ЕЛ. Казаков
Культура
ранней Волжской
ЮЛ ГАРИ И

•
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
КАЗАНСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР
Институт языка, литературы и истории
имени Г. Ибрагимова
ЕЛ. Казаков
КУЛЬТУРА
ранней Волжской
БОЛГАРИИ
(ЭТАПЫ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИСТОРИИ)
МОСКВА 'НАУКА" 1992

л
ББК 63.4
К14
Ответственный редактор
доктор исторических наук А.Х. Халиков
Рецензенты:
кандидаты исторических наук В.Е. Нахапетян, Ф.Ш. Хузин
Редактор издательства Л.И. Тормозоеа
Казаков Е.П.
К 14 Культура ранней Волжской Болгарии. - М.: Наука, 1992. - 335 с.
ISBN 5-02-010100-7
В книге, подготовленной на основе обширного археологического материала,
освещается этнокультурная история Волжской Болгарии периода ее
формирования. Автор показывает, как в результате сложного взаимодействия в VIII—
начале X в. последовательно шло формирование яркой и самобытной
языческой культуры нового этноса - волжских болгар. Приводятся новые данные о
времени принятия болгарами мусульманства, появлении постоянных
поселений и городов, становления первого в Среднем Поволжье государства.
Для археологов, историков, этнографов, искусствоведов.
., 0504000000-140
042(02)-92 ' И ~ "' И "«"Л™»»»
ISBN 5-02-010111-7
ББК 63 J
© Е.П.Казаков, 1992
© Российская академия наук, 1992
**
ВВЕДЕНИЕ
В средневековой истории Восточной Европы заметное место по праву
занимает Волжская Болгария, активно участвовавшая в торговле,
политике и других областях жизни многих восточноевропейских народов.
Велика роль этого, первого в Среднем Поволжье государственного
образования, в формировании культуры тюркских и финно-угорских народов
региона. Наивысшего развития хозяйство и культура волжских болгар
достигли в домонгольский и золотоордынский периоды. В это время
интенсивно развивались земледелие и скотоводство, замечательных
успехов достигла архитектурно-строительная школа болгар, в
многолюдных городах процветали ремесла, активно функционировали внешние и
внутренние торговые пути. Однако основы такого бурного развития были
заложены в раннеболгарский период.
Предлагаемая работа посвящена исследованию этнокультурного
состава ранней Волжской Болгарии или, вернее, процесса формирования
этнокультурной основы волжских болгар VHI-X вв. До недавнего
времени из-за отсутствия материала такое исследование было невозможно.
Лишь в последние 25-30 лет благодаря изучению памятников того
времени - Танкеевского, I Большетарханского, Кайбельского и других
могильников, ряда поселений и местонахождений - появилась база для
разработки темы.
Характеристика культуры любой этнической группы трудна сама по
себе, поскольку включает в себя анализ громадного числа вещей и
явлений. Анализ культуры населения раннеболгарского объединения
намного усложняется многокомпонентностью и очевидной разноэтнич-
ностью его, причем различные компоненты имели разные и нередко
далекие друг от друга истоки. Взаимодействие этих компонентов
составляет характерную черту раннеболгарского периода. Собственно только в
конце периода, да и то в самой общей, начальной форме сформировались
основные этнокультурные черты волжских болгар. Вследствие этого
анализ культуры ранних болгар с необходимостью должен включать в
себя вопросы ее формирования, выделения составляющих компонентов
и изучения их взаимодействия. ,-
Само возникновение мусульманской Волжской Болгарии далеко на \J
севере от исламских стран представляет собой примечательное явление.
В доболгарское время край плотно населяли именьковские племена,
культура которых наиболее полно представлена в работе П.Н.
Старостина1. Оседлые в своей массе именьковские этнические группы, занимав-
з

шиеся земледелием и скотоводством, оставили многочисленные
городища и поселения с мощными культурными слоями. Правда, материал с
именьковских памятников, за исключением керамики, небогат.
Керамика же представлена довольно стандартными поформе лепными,
обычно плоскодонными, неорнаментированными горшками.
С 50-х годов был известен один именьковский могильник*. В
последние годы, в основном работами П.Н. Старостина, изучен еще ряд
могильников и отдельных захоронений VI-VII вв.3 Все они дают довольно
выдержанные по обряду погребения с трупосожжением. В неглубокую,
чаше всего подпрямоугольную яму ссыпали остатки умершего,
сожженного на стороне, и около них ставили один или несколько сосудов.
Несомненный интерес представляет материал исследованного в 1984,
1986 гг. у пос. Коминтерн в низовьях р. Ахтай нового именьковско-тур-
баслинского могильника второй половины VI—VIII в. На нем вместе с
характерными погребениями с обрядом кремации зафиксированы, как и
в известном Кушнаренковском могильнике в Башкирии, захоронения по
обряду трупоположения, сопровождающиеся богатыми наборами вещей и
в том числе типичными именьковскими горшками, комплексами из
черепов и костей ног коня и т.д.4
Сложна и противоречива этническая интерпретация именьковских
материалов. Н.Ф. Калинин, называя именьковские памятники позднего-
родецкими, относил их к буртасам. Другие исследователи считали, что
они оставлены тюрками, предками мордвы, уграми, славянами5. В
последнее время А.Х. Халиков стал относить именьковское население к
балтам.
До сих пор во многом остается неясным отношение пришлых болгар с
их резко отличной от именьковской материальной культурой к имень-
ковскому населению. Бытовало мнение, подтверждаемое якобы
стратиграфическими данными, что основная масса именьковского населения
впитала культуру пришельцев и в дальнейшем слилась с ними. Однако
следует отметить, что между наиболее поздними именьковскими
памятниками VI-VII вв. и наиболее ранними раннеболгарскими могильниками
второй половины VIII—IX в. (поселения VIII—IX вв. отсутствуют)
существует определенный хронологический разрыв. В многочисленных
комплексах раннеболгарских могильников также не прослеживаются какие-
либо значительные элементы именьковской культуры'. Сама социально-
экономическая основа жизни пришлых болгарских кочевников была
иной, чем у именьковского населения, хозяйство которого базировалось
на пашенном земледелии и домашнем скотоводстве, требующих оседлой
жизни.
Известное затруднение представляет вопрос о хронологических
границах раннеболгарского периода. До изучения памятников этого
времени само содержание раннеболгарского периода представлялось
неопределенным. Исследователи или включали его в домонгольский, или
же, выделив, имели о нем представление в основном лишь по
отрывочным сведениям письменных источников.
В.Ф. Смолин, один из немногих исследователей, определяя этот пе-
4
риод, ограничил его VII—IX вв. Он считал, что этот "первый начальный
период болгарской культуры" "является периодом оформления
болгарского государства в пределах Камско-Волжского края"7. При
характеристике периода он опирался на данные письменных источников,
языковедческие работы и лишь в небольшой степени на разрозненные
археологические материалы. В целом В.Ф. Смолин отмечал, что "материал для
первого периода Камско-Волжской Болгарии весьма скуден и мало
разработан"8.
Открытие и изучение могильников с богатыми комплексами вещей
VIII—X вв. позволило приоткрыть завесу над этим временем, хотя, как
отмечалось, поселения VIII—IX вв. фактически до сих пор нам не
известны. Полученные материалы показывают, что выделение
раннеболгарского периода как времени консолидации пришлых этнических групп и
формирования государства стало необходимым, ибо он в отличие от
последующего - определяемого как домонгольский - имеет свою
специфику в этнокультурном, хозяйственном, социальном, политическом,
религиозном планах. Материальная и духовная культура ранних болгар
не только хронологически, но и в принципе отделяется от культуры
последующего, домонгольского времени. Своим исходным пунктом этот
период имел приход на данную территорию новых этнических групп, а
своим содержанием - их взаимодействие. Завершение периода следует
относить ко времени утверждения государства, возникновения городов
в процессе бурного развития производительных сил, принятия
мусульманства.
Если нижняя граница периода датируется приходом болгар в Среднее
Поволжье где-то в середине - второй половине VIII в., то определение
верхней границы представляет затруднение. Ясно, что переход
раннеболгарского периода в домонгольский не был кратковременным.
Требовалось какое-то время, какой-то переходный период, чтобы завершилось
оформление государства, чтобы большинство прежде языческого
населения приняло мусульманство и т.д. По сообщению Ибн-Фадлана, царь
болгарского объединения Алмуш в 922 г. активно утверждает в болгарском
обществе мусульманство и собирается строить город. Очевидно, это
могло быть в начале переходного этапа к домонгольскому периоду. На этом
этапе, охватывающем в основном 2-3-ю четверти X в., судя по материалу
могильников и ранних постоянных поселений, в формирующейся
общеболгарской культуре сохраняются сильные языческие пережитки'.
Ко 2-3-й четверти X в. можно отнести наиболее ранние материалы
болгарских постоянных поселений. В это время возникают города,
очевидно, в начальный период как политические центры племен и
племенных группировок, а потом как ремесленные и торговые
образования10.
Географические и политические границы раннеболгарского
объединения в силу определенной отрывочности наших сведений по ним не везде
имеют четкую фиксацию. В работе Р.Г. Фахрутдинова в качестве наиболее
ранних приводятся в основном границы, полученные в результате
локализации домонгольских памятников XI - первой половины XIII в."
5

Рис. 1. Могильники ранней Волжской Болгарии
/ — Тетюшский, 2-11 Большетарханский, 3 - I Большетарханский, 4 — Лебяжский
5 — Алексеевский, 6-11 Девичьегородский, 7 - Балымерский, 8 — Танкеевский
9 — Кокрятьский, 10 — Старомайнский, 11 - Уреньский, 12 — Кайбельский, 13 — Вот
шетиганский, 14 - Хрящевский, IS — "Золотая Нива", 16 — могильник на 116-м ки
лометре, 17 — Немчанский, а — памятники I этапа, б — памятники II этапа
Локализация северных памятников собственно раннеболгарского
периода, расположенных в пределах Татарии, приведена в совместной работе
Т.А. Хлебниковой и Е.П. Казакова". За пределами Татарии
насчитывается еще ряд памятников болгарского объединения VIII—X вв. (рис. 1).
Суммируя все данные, территорию ранней Волжской Болгарии в настоящее
время с севера можно ограничить правым берегом р. Кама, с запада -
6
бассейном р. Свияга. На востоке основная пограничная территория
проходила, видимо, где-то по линии г. Чистополь-с. Билярск, а
возможно, доходила до р. Шешма. Самыми южными памятниками являются
Хрящевское, Немчанское и другие погребения в Самарской области.
Здесь по левому берегу Волги, начиная от Самарской Луки, лесостепь
сменяется степными просторами. Плохо исследована юго-западная
граница объединения болгар. Да и в отношении остальных границ,
кроме, пожалуй, линии по р. Кама, дальнейшие исследования могут внести
определенные изменения.
В различные периоды существования раннеболгарского объединения
границы тоже, вероятно, менялись. Во всяком случае намечаются две
хронологически различные группы памятников: первая из них занимает
преимущественно юго-западную часть отмеченной территории и
датируется с середины-конца VIII до середины IX в. (рис. 1). Это так называемые «■
памятники первого этапа. Вторая группа памятников локализуется в \Г
основном севернее первой. Большинство памятников второй группы или
второго этапа датируются второй половиной IX-X в.
В широком плане возникновение Волжской Болгарии можно
рассматривать как результат вызываемых преимущественно политическими
коллизиями массовых миграций этнических, в первую очередь
болгарских групп Восточной Европы. В социально-экономическом развитии,
находясь на стадии перехода к классовому обществу, пришельцы на
[ новых местах объединялись в политические союзы, которые
сравнительно быстро превращались в государственные организации (Дунайская
Болгария, Венгрия). Некоторые из них стали колыбелью современных
народов.
Раннюю Волжскую Болгарию в определенной мере следует считать у/
частью огромного салтовского мира. Роль ее в этом мире, да и в целом
в Восточной Европе, была существенной, связи с другими народами
многообразными. Однако в наши задачи не входит освещение данных
проблем. Исследование сознательно ограничено лишь вышеприведенны
ми задачами.
Автор, являющийся одним из руководителей и участников раскопок
крупнейших болгарских некрополей: I Большетарханского, Танкеевско-
го, Тетюшского, а также I Измерского, I и IV Старокуйбышевских и
других селищ, - испытывает глубокое чувство признательности к
студентам, учащимся, преподавателям школ и вузов г. Казани и другим
сотрудникам экспедиций. Во многом благодаря их нелегкому труду
были получены материалы для данной работы.
Он выражает также благодарность сотрудникам отдела археологии
Института языка, литературы и истории им. Г. Ибрагимова КНЦ РАН:
А.Х. Халикову, П.Н. Старостину и другим коллегам, обсуждавшим
данную работу, за их ценные замечания.
Старостин П.Н. Памятники именьковской культуры // САИ. 1967. Вып. Д1-32.
Генинг В.Ф., Стоянов В.Е., Хлебникова Т.А. и др. Археологические
памятники у села Рождествено. Казань, 1962. С. 26-50.

