Автор: Бажанов Е.П.
Теги: международные отношения внешняя политика дипломатия история китая
ISBN: 5-7133-0161-3
Год: 1990
Текст
Е. П. Бажанов
И ВНЕШНИЙ
МИР
МОСКВА
«МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»
1990
ББК 66.4(5 Кит)
Б16
Бажанов Е. П.
Б16 Китай и внешний мир. — М.: Междунар. отно-
шения, 1990. 352 с.
ISBN 5-7133-0161-3
Автор книги доходчивым языком и с глубоким знанием предмета показывает
как на протяжении 40-летней истории КНР под воздействием различных внеш
них и внутренних факторов формировался, претерпевая порой значительные из
менения, внешнеполитический курс КНР. Особое внимание уделяется анализу
отношений Китая с СССР, ведущими западными странами, развивающимся ми
ром в 80-е годы, его позициям по актуальным международным проблемам
Для практических и научных работников, специализирующихся на странах
Востока, всех интересующихся новейшей историей международных отношений
0803020000—006
003(01)—90
КБ-13-15-1989
ББК 66.4(5 Кит)
ISBN 5-7133-0161-3
© Бажанов Е. П., 1990
ПРЕДИСЛОВИЕ
1985 год. КНР. Провинция Гуандун. Мини-автобус
бежит на юг. Я сижу на приставном стуле в проходе
и пытаюсь рассмотреть придорожные пейзажи. Это не-
просто. Мешают жестикуляция экспансивных попутчиков
и сильная тряска. К тому же в окно остервенело бьет
дождь, растекаясь по стеклу туманными разводами. За
окнами едва угадываются зеленые поля, на которых и
в ненастье копошатся крестьяне. Мелькают подводы, ха-
ты, лавки.
Автобус, наконец, тормозит и останавливается у во-
рот. Это пропускной пункт в специальную экономичес-
кую зону Шэньчжэнь. В обе стороны от ворот уходит
высокая бетонная стена. Поверху натянута колючая про-
волока. В салон нашего мини-автобуса заглядывает та-
моженник. На секунду задерживает взгляд на пассажи-
рах, но, видимо, не найдя никого и ничего заслужи-
вающего особого внимания, исчезает. Шлагбаум поднят,
и автобус продолжает путь.
Пейзаж меняется. Шоссе становится просторным и
гладким, дорожная разметка — яркой и четкой. Пропали
подводы, и мимо проносятся машины иностранных ма-
рок — «тойоты», «датсуны», «мерседесы», «пежо». Изум-
рудные лужайки для игры в гольф, шикарные отели
с бассейнами, заправочные станции «Эссо» и «Тек-
сако». Белоснежные яхты на голубых озерах, величавые
пальмы, красочные клумбы. Появляются и фабричные
здания. Из названий на новеньких корпусах явствует,
что в них производят компьютеры, телевизоры, станки,
химические удобрения, игрушки, прохладительные напит-
ки, мебель, краски, бумагу.
Въезжаем в город. Целый лес небоскребов, нарядно
одетая публика, роскошные витрины магазинов. Рестора-
з
ны, банки, офисы фирм, страховые конторы, туристские
агентства. Покупателей в магазинах непривычно мало, и
столь же необычно широкий ассортимент товаров. Про-
даются видеомагнитофоны и мотоциклы, копировальные
машины и зубоврачебная аппаратура, меха и люстры,
ткани и обувь, ковры и украшения из золота. В уни-
версамах изобилие мяса, колбас, овощей, фруктов, кон-
дитерских изделий.
Еще совсем недавно, в конце 70-х годов, здесь был
всего лишь сонный захолустный поселок с населением
30 тыс. человек, четырьмя мастерскими и десятком-дру-
гим мелких лавок. Вокруг поселка располагалось нес-
колько сельскохозяйственных и рыбацких коммун, едва-
едва сводивших концы с концами. Местность отлича-
лась заболоченностью, и никому и в голову не приходило
что-то здесь строить. Тем более что район Шэньчжэня,
прилегающий непосредственно к Гонконгу, вообще яв-
лялся запретной зоной. Там командовали пограничники.
И вот к середине 80-х годов все изменилось. Шэньчжэнь
сравнивали теперь с наиболее процветающими городами
Азии, называли «азиатским Бразилиа», «городом XXI
века», «витриной Китая» и т. д. Чем же объяснить столь
чудесное перевоплощение?
Произошло следующее. В декабре 1978 года ЦК Ком-
партии Китая наряду с другими мерами по стимули-
рованию экономического развития страны принял реше-
ние широко открыть двери во внешний мир, всемерно
наращивать деловое сотрудничество с заграницей. Мысль
политиков, экономистов, хозяйственных работников, об-
ществоведов заработала в одном направлении: как воп-
лотить эту установку в жизнь? В результате и роди-
лась идея создать в пограничных районах страны че-
тыре специальные экономические зоны (СЭЗ): три в
Гуандуне (Шэньчжэнь, Чжухай, Шаньтоу), одну (Ся-
мэнь) — в соседней провинции Фуцзянь. В 1980 году СЭЗ
начали функционировать.
Прежде всего имелось в виду превратить их в ка-
налы поступления из-за границы валюты, технологии и
оборудования. Основная часть этих ресурсов должна бы-
ла осваиваться в самих зонах и способствовать нала-
живанию передовых отраслей промышленности, ориенти-
рованных на экспорт. Оставшиеся средства использова-
лись бы в других районах Китая. Планировалось также,
что СЭЗ послужат школой для подготовки технических
и руководящих кадров, перенятия управленческого опы-
4
та. Зоны могли бы внести вклад и в решение проб-
лемы безработицы, стать полигоном для проведения хо-
зяйственных экспериментов, наконец, стимулировать сво-
им примером экономическое развитие всей страны.
Еще на стадии разработки вопроса о СЭЗ в китай-
ской столице осознали, что просто так иностранный ка-
питал туда не заманишь. Нужны условия более выгод-
ные, чем в соседних странах. Ведь Китай — новый парт-
нер, да к тому же социалистическое государство, к ко-
торому у Запада особого доверия тогда еще не было.
Строился Шэньчжэнь в соответствии с перспектив-
ным планом. Прежде всего позаботились об инфраструк-
туре — дорогах, водо- и газопроводах, линиях электро-
передач, морском и воздушном портах, телефонной и
телексной связи и т. д. Затем приступили к созданию
промышленного центра с современным жилым фондом,
магазинами, детскими садами, школами, университетом,
поликлиниками, учреждениями культуры. Не забыли и о
развлечениях, в основном для иностранных бизнесменов.
К их услугам — загородные виллы, охота, рыбная ловля,
ипподром, пляжи, пикниковые лужайки и т. д. Точно
так же основательно, с дальним прицелом создавались
и остальные три спецзоны. Учитывались их потенциаль-
ные возможности с точки зрения природных условий,
производственных традиций, трудовых ресурсов и т. п.
В управлении зонами продолжало присутствовать и
в дальнейшем плановое начало. Однако оно ограничива-
лось разработкой общей стратегии развития, координаци-
ей взаимоотношений между учреждениями и предприя-
тиями, удовлетворением потребностей в рабочей силе,
поддержанием законности и порядка, предоставлением
земельных участков. План носит не директивный, а нап-
равляющий характер. В остальном СЭЗ были превраще-
ны в своего рода «мини-государства», где господствуют
частная собственность и рыночное регулирование. Как
отмечалось в китайской прессе, в зонах практикуется
госкапитализм, имеет место эксплуатация (извлечение
прибавочной стоимости из труда рабочих) и это «от-
нюдь не временная мера». Предприниматели получили
крупные налоговые льготы, широкую свободу в вопро-
сах найма и увольнения трудящихся. Упрощены прави-
ла проезда через границу, снижена арендная плата. До
минимума сокращен управленческий аппарат, сужены его
функции. Партийным органам было рекомендовано не
вмешиваться в хозяйственные дела.
5
Позднее китайское руководство приняло решение еще
шире открыть двери КНР во внешний мир. К четырем
СЭЗ, доказавшим жизнеспособность, в 1984 году добави-
ли четырнадцать приморских городов и остров Хайнань,
получивших статус «открытых». В январе 1985 года были
объявлены «открытые приморские экономические зоны»
в дельтах рек Янцзы и Чжуцзян и на юге провинции
Фуцзянь. А в 1988 году статус СЭЗ получил остров
Хайнань. Практически все тихоокеанское побережье
страны с севера на юг оказалось охваченным политикой
создания «открытого прибрежного пояса». Круг задач,
которые вменяются открытым городам и районам, огра-
ниченнее, чем у СЭЗ. В отличие от спецзон они не
обособлены от остального Китая, частный сектор остает-
ся в них в жестких рамках. Вместе с тем открытые
города и районы должны за счет налоговых и других
рычагов, образования специальных индустриальных пар-
ков и т. п. добиваться подключения к экономике ин-
весторов из-за рубежа.
Открытая политика в той или иной степени расп-
ространилась и на другие части КНР. Акцент повсюду
делается на стимулирование иностранных инвестиций.
Конечно, технологию и оборудование можно покупать
за рубежом, но, во-первых, чем оплачивать импорт? На
первый взгляд, Китаю есть что продать за рубеж. Да-
же в разгар печально известной «культурной революции»
в Сингапуре и Гонконге процветали универмаги, специа-
лизировавшиеся на сбыте китайской продукции: одежды,
продовольствия, украшений, кое-какой бытовой техники.
Советские люди старшего поколения тоже хорошо помнят
о прекрасных пуховых одеялах и подушках, полотенцах,
лаковых сервизах, трикотажных изделиях, термосах, ав-
торучках, яблоках и многом другом, что в больших ко-
личествах поставлялось в 50-х годах в нашу страну
из Китая. Но это, так сказать, впечатления. Китайские
же экономисты разъяснят вам, что в принципе экспорт-
ный потенциал страны невелик, качественных товаров,
с которыми можно было бы успешно конкурировать на
внешних рынках, мало. Трудности длительное время усу-
гублялись тем, что предприятие, работающее на экспорт,
не имело стимулов для повышения качества продукции.
Во-вторых, дело не только в недостатке валюты. На
деньги можно купить машину, но невозможно приобрести
умение обращаться с нею. А кроме того, хотя прямые
закупки позволяют заполнить вакуум, созданный 30-лет-
6
ним перерывом в техническом прогрессе, они не создают
возможности для дальнейшего продвижения вперед.
Налоговые льготы и другие рычаги призваны обес-
печить приток иностранного капитала в те отрасли, от
которых главным образом зависит модернизация эконо-
мики. Одновременно большое внимание уделяется строи-
тельству и реконструкции ориентированных на экспорт
предприятий легкой и текстильной промышленности, раз-
работке топливно-энергетических ресурсов. Причем речь
далеко не всегда идет о крупных проектах. Поощряется
также создание средних и мелких предприятий с быстрым
оборотом средств.
Отличаются многообразием формы сотрудничества с
иностранными предпринимателями. Это и прямые инвес-
тиции, и производственное кооперирование, и сделки
компенсационной торговли, и объединение усилий в об-
ласти разведки нефтяных запасов. Финансовые ресурсы
поступают в КНР в виде займов и кредитов со сто-
роны правительственных и частных, а также междуна-
родных организаций.
Китай и сам выступает в роли экспортера капитала.
С целью преодоления безработицы осуществляется вывоз
рабочей силы. Еще одно важнейшее направление откры-
той политики — обучение молодежи за границей. В 80-х
годах на учебу выезжало более 60 тыс. аспирантов и
студентов. Китайское правительство, в свою очередь,
приглашает в страну из-за рубежа студентов, привлекает
экспертов в качестве преподавателей, консультантов ми-
нистерств, ведомств, местных органов власти, предприя-
тий.
Отдельного разговора заслуживает участие в модер-
низации КНР китайских эмигрантов (хуацяо), 30 млн.
которых проживают в самых различных странах зем-
ного шара.
...Рассказывают такую историю. Жил в Австралии
выходец из Китая по фамилии Лю. Привезли его ро-
дители на чужбину ребенком. Мальчик вырос, закончил
университет, стал инженером, взял в жены австралий-
ку ирландского происхождения, обзавелся двумя отпрыс-
ками. Это была крепкая, обеспеченная и вообще по всем
показателям счастливая семья. Но в один прекрасный
день инженер пропал. Искали его повсюду, однако, увы,
так и не нашли и сочли погибшим. А Лю был цел и
невредим. Просто почувствовал тоску по Китаю и тайно
вернулся в невзрачную, примитивную деревеньку на бере-
7
гу Южно-Китайского моря, туда, где веками обитали
его предки. И, говорят, живет там по сей день в тесной
фанзе без каких-либо удобств, среди простых и в ос-
новном неграмотных рыбаков. Ест грубую пищу, носит
холщовую робу, ходит по нужде во двор. В дни празд-
ников Лю зажигает благовония на домашнем алтаре
предков, и слезы умиления стекают по щекам этого уже
дряхлого старика.
Китайцы, несомненно, любят свой край и, как бы
далеко ни забросила их судьба, всегда душой остаются
дома, переживают за родину, стремятся ей помочь, а
когда наступит предсмертный час — просят похоронить
их на родной земле, рядом с могилами отцов и дедов.
Зная это, меньше удивляешься, когда слышишь о том
весомом вкладе, который вносят хуацяо в развитие КНР.
60 % всех иностранных капвложений в китайскую эко-
номику приходится на эмигрантов. Хуацяо направляют
капиталы в промышленность, сферу обслуживания, сель-
ское хозяйство, транспорт. На их деньги созданы ком-
пании по сборке компьютеров, ультрасовременные гос-
тиницы, водонапорные башни, электростанции, элевато-
ры, автобусные парки, мясокомбинаты. Есть случаи, ког-
да эмигранты руководят программами социально-эконо-
мического развития целых городов и уездов. Зарубеж-
ные китайцы не только зарабатывают в Китае, но и
оказывают ему немалую безвозмездную помощь. По дан-
ным печати, в 1978—1988 годах их пожертвования сос-
тавили более 800 млн. долл. Один лишь гонконгский
предприниматель Хо Индун передал китайскому прави-
тельству более 80 млн. долл, на строительство дорог,
гостиниц, больниц, развитие образования, физкультуры
и спорта и т. д. До 200 млн. долл, ежегодно поступает
в Китай в виде денежных переводов эмигрантов род-
ственникам.
Большое значение для КНР имеет сотрудничество
с зарубежными китайцами в научно-технической сфере.
Вернувшиеся в Китай в 50—60-х годах 400 тыс. спе-
циалистов-реэмигрантов составляют костяк научно-тех-
нических кадров страны. Около половины членов пре-
зидиума Академии наук КНР, одна треть руководителей
ведущих институтов — реэмигранты. На хуацяо прихо-
дится также примерно треть преподавателей вузов на-
чиная от доцента и выше. Зарубежные китайцы приез-
жают для чтения лекций, обмена опытом, проведения
совместных исследований. Такие крупные ученые США,
8
как Нобелевские лауреаты физики Ян Чжэньнин, Ли
Чжэндао, математик Цю Чэнтун, почти ежегодно посе-
щают Китай. Силами хуацяо созданы фонды (на об-
щую сумму свыше 500 млн. долл.) для субсидирования
обучения китайской молодежи в университетах Соединен-
ных Штатов и Западной Европы, открыт ряд вузов и
школ на территории КНР.
Плодотворность сотрудничества зарубежных китайцев
с КНР объясняется, конечно, не только теплыми чувст-
вами эмигрантов к родине предков. Многое зависит от
политики китайских властей.
...На берегу океана в провинции Фуцзянь стоит целый
учебный город — высокие здания европейского стиля вен-
чают ярко раскрашенные изогнутые крыши. Иероглифы,
прикрепленные к фронтонам зданий, гласят: колледж
технических наук, педагогический институт, средняя шко-
ла, администрация. Но вот строй зданий заканчивается,
аллея сворачивает направо, в разбитый у самой кромки
воды парк. Сюда не доносится юношеский гомон, здесь
тихо и торжественно. Взмывает ввысь 28-метровая стела,
посвященная освобождению страны. А за ней — могила
Чэнь Цзягэна, эмигранта, который построил на собствен-
ные средства весь этот учебный центр. Горит вечный
огонь, теплый ветер, наполненный ароматами субтропи-
ков, сносит языки пламени в направлении океана, где на
бирюзовой глади покачиваются джонки с треугольными
парусами.
Мемориальный комплекс Чэнь Цзягэну — место па-
ломничества китайцев, приезжающих со всех уголков
страны. И это далеко не единственный пример увеко-
вечения памяти, проявления заслуженного уважения к
патриотически настроенным эмигрантам. Именами хуа-
цяо называют библиотеки, школы, улицы, парки, холмы.
Некоторые из наиболее видных представителей эмигра-
ции избраны в верховные органы власти КНР, выступа-
ют в роли правительственных советников.
Репатриантам возвращаются материальные ценности
и дома, конфискованные в «культурную революцию», сни-
маются препятствия на пути их вступления в Компартию
Китая. Для удовлетворения нужд хуацяо повсеместно
созданы специальные банки, магазины, отели, санатории,
развлекательные центры. Уделяется внимание и родст-
венникам эмигрантов (в Китае насчитывается около
20 млн. таких лиц). Они зачастую получают право на
первоочередное трудоустройство, им предоставляют
9
льготы при поступлении в вузы, получении жилплощади,
многие родственники возглавляют компании своих близ-
ких, проживающих за рубежом.
Среди хуацяо есть, конечно, такие, кто приезжает
в Китай не с благовидными целями. Периодически в
газетах можно прочесть об аресте и суде над эмигран-
тами, занимавшимися сбором разведывательной инфор-
мации. Так что риск присутствует. Но, как подчеркива-
официальные лица, ситуацию не следует драмати-
зировать. Один ответственный товарищ в Пекине так
разъяснил позицию китайского правительства в середи-
не 80-х годов: «Представьте себе, что в мэрию при-
ходят пожарники и требуют запретить спички, газовые
баллоны и все прочее, от чего сгорают порой люди,
дома, заводы. Пожары, действительно, случаются, но кто
же из-за этого отменит спички? Пожарникам надо прис-
посабливаться к реальной жизни, а не коверкать бытие
ради их удобства. Так и с хуацяо». Другой ответствен-
ный работник по поводу хуацяо как-то заметил: «Даже
если эмигрант — агент ЦРУ, его все-таки можно прив-
лечь на нашу сторону. Ведь он прежде всего китаец
и уж потом еще кто-то».
Короче говоря, в Пекине не было боязни работать
с хуацяо, с самыми различными. Однажды мне довелось
ехать с эмигрантом со сложной судьбой в поезде Пекин —
Гуанчжоу. Всю дорогу он рассказывал о себе. Родился
в 1950 году в Пекине в семье партийцев. Во время
«культурной революции» бежал за рубеж. Попал в Бо-
ливию, где связался с гоминьдановцами, промышлявши-
ми контрабандой наркотиков. Разбогатев, решил пере-
квалифицироваться в респектабельного бизнесмена. Обос-
новался в Гонконге, занимается строительством промыш-
ленных и жилых объектов, а попутно любым другим при-
быльным делом. Последние годы сотрудничает с КНР,
строит гостиницу в Пекине, владеет фабрикой в Шэнь-
чжэне. Сотрудничают с Китаем и фирмы других стран.
...На южной оконечности острова Хайнань в кокосо-
вой роще стоит аккуратный одноэтажный дом. На фрон-
тоне надпись по-китайски и по-английски — «Ресторан
Кенгуру». В ресторане играет западная музыка, стены
завешены красочными открытками с видами далеких
стран. За несколькими столами ужинают иностранцы.
Они загорелые и мускулистые, веселые и раскованные.
Повар в пляжных трусах и майке подает яства — кра-
бы в черном соусе, жареные креветки, омары с поми-
10
лорами и луком, рыбу в кисло-сладкой подливе. За ок-
ном, в нескольких метрах, искрится на солнце песоч-
ный пляж, а дальше — голубое море, откуда рыбаки-
мальчики доставляют живность для ресторанных нужд.
«Кенгуру» — частный ресторан, работающий всего
несколько лет. Хозяин, он же повар, официант, кладов-
щик, да и рыбак, так быстро разбогател, что не успел
пока осознать свой новый статус. Отсюда — непритяза-
тельность в одежде, стремление все делать самому, хотя
две младшие сестры числятся официантками и готовы
помогать.
Идею открыть ресторан подсказали потенциальные
клиенты — австралийские нефтяники, ведущие разведку
«черного золота» в недрах Южно-Китайского моря вбли-
зи острова Хайнань. На южный берег, славящийся пля-
жами, они наезжают отдыхать. И теперь у них есть
место на берегу, где можно вкусно поесть. Кроме австра-
лийцев стали наведываться и другие клиенты. На Хай-
нане много иностранцев. Одни ищут полезные ископае-
мые, вторые собирают телефонную станцию, третьи по-
могают расширять каучуковые плантации, четвертые стро-
ят для всех остальных отель.
Хайнань в этом смысле не исключение. Иностран-
ное присутствие ощущалось в Китае в 80-х годах все
более отчетливо. Причем не только в спецзонах, в откры-
тых городах и районах. В горняцком, далеком от глав-
ных туристских маршрутов городе Датун, что на суровом
северо-западе Китая, мне довелось познакомиться с мо-
лодыми английскими инженерами. Они налаживали обо-
рудование на местном предприятии и жили в спартан-
ских условиях в промерзшей гостинице с цементными
полами и жесткими кроватями. Ужинали в темной сто-
ловой, по которой вовсю гулял ледяной ветер, пропи-
танный угольной пылью с близлежащих копей и песком
из пустыни Гоби. У старинного датунского храма, еще
закрытого из-за раннего часа, повстречалась группа
японских туристов. Рассвет только брезжил, завывала
вьюга, а туристы стоически, не выказывая эмоций, жда-
ли ключника.
В более теплых и веселых городах восточного по-
бережья японские туристы — непременный «атрибут»
всех достопримечательных мест. В музеях и закусочных,
на выставках и прогулочных катерах, в пагодах и на
древних кладбищах они порой преобладали в количе-
ственном отношении над хозяевами-китайцами. Бывало,
11
что и в мусульманской мечети сосредоточивалось больше
жаждущих зрелищ японцев, чем верующих-магометан.
Впрочем, по этим районам Китая вовсю кочевал и не-
сметный табор западников. Как-то в шанхайской забега-
ловке я вступил в разговор с англичанкой. В Лондоне
она учила русский язык и хотела попутешествовать по
Советскому Союзу. Но «Интурист» заломил огромные
деньги и предложил подробнейшим образом разработан-
ную программу пребывания в СССР. И англичанка от-
казалась, предпочла Китай. Никого ни о чем не спраши-
вая и ни с кем не консультируясь, она вот уже год разъез-
жала с маленькой дочкой по городам и селам КНР. Са-
мостоятельно определяла маршрут затянувшегося путе-
шествия. Ездила на перегруженных рейсовых автобусах
или плыла по морям и рекам в трюме судов. Останавли-
валась в дешевых постоялых дворах, питалась вместе
с китайским трудовым людом. При этом, самое порази-
тельное, она не знала ни слова по-китайски. Обходилась
и говорила, что китайцы чудесно относятся к ней и к ее
ребенку.
Точно так же разъезжали по Китаю студенты из Ита-
лии, медсестры из Австралии, безработные из США. Од-
ни путешествуют пешком, другие передвигаются на вело-
сипеде, третьи — при помощи автостопа. Заморских пи-
лигримов можно было увидеть в кузове грузовика,
наполненного песком, в телеге крестьянина. Некоторые
умудрялись не только ничего не потратить, будучи в КНР,
но даже подзаработать.
Еще совсем недавно, каких-то лет десять назад, Ки-
тай был одним из самых закрытых обществ в мире. Ос-
новная часть населенных пунктов и вообще территории
страны была недоступна для иностранцев. Но даже там,
куда их пускали, многое делать возбранялось — покупать
газеты, беседовать с местными жителями, обедать в од-
ной закусочной с ними, фотографировать официальные
учреждения, посещать те или иные городские районы.
Перед въездом в такие районы стояли щиты, на которых
на китайском, русском и английском языках оповещалось
о запрете.
Новая политика это поломала весьма решительно.
Вначале для зарубежных гостей открыли несколько де-
сятков городов, потом еще одну группу, затем — третью.
Стали исчезать запретительные щиты. Отменили правило,
согласно которому иностранец должен путешествовать
только как гость китайского «Интуриста». В середине
12
80-х годов достаточно было получить визу, чтобы свобод-
но перемещаться по КНР, в пределах, конечно, разрешен-
ных районов. Потому что закрытые все же оставались.
Но, как правило, в еще закрытые районы иностранцы
не допускались не по соображениям безопасности, а по
причине необорудованности населенных пунктов гостини-
цами и всем другим, что может оказаться необходимым
для гостя.
Через открытые двери в Китай прибывали не только
люди, но и кинофильмы, книги, журналы, телепрограммы,
эстрада, моды, танцы. В кинотеатрах можно посмотреть
советские или румынские киноленты, но еще больше запад-
ных. Демонстрировались даже фильмы типа «Рэмбо»,
пропагандирующие культ насилия и антикоммунизм. Са-
мые популярные — гонконгские, герои которых в совер-
шенстве владеют борцовскими приемами. В книжных ма-
газинах можно было приобрести американский журнал
«Лайф», мемуары Г. Киссинджера, труды западных поли-
тологов о Китае, зарубежные детективные истории. Пар-
тийный работник из города Сианя разъяснял в этой
связи: «Наш народ достаточно грамотный и умный, чтобы
самостоятельно разобраться, что хорошо, а что плохо,
где правда, а где ложь».
По телевидению дают уроки английского, японского
и французского языков. На английский — настоящая
мода, его изучает более 60 млн. китайцев. Одни — в шко-
лах или вузах, другие — по телевидению, на частных
курсах, самостоятельно. Любители поговорить по-англий-
ски наводняли в 80-х годах парки и вообще людные ме-
ста, где бывают иностранцы. Всякий раз, когда я при-
саживался где-нибудь — на лавке, в кафе, в музее, ко
мне тут же подходили парень или девушка, желающие
поупражняться в английском. Иностранца повсюду при-
ветствовали английским «Хэлло!». При этом не важно,
знает он сам английский или нет. Появились даже бары,
где говорить можно только по-английски. На концерты
западных рок-групп билеты достать невозможно, а в дис-
котеках одетые с иголочки юноши и девушки отплясы-
вают танцы, модные в Нью-Йорке и Лондоне.
Не все и не сразу приняли в Китае открытую поли-
тику. И это неудивительно. На протяжении двух десяти-
летий пропагандировался лозунг опоры на собственные
силы, независимости в экономике от кого бы то ни было.
Даже подумать о займах, и тем более об иностранных
инвестициях, в КНР было бы крамолой. На пути подоб-
13
ных связей с Западом существовали помимо идеологи-
ческих и политические преграды. Хотя с 60-х годов КНР
стала продвигать вперед торговлю с капиталистическим
миром, тем не менее ощутимая дистанция между сторо-
нами сохранялась.
Недоверие и подозрительность усугублялись воспоми-
наниями о дореволюционном периоде, когда империали-
сты хозяйничали на китайской земле. Ведь те самые
четырнадцать городов на тихоокеанском побережье, ко-
торые получили в 1984 году статус открытых, в XIX веке
были районами иностранных концессий, навязанных Ки-
таю в результате вооруженных агрессий. Колонизаторы
грабили природные богатства страны и при этом не хоте-
ли принимать китайцев за людей. Гид в Тяньцзине эмо-
ционально рассказывал мне о расистских объявлениях,
которые были развешены в его родном городе в прошлом
столетии. Такие, например, как: «Собакам и китайцам
вход воспрещен». Подобные «художества» красовались
в Шанхае и в других «договорных», как они назывались,
портах цинского Китая. Кое у кого в КНР и возник во-
прос: не получится ли так, что китайский работяга опять
будет проливать пот на чужеземных эксплуататоров, что
заморские монополии вновь будут хозяйничать на земле
Китая, подавлять национальную промышленность?
В негативной реакции на открытую политику находи-
ла также отражение давняя традиция замкнутости ки-
тайского общества. «Срединная империя» на протяжении
многих столетий мало общалась с внешним миром, осо-
бенно с Европой. В результате сложилось представление,
что Китай — единственная цивилизованная держава.
К опыту и достижениям других высказывалось пренебре-
жение. Обиды, нанесенные империи в XIX веке, идеологи-
ческие и политические противоречия революционного
Китая с империализмом лишь обострили у населения
гипертрофированное понимание престижности, озабочен-
ность «сохранения лица», а то и просто элементарное
«невосприятие» иностранцев.
Есть, конечно, и более непосредственные причины сом-
нений в открытой политике. В ее условиях возникают
определенные негативные явления.
...Я просыпаюсь от толчка. Автобус наскочил на яму.
Ничего страшного. Продолжаем катить на юг, к острову
Хайнань.
Светает, постепенно вырисовываются гуандунские
пейзажи: буйная ярко-зеленая растительность, желтые,
14
изрядно закопченные крестьянские дома, залепленные за-
клинаниями и здравицами, — китайская традиция. Между
деревушками — поля, на которые уже вышли крестьяне.
Взгляд переключается на дорогу. Навстречу движется
целая колонна новеньких «тойот». У них нет еще и номе-
ров. Только с конвейера?
Считаю машины — десять, двадцать, сто. Не видно
конца и края. Обращаюсь к попутчику, хитроватому
дяде Вану. Он улыбается. «Что за машины, спрашива-
ете, — говорит дядя Ван, — а это военные .моряки дер-
жат неподалеку перевалочную базу «тойот». Покупают
их за границей и перепродают внутри страны». А вот
и сама база. Колючая проволока, за ней виднеется море
автомашин. Моряк-часовой, получив квитанцию об опла-
те, поднимает шлагбаум и выпускает на волю очередного
новоиспеченного владельца «тойоты».
Пока я перебирался на пароме с побережья Гуандуна
на север острова Хайнань, ко мне подсел энергичный
молодой человек приятной наружности. Представившись
хайнаньским кадровым работником и узнав, кто я, он тут
же предложил сделку. Оказалось, что помимо государ-
ственных дел новый знакомый имел и частные коммерче-
ские интересы. Являлся вице-президентом компании по
экспорту зерна из провинции Хэйлунцзян, расположенной
на крайнем северо-востоке страны, у границы с советским
Дальним Востоком. Так вот. Мне было предложено за-
няться закупкой хэйлунцзянского зерна для СССР, но...
через остров Хайнань. Хэйлунцзян тогда не имел прямого
выхода на зарубежные рынки. Хайнань такой выход уже
имел. Поэтому имелось в виду, что товар с крайнего се-
вера будет отправляться на крайний юг, а уже оттуда —
возвращаться на север, в Советский Союз. Я решил, что
попутчик шутит. Нет, он говорил всерьез. Подобный биз-
нес его компания якобы уже проделывала с японцами.
— А транспортные расходы, это же страшно доро-
го? — вопрошал я, пораженный.
— Чепуха, военные моряки бесплатно возят грузы
для нас на кораблях, — успокаивал меня хайнаньский
бизнесмен.
Попав на Хайнань, я наблюдал, как матросы в поте
лица разгружали с сухогруза японские телевизоры и хо-
лодильники. Видел торговые фирмы, которые принадле-
жали партийным и хозяйственным работникам и исполь-
зовались для перепродажи импортной бытовой техники.
На рейсовом судне, возвращавшем меня с острова на
15
материк, капитан демонстрировал гонконгские фильмы,
конфискованные таможней и сданные ему в аренду. Вы-
ручка от сеансов пополам — таможенникам и капитану.
Позднее в китайских газетах появилось сообщение
агентства Синьхуа: ряд руководящих работников и вое-
начальников острова Хайнань смещены с высоких постов,
возбуждено 143 уголовных дела. Эти лица организовали
закупку на мировом рынке 89 тыс. автомашин,
2 860 тыс. телевизоров, 252 тыс. видеомагнитофонов и
122 тыс. мотоциклов, а затем сбыли все это за огромные
барыши внутри КНР. К скандалу оказались причастными
88 из 94 административных отделов местного правитель-
ства, 872 китайские компании.
На какие деньги приобретались товары? И об этом
говорилось в информации Синьхуа. Частные отделения
промышленного, коммерческого и сельскохозяйственного
банков предоставили незаконные займы на сумму
4,21 млрд, юаней. Значительная часть этих денег была
превращена на черном рынке в американские доллары и
другую конвертируемую валюту.
Подобные нарушения законов нередки. Есть и другие.
Это и спекуляция валютой, и уклонение смешанных пред-
приятий от налогов, и проникновение из Гонконга банд
фальшивомонетчиков, торговцев оружием и наркотиками,
и поток порнографии и антикоммунистической литературы
с Запада, и контрабандный вывоз из КНР бесценных про-
изведений искусства. Возникают существенные идеологи-
ческие проблемы. Определенные круги интеллигенции и
молодежи призывают отказаться от социализма и пере-
делать жизнь в Китае на капиталистический лад.
Новая политика и связанные с ней трудности порожда-
ют у части кадровых работников сомнения, сумятицу
в умах. Нам это теперь не в диковинку: революционные, пе-
рестроечные процессы порождают похожие настроения и
ср^ди некоторых людей в СССР, не способных вырваться
из плена привычных стереотипов, мыслить диалектически.
Надо отдать должное китайскому руководству. Оно
проявляло твердость, последовательность и настойчивость
в осуществлении курса на модернизацию, в том числе
открытой политики.
С самого начала было четко заявлено: без сотрудни-
чества с иностранным капиталом Китай никогда не вы-
рвется из бедности и отсталости, не обеспечит народу
зажиточную жизнь. А в достижении процветания государ-
ства и его населения и заключается смысл социализма.
16
Сомневающимся напоминали, что Советский Союз в 20—
30-е годы самым активным образом сотрудничал с запад-
ными фирмами. И что вообще ни одно государство не спо-
собно развиваться в условиях обособленности от внешнего
мира. Давались и разъяснения относительно различий
между ситуацией в XIX столетии и нынешней стратегией.
Тогда политику открытых дверей Китаю, слабому и бес-
правному, навязали империалисты. Сейчас — это инициа-
тива самого Китая, который определяет условия деятель-
ности иностранцев в национальной экономике и строго их
контролирует.
XIII съезд Компартии Китая, работавший 25 октяб-
ря — 1 ноября 1987 г. и 1-я сессия Всекитайского собрания
народных представителей седьмого созыва (25 марта —
13 апреля 1988 г.) подтвердили: открытая политика незыб-
лема. В отчетном докладе ЦК КПК съезду было, в частно-
сти, заявлено: «Нужно твердо держаться курса на расши-
рение внешних связей. В настоящее время, когда междуна-
родные экономические отношения становятся все теснее,
никакая страна не в состоянии обеспечить себе развитие
за закрытыми дверями. А строительство социализма на от-
сталой основе тем более обязывает развивать технико-эко-
номический обмен и сотрудничество с заграницей, всемер-
но использовать достижения мировой цивилизации и по-
степенно сокращать расстояние, отделяющее нас от разви-
тых стран».
В докладе о работе правительства на упомянутой сес-
сии ВСНП указывалось: «Взаимное экономическое со-
трудничество, взаимная экономическая зависимость и
взаимная конкуренция стран современного мира усилива-
ются изо дня в день... И нам предстоит на основе расши-
рения внешних сношений ускорять темпы развития эконо-
мики приморских районов, ориентированной на внешний
рынок, энергично включать ее в международный обмен
и международную конкуренцию, через посредство процве-
тания приморской экономики стимулировать развитие
всего народного хозяйства в целом».
Такова линия партийно-государственного руководства
КНР. И как уже доказала практика, она правильна и эф-
фективна. В 1979—1988 годах Китай получил из-за ру-
бежа почти 80 млрд. долл.
Зарегистрировано более 16 тыс. предприятий, осно-
ванных на смешанном или только иностранном капитале,
почти половина которых уже функционирует. Импортиро-
вано около 20 тыс. единиц современной техники на мил-
лиардные суммы. По оценкам китайских экономистов,
благодаря содействию иностранных компаний в стране
удалось создать совершенно новые отрасли, такие как
производство компьютеров и цветных телевизоров. Осу-
ществлялась техническая реконструкция авиационной
промышленности, автомобилестроения, дан толчок разви-
тию химической промышленности, черной металлургии,
транспорту, энергетике.
* * *
К нынешней политике Китайская Народная Республи-
ка пришла не сразу, не в одночасье. Был период союза
с СССР и конфронтации с Западом в 50-х годах, затем,
в 60-х годах, — конфронтация и с СССР и с США, 70-е
годы ознаменовались сближением Китая с Западом на
базе противостояния Советскому Союзу. И, наконец,
в 80-е годы постепенно вырабатывалась новая страте-
гия — сотрудничество с максимально широким кругом
государств.
В данной книге делается попытка проследить, как
на протяжении 40-летней истории своего развития КНР
стремилась выработать свой собственный внешнеполити-
ческий курс, занять достойное место в системе между-
народных отношений. Путь к этому был нелегкий и от-
нюдь не прямой.
Да и впереди на этом пути, как показала, в частности,
реакция внешнего мира на события в Китае летом
1989 года, предстоит преодолеть еще немало трудностей.
Впрочем, обо всем этом читатель узнает, прочитав книгу.
ГЛАВА I
«БОЛЬШОЙ ХАОС В ПОДНЕБЕСНОЙ»
(30—70-е ГОДЫ)
Мао Цзэдун любил говорить, что международная об-
становка характеризуется «большим хаосом, колоссаль-
ными потрясениями в Поднебесной». Его это радовало,
и если давать какую-то общую краткую оценку внешне-
политического курса Китая в эпоху Мао Цзэдуна и
вплоть до начала 80-х годов, то, наверное, справедливо
употребить упомянутые слова — «большой хаос в Под-
небесной». Но давайте рассмотрим все по порядку.
Есть ли почва для конфликтов
в социалистическом мире?
В Китае, ссылаясь на предшествующий опыт, говорят,
что социалистические страны могут вступать во взаимные
конфликты и даже воевать между собой, в то же время
они в состоянии успешно сотрудничать с государствами,
принадлежащими к другой социальной системе. До не-
давнего времени подобные заявления вызывали у нас ре-
зко отрицательные эмоции. Мы воспринимали их как не-
классовые, немарксистские, призванные оправдать курс
китайского руководства на тесные контакты с Западом.
Конфликты, реальные конфликты в социалистическом ми-
ре мы или не замечали, или, когда игнорировать их уже
было нельзя, объясняли отступничеством «виновной»,
с нашей точки зрения, стороны от марксизма-ленинизма.
Действовала примитивная схема, которая сложилась
в сталинский период и которой мы продолжали если не
верить, то по крайней мере следовать на практике. Схема
гласила: социализм уничтожает основу для раздоров
между государствами; у социалистических стран один
строй, одна идеология, одни классовые интересы, они
должны быть едины. А раз так, то отказ какой-то страны
19
от согласованных действии воспринимался как «преда-
тельство», «ревизионизм», «оппортунизм», «уклон» и т. п.
Вспоминается лекция одного ответственного нашего
товарища, которую мне довелось услышать в середине
70-х годов. Речь шла о международном положении. Сна-
чала он во всех красках описал, как грызутся между
собой партнеры по НАТО и Общему рынку, и разъяснил
аудитории: это вполне естественно, поскольку вытекает
из самой сути империализма, который порождает межна-
циональные политические и экономические распри. Далее
лектор перешел к ситуации в социалистическом мире.
После нескольких дежурных фраз о нерушимом единстве
он стал перечислять конфликтные ситуации, объясняя
их путем приклеивания четких, кратких ярлыков. Собы-
тия в ЧССР в 1968 году? Правый уклон из-за «перезре-
лости» рабочего класса в дореволюционной Чехослова-
кии, наличия в нем значительной прослойки «рабочей
аристократии». Албания? Левый уклон, причина — в «не-
дозрелости» рабочего класса. Досталось и другим социа-
листическим государствам — все их акции, с которыми не
соглашались тогда в Москве, квалифицировались так же:
левый или правый уклон, недозрелость или перезрелость
рабочего класса. Самым, пожалуй, примечательным было
то, что большинству слушателей выступление понрави-
лось. «Вот это анализ, — раздавались голоса, —
какая глубина!»
Так же «глубоко» толковались разногласия с Китаем.
Да, есть они, но причина кроется в китайском ревизио-
низме, а он, в свою очередь, вытекает из того, что
рабочих в КНР мало. Китай страна крестьяне кия, а для
крестьян характерно мелкобуржуазное сознание и т. п.
Не приходится сомневаться, что аналогичный спор (по
тем же проблемам) с развитой в промышленном отноше-
нии социалистической страной мы списали бы тогда на
«рабочую аристократию».
Партии, конечно, совершают ошибки, порой ведут
себя неверно, но, анализируя их ошибки, не следует
становиться в позу обладателей высшей истины. Ибо яр-
лыки в одинаковой степени успешно могут навесить друг
другу все повздорившие стороны. Вспомним, мы называ-
ли китайцев ревизионистами, они — нас. Албанцы счита-
ли «отступниками» советских коммунистов, а руководство
КПСС было уверено, что таковыми являются албанские
лидеры. Для того чтобы по-настоящему разобраться
в происходящем и выработать правильный подход к по-
20
тенциальным конфликтным ситуациям, необходимо, как
представляется, признать: интересы социалистических
стран не всегда и не во всем совпадают.
Это вполне естественно. Ведь каждая из них является
отдельным национальным образованием, выступает в ка-
честве самостоятельного субъекта международных отно-
шений. У нее собственные территория, соседи, экономи-
ческие нужды, традиции, форма управления, правитель-
ство и т. д. Различия порождают неодинаковые подходы
к международным проблемам, специфическое восприятие
тех или иных явлений мировой политики, несовпадение
в позициях по двусторонним вопросам.
Абстрагироваться от национальных интересов и осо-
бенностей нельзя. Но возможно другое: научиться их
учитывать. Многое здесь зависит и от способности сдер-
жанно реагировать на ошибки и заблуждения партнера,
касаются ли они его экономического курса, идеологиче-
ских воззрений или каких-то политических акций.
В чем же конкретно выражаются специфические наци-
ональные интересы?
Прежде всего всякое государство, в том числе социа-
листическое, должно обеспечивать свою национальную
безопасность, свое выживание. Вопрос выживания глав-
ный и для любой партии, включая коммунистическую.
Если всему социалистическому миру грозит непосред-
ственная опасность в форме нападения со стороны, ска-
жем, объединенного капиталистического лагеря, то инте-
ресы социалистических стран объективно совпадают. Их
тесное взаимодействие в противодействии агрессии вполне
достижимо.
Но в жизни чаще возникают более сложные комбина-
ции. Так, в период второй мировой войны советское
руководство весьма рассчитывало на китайских комму-
нистов в деле отвлечения японских армий, предотвраще-
ния их нападения на СССР. Вопрос стоял очень серьез-
но — нельзя было допустить войну на два фронта. Но
руководство Компартии Китая не хотело жертвовать рево-
люционными войсками, стремилось уберечь их для борьбы
с внутренним врагом — Чан Кайши.
В 30—40-х годах КПК стремилась к налаживанию
диалога с Вашингтоном, что не встречало с советской
стороны полного понимания. В 50-х годах уже* руко-
водство СССР искало пути к разрядке с США — к не-
удовольствию Пекина. Позднее Мао Цзэдун пришел
к выводу, что Китаю угрожает Советский Союз. Подоб-
21
ные опасения подтолкнули КНР на очередной пересмотр
отношения к США. И вновь настал наш черед испыты-
вать недоумение и тревоги за свою безопасность в связи
с китайско-американским диалогом.
Неодинаковыми могут быть и другие международные
приоритеты индивидуальных социалистических госу-
дарств. У Советского Союза сложились традиционно дру-
жеские связи с Индией, отношения с Пакистаном, на-
против, многие годы остаются сложными. КНР, наоборот,
успешно сотрудничает с Пакистаном, и далеко не так
гладко складываются китайско-индийские взаимоотноше-
ния. Для КНДР задача номер один — вывод американ-
ских войск с Юга Кореи, объединение страны. Совет-
ский Союз или Китай, поддерживая корейских друзей,
вместе с тем следят за тем, чтобы не нанести ущерба
отношениям с США, не спровоцировать Вашингтон на
усиление военных приготовлений в регионе. В СССР по-
лагают, что обеспечение азиатской безопасности невоз-
можно без участия Южной Кореи (ее изоляция, напро-
тив, создает на пути реализации этой идеи дополнитель-
ные трудности). В Китае не исключают, что неподготов-
ленный уход американских войск с Юга Кореи может
толкнуть Токио на путь ремилитаризации. Для Кубы при-
оритетны международные отношения на американском
континенте, для ГДР — взаимоотношения с ФРГ, для
Лаоса — ситуация в Юго-Восточной Азии и т. д.
Продолжением интересов национальной безопасности
являются расчеты и оценки геополитического характера.
Так, например, руководство КПК сразу не согласилось
с Ялтинскими соглашениями 1943 года, поскольку посчи-
тало, что речь шла о разделении сфер влияния в мире
между СССР и США. И в дальнейшем в КНР негативно
воспринимались те или иные решения, которые принима-
лись «сверхдержавами» без Китая (например, соглаше-
ния, обусловившие процесс разрядки 70-х гг). Сейчас
в КНР не признают двухполюсный мир и придержива-
ются концепции полицентричности в международных
отношениях. Аналогично тому как Советский Союз тра-
диционно стремится иметь прочные позиции в Восточной
Европе, Китай исходит из того, что в Азии, прежде всего
Юго-Восточной Азии, ведущая роль должна быть за ним.
Разногласия между социалистическими странами
могут возникать из-за территориального вопроса (напри-
мер, Югославия — Болгария), этнических меньшинств
(Югославия — Албания, Венгрия — Румыния), других
22
политических, а также экономических причин. Конфликт-
ные ситуации принимают порой весьма глубокий характер.
В этой связи вспоминаются беседы с дипломатами двух
соседних государств на Балканах. Они никогда не руга-
ли, скажем, США или Японию. Просто не заговаривали
об этих странах. Зато в отношении соседа, такой же
социалистической страны, выплескивалось столько обид,
звучало так много критических слов! Точно так же мы
с китайцами столь бранили друг друга (и в печати, и в
беседах с дипломатами третьих стран, и вообще при
любом удобном и неудобном случае), что, наверное,
побили все мировые рекорды на этом поприще?
Нельзя недоучитывать и то обстоятельство, что вос-
приятие каждым социалистическим (как и любым другим)
государством внешнего мира формируется под воздей-
ствием факторов традиционно-исторического порядка. Не
составляет в этом смысле исключение и КНР.
На рубеже XIX—XX веков Китай был низведен до
положения полуколонии. Иностранные державы третиро-
вали и эксплуатировали китайский народ. Вполне есте-
ственно, что китайское революционное движение носило
национально-освободительный ^характер. Болезненность,
с которой революционеры воспринимали полузависимое
положение своей страны, усугублялась тем, что Китай
принадлежал к числу древнейших государств, обладал
богатой цивилизацией и на протяжении веков играл важ-
нейшую роль в Азии. На их подходе к зарубежным
государствам сказывались одновременно негативные эле-
менты духовно-политического наследия старого Китая,
прежде всего конфуцианский этноцентризм и легистский
милитаризм.
Конфуцианский этноцентризм был основан на идее
превосходства китайского этноса над другими, которые
рассматривались как варварские. Будучи убеждены в не-
повторимости и совершенстве собственной культуры, кон-
фуцианцы отрицали взгляды «варваров» и, более того,
вели с ними непримиримую борьбу как с «ложными, вред-
ными и опасными». Этноцентризм был также тесно свя-
зан с концепцией о верховной власти китайского импера-
тора на земле в соответствии с «волей неба». Китай
якобы представлял собой центр мира, а другие страны
являлись «вассалами», с которыми исключались равно-
правные отношения.
Таким взглядам способствовало то, что вдоль китай-
ских границ находились некрупные государства, которые
23
не могли конкурировать с империей. Кроме того, Китай
действительно оказал на соседей значительное влияние.
Корея, Япония, народы Индокитая немало переняли
у «Срединной империи» в области идеологии, организа-
ции институтов власти, методов государственного управ-
ления, живописи, поэзии, кухни, одежды, архитектуры
и т. д. Под влиянием конфуцианского этноцентризма,
который безраздельно господствовал более двух тысяч
лет, вплоть до начала XX столетия, в Китае глубоко
укоренилась предубежденность ко всему иностранному.
Комплекс превосходства, переплетаемый с чувством
оскорбленного достоинства из-за превращения Китая
в полуколонию, наложил отпечаток и на руководителей
КПК. Они мечтали о возвращении потерянных террито-
рий. Еще в 1935 году в беседе со своим американским
биографом Э. Сноу Мао Цзэдун сетовал: «В школьные
годы я... прочел брошюру о расчленении Китая. В ней
рассказывалось об оккупации Японией Кореи и Формозы,
о потере сюзеренитета над Индокитаем, Бирмой и прочи-
ми странами. Когда я прочел все это, я почувствовал
себя угнетенным и огорченным». В 1936 году Мао Цзэдун
поведал Э. Сноу, что «непосредственной задачей Китая
является возвращение всех потерянных районов, а не
только защита своего суверенитета».
Руководители КПК желали восстановления ведущего
положения Китая в мире, рассматривали свою страну
в качестве одного из центров всемирной революции,
стремились иметь все свое, включая специфическую ин-
терпретацию марксизма-ленинизма. Среди прочих и эти
мотивы толкнули Пекин на переход в конце 50-х годов
от заимствования советского опыта к курсу опоры на
собственные силы.
Воздействие легизма на социальную психологию ки-
тайцев было столь же долгосрочным и не менее мощным
по последствиям. Легисты проповедовали культ центра-
лизованного государства, твердой руки, управляющей
собственным и другими народами.
Духовно-политическое наследие, конечно, не подрыва-
ло прогрессивный характер китайской революции, но оно,
безусловно, способствовало выработке особого мировиде-
ния у руководителей КПК, отличного, например, от со-
ветского, польского или кубинского.
О роли традиций в формировании китайского социа-
лизма пишут и в КНР. Так, историк Ли Жуй отмечает,
что «феодальная культура, иногда прикрываясь именем
24
марксизма, с давних пор влияет на китайский социа-
лизм». В частности, Мао Цзэдун проявлял большой ин-
терес к древним книгам, и в своих произведениях он
ссылается на них «гораздо чаще, чем на классиков марк-
сизма». По мнению историка, «культурная революция»
и многие другие политические крайности, допущенные
Мао Цзэдуном, были навеяны конфуцианскими и даос-
скими писаниями ’.
Философ Гао Фан в работе «Прошлое, настоящее
и будущее социализма», изданной в Пекине в 1982 году,
проводит мысль, что опыт КНР доказал возможность
возникновения при социализме мелкобуржуазного эгали-
таризма, феодальных тенденций (культ личности, едино-
властие, слепое повиновение начальству, система пожиз-
ненных должностей и т. п.), ошибочной социальной и эко-
номической политики, анархизма, других извращений
идеалов. «На социалистической основе могут возникать
и несоциалистические политические и общественные явле-
ния», — писал известный китайский ученый Лю Гогуан2.
В центральных печатных органах КНР не раз констати-
ровалось, что социализм способен подвергаться пере-
косам, а его идеология — засоряться чуждыми элемен-
тами, возможно проникновение к власти «социал-фаши-
стов» и т. п.
Анализируя глубинные причины деформации социа-
лизма в КНР, некоторые китайские ученые указывают,
что страна пережила тысячелетия феодализма, в ней не
сложилось демократических традиций, напротив, глубоко
укоренились феодальные явления бюрократии и патриар-
хальщины, уровень культурного развития народа повсе-
местно очень низок, экономика отсталая. В этих условиях
задача расширения демократии весьма сложна, несовер-
шенство демократического строя стало важнейшей при-
чиной, породившей «культурную революцию»3.
Коль скоро речь зашла о негативном грузе прошлого
в Китае, следует, очевидно, ради справедливости упомя-
нуть об аналогичном явлении в других странах. Китай-
ские ученые, кстати, критикуя собственное прошлое, не
щадят и наше. Царская Россия, указывают в КНР, про-
водила агрессивную политику, и в ходе осуществления
внешних экспансий в России сформировался комплекс
«экспансионистских теорий, агрессивных методов и по-
литических установок». В.И.Ленин вел с таким наследием
непримиримую борьбу в теории и на практике — при нем
были безоговорочно аннулированы все неравноправные
25
договоры царской России с другими государствами.
Упоминаются слова Сталина на XII съезде РКП (б)
о том, что великорусский шовинизм разрастается, он про-
ник не только в советские, но и в некоторые партийные
органы, распространился во все уголки федерации.
В китайской историографии констатируется, что постепен-
но негативные традиции все сильнее влияли на внешне-
политическую деятельность советского руководства от
Сталина до Брежнева.
Прошлое дает о себе знать и во многом другом. Ска-
жем, социалистическая Чехословакия возникла на месте
государства, которое было тесно связано с мировым рын-
ком, международным разделением труда, поддерживало
интенсивные культурные контакты с соседями. КНДР
же — наследница государства, которое многие века на-
ходилось в изоляции и не случайно именовалось за ру-
бежом «страной-отшельницей». Или вспомним, что им-
ператорский Китай неоднократно нападал на Вьетнам,
что царская Россия участвовала в разделах Польши,
что веками непросто складывались германо-польские
отношения и т.д. В Софии стоит памятник Александ-
ру II — освободителю Балкан от турецкого ига. В Варша-
ве вспоминают этого царя недобрым словом. В Швейца-
рии в почете Суворов, по-другому относятся к русскому
полководцу в Венгрии, где он подавил народное восста-
ние. До недавнего времени в Монголии кляли Чингис-
хана, но лишь в знак солидарности с нами. Ведь он соз-
дал единое монгольское государство, и потомки должны
были бы отдавать ему дань уважения (как это делают
русские в отношении Ивана Грозного или Петра Первого,
несмотря на все негативные моменты в политике и по-
ведении этих личностей)*.
Каждое социалистическое государство имеет экономи-
ческие потребности, которые необязательно совпадают
с потребностями других стран. Социалистические го-
сударства могут конкурировать на рынках сбыта или
претендовать на получение технологии и кредитов из од-
* Кстати, представители монгольской интеллигенции в беседах со
мной не раз обращали внимание на положительную трактовку в со-
ветских учебниках истории личности Александра Македонского. Хотя,
как подчеркивали монгольские товарищи, он ничем не лучше Чингис-
хана и его детей. Разница лишь в том, что Александр не напал на
Россию (которой тогда еще не существовало), а Чингисхан сделал
это.
26
них и тех же источников*. Противоречия возникают из-за
использования ресурсов пограничных рек, курсов валют,
качества экспортно-импортных товаров, выполнения
коммерческих обязательств и т. д. Все это настолько оче-
видно, что нет, наверное, смысла приводить примеры. Их
бесчисленное множество.
Различия возможны и в сфере идеологии, в подходах
к методам строительства социализма, к оценке эпохи
и т.д. Между руководством КПСС и КПК они обозначи-
лись еще в 30—40-х годах. Мао Цзэдун сознательно стре-
мился отойти от рецептов, предлагавшихся Москвой.
«Китаю, — писал он, — следует впитывать в больших
количествах прогрессивную культуру иностранных госу-
дарств в качестве сырья для обогащения своей культу-
ры... Мы должны впитывать все то, что может нам се-
годня пригодиться. Однако со всем иностранным следует
обращаться как с пищей, которая сначала разжевывает-
ся во рту, перерабатывается в желудке и кишечнике,
смачивается слюной, желудочным и кишечным соком,
а затем разделяется на отбросы, которые устраняются,
и экстракт, который усваивается; только тогда пища ста-
новится полезной для нашего организма...»4.
Тем не менее в общем и целом Компартия Китая соз-
давала основы социализма, ориентируясь на советскую
модель. Изъяны сталинизма, деформации, то есть
привившиеся и пустившие пышные всходы в СССР сор-
няки, переносились на китайскую почву. Так же как в
Советском Союзе, в Китае расширялся государственный
сектор экономики без учета уровня развития произво-
дительных сил, негативно воспринимались товарно-де-
нежные отношения, рыночное регулирование. Не призна-
валось многообразие интересов в обществе, игнорирова-
лись права граждан, господствовали административно-
командные методы управления. Социализм воспринимал-
ся как застывшая догма, интерпретировать которую мог-
ло только высшее руководство. Насаждался «культ лич-
ности», противники которого жестоко подавлялись.
После смерти Сталина в СССР были предприняты по-
пытки сломать сложившуюся систему. Мао Цзэдун
* В конкуренции, конечно, ничего плохого нет Напротив, она
необходима для здорового развития. Но на первом этапе становления
социалистической системы ее чурались, считали чем-то крамольным
В результате бывало, что незначительный эпизод конкурентной борь-
бы приобретал негативную политическую и идеологическую окраску,
наносил ущерб взаимоотношениям социалистических стран
27
оказался не готов к такому повороту. Более того, его
все более тянуло влево. Как неоднократно отмечал Дэн
Сяопин, в 1957 году китайское руководство начало де-
лать левацкие ошибки; «эти ошибки продолжались
вплоть до культурной революции, которая стала самой
большой левацкой ошибкой»5.
Выступая 30 сентября 1979 г. на торжественном
собрании в честь 30-летия КПК, один из китайских ру-
ководителей Е Цзяньин охарактеризовал период «куль-
турной революции» как «пучину бедствий», «диктатуру
насквозь прогнившего и самого мрачного фашизма с при-
месью феодализма», нанесшую огромный ущерб стране,
народу, социалистическому строительству6. В «Решении
по некоторым вопросам истории КПК со времени образо-
вания КНР», единогласно принятом VI пленумом
ЦК КПК 11-го созыва 27 июня 1981 г., указывалось, что
Мао Цзэдун повинен в левацких ошибках всеобщего и дли-
тельного характера, прежде всего в развертывании
«культурной революции», что КПК «не была достаточно
подготовлена к делу строительства социализма в масшта-
бах всей страны», проводила ошибочный курс, подверг-
лась левацкому уклону. В результате страна пережила
трагедию.
В отчетном докладе на XII съезде КПК в 1982 году
подчеркивалось, что из-за «культурной революции»
социализм понес огромный ущерб. Об этом же говори-
лось в докладе ЦК КПК XIII съезду партии: «С конца
50-х годов мы под влиянием левоуклонистских ошибок
стали гнаться за скороспелыми успехами, бездумно дово-
дить все до «идеальной чистоты»... продолжали и после
завершения в основном социалистических преобразова-
ний ставить классовую борьбу «во главу угла».
На симпозиуме Центра по изучению истории партии
при ЦК КПК, состоявшемся весной 1988 года, Мао Цзэ-
дун был охарактеризован как проводник «ультралевого
утопического социализма», идеологическая система кото-
рого «коренным образом противоречила реальностям
Китая»7.
Реформы в Китае, а затем и перестройка в СССР
открыли путь к очищению социализма в обеих странах от
идеологических извращений, сблизили приоритеты КПСС
и КПК. В то же время обозначились различия в неко-
торых теоретических аспектах между КПСС и теми пар-
тиями, с которыми раньше существовало идейное един-
ство. Если не навязывать собственные представления
28
другим, то подобные различия не таят в себе опасности.
Напротив, плюрализм мнений необходим для развития
любого общества, в том числе социалистического.
Жизнь убеждает, что разногласия порождаются и лич-
ностными моментами. В условиях колоссальной концентра-
ции власти линия поведения, взгляды «вождей», их
взаимоотношения между собой (Сталин и Мао, Хрущев и
Мао и т. д.) имели немаловажное значение для судеб
социализма, внешней политики социалистических госу-
дарств. От лидеров очень многое зависит и сейчас.
Внешняя политика — зеркало внутренних процессов.
Деформации в политической и экономической жизни
КНР неизбежно выплескивались во внешний мир (анало-
гичный «экспорт» имел место и из СССР). Установки на
разжигание классовой борьбы воплощались в отношениях
с зарубежными странами, казарменный коммунизм на-
вязывался в качестве образца другим партиям и народам.
Левачество лихорадило китайское общество и народное
хозяйство. Иррациональной, зигзагообразной становилась
внешняя политика Пекина. Предпринимались попытки
свалить внутренние трудности на заграничных партнеров,
что приводило к выдвижению встречных претензий, к
ссорам.
На внешней политике КНР сказывалась и такая осо-
бенность, как огромная численность китайского населения.
Этот фактор сыграл, очевидно, определенную роль в вы-
движении Мао Цзэдуном тезиса о том, что не надо бояться
ядерной войны. В конечном итоге тезис сводился к рас-
суждениям о невозможности уничтожить всех китайцев, в
то время как небольшие по численности нации обрекались
на полное уничтожение. «Войны не нужно бояться, —
заявил Мао на II сессии VIII съезда КПК в мае 1958 го-
да. — Если из 600 млн. человек половина погибнет, оста-
нется еще 300 млн. человек»8.
С большой численностью населения связаны и поиски
неординарных путей строительства социализма. В одном
из выступлений в 1957 году Мао Цзэдун говорил: «Как
строить такое большое государство — новый вопрос для
марксистов... Маркс не думал о таком большом госу-
дарстве, как наше, с его 600-миллионным населением.
Ленин тоже не думал»9. В основе «большого скачка» как
раз и лежало ошибочное представление о возможности
использовать излишки рабочей силы для быстрого увели-
чения производства.
На внешней политике Китая отражалась и противо-
29
речивость его положения внутри мировой системы
социализма. По размерам территории, природным ресур-
сам и демографическим характеристикам КНР являлась
великой державой. Вместе с тем по уровню экономичес-
кого развития она далеко отставала от европейских
социалистических стран. В 50-х годах республике требо-
валась значительная экономическая и научно-техничес-
кая помощь из-за рубежа. Сам же Китай мало что мог
предложить взамен. Подобная ситуация задевала само-
любие китайских руководителей.
Питательной средой для трений служил тот тип взаимо-
отношений, который господствовал в прошлом в между-
народном коммунистическом движении. Москва, Комин-
терн были центром, штабом, руководившим зарубежными
отрядами — французским, болгарским, китайским, аме-
риканским и т. д. Архивные, в том числе опубликован-
ные, материалы свидетельствуют, что Коминтерн держал
руку на пульсе дел КПК и постоянно давал рекоменда-
ции, а то и указания: о необходимости сотрудничества
с Гоминьданом в первой половине 20-х и во второй
половине 30 — начале 40-х годов, о важности активиза-
ции антияпонской борьбы, о наращивании рядов
рабочего класса, создании народной интеллигенции.
Высказывались замечания по поводу неблагополучного
положения в КПК, националистических тенденций в ней,
преследования лидеров партии, связанных с Коминтер-
ном, нездоровых настроений в отношении Советского
Союза и т. п.
Методы руководства были аналогичны тем, что
сложились внутри партий: дисциплина, подчинение
нижестоящих вышестоящим, меньшинства большинству,
конспиративность. Другими категориями никто и не
мыслил: партии слабые, малочисленные, неопытные,
теоретически плохо подготовленные, действуют в услови-
ях господства репрессивных, враждебных режимов.
Дискуссии, споры, возражения ведут к ослаблению
единства, играют на руку противнику. Господствовала
презумпция, что Москва знает лучше всех и что ее интере-
сы тождественны интересам всех. Ослушание центру, про-
тивопоставление своих интересов его интересам равно-
сильно предательству, измене марксизму-ленинизму.
Практика, однако, показала, что схема «старший —
младший» порочна в принципе. Во-первых, партии в таких
условиях не могут быть подлинно равноправными и
независимыми, и ущемленное самолюбие «младшей»
зо
партии в конечном счете прорывается наружу. Во-вторых,
партия, получающая советы и тем более указания извне,
попадает под подозрение внутри страны как носитель
чужих, иностранных интересов. Рано или поздно она
вынуждена «очищать» репутацию, и этот процесс про-
ходит весьма болезненно. В-третьих, подобная деятель-
ность вызывает отрицательную реакцию в мире, приводит
к нагнетанию недоверия и напряженности на междуна-
родной арене. В-четвертых, революция, как правило,
не развивается по прямому пути, случаются ошибки,
отступления, поражения. Разобраться в их истоках быва-
ет очень непросто — возникает множество версий, пред-
положений, точек зрения. И если к принятию решений
была причастна зарубежная партия, то она против
собственной воли и, возможно, незаслуженно становится
объектом критики, навлекает на себя претензии тех или
иных участников событий. Короче говоря, отношения
по схеме «старший — младший» неминуемо ведут к
осложнениям.
На это обстоятельство, кстати, обращают внимание
и в КНР. В упоминавшемся выше решении по некоторым
вопросам истории КПК (июнь 1981 г.) говорится:
«Возобладавшая главным образом в конце 20-х и
начале 30-х годов нашего века в международном ком-
мунистическом движении и в рядах нашей партии
ошибочная тенденция рассматривала марксизм как
догму, а постановления Коминтерна и опыт Советского
Союза как нечто священное. Это едва не завело китайскую
революцию в тупик». Исследователь Лю Цзяньфэй в
статье «Просчеты и ошибки в руководящих идеях Комин-
терна» пишет, что превращение Коминтерна во «всемир-
ную компартию с высокой степенью централизации» не
способствовало сочетанию марксизма с революционной
практикой каждой страны, привело к догматизму, бюро-
кратизму и экстремистской болезни «левизны», а в
итоге — поражению ряда революций10. В некоторых
других работах отмечается, что если одна из партий
оказывается выше других и отдает им распоряжения,
то это наносит урон коренным интересам мирового
пролетариата. Поэтому подобные методы не могут быть
приемлемы11.
Факторы, о которых говорилось в этой главе, ока-
зывают диалектическое воздействие на внешнюю полити-
ку социалистических государств — влияние одних на
каких-то этапах усиливается, других, напротив, ослабе-
31
вает. По мере укрепления стран социалистической
системы растет их стремление к самостоятельным дейст-
виям, к реализации специфических национальных задач
и интересов. Перестройка в Советском Союзе активизирует
такого рода процессы — на авансцену выдвигаются
застарелые проблемы, которые прежде скрывались или
просто игнорировались. На первых порах это может даже
осложнять обстановку внутри социалистического мира
но зато в долгосрочной перспективе честность, откры-
тость, готовность ликвидировать нарывы должны способ-
ствовать подлинному оздоровлению атмосферы, созданию
новой, стабильной основы отношений.
Разрыв догматических пут в большинстве социалис-
тических стран (включая крупнейшие — СССР и КНР)
открывает дорогу к выработке ими в целом более
реалистичной и гуманной внешней политики. Линия на
приоритет общечеловеческих ценностей, стремление от-
вести угрозу термоядерного конфликта, справиться с
экологическими и другими глобальными вызовами земной
цивилизации — все это, смеем надеяться, прочно впле-
тется в ткань внешнеполитической стратегии СССР,
Китая и всех других государств социализма.
Не следует, конечно, идеализировать будущее, но все
же с высоты сегодняшнего дня оно представляется более
светлым. В том числе благодаря процессам, начатым в
80-х годах в КНР, в ее внешней политике.
Внешние связи КПК в революционный период
(30 — 40-е годы)
Путешествуя по Китаю, можно было услышать раз-
ные мнения об СССР и о советско-китайских отношениях:
одни акцентируют внимание на обидах, нанесенных КНР
Советским Союзом, другие с благодарностью вспоминают
о нашей помощи, оказанной в прошлом, третьи критику-
ют Мао Цзэдуна и Хрущева, «поссоривших» два социа-
листических государства, четвертые все еще считают
СССР противником, а пятые тепло вспоминают о своей
учебе в советских вузах в 50-х годах.
В этих высказываниях, таких разных и порой диамет-
рально противоположных, — отражение сложной, изоби-
лующей крутыми поворотами истории отношений между
СССР и КНР.
В отчетном докладе ЦК КПК на XII съезде Компартии
Китая (сентябрь 1982 г.) было заявлено: «Нашей пар-
32
тии пришлось хлебнуть немало горя из-за той партии,
которая, возомнив себя «партией-отцом», пыталась
взять нас под свой контроль»’2. Речь в докладе шла
о КПСС. Как же получилось, что китайские коммунисты
столь негативно оценили тогда прошлый опыт общения
с нашей партией? Чтобы попытаться ответить на данный
вопрос, вернемся к истокам китайского революционного
движения.
Сунь Ятсен, вождь революции 1911 года, положившей
конец императорскому правлению в Китае, писал: «Наша
революция ни в коем случае не будет успешной, если мы
не будем учиться у России»13. И руководимый Сунь
Ятсеном Гоминьдан тесно сотрудничал с Советской Рос-
сией. Доктор Сунь неоднократно высказывал благо-
дарность большевистскому правительству за помощь про-
грессивным силам Китая, за отказ от всех прав и приви-
легий России на китайской территории, за проведение
политики, «полностью отвечающей принципам равенства
и взаимного уважения»14.
Помогая буржуазным демократам во главе с Сунь
Ятсеном, большевики одновременно оказывали поддерж-
ку становлению на китайской земле коммунистического
движения. В «Решении по некоторым вопросам истории
Коммунистической партии Китая со времени образования
КНР» от 27 июня 1981 г. говорится, что партия «роди-
лась под влиянием Октябрьской революции в России
и «движения 4 мая» в Китае, с помощью руководимого
Лениным Коммунистического Интернационала».
Позитивный вклад Коминтерна и большевиков в раз-
витие и укрепление международного коммунистического
движения, включая его отряд в Китае, отмечают практи-
чески все китайские исследователи. Так, на научной
конференции по Коминтерну, проведенной в Китае в
1986 году по инициативе Бюро переводов произведений
классиков марксизма-ленинизма при ЦК КПК, к неоспо-
римым достижениям этой организации были отнесены,
в частности, следующие моменты:
— распространение марксизма-ленинизма, борьба с
оппортунистическими идейными течениями и детской
болезнью «левизны»;
— помощь пролетариату различных стран в создании
своих авангардов — компартий.
Участники конференции в Институте истории партии
при ЦК КПК в 1987 году заслугами Коминтерна назы-
вали: правильное определение характера и задач китай-
2-18
33
ской революции на VI съезде КПК; помощь VII конгрес-
са Коминтерна в выработке целостной тактики единого
антияпонского фронта. Подчеркивалось, что после пора-
жения революционных выступлений 1925—1927 годов
Коминтерн сформулировал линию на образование Сове-
тов, создав тем самым предпосылки для нахождения
правильного пути китайской революции — вооруженного
захвата власти.
В Китае признается и особое значение для победы
революции освобождения в 1945 году советскими вой-
сками Маньчжурии от японских оккупантов. Военно-
революционная маньчжурская база стала главным опло-
том в борьбе КПК против чанкайшистского режима. Со-
ветский Союз оказал значительную помощь в укреплении
революционной армии, в восстановлении экономики се-
веро-востока Китая. Не ставится под сомнение и то
обстоятельство, что между КПСС и КПК, СССР и рево-
люционными силами Китая имело место всестороннее
сотрудничество. Китайский ученый Хэ Ди, в частности,
указывает, что Советский Союз был главной силой,
противостоявшей в азиатском регионе США и Японии,
служил надежным стратегическим тылом, оказал револю-
ции в Китае неоценимую помощь; КПК и КПСС тесно
взаимодействовали15.
Вместе с тем в КНР считают, и с этой оценкой нельзя
не согласиться, что отношения между компартиями на-
ших стран в 30—40-х годах не были безоблачными.
Разберем существовавшие проблемы подробнее — мы
предпочитали обходить их стороной, а ведь анализ труд-
ностей и разногласий как раз и позволяет извлекать
самые ценные уроки на будущее.
Прежде всего разногласия касались сферы идеологии,
стратегии и тактики революционного движения. По мне-
нию китайских руководителей и специалистов, руководи-
мый Сталиным Коминтерн наряду с правильными дей-
ствиями допускал серьезные просчеты в оценке текущего
этапа китайской революции и ее характера, навязывал
неверные установки, порожденные развернувшейся в
СССР сплошной коллективизацией и ликвидацией кула-
чества как класса16. Имелись различия в толковании
взаимоотношений с национальной буржуазией, классовой
борьбы (наши советники при ЦК КПК сообщали в
Москву, что среди китайских коммунистов получил
распространение вредный тезис о затухании классовых
схваток после полной победы на фронтах).
34
Еще одна область трений — кадровый вопрос. В руко-
водстве КПК сформировались два течения. Первое —
коммунисты, работавшие в Коминтерне и учившиеся
в СССР. Они были верными проводниками коминтер-
новской линии и пользовались доверием Москвы. Второе
течение, которое к середине 30-х годов возглавил Мао
Цзэдун, имело самостоятельные взгляды по многим воп-
росам и не совсем устраивало Сталина. Между двумя
течениями шла борьба за контроль над партией. С точки
зрения китайских историков, «коминтерновцы» оказывали
давление на Мао и его окружение, а сам Коминтерн
«третировал Мао Цзэдуна и наносил по нему удары»
(одновременно признается, что, с другой стороны, Комин-
терн поддерживал порой и Мао, хотя зачастую по
«прагматическим соображениям»)17. В беседах с совет-
скими представителями до и после победы революции
Мао неоднократно сетовал, что Сталин считал «комин-
терновцев» своими, а его, Мао Цзэдуна, рассматривал
как правого оппортуниста. В начале 40-х годов Мао устро-
ил в партии жестокую чистку, избавляясь от лиц, находив-
шихся под влиянием Москвы.
Не во всем совпадали политические интересы и, как
следствие, позиции КПСС и КПК. Выше уже говорилось,
что Москва была заинтересована в максимальной акти-
визации боевых действий китайских коммунистов против
Японии, а у руководства КПК было собственное видение
ситуации. Мао Цзэдун говорил: «...Лучше мы сбережем
силы, разгромим Гоминьдан, возглавим власть в Китае
и тогда, получая помощь от СССР, Англии и Америки,
освободим страну от японских захватчиков...»18. В выс-
туплении перед слушателями партийной школы в Яньане
в ноябре 1941 года Мао выдвинул лозунг: «Десять про-
центов усилий на борьбу с Японией, двадцать процен-
тов — на борьбу с Гоминьданом, семьдесят процентов —
на рост своих рядов».
После окончания второй мировой войны Компартия
Китая нацелилась на решающую битву с Гоминьданом.
Москва же, как это представлялось руководству КПК,
была настроена по-иному. Чжоу Эньлай впоследствии
так оценивал ситуацию: «Мы готовились форсировать
Янцзы и полностью освободить страну. Советская сто-
рона имела по этому поводу свою точку зрения, требова-
ла «прекратить гражданскую войну»... Накануне осво-
бождения Нанкина Советский Союз по-прежнему поддер-
живал дипломатические отношения с гоминьдановским
35
правительством. Когда Чан Кайши не удержался в Нан-
кине и перенес столицу в Гуанчжоу, советский посол
Рощин вслед за правительством Чан Кайши перевел
посольство в Гуанчжоу... Действия Советского Союза
отражали и его ошибочные оценки общей ситуации в
мире в то время. Советский Союз опасался, что граж-
данская война в Китае может подорвать зафиксирован-
ный в Ялте раздел на сферы влияния, что привело бы
к вмешательству США, нанесло ущерб Советскому Сою-
зу. Сталин также боялся начать третью мировую войну.
Отправной точкой Сталина было стратегическое сдер-
живание США, чтобы выиграть время для мирного
строительства. Советский Союз в течение длительного
времени сомневался в отношении наших возможностей
полностью освободить Китай. В оценке международной
обстановки и наших возможностей освободить весь Ки-
тай между нами и Советским Союзом были разногласия.
Конечно, когда КПК победила, Советский Союз был рад,
имея за спиной новый Китай»19.
В одной из бесед с американским журналистом Чжоу
Эньлай подверг критике договор 1945 года между СССР
и правительством Гоминьдана. По словам Чжоу, этот до-
кумент придал Чан Кайши «такую уверенность в своих
силах, что он развязал антикоммунистическую граждан-
скую войну»20.
Мао Цзэдун, в свою очередь, неоднократно порицал
Сталина, что тот «не разрешал китайцам совершить
революцию; не верил в силы китайских коммунистов
и требовал во что бы то ни стало добиться перемирия
с Чан Кайши»21.
Этой же интерпретации событий придерживаются ки-
тайские историки нынешнего поколения. Высказывается
мнение, что Сталин сдерживал революционную войну
в Китае, опасаясь ее перерастания в глобальный кон-
фликт, что победа китайских коммунистов явилась «вы-
зовом курсу Сталина»22.
Какими-либо советскими данными, которые подтверж-
дали бы подобную позицию Сталина по всему комплексу
затрагиваемых вопросов, автор не располагает. Извест-
но лишь, что Москва удерживала руководство КПК от
наступления на Тайвань и Гонконг. Сталин ответил отка-
зом на просьбу поддержать эти акции авиацией и
военными кораблями, пояснив, что они могут привести к
третьей мировой войне. Тем не менее факт остается фак-
том — китайское руководство именно так воспринимало
36
ситуацию, а значит, и этот вопрос способствовал вызре-
ванию отчужденности между КПСС и КПК.
Этому содействовали и подозрения Сталина, что Ком-
партия Китая идет «по пути Югославии», Мао может
стать вторым Тито, КПК находится под влиянием бур-
жуазных элементов (реакция на включение беспартий-
ных деятелей в состав правительства) и т. п. В ряде слу-
чаев раздражение Сталина вызывали действия руковод-
ства КПК, по существу направленные на реализацию
его собственных советов, в частности в отношении сот-
рудничества с национальным капиталом, контактов с
иностранными фирмами и т. п.
Возникали и чисто житейские проблемы — в резуль-
тате различия традиций и обычаев двух стран, непони-
мания, а то и неуважения их обеими сторонами. Давало
себя знать порой высокомерное отношение советских
представителей к китайским коммунистам, их командно-
административный стиль, распространенный тогда в
СССР.
Особого разговора заслуживает вопрос о подходе
руководства КПК к США.
В довоенные годы в научных и журналистских кругах
США получили широкое распространение тезисы о том,
что КПК является «националистической партией аграр-
ной реформы», что «китайские коммунисты не столько
марксисты, сколько подлинные китайцы», и их компар-
тия «отличается от любых других коммунистических пар-
тий». Американские синологи и журналисты писали, что
Мао Цзэдун имел собственные, отличные от советских,
взгляды на мировую политику, подходил к США совсем
с других позиций, «страстно» хотел наладить тесное
экономическое сотрудничество с Соединенными Штатами,
опереться именно на Америку в планах возрождения Ки-
тая
Упомянутые оценки давались американцами в основ-
ном благодаря услышанному в ходе личных встреч с Мао
Цзэдуном и окружавшими его лицами. Как утверждал
биограф Мао Э. Сноу, осенью 1936 года руководитель
КПК признавался, что он еще в 20-х годах был «реши-
тельным сторонником американской доктрины открытых
дверей и доктрины Монро». Из бесед с Мао Цзэдуном
Э. Сноу вынес впечатление, что руководитель КПК не
относился к СССР как к союзнику, а к США как к про-
тивнику, не был коммунистом, а представлял собой
аграрного реформатора24. Американский дипломат
37
Дж. Сервис приводит следующее высказывание Мао
Цзэдуна от 23 августа 1944 г.: «Мы не ждем русской
помощи. Русские очень сильно пострадали в этой войне,
их руки будут полностью заняты работой по восстанов-
лению своей страны». При этом Мао Цзэдун якобы
пытался убедить Дж. Сервиса, что «китайские и амери-
канские интересы сходны и взаимосвязаны. Они согла-
суются экономически и политически... Вот почему нам так
важно знать, что вы, американцы, думаете и намечаете.
Мы не можем пойти на риск какого-нибудь столкновения
с вами». По словам Дж. Сервиса, Мао заверял, что
«политика китайских коммунистов является только либе-
ральной», что «даже наиболее консервативные американ-
ские бизнесмены не найдут в программе китайских
коммунистов ничего такого, против чего можно было бы
возразить»25.
Другой американский представитель Г. Форман при-
водит такие слова Мао Цзэдуна: «Мы не стремимся
к социальному и политическому образцу коммунизма
Советской России. Скорее предпочитаем думать, что
делаем нечто такое, за что сражался Линкольн во время
гражданской войны: за освобождение рабов. В Китае мы
имеем миллионы рабов, закованных в кандалы феода-
лизма»26. Согласно американским источникам, Мао Цзэ-
дун говорил: «Америка и Китай дополняют друг друга
экономически: они не будут конкурировать между собой»;
«у Китая нет потребности в развитии крупной тяжелой
промышленности... Китай нуждается в создании легкой
промышленности, чтобы обеспечить собственный рынок и
повысить жизненный уровень своего народа... США явля-
ются не только наиболее подходящей страной, чтобы
помочь этому экономическому развитию, они являются
единственной страной, вполне способной, чтобы принять
в этом участие». В области внешней политики Мао Цзэ-
дун, как утверждают американские авторы, предложил
следующий курс: «По крайней мере в течение первых
нескольких лет новый Китай не будет нуждаться в
признании со стороны трех великих держав — Англии,
США и СССР, чтобы они не вмешивались в наши внут-
ренние дела»27.
В рассекреченных документах правительства США за
1945—1946 годы содержатся и другие упоминания
о заявлениях руководителей КПК, благоприятных для
американской стороны. Опубликованы, в частности,
шифротелеграммы и доклады генерала Д. Маршалла,
38
бывшего в то время специальным представителем прези-
дента Соединенных Штатов в Китае, о его беседах
с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем. Через них красной
нитью проходит мысль о готовности китайских коммунис-
тов взаимодействовать с американцами. Так, 31 января
1946 г. Чжоу Эньлай якобы «уже не в первый раз» за-
явил Маршаллу о решимости руководства КПК «сотруд-
ничать с США в делах как локального, так и националь-
ного характера». Маршалл сообщил президенту Трумэну:
«Китайские коммунисты, которые теоретически выступа-
ют за социализм как свою конечную цель, не имеют
в виду и не считают возможным достигнуть этой цели
в ближайшем будущем... Они стремятся ввести полити-
ческую систему по образцу США». Чжоу Эньлай, ссыла-
ясь на Мао Цзэдуна, заверял Маршалла, что если Мао
когда-нибудь и отправится за границу, то он поедет
скорее в США (а не в Москву), так как в США, по его
мнению, можно познать многое, что полезно для Китая.
В итоге Маршалл делал вывод о том, что взгляды китай-
ских коммунистов имеют националистическую окраску и
многие их успехи достигаются на базе национализма,
что такие деятели, как Чжоу Эньлай и Мао Цзэдун, «не
обязательно будут твердо придерживаться коммунистиче-
ской платформы»28.
Как пишет западный исследователь Д. Вилсон, в 40-х
годах «Чжоу говорил своим новым американским друзь-
ям, что Россия, будучи столь географически близка
Китаю, представляет для него угрозу. По этой причине
коммунистический Китай всегда будет стремиться к
дружбе с США». И далее: «Чжоу понимал, насколько
новый Китай нуждался в признании и помощи США.
В мае 1949 года он направил секретное послание
американской миссии в Китае, прося помощи... Мао были
необходимы связи с США, чтобы доказать свою незави-
симость от ориентированных на Москву противников»29.
В последние два десятилетия в Соединенных Штатах
издано большое число работ, в которых проводится
мысль об «упущенных возможностях» в развитии диа-
лога между Вашингтоном и КПК, подчеркивается, что
Белый дом не смог понять политику китайских комму-
нистов.
С такими оценками можно в определенной степени
согласиться. Конечно, многие из высказываний руковод-
ства КПК, особенно о внутренней программе развития
страны, носили тактический характер. Несомненно, одна-
39
ко, и то, что объективные обстоятельства и субъектив-
ный настрой Мао Цзэдуна и его окружения уже тогда
вывели Соединенные Штаты на одну из центральных
ролей во внешнеполитической стратегии КПК.
Упоминавшийся выше исследователь Хэ Ди пишет:
«В условиях нарастания опасности гражданской войны в
Китае КПК провела в 1946 году корректировку политики
в отношении США; с одной стороны, она... не верила
«сладким речам» империализма и не боялась его запу-
гиваний, резко критиковала США... с другой стороны,
КПК делала все возможное, чтобы избежать прямого
вовлечения американцев в гражданскую войну в Китае,
не давать поводов для провокаций, добиваться, чтобы
они приняли временный или даже хот^ бы чисто симво-
лический нейтралитет»30. Предпринимались попытки ис-
пользовать внутренние противоречия в Соединенных
Штатах для уменьшения степени их вмешательства в ки-
тайские дела.
По мнению Хэ Ди, в 1946 году руководство КПК при-
шло к выводу о нежелании президента Г. Трумэна быть
причастным к гражданской войне в Китае. Поэтому КПК
«стала придерживаться примирительной позиции в отно-
шении США»; эта линия «вновь предоставила Соеди-
ненным Штатам возможность выбрать политику... кото-
рая соответствовала бы американским долговременным
интересам»31.
Целый ряд современных китайских ученых утверж-
дают, что Мао Цзэдун отнюдь не намеревался переходить
в советский лагерь и Вашингтон совершил ошибку,
посчитав, что его отказ от поддержки Чан Кайши поста-
вил бы Китай под контроль Москвы. Односторонняя при-
верженность администрации Г. Трумэна Гоминьдану при-
вела американцев к потере гибкости, подорвала сотруд-
ничество между КПК и Белым домом; «США сами об-
рекли себя на такую структуру международных отно-
шений, когда был образован союз СССР и КНР, проти-
востоявший американской политике»32. Центральный те-
зис политологов КНР: китайско-американская конфрон-
тация возникла не из-за союза Китая с СССР, а, наоборот,
именно китайско-американская конфронтация вызвала к
жизни этот союз; Соединенные Штаты стремились пере-
тянуть Китай на свою сторону и изолировать Советский
Союз, а получилось так, что образовался китайско-
советский союз, а США оказались в изоляции33.
На протяжении длительного времени контакты КПК с
40
Вашингтоном в 30—40-х годах интерпретировались в на-
шей историографии однозначно отрицательно. Такой под-
ход, безусловно, нуждается в корректировке с учетом
следующих обстоятельств.
Во-первых, нормальные отношения с американцами
были необходимы для КПК: китайские коммунисты
видели в Соединенных Штатах силу, от позиции которой
в значительной степени зависели исход борьбы с Гоминь-
даном, послевоенное урегулирование в Азии, роль и место
Китая в международных отношениях, перспективы его
экономического развития. Контакты с США должны бы-
ли способствовать победе над Чан Кайши и нейтрализо-
вать оппозицию Вашингтона послевоенным планам ком-
партии, укрепить международные позиции страны. К то-
му же СССР также стремился к конструктивному диало-
гу с США.
Во-вторых, Сталин поддерживал курс Мао Цзэдуна
в отношении Вашингтона. Не каждый контакт КПК с
американцами «санкционировался» Москвой, о некото-
рых встречах такого рода вообще стало известно многие
годы спустя. Но общая линия на диалог китайских
коммунистов с американскими официальными лицами,
бизнесменами и учеными во второй половине 40-х годов
была со Сталиным согласована. Мао неоднократно обра-
щался к Сталину за советом о целесообразности тех или
иных контактов с Западом. Из Москвы неизменно сле-
довал ответ, что демократическому правительству Китая
не следует противиться установлению официальных отно-
шений с капиталистическими странами, включая США,
если эти государства официально откажутся от военной,
хозяйственной и политической поддержки чанкайшист-
ского правительства. Сталин советовал также подумать о
займах и торговле с капиталистическими странами,
конечно, на условиях, которые были бы выгодны Китаю.
Точно так же существовала договоренность избегать
демонстрации дружбы СССР с китайскими коммуниста-
ми, подчеркивать независимость и самостоятельность
КПК. Например, решено было воздержаться до 1 октяб-
ря 1949 г. от посылки советских специалистов в при-
брежные города на юге Китая, где сохраняли свое
экономическое присутствие западные фирмы.
В-третьих, связи КПК с американцами возникли, ког-
да Вашингтон был союзником и Китая, и Советского
Союза. Китайские коммунисты представляли великую
державу, для которой вполне естественным было желание
41
играть независимую и самостоятельную роль на мировой
арене, иметь равнозначные отношения со всеми страна-
ми, в том числе с СССР и США, а не примыкать к тому
или иному альянсу против союзника по войне с Японией.
Собственно, подобного желания — создавать новые воен-
ные союзы, вступать в них и конфронтировать с США —
не было ни в Польше, ни в Венгрии, ни в любой другой
стране, где к власти после самой разрушительной в исто-
рии человечества войны пришли коммунистические пар-
тии. Раскол мира на два лагеря, две противостоящие
друг другу военные организации складывался постепен-
но, причем не без вклада обеих сторон — Соединенных
Штатов и Советского Союза. Поэтому, на наш взгляд,
неверно оценивать линию КПК в 30—40-е годы с по-
мощью мерок «холодной войны».
В-четвертых, несомненно также и то, что на заключи-
тельном этапе гражданской войны (1945—1949 гг.)
руководство Компартии Китая пришло к выводу, что
«прямое вмешательство и подрывная деятельность
США... стали основной опасностью для революции..;
в идеологическом и военном плане Америка вела подго-
товку к прямой вооруженной конфронтации, КПК исхо-
дила из возможности вооруженной оккупации американ-
скими войсками прибрежных городов Китая»34. Уже
в 1947 году Мао Цзэдун применил понятия «всемирный
лагерь борьбы против империализма» и «лагерь социа-
лизма». Причем силы китайской революции характери-
зовались в качестве составной части антиимпериалисти-
ческого лагеря, возглавляемого Советским Союзом.
Возникает вопрос: могли ли американцы избрать дру-
гую политику? Известно, что вплоть до победы револю-
ции в 1949 году они не отказывались от контактов с
КПК. После освобождения Нанкина посол США не эва-
куировался с гоминьдановцами, а остался для обсужде-
ния возможностей установления дипотношений с новой
властью. Тем не менее, когда 28 апреля 1949 г. Мао
Цзэдун направил послание с соответствующим предло-
жением (при условии разрыва между Вашингтоном и
Чан Кайши), Белый дом отреагировал отрицательно.
По всей видимости, Соединенные Штаты не могли по-
ступить иначе — ведь к тому времени на всех направ-
лениях развернулась «холодная война». С точки зрения
Запада, Сталин перешел во фронтальное наступление
на позиции «свободного мира» и остановить его можно
было, лишь противодействуя проводникам советского
42
влияния — коммунистическим партиям, в том числе и
КПК. С такой точки зрения соглашаются и многие
китайские исследователи. Один из них (Юань Мин) пи-
сал, например, что в условиях, когда США и СССР
оказались на грани войны в Европе, Соединенные Штаты
«не могли спокойно взирать на растущую мощь Совет-
ского Союза на Дальнем Востоке»35.
...Об ошибках Сталина и Коминтерна в отношении
китайской революции в КНР говорилось много и часто
на самом высоком уровне. Согласно данным, приводимым
китайским политическим деятелем У Сюцюанем в его
мемуарах, в июле 1949 года, когда Лю Шаоци вел пере-
говоры в Советском Союзе, Сталин признал, что совет-
ская сторона в прошлом «неподобающим образом»
вмешивалась в дела китайской революции. Он якобы
сказал: «Мы мешали и препятствовали вам, и я по этому
поводу испытываю угрызения совести»36. Как считают не-
которые китайские исследователи, именно такая позиция
Сталина позволила отношениям между СССР и КНР
«сравнительно успешно развиваться».
В нашу задачу, однако, не входит выявление ошибоч-
ности (или правильности) тех или иных установок Ста-
лина и Коминтерна. Это отдельная, большая и трудная
проблема. В последнее время с такой постановкой воп-
роса соглашаются, кстати, и китайские специалисты.
Они признают, что это чрезвычайно деликатный, слож-
ный вопрос: «...нельзя все либо признавать, либо отвер-
гать». При этом ученые ссылаются на недостаточную
изученность темы, а также на то, что она «прямо затра-
гивает чувства коммунистов и широких народных масс
Китая и СССР, всего коммунистического движения»37.
Коминтерн мог даже быть во всем прав, и тем не ме-
нее в отношениях КПСС с КПК возникли бы трения.
Корень их — и об этом уже говорилось выше — в том
типе взаимоотношений, который господствовал в прош-
лом в международном коммунистическом движении.
Китайские историки отмечают сегодня, что Сталин в
области внешних сношений допустил «ошибки вели-
кодержавного шовинизма». Москва имела большие за-
слуги перед международным коммунистическим движени-
ем, стала его центром. В результате у советского руко-
водства зародилось представление о КПСС как о «пар-
тии-отце». Сталин давал указания зарубежным партиям,
«требуя их подчинения государственным интересам
СССР», вмешиваясь во внутренние дела других стран
43
(Югославия, Китай и т. д.), навязывая советские опыт,
модель построения социализма.
* * *
В 30—40-е годы, в особенности в период накануне
провозглашения КНР, были заложены основные принци-
пы внешней политики страны. Выступая с докладом
17 апреля 1949 г., Чжоу Эньлай заявил: «В принципиаль-
ных вопросах мы решительно не уступаем... Мы должны
опираться на собственные силы и только тогда сможем
обращаться за помощью извне. Полезная для Китая
помощь, разумеется, желательна, но нельзя опираться
только на нее. Даже к Советскому Союзу и странам
народной демократии нам не следует относиться ижди-
венчески. Мы готовы сотрудничать со всеми странами,
которые относятся к нам как к равным. Мы не настроены
против зарубежных государств и не бросаем им вызов,
но нам следует твердо придерживаться своей позиции,
иначе мы попадем в кабалу к иностранцам... Твердо при-
держиваясь своей позиции, нам нужно в то же время
быть очень осмотрительными и следовать принципам
правоты, пользы и меры»38.
Китайские исследователи в последнее время делают
особый акцент на том, что с самого начала исходным
пунктом внешней политики КПК было обеспечение соб-
ственных национальных интересов, осуществление неза-
висимой и самостоятельной внешней политики. Вступле-
ние в союз с СССР было продиктовано как раз нацио-
нальными интересами, ибо Вашингтон создавал им пря-
мую угрозу.
«Держаться одной стороны»
(50-е годы)
Китайская Народная Республика была провозглаше-
на 1 октября 1949 г. Правительство КНР заявило
о стремлении установить нормальные отношения со всеми
странами, включая капиталистические, на основе равен-
ства, взаимной выгоды и взаимного уважения суверени-
тета. Подчеркивался миролюбивый характер внешнеполи-
тического курса республики. Вместе с тем китайские
руководители выдвинули установку «держаться одной
стороны», то есть находиться в советском лагере. Такое
решение Мао Цзэдуна, как отмечалось выше, было
обусловлено враждебной политикой США.
44
Сделав сознательный выбор, КНР стала искренним
союзником СССР. Взаимные обиды и претензии отошли
на задний план. Руководство КПК ощущало
острую потребность в помощи. В стране царил револю-
ционный подъем, идеи социализма, дружбы с советским
народом охватывали многомиллионные слои трудящихся.
Вспыхнувшая в 1950 году война в Корее еще больше
обострила американо-китайские противоречия, подчерк-
нув важное значение для КНР поддержки со стороны
Советского Союза. Китайский дипломат Лю Сяо расска-
зывает в мемуарах об инструкциях, полученных от Мао
Цзэдуна и Чжоу Эньлая перед его отбытием в Москву на
пост посла. Мао, в частности, сказал: «СССР играет
важную роль в мировом революционном процессе и зани-
мает важное положение в международных отношениях.
Для нас важно развивать китайско-советские отношения
и укреплять... дружбу; Китаю необходимо вести строи-
тельство, мы нуждаемся во всесторонней помощи Совет-
ского Союза».
Чжоу Эньлай высказался примерно в том же ключе:
«После образования в 1949 году КНР и установления
дипломатических отношений с СССР связи между наши-
ми партиями и государствами хорошие. СССР помогает
в сооружении 143 промышленных объектов, включая
совместные предприятия в Синьцзяне, что очень полезно
для нас. Советский Союз направил также большую
группу советников и специалистов, которые помогают...
строительству, он обучает наших технических кадровых
работников, принимает на учебу наших студентов и ста-
жеров. Такое возможно только между социалистиче-
скими государствами нового типа». Далее Лю Сяо отме-
чает: «Премьер также сказал, что со времени создания
КНР прошло немного времени, у нас еще мало опыта
социалистического строительства, поэтому надо учиться
у СССР. Пятилетний план нуждается в советской помо-
щи, работу посольства КНР в Советском Союзе надо
вести в духе дружбы и сотрудничества, укреплять
китайско-советскую дружбу, развивать... отношения»39.
В Пекине поддерживали внешнеполитические шаги
СССР, солидаризировались с советским руководством
во время венгерских и польских событий 1956 года и т. п.
Обе страны выступали с идентичных позиций по основ-
ным проблемам современности, региональным конфлик-
там, заявляли о решимости совместно противостоять
«провокациям империалистических сил». В 1954 году
45
Китай с Индией и Бирмой выдвинули пять принципов
мирного сосуществования государств с различными
социально-экономическими системами.
Состоявшийся в сентябре 1956 года VIII съезд КПК
подтвердил незыблемость внешнеполитического курса
страны. На нем было указано, что партия «выступает
за внешнюю политику сохранения мира во всем мире и
мирного сосуществования стран с различным строем...
прилагает усилия для развития и укрепления дружбы
со странами лагеря мира, демократии и социализма,
возглавляемого Советским Союзом...»40. Съезд изменил
формулировку об идейно-теоретических основах партии,
принятую VII съездом в 1945 году. В материалах того
съезда, проходившего в условиях определенной отчуж-
денности между Сталиным и Мао, говорилось, что «Ком-
мунистическая партия Китая руководствуется во всей
своей работе идеями Мао Цзэдуна».
