НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ  ИНСТИТУТ  ИСТОРИИ,  ЭКОНОМИКИ,  ЯЗЫКА
И  ЛИТЕРАТУРЫ  ПРИ  СОВЕТЕ  МИНИСТРОВ  СЕВЕРО-ОСЕТИНСКОЙ  АССР
 ИЗДАТЕЛЬСТВО  «ИР»  »  ОРДЖОНИКИДЗЕ  *  1977

902.6
 К  89
 НАУЧНЫЙ  РЕДАКТОР
А.  Л.  ЯКОБСОН
 Кузнецов  В.  А. 	>  »
 К  89 	Зодчество  феодальной  Алании.  Орджоникидзе,  «Ир»,  1977.
 176  с.  с  ил.  (Науч.-исслед.  ин.-т  истории,  экономики,  языка  и  литера¬
туры  при  Совете  М.-ов  Сев.-Осет.  АССР).
 Книга  представляет  первую  в  историографии  попытку  монографического  изучения
средневекового  зодчества  Алании  —  христианских  храмов  и  остатков  фресковой  живописи,
демонстрирующих  высокий  уровень  феодальной  культуры  Алании.
 322—35
 М131(03)—77
 70—77
 902.6(С165)
 ©  Научно-исследовательский  институт  истории,  экономики,  языка  и  литературы
при  Совете  Министров  СО  АССР,  1977  г.

ВВЕДЕНИЕ
 Советская  историческая  наука  уделяет  большое  внимание
изучению  культурного  наследия  прошлого.  «Без  ясного  пони¬
мания  того,  —  указывал  В.  И.  Ленин,  —  что  только  точным
знанием  культуры,  созданной  всем  развитием  человечества,
только  переработкой  ее  можно  строить  пролетарскую  культу¬
ру—  без  такого  понимания  нам  этой  задачи  не  разрешить»...1
Поэтому  исследование  развития  культуры  и  культурных  дос¬
тижений  всех  народов  нашей  многонациональной  Родины
постоянно  представляет  актуальную  задачу  советской  науки.
 В  огромном  и  многообразном  культурном  наследии,  ос¬
тавленном  древними  и  средневековыми  народами  на  террито¬
рии  СССР,  одно  из  первых  мест  бесспорно  принадлежит
зодчеству.  Синтезировавшее  в  себе  строительные,  техничес¬
кие  и  художественные  достижения  эпохи,  зодчество  прошлого
предстает  перед  нами  как  своего  рода  квинтэссенция  и  обоб¬
щение  культурного  развития.  Величественные  архитектурные
памятники  составляют  предмет  национальной  гордости  совре¬
менных  народов,  в  них  отражены  глубоко  национальные*  чер¬
ты  и  специфика  создавшей  их  эпохи.  Поистине  трудно  пред¬
ставить  себе  Грецию  без  Парфенона,  Италию  без  Колизея,
Францию  без  Нотр-Дам,  Россию  без  московского  Кремля...
 Советские  историки  и  искусствоведы  ведут  широкое  и  пла¬
номерное  изучение  зодчества  прошлых  исторических  эпох.
Успехи  нашей  науки  в  разработке  этих  проблем  весьма  зна¬
чительны  и  общеизвестны.  Сказанное  полностью  относится  и
к  истории  архитектуры  таких  республик  Кавказа,  как  Грузия,
Армения,  Азербайджан.  Замечательное  средневековое  зодче¬
>Л  евин  В.  И.  Поли.  собр.  соч.,  т.  41,  с.  304.
 3

ство  народов  Закавказья  по  праву  приобрело  мировую  извест¬
ность.  В  истории  всемирного  зодчества  оно  занимает  почет¬
ное  место.
 Но  в  историко-архитектурной  летописи  нашей  необъятной
страны  еще  есть  лакуны  и  «белые  пятна».  Существование  их
понятно—на  территории  СССР  находятся  тысячи  архитектур¬
ных  памятников,  и  их  одновременное  глубокое  изучение  и
сохранение  для  последующих  поколений  яв  гяется  чрезвычай¬
но  трудоемким  и  сложным  делом.  Одна  из  таких  лакун  в  ис¬
следовании  древнего  зодчества—обширная  территория  Север¬
ного  Кавказа.  Достаточно  сказать,  что  ни  в  сводных  изда¬
ниях  по  всеобщей  истории  архитектуры,  ни  в  изданиях  по
истории  архитектуры  СССР  мы  не  найдем  материалов  по  исто¬
рии  зодчества  Северного  Кавказа2  3.  В  последнее  время  актив¬
ная  исследовательская  работа  в  этом  направлении  ведется
лишь  в  Дагестане,  по  народному  зодчеству  которого  изданы
монографии  С.  О.  Хан-Магомедова  и  А.  Ф  Гольдштейна5.  Что
же  касается  остальной  территории  Северного  Кавказа,  то
здесь  положение  дел  оставляет  желать  лучшего:*существую¬
щие  исследования  и  публикации  касаются  преимущественно
позднейшей  башенной  и  склеповой  архитектуры  Чечено-Ин¬
гушетии,  Северной  Осетии  и  Кабардино-Балкарии.  Их  авто¬
рами  являются  археологи.  Монографических  работ  о  средне¬
вековом  зодчестве  Северного  Кавказа  нет4.
 У  неосведомленного  читателя  может  сложиться  впечатле¬
ние,  что  в  эпоху  средневековья  процесс  архитектурного  твор¬
чества  и  развития  обошел  Северный  Кавказ  стороной  и  что
здесь  нет  заслуживающих  внимания  памятников.  Но  геогра¬
фическое  положение  Северного  Кавказа  между  такими
историко-культурными  областями,  как  Закавказье  на  юге,
Крым  на  северо-западе,  Русь  на  севере  и  Средняя  Азия  на
2 	См.,  напр.:  Всеобщая  история  архитектуры  (ВИА),  3,  М.-Л.,  1966.
 3 	Хан-Магомедов  С.  О.  Лезгинское  народное  зодчество.  М.,  1969;
Гольдштейн  А.  Ф.  Архитектурные  памятники  Кайтага.  Махачкала,
1969.
 4 	После  того,  как  данная  работа  была  подготовлена  к  печати,  выш¬
ла  книга  А.  Ф.  Гольдштейна  «Средневековое  зодчество  Чечено-Ингушетии
 и  Северной  Осетии».  М.,  1975,  содержащая  общую  характеристику  архитек¬
туры  названных  республик  более  поздней  эпохи.
 4

востоке,  с  их  могучим  творческим  потенциалом  и  высокораз¬
витым  зодчеством,  заставляет  уже  априорно  усомниться  в
справедливости  подобных  скептических  оценок.  Живая  дей¬
ствительность  окончательно  лишает  их  почвы  и  показывает,
что  дальнейшее  изучение  художественной  культуры  Северного
Кавказа  «может  принести  еще  много  неожиданных  откры¬
тий»5  6.
 Предлагаемая  работа  не  представляет  полной  сводки  всех
средневековых  архитектурных  памятников  Северного  Кавка¬
за,  и  тем  более  не  является  историей  средневекового  зод¬
чества  этого  края.  В  ней  поставлен  лишь  ограниченный  круг
вопросов,  относящихся  к  зодчеству  феодальной  Алании.  Тем
самым  ареал  исследования  четко  очерчен  этно-политическими
границами  раннесредневекового  государственного  образова¬
ния  Алании,  занимавшей  до  середины  XIII  в.  значительную
часть  Северного  Кавказа  между  реками  Большая  Лаба  на
западе  и  Аргун  на  востоке,  а  хронология  исследования  огра¬
ничена  периодом  развитых  феодальных  отношений  в  Алании,
т.  е.  Х—ХП1  вв.е.
 Принятие  христианства  в  начале  X  в.  сыграло  огромную
роль  в  культурном  и  историческом  развитии  Алании.  Почти
во  всех  районах  страны  и  почти  в  одно  время  разворачивает¬
ся  широкое  церковное  строительство.  На  западе  Алании
появляются  монументальные  храмы,  расписанные  фресками,
на  востоке  в  горах  сооружаются  небольшие  зальные  церкви,
также  покрытые  фресковой  живописью.  Одновременно  в  Ала¬
нию  проникает  греческая  и  грузинская  письменность,  а  в
ущелье  Большого  Зеленчука  предпринимается  попытка  созда¬
ния  собственной  письменности  на  основе  греческого  алфави¬
та7.  Культурные  связи  Алании  с  близлежащими  странами
христианского  мира  —  Византией,  Абхазией,  Грузией,  Арме¬
нией,  Крымом,  Русью—получают  в  эту  эпоху  новый  импульс.
 5 	Хан  -Магомедов  С.  О.  Указ,  соч.,  с.  5.
 6 	Подробнее  об  этом  см.:  Кузнецов  В.  А.  Алания  в  X—XIII  вв.
Орджоникидзе,  1971.  Горная  часть  Чечено-Ипгхшетип  в  состав  Алании  не
входила,  и  находящиеся  здесь  христианские  памятники  нами  не  рассмат¬
риваются.
 7 	Миллер  В.  Ф.  Древнеосетинский  памятник  из  К}банской  области.
МАК,  вып.  III,  М.,  1893,  с.  110—118.
 5

Значение  всех  этих  исторических  фактов  трудно  перео¬
ценить.
 Именно  на  этом  фоне  автор  пытается  рассматривать
памятники  зодчества  феодальной  Алании  X  —  XIII  вв.  Речь
будет  идти  только  о  христианских  архитектурных  памятни¬
ках  Алании;  накопившийся  материал  столь  значителен,  что
вполне  достаточен  для  самостоятельной  разработки.  На  тер¬
ритории  Алании  до  X  в.  памятники  христианской  архитек¬
туры  не  встречаются  (по  крайней  мере  до  сих  пор  они  досто¬
верно  неизвестны).  Но  и  имеющиеся  памятники  являются
большой,  еще  до  конца  не  оцененной  историко-художествен¬
ной  сокровищницей.  Разве  не  заслуживает  внимания  хотя  бы
тот  факт,  что  Зеленчукские,  Сентинский  и  Шоанинский  хра¬
мы  —  древнейшие  на  территории  РСФСР  —  построены  на  це¬
лое  столетие  раньше  знаменитых  храмов  святой  Софии  в  Ки¬
еве  и  Новгороде?
 Таковы  территориальные  и  хронологические  рамки  рабо¬
ты,  а  также  ее  исходный  материал.  Автор  не  является  ни
историком  архитектуры,  ни  искусствоведом.  Подобно  многим
другим  археологам-медиевистам,  постоянно  сталкивающимся
с  памятниками  средневекового  зодчества,  ему  пришлось  зани¬
маться  темой,  выросшей  из  наличного  материала.  Естествен¬
но,  этим  вызвано  основное  направление  работы,  имеющей
главным  образом  исторический,  а  не  искусствоведческий
характер.  Детальный  и  глубокий  художественный  анализ
должен  быть  сделан  специалистами.  Задача  автора  —  систе¬
матизировать  существующий  материал  и  ввести  его  в  науч¬
ный  оборот,  сделав  доступные  выводы  и  наблюдения.
 Монография  в  основном  написана  на  материалах,  полу¬
ченных  в  результате  изучения  памятников  в  натуре.  Лишь
некоторые  из  них  публикуются  на  основании  описаний  и  об¬
меров,  хранящихся  в  местных  архивах  или  помещенных  в
малодоступных  изданиях.  Наличный  материал  позволил  рас¬
членить  всю  массу  христианских  архитектурных  памятников
X—XIII  вв.  на  три  локальные  группы:  западную,  централь¬
ную  и  восточную-  Каждая  из  них  характеризуется  внутренним
типологическим  единством  и  принадлежностью  к  одному  ар¬
хитектурному  направлению  или  школе.  Характеристике  этих
трех  групп  посвящены  три  основные  главы  исследования,  при¬
6

чем  наиболее  насыщенной  материалом  и  наиболее  представи¬
тельной  является  глава  о  памятниках  западной  группы.  Ука¬
занным  трем  главам  предпослана  глава,  посвященная  исто¬
рии  христианства  в  Алании  в  X—XIV  вв.  и  написанная  на
основе  письменных  источников.  Эта  глава  рисует  тот  истори¬
ческий  фон,  без  которого  трудно,  а  порой  и  невозможно
осмыслить  последующий  конкретный  архитектурный  мате¬
риал.  Данная  глава  представляет  первую  в  историографии
попытку  освещения  истории  христианской  религии  в  Ала¬
нии  после  давней  статьи  Ю.  А.  Кулаковского8.
 В  ходе  работы  над  темой  автор  встретил  ряд  трудностей,
которые  не  все  удалось  преодолеть.  В  частности,  оказались
недоступными  такие  источники,  как  «Патрология»  И.  П.  Миня
в  греческом  и  латинском  вариантах  и  «Регесты»  (документы
Константинопольской  патриархии)  В.  Грумеля9.  Эти  источни¬
ки  используются  нами  в  старых  русских  переводах.
 Изучение  фресковой  живописи,  а  также  более  глубокий  и
всесторонний  анализ  архитектуры  требуют,  как  это  уже  отме¬
чалось  выше,  специальной  подготовки  исследователя,  на  что
не  может  претендовать  автор.  Следует  также  отметить  значи¬
тельные  затруднения  в  определении  даты  ряда  памятников
(прежде  всего  центральной  группы).  Полная  их  неизученность
вынуждает  исходить  из  брлее  или  менее  надежно  датирован¬
ных  памятников-эталонов  и  идти  по  пути  чисто  типологичес¬
ких  сопоставлений,  что,  конечно,  может  определить  лишь
условные  датировки,  в  дальнейшем  подлежащие  уточне¬
нию.
 В  заключение  считаем  приятным  долгом  поблагодарить
К.  Н.  Афанасьева,  В.  В.  Госданкера,  В.  П.  Кобычева,  М.  Н.
Ложкина,  Н.  Г.  Чубинашвили  за  предоставленные  материа¬
лы,  особенно  А.  Л.  Якобсона  и  Л.  А.  Шервашидзе,  прочитав¬
ших  работу  в  рукописи  и  сделавших  ряд  ценных  замечаний.
Автор  благодарен  также  коллективам  Северо-Осетинского
8 	1\  у  л  а  к  о  в  с  к  и  й  Ю.  О  христианстве  алан.  ЗООИД,  т.  XX,  прото¬
колы.  Одесса,  1897,  с.  76—77;  его  же:  Христианство  у  алан.  ВВ,  т.  V,
СПб,  1898.
 9 	М1  §  п  е.  Ра1го1о^1ае  Сигзиз  сотр1е.1из.  8епез  1аНпа  е!  зепез  ^гаеса.
Рапз.  1857—1866;  Отит  с  1  V.  Ьез  Рс§ез1ез  дез  Лс1ез  би  Ра1пагса1  деСоп-
з1апНпор1е,  1.  I,  КаШ^ду—1з1атЬи1,  1936.
 7

научно-исследовательского  института  истории,  экономики,
языка  и  литературы  при  Совете  Министров  СО  АССР,  Ин¬
ститута  археологии  Академии  наук  СССР,  Института  истории,
археологии  и  этнографии  им.  И.  Джавахишвили  Академии
наук  Грузинской  ССР  и  Абхазского  научно-исследовательско¬
го  института  истории,  языка  и  литературы  им.  Д.  Гулиа,
которые  прослушали  отдельные  фрагменты  исследования  в
виде  докладов  и  высказали  свои  соображения.

Глава  I
 ИСТОРИЯ
 ХРИСТИАНСТВА
В  АЛАНИИ
В  X—XIV  ВВ.
 Во  второй  половине  I  тысячелетия  Алания  оказалась  на  стыке  трех
классовых  религий-  христианства,  утвердившегося  в  Армении,  Гру¬
зии,  Абхазии  в  IV  в.,  мусульманства,  насаждаемого  в  Дагестане  и
Азербайджане  арабами  с  VIII  в.,  и  иудаизма,  принятого  хазарской  вер¬
хушкой  в  IX  в.  Языческая  Алания  представляла  для  своих  почти  пос¬
тоянно  враждующих  соседей  не  только  конфессиональный,  но  и  воен¬
но-политический  интерес  как  довольно  сильный  союзник,  к  тому  же
занимающий  весьма  выгодное  стратегическое  положение  в  центре  Кав¬
каза  и  контролирующий  основные  пути  с  юга  на  север.  Поэтому  впол¬
не  понятен  тот  комплекс  стимулов,  которые  побуждали  соседние  с  Ала¬
нией  государства  привлечь  ее  на  свою  сторону  с  помощью  религии.
 У  нас  нет  твердых  оснований  говорить  о  попытках  насаждения  в
Алании  мусульманства.  Единственный  пока  достоверный  памятник
мусульманства  домонгольского  периода  —  обнаруженные  нами  мусуль¬
манские  надгробия  XI  в.  в  Нижнем  Архызе1.  Но  они  могли  припал
лежать  не  столько  местному  населению,  сколько  заезжим  восточным
купцам,  может  быть,  имевшим  свою  факторию  на  Зеленчуке.
 Более  достоверны  и  определенны  исторические  сведения  о  проник¬
новении  в  Аланию  иудаизма,  что  следует  ставить  в  связь  с  хазарским
влиянием  в  VIII  —  IX  вв.  В  известном  «Кембриджском  документе»
сказано,  что  «часть  их  (алан.—В.  К.)соблюдала  иудейский  закон»2.
Видимо,  о  том  же  свидетельствует  и  надгробная  надпись  «Моисея
1 	Лавров  Л.  И.  Новые  материалы  по  арабской  эпиграфике  на  Северном  Кав¬
казе.  СМАЭ,  т.  XXI,  1963,  с.  261;  Крачковская  В.  А.  Два  фрагмента  арабских
надписей  из  Нижнего  Архыза.  ЭВ,  XVI,  1963,  с.  131—134.
 2 	Коковцев  П.  К-  Еврейско-хазарская  переписка  в  X  веке.  Л.,  1932,  с.  117.
 9

аланского»  706  г.,  найденная  в  Чуфут-Кале  (Крым).  Д.  А.  Хвольсон  счи¬
тал,  что  она  указывает  на  переселение  евреев  в  Крым  с  Кавказа3.  На¬
конец,  к  XII  в.  относится  путешествие  испанского  раввина  Вениамина
Тудельского,  посетившего  в  Багдаде  князя  евреев  Даниила.  Среди  зе¬
мель,  подчиненных  Даниилу  в  духовном  отношении,  находятся  и  «зем¬
ли  Алании,  окруженной  горами  и  не  имеющей  другого  выхода,  кроме
железных  ворот,  построенных  Александром  Македонским,  жители  ко¬
торой  называются  аланами»4.  Видимо,  в  Алании  длительное  время
существовали  еврейские  общины,  тяготевшие  к  городским  рынкам  и
занимавшиеся  торговлей,  как  это  было  и  в  Хазарии.  Но,  безусловно,
влияние  иудейской  религии  на  алан  было  эфемерно  и  не  оказало
сколько-нибудь  существенного  воздействия.
 Наиболее  настойчиво  и  целеустремленно  действовали  христиан¬
ские  миссионеры,  добившиеся  в  X  в.  широкой  христианизации  алан.
 К  X  в.  в  Алании  сложились  основы  классового  раннефеодального
общества.  Этот  процесс  сопровождался  дальнейшим  развитием  произ¬
водства,  зарождением  городов  как  экономических  центров,  заметной
политической  консолидацией  и  ростом  военного  потенциала  алан5.
Класс  феодалов  нуждался  в  соответствующей  классовой  идеологии,
способной  в  новой  обстановке  заменить  старую  идеологию  ро¬
дового  строя.  Происходившая  централизация  и  создание  раннефеодаль¬
ного  государственного  объединения  аланских  племен  делали  пере¬
ход  к  новой,  классовой  идеологии  весьма  актуальной  задачей,  которую
предстояло  решить  правящей  верхушке  страны.
 Иудейская  религия  была  слишком  чужда  аланам  и  не  могла  быть
принята  ими,  ибо  освобождение  от  хазарской  зависимости  и  ориента¬
ция  на  Византию  делали  такой  акт  политически  нецелесообразным.
Очаги  мусульманства  были  расположены  слишком  далеко  от  централь¬
ных  районов  Алании,  а  вооруженное  насаждение  ислама  на  границе
Дагестана  встречало  постоянное  противодействие  со  стороны  тех  же
хазар,  действовавших  против  арабов  вместе  с  кавказскими  племенами.
Иначе  обстояло  дело  с  христианством.  В  течение  пяти-шести  предше¬
ствовавших  столетий  оно  существовало  в  качестве  государственной
религии  у  непосредственных  соседей  алан  в  Закавказье  и  на  Черно¬
морском  побережье.  Постоянные  взаимосвязи  племен  Северного  Кав¬
каза  с  этими  соседями  безусловно  сыграли  свою  роль.  В  отдельные
периоды  миссионерскую  деятельность  среди  западных  алан,  граничив¬
ших  с  Абхазией,  проводила  Византия6.  Таким  образом,  христианская
3 	X  в  о  л  ь  с  о  и  Д.  А.  Восемнадцать  еврейских  надгробных  надписей  из  Крыма.
СПб.  1866,  с.  176.
 4 	Марго  л  и  и  П.  Три  еврейских  путешественника  XI  и  XII  столетий:  Эльдад
Давит,  Вениамин  Тудельский  и  Петахий  Регенсбургский.  СПб,  1881,  с.  80—82.  См.  так¬
же:  «Отечественные  записки»,  т.  СХХ1,  СПб,  1858,  с.  420.
 5 	См.:  Кузнецов  В.  А.  Алания  в  X—XIII  вв.
 6 	Уже  в  VII  в.  в  Алании  существовал  монастырь  Иоанна  Крестителя  во  главе
с  настоятелем  Григорием.
 10

религия  издавна  была  (знакома  аланам,  хотя  бы  с  внешней  стороны.
 Наконец,  очень  важным  фактором,  обусловившим  принятие  имен¬
но  христианства,  были  связанные  с  этим  политические  расчеты.  Хри¬
стианство  было  принято  из  рук  византийских  миссионеров  и  их  пос¬
редников  -  абхазских  ,'феодалов  и  церковников.  Тем  самым  укрепля¬
лись  дружественные  связи  с  могущественной  Византийской  империей
и  заключался  союз,  направленный  на  взаимовыгодных  началах  против
слабеющей  Хазарин.  Дружественные  отношения  между  Византией  и
западной  частью  Алании  были  традиционны7,  и  христианизация  этой
части  алан  была  исторически  вполне  закономерным  актом.
 Византия  давно  стремилась  к  внедрению  христианской  религии
средн  кавказских  алан  и  к  превращению  их  таким  путем  в  своих  вас¬
салов.  Однако  первые  попытки  не  дали  существенных  результатов.
 К  X  в.  положение  изменилось.  Кончилась  внутренняя  ('социальная
борьба  в  империи,  внешне  выразившаяся  в  иконоборчестве.  Наступил
период  стабилизации.  Он  сопровождался  крупными  внешнеполитичес¬
кими  успехами  Византии  и  активизацией  миссионерской  деятельности.
В  результате  последней  в  864  г-  были  крещены  /болгары.  Добившись
расширения  своей  государственной  территории,  Византия  окружила  се¬
бя  вассальными  странами.  По  меткому  выражению  Ш.  Диля,  эти  стра¬
ны  «образовывали  как  бы  первую  линию  защиты  вдоль  границы»8.
 В  этой  системе  византийского  лимеса  должна  была  занять  свое
место  и  Алания,  политическое  значение  которой  к*  X  в.  сильно  возрос¬
ло.  Византия  обращает  к  ней  свои  взоры,  видя  в  аланах  желанных
союзников  на  Востоке.  Прочный  союз  с  аланами  был  весьма  выгоден
грекам.  В  случае  такого  союза  Алания  могла  играть  роль  солидного
«противовеса»  как  в  отношении  печенегов,  нависших  на  западном
фланге  империи  и  постоянно  тревоживших  ее  границы,  так  и  в  отно¬
шении  ослабевших,  но  еще  сильных  хазар.  Ясные  указания  на  этот  счет
содержатся  в  известном  сочинении  Константина  VII  Багрянородного
«Об  управлении  государством»9.
 Таким  образом,  к  началу  X  в.  создались  благоприятные  внутрен¬
ние  и  внешние  предпосылки  для  распространения  христианской  рели¬
гии  в  Алании.  Сложились  те  объективные  исторические  условия,  при
которых  широкая  христианизация  алан  могла  стать  вполне  реальной.
 После  упоминавшейся  работы  Ю.  А.  Кулаковского  считалось  уста¬
новленным,  что  христианизация  алан  произошла  во  второе  патриар¬
шество  константинопольского  патриарха  Николая  Мистика  —  между
912—925  гг.  Вывод  Ю.  А.  Кулаковского  получил  широкое  распростра¬
7 	Кулаковскпй  Ю.  Указ,  соч.,  с.  9;  Очерки  истории  СССР  III—IX  вв.  М
1958,  с.  619—620;  Кузнецов  В.  А.  Аланские  племена  Северного  Кавказа.  ЛАПА
СССР,  №  106,  1962,  с.  129.
 8 	Д  и  л  ь  Ш.  История  Византийской  империи.  М.,  1948,  с.  82.
 9 	Багрянородный  Константин.  Об  управлении  государством.  ИГАИМК,
вып.  91,  1934,  с.  10—11.
 11

нение  в  исторической  литературе10.  Но  есть  некоторые  данные,  позво¬
ляющие  уточнить  положения,  высказанные  Ю.  А.  Кулаковским.
 Еще  в  первое  патриаршество  Николая  Мистика  (901—907  гг.)  к
аланам  были  отправлены  византийские  проповедники.  Один,  из  них
впоследствии  стал  настоятелем  Олимпийского  монастыря  в  Гре¬
ции.
 Вскоре  после  своего  возвращения  из  заточения  Николай  Мистик
писал  им  в  Аланию:  «Знаю,  что  много  нужд,  много  скорбей  стесняет
ваше  святое  там  пребывание.  И  сам  представляю  себе  пустынность
страны,  нравы  людей,  с  которыми  живете  вы,  чуждые  обычаи,  и  от  ва¬
шего  апокрисиария  слышал  о  том...  Довершите  ваше  блаженное  дело
и  всеми  силами  постарайтесь  утвердить  в  вере  новопросвещенных
(курсив  наш.—В.  К.  )  и  тогда,  предоставив  другим,  имеющим  явиться
вместо  вас,  руководить  их  учением  к  неблазненной  жизни»  (письмо  29
в  издании  Миня)11.
 Так  как  Николай  Мистик  вернулся  из  заточения  в  912  г.,  этот  год
можно  условно  принять  в  качестве  даты  письма  29.  Следовательно,
миссионеры,  отправленные  еще  в  первое  патриаршество  Мистика,  про¬
были  в  Алании  не  менее  пяти-шести  лет.  Именно  это  время  —  первое
десятилетие  X  в.—  и  нужно  считать  началом  активной  христианской
пропаганды  в  Алании.
 Вероятно,  вскоре  после  отправления  первой  миссии  к  аланам  у  них
была  создана  своя  архиепископская  кафедра,  подчиненная  Константи¬
нопольской  патриархии.  Прямое  указание  на  это  содержится  в  «Уставе»
Льва  Философа  (умер  в  911  г.),  где  уже  упомянута  Аланская  митро¬
полия12,  хотя  в  нотациях  времени  Льва  Философа  Алании,  еще  нет13.
Е.  Голубинским  высказано  мнение,  что  это  свидетельство  или  не  при¬
надлежит  Льву  Философу,  или  интерполировано  в  позднейшее  время14.
Но  один  факт  отсутствия  Алании  в  нотациях  еще  не  решает  дела.  О
том,  что  аланская  кафедра  была  создана  в  самом  начале  X  в.,  говорит
то  обстоятельство,  что  при  императоре  Льве  Философе  архиепископ
Алании  вместе  с  Николаем  Мистиком  провинился  в  организованной
последним  схизме,  за  которую  он  и  был  заточен.  Отсюда  можно  сде¬
лать  вывод,  подтверждающий  данные  «Устава»:  когда  Николай  Мис¬
тик  в  907  г.  получил  отставку,  аланская  кафедра  уже  существовала-
 10 	Огише!  С  Г.  V.  ба  ба(е  бе  сопхегзюп  без  А1а1пз  о!  ГагсЬеуссЬе  б’А1ап!е.
«ЕсЬоз  б'ОпепЬ,  Г.  173,  Ра  пз,  1934,  с.  57—58;  История  Северо-Осетинской  АССР,  Т.  I
с.  68;  Ванеев  3.  Н.  Средневековая  Алания.  Сталинир.  1959,  с.  164,  Кузнецов  В.  А.
Указ,  соч.,  с.  129  и  т.  д.
 11 	Русский  перевод  см.:  Прибавления  к  изданию  творений  святых  отцов  в  рус¬
ском  переводе.  Ч.  XX,  М.,  1861,  с.  252—253.
 12 	Селезнев  М.  Руководство  к  познанию  Кавказа.  СПб,  1847,  с.  131;  Лам¬
бин  Н.  О  Тмутараканской  Руси.  ЖМНП,  ч.  С6ХХ1,  СПб,  1847,  с.  69.
 13 	С  е  1  г  е  г  Н.  Пп^ебгисИе  цпб  ип^епй^епб  уегбЙепШсЬе  Тех1е  бег  ЫоННае
ер18сора1иит.  МйпсЬеп,  1901,  с.  551.
 14 	Голубинский  Е.  История  русской  церкви.  Т.  I,  М.,  1901,  с.  65.
 12

Следовательно,  создание  аланской  христианской  кафедры  совпа¬
дает  с  началом  христианизации  алан.  Видимо,  первые  успехи  миссио¬
неров  Константинополь  спешил  закрепить,  используя  для  этого  свою
церковную  организацию.  Создание  Аланской  митрополии  означало  не
только  успех  христианской  пропаганды,  но  и  признание  большого  по¬
литического  веса  Алании  в  X  в.
 Однако  не  следует  переоценивать  эти  первые  удачи  греческих  мис¬
сионеров,  опиравшихся  на  поддержку  местных  верхов.  В  имеющихся
документах  содержится  ряд  прямых  и  косвенных  указаний  на  то,  что
политика  христианизации  встретила  с  самого  начала  большие  трудно¬
сти.  Так,  в  уже  приводившемся  письме  Николай  Мистик  призывает
миссионеров  «довершить  блаженное  дело»  и  «утвердить  в  вере  ново¬
обращенных».  Можно  полагать,  что  среди  народных  .масс  христиани¬
зация,  проводившаяся  извне  и  с  помощью  своих  феодалов,  не  имела
популярности  и  более  того  —  встречала  упорное  сопротивление.
 "По  возвращении  проповедников  в  Константинополь  патриарх  Ни¬
колай  рукоположил  в  архиепископы  Алании  Петра.  Вскоре  Петр  от¬
правился  к  своей  пастве.
 Это  событие  можно  отнести  к  920  г.,  так  как  в  первом  письме  к
новому  владетелю  Абхазии  патриарх  приветствует  его  с  восшествием  на
трон  после  «недавно  умершего  отца  его»  и  просит  содействовать  «пас¬
тырю  соседнего  народа,  если  тот,  находясь  в  чужой  стране,  быть  мо¬
жет,  нуждается  в  самом  необходимом».  В  письме  41  к  тому  же  владе¬
телю  Абхазии  патриарх  уже  хвалит  его  за  «ревность»  в  деле  просвеще¬
ния  князя  Алании  и  тех,  «которые  вместе  с  ним  удостоились  святого
крещения»,  а  также  благодарит  за  гостеприимство  и  помощь,  оказан¬
ные  архиепископу  —  миссионеру15.
 Следует  полагать,  что  названный  в  письмах  Николая  Мистика
Григорий  —  царь  Абхазии  Георгий  II,  вступивший  на  престол  в  920  г.
и  правивший  до  955  г.  Письма  Николая  Мистика  характеризуют  его  как
активного  проводника  христианства  и  византийской  политики  в  Ала¬
нии.  Абхазское  влияние  ясно  чувствуется  в  некоторых  памятниках
церковного  зодчества  Алании  X  в.,  на  чем  мы  остановимся  ниже.
 Однако,  несмотря  на  абхазскую  помощь,  византийские  миссионеры
испытывали  большие  трудности  в  деле  обращения  алан,  и  патриарх
вынужден  снова  отправить  в  Аланию  на  помощь  Петру  опытного  про¬
поведника  Евфимия  с  «некоторыми  другими  иноками»,  т.  е.  целую
группу  миссионеров.  Об  этом  свидетельствует  письмо  135  Николая  Ми¬
стика16.  Дата  отправления  этой  миссии  не  устанавливается;  ясно  толь¬
ко  то,  что  она  была  осуществлена  между  920—925  пг-  В  последующих
письмах  патриарха  содержатся  глухие  намеки  на  то,  что  христиани¬
зация  пошла  несколько  успешнее,  хотя  по-прежнему  с  большими  труд¬
ностями.  Даже  не  все  представители  класса  феодалов  охотно  принима¬
ли  требования  новой  религии.  Так,  в  письме  42  патриарх  писал  Петру,
 15 	Прибавления..,  с.  254;  Кулаковский  Ю.  Христианство  у  алан,  с.  4.
 16 	Прибавления..,  с.  255.
 13

что  нельзя  требовать  совершенной  перемены  прежнего  образа  жизни  и
что  нужно  быть  терпеливым,  «особенно  когда  неповинующиеся  при¬
надлежат  к  высшему  сословию,  не  из  числа  находящихся  под  началь¬
ством,  а  из  начальствующих.  С  подвластными,—пишет  патриарх,—  мо¬
жет  быть,  ты  найдешь  удобным  действовать  и  строже,  не  позволяя  им
ничего  противозаконного;  .что  же  касается  до  таких  людей,  которые
могут  воспрепятствовать  спасению  целого  народа,  то  необходимо  иметь,
в  виду,  чтобы  в  случае  нашей  строгости  не  ожесточить  их  совершен¬
но». 	1
 Несколько  позже,  когда  позиции  христианства  усилились,  патри¬
арх  указывает  на  соблюдение  более  строгих  правил  (письмо  133)17,
хотя  и  повторяет  вновь,  что  необходимо  допускать  послабления  в  отно¬
шении  «князя  страны  и  людей»,  издавна  живущих  в  незаконных  бра¬
ках.  По  вполне  вероятному  предположению  Ю.  А.  Кулаковского,  под
«незаконными  браками»  следует  понимать  многоженство18.
 После  прибытия  Евфимия  в  Аланию  между  ним  и  Петром  воз¬
никли  распри.  Ю.  А.  Кулаковский  считал,  что  причиной  их  была  борь¬
ба  за  первенство  в  христианизации  алан.  Видимо,  узнав  о  препира¬
тельствах  между  миссионерами,  Николай  Мистик  в  письме  13519  пре¬
достерегает  Петра  от  раздоров  с  Евфимием.  Таким  образом,  трудности
состояли  не  только  в  нежелании  алан  принимать  христианство,  ио  и
в  несогласованности  самих  миссионеров.
 Таковы  имеющиеся  сведения  о  первом  этапе  распространения  хри¬
стианства  в  Алании.  Несмотря  на  'встречавшиеся  при  этом  препят¬
ствия,  христианская  пропаганда  все  же  сделала  несомненные  успехи:
часть  населения  приняла  эту  религию,  была  создана  Аланская  архи¬
епископская  кафедра,  обязанная  закрепить  и  расширить  достигнутое  и,
наконец,  сам  правитель  Алании  был  крещен  (письмо  41  Николая  Ми¬
стика)20.  Все  эти  события  относятся  к  его  патриаршеству,  т.  е.  к  пер¬
вой  четверти  X  в.
 В  925  г.  умер  патриарх  Николай  Мистик  —  инициатор  и  организа¬
тор  христианизации  алан.  Через  несколько  лет  после  его  смерти  про¬
изошли  события,  поставившие  под  угрозу  дальнейшую  судьбу  христиан-
|Ства  в  Алании. 	К
 Мы  имеем  в  виду  сообщение  Масуди  о  том,  что  в  932  г.  аланы  от¬
реклись  от  христианства  и  прогнали  епископов  и  священников,  кото¬
рых  прислал  к  ним  раньше  византийский  император21  (Роман  Лака-
пин).  Изгнание  византийско-христианской  агентуры  из  Алании  стоит
в  прямой  связи  с  неудачной  войной  против  Хазарии  в  932  г.,  инспири¬
рованной  тем  же  Романом  Лакапином.  В  этой  войне  аланы  потерпели
17 	Прибавления...,  с.  256.
 18 	Кулаковский  Ю.  Указ,  соч.,  с.  5.
 !9  Там  же,  с.  6.
 20 	Прибавления..,  с.  256;.  Кулаковский  Ю.  Указ,  соч.,  с.  4.
 21 	М  и  н  о  р  с  к  и  й  В.  Ф.  История  Ширвана  и  Дербенда  в  X—XI  веках.  М.,  1963,.
с.  204.
 14

поражение,  и  хазары,  вероятно,  в  качестве  одного  из  условий  мира
потребовали  удаления  из  Алании  византийских  миссионеров,  что  и  бы¬
ло  выполнено.
 Нам  неизвестны  подробности  «смуты»  932  г.,  но  совершенно  ясно,
что  изгнание  аланского  митрополита  и  его  клира  было  недолгим  и  в
скором  времени  «порядок»  был  восстановлен.
 Разрыв  с  Византией,  описанный  Масуди,  был  недолгим.  Нет  ника¬
ких  оснований  считать  932  год  концом  христианской  миссии  в  Алании,
как  это  делает  в  одной  из  своих  статей  Н.  Я-  Подовой,  или  говорить
об  эфемерности  попыток  Византии  упрочить  свои  позиции  в  Алании  в
X  в.,  что  находим  в  новейшей  «Истории  Византии»22-  Из  дальнейшего
изложения  будет  видна  ошибочность  подобных  представлений.
 В  1922  г.  Герхардом  Фиккером  были  опубликованы  ранее  неизвест¬
ные  документы23,  содержащиеся  в  греческой  рукописи  XII  в.  библио¬
теки  монастыря  Эскуриал.  Один  из  документов  представляет  типикон
(устав)  константинопольского  патриарха  Сисиния  II  (995—998  гг)
монастырю  Епифания  в  Керасунте,  которым  этот  малоазийский  монас¬
тырь  обязывается  доставлять  в  определенном  количестве  вино  и  сыр
митрополиту  Алании  во  время  его  поездок  в  Константинополь  и  обрат¬
но.  Судя  по  источнику,  монастырь  был  небогатый  и  не  мог  обеспечить
частых  и  длительных  остановок  митрополита  и  его  свиты.  Это  вызвало
возражения  со  стороны  монахов,  согласных  поставлять  указанное  коли¬
чество  вина  и  сыра  только  самому  митрополиту,  ноле  членам  его  сви¬
ты.  Из  такого  значительного  количества  продуктов  можно  заключить,
что  длительные  остановки  аланских  делегаций  ®  Керасунте  были  до¬
вольно  часты.
 На  этой  почве  между  монастырем  Епифания  и  аланской  кафед¬
рой  возник  спор,  который  был  затем  решен  в  Синоде.  Фиккер  обра¬
щает  внимание  на  то,  что  патриарх  издал  свое  распоряжение  только
на  основании  синодального  решения  и  что  он  ясно  заявил  о  своем  же¬
лании  примирить  обе  стороны24.
 Однако  этим  дело  не  кончилось.  После  смерти  митрополита  Ала¬
нии  на  его  место  был  назначен  некто  Николай.  При  нем  клирики  Ала¬
нии  решили  утвердить  свои  права  на  монастырь  Епифания  в  Керасун
те.  Считая,  что  они  имеют  полное  право  собственности  на  монастырь,
они  отправились  к  императору  и,  опираясь  на  документ  с  печатью
патриарха,  сумели  добиться  у  него  желательного  решения.  Фиккер  ука¬
зывает,  когда  и  где  это  произошло  —  во  время  похода  Василия  II  Бол
гаробонцы  против  своего  вероломного  вассала,  архонта  Авазгии  (Аб¬
хазии)  Георгия  в  1022  г.,  в  Трапезунде25.  Но  вскоре  выяснилась  необос-
22 	П  о  л  о  в  о  й  Н.  Я.  О  маршруте  похода  русских  на  Бердаа  и  русско-хазарских
отношениях  в  943  г.  ВВ,  т.  XX,  1961,  с.  95—96;  История  Византии,  т.  2,  М.,  1967,  с.  203.
 23 	В1  с  к  е  г  С.  Баз  ЕргрЬапюз—К1оз1ег  1п  Кегазиз  ипй  бег  МекороШ  А1ап1еп8.
«ВухапНгпзсЬ—Меирпссгикске  ТакгЬйсйег».  В<1.  III,  ВегНп,  1922,  с.  92—101.
 24 	В1  с  к  е  г  С.  Ор.  сП,  с.  97.
 25 	Там  же,  с.  101.
 15

повинность  аланских  притязаний,  и  император  специальным  рескрип¬
том  отменил  свое  решение.  Типикон  патриарха  Сисиния  снова  вступил
в  силу.
 Засвидетельствованные  в  обоих  документах  события  относятся  к
концу  X  —  первой  четверти  XI  в.  Благодаря  им  мы  получаем  новые
ценные  сведения.  Прежде  всего  безусловно  устанавливается  факт  тес¬
ной  связи  между  Аланской  епархией  и  Константинополем.  Организа¬
ция  остановочною  пункта  в  Керасунте  говорит  о  частых  поездках  алан¬
ских  митрополитов  в  столицу  Византии,  причем,  очевидно,  не  только
для.  участия  в  церковных  соборах.  Сопровождение  аланского  иерарха
довольно  многочисленной  свитой  свидетельствует  о  наличии  вполне
крепкой  и  значительной  церковной  организации  у  алан.  Обратим  то¬
же  внимание  на  поездку  аланских  клириков  к  Василию  II  в  Трапезунд
и  на  ту  ловкость,  с  какой  они  действовали.  Нужно  было  обладать  не
только  знанием  греческого  языка,  но  и  знанием  византийского  право¬
порядка,  чтобы  добиться  решения  в  свою  пользу.  Поэтому  можно  по¬
лагать,  что  в  это  время  аланское  духовенство  состояло  еще  целиком
или  почти  целиком  нз  греков.
 Первое  упоминание  Алании  в  нотациях  относится  ко  второй  поло¬
вине  X  в.,  где  Алания  занимает  61  место  вслед  за  Русью26.  В  это  вре-
мя  аланская  кафедра  повысилась  в  ранге  и  числится  митрополией.
Характерно,  что  значительно  более  древняя  епархия  Авазгия  осталась
в  более  низком  ранге  архиепископии.  Дальнейшая  история  Аланской
епархии  длительное  время  плохо  освещается  источниками,  и  мы  мо¬
жем  судить  о  христианстве  и  его  состоянии  только  в  самом  общем
плане.  В  числе  подписей,  стоящих  под  решениями  Синода  между
1030—1038  гг.,  имеется  подпись  митрополита  Алании  Климента27,  по-
видимому,  сменившего  митрополита  Николая.  Благодаря  публикации
В.  Лораном  корпуса  византийских  печатей  недавно  стало  известно
имя  еще  одного  аланского  митрополита  XI  в.  —  Евстратия28.  В  других
документах  имя  этого  митрополита  не  встречается.  В.  Лоран  обраща¬
ет  внимание  на  текст  печати:  «Евстратий  монах,  митрополит  Алании»,
где  необходимым  является  указание  на  монашество  митрополита.  По
мнению  издателя  печати,  этим  подчеркивается  миссионерский  харак¬
тер  диоцеза,  в  котором  служил  Евстратий,  и  где  первым  проповедни¬
ком  был  также  монах  Евфимий  из  Олимпийского  монастыря.  Время
пребывания  Евстратия  на  аланской  кафедре  точно  неизвестно.  В.  Ло¬
ран  отмечает  лишь,  что  Евстратий  либо  предшествовал,  либо  следовал
за  Климентом.  В  нотациях  времени  Мануила  Комнина  (1143—1180
гг.)  Алания  стоит  сначала  на  48  месте,  а  затем  на  10  месте  после  Рос¬
сии29.
 26 	К  у  л  а  к  о  в  с  к  и  й  Ю.  Указ,  соч.,  с.  8.
 27 	р  1  в  к  е  г  С.  Ор  ей.,  с.  101,  прим.  3.
 28 	I.  а  и  г  е  п  I  V.  бе  Согрив  без  зсеаих  де  Г  Етр1ге  Вухагйт,  I.  V;  ГЕ^Изе,  I.
Г  Еф1зе  де  Сопв1апйпор1е.  А  1а  ЕИегагсЫе.  Рапв,  1963,  с.  613—614,  №  797.
 29 	С  е  I  г  е  г  Н.  Ор.  ей.,  с.  585—586.
 16

Интересный  факт  находим  е  нотациях  времени  Андроника  Пале¬
олога.  В  них  говорится,  что  по  хрисовулу  императора  Алексея  II  Ко¬
мнина  (1180—1183  гг.)  и  акту  Синода,  Алания  была  соединена  с  архи¬
епископством  Сотириуполя  (совр.  Сухуми),  «о  после  «смут»  они  были
разъединены30.  Судя  по  всему,  фактическое  объединение  соседних  епар¬
хий  было  кратковременным.  Что  касается  возникших  «смут»,  о  них
можно  только  догадываться.  Очевидно,  имели  место  внутренние  рас¬
при  между  обоими  иерархами,  не  желавшими  подчиниться  один  дру¬
гому.  В  нотациях  не  имеется  указаний  о  том,  под  чьей  эгидой  было
сделано  объединение  епархий,  но  этот  вопрос  выясняется  актом  СХ1У
Константинопольской  патриархии  от  1347  г.31  В  нем  сообщается,  что
патриарх  по  каким-то  причинам  и  в  нарушение  существующего  поло¬
жения  назначил  особого  епископа  в  Сотириуполь.  Аланский  митропо¬
лит  заявил  протест  и  представил  документы  —  решение  Синода  и  хри-
совул  (императора  Алексея  Комнина.—  В.  К).  Состоявшееся  в  XII  в.
соединение  кафедр  было  доказано.  Причина  объединения  кафедр  ука¬
зана  в  том  же  акте:  Сотириупольская  «определена  состоять  навсегда
кафедрою  Аланийского  архиерея,  так  как  митрополия  сия  не  имеет
собственной  архиерейской  кафедры  по  той  причине,  что  народ  ее  пас¬
тушеский».
 Таким  образом,  в  конце  XII  в.  Сотириупольская  кафедра  формаль¬
но  была  подчинена  аланскому  митрополиту  (а  не  наоборот,  как  об
этом  писал  в  своей  книге  3.  В.  Анчабадзе)32.  Это  формальное  подчи¬
нение  имело  место  вплоть  до  середины  XIV  в.  хотя  фактически  оно
н  остоянно-  нарушалось  и,  видимо,  не  имело  реального  значения.  Но  во
всяком  случае  важно  то,  что  в  указанных  документах  ясно  видно  вы¬
росшее  значение  аланской  епархии,  ставшей  в  XII  в.  крупным  рели¬
гиозно-политическим  центром  на  Кавказе  и  по-прежнему  находившейся
под  юрисдикцией  Константинополя,  о  чем  свидетельствует  в  первой  по¬
ловине  XII  в.  византиец  Нил  Доксопатр33.
 Кроме  того,  сохранилось  сообщение  о  том,  что  ученый  канонист  и
патриарх  Антиохии  Федор  Вальсамон  (1186—1203  гг.)  встречался  с  мит¬
рополитом  Алании  и  слышал  от  него  жалобы  относительно  «настрое¬
ний  в  брачной  жизни  духовных  лиц  в  этой  епархии»34.  Вероятно,  в  это
время  среди  аланского  духовенства  уже  было  немало  лиц  местного
происхождения.
 Таковы  основные  источники,  освещающие  историю  христианства  в
 Се1гег  Н.  Ор.  сИ.  с.  599.
 31 	Древние  акты  Константинопольского  патриархата,  относящиеся  к  Новороссий¬
скому  краю.  ЗООИД,  т.  VI,  Одесса,  1867,  с.  447.
 32 	Анчабадзе  3.  В.  Из  истории  средневековой  Абхазии.  Сухуми,  1959,  с.  241.
 33 	К  а  ж  д  а  н  А.  П.  Византийский  податной  сборщик  на  берегах  Киммерийского
Боспора  в  конце  XII  в.  Проблемы  общественно-политической  истории  России  и  сла¬
вянских  стран.  Сб.  статей  к  70-летию  акад.  М.  Н.  Тихомирова.  М.,  1963,  с.  95.
 34 	Кулаковский  Ю.  Указ,  соч.,  с.  11.  О  Вальсамоне  см.:  Марр  Н.  К  исто¬
рии  грузинской  церкви.—«Кавказский  вестник»,  1902,  №  2,  с.  23.
 I  вотская  бмбчиэтФка  I

Алании  в  X  —  XII  вв.  К  этому  необходимо  добавить,  что  с  XI  в.  в
районах  Алании,  прилегающих  к  Дарьяльскому  проходу,  началась  ак¬
тивная  христианизаторская  деятельность  Грузии.  Но,  к  сожалению,
в  доступных  нам  источниках  этот  вопрос  совершенно  не  освещен;
имеющиеся  же  материальные  памятники  (рассматриваются  ниже.  Некото
рые  сведения  о  христианстве  у  алан  находим  у  восточных  мусульманских
писателей.  Арабы  и  персы  были  хорошо  осведомлены  о  положении  дел
в  Алании.  Так,  Ибн-Русте  в  «Книге  драгоценных  камней»,  написанной  в.
пределах  903—913  гг.35,  пишет:  «Аланский  царь—  христианин  в  серд¬
це,  но  весь  народ  его  царства—язычники,  поклоняющиеся  идолам»36.  О
том  же  говорится  и  в  «Худуд  ал-Алам»37.
 Историческая  ценность  этих  отрывочных  сообщений  не  подлежит
сомнению,  так  как  они  полностью  подтверждаются  уже  приводив¬
шимися  фрагментами  из  писем  Николая  Мистика.  Сообщение  Ибн-Ру¬
сте  дает  нам  лапидарное  по  форме,  но  ясное  и  четкое  представление  о
самом  существе  начального  периода  христиа!нства  и  о  социальном  ха¬
рактере  этого  процесса  (царь—христианин,  жители  —  язычники'
Кроме  того,  сведения  Ибн-Русте  о  том,  что  в  903—913  гг.  царь  алан
уже  стал  христианином,  представляют  большую  ценность  и  потому,
что  они  подтверждают  те  выводы  о  начале  христианизации  алан  во  вре
мя  первого  патриаршества  Николая  Мистика,  которые  были  сделаны  на¬
ми  выше.
 Из  всего  изложенного  можно  заключить,  что  длительный  и  труд¬
ный  начальный  период  распространения  христианства  в  Алании,  сопро
вождавшийся  не  заовидетельствованной  в  источниках,  но  реально  суще
ствовавшей  борьбой  христианства  с  язычеством,  длился  почти  до  конца
X  в.  К  концу  X  —  началу  XI  вв.  аланское  христианство  значительно
усилилось  и  окрепло,  что  вытекает  из  материалов,  опубликованных
Г.  Фиккером.  Разумеется,  это  касается  районов,  охваченных  непосред¬
ственным  влиянием  аланской  кафедры,  а  не  всей  Алании.  В  XI  —  XII
вв.  мы  наблюдаем  период  наибольшей  стабилизации  и  подъема  хрис¬
тианства.  Об  этом  говорят  не  только  письменные  источники  (усиление
значения  Алании  в  нотациях,  факт  подчинения  кафедры  Сотириупо-
ля),  но  и  многочисленные  памятники  материальной  культуры.
 Конец  XII  —  начало  XIII  вв.  были  ознаменованы  резким  упадком
централизованной  власти,  распадом  непрочного  государственного  объ¬
единения  на  ряд  более  или  менее  крупных  феодальных  владений  и  по¬
стоянными  междоусобицами  внутри  страны38.  Все  это  не  замедлило
отразиться  на  состоянии  и  дальнейших  судьбах  христианства.
 В  первые  десятилетия  XIII  в.  в  весьма  скупых  сообщениях  некото¬
35 	Крачковский  И.  Ю.  Арабская  географическая  литература.  Избр.  соч.,
т.  IV,  М.-Л.,  1957,  с.  159.
 38Минорский  В.  Ф.  Указ,  соч.,  с.  221.
 37 	Н  и  <1  и  <1  а1—А1  а  гл.  ТгапзЫед  апй  ехр1а1пед  Ьу  V.  Мшогзку.  Ьопйоп,  1937,
с.  160.
 38 	Кузнецов  В.  А.  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  33—34.
 18

рых  авторов  мы  еще  не  чувствуем  наступающего  упадка.  И  восточные,
и  западные  соседи  алан  знают  их  как  народ  христианский.  Хорезми¬
ец  Наджиб  Бакран  в  своем  описании  стран  мира,  составленном  в  20-х
годах  XIII  в.,  отмечает,  что  страна  алан  —  страна  «кяфиров»,  т.  е.
«неверных»  христиан39.  Византийский  историк  первой  половины  XIV  в.
Никифор  Григора,  писавший  о  событиях  XIII  в.  (с  1205  г.),  сооб¬
щает,  что  аланы  «издревле  приняли  христианство»40,  т.  е.  для  него
христианство  алан  было  уже  фактом  большой  давности.  Оба  автора,
разумеется,  не  имели  конкретного  представления  о  внутренней  жизни
Алании  и  органичивались  констатацией  христианства  у  алан.
 Особую  ценность  представляет  источник,  относящийся  к  периоду
между  1222—1240  гг.  Это  «Аланское  послание»  епископа  Феодора.
Как  подчеркнул  издатель  этого  текста  на  русском  языке  Ю.  А.  Кули¬
ковский,  «послание  написано  в  глуши  кавказских  гор  и  содержит  в
себе  живые  и  современные  свидетельства  об  аланах»,  хотя,  к  сожале¬
нию,  страдает  неопределенностью  и  риторичностью  многих  мест41.
Кратко  изложим  содержание  «Послания».
 Вновь  назначенный  аланским  епископом  Феодор  со  своим  отцом
(тоже  священником)  прибыл  морем  из  Византии  в  Херсон.  Здесь,  опат
саясь  чьих-то  преследований,  Феодор  и  его  спутники  находились  не-
которое  время  у  «малых»  алан.  Из  Херсона  они  направились  на  Бос-
пор,  но,  не  принятые  местным  князем,  высадились  где-то  в  другой
стране,  обширной  и  более  суровой,  где  отец  Феодора  остался  среди
немногих  алан.  Феодор  же  со  спутниками  направился  в  середину
«Скифии»  на  60  дней  пути,  вероятно,  по  северокавказской  плоскости
в  глубь  страны,  к  своей  епархии.
 Прибыв  к  месту  назначения,  Феодор  обнаружил,  что  какой-то  ку-
4-т.ц  из  страны  Лазов  воспользовался  отсутствием  епископа  в  Алании
и,  объехав  всю  страну,  сам  рукоположил  священников.  Себя  самозва¬
нец  объявил  епископом.  После  появления  настоящего  епископа  он
поспешно  скрылся  в  Лазику.  Сокрушаясь  по  поводу  того,  что  аланы
могли  поверить  самозванцу,  Феодор  отмечает,  что  «между  ними  есть
люди,  пережившие  смену  трех  епископов,  и  теперь  видят  меня  четвер¬
того».
 Далее  епископ  Феодор  сообщает,  что  он  рукоположил  многих
лиц  из  тех,  которые  были  рукоположены  самозванцем  Лазом,  «так
как  опасность  грозила  всей  церкви,  и  все  были  так  ничтожны  и  нико¬
го  не  было  пригодного  для  священства»...  За  этим  следует  вопрос:
«Кто  я,  чтобы  мне  быть  вынужденным  врачевать  проповедью  бедст¬
вия,  одолевшие  аланский  народ?»  Что  это  за  бедствия,  видно  из  пос¬
ледующих  строк.  «Аланы  —  христиане  только  по  имени»,—  пишет  епис¬
39 	Мухаммед  ибн  Наджиб  Бакран.  Джахан-наме.  М.,  1960,  л.  16  б.
 40 	Римская  история  Никифора  Григоры,  начинающаяся  со  взятия  Константино¬
поля  латинянами.—  Византийские  историки,  т.  I,  СПб,  1862,  с.  198.
 41 	Епископа  Феодора  «Аланское  послание».  Пер.  Ю.  Кулаковского.  ЗООИД,
т.  XXI,  Одесса,  1898,  с.  11—27.
 19

коп  и  с  большой  тревогой  жалуется:  «Разве  мне  восстав  уйти?  Опаса¬
юсь  оказаться  причастником  зла...  Опасаюсь  я  за  малый  удел  правед¬
ных.  Жезл  грешников  потрясается.  Что  мне  делать?  Отличия  моих
пасомых  —  убийства  прежде  всего  и  прочие  виды  смертей».
 Итак,  перед  нами  достаточно  яркая  картина,  нарисованная  не
простым  очевидцем  или  слабо  осведомленным  путешественником,  а
высшим  духовным  лицом  Алании.  Как  ни  мало  конкретен  этот  источ¬
ник  в  деталях,  он  все  же  сообщает  ряд  ценных  фактов.  Наиболее  ин¬
тересно  то  ,  что  относится  к  состоянию  христианства  и  церковной  орга¬
низации  Алании  около  середины  XIII  в.  Это  уже  далеко  не  то,  что  мы
видели  в  X  —  XII  вв.,  когда  Византия  уделяла  аланскому  христиан¬
ству  столь  большое  внимание  и  когда  иным  было  внутреннее  положе¬
ние  Алании.  Сквозь  строки  «Послания»  епископа  Феодора  всюду
проглядывает  упадок.  Он  сказывается  и  в  том,  что  какой-то  ловкий
самозванец  имел  возможность  в  течение  длительного  времени  беспрепят¬
ственно  обманывать  аланскую  паству,  и  в  том,  что  среди  паствы  все  «так
ничтожны»  (разумеется,  в  духовном  отношении),  что  не  было  никого,
пригодного  для  священства.  Но  наиболее  четко  состояние  христианской
религии  Феодор  охарактеризовал  словами:  «Аланы  —  христиане  только
вс  имени».  Обстановка  для  образованного  иерарха  была  такова,  что  он
в  состоянии,  близком  к  отчаянию,  готов  бросить  свою  «варварскую»
паству  и  бежать.  Видимо,  только  чувство  долга  удержало  его  от  этого
шага  (хотя,  впрочем,  мы  не  знаем,  чем  кончилась  служба  Феодора  у
алан).
 Определенный  интерес  представляет  колоритная  фигура  самозван¬
ца  лаза,  чуть  не  узурпировавшего  епископскую  кафедру.  Вряд  ли
это  был  невинный  купец,  прибывший  из  Лазики  для  торговли.  Трудно
предположить,  чтобы  он  мог  решиться  на  столь  ответственную  авантю¬
ру,  не  имея  достаточно  крепкой  поддержки  и  опоры  в  лице  грузинской
церкви,  агентом  которой  он  возможно  и  был.  Длительное  отсутствие
«законного»  епископа  в  Алании  было,  по-видимому,  замечено  и  исполь¬
зовано  в  своих  интересах  грузинскими  политиками  и  церковниками:  в
чем  состояли  эти  интересы,  догадаться  нетрудно.  Распространение  ре¬
лигиозного  и  политического  влияния  на  алан,  включение  их  в  сферу
своих  интересов  —  цель,  оправдывающая  любые  средства.  Однако  гру¬
зинская  церковь  не  могла  в  это  время  успешно  конкурировать  с  Кон¬
стантинополем,  ибо  Грузия  сама  была  раздираема  феодальными  про¬
тиворечиями  и  переживала  одно  тяжелое  вражеское  нашествие  за  другим
(вторжения  хорезмийского  шаха  Джелал-ад-дина  в  1230  и  татаро-мон¬
голов  в  1240  гг.).
 Причины  регресса  христианства  у  алан  лежат  как  внутри  самой
Алании,  так  и  в  изменившейся  международной  политической  ситуа¬
ции.  До  40-Х  годов  XIII  в.  аланы  еще  не  были  завоеваны  монголами,
хотя  испытали  первый  их  удар  в  1222  г.42  Но  независимо  от  этого
42 	Л  а  в  р  о  в  Л.  И.  Нашествие  монголов  на  Северный  Кавказ.—  История  СССР,
5,  1965,  с.  98—102.
 20

Алания  уже  не  обладала  прежней  силой.  На  смену  раннефеодально¬
му  государственному  объединению  аланских  племен  пришли  феодальная
раздробленность  и  междоусобицы.  О  кровавом  характере  последних
Феодор  пишет:  «Отличия  моих  пасомых  —  убийства  прежде  всего  и  про¬
чие  виды  смертей».  Автор  «Послания»  понимал,  что  проповедью  он  не
сможет  врачевать  бедствия,  «одолевшие  аланский  народ»,  но  и  не  видел
никакого  выхода  из  создавшегося  положения.
 К  середине  XIII  в.  внимание  Европы  было  приковано  к  Востоку  в
связи  с  надвигавшейся  грозной  опасностью  в  лице  татаро-монголов.
Через  Аланию  в  восточные  страны  следуют  европейские  путешествен¬
ники  и  разведчики,  имевшие  духовный  сан.  Первым  из  них  в  Алании
побывал  доминиканец  монах  Юлиан,  посланный  на  восток  около  1235  г.
искать  единоплеменников  —  восточных  венгров.  Свидетельства  Юли¬
ана  имеют  большую  ценность  потому,  что  среди  алан  он  провел  6  ме¬
сяцев  н  имел  возможность  лично  наблюдать  их  жизнь.  Юлиан  сообща¬
ет,  что  в  Алании  жители  представляют  «смесь  христиан  и  язычников»,
но  в  то  же  время  с  большим  почтением  относятся  к  кресту,  с  которым
можно  безопасно  ходить,  несмотря  на  междоусобицы  и  распри43.
 Таким  образом,  Юлиан  указывает  на  уже  знакомый  нам  религиоз¬
ный  синкретизм  алан  —  черту,  характерную  для  всей  их  христианской
истории.  Возможно,  что  в  XIII  в.  в  связи  с  состоянием  феодальной  раз¬
дробленности  язычество  у  них  несколько  оживилось  и  активизирова¬
лось,  что  и  бросилось  в  глаза  доминиканскому  монаху.
 •  С  другой  стороны,  совершенно  очевидно,  что  несмотря  на  тяже¬
лый  удар,  нанесенный  Византии  в  1204  г.,  когда  крестоносцы  взяли
штурмом  Константинополь,  несмотря  на  начавшийся  распад  империи,
связи  между  аланской  епархией  и  Константинополем  продолжали  су¬
ществовать  Об  этом  говорит  не  только  «Послание»  Феодора  патриар¬
ху  Герману  II,  но  и  другие  данные.
 В  1253  г.  монах-минорит  Гильом  Рубрук  отметил,  что  аланы  «хри¬
стиане  по  греческому  обряду,  имеющие  письмена  и  греческих  священ¬
ников.  Однако  они  не  схизматики,  подобно  грекам,  но  чтут  всякого
христианина  без  различия  лиц»44.  В.  Н.  Бенешевичем  опубликована
рукопись,  содержащая  некоторые  новые  вариации  списков  нотаций.
Рукопись  написана  в  XVI  в.,  но  представляет  ряд  эксцерптов  из  спис¬
ков,  относящихся,  по-видимому,  к  значительно  более  раннему  времени.
43 	Рассказ  римско-католического  миссионера  доминиканца  Юлиана  о  путешествии
в  страну  приволжских  венгерцев.  ЗООИД,  т.  V,  Одесса,  1863,  с.  998—1006;  Аннин¬
ский  С.  А.  Известия  венгерских  миссионеров  XIII—XIV  вв.  о  татарах  и  Восточной
Европе.—Исторический  архив,  т.  III,  М.-Л.,  1940,  с.  79.  Интересно,  что  почитание
креста  у  западнокавказских  горцев  сохранилось  до  XIX  в.  См.:  Народы  Кавказа,  т.  I,
М.,  1960,  с.  95;  А...  Религиозные  верования  абхазцев.  ССКГ,  вып.  V,  Тифлис,  1871,
с.  21—22.
 44 	Гильом  Рубрук.  Путешествие  в  восточные  страды.  М.,  1957,  с.  106.
 21

В  одном  из  списков  сказано,  что  «аланский  епископ  и  те,  кто  под  ним,
подчинены  трону  Константинополя»45.
 В  конце  XIII  в.  Константинополь  производит  новое  объединение
кафедр,  на  этот  раз  трех—  Аланской,  Сотириупольской  и  Зихской.
Представитель  их  участвовал  в  соборе  1282  г.  и  оставил  свою  подпись
па  соборных  актах46.  Подробности  этого  объединения  нам  неизвестны.
Известно  только,  что  и  оно  оказалось  недолговечным  —  слишком  силь¬
ны  были  противоборствующие  силы  внутри  епархии.  Уже  в  1317—1318  гг.
\'помянут  самостоятельный  митрополит  Зихии  с  титулом  Зихско-
Матрахского47,  а  в  нотациях  времени  Андроника  III  (1328—1341  гг.)
Алания  выступает  также  самостоятельно,  занимая  81  место48.
 Однако  попытки  слияния  кавказских  кафедр  и  создания  одной
крупной  церковной  организации  на  этом  не  кончились.  Решением  пат¬
риарха  и  синода  митрополия  Вичины  в  1347  г.  была  соединена  с  Ала¬
нией  под  греческим  именем  Сотириуполь,  в  результате  чего  митрополит
Вичины  остался  без  средств  Последнее  обстоятельство  указывает  на
то,  что  Вччинская  митрополия  была  подчинена  Алании.  Это  подтвер¬
ждается  и  письмом  митрополита  Алании  1347  г.,  в  котором  он  сообщает,
что  митрополии  Алании  и  Сотириуполя  недавно  соединены,  но  он  не
знает,  кого  из  своих  предшественников  посвятить  законно  в  патриар¬
хи49
 Где  находилась  Вичинская  митрополия?  Ю.  А.  Кулаковский
локализовал  ее  в  области  Нижнего  Дуная50.  Нам  эта  локализация
представляется  невероятной.  Сам  Ю.  А.  Кулаковский  свидетельствует,
что  в  нотициях  времени  Андроника  Палеолога  Вичинская  митрополия
значится  рядом  с  Зихской,  Боспорской  и  Сугдейской,  т.  е.  на  Кавказе.
О  том  же  говорит  и  факт  ее  присоединения  к  Алании.  Поэтому  вполне
обоснованной  следует  считать  локализацию  Н.  Гельцера,  отождествив¬
шего  Вичину  с  Питиунтом  —  Бичвинтой  (грузинское  название  Пицун¬
ды;  -
 Следует  обратить  внимание  на  то,  что  Аланская  кафедра  продол¬
жает  свое  существование  при  татарах,  когда  значительная  часть  Ала¬
нии  оказалась  завоеванной  ими  и  включенной  в  Золотую  Орду.  Видимо,
татаро-монголы  считались  с  влиянием  аланских  епископов  и,  сохраняя
кафедру,  стремились  использовать  ее  в  своих  интересах.  Известно,  что
и  в  других  завоеванных  областях  татары  проводили  гибкую  политику  ре¬
лигиозной  терпимости,  иногда  даже  покровительствуя  христианскому
45 	Бенс  ш  свич  В.  Н.  Заметки  к  текстам  N0111186  ер15сора{иигп.  «Зегшпапшп
Копйакохчапит»,  1.  I,  Рга^а,  1927,  с.  66.  Перевод  с  греческого  сделан  по  нашей  прось¬
бе  А.  Пуляносом.
 46 	Ес—(Згнеп.  Опепв  сЬпвНапив,  I.  1,  Рана,  1740,  с.  1349,  прим.  5.
 47 	Древние  акты..,  с.  445;  Кулаковский  Ю.  Указ  соч.,  с.  11.
 48 	6  е  1  г  е  г  Н.  Ор.  с'й,  с.  608.
 49 	Там  же,  с.  595—610.
 “Кулаковский  Ю.  Где  находилась  Вичинская  епархия  Константинополь¬
ского  патриархата?  ВВ,  т.  IV,  вып.  3—4.  СПб.,  1897,  с.  315—336.
 22

духовенству51.  В  свою  очередь  некоторые  из  аланских  иерархов  умело
использовали  татарскую  власть  не  только  для  расширения  собствен¬
ной  власти,  но  и  для  наживы  и  личного  обогащения.  Известен  любо¬
пытный  факт,  правда,  относящийся  к  середине  XIV  в.,  но,  видимо,  дос¬
таточно  характерный.  В  акте  Константинопольской  патриархии  152  от
1356  г.  говорится  о  синодальном  низложении  аланского  митрополита
трапезундского  грека  Симеона,  который  на  основании  ярлыка,  полу¬
ченного  в  Золотой  Орде,  самовольно  рукоположил  архиереев  на  Кав¬
казскую  митрополию  и  в  Сарай,  подчинил  себе  приход  Танаиса  и  за¬
нимался  здесь  незаконными  поборами52.
 Из  этих  более  чем  смелых  действий  Симеона  можно  сделать  два
важных  вывода:  во-первых,  Симеон  имел  возможность  беспрепятствен¬
но  нарушать  существовавшие  в  Константинопольской  патриархии  по¬
рядки,  во-вторых,  сфера  влияния  Аланской  епархии  в  середине  XIV  в.
настолько  расширилась,  что  в  нее  на  какое-то  время  оказались  вклю¬
ченными  не  только  значительная  часть  Северного  Кавказа,  но  и  Ниж¬
няя  Волга  и  Нижний  Дон.  Если  к  этому  добавить  рассматривавшееся
выше  соединение  Алании  с  кафедрой  Сотириуполя—Бичвинты  в  1347  г.,
вам  станет  ясно,  что  в  этот  период  под  духовной  властью  аланского
митрополита  находилась  огромная  территория  от  побережья  Абхазии
до  столицы  Золотой  Орды.  Вряд  ли  мы  ошибемся,  полагая,  что  при¬
мерно  с  середины  XIII  в.  контроль  Константинополя  над  Аланской
епархией  значительно  ослабел,  хотя  и  продолжал  существовать.  Алан¬
ское  духовенство  оказалось  слугой  не  двух,  а  трех  господ:  византийс¬
ких  патриархов,  золотоордынских  ханов  и  местных  владетелей.  Это
обстоятельство  ускорило  внутреннее  разложение  аланской  церковной
организации,  начавшееся  еще  в  конце  XII  —  начале  XIII  вв.  вместе  с
феодальной  раздробленностью.  Одновременно  началось  оживление  до¬
христианских  языческих  культов,  хотя  алано-асская  верхушка  формаль¬
но  продолжала  придерживаться  христианства  (о  чем  говорит  приводив¬
шееся  выше  свидетельство  Гильома  Рубрука).  По-видимому,  особенно
быстро  возвращение  к  незабытым  языческим  культам  происходило
в  горных  районах,  где  христианство  никогда  не  было  сильным.  Все
эти  процессы  продолжались  и  в  XIV  в.,  слабо  освещенном  источниками,
главным  образом  актами  Константинопольской  патриархии.  Послед¬
нее  упоминание  митрополита  Алании  и  Сотириуполя  находим  в
акте  220  от  1366  г.53,  после  чего  письменные  свидетельства  об  Алан¬
ской  епархии  прекращаются.  Причины  этого  понятны.  В  1365  г.  Кон¬
стантинополь  был  фактически  окружен  турками  и  изолирован,  а  в  1373  г.
Иоанн  V  Палеолог  признал  себя  вассалом  турецкого  султана  Мура¬
51 	Гильом  Ру  бру  к.  Указ,  соч.,  с.  115—116;  История  монголов  по  армянским
источникам.  Вып.  I,  перев.  К.  П.  Патканова.  СПб,  1873,  с.  11,  38.
 52 	Древние  акты...,  с.  449—455;  Выдержки  из  «Ас1а  Ра1пагсИа1и5  Соп81ап6поро1|-
ЪпЬ.  ЗООИД,  т.  V,  Одесса,  1863,  с.  964;  Кулаковой  ий  Ю.  Христианство  у
алая,  с.  13—15.
 53 	Древние  акты..,  с.  472.
 23

да  I.  К  этому  времени  связи  между  Константинополем  и  Аланией  пре¬
кратились.  А  вскоре  наступили  последние  дни  Аланской  епархии.  Окон¬
чательно  ее  остатки  были  уничтожены  в  1396  г.  Тамерланом,  который
по  Низам-ад-дину  Шами  «в  кавказских  горах  взял  бесчисленные  обла¬
сти..,  сжег  сухое  и  мокрое,  разрушил  все  их  церкви  и  капища  идолов»54.
 Такова  судьба  Аланской  епархии,  ненадолго  пережившей  саму
Аланию  после  катастрофы  середины  XIII  в.  Татаро-монгольское  наше¬
ствие  разметало  население  Алании  по  странам  и  континентам  вплоть
до  Тихого  океана.  Во  второй  половине  XIII  в.  значительные  массы  алан¬
ских  воинов  оказываются  в  Монголо-Китайской  империи,  где  они
активно  помогают  хану  Хубилаю  в  покорении  Китая55.  Не  останавли¬
ваясь  на  этом  подробнее,  отметим,  что  сохранившиеся  в  «Юань-ши»
личные  имена  «заслуженных»  алан  (очевидно,  дружинников)  являют¬
ся  частично  христианскими  и  легко  опознаются  даже  в  китайской  транс¬
крипции.  Это  Георгий,  Илья,  Николай,  Димитрий56.
 Были  эти  аланы  христианами  до  переселения  их  на  Восток,  или
они  были  крещены  на  Востоке  —  неизвестно.  Но  факты  обращения  в
христианство  алан-асов,  находившихся  на  службе  в  Монгольской  им¬
перии  в  XIV  в.,  хорошо  известны.  В  этой  связи  наиболее  интересны
сведения  об  обращении  части  алан-асов  в  католичество  благодаря  мис¬
сионерской  деятельности  в  Китае  архиепископа  Ханбалыкского  (Пе¬
кинского.—В.  К.),  французского  монаха  Иоанна  Монте  Корвино,  про¬
бывшего  в  Китае  с  1294  по  1330  гг.  После  смерти  Иоанна  Монте  Корви¬
но  аланы  в  1338  г.  направили  посольство  в  Рим  с  просьбой  прислать
им  епископа57.  Ответом  на  это  посольство  была  миссия,  посланная  в
Китай  во  главе  с  флорентийским  епископом  Иоанном  Мариньоли,  пи¬
савшим  в  своей  хронике,  что  аланы  «называют  себя  рабами  папы»58.
Она  пробыла  в  Пекине  5  лет  (1342—1347  гг.).  Результаты  ее  деятель¬
ности  нам  неизвестны.
 Длительное,  почти  пятивековое  существование  Аланской  епархии
говорит  о  том,  что  христианство  имело  здесь  достаточно  прочную  со¬
циальную  базу.  В  борьбе  за  создание  сильной  централизованной  госу¬
дарственной  власти  христианство  должно  было  занять  видное  место.
Ликвидируя  языческий  политеизм,  связанный  с  множеством  древних
родовых  культов,  христианство  утверждало  монотеистический  культ
одного  владыки  на  небе  и  земле.  Тем  самым  христианство  на  этом  этапе
выполняло  объективно  прогрессивную  роль,  содействуя  процессу  центра¬
54 	Тизенгаузен  В.  Г.  СМОИЗО,  т.  II,  М.-Л.,  1941,  с.  123.
 "Кузнецов  В.  А.  Алания  вХ—XIII  вв.,  с.  42—43.
 56 	Иванов  А.  И.  История  монголов  «Юань-ши»  об  асах-аланах.  ХВ,  т.  II,
вып.  III,  СПб,  1914,  с.  281—300.
 57 	Френсис  Дворник.  Миссии  греческой  и  западной  церквей  на  Востоке  в
средние  века.  XIII  Междунар.  конгресс  историч.  наук.  М.,  1970,  с.  20.
 68  Осетины  глазами  русских  и  иностранных  путешественников  (XIII—XIX  вв.)
Орджоникидзе,  1967,  с.  22.
 24

лизации  и  объединения  племен  Алании  в  единое  государственное  обра¬
зование.
 ■Насаждение  христианства,  сопровождавшееся  преследованием
традиционных  языческих  культов  и  ожесточенной  борьбой  старой  и
новой  религий,  глубоко  запечатлелось  в  памяти  народа.  В  осетинском
нартском  сказании  о  смерти  Батраза  бог  велит  тело  богатыря  помес¬
тить  в  склеп  Софии,  чему  Батраз  сопротивляется.  Но  в  конце  концов
его  все  же  водворяют  в  склеп59.  В  этом  сюжете  В.  И.  Абаев  справедли¬
во  видит  отражение  борьбы  аланского  язычества  (Батраз)  с  византий¬
ским  христианством  (София)60.
 Нартская  эпопея  кончается  гибелью  героев-нартов,  осмелившихся
вступить  в  борьбу  с  самим  богом.  И  здесь  мы  также  вправе  усмотреть
противоборство  аланского  язычества  и  христианства.  Поражение  извеч¬
ной  веры  предков  воспринималось  народом  как  катастрофа  самих  жиз¬
ненных  устоев  и  в  художественно-образной  переработке  воплотилось
в  сцены  трагической  гибели  нартов.
 Вместе  с  тем  было  бы  ошибочно  преувеличивать  значение  и  глу¬
бину  влияния  христианства  на  население  и  культуру  Алании.  Не  все
ее  районы  были  под  одинаково  сильным  воздействием  христианской
пропаганды;  наиболее  интенсивно  она  велась  в  западной  части,  где  на¬
ходился  центр  епархии.  Кроме  того,  несомненным  фактом  является
сохранение  в  аланской  среде  родовых  культов,  восходящих  к  дохрис¬
тианскому  периоду.  Христианство,  воспринятое  в  основном  с  внешней
стороны,  так  и  не  смогло  их  окончательно  подавить  и  перекрыть.  Рез¬
кие  изменения  в  социально-экономическом  строе  аланского  общества
в  период  после  татаро-монгольского  нашествия,  утрата  равнинных
традиционно  земледельческих  районов  повлекли  за  собой  оживление
и  регенерацию  сохранившихся  элементов  патриархально-родового
строя61.  Это  окончательно  подорвало  базу  аланского  христианства  и
в  новых  условиях  привело  к  возрождению  языческих  культов.
 "Кубалов  А.  3.  Герои-нарты.  Владикавказ,  1906,  с.  156—157;  Нартские  ска¬
зания.  Осетинский  народный  эпос.  М.,  1949,  с.  351.
 60 	А  б  а  е  в  В.  И.  Историческое  в  нартском  эпосе.  Со.  Нартский  эпос.  Дзауджи-
кау,  1949,  с.  46.
 61 	КузнецовВ.  А.  Основные  проблемы  археологии  Северной  Осетии.  ИСОНИИ,
т.  XXV,  Орджоникидзе,  1966,  с.  208.