'Старостин П.И. Богородицкий могильник // СА. 1983. № 1. С. 193-201.
'Казаков Е.П. Работы Раннеболгарской экспедиции // АОУП. Сыктывкар, 1989.
С. 83.
'Калинин Н.Ф., Халикое А.Х. Итоги археологических работ за 1945-1952 гг.
Казань, 1954. С. 55—63; Старостин П.Н. Этнокультурные общности предбулгарского
времени в Нижнем Прикамье // АЭТ. Казань, 1971. Вып. 1. С. 53; Степанов П.Д.
Памятники угорско-мадьярских (венгерских) племен в Среднем Поволжье // АЭБ. Уфа,
1964. Т. П. С. 136-147; Смирнов Д.Я, Археологические данные об угро-венграх в
Поволжье // ПАДИУ. М., 1972. С. 87-94; Матвеева Г.И. О происхождении именьков-
ской культуры // Древние и средневековые культуры Поволжья. Куйбышев, 1981.
С. 52-71.
'Калинин Н.Ф., Халикое А.Х. Именьковское городище // МИА. 1960. IIе 80. С. 237-
241; Смирное А.Л. Некоторые спорные вопросы волжских болгар // Историко-архео-
логический сборник МГУ. М., 1962.
""Козаков Е.П. Танкеевский могильник (К вопросу об этнокультурных
компонентах ранней Волжской Болгарии): Автореф- дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1972.
С. 14.
'Смолин В.Ф. Археологический очерк Татреспублики (Оттиск) // Материалы по
изучению Татарстана. Казань, 1925. Вып. II. С. 32.
'Там же. С. 37.
'"Казаков Е.П. Об археологическом изучении раннебулгарского периода // Новое
в археологии и этнографии Татарии. Казань, 1982. С. 32-36.
11 Казаков Е.П. К вопросу об этническом составе и локализации населения
раннебулгарского государства // Тез. докл. науч. конф. молодых ученых. Казань, 1967.
С. 76.
"фахрутдинов Р.Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии и ее
территория. Казань, 1975. С. 26-49.
"Хлебникова Т.Д., Казаков Е.П. К археологической карте ранней Волжской
Болгарии на территории ТАССР // Из археологии Волго-Камья. Казань, 1976. С. 109-136.
Глава I
источники И ИСТОРИОГРАФИЯ
Предлагаемый очерк посвящен обзору источников и историографии по
вопросу об этнокультурной истории населения ранней Волжской
Болгарии. Этот смешанный этнический массив в VIII—X вв. в своих
компонентах сохранил еще преемственность в культуре с населением исходных
районов. Лишь со временем формируются общие элементы культуры и
этноса ранних болгар как черты, присущие новому народу. Наиболее же
ранние как письменные, так и археологические данные позволяют
дифференцировать население болгарского объединения на
этнокультурные группы.
1. ПИСЬМЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ
В историографии общепризнано, что на Среднюю Волгу болгары,
давшие название объединению племен в этом регионе, пришли из
районов Подонья и Приазовья1, где в VII в. они составляли сильную
конфедерацию - Великую Болгарию, в состав которой входил ряд больших
племенных групп3. Подтверждение этого получено лишь сравнительно
недавно в результате археологических раскопок, поскольку о
переселении болгар на Волгу письменные источники ничего не сообщают. Судя по
археологическим материалам, переселение болгар на Волгу произошло
не при разгроме Великой Болгарии хазарами в VII в., а не менее чем на
столетие позже. Скорее всего, группы болгар на Волгу были
вынуждены перейти уже из состава Хазарского каганата в результате арабо-хазар-
ских войн VIII в.
Авторы книги "Ранние болгары на Волге" полагают, что будущая
волжская группа болгар занимала северо-восточную окраину Великой
Болгарии и отход ее в Среднее Поволжье не был замечен византийскими
и армянскими авторами3. Имеется и другая точка зрения, высказанная
еще П.И. Шафариком, который полагал, что на Волгу пришли болгары
Батбая4, остатки которых под названием внутренних или черных болгар
часто упоминаются византийскими и русскими источниками на Кубани.
В письменных источниках болгары на Волге начинают упоминаться
только с конца IX - начала X в., хотя по материалам раннеболгарских
Кайбельского, I Большетарханского и других могильников приход их в
Среднее Поволжье произошел где-то в середине-конце VIII в.5
Арабские географические сочинения X в. дают ценнейшие сведения
9

о составе населения Среднего Поволжья изучаемого периода. В основном
они собраны и интерпретированы в работах Х.М. Френа6, А.Я. Гаркави7,
Д.А. Хвольсона", И.Ю. Крачковского', А.П. Ковалевского", Б.Н. Захо-
дера".
Одним из самых ранних является сообщение географа и
путешественника конца IX - начала X в. Ибн-Русте, который в труде "Книга
драгоценных сокровищ" писал о делении болгар на три разряда, обозначавших,
по-видимому, этнические группы: берсула, эсегель и булгар". Эти же
названия повторяются в сочинении Гардизи13 и персидского анонима
Худуд-ал-Алема' \
Наиболее существенные данные об этническом составе населения
ранней Волжской Болгарии имеются у Ибн-Фадлана, посетившего Среднее
Поволжье в 921-922 гг. Он упоминает болгар, эсегель, су аз, баранджар".
Абу Заид Аль-Балхи в "Книге видов земли" (первая половина X в.)
упоминает бажджардов, подвластных болгарам".
Очевидно, в раннеболгарское объединение входили и билеры, судя по
тому факту, что около 970 г. в Венгрию из Волжской Болгарии под
главенством двух князей прибыл народ bilers17.
Таким образом, из географических сочинений арабских авторов Ибн-
Русте, Ибн-Фадлана, Аль-Балхи и других нам известно, что в IX-X вв. в
состав населения ранней Волжской Болгарии входил целый ряд племен и
этнических групп: болгары, эсегель, берсула, суаз (сувар), баранджар,
бажджарды, билеры. Уже эти данные свидетельствуют о сложном составе
населения раннеболгарского объединения.
Источники сообщают также, что язык болгар походит на язык хазар и
отличается от языка буртасов и русов".
В отношении культуры этих племен письменные источники дают
немного. Как правило, они в целом характеризуют болгар, не выделяя
особенностей отдельных этнических групп. Это вполне объяснимо, если
учесть, что в большинстве сведения о болгарах авторы получали сами
или нередко через других людей из центральной части Волжской
Болгарии, из ее городских центров, уже когда сформировалось государство.
Наиболее ранние сведения о культуре волжских болгар происходят
из восточных источников, которые по объему и достоверности сведений
в целом можно разделить на две части. К первой, реалистичной и богатой
деталями, относится сообщение Ибн-Фадлана от 922 г.; ко второй -
сочинения Ибн-Русте, Аль-Балхи, Гардизи и других арабских и
персидских авторов, нередко повторяющих друг друга. Их сведения о болгарах
собраны и систематизированы Б.Н. Заходером".
Данные источники сообщают о расположении страны болгар в
"северной стороне" в трех месяцах пути от Хорезма, о соседях болгар, о том,
что земли болгар покрыты дремучими лесами и зарослями. Среди
деревьев особо отмечается большое количество березняка и орешника. В
лесах водятся белки, соболя и другие виды промысловых животных.
Ибн-Русте сообщает, что основное имущество у болгар - это меха
куницы, которыми они расплачиваются из расчета: одна шкура равна
двум с половиной дирхемам. Поскольку у болгар нет своей золотой или
ю
серебряной монеты, то серебряные дирхемы привозят к ним из
мусульманских стран.
По отношению к своим западным соседям болгары, вероятно, уже сами
выступают как скупщики сырья. "Эти дирхемы они ломают, и каждый
кусок (употребляют в дело?). Потом они те дирхемы отдают русам и
славянам, так как те люди не продают товары иначе, как за чеканенные
дирхемы"20.
Эти сведения, а также сообщение о сборе царем болгар десятины с
приходящих в Болгар судов'1, говорят о довольно раннем (до появления
собственной монетной чеканки) и широком развитии торговли у болгар,
о посреднической роли болгар между странами юга и севера, востока и
запада. Источники говорят о торговле болгар с хазарами, о том, что русы
и другие народы севера привозят к болгарам шкурки соболя, горностая,
белки и других животных22.
Источники указывают также на наличие у болгар земледелия. Они
отмечают, что болгары возделывают пшеницу, ячмень, чечевицу, просо23.
Ибн-Фадлан сообщает: "Пища их - просо и мясо лошади, но и пшеница
и ячмень у них в большом количестве"24.
Отмеченные сведения, как и данные об оружии, кольчугах болгар,
о широком использовании лошадей в качестве боевых и вьючных
животных25 могут относиться к довольно раннему времени. До конца первой
четверти X в., когда Ибн-Фадлан зафиксировал переход к оседлости, этот
период в основном был кочевнический. И даже когда в 40-е годы X в.
появились первые города Сувар, Булгар, болгары на лето переходили
из деревянных строений в шатры2'.
В основном ко времени после 922 г. можно отнести сообщения о том,
что одежда болгар походит на одежду мусульман, а кладбища подобны
мусульманским27. Во время посещения Волжской Болгарии Ибн-Фадла-
ном эти явления еще не были повсеместными, и автор писал, что "...если
умрет мусульманин" и "имеется женщина из хорезмийцев, то его
омывают омовением мусульман".
Вторая и третья четверти X в. стали временем утверждения
мусульманства, укрепления государства, сооружения городов. Возможно, об
этом свидетельствуют источники, сообщающие о том, что в состоящих
из деревянных строений, соборной мечети городах Сувар, Булгар живут
по 10 тысяч мусульман, которые воюют с окружающими их тюрками-
язычниками28.
Вышеотмеченные сведения восточных авторов относятся к IX-X вв.,
т.е. преимущественно к раннеболгарскому времени. О Волжской
Болгарии домонгольского периода информируют Бейхаки, ал-Гарнати и другие
арабские авторы XI—XII вв. Хотя они сообщали о более позднем периоде
жизни болгар, однако в их сочинениях можно выявить некоторые
данные, относящиеся к раннеболгарскому времени.
Наиболее подробные сведения дает ал-Гарнати, писавший о пище
болгар, их ремесле, торговле с Хорезмом, Хорасаном, северными
областями Вису, Иура и т.д.2'
и

2. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
При сравнительной скудности письменных источников по
этнокультурному составу населения раннеболгарского периода особое значение
приобретает археологический материал. В дореволюционное время
известны были только отдельные погребения и вещи, датируемые VIII-
X вв. К ним относится Танкеевское погребение воина-всадника30.
В 1898 г. А.А. Спицын у с. Кокрять (ныне Старомайнский район
Ульяновской области) раскопал 10 погребений с костяками,
ориентированными на север с различными отклонениями. В погребениях были встречены
железные вещи31. В Эрмитаже хранится коллекция вещей из
могильника и расположенного рядом городища, полученных А.А. Спицыным у
местного жителя Ф. Ставропольского. Среди них бусы различной формы
и расцветки, подвески, поясные накладки, височные кольца, прорезные
бубенчики и т.д.33 Собранная на городище керамика включает в себя
фрагменты круговых и лепных с гребенчатым орнаментом и примесью
раковины в тесте сосудов. Эти предметы позволяют датировать памятник
IX - началом XI в.
Многие вещи, возможно, также происходящие из могильника у с. Кок-
ряти, имеются в коллекции В.И. Заусайлова. В их числе медная ложечка,
бронзовая височное колечко с шаровидной привеской, поясные
накладки, бронзовые пластинчатые браслеты с кружковым орнаментом,
шаровидные, каплевидные, иногда полые, с прорезной нижней частью
подвески, бронзовое зеркало, подвеска с круглым щитком, которые датируются
VIH-Xbb."
В пределах современного Татарстана изделия отмеченного времени
известны из курганного могильника с трупосожжением у с. Балымер,
изученного в 1882 г. П.А. Пономаревым и Н.П. Лихачевым34. Предметы
из этого памятника опубликованы в одной из работ А.А. Спицына".
Некоторые из балымерских вещей хранятся в фондах ГМТР под № 5354,
5360-5. А.А. Спицын датировал вещи из Балымерского могильника X в.
В конце XIX в. археологом-любителем В.Н. Поливановым были
собраны вещи с древнего могильника у с. Старая Майна в пределах
современной Ульяновской области. В состав коллекции входили бусы,
подвески и другие изделия X - начала IX в. (см. ниже).
Часть вещей раннеболгарского времени, поступивших в
дореволюционное время, находится в Государственном объединенном музее
Татарии. Некоторые из них собраны на Болгарском и Билярском
городищах. Другие географически и стилистически входят в вышеотмеченные
пределы территории ранней Волжской Болгарии, вследствие чего можно
предполагать их происхождение из памятников объединения болгар.
К изделиям VIII—X вв. с Билярского городища относятся бляха для
соединения трех ремней, пластинчатая подтреугольная накладка с
выгравированным орнаментом, накладка на ремень, подвеска, имитирующая
гребешок, и ряд других вещей (ГОМТР. Инв. № 5427, 21, 45, 59, 159).
Пластинчатая подтреугольно-овальная накладка найдена в окрестностях
с. Баран бывшего Спасского уезда. Из с. Белая Воложка (ныне Буинский
12
район Татарии), из д. Ивановское (Зеленодольский район Татарии)
происходят втульчатые наконечники копий с ромбическими в сечении перьями,
датирующимися временем не позднее IX-X вв. (ГОМТР. Инв. № 7729,
9 и др.).
Кроме вышеотмеченньгх, отдельные вещи VIII-X вв. из Биляра,
Булгара и других мест бывшей Казанской губернии имеются в коллекциях
казанских краеведов, членов Общества истории, археологии и
этнографии при Казанском университете А.Ф. Лихачева, Л.О. Сиклера, Н.Ф.
Высоцкого и др. Некоторые из них опубликованы в работах А.Ф. Лихачева,
А.М. Тальгрена, А.Х. Халикова36. К сожалению, условия, а иногда и место
находок их остаются неизвестными. Основная часть этих изделий
хранится в ГОМТР, ГИМ и Национальном музее Финляндии. Изделия
раннеболгарского времени из Болгарского городища рассмотрены в кандидатской
диссертации Г.Ф. Поляковой37.
Несмотря на сравнительную малочисленность указанных находок в
дореволюционное время, они позволяют высказать ряд соображений.
Наличие курганного могильника с трупосожжением в с. Балымер и
грунтовых кокрятских и танкеевского погребений указывает на
различия в погребальном обряде населения, оставившего их. Часть вещей
(шумящие подвески из Кокряти, билярские находки и др.) связана своим
происхождением с районом Верхнего Прикамья, другие (танкеевские,
балымерские и др.) находки аналогичны вещам из памятников более
южных районов Восточной Европы. Очевидно, в какой-то степени они
отражают смешанность населения раннеболгарского объединения.
С середины 20-х годов XX в. археологическими экспедициями под
руководством П.П. Ефименко3", В.В. Гольмстен3', А.П. Смирнова"
проводятся значительные раскопки на болгарских памятниках. Однако в
основном они были сконцентрированы на памятниках XI-XIV вв.
Большинство из известных в настоящее время раннеболгарских
объектов были открыты и подвергнуты более или менее значительным
раскопкам только в послевоенный период. В 1949-1950 гг. Татарским
отрядом Куйбышевской археологической экспедиции были выявлены
и подвергнуты небольшим раскопкам Тетюшский (IX-XI вв.) и I Больше-
тарханский (VHI-IX) могильники41. На первом из них вскрыто 6, а на
втором - одно погребение.
В 1952 г. Н.Я. Мерпертом изучено погребение VIH-IXbb. у с. Хрящевки
в Ставропольском районе Куйбышевской области42. В 1953 г. Н.Я.
Мерпертом изучено 20 погребений Кайбельского раннеболгарского
могильника в Ульяновской области43.
В 1957, 1960 гг. археологическими экспедициями А.Х. Халикова и В.Ф. Ге-
нинга с участием автора широким раскопкам был подвергнут I Больше-
тарханский могильник в Тетюшском районе Татарии, где изучено 358
захоронений44. В 1970 г. Е.А. Халикова вскрыла на нем еще 7 могил. В
1960 г. исследовано также 3 погребения II Большетарханского
могильника 4а.
В 1961 г. под руководством А.Х. Халикова и Е.П. Казакова начались
раскопки Танкеевского могильника в Куйбышевском районе Татарстана.
13

На двух раскопках было исследовано 137 захоронений. В 1962-1963 гг.
изучено еще 109 погребений. В 1964-1966 гг. при активном участии в
руководстве раскопками Е.А. Халиковой исследовано более 541
захоронений. В 1968, 1972-1979, 1982, 1984 гг. под руководством Е.П. Казакова
на Танкеевском могильнике было изучено еще 395 захоронений46.
В 1967 г. экспедицией А.Х. Халикова изучено Лебяжское захоронение
в Алексеевском районе Татарии47.
В 1969 г. под руководством Е.А. Халиковой и Е.П. Казакова начаты
раскопки Тетюшского могильника". Было изучено 9 раннеболгарских
погребений. В 1970 г. раскопки были продолжены. Исследовано 121
языческое и мусульманское болгарское захоронение". В 1980 г. Е.П.
Казаковым и B.C. Патрушевым на этом некрополе изучено еще несколько
болгарских могил.
В 1974-1975 гг. Е.А. Халиковой и А.Х. Халиковым проводились
раскопки Большетиганского могильника в Алексеевском районе Татарии,
датированного концом VIII—IX в. В 1978-1985 гг. исследования были
продолжены под руководством А.Х. Халикова. Всего за семь лет
раскопок на памятнике изучено около 150 захоронений с богатыми
комплексами вещей50.
В 1979 г. Е.П. Казаков исследовал погребение на раннеболгарском
могильнике "Девичий городок И" у с. Измери Спасского района Татарии.
Комплекс вещей, явно происходящий из раннеболгарского
могильника, находится в музее р.п. Алексеевское. Он был собран на одном из
размываемых островов к северу от села. В состав комплекса входят
копоушка, пряжка, бубенчики, бусы и т.д. (см. ниже).
Несколько круговых, салтовского облика сосудов, датирующихся,
видимо, IX в., имеются в музее г. Тетюш. Отдельные погребения ранне-
болгарского времени выявлены за пределами Татарии в Ульяновской
и Самарской областях. В фондах Ульяновского областного
краеведческого музея хранится вышеотмеченная коллекция В.Н. Поливанова из
Старомайнского могильника X - начала XI в. Она собрана на памятнике,
расположенном у райцентра Старая Майна. В этом же музее под № 6399 и
11397/18 находятся круговые одноручные кувшины салтовского облика.
Древнее захоронение VIII—IX вв. было обнаружено при земляных
работах в 1969 г. в черте г. Самары ". К этому же времени Г.И. Матвеева
отнесла два древних захоронения, обнаруженных в 1975 г. у разъезда
Немчанка Борского района Самарской области ".
В 1977 г. в курганах срубной культуры Л.Н. Жигулиной у трудового
лагеря "Золотая Нива" Ставропольского района Самарской области
изучены два захоронения, по обряду и инвентарю близкие кайбельским
и большетарханским ".
В 1986 г. В.А. Скарбовенко, а в 1988 г, Р.С. Багаутдиновым у с. Дмит-
риево-Помряскино Старомайнского района Ульяновской области под
двумя курганами было изучено еще три раннеболгарских погребения54.
Таким образом, большинство вышеотмечеиных коллекций
послевоенного времени происходят из раскопанных или разрушенных
могильников объединения ранних болгар. Они и дают основной материал по
14
изучаемой проблеме. В настоящее время известно более 2С могильников
и отдельных захоронений, оставленных населением ранней Волжской
Болгарии (рис. 1). На них изучено около 1800 погребений. 2/3 из них дал
Танкеевский могильник. Материалы этих памятников помогли
интерпретировать по хронологии и культуре ряд ранее неопределенных
находок.
Помимо могильников, существенные данные по изучаемой проблеме
могли бы дать поселения и городища ранней Волжской Болгарии. Однако
раннеболгарских поселений, несмотря на многолетние поиски, мы
фактически до сих пор не знаем. Исключением является селище со
слабым культурным слоем, раскопанное П.Н. Старостиным в 1989-
1990 гг. на одном из мысов на территории Болгарского городища. Вместе
с керамикой, имеющей аналогии в поздних языческих погребениях
болгар, здесь встречены и монеты 1-2-й четверти X в.
Раскопки же массы других домонгольских болгарских памятников:
Измерского, Остолоповского селищ, городищ Болгар, Биляр, Сувар и др. в
лучшем случае обнаруживают редкие изделия конца раннеболгарской
эпохи. Пока, видимо, можно предполагать, что болгары с конца VIII до
второй четверти X в. вели в основном кочевой образ жизни, что и
подтверждается отсутствием поселений и, наоборот, наличием языческих
могильников и местонахождений IX-X вв.
К таким местонахождениям относятся фрагменты круговой, серого
или желтого цвета, керамики, обычно имеющие органическую примесь в
тесте. Подобная керамика по внешней поверхности часто украшена
специфическим лощением, аналогичным лощению на круговых сосудах
из раннеболгарских (Танкеевский, I Большетарханский и другие
могильники) и салтовских памятников VHI-IXbb.
Данная посуда в виде единичных фрагментов найдена на болгарских
домонгольских или именьковских II Большетарханском, Иржавецком,
II Старо-Барановском, Мантовском, Щербетьском островном,
Лебединском VIII, Степно-Шанталинском VI, Налетнинском селищах, на селище
Абрамовка II, "Курган", на II Маклашеевском городище. Такая же
керамика зафиксирована в местонахождениях: Тарханская пристань, Чаб-
ровском, Татарско-Саплыгском, Кашкинском, у Базяковского взвода55.
На ряде памятников, основной материал которых относится к более
позднему времени или даже к другой культуре, в последние годы
обнаружены отдельные металлические изделия и бусы раннеболгарского
периода. К ним относятся местонахождения на Гулькинской стоянке,
на II Косяковском селище, на Болгарском городище, V Кузьминское,
Лебединское и др.".
Всего к настоящему времени известно несколько десятков
памятников (рис. 2), на которых обнаружены отдельные вещи VIII—X вв. или
выявлены комплексы датирующихся вещей заключительного этапа
раннеболгарского периода и перехода его к домонгольскому. Среди них
следует отметить ряд находок с Измерского, I—Ш Семеновских, V
Старокуйбышевского и других селищ приустьевого Закамья.
Зачинателями археологии ранних болгар являются также П.А. Поно-
15