В 1957 году в условиях идеологической либерали-
зации в КНР (кампания «пусть расцветают сто цветов»)
правые элементы выступили с нападками на Советский
Союз, выдвинули территориальные претензии к СССР.
Но антисоветские эксцессы были подавлены, китайское
руководство осудило их как контрреволюционные. Вновь
и вновь подчеркивалось, что КНР всегда будет идти
в едином строю с Советским Союзом.
Сотрудничество между СССР и КНР в 50-е годы
отличалось динамизмом, масштабностью, глубиной.
14 февраля 1950 г. стороны подписали Договор о дружбе,
союзе и взаимной помощи (сроком на 30 лет с возмож-
ностью пролонгации). Были заключены соглашения,
предусматривавшие возвращение правительству КНР
всех прав на Китайско-Чанчуньскую железную дорогу
(КЧЖД), военно-морские базы в Люйшуне (Порт-Ар-
тур) и Даляне (Дальний) не позднее конца 1952 года.
Китай получил крупный льготный кредит. Были органи-
зованы четыре смешанных общества: гражданской авиа-
ции, по добыче нефти, цветных металлов (в Синьцзяне),
по строительству и ремонту судов (в Даляне). В 1956
и 1958 годах были подписаны документы о советском
содействии строительству в КНР 102 промышленных
объектов.
СССР согласился способствовать становлению ядерной
физики в Китае. Китайская сторона, в свою очередь,
оказывала Советскому Союзу содействие в развитии
ряда отраслей. На долю советско-китайской торговли
46
приходилось 20 % внешнеторгового оборота СССР и
около 50 % — внешней торговли КНР.
В целом в 50-х годах Советский Союз участвовал
в сооружении в КНР свыше 250 крупных промышленных
предприятий и других объектов, предоставил льготные
кредиты почти на 2 млрд, рублей. СССР внес вклад
в создание авиационной, радиоэлектронной, автомобиль-
ной и других ключевых отраслей промышленности. В Ки-
тае работали более 10 тыс. советских специалистов,
в СССР получили дипломы о высшем образовании более
11 тыс. китайцев41.
Китайские руководители не раз и публично говорили
о положительной роли Советского Союза в деле социа-
листического строительства в КНР. Во время советско-
китайской ссоры наша помощь или не упоминалась, или
интерпретировалась предвзято. Но по мере улучшения от-
ношений в 80-х годах в КНР вернулись к первоначаль-
ным позитивным оценкам. Так, в мемуарах ряда полити-
ческих деятелей и дипломатов подчеркивается, что в це-
лом советское руководство относилось к Мао Цзэдуну
и другим китайским товарищам «уважительно и любез-
но», «забота о Китае и его поддержка были искренними»,
«точки зрения обеих сторон по важнейшим вопросам в
основном были едиными, самые различные политические
установки Сталина всегда встречали согласие и отнюдь
не возникали какие-либо принципиальные разногла-
сия»42.
Вместе с тем в Китае отмечают, что советско-китай-
ская дружба «не обходилась без противоречий», а един-
ство — «без борьбы». Проблемы, действительно, суще-
ствовали, хотя почти не выходили наружу, тщательно
скрывались. К тем, которые уходили корнями в комин-
терновский период, добавлялись новые, возникавшие уже
после образования КНР.
Непросто прошел визит Мао Цзэдуна в СССР в де-
кабре 1949 — феврале 1950 года. По свидетельству оче-
видцев, Мао ехал в Москву с волнением и некоторой
опаской — не был уверен, что прием будет достаточно
почетным, а главное, что удастся заключить крупные и
нужные политические и экономические соглашения. До-
кументы, в конце концов, были подписаны, и поездка
закончилась успешно. Тем не менее не все в советской
столице могло понравиться гостю.
По свидетельству Н. С. Хрущева, Сталин долгое вре-
мя не принимал гостя и не подпускал к нему других
47
членов руководства43. Расстроенный, Мао Цзэдун в ка-
кой-то момент разозлился и заявил, что немедленно уез-
жает домой. Встречи Сталина и Мао Цзэдуна, которые
в конечном итоге состоялись, отличались краткостью и
сухостью. Как пишет А. А. Громыко, два лидера не смог-
ли установить между собой необходимый контакт, чув-
ствовалось, что они «не притерлись», им «не хватало
сердечности»44. Сталин по-прежнему не доверял Мао.
Атмосферу несколько подпортили и более частные ин-
циденты, обусловленные культурными различиями. Гос-
тей, например, пригласили на балет «Красный мак»,
в котором, с их точки зрения, Китай и китайцы показы-
вались в извращенном, оскорбительном свете.
Возникали проблемы и обиды и в дальнейшем, при-
чем прежде всего из-за пресловутого типа отношений
«старший — младший», который сложился между двумя
странами, кстати, не без вклада самого Мао Цзэдуна
(ведь это он первым стал называть СССР «старшим
братом» КНР).
Нельзя сказать, что в Москве полностью игнориро-
вали вопросы такта. Издавались даже инструкции,
в которых указывалось на необходимость уважать на-
циональные чувства китайцев, не командовать, учитывать
прошлое (агрессивную политику царской России в отно-
шении цинского Китая) и т. д. Да и Сталин не прочь был
подчеркнуть, что китайские коммунисты должны быть
полностью самостоятельными, что ни о каком управлении
Компартией Китая извне не может идти и речи. Он пос-
тоянно говорил о великом значении революции в Китае,
о широчайших перспективах КПК, об огромной роли
КНР в мировых делах. Восхвалял руководитель СССР и
лично Мао Цзэдуна, его соратников.
Но слова словами, а на практике не все получалось
гладко. Отдельные наши советники в ряде вопросов стре-
мились осуществлять в Китае диктат, настаивали на
выполнении своих указаний и жаловались Сталину в слу-
чаях «непослушания» с китайской стороны. Требовали
ускорить аграрную реформу, «надавить» на буржуазию,
очистить партию от «дурных» элементов. Подвергали
критике даже тех или иных членов руководства КНР.
Из китайцев постоянно вытягивали выражения благо-
дарности за помощь, признание решающей роли СССР
в становлении мирового социализма, в победе во второй
мировой войне. Заслуги же самого Китая нередко при-
нижались.
48
Имели место случаи неуважения к традициям и
обычаям китайцев, пренебрежительного отношения к их
возможностям и способностям. Кстати, и сейчас некото-
рые наши товарищи страдают подобным синдромом.
Можно привести примеры, свидетельствующие о том,
что в ком-то из нас все еще сидит не обоснованный
ничем комплекс превосходства, или о том, что мы очень
мало знаем о Китае, его культурных и иных достиже-
ниях.
Вернемся, однако, к периоду 50-х годов. Разногласия
возникли и постепенно углублялись по целому ряду хо-
зяйственных и других вопросов. В частности, из-за согла-
шения о совместной эксплуатации КЧЖД вплоть до конца
1952 года. Китайские авторы позднее согласились, что
в то время у КНР не было еще возможностей для само-
стоятельного управления этой дорогой, так что сотрудни-
чество с Советским Союзом в данной области «приносило
пользу». Тем не менее, считают в Китае, в принципе
Москва должна была «безоговорочно передать КНР
суверенитет на железную дорогу», ибо в 1935 году СССР
уже продал ее (прояпонскому марионеточному режиму
Маньчжоу-Го) и, следовательно, не имел на дорогу прав.
В 60—70-х годах в Китае утверждали, что СССР
навязал КНР свои военно-морские базы в Люйшуне и
Даляне. В последнее время китайские исследователи при-
знают, что договор о базах был заключен по просьбе
Пекина из-за сложной международной обстановки на
Дальнем Востоке. Советский Союз упрекали и за то, что
в нарушение договоренности с руководством КПК он
вывез в конце второй мировой войны из Маньчжурии
большое количество оборудования, машин, инвентаря,
материальных ресурсов. Эти действия были квалифици-
рованы в КНР как «проявление национального эгоизма».
Трения вызвало создание на китайской территории
упоминавшихся выше четырех смешанных обществ
(в Синьцзяне и Даляне). А. А. Громыко в мемуарах
отмечает, что на переговорах об их создании «появилась
брешь»; китайские представители внесли коррективы
в первоначальную позицию, и дело выглядело так, что
они «не желают сотрудничества». У советского руководст-
ва это «оставило осадок»45. По мнению Н. С. Хрущева,
китайцев очень обидело предложение Сталина о создании
обществ как представлявшее собой посягательство на
территорию КНР и ее независимость. Именно тогда,
считает Н. С. Хрущев, «были посеяны семена враждеб-
49
ности и антисоветских, антирусских чувств в Китае».
Эти и другие случаи убедили, мол, Мао в том, что
«сталинская политика в отношении Китая имела много
общего с империалистической политикой капиталистиче-
ских стран»46.
Китайские авторы называют упомянутые компании
«советскими полуколониями» в КНР, сетуют, что партне-
ры из СССР не соблюдали принцип взаимной выгоды,
командовали на китайской земле, что Китаю пришлось
«в полной мере ощутить великодержавный шовинизм
и национальный эгоизм, существующие в СССР», во
время переговоров в 1950 году о соотношении курсов
валют двух стран. Советская сторона якобы, «опираясь
на свою силу, оказала давление... и фактически соотно-
шение валют... было определено в условиях относительно-
го неравноправия»47.
Советские кредиты Китаю в связи с корейской войной
позднее квалифицировались как обычная «торговля ору-
жием», да и вся помощь из СССР — как «своекорыст-
ная». Н. С. Хрущев отмечал, что уже в начале 50-х в
Пекине возникло недовольство качеством той помощи,
которую предоставлял Советский Союз.
Разумеется, помощь не являлась идеальной — у нас
не было ни лучшей в мире техники, ни совершенных
методов управления народным хозяйством. Изъяны
сталинской модели социализма переносились в КНР.
Но помощь была искренней, большой, нелегкой для ис-
терзанного войной советского народа, и, кроме того,
никто другой не предлагал тогда Китаю что-то более
существенное.
В те годы возник вопрос и о Монголии. Китайские
руководители заговорили об «объединении Внешней и
Внутренней Монголии в составе КНР». Из Москвы
отвечали: судьба монгольского народа должна опре-
деляться не в Пекине и не в Москве, а в Улан-Баторе.
Не сошла с повестки дня проблема персоналий. Некото-
рые из членов китайского руководства высказывали боль-
шее почтение Сталину, чем Мао Цзэдуну, что не могло
не задевать последнего со всеми вытекающими отсюда
последствиями. (Сталин, кстати, сам подливал масла
в огонь, предоставляя Мао «компромат» на этих лиц.)
В целом, оценивая сталинский период в советско-
китайских отношениях, следует признать, что семена раз-
дора были посеяны уже тогда. Равноправия в отношениях
не было, и если Китай терпел подобную ситуацию, то
50
только из-за своей слабости и изоляции со стороны За-
пада.
После развенчания Н. С. Хрущевым культа личности
Сталина в 1956 году китайское правительство опублико-
вало (1 ноября 1956 г.) заявление, в котором отмечалось,
что политика Советского Союза в области взаимоотноше-
ний между социалистическими странами отнюдь не была
лишена ошибок. В Пекине с удовлетворением восприняли
признание этого факта новым советским лидером. Мао
Цзэдун подчеркнул, что критика Сталина сняла с КПК
большую тяжесть, мешавшую правильно понимать мно-
гие вопросы, и что теперь между СССР и КНР устано-
вились нормальные отношения доверия и откровенный
обмен мнениями. Одобрил десталинизацию VIII съезд
КПК (1956 г.). Известны слова Мао о том, что он хотел
бы написать книгу о преступлениях Сталина по отноше-
нию к китайской революции, которую позволит опублико-
вать только через 10 тыс. лет после своей смерти.
Тем не менее разоблачение преступлений Сталина
после некоторого интервала было отвергнуто Мао Цзэду-
ном. Вскоре после VIII съезда КПК «Жэньминь жибао»
выступила с двумя статьями «Об историческом опыте
диктатуры пролетариата» и «Вновь об историческом
опыте диктатуры пролетариата», в которых выражалось
несогласие с оценками КПСС в отношении Сталина. Кри-
тика постепенно приобретала все более жесткий характер.
Китайского лидера не устраивало то, что с ним предвари-
тельно не посоветовались, а главное — удар по Сталину
ставил под угрозу складывавшийся культ самого Мао.
В дальнейшем Мао Цзэдун осуждал линию Хрущева в
вопросе десталинизации и из духа противоречия, чтобы
лишний раз дискредитировать оппонента.
Особое отношение к Сталину сохраняется в КНР и по
нынешний день. Представитель МИД КНР заявил в
1988 году на пресс-брифинге, что в Китае к Сталину
подходят «принципиально, исторически, диалектически,
объективно». Остается в силе оценка Сталина, данная в
свое время Мао Цзэдуном: в его деятельности 70 %
положительного, а 30 % — ошибочного. Некоторыми
историками высказывается мнение, что не следует огуль-
но очернять деятельность Сталина, обходить молчанием
его вклад в дело социалистического строительства.
Такая позиция — и дань традиции, и демонстрация
независимости и самостоятельности политики Пекина,
и отражение опасений, что тотальная антисталинская
51
кампания может перекинуться на Мао Цзэдуна (а это
считается нежелательным, ибо, по меткому выражению
одного видного китайского политолога, Мао «был для
Китая и Лениным, и Сталиным, и Хрущевым»). И все
же в сложившихся стереотипах пробиты бреши, и они
расширялись. В научном мире КНР все чаще говорилось,
что нынешние реформы по сути представляют собой
попытку отойти от сталинской модели социализма. Эта
модель — причина трудностей, с которыми столкнулся
Китай на пути построения нового общества. Она превра-
тила марксизм в «метафизическую закостенелую мо-
дель», создала ошибочную теорию социализма. Стали-
низм характеризовался в качестве главного идеологиче-
ского барьера при реализации нынешнего курса48.
В прессе появлялись статьи с призывами принять нынеш-
ние советские оценки Сталина и намеками на то, что пора
разобраться и в деятельности Мао Цзэдуна.
Что же касается процесса десталинизации, начатого
Н. С. Хрущевым, то советский руководитель сразу же
попытался распространить его и на отношения с КНР,
сделать их по-настоящему равноправными. Н. С. Хрущев
предложил ликвидировать базы в Люйшуне и Даляне.
Мао в ответ просил повременить, ссылаясь на амери-
канскую угрозу, но к маю 1955 года это было сделано.
Перешла в собственность КНР КЧЖД (декабрь 1952 г.),
были упразднены смешанные общества (январь 1955 г.).
И тем не менее, еще до низвержения культа Сталина,
обозначились расхождения сторон по стратегическим
вопросам. Посол КНР в Советском Союзе в те годы Лю
Сяо неоднократно упоминает в мемуарах о таких рас-
хождениях между министрами обороны — Пэн Дэхуаем
и Г. К. Жуковым. Они проявились и в ходе переговоров
Пэн Дэхуая с Н. С. Хрущевым в Москве в 1957 году.
В Пекине считали, что существует серьезная опасность
американской агрессии, и просили увеличения военной
помощи. Н. С. Хрущев же настаивал, что империалисты
не посмеют развязать войну из-за возросшей мощи
СССР и всего Варшавского Договора, призывал к
сокращению вооружений, в том числе Китаем.
Дело здесь, как представляется, заключалось не
только в неодинаковых оценках глобальной ситуации,
но и в стремлении КНР не зависеть полностью от совет-
ского оборонного потенциала, создать собственный.
Постепенно разногласия между Н. С. Хрущевым и
Мао Цзэдуном, СССР и Китаем охватывали все новые
52
области, вызывая трения и столкновения. Можно вы-
делить шесть крупных конфликтных узлов.
1. Оценки современной эпохи. После смерти Сталина
остро встали многие важные вопросы современного
мира, требовавшие ответа и выработки политики: как
понимать нашу эпоху? Как относиться к империали-
стическим странам? Как рассматривать проблему войны
и мира? Как подходить к национально-освободительному
движению? Каковы пути перехода к социализму в раз-
витых капиталистических странах? И т. п.
Советское руководство дало свое толкование этих
проблем на XX съезде КПСС. Первоначально в Китае
одобрили оценки Москвы, в частности на VIII съезде
КПК. Однако Мао Цзэдун, в сущности, не принял совет-
ский анализ. По мнению некоторых китайских историков,
решения XX съезда явились «прямой причиной» поле-
мики между КПСС и КПК.
Как отмечает А. А. Громыко, уже в 1957—1959 годах
«большая дистанция» разделяла взгляды советских и
китайских лидеров на опасность ядерной войны, пред-
почтительную линию в отношении Запада49. Москва
ратовала за мирное сосуществование, устранение угрозы
термоядерного конфликта, Пекин предлагал ориентиро-
ваться на революционную войну, «попробовать силы,
а потом вернуться к строительству». При этом Мао
Цзэдун заявлял, что не следует бояться больших жертв —
«если половина человечества окажется уничтоженной,
то еще останется половина, зато империализм будет
полностью уничтожен». Н. С. Хрущев упоминает в ме-
муарах, что Мао был против его идеи об одновременном
роспуске НАТО и Варшавского Договора, рекомендовал
в случае агрессии отступать до Уральских гор, после
чего к войне подключились бы китайцы. Представления
Мао о войне, стратегии казались Н. С. Хрущеву «детским
лепетом», и он спорил с китайским лидером. Во время
визита в КНР в 1959 году, пишет Хрущев, разногласия
по вопросам мирного сосуществования приняли весьма
острый характер50.
По мере ухудшения советско-китайских отношений
Мао Цзэдун все более открыто и настойчиво выступал
против мирного сосуществования, утверждал, что гло-
бальный конфликт неотвратим. В апреле 1960 года в
центральной китайской печати были опубликованы
статьи, в которых давалась развернутая критика совет-
ских позиций. Основным противоречием эпохи назы-
53
валось в них противоречие между национально-осво-
бодительным движением и империализмом (а не между
социалистической и капиталистической системами, как
считало руководство КПСС). Борьба за предотвращение
войны интерпретировалась как помеха революционному
движению. Подчеркивалось, что, пока существует импе-
риализм, мировая война неизбежна и т. д. В Пекине
начали выпячивать особое значение идей Мао, ведущую
роль КНР в мировом революционном и освободительном
процессе. Был выдвинут лозунг «Ветер с Востока довлеет
над ветром с Запада», стал пропагандироваться тезис
о том, что центр мировой революции сдвигается в азиат-
ском направлении.
2. Подход к США. Советское руководство активно
добивалось разрядки в отношениях с Соединенными
Штатами. В Китае негативно реагировали на эти усилия,
и любые признаки потепления в советско-американских
отношениях воспринимались Пекином как возобновление
«раздела мира», обусловленного якобы еще в Ялте.
Китайское правительство осталось недовольно поездкой
Хрущева за океан в 1959 году (хотя публично и одобри-
ло ее). КНР настаивала на том, что напряженность
выгодна социализму и невыгодна империализму, что
народ надо готовить к войне. В 1958 году Мао Цзэдун
организовал обострение ситуации в Тайваньском про-
ливе, объяснив свой шаг Москве именно в таком духе51.
Действия КНР вызвали критику со стороны советского
руководства.
3. Взаимоотношения в рамках международного ком-
мунистического движения. В китайской столице прояв-
ляли все меньшую склонность играть роль «младшего
брата». Так, возражая против выводов XX съезда КПСС
относительно современной эпохи, руководители КНР
критиковали не только суть советской позиции. Недо-
вольство (как и в случае с развенчанием культа личности
Сталина) в не меньшей степени высказывалось в связи
с тем, что Москва не проконсультировалась с зарубеж-
ными друзьями и тем не менее выдала собственные
взгляды за «общую программу» коммунистических и
рабочих партий, за «ленинский курс международного
коммунистического движения нашего времени». В Пекине
выступили против «партии-отца», руководящего центра
в международном коммунистическом движении, «деспо-
тичного и безапелляционного диктата» Хрущева. Речь
здесь шла не просто об утверждении независимых по-
54
зиций КПК, а фактически о том, чтобы Компартия
Китая сменила КПСС в качестве лидера мирового рево-
люционного процесса.
4. Подход к конфликтным ситуациям на междуна-
родной арене. Советский Союз занял нейтральную по-
зицию по отношению к китайско-индийскому конфликту
в 1959 и 1962 годах. Советская сторона убеждала китай-
скую проявлять сдержанность, с тем чтобы закрепить
Индию на позициях неприсоединения. В Китае это
вызвало обиду. СССР был обвинен в провоцировании
войны. Н. С. Хрущев же заявлял, что Мао Цзэдун начал
ее из-за «болезненных фантазий», желания втянуть
Москву в конфликт и навязать ей таким образом свою
волю52.
В КНР, в отличие от Советского Союза, не были
встревожены американо-британской интервенцией на
Ближнем Востоке в 1958 году. Причина: все тот же
подход, согласно которому чем хуже обстановка в мире,
тем лучше. Очевидно было и то, что Мао Цзэдуну не
нравилась активность КПСС в Азии, поскольку он считал
этот регион сферой влияния КПК.
5. Вопросы социалистического строительства. Во
второй половине 50-х годов установки КПСС и КПК
в этой области стали все заметнее расходиться. Мао
Цзэдун уже в 1956 году ставил под сомнение ценность
советского опыта, указывая на ошибки и недостатки
СССР. Выводы XX съезда КПСС в области внутреннего
строительства (и не только в связи с культом Сталина)
были встречены в Пекине негативно. Мао Цзэдун искал
особую модель построения социализма, ссылаясь на то,
что ни Маркс, ни Ленин не думали о социализме в
такой большой стране, как Китай. В КНР провозгла-
шается кампания «пусть расцветают сто цветов»,
затем политика «трех красных знамен» — генеральной
линии, большого скачка, народных коммун. Суть ново-
введений сводилась к тому, чтобы в рекордно (и нереаль-
но) короткие сроки вывести Китай в число самых раз-
витых стран мира. Такой курс сразу приводит к негатив-
ным последствиям, порождает недовольство в китайском
народе. Критический отклик вызывают эксперименты
Мао и в СССР. Н. С. Хрущев заявляет, что в КНР нет
научного социализма, а есть лозунги. По свидетельству
самого Хрущева, его реакция рассердила Мао, еще
больше испортила отношения.
Мао Цзэдун, в свою очередь, ужесточал нападки
55
на внутриполитический курс ЦК КПСС. И чем хуже
шли дела в китайской экономике, тем острее была кри-
тика СССР. Н. С. Хрущев вел речь о повышении благо-
состояния народа. Мао же говорил, что бедность лучше
богатства, что если все будут богатыми, то «приостано-
вится всякий прогресс; люди от избытка калорий будут
о двух головах, о четырех ногах». Пекин обвинял Москву
в «реставрации капитализма, разгуле капиталистических
сил в СССР», в том, что в Советском Союзе «ленинизм
уже в основном отброшен». Заявлялось, что СССР за-
держался в своем развитии, что советские люди «кон-
серваторы и обыватели»53.
6. Проблемы двусторонних отношений. Н. С. Хрущев
указывает в мемуарах, что напряженность в отношениях
росла по мере того, как Китай обращался к СССР с
все новыми просьбами, не все из которых могли были
быть удовлетворены (безвозмездная передача береговых
орудийных батарей в Люйшуне и Даляне, строительство
железной дороги на китайской территории и т.п.). Мао
Цзэдун якобы с особым недовольством реагировал на
предложения о строительстве радиостанции в КНР для
связи с нашими подводными лодками на Тихом океане,
о доступе советского подводного флота к китайским
портам, о размещении в Китае самолетов-перехватчиков.
Мао • назвал эти предложения «оскорблением нацио-
нального достоинства и суверенитета» Китая54.
Трения возникли из-за вопроса об использовании
миллиона китайских рабочих в Сибири. Н. С. Хрущев
сделал такое предложение Мао Цзэдуну. Китайский
руководитель нашел его весьма унизительным, свиде-
тельствующим о том, что в СССР относятся к Китаю
так же, как на капиталистическом Западе (т. е. как к
источнику дешевой рабочей силы). Позднее, однако,
Пекин согласился направить рабочих, но теперь пошла
на попятную Москва (испугавшись, по словам Хрущева,
что китайцы «хотят оккупировать Сибирь без войны»).
Постепенно вышла на поверхность пограничная
проблема («неравноправность» договоров царской Рос-
сии с цинским Китаем), Мао Цзэдун вновь заговорил
о Монголии. У Москвы спрашивали: а не была ли по-
зиция Сталина о сохранении независимости МНР оши-
бочна? (Ответ оставался неизменным.)
Советский руководитель обвинялся и в оскорбитель-
ных ремарках о китайцах, их принижении. Н. С. Хру-
щеву, напротив, представлялось, что Мао постоянно
56
превозносил китайскую нацию как величайшую в мире,
верил в ее превосходство над всеми другими народами.
В мемуарах Н. С. Хрущев постоянно сетует, что китайцы
«вели себя все более странно», не были искренни с
советскими представителями и «это отравляло наши
взгляды и чувства в отношении Китая».
В условиях возраставшей напряженности в советско-
китайских отношениях СССР разорвал в 1959 году
соглашение о сотрудничестве в ядерной области*, а
затем в 1960 году, весьма неожиданно для китайской
стороны, из КНР были отозваны все советские совет-
ники, прекращена помощь этой стране. Н. С. Хрущев
мотивировал необходимость такого шага тем, что в КНР
развернулась «антисоветская кампания, что условия
для наших специалистов в Китае стали невыносимыми»55.
Если подытожить факторы, которые привели к раз-
рыву между СССР и КНР в конце 50 — начале 60-х
годов, то следует, видимо, обратить первостепенное
внимание на следующее:
— неравноправный характер отношений, заложенный
в сталинский период и впоследствии так и непреодо-
ленный. Это вызывало обиды, и чем крепче Китай ста-
новился на ноги, тем в меньшей степени был склонен
терпеть их. Если при Сталине китайское руководство
вынуждено было подчиняться бесспорному лидеру, то
после его ухода негативная реакция на проявления
командного стиля в поведении Москвы усилилась.
Н. С. Хрущеву не прощалось то, что прощали Сталину;
— недовольству Пекина способствовала противоре-
чивость положения Китая как составной части мировой
системы социализма (великая держава с неразвитыми
производительными силами, выступающая в основном
в роли получателя помощи);
— идеологические разногласия, которые реально
существовали между новым руководством КПСС и Мао
Цзэдуном (в том числе и по вопросам культа личности);
— объективные различия в интересах и потреб-
ностях, внутренних условиях двух стран;
— геополитическое соперничество, несогласие Китая
с ведущей ролью двух держав (СССР и США) в ми-
ровых делах. Несовпадение внешнеполитических приори-
* Н С ?Крущев объясняет это кампанией «очернительства и ос-
корблений» в КНР против СССР, тем, что китайцы не делились секре-
тами, которыми располагали.
57
тетов и интересов по ряду важных вопросов (подход
к Индии, к ближневосточной ситуации и т. д.) ;
— соперничество за влияние в международном ком-
мунистическом движении двух крупнейших партий;
— личная взаимная неприязнь Н. С. Хрущева и
Мао Цзэдуна, недостатки их как лидеров, влияние
которых усиливалось по мере сосредоточения власти
соответственно в СССР и КНР в их руках.
* * *
В 50-х годах бурно развивалось сотрудничество
КНР с другими (помимо СССР) странами социализма.
За 1950—1956 годы объем торговли Китая с ними увели-
чился почти в 20 раз, на их долю стало приходиться
около 22 % внешнеторгового оборота КНР. Каких-либо
серьезных трений между сторонами не возникало. Исклю-
чение составляла лишь Югославия — в отличие от
послесталинского советского руководства Мао Цзэдун
не пошел на восстановление связей с Тито. В Китае
продолжали обвинять Югославию в ревизионизме, сго-
воре с империализмом и т. п. Специфическим оставался
подход Пекина к МНР: внешне все было нормально, но,
как уже говорилось выше, он продолжал поднимать
вопрос (перед Москвой) о возможности возвращения
Монголии в состав КНР.
В условиях обострения советско-китайской полемики
характер отношений КНР с социалистическими странами
стал меняться. Китай взял сторону Тираны в ее конф-
ликте с советским руководством, причем, как утверждают
некоторые авторы, провоцировал албанцев на развер-
тывание антисоветской деятельности. КПК энергично
продвигала свои идеологические концепции среди
остальных социалистических государств, призывала
их давать отпор «диктату извне», опираться на собст-
венные силы. Из-за приверженности лидеров этих стран
установкам КПСС, опасений испортить отношения с
СССР они вступали в споры с Пекином, возникали тре-
ния. После 1960 года большинство европейских стран
социалистической системы вслед за Советским Союзом
сократили масштабы сотрудничества с КНР.
Уже на первоначальном этапе своего существования
КНР удалось прорвать американскую блокаду в Юго-
Восточной и Южной Азии: в 1949—1950 годах были
установлены дипломатические связи с Бирмой, Индией,
58
Пакистаном, Цейлоном, Афганистаном, Индонезией. Не
со всеми из них отношения развивались гладко. С Ин-
дией возникали недоразумения по территориальному
вопросу, из-за гималайских государств, Тибета. Требо-
валось уточнить китайско-бирманскую границу. С по-
дозрением относились к Китаю в Индонезии; Таиланд и
Филиппины вообще отказались признать новое китай-
ское правительство. Американцы смогли вовлечь группу
стран азиатско-тихоокеанского региона в военные блоки
(СЕАТО, АНЗЮС и т. д.), направленные в значительной
мере против КНР.
Этому, кстати, способствовало то обстоятельство, что
китайские коммунисты, окрыленные победой над Гоминь-
даном, стремились стимулировать революционное дви-
жение в соседних азиатских государствах, предлагали
использовать в борьбе опыт Китая. Действия Пекина,
впрочем, были вполне понятными — ведь точно так же
вели себя большевики после Октября 1917 года, мечтав-
шие о мировой революции и пытавшиеся ускорить ее
приход. Ограничивало возможности Китая в Азии и его
участие в корейском конфликте (Вашингтон использовал
данное обстоятельство для запугивания азиатских прави-
тельств китайской угрозой).
С подписанием перемирия в Корее (1953 г.) ситуация
для КНР улучшилась. Укреплению доверия к Китаю
в азиатско-тихоокеанском регионе способствовала Же-
невская конференция по Корее и Индокитаю 1954 года.
Представители КНР продемонстрировали на ней боль-
шую гибкость и облегчили достижение соглашений,
положивших конец восьмилетней индокитайской войне.
Усилия китайской дипломатии направлялись на то, чтобы
избежать прямой военной конфронтации с США и обес-
печить безопасность южных границ страны. Ведь еще не
угас очаг напряженности на Корейском полуострове,
и Китай не хотел втягиваться в новый конфликт. Руко-
водители КНР довели до сведения Москвы и Ханоя,
что китайская армия ни при каких условиях не примет
участия в операциях на вьетнамской территории (Чжоу
Эньлай признавал, что между КНР и ДРВ сущест-
вовали некоторые разногласия на сей счет).
Удачно прошла для Китая Бандунгская конференция
1955 года. На этом важном форуме (участвовало 29 го-
сударств) китайский представитель выступил с призы-
вами бороться за полное уничтожение колониализма,
против атомной угрозы и заверил молодые государства,
59
что у КНР нет к ним территориальных или иных при-
тязаний, что Китай ратует за тесное взаимодействие
освободившихся народов. После Бандунга Пекин оживил
контакты с Индонезией, Бирмой, Цейлоном, Пакистаном,
установил связи с Египтом, Сирией, Йеменом, Ираком,
рядом других государств. Росту популярности КНР по-
могали ее экономические достижения, которые выглядели
как образец преодоления вековой отсталости государств
Азии и Африки.
В конце 50 — начале 60-х годов Пекин установил
дипломатические отношения с большой группой африкан-
ских государств, причем с некоторыми из них (Алжир,
Гвинея, Конго и др.) сразу сложилась атмосфера довери-
тельности. Тогда же Китай вышел на диалог с латино-
американским континентом в немалой степени благо-
даря открытию «кубинского канала» — революции на
Кубе и налаживанию сотрудничества между Гаваной и
Пекином.
Но с самым крупным соседом, Индией, у КНР по-
прежнему дела не клеились. Несмотря на интенсивный
политический диалог, взаимные заверения в дружеских
намерениях, территориальный спор усугублялся. Ни
Пекин, ни Дели не уступали. Китай, кроме того, отка-
зался занять четкую позицию в индийско-пакистанском
споре о принадлежности Кашмира. Крупные пограничные
столкновения (в 1959 и 1962 гг.) надолго подорвали
китайско-индийские отношения.
* * *
В китайских исследованиях последнего времени ука-
зывается, что КНР, нуждавшаяся в мирном окружении
для осуществления экономического строительства, неиз-
менно выступала за нормализацию отношений с США,
выход из изоляции. Китай проводил «активную и такти-
чески гибкую» политику, но Вашингтон оставался на
«жестких, тупиковых» позициях. По мнению китайских
ученых, Эйзенхауэр не понимал реалий Китая и при-
держивался полностью ошибочных взглядов по поводу
внутриполитических событий в КНР. Белый дом рас-
сматривал Китай как продолжение советской мощи, как
угрозу Азии. Тайвань использовался для сдерживания
КНР, борьбы с коммунизмом в Юго-Восточной Азии,
противостояния СССР .
В научных кругах КНР, правда, отмечают, что в
60
американской политике все же не было полной опреде-
ленности вплоть до войны в Корее. С началом же корей-
ского конфликта (июнь 1950 г.) китайско-американская
конфронтация достигла апогея. Вашингтон направил
7-й флот патрулировать Тайваньский пролив, создал на
острове военные базы. В январе 1951 года было под-
писано американо-чанкайшистское соглашение о военной
помощи. Резко увеличились военные поставки со стороны
США ряду стран АТР. На корейской земле американ-
ские и китайские войска вступили в военные действия
друг против друга. Некоторые пентагоновские генералы
добивались перенесения войны на территорию КНР
и даже нанесения по Китаю ядерных ударов. Был взят
курс на политический и экономический бойкот молодой
республики, причем Белый дом вовлекал в антикитай-
ские санкции своих союзников. Высокую активность
проявляла американская дипломатия в ООН, стремясь
предотвратить допуск туда представителя КНР.
Соединенные Штаты фактически устранили КНР от
разработки и подписания мирного договора с Японией.
Сепаратный договор, подписанный в Сан-Франциско в
1951 году, обошел вопрос о возвращении островов Тай-
вань и Пэнхуледао Китаю. Вашингтон заставил Токио
заключить мирный договор с Тайбэем. Кроме того,
США и Япония подписали договор безопасности, по
существу направленный против СССР и Китая*. Анало-
гичный договор был заключен в 1954 году между США
и Тайванем.
Пекин, однако, продолжал искать возможности для
преодоления отчуждения с Вашингтоном. На Бандунг-
ской конференции Чжоу Эньлай заявил, что КНР не
желает конфликта и предложил США провести консуль-
тации о разрядке напряженности в районе Тайваня.
С августа 1955 года они начались в Женеве, но конкрет-
ных сдвигов достичь не удавалось. Вашингтон одно-
значно делал ставку на Тайбэй, вооружал его. Из-за
этого в декабре 1957 года Китай прервал диалог.
Осенью 1958 года китайско-американские отношения
вновь обострились. Как уже упоминалось выше, Пекин
решил устроить демонстрацию силы в Тайваньском
проливе (был предпринят интенсивный обстрел прибреж-
* КНР ответила на такую политику призывами к развертыванию
японским народом вооруженной борьбы против властей и американских
оккупационных войск.
61
них островов Мацзу и Цзиньмынь). Вашингтон отве-
тил угрожающими заявлениями, укреплением военной
группировки в районе пролива. Тем не менее в середине
сентября возобновились дипломатические контакты меж-
ду КНР и США (местом их проведения выбрали теперь
Варшаву).
* * *
После образования КНР многие из западных стран
последовали в фарватере американской политики, но
были и исключения. Англия признала новый Китай,
опасаясь за судьбу своего владения на китайской тер-
ритории — Гонконга, а также исходя из экономических
соображений. Установили официальные связи с Пекином
скандинавские государства, Нидерланды. Некоторые из
американских союзников в Западной Европе добивались
смягчения ограничений на торговлю с Китаем.
Пошли на определенное развитие торгово-экономи-
ческих и культурных обменов с КНР и японцы. Офи-
циальный Токио в разные периоды (в зависимости от
премьера) неодинаково подходил к этим контактам, но
они продолжали набирать обороты. Наибольшую актив-
ность проявляли деловые круги Японии. На полити-
ческом фронте, однако, все оставалось в основном без
изменений: Токио поддерживал Тайбэй, в том числе и в
его заявлениях о необходимости «освобождения материка
от коммунистов».
«Наносить удары обеими руками»
(60-е годы)
«Наносить удары обеими . руками» — этим лозунгом
Мао Цзэдуна руководствовалась китайская дипломатия
в 60-х годах. Ее суть — выступать одновременно против
«империализма и ревизионизма» в лице соответственно
США и СССР.
Советско-китайские отношения стали стремительно
ухудшаться после отзыва наших специалистов из КНР в
1960 году. Почему их отозвали? Н. С. Хрущев мотивиро-
вал решение третированием советских людей. Как свиде-
тельствуют некоторые дипломаты и журналисты, специа-
листам были созданы невыносимые условия: за ними
установили слежку, их советы игнорировались, советских
людей пытались настроить против руководства КПСС.
62
Очевидно, эти факты имели место. Но были и другие.
Беседы с людьми, которые работали в те годы в Китае,
свидетельствуют, что далеко не все они ощущали на себе
плохое отношение. Многие подчеркивают, что атмосфе-
ра была исключительно дружественной или по крайней
мере просто нормальной. От ряда дипломатов можно
услышать, что они вынуждены были высасывать из паль-
ца факты грубого обращения с советниками для доклада
в Москву. Очевидно, что из-за усилившихся разногла-
сий Н. С. Хрущев был к тому времени настроен резко
отрицательно к китайскому руководству, и это в решаю-
щей мере повлияло на вердикт об отзыве специалистов.
После этого шага уменьшились торговля и экономи-
ческое сотрудничество между СССР и КНР. Объем эко-
номических связей составил в 1965 году примерно 1,5 %
от уровня 1959 года, а на советско-китайскую торговлю
пришлось лишь 15 % всего товарооборота КНР (в 1959
году — 50 %)57. Начали сокращаться культурные, науч-
ные, спортивные обмены, снизился уровень политических
контактов.
Мао Цзэдун немедленно возложил на Москву вину за
катастрофическую ситуацию в экономике страны, выз-
ванную прежде всего «большим скачком» и другими ле-
вацкими экспериментами. И в дальнейшем все беды Ки-
тая объяснялись «вероломством» Советского Союза.
Более обнаженный, непримиримый характер приобре-
тали идеологические противоречия. В Китае все катего-
ричнее возражали против основополагающих выводов
XX и XXI съездов КПСС. Такие взгляды высказывались
в печати, на встречах с представителями зарубежных
компартий, распространялись китайскими дипломатами
среди советского населения. Это воспринималось в Моск-
ве как аномалия, подрыв единства коммунистов, игра-
ющий на руку империалистам. КПК обвинялась в аван-
тюризме, сектантстве, путчизме, защите культа личности.
В Москве подчеркивали, что разногласия охватили все
коренные вопросы мирового развития. В докладе на Пле-
нуме ЦК КПСС в феврале 1964 года секретарь ЦК
М. А. Суслов заявил, что в курсе КПК сливаются «мелко-
буржуазный авантюризм и великодержавный шовинизм»,
что Пекин борется против марксистско-ленинских пар-
тий «троцкистскими методами».
Развернулось соперничество двух стран в развиваю-
щемся мире, усиливались противоречия в их подходе к
проблемам разоружения, региональным конфликтам. Ки-
63
тай всячески препятствовал участию Советского Союза
в различных форумах стран Азии, Африки и Латинской
Америки, обвинял СССР в сговоре с Западом. В КНР
осудили Московский договор 1963 года о прекращении
ядерных испытаний в трех сферах — как направленный
на увековечение монополии ряда крупных государств
на ядерное оружие. С недоверием встречали в китайской
столице другие внешнеполитические инициативы СССР.
Пекин обрушился с критикой на линию поведения Моск-
вы во время карибского кризиса, называя ее капитулянт-
ской. Советский Союз, в свою очередь, применял поли-
тические, дипломатические и пропагандистские рычаги
для дискредитации внешнеполитического курса КНР.
Усилилась взаимная критика внутреннего положения
в обеих странах. В Китае с левацких позиций «военного
коммунизма» рассматривались попытки советского руко-
водства поднять жизненный уровень народа. Утвержда-
лось, что моральная чистота гораздо важнее сытого бытия.
Говорилось о перспективе реставрации капитализма в
СССР. Раздавались призывы к советскому населению
бороться против «ревизионистских властей».
Вышел на передний план и территориальный вопрос. С
1960 года стали возникать инциденты на границе. Вес-
ной 1962 года в Советский Союз из КНР перешло более
60 тыс. человек, недовольных условиями жизни. Китай-
ское правительство обвинило советские власти в «подго-
товке и организации массового перехода», в «серьезной
подрывной деятельности»58. В дальнейшем советская и
китайская стороны постоянно возлагали друг на друга
вину за провоцирование пограничных инцидентов (на-
зывались многие сотни таких случаев).
В Китае появились материалы о том, что в прошлом
в состав Синьцзяна (Синьцзян-Уйгурский автономный
район) входили принадлежащие Советскому Союзу Ко-
канд, Казахская республика, Северо-Западный Хорезм и
т. д.59 Был выдвинут тезис о том, что царская Россия
захватила более 1,5 млн. кв. км «исконно китайских зе-
мель». 10 июля 1964 г. Мао Цзэдун в беседе с японской
делегацией заявил: «Примерно сто лет назад район к
востоку от Байкала стал территорией России, и с тех
пор Владивосток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты
являются территорией Советского Союза. Мы еще не
представляли счета по этому реестру»60.
В учебниках истории Россия характеризовалась как
извечно «агрессивное государство», которое с конца XVI
64
века захватило в процессе экспансии Сибирь, «вторглось
в Китай», враждебно относилось к китайцам, «жестоко
подавляя их сопротивление». Проводилась мысль, что в
XIX столетии Россия была главным участником вторже-
ния в Китай и его раздела, что «экспансионистская поли-
тика России постепенно превращалась в агрессию миро-
вого масштаба, конечной целью царской России стала
мировая гегемония»61. В КНР стали будировать вопрос
о захвате Советским Союзом земель, принадлежащих
Монголии, Польше, Румынии, Японии, Финляндии.
Советские пропагандисты не уступали китайским кол-
легам в навешивании ярлыков.
В связи с ухудшением ситуации в пограничных рай-
онах и в целом в советско-китайских отношениях СССР
стал закрывать одно за другим свои представительства
на китайской территории — консульства, отделения торг-
предства, коммерческие агентства.
После снятия Хрущева новое советское руководство
предприняло некоторые шаги, направленные на нормали-
зацию отношений с КНР. Были предложены, в частности,
контакты на высоком уровне. В китайской столице проя-
вили к ним интерес. На время полемика поутихла. Поя-
вилась надежда, что после ухода лидера, с которым в
Китае связывали «несправедливые, посягающие на суве-
ренитет и достоинство китайского народа» действия, от-
ношения нормализуются.
Противоречия, однако, зашли слишком глубоко, и ни
Москва, ни Пекин не были готовы отказаться от своих
основополагающих позиций. Публицист Ф. Бурлацкий,
правда, утверждает, что в Кремле раздавались в тот пе-
риод голоса в пользу восстановления дружбы с Мао
Цзэдуном за счет полных уступок в отношении критики
культа личности и общей стратегии коммунистического
движения. Так, Шелепин якобы предлагал вернуться к
линии на мировую революцию и отказ от принципов
мирного сосуществования, Косыгин считал целесообраз-
ным уйти «от крайностей» XX съезда КПСС и т. д.62 Так ли
это — сказать трудно, но в любом случае Москва на
уступки не пошла. Более того, фактически потребовала
их от Пекина — в плане отказа от маоистских устано-
вок.
Но и другая сторона была непреклонной: руководство
КПК хотело, чтобы КПСС изменила политику, основан-
ную на решениях XX—XXII съездов, и встала на пози-
ции Мао Цзэдуна. Думается, что Мао в любом случае
3-18
65
не намеревался идти на сближение с СССР — сказыва-
лись груз накопившихся обид, искреннее несогласие с на-
шей политикой и, кроме того, сложность внутренней си-
туации, обострение противоречий в китайском обществе.
Мао Цзэдун готовился сдвинуть страну «влево», и нор-
мализация с Советским Союзом, проповедовавшим дру-
гие, «правые» идеи, этому помешала бы.
Короче говоря, из примирения ничего не вышло, и
напряженность в советско-китайских отношениях еще
больше возросла. В октябре 1964 года КНР провела пер-
вое испытание атомной бомбы, подчеркнув, что это
сделано «во имя... защиты суверенитета, против угроз
США и великодержавности СССР»63.
Советский Союз все еще предпринимал попытки на-
ладить взаимопонимание с Китаем — в вопросах помощи
Вьетнаму против американской агрессии, противодей-
ствия Западу в целом. Но на фоне обострявшейся кон-
фронтации эти усилия выглядели двусмысленно. Ведь,
с одной стороны, Л. И. Брежнев обещал довести борьбу
с маоизмом до конца, а с другой, уговаривал Мао Цзэ-
дуна сплачиваться на противодействие империализму.
Отказ Пекина от соответствующих предложений Москва
использовала для его дискредитации в глазах социалис-
тических стран и коммунистических партий.
КПК отвечала на лозунги о борьбе за чистоту маркси-
стско-ленинского учения собственными призывами вести
непримиримую войну против идейных позиций КПСС.
Мао Цзэдун теперь ставил вопрос так: идеологические
разногласия непреодолимы, поскольку они выходят «за
рамки единого течения», представляют собой противоре-
чия между революцией и контрреволюцией, пролетариатом
и буржуазией. В китайской печати проводился тезис о
том, что полемику «нельзя прекращать ни на день, ни на
месяц, ни на год, ни на сто, тысячу и даже десять тысяч
лет»64. При этом подчеркивалось, что полемика не так
уж страшна, поскольку в ней не гибнут люди.
В 1966 году китайская сторона отказалась направить
делегацию на XXIII съезд КПСС, межпартийные отно-
шения прервались. Вслед за ними были прекращены свя-
зи по линии комсомола, обществ дружбы, органов ин-
формации и др. Участились инциденты на границе.
В Пекине бурно реагировали на критику по поводу неже-
лания КНР «по-настоящему» помогать Вьетнаму, на
«личные выпады» Л. И. Брежнева против Мао Цзэду-
на и т. п.
66
К середине 60-х годов китайские лидеры возвели
Советский Союз в статус врага наряду с Соединен-
ными Штатами. Вошел в оборот тезис об «угрозе с Се-
вера». С настороженностью стали подходить к Китаю в
СССР.
Углублялось отчуждение между КПК и международ-
ным коммунистическим движением. Н. С. Хрущев исполь-
зовал влияние КПСС и СССР для нажима на Пекин че-
рез коммунистические партии, социалистические страны.
На Совещании коммунистических и рабочих партий в
Москве в ноябре 1960 года было заявлено о недопусти-
мости фракционной и групповой деятельности в рядах
коммунистического движения.
КПК, в свою очередь, осуждала тех, кто «следовал
в фарватере» КПСС, ее политики, разделял советские
теоретические концепции. Звучали требования к зару-
бежным коммунистам давать отпор Москве, бороться
с ревизионистскими идеями, отстаивать национальные
интересы.
В июне 1963 года в КНР был опубликован програм-
мный документ, озаглавленный «Предложение о гене-
ральной линии международного коммунистического дви-
жения» («25 пунктов»). В нем излагались уже извест-
ные альтернативные взгляды китайского руководства
на характер современной эпохи, перспективы войны
и мира, принципы взаимоотношений между коммунисти-
ческими партиями. В отличие, однако, от прежних доку-
ментов, «25 пунктов» по существу представляли пози-
ции КПК как единственно верные. Все, кто с ними не
соглашался, объявлялись немарксистами. Таким обра-
зом, Пекин перешел от требований дать каждой партии
право голоса к навязыванию собственной точки зрения
другим (в чем китайское руководство, и не без основа-
ний, обвиняло до этого Москву). Была поставлена задача
размежевания с «ревизионистами», создания «настояще-
го пролетарского» международного коммунистического
движения.
Идеологические и политические разногласия отража-
лись на двусторонних отношениях. Продолжал сокра-
щаться объем торговли КНР с социалистическими стра-
нами. Их доля в китайском внешнеторговом обороте
уменьшилась с 64 % в 1960 году до 22 % в 1967 году65.
Китай отказался от сотрудничества с СЭВ, от какой-либо
координации действий с социалистическими странами
на мировой арене.
67
* * *
Расширявшийся круг противоречий с миром социализ-
ма толкал Пекин на поиск других партнеров — экономи-
ческих, политических, идеологических.
Предпринимались все новые попытки снять остроту
конфронтации с США. Китайское руководство по различ-
ным каналам давало понять Вашингтону, что не желает
столкновения, будет стоять в стороне от военных дейст-
вий в Индокитае. В Пекине сдержанно реагировали на
вторжения американских судов и самолетов в китайское
водное и воздушное пространство. В августе 1964 года
министр иностранных дел КНР заявил: «Если американ-
ские корабли даже и заходят в наши территориальные
воды, то сами убираются оттуда. Китайцы не стреляют
по ним, не бомбят американские военные базы на Тайва-
не, хотя могли бы. Китай не хочет войны, и США знают
это».
КНР завязала непрямые экономические контакты
с Соединенными Штатами, в частности через Гонконг
и Макао, закупая там американские нефтепродукты,
химические товары и др. В свою очередь, Китай отгру-
жал товары за океан. Гонконг служил одной из баз для
осуществления Вашингтоном войны в Индокитае.
В 1965 году американские военные корабли побывали
в Гонконге 340 раз, а в 1966 году — 390. В ответ китай-
ская сторона ограничивалась протестами английской ад-
министрации Гонконга.
США, однако, не реагировали на все эти сигналы.
Китайские историки отмечают в последние годы, что Пе-
кин особенно не устраивала американская позиция по
Тайваню и пограничному конфликту между КНР и Ин-
дией.
К Западной Европе у Китая не было таких пре-
тензий. Довольно успешно развивалась торговля с запад-
ноевропейскими государствами, особенно с ФРГ. Углуб-
лялись неофициальные контакты с Японией. В 1964 году
товарооборот КНР с развитыми капиталистическими
странами превысил объем торговли с государствами
социалистической системы.
В политической области, однако, Западная Европа
и Япония в основном не решались нарушать линию,
определявшуюся в Вашингтоне. Поэтому между сторо-
нами сохранялась большая дистанция. Ну и, кроме
того, при всей важности капиталистических партнеров
68
для удовлетворения экономических и политических
(противовес СССР) потребностей китайского руководства
они оставались идейными оппонентами. Единомышлен-
ников Пекин искал в «третьем мире».
Нараставшая там активность КНР обусловливалась,
конечно, не только идеологическими мотивами. Для Ки-
тая, великого государства, относящегося в силу своего
невысокого уровня развития производительных сил к
«третьему миру», сотрудничество с молодыми государ-
ствами Азии, Африки и Латинской Америки было вполне
естественным делом. КНР сближало с развивающимися
странами одинаковое видение многих проблем современ-
ности, схожесть задач по преодолению отсталости,
общее стремление сбросить груз прошлого, утвердить
свою независимость и самостоятельность, собственное
«я» в отношениях с развитым миром, Европой и Север-
ной Америкой.
Китай симпатизировал «третьему миру» в его борьбе
за политические и экономические права, призывал моло-
дые государства к проведению курса неприсоединения,
достижению единства и сплоченности, решению споров
мирным путем. Китайское руководство заявляло об
уважении к большинству развивающихся стран, о готов-
ности учиться у них и в пределах своих ограниченных
возможностей оказывать помощь нуждающимся (такие
заявления подкреплялись конкретными действиями).
Звучали слова и о том, что следует приветствовать сотруд-
ничество Запада с «третьим миром» на основе принципов
равенства.
Образцом такой дипломатии явилась 72-дневная по-
ездка Чжоу Эньлая по африканским странам в декабре
1963 — феврале 1964 года. Это турне, как и многие
другие шаги КНР, нашло позитивный отклик в столицах
Азии и особенно Африки. Там увидели в Китае мощного
друга, который понимал нужды «третьего мира».
Но китайская политика в развивающейся зоне, не
до конца последовательная и в 50-х годах, приобретала
все более противоречивый, запутанный характер, постепен-
но отрывалась от жизни. Мао Цзэдун испытывал вле-
чение к экстремистским действиям на мировой арене,
и оно усиливалось по мере углубления советско-китай-
ской конфронтации. В 1964 году Мао заявил, что СССР
«вступил в сговор с США для борьбы за мировое господ-
ство», и между двумя державами образовались две
«промежуточные зоны». Первая — развивающиеся стра-
69
ны, вторая — развитые капиталистические государства*.
На основе этой схемы китайское руководство стало
развивать концепцию революционных войн. Отталкива-
ясь от собственного опыта, Мао Цзэдун и его окружение
решили, что человечество вступило в эпоху крестьянских
революций в «третьем мире». Восставшая «мировая
деревня» (Азия, Африка и Латинская Америка) окру-
жит «мировой город» (Северная Америка, Европа, вклю-
чая Советский Союз), победит его и создаст новый
порядок на земле.
Теория, конечно, ошибочная, но, оценивая ее, следует
помнить, что и наши взгляды по проблемам развиваю-
щегося мира оказались нереалистичными. Советский
Союз, по сути дела, призывал молодые государства
рвать с Западом, переходить в наш лагерь, следовать
советским рецептам политических, социальных и эконо-
мических преобразований — взятие всей полноты власти
революционными партиями, обобществление всех средств
производства, коллективизация сельского хозяйства,
внедрение командно-административных методов управле-
ния обществом, установление единомыслия и т. д. Такие
рецепты не сработали в «третьем мире». Те страны,
которые пошли другим путем (как, например, Сингапур
или Кения), продвинулись гораздо дальше остальных.
Главный критерий истины — практика продемон-
стрировала несостоятельность и китайских теорий. Ха-
рактерный пример — индонезийская трагедия. Пекин ак-
тивно работал с Джакартой, которая скатывалась
на иррациональные позиции. В КНР поддержали реше-
ние президента Индонезии Сукарно о выходе страны
из ООН, выступили с призывами создать новую «револю-
ционную» Организацию Объединенных Наций. Китай
одобрил конфронтационную линию Джакарты в отноше-
нии Малайзии. Одновременно усиливалось воздействие
Пекина на индонезийскую компартию. 30 сентября
1965 года левыми была предпринята попытка государ-
ственного переворота в Индонезии. Она провалилась,
власть взяли в руки военные, разгромившие компартию,
все левые силы и развернувшие страну лицом к США. Ки-
* Это была переиначенная схема, с которой Мао выступил во вто-
рой половине 40-х годов. Тогда он говорил о существовании двух
противоборствующих лагерей- империалистического— во главе с США
и социалистического — во главе с СССР, между которыми находится
промежуточная зона в лице народов Азии, Африки и Латинской Аме-
рики.
70
тай был объявлен врагом, контакты с ним приоста-
новлены.
Сорвались попытки КПК подхлестнуть партизанскую
войну в Малайзии, Бирме, на Филиппинах, в ряде райо-
нов Латинской Америки. Противоречивую картину де-
ятельности Китая в развивающемся мире дополняла не-
затихавшая конфронтация с Индией.
В общем и целом КНР стала терять некоторые из тех
позиций, которые ей ранее удалось завоевать благодаря
миролюбивой дипломатии. Левацкие позиции не только
мало где находили приверженцев, но, более того,
возбуждали (или возобновляли, как в Индонезии или на
Филиппинах) недоверие к Китаю. Молодые государства
нуждались в деньгах и технологии для преодоления
отсталости, а им вместо этого предлагали рецепты миро-
вой революции. При этом Москва и Пекин тратили массу
сил на дискредитацию друг друга, на перетягивание
на свою сторону тех или иных правительств или движе-
ний, но в итоге, как правило, лишь отпугивали их от себя.
Тем временем Запад, оказывая развивающимся стра-
нам наиболее весомую материальную помощь и осу-
ществляя эффективную пропаганду, постепенно вос-
станавливал свои позиции в Азии, Африке и Латинской
Америке.
* * *
Разразившаяся в 1966 году в КНР «культурная ре-
волюция» привела в полный хаос и внутреннюю жизнь, и
внешнюю политику КНР. Тотальным репрессиям подверг-
лись партийные и хозяйственные кадры, интеллигенция.
Всем не согласным с левацким курсом (или просто сом-
невающимся в его правильности) наклеивались ярлыки
«врагов народов», «бандитов» и т.п.
На внешнем фронте были предприняты попытки навя-
зать многим развивающимся странам опыт «культурной
революции», китайскую модель социально-экономической
и политической организации общества. Это вызвало рез-
кий отпор, полностью расстроило отношения КНР с
десятками государств Азии, Африки и Латинской Амери-
ки. Китай перессорился почти со всеми социалистически-
ми странами (кроме Албании и Румынии), включая те,
с которыми до этого имел дружеские или нормальные
отношения (например, КНДР и ДРВ). Из-за претензий
Пекина на единоличное лидерство в международном
коммунистическом движении от КПК отвернулось боль-
71
шинство зарубежных компартий. Обострились отношения
КНР с целым рядом государств Запада, в том числе с
Англией, и Японией.
Пагубно сказалась «культурная революция» и на от-
ношениях Китая с Советским Союзом. Одним из лозунгов
«революции» было «четкое отмежевание» от КПСС и до-
ведение борьбы против нее «до конца». Внутри КНР
шельмовались все те, кто был связан в прошлом с
сотрудничеством с СССР или выступал за использование
советского опыта в ходе социалистического строительст-
ва. Хунвэйбины штурмовали посольство СССР в Пекине,
грозясь «содрать шкуры с советских ревизионистов и по-
явиться на улицах Москвы».
Стал расхожим тезис об «угрозе с Севера» о том, что
«русские ракеты могут полететь из Москвы в Пекин»66.
Представители китайского руководства заявляли: «Пог-
раничная война между Китаем и СССР начнется раньше,
чем война с США», «возможен разрыв отношений, воз-
можна война». Тема нападения с северного направления
зазвучала еще громче после чехословацких событий 1968
года. Народ призывали «готовиться к войне, готовиться
к голоду, копать траншеи».
Весной 1969 года на пограничной реке Уссури в райо-
не острова Даманский произошли крупные кровопролит-
ные столкновения вооруженных сил двух стран. Докумен-
тальных данных о том, кто и зачем устроил эти стычки,
пока не появлялось. Но один факт очевиден — советско-
китайские отношения дошли до крайне опасной точки, и
с этого момента начался процесс постепенного сближе-
ния Пекина с Вашингтоном. Ускорялся он и под воз-
действием жестких мер со стороны СССР: массовая пе-
реброска войск в район границы с КНР, намеки на
возможность принятия соответствующих мер против Ки-
тая, апелляции к США и другим западным странам
солидаризироваться с антикитайскими санкциями, пред-
ложение о создании системы коллективной безопасности
в Азии, мобилизация международного коммунистического
движения на «непримиримую борьбу против антиленинс-
ких установок нынешних руководителей Китая, против
их раскольнической политики и великодержавного на-
ционалистического курса».
IX съезд КПК, состоявшийся в апреле 1969 года, зак-
репил курс на противодействие СССР, по существу наз-
вал Советский Союз врагом номер один. Пресса призыва-
ла «подготовиться вести с советским ревизионизмом как
72
обычную, так и большую ядерную войну»67. Подготовка
к войне была объявлена «коренной целью экономического
строительства в Китае». Началось массовое перемещение
промышленных объектов в глубинные районы страны,
создавались запасы продовольствия, медикаментов и т.п.
На случай «осадного положения» население было мо-
билизовано на строительство бомбоубежищ и укрытий.
«Широкий международный фронт»
(70-е годы)
На рубеже 60—70-х годов во внешней политике КНР
произошел еще один крутой поворот — Советский Союз
теперь рассматривался в качестве главного врага, Китай
пошел на сближение с Соединенными Штатами и их
союзниками. Была выдвинута цель создания «широкого
международного фронта» против СССР..
Под эту линию была подведена соответствующая
теоретическая основа — концепция «промежуточных зон»
дополнилась с учетом особенностей момента. Как указы-
вал журнал «Хунци» в 1984 году (№ 24), именно тогда
было «сломано закоснелое представление о двух лагерях
на международной арене». На X съезде КПК (1973 г.)
в качестве ведущего фигурировал тезис о борьбе «двух
сверхдержав» за мировую гегемонию. СССР и США бы-
ли объявлены самыми крупными эксплуататорами, оча-
гом глобального конфликта, а все остальные страны ми-
ра — жертвами «сверхдержав». В выступлении пред-
ставителя КНР на спецсессии Генеральной Ассамб-
леи ООН в 1974 году все предыдущие тезисы были сведе-
ны в общую «теорию трех миров».
Первоначально «теория трех миров» в общих чертах
выглядела так: «первый мир», который образуют две
«сверхдержавы» — СССР и США, противостоит «второ-
му» (развитые государства) и «третьему миру» (раз-
вивающиеся страны). Китай был отнесен к «третьему ми-
ру», поскольку, как разъяснял Мао Цзэдун, КНР не
может сравниться «с богатыми и могучими странами» и
ее место «только в одном ряду с бедными государства-
ми». Исходя из такого деления, Мао делал вывод о не-
обходимости совместной борьбы «второго» и «третьего»
миров против «первого». При этом наиболее революцион-
ной силой, «толкающей вперед колесо мировой истории»,
назывался «третий мир».
Однако вскоре формулировки были изменены: СССР
73
стал изображаться «более опасным, чем США, очагом
мировой войны», «главным объектом борьбы против ге-
гемонизма», а Соединенным Штатам отводилась роль
державы, чуть ли не страдающей от агрессивности Со-
ветского Союза. Суть «теории трех миров» сводилась к
тому, что всем странам, включая США, следует образо-
вать «широкий международный фронт» борьбы против
СССР.
В обновленной интерпретации «теория трех миров»
была официально закреплена XI съездом КПК (1977 г.).
Тезис о том, что Советский Союз является главным вра-
гом Китая, был внесен в конституцию КНР.
Каковы же были конкретные причины поворота в
китайской стратегии?
Их, на наш взгляд, несколько.
1. Главным фактором, побудившим Мао Цзэдуна к
сближению с Западом, явилось, очевидно, обострение со-
ветско-китайских отношений^ Конфронтация зашла слиш-
ком далеко — СССР и КНР превратились по существу в
военных противников. Причем баланс сил был явно не в
пользу Китая, Пекин не мог и помышлять о том, чтобы
навязать Москве свою волю. Мао Цзэдун нуждался во
внешнем рычаге давления на Советский Союз. Интерес
к приобретению такого рычага усиливался некоторыми
акциями СССР, направленными на сдерживание КНР
(они упоминались в предыдущей главе). «Помогали» и
американцы. Директор ЦРУ Р. Хелмс, например, неод-
нократно организовывал «утечки» сведений о «предстоя-
щем нападении» СССР на КНР. Вашингтон немедленно
доводил до сведения китайцев предложения, которые
Л. И. Брежнев якобы делал президентам Р. Никсону и
Дж. Форду относительно создания «формального союза
против Китая»68.
2. На изменения во внешней политике китайское
руководство подталкивала набиравшая обороты разряд-
ка между Востоком и Западом. В КНР с недовольством
отмечали, что общеевропейское совещание по безопас-
ности и сотрудничеству, закрепление послевоенных гра-
ниц в Европе значительно усилили позиции СССР, его
возможности для активизации в Азии, в целом в зоне
развивающихся стран. С точки зрения китайских поли-
тиков, Советский Союз, используя разрядку, а также
затруднения Вашингтона во Вьетнаме, перешел в стра-
тегическое наступление. А раз так, то следовало примк-
нуть к менее активному и грозному противнику (Ва-
74
шингтон) для мобилизации его на сдерживание более
агрессивного и опасного (Москва).
3. В Пекине полагали также, что в создавшихся ус-
ловиях Белый дом будет более склонен, чем прежде,
согласиться на диалог с КНР. В частности, для того,
чтобы «с честью» выпутаться из индокитайского кон-
фликта. Теоретические расчеты подтверждались сигнала-
ми, которые подавал Китаю новый президент Р. Никсон,
пообещавший избирателям убрать американские войска
из Индокитая*.
На Вашингтон подействовало, конечно, прежде всего
обострение напряженности между Пекином и Москвой.
Американские правящие круги испытывали сильное иску-
шение воспользоваться этим. Постепенно утвердилась
точка зрения, что, вступив в диалог с КНР, Соединенные
Штаты смогут более эффективно влиять на Советский
Союз. Тогдашний госсекретарь Г. Киссинджер размыш-
лял: «Нашей китайской политикой мы хотим показать
Москве, что она... должна учитывать возможность сот-
рудничества Соединенных Штатов с Китаем... Воздейст-
вие на СССР является, вероятно, самым главным козы-
рем, который мы извлекаем из китайской политики»69.
Ему вторил президент Ричард Никсон: «Я считаю, что
страх, который Советский Союз испытывает перед ком-
мунистическим Китаем, может заставить его пойти на
коалицию, на вынужденный брак с Западом»70.
4. К концу 60-х годов стало очевидным, что внут-
ренняя и внешняя политика не обеспечивает решения
задач экономического строительства и укрепления пози-
ций КНР на мировой арене. Курс «опоры на собственные
силы» застопорил хозяйственное развитие на целое де-
сятилетие, отставание Китая не только не сократилось,
но даже увеличилось. В Пекине решили использовать
экономический и научно-технический потенциал Запада
для форсирования модернизации страны. Доступ к ресур-
сам пролегал через нормализацию отношений с Соеди-
ненными Штатами — политическим и экономическим
лидером капиталистического мира.
5. Новая стратегия требовала корректировки деятель-
ности китайской дипломатии в «третьем мире», но она
* Во время визита вьетнамской партийно-правительственной деле-
гации в КНР в 1976 году высшие китайские руководители говорили:
«Китай должен благодарить Вьетнам; именно в связи с его победами
над США американский президент был вынужден лично отправиться
в Пекин, чтобы сдружиться с КНР» (Нян зан. — 1988. — 11 мая)
75
назрела сама по себе — попытки экспорта революции не
срабатывали, Китай, о чем уже говорилось, терял свои
позиции в развивающихся странах.
Новый курс насаждался в схватках с оппозицией.
Министр обороны Линь Бяо выступил против него и был
ниспровергнут Мао Цзэдуном. Помимо чисто личных и
субъективных моментов борьбы за власть причины оп-
позиции линии на сближение с США заключались, ви-
димо, в различии политических взглядов. Линь Бяо счи-
тал необходимым совмещать противодействие СССР с
одновременным противостоянием Соединенным Штатам,
оккупирующим Тайвань и ведущим войну в непосред-
ственной близости от южных границ КНР.
В дальнейшем Цзян Цин и ее сторонников не устраи-
вали некоторые аспекты обновленной стратегии. В част-
ности, группировка Цзян Цин противилась широкому
экономическому сотрудничеству с Западом, обвиняя при-
верженцев этой линии в капитулянтстве, проповедовании
компрадорско-буржуазных идей. Сопротивление левацких
элементов тормозило китайско-американское сближение,
тем более что Мао Цзэдун в отдельные моменты и по
ряду вопросов (и особенно относительно экономических
связей) проявлял колебания, принимал сторону Цзян
Цин и, возможно, даже подумывал вообще об отказе
от сотрудничества с Западом.
Решение о сближении с Вашингтоном было утверж-
дено на пленуме ЦК КПК в октябре 1968 года. Через
месяц Китай поедложил США возобновление перегово-
ров в Варшаве и заключение соглашения о пяти прин-
ципах мирного сосуществования. Вашингтон в 1969—
1971 годах предпринял целую серию ответных жестов
(«малых шагов») в политической, военной и экономи-
ческой областях. Начался зондаж по поводу контактов
на высшем политическом уровне, и вскоре Пекин пере-
дал Р. Никсону приглашение посетить Китай.
Руководство КНР стало готовить население к пере-
менам в китайско-американских отношениях. В китайс-
кой прессе заговорили о необходимости четко различать,
кто главный враг, а кто второстепенный, кто в лагере
противника может быть временным или косвенным со-
юзником. Разъяснялось, что главным врагом является
Советский Союз и против него надо сконцентрировать
все силы. В документе ЦК КПК, адресованном партий-
ным работникам, указывалось: «Приглашение Никсону,
отправленное от имени премьера, — это личное решение
76
председателя Мао* И, несмотря на то что часть членов
ЦК придерживалась иных взглядов, путем неоднократ-
ного обсуждения все пришли к одинаковому мнению,
и в конце концов решение было принято единогласно.
Приглашение Никсону есть форма борьбы против амери-
канского империализма и никоим образом не влияет на
нашу последовательную позицию, которой мы придержи-
вались и придерживаемся в борьбе против американского
империализма и всех реакционеров...»
До партийного актива доводилась и такая мысль:
«Наша борьба против двух гегемонов — это лозунг. По
существу, мы выступаем главным образом против того
самого реального врага, каким является социал-импе-
риализм советских ревизионистов, мы нападаем глав-
ным образом на этот социал-империализм. В данном
вопросе у нас полная ясность, и США также прекрасно
понимают ситуацию... из двух гегемонов мира, в конеч-
ном счете, один — Советский Союз — является самым
прямым, самым опасным и самым реальным в настоящее
время» 71.
В 1971 году КНР посетил Г. Киссинджер, в 1972 году
состоялся официальный визит туда Р. Никсона, по ито-
гам которого 28 февраля 1972 г. в Шанхае было опубли-
ковано китайско-американское коммюнике. Стороны
приглушили противоречия по тайваньской проблеме.
Белый дом, правда, отказался разорвать дипломатичес-
кие и военные связи с Тайбэем, и поэтому полной нор-
мализации отношений между КНР и США достичь не
удалось. Однако Пекин и Вашингтон включились в диа-
лог, в том числе стратегический.
В последующие годы стороны постепенно зафиксиро-
вали конкретные области совпадения интересов на меж-
дународной арене. Из Пекина звучали предостережения
американцам: «Прекратите политику умиротворения
СССР!», «Откажитесь от ложной разрядки!» Китайские
руководители указывали, что добиться отсрочки мирового
конфликта можно, лишь давая отпор «советскому геге-
монизму», придерживаясь жесткой линии. На сессии
ВСНП в январе 1975 года премьер Госсовета КНР зая-
вил: «То, что повсюду идут разговоры о разрядке и о
мире, как раз свидетельствует о том, что их нет, тем бо-
лее нет какого-то прочного мира», «нынешняя междуна-
родная обстановка по-прежнему характеризуется колос-
сальными потрясениями в Поднебесной, причем эти
потрясения нарастают со все большей силой»72.
77
С точки зрения КНР, советские предложения по ра-
зоружению представляли собой «чистый обман». Подчер-
кивалось, что вести с Москвой разоруженческие перего-
воры «бессмысленно и опасно». В китайской позиции
было и рациональное зерно: в Пекине указывали, что
разоружение должно начаться с СССР и США, как
со стран, владеющих подавляющей частью ядерных ар-
сеналов. В противном случае более слабые и хуже
вооруженные государства будут продолжать развивать
ядерное оружие в целях самозащиты.
Сближение КНР с США немедленно повлекло за
собой изменения в подходе к Китаю со стороны всего
Запада. Были восстановлены права КНР в ООН. В Япо-
нии визит Р. Никсона в Китай первоначально вызвал
шок — американцы действовали скрытно, предварительно
не проконсультировавшись с союзником. Но японцы
быстро оправились и уже в сентябре 1972 года догово-
рились об установлении с Пекином дипломатических от-
ношений. Ради этого Токио согласился порвать офи-
циальные связи с Тайбэем, признал правительство КНР
единственным законным правительством страны, Тай-
вань — неотъемлемой частью китайской территории.
Китай также пошел навстречу — отказался от репара-
ционных требований, снял возражения против японо-
американского военного альянса, укрепления оборонного
потенциала Токио. Не возражали в китайской столице
и против неофициальных связей, в том числе торгово-
экономических, между Японией и Тайванем. Китай и
Япония вступили в переговоры по договору о мире и
дружбе. В его текст китайская сторона требовала внести
положение о противодействии гегемонии, не скрывая,
что под объектом борьбы подразумевался в первую оче-
редь Советский Союз
В начале 70-х годов имел место процесс установления
дипломатических отношений между КНР и западноевро-
пейскими странами. В Китае повели речь о Западной
Европе как о противовесе «советскому гегемонизму».
В ход был пущен тезис об угрозе западноевропейцам
со стороны СССР. Пекин стал одобрительно отзываться
об Общем рынке, призывать страны континента к единст-
ву в военных и политических вопросах. Блок НАТО ха-
рактеризовался как оборонительный союз против «став-
шего агрессивным» Варшавского Договора. Заявлялось,
что цель СССР — «контролировать и порабощать Вос-
точную Европу».
78
В региональных конфликтах, отдаленных от китай-
ских границ (Ближний Восток, Юг Африки и т. д.), ру-
ководство КНР усматривало средство «связывания»
СССР, подрыва его международного престижа, ограни-
чения возможностей для расширения «экспансии» на дру-
гих направлениях, особенно в Азии. Кроме того, подоб-
ные конфликты создавали препятствия на пути советско-
американской разрядки, «сговора двух сверхдержав».
Китай поддержал те же силы, что и Запад, в Анголе,
приветствовал интервенцию западных держав в Заире,
одобрил подавление военными властями Судана левого
движения. В КНР с удовлетворением отреагировали на
разрыв советско-сомалийского договора о дружбе и со-
трудничестве, сепаратные переговоры Каира с Тель-Ави-
вом и т. д. Активная кампания велась против экономи-
ческого сотрудничества развивающихся стран с СССР;
КНР призывала их предъявлять одинаково жесткие тре-
бования к «обеим сверхдержавам», а не только к Соеди-
ненным Штатам.
^Советский Союз, в свою очередь, использовал имею-
щиеся в его распоряжении рычаги для противодействия
Китаю. На XXV съезде КПСС Л. И. Брежнев заявил:
«Мы будем и впредь вести борьбу с маоизмом, борьбу
принципиальную, борьбу непримиримую»
Вместе с тем после событий на Даманском стороны
приняли некоторые меры, с тем чтобы подобное не пов-
торилось. В сентябре 1969 года в Пекине состоялась
встреча А. Н. Косыгина и Чжоу Эньлая, которые дого-
ворились возобновить переговоры по пограничным вопро-
сам. Старт им был дан в октябре того же года. Острота
в отношениях несколько спала. Этому способствовали
и сворачивание «культурной революции», усилия китай-
ского руководства по переводу всей своей дипломатии
в более нормальное русло.
Правда, пограничные переговоры продвигались с тру-
дом из-за крупных различий в подходах сторон. Китай
требовал признать наличие спорных районов на границе,
вывести оттуда войска. Советский Союз исходил из того,
что граница определена договорными документами и
следует лишь уточнить линию ее прохождения; делить
территории еще до начала переговоров — значит разру-
шить границу.
Подход КНР к большинству других социалистических
стран стал гибче и благожелательнее. Были восстанов-
лены связи с Югославией. Вместе с тем после 1976 года
79
произошел разрыв с Албанией (по идеологическим мо-
тивам), обострилась атмосфера в китайско-вьетнамских
отношениях — прежде всего из-за близости Вьетнама к
СССР, а также разногласий по ряду других проблем.
Китай сделал ставку на режим Пол Пота в Кампучии,
который занял антивьетнамские позиции. Отношения с
Кубой ухудшились после направления ее войск в Анголу
и оказания Гаваной (наряду с Москвой) помощи Эфио-
пии в войне с Сомали.
* * *
Мао Цзэдун, скончавшийся 9 сентября 1976 г., оста-
вил страну в состоянии социально-экономического и по-
литического кризиса. Народное хозяйство, по признанию
китайского руководства, находилось на «грани катаст-
рофы». Резко снизился выпуск важнейших видов про-
мышленной продукции. Производство зерна на душу на-
селения едва достигало уровня 1955 года. Было офи-
циально заявлено, что страна в своем развитии отстала
примерно на 20 лет. Центральные власти выражали тре-
вогу в связи с ростом преступности, идейным кризисом,
высокой безработицей, беззаконием, творимым местны-
ми чиновниками. В печати констатировалось, что общест-
венный порядок очень непрочен, идеологическая ситуация
весьма запутанная.
Еще до окончания траурных церемоний по случаю
смерти Мао Цзэдуна в Пекине вспыхнула ожесточен-
ная схватка за власть. В результате были сняты с постов
заместитель председателя ЦК КПК Ван Хунвэнь, член
Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Чжан Чунь-
цяо, члены Политбюро ЦК КПК Цзян Цин, Яо Вэнь-
юань. Новое руководство во главе с Хуа Гофэном отме-
жевалось от наиболее одиозных установок, выдвигавших-
ся «четверкой».
Однако борьба на этом не закончилась. Она продол-
жалась вокруг методов экономической политики, путей
обеспечения безопасности и территориальной целостнос-
ти КНР, кадровых вопросов, отношения к «культурной
революции», к Мао Цзэдуну, лицам, репрессированным в
70-е годы, и т. п. По сути дела столкнулись две линии —
приверженцев левацкого курса (с теми или иными моди-
фикациями) и сил, выступавших за политику здравого
смысла.
Решающую роль сыграл III пленум ЦК КПК 11-го
80
созыва, состоявшийся в декабре 1978 года. На нем во-
зобладала и была утверждена линия оппонентов леваков.
В стране развернулась реабилитация жертв «культурной
революции», кульминацией которой явилось посмертное
оправдание бывшего Председателя КНР Лю Шаоци.
Главным вопросом был подход к наследию Мао Цзэ-
дуна. На XI съезде КПК в 1977 году Хуа Гофэн подтвер-
дил приверженность маоистским идеям. Мао Цзэдуна
провозгласили «самым великим марксистом нашего вре-
мени», а его концепции — «самым новым достоянием
теоретической сокровищницы марксизма-ленинизма». Хуа
Гофэн и далее выступал за сохранение культа Мао прак-
тически в неизменном виде. Но подобному подходу к
наследию Мао многие воспротивились. Журнал «Хунци»
позднее отмечал: «В нашей партии были ответственные
работники, которые, не восстанавливая и не развивая
в высшей степени драгоценное наследие товарища Мао
Цзэдуна, пытались и далее следовать ошибкам, допу-
щенным им в последние годы жизни. Были также хоро-
шие товарищи, которые говорили, что критиковать пред-
седателя Мао после того, как мы несколько десятиле-
тий опирались на него, трудно, так как это пойдет враз-
рез с нашими чувствами. Некоторые были обеспокоены
тем, что открытая критика ошибок Мао Цзэдуна вверг-
нет нашу партию в хаос, приведет к кризису веры. Кроме
того, имелось небольшое число людей, впадавших в
другую крайность: отмести великий вклад товарища Мао
Цзэдуна из-за его ошибок... Наша партия... дала все-
стороннюю оценку товарищу Мао Цзэдуну, глубоко
проанализировала причины его успехов и поражений,
извлекла из них уроки. Мы восстановили прежний облик
идей Мао Цзэдуна, развили их в новых условиях»73.
Официальная оценка роли и места Мао Цзэдуна и его
идей в истории и современной жизни КПК была утверж-
дена на VI пленуме ЦК КПК 11-го созыва в июне 1981 го-
да. В решении пленума указывались многие ошибки Мао
Цзэдуна (политика «большого скачка» и «народных ком-
мун», «культурная революция», установка о «продолже-
нии революции при диктатуре пролетариата»). Тем не
менее пленум подчеркнул, что в деятельности Мао Цзэ-
дуна заслуги занимают главное, а ошибки — второсте-
пенное место, что идеи Мао являются руководящими
и они «будут направлять деятельность КПК и впредь».
Делался акцент на том, что, несмотря на ошибки, допу-
щенные Мао Цзэдуном, «в последние годы жизни он
81
по-прежнему неустанно следил за обеспечением безопас-
ности нашей страны, противостоял нажиму со стороны
социал-империализма, проводил правильный внешнепо-
литический курс».
Сбалансированное отношение к деятельности Мао
Цзэдуна в дальнейшем подтверждалось высшими руко-
водителями КНР. Заявлялось, что «без председателя
Мао не было бы нового Китая», его идеи «всегда будут
духовной сокровищницей нашей партии, нашей армии
и народов всей страны»; «идеи Мао — это квинтэссенция
мудрости всей партии, Мао успешно сочетал марксизм-
ленинизм с конкретной китайской практикой», «в Китае
существовали, существуют и будут существовать марк-
сизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна» .
При всем этом на практике политика китайского
руководства стала меняться. Вместо лозунга «классовая
борьба — решающее звено» была провозглашена новая
генеральная задача: «Своевременно и решительно закон-
чить широкое общенациональное массовое движение за
разоблачение и критику Линь Бяо и «четверки», пере-
нести центр тяжести работы всей партии и переключить
внимание всего народа страны на осуществление социа-
листической модернизации». В коммюнике III пленума
ЦК КПК 11-го созыва указывалось, что такой поворот
представляет собой «широкую и глубокую революцию»,
содержался призыв «развивать и дальше стабильность
и сплочение», совершить «новый великий подход» за
превращение страны к концу века в «великий Китай».
Главный архитектор нового курса КПК Дэн Сяопин под-
черкивал, что главным проявлением преимуществ социа-
листического строя является его способность добиться
быстрого развития производительных сил, что все усилия
надо направить на «четыре модернизации».
Китайское руководство приступило к проведению глу-
бокой реформы, нацеленной на преодоление негативных
последствий «культурной революции», на поиск эффек-
тивных методов подъема экономики. Центральным нап-
равлением преобразований было объявлено развитие
социалистического планового товарного хозяйства. Это
подразумевало закрепление на длительный период много-
укладное™ экономики, поощрение коллективного и част-
ного секторов; разделение функций органов хозяйствен-
ного и административного управления; внедрение семей-
ного подряда в деревне, предоставление самостоятель-
ности предприятиям, активизацию экономических рыча-
82
гов (цены, налоги, кредит); сужение рамок директивного
планирования и расширение сферы рыночного регулиро-
вания; привлечение в страну иностранного капитала;
учреждение специальных экономических зон, где зару-
бежным предпринимателям предоставлялись особо льгот-
ные условия.
В условиях продолжавшейся советско-китайской кон-
фронтации и накопления застойных явлений в экономике
СССР хозяйственные реформы в КНР преподносились
многими китайскими авторами как антитеза советской
практике, «копирование которой нанесло огромный ущерб
Китаю»75.
Реализация реформ проходила с большими трудностя-
ми. Многие их аспекты вызывали возражения в партийном
аппарате и армии. Наибольшие споры вызывал вопрос о
привлечении капитала из-за рубежа. Оппоненты заявляли,
что это отразится на независимости страны, приведет к
эксплуатации китайского народа иностранными монопо-
лиями, подорвет социалистический фундамент КНР,
нанесет урон ее престижу и т. п.
Изменения внутри Китая создавали предпосылки для
перемен и в его внешней политике. Модернизация требо-
вала создания соответствующих внешних условий. На-
чиная с XI съезда КПК в КНР заговорили о том, что
китайский народ заинтересован в мирной международ-
ной обстановке, которая необходима для успешного осу-
ществления экономических реформ. Обострение между-
народной напряженности, конфронтация с соседними
странами, включая СССР, противоречили выдвинутым
внутренним целям. Требовалось, однако, время, чтобы
это обстоятельство было осознано и оказало воздействие
на внешнеполитическую деятельность Китая. Кроме того,
должны были произойти перемены в обстановке на миро-
вой арене, в международном положении КНР, в ее отно-
шениях с ведущими державами, прежде чем в Пекине
на практике появилась бы готовность к глубинной пере-
стройке внешнеполитической линии. На первых порах
такой готовности не было. Китайское руководство сдела-
ло ставку на Запад в вопросах модернизации, обеспе-
чения безопасности страны, реализации политических це-
лей на мировой арене.
В Соединенных Штатах не сразу откликнулись на
призывы о «едином международном фронте». В американ-
ских политических кругах развернулись дебаты между
приверженцами и противниками «крена» в сторону КНР.
83
Против разыгрывания «китайской карты» возражали
влиятельные члены кабинета президента Дж. Картера, в
том числе госсекретарь С. Вэнс. Но к 1978 году в США
верх взяли силы, ратовавшие за пересмотр внешнеполи-
тической линии. Вашингтон принял программу довоору-
жений, стал затягивать заключение, а затем ратифика-
цию Договора об ОСВ-2, развернул кампанию противо-
действия «советской угрозе» и защиты «жизненных ин-
тересов» США во всех уголках земного шара. Важная
роль стала отводиться и Пекину, сближение с которым
было призвано усилить давление на СССР и его союз-
ников.
В результате нормализация американо-китайских
отношений, задерживавшаяся на протяжении семи лет,
была форсирована и завершена в течение нескольких меся-
цев. Толчком послужил визит в Пекин в мае 1978 года
помощника президента 3. Бжезинского. Он поставил воп-
рос об «общности интересов» США и КНР, необходимос-
ти их совместных усилий по противодействию «советской
угрозе». 3. Бжезинский заверил собеседников, что амери-
канское правительство намерено впредь придерживаться
«твердой позиции» в отношении Советского Союза, одоб-
ряет аналогичный курс китайского руководства и готово
оказывать ему соответствующую политическую поддерж-
ку, а также помощь в модернизации экономики и воору-
женных сил страны.
В китайской столице с удовлетворением восприняли
тезисы 3. Бжезинского. Осенью 1978 года стороны дос-
тигли компромисса по Тайваню. Соединенные Штаты
обязались приостановить политические и военные связи
с Тайбэем. Китай, со своей стороны, пообещал стремить-
ся к мирному урегулированию тайваньской проблемы
(хотя и не взял формальных обязательств на этот счет),
согласился на сохранение неофициальных контактов аме-
риканцев с Тайванем. 15—16 декабря в Пекине и Ва-
шингтоне было опубликовано совместное коммюнике,
в котором объявлялось об установлении полных дипло-
матических отношений с 1 января 1979 г. В январе — фев-
рале 1979 года состоялся визит Дэн Сяопина в Соеди-
ненные Штаты.
Проходил он уже после январских событий в Кам-
пучии (свержение режима Пол Пота с помощью вьет-
намских добровольцев), которые укрепили китайское
руководство на жестких позициях в отношении СССР
и его союзников. В итоге поездки стороны договорились
84
о проведении консультаций по международным вопросам,
координации усилий на базе «параллельных интересов».
Был подписан ряд соглашений о научно-техническом и
культурном сотрудничестве, решено форсировать урегу-
лирование проблем, препятствовавших развитию торго-
во-экономических связей, провести переговоры о заклю-
чении торгового соглашения. Администрация Дж. Кар-
тера изъявила готовность содействовать созданию «силь-
ного Китая», опирающегося на Запад.
Важное место занял на переговорах вопрос о положе-
нии в Индокитае. В результате нормализации китайско-
американских отношений командование НОАК получило
возможность передислоцировать большую часть войск
с тайваньского направления в район китайско-вьетнам-
ской границы. Вашингтон был проинформирован о на-
мерении КНР «проучить» Вьетнам, преподать ему «урок».
Вскоре это намерение было осуществлено.
В феврале 1979 года войска КНР вторглись на тер-
риторию СРВ. Акция была осуждена Советским Союзом
и широким кругом других государств. Эффективное соп-
ротивление со стороны вьетнамских войск и негативная
международная реакция способствовали прекращению
военных действий. «Урок» не удался.
На протяжении 1979 года осуществлялась интенсив-
ная работа по углублению и расширению китайско-
американских связей на всех направлениях. В КНР по-
бывал вице-президент У. Мондейл, было подписано 15
соглашений о сотрудничестве, в том числе общее торго-
вое соглашение, по которому Китай получил режим наи-
большего благоприятствования, и т. д.
В августе 1978 года был подписан договор о мире
и дружбе между КНР и Японией. Японцы в конце концов
согласились включить в него положение о противодейст-
вии гегемонии. Советское руководство могло бы спокой-
но проигнорировать эту чисто символическую выходку.
Тем более что антикитайские положения включались во
многие международные документы, подписывавшиеся тог-
да Советским Союзом, да и сам тезис о необходимости
борьбы с гегемонизмом широко использовался в нашем по-
литическом лексиконе.
Но без эмоций и в этот раз не обошлось. Была устроена
очередная демонстрация силы (увеличение военного
потенциала на Дальнем Востоке), которая еще раз
убедила и Пекин, и Токио, и Вашингтон в эффективности
«игры на чувствах» СССР.
85
* * *
Несмотря, однако, на всю эту игру, в Пекине подспуд-
но зрело понимание важности диалога с Советским Со-
юзом, снижения напряженности. В апреле 1979 года пра-
вительство КНР объявило, что не будет продлевать До-
говор о дружбе, союзе и взаимной помощи с СССР от
14 февраля 1950 г. (он действительно потерял всякий
смысл), но одновременно предложило провести перего-
воры об улучшении отношений. Переговоры начались
осенью 1979 года. Прогресса на первом раунде достичь
не удалось. А второй так и не состоялся.
После ввода советских войск в Афганистан в декабре
1979 года советский посол был вызван в МИД КНР, где
ему вручили ноту с требованием «немедленного прекра-
щения агрессии и вмешательства в Афганистане, вывода
всех советских войск». 20 января 1980 г. представитель
отдела печати МИД КНР объявил, что, «поскольку совет-
ское вторжение в Афганистан угрожает миру во всем
мире, угрожает также и безопасности Китая, оно создает
новое препятствие нормализации отношений между двумя
странами. В этой обстановке продолжение китайско-со-
ветских переговоров явно неуместно»76. Как указывали в
Пекине, передняя линия борьбы с гегемонизмом должна
быть проведена в Афганистане и Кампучии.
В январе 1980 года Вашингтон поставил перед ки-
тайскими руководителями вопрос: какие меры они плани-
руют принять против Советского Союза? Пекин заявил,
что разделяет позицию стран, выступающих за санкции,
и будет поддерживать торговлю с Советским Союзом
на минимальном уровне. Китай поддержал бойкот Олим-
пийских игр, не послав спортсменов в Москву. Было на-
лажено взаимодействие с США и их союзниками в ока-
зании военной, политической и моральной поддержки
афганской и кампучийской оппозиции.
Характерной особенностью нового этапа в сближении
Китая с Соединенными Штатами стало развитие между
ними различных форм военного сотрудничества. Визит
министра обороны США Г. Брауна в КНР в январе
1980 года положил начало постоянным контактам меж-
ду военными ведомствами двух стран. В 1980—1981 го-
дах состоялся обмен целым рядом делегаций. В КНР по-
бывали: военно-политическая делегация во главе с за-
местителем министра обороны США У. Перри, делегация
службы тыла Пентагона; в США — заместитель минист-
ра иностранных дел Чжан Вэньцзинь (посетил на Гавай-
ев
ях штаб-квартиру командующего вооруженных сил США
в районе Тихого океана), делегация главного управле-
ния тыла НОАК и т. д.
О целях и характере этих контактов дало представ-
ление заявление Г. Брауна во время его вышеупомянутой
поездки в Китай. Он предложил создать механизм коор-
динации «независимой, но параллельной» реакции двух
стран на международной арене, в первую очередь на со-
бытия в Афганистане. Как утверждала американская
печать, США и КНР с этого времени стали консультиро-
ваться и сотрудничать в военных и разведывательных
вопросах.
Вашингтон шаг за шагом устранял барьеры на пути
к предоставлению Китаю техники военного назначения.
Вначале он через КОКОМ (Координационный комитет
НАТО по контролю над экспортом в социалистические
страны) сократил ограничения на поставку западноевро-
пейскими странами «оборонительного оружия» и соответ-
ствующей технологии. Затем санкционировал продажу
американскими фирмами «вспомогательного военного
оборудования»: радарных установок, военно-транспорт-
ных самолетов, вертолетов, оборудования связи и пр.
Далее администрация Дж. Картера утвердила бо-
лее 400 лицензий на экспорт в КНР вспомогательной
военной техники и современного электронного обору-
дования.
В КНР не скрывали, что связывают с Западом планы
модернизации своих вооруженных сил, ликвидации отста-
вания от СССР, подготовки к возможной войне. В этот
период китайские органы информации усилили акцент
на тезисе о неизбежности войны, о том, что третий ми-
ровой конфликт «может разразиться в любой момент».
Китай отверг комплекс разоруженческих предложе-
ний, выдвинутых на XXVI съезде КПСС. Агентство Синь-
хуа охарактеризовало их как «приманку», «пропаган-
дистский тактический маневр», попытку «спровоцировать
раскол на Западе» и т. п. Соединенным Штатам вновь
и вновь предлагалось «не верить Москве», «давать Со-
ветскому Союзу отпор». Китайские руководители поддер-
жали инициативу Вашингтона о ежегодном трехпроцент-
ном увеличении военных расходов, решение о размеще-
нии в Европе новых видов американского ракетно-ядер-
ного оружия средней дальности, выступили на стороне
США, единственного государства на мадридской встрече
стран — участниц Совещания по безопасности и сотруд-
87
ничеству в Европе, отвергнувшего предложение о созыве
конференции по военной разрядке и разоружению.
Все более активно поощрял Китай усиление амери-
канского военного присутствия в азиатско-тихоокеанском
регионе, перевооружение Японии, расширение ее роли
в системе договора безопасности с США. Как писал в
мемуарах президент Дж. Картер, китайские руководите-
ли убеждали его в необходимости сохранения мощного
американского присутствия в западной части Тихого оке-
ана, подвергали критике Вашингтон за переход страте-
гического планирования Пентагона от концепции «двух
с половиной войн» к концепции «полутора войн», выска-
зывали беспокойство в связи с планами Соединенных
Штатов сократить численность войск в Южной Корее77.
На приход к власти Р. Рейгана китайская печать от-
кликнулась комментарием, в котором выражалось удов-
летворение стремлением новой администрации добиться
военного превосходства над СССР и проводить политику
с позиции силы. Затем, когда Белый дом обнародовал
планы дальнейшего увеличения военных расходов, ак-
тивного использования «сил быстрого развертывания»
и расширения военного присутствия США в Азии и дру-
гих районах мира, китайское руководство приветствовало
это. Благожелательно отреагировали в китайской столи-
це на высказывания экс-президента Дж. Форда во время
его турне по Юго-Восточной Азии (март 1981 г.) в ка-
честве посланца Р. Рейгана.
В «третьем мире», отбросив прежние призывы к ми-
ровой революции, к окружению «мирового города», Китай
стремился теперь к нормальным отношениям с правящи-
ми режимами, одобрял их тесные связи с Западом.
Энергичные усилия предпринимались по улучшению
отношений со странами АСЕАН. Хотя недоверие остава-
лось, совпадение позиций по кампучийской проблеме спо-
собствовало укреплению китайских позиций в асеанов-
ской зоне (особенно в Таиланде). Тесное сотрудничество
сохранялось между Китаем и Пакистаном, Непалом, Шри-
Ланкой, Турцией. С тревогой встретили в КНР свержение
шаха в Иране (правда, вскоре Пекин и новый режим в
Тегеране нашли общий язык).
На Ближнем Востоке Китай нацеливался на ослаб-
ление позиций СССР, стремясь дискредитировать ини-
циативы, исходившие из Москвы, и с недоверием отно-
сясь к советским союзникам и друзьям в регионе. Китай-
ская пропаганда подвергала критике и американскую
88
политику на Ближнем Востоке, но на деле дипломати-
ческие шаги Вашингтона поддерживались. В Африке
КНР даже упрекала Вашингтон в «легкомыслии и попу-
стительстве» по поводу обстановки в Анголе, пассив-
ности в связи с событиями в Эфиопии. Изменился китай-
ский курс и в Латинской Америке — от поддержки и
поощрения левацких групп и элементов до попыток
сблизиться с правящими режимами, включая самые
правые (Чили). Отношение же к Кубе оставалось крайне
негативным — печать КНР писала об «угрозе» странам
американского континента со стороны Гаваны и Москвы.
Такая политика имела свои минусы. Обозначились
расхождения в подходе Китая и многих молодых госу-
дарств к вопросам разрядки и разоружения. Укреплению
позиций КНР в «третьем мире» препятствовало и то,
что она автоматически выступала против любых связей
стран Азии, Африки и Латинской Америки с Советским
Союзом — невзирая на то, насколько эти связи важны
и необходимы для освободившихся государств. Заметно
было также то, что китайское руководство, сконцентри-
ровавшись на модернизации страны, сократило объемы
помощи «третьему миру». Более того, КНР вступила в
соперничество с развивающимися государствами в полу-
чении помощи, кредитов и технологии на Западе.
В отношении социалистического содружества по-
прежнему проводилась политика противопоставления
отдельных стран СССР. Подчеркивалось, что у Китая
нет принципиальных расхождений с ними.
Что касается Советского Союза, то его линия на
китайском направлении продолжала отличаться двой-
ственностью. На фоне заверений в желании нормали-
зовать отношения с КНР предпринимались многочис-
ленные шаги по дальнейшей изоляции Китая в между-
народном коммунистическом движении, социалисти-
ческом содружестве. Реагируя на установление амери-
кано-китайских дипломатических отношений, Л. И. Бреж-
нев в интервью журналу «Тайм» 9 января 1979 г. заявил,
что Соединенным Штатам и другим странам не следует
забывать «уроков Мюнхена». 24 января заведующий
Отделом международной информации ЦК КПСС Л. М. За-
мятин, отвечая на вопросы телезрителей, подчеркнул,
что успех модернизации КНР «будет означать усиление
нашего серьезного политического противника». В своей
политике в Азии СССР мало считался с китайскими
интересами, его национальными чувствами.