Глава  П
 X
 Христианство  оставило  на  территории  Алании  большое  количество
материальных  памятников,  представляющих  ценнейшие  источники
для  интересующей  нас  темы.  Первое  место  среди  них  по  праву  принад¬
лежит  монументальной  архитектуре.
 Вновь  подчеркнем,  что  средневековая  архитектура  Северного  Кав¬
каза  изучена  очень  слабо,  ее  историко-художественное  значение  и  мес¬
то  в  архитектурной  летописи  Кавказа  и  Восточной  Европы  еще  далеко
не  раскрыто.  Между  тем  вопрос  о  связях  кавказской  и  древнерусской
архитектуры  и  о  возможном  влиянии  первой  на  вторую  давно  постав¬
лен  в  литературе.  Так,  Ю.  В.  Готье,  имея  в  виду  древнерусское  зод¬
чество  XI—XII  вв.,  спрашивал:  «Не  следы  ли  это  культурного  течения,
которое  шло  на  Русь  через  Кавказ,  не  передавалось  ли  оно  через  кав¬
казских  и  нижнедонских  алан,  которые  в  эпоху  первого  расцвета  рус¬
ского  искусства  были  уже  давно  христианами?»1  Пытаясь  определить
влияние  Кавказа  на  сложение  русской  культуры,  в  частности  на  архи¬
тектуру  Владимиро-Суздальскоц  области,  Г.  Ф.  Корзухина  обращала
особое  внимание  на  памятники  Абхазии  и  притоков  р.  Кубани.  Анализ
Лыхиенского  храма  в  Абхазии  и  северного  храма  на  р.  Большой  Зелен¬
чук  привел  ее  к  заключению,  что  эти  памятники  «близки  в  плановом
отношении  русскому  типу  церквей  с  притворами»2.
 Проблема  взаимосвязей  зодчества  Северного  Кавказа  и  Древней
 *  Готье  Ю.  В.  Ясы-аланы  в  ранней  русской  истории.  ИТОИАЭ,  т.  I,  Симферо¬
поль,  1927,  с.  47.
 2  Корзухина  Г.  Ф.  Рязань  в  сложении  архитектурных  форм  XII—XIII  вв.  '
Сборник  Бюро  по  делам  аспирантов  ГАИМК,  I,  Л.,  1929,  с.  81.
 26

Руси  домонгольской  эпохи  обширна  и  требует  специального  изучения,
что  не  входит  в  наши  задачи.  Ниже  дается  краткое  описание  памятни¬
ков  монументальной  архитектуры  Алании,  выдвигаются  некоторые  пред¬
положения,  выясняется  время  их  строительства  и  происхождение.
 Крестовокупольные  здания
 Все  крестовокупольные  храмы  Алании  сосредоточены  в  ее  запад¬
ной  части,  в  бассейне  верхнего  течения  Кубани.  Ни  западнее,  ни  восточ¬
нее  архитектурных  сооружений  этой  композиции  нет.  Рассматриваемая
группа  памятников  состоит  из  четырех  храмов,  имеющих  значительный
исторический  и  художественный  интерес.  Три  из  «их  расположены  на
Нижне-Архызском  городище  X—XIII  вв.  в  ущелье  р.  Большой  Зелен¬
чук,  в  22  км  к  югу  от  станицы  Зеленчукской  Зеленчукского  района  Ка¬
рачаево-Черкесской  автономной  области.  Эти  храмы  в  литературе
получили  название  Зеленчукских.  Четвертый  храм  крестовокупольной
композиции  находится  на  р.  Кубань.  Рассмотрим  группу  Зеленчукских
храмов,  представляющих  неповторимый  на  Северном  Кавказе  историко¬
архитектурный  ансамбль.
 Зеленчукские  храмы  известны  давно.  Впервые  их  осмотрел  в  1802  г.
майор  русской  армии  Потемкин,  срисовавший  находившийся  на  од¬
ной  из  стен  северного  храма  образ  Николая  Чудотворца  с  греческой
надписью  вокруг  головы.  Эти  материалы  были  изданы  П.  Г.  Бутковым3.
Несколько  позже  на  основе  тех  же  материалов  небольшую  статью  опу¬
бликовал  Ю.  Клапрот,  поставивший  вопрос  о  необходимости  организа¬
ции.  археологической  экспедиции  к  Зеленчукским  храмам4.  Разумеется,
в  то  время  не  могло  быть  и  речи  об  историко-архитектурном  анализе
Зеленчукских  храмов,  остававшихся  почти  недоступными  для  ученых.
 В  1867  г.  Зеленчукские  храмы  обследовали  члены  Русского  архео¬
логического  общества  Нарышкины.  Ими  опубликованы  краткое  описа¬
ние  храмов,  рисунки  и  планы,  выполненные  неточно.5  Во  всех  трех  хра¬
мах  Нарышкины  провели  небольшие  раскопки,  не  давшие  существен¬
ных  результатов.
 Вскоре  после  Нарышкиных  Зеленчукские  храмы  упоминает  немец¬
кий  автор  Р.  Фон  Эркерт.  В  одном  из  храмов  он  отмечает  стен¬
ные  фрески,  среди  них  священника  в  красном  одеянии  с  широкими  бе¬
лыми  полосами6.
 3  Б  у  т  к  о  в  П.  Г.  О  древнегреческих  церквах  в  верховьях  р.  Большого  Зеленчу¬
ка,  осмотренных  в  1802  г.  майором  Потемкиным.  «Библиографические  листы»  Кеппена,
№  30.  СПб,  1825,  с.  431—433
 .*  К1аргоП1.  8иг  1ев  апаеппев  ё^Нвев  сйгеНеппев  дапв  1е  Саисаве  аи—ёе!а  ди
МеиЬап.  МА,  1.  V,  Рапв,  1830,  с.  375—390.
 5  Отчет  гг.  Нарышкиных,  совершивших  путешествие  на  Кавказ  (Сванетию)  с  ар¬
хеологической  целью  в  1867  году.  ИРАОЛ  т.  VIII,  вып.  4,  СПб,  1876,  с.  362—366.
 V  о  п  Е  г  с  к  е  г  I.  Пев  Каикавив  ипд  веше  Уб1кег.  Ье1рг1^,  1887,  с.  77.
 27

.  В  связи  с  организацией  царским  правительством  и  Синодом  Зеден-г
нукского  Александро-Афонского  мужского  монастыря,  призванного
возродить  древние  храмы  и  стать  местным  центром  по  распростране¬
нию  христианства  среди  горцев  Кавказа,  в  1886  г.  в  ущелье  Большого
Зеленчука  побывали  епископ  Ставропольский  Владимир  и  археолог
и  художник  Д.  М.  Струков.  Первый  в  своей  статье  кратко  описывает
храмы  Зеленчука,  причем  кроме  монументальных  трехапсидных  храмов,
отмечает  две  небольшие  церкви  сухой  кладки  (одна  из  них,  очевидно,
близ  балки  Подорванной,  см.  ниже),  а  также  указывает,  что  северный
храм  окружен  могильником  из  каменных  ящиков  —  «гробов»,  располо¬
женных  в  три  яруса.  Интересно  также  сообщение  о  том,  что  в  среднем
храме  в  алтаре  «сохранились  остатки  каменной  архиерейской  кафедры,
к  а  м  ен  н  ы  х  сон  р  есто  л  и  й  »7.
 Д.  М.  Струков  выполнил  альбом  очень  ценных  рисунков  с  нату¬
ры,  отображающих  состояние  храмов,  их  фрески,  а  также  отдельные
фрагменты  Нижне-Архызского  городища  и  находки.  Альбом  не  опубли¬
кован,  но  рисунки  некоторых  фресок  среднего  храма  были  воспроизве¬
дены  в  рекламной  и  не  имеющей  научного  значения  брошюре  о  Зелеп-
чукском  монастыре8.
 Последнее  упоминание  фресок  Зеленчукских  храмов  относится  к
началу  XX  в.,  когда  А.  Федоровский  в  северном  храме  видел  остатки
«иконы  Богоматери»9.
 Первые  археологические  раскопки  на  Нижне-Архызском  городище
произвел  В.  М.  Сысоев  в  1895  г.  Он  же  опубликовал  планы  Зеленчук¬
ских  храмов  и  прекрасные  фотографии  Е.  Д.  Фелицына,  вслед  за
П.  С.  Уваровой  указав  на  византийское  происхождение  храмов  и  опре¬
делив  их  дату  как  X—XI  вв.10
 В  советское  время  группа  Зеленчукских  храмов  была  обследована-
и  обмерена  историками  архитектуры  П.  Д.  Барановским,  Н.  Г.  Чуби-
нашвили  и  К.  Н.  Афанасьевым,  но  их  материалы  остались  неопублико¬
ванными.
 Северный  Зеленчукский  храм.  Самым  величественным  и  монумен¬
тальным  среди  храмов  Зеленчука  является  северный  храм  (наиболее
выдвинутый  в  северном  направлении  по  отношению  к  городищу).  Храм
расположен  в  800  м  к  северу  от  территории  средневекового  города  и
среднего  храма  и  окружен  руинами  каменных  построек  и  несколькими
маленькими  церквушками,  сопровождаемыми  иногда  христианскими
7 	Из  путевых  заметок  епископа  Владимира  о  Северном  Кавказе.  «Русский  ар¬
хив»  за  1904  год,  №  4,  М.,  1904,  с.  679—681.
 8 	Древнехристианские  храмы  и  св.  Александро-Афонский  Зеленчукский  монастырь
в  Зеленчукском  ущелье  Кавказского  хребта  Кубанской  области  Баталпашинского  от¬
дела.  Одесса,  1904.
 9 	Ф  е  д  о  р  о  в  с  к  и  й  А.  Археологические  заметки  о  Кубанской  области.  ДАК,
вып.  47,  СПб,  1913,  с.  157.
 10 	Сысоев  В.  М.  Поездка  на  реки:  Зеленчук,  Кубань  и  Теберду  летом  1895  года.
МАК,  вып.  VII,  М.,  1898,  с.  122—123  (рис  19—21,  табл.  XV).
 28

могильниками.  Мы  уже  имели  возможность  привести  аргументы  в  поль¬
зу  отождествления  этого  небольшого  поселка  с  поселком  Аланской
епархии  X—XIV  вв.,  а  самого  северного  Зеленчукского  храма  с  ее  ка-
федралом11.  Ниже  мы  еще  раз  коснемся  этого  вопроса.  Сейчас  же  от¬
мстим,  что  храм  очень  удачно  вписан  в  окружающий  гористый  ланд¬
шафт  и  прекрасно  смотрится  в  створе  двух  покрытых  лесом  вершин  —
горы  Церковной  и  «Три  сосны».  Рядом  со  зданием  пролегает  неглубо¬
кая  балка  Церковная  (в  старой  литературе  имеющая  название  Беше¬
ной),  по  дну  которой  течет  ручей,  превращающийся  во  время  дождей
в‘  бурный  поток.  Несколько  выше  храма  русло  балки  раздваивается.
Вряд  ли  это  естественная  бифуркация;  скорее  всего  строители  храма
специально  перекрыли  русло  ручья,  создававшего  во  время  паводков
опасность  для  здания,  и  отвели  ручей  в  сторону  от  храма.  После  этого
в  берегах  балки  стали  совершать  захоронения  в  каменных  ящиках12  и
через  нее,  вероятно,  перебросили  деревянный  мост,  по  которому  шла
дорога  к  въезду  на  городище  (последний  прослежен  нами  в  1963  г.).
 Научную  ценность  северного  храма  увеличивает  и  то  обстоятель¬
ство,  что  он  никогда  ранее  не  подвергался  переделкам  и  ремонтам  и
дошел  до  нас  в  своем  первозданном  виде  (рис.  1,1)13.
 Рассмотрим  план  храма  (рис.  2,1).  Перед  нами  трехапсидное  кре¬
стовокупольное  здание,  сооруженное  из  отесанных  квадров  и  плит  с
двумя  парами  мощных  четырехугольных  столбов,  делящих  помещение
на  три  продольных  нефа.  Средний  неф  шире  боковых;  соответственно  ши¬
ре  и  центральная  апсида,  заметно  выдвинутая  вперед  в  сравнении  с
боковыми.  Кроме  четырех  основных  столбов  несколько  восточнее  их
находятся  еще  два,  представляющих  окончания  алтарных  простенков.
Роль  еще  одной  пары  столбов  выполняет  стена,  отделяющая  наос  от
нартекса  и  расчлененная  тремя  входными  проемами.
 С  севера,  юга  и  запада  к  храму  примыкают  притворы,  судя  по  все¬
му,  бывшие  открытыми  наружу  и  перекрытые  цилиндрическими  камен¬
ными  сводами.  Между  западной  стеной  южного  притвора  и  нартексом
имеется  пристройка,  выявленная  нашими  раскопками  в  1960  г.  Возмо¬
жно,  что  это  ризница  храма.  Длина  здания  25,50  м.,  ширина  19,50  м  (с
притворами).  Следует  указать,что  без  притворов  здание  строго  пропор¬
ционально:  длина  его  (с  нартексом)  21  м,  ширина  10,50  м,  т.  е.  шири¬
на  равна  половине  длины.  Тем  самым  был  соблюден  один  из  основных
признаков  соразмерности  храмов,  о  чем  писал  еще  Витрувий:  «Длина
храма  определяется  тем,  что  ширина  его  должна  быть  вдвое  меньше
длины»14.
 11 	Кузнецов  В.  А.  Северный  Зелеичукский  храм  X  века.  СА,  1964,  №  4,  с.  149;
его  же:  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  164—168.
 12 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  117—119  (рис.  17).
 13 	С  1959  г.  на  храме  ведутся  реставрационные  работы  под  руководством  архи¬
тектора  В.  И.  Бородина.
 14 	Витрувий.  Десять  книг  об  архитектуре.  Перев.  Ф.  А.  Петровского.  М.,
1936,  с.  85.
 29

Отметим  также,  что  сторона  подкупольного  квадрата  равна  ширине
западной  и  восточной  ветвей  креста,  толщина  стен  равна  толщине  пило¬
нов,  а  ширина  нартекса  —  длине  и  ширине  притворов.  Высота  храма  от
уровня  древнего  пола  до  пяты  купола  составляет  около  20  м,  но  если
к  этому  прибавить  высоту  купола  и  некогда  венчавшего  его  креста,  то
она  может  быть  равной  21  м,  т.  е.  длине  храма  без  западного  притвора
(рис.  2,2).
 Апсиды  полуциркульные  и  неглубокие,  боковые  соединены  с  цен¬
тральной  апсидой  (алтарем)  узкими  проходами,  имеющими  арочное
завершение  из  разномерной  плинфы.  Толщина  слоя  раствора  между  от¬
дельными  кирпичами  от  2,2  до  5  см.  В  западных  стенах  проходов  сде¬
ланы  две  четырехугольные  ниши,  очевидно,  предназначенные  для  хране¬
ния  мелкого  церковного  инвентаря.  Размеры  ниши  в  южном  простенке
35x40  см,  глубина  22  см,  в  северном  простенке  12x33  см,  глубина  16  см.
Центральная  апсида  освещена  тремя  окнами  шириной  60  см,  причем
среднее  окно  несколько  ниже  боковых  (то  же  самое  замечено  нами  и
в  храме  Шоана  на  Кубани);  боковые  апсиды  имеют  по  одному  окну.
Ширина  окна  в  южной  апсиде  60  см,  в  северной  —65  см.  Во  всех  трех
апсидах  сохранились  тщательно  выведенные  из  тесаных  плиток  и  ка
мней  конхи.  Раскопками  1960  г.  в  центральной  апсиде  выявлен  трех
ступенчатый  каменный  синтрон  для  размещения  церковного  клира  во
время  службы15.  На  синтроне  местами  сохранились  участки  облицовки
с  коричнево-красноватой  цемянкой.  Тогда  же  были  открыты  две  Ска¬
мьи  вдоль  северной  и  южной  стен.  Скамьи  сложены  из  хорошо  отесан¬
ных  плит  на  растворе  и  были  покрыты  слоем  раствора  с  цемянкой  по¬
добно  синтрону.  Высота  их  над  полом  50  см,  ширина  37—38  см.  Ска¬
мьи  расположены  между  пилястрами  и  выведены  с  ними  заподлицо.-
 Теми  же  раскопками  выявлена  еще  одна  интересная  деталь  —
двухступенчатая  солея,  отделявшая  алтарную  часть  храма  и  пересе¬
кавшая  его  по  линии  предалтарных  устоев  —  простенков.  Высота  со¬
леи  37  см.  В  южном  нефе  под  ступень  солеи  был  впущен  сложенный  из
тщательно  отесаных  плит  каменный  ящик  для  захоронения.  В  верх¬
ней  его  плите  зияло  огромное  отверстие;  погребение  начисто  ограбле¬
но.  Нет  сомнения  в  том,  что  здесь  было  захоронено  какое-то  очень  зна¬
чительное  лицо.
 Для  размещения  так  называемых  «оглашенных»  (новообращен
ных)  и  кающихся,  которым  не  дозволялось  входить  в  храм,  предназна¬
чались  нартекс  и  притворы.  Раскопками  в  нартексе  выявлено  любо¬
пытное  сооружение,  пристроенное  к  северо-западному  углу  помещения
явно  позднее  строительства  храма.  Оно  состоит  из  четырех  массивных
каменных  ступеней,  ведущих  на  небольшую,  возвышенную  над  поме¬
щением  площадку,  сложенную  из  плит  и  тесаных  камней.  Высота
площадки  над  полом  1,15  м.  На  ступенях  сохранились  остатки  раство¬
ра  с  цемянкой,  некогда  служившего  облицовкой  всего  сооружения.  В
восточном  направлении  площадка  образует  выступ  длиной  35  см.  К
15 	Ку  з  н  ецов  В.  А.  Северный  Зеленчукский  храм,  с.  144,  рис.  9.
 30

нему  примыкает  кубической  формы  резервуар,  составленный  из  пяти
гладких,  тщательно  обработанных  плит.  Южная  плита  упала  на  пол
Размеры  плит:  западной  80x72,  восточной—72x50,  северной—100x90,
южной—132x88  см.  Пятая  плита,  размером  90x72  см,  образует  пол
резервуара.  В  центре  его  —  круглое  отверстие  диаметром  5  см.  Резер¬
вуар  внутри  (вероятно,  и  снаружи)  был  покрыт  слоем  такого  же  раство
ра  с  цемянкой,  закрывавшей  щели  на  стыках  плит.
 Есть  все  основания  считать  описанное  сооружение  своеобразной
крещальней,  состоявшей  из  лестницы,  небольшой  паперти  и  купели  в
виде  резервуара  перед  ней.  Отверстие  в  полу  купели  служило  для  сто¬
ка  воды,  вероятно,  поступавшей  по  специальному  водостоку  в  балку,
на  берегу  которой  стоит  храм.  В  христианском  зодчестве  Европы  и  Ви¬
зантии  баптистерии  устраивались  обычно  вне  храма,  в  виде  отдельно
стоящего  центрического  здания  (ротонды)  с  бассейном  посредине.  В
качестве  ближайшего  примера  можно  указать  баптистерий  VI  в.  близ
Уваровской  базилики  в  Херсонесе16.
 Но  в  домонгольском  зодчестве  Древней  Руси  крещальни  встречают¬
ся  и  внутри  здания  храма,  представляя  специально  выделенную  часть
помещения  (например,  в  Софин  Киевской,  Елецком  монастыре  Черни¬
гова  и  др.).  Более  того,  при  отсутствии  специального  баптистеоия
пользовались  нартексом,  примеры  этому  известны  на  Кавказе17.  Все
это  не  делает  местоположение  крещальни  в  нартексе  северного  храма
чем-то  неожиданным.  В  нартексе  же,  очевидно,  совершался  и  обряд
литии  —  отпевание  умерших.
 Вновь  обратим  внимание  на  площадку  перед  купелью.  Ее  разме¬
ры—1,50x0,70  м.  Она  действительно  могла  играть  роль  паперти,  функ¬
ционально  связанной  с  купелью.  Но  вполне  вероятным  представляет¬
ся  иное  ее  назначение.  С  этой  площадки  мог  начаться  второй  марш
лестницы,  скорее  всего  деревянной,  идущей  вдоль  северной  стены  нар¬
текса  вверх  на  хоры,  от  которых  не  сохранилось  следов,  так  как  верх¬
няя  часть  стен  нартекса  разрушена.  По  всей  видимости,  хоры  опира¬
лись  на  две  кирпичные  арки,  переброшенные  поперек  нартекса,  и
оонаруженные  нами  при  раскопках  1960  г.  Арки  в  свою  очередь  опира¬
лись  на  две  пары  пилястр,  также  открытых  при  раскопках.
 На  мысль  о  возможном  наличии  хор  в  нартексе  северного  Зелен-
чукского  храма  наводят  хоры,  помещенные  в  аналогичных  условиях  в
храмах  Абхазии  —  Лыхненском,  Пицундском,  Мокви18.
 Характерной  чертой  рассматриваемого  памятника  являются  прит¬
воры,  также  роднящие  его  с  храмами  Абхазии  и  прежде  всего  с  Лых-
нами,  храмом  Симона  Кананита  на  р.  Апсаре  и  крепостным  храмом  на
Я  к  о  б  с  о  н  А.  Л.  Раннесредневековый  Херсонес.  МИА  СССР  №  63,  195©,
с.  208—211,  рис.  105.
 17 	Кондаков  Н.  П.  Древняя  архитектура  Грузии.  М.,  1876,  с.20.
 18 	Башкиров  А.  С.  Археологические  изыскания  в  Абхазии  летом  1925  года.
ИАНО,  вып.  IV,  Сухуми,  1926,  с.  47.
 31

р.  Бзыби19.  Нет  сомнения  в  том,  что  притворы  имели  не  только  утили¬
тарное,  но  и  конструктивное  назначение:  они  подпирали  именно  те  сте¬
ны  храма,  которые  испытывали  наиболее  значительную  нагрузку  и
несли  главу  храма.  В  этом  смысле  притворы  играли  роль  гасящих  рас-
нор  контрфорсов.  Интересной  и  довольно  редкой  особенностью  север¬
ного  храма  являются  две  ниши  —  по  одной  в  восточных  стенах  северно¬
го  и  южного  притворов.  В  плане  они  полуциркульные,  с  арочным  завер¬
шением,  сложенным  из  плинфы.  Размеры  ниш  одинаковы:  высота—90  см,
ширина—50  см,  глубина—60  см.  Внутри  ниши  покрыты  светло-серой
штукатуркой,  верхние  части  закопчены.  Назначение  ниш  в  качестве
культовых,  имеющих  значение  небольших  алтарей  для  совершения  мел¬
ких  треб,  определяется  как  их  формой,  в  миниатюре  повторяющей  фор¬
му  апсиды  с  конхой  так  и  ориентацией  на  восток.  Аналогичную  куль¬
товую  нишу  можно  видеть  в  восточной  стене  придела  византийской
церкви  на  акрополе  Афин20.
 Отметим,  что  кладка  притворов  не  имеет  перевязи  со  стенами  хра¬
ма  так  же,  как  последний  не  связан  с  кладкой  нартекса,  а  нартекс  в
свою  очередь  не  имеет  связи  с  кладкой  западного  притвора.  Несомнен¬
но,  зодчий  не  связал  между  собой  кладку  этих  частей  храма  потому,
что  при  различной  высоте  они  давали  разную  осадку.
 Храм  имеет  три  входа  через  притворы,  причем  северный  (рис.  1,2)
и  южный  входы  расположены  не  по  центру  притворов,  а  смещены  к  за¬
паду.  Аналогичное  расположение  боковых  входов  видим  в  Лыхнах21.
Смещенность  боковых  входов  следует,  по-видимому,  объяснять  тем,
что  стены  южной  и  северной  ветви  креста  кроме  входа  прорезаны  с
торцов  четырьмя  световыми  проемами  каждая.  Располагать  вход  в  цен-
ре  под  окнами  было  нецелесообразно  —  это  слишком  ослабило  бы  сте¬
ну.
 Главный  вход  в  храм  вел  через  западный  притвор.  Это  широкий
(1,45  м)  и  высокий  портал,  ведущий  из  нартекса  в  центральный  неф.
По  бокам  помещены  еще  два  входа,  ведущих  в  северный  и  южный  не¬
фы;  их  ширина  90—93  см,  что  соответствует  ширине  входов  в  северной
и  южной  стенах.  Все  входные  проемы  имели  вверху  открытые  люнеты,
отделенные  от  двери  горизонтально  лежащими  толстыми  плитами  —  ар¬
хитравами.  Входные  и  оконные  проемы  имеют  арочные  завершения,
выложенные  из  нестандартной  плинфы,  изготовлявшейся  в  небольшом
количестве  без  применения  форм.  Длина  кирпичей  колеблется  от  24  до
34  см  при  толщине  от  3,5  до  5  см.
 Раскопками  1960  г.  в  восточной  части  храма  открыты  остатки  по¬
ла,  покрытого  слоем  коричневого  раствора  с  цемянкой  с  блестящей  по¬
верхностью  и  подстеленного  слоем  из  щебня  и  речного  гравия.  Толщи¬
на  слоя  с  цемянкой  —  2—3  см.  Наиболее  значительные  участки  этого  слоя
выявлены  в  центральной  апсиде,  где  им  был  покрыт  не  только  пол,  но
 19 	Уварова  П.  С.  Христианские  памятники.  МАК,  вып.  IV,  М.,  1894,  рис.  1,3,  4.
 20 	МИ1е!  С.  Ь’есо1е  ^гесчие  дапз  Г  агс!1йес1иге  ЬухапНпе.  Рапв,  1916,  рис.  146.
 21 	Уварова  П.  С.  Указ,  соч.,  рис.  4.
 32

и  синтрон.  Небольшие  фрагменты  пола  оказались  также  в  боковых  ап¬
сидах,  около  предалтарного  столба  северного  нефа  и  с  юго-восточной
стороны  южного  предалтарного  столба.  Остатки  цемяночного  пола  в
1867  г.  были  выявлены  и  Нарышкиными.
 Единственный  аналог  цемяночному  полу  северного  храма  находится
в  Абхазии.  Это  церковь  св.  Николая  у  сел.  Хуан  Гудаутского  района,
исследованная  в  1967  г.  Л.  А.  Шервашидзе.  Как  он  любезно  сообщил
нам,  церковь  имела  пол  с  цемянкой  толщиной  до  1,5  см,  лежащей  на
основе  из  слоя  извести  и  подстилающего  ее  булыжника.  Церковь  сел.
Хуан  Л.  А.  Шервашидзе  датирует  X  в.
 Таковы  основные  черты  плана  рассматриваемого  памятника.  Нельзя
не  заметить,  что  его  плановое  построение  отличается  ощутимой  протя¬
женностью  по  продольной  оси  с  запада  на  восток  (особенно  за  счет  нар¬
текса),  благодаря  чему  западная  часть  храма  доминирует  над  осталь¬
ными.  Та  же  особенность  присуща  и  Лыхненскому  храму  в  Абхазии.
Другим  характерным  элементом  являются  квадратные  в  сечении
столбы.  Как  показал  В.  А.  Леквинадзе,  столбы  прямоугольного  сечения
(а  не  круглые  колонны)  являются  самой  характерной  чертой  ранне¬
средневековых  базилик  Западной  Грузии22  23.
 Упомянутые  столбы-пилоны  несут  четыре  подпружных  арки  из  плин-
фы,  связанной  слоем  известкового  раствора  4—5  см  толщины.  Переход
от  подкупольного  квадрата  (со  сторонами,  равными  3,25  м)  к  кругу
осуществлен  при  помощи  пандативов.  На  последних  держится  цилинд¬
рический  барабан,  увенчанный  низким  куполом28,  полусферическим  с
внутренней  стороны.  Барабан  имеет  высоту,  равную  его  диаметру,  и
прорезан  8  узкими  (60  см)  окнами,  создающими  световой  центр  храма
в  подкупольном  пространстве.  Снаружи  барабан  украшен  несложным
орнаментальным  поясом  из  кирпичей,  выступающих  острым  углом  на¬
ружу  (сейчас  они  заменены  современными  кирпичами).  Подобные  зуб¬
чатые  орнаментальные  пояса-поребрики  довольно  часто  встречаются  на
византийских  храмах,  как  на  барабане,  так  и  на  фасадах24  * *.  Орнамен¬
тальный  пояс  на  барабане  —  единственный  декоративный  элемент  эк¬
стерьера  храма,  отличающегося  предельной  строгостью  и  даже  сухос¬
тью.
 Столь  же  лаконичен  архитектурный  декор  интерьера.  Продольные
стены  расчленены  пилястрами,  между  которыми  вдоль  стен  переброше¬
ны  арки  (по  три  на  каждой  стене),  сложенные  из  профилированных  те¬
саных  плит.  Пяты  арок  опираются  на  плиты-импосты,  заменяющие  ка¬
пители  и  выступающие  в  виде  полочек.  Декоративные  арки  (боковые
22 	Л  е  к  в  п  и  а  д  з  е  В.  А.  О  некоторых  сооружениях  древнего  Питиунта.  КСИА,
гып.  113,  1968,  с.  57;  его  же:  Раннесредневековые  памятники  Вашнари.  СА,  1972,  №  3,
с.  313.
 23 	О  первоначальной  его  наружной  форме  судить  трудно.  На  наиболее  раннем
изображении  кт  пол  скорее  шатровый  (Отчет  гг.  Нарышкиных..,  табл.  III).
 24 	См.:  М  111  еI  О.  Ор.  ей.,  рис.  72,  98,  99,  122;  Брунов  Н.  И.  Архитектура
 Византии.  ВИА.  3,  М.-Л.,  1966,  с.  95,  рис.  50;  с.  97,  рис.  51,  1;  с.  107,  рис.  61  и  т.  д.
 3  5  Л.  Кузнецов
 33

понижены,  средняя  —  выше)  подчеркивают  соотношение  внутренних
объемов  и  их  нарастающий  к  центру  ритм.
 Покрытие  храма  почти  полностью  обрушилось,  но,  судя  по  уцелев¬
шим  остаткам  (в  апсидах,  северном  и  южном  нефах,  в  притворах),  это-
были  каменные  цилиндрические  своды,  снаружи  накрытые  односкат¬
ными  и  двускатными  кровлями,  слегка  нависающими  над  плоскостью
стен.  Кровли  сделаны  из  тонких  каменных  плит  с  напуском  одной  пли¬
ты  на  другую.  В  частности,  такая  конструкция  кровли  была  видна  да
реставрации  на  куполе  и  на  северной  ветви  креста.  На  том  же  участке
удалось  проследить  интересный  строительный  прием,  насколько  нам  из¬
вестно,  не  зафиксированный  на  других  архитектурных  памятниках  Кав¬
каза  (да  и  Крыма):  прокладку  из  многих  слоев  бересты  в  стыке  кров¬
ли  с  северной  стеной  храма.  Берестяная  прокладка  отделяла  плиты
кровли  от  толщи  стены.  Подобная  прокладка  оказалась  и  над  карни¬
зом  барабана.  Зачем  были  сделаны  эти  прокладки?  Наиболее  вероятно,
что  слои  бересты  были  употреблены  как  гидроизолирующий  материал.
Они  должны  были  предохранять  стены  от  проникновения  в  них  дожде¬
вых  вод  и  вымывания  раствора.  Подобные,  казалось  бы,  малозначи¬
тельные  детали  свидетельствуют  о  предусмотрительности  и  тщательно¬
сти  строившего  .здание  архитектора,  о  его  высоком  профессионализме.
 Несколько  слов  о  технике  кладки.  Стены  здания  имеют  толщину  не
везде  одинаковую:  северная  и  южная  стены  в  среднем—80  см,  стены
апсид  в  среднем  —  90  см,  стены  притворов  доведены  до  1,25  м.  Стены
состоят  из  двух  панцирей,  сложенных  из  хорошо  отесанных  квадров  п
блоков  местного  серо-желтоватого  песчаника,  и  бутобетонного  заполнения
между  ними.  В  целом  перед  нами  античная  техника  ориз  шсеНит  с
применением  кладки  «тычком  и  ложком»  из  особенно  больших  и  ров¬
ных  блоков  в  углах.
 Тесаный  камень  в  рассматриваемом  здании  господствует,  кирпич
применен  только  в  арочных  завершениях  входных  и  оконных  проемов  и
в  подпружных  арках.  Черепица  не  применялась,  хотя  несколько  ее
фрагментов  было  найдено  при  раскопках  вокруг  храма.
 В  ходе  этих  раскопок  в  1960  г.  нами  в  квадрате  17  (у  восточной
стены  южного  притвора)  был  открыт  и  зафиксирован  фундамент  хра¬
ма.  На  расстоянии  1  м  от  окна  южной  апсиды  начинается  трехступен¬
чатый  цоколь  здания.  Верхняя  ступень  цоколя  выступает  на  13—15  см,
средняя  ступень  —  на  11—15  см  и  третья  —  на  6—10  см.  Высота  средней
ступени  около  35  см.  Под  третьей  ступенью  начинается  кладка  самого
фундамента,  представляющая  два  ряда  тесаного  камня,  причем  особен¬
но  мощные  блоки  лежат  в  нижнем  ряду.  Раствор  не  наблюдался,  но  он
несомненно  был.  Сейчас  он  вымыт  грунтовыми  и  дождевыми  водами.
 На  площади  того  же  квадрата  17  прослежен  древний  дневной  го¬
ризонт.  Его  отметка  на  этом  участке  соответствует  глубине  1,45  м  от
окна  южной  апсиды,  что  совпадает  с  уровнем  нижней  ступени  цоколя.
Древний  горизонт  был  отмечен  тонким  (около  10  см)  и  слабо  выражен¬
ным  слоем  строительного  мусора,  включавшего  пятна  речного  песка  и
известкового  раствора,  битый  кирпич,  угли,  кости  животных  (пищевые
34

отходы)  и  истлевшую  древесину.  Здесь  же  найдены  два  обломка  сильно
иризованного  стекла.  Слой  строительного  мусора  лежал  на  суглинке
желто-коричневого  цвета  с  включением  гравия  (материк),  а  выше  му¬
сорного  слоя  в  профиле  бровки  сразу  же  начинался  темный  гумусиро¬
ванный  слой,  насыщенный  древним  строительным  материалом  —  кам¬
нями  от  стен  и  обломками  плит  перекрытия.  Следует  полагать,  что  этот
слой  возник  после  того,  как  храм  был  заброшен  и  начал  разрушаться.
 Находки  обломков  плоского  оконного  стекла  при  раскопках  поста¬
вили  перед  нами  вопрос  об  остеклении  окон  храма.  Некоторые  обломки
имели  закругленные  края,  указывающие  на  то,  что  это  были  стеклян¬
ные  диски  диаметром  приблизительно  15—20  см.  Подобными  стеклян¬
ными  дисками,  вставлявшимися  в  деревянную  раму,  стеклились  окна
множества  как  собственно  византийских,  так  и  провинциальных  хра¬
мов25.  В  XI—XIII  вв.  такие  диски  производились  уже  и  древнерусскими
мастерами  в  Киеве26.  Думается,  что  северный  Зеленчукский  храм  не
был  исключением  из  правила,  и  его  окна  (вероятно,  и  люнеты)  были
закрыты  деревянными  рамами  с  рядами  стеклянных  дисков.
 Поверхность  стен  была  покрыта  белой  известковой  штукатуркой,
сохранившейся  в  простенках  барабана,  в  окнах  центральной  апсиды,
в  тех  частях  нефов,  где  есть  перекрытия.  На  верхний  левкасный  слой
штукатурки  (подостланный  слоем  известкового  раствора)  наносилась
фресковая  живопись,  в  древности  покрывавшая  весь  интерьер  храма.
В  настоящее  время  от  нее  сохранились  ничтожные  остатки:  в  простен¬
ке  между  северными  окнами  барабана  можно  различить  человеческую
фигуру,  одетую  в  богатое  платье  с  орнаментом  в  виде  кругов  и  ромби¬
ков,  а  в  верхней  части  северо-восточного  пилона  (на  поверхности,  обра¬
щенной  к  алтарю)  виден  лик  какого-то  святого  с  нимбом.  Фреска  в
барабане  написана  в  серо-черно-коричневых  тонах  и  выглядит  мрачно,
но  она  сильно  закопчена  дымом  костров,  которые  разводили  внутри
храма  пастухи-горцы.  Лик  святого  на  пилоне27  нанесен  коричнево-крас¬
ной  краской.  Иных  тонов  нет,  красочный  слой  смыт-  Обращает  на  себя
внимание  графическая  манера  изображения  контура.  Поскольку  никаких
признаков  графьи  не  обнаружено,  можно  полагать,  что  это  следы  перво¬
начального  рисунка,  наносившегося  коричнево-красной  краской,  а  затем
расписывавшегося.  Рисунок  сделан  уверенной  рукой  профессиональ¬
ного  художника.  Необходимо  обратить  внимание  на  то,  что  в  Лыхненс-
ком  храме  в  Абхазии  первоначальный  рисунок  фресок  такой  же,  совпа¬
дает  даже  цвет  краски28.
 Наконец,  в  откосах  северного  и  среднего  окон  центральной  апсиды
26 	См.:  М111  е  I  С.  Ор.  ей.,  с.  193,  рис.  96.
 26 	Ш  а  п  о  в  а  Ю.  Л.  Стеклянные  изделия  в  древнем  Новгороде.  Автореферат
канд.  днсс.  М  ,  1961,  с.  6.
 27 	Кузнецов  В.  А.  Северный  Зеленчукский  храм,  с.  142,  рис.  8.
 28 	Ш  е  р  в  а  ш  и  д  з  е  Л.  А.  Некоторые  средневековые  стенные  росписи  на  терри¬
тории  Абхазии.  Тбилиси,  1971,  с.  98.
 35

имеются  остатки  геометрического  орнамента,  состоящего  из  широких
остроугольных  полос  черного,  серого,  белого  и  коричневого  цветов.
 В  1886  г.  Д.  М.  Струков  выполнил  альбом  зарисовок  памятников
ущелья  р.  Б.  Зеленчук.  Видное  место  в  нем  занимают  рисунки  фресок
северного  храма,  сохранившиеся  в  то  время.  Сейчас  это  единственный
документ  об  исчезнувших  произведениях  средневекового  искусства.
Разумеется,  рисунки  Струкова  в  известной  мере  схематичны  и  не  дают
возможности  составить  полное  представление  об  иконографии  фресок
и  их  стилистических  особенностях.  Прежде  всего  это  относится  к  изоб¬
ражениям  человеческих  фигур;  орнаменты  более  доступны  изучению.
Кроме  того,  для  интерпретации  фресок  важно  знать  их  местоположение
ча  стенах  храма.  Д.  М.  Струковым  оно  указано  не  всегда  или  слишком
неопределенно29.  Сказанное,  а  также  то,  что  фрески  уже  не  существу¬
ют,  весьма  сужает  возможности  исследования  и  принуждает  нас  огра¬
ничиться  лишь  некоторыми  общими  суждениями  и  заключениями.
 Как  видно  из  материалов  Д.  М.  Струкова,  наибольшее  количество
фресок  сохранилось  на  северной  и  северо-восточной  стенах  (точнее  не
указано).  Это  —  изображения  святителей  с  нимбами  вокруг  головы,  в
остроконечных  клобуках  и  широких  ниспадающих  одеждах.  Одна  из
фигур  дана  в  позе  оранты.  Ниже  ее  помещена  фигура,  благословляю¬
щая,  с  евангелием  в  руках.  Можно  полагать,  что  это  один  из  еванге¬
листов  —  Матвей  или  Иоанн.  Здесь  же  следы  неразборчивой  гречес¬
кой  надписи.  Остальные  фигуры  отождествлению  не  поддаются.  Вполне
вероятно,  что  одну  из  них  зарисовал  в  1802  г.  Потемкин,  а  П.  Г.  Бутков,
ошибочно  прочитав  надпись,  принял  ее  за  Николая  Чудотворца.  В
действительности  же  в  надписи  содержалось  имя  апостола  Петра  (чте¬
ние  Е.  Ч.  Скржинской)30.
 Над  головами  двух  святых  Д.  М.  Струков  зафиксировал  орнамент
стилистически  близко  напоминающий  растительный  орнамент  в  конхе
Киевской  Софии  (серед.  XI  в.),  но  выполненный  в  технике  мозаики31.
Некоторая  разница  может  объясняться  тем,  что  Струков  явно  неточно
скопировал  орнамент,  придав  ему  излишнюю  геометричность.  Еще  бо¬
лее  близкую  аналогию  нашему  орнаменту  представляет  орнаменталь¬
ный  пояс  в  интерьере  монастыря  Хора  в  Константинополе32  (XIII  в.)  —
те  же  чередующиеся  «сасанидские  пальметки»  с  растительными  элемен¬
тами  век  три,  на  рисунке  Струкова  замененными  кружками.  Росписи
Киевской  Софии  имеют  свой  источник  в  византийском  искусстве,33  а  ее
орнаменты  навеяны  декором  византийских  рукописей  X—XI  вв.34  Обра¬
тившись  к  последним,  мы  действительно  находим  в  них  целый  рядана-
29 	Местоположение  фресок  на  прилагаемых  рисунках  дано  по  Д.  М.  Струкову.
 30 	См.:  ВИ,  1965,  №  12,  с.  152.
 31 	Лаза  рев  В.  Н.  Мозаики  Софии  Киевской.  М.,  1960,  с.  132—133,  табл.  94—95.
 32 	I)  а  11  о  п  О.  М.  ВухапНпе  АН  апй  Агс1таео1о§у.  ОхГогд,  1911,  с.  163,  рис.  94;
АУ  и  1  И  О.  АИсйпНПсйе  ппс!  ЬугапНшзсйе  Кипа!,  II,  ВегПп,  1914,  рис.  438.
 33 	Л  а  з  а  р  е  в  В.  И.  Русская  средневековая  живопись.  М.,  1970,  с.  301,  305.
 34 	Лазарев  В.  И  Мозаики  Софии  Киевской,  с.  132—133.
 36

логичных  пальметок,  стилистически  близких  орнаментальному  поясу  на
северной  стене  северного  храма35.  Сказанное  побуждает  нас  данный
орнаментальный  пояс  считать  мотивом  византийского  происхождения.
 Еще  три  фигуры,  зарисованные  Струковым,  находятся  в  простен¬
ках  между  окон  барабана.  Согласно  византийской  системе  росписи,
здесь  —  несколько  ниже  центральной  фигуры  Христа  Пантократора  —
размещались  апостолы  или  пророки36.  Около  одной  из  фигур  располо¬
жен  орнаментальный  вертикальный  пояс  с  изображением  дубовых  лис¬
тьев37.
 Кратко  коснемся  остальных  орнаментов  северного  храма  по  рисун¬
кам  Д.  М.  Струкова.  Наиболее  интересны  и  разнообразны  орнаменталь¬
ные  росписи  оконных  проемов  в  алтаре  и  барабане.  Один  из  рисун¬
ков  показывает  роспись  окна  центральной  апсиды  —  чередование  чер¬
ных,  серых  и  коричнево-красных  остроугольных  полос,  ограниченных
вертикальными  полосами  тех  же  цветов  (рис.  3,/).  Это  прием  «полили¬
тии»  или  мраморировки,  т.  е.  имитации  мрамора.  Остатки  этого  орна¬
мента  сохранились  в  окнах  центральной  апсиды  до  сего  дня  и  дают  воз¬
можность  подтвердить  достоверность  рисунков  Струкова.  Иную  по  ко¬
лориту  мраморировку  видим  на  другом  рисунке,  где,  по-видимому,
изображена  орнаментация  двух  других  окон  центральной  апсиды  (рис.
3,3).  Здесь  (особенно  в  левом  окне)  преобладают  красные  и  желтые
пвгта.  Левое  окно  обрамлено  черно-белым  «шахматным»  орнамен¬
том,  имитирующим  мозаику,  правое  окружено  бордюром  с  более  слож¬
ной  композицией.  В  арке  на  коричневом  фоне  изображены  четыре  серд¬
цевидные  фигуры,  два  бутона  с  листьями  и  треугольники  —  все  черного
цвета.  Слева,  справа  и  в  центре  бордюра  —  причудливо  извивающиеся
широкие  желтые  полосы;  такие  же  полосы  отделяют  эту  часть  бордюра
ог  бордюра,  покрывающего  опоры  арки.  Здесь  орнамент  иной  —  непре¬
рывная  извивающаяся  полоса,  напоминающая  такие  же  спиральные
завитки  растительного  орнамента  вокруг  фигуры  Романа  Сладкопевца
в  церкви  у  с.  Беренде  (Болгария)38.  Это  излюбленный  в  византийской
живописи  мотив  вьющейся  виноградной  лозы,  но  уже  потерявшей
первоначальную  форму  и  превратившейся  в  отвлеченный,  чисто  геоме¬
трический  орнамент  развитого  Средневековья.
 Элементы  орнамента,  напоминающие  сердцевидные  фигуры  (рис.З,
3),  находят  параллели  в  декоре  византийских  рукописей  IX—X  вв.  и  по¬
мещены  в  монографии  К.  Вайтцманна39.  То  же  самое  можно  отметить
и  относительно  трехлепестковых  бутонов40.
 >5  \у  е  I  1  у  1п  а  п  п  К  и  г  4.  В1е  ЬухапИгнзсЬе  Висйта1егс!  <!ек  IX.  ип(1  X.  ТагиТиш-
с1ег1.ч.  ВсгЬп,  1935,  табл.  ЬХХУП,  473,  474.
 36 	Л  а  з  а  р  е  в  В.  Н.  История  византийской  живописи,  т.  I.  М.,  1947,  с.  76.
 37 	Си.:  XV  е  11  /.  шапп  К  и  г  1.  Ор.  ей,  табл.  XXXV,  197.
 38 	Кръстев  К  и  рил,  3  а  х  а  р  и  е  в  В  а  с  и  л.  Стара  българска  живоиис.  Со-
Лия,  1960,  табл.  15.
 39 	XV  с  11  г  гл  а  п  и  К  и  г  1.  Ор.  сП,  табл.  XV,  76.
 40 	Там  же,  табл.  XXXII,  181.
 37

.  На  том  же  листе  Д.  М.  Струковым  изображены  два  окна,  отделен¬
ные  узким  простенком  (рис.  3,2).  Местоположение  их  в  храме  не  ука¬
зано.  Нам  остается  предположить,  что  это  окна  барабана,  как  отмече¬
но  Стр}  ковым  в  общей  подписи  к  этому  листу.  Цветной  бордюр
Украшающий  арки  окон,  также  имитирует  мозаику—«шахматную»  и  ром¬
бическую.  Орнаментальные  бордюры  продолжаются  по  опорам  арок
и  разделены  вертикальной  желтой  полосой.  В  левом  бордюре  изобра¬
жен  белый  восьмиконечный  крест  на  черном  фоне,  в  правом  —  шестиле-
иестковые  розетки,  напоминающие  цветок.
 Интересны  еще  два  фрагмента  росписи  откосов  окон.  Местоположе¬
ние  их  не  указано.  По  черному  фону  одного  из  бордюров  белой  краской
нанесен  стебель  с  длинными  острыми  листьями  (рис.  4,1),  второй  по  чер¬
ному  фону  украшен  тремя  розового  цвета  крестами  с  желтой  окантов¬
кой  (рис.  4,2).  Оба  бордюра  ограничены  вертикальными  полосами  —
коричневого,  белого  и  зеленого  цветов.
 Аналогии  первому  орнаменту  нам  неизвестны.  Второй,  состоящий
из  стилизованных  крестов,  перекликается  с  орнаментом  на  северной
стене  храма  Натлис-Мцемели  (первая  половина  XII  в.  )  в  Грузии41.
 Далее  приводим  три  рисунка  орнаментов,  местоположения  кото¬
рых  в  альбоме  Струкова  не  указано  и  которые  лишь  предположительно
можно  приурочить  к  северному  храму.  Первый  из  них  напоминает  так
называемый  «сталактит»,  характерный  для  мусульманского  искусства
(рис.  3,4).  Возможно,  в  росписи  храма  это  восточный  элемент.  Не  исклю¬
чено,  что  таким  же  элементом  восточного  происхождения  является  и
второй  орнамент  (рис.  3,5),  хотя  никаких  стилистических  аналогий
этим  двум  орнаментам  обнаружить  не  удалось,  а  это,  в  свою  очередь,
ставит  перед  нами  сложный  вопрос  о  возможности  чисто  местных  моти¬
вов  в  росписи  северного  храма.  Он  не  может  быть  .решен  в  настоящее
время  без  глубокого  искусствоведческого  исследования.
 Третий  орнамент  представляет  бордюр  вокруг  оконного  или  вход¬
ного  проема,  украшенный  тремя  комбинациями  из  прямых  линий  корич¬
невого  цвета,  образующих  острые  углы.  Выше  арки  идет  бордюр  из  уз¬
кой  белой  и  широких  зеленой  и  красной  полос,  а  в  углах  между  ним  и
аркой  помещены  византийские  трилистники  красного  цвета  (рис.  4,3)42.
 Таковы  имеющиеся  материалы  о  фресках  северного  храма.  О  коло¬
рите  фресок  судить  трудно,  так  как  рисунки  Струкова  передают  лишь
цветовое  покрытие  тех  или  иных  частей  и  их  соотношение  в  цвете,  пред¬
ставляя  в  этом  плане  упрощенную  схему.  Никаких  данных  о  живопис¬
ной  технике  и  ее  особенностях  нет.  Мы  не  можем  также  судить  о  ком¬
позиционном  размещении  живописи  на  стенах  храма  и  ее  соотношении
и  увязке  с  внутренним  пространством  храма,  хотя  размещение  апосто¬
41 	А  м  и  р  а  н  а  ш  в  и  л  и  Ш.  Я.  История  грузинского  искусства.  М.,  1963,  табл.  86.
См.  также  аналогичный  остроконечный  крест  па  византийских  эмалях:  НгМсТс  е!
топнтеп!®  без  Етанх  ВугапНпе  раг  N.  Копбаколу.  РгапкГоН  зиг  Меш,  1892,  табл.
2.3,  14.
 42 	XV  е  11  г  т  ап  п  К  и  г  I.  Ор.  сП,  табл.  XXXII,  181.
 38

лов  в  простенках  барабана  свидетельствует  о  вполне  каноническом  рас*
положении  сюжетов.  Характеризуя  живопись  северного  храма  в  целом,
можно  отметить  наличие  плоскостной  манеры,  не  передающей  объемы,
с  четко  выраженной  графичностью  и  несложной  гаммой  красок  с  пре
обладанием  черного,  розово-коричневого  и  желтого  цветов.  Исходя  и?
большинства  приведенных  аналогий,  мы,  кажется,  вправе  поставить
вопрос  об  ощутимом  византийском  влиянии  на  орнаментовку  и  ее  опре¬
деленной  зависимости  от  византийского  книжного  декора.
 Был  ли  храм  оштукатурен  снаружи?  Никаких  явных  следов  штука¬
турки  на  его  стенах  сейчас  нет.  Но  это  не  значит,  что  ее  не  было.
Думается,  что  при  известной  грубости  строительного  материала,  не!
обладающего  естественными  декоративными  качествами,  и  отсутствии
орнаментального  декора  на  экстерьере  храма  он  должен  был  быть
облицован.  Кстати,  заметим,  что  южный  Зеленчукский  храм43  и  храм
в  Сентах,  почти  синхронные  северному  храму,  сохранили  следы  штука¬
турки.
 Рассмотрим  вопрос  о  дате  северного  Зеленчукского  храма.  Она  мо¬
жет  определяться  в  двух  параллельных  аспектах:  историко-архитектур¬
ном  и  археологическом,  сопоставляемым  с  данными  письменных  источ-<
пиков.  Такой  комплексный  подход  к  вопросу  обеспечивает  достаточно
объективное  и  обоснованное  его  решение.
 На  историко-архитектурных  параллелях  мы  не  останавливаемся
подробно,  ибо  они  неоднократно  затрагивались  выше.  Это  храмы  Абха¬
зии  X  в.,  такие,  как  Лыхны,  Пицунда,  крепостной  храм  на  р.  Бзы-
би,  Мокви44,  дающие  не  только  множество  точек  соприкосновения  в  де¬
талях,  но  и  общность  ряда  модульных  размеров,  прослеженную
К.  Н.  Афанасьевым.  Последнее  особенно  важно,  ибо  указывает  на  синхрон¬
ность  и  принадлежность  к  одной  архитектурной  школе.  Ниже  мы  вер¬
немся  к  этому  вопросу.  Тогда  же  затронем  и  вопрос  о  византийских  па¬
раллелях  северного  храма  Зеленчука.  Эти  параллели  также  датируют¬
ся  X  в.  Все  это  убеждает  нас  в  том,  что  рассматриваемый  памятник  на
основании  указанных  архитектурных  аналогов  может  быть  датирован
X  в.  .
 Обратимся  к  археологическим  материалам.  Имеем  в  виду  точно
датированные  эпиграфические  памятники,  органически  связанные  с  се¬
верным  храмом  и  проливающие  свет  на  время  его  строительства  и  функ¬
ционирования.  В  1802  г.  майор  Потемкин  на  кладбище  около  храма  за¬
фиксировал  каменный  крест  с  греческой  надписью,  гласящей:  «Лета  от
сотворения  мира  доныне,  честного  креста,  6521»  (1013  г.)45.  Понятно,
что  поскольку  кладбище  стало  функционировать  после  сооружения  хра¬
ма  и,  судя  по  кресту,  в  начале  XI  в.  оно  уже  существовало,  храм  был
43 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  табл.  XVII,  I.
 44 	А  д  з  и  н  б  а  И.  Архитектурные  памятники  Абхазии.  Сухуми,  1958;  Севе¬
ров  Н.  П.  Памятники  грузинского  зодчества.  М.,  1947,  с.  194.
 45 	Латышев  В.  Заметки  о  кавказских  надписях.  ИАК,  вып.  10,  СПб,  1904,
•с.  100.
 39

построен  раньше,  т.  е.  в  X  в.  Во  время  наших  раскопок  1960  г.  в  нар¬
тексе  был  найден  массивный  бронзовый  крест  со  сторонами  24,3x13,7  см
и  греческой  надписью.  Содержание  ее  в  переводе  Е.  Ч.  Скржинской-
«Обновлен  честной  крест  боголюбивейшим  монахом  Фомой  пресвите¬
ром.  Года  от  Адама  6575-го,  индикта  5-го»46,  что  соответствует  1067  г.
Но,  судя  по  имеющимся  следам,  крест  до  своего  «обновления»  длитель¬
ное  время  был  в  употреблении.  Поэтому  ничто  не  противоречит  дати¬
рованию  изготовления  этого  креста  X  в.  Й,  наконец,  третьим  датирован¬
ным  эпиграфическим  памятником  является  перстень  —  печать  армян¬
ского  царя  Ашота  (886—891  гг.),  сына  Смбата.  На  альмандиновой
вставке  перстня  арабскими  буквами  вырезано  его  имя47.  Перстень  вхо¬
дил  в  богатый  инвентарь  погребения,  открытого  в  1940  г.  под  полом
северного  Зеленчукского  храма.  Царь  Армении  Ашот  правил  в  конце
IX  в.,  и  вряд  ли  его  личный  перстень  мог  попасть  в  погребение  на  Зелен¬
чуке  ранее  X  в.48,  но  уже  после  сооружения  северного  храма.
 Итак,  датированные  надписи  дают  нам  все  основания  для  вывода
о  строительстве  северного  Зеленчукского  храма  в  X  в.,  что  соответству¬
ет  его  дате,  устанавливаемой  по  историко-архитектурным  параллелям
Если  мы  обратимся  к  письменным  источникам,  то  здесь,  на  наш  взгляд,
можно  найти  косвенные  данные,  позволяющие  эту  дату  сузить.  Напом¬
ним,  что  в  письме  41  патриарх  Николай  Мистик  хвалит  владетеля  Аб¬
хазии  Георгия  II  за  «ревность»  в  христианизации  алан.  Тесные  генети¬
ческие  связи  северного  храма  с  абхазским  зодчеством  X  в.  позволяют
думать,  что  «ревность»  Георгия  II  выражалась,  в  частности  в  том.
что  он  направил  в  Аланию  своих  зодчих  и  мастеров,  возглавивших  со¬
оружение  северного  и  некоторых  других  монументальных  храмов  (на¬
пример,  Шоанинского).  Георгий  II  царствовал  с  920  по  955  год,  следо¬
вательно,  интересующий  нас  памятник  скорее  всего  мог  быть  построек
где-то  во  второй  четверти  X  в.
 Переходим  к  сложному  вопросу  о  происхождении  и  истоках  архи¬
тектуры  северного  Зеленчукского  храма.  Вопрос  этот  по  существу  не
разработан  до  сих  пор.  Тем  не  менее  уже  сейчас  можно  высказать  ряд
наблюдений,  проливающих  определенный  свет  на  генезис  интересую¬
щего  нас  памятника.
 В  старой  литературе  группу  Зеленчукских  храмов  обычно  связыв
ли  с  византийским  влиянием.  Об  этом  писали  П.  С.  Уварова  и  В.  М.  Сысо¬
ев,49  но  без  детального  анализа  и  аргументации.  В  советское  время  пя¬
то  же  указывала  Г.  Ф.  Корзухина-Воронина50.
 46 	С  к  р  ж  и  н  с  к  а  я  Е.  Ч.  Греческая  надпись  из  средневековой  Алании.  ВВ,  т.  XXI,
1962,  с.  118—126.
 47 	Крачковская  В.  А.  Печать  Багратида  Ашота  с  арабской  надписью.
КСИИМК,  вып.  XII,  1946,  с.  117.
 48 	К  у  з  и  е  цо  в  В.  А.  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  120.
 49 	У  в  а  р  о  в  а  П.  С.  Христианские  памятники.  МАК,  вып.  IV,  М.,  1894,  с.  16,
Сысоев  В.  А1.  Указ,  соч.,  с.  122—123.
 50 	К  о  р  з  у  х  и  и  а  -  В  о  р  о  и  и  н  а  Г.  Ф.  Указ,  соч.,  с.  81.
 40

Несколько  иной  интерпретации  придерживается  ряд  грузинских  ис¬
ториков  архитектуры.  Рассматривая  родственные  зеленчукским  хра¬
мам  памятники  Абхазии  (Пицундский  храм  X  в.),  В.  Беридзе  включает
их  в  круг  произведений  грузинской  архитектуры,  но  справедливо  отме¬
чает,  что  «последний  памятник  вместе  с  рядом  других  церквей  Абхазии
составляет  особую  группу  (курсив  наш.—  В.  К-),  несколько  приближаю¬
щуюся  к  средневизантийскому  типу  крестовокупольного  храма»51.
 Акад.  Г.  Н.  Чубинашвили  также  включает  абхазские  и  северокавказ¬
ские  храмы  (Зеленчук,  Теберда,  Кубань)  в  объекты  грузинской  архи¬
тектуры  «крайней  западной  провинции  по  Черноморскому  побере¬
жью»52,  а  III.  Я.  Амиранашвили  объединяет  абхазские  храмы  X—XI  вв.
и  храмы  Зеленчука  в  понятие  «абхазская  школа  грузинской  архитек¬
туры»53.  В  одной  из  последних  работ  Нико  Чубинашвили  находим  по¬
пытку  вскрыть  генетические  истоки  храма  на  р.  Бзыби  и  северного  хра¬
ма  Зеленчука,  который  он  категорически  связывает  с  грузинской
архитектурой.  Согласно  Нико  Чубинашвили  в  основе  этих  памятников
лежит  упрощенный  план  Самшвилдского  Сиона.  «Таким  образом,  —  пи¬
шет  он,  —  устанавливается  генезис  некоторых  памятников  в  Абхазии  и
на  Северном  Кавказе,  которые  до  недавнего  времени  считались  произве¬
дениями,  зависимыми  в  своем  композиционном  построении  только  от
образцов  византийской  архитектуры»54.
 Касаясь  далее  интересующего  нас  Зеленчукского  храма,  Нико
Чубинашвили  пишет:  «Византийские  параллели  не  указаны.  Образцы,
аналогии  или  параллели  не  указывают  и  все  последующие  авторы,  вы¬
сказывающие  не  больше,  чем  взгляд  о  возможной  связи  некоторых  па¬
мятников  в  Абхазии  и  на  Северном  Кавказе  с  византийской  архитекту¬
рой»-55  Однако  нетрудно  убедиться  в  том,  что  у  самого  Нико  Чубнпаш-
вилп  генетическая  зависимость  северного  храма  Зеленчука  от
Самшвилдского  Сиона  искусственна.
 Версии  о  грузинском  происхождении  северного  храма  Зеленчука
противоречит  слишком  многое.  Прежде  всего  укажем,  чтоб  рассмотрен¬
ных  письменных  источниках  нет  ни  малейшего  намека  на  участие  Гру¬
зии  в  насаждении  христианства  среди  алан  на  указанной  территории.
Из  рассмотренных  нами  документов  со  всей  очевидностью  вытекает,  что
христианство  здесь  распространялось  византийскими  и  абхазскими  фе¬
одалами  и  миссионерами,  оказавшими  решающее  влияние  на  процесс
христианизации.
 Есть  и  чисто  архитектурные  и  художественные  расхождения  меж¬
ду  грузинской  архитектурой  X—XI  вв.  и  северным  Зеленчукским  хра¬
мом.  Правда,  они  касаются  деталей,  но  детали  эти  достаточно  показа-
зательны.  Прежде  всего  укажем  на  такую  характерную  особенность  не
31  Беридзе  В.  Грузинская  архитектура.  Тбилиси,  1967,  с.  14.
 52 	Ч  у  б  и  и  а  ш  в  и  л  и  Г.  Н.  Архитектура  Грузии.  ВИА,  3,  с.  338.
 53 	А  м  и  р  а  и  а  ш  в  и  л  и  Ш.  Указ,  соч.,  с.  205.
 “Чубинашвили  Нико.  Самшвилдскпн  Сион.  Тбилиси,  1969,  с.  45  46.
 55 	Ч  у  б  и  и  а  ш  вил  и  Н  и  к  о.  Указ,  соч.,  с.  46,  прим.  41.
 41

только  с.еверного  Зеленчукского  храма,  но  и  всех  храмов  верхней
Кубани,  как  выступающие  наружу  полуциркульные  апсиды.  Для  гру¬
зинского  церковного  зодчества  такие  апсиды  не  характерны56  (хотя
и  встречаются);  они  обычно  вписаны  в  толщу  восточной  стены  и  сна¬
ружи  не  выделены  совершенно  или  намечены  на  восточном  фасаде  вре¬
занными  в  толщу  стены  нишами.
 Грузинское  церковное  зодчество  X—XI  вв.  характеризуется  бога¬
тым  резным  декором  фасадов,  иногда  покрывающим  значительные  их
площади.  В  качестве  примера  назовем  хотя  бы  такие  выдающиеся  па¬
мятники  грузинского  зодчества,  как  Кумурдо  и  Никорцминда57  *.  В  се¬
верном  Зеленчукском  храме  мы  не  встречаем  ни  изысканного  расти¬
тельно-геометрического  орнамента,  ни  скульптурно-художественного
оформления;  выше  уже  говорилось,  что  этот  храм  (как  и  дпугие  хра¬
мы  верхней  Кубани)  совершенно  лишен  резного  декора.
 В  архитектурной  разработке  перехода  от  подкупольного  квадрата
к  барабану  очень  существенным  моментом  является  применение  в  се¬
верном  храме  Зеленчука  системы  сферических  парусов.  В  собственно
грузинской  архитектуре  в  это  время  еще  употреблялись  тромпы  или
переходные  формы,  тогда  как  парусная  система  доминирует  лишь  с
Х1в.68  Ш.  Я.  Амиранашвили  отмечает,  что  это  веяние  проникает  в  гру¬
зинское  зодчество  из  Византии  через  посредство  абхазской  архитектур¬
ной  школы,  «в  которой  раньше,  чем  в  других  районах  Грузии,  наблю¬
дается  применение  парусной  системы»59.  Наконец,  укажем  на  такие  де¬
тали  северного  храма,  как  полы  с  цемянкой  и  характерная  античная60
ори»  тсеНшп,  кладка  с  применением  в  углах  кладки  тычком  и  лож¬
ком.  О  римских  полах  Витрувий  пишет:  «Основу  пола  делают  из  щебня
с  известью...  поверх  этого  накладывают  слой  из  трех  частей  толченого
кирпича  и  одной  части  извести  толщиною  не  менее  шести  дюймов»61.
Ту  же  конструкцию  пола  описывает  в  своей  архитектурно-строитель¬
ной  энциклопедии  VII  в.  епископ  Исидор.  Согласно  Исидору,  полы,  в
которых  «битые  черепки  толкутся  вместе  с  примесью  извести»,  называ-
56 	Кои  д  а  ков  Н.  П.  Указ,  соч.,  с.  243;  Амиранашвили  Ш.  Указ,  соч
 с  146,  203;  Якобсон  А.  Л.  О  дате  большого  храма  в  Пицунде  (Абхазия).  КСИА,
г,ын.  132.  1972,  с.  44;  Беридзе  В.  В.  Грузинская  архитектура  «раннехристианского»
времени  (IV—VII  вв.),  Тбилиси,  1974,  с.  10,  22.
 57 	С  е  в  е  р  о  в  Н.  П.  и  Чубинашвили  Г.  Н.  Кумурдо  и  Никорцминда.  М.,
1947;  Беридзе  В.  Грузинская  архитектура,  с.  15—16.  Разработка  фасадного  декора
в  грузинской  архитектуре  X—XI  вв.  приобрела  исключительное  значение.  (А  л  а  д  а-
ш  в  и  л  и  Н  а  т  е  л  а.  Некоторые  особенности  грузинской  фасадной  скульптуры  X—XI  ве¬
ков.  II  Международный  симпозиум  по  грузинскому  искусству.  Тбилиси,  1977  г.,  с.  3.)
 “Амиранашвили  Ш.  Указ,  соч.,  с.  152;  Ч  у  б  и  н  а  ш  в  и  л  и  Г.  Н.  Пути  раз¬
вития  архитектуры  в  Кахетии.  Доклады  делегации  СССР  на  XXV  Международном
конгрессе  востоковедов.  М.,  1960,  с.  7.
 59 	А  м  и  р  а  н  а  ш  в  и  л  и  Ш.  Указ,  соч.,  с.  152.
 60 	Гартман  К.  О.  История  архитектуры,  т.  I,  ОГИЗ,  1936,  с.  74.  рис.  74.
 61 	Витрувий.  Указ,  соч.,  с.  136.
 42

ваются  «черепковыми»,  или  «остракус»  (по-гречески);  это  те  полы,  ко¬
торые  Витрувий  называет  «греческими  полами»62.  Структура  исследо¬
ванного  нами  в  Северном  храме  Зеленчука  пола  удивительно  точно
соответствует  структуре  римского  и  греко-византийского  пола,  описан¬
ного  Витрувием  и  Исидором.  Это,  как,  например,  и  смешанная  клад¬
ка  стен  из  камня  и  кирпича  —  приемы,  унаследованные  от  римской
эпохи63.
 Каковы  возможные  историко-архитектурные  истоки  интересующе¬
го  нас  памятника?  В  литературе  неоднократно  указывалось  на  ближай¬
шую  связь  северного  Зеленчукского  храма  с  Лыхненским  храмом  X  в.
в  Абхазии64.  Более  того,  К.  Н.  Афанасьевым  установлена  общность  ис¬
ходного  модульного  размера,  принятого  при  строительстве  северного
Зеленчукского  храма  и  ряда  храмов  Абхазии  —  в  Лыхнах,  Лоо,  Новом
Афоне  и  на  р.  Бзыбь.  «Ни  о  какой  случайности  здесь  не  может  быть  и
речи,  ибо  совершенно  очевидно,  что  все  названные  храмы  сооружены  в
сравнительно  непродолжительный  отрезок  времени  и  принадлежат  од¬
ной  архитектурной  школе»65.  Эти  выводы  нам  представляются  неоспо¬
римыми,  а  Лыхненский  храм,  как  и  крепостной  храм  на  р.  Бзыби  в
Абхазии  могут  быть  признаны  ближайшими  типологическими  аналога¬
ми  и,  вероятно,  прототипами  храма  Зеленчука.
 Но  дело  не  только  в  этом.  Нам  представляется,  что  вполне  возмож¬
ны  сопоставления  не  только  с  памятниками  Абхазии,  но  и  Византии,
где  находятся  отправные  точки,  общие  для  храмов  в  Лыхнах  и  на  Зе¬
ленчуке.  При  этом  следует  отметить,  что  византийские  .параллели  для
северокавказских  (а  через  них  и  для  группы  абхазских)  храмов  приво¬
дятся  впервые  и  потребуют  дальнейших  разысканий.
 Константинопольская  школа  византийской  архитектуры  не  дает  бо¬
лее  или  менее  близких  параллелей  северному  храму  Зеленчука.  Они  мо-
1ут  быть  указаны  в  восточной  (малоазийской)  школе  византийского  зод¬
чества.  Это  прежде  всего  касается  района  Трапезунда,  а  в  нем  —  мону¬
ментального  храма  св.  Софии.  Архитектура  Трапезунда,  привлекавшая
внимание  специалистов,  тем  не  менее  еще  во  многом  остается  неясной  и
спорной  вследствие  того,  что  большинство  церквей  Трапезунда  неодно¬
кратно  перестраивалось  и  реставрировалось  вновь  до  переделки  их  в  ту¬
рецкие  мечети.  Сказанное  относится  и  к  храму  св.  Софии.  Кратко  оста¬
новимся  на  этом  памятнике.’
 Не  останавливаясь  на  старых  работах  Тексье,  Фалльмерайера,  Мил¬
ле  и  Линча,  коснемся  в  этой  связи  исследований  св.  Софии  Трапезунда
62 	Милонов  Ю.  К.  Строительная  техника  Византии.  ВИА,  3,  с.  180.
 63 	Дельву  а  Шарль.  Архитектура  Грузии  и  архитектура  Византийской  импе¬
рии  в  древнехристианскую  эпоху.  II  Международный  симпозиум  по  грузинскому  ис¬
кусству.  Тбилиси,  1977,  с.  2.
 64 	Уварова  П.  С.  Указ,  соч.,  с.  16;  Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  122—123;
Кузнецов  В.  А.  Указ,  соч.,  с.  147.
 ^Афанасьев  К.  Н.  Типологический  и  пропорциональный  анализ  группы  хра¬
мов  Северного  Кавказа.  М.,  1958  (неопубликованная  рукопись).
 43

Н.  И.  Брунова  и  английского  архитектора  Селины  Балланс66.  Оба  ис¬
следователя  согласны  в  том,  что  храм  не  раз  переделывался  и  в  своем
современном  состоянии  может  быть  отнесен  к  XIII  в.67,  но  расходятся
в  реконструкции  его  первоначального  вида.  Н.  И.  Брунов  считал,  что
св.  София  первоначально  представляла  вытянутую  трехнефную  базили¬
ку  без  притворов.  Сравнивая  ее  с  трапезундскими  св.  Анной  и  Накип-
Джами,  датируемыми  соответственно  IX  в.  (884—885  гг.)  и  X—XI  вв.,
он  тем  самым  был  склонен  отнести  к  указанному  времени  и  первона¬
чальную  св.  Софию68.  В  более  поздней  обобщающей  работе  II.  И.  Бру¬
нов  относит  раннюю  св.  Софию  Трапезунда  к  X  в.69.
 Новейшее  исследование  С.  Балланс  позволило  уточнить  реконструк¬
цию  первоначальной  Софии,  предложенную  Н.  И.  Бруновым.  По  С.  Бал¬
ланс  притворы,  которые  она  называет  портиками,  входили  в  систему
ранней  св.  Софии,  что  убедительно  доказывается  поясом  из  блоков  крас¬
ного  камня,  идущим  по  периметру  как  притворов,  так  и  здания  храма70.
Это  весьма  существенное  дополнение  к  реконструкции  первоначального
плана  св.  Софии,  ибо  мы  получаем  базилику  с  тремя  апсидами,  тремя
открытыми71  (как  и  в  северном  храме  Зеленчука)  притворами  с  запада,
севера,  юга  и  нартексом  в  западной  части  здания,  создающим  удлинен¬
ный  западный  рукав,  что  столь  характерно  для  малоазийской  византий¬
ской  архитектуры72.  Выше  мы  уже  отмечали  черты  базиликальности  и
вытянутость  западной  ветви  креста  северного  Зеленчукского  храма.  Это,
а  также  наличие  притворов  и  выступающих  апсид  позволяет  нам  поста¬
вить  вопрос  об  определенных  генетических  связях  между  св.  Софией
Трапезунда,  с  одной  стороны,  и  северным  храмом  Зеленчука  (а  через
него  и  с  Лыхненским  храмом  в  Абхазии),  с  другой.
 При  определении  генетических  связей  и  архитектурного  прототипа
большое  значение  имеет  более  точное  определение  времени,  чем  то,  ко¬
торое  нам  известно  относительно  св.  Софии  Трапезунда.  В  этой  связи
отелось  бы  высказать  следующие  соображения.  Церковь  св.  Софии  об¬
наруживает  в  плане  достаточно  заметную  близость  к  трапезуидской  же
церкви  Хрисокефалос,  представляющей  купольную  базилику  (купол,
как  и  у  св.  Софии,  сооружен  позже  первоначального  адания).  Базилика
Хрисокефалос  в  ее  раннем  варианте  может  быть  датирована  самым  на¬
68 	В  го  и  по  V  N.  Ба  8а!п(е—  8орЫе  с1е  ТгеЫгоп<1е.  «Ву/агйюп»,  Б  IV.  Рапк,
1929,  с.  393—405;  ВаИапсе  8  е  1  1  п  а.  Т1ге  ВухапНпе  СЬигсйев  о!'  ТгеЫгопй.  «Аг.г(о-
Пап  81шпез»,  X,  Бопбоп,  1960,  с.  142—175.
 1,7  Вгоипоу  N.  Ор.  ей,  с.  404;  ВаПапве  8еНпа.  Ор.  ей,  с.  162.  Райс  Ц.  пЧил-
л  г  Г.  относят  св.  Софию  Трайс  лида  даже  к  XIV—XV  вв.
 68 	В  г  о  и  п  о  V  N.  Ор.  ей,  с.  399.
 69 	Брунов  Н.  И  Архитектура  Византии,  с.  117.
 70 	В  а  11  а  п  с  е  8  е  11  п  а.  Ор.  ей,  с.  162.
 ■'  М  111  е  I  С.  Ор.  ей,  с.  139,  рис.  68.
 72  Б  е  з  о  б  р  а  з  о  в  П.  В.  Трапезунд,  его  святыни  и  древности  Петроград,  1916,
с.  50;  Брунов  И.  И.  Очерки  ио  истории  архитектуры,  II,  М.—Л.,  1935,  с.  196;
В  а  11  а  п  с  с  8  е  11  п  а.  Ор.  ей,  с.  156.
 44

чалом  X  в.  —  в  1877  г.  в  апсиде  была  найдена  надпись  на  плите  о  ре¬
монте  епископского  престола  митрополитом  Василием  в  914  г.73.
 Указывая  на  надпись,  Эмиль  Жансан  отмечает,  что  архитектура
церкви  Хрисокефалос  не  противоречит  этому74.  Если  это  так,  то  и  дата
ранней  Софии  Трапезунда  может  быть  определена  как  начало  X  в.,  хотя
и  несколько  позже  Хрисокефалос  (С.  Балланс  считает,  что  последняя
старше  св.  Софии  и  св.  Евгения75).
 Сказанное  подтверждается  очень  важной  для  определения  даты
св.  Софии  деталью,  не  учтенной  С.  Балланс  —  орнаментальными  релье¬
фами  на  южном  фронтоне.  Рельефный  фриз  изображает  фигуры  людей,
животных,  листья  и  кисти  винограда  и  т.  д.  Как  показано  в  работах
ДА.  В.  Алпатова  и  Э.  Жансана,  рельефы  св.  Софии  Трапезунда  анало¬
гичны  рельефам  армянской  церкви  Ахтамара  на  острове  озера  Ван,
тесно  с  ними  связаны  стилистически  и  должны  относиться  к  одному
времени76.  Церковь  Ахтамара  построена  при  царе  Гагике  Арцруни  в
915—921  гг.77;  следовательно,  рельефы  Ахтамара  подтверждают  дати¬
ровку  Софии  Трапезунда.
 Таким  образом,  хронологическая  и  генетическая  последователь¬
ность  рассмотренных  четырех  взаимосвязанных  памятников  представ¬
ляется  нам  в  следующем  виде:  Хрисокефалос  —  св.  София  —  Лыхны  —
северный  храм  Зеленчука.  Хронологически  все  они  укладываются  в  пер¬
вую  половину  X  в.
 Помимо  общих  и  достаточно  показательных  соответствий  в  компо¬
зиции  плана  названных  памятников  есть  и  не  вызывающие  сомнений  со¬
ответствия  в  деталях.  Это  —  господство  массивных  и  слабо  расчленен¬
ных  стен  над  внутренним  пространством,  типичное  для  греко-восточной
архитектуры,  «простой»  тип  креста,  характерный  для  того  же  малоазий-
ского  византийского  зодчества  (в  отличие  от  константинопольского
«сложного»78),  кладка  из  тесаного  камня,  также  обычная  для  греко¬
восточной  архитектуры,  угловая  кладка  тычком  и  ложком,  применение
кирпича  в  арках  и  арочных  завершениях  дверных  и  оконных  проемов,
обычное  в  Трапезунде,  открытые  люнеты,  полочки-импосты,  несущие
73  Б  с  з  о  б  р  а  з  о  в  П.  В.  Указ.  соч..  с.  27—28;  В  а  1  1  а  п  с  с  8  е  1  1  п  а.  Ор,.  сП,  с.
149:
 1йп8Кеп8  ЕгпПе.  ТгеЬ1зопйе  еп  Со1с1пс!е.  ВгихеПез,  1969,  с.  220.
 75 	В  а  1  1  а  п  с  с  8  е  11  п  а.  Ор.  сП,  с.  149.
 76 	Л  1  р  а  1  о  V  М.  КеНеГя  де  8аш(е—8орЫе  де  ТгеЫгопде.  «ВугапНоп»,  1.  IV,
Раня,  1929,  с.  407—418;  1ап85еп8Епп1е.  Ор.  сП,  с.  229.  Специальное  исследование
рельефов  Ахтамара  принадлежит  И.  А.  Орбели  (см.  его:  Памятники  армянского  зодче¬
ства  па  острове  Ахтамар.—Избр.  труды,  т.  I,  М.,  1968,  с.  81—204.  Аналоги  с  Трапе-
зундом  не  прослежены).
 77 	Ток  а  рек  ий  А.  М.  Архитектура  древней  Армении.  Ереван,  1946,  с.  194—
196;  Бу  и  патов  Н.  Г.,  Яралов  Ю.  С.  Архитектура  Армении.  М.,  1950,  с.  79—82.
 78 	Б  р  у  нов  Н.  И.  Указ,  соч.,  с.  487;  его  же:  Архитектура  Константинополя  IX—
XII  вв.  ВВ,  II  (XXVII),  1949,  с.  151.
 45

арки79  и  т.  д.  Сказанного,  кажется,  достаточно,  чтобы  убедиться*  в  при¬
надлежности  северного  Зеленчукского  храма  к  греко-восточной  архитек¬
турной  школе,  в  X  в.  охватившей  своим  влиянием  Абхазию  и  отсюда
распространившейся  в  прилегающую  часть  Северного  Кавказа.
 Необходимо  подчеркнуть,  что  архитектурные  памятники  X  в.  Абха¬
зии  и  Алании  не  стоят  изолированно  и  представляют  закономерный  ре¬
зультат  предшествующего  развития  архитектуры  на  территории  Абхазии.
Имеем  в  виду  двухапсидную  церковь  VI  в.  в  Пицунде,  опубликованную
Т.  К.  Микеладзе80,  и  имеющую  аналогии  с  двухапсидной  церковью  IV
VI  вв.  в  Югайаке  (Малая  Азия)81.  В.  А.  Леквинадзе  устанавливает  рим¬
ские  и  византийские  связи  древнейшей  базилики  Питиунта  V  в.82  и  ма-
лоазийские  византийские  истоки  Гантиадской  базилики  VI  в.,  отмечая
при  этом  что  «именно  с  раннесредневековой  архитектурой  Трапезунда
и  Понта  интересно  было  бы  сравнить  древнейшие  церкви  Западной
Грузии,  не  только  в  сил)?  географической  близости  обоих  районов,  но  и
в  силу  того,  что  восточно-причерноморская  церковь  в  указанное  время
входила  в  состав  Понтийской  епархии,  о  чем  свидетельствуют  списки
участников  Никейского  собора»83.  А.  Л.  Якобсон  в  одной  из  последних
своих  статей  прямо  ставит  вопрос  о  связи  Пицундского  храма  и  других
храмов  Абхазии  XI—XII  вв.  с  восточно-византийской  архитектурой  Тра¬
пезунда.84.  Напомним  также  неоднократно  отмечавшееся  исследовате¬
лями  воздействие  восточнопвизантийокой  архитектуры  Трапезунда  на
раннесредневековое  зодчество  Крыма85.  Включение  Абхазии  и  западной
Алании  в  сферу  культурного  воздействия  Трапезунда  в  свете  истории
распространения  христианства  в  Алании  становится  особенно  понят¬
ным
 Кстати,  мы  имеем  ряд  хотя  и  отрывочных,  но  весьма  ценных  сведе¬
ний  о  связях  народов  Северного  Кавказа  и,  в  частности  алан,  с  Трапе-
зундом.  Последний,  как  известно,  играл  видную  роль  на  востоке  Визан¬
тин  не  только  как  политический,  но  и  торговый  центр  вначале  длинного
79 	В  а  1  1  а  г  с  е  $  е  1  I  п  а.  Ор.  ей,  табл.  XVI  с;  табл  XVII  а;  табл.  XIX  в;  В  а  к-
I  а  пот  N.  Псих  топитегйз  ЬухапНп  <1е  ТгеЫгопёе.  «ВугапВоп»,  I.  IV,  Рапа,  1929,  с.
366  рис.  1,  с.  378  рис.  5.
 110  Микеладзе  Т.  К-  Бичвинтская  двухапсидиая  церковь.  МАГК,  III,  Тбилиси*
1963,  с.  125—131,  табл.  III.
 81 	Микеладзе  Т.  К.  Указ,  соч.,  с.  131.
 82 	Леквинадзе  В.  А.  О  древнейшей  базилике  Питиунта  и  ее  мозаиках.  ВДИ,
1970,  №  2,  с.  174—192.
 83 	Леквинадзе  В.  А.  Гантиадская  базилика.  СА,  1970,  №  3,  с.  169—170.
 84 	Я  к  о  б  с  о  и  А.  Л.  О  дате  большого  храма  в  Пицунде  (Абхазия),  с.  44.  Особое
значение  Византии  для  западной  и  юго-западной  Грузии  и  ее  памятников  отмечал  и
Д.  П.  Гордеев  (см.  его:  О  грузинских  «грекофильских»  средневековых  памятниках.
Бюллетень  КИАН,  №  1—3,  Тифлис,  1928,  с.  2).
 85 	Брунов  Н.  Памятник  раниевизантийской  архитектуры  в  Крыму.  ВВ,  т.  XXV,
1928,  с.  98;  Я  к  о  б  с  о  н  А.  Л.  Из  истории  средневековой  архитектуры  к  Крыму.  ПИДО,
1934,  №  11  —12,  с.  101;  его  же:  Раннесредневековый  Херсонес,  с.  205—206,  219—221.
 46

сухопутного  торгового  пути,  шедшего  в  глубь  Востока86.  Богатые  рынки
Трапезунда  издавна  привлекали  к  себе  внимание  кавказских  народов.
II.  В.  Безобразов  пишет,  что  население  Трапезунда  в  значительной  сте¬
пени  состояло  из  лазов  и  «других  народцев  грузинского  племени»,  и  чго
ли  мог  легко  получить  помощь  «от  храбрых  соседних  народцев  грузин,
алан,  цанов»87.  В  X  в.  Масуди  свидетельствует,  что  в  Трапезунде  «еже¬
годно  бывают  базары,  привлекающие  большое  число  торговцев  из  му¬
сульман,  румцев,  армян  и  других,  а  равным  образом  и  из  страны
Кешк»88  (страны  адыго-черкесов.—  В.  К).  Далее  он  же  сообщает  о  ка-
шаках:  «они  имеют  сношения  с  Трабизундэ  на  кораблях»...89  Напомним
здесь,  что  кашаки  —  черкесы  были  ближайшими  соседями  алан,  и  по¬
следние  также  могли  участвовать  в  поездках  в  Трапезунд.
 О  прочных  связях  Алании  с  Трапезундом  свидетельствуют  весьма
примечательные  факты.  Напомним,  что  в  конце  X  в.  монастырь  св.  Епи-
фання  в  Керасунте  специальным  типиконом  Сисиния  II  обязан  обслу¬
живать  митрополита  Алании  во  время  его  поездок  в  Константинополь90.
Древний  Керасунт  вместе  с  Трапезундом  входил  сначала  в  провинцию
Аплета  Рпта,  а  позже  в  фему  Халдия91  и  находился  примерно  в
50  км  к  западу  от  Трапезунда92.  Керасунт  во  всех  отношениях  был  под¬
чинен  Трапезуиду.  В  последнем  церковь  Богородицы-Утешительницы
(в  настоящее  время  неизвестна,  вероятно,  христианское  посвящение  ее
утрачено.  —  В.  К.)  вместе  с  клирам  и  угодьями  принадлежала  митропо
литу  Алании.93  Безусловно,  аланский  митрополит  далеко  не  случайно
имел  резиденцию  близ  Трапезунда,  а  в  самом  Трапезунде  —  церковь.
Можно  думать,  что  в  X—XI  вв.  в  Трапезунде  жила  столь  значительная
группа  аланского  населения  (скорее  всего,  наемная  аланская  дружина
с  семьями),  что  местные  власти  должны  были  одну  из  городских  церк¬
вей  отдать  в  ведение  Аланской  епархии  для  обслуживания  этого  пасе
пения.  Такое  предположение  кажется  тем  более  вероятным,  что  в  койне
XI  в.  правитель  Трапезунда  Григорий  Гавра  женился  на  дочери  могу¬
щественного  аланского  царя  Дургулеля94,  которая  была  двоюродной
сестрой  Ирины  —  жены  Исаака  Комнина.  Этот  брак  —  явное  выраже¬
ние  северокавказской  политической  ориентации  Трапезунда  в  это  вре¬
86 	М  а  н  а  и  д  я  н  Я.  А.  О  торговле  и  городах  Армении  в  связи  с  мировой  торгов¬
лей  древних  времен  (V  в.  до  н.  э.—  XV  в.  н.  э.).  Ереван,  1930,  с.  46  и  др.
 87 	Безобразов  П.  В.  Указ,  соч.,  с.  1  и  14.
 88 	Караулов  Н.  А.  Сведения  арабских  географов  IX—  X  вв.  о  Кавказе,  Арме¬
нии  и  Азербайджане.  СМОМПК,  вып.  XXXVIII,  Тифлис,  1908,  с.  41.
 89 	Там  же,  с.  55.
 80 	Е  1  с  к  е  г  С.  Ор.  ей.  с.  92,  и  сл.
 81 	Катка  у  XV.  М.  ТЬс  Н1к1опса1  Сео^гарку  о!  Ак1а  М1пог.  Топкой,  1890,  с.  325.
 92 	Е  пи  1  е  I  а  П55еп8.  Ор.  ей,  карта.
 93 	Кулаковский  Ю.  Христианство  у  алан,  с.  15.
 84  Комнина  Анна.  Алексиада.  Перев.  Я-  Н.  Любарского.  М.,  1965,  с.  243;
Кулаковский  Ю.  Аланы  по  сведениям  классических  и  византийских  писателей,
с.  55.
 47

мя95.  Связи  с  Трапезундом  поддерживались  и  позже,  мы  знаем,  что  од¬
ним  нз  епископов  Алании  в  XIV  в.  был  трапезундский  грек  Симеон96.
 Все  эти  исторические  факты  создают  тот  реальный  контекст,  на  фо¬
не  которого  связи  западной  Алании  с  восточно-византийскими  провин¬
циями  и  особенно  с  Трапезундом  вырисовываются  достаточно  докумен¬
тально  и  достоверно.
 Средний  Зеленчукский  храм.  Расположен  в  800  м  южнее  северного
Зеленчукского  храма,  на  северной  окраине  средневекового  городища97.
«Средним»  назван  вследствие  своего  местоположения  между  северным
п  южным  храмами.  Литература  о,храме  исчерпывается  упоминавшими¬
ся  выше  дореволюционными  публикациями  братьев  Нарышкиных,
В.  М  Сысоева  и  анонимного  автора  брошюры  о  Зеленчукском  Алек¬
са  ядро-Афонском  мужском  монастыре98.  В  названных  изданиях  воспро¬
изведены  планы  среднего  храма,  содержащие  неточности  и  ошибки,  ри¬
сунки  и  фотографии  храма  (особенную  ценность  имеют  фотографии
Е  Д.  Фелицына,  приложенные  к  статье  В.  М.  Сысоева),  сделана  также
попытка  датировать  храм  X—XI  вв.  и  исторической  его  интерпретации
как  храма  византийского. 	,
 В  советское  время  единственной  публикацией  интересующего  нас
памятника  является  статья  автора  этих  строк99.
 В  отличие  от  северного  храма  средний  храм  (рис.  5)  был  «реста¬
врирован»  и  несколько  перестроен  монахами  Зеленчукского  монастыря,
приспособившими  его  для  больших  служб.  По  новым  и  более  точным
данным  открытие  храма  состоялось  в  1897  г.,  что  засвидетельствовано
большой  плитой  с  надписью,  первоначально  вмонтированной  в  запад¬
ный  фасад,  а  в  1971  г.  разысканной  нами  в  пос.  Даусуз.  Монахи  соору¬
дили  боковые  пристройки,  переложили  кровлю  из  тонких  плит,  покрыли
купол  белой  цинковой  жестью  и  в  конце  западного  рукава  устроили  де¬
ревянные  хоры  (ныне  не  существующие).  Но  более  всего  изучению  хра¬
ма  мешает  толстый  слой  штукатурки,  которой  монахи  покрыли  весь
интерьер,  скрыв  или  исказив  многие  архитектурные  детали  и  фрески.
 Обратимся  к  плану  храма  (рпс.  6,7).  Он  представляет  крестовоку-
иольное  бесстолпное  здание,  где  роль  пары  восточных  столбов  выпол¬
няют  алтарные  простенки,  прорезанные  низкими  входами  в  жертвенник
л  дпаконнпк.  Западными  устоями  служат  стены  храма;  подпружные
 95 	История  Византии,  т.  2,  М.,  1967,  с.  309.
 96 	Древние  акты...,  с.  449—455.  Интересные  факты  из  истории  культурных  связей
юго-западной  Грузии  с  Трапезундом  в  XIII  в.  приводит  Д.  Иосебидзе  (Некоторые  чер¬
ты  иконографии  и  стиля  в  росписи  XIII  века  из  Ачп.  II  Международный  симпозиум  по
Путинскому  искусству.  Тбилиси,  1977,  с.  6—12).
 97 	К  \  з  н  е  ц  о  в  В.  А.  Ллания  в  X—XIII  вв.,  с.  169.
 •и  Отчет  гг.  Нарышкиных...,  с.  363—366,  табл.  IV—  VI;  Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,
с.  123,  рис.  20,  табл.  XV—XVI;  Древнехристианские  храмы  и  св.  Александро-Афонский
Зелепч\кскип  монастырь...  с.  10—11.
 "Кузнецов  В.  А.  Средний  Зеленчукский  храм.  СА,  1968,  №  3,  с.  137—147;
его  же:  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  172—174.
 48

Табл.  IV.  Средний  Зеленчукский  храм.  Фрески:  1  —  на  своде  северной  ар¬
ки  под  главой;  2—3  —орнамент  в  откосах  стен.  По  Д.  М.  Струкову.