Рис. 2. Местонахождения и селища ранней Волжской Болгарии
1. — Беловоложская находка, 2 — Татарско-Саплыгское местонахождение, 3 — Чаб-
ровское местонахождение, 4 — Тетюшские находки, 5 — Кашкинское
местонахождение, 6 — местонахождение на II Большетарханском селище, 7 — местонахождение
Тарханская Пристань, 8 — находки на Ментовском селище, 9 — II Абрамовское
селище, Ю — Гулькинские находки, 11 — находки на II Маклашеевском городише, 12 —
Ага-Баэарская находка, 13 — Болгарские находки, 14 — селище на Болгарском
городище, 15 — находка на Щербетьском островном селище, 16 - находка на И Косяковс-
ком селище, 17 — И Соколовское селище, 18 — находки на II Коминтерновском
селище, 19 — находки на селище "Курган", 20 - Базяковские находки, 21 — Лебединские
находки, 22 — Билярские находки, 23 — Гремячкинское селище: а - селища, б —
местонахождения
марев, Н.П. Лихачев, А.А. Штукенберг, известные В.И. Заусайлов, Ф.
Ставропольский и многие неизвестные собиратели древностей.
В советское время исследование ранних болгар, в основном по
письменным источникам и прежним археологическим данным, были
продолжены В.Ф. Смолиным, Г.С. Губайдулдиным.
До 50-х годов крупные раскопки под общим руководством А.П. Смир-
16
нова были сосредоточены на болгарских городищах и поселениях,
материал которых в основном выходил за пределы раннеболгарского
периода. Поэтому последний оставался как бы в тени, хотя А.П. Смирнов в
своей фундаментальной книге "Волжские болгары" и во многих других
работах и на имеющемся материале освещает раннеболгарское время.
Решающий вклад в археологию ранних болгар внесли казанские
археологи Н.Ф. Калинин, А.Х. Халиков, В.Ф. Генинг, в дальнейшем
Е.А. Халикова и др. Хотя отдельные погребения болгарского времени на
I Большетарханском и Тетюшском могильниках были изучены в 1949-
1950 гг., а честь первого широкого изучения в крае болгарского Кайбель-
ского могильника принадлежит Н.Я. Мерперту, однако начало
фундаментальному исследованию раннеболгарской проблемы было положено
В.Ф. Генингом и А.Х. Халиковым, широко исследовавшими I Больше-
тарханский могильник и опубликовавшими по нему монографию.
В дальнейшем во многом благодаря работам исследователей Танкеев-
ского могильника было определено и наполнено конкретным
историческим содержанием само представление о ранней Волжской Болгарии.
3. ИСТОРИОГРАФИЯ
При разборе работ, так или иначе касающихся вопросов
происхождения этноса и культуры объединения волжских болгар, наряду с
новейшими археологическими исследованиями нами принимались во внимание
и труды более раннего периода, написанные в основном по письменным
источникам, данным языка и этнографическим сведениям. Авторы их
пытаются только в общих чертах определить этнос и культуру волжских
болгар. Часть этих работ указана в статье А.П. Смирнова, посвященной
историографии волжских болгар, в которой автор отмечает
сравнительную малочисленность исследований в этой области".
Двухвековую традицию имеет довольно значительная литература по
вопросу об этносе волжских болгар, выполненная не на археологических
данных. Материалами к ней являлись в основном вышеотмеченные
сообщения древних авторов, и естественно, что она имеет в ряде
случаев два основных недостатка - хронологическую и географическую
неопределенность.
Крупнейший дворянский историк второй четверти XVIII в. В.Н.
Татищев, работы которого ценны тем, что он использовал многие, не
дошедшие'до наших дней источники, писал в своей "Истории Российской":
"Вниз по Каме жили билиры и чалматы, ибо они реку Каму именуют
Члма, а татары Чолманидель. Ныне остатки их чуваша, которых и вниз по
Волге довольно, они много язык свой татарским повредили"5В.
Отметим специальные работы Н. Шишманова59 и В.Ф. Смолина ,
посвященные этническому составу болгар. В книге В.Ф. Смолина
подводится итог развития различных теорий о происхождении волгокамских
болгар. В частности, в ней отмечается, что уже в XV1II-XIX вв.
существовали различные теории происхождения ^волжских болгар. Тунман
(1774 г.) и Энгель (1792 г.) считали б^йф^инно-уграми, родственными
2. Е.П. Казаков
17

гуннам и уграм". Х.Д. Френ (1826 г.) полагал, что болгары представляют
собой смесь тюркской, славянской и финской народностей62.
В 1829 г, Ю. Венелин выдвинул славянскую гипотезу происхождения
болгар", которую поддержал Д.И. Иловайский в своей книге
"Разыскания о начале Руси"64 (1876 г.) и в других работах. Объемистые труды
Ю. Венелина и Д.И. Иловайского фактически являются полемическими
работами, в которых рассматриваются все бывшие прежде и
существующие во время написания этих трудов точки зрения на происхождение
волжских болгар.
Известный чешский исследователь П.Н. Шафарик считал, что
болгарами является народ "угорский или урало-чудский, очень рано
смешавшийся с тюрками"65.
В середине XIX в. в связи с изданием "Именика болгарских ханов"
появилась теория о сходстве языка болгар и чувашей. Связи между
чувашами и волжскими болгарами отмечал А. Куник, который писал,
что "в чувашах мы встречаем, если не остатки так называемых белых,
или серебряных болгар, то все же одну из тюркских отраслей, к которой
принадлежали и жители болгарского ханства в Среднем Поволжье"66.
Этой же точки зрения придерживался видный востоковед В.В. Радлов".
Исходя из данных чувашского языка, объяснял некоторые надписи иа
булгарских намогильных камнях X. Файзханов68. Теории генетической
связи болгар и чуваш придерживался Н.И. Ильминский6'.
Таким образом, мы видим, что значительная часть исследователей
уже во второй половине XIX в. связывала происхождение чуваш с
болгарами. Но эта связь основывалась в основном только на
немногочисленных данных языка, что, конечно, не могло быть достаточным для
окончательного утверждения этого положения. Второе, что объединяет эти
теории, это то, что несомненной составной частью болгарского населения
признается финно-угорский элемент.
Большую работу начиная с 1878 г. по исследованию этнокультуры
волжских болгар проводило Общество археологии, истории и этнографии
при Казанском университете. В трудах общества была опубликована
статья Г.Д. Шестакова "Кто были древние болгары?"10, в которой автор
полагает, что "...Волжскую Булгарию заселяли в древности союз племен
славянских, тюркских и финно-угорских".
Разбора теорий об этносе волжских болгар касается также работа
П. Голубовского, вышедшая в 1888 г.11 В ней автор писал: "...к какому
племени принадлежит болгарский народ, до сих пор окончательно не
решен в науке. Некоторые ученые считают их народом чудского, т.е.
финно-угорского происхождения (Нейман, Иречек, Вамбери). Другие не
прочь видеть в них славян (Уваров, Григорьев, Иловайский). Есть,
наконец, мнение, что болгары - народ тюркского племени (Куник)...""
Собственное отношение к этому вопросу П. Голубовский определил так:
"...более близким к истине следует признать, что волжские болгары
действительно представляют собой смесь чудского, тюркского и
славянского элементов"73.
Из языковедческих работ, на которых, как уже отмечалось, строилась
18
теория происхождения чувашей от болгар, выделяется работа Н.И. Аш-
марина, в которой автор на основе всех имеющихся болгарских слов
пытается сделать некоторые выводы об этносе болгар. Н.И. Ашмарин
также подчеркивал смешение тюркоязычных болгар с жившими по
соседству с ними финнами и обращение их в смешанный народ, который
определялся некоторыми арабскими источниками термином "сака-
либы"74.
Определенные сведения об этнических связях болгар можно получить
из работ венгерских исследователей, отмечавших тесное
контактирование волжских болгар с предками венгров. С. Гомбоча (1912 г.) писал, что
"уже в доисторический период венгры долгое время находились под
сильным культурным влиянием волжских болгар"75.
В сопровождающихся подробными аннотациями вышеотмеченных
работах крупнейших востоковедов Х.Д. Френа, А.Я. Гаркави, Д.А. Хволь-
сона также имеются ценные замечания по этническому составу волжских
болгар.
Первые работы, авторы которых, используя археологические
материалы, предпринимали попытки решить некоторые вопросы о
происхождении и формировании этноса и культуры волжских болгар, относятся еще
к дореволюционному времени. Среди них следует отметить труды
С.Н. Шпилевского76, П.А. Пономарева77, А.Ф. Лихачева7". Данные работы
также во многом были выполнены на письменных и этнографических
материалах и лишь частично на данных археологии.
В советской период, помимо вышеотмеченной работы В.Ф. Смолина,
вышли работы татарского исследователя Г.С. Губайдуллина,
опубликованные в 20-е годы. В них также разбираются вопросы об этнокультурном
составе волжских болгар7*.
Таким образом, в основном в работах включительно по 20-е годы XX в.
никто из исследователей не отрицал наличия финно-угорского элемента
в составе болгарского объединения. При этом имелось в виду, что это
население жило в Среднем Поволжье и было подчинено пришлыми
болгарами. Ю.В. Готье даже полагал, что "сама Болгария представляла
сочетание господствующих тюрков и подчиненных финнов"60. Однако
последние предположения, принимаемые прежними исследователями как
непреложные факты, как мы увидим ниже, судя по новым
археологическим материалам, не всегда соответствуют действительности.
В предвоенные годы под руководством А.П. Смирнова и других
исследователей (см. ниже) изучение болгарских памятников продолжилось
на качественно новом уровне. Они позволили получить материалы для
более углубленного изучения проблем болгаристики.
В год окончания войны с фашистской Германией опубликована статья
академика Б.Д. Грекова, специально посвященная раннеболгарскому
периоду". Некоторые вопросы этнокультурного состава волжских
болгар разбирались также в совместной работе Б.Д. Грекова и Н.Ф.
Калинина82.
Из работ, вышедших в первые послевоенные годы, нужно отметить
сборник "Происхождение казанских татар", который, хотя и посвящен
19

итогам сессии по этногенезу казанских татар, но содержит данные и по
этногенезу волжских болгар. В частности, в статье А.П. Смирнова
отмечается, что в болгарском государстве, возникшем в X в., наряду с
местными племенами, оставившими городища с рогожной керамикой, "мы
видим пришлую болгарскую орду, из числа аланских племен... видим
сильное влияние хазар и проникновение к ним и тюркского элемента".
Автором отмечается также наличие славянского, "чудского",
мордовского и среднеазиатского элемента в составе населения Волжской Болгарии.
А.П. Смирнов предполагал, что в чувашах представлена западная группа
болгарских племен - суваров, эсегельских болгар63. Эту же точку зрения
А.П. Смирнов приводит в книге "Волжские болгары".
В докладах Т.А. Трофимовой, Н.И. Воробьева, Л.З. Заляй отмечалась
сложность этнического состава населения Среднего Поволжья, в который
с древнейших времен входили различные этнические группы. В статье
Н.Ф. Калинина имелась попытка объяснить наличие двух стилей письма
в болгарских надгробных памятниках. Полагая эти памятники
одновременными, Н.Ф. Калинин считал эпитафии "второго стиля" с "чувашиэма-
ми", принадлежащими "тюрко-чувашской" или суварской группе
населения*4. В работе СЕ. Малова автор считает, что начиная с болгарского
времени в Среднем Поволжье существуют два тюркских языка -
татарский и чувашский'5.
В 50-80-е годы вышло немало работ, где проблемы болгаристики
освещались на основе данных языка и письменных источников.
В двух вышеотмеченных книгах А.П. Ковалевского, посвященных
анализу отчета Ибн-Фадлана о поездке последнего к волжским болгарам
в составе посольства арабского халифа, автор пытается выявить
отношения между этническими группами болгарского объединения и отделить
болгарские группы от неболгарских. В последних А.П. Ковалевский
видит "суаз", которых связывает с этнонимом "чуваш". Данные работы
ценны тем, что в них имеется попытка конкретного изучения отдельных
этнонимов болгарского объединения.
Против увязывания надписей на эпитафиях с языком чуваш выступил
Г.В. Юсупов в книге "Введение в булгаро-татарскую эпиграфику"
(1960 г.)". Этой же точки зрения придерживались И. Паульзон и другие
исследователи"7.
Точки зрения различных исследователей относительно языка
волжских болгар, реконструированного преимущественно по материалу
эпиграфических памятников XIH-XIV вв., представлены в хронике,
охватывающей период с 1722 по 1972 г."
Вопросы об языке и этнокультурном составе волжских болгар
основательно разбирали В.Ф. Каховский", М.З. Закиев90 и другие авторы.
В последние годы ряд мододых исследователей ИЯЛИ им. Г.
Ибрагимова КНЦ РАН подготовили и опубликовали несколько фундаментальных
трудов, имеющих прямое отношение к болгаристике, и в том числе к ее
раннему периоду.
К ним относится монография Ф.С. Хакимзянова "Язык эпитафий волж-
20
ских болгар". В ней исследователь выделяет три диалекта в языке
эпитафий'1, но полагает, что в XIII—XIV вв., когда эпитафии существуют, их
язык уже не был разговорным языком волжских болгар*2. Естественно
предположить, однако, что в эпитафиях отражаются следы живого языка
населения раннеболгарского объединения.
В монографии Р.Г. Ахметьянова, вышедшей в 1978 г., утверждается,
что основу "чувашского языка составлял древнебулгарский язык,
который еще в глубокой древности отделился от других тюркских
языков и подвергся влиянию угорских языков...'"3 Отсюда следует, что и
в настоящее время продолжает существовать бытующая, особенно в
языковедческой литературе, точка зрения о близости болгарского и
чувашского языков. В работе предпринимается попытка выявить на конкретном
материале влияние угорских языков на язык болгар94.
В 1984 г. вышла книга Р.Г. Фахрутдинова, где в одном из разделов на
основе письменных данных анализируется этнический состав волжских,
в том числе и ранних, болгар9'.
В целом из краткого обзора наиболее известных работ, содержащих
сведения об этнокультурном составе волжских болгар, написанных в
большинстве не на археологическом материале, следует, что
преобладающая часть авторов их считала население Волжской Болгарии этнически
смешанным. Противоположные точки зрения сравнительно
немногочисленны*6.
Во многом по-новому освещают проблему формирования
этнокультурного состава волжских болгар труды, подготовленные по материалам
обширных археологических раскопок, проведенных преимущественно
в послевоенное время. На основе археологических данных эта проблема
неоднократно ставилась в многочисленных работах известного
советского исследователя А.П. Смирнова. Еще в 1938 г. им подготовлена статья
о возникновении государства волжских болгар97. Начиная с конца
40-х - начала 50-х годов этим автором опубликовано много работ, в
которых разбирались и вопросы этнокультурного состава волжских
болгар. А.П. Смирнов был сторонником краткосрочности перехода болгар
в Среднее Поволжье". Он считал, что пришлые болгары смешались с
местным прикамским населением". Собственно болгар А.П. Смирнов
считал тюркизированными сарматами100.
В указанной монографии "Волжские болгары", а также в ряде других
работ101 А.П. Смирнов отмечал наличие значительного славянского
элемента в составе волжских болгар. Имеется его работа о гуннском
элементе в культуре волжских болгар102.
Н.Ф. Калинин считал, что в состав населения болгарского объединения
входили буртасы, которые, по его мнению, господствовали в Среднем
Поволжье до прихода сюда болгар103. С буртасами он связывал
памятники, в настоящее время относимые к именьковской культуре.
В статье О.С. Хованской "Гончарное дело города. Булгара" также
отмечается участие в этногенезе "болгарского народа" аборигенов,
изготовлявших посуду, близкую по Фактуре и отделке к пьяноборской104.
21