ГЛАВА II
ТРАНШЕИ БОЛЬШЕ РЫТЬ НЕ НАДО
(1982—1985 годы)
Мао Цзэдун призывал народ «готовиться к войне,
готовиться к голоду, рыть траншеи». Эти установки
оставались некоторое время в силе и после смерти «корм-
чего» китайской нации. Но в начале 80-х годов прежний
курс подвергся пересмотру. Руководство страны заявило:
траншеи больше рыть не надо, войну нужно и можно
предотвратить.
Новые установки
В конце 1981 — начале 1982 года во внешнеполи-
тических позициях Китая стали появляться новые нюан-
сы. Из выступлений руководителей КНР и печати исчезли
тезисы об «общих стратегических интересах, стратеги-
ческом сотрудничестве, едином фронте» Китая с Западом.
Ужесточилась реакция на американо-тайваньские кон-
такты, особенно по военной линии, некоторые другие
аспекты политики Вашингтона на китайском направ-
лении. Более острый характер приобрело осуждение
деятельности Соединенных Штатов в различных районах
земного шара, увеличился объем выступлений прессы,
вскрывающих недостатки капиталистической системы.
Одновременно в Китае несколько спокойнее стали оцени-
вать советскую внешнюю политику, газеты практически
перестали публиковать негативные материалы о внут-
реннем положении нашей страны. Китайское руковод-
ство все в большей степени подстраивалось под позиции
развивающихся государств, демонстрировало общность
с ними по многим вопросам. Делались примирительные
жесты (по политическим каналам, в пропаганде) в
адрес некоторых зарубежных компартий, социалистиче-
ских государств, с которыми до этого Пекин находился
в состоянии конфронтации.
90
На этом фоне появлялись сообщения, свидетельст-
вовавшие о том, что в КНР идут интенсивные дискуссии
по вопросам внешней политики. Были учреждены спе-
циальные группы по уточнению внешнеполитического
курса страны при центральных партийных и государ-
ственных органах. К этой работе подключились научно-
исследовательские институты, укрепившиеся в кадровом
и финансовом отношениях, получившие более широкие
полномочия.
По данным, просочившимся в гонконгскую прессу,
ключевое значение имело совещание в первой декаде
февраля 1982 года. В нем участвовали ответственные
работники Отдела международных связей ЦК КПК,
МИД, других ведомств, руководители ряда диплома-
тических представительств за рубежом. На совещании
было всесторонне обсуждено состояние внешней поли-
тики Китая, в особенности положительные и отрицатель-
ные моменты американо-китайских отношений, дан прог-
ноз изменений международной обстановки. Некоторые
участники совещания подвергли критике США. Они
отмечали, что администрация Рейгана, упорствуя в
вопросе продажи оружия Тайваню, переходит всяческие
границы и Китай должен это учесть. Подчеркивалось,
что в Советском Союзе и странах Восточной Европы
в экономике преобладает общенародная собственность.
Это соответствует принципам марксистско-ленинской
теории о базисе и надстройке. Поэтому нельзя называть
упомянутые государства ревизионистскими.
На совещании выступил Дэн Сяопин. Он признал,
что проблемы, с которыми столкнулся Китай, довольно
трудные. Так, что касается контактов между США и
Тайванем, то КНР не может изменить позицию. Если
не удастся разрешить данный вопрос, то в американо-
китайских отношениях будет сделан шаг назад1.
В итоге дискуссий внешнеполитические концепции
были пересмотрены. Впервые видоизмененную позицию
публично сформулировал Чжао Цзыян, в то время
премьер Госсовета КНР, в беседе с главой государства
Гвинея-Бисау 19 апреля 1982 г. Он изложил три осново-
полагающих принципа китайской внешней политики:
«1. Китай навсегда принадлежит к третьему миру,
настойчиво укрепляет сплоченность и сотрудничество
со странами третьего мира, стоит на их стороне, под-
держивает их в развитии экономики, в справедливом
деле укрепления политической независимости за счет
91
упрочения экономической независимости. В соответствии
со своими силами и возможностями Китай будет активно
развивать со странами третьего мира экономическое
и техническое сотрудничество. Китай решительно стоит
на стороне развивающихся стран в совместной борьбе
за установление нового международного экономического
порядка. Китай решительно поддерживает борьбу на-
родов мира против империализма, колониализма и геге-
монизма, против расовой дискриминации и любую другую
справедливую борьбу.
2. Китай осуществляет независимую и самостоятель-
ную внешнюю политику, решительно выступает против
гегемонизма, считает, что коренной причиной напряжен-
ности и нестабильности в современном мире является
схватка двух сверхдержав.
3. КНР желает мира во всем мире. Подобно многим
другим странам третьего мира, Китай решает важные
задачи строительства собственного государства. В целях
повышения культурного и материального уровня жизни
китайского народа КНР нуждается в долгосрочном
мирном внешнем окружении»2.
Положения, выдвинутые Чжао Цзыяном, впоследствии
были дополнены. В наиболее развернутом виде позиция
Пекина была изложена на состоявшемся 1 —11 сентября
1982 г. XII съезде КПК: во вступительной речи Дэн
Сяопина, отчетном докладе ЦК КПК, новом Уставе КПК.
Позднее она была закреплена в Конституции КНР,
принятой 4 декабря 1982 г. на 5-й сессии ВСНП.
Суть изменений во внешнеполитической платформе
по сравнению с предшествующим периодом сводилась
к следующему.
1. Был снят тезис о том, что Советский Союз является
«главным источником опасности новой мировой войны»,
что СССР «угрожает третьему и второму мирам, а
также и второй сверхдержаве — США». Главным источ-
ником опасности мировой войны, нестабильности и бес-
порядков стали провозглашаться «обе сверхдержавы»
(т. е. СССР и США), их «схватка» между собой за
мировую «гегемонию».
2. Убрано положение о необходимости создания
«единого международного фронта» (включая США) по
противодействию «советскому гегемонизму». Деклари-
ровано, что Китай выступает против «гегемонизма обеих
сверхдержав». В первую очередь он борется против
той «сверхдержавы», которая практикует гегемонизм
92
в большей степени и более агрессивно, стремится
срывать стратегические планы такой «сверхдержавы» по
установлению гегемонии. Одновременно Китай возражает
против любого гегемонизма, «откуда бы он ни исходил»,
«противодействует всем, кто где-либо добивается iere-
монии, решительно выступает против агрессии и экспан-
сии, кто бы и где бы к ним ни прибегал». В качестве
примеров таких действий назывались политика СССР
в Афганистане и Кампучии, действия США на Ближнем
Востоке, в Центральной Америке, на Юге Африки.
Взамен концепции «единого антигегемонистского
фронта» против СССР провозглашалось, что КНР про-
водит независимую и самостоятельную внешнюю поли-
тику, не примыкает ни к какой крупной державе или
группе государств, не вступает с ними в союз, не скло-
няется перед их нажимом, не поддается ни на чьи под-
стрекательства и провокации. На XII съезде КПК Дэн
Сяопин подчеркнул: «Китайский народ высоко ценит
дружбу и сотрудничество с другими государствами и
народами, но вдвойне дорожит своим правом независи-
мости и самостоятельности, завоеванным в результате
длительной борьбы»3. Объясняя эту позицию КНР,
Ху Яобан, тогда Генеральный секретарь ЦК КПК, сос-
лался на тяжелое прошлое страны, на протяжении ста
с лишним лет подвергавшейся «агрессии и угнетению»,
сделал акцент на том, что китайский народ не желает
снова оказаться «в унизительном положении».
В развитие данного тезиса «Жэньминь жибао» пи-
сала, что «смысл политики КНР — в независимости
от любых государств и их группировок, в самостоятель-
ном определении... курса в международных делах в
соответствии с развитием обстановки... в неприятии
чьего-либо влияния и распоряжений». Такая линия
называлась «краеугольным камнем внешней политики
Китая, обобщением опыта более чем столетней револю-
ционной борьбы китайского народа и опыта внешних
связей на протяжении 33 лет после образования КНР».
Несколько позднее китайское руководство еще более
конкретно объяснило, почему оно пришло к выводу о
нежелательности союзнических отношений с великими
державами. Указывалось, что подобная политика имеет
два недостатка. Во-первых, это может воспрепятствовать
нормальным контактам с другими странами мира. Во-
вторых, союзнические узы могут ослабить волю КНР
сопротивляться негативным действиям партнера, более
93
того, союзник может использовать Китай в ущерб его
интересам.
В подтверждение независимости китайской внешней
политики стала провозглашаться готовность КНР к
развитию отношений со всеми странами на основе прин-
ципов мирного сосуществования, в том числе с обеими
«сверхдержавами». Китайские руководители публично
заговорили о стремлении разрешать спорные вопросы
с СССР путем переговоров, всемерно отстаивать дружбу
с народом Советского Союза независимо от состояния
межгосударственных отношений. Заявлялось, что «если
советские власти действительно имеют искреннее же-
лание улучшить отношения с Китаем и пойдут на практи-
ческие шаги по устранению угрозы его безопасности,
то развитие отношений может пойти в сторону их норма-
лизации».
3. Сделан упор на важности развивающихся стран
в китайской внешней политике. Сплочение с «третьим
миром» названо «краеугольным камнем и отправным
моментом» деятельности КНР на мировой арене, при-
равнено по важности к борьбе с «гегемонизмом». Китай
«навсегда» причислен к «третьему миру». Давались
заверения, что КНР всегда будет вместе с «третьим
миром», даже когда превратится в развитое государ-
ство, что она поддерживает молодые государства, готова
помогать им по мере своих сил и возможностей. Воз-
никновение стран «третьего мира» было объявлено
самым знаменательным событием послевоенного периода.
4. Впервые за многие годы поставлена задача раз-
вивать контакты с восточноевропейскими государствами,
с зарубежными коммунистическими и другими партиями.
В качестве основ межпартийных связей предложены
четыре принципа: независимость и самостоятельность,
полное равноправие, взаимное уважение, невмешатель-
ство во внутренние дела друг друга.
5. Внешняя политика КНР ориентирована «на со-
здание международного окружения, способствующего
установлению прочного мира в глобальном масштабе,
в условиях которого Китай мог бы посвятить всю свою
энергию социалистическому строительству». КНР именно
поэтому объективно заинтересована в хороших отно-
шениях со всеми странами, и особенно соседними, в
разоружении и разрядке международной напряженности.
Выдвинут тезис о том, что мир можно отстоять, новая
война не является неизбежной.
94
6. Отмечалось, что, хотя китайские коммунисты
уверены в конечной победе нового строя во всем мире,
они исходят из недопустимости экспорта революции.
Именно поэтому КПК «неуклонно придерживается пяти
принципов мирного сосуществования».
В позициях Пекина сохранялись и некоторые прежние
аспекты. Китайские руководители и печать по-прежнему
анализировали международную обстановку, базируясь на
теории «трех миров» (хотя сам этот термин почти не
употреблялся). В отчетном докладе ЦК XII съезду КПК
среди действующих лиц на мировой арене Ху Яобан
упомянул «две сверхдержавы», «третий мир», вклю-
чающий «социалистический Китай», «западные страны»,
«социалистические государства — КНДР, Румынию и
Югославию», «государства Восточной Европы». Борьбу
за мир в Пекине привязывали к противодействию «геге-
монизму». Газета «Жэньминь жибао» обосновала это
тем, что «гегемонизм» представляет собой главную
угрозу миру и лишь в борьбе с ним мир можно отстоять.
В качестве союзников Китая в борьбе со «сверхдержа-
вами» и «гегемонизмом» назывался «третий мир»4.
Китайские пропагандисты охарактеризовали осу-
ществление планов модернизации КНР как необходимую
предпосылку увеличения роли страны в борьбе с «геге-
монизмом». Авторы вышедшей в 1982 году брошюры
«Гегемонизм и мир во всем мире» подчеркивали: «Китай
должен по-настоящему развивать экономику, чтобы
лучше выполнять общий долг третьего мира по противо-
действию гегемонизму, защите мира, вносить более
весомый вклад в мировое сообщество. Если Китай
добьется модернизации, то он получит более надежную
основу для проведения поистине независимой внешней
политики, с помощью которой он сможет осуществлять
благородный интернациональный долг противодействия
гегемонизму».
В основополагающих документах китайского руковод-
ства и материалах печати КНР оставалось различие в
подходе к СССР и США (хотя и в менее откровенных
выражениях). На XII съезде КПК и позднее Советский
Союз обвинялся в создании «серьезной угрозы» безопас-
ности Китая, без устранения которой отношения между
КНР и СССР не могут быть нормализованы. Соединенные
Штаты, хотя и критиковались по ряду вопросов, но не рас-
сматривались в качестве угрозы Китаю, отношения с ними
характеризовались как прогрессирующие.
95
Осуждалась и деятельность КПСС в международном
коммунистическом движении. Ху Яобан заявил на XII
съезде КПК: «Когда кое-кто принуждает другие партии
ставить их политику на службу политике своей партии и
своей страны и даже идет на вооруженную интервенцию
против других государств, то это может лишь в корне
подорвать международное коммунистическое движение»5.
Если же подытожить нововведения в китайских концеп-
циях, то главным было, пожалуй, решение КНР взять курс
на развитие отношений с максимально возможным числом
государств, включая США и СССР, при не связанном ка-
кими-либо коалициями поведении на мировой арене и
отказе от насильственного экспорта своей модели разви-
тия и идеологии. Такая линия поведения базировалась
на выводе, что, во-первых, войну можно и нужно пре-
дотвратить, во-вторых, национальные интересы должны
превалировать над всеми прочими.
Чем же были вызваны изменения в китайской внешней
политике?
Пожалуй, главной, глубинной причиной была несов-
местимость прежнего курса с задачами модернизации
экономики страны и в целом строительства социализма
в КНР. Министр иностранных дел КНР У Сюецянь, высту-
пая в апреле 1988 года на пресс-конференции, отметил,
что серьезная корректировка внешней политики была
проведена в начале 80-х годов с целью обеспечения мир-
ной международной обстановки на длительный срок, не-
обходимой для социалистической модернизации Китая.
Для модернизации требовалось создать соответствую-
щие внешние условия: приглушить спорные проблемы с
зарубежными странами, обеспечить нормальную обстанов-
ку на границах. Постепенно вопрос о мирном внешнем
окружении стал рассматриваться в Пекине в качестве при-
оритетного, без которого невозможно успешно осущест-
влять экономическое строительство. Здесь сыграла свою
роль и усталость от конфронтационной внешней политики,
от постоянной кампании подготовки к войне.
Модернизация вызывала необходимость диверсифика-
ции внешнеэкономических связей, открытия новых рынков
сбыта товаров, источников технологии и финансовых ре-
сурсов. Советский Союз, соседнее крупное государство,
выглядел логичным партнером. Интересам Китая соответ-
ствовало налаживание сотрудничества и с другими со-
циалистическими странами.
Такая потребность усиливалась по мере накопления
96
негативных последствий односторонней ориентации Китая
на Запад. В чисто экономическом плане он страдал от
нестабильной конъюнктуры мирового рынка, нежелания
западных партнеров предоставлять в достаточных ко-
личествах передовую технологию, от узости каналов кре-
дита, стремления иностранного капитала вкладывать день-
ги лишь во второстепенные отрасли народного хозяйства,
от протекционизма.
Ориентация на Запад вызывала отрицательные послед-
ствия социального и идеологического характера. В докла-
де «О работе по нанесению удара по серьезной преступ-
ной деятельности в экономической сфере», подготовленном
Центральной комиссией КПК по проверке дисциплины,
признавалось: «По числу преступлений и их масштабам,
сумме расхищаемых средств, по разлагающему влиянию
на партийных и государственных работников современная
экономическая преступность не имеет аналогов в истории
КНР. Сохранение существующего положения может
серьезно подорвать социалистический строй, обречь на
неудачу осуществление четырех модернизаций». Одной из
главных причин возросшей преступности была названа
открытая внешняя политика. Отрицать данный факт, го-
ворилось в докладе, как это порой пытается делать пресса,
неправильно.
Журнал «Бэйцзин чжоубао» в номере за апрель
1982 года так охарактеризовал ситуацию:
«Случаи контрабанды, взяточничества и коррупции,
которые имели место в некоторых районах Китая, нанес-
ли огромный ущерб стране и вызвали негодование в
народе. В целях обеспечения здорового развития со-
циализма в нашей стране правительство решило при-
нять строгие меры против этих нарушений... Борьба не
ведется изолированно. Она является составной частью
нынешней борьбы против разлагающего действия бур-
жуазной идеологии. Возьмем в качестве примера контра-
банду. Она не ограничивается сферой экономики и затра-
гивает также сферу культуры, свидетельством чего слу-
жит тот факт, что в страну различными путями завезены
разные виды реакционных и порнографических изданий,
видео- и магнитофонных записей.
Причины преступлений следующие:
— в провинции Тайвань класс капиталистов еще цел
и невредим и будет продолжать существовать. Кроме
того, имеются многочисленные связи между материковым
Китаем и Сянганом (Гонконгом) и Аомынем (Макао);
4-18 97
— имеет место также буржуазное влияние из-за
рубежа»6.
Теоретический орган ЦК КПК журнал «Хунци» по-
стоянно поднимал вопрос о распространении в рядах пар-
тии «буржуазного либерализма». «Это — опасное явле-
ние, — отмечалось в журнале, — создающее большие
проблемы в китайском обществе, мешающее строить со-
циализм. Некоторые слабовольные члены партии попали
под тлетворное воздействие идеологии международной
буржуазии». «Хунци» предупреждал, что, беря у Запада
все лучшее, необходимо в то же время решительно от-
вергать декадентские и вредные явления капиталисти-
ческой действительности7.
Серьезное беспокойство у китайских властей вызы-
вали факты критики со стороны интеллигенции руково-
дящей роли компартии в обществе, восхваление запад-
ных идеологических систем. «Среди людей, и особенно
среди молодежи, — писал, отражая это беспокойство,
журнал Пекинского университета «Бэйцзин дасюэ сюэ-
бао», — распространились сомнения в необходимости
партийного руководства, в актуальности марксизма-ле-
нинизма и идей Мао Цзэдуна, в преимуществах социа-
листической системы. Подобные настроения вызваны как
историческими условиями, так и политикой открытых
дверей, оживлением внутренней экономики»8.
Газета «Гуанмин жибао» с тревогой сообщала, что в
ходе осуществления открытой политики в китайском
обществе находит распространение слепое преклонение
перед капиталистическими странами, уничижительное от-
ношение к своей нации, к родине. Эти же мысли прово-
дил и журнал «Ляован»: «Наши связи с иностранными
капиталистами, связи с капиталистами хуацяо и сооте-
чественниками в Сянгане и Аомыне в конечном счете
служат коммунизму. У коммунистов широкая натура,
однако ни в коем случае нельзя забывать о националь-
ном и классовом достоинстве. А те отдельные люди,
которые предают забвению идеалы коммунизма, стремят-
ся к мелким выгодам, берут взятки и даже занимаются
вымогательством, гнут спины перед капиталистами, по-
добострастничают, наносят ущерб стране и роняют ее
престиж, тем самым лишаются государственного, пар-
тийного и человеческого достоинства»9.
Ориентир на борьбу с буржуазной идеологией был
взят уже на XII съезде КПК. Выступая на съезде, Дэн
Сяопин заявил: «Мы решительно противостоим разла-
98
гающему влиянию упадочнической идеологии извне и
ни в коем случае не допустим распространения в нашей
стране буржуазного образа жизни».
В Китае нарастали широкие дискуссии о путях и ме-
тодах строительства социализма. Из материалов, публи-
ковавшихся в печати, явствовало, что некоторые пар-
тийные работники, чиновники МИДа, военные, ученые,
журналисты ратовали за улучшение отношений с СССР,
указывали на невозможность строить социалистическое
общество, продолжая конфронтацию с Советским Сою-
зом. Экономическая газета «Цзинцзи жибао» приводила
доводы в пользу развития китайско-советской торговли,
которая могла осуществляться на безвалютной основе.
Реконструкция предприятий, построенных с советской
помощью в 50-х годах, писала газета, под силу лишь
СССР, многие виды ее технологии больше подходят КНР,
чем западные образцы. Экономисты отмечали, что КНР,
будучи социалистической страной, должна брать все луч-
шее в области управления и организации народного
хозяйства в других социалистических государствах, и
особенно в Советском Союзе — как крупной державе с
социалистической экономикой. В Институте по изучению
Советского Союза и Восточной Европы Академии об-
щественных наук (АОН) КНР был подготовлен документ,
предлагавший возобновить серьезное изучение СССР,
сняв препоны на этом пути. На основе документа
ЦК КПК принял соответствующее решение, в результате
чего в специализированных журналах все шире освеща-
лась ситуация в СССР, в особенности в сфере экономи-
ки. Так, журнал «Говай шэхуэй кэсюе», издаваемый
информационным центром АОН КНР, в 1982—1983 го-
дах значительную часть своего объема отводил нашей
стране: публиковались материалы о практике капвложе-
ний в СССР, советском экономическом образовании,
печатались статьи советских авторов, аннотации на из-
данные у нас книги.
В области идеологии китайские власти теперь усмат-
ривали определенную пользу в привлечении внимания
молодежи к примерам из революционного и военного
прошлого СССР, лучшим образцам советской литературы
и искусства. Печать напоминала о подвигах Павла Кор-
чагина, Зои Космодемьянской, по телевидению возобно-
вилась трансляция фильмов о В. И. Ленине, революции
в России, Великой Отечественной войне советского наро-
да. Особое внимание уделялось тем сторонам современ-
99
ной жизни Советского Союза, которые Пекин хотел бы
привить на китайской почве.
Если курс на социалистическую модернизацию созда-
вал объективные предпосылки для постепенного отказа
Пекина от прежней политики, то нарастание разногла-
сий в китайско-американских отношениях послужило,
видимо, непосредственной причиной, поводом пересмот-
ра внешней политики КНР в 1982 году, ускорило этот
процесс.
Политика США выглядела для китайского руковод-
ства как крайне противоречивая, великодержавная,
эгоистичная, игнорирующая интересы Китая. Действия
Белого дома вызывали в КНР недоумение, задевали са-
молюбие китайцев. Доверие к Соединенным Штатам
оказалось основательно подорванным, надежды, которые
связывались с Вашингтоном, отчасти развеялись.
С приходом к власти администрации Р. Рейгана в
американской внешней политике действительно произо-
шли крупные изменения, в том числе и на китайском
направлении. В рейгановской стратегии восстановления
мощи и лидерства США в мире Китаю отводилась гораз-
до меньшая роль, чем в политике предыдущих адми-
нистраций. По мнению Рейгана и его консервативного
окружения, КНР представляла собой лишь региональную
силу и, кроме того, являлась коммунистическим, враж-
дебным по своим основным целям государством, на ко-
торое трудно полагаться. Одновременно Тайвань воспри-
нимался как естественный идеологический союзник, как
важный опорный пункт американской стратегии на Ти-
хом океане.
Один из ведущих китайских ученых-международников
Хуань Сян уже в 1981 году в статье в американском
журнале «Форин аффэрс» выделил те моменты в подходе
США к Китаю, которые вызывали недовольство Пекина:
Во-первых, восприятие КНР как слабого государства,
неспособного играть большую роль в сдерживании
СССР. Во-вторых, мнение, что у Китая нет другой аль-
тернативы, как опираться в стратегическом и экономи-
ческом отношениях на Соединенные Штаты, что КНР
фактически зависит от США (находясь перед лицом
«советской угрозы» и нуждаясь в американских капита-
лах и технологии). В-третьих, опасения относительно
ненадежности Китая как партнера (из-за его «коммунис-
тического строя»), возможности неблагоприятных для
Запада перемен в китайской внешней политике.
юо
Хуань Сян называл такую позицию близорукой, глу-
боко ошибочной, делал упор на том, что КНР — равный
и весьма важный партнер США в борьбе с советским
«гегемонизмом», что американские власти должны вести
себя последовательно, уважительно, проявлять к Китаю
доверие. В противном случае, предостерегал ученый,
«результат может быть катастрофическим»10.
На встрече с японским министром иностранных дел
Сакураути 2 апреля 1982 г. Дэн Сяопин, комментируя
позицию Рейгана, подчеркнул, что Пекин не может при-
нять философию, согласно которой он заинтересован в
США в большей степени, чем США в Китае. До тех пор,
пока Рейган не откажется от такой философии, перспек-
тивы китайско-американских отношений остаются труд-
нопредсказуемыми. КНР в прошлом уже доказала, что
в состоянии противостоять Советскому Союзу без аме-
риканской помощи11. Суммируя предупреждения в адрес
США, делавшиеся в частном порядке, Дэн Сяопин ска-
зал во вступительной речи на XII съезде КПК: «Пусть
никакие иностранные государства не рассчитывают на то,
что Китай станет их придатком, и не надеются, что Ки-
тай покорно пойдет на ущемление своих интересов»12.
В дальнейшем эта позиция постоянно конкретизи-
ровалась в выступлениях печати. Газета «Чайна дейли»
предлагала американцам не заблуждаться на счет того,
что Китай «проглотит любую пилюлю» ради дружбы с
США. КНР, указывала газета, слишком дорожит сво-
бодой и независимостью, чтобы все терпеть. Только при
взаимном уважении и доверии китайско-американские
отношения могут развиваться в стратегической области.
Вашингтону напоминали, что Пекин отнюдь не младший
и слабый партнер, а единственная крупная сила, про-
тивостоящая советской «экспансии» в восточной части
Азии, важный фактор «сдерживания военной активности
Москвы» в других регионах, что благодаря Китаю Соеди-
ненные Штаты значительно укрепили позиции на Тихом
океане, смогли сосредоточить силы на европейском на-
правлении13. Журнал «Шицзе чжиши» (1983 г., № 9)
отмечал, что в США вновь заговорили о китайском ком-
мунизме как о чем-то враждебном. Американские пра-
вящие круги, подчеркивал автор статьи, еще не распла-
тились за «кровавые долги» перед китайским народом.
Если кому-то опять вздумалось «похоронить» китайский
коммунизм, то пусть он знает: скорее будет похоронен
мировой капитализм. Лично Рейган обвинялся в том, что
101
он «держит винтовку» против КНР, а этого китайский
народ не потерпит.
В китайском руководстве зрело убеждение, что Ва-
шингтон не является надежным партнером, что США
рассматривают свои отношения с КНР через призму
советско-американских отношений, пытаются разыгры-
вать китайскую «карту» против Кремля. Как писал уче-
ный-международник из КНР в статье в американском
журнале «Форин полней», «Пекин понял, что Вашингтон
никогда не предоставит ему достаточно военной помощи
для отражения нападения со стороны СССР. Помощь
может носить лишь символический характер и исполь-
зоваться американцами в качестве рычага давления на
СССР. Придя к такому выводу, Китай перестал вести
речь об антисоветском едином фронте...»14.
Более того, в ответ на изменившуюся политику Ва-
шингтона китайские руководители заговорили о том, что
они не намерены разыгрывать советскую и американскую
«карты» и не хотят, чтобы другие играли в китайскую
«карту». Соединенным Штатам все более четко давалось
понять, что попытки включить КНР в систему амери-
канских союзов — «не более чем иллюзия».
Из конкретных двусторонних проблем особое недо-
вольство вызывала в Пекине позиция США по Тайваню.
При установлении китайско-американских дипотношений
в 1979 году КНР публично подчеркивала, что не возра-
жает против продолжения неофициальных экономических
и культурных контактов острова с зарубежными стра-
нами. В китайской столице сдержанно отреагировали
на принятие конгрессом США в 1979 году закона о взаи-
моотношениях с Тайванем, на возобновление в 1980 году
поставок американского оружия Тайбэю. Пекин, очевид-
но, надеялся, что в дальнейшем эти поставки будут сок-
ращаться, Тайвань отреагирует на мирные инициативы,
вступит в диалог с КНР.
30 сентября 1981 г. в Пекине была обнародована
программа объединения с Тайванем, согласно которой
острову гарантировалась широчайшая автономия, сохра-
нение существующего социально-экономического строя,
внешних связей в неполитических областях. С конкрет-
ными предложениями по установлению контактов с Тай-
бэем выступили десятки министерств, ведомств, общест-
венных организаций.
Власти Тайваня, однако, не отвечали на инициативы
Пекина, и в этом встречали возрастающую поддержку
102
из-за океана. Еще до победы на выборах Рейган осуж-
дал Картера за разрыв военно-политического союза
с Тайбэем. Будущий президент без обиняков заявил,
что, придя к власти, поднимет уровень американо-тай-
ваньских отношений. Став главой Белого дома, Рейган
провозгласил основой политики в одинаковой степени
коммюнике об установлении дипломатических отношений
с КНР 1978 года и закон о взаимоотношениях с Тайва-
нем 1979 года. Американская позиция становилась все
более непоследовательной. Как признавал позднее гос-
секретарь А. Хейг, даже он, будучи номинально ключевой
фигурой в американской внешней политике, не мог по-
нять шараханий президента от признаний принадлеж-
ности Тайваня Китаю до откровенных попыток увекове-
чить раскол этой страны, утвердить остров в качестве
самостоятельного политического образования15.
В апреле 1982 года администрация Рейгана объявила
о решении поставить на остров очередную партию запас-
ных частей для вооружений. Вскоре Белый дом сообщил
о планах продать гоминьдановцам бронетранспортеры
и самолеты-перехватчики. В прессу просочились сведе-
ния, что в правительстве готовится рекордная по стои-
мости программа снабжения Тайбэя оружием. Вашинг-
тон обещал никогда не оказывать нажим на Гоминьдан
в плане его вступления в переговоры с КНР; не менять
позицию о суверенитете Тайваня; не устанавливать дату
окончания поставок оружия на остров.
В июле 1982 года Дж. Шульц на слушаниях в сенате
заявил, что поддерживает закон о взаимоотношениях
с Тайванем и будет его выполнять, что Соединенные
Штаты никогда не признавали политического суверени-
тета и юрисдикции КНР над Тайванем. Он одобрил тезис
о том, что США должны продолжать поставки оборони-
тельного оружия Тайбэю без каких-либо временных огра-
ничений. Несколько позже Рейган назвал гоминьданов-
ские власти правительством Тайваня, заявил, что Белый
дом будет неукоснительно выполнять положения закона
о взаимоотношениях с Тайванем.
Высокопоставленные чиновники американской адми-
нистрации продолжали встречаться с тайваньскими пред-
ставителями. Интенсивным оставался обмен между Тай-
бэем и конгрессом, другими важнейшими политическими
институтами Соединенных Штатов. В мае 1982 года,
например, на острове состоялась экономическая конфе-
ренция, в которой участвовали двадцать губернаторов
103
и вице-губернаторов американских штатов, более ста
лидеров делового мира.
Заявления и действия Соединенных Штатов в тай-
ваньском вопросе, и прежде всего их военное сотрудни-
чество с Тайбэем, приобрели настолько вызывающий
характер, что в Пекине уже не могли на них не реаги-
ровать. Проблема превращалась в острую тему внутри-
политических дискуссий в КНР. Сторонники твердой
линии требовали дать отпор. Под нажимом изнутри,
а также по соображениям престижа, из желания препо-
дать американцам урок, заставить их считаться с КНР
китайское руководство в конечном счете ужесточило
позицию.
В адрес Вашингтона была направлена серия нот
протеста. Пресса выступила с большим количеством ма-
териалов, через которые красной линией проходил тезис
о недопустимости вмешательства в китайские внутренние
дела. Поведение США называлось «странным и чудовищ-
ным», надругательством над священными чувствами ки-
тайского народа. Пекин подчеркивал, что обладает и тер-
пением и гибкостью, но им есть предел, принципы не мо-
гут стать предметом торга.
В ответ на раздававшиеся из США призывы оставить
в стороне противоречия по Тайваню и сосредоточиться
на «жизненно важных вопросах» «Жэньминь жибао»
парировала: «Позвольте спросить, если Соединенные
Штаты не могут даже соблюдать суверенитет Китая,
не желают прекратить вмешательство в его внутренние
дела, то о какой общности в «жизненно важных вопро-
сах» может идти речь?» «Из голов некоторых американ-
цев не выветрился дух даллесизма, — резюмировала га-
зета, — ив этом причина нынешнего кризиса в китайско-
американских отношениях»16. «Спор из-за Тайваня, —
предупреждал комментатор агентства Синьхуа, — дос-
тиг стадии, когда Китай оказался прижатым в угол,
остался без какой-либо альтернативы. Если США не
прекратят продавать оружие Тайбэю, китайско-амери-
канские отношения регрессируют. КНР не в состоянии
что-либо изменить»17. В частном плане делались намеки,
что из-за Тайваня сторонники реформ в Китае попали
в трудное положение и необходимо изменение подхода
Вашингтона, чтобы они смогли удержать отношения на
рельсах развития.
Обострились китайско-американские разногласия в
экономической области. В Китае большое раздражение
104
вызывали звучавшие из Вашингтона угрозы, что ссора
из-за Тайваня может лишить Пекин американской по-
мощи. Подобные заявления квалифицировались как шан-
таж, попытка взять Китай за горло. «Но это все лишь
пустые мечты, — писала «Жэньминь жибао». — В 50-х
годах сначала Вашингтон, а затем и Москва хотели
экономически задушить КНР. Тогда ничего не вышло,
тем более не выйдет теперь» 18. Упоминавшийся выше
политолог Хуань Сян подчеркивал в этой связи: «Непра-
вильно думать, что Китай нуждается в помощи некото-
рых стран в деле строительства и поэтому готов мириться
с их угрозами и вмешательством»19.
Некоторые китайские экономисты ставили вопрос так:
в условиях, когда Вашингтон считает Китай настолько
отсталой страной, что она готова все стерпеть, эконо-
мические связи не могут быть полезными. Соединенные
Штаты — ненадежный и недостойный контрагент, необхо-
димо искать других. Журнал «Хунци» высказывал сомне-
ния в целесообразности импорта технологии с Запада:
«Наука и исследования важны, но в последние годы
некоторые товарищи, ссылаясь на «новую ситуацию»
в мире, выдвинули теорию о том, что мы должны брать
у капитализма все полезное... Такой подход неверен».
Не устраивала китайцев и непоследовательность, за-
путанность американских шагов в вопросах экспорта тех-
нологии. Читатель помнит, что США еще при Картере
выражали заинтересованность в «сильном, находящемся
в безопасности» Китае, декларировали готовность помочь
ему стать таковым за счет поставок передовой техники
и даже оружия. Вашингтон всячески оттенял факт совпа-
дения стратегических интересов двух стран, изображал
отношения с КНР как стратегическое партнерство «ква-
зисоюзников» и т. п. В 1980 году Картер выделил КНР
в специальную группу («Р») импортеров технологии,
имеющих право получать технологию двойного (граж-
данского и военного) назначения.
В 1981 году Рейган вроде бы пошел даже дальше:
разрешил Пекину приобретать технологию в два раза
более сложную, чем та, которую мог импортировать Со-
ветский Союз. Китаю предлагался как бы обмен: Соеди-
ненные Штаты способствуют укреплению его военного
и экономического потенциала, а взамен КНР отказыва-
ется от нажима в тайваньском вопросе. И тем не менее,
провозглашая готовность к военно-техническому сотруд-
ничеству на словах, на деле Соединенные Штаты, однако,
105
удерживали его в весьма ограниченных рамках. Как
писал известный американский востоковед А. Барнетт,
вашингтонские чиновники практически саботировали
решения об открытии Пекину доступа к вооружениям.
В правительстве сохранялись большие сомнения относи-
тельно целесообразности их поставок в Китай20. В спе-
циальном исследовании американских ученых о передаче
технологии в социалистические страны отмечалось, что
в Вашингтоне глубоко утвердилось мнение: торговля
технологией носит политический характер, она чрезвы-
чайно выгодна коммунистам и во многом опасна для
западного лагеря. Данные выводы относились и к Китаю.
В глазах китайцев все эти маневры выглядели очень
странно: Белый дом, все еще продолжая заверять в своей
заинтересованности в «сильном, находящемся в безопас-
ности» Китае и предлагая ему стратегическое взаимо-
действие, одновременно закрывал для него рынок техно-
логии по соображениям безопасности, то есть относился
к КНР как к потенциальному противнику. Китайские
лидеры резонно замечали, что вопрос экспорта техноло-
гии — это не просто технический вопрос, а вопрос дове-
рия, нельзя, с одной стороны, говорить о сотрудничестве,
а с другой — ограничивать доступ к технологии.
Газета «Цзэфанцзюнь бао» по этому поводу писала:
«Недавно американский журнал «Ньюсуик» сообщил, что
правительство США принимает меры по увеличению
ограничений на экспорт американской техники в КНР...
Чтобы предотвратить приток техники в Китай, уже давно
отказано в выдаче экспортных лицензий некоторым гон-
конгским фирмам... Такое отношение к нашей стране
нетерпимо. Оно является дискриминационным, свиде-
тельствует о гегемонистском, недружественном подходе
Вашингтона к КНР». В аналитическом труде Шанхай-
ского научно-исследовательского института международ-
ных проблем отмечалось: «В 1982 году Соединенные Шта-
ты экспортировали в Китай некоторые виды технологии,
а также объявили о намерении смягчить режим пере-
дачи технологии в нашу страну. Но в действительности...
американская сторона, несмотря на широковещательные
заверения, не изменила дискриминационную политику»21.
Недовольство в Пекине усугублялось из-за ограниче-
ний на экспорт китайского текстиля в США. Китай тре-
бовал увеличения квоты, ссылаясь на то, что это — ос-
новной источник получения им валюты. Указывалось и на
несбалансированность двусторонней торговли (она, по
106
китайским подсчетам, складывалась с большим положи-
тельным сальдо в пользу Соединенных Штатов). Белый
дом под давлением текстильного лобби не уступал. Вес-
ной 1982 года конгресс США отказался отменить запрет
на продовольственную помощь Китаю, ссылаясь на то,
что КНР — «коммунистическая страна». Этот шаг в Пе-
кине назвали «абсолютно нетерпимым».
Взаимные претензии накапливались в области научно-
технических обменов. В Вашингтоне сетовали, что в аме-
риканских исследовательских центрах и университетах
стажируются тысячи китайских научных работников и
студентов, в КНР же — только 300—400 американцев.
При этом китайцы имеют широкий доступ к материалам
и лабораториям, привлекаются к научным эксперимен-
там, свободно общаются с населением. Их же амери-
канские коллеги поставлены в жесткие рамки и в науч-
ном, и в житейском плане. Имели место случаи высылки
американских стажеров за пределы Китая за «неэтич-
ное» поведение, контрабанду, любовные связи с китаян-
ками и пр. Пекин не только отвергал претензии, но
обвинял американские власти в попытках идеологиче-
ского воздействия, шантажа в отношении китайских ста-
жеров в США. Китайские власти особенно не устраивало
то обстоятельство, что немалое число стажеров отказы-
валось возвращаться на родину.
Между КНР и США вызревали и другие проблемы:
политические, экономические, идеологические. Так, Ва-
шингтон препятствовал вступлению КНР в Азиатский
банк* на китайских условиях (снижение статуса Тайваня
в банке). В крупный инцидент вылилось дело китайской
теннисистки Ху На, попросившей политическое убежище
в США. Пекин требовал ее возвращения на родину.
Рейган ответил, что он скорее удочерит девушку. В Китае
в этой связи указывали, что в принципе потеря одного
или нескольких людей для государства с миллиардным
населением не является большим событием, однако, ког-
да речь идет о знаменитости типа Ху На, то возникает
опасность создания негативного прецедента. В Пекине
сетовали, что шумиха на Западе вокруг Ху На наносит
ущерб престижу страны, вынуждает с удвоенной насто-
роженностью подходить к культурным обменам с Соеди-
ненными Штатами.
* Азиатский банк (создан в 1963 г ) — региональный межгосудар-
ственный банк развития, являющийся каналом кредитных отношений
между промышленно развитыми и развивающимися государствами.
107
В связи с этим Китай выступил с целой серией суро-
вых нот протеста. Разговоры о Ху На неоднократно ве-
лись на высоком политическом уровне, широкая кампа-
ния была развернута в печати. КНР заявляла, что «ни-
когда не откажется от принципиальной позиции в защиту
государственного суверенитета и национального достоин-
ства ради отношений с США», что «китайский народ
не будет молчать, если его пинают ногами, не согласится
глотать горькие пилюли, которые ему навязывают». Ре-
шение Белого дома о предоставлении Ху На политиче-
ского убежища квалифицировалось как «грязное двули-
чие, акция подрыва китайского суверенитета, вмешатель-
ства во внутренние дела КНР, оскорбление чувств китай-
ского народа».
Столь же эмоциональная полемика развернулась по
вопросу погашения облигаций на железную дорогу Ху-
бэй — Гуанчжоу. Еще в 1911 году цинское правительство
Китая выпустило заем на покрытие расходов по ее строи-
тельству, часть облигаций приобрели американцы. В ок-
тябре 1982 года окружной суд штата Алабама постано-
вил, чтобы Китай выплатил американским держателям
облигаций более 41 млн. долл. В случае отказа суд
грозил наложить арест на китайское имущество, нахо-
дящееся на территории США. В КНР это решение и не-
желание Белого дома вмешаться в процесс было воспри-
нято как оскорбление, «надругательство над святыми
чувствами китайского народа». В многочисленных вы-
ступлениях китайской печати красной линией проходила
мысль, что для КНР согласиться на выплату компенса-
ции американским держателям облигаций равносильно
признанию неравноправных договоров. Этот вопрос, как
указывал журнал «Гоцзи вэньти яньцзю», не есть прос-
той вопрос о долге, речь идет о фундаментальной проб-
леме: способен ли китайский народ оградить революцион-
ные завоевания, достигнутые в результате более чем
столетней борьбы.
В серьезную проблему вылились случаи шпионажа
США и их союзников против КНР. Армейская газета
«Цзефанцзюнь бао» предупреждала читателей, что «ино-
странные спецслужбы и вражеские шпионы под маской
обычных туристов собирают и выкрадывают секреты».
«Враги, — отмечала позднее та же газета, — используют
слабые элементы в наших рядах, которые поклоняются
всему иностранному. Из них делают иностранных аген-
тов... Многие товарищи потеряли бдительность в отно-
108
шении империалистических стран...»22. Летом 1983 года
в КНР было создано новое министерство государственной
безопасности. Ему в задачу вменялась «борьба со шпио-
нажем». Назначенный министром Лин Юнь отмечал, что,
«с тех пор как проводится политика открытых дверей,
разведывательные службы некоторых иностранных госу-
дарств активизировали свою деятельность по выведыва-
нию государственных секретов Китая, засылают спе-
циальных агентов с подрывными целями»23.
На мировой арене Пекин не устраивала в первую
очередь американская политика в отношении СССР.
С точки зрения китайского руководства, Соединенные
Штаты фактически проигнорировали призывы к созданию
широкого международного фронта против советского
«гегемонизма». Стратегия Вашингтона в рамках «боль-
шого треугольника» (СССР — США — КНР) выглядела
для Пекина двуличной: подталкивая Китай на конфрон-
тацию с СССР, Белый дом сам в то же время искал-де
примирения с Москвой, шел ей на уступки. На протяже-
нии 1982 года «Жэньминь жибао» несколько раз высту-
пила с развернутыми аналитическими статьями на дан-
ную тему. В частности, 31 июля 1982 г. она писала:
«Администрация Рейгана постоянно заявляет, что
нужно занимать в отношении СССР жесткую позицию
и применять принцип «увязки». Однако в условиях, когда
Советский Союз по-прежнему оккупирует Афганистан,
администрация Рейгана в апреле прошлого года объяви-
ла о снятии эмбарго на поставки зерна в СССР. В сфере
торговли несельскохозяйственными продуктами также
есть тенденция к увеличению. Что бы ни говорилось Рей-
ганом в свое оправдание, такая позиция Соединенных
Штатов не может не рассматриваться Москвой как про-
явление слабости. Это отступление уже вызвало осужде-
ние международного общественного мнения.
Люди помнят, что после прихода к власти Рейган
неоднократно подчеркивал необходимость связывать пе-
реговоры с Советским Союзом с его действиями на меж-
дународной арене. Рейган заявлял, что за исключением
того случая, когда СССР начнет менять... поведение,
садиться за переговоры с ним совершенно бесполезно.
Однако в обстановке, когда экспансионистская советская
внешняя политика нисколько не изменилась, Вашингтон
и Москва провели в последней декаде сентября прош-
лого года встречу министров иностранных дел. Это были
первые переговоры на столь высоком уровне... со времени
109
советского вторжения в Афганистан... Так называемый
принцип «увязки» был брошен администрацией Рейгана
на произвол судьбы».
«Белый дом, — продолжала «Жэньминь жибао» 6 ав-
густа 1982 г., — призывает других к жесткости к СССР,
препятствует экономическим контактам своих союзников
с Москвой, а сам согласился на поставки ей зерна.
Подобная позиция США не может не вызывать недо-
вольства и сопротивления».
Пекин имел претензии и к политике Вашингтона в
«третьем мире». Так, «Жэньминь жибао» отмечала:
«Администрация Рейгана, с одной стороны, заявляет,
что США намерены прилагать усилия для установления
с третьим миром неких... справедливых и ответственных
«новых отношений», с тем чтобы помешать Советскому
Союзу осуществлять экспансию в третьем мире. Однако
политика Вашингтона... имеет мало что общего с этой
целью и даже противоречит ей, зачастую нанося вред
не только США, но и другим. Американское правитель-
ство не хочет изменить свою позицию попустительства
Израилю. Это заводит ближневосточную политику адми-
нистрации Рейгана в тупик и, кроме того, ставит неко-
торых ее друзей в арабском мире в затруднительное
положение, заставляет их волей-неволей избегать близо-
сти с США. Тем самым Советский Союз получает шанс
запустить руки в ближневосточные дела.
Отправным пунктом курса Рейгана на Юге Африки
и в Центральной Америке является сдерживание экспан-
сии и проникновения СССР, защита американских инте-
ресов в этих регионах мира. Однако действия, предпри-
нимаемые администрацией Рейгана, идут вразрез с этим.
Ее подход попустительства расистским властям ЮАР
совсем не изменился, продолжается также поддержка
оторвавшихся от народов диктаторских режимов в Цент-
ральной Америке. Это ставит США на позиции, противо-
речащие интересам Африки и Латинской Америки, и...
способствует экспансии Советского Союза»24.
В некоторых других выступлениях китайской печати
США обвинялись в «реакционном потворстве силам коло-
ниализма, попытках диктовать свою волю молодым госу-
дарствам, выкачивая из них природные богатства». Ва-
шингтон осуждался за традиционно враждебную арабам
политику, за империалистические планы на Юге Африки,
«попытки подавить национально-демократические рево-
люции в Латинской Америке, алчные устремления к раз-
но
делу там сфер влияния, грабеж латиноамериканских
народов».
В целом итоги партнерства в США все меньше удов-
летворяли КНР: не оправдывалась ставка на Вашингтон
в стратегических и экономических вопросах; по мнению
Пекина, Соединенные Штаты вели себя высокомерно,
явно исходя из того, что Китай все стерпит, ибо нужда-
ется в США больше, чем они в КНР.
Как уже отмечалось выше, на сдвиги в подходе
к СССР китайское руководство подталкивали причины
внутреннего порядка (нужды модернизации). Вместе
с тем на позиции Китая повлияли и некоторые обстоя-
тельства внешнеполитического порядка.
Во-первых, в КНР изменились оценки положения
СССР на международной арене. Там решили, что Совет-
ский Союз попал в трудное положение, и посчитали
целесообразным воспользоваться ситуацией. «Жэньминь
жибао» так охарактеризовала советскую внешнюю поли-
тику в 1981 году:
«Советский Союз по-прежнему осуществлял наступа-
тельную стратегию, продолжал экспансию и проникно-
вение. Но ноша, которую он взвалил себе на плечи,
давит все сильнее. Ухудшается экономическое положе-
ние; возрастает изоляция на мировой арене; в военном
отношении СССР завяз в Афганистане. Если к этому
добавить глубокие потрясения в Польше, вызов со сторо-
ны расширяющихся военных приготовлений Североатлан-
тического блока, то ситуация для Москвы весьма небла-
гоприятна... В результате СССР несколько смягчил внеш-
неполитическую линию».
Советский Союз, утверждал журнал «Баньюетань»,
«по-прежнему придерживается честолюбивых планов,
однако он временно не предпринимает крупных акций
из-за того, что очутился в трясине Афганистана, тащит
бремя Вьетнама, Кубы и тому подобных; к тому же
имеются собственные экономические трудности». Журнал
добавлял, что Кремль поссорился с основными западны-
ми странами, начиная с Японии и кончая Францией.
Сложившаяся ситуация «сдерживает возможности Со-
ветского Союза на мировой арене». Трудности СССР,
по мнению китайской прессы, усугублялись «противоре-
чиями» с восточноевропейскими странами, в частности
«нежеланием» некоторых союзников по Варшавскому
Договору размещать новые советские ракеты на своей
территории25.
111
Во-вторых, от некоторого улучшения отношений с
СССР китайские руководители ожидали получения диви-
дендов в политике на американском направлении и на
международной арене в целом. Они пришли к выводу,
что диалог с Советским Союзом выгоднее в военно-стра-
тегическом плане, чем блокирование с Вашингтоном. Та-
кое блокирование лишь обостряло советско-китайские
отношения, отвлекало внимание и силы от модернизации.
Сдвиг же в отношениях с СССР укрепил бы стратеги-
ческую независимость КНР, вынудил американцев к ус-
тупкам в политической и экономической областях. Иначе
говоря, Пекин мог добиться гораздо большей свободы
маневра в рамках треугольника СССР — США — КНР,
подталкивать Советский Союз и Соединенные Штаты
к конкурентной борьбе за расположение Китая.
На внешнюю политику КНР повлияло также осозна-
ние китайским руководством того, что из-за «единого
антигегемонистского фронта» против СССР страна несла
крупные потери на других внешнеполитических направ-
лениях: в развивающемся мире, международном комму-
нистическом и рабочем движении, среди социалистиче-
ских государств. В Пекине стали подчеркивать, что необ-
ходимо покончить с практикой, когда в качестве критерия
развивающихся стран рассматриваются их связи с СССР.
Такие действия «вызывают непонимание политики Китая,
ослабляют его позиции». Одновременно звучали призывы
соблюдать дистанцию в отношениях с реакционными
режимами, так как близость с ними «может отразиться
на облике КНР, способствовать росту гегемонизма в
третьем мире».
Заметно возросший интерес к развивающемуся миру
находил отражение в китайской печати. Так, журнал
«Хунци» писал, что страны и народы «третьего мира»
являются основной силой в борьбе против империализма,
колониализма и гегемонизма. Журнал напоминал, что
в ООН, например, благодаря совместным усилиям «треть-
его мира» был принят ряд важнейших решений, в том
числе о восстановлении места КНР в этой организации,
избрание представителя развивающегося государства на
пост генерального секретаря ООН и т. д. «Хунци» про-
водил мысль, что в случае внешней агрессии страны
«третьего мира» могут опираться только друг на друга.
Практика, мол, показала, что попытки полагаться на
одну из «сверхдержав» приводят к трагическому исходу.
Китай знает об этом из своего опыта26.
112
Несколько позднее этот же журнал писал: «Некото-
рые люди пренебрегают третьим миром, считают, что он
не может играть большую роль. Однако мы смотрим
на явления диалектически, а потому считаем подобные
рассуждения безосновательными... Времена, когда мень-
шинство великих государств распоряжалось судьбами
мира, уже безвозвратно отошли в прошлое... В противо-
действии гегемонии сверхдержав на морях и океанах,
начатом латиноамериканцами, в борьбе экспортеров неф-
ти и других стран — производителей сырья за обладание
и постоянный суверенитет над своими природными ресур-
сами были достигнуты немалые успехи. Движение непри-
соединения, в котором участвуют многие государства
третьего мира, оказывая сопротивление политике диктата
и блоковой стратегии, нанесло сильный удар по гегемо-
низму сверхдержав».
В следующем номере «Хунци» вновь обращался к
этой теме: «Народы третьего мира составляют более
трех четвертей населения земли. Международная спра-
ведливость и прогресс человечества без обширного треть-
его мира утрачивают главное содержание. Сто с лишним
государств третьего мира разбросаны по всем уголкам
земного шара, на них приходится более двух третей
общей площади планеты, они могут связывать и отвле-
кать на себя большую часть сил гегемонистских сверх-
держав, в состоянии сорвать их военные планы, а поэто-
му они являются главной силой в борьбе против геге-
монизма»27.
В других публикациях разъяснялась важность эконо-
мических контактов с развивающимися государствами.
Газета «Цзинцзи жибао», в частности, указывала, что
КНР заинтересована в изучении опыта «третьего мира»,
в освоении его обширных рынков, что перспективы тор-
говли с развивающимися странами беспредельны.
В одном из исследований китайских ученых о роли
«третьего мира» в мировой экономике выделялись сле-
дующие моменты:
— Зависимость развитых стран от сырьевых источни-
ков в «третьем мире». На первые приходится 2/3 миро-
вого потребления нефти, а 75 % их потребностей покры-
вается из источников развивающихся государств. Еще
больше «привязка» по стратегическим металлам. Запа-
сы полезных ископаемых ограничены, и по мере их оскуде-
ния рычаги воздействия «третьего мира» на развитый
мир будут усиливаться.
113
— Страны «третьего мира» все чаще выступают с
единых позиций, чему Запад не в состоянии противо-
стоять. Так, действуют организации производителей неф-
ти, кофе, какао, натурального каучука, региональные
экономические объединения и т. п.
— Развивающиеся страны начинают конкурировать
с развитыми в производстве промышленной продукции.
Последние вынуждены даже прибегать к протекционист-
ским мерам, чтобы сдержать приток дешевых и высоко-
качественных товаров из Азии, Латинской Америки, Аф-
рики.
— Страны этих континентов представляют собой ко-
лоссальный рынок сбыта, который будет продолжать рас-
ти. В то же время рынки развитых государств пере-
насыщены 28.
Итак, если подытожить, чем же определялся возрос-
ший интерес Пекина к развивающемуся миру? Раньше
мы, наверное, не очень и задумываясь, сразу бы отве-
тили: гегемонистскими устремлениями. По меркам эпохи
советско-китайской полемики такое объяснение, возмож-
но, подходило. Но для анализа ситуации в начале 80-х
годов оно уже явно не годилось. На наш взгляд, Китаем
двигало несколько более конкретных и глубоких мотивов,
чем пресловутая жажда гегемонии.
Во-первых, Китай, как он и объявляет себя, действи-
тельно является государством «третьего мира». Полу-
колониальное прошлое, низкий уровень развития произ-
водительных сил (105-е место в мире по доходам на душу
населения), культурные проблемы (более 200 млн. не-
грамотных и полуграмотных) и другие моменты сбли-
жают КНР с большинством народов Азии, в меньшей
степени — других регионов «третьего мира». Сближают
объективно, в смысле необходимости решения однотип-
ных социально-экономических задач. А одновременно
создают схожее мироощущение, лучшее понимание друг
друга, большую психологическую совместимость. Одно-
стороннее увлечение Западом при ослаблении внимания
к «третьему миру» с точки зрения объективных потреб-
ностей и субъективных запросов китайской нации не
могло продолжаться бесконечно долго.
Во-вторых, активизация сотрудничества с молодыми
государствами диктовалась интересами модернизации:
КНР далеко не в полной мере использовала их в качестве
источников валюты, ценных видов сырья, ссудного капи-
тала, прямых инвестиций, а также техники и технологии.
114
В-третьих, в руководящих кругах Китая на основе
опыта 60—70-х годов сложилось твердое убеждение в
несправедливости и опасности сохранения двухполюсного
мира, в котором главенствующую роль играют США
и СССР. Укрепление самостоятельности развивающихся
государств рассматривалось в Пекине как путь к более
справедливому и безопасному будущему человечества.
В-четвертых, дистанцирование молодых стран от со-
ветского и американского лагерей расширило бы возмож-
ности КНР добиваться выгодных решений по конкретным
политическим, экономическим, социальным проблемам.
Китай, разумеется, мыслил себя отнюдь не рядовым
членом «третьего мира». Для него оставалось характер-
ным стремление к лидерству. Но теперь Пекин не навя-
зывал другим ни рецепты мировой революции (как это
было в 60-х гг.), ни политику тотального противодейст-
вия СССР (на манер 70-х). Конструктивность начинала
преобладать в деятельности КНР в «третьем мире» над
деструктивностью.
Что касается социалистических государств, то сотруд-
ничество с ними могло предоставить еще один, и при
том важный, рычаг модернизации, сбалансирования свя-
зей с Западом. Да и вообще для великой социалисти-
ческой державы оставаться в полуизоляции от однотип-
ных по строю государств, от рабочих и коммунистических
партий было явлением ненормальным. Хорошую базу
для завязывания диалога с СССР и другими социали-
стическими странами и нормализации отношений с ними
создавало и все большее совпадение целей и задач
внутреннего развития, подходов к некоторым актуальным
проблемам современности.
Изменения в международной обстановке также внес-
ли лепту в перестройку китайской внешней политики.
Если в период разрядки 70-х годов Пекин всячески поощ-
рял США на бескомпромиссный подход к СССР, то в на-
чале 80-х годов в такой линии уже не было необходи-
мости — Москва и Вашингтон вступили в острую кон-
фронтацию без видимой перспективы ее смягчения.
В китайской прессе делался вывод о безнадежности
разоруженческих переговоров. Как подчеркивала газета
«Чайна дейли», «каждая из сверхдержав пытается осла-
бить другую и продолжает наращивание своего ядерного
потенциала; переговоры будут длительными, изнуритель-
ными и вряд ли увенчаются успехом». Оценивая итоги
встречи министров иностранных дел СССР и США в сен-
115
тябре 1982 года, «Жэньминь жибао» резюмировала:
«Фактически по всем вопросам... обнаружились разно-
гласия... По сравнению с прошлым советско-американ-
ские отношения еще больше ухудшились... Учитывая их
исключительную остроту, вряд ли можно говорить о ка-
ком-либо улучшении в обозримой перспективе». Та же
газета позднее писала: «Противоречия между сверхдер-
жавами настолько непримиримы, что мысль о прекраще-
нии схватки представляет собой несбыточную мечту»29.
В подготовленном китайскими учеными исследовании
«Соотношение сил между СССР и США» содержался
такой прогноз советско-американских отношений: «Борь-
ба между СССР и США за сферы влияния будет рас-
ширяться и углубляться... Можно с уверенностью сказать,
что в 80-х годах советско-американские отношения будут
намного напряженнее, чем это имело место в минувшем
десятилетии. Новых разрядок ожидать не приходится.
Напротив, скорее всего мы станем свидетелями много-
численных кризисов в отношениях между сверхдержа-
вами»30. В многочисленных статьях в научной и общест-
венно-политической периодике предрекалось, что проти-
воборство «сверхдержав» — постоянно, разрядки в совет-
ско-американских отношениях долго не будет, они пойдут
по «наклонной плоскости».
Важное значение в плане корректировки китайской
позиции в рамках «большого треугольника» имел и вы-
вод, что Советский Союз больше не опережает Соеди-
ненные Штаты в стратегической области и в противо-
борстве с США; после прихода к власти Рейгана он во
многих вопросах перешел к обороне.
Одновременно в КНР стали обращать внимание на
ухудшение международного климата, на то, что напря-
женность достигла высокого накала, опасность войны
возросла. Осознав всю остроту обстановки, в Пекине
забеспокоились, что Китай против своей воли может
оказаться втянутым в крупный конфликт. Представители
китайского руководства отмечали: «Мы не хотим, чтобы
между сверхдержавами вспыхнула война, поскольку она
не пощадила бы КНР».
От теории — к практике
Закрепленные на XII съезде КПК внешнеполитиче-
ские установки постепенно внедрялись в практическую
политику. В Пекине, правда, подчеркивали, что основа
116
стратегии КНР на мировой арене не изменилась. Как
указывал журнал «Хунци», внешняя политика КНР,
«предусматривающая борьбу против гегемонизма, за мир
во всем мире, была разработана Мао Цзэдуном и Чжоу
Эньлаем и остается в силе по сей день»31.
На практике, однако, Китай все дальше уходил от
маоистских рецептов на международной арене. В его
концептуальные подходы вплетались все новые и весьма
важные элементы. В китайской столице заговорили о
трех великих державах — СССР, США и КНР, которые
образуют «большой треугольник» в мировой политике.
Эта идея, правда, не звучала в речах руководителей
страны, но в прессе и научных публикациях она полу-
чила широкое распространение.
В подходе Китая к взаимоотношениям в рамках этого
треугольника прослеживалось четыре основополагающих
момента: 1) дистанцирование от «сверхдержав», их спо-
ров между собой; 2) критика СССР и США за проявле-
ния гегемонизма в их политике; 3) демонстрация заинте-
ресованности в улучшении советско-американских отно-
шений; 4) развитие связей с обеими державами.
Разъясняя позицию КНР, внешнеполитический ежене-
дельник «Бэйцзин чжоубао» подчеркивал, что она высту-
пает против как Москвы, так и Вашингтона всякий раз
и во всех случаях, когда они занимаются «гегемониз-
мом»; что Китай никогда не согласится идти в фарватере
у какой-либо из двух «сверхдержав». Выступления ки-
тайской печати против «сверхдержав» носили подчас
резкий характер. В одной из публикаций «Жэньминь
жибао», например, говорилось, что «сверхдержавы»,
будучи вооруженными до зубов, затеяли новый виток
гонки вооружений, распространили ее на космос, исходят
из возможности достижения победы в ядерном конфлик-
те. Газета обвиняла СССР и США в том, что ради гонки
вооружений они жертвуют интересами собственных наро-
дов и народов других стран. Журнал «Хунци» высказы-
вался следующим образом: «Только две сверхдержавы
осуществляют гонку вооружений в глобальных масшта-
бах; только они обладают потенциалом для ведения ядер-
ной войны, только они борются за гегемонию и угрожают
безопасности планеты»32.
Взаимные разоруженческие предложения СССР и
США воспринимались в Пекине с недоверием. Так, оце-
нивая предложение Рейгана от 9 мая 1982 г. о пере-
говорах по стратегическим вооружениям, сокращению сто-
ит
ронами на ‘/з боеголовок, китайский комментатор на-
зывал его неискренним. Он характеризовал линию Белого
дома как неизменно жесткую, направленную на обман
общественного мнения внутри США и в Западной Европе.
По поводу возобновления Соединенными Штатами произ-
водства химического оружия весной 1983 года редактор
журнала «Бэйцзин чжоубао» Го Цзи заявлял, что данный
шаг представляет собой маневр с целью усиления аме-
риканских возможностей в противоборстве с СССР.
Советский Союз, в свою очередь, осуждался за «упря-
мую» позицию по «евроракетам», за «лицемерие» в под-
ходе к прочим аспектам разоружения. «Советские пред-
ложения, — писал заместитель директора Института
международных исследований МИД КНР Пэй Монун, —
не могут скрыть тот факт, что военный арсенал СССР
продолжает расти. Инициативы рассчитаны на пропаган-
дистский эффект, а не на серьезное решение назревших
проблем. Цель Москвы — внести разлад и путаницу
в союз между США и западноевропейцами, нажить на
этом дивиденды»33.
«Схватку двух сверхдержав» китайские лидеры и пе-
чать объявляли главным источником потрясений в раз-
личных точках планеты. Причем американцев уже не
уговаривали, как раньше, «одуматься» и по-настоящему
противостоять СССР. Напротив, критика Вашингтона по
целому ряду проблем звучала резче и предметнее, чем
критика Советского Союза.
Китайское руководство стало дистанцироваться от
Вашингтона даже в азиатско-тихоокеанском регионе,
несмотря на совпадение позиций двух стран по Афгани-
стану и Кампучии. Так, министр иностранных дел КНР
У Сюецянь в интервью редакторам журналов «Ридерс
дайджест» и «Эйша уик» в марте 1984 года потребовал
и от СССР и от США «значительно уменьшить и унич-
тожить размещаемые в Азии ядерные ракеты». Пекин
отказался поддержать Вашингтон в инциденте с южно-
корейским самолетом, сбитым над советской территорией
в августе 1983 года.
Примечательно и то, что в печати, особенно в акаде-
мических изданиях, проводилась мысль о внутренних
корнях агрессивной, гегемонистской политики Вашинг-
тона, исторической обреченности империализма. Перио-
дически следовала реакция на антикоммунистические
акции Белого дома, обвинявшегося, в частности, в «беше-
ных нападках на коммунизм», «разглагольствованиях
118
о так называемой демократии». Рейган подчас характе-
ризовался как самый консервативный президент США
со времен второй мировой войны.
Параллельно сокращались в количественном и изме-
нялись в качественном отношении критические выступле-
ния в адрес СССР. Между общественными системами
государств Запада и Советского Союза теперь проводил-
ся водораздел (хотя СССР и не назывался прямо социа-
листической страной).
Расставляя акценты в своей позиции, Пекин проводил
мысль, что «не отождествляет США и СССР, не проводит
политику равноудаления, судит о «сверхдержавах» по их
конкретным делам». Все четче фиксировалась заинтере-
сованность КНР в разрядке напряженности в мире. Чжао
Цзыян, в частности, подчеркивал: «Мы надеемся на улуч-
шение отношений между США и СССР и не хотим обост-
рения конфронтации между ними, ибо это усугубит опас-
ность войны. Мы также за разрядку между странами
Восточной и Западной Европы, за ликвидацию противо-
стояния двух военных блоков. Мы искренне желаем смяг-
чения международной обстановки в целом, а также уре-
гулирования региональных вооруженных конфликтов.
Все усилия, прилагаемые в этом направлении, получат
поддержку со стороны Китая...»34.
Лидеры КНР подтверждали готовность развивать от-
ношения с Советским Союзом и Соединенными Штатами,
указывали, что различия во взглядах не должны мешать
этому процессу. Они заверяли, что Китай «ни при каких
обстоятельствах не будет разыгрывать американскую или
советскую карту», что Вашингтону не следут беспокоить-
ся по поводу улучшения советско-китайских отношений,
а Москве — китайско-американских35.
По словам некоторых китайских политологов, балан-
сирование в рамках «большого треугольника» являлось
главным вопросом дипломатии Пекина. США опасались
нормализации связей между КНР и СССР, особенно
межпартийных, а Москву тревожили китайско-американ-
ские контакты, прежде всего в военной области. Эти.
факторы, по мнению ученых, и следовало учитывать для
продвижения вперед диалога с обеими «сверхдержа-
вами».
Корректировка китайского курса стала проявляться
на практике уже в 1982 году. Весной этого года Р. Рейган
направил послания китайским руководителям. В письме
Дэн Сяопину говорилось, в частности: «...Наши страны
119
испытывают растущую угрозу со стороны Советского
Союза и его сателлитов повсюду в мире. Хотя наши
интересы и, следовательно, политика не идентичны, в Аф-
ганистане и Иране, в Юго-Восточной Азии, в амери-
канском полушарии, в области ядерных вооружений, ва-
ше государство и наше стоят перед очевидными и реаль-
ными опасностями, которые должны побудить нас к вы-
работке прочной основы для сотрудничества... Мы хотим
продолжить усилия по разрешению разногласий и соз-
дать прочные двусторонние и стратегические отноше-
ния36.
В послании Чжао Цзыяну Р. Рейган излагал ту же
по сути мысль следующим образом: «...Мы являемся дву-
мя мощными, суверенными государствами со многими
общими интересами... Как мы, так и вы подвергаемся
общей угрозе от растущей советской мощи и гегемониз-
ма. История возложила на нас совместную ответствен-
ность за борьбу с этой опасностью»37.
Рейган предлагал сосредоточиться на стратегическом
партнерстве и подходить к тайваньской проблеме как
к частной, второстепенной, которую можно со временем
урегулировать. Аналогичную позицию занял вице-прези-
дент Дж. Буш, прибывший на переговоры в Пекин в на-
чале мая 1982 года. Китайское руководство проигнори-
ровало стратегические заходы Вашингтона и чем дальше,
тем очевиднее придерживалось взятой линии, предпочи-
тая говорить о преодолении двусторонних разногласий,
развитии экономического и научно-технического сотруд-
ничества.
Что касается советско-китайских отношений, то 14 мая
1982 г. Чжао Цзыян в интервью японским журналистам
сказал: «Между СССР и КНР существуют крупные прин-
ципиальные разногласия. Мы возражаем против совет-
ского гегемонизма и его внешней экспансии. Китай после-
довательно выступает за то, чтобы поддерживать и раз-
вивать с Советским Союзом нормальные отношения на
основе пяти принципов мирного сосуществования. Китай
ратует за урегулирование проблем... путем перегово-
ров...»38. Вскоре последовали новые заявления о готов-
ности вступить в диалог с СССР. При этом китайские
лидеры указывали на необходимость устранения Совет-
ским Союзом «трех препятствий»: прекращение «интер-
венции» в Афганистане, приостановление помощи Вьет-
наму в его «агрессии» против Кампучии, вывод совет-
ских войск из Монголии и сокращение их присутствия
120
на границе с КНР*. «Тремя препятствиями», говорили
в китайской столице, Советский Союз создает реальную
угрозу безопасности Китая, без ее устранения отношения
не могут быть нормализованы.
К началу 1984 года, когда наиболее острые проблемы
в китайско-американских отношениях были преодолены
или приглушены, Пекин пошел на дальнейшие подвижки
в подходе к СССР. Дэн Сяопин в беседе с 3. Бжезин-
ским в феврале 1984 года объявил, что впредь наличие
«трех препятствий» не будет мешать развитию связей
между КНР и Советским Союзом в различных областях,
за исключением политической. В ряде последующих заяв-
лений китайских руководителей говорилось о том, что
КНР выступает за значительное увеличение масштабов
торгово-экономических связей с Советским Союзом, ока-
жет дружеский прием первому заместителю председа-
теля Совета Министров СССР И. В. Архипову (приезд
которого был намечен на май 1984 г.).
Налицо было стремление Китая к большей сбаланси-
рованности в контактах с СССР и США. Так, перед визи-
том министра обороны Соединенных Штатов в КНР ки-
тайская сторона приняла заместителя министра ино-
странных дел СССР. Сразу по завершении визита амери-
канского министра Пекин одновременно сообщил об об-
менах визитами между Чжао Цзыяном и Рейганом (ян-
варь, апрель 1984 г.) и об очередном туре советско-китай-
ских политических консультаций (октябрь 1983 г.).
Вместе с тем до подлинного баланса в отношениях
Китая с СССР и США было еще далеко. Во-первых, связи
с Соединенными Штатами в различных областях отли-
чались гораздо большим размахом, интенсивностью
и уровнем доверительности. Во-вторых, Пекин, поддержи-
вая регулярные контакты с Вашингтоном на высшем
политическом и военном уровне, отказывался от тако-
вых, а равно и от партийных, с Советским Союзом до
устранения «трех препятствий». В-третьих, в Китае
продолжали воспринимать СССР как главного противни-
ка, как угрозу своим интересам.
Примечательно в этом смысле следующее обстоятель-
ство. На всех переговорах с представителями Белого
дома и американского конгресса китайская сторона, как
правило, подчеркивала свою независимость и самостоя-
* Позже к «третьему препятствию» были причислены советские
ракеты «СС-20», размещенные в восточной части нашей территории
121
тельность, отмежевывалась от ассоциирования с Вашин-
гтоном. В других же ситуациях (в ООН, на переговорах
с третьими странами, в печати) демонстрировалась боль-
шая близость КНР к США, чем к СССР. Это касалось
в первую очередь азиатско-тихоокеанского региона, са-
мого важного для Пекина. В китайской прессе Советский
Союз изображался как наступающая сторона в АТР.
Ссылки делались не только на афганский и кампучийский
конфликты, но и на «непрерывное возрастание» воору-
женных сил СССР на Дальнем Востоке, «укрепление
советской базы во Вьетнаме, создающей угрозу морским
коммуникациям в Малаккском проливе» и т. д. Приготов-
ления Пентагона в регионе преподносились как ответ-
ные, направленные на предотвращение продвижения Мос-
квы на юг.
Дисбаланс в подходе Пекина объяснялся не только
его недовольством действиями Советского Союза, но и опа-
сениями нанести ущерб приоритетному сотрудничеству
с Соединенными Штатами и их союзниками. Концепция
«препятствий» должна была обеспечивать оптимальную
на том этапе конфигурацию взаимоотношений в рамках
«треугольника», а также заставить Москву в конечном сче-
те изменить свою политику.
* * *
Идея «большого треугольника» подточила устои тео-
рии «трех миров». Еще один мощный удар по ней нанес-
ла концепция многополюсности, которая быстро завоевы-
вала популярность в научно-политических кругах КНР.
Еще оставались несгибаемыми приверженцы «трех ми-
ров», продолжавшие, ссылаясь на Мао Цзэдуна, выде-
лять СССР и США в «первый мир», которому противо-
стоят «второй и третий миры». Но в условиях улучше-
ния отношений Китая с обеими «сверхдержавами» их
аргументы звучали не очень убедительно.
Вопрос ставился теперь так: в мире есть три великие
державы (США, СССР, КНР), три полюса, центра
силы. Формируются и другие полюса — Западная Евро-
па, Япония и т. д. Предлагались самые различные клас-
сификации: некоторые к центрам силы относили любые
крупные региональные государства, другие объединяли
весь «третий мир» в одно целое. При этом практически
все специалисты подчеркивали, что развитие многопо-
люсности явится основным содержанием изменения по-
122
литической структуры мира в последние десятилетия
XX века. Они приветствовали движение к многополяр-
ности как позитивное явление, способствующее ограни-
чению монополии «двух сверхдержав», сдерживанию
угрозы мирового конфликта. Наиболее важным элементом
концепции многополюсности было то, что она ставила
вопрос не только о противоречиях (как теория «трех
миров»), но и о взаимозависимости стран, о необходи-
мости мирного сосуществования между ними.
В Китае провозгласили мир и развитие двумя карди-
нальными проблемами современного мира, главной целью
китайской внешней политики. Выступая весной 1984 года
на 2-й сессии ВСНП 6-го созыва, Чжао Цзыян сказал:
«Защита мира во всем мире — главная цель нашей
внешней политики, и мы должны прилагать настойчивые
усилия к разрядке международной напряженности, прек-
ращению гонки вооружений, содействию осуществлению
разоружения и предотвращению мировой войны. Китаю
необходим мир, он не хочет войны. Китайскому народу,
занятому строительством современной страны, естествен-
но, надолго нужна стабильная мирная международная
обстановка. Мир нужен нам не только сегодня, он будет
нужен и тогда, когда мы осуществим социалистическую
модернизацию»39.
Выступая в Англии летом 1985 года, Чжао Цзыян
подчеркнул: «Защита мира и развитие экономики взаимо-
связаны между собой. Мирная международная обстановка
необходима для развития разных стран. Китай является
развивающейся социалистической страной. Ему предсто-
ит тяжелая задача преодоления бедности и отсталости
и достижения уровня экономически развитых стран...
Для этого нам нужна длительная мирная международная
обстановка, нужны дружба и сотрудничество народов
мира»40.
Китай все энергичнее подключался к процессам ра-
зоружения и разрядки, распутыванию региональных кон-
фликтных узлов, проявлял волю к улучшению отноше-
ний с другими государствами. Стремление КНР играть
позитивную роль в международных делах находило,
в частности, наглядное воплощение в деятельности ее
делегации в Организации Объединенных Наций.
С трибуны ООН У Сюецянь подтверждал: его страна
выступает за значительное сокращение обычных воору-
жений, а также за всестороннее запрещение и полную
ликвидацию всех видов ядерного, космического, химичес-
123
кого, биологического и прочего оружия массового унич-
тожения. Обуздание гонки вооружений является всеоб-
щим требованием народов мира, и действенное разору-
жение станет «важным звеном смягчения международной
обстановки и защиты мира во всем мире»41.
При этом китайские руководители заявляли, что Совет-
ский Союз и Соединенные Штаты Америки, располага-
ющие наибольшими арсеналами, несут особую ответ-
ственность за разоружение и должны первыми начать
широкомасштабное сокращение ядерных и обычных
вооружений. Китай соглашался подключиться к разо-
руженческому процессу после того, как СССР и США
«первыми прекратят испытания, производство, размеще-
ние ядерного оружия и в значительной степени сокра-
тят и уничтожат все его виды». Пока же КНР резер-
вировала за собой право укреплять военный потенциал,
включая ядерный компонент.
Высказываясь за первоочередные усилия «сверхдер-
жав» в области разоружения, Китай и сам предпринял
ряд практических действий. Еще в 1964 году КНР взяла
на себя обязательство «никогда и ни при каких обсто-
ятельствах не применять первой ядерное оружие». Было
также обещано «не угрожать применением и не приме-
нять ядерного оружия против безъядерных стран и ре-
гионов». Китай выражал приверженность принципам
нераспространения ядерного оружия (хотя и отказывал-
ся подписать соответствующий договор, считая его «дис-
криминационным»), поддерживал предложения о созда-
нии безъядерных зон в различных районах планеты. Под-
тверждая взятые обязательства, китайские представители
заявляли, что КНР, как ядерная держава, «не намерена
уклоняться от ответственности в деле достижения разо-
ружения». Немаловажно и другое обстоятельство —
в 1985 году китайское руководство приняло решение
сократить вооруженные силы на 1 млн. человек и шаг
за шагом осуществляло его: были урезаны бюджетные
расходы на оборону, часть военной промышленности
переключена на гражданское производство, в мирных
целях использовались все новые объекты, принадлежа-
вшие ранее армии.
В китайской внешней политике пристальное внимание
уделялось экономическим факторам. В 1984 году руко-
водство КНР предприняло очередные шаги по расши-
рению масштабов открытой политики. Как уже отмеча-
лось, 14 портовых городов страны, на протяжении
124
всего тихоокеанского побережья с севера на юг, полу-
чили специальные полномочия на привлечение иностран-
ных капвложений. Была поставлена цель постепенного
создания на территориях, прилегающих к упомянутым
городам, новых особых экономических зон. Одновременно
власти расширили льготы для иностранных инвесторов
по всей стране, вступили в переговоры с большой группой
государств по выработке различных соглашений. Новый
импульс получили мероприятия по рекламированию ки-
тайского рынка. Китай приступил и к инвестициям за
рубежом. К весне 1984 года только в США действовало
уже более 50 его компаний. Их целью, указывала газета
«Чайна дейли», являлось получение валюты и изучение
передового опыта управления производством.
Упомянутым мероприятиям сопутствовала разработка
тезиса о выгодности сотрудничества с заграницей. При
этом в КНР заговорили о трех равных направлениях от-
крытой политики — Запад, «третий мир» и социалисти-
ческие страны. Желая рассеять сомнения партнеров, Пе-
кин убеждал: «Наша политика расширения сношений
с внешним миром не изменится в течение нынешнего
века, она не изменится и в первые 50 лет следующего
столетия. Как будет обстоять дело через 50 лет? Тогда
Китай будет еще более тесно связан с зарубежными
странами в экономическом плане. А разве можно порвать
отношения, связанные тысячами нитей?»42.
Все отчетливее выражалось желание иметь со всеми
странами и нормальные политические отношения. В ка-
честве основы предлагались пять принципов мирного
сосуществования. В Китае заявляли: «Мы твердо при-
держиваемся курса развития связей со всеми странами
мира на базе пяти принципов мирного сосуществования
и стоим за то, чтобы все страны мира их соблюдали,
чтобы эти принципы стали общепризнанными нормами
в международных отношениях.
...Пять принципов занесены в Конституцию нашей
страны. Они являются основными нормами, которых
придерживается Китай в отношениях со всеми странами.
Государства, будь они большие или малые, сильные или
слабые, богатые или бедные, должны быть равными,
уважать друг друга, жить в мире и согласии, дружески
сотрудничать. Каждый народ должен сам вершить соб-
ственные дела, никакая другая страна не имеет права
вмешиваться в них»43.
Сняв остроту разногласий с США и с некоторыми
125
из их союзников, сдвинув с места отношения с СССР
и другими странами социализма, укрепив позиции в «тре-
тьем мире», китайское руководство стало отшлифовы-
вать концепцию деидеологизированной внешней политики,
ориентированной на удовлетворение государственных
интересов. Выступая в Королевском институте между-
народных отношений в Лондоне, Чжао Цзыян говорил:
«В свете исторической практики... мы решительно
отказываемся определять отношения с другими странами
по различию или идентичности социальных систем
и идеологий. Ведь после войны сложились разные типы
межгосударственных отношений на нашей планете,
и только такие межгосударственные отношения, которые
основаны на пяти принципах мирного сосуществования,
обладают огромной жизненностью и больше всего благо-
приятствуют стабильности и здоровому развитию между-
народной обстановки»44.
Руководствоваться классовым подходом в междуна-
родных делах, как отмечали в Пекине, равносильно
навязыванию своей воли другим, что «может нанести
ущерб миру». Пояснялось: «Мы формируем наше отно-
шение в зависимости от существа каждого конкретного
случая. Некоторые критикуют китайский подход, утвер-
ждая, что в любом случае необходимо использовать
классовую концепцию. Мы не согласны с этой точкой
зрения. По нашему представлению, правота или оши-
бочность каждого конкретного шага в регионе не может
быть определена лишь с учетом социальной системы
и идеологии предпринявшей его стороны. Необходимо
учитывать, способствует ли этот шаг ослаблению между-
народной напряженности, поддержанию международного
мира и всеобщему процветанию» 45.
Китайские лидеры проводили мысль о том, что раз-
личия в социальных системах не могут быть помехой
для устойчивых и прочных двусторонних отношений,
так как Китай не намерен навязывать собственную сис-
тему другим, заниматься идеологической пропагандой,
вмешиваться в чужие дела. «Факты показали и будут
показывать, — говорили в Пекине, — что при соблю-
дении пяти принципов мирного сосуществования страны
с неодинаковым общественным строем могут жить в мире
и развивать дружбу и сотрудничество, а при отступле-
нии от этих принципов и страны с одинаковым общест-
венным строем могут оказаться в состоянии острой кон-
фронтации или даже конфликта. Отношения между го-
126
сударствами зависят главным образом от того, строго ли
они соблюдают пять принципов мирного сосуществова-
ния»46.
На пресс-конференции в Брюсселе 6 июля 1984 г.
Генеральный секретарь ЦК КПК подчеркивал: «Иногда
значительно легче для государств с различными соци-
ально-экономическими системами поддерживать хорошие
отношения. Пример тому несоциалистическая Бельгия
и некапиталистический Китай. Между странами с оди-
наковой социально-экономической системой положение
дел иногда гораздо более сложное, а отношения порой
откровенно враждебные».
В4'этот же период Китай выдвинул принципы взаимо-
отношений стран Тихоокеанского бассейна: «Взаимное
уважение территориальной целостности и суверенитета,
взаимное ненападение, невмешательство во внутренние
дела друг друга, равенство и взаимная выгода, мирное
сосуществование, урегулирование споров мирным путем
без применения силы или угрозы силой, отказ от геге-
монии, прекращение гонки вооружений, в частности гон-
ки ядерных вооружений, демонтаж иностранных воен-
ных баз, вывод иностранных войск»47.
Относительно военных связей с зарубежными страна-
ми была сформулирована следующая позиция: «КНР
желает искреннего и продуктивного сотрудничества в
военной области со всеми дружественными странами,
оно способствует развитию страны и вооруженных сил»48.
В интервью американским журналистам 27 сентября
1983 г. лидер КНР пояснил эту позицию следующим
образом: «Китай заинтересован в закупках оружия и воен-
ной технологии на Западе и будет приобретать те их
виды, которые партнеры готовы продавать, а Китай в сос-
тоянии и хочет купить. КНР — большое государство
и поэтому не может полагаться в деле модернизации
вооруженных сил на зарубежные источники... КНР не
пойдет на массовые закупки оружия, акцент будет де-
латься на приобретении образцов оружия и технологии
с целью налаживания и совершенствования военного
производства в самом Китае».
* * *
Отмечая реальные сдвиги в китайских позициях,
следует вместе с тем иметь в виду, что в преломлении
тех или иных представителей китайских политических,
военных и научных кругов откорректированный внешне-
127
политический курс страны воспринимался не всегда
однозначно. Твердых же установок по всем вопросам
мировой политики при их огромном разнообразии и
сложности сверху не спускалось. Поэтому, если для одних,
например, специалистов-международников лозунг на
сплочение с «третьим миром» мог быть лишь лозунгом,
не больше, для других он звучал как стратегическая
установка, которой необходимо неукоснительно следовать,
со всеми вытекающими из этого последствиями. Сохра-
нялась неоднозначность и в анализе глубинных явлений
в мировой политике. Некоторые ученые и журналисты
выявляли во внешней политике Запада империалисти-
ческую суть. Но большинство, в духе тезиса о незави-
симости отношений между государствами от их обществен-
ного строя, отходило от традиционного анализа.
Были и другие, видимо, еще более важные причины
разнобоя в оценках Запада, особенно США, его доволь-
но острой критики во второй половине 1983 года. В ок-
тябре на II пленуме ЦК КПК 12-го созыва Дэн Сяопин
указал, что главное внимание следует сосредоточить на
выправлении тенденций «правой мягкотелости и расхля-
банности». По словам Дэна, в результате «духовного
загрязнения» тлетворная и упадническая буржуазная
идеология способствует распространению неверия в дело
социализма, коммунизма, руководства со стороны Ком-
мунистической партии. Дэн Сяопин обратил внимание
на то, что часть работников идеологического фронта
(ученые, литераторы и т. п.) энергично восхваляют
западные идеологические направления, выступают с ло-
зунгом «все ради денег» и т. п. Это, как сказал Дэн
Сяопин, вызывает негодование широких масс.
Китайский руководитель подтвердил приверженность
Пекина открытой политике, но предостерег против «сле-
пого, незапланированного и неразборчивого импорта».
«Что касается области культуры, — пояснил он, — то
здесь необходимо использовать марксизм для анализа,
распознания и критики ее идеологического содержания...
Мы не можем более терпеть того положения, когда раз-
вращенная буржуазная культура Запада разъедает нашу
молодежь»49. Сразу после окончания пленума китайское
руководство подтвердило, что считает задачу борьбы
с «духовным загрязнением» весьма серьезной и неот-
ложной.
Отклик на призывы сверху оказался неожиданным.
Имелось в виду пресечь идеологические шатания интел-
128
лигенции, покончить с экономическими преступлениями
и этим ограничить рамки кампании. Однако объектом
осуждения оказалась сама политика властей. В деревне
под огонь критики попали зажиточные крестьяне, на про-
мышленных предприятиях вновь был брошен клич, что
политическая работа важнее производственных задач,
университетскую молодежь стали бичевать за пристрас-
тие к модной одежде. Критиковалось все иностранное —
начиная с литературы и кончая технологией. Во весь
голос зазвучали голоса тех, кто видел в контактах с внеш-
ним миром лишь «опиум», «сорную траву». Усилились и не-
гативные оценки внешней политики западных стран,
особенно США.
Под угрозой оказалась вся стратегия руководства.
Уже в ноябре 1983 года оно вынуждено было вмешать-
ся и дать задний ход кампании. Были спущены указания
исключить производство из объектов критики; разъясня-
лось, что мода сама по себе положительное явление.
Центральные власти выступили и в защиту связей с за-
границей.
Борьба с «духовным загрязнением» была встречена
Западом с настороженностью. Печать заговорила о воз-
вращении Китая к временам «культурной революции».
Стремясь приглушить опасения, китайские лидеры нас-
тойчиво повторяли, что все остается по-прежнему, двери
во внешний мир не только не закроются, но, напротив,
будут открываться все шире и шире. К январю 1984 года
борьба с «духовным загрязнением» была в основном
свернута. Но она показала всю силу подспудных анти-
западных настроений. Влияние кампании продолжало
ощущаться, в частности, в китайском анализе внешней
и внутренней политики США, Японии.
На западном «фронте» — перемены
Итак, в китайских позициях по кардинальным пробле-
мам современности и международных отношений намети-
лись перемены. Начали они проявляться и в двусторон-
них отношениях с различными странами. В том числе
с ведущими государствами западного мира.
Процесс отдаления КНР от США не был однознач-
ным, отличался зигзагообразностью. В политике Китая
переплетались две противоречащие друг другу тенден-
5-18
129
ции. Одна из них была нацелена на то, чтобы добиться
от Вашингтона максимальных уступок, внести ограничен-
ные коррективы в позиции КНР и продолжать тесное
сотрудничество с США. Суть другой тенденции состояла
в действительном уменьшении удельного веса Соединен-
ных Штатов во внешней политике Китая.
В знак протеста против линии Вашингтона в тайвань-
ском вопросе китайская сторона отменила в 1982 году ви-
зит в США министра обороны, свернула другие контакты
по военной линии. Аналогичные меры были приняты в
ряде других областей. На таком фоне Пекин и Вашинг-
тон вступили в переговоры о поставках оружия на Тай-
вань. Они отличались остротой и порой оказывались
под угрозой срыва. Однако в обеих столицах в конеч-
ном итоге возобладала заинтересованность в сохране-
нии нормальных отношений. Был достигнут компромисс,
который выразился в опубликовании 17 августа 1982 г.
совместного коммюнике. В нем оговаривалось, что США
готовы постепенно сокращать поставки оружия Тайваню
и через некоторое время прекратят их совсем. Одновре-
менно Вашингтон признал, что правительство КНР явля-
ется единственным законным правительством Китая, что
существует только один Китай и Тайвань — его часть.
Пекин, в свою очередь, декларировал, что желает мир-
ного объединения страны.
Коммюнике, однако, отличалось аморфностью, и уже
сразу после его подписания стороны возобновили поле-
мику. Китайское руководство настаивало, чтобы Соеди-
ненные Штаты в сжатые сроки свели на нет поставки
оружия Тайваню. Красной линией проходил тезис, что об
обязательствах со стороны КНР о мирном урегулирова-
нии тайваньской проблемы взамен на отказ США от пос-
тавок оружия не может быть и речи. Поставки оружия —
отдельный вопрос. Пекин предупреждал, что для разви-
тия китайско-американских отношений необходимо анну-
лировать закон о взаимоотношениях с Тайванем.
Рейган же утверждал после заключения коммюнике:
«Моя давняя дружба и глубокая забота о благополучии
Тайваня остаются прочными и неизменными...Не измени-
лось абсолютно ничего. Мы будем и впредь вооружать
Тайвань»50. В интервью еженедельнику «Хьюмен ивентс»
президент высказал мнение, что необходимость в воен-
ных поставках Тайбэю отпадет лишь 'тогда, когда будет
один Китай. Непосредственно же тайваньцам Белый дом
дал следующие гарантии: 1) американская сторона не
130
согласна на установление срока окончания продажи ору-
жия Тайбэю; 2) она не дала согласия заранее уведом-
лять Пекин о поставках вооружений на остров; 3) Со-
единенные Штаты не намерены играть роль «примири-
теля» между Гоминьданом и КПК; 4) США не станут
вносить изменений в закон о взаимоотношениях с Тай-
ванем; 5) позиция о суверенитете Тайваня остается
неизменной; 6) Америка не будет оказывать давление
на гоминьдановские власти, чтобы они вступили в пере-
говоры с Пекином.
Все более широкие масштабы приобретали трения
из-за ограничений на передачу Китаю американской
технологии, экспорта китайского текстиля в Соединенные
Штаты. Американская сторона раз за разом срывала по-
ставки техники. В адрес КНР выдвигались обвинения
в нарушении законов США: использовании подставных
компаний, научных работников, командированных в аме-
риканские университеты, и других каналов для незакон-
ного приобретения военной технологии. Китай реагировал
на ограничения и обвинения новыми официальными
протестами, критикой Вашингтона через прессу. «Текс-
тильная проблема» оказалась в центре внимания в ходе
переговоров о заключении нового соглашения по текс-
тилю. Они начались в августе 1982 года и затянулись до
зимы 1982/83 года. Договоренности достичь не удава-
лось, и Вашингтон ввел односторонние ограничения на
ввоз текстиля. Китай ответил аннулированием согла-
шения о ежегодной закупке 6 млн. т зерна. Этот шаг
привел к взрыву недовольства среди американских фер-
мерских организаций, еще больше взвинтил напряжен-
ность в отношениях.
Зашли в тупик и переговоры о продлении морского
соглашения. КНР добивалась отмены порядка, в соответ-
ствии с которым ее суда должны были за 48 часов
предупреждать о заходе в американские порты (такое
правило действовало для всех социалистических стран).
В ответ Соединенные Штаты требовали увеличения числа
портов, которые могли посещать их суда, открытия от-
делений судовых компаний в КНР.
В связи с упоминавшимся делом теннисистки Ху На
Пекин объявил о прекращении спортивных контактов с
Соединенными Штатами в 1983 году и программы куль-
турных обменов на 1982—1983 годы.
В течение 1982 года в центральной прессе КНР было
опубликовано более 200 статей о безработице, притесне-
131
нии нацменьшинств, бедности, социальном неравенстве,
преступности и т. п. в Соединенных Штатах. Разраба-
тывалась тема преступлений, совершенных Западом,
включая США, против Китая в прошлом, — превращение
страны в полуколонию в XIX веке, репрессии против хуа-
цяо в Америке, нежелание Вашингтона и его союзников
прийти в 30-х годах на помощь китайскому народу, под-
вергшемуся нападению японцев, союз Соединенных Шта-
тов с Гоминьданом, их империалистическая линия на
«удушение» КНР в 50-х годах. Населению страны явно
давался сигнал держаться от американцев и Запада в
целом на определенном расстоянии, быть начеку.
Как уже упоминалось выше, в этот же период имел
место процесс дистанцирования Пекина от Вашингтона в
мировой политике — в рамках «большого треугольника»,
в области разоружения, в подходе к большинству регио-
нальных конфликтов, социально-экономическим пробле-
мам развивающихся государств и т. д.
Несмотря, однако, на все трения, КНР и США не же-
лали разрыва. Об этом свидетельствовали, в частности,
соответствующие обоюдные заверения, которые регуляр-
но делались даже в наиболее напряженные моменты.
Китайские руководители неоднократно давали понять,
что придают важнейшее значение развитию и углубле-
нию сотрудничества с США. Они оттеняли значительный
прогресс, достигнутый за последние годы во взаимных
отношениях, разъясняли, что американцам не следует
беспокоиться по поводу некоторого сдвига в советско-
китайских отношениях: на их пути имеются «три больших
препятствия».
Белый дом, в свою очередь, заверял в своем стрем-
лении к преодолению трудностей в отношениях между
двумя странами, к возвращению их на путь поступа-
тельного развития.
Особо важным было то, что, невзирая на возникавшие
сложности, китайско-американские отношения продол-
жали наполняться материальным содержанием. Интен-
сивный характер носили контакты на высоком полити-
ческом уровне. В 1982 году помимо вице-президента
Дж. Буша в Китае побывали министр торговли М. Болд-
ридж, заместитель госсекретаря К. Холдридж, лидер рес-
публиканского большинства в сенате Г. Бэйкер, бывший
президент Р. Никсон, бывший госсекретарь Г. Киссинд-
жер. Состоялись встречи министра иностранных дел КНР
Хуан Хуа с вице-президентом Дж. Бушем (в Москве)
132
и госсекретарем Дж. Шульцем (в Нью-Йорке). Всего за
год Китай посетило 25 американских, а США— 12 ки-
тайских делегаций высокого политического уровня. Сто-
роны вели, по существу, непрерывный диалог по всем
актуальным вопросам, углубляя взаимопонимание и пар-
тнерство по одним из них, сглаживая и сдерживая в
определенных рамках разногласия по другим. Пекин тес-
но взаимодействовал с Вашингтоном и его союзниками
по проблемам Индокитая и Афганистана.
Укреплялась договорно-правовая основа сотруд-
ничества двух стран в практических областях. В ноябре
1981 года Постоянный комитет ВСНП одобрил китайско-
американскую консульскую конвенцию 1980 года, и в ян-
варе 1982 года состоялась церемония обмена ратифика-
ционными грамотами. На ней представители обеих сто-
рон с удовлетворением отмечали, что конвенция создает
«всеобъемлющую юридическую базу для развития торго-
вых, туристских, культурных и научных связей, позволит
лучше обслуживать те сотни тысяч китайцев и американ-
цев, которые будут посещать соответственно Соединен-
ные Штаты и Китай»51. Консульства КНР открылись в
Сан-Франциско и Чикаго, консульства США — в Шанхае
и Гуанчжоу. В 1982 году была учреждена смешанная
комиссия по торговле, которая с мая 1983 года начала
функционировать.
В период с 1979 по 1982 год китайско-американская
торговля ежегодно возрастала в среднем на 63 %. В 1982
году она составила 5,2 млрд, долл., в шесть раз превысив
уровень 1978 года. На США теперь приходилось 13,6 %
внешнеторгового оборота КНР. Они выдвинулись на роль
третьего по важности торгового партнера Китая.
В 1982 году Соединенные Штаты вышли на первое
место по инвестициям в китайскую экономику. На амери-
канские корпорации приходилось 53 % всех иностранных
капвложений в нефтеразведку КНР. Продолжались пере-
говоры о сотрудничестве в использовании ядерной энер-
гии. Китайские официальные лица подчеркивали высокую
заинтересованность в американской ядерной технологии,
заявляли о готовности закупить ее на сотни милли-
онов долларов. Затруднения на переговорах вызывались
лишь нежеланием Пекина согласиться на международ-
ный контроль за ядерными реакторами в КНР, при-
соединиться к Договору о нераспространении ядерного
оружия.
Важный прогресс был достигнут в финансовых делах.
133
Под нажимом Вашингтона Международный банк рекон-
струкции и развития (МБРР) подписал в ноябре 1981 го-
да долгосрочное соглашение о финансировании несколь-
ких десятков экономических и научных проектов в КНР.