Табл.  1П.  Средний  Зеленчукский  храм.  Фреска  над  дверью
в  южной  стене.  По  Д.  М.  Струкову.

арки  опираются  на  вмонтированные  в  них  полочки-импосты.  Пересека¬
ющиеся  в  центре  ветви  креста  образуют  в  плане  крест,  восточный  рукав
которого  заканчивается  алтарным  полукружием.  По  сторонам  его  рас¬
положены  боковые  апсиды.  Западный  рукав  креста  открыт  (пристроен¬
ные  к  нем}'  в  конце  XIX  в.  помещения  на  плане  не  показаны)  и  сильно
вытянут  за  счет  экзонартекса  и  единственного  в  этом  здании  притвора.
Таким  образом,  средний  Зеленчукский  храм  по  своему  плану  заметно
отличается  от  северного;  если  последний  представляет  собой  образец
вполне  развитой  крестовокупольной  четырехстолпной  композиции,  сред¬
ний  храм  дает  иную  композицию  —  крестообразную,  осложненную  бо¬
ковыми  апсидами.
 Апспдальная  часть  его  аналогична  апсидальной  части  северного
храма:  она  состоит  из  трех  полуциркульных  и  довольно  глубоких  апсид,
из  которых  средняя  несколько  шире  боковых  и  выдвинута  в  восточном
■направлении.  Как  и  в  северном  храме,  боковые  апсиды  с  внешней  и  вну¬
тренней  сторон  имеют  выступы-заплечики,  образующие  угол,  от  которо-
ю  начинаются  продольные  стены  здания.  Аналогичные  выступы-запле¬
чья  видим  и  в  средней  апсиде,  но  число  их  здесь  неодинаково  -—  одно  в
северной  и  два  в  южной  стене,  а  в  плане  они  ассиметричны.
 Подкупольный  квадрат  имеет  правильную  форму  со  сторонами,  рав¬
ными  3,80  м.  Интересно,  что  западная  ветвь  креста  (экзонартекс)  шире
восточной,  что  в  интерьере  создает  зрительное  ощущение  перспективы.
Пристроенный  к  экзонартексу  небольшой  закрытый  притвор  не  связан  с
кладкой  стен  экзонартекса.  В  нем  находится  главный  вход  в  храм.
 Высота  последнего  достигает  5,40  м.  По  существу  это  настоящий
портал,  но  лишенный  архитектурной  разработки.  Посередине  он  разде¬
лен  на  две  равные  части  горизонтально  лежащей  монолитной  плитой
.толщиной  15  см.  Собственно  вход  имеет  ширину  1,65  м  при  высоте
2  55  м;  верхняя  часть  портала  представляет  открытый  люнет  высотой
2,70  м.  В  западной  стене  экзонартекса  имеется  второй  портал,  по  форме
и  размерам  соответствующий  первому.  Таким  образом,  главный  вход
был  достаточно  величественным  и  открывал  перед  зрителем  интерьер
храма  вплоть  до  центральной  апсиды.
 Отметим,  что  на  фасаде  притвора  видны  две  различные  системы
кладки:  древняя  кладка  тычком  и  ложком  и  более  поздняя  кладка—пе¬
ревязью.  Ряды  древней  кладки  хорошо  видны  в  юго-западном  углу  прит¬
вора;  остальная  часть  фасада,  по-видимому,  была  переложена  и  обновле¬
на  монахами  (кстати,  эта  кладка  идентична  кладке  двух  боковых  прист¬
роек  к  экзонартексу,  достоверно  сооруженных  монахами).  Нет  сомнения
в  том,  что  и  свод  притвора  возведен  монахами,  ибо  на  снимках  Нарыш¬
киных  и  Е.  Д.  Фелицына  он  обрушен100.  На  этих  снимках  не  видно  и  го¬
ризонтально  лежащей  плиты,  делящей  портал  по  высоте  на  равные  ча¬
сти.  Отсюда  можно  заключить,  что  плита  и  верхняя  часть  портала  так¬
же  оформлены  монахами.  Но  это,  конечно,  не  значит,  что  новые  части
резко  отличны  от  первоначальных  —  восстановленный  монахами  вход
100 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  табл.  1;  Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  табл.  15.
 4  В.  Л.  Кузнецов
 49

должен  был  соответствовать  порталу  западной  стены  экзонартекса.
Иной  вариант  в  данном  случае  допустить  трудно.  Произвольно  могла
быть  положена  поперечная  плита  —  архитрав,  но  в  середине  проема
она  выглядит  вполне  на  своем  месте.
 Монахи  перестроили  также  входные  проемы  в  северной  и  южной
стенах  экзонартекса,  расширив  их  и  переложив  верхние  части.  Сейчас
это  двери,  ведущие  в  боковые  пристройки  XIX  в.  Какими  были  эти  про¬
емы  первоначально,  сказать  трудно.  На  плане  Нарышкиных  они  изобра¬
жены  как  окна,  на  плане  В.  М.  Сысоева  они  также  (судя  по  ширине)
похожи  на  окна.  Но  на  лучшем  и  наиболее  достоверном  снимке  Е.  Д.  Фе-
лицына  ясно  видно,  что  они  расположены  почти  на  уровне  земли.  По¬
этому  проемы,  возможно,  были  входами  (такой  же  узкий  вход  есть  в
южной  стене  западного  притвора  северного  храма).
 В  южную  и  северную  ветви  креста  ведут  два  входа  —  с  севера  и
юга.  Они  также  подремонтированы  монахами  в  тех  местах,  где  оказа¬
лись  разрушенными  участки  кладки,  но  в  целом  сохранили  первона¬
чальный  вид.  Ширина  проёмов  1,25  м,  высота  2,50  м.  В  верхней  части
входы  имеют  открытые  люнеты  подковообразной  формы,  отделенные
горизонтальной  плитой.
 Южная  и  северная  стены  наоса  и  западной  ветви  креста  расчлене¬
ны  пилястрами  на  четыре  неравных  части.  В  экзонартексе  пилястры
расположены  ассиметрично,  вследствие  чего  восточная  часть  очень  не¬
значительна  по  площади  (с  учетом  ширины  она  равна  около  одной  тре¬
ти  длины  помещения).  Отметим  также,  что  в  противоположность  север¬
ному  храму  декоративные  арки  (аналогичные  аркам  северного  храма)
построены  не  в  нарастающем  к  центру  ритме,  высота  их  одинакова  н
лишь  арки  на  северной  и  южной  стенах  средокрестия  выше  остальных,
как  бы  подчеркивая  композиционный  и  конструктивный  центр  храма.
 Храм  освещается  25  узкими  окнами,  распределенными  следующим
образом:  восемь  окон  в  барабане,  по  три  окна  на  северном  и  южном
фасадах,  по  одному  окну  в  северо-западной  и  юго-западной  стенах,  пять
окон  в  апсидах,  по  одному  окну  в  северной  и  южной  стенах  перед  бо¬
ковыми  апсидами  и  два  проема  в  продольных  стенах  экзонартекса  (если
это  не  входы).  Наибольшее  число  окон—16  —  приходится  на  подку¬
польное  пространство.  В  западную  часть  храма  достаточно  света  посту¬
пало  через  огромные  люнеты  порталов.
 Средний  храм  меньше  северного.  Длина  его  21,50  м,  ширина  13,25  м,
высота  от  пола  до  пяты  купола  15  м.  Высота  барабана  с  куполом  4,0  м,
диаметр  барабана  равен  его  высоте  —  4,0  м.  Однако,  если  взять  север¬
ный  храм  без  притворов,  размеры  этих  двух  памятников  почти  совпа¬
дают.  Отметим  также,  что  высота  храма  с  учетом  купола  соответствует
его  длине  без  притвора,  а  глубина  последнего  с  учетом  стены  равна
глубине  центральной  апсиды.  Высота  окон  центральной  апсиды  прирав¬
нена  к  высоте  северного  и  южного  входов  (2,35  м).  Строгая  пропорци¬
ональная  соразмерность  здания  выявлена  К.  Н.  Афанасьевым.  Соглас¬
но  его  наблюдениям:  1)  высота  храма  до  пяты  купола  равна  длине  хра¬
ма  без  апсиды,  2)  высота  главы  равна  диагонали  половины  квадрата
50

со  стороной,  равной  его  диаметру,  3)  высота  окон  барабана  равна  ра¬
диусу  купола,  4)  основание  барабана  покоится  на  высоте,  приравненной
к  длине  храма  без  апсиды  и  «алтарного  нефа»  (11,0  м  —  В.  К.),  5)  пя¬
ты  подпружных  арок  покоятся  на  высоте,  приравненной  расстоянию
от  центра  храма  до  восточной  его  грани,  6)  пяты  арок  и  конхи  несколь¬
ко  приподняты  над  полочками-импостами,  7)  пяты  (отмеченные  импо¬
стами)  также  «подвышенных»  меньших  подпружных  арок  заложены  на
высоте,  равной  стороне  подкупольного  квадрата  в  сумме  с  толщиной
подпружных  арок.
 Пространственная  композиция  храма,  находящаяся  в  строгом  соот¬
ветствии  с  планом,  представляет  крестообразный  массив,  доминирую¬
щий  над  пониженными  помещениями  боковых  апсид  и  притвора.  Храм
увенчан  главой,  состоящей  из  цилиндрического  барабана  и  низкого  ку¬
пола  шатрового  типа  (рис.  6,2).  По  конфигурации  и  кладке  купол  ана¬
логичен  куполу  северного  храма101.  Глава  покоится  на  четырех  пандати¬
вах  и  подпружных  арках,  вероятно,  кирпичных.  Пяты  арок  опираются
на  импосты-полочки  из  тонких  каменных  плит,  завершающие  пилястры.
Такие  же  импосты-полочки  имеются  и  на  пилястрах,  несущих  декора¬
тивные  арки.
 Храм  покрыт  очень  прочными,  сохранившимися  почти  целиком  ка¬
менными  цилиндрическими  сводами  с  двускатным  или  односкатным
покрытием,  обновленным  (как  и  карнизы  над  апсидами)  монахами,
сделавшими  навесы  кровли  для  стока  воды.  Если  сравнить  современные
фотографии  храма  со  снимками  Е.  Д.  Фелицына,  то  нетрудно  заметить,
что  профиль  кровли  во  всех  трех  щипцовых  частях  монахами  несколько
изменен  —  края  выровнены  в  виде  прямых  полок,  чего,  кажется,  не  было
в  оригинале.  В  остальном  обновленные  кровли  близко  соответствуют
древним;  разницу  между  ними  можно  усмотреть  только  в  технике  клад¬
ки:  плиты  современного  покрытия  положены  впритык,  тогда  как  в  древ¬
ности  они  клались  с  напуском  (о  чем  свидетельствует  северный  храм).
Употребление  черепицы,  как  и  в  северном  храме,  не  зафиксировано.
 Следует  обратить  внимание  на  довольно  интересный  проем  в  верх¬
ней  части  северной  стены  восточного  компартимента  экзонартекса.  Это
явно  не  световой  проем,  ибо  размеры  не  соответствуют  размерам  ос¬
тальных  окон.  В  то  же  время  они  соответствуют  величине  боковых  вхо¬
дов  в  храм.  Данное  обстоятельство  свидетельствует  о  том,  что  и  этот
проем  был  входным.  Но  он  расположен  на  высоте  4,50  м  от  пола  поме¬
щения.  Нам  представляется,  что  вход  мог  вести  только  на  деревянные
и  ныне  не  существующие  хоры,  перекрывавшие  на  уровне  4,50  м  экзонар¬
текс.  Лестница  ко  входу  должна  была  находиться  снаружи,  хотя  это  и
кажется  несколько  необычным.  Она  также  могла  быть  деревянной.  Од¬
нако  без  дополнительного  исследования  трудно  судить  —  является  ли
этот  ход  на  хоры  древним  или  он  представляет  собой  такое  же  творе¬
ние  монахов  XIX  в.,  как  и  те  позднейшие  деревянные  хоры,  следы  кото¬
рых  до  сих  пор  заметны  на  штукатурке.
 101 	К  у  з  п  е  ц  о  в  В.  А.  Северный  Зеленчукский  храм  X  века,  рис.  3  и  5.
 51

Кладка  среднего  и  северного  храмов  одинакова.  Она  состоит  из
крупных  тесаных  песчаниковых  плит  и  квадров  на  известковом  ра¬
створе  с  бутобетонным  заполнением  между  панцирями.  Очень  характер¬
на  кладка  тычком  и  ложком  из  наиболее  крупных  и  тщательно  отесан¬
ных  плит.  Так  сложены  все  углы,  включая  сюда  откосы  окон  и  дверей.
Об  этой  технике  кладки  Витрувий  писал:  «греки  же  поступают  не  так:
они  кладут  плиты  плашмя  и  с  ложками  чередуют  тычки,  вставляя  их
в  толщу  стены»102.  Кирпич  почти  не  применялся,  из  него  сложены  толь¬
ко  подпружные  арки,  арки  в  конхах  и  некоторые  арочные  завершения
оконных  и  дверных  проемов  (наряду  с  кирпичом  в  них  применялся  и
камень).  Из  тесаного  камня  выполнены  люнеты  над  входами.  Неясно,
из  какого  материала  выведены  декоративные  арки,  так  как  они  покры¬
ты  современной  штукатуркой.  По  аналогии  с  северным  храмом  они  ско¬
рее  всего  сложены  из  профилированных  каменных  плит.
 Ар>  итектурный  декор  среднего  храма  очень  скромен.  Интерьер
украшают  лишь  упомянутые  декоративные  арки.  Экстерьер  лишен  ка¬
ких-либо  украшений,  за  исключением  орнаментального  пояса  в  верхней
части  барабана,  под  карнизом.  Сейчас  он  скрыт  в  результате  монаше¬
ской  «реставрации»,  но  хорошо  виден  на  фотографии  Е.  Д.  Фелицына.
Судя  по  ней,  этот  пояс  представлял  непрерывную  линию  треугольников,
образованных  торцами  плит  или  кирпичей.
 В  1867  г.  в  среднем  храме  Зеленчука  небольшие  раскопки  произ¬
вели  Нарышкины.  Согласно  их  отчету,  храм  был  завален  слоем  мусора
толщиной  до  1,50  м.  В  центральной  апсиде  был  обнаружен  четырех¬
угольный  каменный  столб  высотой  около  2  аршин  (1,50  м)  и  6  вершков
(30  см)  в  поперечнике,  утвержденный  между  четырьмя  вертикальными
плитами  По  мнению  Нарышкиных,  это  остатки  престола.
 Нарышкиными  был  выявлен  и  пол  храма,  выложенный  плитами  и
покрытый  сверху  слоем  раствора  с  цемянкой,  названной  ими  «красно¬
ватой  глиной»103.  Для  проверки  этих  сведений  в  сентябре  1965  г.  мы
заложили  шурф  у  основания  северного  предалтарного  столба  и  обна¬
ружили  плоские  куски  раствора  с  цемянкой.  Плитового  пола  не  оказа¬
лось—  либо  он  разрушен  кладоискателями  и  монахами,  либо  Нарыш¬
кины  допустили  ошибку,  приняв  обычную  в  таких  случаях  щебеночную
подстилку  за  каменный  пол.
 Анонимный  автор  брошюры  о  Зеленчукском  монастыре  пишет,  что
в  среднем  храме  имелась  архиерейская  кафедра,  «седалища  служа¬
щих»,  т.  е.  синтро.н,  и  ступени  солеи104.  В  настоящее  время  ничего  этого
нет,  хотя  храм  был  очищен  монахами  от  скопившихся  над  полом  на¬
слоений.  По-видимому,  синтрон  и  солею  уничтожили  монахи.  О  суще¬
ствовании  того  и  другого  свидетельствует  документальный  рисунок,  сде¬
ланный  с  натуры  Д.  М.  Струковым  в  1886  г.  На  рисунке  показаны  од¬
102 	Витрувий.  Указ,  соч.,  с.  51.
 1°з  Отчет  гг.  Нарышкиных..,  с.  366.
 104 	Древнехристианские  храмы  и  св.  Александро-Афонский  Зеленчукский  мона¬
стырь..,  с.  11.
 52

ноступенчатый  синтрон  и  одноступенчатая  солея,  проходящая  по  линии
предалтарных  устоев.  То  же  местоположение  синтрона  и  солеи  показа¬
но  и  на  плане  среднего  храма,  опубликованном  в  брошюре  о  Зеленчук-
ском  монастыре105.
 В  1965  г.  мы  предприняли  расчистку  пола  в  центральной  апсиде.
Оказалось,  что  с  ее  внутренней  стороны  имеется  трехступенчатый  цо¬
коль,  к  углам  апсиды  постепенно  сходящий  на  нет.  Высота  цоколя  1,0  м,
максимальная  ширина  ступени  24  см.
 Тогда  же  был  заложен  шурф  у  северной  стены  храма,  с  внешней
стороны,  между  входом  и  окном  (на  расстоянии  90  см  к  западу  от  по¬
следнего).  Здесь  хорошо  виден  строительный  шов  между  двумя  клад¬
ками:  справа  характерная  угловая  кладка  с  чередованием  камней,  по¬
ложенных  тычком  и  ложком,  слева  рядовая  кладка  стены106.  От  совре¬
менной  поверхности  шов  идет  вверх  на  3,35  м,  после  чего  исчезает  под
обычной  кладкой  стены  в  перевязь.  Шурф  показал,  что  шов  продолжа¬
ется  ниже  современной  дневной  поверхности  на  90  см.,  но  не  просле¬
живается  в  двухступенчатом  цоколе  фундамента.
 Каково  происхождение  и  назначение  шва,  оказавшегося  посреди
стены  и  не  во  всю  ее  высоту?  Совершенно  очевидно,  что  кладка  тычком
и  ложком,  применявшаяся  только  в  углах,  оказалась  здесь  не  случайно
и  не  по  прихоти  строителей  —  здесь  действительно  было  начато  соору¬
жение  утла.  Важно,  что  в  интерьере  шов  совпадает  с  восточной  гранью
пилястры  северной  стены.  Это  наводит  на  мысль,  что  в  самом  начале
(троительства  предполагалось  соорудить  храм  без  боковых  апсид,  в
гиде  «чистого»  креста.  Была  выложена  часть  северо-восточного  угла
храма  на  высоту  4,25  м,  но  затем  первоначальный  замысел  зодчего  был
изменен  и  храм  построен  с  тремя  апсидами.  Ознакомление  с  памятни¬
ком  в  натуре  не  дает  никаких  оснований  для  предположения  о  поздней¬
шей  пристройке  боковых  апсид.
 После  этого  угловая  кладка  вверх  уже  не  продолжалась,  а  образо¬
вавшийся  угол  внутри  храма  был  превращен  в  пилястру.  Вероятно,  тем
же  можно  объяснить  ассиметричность  северо-восточного  столба  в  пла¬
не;  интересно,  что  он  вписывается  в  северную  стену  центральной  апси¬
ды,  чего  нельзя  сказать  о  втором  предалтарном  столбе.
 Отметим  еще  одну  интересную  деталь  —  голосники.  Без  лесов  их
было  невозможно  обследовать,  поэтому  описание  может  быть  самым
приблизительным.  Судя  по  всему,  они  представляют  собой  глиняные  (?)
цилиндрические  трубы  диаметром  приблизительно  15—20  см,  вмонти¬
рованные  в  конхи  боковых  апсид  (по  2  шт.),  в  стены  центральной  апси¬
ды  (2  шт.),  в  коробовый  свод  южного  рукава  (6  шт.),  наибольшее  чис¬
ло  голосников  насчитано  в  своде  экзонартекса—12  шт.,  причем  10  из
них  в  маленьком  восточном  компартименте.  Один  из  них  представляет
сквозное  отверстие  в  своде.
 105 	Архив  Л  О  ИА  АН  СССР,  Р—I,  д.  339,  л.  18;  Древнехристианские  храх?ы  и
.  св.  Александро-Афонский  Зеленчукский  монастырь...,  с.  10.
 106 	См.:  Кузнецов  В.  А.  Средний  Зеленчукский  храм..,  с.  143,  рис.6.
 53

Как  и  в  северном  храме,  большие  плоскости  стен  в  интерьере  были
рассчитаны  на  живопись.  Еще  в  XIX  в.  от  нее  сохранились  довольно
значительные  фрагменты,  что  засвидетельствовано  в  брошюре  о  Зелен-
чукском  монастыре.  «По  рассказам  старожилов,  кубанских  казаков,
лет  30—40  тому  назад  внутренность  обоих  храмов  была  покрыта  сплош¬
ною  штукатуркой,  по  которой  отчетливо  были  видны  все  изображения
сзятых  и  с  надписями,  но  не  на  русском  языке»,—  сообщает  автор  бро¬
шюры107.
 Далее  он  описывает  остатки  фресок:  на  западной  стене  благослов¬
ляющие  руки,  на  северной  и  южной  стенах  были  различимы  две  скачу¬
щие  лошади  в  красных  чепраках;  от  фигур  всадников  уцелели  только
ноги.  Рисунки  этих  фресок  опубликованы  там  же;  один  из  всадников,
поражающий  копьем  змея,  отождествлен  с  Георгием  Победоносцем,
второй  (ниже  его  помещен  «сарацин»  на  лошади  и  с  круглым  щитом
в  руке)  с  Дмитрием  Солунским108.  С  этими  отождествлениями  можно
согласиться.
 На  южной  стене  были  видны  фигуры  двух  молодых  воинов  с  круг¬
лыми  щитами  в  руках,  одетые  в  платье  красного  цвета,  богато  орна¬
ментированное.  Орнаментированы  и  щиты  (рис.  7,1).  Около  левой  фи¬
гуры  помещена  четырехлепестковая  розетка  в  ромбе  (аналогичные
трехлепестковые  розетки  мы  уже  встречали  во  фресках  северного  хра¬
ма).  Выше  и  ниже  фигур  воинов  идет  орнаментальный  бордюр  —  ввер¬
ху  сплошная  цепь  кружков  с  круглыми  точками  в  центре,  внизу  орна¬
мент  слегка  намечен  и  говорить  о  нем  трудно.
 Красная  орнаментированная  одежда  этих  воинов  напоминает  нам
красную,  покрытую  золочеными  кожаными  аппликациями  одежду  бо¬
гатого  воина-феодала  из  катакомбы  №  14  Змейского  катакомбного  мо¬
гильника  XI—XII  вв.109  Т.  Д.  Равдоникас  не  без  основания  считает  ее
одеждой  византийского  типа110.  По  Г.  Вейсу111  в  X—XII  вв.  в.  Византии
вошли  во  всеобщее  употребление  накидные  плащи  «сагум»;  бытовали
и  короткие,  до  колен,  штаны,  сопровождаемые  чулками  и  башмаками.
Такие  накидные,  свисающие  с  плеч  плащи  и  короткие  штаны  мы  видим
на  изображениях  воинов  в  среднем  храме  Зеленчука.
 На  той  же  странице  брошюры  помещен  рисунок  еще  одной  фрески
из  среднего  храма  —  святой  с  нимбом  вокруг  головы,  усами  и  бородой,
коротко  подстриженными  волосами  и  книгой  (?)  в  левой  руке.  На  го¬
лове  орнаментированная  шапка,  а  у  правого  плеча  круглый  щит  с  ге-
107 	Древнехристианские  храмы  и  св.  Александро-Афонский  Зеленчукский  мона¬
стырь..,  с.  13.
 108 	Там  же,  с.  14—15.
 109 	Кузнецов  В.  А.  Змейский  катакомбный  могильник  (по  раскопкам  1957  г.)
МАДИСО,  т.  I,  Орджоникидзе,  1961,  с.  82,  табл.  XIII.
 110 	Равдоникас  Т.  Д.  О  некоторых  типах  аланской  одежды.  КЭС,  V,  М.,
1972,  с.  204.
 111 	Вейс  Г.  Внешний  быт  народов  с  древнейших  до  наших  времен,  т.  II,  М.,
1875,  с.  56.
 54

ральдическпм  орнаментом  (рис.  7,2).  Нижний  элемент  орнамента  напо¬
минает  недавно  бытовавшие  кавказские  тамги112.  Выше  головы  идет  ор¬
наментальный  бордюр  с  плетенкой  и  точками  между  жгутами.
 На  арке  в  северной  части  средней  апсиды  находилось  еще  одно
изображение  —  женское,  также  с  нимбом.  Автор  брошюры  предполага¬
ет,  что  это  св.  Варвара.  Верхняя  ее  одежда  —  накидка,  скрепленная  на
правом  плече  круглой  фибулой.  Согласно  Г.  Вейсу,  такие  женские  на¬
кидки,  скрепленные  фибулой,  вошли  в  моду  в  Византии  приблизитель¬
но  с  XI  в.113  Обратим  также  внимание  на  широкие  орнаментальные  по¬
лосы—  клавы114,  спускающиеся  от  плеч  к  подолу  и  украшающие  его
горизонтально  (рис.  7,3).  Они  обычно  делались  пурпурного  цвета;  к  со¬
жалению,  колорит  рассматриваемых  фресок  нам  неизвестен.
 Последний  опубликованный  в  брошюре  фрагмент  живописи  распо¬
лагается  на  восточной  стене  средней  апсиды,  между  окон  (рис.  7,  4).
Пад  окном  находилась  пятилепестковая  розетка  в  круге,  а  в  левом
простенке  святой  (?)  (нимба  нет)  в  темной  мантии  и  монашеском  кло¬
буке.  Поверх  мантии  надета  епитрахиль  с  крестом  (в  тексте  брошюры
еще  упомянуты  копье  и  череп,  но  на  рисунке  их  нет).  С  правой  стороны
окна  помещена  еще  одна  фигура,  голова  которой  не  сохранилась.  Пра¬
вая  рука  благословляет.  На  мантию  надет  покрывающий  плечи  и  сви¬
сающий  спереди  белый  омофор  с  тремя  крестами.  По  сторонам  нижнего
креста  помещена  монограмма  Иисуса  Христа  НК  (Н1КА).  Как  извест¬
но,  омофор  являлся  знаком  отличия  архиерея.
 Наконец,  ниже  левой  фигуры  отметим  деталь  орнамента  сердцевид¬
ной  формы  в  пятиугольной  рамке.  Аналогичные  элементы  орнаменталь¬
ного  декора  встречаем  в  мозаиках  св.  Софии  в  Константинополе115  и  в
декоре  византийских  рукописей.
 Описанные  рисунки  фресок  среднего  Зеленчукского  храма  заим¬
ствованы  из  упоминавшегося  альбома  Д.  М.  Струкова.  Однако  ано¬
нимный  автор  брошюры  использовал  их  не  все.  Кратко  остановимся  на
других  фресках,  попавших  в  альбом.
 Па  северной  стене,  у  левой  стороны  двери,  Д.  М.  Струков  зафикси¬
ровал  фигуры  двух  святых  пли  епископов  с  нимбами  и  благословляю¬
щими  руками.  На  стене  жертвенника  находились  еще  две  фигуры  в  ана¬
логичных  одеждах,  одна  из  них  с  благословляющей  рукой.  Рисунки
Д.  М.  Струкова  не  цветные  и  весьма  схематичные.
 На  другом  листе  альбома116  изображены  еще  две  фигуры.  Слева
помещен,  очевидно,  ктитор  с  характерным  положением  рук  (как  бы  не¬
112 	Пожидаев  В.  П.  Кабардино-Черкесская  тамга  и  кавказский  орнамент.
УЗ  КНИИ,  т.  IV,  Нальчик,  1948,  с.  245,  табл.  1,  2,  табл.  3,  1,  2;  Шаманов  И.  М.
Скотоводство  и  хозяйственный  быт  карачаевцев  в  XIX  —  начале  XX  вв.  КЭС,  V,  М.,
1972,  с.  82,  рис.  1.
 113 	Вейс  Г.  Указ,  соч.,  с.  60.
 114 	Покровский  Н.  В.  Церковная  археология.  Петроград,  1916,  с.  220.
 1,5  Покровский  Н.  В.  Указ,  соч.,  с.  56—57,  рис.  120—121.
 116 	Архив  Л  О  ИА  АН  СССР,  Р—I,  д.  339,  л.  20.
 55

сущих  модель  храма,  рис.  8,/)  и  греческой  надписью  по  сторонам;  она
должна  была  бы  содержать  имя,  что  для  нас  весьма  интересно.  Но
надпись  не  читается.  Возможно  и  иное  предположение  —  это  не  ктитор,
а  святой,  о  чем  свидетельствуют  две  буквы  N  и  О,  сохранившиеся  слева
от  фигуры  и  представляющие  остатки  от  АГИОС  —«святой».  Вторая
фигура  святого  с  нимбом  вокруг  головы  (рис.  8,2),  и  книгой  в  руках.
На  плечи  накинут  гиматий  коричнево-серого  цвета,  на  голове  темно-се¬
рая  округлая  шапка,  под  гиматием  длинное  платье  коричневого  цвета,
с  вертикальным  и  горизонтальным  клавами  желтого  цвета  и  со  следами
орнамента.  На  ногах  темно-серая  обувь  типа  мягких  сапог.  С  правой
стороны  фигуры  помещена  греческая  надпись.
 Над  дверью  южной  стены  была  помещена  фигура  святителя.  В  пра¬
вой  руке  фигуры  большой  крест,  на  голове  епископская  митра  желтого
цвета.  Пышное  одеяние  состоит  из  зеленой  фелони  с  желтыми  клава¬
ми  —  вертикальной  и  горизонтальной,  желтым  орнаментированным  во¬
ротом  и  желтым  широким  поясом  с  большой  бляхой  или  застежкой  ти¬
па  фибулы.  От  пояса  вниз  идет  широкая  орнаментированная  лента,  ви¬
димо,  какой-то  отличительный  знак.  Верхняя  накидка  красного  цвета,  с
желтым  орнаментированным  окаймлением,  застегнута  на  шее  круглой
фибулой  (табл.  III).
 Как  было  сказано  о  фресках  северного  храма,  рисунки  Д.  М.  Стру¬
кова,  передающие  фигурные  композиции,  недостаточно  тщательны  и
схематичны.  Это  в  полной  мере  относится  и  к  рисункам  фресок  сред¬
него  храма.  Перейдем  к  орнаментам,  воспроизведение  которых  более
достоверно.
 Как  свидетельствует  подпись  Д.  М.  Струкова  «на  своде  арки  се¬
верной  стороны  под  главою»117  была  помещена  розетка-крест,  вписан¬
ная  в  круг  из  плетенки.  В  центре  и  в  каждом  рукаве  креста  желтые
кружки  с  голубой  каймой,  сам  крест  красный,  с  голубой  и  черной  кай¬
мой  (табл.  IV,/).  Фон  вокруг  креста  голубой,  с  четырьмя  сердцевидными
элементами  и  симметрично  расположенными  орнаментальными  завит¬
ками,  вокруг  которых  покрытые  красной  краской  овалы.  Наиболее  близ¬
кой  аналогией,  которую  нам  удалось  найти,  является  мозаичный  круг
с  вписанным  в  него  крестом  очень  похожей  формы  (  в  виде  четырех  ле¬
пестков)  и  кружком  в  центре,  находящийся  в  храме  св.  Софии  в  Кон¬
стантинополе118  119.
 Между  окнами  барабана  Д.  М.  Струков  зафиксировал  широко  рас¬
пространенный  в  искусстве  византийского  круга  орнамент,  состоящий
из  спирали  —  растительного  побега  с  ответвляющимися  от  них  стили¬
зованными  пальметками  и  листьями  (рис.  8,3).  Этот  орнамент  сохра¬
няет  традиции  античного  орнаментального  искусства  и  особенно  часто
встречается  в  красочных  заставках  византийских  рукописей  IX—X  вв.1111
117 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  Р—I,  д.  339,  л.  286.
 118 	РаПоп  О.  М.  Ор.  ей,  с.  341,  рис.  206.
 119 	^ейгшапп  Кигб  Ор.  ей,  с.  38;  рис.  27;  табл.  XVII,  88  и  90;  табл.  XXIII,
121;  табл.  ХЬУН,  279.
 56

Известен  он  и  в  орнаментации  богатых  византийских  одежд,  например,
в  убранстве  епитрахили  митрополита  Фотия  (XV  в.)120.  Побеги  и  ли¬
стья  красные,  с  белой  узкой  каймой,  эффектно  выделяющейся  на  чер¬
ном  фоне.  С  обеих  сторон  орнамент  ограничен  голубым  бордюром  с
красными  овалами.  Как  видим,  орнаментальный  декор  среднего  храма,
как  и  северного,  имеет  ряд  точек  соприкосновения  с  византийским  книж¬
ным  орнаментом  и  зачастую  может  быть  им  навеян.
 Еще  два  вида  орнамента  находились  в  откосах  стен121.  Один  из  них
состоит  из  непрерывной  цепи  красных  кругов  с  зеленым  заполнением  и
красной  же  точкой  посередине,  фон  черный,  с  узкими  красными  полоска¬
ми  по  краям  (табл.  IV,2),  второй  орнамент  —  из  черных  треугольников,
окаймленных  зелеными  и  красными  полосами.  Внутри  треугольников  по¬
мещены  зеленые  трилистники  (табл.  IV,.?).  И  первый,  и  второй  орнамен¬
ты  (трилистники)  находят  параллели  в  византийских  рукописях122.
 Таковы  те  сведения  о  фресковой  живописи  среднего  Зеленчукского
храма,  которые  сохранились  исключительно  благодаря  Д.  М.  Струкову.
Как  бы  схематичны  и  фрагментарны  ни  были  его  рисунки,  они  являются
сейчас  единственным  и  уникальным  материалом  для  суждений  об  этих
произведениях  средневекового  искусства.  Приведенный  выше  сравни¬
тельный  материал  позволяет  прийти  к  заключению,  что  фресковая  жи¬
вопись  как  северного,  так  и  среднего  храмов  имеет  ощутимые  византий¬
ские  истоки.  Датировать  ее  независимо  от  храмов  не  представляется
возможным.
 По  своей  архитектурной  схеме  средний  Зеленчукский  храм  весьма
своеобразен  и  интересен  как  памятник  промежуточного  типа  между  зда¬
ниями  чистого  креста  и  композициями  вписанного  креста,  что  особенно
подчеркивается  упомянутым  строительным  швом  в  северной  степе.
Вновь  подчеркиваем,  что  храм  первоначально  был  задуман  как  здание
«чистой»  крестообразной  композиции,  но  в  ходе  строительства  проект
был  пересмотрен,  и  храм  был  превращен  в  более  сложный  трехапснд-
иый.  Все  это  указывает  на  известную  архаичность  первого  варианта
плана,  так  как  известно,  что  здания  в  виде  «чистого»  креста  в  основном
относятся  к  VI—VII  вв.  и  широко  бытуют  в  восточновизантийских  про¬
винциях,  откуда  уже  в  VI  в.  проникают  в  монументальную  архитектуру
на  Кавказ123  и  в  Крым124.
 120 	Банк  А.  В.  Византийское  искусство  в  собраниях  Советского  Союза.  М.-Л.,
1966,  рис.  281.
 121 	Архив  ЛО  НА  АН  СССР,  Р—I,  д.  339,  л.  27.
 122 	МеПгтапп  Киг1.  Ор.  ей,  табл.  XIII,  69;  табл.  XV,  76,  табл.  XXXII;  181.
 123 	Брунов  Н.  И.  Очерки  по  истории  архитектуры,  II.,  с.  487;  Северов  Н.  П.
Памятники  грузинского  зодчества,  с.  175,  табл.  34  (Самцевриси);  Чуб  и  наше  и-
ли  Г.  Н.  Архитектура  Кахетии.  Тбилиси,  1959,  с.  262  (Зегани);  Арутюнян  В.  М.
и  Сафарян  С.  А.  Памятники  армянского  зодчества.  М.,  1951,  табл.  29—31  (Талин,
Лмбатованк,  Аштарак).
 124 	Я  к  о  б  с  о  н  А.  Л.  Раннесредневековый  Херсонес,  с.  197—207.
 57

Однако  совершенно  очевидно,  что  строительство  северного  и  сред¬
него  храмов  велось  в  рамках  одного  строительного  периода  (в  первой
половине  X  в.)  и  считать  средний  храм  значительно  более  ранним  у  нас
нет  никаких  оснований.
 Действительно,  сопоставление  среднего  и  северного  храмов  обна¬
руживает  между  ними  столько  существенных  совпадений,  что  о  случай¬
ности  не  может  быть  и  речи.  Совершенно  одинакова  разработка  восточ¬
ных  (апсидальных)  частей,  система  подпружных  арок  п  парусов,  оди¬
наковы  барабаны  и  низкие  купола,  несущие  пяты  арок  полочки-импосты,
декоративные  арки  интерьеров,  коробовые  своды,  техника  кладки.
Расположение  и  количество  окон  в  барабане,  апсидах  и  щипцовых
стенах  ветвей  креста  также  одинаково.  Идентично  устройство  входов  с
открытыми  люнетами,  толщина  стен  обоих  памятников  одинакова
(0,80  м),  как  и  толщина  подпружных  арок.  Совпадение  всех  этих  кон¬
структивных  деталей  и  строительных  приемов  убедительно  свидетельст¬
вует  об  одновременности  сооружения  обоих  храмов  в  пределах  X  в.  и
о  их  принадлежности  к  одному  кругу  произведений  древнего  зодче¬
ства.
 Какой  из  Зеленчукских  храмов  был  построен  первым?  В  статье
о  среднем  храме  автор  этих  строк  попытался  выдвинуть  гипотезу  о  прио¬
ритете  именно  этого  памятника,  основанием  для  чего  послужила  более
архаичная  форма  плана  в  виде  первоначального  «чистого»  креста125.
Однако  с  учетом  других  зданий  этого  типа  на  Северном  Кавказе  (об
этом  см.  ниже)  такая  постановка  вопроса  не  представляется  достаточ¬
но  обоснованной,  а  вопрос  о  хронологическом  соотношении  северного
и  среднего  храмов  на  основе  имеющегося  сейчас  материала  вряд  ли
может  быть  положительно  решен.
 Подчеркивая  то  общее,  что  связывает  северный  и  средний  храмы,
мы  должны  отметить  и  различие  между  ними.  Так,  К.  Н.  Афанасьев
установил,  что  модули  северного  и  среднего  храмов  различны  (соответ¬
ственно  3,25  и  3,80  м)126.  По  своему  плановому  решению  средний  храм
также  достаточно  четко  отличается  от  северного  Зеленчукского  храма
(и  всех  остальных  монументальных  храмов  Северного  Кавказа).  В  этом
нетрудно  убедиться,  сопоставив  чертежи  северокавказских  памятни¬
ков  —  аналогий  ему  нет.  Нет  их  и  в  Абхазии.
 Поиски  типологических  параллелей  приводят  нас  прежде  всего  в
районы  Юго-Западной  Грузии.  Именно  здесь  мы  находим  целый  ряд
храмов  аналогичной  композиции  —  крестообразных  и  осложненных  бо¬
ковыми  апсидами,  с  более  или  менее  заметно  вытянутым  западным  ру¬
кавом.  Это  храмы  X—XIII  вв.  Заки127,  Цкарос-Тави128,  Энирабата,  До-
125 	Кузнецов  В.  А.  Средний  Зеленчукский  .храм,  с.  145.
 126 	Афанасьев  К.  Н.  Указ,  соч.,  с.  2  и  18.
 127 	Христианские  памятники.  Экскурсия  Е.  Токайшвили  1902  г.  МАК,  вып.  XII,
М„  1909,  с.  65,  рис.  38.
 128 	Там  же,  с.  46,  рис.  23.
 58

лис-хана129,  Чангло130  и  Шорети131.  Разумеется,  речь  может  идти  лишь
о  принципах  композиционного  построения;  при  наличии  этой  компози¬
ционной  общности  в  деталях  существует  столько  различий,  что  прово¬
дить  безоговорочно  прямую  связь  между  Западной  Грузией  и  Зеленчу¬
ком  неправомерно.  Чтобы  убедиться  в  этом,  достаточно  сопоставить
кланы  перечисленных  западногрузинских  храмов  с  планом  среднего  Зе-
ленчукского  храма.  Обратим  внимание  хотя  бы  на  то,  что  последний
имеет  выступающие  наружу  полукруглые  апсиды,  чего  нет  в  перечис¬
ленных  храмах  Юго-Западной  Грузии,  кроме  Заки  (триконх  с  высту¬
пающей  граненой  средней  апсидой,  тогда  как  боковые  апсиды  опять-
таки  скрыты  в  толще  стены132).  Ниже  мы  еще  раз  вернемся  к  этому
вопросу;  пока  отметим,  что  архитектурная  разработка  апсидальной  ча¬
сти  и  отмеченные  памп  конструктивные  детали  органически  связывают
средний  храм  со  всей  монументальной  архитектурой  верховьев  Кубани.
 В  то  же  время  средний  храм  Зеленчука  содержит  в  своем  плано¬
вом  построении  такую  общность  с  перечисленными  памятниками  Юго-
Западной  Грузии,  что  определенным  образом  преломившееся  на  мест¬
ной  почве,  и  приспособленное  к  местным  условиям  грузинское  влияние
на  него  кажется  очевидным.  Особенно  близки  среднему  храму  грузин¬
ские  церкви  в  Энирабате  и  Шорети  с  вытянутым  и  открытым  западным
рукавом.  Церковь  Энирабата  датируется  суммарно  X—XI  вв.133,  т.  е.
временем  строительства  Зеленчукских  храмов.  Обратим  внимание  на
другой  тпполо!  пчески  близкий  памятник  —  церковь  Долис-хане,  сбли¬
жающийся  по  плановому  построению  с  Энирабатом,  но  с  закрытым
пристройками  западным  рукавом.  Строительство  церкви  Долис-хане
определяется  надписью  с  именем  грузинского  царя  Сумбата,  сына
Адарнасе  (ум.  в  958  г.)134.  Как  видим,  сооружение  Долис-хане  прихо¬
дится  па  первую  половину  X  в.,  что  может  дать  более  точную  датировку
Энирабата  и  хорошо  согласуется  с  намеченной  выше  датой  среднего
храма  Зеленчука.  Хронологических  несоответствий  между  сопоставляе¬
мыми  памятниками  нет.
 Новые  интересные  материалы,  относящиеся  к  разбираемому  вопро¬
су,  находим  в  посмертной  работе  Р.  О.  Шмерлинг.  Ею  опубликован  еще
один  памятник,  по  плановому  построению  относящийся  к  той  же  группе
храмов,  к  которой  принадтежат  Шорети,  Долис-хане,  Заки,  Энирабат,
Экеки  и  другие  здания  интересующей  нас  композиции  в  Юго-Запад¬
ной  Грузии.  Это  купольный  храм  в  Икви,  расположенный  юго-восточ-
иее  г.  Гори  в  районе  Триалетского  хребта.  Р.  О.  Шмерлинг  справедливо
 129 	Христианские  памятники.  Исследования  А.  М.  Павлинова,  В.  Ф.  Миллера  и
X.  И  Кучук-Иоаннесова.  МАК,  вып.  III,  М.,  1893,  табл.  XXVI.
 130 	А1Ьпт  д’  агсййесФге  р'еогд1еппе.  ТИНв,  1924,  табл.  32.
 131 	Там  же,  табл.  1;  Христианские  памятники,  с.  10—11.
 132 	Христианские  памятники.  Экскурсия  Е.  Токайшвили,  1902  г.,  с.  65,  рис.  38.
 133 	Ч  у  б  и  и  а  ш  в  и  л  и  Г.  Н.  Архитектура  Грузии.  ВИА,  3,  с.  357.
 134 	Христианские  памятники.  Исследования  А.  М.  Павлинова,  В.  Ф.  Миллера  и
X.  И.  Кучук-Иоаннесова,  с.  68;  В.  Беридзе.  Указ,  соч.,  с.  43.
 59

рассматривает  план  храма  и  связанное  с  ним  решение  объемов  как
опыт  дальнейшего  усложнения  и  развития  плана  «чистого»  креста,  так
паз.  сго1х  ИЬге  —  простого,  очерченного  как  планом,  так  и  объемами
креста135  136.  И  здесь  мы  видим  уже  знакомую  нам  схему  —  три  апсиды  (не
выраженные  снаружи  и  на  фасаде  подчеркнутые  нишами),  латитудн-
нальное  (поперечное)  расположение  помещения  для  молящихся,  при¬
твор  с  западной  стороны  (как  и  в  Экеки,  очень  короткий).  Но  сравни¬
вая  храмы  Икви  и  Зеленчука  мы  можем  говорить  только  о  принципи¬
альном  сходстве  композиции  (это  сходство  усиливается  наличием
парусов  в  Икви).  В  деталях  же  это  памятники  резко  отличные  друг  от
друга  и  проводить  между  ними  прямую  связь  нельзя.
 Грузинские  храмы  Экеки  и  Икви  подтверждают  предложенную
памп  датировку  среднего  Зеленчукского  храма  (и  остальных  монумен¬
тальных  храмов  верховий  Кубани)  X  в.  Экеки  датируется  «ранее  вто¬
рой  половины  X  в.»1зе,  т.  е.  первой  его  половиной,  а  Икви,  вопреки
Р.  О.  Шмерлинг,  датировавшей  этот  храм  первой  половиной  XI  в.,
Г.  И.  Чубинашвили  помещает  во  вторую  половину  X  в.137,  что  подтвер¬
ждается  и  эпиграфическими  материалами  по  Т.  В.  Барнавелп.
 Нам  уже  приходилось  обращать  внимание  на  то,  что  названные
выше  грузинские  аналогии  находятся  в  Юго-Западной  Грузии,  в  про¬
винциях  Месхети  и  Шавшетн,  входивших  в  состав  Тао-Кларджетского
княжества,  прилегавшего  к  восточным  провинциям  Византии138.  В  на¬
чале  XI  в.  эта  территория  вплоть  до  Абхазии  была  включена  в  состав
Империи139.  Выше  мы  уже  говорили  о  наблюдениях  и  выводах  В.  А.  Лек-
винадзе,  установившего  факты  сильного  малоазпйского  (восточнови-
зантппского)  влияния  на  христианскую  архитектуру  Западной  Грузии.
Принимая  эти  выводы,  укажем,  что  распространение  храмов  с  попереч¬
но  ориентированным  расположением  основного  помещения,  т.  е.  ори¬
ентированного  перпендикулярно  к  оси  здания  (и  удлиненным  западным
рукавом),  в  Юго-Западной  Грузии  должно  быть  связано  с  воздействи¬
ем  восточной  школы  византийского  зодчества,  где  этот  тип  зданий  ге¬
нетически  восходит  к  латитудинальным  церквам  V—VII  вв.  горной  Ме¬
сопотамии  (Мар-Якуб,  Кхак140)  и  Малой  Азии  (Томарзи141).
 135 	Ш  м  е  р  л  п  н  г  Р  е  н  э.  Купольный  храм  в  Икви.  «Агз  Сеогфса»,  7,  Тбилиси,.
1971,  с.  163—190.
 136 	Ш  м  е  р  л  и  и  г  Ре  н  э.  Указ,  соч.,  с.  178,  прим.  10.
 137 	Там  же,  с.  191.
 138 	Кузнецов  В.  А.  Указ,  соч.,  с.  146—147.
 139 	РЫПррвоп  А.  Иаз  ВугапйтзсЬе  Т?е1сЬ  а1з  ^ео^гарЫзсЬе  Егьскешшщ.
Ье1с1еп,  1939,  с.  43.  рис.  3.  О  связях  византийского  искусства  с  искусством  Тао-Клар-
джети  см.:  Уинфилд  Д.  Некоторые  примеры  раннехристианского  и  византийского
влияния  на  памятники  Тао-Кларджети.  II  Международный  симпозиум  по  грузинскому
искусству.  Тбилиси,  1977.
 140 	Бошкович  Д.  Архитектура  среднъег  века.  Београд,  1957,  с.  28—29,  рис.  32
и  36.
 141 	Там  же,  рис.  40.
 60

Храм  Пкви  расположен  значительно  восточнее  упомянутых  памят¬
ников  Юго-Западной  Грузии,  в  провинции  Картли,  и,  как  нам  кажется,
свидетельствует  о  проникновении  данной  архитектурной  композиции  не
только  на  север  —  в  Аланию  —  но  и  на  восток,  в  Картли.  Исходная
территория  этого  культурного  импульса  —  Юго-Западная  Грузия,  но  в
Алании  такого  рода  композиция  получает  чисто  местную  переработку  и
оформление  в  духе  доминировавших  здесь  абхазо-византийских  традиций.
 Каково  назначение  среднего  Зеленчукского  храма?  Северный  храм,
несомненно,  был  кафедралом  Аланской  епархии,  о  чем  говорит  не  толь¬
ко  его  монументальность  и  такие  конструктивные  детали  как  синтрон,
крещальия,  хоры,  но  и  его  положение  в  центре  поселка  Аланской  епар¬
хии  и  в  окружении  множества  небольших  церквушек  —  капелл.  Сред¬
ний  храм  вряд  ли  был  кафедралом,  как  это  нам  первоначально  каза¬
лось142  (тем  более,  что  действительное  хронологическое  соотношение  се¬
верного  и  среднего  храмов  еще  неясно).  Но  он  расположен  на  окраине
Нижне-Архызского  городища,  вдали  от  поселка  епархии,  и  вполне  мог
■быть  собором,  обслуживавшим  христианское  население  города.
 С  другой  стороны  не  следует  игнорировать  сообщенное  нам  На¬
рышкиными  предание,  по  которому  в  древности  на  Зеленчуке  был  мо¬
настырь.  Нарышкины  же  писали  о  том,  что  около  среднего  храма  вид¬
ны  следы  небольших  помещений  —  вероятно,  келий143  144.  Действительно,
со  скалистых  выступов  хребта  Мыцешта  (на  противоположном  берегу
реки)  при  благоприятном  освещении  можно  видеть  около  среднего  хра¬
ма  следы  двух  подковообразных  зданий,  разделенных  на  равные  поме¬
щения.  Они  окружают  храм  полукольцами  с  севера  и  с  юга  и  пока  не
исследованы.  Назначение  этих  зданий  неясно,  хотя  ясно,  что  они  имеют
к  храму  прямое  отношение.  Не  есть  ли  это  руины  упомянутого  в  преда¬
нии  монастыря?
 Южный  Зеленчукский  храм.  Если  северный  храм  вместе  с  поселком
епархии  вынесен  за  пределы  собственно  города,  а  средний  храм  рас¬
положен  на  его  окраине,  то  южный  храм  находится  на  территории  го¬
родища  и  в  окружении  древних  жилых  кварталов.  Очевидно,  вместе  со
средним  храмом  он  обслуживал  городское  население  или  какую-то  его
часть  (возможно,  местную  феодальную  верхушку).  Ответ  на  эти  во¬
просы  могли  бы  дать  раскопки  вокруг  храма,  но  они  мало  перспектив¬
ны  ввиду  того,  что  при  строительстве  монастыря  в  конце  XIX  в.  весь
прилегающий  к  храму  участок  городища  оказался  разобранным  на  ка¬
мень.  Можно  предполагать,  что  вокруг  южного  храма  (как  и  двух  дру¬
гих)  существовало  христианское  кладбище,  окруженное  каменной  оградой
(последняя  видна  на  снимке  Е.  Д.  Фелицына)|44.  Роль  кладбищенской
часовни  могла  выполнять  маленькая  одноапсидная  церквушка,  зафикси¬
рованная  у  юго-восточного  угла  южного  храма  Д.  М.  Струковым145.
 142 	Кузнецов  В.  А.  Средний  Зеленчукский  храм,  с.  147.
 143 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  с.  363.
 144 	С  ы  с  о  е  в  В.  М.  Указ,  соч.,  табл.  XVII,  I.
 145 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  Р—I,  д.  339,  л.  31.
 61

Южный  храм  (рис.  9)  наиболее  пострадал  от  монашеских  переделок
и  «реставраций».  Снаружи  и  внутри  здание  было  покрыто  слоем  штука
турки,  закрывшей  кладку;  окна  в  северной  и  южной  стенах  превращены
в  двери,  а  древний  вход  в  храм  с  западной  стороны  переложен,  расши¬
рен  и  превращен  в  портал,  соединявшийся  крытой  галереей  с  трапез¬
ной  монастыря  (эта  галерея  видна  на  снимке  Зеленчукского  монастыря
начала  нашего  столетия146).  Интерьер  храма  был  грубо  расписан  мона
ламп;  о  возможных  остатках  древних  фресок  никаких  сведений  не  со¬
хранилось.  Храм  накрыли  железной  крышей,  барабан  обшили  досками,
а  низкий  купол  увенчали  железной  луковичной  главой  с  крестом,  харак
терной  для  русской  церковной  архитектуры  и  сохранившейся  до  сих
пор  (рис.  9,2).  Все  это  делает  многие  важные  конструктивные  детали
храма  недоступными  для  изучения147.
 Как  северный  и  средний  храмы,  южный  Зеленчукский  храм  в  пла¬
не  (рис.  10,/)  представляет  здание  «простой»  крестовокупольной  ком¬
позиции  с  тремя  апсидами  и  четырьмя  столбами  квадратного  сечения
(0,70x0,70),  типичными  для  всех  храмов  Зеленчука.  Северный  и  средний
нефы  имеют  одинаковую  ширину,  тогда  как  южное  помещение  значи
тельно  уже.  Подкупольный  квадрат  ассиметричен  и  резко  вытянут  в.
длину  (1,80x2,70  м)  по  продольной  оси  памятника,  что  представляет
его  оригинальную  особенность.  Продольные  стены  против  западной  на
ры  столбов  расчленены  двумя  пилястрами,  но  против  восточных  (пред¬
алтарных)  столбов  их  нет.  Арки,  переброшенные  с  этих  столбов  на  про¬
дольные  стены  храма,  опираются  сейчас  на  выступающие  из  плоскости
стены  массивные  плиты-импосты.  Та  же  система  сочленения  арки  со
стеной  наблюдается  и  на  западной  стене  храма  выше  заложенного  сей¬
час  портального  входа.  На  старых  чертежах  южного  храма  в  продоль¬
ных  стенах  показаны  две  пары  пилястр148,  но  эти  чертежи  страдают
большими  искажениями.  Поэтому  вопрос  о  «недостающих»  пилястрах
остается  открытым,  хотя  и  не  исключено,  что  восточной  пары  пилястр
не  было  и  до  монашеской  «реставрации»,  а  арки  с  восточных  столбов,
были  переброшены  на  те  плиты-импосты,  которые  существуют  в  про¬
дольных  стенах  храма  по  сей  день.  Подобная  система  сочленения  арок
со  стенами  применена  и  в  среднем  Зеленчукском  храме,  где  пяты  двух
подпружных  арок  опираются  на  выступающие  из  стены  импосты149.
 Апсиды  полуциркульные  и  неглубокие,  средняя  по  отношению  к  бо¬
ковым  вытянута  незначительно,  на  25—30  см.  В  каждой  апсиде  имеется
146 	Древнехристианские  храмы  и  св.  Алексаидро-Афонский  Зеленчукский  мона¬
стырь..,  с.  29,  фото.
 147 	Сейчас  храм  используется  как  склад  Нижне-Архызскон  детской  турбазы.
 148 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  табл.  X,  2;  Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  123,  рис.  21;
Древнехристианские  храмы  и  св.  Александро-Афонский  Зеленчукский  монастырь..,  с.  12
На  двух  последних  в  средней  апсиде  показаны  два  окна,  тогда  как  в  действительно¬
сти  существует  одно.
 149 	Кузнецов  В.  А.  Указ,  соч.,  с.  141,  рис.  5.
 62

но  одному  окну  шириной  65  см  (наружный  обмер);  более  детально  за¬
фиксировать  их  не  удалось,  так  как  окна  наглухо  забиты  досками.  Как
уже  говорилось,  первоначально  в  -Северной  и  южной  стенах  храма  были
окна  (ширина  их,  очевидно,  соответствовала  ширине  окон  апсиды),
освещавшие  вместе  с  четырьмя  окнами  барабана  подкупольное  про¬
странство.  Монахами  Зеленчукского  монастыря  они  переделаны  в  двери
шириной  в  1,0  м.  Единственный  вход  в  храм  в  древности  находился  в
западной  стене150.  Притворов  и  пристроек  храм  не  имел.
 Явные  следы  монашеских  переделок  сохранила  северо-восточная
стена  на  участке  от  северного  входа  до  северной  апсиды-жертвенника.
Здесь  монахи  устроили  в  стене  нишу  (высота  ее  50,  ширина  46,  глуби
па  39  см),  находящуюся  против  северо-восточного  пилона  (рис.  10,/).
Она  настолько  ослабила  стену  на  этом  участке  (тем  более,  что  над  ни¬
шей  расположен  импост  с  пятой  арки),  что  ее  пришлось  подкрепить  с
внутренней  стороны  контрфорсом  шириной  9  см,  а  снаружи  стена  была
наращена  на  30  см,  что  в  совокупности  составило  39  см,  т.  е.  глубину
ниши.  Благодаря  этому  несколько  восточнее  северного  входа  образо¬
вался  выступ  шириной  30  см.
 В  результате  этих  позднейших  переделок  северо-восточная  стена
утратила  свою  первоначальную  конфигурацию,  тождественную  конфи¬
гурации  противоположной  юго-восточной  стены.  Последняя  сохранила
против  юго-восточного  пилона  выступ-заплечье,  в  который  вмонтирова¬
на  полочка-импост,  несущая  арку.  Несомненно,  что  и  северо-восточная
стена  имела  такое  же  заплечье,  подпиравшее  импост.  На  наиболее  ран¬
нем  чертеже  южного  храма  мы  видим  эти  детали  задолго  до  монаше¬
ских  переделок.
 Выяснив  характер  позднейших  искажений,  коснувшихся  северо-
восточной  стены,  двух  окон  в  продольных  стенах  и  входа  в  западной
стене,  мы  можем  реконструировать  первоначальный  план  здания
(рис.  10,2).
 Об  объемах  храма  до  перестройки  можно  судить  по  фотографии
Е.  Д.  Фелицына,  сделанной  им  до  появления  монастыря,  т.  е.  до  1889  г.
(рис.  9,/).  Нельзя  не  обратить  внимания  на  сходство  южного  храма  с
северным  и  средним.  Подобно  им  рассматриваемый  памятник  лишен  ка¬
кого-либо  архитектурного  декора;  экстерьер  его  предельно  сух.  Есть  все
основания  считать,  что  храм  был  оштукатурен  и  побелен  не  только
внутри,  но  и  снаружи  на  той  же  фотографии  Е.  Д.  Фелицына  хорошо
видны  белые  пятна  штукатурки  на  поверхности  апсид  и  барабана.
 Средняя  апсида  слегка  возвышается  над  боковыми;  слегка  возвы¬
шены  были  и  поперечные  ветви  креста  над  апсидами  (что  заметно  на
снимке  Е.  Д.  Фелицына  и  отразилось  на  современном  виде  памятника).
Верхние  части  апсид  имели  нависающие  карнизы,  оставленные  мона¬
хами  и  облицованные  штукатуркой.  Система  перекрытий,  насколько  об
этом  можно  судить  сейчас  и  без  специальных  изысканий,  аналогична
150 	См.  план  храма,  сделанный  Нарышкиными  задолго  до  монашеских  перестроек
(Отчет  гг.  Нарышкиных..,  табл.  X,  2).
 63

системе  перекрытий  северного  и  среднего  Зеленчукских  храмов  с  дву¬
скатными  и  односкатными  кровлями  из  тонких  песчаниковых  плит.
Кровли  образовывали  навесы  для  стока  воды.
 Интересен  невысокий  барабан,  прорезанный  четырьмя  окнами  и  по¬
коящийся  на  четырех  подпружных  арках  и  парусах-пандативах.  В  со¬
ответствии  с  вытянутым  подкупольным  квадратом  барабан  имеет  не
цилиндрическую,  а  эллипсовидную  форму.  Без  удаления  современного
покрытия  более  подробно  зафиксировать  конструкцию  древнего  пере¬
крытия  храма  и  его  купола  не  представляется  возможным.
 Храм,  сложенный  из  тесаных  плит  и  блоков,  значительно  грубее  и
небрежнее  по  сравнению  с  предшествующими  Зеленчукскими  храмами.
Как  видно  по  фотографии  Е.  Д.  Фелицына,  угловая  кладка  тычком  и
ложком  не  применялась.  Наличие  известкового  раствора  несомненно.
Применялся  ли  кирпич  —  сказать  без  исследования  трудно;  во  всяком
случае,  завершения  оконных  проемов  выложены  из  камня:  это  либо  ко¬
со  стесанные  и  напущенные  друг  на  друга  плиты  в  окнах  апсид,  либо
монолитные  плиты  —  архивольты  в  окнах  барабана.  Техника  кладки  и
оформление  оконных  проемов  сближают  южный  храм  с  рядовыми  граж¬
данскими  постройками  Нижне-Архызского  городища,  возведенными  в
той  же  технике  кладки,  но  насухо.  Эта  сухая  кладка  характерна  для
строительства  аланского  времени  на  всей  территории  Западной  Ала¬
нии.
 Неясен  также  материал,  из  которого  сложены  подпружные  арки.
Кстати  заметим,  что  ассиметричность  подкупольного  объема  повлияла
на  их  форму:  западная  и  восточная  арки  повышенные,  северная  и  юж¬
ная  вытянутые,  трехцентровые.
 Выяснить  устройство  пола  также  не  удалось,  ибо  его  скрывает  со¬
временный  деревянный  настил.  Как  отмечалось  выше,  в  северном  и
среднем  храмах  полы  были  покрыты  слоем  раствора  с  цемянкой.  В  юж¬
ном  же  храме  полы,  вероятно,  были  выложены  плитами;  Нарышкины
в  своем  отчете  пишут,  что  «плиты,  устилавшие  пол,  были  вывернуты  и
разбросаны  по  разным  местам»...151  Если  это  так,  то  и  здесь  мы  сталки¬
ваемся  с  отступлением  от  принятых  в  северном  и  среднем  храмах  стро¬
ительных  приемов  и  с  чисто  местными  традициями.
 В  заключение  описания  южного  храма  отметим,  что  он  значительно
меньше  северного  и  среднего  храмов:  длина  8,50  м,  ширина  7,75  м  (в
интерьере  соответственно  7,70  и  6,16  м).  По  заключению  К-  Н.  Афа¬
насьева,  именно  последние  размеры  явились  исходными  для  получения
модуля  и  построения  плана  сооружения  (7,70  м=25  греческих  футов,
6  16  м=20  греческих  футов).  Подкупольная  часть  плана  не  дает  воз¬
можности  установить  модульный  размер152.
 В  ходе  строительства  храма  были  допущены  просчеты  в  соотноше¬
нии  общих  размеров  здания  н  частных  соразмерностей.  В  результате
151 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  с.  366.
 152 	А  ф  а  н  а  с  ь  е  в  К.  Н.  Указ,  соч.,  с.  26.
 64

этого  подкупольное  пространство  получило  вытянутую  форму,  барабан
стал  эллипсовидным,  а  южное  помещение  оказалось  значительно  уже
центрального  и  северного.  Все  это  может  свидетельствовать  о  некото¬
рой  теоретической  неподготовленности  и  неопытности  зодчего,  пытавше¬
гося  сочетать  архитектурно-строительные  каноны  с  местными  приема¬
ми.  В  пользу  этого  предположения  говорит  и  более  грубая,  чисто  мест¬
ного  облика  техника  кладки  и  конструкция  плитовых  полов  (хотя  по¬
следние  подлежат  еще  проверке  и  уточнению).
 Таким  образом,  не  настаивая  на  окончательности  наших  суждений,
мы  склонны  считать  южный  храм  наиболее  поздним  в  группе  Зеленчук¬
ских  храмов  и  датировать  его  второй  половиной  X  в.  Отодвинуть  этот
памятник  в  более  позднее  время  затруднительно,  так  как  южный  храм
тесно  связан  рядом  общих  элементов  с  северным  и  средним  храмами  —-
таких,  как  разработка  главы  и  апсидальной  части,  квадратные  в  сече¬
нии  столбы,  подпружные  арки,  зауженные  по  сравнению  с  несущими  их
столбами,  полочки-импосты  и  т.  д.  Эта  общность  архитектурно-строи¬
тельных  приемов  указывает  как  на  принадлежность  всех  трех  Зелен¬
чукских  храмов  к  одному  направлению,  так  и  к  одному  сравнительно
ограниченному  отрезку  времени  —  в  пределах  X  в.
 Архитектурно-типологические  параллели  южному  храму  Зеленчука
широки  и  дают  ряд  достаточно  близких  аналогий  X  в.—  здания  №  4,  9
и  34  Херсонеса153  (рис.  11,3),  абхазские  храмы  в  Алахадзиха  и  Мсыг-
хуа154,  церковь  Германа  на  о.  Преспа  в  Болгарии155,  осложненная  при¬
стройкой  с  юга  церковь  на  Акрополе  Афин156.  Можно  также  указать  на
очень  близкую  параллель  в  восточном  Крыму  —  церковь  Иоанна  Пред¬
течи  в  Керчи  (рис.  11,4),  которую  Н.  И.  Брунов  датировал  VIII  в.157,  а
новейшие  археологические  изыскания  показали,  что  она  была  построе¬
на  в  начале  X  в.158,  т.  е.  почти  одновременно  с  южным  храмом  Зелен¬
чука.  Несколько  более  поздней  аналогией  XIII  в.  (по  А.  Л.  Якобсону)
является  еще  один  крымский  памятник  —  церковь  близ  с.  Лака,  имею¬
щая  правильный  подкупольный  квадрат  и  граненую  центральную  апси¬
153 	А  й  н  а  лов  Д.  В.  Развалины  храмов.—  Памятники  христианского  Херсонеса,
ьып.  I,  М.,  1905,  с.  100,  рис.  74;  Якобсон  А.  Л.  Средневековый  Херсонес.МИАСССР
№  17,  1950,  с.  231—237,  рис.  134,  137.
 154 	У  в  а  р  о  в  а  П.  С.  Христианские  памятники.  МИА,  вып.  IV,  М.,  1894,  с.  11,
рис.  2;  Кация  А.  К.  Памятники  архитектуры  в  долине  Цкуара.—  Материалы  по  ар¬
хеологии  Абхазии.  Тбилиси,  1967,  с.  65—72,  табл.  I.
 155 	М  и  я  т  е  в  К  ръстю.  Архитектура  в  средневековна  България.  София,  1965,
с  108,  рис.  108.
 156 	М  111  с  I  С.  Ор.  сП.,  рис.  146.
 !Е7  Б  р  у  и  о  в  Н.  И.  Памятник  ранневизантийской  архитектуры  в  Крыму,
с.  90.
 158 	М  а  к  а  р  о  в  а  Т.  И.  Раскопки  около  церкви  Иоанна  Предтечи  в  Керчи.  АО
1971  года.  М.,  1972,  с.  375.  См.  также:  Асеев  Ю.  С.  Архитектура  Северного  Причер¬
номорья.  ВИА,  3,  с.  514.
 5  В.  А.  Кузнецов
 65

ду159.  все  эти  типологические  и  хронологические  параллели  расположе¬
ны  в  сфере  византийской  провинциальной  архитектуры,  а  вышеназван¬
ные  крымские  аналоги  Н.  И.  Брунов  и  А.  Л.  Якобсон  прямо  связывают
с  малоазийским  влиянием,  шедшим  из  района  Трапезунда160.
 Обратившись  к  византийской  архитектуре  Трапезунда  и  Малой
Азии,  мы  действительно  находим  и  здесь  памятники,  очень  близкие  по
планировке  южному  храму  Зеленчука.  Это,  например,  церковь  св.  Ва¬
силия  в  15  км  к  югу  от  Трапезунда161  и  церковь  «С»  в  самом  Трапезун-
де  (кстати,  почти  точно  совпадающая  с  южным  Зеленчукским  храмом
по  размерам,  но  имеющая  круглые  в  сечении  столбы162).  Известно,  что
тип  небольшой  четырех  стол  иной  крестовокупольной  церкви  «простого»
варианта  сложился  в  средневизантийское  время  в  Малой  Азии.  В  каче¬
стве  примера  Н.  И.  Брунов  приводит  квадратную  в  плане  и  почти  тож¬
дественную  южному  храму  Зеленчука  трехапсидную  церковь  в  Улади,
обнаруживающую  античные  греческие  и  римские  традиции  в  сочетании
с  византийским  началом163.  Прототип  этих  средневековых  зданий
Н.  И.  Брунов  находит  в  церкви  вне  стен  Русафы  в  Месопотамии,  VI  в.164
Как  видим,  у  нас  есть  достаточно  оснований  включить  южный  Зелен¬
чукский  храм  в  число  архитектурных  памятников,  сооруженных  под
воздействием  восточновизантийского  зодчества.
 Как  уже  говорилось,  интересной  и  специфичной  особенностью  юж¬
ного  Зеленчукского  храма  является  вытянутый  по  продольной  оси  зда¬
ния  подкупольный  квадрат.  Ни  на  Северном  Кавказе,  ни  в  Закавказье
и  на  Черноморском  побережье  это  явление  не  находит  аналогий.  Неиз¬
вестны  они  нам  также  в  Крыму  и  на  Балканах.  Но  неоднократно  по¬
добная  конфигурация  подкупольного  квадрата  зафиксирована  в  визан¬
тийской  малоазийской  архитектуре  —  в  крестообразной  латптудиналь-
ной  церкви  V—VII  вв.  Томарзи165,  церкви  VII—VIII  вв.  в  Чат  Даге166,
в  храме  св.  Софии  Трапезунда167,  а  также  Накип-Джамн,  X—XI  вв.,  там
же168.  Ассимметричное  построение  подкупольного  квадрата  известно  ц
в  столичной  константинопольской  школе,  например,  малый  купол  ба¬
зилики  св.  Ирины,  VI  в.169  или  в  церкви  монастыря  Пантократора,
159 	Я  к  о  б  с  о  н  А.  Л.  Из  истории  средневековой  архитектуры  в  Крыму,  с.  98,
рис.  1;  его  же:  Средневековый  Крым.  М.-Л.,  1964,  с.  98.
 160 	Брунов  Н.  И.  Указ,  соч.,  с.  98;  Я  к  обе  он  А.  Л.  Указ,  соч.,  с.  101.
 161 	XV  1  п  Г1  е  1  <1  Б.  апд  XV  а  1  п  V/  г  I  И  1  I.  Боте  ВугапЦпе  ейигейез  1гот  Ще
Роп1ик.  «АпакЛап  Бккйез»,  XII,  ЬопСоп,  1962,  с.  145,  рис.  6.
 162 	$  е  11  п  а  В  а  11  а  и  с  е.  Ор.  ей,  с.  144,  рис.  2.
 163 	Брунов  Н.  И.  Архитектура  Византии,  с.  122—123,  рис.  79.
 164 	Там  же,  с.  123,  с.  71,  рис.  38,  IV.
 165 	Б  о  ш  к  о  в  и  ч  Д.  Указ,  соч.,  с.  42,  рис.  40.
 166 	Там  же,  с.  34,  рис.  45.
 167 	Мавродинов  Н.  Указ,  соч.,  с.  138,  рис.  96.
 168 	8  е  11  п  а  В  а  11  а  п  с  е.  Ор.  ей,  с.  152,  рис.  6.
 189 	Б  о  ш  к  о  в  и  ч  Д.  Указ,  соч.,  с.  77,  рис.  120.
 66

XII  в.170  В  древнерусской  архитектуре  вытянутый  подкупольный  квад¬
рат  видим  в  церкви  Василия  в  Овруче,  XII  в.171
 Разумеется,  определяющими  аналогами  в  данном  случае  могут
быть  именно  византийские  памятники.  Они  еще  раз  свидетельствуют  о
византийских  малоазийских  истоках  архитектуры  южного  храма  Зе¬
ленчука.
 Шоана.  Шоанинский  храм  (рис.  11)  находится  на  левом  берегу
Кубани,  около  осетинского  сел.  Коста  Хетагурова  и  примерно  в  7  км  к
северу  от  г.  Карачаевска.  В  отличие  от  Зеленчукских,  стоящих  в  доли¬
не,  недалеко  от  реки,  этот  храм  расположен  на  юго-восточном  скальном
отроге  горы  Шоана  (в  старой  литературе  иногда  именуемой  Шона,  Чу-
иа,  Хона).  Иное  название  этого  памятника  в  старой  литературе  —  Ху-
маринская  церковь,  по  некогда  находившемуся  на  противоположной
стороне  реки  Хумаринскому  укреплению172.  Интересный  вариант  назва¬
ния  церкви  приводит  Ю.  Клапрот,  который  свидетельствует,  что  черке¬
сы  ее  называли  «клисси»  от  испорченного  греческого  «экклесиа»,  т.  е.
церковь173.  С  исторической  точки  зрения  это  название  заслуживает
серьезного  внимания.
 Первые  после  Ю.  Клапрота  сведения  о  древнем  храме  на  горе  «Чу-
на»  принадлежат  архитектору  И.  Бернадацци,  опубликовавшему  их  в
1830  г.  Иа  склонах  близ  храма  он  видел  несколько  подземных  (видимо,
точнее  полуподземных.—В.  К  )  гробниц  из  камня174.  В  1843  г.  Дюбуа
де  Монпере  впервые  напечатал  рисунок  храма,  повторенный  в  1859  г.
Жиллем  в  его  «Письмах  с  Кавказа  и  Крыма»175.  В  1847  г.  появилась
статья  П.  Хицунова,  где  описание  Шоанинского  и  Сентинского  храмов
дано  по  И.  Бернадацци176,  а  в  1849  г.  храм  Шоана  осмотрел  и  кратко
описал  А.  Фиркович177.  В  1867  г.  интересующий  нас  памятник  обследо¬
вал  и  описал  Нарышкин,  засвидетельствовавший  вслед  за  А.  Фиркови-
чем  следы  штукатурки,  «а  также  и  крестов»  внутри  храма,  но  «ни  ли¬
170 	\У  и  1  И  О  8  к  а  г.  АИсйпзНкйе  ип4  Ьугап11п1зсЬе  Кипе!,  II,  ВегИп—МеиЬаЬек-
Ьегр,  1914,  с.  482,  рис.  411;  Брунов  Н.  И.  Архитектура  Византии,  с.  105,  рис.  59.
 171 	Раппопорт  П.  А.  Церковь  Василия  в  Овруче.  СА,  1972,  №  1,  с.  89.
 172 	Местоположение  горы  Шоана  и  быв.  Хумаринского  укрепления  см.:  Сысо¬
ев  В.  М.  Указ,  соч.,  табл.  XVIII,  2;  Мои  а  иск  ий  А.  Военно-Сухумская  дорога.  «Ис¬
торический  вестник»,  ноябрь,  1916,  с.  474—498.
 173 	К1арго1Ь  1-Уоуа^е  аи  топ!  Саисазе  с!  еп  Сеог^че.  Т.  I.  Рапе,  1823,  с,  194.
 174 	Бернадацци  И.  Христианские  древности  за  Кубанью.  ЖМВД,  ч.  III,  СПб,
1830,  с.  187.
 175 	Уоуа^е  ан  Саисазе  сбег  1ез  Тсйегкеззез  1ез  АЬкЬазез  еп  СокЫде,  еп  6еог§1е,.
еп  Аплете  е(  еп  Сптее  рас  Егебепс  ПиЬо1з  <1е  Моп1регенх.  АНаз,  он  II  8епе,  Рапе,
1843,  р1.  VI;  БеНгез  8нг  1е  Саисазе  е(  1а  Сптее.  Рапз,  1859,  рис.  между  с.  230—231.
 17С  X  и  ц  у  н  о  в  П.  Об  остатках  древних  памятников  христианства  на  северной
стороне  Кавказа.  Сборник  газеты  «Кавказ»,  издаваемый  И.  О.  Константиновым.  Вто¬
рое  полугодие  1847  г.  Тифлис,  1848.
 177 	Ф  и  р  к  о  в  и  ч  А  в  р.  Археологические  разведки  на  Кавказе.  ЗИАО,  т.  IX,  вып.  2,.
СПб,  1857,  с.  386.
 67

ков,  ни  других  изображений  не  оказалось».  К  статье  Нарышкиных
приложены  рисунок  северного  фасада  (сделанный  по  фотографии)  и
план  храма178.
 Не  менее  интересные  материалы  представлены  в  отчете  В.  М.  Сы¬
соева  1895  г.  Не  останавливаясь  на  детальном  описании  храма,  он  сооб¬
щает,  что  при  реставрации  под  северной  его  частью  был  обнаружен
склеп  (несомненно,  каменный.—  В.  К.)  со  следующими  размерами:  ши¬
рина  2,13  м,  длина  2,58  м,  высота  1,60  м.  В  западной  стене  имелся  лаз
высотой  около  63  см.  Ориентирован  склеп  по  линии  восток  —  запад179.
К  работе  В.  М.  Сысоева  приложен  план  и  хорошая  фотография  храма
(южный  фасад  до  реставрации180).
 Отдельные  сведения  о  храме  Шоана  можно  найти  в  статьях  земле¬
мера  А.  П.  Архипова,  историка  А.  Н.  Дьячкова-Тарасова  и  этнографа
Г.  Ф.  Чурсина181.
 В  конце  XIX  в.,  одновременно  с  Зеленчукскими  храмами,  Шоанин-
ский  храм  был  «реставрирован»  монахами  и  превращен  в  скит,  нахо¬
дившийся  в  ведении  Зеленчукского  монастыря.  Как  пишет  В.  М.  Сы¬
соев,  «реставрация»  почти  не  изменила  вид  здания  и  коснулась  преиму¬
щественно  сводов,  не  затронув  кладку  стен182.  С  южной  стороны  к
храму  было  пристроено  длинное  жилое  здание  на  высоком  каменном
основании,  окруженное  с  восточной  и  южной  сторон  деревянной  гале¬
реей-—  обходом183.  Остатки  основания  этой  монашеской  пристройки
сохранились  по  сей  день.
 Такова  история  изучения  и  реставрации  этого  интереснейшего  ар¬
хитектурного  памятника.  К  сказанному  добавим,  что  уже  дореволюци¬
онные  исследователи  наметили  его  дату  X—XI  вв.184  и  поставили  во¬
прос  о  византийском  характере  архитектуры  Шоана185.
 В  советское  время  Шоанинский  храм  был  посещен  и  обмерен
П.  Д.  Барановским,  К-  Н.  Афанасьевым,  Н.  Г.  Чубинашвили  и  группой
архитекторов-реставраторов  Центральных  научно-реставрационных  ма¬
стерских  (ЦНРМ),  но  их  материалы  и  наблюдения  остались  неопубли¬
кованными,  ни  одного  исследования  об  этом  памятнике  не  появилось.
178 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  с.  354,  табл.  II.
 179 	С  ы  с  о  е  в  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  126.
 180 	Там  же,  с.  125,  рис.  28,  табл.  XIX.
 181 	А  р  х  и  п  о  в  А.  П.  О  древнем  христианском  памятнике,  находящемся  близ
слияния  рек  Теберды  и  Кубани,  на  границе  Большой  Кабарды.  Приложение  к
ИКОИРГО,  т.  IV,  вып.  4,  Тифлис,  1876,  с.  54;  Дьячков-Тарасов  А.  Древнейшие
храмы  в  Кубанской  области  и  в  Черноморской  губернии.  «Весь  Кавказ».  Справочно¬
литературный  сборник  №  1,  Тифлис,  1903,  с.  12—13;  Чурсин  Г.  Ф.  Поездка  в  Кара-
чай,  ИКОИРГО,  т.  XXIII,  №  3,  Тифлис,  1915,  с.  242.
 182 	С  ы  с  о  е  в  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  125.
 183 	Древнейшие  храмы  и  св.  Александро-Афонский  Зеленчукский  монастырь...
с.  19—21.
 184 	Уварова  П.  С.  Указ,  соч.,  с.  16;  Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  135.
 185 	Кондаков  Н.  П.  Древняя  архитектура  Грузии,  с.  242;  Примечание,  с.  243.
 68

Таким  образом,  наши  знания  о  нем  за  несколько  последних  десятилетий
почти  не  продвинулись  вперед,  и  предлагаемый  очерк  представляет
первую  попытку  восполнить  этот  досадный  пробел.
 Храм  Шоана  представляет  в  плане  (рис.  12,7)  трехапсидное  кре¬
стовокупольное  здание  с  четырьмя  квадратными  (70  х  70  или  72  см)
столбами,  несущими  подпружные  арки  и  главу  (рис.  12,2).  Среднее
продольное  помещение  шире  боковых,  соответственно  шире  и  централь¬
ная  апсида,  выдвинутая  в  сравнении  с  боковыми.  Алтарные  простенки
прорезаны  низкими  входами  в  жертвенник  и  диаконник.  С  севера  и  юга
храм  имеет  закрытые  притворы  с  входными  проемами,  из  которых  юж¬
ный  вход  шире  северного  (1,28  м  и  0,98  м).  С  запада  притвора  нет  и
не  могло  быть,  так  как  западный  фасад  храма  выходит  к  крутому  об¬
рыву  подстилающей  скалы  и  поставить  его  здесь  не  было  возможности.
Ширина  притворов  одинакова,  но  длина  их  различна  —  южный  при¬
твор  короче  северного  (1,73  м  и  соответственно  2,58  м  в  интерьере).
Очевидно,  это  также  объясняется  условиями  рельефа  —  южнее  храма
скала  быстро  сужается  и  превращается  в  труднопроходимый  узкий
гребень.  С  севера  же  площадка  перед  притвором  достаточно  обширна.
Интересно,  что  глубина  южного  притвора  равна  ширине  северного  и
южного  продольных  помещений,  а  глубина  северного  притвора  —  ши¬
рине  среднего  продольного  (и  соответственно  среднего  поперечного)
помещения  («нефа»).
 Длина  здания  с  запада  на  восток  (с  апсидами)  12,90  м,  высота
приравнена  длине,  ширина  по  западному  фасаду  8,90  м,  что  точно  со¬
ответствует  ширине  северного  Зеленчукского  храма  в  интерьере.  К.  Н.
Афанасьев  установил,  что  соотношение  ширины  и  длины  храма  в  пре¬
делах  его  прямоугольной  части  равно  отношению  5  к  6.  Им  же  установ¬
лен  и  модульный  размер  храма  Шоана.  Оказалось,  что  он  соотносится
с  модулем  северного  храма  Зеленчука  как  сторона  и  диагональ  квадра¬
та.  «Это  ясное,  распространенное  в  архитектуре  отношение  удовлетво¬
ряет  самым  придирчивым  требованиям  и  устанавливает  прямую  связь
между  этими  храмами.  Нет  сомнений,  что  они  храмы-родственники,
причем  родственники  близкие  и  сооружены,  если  не  одним  зодчим,  то
зодчими  одной  архитектурной  школы»,—  пишет  К.  Н.  Афанасьев186.
 Как  в  северном  и  среднем  храмах  Зеленчука,  центральная  апсида
освещена  тремя,  боковые  —  одним  окном.  Ширина  их  одинакова:  39  см.'
Наос  храма  освещается  четырьмя  окнами  в  северной  и  южной  стенах.
Наилучше  освещено  среднее  поперечное  помещение,  имеющее  по  три
окна  в  щипцовых  стенах,  а  также  западной  части  храма.
 Храм  имеет  три  входа  —  с  севера,  юга  и  запада.  Последний  в  на¬
стоящее  время  недоступен,  так  как  находится  на  высоте  8  м  от  уровня
земли.  Есть  все  основания  считать,  что  в  древности  храм  с  западной
стороны  имел  деревянную  галерею  —  обход  на  деревянных  же  опорах  —
иначе  западная  дверь  не  имеет  смысла.  Следует  заметить,  что  вход  в
северный  притвор  поднят  на  высоту  до  2  м  над  прилегающей  скалой.
‘"Афанасьев  К.  Н.  Указ,  соч.,  с.  9.
 69