В работе Т.А. Хлебниковой, посвященной гончарному производству
волжских болгар домонгольского периода105, имеется попытка выделить
группы круговой керамики, непосредственно связанные своим
происхождением с керамикой раннеболгарского периода. В кандидатской
диссертации, посвященной производству волжских болгар X - начала
XIII в., Т.А. Хлебникова намечает три основных компонента в культуре
болгар - тюркский, финский и алано-салтовский106. В своих
последующих работах исследователь стремится выявить группы салтово-маяцкой
и прикамской керамики в материалах поселений, появившихся, по ее
мнению, на рубеже IX-X вв. П.Н. Старостин в кандидатской диссертации
полагал, что в состав болгар значительной массой вошло именьковское
население. Следы культуры именьковцев он видел в части лепной
горшковидной посуды болгар101.
Более или менее единой тюркояэычной этнической массой
представляется население домонгольской Волжской Болгарии в диссертационной
работе Р.Г. Фахрутдинова10". В своей книге "Археологические памятники
Волжско-Камской Булгарии и ее территория" автор, хотя и коротко,
касается раннеболгарского периода. Полагая, что именьковская
культура непосредственно перерастает в раннеболгарскую, он склонен
связывать лепную плоскодонную керамику в болгарских памятниках с
именьковским населением109, а относительно лепной круглодонной,
с примесью раковины в тесте посуды, украшенной веревочно-гребенча-
той орнаментацией, отмечал, что она напоминает ананьинско-пьяноборс-
кую.
Указанные работы А.П. Смирнова, Н.Ф. Калинина, О.С. Хованской,
Т.А. Хлебниковой в большинстве были опубликованы еще до начала
широких раскопок на языческих могильниках раннеболгарского
периода. Раскопки, давшие материалы для этих работ, проводились на
поселениях и городищах, относящихся преимущественно к тому времени,
когда у болгар сформировалось государство. Преобладающей категорией
находок при этих раскопках была массовая, в основном ремесленная
керамика. На основе ее анализа во многом и были сделаны возможные в
то время выводы по этнокультурному составу Волжской Болгарии. То,
что в этих работах раннеболгарскому периоду отводилось сравнительно
мало внимания, объясняется отсутствием достаточного материала по
этому периоду. Его могли дать только раскопки ранних памятников.
Неудивительно поэтому, что о раннеболгарском периоде впервые четко
заговорили только после раскопок на языческих памятниках
болгарского объединения.
С использованием такого материала была написана в 1957 г. статья
Н.Я. Мерперта, в которой исследователь намечает общие черты в обряде,
инвентаре и антропологии, по которым сходны могильники болгар в
Среднем Поволжье, Подонье и на Дунае110.
Первой большой работой, где были широко использованы материалы
раннеболгарских памятников, является книга В.Ф. Генинга и А.Х. Ха-
ликова "Ранние болгары на Волге". В ней авторы связывают I Больше-
тарханский могильник VIII—IX вв., предоставивший основной материал
22
для данного исследования, с собственно болгарами, пришедшими в
Среднее Поволжье из Подонья. Авторы отрицают наличие какого-либо
значительного местного компонента в материальной культуре этого
могильника1".. В этой же работе А.Х. Халиков дает свою интерпретацию
материала Танкеевского могильника по итогам первых двух сезонов
раскопок. Он отмечает наличие тюркского и финно-угорского
компонентов в составе танкеевцев и полагает, что Танкеевский могильник
"оставлен племенами, не имеющими прямого отношения к болгарской орде"1".
Эта же точка зрения развивается А.Х. Халиковым в позднее вышедшей
работе по истории Татарстана, где пишет, что "основную часть населения
Волжской Булгарии составляли тюркоязычные племена небулгарского
происхождения"113.
В книге "Ранние болгары на Волге" В.Ф. Генингом была впервые
высказана мысль о принадлежности лепной круглодонной посуды из
I Большетарханского могильника угорским группам населения
западносибирского происхождения114. Однако в отношении подобной керамики
из Танкеевского могильника В.Ф. Генинг утверждал, что она
принадлежит включенным в состав населения Волжской Болгарии удмуртам115.
Вопрос о наличии угорского компонента в Танкеевском, Кокрятьском,
Хрящевском могильниках, имеющих общие черты с материалом
могильников на реках Чепце, Верхней Каме и в Башкирии, был поставлен в
1967 г.11* Угорская принадлежность данных памятников обосновывалась
не только локализацией элементов культуры в исходных районах,
наличием круглодонной керамики и специфичных женских украшений,
но и культовыми предметами, в частности - погребальными масками,
находящими аналогии в этнографии обских угров" . Было высказано
предположение о переселении групп населения с такой культурой из
верхне- и среднекамских районов в Среднее Поволожье" . В статьях
Е.А. Халиковой и Б.П. Казакова по материалам Танкеевского
могильника в 1971 г. эта мысль уже утверждалась в качестве довольно
обоснованной. В обеих работах отмечалась сложность культуры ранних болгар .
В 1972 г. в кандидатской диссертации Е.П. Казакова по материалу
наиболее широко исследованного Танкеевского могильника были
выявлены два основных района, с которыми связаны истоки культуры этого
памятника, оставленного пришлым населением: 1) болгаро-салтовский,
или юго-восточный; 2) прикамско-приуральский. В неоднородном при-
Камско-приуральском компоненте выделены ломоватовско-раннеро-
дановские, поломско-раннечепецкие и башкирские комплексы,
носителями которых могли быть также угорские и тюрко-угорские группы
населения"0.
В этом же году в одной из статей А.П. Смирнова и В.Ф. Каховского
также рассматривались вопросы этнокультурной принадлежности
населения ранней Волжской Болгарии. В совместной работе авторы
утверждали, что болгарская народность на Волге сложилась в результате взаимной
ассимиляции пришлых племен и местного именьковского населения"1,
которое, в свою очередь, сложилось "в результате ассимиляции племен
Городецкой культуры, проникших в левобережье Волги в III—IV вв. с
23

местным населением пьяноборской культуры""2. И танкеевские и
большетарханские комплексы оба исследователя относили к
родственным болгарским группам"3. Они полагали, что "этнокультурную основу
Волжской Булгарии составили булгарские и суварские племена и
местное финно-угорское население (буртасы, мари, удмурты и др.)""4.
В 1977 г. в Будапеште вышло монографическое издание материала
Танкеевского могильника. Основные выводы в работе остались те же, что
и в вышеупомянутой диссертационной работе Е.П. Казакова, защищенной
в 1972 г. Авторы монографии Е.А. Халикова., Е.П. Казаков дали в ней
подробный дневник, и в основном по комплексам, весь вещевой
материал Танкеевского могильника по материалам раскопок 1961-1968 гг."5
Публикация новых материалов по ранним булгарам способствовала
активизации работ по этой проблеме зарубежных, в частности
венгерских, исследователей. Так, И. Фодор, анализируя точки зрения советских
археологов по вопросу о связях волжских болгар с другими этническими
группами, отмечал несомненное наличие в их составе угорского
компонента, существенные элементы которого находят многочисленные
аналогии в венгерских памятниках"6.
А.Х. Халиков в работе "Происхождение татар Поволжья и Приуралья"
утверждал, что основное население ранней Волжской Болгарии в
культурном и языковом отношении было близко к своим тюркоязычным
соседям: кипчакам, гузам, печенегам, башкирам, буртасам"7. Он писал о
"генетическом родстве булгар и буртас и происхождении их от кимаков-
куман""'.
Значительное число работ, посвященных публикации нового
материала, хронологии, характеристике этнокультурных компонентов, а также
взаимоотношениям волжских болгар с их соседями, вышло в 80-е годы.
Среди них прежде всего следует отметить книгу Е.А. Халиковой и
А.Х. Халикова, в которой был опубликован и подробно интерпретирован
материал Большетиганского могильника"'. В ней авторы обосновывают
выдвинутую еще в 1976 г.130 точку зрения о принадлежности этого
памятника к древним венграм, занимавшим в VIII-IX вв. Южное Приуралье и
Среднее Поволжье.
В 1981 г. в г. Казани вышел сборник "Из истории ранних болгар", в
котором получил публикацию материал раннеболгарского Тетюшского
могильника131.
В том же году в Болгарии в сборнике, подготовленном по материалам
международного симпозиума 1975 г. по проблемам протоболгар (г.
Шумен), были помещены статьи А.Х. Халикова132, Е.А. Халиковой"3,
Т.А. Хлебниковой134, Е.П. Казакова135, где анализировались проблемы
изучения культуры, компонентов культуры ранних болгар на р.
Волге.
В двух статьях Е.П. Казакова, вышедших в 1982, 1983 гг.,
рассматривались вопросы хронологии и типологии древностей ранней Волжской
Болгарии135. При этом в одной из них приводились новые данные по
датировке и характеристике переходного этапа от раннеболгарского
к домонгольскому периоду137.
24
, В 1984 г. вышла монография Т.А. Хлебниковой, посвященная анализу
керамики Волжской Болгарии. В одном из разделов ее рассматривалась
по ранее опубликованным материалам отмеченных языческих
могильников керамика раннеболгарского (догосударственного) периода,
верхнюю границу которого автор ограничил рубежом IX-X вв.13" Т.А.
Хлебникова выделила среди посуды этого времени шесть групп, в целом
соответствующих этнокультурным группам, выделенным
исследователями Болыиетарханского и Танкеевского могильников в 1964—1972 гг.
(см. выше). Так, круговую керамику и лепные плоскодонные горшки
(группы I—III) она связала с болгаро-салтовским кругом памятников.
Лепная круглодонная посуда из Больших Тархан была объединена с
кушнаренковской керамикой в IV группу, ломоватовская посуда
отнесена к V, а поломско-раннечепецкая к VI группам13*.
Основные итоги археологического изучения древностей ранней
Волжской Болгарии были обобщены в отдельной статье140. В ней дана
характеристика этнокультурных компонентов и их взаимодействий на первом
(вторая половина-конец VIII-середина IX в.), втором (половина
IX-первая четверть X в.) этапах. На следующем, переходном этапе (2-3-я
четверти X в.) процессы взаимодействия этнических групп происходили
уже в новых условиях141.
В 1985 г. вышли еще две статьи, посвященные знакам и письму ранних
болгар и их контактам с финнами и уграми142.
Для понимания сложных процессов, происходивших в болгарском
обществе в период перехода его от раннеболгарского к домонгольскому
периоду, несомненный интерес представляет книга Е.А. Халиковой,
выпущенной в 1986 г.143 В числе других тем в ней подробно рассматривается
смена языческой погребальной обрядности раннемусульманскои,
которая проходила в X в.
В 1989-1990 гг. на основе материалов конференции "Ранние булгары в
Восточной Европе", проведенной в Казани и приуроченной к 100-летию
со дня рождения Н.Ф. Калинина, вышло два сборника. В них были
представлены новые данные по болгарской тематике. Часть статей была
посвящена истории ранних болгар Поволжья.
Так, В.Ф. Генинг полагал, что на Среднюю Волгу из районов
правобережья Среднего Дона пришли болгарские племена, возможно
возглавляемые котрагами. Здесь они оказались в окружении "древнетюркского"
(именьковского) населения. Автор утверждал также, что в Танкеевке
представлены финно-угорские группы, "выводимые феодалами во время
набегов на чепецкие, верхнекамские и башкирские земли"144.
А.Х. Халиков считал, что в результате похода Марвана в 735-736 гг.
на Среднюю Волгу из восточных районов Хазарии ушли болгары-барсилы,
которые вытеснили именьковское население (автор считает возможным
относить их к сембам Прибалтики). Вместе с ними пришлы и огузы-пе-
ченеги с горшковидной лепной посудой. Появление памятников типа
Танкеевки А.Х. Халиков связывал с переселением из Прикамья в
Среднее Поволжье "протоболгарских племен эсегель (ису, вису)"145.
В своей статье Ф.Ш. Хуэин писал, что в строительстве "первой столицы
25