В апреле 1982 года была открыта дополнительная воз-
душная трасса между КНР и США.
Программа научно-технического сотрудничества с Ки-
таем стала крупнейшей двусторонней программой такого
рода, осуществляемой Соединенными Штатами. Она ба-
зировалась на десятках документов, почти половина ко-
торых была подписана при администрации Рейгана.
В Даляне открылся центр обучения американскому опыту
менеджмента (250 выпускников в 1982 г.). Расширялся
обмен научно-технической информацией. Китайские офи-
циальные лица подчеркивали, что американские эксперты
вносят большой вклад в ознакомление Китая с послед-
ними научными достижениями в мире, в создание новых
отраслей науки.
Расширялась практика породнения районов и городов
КНР и США. К середине 1983 года породненные отноше-
ния с американскими штатами, городами и портами име-
ли 12 провинций, 10 городов и 1 порт. Причем это не
было пустой формальностью. Происходил обмен делега-
циями, устраивались конференции, выставки, функцио-
нировали совместные информационные центры, клубы
дружбы, ассоциации содействия торговли. Породнение,
по оценке Национального совета США по американо-
китайской торговле, способствовало деловым контактам и
укрепляло политическую базу китайско-американских от-
ношений.
Таким образом, как в Пекине, так и в Вашингтоне
сохранялся очевидный интерес к сотрудничеству. Вместе
с тем между КНР и США накапливались проблемы.
В создавшихся условиях перспективы китайско-амери-
канских отношений, их будущие параметры зависели от
взаимных уступок, гибкости. Важное значение для улуч-
шения отношений имела серия визитов в КНР в 1983 го-
ду представителей рейгановской администрации: госсек-
ретаря Дж. Шульца (февраль), министра торговли
Дж. Болдриджа (май), министра обороны К. Уайнбер-
гера (сентябрь).
Встречи китайских руководителей с Шульцем прохо-
дили в напряженной атмосфере, многие из разногласий
преодолеть не удалось, но переговоры подвели к реше-
ниям, благодаря которым затем удалось вернуть отноше-
134
ния на рельсы поступательного развития. В итоге этих
переговоров была подтверждена готовность двух стран
взаимодействовать по проблемам Индокитая и Афганис-
тана. Шульц заверил, что Вашингтон будет соблюдать
договоренности по Тайваню, усилит содействие модер-
низации КНР. Китай согласился возобновить контакты
по военной линии с пониманием того, что получит доступ
к передовой оборонной технологии.
Если поездка Шульца подготовила условия для сдви-
га в отношениях, то визит в КНР министра торговли
США Болдриджа привел к их улучшению на практике.
Вплоть до переговоров с Болдриджем Пекин продолжал
критику Вашингтона, все еще предупреждая, что над их
отношениями «нависла угроза». Настрой изменился сра-
зу после того, как Болдридж объявил о решении либе-
рализовать режим экспорта технологии в Китай. Соглас-
но разъяснениям министра, вводились новые правила,
открывавшие для КНР возможности закупки электрон-
ного оборудования, включая компьютеры и средства
программирования, аппаратуру по производству полу-
проводниковых микросхем и других элементов, имеющих
военное применение. В целом Китай получил в области
передачи технологии статус, который имели американские
союзники и некоторые «неприсоединившиеся, дружест-
венные США» государства (так называемая группа «В»).
Правда, по признанию самих американцев, либерали-
зация имела все-таки ограниченные масштабы. Были со-
хранены многие запреты, сложной оставалась и проце-
дура одобрения заявок. Тем не менее китайские руко-
водители дали понять Болдриджу, что благодаря сдвигу
в вопросе о передаче технологии все остальные разногла-
сия, в том числе и по Тайваню, будут локализованы.
В Китае стали подчеркивать, что американо-китайские
отношения улучшаются, «тучи рассеиваются».
Американское решение по технологии расценивалось в
Пекине как результат собственной «принципиальной и
твердой» линии. В Соединенных Штатах по-разному тол-
ковали происшедшее. Согласно версии некоторых полито-
логов, вопрос о передаче технологии Китаю рассматри-
вался в контексте общей экспортной политики админист-
рации. В Вашингтоне шла межведомственная борьба.
Одни (Пентагон) требовали ужесточения контроля за
экспортом, в том числе и в союзные страны. Другие
(министерство торговли, госдепартамент), напротив, нас-
таивали на либерализации. Вторая точка зрения побе-
135
дила, и в итоге режим был уточнен для большинства
торговых партнеров. Таким образом, Вашингтон, по мне-
нию этих американских политологов, вовсе не стремился
«услужить» китайцам, а исходил из собственных эконо-
мических интересов.
На наш взгляд, однако, Соединенные Штаты сре-
агировали именно на перемены во внешнеполитической
линии китайского руководства. Решение о передаче тех-
нологии Китаю было крупной уступкой, сделанной невзи-
рая на значительную оппозицию в консервативных кру-
гах США. Этому шагу администрации способствовали,
очевидно, два фактора, выявившиеся в ходе пребывания
Шульца в Китае. С одной стороны, переговоры подтвер-
дили, что Пекин по-прежнему видит в Западе важного
партнера. С другой стороны, вполне отчетливо проявился
рост недовольства в КНР результатами партнерства
с Соединенными Штатами, стремление Пекина изменить
свою внешнюю политику. Подобная тенденция выглядела
весьма тревожной: никто не мог гарантировать, что но-
вая линия не приведет в конечном итоге к фундамен-
тальной перестройке внешнеполитической стратегии Ки-
тая. Возникла необходимость не допустить этого. Поэто-
му и было решено сделать уступку по технологии. При
этом Белый дом учитывал следующие обстоятельства.
Вопрос о технологии важен Пекину как показатель
доверия и уважения. Идя навстречу пожеланиям Пекина,
Соединенные Штаты способствуют укреплению внутри-
политических позиций в Китае сторонников китайско-
американского сотрудничества. Либерализация экспорта,
кроме того, приведет к значительному расширению со-
трудничества, созданию условий для прочной привязки
китайской экономики к Западу. Белый дом стремился
также разыграть китайскую «карту» в условиях даль-
нейшего ухудшения советско-американских отношений,
оказать на Москву психологическое давление. На упомя-
нутую инициативу администрацию Рейгана подталкивали
союзники, проявлявшие заметное беспокойство по поводу
неблагоприятного состояния отношений Вашингтона с
Пекином.
В целом есть основания считать, что в китайской по-
литике Рейгана произошел тогда знаменательный пово-
рот. Президент фактически вернулся к курсу прежних
администраций на активное использование китайского
фактора в международных отношениях, закрепление
КНР на особых позициях за счет комплекса полити-
136
ческих, экономических, идеологических, стратегических
мероприятий.
Что касается перемен в настроениях в КНР после ре-
шения по технологии, то, по словам представителя мини-
стерства иностранных дел КНР, Китай придал ему столь
большое значение именно как символу укрепления вза-
имного доверия.
После визита Болдриджа китайско-американские от-
ношения оживились на всех направлениях. В 1983 году
Вашингтон одобрил 3 тыс. лицензий на передачу КНР
технического оборудования общей стоимостью в 1 млрд,
долл. Некоторые из передаваемых компьютеров ранее
экспортировались лишь в союзные США страны. Экспорт
транспортных средств вырос в 2 раза, машин и оборудо-
вания — в 7 раз, телекоммуникационного оборудова-
ния — на 55 %. В решающую стадию вступили перего-
воры о заключении соглашений в области ядерной энер-
гии, подготовки научных кадров, промышленности и
техники, строительства электростанций. Удовлетворяя
американские требования, КНР подала заявку на вступ-
ление в МАГАТЭ.
Китайское руководство смягчило полемику по спор-
ным вопросам. В июне 1983 года Дэн Сяопин сделал
очередной примирительный жест по Тайваню. Он пообе-
щал, что остров как минимум на протяжении 100 лет
после воссоединения с материком сможет сохранять по-
литическую, административную и экономическую автоно-
мию, вплоть до того, что будет иметь собственные во-
оруженные силы и самостоятельно осуществлять внеш-
нюю политику. В Китае сдержанно отреагировали на
решение Белого дома о поставке очередной крупной пар-
тии оружия на Тайвань. Было выработано новое со-
глашение по текстилю. Споры об облигациях Хугуан-
ской железной дороги, теннисистке Ху На полностью
прекратились.
Переговоры китайских руководителей с К. Уайнберге-
ром в сентябре 1983 года ознаменовали собой заверше-
ние процесса перестройки политики КНР на американс-
ком направлении. Отношения между Китаем и США ста-
билизировались, но их конфигурация изменилась. КНР
отказалась от их стратегических компонентов, которые
больше не соответствовали ее внутренним потребностям
и внешнеполитическим интересам.
В ходе визита в Пекин Уайнбергер все еще пытался
призывать китайцев к стратегическому сотрудничеству.
137
Наиболее значительным было предложение о «разделе-
нии труда» между США, Японией и КНР в азиатско-
тихоокеанском регионе в стратегической области. Китай
отверг эту идею. Отрицательной была и реакция Китая
на просьбу разрешить самолетам американских ВВС про-
лет через его территорию на пути в Индийский океан
и Юго-Восточную Азию. Основной акцент китайская сто-
рона сделала на практических аспектах военно-техни-
ческого сотрудничества.
Принимая Уайнбергера, китайское руководство впер-
вые объявило о планах приобретать на американском
рынке вооружения. Оно интересовалось возможностями
импорта противовоздушных и противотанковых систем,
оборудования по управлению войсками, грузовиков,
транспортных вертолетов. Было обусловлено, что Соеди-
ненные Штаты посетит ряд делегаций на предмет изуче-
ния систем вооружения, состоится обмен специалистами
в сфере военной медицины, тыловой службы, связи
и подготовки войск. Уайнбергер обращал внимание на
необходимость гарантий, что Китай не будет передавать
военную технику третьим странам.
Суть изменений, которые произошли в китайско-аме-
риканских отношениях в 1982—1983 годах, сводится к то-
му, что Пекин сумел обеспечить продолжение участия
США в модернизации страны, в том числе и вооружен-
ных сил, в условиях в значительной степени независи-
мого поведения китайского руководства в международ-
ных делах.
Сразу вслед за поездкой Уайнбергера в Пекин состо-
ялся визит У Сюецяня в Соединенные Штаты (11 —15
октября 1983 г.). Этот визит, как отмечали в Вашинг-
тоне, стал «первой страницей» нового этапа в отноше-
ниях между двумя странами. На ту основу «доверия и
взаимного уважения», которая была закреплена перего-
ворами Уайнбергера, лег «первый кирпич здания прочных
и зрелых китайско-американских отношений».
Принимая У Сюецяня, Дж. Шульц подтвердил готов-
ность Белого дома согласиться с независимой и самосто-
ятельной линией КНР, ее правом занимать не совпадаю-
щие и даже противоречащие интересам США позиции.
На банкете в честь гостя 11 октября 1983 г. Шульц под-
черкивал: «Порой нас беспокоили ваши позиции, а вас —
наши. Различия в точках зрения и подходах — нор-
мальное явление в любых отношениях, и особенно в столь
быстро развивающихся и комплексных, как американо-
138
китайские... Мы две дружественные, но гордые и незави-
симые нации... которые постепенно учатся по-настоящему
понимать друг друга. ...Мы учимся тому, как тщательно и
справедливо регулировать наши разногласия...»52.
Не все разногласия удалось урегулировать полностью.
Некоторые из них, например по Тайваню, все еще пери-
одически обостряли китайско-американские отношения.
Так, в преддверии поездки Чжао Цзыяна за океан, на-
значенной на январь 1984 года, американский конгресс
решил подтвердить, что американская позиция по Тай-
ваню остается неизменной. 15 ноября сенатская комиссия
по иностранным делам приняла резолюцию «О будущем
Тайваня». В ней, в частности, говорилось, что будущее
острова должно быть определено мирным путем, без при-
нуждения, способом, приемлемым для тайваньского на-
рода и в соответствии с законами, принятыми в конгрессе
США, а также с коммюнике, подписанным между Ва-
шингтоном и Пекином. Вскоре, 18 ноября, через конг-
ресс была проведена резолюция, в которой содержалось
требование к Белому дому сохранить представительство
«Китайской республики» (т. е. Тайваня) в Азиатском
банке. В те же дни Рейган выступил с рядом протайвань-
ских заявлений.
Упомянутые акции вызвали с китайской стороны це-
лую серию нот протеста по дипломатической линии и
статей в печати. Делались намеки, что поездка Чжао
Цзыяна оказалась под угрозой срыва. И Белому дому
пришлось отмежеваться от упомянутых акций конгресса,
после чего договоренность о визите китайского премьера
была подтверждена.
Чжао Цзыян привез в США конкретную программу
развития отношений, включавшую в себя три основных
элемента. Во-первых, имелось в виду приглушение за
счет взаимных уступок противоречий двустороннего
порядка (прежде всего тайваньской проблемы). Во-
вторых, Китай стремился к созданию оптимального ре-
жима в торгово-экономических и научно-технических свя-
зях, совершенствованию их договорно-правового фунда-
мента, получению максимальной отдачи от партнерства
для модернизации КНР. В-третьих, китайское руковод-
ство хотело на высшем уровне зафиксировать новые па-
раметры взаимоотношений с Соединенными Штатами на
международной арене, которые позволяли бы продуктив-
нее использовать сотрудничество с США и в то же время
нейтрализовывали его негативные последствия.
139
Чжао Цзыян дал понять, что в Пекине не настаивают
ни на отмене закона о взаимоотношениях с Тайванем,
ни на немедленном прекращении поставок оружия на ост-
ров, а добиваются лишь «уважения китайских чувств»,
воздержания от акций и заявлений в поддержку гоминь-
дановцев, на которые нельзя не реагировать. Вновь
подчеркивалось, что после объединения остров сохра-
нит широкую автономию. Эти высказывания не нашли
должного отклика. Администрация США предпочла спус-
тить обсуждение тайваньской проблемы на тормозах.
В экономической области премьер Госсовета доби-
вался дальнейших подвижек в режиме передачи техноло-
гии, оказании финансовой помощи, доступе китайских
товаров на американский рынок. Одновременно в выс-
казываниях китайского руководителя четко прозвучал те-
зис о том, что КНР рассматривает США в качестве
важнейшего экономического партнера, на содействие ко-
торого делается большая ставка в модернизации.
При обсуждении международных проблем Чжао Цзы-
ян указал, что хотя в рамках «большого треугольника»
Китай ближе к США, чем к СССР, тем не менее китайс-
кое руководство не желает стратегического взаимодейст-
вия с Вашингтоном, будет продолжать выступать с са-
мостоятельных позиций, критиковать Белый дом в случае
необходимости.
Весной 1984 года в КНР с ответным визитом побывал
Р. Рейган. Переговоры закрепили китайско-американские
отношения на обновленных рельсах, в дальнейшем они
развивались без сколько-нибудь серьезных срывов. Зна-
чительно увеличились масштабы внедрения американско-
го капитала в экономику КНР. Его прямые инвестиции
составили в 1984 году 700 млн. долл., удельный
вес участия в совместных предприятиях достиг 11%,
КНР и США заключили соглашения о сотрудничестве
в мирном использовании ядерной энергии, предотвраще-
нии двойного налогообложения, подписали две рабочие
программы по сотрудничеству в сфере металлургии, теле-
коммуникаций, электроники и др. Была достигнута дого-
воренность о контактах в области авиации и космонавти-
ки. Рекордного уровня достиг товарооборот (6,06 млрд,
долл.), увеличившись за год на 50,6 %.
Мероприятия китайского руководства по расширению
в экономике роли рынка, продвижению вперед открытой
политики вызывали весьма позитивную реакцию в Соеди-
ненных Штатах. В деловом и научном мире США охарак-
140
теризовали решение октябрьского (1984 г.) пленума ЦК
КПК о реформе в городе как «одно из самых знамена-
тельных экономических событий XX века», «открытие пу-
ти к превращению КНР в важную экономическую дер-
жаву», «определенную эволюцию коммунистического Ки-
тая в сторону капитализма». Отмечалось, что реформа
весьма напоминает программу развития Тайваня в 50-х
годах.
Происходила и дальнейшая эволюция позиций адми-
нистрации. Белый дом поставил перед конгрессом вопрос
о снятии запрета на оказание помощи КНР. Подчер-
кивалось, что китайско-американские отношения отлично
сочетаются с союзами и отношениями безопасности США
в Азии и Европе. Было также объявлено о решении
ускорить процесс рассмотрения в КОКОМ заявок на пе-
редачу технологии Китаю.
В июне 1984 года США посетил министр обороны
КНР Чжан Айпин, в ноябре — заместитель начальника
штаба ВМС НОАК Чэнь Юмин; в Китае побывали министр
ВМС США Дж. Леман (август 1984 г.), заместитель
министра обороны Л. Корб, председатель комитета
начальников штабов Дж. Весси (январь 1985 г.), замес-
титель министра ВМС Дж. Пейсли (январь — февраль
1985 г.) и др. Стороны обменивались мнениями по воен-
но-стратегическим вопросам, знакомились с вооружен-
ными силами друг друга и вели переговоры о продажах
военной технологии и оружия. В ноябре 1985 года было
объявлено, что американским военным кораблям будет
разрешено посещение китайских портов с визитами веж-
ливости.
Американцы стремились изобразить эти контакты как
взаимодействие, направленное против «советской угро-
зы». Пекин же интересовала помощь как средство ук-
репления военного потенциала. Чжан Айпин, будучи в
Вашингтоне, достиг принципиальной договоренности о
закупках вооружений на основе межправительственных
сделок в четырех областях: противотанковые средства,
артиллерия, системы ПВО, средства борьбы с кораблями
противника и противолодочной борьбы. Параллельно
шли переговоры об импорте вооружений по коммерческой
линии (на базе выдачи лицензий частным компаниям).
В 1984—1985 годах КНР приобрела таким путем верто-
леты, морские газотурбинные двигатели, радары берего-
вой охраны, оборудование связи и т. д.
Углубление военно-технического сотрудничества вмес-
141
те с тем сдерживалось по ряду причин. Во-первых, как
уже отмечалось выше, китайцы интересовались техноло-
гией и образцами оружия, американцы, напротив, хотели
экспортировать крупные партии оружия. Во-вторых, в
США сохранялась оппозиция расширению военных свя-
зей с Пекином. В-третьих, Белый дом должен был учи-
тывать настроения своих союзников в АТР, опасавшихся
усиления Китая.
В официальных китайских откликах на президентские
выборы в США в 1984 году была в целом одобрена
внутренняя и особенно внешняя политика Рейгана, под-
черкивалось, что благодаря успехам в экономике и ук-
реплению международных позиций Вашингтона он вновь
добился триумфальной победы.
* * *
Ужесточение линии КНР в 1982 году имело место и на
японском направлении. Летом разгорелся спор между
Пекином и Токио из-за пересмотра учебников истории,
предназначенных для японских школ. Министерство про-
свещения Японии приняло решение исключить из них все
упоминания о захватнических войнах Токио. Агрессия
против Китая в исправленном варианте называлась «вво-
дом войск»; резня, учиненная японцами в Нанкине, пре-
подносилась в качестве вынужденной меры, реакции
на сопротивление китайских вооруженных сил и т. п.
Правительство КНР потребовало отказа от пересмот-
ра учебников, развернуло в стране антияпонскую кампа-
нию. С осуждением Японии выступили политические и об-
щественные деятели, жертвы японской агрессии, служа-
щие и рабочие, студенты. Тема преступлений японской
военщины захлестнула страницы газет и экраны телеви-
дения. Подчеркивалось, что Япония совершила «крова-
вые преступления, варварские жестокие действия».
Мотивы, двигавшие китайской стороной, были сход-
ными с теми, которые вызывали в КНР недовольство
Соединенными Штатами. Раскрывая их, журнал «Ляо-
ван» писал: «Подобно американской монополистической
буржуазии среди крупной японской буржуазии есть лю-
ди, которые действительно придерживаются той точки
зрения, что Китай нуждается в Японии и, как бы они ни
поступили, покорно пойдет на ущемление своих государ-
ственных интересов. Эта точка зрения абсолютно оши-
бочна. Мы всегда будем твердо защищать схверенитет
142
страны, никогда не позволим другим ущемлять его»53.
Газета «Хэйлунзян жибао» называла действия мини-
стерства просвещения Японии «задевающими чувства
китайского народа, открытым оскорблением».
Представляется несомненным, что недовольство Япо-
нией послужило дополнительным стимулом к пересмотру
в 1982 году внешнеполитического курса КНР. Вместе с
тем примечательно, что подход в китайских руководящих
кругах к японской проблеме не был единым. Разгорелась
полемика, и довольно интенсивная.
Приверженцы одной линии не драматизировали си-
туацию и искали быстрого примирения с Токио. Они
указывали на то, что японская агрессия явилась лишь
краткой страницей в многовековой истории дружеских от-
ношений двух стран. Ответственность за агрессию возлага-
лась на «небольшую кучку» милитаристов, проводился
четкий водораздел между ними и японским народом, ко-
торый сам, наравне с остальными азиатскими народами,
провозглашался жертвой преступлений милитаристов.
Виновником нынешних попыток переписать историю так-
же называлась только «горстка милитаристских элемен-
тов».
Сторонники примирительной линии допускали, что
упомянутые лица хотят возродить милитаризм, но харак-
теризовали такие планы как бесперспективные, поскольку
против них решительно выступает большинство японс-
кого населения. Увеличение военных расходов Токио ква-
лифицировалось как умеренное и вызванное объективны-
ми причинами: возросшей советской военной актив-
ностью. Высказывалось убеждение, что ни общественное
мнение, ни сложное финансовое положение не позволят
Японии превратиться в военную державу, опасную для
соседей. Подчеркивалось также, что японский милита-
ризм в любом случае не страшен. Китайцы сумели на-
голову разбить милитаристов еще в 40-х годах, теперь
же они вообще не соперники. Выражался оптимизм, что
китайцы и японцы совместными усилиями одолеют про-
тивников дружбы, вернут взаимные отношения на рельсы
поступательного развития.
По-иному рисовали картину приверженцы второй точ-
ки зрения на Японию. Армейская газета «Цзефанцзюнь
бао» предупреждала, что «усиливается мутный поток,
направленный на возрождение милитаризма». В доказа-
тельство помимо инцидента с учебниками приводились
такие факты, как выпуск в Японии реакционного фильма
143
«Великая японская империя», вынашивание планов реви-
зии мирной конституции, замыслы по восстановлению
официальных связей с Тайбэем, посещение руководством
страны храма Ясукуни для жертвоприношений поминаль-
ным табличкам военных преступников и т. д. Все это,
резюмировала газета, выглядит зловещим, требует повы-
шения бдительности. События в Японии, писала «Цзе-
фанцзюнь бао» несколько позднее, заслуживают самого
большого внимания: там развиваются крайне опасные
тенденции, которые необходимо, пока не поздно, пресечь.
Сторонники твердой линии выдвигали в печати те-
зис, что японский милитаризм возник в свое время не
случайно, а явился естественным продуктом капитализ-
ма. Так же не случайны попытки возродить милитаризм
в наши дни. Они отражают империалистическую суть
японского общества. Превратившись в мощную экономи-
ческую державу, Япония стремится теперь подкрепить
экономические притязания созданием крупных вооружен-
ных сил. Делались прогнозы, что Токио скоро превысит
конституционные ограничения на военные расходы.
В конечном итоге первая, примирительная тенденция
возобладала. Японское правительство пообещало учесть
претензии КНР и ряда других стран по вопросу об учеб-
никах. В ответ китайское руководство приглушило пуб-
личную критику Токио. Однако рецидивы ее случались
в конце 1982 года, а также на протяжении 1983 года.
В Пекине отрицательно отреагировали на планы рас-
ширения «зоны контроля» японскими ВМФ и ВВС морс-
ких коммуникаций в Тихом океане, в целом активизации
роли Токио в системе обороны США в азиатско-тихо-
океанском регионе. Впервые за многие годы была дана
негативная оценка японо-американскому договору безо-
пасности. В печати периодически повторялась мысль о
том, что Китай опасается превращения Японии в военную
державу и не может быть абсолютно уверен в стабиль-
ности дружеских отношений с Токио. Нарекания вызвало
и то обстоятельство, что неофициальные представитель-
ства Японии в Тайбэе и Тайваня в Токио, по существу,
выполняли консульские функции, высокопоставленные
японские делегации посещали остров, встречались
с лидерами гоминьдановского режима.
Но к 1984 году полемика, казалось, совсем утихла.
Этому способствовали политические и особенно экономи-
ческие (о них ниже) акции Токио, стабилизация китайс-
ко-американских отношений, достижение определенного
144
сдвига в отношениях КНР с СССР. Китайское руковод-
ство приняло решение еще в большей степени сконцент-
рироваться на проблемах модернизации, еще шире рас-
крыть двери во внешний мир. В этих планах Японии на-
ряду с Соединенными Штатами отводилось приоритетное
место.
В Китае перестали говорить о милитаристских тен-
денциях в Японии. Напротив, вновь выражалось понима-
ние оборонных усилий Токио, сохранения японо-амери-
канского военного союза. Как заявил Чжан Айпин во
время пребывания в Токио летом 1984 года, «каждое
государство имеет право защищать себя, для чего ему
необходим достаточный потенциал; японо-американский
договор безопасности нужен Японии как раз для расши-
рения ее оборонительных возможностей»54.
Характерной особенностью китайско-японских отно-
шений в 1982—1985 годах было то, что даже в самые
напряженные периоды они, как и отношения КНР с
США, продолжали расширяться и углубляться по многим
направлениям. По масштабам и объему связи с Японией
превосходили сотрудничество КНР с любой страной За-
пада, включая Соединенные Штаты.
Поддерживались регулярные контакты на высшем
политическом уровне. В Японии побывали Генеральный
секретарь ЦК КПК, премьер Госсовета КНР, два его за-
местителя, председатель ПК ВСНП. В Китай нанесли
визиты два японских премьера и ряд других представи-
телей высшего политического руководства.
Ежегодно десятки официальных японских делегаций
посещали КНР и, наоборот, китайские миссии в большом
количестве направлялись в Японию. Был создан и функци-
онировал механизм консультаций министров и других
официальных представителей правительственных органов.
В 1984 году стороны учредили «Комитет китайско-япон-
ской дружбы XXI века» с целью воспитания новых
поколений в духе дружбы, поиска путей к сохране-
нию добрососедского сотрудничества, максимальному
расширению контактов и т. п. Интенсивные связи были
налажены между общественными, молодежными, куль-
турными организациями, профсоюзами, политическими
партиями. Десятки китайских и японских городов, пре-
фектур и провинций установили породненные отношения.
Проводилось рекордно большое число симпозиумов и
конференций, посвященных самым различным пробле-
мам. Заключались разнообразные соглашения как по
145
официальной линии, так и неправительственными органи-
зациями. В контактах между Японией и КНР ежегодно
участвовало более 200 тыс. японцев и 100 тыс. китайцев.
Япония прочно закрепилась в роли главного торгово-
экономического партнера КНР. С 1972 года товарообо-
рот вырос более чем в 10 раз (19 млрд. долл, в 1985 г.),
и японская доля составила около 30 % импорта и 25 %
экспорта КНР. В торговле Китая с развитыми капиталис-
тическими странами на Японию приходилось 40 %. Токио
превратился и в основного финансового донора китайс-
кой модернизации. В 1982—1985 годах КНР получила
от него в форме прямых правительственных кредитов,
кредитов Экспортно-импортного банка и безвозмездной
помощи более 5 млрд. долл. Из размещенных Китаем
за рубежом облигаций свыше 80 % было приобретено
японцами. Заемные средства, полученные из японских
источников, направлялись в ключевые отрасли народного
хозяйства. Возрастали, хотя и медленными темпами, пря-
мые японские инвестиции в экономику КНР. К концу
1985 года они составляли около 120 млн. долл., вложен-
ных в 70 предприятий. При этом японские монополии
играли заметную роль в разведке нефти на континенталь-
ном шельфе Китая.
Китайское руководство предпринимало максимум уси-
лий по дальнейшему привлечению Японии к участию в
модернизации. Этому посвящались многочисленные по-
ездки и переговоры на всех уровнях. Пекин пытался
убедить Токио в выгодности сотрудничества, в том, что
Китай надежный, стабильный партнер, чей открытый эко-
номический курс не изменится и в последующие столетия.
В 1984—1985 годах имели место контакты и по военной
линии. В Токио побывал Чжан Айпин, Китай посетила
японская военная делегация. Был принят план развития
связей между оборонными ведомствами. Активизиро-
вался диалог по международной проблематике. Сторо-
ны отмечали близость подходов к Советскому Союзу.
Китайское руководство заявляло о поддержке территори-
альных претензий Японии к СССР, выражало согласие
обмениваться информацией по ракетам СС-20, разме-
щенным в восточных районах СССР. Фиксировалось
совпадение позиций по Афганистану и Кампучии. Токио
использовался Пекином как канал для нажима на Ва-
шингтон по тайваньскому и другим острым вопросам.
Значительное место отводилось корейской проблематике.
Выражалось совместное стремление к снижению напря-
146
женности в Корее, однако к полному взаимопониманию
прийти не удавалось из-за того, что КНР поддерживала
позиции Севера, а Япония — Юга.
Отношения между КНР и Японией настолько улуч-
шились к середине 80-х годов, что зашла речь об «особом
характере» их сотрудничества. Выступая в апреле 1985
года в Токио, Пэн Чжэнь заявил, что его визит проходил
«в самое лучшее за последние сто с лишним лет время
в китайско-японских отношениях»55. Аналогичные выска-
зывания можно было услышать и из уст японских ли-
деров. Китай характеризовался как «добрый друг».
В обеих столицах говорили, что курс на взаимное сотруд-
ничество является незыблемым принципом их внешней
политики, что оно важно для дела мира и стабильности
в АТР. Представители китайского руководства неодно-
кратно выражали благодарность за помощь, подчеркива-
ли, что она не будет забыта, что Япония — настоящий
друг, которого Китай ценит.
И все-таки, несмотря на все это, китайско-японское
партнерство оставалось сложным. Его «раздражители»
не были устранены полностью. В Пекине не оставались
незамеченными антикитайские выходки националистичес-
ких сил в Японии, испытывавших к КНР идеологическую
неприязнь и зараженных духом милитаризма и реван-
шизма. Китай так до конца и не удовлетворили те из-
менения, которые были внесены в учебники истории, —
агентство Синьхуа выступило с соответствующим заявле-
нием после выхода переработанных учебников в свет ле-
том 1984 года. Китайская печать периодически напоми-
нала, что в КНР по-прежнему возражали против снятия
конституционных ограничений на военные расходы Токио.
В середине 1985 года, после довольно длительного
перерыва, противоречия вновь выплеснулись на всеобщее
обозрение. В КНР с негодованием отреагировали на по-
сещение в августе 1985 года премьер-министром Я. На-
касонэ и почти всеми членами его кабинета упоминав-
шегося выше храма Ясукуни. «Нельзя, — подчеркивала
газета «Гуанмин жибао», — симпатизировать главарям,
виновным в китайско-японской конфронтации, и тем бо-
лее позволять горстке людей заниматься деятельностью,
направленной на возрождение милитаризма. Они ослож-
няют китайско-японские отношения». По китайским горо-
дам прокатились демонстрации протеста, демарши были
предприняты правительством КНР по дипломатическим
каналам.
147
Токио в характерной для себя манере несколько от-
ступил перед нажимом: Я. Накасонэ воздержался от
ранее намеченного повторного визита в храм Ясукуни,
призвал народ своей страны «и впредь осуждать» дейст-
вия японских военных в Китае в годы войны. Вновь про-
звучали заверения, что Япония «ни в коем случае не до-
пустит возрождения милитаризма и не станет военной
державой»56.
Китайская пресса тем не менее высказывала сужде-
ния, что в будущем может установиться совместная ге-
гемония США и Японии над миром, что Токио уже сейчас
стремится утвердить доминирующее положение в Азии.
Как писала «Жэньминь жибао», Япония пытается поста-
вить государства АТР в экономическую зависимость,
превратить в свои сырьевые придатки и «технологические
колонии». Не снималась с повестки дня и тайваньская
проблема. Япония продолжала политические контакты с
Тайбэем. Остров посещали парламентарии, они же ста-
вили вопрос о выработке специального закона о взаимо-
отношениях с Тайванем (по аналогии с американским).
В Японии открыто действовало движение за независи-
мость Тайваня.
Китайская сторона выражала недовольство по поводу
крупного хронического дефицита в торговле с Японией
(6 млрд. долл, в 1985 г., что составляло 98 % общего
пассивного сальдо внешней торговли КНР), сравнитель-
но медленного роста японских инвестиций, нежелания
Токио предоставлять партнеру современную технологию.
Китай требовал от Японии шире открыть внутренний ры-
нок, снизить таможенные пошлины и увеличить импорт-
ные квоты. Пекин стал напоминать о долге Японии,
подчеркивая, что по доброй воле отказался от требова-
ний о выплате военных репараций.
В японских деловых кругах, в свою очередь, сохра-
нялся негативный осадок в связи с аннулированием Ки-
таем в предыдущие годы ряда крупных контрактов.
Ощущалось определенное разочарование китайским рын-
ком, недовольство инвестиционной и торговой политикой
Китая.
В печати порой проводилась мысль, что Пекин разыг-
рывает «японскую карту», стремясь подтолкнуть на
уступки Советский Союз, Соединенные Штаты, Тайвань.
Японские политологи усматривали в подходе Китая эле-
мент игры: разногласия умышленно не доводятся до из-
лишнего обострения, но всегда держатся наготове, чтобы
148
при необходимости оказать на партнера дополнительное
давление.
* * *
Китайское руководство неоднократно указывало на
то, что развитие отношений с Западной Европой явля-
ется основополагающим принципом его внешней полити-
ки, что данный континент занимает чрезвычайно важ-
ное место в планах Китая на мировой арене. Говорилось
это отнюдь не для красного словца. Западноевропейские
государства были нужны Пекину, чтобы увереннее разго-
варивать не только с Москвой, но и с Вашингтоном. Да
и вообще, в Китае пришли к выводу, что чем сильнее
западноевропейцы и чем громче звучит их голос в между-
народных делах, тем меньше простора для «сверхдер-
жав», тем легче им противостоять. Короче говоря, КНР
все более настойчиво ратовала за превращение этой
группы государств в самостоятельный центр силы. Из
китайской столицы раздавались призывы к западноевро-
пейцам «изменить баланс сил в мире, заставить сверх-
державы прекратить гонку вооружений и все акты ос-
корбления слабых, вмешательства во внутренние дела
и посягательства на суверенитет других государств»57.
В КНР не скрывали, что рассматривают Западную
Европу и в качестве альтернативного источника передо-
вой технологии и финансовых, ресурсов, что хотят увели-
чения удельного веса стран континента в своих внешне-
экономических связях. Как писала «Жэньминь жибао»,
западноевропейские партнеры исключительно важны для
модернизации Китая и КНР стремится «энергично укреп-
лять с ними торгово-экономическое и техническое сотруд-
ничество».
Основой для развития политического и экономическо-
го сотрудничества КНР со странами Европы являлось то,
что, несмотря на неодинаковый социальный строй, между
ними «не существует столкновения интересов, они одина-
ково являются силами сдерживания войны»58. С особой
похвалой отзывались в КНР о позициях большинства
западноевропейских правительств по Афганистану, Кам-
пучии, проблеме «противостояния гегемонизму и экспан-
сионистской политике сверхдержав».
Анализируя международную обстановку, китайские
руководители не раз заявляли, что укрепление дружбы
и сотрудничества между Китаем и Европой «по своему
149
значению далеко выходит за рамки двусторонних отноше-
ний и играет важную роль в деле сохранения мира
во всем мире». В западноевропейских столицах в целом
разделяли такие оценки, говорили о большой роли, кото-
рую играет Китай в глобальном балансе сил и поддержа-
нии мцра, о совпадении интересов независимо от идеоло-
гических различий. Вместе с тем перемены в китайской
стратегии вызывали определенную настороженность в
консервативных политических кругах Западной Европы.
Пожалуй, главной мыслью, которую продвигал Пекин
в первой половине 80-х годов, был тезис о необходимос-
ти создания «единой и сильной Европы». Президен-
ту ФРГ К.Карстенсу китайские руководители указали
в октябре 1982 года на необходимость консолидации За-
падной Европы, «так как ни одна из европейских стран
не может в одиночку справиться с угрозой гегемониз-
ма»59. Укрепление единства Европы представители ру-
ководства КНР квалифицировали как «один из активных
факторов обеспечения мира во всем мире». Они заявляли,
что повышение странами континента обороноспособности
для ip щиты своей безопасности не противоречит делу за-
щиты мира в Европе, направлено на восстановление
стратегического равновесия. Китай выступил в поддерж-
ку проекта «Эврика», как способствующего усилению За-
падной Европы. «Европейскую оборонную инициативу»
в Пекине назвали тогда «крупным проектом западноев-
ропейских стран в области укрепления их независимой
и самостоятельной обороны». КНР одобрила решение Ис-
пании остаться в НАТО.
Все вышесказанное, в общем-то, было характерно для
китайской политики и до 1982 года. Получается, что она
не изменилась на европейском направлении? Нет,
утверждать так было бы неверно. Перемены произошли,
и довольно крупные. При этом, как и в других вопросах,
они накапливались постепенно, вызревали под воздейст-
вием динамики международных отношений, эволюции
всей внешнеполитической стратегии КНР.
На первых порах в Пекине говорили: да, Советский
Союз по-прежнему угрожает странам континента, поэто-
му они нуждаются в военном союзе с США, его «ядерном
зонтике». Ракеты Пентагона, мол, эффективно препятст-
вуют нападению СССР на Западную Европу. Но по-
степенно акценты сместились — от прямой поддержки
размещения новых американских РСМД в Старом свете
китайцы перешли к «пониманию» позиции западноевро-
150
пейцев. Следующим этапом в эволюции позиции КНР
стали требования к обеим «сверхдержавам» ликвидиро-
вать ракеты на континенте. В Китае теперь ратовали за
то, чтобы страны Западной Европы, не порывая связей
с США, держали курс на создание в определенной степе-
ни автономного, независимого оборонного механизма.
В перспективе, подчеркивала китайская печать, Западная
Европа должна быть в состоянии поддерживать баланс
сил на континенте даже в случае существенного сокраще-
ния американского военного присутствия. В рамках
такого подхода КНР поддержала отказ Англии и Фран-
ции от зачета их ядерных потенциалов на разоружен-
ческих переговорах, расценив как неприемлемые
советские предложения заморозить английский и фран-
цузский ядерные арсеналы.
К 1985 году китайская сторона практически переста-
ла заявлять о поддержке деятельности НАТО. На пе-
реговорах с западноевропейскими лидерами китайские
руководители осуждали «стратегическую оборонную
инициативу» Р. Рейгана, его политику на Ближнем Восто-
ке, Юге Африки, в вопросе помощи развивающимся
странам и т. д. Китай все более отчетливо выступал на сто-
роне Старого света в его спорах с заокеанским партнером.
Причем, и это особенно примечательно, даже в том, что
касалось политики на советском направлении.
Уже в 1982—1983 годах китайские авторы — ученые
и журналисты отмечали, что между Вашингтоном и его
союзниками по НАТО возникли серьезные противоречия
в отношении политики на советском направлении. Ев-
ропейцы, указывалось в китайской печати, не хотят быть
разменными пешками в американской стратегии, полем
битвы между двумя «сверхдержавами», подвергаться
из-за их соперничества смертельной угрозе. США, одна-
ко, игнорируют чаяния Западной Европы, претендуют на
роль хозяина НАТО, пытаются держать союзников в уз-
де, в положении младшего партнера.
Европейцы ищут пути мирного сосуществования с
Москвой, не хотят провоцировать ее на эскалацию воору-
жений. Они испытывают потребности в торговле с Совет-
ским Союзом. Американцы же, не предоставляя западно-
европейским государствам надежного защитного «зонти-
ка», третируют союзников.
Менялось китайское восприятие и советской политики
в отношении Западной Европы. На первых порах в адрес
Советского Союза раздавались стандартные обвинения в
151
экспансионистских устремлениях, расчетах добиться и
узаконить военно-стратегическое превосходство над
НАТО. Именно Москву осуждал Пекин в эскалации раз-
мещения РСМД на территории Европы. Китайская про-
паганда не оставила тему советской угрозы и в дальней-
шем, однако говорила о ней во все более сдержанных
тонах. А главное — Китай стал высказываться за разряд-
ку на континенте.
Если на рубеже 70-х и 80-х годов КНР подталкивала
Западную Европу к конфронтации с социалистическим
содружеством, усилению военного давления на СССР, то
в 1984—1985 годах Пекин стал подчеркивать необходи-
мость «делать все для прекращения гонки вооружений,
пресечения опасных тенденций к конфронтации и войне,
достижения разрядки, взаимопонимания и сотрудничества
между народами»60.
В ходе поездок по Западной Европе в 1984—1985 го-
дах китайские руководители говорили о важности возоб-
новления советско-американских разоруженческих перего-
воров, выражали поддержку мирным инициативам за-
падноевропейцев. Ли Сяньнянь, находясь в Испании в
1984 году, выразил «поддержку общему стремлению наро-
дов Европы к улучшению отношений между Западом и
Востоком, а также стремлению расширять контакты...
между странами Восточной и Западной Европы»61. Он вы-
ступил за разрядку в советско-американских отноше-
ниях. Китайские лидеры призывали и Г. Коля способство-
вать улучшению отношений ФРГ и других стран Запад-
ной Европы с восточноевропейскими государствами.
В 1985 году эти тезисы зазвучали еще более отчетливо.
Чжао Цзыян в ходе европейского турне последовательно
высказывался в пользу всеобщего и полного разоруже-
ния, улучшения общеевропейского климата, указывая, что
ключом к этому являются отношения между СССР и США.
Он приветствовал возобновление советско-американских
переговоров по контролю над вооружениями. Китай одоб-
рил такие инициативы, как превращение Севера Европы
в безъядерную зону, создание в Центральной Европе
зоны, свободной от ядерного оружия, ликвидация на кон-
тиненте химического оружия. Находила в Пекине позитив-
ный отклик деятельность движений за мир (ранее Китай
реагировал на нее с плохо скрываемым раздражением).
К середине 80-х годов значительный акцент в китайской
дипломатии делался на поддержке тезиса о единой Евро-
пе, об общих интересах капиталистических и социалисти-
152
ческих государств континента в борьбе за мир, против
угрозы войны, которую создает «схватка двух сверх-
держав».
В первой половине 80-х годов между КНР и практиче-
ски всеми странами Западной Европы интенсивно разви-
вались связи в самых различных областях. Лидеры боль-
шинства западноевропейских государств наведались в
Китай, а в Западную Европу выезжали представители
высшего китайского руководства. Достаточно сказать,
что только в 1984 году Чжао Цзыян, Ли Сяньнянь, Ли Пэн,
У Сюецянь в общей сложности посетили 11 европейских
стран. В 1985 году Чжао Цзыян побывал в Англии, ФРГ,
Нидерландах, Ли Пэн дважды вел переговоры в Париже
и т. д. Характерной чертой китайского курса стало нала-
живание контактов с представителями всего спектра
общественной жизни Западной Европы, начиная с правых
буржуазных партий и кончая пацифистами. Сложились
устойчивый механизм политических консультаций на раз-
личных уровнях, прочные связи по линии министерств
и ведомств, общественных, гуманитарных, научных ор-
ганизаций и центров и т. п.
Значительное и возрастающее внимание уделялось
руководящим органам и институтам Европейского со-
общества— Комиссии европейских сообществ (КЕС),
Европейскому парламенту, Западноевропейскому союзу
(ЗЕС). В ноябре 1983 года КНР установила официальные
отношения с Европейским объединением угля и стали и
Евратомом. С 1984 года начали проводиться регулярные
консультации между Китаем и Европейским экономиче-
ским сообществом (ЕЭС). В том же году Чжао Цзыян
посетил штаб-квартиру Общего рынка в Брюсселе, имел
переговоры с его руководителями.
К середине 80-х годов страны ЕЭС вышли на четвер-
тое место во внешней торговле КНР после Японии, Гонкон-
га и США. В 1985 году товарооборот с ними составил
5,5 млрд, долл., а с Западной Европой в целом — 9,2 млрд,
долл. (14 % от всего внешнеторгового оборота). Причем
темпы роста китайско-западноевропейской торговли
превосходили аналогичный показатель для Японии и
Соединенных Штатов более чем в 2 раза. За период с
1978 по 1985 год торговля КНР с ЕЭС выросла в 4 раза. На
Западную Европу приходилось более половины закуплен-
ного комплектного оборудования и передовой техноло-
гии. В Пекине с удовлетворением констатировали, что
страны ЕЭС проводят более мягкую политику в области
153
вывоза техники в Китай, чем США и Япония. Капитало-
вложения западноевропейцев в китайскую экономику
достигли 900 млн. долл. В 1985 году между КНР и ЕЭС
было подписано крупное соглашение о торговле и эконо-
мических связях сроком на 5 лет, предусматривавшее
значительное увеличение их объема. Китай заключил с
западноевропейскими государствами документы о сотруд-
ничестве в области атомной энергетики, космической тех-
нологии, о предоставлении помощи на цели развития
и т. д.
Вместе с тем в торгово-экономических отношениях
имелись и трудности: КНР не устраивали хронический
дефицит в торговле с Западной Европой, остающиеся
препоны на пути экспорта китайских изделий на запад-
ноевропейский рынок, недостаточная активность деловых
кругов континента в предоставлении технико-экономи-
ческого содействия. На долю Китая приходился лишь
1 % внешнеторгового оборота ЕЭС, а для Финляндии и
Бельгии данный показатель был даже ниже.
Развивались военные связи: обмены визитами, заходы
кораблей западноевропейских стран в китайские порты.
КНР стала закупать в Западной Европе отдельные виды
военной технологии и вооружений, китайские военно-
служащие стажировались в ее учебных заведениях.
Однако в целом вклад этих связей в модернизацию во-
оруженных сил Китая был незначительным.
Китайско-английские отношения оказались в первой
половине 80-х годов в фокусе внимания руководства
КНР. На фоне весьма благополучного положения дел
с подавляющим большинством западноевропейских стран
с Лондоном у Пекина возникли противоречия.
Весной 1982 года правительство КНР осудило нападе-
ние англичан на Мальвинские (Фолклендские) острова,
поддержало Аргентину в этом конфликте. Но главным
раздражителем стал вопрос о судьбе Гонконга — вла-
дения Лондона на китайской земле. Разногласия обозна-
чились в ходе переговоров британского премьер-министра
М. Тэтчер в Пекине в сентябре 1982 года. В беседах с
китайскими руководителями гостья выразила пожелание
о продлении мандата Великобритании на Гонконг после
1997 года (когда истекает срок аренды большей части
территории). М.Тэтчер подчеркнула, что три документа,
подписанные в XIX столетии относительно Гонконга,
имеют силу и должны соблюдаться. Для этого, мол, до-
говоры и заключаются.
154
М. Тэтчер, безусловно, выбрала неудачный момент.
Только что завершился XII съезд КПК, утвердивший
линию на независимость и самостоятельность, отстаива-
ние национальных интересов, воссоединение родины.
В Пекине еще не улеглись страсти из-за столкновений
с США и Японией. Не случайно поэтому британскому
премьер-министру в жесткой форме было растолковано,
что соглашения по Гонконгу были навязаны силой, яв-
ляются неравноправными, они никогда не признавались
китайским народом законными и не будут таковыми
признаны. Англичанам прямо заявили, что Китай вос-
становит свой суверенитет над Гонконгом в 1997 году,
вопрос решен, он не может быть предметом торга, сдел-
ка по нему исключена. Пекин вместе с тем согласился
провести переговоры относительно обеспечения в Гонкон-
ге стабильности и процветания в период, оставшийся
до 1997 года и после него.
Уже после начала переговоров Великобритания про-
должала оспаривать правомерность позиции КНР. В от-
вет китайская сторона пустила в оборот знакомые аргу-
менты: Китай не собирается терпеть оскорбления, пре-
давать забвению многотрудную борьбу своего народа
против колониализма. Лондон обвинялся в империалис-
тических поползновениях, колонизаторских замашках.
Англия сменила тактику, перестала возражать про-
тив передачи суверенитета над Гонконгом Китаю, но
настаивала на сохранении там своего административно-
го управления. В Китае новую линию Лондона встрети-
ли столь же негативно, как и предыдущую. Только после
отказа англичан от всех подобных требований перегово-
ры вошли к концу 1983 года в более спокойное русло.
В декабре 1984 года было подписано заявление по Гон-
конгу. Согласно этому документу КНР возобновит осу-
ществление суверенитета над территорией с 1 июля
1997 г. Гонконг будет представлять собой особый адми-
нистративный район с высокой степенью автономии.
В течение 50 лет там сохранятся существующие ныне
порядки.
По словам Дэн Сяопина, заявление по Гонконгу
«рассеяло тучи над китайско-английскими отношениями».
Вслед за разрешением гонконгской проблемы были за-
ключены соглашения об экономическом сотрудничестве
на 1986—1990 годы и о сотрудничестве в мирном исполь-
зовании ядерной энергии. Великобритания пообещала
открыть Китаю доступ к оборонной технологии, оружию.
155
Торговля выросла в 1985 году до 1,4 млрд, долл., ин-
вестиции англичан в КНР достигли 370 млн. долл.
Следует также иметь в виду, что, несмотря на раз-
ногласия по Гонконгу, Пекин и Лондон неизменно фикси-
ровали близость позиций по Кампучии и Афганистану,
взаимодействовали в этих вопросах. В Китае безогово-
рочно одобряли подход правительства М. Тэтчер к про-
блемам разоружения — размещение американских ракет
в Европе, подчеркивание независимого характера ан-
глийских ядерных сил, отказ присоединиться к советско-
американским переговорам.
Тесными, как и в 70-е годы, оставались в первой по-
ловине 80-х годов китайско-западногерманские отноше-
ния. Поддерживался постоянный диалог на высшем уров-
не. В октябре 1982 года, вскоре после окончания работы
XII съезда КПК, в Китае побывал президент ФРГ К. Кар-
стенс, в 1984 году — канцлер Г. Коль. В том же году
Ли Пэн посетил ФРГ. В 1985 году в ФРГ выезжал
Чжао Цзыян, в Китай — Г.-Д. Геншер, Ф.-Й. Штраус
и др. С 1983 года начал действовать механизм полити-
ческих консультаций. Расширились контакты Пекина с
оппозиционными партиями ФРГ.
В обеих столицах констатировалось, что между КНР
и ФРГ существуют отношения дружбы и сотрудничества;
выражалось обоюдное стремление развивать и углублять
их. Бонн проявлял заинтересованность в сохранении
политической дистанции между Пекином и Москвой.
Китайское руководство одобряло позицию ФРГ по вопро-
су воссоединения Германии. Его представители заявляли,
в частности, что «китайский народ поддерживает стрем-
ление немецкого народа превратить страну в единое, не-
зависимое... великое немецкое государство», что «раздел
Германии не содействует миру»62. К середине 80-х годов
подход Пекина стал, однако, более расплывчатым. К это-
му времени улучшились отношения КНР с ГДР, и с уче-
том линии последней китайцы ограничивались теперь
призывами к двум германским нациям жить в мире и
углублять взаимопонимание.
Динамизмом отличался экономический аспект китай-
ско-западногерманских отношений. К середине 1982 года
между сторонами было заключено уже 50 соглашений.
ФРГ являлась самым крупным торговым партнером Ки-
тая в Западной Европе и оказывала ему значительную
помощь в продвижении товаров на мировой рынок, в
том числе в страны ЕЭС. В 1985 году товарооборот меж-
156
ду двумя странами достиг 3,71 млрд, долл., увеличившись
по сравнению с 1972 годом более чем в 10 раз. На китай-
ской территории действовали 54 фирмы ФРГ.
ФРГ выразила готовность принять участие в модерни-
зации ряда предприятий, в развитии автомобильной и
некоторых других ключевых отраслей промышленности
КНР. В 1983 году стороны заключили соглашения об
охране инвестиций, в 1984 году — о сотрудничестве в
области атомной энергетики, об учреждении совместной
внешнеторговой компании, было принято решение о рас-
ширении обмена студентами и учеными и т. д. В 1985 го-
ду были подписаны соглашение об освобождении от
двойного налогообложения, меморандум о сотрудниче-
стве в космической промышленности и другие. Значитель-
ную активность проявляли западногерманские банки,
предоставившие в 1985 году Китаю крупный заем. Велись
переговоры об импорте из Западной Германии некоторых
видов военной техники и технологии.
Не обходилось и без проблем. Некоторые компании,
внедрившиеся на китайский рынок, испытывали серьез-
ные трудности; китайцы отказались (в последний мо-
мент) от сделки, связанной со строительством АЭС в
Гуандуне. КНР настаивала на сокращении дисбаланса
(не в ее пользу) в торговле с ФРГ и т. п.
Пожалуй, особой близостью отличались отношения
КНР с Францией — как в результате традиции, сложив-
шейся в предыдущие два десятилетия, так и благодаря
совпадению позиций по большинству международных
проблем. Обе стороны традиционно стремились к созда-
нию собственного независимого ядерного потенциала,
выступали против монополии СССР и США на этот вид
оружия. Китаю импонировал активный подход Парижа к
диалогу «Север — Юг», проблеме помощи развивающим-
ся странам.
В китайской столице считали полезной деятельность
Франции на Ближнем Востоке, в африканских делах.
Китайская печать, одобрив решение президента Ф. Мит-
терана усилить военное сотрудничество с группой стран
Африки, подчеркивала, что оно «стратегически важно
для борьбы против сверхдержав, препятствует вмеша-
тельству извне»63. Позитивно реагировали в КНР на уча-
стие французов в «силах разъединения» в Бейруте, в
разработке мер по урегулированию в Ливане, на углуб-
ление контактов Парижа с Организацией освобождения
Палестины.
157
Между Китаем и Францией возникли и политические
разногласия, причем по весьма важному вопросу. Ки-
тайское руководство выражало недовольство тем, что
Париж расширял связи с СРВ, поощрял к тому же парт-
неров по ЕЭС и одновременно отказывался признать
полпотовскую фракцию «коалиционного правительства
Демократической Кампучии» во главе с Н. Сиануком.
И хотя в 1983 году эти разногласия вылились в публич-
ную полемику, они все же не сказались на в целом хо-
рошей атмосфере китайско-французских отношений. Про-
должался и интенсифицировался политический диалог,
стороны обменивались визитами на высоком уровне,
углублялось сотрудничество в практических областях.
В 1982 году была достигнута договоренность о закупке
Китаем самолетов «Мираж», их совместном производ-
стве, а годом позже о сотрудничестве в области ядерной
энергетики. Высокими темпами рос товарооборот (829 млн.
долл, в 1985 г.). Важную роль играли французские ком-
пании в разведке нефти на шельфе в Южно-Китайском
море. Деловые круги Франции согласились участвовать
в строительстве и реконструкции в КНР ряда заводов и
фабрик, модернизации систем связи.
В контактах Китая с большинством других западно-
европейских государств особенно просматривался ак-
цент на их практической отдаче — Пекин стремился по-
лучить доступ к передовой технологии, научно-техниче-
ской информации, открыть каналы для военно-техниче-
ских связей. В 1982 году КНР вступила в переговоры с
военными ведомствами Италии, Испании, Бельгии, Порту-
галии. В 1985 году был подписан китайско-итальянский
документ о сотрудничестве в области обороны — первое
соглашение подобного рода в отношениях КНР с Запа-
дом. Преследовались и политические цели. Так, Испания
использовалась в качестве посредника по установлению
связей с латиноамериканскими государствами; Китай
добивался от всех западноевропейских стран поддержки
своих позиций по Кампучии и Афганистану.
Возникали и осложнения с некоторыми из стран За-
падной Европы. Например, в 1983 году отношения с
Голландией обострились из-за тайваньской проблемы —
главным образом из-за согласия правительства этой
страны разрешить частной фирме поставку подводных
лодок на Тайвань. В конце 1983 года Нидерланды отка-
зались от этих намерений, и их отношения с КНР верну-
лись в нормальное русло. В 1984 году стороны полностью
158
восстановили дипсвязи (до уровня послов). Португалии
из Пекина напомнили о существовании аомыньской
проблемы, которую необходимо разрешить «в удобный
момент путем переговоров». В отношениях КНР с За-
падом в 1982—1985 годах все более заметную роль игра-
ли Канада, Австралия и Новая Зеландия. Пекин пре-
подносил отношения с ними как образец сотрудничества
государств с различной общественной системой.
Поворот к лучшему в отношениях
со странами социализма
В 1982 году в результате перестройки внешнеполи-
тического курса КНР в советско-китайских отношениях
наметился поворот к лучшему. Как показали последую-
щие события, со временем он вывел эти отношения на
качественно новые рубежи. С 1982 года китайские руково-
дители стали проявлять большую заинтересованность в
улучшении отношений с СССР. Они выразили надежду
на «постепенную нормализацию и установление добро-
соседских связей», предлагали «прилагать совместные
усилия для осуществления данной цели». При этом в
Пекине указывали, что на пути нормализации остаются
«три препятствия».
Справедливости ради следует отметить, что Советский
Союз постоянно подтверждал готовность развивать от-
ношения с Китаем, невзирая на противоречия, сдержан-
нее вел себя в области пропаганды. В то же время в
Москве с беспокойством следили за расширением свя-
зей КНР с Западом, особенно с США и Японией, усма-
тривая в этих процессах антисоветский подтекст (тем
более что отношения Советского Союза с Западом бук-
вально с каждым днем становились все напряженнее).
В основном негативную реакцию вызывали в СССР ки-
тайские реформы; они воспринимались как отрицание
базовых ценностей социализма, сползание Китая к ка-
питализму, закрепление его в орбите влияния империа-
листического лагеря. Трудно было смириться с осужде-
нием Китаем советской политики в Афганистане и Индо-
китае, с обвинениями Советского Союза в «гегемонизме»,
с тезисом о «двух сверхдержавах», ведущих борьбу за
«мировое господство». Антисоветский подход усматри-
вался в выступлениях Пекина против руководящего
центра в мировом коммунистическом движении, в его
призывах к независимости и самостоятельности всех
159
партий, к созданию каждой социалистической страной
собственной модели социализма и т. п.
И все же обе стороны хотя и медленно, но двинулись
навстречу друг другу. В рамках практических действий
по устранению «препятствий» китайское правительство
предложило возобновить ранее им прерванные (из-за
афганских событий) двусторонние политические консуль-
тации. Первый раунд состоялся в октябре 1982 года в
Пекине. Представитель КНР принял участие в похоро-
нах Л. И. Брежнева. Несколько оживились торгово-эко-
номические, научно-технические, культурные и спортив-
ные связи между двумя странами.
В 1983 году состоялось еще два раунда консульта-
ций, которые прошли в спокойной и откровенной атмос-
фере. Имели место некоторые другие встречи полити-
ческого характера. Более чем в два раза вырос за год
товарооборот, расширились деловые связи между не-
которыми приграничными районами. Теплую встречу
устроили в КНР первому заместителю Председателя
Совета Министров СССР И. В. Архипову (декабрь
1984 г.). Китайское руководство выразило благодарность
за помощь, которую СССР оказал Китаю в 50-е годы,
высказало заинтересованность в нормализации советско-
китайских отношений, налаживании между соседними
государствами тесного сотрудничества. Были подписаны
соглашения об экономическом и научно-техническом
сотрудничестве, о создании советско-китайской комиссии
по экономическому, торговому и научно-техническому
сотрудничеству. Стороны условились подготовить долго-
срочное торговое соглашение, значительно расширить
обмены в сфере науки, образования, культуры и т. д.
Также в 1984 году впервые за многие годы состоялась
встреча министров иностранных дел СССР и КНР
(в Нью-Йорке, на сессии ГА ООН). В целом советско-
китайские отношения получили весьма заметный им-
пульс.
Тем не менее в Китае подчеркивали, что они по-преж-
нему не являются нормальными, в политической области
сдвигов нет, фактически между КНР и СССР сохраняют-
ся «противоборство и конфронтация» в Азии, прежде
всего в Индокитае. Китайское руководство, как и прежде,
отказывалось от подписания каких-либо документов с
СССР вместо расторгнутого Договора от 14 февраля
1950 г., восстановления в полном объеме политических,
а также межпартийных связей, от возобновления погра-
160
ничных переговоров, от какого-либо взаимодействия в
международных делах.
Что касается Советского Союза, то он проявлял в
этот период большую активность в развитии контактов
с КНР, хотя по-прежнему не все в советской политике
способствовало подлинной разрядке между СССР и Ки-
таем. Не было никаких перемен в подходе к проблемам
Афганистана и Кампучии, и мы даже отказывались го-
ворить на эти темы с Пекином. Не прекращалось совер-
шенствование военного потенциала, в том числе ракетно-
ядерного, на Дальнем Востоке.
Неадекватно резкую реакцию продолжали вызывать
в Москве связи между Китаем и Западом, особенно
США. Это лишь подогревало в Вашингтоне интерес к
розыгрышу «китайской карты». Такая реакция, кроме
того, отравляла атмосферу в советско-китайских отно-
шениях, усиливала аргументы тех в Пекине, кто заявлял,
что Советский Союз так и не желает признать незави-
симость и самостоятельность Китая, его право иметь соб-
ственную политику. Аналогичные чувства вызывало в
КНР и настороженное отношение Москвы к контактам
между Китаем и социалистическими странами, левыми ре-
жимами развивающегося мира. В СССР (исключение —
некоторые ученые) все еще с подозрением наблюдали
за разворачивающимися в КНР реформами.
Наконец, и в практических делах тормозом подчас
выступала советская сторона. Неожиданно для китайцев
в последний момент был перенесен визит И. В. Архипо-
ва в КНР (с мая на декабрь 1984 г.). Советский Союз
сдерживал контакты в рамках народной дипломатии,
туризм, возникали рецидивы «борьбы с маоизмом».
Трудно, конечно, было ожидать особой гибкости, ши-
рокого взгляда советской дипломатии на китайском на-
правлении в период, когда застой в СССР (в том числе
и в его внешней политике) достиг апогея. Китайцы, кста-
ти, это тоже учитывали: весной — летом 1984 года в Пеки-
не подчеркивали, что Советский Союз ужесточил свою ли-
нию на всех внешнеполитических направлениях. Этим
обосновывался тезис китайских авторов об оправдан-
ности военных приготовлений США, в частности в АТР.
Китайские представители указывали, что они приветству-
ют стремление СССР улучшить отношения с КНР и дру-
гими странами, но не одобряют установки и действия
Советского Союза, направленные на осуществление
«гегемонизма». В китайской печати проводилась мысль,
6-18
161
что КНР «будет продолжать противодействовать совет-
скому гегемонизму и тем самым вносить вклад в борьбу
за мир во всем мире»64. Признавая, что неодинаковые
взгляды по некоторым международным проблемам и
вопросам внутреннего строительства не должны мешать
нормализации китайско-советских отношений, в Пекине
вместе с тем заявляли о том, что есть «действительно
крупные преграды, и это не может не вызывать серьезно-
го внимания и озабоченности».
* * *
В отчетном докладе ЦК КПК XII съезду были упомя-
нуты три «дружественные социалистические страны» —
КНДР, Румыния, Югославия. Что касается Болгарии,
Венгрии, ГДР, Польши и Чехословакии, то они харак-
теризовались просто как «страны Восточной Европы».
Вьетнам квалифицировался в качестве «оккупанта и аг-
рессора» в Кампучии. О Кубе, Албании, Монголии и
Лаосе вообще ничего не говорилось.
Из этих лаконичных фраз нетрудно было получить
общее представление о состоянии отношений КНР с тем
или иным социалистическим государством. С больший
ством стран они, несомненно, оставляли желать лучшего.
Китайское руководство такое состояние дел больше
не устраивало. Начиная с 1982 года на этом направле-
нии внешнеполитической деятельности, как и на всех
других, происходят перемены. КНР приступает к актив-
ным акциям по наведению мостов с восточноевропейской
«пятеркой». Ощущая встречный интерес, Китай подни-
мает уровень контактов, распространяет их на все новые
сферы. Более осторожно, размеренно действует китай-
ская дипломатия в отношении стран, которые по тем или
иным причинам предпочитают держаться от Пекина на
почтительном расстоянии. Речь идет о Кубе, Монголии,
Албании. Но работа с ними ведется кропотливая, целе-
направленная, никаких предварительных условий норма-
лизации отношений с ними не выдвигается.
По-иному строится политика в Индокитае. КНР от-
казывается от нормализации с Вьетнамом, пытается за-
ставить СРВ вывести войска из Кампучии. Правитель-
ство НРК вообще не признается, жесткость (по крайней
мере на первых порах — в 1982—1983 гг.) демонстри-
руется в отношении Лаоса как вьетнамского союзника.
Характерный новый момент в подходе КНР к социалис-
162
тическим странам (за исключением индокитайских го-
сударств) — это признание общности целей в экономиче-
ском строительстве, одобрение внутренней и внешней по-
литики партнеров, прекращение явных попыток вбить
клин в их отношения с Советским Союзом.
Все это пришло не сразу, новый подход формировал-
ся постепенно, причем с трудностями. Порой те или иные
действия Китая выглядели противоречивыми, как бы
отбрасывали его политику на прежние конфронтацион-
ные рубежи (особенно в том, что касалось сотрудничест-
ва социалистических государств с СССР). Заметно про-
являлось стремление Пекина рассматривать связи с вос-
точноевропейцами в контексте своей общеевропейской
политики. А она, как уже отмечалось, была сориентиро-
вана на превращение Европы в «независимую силу»,
способную играть самостоятельную роль в мировых де-
лах без оглядки на СССР и США. Китай, хотя и без на-
жима, поощрял социалистические страны к расширению
сотрудничества вне рамок СЭВ и ОВД, добивался раз-
вития связей с Восточной Европой вне зависимости от
прогресса в советско-китайских отношениях. КНР внима-
тельно следила, чтобы не оказаться втянутой в контакты
с единой Восточной Европой в лице ее коллективных
органов. С высоты сегодняшнего дня в такой китайской
политике не видится ничего страшного для интересов
СССР и мирового социализма. Членам СЭВ и ОВД дей-
ствительно не следовало вариться в собственном соку.
От этого проигрывали и они, и дело мира во всем мире.
Только пользу сулили контакты социалистических стран
с Китаем, а их искусственное сдерживание мешало рас-
сеиванию недоверия КНР к СССР, переходу Китая на
более сбалансированные позиции в мировой политике.
К тому же такое сдерживание не всегда находило пони-
мание и у самих друзей Советского Союза в Восточной
Европе.
Но, несмотря на все препоны и трудности, к 1985 го-
ду в отношениях КНР с большинством социалистических
стран был достигнут значительный прогресс.
В отношениях КНР с КНДР, Румынией и Югосла-
вией драматических изменений в первой половине 80-х
годов не произошло. Еще раньше сложились тесные кон-
такты по всем линиям, во многом по причине того, что
упомянутые три социалистических государства строили
свою политику на китайском направлении без оглядки
на состояние отношений СССР с Китаем.
163
В Пекине характеризовали отношения с Пхеньяном,
Бухарестом и Белградом как тесные и дружественные.
Периодически, хотя и не часто, из китайской столицы
можно было услышать, что сотрудничество с ТПК, РКП,
СКЮ зиждется на принципах пролетарского интерна-
ционализма. Говорилось это в тех случаях, когда подоб-
ных заявлений ждали партнеры. Преследовалась и дру-
гая цель — продемонстрировать Москве и остальным со-
циалистическим странам, что КПК не отвергает упомя-
нутый принцип (в чем ее обвиняли) и готова следовать
ему в связях с теми партиями, которые уважают не-
зависимость и самостоятельность Китая.
В китайско-корейских отношениях в прошлом бывали
разные периоды, в том числе и сложные. Однако КНДР
оставалась единственным государством, связанным с
КНР союзническими узами. На протяжении 70-х годов
во многом совпадали оценки двух стран современной
эпохи, проблем разрядки и разоружения, «третьего ми-
ра», Движения неприсоединения, различных конфликт-
ных ситуаций. В 1979—1981 годах между сторонами
обозначились разногласия из-за сближения КНР с США
и Японией, которое привело к ослаблению поддержки
Пекином КНДР в вопросе объединения Кореи. В Китае,
в частности, стали говорить, что объединение не являет-
ся актуальным, с ним можно подождать десять, сто и
даже тысячу лет. Были и некоторые другие поводы для
взаимных претензий.
В 1982—1985 годах стороны предпринимали усилия
по преодолению трений, углублению сотрудничества. Ин-
тенсифицировались контакты между высшим руковод-
ством, вырос делегационный обмен в целом. В КНР и
КНДР неизменно в превосходной степени оценивали
состояние взаимных отношений. Подчеркивалось, что в
мире трудно найти такую бескорыстную и нерасторжи-
мую дружбу, что она скреплена кровью в длительной
совместной революционной борьбе. Пекин и Пхеньян под-
держивали внутреннюю и внешнюю политику друг друга,
выражали единство взглядов по всем без исключения
вопросам.
Тем не менее различия в позициях не были преодо-
лены полностью (хотя они и не афишировались). КНР
одобряла все предложения КНДР по урегулированию
на Корейском полуострове. Вместе с тем Пекин не совсем
разделял беспокойство Пхеньяна по поводу напряжен-
ности в Корее, возможностей формирования альянса
164
США — Япония — Южная Корея, призывал Север и Юг
к взаимным компромиссам. Развивались неофициальные
контакты Китая с Сеулом, в том числе торговые. Все
больше различались идеологические и внутриполитические
установки КПК и ТПК, возникали трудности в процессе
экономического партнерства.
В китайской столице проявляли нервозность в связи
с углублением советско-корейских отношений, особенно в
сфере обороны. В 1982—1983 годах Пекин не оставлял
открытых попыток посеять недоверие в Пхеньяне к Моск-
ве. С 1984 года линия поведения изменилась — китайские
руководители приветствовали поездку Ким Ир Сена в
СССР. Тем не менее по различным каналам и Москве,
и Пхеньяну подавались сигналы, что КНР не потерпит
военных связей между ними, которые привели бы к со-
зданию советских военных баз на корейской земле.
С Румынией Китай не терял контактов даже в период
«культурной революции». Не возникало между ними ка-
ких-либо политических противоречий и в дальнейшем.
В первой половине 80-х годов китайско-румынские от-
ношения отличались, в особенности в политической об-
ласти, динамизмом и размахом. Поддерживался постоян-
ный диалог на высшем партийно-правительственном
уровне, действовали десятки соглашений экономического,
научно-технического, культурного характера и т. п.
В Пекине и Бухаресте выражали безусловную под-
держку всем внутренним и внешним мероприятиям друг
друга. Ставилась задача расширять обмен опытом в со-
циалистическом строительстве, укреплять единство в
совместной борьбе «в защиту справедливых норм меж-
дународных отношений». КНР и СРР констатировали
идентичность или близость взглядов по основным между-
народным проблемам. Они считали, что не только Сое-
диненным Штатам, но и Советскому Союзу следует
приложить дополнительные усилия к преодолению кон-
фронтационных тенденций в мировой политике, к разо-
ружению, распутыванию региональных конфликтных
узлов. Совпадало понимание того, какими должны быть
взаимоотношения между социалистическими странами и
коммунистическими партиями. В Пекине и Бухаресте пос-
тоянно говорили о важности защиты национальной неза-
висимости и государственного суверенитета каждого
социалистического государства.
Были в китайско-румынских отношениях и трудности.
Они возникали прежде всего в экономическом сотруд-
165
ничестве, которое, несмотря на многочисленные согла-
шения, росло медленно.
Югославия на протяжении десятилетий рассматрива-
лась в КНР как ревизионистское государство. С прихо-
дом к власти в Китае нового руководства подход посте-
пенно изменился. Отношения между КНР и СФРЮ нор-
мализовались. Возобновились связи и по партийной
линии, которые обе стороны характеризовали как искрен-
ние и откровенные. В 1982 году впервые за многие годы
на XII съезд СКЮ была направлена делегация ЦК КПК.
В 1983 году Югославию посетил Генеральный секретарь
ЦК КПК Ху Яобан, в 1984 году председатель Президиу-
ма ЦК СКЮ Д. Маркович нанес визит в КНР.
Основой для сближения двух стран являлась привер-
женность Пекина и Белграда принципам самостоятель-
ности и независимости каждой партии, права идти собст-
венным путем, строить социализм в соответствии с на-
циональной спецификой. Эти тезисы постоянно фигури-
ровали в ходе встреч руководителей КПК и СКЮ. Китаю
импонировала югославская политика неучастия в блоках,
деятельность СФРЮ в Движении неприсоединения. Вза-
имопониманию способствовала и все большая схожесть
представлений о том, что такое социализм и какими
путями строить новое общество. В прошлом децентра-
лизация югославской экономики, наличие в ней част-
ного сектора, курс Белграда на широкое привлечение
иностранного капитала вызывали в Пекине негативную
реакцию. Теперь же КПК сама взяла на вооружение
подобные установки, присматривалась к югославскому
опыту (несмотря на возникновение в СФРЮ серьезных
внутренних трудностей). Взгляды двух стран на многие
международные проблемы совпадали или были близки.
Не очень успешно, правда, шли дела в области ки-
тайско-югославского экономического сотрудничества.
Оно, по признанию обоих правительств, отставало от
уровня, достигнутого в сфере политики.
На XII съезде КПК говорилось о том, что отношения
Китая с НРБ, ВНР, ГДР, ПНР и ЧССР получили развитие.
Однако их уровень оставался невысоким, и связи ограни-
чивались торговлей и научно-техническим обменом в
небольших объемах. Имели место и эпизодические кон-
такты по линии общественных организаций.
Тем не менее изменения в китайском подходе к упомя-
нутой группе социалистических государств проявились
уже в 1982 году. В КНР стали подчеркивать, что готовы
166
прилагать усилия к установлению дружеских отношении
с ними. Из печати исчезли критические материалы о
внешней политике и внутреннем положении в восточно-
европейских странах.
Это особенно было заметно на примере Польши: если
раньше китайская пропаганда отдавала симпатии «Со-
лидарности», то теперь выражалось понимание линии
польских властей. Китай отмежевался от реакции США
на польские события. Во время визита Дж. Буша в
КНР хозяева отказались обсуждать данный вопрос, ки-
тайская пресса осудила вмешательство американцев в
польские дела. «Польское правительство, — указывала
«Жэньминь жибао», — действует в интересах своего на-
рода, а не в интересах североамериканских властей».
Сообщая о решении ПНР прекратить культурное и науч-
ное сотрудничество с США, агентство Синьхуа отмечало,
что американские спецслужбы использовали контакты
для разведывательно-диверсионных целей. «Укрепление
социалистических основ польского государства, — писал
журнал «Ляован», — не устраивает американских ка-
питалистов, они... осуществляют против ПНР так назы-
ваемые санкции».
Также в 1982 году четко обозначилось внимание
Пекина к реформам в восточноевропейских странах, в
первую очередь в Венгрии. В 1983 году об этом было
заявлено уже с официальной трибуны. Весной на сессии
ВСНП подчеркивалось, что государства Восточной Ев-
ропы строят социализм и Китай проявляет большой
интерес к изучению их опыта. А в речи 1 октября того
же года Чжао Цзыян назвал упомянутые страны со-
циалистическими.
В КНР перешли от пожеланий улучшения отноше-
ний с данной группой стран к выражению уверенности,
что это произойдет благодаря взаимным усилиям. В 1983
году заметно расширились торгово-экономические и науч-
но-технические связи. Так, товарооборот КНР с ВНР,
ПНР и ЧССР вырос примерно наполовину. Были пред-
приняты первые шаги по привлечению восточноевропей-
цев к реконструкции предприятий, построенных с их по-
мощью в 50-х годах. Завязался диалог по реформам, в
китайской периодике подробно разбирались плюсы и
минусы преобразований в странах Восточной Европы.
В 1984 году Китай подписал с Венгрией, Польшей
и ЧССР соглашения об экономическом, торговом и
техническом сотрудничестве, протоколы о создании меж-
167
правительственных комиссий по экономическому и на-
учно-техническому сотрудничеству. Министр внешней
торговли и внешнеэкономических связей КНР Чэнь Му-
хуа нанесла визиты в эти три страны. Имели место и
многие другие контакты. В КНР стали заявлять, что
отношения с упомянутой группой социалистических
стран вступили в новую эру развития, у них широкие
перспективы.
В 1985 году между КНР и восточноевропейскими
странами стали обсуждаться вопросы межпартийных
связей, в меньшей степени — военных. Формировался
механизм консультаций по международным проблемам.
В марте из Пекина было направлено приветствие XIII съез-
ду ВСРП. Пресса большинства стран Восточной Европы
помещала только позитивные материалы по Китаю,
давала высокую оценку китайским реформам, подчерки-
вала, что между сторонами нет проблем, не существует
столкновения интересов.
Заметную эволюцию претерпел подход КНР к коллек-
тивным организациям соцсодружества — СЭВ и Варшав-
скому Договору. Еще в 1984 году преобладали негатив-
ные оценки в их адрес. Утверждалось, что Москва ис-
пользует многосторонние структуры для реализации ге-
гемонистских устремлений, ущемляет суверенитет и на-
циональные интересы партнеров, препятствует разрядке
между Восточной и Западной Европой, свободному эко-
номическому обмену на европейском континенте. В Пе-
кине заявляли, что многие восточноевропейские государ-
ства выступают против «гегемонизма двух сверхдержав»,
что в Восточной Европе существует дисгармония65.
К концу 1985 года подобные тезисы практически ис-
чезли со страниц периодики. Китайские представители
теперь подчеркивали, что уважают внешнеполитический
курс социалистических стран, их узы с СССР, что в
области межпартийных связей КПК против поспешности,
не желает ставить другие партии в неудобное положение,
наносить ущерб их сотрудничеству с Советским Союзом.
Выражалась готовность Китая идти так далеко в разви-
тии связей со странами Восточной Европы, как того
желают они.
Сохранялись и негативные моменты. Настоящих сим-
патий к Варшавскому Договору питать Пекин, конечно,
не мог, ибо Советский Союз по-прежнему рассматривал-
ся им в качестве политического противника. Восточная
Европа наряду с Западной провозглашалась силой мира,
168
«не желающей быть привязанной к колеснице войны».
Наиболее быстро развивались отношения Китая с
ГДР, Венгрией и Польшей. В 1984 году между Китаем
и ГДР завязалось плодотворное деловое сотрудничество
на целом ряде направлений, а в 1985 году заметно под-
нялся уровень политического диалога между ними —
в КНР побывали заместители председателя Совета ми-
нистров ГДР Г. Шюрер и Г. Клайбер, встречавшиеся с
китайскими лидерами. На высшем уровне принимали в
Пекине некоторых других немецких представителей.
В свою очередь, Э. Хонеккер принимал в Берлине Ли Пэ-
на, в то время заместителя премьера Госсовета КНР,
ряд китайских делегаций. Интенсивно развивались кон-
такты по линии законодательных органов, культуры,
информации и др.
Китайско-венгерский диалог, хотя в отличие от ки-
тайско-немецких отношений в нем не участвовали первые
лица в партии, развивался тем не менее успешно, что
позволило сторонам заявить о полной нормализации
межгосударственных отношений.
Контакты с Польшей, еще весьма ограниченные в
1984 году, в 1985 году приняли многосторонний характер.
Товарооборот достиг рекордных величин, налаживалось
сотрудничество в десятках отраслей народного хозяйства.
В Пекине стали заявлять, что взгляды КНР и ПНР по
многим вопросам международной политики совпадают.
1985 год ознаменовался крупными сдвигами в отноше-
ниях Китая с ЧССР и НРБ, особенно в экономической
сфере.
Китайско-кубинские отношения в 1982 году, несмотря
на изменения во внешнеполитической линии Пекина,
пожалуй, не сдвинулись с места. Гавана выражала не-
довольство политикой Пекина в отношении Индокитая,
Афганистана, Центральной Америки, Чили, Анголы. Ки-
тай платил аналогичной монетой — в китайской прессе
подвергались критике многие аспекты курса кубинского
руководства внутри страны и на мировой арене. Куба
характеризовалась как «инструмент советского гегемо-
низма» в международных делах, «троянский конь» в
Движении неприсоединения.
Но уже в 1983 году ветер перемен затронул и отноше-
ния Пекина с Гаваной. Китайская печать сменила такти-
ку в освещении кубинской тематики: публикации о со-
циально-экономических проблемах Кубы прекратились,
материалы о внешнеполитических акциях кубинского
169
правительства приобрели более информативный, менее
критический характер. Прежние ярлыки можно было
встретить лишь в специализированных журналах с не-
большим тиражом. Также в 1983 году впервые почти за
20 лет в Китае побывал представитель Кубы в ранге
министра, который провел торговые переговоры. Китай-
ская сторона выразила желание развивать связи с Га-
ваной на основе пяти принципов мирного сосуществова-
ния.
В 1984—1985 годах контакты продолжались. Кубу
посетил заместитель министра иностранных дел КНР
Цянь Цичэнь (1984 г.), Китай — его кубинский коллега
П. Торрес (1985 г.). Расширялись экономические связи.
Однако политические разногласия, упоминавшиеся выше,
сохранялись. Не случайно в официальных выступлениях
китайских руководителей Куба среди социалистических
стран не упоминалась.
В китайско-монгольских отношениях сдвиги также
обозначились позднее, чем в 1982 году. На первых по-
рах ни Улан-Батор, ни Пекин особой активности не
проявляли. Монголия солидаризировалась с установками
Москвы и, кроме того, болезненно воспринимала тре-
бования КНР о выводе советских войск с монгольской
территории (которые адресовались не Монголии, а Со-
ветскому Союзу). Монгольская печать указывала, что
от исхода советско-китайских политических консульта-
ций, снятия Китаем заведомо неприемлемых условий
зависит перспектива нормализации монголо-китайских
отношений. В МНР вызывала недовольство и публика-
ция в китайской научной литературе материалов; ставив-
ших под сомнение суверенитет монгольского народа
(тезисы о том, что монголы — часть единой китайской
нации и т. п.). Что касается руководства КНР, то его не
устраивала как раз близость Улан-Батора к Москве,
одобрение Монголией всех установок СССР в отношении
Китая.
В 1982—1983 годах в китайско-монгольских отноше-
ниях имело место лишь некоторое оживление контактов
по вопросам железнодорожного сообщения, торговли.
Проявляли взаимную сдержанность органы пропаганды.
Позднее, вслед за прогрессом в советско-китайских от-
ношениях, связи между двумя странами активизирова-
лись. В 1984 году нанес визит в КНР первый заместитель
министра иностранных дел МНР Д. Ендон. Стороны
подписали протокол о завершении совместной инспекции
170
китайско:монгольской границы. Министр иностранных дел
КНР У Сюецянь заявил о желании развивать контакты
с Монголией в экономической, торговой, политической
и культурной областях. В целом же по объему и глубине
связи Китая с МНР отставали от уровня сотрудничества,
достигнутого в Восточной Европе. А главное — между
Пекином и Улан-Батором сохранялось недоверие.
Албания в прошлом была близким другом КНР, но
после критики «культурной революции» новым китайским
руководством и смены курса идеологические пути двух
партий разошлись. Разногласия в сфере идеологии рас-
пространились на межгосударственные отношения. На-
чиная с 1982 года китайские газеты стали уделять боль-
ше внимания освещению албанской тематики, причем
публиковалась нейтральная информация. Китаем были
предприняты некоторые шаги навстречу Тиране по об-
щественной линии.
В 1983 году в Китай прибыл новый албанский посол,
восстановилась торговля, было заключено первое после
1978 года соглашение о товарообмене и платежах. По
линии МИД КНР делались заявления о стремлении
возобновить нормальные отношения с НСРА на базе пяти
принципов мирного сосуществования. С 1984 года Алба-
ния упоминается в китайской печати как социалистическая
страна, растет число позитивных материалов на албанскую
тематику. Делались и другие, все более энергичные
жесты в адрес руководства НСРА. Тирана, хотя и мед-
ленно, осторожно, но предпринимала встречные шаги.
К 1985 году получил развитие делегационный обмен,
несколько вырос объем торговли.
Если отношения Китая с большинством других со-
циалистических государств проделали в 1982—1985 го-
дах немалый путь вперед, то в случае с Вьетнамом мало
что изменилось. Между КНР и СРВ продолжалась кон-
фронтация, периодически принимавшая весьма острый
характер. Не помогло даже то, что улучшились совет-
ско-китайские отношения.
Ханой постоянно заявлял о своем стремлении к вос-
становлению дружбы между вьетнамским и китайским
народами, нормализации межгосударственных отношений
на принципах взаимного уважения независимости, су-
веренитета и территориальной целостности, невмешатель-
ства во внутренние дела, решения спорных вопросов
путем переговоров. Пекину предлагалось возобновить
прерванный в 1980 году прямой диалог по проблеме
171
нормализации, заключить договор о мирном сосущество-
вании, принять меры по прекращению огня и ослаблению
напряженности на вьетнамо-китайской границе. Выдвига-
лись и многие другие инициативы (в том числе совмест-
ные — от имени Вьетнама, НРК и Лаоса). Поток предло-
жений нарастал, и их лейтмотивом звучала мысль, что
Вьетнам готов на переговоры с КНР в любом месте и
на любом уровне.
Китай отвергал все эти инициативы, требуя в качест-
ве предварительного условия немедленного, безоговороч-
ного и полного вывода вьетнамских войск из Кампучии.
В марте 1983 года в китайской позиции появились не-
которые нюансы. МИД КНР выдвинул предложение
(«пять пунктов»), в котором, в частности, заявлялось,
что если СРВ возьмет на себя обязательство о выводе
всех войск, то после вывода первой их части китайское
правительство согласится на консультации о нормали-
зации отношений с Вьетнамом. Вьетнамское правитель-
ство уже в 1982 году объявило о возвращении части
добровольцев из НРК на родину. В последующие годы
частичный вывод продолжался (в Пекине, однако, вос-
приняли эти шаги как «трюк, направленный на обман
мирового общественного мнения»). В связи же с китай-
ским требованием о полной ликвидации вьетнамского
военного присутствия в Кампучии руководство СРВ ука-
зывало, что предварительно должна быть снята внешняя
угроза НРК.
Обстановка на границе СРВ с КНР оставалась на-
пряженной — интенсивные артобстрелы, стычки, проник-
новения на чужую территорию и т. д. Случалось, что
столкновения принимали серьезные масштабы и по-
рождали за рубежом опасения новой китайско-вьетнам-
ской войны. Тем более что Пекин намекал на возмож-
ность преподать «еще один урок» Ханою. Подобные
угрозы (подкреплявшиеся давлением на границе) зву-
чали всякий раз, когда войска НРК и вьетнамские добро-
вольцы переходили в наступление на оппозиционные
группировки в Кампучии. Так было в апреле 1983 года,
весной и летом 1984 года и т. д.
Китай оказывал давление на Вьетнам через третьи
страны, стремился изолировать СРВ на международной
арене. Предпринимались попытки воспользоваться улуч-
шением отношений с СССР и другими социалистическими
странами для получения уступок от Ханоя. В СРВ в от-
вет обвиняли Китай в проведении гегемонистской поли-
172
тики, посягательстве на суверенитет и территориальную
целостность индокитайских государств.66
КНР не признавала НРК, характеризовала правя-
щий в стране режим как марионеточный, требовала его
ликвидации. При активнейшем участии Китая было
создано «коалиционное правительство Демократической
Кампучии» в составе группировок Пол Пота, Сон Сан-
на и Н. Сианука (глава коалиции). Пекин требовал пе-
редачи власти этому объединению и оказывал ему мо-
рально-политическую и военную помощь в борьбе с НРК.
Лаосское руководство солидаризировалось с позицией
СРВ и НРК, выступало с совместными предложениями
в адрес КНР. Оставалось неспокойно на лаосско-китай-
ской границе. Вьентьян обвинял Пекин в неблаговидной
позиции в связи с напряженностью в отношениях Лаоса
с Таиландом. К середине 80-х годов ситуация, однако,
стала меняться — нормализовалась обстановка на грани-
це КНР с Лаосом, оживилась торговля. Китайское пра-
вительство все чаще давало понять, что оно не имеет к
ЛНДР претензий и хотело бы развивать с ней связи.
* * *
Осенью 1982 года в Пекине принимали Генерального
секретаря Французской коммунистической партии
Ж. Марше. Событие не было ординарным — 17 лет назад
связи между КПК и ФКП прервались, и высокий гость
прибыл для их восстановления. Переговоры показали,
что разногласия остаются, на некоторые крупные пробле-
мы современности стороны по-прежнему смотрят по-раз-
ному. В прошлом собеседники, наверное, разругались бы
в пух и прах и возобновили «холодную войну». Но времена
изменились. Гибче стала линия ФКП, другие позиции —
и это, наверное, главное — заняла КПК. Незадолго до
визита Ж. Марше завершился XII съезд Компартии
Китая, который, напомним, выдвинул четыре принципа
взаимоотношений с зарубежными партиями: незави-
симость и суверенитет, полное равенство, взаимное ува-
жение, невмешательство в дела друг друга.
На такой основе и было предложено примирение фран-
цузским коммунистам. Китайские руководители признали,
что КПК в прошлом допускала ошибки и промахи, что
привело к отрицательным последствиям для некоторых
партий. Ущерб из-за рубежа причинялся в то же время
и китайскому коммунистическому движению. Искать
173
правых и виноватых не стоит. Лучше не ворошить про-
шлое, смотреть вперед.
Что же касается сохраняющихся разногласий, то к
ним, как считали руководители КПК, надо подходить как
к нормальному явлению. Следует проявлять взаимное
уважение и постепенно разрешать разногласия путем
дружеских консультаций и взаимных уступок. Нельзя
оказывать давление, пускаться в перебранку, идти на
разрыв. Оттенили китайские лидеры и тот факт, что
КПК строит взаимоотношения с другими партиями вне
зависимости от характера их связей с КПСС.
Не навязывая другим своих взглядов, Компартия
Китая (об этом тоже было заявлено Ж. Марше) не хо-
чет, чтобы и ей навязывали чужие мнения. Поэтому
КПК не признает наличия в международном коммунис-
тическом движении какого-либо руководящего или на-
правляющего центра, готового образца. И сама не со-
бирается претендовать на подобную роль. В Пекине под-
черкивали: говорить об интернационализме в отрыве от
самоопределения, независимости и самостоятельности
каждой компартии — бессмысленно и вредно; противо-
поставление этих понятий, стремление лишить другие
партии права на независимость и самостоятельность под
предлогом пролетарского интернационализма, чтобы под-
чинить их внешней политике какой-либо партии, — это
идет вразрез с принципами марксизма-ленинизма, с са-
мим содержанием интернационализма.
Французская компартия согласилась с такой поста-
новкой вопроса. На данной платформе КПК нормали-
зовала или установила в первой половине 80-х годов
связи с широким кругом коммунистических, социалис-
тических, социал-демократических партий, патриотиче-
ских и национально-освободительных фронтов и меж-
партийных объединений. К концу 1985 года КПК имела
дружеские отношения в различных формах более чем
со 190 партиями и движениями.
Краеугольный камень внешней политики КНР
В начале 80-х годов гонконгские газеты, ссылаясь
на надежные источники, сообщали, что в КНР состоял-
ся ряд совещаний по проблемам взаимоотношений с
«третьим миром». На них якобы здорово досталось дип-
ломатам, журналистам, внешнеторговым работникам,
ученым и другим специалистам, кто так или иначе при-
174
частей к международным контактам. Им выдвинули об-
винение, что все свои помыслы они обращают на разви-
тые капиталистические государства. За право получить
командировку в США или, скажем, во Францию устраи-
ваются чуть ли не потасовки. Эти же страны с удовольст-
вием изучают обществоведы, прелести жизни в них
смакуют газетчики. Внешнеторговые компании лезут из
кожи вон, чтобы отыскать в Лондоне или Риме выгод-
ного контрагента. Массовая западная культура, бур-
жуазные духовные ценности превращаются в объект
почитания. В то же время «третий мир» остается как бы
вне поля зрения. Охочих до поездок в Африку раз-два
и обчелся. Желание торговать с бедными странами не-
заметно. В прессе о них упоминают изредка и мимохо-
дом. Над культурными ценностями отсталых в недавнем
прошлом народов посмеиваются. В целом знания о
«третьем мире» в Китае весьма поверхностные, отрывоч-
ные, зачастую неверные.
Главный тезис совещаний — ситуацию надо круто
менять. КНР сама страна «третьего мира», сотрудниче-
ство с развивающимися народами — краеугольный ка-
мень китайской внешней политики. И это не лозунг,
а реальность.
Вместо призывов к конфронтации из китайской сто-
лицы теперь зазвучали слова о том, что мир и развитие
являются главной заботой КНР и всех других развиваю-
щихся государств, что только в мирной обстановке они
могут посвятить себя преодолению отсталости и укреп-
лению независимости.
Изменились и практически все остальные параметры
китайской стратегии в «третьем мире». Так, если в 70-х го-
дах основная ставка делалась на сотрудничество с
правыми, не связанными с СССР режимами, то теперь
мосты наводились с максимально широким кругом мо-
лодых государств. В журнале «Хунци» в этой связи от-
мечалось: «Мы полны решимости, следуя пяти принци-
пам мирного сосуществования, всемерно устанавливать
и развивать дружбу и сотрудничество со всеми государ-
ствами третьего мира, не разделяя их на «прогрессив-
ные» и «реакционные» и не проводя демаркационной
линии в зависимости от их подхода к Советскому Союзу
и США»67.
Заметно расширилась география деятельности КНР
в развивающемся мире, охватив, чего не было прежде,
Латинскую Америку и южную часть Тихого океана.
175
Вошло в практику установление межпартийных связей
с правящими партиями стран «третьего мира», контактов
по линии парламентов, общественных и других органи-
заций. Довольно четко просматривалась линия на дис-
танцирование от политики США в отношении развиваю-
щихся стран (о чем речь уже шла выше).
В китайской дипломатии теперь все чаще находила
понимание близость того или иного молодого государства
к СССР. Ушел в прошлое призыв к развивающимся
странам разрывать связи с Советским Союзом и про-
тивостоять ему. Теперь Китай призывал только к вы-
ступлениям против советской политики в Афганистане и
Кампучии, «схватки СССР и США за гегемонию». Дви-
жению неприсоединения предлагалось по-настоящему
дистанцироваться от обоих блоков, «не потакать Москве».
Важным приемом китайской дипломатии стала под-
держка всех основных позиций и требований молодых
государств. КНР все настойчивее выступала в пользу
создания нового международного экономического поряд-
ка, требований региональных и других организаций
(экспортеров сырья, производителей той или иной про-
дукции и т.п.). Пекин разделял позиции развивающе-
гося мира по вопросам защиты окружающей среды,
продовольственной проблеме. При этом проводилась
мысль: какую бы позицию ни заняли молодые страны,
Китай всегда их поймет, не станет действовать вопреки
их интересам.
Постоянно раздавался из Пекина призыв к единству
развивающегося мира. Выступая в ООН, министр ино-
странных дел КНР говорил: «Факты свидетельствуют,
что сила третьего мира только в единстве. Китай считает,
что лишь в том случае, когда все мы, страны третьего
мира, сможем добиться взаимопонимания, найти общее,
путем мирных консультаций разумно разрешить суще-
ствующие разногласия и споры, только тогда мы станем
хозяевами собственной судьбы, начнем двигать мировую
историю»68.
Сохраняя нейтралитет по поводу споров внутри раз-
вивающегося мира, КНР стремилась не вступать и в кон-
фликты с участием «сверхдержав». Исключение состав-
лял лишь Индокитай, положение в котором связывалось
в Китае с собственной национальной безопасностью,
вопросами международного престижа и позиций в зоне
традиционного китайского влияния.
Китайская пропаганда не прочь была оттенить заслу-
176
ги КНР перед «третьим миром», ее особую роль. В печа-
ти можно было встретить мысль о том, что Китай не ря-
довая страна развивающегося мира, сотрудничество с
ним чрезвычайно важно для молодых государств. Как
подчеркивала «Жэньминь жибао», «то, что социалистиче-
ский Китай с миллиардным населением твердо стоит на
стороне третьего мира, значительно увеличивает силы и
влияние последнего». Поддержка КНР, отмечалось в ки-
тайской печати, позволяет молодым государствам вы-
ходить из-под контроля крупных держав, добиваться удо-
влетворения справедливых политических и экономических
требований. В заслугу Китаю ставились «многочислен-
ные победы» развивающихся стран в ООН (включая
избрание на пост генерального секретаря Переса де
Куэльяра), «поражения гегемонизма» в Афганистане и
Кампучии. Как утверждали китайские средства массо-
вой информации, в «третьем мире» Китай считают самым
надежным и важным другом, по достоинству оценивают
тот факт, что КНР, предоставляя помощь, не выдвигает
политических условий, не ищет выгод и преимуществ для
себя.
Тактика самовосхваления, явно доставшаяся в на-
следство из прошлых времен, постепенно, однако, теряла
пафос. Лексикон становился скромнее, Китай меньше
поучал, больше слушал. Реализм наживался опытом и
проявлялся во внешней политике КНР все заметнее.
Пекин вел себя солиднее, как и подобало встающей на
твердые ноги, очищающейся от несработавших идеоло-
гических догм мировой державе.