Это  наводит  на  мысль,  что  упомянутая  галерея-обход  должна  была
окружать  храм  и  с  северо-западной  стороны,  одновременно  открывая
удобный  подход  и  к  северному,  и  к  западному  проемам  и  скрывая  низ¬
кий  вход  в  восточном  углу  северного  притвора,  расположенный  на  уров¬
не  земли  и  ведущий  в  глухой  подклет  под  полом  этого  притвора.  Кроме
того,  северный  притвор  имел  еще  один  вход  —  в  восточной  стене.  Он
доступен,  ибо  расположен  почти  на  уровне  земли.
 В  1867  г.  Нарышкин  произвел  раскопки  в  средней  апсиде,  надеясь
найти  здесь  престол  или  церковную  утварь.  Однако  алтарь  оказался
перекопанным,  устилавшие  пол  плиты  разбиты  и  вывернуты187.  Види¬
мо,  ни  синтрона,  ни  каменного  престола  в  Шоане  не  было;  во  всяком
случае  у  нас  нет  никаких  данных  об  этом.  В  боковых  апсидах  сохрани¬
лись  остатки  невысокой  одноступенчатой  солеи,  повышавшей  алтарную
часть  храма  над  наосом.  Солея  проходила  по  линии  предалтарных  стол¬
бов.  В  центральной  апсиде  она  не  сохранилась,  будучи  разбита  кладо¬
искателями.  Кстати,  па  плане  Нарышкина  остатки  солеи  помещены  в
тех  же  местах;  в  центральной  апсиде  их  не  было  уже  тогда188.
 Пол  храма,  по  отчету  Нарышкина,  был  каменным.  Сейчас  он  зем¬
ляной.
 Таков  план  рассматриваемого  здания.  Говоря  о  его  объемах,  обра¬
тим  внимание  на  хорошо  выраженную  композицию,  образуемую  вет¬
вями  архитектурного  креста,  возвышающимися  над  угловыми  частями
здания.  В  этом  отношении  храм  Шоана  также  аналогичен  группе  хра¬
мов  на  Зеленчуке.  При  средокрестье  храм  увенчан  главой,  поддержи¬
ваемой  четырьмя  столбами,  соединенными  подпружными  арками  с
нандативами.  Барабан  с  внутренней  стороны  цилиндрический,  с  наруж¬
ной  стороны  восьмигранный.  Высота  его  соотносится  с  диаметром  как
3  к  4189.  В  верхней  части  барабан  украшен  выступающим  карнизом  и
аркатурным  фризом  с  пятами,  опирающимися  на  вмонтированные  в
стык  граней  четырехугольные  плитки.  Это  единственный  декоративный
элемент  экстерьера.
 Не  совсем  ясен  вопрос  о  форме  древнего  купола.  На  раннем  изо¬
бражении  Шоанинского  храма  1867  г.  купол  очень  низкий,  скорее  всего
шатровый,  сильно  разрушенный190.  Та  же  форма  его  показана  на  фото-
I  рафии  Е.  Д.  Фелицына191,  но  на  рисунках  Дюбуа  де  Монпере  и  Жилля
купол  значительно  выше  и  выглядит  как  полусферический192.  Учитывая
известную  небрежность  последних  и  меньшую  их  достоверность,  мы,  ка¬
жется,  можем  отдать  предпочтение  материалам  Нарышкина  и  Фелицы-
иа  и  тем  самым  купол  Шоаны  считать  идентичным  куполам  северного
и  среднего  Зеленчукских  храмов.  Необходимо  отметить,  что  древний
187 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  с.  354. 	;
 188 	Там  же,  табл  II.
 189 	Афанасьев  К.  Н.  Указ,  соч.,  с.  12.
 190 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  табл.  II.
 191 	С  ы  сое  в  В.  М.  Указ,  соч.,  табл.  XIX.
 192 	Уоуа^е  аи  Саисазе...ДаЫ.  VI;  ЬеИгез  зиг  1е  Саисазе,  рис.  между  стр.  230—231.
 70

купол  Шоаны  сейчас  скрыт  под  монашеской  каменной  кладкой  XIX  в.
(придавшей  ему  коническую  форму193)  и  под  еще  более  поздним  покры¬
тием  из  листового  железа,  сохраняющимся  по  сей  день.
 Своды  храма  цилиндрические,  каменные,  хорошей  сохранности
(частично  обновлены  монахами).  Северная,  южная  и  западная  стены
расчленены  пилястрами,  по  две  на  каждой  стене.  На  пилястры  опира¬
ются  декоративные  арки  (идущие  вдоль  стен)  и  несущие  арки,  пере¬
брошенные  с  пилястр  на  пилоны.  К  сожалению,  современная  штукатур¬
ка  скрывает  кладку  арок,  и  мы  ничего  не  можем  сказать  о  их  строи¬
тельном  материале.  Не  исключено,  что  подпружные  арки  сложены  из
кирпича,  как  мы  это  наблюдали  в  Зеленчукских  храмах;  об  этом  может
свидетельствовать  сообщение  Нарышкина,  что  «своды  церкви  выведе¬
ны  из  обожженного  кирпича»194.  Пяты  арок  везде  опираются  на  высту¬
пающие  полочки-импосты.  К-  Н.  Афанасьев  установил,  что  пяты  под¬
пружных  арок  и  коробовых  сводов  расположены  совершенно  так,  как
в  северном  Зелснчукском  храме195.
 Своды  покрыты  двускатными  и  односкатными  кровлями,  выложен¬
ными  каменными  плитами  и  образующими  нависающие  карнизы.  Часть
их,  несомненно,  была  восстановлена  при  ремонте  храма  в  конце  XIX  в.
Храм  сложен  из  тесаных  каменных  плит  и  блоков  регулярной  кладкой
па  сильно  выветрившемся  известковом  растворе.  Угловая  кладка  тыч¬
ком  и  ложком.  Интересна  кладка  западной  стены.  На  уровне  западного
входа  прослеживается  слегка  выступающий  цоколь,  идущий  по  всему
фасаду  и  продолжающийся  вдоль  части  северной  и  южной  стен  —до
выхода  скалы.  Кладка  этой  субструкции,  несущей  западную  часть  хра¬
ма,  четко  отличается  от  кладки  западной  стены,  будучи  значительно
грубее  и  небрежнее.  Разумеется,  о  разновременности  этих  двух  кладок
вряд  ли  можно  говорить  —  они  одновременны,  о  чем  свидетельствует
кладка  тычком  и  ложком  в  углах  субструкции.  Нижнюю  часть  субструк¬
ции  подпирают  два  контрфорса  высотой  до  2,50  м.
 Обращает  внимание  интересная  деталь,  характерная  для  Шоаны—
оформление  арочных  завершений  окон.  Все  они,  в  отличие  от  северного
Зеленчукского  храма,  выполнены  не  из  кирпича,  а  из  каменных  плит  —
монолитов  с  полуциркульным  вырезом  и  образуют  архивольты,  сход¬
ные  с  архивольтами  окон  барабана  южного  Зеленчукского  храма.  Один
из  архивольтов  южной  стены  (на  восточной  ее  части)  украшен  тремя
концентрическими  углубленными  желобками.
 Во  всех  стенах  на  разных  уровнях  видны  пазы,  оставшиеся  неза¬
полненными.  Многие  из  них  по  горизонтали  совпадают.  Представляет¬
ся  вероятным,  что  эти  пазы  связаны  со  строительством  здания  и  были
предназначены  для  деревянных  лежней  (остатки  одного  еще  видны  в
южной  стене),  вставлявшихся  для  выравнивания  кладки  и  затем  сгнив¬
193 	Древнехристианские  храмы  и  св.  Александро-Афонский  Зеленчукский  мона¬
стырь..  ,с.  21,  рис.  2.
 194 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  с.  352.
 195 	Афанасьев  К.  Н.  Указ,  соч.,  с.  12.
 71

ших.  В  других  храмах  верховьев  Кубани  этот  строительный  прием  не
отмечен.
 Перейдем  к  вопросу  о  времени  строительства  и  историко-архитек¬
турных  истоках  Шоаны.  Выше  уже  было  приведено  немало  соображе¬
ний  в  пользу  ближайшего  хронологического  и  типологического  родства
Шоанинского  и  северного  Зеленчукского  храмов.  Не  возвращаясь  к
ним,  добавим,  что  достаточно  самого  беглого  сопоставления  планов
этих  памятников,  чтобы  убедиться  в  их  тождестве;  разница  состоит
главным  образом  в  том,  что  северный  храм  имеет  с  западной  стороны
нартекс  и  притвор,  чего  нет  и  не  могло  быть  в  Шоане  по  условиям  ре¬
льефа.  Более  того,  Шоанинский  храм  органически  связан  с  группой  Зе¬
ленчукских  храмов  благодаря  такой  важной  конструктивной  детали,
как  квадратные  пилоны,  чрезвычайно  характерные  для  северного  и  юж¬
ного  храмов  Зеленчука  и  Шоаны.  На  территории  Абхазии  синхронные
памятники  с  квадратными  в  сечении  пилонами  нам  неизвестны;  даже
в  ближайшей  аналогии  —  Лыхнах  —  они  крестовидные196.
 Возвращаясь  к  вопросу  о  дате  храма  Шоаны  и  еще  раз  подчерки¬
вая  его  ближайшее  родство  с  северным  храмом  Зеленчука  и  Лыхны,
мы  тем  самым  намечаем  время  строительства  интересующего  нас  па¬
мятника  в  пределах  первой  половины  X  в.  Одновременно  через  север¬
ный  Зеленчукский  храм  намечается  генетическая  связь  Шоаны  с  архи¬
тектурными  памятниками  Абхазии  X—XI  вв.—  такими,  как  Лыхны,  Пи¬
цунда,  храм  Симона  Кананита,  крепостной  храм  на  р.  Бзыби,  Мокви.
 Мы  не  останавливаемся  здесь  на  рассмотрении  связей  с  церквами
Трапезунда,  ибо  это  было  сделано  выше  при  анализе  такого  ключевого
памятника,  как  северный  Зеленчукский  храм.
 В  заключение  хотелось  бы  отметить,  что  субструкции  с  западной
стороны  храма  могли  выполнять  функции  не  только  конструктивные,  но
и  (подобно  Будрум-Джами  или  Банковской  костнице  XI  в.  в  Болга¬
рии197)  быть  своеобразным  погребальным  сооружением  под  храмом.
Это  предположение  в  какой-то  мере  подтверждается  раскопками  На¬
рышкина,  нашедшего  внутри  храма  «близ  западных  дверей  почти  со¬
вершенно  сгнившие  остатки  деревянных  гробов  и  много  человеческих
костей,  лежащих  в  беспорядке»198,  т.  е.  перекопанных  кладоискателями.
7Аы  не  предполагаем  наличия  в  западной  части  Шоаны  нижнего  поме¬
щения-усыпальницы,  ибо  в  таком  случае  эта  усыпальница  должна  была
иметь  выход  наружу  (а  его  нет).  Скорее  всего,  пространство  между
скалой  и  стеной  субструкции  было  заполнено  землей,  поверхность  сни¬
велирована,  построен  храм,  а  затем  именно  в  этой  части  здания  (имев¬
шей  достаточный  земляной  покров)  стали  совершать  погребения.  Од¬
196 	Уварова  П.  С.  Указ,  соч.,  с.  14,  рис.  4;  Чубинашвили  Г.  Н.  Указ,  соч.,
с.  339,  рис.  26,  3.
 197 	К  ръстю  М  и  я  т  е  в.  Указ,  соч.,  с.  203—204,  рис.  239—240;  Грабарь  А.
Болгарская  церкви-гробницы.—Известия  па  Българския  археологически  институт,  т  I,
св.  I,  София,  1922,  с.  103—132.
 198 	Отчет  гг.  Нарышкиных..,  с.  354.
 72

нако  окончательный  ответ  на  эти  вопросы  могут  дать  только  раскопки.
 На  этом  мы  заканчиваем  рассмотрение  крестовокупольных  зданий
и  переходим  к  зданиям  крестообразным.
 Крестообразные  здания
 Как  и  крестовокупольные,  храмы  этой  композиции  сосредоточены
в  бассейне  верхней  Кубани,  а  их  ареал  совпадает  с  ареалом  зданий
предшествующего  типа.  В  группу  крестообразных  зданий  входит  четы¬
ре  памятника,  возглавляемых  Сентинским  храмом.
 Сентинский  храм.  Расположен  на  левом  берегу  р.  Теберды  около
карачаевского  аула  Нижняя  Теберда  (быв.  Сенты),  на  отроге  горного
хребта,  примерно  в  15  км  к  югу  от  Карачаевска.  Храм  хорошо  вписан
в  окружающий  ландшафт;  с  его  площадки  открывается  прекрасный  вид
на  живописную  долину  Теберды.
 Сентинский  храм  (рис.  13)  неоднократно  упоминался  в  литературе,
во  как  историко-архитектурный  памятник  был  рассмотрен  и  опублико¬
ван  во  второй  половине  XIX  в.  Нарышкиными,  В.  М.  Сысоевым  и
И.  А.  Владимировым199.  В  материалах  Нарышкина  наиболее  интерес¬
ным  является  свидетельство  об  окружающих  храм  по  склону  горы  мо¬
гильных  склепах  «в  виде  погребов»  из  больших  плит,  обозначенных  на
поверхности  каменными  крестами,  а  также  свидетельство  о  наличии
выложенного  плитами  и  перерытого  кладоискателями  пола.  Раскопки
Нарышкина  внутри  церкви  не  дали  никаких  результатов200.
 Описание  В.  М.  Сысоева  очень  беглое  и  почти  не  дает  представле¬
ния  о  характере  храма,  но  снабжено  хорошей  фотографией  здания201.
 Наиболее  детальное  описание,  довольно  точные  чертежи  и  рисунки
фресок  находим  в  статье  И.  А.  Владимирова.  Последний  высказывает
и  свою  точку  зрения  относительно  происхождения  Сентинского  хра¬
ма  —  он  считает  его  «образцом  храма  чистого  византийского  стиля»202.
Большая  же  часть  статьи  посвящена  фрескам,  причем  И.  А.  Владими¬
ров  сделал  весьма  ценное  наблюдение  о  двух  слоях  живописи  в  алтар
ной  части  храма.
 В  советское  время  Сентинский  храм  внимания  специалистов  не  при¬
влек  и  исследований  о  нем  не  появилось,  хотя  и  были  выполнены  об-
 199 	отчет  гг  Нарышкиных,  с.  355,  табл.  X;  Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  129,
рис.  30;  Владимиров  И.  А.  Древний  христианский  храм  близ  аула  Сенты  в  Ку¬
банской  области.  ИАК,  вып.  4,  СПб,  1902,  с.  1—14,  рис.  1—8,  таблицы.
 200 	Отчет  гг.  Нарышкиных,  с.  355.  Летом  1976  г.  экспедицией  под  руководством
В.  И.  Марковина  под  полом  Сентинского  храма  обнаружено  богатое  захоронение  жен¬
щины  с  золотыми  вещами,  в  том  числе  колтом  XI  в.  византийского  происхождения
(Марк  овин  В.  Сентинский  храм.  Газ.  «Ставропольская  правда»,  №  16  от  20  ян¬
варя  1977  г.).
 201 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  табл.  XVIII,  внизу.
 202 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  5.
 73

мерные  работы  (К-  Н.  Афанасьев,  Н.  Г.Чубннашвили,  группа  архитек¬
торов-реставраторов  ЦНРМ,  1964  г.).  Остаются  фактически  неизучен¬
ными  и  его  фрески,  от  которых  сохранились  лишь  следы  и  фрагменты.
 Рассмотрим  план  Сентинского  храма  (рис.  14,/).  Он  заметно  отли¬
вается  от  планов  Зеленчукских  и  Шоанинского  храмов  и  представляет
бссстолпное  здание  в  виде  «чистого»  креста.  Без  апсиды  и  поздних  при¬
делов  все  четыре  рукава  образуют  равноконечный  крест,  завершенный
с  восточной  стороны  полуциркульной  апсидой,  имеющей  глубину  от  за¬
плечий  1,70  м.  Ширина  ветвей  креста  одинакова  —  2,80  м.  Соответ¬
ственно  длина  здания  без  апсиды  равна  его  ширине  —  8  м.  Высота  зда¬
ния  от  пола  до  пяты  купола  9,75  м,  то  есть  она  приравнена  к  полной
длине  храма  без  приделов.  Как  видим,  Сентинский  храм  по  величине
начнтельно  скромнее  предыдущих.
 С  севера,  юга  и  запада  к  храму  пристроены  упомянутые  приделы.
Уже  И.  А.  Владимиров  обратил  внимание  на  их  более  позднее  время,
чем  храм203.  На  это,  в  частности,  указывают  остатки  штукатурки  в
швах,  отсутствие  перевязки  стен,  различная  толщина  стен  приделов  и
храма  и,  наконец,  завершенность  пропорционального  построения  храма
без  приделов.  Приделы  были,  очевидно,  обновлены  в  1897  г.,  когда  у
Сентинской  горы  был  открыт  Спасо-Преображенский  женский  мона¬
стырь,  но  время  их  первоначального  сооружения  неясно.  Можно  ука¬
зать  лишь  на  то,  что  во  время  посещения  Нарышкина  следы  их  уже
были204.  Возможно,  на  древность  приделов  указывает  золотая  визан¬
тийская  монета  середины  X  в.205,  найденная  в  1927  г.  «в  южном  при¬
творе».  Но  точное  ее  местонахождение  и  условия  находки  нам  неиз¬
вестны,  монета  могла  быть  связана  не  с  храмом,  а  с  одной  из  окружаю¬
щих  его  могил.
 К  сказанному  добавим,  что  модульный  размер  Сентинского  храма,
но  К.  Н.  Афанасьеву,  остался  неясным:  им  могла  быть  и  сторона  под¬
купольного  квадрата,  равная  10  римских  футов  и  ширина  ветвей  кре¬
ста  в  сумме  со  стенами  15  греческих  футов.  Трудно  отдать  предпочте¬
ние  любой  из  этих  мер  длины.  К.  Н.  Афанасьев  отмечает,  что  с  тем  же
недоуменным  вопросом  ему  приходилось  сталкиваться  и  при  рассмотре¬
нии  храмов  Абхазии206.
 Здание  сложено  из  тщательно  отесанных  бтоков  и  плит  светло-се¬
рого  и  красноватого  песчаника  на  известковом  растворе.  Как  и  во  всех
предшествующих  храмах,  угловая  кладка  выполнена  тычком  и  ложком;
во  в  целом  техника  кладки  Сентинского  храма  отличается  замечатель¬
ной  чистотой  и  прочностью  —  храм  прекрасно  сохранился,  не  дав  ни
одной  трещины  (впрочем,  при  этом  имеет  значение  и  то,  что  здание
стоит  на  скальном  основании).  В  угловой  кладке  применялись  наиболее
ж  В  л  а  д  и  м  и  р  о  в  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  5—6.
 отчет  гг  Нарышкиных..,  табл.  X.
 205 	Д  ь  я  ч  к  о  в  -  Т  а  р  а  с  о  в  А.  Н.  Археологические  разведки  в  Карачае  в  1927  г.
Бюллетень  Северо-Кавказского  НИИ,  №  2—4,  Ростов-Дон,  1927,  с.  83.
 206 	А  ф  а  и  а  с  ь  е  в  К.  Н.  Указ,  соч.,  с.  13—14.
 74

крупные  блоки.  Апсида  прорезана  тремя  окнами,  высотой  1,80  м  и  ши¬
риной  40  см.  Восемь  окон  той  же  высоты  прорезают  барабан,  и  по  од¬
ному  окну  имеют  торцовые  стены  ветвей  креста.  Таким  образом,  храм
освещен  14  световыми  проемами,  расположенными  аналогично  окнам
храмов  Зеленчука  и  Шоана.  Такую  же  близость  наблюдаем  и  в  устрой¬
стве  входных  проемов  —  все  они  снабжены  открытыми  люнетами  с
арочными  завершениями,  отделенными  от  проемов  толстой  (20  см)  го¬
ризонтальной  плитой  —  архитравом.  Входы  низкие.
 По  периметру  здания  проходит  трехступенчатый  цоколь  до  70  см
высоты.  Лучше  всего  он  прослеживается  со  стороны  апсиды.  И  эТа  чер¬
та  роднит  храм  Сентов  с  описанными  памятниками.  Глубина  фундамен¬
та  и  его  устройство  без  специальных  зондажей  остаются  неясными,  но
можно  думать,  что  храм  поставлен  непосредственно  на  скальный  ма¬
терик.
 В  алтаре  И.  А.  Владимиров  зафиксировал  одноступенчатый  син-
трон207,  предназначенный  для  церковного  клира.  Интерьер  представляет
полное  соответствие  экстерьеру  храма  и  характеризуется  господством
массивных,  слабо  расчлененных  стен,  ограничивающих  внутреннее  кре¬
стообразное  пространство.  Стены  (толщина  85  см)  оживлены  четырьмя
плоскими  и  слабо  выраженными  пилястрами,  несущими  полочки-им¬
посты.  На  последние  опираются  четыре  пристенные  подпружные  арки,
несущие  пандативы  и  цилиндрический  барабан.  Высота  барабана  рав¬
на  его  диаметру  Купол  с  внутренней  стороны  сферический,  снаружи
низкий,  шатровый  (рис.  14,2).  Как  указывает  И.  А.  Владимиров,  купол,
конха  апсиды,  цилиндрические  своды  храма  и  все  арочные  завершения
проемов,  а  также  подпружные  арки  выложены  из  хорошо  отесанных  и
подогнанных  каменных  плит,  «очень  похожих  по  форме  и  величине  на
обыкновенный  кирпич»208.  Употребление  кирпича  не  отмечено.  Паруса,
по  И.  А.  Владимирову,  очень  искусно  выложены  из  камней,  вытесанных
в  виде  усеченных  пирамидок.  Добавим,  что  арочные  завершения  неко¬
торых  оконных  проемов  были  выложены  отдельными  плитками,  тогда
как  завершения  трех  окон  апсиды  оформлены  монолитными  плитами-
архивольтами  (подобно  Шоане).
 Своды  храма  покрыты  двускатной  кровлей,  очень  тщательно  сло¬
женной  из  тонких  песчаниковых  плит  и  нависающей  над  стенами  хра¬
ма.  Навес  крыши  несет  слегка  выступающий  карниз,  опоясывающий
.дание  на  стыке  кровли  и  стен.  Такой  же  карниз  есть  и  в  верхней  части
барабана.  Купол,  по  И.  А.  Владимирову,  «покрыт  рядами  секторооб¬
разных  плиток,  уложенных  в  два  слоя,  на  которых  имеются  желобки
для  стока  воды»209.  Щипцовые  стены  южного,  северного  и  западного
рукавов  креста  сейчас  завершаются  полукружиями,  что  несомненно
сделано  в  конце  прошлого  столетия  при  монашеском  «обновлении»  зда¬
207 	Владимиров!!  А.  Указ,  соч.,  с.  7.  рис.  1.
 208 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  6.  (Сейчас  все  это  закрыто  штукатуркой).
 209 	Там  же,  с.  7.
 75

ния;  в  древности  они  должны  были  быть  двускатными.  Монахи  же,  ве¬
роятно,  частично  переложили  и  укрепили  кровлю  храма.
 Никаких  элементов  архитектурного  декора  храм  не  имеет;  нет  да¬
же  того  простого  орнаментального  пояса,  который  украшает  верхние
части  барабанов  северного  и  среднего  храмов  Зеленчука.  И  в  этом  .от¬
ношении  Сентинский  храм  наиболее  скромен  и  прост.
 Очень  интересная  деталь  Сентинского  храма,  проливающая  свет  и
ла  остальные  верхнекубанские  храмы  —  следы  наружной  побелки  по
штукатурке.  Это  факт  совершенно  неоспоримый.  Куски  штукатурки  с
побелкой  хорошо  видны  на  фотографии,  сделанной  до  начала  монаше¬
ской  «реставрации»210.  О  том  же  свидетельствует  И.  А.  Владимиров211.
Как  говорилось  выше,  штукатурка  открыта  в  швах  между  стенами  хра¬
ма  и  приделов.  Все  это  окончательно  убеждает  нас  в  том,  что  все  мо¬
нументальные  храмы  верховий  Кубани  были  оштукатурены  и  побелены
не  только  внутри,  но  и  снаружи.
 Стены  в  интерьере  были  покрыты  живописью.  В  настоящее  время
остатки  ее  очень  незначительны,  но  еще  в  конце  XIX  в.  сохранялись
большие  участки  штукатурки,  содержавшие  не  только  отдельные  фигу¬
ры  и  орнаменты,  но  и  целые  сюжетные  сцены.  Фрески  привлекали  ос¬
новное  внимание  исследователей  и  им  посвящена  большая  часть  публи¬
каций  Сентинского  храма.  Первые  зарисовки  фресок,  точнее  греческих
надписей  на  них,  выполнил  Нарышкин,  писавший:  «Изображения  эти
византийской  живописи,  писаны  водяными  красками  и  с  греческими
надписями,  не  имеющими  особенного  значения»212.  Опубликованные
Нарышкиным  надписи  содержали  имена  Петр,  Георгий  и  Николай.  ,
 В  1899  г.  описание  фресок  и  их  рисунки  опубликовал  А.  Н.  Дьячков-
Тарасов,  вторично  издавший  свои  материалы  в  1900  г.213  Исторические
построения  Дьячкова-Тарасова,  связывавшего  Сентинский  храм  с  гру¬
зинским  влиянием,  были  тогда  же  подвергнуты  резкой  критике214;.  что
же  касается  фресок,  то  рисунки  А.  Н.  Дьячкова-Тарасова  заметно  усту¬
пают  рисункам  И.  А.  Владимирова.
 В  1928  г.  Сентинский  храм  обследован  Д.  П.  Гордеевым,  подтвер¬
дившим  наблюдения  И.  А.  Владимирова:  в  алтарной  части  фрески
оказались  в  два  слоя,  нижний  местами  выявился  в  размытых  участ¬
ках215.  Наличие  двух  слоев  живописи  еще  более  повышает  научную
ценность  интересующего  нас  памятника.
 Обратимся  к  краткой  характеристике  фресок  Сентинского  храма,
210 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  табл.  XVII,  2.
 211 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  7.
 212 	Отчет  гг.  Нарышкиных,  с.  355,  табл.  VII.
 213 	Дьячков-Тарасов  А.  Н.  Сентинский  храм  и  его  фрески.  Кубанский
сборник,  т.  V,  Екатеринодар,  1899;  его  же:  В  горах  Большого  Карачая.  СМОМПК,
вып.  XXVIII,  Тифлис,  1900.
 214 	Дополнительная  заметка  к  статье  А.  Н.  Дьячкова-Тарасова  «Сентинский  храм
и  его  фрески».  Кубанский  сборник,  т.  V,  Екатеринодар,  1899.
 215 	Бюллетень  КИАН,  №  5,  Л.,  1929,  с.  25.
 76

опираясь  преимущественно  на  публикацию  И.  А.  Владимирова.  Фрески
выполнены  в  трех  основных  цветах:  белом,  красном  и  темно-коричне¬
вом.  Как  видим,  колорит  сентинской  живописи  очень  близок  колориту
фресок  Нижнего  Архыза  (хотя  последний  богаче  и  включает  в  себя,
кроме  названных,  черный,  зеленый  и  желтый  цвета).  Сухость  цветовой
1аммы  восполнена  высоким  мастерством  исполнения.  Композиционно
центральной  фигурой  является  Богоматерь  Оранта,  занимающая  стену
апсиды  между  окнами  и  сводом  конхи.  На  южной  и  северной  стенах
алтаря  были  помещены  две  группы  святителей,  по  четыре  фигуры  в
каждой.  Лица  и  контуры  фигур  выполнены  темно-коричневой  и  черной
краской.  Правые  руки  подняты  для  благословения.  Около  фигур  были
заметны  следы  греческих  букв,  вероятно,  имена  святителей  (Нарышкин
свидетельствует  о  св.  Николае  и  св.  Петре216).  К  сожалению,  уже  в  кон¬
це  XIX  в.  изображения  были  сильно  попорчены  —  лица  избиты,  кресты
стерты.
 Живопись  интерьера  разделена  на  два  яруса.  В  верхнем  регистре
И.  А.  Владимиров  зафиксировал  сцену  суда  над  Христом217,  на  южной
стене  сцепу  Воскресения  Христа218,  внизу  изображен  лежащий  воин-
страж  с  мечом  и  щитом,  пораженный  сияющими  волшебными  лучами.
Па  западной  стене  находилась,  несомненно,  сцена  въезда  в  Иеруса¬
лим  —  хорошо  видны  ноги  коня,  несущего  Христа,  и  на  переднем  плане
фигура  человека,  расстилающего  перед  Христом  одежду219.  Аналогич¬
ную  сцену  (среди  прочих  памятников)  можно  указать  в  мозаиках  ка-
фоликона  в  Дафни  (XI  в.)220.  Лучше  всего,  по  свидетельству  И.  А.  Вла¬
димирова,  сохранились  фрески  на  южной  стене  «южного  выступа»  (?).
Здесь  были  изображены  две  сцены,  разделенные  вертикальной  корич¬
невой  чертой  —  разгранкой.  Справа  изображено  воскрешение  св.  Лаза¬
ря  Христом:  Лазарь  стоит  перед  гробом  с  открытой  крышкой,  его  осе¬
няет  правой  рукой  Христос221.  Изображение  Христа  хорошо  сохрани¬
лось,  и  И.  А.  Владимиров  сделал  с  него  точную  копию.  Следует  отме¬
тить,  что  лик  Христа  стилистически  весьма  близок  изображению  архан¬
гела  Гавриила  в  сцене  благовещения  собора  Атени  в  Грузии  (XI  в.)222.
Слева  на  той  же  стене  помещена  сцена  преображения  —  в  центре  Хри¬
стос  с  благословляющей  правой  рукой,  по  бокам  два  стоящих  апосто¬
ла,  внизу  —  лежащие  фигуры  апостолов223.
 Итак,  перед  нами  сцены  суда  над  Христом,  его  воскресения,  въезд
в  Иерусалим,  воскресение  св.  Лазаря  и  преображение  —  части  празд-
216 	Отчет  гг.  Нарышкиных,  с.  356.
 217 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  табл.  II.
 218 	Там  же,  табл.  III.
 219 	Там  же,  табл.  IV.
 220 	Лазарев  В.  Н.  История  византийской  живописи,  т.  I,  табл.  XXX.
 221 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  табл.  V.
 222 	Амиранашвили  Ш.  История  грузинского  искусства,  табл.  69.
 :  223  Ср.  с  аналогичной  сценой  на  мозаичной  иконе  XI  в.  Лувра.  Лазарев  В.  Н.
Указ,  соч.,  табл.  XXXVII.
 77

личного  цикла,  состоящего  из  двенадцати  сцен,  часть  которых,  несо¬
мненно,  утрачена.  Центральной  фигурой  в  них  был  Христос.  Можно
думать,  что  сцены  из  праздничного  цикла  составляли  содержание  верх¬
него  регистра  живописи.
 Нижний  регистр  включал  в  себя  фигуры  отцов  церкви  и  апостолов,
с  благословляющими  руками  и  белыми  омофорами  на  плечах,  а  также
полуголых  юродивых  с  длинными  бородами  и  архангела  с  копьем  в  ру¬
ке224.  Фигуры  написаны  на  серо-голубом  фоне,  около  них  прослежива¬
лись  следы  полинялых  греческих  букв.  На  южной  стене  «восточного
придела»  (?  —  В.  К.)  И.  А.  Владимиров  зафиксировал  изображение
архангела  с  копьем  и  панцирем225,  а  напротив  этого  изображения  отме¬
тил  остатки  еще  одной  праздничной  сцены  рождества  Христова.  Здесь
же  «заметны  еще  части  каких-то  фресок,  покрытых  сверху  слоем  жел¬
товатой  извести  и  закрашенных  снова  фресками»226.
 В  простенках  между  окон  апсиды  находились  изображения  «про¬
цветших»  крестов,  богато  украшенных  и  (по  И.  А.  Владимирову)  не¬
однократно  подновлявшихся227.  Необходимо  подчеркнуть,  что,  по  на¬
блюдениям  И.  А.  Владимирова,  характер  письма  и  рисунка  фресок  в
алтаре  заметно  отличается  от  остальной  росписи  храма.  Это  еще  раз
свидетельствует  о  сложности  и  разновременности  рассматриваемых
фресок.
 Кратко  остановимся  на  орнаментальных  сюжетах.  А.  Н.  Дьячков-
Тарасов  опубликовал  элемент  орнамента  в  алтаре.  Это  чередующиеся
треугольники,  обращенные  вершинами  в  противоположные  стороны228.
11очти  точную  аналогию  им  можно  указать  в  византийской  рукописи
X  в.  из  Ватопеди229.  Тем  же  А.  Н.  Дьячковым-Тарасовым,  а  позже
И.  А.  Владимировым,  зафиксирован  орнаментальный  бордюр,  отделяю¬
щий  живопись  верхнего  и  нижнего  ярусов,  а  также  обрамляющий  от¬
дельные  сюжеты  и  идущий  по  всем  выступающим  углам  стен230.  Судя
ио  всему,  в  орнаментальном  декоре  храма  этот  мотив  был  основной.  На
красном  фоне  светлой  краской  изображена  волнистая  линия  со  спи¬
ральными  завитками,  а  промежутки  между  ними  заполнены  фантасти¬
ческими  красно-коричневыми  листьями  с  белыми  прожилками.  И.  А.
224 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  табл.  V  —  изображение  святого  с  копьем
в  правой  руке.  Это,  возможно,  св.  Георгий,  иконографически  напоминающий  фигуру
св.  Георгия  на  грузинской  иконе  ХШ  в.  из  Илори.  (Павлинов  А.  М.,  Мил¬
лер  В.  Ф.  и  К  у  ч  у  к  -  И  о  а  н  н  е  с  о  в  X.  И.  Христианские  памятники.  МАК,  вып.  III,.
М.,  1893,  табл.  IX).
 225 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  10,  рис.  7.
 226 	Там  же,  с.  11.
 227 	Там  же,  с.  11,  рис.  8.
 228 	Дьячков-Тарасов  А.  Н.  Сентинский  храм  и  его  фрески,  табл,  7;  его
же:  В  горах  Большого  и  Малого  Карачая,  табл.  7.
 229 	ХУеИггпапп  Киг(  Ор.  сП,  табл.  XXV,  140,  табл.  XX,  414.
 230 	Дья  ч  ко  в  -  Та  р  асо  в  А.  Н.  Сентинский  храм  и  его  фрески,  табл.  2  и  17;,
Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  9,  рис.  6.
 78

Владимиров  считал  этот  фрагмент  «безусловно  греческого  происхож¬
дения»231,  ио  ближайшую  параллель  ему  мы  находим  не  в  византий¬
ском,  а  в  грузинском  искусстве  —  на  подпружных  арках  того  же  храма
Атени  (XI  в.)232.  Таким  образом,  росписи  Сентинского  храма  обнару¬
живают  явные  точки  соприкосновения  с  фресками  Атени,  что  может
служить  указанием  на  наличие  ощутимой  грузинской  струн  в  сентин-
ских  фресках  X  в.  Вместе  с  тем  датированные  параллели  Атени  позво¬
ляют  отнести  основную  часть  росписи  Сентинского  храма  к  XI  в.  Есть
ли  более  ранние  или  поздние  слои  живописи,  покажут  специальные  ис¬
следования.
 В  настоящее  время  не  представляется  возможным  окончательно
определить  художественные  истоки  живописи  Сентинского  храма.
В  пользу  активного  византийского  воздействия  говорят  многочислен¬
ные  греческие  надписи  на  стенах  храма  —  имена  изображаемых  лиц,
автографы  прихожан233  и  т.  д.  Ио  и  только  что  отмеченные  соприкосно¬
вения  с  росписями  Атени  мы  должны  учитывать  в  полном  объеме  и
вновь  подчеркнуть  достаточно  сложный  состав  сентинских  фресок,  в  ко¬
торых  (возможно,  в  разные  периоды)  могли  скреститься  византийские
и  грузинские  художественные  традиции.
 Когда  был  сооружен  Сентинский  храм?  Рассматривая  храм  в  Лых-
нах,  II.  С.  Уварова  сопоставляла  его  с  верхнекубанскими  памятниками
и  писала:  «Сходство  архитектурных  форм  и  кладка  этих  храмов  может
не  только  служить  датой  для  храмов  р.  Зеленчука  и  Теберды,  но  и  слу¬
жить  подтверждением  того,  что  горные  перевалы  через  главный  Кав¬
казский  хребет  как  Марух,  Аданге,  Ахбырц  и  др.,  были  известны  гре¬
кам  и  остальным  древним  насельникам  края»234.  Тем  самым  П.  С.  Ува¬
рова  относила  Сентинский  храм  к  X—XI  вв.  В.  М.  Сысоев  датировал
интересующий  нас  памятник  X—XII  вв.235,  А.  Н.  Дьячков-Тарасов  вре¬
менем  «не  позже  XI  века»236.  Ту  же  датировку  указывают  и  современ¬
ные  искусствоведческие  и  историко-архитектурные  труды237.
 Такую  дату  Сентинского  храма  следует  признать  верной.  Более
того,  нам  кажется  вполне  допустимым  ограничить  ее  X  в.  и  тем  самым
поставить  Сентинский  храм  в  прямую  хронологическую  связь  и  вклю¬
чить  в  одну  группу  с  остальными  монументальными  храмами  верховьев
Кубани.  В  пользу  этого  свидетельствует  целый  ряд  архитектурных  и
конструктивных  совпадений,  которые  не  могут  не  приниматься  во  вни¬
231 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  10.
 232 	А  м  и  р  а  и  а  ш  в  и  л  и  Ш.  Я.  История  грузинской  монументальной  живописи,
т.  I,  Тбилиси,  1957,  табл.  87  и  88.
 233 	Владимиров  И.  А.  Указ,  соч.,  с.  13,  рис.  9.
 234 	Уварова  П.  С.  Указ,  соч.,  с.  16.
 235 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  135.
 236 	Дьячков-Тарасов  А.  Н.  Сентинский  храм  и  его  фрески,  с.  5;  его  же:
В  горах  Большого  и  Малого  Карачая,  с.  52.
 237 	А  м  и  р  а  в  а  ш  в  и  л  и  Ш.  Указ,  соч.,  с.  205;  Чубинашвили  Г.  Н.  Архитек¬
тура  Грузии.  ВИА,  3,  с.  338.
 79

мание.  Таковы  особенности  кладки  стен  и  сводов,  одинаковые  принци¬
пы  разработки  главы,  угловая  кладка  тычком  и  ложком,  заменяющие
капители  полочки-импосты  и  т.  д.  С  учетом  всего  этого  Сентинский
храм  может  быть  отнесен  к  X  в.  и  причислен  к  верхнекубанской  группе
монументальных  храмов  Алании.  Эта  дата  подкрепляется  намеченной
выше  датировкой  фресок  XI  в.
 Кратко  коснемся  мавзолея,  стоящего  близ  Сентинского  храма  и
составляющего  с  ним  единый  архитектурный  комплекс  (рис.  15).  Мав¬
золей,  безусловно,  древний.  Впервые  его  упоминает  И.  Бернадацци,  от¬
метивший  «хорошую  архитектуру  сооружения»238.  Нарышкин  зафикси¬
ровал  около  храма  две  гробницы  «с  окошками,  обращенными  на  во-
сюк»  —  одна  из  них  интересующий  нас  мавзолей,  вторая,  как  это
явствует  из  отчета  И.  А.  Владимирова,  представляла  обычную  надзем¬
ную  гробницу  верхнекубанского  типа239.  Как  свидетельствует  далее
Нарышкин,  камера  мавзолея  была  перекопана  кладоискателями,  остат¬
ки  деревянных  гробов  и  человеческих  костей  валялись  на  поверхности
земли.  «Тут  же  иа  самом  краю  площадки  заметны  следы  жилища,  со¬
стоявшего  из  нескольких  комнат;  валяющиеся  кругом  камни  носят
следы  высеченных  на  них  орнаментов»,  —  пишет  Нарышкин240.
 Мавзолей  у  Сентинского  храма  хорошо  виден  на  фотографии,  при¬
ложенной  к  статье  А.  Н.  Дьячкова-Тарасова241,  но  описания  его  Дьяч¬
ков-Тарасов  не  дает.  Беглое  упоминание  находим  у  В.  М.  Сысоева,
видевшего  в  мавзолее  лежащие  в  беспорядке  человеческие  кости  и
черепа242.  Так  же  бегло  описывает  мавзолей  Г.  Ф.  Чурсин,  видевший  в
нем  несколько  черепов,  бубенчики,  кусок  «полуистлевшей  парчи»,  три
глиняных  кувшинчика,  медную  фибулу  и  маленький  железный  топорик,
происходящие  из  могил,  разрушенных  при  закладке  фундаментов  для
приделов  храма243.  (Вещи  не  опубликованы).
 Наиболее  обстоятельное  описание  Сентинского  мавзолея  дал  в  сво¬
ем  неопубликованном  рукописном  отчете  И.  А.  Владимиров,  снабдив¬
ший  текст  чертежами244  (рис.  16,2).  Мавзолей,  по  И.  А.  Владимирову,
«напоминает  домик  с  двускатной  крышей.  Стены  постройки  украшены
аркатурой  с  полуциркульными  арочками,  на  два  вершка  выступающи¬
ми  против  плоскости  стен.  Арочки  упираются  на  небольшие  пилястры,
и  таким  образом  стена  состоит  как  бы  из  неглубоких  ниш.  Внутри  сте¬
ны  гладкие,  и  пространство  перекрыто  полуциркульным  коробовым
сводом.  Восточная  и  западная  стены  выведены  двускатными  фронто-
 238 	Бернадацци  И.  Указ,  соч.,  с.  189.
 239 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  ФАК.,  Д.  102/1899,  л.  32.
 24°  Отчет  гг.  Нарышкиных,  с.  356.
 241 	Дьячков-Тарасов  А.  Н.  Сентинский  храм  и  его  фрески,  рис.  18;  его  же:
В  горах  Большого  и  Малого  Карачая,  рис.  18.
 242 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  129.
 243 	Чурсин  Г.  Ф.  Поездка  в  Карачай.  ИКОИРГО,  т.  XXIII,  №  3,  Тифлис,  1915,
с.  245.
 244 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  ФАК,  д.  102/1899,  л.  17—18,  31.
 80

1
 Рис.  1.  Северный  Зеленчукский  храм:  1  —  вид  с  юга  (снимок  1953  г.),
2  —  интерьер  северного  нефа  и  выход  в  северный  притвор  (снимок  1960  г.).

0  12  3^
 Р  и  с.  2.  Северный  Зеленчук¬
ский  храм:  1  -  план  (А—ос¬
татки  крещальни,  Б  -  упавшие
арки),  2-  продольный  разрез
до  производства  раскопок  и
реставрации.  Черге/кп  ЦНРЧ.
 о  15  1

Рис.  3.  Северный  Зеленчукский  храм.  Фрески:  1  —  откос  в  окне  алтаря,
~—  простенки  между  окнами  барабана,  3  —  обрамление  и  откосы  окон
алтаря,  4—5  —  орнаменты  между  окоп  барабана  (?).  По  Д.  М.  Струкову.

7
 2
 Рис.  4.  Северный  Зе-
лепчукский  храм.
Фрески:  /—3  —  ор¬
намент  ы  в  окнах  ба¬
рабана  По  Д.  М.
 Струкову
 3

1
 2
 Рис.  5.  Средний  Зеленчукский  храм:  1—южный  фасаД,  2  —  восточный
фасад  (снимки  1961  г.).

Рис.  6  Средний  Зелепчук-
ский  храм:  /  план,  без
позднейших  пристроек,  2—
продольный  разрез
 2  '
 о  3

Р  и  с.  7.  Средний  Зеленчукский  храм.  Фрески:  1  —  на  южной  стене,
2  —  местоположение  неизвестно,  5  —  на  арке  северной  стены,  4  —
в  центральной  апсиде  (рис.  Д.  М.  Струкова  из  брошюры  «Древне¬
христианские  храмы  и  Александро-Афонский  Зеленчукский  мона¬
стырь»...).

3
 Рис.  8.  Средний  Зеленчукский  храм.  Фрески:  1—2—по  сторонам
окон,  3  —  орнамент  между  окон  главы,  по  Д.  М.  Струкову.

1
 2
 Рис.  9.  Южный  Зеленчукский  храм:  1  —  вид  до  реставрации  XIX  в.
(снимок  Е.  Д.  Фелицына),  2  —  современный  вид  (снимок  1962  г.).

1
 0  Д,  450» 	2
 3
 Рис.  10.  Южный  Зеленчукский  храм:  1  —  план  (современное  со¬
стояние),  2—графическая  реконструкция  первоначального  плана,
Я  —  крымские  типологические  параллели  (,?—  храм  №  4  Херсо¬
неса,  ио  Д.  В.  Айналову,  4--храм  Иоанна  Предтечи  в  Керчи,
по  Н.  I!.  Брунову).

1
 Рис.  11.  Шоапинский  храм:  /-  восточный  и  северный  фасады,  2—  юж
ный  фасад  (снимки  1971  г.).

О  1  2  Зк
*—■  л  I  I
 Рис.  12.  Шоапинскпй
храм:  1  —  план,  2—  гла¬
ва  (современное  состо¬
яние).

I
 Рис.  13.  Сентинский  храм:  1  —  вид  с  юго-востока,  2  —  вид  с  северо-запа¬
да,  слева-—мавзолей  (снимки  1967  г.).

во
 Рис.  14.  Сентинский  храм:
1—план,  2—продольный  раз¬
рез.  Заштрихованы  пристрой¬
ки,  синтрон  показан  по  А  Вла¬
димирову.
 2
 Р  1  2  3

Рис.  15.  Мавзолей  у  Сентинского  храма.  Восточный  фасад  (снимок  19о7г.).

1
 О 	50  100  150  см
 * 	* 	1  —...  I  >
 Рис.  16.  Мавзолей  у  Сентин¬
ского  храма:  1  —  план  (обмер
архитекторов  ЦНРМ),  2—се¬
верный  фасад  (по  чертежу
И.  А.  Владимирова).
 2

нами.  Мавзолей  сложен  на  извести,  очень  тщательно,  из  правильно  оте¬
санных  камней  и,  по-видимому,  был  оштукатурен  снаружи  и  внутри...
Свод  собран  из  тесаных  камней  красноватого  песчаника.  Каждый  ка¬
мень  аккуратно  пригнан  и  притесан  к  своему  месту;  свод  выведен  со¬
вершенно  правильно  и  чрезвычайно  прочно...  В  средней  арке  восточной
стены  оставлено  четырехугольное  отверстие,  очень  хорошо  обделанное,
с  пазами  для  ставни  или  дверцы.  Внутри  мавзолея  найдены  следы  ка¬
менного  пола,  составленного  из  плит  красного  песчаника.  Под  плитами
вола  обнаружен  небольшой  слой  земли,  а  дальше  обнаружена  сплош¬
ная  плоскость  скалы...  Внутри  мавзолея  найдено  несколько  костей  че¬
ловека,  обломок  бронзовой  браслетки,  две  бусинки  и  поломанная  бу¬
синка»245.
 •:  К  этой  достаточно  полной  характеристике  мавзолея  добавим,  что
он  имеет  трехступенчатый  цоколь  и  входной  проем  в  южной  стене.  По¬
следний,  бесспорно,  проделан  в  позднейшее  время,  ибо  во  время  обсле¬
дования  И.  Л.  Владимировым  (1899  г.)  он  не  существовал.  Интересно
устройство  коробового  свода  мавзолея,  хорошо  просматриваемое  вну¬
три:  он  состоит  из  трех  сомкнутых,  но  не  перевязанных  между  собой
частей.  Аналогий  подобному  трехчастному  своду  в  средневековом  зод¬
честве  Северного  Кавказа  нет,  и  этот  оригинальный  строительный  при¬
ем  еще  более  повышает  ценность  мавзолея  как  архитектурного  памят¬
ника.  Укажем  также,  что  плиты,  составляющие  кровлю,  явно  были
переложены  монахами  в  конце  XIX  в.
 Размеры  постройки:  длина  по  линии  запад  —  восток  4,30  м,  шири¬
на  по  линии  север  —  юг  4,0  м,  высота  до  кровли  2,30  м,  высота  с  фрон¬
тоном  3,35  м.  Размеры  камеры:  2,50x2,10  м,  ширина  отверстия-лаза  в
восточной  стене  60  см,  толщина  стен  70  см,  глубина  ниш,  образуемых
на  фасадах  лопатками  —  20  см  (рис.  16,/).
 Сентинский  мавзолей  представляет  весьма  интересное  и  своеобраз¬
ное  сооружение,  сочетающее  в  себе  две  различные  строительные  тра¬
диции.  Прежде  всего  укажем  на  местную  струю,  выразившуюся  в  про¬
странственной  композиции  сооружения:  квадратная  в.плане  камера  с
двускатным  перекрытием  и  торцовыми  стенами  с  фронтонами.  В  вер¬
ховьях  Кубани  можно  назвать  немалое  число  полуподземных  и  надзем¬
ных  склепов  и  гробниц,  построенных  по  тем  же  принципам.  Это  мо¬
нументальный  дольменообразный  склеп  №  1  на  могильнике  в  между¬
речья  Кяфара  и  Кривой246,  а  также  ряд  тщательно  сложенных  склепов
с  двускатными  кровлями  на  могильнике  IX—XII  вв.  против  Нижне-
Архызского  городища  (ущелье  реки  Большой  Зеленчук247).  Весьма  ха¬
рактерная  деталь  всех  полуподземных  и  надземных  склепов  и  гробниц
верхнего  Прикубанья  эпохи  раннего  Средневековья  —  квадратные  вход¬
245 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  ФАК,  д.  102/1899,  л.  17—18;  31.
 246 	Кузнецов  В.  А.  Средневековые  дольменообразные  склепы  верхнего  При-
кубанья.  КС  ИА,  вып.  85,  1961,  с.  106—117,
 247 	Его  же:  Раскопки  в  Нижнем  Архызе.  АО  1971  года.  М.,  1972,  с.  166.
 6  В.  А.  Кузнецов
 81

ные  отверстпя-лазы  в  одной  из  поперечных  стен248.  Именно  такой  лаз
мы  видим  и  в  восточной  стене  Сентинского  мавзолея.  Все  это  позволяет
поставить  Сентинский  мавзолей  в  определенную  связь  с  чисто  местны¬
ми  могильными  сооружениями  аланской  эпохи.
 Вторая  струя,  отразившаяся  в  архитектурном  оформлении  мавзо¬
лея,  не  имеет  ничего  общего  с  местными  строительными  приемами.
Имеем  в  виду  декоративную  аркатуру,  украшающую  все  четыре  наруж¬
ные  стены  здания  •—  по  три  глухих  арки  на  северной,  южной  и  восточ¬
ной  стенах  и  две  на  западной  стене.  Арки  и  несущие  их  широкие  пло¬
ские  лопатки  расчленяют  монолитные  плоскости  стен  и  создают  живо¬
писную  игру  светотени,  подчеркивающую  объемы  здания.  В  местном
зодчестве  никаких  аналогий  им  мы  указать  не  можем.  Поэтому  есть  вес
основания  этот  архитектурный  декор  Сентинского  мавзолея  считать
явлением  привнесенным  и,  следует  полагать,  непосредственно  связан¬
ным  со  строительством  Сентинского  храма.  О  том  же  свидетельствуют
трехчастный  коробовый  свод  (совершенно  не  свойственный  местному
зодчеству)  и  трехступенчатый  цоколь.
 Г.  Милле  показал  восточное  происхождение  декоративных  аркад,
употребляемых  в  месопотамских,  малоазиатских  и  армянских  построй¬
ках249.  Согласно  И.  Стржиговскому,  лопатки  на  фасадах,  соединенные
между  собой  аркой  под  фронтоном  кровли,  хорошо  известны  в  древней
I  реко-восточной  архитектуре250.  В  V  в.  в  западно-византийской  архи¬
тектуре  Италии  (в  Равенне)  мы  видим  известный  мавзолей  Галлы
Плакидпи  с  декоративной  аркатурой  на  фасадах,  близко  напоминаю¬
щей  аркатуру  Сентинского  мавзолея,  причем  сходство  подчеркивается
двускатной  кровлей  ветвей  креста  Галлы  Плакидии251.  В  более  позд¬
нюю  эпоху  декоративные  аркады  этого  типа  применяются  и  в  церков¬
ных  зданиях  —  например,  в  апсиде  церкви  Ильи  в  с.  Геракп  в  Лаконии
(Греция)252,  на  стенах  церкви  апостолов  в  Салониках253,  церкви  Панто-
кратора  в  Несебре254  й  т.  д.  Но  ближайшей  хронологически  и  функцио¬
нально  аналогией  Сентинскому  мавзолею  может  быть  костница  XI  в.  в
Бачковском  монастыре  в  Болгарии.  Несмотря  на  довольно  существен¬
ные  различия  как  в  плановом,  так  и  в  объемном  построении  с  Сентин-
ским  мавзолеем,  Бачковская  костница  имеет  с  ним  некоторые  точки
соприкосновения.  Оба  интересующих  нас  памятника  были  предназна¬
чены  для  одной  цели  —  коллективное  захоронение  лиц,  занимавших
видное  место  в  местном  обществе.  Однако,  если  Бачковская  костница
была  типичным  двухэтажным  христианским  мартирием,  где  верхний
этаж  занимала  церковь  с  апсидой,  а  нижний  этаж  представлял  крипту,
248 	Кузнецов  В.  А.  Аланские  племена  Северного  Кавказа,  с.  43,  рис.  14.
 249 	М  111  е  1  О.  Ор.  сП,  с.  152—158.
 250 	81ггур;о\у5к1  I.  Аггпда.  Не1йе1Ьег^,  1910,  рис.  214.
 251 	Со1азап1|  А.  1_’Аг1е  ВкапНпа  1п  ИаПа.  МПапо,  1926,  табл.  I.
 252 	М  1  И  е  1  6.  Ор.  сП,  с.  159,  рис.  79.
 253 	Гартман  К.  О.  История  архитектуры,  т.  I,  ОГИЗ,  1936,  стр.  136,  рис.  139.
 254 	М  и  я  т  е  в  К  ръстю.  Указ,  соч.,  с.  158—159,  рис.  172.
 82

то  Сентинский  мавзолей  был  только  склепом  более  скромных  архитек¬
турных  форм  п  размеров.  Отметим,  что  нижний  этаж  Байковской  кост-
нпцы  по  северному  фасаду  украшен  аркатурой  на  лопатках,  сходной  с
аркатурой  Сентинского  мавзолея  и  имеющей  в  простенках  между  тре¬
мя  арками  четырехугольные  отверстия,  напоминающие  лаз  Сентинского
мавзолея255.
 А.  Н.  Грабар  усматривал  в  Банковской  костнице  «некоторые  кав¬
казские  черты  в  архитектуре»,  тем  более  что  ее  построил  ктитор  Бан¬
ковского  монастыря  Григорий  Бакуриан  —  лицо  грузино-армянского
происхождения256.  Современные  болгарские  исследователи  С.  Н.  Бобчев
и  Л.  И.  Динолов  пытаются  отвести  эту  точку  зрения  и  связать  Банков¬
скую  костницу  только  с  местной  архитектурой,  испытавшей  в  данном
случае  сирийско-восточное  влияние  (по  Н.  Мавродинову257,  который,
кстати,  считал  что  декоративная  аркатура  не  имеет  ничего  общего  с  ар¬
мянской  архитектурой,  но  не  указал  ее  прототипы  в  Сирин).  А.  Н.  Гра¬
бар,  подводя  итоги  своего  исследования  болгарских  церквей-гробниц,
писал  о  их  связи  с  греко-восточным  искусством258.
 Мы  далеки  от  мысли  рассматривать  Банковскую  костницу  и  ста¬
вить  ее  в  прямую  связь  с  Сентинским  мавзолеем.  Видимо,  речь  может
идти  скорее  всего  о  каких-то  общих  истоках  и  традициях,  по-своему
преломившихся  на  противоположных  берегах  Черного  моря  и  восходя¬
щих  к  восточной  и  греко-восточной  основе.  Этот  вывод  представляется
тем  более  закономерным,  что,  несмотря  на  указанные  выше  местные
элементы  конструкции,  Сентинский  мавзолей  является  сооружением
оригинальным,  выходящим  за  пределы  местной  склеповой  архитектуры.
С  другой  стороны,  необходимо  учитывать  и  то,  что  сходные  аркатуры
известны  на  фасадах  средневековых  церквей  Сванетии  (например,  цер¬
ковь  в  с.  Жамушп259).  Однако  декоративные  арки  церквей  Сванетии
могут  иметь  совершенно  иное  происхождение,  связанное  с  широко  рас¬
пространенным  в  народном  зодчестве  Сванетии  приемом  украшения  по¬
строек  (особенно  башен)  спускающимися  сверху  полуарками,  столь
характерными  именно  для  народной  сванской  архитектуры.
 Что  касается  времени  Сентинского  мавзолея,  кажется  возможным
связать  его  со  строительством  Сентинского  храма  и  тем  самым  ориен¬
тировочно  датировать  мавзолей  также  X  в.  Здесь  мы  должны  обратить
внимание  на  существенное  обстоятельство,  не  замеченное  ни  одним  из
предшествующих  исследователей.  Юго-восточный  угол  мавзолея  стоит
поверх  четко  прослеживаемой  апсиды  более  ранней  небольшой  церкви
или  часовни,  обычно  скрываемой  густой  травой.  Ясно,  что  определение
255 	Бобчев  Сава  Н.,  Динолов  Любен  Йор.  Бачковската  костница.  Со¬
фия,  1960,  рис.  8  и  29. 	*
 250  Г  р  а  б  а  р  ь  А.  Указ,  соч.,  с.  121.
 267 	Бобчев  Сава  Н_,  Динолов  Любен  Йор.  Указ,  соч.,  с.  23—25.
 258 	Г  р  а  б  а  р  ь  А.  Указ,  соч.,  с.  132.
 259 	У  в  а  р  о  в  а  П.  С.  Поездка  в  Пшавию,  Хевсуретию  и  Свапетию.  МАК,  вып.  X,
М.,  1904,  табл.  XVI,  28.
 83

даты  этой  ранней  церкви  могло  бы  дать  отправную  точку  для  устано¬
вления  нижней  даты  Сентинского  мавзолея  и,  возможно,  уточнило  бы
дату  и  Сентинского  храма.  Для  этого  требуется  основательное  археоло-
шчсское  исследование  прилегающей  к  храму  и  мавзолею  территории.
 В  пользу  намечаемой  датировки  мавзолея  говорит  как  архитектур¬
ный  облик  сооружения,  отразившего  восточно-византийские  влияния,
отмеченные  выше  при  анализе  верхнекубанских  храмов,  так  и  найден¬
ные  в  мавзолее  остатки  явно  средневекового  погребального  инвентаря.
Указанную  дату  косвенно  подтверждают  раскопки  Сентинского  могиль¬
ника,  выполненные  Е.  П.  Алексеевой  в  1959  г.  Погребения  датированы
ею  IX—X  вв.,  но  содержат  ряд  предметов,  бытовавших  и  позже  (сте¬
клянные  браслеты,  бронзовая  бляха-трезубец260).
 Совершенно  очевидно,  что  Сентинский  мавзолей  венчал  довольно
обширное  христианское  кладбище  X—XII  вв.,  причем  некоторые  погре¬
бения.  были  на  поверхности  отмечены  каменными  крестами.  Один  из
них  на  склоне  Сентинской  горы  видел  И.  Бернадацци261,  второй  —  без
надписи  —  А.  Фиркович262.  И.  А.  Владимиров  в  своем  отчете  приводит
краткое  описание  сломанного  каменного  креста  высотой  более  2  м  и
дает  рисунок  плиты-надгробия  с  крестом263.
 Архыз.  Урочище  Архыз  расположено  в  верховьях  р.  Большой  Зе¬
ленчук  Карачаево-Черкесской  автономной  области,  на  высоте  около
1450  м  над  уровнем  моря.  Это  довольно  'значительная  и  живописная
горная  котловина,  расположенная  недалеко  от  ведущего  в  Абхазию  пе¬
ревала  Санчаро.
 В  отдельных  участках  котловины  давно  отмечены  руины  древних
построек264.  В  1940  г.  урочище  обследовала  экспедиция  Карачаевского
учительского  института  под  руководством  К-  М.  Петролевича.  Экспеди¬
ции,  по  его  отчету,  в  различных  частях  котловины  удалось  обнаружить
две  древние  церкви  и  четыре  часовни.  Раскопкам  они  не  подвергались,
а  в  отчете  К.  М.  Петролевича  местоположение  этих  памятников  не  ука¬
зано,  в  связи  с  чем  достоверность  сведений  остается  неподтвержденной.
Однако  можно  полагать,  что  среди  указанных  памятников  скрывается
и  церковь  на  «Церковной  поляне»  Архыза,  которая  является  пока  един¬
ственным  достоверным  памятником  древнехристианского  зодчества  в
Архызе.
 Руины  этого  здания  обследованы  нами  в  1953  и  1964  гг.  Они  зани¬
мают  юго-западный  угол  «Церковной  поляны»  (в  юго-западной  части
260 	А  л  е  к  с  е  е  в  а  Е.  П.  О  чем  рассказывают  археологические  памятники  Кара¬
чаево-Черкесии.  Черкесск,  1960,  табл.  13—14.
 261 	Бернадацци  И.  Указ,  соч.,  с.  190.
 262 	Фиркович  Авр.  Указ,  соч.,  с.  388.
 263 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  Ф.  А.  К.,  д.  102/1899,  л.  23,  33,  35.
 264 	Д  и  и  и  и  к  Н.  Верховья  Большого  Зеленчука  и  хребет  Абишира-Ахуба.  Тиф¬
 лис,  1899,  с.  12;  Микуловский  И.  К.  О  путях  сообщения  к  лечебным  местностям
Баталпашинского  отдела  Кубанской  области.  БОЛИКО,  вып.  Ш,  Екатеринодар,
1916,  с.  7. 	■ 	.
 84

Архызской  котловины)  на  левом  берегу  протекающего  здесь  горного
ручья.  Здание  в  настоящее  время  представляет  беспорядочную  груду
битого  камня,  вытянутую  по  линии  восток  —  запад;  тем  не  менее,  в  во¬
сточной  части  улавливались  очертания  апсиды.  Кладка,  вероятно,  су¬
хая.  Никаких  деталей  планировки  или  архитектурного  декора  тогда  за¬
метно  не  было,  но  еще  в  20-е  годы  известный  советский  астроном
Б.  А.  Воронцов-Вельяминов  с  группой  туристов  провел  здесь  небольшие
любительские  раскопки  и  нашел  «ряд  осколков  со  следами  грубого  ор¬
намента.  Видимо,  это  были  части  карнизов  и  порталов»265.
 При  последнем  посещении  «Церковной  поляны»  автором  этих  строк
5  марта  1973  г.  северо-восточная  часть  здания  оказалась  расчищенной
(вероятно,  туристами)  на  значительную  глубину.  Обнаружился  участок
стены,  сложенной  сухой  кладкой;  кроме  того  было  заметно,  что  стена
от  апсиды  под  прямым  углом  поворачивает  на  север,  намечая  нечто
вроде  поперечного  рукава  креста.  Последнее  наблюдение  особенно  важ¬
но  для  отождествления  церкви.
 В  упоминавшемся  архивном  альбоме  Д.  М.  Струкова  (1886  г.)
имеется  план  и  рисунок  266  остатков  церкви  в  урочище  «Старое  жили¬
ще»  (старое  н  (звание  Архыза).  Отождествление  этого  здания  с  цер¬
ковью  на  «Церковной  поляне»  наиболее  вероятно:  на  плане  урочища267
именно  эта  церковь  помещена  в  месте,  соответствующем  местоположе¬
нию  «Церковной  поляны».
 Зафиксированная  Д.  М.  Струковым  церковь,  судя  по  его  рисунку,  в
80-х  гг.  XIX  в.  отличалась  еще  сравнительно  хорошей  сохранностью,
стены  се  достигали  в  высоту  не  менее  двух  человеческих  ростов
(рис.  17,/).  Хорошо  заметны  оконные  проемы.  Как  видно  из  плана
(рис.  17,2),  единственный  вход  находился  в  западной  стене.  Церковь
была  освещена  тремя  парами  окон  —  по  два  в  апсиде  и  северной  и  юж¬
ной  торцовых  стенах.  Но  наиболее  интересная  особенность  этой  церк¬
ви  —  ее  пространственная  композиция,  представляющая  в  плане  чистый
крест.  Эта  черта  позволяет  нам  объединить  церковь  Архыза  в  одну
группу  с  Сентпнским  храмом  и  отнести  ее  на  основании  чисто  типоло¬
гической  общности  также  к  X  в.
 К  сожалению,  для  более  детальных  суждений  об  этом  памятнике
у  нас  нет  данных.  Можно  думать,  что  подобно  Сентинскому  храму  зда¬
ние  имело  невысокий  цилиндрический  барабан,  опиравшийся  через  па¬
руса  на  углы  четверика.  Чертеж  Д.  М.  Струкова  позволяет  получить
более  верное  представление  о  размерах  церкви:  длина  ее  по  продоль¬
ной  оси  равна  приблизительно  16  м,  ширина  (по  поперечному  нефу)
равна  13,78  м.  Таким  образом,  западная  ветвь  креста  в  соответствии  с
традициями  восточно-византийской  архитектуры  вытянута.
 265 	Воронцов-Вельяминов  Б.  А.  Путешествие  в  Архыз  (краеведческие
разведки  в  верховьях  реки  Зеленчук).  М.,  1960,  с.  75  (рукопись  Московского  дома
ученых).
 2<ж  Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  Р-1,  д.  339,  л.  52.
 26?  Там  же,  л.  47.
 85

Сведения  и  материалы  Д.  М.  Струкова  подтверждает  устная  ин¬
формация,  полученная  нами  от  местных  старожилов  в  1953  г.  Так,
Д.  Должникова,  прожившая  в  Архызе  50  лет,  сообщила,  что  до  револю¬
ции  церковь  на  «Церковной  поляне»  была  значительно  выше,  видны
были  стены,  а  около  здания  стояли  каменные  плиты  с  крестами  и  над¬
писями.  Действительно,  вокруг  церкви  прослеживаются  заплывшие  ямы
от  хищнически  раскопанных  погребений,  совершенных,  очевидно,  в  ка¬
менных  ящиках  с  ориентировкой  запад  —  восток.  Церковный  участок  —
теменос  и  кладбище  были  окружены  каменной  оградой,  ныне  представ¬
ляющей  кучу  битых  камней.  Размеры  теменоса  в  пределах  ограды
40x27  м.  В  юго-восточном  углу  ограды  заметен  вход  шириной  3  м,  к  не¬
му  примыкают  руины  жилого  (?)  помещения,  размерами  10x8  м  (ио
развалу).
 Ущелье  р.  Большой  Зеленчук.  В  1892  г.  по  поручению  Московского
археологического  общества  совершил  поездку  по  верховьям  рек  Боль¬
шой  Зеленчук  и  Кяфар  Г.  И.  Куликовский.  Через  несколько  лет  ряд
чертежей  архитектурных  памятников,  выполненных  Куликовским,  был
опубликован  в  виде  приложения  к  отчету  о  работах  В.  М.  Сысоева.
Среди  них  помещены  планы  четырех  церквей,  зафиксированных  в  уще¬
лье  Большого  Зеленчука268  (точнее  не  указано).  Две  из  них  представ¬
ляют  здания  интересующего  нас  типа  —  центрической  крестообразной
композиции  (рис.  17,3  и  5).
 По  указанным  причинам  более  точная  привязка  этих  памятников
к  местности  невозможна.  Однако  нам  представляется  вполне  возмож¬
ным  отождествление  одной  из  этих  церквей  (рис.  17,3)  с  только  что
описанной  церковью  Архыза.  Формы  и  пропорции  этих  двух  зданий  сов¬
падают,  окна  в  стенах  северной  и  южной  ветвей  креста  во  время
Г.  И.  Куликовского  могли  быть  уже  утрачены,  поэтому  на  более  позд¬
нем  чертеже  Г.  И.  Куликовского  они  не  показаны.  Единственное  рас¬
хождение  состоит  в  том,  что  на  чертеже  Куликовского  в  апсиде  пока¬
зано  одно  окно,  тогда  как  на  чертеже  и  рисунке  Д.  М.  Струкова  их  два.
Это  может  быть  результатом  допущенной  Куликовским  ошибки  при  об¬
мерах.  Возможность  нашего  отождествления  подкрепляется  и  тем  об¬
стоятельством,  что  Г.  И.  Куликовский  действительно  в  1892  г.  посетил
Архызскую  котловину,  где  осмотрел  известную  Зеленчукскую  надпись
X  в.  и  руины  древних  построек269.
 По  плану  вторая  крестообразная  церковь  (рис.  17,5)  очень  близко
напоминает  Сентинский  храм  с  его  поздними  пристройками:  такой  же
(видимо,  поздней)  пристройкой  с  западной  стороны,  примерно  равное
соотношение  поперечных  и  продольных  ветвей  креста  (поперечная  на
чертеже  Г.  И.  Куликовского  несколько  длиннее  продольной),  три  окна
в  апсиде.  Последнее,  вероятно,  указывает  на  значительные  размеры
сооружения,  но  чертежи  Г.  И.  Куликовского  безмасштабны  и  составить
268 	С  ы  со  ев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  124,  рис.  22—25.
 269 	М  и  л  л  е  р  В.  Ф.  Древнеосетинский  памятник  из  Кубанской  области.  МАК,
вып.  III,  М.,  1893,  с.  ПО,  прим.  I.
 86

хотя  бы  приблизительное  представление  о  размерах  памятника  невоз¬
можно.  Нет  особых  оснований  сомневаться  в  том,  что  церковь  имела
цилиндрический  барабан,  опиравшийся  при  помощи  парусов  на  углы
четверика.
 Прямых  данных  для  датировки  рассматриваемого  памятника  нет.
Па  основании  типологического  сходства  мы  включаем  крестообразную
церковь  Большого  Зеленчука  в  одну  группу  с  Сентинским  храмом  X  в.
 Кяфар.  Крестообразная  церковь  на  р.  Кяфаре  (западный  приток
Большого  Зеленчука)  зафиксирована  Г.  И.  Куликовским  в  ту  же  по¬
ездку  1892  г.,  план  ее  опубликован  в  статье  В.  М.  Сысоева270.  Точное
местоположение  памятника  не  указано.  Можно  предполагать,  что  он
скорее  всего  находился  в  среднем  течении  р.  Кяфар,  где  в  XIX  в.  суще¬
ствовал  башилбаевский  аул  Сидова.  По  промелькнувшим  в  старой  ли¬
тературе  сведениям  близ  аула  Сидова  имелись  «развалины  большой
каменной  колонии»  с  христианской  церковью  и  крепостью271.  Аул.Си¬
дова  был  расположен  несколько  южнее  современного  поселка  Лесокя-
фар,  близ  слияния  рек  Кяфара  и  Кривой.  Действительно,  в  этой  мест¬
ности  (выше  слияния  двух  указанных  рек)  есть  руины  довольно  значи¬
тельного  раннесредневекового  городища,  неоднократно  посещенного
автором  этих  строк.  Местное  население  помнит  о  существовании  здесь
древней  церкви,  но  указать  нам  ее  местоположение  никто  не  смог.
Лишь  в  августе  1975  г.  мне  удалось  найти  руины  небольшой  церкви  в
центральной  части  городища,  но  иного  типа  (о  ней  см.  ниже).
 Рассмотрим  план  церкви,  опубликованный  В.  М.  Сысоевым
(рис.  17,4).  Он  однотипен  с  описанными  выше  планами  церквей  Сентов,
7\рхыза  и  Большого  Зеленчука  —  чистый,  не  осложненный  пристройка¬
ми  крест,  с  некогда  возвышавшимся  на  средокрестье  куполом.  Как  и
в  двух  предыдущих  зданиях,  западный  рукав  удлинен.  Еще  большую
вытянутость  ему  придает  притвор,  добавленный  с  запада,  очевидно,  поз¬
же  строительства  церкви.  Апсида  имела  одно  окно.  Характерной  осо¬
бенностью  данного  памятника  является  наличие  трех  входов  —  с  запа¬
да,  севера  и  юга,  причем,  судя  по  чертежу  Г.  И.  Куликовского,  северный
и  южный  входы  вели  в  северную  и  южную  ветвь  креста  и  представляли
собою  нечто  вроде  широких  открытых  порталов,  напоминающих  нам
открытые  притворы  северного  Зеленчукского  храма.
 Следует  полагать,  что  церковь  также  имела  цилиндрический  бара¬
бан,  опиравшийся  посредством  парусов  на  углы  четверика.  Время  кя-
фарской  церкви  определяется  X  в.  на  основании  типологической  близо¬
сти  Сентинскому  храму.
 Таковы  известные  сейчас  крестообразные  здания,  образующие  в  ар¬
270 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  124,  рис.  26.
 271 	А.-Д.  Г.  Очерк  горских  народов  правого  крыла  Кавказской  линии.  «Военный
-сборник»,  1860,  Хе  1,  с.  289;  Сталь  К.  Ф.  Этнографический  очерк  черкесского  народа.
«Кавказский  сборник»,  т.  XXI,  Тифлис,  1900,  с.  ПО.  Развалины  древней  «колонии»  по¬
казаны  в  этом  месте  и  на  археологической  карте  Кубанской  области,  составленной
Е.  Д.  Фелпцыным  в  1882  г.
 87

хитектуре  Алании  локальную  группу.  Как  ни  малочисленна  эта  группа,
она  заслуживает  внимания  историков  архитектуры,  ибо  позволяет  не¬
сколько  по  новому  поставить  широкий  вопрос  о  кавказских  храмах  это¬
го  типа.  Безусловно,  дальнейшее  изучение  северо-кавказских  церквей
чистого  крестового  плана  было  бы  интересным  во  многих  отношениях,
во,  к  сожалению,  большая  часть  их  известна  лишь  по  старым  чертежам
XIX  в.,  точное  местоположение  памятников  утрачено  и  за  исключением
Сентов  они  недоступны  для  исследования  в  натуре.
 Тем  не  менее  можно  высказать  некоторые  соображения  относитель¬
но  существующей  хронологии  крестообразных  церквей.  В  литературе
широко  распространено  мнение,  что  церкви  крестового  плана  на  Кавка¬
зе  и  в  Крыму  строились  в  VI—VII  вв.272  «В  послеарабское  время,  т.  е.
после  VII  в.,  крестообразная  композиция  храмов  в  виде  чистого  креста,
не  вписанного  в  прямоугольник,  не  встречается  вовсе»,—  пишет  А.  Л.
Якобсон273.  Этот  вывод  представляется  неверным.  Крестообразные  церк¬
ви  Аланин  определенно  этому  противоречат.  Конечно,  можно  усомнить¬
ся  в  датировке  церквей  Архыза,  Зеленчука  и  Кяфара  —  предложенная
памп  аргументация  дает  на  это  право.  Но  обосновать  иную,  более  ран¬
нюю  датировку  (V—VII  вв.)  этих  памятников  еще  менее  возможнб;  это
противоречило  бы  не  только  дате  однотипного  Сентинского  храма,  по
и  историческому  контексту.  С  другой  стороны  нашу  датировку  поддер¬
живает  то,  что  крестообразные  церкви  Алании  на  Северном  Кавказе
не  стоят  особняком:  экспедицией  Б.  А.  Рыбакова  на  Тамани  открыт
храм,  в  плане  представляющий  чистый  крест  и  исторически  связанный
с  русской  Тмутараканью274.  Напомним  также  подмеченную  нами  ин¬
тересную  особенность  среднего  Зеленчукского  храма  —  его  промежуточ¬
ное  положение  между  зданиями  чистого  крестового  плана  и  крестовоку
вольными  сооружениями  со  столбами275,  что  уже  на  материалах  только
этого  памятника  позволяет  говорить  о  сохранении  традиций  чистого  «ар¬
хитектурного  креста»  вплоть  до  X  в.  В  средневизантийском  зодчестве
Италии  укажем  знаменитый  крестообразный  в  плане  собор  св.  Марка
.в  Венеции  (1063—1071  гг.276),  обнаруживающий  генетическую  связь  с
церковью  Апостолов  Константинополя  (VI  в.)  и  церковью  Иоанна  в  ЭсЬе-
се.  Как  отмечает  в  этой  связи  Н.  И.  Брунов  «композиционная  схема
церкви  Апостолов  продолжала  жить  дальше  на  протяжении  этих  пяти¬
сот  лет  и  видоизменялась  согласно  новым  требованиям,  на  что  указыва¬
\
 272 	Самцеврпси  (Северов  Н.  П.  Памятники  грузинского  зодчества.  М.,  1947,
с.  175,  табл.  34);  Зегани  (Чубинашвили  Г.  Н.  Архитектура  Кахетии.  Тбилиси,
1959,  с.  262).  Талии,  Аштарак,  Лмбатованк  (Б  униатов  Н.  Г.  и  Яра  лов  Ю.  С.
Архитектура  Армении.  М.,  1950,  с.  47—51;  Арутюнян  В.  М.  и  Сафарян  С.  А.
Памятники  армянского  зодчества.  М.,  1951,  табл.  29—31);  Херсонес  (Я  к  об  сон  А.  Л.
Раннесредневековый  Херсонес.  МИА  63,  1959,  с.  197—207).
 273 	Я  к  о  б  сон  А.  Л.  Указ,  соч.,  с.  207.
 274 	Архив  ИА  АН  СССР,  Р-1,  д.  1052,  альбом,  рис.  21,
 275 	Кузнецов  В.  А.  Средний  Зеленчукский  храм,  с.  144.
 276 	Кожин  Н.  А.  и  Сидоров  А.  А.  Архитектура  средневековья.  М.,  1940,  с.  95.
 88

ет  ряд  памятников»277  278.  Нам  кажется,  что  крестообразные  церкви  Алании
в  этом  ряду  памятников  должны  занять  свое  место.
 В  заключение  остановимся  на  вопросе  о  возможном  происхождении
крестообразных  церквей  Алании.  Все  они  принадлежат  к  простейшему
типу  крестовокупольных  зданий  (так  наз.  спйх  ПЬге),  распространен¬
ному  как  на  византийском  Востоке,  так  и  в  Армении  и  Грузии.  К  отме¬
ченным  выше  армянским  и  грузинским  аналогиям  V—VII  вв.  (Талин,
Аштарак,  Лмбатаванк,  Самцевриси,  Зегани)  добавим  более  поздний
памятник  того  же  типа,  представляющий  довольно  близкую  параллель
Сентинскому  храму.  Это  недавно  изданный  Л.  Д.  Рчеулишвилп  храм
рубежа  X—XI  вв.  в  Триалетском  Ахалкалаки,  дающий  в  плане  чистый
крест279,  типологически  сближаемый  автором  публикации  с  Самцевриси
(VII  в.).  Существование  подобной  композиции  в  Грузии  в  X  в.  позволя¬
ет  ставить  вопрос  о  возможности  определенного  взаимодействия  между
архитектурой  Сентинского  храма  и  грузинским  зодчеством  этого  време¬
ни,  тем  более  что  выше  мы  уже  отмечали  некоторые  точки  соприкосно¬
вения  между  росписями  Сентов  и  Атенп.  Но  не  отрицая  возможности
такой  постановки  вопроса,  мы  должны  обратить  внимание  иа  ряд  важ¬
ных  деталей,  существенных  для  понимания  верхнекубанских  крестооб¬
разных  храмов.  Имеем  в  виду  архитектурную  разработку  восточной
(апсидальной)  части  храма,  характеризуемую  выступающей  -наружу
полукруглой  апсидой,  нетипичной  для  грузинского  зодчества  (как  и  ар¬
мянского).  Эта  черта,  объединяющая  монументальные  здания  западной
группы  Алании,  является  устойчивым  признаком,  который  позволяет
четко  отличать  эти  здания  от  произведений  грузино-армянского  зодче¬
ства  и  сближать  их  с  зодчеством  Абхазии  и  (через  посредство  Абхазии)
византийским  зодчеством  Малой  Азии,  где  выступающие  наружу  ап¬
сиды  широко  распространены  и  типичны.  Вторая  особенность,  отделяю¬
щая  изучаемые  памятники  от  грузино-армянского  зодчества  и  сближа¬
ющая  их  с  храмами  Абхазии  X  в.  —  отсутствие  резного  орнаменталь¬
ного  декора  на  фасадах,  типичного  для  Грузии  и  Армении.  Нам  пред¬
ставляется,  что  в  основу  верхнекубанских  монументальных  храмов  бы¬
ла  положена  совершенно  иная  идейно-художественная  концепция,  отли¬
чающаяся  от  концепции  грузинского  «живописного  стиля»  в  архитек¬
туре  эпохи  зрелого  феодализма.  В  Алании,  напротив,  преобладала
концепция,  основанная  на  категориях  монашеской  сухости  и  аске¬
тизма.
 С  другой  стороны,  кажется,  ничто  не  противоречит  восточно-визан¬
тийским  связям  крестообразных  церквей  западной  группы  Алании.
Н.  И.  Брунов  показал,  что  вариант  церкви  в  виде  чистого  креста  соот¬
ветствует  принципам  восточной  школы  византийской  архитектуры,  чем
277 	Брунов  Н.  И.  Очерки  по  истории  архитектуры,  т.  II,  М.-Л.,  1935,  с.  447,
рис.  284,  с.  448,  рис.  285  с.  450.
 278 	Там  же,  с.  515.
 27®  Р  ч  е  у  л  и  ш  в  и  л  и  Л.  Д.  Постройка  эристава  эриставов  Рати  в  Триалетском
Ахалкалаки.  «Ага  Сеог§1са»,  7.  Тбилиси,  1971,  с.  127—128  (резюме),  с.  114,  рис.  1.
 89

и  объясняется  постоянное  тяготение  к  нему  в  восточных  провинциях
Империи280.  В  качестве  достаточно  ясной  малоазийской  аналогии  Сен-
тинскому  и  другим  крестообразным  храмам  укажем  церкви  Бинбирки-
лиссс  и  Томарзи,  представляющие  чистый  крест  с  выступающей  на  во¬
сток  полукруглой  апсидой281.  Любопытно,  что  в  соседней  Абхазии  па¬
мятников  чистого  крестового  плана  нет.  Это  позволяет  поставить  вопрос
о  том,  что  Сентинский  и  другие  крестообразные  храмы  верховьев  Куба¬
ни  генетически  могут  быть  связаны  непосредственно  с  византийской
архитектурой  Малой  Азии.
 Бгзилика
 Единственная  пока  базилика  открыта  и  раскопана  М.  Н.  Ложки¬
ным  в  1967  г.  на  Ильичевском  городище  близ  хутора  Ильич  Отраднен¬
ского  района  Краснодарского  края  (верховья  р.  Уруп).  При  ее  описа¬
нии  используем  статью  М.  Н.  Ложкина282  и  материалы  личных  наблю-
деннй  при  поездке  на  хутор  Ильич  в  сентябре  1968  г.
 От  сооружения  сохранились  лишь  фундамент  и  нижние  ряды  клад¬
ки,  позволяющие  установить  план  здания  (рис.  18,/)  и  его  размеры.
Длина  по  оси  запад  —  восток  14,20  м,  ширина  по  восточному  фасаду
11.70  м,  стены  сохранились  в  высоту  от  40  до  60  см.
 В  плане  здание  представляет  трехнефную  (употребляем  этот  тер¬
мин  чисто  условно!  —  В.  К.)  церковь  базиличного  типа,  лежащую  по¬
верх  остатков  более  ранней  церкви.  О  последней  можно  судить  лишь  по
ее  северной  и  частично  уцелевшей  восточной  апсидалыюй  стене,  сло¬
женной  как  из  горизонтально  лежащих,  так  и  стоящих  вертикально
плит.  Кладка  довольно  грубая,  а  вертикально  стоящая  в  северо-восточ¬
ном  углу  плита  с  размерами  0,97  м  (длина)  и  0,60  м  (высота)  даже  на¬
рушила  конфигурацию  стены.  Толщина  северной  стены  1,30  м,  полукру¬
жие  апсиды  выложено  очень  неточно,  вернее  —  криво,  что  зримо
свидетельствует  о  том,  что  первоначальную  церковь  строил  неподготов¬
ленный  мастер,  не  умевший  произвести  строительные  работы  и  разбивку.
 Именно  это  обстоятельство  —  неумение  строителей  и  низкое  каче¬
ство  выполненных  ими  работ—могло  послужить  причиной  того,  что
строительство  было  остановлено,  юго-западная  часть  стен  не  была  воз¬
ведена,  а  завершение  строительства  было  поручено  более  опытному  и
сведущему  зодчему  вряд  ли  местного  происхождения.  Он  и  построил
вторую-  позднюю  церковь  II.
 Обращает  внимание  то,  что  стены  ранней  церкви,  возведенные  в
высоту,  до  0,60  м,  при  строительстве  поздней  церкви  не  были  снесены.
280 	Брунов  Н.  II.  Указ,  соч.,  с.  487.
 281 	XV  и  1  И  О  я  к  а  г.  Ор.  ей.,  1,  с.  251,  рис.  242;  Кеа11ех1коп  гиг  Ьугапбгпвске
Кипя!,  БД  I,  81и(1§;аг1,  1966,  с.  702,  рис.  7,  с.  706,  рис.  11;  Бош  кович  Д.  Указ,  соч.,
•с.  32,  рис.  40.
 282 	Ложкин  М.  Н.  Новые  памятники  средневековой  архитектуры  в  Краснодар¬
ском  крае.  СА,  1973,  №  4,  с.  270—276,  рис.  2,  4.
 50