государства - г. Булгара (Билярского городища)" приняли участие салто-
во-маяцкие переселенцы новой волны1**.
Анализируя оружие ближнего боя из языческих могильников, И.Л.
Измаилов пришел к выводу, что в раннеболгарском обществе шел процесс
социальной дифференциации, вследствие чего появлялся слой конных
дружинников14"'.
В работе Е.П. Казакова утверждалось, что пришлые на Волгу болгаро-
салтовские группы вступили в тесное взаимодействие с пришлым, также
урало-прикамским населением. Об этом свидетельствует массовое
распространение по всей территории Волжской Болгарии комплексов
гибридной керамики, в которой органически сочетаются болгарские и
урало-прикамские черты (лепные кувшины, горшки с уплощенным дном
и т. д.)1".
Во втором сборнике А.Х. Халиков считал, что пришедшие на Волгу
барсилы и их союзники савиры разгромили протовенгров мадьяр,
которые вынуждены были уйти на запад. Подтверждалась также прежняя
точка зрения, что пришлое урало-прикамское население было родственно
протоболгарам и называлось "болгарские эсегелы, или искиэль".
Исследователь писал также, что новые группы болгар из лесостепного
Поволжья пришли на Волгу не "позднее второй половины IX в." и
принесли в массе керамику с многорядной резной орнаментацией14*.
В этой же книге помещена работа В.А. Иванова, где автор утверждал,
что кушнаренковское и караякуповское население Приуралья не
принимало заметного участия в формировании этноса и культуры волжских
болгар из-за имеющейся между ними конфронтации150.
Представленные новейшие публикации свидетельствуют об
определенных достижениях в изучении ранней Волжской Болгарии. Причем и
новые точки зрения являются тем более основательными, чем шире они
базируются на массовом материале. В то же время даже сейчас
продолжают существовать, иногда и по кардинальным вопросам, нередко прямо
противоположные точки зрения. Многие из них, правда, базируются на
гипотетическом уровне и не обоснованы достаточными данными.
Таким образом, конкретность историографических исследований
по культуре и этническому составу ранней Волжской Болгарии зависела
от состояния источниковедческой базы. Работы, выполненные в
дореволюционное время и в советский цовоенный период как в нашей стране,
так и за рубежом, базировались в основном на данных письменных
источников и языка. Археологические материалы используемые в
дореволюционный период, и особенно широко в первые послевоенные
годы, в основной массе относились к домонгольскому периоду и лишь
опосредствованно касались изучаемой темы. Положение изменилось в
60-е годы XX в., когда были выявлены и стали широко изучаться
языческие могильники VIII—X вв. К этому времени относятся и труды,
рассматривающие во. осы о культуре и составе населения ранней Волжской
Болгарии преиму ;ественно на археологическом материале.
В целом из краткого обзора археологических работ, в той или иной
мере касающихся вопросов этнокультурного состава населения ранней
26
Волжской Болгарии, явствует, что почти все исследователи
подчеркивали многокомпонентность его. Но если до изучения языческих
могильников в качестве основных выделялись сарматский тюркизированный
(болгары) и финский, то в дальнейшем ими становятся болгаро-салтов-
ский (тюркский) и угорский (прикамско-приуральский) компоненты.
Поскольку, как мы увидим ниже, почти все население раннеболгар-
ского объединения является пришлым, в определении этнокультурных
истоков его решающую роль играют аналогии с материалом
археологических памятников, находящихся иногда далеко за пределами Среднего
Поволжья. Такие памятники встречаются на огромной территории от
Алтая до Венгрии и от Северного Кавказа до Верхнего Прикамья.
Бытовали они длительный промежуток времени. Это памятники собственно
салтовской, поломской, ломоватовской, кушнаренковской и караяку-
повской, верхнеобской и других культур. Данные по этносу носителей
этих культур имеются в трудах советских и зарубежных исследователей:
А.П. Смирнова, М.И. Артамонова, Н.Я. Мерперта, Л.р. Кызласова,
М.П. Грязнова, С.А. Плетневой, В.А. Могильникова, А.Х. Халикова,
В.Ф. Генинга, М.В. Талицкого, В.А. Оборина, Р.Б. Ахмерова, А.В- Шмидта,
Н.А. Мажитова, Р.Д. Голдиной, Г.И. Матвеевой, В.А. Иванова, СР. Вакли-
нова, И. Ердели, И. Фодора и др.
Для определения датировки и этнокультурных истоков вещевого
инвентаря болгарских памятников существенное значение имеют и
работы дореволюционных русских и зарубежных исследователей, таких,
как А.А. Спицын, Н.Г. Первухин, Ф.А. Теплоухов, Н. Феттих и др.*
Важные данные по этническому составу волжских болгар содержатся
в работах антропологов. Так, вопросами антропологии населения
Среднего Поволжья болгарского периода занималась Т.А. Трофимова151.
Ценные сведения также дают исследования антропологов по материалам не
только болгар, но и близких им по культуре народов. Это работы
М.С. Акимовой1", П. Липтака153, Н.М. Рудь и др.154
За исключением утверждения некоторых авторов об автохтонности волжских
болгар (см.: Григорьев В.В. Волжские болгары // Россия и Азия. СПб., 1876. С. 51).
Все исследователи, изучавшие вопрос об этнической принадлежности
приазовских болгар, отмечали включения сармато-аланов, угров и других народов в состав
их ("тюркизированные сарматы" А.П. Смирнова - см.: Смирное А.П. Волжские
болгары // Тр. ГИМ. 1951. Вып. XIX. С. 22; "тюркизированные угры" Клапрота и
М.А. Артамонова - см.: Артамонов М.А. История хазар. Л., 1962. С. 169; Klaproth J.
Notice et explicatione de Bolhart // Wouveau Journal Asiattique. Paris, 1883. T. HI.
P. 483-S06 и др.), но все же признавали тюркояэычность первых.
'Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге. М., 1964. С. 117.
*Шафарик П.И. Славянские древности. М., 1847. Т. II,, кн. 1. С. 268.
Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 66.
Frahn Ch.M. Die altesten arabischen Nachristen Uber des Wolga-Bulgharen aus Ibn-
Faszlan's Reiseberichte // Memoires de l'Akademie Impet des Sciences. 1932. VI serie.
T. I. P. 527-577.
Основные ссылки на работы вышеуказанных авторов даются в связи с
интерпретацией материала ранней Волжской Болгарии в нижеследующих разделах.
27

VepKieu А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с
конца VII до конца X в.). СПб., 1870.
8Хвольсон Д.А. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах и русах Ибн-
Даста. СПб., 1869.
'Крачковский И.Ю. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. М.; Л., 1939.
"'Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу
в 921-922 гг. Харьков, 1956; Он же. Чуваши и болгары по данным Ибн-Фадлана //
Учен. зап. Чув. НИИ. Чебоксары, 1954. Вып. IX.
"Зоходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Горган и
Поволжье в IX-X вв. М., 1962. С. 26-27; Он же. Каспийский свод сведений о Восточной
Европе. М., 1967. Т. II. С. 23-46.
"Зоходер Б.Н. Каспийский свод... Т. II. С. 28.
1ЭТам же.
14Худуд-а/1-Алем. Рукопись Туманского / Введ. и указатель В. Бартольда. Л.,
1930. С. 32.
"Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана... С. 132, 133, 138, 139.
"Хвольсон Д.А. Известия... С. 105.
"Там же. С. 108-109.
"Звходер Б.Н. Каспийский свод... Т. II. С. 45.
"Там же. С. 23-46.
"Там же. С. 34-35.
"Там же. С. 32-33.
"Там же. С. 29-30.
"Там же. С. 30-31.
"Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана... С. 136.
"•Звходер Б.Н. Каспийский свод... Т. II. С. 32.
"Там же. С. 38.
"Там же. С. 33.
"Там же. С. 37.
"Путешествие Абу Халида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу
(1131-1153 гг.) / Публ. О.Г. Большакова, А.Л. Монгайта. М., 1971.
"OAK за 1904 г. СПб., 1907. С. 135-136.
"Спицын А.А. Заметки из поездки на р. Утку в 1898 г. // ИАК. 1916. Вып. 60.
С. 79.
"Фонд Госэрмитажа. № 588/50-54 и др.; Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние
болгары... С. 87.
"Там же, см. также: Tallgren A.M. Collection Zaoussailov an musee National de
Finlande a Helsingfors. Helsingfors, 1918. II. Fig. VII, 10; VIII, 10-12, 30.
"Извлечение из отчета о раскопках в Казанской губ. // OAK за 1893 год. 1895.
III. С. 95-96; Штукенберг А.А. Материалы для археологии Казанской губернии.
Древняя курганная могила около деревни Балымер в Спасском уезде Казанской
губернии // ИОАИЭ. Казань, 1892. Т. X, вып. 2. С. 155-160.
"Спицын А.А. Венгерские веши X в. в России // ИАК. 1914. N» 53. С. 107-110.
"Лихачев А.Ф. Бытовые памятники Волжской Булгарии // Тр. II АС. М., 1976.
Т. 1; Халиков А.Х. О столице домонгольской Булгарии // СА. 1973. № 3. С. 90. Рис. 5.
Полякова Г.Ф. Изделия из цветных и драгоценных металлов из Болгар:
(Типологический и историко-культурный анализ): Автореф. дис. ... канд. ист. наук.
М., 1983.
"в^именко П.П. Средне-Волжская экспедиция // СГАИМК. 1926. 1. и др.
"Гольмсген В.В. Археологические памятники Самарской губернии // РАНИОН.
1928. IV. С. 125-137.
'"Археологические экспедиции Государственной академии истории материальной
культуры и Института археологии АН СССР, 1919-1956 гг.: Указатель. М., 1962. С. ПО,
28
116, 117; Смирное А.П., Mepnept Н.Я. Введение // Тр. Куйбышевской ахреологичес-
кой экспедиции // МИА. 1954. № 42. С. 7.
"Калинин Н.Ф., Халиков А.Х. Итоги археологических работ за 1945-1952 гг. //
Тр. КФАН. Казань, 1954. С. 54.
42Мерлерг Н.Я. Материалы по археологии Среднего Заволжья // МИА. 1954. № 42.
С. 126-129.
"Мерперт Н.Я. Кайбельский средневековый могильник: Отчет Куйбышевской
археологической экспедиции за 1953 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1, № 815. С. 205 и др.
*4Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 5-66.
"Там же. С. 67-69.
* Казаков Е.П. Об археологическом изучении раннеболгарского периода // Новое
в археологии и этнографии Татарии. Казань. 1982. С. 30-31.
Хлебникова Т.А., Казаков Е.П. К археологической карте ранней Волжской
Болгарии на территории ТАССР // Из истории Вопго-Камья. Казань, 1978. С. 126.
4 Халикова Е.А., Казаков Е.П. Отчет о раскопках Тетюшского могильника в
1969 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1, № 3867; Тетгашский могильник // АО. 1969. М.,
1970. С. 158-159.
"Халикова Е.А., Халиков А.Х. Раскопки в Биляре Тетюшского могильника и
Караван-Сарае // АО. 1970. М., 1971. С. 143-144.
"Халикова Е.А. Больше-Тиганский могильник // СА. 1976. 2. С. 158-178;
Халиков А. Новые исследования Больше-Тиганского могильника: (О судьбе венгров,
оставшихся на древней Родине) // Проблемы археологии степей Евразии. Кемерово,
1984. С. 122-133.
"Матвеева Г.И. Погребения VIII—IX вв. в окрестностях г. Куйбышева: Очерки
истории и культуры Поволжья. Куйбышев, 1976. Вып. I. С. 33-39.
5 Матвеева Г.И. Погребения VIII—IX веков у разъезда Немчанка // Древности
Волго-Камья. Казань, 1977. С. 52-56.
"'Васильева И.И. Погребения средневековых кочевников на территории
Куйбышевского Поволжья // Древняя история Поволжья. Куйбышев, 1979. С. 208-211.
"Багаугдинов Р.С, Кузнецова Л.В.. Седова М.С., Скарбевенко В.А. Работы Сред-
неволжской экспедиции // АО. 1986. М., 1988. С. 153-154; Багаутдинов Р.С. Раскопки
курганной группы Урень II // АОУП. Сыктывкар, 1989. С. 87-88.
"Хлебникова Т.А., Казаков Е.П. К археологической карте... С. 109-136.
"Там же. С. 109-136.
"Смирное А.П. Очерки по истории древних булгар // Тр. ГИМ. 1940. Вып. XI.
С. 125-129.
"Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1964. Т. IV. С. 66-67.
Шишманов Н. Критичен переглед на вопросе за происхода на прабелгарите //
За народна умотворения. София, 1900. Т. XVI-XVII.
Смолин В.Ф. К вопросу о происхождении народности камско-волжских болгар:
Разбор главнейших теорий. Казань, 1921.
"Там же. С. 5.
62.
Там же.
Венелин Ю. Древние и нынешние болгары в политическом, народнописном и
религиозном их отношении к россиянам. М., 1829. Т. 1. С. 52.
^Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. М., 1882. С. 226.
ьлШафарик П.Н. Славянские древности... С. 269.
Куник А. О родстве хакано-болгар с чувашами по славяно-болгарскому име-
нику: Приложение к "Известиям Ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах".
СПб., 1878.
"Радлов В.В Опыт словаря тюрских наречий. СПб., 1888-1911. Т. 1.
Файзханов X. Три надгробных булгарских надписи // Изв. имп. археол. об-ва.
СПб., 1863. Т.4.
29