Изменилась экономическая политика КНР в разви-
вающемся мире. В ее основу были положены четыре прин-
ципа: равенство, взаимная выгода, упор на практические
результаты, разнообразие форм и достижение всеобщего
процветания. Сотрудничество с «третьим миром» было
теперь подчинено интересам модернизации, политические
мотивы уходили на задний план. Резко сократилась
помощь развивающимся странам — к середине 80-х го-
дов она составляла около 100 млн. долл, по сравнению
с 750 млн. долл, десятилетие назад. Другой стала ее
структура — раньше Китай сооружал престижные объек-
ты типа дворцов, стадионов, музеев, в 80-х годах пред-
почтение стало отдаваться созданию небольших, быстро-
окупаемых, рентабельных объектов промышленности,
сельского хозяйства, инфраструктуры. Прекратилась
практика предоставления беспроцентных кредитов и
177
поставок крупных партий вооружений в страны Азии,
Африки и Латинской Америки в качестве даров.
Если объемы помощи снижались, то другие, экономи-
чески выгодные направления сотрудничества активизи-
ровались. Торговля КНР со странами «третьего мира»
с 1979 по 1986 год возросла более чем втрое, причем
активное сальдо КНР стабильно составляло десятки
миллиардов долларов. За счет него покрывалось 50 % де-
фицита в торговле с Западом. Китайский экспорт рос
за счет умелой стратегии, низких цен, продаж оружия
и т. п. Стали шире привлекаться денежные переводы и
прямые капвложения от эмигрантов (хуацяо) и из дру-
гих источников. Импортировалось больше сырья и тех-
ники.
Значительные масштабы приобрел вывоз в разви-
вающиеся страны рабочей силы, учреждались коммер-
ческие компании в «третьем мире»: к концу 1985 года их
насчитывалось более 70 в 22 странах и территориях.
В КНР функционировали 54 компании по экономическо-
му и техническому сотрудничеству. Эти компании и го-
сударственные органы подписали более 1800 различных
контрактов на общую сумму свыше 3 млрд, долл., что
позволило привлечь на зарубежные стройки около 40 тыс.
китайских техников и квалифицированных рабочих69.
Заметно возросло участие КНР в специализированных
и региональных организациях по вопросам финансового,
экономического и научно-технического сотрудничества
и т. п.
Страны АСЕАН — соседи Китая. В Пекине и раньше
уделяли им повышенное внимание, но в первой половине
80-х годов этот интерес значительно возрос. Это связано
с тем, что, во-первых, КНР искала в Юго-Восточной
Азии единомышленников по кампучийской проблеме и,
во-вторых, государства АСЕАН представляли собой
удобный рынок сбыта товаров и одновременно богатый
источник финансовых, сырьевых и научно-технических
ресурсов для модернизации. Достаточно сказать, что в
них проживает до 20 млн. хуацяо, причем китайская
община занимает важные позиции в экономической жиз-
ни.
Ради сближения с правительствами асеановских госу-
дарств КНР в основном свернула военную и материаль-
ную помощь левацким группировкам в Юго-Восточной
Азии. Из Пекина разъясняли, что связи с ними ограни-
чиваются исключительно сферой «морали» и являются
178
аналогичными тем, которые поддерживают между собой,
например, социалистические партии или мусульманские
организации различных стран.
В отношении хуацяо заявлялось, что КНР выступает
против любых действий с их стороны, идущих вразрез
с интересами стран проживания. Пекин не реагировал
на антикитайские выступления, в частности Индонезии,
во многих вопросах вставал на сторону государств
АСЕАН, выражал одобрение их сотрудничеству с Ва-
шингтоном и Токио (правда, к 1985 г. восприятие в КНР
политики США и Японии в регионе стало более критич-
ным). Высокую оценку получали в Пекине согласованные
акции ассоциации, направленные против политики Вьет-
нама в Кампучии и на поддержку коалиции Н. Сианука.
Отдача от этих усилий была, однако, ограниченной.
Не все страны — члены АСЕАН занимали позицию по
кампучийскому конфликту, которая устраивала бы китай-
ское руководство. Крайне непопулярными оставались в
Юго-Восточной Азии полпотовцы, некоторые из асеанов-
цев не разделяли негативных оценок действий Вьетнама,
шли с ним на контакты. Сохранялось недоверие и к са-
мому Китаю как к сверхдержаве, являющейся носителем
коммунистической идеологии и претендующей на гегемо-
нию в регионе. Беспокойство усиливалось в связи с рас-
ширением китайско-американских военных контактов.
Наконец, существовали трудности на торговом фрон-
те. Из-за протекционистских мер асеановских прави-
тельств, ограниченности экспортных ресурсов КНР доля
ассоциации в общем объеме китайского товарооборота
с развивающимися странами Азии сократилась с 21,5 %
в 1979 году до 17 % в 1986 году. Удельный вес Китая в
экспорте АСЕАН составлял в 1986 году лишь 2,5 %, в
импорте — 3,4 %. Не очень решительно внедрялись в
китайскую экономику инвесторы из ЮВА.
Наиболее успешно шли дела у КНР в Таиланде:
Пекин и Бангкок тесно взаимодействовали в вопросах
помощи кампучийской оппозиции, в том числе в военной
области. Главным экономическим партнером оставался
Сингапур — на него приходилось 85 % активного сальдо
Китая (5,5 млрд, долл.) в торговле с ассоциацией. Син-
гапурские фирмы помогали в модернизации китайской
экономики, перепродавали КНР иностранное оружие.
Близкие позиции занимали Пекин и Сингапур по Кам-
пучии. Между ними, несмотря на отсутствие дипломати-
ческих отношений, развивались политические контакты.
179
Не возникало серьезных недоразумений в китайско-
филиппинских отношениях, которые углублялись по ряду
практических направлений (прогресс затормозился с
обострением внутриполитической обстановки на Филип-
пинах).
Зато с Малайзией и Индонезией все обстояло несколь-
ко по-другому. Куала-Лумпур продолжал испытывать
недоверие к Пекину, усугублявшееся наличием повстан-
цев маоистского толка в джунглях страны и крупной
(более 30 % населения) общины хуацяо, в значительной
степени обособленной от коренного населения. Контакты
между Малайзией и КНР поддерживались исключительно
на правительственном уровне, экономическое сотруд-
ничество развивалось медленными темпами. Вместе с
тем Малайзия аккредитовала в 1983 году своего посла
при сиануковской коалиции и поддерживала ее, что не
могло не импонировать Пекину.
Индонезия, заморозившая дипломатические отноше-
ния с КНР еще в 1967 году, так и отказывалась их вос-
становить. Долгое время не соглашалась Джакарта и на
прямые торговые связи. Поддерживая некоторые контак-
ты с китайскими представителями (в ООН, на между-
народных конференциях и т. п.), индонезийское руковод-
ство тем не менее не снимало тезиса о наличии китайской
угрозы в ЮВА, вело конструктивный политический диа-
лог с СРВ. 1985 год ознаменовался определенными сдви-
гами. Китайская правительственная делегация во главе с
У Сюецянем участвовала в юбилейном заседании в
Бандунге, посвященном 30-й годовщине Бандунгской
конференции. У Сюецянь встречался с президентом
Сухарто. Были и другие контакты на высоком уровне.
Тогда же возобновились прямые торговые связи.
* * *
Индия — великая азиатская держава и сосед Китая.
Естественно, что в рамках новой китайской стратегии
примирению с Дели отводилось значительное место. Из
Пекина все чаще напоминали, что Китай и Индия в те-
чение двух тысячелетий жили в дружбе, заимствуя друг
у друга достижения материальной и духовной культуры.
Обращалось внимание и на тот факт, что КНР и Индия
(наряду с Бирмой) были авторами пяти принципов мир-
ного сосуществования. Настрой на восстановление тра-
диционных отношений с Китаем существовал и в индий-
ских руководящих кругах.
180
В декабре 1981 года состоялся первый раунд китай-
ско-индийских переговоров по вопросам нормализации.
Он и последующие раунды подтвердили, что централь-
ной проблемой является пограничная. С точки зрения
китайского правительства, площадь спорных районов
составляла 33 тыс. кв. км — на западном, 2 тыс. — на
центральном и 90 тыс. кв. км — на восточном участке
границы. Индия не соглашалась с такой оценкой си-
туации, заявляла, что «не пойдет ни на какие уступки в
отношении района Аксайчин и других территорий, за-
хваченных КНР в 1962 году»70. И все же, хотя и незначи-
тельными шагами, медленно, но стороны продвигались
вперед в обсуждении пограничного спора. В 1983 году
было достигнуто понимание о неприменении военной
силы для решения территориальных проблем. В 1985 го-
ду стороны перешли к рассмотрению границы по секто-
рам.
Одновременно, и это было весьма важно, Индия
приняла предложение КНР развивать сотрудничество
в области торговли, экономики, науки и техники, куль-
туры еще до решения пограничного спора. Уже в 1982 го-
ду здесь обозначился прогресс: состоялся обмен целым
рядом делегаций, были достигнуты некоторые договорен-
ности в гуманитарной сфере. В дальнейшем контакты
расширялись, повышался уровень политического диало-
га. Осенью 1985 года в Нью-Йорке встретились Чжао
Цзыян и Р. Ганди. Индийский премьер-министр принял
приглашение нанести визит в КНР (правда, оговорив-
шись, что для этого необходим прогресс в урегулирова-
нии вопроса о границе).
В августе 1984 года КНР и Индия заключили торго-
вое соглашение, по которому предоставили друг другу
статус наибольшего благоприятствования. Торговля
росла, однако медленно. Как указывали экономисты,
из-за близости экспортной номенклатуры обеих стран.
Изменилась линия прессы. Китайские органы информа-
ции свернули критику Дели, лишь эпизодически нанося
уколы в адрес тех или иных акций индийских властей.
Индийская печать, в свою очередь, осуждала отдельные
аспекты внешней политики Пекина.
И все же, если брать ситуацию в целом, болевые
точки в китайско-индийских отношениях сохранялись.
Периодически вспыхивала полемика из-за приграничных
территорий. КНР вновь и вновь предъявляла претензии
на Аруначал-Прадеш, что вызывало в Индии резко не-
181
гативную реакцию. Недовольство выражалось и в связи
с тем, что на китайских исторических картах некоторые
другие районы современной Индии показывались как не-
когда принадлежавшие Китаю. В КНР возражали против
включения Сиккима в качестве штата в состав Индии,
характера индийско-бутанских отношений.
Китай в целом одобрительно относился к политике
Пакистана, в то время как индийское правительство
протестовало против подписания в 1982 году пакистано-
китайского протокола об открытии нового участка Ка-
ракорумского шоссе на территории штата Джамму и
Кашмир, являющегося предметом спора между Дели и
Исламабадом (трения продолжались и после открытия
в 1983 году движения по упомянутому участку).
В 1984 году Индия предложила Пекину и Исламабаду
заключить договоры о мире, дружбе и сотрудничестве,
но идея не встретила понимания.
В Китае с настороженностью воспринимали близкие
отношения между Индией и СССР. Китайская пресса как
бы призывала новый индийский кабинет во главе с Р. Ган-
ди к проведению более сбалансированной линии в отно-
шении «сверхдержав», Востока и Запада. Разных точек
зрения придерживались Пекин и Дели по проблемам
Индокитая, Афганистана; не всегда находила понимание
политика друг друга в отношении Непала, Шри-Ланки,
Бангладеш.
Пакистан оставался ближайшим другом. Китая в
Южной Азии. КНР предоставляла Исламабаду значи-
тельную военную помощь, стороны координировали уси-
лия по поддержке афганской оппозиции, консультиро-
вались по другим международным проблемам. Сохраняя
на минимальном уровне дипломатические отношения с
ДРА, Пекин вместе с тем оказывал морально-полити-
ческую и материальную, включая военную, помощь аф-
ганским антиправительственным группировкам.
Плодотворно и без срывов развивались связи Китая
с Бангладеш, Непалом, Шри-Ланкой, Бирмой. Эти стра-
ны (наряду с Пакистаном) стали своего рода исключе-
нием из новой экономической политики Пекина в разви-
вающемся мире. Им оказывалась безвозмездная помощь,
предоставлялись беспроцентные кредиты, с ними подпи-
сывались экономически невыгодные для Китая контракты
и т. п. Некоторые элементы недоверия в китайско-бирман-
ские отношения вносило сохранение в начале 80-х годов
контактов КПК с Компартией Бирмы.
182
На Ближнем Востоке Китай, наряду с укреплением
партнерства с Египтом и Иорданией, приступил к нала-
живанию взаимопонимания с Алжиром, Сирией, Ливией,
НДРЙ и большинством других арабских стран, вне зави-
симости от характера их правящих режимов и состояния
отношений этих государств с СССР. Активизировались
связи с Организацией освобождения Палестины, лично
Я. Арафатом. Быстро рос объем помощи ООП, в том
числе военной.
Ориентируясь на настроения арабов, Пекин стал регу-
лярно заявлять, что ключом к урегулированию в регионе
является палестинский вопрос, что палестинцы имеют
право на реализацию всех национальных чаяний, вплоть
до образования собственного государства, что Тель-Авив
должен уйти со всех арабских территорий, оккупирован-
ных с 1967 года, включая арабскую часть Иерусалима.
Израиль обвинялся в агрессии и экспансии (вместе с тем
признавалось его право на существование). КНР пре-
кратила выступать в поддержку кэмп-дэвидского согла-
шения, заявляя, что не имеет собственного подхода к не-
му, иметь его — право арабов, Китай же во всем их под-
держивает. Одновременно в КНР выражали одобрение
фесскому проекту урегулирования, принятому в 1982 го-
ду на XII совещании глав арабских государств. «Жэнь-
минь жибао» охарактеризовала этот проект как «рацио-
нальный и деловой». Китай положительно расценил пред-
ложение Иордании о созыве международной конферен-
ции по Ближнему Востоку, план создания иордано-пале-
стинской конфедерации, амманское соглашение 1985 года
между Иорданией и Палестиной.
В Пекине приветствовали любые шаги по укреплению
единства в арабском мире. Как уже отмечалось выше,
Китай подвергал критике американскую политику под-
держки израильской агрессии. КНР отказывалась от
установления дипломатических отношений с Израилем,
хотя и поддерживала с ним неофициальные контакты
по политической и экономической линиям.
В начале 80-х годов в Пекине сохранялось недоверие
к советской политике на Ближнем и Среднем Востоке.
Китайская печать давала довольно негативные оценки
укреплению отношений СССР с Ливаном, Кувейтом, Си-
рией, Ираком, Турцией и другими странами. Не вызыва-
ла восторгов в КНР деятельность левых сил региона,
ориентировавшихся на Советский Союз.
Значительный путь проделали китайско-иранские от-
183
ношения. Стороны сближало то, что они бросали вызов
«обеим сверхдержавам». Иран уже в 1983 году стал
главным торговым партнером Китая в регионе. Развивая
сотрудничество и с Ираком, КНР декларировала нейтра-
литет в ирано-иракском конфликте, предпринимала уси-
лия по его урегулированию мирными средствами. За-
метно оживились китайско-турецкие контакты, особенно
военные.
Одним из главных мотивов активности КНР на Ближ-
нем и Среднем Востоке был экономический интерес. В пе-
риод с 1979 по 1985 год объем ее торговли с этим ре-
гионом вырос в 4 раза, причем положительное сальдо
Китая превысило 10 млрд. долл. КНР получала отсюда
в два раза больше конвертируемой валюты, чем из стран
АСЕАН.
В экспорте видное место занимало оружие. Китай
вывозил в регион и рабочую силу, создавал там совмест-
ные предприятия. Ему удавалось привлекать из богатых
арабских стран заемный капитал.
Энергично принялось китайское руководство за за-
делывание образовавшихся в предыдущее десятилетие
брешей в отношениях со странами Тропической Африки
и Латинской Америки. Как и в других регионах, Китай
стремился дистанцироваться как от американской поли-
тики в этих регионах, так и от ультралевых элементов,
установить конструктивный диалог с максимально широ-
ким кругом правящих режимов, добиться примирения со
странами и движениями, близкими СССР, привести пози-
ции по конфликтным ситуациям в соответствие?с пре-
обладающими тенденциями в ООН и мире в целом, по-
высить эффективность и практическую отдачу от коммер-
ческих контактов. Китай предлагал странам Африки и
Латинской Америки «учиться друг у друга, помогать друг
другу и укреплять дружественное сотрудничество»71.
Старт новой африканской политике был дан крупно-
масштабной поездкой по Черному континенту в декабре
1982—январе 1983 года Чжао Цзыяна, тогда премьера
Госсовета КНР. Это была самая значительная акция Ки-
тая в Африке после посещения континента Чжоу Эньлаем
в 60-х годах. К пребыванию Чжао Цзыяна в Африке было
приурочено установление дипломатических отношений
КНР с Анголой. В ходе поездки китайский руководитель
признал ошибочность выступлений КНР в прошлом про-
тив ангольского правительства, заявил о неправомерно-
сти попыток связывать вопрос о предоставлении незави-
184
симости Намибии с выводом кубинских войск из Анголы.
Китайский премьер встретился с руководителями нацио-
нально-освободительных движений Намибии (СВАПО)
и Южной Африки (АНК и ПАК), обещал им всесто-
роннюю поддержку, включая военную помощь, пригласил
представителей этих организаций посетить КНР. Чжао
Цзыян подверг осуждению ЮАР и поддерживающую ее
«сверхдержаву». Был декларирован нейтралитет Китая
в гражданской войне в Чаде, выражена полная под-
держка усилиям Организации африканского единства.
Китайский руководитель подчеркивал необходимость про-
тиводействия гегемонизму «обеих сверхдержав», а не толь-
ко одной (СССР), как прежде72.
После этого визита контакты между КНР и странами
континента заметно активизировались: на высшем поли-
тическом уровне, по линии партийных, профсоюзных,
молодежных организаций и т. п. В 1983 году состоялись
визиты в КНР делегаций СВАПО, АНК и ПАК. Были
подписаны многочисленные соглашения о сотрудничестве
и помощи со многими африканскими странами, Китай
осудил агрессию ЮАР против Анголы, вмешательство
извне в чадские дела (критиковалась и позиция СССР).
Улучшались китайско-эфиопские и китайско-мозамбик-
ские отношения.
В 1984—1985 годах сотрудничество КНР с большин-
ством африканских государств продолжало возрастать.
Ежегодно Китай посещали десятки ведущих политичес-
ких деятелей континента, в свою очередь, представи-
тели китайского руководства регулярно выезжали в Афри-
ку. Развивались торговля, научно-технические, военные,
культурные связи. Помощь Китая африканским странам
хотя и уменьшалась по объему, но отличалась эффектив-
ностью и вызывала у них чувство благодарности. Китай-
цы делали то, что они хорошо умели и в чем испытывали
высокую потребность их партнеры — строили небольшие
рисоводческие комплексы, хлопкообрабатывающие фаб-
рики, оказывали медицинскую помощь, поставляли по-
требительские товары и т. п. Китайские представители
заявляли, что по мере развития экономики КНР содей-
ствие будет увеличиваться. В Китай встречным потоком
шли сырье и готовая продукция из Африки. В 1985 году
КНР стала членом Африканского банка развития.
Демонстрируя гибкость своих позиций по политиче-
ским проблемам, Китай прекратил критиковать Францию
за политику в Чаде (после корректировки французской
185
линии), подтвердил поддержку режиму X. Хабре. Вслед
за внесением Вашингтоном предложений о политическом
урегулировании на Юге Африки сократилась критика
США по этому вопросу. В Китае подчеркивали, что
проблема ликвидации апартеида должна решаться поли-
тическими методами, натравливание черных на белых
способно лишь породить хаос, развалить экономику и не
принесет никакой пользы африканцам. В то же время
Китай продолжал помогать освободительным силам Юга
континента, резко осуждал ЮАР.
В Латинской Америке КНР энергично укрепляла свя-
зи с ключевыми государствами региона (Мексика, Арген-
тина, Бразилия и др.). Развивалось экономическое, науч-
но-техническое, культурное, а также военное сотрудниче-
ство с рядом стран Латинской Америки.
В политической области Китай, выступая против вме-
шательства США в центральноамериканские дела, под-
держал позицию Контадорской группы по урегулирова-
нию конфликтной ситуации в этом регионе политически-
ми средствами. В 1985 году были нормализованы китай-
ско-никарагуанские отношения, изменился в позитивную
сторону подход Пекина к сальвадорскому Фронту нацио-
нального освобождения имени Фарабундо Марти. При-
мечательно, что КНР предпринимала усилия (правда,
не всегда успешные) по установлению дипломатических
отношений с правительствами латиноамериканских стран,
которые поддерживали официальные связи с Тайбэем.
Критика СССР за вмешательство наряду с Соединен-
ными Штатами в дела Центральной Америки «путем
использования национальных и демократических движе-
ний» к середине 80-х годов была приглушена.
Выше упоминалось, что однозначно в пользу Арген-
тины выступил Китай в конфликте из-за Фолклендских
(Мальвинских) островов. В 1983 году КНР осудила Со-
единенные Штаты за интервенцию на Гренаду, но после
ее прекращения быстро признала новый гренадский ре-
жим как «отвечающий желаниям населения острова».
Пекин не прерывал связей с режимом Пиночета
в Чили, подчеркивая, что не вмешивается в дела других
государств. Основное внимание уделялось, однако, эконо-
мическому сотрудничеству, в других областях динамики
было мало. В китайской печати рассказывалось о дви-
жении протеста внутри Чили.
ГЛАВА III
ДВЕРИ КИТАЯ ОТКРЫВАЮТСЯ ВСЕ ШИРЕ
(1985—1988 гг.)
В 1985—1988 годах руководство КНР активизировало
политику открытого доступа для внешнего мира, стре-
мясь к сотрудничеству с максимальным числом зарубеж-
ных партнеров. Одно за другим снимались стратегиче-
ские, политические, экономические, юридические и другие
препятствия на пути плодотворных взаимовыгодных кон-
тактов Китая по всем азимутам — с Западом и Востоком,
с Югом и Севером, со странами, принадлежащими к раз-
ным социальным системам и достигшим неодинакового
уровня развития.
Факторы внешние и внутренние
Почему мы выделяем 1985—1988 годы в качестве
отдельного периода китайской внешней политики? Причи-
на такова: избрание весной 1985 года в СССР нового
руководства, провозглашение им, а затем и реализация
на практике стратегии перестройки дали толчок крупным,
если не сказать кардинальным, переменам на междуна-
родной арене. Изменения коснулись многих аспектов ми-
ровой политики — начиная с проблем разоружения и
кончая совместными усилиями человечества в области
охраны окружающей среды. Нашли свое отражение эти
перемены и во внешнеполитических взглядах и практике
подавляющего большинства государств — от США до
Южной Кореи, от Исландии до Австралии. Не стал ис-
ключением и Китай.
Думается, что утверждения о столь ощутимом влия-
нии перестройки не есть проявление великодержавного
мышления, гипертрофированного самомнения (в чем нас
ранее нередко обвиняли за рубежом). Посудите сами.
СССР — одна из двух мощнейших в военном отноше-
187
нии держав современности, страна, которая на протяже-
нии значительной части XX столетия была де-факто (ес-
ли не де-юре) лидером одной из двух противоборствовав-
ших мировых систем. И вот это государство начинает
резко меняться (и внутренне, и внешне), и чем дальше,
тем ощутимее. Воздействие на человечество подобных
перемен неизбежно.
Следует отметить, что к крупным сдвигам на миро-
вой арене привели и реформы во внутренней и внешней
политике КНР. Можно, наверное, утверждать, что обнов-
ление в Китае, взявшее старт в конце 70-х годов, стиму-
лировало перестройку в Советском Союзе.
Вернемся, однако, к воздействию нашей перестройки
на китайскую внешнюю политику. В чем конкретно оно
выразилось? Прежде всего возрастающую роль играли
изменившийся подход руководства СССР непосредствен-
но к КНР, советские инициативы на китайском направ-
лении.
Первый крупный «пакет» таких инициатив был пред-
ложен М. С. Горбачевым во Владивостоке в июле 1986 го-
да. В нем Москва публично подтвердила готовность к со-
ветско-китайской встрече на любом уровне, обсуждению
конкретных мер по соразмерному снижению уровней
сухопутных вооруженных сил, сотрудничеству в осуще-
ствлении планов социально-экономического развития,
к объединению усилий по использованию ресурсов реки
Амур, расширению связей в приграничных районах; вы-
разила согласие считать главный фарватер Амура пот
граничной линией и т. д. Были обозначены и мероприятия
по «трем препятствиям»: объявлено о предстоящем зна-
чительном сокращениии советского военного присутствия
в МНР, о частичном выводе войск из Афганистана, вы-
сказана заинтересованность Советского Союза в норма-
лизации китайско-вьетнамских отношений.
В официальном комментарии на владивостокскую
программу руководство КНР заявило: «Мы со всей серь-
езностью оцениваем и придаем большое значение выска-
зываниям Генерального секретаря Горбачева относитель-
но Китая и китайско-советских отношений... Китайская
сторона принимает во внимание то, что в них содержатся
некоторые моменты, о которых раньше не говорилось.
Это мы приветствуем»1.
Положительно встретили в Пекине последующие шаги
СССР навстречу КНР, о которых было сказано, в част-
ности, в интервью М. С. Горбачева индонезийской газете
188
«Мердека» (июль 1987 г.), в его красноярской речи
(сентябрь 1988 г.). Суммируя, можно, видимо, считать,
что наибольшее значение для переосмысливания в Китае
подхода к СССР, продвижения вперед советско-китайских
отношений, изменений во внешней политике КНР в целом
имели следующие акции со стороны Советского Союза*:
— подписание женевских соглашений по Афганиста-
ну и реализация их на практике (вывод советских войск
из этой страны);
— согласие СССР на ликвидацию всех РСМД в Азии;
— гибкость советской позиции по кампучийскому кон-
фликтному узлу, практические меры по его скорейшему
развязыванию;
— снижение уровня советского военного присутствия
в Монголии, готовность продолжить данный процесс;
— сокращение вооруженных сил в пограничных с
КНР районах;
— предложение отказаться от пункта материально-
технического снабжения ВМС во вьетнамской бухте Кам-
рань, в обмен на ликвидацию американских баз на Фи-
липпинах;
— заявление о прохождении линии границы на реке
Амур по главному фарватеру;
— инициативы по мерам доверия в зоне границы;
— уважение независимой и самостоятельной полити-
ки КНР**;
— предложения, направленные на активизацию уча-
стия КНР в решении актуальных международных
проблем;
— позитивный подход к развитию связей Китая со
странами социалистического содружества, зарубежными
коммунистическими партиями;
— благожелательное освещение в печати китайской
тематики, внешней и внутренней политики КНР, публи-
кация основополагающих документов КПК, трудов ки-
тайских лидеров;
— информирование китайской стороны по дипломати-
ческим каналам о различных мероприятиях советского
руководства;
* Автор пытался «выстроить» акции по степени важности, но сде-
лать это оказалось весьма сложно. Поэтому порядок их перечисления
фактически произвольный.
** Как писал журнал «Баньюетань» (15 X.1988), в СССР «произо-
шел поворот от непризнания и сомнений в самостоятельной мирной
политике Китая к ее полному признанию»
189
— активность в развитии торгово-экономических,
научных, культурных и других контактов с КНР.
Данный список можно было бы продолжить, но картина
уже достаточно ясна — Советский Союз от слов перешел
к делу, не просто заверял в своем стремлении преодолеть
полосу отчуждения с Китаем, но и подтверждал такое
желание на практике.
Как следствие, в Пекине сначала сняли лозунг о «со-
ветской угрозе», а затем пришли к выводу, что «три пре-
пятствия» постепенно устраняются и тем самым открыва-
ется путь к полной нормализации отношений между КНР
и СССР. В руководящих кругах страны зазвучали при-
зывы адекватно отреагировать на гибкость Советского
Союза, его миролюбивые жесты. В начале 1989 года
в китайской печати уже констатировалось, что утвердив-
шееся в советской дипломатии новое мышление привело
к существенным переменам в отношениях между Москвой
и Пекином.
При всей важности перемен в советской политике на
китайском направлении их одних было бы, наверное,
недостаточно для радикальных изменений в отношении
КНР к Советскому Союзу. Немаловажную роль здесь,
очевидно, сыграло то обстоятельство, что эволюционизи-
ровала советская международная стратегия в целом.
На первом всекитайском симпозиуме по теории меж-
дународных отношений, прошедшем в августе 1987 года
в Шанхае, было выделено несколько новых аспектов
в концептуальных подходах СССР к мировой политике:
изменение оценки характера эпохи — от «эпохи краха
империализма» к «эпохе соревнования двух систем»; от-
каз от конфронтации с Западом, курс на исключительно
мирное соревнование с ним; многополюсность мира; не-
допустимость ядерной войны, вывод, что ее можно пре-
дотвратить; признание того, что безопасность государств
должна быть взаимной и всеобщей; осознание возмож-
ности дальнейшего роста капиталистической экономики;
тезис о том, что межгосударственные отношения недо-
пустимо идеологизировать; прекращение навязывания
развивающимся странам своей модели; подчинение внеш-
ней политики внутренним интересам2.
В разных вариациях эти мысли присутствовали в дру-
гих аналитических материалах. Подчеркивалось, в част-
ности, что в СССР поняли долгосрочный характер пере-
хода от капитализма к социализму и необходимость при-
менения ненасильственных средств для его осуществле-
но
ния; осознали, что мирное сосуществование не есть фор-
ма классовой борьбы, а единственно возможная стра-
тегия в ядерную эпоху. Газета «Шицзе цзинцзи даобао»,
например, писала: «СССР пришел к выводу, что мили-
таризм необязательно является итогом развития капита-
листических стран, что у них следует многому поучиться;
он убедился в несостоятельности попыток экспортировать
революцию и необходимости только собственными дости-
жениями доказывать «третьему миру» превосходство со-
циализма над капитализмом». Журнал «Баньюетань»
отмечал в октябре 1988 года, что Советский Союз понял не-
допустимость и бессмысленность экспорта революции, пе-
рестал делить развивающиеся государства на «реакцион-
ные» и «передовые». Китайские специалисты обращали
внимание на советскую военную доктрину, которая ли-
шилась наступательного характера, отчетливо выражен-
ного в прошлом, на выдвижение Москвой концепции
«разумной достаточности».
По мнению китайских ученых, Москва преодолевала
косность и шаблонное мышление, избавлялась от при-
вычки считать собственное поведение непогрешимым.
В комментариях в связи с XIX партконференцией указы-
валось, что впервые за многие десятилетия международ-
ная деятельность КПСС стала «зоной, доступной для
критики». Как писал директор Института СССР и стран
Восточной Европы АОН КНР Сюй Куй, «М. С. Горбачев
и другие советские руководители обобщили опыт внешне-
политических ошибок прошлого, дали довольно трезвые и
реалистические оценки нынешнему международному по-
ложению»3.
Особый интерес вызвали в КНР новые важные момен-
ты в подходе КПСС к социалистическим странам и ком-
мунистическим партиям. Как отмечали некоторые китай-
ские исследователи, советское руководство «осознало,
что грубое вмешательство во внутреннюю политику
других стран может только... обострить противоречия,
а ее уважение, а также уважение равноправия партне-
ров благоприятствует... улучшению отношений». И далее
вывод: «Направляемая новым мышлением советская по-
литика... претерпела многостороннюю корректировку...
и сделала большой шаг вперед»; «позиция правильного
подхода к вопросам истории высоко оценена в восточно-
европейских государствах»4.
Наиболее существенными в этой области назывались:
признание прежних ошибок в отношении Албании, Юго-
191
славии и Польши; выдвижение положения о том, что
никто не имеет монополии на истину; согласие с тезисом
о многообразии путей построения нового общества; осоз-
нание права социалистических стран на собственные на-
циональные интересы; реформа СЭВ с учетом потреб-
ностей партнеров.
В Пекине все чаще стали признавать, что концепту-
альные изменения во внешней политике СССР реализу-
ются на практике. Так, на встрече министра иностран-
ных дел ФРГ Г.-Д. Геншера с заместителем премьера
Госсовета КНР Яо Илинем в октябре 1988 года обе
стороны высказали мнение, что курс на проведение ре-
форм «не только влияет на внутриполитическое развитие
в Советском Союзе, но и ведет к изменению образа мыш-
ления в рамках советской внешней политики; это прояви-
лось при заключении Договора по РСМД, в готовности
СССР пойти на асимметричное сокращение вооружений,
на меры по проверке соблюдения соглашений, а также
при выводе войски из Афганистана».
Журнал «Бэйцзин ревью» (1988, № 33) писал, что «в
соответствии с теоретическими положениями нового мыш-
ления М. С. Горбачев провел ряд корректировок советской
внешней политики, придерживаясь принципов и одновре-
менно допуская определенную гибкость». По мнению авто-
ров статьи, корректировка выразилась в следующем.
— Советский Союз прилагает усилия к смягчению
отношений между Востоком и Западом; «во время пере-
говоров по РСМД М. С. Горбачев... выдвинул много но-
вых предложений и продемонстрировал свежий, более
гибкий подход к проблеме контроля, чем заслужил высо-
кую оценку западной печати».
— Москва стремится к политическому урегулирова-
нию крупных региональных конфликтов (при сохране-
нии там своих интересов), к диалогу с Западной Евро-
пой и Японией, к связям с максимально широким кругом
стран «третьего мира»; призывает всех к сдержанности,
отказу от экстремизма.
Под воздействием советской перестройки и упорядо-
чения внешней политики, говорилось на семинаре Дипло-
матического института и Китайского научного общества
истории международных отношений, США «постепенно
изменили жесткую позицию»5.
В различных огранах китайской печати все чаще кон-
статировалось, что во внешней политике КПСС проис-
ходят перемены, носящие стратегический характер, что
192
СССР находится на историческом этапе переломного ха-
рактера, что целями Советского Союза на мировой аре-
не являются «развитие диалога, уменьшение конфрон-
тации, стабильность, атмосфера разрядки»6. С точки зре-
ния известного дипломата Гун Дафэя, во внешней, а так-
же внутренней политике Москвы имеет место «своего
рода новая революция», глобальное значение которой
«нельзя недооценивать». На научном симпозиуме в Пе-
кинском университете (5—6 мая 1988 г.) по книге
М. С. Горбачева «Перестройка и новое мышление для
нашей страны и для всего мира» подчеркивалось, что
«от советской внешней политики на мир повеяло новиз-
ной, новое мышление... действительно принесло измене-
ния и Для внешнеполитической деятельности СССР, и для
всего мира».
Анализ и оценка кардинальных изменений во внешне-
политических установках CCQP привели некоторых ки-
тайских исследователей к заключению, что Советский
Союз уже в основном закончил перестройку внешней
политики, взяв на вооружение новую стратегию приори-
тетности политических методов над военными, примата
общечеловеческих ценностей.
Значение изменений в нашей политике для советско-
китайских отношений усиливалось тем, что они сблизили
позиции двух стран по проблемам обуздания гонки
вооружении и разоружения, урегулированию конфликт-
ных ситуаций на Ближнем Востоке, в Персидском
заливе, на Юге Африки, в Центральной Америке, на
Корейском полуострове, установлению нового междуна-
родного экономического порядка и т. д. Схожими стали
оценки основных тенденций в мировой политике, в одина-
ковом ключе обе страны стремились к диалогу и взаимо-
выгодному сотрудничеству с Западом, связям с макси-
мально широким кр\гом партнеров. Не случайно в ООН
наши делегации голосовали в 1986—1988 годах одинако-
во по 80 % вопросов, выносимых на повестку дня.
Сходство процессов в советской и китайской внешней
политике признавали и в КНР. Китайские исследова-
тели отмечали, что Москва и Пекин формируют реали-
стический подход к существующей международной систе-
ме, стремятся не нарушать ее равновесие, усиливают
внимание к защите национальных позиций и одновремен-
но глубже осознают общечеловеческие интересы. Спе-
циалисты указывали, что в обеих странах решается за-
дача по освобождению от сталинской модели. В частнос-
7-18
193
ти, директор Института СССР и стран Восточной Европы
АОН Шанхая Ван Жинин писал: сталинские теории об-
щего кризиса капитализма и другие «содержат немало
ошибок, состоящих в метафизической однобокости и аб-
солютизации»; эти теории — «тормоз на пути реформ...
крайне важно решительно отбросить их»7.
Большое значение для перестройки внешнеполитиче-
ского мировоззрения китайского руководства имел и тот
факт, что на современном этапе СССР и КНР решали
однотипные внутренние задачи. В Советском Союзе вслед
за Китаем был взят курс на экономические формы управ-
ления народным хозяйством, сочетание планирования
с рынком, поощрение кооперативных и индивидуальных
форм труда, на политические реформы. Появилась общ-
ность целей, которая создала солидную основу для со-
трудничества, взаимного изучения опыта. Формировалась
принципиально новая ситуация, когда на смену идеоло-
гических разногласий, попыток ослабить друг друга при-
ходила потребность в обоюдных достижениях, во взаим-
ной поддержке.
Все это признавалось в Китае. Как отмечал Генераль-
ный секретарь ЦК КПК, перестройка в КНР и СССР
«сходна по многим направлениям», поэтому «будет по-
лезен взаимный учет опыта, разумеется, без механи-
ческого копирования практики друг друга». Зазвучали
голоса в пользу совместной разработки специалистами
двух стран стратегии их социально-экономического раз-
вития. Китайские руководители неоднократно давали
позитивную оценку нашим реформам, желали успе-
хов Советскому Союзу. В печати проводилась мысль,
что реформы — это общая тенденция для всего социали-
стического мира, только так социализм сможет обеспе-
чить окончательную победу над капиталистическим
строем. Подчеркивалось, что в случае неудачи советской
перестройки трудно будет объяснить, в чем кроются пре-
имущества нового строя. В фундаментальной научной
работе «Сравнительное исследование теории этапов со-
циализма в Китае и Советском Союзе», появившейся
на прилавках магазинов в начале 1989 года, прямо гово-
рилось, что две социалистические державы встали на
путь реформ, успех или поражение которых определит
судьбу социализма. Обе страны и их правящие партии,
резюмировал автор книги Тянь Сэнь, взяли на себя
ответственность перед всем человечеством. Все чаще зву-
чал тезис об исторической и социальной общности КНР
194
и СССР, о том, что между КПСС и КПК «практически
не осталось каких-либо идеологических вопросов», ни од-
но из «трех препятствий» не относилось к сфере обще-
ственного сознания.
Положительный резонанс получили в КНР XIX парт-
конференция, Пленумы ЦК КПСС 1987—1989 годов,
первый Съезд народных депутатов СССР. Указывалось,
что в политической сфере в СССР появилось немало
нового, меры, намеченные руководством КПСС, начинают
применяться на практике, являются важным источником
идей.
Некоторые видные китайские ученые и журналисты
заговорили о том, что в области политической реформы,
демократии и гласности Советский Союз опередил Ки-
тай, поэтому следует поучиться у соседа, в СССР проис-
ходит «крутая ломка сталинской модели, социализм при-
обретает гуманный характер, поворачивается лицом к че-
ловеку».
На внешнеполитические позиции КНР немаловажное
влияние оказало заметное улучшение отношений между
СССР и США, что явилось в конечном счете также
следствием перестройки. Китай решил не отставать от
этого процесса и, по выражению Хуань Сяна, захотел
использовать ситуацию «для разговора с обеими сторона-
ми по целому ряду проблем». Отсутствие нормальных
связей с Советским Союзом в изменившихся обстоятель-
ствах существенно ограничивало возможности китай-
ской дипломатии. Ведь на фоне сдвигов в советско-аме-
риканских отношениях у Белого дома притупился инте-
рес к розыгрышу «китайской карты». Китай, стремивший-
ся утвердить себя в роли великой державы, мог оказать-
ся на втором плане мировой политики. К тому же в Пе-
кине пришли к заключению, что большинство на Западе
не выступает против нормализации отношений между
КНР и СССР и она не подорвет сложившуюся струк-
туру внешних связей страны.
На современную китайскую внешнюю политику воз-
действовали и другие обстоятельства, о которых упомя-
нем здесь лишь кратко — либо потому, что они очевидны
и не требуют особых доказательств, либо потому, что
подробнее о них говорится в других разделах книги.
Среди таких обстоятельств — общее оздоровление меж-
дународной обстановки, улучшение отношений КНР со
многими социалистическими странами и компартиями.
Это все более выявляло несостоятельность концепций
195
противоборства, создавало благоприятные условия для
нового восприятия внешнего мира. Дополнительные кор-
рективы вносились в политику Пекина и в результате
трений, по-прежнему возникавших в ходе его взаимо-
действия с капиталистическим миром.
На позициях КНР продолжали сказываться потреб-
ности модернизации. В экономике усилились трудности,
которые требовали дальнейшего приспособления внешне-
политической деятельности к внутренним нуждам, акти-
визации привлечения зарубежных источников к разви-
тию страны. Не случайно в решении Политбюро
ЦК КПК от 24 декабря 1988 г. подчеркивалась важность
стабильного международного окружения для сосредото-
чения сил на реформах и четырех модернизациях, а так-
же актуальность повышения роли экономического и науч-
но-технического сотрудничества в работе на внешнем
фронте. В связи с внутренними трудностями в КНР воз-
рос интерес к дальнейшему улучшению отношений с СССР
и другими странами.
Немаловажно и то, что в Китае менялись концепту-
альные представления о характере современной эпохи,
роли и месте КНР на мировой арене, путях и методах
обеспечения национальных интересов. Ведущие китайс-
кие теоретики приходили к выводу, что значение военных
факторов снижается, безопасность государства во все
большей степени зависит от его совокупной мощи, уровня
экономического и научно-технического развития. А раз
так, то надо не конкурировать с заграницей на военной
стезе, а брать у нее все необходимое для форсирования
модернизации, сокращать отставание от наиболее разви-
тых стран.
Упомянутые факторы в совокупности и убеждали,
очевидно, китайских руководителей в необходимости
внесения дополнительных коррективов во внешнюю поли-
тику страны. Пекин теперь все тверже держал курс на
«спокойствие в Поднебесной», все шире открывал двери
своего некогда закрытого государства.
Корректировка стратегического курса
Воздействие перестройки и других факторов на
дальнейшую корректировку внешнеполитической страте-
гии Китая не было автоматическим и не сразу дало о
себе знать. Это вполне естественно и легко объяснимо:
ведь если взять советскую перестройку, то она лишь
196
постепенно претворялась в жизнь и принимала осязаемые
формы. Да и поворот к лучшему в международных
отношениях происходил не вдруг, а шаг за шагом.
Требовалось время для осмысления перемен, закрепления
доверия к ним и учета их в практической деятельности.
Наиболее сложным был процесс реконструкции
китайской линии в рамках «треугольника» СССР —
США — КНР. Установки, выработанные в первой полови-
не 80-х годов, продолжали ориентировать внешнюю поли-
тику Пекина на независимость и самостоятельность,
невступление в какие-либо стратегические отношения с
США или СССР. Независимость провозглашалась
краеугольным камнем внешнеполитической деятельности
страны. Ведущие китайские теоретики не уставали
разъяснять на страницах печати, что блокирование с одной
из «сверхдержав» немедленно свяжет Китай по рукам и
ногам и, кроме того, нанесет ущерб стабильности на
мировой арене. Вместе с тем, и этот тезис подчеркивался
особенно настойчиво, КНР не должна и не будет при-
держиваться «беспринципной равноудаленности» от
Соединенных Штатов и Советского Союза. Правилом для
Китая является — «исходить из защиты коренных инте-
ресов китайского народа и всего мира, выносить сужде-
ния и принимать контрмеры, проводя грань между
правдой и неправдой в каждом конкретном международ-
ном вопросе» . КНР, разъяснялось в многочисленных
публикациях, решительно выступает против любых
гегемонистских действий Москвы и Вашингтона, но
одновременно не отказывается от улучшения и развития
с ними связей. Как о важном, принципиальном моменте
говорилось о том, что на отношения Китая с другими
странами не должен влиять характер общественной
системы.
Основываясь на этих установках, Пекин в своей
практической политике оставался в 1985—1986 годах
ближе к США, нежели к СССР. До сведения американцев
(да, можно сказать, и всего мира) прямо доводилось,
что в отношениях со «сверхдержавами» Китай сохраняет
определенную асимметрию, что у него гораздо больше
противоречий с Советским Союзом, чем с Соединенными
Штатами. К кому КНР ближе, явствовало и из докумен-
тов китайского руководства. В них двумя главными
«горячими точками» на планете неизменно назывались
Кампучия и Афганистан. Именно на этих проблемах
Пекин концентрировал основное внимание и призывал
197
все другие страны (включая Соединенные Штаты)
оказывать давление на СССР и Вьетнам. В силе сохраня-
лась фундаментальная посылка о том, что Советский
Союз посредством «трех препятствий» создает угрозу
национальной безопасности Китая. О такой опасности
со стороны Соединенных Штатов, как и прежде, не
говорилось.
Давая оценку собственным отношениям с США,
Пекин, правда, также зачастую оперировал термином
«препятствия» (который употреблялся наряду с такими
понятиями, как «трудности», «перипетки» и т. п.). Тай-
ваньский вопрос квалифицировался в качестве главно-
го препятствия. Отличие, однако, этих препятствий от
таковых в советско-китайских отношениях заключалось
в следующем.
Во-первых, несмотря на тайваньское и другие пре-
пятствия, Пекин называл отношения с Вашингтоном
нормальными и даже в целом стабильными. Москве же
по-прежнему заявляли, что китайско-советские отношения
могут быть нормализованы только в случае устранения
«трех препятствий».
Во-вторых, препятствия в отношениях с США никак
не мешали Китаю поддерживать с ними диалог на
высшем уровне, развивать обмены практически во всех
областях, включая военную. Что же касается Советского
Союза, то КНР отказывалась от существенного повыше-
ния уровня политических контактов, от восстановления
связей между КПК и КПСС, от укрепления договорно-
правовой базы китайско-советских отношений. В ответ на
соответствующие предложения Москвы следовал стан-
дартный ответ: сначала ликвидируйте «три препятствия».
Обращало на себя внимание и то, что в 1985—1986
годах, практически отказываясь от налаживания серьез-
ных консультаций с СССР по международной проблема-
тике, Пекин развивал подобное сотрудничество с Соеди-
ненными Штатами. После встречи М. С. Горбачева и
Р. Рейгана в Женеве в китайскую столицу немедленно
прибыл эмиссар Белого дома с американскими оценками
происшедшего. Ситуация повторялась всякий раз после
важных переговоров между Москвой и Вашингтоном.
Администрация Рейгана, таким образом, не просто сви-
детельствовала почтение Китаю, но и стремилась убедить
его руководителей в своей правоте в советско-амери-
канских спорах (которых тогда было немало).
Наиболее, пожалуй, интенсивную обработку Пекина
198
вели американцы в области разоружения. Стоило совет-
скому руководителю выступить с широкомасштабными
предложениями по упомянутому вопросу 15 января 1986 г.,
как спустя две недели в КНР приняли специального
советника президента США по вопросам контроля над
вооружениями Э. Рауни. Он подробно разъяснил все
«изъяны» советской программы. Выслушать представите-
ля СССР в данной связи китайская сторона, по существу,
не захотела.
Беседы на стратегические темы велись между Пеки-
ном и Вашингтоном в рамках контактов военных ведомств,
на специальных встречах «Диалог США — Китай»,
различных конференциях, симпозиумах, семинарах, в
которых участвовали политические и общественные дея-
тели, дипломаты, ученые двух стран. Обыденной вещью
стали, например, выступления перед китайскими аудито-
риями видных представителей американского истеблиш-
мента, таких как председатель Объединенного комитета
начальников штабов США адмирал У. Кроу, бывший
госсекретарь Г. Киссинджер, консервативный сенатор
О. Хатч и др.
Все это не означает, что между собеседниками и
участниками дискуссий царила «тишь и благодать», что
они неизменно соглашались друг с другом. Отнюдь нет.
В конце концов наши представители тоже ведь осущест-
вляли, можно сказать, постоянный диалог с Америкой,
причем на самых различных уровнях. Он продолжался
многие годы, а к взаимопониманию удавалось приходить
с большим трудом и далеко не всегда. Не было полного
взаимопонимания и между китайцами и американцами.
Но это уже отдельный вопрос, о котором речь пойдет
ниже. Здесь же нужно подчеркнуть другое — с Вашин-
гтоном Пекин охотно вел интенсивный разговор по меж-
дународной проблематике, с Москвой — нет. Бросалась в
глаза и такая особенность. Китайские представители
не стеснялись фиксировать сходство или идентичность
взглядов с США по международным проблемам (отме-
чая одновременно, что по некоторым вопросам позиции
сторон расходятся). Что касается Советского Союза, то,
хотя число проблем, по которым Китай и СССР выступа-
ли в одном русле, было заметно больше, Пекин вплоть
до конца 1988 года отказывался это обстоятельство приз-
навать. Как говорили китайские дипломаты, внешне на-
ши позиции могут выглядеть однопланово, но по сути они
различны.
199
В чем еще проявлялась асимметрия в китайском под-
ходе к «сверхдержавам»? Пожалуй, в реакции на разо-
руженческие инициативы, да и вообще внешнеполитичес-
кие шаги СССР и США.
Установка на дистанцирование от «сверхдержав»,
на противодействие той из них, которая практикует «ге-
гемонизм», продолжала действовать. Пекин действитель-
но особенно не стеснялся в выражениях, когда ему что-то
не нравилось в поведении как Москвы, так и Вашинг-
тона на мировой арене. Но, если американцы предприни-
мали какой-то позитивный, с китайской точки зрения,
шаг, руководители КНР и тем более печать его открыто
одобряли и поддерживали. Так, приветствовалось все
(по мнению Пекина) разумное, что предлагалось или
предпринималось Вашингтоном на Ближнем Востоке, в
Центральной Америке, в корейском вопросе и т. д. В от-
ношении же советских инициатив дело обстояло несколько
иначе. Даже те из них, которые явно отвечали китай-
ским интересам и не могли не импонировать КНР, встре-
чались внешне холодно, в лучшем случае бесстрастно.
Так, предложения СССР в разоруженческой области кон-
ца 1985 — начала 1986 года значительно отличались
серьезностью и сбалансированностью от того, что про-
поведовала наша дипломатия в период застоя. В Китае,
однако, на первых порах не находилось добрых слов в
адрес этих глубоких подвижек. Советские инициативы
подчас изображались в китайских газетах как «хитрый
маневр», направленный на внесение раскола в ряды
НАТО, выигрыш времени для развертывания в дальней-
шем нового витка «схватки за гегемонию» и т. п.
Не случайно асимметрию в отношениях КНР. с США
и СССР не забывали отмечать сами китайские руководи-
тели. Например, выступая на 1-й сессии ВСНП 7-го со-
зыва в марте 1988 года, Ли Пэн заявил, что китайско-
американские отношения в последние пять лет были в
основном устойчивыми, а китайско-советские так и оста-
вались ненормализованными из-за «трех препятствий».
Но время шло, и все более очевидное внедрение ново-
го мышления во внешнюю политику Советского Союза
постепенно расшатывало стену недоверия к нашей стране.
Специалисты-синологи, внимательно просмотрев под-
шивки китайских газет за 1986 год, пришли к едино-
душному заключению: тезис о «советской угрозе» уже
где-то с середины года исчез из лексикона политических
деятелей, журналистов и ученых КНР. Об угрозах на-
200
циональной безопасности Китая теперь вообще стали
говорить несравненно меньше, а когда все же вспомина-
ли, то называли новым источником подобных угроз «реги-
ональный гегемонизм». Этот эвфемизм подразумевал
соседние азиатские государства, с которыми Пекин не
мог найти общего языка, в первую очередь Индию и
Вьетнам.
В 1987 году на страницы гонконгской, тайваньской
и западной печати просочилась информация о том, что
командование Народно-освободительной армии Китая
пересмотрело военную стратегию. Вероятность войны с
обеими «сверхдержавами» в Пекине признали чрезвычай-
но низкой. Гораздо более реальной выглядела перспек-
тива локальных конфликтов с участием азиатских стран.
Как выразился один высокопоставленный китайский
военачальник, Индия и Вьетнам «пытаются поедать тер-
риторию КНР на манер шелковичных червей». Претен-
дуют на некоторые китайские острова японцы и малай-
зийцы. На случай столкновений с соседями в Южной
и Восточной Азии из-за территориальных да и других
споров и было решено сориентировать оборонное строи-
тельство.
Окончание вывода советских войск из Афганистана,
решение СССР о крупном сокращении военной группи-
ровки в азиатской части страны способствовали даль-
нейшей эволюции стратегической мысли в КНР. Не-
которые специалисты заговорили даже о том, что после
погашения «горячей точки» в Кампучии главными источ-
никами нестабильности в АТР следует рассматривать
военные приготовления Токио, американские войска
на Филиппинах и в Южной Корее.
Такой поворот во взглядах — поистине явление стра-
тегического значения. Отказ от восприятия Советского
Союза как наиболее вероятного противника открывал
реальные возможности для преодоления асимметрии в
отношениях Китая со «сверхдержавами» и немедленно
отразился на китайских оценках международной обста-
новки. Так, если сравнить материалы центральной ки-
тайской прессы и научных изданий за 1986 и 1987 годы
по проблемам безопасности в АТР, то разница в сужде-
ниях бросается в глаза. В 1986 году все еще зримо при-
сутствовал тезис о том, что военные приготовления Мос-
квы создают угрозу азиатским странам, в том числе и
КНР, а деятельность Пентагона в акватории Тихого оке-
ана объективно способствует сдерживанию экспансии.
201
В 1987 году оценки трансформируются. Возьмем для
примера довольно типичную статью на эту тему, опубли-
кованную в журнале «Шицзе чжиши» (1987 г. № 6).
Называлась она «Военное соперничество СССР и США в
азиатско-тихоокеанском регионе». Автор статьи Се Вэнь-
цин даже не упоминает о «советской угрозе» азиатам.
По его мнению, Советский Союз наращивал военный
потенциал на восточном направлении для противодей-
ствия Соединенным Штатам, а те, в свою очередь, для
подрыва советских позиций. Симпатий к курсу Вашинг-
тона или по крайней мере понимания его мотивов не выс-
казывается. Подтекст такой: «хороши»-де обе «сверхдер-
жавы», но у США «силовой кулак» повнушительнее, и
тем не менее они не сбавляют оборотов в военном строи-
тельстве. Се Вэньцин полагал, что советско-американская
гонка вооружений в АТР усиливает напряженность, но к
войне по целому ряду причин вряд ли приведет, посколь-
ку в обозримой перспективе основное внимание страте-
гов в Москве и Вашингтоне будет оставаться прикован-
ным к Европе, именно там главный узел их противоречий.
Изменилось и объяснение движущих мотивов поли-
тики СССР в АТР. Раньше речь шла о стремлении Мос-
квы к гегемонии, к подчинению своей воле азиатских
стран. Теперь зазвучала мысль о том, что новое совет-
ское руководство, осознав важность региона и крайнюю
слабость там позиций СССР, стремится исправить по-
ложение путем примирения с большими и малыми стра-
нами региона, в том числе с США и КНР. Американцы
же по-прежнему препятствуют внедрению Советского
Союза в тихоокеанскую зону. Конкретными целями
СССР в Азии и на Тихом океане китайские специалисты
называли: получение передышки, необходимой для внут-
реннего строительства; улучшение политического реноме;
развитие торгово-экономического сотрудничества и т. п.
Заметнее стали расхождения в подходах Пекина и
Вашингтона к другим военно-политическим явлениям в
АТР. Китай осуждал Соединенные Штаты за расшире-
ние масштабов военного сотрудничества с Токио, назы-
вал «исторической ошибкой» американские требования
об увеличении японского оборонного потенциала, крити-
чески отзывался о стремлении Пентагона сохранить раз-
ветвленную сеть военных баз в азиатско-тихоокеанском
регионе. В китайской прессе подчеркивалось, что в ус-
ловиях разрядки и советского мирного наступления пред-
логи, выдвигаемые американцами, потеряли резон. Как
202
писал в июне 1988 года еженедельник «Ляован», «нынеш-
няя азиатско-тихоокеанская политика Вашингтона уже
не отвечает времени».
Различными оставались подходы Китая и Соединен-
ных Штатов к корейской проблеме, хотя обе страны были
заинтересованы в стабилизации ситуации там и демон-
стрировали способность взаимодействовать в этой об-
ласти.
Даже по Афганистану и Кампучии точки зрения КНР
и США уже не выглядели одинаковыми. В Афганистане
их интересы стали расходиться после подписания женев-
ских соглашений. Пекин явно не хотел прихода к власти
однозначно проамериканского режима, предпочитая, что-
бы в Кабуле было образовано представительное прави-
тельство с участием всех политических сил страны. С за-
вершением вывода советских войск из Афганистана Китай
приостановил поставки вооружений оппозиции. США
же продолжали добиваться устранения НДПА от власти,
осуществлять военную помощь ее противникам.
По Кампучии различия в позициях вышли на повер-
хность после того, как Вьетнам объявил о решении вы-
вести все войска из Кампучии к концу 1989 года. Встал
вопрос о будущей власти в Кампучии, и, хотя и Пекин,
и Вашингтон ратовали за коалиционное правительство,
его состав виделся сторонами по-разному. Китай высту-
пал за включение в это правительство полпотовцев, аме-
риканцев такая перспектива беспокоила, и они оказыва-
ли нажим на Пекин с целью заставить его отказаться
от поддержки «красных кхмеров». Осенью 1988 года в
американском конгрессе была принята резолюция, в ко-
торой говорилось о необходимости «использовать все
уместные способы... чтобы предотвратить возвращение к
власти Пол Пота, руководства «красных кхмеров» и их
вооруженных сил... призвать страны, снабжающие «крас-
ных кхмеров», прекратить подобные действия»9. С Капи-
толийского холма потребовали от Белого дома, чтобы
кампучийский вопрос увязывался с поставками техно-
логии в КНР.
Администрация США не решалась ставить вопрос
столь жестко, но тем не менее настаивала на изменениях
в китайских позициях. В результате февральского (1989 г.)
визита в КНР нового президента Дж. Буша Белый дом
пошел Пекину на уступку — согласился на участие
«красных кхмеров» (без их главарей) в коалиционном
правительстве. Но это на словах, а на практике Вашинг-
203
тон продолжал делать ставку на другие фракции оппози-
ции и относился к полпотовцам крайне отрицательно.
По-прежнему не совпадали позиции КНР и США по
проблемам Ближнего Востока, Юга Африки и Централь-
ной Америки, из-за чего между ними неоднократно воз-
никали дискуссии и трения. Китай осудил США за напа-
дение на Ливию в 1986 году, на нефтяные платформы
Ирана в 1987 году, за поддержку агрессивных действий
Израиля, ЮАР и т. д. Правда, по мере потепления меж-
дународной обстановки и сдвигов в урегулировании реги-
ональных конфликтов острота китайско-американских
разногласий по этим вопросам заметно спала.
В целом же как следствие перемен в мировидении
Пекина китайско-американский политический диалог
стал ослабевать. По некоторым аспектам мировой поли-
тики стороны находили взаимопонимание, в то время как
по другим их позиции разошлись до такой степени, что
Китай и США вступали в конфликты. Причем даже в
областях, где стратегические интересы и позиции двух
стран совпадали, китайское руководство теперь уходило
от согласованных действий с Соединенными Штатами,
направленных против третьих государств. Имели место
лишь одноплановые, параллельные акции, но точно так
же совпадали (без какого-либо согласования) некоторые
действия КНР с другими странами, в том числе с СССР.
Представители различных кругов США, посещавшие
в этот период Китай, отмечали значительные изменения
в подходе Пекина к Советскому Союзу и его внешней
политике. Американцы сетовали: те самые лица, которые
еще в 1986 году считали, что с русскими лучше быть на-
чеку, всего год спустя расхваливали СССР, приглашали
Вашингтон откликнуться на советские инициативы. Осо-
бенно удивляла американских представителей метамор-
фоза в подходе китайцев к обеспечению безопасности
в АТР. В ответ на их призывы сохранять бдительность в
отношении мирного наступления СССР на Тихом океане
некоторые китайские собеседники прямо заявляли: Москва
ведет себя в Азии все лучше, надо бы и Америке на деле
взяться за разоружение, политическое урегулирование
спорных вопросов. Неоднозначным был и подход Пекина
и Вашингтона к оценке внутренних советских реформ.
В отношении к ним вначале китайцы проявляли больше
скепсиса, чем это наблюдалось в американских полити-
ческих и научных кругах. Постепенно, однако, в КНР
пришли к выводу о серьезности изменений, происходя-
204
щих в СССР, увидели в Москве союзника в вопросах со-
вершенствования социализма. В Вашингтоне же не без
беспокойства осознали, что если раньше реформы отда-
ляли Китай от Советского Союза, то теперь они позво-
лили «коммунистическим гигантам» двинуться навстречу
друг другу.
Свежим взглядом посмотрел Китай на советскую
активность в области разоружения. Хотя Пекин по-преж-
нему не желал оказаться втянутым в спор «сверхдержав»,
логика событий вынуждала его все чаще выступать с
критикой именно Соединенных Штатов и в той или иной
форме соглашаться с советскими предложениями. Китай
осудил рейгановскую программу СОИ, внес в ООН про-
ект резолюции «Предотвращение гонки вооружений в
космическом пространстве», предусматривавшей запре-
щение всех видов космического оружия. В Пекине кри-
тически восприняли решение Белого дома «расширитель-
но» толковать Договор по ПРО, его намерение поднять
до астрономических сумм военный бюджет на 1988 фи-
нансовый год. В китайской печати говорилось о попыт-
ках Рейгана возродить мировую гегемонию США, добить-
ся военного превосходства. В беседах с иностранцами
китайские представители давали понять, что одобря-
ют, хотя и с оговорками, советский мораторий на ядерные
взрывы, инициативы по ликвидации ракет средней даль-
ности в Европе и др.
Когда же Белый дом стал, наконец, откликаться на
советские предложения, в Китае поддержали процесс
советско-американского сближения. В частности, освеще-
ние в печати КНР советско-американских встреч на
высшем уровне в Вашингтоне (1987 г.) и Москве (1988 г.)
отличалось позитивностью и реалистичностью. Какие-то
явные попытки воспрепятствовать улучшению отношений
между СССР и США заметить было трудно.
И все же определенное беспокойство в Китае имело
место, хотя об этом и не говорилось прямо. Соответ-
ствующий подтекст порой присутствовал в публичных
высказываниях китайских политических деятелей. Чувст-
вовалось, что в КНР опасаются, как бы «сверхдержавы»
не договорились за спиной других стран, не принесли
в жертву чужие интересы ради собственной выгоды. В
докладе Чжао Цзыяна о работе правительства на 4-й
сессии ВСНП 6-го созыва в марте 1986 года среди деся-
ти основных внешнеполитических направлений и принци-
пов на второе место был поставлен тезис о том, что меж-
205
дународные дела должны решаться всеми государствами.
Цянь Цичэнь, выступая в ООН 29 сентября 1988 г.,
вновь заявил, что «все страны — большие и малые, силь-
ные и слабые — имеют право участвовать в обсуждении
и решении проблем разоружения на равной основе; сверх-
державы должны прислушиваться и серьезно рассматри-
вать разумные требования и предложения, выдвигаемые
малыми и средними странами»10. Подобные рекоменда-
ции делались Пекином и прежде, но они не возводились
в ранг внешнеполитического принципа, не делались столь
настойчиво.
Из высказываний китайских дипломатов и политоло-
гов следовало, что Пекин начинало смущать и то, что
потепление в советско-американских отношениях оттес-
нило другие события в мире на задний план. Меньше
стали замечать Китай, его политику. Представители
КНР высказывали удивление и по поводу того, что амери-
канские военные показывали коллегам из СССР образцы
боевой техники, которую китайским специалистам не
доводилось видеть.
Это беспокойство, однако, не помешало Пекину выра-
ботать, как представляется, адекватный ответ на улуч-
шение отношений между СССР и США и другие измене-
ния в мировой политике.
Главным принципом действий КНР с весны 1988 года
стало уравновешивание своих отношений с двумя велики-
ми державами. В мае 1988 года Генеральный секретарь
ЦК КПК заявил, что китайско-американские отношения
должны строиться на базе мира и развития и не могут
быть направлены против третьей страны, в противном
случае они будут нестабильными, временными.
Для сбалансирования связей КНР с великими держа-
вами надо было ускорить процесс нормализации с Совет-
ским Союзом, и китайское руководство предприняло
необходимые шаги в этом направлении. В то же время
в Пекине зорко следили, чтобы не произошло сбоев в от-
ношениях с США и их союзниками. Китайские руководи-
тели не уставали повторять, что отношения между КНР
и Советским Союзом не вернутся к модели 50-х годов,
союз двух стран невозможен, КНР строит отношения и
с США, и с СССР на одинаковой основе — пяти принци-
пах мирного сосуществования, что «примирение великой
тройки отвечает чаяниям человечества, является счасть-
ем планеты, судьбой мира».
В конце 1988 года Пекин организовал широкомас-
206
штабную кампанию по международной пропаганде этих
тезисов. Одновременно китайские пропагандистские ор-
ганы в спокойных тонах, без эйфории комментировали
развитие отношений между КНР и СССР. Упор делался
на двусторонние связи, их экономические аспекты.
Китайские общественные деятели, журналисты и уче-
ные со страниц прессы и в частных беседах с запад-
ными представителями подчеркивали: Китай дорожит от-
ношениями с США и не хочет ухудшения обстановки в
азиатско-тихоокеанском регионе, взлеты и падения в них
в определенной степени могут оказывать влияние на от-
ношения в «большом треугольнике», но не приведут к
кардинальным изменениям его конфигурации. Более того,
в канун ознакомительного визита нового американского
президента Дж. Буша в Китай в феврале 1989 года не-
которые китайские политологи, словно сговорившись,
проводили мысль, которую вице-президент АОН КНР
Чжао Фусань высказал следующим образом: «Несмотря
на китайско-советское сближение, более важными для
Китая и впредь будут отношения с Соединенными Шта-
тами. Например, КНР послала в США несколько десят-
ков тысяч студентов, налаживая отношения, каких,
возможно, никогда больше не будет между Пекином и
Москвой». А вот еще одно мнение, высказанное старшим
научным сотрудником Института США АОН КНР Ли
Мяо: «У Советского Союза нет денег и техники, чтобы
помочь Китаю в широких масштабах. Среди китайского
народа и даже руководителей существует колоссальный
запас дружеских чувств к Америке. Этого нельзя ска-
зать в отношении Советского Союза»11.
Как можно прокомментировать подобные заявления?
Думается, что при всей сложности определения, к какой
из великих держав Китай объективно мог быть ближе,
очевидно, что в планы китайского руководства не входи-
ло явное забегание вперед в отношениях с любой из
двух «сверхдержав». Всякий «прорыв», скажем, в связях
с СССР оно намеревалось компенсировать продвижением
на американском направлении. В то же время, как пред-
ставляется, для Пекина главным было добиться отноше-
ний с Советским Союзом и Соединенными Штатами более
близких, чем они имеют между собой. Некоторые китай-
ские обозреватели в 1988 году отмечали, что американо-
советские противоречия сильнее, чем противоречия КНР
со «сверхдержавами». Иначе говоря, положение Китая
самое предпочтительное.
207
Еще одной особенностью китайской линии в рамках
треугольника стало соблюдать дистанцию, вести свою иг-
ру, использовать трения между СССР и США. Из Пеки-
на не раз напоминали, что продолжают противостоять
гегемонизму, что «сверхдержавам» в этом смысле не стоит
ждать поблажек.
Наиболее приемлемой для Китая формулой между-
народных отношений оставалась многополюсность, и ее в
КНР все энергичнее старались превратить в реальность.
В выступлении в ООН 29 сентября 1988 г. Цянь Цичэнь
сказал: «Мир переходит от двухполюсного устройства к
многополюсному, что, с нашей точки зрения, способствует
делу мира». Позднее он объяснял это ослаблением способ-
ности СССР и США воздействовать на глобальную ситу-
ацию, развитием плюрализма на международной арене*2.
А суть рассуждений, публикуемых в китайской прессе о
месте и роли КНР в многополюсном мире, сводилась к
следующему: КНР никогда не будет претендовать на ге-
гемонию, никогда не станет сверхдержавой, но она сила,
защищающая мир; чем могущественнее КНР, тем мощ-
нее заслон войне. Руководители КНР не раз заявляли,
что Китай является одним из главных факторов в борьбе
за сохранение мира, что он крупнейшая на планете раз-
вивающаяся страна. В комментариях китайской печати
КНР стала фактически отводиться ключевая роль в стаби-
лизации международной обстановки как государству,
способному не позволить ни одной из «сверхдержав»
изменить баланс сил в свою пользу. КНР, СССР и США
назывались «тремя важнейшими государствами земного
шара».
Теорию «большого треугольника» изобрели американ-
цы. Они же на протяжении многих лет пытались разыг-
рывать в его рамках «китайскую карту», использовать
Китай в стратегии сдерживания Советского Союза. Ли-
ния Вашингтона в треугольнике сказывалась, естественно,
на китайских позициях, поэтому о ней стоит хотя бы
вкратце упомянуть.
В 1986 году с американской стороны все еще не было
недостатка в разговорах о стратегическом диалоге меж-
ду США и КНР, о готовности Вашингтона содейство-
вать укреплению китайской безопасности в свете угрозы
извне, об одинаковых вызовах, которые «Советы бросают
двум странам». Американцы, правда, уже не пытались
добиться аналогичных оценок со стороны китайского
партнера, проявляли определенную осторожность в выс-
208
называниях. Многие их заявления предназначались
скорее для советской аудитории, призваны были проде-
монстрировать Москве близость между Вашингтоном и
Пекином. Но по существу в США продолжали подходить
к КНР под углом зрения противостояния с СССР, пола-
гали, что стратегические интересы Соединенных Штатов
и Китая в советском вопросе совпадают.
Ситуация в мире, однако, начала меняться. Углубля-
лась разрядка между Вашингтоном и Москвой, снизилась
общая напряженность в международных отношениях.
Соединенные Штаты уже не могли позволить себе нас-
траивать китайцев против русских, тем более что такая
политика не диктовалась более необходимостью. Правда,
Р. Рейган все еще предлагал Китаю быть начеку, дей-
ствовать в отношении СССР по принципу «доверяй, но
проверяй», ссылаясь на то, что Советский Союз держит-
де большое количество войск на границе с КНР и про-
должает поддерживать Вьетнам. Однако госсекретарь
Дж. Шульц, побывавший в КНР в марте 1987 года, воз-
держался от разработки тезиса стратегической близости
Вашингтона и Пекина. Он говорил об общих интересах
в отношении «некоторых главных источников напряжен-
ности в азиатском регионе», прежде всего в Кампучии
и Афганистане. Вместе с тем Шульц признал «различия
и расхождения» в позициях КНР и США по многим меж-
дународным проблемам — начиная с разоружения и кон-
чая реакцией на рост военных расходов в Японии. В ию-
ле 1988 года госсекретарь вновь гостил в китайской сто-
лице. На этот । по сообщениям мировой печати, обе
стороны дали по .шивную оценку советской перестройке и
одобрили усилия друг друга по улучшению отношений
с Советским Союзом. В своем выступлении после пребыва-
ния в КНР Шульц с похвалой отозвался о мерах по вос-
становлению советско-китайских контактов.
В речи в Азиатском обществе в Вашингтоне 16 сен-
тября 1988 г. Шульц подчеркнул, что старые варианты
треугольной дипломатии уже больше неприменимы и
американцам не стоит бояться советско-китайского диа-
лога. Госсекретарь добавил: поскольку СССР постепен-
но ликвидирует «три препятствия», то дело движется в
верном направлении. После окончания поездки в КНР в
сентябре 1988 года министр обороны США Ф. Карлуччи,
в свою очередь, заявил, что улучшение советско-китай-
ских отношений «вряд ли создаст угрозу безопасности
США и Запада»13.
209
Но более примечательно, пожалуй, другое. Вашинг-
тон теперь не только не призывал Пекин выступать про-
тив Москвы, но и оправдывал перед Китаем собствен-
ную линию на улучшение отношений с СССР. Так, вы-
сокопоставленный представитель американской админис-
трации посол М. Кампельман в телевизионном интервью
летом 1988 года сказал: «Я считаю, что в той степени, в
какой Соединенные Штаты и Советский Союз способны
установить стабильные отношения, Китай полностью
понимает, что это не противоречит его интересам. Мне
хотелось бы надеяться, что это так. Мы считаем, что
участвуем в весьма конструктивном диалоге... с Китаем.
И Китай никоим образом не может ожидать, что это оз-
начает, будто мы, со своей стороны, хотим сохранять
напряженность с СССР. Напротив, мы желаем поддержи-
вать стабильные связи со всеми районами земного шара.
Китай понимает данную проблему. Мы делаем все воз-
можное, чтобы развивать диалог с СССР, никоим образом
не ставя под угрозу, как мы надеемся, наши отношения
с Китаем»14.
М. Кампельман одновременно выразил беспокойство
тем фактом, что в условиях, когда Соединенные Штаты
и Советский Союз заняты ликвидацией ракет средней и
меньшей дальности, другие страны, в том числе КНР,
производят и развертывают их.
В консервативных кругах США стали бить тревогу
по поводу того, что китайский ядерный потенциал уже
представлял угрозу американской территории, союзникам
в АТР, а со временем эта угроза еще больше возрастет.
Отмечалось, что если Вашингтон и Москва сократят свои
потенциалы на 50%, то китайский достигнет-30 % от
их уровня (в то время как 20 лет назад этот показатель
равнялся лишь 0,5 %). В США заговорили о необходимо-
сти вынудить КНР присоединиться к разоруженческому
процессу. В глазах американских стратегов упала значи-
мость военных поставок Пекину (раньше ими «дразнили»
СССР), послышались голоса в пользу их прекращения.
Весьма серьезный характер принял спор из-за экспорта
китайских ракет в район Персидского залива. В октябре
1987 года ими был обстрелян кувейтский танкер, шедший
под американским флагом. В знак протеста Вашингтон
почти немедленно приостановил либерализацию передачи
новейшей технологии в КНР. Американцы требовали от
китайцев поддержать эмбарго ООН на продажу воору-
жений Тегерану. Фактически ни одни переговоры на вы-
210
соком политическом и военном уровне не обходились без
обсуждения данной проблемы. Всякий раз обе стороны
сообщали, что спор «разрешен», «улажен», «урегулиро-
ван», и тем не менее он буквально тут же разгорался с
удвоенной силой.
Пекин заверял, что поставки ракет прекращены с
ноября 1987 года. Позднее было заявлено, что Китай
принял меры по недопущению этого оружия в Иран и
через мировой рынок. Китайские представители резонно
замечали, что Соединенные Штаты сами продают Теге-
рану значительное количество вооружений, в том числе
ракеты «Стингер», которые использовались против аме-
риканских самолетов. Указывалось, что Китай вообще
экспортирует оружие в очень ограниченных количествах.
Но американцы не снимали претензий, продолжали гро-
зить экономическими санкциями. Летом 1988 года сенат
США принял резолюцию, призвавшую Китай немедлен-
но прекратить торговлю оружием на Ближнем Востоке и
требовавшую от Белого дома в противном случае перес-
мотреть американо-китайские отношения.
Сказать, однако, что Соединенные Штаты выработали
новую линию в рамках «большого треугольника», нельзя.
Весть о предстоящей полной нормализации советско-
китайских отношений, разнесшаяся в конце 1988 года,
вновь навела Вашингтон на раздумья. Тем более что к
власти в США пришла новая администрация. До окру-
жения президента Дж. Буша, конечно, доходили сигналы
о том, что Москва и Пекин намерены строить взаимные
отношения на основе универсальных принципов мирного
сосуществования. В Вашингтоне, собственно, и сами по-
нимали, что и Китай, и Советский Союз заинтересованы
в разрядке напряженности, разоружении, конструктив-
ном взаимодействии с Западом и уже поэтому не станут
жертвовать накопленным в этой области капиталом.
И все же полного успокоения в столице США не было.
Там, как представляется, рассуждали следующим обра-
зом. Ситуация в «большом треугольнике» основательно
меняется. Соединенным Штатам гораздо проще было
разговаривать с СССР и КНР, когда они пребывали в
ссоре между собой. Теперь, обеспечив «прочные тылы» в
советско-китайских отношениях, Москва и Пекин пове-
дут, мол, диалог с Западом более уверенно, с «позиции
силы». Китай жестче поставит вопрос о Тайване, усилит-
ся давление на американские позиции по СОИ, Ближ-
нему Востоку, Центральной Америке и т. д. Иная карти-
211
на вырисовывалась и в военно-стратегической области.
Улучшение обстановки на советско-китайской границе,
как полагали в Вашингтоне, может привести к передис-
локации войск обеих стран на другие направления, к
выработке нового взгляда Китая на американские базы
в АТР и т. д. Потребуется внести коррективы в штабные
планы; рассчитывать на поддержку Пекина в случае во-
зобновления советско-американской конфронтации боль-
ше не приходится. Появится опасность утечки западной
технологии через КНР в СССР. Неприятные раздумья
вызывали в правящих кругах США и перспективы поли-
тики Японии, Южной Кореи, стран АСЕАН, Австралии и
Новой Зеландии в свете примирения между СССР и КНР.
Не произведут ли союзники и друзья США в Азии и
на Тихом океане переоценку ценностей?
В создавшихся условиях президент Дж. Буш решил, не
теряя времени, закрепить отношения с Китаем. Он высту-
пил с рядом заявлений на тот счет, что в Тихоокеанском
бассейне нет ничего важнее отношений с КНР, что Китай
имеет «коренное значение в любом внешнеполитическом
уравнении» Соединенных Штатов. Дж. Буш заверил Пе-
кин в стремлении продолжать развивать с ним дружест-
венные, стабильные и прочные связи, дал понять, что от-
ношения с СССР не оттеснили для него китайский фактор
на задний план. Через два месяца после переселения
в Белый дом президент лично пересек Тихий океан, чтобы
передать свои мысли и чувства руководителям КНР, а
заодно прояснить настроения в китайской столице.
Визит Дж. Буша в Китай не положил тем не менее
конец решению в США политических уравнений со мно-
гими неизвестными. Процесс этот сложный, в котором
задействованы самые различные силы американского
общества. В том числе и те, которые или вовсе не доверя-
ют СССР и КНР, или задают риторический вопрос: кто в
состоянии дать гарантии, что в будущем Москва и Пекин
не потеряют интереса к здоровым отношениям с Западом?
С их стороны продолжались требования предупредить Ки-
тай против военных связей с Советским Союзом, под-
держать в китайской столице настороженность к СССР.
И все же, хотя дискуссии в Вашингтоне продолжались,
новая администрация определенные акценты в своей пози-
ции расставила. Дж. Буш высказался в пользу углубле-
ния процессов разрядки и разоружения, одобрил улучше-
ние отношений между СССР и КНР, назвал «хорошим
делом» визит М. С. Горбачева в Китай в мае 1989 года.
212
Президент обещал не пытаться разыгрывать советскую
или китайскую «карты» и параллельно с продвижением
диалога с Пекином углублять взаимопонимание с Моск-
вой. Пресс-секретарь Белого дома М. Фитцуотер указы-
вал, что нынешняя администрация хочет поддержать обе
страны — Советский Союз и Китай и обоих лидеров —
М. С. Горбачева и Дэн Сяопина в проведении ими ре-
форм.
Разумеется, для преодоления недоверия и страхов
в рамках «большого треугольника» требовались усилия
всех трех сторон. Что касается советской линии, то о
ней можно сказать кратко: после смены руководства в
1985 году наша дипломатия практически сразу нацели-
лась на нормализацию отношений и с США, и с КНР.
Какое-то время и в каких-то вопросах в советской поли-
тике, возможно, давали о себе знать старые подходы.
В частности, делались попытки продемонстрировать
Китаю неконструктивность позиции Вашингтона, прив-
лечь КНР на свою сторону в спорных вопросах с Соеди-
ненными Штатами (начиная с вопросов разоружения и
кончая центральноамериканской проблемой). В советской
пропаганде подчас излишне муссировались разногласия
между Китаем и США, китайско-американские^ отноше-
ния в целом изображались гораздо более плохими, чем
они были на самом деле.
Но прогресс в отношениях с обеими державами, уг-
лубление нового мышления позволили в конечном счете
оптимально расставить акценты в нашем подходе к «тре-
угольной дипломатии». Было осознано: интересам СССР,
задачам укрепления всеобщего мира не соответствует
ухудшение китайско-американских отношений. И дело
не только в том, что данная цель противоречила инте-
ресам Пекина и Вашингтона и попытки ее осуществления
вели бы к росту напряженности между СССР и этими
двумя странами. Главное, пожалуй, было в другом — срыв
в их отношениях чреват обострением международной
обстановки в целом, новым витком гонки вооружений и
возвращением человечества к краю ядерной пропасти.
* * *
Все, кто занимается профессионально или просто
интересуется внешней политикой КНР, с ш н рпением
ждали опубликования внешнеполитической программы
XIII съезда КПК (съезд работал с 25 октября по 1 нояб-
213
ря 1987 г.). Она оказалась предельно лаконичной: в
отчетном докладе ЦК КПК международным делам было
посвящено лишь несколько абзацев, и речь там шла в
основном об общих принципах внешней политики КНР.
О позициях страны по ряду актуальных проблем, отно-
шениях Китая с отдельными государствами ничего не го-
ворилось. Тем не менее то, что было сказано на съезде
о международных делах, не могло не вселять оптимизма.
Съездовские установки продемонстрировали, что КПК
намерена углублять и закреплять те позитивные тенден-
ции, которые набирали силу во внешней политике КНР в
последние годы. В отчетном докладе, в частности, под-
черкивалось: «Китай будет и впредь неуклонно проводить
мирную, независимую и самостоятельную внешнюю поли-
тику, на основе пяти принципов мирного сосуществова-
ния устанавливать отношения дружбы и сотрудничества
со всеми странами мира. Вместе с миролюбивыми стра-
нами и народами всего мира мы будем прилагать усилия
к тому, чтобы международная обстановка развивалась в
направлении, благоприятном для народов всей Земли и
мира во всем мире»15.
Эти съездовские установки подтверждались и практи-
кой внешнеполитической деятельности КНР. На протяже-
нии 1987—1988 годов Пекин все энергичнее ратовал за
разоружение и разрядку, распутывание региональных
конфликтных узлов, проявлял волю к улучшению отно-
шений с другими государствами. Стремление КНР играть
позитивную роль в международных отношениях, поддер-
живать страны Азии, Африки и Латинской Америки в
их борьбе за свои права находило, в частности, наг-
лядное воплощение в деятельности китайской делегации
в Организации Объединенных Наций. В подавляющем
большинстве случаев Китай голосовал идентично с моло-
дыми государствами. Показательно и то, что в 1987 году,
например, из 165 рассматривавшихся проектов резолю-
ций китайский делегат проголосовал «за» 145 раз и ни
разу «против».
Менялось в КНР и восприятие разрядочных процес-
сов на мировой арене. В 1986 году в китайских оцен-
ках международной обстановки преобладали темные
краски. Руководители Китая отзывались о ней как неус-
тойчивой и вызывающей беспокойство. Угроза миру, под
черкивали в Пекине, сохраняется, и исходит она от конф-
ронтации и соперничества «двух сверхдержав». Им, мол,
пора от слов о мире и разоружении переходить к
214
делу. В КНР в то время исходили из того, что противо-
борство между СССР и США не прекратится из-за стол-
кновения идеологических и геополитических интересов,
накопившегося недоверия, отсутствия радикальных изме-
нений в государственных структурах обеих стран.
Но в 1987—1988 годах осторожный оптимизм начал
постепенно выходить на передний план. В политической
и научной элите КНР все чаще высказывалась мысль,
что потепление между «сверхдержавами» обусловлено в
первую очередь объективными причинами, а значит, оно
может принять долгосрочный характер. На заседании
Политбюро ЦК КПК 24 декабря 1988 г. был подтверж-
ден тезис, который уже на протяжении некоторого вре-
мени выдвигали китайские ученые и в меньшей степени
официальные лица. Смысл тезиса: мир движется от кон-
фронтации к диалогу и разрядке, создаются благопри-
ятные внешние условия для осуществления в КНР ре-
форм и модернизации. В Китае на самом высоком уров-
не заговорили о заметном улучшении международ-
ной обстановки, о том, что в мире происходят крупные
события позитивного характера, которые «несомненно
займут важное место в истории; мир и развитие стали
уже главной тенденцией эпохи».
Такое развитие событий, с точки зрения китайского
руководства, обусловливалось потребностями историчес-
кого развития и являлось результатом борьбы средних
и малых стран против гегемонизма. Политика блоков,
решение вопросов военными методами, агрессии уже не
действуют, а потому не могут не уходить в прошлое. Влия-
ет на ситуацию и взлет научно-технического прогресса,
когда положение государств в большей, чем когда-либо
ранее, мере зависит от совокупной силы страны, от уров-
ня ее экономического развития; бремя же гонки воору-
жений, напротив, ослабляет государства. Резюме: потеп-
ление в мире не есть ни неожиданное, ни временное
явление. Оно может продолжаться в течение довольно
длительного исторического периода. Полной гармонии в
мире не будет, но соперничество государств начнет пере-
мещаться из военной в другие сферы.
На основе этого анализа в Китае пришли к выводу,
что настало время для создания нового международ-
ного политического порядка (НМПП), основанного на
пяти принципах мирного сосуществования. Данный во-
прос был поставлен в беседах Дэн Сяопина весной и
летом 1988 года с рядом иностранных представителей.
215
Китайский руководитель говорил, что пора покончить с
политикой блоков и гегемонизмом как в глобальном, так
и в региональном масштабе; оптимальными для урегули-
рования межгосударственных отношений являются пять
принципов мирного сосуществования. Китай уже сейчас
строит отношения со всеми странами на этой основе.
В предложениях о НМПП был заложен немалый
смысл. Речь, по сути дела, шла о том, чтобы взаимоот-
ношения между государствами строились вне зависимос-
ти от их идеологии и общественного строя, чтобы в мире
не создавалось никаких блоков и альянсов, чтобы никто
не вмешивался в чужие дела под любым предлогом
(включая интернациональную помощь) и все проблемы
решались политическими методами.
Дальнейшей корректировке подвергалась линия КНР
в области разоружения. В 1986—1987 годах Пекин с не-
малой настороженностью реагировал на советско-амери-
канские переговоры по разоружению. Пессимизм преоб-
ладал над оптимизмом: китайские газеты писали, что
разногласия между СССР и США весьма и весьма серь-
езны и стороны до сих пор нацелены не столько на карди-
нальное решение вопросов, сколько на получение преиму-
щества друг над другом. Гонка вооружений продолжает-
ся, и именно из-за нее международная обстановка ос-
тается напряженной, опасность ядерной войны подобно
дамоклову мечу зависла над человечеством.
Особое беспокойство вызывала в китайской столице
перспектива сокращения ядерных потенциалов «сверх-
держав» в Европе при их сохранении в Азии. Мы не мо-
жем согласиться, говорили представители КНР, с подоб-
ным игнорированием безопасности азиатских государств;
ракеты должны сокращаться одновременно и сбаланси-
рованно.
Достижение советско-американского Договора по
РСМД, в соответствии с которым должны быть уничто-
жены все ракеты средней и меньшей дальности двух
стран, в том числе в Азии, в Пекине приветствовали.
И даже назвали этот договор историческим, поскольку
впервые после появления ядерного оружия ликвидирует-
ся целый его класс. Позитивной была реакция Китая на
планы СССР и США договориться об уменьшении арсе-
налов стратегических ракет на 50 %, запрещении хими-
ческого оружия.
Вместе с тем китайское руководство обратило внима-
ние на то, что в области разоружения сделан только
216
первый шаг. По словам Дэн Сяопина, стороны «должны
идти вперед, предстоит еще очень многое предпринять».
В высказываниях представителей КНР звучал призыв
ускорить темпы советско-американских переговоров, «не
топтаться на месте, прекратить соперничество в создании
новых, еще более совершенных видов оружия». На 1-й
сессии ВСНП 7-го созыва (март 1987 г.) было подчеркну-
то, что «даже после сокращения на 50 % стратегического
ядерного оружия США и СССР запасы ядерного оружия
у обеих стран по-прежнему составят свыше 90 % обще-
мировых ядерных запасов».
Такое заявление прозвучало несколько двусмысленно.
Пекин довольно прозрачно намекал, что может отодви-
нуть момент своего подключения к ядерному разоруже-
нию — ведь раньше он обусловливал его 50-процентным
сокращением стратегических арсеналов «сверхдержав».
Теперь же говорилось о необходимости их «значитель-
ного» уменьшения. Больше это, чем 50 %, или меньше,
сказать было трудно.
Одновременно настораживало появление в китайской
печати статей, в которых подвергалась критике идея
безъядерного мира. В них заявлялось, что ядерные
средства нужны для поддержания мира, и «средние
ядерные державы» (КНР, Англия, Франция) должны
обладать ограниченным потенциалом для «гарантии сво-
ей безопасности». По сообщениям западноевропейской
печати, подобные заявления делались представителями
китайской стороны на переговорах с министром ино-
странных дел Франции Рэмоном в мае 1987 года. Эти
высказывания, не совпадающие с официальной позици-
ей КНР (приверженность всеобщему и полному разору-
жению), свидетельствовали о наличии в китайских ру-
ководящих кругах, прежде всего военных, деятелей,
которые связывают авторитет своей страны, ее статус
великой державы — не только сейчас, айв будущем —
с обладанием ядерным оружием.
Пекин по-прежнему критиковал Договор о нераспро-
странении ядерного оружия. В Китае указывали, что
обязательства, возлагаемые этим договором на его участ-
ников, неравномерны и несправедливы: договор жестко
ограничивает передачу оружия по горизонтали, но не
ставит никаких лимитов на пути распространения по
вертикали, то есть на рост и совершенствование арсе-
налов «сверхдержав».
Вместе с тем КНР в основном завершила к 1988 году
217
ранее начатое сокращение НОАК (на 1 /4 личного соста-
ва). Удельный вес бюджетных военных расходов сокра-
тился с 17,5 % в 1979 году до 8,8 % в 1986 году; зна-
чительная часть оборонной промышленности была пере-
ведена на совместное военное и гражданское либо чисто
гражданское производство. Китайское правительство
присоединилось к договорам о запрещении *ядерного
оружия в Латинской Америке (Договор Тлателолко)
и о безъядерной зоне в южной части Тихого океана
(Договор Раротонга). Оно поддерживало предложения о
превращении в безъядерную зону Корейского полу-
острова, об учреждении таких зон в Северной Европе и
на Балканах, проявляло интерес к идее создания безъ-
ядерной зоны в Юго-Восточной Азии. В марте 1986 года
Пекин объявил, что впредь не будет испытывать ядер-
ные устройства в атмосфере (практически этого не дела-
лось уже много лет). Если учесть, что испытания в кос-
мосе и под водой в КНР не производились, то Пекин, ви-
димо, считает достаточным осуществлять только подзем-
ные взрывы.
Все более реалистичный и конструктивный характер
приобретал китайский подход к региональным конфлик-
там. В недавнем прошлом, включая первую половину
80-х годов, линия Пекина подчас была нацелена на набор
пропагандистских очков в «горячих точках», сталкива-
ние там СССР и США, противопоставление им других
народов. К 1988 году явственно проявилась растущая
заинтересованность Китая в скорейшем урегулировании
конфликтов, причем с учетом интересов всех причастных
государств. В КНР в целом объективно оценивали под-
вижки в позициях участников конфликтных ситуаций,
прогресс в их разблокировании. Пекин вносил в ряде слу-
чаев собственный вклад в урегулирование, в примирение
враждующих сторон, используя для этого трибуну ООН,
дипломатические и другие каналы.
КНР — США: танец с драконом
В 1985—1988 годах отношения КНР с США продолжа-
ли напоминать китайский традиционный танец с драконом:
процессия танцоров с шестами, на которые нанизан бу-
мажный дракон, бежит по замысловатой, извилистой
траектории. Вместе с тем эти отношения уже не лихора-
дило в такой степени, как прежде. Проблемы возника-
218
ли, имели место вспышки взаимных обвинений, однако
разногласия удерживались под контролем.
Обе стороны неизменно давали в целом положитель-
ную оценку состоянию взаимных связей, подчеркивали
высокую заинтересованность в их дальнейшем развитии.
Так, приветствуя осенью 1985 года Дж. Буша (тогда
вице-президента США), Чжао Цзыян отмечал, что «бла-
годаря обоюдным усилиям китайско-американские отно-
шения в последние годы стали довольно стабильными и
получили дальнейшее развитие, заметно расширились и
углубились двусторонние контакты и сотрудничество во
многих областях, укрепилась дружба между народами
КНР и США»16. Чжао Цзыян констатировал, что Сое-
диненные Штаты становятся главным партнером КНР в
осуществлении модернизации. Вице-президент, в свою
очередь, указывал, что в Вашингтоне довольны разви-
тием связей с Пекином, что в них имеется немало пози-
тивных факторов, они действительно прочные как в эко-
номическом, так и в стратегическом плане. Он подчерк-
нул, что американо-китайские отношения «перешли по-
рог, когда какая-либо одна проблема или сфера деятель-
ности могла бы определить их характер».
Аналогичные заявления делались в 1986—1988 годах.
В марте 1986 года, принимая министра энергетики США
Дж. Харрингтона, Чжао Цзыян сказал, что китайско-аме-
риканские отношения в последнее время были стабиль-
ными и продолжают развиваться в лучшую сторону.
В мае на встрече Р. Рейгана и заместителя премьера
Госсовета КНР Яо Илиня стороны высказались за «уг-
лубление взаимопонимания и развитие стабильных и дол-
говременных отношений между Китаем и США». Ли
Пэн в докладе на 1-й сессии ВСНП 7-го созыва (март
1987 г.) назвал отношения с Соединенными Штатами
в последние пять лет в основном устойчивыми.
Дж. Шульц отметил в мае того же года, что между США
и КНР существуют широкие общие интересы и в Вашинг-
тоне с оптимизмом смотрят в будущее американо-ки-
тайских контактов. Будучи в Соединенных Штатах в
марте 1988 года, министр иностранных дел КНР У Сю-
ецянь, подводя итоги развитию дипломатических отно-
шений за десятилетие, минувшее с момента их уста-
новления, заявил, что в целом прогресс достигнут замет-
ный. Дж. Буш в выступлении в апреле 1988 года на
съезде Американского общества газетных редакторов
подчеркнул, что в тихоокеанском регионе «нет ничего
219
более важного, чем то, как США будут строить отноше-
ния с Китаем».
Перечень подобных высказываний можно было бы
продолжить, и он выглядел бы весьма внушительным.
В Пекине и особенно в Вашингтоне не скупились в
последние годы на позитивные оценки.
На высоком уровне поддерживался диалог между по-
литическим руководством двух стран. Ежегодно кто-то из
ключевых фигур в Пекине и Вашингтоне пересекал
океан для переговоров с другой стороной. Лидеры обоих
государств регулярно принимали различного уровня де-
легации соответственно из США и КНР. Устойчивые и
активные связи сложились по линии законодательных
органов, общественных организаций, между учеными-
политологами. Временами, правда, поток делегаций ос-
лабевал, китайцы или американцы отказывались от тех
или иных визитов (по причинам политического порядка, о
которых речь пойдет ниже). Порой создавалось даже
впечатление, что они снизили интерес друг к другу, ув-
леклись другими внешнеполитическими задачами (в
частности, США — разоруженческими переговорами с
СССР и т.п.). Однако в целом политические контакты
продолжали развиваться и углубляться.
Что касается разногласий, то китайцы меньше «дип-
ломатничали», не стесняясь' периодически упоминать о
неблагоприятных факторах, о преградах, препятствиях,
перипетиях в отношениях с США. 1987 год вообще
характеризовался как «тернистый». Американские руко-
водители предпочитали более обтекаемые формулировки.
Они говорили, что между Вашингтоном и Пекином
существуют области согласия и разногласий, но не стоит
предаваться из-за этого отчаянию; американо-китайские
отношения достаточно зрелы и в состоянии выдержать
любые штормы.
В чем же заключались китайско-американские разно-
гласия в 1985—1988 годах?
...Остров Гуланъюй, почти прильнувший к побережью
провинции Фуцзянь на юго-востоке Китая, называют
садом в море. Он славится пышными субтропическими
рощами, яркими цветниками, белоснежными песчаными
пляжами, уютными особняками под оранжевыми чере-
пичными крышами. По вечерам душистый морской воз-
дух острова наполняется нежными звуками диковинных
музыкальных инструментов.
Вершину крутого холма в центре Гуланъюя венчает
220
скала, именуемая «Камнем солнечного света». В XVII
столетии национальный китайский герой Чжэн Чэнгун
руководил оттуда подготовкой войск, которые в 1661 —
1662 годах изгнали голландских колонизаторов с другого
китайского острова — Тайваня, расположенного прямо
напротив провинции Фуцзянь, на расстоянии примерно
200 км от берега. На «Камне солнечного света» соору-
жена смотровая площадка, всегда заполненная людьми.
Туристы со всех концов Китая жадно всматриваются
в бирюзовую даль океана, стремясь разглядеть очерта-
ния Тайваня. До него далековато, но в погожий день в
подзорную трубу можно увидеть контуры гоминьданов-
ских военных кораблей, охраняющих остров.
«Тайвань, наш Тайвань!» — восклицают взволнован-
ные туристы. Один из них, разговорившись со мной, с
убеждением в голосе сказал: «Рано или поздно произой-
дет воссоединение. Таково чаяние каждого китайца, лю-
бого человека, чьими предками были основатели китай-
ской цивилизации, легендарные правители древности Ху-
анди и Яньди».
Я вспомнил эти слова, когда читал отчет о докладе
премьера Госсовета КНР Ли Пэна на 2-й сессии ВСНП
7-го созыва, проходившей в марте 1989 года. После
того как премьер изложил позицию своего правитель-
ства по Тайваню и потребовал от Вашингтона уважать
ее, раздалась буря аплодисментов. Так делегаты отре-
агировали на упоминание действительно очень чувстви-
тельной для китайцев темы.