Белес  того,  если  восточная  стена  с  апсидой  оказалась  переделанной,
то  северную  стену  сохранили  и  вписали  ее  в  центральный  неф  поздней
церкви,  хотя  она  загромождала  его  и  явно  мешала.  Можно  было  бы
думать,  что  руины  первоначальной  церкви  находились  под  деревянным
иолом  позднего  здания,  но  этому  противоречат  входные  проемы  в  за¬
падной  и  южной,  стенах  поздней  церкви  —  они  ниже  руин  раннего  пе¬
риода.  Остается  думать,  что  остатки  ранней  (или  недостроенной)  церк¬
ви  по  каким-то  причинам  были  освящены  и  именно  поэтому  новая  цер¬
ковь  нс  была  построена  рядом  на  свободном  месте,  а  поставлена  с  та¬
ким  расчетом,  чтобы  стена-реликвия  оказалась  бы  внутри  новой  церкви
на  самом  видном  месте.  Конечно,  это  не  более  чем  догадка.  Время  пер¬
воначальной  церкви  точно  не  устанавливается.
 Рассмотрим  план  поздней  церкви  II.  Все  три  нефа  построены  одно¬
временно—  стены  их  перевязаны,  строительных  швов  в  стыках  не  на¬
блюдается,  толщина  стен  выдержана  в  пределах  0,90—1,0  м,  техника
кладки  совершенно  одинакова:  два  панциря  из  тесаного  белого  извест¬
няка  местного  происхождения  с  бутобетонным  заполнением  между  ни¬
ми  Кладка  регулярная,  с  перевязкой  швов,  на  известковом  растворе.
Слой  раствоЬа  достигает  1  см  толщины.  Камни  кладки  неровными  края¬
ми  обращены  внутрь  стены  (что  типично  для  местного  средневекового
строительства).  Местами  на  стенах  сохранились  следы  штукатурки.  От¬
мстим  интересную  деталь,  характерную  для  церквей  Ильичевского  го¬
родища.  В  кладке  данного  здания  употреблялись  квадратные  блоки
из  серого  пиленого  ракушечника,  но  только  в  оформлении  входных  про¬
емов  и  пилястр  В  иных  частях  стен  они  не  обнаружены.
 Средний  неф  представляет  четырехугольник  с  размерами  9,90x5,45  м.
В  западной  стоне  -вход  шириной  1,80  м,  сдвинутый  от  осевой  линии
помещения  к  северу  ради  совпадения  с  входом  в  северной  стене  церк¬
ви  I.  Второй  вход  в  средний  неф  расположен  в  южной  стене.  Это  не
главный  вход  и  ширина  его  меньше—  1,12  м.  С  восточной  стороны  вхо-
да  находится  пилястра  шириной  0,54  м.  Против  нее  в  северной  стене
имеется  еще  одна  такая  же  пилястра.  Следует  полагать,  что  пилястры
несли  посередине  среднего  нефа  подпружную  арку,  поддерживавшую
цилиндрический  свод  с  двускатной  крышей.  Весьма  любопытна  восточ¬
ная  стена  среднего  нефа.  Высота  ее  65  см,  проема  для  прохода  в  алтарь
кет  и  она,  вероятно,  выполняет  функции  основания  алтарной  преграды,
одновременно  повышая  алтарь  над  залом  наподобие  эстрады.  Анало¬
гичную  организацию  алтаря  в  церквах  верховий  Кубани  мы  встретим
еще  не  раз.  К  алтарной  стене  примыкает  полуциркульная  апсида  ши¬
риной  3,70  м,  при  глубине  1,30  м.  Пол  земляной.
 Вход  в  южной  стене  ведет  в  южный  неф.  Это  узкое  (1,75  м)  и
длинное  (9,40  м)  помещение,  возможно,  игравшее  роль  притвора.  Вход
в  северной  стене  среднего  нефа  ведет  в  северный  неф,  состоящий  из
двух  изолированных  помещений.  Восточное  помещение  имело  размеры
2,0x4,45  м,  под  его  полом  оказался  начисто  ограбленный  каменный
склеп,  сложенный  в  той  же  технике,  что  и  стены  церкви:  на  растворе  и
со  следами  штукатурки.  Размеры  камеры  2,30x0,90  м,  глубина  0,75  м,
91

перекрытие  из  массивной  плиты.  Над  восточной  частью  склепа  при
раскопках  был  расчищен  завал  из  тонких  (2—4  см)  плит,  скрепленных
раствором  и  стоящих  почти  вертикально.  Это  могут  быть  участки  рух¬
нувших  внутрь  помещения  стен,  являвшегося,  таким  образом,  своего
рода  меморием.
 Западное  помещение  следов  проемов  не  имело  и  было  изолирован¬
ным.  Его  размеры  4,40—1,90  м.  Никаких  следов,  указывающих  на  функ¬
циональное  назначение  помещения,  не  выявлено.  Возможно,  что  это
была  ризница:  рассматриваемая  церковь  на  Ильичевском  городище  са¬
мая  крупная,  она  вполне  могла  быть  здесь  центральной,  располнев¬
шей  ценным  церковным  имуществом  и  утварью. 	■  .
 Рассмотрим  вопрос  о  датировке  церкви  II.  Она  расположена  на
городище,  дающем  (по  М.  Н.  Ложкину)  материал  X—XIII  вв.283.  Более
раннего  материала  иа  городище  не  выявлено,  хотя  в  прилегающих  к
нему  скальных  захоронениях  М.  Н.  Ложкиным  найдены  материалы,  воз¬
можно,  VIII—X  вв.  Более  конкретное  представление  о  времени  функ¬
ционирования  церкви  II  дают  непосредственно  с  нею  связанные  наход¬
ки.  Это  гончарный  трехручный  сосуд  —  гидрпя  с  носиком-сливом,  най¬
денный  в  среднем  нефе  близ  пилястры  южной  стены,  и  половинка
бронзового  литого  креста  —  складня  без  изображений  (рис.  18,2),  обна¬
руженная  на  полу  южного’нефа284.
 Гидрин  этого  типа  —  с  тремя  ручками  и  рифленым  туловом—из¬
вестны  по  нашим  раскопкам  Нижне-Архызского  городища  X—XIII  вв.
и  могут  быть  по  стратиграфическим  данным  отнесены  к  XI—XII  вв.
Думается,  что  указанная  дата  может  быть  принята  и  для  сосуда  .  из
церкви  II.  Крест  хронологически  вполне  согласуется  с  этой  датой,  ибо
складни  аналогичных  форм  с  изображениями  и  «процветшими»  ком¬
пами  были  довольно  широко  распространены  в  X  —XII  вв.  на  Северном
Кавказе285.  Все  это,  с  учетом  даты  городища,  кажется,  позволяет  отне¬
сти  церковь  II  к  XI—XII  вв.
 Исследованная  М.  Н.  Ложкиным  церковь  ставит  ряд  интересных
вопросов.  Ее  базиличный  облик  не  вызывает  особых  сомнений.  Об  этом
свидетельствуют  боковые  помещения,  скорее  всего  выраженные  и  в  объ¬
емах  и  пониженные  относительно  среднего  нефа.  Если  это  так,  мы  име¬
ем  первый  и  пока  единственный  образец  базилики  на  всем  Северном
Кавказе.
 Следует  отметить,  что  для  столь  позднего  времени  —  XI—XII  вг.'+—
базилики  не  характерны,  господствующими  в  архитектуре  византийско¬
го  Востока  являются  здания  центрической  композиции,  прежде  всего
относящиеся  к  крестовокупольной  системе.  В  Херсонесе,  например,  по
свидетельству  А.  Л.  Якобсона,  «X  век  кладет  предел  существованию-
283 	Л  о  ж  к  и  п  М.  Н.  Указ,  соч.,  с.  276.
 284 	Там  же,  с.  276,  рис.  7  (в  подписи  неверно  указана  церковь  №  4). 	...
 285 	Кузнецов  В.  А.  Энколпионы  Северного  Кавказа.—  Сб.  Славяне  и  Русь.  =М.,
 1968,  с.  80—86. 	’  ,  .  .
 92

херсонских  раннесредневековых  базилик»286.  Ближайшее  рассмотрение
приводит  к  заключению  о  том,  что  Ильичевская  базилика  может  быть
скорее  всего  отнесена  к  кругу  так  называемых  трехцерковных  базилик,
впервые  выделенных  Г.  II.  Чубинашвили  и  распространенных  в  Грузии
в  VI—VII  вв.287.  Трехцерковные  базилики  имеют  три  престола  во  всех
трех  нефах,  представляющих  таким  образом  соединение  трех  церквей
ь--одном  здании,  что,  по  Г.  Н.  Чубинашвили,  объясняется  литургически¬
ми-  особенностями288.  Известно,  что  трехцерковная  базилика  является
грузинской  архитектурной  темой289.  Последними  исследованиями  уста¬
новлен  факт  бытования  трехцерковных  базилик  до  XIII—XIV  вв.290,
что  .вполне  согласуется  с  археологической  датой  Ильичевской  базилики.
В  «том  плане  Ильичевская  базилика  является,  возможно,  одной  из  наи¬
более  поздних  для  всего  Кавказа.  Однако  окончательную  дату  Ильичев-
сжой  базилики  пока  нельзя  считать  установленной
 .  -  Мы'  не  можем  не  обратить  внимания  на  то,  что  в  поздних  грузин¬
ских  трехцерковных  базиликах  повсеместное  распространение  получает
трехсторонний  обход  с  севера,  юга  и  запада291,  чего  нет  в  Ильичевской
базилике.  Отсутствие  такого  обхода  —  определенно  архаичная  черта.
Характеризуя  ранние  трехцерковные  базилики  Грузии,  Г.  Н.  Чубина¬
швили  среди  их  характерных  признаков  отмечал  и  расположение  двух
входов  в  среднюю  церковь  (в  Ильичевской  их  три)  и  наличие  выступа¬
ющей  полукругом  главной  апсиды292,  что  мы  наблюдаем  в  Ильичевской
базилике.  Наконец,  ближайшую  типологическую  параллель  Ильичев¬
ской  базилике  представляет  опять-таки  ранний  памятник  —  трехцерков-
иая  базилика  Квемо-Болниси,  отличающаяся  от  Ильичевской  лишь  на¬
личием  трех  апсид  полуциркульных  очертаний  (боковые  вписаны  в  сте¬
ну.)  и  устройством  арочного  входа  в  южной  стене.  Квемо-Болниси
датируется  VI  в.293
 Таким  образом,  намеченная  М.  И.  Ложкиным  и  нами  дата  этого
интересного  памятника  является  достаточно  предварительной  и  нуж¬
дающейся  в  дальнейшем  обосновании.  В  сказанном  убеждает  и  то,  что
в-.пещерах-погребениях  по  балкам  Балабанке,  Гамовской,  Кувинской
286 	Якобсон  А.  Л.  Раннесредневековый  Херсонес,  с.  182.
 ...  287  Ч  у  б  и  н  а  ш  в  и  л  и  Г.  Н.  Архитектура  Кахетии,  т.  I,  Тбилиси,  1959,  с.  141  и  сл.г
его  же:  Пути  развития  архитектуры  в  Кахетии.  Доклады  делегации  СССР  на  XXV  Ме¬
ждународном  конгрессе  востоковедов.  М.,  1960,  с.  5.
 288 	Ч  у  б  п  н  а  ш  в  и  л  и  Г.  Н.  Архитектура  Кахетии,  с.  141.
 289 	Там  же.
 ■ 	290  М  е  п  и  с  а  ш  в  и  л  и  Р  у  с  у  д  а  н.  Основные  особенности  развития  трехцерков-
 базилик  Грузни.  II  Международный  симпозиум  по  грузинскому  искусству.  Тби¬
лиси,  1977,  с.  13.
 <1  291  Меппсашвили  Р  V  с  уд  а  н.  Указ,  соч.,  с.  4.
 “Чубинашвили  Г.  Н.  Вопросы  истории  искусства.  Тбилиси,  1970,  с.  114.
 293 	Чубинашвили  Г.  Н.  Одна  из  древнейших  трехцерковных  базилик  в  К'ве-
мо-Картли  —  Вопросы  истории  народов  Кавказа.  Сб.,  посвященный  акад.  Н.  А.  Бер¬
дзенишвили.  Тбилиси,  1966,  с.  81,  рис.  1.
 93

М.  Н  Ложкиным  выявлены  археологические  материалы  VIII—IX  вв.,
а  указанные  пещерные  могильники  топографически  связаны  с  Ильпчев-
ским  городищем294.
 Завершая  рассмотрение  Ильпчевской  трехцерковной  базилики,  об
ратим  внимание  на  любопытную  деталь  —  отсутствие  боковых  апсид  в
виде  полукружий,  чго  может  вызвать  сомнение  в  функциональном  на¬
значении  северного  и  южного  помещений,  как  церквей.  Однако  в  трех¬
церковных  базиликах  Грузии  встречается  аналогичное  плановое  реше¬
ние,  когда  боковые  апсиды  отсутствуют  (например,  Зеганп  и  Некреси
в  Кахетии295).  Еще  один  показательный  пример,  территориально  наи¬
более  близкий  к  Северному  Кавказу,  но  представляющий  иную  архи¬
тектурно-планировочную  композицию  —  крестовокупольный  храм  XIV  в.
Самеба  в  Хеви296,  исторической  области  Грузии.  Как  видим,  и  эта  осо¬
бенность  Ильпчевской  базилики  вполне  согласуется  с  аналогичными
памятниками  Грузии,  хотя  функциональное  назначение  северного  поме¬
щения  все  же  остается  для  нас  спорным:  оно  не  случайно  разделено
поперечной  стеной  на  два  глухих  отсека,  а  в  восточном  отсеке  помещен
склеп.
 Итак,  именно  грузинское  происхождение  Ильичевской  базилики
представляется  наиболее  вероятным,  ибо  основная  масса  ■  трехцерков¬
ных  базилик  сосредоточена  во  внутренних  провинциях  Грузии,  тогда
как  в  Абхазии  нам  известна  всего  одна  базилика  этого  типа  в  Амбара
 Трехцерковная  базилика  на  Ильпчевской  городище  является  не
единственным  памятником  средневекового  грузинского  зодчества  в  этом
районе  Алании.  На  том  же  городище  М.  Н.  Ложкиным  и  И.  В.  Анфимо¬
вым  были  исследованы  руины  двух  обычных  для  Грузин  однонефных
зальных  церквей,  к  рассмотрению  которых  мы  переходим.  Комплекс  па¬
мятников,  состоящий  из  трех  объектов,  представляет  собой  важный  и
ценный  документ  о  наличии  определенных  культурно-исторических  кон¬
тактов  и  связей  аланского  населения  Ильичевского  городища  с  Грузин¬
ским  феодальным  государством,  достигшим  высокого  подъема  в  XI—
XII  вв.  и  проводившим  активную  внешнюю  политику.  Появление  группы
грузинских  памятников  в  хорошо  освоенных  византийскими  миссионе¬
рами  районах  Западной  Алании  вносит  некоторые  коррективы  в  наши
представления  о  ходе  христианизации  этой  части  Алании  и  историче¬
ских  особенностях  данного  процесса.
 Однонефные  зальные  церкви
 Здесь  мы  рассматриваем  две  однотипные  церкви,  исследованные
на  упоминавшемся  выше  Ильичевском  городище  X—XIII  вв.  Некоторые
294 	Ложкин  М.  Н.  О  деревянных  изделиях  из  пещерных  погребений  VIII—
IX  вв.  в  Отрадненском  районе  Краснодарского  края.—  Тезисы  доклада  на  Всесоюзной
археологической  конференции,  1972,  Москва.
 295 	Чубинашвили  Г.  Н.  Архитектура  Кахетии,  т.  I,  с.  166,  174.
 296 	С  е  в  е  р  о  в  Н.  П.  Памятники  грузинского  зодчества.  М.,  1947,  с.  184.
 94

характерные  особенности  внутренней  планировки  и  происхождение  по¬
зволяют  эти  памятники  выделить  в  особую  группу,  на  территории  За¬
падной  Алании  пока  не  имеющую  аналогий.
 Церковь  I.  Расположена  в  центральной  части  городища,  на  поляне
летней  МТФ  (там  же  находится  и  базилика).  От  здания  сохранились
фундаменты  и  нижние  ярусы  кладки  стен,  достигающие  в  высоту  от  30
до  85  см.
 В  плане  (рис.  18,4)  церковь  представляет  правильный  четырех¬
угольник  со  сторонами  5,60  (ширина)  и  11,10  м  (длина).  Как  видим,
ширина  соотносится  с  длиной,  как  один  к  двум,  что  свидетельствует  о
квалифицированном  построении  архитектурных  форм  и  предваритель¬
ных  расчетах.  Апсида  глубиной  2,30  м  не  выражена  снаружи  и  вписана
в  толщу  восточной  стены.  В  сочленении  продольных  стен  здания  с  ап¬
сидой  имеются  небольшие  (20  см)  выступы-заплечья.  Указанные  стены
посередине  расчленены  двумя  пилястрами,  несомненно  несущими  под¬
пружную  арку  свода.  В  стыке  продольных  стен  с  западной  стеной  также
есть  выступы-заплечья  (20  см),  которые  указывают  на  наличие  еще
двух  глухих  арок  —  в  западной  стене  и  в  апсиде.  В  церковь  вели  два
входа  —  в  западной  (1,10  м)  и  в  южной  (1,0  м)  стенах.  В  боковых  сте¬
нах  проемов  были  сделаны  небольшие  (глубиной  10  см)  пазы,  очевид¬
но,  для  крепления  деревянной  дверной  коробки.
 Здание  по  периметру  имело  каменный  цоколь,  выступающий  раз¬
лично  в  разных  частях:  в  апсидальной  части  от  10  до  45  см,  в  северной
на  40  см  и  в  южной  на  25  см.  Фундамент  исследованию  не  подвергался.
 С  западной  стороны  к  церкви  примыкает  притвор,  пристроенный
несколько  позже  (о  чем  свидетельствуют  строительный  шов  и  разница
в  технике  кладки).  Стены  притвора  не  подогнаны  к  стенам  церкви  за¬
подлицо,  а  сдвинуты  на  15  см  с  каждой  стороны,  благодаря  чему  при¬
твор  уже  церкви  на  30  см.  Ширина  его  по  западной  стене  5,15  м,  длина
4,0  м  (размеры  в  интерьере  3,60x3,20  м).  В  западной  стене  вход  шири
пой  1,40  м.
 Толщина  стен  церкви  и  притвора  одинакова  —  80  см.  Стены  церкви
сложены  из  тесаного  камня  на  известковом  растворе,  с  применением
блоков  ракушечника,  причем  последние  употреблены  не  только  в  клад¬
ке  входов  и  пилястр,  но  и  в  кладке  стен.  Из  пяти  тщательно  обработан¬
ных  профилированных  блоков  ракушечника  сложено  возвышение  алта¬
ря  над  наосом.  Высота  образуемой  ими  ступени  0,15—0,16  м,  в  верхней
части  ступень  имеет  выдвинутый  на  3  см  валик,  являющийся  декора¬
тивным  карнизом.
 Пол  апсиды  был  залит  серым  известковым  раствором.  На  расстоя¬
нии  20  см  от  края  апсиды  (ступени)  стояла  резная  алтарная  преграда.
Ее  место  было  отмечено  специальным  пазом  в  южной  стене  апсиды  глу¬
биной  до  4  см.  Алтарная  преграда  вырезана  из  мягкого  и  пластичного
белого  известняка,  она  была  разбита  в  древности  и,  по  свидетельству
М.  Н.  Ложкина,  состояла  из  360  фрагментов297.  Многих  фрагментов  не
297 	Л  о  ж  к  и  н  М.  Н.  Новые  памятники..,  с.  271,  рис.  3.
 95

хватает  и  восстановить  преграду  полностью  автору  раскопок  не  удалось.
 В  интерьере  церкви  выявлена  еще  одна  интересная  деталь.  Вдоль
продольных  стен  сохранились  остатки  сидений,  имеющих  ширину  пи¬
лястр  —  от  26  до  40  см.  Высота  их  над  полом  35  см,  в  кладке  их  при¬
менены  блоки  ракушечника.  Аналогичные  узкие  сидения  вдоль  продоль¬
ных  степ  были  прослежены  нами  в  1960  г.  в  северном  храме  Зеленчука.
 Отметим  также,  что  в  стене  апсиды  имелся  небольшой  участок  бе¬
лой  штукатурки.  Следовательно,  церковь  внутри  была  оштукатурена.
Никаких  признаков  фресок  не  обнаружено.
 В  ходе  раскопок  завала  внутри  церкви  М.  Н.  Ложкину  встретились
16’  больших,  тщательно  отесанных  блоков  ракушечника  квадратной
формы:  0,55x0,65  м,  0,60x0,65  м,  0,65x0,75  м  и  т.  д.  Некоторые  из  них
имели  слегка  вогнутые  внутрь  поверхности.  О  том,  что  именно  эти  по¬
верхности  были  лицевыми,  свидетельствуют  сохранившиеся  следы  шту¬
катурки.  Очевидно,  что  эти  блоки  с  линзовпдно-вогнутыми  поверхно¬
стями  принадлежали  своду,  вероятно,  конхе  апсиды.  Ракушечник  легок
и  вполне  пригоден  для  этой  цели.
 Такова  конструкция  этой  небольшой,  но  добротно  сделанной  церк¬
ви.  алтарь  коей  был  украшен  изящной  алтарной  преградой  с  искусно
вырезанным  плетеным  орнаментом.  Алтарная  преграда  —  единственная
на  Северном  Кавказе  —  проливает  свет  на  дату  церкви.  Прежде  всего
орнамент  в  виде  «плетенки»  очень  типичен  для  X—XIII  вв.,  он  распро¬
странен  в  эту  эпоху  на  весьма  широкой  территории  и  характерен  для
многих  категорий  памятников  материальной  культуры  и  искусства,  вы¬
полненных  из  различных  материалов  (камень,  металл,  дерево,  ткани
и  т.  д.).  Ближайшей  аналогией  интересующей  нас  алтарной  преграде
является  известняковая  алтарная  преграда  с  резным  плетеным  орна¬
ментом  из  церкви  с.  Полтавского  в  Абхазии298.  Орнаментация  и  харак¬
тер  резьбы  совпадает  вплоть  до  деталей.  По  мнению  Р.  О.  Шмерлинг,
бессюжетные  алтарные  преграды  с  орнаментом,  приближающимся  к
архитектурной  резьбе,  относятся  к  XII—XIII  вв.299,  что  соответствует
датировке  малых  церквей  Абхазии  П.  С.  Уваровой  XII—XIII  вв.300  и
хронологии  плетеного  орнамента.  Намеченная  дата  подтверждается  зо¬
лотой  монетой  византийского  императора  Никифора  III  Вотаниата
(1078—1081  гг.),  найденной  на  полу  около  алтаря.  Монета  была  проби¬
та  и  некоторое  время  использовалась  как  украшение;  это  свидетельст¬
вует  о  том,  что  в  церковь  она  могла  попасть  не  раньше  начала  XII  в.
Таким  образом,  время  функционирования  церкви  можно  довольно  на¬
дежно  определить  как  XII  в.  (может  быть  и  XIII  в.—причины  и  время
разрушения  городища  не  выяснены).
 Несколько  слов  об  историко-архитектурных  истоках  церкви  I.  Впи¬
санная  в  толщу  восточной  стены  апсида  является  ее  характернейшим
298 	У  в  а  р  о  в  а  П.  С.  Указ,  соч.,  с.  26,  рис.  15.
 ;  299  Шмерлинг  Р.  О.  Малые  формы  в  архитектуре  средневековой  Грузии.  Тби¬
лиси,  1962,  с.  178.
 300 	Уварова  П.  С.  Указ,  соч.,-  с.  17.
 96

признаком,  указывающим  на  явно  закавказские  связи  и  влияние.  Мы
уже  отмечали,  что  подобное  устройство  апсидальной  части  обычно  для
грузинского  (и  армянского)  христианского  зодчества.  Закавказское
(точнее  говоря,  грузинское)  происхождение  данного  памятника  несо¬
мненно.  На  территории  собственно  Грузии  можно  указать  такие  одно¬
нефные  небольшие  церкви,  как  Охта  Эклесиа,  Дисеви,  Эхвеви,  Ишхани
(часовня  1006  г.301)  и  т.  д.,  грузинскими  искусствоведами  именуемые
«зальными».  В  Абхазии  к  типу  зальных  однонефных  церквей  принадле¬
жат  Илори  и  Цкелари,  XI  в.302.  Все  перечисленные  памятники  Грузии  и
Абхазии  отличаются  от  церкви  Ильичевского  городища  наличием  ниш
но  сторонам  алтаря.  В  остальном  их  планы  тождественны,  совпадая
даже  в  деталях  (членение  продольных  стен  двумя  пилястрами,  высту¬
пы-заплечья  у  западной  стены,  входы  не  только  с  запада,  но  и  с  юга
и  т.  д.).
 Указывая  на  очевидное  грузинское  воздействие,  отразившееся  на
архитектуре  интересующей  нас  Ильичевской  церкви,  мы  отнюдь  не  под¬
разумеваем  прямое  влияние  из  Картли.  Известно,  что  с  20-х  годов  XI  в.
Абхазия  была  включена  в  состав  единого  грузинского  царства  и  нахо¬
дилась  под  сильным  влиянием  грузинской  культуры303.  Несомненно,
этим  объясняется  появление  в  Абхазии  в  XI—XIII  вв.  целого  ряда  па¬
мятников  христианской  архитектуры,  стилистически  зависящих  от  ар¬
хитектуры  Грузии  (например,  указанные  выше  Илори  и  Цкелари  или
две  церкви,  опубликованные  П.  С.  Уваровой304).  С  XI  в.  абхазские  церк¬
ви  строятся  по  грузинскому  образцу.  Поэтому  следует  полагать,  что
интересующая  нас  церковь  Ильичевского  городища,  построенная  по  ка¬
нонам  собственно  грузинского  зодчества,  отражает  грузинское  влияние
опосредствованно  через  Абхазию.
 Сказанное  подтверждается  и  алтарной  преградой,  ближайшая  ана¬
логия  коей  находится  в  Абхазии.  Преграда  Ильичевской  церкви  выре¬
зана  из  известняка.  В  этой  связи  отметим,  что  не  только  алтарные  пре¬
грады,  но  и  иные  архитектурные  детали  в  Абхазии  часто  изготовлялись
из  того  же  материала305.  Может  быть,  алтарная  преграда  Ильичевской
церкви  была  вырезана  не  на  месте,  а  готовой  перевезена  из  Абхазии.
 Церковь  II.  Находится  в  центральной  части  городища,  недалеко  от
описанной  церкви  I.  По  плану  и  деталям306  здание  значительно  проще
301 	Беридзе  В.  В.  Эхвевский  храм  «Божьей  матери»  (на  груз,  языке).  «Ага
Сеогфса»,  I.  1,  Тбилиси,  1942;  его  же:  Грузинская  архитектура  с  древнейших  времен
до  начала  XX  века,  с.  52,  рис.  32.
 302 	Кация  А.  К.  Илори  (памятник  XI  века).  Сухуми,  1963;  Шерваши¬
дзе  Л.  А.  Цкелари  (Ацкар).—  Материалы  по  археологии  Абхазии.  Тбилиси,  1967,
с.  40,  рис.  1.
 303 	А  н  ч  а  б  а  д  з  е  3.  В.  Из  истории  средневековой  Абхазии.  Сухуми,  1959,
с.  196—202.
 304 	У  в  а  р  о  в  а  П.  С.  Указ,  соч.,  с.  22,  рис.  12;  с.  31,  рис.  29.
 305 	Уварова  П.  С.  Указ,  соч.,  с.  27,  рис.  16—24,  табл.  XII.
 306 	Л  о  ж  к  и  н  М.  Н.  Указ,  соч.,  с.  275—276,  рис.  2,5.
 7  В.  А.  Кузнецов
 97

церкви  I  и  представляет  вытянутый  четырехугольник  (рис.  18,5)  дли*
ной  7,98  м  при  ширине  4,88  м  (внешний  обмер).  Апсида  вписана  в  тол¬
щу  восточной  стены  и  не  выражена  снаружи,  отличаясь  неправильной:
конфигурацией  и  грубостью.  Следы  единственного  входного  проема  вы¬
явлены  в  западной  стене  (67  см).  Интересной  особенностью  здания  яв¬
ляется  наличие  двух  параллельно  расположенных  на  расстоянии  40  см
стен  в  западной  части  церкви  и  выступающего  на  33  см  карниза  вдоль
южной  стены.  Можно  думать,  что  одна  из  западных  стен  принадлежи^
более  раннему  зданию,  но  обе  они  связаны  с  продольными  стенами
церкви.  Толщина  обоих  западных  стен  равна  80  см.  Единственным  воз¬
можным  указанием  на  разновременность  стен  может  быть  некоторая
разница  в  материале,  а  именно  —  использование  блоков  и  кусков  раку¬
шечника:  в  южной  и  внутренней  западной  стене  отмечены  лишь  три
камня  ракушечника,  тогда  как  в  кладке  восточной,  северной  и  западной
стен  применена  масса  ракушечника,  причем  блоками  из  этого  камня
облицованы  целые  участки  этих  стен.  Создается  впечатление,  что  зда¬
ние  частично  перестраивалось,  но  в  какой  последовательности  —  судить
трудно,  ибо  строительных  швов  нет.
 В  какой-то  мере  ответ  на  этот  вопрос  может  дать  отмеченный  выше.
карниз  у  южной  стены.  Он  органически  связан  с  южной  стеной,  но  в
восточной  части  перекрыт  стеной  апсиды,  сходя  на  нет.  Возможно,  эта
деталь  свидетельствует  о  том,  что  стены  с  большим  количеством  раку¬
шечника  —  поздние.  О  том  же  говорит  и  несколько  отличная  техника
кладки.  Южная  стена  сложена  из  крупных  плит  во  всю  толщину  стены.
Остальные  стены  состоят  из  двух  панцирей  с  забутовкой  между  ними  -
техника  кладки,  обычная  для  верхней  Кубани.  Связующего  раствора  и
следов  оштукатуривания  не  замечено.
 Северная  и  восточная  стены  здания  имеют  выступающий  на  16—
25  см  цоколь,  достигающий  в  высоту  в  восточной  части  до  50  см.  Юго-
восточный  угол  апсиды  покоится  на  беспорядочном  навале  камней,  вы¬
ступающем  от  стены  церкви  на  1,75  м.  Наконец,  западная  наружная
стена  в  углах  опирается  иа  две  монолитные  плиты,  выступающие  до
1,0  м,  тогда  как  регулярного  фундамента  под  церковью  не  прослежено.
Южная  же  стена  цоколя  снаружи  не  имеет.  Все  это  наводит  на  мысль,
что  цоколь  вдоль  восточной  и  северной  стен,  навал  камней  под  юго-
восточным  углом  апсиды,  монолитные  плиты  под  западной  стеной  и
карниз  с  внутренней  стороны  южной  стены  принадлежит  кладке  более
раннего  здания.  Вполне  возможно,  что  к  нему  относится  и  внутренняя
западная  стена.  В  таком  случае,  описанная  церковь  II  повторяет  раз¬
меры  и  конфигурацию  предшествующей  постройки,  очевидно,  также
церкви.  К  сожалению,  хронология  этой  более  ранней  предполагаемой
постройки  неясна.
 В  свою  очередь  более  поздняя  церковь  II  была  подвергнута  до¬
вольно  значительной  перестройке  с  широким  применением  ракушечника.
Если  раннюю  церковь  ориентировочно  можно  датировать  X—XI  вв.,  то
строительство  поздней  следует  отнести  к  XII  в.,  что  подтверждается  ее
98-

близостью  (ср.  апспдальные  части!)  к  церкви  I.  Вопрос  о  времени  пере¬
кладки  восточной,  северной  и  западной  стен  остается  открытым.
 В  ходе  раскопок  церкви  вокруг  нее  было  вскрыто  несколько  грун¬
товых  погребений,  совершенных  по  христианскому  обряду  (головой  на
запад)  и  с  очень  скромным  и  мало  выразительным  инвентарем  X—
XII  вв.  (золоченые  пуговки-бубенчики,  янтарный  нательный  крестик).
Могильник  подтверждает  ту  общую  и  широкую  датировку  церкви,  кото¬
рая  намечена  выше.
 Наличие  вписанной  в  восточную  стену  апсиды  позволяет  сближать
рассмотренный  памятник  с  церковью  I  и  включить  его  в  число  произ¬
ведений  грузинской  архитектуры.
 Малые  формы
 В  этом  разделе  мы  рассматриваем  наиболее  многочисленную  груп¬
пу  памятников  христианского  зодчества  Западной  Алании.  Это  соору¬
жения  так  называемых  малых  форм,  представляющие  небольшие  одно-
нефные  и  одноапсидные  церквушки  и  часовни-капеллы.  Непритязатель¬
ные  по  архитектуре,  эти  капеллу  воздвигались  по  всей  территории
Запанной  Алании,  сопутствуя  поселениям  и  городищам  с  христианским
населением.  Не  все  они  изучены,  и  информация  о  некоторых  из  описы¬
ваемых  памятников  имеет  предварительный  характер.
 Уруп.  Руины  двух  небольших  одноапсидных  церквей  открыты  и
кратко  описаны  Е.  А.  Миловановым307.  Находятся  они  на  территории
городища  в  6  км  севернее  пос.  Уруп,  Урупского  района  Карачаево-Чер¬
кесской  автономной  области.  Согласно  Е.  А.  Милованову  одна  из  церк¬
вей  представляет  завал  камней,  вытянутый  по  линии  восток  —  запад.
В  восточном  конце  завала  прослеживается  полукруглая  стена  апсиды.
 Вторая  церковь  описана  более  детально.  В  плане  это  прямоуголь¬
ное  помещение  размером  3,5x5,0  м,  ориентированное  по  линии  запад—
восток.  Стены  толщиной  90  см  сохранились  в  высоту  от  1,20  до  1,50  м.
В  западной  стене  находился  вход  шириной  70  см,  с  тремя  каменными
ступенями  В  южной  стене  зафиксировано  окно  шириной  50  см.  С  вос¬
точной  стороны  здание  оканчивается  полукруглой  апсидой,  сохранив¬
шейся  в  высоту  до  1,50  м.  Боковые  стены  образуют  по  отношению  к  ап¬
сиде  выступы-заплечья  шириной  30  см.  Археологическим  раскопкам
церкви  не  подвергались.
 Е.  А.  Милованов  датирует  городище  VIII—X  вв.  на  основании  ке¬
рамики.  По  его  мнению,  «эту  датировку  подтверждает  и  конструкция
церкви».  Однако  на  территории  исторической  Алании  неизвестны  церк¬
ви,  датируемые  раньше  X  в.—  времени  массовой  христианизации  алан.
Поэтому  датировка  церквей  Урупского  городища  Е.  А.  Миловановым
307 	Милованов  Е.  А.  Средневековое  городище  на  р.  Уруп.  АО  1972  года.  М.,
1973,  с.  139.
 99

вызывает  сомнения  и  кажется  удревненной.  Скорее  всего  дата  церкви
не  выходит  за  пределы  X—XII  вв.
 Хутор  Ильич.  Две  небольшие  капеллы  открыты  и  раскопаны  М.  Н.
Ложкиным  на  уже  упоминавшемся  Ильичевском  городище  X—XIII  вв.
Первая  из  них  расположена  в  центральной  части  городища308  (на  по¬
ляне  летней  МТФ)  примерно  в  200  м  к  северу  от  базилики,  на  юго-
.-ападном  берегу  балки  Шумелка.  В  плане  (рис.  19,3)  здание  пред¬
ставляет  вытянутый  четырехугольник  Длиной  70  м  и  шириной  3,20  м
(в  интерьере),  т.  е.  с  почти  точным  соотношением  ширины  и  длины  как
один  к  двум.  В  восточной  части  здание  завершается  глубокой  (2,2  м)
полуциркульной  апсидой,  при  сочленении  с  продольными  стенами  об¬
разующей  заплечики  в  25  см.  Длина  церкви  снаружи  по  оси  восток  —
запад  11,0  м,  ширина  5,20  м.  Следов  входа  не  обнаружено.  Вдоль  за¬
падной  стены  имелась  вымостка  из  5  больших  плоских  плит.  Кладка
стен  в  высоту  сохранилась  от  34  см  (северная  стена)  до  66  см  (апсида).
Церковь  возведена  из  известняка,  применение  ракушечника  не  отмече¬
но.  Не  отмечено  и  применение  раствора  и  штукатурки.  Под  апсидой
прослежен  довольно  мощный  фундамент  из  больших  известняковых
плит,  образующий  выступающий  на  20  см  цоколь.  Аналогичный  цоколь
выявлен  и  вдоль  южной  стены.
 Вопрос  о  дате  рассматриваемой  церкви  решается  как  на  основании
общей  даты  Ильичевского  городища  X—XIII  вв.,  так  и  на  основании
серебряного  литого  креста-тельника  (рис.  18,3),  найденного  у  западной
стены.  На  лицевой  поверхности  креста  помещено  распятие.  На  терри¬
тории  Кавказа  и  Восточной  Европы  близких  аналогий  найти  не  уда¬
лось.  По  авторитетному  заключению  А.  В.  Банк,  видевшей  крест  в
апреле  1969  г.,  он  западноевропейского  происхождения.  В  известной
мере  это  подтверждается  серебряным  крестом  с  распятием,  найденным
в  Чехословакии309.  Последний,  правда,  при  общем  сходстве  не  совпада¬
ет  с  нашим  в  деталях.  Во  всяком  случае,  для  нас  представляет  интерес
дата  креста  из  Чехословакии  —  IX—X  вв.;  это  позволяет  датировать
Нльичевский  крест  временем  не  раньше  X  в.
 Вторая  церковь  того  же  типа  открыта  М.  Н.  Ложкиным  в  урочище
«Первое  окно»,  на  левом  скалистом  берегу  р.  Кувы  (также  в  пределах
Ильичевского  городища).  По  плану  она  аналогична  вышеописанной,  с
полуциркульной  апсидой310  (рис.  19,4).  Длина  здания  снаружи  7,80  м,
ширина  4,45  м,  толщина  стен  70—75  см.  Кладка  сухая,  из  местного  се¬
ро-белого  известняка.  Под  западной  стеной  прослежен  цоколь,  высту¬
пающий  на  10  см,  юго-западный  угол  опирается  на  большой  камень-мо¬
нолит  длиной  1,25  м.  Пол  церкви  представляет  выровненную  материко¬
308 	Лож  к  и  н  М.  Н.  Указ,  соч.,  с.  274,  рис.  2,2.
 309 	«Социалистическая  Чехословакия»,  1969,  №  12,  с.  8.  Очень  похожий  стилисти¬
чески  бронзовый  тельник  с  таким  же  распятием,  но  отлитый  в  другой  литейной  форме
недавно  найден  на  огороде  в  поселке  шахты  №  6  Карачаевского  района  КЧАО.  Хра¬
нится  у  учителя  местной  школы  С.  Д.  Мастепанова.
 3,0  Л  о  ж  к  и  н  М.  Н.  Указ,  соч.,  с.  274,  рис.  2,  3,  6.
 100

вую  скалу.  В  ходе  раскопок  М.  Н.  Ложкин  проследил  несколько  лежа¬
щих  вплотную  плиток  по  линии  выступов-заплечий  апсиды.  Можно  ду¬
мать,  что  это  остатки  разрушенной  примитивной  алтарной  преграды,
сложенной  из  тесаных  плит.  В  центре  апсиды,  вплотную  к  восточной
стене,  был  сооружен  каменный  престол  50x50  см.  В  апсиде  и  около  и  ее
на  полу  найдено  20  целых  железных  клепаных  крестов  и  их  фрагментов,
а  вокруг  церкви  оказалось  6  христианских  погребений  без  инвентаря.
Время  церкви  на  «Первом  окне»  определяется  как  ее  близостью  по  пла¬
нировке  и  технике  кладки  церкви  на  поляне  летней  МТФ,  так  и  клепа¬
ными  железными  крестами  местного  кавказского  производства,  широко
распространенными  в  христианских  памятниках  X—XIII  вв.311.
 Кяфар.  Планы  нескольких  церквей  на  р.  Кяфар  —  западном  при¬
токе  Большого  Зеленчука  —  выполнены  в  1892  г.  Г.  И.  Куликовским.
Наряду  с  рассмотренной  выше  крестообразной  церковью,  в  долине
р.  Кяфар  обнаружены  остатки  небольшой  (судя  по  безмасштабному
чертежу  Куликовского312)  одноапсидной  капеллы  с  тремя  окнами  в  ап¬
сиде,  двумя  в  продольных  стенах  и  входом  с  западной  стороны.  Ника¬
ких  иных  сведений  нет.  Возможно,  что  и  эту  церковь  следует  приуро¬
чивать  к  упоминавшемуся  городищу  при  слиянии  Кяфара  и  Кривой,
точнее  к  его  нижней  части,  расположенной  в  долине  по  правому  берегу
Кяфара  и  ныне  почти  полностью  разрушенной  и  вывезенной  на  камень.
 В  августе  1975  г.  в  верхней  части  городища,  занимавшей  лесистую
вершину  горы  Шпиль  (вероятно,  на  территории  детинца),  мне  удалось
обнаружить  руины  маленькой  церкви  обычного  для  верховьев  Кубани
типа.  Обращенная  на  восток  полуциркульная  апсида  была  расчищена,
глубина  ее  1,50  м,  ширина  2,50  м,  толщина  стены  0,70  м.  Открыт  и  юж¬
ный  выступ  —  заплечье  шириной  0,80  м.  Кладка  сухая.  Полностью  зда¬
ние  раскрыть  не  удалось,  ориентировочная  его  длина  7,50  м.
 Ущелье  р.  Большой  Зеленчук.  Тогда  же  Г.  И.  Куликовским  были
зафиксированы  две  небольшие  одноапсидные  церкви  в  ущелье  Большо¬
го  Зеленчука,  опубликованные  В.  Сысоевым313.  Одна  из  них,  судя  по
безмасштабным  чертежам  Г.  И.  Куликовского,  представляла  очень
простую  по  формам  часовню  с  входом  в  западной  стене  и  окном  в  вос-
точноп,  вторая  состояла  из  двух  помещений  —  с  западной  стороны  к
наосу  примыкает  притвор.  Вход  в  западной  стене,  апсида  прорезана
единственным  окном.
 Следует  сказать,  что  все  зафиксированные  Г.  И.  Куликовским  па¬
мятники  не  датированы,  точное  местоположение  их  не  указано  и  поэто¬
311 	См.,  напр.:  Миллер  А.  Разведки  на  Черноморском  побережье  Кавказа  в
1907  году.  ИАК,  вып.  33,  СПб.,  1909,  с.  79,  рис.  8;  Минаева  Т.  ДА.  Археологические
памятники  па  р.  Гиляч  в  верховьях  Кубани.  МИА  СССР  №  23,  1951,  с.  293,  рис.  22;
Крупнов  Е.  И.  Христианский  храм  XII  в.  на  городище  Верхний  Джулат.  МИА
СССР  №  114,  1963,  с.  56,  рис.  6;  Кузнецов  В.  А.  Археологические  исследования  в
верховьях  Кубани.  КСИА,  вып.  96,  1963,  с.  91.
 312 	См.:  С  ысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  124,  рис.  27.
 3!3  Там  же  рис.  25  и  26.
 101

му  связь  „х  с  городищами  Кяфара  и  Б.  Зеленчука  является  гипотетич¬
ной.  На  основании  сходства  церквей  Кяфара  и  Б.  Зеленчука  с  прочими
памятниками  этого  типа  Западной  Алании  их  можно  суммарно  отнести
к  .X—XII  вв.
 Хребет  Абишира-Ахуба.  В  середине  XIX  в.  с  целью  военной  раз¬
ведки  в  Абхазии  и  верховьях  Большого  Зеленчука  побывал  офицер  рус¬
ской  армии  барон  Торнау.  При  переходе  от  истоков  Большого  Зелен¬
чука  на  р.  Кяфар  (через  хребет  Абишира-Ахуба)  Торнау  и  его  спут¬
ники  видели  на  хребте  развалины  древней  церкви,  по  мнению  Торнау,
«грузинской,  времен  царицы  Тамары»314.  Видимо,  ту  же  церковь  под
названием  «Цацум-хара»  упоминает  в  верховьях  Б.  Зеленчука  К.  Ф.
Сталь315.
 Нижний  Архыз.  Выше  были  рассмотрены  три  .  монументальных
трехапсидных  храма,  вошедших  в  литературу  под  названием  Зеленчук¬
ских.  Кроме  них  на  Нижне-Архызском  городище  X—XIII  вв.  нами  вы¬
явлено  еще  11  небольших  одноапсидных  церквей,  топографически  тя¬
готеющих  к  религиозному  центру  —  поселку  Аланской  епархии316.  На
территории  поселка  и  прилегающих  горных  отрогов  расположено  7  церк¬
вей  и  часовен,  как  бы  окружающих  кафедрал  Аланской  епархии  —  се¬
верный  Зеленчукский  храм.  Еще  4  церкви  находятся  на  территории
собственно  города  или  близко  к  нему.
 Церковь  1.  Это  —  наиболее  значительная  из  малых  церквей  Ниж¬
него  Архыза,  которая  расположена  в  средней  части  городища  и  входит
в  состав  квартала,  выходящего  на  центральную  улицу  города.  Исследо¬
вана  в  1962  г.  одновременно  с  комплексом  жилых  и  производственных
помещений  XI-  XII  вв.,  прилегающим  к  церкви317  *.
 Церковь  одноапсидная  и  состоит  из  трех  частей:  алтаря,  отделен¬
ного  глухой  стеноп,  играющей,  возможно,  роль  алтарной  преграды,
центрального  помещения  —  наоса  и  притвора  с  западной  стороны.  Дли¬
ла  здания  снаружи  11,70  м,  ширина  4,40  м,  центральное  помещение  в
плане  представляет  почти  правильный  квадрат  (рис.  19,/).  Апсида  пра¬
вильной  полуциркульной  формы,  примыкающие  к  ней  продольные  сте¬
ны  образуют  выступы-заплечья  шириной  75  см.  Притвор  узкий—  1,70  м.
С  юго-западной  стороны  к  нему  пристроена  каменная  лестница  с  пятью
ступенями,  ведущими  на  крыльцо  (перед  которым,  несомненно,  нахо¬
дился  входной  проем).
 Стены  всех  помещений  сложены  в  перевязь,  в  технике  сухой  кладки,
состоят  нз  двух  панцирей  с  забутовкой  щебнем.  Плиты  панцирей  рва-
314 	Т/орнау/.  Воспоминания  кавказского  офицера.  «Русский  вестник»,  Кв  9—10,
М,  1864,  с.  412.
 315 	С  та  ль  К.  Ф.  Указ,  соч.,  с.  109.  Каменная  церковь  в  верховьях  Б.  Зеленчука
была  известна  н  Броневскому  С.  (см.  его:  Новейшие  известия  о  Кавказе,  ч.  I,  М.,
1823,  с.  54).
 316 	Кузнецов  В.  А.  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  164—168.
 317 	Кузнецов  В.  А.  Раскопки  аланских  городов  Северного  Кавказа  в  1962  г.
 КСИА,  вып.  98,  1964,  с.  112—115,  рис.  32.
 102

■ними  краями  обращены  внутрь  стены-—черта,  весьма  типичная  для
местного  строительства,  как  и  отсутствие  скрепляющего  раствора.  Тол¬
щина  стен  80—85  см,  они  сохранились  на  значительную  высоту:  алтар¬
ная  преграда  до  2,20  м,  южная  стена  наоса  до  2,40  м,  высота  крыльца
(над  уровнем  древнего  горизонта)  1,12  м,  но  первоначально  оно  было
несколько  выше.  Фундамент  здания  имел  цоколь,  выступающий  по  пе¬
риметру  на  20  см  и  прослеженный  также  в  восточной  стене  притвора  и
с  восточной  стороны  алтарной  преграды.
 Внутри  наоса  оказалась  плохо  сохранившаяся  полукруглая  стена
высотой  1,0  м,  идущая  от  западной  стены  к  южной.  Посередине  стены—
ниша,  выложенная  четырьмя  плитами.  При  расчистке  в  ней  найдено  не¬
сколько  угольков.  Далее  ни  в  западном,  ни  в  южном  направлении  стена
пе  прослеживалась,  что  заставляет  сомневаться  в  ее  принадлежности  к
■более  раннему  строению,  хотя  не  исключена  и  другая  возможность  —
данный  участок  ранней  стены  по  каким-то  причинам  оставили,  тогда
как  остальные  могли  разобрать  и  вторично  использовать  при  строи¬
тельстве  церкви.  В  таком  случае  полуциркульная  конфигурация  стены
может  указывать  на  ее  принадлежность  апсиде  более  ранней  церкви.
 Обращает  внимание  довольно  интересная  особенность  рассматри¬
ваемой  церкви  -  -  отсутствие  всяких  следов  входных  и  световых  прое¬
мов  при  значительной  высоте  стен  (до  2,40  м).  Эти  проемы  располага¬
лись,  вероятно,  выше  указанного  уровня.  Такое  предположение  под¬
тверждает  лестница  и  крыльцо  с  западной  стороны.  Вход  с  западной
стороны  (судя  по  высоте  крыльца  с  поправкой  на  его  разрушенную
часть)  мог  находиться  на  высоте  до  1,50  м;  следовательно,  на  этой  вы¬
соте  можно  предполагать  и  отметку  пола,  скорее  всего  дощатого.  Все
эти  факты  говорят  о  наличии  под  полом  церкви  низкого  темного  под-
клета,  вероятно,  связанного  с  церковью  люком.  Те  же  факты  свидетель¬
ствуют  о  том,  что  церковь  при  сравнительно  небольшой  длине  была  вы¬
тянута  в  высоту,  устремлена  ввысь.  Эта  особенность  ■—  повышенные
пропорции  -  -  дает  нам  отправную  точку  для  датировки  здания.  Сильно
выраженный  вертнкализм,  по  свидетельству  Н.  И.  Брунова,  характерен
для  византийской  архитектуры  XII  в.318.  При  раскопках  апсидальной
части  церкви  нами  были  найдены  обломки  нескольких  цветных  (пре¬
имущественно  зеленых)  изразцов,  несомненно  украшавших  снаружи
стену  апсиды.  Известно,  что  полихромные  изразцы  для  украшения  цер¬
квей  производились  в  Византии  в  X—XI  вв.319;  наши  изразцы  местного
производства  (из  местного  серо-розового  песчаника),  очевидно,  не¬
сколько  более  поздние.  Наконец,  на  XII  в.  указывает  крыльцо  с  лестни¬
цей  у  входа—именно  в  это  время  они  были  распространены  в  провинци¬
альном  византийском  зодчестве320.
 ■■■  3,8  Б  р  у  н  о  в  II.  Памятник  ранневизантийской  архитектуры  в  Керчи.  ВВ.,  т.  XXV,
1928,  с.  102.
 ■ 	319  К  а  ж  д  а  н  А.  П.  Деревня  и  город  в  Византии  IX—X  вв.  М.,  1960,  с.  220—221.
 320 	М  111  е  1  С.  Ор.  сП.,  с.  142—143.  Один  из  храмов  Херсонеса  XI  в.  также  имел  с
ЮЗ

Высказанные  выше  соображения  подтверждаются  стратиграфиче¬
ским  положением  здания  в  культурном  слое  X—XI  вв.,  подстилающим
его.  Все  это  позволяет  нам  датировать  церковь  XII  в.
 Церковь  2.  Расположена  на  левом  берегу  ручья  Подорвапого,  вы¬
текающего  из  одноименной  балки,  в  южной  части  городища.  Открыта
и  раскопана  в  1961  г.  Длина  здания  11,30  м,  ширина  5,30  м,  толщина
стен  70  см,  кладка  обычная,  сухая.  Церковь  (рис.  19,2)  состоит  из  двух
помещений  —  крошечного  притвора  или  придела  с  западной  ^тороны
(ширина  его  1,0  м)  и  наоса,  не  отделенного  от  алтаря.  При  сочленении
продольных  стен  с  апсидой  имелись  симметричные  выступы-заплечья,
из  которых  южный  оказался  разрушенным.  Вдоль  северной  стены  нао¬
са  выложена  узкая  (30—40  см)  каменная  скамья.  Оригинальной  де¬
талью  церкви  являются  два  ассимметрично  расположенные  контрфорса,
пристроенные  к  северной  и  южной  стенам  в  месте  их  сочленения  с  ап¬
сидой.  Длина  контрфорсов  1,30  м,  ширина  70—80  см.  Аналогично  рас¬
положенные  контрфорсы  встречаются  в  более  ранней  церковной  архи
тектуре  Крыма  и  Югославии321.
 В  кладке  южной  и  северной  стен,  сохранившихся  на  высоту  4—5-
рядов,  найдены  обломки  двух  плоских  песчаниковых  плит  с  арабскими
куфическими  надписями.  Одна  из  них  содержит  часть  употребляемой
мусульманской  формулы  «Нет  бога,  кроме  бога,  Магомед  пророк  его»
и  по  палеографическим  признакам  датируется  третьей  четвертью  XI  в.
Вторая  надпись  представляет  хорошо  читаемую  мусульманскую  дату
436  г.  хиджры,  что  соответствует  1044  г.  нашего  летоисчисления322.  Обе
плиты,  несомненно,  первоначально  были  мусульманскими  надгробиями,
но  вскоре  (судя  по  хорошей  сохранности  букв)  оказались  разбитыми
и  положенными  в  стену  строившейся  христианской  церкви.  Точно  да¬
тированные  мусульманские  эпиграфические  памятники  позволяют  нам
относить  время  строительства  церкви  2  ко  второй  половине  XI  в.  Тем
самым,  наряду  с  церковью  1,  мы_получаем  довольно  надежный  хроно¬
логический  эталон  для  определения  времени  других  однотипных  памят¬
ников.
 Церковь  3.  Открыта  в  1969  г.,  находится  на  ровной  и  обрывистой
вершине  скалы,  образующей  мысовой  выступ  хребта  Ужум  при  соедп
пенни  долины  Б.  Зеленчука  с  балкой  Подорваной.  Со  скалы  открывает¬
ся  обзор  лежащей  внизу  долины  с  руинами  Нижне-Архызского  горо¬
дища.  Высота  скалы  над  уровнем  долины  примерно  200—250  м.  Скала
западной  стороны  каменное  крыльцо  со  ступеньками  (см.:  Якобсон  А.  Л.  Средне¬
вековый  Херсонес,  с.  233).
 321 	Бабенчиков  В.  П.  Итоги  исследования  средневекового  поселения  на  холме
Тепсень.  История  и  археология  средневекового  Крыма.  М.,  1958,  с.  103,  рис.  4;  Вгап-
к  о  М  а  г  и  з  I  с.  Ыпеп  гт  МЬтИ1е1аИег.  Ри1а,  1964,.  табл.  IX,  3.
 322 	К  р  а  ч  к  о  в  с  к  а  я  В.  А.  Два  фрагмента  арабских  надписей  из  Нижнего  Ар¬
хыза.  ЭВ,  XVI,  1963,  с.  131—134;  Лавров  Л.  И.  Новые  материалы  по  арабской  эпи¬
графике  на  Северном  Кавказе.  СМАЭ,  т.  XXI,  1963,  с.  267—268,  рис.  2;  его  же:  Эпи¬
графические  памятники  Северного  Кавказа,  ч.  I,  ДА.,  1966,  с.  60,  табл.  8—9.
 104

покрыта  лесом.  Наиболее  удобный  подход  к  памятнику  по  тропе,  на¬
чинающейся  в  балке  Хасана.  Церковь  сильно  разрушена,  но  план  ее
прослеживается  достаточно  хорошо.  Отличается  максимальной  просто¬
той  продольные  стены  без  заплечий  непосредственно  переходят  в  ап¬
сиду,  вход  в  западной  стене  (ширина  входа  60  см).  Стены  обычной  су¬
хой  кладки,  толщина  80  см,  в  высоту  сохранились  до  80  см.  Размеры
помещения  3,0x1,50  м  —  кратность  соотношения  при  грубой  местной
кладке  бросается  в  глаза.  Слева  от  входа  угол  церкви  имеет  выступа¬
ющий  на  1,70  м  контрфорс,  подпирающий  здание  на  обрыве.
 Церковь  4.  Известна  только  по  безмасштабному  чертежу  Д.  М.
Струкова  1886  г.323.  Судя  по  нему,  небольшая  одноапсидная  часовня
была  построена  близ  южного  Зеленчукского  храма,  у  южной  его  апсп
ды.  Апсида  церкви  имеет  выступы-заплечья  и  прорезана  двумя  окнами.
Еще  по  одному  окну  показано  в  северной  и  южной  стенах.  В  настоящее
время  от  этой  церкви  не  осталось  никаких  следов.
 Церковь  5.  Расположена  в  35  м  к  югу  от  северного  Зеленчукского
храма.  Одноапсидная  часовня  сухой  кладки,  следов  входных  и  свето¬
вых  проемов  не  сохранилось,  размеры  очень  скромны:  длина  6,0  м,  ши¬
рина  2,70  м.  Эта  церковь  археологическим  раскопкам  не  подвергалась
(зафиксирована  нами  визуально),  в  связи  с  чем  более  детальное  описа¬
ние  дать  пока  невозможно.
 Церковь  6.  Открыта  раскопками  1961  г.  Расположена  около  север¬
ного  храма  Зеленчука  на  расстоянии  40  м  к  юго-востоку,  на  небольшом
и  слегка  возвышенном  плато,  представляющем  древний  конус  выноса
балки  Церковной.  Краткая  информация  о  раскопках  здания  нами  опу¬
бликована  в  1963  г.324.  Церковь  в  плане  трехчастная:  ее  составляют  по¬
лукруглая  апсида,  отделенная  алтарной  преградой,  квадратный  (3,70х
3.70  м)  наос  и  почти  квадратный  притвор  (3,70x3,60  м).  Длина  здания
снаружи  19,0  м,  ширина  5,50  м,  толщина  стен  70  см,  за  исключением
особо  мощной  западной  стены  притвора  толщиной  1,50—1,60  м.  Усиле¬
ние  этой  стены  объясняется  тем,  что  она  стоит  на  самом  краю  возвы¬
шенности.  Стена,  отделяющая  притвор  от  наоса,  также  усилена,  ее  тол¬
щина  1,15  м.  Кладка  всех  стен  сухая,  промежуток  между  панцирями
заполнен  щебнем.  Полы  всех  трех  помещений  находились  на  разных
уровнях,  постепенно  повышаясь  с  запада  на  восток.
 Явных  следов  входных  проемов  нс  прослеживалось,  но  можно  уве¬
ренно  считать,  что  в  продольных  стенах  пх  не  было,  и  единственный
вход  находился  с  западной  стороны.  Он  отмечен  большим  камнем-мо¬
нолитом,  образующим  порожек  в  западной  стене  притвора.  Поскольку
западная  стена  стоит  на  краю  склона,  можно  думать,  что  к  входу  в
храм  снизу  вела  лестница.  При  раскопках  этого  участка  склона  в  даль¬
нейшем  были  выявлены  бессистемно  лежащие  плоские  рваные  плиты,
образующие  нечто  вроде  тротуара,  ведущего  ко  входу.  Естественно,  с
течением  времени  плиты  сползли  по  склону  и  их  первоначальное  поло-
323 	Архив  ЛОИА  АН  СССР,  Р-1,  д.  339,  л.  31.
 324 	Кузнецов  В.  А.  Археологические  исследования  в  верховьях  Кубани,  с.  90.
 105

/кение  оказалось  нарушенным.  Кроме  того,  внизу  под  склоном,  как  раз
против  церкви,  обнаружен  массивный  каменный  столб  с  четырехуголь¬
ным  углублением  и  пазами.  Возможно,  что  он  функционально  связан
с  входом  в  церковь  (пяточный  камень  для  крепления  деревянной  кон¬
струкции?).  Отметим  также,  что  апсида  с  внутренней  стороны  имела
двухступенчатый  цоколь.
 В  ходе  раскопок  церкви  открыто  10  погребений,  устроенных  в  зем¬
ляном  полу,  из  них  8  каменных  ящиков  и  2  склепа  (погр.  №  1  и  4).  Де¬
вять  могил  сконцентрированы  в  наосе,  и  лишь  одна  (погр.  №  5)  оказа¬
лась  в  притворе  (хотя,  возможно,  здесь  было  еще  2  погребения  в  ка¬
менных  ящиках,  но  они  были  разрушены  в  древности,  а  кусками  плит
выложили  пол  в  юго-восточной  части  помещения).  Погребения  совер¬
шены  по  христианскому  обряду,  инвентарь  немногочислен,  но  поддает¬
ся  датировке.  Бронзовая  копоушка  из  погребения  №  4  имеет  точные
аналогии  в  материалах  Змейского  катакомбного  могильника  XI—
 XII 	вв.325.  Там  же  найдены  бронзовые  золоченые  бубенчики,  железные
ножи  и  наконечники  стрел,  аналогичные  обнаруженным  в  погребениях
церкви  6.  В  погребении  №  6  на  ногах  женского  скелета  оказались  четы¬
ре  стеклянных  браслета:  два  круглых  в  сечении  витых  и  два  треуголь¬
ных.  Известно,  что  в  Северном  Причерноморье  стеклянные  браслеты
появились  в  IX  в.,  а  широкое  распространение  получили  в  XI-—
 XIII 	вв.326;  максимальное  их  распространение  (в  том  числе  и'треуголь¬
ных)  в  Тмутаракани  приходится  на  XI  в.327.  Наконец,  дополнительный
свет  на  вопрос  о  дате  церкви  6  проливают  два  бронзовых  креста-энкол-
пиона  древнерусского  происхождения,  обнаруженные  на  глубине  75  см
в  апсиде.  По  некоторым  признакам  энколпионы  были  датированы  нами
второй  половиной  XII  в.328,  однако  в  одной  из  своих  работ  М.  Д.  Полу-
бояринова  предлагает  для  энколпионов  этого  типа  более  позднюю  да¬
ту  -  первая  половина  XIII  в.329.  Думается,  что  это  уточнение  дату  церк¬
ви  6  не  меняет  и  на  основании  приведенного  выше  материала  время
функционирования  церкви  6  можно  определить  в  пределах  XI—XIII  вв.,
а  строительство  ее  датировать  XI  в.
 Назначение  церкви  6  как  мемория  определяется  наличием  в  ней
1’01  рсбений.
 Церковь  7.  Над  плато,  где  расположена  церковь  6,  возвышается
скалистая  вершина.  «Три  сосны»  (местного  наименования  вершина  не
325 	К  у  з  и  е  ц  о  в  В.  А.  К  вопросу  о  позднеаланской  культуре  Северного  Кавказа,
с.  111,  рис.  14.
 326 	К  р  о  п  о  т  к  и  н  В.  В.  О  производстве  стекла  и  стеклянных  изделий  в  средневе¬
ковых  городах  Северного  Причерноморья  и  на  Руси.  КСИИМК,  вып.  68,  1957,  с.  35—44.
 327 	Щапова  Ю.  Л.  Стеклянные  изделия  средневековой  Тмутаракани.—  Керами¬
ка  п  стекло  древней  Тмутаракани.  М.,  1963,  с.  103,  111.
 328 	Кузнецов  В.  А.  Энколпионы  Северного  Кавказа  —  Славяне  и  Русь.  М.,
1968,  с.  84,  рис.  1,2—3.
 329 	П  о  л  у  б  о  я  р  и  н  о  в  а  ДА.  Д.  Русские  вещи  па  территории  Золотой  Орды.  СА,
1972,  №  3,  с.  168.
 106

имеет,  и  оно  дано  нами  условно).  Верхушка  горы  покрыта  сосновым
лесом.  Здесь  на  высоте  примерно  200—250  м  над  уровнем  долины  и  в
окружении  старых  сосен  в  1961  г.  открыта  еще  одна  небольшая  цер¬
ковь,  отличающаяся  (благодаря  труднодоступное™)  очень  хорошей
сохранностью.  Здание  обычного  плана,  но  без  угловых  выступов-запле¬
чий.  Стены  здания  в  высоту  сохранились  до  1,80—1,90  м.  Почти  полно¬
стью  до  нас  дошла  западная  стена  с  целым  входным  проемом  высотой
1,36  м  (рис.  20,/).  В  южной  с  гене  имелись  два  окна.  Одно  из  них  раз¬
рушено  и  фиксировалось  по  плите  подоконника,  второе  сохранилось
лучше  и  имело  в  ширину  60  см.  Кладка  стен  из  подтесанных  с  лицевой
стороны  плит  на  глине.  Перекрытия  разрушены.  Обращает  на  себя  вни¬
мание  глубина  апсиды  —  2,12  м;  апсида  отделена  от  помещения  алтар¬
ной  преградой,  несколько  возвышающей  алтарную  часть  над  уровнем
крошечного  (2,0x2,20  м)  наоса  (рис.  20,/).  Пол  его  был  выложен  пли¬
тами  неправильных  очертаний,  алтарная  часть  имела  пол  из  утрамбо¬
ванной  глины.
 Единственный  предмет,  найденный  при  раскопках  пола  в  церкви  —
лцтая  бронзовая  пуговка  с  ушком,  обычная  в  XI—XIII  вв.  Иных  архео¬
логических  .материалов  для  датировки  нет,  но  как  архитектурные  фор¬
мы,  так  и  техника  кладки  позволяют  ввести  этот  памятник  в  число  зда¬
ний,  датированных  выше  XI—XII  вв.
 Довольно  близкой  аналогией  церкви  7  может  быть  церковь  Б  на
гопе  Адаго  в  Абхазии,  но  с  той  разницей,  что  вход  в  последнюю  нахо¬
дился  в  южной  стене.  В  этой  церкви  А.  А.  Миллером  найден  клепаный
железный  крест330,  обычный  для  XI—XIII  вв.
 Церковь  8.  От  этой  церкви  сохранились  незначительные  следы,  об¬
наруженные  нами  в  1961  г.  на  скалистом  мысу  горы  Церковной,  против
северного  Зеленчукского  храма  (правый  берег  балки  Церковной).  До¬
статочно  четко  прослеживались  основание  западной  стены  и  полукру¬
жие  апсиды  Судя  по  нескольким  правильно  лежащим  камням,  алтарь
был  отделен  преградой.  Северная  и  южная  стены  не  прослеживались.
Помещение  тесное,  приблизительные  его  размеры  3,0  х  2,0  м.  Церковь
была  построена  непосредственно  на  скальном  основании.  Датирующего
материала  не  обнаружено.
 Церковь  9.  Исследована  в  1964  г.,  расположена  северо-западнее  се¬
верного  Зеленчукского  храма  и  интересна  тем,  что  от  северной  стены
здания  начинается  основная  оборонительная  стена  Нижне-Архызского-
городища  (толщиной  2,0  м),  защищавшая  городище  со  стороны  входа
в  ущелье  В  плане  здание  состоит  из  трех  помещений  —  квадратного
(4,0x4,0  м)  притвора,  наоса,  не  отделенного  от  алтаря,  и  апсиды.  Длина
церкви  13,40  м,  ширина  4,0  м,  сложена  насухо,  промежуток  между  пан¬
цирями  забутован  щебнем.  Стены  толщиной  70  см  сохранились  плохо
и  сильно  деформированы,  особенно  южная  и  западная.  Входного  про¬
ема  в  западной  стене  не  обнаружено,  заложенные  входы  оказались  в
северной  и  южном  стенах  наоса.  Апсида  имела  подковообразную  форму,
 330 	М  и  л  л  е  р  А.  Указ,  соч.,  с.  78,  рис.  6;  с.  79,  рис.  8.
 107

к  ее  стене  была  пристроена  кладка,  в  плане  четырехугольная,  размером
2,0x0,90  м,  высотой  60  см,  по-видимому,  остатки  «горнего  места»  или
удлиненного  престола,  примыкающего  к  восточной  стене331.
 В  юго-западном  углу  наоса  открыт  полуразрушенный  каменный
ящик,  не  давший  никаких  находок.  На  полу  апсиды  найдена  пластинка
от  клепаного  железного  креста,  обычного  для  XI—XIII  вв.  Аналогичные
кресты  нами  упоминались  выше.  Эта  находка,  как  и  скромные,  но  до¬
статочно  типичные  архитектурные  формы  здания  и  техника  кладки,  по¬
зволяют  включить  рассматриваемый  памятник  в  круг  Нижне-Архыз-
ских  церквей  XI—XIII  вв.332.
 В  процессе  раскопок  были  обнаружены  7  отесанных  профилирован*
вых  плит,  служивших  строительными  деталями:  шесть  плит  до  60-  см
длины,  с  полукруглыми  или  закругленными  сторонами  и  один  верхний
наличник  окна,  представляющий  арочное  завершение.  Длина  этой  пли¬
ты  63  см,  высота  20  см,  размер  светового  проема  32  см.  При  раскопках
церкви  1  у  северной  стены  была  найдена  еще  одна  профилированная
плита--арка  длиной  65  см,  также,  несомненно,  завершавшая  оконный
нроем.  В  1961  г.  подобные  монолитные  арки  были  найдены  Т.  М.  Ми¬
наевой  на  городище  Гиляч  в  верховьях  Кубани,  в  развалинах  жилого-
дома333.  Следовательно,  эта  конструктивная  деталь  применялась  до¬
статочно  широко  на  территории  Западной  Алании  как  в  культовом,  так
и  в  гражданском  строительстве.  Наконец,  интересен  четырехгранны!!,
тщательно  отесанный  «столб»  из  плотного  темно-серого  песчаника,  най¬
денный  при  разборке  завала  северной  стены  церкви  9.  Длина  «столба»
1,27  м,  но  нижний  его  конец  отбит.  В  верхней  плоской  части  «столб»
имсет  четырехугольный  выступ  высотой  3  см,  на  лицевой  плоскости
«столба»  и  несколько  ниже  верхнего  края  находится  круглая  лунка  диа¬
метром  4  см.  Назначение  «столба»  неясно.
 Церковь  10.  Выявлена  и  раскопана  в  1961  г.,  находится  на  опушке
леса,  примерно,  в  250  м  к  северо-востоку  от  северного  Зеленчукского
храма,  близ  христианского  кладбища  XI—XII  вв.334.  Это  самое  неболь¬
шое  здание  среди  Нижне-Архызских  церквей.  В  плане  представляет
почти  правильный  квадрат  (размеры  помещения  внутри  3,0x2,80  м).
Апсида  выведена  грубо  и  неумело,  в  виде  почти  прямой  стены  с  заост¬
ренными  углами,  переходящими  в  продольные  стены  без  выступов-за-
илечнн  Кладка  стен  обычная,  сухая.  В  западной  стене  находился  узкий
вход.  Судя  по  скромным  размерам  и  местоположению  близ  могильни¬
ка,  церквушка  могла  быть  кладбищенской  часовней.
 Сходная  по  плану,  но  более  вытянутая  в  длину  церковь  обнаруже¬
на  А.  А.  Миллером  в  1907  г.  на  горе  Адаго  в  Абхазии335.
 331 	Покровский  Н.  В.  Указ,  соч.,  с.  43.
 332 	Кузнецов  В.  А.  Раскопки  Нижне-Архызского  городища.  КСИА,  вып.  120,
1969,  с.  76.
 333 	Архив  ИА  АН  СССР,  Р-1,  д.  2438,  л.  4,  рис.  4.
 334 	Кузнецов  В.  А.  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  182.
 335 	М  и  л  л  е  р  А.  Указ,  соч.,  с.  78,  рис.  6,2.
 108

Церковь  11.  Открыта  в  1956  г.  в  лесу  у  подошвы  Церковной  горы,
близ  только  что  упомянутого  христианского  кладбища  XI—XII  вв.
В  1960  г.  нами  была  расчищена  апсидная  часть;  вскрытию  остального
дания  мешают  выросшие  на  нем  деревья.  Тем  не  менее,  план  сооруже¬
ния  прослеживается  довольно  отчетливо,  вплоть  до  входных  проемов.
Длина  церкви  13,0  м,  ширина  4,0  м,  состоит  из  квадратного  (4,0  х  4,0  м)
притвора,  вытянутого  (4,80x4,0  м)  наоса  и  глубокой  подковообразной
апсиды  (рис.  20,2),  не  отделенной  от  наоса.  Кладка  стен  сухая,  из  оте¬
санных  с  лицевой  стороны  плиток.  В  западных  стенах  имелись  входные
проемы.  В  апсиде  на  глубине  1,0  м  выявлен  прилегающий  к  южной  ее
стене  слой  серого  известкового  раствора  до  2,5  см  толщины,  покрытый
сверху  слоем  коричнево-розового  раствора  с  цемянкой  —  остаток  пола,
аналогичного  полу  северного  Зеленчукского  храма.
 При  расчистке  апсиды  никаких  археологических  материалов  не
найдено.  В  кладонскательской  яме  в  средней  части  притвора  нами  в
1956  г.  был  найден  обломок  стенки  средневековой  желобчатой  амфоры
с  выцарапанными  на  наружной  стороне  графитти.  Амфора  явно  привоз¬
ная  (из  Крыма  или  Тамани336),  точной  датировке  не  поддается.  Судя
по  обломкам  других  амфор  из  культурного  слоя  городища,  это  матери¬
ал  вряд  ли  древнее  X  в.
 Адиюх.  Церковь  расположена  в  восточной  части  городища  Адиюх;
раскопана  Т.  М.  Минаевой  в  1951—1952  гг.  Городище  находится  на  пра¬
вом  берегу  р.  Малый  Зеленчук,  против  черкесского  аула  Хабез.  Церковь
была  ориентирована  по  линии  запад  —  восток.  Длина  здания  6,0  м,  из
них  2,5  м  занимает  апсида.  Толщина  стен  90  см,  в  высоту  они  сохрани¬
лись  до  (>0—80  см,  сложены  из  грубо  отесанного  камня  на  глине.  Про¬
странство  между  панцирями  забутовано  щебнем  и  глиной,  пол  выстлан
песчаниковыми  плитками.  Стены  изнутри  и  снаружи  сохранили  следы
штукатурки  и  побелки.  Вход  в  церковь  находился  в  западной  стене.
К  сожалению,  план  здания  Т.  М.  Минаевой  не  опубликован.
 Время  существования  интересующего  нас  памятника  определяется
датой  городища  Адиюх.  Стратиграфически  церковь  связана  с  верхним
слоем  городища,  который  Т.  М.  Минаева  относит  к  X—XII  вв.337.  Сле¬
дует  полагать,  что  тем  самым  датируется  и  церковь.
 Амгата.  В  1899  г.  И.  А.  Владимиров  обследовал  руины  небольшой
церкви  на  речке  Амгата  —  западном  притоке  Теберды.  Здесь  же  извест¬
но  раннесредневековое  городище  и  могильник  с  дольменообразными
склепами  X—XII  вв.338.  Церковь,  безусловно,  связана  с  этим  археологи-
336 	См.:  Якобсон  А.  Л.  Средневековые  амфоры  Северного  Причерноморья.  СА,
XV,  1951,  с.  325—344;  Чангов  а  И.  Средневековни  амфори  в  Българня.—  Известия
па  Археологический  институт,  кн.  XXII,  София,  1959,  с.  243—260.
 337 	Минаева  Т.  М.  Городище  Адиюх  в  Черкесии.  КСИИМК,  вып.  60,  1955,
с.  111—112  и  119;  ее  же;  Городище  на  балке  Адиюх  в  Черкесии.  СНТ  СГПИ,  вып.  9,
Ставрополь,  1955,  с.  131—132  и  141.
 338 	Кузнецов  В.  А.  Средневековые  дольменообразные  склепы  верхнего  При¬
109

ческпм  комплексом.  Она  расположена  на  верхней  площадке  обрывисто
го  скалистого  отрога  горного  хребта,  недалеко  от  с.  Сенты.  Церковь  одно-
апсидная  (рис.  21,2),  с  единственным  входом  с  запада.  В  южной  стене
(была  заметна  нижняя  часть  окна  (ср.  с  окнами  в  южной  стене  церкви  7
Нижнего  Архыза  и  Урупа).  Стены  сложены  из  грубо  отесанных  плит  и
глыб  песчаника  без  раствора.  Угловая  кладка  выполнена  из  крупных
правильной  формы  блоков.  Толщина  стен  80—89  см.  Длина  здания  без.
апсиды  7,11  м,  ширина  5,10  м,  в  высоту  стены  сохранились  до  1,05  м
 Осматривая  здесь  же  загон  для  скота,  И.  А.  Владимиров  в  кладке
его  стены  обнаружил  несколько  интересных  архитектурных  деталей  —
треугольную  плиту  с  полукруглым  вырезом,  вероятно,  служившую  тим¬
паном  над  входом  в  церковь  и  тщательно  отесанную  плиту  с  орнамен¬
том  в  виде  плетенки339  (рис.  21,2—<?).  Несомненно,  эта  плита  составля¬
ла  часть  архитектурного  декора  церкви.
 Дата  Амгатинской  церкви  определяется  нами  суммарно  X—XII  вв
Основанием  этого  служат  как  хорошо  датированные  аналогии  из  Ниж¬
него  Архыза,  так  и  плетеночный  орнамент  на  только  что  отмеченной
плите,  характерный  в  местных  условиях  именно  для  этого  времени.
 Кала-Сырты.  В  1898  г.  В.  М.  Сысоев  на  горе  Кала-Сырты,  в  3  км
к  юго-востоку  от  с  Сенты,  обнаружил  развалины  небольшой  одьоапсид
ной  церкви,  ориентированной  по  линии  запад  —  восток.  Длина  ее  около
9  м,  длина  алтарной  части  3,50  м,  толщина  стен  около  70  см,  в  высоту
они  сохранились  до  1,40  м.  Сложена  церковь  из  подтесанных  камней  на¬
сухо.  В  западной  стене  были  замечены  следы  входа  шириной  до  70  см.
Ьолее  детального  описания  В.  М.  Сысоев  не  приводит340,  но  к  своему
рукописному  отчету  он  приложил  схематичный  набросок  плана341.  Из
этого  наброска  видно,  что  описываемое  здание  однотипно  с  амгатинской
церковью  п  прочими  подобными  капеллами  X—XII  вв.  верхнего  При¬
кубанья.
 Левый  берег  р.  Теберда.  В  8  верстах  к  югу  от  с.  Сенты  и  в  3  вер
стах  от  левого  берега  Теберды  В.  М.  Сысоевым  была  обследована  вто¬
рая  маленькая  церковь,  расположенная  на  вершине  горы342  (названия
пег).  Сложена  из  слабо  отесанных  камней,  без  раствора.  Длина  здания
8,20  м,  ширина  около  3,70  м,  длина  апсиды  2,20  м.  Стены  сохранились
на  высоту  до  1,40  м,  толщина  их  75—76  см.  В  своем  отчете343  В.  М.  Сы¬
соев  упоминает  две  двери  —  в  западной  и  южной  стенах;  ширина  их
кубанья,  с.  114,  рис.  44.  О  случайных  находках  из  этого  могильника  см.:  Могильник  в
устье  реки  Теберды.  МИСК,  вып.  7,  Ставрополь,  1955,  с.  277—278,  рис.  7—10.
 339 	В  л  а  д  и  м  и  р  о  в  И.  Развалины  старинного  храма  близ  речки  Амгаты.  ИАК,
вып.  I,  СПб,  с.  104—106;  Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  ФАК,  Д.  102/1899,  л.  24—26,  чер¬
тежи  и  рисунки  —  л.  35.
 340 	Сысоев  В.  М.  Карачай  в  географическом,  бытовом  и  историческом  отноше¬
нии.  СМОМПК,  вып.  XIII,  Тифлис,  1913,  с.  105—106.
 341 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  ФАК,  д.  38/1899,  л.  16.
 342 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  106.
 343 	Архив  ЛО  ИА  АН  СССР,  ФАК,  Д.  38/1899,  л.  17.
 110

соответственно  98  и  45  см,  из  чего  ясно,  что  проем  в  южной  стене  —
окно.
 Судя  по  схематическому  рисунку,  приложенному  к  рукописному
отчету  В.  М.  Сысоева,  церковь  по  своему  плану  аналогична  многим
другим  Архызским,  Амгатинской  и  Кала-Сырты.  Следует  отметить,  что
в  оградах  близлежащих  кошей  В.  М.  Сысоев  видел  много  тесаных  кам¬
ней  и  треугольную  плиту  с  полукруглым  вырезом  внизу  —  тимпан  от
входа.
 Правый  берег  р.  Теберда.  В  1899  г.  В.  М.  Сысоев  в  присутствии
настоятельницы  Сентинского  женского  монастыря  посетил  небольшую
разрушенную  церковь  на  правой  стороне  Теберды,  не  доезжая  с.  Тебер¬
да,  «недалеко  от  Сентинского  монастыря».  Сообщение  об  этом  приво¬
дит  Д.  М.  Павлов344.  Более  подробных  данных  нет.
 Индыш.  На  одном  из  восточных  притоков  верхней  Кубани  —  р.  Ин
дыш  —  в.  М.  Сысоев  зафиксировал  развалины  небольшой  одноапсидной
церкви,  расположенной  в  местности  «Джашатык».  Длина  здания  10,50  м,
ширина  3,20  м,  глубина  апсиды  2,80  м.  В  ней  имелось  окно  шириной
25  см,  обращенное  на  восток,  а  в  северной  стене  небольшая  ниша.  Сте¬
ны  толщиной  85—87  см  сложены  на  глине345.  Более  подробных  дан¬
ных  нет.
 В  19(59  г.  вышла  статья  Я-  А.  Федорова,  посвященная  археологиче¬
ским  памятникам  р.  Индыш.  Описываемые  им  объекты  находятся  в
местности  «Джашырын-кала»,  что  идентично  «Джашатык»346.  Это  го¬
родище  и  прилегающий  к  нему  могильник  с  надземными  гробницами
верхнекубапского  типа,  которые  характерны  для  изучаемого  периода
X—XII  вв.  К  тому  же  времени,  как  это  вытекает  из  контекста,  склонен
отнести  городище  Я.  А.  Федоров.  Поскольку  мы  имеем  достаточно  ос¬
нований  связывать  описываемую  церковь  с  обследованным  Я-  А.  Фе¬
доровым  городищем,  дата  последнего  может  служить  отправной  точкой
для  даты  церкви  —  X—XII  вв.  Иных  оснований  для  датировки  церкви
в  нашем  распоряжении  нет.
 Гиляч.  Исследованное  Т.  М.  Минаевой  городище  Гиляч  находится
на  р.  Гиляч,  левом  притоке  Кубани,  в  18  км  к  югу  от  г.  Карачаевска.
С  поздним  периодом  жизни  городища  (IX—XI  вв.)  стратиграфически
связана  церковь,  занимавшая  выступ  скалы  в  восточной  части  городи¬
ща.  Здание  было  ориентировано  по  линии  ССВ  —  ЮЮЗ,  соответствен¬
но  направлению  выступа  скалы.  Как  видно  из  чертежа  Т.  М.  Минаевой,
план  церкви  обычен  для  подобных  сооружений  верховьев  Кубани
(рис.  21,4).  Длина  здания  8,50  м,  ширина  2,70  м,  глубина  апсиды  3,0  м.
Кладка  из  тесаного  камня,  толщина  южной  стены  80  см,  восточной
65  см.  Вход  находился  в  южной  стене,  пол  был  выстлан  плитами.
 344 	Павлов  Д.  М.'Искусство  и  старина  Карачая.  СМОМПК,  вып.  45,  Махач¬
кала,  1926,  с.  260.
 345 	Сысоев  В.  М.  Указ,  соч.,  с.  106—107.
 346 	Ф  е  д  о  р  о  в  Я.  А.  Аланское  городище  и  могильник  Джашырын-кала  в  вер¬
ховьях  Кубани.  МАДИСО,  т.  II.  Орджоникидзе,  1969,  с.  112.
 111

Отмстим  несколько  интересных  деталей.  В  апсиде  выявлена  ал¬
тарная  преграда,  сложенная  в  той  же  технике,  что  и  стены  здания.
Толщина  ее  50  см,  высота  до  62  см.  Посередине  имелся  двуступенчатый
амвон  шириной  80  см.  От  амвона  до  восточной  стены  шла  ступень  ши¬
риной  70  см  и  20  см  высоты  (может  быть,  это  клирос?).  В  северо-за¬
падном  углу  апсиды  оказалось  разрушенное  погребение,  давшее  сле¬
дующий  инвентарь:  19  железных  наконечников  стрел,  обломки  4  цвет¬
ных  стеклянных  браслетов,  обломок  стеклянного  сосуда  с  рельефным
изображением  креста,  бронзовый  бубенчик  и  два  железных  клепаных
пластинчатых  креста347  (рис.  21,5).
 Археологическая  датировка  церкви  определяется  ее  связью  со  сло¬
ем  IX—XI  вв.  и  столь  хорошо  датируемым  материалом,  как  стеклянные
браслеты  (среди  них  один  треугольной  формы  в  сечении).  Как  говори¬
лось,  широкое  распространение  стеклянных  браслетов  в  Причерноморье
приходится  на  XI—XIII  вв.,  а  треугольных  —  на  XI  в.  Видимо,  ничто
(в  том  числе  и  другие  находки  из  погребения)  не  противоречит  дати¬
ровке  этой  церкви  XI  в.  Как  уже  указывалось,  датировка  Гилячской
церкви  американским  конфессиональным  историком  Фр.  Дворником
IX  в.348  ошибочна.
 Мы  рассмотрели  довольно  значительную  группу  малых  церквей-
капелл.  включившую  в  себя  26  памятников349.  Подавляющее  большин¬
ство  их  (за  исключением  церквей  на  хребте  Абишира-Ахуба,  на  правом
берегу  р.  Теберды  и  на  Индыше)  либо  достаточно  детально  описано,
либо  документировано  графическими  и  фотографическими  материала¬
ми,  позволяющими  составить  представление  об  архитектурном  облике
этих  памятников.  Для  всех  верхнекубанских  малых  церквей  присущи
такие  характерные  черты,  как  наличие  выступающих  полукруглых  ап¬
сид,  входов  в  западных  стенах,  окон  —  в  восточных  и  (судя  по  ряду
сохранившихся  остатков)  южных  стенах.  Нередко  встречаются  стены,
отделяющие  алтарь  от  наоса  и  играющие  роль  алтарной  преграды.  Тех¬
ника  кладки  церквей  этой  группы  очень  близка.  Как  правило,  это  два
панциря  из  обработанных  с  лицевой  стороны  плит  с  щебневой  забутов¬
кой  в  середине  и  без  применения  известкового  раствора.  Иногда,  по-
видимому,  применялся  глиняный  раствор,  но  говорить  о  его  широком
употреблении  трудно,  так  как  такой  раствор  легко  вымывается  и  вы¬
ветривается,  не  оставляя  после  себя  следов.  Оштукатуривание  капелл
 347 	Минаева  Т.  М.  Археологические  памятники  на  р.  Гиляч  в  верховьях  Куба¬
ни.  МИА  СССР,  №  23,  1951,  с.  293—294,  рис.  20—22.
 348 	Ф  р  е  и  с  и  с  Дворник.  Указ,  соч.,  с.  10—11.
 349 	В  наш  обзор  не  включены  две  маленькие  церкви,  раскопанные  П.  Г.  Акрита-
сом  в  1959  г.  на  горе  Мырсы  и  у  с.  Нижний  Чегем  в  Кабардино-Балкарии  (архив  ИА
М1  СССР,  ф.  1,  д.  1883  и  2109),  т.  к.  вызывает  сомнение  точность  их  фиксации,  а  так¬
же  церковь  на  левом  берегу  р.  Кесанты  (около  с.  Былым)  с  выбитым  на  восточной
степе  крестом  (В.  Т  е  п  ц  о  в.  По  истокам  Кубани  и  Терека.  СМОМПК,  вып.  XIV,  Тиф¬
лис,  1892,  с.  144).  Нет  никаких  сведений  о  планово-объемной  структуре  этого  памят¬
ника.
 112