"Яльминский Н.И. О фонетическом отношении между чувашским и тюркским
языками // Там же. Т.5, вып. 2.
10Шестаков Г.Д. Кто были древние болгары? // ИОАИЭ. 1884. Т. Ill, вып. 5.
С. 60-72.
11Голубовский П.В. Болгары и хазары, восточные соседи Руси при Владимире
Святом // Киевская старина. 1888. Т. XXII, X (июль).
"Там же. С. 27.
1эТам же. С. 28-29.
'Ашмарин Н.И. Болгары и чуваши. Казань, 1902. С. 28.
Comboc Z. Die bulgarisch-ttirkischen Lehnworter in der ungarischen Sprache //
Memoires de la societe Finno-Ougrienne. Helsinki, 1912. XXX.
Шпилевский C.H. Древние города и другие болгаро-татарские памятники в
Казанской губернии. Казань, 1977.
Пономарев П.А. Данные о городах Камско-Волжской Булгарии. Булгарский
город Ошель. Казань, 1893; см. также другие его работы.
1вЛихачев А.Ф. Бытовые памятники...
19Губайдуллин Г.С. О происхождении татар Поволжья // Вестн. науч. об-ва татаро-
ведения. Казань, 1928. № 8. С. 141 и др.
в°Гогье Ю.В. Железный век в Восточной Европе. М.; Д., 1930. С. 184.
"Греков Б.Д. Волжские булгары в IX-X вв. // ИЗ. М., 1945. Т. 14. С.З.
Греков Б.Д., Калинин Н.Ф. Болгарское государство до монгольского
завоевания // Материалы по истории Татарии. Казань, 1948. Вып. 1.
"Происхождение казанских татар. Казань, 1948. С. 10-12, 135.
"Там же. С. 104.
8!Тамже. С. 118.
"''Юсупов Г.В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. М.; Д., 1960. С. 93-98.
°1Paulson 1. Griindzilge der wolga-finnischen Volksreligion // UAJ. Wiesbaden, 1965.
Vol. 36. S. 105 etc.
"Ro'no-Tos, Fodor S. Epigraphica bulgarica a volgai bolgar-turok feliratok. Szeged,
1973. S. 10-37.
'^Каховский В.Ф. Происхождение чувашского народа. Чебоксары, 1965; Он же.
Сувары и чуваши // Городище Хулаш и памятники средневековья Чувашского
Поволжья. Чебоксары, 1972. С. 200-217; и другие работы.
Закиев М.З. Общий взгляд на булгарский язык // Советская тюркология и
развитие тюркских языков в СССР: (Тез. докл. и сообщ.). Алма-Ата, 1976.
Хакимзянов Ф.С. Язык эпитафий волжских болгар. М., 1978. С. 20—21.
92Там же. С. 15-16.
Ахметьянов Р.Г. Сравнительное исследование татарского и чувашского языков.
М., 1978. С. 245.
"Там же. С. 19, 197-198 и др.
Фахрутдинов Р.Г. Очерки истории Волжской Болгарии. М., 1984. С. 14-19.
"История Татарской АССР. Казань, 1955. Т. 1. С. 79.
''Смирное А.П. Возникновение государства волжских болгар // ВДИ. 1938. № 2/3.
С. 99-112.
''Смирное А.П. Новые археологические данные о сложении культуры волжских
болгар // КСИИМК. 1951. X. С. 16-27.
Смирнов А.П., Мерперт Н.Я. Вопросы этногенеза народов Поволжья // Вестн.
АН СССР. 1955. № 10. С. 48-53.
'""Смирнов А.П. Волжские болгары // Очерки истории СССР. М., 1958. III—IX вв.
С. 685.
1 'Смирнов А.П. Русский элемент в культуре волжских болгар // Историко-
археологический сборник. М., 1948. С. 93—110; Он же. об археологических культурах
Среднего Поволжья // СА. 1968. № 2. С. 68-71.
30
Смирнов А.П. Гуннский элемент в культуре волжских болгар // История и
культура Восточной Европы по археологическим данным. М., 1971. С. 139-147.
Калинин Н.Ф., Халиков А.Х. Итоги... С. 61—63.
""Хованская О.С. Гончарное дело города Булгара // МИД. М., 1954 № 42
С. 343.
Хлебникова Т.А. Гончарное производство волжских болгар X -
начала XIII в. // МИА. 1962. № 111. С. 93-152.
Хлебникова Т.А. Основные производства волжских болгар периода X -
начала XIII в.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1964. С. 23.
Старостин П.Н. Именьковские племена Нижнего Прикамья: Автореф. дис. ...
канд. ист. наук. Йошкар-Ола, 1967. С. 17-18.
Фахрутдинов Р.Г. Территория Волжско-Камской Булгарии домонгольского и
золотоордынского периодов: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1969.
Фахрутдинов Р.Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии
и ее территория. Казань, 1975. С. 30-31.
Мерперт Н.Я. К вопросу о древнейших болгарских племенах. Казань, 1957.
С. 10-34.
"'Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 153.
'"Там же. С 83.
'"История Татарской АССР. Казань, 1968. С. 39.
Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 139.
"5Там же. С. 142.
Казаков Е.П. К вопросу об этническом составе и локализации населения ран-
небулгарского государства // Тез. конф. КИЯЛИ. Казань, 1967. С. 75-78.
Казаков Е.П. О назначении погребальных лицевых покрытий Танкеевского
могильника: (Об одном элементе погребального обряда) // УЗПГУ. Пермь, 1968.
№ 191. С. 230-239.
"вТамже. С. 235.
Холикова Е.А.Погребальный обряд Танкеевского могильника // АЭТ. Казань,
1971. Вып. 1. С. 64-93; Казаков Е.П. Погребальный инвентарь Танкеевского
могильника // АЗТ. Казань, 1971. Вып. 1. С. 94-155.
Казаков Е.П. Танкеевский могильник (К вопросу об этнокультурных
компонентах ранней Волжской Болгарии): Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Казань, 1972.
С. 15-17.
Каховский В.Ф., Смирнов А.П. О связях булгарских и суварских племен с
местным населением Среднего Поволжья // Городище Хулаш и памятники
средневековья чувашского Поволжья. Чебоксары, 1972. С. 100.
122Там же. С. 94.
'"Там же. С. 104-105.
'"Там же. С. 108.
Khalikova Е.А., Kazakov Е.Р. Le cimetiere de Tankeevka // Les anciens Hongrois et
les ethnies voisines a l'Est. Budapest, 1977. P. 21-221.
Fodor I. Die CroBe Wanderung der Ungern von Ural nach Pannonien. Corvina Kiado
1982. S. 183-292.
^''Халиков А.Х. Происхождение татар Поволжья и Приуралья. Казань, 1978. С. 59.
128Там же. С 61.
Chalikova Е.А., Chalikoi А.Н. Altungern an der Kama und im Ural (Das Graberfeld
»on Bolschie Tigani) // Magyar Nemzeti Muzeum. 1981.
Халикова Е.А. Ранневенгерские памятники Нижнего Прикамья и Приуралья //
СА. 1976. №3. С. 141-156.
Казаков Е.П., Халикова Е.А. Раннеболгарские погребения Тетюшского
могильника // Из истории ранних болгар. Казань, 1981. С. 21-36.
Халиков А.Х. Изучение археологической культуры ранних болгар на Волге //
Плиска-Преслав. София, 1981. № 2. С. 36-42.
31

133Халикова Е.А. К вопросу о контактах древних венгров с болгаро-тюркскими
племенами в Восточной Европе // Там же. С. 72—81.
13*Хлебникова Т.А. Керамика болгар Поволжья VIII — начала X в.
(Этнокультурные группы и их истоки) // Там же. С. 146—159.
13 Казаков Е.П. О болгаро-салтовском компоненте в погребальных инвентаря*
ранней Волжской Болгарии // Там же. С. 127-132.
131Казаков Е.П. Хронология и типология памятников ранней Волжской
Болгарии // Славяне и праболгары. София, 1982. С. 388-391.
Казаков Е.П. Об археологическом изучении раннеболгарского периода // Новое
в археологии и этнографии Татарии. Казань, 1983. С. 29—37.
"Хлебникове Т.А. Керамика памятников Волжской Болгарии. М., 1984.
13*Там же. С. 30-73.
'"Казаков Е.П. О некоторых вопросах истории ранней Волжской Болгарии
(VIII—X вв.) по новым археологическим данным // Сборник в память на
проф. С Ваклинов. София, 1984. С. 125-128.
"'Там же. С. 127.
'"Казаков Е.П. О характере связей волжских болгар с финнами и уграми в
Х-ХИ вв. // Древние этнические процессы Волго-Камья. Йошкар-Ола, 1985. С. 24-27;
Казаков Е.П. Знаки и письмо ранней Волжской Болгарии по археологическим
данным // СА. 1985. № 4. С.178-185.
"'Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Болгарии X - начала
XIII в. Казань, 1986.
1**Генинг В.Ф. Некоторые вопросы периодизации этнической истории древних
болгар // РБВЕ. Казань, 1989. С. 13.
'*3Халиков А.Х. Основные этапы истории и археологии ранних болгар в Среднем
Поволжье и Приуралье // Там же. С. 21.
'"Хузин Ф.Ш. Салтовский компонент в культуре населения раннего Булгара
(Билярского городища) // Там же. С. 64.
'"Измаилов И.Л. Оружие ближнего боя волжских болгар VIII—X вв. // Там же.
С. 116.
""Казаков Е.П. О взаимодействии болгаро-салтовского и приуральского
населения (По материалам керамики Волжской Болгарии) // Там же. С. 126.
х"Халиков А.Х. Протоболгары и протовенгры в Среднем Поволжье и Нижнем
Прикамье // Ранние болгары и финно-угры в Восточной Европе. Казань, 1990.
С. 10-12.
'"Иванов В.А. О характере этнокультурного взаимодействия ранних волжских
болгар с уграми Южного Урала и Приуралья // Ранние болгары и финно-угры в
Восточной Европе. Казань, 1990. С. 112-115.
151Трофимова Т.А. Этногенез народов Поволжья в свете данных антропологии //
ТИЭ АН СССР. Нов. сер. 1949. Т. 7; Она же. Антропологический состав населения
г. Булгара в IX-XV вв. // Там же. 1956. Т. 33. С. 73-115.
Акимова М.С. Материалы к антропологии ранних болгар: Приложение к книге
В.Ф. Генинга и А.Х. Халикова "Ранние болгары на Волге". Казань, 1964. С. 177—196;
Она же. Антропологические материалы из Танкеевского могильника // ВА. 1979.
Вып. 45. С. 15-28.
1S3Liptak P. An antropological survey et maguar prehistory // AH. Budapest, 1954.
T. VI. P. 133-170. Fasc. 1-2; резюме к этой статье на рус. яа.
154Акимова М.С. Антропология древнего населения Приуралья. М., 1968;
Герасимова М.М., Рудъ Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология лнтичного и средневекового
населения Восточной Европы. М., 1987.
Глава И
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ
РАННЕЙ ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
ПЕРВОГО ЭТАПА
Как уже отмечалось, историю Волжской Болгарии можно разделить на
два этапа: 1-й - вторая половина VIII - первая половина IX в.; 2-й -
вторая половина IX - первая четверть X в.
X век, исключая первую четверть, определяемый по некоторым
работам как переходный этап1, можно отнести к домонгольскому периоду,
поскольку в это время как по письменным, так и по археологическим
источникам у волжских болгар формируется государственный строй,
появляются постоянные поселения и города, а также раннемусульманс-
кие могильники. В то же время по крайней мере во второй-третьей
четверти X в. еще сохраняется деление населения на этнокультурные,
видимо племенные, группы. Об этом свидетельствует материал поздней
части языческих могильников. Письменные источники, относящиеся, по
мнению Б.Н. Заходера, ко времени Ибн-Фадлана, а скорее всего к 40-м
годам X в., сообщают о пережитках кочевничества у жителей городов
Булгар и Сувар, которые ведут ожесточенную борьбу с неверными из
тюрок, находящихся "вокруг них". Поэтому данный, охватывающий
кардинальные перемены в болгарском обществе этап является
своеобразным переходным временем, сохраняющим, особенно во второй
четверти X в., существенные черты раннеболгарского периода.
Памятники первого этапа можно разделить на две группы:
1) болгаро-салтовские, 2) прикамско-приуральские. К первой группе
относятся I и II Большетарханские, Кайбельский, Уреньский могильники,
погребение 40 Хрящевского могильника, могильник "Золотая Нива". К
ней же мохшо отнести комплексы круговой салтовской керамики из
Ульяновского и Тетюшского музеев, а также отдельные находки
подобной керамики, отмеченные во втором разделе главы I. Это Тарханская
пристань, находки на II Большетарханском, Мантовском, Шербетском
островном селищах, селищах Абрамовка II, "Курган", на II Маклашеев-
ском городище и некоторые другие. Поскольку в основном материал их
опубликован2, в данном разделе они не описываются.
Во второй группе выделяются подгруппа южноуральских, или кушна*
ренковских, памятников и подгруппа, связанная по происхождению с
памятниками Среднего Урала, содержащими керамику с веревочной
3. Е.П. Казаков
33