Столь подробно пишу об этом, поскольку среди сино-
логов — и советских, и зарубежных — порой высказы-
вается мнение, что тайваньская проблема потеряла ак-
туальность. Пекин не собирается насильно «впихивать»
остров в состав КНР и использует неурегулированность
ситуации в Тайваньском проливе лишь как рычаг давле-
ния на США. В лучших, так сказать, традициях китай-
ской дипломатии иметь какую-то проблему, которая по-
зволяла бы, во-первых, держать партнера в напряже-
нии, заставлять его оправдываться и идти на уступки,
а во-вторых, сохранять дистанцию между Китаем и за-
рубежным государством.
Думается, вышеприведенные примеры лишний раз до-
казывают, что сбрасывать со счетов национальные чув-
ства китайцев при анализе подхода Пекина к тайвань-
скому узлу было бы ошибкой. Тема утерянных терри-
торий в КНР воспринимается очень болезненно, и китай-
221
цы в этом плане ничуть не отличаются .от народа любой
другой страны. Поэтому отнюдь не случайно и не только
в тактических целях китайские руководители неизменно
называли тайваньскую проблему главной в отношениях с
США. Периодически она квалифицируется как «важное
препятствие», «единственная преграда», «основной фактор
напряженности». Пока вопрос о Тайване не решен, гово-
рят в КНР, он будет оставаться «большим узлом» в
китайско-американских отношениях и оказывать негатив-
ное влияние на их развитие.
Что же конкретно не устраивало Пекин в американ-
ской позиции по Тайваню в рассматриваемый период?
То, что Соединенные Штаты продолжали тесные контак-
ты с Тайбэем политического характера (формально —
частные, по существу — официальные), не снижали по-
ставки вооружений на остров. Особое раздражение вы-
зывала в китайской столице поддержка со стороны вли-
ятельных политических кругов в США, в частности в
конгрессе, идеи провозглашения Тайваня отдельным го-
сударством. Пекин давал понять по дипломатическим
каналам, что в случае прихода к власти на острове
сепаратистов против них будет использована сила.
При всем этом руководство КНР подходило к урегу-
лированию тайваньской проблемы весьма реалистично.
Китайские политологи, явно отражая официальное пони-
мание вопроса, не раз указывали, что Пекин не собира-
ется загонять Вашингтон в угол из-за Тайваня. Во-
первых, отношения с США слишком важны, чтобы не-
продуманно жертвовать ими; во-вторых, и это особенно
важно, тайваньская проблема не новая, а оставленная
историей, и американцы уже немало сделали для ее
постепенного преодоления; в-третьих, Соединенные Шта-
ты не оспаривают суверенитет Китая над островом; в-чет-
вертых, Тайвань контролируется китайцами, пусть и
придерживающимися другой идеологии.
Понимали в КНР и то, что полное слияние капита-
листического и довольно богатого Тайваня с материком
на нынешнем этапе невозможно. Поэтому-то и была раз-
работана концепция «одно государство — две системы»,
предполагающая широкую самостоятельность острова в
рамках единого Китая. В соответствии с ней КНР выдви-
гала гибкие и выгодные предложения в адрес Тайбэя.
Гоминьдановские власти официально не реагировали
на эти инициативы, но подспудно президент Цзян Цзинго
стал «ослаблять гайки», смягчая свою некогда неприми-
222
римую позицию. Тайваньские фирмы вступили через Гон-
конг и Сингапур в деловые связи с торговыми органи-
зациями КНР. Торговля — весьма выгодная для обеих
сторон — превысила в 1987 году 1,5 млрд. долл. Появи-
лись на континенте и первые тайваньские инвестиции.
В конце 1987 года Цзян Цзинго сделал еще один шаг:
тайваньцам разрешили посещать своих близких в КНР.
В 1987 году Цзян пошел на определенную демократиза-
цию режима, позволив деятельность оппозиционных пар-
тий, ослабив контроль над печатью и т. д.
Все это настраивало на мажорный лад. В китайской
столице оценили позитивные тенденции в политике Го-
миньдана. Но 30 января 1988 г. тайваньский президент
умер. ЦК КПК направил руководству Гоминьдана со-
болезнование в связи с его кончиной, заявление по это-
му поводу сделал Чжао Цзыян. Китайский руководитель
отметил, что Цзян Цзинго неизменно придерживался
концепции одного Китая, выступал против провозглаше-
ния независимости Тайваня и приложил определенные
усилия по наведению мостов между двумя берегами
Тайваньского пролива. Чжао Цзыян выразил надежду, что
новые лидеры Гоминьдана, «исходя из коренных интере-
сов китайской нации... внесут позитивный вклад в то,
чтобы как можно скорее покончить с расколом нашей
страны и осуществить мирное объединение Родины». При
этом у Пекина были все основания сетовать, что при
жизни Цзян Цзинго не удалось осуществить большего.
Цзян принадлежал к «старой гвардии» Гоминьдана,
которая перебралась на Тайвань с материка и исходила
из того, что остров всегда был и остается частью Китая.
Одни «старики» относились к КНР помягче, они поддер-
живали шаги Цзян Цзинго навстречу Пекину. Другие
противились «послаблению коммунистам». Но, как бы то
ни было, все они — сторонники концепции неделимости
Китая. В то же время большинство тайваньского насе-
ления — коренные островитяне. Их эмоциональные связи
с континентальной частью страны гораздо слабее. Настро-
ения в среде уроженцев острова разные. Есть и такие
тайваньцы, которых тема воссоединения просто не инте-
ресует. Кое-кто не приемлет возможность объединения по
идеологическим причинам: на Тайване — капитализм, а в
КНР — социализм. Можно встретить тайваньцев, кото-
рые обращают внимание на различия в жизненном уровне:
в КНР валовой национальный продукт на душу населе-
ния составляет 500, а на Тайване — 3600 долл. А некото-
223
рые из уроженцев острова вообще считают, что его
следует провозгласить самостоятельным, независимым
государством. В правящей партии Гоминьдан пропаганда
сепаратизма запрещена, а в рядах оппозиции об этом го-
ворят почти открыто. В Пекине задались вопросом:
сможет ли сдержать сепаратистов новый гоминьданов-
ский президент «Китайской республики» Ли Дэнхуэй,
сменивший Цзян Цзинго? Говорили, что он не столь
сильная личность, каким был предшественник. В правя-
щих кругах Тайваня у нынешнего лидера нет мощной
опоры. К тому же Ли Дэнхуэй из коренных тайваньцев,
он никогда даже не бывал на материке.
Среди лидеров Гоминьдана есть такие, которые осуж-
дали Цзян Цзинго за попытки демократизировать режим,
за согласие на размораживание неофициальных связей <
КНР. Цзяну они перечить не смели. А теперь? Вдр\1
они решатся действовать? Тогда не миновать дестабили
зации обстановки на острове и, возможно, очередных ос
ложнений в Тайваньском проливе.
Все эти вопросы (или большинство из них) так и не
были сняты с повестки дня окончательно. Но, несмотря
на это, Пекин продолжал налаживать связи с Тайбэем.
И кое в чем преуспел.
В июле 1988 года Госсовет КНР обнародовал комп-
лекс мер по дальнейшему стимулированию тайваньских
капвложений в экономику страны: для тайваньцев были
введены особые льготы в вопросах перевода прибылей за
рубеж, налогообложения, аренды земли, приобретения
акций и т. д. В ответ XIII съезд Гоминьдана, работав-
ший в те же дни, официально разрешил прямую торгов-
лю с КНР и инвестиции — через третьи страны. Тайбэй,
кроме того, выделил Азиатскому банку крупные суммы
для финансирования различных проектов, солидная доля
которых может быть потрачена на нужды КНР. В 1988
году объем китайско-тайваньской торговли достиг
2,5 млрд. долл, (прирост за год на 75 %), а сумма тай-
ваньских капвложений в экономику КНР — 200 млн.
долл.
Расширились контакты между людьми. К началу 1989
года на материке побывало уже более 500 тыс. острови-
тян, в том числе политические деятели, находящиеся в
оппозиции к Гоминьдану. Тайваньские власти, в свою
очередь, приоткрыли ворота для визитов ряда катего-
рий граждан КНР на остров — с целью посещения боль-
ных родственников, участия в траурных церемониях и
224
т. д. Вместе с тем для членов КПК въезд оставался закры-
тым.
Пекин настойчиво предлагал Тайбэю идти дальше:
наладить прямые транспортные, почтово-телеграфные,
торговые, научные и культурные связи; постепенно вый-
ти на политический диалог. Китай прекратил угрозы
подчинить остров силой. В начале 1989 года при Госсо-
вете КНР было создано специальное ведомство для сти-
мулирования сотрудничества с Тайванем.
Однако, несмотря на все упомянутые подвижки, Тай-
бэй отказывался от политических компромиссов, предпо-
читая проявлять сдержанность даже в неофициальных
контактах с Пекином. Более того, гоминьдановским пра-
вительством предпринимались попытки возродить нечто
вроде официальных связей с государствами, поддер-
живающими дипломатические отношения с КНР.
В этих условиях Китай стремился заручиться содей-
ствием Вашингтона в деле углубления своего диалога
и взаимопонимания с Тайванем. Дэн Сяопин, в частно-
сти, указывал: «Желательно, чтобы... США смогли сде-
лать кое-что по вопросу воссоединения Китая... Они
могли бы поощрить и уговорить тайваньские власти в
первую очередь наладить с нами три вида связи — тор-
говую, судоходную и почтовую». Такая позиция, подчер-
кивал китайский руководитель, была бы более разумной,
чем попытки изобразить невмешательство в тайваньский
вопрос.
Как же отвечали на китайские призывы американ-
цы? Р. Рейган и его министры неустанно заявляли, что
признание одного Китая — прочная основа американской
политики, что США будут верны трем совместным ком-
мюнике. В Вашингтоне выражали одобрение и контактам
между материком и Тайванем, но содействовать им отка-
зывались. В конце концов Пекин в определенной степе-
ни все же «додавил» администрацию: в Вашингтоне
стали обещать, что будут прилагать усилия к созданию
соответствующих условий для диалога через Тайвань-
ский пролив. Впервые об этом сказал Дж. Шульц в марте
1987 года. Р. Рейган подтвердил такую позицию в марте
1988 года. Уступка, правда, носила частичный характер.
От посреднических функций американцы, как и прежде,
уходили. Если же говорить о сути линии США, то они
отнюдь не были заинтересованы в объединении острова с
материком. Тайвань для Вашингтона — идейный союз-
ник, военный форпост и выгодный экономический парт-
8- 18
225
нер, что и обусловливало заинтересованность Белого
дома в сохранении острова в качестве самостоятельного
политического образования де-факто. Диалог между
Пекином и Тайбэем пусть, мол, идет, но ни к чему кон-
кретному не приводит.
И все же, в целом оценивая ситуацию, можно сказать,
что сейчас в китайской столице оптимизма в отношении
тайваньской проблемы больше, чем раньше.
Среди других двусторонних политических разногла-
сий между Пекином и Вашингтоном особую остроту
приобрел вопрос о Тибете.
В этом районе Китая было неспокойно. Ошибки в
национальной политике, призывы далай-ламы из-за рубе-
жа, сложная социально-экономическая ситуация и ряд
других причин всколыхнули там сепаратистские настрое-
ния. Сопротивление властям приняло насильственные
формы.
Соединенные Штаты, по существу, взяли сторону се-
паратистов. В мае 1987 года далай-лама выступил в
американском конгрессе с призывом к фактическому от-
делению Тибета от КНР. И нашел там понимание. В ию-
не 1987 года палата представителей приняла резолюции
о «нарушении прав человека в Тибете» и о «правах чело-
века в Китае». В октябре того же года после беспорядков
в Лхасе сенат одобрил еще одну подобную резолюцию.
В документе выражалась поддержка далай-ламе, содер-
жалось требование к администрации США соизмерять по-
ставки оружия Пекину с ситуацией в Тибете, выделить
средства на помощь тибетским беженцам и т. д. Группа
конгрессменов направила коллективное письмо китайско-
му руководству, в котором одобрялся план далай-ламы о
статусе Тибета. В декабре 1987 года обе палаты конгрес-
са в очередной раз приняли резолюции в связи с тибет-
скими событиями.
И в последующий период американские законодатели
и печать не переставали фокусировать внимание на Тибе-
те, обвиняя власти КНР в преследовании там инако-
мыслящих, одобряя выступления сепаратистов. Конгресс
призывал Белый дом «тесно сотрудничать с тибетским
народом, чтобы выяснить, в каких областях правитель-
ство и народ Соединенных Штатов могут оказаться по-
лезны». Белый дом, в свою очередь, выражал глубокую
озабоченность положением в области прав человека в
Тибете.
Реакция Пекина в зависимости от общей ситуации
226
в отношениях с Вашингтоном колебалась от сдержанных
реплик типа того, что у КНР и США «разные точки
зрения на положение с правами человека», до бурного
возмущения. На очередную резолюцию сената, принятую
в марте 1989 года, КНР ответила серией дипломати-
ческих нот и публичных протестов, в которых акция
американских законодателей расценивалась как «наглое
вмешательство во внутренние китайские дела», «клевета
и выпады, серьезно оскорбляющие чувства китайского
народа», и т. п.
В Соединенных Штатах будировалась также тема
«неуважения» в КНР свободы слова и печати, «преследо-
вания» китайскими властями интеллигенции. В публич-
ную перебранку перерос инцидент с попыткой президента
Дж. Буша пригласить на официальный прием (в ходе
визита в КНР в феврале 1989 г.) известного «диссидента»
Фан Личжи. В то время как Пекин посчитал этот шаг
президента в высшей степени бестактным, внутри США
Белый дом попал под огонь критики из-за недостаточ-
ной настойчивости в отстаивании прав человека. Дж. Бу-
ша ругали, в частности, что он лично не поднял этот
вопрос в беседах с китайскими лидерами.
Постоянным раздражителем в китайско-американских
отношениях оставалась политика ограничения рождае-
мости, проводимая властями КНР. Соединенные Штаты
обвиняли Пекин в насильственных методах ее осуществ-
ления, отказались финансировать китайские программы
в данной области через ООН. Китайские представители
в ответ заявили, что тот, кто препятствует сдержива-
нию роста населения КНР, не желает ее выхода из состо-
яния бедности.
Взаимопониманию сторон мешала неуверенность аме-
риканцев в стабильности курса КНР на модернизацию,
усиливавшаяся из-за всплесков борьбы в Китае с «бур-
жуазным либерализмом», пробуксовки тех или иных ре-
форм. В Китае, в свою очередь, выражали недоволь-
ство «шовинистическими настроениями» в политических
кругах США, попытками некоторых политических деяте-
лей этой страны «монополизировать истину, шантажиро-
вать других» и т. п. Пекин не переставал подчеркивать:
для дальнейшего развития сотрудничества необходимо,
чтобы обе стороны научились уважать интересы друг
друга, добивались взаимопонимания и не привносили в
межгосударственные отношения идеологические предрас-
судки. Пора понять, указывали в КНР, что существуют
227
различные представления о правах человека, что амери-
канский конгресс не является законодательным органом
ни всего мира, ни Китая.
Администрация Р. Рейгана стремилась сдержать цен-
тробежные тенденции в отношениях между США и КНР
путем дальнейшей привязки Китая к Соединенным Шта-
там в области экономики. В конце 1985 — начале 1986 го-
да Белый дом снял запрет («на неопределенное вре-
мя») на оказание помощи КНР, смягчил экспортный
контроль, наложил вето на законопроект об ограничении
импорта, в том числе и китайских текстиля, обуви,
меди. В результате прямого давления администрации
конгресс ратифицировал соглашение с Китаем по ядер-
ной энергии. Развивалось китайско-американское сотруд-
ничество в космической области. Осенью 1988 года
правительство США приняло решение разрешить экспорт
спутников в КНР с целью их запуска при помощи китай-
ских ракет. Упомянутые акции Белый дом обосновывал
тем, что они укрепят Пекин на нынешних позициях, будут
способствовать «общему делу обороны и безопасности»,
«формированию в Китае экономики, основанной на прин-
ципах свободного рынка».
Американцами двигали, конечно, не только политиче-
ские, но и чисто коммерческие мотивы. Иначе трудно
объяснить солидные объемы торговли между двумя
странами, капиталовложений из США в КНР.
Если в 1985 году товарооборот составил, по американ-
ским данным, 8,1 млрд, долл., то в 1987 году —
10,4 млрд. долл, (согласно китайской статистике, не
учитывающей реэкспорт в США через Гонконг, в
1985 г. — 6,42 млрд, долл., а в 1987 г. — 7,8 млрд, долл.,
что равнялось почти 10 % общего объема внешней тор-
говли Китая). В структуре американского экспорта в
КНР доля машин и оборудования, передовой техноло-
гии достигла 50 %. Китай получал из США средние и
малые компьютеры, станки с числовым программным
управлением, полупроводниковое, телекоммуникацион-
ное, нефтехимическое оборудование, приборы, самолеты,
локомотивы и т. д. За десять лет (1978—1988 гг.) китай-
ские организации импортировали из Соединенных Шта-
тов технику более чем на 40 млрд. долл.
Прямые американские инвестиции в китайскую эко-
номику равнялись на конец 1985 года 1,5 млрд, долл., а
на конец 1987 года — 3,04 млрд. долл. В 1985 году на
территории КНР функционировало около 70 предприятий
228
с американским капиталом, а два года спустя — более
400. В феврале 1989 года было объявлено, что амери-
канские капиталы вложены в 630 объектов и достигли
3,4 млрд. долл.
Соединенные Штаты удерживали первое место среди
западных стран по инвестициям в народное хозяйство
Китая (около 14 % от общей суммы капвложений). В чис-
ле вкладчиков фигурировали крупные корпорации: добы-
вающая промышленность («Оксидентл петролеум», «Амо-
ко»), автомобилестроение («Америкэн моторе»), микро-
электроника («Берлоуз», «Сперри»), авиастроение
(«Боинг»), промышленное строительство («Бехтель»),
биотехнология («Дженетик диагностике»), фармацевти-
ка («Смир Кляйн»), страхование («Америкэн Интер-
нэшнл») и др. В свою очередь, Китай создал в США
более ста предприятий.
Вместе с тем и в области экономического и научно-
технического сотрудничества между Пекином и Вашинг-
тоном во второй половине 80-х годов сохранялись про-
блемы. На повестке дня оставался вопрос об ограни-
чениях на поставку американской технологии в КНР.
Соединенные Штаты предоставили КНР статус «непри-
соединившейся дружественной страны», но это, как счи-
тали в Пекине, никак не соотносилось с их действитель-
ной политикой в сфере передачи технологии. Китайская
сторона настойчиво ставила этот вопрос перед Вашингто-
ном, апеллировала к американскому деловому миру,
«несущему убытки» из-за ограничений на торговлю с
КНР, намекала, что переключит внимание на другие рын-
ки. Из-за политических разногласий (в частности, в свя-
зи с поставками китайских ракет в район Персидского
залива) Белый дом периодически вводил даже дополни-
тельные ограничения на передачу технологии китайским
партнерам, хотя в целом экспортный режим постепенно
смягчался.
Не прекращались трения по поводу поставок китай-
ского текстиля на американский рынок. Текстильные из-
делия являлись одной из важнейших статей экспорта
КЙР в США, американские же власти настояли в 1987
году на сокращении ежегодного прироста ввоза китай-
ского текстиля с 19 % до 3 %, а затем были приняты
дополнительные ограничения.
Пекин высказывал озабоченность по поводу хрониче-
ского дефицита в торговле с Соединенными Штатами;
Вашингтон же, указывая на большой объем реэкспорта
229
китайских товаров через Гонконг, напротив, утверждал,
что пассив имеют США.
Наряду с приливами происходили и отливы в активно-
сти американских компаний на китайском рынке. В дело-
вых кругах США по-прежнему выражали недовольство
условиями китайского рынка — большие накладные рас-
ходы, бюрократизм чиновников, нехватка квалифициро-
ванных рабочих и т. п.
Большое место в структуре китайско-американских
отношений заняли в 1985—1988 годах связи между пред-
ставителями военных ведомств. Вашингтон, как и преж-
де, стремился использовать их для сохранения «уклона»
в китайской политике в сторону Запада или по крайней
мере демонстрации такого «уклона» Советскому Союзу.
Пекин же все меньше интересовала стратегическая сим-
волика и все больше — практическая отдача от военных
контактов. Как указывал начальник Генерального штаба
НОАК Ян Дэчжи, Китаю нужны связи с Пентагоном
в целях ликвидации отставания в военно-технической
области от развитых государств. Сотрудничество разви-
валось по трем направлениям: 1) обмен визитами;
2) функциональные обмены (обучение и стажировка
офицеров) ; 3) поставки технологии и оружия.
В обменах визитами участвовали министры обороны,
командующие, начальники штабов и другие высшие чины
всех родов войск, военно-технические эксперты. Военных
нередко принимали руководители обеих стран.
В январе 1986 года ряд военных кораблей КНР и
США участвовал в своего рода учениях путем прохожде-
ния параллельным курсом. В ноябре 1986 года впервые
за 36 лет состоялся визит вежливости американской
эскадры в порт Циндао. Вопрос о наличии на кораблях
ядерного оружия, из-за которого визит долго отклады-
вался, был разрешен: китайская сторона декларировала
принципиальную позицию о недопущении в свои порты
иностранных кораблей с ядерным оружием; Пентагон
заявил, что его политика — не подтверждать и не отри-
цать наличия ядерного оружия на борту, но он учитывает
позицию Пекина. В ходе визита американские адмиралы
всячески подчеркивали значимость этого события, «стра-
тегическую близость» интересов США и КНР в азиатско-
тихоокеанском регионе. Хозяева же, напротив, очень мало
говорили и стремились максимально приглушить пропа-
гандистскую шумиху. В Циндао не было ни одного при-
ветственного лозунга, на официальные мероприятия не
230
допустили иностранных (кроме американских) журна-
листов. 19 мая 1989 г. корабли американского 7-го флота
осуществили заход в шанхайский порт, однако этот визит
остался почти незамеченным из-за обострения в тот пе-
риод внутриполитической обстановки в КНР.
С 1987 года стал практиковаться обмен военнослужа-
щими для обучения и стажировки в военно-учебных за-
ведениях. По сообщениям иностранной печати, в 1987
году около 100 китайских специалистов проходили под-
готовку в США, где их обучали приемам ведения ядер-
ной, биологической и химической войны. Осенью 1987
года в пригороде Пекина состоялись показательные поле-
ты отряда ВВС США.
Во второй половине 80-х годов были заключены сдел-
ки на поставку в Китай следующих видов американ-
ских вооружений:
— оборудование и технология для производства
крупнокалиберных артснарядов, взрывателей к ним и др.
(первоначальная стоимость сделки — 98 млн. долл., бо-
лее поздние оценки — 28,1 млн. долл.);
— 55 комплектов авиационного обрудования для ист-
ребителей-перехватчиков «F-8» (550 млн. долл.);
— оборудование и технология для производства
морских торпед (ориентировочно—80 млн. долл.);
— радары для обнаружения артиллерии противника
(около 35 млн. долл.).
Но в целом военное сотрудничество удерживалось и
Пекином и Вашингтоном в определенных рамках. Китай
не хотел стратегической привязки к США и все больше
учитывал отрицательную реакцию на это сотрудничество
в мире, в том числе в социалистических странах. И в
Соединенных Штатах вынуждены были прислушиваться
к предостережениям своих союзников и друзей в АТР.
Кроме того, изменения в китайской политике (улучшение
отношений с СССР и т. п.) настораживали американ-
ские военно-политические круги, доступ Пекину ко мно-
гим видам военной технологии оставался наглухо закры-
тым.
ЕЬще одним рычагом, с помощью которого Вашингтон
рассчитывал закрепить привязку Китая к США, являлись
гуманитарные контакты. Комментируя очередную серию
документов о сотрудничестве в сфере культуры и образо-
вания, директор Информационного агентства США Ч. Уик
говорил: «Они будут прививать китайским гражданам
демократические идеалы, помогут модернизировать Ки-
231
тай на основе демократических принципов». Еще более
откровенно высказывались журналисты. На страницах
американской печати можно было встретить прогнозы о
том, что через культурные контакты в Китае глубоко
укоренятся западные политические и экономические идеи,
китайский народ постепенно освободится от «оков марк-
систских схем».
Американское правительство, общественные и частные
организации самым энергичным образом поощряли гума-
нитарные связи с КНР. Для китайской молодежи широко
распахнулись двери лучших университетов и колледжей
США, научных работников из Китая приветствовали
в ключевых исследовательских центрах страны. К началу
1989 года в Соединенных Штатах прошли курс обучения
более 20 тыс. китайцев, около 20 тыс. продолжали там
учиться. Одновременно в учебных и научно-исследова-
тельских учреждениях Китая работало большое число
американских профессоров, преподавателей, исследова-
телей, советников, консультантов. Вашингтон помог со-
здать Национальный центр повышения квалификации ру-
ководящих хозяйственных кадров в Даляне, филиал
Школы новейших международных исследований Универ-
ситета Дж. Гопкинса в Нанкине. Была достигнута дого-
воренность о направлении в КНР представителей «корпу-
са мира». Расширялись связи между радио и телевиде-
нием, кино, печатью обеих стран. К концу 1988 года
более 60 млн. китайцев изучали английский язык; среди
городской молодежи в моде были американские фасоны
одежды, литература, музыка, танцы, а также в опреде-
ленной степени философские и этические течения.
Продолжали развиваться связи провинций и городов
КНР с партнерами в США — штатами и городами. Обра-
зовалось более 50 породненных пар. В 1987 году было
учреждено общество «Америка — Китай», в которое
вошли, в частности, три бывших президента США и мно-
жество высокопоставленных сотрудников их администра-
ций. В США действовали еще четыре крупные органи-
зации, занимавшиеся вопросами развития китайско-
американских отношений.
В тесном общении между китайцами и американ-
цами не было, конечно, ничего предосудительного. Ана-
логичный процесс начался во второй половине 80-х годов
между СССР и США. Это здоровая тенденция, способ-
ствовавшая международному взаимопониманию, разру-
шению политико-идеологических барьеров, духовному
232
обогащению, отмиранию догм, мешавших нормальному
внутреннему развитию социалистических государств.
Упоминаем же мы о китайско-американских гумани-
тарных контактах по той причине, что хотим дать полную
картину содержания отношений между КНР и США.
Ведь с расширением контактов в этой области амери-
канцы связывали надежды на духовное перерождение
китайцев, вплоть до их отказа от социалистического
пути.
Попытки «ускорить» осуществление таких надежд на
практике вызывали отрицательную реакцию в Пекине.
Китайские власти предпринимали шаги по пресечению
идеологического воздействия Запада, причем в ходе
кампании по борьбе с «буржуазной либерализацией» и
аналогичных мероприятий глушились и здоровые явления.
Пресекались призывы к демократизации политической и
общественной жизни, критические выступления писателей
и публицистов, здоровый интерес к американским и дру-
гим западным публикациям и т. п.
Все это, в свою очередь, усиливало в Соединенных
Штатах недоверие к Китаю. Болезненно реагировали
там и на выступления китайской пропаганды, порой
весьма резко критиковавшие Вашингтон и его лидеров.
Китай — Япония: проблемы остаются
Во второй половине 80-х годов китайско-японские
отношения продолжали носить неоднозначный и проти-
воречивый характер. С одной стороны, налицо оставался
взаимный интерес Пекина и Токио друг к другу, обога-
щалась материальная база их отношений, углублялось
сотрудничество на многих направлениях, с другой — по-
литические, экономические, идеологические проблемы
по-прежнему лихорадили отношения между двумя стра-
нами.
Как отражение такой неоднозначной ситуации в ки-
тайских оценках состояния отношений между КНР
и Японией имели место резкие перепады. То подчерки-
валось, что дружеские связи с Токио значительно укрепи-
лись за 15 лет, главное течение в них является благо-
приятным, достигнуты «выдающиеся результаты» в сот-
рудничестве17. То, напротив, рисовалась довольно мрач-
ная картина неурядиц, «трудных моментов». При этом
китайские руководители четко проводили мысль, что за
неурядицы как в прошлом, так и в настоящее время
233
Китай ответственности не несет, ибо они вызваны не им.
Японцев предупреждали не совершать больших ошибок,
чтобы не повредить делу взаимопонимания между двумя
странами. Им предлагали «не чинить препятствия на пути
китайско-японской дружбы, не ущемлять национальные
чувства китайского народа во избежание негативных
последствий, беречь выношенную многими годами, нелег-
ко доставшуюся дружбу»18. Ставилась задача укрепле-
ния взаимного доверия, повышения сознательности в
поддержании дружбы, недопущения воздействия истори-
ческого антагонизма на нынешнее сотрудничество. Из лек-
сикона китайской пропаганды постепенно исчезли
прежние формулировки типа того, что китайско-япон-
ские отношения являются «наилучшими за всю историю»,
что они — «образец для подражания» и т. п.
Японское правительство предпочитало (так же, как
и американцы) изображать состояние своих связей
с Пекином в более розовых тонах. О трудностях чаще
упоминалось как бы мимоходом, как о чем-то второсте-
пенном. В Токио акцент делался на том, что развитие
благополучных и стабильных отношений с КНР явля-
ется одной из главных целей японской политики, что
Япония «будет уважать совместное японо-китайское за-
явление, договор о мире и дружбе, четыре принципа
развития отношений с Китаем». Японское правительство
подчеркивало, что хотело бы углубления сотрудничества
с КНР «на основе соединения технологий и финансового
потенциала Японии с китайскими рабочей силой и при-
родными ресурсами». Из Токио регулярно следовали
заверения, что «японский народ глубоко осознает ответ-
ственность за большой ущерб, нанесенный китайскому
народу во время войны», что Япония придерживается
принципа «одного Китая». Предпринимались попытки
убедить Пекин, что две страны объединяют интересы
борьбы с «гегемонизмом», что в Японии подходят к КНР
как к «доброму другу свободного мира».
Что касается политических контактов между Пекином
и Токио, то по их интенсивности и уровню Япония по-
прежнему выделялась среди всех других капиталисти-
ческих стран. В 1988 году был автоматически продлен
Договор о мире и дружбе 1978 года. Еще больше вырос-
ли встречные потоки делегаций и туристов; 107 провин-
ций, уездов и городов КНР и Японии установили пород-
ненные отношения. В японских учебных заведениях
обучалось несколько тысяч китайцев. Свыше 100 вузов
234
в двух странах обменивались учебными программами.
Проводились мероприятия по линии «Комитета китайско-
японской дружбы XXI века», в том числе массовые ми-
тинги, крупные конференции. Япония изъявила готов-
ность помочь в сохранении некоторых культурных цен-
ностей Китая, в частности в древнем городе Дуньхуане,
расположенном на «шелковом пути».
Имели место контакты по военной линии. Так, в 1986 го-
ду в Японии побывали начальник генштаба НОАК
Ян Дэчжи, а затем его заместитель Сюй Синь. В 1987 го-
ду Китай посетил начальник управления национальной
обороны Японии Ю. Курихара. Военачальники осматри-
вали оборонные объекты, делились опытом военного
строительства. Контакты носили, однако, спорадический
характер. Ни та, ни другая сторона не стремилась их
форсировать. В ходе диалога проявлялось порой не
столько то, что объединяло Пекин и Токио в стратеги-
ческой области, сколько, напротив, то, что их разъединя-
ло.
Масштабы же делового сотрудничества расширялись.
Товарооборот, правда, в 1986—1987 годах был несколько
меньшим, чем в рекордном 1985 году, но в 1988 году он
достиг новых вершин — около 19,5 млрд. долл. При этом
Китаю удалось резко сократить дефицит в торговле с
Японией, а в 1988 году вообще его ликвидировать.
Токио по-прежнему значительно опережал все разви-
тые капиталистические государства в торговле с КНР,
чему способствовала умелая и энергичная деятельность
японских компаний на китайском рынке. Более 300 япон-
ских торговых фирм учредили свои представительства
на китайской территории, создали там отлаженную
торговую сеть (у американцев менее 200 подобных от-
делений). Служащих японских фирм отличали лучшее
знание особенностей Китая, более высокая работоспо-
собность и готовность терпеть бытовые неудобства. Зна-
чительная часть из них владела китайским языком,
работала дольше, чем другие иностранцы, проживала в
спартанских условиях в дешевых гостиницах, часто без
семей (остающихся в Японии) и т. п. Немаловажно и то,
что сделки совершались на весьма выгодных для китайских
контрагентов финансовых условиях.
Во второй половине 80-х годов Япония продолжала
удерживать пальму первенства и в качестве главного
внешнего источника финансирования программ развития
КНР. В 1986—1988 годах она предоставила Китаю
235
кредитов на сумму около 3 млрд. долл, в различных фор-
мах. Ряд займов имел особенно льготные условия ( 2,5 %
годовых) и направлялся на модернизацию ключевых от-
раслей экономики: строительство сталелитейных предпри-
ятий, железнодорожных веток, портов, шоссейных до-
рог. Были даны обещания новых займов на период
с 1990 по 1995 год на сумму более 6 млрд. долл.
Выросли прямые японские инвестиции в народное
хозяйство КНР — со 120 млн. долл, в 70 предприятий в
1985 году до 2,1 млрд. долл, в более чем 400 предпри-
ятий в 1988 году. Был учрежден специальный орган для
изучения возможностей дальнейшего увеличения капвло-
жений.
Осенью 1988 года японское правительство объявило
о снятии ограничений на экспорт в КНР некоторых видов
высокосложного оборудования (всего восемь). Продол-
жали при этом действовать правила, согласно которым в
Китай, в порядке исключения, был разрешен вывоз
продукции по 36 товарным позициям из 178, включенных
в список КОКОМ. Токио давал обещания, что процесс
открытия Пекину доступа к японскому рынку технологии
будет ускоряться.
Китайско-японские отношения — яркий пример того,
что тесное экономическое сотрудничество не является
полной гарантией преодоления разногласий.
Среди проблем, мешавших установлению благожела-
тельной атмосферы в отношениях между Пекином и Токио,
преобладали, как и прежде, политические. «Если их
правильно не урегулировать, — говорил Чжао Цзыян, —
то это может нанести большой ущерб экономическим
делам; экономическое сотрудничество не может отодви-
нуть политические проблемы»19. Тем самым японцам да-
валось понять, что их уступчивость в экономической
области не заставит Китай терпеть обиды. А причины
для недовольства у Пекина были.
Вновь, уже в который раз, в 1986 году обострился
вопрос об учебниках истории. Группа консервативных
специалистов подготовила очередное пособие для школ,
которое министерство просвещения Японии решило одоб-
рить. Реакция Китая оказалась мгновенной: было заявле-
но, что в учебнике затушевывалась ответственность
Токио за развязывание войны, содержалось множество
формулировок, противоречащих историческим фактам.
Под давлением со стороны не только Китая, но и
ряда других азиатских государств японцы внесли поправ-
236
ки в пособие. Новый вариант был передан китайским
властям, страсти поутихли, хотя КНР не удовлетворилась
полностью, предложив составителям учебника приложить
дополнительные усилия по «устранению явных ошибок
в тексте». Одновременно японскому правительству
напомнили, что в 1982 году оно взяло на себя ответ-
ственность за исправление соответствующих мест в
учебниках. Токио неизменно отвечал: школьное образова-
ние и составление учебных материалов основано в Японии
на стремлении к укреплению дружбы и добрососедства
с соседними государствами.
Продолжали приводить к дипломатическим протестам
и кампаниям в китайской прессе официальные посеще-
ния храма Ясукуни членами японского кабинета. Так
было в 1986 и 1987 годах. Пекин разъяснял, что визиты
в храм оскорбляют чувства китайского народа. Токио
отвечал, что храм используется для почтения памяти
погибших и необходимо отделять «естественные чувства
японского народа» от развития японо-китайских отно-
шений. Взаимопонимания по этому вопросу между КНР
и Японией так и не получалось. Японская печать сетовала,
что возможностей для окончательного урегулирования
«проблемы Ясукуни» не существует и у Токио не остается
иного выхода, как добиваться от Пекина принятия своей
позиции.
В апреле 1988 года во время посещения храма Ясуку-
ни начальник управления по вопросам государственных
земель С. Окуно заявил, что Япония «не была агрессо-
ром» в годы второй мировой войны, а «защищала свою
безопасность» в условиях, когда «Азия была превра-
щена в колонию белой расы». Представитель МИД Ки-
тая выразил «удивление и глубокое сожаление» по
поводу высказывания Окуно, назвав его «противореча-
щим дипломатическим нормам и фактам истории». На
пресс-брифинге в Пекине было заявлено, что выска-
зывания Окуно «не только ущемляют чувства китайско-
го народа и народов других азиатских стран, подвер-
гавшихся агрессии, но и наносят ущерб образу Японии
на международной арене»20. Агентство Синьхуа откликну-
лось на событие еще более жестко, обвинив японского
чиновника в «открытых и наглых» попытках оправдать
агрессивную войну Японии.
Не потеряли остроты исторические разногласия и пос-
ле прихода к власти в Японии премьера Т. Такэситы
(на которого в КНР надеялись, полагая, что он более
237
гибок, чем Я. Накасонэ). Вспышку недовольства вызвали
высказывания Т. Такэситы в парламенте Японии в фев-
рале 1989 года. По этому поводу агентство Синьхуа
заявило, что японский премьер «вновь отрицал факт
развязывания Японией агрессивной войны» и что «пози-
ция Такэситы по историческим проблемам значительно
отступает от подхода его предшественников». Интенсив-
ность возмущения нарастала до тех пор, пока Токио не
дал разъяснения. Через японского посла до властей КНР
была доведена следующая точка зрения Такэситы о про-
шедшей войне: 1) является фактом, что Япония причини-
ла серьезный ущерб соседним странам и эти ее действия
расцениваются международной общественностью как
агрессия, подвергаются суровой критике; 2) нельзя отри-
цать факта агрессии (Японии) против Китая; 3) Япония
будет стараться не допускать повторения подобных
действий.
Китайский представитель положительно расценил
разъяснение, отметив, что «премьер Такэсита высказал
такое же мнение, как и бывший премьер Накасонэ, и не
отрицает факта агрессии». Вместе с тем Пекин подверг
резкой критике заявление Такэситы в парламенте о том,
что трудно дать определение второй мировой войне как
агрессивной. В Китае отмечали, что премьер «не только
не признал факт агрессии, но выразил намерение пору-
чить выработку оценки минувшей войны историкам пос-
ледующего поколения, что нелогично»21.
Демонстрируя твердость убеждений по вопросам исто-
рии, Китай ограничился сравнительно низким уровнем
предствительства на церемонии похорон императора
Хирохито в феврале 1989 года. Японцам без обиняков
объяснили: поступить иначе китайское правительство не
может, так как покойник был виновником агрессии.
Не забывала пропаганда КНР, особенно внутренняя, и
тему национально-освободительной войны китайского
народа против японского милитаризма. Рефреном звучал
тезис: только осознав горькое прошлое, можно не допус-
тить возобновления бедствий.
Периодически вспоминали в КНР о проблеме после-
военных репараций. Пекин от них отказался, но давал
понять, что Япония больше, чем какая-либо другая стра-
на, в долгу перед Китаем, у нее остается моральная за-
долженность перед китайским народом.
Из-за постоянных трений по историческим (да и дру-
гим) проблемам переговоры между Пекином и Токио на
238
высоком политическом уровне зачастую целиком посвя-
щались улаживанию инцидентов или по крайней мере
их приглушению.
Вопрос об угрозе возрождения японского милитариз-
ма также продолжал осложнять двусторонние отноше-
ния. Случались, правда, моменты, когда китайские руко-
водители по разным причинам предпочитали не драмати-
зировать ситуацию, выражали уверенность, что подавля-
ющее большинство японского народа не допустит реа-
лизации планов «небольшой кучки» милитаристов.
И все же тенденция к усилению беспокойства в Ки-
тае по этому поводу была налицо. Есть мнение, что со
стороны Пекина это была больше игра, чем истинный
настрой, что он лишь использовал тему милитаризма
как средство давления на Японию с целью получения
от нее займов и технологии. Думается, что такая точ-
ка зрения ошибочна и основывается на непонимании
национальных чувств китайцев, игнорировании реалий
японской политической жизни. Не случайно же не только
КНР, но и другие азиатские страны внимательно следили
за деятельностью милитаристских элементов и военного
ведомства в Японии.
Слова китайских руководителей в адрес Японии надо
понимать буквально. А их было произнесено немало.
«Меня тревожит, — говорил Дэн Сяопин летом 1987 года
председателю ЦИК партии Комэйто, — что в послевоен-
ной Японии постоянно проявляется тендения к возрож-
дению милитаризма; людей, которые стремятся к этому,
немного, но они обладают большой энергией». Дэн Сяо-
пин отметил, что военные затраты Токио уже превзошли
по объему соответствующие ассигнования Франции и
ФРГ24. Министр обороны КНР Чжан Айпин говорил на-
чальнику управления национальной обороны Японии
Ю. Курихаре весной 1987 года: «Учитывая трагические
уроки истории, связанные с наращиванием японских сил
обороны, должно существовать определенное ограничение,
не вызывающее тревогу и беспокойство соседних стран»25.
В ходе пребывания Такэситы в КНР в августе 1988 го-
да председатель китайско-японского совместного «Коми-
тета дружбы XXI века» Чжан Саншань в интервью зая-
вил: «Китайский народ внимательно следит за тем, по
какому пути пойдет Япония, не превратится ли она вновь
в мощное военное государство. Опираясь на экономичес-
кую мощь, Япония становится крупной державой и в
политическом отношении. Мы не возражаем против по-
239
вышения ее влияния в мире, однако вопрос заключается
в том, какую роль она собирается играть. КНР будет
только приветствовать, если Япония будет вносить вклад
в дело мира и развития»26.
Если же обратиться к исследованиям китайских ис-
ториков и военных специалистов, материалам журна-
листов, то мы увидим, что их беспокойство по поводу
перспектив политического развития Японии основывалось
не только на эмоциях, но подкреплялось конкретными
аргументами. В печати КНР обращалось, в частности,
внимание на качественное совершенствование вооружен-
ных сил Японии, расширение «зоны ответственности» их
ВМС по охране тихоокеанской акватории, способность
страны в кратчайшие сроки начать производство ядерного
оружия. В Китае критиковали решения Токио подключить-
ся к программе СОИ, поездки японских военных в страны
Юго-Восточной Азии. В Китае указывали: Япония про-
должает вести двойственную линию; с одной стороны,
она подходит к Китаю как к партнеру по сотрудничеству
с США и противодействию СССР; с другой — считает
КНР своим будущим политическим и экономическим со-
перником, источником угрозы. Под влиянием экономи-
ческих успехов растет японский шовинизм. Рано или
поздно Япония пожелает военного могущества. Уже сей-
час под предлогом американского давления она энергично
вооружается и вышла по военным расходам на второе
место среди стран капитализма. В течение короткого
отрезка времени Япония может стать источником реаль-
ной опасности для Китая и Азии в целом.
В 1986 и начале 1987 года китайские представители
в приватных беседах все еще с пониманием отзывались
о японо-американском договоре безопасности. Однако,
как писала японская пресса, делалось это исходя из того,
что договор позволяет держать военную машину Токио
под контролем. В дальнейшем в Пекине полностью пере-
стали высказываться в пользу договора, а также подни-
мать тему «советской угрозы» Японии. В ряде научных
работ был сделан вывод об «агрессивном характере
альянса Токио с Вашингтоном», «осложняющем ситуацию
в АТР». В ноябре 1987 года Генеральный секретарь
ЦК КПК, касаясь упомянутого договора, заявил, что
Китай «принципиально не согласен с положениями, в си-
лу которых одно государство имеет военные базы на
территории другого и размещает там войска»27.
В Японии с беспокойством реагировали на китайскую
240
критику, принимали ее как фактор, дестабилизирующий
двусторонние отношения. Японские представители разъ-
ясняли, что оборонные усилия страны обусловлены ис-
ключительно вопросами безопасности и военная доктрина
Токио строится в полном соответствии с мирной консти-
туцией. Пекин призывали не обращать внимания на
милитаристские высказывания «отдельных лиц в Японии».
Но укреплению взаимного доверия подобные высказы-
вания мало способствовали. Не случайно в 1988 году
замедлилось функционирование механизма китайско-
японских политических консультаций, разладились, еще
не успев как следует сформироваться, военные связи.
В конце 1985 года в Японии было учреждено «общест-
во по изучению добродетелей Чан Кайши». Оно объяви-
ло, что берет на себя инициативу по проведению (в 1987 г.)
широкого круга мероприятий в ознаменование 100-летия
со дня рождения покойного руководителя гоминьданов-
ского режима. Руководители общества развернули бур-
ную деятельность, призывая соотечественников и всех
«свободолюбивых» людей планеты «достойно отметить»
упомянутую дату.
Пекин пытался сбить обороты этой кампании, требо-
вал от Токио прекратить «акции, направленные на приз-
нание двух Китаев и ранящие чувства китайского
народа». Японское правительство, однако, оставалось
глухим. В лучшем случае китайцам отвечали, что власти
не имеют права вмешиваться в дела частной организа-
ции. Торжества в результате состоялись.
На этом фоне вспыхнул еще один очаг обоюдного
недовольства, связанный с тайваньской проблемой. Япон-
ский суд вынес решение о принадлежности общежития
китайских студентов («Гуанхуаляо») в г. Киото тайбэй-
ским властям. При этом суд подчеркнул, что гоминьда-
новский режим является юридическим лицом для любых
других судебных процессов. В Пекине отреагировали с
негодованием. «Жэньминь жибао» писала: «Политически
ошибочное и юридически необоснованное решение явля-
ется прямым посягательством на законные права и ин-
тересы китайского правительства, ущемляет чувства ки-
тайского народа, вызывает резкое недовольство в КНР.
Решение японского суда — это открытое признание «двух
Китаев»'или «одного Китая и одного Тайваня»; оно про-
тиворечит духу и букве основных китайско-японских до-
кументов, в которых определены принципы двусторонних
отношений».
241
Тяжба затянулась, приняла хронический характер.
Пекин вынес ее на высший политический уровень, тре-
буя отмены судебного решения. Японское руководство и
в этом вопросе слагало с себя какую-либо ответствен-
ность за деятельность судебных органов.
В конце концов проблему с общежитием удалось
приглушить, но оставались другие раздражители. В на-
учно-политических кругах КНР подмечали, что японское
руководство избегало заявлений о признании Тайваня
неотъемлемой частью Китая, держалось в стороне от
процесса налаживания диалога между материком и ос-
тровом; что в Японии открыто действовали приверженцы
провозглашения Тайваня отдельным государством.
Не нравилось Пекину, конечно, и то, что Япония про-
должала наращивать политические связи с Тайбэем.
Достаточно сказать, что в японском парламенте функци-
онировала протайваньская ассоциация, объединяющая
230 из 304 депутатов от правящей Либерально-демокра-
тической партии. Ее члены регулярно посещали Тайвань,
а в самой Японии устраивали антикитайские митинги и
заседания, покровительствовали выполняющим функции
посольства и торгпредства «неофициальным» тайваньским
миссиям.
Китайское руководство выражало недовольство по
поводу заметной активизации после 1985 года японо-
тайваньских экономических связей. Товарооборот превы-
сил в 1988 году 20 млрд, долл., а японские капвложения
на острове — 10 млрд. долл. Эти показатели были выше,
чем соответствующие показатели экономического сотруд-
ничества Токио с Пекином. К тому же поражали темпы
роста — за три года объем японо-тайваньской торговли
почти удвоился. Примечательны и такие данные: число
деловых и туристических поездок японцев на Тайвань в
10 раз превышало японо-китайские обмены; города Япо-
нии и остров связывали 38 авиарейсов в неделю, тогда
как между Японией и КНР выполнялось только 6 рейсов.
Япония явно не хотела расставаться со столь выгод-
ным экономическим партнером как Тайвань, и без како-
го-либо энтузиазма взирала на перспективу воссоедине-
ния острова с КНР.
Разногласия между КНР и Японией распространялись
и на сферу международных отношений. По ряду ключе-
вых вопросов их позиции оставались, правда, близки,
в первую очередь по Кампучии и Афганистану. Осущест-
влялся заинтересованный диалог по корейскому кон-
242
фликтному узлу. Однако в условиях, когда в Китае росло
беспокойство по поводу великодержавных амбиций и
милитаристских тенденций в Японии, трудно было
вести речь о согласовании курса двух стран. Если рань-
ше из-за конфронтации с СССР руководители КНР в
основном закрывали глаза на неблагоприятные, с их точ-
ки зрения, тенденции в японской политике, то по мере
улучшения советско-китайских отношений «порог терпи-
мости» Пекина снижался.
Китай стал отмежевываться от японских оценок со-
ветской политики, снизил активность в поддержке пози-
ции Токио по «северным территориям». Как указывали
некоторые ученые КНР, руководство страны пришло к
выводу о «вреде для национальных интересов» вмеша-
тельства в споры между другими государствами. (Вмес-
те с тем в отдельных случаях на конфиденциальных
переговорах китайские лидеры продолжали выражать
понимание позиции Японии.) В китайских научных кру-
гах заостряли внимание на том, что Япония использует
советский фактор как предлог для военных приготовлений.
Эти тезисы усилились после выступления руководства
СССР с владивостокскими и красноярскими инициати-
вами, подписания Договора по РСМД, женевских сог-
лашений по Афганистану и т. п.
В Японии, в свою очередь, ослабевало «стратегичес-
кое доверие» к КНР по мере улучшения советско-китай-
ских отношений. Тревога скрывалась, примирение между
Советским Союзом и Китаем на словах приветствовалось.
Подспудно, однако, происходил пересмотр взглядов япон-
ских политических и экономических кругов на ситуацию
в Азии, китайский фактор.
Сохранялись застарелые «болевые точки» в китайско-
японских экономических контактах. Хотя с громадным
дефицитом в торговле, как отмечалось выше, Пекину в
конце концов справиться удалось, но ситуация с переда-
чей технологии и инвестициями по-прежнему никак не
могла удовлетворить КНР.
Основными поставщиками технологии в Китай явля-
лись США (до 35 % китайского импорта), ФРГ (18 %),
Англия и Франция (по 15 %). Из Японии вытекал лишь
тоненький ручеек технологии (менее 10% импорта), и
это в условиях, когда китайско-японская торговля била
все рекорды. Выше говорилось, что Токио постепенно
смягчал режим экспорта технологии в Китай, однако
этот процесс продвигался «черепашьими шажками». Бо-
243
лее того, периодически японцы давали даже «задний ход».
Так было в 1987 году из-за дела компании «Тосиба кикай»,
обвиненной в незаконной поставке в СССР передовых
видов технологии, имеющей оборонное применение.
Правительство запретило компании в течение года
осуществлять деловые контакты с социалистическими
странами, ужесточило наказания за нарушение правил
КОКОМ, в целом усилило контроль за сделками с
государствами социалистической системы. Все это больно
ударило и по Китаю — были заморожены крупные
контракты «Тосиба кикай» с китайскими контрагентами,
увеличилось число придирок и проволочек при оформлении
сделок других фирм с КНР, многие потенциальные парт-
неры китайцев заняли выжидательную позицию и т. п.
Пекину стоило больших трудов, чтобы заставить
Токио вывести КНР из-под действия дополнительных
ограничений. Прерванный процесс либерализации экс-
порта технологии в Китай возобновился. И тем не менее
даже в 1989 году он был более жестким, чем тот, который
практиковала в отношениях с КНР Западная Европа.
Отставал от других капиталистических стран и рост
японских инвестиций в китайскую экономику. На долю
Японии приходилась четверть внешней торговли КНР с
капиталистическим миром и только 5% капвложений
(по количеству предприятий — 6,6%). Причем японские
инвестиции по-прежнему направлялись в основном в
малые предприятия с низким технологическим уровнем.
Как подчеркивал в этой связи Дэн Сяопин на встрече
с японским премьером Такэситой в августе 1988 года,
расширение масштабов инвестиций, передачи Китаю
передовой технологии гораздо более важно, чем предос-
тавление займов.
Другие китайские руководители обвиняли японские
деловые круги в том, что они стремятся к получению
прибыли более быстрым и легким путем, сбывая товары
в Китае, вместо того чтобы строить заводы и фабрики.
В Китае жаловались на закрытость японского рынка,
нежелание японцев приобретать китайские товары.
Возникали инциденты, связанные со случаями дей-
ствительного и мнимого шпионажа. Японские власти обви-
няли китайских (и советских) представителей в попытках
похитить передовую технологию. Пекин выслал из страны
японского корреспондента за «незаконное приобретение
секретных документов».
Согласно опросам общественного мнения, Китай оста-
244
вался одной из самых популярных в Японии стран. Более
70 % японцев заявляли о симпатиях к КНР и ее граж-
данам. Примерно так же относилось население Страны
восходящего солнца к американцам. Для сравнения: по-
пулярность Советского Союза не превышала в Японии
25 % (в отдельных опросах она ниже 20 %)28.
Помимо симпатий часть японцев испытывала перед китай-
цами комплекс вины за нанесенный в ходе второй мировой
войны ущерб их стране.
Лишь около 20 % японцев испытывали неприязнь по
отношению к Китаю, но среди них были «активисты»,
которые вносили заметную лепту в отравление атмосферы
японо-китайских отношений.
Враждебно настроенные к КНР (прежде всего по идео-
логическим мотивам) японские экстремисты неоднократно
оскверняли монументы дружбы между двумя странами,
устраивали бесчинства у китайских дипломатических пред-
ставительств. Так, в 1987 году было совершено несколько
надругательств над монументом дружбы между Японией и
Китаем, возведенным в 1963 году в городе Митараи
(о. Хонсю). Весной 1988 года члены правой группировки
осадили генеральное консульство КНР в Осаке. Организа-
ция «Ниппон кокуюкай» направила консульству письмо
с угрозой устроить новые акции, если Пекин не предпримет
«серьезное расследование» обстоятельств происшедшей
24 марта железнодорожной катастрофы в Китае, среди
жертв которой были и японцы. Эти угрозы раздавались,
несмотря на ясные заявления Пекина о том, что обстоя-
тельства катастрофы будут изучены компетентными орга-
нами двух стран, а родственникам погибших — выплачена
компенсация. Тогда же члены ультраправой группы
«Хотару» обстреляли генеральное консульство КНР в
г. Фукуока с целью, как они заявили, разрушить его.
Японские власти оправдывались. «У нас, — объясняли
они, — сложилось плюралистическое общество, где любая
группировка, включая шовинистически настроенных пра-
вых, может говорить и писать все, что ей вздумается (как
правило, не оказывая существенного влияния), и где
укоренились правопорядок и принцип разделения власти».
Но бациллоносителями антикитайских настроений вы-
ступали не только ультра. В 1987 году заместитель ми-
нистра иностранных дел Японии К. Янагия публично ос-
корбил Дэн Сяопина. Другие представители японского
внешнеполитического ведомства открыто возмущались
тем, что Пекин не отдает должного Японии за ее добрую
245
волю и усилия в области сотрудничества, что китайцы
требуют от японцев большего, чем от других иностранцев,
а к себе относятся слишком самовлюбленно. Японская
печать, в течение многих лет чуть ли не лебезившая перед
Китаем, заговорила о том, что не следует излишне по-
такать настояниям Пекина, что китайцы не понимают
и не желают понять внутриполитического устройства Япо-
нии.
В правящих кругах ЛДП высказывались сомнения
по поводу неизменности и стабильности программных
установок китайского руководства,, утверждалось, что
в нем усиливаются консервативные элементы и это влечет
за собой ужесточение политики КНР. Пекин обвинялся
в разыгрывании «японской карты», стремлении подтолк-
нуть таким образом на уступки США, СССР, Тайвань.
Что касается настроений китайского населения в отно-
шении Японии, то, как показали опросы общественного
мнения, проведенные в 1988—1989 годах, японцев позитив-
но воспринимают около 55 % китайцев, отрицательно —
до 40% (для сравнения: в СССР подход к японцам гораздо
лучше — им симпатизируют 77 % советских граждан и
только 10% — нет). Выражением отрицательных эмоций
явились крупные антияпонские демонстрации молодежи,
прокатившиеся по китайским городам в 1986 году. Японцев
обвиняли в экономической агрессии, попытках подготовить
новое вторжение в КНР и т. п.
Несмотря, однако, на явные трудности в китайско-япон-
ских отношениях, растущее расхождение интересов в ази-
атской политике, отсутствие достаточного доверия, Пе-
кин и Токио продолжали удерживать разногласия в опре-
деленных рамках. Велик был интерес обеих стран к под-
держанию нормальных политических и тесных экономи-
ческих отношений. И в Пекине, и в Токио они рас-
сматривались в качестве одного из самых приоритетных
направлений внешней политики. Стороны были готовы
к уступкам и в критические моменты шли на них.
При оценке китайско-японских разногласий надо так-
же иметь в виду, что в подходе Китая присутствовал
все же и элемент игры. Они сознательно не доводились
до излишнего обострения, но всегда наготове держались
проблемы для оказания при необходимости дополнитель-
ного давления на партнера.
Вместе с тем очевидно и_то, что китайско-японские
отношения продолжали эволюционировать под воздейст-
вием общего изменения ситуации на Дальнем Востоке,
246
улучшения советско-китайских отношений, сохранения и
в ряде случаев обострения двусторонних противоречий
между КНР и Японией.
Европейская политика
Основные внешнеполитические установки КНР по от-
ношению к Европе сохранились с первой половины
80-х годов, но практическая линия менялась. Об этом, од-
нако, позднее. А пока отметим, что Китай по-прежнему
активно ратовал за превращение Европы в самостоятель-
ный центр силы. В 1986 году, точно так же как и в пред-
шествующий период, Китай выступал за «мощную объеди-
ненную и самостоятельную Европу, которая бы наряду
с Китаем сдерживала войну». По-прежнему из Пекина
звучали призывы к западноевропейцам «заставить сверх-
державы прекратить гонку вооружений и акты оскорбле-
ния слабых, вмешательство во внутренние дела и посяга-
тельство на суверенитет других государств».
Европа провозглашалась в Пекине силой мира, укреп-
ление позиций которой принесет счастье не только ее
народам, но и послужит делу всеобщего мира и стабиль-
ности. В отдельных случаях прямо говорилось о том, что
Китай кровно заинтересован в сильной Европе ввиду
присутствия вблизи китайских границ значительных кон-
тингентов советских вооруженных сил. Европейцы рас-
сматривались в качестве контрбаланса СССР, «сдержива-
ющего» его с западного фланга. Позитивная роль Запад-
ной Европы виделась и в том, что она оказывает все
более заметное влияние на процессы разрядки и разоруже-
ния.
В китайской печати и научных исследованиях отмеча-
лись выдающийся вклад европейских народов в сокровищ-
ницу человеческой цивилизации, огромный экономический
потенциал региона, его стратегическое положение. Именно
Европа, по мнению большинства китайских авторов, по-
прежнему являлась главным объектом противоборства
СССР и США.
В 1987—1988 годах в формулировании тезиса в под-
держку сильной и сплоченной Европы появились новые
нюансы. В Пекине, в частности, предпочитали теперь
ограничиваться констатацией важности европейского фак-
тора в международных делах, опуская положения о про-
тиводействии гегемонизму. Генеральный секретарь
ЦК КПК, например, принимая весной 1988 года запад-
247
ноевропейского представителя, заявил, что КНР рассмат-
ривает Европу как силу мира. Он выразил надежду
на «еще более позитивную роль европейских стран
в международных делах», заверил в поддержке Китаем
Западной Европы «в целях сохранения мира и содей-
ствия общему процветанию»29.
Западноевропейские лидеры, в свою очередь, неодно-
кратно проводили мысль о важности китайского фактора
в мировых делах, о позитивном значении укрепления
КНР и активизации ее роли на международной арене.
Китай называли политически важным и заслуживающим
доверия партнером. Характерны в этом смысле высказы-
вания министров иностранных дел КНР и ФРГ на встре-
че в Пекине осенью 1988 года. Оба министра выразили
удовлетворение по поводу наблюдающейся в мире тен-
денции к созданию многополюсного мира.
Оставался на вооружении китайской дипломатии и
пропаганды и тезис о том, что между Китаем и западно-
европейскими государствами нет столкновения интересов,
их потребности и чаяния в главном совпадают. В Пекине
подчеркивали, что Китай и Западная Европа полностью
понимают друг друга, уважают взаимные интересы, что
их отношения — «образец того, как государства с раз-
личными общественными системами могут сотрудничать
под знаком доверия, если проявляют понимание и ува-
жение к национальным чаяниям друг друга» 30.
Практически не было такого западноевропейского го-
сударства, по адресу которого Китай не заявлял бы,
что у него с ним отличные отношения, полное взаимо-
понимание, единство или близость мнений по большин-
ству международных проблем. После достижения с Анг-
лией соглашения по Гонконгу и открытия переговоров
с Португалией о Макао в Пекине стали говорить, что
между КНР и Западной Европой сняты все крупные
проблемы двустороннего характера.
Неизменно звучал и тезис о том, что развитие сотруд-
ничества со странами континента является долгосрочной
и очень важной политикой китайского правительства, что
КНР — за контакты с западноевропейцами во всех сфе-
рах без исключения. Связи с Западной Европой, отмеча-
ли китайские представители, не только соответствуют
обоюдным интересам, но и благоприятствуют стабильнос-
ти в глобальном масштабе.
В Китае с удовлетворением отмечали, что западно-
европейские правительства одобряют и поддерживают
248
независимую и самостоятельную линию КНР, ее курс
на расширение внешних связей. Если американцы и япон-
цы нередко критиковались за сомнения относительно
долгосрочности открытой политики, то позиция стран
Западной Европы рассматривалась в позитивном ключе
как основанная на ясном понимании китайской стратегии
и уверенности в ней.
Среди совпадающих позиций КНР и западноевропей-
ских государств отмечался подход к сокращению ядер-
ных арсеналов СССР и США, перенесению гонки воору-
жений в космос, к агрессивной и экспансионистской
политике, экономическим, экологическим и другим проб-
лемам. Китайские руководители не раз выражали надеж-
ду на то, что близость взглядов, взаимная дружба между
КНР и Западной Европой сохранятся не только до кон-
ца нынешнего столетия, но и в следующем веке.
Продолжал эволюционировать подход Китая к обо-
ронной политике Западной Европы, ее взаимоотношениям
в области безопасности с Соединенными Штатами.
С одной стороны, развивалась и углублялась тенденция,
которая стала давать о себе знать еще в первой половине
80-х годов: поддержка большей автономии западноевро-
пейцев в рамках НАТО, их позиций в спорах с США.
С другой, по мере потепления международного климата
Пекин усиливал тезис о важности ограничения гонки
вооружений в Европе.
В 1986—1987 годах все еще звучал тезис о необходи-
мости американского «ядерного зонтика» для западно-
европейских государств, укрепления оборонного сотруд-
ничества между западноевропейскими государствами
перед лицом «советского военного давления». В ряде
китайских комментариев в связи с подписанием Договора
по РСМД явно преувеличивалась обеспокоенность запад-
ноевропейцев новой ситуацией. Так, корреспондент Синь-
хуа в материале от 30 декабря 1987 г. утверждал, что
Западная Европа не почувствовала реального облегче-
ния, обеспокоена перспективой ослабления своих сил
ядерного устрашения, проявляет бдительность к совет-
ской политике использования противоречий в НАТО и
т. п. Главная идея подобных комментариев — западно-
европейцам не стоит отказываться от оборонных про-
грамм.
К 1988 году акценты стали смещаться. В Китае все
меньше хвалили западноевропейцев за военные усилия
и все больше — за вклад в «обуздание гонки вооружений,
249
в осуществление разрядки и разоружения». Отчетливее
стала поддерживать КНР антивоенные тенденции на
европейском континенте, в то время как одобрение дея-
тельности НАТО, его военных приготовлений прекрати-
лось.
По мере нормализации отношений КНР с восточно-
европейскими странами и дальнейшего снижения напря-
женности между Пекином и Москвой в подход китай-
ского руководства к контактам между Восточной и За-
падной Европой вносились дополнительные коррективы.
Как и в предшествующий период, приветствовалось
развитие этих связей. Вместе с тем тезис о единой и силь-
ной Европе, выступающей в качестве самостоятельной
силы в международных делах в противовес «сверхдержа-
вам», стал звучать реже и формулироваться более осто-
рожно.
Перемены вызывались не только соображениями
такта по отношению к СССР и восточноевропейским
государствам. Причины были глубже: в Китае теперь
более трезво смотрели на ситуацию, анализировали ее,
руководствуясь не эмоциями, а здравым смыслом. А он
подсказывал, что прежняя постановка вопроса о единой
и самостоятельной Европе является наивной, игнорирую-
щей реалии международных отношений, интересы и
позиции стран континента.
Показательна в смысле новых подходов статья, опуб-
ликованная в газете «Жэньминь жибао» 6 мая 1986 г.
Дин Ивэй, автор статьи, озаглавленной «Новый шаг по
пути сотрудничества в рамках Совета Экономической
Взаимопомощи», с одобрением отзывался о мерах по
улучшению работы СЭВ. Он писал, что это необходимо
для «сокращения разрыва с Западом в области техники
и усиления мощи социализма в его соревновании с капи-
тализмом». «При опоре только на собственные силы
каждой из стран, — разъяснял Дин Ивэй, — трудно ре-
шить эту неотложную задачу стратегического значения».
Далее в статье говорилось, что выработка в СЭВ единой
научно-технической политики стала «большим делом»
для его членов, «грандиозным и дерзновенным планом»
в условиях научно-технической блокады со стороны
Запада. В статье просматривались очевидные симпатии
к тому, что делалось на благо СЭВ и ее членов. И не
было и намека на противопоставление восточноевропей-
ских интересов советским, на призывы к Восточной Евро-
пе объединяться с Западной.
250
Позитивно откликнулись в Пекине на установление
официальных отношений между СЭВ и ЕЭС в мае
1988 года. Агентство Синьхуа расценило это событие
как «естественную тенденцию к миру и развитию путем
контактов и диалога между двумя частями Европы», как
«отражение общих политико-экономических потребнос-
тей». Подобная позиция весьма контрастировала с той,
которая преобладала в китайской столице в первой поло-
вине 80-х годов. Ведь тогда сближение Западной и Вос-
точной Европы мыслилось без СССР и вне рамок СЭВ.
В то же время китайская печать не прекращала
писать, что Западная и Восточная Европа не являлись
участниками гонки вооружений, не хотели связывать себя
с «колесницами сверхдержав» и в значительной степени
именно они заставили СССР и США сесть за стол пере-
говоров, пойти на реальные шаги в сфере разоружения.
Что касается официальных представителей КНР, то
они стали делать акцент на важности тенденций к мир-
ному диалогу, разрядке в Европе. Пекин призывал стра-
ны Западной Европы «делать все для прекращения
гонки вооружений, пресечения опасных тенденций к
конфронтации и войне, достижения разрядки, взаимопо-
нимания и сотрудничества между народами». Китайские
лидеры высказывались в пользу переговоров и снижения
напряженности между ОВД и НАТО, поддерживали
идею создания на Севере Европы безъядерной зоны.
Тезис об объединении европейцев для «борьбы со сверх-
державами» больше не звучал. КНР прекратила поддер-
живать призывы в ФРГ к воссоединению Германии.
Венская встреча 23 государств в марте 1989 года
была названа в Китае хорошим началом в процессе
преодоления раскола Европы, устранения угрозы войны,
установления доверия и взаимопонимания на европей-
ском континенте. Китайская печать с удовлетворением
отметила деловой и конструктивный характер встречи.
Наиболее существенную эволюцию претерпел, пожа-
луй, подход Пекина к отношениям Западной Европы
с Советским Союзом. О «советской угрозе» странам
континента в КНР не упоминали уже с конца 1987 года.
Вместо этого там заговорили, что Москва проявляет
интерес к сотрудничеству с западноевропейскими госу-
дарствами, внесла крупные коррективы в свою политику
на континенте. Высокая оценка была дана реакции Моск-
вы на контакты ее союзников с западноевропейцами.
Китай приветствовал советские инициативы, направ-
251
ленные на ликвидацию раскола Европы, дальнейшее
снижение напряженности, преодоление отчуждения меж-
ду Советским Союзом и отдельными странами континен-
та. О сохраняющихся проблемах в этих отношениях
теперь говорилось, как правило, объективно, без наве-
шивания СССР незаслуженных ярлыков. Признавалось,
что в ряде случаев именно позиция западноевропейских
государств мешает развитию их связей с Советским
Союзом. Так, комментируя поездку Н. И. Рыжкова в
Швецию и Норвегию в январе 1988 года, китайская
печать писала, что принадлежность Осло к НАТО, а
также страхи из прошлого препятствуют гибкости нор-
вежцев.
В Китае отметили вклад СССР в достижение и реали-
зацию Договора по РСМД, в активизацию процессов
разрядки и сотрудничества на европейском континенте.
Советская политика в Европе, писал 29 марта 1988 г.
журнал «Бэйцзин ревью», не направлена на получение
односторонней выгоды, а имеет долгосрочное, стратеги-
ческое значение; ее содержание нельзя назвать показной
дипломатией. В основе советской политики, подчеркивал
журнал, лежит стремление решать европейские проблемы
политическими, а не военными средствами, стремление
к сотрудничеству, а не к конфронтации. Это важный
фактор, оказывающий серьезное влияние на европейскую
ситуацию.
В середине 80-х годов китайские представители в
беседах с западноевропейцами еще говорили о «совет-
ской угрозе» безопасности КНР, в связи с чем Китай
нуждается в сильной Европе. Однако позднее этот тезис
был снят. Более того, они все реже упоминали «три
препятствия» в отношениях с Советским Союзом, все
более позитивно отзывались о переменах во внутренней
и внешней политике СССР, в том числе в подходе к КНР.
В 1986 году, например, в ходе поездок в Европу пред-
ставители китайского руководства резко критиковали
советскую политику в Афганистане и Кампучии, в
1987 году критика по этим вопросам стала более сдержан-
ной и приглушенной, а к 1988 году на ее смену пришли
принципиально иные оценки СССР. Так, по сообщению
пресс-службы МИД ФРГ, на встрече министров иностран-
ных дел Западной Германии и Китая в январе 1989 года
обе стороны положительно оценили процесс глубоких пре-
образований, проходящий в Советском Союзе.
В КНР теперь приветствовали прогресс в отноше-
252
ниях СССР с различными западноевропейскими страна-
ми, взаимодействие сторон на мировой арене. К концу
1988 года Пекин уже не возражал даже против сотруд-
ничества западноевропейцев, в частности Парижа, с
СССР и Вьетнамом в урегулировании кампучийской
проблемы.
Руководители ФРГ, Франции, Англии, Италии да и
большинства других западноевропейских государств,
в свою очередь, положительно отзывались об улучшении
советско-китайских отношений, отмечая, что это способ-
ствует стабилизации в азиатско-тихоокеанском регионе
и во всем мире.
Политические контакты между КНР и Западной
Европой продолжали набирать обороты. Пожалуй, нет
такой западноевропейской страны, которая не обменя-
лась в 1985—1988 годах делегациями с Китаем. Многие
посылали в Пекин высших руководителей ‘и принимали
у себя китайских лидеров. С ключевыми державами
континента КНР выработала механизм постоянных поли-
тических консультаций по двусторонним и международ-
ным вопросам. С ФРГ, например, в 1988 году был под-
писан протокол о ежегодном обмене визитами министров
иностранных дел и регулярных переговорах по различ-
ным проблемам.
Более конструктивный характер приобрело обсужде-
ние кампучийской тематики. Если прежде Китай «нажи-
мал» на западноевропейских партнеров, требуя от них
непримиримой линии, то теперь шел предметный разговор
о путях и методах политического урегулирования этого
конфликтного узла в Индокитае. В ряде важных аспектов
(передача власти в Пномпене временному коалиционному
правительству во главе с Н. Сиануком) Пекин находил
общий язык с собеседниками в европейских столицах.
Вместе с тем поддержка Китаем «красных кхмеров»
вызывала там отрицательную реакцию. В Европе согла-
шались лишь на символическое участие данной группи-
ровки в правительстве Кампучии при обязательном
исключении Пол Пота и его ближайших приспешников.
И по мере того как урегулирование в Кампучии пере-
ходило в практическую плоскость, китайским дипломатам
и пропагандистам непросто становилось доказывать
в Европе правомерность своей позиции.
В переговорах с западноевропейцами КНР активно
обсуждала вопросы перестройки отношений «Север —
Юг», урегулирования конфликтных ситуаций на Ближнем
253
и Среднем Востоке, Юге Африки, укрепления мира и
стабильности в Средиземноморье, борьбы с терроризмом.
И хотя Пекин стремился поддерживать позицию Запад-
ной Европы по этим и другим вопросам, не обходилось и
без некоторых трений.
Осенью 1987 года часть членов Европейского парла-
мента приняла резолюцию в поддержку далай-ламы.
Китайские власти порицались в ней за «нарушение прав
человека в Тибете». В Пекине квалифицировали эту ак-
цию как вмешательство в свои внутренние дела и ущем-
ление чувств китайского народа. Тибетский вопрос и в
дальнейшем периодически вызывал трения в периоды,
когда обстановка в этом районе КНР обострялась. И по-
литические деятели, и пресса многих западноевропейских
стран критиковали китайские власти, усматривая в их
действиях в Тибете «подавление» национальных чаяний
тибетцев и т. п.
Возникали разногласия по разоруженческой пробле-
матике. Так, в ряде западноевропейских столиц выража-
ли недоумение по поводу отказа КНР присоединиться
к Договору о запрещении ядерных испытаний в трех
средах. Высказывалось несогласие с поставками ки-
тайских ракет в зону Персидского залива.
Оставался на повестке дня и вопрос о Гонконге. В це-
лом китайско-английское соглашение 1984 года, в соответ-
ствии с которым эта территория должна перейти под
суверенитет КНР в 1997 году, соблюдалось. Тем не менее
сохранялись существенные разногласия о путях передачи
суверенитета, о специфике политических и экономических
порядков в Гонконге после 1997 года. Многие вопросы
законодательства в будущем Особом административном
районе (ОАР) Китая требовали кропотливой проработки.
Не рассеивалась настороженность в самой гонконгской
элите относительно перспектив экономической конъюнк-
туры и политических свобод в ОАР.
Что касается китайско-португальских переговоров
по Макао, то они проходили довольно спокойно и завер-
шились заключением соглашения о передаче Китаю суве-
ренитета над этой территорией.
Значительную роль в китайской политике на европей-
ском направлении продолжали играть экономические
мотивы. В интервью корреспондентам французского
телеканала ТФ-1 в ноябре 1987 года Ли Сяньнянь ука-
зал, что Китай добивается постепенного увеличения
удельного веса Западной Европы в своих внешнеэконо-
254
мических сношениях32. В Пекине проводилась мысль о
взаимодополняемости экономики Китая и западноевро-
пейских государств — КНР обладает богатыми сырье-
выми и людскими ресурсами, Западная Европа имеет
передовую технологию и финансовый капитал. В европей-
ских столицах не совсем соглашались с этим тезисом
(легче вести дела с экономически развитым партнером);
вместе с тем там отнюдь не склонны были игнорировать
такого потенциально крупного контрагента, как Китай.
При этом Западная Европа руководствовалась не только
чисто экономическими мотивами, сохранялся и полити-
ческий подтекст: заинтересованность в превращении КНР
в общество, более похожее на западные, в привязке этой
страны к мировому капиталистическому хозяйству.
Многочисленные поездки, совершенные в 1986—
1988 годах представителями китайского руководства, ми-
нистерств и ведомств в страны континента, преследовали
прежде всего экономические цели. В их программу
неизменно включались встречи с ведущими бизнесмена-
ми, ознакомление с хозяйственными объектами, деловые
переговоры на различных уровнях, подписание докумен-
тов о всевозможных формах экономического сотрудни-
чества. В выступлениях китайских гостей звучал призыв
вкладывать капиталы в народное хозяйство КНР, разъяс-
нялись преимущества китайского рынка, давались
обещания о дальнейшем улучшении его конъюнктуры.
Одновременно Пекин просил шире открыть доступ соб-
ственным товарам в Европу, исследовал возможности
для инвестиций в западноевропейскую экономику.
С основными партнерами в Европе КНР заключила
соглашения о защите и содействии капвложениям, соз-
дававшие более благоприятный режим для деятельности
иностранных компаний на китайской территории. С ЕЭС
в 1986 году было подписано соглашение о развитии
торгово-экономического сотрудничества.
В результате взаимных усилий торговля Китая с
западноевропейскими странами продолжала возрастать
весьма быстрыми темпами. В 1986 году общий товаро-
оборот составил 13,1 млрд, долл., увеличившись на 40 %
по сравнению с предыдущим годом. На страны ЕЭС
пришлось 11 млрд, долл., в 1988 году — уже 13 млрд,
долл., что составило около 10 % объема внешней торгов-
ли КНР и менее 0,6 % — Общего рынка. Причем Китаю
удалось к 1988 году значительно сократить отрицатель-
ное сальдо торгового баланса. Французы стали даже
255
жаловаться на появление крупного дефицита в торговле
с КНР (чего китайская сторона не признавала). В эск-
порте Китая преобладало сырье, на долю же машино-
строительной продукции приходилось менее 4 %.
Но Пекин достигнутые темпы все же не удовлетворя-
ли. В КНР сетовали, что уровень экономических и науч-
но-технических контактов отстает от уровня политичес-
кого сотрудничества и этот разрыв может сказаться на
всем комплексе взаимоотношений. Торговлю сдерживали
недостаток у КНР валютных средств, сравнительно
низкое качество ее товаров, большие транспортные
расходы, несовершенство организации внешней торговли.
Готовые китайские изделия с трудом пробивались на
европейские рынки из-за таможенных ограничений, мощ-
ной конкуренции.
Однако были в китайско-западноевропейской торговле
и крупные плюсы. В Китае с удовлетворением констати-
ровали, что в вопросе передачи технологии Западная
Европа проводила более гибкую линию, чем Япония или
США. Либеральнее был режим ограничений, ниже цены
на некоторые виды техники. Учитывая финансовые за-
труднения КНР, западноевропейские фирмы соглашались
на оплату экспорта поставками китайских товаров.
Крупнейшим торговым партнером КНР оставалась
ФРГ — товарооборот с ней возрастал более чем на 10%
ежегодно и составил в 1988 году 4,9 млрд. долл. На За-
падную Германию приходилось более 4% китайского
экспорта и около 8,5 % импорта. Она занимала третье
место* (после Японии и США) во внешнеторговом оборо-
те Китая. Лидировала ФРГ и по поставкам в КНР
технологического оборудования (0,8 млрд. долл, в 1988 г.).
Все активнее включалась в освоение китайского рын-
ка Италия. В 1987—1988 годах она значительно опере-
жала основных западноевропейских конкурентов по
темпам роста экспорта в КНР. Увеличивалось и поло-
жительное сальдо Италии в торговле с Китаем (в то
время как у ФРГ, Англии и Франции оно снижалось).
Итальянцы умело пользовались гонконгским каналом,
а также правом китайских предприятий непосредственно
выходить на зарубежных партнеров. Наряду с ФРГ Ита-
лия превосходила другие западноевропейские государст-
ва по поставкам в Китай технологического оборудования
(объем продаж в 1988 г. — 0,5 млрд. долл.).
х Не считая Гонконга
256
Правительство Франции неоднократно подчеркивало,
что оно заинтересовано в превращении Китая из преиму-
щественно аграрной страны в экспортера техникоемкой
продукции и готово стимулировать участие французских
фирм в этом процессе. Франция активно поддерживала
в КОКОМ смягчение ограничений на экспорт технологии
в КНР. Она предлагала отменить запрет на поставки
Китаю любых товаров, кроме имеющих чисто военное
назначение, предоставив ему статус, аналогичный статусу
Сингапура и Гонконга. Французы взялись за ряд круп-
ных проектов, но согласовать их было непросто, перего-
воры отнимали массу времени и средств.
Что же касается средних и мелких французских фирм,
то их присутствие на китайском рынке было ограничен-
ным и внедрялись они туда весьма робко, проигрывая
более энергичным и изобретательным конкурентам из
ФРГ и Италии. Многие предприниматели, сделав перво-
начальные шаги, вскоре отказывались от планов — их
пугала сложность ведения дел в КНР.
К выправлению этой ситуации подключилось фран-
цузское правительство. В провинциальных городах была
создана сеть организаций по оказанию посреднических
услуг французским фирмам, не имеющим средств для
содержания собственных контор в Китае. Правительство
учредило также несколько исследовательских центров,
объединяющих компании, которые желают закрепиться
на китайском рынке, и специализирующихся на машино-
строении, информатике, газовой промышленности, метро-
логии и нормообразовании, управлении и т. д.
Объем китайско-французской торговли составил в
1987 году 1,9 млрд, долл., причем Франция, по ее под-
счетам, имела пассив в 250 млн. долл. В 1988 году он
возрос. В торговле с КНР Франция отставала от ФРГ,
Италии и Англии.
Продолжали возрастать прямые западноевропейские
инвестиции в экономику КНР. К 1988 году они составили
1,4 млрд. долл, в 166 объектов. В этой сфере впереди
других шла ФРГ. Она подписала с Китаем более 400
документов о промышленной кооперации, более 100—
на передачу лицензий, соглашения о сотрудничестве в
создании спутников, о центрах по подготовке специалис-
тов, об учреждении совместных предприятий и обмене
технологиями. В Китае действовало около 30 предприя-
тий с западногерманским капиталом, в том числе в
области авиастроения, коммуникаций и т. д.
9-18
257
С Францией Китай сотрудничал в таких областях, как
геология, медицина, сельское хозяйство, машиностроение.
Значительно вырос объем французских капвложений
(в 1986—1988 годах они составили 19 млрд. фр. в 30
объектов), обсуждались новые крупные проекты (строи-
тельство автомобильного завода фирмой «Ситроен»;
организация запуска спутников китайской ракетой;
производство оборудования для электросвязи, химичес-
ких материалов и потребительских товаров и т. д.).
С Англией сотрудничество заметно оживилось после
урегулирования в принципе вопроса о Гонконге. Англича-
не заключили несколько десятков соглашений с КНР,
в том числе о строительстве металлургического завода,
разведке нефти и газа на континентальном шельфе,
модернизации предприятий, передаче технических знаний,
прямых хозяйственных связях между районами КНР и
Англии. В реализации этих соглашений было задей-
ствовано до ста английских компаний.
Важное соглашение подписала китайская сторона с
английской фирмой «Дженерал электрик» и французской
«Фраматом» — о сооружении Даяваньской АЭС. Лидеры
КНР назвали этот объект одним из крупнейших в рам-
ках сотрудничества КНР с заграницей. Строительство
АЭС завершится в 1992 году.
Углублялись экономические контакты КНР со Швеци-
ей, Испанией, Данией, Бельгией, рядом других западно-
европейских государств.
С 14 странами континента Китай подписал соглаше-
ния о предоставлении финансовой помощи в различных
формах.
Париж предоставил Пекину в 1985—1988 годах льгот-
ные кредиты на сумму 7 млрд, франков. Они использо-
вались для финансирования строительства объектов, по-
ставки оборудования, в качестве помощи на общие цели
развития. Средства пошли, в частности, на строительство
тепловой электростанции, завода по производству удоб-
рений, химического предприятия, комплекса по производ-
ству алюминия, консервной фабрики, на обновление
пекинского метрополитена, установку оборудования
для очистки воды в Нанкине. Китай, как сообщили
парижские газеты в марте 1988 года, вышел на первое
место среди стран, получающих французскую помощь.
На него стала приходиться пятая часть кредитов с низ-
кой процентной ставкой.
Льготные займы предоставлялись Китаю и Англией, в
258
частности на строительство электростанции, установление
оборудования связи, техническое перевооружение трак-
торного завода, монтирование трубопрокатного стана
для сталеплавильного завода и др.
Экономическое сотрудничество развивалось и на мно-
госторонней основе — между КНР и ЕЭС. Работала их
смешанная комиссия. Общий рынок помогал Китаю в
его усилиях по повышению качества экспортных изделий
и выходу на новых контрагентов, в совершенствовании
законодательства, связанного с открытой политикой.
Проводились торговые недели «Китай — ЕЭС» и другие
мероприятия. С помощью ЕЭС велась подготовка к всту-
плению КНР в ГАТТ. Органы и ведомства при Комиссии
европейских сообществ заключили с Китаем соглашения
по нескольким десяткам направлений сотрудничества, в
том числе в области наукоемких отраслей промышлен-
ности, обмена научной и технической информацией, уп-
равления производством, статистики, синхронного пере-
вода и др. ЕЭС расширило круг китайских изделий,
пользующихся льготами при ввозе в Западную Европу.
В мае 1988 года Парламентская ассамблея Совета
Европы утвердила резолюцию о предоставлении КНР
режима наибольшего благоприятствования; в декабре то-
го же года подписано соглашение о либерализации им-
порта в страны Общего рынка китайского текстиля.
Стороны договорились продолжать практику соглашений
по отдельным видам товаров, занимающих существенное
место во взаимном товарообороте. Также в 1988 году
КОКОМ под влиянием западноевропейских стран принял
решение ввести с весны 1989 года для КНР систему
«общего разрешения». Это позволило Китаю получать
больше товаров из числа запрещенных к ввозу в соци-
алистические страны. В Пекине открылось постоянное
представительство ЕЭС.
Увеличилась финансовая помощь Общего рынка Ки-
таю— до 7 млрд. долл, ежегодно. Финансировались раз-
личные проекты в сельском хозяйстве (производство мо-
лока, каучука, орехов, сахарных корнеплодов, разведе-
ние рыбы и других морепродуктов; водоснабжение и
ирригация; центры по обмену опытом и т. п.).
Что касается военных контактов между Китаем и
Западной Европой, то они со временем теряли пропа-
гандистский и политический подтекст, о них меньше
говорили и реже писали в газетах. Вместе с тем эти кон-
такты продолжали расширяться, становились более ин-
259
тенсивными. С значительным числом западноевропейских
государств КНР обменивалась делегациями на высшем
и высоком военном уровне. Осуществлялся обмен визи-
тами министров обороны, начальников генштабов, коман-
дующих родами войск и других военачальников. Поми-
мо участия в чисто церемониальных мероприятиях они
обменивались взглядами на военно-стратегическую ситу-
ацию в мире, знакомили друг друга (соблюдая, конечно,
определенные рамки) с состоянием собственных воору-
женных сил, методами подготовки личного состава и т. п.
Китай, как это явствовало из всей линии его поведе-
ния, интересовало больше всего военно-техническое со-
трудничество, доступ к боевой технике. Пекин подписал
соответствующие межправительственные соглашения с
Италией, Швецией, готовился к заключению аналогич-
ных документов с Францией, Испанией, еще рядом
стран. Сложились устойчивые связи между китайскими
организациями и десятками военно-промышленных фирм
Западной Европы, где активизировались влиятельные
лоббисты, ратовавшие за торговлю оружием с Китаем.
Китайцы пользовались улучшавшейся конъюнктурой,
тщательно изучали европейский военный рынок, вступали
в переговоры по конкретным вопросам. В их поле зре-
ния, как сообщала западноевропейская пресса, оказал-
ся широкий ассортимент оборонной техники. Представи-
тели КНР присутствовали на демонстрационных полетах
западногерманских вертолетов, осматривали в Англии
ядерные подводные лодки, вели в Риме разговоры о
приобретении итальянских управляемых ракет, расспра-
шивали австрийцев о возможностях кредитования воен-
ных закупок и т. д.
Однако, несмотря на размах этой деятельности, ре-
зультативность ее была невысокой. Китай экономил день-
ги и нацеливался на приобретение лишь отдельных
образцов и малых партий техники, в редких случаях —
технологии производства вооружений.
Возникла и новая форма связей — обучение китай-
ских офицеров в военных заведениях западноевропей-
ских стран. Но подобные обмены также были ограничен-
ными и количественно, и в плане специализации.
Зато в гражданском секторе обмен студентами, ас-
пирантами и научными работниками достиг солидных
масштабов. В 1987 году в западноевропейских вузах
училось около 6 тыс. китайских студентов. Акцент делал-
ся на изучении дисциплин, связанных с экономическим
260
и научно-техническим сотрудничеством Китая со стра-
нами континента. Часть расходов по обучению покрыва-
лась из европейских государственных и частных источ-
ников. В Западной Европе действовало несколько цент-
ров по подготовке китайских управленческих кадров.
Сложный путь к нормализации
советско-китайских отношений
Избрание М. С. Горбачева Генеральным секретарем
ЦК КПСС вызвало в КНР весьма положительную реак-
цию. Китайская сторона впервые после долгого перерыва
публично назвала СССР социалистическим государством,
Генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан поздравил
М. С. Горбачева с избранием. Сообщение о приеме
М. С. Горбачевым заместителя премьера Госсовета КНР
Ли Пэна было опубликовано на первых страницах цент-
ральных китайских газет. Пресса процитировала слова
Ли Пэна о том, что СССР и Китай являются социа-
листическими странами, что отношения между нашими
двумя странами могут развиваться в политической, а
также других областях.
Несмотря, однако, на заметные сдвиги в развитии
советско-китайских отношений, повышение их уровня, во-
просы политической нормализации оставались вплоть до
последнего времени нерешенными. Уже осенью 1985 года
китайская сторона возобновила свои упреки в адрес
СССР. Подчеркивалось, что, пока Советский Союз не
устранит «три препятствия», нормализации отношений
между двумя странами не произойдет. При этом заявля-
лось, что в Китае рассеялись надежды, которые поначалу
возникли в связи со сменой руководства в Советском
Союзе33.
Китайская сторона, правда, поставила вопрос о про-
ведении встречи в верхах. Об интересе к ней впервые
заявил Дэн Сяопин в сентябре 1985 года в беседе с
Н. Чаушеску. При этом китайский лидер подчеркнул, что
он готов встретиться с М. С. Горбачевым только в случае,
если СССР прекратит оказывать поддержку Вьетнаму в
Кампучии и устранит это «главное препятствие» в со-
ветско-китайских отношениях. Советское руководство же
объявило о своей готовности провести встречу на высшем
уровне без каких-либо предварительных условий в любое
время в Москве, Пекине или другом удобном месте.
В китайской столице продолжали, однако, настаивать на
261
упомянутых выше условиях. Приглашение премьеру
Госсовета КНР посетить Советский Союз также не было
принято. Китайская сторона указала, что. в ближайшем
будущем это трудно осуществить. По поводу визита в
СССР министра иностранных дел Китая было заявлено,
что условия для этого пока не созрели. Отклонялись
и предложения о восстановлении межпартийных связей.
На пресс-конференции 5 октября 1985 г. представитель
отдела международных связей ЦК КПК разъяснял:
«Между КНР и СССР по-прежнему существуют три
больших препятствия, которые оказывают влияние на
нашу безопасность. Поэтому вопрос о восстановлении
межпартийных отношений не стоит на повестке дня».
Было подчеркнуто, что состоявшаяся накануне «встреча
министров иностранных дел СССР и КНР в Нью-Йорке,
являющихся членами Политбюро ЦК КПСС и КПК, не
означает наличия какого-либо контакта между двумя
партиями»34. Вскоре представитель ЦК КПК вновь пуб-
лично подтвердил, что КПК не имеет никаких связей с
КПСС. Китайское руководство не соглашалось возоб-
новить пограничные переговоры; создать совместную
группу военных и дипломатических экспертов для обсуж-
дения вопросов военной разрядки вдоль границы. От-
клонялись или обходились молчанием некоторые другие
инициативы Москвы в области двусторонних отношений
и мировой политики.
Обосновывая такую линию, министр иностранных дел
КНР У Сюецянь в докладе на заседании ПК ВСНП 16
января 1986 г. заявлял: «Поскольку не были устранены
существующие... преграды, политические отношения меж-
ду СССР и КНР доныне не получили коренного улучше-
ния. Если советская сторона действительно искренна,
она должна предпринять практические действия для
устранения трех больших препятствий, а не закрывать
глаза на этот вопрос. Прежде всего нужно предпринять
практические шаги, чтобы прекратить поддержку Вьетна-
ма в агрессии против Кампучии и заставить его вывести
войска из Кампучии»35. Заместитель министра иност-
ранных дел КНР Цянь Цичэнь в интервью журналу
«Бэйцзин ревью» (1986, № 1) следующим образом
охарактеризовал ситуацию: «Китайско-советские полити-
ческие отношения не улучшились. Они до сих пор не норма-
лизованы из-за сохраняющихся... трех препятствий. Не-
объяснимо то, что Советский Союз, неоднократно выражая
стремление к улучшению отношений с Китаем, тем не
262
менее уклоняется от обсуждения путей устранения пре-
пятствий. Соглашаясь вести разговор об ослаблении
международной напряженности и ликвидации региональ-
ных конфликтов, он в то же время не проявляет жела-
ния говорить об Афганистане и Кампучии. Видимо, со-
ветская сторона ошибочно полагает, что сможет пере-
браться через препятствия или что они исчезнут сами
собой. Такие расчеты нереальны и неразумны».
В Пекине отвергали аргументацию о том, что «пре-
пятствия» касаются отношений с третьими странами.
Подчеркивалось, что это двусторонние вопросы, су-
ществующие между Китаем и Советским Союзом, причем
самые жгучие. По существу, указывали китайские пред-
ставители, КНР и СССР находятся в Индокитае в со-
стоянии конфронтации и все «три препятствия» создают
Китаю «угрозу». Пекин настойчиво предлагал Москве
«освободиться от ненужного бремени в Индокитае», при-
нять действенные меры по выводу войск из Афганиста-
на и т. д. Критические стрелы пускались в адрес советской
внешней политики на других направлениях.
Сдержанно отреагировали в Китае на позицию по
советско-китайским отношениям, высказанную на XXVII
съезде КПСС. Представитель МИД КНР заявил: «Мы
будем принимать во внимание и изучать внешнюю по-
литику Советского Союза, которую подробно осветил
Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев в По-
литическом докладе на XXVII съезде КПСС. Он . вновь
изложил советскую политическую линию по отношению
к Китаю, содержание которой нам знакомо»36. В китайс-
ких средствах массовой информации утверждалось, что
«Горбачев обошел молчанием известные три препятствия
и вновь подчеркнул так называемое ненанесение ущерба
третьим странам»37.
Советское предложение о комплексном подходе
к обеспечению мира и безопасности в Азии от
21 мая 1985 г. представитель отдела печати МИД КНР
прокомментировал так: «Относительно безопасности
в Азии мы считаем, что ключ к разрешению вопроса
заключается в прекращении сверхдержавами борьбы за
гегемонию в этом районе, в сокращении числа их ракет
и ядерного оружия и устранении таких горячих точек,
как Кампучия, Афганистан и другие»38. В ряде публика-
ций в прессе инициативы СССР по МНР и Афганистану
расценивались как «холостые выстрелы», утверждалось,
что Советский Союз «продолжает бряцать оружием на
263
Дальнем Востоке», Москва должна «подкрепить краси-
вые слова конкретными делами», иначе остается
«не ясным, собирается ли СССР отказаться от гегемониз-
ма».
Однако привычные для прошлых лет стереотипы по-
степенно рушились под влиянием практических шагов
СССР на международной арене, отражающих новое по-
литическое мышление. Со временем из «трех препятствий»
стало упоминаться в основном одно — кампучийское.
Причем Пекин уже не связывал его со своей безопаснос-
тью и не требовал его устранения в столь жесткой, как
раньше, форме, а скорее предлагал СССР посодейство-
вать урегулированию в Кампучии. В комментарии на
красноярскую речь М.С. Горбачева от 16 сентября 1988 г.
представитель МИД КНР заявил, что в Пекине обратили
внимание на стремление Советского Союза способство-
вать скорейшему решению кампучийского вопроса. Было
вновь подчеркнуто, что именно Китай является автором
идеи о советско-китайской встрече в верхах и ее проведе-
ние встанет на повестку дня, если СССР побудит Вьетнам
вывести войска из Кампучии39.
В КНР все громче звучали голоса в пользу скорейшей
нормализации отношений с нашей страной. Целый ряд
общественных деятелей и ученых высказывали мнение,
что нынешняя ситуация является продуктом специфичес-
кой обстановки, существовавшей с 60-х годов («постоян-
ного нарастания советской угрозы Китаю и всему миру»),
и поэтому «по мере реализации нового мышления Горба-
чева китайско-советские отношения обязательно должны
улучшаться и в конце концов они вернутся к нормаль-
ным». Ставился вопрос о том, чтобы конструктивно от-
реагировать на инициативы советского руководства.
Дискуссии о нормализации советско-китайских отно-
шений проходили на фоне продолжавшегося укрепления
их материального фундамента. Вместо конфронтации
преобладающей тенденцией стало расширение и углубле-
ние связей в различных областях. Регулярный характер
приобрели встречи министров иностранных дел двух
стран на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-
Йорке. Продолжались политические консультации специ-
альных представителей правительств СССР и КНР в
ранге заместителей министров иностранных дел (пооче-
редно в Москве и Пекине), которые проходили в спокой-
ной, деловой обстановке. В 1987 году взяли старт погра-
ничные переговоры. Их цель — заключение нового догово-
264
ра о границе на основе имеющихся русско-китайских до-
говорных документов о разграничении и принципов
современного международного права. В ходе раундов,
состоявшихся в 1987—1988 годах, делегации достигли
единого понимания по большинству участков линии гра-
ницы в ее восточной части (общая протяженность око-
ло 4200 км), приступили к рассмотрению прохождения
западной части линии границы протяженностью свы-
ше 3000 км. В этих целях была создана рабочая группа.
Обе стороны указывали, что дело движется, но проблема
границы непростая и для ее окончательного урегулирова-
ния потребуются и время, и взаимная уступчивость.