практиковалось  в  единичных  случаях  (Адиюх).  Такие  строительные  ма¬
териалы,  как  кирпич  и  черепица,  не  употреблялись.  Единичные  фраг¬
менты  полукруглой  черепицы  —  калиптеры,  видимо,  покрывавшие  угло¬
вые  скаты  и  конек  крыши,  обнаружены  нами  лишь  в  церкви  1  Ниж¬
него  Архыза.
 Нетрудно  представить  себе  облик  подобных  скромных  и  непритяза¬
тельных  церквушек,  сопровождающих  многие  городища  и  поселения
Западной  Алании.  Невысокие  и  тесные,  они  должны  были  иметь  дву¬
скатные  кровли,  покрытые  либо  досками,  либо  тонкими  песчаниковыми
плитами.  Убедительную  графическую  реконструкцию  подобной  церкви
Масандры  (Крым),  относящейся  к  XII  в.,  приводит  О.  М.  Домбров¬
ский350.  Нам  представляется,  что  описанные  выше  капеллы  верховьев
Кубани  имели  именно  такой  вид  (рис.  21,6).  Аналогичные  церкви,  кста¬
ти  сказать,  есть  и  в  Сванетии351.
 Применительно  к  другим  видам  древнехристианских  архитектурных
памятников  Западной  Алании,  рассмотренным  выше,  нами  был  сделан
вывод  о  доминировавшем  восточно-византийском  влиянии,  шедшем  че¬
рез  Абхазию.  Заключение  это  вполне  может  быть  отнесено  и  к  церквам
малых  форм;  интересующие  нас  памятники  также  входят  в  круг  мест¬
ных  архитектурных  школ  и  направлений,  сложившихся  и  развивавших¬
ся  под  воздействием  византийского  провинциального  зодчества.  Совер¬
шенно  аналогичные  или  очень  близкие  по  планировке  и,  в  частности
по  такой  характерной  особенности,  как  выступающая  наружу  полуцир¬
кульная  апсида,  церкви  достаточно  хорошо  известны  как  в  самих  вос¬
точно-византийских  провинциях352,  так  и  в  странах  причерноморской
эйкумены,  находившихся  в  тесных  культурно-политических  связях  с  Ви¬
зантией.  Таковы,  например,  малые  церкви  Крыма353  и  Болгарии354,  мно-
 350 	Домбровски  й  О.  М.  Средневековый  храм  в  Масандре.—  Археологические
исследования  на  Украине  в  1967  году,  вып.  II,  Киев,  1968,  с.  70—74,  рис.  г.
 351 	Уварова  П.  С.  Поездка  в  Пшавию,  Хевсуретию  и  Сванетию,  с.  63,  рис.  6,
с.  66,  рис.  8.
 352 	См.,  напр.:  КеаПехПсоп  гиг  ЬугапНгпзсйеп  Кипа!,  Вд.  I,  81иН^аг1,  1966,  с.  342,
рис.  7  (Приена);  ДУ  I  п  И  е  1  й  П.  ап<1  ДУ  е  I  п  XV  г  1  §  Н  1  I.  Ор,  сП,  с.  157,  рис.  14  (типо¬
вой  план  маленькой  капеллы);  8еНпа  ВаИапсе.  Ор.  сП,  с.  151,  рис.  5  с.  166,  рис.
19,  с.  168,  рис.  21  (Трапезунд  и  его  окрестности).
 363 	Л  й  налов  Д.  В.  Развалины  храмов.—  Памятники  христианского  Херсонеса,
вып.  I,  М.,  1905,  с.  135,  рис.  99;  с.  137,  рис.  102;  Д  о  м  б  р  о  в  с  к  и  й  О.  М.  Там  же;  П  а  р-
ш  и  н  а  Е.  Л.  Средневековый  храм  в  Ореанде.—  Археологические  исследования  на  Укра¬
ине  в  1967  году,  вып.  II,  Киев,  1968,  с.  65—70;  Якобсон  А.  Л.  Раннесредневековый
Херсонес,  с.  165,  рис.  71.
 354 	М  а  в  р  о  д  и  и  о  в  Н.  Еднокорабната  и  кръетовидната  църква  по  Българските
земи  до  края  на  XIV  в.  София,  1931,  с.  9,  рис.  4;  с.  10,  рис.  5;  с.  10,  рис.  7;  с.  12,
рис.  9  и  т.  д.  Ц  о  н  ч  е  в  Д.  Новооткрити  старини  от  Пловдивско.—  Известия  на  Ар¬
хеологический  институт,  кн.  XV,  София,  1946,  с.  214,  рис.  123;  Василиев  Асен.
Църкни  и  манастири  из  Западна  България.—Разкопки  и  проучвания,  IV,  София,  1949,
табл.1—III;  Миятев  Кръстю.  Указ,  соч.,  с.  122,  рис.  133  и  134.
 8;в.  А.  Кузнецов
 113

ше  из  которых  чрезвычайно  похожи  на  наши  по  планировке,  но  отлич¬
ны  по  технике  кладки.  Целый  ряд  близких  параллелей  дает  Абхазия355,
но  и  здесь  техника  кладки  отличается,  обладая  более  высоким  каче¬
ством  и  обязательным  употреблением  раствора356.
 Говоря  об  ощутимом  восточно-византийском  влиянии  на  малые
церкви-капеллы  верховьев  Кубани,  мы  не  подразумеваем  тем  самым  во
всех  случаях  прямое  и  непосредственное  воздействие  византийской
культуры.  Речь  может  скорее  идти  об  общности  принципов,  легших  в
основу  культовой  архитектуры  восточных  провинций  Византии,  Абха¬
зии,  Западной  Алании,  Крыма,  Болгарии.  Сказанное  убедительно  под
тверждается  типично  местной  техникой  кладки  насухо,  примененной  не
только  в  описанных  нами  малых  церквах,  но  и  в  жилых  и  оборонитель¬
ных  сооружениях,  а  также  склепах  эпохи  раннего  Средневековья  в  вер¬
ховьях  Кубани,  начиная,  по  крайней  мере,  с  V—VI  вв.  Применение  этой
кладки  свидетельствует  о  том,  что  капеллы  верхнего  Прикубанья  воз¬
двигались  руками  местных  строителей,  имевших  большой  опыт  камен¬
ного  строительства  и  представлявших  в  христианской  архитектуре  мест¬
ную  кавказскую  традицию.  Образцами  же  для  строительства  могли
служить  как  церкви  близлежащей  Абхазии,  так  и  Крыма.  В  этой  связи
напомним  об  открытии  в  1869  г.  небольшой  церкви  на  р.  Белой  (между
станицами  Белореченской  и  Ханской),  содержавшей  армянскую  над¬
пись  «Церковь  построена  каменщиком...  в  620  году  армянской  эры»,  т.  с.
в  1171  г.357,  а  по  II.  Каменеву,  сохранившую  имя  строителя—«Крымбей
из  Кафы»358.
 Подводя  итоги  рассмотренным  памятникам  западной  группы,  мы
отмечаем,  что  подавляющее  большинство  их  отражает  прямое  или
опосредствованное  восточно-византийское  и  абхазское  влияние,  сказав¬
шееся  как  в  общем  построении  архитектурных  форм,  так  и  в  деталях.
Сохранившаяся  в  Сентинском,  северном  и  среднем  Зеленчукских  хра¬
мах  фресковая  живопись,  памятники  средневековой  греческой  эпигра¬
фики,  письменные  исторические  источники  о  христианстве  у  алан  нахо¬
дятся  в  полном  согласии  со  сказанным.  Изученный  материал  позволяет
нам  присоединиться  к  выводу  Н.  И.  Брунова  о  том,  что  «характерной
чертой  византийской  культуры,  в  частности  византийской  архитектуры,
явилась  ее  способность  приобщать  к  ней  молодые  народы,  только  еще
вступившие  на  историческую  арену.  Славянские  народы  на  Западе  и
Севере:  болгары,  сербы,  русские,  многочисленные  народности  Кавказа,
в  первую  очередь  армяне  и  грузины,  но  также  и  многие  другие  народ¬
355 	М  и  л  л  е  р  А.  Указ,  соч.,  с.  78,  рис.  6;  Т  р  а  п  ш  М.  М.  Археологические  раскоп¬
ки  в  Анакопии  в  1957—1958  гг.  Труды  Абх.  ИЯЛИ,  вып.  XXX,  Сухуми,  1960,  с.  127,
рис.  2.
 356 	Пользуюсь  консультацией  Л.  А.  Шервашидзе.
 357 	Кучук-Иоаннесов.  Армянская  надпись  XII  столетия.  МАК,  вып.  III,
М.,  1893,  с.  107.
 368 	Каменев  Н.  Развалины  церкви  св.  Георгия,  открытой  на  р.  Белой.  Памят¬
ная  книжка  Кубанской  области  на  1877  год.  Екатеринодар,  1877,  с.  14.
 114

ности  Кавказа,  в  том  числе  и  Северного  Кавказа—все  они  приобщились
к  византийской  культуре»359.  Важную  роль  в  период  активного  насажде¬
ния  христианства  и  строительства  монументальных  храмов  X—XI  вв.  игра¬
ли  Трапез)  пд  и  Абхазия,  почти  до  середины  XI  в.  находившиеся  в  сфере
византийской  политики.  В  храмах  XI—XIII  вв.,  особенно  в  зданиях  ма¬
лых  форм,  явственно  прослеживается  местная  культурная  традиция.
Памятники  западной  группы,  объединенные  определенными  генетиче¬
скими  и  типологическими  связями,  представляют  собой  богатейший  и
еще  не  исчерпанный  до  конца  историко-архитектурный  материал;  эти
памятники,  четко  локализуемые  на  карте,  дают  возможность  наметить
территорию  Аланской  епархии  X—XIV  вв.  В  заключение  главы  мы  об¬
ратимся  к  этому  почти  не  изученному  вопросу.
 Г
 Территория  и  центр  Аланской  епархии
 Вопрос  о  границах  Аланской  епархии  связан  с  более  крупным  во¬
просом  о  границах  исторической  Алании  и,  естественно,  подчинен  ему
Границы  Алании,  как  политического  объединения  X—XIII  вв.,  на  осно¬
ве  существующих  материалов  в  настоящее  время  очерчиваются  следу¬
ющим  образом:  западная  граница  по  рекам  Уруп  или  Лаба,  восточная
по  р.  Аргун  и  несколько  восточнее  ее,  северная  по  правобережью  Терека
и  Куме,  южная  по  Главному  Кавказскому  хребту360.  Совершенно  оче¬
видно,  что  территория  Аланской  епархии  находилась  в  этих  пределах.
Где  именно  и  каково  соотношение  Алании  и  Аланской  епархии,  совпа¬
дают  ли  их  ареалы  полностью  или  частично?  Из  этого  круга  вопросов
в  литературе  затронут  лишь  один  —  о  центре  Аланской  епархии361.  К  не¬
му  мы  вернемся  ниже,  а  сейчас  коснемся  вопроса  о  территории  Алан¬
ской  епархии.
 При  этом  необходимо  учитывать  два  аспекта:  1)  территория  соб¬
ственно  епархии,  составлявшая  ее  диоцез,  не  совпадающий  с  граница¬
ми  исторически  сложившейся  территории  Алании,  2)  территория,  нахо¬
дившаяся  под  влиянием  и  юрисдикцией  Аланской  епархии.
 При  определении  диоцеза  Аланской  епархии  следует  иметь  в  виду
твердо  установленные  факты  византийского  происхождения  епархии,
наличия  в  ней  греческого  духовенства,  службы  на  греческом  языке  и
греческой  письменности.  Следовательно,  мы  должны  попытаться  очер¬
тить  район  Алании,  находившийся  под  сильным  византийским  влиянием.
Наличные  археологические  материалы  позволяют  сделать  это,  а  рас¬
смотренные  выше  памятники  древнего  зодчества  представляют  собой
основу  для  заключений.
 Как  уже  было  сказано,  почти  все  архитектурные  памятники  запад-
 359 	Брунов  Н.  И.  Архитектура  Византии,  с.  159.
 360 	Кузнецов  В.  А.  Алания  в  X—ХШ  вв.,  с.  11—12.
 361 	М  и  л  л  е  р  В.  Ф.  Древнеосетинский  памятник  из  Кубанской  области.  МАК,
вып.  III,  с.  118.
 115

ной  группы  обнаруживают  явные  связи  —  прямые  или  косвенные  —  с
восточно-византийским  малоазийским)  зодчеством.  Можно  полагать,
что  ареал  этих  памятников  в  значительной  мере  отражает  зону  куль¬
турного  влияния  Византии  на  Северном  Кавказе.  Ареал  этот  (рис.  22)
очерчивается  на  западе  по  р.  Уруп  в  ее  верхнем  течении,  на  востоке  по
восточным  притокам  р.  Кубани,  на  севере  —  по  северным  скатам  Ска¬
листого  хребта  (Адиюх).  Не  исключено,  что  аналогичные  памятники
будут  открыты  на  р.  Большой  Лабе  и  к  северу  от  Скалистого  хребта,
что  несколько  изменит  эти  границы.
 Допустимо  уточнение  и  восточной  границы.  Район  между  верховья¬
ми  Кубани  и  верховьями  р.  Баксан  еще  очень  слабо  изучен  и  в  свете
нашей  темы  представляет  «белое  пятно».  Здесь  возможны  значитель¬
ные  открытия.  Во  всяком  случае,  напомним,  что  по  фольклорным  дан¬
ным  на  месте  г.  Нальчика  ранее  находился  кабардинский  аул,  на  краю
коего  стоял  «иолуразвалившийся  старый,  поросший  мхом  храм»362,  а  в
1913  г.  в  периодической  печати  промелькнуло  сообщение  о  том,  что  «в
пустынных  горах  близ  русла  реки  Баксан  рыболовами  обнаружены
древний  полусохраннвшийся  храм  и  около  него  кладбище»363.  Наконец,
укажем,  что  в  1959  г.  небольшая  церквушка  с  полуциркульной  апсидой
открыта  II.  Г.  Акритасом  на  горе  Мырсы  на  правом  берегу  р.  Чегем,
близ  сел.  Актопрак364.  По  своему  плану  она  приближается  к  капеллам
западной  группы.
 Сказанное  подтверждается  другими  видами  археологических  па¬
мятников.  Прежде  всего  это  христианские  эпиграфические  памятники  —
каменные  кресты  и  плиты-надгробия  с  греческими  надписями,  датируе¬
мыми  в  массе  своей  не  позже  XIV  в.  Карта  греческих  эпиграфических
памятников  Северного  Кавказа  недавно  опубликована  Л.  И.  Лавро¬
вым365,  что  избавляет  нас  от  необходимости  приводить  их  сводку.  Как
видно  из  карты  Л.  И.  Лаврова,  памятники  средневековой  греческой
эпиграфики  сосредоточены  наиболее  компактно  в  двух  районах  —  вер¬
ховьях  Кубани  (между  Урупом  и  водоразделом  Кубани  и  Кумы)  и  в
равнинно-предгорной  полосе  Кабардино-Балкарии,  западнее  г.  Наль¬
чика.  Восточнее  этого  района  греческие  надписи  известны  в  двух  пунк¬
тах  Северной  Осетии  (Эльхотово  и  Кантышево),  но  последняя  относит¬
ся  к  концу  XVI  в.  и  выходит  за  рамки  нашего  исследования.
 Нетрудно  заметить,  что  локализация  средневековых  греческих  над¬
писей,  особенно  многочисленных  в  верховьях  Кубани,  полностью  сов¬
падает  с  ареалом  западной  группы  памятников.  Наличие  греческих
надписей  в  Кабардино-Балкарии  подтверждает  высказанное  выше
362 	Ермоленко  М.  Древние  храмы  близ  Нальчика  и  мумии  балкарских  могиль¬
ников  Терской  области.  Отд.  оттиск.  Ставрополь,  1911;  См.  также:  Каменев  Н.
Указ,  соч.,  с.  4.
 363 	Прибавление  к  48  вып.  ИАК,  СПб,  1913,  с.  157.
 364 	Архив  ИА  АН  СССР,  ф.  1,  д.  1883,  альбом,  л.  18.
 365 	Л  а  в  р  о  в  Л.  И.  Эпиграфические  памятники  Северного  Кавказа,  ч.  1,  М.,
1966,  с.  17.
 116

предположение  о  возможном  уточнении  восточной  границы  западной
группы.
 Широкое  распространение  греческих  надписей  па  указанной  терри¬
тории  Северного  Кавказа  свидетельствует  о  бытовании  в  этих  пределах
в  X—XIV  вв.  греческого  языка  и  греческой  письменности  (более  ранний
памятник  VIII  в.,  по  старой  датировке  В.  В.  Латышева366,  является
единственным  исключением).  Совпадение  же  ареала  греческих  эпигра¬
фических  памятников  с  ареалом  архитектурных  сооружений  восточно¬
византийского  происхождения  далеко  не  случайно  и  дает  основания  для
вывода:  верховья  Кубани  от  Урупа-Лабы  —  на  западе  и  западная  часть
Кабардино-Балкарии  до  г.  Нальчика  —  на  востоке  составляли  диоцез
Аланской  епархии  (рис.  22)367.
 Что  касается  территории,  находившейся  под  контролем  и  юрисдик¬
цией  Аланской  епархии,  то  вполне  допустимо  предположение,  что  она
соответствовала  историческим  границам  Алании,  т.  е.  была  значитель¬
но  шире  территории  диоцеза.  Однако  следует  признать,  что  это  предпо¬
ложение  является  скорее  логическим  построением,  нежели  научно  обо¬
снованным  фактом,  ибо  существующих  источников  для  уверенных  вы¬
водов  пока  недостаточно.
 Лишь  один  поздний  документ  зафиксировал,  что  аланскому  митро¬
политу  в  XIV  в.  были  подведомственны  земли  «около  Алании,  Кавказки
и  Ахохип»368.  В  данном  случае  под  Аланией,  вероятно,  нужно  подразу¬
мевать  земли  собственно  епархии.  Но  что  скрывается  под  понятиями
«Кавказия»  и  «Ахохия»?
 В.  Томашек  считал,  что  аланы  называли  Ахохией  горную  область
южнее  Казбека,  с  чем  не  согласился  И.  Маркварт.  По  его  мнению,  Ахо¬
хия  происходит  от  «Хох»,  как  осетины  называют  все  горные  вершины
от  Казбека  до  Кассары369.  И.  Маркварт  был  прав  —  ущелья  горной
Осетии  и  сейчас  полны  топонимов  с  приставкой  «хох»  (осет.  «гора»).
Еще  в  XVIII  в.  существовало  понятие  «хохский»  Кавказ,  прилагавшее¬
ся  к  горам  Северной  Осетии370.  Следовательно,  понятие  XIV  в.  «Ахо¬
хия»  соответствует  горной  зоне  современной  Северной  Осетии.
 зсь  л  а  т  ы  ш  е  в  в  в  Кавказские  памятники  в  Москве.  ЗРАО,  новая  серия,  т.  II,
СПб.,  1887,  с.  44.
 367 	Принадлежность  упоминавшихся  памятников  греческой  эпиграфики  именно
Аланин  находит  прямое  подтверждение  в  письменных  источниках.  Иосафат  Барбаро
сообщает,  что  в  Алании  кресты  вставлялись  в  огромные  просверленные  камни  (Иоса¬
фат  Барбаро.  Путешествие  в  Тану.—  Барбаро  и  Контарини  о  России.  Л.,  1971,  с.  137—
138).  Действительно,  многие  кресты  Карачая  и  Кабарды  были  вставлены  в  специаль¬
ные  каменные  основания.  (Отчет  гг.  Нарышкиных...,  с.  352;  МАК,  вып.  VIII,  с.  141,  рис.
38;  Федоров  Я-  А.  Указ,  соч.,  с.  117,  рис.  6).
 368 	К  у  л  а  к  о  в  с  к  и  й  Ю.  Христианство  у  алан,  с.  15.
 369 	М  а  г  и  а  г  1:  I.  ОзЦпгоратзсйе  ипс!  озНзтаШсНе  Бйейгтфе.  НИбевЬспп,  1961,
с.  168.
 370 	Вахушти.  География  Грузии.  СМОМПК,  вып.  XXII,  Тифлис,  1897,  с.  73;
Кодзаев  А.  Древние  осетины  и  Осетия.  Владикавказ,  1903,  с.  86.
 117

Менее  ясен  смысл  понятия  «Кавказия».  Совершенно  очевидно,  что
это  также  горная  страна,  приуроченная  к  Кавказскому  хребту  и  от  не¬
го  получившая  свое  название.  В  то  же  время  очевидно,  что  это  не  мо¬
жет  быть  весь  Кавказский  хребет,  ибо  в  таком  случае  было  бы  незачем
особо  выделять  в  нем  Ахохию.  Поскольку  понятия  Алания,  Ахохия  и
Кавказия  бесспорно  скрывают  за  собой  соседние  территории  в  преде¬
лах  Центрального  Кавказа,  мы  можем  высказать  предположение  о  том,
что  Кавказия  —  это  горная  страна  между  Ахохией  иа  востоке  и  Ала¬
нией  на  северо-западе  и  что  географически  она  соответствует  совре¬
менной  Балкарии.  Иное  место  «Кавказии»  просто  трудно  найти.
 Из  предложенной  интерпретации  документа  1364  г.  вытекает,  что
под  юрисдикцией  Аланской  епархии  находилась  горная  часть  Централь¬
ного  Кавказа  между  верховьями  рек  Баксан  и  Терек.  Как  покажет  ма¬
териал  глав  III  и  IV  настоящего  исследования,  эта  юрисдикция  в  дан¬
ном  районе  была  достаточно  поверхностной  и  номинальной.  Изолиро¬
ванность  и  труднодоступность  высокогорного  Кавказа,  видимо,  играла
при  этом  нс  последнюю  роль,  и  влияние  Аланской  епархии  здесь  было
незначительным.  Сказанное,  кажется,  применимо  и  к  плоскостной  тер¬
ритории  восточнее  г.  Нальчика  вплоть  до  Чечено-Ингушетии.
 В  главе  I  мы  касались  ряда  документов,  свидетельствующих  о  том,
что  в  отдельные  периоды  юрисдикция  Аланской  епархии  распространя¬
лась  на  весьма  обширные  территории,  иногда  даже  выходившие  за  пре¬
делы  Северного  Кавказа.  Так,  в  XII  в.  Аланская  епархия  была  соеди¬
нена  с  Сотириупольской  под  эгидой  Алании,  а  последняя  осуществляла
церковный  контроль  в  Абхазии  до  XIV  в.,  хотя  и  с  перерывами.  В  се¬
редине  XIV  в.  аланский  митрополит  Симеон  на  какое-то  время  само¬
вольно  подчинил  себе  Кавказскую  митрополию,  Сарай  на  Волге  и  Та-
наис  на  Допу,  за  что  и  был  низложен.  Конечно,  эти  расширения  подве¬
домственных  Аланской  епархии  территорий  имели  временный  и,  видимо,
крайне  неустойчивый  характер.  Основной  же  и  стабильной  территорией
была  средняя  часть  Северного  Кавказа,  включавшая  в  себя  земли  соб-
сТвенно  диоцеза  и  земли,  входившие  в  политические  границы  Алании.
 Вопрос  о  местоположении  центра  Аланской  епархии  впервые  был
поставлен  В.  Ф.  Миллером,  полагавшим,  что  центр  этот  находился  в
древнем  городе  с  храмами  в  ущелье  Большого  Зеленчука371.  Это  мнение,
высказанное  априорно  80  лет  тому  назад,  в  наше  время  блестяще  под¬
твердилось.  Задолго  до  широких  раскопок  в  ущелье  Большого  Зелен¬
чука  точку  зрения  В.  Ф.  Миллера  поддержал  ряд  кавказоведов372.  На¬
ши  многолетние  исследования  Нижне-Архызского  городища  X—XIII  вв.
привели  к  убеждению  в  том,  что  оно  было  наиболее  крупным  христиан-
\

371 	Миллер  В.  Ф.  Указ,  соч.,  с.  118.
 372 	И  е  с  с  е  н  А.  А.  Археологические  памятники  Кабардино-Балкарии.  МИА  СССР
№  3,  1941,  с.  27;  Минаева  Т.  М.  Из  истории  археологических  исследований  вер¬
ховьев  реки  Кубани.  УЗ  СГПИ,  т.  VII,  Ставрополь,  1951,  с.  235;  Очерки  истории  СССР
IX—XII  вв.  м’,  1953,  с.  665.
 118

скпм  центром  не  только  в  Алании,  но  и  на  всем  Северном  Кавказе.
Именно  это  городище  с  его  монументальными  Зеленчукскими  храмами
и  кафедралом,  11  небольшими  капеллами,  обширными  христианскими
могильниками  и  эпиграфическими  памятниками  только  и  могло  быть
центром  Аланской  епархии  и  резиденцией  аланских  митрополитов373.
Ьолее  реальных  претендентов  на  отождествление  с  христианским  цент¬
ром  Алании  среди  ее  городищ  нет.
 Совершенно  очевидно,  что  Аланская  епархия  в  течение  всего  вре¬
мени  своего  существования  поддерживала  контакты  с  Константинопо¬
лем.  Контакты  осуществлялись  как  в  виде  личных  поездок,  так  и  в  виде
переписки,  часть  которой  сохранилась  и  стала  достоянием  истории.
К  сожалению,  в  известных  нам  документах  не  зафиксировано  ни  назва¬
ние  города  —  центра  Аланской  епархии,  ни  его  местонахождение.  Одна¬
ко  изучение  контекста  некоторых  документов  позволяет  все  же  сделать
некоторые  выводы.
 Выше  мы  говорили  о  документах,  опубликованных  Г.  Фиккером.
Из  них  явствует,  что  одним  из  постоянных  остановочных  пунктов  на  пу¬
ти  аланских  митрополитов  в  Константинополь  был  Керасунт—порт  на
малоазийском  берегу  Черного  моря374.  Из  акта  Константинопольской
патриархии  1364  г.  нам  известны  еще  два  остановочных  пункта  на  этом
кути  —  церковь  Богородицы  Афинской  в  Сотириуполе  —  Сухуми  и  цер¬
ковь  Богородицы  Утешительницы  в  Трапезунде375.  Таким  образом,  мы
получаем  достоверные  сведения  о  большей  части  маршрута,  соединяв¬
шего  Константинополь  с  Аланской  епархией.  Промежуточным  пунктом
между  Константинополем  и  Керасунтом  должен  был  быть  Синоп.
 Нам  остается  выяснить  завершающий  отрезок  этого  пути  от  Соти-
рнуполя  в  Аланию.  Последняя  лежала  к  северу  от  Абхазии,  за  хребтом,
в  60  км  от  побережья  Черного  моря.  Наиболее  вероятным  центром
Аланской  епархии  можно  считать,  как  было  сказано  выше,  Нижне-Ар-
хызское  городище  в  ущелье  Большого  Зеленчука.  Нет  оснований  ду¬
мать,  что  путь  от  Сотириуполя  в  ущелье  Большого  Зеленчука  шел  вкру¬
говую  через  Северо-Западный  Кавказ.  Напротив,  он  должен  был  быть
кратчайшим  и  пролегать  через  хребет.  В  таком  случае,  необходимо  ре¬
шить  вопрос  о  вероятном  маршруте  пути  и  связанном  с  ним  перевале.
Наиболее  удобный  и  легкодоступный  перевал,  ведущий  из  Абхазии  на
Большой  Зеленчук  —  Санчарский  (2602  м).  Путь  к  нему  от  Сухуми
идет  по  р.  Гумиста  в  урочище  Псху,  а  на  северном  склоне,  миновав
перевал,  он  продолжается  по  Зеленчукскому  ущелью  и  прямо  приводит
к  Нижне-Архызскому  городищу  и  Зеленчукским  храмам.  Этот  кратчай¬
ший  путь  отсюда  к  Черноморскому  побережью  был  хорошо  известен  и
373 	Кузнецов  В.  А.  Археологические  исследования  в  верховьях  Кубани  (1960—
1961  гг.).  КСИА,  вып.  96,  1963,  с.  93;  его  же:  Северный  Зеленчукский  храм  X  века,  с.
349;  его  же:  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  191—195.
 374 	Сейчас  этот  город  находится  в  Турции  —  Гпресун
 375 	К  у  л  а  к  о  в  с  к  и  й  Ю.  Указ.  соч.  с.  15.
 119

в  XIX  в.376,  и  сейчас  известен  местному  населению.  Поэтому  версию  не¬
которых  авторов  о  Марухском  перевале,  как  наиболее  удобном377,  мы
вслед  за  И.  Стебницким378  отводим.  Скопление  христианских  древностей
и  крупных  археологических  памятников  не  в  ущелье  р.  Маруха,  а  в
ущелье  Большого  Зеленчука  убедительно  свидетельствует  в  пользу  ска¬
занного.
 Итак,  сопоставление  археологических  объектов  с  данными,  выте¬
кающими  из  анализа  некоторых  письменных  источников,  приводит  нас
еще  раз  к  выводу  о  локализации  Аланской  епархии  именно  в  ущелье
Большого  Зеленчука,  на  территории  Нижне-Архызского  городища.
 Архитектурные  памятники  Нижне-Архызского  городища,  в  первую
очередь  кафедральный  собор  —  северный  Зеленчукский  храм,  свиде¬
тельствуют  также,  что  это  городище  было  не  только  религиозным,  но  н,
весьма  вероятно,  политическим  центром  Алании  в  X—XI  вв.  «Соборный
храм  столичного  города  был  для  людей  того  времени  архитектурным
воплощением  могущества  и  величия  государства.  О  значении  меньших
городов  должна  была  говорить  архитектура  их  соборов.  Такой  же  ха¬
рактер  носили  и  соборы  больших  монастырей.  Храмы  меньших  мона¬
стырей  и  приходские  городские  и  сельские  церкви  были,  понятно,  скром¬
нее  и  по  размерам,  и  по  архитектуре»379.  Архитектурным  воплощением
значения  Аланского  раннефеодального  государства  в  X—XI  вв.  был
северный  храм  Зеленчука,  который  в  соответствии  со  своим  рангом  мог
помещаться  только  в  столичном  городе.
 Был  ли  город  в  ущелье  Большого  Зеленчука  политическим  и  куль¬
турным  центром  всей  Аланин  или  он  был  центральным  только  для  ее
западной  части  —  пока  остается  невыясненным,  как  и  вопрос  о  его  ста¬
тусе  во  времени  (будучи  столичным  в  период  политической  централи¬
зации  X—XI  вв.,  он  мог  утратить  это  значение  в  последующий  период
феодальной  раздробленности  XII—XIII  вв.).  Рассмотрение  этих  вопро¬
сов  выходит  за  рамки  настоящего  исследования.
 376 	Ваганов  С.  В.  Значение  охранно-карантинной  линии  по  границе  Кубанской
области  с  Закавказьем  в  связи  с  условиями  животноводства  в  нагорной  полосе.
ИОЛИКО,  вып.  1,  Екатериводар,  1899,  с.  37;  Подозерский  К.  И.  Сапчарская
через  Главный  Кавказский  хребет  тропа  и  урочище  Пс.ху.  ИКОИРГО,  т.  XVI,  Тифлис,
1903,  с.  1—38.
 377 	Фредерик  Дюбуа  де  М  о  н  п  е  р  е.  Путешествие  вокруг  Кавказа,  т.  1,
Сухуми,  1937,  с.  152;  Барач  Г.  П.  По  Марухской  тропе.  ПАНО,  вып.  1,  Сухуми,
1925,  с.  79.
 378 	С  т  е  б  н  и  ц  к  и  й  И.  Географические  заметки  о  восточной  части  Закубанского
края.  Записки  ИРГО,  т.  1,  СПб.,  1867,  с.  23—24.
 379 	Максимов  П.  Н.  Введение  к  ВИА,  3,  М.-Л.,  1966,  с.  9.

Глава  III
 ЦЕНТРАЛЬНАЯ
 ГРУППА
ПАМЯТНИКОВ
 п
 -*■■*•  амятники  этой  группы  сосредоточены  на  территории  Балкарии  и
Северной  Осетии,  т.  е.  в  центральной  части  Кавказского  хребта.  В  от¬
личие  от  западной  группы  здесь  нет  больших  и  монументальных,  слож¬
ных  по  своей  архитектуре  храмов.  Сооружения  центральной  группы  —
это  церкви  небольших  размеров,  отличающиеся  простотой  конструкции
и  строительной  техники,  а  во  многом  и  нарушением  канонов  церковного
зодчества.  Так,  например,  все  они  лишены  апсид.  Некоторые  не  имеют
правильной  ориентации  на  восток.  Внешне  церкви  центральной  группы
также  заметно  отличаются  от  церквей  западной  группы,  причем  разни
ца  такова,  что  смешать  их  невозможно.  Оригинальность  и  своеобразие
планового  и  объемного  решения  позволяет  уверенно  отделить  данную
группу  памятников  от  западной  и  видеть  в  ней  самобытное  и  интерес¬
ное  историко-культурное  явление.  Конечно,  рассматриваемые  ниже  па¬
мятники  не  являются  абсолютно  тождественными  (чего  и  не  следует
ожидать),  но  различия  между  ними  менее  существенны,  чем  черты
сходства.
 Большая  часть  памятников  центральной  группы  приходится  на  тер¬
риторию  Балкарии.  Это  не  означает,  что  в  горах  Осетии  памятников
древнего  церковного  зодчества  было  меньше,  чем  в  Балкарии.  Значи¬
тельное  число  древних  церквей  горной  Осетии  разрушено  или  пере¬
строено  в  языческие  святилища  «дзуары».  По  сведениям  Иоанна  Бол¬
гарского,  писавшего  в  1780  г.,  в  горах  Осетии  тогда  имелось  10  церквей,
теперь  не  используемых  как  церкви1.  Поскольку  относительно  этих  объ¬
'  Кокиев  Г.  Материалы  по  истории  Осетии,  т.  1,  ИСО  НИИ,  т.  VI,  Орджони¬
кидзе,  1934,  с.  169;  Ко.мепский  И.  Обращение  осетин  в  христианство  в  XVIII  ве¬
ке.  Труды  V  АС  в  Тифлисе.  М.,  1887,  с.  142.
 121

ектов  нет  никакой  документации,  мы  их  в  свой  обзор  не  включаем  и  на¬
чинаем  его  с  Балкарии.
 Верхний  Чегем.  Селение  Верхний  Чегем  лежит  в  обширной  горной
котловине  в  верховьях  р.  Чегем,  при  впадении  в  нее  слева  речки  Жыл-
гы-су.  Первые  сведения  о  двух  христианских  каменных  церквах  Чегема,
которые  «во  всякой  целости,  токмо  без  глав  и  стоят  впусте»,  содержат¬
ся  в  сообщении  кизлярского  дворянина  Алексея  Тузова,  побывавшего
Здесь  в  1736  г.  Он  же  отметил  в  Чегеме  несколько  фундаментов  и  стен
бывших  часовен  с  «иконным  писанием»2.  Там  же  А.  Тузов  видел  грече¬
ские  книги.
 В  1793—1794  гг.  Северный  Кавказ  посетил  академик  П.  С.  Паллас.
Касаясь  Балкарии  (население  которой  он  называет  бассианами),
11.  С.  Паллас  упоминает  церкви  Чегема,  из  которых  происходят  листы
Евангелия  на  греческом  языке,  а  также  другие  греческие  церковные
книги3.
 В  начале  XIX  в.  о  древнехристианской  церкви  Чегема  писал
1О.  Клапрот,  получивший  из  нее  листы  от  Евангелия.  Следует  думать,
что  речь  у  Палласа  и  Клапрота  идет  об  одном  Евангелии,  причем  Клап¬
рот  относит  Евангелие  к  XV  в.  и  добавляет,  что  рукопись  была  напол¬
нена  ошибками  переписчика,  т.  е.  была  списана  с  более  раннего
оригинала4.  По  чанным  Клапрота,  Чегемская  церковь  имела  3  сажени  в
длину  и  была  построена  на  скале,  в  которой  проходила  тропинка,  снаб¬
женная  парапетом.  Свидетельства  Палласа  подтверждают  достоверность
юх  данных,  которые  приводит  А.  Тузов.
 В  районе  с.  Верхний  Чегем  (на  левой  стороне  р.  Жылгы-су)  дей¬
ствительно  существует  так  называемая  «Греческая  лестница»,  устроен¬
ная  в  скальном  массиве  и  местным  населением  именуемая  Битикле5.
Возможно,  Ю.  Клапрот  имел  в  виду  эту  лестницу,  но  руины  церкви  око¬
ло  нее  не  зафиксированы  и  местонахождение  этого  памятника  остается
неясным.
 Следующее  по  времени  упоминание  христианских  архитектурных
памятников  Верхнего  Чегема  связано  с  путешествием  В.  Я.  Тепцова  по
ущельям  Северного  Кавказа.  Описывая  позднее  кладбище  южнее  села,
В  Я  Тепцов  указывает  на  нем  пять  «больших  часовен  четырехгранной
2 	К  о  к  и  е  в  Г.  Материалы  по  истории  Осетии,  с.  34—35.
 3 	Р  а  11  а  в  Р.  8.  Ветегкип^еп  ац[  е!пег  Ке1зе  !п  <Пе  Зйбесйеп  81аШ1а11егьсЬаГ1еп
<1е?  Ки8818с11еп  КеЕкз  т  4еп  1аЬгеп  1793  ипс!  1794.  В<1.  I,  Ье1р7Щ,  1799,  с.  407—
108.
 4 	К1  а  р  г  о  11т.  8иг  1е5  апе1еппе8  ё^Пзез  сйгеБеппез  бапз  1е  Саисазе  аи  <1е1а  4и
КоиЬап.  МА,  1.  V,  Рапз,  1830,  с.  388—389.
 5 	Ермоленко  М.  И.  Путеводитель  по  Кабарде  и  Балкарии.  Нальчик,  1928,  с.
55:  А  к  .р  и  т  а  с  П.  Г.  Древний  торговый  путь  от  Черного  моря  к  Каспийскому  по  го¬
рам  Центрального  Кавказа.  УЗКБНИИ,  т.  XVI,  Нальчик,  1959,  с.  210;  Ионе  Г.  И.
Верхне-Чегемские  памятники  VI—XIV  веков.  УЗКБНИИ,  т.  XIX,  Нальчик,  1963,  с.
184,  рис.  1,  с.  192—193,  рис.  5.
 122

формы  с  каменной  крышей»,  но  из  дальнейшего  описания  становится
видно,  что  за  часовни  автор  принял  обычные  надземные  склепы6.
 Археологическими  исследованиями  церкви  в  Верхнем  Чегеме  обна¬
ружены  в  двух  местах.  П.  Г.  Акритас  отмечает  здесь  четыре  древнехри¬
стианские  церкви,  из  них  описаны  три.
 Первая  церковь  (рис.  24,/)  расположена  в  верхней  части  с.  Верх¬
ний  Чегем,  на  правом  берегу  р.  Жылгы-су,  среди  домов.  В  плане  здание
четырехугольное,  размеры  внутри  5,0x3,30  м,  толщина  стен  80  см.  Вы¬
сота  входа  1,65  м,  ширина  80  см.  Размеры  окна  в  восточной  стене
15x50  см  В  восточной  (алтарной)  части  церкви,  под  окном,  находится
сложенный  из  камней  на  известковом  растворе  престол  75x55  см,  вы¬
сота  64  см.  Слева  от  престола,  в  углу,  помещен  четырехугольный  столик
75x62  см,  высота  65  см.  В  южной  и  северной  стенах  здания  имеются
две  небольшие  пиши  глубиной  40  см.  Стены  сложены  из  слабо  отесан¬
ных  камней  на  известковом  растворе;  лишь  восточная  стена  с  внешней
стороны  облицована  хорошо  обработанными  камнями.  Потолок  дере¬
вянный.  крыша  плоская,  сверху  засыпанная  землей7.  И.  М.  Чеченов
ориентировочно  отнес  описанную  церковь  к  позднему  средневековью8.
 Вторая  церковь  находится  на  восточной  окраине  сел.  Верхний  Че¬
гем,  в  садах.  Местные  жители  ее  называют  «Байрым».  Этот  памятник
осмотрен  нами  совместно  с  И.  М.  Мизиевым  и  С.  О.  Шахмурзаевым  в
марте  1973  г.  От  здания  уцелели  незначительные  остатки  стен.  Наилуч¬
ше  сохранились  западная  (продольная)  и  северо-восточная  стены.  Се¬
вере  западный  угол  закрыт  рухнувшей  стеной,  сложенной  из  необрабо¬
танного  камня  (крупных  камней  и  мелких  булыжников)  на  белом  из¬
вестковом  растворе.  Кладка  очень  прочная.  Ориентировано  здание  по
линии  ССВ  10103,  план  без  специальных  раскопок  не  определим.  По
остаткам  стен  можно  установить  приблизительные  размеры  церкви:
длина  11,30  м,  ширина  6,0  м,  толщина  стен  до  1,50  м.  Есть  все  основа¬
ния  считать  памятник  руинами  христианской  церкви  —  об  этом  свиде-
тельствх  ют  как  его  христианское  название  («Байрым»  —  св.  Мария),
так  и  окружающий  здание  христианский  могильник  XIII—XIV  вв.9.
 В  северо-восточной  (алтарной)  части  церкви  в  1959  г.  был  обнару¬
жен  и  раскопан  интересный  склеп  —  крипта.  В  указанной  стене  церкви
оказался  четырехугольный  вход  63  х  85  см,  сложенный  из  монолитных
известняковых  плит.  Он  ведет  в  камеру  четырехугольной  формы
(рис.  24,2),  размеры  ее  2,56x3,40  м,  высота  до  верхней  точки  свода
2,0  м.  Свод  двускатный,  переход  от  стен  к  скатам  свода  на  высоте
1.05—1,07  м.  И  стены,  и  свод  выведены  из  камней  и  облицованы  серой
штукатуркой.  Расстояние  от  пола  до  входного  отверстия  96  см.  Таким
•образом,  в  конструктивном  отношении  склеп  очень  близок  к  хорошо  из¬
вестным  средневековым  и  поздним  склеповым  сооружениям  горного
6 	Теп  цов  В.  По  истокам  Кубани  и  Терека,  с.  161.
 7 	А  к  р  и  т  а  с  П.  Г.  Указ  соч.,  с.  211.
 *  Чет  нов  II.  ДА.  Древности  Кабардино-Балкарии.  Нальчик,  1969,  с.  80.
 ’  И  о  и  с  Г.  И.  Указ.  соч.  с.  205;  Чеченов  I  I.  М.  Указ,  соч.,  с.  82.
 123

Кавказа  (особенно  к  полуподземным  склепам).  Местные  строительные
традиции  в  нем  выражены  достаточно  ярко.
 По  найденным  в  склепе  обломкам  керамики  и  металлическим  пред¬
метам  П.  Г.  Акритас  датировал  церковь  «Байрым»  X—XII  вв.10.  Однако
керамика,  показанная  в  отчете  Акрптаса11,  скорее  относится  к  более
позднему  времени  —  XIII—XIV  вв.  Это  фрагменты  с  многорядной  вол¬
ной,  линейным  сплошным  и  зонным  орнаментом,  зубчатым  штампом.
Один  обломок  покрыт  синей  поливой.  Два  сердцевидных  медальона  на
цепочках  также  производят  впечатление  предметов  довольно  поздних.
Поэтому  наиболее  вероятной  датой  склепа  и  церкви  «Байрым»  считаем
XIII—XIV  вв.
 В  1849  г.  Верхний  Чегем  посетил  А.  Фиркович,  отметивший  здесь
две  церкви.  На  правой  стороне  реки  располагалась  церковь  «Артла»,
на  левой  стороне  —  церковь  «Фардык»  («фардыг»—осет.  «буса»),  «Обе
простой  архитектуры,  но  не  довольно  прочны;  они  из  тесаного  камня.
Кроме  небольшого  креста,  высеченного  на  преддверии,  никакого  знака,
ни  украшения  не  имеют.  Во  второй  деркви,  стоящей  в  самом  ауле,  с
левой  стороны  двери,  обращенной  к  западу,  находится  изображение
вроде  бараньей  головы,  высеченной  из  камня.  Под  церковью  есть  склеп,
или  погреб,  в  который  вход  сделан  с  восточной  стороны;  тут  хранились
книги  и  церковная  утварь»12.
 Судя  по  наличию  под  церковью  склепа  с  входом  с  восточной  сторо¬
ны,  этот  памятник  следует  отождествить  с  описанной  выше  церковью
«Байрым».  Вадимо,  церковь  «Байрым»  имела  второе  —  языческое  —
название,  связанное  с  прилегающим  могильником,  где  время  от  време¬
ни  могли  случайно  находить  бусы.  В  этом  плане  определенный  интерес
представляют  явно  языческие  обряды,  связанные  с  фаллическим  куль¬
том  и  совершавшиеся  женщннами-балкаркаМ|И  у  «Байрыма».  Как  сви¬
детельствуют  И.  Иванюков  и  М.  Ковалевский,  эти  языческие  обряды
были  ликвидированы  лишь  в  конце  XVII  в.  в  связи  с  проповедью  му¬
сульманства,  организованной  шамхалом  Тарковским13.
 Третья  верхнечегемская  церковь  описана  в  1959  г.  Е.  П.  Алексее¬
вой.  Местному  населению  она  известна  под  именем  «Хустос».  Здание
находится  на  горе,  прилегающей  к  селению  с  юга,  на  правом  берегу
р.  Жылгы-су.  Ориентировано  с  запада  на  восток  и  состоит  из  двух  .по¬
мещений—  западного  прямоугольного  (длина  5,0  м,  ширина  5,50  м)  и
восточного  полукруглого  (длина  5,50  м).  Стены  западного  помещения
толстые,  сложены  на  извести  и  внутри  оштукатурены.  В  высоту  сохра¬
нились  до  1,50  м,  причем  южная  и  северная  стены  покаты  внутрь
(свод?).  В  западной  стене  имеется  вход  шириной  85  см,  в  протпвочо-
10  Акритас  П.  Г.  Археологическое  исследование  Чегемского  ущелья  в  1959-го¬
ду.—  Сб.  статей  по  истории  Кабардино-Балкарии,  вып.  IX,  Нальчик,  1961,  с.  187—188.
 4  Архив  ИА  АН  СССР,  <р.  1,  д.  1883,  альбом,  л.  16—17.
 12 	Фиркович  А.  Археологические  разведки  на  Кавказе,  с.  397.
 13 	Иванюков  И.  и  Ковалевский  М.  У  подошвы  Эльбруса.  «Вестник  Ев¬
ропы»,  январь—февраль  1886  г.,  с.  100—101.
 124

.ложной  восточной  стене  окошечко  шириной  50  см.  В  восточной  стене
восточного  помещения  зафиксирован  проем  шириной  1,40  м.  В  восточ¬
ной  полукруглой  части  здания  было  бы  соблазнительно  видеть  апсиду,
по  Е.,П.  Алексеева  предполагает,  что  это  был  отгороженный  дворик.  Нам
во  время  посещения  Верхнего  Чегема  осмотреть  это  здание  не  удалось,
поэтому  вопрос  об  апсиде  остается  неясным.
 Е.  II.  Алексеева  сближает  церковь  «Хустос»  с  Нузальской  церковью
XIII  в.  в  Северной  Осетии14.  На  основании  приведенного  описания  су¬
лить  о  правомерности  этого  сопоставления  трудно.  Поэтому  датировку
церкви  «Хустос»  XIII  в.  принимаем  лишь  как  ориентировочную.
 Таковы  имеющиеся  в  нашем  распоряжении  сведения  о  верхнечегем¬
ских  церквах.  Следует  отметить,  что  датировка  их  до  сих  пор  затрудне¬
на  и  остается  предварительной  и  требующей  дополнительных  разыска¬
ний,  хотя  отнесение  их  к  XIII—XV  вв.  признано  в  современной  лите¬
ратуре15.
 Обращает  на  себя  внимание  факт  концентрации  церквей  в  районе
Верхнего  Чегема.  Это,  безусловно,  свидетельствует  о  былой  активности
христианских  миссионеров  и  довольно  широком  распространении  хри¬
стианства  среди  горцев  этой  части  Кавказа.  Сказанное  полностью  под¬
тверждается  упомянутыми  листами  греческого  Евангелия  XV  в.,  христи¬
анскими  могильниками,  некоторыми  авторами  ошибочно  отнесенными
I.  VI  —VIII  вв.16,  а  в  действительности  датируемыми  XIII—XIV  вв.17,  а
также  надгробными  плитами  с  высеченными  на  них  крестами,  найден¬
ными  на  горе  Донгат  В.  Ф.  Миллером  и  Е.  П.  Алексеевой18.  К  этому
добавим,  что  христианская  церковь  по-балкарски  называется  «килн-
са»19,  что  вероятнее  всего  происходит  от  греческого  «экклесиа»—цер¬
ковь.  Следует  полагать,  что  данная  этимологическая  связь  не  случайна
и  указывает  на  деятельность  греческих  миссионеров.  Интересные  мест¬
ные  предания  о  жившей  до  прихода  балкарцев  в  Чегем  «общине»  во
главе  с  почтенным  старцем  и  о  его  «сундуке  с  золотом»  (старинными
книгами?  —  В.  К-),  спрятанном  в  гроте,  записал  в  конце  XIX  в.  Б.  К-
Далгат20.
 	I
 14 	А  л  е  к  с  е  с  в  а  Е.  П.  Археологические  раскопки  в  районе  села  Верхний  Чегем
в  1959  г  -  Сб.  статей  по  истории  Кабардино-Балкарии,  вып.  IX,  с.  202—203.
 •  15  Пессен  А.  А.  Археологические  памятники  Кабардино-Балкарии.  МИА  СССР
№.  3,  1941,  с.  31;  Лавров  Л.  И.  Карачай  и  Балкария  до  30-х  годов  XIX  в.  КЭС,
IV».  М.,  1969,  с.  НО.
 .16  О  и  р  ы  ш  к  о  О.  Л.  Раннехристианский  могильник  в  сел.  Верхний  Чегем
КБ  АССР.  Сб.  статей  по  истории  Кабардино-Балкарии,  вып.  IX,  с.  217—221;  И  о-
н  е  Г.  И.  Указ,  соч.,  с.  199.
 17 	Чеченов  И.  М.  Указ,  соч.,  с.  80.
 18 	Миллер  В.  Ф.  Терская  область.  Археологические  экскурсии.  МАК,  вып.  1,
М:,  1888,  с.  85;  А  л  е  к  с  е  е  в  а  Е.  П.  Указ,  соч.,  с.  199.
 19 	Записано  нами  в  Верхнем  Чегеме.
 20 	Д  а  л  г  а  т  Б.  К.  Поездка  к  Чегемским  ледникам  Центрального  Кавказа.  Влади¬
кавказ,  1896,  с.  8.
 125

Многие  предшествующие  исследователи,  начиная  с  В.  Ф.  Миллера,
обращали  внимание  на  обильные  следы  христианства  в  районе  Верхне¬
го  Чегема.  По  попытка  исторической  интерпретации  этих  материалов
никем  предпринята  не  была.  Ниже  излагается  наша  точка  зрения  отно¬
сительно  христианских  памятников  Верхнего  Чегема,  носящая  характер
рабочей  гипотезы  и  подлежащая  в  дальнейшем  проверке.
 Судя  по  имеющимся  в  нашем  распоряжении  источникам,  в  конце
XIII  в.  Константинополь  учредил  особую  Кавказскую  митрополию;
В  нотациях  времени  императора  Андроника  II  Палеолога  Кавказская,
митрополия  следует  за  Литовской,  учрежденной  в  1292  /  и  занимает
83  место21.  Следовательно,  Кавказская  митрополия  была  учреждена  в
самом  конце  XIII  в.  Известно  также,  что  при  том  же  Андронике  II  Па¬
леологе  на  церковном  соборе  в  Константинополе  присутствовал  еиисксщ
Кавказский  Василий22.  В  приписке  №  87  к  синаксарю  (кратким  житиям
святых.—  В.  К.)  упомянут  архиепископ  Кавказский  Савва,  умерший  в-
1318  г.23.  Можно  .думать,  что  Савва  был  вторым  (после  Василия)  гла¬
вой  Кавказской  митрополии.  Известия  о  ней  чрезвычайно  скудны.  Сле-.
дующее  (и  последнее)  упоминание  Кавказской  метрополии  приводится-
в  акте  1356  г.,  где  говорится  о  самочинных  действиях  архиерея  Аланин,,
рукоположившего  епископа  на  Кавказскую  митрополию,  причисленную
к  священному  Синоду24.  Таким  образом,  бесспорно,  что  эта  митрополия,
в  XIV  в.  существовала.
 Где  находилась  Кавказская  митрополия  до  сих  пор  не  было  извест
но.  11ри  рассмотрении  этого  вопроса  необходимо  прежде  всего  учесть
то,  что  было  сказано  выше  о  локализации  «Кавказии».  Мы  пришли  ■  к-
заключению,  что  географическое  понятие  «Кавказия»  XIV  в.  скорее  •
всего  приложимо  к  современной  Балкарии.  Следовательно,  и  Кавказу
скую  митрополию,  отличную  от  Аланской  епархии,  мы  вправе  помещать,
в  Бачкарии.
 Отмеченный  выше  факт  концентрации  христианских  древностей  и
прежде  всего  церквей  в  районе  Верхнего  Чегема  позволяет  говорить  о
локализации  Кавказской  митрополии  (именно  в  этом  районе  Балкарии,
В  свою  очередь  это  ставит  перед  кавказоведением  вопрос  о  видной  ро¬
ли  района  Верхнего  Чегема  в  средневековой  истории  и  культуре  северо-
кавказских  народов.
 Хулам.  В  1893  г.  по  поручению  Археологической  комиссии  В.  И.  Дол-
бежев  предпринял  поездку  по  ущелья.м  Балкарии  с  целью  поисков  древ¬
них  церквей.  К  востоку  от  с.  Хулам  (в  ущелье  р.  Черек  —  Безенгий
ский)  на  вершине  холма  им  найдены  развалины  небольшой  церкви.
21 	Заметки  XII—XV  века,  относящиеся  к  крымскому  городу  Сугдее  (Судаку),
приписанные  на  греческом  синаксаре.  ЗООИД,  т.  V,  Одесса,  1863,  с.  608,  прпмеч.
 22Иосселиани  Пл.  Краткая  история  грузинской  церкви.  СПб.,  1843,  с.  38,
прим.  36.
 23 	Заметки  XII—XV  века,  относящиеся  к  крымскому  городу  Сугдее,  с.  608.
 24 	Древние  акты...,  с.  455.
 126

Холм  и  развалины  балкарцы  называли  «Татур-Тыбн»25.  Здание’  четы¬
рехугольное,  каменное,  покрытое  штукатуркой.  Длина  стен  западной  и
восточной  немногим  более  3  м,  северной  и  южной—немногим  более  2  м.
Вход  был  в  западной  стене.  При  расчистке  В.  И.  Долбежев  нашел  остатки
поперечной  стены,  отделявшей  алтарь.  На  стенах  сохранились  грубо  вы¬
полненные  красной  и  черной  красками  по  белому  фону  фрески.  «На  се¬
верной  стене  изображены  две  женские  фигуры,  на  восточной  —  две  муж¬
ские  (одна  с  характерными  чертами  лица  кавказского  типа),  на  запад¬
ной  -  -  мужская  и  женская  фигуры,  одежда  которых  окрашена  в  черную
и  красную  краски,  на  южной  —  часть  контурного  изображения,  но-вйди-
мому,  ангела».  Находок  в  церкви  не  обнаружено26.
 Тогда  же  В.  И.  Долбежев  сделал  схематичные  зарисовки  фресок
Хуламской  церкви,  опубликованные  А.  А.  Иессеном  в  1941  г.27.  Из  ри¬
сунков  В.  И.  Долбежева  видно,  что  фрески  были  сильно  повреждены  и
что  изображенные  фигуры  могут  быть  разделены  на  группу  святых  с
нимбами  вокруг  головы  и  группу  ктиторов  без  нимбов  и  одетых  в  свет¬
ское,  чисто  кавказское  платье.  Во  всяком  случае,  три  фигуры  из  четы¬
рех  верхнего  ряда  могут  быть  признаны  ктиторами28.  В  1969  г.  Л.  И.  Лав¬
ров  издал  рисунки  архивного  альбома  Д.  А.  Вырубова,  посвященного
древностям  Кабардино-Балкарии.  Среди  них  находится  рисунок  разру
шейного  храма  в  Балкарии29.  Сопоставление  рисунков  В.  И.  Долбеже¬
ва  с  рисунками  Д.  А.  Вырубова  убеждает  нас  в  том,  что  анонимный
храм  на  рисунке  Д.А.Вырубова  —  Хуламский,  ибо  фрески  на  его  стене
совпадают  с  ктиторским  рядом  на  рисунке  В.  И.  Долбежева  (рис.  23).
 Никаких  материалов  для  датировки  этой  очень  небольшой  и  прими¬
тивной  церквушки  нет.  Судя  по  описанию  В.  И.  Долбежева,  этот  па¬
мятник  довольно  близок  верхнечегемской  церкви  «Хустос»  и  ориентиро¬
вочно  может  быть  отнесен  к  той  же  эпохе.
 Безенги.  Церковь  около  с.  Безенги  зафиксирована  А.  Фирковичем
Находилась  у  старого  селения,  на  левом  берегу  р.  Черек  —  Безенгин-
ский.  Длина  здания  по  Фирковичу  5,25,  ширина  3,75,  высота  4,25  арши¬
на.  На  стенах  были  «изображены  аль-фреско  11  ликов  Угодников  Бо¬
жиих  и  видны  полуистертые  грузинские  надписи.  Снаружи  церкви,  на
северной  стороне,  имеется  полуистертое  изображение  св.  Георгия  на  ко¬
25 	Божество  Тотур  и  связанный  с  ним  праздник  известны  у  осетин  (В.  И.  Абаев.
Осетинский  язык  и  фольклор,  с.  206—283).  Генетически  и  этимологически  это  полу-
языческое—полухрнстианское  божество  связано  с  именем  св.  Федора  (Абаев  В.  И.
Указ,  соч.,  с.  93).  Поэтому  возможно,  что  хуламская  церковь  была  посвящена  Федору
Тирону,  как  это  имело  место  и  в  Осетии.  (Г  ату  ев  А.  Христианство  в  Осетии.  Влади¬
кавказ,  1903,  с.  12).
 26 	Извлечение  из  отчета  В.  И.  Долбежева  об  археологических  поисках  в  Наль¬
чикском  округе  Терской  области.  ОАК  за  1893  год.  СПб.,  1895,  с.  102.
 27 	И  е  с  с  е  н  А.  А.  Указ,  соч.,  с.  32,  рис.  9.
 28 	Там  же,  верхний  ряд.
 29 	Л  а  в  р  о  в  Л.  И.  Указ,  соч.,  с.  104,  рис.
 127

не.  Все  эти  рисунки  сделаны  весьма  грубо»30.  Более  подробных  сведе¬
ний  об  этом  памятнике  не  имеем.  Судя  по  описанию  А.  Фирковича,  цер¬
ковь  Безенги  входит  в  одну  группу  с  верхнечегемскими  и  хуламской  и
может  быть  ориентировочно  отнесена  к  XIII—XIV  вв.
 Кашкатау.  Остатки  древней  церкви  у  с.  Кашкатау  (с.  Советское  в
ущелье  р.  Черек)  зафиксированы  в  1924—1925  гг.  А.  А.  Миллером.  Со¬
хранилась  только  западная  стена  с  узким  входом  стрельчатой  формы.
Восточная  (алтарная)  стена  почти  полностью  обрушилась.  Судя  по  опу¬
бликованной  фотографии,  перекрытие  было  сводчатое,  стены  покрыты
штукатуркой31.
 Во  время  наших  разведок  в  окрестностях  с.  Советского  в  1959  г.  ви¬
деть  эту  церковь  не  удалось.  Очевидно,  ее  остатки  разрушены  окон¬
чательно.
 Курноят.  Церковь  на  старом  кладбище  у  балкарского  с.  Курноят
(верховья  р.  Черек-Балкарский)  зафиксирована  экспедицией  А.  А.  Мил¬
лера  в  те  же  годы.  Как  и  все  здания  этой  группы,  церковь  очень  мала:
длина  ее  3,50  м,  ширина  внутри  всего  78  см.  Столь  незначительные  раз¬
меры  постройки  вызвали  сомнение  в  назначении  ее  как  церкви.  Такие
сомнения  находим  в  работах  И.  М.  Чеченова  и  И.  М.  Мизиева.  Первый
из  указанных  авторов  отмечает,  что  «А.  А.  Миллер,  обследовавший
склеп  в  1924  г.,  ошибочно  назвал  его  церковью»  и  считает  данное  соо¬
ружение  Верхне-Балкарским  3-м  наземным  склепом-кешене32.  И.  М.  Ми¬
зиев  связывает  здание  церкви  с  обнаруженным  под  ним  каменным  ящи¬
ком  и  поэтому  также  считает  это  сооружение  склепом,  «носившим  функ¬
ции  мавзолея»,  а  здание  и  могилу  одновременными33.
 Нам  представляется,  что  пересматривать  мнение  А.  А.  Миллера  нет
оснований,  и  прав  Л.  И.  Лавров,  его  безоговорочно  разделивший34.
11.  М.  Чеченов  и  И.  М.  Мизиев  не  учитывают  того,  что  склеповые  соору¬
жения  горного  Кавказа  никогда  не  снабжались  дверьми  и  всегда  име¬
ют  в  фасадной  стене  более  или  менее  узкий  (обычно  четырехугольный)
лаз.  Наличие  входа  свидетельствует  отнюдь  не  о  погребальном  назна¬
чении  данного  сооружения.
 Открытое  под  полом  Курноятской  церкви  погребение  не  может  быть
связано  со  зданием.  Достаточно  посмотреть  на  опубликованный  И.  М.
Мизиевым  план35,  чтобы  убедиться  в  этом:  каменный  ящик  ориентиро¬
ван  поперек  здания  «склепа»  и  даже  выходит  за  пределы  его  северной
стены.  В  случае  такой  преднамеренной  связи  каменный  ящик  был  бы
вписан  в  интерьер  «склепа-мавзолея»  и  ориентирован  в  соответствии  с
	 			■
 30 	Ф  иркович  А.  Указ,  соч.,  с.  400.
 31 	М  п  л  л  е  р  А.  А.  Краткий  отчет  о  работах  Северо-Кавказской  экспедиции
ГАИМК  в  1924  и  1925  гг.  СГАИМК,  1,  Л.,  1926,  с.  80,  рис.  9.
 32 	Чеченов  И.  М.  Указ,  соч.,  с.  93.
 33 	Мизиев  И.  М.  Средневековые  каменные  ящики  в  Верхней  Балкарии.  СА,
1971,  №  4,  с.  245—246.
 34 	Лавров  Л.  И.  Указ,  соч.,  с.  111.
 35 	М  и  з  и  е  в  И.  М.  Указ,  соч.,  с.  250,  рис.  9.
 128

Табл.  V.  Нузальская  церковь.  Архангел  Михаи

Табл.  VI.  Нузальская  церковь.  Платье  Архангела  Михаила.

продольной  осью  сооружения.  Соотношение  же  рассматриваемого  «скле¬
па»  и  каменного  ящика  под  ним  таково,  что  скорее  мы  должны  гово¬
рить  об  обратном  —  строители  здания  не  знали  о  существовании  погре¬
бения  и  в  ходе  строительства  перекрыли  его  стенами  церкви.
 В  пользу  того,  что  мы  имеем  дело  не  с  погребальным,  а  с  культо¬
вым  христианским  сооружением,  свидетельствует  и  его  ориентировка  по
линии  3—В.  с  незначительным  отклонением  к  северу.  И.  хотя  выше  мы
отмечали,  что  строгая  ориентировка  церквей  этой  группы  не  всегда  со¬
блюдается,  тем  ие  менее,  в  тех  случаях,  когда  местный  рельеф  позво¬
лял,  здания  предпочитали  ориентировать  алтарем  на  восток  (см.,  напри¬
мер,  церкви  в  Хуламе,  «Хустос»,  «Байрым»  в  Верхнем  Чегеме).  Это  об¬
стоятельство  нельзя  не  учитывать.
 Шканты.  Селение  Шканты  находилось  в  той  же  горной  котловине,
где  иа'слилось  сел.  Курноят,  в  верховьях  р.  Черек-Балкарский  (сейчас
эти  селения  заброшены).  Здесь  в  1924—1925  гг.  экспедицией  А.  А.  Мил¬
лера  была  обследована  довольно  хорошо  сохранившаяся  церковь,  рас¬
положенная  на  южной  окраине  селения,  около  позднесредневекового
могильника.  Длина  здания  4,40  м,  ширина  2,60  м.  В  восточной  стене
небольшое  окошечко  стрельчатой  формы.  Дверной  проем  в  западной
стене  разрушен.  Кладка  из  больших  камней  на  извести,  перекрытие  —
свод  конической  формы,  как  и  у  многих  других  памятников  централь¬
ной  грхппы36.  Здание  осмотрено  нами  в  1959  г.  Как  справедливо  ука¬
зывал  А.  А.  Миллер,  церковь  в  с.  Шканты  весьма  близко  напоминает
Нузальскую  церковь  в  Северной  Осетии  (о  ней  см.  ниже).  Типологиче¬
ское  сходство  и  родство  двух  названных  памятников  настолько  очевид¬
ны,  что  их  можно  датировать  одним  временем  —  XIII—XIV  вв.
 Таковы  имеющиеся  в  нашем  распоряжении  достаточно  достовер¬
ные  сведения  о  древних  церквах  Балкарии.  Безусловно,  действительное
количество  их  было  значительно  больше,  но  в  настоящее  время  не  под¬
дается  учету.  Так,  А.  Фиркович  отметил  в  Балкарском  (р.  Черек-Балкар¬
ский)  ущелье  церковь  «Ойт-Ойт-Каясы»  с  надписями  и  украшениями
(?—В.  К.),  но  разрушенную  до  основания  уже  в  его  время37.  Тот  же
А.  Фиркович  записал  предание  о  христианской  часовне  «Байрам»  около
с.  Былым.  В  соседней  пещере,  якобы,  хранились  «книги,  разные  вещи  и
оружие».  Наконец,  в  уже  неоднократно  упоминавшейся  работе  Л.  И.  Ла¬
врова38  показаны  фасады  (вероятно,  западный  и  восточный)  «христиан¬
ской  часовни  в  Балкарии».  В  западной  (?)  стене  устроена  дверь  с  ароч¬
ным  завершением,  над  нею  узкое  оконце;  в  восточной  (?)  стене  имеется
такое  же  узкое  оконце,  а  над  ним  две  плиты  с  высеченными  в  них  кре¬
стами.  Нет  сомнения,  что  это  алтарная  часть  церкви.  Судя  по  конфи¬
гурации  верхней  части  стен,  здание  имело  двускатную  кровлю.
 Переходим  к  памятникам  Северной  Осетии.
 Нузальская  церковь.  Этот  интереснейший  памятник  находится  в
36 	Миллер  А.  А.  Указ,  соч.,  с.  79,  рис.  7.
 37 	Фиркович  Авр.  Указ,  соч.,  с.  401—402.
 38 	Л  а  в  р  о  в  Л.  И.  Указ,  соч.,  с.  114,  рис.
 9  В.  А.  Кузнецов
 129

глубине  Алагирского  ущелья,  в  с.  Нузал  (левый  берег  Ардона).  О  Ну-
зальской  церкви  и  ее  фресках  уже  в  XVIII  в.  упоминает  Вахуштп39.
В  1780  г.  протопоп  Иоанн  Болгарский  в  донесении  епископу  астрахан¬
скому  и  ставропольскому  Антонию  сообщает  о  церквах  Осетии:  «в  де¬
ревне  Нузал  —  целая  ж,  в  которой  видно  отчасти  стенное  изображение
святых  великомучеников  Георгия  и  Федора  Тирона  и  Архистратига  Ми¬
хаила,  а  в  чие  имя  ■—  не  известно»40.
 В  последующий  период  интересующий  нас  памятник  многократно
фигурирует  в  различных  изданиях  по  Кавказу41.  Но  несмотря  на  эту
широкую  известность,  Нузальская  церковь  как  произведение  архитек¬
туры  п  ее  фресковая  живопись  до  сих  пор  не  подверглись  специальному
изучению.  Вышедшие  недавно  работы  Т.  Б.  Мамукаева  и  И.  А.  Лола-
швили42  в  основном  посвящены  полемике  относительно  отождествления
погребенного  под  полом  Нузальской  церкви  мужчины  с  исторической
личностью  конца  XII  —  начала  XIII  вв.,  мужем  знаменитой  грузинской
царицы  Тамары  Давидом  Сосланом  (инициатива  этого  отождествления
принадлежит  Е.  Г.  Пчелиной43).
 Внешне  Нузальская  церковь  —  весьма  скромное  и  непритязательное
здание,  очень  небольшое  и  ни  одной  деталью  своего  облика  не  похожее
иа  церковь  в  традиционном  понимании.  Напротив,  это  типичный  осетин¬
ский  надземный  склеп  «заппадз»  с  двускатной  кровлей,  что  дало  осно¬
вание  Г.  А.  Кокиеву  поставить  Нузальскую  церковь  в  связь  со  склепо-
выми  сооружениями  Осетии44.  Однако,  сделав  это  совершенно  справед¬
ливое  сопоставление,  автор  приходит  к  неожиданному  выводу  о  том,
39 	Лолашвили  И  Тайна  гробницы  Давида  Сослана.  Тбилиси,  1971,  с.  53  (на
груз,  языке).
 40 	К  о  к  и  е  в  Г.  Материалы  по  истории  Осетии,  с.  169.
 41 	См.,  напр.:  П  ф  а  ф.  Материалы  для  истории  осетин.  ССКГ,  вып.  V,  Тифлис,
1871,  с.  33—35;  его  же:  Путешествие  по  ущельям  Северной  Осетии.—  Сб.  сведений  о
Кавказе,  т.  1,  Тифлис,  1871,  с.  137,  рис.  1,  2,  4;  Берже  А.  Кавказ  в  археологическом
отношении.  ЗОЛКА,  кн.  1,  Тифлис,  1875,  с.  8;  Бакрадзе  Д.  Записка  об  археологии
Кавказа.  Тр.  ПАС,  вып.  I,  СПб.,  1876,  с.  8;  Уварова  П.  С.  Кавказ.  Путевые  замет
ки.  М,  1887,  с.  40;  Миллер  В.  Ф.  Терская  область.  Археологические  экскурсии.  МАК,
вып,  1,  М.,  1888,  с.  66—68,  табл.  XVII;  Вертепов  Г.  А.  В  горах  Кавказа.  Терский
сборник,  вып.  VI,  Владикавказ,  1903,  с.  139—140;  Кокие  в  Г.  Склеповые  сооруже¬
ния  горной  Осетии.  Владикавказ,  1928,  рис.  14;  Семенов  Л.  П.  Археологические
разыскания  в  Северной  Осетии.  ИСОНИИ,  т.  XII,  Дзауджикау  1948,  с.  106.—108,
I  о  й  п  Р.  В  а  <1  <1  е  1  е  у.  Тйе  гп^ес!  Папке  о!  Саисазиз,  уо1.  I,  БопОоп,  1940,  с.  168—
169.
 42 	Мамукаев  Т.  Б.  Тайна  Нузальской  часовни.  Орджоникидзе,  1969;  Лолакь
в  и  л  и  И.  Указ.  соч.
 43 	П  чел  и  н  а  Е.  Г.  Нузальская  часовня  —  погребальный  склеп  Давида  Сослана.
Газ.  «Растдзпнад,  №  115  от  8  июня  1946  г.;  ее  же:  Почему  я  считаю  Нузальскую  цер¬
ковь  гробницей  Давида  Сослана.  Газ.  «Растдзинад»  №  196  от  1  октября  1946  г.  (обе
статьи  на  осет.  языке).
 44 	К  о  к  и  е  в  Г.  Указ,  соч.,  с.  57.
 130

что  «культура  древних  каменных  церквей  в  горную  Осетию  вышла  из
Грузии».  Ту  же  ошибку  делает  Л.  П.  Семенов,  считающий  Нузальскую
церковь  «памятником  грузинского  церковного  зодчества»45.  В  действи¬
тельности,  на  территории  Грузии  памятников  церковного  зодчества  типа
Нузальской  часовни  нет,  тогда  как  горная  зона  Центрального  Кавказа
ими  изобилует.  Нузальская  церковь  особенно  близка  по  своим  архитек¬
турным  формам  Курноятской  церкви  в  Балкарии  (см.  выше),  ничего
общего  с  грузинской  архитектурой  не  имеющей.
 Как  видно  из  прилагаемых  чертежей  (рис.  24,3—4),  церковь  Нуза-
ла  представляет  в  плане  вытянутый  четырехугольник  со  сторонами
5,50x3,30  м  снаружи,  ориентированный  почти  по  линии  север  —  юг.
С  западной  стороны  имеет  входной  проем  шириной  75  см  и  высотой
1,66  м.  в  остальных  трех  стенах  —  три  узких  щелевидных  окна,  сужаю¬
щихся  снаружи  (так,  окно  в  северной  стене  имеет  ширину  внутри  40  см,
снаружи  20  см).  Над  полом  подняты  на  высоту  85  см  (северное)  и
1,45  м  (восточное  и  западное).
 В  разрезе  это  обычная  для  зданий  центральной  группы  конструк¬
ция  со  стенами,  постепенно  переходящими  в  столь  характерный  для
горнокавказского  зодчества  ложный  свод  (рис.  24,4).  Стены  сложены
из  грубо  обработанных  камней  на  извести,  с'бутобетонным  заполнени¬
ем  между  панцирями.  Толщина  их  колеблется  в  пределах  от  75  до  88  см.
Кирпич  и  черепица  отсутствуют  (как  и  во  всех  остальных  памятниках
центральной  группы).  Высота  здания  4,70  м,  высота  помещения  внутри
3,55  м.  Очень  показательная  деталь  здания  —  шесть  сланцевых  плит,
вмонтированные  в  восточную  стену  снаружи  на  высоте  2,0  м.  В  80-х  гг.
XIX  в.  их  было  больше—полка  из  далеко  выступающих  плит  хорошо
видна  на  рисунке  церкви,  приложенном  к  труду'  В.  Ф.  Миллера46.
 При  обследовании  Нузальской  церкви  в  августе  1965  г.  мы  обнару¬
жили  остатки  аналогичной  полочки  из  четырех  плит  на  западной  стене,
причем  также  на  высоте  2,0  м.  Следовательно,  плоскости  продольных
стен,  лишенные  каких-либо  декоративных  элементов,  были  расчленены
на  фасадах  горизонтальными  полочками,  в  настоящее  время  постра¬
давшими.  Это  весьма  существенно  для  раскрытия  местных  историко-ар¬
хитектурных  истоков  церкви  Нузала,  ибо  ряды  таких  же  сланцевых
выступающих  полочек  —  обычная  деталь  средневековых  склеповых
сооружений  Осетии47.  Тем  самым  вновь  наглядно  подтверждается  не
грузинское,  а  местное  происхождение  как  Нузатьской  церкви,  так  и
других  памятников  центральной  группы.
 Внутри  стены  покрыты  слоем  штукатурки  под  живопись,  толщина
штукатурки  (с  наполнением  из  рубленой  соломы)  зависит  от  неровно¬
45 	Семенов  Л.  П.  Указ,  соч.,  с.  108.
 46 	Миллер  В.  Ф.  Указ,  соч.,  табл.  XVII.  То  же,  см.:  К  о  к  и  е  в  Г.  Указ,  соч.,
рис.  35.
 47 	См.,  наир.:  К  о  к  и  е  в  Г.  Указ,  соч.,  рисунки;  Т  м  е  н  о  в  В.  X.  Археологическое
исследование  «города  мертвых»  у  сел.  Даргавс  в  1967  году.  МАДИСО,  т.  II,  Орджо¬
никидзе,  1969,  рис.  1—3.
 131

стей  кладки,  но  в  среднем  колеблется  в  пределах  1,5  см.  Насколько
можно  было  судить  по  тем  участкам,  где  штукатурка  отбита,  ее  под¬
стилает  слой  раствора-основы  толщиной  от  2  до  6  см,  в  зависимости  от
неровностей  стены.
 Уровень  земляного  пола  стратиграфически  приходится  на  верхний
край  нижнего  яруса  кладки.  На  глубине  20  см  и  на  расстоянии  24  см
от  западной  стены  Е.  Г.  Пчелина  в  1946  г.  вскрыла  погребение  в  камен¬
ном  ящике,  обычном  для  горного  Кавказа.  Длина  ящика  2,10  м,  шири¬
на  в  головах  36  см,  в  ногах  30  см.  Скелет  мужчины  сопровождался
очень  скромным  инвентарем  (ныне  хранится  в  Северо-Осетинском  музее
краеведения).  Это  длинный  однолезвийный  железный  нож  (длина  клин¬
ка  36  см,  черенка  9  см),  Е.  Г.  Пчелиной  превращенный  во  «франкский
меч  XII  в.»  (?!—  В.  К.),  обломки  еще  одного  небольшого  ножа,  три
железных  кольца,  обломок  железного  кресала,  железная  коррозирован¬
ная  пряжка,  два  альчика  и  кусочек  кремня  для  высекания  огня48.
 Постулируя  мысль  о  принадлежности  скелета  Давиду  Сослану,
Е.  Г.  Пчелина  датировала  погребение  XIII  в.49,  с  чем  согласен  и  Т.  Б.  Ма-
м^каев50.  Мы  вынуждены  коснуться  данного  вопроса  потому,  что  обои
ми  авторами  дата  погребения  увязывается  с  датой  церкви.
 Точная  датировка  погребения  затруднительна,  так  как  инвентарь
не  содержит  достаточно  узко  датируемых  вещей.  Наиболее  характер¬
ным  является  железное  кресало  со  сведенными  концами,  вероятно  (судя
по  конфигурации  левого  конца),  расходившимися  в  стороны51.  Но  в  лю¬
бом  случае,  и  независимо  от  формы  концов,  кресала  'Подобного  типа
встречаются  в  археологических  комплексах  Северного  Кавказа  не  ра¬
нее  конца  XIII—XIV  вв.52  и  бытуют  весь  поздний  период  средневековья
вплоть  до  XIX  в.  Таким  образом,  наиболее  легко  датируемый  предмет
сигнализирует  о  нижней  дате  комплекса  погребения  —  конец  XIII—
XIV  вв.
 Не  исключена  и  более  поздняя  дата,  об  этом  свидетельствует  тот
факт,  что  вес  предметы  нузальского  погребения  находят  себе  полные
аналогии  в  обширных  материалах  из  наших  совместных  с  В.  X.  Тмено-
48 	М  а  м  г  к  а  е  в  Т.  Б.  Указ,  соч.,  с.  34—35.
 49 	Пчелина  Е.  Г.  Нузальская  часовня  в  Северной  Осетии.  Архив  СОНИИ,
ф.  6,  д.  20.
 50 	М  а  м  у  к  а  е  в  Т.  Б.  Указ,  соч.,  с.  115.
 51 	Там  же,  с.  35.
 52 	См.,  наир.:  Самоквасов  Д.  Могильные  древности  Пятигорского  округа.
Тр.  .V  АС  в  Тифлисе.  М„  1887,  табл.  V,  14;  Милорадов  и  ч  О.  В.  Кабардинские
курганы  XIV—XVI  вв.  СА,  XX,  1954,  с.  346,  рис.  2,  5,  6,  8,  9;  Минаева  Т.  М.  Горо¬
дище  близ  аула  Кубины  в  Черкесии.  ИСОНИИ,  т.  XXII,  вып.  IV,  Орджоникидзе,
1960,  с.  173,  рис.  14,  2;  Мизиев  И.  М.  Средневековые  каменные  ящики  в  Верхней
Балкарии.  СА,  1971,  №  4,  с.  244;  Нагоев  А.  X.  О  хронологии  кабардинских  курга¬
нов.  «Вестник»  КЕНИИ,  вып.  6,  Нальчик,  1972,  с.  275—276,  рис.  2;  М  у  ж  у  х  о  е  в  М.  Б.
Средневековая  материальная  культура  ингушей  XII—XVII  вв.  Автореферат.  М.,  1972,
с.  17.
 132

вым  раскопок  склепов  в  «городе  мертвых»  с.  Даргавс,  датируемом
XVII—XVIII  и  даже  первой  третью  XIX  в.  Здесь  обнаружены  такие  же
узкие  длинные  и  короткие  ножи,  кольца,  обломки  кремня  и  бараньи
альчнки  Эти  обстоятельства  нельзя  не  учитывать.  Они  могут  указывать
на  гораздо  более  позднее  время  захоронения,  чем  то,  которое  было
определено  Е.  Г.  Пчелиной  и  Т.  Б.  Мамукаевым.  Это  подводит  нас  к
мысли  о  том,  что  хронологическая  связь  погребения  и  здания  в  данном
сл}  чае  возможна,  но  необязательна.
 Вернемся  к  зданию  церкви.  Она  неоднократно  ремонтировалась  и
подновлялась.  Как  документально  установил  И.  А.  Лолашвили,  Нузаль¬
ская  церковь  впервые  ремонтировалась  в  1838—1841  гг.  священником
Георгием  Бердзенишвили,  но  из  документов  ясно,  что  этот  ремонт  со¬
вершенно  не  затронул  интерьера  церкви  и  коснулся  лишь  передней  сте¬
ны  и  частично  свода53.  Второй  известный  нам  ремонт  относится  к  1946—
1947  гг.—  здание  пострадало  во  время  Отечественной  войны  и  пришлось
восстанавливать  северо-западный  угол  и  покрытие  свода  в  юго-запад¬
ной  части  (слева  от  входа,  на  высоте  примерно  2  м  от  земли).  Об  этом
свидетельствуют  снимки  Е.  Г.  Пчелиной  1946  г.  Но  и  в  данном  случае
разрушения  и  ремонт  не  затронули  интерьер  и  живопись.
 Наше  внимание  в  свете  сказанного  должен  привлечь  наружный  за¬
клад  в  алтарной  стене,  но  в  23  см  выше  окна.  Он  прослеживается  по
нижней  горизонтальной  и  двум  боковым  вертикальным  линиям  (хорошо
видны  на  фотографии  1946  г.)  и  зафиксирован  нами  в  1965  г.  Ширина
заклада  1,05  м,  высота  1,45  м,  в  верхней  части  заклад  не  дает  доста¬
точно  четкого  контура.  Похоже,  что  верх  имел  вид  арки.  Что  это  за  за¬
клад  и  говорит  ли  он  о  перестройке  этой  части  здания?
 Если  допустить,  что  первоначально  здание  было  склепом,  лишь  по¬
том  превращенным  в  церковь  (такая  точка  зрения  высказывалась),  то
остается  необъяснимым  —  зачем  было  нужно  в  стене  склепа  делать  лаз
подобных  размеров?  В  склеповых  сооружениях  горного  Кавказа  такие
лазы  не  делались.  Обычно  они  квадратные,  с  размерами  сторон  от  50
до  60  см.  Связь  этого  проема  со  склепом  приходится  отвергнуть.  По
конфигурации  и  размерам  он  скорее  похож  на  входной  проем,  характер¬
ный  для  башенных  сооружений.  Можно  было  бы  привести  много  при¬
меров  тому  в  башнях  Северной  Осетии,  причем  входы  в  последние  так¬
же  находятся  на  значительной  высоте  (для  удобства  обороны).  Но  у
пас  нет  никаких  оснований  считать  Нузальскую  церковь  перестроенной
башней.  К  тому  же  башни  обычно  воздвигались  на  возвышенных  ме¬
стах,  господствующих  над  местностью,  и  не  имели  окон;  здесь  оно  рас¬
положено  ниже  заклада.  В  нижних  этажах  башен  их  не  бывает.
 Остается  предположить,  что  заклад  в  алтарной  стене  связан  не  со
сквозным  проемом,  а  с  неглубокой  нишей.  Ниши  различных  очертаний
и  размеров  встречаются  в  горской  архитектуре  и,  в  частности,  в  святи¬
лищах  (такова,  например,  ниша  в  стене  святилища  Хцау-дзуар  около
53 	Лолашвили  И.  Указ,  соч.,  с.  95—98.
 133