Налаживался обмен мнениями по различным между-
народным проблемам — разоружению, конфликтным си-
туациям и т. п. Неоднократно имели место обмены визита-
ми заместителей глав правительств Советского Союза
и Китая. Развивались межпарламентские связи, контакты
по профсоюзной, молодежной, общественной линиям,
в области культуры, образования и спорта. Формировал-
ся механизм связей между министерствами и ведомства-
ми, приграничными районами. Была подписана консуль-
ская конвенция. В декабре 1986 года в Ленинграде
и Шанхае открылись генеральные консульства соответст-
венно КНР и СССР. Делегация Общества китайско-
советской дружбы приняла участие в праздновании
70-летия Великой Октябрьской социалистической револю-
ции. В январе 1988 года китайский журнал «Ляован» опуб-
ликовал интервью с М. С. Горбачевым, которое получило
в КНР широкую огласку. В том же месяце в Советском
Союзе был выпущен в свет сборник произведений Дэн
Сяопина «Основные вопросы современного Китая».
Позднее в Китае издали массовыми тиражами книгу
М. С. Горбачева «Перестройка и новое мышление для
нашей страны и для всего мира», ряд важнейших до-
кументов КПСС и Советского правительства. В СССР
опубликовали материалы XIII съезда КПК. Обе стороны
стали давать позитивные оценки партийным форумам,
важнейшим политическим мероприятиям друг друга.
Что называется, не по дням, а по часам рос интерес
в обеих странах к реформам соседа. Китай раньше СССР
встал на рельсы преобразований в народном хозяйстве,
и его опыт (как положительный, так и отрицательный)
являлся ценным подспорьем в советской перестройке.
Вместе с тем в политической области Советский Союз
двигался быстрее и решительнее, чем КНР, и там
265
пристально следили за процессами демократизации в на-
шей стране.
Постепенно расширялось экономическое сотрудничест-
во, хотя трудностей здесь хватало. Товарооборот, кото-
рый до этого рос довольно быстрыми темпами, в 1987 го-
ду уменьшился. Причем сократилась важнейшая статья
советского экспорта — «машины, оборудование и тран-
спортные средства» — с 32 до 26 % от общего объема.
Среди причин падения объемов торговли — отказ КНР
от закупок оборудования из-за его низкого качества,
неспособность нашей промышленности удовлетворять за-
явки контрагентов и т. д. В 1988 году дела, однако, вновь
пошли на поправку — товарооборот вырос на 25 %,
достигнув 1,85 млрд, руб., доля машинно-технической
продукции в советском экспорте увеличилась до 50 %.
Вместе с тем поток рекламаций на товары из СССР не
снижался, некоторые обязательства перед КНР (в част-
ности, по древесине) не выполнялись.
В соответствии с достигнутыми договоренностями
СССР должен был участвовать в строительстве 7 и ре-
конструкции 17 объектов в Китае в таких отраслях, как
энергетика, черная и цветная металлургия, машиностро-
ение, угольная промышленность, транспорт. Рассматри-
вались предложения о сотрудничестве в строительстве и
реконструкции еще более 30 китайских предприятий.
Но средства осваивались медленно. В 1988 году было
подписано определенное число контрактов, вместе с тем
не удавалось договориться по ключевым объектам —
ТЭС, металлургическому комбинату в Баотоу.
Начался выход сторон на новые формы сотрудничест-
ва. Этому в первую очередь способствовало заключение
в 1988 году межправительственных соглашений: о прин-
ципах создания и деятельности совместных предприятий;
об установлении и развитии торгово-экономических свя-
зей между провинциями, автономными районами, города-
ми КНР и союзными республиками, министерствами,
ведомствами, объединениями и предприятиями СССР.
В результате получили заметное развитие прямые связи
между приграничными районами двух стран. В 1988 году
было подписано контрактов на поставку товаров и услуг
более чем на 350 млн. рублей, товарооборот достиг
150 млн. рублей. Создан ряд совместных предприятий,
в том числе кооперативных. Более 6 тыс. китайских рабо-
чих трудилось на различных объектах в СССР (стройки,
вырубка леса и т. д.). Из Китая поступали различные
266
товары, в том числе пользующиеся высоким спросом у
нашего приграничного населения. Вместе с тем и в этих
связях имелись недостатки — отсутствие порядка в рас-
четах, обмене делегациями, в условиях найма рабочей
силы. Узким оставался ассортимент экспортируемой из
Советского Союза продукции.
Действовало соглашение о сотрудничестве между
Госпланами двух стран, регулярно проводились совеща-
ния смешанной советско-китайской комиссии по судоход-
ству на пограничных участках рек Амурского бассейна,
заседания подкомиссий и рабочих групп по сотрудничест-
ву в различных областях науки и техники, транспорта,
образования, энергетики. Начала работу смешанная со-
ветско-китайская комиссия по разработке схемы комплек-
сного использования водных ресурсов пограничных рек
Аргунь и Амур, созданная в 1985 году на основе меж-
правительственного соглашения. В СССР был подготов-
лен и передан китайской стороне проект долгосрочной
программы торгово-экономического и научно-технического
сотрудничества до 2000 года.
В китайской печати появлялись статьи о возможности
развития делового партнерства в Северо-Восточной Азии
,с участием СССР, Китая, Японии, Кореи, о широких
перспективах хозяйственных связей между Европой и
Азией через советскую и китайскую территории. Прово-
дилась мысль, что железная дорога Ляньюнган — Урум-
чи-Аксу должна стать в перспективе важнейшей транс-
портной артерией, «вторым шелковым путем»,, который
явится кратчайшей и наиболее удобной транспортной
линией, связывающей Китай и другие страны Восточной
Азии через территорию СССР с Европой.
Короче говоря, взаимный интерес сторон к экономи-
ческому сотрудничеству рос, хотя различные факторы и
продолжали его тормозить. Это и нехватка ресурсов, и
несовершенство законодательства, и бюрократические
рогатки. Вступали порой в силу и политические факторы,
в частности рецидивы недоверия в КНР к СССР.
Определенная сдержанность сохранялась в Китае в
отношении гуманитарных контактов с Советским Союзом,
но и они расширялись и углублялись. Так, довольно
интенсивный характер приобрели связи в сфере образо-
вания. В 1988 году Китай направил в СССР около 450
научных работников, стажеров, аспирантов и студентов.
В свою очередь, принял у себя более 250 лиц упомянутых
категорий. Весьма широк был круг специальностей, по
267
которым осуществлялись стажировка и обучение. Проис-
ходил обмен преподавателями, делегациями работников
просвещения. Были установлены прямые межвузовские
контакты, в которых в 1988 году участвовало по девять
вузов с каждой стороны. Специалисты сотрудничали в
составлении учебных материалов и словарей, обсуждали
вопросы перестройки высшего образования. Развивались
связи и в сфере профессионально-технического, среднего
специального и среднего образования.
В Пекине были открыты корпункты газет «Известия»
и «Труд», в Москве— газет «Гуанмин жибао» и «Цзин-
цзи жибао». При этом китайская сторона не давала
согласия на обмен корпунктами органов ЦК КПСС и
КПК — газет «Правда» и «Жэньминь жибао». С 1987 го-
да в СССР стала осуществляться свободная продажа и
подписка на ряд китайских периодических изданий.
* * *
К концу лета 1988 года в научно-политических кругах
КНР заговорили, наконец, о том, что прорыв в советско-
китайских отношениях близится и может наступить очень
скоро. В гонконгскую печать просочились сведения, что
высшее китайское руководство приняло принципиальное
решение о форсировании нормализации.
Пекин согласился на проведение специальных кон-
сультаций по кампучийскому вопросу на уровне замести-
телей министров иностранных дел. Они состоялись в
августе 1988 года и прошли в целом в конструктивном
ключе. В сентябре в Нью-Йорке имела место встреча
министров иностранных дел двух стран, где китайская
сторона выразила готовность осуществить официальный
визит своего министра иностранных дел в Москву. Ком-
ментируя достигнутую договоренность на этот счет, ки-
тайские представители подчеркивали, что визит явится
шагом по подготовке встречи на высшем уровне. В беседе
с бывшим канцлером ФРГ Г. Шмидтом 4 октября 1988 г.
Дэн Сяопин впервые заявил, что приближается момент
политической нормализации между СССР и КНР, оста-
лось пройти небольшой отрезок пути. На встрече с Н. Ча-
ушеску в середине октября Дэн Сяопин упомянул о воз-
можности китайско-советской встречи на высшем уровне
в следующем году. При этом китайская сторона исходила
из того, что если на предстоящих переговорах между
советским и китайским министрами иностранных дел
268
будет достигнут прогресс в деле урегулирования кампу-
чийской проблемы, то китайско-советская встреча на
высшем уровне может состояться в ближайшем будущем.
Председатель Всекитайского комитета Народного поли-
тического консультативного совета Китая Ли Сяньнянь
сказал в те же дни японским представителям: «Китай и
Советский Союз являются двумя крупными соседними
государствами, и нехорошо для них оставаться в состоя-
нии отчужденности, это не согласуется с тенденцией
времени»40.
В китайской печати стала обосновываться необходи-
мость и важность нормализации советско-китайских
отношений, установления нормальных отношений между
«тремя важнейшими странами» — СССР, США, КНР.
При этом подчеркивалось, что советско-китайская встре-
ча на высшем уровне, судя по всему, не за горами. В бе-
седах с иностранными коллегами китайские дипломаты
теперь говорили, что Пекин решил вынести кампучий-
скую проблему за рамки своих отношений с СССР, не
сдерживать их из-за конфликта в Индокитае. Давалось
также понять, что Китай не желает больше связывать
себя «по рукам и ногам» обязательствами перед «крас-
ными кхмерами». Высказывалась мысль, что у СССР и
КНР уже не остается серьезных идеологических и поли-
тических разногласий, которые мешали бы нормализации.
Все более высоко оценивали китайские представители
перестройку в СССР, советское новое мышление. Стре-
мясь рассеять беспокойство за рубежом, Пекин указывал,
что китайско-советские отношения не вернутся к образцу
50-х годов, не будут развиваться в ущерб связям КНР с
другими странами.
1—3 декабря 1988 г. проходил визит Цянь Цичэня
в Москву. Он провел переговоры с Э. А. Шеварднадзе,
был принят М. С. Горбачевым. Главный итог перегово-
ров — достижение взаимопонимания о проведении в пер-
вой половине 1989 года в Пекине встречи на высшем
уровне между М. С. Горбачевым и Дэн Сяопином. Ми-
нистры стремились расчистить остающиеся наслоения
прошлого, создать максимально благоприятные условия
для нормализации отношений в ходе встречи в верхах.
Цянь Цичэнь уделил особое внимание кампучийскому
урегулированию. Состоялся обстоятельный обмен мне-
ниями, и хотя полного единства добиться не удалось,
однако сферы, согласия расширились. В сообщении
ТАСС указывалось: «Стороны подтвердили свое наме-
269
рение содействовать решению внешних аспектов кампу-
чийского урегулирования при том понимании, что внут-
ренние аспекты будут решены в результате контактов
с участием всех кхмерских сторон»41. Советский Союз
вновь призвал КНР вступить в диалог с Вьетнамом для
развязки кампучийского узла. Позитивная оценка была
дана переговорам по пограничным вопросам, где удалось
достичь определенного прогресса. Обсуждались меры по
уменьшению военного противостояния в районе сопри-
косновения территорий двух стран.
Министры поставили вопрос о новых принципах взаи-
моотношений между СССР и КНР. Разногласий на этот
счет не возникло — устранив все «болевые точки», до-
ставшиеся от прошлого, две соседние державы выразили
намерение строить свои отношения на принципах мирно-
го сосуществования. К модели 50-х годов возврата быть
не может — это не соответствует ни интересам обоих
государств, ни реалиям сегодняшнего дня. Не вызвал
дискуссий и тезис о том, что нормализация не повлияет
на развитие дружеских связей СССР и Китая с други-
ми странами, что советско-китайские отношения не мо-
гут быть направлены против какой-либо страны.
Были обсуждены кардинальные направления двусто-
роннего сотрудничества. С советской стороны подчерки-
валось, что в обеих странах выработаны планы обновле-
ния социалистического общества и в своей политике они
ориентируются на широкое международное взаимодей-
ствие, борьбу за мир, спасение человеческой цивили-
зации. Стороны высказали заинтересованность в налажи-
вании более тесных связей в торгово-экономической,
научно-технической, культурной областях. Министры со-
гласились также, что время блоковой, гегемонистской,
силовой политики уходит в прошлое, необходимо со-
действовать начавшемуся процессу разрядки между-
народной напряженности, переходу от конфронтации к
сотрудничеству. В конструктивном духе были обсуждены
афганская и корейская проблемы, вопросы обеспечения
стабильности в азиатско-тихоокеанском регионе. Э. А. Ше-
варднадзе высоко оценил заявление о том, что Китай стре-
мится к добрососедству и дружбе с Монголией, намерен
строить отношения с ней на основе уважения незави-
симости, суверенитета и территориальной целостности.
Подводя итоги московских переговоров, стороны выска-
зали единое мнение о том, что их отношения вступили
в новый этап и надо продолжать идти дальше.
270
Следующим шагом к полной нормализации явился
ответный визит Э. А. Шеварднадзе в КНР (2—4 февраля
1989 г.). Как и на переговорах в Москве, китайские пред-
ставители сделали акцент на кампучийском урегулиро-
вании, характеризуя его в качестве главной двусторон-
ней проблемы. В итоге было опубликовано заявление
министров иностранных дел двух стран по Кампучии.
В нем стороны констатировали совпадение взглядов
по следующим пунктам: 1) урегулирование политиче-
скими средствами; 2) постепенное сокращение военной
помощи любой из кампучийских сторон, вплоть до ее
полного прекращения по мере вывода вьетнамских
войск; 3) решение внутренних вопросов Кампучии раз-
личными кампучийскими сторонами на основе националь-
ного примирения путем переговоров без какого-либо
вмешательства извне; 4) желательность достижения
между четырьмя кампучийскими сторонами договорен-
ности об эффективных мерах по предотвращению граж-
данской войны, включающих, например, прекращение
всех враждебных военных действий, замораживание
вооруженных сил и их возможное сокращение в после-
дующем; 5) отказ от возвращения в Кампучии к поли-
тике и практике недавнего прошлого; необходимость
создания эффективного международного контрольного
механизма и осуществления строгого международного
контроля в отношении вывода вьетнамских войск, пре-
кращения иностранной военной помощи, поддержания
мира в Кампучии и проведения свободных выборов;
6) созыв международной конференции по кампучийской
проблеме тогда, когда для этого созреют условия; 7) осу-
ществление международных гарантий в отношении ста-
туса Кампучии как независимого, мирного, нейтрального
и неприсоединившегося государства.
Таким образом, по значительному числу моментов
кампучийской проблемы СССР и КНР достигли взаимо-
понимания. Но оставались и различия. Касались они
прежде всего внутренних аспектов. По мнению Совет-
ского Союза, внешние аспекты нельзя смешивать с внут-
ренними, которые не могут решаться третьими странами.
Пекин, напротив, выразил убежденность, что упомяну-
тые аспекты нельзя отделить друг от друга, и высказал-
ся за создание временного коалиционного правительства
Кампучии с участием представителей четырех сторон во
главе с принцем Н. Сиануком, подчеркнув, что это край-
не необходимо в целях избежания гражданской войны в
271
Кампучии после вывода вьетнамских войск. Советская
сторона выступала за достижение согласия между че-
тырьмя кампучийскими сторонами относительно создания
под председательством Н. Сианука временного органа с
участием представителей четырех сторон, который «е под-
чинялся бы ни одной из сторон Кампучии и в задачи
которого входили бы реализация договоренностей между
различными кампучийскими сторонами и проведение
свободных выборов42.
Э. А. Шеварднадзе и Цянь Цичэнь договорились про-
должить поиск развязок и сужения сферы расхождений
по Кампучии с учетом интересов всех сторон. Советский
министр приветствовал возобновление прямых китайско-
вьетнамских контактов, обещал способствовать развитию
межкхмерского диалога.
Большое внимание было уделено на переговорах и
уменьшению уровня военного противостояния между
СССР и КНР, и укреплению доверия в военной области.
И здесь удалось добиться сдвигов. Этому в немалой
степени способствовали инициативы, объявленные ранее
М. С. Горбачевым в Организации Объединенных На-
ций: СССР уменьшает численность своих войск в восточ-
ной и южной частях страны соответственно на 200 и
60 тыс. человек, выводит из МНР 3/4 дислоцированных
там войск, переформировывает на оборонительную струк-
туру соединения и части, размещенные вблизи советско-
китайской границы. Если прежде Пекин требовал одно-
стороннего уменьшения советского военного потенциала
в районе соприкосновения двух стран, то теперь согла-
сился с принципом взаимного сбалансированного сокра-
щения там вооруженных сил и вооружений до минималь-
ного уровня. Была достигнута принципиальная догово-
ренность о создании переговорного механизма — группы
дипломатических и военных экспертов для разработки
общих принципов и решения конкретных вопросов сокра-
щения вооруженных сил и вооружений. Э. А. Шеварднад-
зе выдвинул ряд инициатив в этой связи (взаимные
уведомления об учениях и передвижениях войск, ограни-
чение масштаба и количества военных учений, расфор-
мирование сокращаемых частей и т. п.).
Вновь поднимался вопрос о границе. Подтвердив
прогресс, достигнутый в его урегулировании, СССР и
КНР согласились продолжать действовать на основе рав-
ноправия, взаимопонимания и взаимной уступчивости.
На встрече Э. А. Шеварднадзе с Дэн Сяопином упомина-
272
лись и вопросы истории. Китайский руководитель высту-
пил за то, чтобы, не вороша прошлого, знать, помнить,
учитывать его уроки. Эту задачу, по его мнению, должна
решить встреча на высшем уровне. Закрыть прошлое,
открыть будущее — такая задача стоит перед нами, ска-
зал Дэн Сяопин.
По итогам переговоров Э. А. Шеварднадзе в Пекине
было зафиксировано полное взаимопонимание о необхо-
димости строить взаимоотношения двух государств с уче-
том современных реалий, универсальных принципов
международного общения, ненанесения ущерба отноше-
ниям каждой из сторон с третьими странами. Подчерки-
валось, что будущее советско-китайских отношений
определяется принципами нового политического мышле-
ния, концепцией нового международного политического
порядка. Их прочную основу будут составлять мирное
сосуществование в области политических отношений,
равенство и взаимная выгода — в экономическом сотруд-
ничестве. Такой характер отношений, как говорилось
на встрече Э. А. Шеварднадзе с Дэн Сяопином, отвечает
коренным долговременным интересам СССР и КНР.
Столь большой акцент на данном вопросе был вполне
логичен. Известно, что в Китае не хотели вновь оказаться
в роли «младшего партнера» Советского Союза по об-
разцу 50-х годов. Кроме того, КНР опасалась подорвать
доверие к себе на Западе, в азиатско-тихоокеанском
регионе из-за чрезмерной близости к СССР. Что касается
Советского Союза, то и в его интересы не входило воз-
рождение какого-либо альянса с Китаем. Такое развитие
событий было бы чревато нарушением сложившейся
структуры международных отношений, резким усилением
антикоммунистических, милитаристских настроений в ка-
питалистическом мире. Под угрозой срыва оказалась бы
вся внешнеполитическая стратегия СССР, направленная
на создание безъядерного, безопасного мира, роспуск
союзов, на выживание человечества. Возникновение
советско-китайского альянса сузило бы каналы делового
сотрудничества с Западом, возложило бы на СССР
непосильную ношу в смысле содействия модернизации
КНР. Наконец, союз означал бы жесткие взаимные обя-
зательства, искусственную привязку политики сторон
друг к другу, что, как показывает практика, неминуемо
привело бы к возникновению обоюдных претензий и, как
следствие, к новой крупной ссоре.
На переговорах был продолжен обмен мнениями
273
о перспективах развития двустороннего сотрудничества.
Особое внимание было уделено народнохозяйственному
взаимодействию приграничных районов, активному ис-
пользованию в этих целях таких форм, как кооперация,
взаимное привлечение рабочей силы, создание совмест-
ных предприятий. «Ли Пэн заметил, что наши страны
могут обогащать друг друга опытом перестройки и
реформ, а в области экономики взаимодополнять друг
друга43. Была достигнута договоренность о регулярном
проведении встреч министров иностранных дел, расшире-
нии консультаций по актуальным вопросам двусторонних
связей и международной политики.
В сообщении по итогам визита отмечалось, что
стороны приветствовали происходящие в мире позитив-
ные изменения, высказались за повышение роли ООН,
активизацию усилий по обеспечению региональной
военной разрядки в АТР, ослаблению напряженности
в Корее.
Впервые столь четко и открыто констатировалось
совпадение или сходство позиций СССР и КНР по таким
проблемам, как ближневосточное урегулирование, ирано-
иракский конфликт, положение на Юге Африки, в Цент-
ральной Америке. Советский министр подчеркивал
близость концептуальных взглядов Москвы и Пекина на
реальности современного мира, созвучность идей нового
политического мышления и мыслей Дэн Сяопина о необ-
ходимости движения к новому международному полити-
ческому порядку. Китайские представители от высказы-
ваний на данную тему воздержались.
С обеих сторон прозвучал тезис о близости структур
и процессов в Советском Союзе и Китае. Э. А. Шевард-
надзе отметил, что для перестройки советско-китайских
отношений есть хорошая основа: «уходящие своими
корнями в историю чувства дружбы, симпатии, духовного
взаимопритяжения наших народов, родство принципов
марксистско-ленинской философии, развивающиеся па-
раллельно процессы обновления»44. Цянь Цичэнь, в свою
очередь, заявил: «...Многие социалистические страны
проводят реформы в соответствии со своими конкретными
условиями. Мы рады видеть, что перестройка в Совет-
ском Союзе уже вступила в этап практического осу-
ществления выработанных резолюций и постановлений.
Мы искренне желаем вам успеха в этой области».
В заключение переговоров было объявлено, что
15—18 мая 1988 г. состоится официальный визит
274
М. С. Горбачева в КНР, во время которого советский
руководитель встретится с Дэн Сяопином.
Оценивая ситуацию накануне встречи в верхах, сле-
дует вместе с тем учитывать, что на восприятие СССР
в Китае продолжал сказываться груз прошлого: прежние
обиды, опасения вновь оказаться в роли «младшего
брата». В официальных выступлениях китайских предста-
вителей международная деятельность Советского Союза
подчас рассматривалась через призму концепции «сопер-
ничества двух сверхдержав». Проводилась, например,
мысль, что «политика гегемонизма сверхдержав по-преж-
нему сохраняется и представляет угрозу миру во всем
мире; народам всех стран необходимо продолжать
длительную борьбу за осуществление подлинной раз-
рядки».
Характерный пример проявления недоверия к СССР —
статья в военном журнале «Цзяньчуань чжиши» (1988,
№ 8). Ее автор, анализируя советское военное присут-
ствие во вьетнамской бухте Камрань, обвинял Советский
Союз в «широкой экспансии» в западной части Тихого
океана, «тактике продвижения на юг», «угрозе» морским
коммуникациям США и Японии, попытках «окружить»
Китай, поставить под контроль Юго-Восточную Азию,
«распространить господство» над всем Индокитаем и т. п.
В журнале «Бэйцзин ревью» (1988, № 33) утверждалось,
что СССР все еще стремится к стратегическому преиму-
ществу над США. Проводилась мысль, что «перед лицом
советской мощи все западноевропейские страны нужда-
ются в защите со стороны Соединенных Штатов».
Со ссылкой на президента Рейгана журнал подчеркивал,
что рост военной мощи СССР не замедляется и «нет ни-
каких признаков отказа Советского Союза от экспансио-
нистских целей».
В ряде работ китайских политологов делались попыт-
ки отстоять тезис о том, что «советский гегемонизм»
имеет глубокие исторические, идеологические, внутрипо-
литические и экономические корни. Говорилось о неиз-
менности стремления СССР иметь статус «сверхдержа-
вы» и располагать доминирующим влиянием в мире,
о сохранении в советской внешней политике «великодер-
жавного шовинизма и национального эгоизма». Высказы-
вались опасения, что КПСС, добившись успехов, вновь
может взять на себя роль учителя других партий. Как
утверждал журнал «Ляован» (1988, № 2), «новое мыш-
ление Советского Союза вызвано необходимостью мирного
275
окружения для осуществления стратегии ускорения, с тем
чтобы через общее усиление страны сохранить положение
сверхдержавы».
В китайских публикациях акцентировалось внимание
и на трудностях, которые мешают закреплению нового
мышления. Так, журнал «Гоцзи чжаньван», указывал:
«Новое мышление может столкнуться как с противодей-
ствием консервативного мировоззрения внутри страны,
так и различными помехами на международной арене»,
поэтому оно должно еще пройти «испытание временем»45.
А «Жэньминь жибао» осенью 1988 года писала, что
в СССР много консерваторов — руководящих работников
и рядовых людей, которые мешают корректировке внеш-
неполитического курса, что в Советском Союзе идет
«острая борьба между новым и старым мышлением».
Выделялись и внешние помехи на пути нового мышления.
Политолог Сюй Куй писал: «Этот процесс не может про-
ходить полностью гладко, не может не встречать на своем
пути препятствий; противодействие будет исходить от сил,
которые препятствуют прекращению гонки вооружений и
решению региональных конфликтов, от группировок,
которые стремятся поддерживать напряженность в угоду
собственным интересам». «Поэтому сейчас, — делал вы-
вод Сюй Куй, — когда мы приветствуем тенденцию к раз-
рядке в международном положении, необходимо трезво
представлять себе и оценивать трудности, стоящие на
пути разрядки, возможные повороты в этом процессе»46.
Некоторые китайские специалисты прямо говорили, что
США не готовы принять новое мышление, их политика
сдерживания СССР вряд ли претерпит кардинальные
изменения. Среди трудностей на пути перестройки нашей
внешней политики упоминались нерешенные вопросы
у СССР с «немалым числом соседних государств»,
«ограниченность целей» самого советского руководства
в этой области47 и т. п.
В КНР по-прежнему выходили научные монографии и
статьи, в которых весьма критически оценивалась поли-
тика царской России, СССР и КПСС на китайском на-
правлении в прошлом. Так, в 1988 году увидел свет
фундаментальный труд «Внешняя политика Китая», под-
готовленный коллективом видных дипломатов и ученых.
В нем Москва обвинялась в «великодержавных амбици-
ях», «круговой атаке» на КПК в 60-е годы, создании
угрозы национальной безопасности КНР в 70-е годы и т. п.
Отражением сохраняющегося недоверия к СССР яв-
276
лялись результаты опросов общественного мнения в КНР.
Согласно одному из них, проведенному совместно япон-
ской газетой «Иомиури» и Китайским институтом соци-
альных исследований, 37 % опрошенных граждан КНР
считали в середине 1988 года, что СССР представляет
угрозу стране (только 19 % назвали угрозой Японию
и 14 % — США).
Настроения, однако, менялись по мере того, как раз-
вивались советско-китайские контакты, закреплялось
в нашей политике новое мышление, а на международной
арене в целом снижалась напряженность. Груз прошлого
давил все меньше на Китай. Важнейшим вкладом в прео-
доление недоверия и развитие отношений между двумя
странами явился визит в КНР М. С. Горбачева в мае
1989 года.
Начало новой эры
Согласно оценкам китайской печати, во второй поло-
вине 80-х годов началась новая эра в отношениях КНР
с большинством социалистических государств. И это
действительно так. Что касается наших союзников и дру-
зей, то причин тому несколько.
Во-первых, социалистические страны в условиях
улучшения советско-китайских отношений, общих пози-
тивных сдвигов в политике КНР сняли ограничители на
пути развития сотрудничества с Пекином. Ими двигали
как политико-идеологические мотивы (примирение с ве-
ликой социалистической державой), так и экономические
потребности, интерес к опыту китайских реформ.
Во-вторых, перестал осторожничать и Китай, решив
добиваться восстановления сотрудничества с упомянутой
группой стран в максимально достижимом объеме. Оно
было необходимо КНР и для модернизации, и для идео-
логического подспорья реформам. Да и по чисто
престижным соображениям.
В-третьих, изменился подход СССР и ЦК КПСС
к данному вопросу. Новое советское руководство, пере-
смотрев многие важнейшие представления о мировой
системе социализма, безоговорочно приветствовало про-
цесс полной нормализации отношений наших друзей
с Китаем.
"В-четвертых, нормализации способствовало отсут-
ствие столкновения интересов между большинством
социалистических стран (особенно европейских) и Китаем.
277
Исключением оставался Вьетнам — лишь в начале
1989 года появились признаки движения в китайско-
вьетнамских отношениях. Некоторые страны (МНР, Ку-
ба, Лаос) продвигались в своих связях с КНР медленнее
других. По собственной, обособленной «программе» дей-
ствовала Албания. Очевидно, однако, что все другие
социалистические государства, помимо Вьетнама, смогли
перевести отношения с Китаем из состояния взаимного
недоверия или даже конфронтации на рельсы развития.
Что же конкретно изменилось в 1985—1988 годах?
Прежде всего была осуществлена полная нормализация
политических отношений КНР с большинством стран
социализма. Не со всеми контакты вышли на высший
уровень, но дело близилось и к этому. В целом ряде
случаев китайское руководство взяло на себя ответствен-
ность за разрыв в 60-е годы. Китай выдвинул три прин-
ципа взаимоотношений с социалистическими странами:
уважение внешней и внутренней политики и невмеша-
тельство во внутренние дела друг друга; уважение особых
отношений социалистических стран с Советским Союзом;
уважение их точек зрения относительно объема и темпов
развития связей с КНР. В зависимости от специфики
партнера формулировалась и позиция КНР. С некоторы-
ми странами акцент делался на важности борьбы за мир,
с другими — на недопустимости посягательств на незави-
симость и суверенитет, вмешательства в чужие внутрен-
ние дела, применения силы или угрозы силой и т. п.
Варьировалось и обсуждение таких тем, как Кампучия,
Афганистан и т. п.
Возобновились межпартийные связи. При этом сторо-
ны, как правило, подчеркивали, что их межпартийные
отношения «нуждаются не в восстановлении, а в продол-
жении развития, так как они никогда не прерывались»48.
В практику вошли межпартийные обмены, сотрудничест-
во партийных, в том числе научных, учреждений, визиты
на высоком и высшем партийном уровнях, беседы о сов-
ременном состоянии международного коммунистического
движения. Руководство КПК действовало в этой области
без нажима и спешки.
Углубились экономические связи. Между КНР и евро-
пейскими социалистическими странами были подписаны
долгосрочные торговые соглашения, созданы комиссии
по экономическому, торговому и научно-техническому
сотрудничеству, налаживалось сотрудничество по линии
Госпланов, министерств и ведомств. С рядом стран КНР
278
подписала соглашения об экономическом и научно-тех-
ническом сотрудничестве до 2000 года, десятки документов
относительно нескольких сотен совместных объектов,
в том числе в области промышленности и сельского
хозяйства. Объемы связей оставались, правда, сравни-
тельно ограниченными. Сказывались нехватка экспорт-
ных ресурсов, нежелание Китая приобретать изделия,
уступающие по качеству. лучшим мировым образцам,
неготовность многих социалистических стран к новым
формам сотрудничества (смешанные предприятия, произ-
водственная кооперация и т. п.). Удельный вес социалис-
тических стран (включая СССР) во внешней торговле
КНР составлял всего лишь примерно 10 %, из них стран
СЭВ — 8,5 %.
Делались первые шаги по развитию военных контак-
тов, в основном протокольного характера.
В выступлениях китайских официальных лиц и печати
стал делаться акцент на том, что общность социального
строя является хорошей базой для расширения связей
Китая с государствами Восточной Европы. В КНР отме-
чали сходство внутренних задач, стоящих перед сторона-
ми, проявляли растущий интерес к обмену опытом строи-
тельства социализма. При всех трудностях, испытываемых
социалистическими странами, они — единственный внеш-
ний источник опыта и идей относительно путей развития
нового общества. В конце концов, их ошибки тоже дают
полезный материал для раздумий и выводов. В выступле-
нии 25 марта 1988 г. на сессии ВСНП Ли Пэн, касаясь
взаимоотношений КНР с социалистическими странами
Европы, подчеркивал: «Мы будем обмениваться с этими
странами опытом социалистического строительства и
перестройки в духе взаимного уважения, равенства и
взаимной выгоды, обеспечивая дальнейшее развитие дру-
жественных отношений во всех аспектах».
Отмечали в Пекине и совпадение взглядов с упомя-
нутыми государствами по основным проблемам мирового
развития. Китай выражал общую с ними заинтересован-
ность в обуздании гонки вооружений, ликвидации ядер-
ного и химического оружия, существенном сокращении
обычных вооружений. Пекин, в частности, поддержал
совместную инициативу ГДР, ЧССР и СДПГ о создании
в центре Европы коридора, свободного от ядерного
оружця, предложение НРБ о превращении Балкан в зо-
ну, свободную от ядерного и химического оружия. Китай-
ские руководители неоднократно называли восточноевро-
279
пейские государства важной силой обеспечения мира,
заявляли о готовности КНР к «эффективному сотрудни-
честву» с каждым из них по вопросам безопасности.
Признавая наличие разногласий по некоторым вопросам,
Китай характеризовал их как нормальное явление,
которое «не должно влиять на дружбу и сотрудничество».
И все же КНР предпочитала оставаться на некотором
расстоянии от социалистического содружества. И не
только потому, что боялась оказаться втянутой в него,
попасть под «советский контроль». Существовали и кон-
цептуальные возражения против содружества как веду-
щего к обособлению социалистических стран, искусствен-
ному разделению человечества на два лагеря. Распрос-
транению таких взглядов способствовало и наше новое
мышление, развенчивающее прежние догматические
представления о противостоянии двух систем, классовой
борьбе в межгосударственных отношениях.
В мировой социалистической системе формировался
новый тип отношений, когда отсутствует единый центр
и каждая страна проводит самостоятельную политику.
Разумеется, Советский Союз и страны Восточной Европы
оставались союзниками, но цель союза — обеспечение
безопасности членов, а не синхронизация всей совокуп-
ности их политических и экономических контактов с
остальным миром. Тем более с КНР — социалистичес-
ким государством, не угрожающим национальной безо-
пасности стран, входящих в этот союз.
Сказанное выше о подходе Китая к социалистичес-
кому миру в 1985—1988 годах без каких-либо оговорок
относится к странам Восточной Европы. Более того,
именно здесь произошли наиболее крупные подвижки —
КНР полностью нормализовала отношения со всеми
государствами, входящими в Организацию Варшавского
Договора и СЭВ. Лишь с одной восточноевропейской
страной у Пекина сохранялись проблемы (при этом они
приглушались, теряли остроту) — с Албанией.
В китайских официальных документах все еще прогля-
дывали нюансы в оценке связей со «старыми друзьями»
(Румынией и Югославией) и остальными восточноевро-
пейцами. Так, на 1-й сессии ВСНП 7-го созыва, прохо-
дившей в марте 1988 года, Ли Пэн отметил, что с Ру-
мынией и Югославией Китай поддерживает «всесторон-
нее дружественное сотрудничество», а с ПНР, ГДР,
ЧССР, ВНР и НРБ «нормализовал отношения». Остава-
лись различия и в восприятии двух упомянутых групп
280
государств. В Пекине опасались, что через некоторых
своих союзников СССР будет пытаться втягивать Китай
в содружество, навязывать ему собственные взгляды.
Учитывалось и то, что слишком быстрое и глубокое
сближение с союзниками СССР может поколебать до-
верие к КНР у западных партнеров. Наконец, не были
преодолены разногласия в трактовке некоторых явлений
международной жизни, связанных с СССР (причины
гонки вооружений, пути обеспечения азиатской безо-
пасности, «три препятствия»). Однако по мере улучшения
советско-китайских отношений, углубления разрядки на
мировой арене поводов для взаимного недоверия и раз-
доров становилось все меньше. Ситуация изменилась
настолько, что по ряду проблем стало больше общего
с некоторыми «новыми» друзьями, чем «старыми».
За последние годы сформировался механизм полити-
ческого и партийного диалога между КНР и восточно-
европейскими странами, завязался обмен визитами на
высшем уровне, все теснее сотрудничали министерства
иностранных дел. Расширялись контакты в неполитичес-
ких областях. Китай отказался от выпячивания тезисов
о необходимости для Восточной Европы идти путем не-
зависимости и самостоятельности, дистанцироваться от
СССР, объединяться с Западной Европой. Подобная
постановка вопроса была порождена конфронтацией
между Пекином и Москвой, и она была теперь просто неу-
местна, выглядела анахронизмом в условиях, когда
Советский Союз все в большей степени демонстрировал
новое мышление во внешней политике.
Каковы же были особенности отношений КНР с каж-
дым из восточноевропейских государств в 1985—1988 го-
дах? Начнем со «старых» друзей.
Отношения с Румынией, как и в предшествовавшие
периоды, отличались интенсивностью политических кон-
тактов на самых различных, включая высший, уровнях,
каких-либо серьезных сбоев в них не происходило.
Отношения неизменно оценивались в Пекине и Буха-
ресте как отличные, характеризующиеся дружбой, сот-
рудничеством и солидарностью, как «выдержавшие дли-
тельные и серьезные испытания в бурях» , отвечающие
интересам социализма. Стороны хвалили друг друга за
созидательную деятельность по осуществлению планов и
программ социально-экономического развития, непрестан-
ного повышения материального и духовного благосостоя-
ния трудящихся.
281
Всячески оттенялась мысль о независимости и само-
стоятельности каждой страны, недопустимости вмеша-
тельства в чужие дела и т. п. В качестве1 основы китай-
ско-румынских отношений, как правило, назывались прин-
ципы мирного сосуществования. Интернационализм
и марксизм практически перестали упоминаться — это
вписывалось в общую линию КНР в отношении соци-
алистических стран.
В 1986—1987 годах Пекин и Бухарест сходились в
том, что международная обстановка продолжает оста-
ваться серьезной и сложной, есть необходимость объе-
динить усилия для защиты всеобщего мира, пресечения
гонки вооружений. Румыния тактично избегала упоми-
нания «сверхдержав» как «виновников» подобной ситуа-
ции. Принимая в мае 1987 года заместителя Председа-
теля Государственного совета СРР М. Мэнеску, Дэн
Сяопин подчеркивал, что по международным вопросам
взгляды Китая и Румынии едины50.
Однако примерно со второй половины 1988 года
обозначились расхождения в этих взглядах. В Бухаресте
по-прежнему говорили об исключительно напряженной
и противоречивой международной обстановке. В Пекине
же отмечали сдвиги в ней к лучшему. В СРР подчерки-
валась недопустимость деидеологизации международных
отношений, уступок империализму, урегулирования всех
актуальных проблем великими державами, установления
взаимосвязи между разрядкой и вопросом о правах чело-
века и т. п. В КНР на многие из этих явлений смотрели
по-другому. Перестал совпадать подход сторон к ликви-
дации химического оружия, их оценки Договора по
РСМД, процесса урегулирования в Афганистане, венской
встречи СБСЕ. В этой связи обратило на себя внимание
совместное коммюнике по итогам визита Н. Чаушеску
в КНР 14—18 октября 1988 г. В нем была дана весьма
сдержанная оценка переменам в мире, акцент сделан
на противоречивости и сложности международной обста-
новки, продолжении гонки вооружений и т. д. Такие
формулировки соответствовали румынскому анализу тен-
денций на мировой арене, но отличались от тех, кото-
рые возобладали к тому времени в Китае. Китайские
руководители явно проявили вежливость к гостю: после
его отъезда они вновь заговорили о международной
обстановке с большим оптимизмом.
Все более основательно расходились представления
Пекина и Бухареста о путях и методах социалистическо-
282
го строительства. В то время как китайское руководство
делало акцент на развитии многоукладной экономики,
поощрении частного, индивидуального и кооперативного
секторов, в Бухаресте отрицали правомерность такого
пути. Так, в интервью агентству Синьхуа накануне поезд-
ки в Китай в октябре 1988 года Н. Чаушеску указал
на необходимость соблюдения социальной справедливос-
ти, правильного соотношения между максимальными
и минимальными доходами населения, недопустимость
эксплуатации чужого труда и т. д.51
В выступлении 26 января 1989 г. Н. Чаушеску заявил,
что ему непонятны тезисы, появляющиеся в некоторых
странах и вновь открывающие путь различным формам
частнокапиталистической собственности. Румынский
руководитель сказал: «Мы и не думаем допустить того,
чтобы наши хозяева средств производства — рабочие —
стали вновь пролетариями, лишенными средств произ-
водства, вновь стали рабами капиталиста. Это не путь
социализма...»52.
Из совместных китайско-румынских документов, мате-
риалов печати вытекало, что не все шло гладко в области
экономического сотрудничества двух стран. О неблаго-
получном состоянии дел свидетельствовали и цифры.
Товарооборот между КНР и СРР хронически снижался,
при этом стороны не выполняли того, о чем условлива-
лись. В 1988 году план товарооборота был реализо-
ван лишь на 90 %. Китай недопоставил половину конт-
рактной нефти, Румыния сдерживала встречные продажи
химической продукции (особенно мочевины), предпочи-
тая сбывать ее на мировом рынке за твердую валюту.
Росло число рекламаций китайских организаций на
качество румынских машин и оборудования, возникали
задержки с отгрузкой большинства товаров. Торговлю
сдерживало и то, что СРР стремилась закупать в Китае
главным образом сырье, хотела больше экспортировать
и меньше импортировать и т. п. Если раньше Пекин мог
делать послабления для Румынии по политическим мо-
тивам, то теперь ставил во главу угла чисто коммер-
ческие расчеты.
По поводу отношений с Югославией в Китае стали
говорить, что в них нет проблем и они развиваются наи-
лучшим образом. И это был тот случай, когда слова в
основном отражали реалии.
В КНР сохранялся интерес к югославскому опыту
социалистического строительства. Как подчеркнул Ли
283
Пэн в беседе с союзным секретарем по иностранным
делам СФРЮ Будимиром Лончаром\в апреле 1988 года,
КНР может многое позаимствовать у Югославии в сфере
перестройки управления народным хозяйством, в част-
ности линию на отказ от чрезмерной централизации.
Китайские представители воздавали должное Югославии
за первопроходческую роль в создании социалистической
самоуправленческой системы. В СФРЮ, в> свою очередь,
пристально изучали китайские реформы, говорили об их
большом значении.
Сближала Китай с Югославией не только однотип-
ность реформенных процессов, но и методологический
подход к ним — желание и решимость идти собственным
путем, невзирая ни на какие догмы и схемы. По словам
Генерального секретаря ЦК КПК, это позволяло руко-
водству двух стран говорить на общем языке.
Примечательно, что в Югославии при всем этом не
стеснялись излагать свое (критическое) понимание нас-
ледия Мао Цзэдуна, давать реальную картину труднос-
тей, встречающихся на пути китайских реформ. Пример-
но такой же откровенной линии придерживалась печать
КНР, освещая югославскую ситуацию. Обоюдный кри-
тический настрой отнюдь не мешал отношениям между
Пекином и Белградом.
Фактически синхронно эволюционировали оценки
КНР и СФРЮ международного положения, их подходы
к снижению напряженности в мире. Если, скажем, в
1986—1987 годах Пекин и Белград высказывали озабо-
ченность гонкой вооружений, остротой региональных
кризисных ситуаций, то во второй половине 1988 года
настрой изменился в обеих столицах. Стороны согла-
шались с тем, что разрядка становится ведущей тен-
денцией мировой политики, отмечали заслуги СССР в
позитивных переменах на международной арене, поло-
жительно отзывались о прогрессе в урегулировании в Аф-
ганистане и Кампучии.
Большое место в китайско-югославском диалоге уде-
лялось Движению неприсоединения. Пекин подчеркивал,
что принципы его независимой и самостоятельной внеш-
ней политики и цели Движения неприсоединения иден-
тичны, выделяя конструктивную роль Югославии в этом
движении. В 1986—1987 годах китайская сторона уде-
ляла основное внимание использованию Белграда для
внедрения в движение своих взглядов по Кампучии
и Афганистану. Начиная с 1988 года эта тематика отош-
284
ла на второй план, акцент стал делаться на призы-
вах к углублению диалога между движением и великими
державами, всеми центрами силы.
Что касается экономического сотрудничества между
КНР и СФРЮ, то оно по-прежнему «хромало». В 1988 го-
ду взаимный товарооборот снизился более чем в два раза
(с 270 до 100 млн. долл.). Стороны лишь в постановоч-
ном ключе говорили о необходимости развития его но-
вых форм в дополнение к торговле, признавали, что эко-
номическая область их отношений отстает от полити-
ческой. Подписывались, правда, различные соглашения,
достигались договоренности о совместной предпринима-
тельской деятельности, прямых связях между производ-
ственными единицами, проводились многочисленные кон-
ференции и совещания. Китай проявлял интерес к неко-
торым образцам югославских вооружений. Но время
шло, а о практических результатах ничего не сообща-
лось.
Югославская печать в числе причин такой ситуации
называла сильную конкуренцию на китайском рынке
со стороны транснациональных корпораций, пренебрежи-
тельное отношение производителей СФРЮ к качеству то-
варов, сбываемых в Китай, и т. п.
Китайско-болгарские отношения были нормализованы
в ходе визитов в Китай Т. Живкова в мае 1987 года
и Чжао Цзыяна в Болгарию в июне того же года. Китай-
ское руководство ставило вопрос так: да, между двумя
странами были проблемы, допускались ошибки, но прош-
лое миновало, нужно смотреть вперед. Дэн Сяопин
говорил это Т. Живкову как ветеран ветерану, которые
повидали на своем веку и хорошие, и плохие времена
в китайско-болгарских отношениях. «Будучи ветеранами
своих партий, — подчеркнул Дэн Сяопин, — мы несем
ответственность за единство социалистических стран и
международного коммунистического движения»53.
В Пекине давали высокие оценки внешней и внутрен-
ней политике Болгарии, выражали заинтересованность в
тесном сотрудничестве с НРБ. При этом подчеркивалось,
что его развитие не имеет прямого выхода на советско-
китайские отношения, не может повлиять на них. Бол-
гарская же сторона и в прессе, и в процессе диалога
на высокбм политическом уровне вела работу по стиму-
лированию сближения СССР с КНР.
Китайско-венгерские отношения во второй половине
80-х годов также продолжали успешно развиваться.
285
Правда, в 1986 году встречи на высшем уровне не состо-
ялось, но в янраре 1987 года КНР посетил член Полит-
бюро, секретарь ЦК ВСРП Ф. Хаваши, а детом в Буда-
пеште тепло встретили Чжао Цзыяна. Именно тогда сто-
роны констатировали, что их отношения урегулированы
во всех аспектах. Это было подтверждено в ходе визита
Я. Кадара в КНР в октябре 1987 года.
Венгрия делала акцент на форсировании экономичес-
кого сотрудничества, выдвинув перед КНР целый набор
предложений — о создании смешанных предприятий,
контактах в сфере электроники, лазерной физики, сель-
ского хозяйства и т. д. Что касается политических связей,
то здесь ВНР не хотела забегать вперед союзников в
Восточной Европе. Когда же ГДР и Польша вывели
диалог с Пекином на высший уровень, активизировался
и Будапешт. Контакты стимулировались заявлениями
китайского руководства о полном уважении внешнепо-
литических приоритетов ВНР, совпадением позиций двух
стран как по широкому кругу международных проблем,
таю и практически по всем аспектам экономического
строительства. Министр иностранных дел ВНР П. Вар-
кони, находясь в КНР в декабре 1988 года, назвал проч-
ной основой венгеро-китайского сотрудничества то
обстоятельство, что две страны занимают тождественные
или близкие позиции по всем существенным вопросам
международной жизни, связаны приверженностью сход-
ным реформам и желанием обмениваться опытом преоб-
разований.
КНР и ВНР создали впечатляющий договорно-пра-
вовой фундамент взаимного сотрудничества: начиная
с долгосрочного соглашения о научно-техническом сот-
рудничестве до 2000 года и кончая документом о венгер-
ском участии в строительстве и реконструкции в Китае
39 объектов в машиностроении, угольной и легкой про-
мышленности, на транспорте.
Не все, однако, получалось гладко: возникали проб-
лемы с реализацией протоколов о товарообороте, сог-
ласованием цен, качеством товаров, сроками их поставки.
Возникали и некоторые политические трения. В КНР, в
частности, с обидой отреагировали на активизацию свя-
зей ВНР с Тайванем. В Пекине разъясняли: мы не про-
тив этих контактов, но они не должны быть прямыми
и создавать впечатление признания Тайваня самостоя-
тельной политической единицей.
Визит Э. Хонеккера в КНР в октябре 1986 года завер-
286
шил процесс нормализации отношений между КНР и
ГДР. Был открыт путь для развития связей по всем
направлениям, в том числе межпартийных. КПК и рань-
ше выдвигала такие предложения, но они не принима-
лись. В 1985 году в СЕПГ пришли к выводу, что раз-
витие межпартийных контактов с КПК может сослужить
пользу нормализации отношений КНР с другими соци-
алистическими странами и партиями. Связи восстанавли-
вались постепенно, причем по предложению немецкой
стороны каких-то официальных заявлений по этому по-
воду не делалось. В Берлине исходили из того, что от-
ношения никогда официально не прерывались, а значит,
нет необходимости их восстанавливать, достаточно лишь
развивать и углублять (в дальнейшем китайцы исполь-
зовали эту формулу при возобновлении связей с другими
партиями).
Деловое партнерство между двумя странами бази-
руется на солидной основе — соглашении об экономичес-
ком и научно-техническом сотрудничестве на период до
2001 года, долгосрочном торговом договоре и протоколе
о главных направлениях научно-технического сотрудни-
чества на период 1986—1989 годов, ряде других докумен-
тов. Все они успешно претворялись в жизнь, чему спо-
собствовало стабильное экономическое положение ГДР,
наличие прямых связей между производителями двух
стран и т. д. В экспорте ГДР существенная доля при-
ходилась на машины и оборудование, в китайском — на
продукцию текстильной, горнодобывающей и химической
промышленности, сельского хозяйства.
В КНР подчеркивали, что весьма заинтересованы
перенимать опыт ГДР в экономической, научно-техни-
ческой и культурной областях, хотя на практике направ-
ления и методы социалистического строительства двух
стран значительно отличались друг от друга. Большое
внимание уделяли в Пекине методам немецких комму-
нистов работы с молодежью, партийного строительства.
КНР и ГДР отмечали совпадение или близость их
подходов к основным проблемам современности. В Китае
давали высокую оценку усилиям ГДР, направленным
на смягчение напряженности в Европе, диалог и разору-
жение, разрядку отношений с ФРГ. Китайские руково-
дители поддержали идею мирного сосуществования двух
немецких государств. Берлин высоко оценивал вклад
Пекина в сохранение всеобщего мира. На китайско-вос-
точногерманских переговорах давались позитивные отзы-
287
вы на инициативы советского руководства на между-
народной арене.
В 1986 году был завершен процесс полной нормализа-
ции отношений КНР с Польшей, когда Пекин посетил
В. Ярузельский. В дальнейшем китайско-польские отно-
шения характеризовались в КНР как дружественные
и конструктивные. Китайская сторона делала особый
упор на то, что Пекин и Варшава хорошо понимают
друг друга из-за сходства реформенных дроцессов в
двух странах, необходимости преодоления значительных
трудностей на этом пути. В КНР говорили, что взгляды
Китая и Польши по многим аспектам хозяйственных
преобразований сходны, а перестройку политической
структуры Польша начала раньше. Китайские лидеры при-
зывали учиться друг у друга, перенимая опыт. С такой
постановкой вопроса соглашались в польской столице.
Председатель Совета Министров ПНР 3. Месснер указы-
вал, в частности, на ценность китайского опыта создания
открытых районов и портов — к чему стремится и Польша.
Китайско-польское сотрудничество в области реформ
действительно приняло ощутимые размеры, опережая по
масштабам и глубине аналогичные контакты КНР с боль-
шинством других социалистических стран (исключение,
пожалуй, составляла лишь Венгрия).
Сближались точки зрения Пекина и Варшавы по
кардинальным проблемам современности и международ-
ных отношений. Если в 1986 году они по-разному оцени-
вали ситуацию в сфере разоружения, перспективы раз-
рядки и урегулирования в Афганистане и Кампучии,
то постепенно эти проблемы перестали быть объектом
разногласий. Весной 1987 года на встрече в Варшаве
В. Ярузельского и У Сюецяня констатировалась общая
воля ПНР и КНР действовать во имя укрепления мира,
разрядки напряженности, снижения уровня вооружений.
Возобновились и контакты по военной линии. Летом
1988 года ПНР посетил заместитель начальника Главно-
го политического управления НОАК Чжоу Кэюй. Его
принимал министр обороны ПНР Ф. Сивицкий.
С размахом подходили в КНР и ПНР к вопросам
экономического сотрудничества. В 1986 году было заклю-
чено соответствующее соглашение на предстоящую
пятилетку, предусматривающее развитие связей в таких
областях, как энергетика, машиностроение, угольная,
электротехническая, химическая, текстильная промыш-
ленность, транспорт, сельское хозяйство, а также переда-
288
чу технологии, проектирование и модернизацию предпри-
ятий, кооперирование в выпуске ряда товаров, обмен
достижениями науки и техники, подготовку кадров.
В дальнейшем стороны подписали еще ряд важных
документов, позволивших подвести под взаимные эконо-
мические связи прочный фундамент. В Пекине указы-
вали, что контакты с Польшей в практических областях
строились строго в соответствии с принципами равенства,
взаимной выгоды, а также дружбы.
Связи между КПК и КПЧ были восстановлены в
1986 году — соответствующей договоренности стороны
достигли в ходе пребывания в Пекине заведующего от-
делом международной политики ЦК КПЧ М. Штефаняка.
Процесс нормализации был окончательно завершен по-
ездками Чжао Цзыяна в ЧССР (1987 г.) и М. Якеша в
КНР (1988 г.). Межпартийные контакты приняли регу-
лярный характер и включали в себя как взаимные визиты
представителей высшего партийного руководства, так и
обмен делегациями работников ЦК двух партий, партий-
ных научных заведений, прессы и т. д.
Стороны подчеркивали, что их объединяет совмест-
ная цель — сохранение всеобщего мира и строительство
социализма, что мир и социализм являются краеуголь-
ным камнем их взаимоотношений. Вместе с тем руково-
дители двух стран уже тогда соглашались с необходи-
мостью перевода международных отношений на принци-
пы мирного сосуществования. По итогам упомянутого
выше визита Чжао Цзыяна в ЧССР было констатирова-
но, что оба государства выступают, в частности, против
политики агрессии и вмешательства во внутренние дела.
В Пекине и Праге, конечно, вкладывали не совсем одина-
ковый смысл в эти тезисы (китайцы, помимо всего прочего,
подразумевали Афганистан и Кампучию). Тем не менее
КНР и ЧССР научились обходить разногласия, не навя-
зывая друг другу собственное мнение.
На майских (1988 г.) переговорах Генеральных секре-
тарей ЦК КПК и КПЧ лейтмотивом прозвучало одоб-
рение двумя лидерами позитивных тенденций в советско-
американских отношениях, в области разоружения. В от-
личие от недавнего прошлого, когда китайские предста-
вители еще критиковали СССР в ходе контактов с чехо-
словацкой стороной, в 1987—1988 годах в отношении
советской перестройки, внутренних преобразований и
внешнеполитических инициатив Советского Союза дава-
лись самые позитивные отзывы. При этом чехословацкая
10 -18
289
пресса хотя и в тактичной форме, но фиксировала свое
неодобрение контактов Пекина с «красными кхмерами»,
рассказывала о затруднениях в процессе китайских ре-
форм, проблемах в отношениях КНР с Западом, выра-
жала несогласие с концепцией «трех препятствий» в
советско-китайских отношениях.
Что касается форм и методов строительства социалис-
тического общества, то, хотя они не во всем совпадали,
в Пекине и Праге соглашались, что каждая страна воль-
на выбирать собственный путь. Именно данный подход
был главным «прорывом» в идеологических- взглядах
руководства КПК и КПЧ, позволявшим развивать диа-
лог, невзирая на расхождения.
Устойчиво росла торговля. В 1988 году товарооборот
был больше, чем в предыдущем году, на 31,6%, а за
пятилетку (1986—1990 гг.) он должен возрасти по срав-
нению с предыдущими пятью годами в два раза. Свыше
70 % китайского импорта из Чехословакии составляли
машины, оборудование и транспортные средства. Было
учреждено первое совместное предприятие — Общество
морского судоходства; налажено кооперирование в про-
изводстве автомашин большой грузоподъемности «Тат-
ра-815»; налажены прямые связи девяти китайских про-
винций и городов с партнерами из ЧССР. Чехословацкие
специалисты подключились к модернизации теплостанции
в провинции Шаньси, строительству завода по газифика-
ции угля в Ганьсу и т. д.
* * *
1985—1988 годы были отмечены постепенным устра-
нением помех на пути полной нормализации отношений
КНР с Кубой, Монголией, Лаосом и Албанией.
На подходе Кубы к Китаю, несомненно, сказалось
укрепление независимости и самостоятельности внешне-
политического курса Пекина, выступления КНР против
программы СОИ, гонки вооружений в целом, американ-
ской политики на Юге Африки и т. д. Влияло, конечно,
и улучшение советско-китайских отношений. На Кубе
приветствовали активизацию усилий КНР в вопросах
разрядки и разоружения, поддержки «третьего мира», а
в Пекине одобрили начало вывода кубинских войск из
Анголы, конструктивный подход Кубы к урегулированию
в Центральной Америке. В марте 1989 года китайский
представитель в ООН проголосовал против антикубин-
290
ской резолюции, связанной с вопросом о правах челове-
ка. Хотя разногласия сохранялись из-за индокитайской
ситуации, но открытие прямого китайско-вьетнамского
диалога, высказывания Пекина в пользу политического
урегулирования в Кампучии нашли на Кубе позитивный
отклик.
Что же касается путей и методов строительства со-
циализма, то здесь позиции руководства двух стран были
различными. Кубинцы, в частности, критически отзыва-
лись о специальных экономических зонах (с точки зрения
их социальных последствий).
В 1986 году заметно возрос делегационный обмен
между Кубой и КНР. В июле состоялся первый за 20 лет
визит на Кубу китайского заместителя министра ино-
странных дел, завязались парламентские контакты. Уро-
вень политического диалога продолжал повышаться, и в
начале 1989 года Ф. Кастро посетил посольство КНР в
Гаване, где имел беседу с китайским послом. Вскоре
официальный визит в Китай нанес кубинский министр
иностранных дел Исидоро Мальмиерка, была достигнута
договоренность об ответной поездке на Кубу его коллеги
Цянь Цичэня. Завязались контакты по партийной линии.
В частности, по приглашению ЦК Компартии Кубы пар-
тийно-правительственная делегация КНР приняла учас-
тие в торжествах по случаю 30-й годовщины победы
Кубинской революции.
В 1986—1988 годах более чем в полтора раза вырос
китайско-кубинский товарооборот (в 1988 г. он превысил
300 млн. долл.). В койце 1987 года была создана сме-
шанная межправительственная комиссия по экономичес-
кому сотрудничеству, предприняты некоторые другие
шаги по расширению делового сотрудничества. Стороны
обменивались большим количеством экономических деле-
гаций, участвовали в торгово-промышленных выставках,
проводимых в обеих странах. Но из-за однотипности
экономик КНР и Кубы, их ориентации на экспорт сырья
и импорт технологии ожидать «прорыва» в этой области
не приходилось.
Если разногласия Китая с Кубой относились прежде
всего к сфере идеологии (борьба с империализмом,
единство стран социализма и т. д.), то с МНР они каса-
лись и вопросов суверенитета, взаимного недоверия к
намерениям друг друга. Китай не устраивало пребыва-
ние советских войск в МНР, монголы хотели подтверж-
дений, что у Пекина нет притязаний на их независимость.
291
По-разному КНР и МНР воспринимали военно-стратеги-
ческую ситуацию в азиатско-тихоокеанском регионе.
В 1986 году Китай по-прежнему критиковался в мон-
гольской печати за «сближение с империализмом, под-
держку американо-японского альянса, военно-политичес-
кое партнерство в рамках треугольника Вашингтон—То-
кио— Пекин». И в 1987 году в Монголии выражали не-
согласие с концепцией «двух сверхдержав», недооценкой
Пекином американского ядерного потенциала в Азии,
преувеличением роли КНР в регионе. Тем не менее ат-
мосфера постепенно улучшалась, менялись взгляды обеих
стран на окружающий мир, а также на состояние взаимо-
отношений. В 1985—1988 годах министры иностранных
дел двух стран встречались в Нью-Йорке в ходе сессий
Генеральной Ассамблеи ООН; в 1986 году была подпи-
сана консульская конвенция. В 1987 году возобновились
парламентские связи, в том же году монгольский ми-
нистр иностранных дел получил приглашение нанести ви-
зит в КНР.
Развивались контакты в области образования — об-
мен студентами, преподавателями, учеными. С 1987 года
на плановую основу были переведены связи в сфере куль-
туры, науки и техники. Возобновились отношения между
профсоюзами, обществами дружбы, метеорологами, же-
лезнодорожниками и т. д. Довольно интенсивный ха-
рактер приобрели поездки родственников из Монголии в
КНР и наоборот.
Возвращавшиеся из Китая монголы, как правило, вы-
соко оценивали перемены в этой стране. Изменилось
освещение китайской тематики в газетах: критика пре-
кратилась, рос объем позитивной информации о внешней
политике КНР, ее достижениях в осуществлении реформ.
Положительная оценка была дана в Монголии XIII съез-
ду КПК.
Усилился интерес монгольской общественности к уг-
лублению контактов с КНР. В письмах читателей в цент-
ральную прессу подчеркивалось, что не следует отставать
в этом деле от Советского Союза, что между МНР и Ки-
таем нет каких-либо принципиальных разногласий, и у
двух соседних народов много общего в историческом и
культурном плане. В научных кругах несколько изменил-
ся взгляд на историю. Ответственность за завоевание
Монголии перекладывалась теперь на маньчжуров (кото-
рые аналогичным образом поставили под контроль и са-
мих китайцев).
292
В 1986 году между КНР и МНР было подписано пер-
вое долгосрочное торговое соглашение (на пять лет),
товарооборот по которому должен возрасти более чем
вдвое. Завязалась приграничная торговля, посредством
которой монгольская сторона стремилась увеличить им-
порт потребительских товаров. Во второй половине 1988
года состоялась серия переговоров и бесед на высоком
уровне (заместителя премьера Госсовета КНР Тянь Цзи-
юня с заместителем председателя Совета Министров
МНР Ч. Сурэном и т. д.). В их ходе обсуждались воп-
росы учреждения совместной комиссии по экономическо-
му сотрудничеству, создания смешанных предприятий,
налаживания связей между плановыми органами, расши-
рения торговли. Улан-Батор проявлял интерес к привле-
чению китайских специалистов и рабочих на строитель-
ство дорог и предприятий, разработку месторождений
полезных ископаемых. Китай не спешил вкладывать сред-
ства в монгольскую экономику, высказывая, в частности,
сомнения в выгодности этого. Тем не менее в 1989 году
в Монголии действовало уже несколько компаний с ки-
тайским капиталом.
Процесс развития китайско-монгольских отношений
облегчался сохранением (с 50-х гг.) между двумя стра-
нами Договора о дружбе и взаимопомощи. Крупным со-
бытием явилось подписание между КНР и МНР в ноябре
1988 года Договора о пограничном режиме и порядке
решения пограничных проблем. Никогда раньше КНР не
заключала с соседней страной подобного договора. По
нему стороны обязались твердо придерживаться погра-
ничного режима и решать все возникающие проблемы,
руководствуясь принципами взаимопонимания и сотруд-
ничества.
30 марта —3 апреля 1989 г. проходил официальный
визит в КНР министра иностранных дел МНР Ц. Гом-
босурэна, первая подобная поездка за все 40 лет китай-
ско-монгольских дипотношений. Переговоры прошли
весьма успешно. Стороны констатировали отсутствие ка-
ких-либо взаимных претензий (как политических, так и
идеологических)—все они ушли в прошлое. Договори-
лись впредь развивать связи на основе пяти принципов
мирного сосуществования. В ходе переговоров было
подписано три межправительственных соглашения: о со-
здании двусторонней комиссии по экономическому, тор-
говому и научно-техническому сотрудничеству; о восста-
новлении генконсульства в Хух-Хото (Внутренняя Мон-
293
голия), о порядке частных поездок из КНР в МНР и
наоборот.
Примечательно, что к этому времени в Пекине почти
перестали упоминать о присутствии в МНР советских
войск. В отношении же исторической проблемы отделения
Внешней Монголии от Китая указывалось, что она —
предмет научных исследований, но не более того.
Пекин стал зондировать возможности восстановления
межпартийных связей на базе принципов «не ворошить
прошлого и не оглядываться на отношения между КПК
и КПСС». На первых порах монгольская сторона отка-
зывалась от подобных предложений, заявляя, что КПК
должна отказаться от концепции «трех препятствий». Од-
нако в условиях улучшения советско-китайских отноше-
ний в Улан-Баторе в конечном счете согласились дви-
гаться в данном направлении. Межпартийные контакты
носили вначале неофициальный характер, их «официаль-
ность» и уровень повышались постепенно. В 1988 году
КНР посетил заведующий отделом международных свя-
зей ЦК МНРП Л. Ринчин.
Весной 1989 года была достигнута договоренность о
поездке в Монголию заведующего отделом международ-
ных связей ЦК КПК Чжу Ляна. Ее цель — оформить
возобновление партийных контактов. Стороны услови-
лись, кроме того, о визите в МНР Цянь Цичэня (1989 г.)
и Ж. Батмунха в КНР (ориентировочно 1990 г.).
Отношения Китая с Лаосом, несмотря на разногла-
сия по Кампучии, постепенно входили в нормальное рус-
ло. Пекин все четче отделял их от китайско-вьетнамских
отношений, фактически прекратил поддерживать подрыв-
ные действия оппозиционных элементов против властей
Лаоса. Лаосское руководство также не выдвигало пре-
пятствий на пути преодоления отчуждения с КНР.
В Пекине быстро отреагировали на выраженную в
итоговом документе 13-й конференции министров ино-
странных дел Индокитая готовность Вьентьяна к нор-
мализации отношений с Китаем. Спустя всего лишь сут-
ки представитель МИД КНР дал положительную оценку
лаосской позиции. В декабре того же года было офи-
циально заявлено, что Китай «всегда занимает активную
позицию в деле улучшения отношений с Лаосом»
Совсем по-иному комментировала теперь китайская
печать пограничный спор Лаоса с Таиландом. Конфликт,
как отмечали в Пекине, возник из-за неодинакового
обозначения на политических картах двух стран погра-
294
ничного района. Неизменно проводилась мысль о необ-
ходимости примирения соседних, близких по языку и обы-
чаям народов. В связи с соглашением о прекращении
огня на лаосско-таиландской границе агентство Синьхуа
похвалило стороны за уступчивость, непрестанный поиск
путей урегулирования проблемы, выразило надежду на
ее окончательное решение. Лаосская пресса, в свою оче-
редь, заметно изменила тональность освещения китай-
ской тематики, положительно оценивая многие аспекты
внутренней ^внешней политики Пекина. Китай стал упо-
минаться в одном ряду с другими социалистическими
государствами.
Завязался диалог на уровне заместителей министров
иностранных дел, который позволил договориться в нояб-
ре 1987 года о восстановлении дружеских связей между
КНР и ЛНДР, обмене послами и возобновлении тор-
говли. Началась подготовительная работа по восстанов-
лению межпартийных отношений. Была достигнута прин-
ципиальная договоренность о визите К. Фомвихана в
КНР осенью 1989 года.
В 1988 году торгово-экономические контакты двух
стран значительно оживились. Лаос проявлял интерес к
увеличению импорта товаров широкого потребления из
КНР. Китай выступил с предложениями по строительству
в ЛНДР ряда объектов на льготных финансовых усло-
виях, в том числе прокладки дорог и мостов в северной
части Лаоса. Активизировались связи Пекина с хуацяо,
прежде всего хозяйственные.
В 1986—1988 годах улучшились отношения между
КНР и Албанией. Китай продолжал выступать с предло-
жениями по развитию китайско-албанских контактов, по-
зитивно оценивая независимую и самостоятельную внеш-
неполитическую линию Тираны. В печати с одобрением
отмечалось, что новый албанский лидер Р. Алия, сме-
нивший в 1985 году Э. Ходжу, уделяет больше внимания
экономике и внешним связям. Албанцы в ответ несколько
приглушили нападки на КНР и фактически вывели Ки-
тай из числа политических противников (среди которых
продолжали фигурировать СССР и США), согласились
постепенно расширять диалог с Пекином.
Перемены объяснялись экономическими потребностя-
ми НСРА — предприятия, построенные в годы дружбы
с КНР с китайской помощью, нуждались в модернизации,
требовались запчасти к машинам и оборудованию, воен-
ной технике, поставленным ранее из Китая. Кроме того,
295
несколько изменились и мировоззренческие взгляды ал-
банского руководства. Тирана решила приоткрыть двери
во внешний мир, выйти на контакты с новыми партне-
рами. А ведь именно подобная политика Пекина когда-то
навлекла на себя гнев Э. Ходжи.
Конечно, идеологические и политические установки
АПТ и КПК оставались весьма различными. Тирана не
принимала китайские концепции построения социализма
(многоукладность экономики и т. д.), с настороженно-
стью реагировала на многие внешнеполитические шаги
Пекина, в том числе на американском и советском на-
правлениях. В Китае не встречала поддержки антиюго-
славская кампания в НСРА, выражалось одобрение ме-
роприятиям руководства СФРЮ по стабилизации ситу-
ации в Косово.
Что касается торгово-экономических связей, то их
объем увеличивался медленно. В 1988 году товарообо-
рот составил 41 млн. долл. Тогда же было подписано
соглашение о китайском содействии в строительстве в
Албании завода химических удобрений. В целом же Ки-
тай мало что интересовало на албанском рынке, без
видимого энтузиазма относились в КНР к расширению
технического содействия в реконструкции албанских
предприятий.
На 43-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-
Йорке состоялась встреча министров иностранных дел
КНР и НСРА. Весной 1989 года (28 марта—1 апреля)
Китай посетила албанская правительственная делегация
во главе с заместителем министра иностранных дел
М. Каплани — важный шаг к улучшению отношений.
На переговорах китайская сторона выступила за разви-
тие контактов на базе пяти принципов мирного сосущест-
вования, за поиски общего при сохранении различий.
Пекин согласился взять на себя часть вины за прошлое,
обещал не повторять ошибок.
Албанцы реагировали сдержанно, по-прежнему кон-
центрируя внимание на торгово-экономических связях.
Остальное, говорили они, должно прийти потом, дейст-
вовать надо постепенно. При этом албанские представи-
тели давали понять, что и они не хотят ворошить прош-
лое.
На фоне улучшения отношений КНР с большинством
социалистических стран китайско-вьетнамская конфрон-
тация все больше выглядела аномалией. Но преодолеть
ее никак не удавалось.
296
Вьетнам по-прежнему предлагал примирение. Так, в
резолюции VI съезда КПВ (декабрь 1986 г.) говорилось:
«Мы готовы в духе равенства, обеспечения независимос-
ти, суверенитета и взаимного уважения вести переговоры
для разрешения проблем, существующих между двумя
странами, в интересах обоих народов, мира в Юго-Вос-
точной Азии и во всем мире»54. СРВ выражала желание
встретиться с китайскими представителями в любое вре-
мя, в любом месте и на любом уровне. Из Ханоя одна
за другой следовали инициативы по нормализации об-
становки на совместной границе.
В Пекине, однако, отрицательно реагировали на сиг-
налы из вьетнамской столицы, обвиняя Ханой в отсутст-
вии искренности и требуя вывода вьетнамских войск из
Кампучии в качестве предварительного условия для от-
крытия политического диалога. Китай продолжал линию
на изоляцию Вьетнама в международных отношениях,
убеждал Советский Союз повлиять на СРВ.
В конце 1987 — начале 1988 года между Китаем и
Вьетнамом выпукло обозначился еще один «раздражи-
тель» — проблема принадлежности островов Спратли и
Парасельских в Южно-Китайском море.
Китай приступил к освоению ряда рифов архипелага
Спратли, там появились его вооруженные формирования.
Это вызвало ответные меры со стороны СРВ. Имели мес-
то кровопролитные столкновения.
21 февраля 1988 г. представитель вьетнамского ми-
нистерства иностранных дел заявил, что 31 января ки-
тайские военные корабли вторглись в территориальные
воды Вьетнама в районе островов Спратли. МИД СРВ
потребовал прекратить такого рода действия и подтвер-
дил суверенитет Вьетнама над Спратли, а также Пара-
сельскими островами. 15 марта вьетнамская сторона вы-
ступила еще с одним заявлением, в котором указыва-
лось, что накануне в районе архипелага Спратли китай-
ские военные корабли подвергли обстрелу транспортные
суда СРВ. Китайское правительство выступило со встреч-
ными обвинениями в адрес Вьетнама и подчеркнуло, что
Китай обладает неоспоримым суверенитетом над остро-
вами, о которых идет речь.
Ситуация усугублялась тем, что на часть островов
Спратли, имеющих важное стратегическое и экономиче-
ское значение, претендуют и некоторые другие азиатские
государства, в том числе Малайзия и Филиппины.
В сложившейся обстановке Вьетнам выступил с пред-
297
ложением к Китаю провести переговоры по политическо-
му урегулированию пограничных проблем. КНР не со-
глашалась, считая, что ее суверенитет над островами
Спратли не подлежит обсуждению. В 1988 году Пара-
сельские острова были официально включены китайскими
властями в состав провинции Хайнань. Вьетнам немед-
ленно заявил о неправомерности данного акта. Тем не
менее стороны не обостряли спор. Возобладала сдер-
жанность. Под влиянием потепления атмосферы на миро-
вой арене в Ханое и в Пекине росла тяга к деконфрон-
тации, усиливалась готовность к компромиссам.
В 1987 году руководство НРК провозгласило курс на
национальное примирение, политическое урегулирование
конфликта в стране, строительство мирной, независимой
демократической, нейтральной и неприсоединившейся
Кампучии. Начал зарождаться диалог между противо-
стоящими кампучийскими силами. Ханой поддержал ли-
нию руководства НРК, объявил, что в 1990 году выве-
дет все свои войска из этой страны.
В СРВ трезво проанализировали собственную полити-
ку на китайском направлении, выявили ошибки и про-
счеты в ней. С весны 1988 года вьетнамские органы
массовой информации прекратили критические выступле-
ния в адрес КНР. 5-й пленум ЦК КПВ (июнь 1988 г.)
назвал Китай социалистической страной, Вьетнам пере-
стал характеризовать КНР как своего непосредственного
и опасного противника. В декабре 1988 года сессия На-
ционального собрания СРВ изъяла из конституции все
положения о Китае, порожденные конфронтацией. Во
Вьетнаме приступили к разработке мер по демилитари-
зации границы с КНР, мирному разрешению вопроса
об островах в Южно-Китайском море. В рамках этой
политики было решено сократить численность вооружен-
ных сил. Вьетнамские власти сняли ограничения на пра-
ва китайских эмигрантов (участие в органах власти,
вступление в ряды КПВ, занятие руководящих постов в
армии и т. п.). О роли хуацяо в жизни СРВ заговорили
в позитивном ключе. Заместитель председателя Совета
министров СРВ, герой разгрома французских войск при
Дьенбьенфу в мае 1954 года, Во Нгуен Зиап в мае
1989 года отметил в армейской газете «Куандой нянзан»,
что в период борьбы с французами Китай «был рядом»,
«китайские товарищи помогали искренними советами и
в целом относились к вьетнамцам с уважением, предо-
ставляя нам возможность решать все дела».
298
Пекин, в свою очередь, уже в 1986 году сделал ряд
жестов в адрес Вьетнама. Китайский посол впервые пос-
ле 1979 года присутствовал на торжественном заседа-
нии по случаю 41-й годовщины образования ДРВ. За-
меститель председателя ПК ВСНП Янь Цзицы посетил
посольство СРВ в КНР для выражения соболезнований
в связи с кончиной Ле Зуана. В октябре 1986 года
находившийся с официальным визитом в Таиланде за-
меститель премьера Госсовета Тянь Цзиюнь имел беседу
с заместителем министра иностранных дел СРВ Во Донг
Зянгом. Резко сократилось число антивьетнамских мате-
риалов в китайской прессе.
В Пекине с определенным интересом восприняли идею
национального примирения в Кампучии, не препятство-
вали становлению диалога между конфликтующими сто-
ронами в этой стране. Их встреча летом 1988 года в
индонезийском городе Богоре была квалифицирована в
КНР как первый шаг в правильном направлении. Китай
более критично, чем прежде, отзывался о политике Пол
Пота в период его правления в Пномпене. Подчеркива-
лось, что КНР против узурпации власти «красными
кхмерами» и выступает за ее разделение между четырьмя
кампучийскими силами. Вьетнаму предлагалось ускорить
сроки вывода войск из Кампучии по примеру Советского
Союза в Афганистане.
Китай, правда, не отказывался от методов давления.
КНР сохраняла военное присутствие на островах Пара-
сельских и Спратли. В китайской печати сообщалось о
периодических приемах перебежчика из Вьетнама Хоанг
Ван Хоана представителями китайского руководства.
Продолжалось осуждение политики СРВ в Кампучии.
Тем не менее в подходе КНР к индокитайской ситу-
ации, к СРВ продолжали нарастать изменения. Это
нужно было Китаю для продвижения вперед нормали-
зации отношений с СССР. В Пекине осознали, видимо,
и то, что ставка на военное решение в Кампучии оказа-
лась несостоятельной, а дальнейшая безоговорочная
поддержка «красных кхемеров» вредит международному
престижу КНР. Но, конечно, главную роль играли ини-
циативы Вьетнама, его возраставшая гибкость.
Осенью 1988 года Китай одобрил инициативы СРВ
и НРК по ускорению сроков вывода вьетнамских войск
с кампучийской территории в случае достижения полити-
ческого урегулирования. 24 декабря 1988 г. в Пекин для
неофициальных консультаций был приглашен замести-
299
тель министра иностранных дел СРВ. В начале 1989 года
было объявлено о решении СРВ и НРК вывести вьетнам-
ские войска из Кампучии в сентябре 1989 года (при ус-
ловии договоренности об урегулировании). КНР отреа-
гировала уже на следующий день, заявив, что привет-
ствует этот шаг, несмотря на выдвинутые Вьетнамом
«некоторые условия».
С 16 по 20 января 1989 г. в КНР состоялись перего-
воры первого заместителя министра иностранных дел
СРВ Динь Нью Лиема с китайскими коллегами. Они
заложили важный «кирпич» во вновь создаваемое зда-
ние нормальных китайско-вьетнамских отношений. Хотя,
конечно, кампучийскую проблему они не решили.
Судя по сообщениям печати, позиции сблизились
лишь по внешним аспектам этой проблемы. Пекин вы-
ражал удовлетворение решением СРВ вывести войска в
сентябре 1989 года, хотя и продолжал настаивать на
том, чтобы данный шаг никак не оговаривался. Китай
обещал вести дело к прекращению военной помощи оппо-
зиции (при понимании, что Вьетнам приостановит такую
помощь НРК). КНР и Вьетнам соглашались в необхо-
димости международного контроля за урегулированием,
в проведении международной конференции по кампучий-
скому вопросу, взятии взаимных обязательств о невме-
шательстве в дела Кампучии. Различия остались по внут-
ренним аспектам кампучийской ситуации. Пекин наста-
ивал на сформировании переходного (еще до выборов)
коалиционного правительства во главе с Н. Сиануком
как гарантии против возобновления гражданской войны.
Ханой указывал, что подобные вопросы входят в компе-
тенцию самих кампучийцев. Руководство НРК соглаша-
лось на создание под председательством Н. Сианука
временного независимого органа с участием четырех сто-
рон для проведения выборов. Правительство же, говори-
ли в Пномпене, будет сформировано по итогам выборов.
В дальнейшем полемика между Пекином и Ханоем
продолжалась, причем периодически обострялась. Китай-
ская сторона обвиняла СРВ в попытках сохранить «во-
енное и политическое господство» в Кампучии, противо-
действии урегулированию и сдерживала диалог с Вьет-
намом. Заявление трех индокитайских правительств от
5 апреля 1989 г. о безусловном выводе войск к сентябрю
вызвало новые признаки «оттепели» в настрое Пекина.
Китайское правительство дало добро на второй тур пере-
говоров с СРВ.
зоо
На фоне дискуссий по кампучийской проблеме китай-
ско-вьетнамские отношения в ряде аспектов приобретали
все более цивилизованный облик. На границе воцарился
покой, и, если там и случались отдельные инциденты,
они быстро глушились. В начале 1989 года китайские
войска покинули район на границе с Вьетнамом, зани-
мавшийся ими с февраля 1979 года (уезд Висюен, про-
винция Хатуен). КНР приступила к восстановлению же-
лезнодорожного полотна, ведущего к границе с СРВ.
И тем не менее на пути действительного примирения
все еще оставались препятствия. Помимо снятия кампу-
чийской проблемы необходимо было демилитаризовать
границу, урегулировать вопрос об островах в Южно-
Китайском море, наконец, преодолеть остающееся взаим-
ное недоверие.
Отношения между КНР и КНДР продолжали отли-
чаться интенсивными политическими контактами, взаим-
ной поддержкой сторонами внутренней и внешней поли-
тики друг друга. И в Пекине, и в Пхеньяне давались
самые высокие оценки состоянию китайско-корейского
сотрудничества.
В июле 1986 года в КНДР выезжала партийно-
правительственная делегация во главе с заместителем
премьера Госсовета КНР Тянь Цзиюнем для участия в
торжествах, посвященных 25-летию Договора о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи между двумя страна-
ми. В октябре того же года официальный визит в КНДР
нанес Председатель КНР Ли Сяньнянь, весной 1989 го-
да— Чжао Цзыян. В мае 1987 года в Китае приняли
Ким Ир Сена, в ноябре — Премьера Административного
совета КНДР Ли Гын Мо. В 1988 году на празднование
40-летия КНДР прибыла партийно-правительственная де-
легация во главе с Председателем КНР Ян Шанкунем.
В Китае в мае 1988 года побывали министр обороны
КНДР О Дин У, заместитель премьера Административ-
ного совета КНДР Ким Бок Син, а в ноябре — министр
иностранных дел Ким Ен Нам. Имели место и другие
визиты на высоком уровне.
Не сокращался поток других делегаций — партийных,
парламентских, административных, хозяйственных, воен-
ных, комсомольских, журналистских и т. д. Осуществля-
лись обмен студентами, научно-техническое сотрудничест-
во, культурные связи и т. п. Все эти контакты широко
освещались в печати.
В оценках состояния китайско-корейских отношений
301
обе стороны подчеркивали, что их сотрудничество скреп-
лено кровью в длительной совместной революционной
борьбе, что оно отличается подлинным товариществом
и глубоким доверием, является великим воплощением
пролетарского интернационализма. Неизменно выража-
лась уверенность в том, что дружба двух народов «вы-
держит любые бури, будет содействовать миру в Азии и
во всем мире, продолжая развиваться из поколения в
поколение»55.
В Пекине выражали полное одобрение инициативным
шагам Пхеньяна по урегулированию на Корейском полу-
острове, требованиям о прекращении маневров с участи-
ем американских и южнокорейских войск, ликвидации
иностранного военного присутствия на Юге. Подчерки-
валось, что Китай решительно поддерживает все рацио-
нальные предложения, выдвигаемые КНДР в интересах
мирного воссоединения и независимости Кореи. Давались
высокие оценки самостоятельной миролюбивой внешней
политике КНДР, успехам республики в социалистичес-
ком строительстве. Корейское руководство характеризо-
вало внешнеполитическую деятельность КНР как отвеча-
ющую интересам мира и социализма, вносящую боль-
шой вклад в борьбу против империализма. Столь же
позитивно отзывались в Пхеньяне о внутренних достиже-
ниях Китая.
Тем не менее различия в позициях между КНР и
КНДР сохранялись. В Пекине по-прежнему более опти-
мистично оценивали ситуацию на Корейском полуостро-
ве, не считали ее взрывоопасной. В то время как северо-
корейская печать писала о росте угрозы войны, о чрез-
вычайной напряженности в регионе из-за политики Бе-
лого дома и его союзников, китайские газеты высказы-
вали мнение, что условия для разрядки в Корее есть,
противоборствующие стороны не хотят конфликта. Из
Пекина настоятельно советовали усилить поиск путей к
примирению на полуострове, к установлению там дове-
рия и спокойствия. Акцентировался тезис о необходи-
мости проявлять сдержанность и терпеливость. Критика
Вашингтона и Сеула носила спорадический характер,
отличалась сдержанностью. Китай предпочел занять нейт-
ральную позицию по поводу инцидента в 1987 году со
взрывом южнокорейского пассажирского самолета (жен-
щина, совершившая это преступление, созналась, что яв-
ляется агентом КНДР. Пхеньян категорически отрицал
причастность к террористическому акту).
302
Все более широкие масштабы и открытые формы
приобретали неофициальные связи КНР с Югом. В ки-
тайской печати отмечались экономические успехи Южной
Кореи, указывалось на важность развития хозяйствен-
ного обмена с ней. В ряде статей говорилось о движе-
нии Юга в сторону демократизации. В 1986 году объем
торговли между КНР и Южной Кореей составил около
1,5 млрд, долл., а в 1988 году он был уже в два раза
выше. Ряд южнокорейских фирм вложили средства в
экономику Китая, другие примеривались к китайскому
рынку. КНР приняла участие в Азиатских (1986 г.) и
Олимпийских (1988 г.) играх в Сеуле. Расширялись де-
легационный обмен, встречи родственников корейской
национальности, проживающие в Китае и на юге Корей-
ского полуострова.
Будучи не в состоянии остановить этот процесс (тем
более что в него постепенно включались другие социа-
листические страны), Пхеньян требовал гарантий того,
что связи Пекина с Сеулом не перерастут в официаль-
ные. Такие гарантии давались. Как заявил в октябре
1988 года Цянь Цичэнь, Китай имеет контакты с Юж-
ной Кореей только в сфере экономики, а не политики56.
Вместе с тем КНР отказалась критиковать Венгрию за
установление дипломатических отношений с Южной Ко-
реей в 1988 году.
Выше говорилось, что китайская и северокорейская
стороны давали высокие оценки внутренней политике и
достижениям друг друга в социалистическом строитель-
стве. Но нельзя было не видеть, что Пекин и Пхеньян
по-разному трактовали многие вопросы развития со-
циализма и без особого энтузиазма относились к эконо-
мической практике друг друга. Правда, корейское руко-
водство в некоторой степени использовало опыт КНР в
области сотрудничества с иностранным капиталом при
подготовке законодательства о совместных предприятиях
и ряда других документов. Тем не менее не случайно в
КНДР воздерживались от конкретного анализа китай-
ских реформ, идеологической ситуации в КНР, а в Ки-
тае— от разбора внутренней политики северокорейского
руководства. Весьма выборочно освещали в КНДР ки-
тайские партийные программы и, наоборот, в КНР —
корейские.
Что касается «советского фактора», то в 1986 году в
китайской столице еще можно было заметить элементы
раздражения по поводу углубления нашего сотрудни-
зоз
чества с КНДР. Из Пекина по различным каналам
давалось понять, что Пхеньяну не следует расширять
военные контакты с Москвой. Выражалось недовольство
в связи с заходом советских кораблей в северокорей-
ские порты, предоставлением Пхеньяном права пролета
самолетам ВВС СССР над территорией страны и т. д.57
В дальнейшем, однако, по мере затухания советско-ки-
тайского соперничества, изменений в военной доктрине
Советского Союза подход Пекина менялся. Там прекра-
тили бить тревогу и даже стали как бы уступать СССР
право быть главным партнером КНДР, особенно в эконо-
мической области.
Но теперь уже в Пхеньяне стала ощущаться оза-
боченность улучшением советско-китайских отношений.
В КНДР весьма скупо осветили визит М. С. Горбачева
в КНР в мае 1989 года, причем как событие чисто дву-
стороннего характера. По мнению западной печати,
Пхеньян опасался «сговора» Москвы и Пекина в вопросе
развития связей с Югом.
Разными оставались взгляды КНР и КНДР на США
и Японию. Пхеньян, с одной стороны, использовал по-
средничество Пекина для налаживания диалога с ними.
С другой, видимо, побаивался сделок между КНР и эти-
ми странами за свой счет. Сразу после окончания визи-
та Ли Сяньняня в КНДР в 1986 году один из пхеньян-
ских журналов писал: «Проводя в отношении крупных
социалистических стран не только политику конфронта-
ции, но и диалога, главари американского империализма,
выигрывая время, пытаются форсировать планы «звезд-
ных войн»... активно осуществляют «неорейганизм».
Социалистические и развивающиеся страны должны про-
тивостоять бесцеремонному вмешательству американ-
ского империализма, отстаивать революционные завое-
вания и защищать суверенитет своих стран».
В экономической области Китай оставался вторым по
важности после СССР партнером КНДР. Он обеспечивал
значительную часть импортных потребностей республи-
ки (включая поставки дешевой нефти), оказывал финан-
совую и материальную, в том числе военную, помощь
(зачастую прощая долги или соглашаясь на отсрочку
их погашения), помогал в реконструкции и строительстве
хозяйственных объектов. Однако Пхеньян все же не
удовлетворяли масштабы сотрудничества, тем более что
все более отчетливо проявлялось стремление Пекина
свести помощь до минимума. В Китае постоянно снижал-
304
ся интерес к экономическим контактам с КНДР из-за
их низкой эффективности, невыполнения контрагентами
обязательств по товарным поставкам. Так, в 1988 году
корейцы выполнили обязательства на 50%, китайцы —
на 80 %.
Пекин уделял возрастающее внимание расширению
связей с зарубежными партиями. Причем КПК в^равной
степени предлагала сотрудничать коммунистическим, со-
циалистическим, социал-демократическим, рабочим и
другим партиям. Контакты устанавливались с правя-
щими и оппозиционными партиями, с партиями, дейст-
вующими в социалистических, капиталистических и раз-
вивающихся государствах. Различия в идеологии, указы-
вали в китайской столице, не должны служить помехой
для сотрудничества, общение между партиями неодина-
ковой ориентации стало одним из распространенных яв-
лений международной жизни.
К концу 1988 года КПК имела контакты с 255 зару-
бежными партиями. В том числе — с 63 коммунистиче-
скими и рабочими, с 40 «марксистскими» (отколовши-
мися от традиционных компартий в 60—70-х гг.), с
44 социал-демократическими (из них 34 принадлежали к
Социалистическому интернационалу), с 108 демократиче-
скими партиями и движениями развивающегося мира.
Для сравнения: на конец 1985 года Компартия Китая
поддерживала связи примерно со 190 партиями.
Наиболее впечатляющими были достижения КПК на
пути восстановления отношений с правящими партиями
социалистических стран. На начало 1989 года примире-
ния не удалось добиться лишь с Албанской партией тру-
да и Народно-демократической партией Лаоса. С КПСС
и Коммунистической партией Вьетнама Пекин сам не шел
на нормализацию (с нашей партией КПК согласилась
возобновить связи с момента встречи в верхах). Значи-
тельно увеличился круг партнеров КПК среди партий
молодых государств. Возобновился диалог между Ком-
партией Китая и рядом партий, с которыми расхождения
ранее были весьма глубокими. Вместе с тем с Компарти-
ей Японии противоречия не ослабевали. Японские ком-
мунисты требовали от Пекина публичного признания вме-
шательства КПК во внутренние дела КПЯ в прошлом,
отказа от связей с «антипартийными» группировками в
Японии.
В качестве основы развития отношений со всеми
партиями любой идеологической окраски предлагались
305
все те же четыре принципа: независимость и самостоя-
тельность; полное равноправие; взаимное уважение; не-
вмешательство во внутренние дела друг друга... Глав-
ное, говорили в китайской столице, это самостоятель-
ность и независимость. Никто никому не имеет права
что-либо навязывать.
Происходила вместе с тем определенная эволюция
подходов КПК к международному коммунистическому
движению. В КНР все больше акцентировалась важ-
ность обмена опытом, накопленным правящими комму-
нистическими партиями в ходе реформ. Подчеркивалось,
что подобное сотрудничество стимулирует строительство
в каждой социалистической стране. Китайские руководи-
тели высказывались за взаимодействие с коммунистиче-
скими и другими партиями в движении за мир и соци-
альный прогресс, а с политическими партиями разви-
вающихся государств — в борьбе за удовлетворение всех
справедливых требований «третьего мира».
В Пекине все четче заявляли о том, что КПК
является составной частью международного коммунисти-
ческого движения. Отмечались знаменательные даты ис-
тории движения, освещались различные события в жиз-
ни зарубежных партий. Широкий размах приняли иссле-
дования по истории и современным проблемам между-
народного коммунистического движения. При этом боль-
шинство китайских специалистов, отмечая некоторые за-
слуги Коминтерна, вместе с тем утверждали, что он свя-
зал национальные партии «по рукам и ногам», его орга-
низационная структура была «уродливым атавизмом»,
а методы деятельности не отвечали потребностям ком-
мунистического движения. По-прежнему проводилась
мысль, что вред движению наносился и после роспуска
Коминтерна, когда КПСС выступала в роли «партии-
отца», навязывавшей другим свое мнение. В научных
кругах КНР преобладала точка зрения, что движение
все еще находится в состоянии раскола и распыленности
сил в результате длительного воздействия целого ряда
факторов. Среди них назывались попытки сохранения ру-
ководящего центра, навязывание советской модели раз-
вития, влияние культа личности, остаточные проявления
гегемонизма, блоковой политики и т. д.
В 1986—1987 годах КПК продолжала следить за тем,
чтобы не оказаться вовлеченной в какие-то совместные
акции с КПСС и тем более под ее эгидой. Китайская
сторона называла многосторонние встречи коммунистиче-
306
ских партий нецелесообразными, ибо они не способство-
вали бы единству, выражала несогласие с совместными
коммюнике и другими документами, как означающими
навязывание воли одних партий другим. В Китае от-
клонили приглашение принять участие в консультативной
встрече коммунистических и рабочих партий стран Азии
и Тихого океана в Улан-Баторе (лето 1987 г.), в ряде
международных научных и журналистских форумов пар-
тийного характера. Такая позиция объяснялась прежде
всего неурегулированностью отношений КНР с СССР.
Но не только этим: играло свою роль стремление Пекина
проводить сугубо независимый курс, боязнь «вспугнуть»
Запад и т. д.
Тем не менее в 1988 году такое дистанцирование
начало ослабевать. В Китае стали отмечать тенденцию
к новому единству международного коммунистического
движения на основе принципов независимости и само-
стоятельности. В некоторых исследованиях китайских
ученых появилась мысль, что, хотя коммунистическое
движение не нуждается в руководящем центре, однако
это вовсе не означает, что в любое время и при любых
обстоятельствах совершенно не нужна соответствующая
международная организация. «С точки зрения далекой
перспективы, — писал один из китайских авторов, —
коммунисты в подходящее время в будущем создадут
свою собственную международную организацию». В дру-
гих работах говорилось, что вполне логичным является
созыв международных форумов, где бы различные ком-
мунистические партии высказывали собственные точки
зрения.
Успехи и трудности китайской политики
в развивающемся мире
В конце декабря 1988 года телеграф принес неприят-
ные новости из китайского города Ухань. Местные сту-
денты забросали камнями общежитие студентов-афри-
канцев, провели демонстрации. Студенты из Африки
ответили бойкотом занятий. Были произведены аресты.
Волнения перекинулись на некоторые другие города, в
частности Пекин и Нанкин. Молодые китайцы обвиняли
иностранцев в оскорблениях девушек, возмущались их
высокими стипендиями и вольготным образом жизни.
Африканцы жаловались на нападения и жестокость по-
лиции.
307
Иностранная пресса предала инциденты широкой ог-
ласке, возникла опасность дипломатического скандала.
Ряд африканских государств заявил протест китайским
властям. Генеральный секретарь ОАЕ Иде Умару обра-
тился к послу КНР в Эфиопии с просьбой сделать что-то
для облегчения «ужасного положения» полутора тысяч
африканских студентов, обучающихся в китайских вузах.
Расовые столкновения в очередной раз высветили то
обстоятельство, что жизнь сложнее, гораздо сложнее
схем. Китай, как считают в Пекине, страна «третьего
мира», у нее много общего с молодыми государствами.
Китайское правительство уделяет им значительное вни-
мание. Но имеется и другая сторона ситуации. Между
китайцами и африканцами — большая разница в отноше-
нии культуры, обычаев, традиций, поведения. На это на-
слаиваются трения социального характера — китайским
студентам не нравится, что они живут в собственной
стране хуже, чем иностранцы. Есть на что пожаловаться
и африканцам. Кстати, подобные проблемы не уникаль-
ны, они возникают, например, и в СССР. Жизнь не бы-
вает всегда гладкой и спокойной.
Трения между студентами позволили выявить еще
один факт — оказывается, не все в Африке удовлетворе-
ны уровнем сотрудничества с Китаем. Кое-где под воз-
действием происшедшего высказывалось мнение, что
КНР не очень-то интересуется в последнее время афри-
канским континентом, все ее внимание направлено на
партнерство с развитыми странами. Утверждение не сов-
сем верное, но симптоматичное. Оно дополнительное сви-
детельство того, что наряду с успехами Пекин испыты-
вал в «третьем мире» и трудности. Не все получалось
у китайской дипломатии на этом направлении. Но об
этом позднее.