с.  Даргавс54).  Зачем  могла  понадобиться  ниша  в  алтарной  стене  Ну¬
зальской  церкви?
 Если  наше  предположение  верно  (а  проверить  его  эксперименталь¬
но  трудно,  ибо  с  внутренней  стороны  ниши  на  стене  находится  жи¬
вопись),  то  ниша  могла  служить  либо  для  помещения  в  нее  плиты  с
изображением  ктиторов,  как  это  можно  видеть  на  фасаде  храма  Тхаба-
Ерды  в  Ингушетии55,  либо  в  качестве  киота  для  иконы.  Это  кажется
особенно  возможным  потому,  что  именно  данная  стена  связана  с  алта¬
рем  и  на  нее  был  водружен  массивный  металлический  крест56,  сейчас
не  существующий.  В  таком  случае  становится  понятным  и  наличие  ок¬
на  ниже  ниши  —  оно  на  своем  месте  и  не  нарушает  цельности  восприя¬
тия  памятника.
 Все  эти  обстоятельства,  конечно,  еще  нуждающиеся  в  подтвержде¬
нии,  подводят  к  мысли,  что  здание  с  самого  начала  сооружалось  как
церковь  и  ни  для  каких  иных  целей  не  предназначалось.  Тогда  же,  оче¬
видно,  стены  интерьера  были  расписаны  фресками.
 Говоря  о  фресках  Нузала,  следует  отметить  парадоксальный  факт—
они  также  до  сих  пор  не  подвергались  изучению  и  публикации,  хотя  их
средневековый  характер  никем  сомнению  не  подвергался.  На  Северном
Кавказе  лишь  четыре  памятника  сохранили  остатки  средневековой  фре¬
сковой  живописи  —  северный  Зеленчукский  и  Сентинский  храмы,  Ну¬
зальская  церковь  и  Зругский  храм  в  Туалетии.  Но  лишь  фрески  Зруга
изучались  специально  и  результаты  этой  работы  опубликованы57.
 Полагаясь  на  подробное  исследование  фресок  Нузала  в  ближай¬
шем  будущем,  остановимся  на  их  кратком  и  не  претендующем  на  пол¬
ноту  описании  и  дадим  самый  предварительный  анализ.
 Коричнево-красной  разграничительной  полосой  живопись  Нузаль¬
ской  церкви  четко  разделена  на  два  яруса:  нижний  и  верхний.  В  ниж¬
нем  ярусе,  на  большей  части  правой  (от  входа)  стены,  живопись  не  со¬
хранилась.  Опа  явно  сбита  вместе  с  штукатуркой;  никакой  фиксации
уничтоженных  фресок  не  существует.  Единственная  уцелевшая  на  этой
стене  фигура  расположена  в  противоположном  от  входа  углу.  Она  в
церковном  одеянии,  с  Евангелием  в  левой  руке  и  нимбом  вокруг  голо¬
вы.  Правее  последней  грузинская  надпись  «Романоз»  (Роман)  (рис.  25).
 В  нижнем  ярусе  алтарной  стены  по  обе  стороны  окна  помещены
еще  две  аналогичные  фигуры  с  нимбами  и  Евангелиями  в  руках.  На
плечи  наброшены  белые  омофоры  с  крестами.  С  правой  стороны  головы
правой  фигуры  дана  грузинская  надпись  «Б/а/сили»  (Василий).  У  дру-
юго  изображения  надпись  не  сохранилась.
 На  левой  стене  против  Романоза  помещено  еще  одно  плохо  сохра-
I  ившееся  изображение  святого  с  нимбом,  иконографически  не  отлича¬
54 	Сообщено  В.  X.  Тионовым.
 55 	М  п  л  л  е  р  В.  Ф.  Указ,  соч.,  табл.  1.
 56 	Вертепов  Г.  Л.  Указ,  соч.,  фото  между  с.  138—139.
 57 	Об  этом  см.  главу  IV.
 134

ющееся  от  предыдущих.  Уцелевшие  грузинские  буквы  с  правой  сторо¬
ны  головы  позволяют  восстановить  имя  «Со/кур/»58.  В  правой  руке  Со-
кур  держит  кадильницу.
 Таким  образом,  в  алтарной  части  церкви  мы  видим  четырех  святых
или  мучеников,  имена  которых  известны  достоверно  в  двух  случаях  —
Романоз  и  Басили  и  одно  восстанавливается  с  известными  допущения¬
ми  как  Сокур.  Кто  такие  Романоз,  Басили  и  Сокур?
 По  церковным  канонам  ниже  Христа  полагалось  размещать  изо¬
бражения  апостолов  или  пророков.  Но  подобных  имен  мы  не  встречаем
пи  средн  тех,  ни  среди  других.  Следовательно,  в  этих  изображениях
апостолов  пли  пророков  мы  усматривать  не  можем.  Они  не  могут  быть
и  евангелистами,  ибо  канонические  евангелисты  имеют  другие  имена
(Матфеи,  Иоанн,  Марк,  Лука).  Однако  исполнители  нузальских  фресок
отвели  рассмотренным  четырем  персонажам  весьма  почетное  место  в
алтаре  церкви  ниже  Христа.
 Наше  внимание  привлекает  явно  не  христианское  имя  Сокур.  Если
конъектура  этого  имени  верна,  то  оно  может  быть  разъяснено  как  имя
местного  осетинского  происхождения  («сохъхъыр»—«одноглазый»59).
Как  мы  увидим  ниже,  это  не  единственное  имя  осетинского  происхож¬
дения  в  нижнем  ярусе  росписи,  что  позволяет  принять  эту  версию  как
допустимую.  Напомним,  что  все  четыре  алтарные  фигуры  святых  имеют
на  плечах  омофоры  —  знаки  архиерейского  достоинства.  Отсюда,  оче¬
видно,  можно  думать,  что  в  нижнем  ярусе  алтаря  были  помещены  порт¬
реты  священнослужителей,  вышедших  (как  Сокур)  из  местного  осетин¬
ского  нас.слепня.  Может  быть  это  местные  первосвятители.  Несомнен¬
ным  кажется  одно  —  они  были  помещены  в  алтарь  по  требованию
заказчиков,  как  и  другие  лица,  оказавшиеся  в  нижнем  ярусе  росписей.
 Па  левой  от  входа  (северной)  стене  на  белом  фоне  расположены
пять  фигур  с  молитвенно  воздетыми  руками  и  лицами,  обращенными  к
алтарю  (рис  26).  Сохранность  плохая,  лица  всех  фигур  преднамеренно
сбиты  вместе  с  штукатуркой.  Все  они  без  нимбов,  в  типичном  кавказ¬
ском  платье  п  головных  уборах.  Третья  слева  фигура  держит  на  левой
руке  ребенка,  изображение  коего  также  сбито,  но  достоверно  устанав¬
ливается  по  уцелевшим  фрагментам  (правое  плечо  и  рука,  левая  нога
и  т.  д.60).  Пет  сомнения  в  том,  что  это  —  ктиторы  церкви  из  местного
христианского  населения.  Правее  каждого  ктитора  были  написаны  по-
•  рузннски  их  имена  (высота  букв  5,3  см).  Предшествующими  исследо¬
ваниями  имена  восстанавливались  следующим  образом:  Д/авид/61,
58 	Конъектура  И.  Лолашвили.  Указ,  соч.,  с.  31.
 59 	Русско-Осетинский  словарь.  Сост.  В.  И.  Абаев.  М.,  1970,  с.  308.  В  настоящее
время  в  осетинской  антропонимии  это  имя  не  употребительно,  по  старое  его  употреб¬
ление  подтверждается  поэмой  «Алгузиани»,  где  фигурирует  имя  Сокур  (См.:  «Алгу-
зпани».  Перев.  М.  Джанашвили.  СМОМПК,  вып.  XXII,  Тифлис,  1897,  с.  117).
 60 	Фигура  младенца  выявлена  в  1958  г.  при  снятии  копий  с  фресок.
 61 	Конъектура  И.  Лолашвили,  указ,  соч.,  с.  31.
 135

/А/тон,  Сослан  П/ид/арос62,  Елиа.  Восстановление  конъектур  в  данном
случае  зависит  от  текста  позднейшей  стихо-эпитафии,  которую  мы  по¬
дробно  рассмотрим  ниже.  Сейчас  же  заметим,  что  полностью  достовер¬
ными  являются  лишь  имена  Сослан  и  Елиа.  Восстановление  имен  Атон
и  Фидарос  недостаточно,  но  вполне  допустимо.  Наибольшие  сомнения
вызывает  восстановление  имени  Давид.  В  настоящее  время  оно  утраче¬
но,  но  на  бесспорно  достоверной  копии  Нузальских  фресок,  снятой
'I.  С.  Шевяковой  в  1958  г.  и  выставленной  в  экспозиции  музея  истории
Грузии  в  Тбилиси63,  хорошо  видна  грузинская  буква  «д»  и  три  располо¬
женные  по  вертикали  точки  после  нее.  Точки  означают  конец  текста  (в.
данном  случае  имени).  Но  совершенно  очевидно,  что  по  последней  бук¬
ве  нельзя  достоверно  восстановить  полное  имя  и  здесь  мы  неизбежно
будем  блуждать  в  потемках,  так  как  для  реального  отождествления
данных  в  нашем  распоряжении  нет.
 В  XVIII  в.  Вахушти  в  ряду  ктиторов  Нузальской  церкви  упомянул
еще  одно  лицо  —  Джадарона64.  После  этого  убеждение  в  том,  что  кти¬
торов  первоначально  было  шесть,  основательно  укрепилось  в  литера¬
туре,  а  И.  А.  Лолашвили  решил  даже,  что  ктитор  Джадарон  занимал
место  между  Елиа  и  Сокуром,  но  в  настоящее  время  полностью  соскоб¬
лен  вместе  с  надписью65.  Мы  должны  категорически  возразить  против
подобных  домыслов.  На  северной  стене  Нузальской  церкви  помещены
изображения  пяти  ктиторов,  последним  из  которых  является  Елиа.  Ше¬
стого  ктитора  не  было  и  не  могло  быть,  так  как  сразу  после  фигуры
Елиа  идет  вертикальная  разгранка,  состоящая  из  узкой  черной  и  ши¬
рокой  коричневой  полосы.  Она  отделила  группу  ктиторов  от  алтарной
группы  святителей,  где  светские  лица  не  могли  быть  помещены.
 Расстояние  между  указанной  чертой  —  разгранкой  и  фигурой  Со-
кура  составляет  60  см,  что  равно  средней  ширине  всех  фигур  нижнего
яруса  алтаря.  Сейчас  в  этом  промежутке  стены  никаких  следов  изобраг
ження  нет,  но  пустующая  площадь  позволяет  считать,  что  первоначаль¬
но  здесь  располагалось  изображение  еще  одного  святого  (Джадарона?.).
В  таком  случае  на  противоположной  (южной)  стене  церкви  и  против
«Джадарона»  должен  был  находиться  еще  один  .святой,  а  всего  их  бы¬
ло  шесть.
 С  фресками  нижнего  яруса  несомненно  связано  стихотворение-эпи¬
тафия,  якобы  существовавшая  в  Нузальской  церкви.  На  русском  языке
она  была  издана  А.  Головиным,  судя  по  всему,  не  видевшим  памятник
в  натуре  (Головин  помещает  надпись  на  левой  стене  церкви,  где  нет
62 	В  грузинском  нет  фонемы  Ф.,  поэтому  следует  читать  «Фидарос»  (осот.  «креп¬
кий»)  .
 63 	Помещена  в  книге:  Гам  рек  ели  В.  Н.  Двалы  и  Двалетия  в  I—XV  вв.  н.  э.
Тбилиси,  1961,  табл.  V.  Следы  этой  буквы  на  стене  церкви  хорошо  видны  и
сейчас,
 64 	Лолашвили  И.  Указ,  соч.,  с.  53.
 к  Там  же,  с.  39
 136

никаких  следов  стихо-эпптафии  и  помещены  лишь  имена  ктиторов66),  а
затем  М.  Г.  Джанашвили67.  Перевод  последнего  принят  в  литературе68
и  мы  приводим  его:  «Нас  было  девять  братьев  —  Чарджонидзе-Чархи-
лановых,  овсетин:  Багатар,  Давид  Сослан  —  с  четырьмя  царствами  бо¬
ровшийся—  Пидарос  (Фидарос.—  В.  К.),  Джадарос,  Сакур  и  Георгий,
грозно  встречавшие  врага;  трое  же  из  наших  братьев  —  Исаак,  Романоз
и  Басили  -  стали  верными  рабами  Христа.  Мы  охраняем  узкие  дороги,
проходящие  из  четырех  углов.  В  Касарах  я  имею  замок  и  таможенную
заставу  и  здесь  охраняю  двери  Хиди;  веруя  в  загробную  жизнь,  в  сем
мире  прочно  стою:  золотоносной  земли  и  серебряной,  подобно  воде,
много  имею;  Кавказ  я  покорил,  с  четырьмя  царствами  боролся  и  по¬
хитил  сестру  грузинского  царя,  следуя  нашему  обычаю;  он  догнал  меня,
изменил  клятвенно  и  грех  мой  принял  на  себя;  Багатар  отдан  был  те¬
чению  воды,  войско  же  овсетин  истреблено.  Кто  из  вас  увидит  этот  стих,
малостью  пусть  скажет  поминание».
 В  научной  литературе  давно  обсуждается  вопрос  о  подлинности
этого  стихотворения-эпитафии.  Его  происхождение  неизвестно;  мы  зна¬
ем  лишь  то,  что  оно  было  доставлено  бароном  Розенкампфом  академи¬
ку  М.  Броссе,  который  опубликовал  его  в  1830  г.  на  французском  язы¬
ке.  При  этом  М.  Броссе  писал:  «Остается  пожалеть,  что  она  (надпись.—
В.  К.)  не  воспроизведена  в  том  лапидарном  грузинском  стиле,  от  кото¬
рого  дошел  лишь  один  образец  в  «Путешествии  на  Кавказ»  Клапрота»,
и  далее  добавлял,  что  надпись  «могла  быть  сделана  только  местным
жителем»69.  М.  Броссе  считал,  что  надпись  была  сделана  на  стене  Ну¬
зальской  церкви,  хотя  лично  в  Нузале  не  был  и  не  видел  памятник
в  натуре.
 В  дальнейшем  Нузальская  стихо-эпитафия  рассматривалась  В.  Б.
Пфафом,  посетившим  Нузал  во  время  путешествия  по  горам  Осетии.
В  Б.  Пфаф  указал  на  хронологические  противоречия  и  неувязки  стихо-
эпитафии,  невозможность  ее  размещения  на  стене  Нузальской  церкви
 66 	Голопип  А.  Топографические  п  статистические  заметки  об  Осетии.  «Кавказ¬
ский  календарь»  па  1854  г.  Тифлис,  1853,  с.  450.
 67 	Джанашвили  АГ.  Известия  гр'зппских  летописей  и  историков  о  Север¬
ном  Кавказе  и  России.  СМОМПК,  вып.  XXII,  Тифлис,  1897,  с.  43—44;  его  же:  «Карт-
лис  Цховреба»—Жизнь  Грузии.  СМОМПК,  вып.  XXXV,  Тифлис,  1905,  с.  181—182.
Существует  и  перевод  А.  С.  Хаханова,  несколько  отличающийся  в  деталях  от  перевода
М.  Г.  Джанашвили.  А.  С.  Хаханов  без  всяких  оснований  на  то  датирует  текст  1320  г.
 (X  ;>  х  а  и  о  в  А.  С.  Очерки  по  истории  грузинской  словесности,  вып.  III,  М.,  1901,
с.  52-  53).
 68 	Т  о  г  о  ш  в  и  л  и  Г.  Д.  и  Цховребов  И  Н.  История  Осетии  в  документах  и
материалах,  т.  I,  Цхинвали,  1962,  с.  81.  См.  также:  Потто  В.  Кавказская  война  в.
отдельных  очерках,  эпизодах,  легендах  и  биографиях,  т.  1,  СПб.,  1897,  с.  221;  Пок¬
ровский  Н.  Краткий  очерк  церковно-исторической  жизни  православной  Грузии.
Тифлис,  1905,  с.  51.
 69 	Вгозве!  М.  Р1ёсез  «Лхегзез  геЫй'ез  а  1а  Сеог§1е.  МА,  Г  VI,  Рапз,  1830,  с
310-312.
 137

л  пришел  к  заключению  о  подложности  текста70.  К  сомнениям  В.  Б.  Пфа-
фа  присоединились  П.  С.  Уварова  и  В.  Ф.  Миллер71,  затем  Е.  Г.  Пче-
лпна72.  Сторонники  реальности  эпитафии  настаивают  на  ее  существо¬
вании  в  Нузале,  хотя  бы  на  бумаге73.
 Обстоятельства,  связанные  с  Нузальской  стихо-эпитафней,  настоль¬
ко  неясны  и  противоречивы,  что  у  нас  есть  основания  сомневаться  в  ее
исторической  подлинности.  Была  ли  она  действительно  написана  на  сте¬
не  Нузальской  церкви  и  сбита  с  нее74?  Каков  ее  возраст?  Не  имеем  ли
мы  здесь  дело  с  литературной  мистификацией?
 Сейчас  вопрос  о  времени  создания  Нузальского  стихотворения,  а
следовательно  и  о  его  историческом  значении,  кажется  близок  к  поло¬
жительному  решению.  Ряд  грузинских  специалистов:  К.  Кекелидзе,
К.  Сихарулидзе,  Ш.  Ониани,  И.  Лолашвили  на  основании  анализа  как
текста  стихотворения,  так  и  его  филологических  особенностей  приходят
к  выводу  о  его  позднейшем  происхождении.  Специальное  исследование
сшхо-эпитафии  выполнено  недавно  Ш.  Ониани75.  Им  сделан  вывод  (на
наш  взгляд  не  бесспорный),  что  стихо-эпитафия  была  создана  в  нача¬
ле  XIX  в.  И.  Ялгузидзе,  а  К-  Сихарулидзе  приходит  к  заключению  о
двух  источниках  эпитафии:  «Картлис  Цховреба»  и  осетинский  народный
эпос76.  И.  Лолашвили  обращает  также  внимание  на  позднее  словоупо¬
требление  «Батони»  и  на  то,  что  Нузальской  эпитафии  не  знал  Вахуш-
тн.  И.  Лолашвили  цитирует  отрывок  из  Вахушти  по  его  автографу:  «ма¬
ленькая  церковь  внутри  Касарского  ущелья,  где  нарисованы  с  надпися¬
ми  Димитрий  и  сын  его  Давид,  сын  Давида  —  Атон,  сын  Атона  —
Джадарон,  сын  Джадарона  —  Сослан  Давид,  который  был  мужем  Тама¬
ры»77.  Как  видим,  Вахушти  были  известны  только  ктиторские  надписи,
причем  источник  информации  Вахушти  о  Нузальской  церкви  нам  неиз¬
вестен.  Вахушти  называет  Димитрия  и  Джадарона,  которых  нет  среди
ктиторов.  Это  убеждает  нас  в  том,  что  он  не  был  в  Нузале  и  не  видел
фрески  и  надписи.
 70 	П  ф  а  ф  В.  Б.  Указ,  соч.,  с.  61—62.
 71 	У  в  а  р  о  в  а  П.  С.  Кавказ.  Путевые  заметки,  с.  43;  Миллер  В.  Ф.  Терская
область,  с.  68;  его  же:  Сборник  материалов  для  описания  местностей  и  племен  Кав¬
каза,  вып.  XXI  и  XXII,  Тифлис,  1896—1897  (реп,.).  ЖМНП,  ч.  СССХШ,  1897,  октябрь,
с.  328,  330.
 72 	П  ч  е  л  и  и  а  Е.  Г.  Указ,  соч.,  л.  7—8.
 73 	В  а  и  е  е  в  3.  Н.  Народное  предание  о  происхождении  осетин.  Сталииир,  1956,
с.  16.
 74 	П  ф  а  ф.  Указ,  соч.,  с.  34.
 75 	Ониа  и  и  Ш.  Эпитафия  Нузальской  церкви.—  Вопросы  древнегрузпнской  ли¬
тературы  и  руставелологии,  IV,  Тбилиси,  1973,  с.  48—60.
 76 	Л  о  л  а  ш  в  и  л  и  И.  Указ,  соч.,  с.  51.
 77 	Лолашвили  И.  Указ,  соч.,  с.  63.  Заметим,  кстати,  что  маршрут  царя  Вах¬
танга  VI,  который  следовал  в  1724  г.  из  Грузии  в  Россию  и  в  свите  которого  нахо¬
дился  Вахушти,  пролегал  через  Караугомский  перевал  и  Дигорское  ущелье  (Кокнев  Г.
.Материалы  по  истории  Осетии,  с.  33—34,  321).
 138

Ктиторская  группа  на  фресках  и  стнхо-эпитафия  не  увязываются
между  собой  и  по  иным  соображениям:  число  «братьев»  эпитафии  не
соответствует  числу  ктиторов  на  стенах.  Если  изображенные  в  алтаре
нервосвятптели  также  принадлежат  к  числу  ктиторов  (по  тексту  стихо-
эпитафпи  так),  то  ктиторов  надписи  девять,  а  на  фресках  их  было  один¬
надцать.  Наконец,  мы  не  знаем,  что  было  изображено  на  ныне  обру¬
шенном  участке  нижнего  яруса  правой  стены.  Если  по  симметрии,  кото¬
рой  по  1чннсна  роспись  Нузальской  церкви,  здесь  также  размещались
ктиторы,  расхождения  со  стнхо-эпитафней  делаются  еще  очевиднее.
 К  сказанному  добавим,  что  автору  стихо-эпитафии  неизвестно  имя
одиннадцатой  фигуры,  как  неизвестно  ему  и  содержание  нижнего  яруса
правой  стены.  Это  свидетельствует  о  том,  что  когда  составлялась  ну¬
зальская  стнхо-эпитафия,  изображения  нижнего  яруса  правой  стены
уже  не  существовали,  а  имя  одиннадцатой  фигуры  было  утрачено,  т.  е.
фрески  находились  в  состоянии,  близком  к  современному.  Следователь¬
но,  рассматриваемая  стнхо-эпитафия  действительно  является  поздней¬
шим  литературным  произведением,  одним  из  источников  которого  были
фрески  Нузальской  церкви.  Можно,  видимо,  согласиться  с  И.  А.  Лола-
швнлп,  помещающим  время  создания  стихотворения  между  концом
XVIII  —  началом  XIX  в.  (точнее  до  1817  г.)78.
 Рассмотрев  живопись  нижнего  яруса,  обратимся  к  верхнему.  Цен¬
тральное  место  здесь  (и  в  росписи  в  целом)  занимает  надалтарное  изо¬
бражение  Христа  Пантократора  с  Евангелием  в  левой  руке  и  благосло¬
вляющей  правой.  В  нимб  был  вписан  крест  —  следы  его  заметны  и  сей¬
час.  По  обе  стороны  головы  помещена  греческая  монограмма  I  С  X  С.
Лицо  Христа  почти  полностью  стерто,  но  даже  сохранившиеся  остатки
позволяют  ощутить  руку  мастера-монументалиста,  прекрасно  владев¬
шего  техникой  фрески.  На  плечи  Христа  накинут  светло-серый  хитон  с
четко  выписанными  складками,  под  хитоном  видно  платье  розового
цвета  с  лиловым  оттенком.  Отметим,  что  Христос  —  единственная  фи¬
гура,  изображенная  по  пояс;  все  остальные  даны  в  рост.
 Слева  от  Христа  помещена  Мария  Богоматерь  в  позе  преклонения,
(табл  1).  Около  головы  греческая  монограмма  МР  0  V.  Очень  хо¬
рошо  сохранилось  лицо  с  румянцем  на  щеках.  Справа  от  Христа  в  та¬
кой  же  позе  и  в  полуоборот  стоит  Иоанн  Предтеча  (табл.  II),  о  чем
свидетельствует  грузинская  надпись  «Цминда  Иоане»  —  святой  Ио¬
анн.  Таким  образом,  верхний  ярус  алтарной  части  церкви  занимает  тра¬
диционная  монументальная  композиция  «Деисус»  с  Христом  Пантокра-
тором  в  середине.  Из-за  ограниченности  места  все  три  фигуры  на  ал¬
тарной  степе  разместить  не  удалось,  Богоматерь  и  Иоанн  Предтеча
были  вынесены  на  прилегающие  поверхности  боковых  стен.
 Левее  Богоматери  помещена  фигура  святого  с  нимбом  вокруг  го¬
ловы,  хорошо  заметной  подрумяпкой  щек  и  в  богато  орнаментирован¬
ном  платье  красного  цвета  с  широкими  золотисто-желтыми  полосами
по  подолу,  вороту,  рукавам  и  полам  (табл.  V—VI).  В  левой  руке  святой
”  Ло  та  ш  в  и  л  и  II.  Указ,  соч.,  с.  53—54.
 139

держит  серого  цвета  сферу  со  знаком  «X»;  с  этой  же  руки  свисает  уз¬
кая  желтая  манипула  с  красными  овалами  и  белыми  кружками,  ими¬
тирующими  жемчуг  (табл.  VI.)  В  правой  руке  —  еле  заметный  в  виде
вертикальной  полосы  лабарум.  Над  левым  плечом  —  крыло.  Надпись
у  головы  не  сохранилась,  но  нет  оснований  сомневаться  в  том,  что  это
архангел  Михаил.
 Симметрично  архангелу  Михаилу  на  противоположной  стене  (ря¬
дом  с  Иоанном  Предтечей)  помещен  архангел  Гавриил,  о  чем  свиде¬
тельствует  остаток  грузинской  надписи  «Габриел»79  (Гавриил).  В  левой
руке  он  держит  лабарум,  завершающийся  не  крестом,  как  обычно,  а
тремя  парами  симметрично  расположенных  «шариков»;  в  правой  ру¬
ке—  серого  цвета  сфера  со  знаком  «X».  Гавриил  также  одет  в  богатое-
платье,  но  хуже  сохранившееся,  чем  у  Михаила.
 Между  Богоматерью  и  архангелом  Михаилом  изображен  нимб  без¬
лика,  между  Иоанном  Предтечей  и  архангелом  Гавриилом  помещен
нимб  и  видна  часть  головы  —  волосы  и  левый  глаз  другого  святого.-
 Остановимся  еще  на  двух  сюжетах,  отделенных  от  соседних  верти
кальнымп  чсртами-разгранками  и  расположенными  симметрично  друг
против  друга  на  продольных  стенах.  Это  самостоятельные  сюжетные
композиции:  справа  —  очень  популярный  на  Кавказе  сюжет  «Чудо  св..
Георгия  со  змеем»;  конный  воин  в  кольчужных  латах  и  развевающемся
красном  плаще  поражает  копьем  змея,  под  которым  церковь  подразу¬
мевала  язычество80.  В  левой  руке  Георгий  держит  узду.  Конь  его  бе¬
лый,  хвост  и  грива  красные,  змей  написан  черно-серой  краской  различ¬
ных  тональностей.  Голова  святого  воина  повернута  налево  и  вниз,,
взгляд  устремлен  на  чудовище.
 Па  левой  стороне  помещен  еще  один  всадник  на  коричнево-красной
лошади.  Это  охотник,  стреляющий  из  лука  в  двух  оленей,  спокойно  сто¬
ящих  и  смотрящих  на  охотника81  (табл.  VII).  На  переднем  плаце
изображен  самец  с  ветвистыми  рогами,  за  ним  стоит  самка  (табл.  VIII)
За  спиной  охотника  развевается  красный  плащ,  тело  закрыто  коль
чутой,  у  пояса  висит  серо-зеленого  цвета  колчан,  прикрепленный
к  поясу  при  помощи  двух  коричневых  ремней82.  Нога  вдета  в  написан
ное  белой  краской  стремя.  Интересно,  что  длинная  прямая  стрела  име¬
ет  двулезвийный,  так  называемый  вильчатый  наконечник,  специально
предназначенный  для  охоты83.  Справа  от  головы  воина  сохранился
79 	Лола  ш  в  п  л  и  I  I.  Указ,  соч.,  с.  29.
 80 	Л  а  з  а  р  е  в  В.  II.  Русская  средневековая  живопись,  с.  77.
 81 	Изображения  оленей  и  ланей  известны  в  грузинской  фресковой  живописи
(А  м  ираиа  ш  в  и  л  и  Ш.  Указ,  соч.,  табл.  169).
 82 	Аналогичные  колчаны  у  воинов  Гедеона  показаны  на  миниатюре  грузинской
псалтыри  XIII  в.  (А  м  ираиа  ш  вили  Ш.  Указ,  соч.,  табл.  113).
 83 	См.,  наир.:  Медведев  А.  Ф.  Оружие  Новгорода  Великого.  МПА  СССР  65,
1959,  рис.  13,  26—28,  рис.  14,  5  и  т.  д.;  Кузнецов  В.  А.  Змейский  катакомбный  мо¬
гильник  (по  раскопкам  1957  г.)  МАДИСО,  т.  1,  Орджоникидзе,  1961,  с.  72,  рис.  8;  1.
 140

■фрагмент  нимба,  а  слева  единственная  уцелевшая  от  сбитой  надписи
грузинская  буква—«ц»  («цминда»—святой).  Ниже  всадника  помеще¬
ны  стебли  растений  и  выполненная  скорописью  «мхедрули»  грузинская
надпись  «Кола  Тлиев».
 ‘  В  специальной  литературе  высказаны  разные  мнения  по  поводу
атрибуции  рассматриваемого  сюжета.  П.  С.  Уварова  писала:  «Ввиду
того,  что  живописец  церкви  был  грузин,  я  склонна  видеть  в  этом  всад¬
нике  Фарнаващ,  героя  Грузии,  который,  освободив  отечество  от  Азона...
■стал  полновластным  властителем  страны  в  247  г.»84.  Это  мнение  П.  С.
Уваровой  настолько  неправдоподобно,  что  его  никто  не  поддержал.
 В  1948  г.  Л.  П.  Семенов  высказался  за  то,  что  сцена  охоты  на  оле¬
ней  имеет  чисто  этнографический  характер85.  Подобные  утверждения
близки  к  тому,  чтобы  признать  данный  фрагмент  росписи  Нузальской
.церкви  своеобразной  жанровой  картиной.  И  эта  версия  нам  представ¬
ляется  совершенно  недопустимой  и  произвольной.  Наконец,  Е.  Г.  Пче-
лпна  в  охотнике  усматривала  портретное  изображение  Давида  Сосла¬
на86,  а  Н.  Лолашвили  —  легендарного  героя  средневековой  Осетии  Ос-
Багатара87.  Так  ли  это?
 Мы  уже  отмечали,  что  живопись  Нузальской  церкви  отчетливо  под¬
чинена  закону  строгой  симметрии,  соответственно  традиционному  кано¬
ническому  расположению  изображений.  Каждое  из  них  имеет  свое  опре¬
деленное  место  и  нс  может  быть  размещено  иначе,  выше  или  ниже,  бли¬
же  к  атгарю  или  входу.  Это  так  называемое  чинопоследование,
предусматривающее  систему  как  в  отправлении  церковных  служб,  так  и
в'принципах  расположения  лиц  и  сюжетов  на  стенах  расписываемого
храма.  Рассматривая  «композиционное  построение  фресок  Нузала,  мы
должны  полностью  считаться  с  тем,  что  верхний  ярус  живописи  являет¬
ся  чисто  каноническим,  начиная  от  центральной  фигуры  Христа  и  кон¬
чая  Георгием  Победоносцем  на  правой  стене.  Отсюда  вытекает,  что
против  Георгия  на  левой  стене  мог  располагаться  только  такой  же  ка¬
нонический  сюжет.  Это  также  верно,  как  и  то,  что  ктиторы  —  светские
лица  -  могли  быть  размещены  только  там,  где  они  размещены  в  дей¬
ствительности,  т.  е.  в  нижнем  ярусе  и  близ  входа,  подальше  от  алтаря.
Никаким  «этнографическим  сюжетам»  и  портретам  Давида  Сослана
или  Ос-Багатара  здесь  не  могло  быть  места.  Если  названные  лица  вхо¬
дили  в  число  ктиторов,  они  могли  быть  помещены  только  в  нижнем
ярусе  правой  стены,  против  левой  ктиторской  группы.  Следовательно,
всадник  на  левой  стене  может  быть  связан  только  с  церковным  сюже¬
том  Об  этом,  безусловно,  свидетельствуют  остатки  нимба  у  головы  и
•обрывок  надписи  «святой».  С  кем  следует  отождествить  этого  святого
■охотника?  Искусствовед  К.  А.  Берладина  считала  интересующий  нас
84 	У  в  а  р  о  в  а  П.  С.  Указ.  соч.  с,  43.
 85 	Семенов  Л.  Археологические  разыскания  в  Северной  Осетии,  с.  107.
 86 	Пчелина  Е.  Г.  Указ,  соч.,  л.  23.
 87 	Лолашвили  И.  Указ,  соч.,  с.  45.
 141

сюжет  «Чудом  св.  Евстафия»88.  Как  известно,  Евстафий  был  охотником,,
встретившим  во  время  охоты  оленя  с  крестом  на  рогах.  Он  натянул  те¬
тиву  для  выстрела,  но  стрела  тут  же  согнулась,  и  олень  остался  невре¬
дим.  После  этого  «чуда»  Евстафий  принял  христианскую  веру.  Однако
на  нашей  фреске  нет  ни  креста  на  рогах  оленя,  ни  согнувшейся  стрелы.
Эти  допущенные  художником  «вольности»  и  иконографические  отступ¬
ления  смутили  И.  Лолашвили,  который  отказался  видеть  здесь  «Чудо
св.  Евстафия»89.  При  этом  Лолашвили  ссылается  на  аналогичную  сце¬
ну,  высеченную  на  каменной  плите  VII  в.  в  церкви  Натлис-Мцемели  Га-
реджийской  пустыни  Грузии.  Действительно,  стрела  там  согнута,  а
между  рогами  оленя  помещен  лик  Христа90.  Это,  так  сказать,  наиболее
ортодоксальное  изображение  «Чуда  св.  Евстафия»,  точно  следующее
церковной  легенде.  Но  уже  в  ту  же  эпоху  раннего  христианства  на  Кав¬
казе  мы  видим  и  отступления  —  на  рельефной  алтарной  преграде  VI  в.
из  Цебсльды  (Абхазия)  в  рогах  оленя  помещен  лик  Христа,  но  Евста¬
фий  выпускает  в  него  прямую,  а  не  согнутую  стрелу91.  То  же  самое  мож¬
но  сказать  и  о  «Чуде  св.  Евстафия»  в  западном  рукаве  церкви  св.  Сав¬
вы  Сафарского  монастыря  XIII—XIV  вв.—  меж  рогов  зверя  находился
лик  Христа92.  Наконец,  на  западной  стене  Сиона  в  Атени  (VII  в.)  мы
видим  конного  Евстафия,  охотящегося  на  трех  стоящих  оленей,  причем
ни  креста,  ни  лика  Христа  на  рогах  животных  нет93.  В  1962—1963  гг..  у
нос.  Цкелари  в  Абхазии  Л.  А.  Шервашидзе  раскрыл  остатки  одноапсид-
пой  церкви  X  в.,  фрески  которой  сохранили  фрагменты  «Чуда  св.  Ев¬
стафия».  Интересно,  что  стрелой  с  вильчатым  наконечником  Евстафий
поражает  не  обычного  оленя,  а  лося94.  Как  видим,  отступления  от  тра¬
диционной  иконографии  Евстафия  Плакнды  в  христианском  искусстве
Кавказа  существуют  и  не  представляют  чего-то  из  ряда  вон  выходящего.
 Нет  также  никакой  необходимости  считать  сюжет  «Чудо  св.  Евста¬
фия»  редким  и  не  принятым  в  средневековом  искусстве  Кавказа.  Наши
аналогии  не  исчерпываются  приведенным  выше  материалом.  Так,
Д.  II.  Гордеев  сообщает  об  этом  сюжете  на  позднем  саккосе  из  Гелат-
88 	Пчел  и  н  а  Е.  Г.  Указ,  соч.,  л.  23  (Пчелина  в  данном  случае  использхет  руко¬
пись  К.  Л.  Берладиной).
 89 	Лолашвили  И.  Указ,  соч.,  с.  45.
 90 	Ч  у  б  и  н  а  ш  в  и  л  и  Г.  Н.  Пещерные  монастыри  Давпд-Гареджи.  Тбилиси,.
1948,  с.  31—32,  табл.  7,  37.
 81  Уварова  П.  С.  Христианские  памятники.  МАК,  вып.  IV,  табл.  VIII;  Айиа-
л  о  в  Д.  Некоторые  христианские  памятники  Кавказа.  «Арх.  известия  п  заметки»,
№  7—8,  1895,  с.  233—243.
 92 	Гордеев  Д.  П.  Отчет  о  поездке  в  Ахалцихский  уезд  в  1917  году;  росписи  в
Чуле,  Сапаре  и  Зарзме.—  Известия  КИАИ,  т.  1,  Петроград,  1923,  с.  46—47;  Толма¬
чевская  Н.  И.  Фрески  древней  Грузии.  Тифлис,  1931,  с.  24.
 93 	У  в  а,р  о  в  а  П.  С.  Указ,  соч.,  табл.  VIII.
 94 	Шервашидзе  Л.  А.  Цкелари  (Ацкар).  Материалы  по  археологии  Абхазии
Тбилиси,  1967,  с.  45—46,  рис.  3—4.
 142

ского  монастыря95;  сюжет  «Чудо  св.  Евстафия»  известен  в  наружных
росписях  церквей  Верхней  Сванетии  (Ипрари,  Лагами,  Лашхвер)  и
церкви  Зелобани  в  Имеретии.  Грузинская  церковь  XIII  в.  в  с.  Эртац-
мпнда  посвящена  св.  Евстафию96.  Наконец,  сцена  «Чудо  св.  Евстафия»
есть  в  верхнем  ярусе  южной  стены  Зругского  храма  XI  в.,  расположен¬
ного  сравнительно  недалеко  от  Нузала.  Здесь  всадник  стреляет  из  лука
в  убегающего  оленя,  среди  рогов  которого  еще  заметны  следы  нимба
Христа97.  Эта  территориально  ближайшая  параллель  должна  развеять
последние  сомнения  в  принадлежности  рассматриваемого  сюжета  ну¬
зальской  росписи  именно  сюжету  «Чудо  св.  Евстафия».  Кстати,  Д.  П.
Гордеев  п  А.  И.  Вольская  давно  были  склонны  к  такому  отождествле¬
нию98.
 Коснемся  последнего  фрагмента  росписи  —  на  стене  выше  входа.
Здесь  помещен  крест  с  тремя  поперечными  рукавами,  в  нижней  части
обрамленный  растительным  орнаментом  в  виде  вьющихся  стеблей  ко¬
ричневого  цвета  с  округлыми  бутонами  иа  концах  (рис.  27).  «Процвет¬
шие»  кресты,  окруженные  растительным  орнаментом,  вырастающим  из
основания  пли  поперечных  рукавов,  известны  в  средневековой  Грузии
как  па  фресках,  так  и  в  рельефах99.  Но  особую  стилистическую  близость
к  интересующему  нас  сюжету  Нузала  обнаруживают  некоторые  бал¬
канские  памятники.  Так,  идентичные  извивающиеся  стебли  или  лозы  мы
видим  вокруг  Романа  Сладкопевца  в  церкви  XIII  в.  в  Беренде  (Болга¬
рия)100  и  особенно  вокруг  «процветшего»  креста  на  стене  церкви  св.
Ахиллпя  в  Арилье  (1296  г.,  Югославия101).  Иконографическая  схема
«процветших»  крестов  Нузала  и  Арилье  одинакова,  включая  и  располо¬
жение  надписи  между  рукавами  креста  (в  Нузальской  церкви  это  —
«крест  Христа»).
 Нам  остается  сказать  несколько  слов  о  технике  исполнения  нузаль-
95 	Гордеев  Д.  П.  Указ,  соч.,  с.  51.
 96 	Г  о  м  е  л  а  у  р  и  И.  Г.  Архитектура  Эртацминдского  храма.  XVIII  научная  сес¬
сия  Института  истории  грузинского  искусства,  7—8  декабря  1962  года.  План  работы
и  тезисы  докладов.  Тбилиси,  1962,  с.  12—13  (цит.  по  кн.:  Бар  навел  и  Т.  Аннотиро¬
ванная  библиография  печатных  трудов  сотрудников  Института  истории  грузинского
искусства  АН  ГССР,  1941  —1968  гг.  Тбилиси,  1970,  с.  227).
 97 	Вольская  А.  II.  Фрагменты  фресковой  живописи  грузинского  храма  «Хози-
та-Майрам»  в  Северной  Осетии.—Сообщения  АН  ГССР,  т.  XV,  №  6,  1954,  с.  396,
прим.  1.
 98 	Гордеев  Д.  П.  Указ,  соч.,  с.  51;  Вольская  А.  И.  Указ,  соч.,  с.  396,
прим.  1.
 99 	См.,  напр.:  Тбет  (фрески),  Зарзмская  колокольня  (рельеф).  Уварова  П.  С.
Указ,  соч.,  табл.  XVIII,  XXVIII  и  т.  д.
 100 	К  р  ъ  ст  е  в  Кири  л,  Захариев  Васи  л.  Стара  българска  живопис.  Со¬
фия,  1960,  табл.  15.
 101 	Радо  й  ч  и  ч  С.  Н.  Изображение  отрока  при  церковном  входе  в  сербской  жи¬
вописи  начала  XV  века.—  Византия,  южные  славяне  и  Древняя  Русь,  Западная  Ев¬
ропа.  Сб.  статей  в  честь  В.  Н.  Лазарева.  М.,  1973,  с.  325.
 143

ской  живописи.  Это  типичное  фреско  по  сырой  штукатурке  без  графьи—
контуры  изображений  наносились  кистью  коричневой  краской,  а  затем
прорабатывались  с  применением  всей  палитры.  Последняя  очень  скупа:
красная  и  желтая  охры,  жидкая  черная  с  примесью  синьки,  коричневая,
белая,  немного  лиловой.  Верхний  ярус  в  цветовом  отношении  противопо¬
ставлен  нижнему:  фон  верхнего—серый,  фон  нижнего—белый.  К.  А.  Бер-
латина  отмечает  также  цветовое  противопоставление  фигур  левой  и
правой  стен:  архангелы  одеты  в  далматики  разного  цвета  (красную  и
сизую),  конь  Евстафия  коричнево-красный,  конь  Георгия  —  белый102.
По  заключению  специалистов,  реставрировавших  фрески  в  1973  г.,  со¬
хранившаяся  живопись  представляет  собой  единовременный  комплекс,
фактически  не  затронутый  никем  после  того,  как  он  был  написан103.
Можно  только  удивляться  тому  счастливому  стечению  обстоятельств,
благодаря  которому  памятник  сохранился  в  удовлетворительном  со¬
стоянии.
 Высокий  профессиональный  уровень  исполнения  Нузальских  фре¬
сок  не  вызывает  сомнений.  Совершенно  очевидно  также  и  то,  что  автор
фресок  исходил  из  плоскостей  более  привычных  для  него  зальных  церк¬
вей  и  в  данном  случае  был  вынужден  приспосабливаться  к  тесному  по¬
мещению,  не  рассчитанному  на  размещение  в  нем  живописи.
 Рассмотрим  вопрос  о  времени  строительства  Нузальской  церкви.
В.  Ф.  Миллер,  Г.  А.  Кокиев  и  Л.  П.  Семенов  были  склонны  датировать
ее  эпохой  грузинской  царицы  Тамары,  т.  е.  концом  XII  —  началом
XIII  в.104.  Нетрудно  заметить,  что  в  основе  этой  датировки  лежали  до¬
статочно  абстрактные  исторические  рассуждения,  а  не  конкретный  ана-
.1н$  памятника.  Немалое  значение  при  этом  имели  местные  легенды  и
предания,  разумеется,  не  имеющие  документального  значения.
 В  «Терском  календаре»  на  1910  г.  находим  крайне  любопытные
сведения  о  Нузале  и  Нузальской  церкви:  селение  Нузал  основано  в
1272  г.,  а  «часовня  Архангела  Гавриила  построена  в  XIII  веке  братья¬
ми  Чарджановыми»105.  Никакой  аргументации  не  приведено,  но  фами¬
лия  братьев  Чарджонидзе  —  Чарджановы  позволяет  информацию  ав¬
торов  «Терского  календаря»  поставить  в  связь  с  рассматривавшейся
выше  стихо-эпитафией  и  именно  ее  считать  возможным  источником.  Да¬
та  основания  Нузала  никакому  обоснованию  не  поддается,  но  исходя
из  нее  А.  М.  Дирр  и  Нузальскую  церковь  датировал  1272  г.106.  Как  уви¬
102 	Пчелина  Е.  Г.  Указ,  соч.,  л.  27.
 103 	Нузальскне  фрески  по  поручению  Министерства  культуры  СО  АССР  были
очищены  и  консервированы  в  августе-сентябре  1973  г.  бригадой  в  составе  Д.  Е.  Бря-
гпна,  Е.  Т.  Брягиной  и  Л.  Ю.  Ясновой.
 104 	Миллер  В.  Ф.  Указ,  соч.,  с.  45;  Кокиев  Г.  А.  Склеповые  сооружения  гор¬
ной  Осетии,  с.  66;  С  е  м  ен  о  в  Л.  П.  Указ,  соч.,  с.  103.
 105 	Терский  календарь  на  1910  год.  Владикавказ,  1910,  с.  358—359.
 106 	Д  и  р  р  А  М.  В  Тагаурской  и  Куртатинской  Осетии.  ИКОИРГО,  т.  XXI,  №  3,
Тифлис,  1911—1912,  с.  273.
 144

дим  в  дальнейшем,  эта  дата  довольно  близка  к  истине,  ибо  соответству¬
ет  времени  строительства  церкви,  определенному  на  основании  имею¬
щихся  реалий.
 Безусловно,  важным  хронологическим  показателем  являются  фре¬
ски.  Детальное  их  исследование,  поиски  аналогий  и  широко  обоснован¬
ная  датировка  требуют  усилий  специалистов  и  остаются  задачей  буду¬
щего.  А  пока  приведем  мнение  искусствоведов  без  развернутой  аргу¬
ментации.  К.  А.  Берладина  относила  роспись  Нузала  к  первой  половине
XIII  в.107,  сближая  ее  с  синхронными  памятниками  грузинской  живопи¬
си,  но  не  указывая  грузинские  аналогии.  Более  широко  —  XIII  в.—  да¬
тирует  их  А.  И.  Вольская,  также  отмечающая  грузинское  происхожде¬
ние  фресок108.  Наконец,  Т.  С.  Шевякова  относит  их  к  концу  XIII  в.,  ибо
черт  так  называемого  «палеологовского»  искусства  второй  половины
XIV'—XV  вв.  в  них  еще  нет109.
 В  мае  1974  г.  автор  этих  строк  выступил  в  Институте  истории,  ар¬
хеологии  и  этнографии  им.  И.  Джавахишвили  Академии  наук  ГССР  с
докладом  о  Нузальской  церкви  и  ее  росписях  и  датировал  их  XIII  в.
Выступавшие  в  прениях  Ш.  Я.  Амиранашвили  и  А.  И.  Вольская  под¬
держали  эту  датировку  фресок  Нузала,  а  А.  И.  Вольская  считает  воз¬
можным  отнесение  их  к  концу  XIII  в.
 Рассматривая  вопрос  о  дате  Нузальской  церкви,  мы  должны  при¬
соединиться  к  замечанию  И.  Лолашвили  о  том,  что  «к  вопросу  датиро¬
вания  Нузальской  часовни  подходят  неправильно:  памятник  не  изучают
комплексно  с  точки  зрения  археологии,  истории,  палеографии,  искус¬
ствоведения»110.  Вопрос  о  палеографии  грузинских  надписей  Нузаль¬
ской  церкви  затронут  самим  И.  Лолашвили.  Он  считает,  что  надписи
выполнены  в  разное  время,  поэтому  разными  красками  в  верхнем  и
нижнем  ярусах.  Самыми  ранними,  по  И.  Лолашвили,  являются  надпи¬
си:  Д/авид/,  /Ат/он,  Сослан  и  Елиа,  но  и  они  «не  оставляют  впечатле¬
ния  древности»111.
 На  палеографическом  анализе  и  датировке  нузальских  надписей,
способных  пролить  свет  на  хронологию  фресок,  И.  Лолашвили  не  оста¬
навливается,  считая  этот  материал  фрагментарным  и  недостаточным
(«установление  точной  хронологии  первичной  росписи  Нузальской  церк¬
ви  по  материалам,  которыми  мы  располагаем,  невозможно»112).  Однако
это  не  мешает  ему  на  основании  всех  доступных  данных,  в  том  числе,
разумеется,  и  палеографических,  отнести  Нузальскую  церковь  к  концу
107 	Пчел  и  п  а  Е.  Г.  Указ,  соч.,  л.  20.
 108 	В  о  л  ь  с  к  а  я  А.  И.  Указ,  соч.,  с.  397.
 109 	Письмо  Т.  С.  Шевяковой  к  автору  от  9  декабря  1973  г.
 110 	Лолашвили  И.  Указ,  соч.,  с.  57.
 111 	Там  же,  с.  90.
 112 	Там  же,  с.  71.
 10  В.  А.  Кузнецен
 145

XIII—XIV  вв.113.  Во  всяком  случае  И.  Лолашвили  в  контексте  работы
не  отрицает,  что  нузальские  надписи  этой  дате  не  противоречат.
 В  мае  1974  г.  надписи  Нузальской  церкви  по  нашей  просьбе  были
просмотрены  грузинским  палеографом  Т.  В.  Барнавели.  По  его  автори¬
тетному  заключению  они  должны  быть  датированы  XIII  в.  Таким  обра
зом,  палеографическая  датировка  нузальских  надписей  полностью  со¬
ответствует  искусствоведческой  дате  фресок.
 Обратимся  к  археологической  стороне  дела.  Выше  мы  уже  говори¬
ли  о  наиболее  вероятной  датировке  погребения,  открытого  Е.  Г.  Пчели¬
ной  под  полом  Нузальской  церкви.  Это  время  не  ранее  XIII  в.,  скорее
всего  XIV  в.,  но  не  исключена  возможность  и  более  поздней  даты.  Да¬
тировка  эта,  безусловно,  растянутая,  но  заметим,  что  к  определению
даты  церкви  она  не  имеет  прямого  отношения  и  в  этом  вопросе  не  яв¬
ляется  решающей.
 Гораздо  важнее  другой  археологический  факт,  не  учтенный  никем
из  предшествующих  исследователей  Нузальской  церкви  и  имеющий  для
ее  датировки  первостепенное  значение.  Имеем  в  виду  голосник,  вмон¬
тированный  в  свод  церкви  над  алтарем.  Не  подлежит  сомнению,  что  он
был  вставлен  сюда  в  ходе  строительства  здания  и  не  позже,  ибо  его
устье  покрыто  штукатуркой.  Кстати,  эти  детали  еще  раз  свидетельству¬
ют  о  том,  что  интерьер  церкви  не  перестраивался.  Голосник  представ¬
лял  собой  глиняный  сосуд  глубиной  от  устья  до  дна  53  см;  диаметр
хстья  10x15  см.  В  1965  г.  в  нашем  присутствии  Е.  Г.  Пчелиной  из  го¬
лосника  были  извлечены  два  обломка  стенки  этого  сосуда.  Сосуд  сде¬
лан  из  чисто  отмученного  глиняного  теста,  прекрасно  обожжен  (чере¬
нок  звонкий,  полностью  прокаленный),  цвет  коричнево-красный.  Фор¬
мован  сосуд  на  ножном  гончарном  круге  Верхнюю  часть  тулова
украшают  характерные  зоны  рифления.  К  сожалению,  форму  сосуда  и
венчик  по  этим  обломкам  восстановить  не  удалось,  но,  судя  по  знача
тельной  высоте,  сосуд  крупный,  типа  пифоса  или  хума.
 Керамика,  характеризуемая  указанными  технологическими  призна¬
ками  и  применением  зон  рифления,  не  свойственна  аланскому  керами¬
ческому  комплексу  домонгольского  времени  (т.  е.  до  середины  XIII  в.).
Мы  не  углубляемся  в  характеристику  аланской  керамики,  что  было  на¬
ми  сделано  в  других  работах114.  Обращаем  внимание  на  то,  что  отлично
обожженная  красноглиняная  керамика  с  линейно-зонным  орнаментом
на  Северном  Кавказе  и  в  Осетии  получила  распространение  в  золото¬
ордынское  время,  т.  е.  во  второй  половине  XIII—XIV  вв.  В  качестве
ближайшей  аналогии  укажем  на  массовый  материал  из  последних  рас¬
113 	Лолашвили  И.  Указ,  соч.,  с.  59—60.
 114 	Кузнецов  В.  А.  К  вопросу  о  поздне-аланской  культуре  Северного  Кавказа.
СА,  1959,  №  2;  его  же:  Аланские  племена  Северного  Кавказа.  М.,  1962;  его  же:  Рас¬
копки  Змейского  поселения  VIII—X  веков.  МАДИСО,  т.  II,  Орджоникидзе,  1969,  с.
84—96;  его  же:  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  122—129.
 146

копок  городищ  Верхний  Джулат  в  Северной  Осетии115  и  Нижний  Джу-
лат  в  Кабардино-Балкарии116.  ■  •
 Итак,  все  сказанное  позволяет  нам  достаточно  обоснованно  подой¬
ти  к  решению  вопроса  о  времени  строительства  и  росписи  Нузальской
церкви.  Мы  считаем,  что  сооружение  здания  и  роспись  ее  интерьера
фресками  либо  практически  одновременны  (на  что  косвенно  может
указывать  голосник),  либо  отделены  незначительным  хронологическим
интервалом  и  во  всех  случаях  могут  быть  помещены  в  пределах  второй
половины  XIII  в.
 Предлагаемая  датировка  Нузальской  церкви  увязывается  как  с  на¬
меченной  выше  датой  погребения  под  полом,  так  и  с  палеографически¬
ми  данными  и  стилистическим  анализом  фресок  искусствоведами.  В  ис¬
торическом  аспекте  вопрос  был  уже  рассмотрен  3.  Н.  Ванеевым,  при¬
шедшем  к  сходному  заключению:  «Нузальский  памятник...  сооружен  не
раньше  XIII  века»,  а  «лицо,  погребенное  в  Нузале,  жило  не  ранее
XIII  в.»  (как  и  И.  Лолашвили,  3.  Н.  Ванеев  отождествляет  это  лицо  с
легендарным  Ос-Багатаром  конца  XIII  —  начала  XIV  в.117).  Таким  об¬
разом,  наша  датировка  основана  на  комплексном  учете  всех  существую¬
щих  и  совпадающих  между  собой  данных.
 Достигнутое  решение  вопроса  о  времени  строительства  и  росписи
Нузальской  церкви  во  второй  половине  XIII  в.  позволяет  снять  с  даль¬
нейшего  рассмотрения  искусственно  созданную  и  получившую  в  свое
время  характер  сенсационности  «проблему»  Давида  Сослана,  якобы,
захороненного  в  Нузальской  церкви  в  1207—1208  гг.  При  столь  явном
хронологическом  несоответствии  даты  смерти  Давида  Сослана  (1207  г.)
и  даты  11)  зальскоп  церкви  и  погребения  под  ее  полом  версия  о  принад¬
лежности  последнего  мужу  и  соправителю  знаменитой  царицы  Тамары
отпадает.  Однако,  поскольку  эта  версия  получила  широкое  распростра¬
нение,  кратко  остановимся  и  на  других  обстоятельствах,  противореча¬
щих  погребению  Давида  Сослана  в  Нузальской  церкви.  Вернемся  к
рассмотрению  группы  ктиторов  на  северной  стене.  Как  известно,  имя
«Сослан»  у  головы  третьего  ктитора  послужило  отправным  пунктом
для  сторонников  того,  что  в  Нузальской  церкви  погребен  Давид  Сослан.
По  в  надписи  указан  только  «Сослан»,  а  не  «Давид  Сослан».  ,
 Обратим  внимание  и  на  некоторые  детали,  позволяющие  четко  от¬
личить  одни  изображения  ктиторов  от  других.  Изучая  фрески  Нузала
и  в  натуре,  и  в  копии  Т.  С.  Шевяковой118,  нетрудно  заметить,  что  фигу¬
ры  первая  и  третья  отличаются  от  фигур  второй,  четвертой  и  пятой  как
115 	Кузнецов  В.  А  и  Милорадович  О.  В.  Археологические  исследования
в  Северной  Осетии  в  1958  году.  КСИА,  вып.  84,  1961,  с.  111,  рис.  40,  1—4\  Кузне¬
цов  В.  А.  Раскопки  аланских  городов  Северного  Кавказа  в  1962  г.  КСИА,  вып.  98,
1964,  с.  108;  его  же;  Археология  Северной  Осетии.  Орджоникидзе,  1973,  с.  39,  рис.  5.
 1,6  Чеченов  И.  М.  Раскопки  городища  Нижний  Джулат  в  1966  году.
УЗ  КЕНИИ,  т.  XXV,  1967,  с.  211—212.
 117 	Ванеев  3  И.  Указ,  соч.,  с.  17—18.
 118 	Г  а  м  р  е  к  е  л  и  В.  И.  Указ,  соч.,  табл.  V.
 147

по  характеру  платья  (у  фигур  первой  и  третьей  нижняя  часть  платья  в
сборку  наподобие  юбки,  нет  поясов  со  свисающими  спереди  концами,
отличается  в  деталях  верхняя  часть  платья—рукава  и  ворот),  так  и
во  характеру  головных  уборов  (ср.  их  на  фигурах  третьей  и  четвертой).
Фигуры  первая  и  третья  безбородые,  тогда  как  вторая  и  четвертая  име¬
ют  ясно  различимые  бороды.  Все  это  побуждает  считать,  что  фигуры
первая  и  третья  —  женские119.
 Как  было  сказано,  подлинное  имя  первой  фигуры  неизвестно.  Тре¬
тью  фигуру  было  принято  считать  Сосланом.  Однако  ясно,  что  женщи¬
на  не  может  носить  имя  Сослан.  К  кому  в  таком  случае  оно  относится?
Мы  уже  отмечали,  что  третий  ктитор  держит  на  левой  руке  младенца
(что,  кстати,  еще  раз  свидетельствует  о  том,  что  это  женщина),  кото¬
рого  Е.  Г.  Пчелина  и  Т.  Б.  Мамукаев  приняли  за  щит120.  Надпись  «Со¬
слан»  расположена  правее  головы  ребенка  и  может  относиться  только
к  нему.  Имя  женщины  —  его  матери  —  не  сохранилось,  но  о  том,  что
оно  существовало,  свидетельствуют  четыре  вертикальные  полосы  и  сле¬
ды  двух  точек,  нанесенных  ныне  смытой  коричнево-красной  краской,
(которой  написаны  все  имена)  между  головой  женщины  и  головой  ре¬
бенка.
 Следовательно,  на  северной  стене  Нузальской  церкви  помещены
портретные  изображения  семьи  ктиторов  —  трех  мужчин,  двух  женщин
и  младенца  Сослана,  который,  исходя  из  даты  росписи,  вряд  ли  может
быть  Давидом  Сосланом.
 Имя  Сослан  у  осетин  распространено,  и  его  начертание  на  стене
церкви  никого  не  должно  вводить  в  заблуждение.  Нузальская  церковь
была  построена  и  расписана  по  заказу  изображенной  на  ее  стене  семьи
ктиторов,  несомненно  принадлежавших  к  местной  социальной  верхуш¬
ке.  Портретное  изображение  ктиторской  группы  на  стене  Нузальской
церкви  представляет  ценнейший  документ  по  истории  Осетии  второй
половины  XIII  в.,  ибо  в  нем  достоверно  зафиксированы  как  личные  име¬
на  осетин  XIII  в.,  так  и  их  внешний  вид  и  костюм  мужчин  и  женщин.
Другого  подобного  документа  столь  раннего  времени  нет.
 Необходимо  подчеркнуть,  что  сложившееся  представление  об  ис¬
ключительности  Нузальской  церкви  и  ее  росписей  также  сомнительно121.
В  настоящее  время  это  действительно  единственный  в  своем  роде  па¬
мятник  Северного  Кавказа.  Но  мы  имеем  данные  о  том,  что  в  эпоху
119 	Первым  обратил  „а  это  внимание  Г.  Г.  Гамбашндзе.  См  его:  Памятники  гру¬
зинской  культхры  в  Двалети.  «Сабчота  Хеловнеба»,  №  3,  1976,  с.  75.
 120 	Мамукаев  Т.  Б.  Указ.  соч.  с.  112—113.
 121 	П  ч  е  л  п  н  а  Е.  Г.  писала:  «Если  бы  это  не  было  погребение  именно  Давида
Сослана  и  здесь  не  лежало  бы  тело  человека  исключительного  значения  не  только
для  осетин,  но  и  для  грузин,  великого  полководца,  широко  раздвинувшего  границы
Грузии,  мужа  и  соправителя  царицы  Тамары,  то  для  увековечения  памяти  кого-то
другого  не  стоило  бы  вызывать  в  глубь  осетинских  ущелий  первоклассных  художни¬
ков,  чтобы  расписывать  невзрачное  здание  заппадза,  построенное  местными  мастерами
из  местного  дикого  камня»  (Указ,  соч.,  л.  42—43).
 148

позднего  Средневековья  в  горной  зоне  края  существовал  целый  ряд  не¬
больших  церквушек  с  фресковыми  росписями.  Это  прежде  всего  неболь¬
шие  церкви  Балкарии  с  «иконным  писанием»—  в  Верхнем  Чегеме,  Ху-
ламе,  Безенги  (о  них  см.  выше).  Нетрудно  заметить  даже  совпадение
сюжетов  —  на  стенах  церквей  Балкарии  были  изображены  явно  мест¬
ные  лица  в  кавказском  платье122  (ктиторы?),  традиционный  Георгий
Победоносец,  наконец,  грузинские  надписи.  Все  это  показывает,  что
памятники  типа  Нузала,  относящиеся  к  центрально?!  группе  архитек¬
турных  памятников  Северного  Кавказа  и  покрытые  фресками,  были
распространены,  и  Нузальская  церковь  отнюдь  не  является  чем-то  из
ряда  вон  выходящим.  Вспомним  маленькие  сельские  церкви  Сванетии,
скромные  по  своим  архитектурным  формам,  но  в  интерьере  покрытые
прекрасной  живописью.  Но  разве  мы  можем  каждый  подобный  памят¬
ник,  по  своему  замечательный  и  уникальный,  связывать  с  людьми  «ис¬
ключительного  значения»  подобно  Давиду  Сослану?  Если  стоять  на  по¬
добных  позициях,  с  кем  следует  связывать  церкви  Верхнего  Чегема,
Хулама  и  Безенги?
 Очевидно,  дело  не  в  личности  Давида  Сослана,  а  в  том,  что  с  на¬
чала  XI  в.  территория  Двалетпи  —  Туалетин  была  тесно  связана  с  хри¬
стианской  Грузней  и  испытывала  сильное  воздействие  ее  культуры.  Гру¬
зинское  культурное  влияние  распространялось  и  вне  Туалетии.  Грузин¬
ские  художники  покрывают  фресками  стены  небольших  церквей  в  го¬
рах  Осетии123  и  Балкарии;  судя  по  распространенности  грузинских  над¬
писей,  службу  в  этих  церквах  несли  священники,  получившие  образо¬
вание  в  Грузии.  Особо  значительному  грузинскому  влиянию,  судя  по
многим  данным,  в  Осетии  подверглось  Алагирское  ущелье  с  его  ответ¬
влениями  здесь  уже  в  XI  в.  сооружались  грузинские  храмы  Зруга  и
Тли,  появилась  грузинская  церковь  в  Калаки  (о  чем  свидетельствуют
сохранившиеся  здесь  до  сих  пор  грузинские  надписи)124.  Наконец,  не
случайно  из  сел.  Цей  происходит  огрузпнившийся  христианский  мученик
Николай  Двали,  погибший  в  1314  г.  в  Дамаске,  и  целая  плеяда  литера¬
торов  и  художников  Двали,  работавших  в  эту  эпоху  в  грузинских  мона¬
стырях  Иерусалима  и  Палестины125.  Очерк  истории  проникновения  хри¬
122 	Лавров  Л.  И.  Карачай  и  Балкария  до  30-х  годов  XIX  в.,  с.  104.  Фигуры
очень  близки  ктиторской  группе  Нузальской  церкви.
 123 	К  о  м  е  и  с  к  и  й  И.  Обращение  осетин  в  христианство  в  XVIII  веке.  Труды
V  АС  в  Тифлисе.  М.,  1887,  с.  142  (более  10  древних  церквей  в  Осетии  со  «св.  ико¬
нами»),
 124 	Г  а  м  р  е  к  е  л  и  В.  Н.  Двалы  и  Двалетия  в  I—XV  вв.  н.  э.  Тбилиси,  1961,
табл.  VI-  VII.
 125 	К  и  н  ш  и  д  з  е  Д.  А.  Житие  Прохора,  муч.  Лукиимуч.  Николая  Двали.  «Извес¬
тия»  КИАН,  т.  II,  Л_,  1927,  стр.  49—50,  65—67.  Можно  было  бы  усомниться  в  том,  что
в  источнике  имеется  в  виду  Цей,  находящийся  в  Цейском  ущелье  —  боковом  ответ¬
влении  Алагирского  ущелья.  Но  иного  Цея  на  Кавказе  нет,  о  чем  свидетельствует
указатель  Д.  Д.  Пагирева  (см.  его:  Алфавитный  указатель  к  пятиверстной  карте  Кав¬
казского  края.  Тифлис,  1913,  стр.  272),  а  фамилия  Двали  явно  указывает  иа  проис¬
149

стианства  из  Картли  в  Двалетию  —  Туалетию  (верхняя  часть  Алагир¬
ского  ущелья)  дан  в  книге  В.  Н.  Гамрекелн126,  и  мы  не  останавливаемся
далее  на  этом  вопросе.  Еще  раз  подчеркнем,  что  Нузальская  церковь
должна  рассматриваться  именно  в  этом  историческом  контексте  реаль¬
ных  грузино-осетинских  взаимосвязей127.
 Чисто  местная  по  своей  архитектуре  и  технике  кладки  Нузальская
церковь  в  то  же  время  представляет  собой  замечательный  памятник
грузинского  искусства  на  территории  Северной  Осетии.  Нет  сомнения
в  том,  что  ее  расписывал  крупный  мастер.  Несмотря  на  ограниченные
пространственные  возможности  Нузальской  церкви,  он  достиг  полного
впечатления  монументальности  и  цельности  фресок,  как  бы  раздвинув
тесный  интерьер  и  наполнив  его  звучанием  образов  и  красок.  Сохраняя
в  своей  живописи  византийские  и  грузинские  традиции,  мастер  отразил
в  ней  и  местные  потребности  и  вкусы.  И.  Лолашвили  справедливо  об¬
ратил  внимание  на  то,  что  многие  персонажи  нузальских  фресок  весьма
популярны  в  осетинском  пантеоне:  Мария  («Майрам»),  архангелы  Ми¬
хаил  и  Гавриил  («Мыкалгабыр»),  Георгий  Победоносец  («Уастыр-
джи»—ирон.,  «Уасгерги»—диг.).  Видимо,  и  сцена  охоты  св.  Евстафия
была  близка  и  понятна  осетинским  заказчикам  фресок,  как  и  их  испол¬
нителям.  Здесь  уместно  вспомнить  еще  одно  популярное  божество  осе¬
тинского  пантеона  —  бога  охоты  Авсатн,  не  подвергшегося  христиани¬
зации  и  оставшегося  языческим128,  но,  возможно,  функционально  сбли¬
жавшегося  со  своим  христианским  аналогом  Евстафием  Плакидой.
 Оценивая  значение  местных  традиций  в  живописи  Нузальской  церк¬
ви  мы  должны  указать  на  еще  одно  важное  обстоятельство:  святые  во¬
ины  (Георгий  и  Евстафий)  помещены  не  как  обычно  в  нижнем  ярусе,
а  в  верхнем,  где  им  отведено  почетное  место  в  одном  ряду  с  Христом  и
другими  небесными  персонажами.  Это  определенно  сближает  фрески
Нузала  с  росписями  небольших  зальных  церквей  Верхней  Сванетии,
выполненными  в  XII  в.  царским  живописцем  Тсвдоре  (Накипари)  и
хождение  Николая  Двали  из  Двалети—  Туалетии.  В  грузинских  средневековых  ис¬
точниках  понятие  «Двалети»  распространяется  па  все  Алагирское  хщелье  (В.  Гамре
кели.  О  племени  двалов.  «Материалы  к  этнографии  Грузии»,  т.  IX,  Тбилиси,  1957,
стр.  184).  Следовательно,  Цен  относился  к  Двалети.
 126 	Гамрекелн  В.  Н.  Двалы  и  Двалетия  в  I—XV  вв.,  с.  70—99.
 127 	Некоторые  грузинские  историки  считают,  что  осетинское  население  проникает
па  территорию  Двалетии  лишь  в  XV  в.  и  что  «нет  каких-либо  конкретных  данных,
свидетельствующих  осетин  в  Двалетии  до  XIII  в.»  (Гамрекелн  В.  II.  Указ,  соч.,
с.  142,  прим.  4).  Напомним,  что  согласно  самому  В.  Н.  Гамрекелн,  все  Алагирское
мцелье  (и  Нузал.—В.  К)  входило  в  состав  Двалетии.  Однако  ктиторские  имена  на
стенах  Нузальской  церкви,  такие  как  Сослан,  Фндарос,  Сокур,  явно  противоречат
подобным  утверждениям,  ибо  их  осетинское  происхождение  бесспорно.  Указанные
имена  документально  свидетельствуют  о  том,  что  в  XIII  в.  осетинское  население  было
продвинуто  по  крайней  мере  до  начала  Касарской  теснины.
 128 	Абаев  В.  И.  Осетинский  язык  и  фольклор,  1,  М.—Л.,  1949,  с.  60;  его  же:
Как  апостол  Петр  стал  Нептуном.  Этимология  1970,  М.,  1972,  с.  332.
 .150

другими  местными  художниками  (Ац,  Ипхи).  В  этих  церквах  мы  видим
фигуры  святых  воинов  также  на  сводах  и  верхних  ярусах129,  что  спра¬
ведливо  объясняется  особым  почитанием  св.  Георгия  в  Сванетии  и  глу¬
бокой  его  связью  с  предшествующими  дохристианскими  культами.
Следует  полагать,  что  «вознесение»  традиционной  пары  святых  воинов
в  верхний  ярус  нузальских  росписей  (где  св.  Федор  заменен  более  со¬
ответствующим  осетинским  вкусам  охотником  Евстафием)  свидетельст¬
вует  об  известном  сходстве  христианских  культов  Сванетии  и  Осетии  и,
безусловно,  большой  популярности  в  Осетин  культа  св.  Георгия  уже
в  XIII  в.
 Церковь  «Авд-дзуар»  в  с.  Галиат.  Около  селения  Галиат  (Дигорское
ущелье  СО  АССР)  расположена  еще  одна  древняя  церковь,  по  своим
основным  признакам  входящая  в  центральную  группу  архитектурных
памятников.  Она  носит  двойное  осетинское  название:  «Авд-дзуар»,  т.  е.
«семь  божеств»  или  «Юс-дзуар».  Любопытна  этимология  последнего
термина,  до  сих  пор  окончательно  не  раскрытая.  В.  Б.  Пфаф  попытался
связать  «Юс-дзуар»  с  именем  византийского  императора  VI  в.  Юстини¬
ана  I130.  К  мнению  В.  Б.  Пфафа  присоединились  А.  Гатуев  и  авторы
«Истории  Северо-Осетинской  АССР»131,  а  в  последнее  время  и  топони-
мист  А.  Д.  Цагаева.  Последняя  пишет:  «...в  топониме  Узи  дзиуарае  в
слове  Уз  следует  видеть  имя  Юстиниана,  это  не  вызывает  возражения».
Далее  следует  утверждение,  что  имя  Юстиниана,  нужно  допустить,  бы-
чо  довольно  известным  у  алан132.
 Нам  подобные  утверждения  представляются  беспочвенными.  В  рас¬
поряжении  науки  по  сей  день  пет  фактов,  свидетельствующих  о  том,  что
аланы  быт  крещены  византийцами  в  VI  в.133  или  что  им  было  извест¬
но  (и  даже  популярно!)  имя  Юстиниана.  Привлекаемые  А.  Д.  Цагаевой
факты  проникновения  византийского  христианства  в  Абхазию  и  Лазику
нс  имеют  отношения  к  Алании  и  ничего  не  доказывают.
 Интересную  и  более  заслуживающую  внимания  версию  излагает
Ь.  А.  Калоев:  «По  преданию,  рядом  с  этой  церковью  когда-то  находи¬
лось  сел.  Узы-кау,  основанное,  якобы,  фамилией  Едзиевых,  для  которых
семибожие  являлось  до  недавнего  времени  родовым  покровителем»134.
Эю  весьма  возможно,  так  как  сама  же  А.  Д.  Цагаева  приводит  ряддру-
129 	Аладашвил  и  Н.,  А  л  и  б  е  г  а  ш  вили  Г.,  Вольская  А.  Росписи  ху¬
дожника  Тевдоре  в  Верхней  Сванетии.  Тбилиси,  1966,  с.  73,  прим.  23,  табл.  18—20,
33—34,  50—51,  59.  Есть  и  другие  точки  соприкосновения  между  интересующими  нас
сюжетами  в  Нузале  и  церквах  Сванетии:  св.  воины,  параллельно  на  двух  противопо¬
ложных  степах  скачущие  к  алтарю  (Ипрари),  цветовое  противопоставление  лошадей
св.  воинов  —  белый  у  Георгия,  красно-коричневый  у  Федора  (Накипари)  и  т.  д.
 130 	П  ф  а  ф  .  Иказ.  соч.,  с.  8.
 131 	Гатуев  А.  Христианство  в  Оретии,  с.  4;  История  Северо-Осетинской  АССР,
1,  М„  1959,  с.  67.
 132 	Ц  а  г  а  е  в  а  А.  Дз.  Топонимия  Северной  Осетии.  Орджоникидзе,  1971,  с.  142.
 133 	См.  об  этом  главу  I  настоящего  исследования.
 134 	Калоев  Б.  А.  Осетины.  М.,  1971,  с.  252.
 151

гпх  топонимов  с  частицей  «Уз»  (в  том  числе  и  башня,  связь  которой  с
именем  Юстиниана  невероятна).
 В  наше  время  «Авд-дзуар»  считается  святилищем.  Как  свидетель¬
ствует  В.  Ф.  Миллер,  в  80-х  гг.  XIX  в.  это  было  святилище  фамилии
Едзиевых,  ежегодно  приносивших  ему  в  жертву  барана.  Кости  жертвен¬
ного  животного  складывались  на  престол  церкви.  К  помощи  «Авд-дзуа-
ра»  прибегали  и  в  случае  засухи:  избранный  по  жребию  мужчина  после
двухнедельного  говения  нес  к  дзуару  чашку  молока  и  обливал  им
стены135.
 Церковь  «Авд-дзуар»  представлена  здесь  чертежами,  выполненны¬
ми  в  1945  г.  архитектором  В.  Лакисовым136.  В  плане  здание  четырех¬
угольное  (5,70x4,45  м),  ориентировано  по  линии  запад  —  восток  и  разде¬
лено  стеной  на  два  помещения  (рис.  24,5).  Западное  помещение  меньше
по  площади  —  ширина  его  всего  0,95  м.  Это  алтарная  часть  церкви,  осве¬
щаемая  узким  щелевидным  оконцем,  напоминающим  бойницу.  Ширина
оконного  проема  внутри  55  см,  снаружи  всего  10  см,  высота  35  см  (сна¬
ружи).  Под  окном  находится  каменный  престол  высотой  80  см,  ширина
его  50  х  40  см.  Восточное  помещение  служило  наосом,  поэтому  оно  вме¬
стительнее  (3,15x2,50  м).  В  северной  стене  находится  окно  шириной
25  см,  льющее  слабый  свет  внутрь  помещения.  В  стене,  отделяющей  на¬
ос  от  алтаря,  имеется  входной  проем,  завершающийся  стрельчатой  ар¬
кой.  Ширина  проема  75  см,  высота  3,27  м.  На  высоте  1,95  м  проем  пере¬
крыт  плитой  толщиной  12  см,  образующей  в  верхней  части  люнет  вы¬
сотой  1,20  м.  Высота  церкви  внутри  3,80  м.
 В  восточной  стене  (рис.  24,6  и  28,7)  находится  низкая  дверь,  веду¬
щая  в  церковь.  Высота  двери  1,0  м,  ширина  60  см.  Интересно,  что  этот
проем  сделан  не  на  уровне  земли,  а  приподнят  над  нею,  причем  на  зем¬
ле  под  входом  лежит  плита  —  приступка.  По  данным  В.  Лакисова,  вну¬
три  вход  находился  на  высоте  90  см  от  уровня  пола.
 Восточный  и  западный  фасады  увенчаны  фронтонами  с  двускатной
кровлей  и  с  легким  навесом  со  всех  сторон.  Высота  восточного  и  запад¬
ного  фасадов  3,15  м,  высота  церкви  3,80  м.  Стены  сложены  из  тесаного
камня,  толщина  стен  в  среднем  60—70  см.  Церковь  покрыта  шиферны¬
ми  плитами  и  камнями.
 Таково  устройство  этой  скромной  церкви.  Следует  отметить,  что  по
своему  плаву  «Авд-дзуар»  заметно  отличается  от  Нузальской  церкви.
Если  последняя  представляла  вытянутый  в  длину  нерасчлененный  объ¬
ем,  живо  напоминающий  нам  небольшие  церквушки  зального  типа  в
Западной  Алании,  Абхазии,  Сванетии,  Картли,  то  галиатская  «Авд-
дзуар»  является  образцом  латитудинального  построения  с  внутренним
пространством,  растянутым  вширь.  Но,  конечно,  говорить  в  данном  слу¬
чае  о  какой-то  зависимости  «Авд-дзуар»  от  восточновизантийской  мо¬
настырской  архитектуры137  не  приходится.  Тенденция  к  преобладанию
135 	Миллер  В.  Ф.  Указ,  соч.,  с.  68.
 136 	Архив  СОНИИ,  ф.  6,  д.  8,  л.  79—80.
 137 	Брунов  Н.  И.  Очерки  по  истории  архитектуры,  т.  II,  с.  459—461.
 152

ширины  помещения  над  длиной  заметна  уже  в  верхне-чегемской  церкви
«Тотур-кала»;  кстати,  там  мы  видим  аналогичное  расположение  входа,
окна  в  алтарной  стене  и  престола  под  окном.  Несомненно,  что  в  типоло¬
гическом  отношении  это  памятники  одной  группы  и  одного  происхож¬
дения.
 О  дате  церкви  «Авд-дзуар»  высказаны  противоречивые  и,  надо  ска¬
зать,  слабо  аргументированные  мнения.  Мы  уже  говорили  о  том,  что
господствующее  в  литературе  мнение  по  поводу  датировки  «Авд-дз>ар»
временем  Юстиниана  I  —  VI  веком  —  не  может  считаться  обоснован
ним.  Г.  А.  Кокиев,  исходя  из  того,  что  Галиатская  церковь  по  предани¬
ям  построена  грузинской  царицей  Тамарой,  датировал  ее  XII  в.138.  Вслед
за  Г.  А.  Кокиевым  к  числу  грузинских  церквей  XII  в.  на  территории  Осе¬
тии  присоединяет  «Авд-дзуар»  Л.  П.  Семенов139.  Однако  по  своему  ар¬
хитектурному  облику  «Авд-дзуар»  не  имеет  никакого  отношения  к  гру¬
зинскому  церковному  зодчеству,  как  и  Нузальская  церковь.  Это  —  про¬
изведение  местных  горских  мастеров-строителей  и  легенды  о  его,  якобы,
грузинском  происхождении  не  имеют  под  собой  почвы.
 К  сожалению,  мы  также  не  можем  предложить  хорошо  аргументи¬
рованную  дату  рассматриваемого  памятника.  Пока  здания  центральной
группы  не  исследованы  археологически  —  с  производством  раскопок  и
зондажей  —  такая  аргументация  вряд  ли  будет  возможна.  Сейчас  же
наиболее  реальный  путь  —  сближение  «Авд-дзуар»  с  датированной  фре¬
сками  и  голосником  Нузальской  церковью,  которая  для  центральной
группы  памятников  представляет  наиболее  надежный  хронологический
эталон.  Исходя  из  общего,  хотя  и  не  полного,  типологического  сходства
обоих  памятников,  их  принадлежности  к  одной  архитектурной  традиции
и  одной  исторической  эпохе,  вызвавшей  общественную  потребность  в  по¬
добного  рода  сооружениях,  ориентировочно  относим  «Авд-дзуар»  около
с.  Галиат  к  XIII—XIV  вв.
 Фараскат.  Селение  Фараскат  находится  в  глубине  Махческого  уще¬
лья  Дигории,  на  р.  Айгамуги-дон.  Древняя  церковь  (рис.  29,/)  у  селе¬
ния  зафиксирована  в  1945  г.  В.  Лакисовым,  обмеры  и  чертежи  которого
используются  ниже.  В  литературе  этот  памятник  неизвестен.  В  плане
(рис.  29,2)  здание  представляет  вытянутый  четырехугольник,  размеры
снаружи  6,0x4,35  м,  внутри  —  4,45x2,90  м;  интерьер  расчленен  на  две
неравные  части  деревянной  балкой-архитравом,  опирающейся  на  концах
на  два  поставленных  впритык  к  стенам  столба-пилястра.  Судя  по  чер¬
тежам  В.  Лакисова,  эта  конструкция  напоминает  алтарную  преграду,  но
в  данном  случае  заменяет  каменную  стену,  которую  мы  видели  выше  в
«Авд-дзуаре».  Высота  от  пола  до  поперечной  балки-архитрава  2,20  м,
толщина  балки  18  см,  расстояние  от  балки  до  свода  75  см.  Высота  зда¬
ния  внутри  3,62  м  (рис.  29,3).
 «Алтарная  преграда»  отделяет  алтарь  от  наоса.  Алтарная  часть
церкви  имеет  ширину  1,40  м  и  освещена  сужающимся  наружу  окном,  в
138 	Кок  и  е  в  Г.  Указ,  соч.,  с.  57—66.
 139 	Семенов  Л.  Археологические  разыскания  в  Северной  Осетии,  с.  103—105.
 153

плане  напоминающим  бойницу.  Ширина  оконного  пробма  внутри  60  см,
снаружи  40  см,  высота  70  см.  Вплотную  к  стене  под  окном  поставлен
каменный  престол,  его  размеры  55x40  см,  высота  80  см.  У  левой  про¬
дольной  стены  находится  еще  один  престол  30x21  см  при  высоте  55  см.
 Наос  разделен  на  две  части  ступенью  высотой  12  см.  Пониженная
часть  помещения  примыкает  к  западной  стене  с  входным  проемом,  име¬
ющим  арочное  завершение;  высота  входа  1,15  м,  ширина  85  см  снаружи
и  65  см  внутри.  Но  высота  входного  проема  внутри  церкви  (пол  которой
понижен)  выше  (1,55м).
 Здание  сложено  из  тесаных  плит  на  растворе,  толщина  стен  в  сред¬
нем  80  см.  Перекрытие  сводчатое,  с  двускатной  кровлей  из  плоских
плит,  с  южной  стороны  нависающих  козырьком.  Стены  сохранили  бе¬
лую  штукатурку,  местами  обвалившуюся;  на  западной  стене,  выше  вхо¬
да.  в  штукатурке  имеются  углубленные  изображения  двух  крестов  в
виде  четырехлепестковых  розеток  (рис.  29,7).
 В  целом  здание  очень  близко  церкви  «Авд-дзуар»  в  Галиате  и  .мо¬
жет  быть  отнесено  к  одной  с  ним  эпохе  XIII—XIV  вв.
 Донифарс.  Третий  древний  памятник  Дигории  находится  на  забро¬
шенном  кладбище  около  с.  Донифарс  (рис.  28,2).  Обмерен  и  изучен  в
1945  г.  В.  Л  анисовым,  материалы  которого  используются  ниже.  Кроме
того,  в  1973  г.  памятник  был  обследован  и  обмерен  этнографом  В.  П.  Ко-
бычевым  (ПЭ  АН  СССР),  материалы  которого  почти  полностью  соот¬
ветствуют  данным  В.  Лакисова,  свидетельствуя  о  дальнейшем  разруше¬
нии  здания  и  его  аварийном  состоянии.
 В  плане  (рис.  29,4)  церковь  представляет  вытянутый  четырехуголь¬
ник  5,40  м  длиной  и  4,10  м  шириной.  Размеры  внутри:  3,90x3,0  м.  Вхо¬
дом  храм  ориентирован  на  северо-запад,  алтарной  частью  на  юго-восток.
И  внутри,  и  снаружи  здание  было  оштукатурено;  участок  штукатурки
сохранился  снаружи  над  входом.  Сложена  церковь  подобно  Нузаль-
с,кД  —  из  каменных  плит  и  блоков  на  растворе.  В  конусообразной  дву¬
скатной  кровле  уцелели  остатки  горизонтальных  каменных  полочек,  по
три  на  каждом  скате  (рис.  29,5).  Нижняя  полочка  расположена  на  вы¬
сок-  1,71  м  от  земли.  Членение  скатов  кровли  полочками  еще  более  уси¬
ливает  сходство  с  церковью  Нузала.
 Внутри  помещение  поперечной  стеной  разделено  на  две  неравные
части,  из  которых  юго-восточная  часть  выполняла  роль  алтаря.  Ширина
алтарной  части  80  см,  посередине  в  наружной  стене  на  высоте  50  см  на-
хотчтся  окно,  суживающееся  наружу  (ширина  его  внутри  73  см,  снару¬
жи  20  см).  Поперечная  стена-перегородка  имеет  толщину  55  см,  в  цен¬
тре  ее  находится  проход  шириной  90  см,  завершающийся  стрельчатой
аркой.  Поперечной  плитой  входной  проем  расчленен  на  две  части,  верх¬
няя  часть  образует  открытый  люнет  треугольной  формы.
 Высота  помещения  внутри  3,76  м,  свод  «ложный»,  как  и  в  описан¬
ных  памятниках.  Высота  здания  до  уровня  разрушенного  свода  около
4  м,  т.  е.  близка  к  его  ширине.  Окно  в  алтарной  стене  является  един¬
ственным  световым  проемом.  Входной  проем  поднят  над  уровнем  земли,
ширина  его  80  см,  высота  1,20  м.  Толщина  стен  здания  колеблется  от
154