А пока давайте посмотрим, в чем же заключалась
суть курса КНР в отношении стран Азии, Африки и Ла-
тинской Америки в 1985—1988 годах. Многие из устано-
вок, принятых в предшествующий период, оставались
в силе. По-прежнему подчеркивалось, что усиление спло-
ченности и сотрудничества со странами «третьего мира»
является краеугольным камнем, основой китайской внеш-
ней политики. Китайские руководители вновь и вновь го-
ворили об общности судеб и задач, стоящих перед
Китаем и молодыми государствами. КНР продолжала
стремиться к выходу на максимально широкий круг раз-
вивающихся стран, на контакты как с их правящими
308
кругами, так и с легальной оппозицией, общественно-
стью. Из Пекина звучали призывы к единству «третьего
мира», преодолению его внутренних разногласий.
Но во взгляды китайских лидеров, их позиции впле-
тались и существенные новые элементы. Прибавилось
трезвости и взвешенности в оценках. В Китае заговорили
о том, что «третий мир» не следует рассматривать как
монолит, одно целое и неделимое. Между странами этой
категории существуют значительные различия в соци-
альных системах, формах управления, уровнях развития
производительных сил, традициях, потребностях и т. д.
Преодолеть различия непросто, а в ряде вопросов — прос-
то невозможно. Поэтому трудно ожидать, что развиваю-
щийся мир будет говорить одним голосом и делать все
синхронно. Из такого анализа вытекал вывод, что отнюдь
не все конфликты в Азии, Африке и Латинской Амери-
ке порождаются деятельностью «сверхдержав». Их корни
зачастую уходят во внутренние противоречия. Более
трезвый взгляд на вещи в совокупности с улучшением
отношений КНР с США и СССР, разрядкой на мировой
арене привел к пересмотру китайского подхода ко мно-
гим проблемам.
И в дипломатических контактах, и в печати Китай
перестал предостерегать партнеров из молодых госу-
дарств против доверчивости к «сверхдержавам», меньше
критиковал политику последних в развивающемся мире.
Практически прекратились призывы к дистанцированию
от великих держав. Представителям стран Азии, Африки
и Латинской Америки советовали исходить из собствен-
ной обстановки, дружить с СССР и США, получать от
них помощь; что касается Китая, то он в принципе не
видит в сотрудничестве со «сверхдержавами» ничего
предосудительного или неправильного. Критика Москвы
и Вашингтона если и имела место, то носила конкрет-
ный и предметный характер. Китай возражал против
нашего военного присутствия в Афганистане — и говорил
об этом. Соединенные Штаты порицались за поддержку
агрессивной деятельности Израиля, властей ЮАР. Но
стоило произойти каким-то подвижкам в политике СССР
или США, как они публично приветствовались в КНР.
В китайской столице повели речь о том, что молодым
государствам надо сосредоточиться на вопросах развития
экономики и повышения жизненного уровня народа.
Призывы к антигегемонистской борьбе слабели, Пекин
предпочитал теперь ограничиваться поддержкой по-
309
добных лозунгов в тех случаях, когда они выдвигались
каким-то молодым государством. Вопрос ставился так:
если страны «третьего мира» ведут справедливую борьбу
против империализма, колониализма и гегемонизма, то
КНР оказывает им «должную поддержку». Чем труднее
борьба, тем активнее поддержка.
Еще один нюанс китайского подхода, и довольно су-
щественный, — это возраставший акцент на предпочти-
тельности мирных, политических средств урегулирования
острых проблем. От китайских представителей можно
было услышать ремарки, что с помощью насилия, как
правило, трудно добиться всестороннего и долговремен-
ного урегулирования. Можно захватить власть, но надо
еще уметь ею распорядиться на благо людей. Не следует
загонять оппонента в угол, это наверняка вызовет ответ-
ную реакцию, отрицательные последствия для всех.
В Китае решительно отметали формы борьбы, не соот-
ветствующие справедливым целям, в частности терро-
ризм, надругательство над невинными, захват заложни-
ков и т. п.
По сравнению с первой половиной 80-х годов скром-
нее и реалистичнее оценивались в КНР собственная роль,
позиции и престиж в «третьем мире». Китайская пе-
чать признавала, что КНР отнюдь не в состоянии вно-
сить главный вклад в решение политических и социально-
экономических проблем развивающихся стран, что по
разным причинам отношения КНР с некоторыми госу-
дарствами оставляют желать лучшего, отчуждение не
преодолено. Пресса обращала внимание и на то, что
линия Китая на перевод связей с заграницей на рельсы
взаимовыгодное™ вызывала определенную озабоченность
среди развивающихся стран. Раньше в пропаганде КНР
нет-нет да и проскальзывали порой намеки на то, что ки-
тайский опыт является образцом для «третьего мира»,
дает пример для подражания. Все это не только сошло
на нет, но, более того, китайские руководители стали сове-
товать: не подражайте нам!
В беседе с президентом Мозамбика Ж. Чиссано ле-
том 1988 года Генеральный секретарь ЦК КПК реко-
мендовал «не следовать по пути Китая, развивая госу-
дарственную экономику, а делать упор на частные пред-
приятия». Дэн Сяопин сказал мозамбикскому гостю:
«Учитывая опыт Китая, я не советую Вам строить соци-
ализм, по крайней мере если у Вас нет ясных и четких
принципов. Если Вы хотите строить социализм, то пусть
зю
он будет соответствовать своеобразию условий в Вашей
стране»58. Китайские лидеры подчеркивали, что «эконо-
мически бедная и культурно отсталая страна может
перескочить через капитализм в социализм, но не может
перескочить через этап товарного производства». Они
призывали молодые государства: стремитесь к смягчению
противоречий между Югом и Севером, сотрудничайте с
иностранным капиталом, борясь за собственные права,
не игнорируйте интересы развитых государств.
Изменения наглядно проявлялись в подходе КНР к
Движению неприсоединения. В Пекине в позитивном
ключе заговорили об укреплении связей, развитии диа-
лога движения с главными центрами силы на мировой
арене, в том числе с СССР, США, Японией, Западной
Европой. Одновременно Китай углублял собственные
контакты с движением — его председателем, Координаци-
онным бюро в Нью-Йорке.
* * *
Кампучийская проблема служила в первой половине
80-х годов основой для сближения Пекина со странами
АСЕАН. Противоречия уходили на задний план. После
1985 года ситуация сразу не изменилась. Однако ак-
центы менялись. Прежде китайская дипломатия пыта-
лась во что бы то ни стало помешать контактам асеа-
новцев с Вьетнамом, удержать их на максимально жест-
ких, бескомпромиссных позициях по урегулированию в
Кампучии. Со временем Китай стал проявлять больше
внимания по отношению к позициям стран АСЕАН, не-
сколько ослабил сопротивление их диалогу с СРВ.
В китайских политических кругах хорошо понимали,
что с урегулированием в Индокитае недоверие к КНР в
Юго-Восточной Азии, опасения по поводу ее целей могут
вновь выйти на поверхность. В этой связи Китай удвоил
усилия по достижению взаимопонимания с асеановцами,
созданию прочного фундамента для отношений с ними
на перспективу.
В рамках этой политики КНР продолжала углублять
политический диалог, расширять экономические и гума-
нитарные связи со странами АСЕАН. В китайской сто-
лице стремились найти возможности для сотрудничества
с ассоциацией в международных делах. Китайское пра-
вительство выражало поддержку предложению АСЕАН о
создании в Юго-Восточной Азии зоны, свободной от
311
ядерного оружия, высказывалось за совместные усилия с
ассоциацией по преодолению негативных последствий ко-
леблющейся конъюнктуры мирового рынка.
Из Китая постоянно звучали заверения в готовности
проводить по отношению к странам АСЕАН политику,
адекватно отвечающую их интересам. Во время визита
в Таиланд в марте 1989 года Ли Пэн изложил принци-
пы этой политики: в межгосударственных отношениях
соблюдать принципы мирного сосуществования; высту-
пать против гегемонизма; в экономических — соблюдать
равенство, взаимную выгоду и взаимное развитие; в
международных делах практиковать независимость, вза-
имное уважение, тесное сотрудничество и взаимную
поддержку. Пекин как бы сигнализировал: не надо опа-
саться Китая, он будет добрым и полезным соседом.
Имели ли успех китайские усилия? В определенной
степени — да. По крайней мере связи между КНР и стра-
нами АСЕАН продолжали развиваться.
Таиланд политически являлся наиболее близкой Ки-
таю страной в АСЕАН. Пекин и Бангкок оказывали са-
мую ощутимую поддержку кампучийской оппозиции и за-
нимали особенно жесткие позиции в отношении Вьетна-
ма. Однако к концу 1988 года Таиланд, реагируя на
гибкость Вьетнама и НРК, смягчил подход. 22 декабря
таиландский премьер выступил с программой перехода
от конфронтации к сотрудничеству с государствами Ин-
докитая. В январе 1989 года министр иностранных дел
Таиланда впервые за 13 лет нанес визит в СРВ. Вскоре
глава правительства НРК был принят в Бангкоке. В Таи-
ланде стали в более оптимистических тонах оценивать
перспективы установления мира в Юго-Восточной Азии,
возможности сотрудничества с Вьетнамом. Высокая оцен-
ка давалась решению СРВ ускорить вывод войск с кам-
пучийской территории.
На первых порах в Пекине не возражали против сме-
ны акцентов в таиландской политике. Однако, столкнув-
шись с нежеланием Вьетнама принять китайские усло-
вия по Кампучии, КНР решила «надавить» на Бангкок,
погасить его активность в контактах с индокитайскими
государствами. В ходе визита в Китай в феврале 1989
года таиландский министр иностранных дел подвергся со-
ответствующей обработке. Китайское руководство убеж-
дало гостя, что нельзя разделять международный и внут-
ренний аспекты кампучийского вопроса, что необходимо
еще до выборов сформировать коалиционное четырех-
312
стороннее правительство во главе с Н. Сиануком. Таиланд
отреагировал ограничением диалога с Ханоем и Пномпе-
нем «до советско-китайской встречи на высшем уровне».
Но диалог не был прерван.
Китай же продолжал расширять двусторонние обмены
с Бангкоком. Особую активность он проявлял в вопро-
сах экспорта в Таиланд своей военной техники, стре-
мясь использовать сокращение американской помощи
этой стране. КНР и Таиланд заключили во второй поло-
вине 80-х годов целый ряд соглашений, призванных рас-
ширить деловое сотрудничество, в частности об отмене
двойного налогообложения, создании совместной ассоци-
ации по развитию торговли и капиталовложениям. Пе-
кин согласился закупать на таиландском рынке боль-
шое количество сахара, риса и кукурузы с целью спо-
собствовать преодолению Таиландом экономических
трудностей.
В важного партнера КНР превратился Сингапур. То-
варооборот в 1988 году составил 2,9 млрд, долл., син-
гапурские инвестиции в китайскую экономику прибли-
зились к концу того же года к 1 млрд. долл. Капитал
островной республики участвовал в проектах по строи-
тельству промышленных предприятий, разработке мине-
рального сырья, возведению объектов инфраструктуры в
КНР. Специалисты из Сингапура использовались в ка-
честве советников, при подготовке квалифицированных
кадров, выполняли роль посредников между Китаем и
западным деловым миром.
Между КНР и Сингапуром была открыта авиалиния,
в обеих странах действовали торговые и другие предста-
вительства. В Сингапуре постоянно устраивались круп-
ные международные мероприятия по рекламе китайского
рынка, выставки. Более ста делегаций из КНР ежегод-
но посещали остров. Поддерживался диалог на высоком
политическом уровне. Иначе говоря, де-факто Китай и
Сингапур поддерживали между собой вполне нормальные
отношения. Их интенсивности способствовал, безуслов-
но, этнический фактор — преобладание в сингапурском
населении выходцев из Китая. Де-юре, правда, Сингапур
отказывался оформить нормализацию отношений с КНР,
ожидая, как и прежде, решения Джакарты о возобновле-
нии дипломатических связей с Пекином.
Китай без промедления приветствовал приход к влас-
ти на Филиппинах президента К. Акино. В Пекине под-
черкивали дружеский характер китайско-филиппинских
313
отношений, свое стремление к их дальнейшему разви-
тию. Китайские лидеры всячески высказывали располо-
жение лично К. Акино, одобрение ее линии на мирное
разрешение внутреннего кризиса. Были возобновлены
контакты на высоком уровне, стороны демонстрировали
сходство взглядов по многим региональным и между-
народным проблемам. Пекин энергично отмежевывался
от ассоциирования с повстанцами на Филиппинах, ди-
пломатично уходил от раскрытия своего отношения к
американским базам на островах.
В экономической области предпринимались усилия по
стимулированию филиппинского экспорта в КНР, сбалан-
сированию торговли. Китай предоставлял Маниле фи-
нансовую помощь. Во второй половине 80-х годов на
Филиппинах уже не ставился вопрос о китайской по-
мощи экстремистам. Однако трения возникли по друго-
му и весьма серьезному поводу. В первые месяцы 1989
года в филиппинском парламенте началось движение за
пересмотр отношений с Тайванем. Председатель сенат-
ской комиссии по вопросам внешней политики сенатор
Л. Шахани заявляла, что Маниле не следует находиться
под «перекрестным огнем» КНР и Тайваня. Филиппин-
ское правительство должно выработать свежий подход к
связям с Тайбэем, который отвечал бы национальным
интересам страны, и сохранить при этом отношения как
с Китаем, так и с Тайванем, освободившись от недопо-
нимания и недоверия. Ей вторили другие парламентарии.
Они ссылались на то, что Тайвань выдвинулся на роль
одного из крупнейших партнеров Филиппин. В частности,
по объему прямых инвестиций он стал первым, обогнав
Японию и США. В 1988 году 40 % всех иностранных
капвложений на Филиппинах были тайваньскими.
Пекин не мог оставаться равнодушным к протайвань-
ским настроениям филиппинцев. Представитель китай-
ского посольства заявил в марте 1989 года, что если
филиппинский конгресс примет законопроект о взаимном
предоставлении Манилой и Тайбэем друг другу режима
наибольшего благоприятствования, то КНР может разор-
вать отношения с Филиппинами. Дипломат разъяснил:
законопроект противоречит принципу «одного Китая»,
так как подразумевает подход к Тайваню как к самостоя-
тельному государству, с которым возможно осуществле-
ние официальных контактов. Филиппинское правительст-
во выступило против инициативы законодателей, однако
это не снимало проблему с повестки дня.
314
Еще большие трудности сохранялись в китайско-ма-
лайзийских отношениях. Устранению недоверия в них по-
прежнему мешала проблема хуацяо. Власти Малайзии
высказывали опасения по поводу обострения расовых
противоречий между малайцами и китайцами, сетовали
на нежелание китайской общины ассимилироваться в
местной среде и т. д. Тема китайской угрозы — через
хуацяо и прямую экспансию — продолжала волновать
Куала-Лумпур.
Вместе с тем в экономической сфере лед, что назы-
вается, тронулся. КНР снизила пошлины на малайзий-
ский импорт и предприняла другие меры по стимулиро-
ванию сотрудничества. Куала-Лумпур предоставил право
выхода на китайский рынок широкому кругу компаний
(хотя поездки малайзийцев в Китай и вообще контакты
с Пекином продолжали находиться под строгим контро-
лем властей).
Самым важным успехом китайской дипломатии в
ЮВА в этот период явилось, безусловно, достижение
договоренности между Пекином и Джакартой о норма-
лизации отношений. Это было сделано на встрече пре-
зидента Индонезии Сухарто с Цянь Цичэнем в конце
февраля 1989 года в Токио, где они приняли участие
в церемонии похорон императора Хирохито.
Ранее Сухарто настаивал, чтобы Пекин признал свою
причастность к попытке государственного переворота
в Индонезии в сентябре 1965 года, извинился за это, а
также дал твердые заверения об отказе вмешательства
во внутренние индонезийские дела, в том числе поддерж-
ки «остатков КПИ» (Компартии Индонезии). Теперь же
президент смягчил условия, удовлетворившись лишь
получением гарантий невмешательства от КНР. Китай-
ская сторона заявила, что она не будет посягать на суве-
ренитет Индонезии ни по государственной, ни по партий-
ной линии. Было обещано не поддерживать связей и тем
более не оказывать помощь остаткам «движения 30 сен-
тября 1965 года» (КПИ). Пекин заверил Джакарту, что
находящимся в КНР примерно 10 членам руководства
КПИ запрещено заниматься политической деятельностью.
Свое решение пойти на примирение с Китаем, доволь-
но неожиданное, индонезийское руководство обосновало
рядом обстоятельств. Во-первых, позитивными сдвигами
во внешней и внутренней политике КНР. Во-вторых, тем,
что отсутствие отношений с Китаем стало аномалией и
анахронизмом, помехой на пути укрепления позиций Джа-
315
карты в региональной политической жизни, в Движении
неприсоединения. В-третьих, общим потеплением между-
народного климата, особенно улучшением советско-
китайских отношений, создававшими благоприятный фон
для размораживания связей с Пекином. В-четвертых,
осознанием того, что данный шаг не усилит, а, напротив,
уменьшит возможности возрождения коммунистического
движения.
Разумеется, копившееся десятилетиями недоверие не
исчезло в одночасье. Даже горячие приверженцы норма-
лизации в индонезийском правительстве указывали на
необходимость внимательно следить за внутренними
изменениями в Китае, предостерегать Пекин от «новых
попыток вмешательства» и т. п. Высказывались опасения
и по поводу поведения хуацяо, которых в Индонезии
насчитывается более 4 млн. человек. Из них 400 тыс. не
имеют гражданства, еще большее число почти не асси-
милировалось в местной среде. У Китая тоже сохраня-
лись причины для обид: не выветрились из памяти мас-
совые погромы хуацяо после событий 1965 года, продол-
жалась дискриминация китайских эмигрантов в Индо-
незии в вопросах культуры и пр.
Согласившись на нормализацию в принципе, Джакар-
та предпочитала не торопиться с реализацией договорен-
ности. Без спешки распутывались сложные узлы в отно-
шениях, в частности проблема гражданства хуацяо.
Вместе с тем еще до решения о восстановлении офи-
циальных отношений КНР и Индонезия довольно успеш-
но развивали торговлю, спортивные и некоторые другие
связи. В 1988 году товарооборот между ними превысил
1 млрд. долл. В мае 1989 года китайские компании согла-
сились финансировать развитие в Индонезии производ-
ства машинного оборудования, фармацевтической про-
мышленности, а также сталелитейной отрасли. Правда,
на пути развития торговых и других отношений сохраня-
лись различные препоны. Многие товары из Китая не
допускались на индонезийский рынок, отсутствовали
транспортные и банковские связи и т. д.
V Пограничный вопрос, разногласия по ряду между-
народных проблем так и не позволяли вернуть на путь
стабильного развития китайско-индийские отношения.
В 1986—1987 годах на границе вновь усилилась на-
пряженность, возникали столкновения. Летом 1986 года
они имели место в восточном секторе. Индия заявила,
что группа китайских военнослужащих и гражданских
316
лиц проникла на территорию штата Аруначал-Прадеш,
Китай концентрирует в приграничных районах войска и
вооружения, включая ракетное оружие. Встречные об-
винения направлялись в адрес Дели. Западная печать
предсказывала разрастание конфликта.
Не приносили искомых результатов китайско-индийс-
кие переговоры по вопросам нормализации. Состоялось
восемь раундов, но стороны так и не смогли согласовать
принципы пограничного урегулирования. Китай предла-
гал взять за основу принцип «взаимопонимания и взаим-
ных уступок», категорически отвергал «линию Макмаго-
на»* в качестве границы на восточном участке, добивал-
ся крупных изменений в ее прохождении. Индия отказы-
валась от предлагаемых принципов из-за их расплывча-
тости, не соглашалась с китайской концепцией границы.
Не было достигнуто прогресса и при обсуждении осталь-
ных пограничных участков (западного и центрального).
Дели выступил с протестами по поводу договореннос-
тей между Пекином и Исламабадом о проведении сов-
местной инспекции линии границы между КНР и контро-
лируемой Пакистаном частью Кашмира, об открытии
(с 1 мая 1986 г.) перевала Кхунджераб для посещения
гражданами третьих стран. Выражалось недовольство в
связи с китайско-пакистанским сотрудничеством в ис-
пользовании ядерной энергии.
Несмотря, однако, на разногласия, КНР и Индия
искали возможности для улучшения отношений. Прогресс
в советско-китайских отношениях, в афганском урегули-
ровании, общая разрядка международной обстановки
стимулировали эти усилия. Китайско-индийские контакты
по различным линиям довольно быстро расширялись.
Был налажен обмен делегациями в области просвещения,
науки, культуры, здравоохранения и т. д. В 1988 году
Китай и Индия заключили соглашение о культурном
сотрудничестве, КНР впервые посетила делегация пра-
вящей в Индии партии ИНК(И). Развивались торговля,
обмен опытом, в частности в сфере сельского хозяйства.
В 1985 году Китай одобрил учреждение Ассоциации
регионального сотрудничества Южной Азии (СААРК).
На первых порах СААРК рассматривалась в Пекине как
* В 1914 году государственный секретарь по иностранным делам
Англии А. Г. Макмагон и главный министр правительства Тибета Лон-
чен Шатра приняли декларацию, по которой устанавливалась граница
на этом участке Китайский представитель отказался присоединиться
к ней
317
организация, через которую соседи Индии сдерживали
бы ее активность на международной арене. В КНР акцен-
тировали региональную роль СААРК. В 1988 году стало
подчеркиваться ее значение уже в качестве важного
элемента всего нового международного политического и
экономического порядка. Высокая оценка была дана в
китайской печати совещанию СААРК на высшем уровне
в Исламабаде 29—31 декабря 1988 г.
Китай демонстрировал позитивный подход к преодо-
лению разногласий между Дели и его соседями по Юж-
ной Азии. В моменты их обострения Пекин предпочитал
теперь соблюдать осторожность, избегал антииндийских
выступлений. Так, весной 1989 года КНР отказалась
ассоциироваться с Непалом в его споре с Индией эконо-
мического характера.
Приход к власти в Исламабаде демократического
правительства способствовал ослаблению трений в рамках
треугольника Китай — Индия — Пакистан. В КНР при-
ветствовали шаги Индии и Пакистана навстречу друг
другу, в частности переговоры Р. Ганди с Б. Бхутто в
конце 1988 года в Исламабаде. Как стали отмечать в
Пекине, примирение Китая и Пакистана с Индией, в
совокупности с улучшением советско-китайских отноше-
ний, может создать принципиально новую обстановку
в Азии. В КНР перестали столь нервозно, как прежде,
реагировать на углубление советско-индийского сотруд-
ничества.
Объективно освещались визиты в Индию М. С. Горба-
чева в 1986 и 1988 годах. Китайская печать отмечала,
что связи между Москвой и Дели выгодны для обеих
сторон. Изредка, правда, звучали нотки недовольства в
адрес советско-индийских военных контактов, но они уже
«не делали погоды».
В целом у Пекина и Дели явно росла тяга к нормали-
зации взаимных отношений. Началась подготовка к
встрече на высшем уровне. Китайское руководство в те-
чение ряда лет подтверждало приглашение Р. Ганди
посетить КНР. Для индийского премьера принять его было
непросто, учитывая нерешенность пограничной проблемы.
Тем не менее Р. Ганди согласился нанести визит в Китай —
первый визит главы индийского правительства в эту страну
за более чем три десятилетия. Поездка состоялась в
декабре 1988 года, но активная дипломатическая подго-
товка к ней продолжалась целый год, предпринимались
усилия совершить «прорыв» в главной, пограничной
318
проблеме. Однако сделать этого не удалось. Ни до, ни в
ходе визита.
Вместе с тем встреча на высшем уровне создала более
благоприятную политическую атмосферу между двумя
великими азиатскими державами. Р. Ганди приветство-
вал призыв Дэн Сяопина подать пример другим, сделав
китайско-индийские отношения образцовыми. Была под-
писана совместная декларация, провозгласившая необ-
ходимость добиваться добрососедства на базе пяти прин-
ципов мирного сосуществования. Такая же основа предло-
жена Пекином и Дели для установления нового между-
народного политического и экономического порядка.
Руководители двух стран подтвердили, что, невзирая
на неурегулированность, они полны желания продвигать
взаимные связи вперед. Было решено создать группу по
торгово-экономическому и научно-техническому сотруд-
ничеству, был подписан ряд важнейших соглашений.
Китайская сторона заявляла о своем большом интересе
к опыту решения финансово-экономических проблем в
Индии, осуществления крупных программ социально-
экономического развития, улучшения системы образова-
ния. Была достигнута договоренность об установлении
регулярных связей между КПК и ИНК(И), учреждена
и специальная совместная рабочая группа на уровне
заместителей министров иностранных дел для решения
вопроса о границе путем «мирных дружеских консульта-
ций». В Пекине с удовлетворением восприняли заявление
Р. Ганди о том, что Тибет является частью КНР и Индия
не позволяет тибетским сепаратистам вести антикитайс-
кую деятельность со своей территории. Переговоры про-
демонстрировали сходство позиций сторон и по многим
актуальным международным проблемам, их привержен-
ность разоружению и разрядке, созданию нового спра-
ведливого экономического и финансового порядка.
Тем не менее, повторяем, поскольку прорыва в погра-
ничном вопросе достичь так и не удалось, стороны и в
последующем не отказывались от взаимных претензий
(Индия — на 35 тыс. кв. км, занятых китайцами; КНР —
на 92 тыс. кв. км, занятых индийцами), сохраняли мощ-
ное военное присутствие в приграничной зоне. С боль-
шими трудностями шел процесс создания политического
механизма по пограничному урегулированию. Не хватало
динамики в сфере экономического сотрудничества. В 1988
году товарооборот составил всего 200 млн. долл. Да и
доверие Пекина и Дели друг к другу, к внешнеполити-
319
ческой деятельности соседа предстояло существенно
укреплять.
Китайско-пакистанские отношения во второй половине
80-х годов оставались весьма тесными и дружественны-
ми. Помимо поддержания постоянного диалога на выс-
шем политическом и военном уровне стороны взаимодей-
ствовали в практических отраслях. Китай помогал Па-
кистану в производстве боевой техники, включая истреби-
тели-перехватчики, являлся крупнейшим поставщиком
артиллерии, танков и военных самолетов в эту страну.
Значительное внимание в мире привлекали контакты
КНР и Пакистана в области использования ядерной
энергии. Иностранная печать периодически писала о ки-
тайской помощи Исламабаду в создании атомной бомбы
и ракетного оружия, о том, что КНР согласилась провес-
ти ядерные испытания для Пакистана на своей террито-
рии. Пекин и Исламабад категорически отвергали эти
сведения, китайское правительство вновь и вновь разъяс-
няло, что оно не участвует в распространении ядерного
оружия.
КНР и Пакистан продолжали обмен мнениями по
афганскому вопросу, координируя действия по оказанию
военной и материальной помощи афганской оппозиции.
Китай внес определенную лепту в подписание Ислама-
бадом женевских соглашений, стремился побудить Паки-
стан к их выполнению, к предотвращению гражданской
войны в Афганистане после вывода советских войск.
Приход к власти в Исламабаде правительства Б. Бхут-
то еще больше активизировал китайскую дипломатию на
пакистанском направлении. Близость с диктатором Зия-
уль-Хаком несколько конфузила Пекин, теперь же за
репутацию КНР можно было не опасаться. Отпала, кро-
ме того, необходимость в такой же степени, как прежде,
оглядываться на реакцию Индии, СССР — они сами
двинулись навстречу новому пакистанскому режиму.
В феврале 1989 года Б. Бхутто провела переговоры в
Пекине, которые способствовали упрочению взаимопони-
мания между двумя странами. Внимание иностранных
обозревателей привлекло то, что партнеры приветствова-
ли улучшение отношений друг друга с Индией и СССР,
договорились способствовать примирению противоборст-
вующих сил в Афганистане. При этом Китай вновь под-
держал Пакистан по вопросам Кашмира и Сиачена,
изъявил готовность увеличить военную помощь.
Заключение женевских соглашений по Афганистану и
320
их полное выполнение Советским Союзом значительно
повлияли на позицию Китая в афганском вопросе. На
первых порах Пекин все еще предоставлял помощь оп-
позиции, выражал понимание линии Вашингтона и Исла-
мабада на поставки вооружений противникам кабуль-
ского правительства. Но постепенно Китай стал отзывать
советников из центров подготовки партизан, оказывал
«за кулисами» сдерживающее влияние на муджахедди-
нов и их иностранных покровителей, вступил в консуль-
тации с советскими представителями, в частности в
ООН.
Приветствуя вывод советских войск, КНР заговорила
о важности сформирования в Афганистане максималь-
но представительного правительства, приемлемого для
всех сил, населения страны. В Китае указывали, что
правительство НДПА не может стать основой будущей
власти, любые попытки добиться этого чреваты граждан-
ской войной, кровопролитием, продолжением страданий
афганского народа. Высказывалась точка зрения, что в
Афганистане должен быть создан режим, который одоб-
рит нынешняя оппозиция. Пути же и методы его форми-
рования должны решаться самими афганцами. Принимая
в КНР в феврале 1989 года Б. Бхутто, Ли Пэн заявил,
что «Китай надеется на сформирование в Афганистане
на мирной основе приемлемого для всех сторон объеди-
ненного правительства, способного поддержать мир в
стране». При этом китайская печать в целом позитивно
реагировала на контакты СССР с оппозицией как способ-
ствующие примирению на земле Афганистана. Давалось
понять, что в КНР не против включения в будущее пра-
вительство и представителей НДПА.
В прессе КНР все более энергично проводилась мысль
о бесперспективности вооруженной борьбы, о необходи-
мости урегулирования внутриафганских противоречий
исключительно за столом переговоров. 20 марта 1989 г.
газета «Жэньминь жибао» призвала соперничающие
силы поставить во главу угла национальные интересы,
сложить оружие, приступить к диалогу.
Суть китайской позиции сводилась к тому, чтобы
ликвидировать очаг войны у границ КНР, способство-
вать достижению прочного мира в Афганистане. Одно-
временно в Пекине не желали иметь под боком, да еще
вблизи мусульманских районов Китая, фундаменталист-
ский исламский режим. Не устраивала КНР и перспек-
тива однозначного прозападного афганского правитель-
11-18
321
ства. Отсюда и призывы к коалиционному режиму в
Афганистане.
Отношения КНР с Бангладеш характеризовались
наращиванием объемов партнерства в гражданском
строительстве, электронике, прогнозировании землетрясе-
ний и т. д. Китай согласился на содействие преодолению
дефицита Бангладеш во взаимной торговле путем перехо-
да на компенсационный метод коммерческих связей.
В обеих столицах подчеркивалось, что Пекин и Дакка
«совместно эффективно сотрудничают» по международ-
ным проблемам.
В схожем ключе развивались контакты Китая с Не-
палом и Шри-Ланкой, продвигались вперед китайско-
бутанские пограничные переговоры.
Китай быстро наладил связи с бирманской админист-
рацией, пришедшей к власти в результате военного пере-
ворота. Важное значение имело немедленное согласие
КНР на поставки Бирме бензина и других остродефицит-
ных товаров, восстановление нефтепромыслов, возобнов-
ление незавершенных объектов, импорт крупных коли-
честв бирманского риса, открытие каналов приграничной
торговли. Эти шаги фактически способствовали срыву
бойкота нового бирманского режима со стороны Запада.
Лидер Бирмы генерал Со Маунг дал высокую оценку
политике Китая, высказался за углубление сотрудничес-
тва двух стран.
Китайская помощь Компартии Бирмы и национали-
стическим повстанцам прекратилась. Представители КНР
стали выступать против попыток извне использовать
повстанцев для дестабилизации рангунского режима.
В подходе Пекина к Бирме проявлялись антиамериканс-
кие нотки.
Ближний и Средний Восток оставались объектом
активной политической и особенно экономической дея-
тельности Китая.
Представители высшего китайского руководства ре-
гулярно наведывались в этот регион и принимали в Пе-
кине визитеров из арабских стран, число которых еже-
годно увеличивалось. Правительство КНР прилагало
максимум усилий для извлечения коммерческой выгоды
из этих контактов. Пекин предлагал богатым нефтедо-
бывающим арабским государствам и Ирану: давайте
тесно сотрудничать, вкладывайте в китайскую экономику
капиталы, а мы взамен будем поставлять полезные
ископаемые и рабочую силу.
322
Особо следует отметить, что Китай энергично осваи-
вал и новые для себя рынки арабских государств, распо-
ложенных в Персидском заливе, — Саудовской Аравии,
Бахрейна, Катара и др. Перед ними раскрывался целый
веер выгодных коммерческих предложений.
Наиболее ощутимым было участие стран Ближнего и
Среднего Востока в разведке и разработке газовых и
нефтяных месторождений на материке и континентальном
шельфе КНР. Китай же постоянно наращивал объемы
трудовых услуг в регионе: несколько десятков тысяч
китайских рабочих и специалистов трудились в двадцати
с лишним странах Ближнего и Среднего Востока на стро-
ительстве шоссейных дорог, портов, аэродромов, электро-
станций и т. д. КНР создала на Ближнем и Среднем
Востоке сотни совместных предприятий, там действовали
ее центры содействия международной торговли, Арабо-
китайский банк. Китай поддерживал контакты с ОПЕК.
Для экономического проникновения на арабский Восток
успешно использовались религиозные мусульманские
каналы. В Синьцзян-Уйгурском и Нинся-Хуэйском авто-
номных районах в этих целях были основаны специаль-
ные фирмы и банковские учреждения.
Пекин наращивал сбыт боевой техники и оружия в
страны Ближнего и Среднего Востока. Клиентам пред-
лагались оперативно-тактические ракеты, средства ПВО,
бронетанковая техника, боеприпасы. КНР согласилась
на строительство и реконструкцию оборонных предприя-
тий и других объектов, предоставляла кредиты. Но до
контрагентов с самого начала четко доводилась мысль:
военно-техническое сотрудничество не может быть фор-
мой помощи, Китай — бедная страна и должна придер-
живаться принципа взаимовыгодное™. Сомнений не
было — Пекин использовал торговлю оружием главным
образом для пополнения казны твердой валютой. Поли-
тические мотивы играли подчиненную роль. По данным
западной прессы, только одному Тегерану КНР продала
за последнее десятилетие вооружений, включая ракеты,
на сумму 7 млрд. долл. Среди крупных импортеров китай-
ской боевой техники и оружия фигурировали также
Ирак, Саудовская Аравия, Египет.
В торгово-экономических связях КНР с Ближним
и Средним Востоком возникали шероховатости — так,
печать сетовала на то, что не все китайские организации,
занятые экспортом рабочей силы, демонстрировали кон-
курентоспособность, некоторые годами не были в состо-
323
янии подписать даже одного контракта. Имело место
дублирование в их действиях, они зачастую несправедли-
во игнорировали важные страны и т. п. Но в целом Китай
сумел зарекомендовать себя выгодным и надежным
партнером, способным удовлетворять важные потреб-
ности стран региона в товарах, услугах, вооружениях.
Что касается китайского подхода к политическим
проблемам, то он, как и в предыдущий период, отличал-
ся сбалансированностью, учетом позиций максимально
широкого круга государств.
Политика Пекина по ближневосточному урегулирова-
нию состояла из следующих основных элементов.
Во-первых, КНР одобряла идею международной кон-
ференции под эгидой ООН, характеризуя ее как «прием-
лемый путь в поисках мирного разрешения ближневос-
точного вопроса»59. В китайской столице поддерживали
усилия генерального секретаря ООН, направленные на
созыв этого форума.
Во-вторых, Китай рассматривал Организацию осво-
бождения Палестины в качестве законного представи-
теля своего народа и заявлял, что ООП вправе принять
участие в работе упомянутой конференции на основе
равенства. 7 января 1989 г. было официально объявлено
о преобразовании представительства ООП в КНР в по-
сольство палестинского государства.
В-третьих, КНР выступала за уход Израиля со всех
оккупированных арабских земель и восстановление прав
палестинского народа. В Пекине позитивно относились
к планам создания иордано-палестинской конференции
(Амманское соглашение от 11 февраля 1985 г.). Оно
квалифицировалось как «основа для мирной конферен-
ции», документ, «благоприятствующий завоеванию сим-
патий со стороны международной общественности, в
том числе американского и израильского народов»60.
В-четвертых, китайское руководство продолжало ра-
товать за преодоление разногласий между арабами и
укрепление их единства. Как подчеркивал в октябре 1987
года Ли Сяньнянь: «Мы желаем, чтобы арабский мир
по-настоящему сплотился и говорил одним голосом».
Председатель КНР добавил при этом: «Я говорил многим
друзьям из арабских стран, что арабский мир не может
существовать без Египта и Египет тоже не может обой-
тись без арабского мира»61.
В-пятых, китайское правительство стремилось поддер-
живать фактически любые инициативы из арабской
324
среды, «способные стать основой для переговоров с Из-
раилем». По словам Дэн Сяопина, «какие бы изменения
ни произошли в международной обстановке, не изменит-
ся позиция Китая — поддерживать арабское дело и спра-
ведливую борьбу палестинского народа»62.
В-шестых, признавалось право Израиля на существо-
вание и обеспечение своих законных государственных
интересов.
В русле официальной позиции КНР вела весьма ак-
тивную дипломатическую деятельность в ООН, в контак-
тах с арабами и крупными державами, причастными к
урегулированию на Ближнем Востоке.
Что касается Тель-Авива, то он подвергался резкой
критике. Как заявил Ли Сяньнянь на переговорах с пре-
зидентом ЙАР А. А. Салехом 24 декабря 1987 г., КНР
«решительно выступает против проводимой Израилем
политики агрессии и экспансии, осуждает израильские
власти за зверскую расправу с палестинским народом».
В китайской печати подчеркивалось, что «израильские
агрессоры, игнорируя мировое общественное мнение, чи-
нят произвол и террор... их жертвами становятся тыся-
чи ни в чем не повинных арабов»63. Китай отказывался
восстановить дипломатические отношения с Тель-Авивом
до тех пор, пока тот не изменит нынешний курс.
Вместе с тем Пекин поддерживал с Тель-Авивом
неофициальные связи. КНР посещали израильские ту-
ристы, на китайский рынок вышла группа компаний из
этой страны, ее представители участвовали в различных
мероприятиях, проводимых в КНР под эгидой междуна-
родных организаций. Имели место контакты дипломати-
ческих представителей, в том числе на уровне министров
иностранных дел в ООН и в третьих странах.
На встрече министров иностранных дел КНР и Израи-
ля в Париже в январе 1989 года была достигнута дого-
воренность о регулярном диалоге через представитель-
ства двух стран в ООН. Одновременно китайский ми-
нистр, отметив «поворот к лучшему» на Ближнем Восто-
ке, «реалистичный и гибкий» подход ООП, призвал Тель-
Авив «не упустить шанс, представленный историей, про-
демонстрировать такую же гибкость». По поводу китай-
ской политики в отношении Израиля представитель МИД
КНР Ли Чжаосин сказал, что она определяется положе-
нием на Ближнем Востоке и изменениями курса самого
Тель-Авива.
Арабам же китайские представители разъясняли, что
325
диалог с израильскими властями важен как средство
оказания на них позитивного воздействия. Что касается
экономических и научно-технических контактов с изра-
ильскими фирмами, то они носят, мол, частный характер;
между правительством и народом Израиля есть разли-
чия, их надо видеть.
В целом, на наш взгляд, активизация китайско-изра-
ильских связей вписывалась в рамки общего улучшения
политического климата на Ближнем Востоке, постепен-
ного размораживания неофициальных отношений с Тель-
Авивом других социалистических стран, включая Совет-
ский Союз.
Пекин, как и прежде, критиковал американскую поли-
тику в ближневосточном регионе — «за попустительство»
Тель-Авиву, «нежелание считаться с интересами арабс-
ких народов». Действия Вашингтона порой характери-
зовались как империалистические по своей сути. В то же
время Китай признавал законные интересы Соединенных
Штатов в этой части земного шара, положительно откли-
кался на любые подвижки в американской позиции.
Озабоченность высказывалась в КНР в связи с ирано-
иракским конфликтом. Подход КНР к этому конфликту
в сжатой форме изложил Дэн Сяопин. Он заявил на
одной из встреч с представителями арабского мира: «Мы
занимаем строго нейтральную позицию в войне между
Ираком и Ираном, будем неизменно активно уговаривать
их пойти на примирение»64. Китай вместе с другими
членами Совета Безопасности ООН добивался осуществ-
ления резолюции 598, которая расценивалась в Пекине
как «прекрасная основа для мирного решения ирано-
иракского конфликта»65. Важным элементом китайской
позиции были выступления против присутствия иностран-
ных вооруженных сил в районе Залива. Китайский МИД
выразил «глубокое сожаление» по поводу нападения
кораблей ВМС США на нефтяные платформы Ирана,
имевшего место осенью 1987 года. Соединенные Штаты,
в свою очередь, предъявляли КНР растущие претензии
из-за поставок китайских ракет Ирану и ряду других
стран региона.
В материалах китайской прессы признавалось разли-
чие в политике Соединенных Штатов и Советского Союза
на Ближнем и Среднем Востоке. Указывалось, в частнос-
ти, что Вашингтон наращивает в регионе военную мощь,
а стратегия Москвы «отлична от американской». Печать
все чаще отмечала положительные тенденции в деятель-
326
ности СССР на Ближнем и Среднем Востоке. Налажи-
вался обмен мнениями между дипломатами СССР и КНР
по проблемам региона.
Но имели место и рецидивы старого мышления, по-
пытки, хотя бы и в проекции на прошлое, возложить на
Советский Союз ответственность за ирано-иракскую
войну. Так, газета «Цзефанцзюнь бао» настаивала в
августе 1988 года, что этот конфликт разжигался «сверх-
державами», которые «ловили рыбу в мутной воде».
СССР хотел «грохотом канонады на ирано-иракском
фронте отвлечь внимание от агрессии своих войск в
Афганистане», «усилить собственное присутствие в рай-
оне Залива». Советский Союз поставлял оружие обеим
сторонам, и конфликт «отвечал интересам Москвы».
После достижения договоренностей между Ираном и
Ираком о перемирии китайская печать прекратила кри-
тику и СССР, и США. КНР приветствовала наступление
мира в зоне Персидского залива и вместе с другими
странами работала над его закреплением.
Подытоживая обзор политики КНР на Ближнем и
Среднем Востоке во второй половине 80-х годов, хоте-
лось бы отметить следующее.
Китайской дипломатии удавалось находить ключ к
самым различным государствам региона. Так, Сирии
импонировало признание Пекином ее роли в борьбе с
империализмом и колониализмом, права Дамаска участ-
вовать в решении ливанского вопроса. Китайская сторо-
на, действительно, давала высокие оценки политики
Сирии в отношении арабо-израильского конфликта, ее
вкладу в Движение неприсоединения, в достижение
единства и сплоченности всех палестинских группировок,
национального примирения в Ливане.
Соперник Сирии Ирак ценил КНР как важного пос-
тавщика вооружений и экономического партнера, поли-
тическую опору; Египет видел в Пекине старого друга,
который давно доказал свою надежность; и т. п.
Иран тяготел к КНР как к соратнику по борьбе
со «сверхдержавами» и крупному источнику оружия, про-
мышленного оборудования, продовольствия. В обеих
столицах не раз звучала мысль, что в основе китайско-
иранской дружбы лежит их самостоятельная политика,
направленная на борьбу со «сверхдержавным гегемо-
низмом», то обстоятельство, что и КНР, и Иран «стоят
перед лицом угрозы гегемонизма».
Разумеется, отношения КНР со странами Ближнего
327
и Среднего Востока не были лишены шероховатостей.
О разногласиях с Израилем выше уже упоминалось.
С Ираном и Ираком Китаю, как, впрочем, и многим
другим странам, приходилось упражняться в очень слож-
ном балансировании. Тегеран раздражало нежелание
Пекина широко открыть двери своей страны для про-
паганды ислама. Китайским же властям не нравилась
настойчивость, с которой иранцы этого добивались. Разо-
шлись интересы КНР и Ирана в Афганистане после
вывода оттуда советских войск. Китай был против «экс-
порта исламской революции» в Афганистан.
Саудовскую Аравию настораживали в китайской по-
литике близкие отношения с Ираном и приверженность
КНР коммунистическим идеалам. Вслед за Эр-Риядом
предпочитали держаться от Пекина на определенной дис-
станции княжества Залива.
* * *
В Тропической Африке Китай продолжал линию,
утвердившуюся в первой половине 80-х годов. Если го-
ворить о новых моментах в ней, то они заключались
прежде всего в еще большем акценте на реализм и праг-
матизм.
На Юге континента Пекин меньше думал о наборе
пропагандистских очков и больше — об эффективной
моральной и материальной помощи борцам за независи-
мость Намибии и против апартеида в ЮАР, о нахожде-
нии политических развязок в регионе, основанных на
соблюдении баланса интересов. Контакты КНР со
СВАПО, АНК и ПАК приобрели устойчивый и глубокий
характер. Китайские представители с трибуны ООН и
других международных форумов требовали положить
конец южноафриканской оккупации Намибии, апартеиду
в ЮАР, вели работу по осуществлению принудительных
санкций против Претории. Соединенные Штаты подвер-
гались осуждению за потворство южноафриканским
властям.
В выступлении на сессии Генеральной Ассамблеи ООН
в 1987 году министр иностранных дел КНР указывал: «Ки-
тайское правительство сурово осуждает вопиющие, вызы-
вающие действия южноафриканских властей. Мы, как и
прежде, будем неизменно поддерживать справедливую
борьбу народов ЮАР, Намибии и других стран Южной
Африки. Мы призываем международное сообщество, осо-
328
бенно страны, имеющие влияние на ЮАР, поддержать
борьбу народов в южноафриканском регионе, оказать
еще большее давление на южноафриканские власти, под-
вергнуть эффективным санкциям, вынудить их отказаться
от политики апартеида и подрыва стабильности в сосед-
них странах и безоговорочно претворить в жизнь резо-
люцию Совета Безопасности 435 с тем, чтобы Намибия
как можно скорее обрела независимость». В отноше-
нии же ЮАР китайская политика, как заявляли в Пеки-
не, будет оставаться неизменной до тех пор, пока власти
Претории «не откажутся от расовой сегрегации, создания
препятствий на пути независимости Намибии и вмеша-
тельства во внутренние дела других стран»66.
Вместе с тем в китайской столице чутко реагировали
на все нюансы в позициях сторон, стремясь поддержать
и стимулировать в них позитивные тенденции. Со време-
нем прекратилась критика советской политики на африкан-
ском Юге. Китайские дипломаты стали отмечать схо-
жесть позиций СССР, КНР, Франции, ряда других стран
Запада по урегулированию в Намибии. Поддерживались
неофициальные контакты и с представителями Претории,
но акцент делался на оказании воздействия на ее полити-
ку. В КНР приветствовали достижение договоренностей
между конфликтующими сторонами на Юге Африки.
Китай, как и прежде, поддерживал требования стран
африканского континента относительно изменений в меж-
дународных экономических отношениях. Подчеркива-
лось, что африканцы не могут как следует распорядить-
ся своими богатыми ресурсами из-за иностранного вме-
шательства и неэквивалентного обмена на мировом
рынке.
КНР продолжала оказывать африканским странам
помощь в различных формах — финансовыми средства-
ми, специалистами, оборудованием и потребительскими
товарами. С 1985 по 1987 год обязательства Китая по
оказанию финансовой помощи даже возросли со 100
до 150 млн. долл. Часть помощи имела безвозмездный
характер, остальная предоставлялась на льготных усло-
виях. Китайские представители участвовали в работе Аф-
риканского банка развития и Африканского фонда разви-
тия. Пекин приступил к созданию на континенте несколь-
ких центров для подготовки работников сельского
хозяйства, технических и управленческих кадров на
многосторонней основе. Большой группе стран оказыва-
лось содействие в выработке стратегии развития аграрного
329
сектора, в создании инфраструктуры деревни, налажива-
нии рыболовства, животноводства, зерноводства и т. д.
Ряду стран предоставлялась военная помощь.
В Африке давалась в целом высокая оценка отноше-
ниям с КНР. Во многих государствах континента хорошо
отзывались о китайских специалистах. Отмечались не
только их профессиональные качества, но и скромность
поведения в быту.
Поэтому крупные столкновения африканских студен-
тов, обучавшихся в КНР, с местной молодежью в конце
1988 года явились для многих в Африке неприятной
неожиданностью. Они еще раз напомнили, в каком
сложном и противоречивом мире мы живем.
* * *
Связи КНР с Латинской Америкой оставались срав-
нительно ограниченными. С 20 странами континента Пе-
кин установил дипломатические отношения, а с 13 сде-
лать это так и не удавалось. 12 государств по-прежнему
поддерживали отношения с Тайбэем и не реагировали на
китайские инициативы.
Между Китаем и латиноамериканскими партнерами
развивался политический диалог. Особой глубины в нем
не было, но за несколько лет КНР посетили практически
все министры иностранных дел 20 стран, 7 президентов,
5 премьер-министров. На очереди были визиты еще ряда
глав государств и правительств. В свою очередь, пред-
ставители китайского руководства все чаще наведыва-
лись в Латинскую Америку.
В китайской политике в этом регионе центр тяжести
все больше смещался на область торговли и экономики.
Внешнеторговые и другие хозяйственные организации
при поддержке МИД КНР, китайских посольств усилили
здесь поиск контрагентов. Им предлагались весьма благо-
приятные условия сотрудничества — кредиты, низкие це-
ны на товары и т. п. В 1986—1988 годах КНР под-
писала соглашения о торгово-экономическом сотрудни-
честве в различных сферах с целым рядом стран
континента, заметно возрос встречный поток экономичес-
ких делегаций. Развивалось военно-техническое сотруд-
ничество. В печати проводилась мысль, что латиноамери-
канский рынок очень емкий и его можно с пользой для
страны глубоко освоить.
И тем не менее о каких-то заметных достижениях
ззо
в этой области говорить не приходилось. Объем товаро-
оборота не только не рос, а, напротив, сокращался:
2,5 млрд. долл, в 1985 году, 2 млрд. долл. — в 1987 году.
Причем Китай имел крупный дефицит— 1,2 млрд. долл,
в 1987 году. Не помогали и попытки перейти на бар-
терные сделки, кооперацию (к 1988 г. удалось создать
лишь около 10 смешанных предприятий с латиноаме-
риканцами).
Из политических проблем наибольшее внимание уде-
ляли в КНР центральноамериканскому конфликтному уз-
лу. Как и прежде, Пекин безоговорочно поддерживал
все инициативы Контадорской и Лимской групп. В Китае
подчеркивали, что главными принципами урегулирования
должны стать: обеспечение прав стран региона без вме-
шательства извне преодолевать свои проблемы; снятие
разногласий между Никарагуа и Соединенными Штатами
посредством мирных переговоров, без каких-либо угроз
и нажима, без применения военной силы. Поддерживал-
ся и принцип «демократии плюрализма», выдвинутый
Контадорской и Лимской группами.
Из Пекина разъясняли американцам, что КНР от-
нюдь не выступает против присутствия США в Централь-
ной Америке, более того, понимает их особые интересы
там. С точки зрения Китая, и сами центральноамери-
канские страны хотели бы конструктивного сотрудничества
с Соединенными Штатами. Вместе с тем Пекин осуждал
Вашингтон за финансирование никарагуанских контрас,
другие формы вмешательства в дела Никарагуа. Именно
на США возлагалась ответственность за дестабилизацию
в регионе.
Так, агентство Синьхуа 29 января 1988 г. отмечало:
«Вопреки чаяниям народов региона и всего земного шара
о мире и стабильности в этом районе США упрямо под-
держивают антиправительственные вооруженные силы
в Никарагуа и разжигают там войну». Вашингтон обви-
нялся в возведении препятствий на пути восстановления
мирной жизни, в попытках «обеспечить свое владычество
в Центральной Америке». В печати КНР встречались
утверждения, что «сложность и острота центрально-
американского вопроса связаны с вмешательством ве-
ликих держав», но одновременно говорилось, что попытки
американцев использовать интересы стран региона «в ка-
честве фишки в соперничестве между великими держа-
вами» неправомерны . В то же время Советский Союз
и Куба постепенно вообще перестали фигурировать в ки-
331
тайской прессе как страны, пытающиеся установить кон-
троль в Центральной Америке, подорвать там американ-
ские позиции.
КНР заверяла никарагуанское правительство в том,
что считает его поддержку интернациональным долгом,
выступает против политики великодержавного шовини-
зма и гегемонии. Одобрялась внутриполитическая линия
президента Д. Ортеги. В 1987 году были установлены
связи между двумя правящими партиями. Возрастала
экономическая и финансовая помощь Китая Никарагуа
(от предоставления военной помощи Пекин уходил).
КНР советовала сандинистам сделать акцент на повыше-
ние жизненного уровня населения.
Китайские средства массовой информации давали по-
зитивные оценки демократизации, имевшей место в ряде
латиноамериканских стран, и в то же время однозначно
осуждали режим парагвайского диктатора Стресснера
(его свержение в 1989 г. приветствовалось), рассказыва-
ли о протестах в Чили против Пиночета. Одобрительно
отзывались в Китае о стремлении латиноамериканцев
к большей независимости, к проведению политики не-
присоединения. Развивались связи КНР с различными
легальными партиями стран континента и в то же время
прекратились контакты с левацкими элементами.
Энергично поднимал свой голос Китай в пользу спра-
ведливого решения проблемы задолженности латиноаме-
риканских государств. Китайская печать предлагала учи-
тывать и интересы Запада, однако критиковала обструк-
ционистский подход Вашингтона к диалогу по задолжен-
ности.
Как и в предыдущие годы, КНР уделяла особое вни-
мание отношениям с Бразилией, Мексикой, Аргентиной.
Китайско-бразильское сотрудничество распространялось
на такие области, как строительство совместных пред-
приятий, ядерная энергетика, освоение космоса, передача
военной технологии. Осуществляя политические консуль-
тации, Пекин одобрял предложения Бразилии о создании
в Южной Атлантике зоны мира и сотрудничества.
Примечательно и то, что Пекин продолжал контак-
ты — политические, военные, экономические, культур-
ные — с Чили, подчеркивая*, что не вмешивается во вну-
тренние дела других стран. В марте 1989 года было
подписано китайско-чилийское соглашение о сотрудни-
честве в области атомной энергетики. Оно предусматри-
вало обмен специалистами и информацией.
332
ПОСЛЕСЛОВИЕ
4 июня 1989 г. на центральной площади Пекина Тянь-
аньмэнь произошли трагические события: в результате
столкновений войск с участниками массовых выступлений
молодежи погибло большое число людей. Волнения про-
катились по другим городам Китая. ЦК КПК и Госсовет
КНР в обращении к коммунистам и народу страны разъяс-
нили, что был подавлен «чудовищный контрреволюцион-
ный мятеж». Как говорилось в обращении, целью мятежа
являлось «отрицание руководства партии, отрицание со-
циалистического строя, подрыв Китайской Народной
Республики». Зачинщиками и организаторами мятежа
была названа «горстка людей, которые в течение длитель-
ного времени стоят на позициях буржуазного либерализма
и занимаются политическими интригами, лица, входившие
в сговор с враждебными силами в стране и за рубежом, и
люди, которые предоставляли противозаконным организа-
циям тайные сведения относительно партии и государ-
ства». В обращении описывались различные противоправ-
ные действия мятежников, в том числе убийства бойцов
НОАК и милиционеров, захват оружия, нападения на го-
сударственные учреждения, уничтожение боевой техники,
грабеж магазинов и т. п.
Предыстория трагедии такова. На протяжении полу-
тора месяцев в Пекине и ряде других городов проходили
массовые демонстрации молодежи в поддержку демо-
кратизации в стране. Они приурочивались к годовщине
антиимпериалистического «движения 4 мая», но начались
раньше. Толчком послужила смерть 15 апреля бывшего
Генерального секретаря ЦК КПК Ху Яобана, снятого
со своего поста в начале 1987 года вслед за молодеж-
ными демонстрациями по обвинению в потворстве «бур-
жуазной либерализации».
ззз
Нынешние выступления поначалу выглядели сугубо
мирными. Иностранные журналисты отмечали, что они
отличались высокой организованностью и сдержанностью.
Вполне лояльными и бесспорными представлялись лозун-
ги демонстрантов: «Долой коррупцию и взяточничество!»,
«Да здравствует социализм и демократия!», «Да здрав-
ствует Китайская Народная Республика!» Во время визи-
та в КНР М. С. Горбачева в рядах демонстрантов по-
явились плакаты с призывами: «Учиться демократии у
КПСС!», «Да здравствует советская перестройка!» и т. п.
Власти, в свою очередь, проводили взвешенную линию.
Хотя демонстранты полностью оккупировали центральную
площадь и препятствовали нормальному функционирова-
нию партийно-государственных учреждений, никаких мер
по насильственному пресечению этого не предпринималось.
Представители руководящих кругов КПК и КНР под-
черкивали, что требования молодежи в области развития
демократии, устранения явлений разложения, борьбы с
коррупцией и бюрократией полностью совпадают с позици-
ей центральных органов и играют положительную роль.
Сдержанность сохранялась и некоторое время после того,
как у демонстрантов появились плакаты с персональными
нападками на ряд лидеров, а на площади Тяньаньмэнь
была сооружена копия американской Статуи свободы.
Но затем ситуация изменилась: большинство в китай-
ском руководстве пришло к выводу, что выступлениями
молодежи воспользовались контрреволюционеры, которые
сдержанность властей воспринимали как проявление сла-
бости и усиливали свою антикоммунистическую деятель-
ность. В Пекине было введено военное положение, и вот
печальная развязка. Вслед за столкновениями 4 июня
начались аресты провинившихся. 23—24 июня в Пекине
состоялся IV пленум ЦК КПК 13-го созыва, который снял
Чжао Цзыяна с должности Генерального секретаря
ЦК КПК и других руководящих постов в партии. Вместе
с Чжао Цзыяном были выведены из высшего звена КПК
Ху Цили, Жуй Синвэнь, Янь Минфу. Им в вину вменялось
искусственное форсирование реформ, развал идеологи-
ческой работы, отказ от борьбы с «буржуазной либерали-
зацией», попытки раскола партии и т. д.
Внутриполитический кризис в КНР вызвал за рубежом
в основном негативную реакцию и нанес ощутимый урон
авторитету и позициям Китая на международной арене,
привел к сбоям в сотрудничестве Пекина с широким
кругом партнеров. Под вопросом оказалась вся внешне-
334
политическая система, тщательно вырабатывавшаяся ки-
тайским руководством на протяжении последнего десяти-
летия и направленная на обеспечение оптимальных усло-
вий для модернизации КНР, ее превращения в великую
державу современности.
Мощная волна протеста поднялась в американском
конгрессе, причем с участием законодателей самых различ-
ных политических взглядов. Лейтмотивом их требований
к Белому дому было «наказание» китайских властей.
Дж. Буш в первый момент ограничился словесными осуж-
дениями и предупреждениями в адрес Пекина. Но уже
5 июня он объявил о санкциях: временное прекращение
всех продаж на межправительственном уровне и коммер-
ческого экспорта оружия; приостановление обмена визита-
ми между американскими и китайскими военными руко-
водителями; сочувственное рассмотрение просьб обуча-
ющихся в Соединенных Штатах китайских студентов раз-
решить им продлить свое пребывание за океаном и т. д.
В результате санкций были приостановлены правитель-
ственные сделки по продаже Китаю снарядов для крупно-
калиберной артиллерии, оборудования для истребителей
«F-8», радаров и торпед на общую сумму 600 млн. долл,
(из них уже осуществлены поставки на 60 млн. долл.),
а также коммерческие контракты на 85 млн. долл. Китай-
ским специалистам был закрыт доступ на военные пред-
приятия США, где они работали в соответствии с со-
глашениями. Вскоре Белый дом отменил все политические
контакты с Пекином на высоком уровне, заблокировал
кредиты КНР.
Столь же негативно отреагировали на китайские собы-
тия в Западной Европе. Премьер-министр Великобритании
М. Тэтчер заявила, что «глубоко шокирована» случив-
шимся в КНР, а лидер английских лейбористов Н. Киннок
назвал «расправу» над демонстрантами «преступлением
против человечества и социализма»1. Осудили Пекин пред-
ставители других британских партий, некоторые из них
призывали разорвать дипломатические отношения с КНР.
В политических кругах Англии предлагали пересмотреть
вопрос о будущем Гонконга, отказаться от соответству-
ющего соглашения с КНР. В самом Гонконге возникла
паника. Париж назвал происшедшее в Пекине «кровавой
расправой над китайским населением, выступившим в под-
держку демократических идеалов»2. Все политические
партии Франции, ведущие профсоюзные объединения, об-
щественные организации также резко осудили действия
335
китайских властей. Раздавались призывы к бойкоту КНР,
разрыву дипломатических отношений с этой страной, осто-
рожному подходу к демократизации в других социалисти-
ческих государствах.
С острейшей критикой действий руководства КНР вы-
ступили ФРГ, Италия, Австрия, Финляндия, Швёйцария,
Швеция, Норвегия, Дания, Греция, Австралия. Эти и
большинство других капиталистических стран отказались
от военных связей с КНР и приостановили почти все другие
контакты с Пекином, а также займы и кредиты. Дальше
других пошли канадцы, отозвавшие своего посла из КНР
для консультаций. Западная печать писала, что «между-
народный престиж Китая оказался втоптанным в грязь на
долгие времена»3, «кровавая бойня в Пекине останется
мрачной вехой на пути стремления социалистических стран
к обновлению»4.
Широкий резонанс получили китайские события в Япо-
нии. Официальный Токио проявил, правда, сдержанность,
но все оппозиционные партии и пресса не стеснялись
в выражениях. Звучали такие эпитеты, как «кровавое
воскресенье», «зверская расправа», «кровавые репрессии»,
«наступление мрачной эпохи». Политические деятели, обо-
зреватели и синологи сошлись во мнении, что отношениям
Китая с внешним миром, в том числе с Японией, нанесен
огромный ущерб. Под сомнение была поставлена степень
зрелости этой страны как одного из членов международно-
го сообщества, замерла деятельность японо-китайских
смешанных компаний, представители торговых фирм, бан-
ков и других японских учреждений стали возвращаться
домой. Японцы решили отложить создание двусторонней
организации по содействию капиталовложениям в КНР,
послышались высказывания против продолжения помощи
Китаю на цели развития. В неофициальном порядке Токио
сообщил правительству Китая, что на некоторое время
прекращает двусторонние контакты на высоком полити-
ческом уровне.
Жесткой была критика Пекина со стороны значитель-
ного числа компартий. Лидер бельгийских коммунистов
Луи Ван Гейт назвал действия НОАК «преступлением
одновременно против китайского народа и против пред-
принимаемых в мировом масштабе усилий, направленных
на то, чтобы образ социализма соответствовал не только
борьбе за мир и социальную справедливость, но и за
углубление демократии» 5. Генеральный секретарь Италь-
янской коммунистической партии А. Оккетто заявил: «Мы
336
полностью осуждаем репрессивную акцию, осуществлен-
ную полицией и войсками с санкции нынешних правителей
Китая»6. Лидеры ИКП приняли участие в сидячей за-
бастовке у посольства КНР в Риме. Руководитель Фран-
цузской компартии Ж. Марше выразил в связи с информа-
цией, поступающей из Пекина, «недоумение и возмуще-
ние», подчеркнув, что «социализм может ассоциировать-
ся лишь с освобождением человека»7.
Газета английских коммунистов «Морнинг стар» оха-
рактеризовала разгон демонстрантов как большую поли-
тическую ошибку, которая лишит КНР всех друзей. В за-
явлении ЦК Коммунистической партии Японии было вы-
сказано «гневное и решительное осуждение грубого акта,
недопустимого как в свете великих принципов социали-
зма, так и в международном плане»8. Только отдельные
партии отозвались по-иному.
Не встретила понимания линия руководства КНР и у
части развивающихся государств. Даже те правитель-
ства, которые заняли позицию невмешательства в китай-
ские дела, различными способами давали понять о своем
неодобрении действий Пекина, об обеспокоенности их
последствиями для дела мира во всем мире.
Что касается социалистических стран, то большинство
из них, в соответствии с принципом невмешательства
во внутренние дела других государств, воздержалось от
собственных оценок китайских событий. Такие же стра-
ны, как КНДР, СРР, ГДР, Куба, выразили поддержку
действиям китайского руководства в отношении демон-
странтов. В Югославии, Венгрии и Польше, напротив,
печать выступила с серией критических материалов неофи-
циального характера.
Реакция Советского Союза содержалась в заявлении
I Съезда народных депутатов СССР от 6 июня 1989 г.
В документе, в частности, говорилось, что сейчас не вре-
мя для необдуманных поспешных выводов и заявлений.
Каков бы ни был порой накал страстей, важно терпеливо
искать такие адекватные политические решения, которые
определялись бы целями консолидации общества.
Конечно, те события, которые развернулись сейчас
в Китае, — это внутреннее дело страны. Здесь были бы
неуместны какие бы то ни было попытки нажима, давле-
ния со стороны. Такие попытки лишь подогревают страс-
ти, но никак не способствуют стабилизации обстановки.
«Мы надеемся, — сказано далее в заявлении, — что муд-
рость, здравый смысл, взвешенный подход возобладают,
337
из сложившейся ситуации будет найден выход, достой-
ный великого китайского народа»9.
Чем же объяснить столь бурную и в основном не-
гативную реакцию за рубежом на внутрикитайский кри-
зис?
Причин, очевидно, несколько. Во-первых, за Китаем
в предшествующий период закрепилась репутация ре-
форматорской страны, и события 4 июня явились для
многих шокирующей неожиданностью.
Во-вторых, применение силы в Пекине воспринима-
лось особенно контрастно на фоне процессов демократи-
зации, набиравших темпы в СССР и ряде других социа-
листических стран, в мире в целом. Как раз в те же дни
в Москве проходил Съезд народных депутатов, отличав-
шийся подлинным демократизмом, состоялись многоман-
датные выборы в Польше, крупные решения по либера-
лизации внутриполитической жизни были приняты в Вен-
грии и т. д.
В-третьих, основательно изменилась международная
обстановка: если прежде Запад простил бы Пекину мно-
гое как партнеру по противостоянию Москве, то теперь,
в условиях разрядки, розыгрыш «китайской карты» поте-
рял актуальность.
В-четвертых, КНР в любом случае уже не могла
рассматриваться в качестве потенциального участника
«сдерживания» СССР (при его возобновлении в преж-
них формах), так как произошла нормализация совет-
ско-китайских отношений.
В-пятых, во многих странах возникли опасения по
поводу возвращения Китая к периоду «культурной ре-
волюции», чреватого срывом позитивных тенденций на
международной арене, возрастанием напряженности и
ударом по экономическим интересам зарубежных партне-
ров КНР.
В-шестых, острота реакции на внутрикитайский кри-
зис усиливалась возникшими кое-где опасениями, что
перестройка не только в КНР, но и в других соцстранах,
в том числе в СССР, не является необратимым процессом,
что эти события бросают тень на социализм, коммуни-
стические партии в целом.
Итак, международному престижу Китая нанесен за-
метный ущерб. Впервые за десять лет действия руковод-
ства КНР стали объектом резкой критики и осуждения.
И это после того, как еще совсем недавно Пекину
воздавали хвалу как на Западе, так и на Востоке, как
338
на Юге, так и на Севере. Из пионера реформ, образца
подражания Китай чуть ли не в одну ночь превратился
в глазах многих по меньшей мере в «непредсказуемое»
государство. Западные обозреватели задавались вопро-
сом: что ждет КНР дальше? Чтобы ответить на этот
вопрос, надо прежде всего учитывать, что трагические
события в КНР имеют сугубо внутренние корни и никак
не связаны с ее международной деятельностью. В Китае,
несмотря на известные достижения в сфере модернизации,
наслаивались сложные экономические и социальные
проблемы. Из-за преобладания на селе мелкого ручного
землепользования, нерациональных закупочных цен и ря-
да других причин в последние годы перестал увеличи-
ваться урожай зерновых, участились срывы с производ-
ством мяса и хлопка. Возникла сильнейшая напряжен-
ность в промышленности — предприятиям не хватало
сырья и электроэнергии; захлебывался от перегрузок
транспорт. Зримых размеров достигло имущественное
расслоение — одни основательно разбогатели, а многие
по-прежнему влачат полунищенское существование. Тем-
пы инфляции достигли 30 % в год, снизились реальные
доходы почти половины горожан. Упрямо ползла вверх
кривая преступности: коррупция, взяточничество среди
власть предержащих и разбой, кражи, убийства — на
другом конце общественной лестницы. Некоторые кадро-
вые работники увлеклись частным бизнесом: используя
детей, братьев и прочих родственников, содержат при-
быльные фирмы и магазины на глазах у народа.
В результате всего этого недовольство в стране на-
растало. Деревенский бедняк сжигал урожай и травил
уток разбогатевшего соседа; рабочий, перебивающийся с
риса на овощи, возмущался баснословными заработками
уличных спекулянтом импортным ширпотребом. Служа-
щий страдал от перманентных административных перетря-
сок и реорганизаций; партийный функционер тосковал по
времени, когда он обладал неограниченной властью; акти-
висты «культурной революции» все еще верили в догмы
о справедливости тотальной уравниловки и мечтали о
политическом реванше. Не всем пришлась по душе полити-
ка широкомасштабного сотрудничества с заграницей.
Звучали предостережения, что через открытые двери в
страну проникает буржуазная идеология, что КНР вновь
может превратиться в полуколонию заморских импери-
алистов. Одновременно можно было услышать разговоры
совсем иного толка — например, о том, что Китаю следует
339
пойти по западному пути, ибо социализм, компартия
«потерпели фиаско».
Означает ли возникновение подобного недовольства,
что в КНР проводились не те реформы, что курс Пекина
оказался ошибочным?
Преобразования, имеющие место в китайской эконо-
мике, необходимы, только через них можно оздоровить
социализм. В сфере теоретического переосмысления мето-
дов и форм социалистического хозяйствования и вопло-
щения теории в практику Китай значительно опередил
многие социалистические страны, в том числе и Совет-
ский Союз.
Но весь драматизм ситуации как раз в том и заключает-
ся, что перестройка хозяйственного механизма — чрезвы-
чайно болезненный процесс для тех, чья жизнь пришлась
на такой период. Люди заждались хорошей доли, а вмес-
то этого — новые трудности, да еще и разрушение при-
вычного уклада, устоявшихся идеологических стереоти-
пов.
Все это, впрочем, советским людям известно по соб-
ственному опыту. Если же говорить об отличии китай-
ской ситуации от советской, то оно заключается в более
медленном развитии процесса демократизации политиче-
ской жизни в КНР. Нельзя сказать, что в Китае ничего
в этой сфере не делалось. XIII съезд КПК, состоявшийся
осенью 1987 года, поставил задачи разграничения функ-
ций партийных и правительственных органов, расшире-
ния общественных консультаций, перестройки избира-
тельной системы. Планы стали реализовываться, но в Пе-
кине предупреждали: политические реформы должны
осуществляться «постепенно, осмотрительно, планомер-
но, ровно и надежно», в ближайшей перспективе они
будут иметь лишь «ограниченные цели». Подчеркива-
лось: стабильность важнее демократии, народ КНР в си-
лу недостатка образования пока не готов к прямому
избранию своих руководителей выше уровня местных
органов власти; централизм в принятии решений удобнее,
так как позволяет действовать быстро, устранять дли-
тельные дискуссии и консультации. Правилен такой под-
ход или нет — рассудит время. Вместе с тем многие
обозреватели уже сейчас считают, что заметное отстава-
ние процесса демократизации в КНР от реформ в сфере
экономики во многом обусловило массовые выступления
весной 1989 года.
Давление извне не ослабило решимости китайских
340
лидеров покончить с внутренней оппозицией, любой це-
ной добиться восстановления порядка. Решительно про-
тестовал Пекин и против санкций со стороны США и
других стран, предупреждал их авторов, что «они еще
пожалеют о содеянном». В КНР указывали, что никог-
да не допустят вмешательства в свои внутренние дела,
не поддадутся внешнему нажиму. Жесткие меры были
приняты против некоторых иностранных граждан, в част-
ности журналистов. Китайская печать намекала, что к
антиправительственным выступлениям причастны США и
их союзники, что именно лица, получившие образова-
ние за океаном, явились теми дрожжами, на которых
взошло это «контрреволюционное» движение. В Пекине
заявляли, что недооценили стремление капиталистичес-
кого мира столкнуть Китай с социалистического пути,
превратить его в «буржуазное государство».
Учитывая настрой нынешнего китайского руководства,
нельзя исключать, что идеологические мотивы будут
впредь играть во внешней политике КНР большую роль.
Озадаченные масштабами «буржуазной либерализации»,
в целом воздействием из-за рубежа на умонастрое-
ния населения, лидеры КНР, возможно, ограничат рамки
сотрудничества с заграницей (и в первую очередь с За-
падом) в культурно-идеологической сфере. Нельзя также
исключать, что трения на западном направлении могут
порождать у Китая стремление сбалансировать их прог-
рессом на Востоке. Так, вслед за трагическими собы-
тиями китайская печать, остро критикуя США, публико-
вала все более позитивные материалы по советско-китай-
ским отношениям, Советскому Союзу в целом. Факты
из советской действительности препарировались так, что-
бы убедить читателя не только в солидарности Москвы
с Пекином, но и в созвучности их внутренней политики
(рассказывалось о мероприятиях советского руководства
по поддержанию порядка и законности, пресечению ан-
тисоциалистических вылазок и т. п.).
Таким образом, во внешнеполитической деятельности
китайского руководства появились новые нюансы. Вмес-
те с тем, как представляется, главные параметры стра-
тегии Пекина на мировой арене не изменились и на
обозримую перспективу будут оставаться прежними.
IV пленум ЦК КПК 13-го созыва, снявший Чжао
Цзыяна с высших партийных постов за политические
и экономические ошибки, одновременно подтвердил не-
зыблемость стратегии реформ и широкомасштабного
341
сотрудничества с заграницей. Об этом в последний пе-
риод времени не раз заявляли представители высшего
руководства КНР. Их слова подкрепляются конкретными
делами, в частности выгодными предложениями зарубеж-
ным бизнесменам, усилиями по сохранению и развитию
контактов с другими странами в различных областях.
Давая отпор критике из-за рубежа, протестуя против
санкций, Пекин в то же время призывает партнеров
(включая США) руководствоваться долгосрочными инте-
ресами, «смотреть вперед».
Такая линия поведения вполне логична — ведь у
власти в КНР остались именно те люди (в том числе
Дэн Сяопин), которые сформировали нынешнюю страте-
гию и на протяжении десятилетия неуклонно проводи-
ли ее в жизнь. Вряд ли Пекин откажется от нее из-за
внутренних неурядиц политического характера. Тем более
что эта стратегия отвечает объективным нуждам Китая
и ей нет сколько-нибудь разумной альтернативы.
Необходимость открытости во внешних делах и сот-
рудничества с Западом диктуется потребностями модер-
низации. Как не раз указывал Дэн Сяопин, без откры-
той внешней политики и содействия из-за рубежа Ки-
тай никогда не вырвется из бедности и отсталости, не
обеспечит своему народу зажиточную жизнь, не реали-
зует преимущества социалистического строя. Приоритет-
ная роль в вопросах модернизации отдается именно стра-
нам капитализма, поскольку они располагают самыми
мощными технологическими и финансовыми ресурсами.
Важность сотрудничества с Западом усиливается тем,
что под него уже подведен прочный договорно-право-
вой фундамент и оно достигло солидных масштабов.
Подписаны сотни соглашений с международными органи-
зациями, отдельными странами, с представителями дело-
вых кругов, научными учреждениями и т. д. За десять
лет КНР получила из-за рубежа около 80 млрд, в ви-
де прямых инвестиций, займов и кредитов, на китайской
территории учреждено более 16 тыс. предприятий,
основанных на смешанном или только иностранном
капитале. Благодаря содействию западных фирм осу-
ществляется реконструкция ключевых отраслей экономики
КНР.
Поддержание нормальных отношений с США и их
союзниками и друзьями необходимо Китаю и в целях
обеспечения своей безопасности, для сохранения незави-
симой и самостоятельной линии в международных делах,
342
наконец, для балансирования между Востоком и Западом.
Эти мотивы неизменно присутствовали во внешней
политике КНР на протяжении двух последних десяти-
летий, и, как уже отмечалось выше, из-за опасений выз-
вать недовольство западных партнеров Пекин даже за-
медлял процесс нормализации советско-китайских отно-
шений.
Что касается западных стран и некоторых государств
азиатско-тихоокеанского региона, то они вряд ли сразу
восстановят доверие к Пекину, согласятся в полном объ-
ме возобновить и углублять с ним деловое сотрудни-
чество. Потребуется время, чтобы случившееся забылось,
возможны обострения конфликтов между сторонами. Тем
не менее в долгосрочной перспективе игнорировать Китай
невозможно — из-за его веса в мировой политике, не-
гативных последствий попыток изолировать эту крупней-
шую державу, экономических мотивов.
Примечательно, что уже к концу июня 1989 года
многие страны стали возобновлять контакты с КНР. Пос-
лышались голоса и в США о том, что дальнейший на-
жим на Китай может толкнуть его в объятия СССР,
нанести ущерб американским стратегическим интересам.
Так, вице-президент США Д. Куэйл, выступая на еже-
годной конференции Фонда наследия в конце июня 1989
года, подчеркнул, что США и КНР «продолжают объе-
динять принципиальные стратегические интересы и каж-
дая из наших стран только потеряет в случае даль-
нейшего ухудшения взаимных отношений»10.
В Белом доме укреплялось убеждение в неэффектив-
ности и, более того, контрпродуктивности попыток ока-
зывать нажим на китайское руководство. «Пробуждение
демократии в КНР, — отмечал Дж. Буш, — стало воз-
можным во многом благодаря тем отношениям, которые
США развивали с 1972 года; процесс демократизации
в коммунистических обществах не будет гладким, и мы
должны реагировать на неудачи так, чтобы стимулиро-
вать, а не препятствовать процессу на пути к открытым
и представительным системам». Глава Белого дома разъ-
яснил, что введенные им санкции против Китая прес-
ледуют цель просигнализировать руководству и армии
КНР, что Америка желает видеть сдержанность с их
стороны. Более сильная реакция может привести к ре-
зультатам, обратным искомым»11.
Вслед за американцами с призывами не допускать
изоляции Китая, возвращения его на путь «ксенофобии»
343
выступили многие другие правительства, политические и
общественные деятели различных стран. Экономические
мотивы постепенно заставляли возвращаться в КНР и
бизнесменов, успевших связать себя с этой страной круп-
ными финансовыми обязательствами и сделками. Обра-
щало на себя внимание и то, что санкции, предприня-
тые Западом против Китая, носили в основном символи-
ческий характер и не подрывали сложившуюся систему
торгово-экономических и научно-технических связей меж-
ду Западом и КНР.
Что касается советско-китайских отношений, то обе
стороны по-прежнему выражают заинтересованность в их
развитии, не стремясь придавать им какой-то особый
характер: это чревато непредсказуемыми последствиями,
вплоть до срыва процесса разрядки международной нап-
ряженности и возвращения человечества на грань ядер-
ной катастрофы. Очевидно, что в интересах СССР —
поддержание нормальных отношений между КНР и За-
падом: ведь в условиях конфронтации и недоверия между
ними трудно ожидать кардинальных сдвигов в области
разоружения и установления прочного мира во всем ми-
ре.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
И
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
ГЛАВА I
Ли Жуй. Учение Мао Цзэдуна и китайская культурная традиция//
Жэньминь жибао — 1988.
Жэньминь жибао. — 1984. — 31 дек.
См., например, Чжан Хайпэн. «Два процесса» в современной истории
Китая и соответствующие вопросы//Лиши яньцзю.— 1984.—
№ 4. — С. 7—22.
Мао Цзэдун. Избранные произведения. — Т. 3. М., 1953 — С. 270.
Жэньминь жибао. — 1987. — 30 мая.
Жэньминь жибао. — 1979. — 1 окт.
Гуанмин жибао. — 1988. — 9 мая
Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской
печати. — М., 1975. — С. 256.
Там же. — С. 154.
См. Лилунь синьсибао. — 1988. — 4 апр.
См., например, Хоу Чэндэ. Изменение курса Коминтерна после за-
ключения договора о ненападении между СССР и Германией//Шиц-
зе чжиши. — 1986. — № 12.
XII Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. — Пекин,
1982. — С. 60—61.
Цит. по Тихвинский С. Л. Сунь Ятсен. Внешнеполитические воз-
зрения и практика. — М., 1964. — С. 323.
Советско-китайские отношения. — Пекин, 1984. — С. 2 (на кит. яз ).
См. Хэ Ди. Эволюция политики КПК в отношении США с 1945 по
1949 год//Лиши яньцзю. — 1987. — № 3.
См. Новая и новейшая история. — 1989. — № 2.
См. У Сюцюань. Восемь лет в Министерстве иностранных дел//
Шицзе чжиши. — 1983. — № 16. — С. 8—16
Цит по Борисов О. Из истории советско-китайских отношений в
50-х годах. — М., 1982. — С. 46.
Шицзе чжиши. — 1987. — № 3. — С. 15.
The New York Times. — 1973. — Oct. 27.
Цит. по Борисов О. Указ. соч. — С 84.
См , например, Чжан Байцзя. Комментарии к научному симпозиуму
по истории китайско-американских отношений в период с 1945 по
1955 г.//Лиши яньцзю. — 1987. — № 3. — С. 47.
См. Бажанов Е. П. Движущие силы политики США в отношении
Китая — М., 1982.— С. 106, 121-123, 144—146.
345
24 Snow E. Red Star Over China. — N. Y., 1961. — P. 154.
25 Service J. S. Lost Chance in China. — N. Y., 1974. — P. 173—175.
26 Forman H. Report from Red China. — N. Y., 1945. — P. 178.
27 Foreign Affairs Relations of the United States. 1945. The Far East
China. — Vol. VII. — Wash., 1969. — P. 273—275.
28 Цит. по Борисов О. Б. Внутренняя и внешняя политика Китая в
70-е годы. — М., 1982. — С. 108.
29 Wilson D. Chow En-lai. — N. Y., 1984. — P. 155, 164, 177.
30 Хэ Ди. Указ. соч. — С. 16.
31 Там же.— С. 16—17.
32 Чжан Байцзя. Указ. соч. — С. 47.
33 См., например, Юань Мин. Взгляд на политику США в отношении
Китая до и после образования нового Китая//Лиши яньцзю.—
1987. — № 3. — С 33.
34 Хэ Ди. Указ. соч. — С. 19—20.
35 Юань Мин. Указ. соч. — С. 26.
36 У Сюцюань. Указ. соч. — С. 9.
37 См., например, Коминтерн и китайская революция. — Ухань, 1987. —
С. 15 (на кит. яз.).
38 Чжоу Эньлай. Избранные произведения. — Т. 1. — Пекин, 1981. —
С. 321—322 (на кит. яз.).
39 Лю Сяо. Выезд послом в СССР//Шицзе чжиши. — 1987. — № 3. —
С. 15.
40 Материалы VIII Всекитайского съезда КПК. — М., 1956 — С. 76.
“ См. Капица М. С. КНР: три десятилетия — три политики. — М.,
1979. — С 27—35, 89—95, 185.
42 У Сюцюань. Указ. соч. — С. 11 —12.
43 Khrushchev Remembers. The Last Testament. — Boston, 1974. —
P. 273 (далее: Khrushchev Remembers...).
44 Громыко А. А. Памятное. — Кн. 2-я. — M., 1988. — С. 128—129.
45 Громыко А. А. Указ соч. — С. 130.
46 Khrushchev Remembers — Р. 274—275.
47 См. У Сюцюань. Указ соч. — С 12—13.
48 См. Материалы Всекитайского симпозиума по теории международных
отношений, Шанхай, август 1987//Чжэнчжисюе яньцзю.— 1987.—
№ 6.
49 См. Громыко А. А. Указ соч. — С. 133—134.
50 Khrushchev Remembers. . — Р. 291 -293.
51 Капица М. С. Указ. соч. — С. 172, 205.
52 Khrushchev Remembers... — Р. 300
3 Цит. по Новая и новейшая история. — 1989. — № 2. — С. 19.
34 Khrushchev Remembers.. — Р. 293—296, 298.
55 Ibid. — Р 300—302.
56 См , например, Чжан Байцзя. Указ. соч. — С. 36—43; Юань Мин.
Указ. соч. — С. 30—32.
57 Капица М. С. Указ. соч. — С. 229.
58 Цит. по Борисов О. Б., Колосков Б. Т. Советско-китайские отноше-
ния. — М., 1980. — С. 263.
59 См. Миньцзу туаньцзе. — 1962. — № 2.
60 Цит. по Борисов О. Б., Колосков Б. Т. Указ. соч. — С. 305.
61 См. Лиши цзяосюе. — 1986. — № 5, 12; Лю Пэйхуа, Чэнь Даодэ,
Шао Гэпин. Краткая история агрессии империализма против Ки-
тая.— Хэфэй, 1986 (на кит. яз.); История Китая. — Пекин, 1985
(на кит. яз.) и др.
62 См. Бурлацкий Ф. Брежнев и крушение оттепели//Литературная
газета. — 1988. — 14 сент.
346
63 Жэньминь жибао. — 1964 — 20 окт
64 Жэньминь жибао. — 1966 — 23 марта
65 Капица М. С. Указ, соч — С. 233.
66 Борисов О. Б., Колосков Б. Т. Указ соч. — С. 387.
6' Гуанмин жибао. — 1969 — 6 июня
6* См Hyland W. Mortal Rivals Superpower Relations from Nixon to
Reagan - N. Y., 1987. — P 25—26, 63, 96.
b9 Kissinger H. A la Maison Blanche. 1968—1973. — P., 1979. — P 826
70 Neazo E., Hess S. Nixon A Political Portrait — N. Y , 1968 — P 312
71 Фэйцин юебао. — 1976. — 5 дек
72 Жэньминь жибао. — 1975. — 21 янв
73 Хунци. — 1984 — № 1.
74 Ляован. — 1981 — 7 нояб., Жэньминь жибао. — 1981. — 14 дек
75 Жэньминь жибао. — 1981. — 14 апр.
6 Жэньминь жибао. — 1980. — 21 янв.
77 См Carter J. Keeping Gait Memoirs of a President. — Toronto
1982 — P 125, 193
ГЛАВА II
1 См. Чжаньван. — 1982 — № 48.
2 Жэньминь жибао. — 1982. — 20 апр.
3 XII съезд КПК. Документы. — Пекин, 1982 — С 4 (на кит яз )
4 Жэньминь жибао. — 1982 — 22 авг
5 XII съезд КПК. Документы. — С 60—61
6 Бэйцзин чжоубао. — 1982. — № 4.
7 См. Хунци. — 1982. — № 13; 1983. — № 20, 24
8 Бэйцзин дасюэ сюэбао. — 1983 — № 3
9 Ляован. — 1982 — № 11 — С. 5-7
10 Foreign Affairs. — 1981. — No 2 — Р 10
11 Датун бао. — 1982 — 18 апр.
12 XII съезд КПК. Документы. — С 4
н См China Daily.— 1982 —May. 5.
14 Foreign Policy. — 1983. — Summer — P. 27—46
IS См Шицзе чжиши. — 1984. — № 11.
Ib Жэньминь жибао. — 1982. — 8 марта.
17 Гунжэнь жибао. — 1982 — 2 марта.
18 Жэньминь жибао. — 1982. — 10 апр
19 China and the World. — Beijing, 1982 — P 40
20 Cm. Barnett A. U. S. Arms Sales. — Wash., 1982 — P. 14
21 Обзор международной обстановки. — Шанхай, 1984 — С 192 (на
кит яз )
22 Цзэфанцзюнь бао. — 1982. — 20 и 28 июля.
2$ Жэньминь жибао. — 1983. — 10 июля
24 Жэньминь жибао. — 1982. — 31 июля
2> См Баньюетань. — 1982 — № 4, Шицзе чжиши. — 1984 — № 1
2ь См Хунци. — 1982 — № 13.
27 Хунци. — 1982. — № 22.
28 См Чэнь Личэн, Тань Шичжун. Роль развивающихся стран в ми-
ровой экономике. — Пекин, 1983 (на кит. яз ).
29 Жэньминь жибао. — 1982 — 12. окт , 1983. — 17 апр
30 Соотношение сил между СССР и США.— Пекин, 1983 — С 9—12
(на кит яз.)
31 Хунци. — 1984. — № 1
32 См. Жэньминь жибао. — 1985. — 2 янв ; Хунци. — 1983. — 1 мая
347
33
34
35
36
37
38
34
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
ьь
70
71
72
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Бэйцзин чжоубао. — 1983. — 18 апр.
Жэньминь жибао. — 1984.—2 июня.
См., например, Жэньминь жибао. — 1985. — 27 июля.
News. — 1982 — Мау 8
Ibid.
Жэньминь жибао. — 1982 15 мая
Документы 2-й сессии ВСНП 6-го созыва. — Пекин, 1984. — С. 6
Жэньминь жибао. — 1985. — 7 июня.
См. Пилсбери Е. Мир, разоружение, безопасность — взгляд из Пе-
кина//Проблемы мира и социализма - 1985 № 5.
Жэньминь жибао.— 1985. — 20 янв
Документы 2-й сессии ВСНП 6-го созыва. С 6
Жэньминь жибао. — 1985. — 7 июня
Бэйцзин ревью. — 1986 — № 1 (на англ, яз.)
Документы 2-й сессии ВСНП 6-го созыва. — С. 6.
Из высказываний Чжао Цзыяна в ходе визита в США в январе
1984//Проблемы Дальнего Востока — № 1. —С. 14.
Жэньминь жибао. — 1983. — 26 сент
Чжунгун яньцзю. — 1984 — №4
Washington Post. — 1982 — Aug. 18.
U. S. Embassy Media Release. — Beijing, 1982. — Apr. 9
Жэньминь жибао. — 1983 — 12 окт
Ляован. - 1982 — № 11
Mainiti Daily News.— 1984 —July 10.
Жэньминь жибао. — 1985. — 21 апр
Токио симбун. — 1985 — 11 окт
Гуанмин жибао. — 1984 — 25 мая
Жэньминь жибао. — 1985 — 2 апр.
Жэньминь жибао. — 1982 — 14 окт
Жэньминь жибао. — 1984 — 30 апр.
Жэньминь жибао. — 1984. — 15 сент.
Жэньминь жибао. — 1982 — 14 окт
Бэйцзин чжоубао. — 1982 — 7 июня
Бэйцзин чжоубао. — 1985 — № 1
См. Жэньминь жибао. — 1984 — 17 июня, Шицзе чжиши. — 1985 —
№ 9
См Правда. — 1984 — 3 нояб.
Хунци. — 1986 — № 6. — С 20
Жэньминь жибао. — 1984. — 5 окт
См. Ляован. — 1986 — № 3.
Цит по Правда. — 1984. — 25 сент.
Жэньминь жибао. — 1982 — 27 марта
См Жэньминь жибао. — 1983. — 5 июня.
ГЛАВА III
Жэньминь жибао. — 1986 — 14 авг
См Чжэнчжисюе яньцзю. — 1987 — №6
Шицзе чжиши. — 1988. — № 19
Гоцзи чжаньван. — 1988. — № 10.
Вайцзяо сюэюань сюэбао. — 1988. — № 3.
Шицзе цзинцзи даобао. — 1987. — 15 июня.
Вэньчжай чжоубао. — 1988. — 12 авг.
Хунци. — 1986. — № 6.
The New York Times. — 1988. — Oct. 20.
348
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
Жэньминь жибао. — 1988 — 30 сент.
China Daily. — 1988 — Dec 28.
См. Шицзе чжиши. — 1989. — № 2.
Washington Post. — 1988. — Sept. 13, 17.
Цит. по Бажанов Е. Танец с драконом//Новое время — 1988 —
№ 42. — С 37.
XIII Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. — М,
1988.— С 69.
Жэньминь жибао. — 1985 — 14 окт
Жэньминь жибао. — 1987. — 26 июня.
Гоцзи вэньти яньцзю. — 1987. — № 3.
Жэньминь жибао. — 1987. — 28 июня.
Жэньминь жибао. — 1988 — 28 апр.
Жэньминь жибао. — 1988. — 27 апр.
Жэньминь жибао. — 1989. — 23 февр
Жэньминь жибао. — 1987. — 5 июня.
Асахи. — 1987. — 6 июня
Жэньминь жибао. — 1987. — 30 мая.
Жэньминь жибао. — 1988. — 27 авг.
Асахи. — 1987. — 14 нояб.
См Иомиури. — 1988. — 17 окт
Жэньминь жибао. — 1988 — 6 марта
Жэньминь жибао. — 1986. — 12 июня.
Гуанмин жибао. — 1989. — 22 мая.
Жэньминь жибао. — 1987. — 15 нояб.
Жэньминь жибао. — 1985 — 5 окт.
Жэньминь жибао. — 1985. — 6 окт.
Жэньминь жибао. — 1986 — 17 янв.
Жэньминь жибао. — 1986. — 6 марта
Жэньминь жибао. — 1986 — 27 февр
Жэньминь жибао. — 1986 — 10 янв.
Жэньминь жибао. — 1988 — 23 сент.
Жэньминь жибао. — 1988 — 20 окт
Правда. — 1988. — 2 См. Правда. — 1989. дек — 6 февр.
Цит. по Правда. — 1989. — 4 февр.
Правда. — 1989. — 3 февр
Гоцзи чжаньван. — 1988. — № 10. — С. 5—6.
Шицзе чжиши. — 1988. — № 19.
См. Бэйцзин ревью. — 1988 — № 33
Жэньминь жибао. — 1986 — 24 окт.
Жэньминь жибао. — 1986. — 17 окт.
Жэньминь жибао. — 1987. — 5 мая
Жэньминь жибао. — 1988 — 24 окт.
Скынтейя. — 1989 — 27 янв.
Жэньминь жибао. — 1987. — 8 мая.
Нян Зан. — 1986. — 25 дек
Нодон синмун. — 1986. — 4 окт.
The New York Times. — 1988. — Oct. 1.
The Japan Times. — 1986. — Apr. 23.
South China Morning Post. — 1988. — June 10.
Жэньминь жибао. — 1987. — 24 сент.
Жэньминь жибао. — 1985. — 16 мая.
Цит. по Проблемы мира и социализма. — 1988. — №5
Жэньминь жибао. — 1987. — 26 дек.
Жэньминь жибао. — 1987. — 25 дек.; 1988. — 9 янв.
349
64 Жэньминь жибао. — 1987 — 25 дек
65 Жэньминь жибао. — 1987. — 24 сент.
66 Жэньминь жибао. — 1987 — 24 сент., 22 окт
67 Жэньминь жибао. — 1988 — 9 янв.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
1 The Times. — 1989. — June 5.
2 Le Monde. — 1989 — Ju in 5
3 Илталехти. — 1989 — 6 июня (на фин яз.).
4 Хельсингин саномат.— 1989. — 6 июня (на фин яз.).
5 Libre Belgique. — 1989. — Juin 4
6 Unita. — 1989. — 4 Guigno.
7 Humanite. — 1989 — Juin 5.
8 Акахата. — 1989. — 5 июня, (на яп. яз.).
4 Правда. — 1989 — 7 июня
10 The New York Times. — 1989 — June 23.
11 The New York Times. — 1989. — June 6.
350
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ .......................................... 3
ГЛАВА 1. «БОЛЬШОЙ ХАОС В ПОДНЕБЕСНОЙ» (30—70-е
годы)........................................... 19
Есть ли* почва для конфликтов в социалистическом
мире?...................................... 19
Внешние связи КПК в революционный период (30—
40-е годы) .... ......... 32
«Держаться одной стороны» (50-е годы) ... 44
«Наносить удары обеими руками» (60-е годы) . 62
«Широкий международный фронт» (70-е годы) . 73
ГЛАВА II. ТРАНШЕИ БОЛЬШЕ РЫТЬ НЕ НАДО (1982—
1985 годы)........................................... 90
Новые установки . . .... ...... 90
От теории—к практике ... 116
На западном «фронте» — перемены . . . 129
•Поворот к лучшему в отношениях со странами со-
циализма ... .... 159
Краеугольный камень внешней политики КНР . . 174
ГЛАВА III. ДВЕРИ КИТАЯ ОТКРЫВАЮТСЯ ВСЕ ШИРЕ
(1985—1988 годы) ........... 187
Факторы внешние и внутренние . . 187
Корректировка стратегического курса . . . 196
КНР—США: танец с драконом . . 218
Китай — Япония- проблемы остаются . 233
Европейская политика . ... . . . 247
Сложный путь к нормализации советско-китайских
отношений................................. 261
Начало новой эры . .... 277
Успехи и трудности китайской политики в разви-
вающемся мире . . . 307
ПОСЛЕСЛОВИЕ......................................... 333
ПРИМЕЧАНИЯ...........................................345
351
Монография
Бажанов Евгений Петрович
КИТАЙ И ВНЕШНИЙ МИР
Редактор И. Н. Фомичев
Оформление художника В. П Григорьева
Художественный редактор Н. Д. Смольникова
Технический редактор 3 Д Гусева
Корректор Э С Казанцева
ИБ № 1585
Сдано в набор 14.07.89. Подписано в печать 06.12.89. А 12782.
Формат 84X108732. Бумага офсетная №1. Гарнитура литературная.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 18, 48. Усл. кр.-отт. 18,48. Уч.-изд. л.
20,45. Тираж 2810 экз. Заказ № 18. Цена 1 р. 90 коп. Изд. № 14—и/89.
Издательство „Международные отношения”.
107078, Москва, Садовая-Спасская, 20.
Пленки изготовлены на Ярославском полиграфкомбинате
Госкомпечати СССР
Отпечатано в Московской типографии № 8
Государственного комитета СССР по печати .
101898, Москва, Хохловский пер., 7.