70  до  80  см.  Верхняя  часть  свода  церкви  была  разрушена  уже  в  1945  г.,
что  хорошо  видно  по  рисункам  В.  Лакисова.  Однако  в  то  время  над  ал¬
тарной  частью  еще  сохранялся  камень  треугольных  очертаний  с  высе¬
ченным  на  нем  крестом  22  см  высоты  (рис.  29,6).  Очевидно,  этот  ка¬
мень  венчал  в  свое  время  гребень  свода.  В.  П.  Кобычев  его  уже  не  за¬
стал.
 Таков  этот  еще  слабо  изученный  архитектурный  памятник.  Как  ви¬
дим,  он  близок  Нузальской  церкви,  а  по  плану  весьма  сходен  с  галиат-
ейой  церковью  «Авд-дзуар»  и  церковью  Фараската.  Эта  достаточно
ощутимая  типологическая  близость  дает  нам  основание  отнести  церковь
Донифарса  к  той  же  исторической  эпохе  XIII—XIV  вв.  К  сожалению,
иных  данных  для  датировки  пока  нет.
 Рассмотрением  церкви  Донифарса  мы  завершаем  изложение  мате¬
риалов  по  центральной  группе  памятников.  Еще  раз  подчеркнем,  что
наш  обзор  не  претендует  на  полноту,  что  объясняется  слабой  изученно¬
стью  и  труднодоступностью  ряда  зданий.  Так,  не  исключено,  что  даль¬
нейшие  исследования  позволят  распознать  древние  церкви  в  таких  зда¬
ниях,  как  дзуар  в  Гули,  «Хуыцау-дзуар»  в  Лаце140,  а  также  в  святили¬
щах  «Галн-Ерды».  «Гурмте»  и  «Маги-Ерды»  в  соседней  Ингушетии141
(ущелье  р.  Ассы).  Судя  по  имеющейся  информации,  они  по  своим  типо¬
логически  и  признакам  скорее  всего  должны  быть  включены  в  централь¬
ную  группу  памятников  архитектуры  горного  Кавказа142.
 Вполне  возможно,  что  дальнейшее  накопление  материала  позволит
разделить  памятники  центральной  группы  на  два  типа:  простейшие  зда¬
ния,  напоминающие  однонефную  зальную  церковь  без  апсиды  (напр.,
Нузальская  церковь)  и  более  сложные  здания  с  членением  внутреннего
пространства  (папр.,  церкви  Донифарса  и  Фараската).  Разница  между
ними  в  планировке  очевидна,  но  недостаточность  материала  и  сущест¬
вующие  неясности  побуждают  нас  воздержаться  от  типологизацни  па¬
мятников  центральной  группы.
 Какие  выводы  возможны  на  основании  изложенного  материала?
Мы  уже  отмечали  чисто  местный  характер  памятников  центральной
группы.  При  отсутствии  в  их  архитектуре  сколько-нибудь  ощутимых
внешних  влияний  в  то  же  время  бросается  в  глаза  совершенно  самобыт¬
ный  характер  этих  церквей,  выражающийся  в  простоте  и  даже  грубости
форм  и  строительной  техники.  Нельзя  не  обратить  внимания  на  то  весь¬
140 	МАК,  вып.  I,  М„  1888.
 141 	М  и  л  л  е  р  В.  Ф.  Указ,  соч.,  с.  3—4,  рис.  2—4;  Семенов  Л.  П.  Умаз.  соч.,
с.  98—99;  его  же:  Эволюция  ингушских  святилищ,  с.  456;  Щеблыкин  И.  П.  Искус¬
ство  ингушей  в  памятниках  материальной  культуры.  ПИНИИ,  т.  1,  Владикавказ,
1928,  с.  22.
 142 	А.  Гату  ев  называет  храм  св.  Николая  в  Кумбулте,  .храм  архистратигов  Михаила
и  Гавриила  в  Касарском  ущелье,  храм  Федора  Тирона  в  Думте  и  храм  Николая  Чу¬
дотворца  в  местности  Фада  в  Урсдонском  ущелье  (см.  его:  Христианство  в  Осетии,
с.  12—13).  Эти  сведения  не  проверены  и  пока  ничем  не  подтверждаются.
 155

ма  поверхностное  знакомство  строителей  с  канонами  церковного  зодче¬
ства,  которое  обнаруживается,  в  частности  в  неправильной  ориентации
зданий.  Строители  их  не  обнаруживают  и  знаний  в  области  пропорци¬
ональной  соразмерности  сооружений.
 С  другой  стороны  необходимо  указать  на  ощутимую  конструктив¬
ную  связь  церквей  центральной  группы  со  склеповыми  сооружениями
горного  Кавказа.  На  это  уже  обращено  внимание  предшествующими  ис¬
следователями143.  Особенно  ясно  близость  церквей  и  склепов  выражена
в  конструкции  их  сводов,  сооружавшихся  путем  напуска  камней  друг
на  друга  (ложный  свод).  Техника  возведения  сводов  там  и  здесь  иден¬
тична.  Сходство  системы  перекрытий  и  техники  кладки  делает  эти  па¬
мятники  сходными  и  внешне  —  церкви  Балкарии  и  Северной  Осетии,
например,  трудно  иногда  отличить  от  надземного  двускатного  склепа.
Близость  подчеркивается  и  такими  деталями,  как  выступающие  слан¬
цевые  полочки  на  скатах  кровли  (Нузальская  церковь,  Донифарс)  или
венчающий  конек  крыши  ряд  треугольных  камней  (Донифарс).  Эти  эле¬
менты  типичны  для  надземных  склепов  Балкарии,  Северной  Осетии  и
Чечено-Ингушетии,  бытующих  вплоть  до  XVIII—XIX  вв.
 Принадлежность  описанных  церквей  и  горнокавказскпх  склеповых
сооружений  одной  историко-культурной  среде  бесспорна.  Речь  идет  о
той  кавказской  этнической  среде,  которая  обитала  в  горной  зоне  Кав¬
каза  в  XIII—XIV  вв.,  т.  е.  фактически  об  осетинах,  балкарцах  и  их  бли¬
жайших  предках.  Церкви  центральной  группы  являются  неотъемлемой
составной  частью  еще  слабо  изученного  архитектурного  наследства
этих  народов.  Безусловно,  мы  имеем  дело  с  местными  строительными
приемами,  выросшими  на  почве  древних  и  достаточно  самобытных  тра¬
диций,  истоками  уходящих  в  предшествующие  исторические  эпохи.
 Неустойчивая  ориентация  зданий  центральной  группы,  их  некано¬
ническая  архитектура  бросаются  в  глаза  и  вызывают  вопрос  —  дейст¬
вительно  ли  это  церкви?  Почему  они  так  удивительно  малы  по  площа¬
ди?  В  назначении  рассмотренных  памятников  как  христианских  церквей
мы  не  сомневаемся.  Об  этом  свидетельствуют  многие  данные  наличие
каменных  престолов,  подразумевающих  и  наличие  антиминсов,  крестов
и  евангелий,  которые  действительно  известны,  остатки  фресковой  жи¬
вописи  на  стенах  некоторых  построек,  явно  христианские  названия  «Бай¬
рым»  (Мария),  «Хустос»  (Христос)  и  т.  д.  Правда,  в  позднейшее  вре¬
мя,  ко1да  христианство  в  горах  Кавказа  пришло  в  упадок,  некоторые
церкви  трансформировались  в  языческие  святилища,  но  тем  не  менее
их  христианский  характер  просматривается  достаточно  отчетливо  (на¬
пример,  святилище  «Юс-дзуар»  в  Дпгории).  Что  же  касается  очень
скромных  размеров  зданий  центральной  группы,  то  это  обстоятельство,
может  быть,  связано  с  какими-то  местными  литургическими  особенно¬
стями,  позволявшими  обходиться  столь  скромным  помещением.  В  дан¬
143 	К  о  к  и  е  в  Г.  Склеповые  сооружения  горной  Осетии,  с.  64—66;  Семенов
Л.  П.  Археологические  разыскания  в  Северной  Осетии,  с.  111;  Щ  е  б  л  ы  к  и  н.  Указ,
соч.,  с.  22.
 156

ной  связи  уместно  напомнить,  что  многие  современные  языческие  празд¬
ники  северокавказских  горцев,  приуроченные  к  святилищам,  соверша¬
ются  на  п  тощадке  вокруг  или  рядом  со  святилищем,  тогда  как  право
входа  внутрь  него  принадлежит  лишь  жрецу  (дзуарылагу,  деканозу)
и  его  ближайшим  помощникам.  Всем  остальным  вход  в  храм  строжай¬
ше  запрещен144.  Вполне  допустимо,  что  в  горных  условиях  Централь¬
ного  Кавказа,  где  христианство  никогда  не  было  глубоким  и  всегда
представляло  лишь  поверхностный  слой  на  материковой  толще  языче¬
ства,  эти  черты  местной  древней  обрядности  и  традиционной  психоло¬
гии  горца  могли  сохранить  свое  значение  и  остались  непоколебленными
христианством.  Архаичная  обрядность,  запрещавшая  простому  смерт¬
ному  входить  в  храм  —  вместилище  богов,  будь  то  языческий  Хуыцау
или  христианский  Христос,  сохранила  свою  силу  и  в  эпоху  распростра¬
нения  христианства  в  горах  Кавказа.  Вот  почему  христианизированным
юрцам  не  были  нужны  монументальные  здания  со  всеми  их  канониче¬
скими  атрибутами  Маленькие  и  непритязательные,  привычные  для
юрца  по  своим  архитектурным  формам  и  размерам  полуцеркви-полу-
святилшца  гораздо  больше  соответствовали  местным  привычкам  и  вку¬
сам.  Мне  кажется,  что  христианизация  в  условиях  горного  Кавказа  во
многом  заключалась  во  внедрении  нового  содержания  в  старые  фор¬
мы  —  такова  суть  рассматриваемого  явления  и  в  прямом,  и  в  пере¬
носном  смысле.
 Коснемся  еще  одного  аспекта,  связанного  с  памятниками  централь¬
ной  группы.  Л.  П.  Семеновым  было  высказано  мнение  о  значительном
грузинском  влиянии  на  культовую  архитектуру  Северной  Осетии145.
С  этим  вполне  правомерно  не  согласился  Л.  Й.  Лавров,  посчитавший
это  влияние  сильно  преувеличенным146  (разумеется,  кроме  тех  случаев,
когда  мы  имеем  дело  с  произведениями  грузинского  зодчества).  Дей¬
ствительно,  самобытный  характер  рассматриваемых  памятников,  да  и
массы  языческих  дзуаров  осетин,  не  вызывает  сомнения.  Усматривая  в
этом  главное  и  определяющее  качество  сооружений  центральной  груп¬
пы,  мы  вместе  с  тем  должны  помнить,  что  небольшие  и  скромные  по
архитектурным  формам  безапсидные  церкви  данной  группы  не  должны
рассматриваться  изолированно  от  окружающей  горнокавказской  среды.
Имеем  в  виду  такие  же  небольшие  и  скромные  безапсидные  (четырех¬
угольные  в  плане)  церкви  VI—X  вв.,  известные  в  горных  районах  Гру¬
зии,  граничащих  с  северокавказскпм  регионом.  Отсутствие  апсиды  и
прямоугольный  алтарь  является  их  характерной  чертой147,  определен¬
144 	См.,  наир.:  К  о  к  и  е  в  Г.  Святилища  Даргавского  ущелья.  Рукопись.  Архив
СОНИН,  ф.  33,  д.  272,  л.  5,  8;  К  а  л  о  е  в  Б.  А.  Осетины,  с.  260.
 ■"Семенов  Л.  П.  Из  истории  работы  музея  краеведения  Северо-Осетинской
АССР  по  изучению  памятников  материальной  культуры  Северной  Осетии.  Дзауджи-
кау,  1952,  с.  33—34.
 146 	СЭ,  1954,  №  3,  с.  175.
 147 	Чубинашвили  Нико.  Зедазени,  Кликис  Джвари,  Гвиара  (грузинские
церкви  с  прямоугольным  алтарем  и  конхой  на  тромпах).  «Ага  Сеог§1са»,  7,  Тбилиси,
157

но  сближающей  эти  грузинские  церкви  с  центральнокавказскими.  Одна¬
ко  при  всей  общности  в  планировке,  возможно,  отражающей  культур¬
ное  взаимодействие  Юга  и  Севера  Кавказа,  между  ними  существуют  и
принципиальные  конструктивные  отличия.  Так,  грузинские  безапсидные
церкви  имеют  алтари,  перекрытые  ковхой  на  угловых  тромпах  —  важ¬
ная  деталь,  совершенно  неизвестная  в  цёнтральнокавказских  памятни¬
ках,  имеющих  ложные  своды.  Правда,  II.  Г.  Чубинашвили  отмечает,  что
позже  X  в.  в  Грузии  прямоугольный  алтарь  также  применялся  без
тромп  «как  примитивное  упрощение»  (наир.,  Эрцо),  но  до  подробной
публикации  сопоставлять  эти  памятники  Грузии  с  зданиями  централь
ной  группы  было  бы  преждевременно.
 Отмстим,  кстати,  общее  замечание  Н.  Г.  Чубинашвили  о  грузин¬
ских  безапсидпых  церквах:  «В  общем  они  не  отражают  творческую  ини¬
циативу,  но  в  ряде  случаев  выполнены  с  неплохими  строительными  на¬
выками  и  почти  всегда  в  них  очевидны  народные  строительные  тради¬
ции»148.  В  зданиях  центральной  группы  архитектурных  памятников
Алании  эти  народные  традиции  еще  очевиднее.
 В  заключение  остановимся  на  том  историческом  фоне,  без  которо
го  трудно  осмыслить  памятники  центральной  группы.  Как  ни  затрудне¬
на  научная  датировка  некоторых  из  них,  отнесение  их  в  цетом  к  XIII—
XIV  вв.  представляется  наиболее  вероятным,  причем  памятник-эталон—
Пузальская  церковь  —  указывает  на  время  со  второй  половины  XIII  в'
Но  мы  хорошо  знаем,  что  вторая  половина  XIII  в.—  это  время  необы
чайно  драматических  событий,  связанных  с  опустошающим  татаро-моп-
1  ольским  нашествием,  крушением  Алании,  разрушением  ее  основных
производственных  центров  и  массовой  миграцией  аланского  населения
с  предкавказских  равнин  в  горы149.  В  течение  многих  лет  это  укрывшее¬
ся  от  завоевателей  в  неприступных  ущельях  население  ведет  с  ними
партизанскую  войну.  Могли  ли  в  таких  условиях  сооружаться  в  горах
христианские  церкви,  нередко  расписывавшиеся  профессиональными
художниками?
 Положительный  ответ  на  этот  вопрос  кроется  в  историческом  кон
тексте  рассматриваемых  событий.  Выше  было  показано,  что  в  предше¬
ствующий  период  население  Алании  было  христианизировано  и  во  мно¬
гих  районах  этой  страны  христианство  пустило  довольно  глубокие  кор¬
ни.  В  результате  татаро-монгольского  нашествия  массы  христианского
населения  были  оттеснены  в  горы,  где,  следует  полагать,  в  этой  связи
и  началось  во  второй  половине  XIII  в.  строительство  небольших  и  край¬
не  непритязательных  церквушек,  обслуживавших  небольшие,  изолиро¬
ванные  в  горах  христианские  общины.  Именно  это  обстоятельство  —
прилив  христианского  населения  в  горы  во  второй  половине  XIII  в  и
1971,  с.  27—65.  В  1973  г.  несколько  маленьких  безапсидных  церквей  со  следами  копк
над  алтарем  исследованы  Г.  Г.  Гамбашидзе  в  области  Хеви,  на  границе  с  Северной
Осетией  и  Чечено-Ингушетией  (Казбегский  район  ГССР).
 148 	Чубинашвили  Нико.  Указ,  соч.,  с.  62,  прим.  109.
 149 	Кузнецов  В.  А.  Алания  в  X—XIII  вв.,  с.  35—46.
 158

развернувшееся  здесь  церковное  строительство  побудили  Константино¬
поль  в  самом  конце  XIII  в.  учредить  особую  Кавказскую  митрополию,
объединившую  христиан  горного  Кавказа.  Видимо,  перемещение  массы
христианского  населения  Алании  с  равнин  в  горы  и  возникновение  здесь
новых  христианских  общин  и  новых  христианских  центров  не  укрылось
от  византийской  дипломатии  и  церкви,  и  они  поспешили  использовать
в  своих  целях  экономические  и  политические  трудности,  с  которыми
столкнулось  в  новых  исторических  условиях  население  Алании.  Это  тем
более  вероятно,  что  единственный  и  дружественный  христианский  сосед
Алании  —  Грузия,  бывшая  с  Аланией  в  длительных  и  прочных  связях,
во  второй  половине  XIII  в.  сама  находилась  под  игом  татаро-монголов
и  не  могла  оказать  своему  северному  соседу  сколько-нибудь  значитель¬
ную  помощь.  Насколько  удались  Константинополю  эти  планы  —  судить
трудно.  Необходимых  для  этого  источников  в  нашем  распоряжении  нет.

Глава  IV
 Т>
 ■восточная  группа  памятников  христианского  зодчества  Алании  со¬
средоточена  в  Туалетии  (бассейн  верхнего  течения  р.  Ардон).  Памят¬
ники  этой  группы  находятся  в  высокогорной  зоне,  представляющей  рай¬
он  длительных  этнических  и  культурных  контактов  соседствующих  на¬
родов  и  племен.  В  условиях  высокогорья  и  природной  изолированности
отдельных  районов  мы  не  можем  указать  с  безусловной  точностью  юж¬
ную  границу  исторической  Алании  в  X—XIII  вв.;  вполне  допустимо
лишь  предположение,  что  она  определялась  таким  мощным  естествен¬
ным  рубежом,  каким  был  Главный  Кавказский  хребет.  В  таком  случае
территория  Туалетии,  заселенная  сейчас  осетинами-туальцами,  должна
была  в  рассматриваемое  время  входить  в  этнополитические  границы
Алании.  Не  вдаваясь  здесь  в  рассмотрение  спорного  вопроса  об  этни¬
ческой  принадлежности  средневековых  туалов  —  двалов,  что  требует
(пениальных  исследований,  мы  тем  не  менее  рассмотрим  памятники
юдчества  этого  района,  географически  относящегося  к  Северному  Кав¬
казу  и  полагаем,  в  культурно-историческом  отношении  связанному  с
Аланией.  На  это  прямо  указывает  уже  цитированный  нами  документ
XIV  в.,  согласно  которому  земли  «Ахохии»  подведомственны  аланскому
митрополиту1.  Там  же  мы  показали,  что  понятие  «хохский  Кавказ»,
Ахохия  соответствует  горной  зоне  Северной  Осетии,  содержащей  массу
топонимов  с  приставкой  «хох»  (осет.  «гора»).  Ущелья  Туалетии  в  этом
отношении  ничем  не  отличаются  от  других  ущелий  Северной  Осетии  и
поэтому  они  могут  быть  включены  в  ныне  забытое  средневековое  поня-
 1  Кулаковский  Ю.  Христианство  у  алан,  с.  15.
 160

4
 1Г
 фае.,,  хра„
 Д-  «з  С^.,. 	Гз  "„  З’ТХ”’”?  А|’“
 етука  (л°  ’е|,те«“г-  »<■ 	вЛ:а:„,:7бг“
 „а  «Церковной»

Р  и  с.  18.  Ильичевское  городище:  1  —  план  базилики  (А  —  верхний  строитель¬
ный  ярус,  Б  —  нижний  строительный  ярус),  2  —  половинка  бронзового  склад¬
ня  из  среднего  нефа  базилики,  3—  серебряный  крест  тельник,  найденный  у
церкви  на  поляне  летней  МТФ  (у  балки  Шумелкн),  4  —  зальная  церковь  1
(А—  здание,  Б  —  пристройка,  В  —  местонахождение  алтарной  преграды),
5  —  зальная  церковь  2.

Рис.  19.  Церкви  Западной  Алании:  1  —  Нижний  Архыз,  цер¬
ковь  1;  2  —  Нижний  Архыз,  церковь  2;  3  —  Ильичевское  городи¬
ще,  церковь  на  поляне  летней  МТФ;  4  —  Ильичевское  городище,
церковь  на  «Первом  окне».

1
 Р  и  с  20.  Нижний  Архыз:
/  —  интерьер  церкви  7;
2  —  апсида  церкви  II,
(снимки  1961  г.)_
 2

Рис.  21.  Церкви  Западной  Алании:  1  —  городище  Амгата  (по  И.  А.
Владимирову),  2—  угловой  блок  с  орнаментом  (Амгата,  по  И.  А.  Вла¬
димирову),  3  —  тимпан  (Амгата,  по  И.  А.  Владимирову),  4—  городище
Гиляч  (по  Т.  М.  Минаевой),  5  —  железные  кресты  из  церкви  городища
Гиляч,  6  —  реконструкция  приходской  церкви  —  капеллы  Крыма  (по
О.  И.  Домбровскому).

Р  и  с.  22.  Три  группы  памятников  христианского  зодчества  Алании:  А  —  Кавказский  хребет,  Б  —  основные  перевалы,
В  —  зона  распространения  греческой  письменности  и  предполагаемая  территория  Аланской  епархии,  Г  —  памятники  за¬
падной  группы,  Д  —  памятники  центральной  группы,  Е—  памятники  восточной  группы.  Цифрами  обозначены  ско¬
пления  памятников:  1  —  Ильичевское  городище,  2—Нижний  Архыз,  3—  Верхний  Чегем.

1
 Рис.  23.  Хуламская  церковь:  1  —  общий  вид  руин  по  рисунку  Д.  А.  Вы¬
рубова  (на  продольной  стене  ктиторский  ряд),  2—  первая  фигура  ктитор¬
ского  ряда,  3—5  —  фигуры  на  поперечных  стенах  (рисунки  В.  И-  Долбе¬
жева,  1893  г.).

3
 Рис.  24.  Здания  централь¬
ной  группы:  1  —  план
церкви  на  правом  бе¬
регу  р.  Жылгы-су  (чер¬
теж  П.  Г.  Акритаса);
2  —  план  склепа  под  цер¬
ковью  «Байрым».  3—4—
план  и  поперечный  раз¬
рез  Нузальской  церк¬
ви,  5—6—  план  и  по¬
перечный  разрез  галиат-
ской  церкви  «Авд-дзуар»
(обмеры  и  чертежи
 В.  Лакисова).
 5

Рис.  25.  Нузальская  церковь.  Первосвятитель  Романоз.

Рис.  26  Нузальская  церковь.  Ктиторы  на  западной  стене  (схема  размещения).

Рис.  27.  Нузальская  церковь.  «Процветший»  крест  и  грузинская  надпись
на  южной  стене.

Рис.  М  Здания  центральной  группы:  7-галиатская  церковь  «Авд-дзуар»  (ри.
унок  В.  Лакисова),  2  —  церковь  Донифарса  (рисунок  В.  П.  Кобычева,  1972  г.).

2
 4
 Р  и  с.  29.  Здания  центральной  группы;  1  —  фасад  церкви  в  Фараскате
(рисунок  по  снимку-,1'87,2  г.).  2—3—-план  и  поперечный  разрез  церкви
в  Фараскате  (обмерь-  В.  .-гакиссча.  1045  .г.),  4—5-—план  й  поперечный
разрез  церкви  Донифарса,  6  —  камень  навершие  с  изображением  кре¬
ста  (обмеры  В.  Лакисова.  и  В..П.  Добычева).

Рис.  30.  Зругский  храм  «Хозита-Майрам»,  восточный  фасад  (снимок  Г.  Кусова,.
 1972  г.).

С  Г
 О  Г  2  3  ►,
 Рис.  31.  Здания  восточ¬
ной  группы:  1  —  план
«Хозита-Майрам»,  2  —
план  храма  около  с.  Тли
(чертежи  В.  О.  Долидзе),
3  —  сцена  «Распятие»  в
нижнем  регистре  южной
стены  храма  «Хозита-
Майрам»  (по  А.  И.  Воль¬
ской)  .
 3

1
 2
 Рис.  32.  «Нары  дзуар»  близ  с.  Нар:  1  —  западная  степа  с  входом,  2—
плита  с  резным  орнаментом  й  северной  стене  (снимки  1973  г.).

тпе  «Ахохия»,  этимологически  легко  объясняемое  с  позиций  осетинско¬
го  языка.
 Группа  архитектурных  памятников,  сходных  и  родственных  памят¬
никам  Туалетии,  находится  в  горной  котловине  в  верховьях  р.  Ассы
(Ингушетия).  Следует  заметить,  что  с  севера  и  запада  к  Ассинской  кот¬
ловине  довольно  близко  подходят  аланские  катакомбные  могильники  —
у  ст.  Фельдмаршальской  и  с.  Верхний  Алкун,  а  также  у  с.  Гоуст  в  Дже-
рахском  ущелье2.  Они  указывают  на  то,  что  отдельные  группы  аланско¬
го  населения  были  вкраплены  в  местный  этнический  массив  и  терри¬
тория  Ассинского  ущелья  могла  входить  в  границы  Алании.  Но  все  эти
катакомбные  могильники,  во-первых,  относятся  к  более  раннему  време¬
ни—  VIII—IX  вв.3,  во-вторых,  они  расположены  вне  Ассинской  котло¬
вины.  Если  и  можно  с  учетом  названных  катакомбных  могильников  го¬
ворить  о  включении  нижней  части  Ассинского  и  Джерахского  ущелий
в  этно-политические  границы  Алании,  то  только  в  VIII—IX  вв.;  для
последующего  периода  X—XIII  вв.  мы  это  утверждать  не  можем  по
причине  отсутствия  как  археологических,  так  и  письменных  источников/
Более  того,  в  грузинских  средневековых  источниках  страна  вайнахов
Дзурдзукетп,  как  правило,  фигурирует  как  самостоятельная  единица,
не  зависящая  от  своих  соседей4.  Все  это  как  будто  свидетельствует  об
относительной  непродолжительности  обитания  алан  на  территории  Ин¬
гушетии  и  не  дает  нам  достаточных  оснований  для  ее  включения  в  рам¬
ки  Алании.
 Христианские  памятники  Туалетии  —•  это  произведения  грузинской
средневековой  архитектуры,  свидетельствующие  о  значительном  куль¬
турно-политическом  влиянии  феодальной  Грузии  на  двалов  в  эпоху
подъема  грузинского  государства.  Число  этих  памятников  пока  невели-'
ко,  но  есть  основания  думать,  что  оно  будет  увеличиваться  по  мере  ар¬
хеологического  изучения  Туалетии.  Описываемые  ниже  памятники  уже
изучались  грузинскими  искусствоведами,  поэтому  мы  остановимся  на
них  кратко.  Следующим  этапом  работы  по  их  изучению  должны  быть
археологические  раскопки  около  храмов.  Как  показал  опыт  раскопок
Г.  Г.  Гамбашндзе  около  храма  «Тхаба-Ерды»  в  Ингушетии5,  только
'  2  3  а  х  а  р  о  в  А.  А.  Древности  из  Ассинского  ущелья.  ИИНИИ,  т.  IV,  вып.  2,
Орджоникидзе,  1934,  с.  129  и  след.;  Крупнов  Е.  И."  Археологические  памятники
Ассинского  ущелья.  ТГИМ,  вып.  XII,  М.,  1941,  с.  183—186;  Семенов  Л.  П.  Архео¬
логические  разведки  в  Ассинском  ущелье.  КС  ИИМК,  вып.  46,  1952,  с.  117—118;  ОАК
за  1890  г.  СПб,  1893.  с.  87—96.
 3 	К  у  з  н  е  ц  о  в  В.  А.  Аланские  племена  Северного  Кавказа,  с.  24—25.
 4 	Г  е  и  к  о  А.  Н.  Из  культурного  прошлого  ингушей.  ЗКВ,  V,  Л.,  1930,  с.  704—705.
Вместе  с  тем  Генко  справедливо  говорит  о  культурном  влиянии  алан  на  предков  ин
гушей  (там  же,  стр.  713,  715  и  след.);  Очерки  истории  Чечено-Ингушской  АССР,  т.
1,  Грозный,  1967,  с.  32;  Крупнов  Е.  И.  Средневековая  Ингушетия.  М.,  1971,  с.  53—
56.
 5ГамбашидзеГ.  Г.  Отчет  об  археологических  изысканиях  в  христианских
 161
П  В.  А.  Кузнецов

подобное  исследование  может  окончательно  выяснить  как  историю,
строительства,  так  и  другие  аспекты  грузино-северокавказских  отно¬
шений.
 Зругский  храм  «Хозита-Майрам».  Расположен  в  глубине  Зругско-
го  ущелья,  ведущего  к  перевалу  Дзедо,  около  покинутых  осетинских  се¬
лений  Хидакум  и  Хозитикау.  Зругский  храм  впервые  был  бегло  описан
ботаником  В.  В.  Марковичем  в  1906  г.;  по  его  свидетельству,  он  сложен,
на  извести,  «окна  узкие  с  полукруглыми  сводами  в  грузинском  вкусе»,
иа  стенах  сохранилась  живопись.  Было  различимо  распятие  Христа  и  :
12  апостолов  во  всю  стену,  нарисованных  красной  краской  в  виде  кон-  ,
туров  (т.  е.  сходно  с  техникой  нузальских  фресок).  По  мнению
В.  В.  Марковича,  «эти  развалины  представляют  один  из  замечатель¬
нейших  и  древнейших  памятников  Осетии»6.
 Труднодоступность  и  изолированность  Зругского  храма  способство¬
вала  тому,  что  он  долгое  время  оставался  вне  поля  зрения  исследова¬
телей.  Лишь  в  1934  г.  он  был  детально  описан,  обмерен  и  сфотографи¬
рован  неизвестным  нам  автором,  рукопись  которого  хранится  в  библио-  :
теке  Северо-Осетинского  НИИ.  Судя  по  компетентности  анонимного
автора,  он  мог  быть  архитектором  или  строителем  высокой  квалифика¬
ции.  Рукопись  находилась  при  жизни  Л.  П.  Семенова  в  его  библиотеке,
и  он  ее  использовал  в  своем  описании  Зругского  храма,  причем  автора
рукописи  называет  «туристом»7.  Следует  признать,  что  работа  аноним¬
ного  автора  значительно  полнее  и  детальнее  краткой  характеристики
храма  Л.  П.  Семеновым.
 Летом  1951  г.  Зругский  храм  был  обследован  экспедицией  Инсти¬
тута  истории  грузинского  искусства  АН  ГССР  в  составе  В.  О.  Долидзе,
Р.  О.  Шмерлинг  и  А.  И.  Вольской.  Результаты  работы  этой  экспедиции
опубликованы  в  небольших  статьях  В.  О.  Долидзе  и  А.  И.  Вольской8
Несколько  позже  вопроса  о  Зругском  храме  коснулся  в  своей  моногра¬
фии  историк  В.  Н.  Гамрекелн,  опиравшийся  на  публикации  В.  О.  До¬
лидзе  и  А.  И.  Вольской.  В.  Н.  Гамрекелн  справедливо  отметил,  что
«строительство  такой  церкви  должно  было  иметь  своей  предпосылкой
зашедший  глубоко  процесс  христианизации  Двалетии»9.  Этим  научные
публикации  Зругского  храма  исчерпываются.
 Тем  не  менее,  имеющихся  публикаций  и  анонимной  рукописи  1934  г.
вполне  достаточно  как  для  описания  Зругского  храма,  так  и  для  опре¬
храмах  «Тхаба-Ерды»  и  «Алби-Ерды»  в  Ингушетии  Археологические  исследования  в
Грузии  в  1969  году.  Тбилиси,  1971,  с.  210—215.
 6 	Маркович  В.  В.  В  верховьях  Ардона  и  Риона.  «Записки»  РГО,  т.  XXXVIII,
№  3,  СПб,  1906,  с.  191—192,  рис.  37.
 7 	Семенов  Л.  Указ,  соч,  с.  108.
 8Долид?е  В.  О.  «Хозита-Майрам»—документ  культурных  связей  Грузии  с
народами  Северного  Кавказа.  «Сообщения»  АН  ГССР,  т.  XV,  №  2,  1954,  с.  119—126;
Вольская  А.  И.  Фрагменты  фресковой  живописи  грузинского  храма.  «Хозита-Май¬
рам»  в  Северной  Осетии.  «Сообщения»  АН  ГССР,  т.  XV,  №  6,  1954,  стр.  393—398.
 9 	Гамрекелн  В.  Н.  Указ,  соч.,  с.  84—85. 	х
 162

деления  его  времени  и  происхождения.  Эти  материалы  положены  нами,
в  основу  дальнейшего  рассмотрения  памятника.
 Зругский  храм  (рис.  30)  занимает  вершину  холма,  расположенного
на  высоте  2122  м  над  уровнем  моря,  на  правом  берегу  р.  Зругдон.  На¬
ми  он  осмотрен  12  августа  1974  г.  Здание  сохранилось  плохо  —  свод
обрушен,  остатки  стен  находятся  в  аварийном  состоянии.  В  настоящее
время  уцелели  лишь  восточная  и  южная  стены;  западная  и  северная
стены  полностью  уничтожены  рекой,  срезавшей  часть  берега.
 План  здания  по  руинам  восстановил  В.  О.  Долидзе  (рис.  31,/).  Это
однонефная  церковь  в  виде  четырехугольника  с  вписанной  в  него  апси¬
дой,  ориентированной  не  строго  по  линии  запад  —  восток,  а  с  отклоне¬
нием  на  18  градусов.  Длина  здания  13,30  м,  ширина  7,80  м,  размеры
наоса  8,76  х  5,96  м,  вся  площадь  храма  равна  60,20  кв.  м.  По  сторонам
апсиды  в  толще  стены  имеются  маленькие  помещения  —  пастофории  в
два  этажа10.  На  второй  этаж  попадали  с  помощью  приставной  лестни¬
цы.  В  восточной  (алтарной)  стене  находятся  три  узких  щелевидных  ок¬
на.  Одно  из  них  освещало  алтарь,  два  других—.нижние  этажи  боковых
помещений,  т.  е.  жертвенник  и  диаконник.  Верхние  этажи  не  освеща¬
лись.
 Переход  от  апсиды  к  наосу  осуществлен  при  посредстве  трехсту¬
пенчатого  (в  плане)  заплечья.  Интерьер  расчленен  на  два  равных  ком-
иартим'енТа  парой  таких  же  трехступенчатых  пилястр.  Аналогичные
трехступенчатые  выступы  расположены  по  углам  западной  стены.  За¬
плечья,  пилястры  и  угловые  выступы,  несомненно,  несли  глухие  арки,
поддерживавшие  цилиндрический  свод,  покрытый  снаружи  двускатной
кровлей.  Глухие  арки  были  переброшены  с  пилястр  на  угловые  полу¬
пилястры  и  вдоль  продольных  стен.  Такова  скромная,  но  в  то  же  время
монументальная  и  строгая  разработка  интерьера.
 Помещение  освещалось  двумя  окнами  в  южной  стене  и  одним  —  в
западной.  Все  окна  наружу  суживаются.  Единственный  входной  проем
находится  в  западной  части  южной  стены,  ширина  его  80  см,  высота
чуть  более  1,50  м.  Дверь,  состоящая  из  трех  дубовых  досок,  сбита  квад¬
ратными  железными  пластинками  и  коваными  гвоздями  с  большими
шляпками.  Судя  по  замочной  скважине,  она  была  снабжена  замком.
 Высота  западной  стены  по  обмерам  1934  г.  достигала  8,20  м,  а  вы¬
сота  северо-восточного  угла  8,60  м.  Толщина  стен  в  среднем  90  см,  но
алтарная  стена  еще  толще  и  особенно  массивна.  Нет  сомнений  в  том,
что  храм  не  подвергался  ремонтам  и  подновлениям  и  дошел  до  нас  в
первозданном  виде  в  значительной  степени  благодаря  прекрасной  тех¬
нике  кладки  и  высокому  качеству  строительных  материалов.  Стены  со¬
стоят  из  двух  панцирей,  тщательно  сложенных  из  туфовых  квадров  «ши-
рими»  охристо-желтого  цвета  и  бутобетонного  заполнения  между  ними.
Размеры  одного  из  больших  квадров:  1,06x0,86x0,17  м.  Кладка  регу¬
10 	Пастофории  имеют  выход  непосредственно  в  алтарную  часть  —  бему,  что  обыч¬
но  для  грузинских  памятников  X—XI  вв.  (А  н  г  у  л  а  д  з  е  Н.  И.  Архитектурный  ан¬
самбль  Тирского  монастыря.  Тбилиси,  1976,  с.  109).
 163

лярная,  с  соблюдением  швов.  Особенно  тщательно  была  выполнена
подгонка  туфовых  плит  в  конхе  апсиды.  Бутобетонное  заполнение  со¬
стоит  из  высококачественного  раствора  с  включением  обломков  туфа
и  местного  сланца.  Как  свидетельствует  В.  О.  Долидзе  «это  обычная
техника  возведения  грузинских  культовых  сооружений»11.
 Архитектурный  декор  храма  скромен.  Это  находящийся  с  правой
стороны  входа  квадр  с  резным  орнаментом  в  виде  косо  расположенного
шахматного  поля,  заштрихованного  перпендикулярными  черточками,  и
резные,  состоящие  из  параллельных  валиков  наличники  и  архивольты
оконных  проемов,  оживляющие  восточный  и  южный  фасады.  Такой  же
по  конфигурации,  но  не  резной  архивольт  обрамляет  (и  дверной  проем.
Еше  два  архитектурных  фрагмента  с  резным  орнаментом,  не  замечен¬
ные  В.  О.  Долидзе,  приводит  в  своем  отчете  В.  Лакисов.  Судя  по  оваль¬
ным  очертаниям,  это  могли  быть  архивольты  оконных  проемов,  укра¬
шенные  плетенкой.
 Соотношение  длины  здания  и  его  высоты  свидетельствует,  что  оно
отличалось  вытянутыми  вверх  пропорциями.  Все  говорит  о  том,  что
Зругский  храм  сооружал  опытный  зодчий  высокой  квалификации,  ис¬
пользовавший  в  процессе  строительства  бригаду  мастеров-камнетесов
не  местного  происхождения12  —  для  северокавказской  горской  архитек¬
туры  подобные  строительные  традиции  и  приемы  не  присущи,  как  и
резьба  по  камню.  Это  впечатление  усиливают  четыре  голосника,  выяв¬
ленные  в  1934  г.  Два  из  них  вмонтированы  в  конху  апсиды,  два  в  свод
у  западной  стены  (не  исключено,  что  голосники  были  и  в  центре  свода).
В  качестве  голосников  были  использованы  глиняные  кувшины  значи¬
тельных  размеров.  Употребление  голосников  на  Северном  Кавказе  очень
редко:  в  среднем  храме  Зеленчука  и  Нузальской  церкви.
 Стены  храма  внутри  были  оштукатурены  и  покрыты  фресками,  сей¬
час  почти  исчезнувшими.  Сохранились  контуры  изображений  святите¬
лей  в  алтаре  и  сцена  «Распятие»  на  южной  стене.  Красочный  слой
смыт,  поэтому  судить  об  особенностях  колорита  трудно.  Описание  уце¬
левших  фресок  приводим  по  А.  И.  Вольской13.
 Роспись  начиналась  высоко  от  пола  и  была  размещена  в  двух  яру¬
сах,  отделенных  красновато-коричневой  полосой  —  разгранкой.  Подоб¬
ными  полосами  отделялись  друг  от  друга  и  отдельные  сцены.  На  стене
апсиды  размещались  верхний  ярус  с  фигурами  апостолов  (сохранились
местами  очертания  лиц  и  нимбов,  а  также  края  одежды  и  ступни  ног)
и  нижний  ярус  с  фигурами  двенадцати  святителей  в  строго  фронталь¬
ном  положении.  Святители  одной  рукой  благословляют,  в  другой  дер¬
жат  Евангелие.
 11 	Долидзе  В.  О.  Указ,  соч.,  с.  121. 	<
 12 	Маркович  В.  В.  и  анонимный  автор  1934  г.  считали,  что  даже  туф,  из  ко¬
торого  построен  храм,  был  привозной.  К  такому  же  заключению  склонен  и  В.  О.  До¬
лидзе.  Однако  по  свидетельству  геолога  С.  М.  Абаева,  залежи  туфа  —  продукта  вул¬
канической  деятельности  Казбека  -—  есть  в  верховьях  р.  Лиадон  выше  с.  Нар.
 13 	В  о  л  ь  с  к  а  я  А.  И.  Указ.  соч.
 164

Наилучше  сохранилась  живопись  южной  стены.  В  верхнем  ярусе
ее  восточной  части  помещены  две  сцены,  разделенные  окном.  По  левую
сторону  окна,  как  считает  А.  И.  Вольская,  находилась  композиция
«Встреча  Марии  с  Елизаветой»,  от  которой  местами  уцелели  контуры
двух  обращенных  друг  к  другу  женских  фигур.  Композиция  по  правую
сторону  окна  трудно  определима.  Заметны  очертания  трех  голов  с  ним¬
бами.  У  двух  фигур  различаются  обращенные  к  зрителю  кисти  рук.  По-
видимому,  это  группа  святых.
 В  нижнем  ярусе  помещены  две  сюжетные  сцены:  «Распятие»  и
«Жены-мироносицы  у  гроба».  Сцена  «Распятие»  (рис.  31,3)  в  прориси
сохранилась  почти  полностью  и  дает  возможность  искусствоведческих
сопоставлений  и  наблюдений;  в  частности,  А.  И.  Вольская  сближает
эту  композицию  с  росписью  Бочормы,  датируемой  серединой  XII  в.,  а
также  Бетании  (начало  XIII  в.)14.  В  центре  помещен  распятый  на  кре¬
сте  Христос,  слева  от  него  Богоматерь,  справа  Иоанн  с  поднятой  к  гру¬
ди  рукой.  Над  крестом  изображены  два  ангела,  указывающие  руками
на  Христа.  В  композиции  «Жены-мироносицы  у  гроба»  просматривают¬
ся  контуры  двух  женских  фигур  и  слабые  очертания  крыла  ангела.
 В  верхнем  ярусе  южной  стены  была  изображена  сцена  «Чудо  св.
Евстафия»15.  В  настоящее  время  эта  композиция  просматривается  с  тру¬
дом.  Состоит  она  из  двух  фигур  —  по  левую  сторону  окна  всадник,  стре¬
ляющий  из  лука,  по  правую  —  убегающий  от  охотника  олень  с  больши¬
ми  ветвистыми  рогами  и  запрокинутой  назад  головой.  Между  рогами
заметно  слабое  очертание  нимба  Христа  (об  иконографии  этого  сюжета
и  его  распространении  на  Кавказе  мы  говорили  при  описании  Нузаль¬
ской,  церкви).  Выше  оконного  проема  помещено  изображение’солнца,
связывающее  обе  фигуры  композиционно.
 А.  И.  Вольская  отмечает,  что  роль  орнамента  в  росписи  «Хозита-
Майрам»  значительно  сокращена.  Боковые  грани  пристенных  арок  и
пилястр  заполнены  традиционным  «лестничным»  орнаментом,  харак¬
терным  для  росписей  многих  средневековых  церквей  Грузии,  Византии
и  Руси,  тогда  как  передняя  поверхность  пилястры  покрыта  не  орнамен¬
том,  а  изображением  святой.  Растительным  орнаментом  XI—XII  вв.
были  украшены  также  окна.
 Снаружи  живописью  был  украшен  тимпан  входа  южной  стены.  От
этой  росписи  уцелели  только  голубой  фон  и  очертания  полуфигуры  Хри¬
ста  в  крещатом  нимбе.
 Анализ  фресок  Зругского  храма,  а  именно  ряд  черт,  «свидетельст¬
вующих  об  отходе  от  принципов  монументального  построения  росписей
в  сторону  большей  динамичности  и  декоративности»,  уменьшение  фигур,
декоративное  построение  композиции  «Распятие»,  появление  фигур  на
пилястрах,  сокращение  роли  орнамента,  наконец,  характер  контурного
рисунка  привели  А.  И.  Вольскую  к  датировке  этих  фресок  второй  поло¬
14 	Вольская  А.  И.  Указ,  соч.,  с.  395,  рис.  1.
 15 	Там  же,  с.  397,  рис.  2.
 165

виной  XII  в.16  Грузинское  происхождение  росписей  «Хозита-Майрам»
не  вызывает  сомнений.
 Также  не  вызывает  никаких  сомнений  принадлежность  храма  к
грузинскому  архитектурному  стилю.  В.  О.  Долидзе  сближает  «Хозита-
Майрам»  с  такими  архитектурными  памятниками  Грузии,  как  зальные
церкви  X—XI  вв.  Охта  Эклесиа,  Дисеви,  Верхний  Карабулах,  Эхвеви.
Особенно  близки  между  собой  планы  Зругского  храма,  Верхнего  Кара-
булаха  и  Эхвеви17.  К  этому  кругу  датированных  грузинских  аналогий
добавим  недавно  опубликованный  В.  О.  Долидзе  зальный  храм  конца
 X 	в.  в  Сатхе  (провинция  Квемо-Картли18)  и  такой  же  однонефный  храм
 XI 	в.  в  Илори  (Абхазия19).  Что  касается  даты  строительства  Зругского
храма  «Хозита-Майрам»,  то  детальная  проработка  резного  декора  и  не-
 оторых  других  деталей  привела  В.  О.  Долидзе  к  заключению,  что  «Хо¬
зита-Майрам»  ближе  всего  стоит  к  Патара  Они  (первая  половина  XI  в),
но  предшествует  ему  и  может  быть  отнесен  к  первому  десятилетию
XI  в.20.  Исторически  это  время  активной  христианизаторской  деятель¬
ности  грузинского  католикоса  Мелхиседека  I.
 Тли.  Осетинское  селение  Тли  находится  в  Мамисонском  ущелье  по
пути  к  Мамисонскому  перевалу,  ведущему  в  Горную  Рачу.  Руины  древ¬
него  храма  близ  с.  Тли  открыты  в  1946  г.  архитектором  В.  Лакисовым,
выполнившим  несколько  неточный  план  этого  здания21.  В  1953  г.  па¬
мятник  был  обследован  экспедицией  Института  истории  грузинского  ис¬
кусства  и  опубликован  впоследствии  В.  О.  Долидзе22.  Таковы  известные
нам  публикации  памятника.
 Коснемся  Тлийского  храма  кратко,  ибо  он  представляет  почти  ко¬
пию  «Хозита-Майрам».  В  плане  это  тот  же  однонефный  зал  с  полуцир¬
кульной  апсидой,  не  выделенной  снаружи  и  вписанной  в  толщу  восточ¬
ной  стены  (рис.  31,2)23.  По  обе  стороны  апсиды  расположены  две  глубокие
ниши.  Переход  от  полукружия  апсиды  к  продольным  стенам  осуществлен
при  посредстве  двухступенчатого  заплечья  или  полупилястры.  Интерьер
разделен  на  два  равных  компартимента  парой  двухступенчатых
пилястр.  Еще  две  пилястры  расположены  в  углах  западной  стены.
Пилястры  и  угловые  полупилястры  несли  подпружные  арки,  держащие
свод,  и  были  соединены  продольными  пристенными  глухими  арками
16 	Вольская  А.  И.,  Указ,  соч.,  с.  397.
 17 	До  л  п  дз  е  В.  О.  Указ,  соч.,  с.  121,  рис.  2.
 16  Д  о  л  и  д  з  е  В.  О.  Архитектурный  памятник  Сатхе.  «Агз  Сеог^са»,  7,  Тбилиси,
1971,  с.  160—161  (ре  юме),  с.  134.  рис.  1  (план).
 19 	Кани  я  А.  К.  Илори  (памятник  XI  века).  Сухуми,  1963,  с.  39,  рис.  2.
 20 	Долидзе  В.  О.  Указ,  соч.,  с.  126.
 21 	Архив  СОННИ,  ф.  6,  д.  9,  л.  9.
 22 	Д  о  л  и  д  з  е  В.  О.  Архитектурный  памятник  Тли  —  новый  документ  культур¬
ных  взаимоотношений  Грузии  с  Двалети.  «Сообщения»  АН  ГССР,  т.  XXI,  №  6,
Тбилиси,  1958,  с.  767—773.
 23 	ГамрекелиВ.  Н.  Указ,  соч.,  с.  85,  табл.  III.
 166

(ныне  обвалившимися  вместе  со  стенами).  Единственный  входной  про¬
ем  находится  в  западной  части  южной  стены.  Ширина  проема-—  1,05м,
изнутри  он  имел  арочное  завершение.  Оформление  его  резным  профи¬
лированным  архивольтом  аналогично  такому  же  проему  в  Зругском
храме  «Хозита-Майрам».  Оконные  проемы  не  уцелели,  но  можно  счи¬
тать,  что  они  находились  в  восточной,  южной  и  западной  стенах.  Разме¬
ры  здания  внутри:  длина  с  запада  на  восток  10,80  м,  ширина  6  м.  С  юж¬
ной  стороны  к  храму  во  всю  его  длину  примыкала  пристройка,  очень
плохо  сохранившаяся.  Ширина  этого,  несомненно  позднейшего,  поме¬
щения  3,10  м.
 Стены  Тлийского  храма  сложены  из  двух  панцирей  с  бутобетонным
заполнением  между  ними.  Кладка  панцирей  выполнена  из  квадров  и
хорошо  отесанных  четырехугольных  плит  известкового  туфа.  Отдель¬
ные  квадры,  зафиксированные  В.  Лакисовым24,  достигают  1,50  м  в  дли¬
ну  при  ширине  72  см  и  толщине  16  см.  Как  видим,  по  технике  кладки
л  облицовочному  материалу  здание  идентично  Зругскому  храму.  Нако¬
нец  отметим,  что  на  остатках  стен  с  внутренней  стороны  сохранились
■следы  штукатурки,  на  которую,  очевидно,  были  нанесены  фрески.  Сей¬
час  от  них  ничего  не  осталось.
 Храмы  «Хозита-Майрам»  и  Тлийский  бесспорно  храмы-близнецы
■одного  времени  и  происхождения.  В.  О.  Долидзе  датирует  храм  с.  Тли
первой  четвертью  XI  в.;  по  происхождению  же  это  —  типичный  памят¬
ник  грузинского  церковного  зодчества25  26.
 Нар.  Селение  Нар  расположено  на  левом  берегу  р.  Нардон,  иначе
Лиадон.  От  села  начинается  тропа,  ведущая  по  ущелью  р.  Зругдон  к
гхраму  «Хозита-Майрам».  На  юго-восточной  окраине  селения,  близ  «свя¬
щенной»  рощи  и  на  левом  берегу  реки  расположено  святилище  «Нары
дзуар»  или  «Нары  Уастырджийы  дзуар».  Этот  любопытный  памятник
был  обследован  в  1946  г.  В.  Лакисовым,  сделавшим  несколько  рисун¬
ков,  среди  них  западный  фасад  и  три  камня  с  резными  орнаментами28.
Подпись  к  одному  из  рисунков  гласит:  «Монастырь  в  сел.  Нар».  Види¬
мо,  отождествление  с  монастырем  исходит  от  местных  жителей,  что  под¬
тверждается  их  русской  надписью  на  камне,  который  был  тогда  присло¬
нен  к  стене  монастыря.  В  надписи,  скопированной  В.  Лакисовым27,
сказано:  «Звонок  подарил  Болатко  Кебо  тван  Аго  мосе  Нарское  мона-’
стырское  забор  устроен  от  1  июня  до  Зго  сего  1825  года  мастерами  были
Кудаг  Хасиев  ардзык  Хетагуров  Елмарза  Бериев  Давид  Теба...»  (далее
•следует  подробное  переЧ]Исление  имен  и  упоминается  Закинский  при¬
ход,  действительно-существовавший  в  XVIII  —начале  XIX  в.28).  Отсю¬
24 	Архив  СОНИИ,  ф.  6,  д.  9,  л.  9.
 25 	Долидзе  В.  О.  Указ,  соч.,  с.  773.
 26 	Архив  СОНИИ,  ф.  6,  д.  9,  л.  16—17.
 27 	Там  же,  л.  17.
 28 	Кокиев  Г.  Материалы  по  истории  Осетии,  с.  61,  124,  162.  Закинский  приход
входил  в  Никозскую  епархию  грузинской  церкви,  упраздненную  в  1811  г.  См.  об  этом:
В  а  х  у  ш  т  и.  География  Грузии.  Тифлис,  1904,  с.  87  и  прим.  319.
 167

да  видно,  что  в  1825  г.  был  сооружен  забор  вокруг  «Нары  дзуар»  и  по¬
вешен  колокол  («звонок»),  а  само  помещение,  вероятно,  стало  исполь¬
зоваться  как  христианская  церковь.  Версия  о  монастыре  вряд  ли  обос¬
нована;  гораздо  вероятнее  усматривать  здесь  древнюю,  но  разрушенную
и  перестроенную  церковь.  В  донесении  протопопа  Иоанна  Болгарского
епископу  астраханскому  и  ставропольскому  Антонию  от  18  июля  1780  г.
говорится,  что  «в  Нарском  (уезде.—  В.  К.),  близ  деревни  Истыр  Нара,
видны  развалины  церковные»...29  В  селении  «Истыр  Нар»,  т.  е.  «Боль¬
шой  Нар»,  следует  видеть  современный  Нар  как  центр  Нарского  обще¬
ства  Туалетии.  Иного  Нара  здесь  нет.  Следовательно,  еще  в  конце
XVIII  в.  около  Нара  существовали  руины  церковного  здания,  превра¬
щенные  затем  в  святилище.  Кстати,  в  такой  эволюции  «Нар  дзуара»  не
сомневался  Б.  А.  Алборов,  писавший,  что  «бог  Нар  призывается  в  селе
Нар  Нарского  ущелья  выше  села,  на  развалинах  древнего  христианско¬
го  храма»...30
 В  октябре  1973  г.  нами  было  предпринято  обследование  «Нары
дзуар».  Существующее  сейчас  здание  ориентировано  по  линии  запад  —
восток  и  представляет  вытянутый  четырехугольник.  Продольные  стены
(северная  и  южная)  имеют  длину  12,70  м,  поперечные  (западная  и  во¬
сточная)  неодинаковы  -—  длина  западной  стены  9,40  м,  восточной  9,05  м.
В  высоту  наилучше  сохранились  северная  (до  3,20  м)  и  западная  (до
3,25  м)  стены.  Толщина  стен  около  70  с'м.
 Внутри  помещение  завалено  камнями  и  заросло  деревьями  и  ку¬
старником.  В  восточной  (алтарной)  части  находятся  два  сложенных  из
каменных  плит  поздних  осетинских  жертвенника  в  виде  четырехуголь¬
ных  столиков  приблизительно  метровой  высоты.  Один  из  них  накрыт
был  упавшим  деревом,  второй  зарос  колючим  кустарником.  Никаких
иных  деталей  внутренней  планировки  не  устанавливалось.
 Основное  наше  внимание  было  обращено  на  изучение  стен.  Они
сохранили  явные  признаки  двух  разновременных  кладок,  отличающих¬
ся  как  по  технике,  так  и  наличием  или  отсутствием  известкового  раст¬
вора.  Наиболее  интересна  западная  стена  (рис.  32,7).  Нижние  ряды
кладки  сложены  на  известковом  растворе  из  крупных  туфовых  блоков;
более  мелкие  и  разнородные  камни  составляют  кладку  верхней  части.
На  расстоянии  5,50  м  от  юго-западного  угла  расположен  низкий  (1,35  м)
вход  шириной  70  см  с  арочным  завершением,  составленным  из  двух
камней  полукруглой  формы.  Вход  закрыт  деревянной  дверью.  На  рас¬
стоянии  87  см  от  того  же  юго-западного  угла  имеется  еще  один  проем,
назначение  которого  неясно.  Высота  его  от  уровня  земли  30  см,  ширина
62  см,  проем  завален  камнями.  Входным  он  быть  не  мог,  для  окна  же
он  расположен  слишком  низко  —  почти  на  уровне  земли.  Этот  проем
перекрыт  монолитной  туфовой  плитой,  представляющей  полукруг  с  диа¬
29 	К  о  к  и  е  в  Г.  Указ,  соч.,  с  .169.
 30 	А  л  б  о  р  о  в  Б.  А.  Термин  «Нарт»  (к  вопросу  о  происхождении  нартского  эпо¬
са).  Владикавказ,  1930,  с.  243.
 168  ,

метром  1,08  м,  высота  плиты  55  см.  С  левой  стороны  плита  опирается
на  блок  с  небольшим  выступом.
 В  верхней  части  западной  стены  устроено  оконце  шириной  30,  вы¬
сотой  40  см.  Обрамление  его  также  из  туфовых  камней.
 На  нескольких  блоках  западной  стены  сохранились  остатки  потем¬
невшей  штукатурки,  в  изломе  имеющей  чистый  белый  цвет.  Но  на  боль¬
шинстве  камней  ее  нет.  Вероятно,  блоки  с  штукатуркой  первоначально
были  обращены  внутрь  помещения.
 В  кладке  северной  стены  раствора  не  отмечено,  что  отличает  эту
стену  от  западной.  На  расстоянии  6,40  м  от  северо-восточного  угла  за¬
фиксирован  разрушенный  оконный  проем  шириной  40  см,  расположен¬
ный  на  высоте  1  м  от  земли.  Между  окном  и  северо-восточным  углом
здания  в  стену  вставлен  туфовый  камень  с  резным  геометрическим  ор¬
наментом,  напоминающим  плетенку  (рис.  32,2).
 Восточная  стена  имеет  высоту  до  2,10  м,  сложена  из  туфовых  плит
и  их  обломков,  но  в  основном  из  темно-серого  сланца  насухо.  В  некото¬
рых  швах  сохранились  следы  вымытого  глиняного  соединяющего  ра¬
створа.  В  средней  части  стена  прорезана  окном  шириной  21  и  высотой
54  см,  находящимся  на  высоте  85  см  от  земли.  В  обрамление  окна  слева
вмонтирован  туфовый  камень  с  плетеным  орнаментом.  Еще  один  ка¬
мень  с  аналогичным  орнаментом  вложен  в  кладку  внутри  окна.  Третий
резной  камень  (36  х  16  см)  вставлен  в  южную  часть  восточной  стены;
он  украшен  четырьмя  выступающими  на  5  см  округлыми  «шишками»
1  о  5—7  см  в  диаметре.  Еще  одн^  монолитная  туфовая  плита  с  полу¬
круглым  вырезом  образует  завершение  оконного  проема.  Южная  стена
почти  не  сохранилась,  и  на  ее  описании  мы  не  останавливаемся.
 Приведенные  выше  материалы  подтверждают  предположение  о  су¬
ществовании  в  Наре  древней  церкви.  Об  этом  красноречиво  свидетель¬
ствуют  и  употребление  тщательно  отесанных  туфовых  блоков,  напо¬
минающих  кладку  «Хозита-Майрам»,  и  совершенно  не  свойственная
местному  зодчеству  резьба  по  камню  (также  уводящая  нас  к  «Хозита-
Майрам»),  и  остатки  высококачественной  штукатурки  на  некоторых
блоках,  дающие  возможность  предполагать  былую  фресковую  живопись.
Наконец,  следует  обратить  внимание  на  то,  что  «Нары  дзуар»  ориентиро¬
ван  по  линии  запад—восток.  Эта  строгая  ориентация  может  указывать
на  то,  что  позднейший  осетинский  дзуар  действительно  построен  на  раз-
ватинах  предшествующего  церковного  здания  и  повторил  его  ориента¬
цию,  причем  осетинские  языческие  жертвенники  не  случайно  помещены
в  восточной  (алтарной)  части  здания,  а  вход  в  западной.  И  здесь  влия¬
ние  предшествующей  христианской  традиции  вполне  наглядно.
 Когда  и  кем  было  построено  в  Наре  первоначальное  здание  церкви?
Окончательный  ответ  на  эти  вопросы  могут  дать  лишь  широкие  архео¬
логические  раскопки  в  районе  «Нары  дзуар»,  но  некоторые  предполо¬
жения  могут  быть  высказаны  и  сейчас.  Так,  характер  строительного  ма¬
териала,  применение  в  отдельных  фрагментах  западной  стены  прочного
известкового  раствора,  остатки  щтукатурки,  резьба  по  камню  —  все  это,
как  отмечалось,  позволяет  сближать  «Нары  дзуар»  с  Зругским  храмом
■
 169

XI  в.  «Хозита-Майрам»  и  предположительно  отнести  первоначальную
церковь  Нара  к  кругу  грузинских  памятников  той  же  эпохи.
 «Нары  дзуар»,  вероятно,  не  единственная  средневековая  грузин¬
ская  церковь  Туалетии,  перестроенная  в  позднейшее  время31.
 Таковы  материалы,  относящиеся  к  восточной  группе  памятников.
Нельзя  не  заметить,  что  грузинские  храмы  Туалетии  находятся  близ
наиболее  удобных  перевальных  путей,  игравших  важную  роль  в  связях
Юга  Кавказа  с  Севером.  Так,  храм  Тли  расположен  недалеко  от  Мами-
сонского  перевала,  а  «Хозита-Майрам»  и  Нар  на  пути  к  перевалам
Рокскому  и  Дзедо.  Безусловно,  это  свидетельствует  о  первостепенной
важности  пути  по  Алагирскому  ущелью.  Расположение  грузинских  хра¬
мов  около  перевальных  путей  и  грузинское  влияние,  обнаруживаемое
в  Туалетии,  говорят  о  том,  какое  важное  значение  придавала  этому
району  Грузия.  Стремясь  к  христианизации  прилегающих  с  севера  рай¬
онов,  грузинские  светские  и  духовные  феодалы  пытались  обеспечить  се¬
бе  в  них  политическую  доминацию  и  укрепить  свои  военно-стратегиче¬
ские  позиции  на  севере,  нередко  беспокоившем  Грузию  набегами.  Не
полагаясь  на  полное  послушание  обращенных  в  христианство  горцев  и
опасаясь  их  опустошительных  вторжений,  хорошо  известных  уже  в  пер¬
вых  веках  н.  э.  и  происходивших  под  эгидой  алан,  грузинское  феодаль¬
ное  государство  строит  (или  использует  ранее  построенные)  ряд  оборо¬
нительных  стен,  перекрывавших  основные  ущелья  современной  Север¬
ной  Осетии.  Подобная  оборонительная  стена  недавно  обнаружена  в
Касарском  ущелье.  Несколько  более  поздняя  каменная  оборонитель¬
ная  стена  с  остатками  башен  существует  и  в  верхней  части  Куртатин-
ского  ущелья.  Видимо,  христианское  влияние  Грузии  на  алан-осетин  не
было  достаточной  гарантией  безопасности  и  параллельно  с  этим  прихо¬
дилось  осуществлять  строительство  и  военно-оборонительных  сооруже¬
ний.  Как  всегда  в  истории  средних  веков  крест  и  меч  шли  рядом.
 < 	31  Еще  одна  церковь  грузинского  происхождения  находится  в  восточном  ответ¬
 влении  Закш  ского  ущелья  Фаллагком,  у  с.  Регах,  на  высоте  более  2000  м.  Ее  мест¬
ное  название  «Хцау  аргуан».  Здание  небольшое  (7,50x5,50  м),  без  сводов,  с  вписан¬
ной  в  восточную  стену  апсидой  и  входом  в  западной  части  южной  стены.  Имеет
следы  позднейших  переделок.  Но  первоначальная  дата  этого  сооружения  неясна,  и
мы  не  решаемся  поэтому  церковь  Регаха  включить  в  материал  исследования,  хотя
Г.  Г.  Гамбашидзе  и  датирует  ее  XI—XIII  вв.  (см.  его:  К  вопросу  о  культурно-исто¬
рических  связях  средневековой  Грузии  с  народами  Северного  Кавказа.  II  Междуна¬
родный  симпозиум  по  грузинскому  искусству.  Тбилиси,  1977,  с.  6).

'ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 I
 Мы  рассмотрели  существующий  материал  по  истории  христианско¬
го  зодчества  феодальной  Алании,  т.  е.  фактически  всей  центральной  ча¬
сти  Северного  Кавказа.  Не  вызывает  никакого  сомнения  тот  факт,  что
этот  материал  представляет  большой  научный  интерес  как  в  отношении
.истории  архитектуры,  так  и  в  отношении  истории  самих  кавказских  на¬
родов.  Будучи  господствующей  в  эпоху  средневековья  классовой  идео¬
логией,  христианство  дало  мощный  стимул  развитию  зодчества  на  Се¬
верном  Кавказе.  Вместе  с  культовым  зодчеством  появляется  и  фреско¬
вая  живопись.  Сохранившиеся  на  территории  Северного  Кавказа
памятники  зодчества  и  живописи  являются  одними  из  древнейших  на
территории  РСФСР  и  должны  быть  признаны  уникальными.  Вместе  с
тем  необходимо  отметить,  что  на  исторической  территории  Алании  па¬
мятников  христианского  зодчества  до  X  в.  пока  не  обнаружено;  это  на¬
ходится  в  соответствии  с  показаниями  письменных  источников  о  начале
широкой  и  систематической  христианизации  алан  с  начала  X  в.
 Главную  роль  в  христианизации  алан  играли  Византия,  действо¬
вавшая  при  посредстве  абхазских  феодалов,  и  соседняя  Грузия.  В  X—
XI  вв.  довольно  четко  определились  сферы  их  влияния  на  Северном
Кавказе;  византийская  в  пределах  Западной  Алании,  грузинская  в  пре¬
делах  Двалетии  (а  также  в  Ингушетии  и  Аварии).  Диализ  архитектур¬
ных  памятников  позволил  соответственно  выделить  в  их  массе  западную
I  руппу,  генетически  связанную  с  абхазо-византийским  зодчеством,  и  во¬
сточную  группу,  представляющую  отпочкование  грузинской  архитектуры
на  Северном  Кавказе.  Б  промежуточной  горной  полосе  Центрального
Кавказа  (Балкария,  Северная  Осетия)  довольно  четко  выделяется
третья  группа  архитектурных  памятников,  характезируемых  чисто
местными  чертами  и  представляющих  результат  местного  спонтан¬
ного  развития  зодчества.  Таким  образом,  архитектурные  памятники  X—
XIII  вв.  на  территории  Алании  удается  расчленить  на  три  локальные
группы:  западную,  центральную  и  восточную,  специфические  особенно¬
сти  которых  были  обусловлены  характером  их  первоисточников  и  куль¬
турных  влияний.
 Наиболее  многочисленной  и  сложной  является  западная  группа,  в
состав  которой  входят  четыре  монументальных  трехапсидных  храма  кре¬
стовокупольной  композиции  (Зеленчук  и  Шоана),  четыре  здания  чисто¬
го  крестообразного  плана  (Сенты,  Архыз,  Зеленчук,  Кяфар),  трехцер¬
ковная  базилика  (Ильичевское  городище)  и  множество  небольших  и
171

скромных  однонефных  капелл,  вероятно,  выполнявших  роль  приходских
церквей  и  существовавших  на  каждом  городище  X—XIII  вв.  в  бассейне
верхней  Кубани.  Особого  внимания  заслуживают  большие  крестовоку¬
польные  храмы  —  единственные  на  Северном  Кавказе  того  времени.
Наиболее  крупным  и  монументальным  из  них  является  северный  Зе¬
ленчукский  храм,  типологически  примыкающий  к  Лыхненскому  храму
X  в.  в  Абхазии  и  Шоанинскому  храму  на  Кубани.  Наличие  в  северном
храме  Зеленчука  таких  элементов,  как  крещальня  и  трехступенчатый
синтрон  позволяет  видеть  в  нем  кафедрал  известной  по  византийским
источникам  Аланской  епархии.  Рассмотрение  зданий  крестовокуполь¬
ной  и  крестообразной  композиции  дает  возможность  внести  некоторые
коррективы  в  сложившиеся  представления  о  времени  существования
указанных  архитектурных  композиций  на  территории  Кавказа.  В  част¬
ности  отметим  факт  распространенности  на  Северном  Кавказе  кресто¬
образных  зданий  в  X—XII  вв.,  что  подтверждается  раскопками  Б.  А.  Ры¬
бакова  на  Тамани.  Анализ  зданий  крестовокупольной  и  крестообраз¬
ной  композиции  приводит  нас  к  выводу  о  ведущем  для  Западной  Ала¬
нии  восточновизантийском  влиянии,  шедшем  опосредствованно  через
Абхазию  (северный  храм  Зеленчука,  Шоана).  Участие  абхазских  зод¬
чих,  прошедших  византийскую  выучку,  в  строительстве  ряда  монумен¬
тальных  храмов  Западной  Алании  кажется  несомненным.  Судя  по
некоторым  наблюдениям  над  архитектурой  и  известным  нам  (хотя  и
отрывочным)  историческим  фактам,  крупную  роль  в  этом  культурном
влиянии  на  Аланию  играл  Трапезунд.
 Серьезного  внимания  заслуживает  средний  Зеленчукский  храм;  в
своем  плане  дающий  развитие  и  усложнение  архитектурной  композиции
чистого  креста,  ярко  представленной  в  Сентах.  Средний  Зеленчукский
храм,  первоначально  задуманный  в  виде  чистого  креста  без  боковых
апсид,  отражает  творческие  поиски  зодчего,  стремившегося  к  создайте*
репрезентативного  и  более  впечатляющего  крестовокупольного  соору¬
жения.  Исходной  почвой  культурного  импульса,  воплотившегося  в  'ар¬
хитектуре  среднего  Зеленчукского  храма,  была  Юго-Западная  Грузия,
дающая  целый  ряд  синхронных  типологических  параллелей  (Долйс-
?>ана,  Энирабат,  Экеки  и  др.).  Но  на  северокавказской  почве  эта  запад¬
но-грузинская  композиция,  генетически  зависящая,  очевидно,  от  малб-
азпйскоп  архитектуры  V—VII  вв.,  получила  принципиально  иную  трак¬
товку  апепдальной  части,  характерную  для  монументальных  храмов
Западной  Алании,  Абхазии  X—XI  вв.  и  восточно-византийских  про¬
винций.
 Большой  историко-архитектурный  интерес  представляет  открытая
на  Ильичевском  городище  X—XIII  вв.  трехцерковная  базилика  типа,
широко  распространенного  в  Грузии.  Влияние  грузинского  зодчества,
шедшее  также  опосредствованно  через  Абхазию,  зафиксировано  и  в
двух  небольших  церквах  Ильичевского  городища.  Несомненно,  к  кругу
произведений  грузино-абхазского  прикладного  искусства  относится  и
замечательная  резная  алтарная  преграда,  найденная  в  одной  из  этйх
церквей  XI—XII  вв.
 172

Концентрация  трех  монументальных  х-рамов,  11  небольших  капелл,
христианских  могильников  и  эпиграфических  памятников  на  территории
Нижне-Архызского  городища  X—XIII  вв.  позволяет  вновь  подтвердить
высказанную  В.  Ф.  Миллером  гипотезу  о  локализации  центра  Аланской
епархии  в  ущелье  Большого  Зеленчука  и  считать  эту  гипотезу  вполне
установленным  фактом.  Картографирование  памятников  западной
«руппы,  совмещенное  с  ареалом  грекоязычных  христианских  эпитафий,
позволяет  ориентировочно  очертить  границы  территории  Аланской  епар¬
хии  между  р.  Большая  Лаба  на  западе  и  районом  г.  Нальчика  на  во¬
стоке.  Можно  думать,  что  это  была  территория  собственно  диоцеза  епар¬
хии,  тогда  как  районы  восточнее  находились  лишь  под  номинальной
ее  юрисдикцией  и  сколько-нибудь  серьезного  византийского  влияния  не
испытывали.  Не  исключено,  что  территория  Аланской  епархии  соответ¬
ствовала  территории  домена  тех  аланских  властителей,  которых  источ¬
ники  X—XI  вв.  именуют  «царями»  и  которые  получали  высокие  визан¬
тийские  титулы.  Это  делает  наши  выводы  еще  более  интересными  исто¬
рически.
 Центральная  группа  памятников,  как  было  сказано,  характеризует
местную  и  самобытную  традицию  зодчества,  тесно  связанную  с  башен¬
ной  и  склеповой  архитектурой  горцев  Северного  Кавказа.  Памятники
этой  группы  отличаются  скромными  размерами,  предельной  простотой
архитектурных  форм  и  кладки,  неканонической  ориентацией  по  сторо¬
нам  света.  Для  многих  зданий  характерно  перекрытие  ложным  сводом,
традиционным  и  для  склеповых  сооружений.  Элементарно  проста  и  ор¬
ганизация  внутреннего  пространства,  лишь  в  нескольких  случаях  оно
расчленено  поперечной  стеной  на  две  части,  и  алтарь  отделен  от  наоса
(наир.,  церкви  Дигории).  В  основном  же  церкви  этой  группы  представ¬
ляют  в  плане  вытянутый  четырехугольник  без  апсиды,  что  четко  отли¬
чает  их  от  зданий  западной  группы.  Подчеркивая  самобытный  характер
этих  сооружений,  мы  в  то  же  время  отмечаем  определенные  точки  со¬
прикосновения  их  с  небольшими  безапсидными  церквами  Грузии,  имею¬
щими  иадалтарные  конхи  на  тромпах.  Не  исключена  определенная  вза¬
имосвязь  между  теми  и  другими,  диктовавшаяся  не  только  культурными
сношениями  Севера  и  Юга  Кавказа,  но  и  общностью  исторических  и
естественно-географических  условий.
 Ярким  образцом  памятников  центральной  группы  является  из¬
вестная  в  литературе,  но  до  сих  пор  почти  неизученная  церковь  в
сел..  Нузал  (Алагирское  ущелье  СО  АССР).  Архитектурные  формы  ее
несложны  и  очень  близки  к  широко  распространенным  в  Осетии  дву¬
скатным  склепам-заппадзам.  Своеобразная  особенность  Нузальской
церкви  —  это  сочетание  весьма  скромных  архитектурных  форм  с  вели¬
колепной  росписью  XIII  в.  и  грузинского  происхождения.  Некоторые  ис¬
следователи  пытались  найти  объяснение  этому  феномену  в  том,  что
обнаруженное  в  1946  году  под  полом  церкви  мужское  погребение  при¬
надлежит  мужу  и  соправителю  грузинской  царицы  Тамары  Давиду  Сос¬
лану,  а  Нузальская  церковь  является  мартирием,  построенным  местными
строителями  вскоре  после  смерти  Давида  Сослана  в  1207  году  и  рас¬
173

писанным  грузинским  художником.  Однако  комплексное  изучение  па¬
мятника  позволяет  датировать  его  не  началом  XIII  в.,  а  его  концом,
что  подтверждается  фресковой  живописью  и  голосником  в  своде  церк¬
ви—  последний  представляет  образец  керамики  золотоордынского  вре¬
мени.
 Уточнение  даты  строительства  Нузальской  церкви  и  некоторые  дру-  .
гие  факты  позволяют  снять  вопрос  о  ее  связи  с  погребением  Давида
Сослана  и  видеть  в  Нузальской  церкви  один  из  наиболее  ярких  памят¬
ников  осетино-грузинских  взаимоотношений  рубежа  XIII—XIV  вв.  Как,
памятник  монументальной  средневековой  живописи  церковь  Нузала  в
настоящее  время  является  для  Северного  Кавказа  уникальной  (фрескц
Зеленчукских  и  Сентинского  храмов,  видимо,  более  ранние,  почти  не
сохранились).
 Восточная  группа  памятников  локализуется  в  Туалетии  (верховья-
р.  Ардон).  Она  представлена  двумя  храмами,  бесспорно,  грузинского,
происхождения  и  отражает  сильное  грузинское  влияние  на  Туалетию!:
в  XI  в.,  объяснимое  стратегическим  положением  этого  района  близ  важ¬
нейших  перевальных  путей.  Наилучше  сохранившимся  и  дошедшим  до
нас  без  перестроек  является  храм  «Хозита-Майрам»  в  верховьях  р.  Зруг-.
дон.  Это  сравнительно  небольшая  однонефная  церковь  зального  типа  с.
апсидой,  вписанной  в  толщу  восточной  стены  и  с  двумя  помещениями;
во  бокам  апсиды.  Интерьер  был  покрыт  фресками  грузинского  проис--,
хождения,  по  определению  А.  И.  Вольской  в  XII  в.  Архитектурный  де¬
кор  храма  скромен  и  непритязателен,  техника  кладки  —  из  тщательно,
отесанных  туфовых  блоков  на  извести  —  отличается  высоким  качеством  .
и  не  свойственна  местному  строительному  искусству.
 Таковы  имеющиеся  в  нашем  распоряжении  материалы  по  зодчеству
феодальной  Алании,  достигшей  в  X—XIII  вв.  вершины  своего  экономи¬
ческого,  социального  и  культурного  прогресса.  Эти  материалы  убеди-  ■
тельно  свидетельствуют  о  том,  что  культура  феодальной  Алании  разви¬
валась  в  одном  русле  с  культурой  таких  регионов  Восточной  Европы,,
как  Русь  и  Таврика.  Широкое  распространение  христианства  и  высокой
но  тому  времени  христианской  культуры,  особенно  ярко  проявлявшейся
в  зодчестве,  еще  раз  свидетельствует  о  наличии  в  Алании  X—XIII  вв.
достаточно  развитого  феодального  общества.  В  другой  нашей  моногра¬
фии—«Алания  в  X—XIII  вв.»—мы  попытались  дать  широкую  картину
политической,  экономической  и  социальной  жизни  аланского  общества.
Предлагаемая  работа  призвана  характеризовать  уровень  феодальной
культуры  Алании  и  тем  самым  существенно  дополнить  картину  вну¬
треннего  развития.  В  целом  мы,  кажется,  с  достаточной  уверенностью*
можем  теперь  утверждать,  что  зримый  сквозь  толщу  веков  облик  Ала¬
нии  •—  это  облик  классового  общества  феодальной  эпохи  со  всеми  ти¬
пичными  для  него  институтами  и  достижениями,  противоречиями  и  ан¬
тагонизмами,  общества,  прогрессивно  развивавшегося  в  живом  общении
с  соседними  народами  и  под  воздействием  их  культур  и  достигшего  в.
этом  значительных  результатов.  Доказательством  тому  служит  рас¬
смотренное  выше  христианское  зодчество  феодальной  Алании.
 174

СПИСОК  СОКРАЩЕНИЙ
 ЛО
БОЛИКО
ВВ
ВИА
вди
жмнп
ЗВО  РАО
ЗИАО
ЗКВ
ЗООИД
ЗРАО
ИАК
ИАНО
ИГАИМК
ИИНИИ
ИКОИРГО
иолико
ИРАО
ИРГО
ИСО  НИИ
ИТОИАЭ
КИАИ
КС  ИА
КС  ИИМК
кэс
МАДИСО
МАГК
МАК
МИА  СССР
МИСК
ОАК
СГАИМК
СМАЭ
СМОМПК
СМОИЗО
СНТ  СГПИ
сскг
ссск
сэ
тгим
УЗ  ииял
УЗ  КЕНИИ
УЗ  СГПИ
хв
ЭВ
 — 	Археологические  открытия
 — 	Бюллетень  общества  любителей  изучения  Кубанской  области
 — 	Византийский  Временник
 — 	Всеобщая  история  архитектуры
 — 	Вестник  древней  истории
 — 	Журнал  Министерства  народного  просвещения
 — 	-  Записки  Восточного  отделения  Русского  археол.  общества
 — 	Записки  Императорского  археологического  общества
 — 	Записки  коллегии  востоковедов
 — 	Записки  Одесского  общества  истории  и  древностей
 — 	Записки  Русского  археологического  общества
 — 	Императорская  археологическая  комиссия
 — 	Известия  Абхазского  научного  общества
 — 	Известия  Гос.  Академии  истории  материальной  культуры
 — 	Известия  Ингушского  научно-исследовательского  института
 — 	Известия  Кавказск.  отделения  Императ.  Русск.  геогр.  общества
 — 	Известия  общества  любителей  изучения  Кубанской  области
 — 	Известия  Русского  археологического  общества
 ■—  Известия  Русского  географического  общества
 — 	Известия  Северо-Осетинского  научно-исслед.  института
 -  Известия  Таврического  общества  истории,  археол.  этнографии
 — 	Кавказский  историке  археологический  институт
 Краткие  сообщения  Института  археологии
 — 	Краткие  сообщения  Института  истории  матер  культуры
 — 	Кавказский  этнографический  сборник
 — 	Материалы  по  археологии  и  древней  истории  Северной  Осетии
 — 	Материалы  по  археологии  Грузии  и  Кавказа
 — 	Материалы  по  археологии  Кавказа
 — 	Материалы  по  археологии  СССР
 — 	Материалы  по  изучению  Ставропольского  края
 — 	Отчеты  археологической  комиссии
 — 	Сообщения  Гос.  Академии  истории  материальной  культуры
 — 	Сборник  музея  антропологии  и  этнографии
 — 	Сборник  материалов  для  описания  места,  и  племен  Кавказа
 — 	Сборник  материалов,  относящихся  к  истории  Золотой  Орды
 — 	Сборник  научных  трудов  Ставропольского  гос.  пед.  института
 — 	Сборник  сведений  о  кавказских  горцах
 — 	Сборник  сведений  о  Северном  Кавказе
 — 	Советская  этнография
 — 	Труды  Гос.  Исторического  музея
 — 	Ученые  записки  института  истории,  языка  и  литературы
 — 	Ученые  записки  К.-Б.  научно-исслед  института
 — 	Ученые  записки  Ставропольского  гос.  пед.  института'
 — 	Христианский  Восток
 — 	Эпиграфика  Востока 	1

ОГЛАВЛЕНИЕ
 ВВЕДЕНИЕ  		3
 ГЛАВА  I
ИСТОРИЯ  ХРИСТИАНСТВА  В  АЛАНИИ  В  X—XIV  ВВ 	9
 ГЛАВА  II
ЗАПАДНАЯ  ГРУППА  ПАМЯТНИКОВ 	26
 1. 	КРЕСТОВОКУПОЛЬНЫЕ  ЗДАНИЯ  ......... 	27
 2. 	КРЕСТООБРАЗНЫЕ  ЗДАНИЯ 	73
 3. 	БАЗИЛИКА 	90
 4. 	ОДНОНЕФНЫЕ  ЗАЛЬНЫЕ  ЦЕРКВИ  		94
 5. 	МАЛЫЕ  ФОРМЫ 	99
 6. 	ТЕРРИТОРИЯ  И  ЦЕНТР  АЛАНСКОЙ  ЕПАРХИИ 	115
 ГЛАВА  III
 ЦЕНТРАЛЬНАЯ  ГРУППА  ПАМЯТНИКОВ 	121
 Г  Л  А  ВА  IV
 ВОСТОЧНАЯ  ГРУППА  ПАМЯТНИКОВ 	160
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 	171
 Владимир  Александрович  Кузнецов
 Зодчество  феодальной  Алании
 0
 Редактор  А.  Т.  Гелиева
 Художник  и  художественный  редактор  У.  К.  К  а  ну  ков
 Технический  редактор  С.  X.  Гутиева
 Корректор  Л.  М.  Г  а  й  с  а  н  о  в  а
 И  Б  №  335
 Сдано  в  набор  11-У11-1977  г.  Подписано  к  печати’  12-ХП-1977  г.  Формат  бума¬
ги  70Х901/1«»  Печ.  л.  11+2  вклад.4-0,25  цв.  вкл.  Усл.-п.  л.  12,874-2,34  вклад.4-0,29
ив.  вкл.  Учетно-изд.  листов  13,40+1,41  вклад.+0,27  цв.  вкл.  Тираж  2000  экз-  За¬
каз  №  9342.  Изд.  №  35-  Цена  1  руб.  30  коп.  Бум.  тип.  №  2.  ЕИ  01887.
 Издательство  „ИР“  Управления  по  делам  издательств,  полиграфии  и  книжной  тор¬
говли  Совета  Министров  СО  АССР,  г.  Орджоникидзе,  ул.  Димитрова,  2.  Книжная
типография  Управления  по  делам  издательств,  полиграфии  и  книжной  торговли
Совета  Министров  СО  АССР,  г.  Орджоникидзе,  ул.  Тельмана,  16.