орнаментацией. В первую из них входят Большетиганский, Немчанский
могильники и, возможно, погребение на 116-м километре в г.
Куйбышеве, во вторую - погребение I Хрящевского могильника и некоторые
погребения I Большетарханского могильника.
Ниже дается описание этих памятников.
I. БОЛГАРО-САЛТОВСКИЕ ПАМЯТНИКИ
ПЕРВОГО ЭТАПА
За исключением 1, II Большетарханских могильников, расположенных
на правобережье Волги в Татарии, памятники этой группы локализуются
в волжском левобережье в пределах Ульяновской и Самарской областей.
При этом правобережные могильники грунтовые, а левобережные
содержат подкурганные погребения или погребения, впущенные в курганы
эпохи бронзы.
Из 392 захоронений этой группы могильников 368 являются
грунтовыми. Из них 365 вскрыто на I Большетарханском могильнике. Материал его
опубликован в отмеченной работе В.Ф. Генинга и А.Х. Халикова.
Погребальный обряд
Весьма характерен погребальный обряд Большетарханского
могильника. Могильные ямы, вытянутые с различными отклонениями по линии
восток-запад, имели подпрямоугольную в плане форму. Прослеживается
правда, не всегда четко рядовое расположение могил (рис. 3, 4).
Расстояние между могилами довольно большое (до 3-5 м).
Размеры ям детских захоронений составляют в длину 60-120 см при
ширине около 50 см. Размеры ям захоронений подростков длиной 121—
180 см при ширине 50-70 см. Глубина могил тех и других от 40 до 160 см, хотя
преобладают ямы глубиной 71-160 см.
Длина могильных ям взрослых индивидуальных захоронений 170-
270 см при ширине 40-85 см. Глубина их от 40 до 210 см. Однако глубина
ям свыше 160 см была всего у 16 погребений.
В 13 погребениях находилось от 2 до 4 костяков. Длина и глубина их
могил одинакова с индивидуальными захоронениями взрослых, обычная
ширина 70-100 см. Судя по ряду признаков, захоронения в них
совершались неоднократно.
По конструкции выделяются простые ямы с отвесными стенками
(233 захоронения) и ямы с заплечиками и подбоями (90 погребений).
Различные типы таких могил (заплечики вдоль обеих или одной
продольных или поперечных стенок, подбои вдоль одной или обеих продольных
или поперечных стенок могилы) представлены в публикации3. Костяки в
могилах лежали вытянуто, на спине, головой на запад, иногда с
отклонениями в секторе северо-запад-юго-запад. Лишь погребенные в могилах 7,
8, 54 были положены головой в противоположном направлении.
В ряде случаев прослеживаются следы культа огня. В погребениях 118,
130, 154, 163 встречены угольки или обожженные доски, в погребении
95-обожженный череп лошади. В 79 (22%) захоронениях зафиксированы
34
Рис. 3. Топография погребения I Большетарханского могильника
а — предполагаемая площадь могильника, б — могилы
кости домашних животных - лошади, овцы, коровы. В 11 погребениях
имелись остатки гробовищ.
В 62 (17%) непотревоженных и в 35 разграбленных мужских
погребениях зафиксированы комплексы из черепов и костей четырех ног лошади,
располагавшихся обычно в восточном конце могил над ногами
погребенных (рис. 5, 6). Череп лошади обычно клался поперек могилы, кости
ног - вдоль или поперек. Лишь в погребениях 180, 264, 298 такие
комплексы располагались вдоль продольных стенок могил. Вместе с костя-
зь

п./00 '
L__l I I
Рис. 4. Плены погребений 180, 212 I Большетврханского могильника
ми лошади находились детали конской сбруи: удила, стремена, подпруж-
ные пряжки (рис. 5, 6).
В 9 захоронениях встречены череп и кости ног (погр. 205, 322), череп
(погр. 248, 307,308), крестец и хвостовые позвонки (погр. 143, 325) барана.
В одном случае они находились слева у бедра, в остальных - у изголовья
погребенных. У изголовья лежали челюсти, позвонки или крестцы
лошади, а также коровы в погребениях 22, 58, 69, 102, 125, 210, 245. В детских
захоронениях 127, 128 найдены косточки птицы, в погребении 54 -
позвонки рыбы.
В 101 захоронении встречены глиняные сосуды, которые обычно
стояли по одному справа (29 случаев), слева (15 случаев) или прямо (20
случаев) у головы. Только в 17 случаях сосуды стояли у ног, обычно
справа от них. У ног находились почти половина круглодонных сосудов,
36
Рис. 5. План и вешевой материал погребения 75 1 Большетврханского могильника
1 —стекло; 2~7, 13 — железо; 8-11 — кость; 12 — керамика

Рис. 6. План и вещевой материал погребения 143 I Большетарханского могильника
1 - 3—S — бронза; 2, 6—10, 12 — железо; 11 — керамика
третья часть плоскодонных горшков и четверть круговых кувшинообраз-
ных сосудов. Редко в захоронениях встречено по два или более сосудов.
Сравнительно немногочислен вещевой материал памятника. Напрясла
обычно находились слева у ступеней и редко у кистей рук. Ножи,
встреченные в могилах мужчин и мальчиков, лежали справа, изредка слева у
за
tuc. 7. Планы и вещевые комплексы погребений I Большетарханского могильника
А — погр. 125, 1—3 — бронза, 4 — железо, 6 — керамика; Б — погр. 298,1—5 — бронза
таза. В погребении 125 два ножа зафиксированы на груди, в погребении
ПО - под черепом.
В мужских захоронениях с правой, а иногда с левой стороны у таза
находились предметы огиива: кресала, кремни, трубицы для трута,
которые, видимо, лежали в холщовых мешочках. В женских
захоронениях изредка фиксируются железные иглы с остатками деревянных
футляров (рис. 7, А). В погребениях 8, 54, 235,240, 255, 325, 340 найдены амулеты
из зубов хищников, астрагалов барана и рыбьих позвонков.
В 29 мужских захоронениях встречены, часто по одному, наконечники
стрел, положенные между ног (погр. 100, 124), у таза (погр. 180) или в
изголовье (погр. 106, 260, 299,322).
39

В 16 погребениях найдены остатки конской сбруи: пряжки, удила,
стремена. Как выше отмечалось, они нередко сочетаются с комплексом
из черепа и костей ног коня. Стремена встречаются как попарно (погр. 33,
143,357), так и по одному экземпляру (погр. 75, 135, 180,190,268).
Немногочисленные украшения и принадлежности костюма находились
там, где их обычно носят при жизни. Единичными являются находки
серпа, пешни, напильника и некоторых других вещей.
Все три сильно разрушенные захоронения II Большетарханского
могильника также были ориентированы (с небольшими отклонениями) по
линии запад-восток. Глубина могил 90-110 см. На заплечике одной
могилы на глубине 60 см расчищены кости ног лошади. В другом
погребении встречены кувшин, 16 астрагалов барана и бусы.
Некрополи левобережья Волги с курганным обрядом содержали
небольшое число захоронений. В Кайбельском могильнике вскрыто 20
захоронений. Над ними были насыпаны "низкие, сильно расплывшиеся
холмики (высотой 10-15 см, при диаметре 12-15 м), под каждым из
которых находилось одно или несколько погребений". Некоторые
захоронения были впущены в курганные насыпи эпохи бронзы. Совершались
они в узких прямоугольных ямах, иногда с заплечиками и следами
деревянных перекрытий. Глубина ям от современной поверхности 100-
160 см. На дне иногда прослеживаются следы углистой подсыпки. Костяки
лежали вытянуто, на спине, головой в большинстве на юго-запад, хотя
встречается и иная, в частности северная, ориентировка. В одном
погребении встречен череп лошади*.
II Уреньский могильник содержал группу курганов эпохи
средневековья и бронзы. Вскрыто три кургана. Высота их 30, 40, 280 см, диаметр
19, 33 и 39 м. Под насыпями зафиксированы рвы,
прерываемые'проходами. В кургане 4 ров ограничивал прямоугольную площадку размером
770 х 650 см. В заполнении рвов обнаружены кости животных, в том числе
челюсти лошади. Под курганами выявлено 1-2 погребения в основном
разграбленные. На дне одной из могил отмечен слой угля, в подбое
другой встречены череп и кости ног коровы и лошади. Неразрушенным
сохранилось лишь погребение 2 кургана 2. Костяк, ориентированный
головой на северо-запад, лежал в подпрямоугольной, сужающейся ко дну
яме размером 300 х 130 см, вытянуто, на спине, руки - вдоль. В
изголовье погребенного находились сосуд, часть позвоночника крупного
животного, а также череп и ноги овцы. Сосуды и обломки изделий
найдены и в других могилах5.
В Хрящевском погребении 40 расчищены только остатки детского
костяка, впущенного в курган эпохи бронзы. Он сопровождался лепным
плоскодонным горшком6.
Вскрытые на могильнике "Золотая Нива" два погребения находились
на глубине 1 м от поверхности кургана в узких (180 х 30-37 и 180 х 50 см)
деревянных гробах. В один из гробов были вбиты 4 железных штыря с
кольцами. Погребенные, ориентированные головой на запад,
сопровождались луками и колчанами со стрелами7.
Аналогии погребальному обряду вышеуказанной группы могильников
40
ыявляются в материале болгаро-салтовских некрополей, занимающих
широкую территорию на юго-востоке Европы. Исследователи связывают
их в основном с болгарами. Для них характерны грунтовые могилы,
западная, реже северная, ориентировка погребенных, довольно
постоянный комплекс животной пищи, сравнительно небогатый вещевой
материал, в число которого входят своеобразная салтовская круговая посуда и
лепные горшки. Наиболее широко погребения с такой обрядностью
изучены на Северном Кавказе, в Приазовье и Подолье8 (могильники на
Таманском городище, у хутора Александрия, Зливкинский, Волоконов-
ский, Дроновский и др. - см. разд. 3 гл. IV).
Географически к средневолжским погребениям ближе всего находятся
подобные захоронения Саратовского и Волгоградского Поволжья». Так,
одно из захоронений у с. Усть-Курдюм близ г. Саратова совершено в
могиле размером 230 х 70 см. Костяк был ориентирован головой на юго-
запад и сопровождался одноручным кувшином салтовского облика, а
также черепом и костями ног овцы и лошади. Исследователь с полным
основанием относит этот помятник к болгарам10. Следует отметить и то,
что в погребальной обрядности указанных памятников волжских болгар
появляются черты нехарактерные для некрополей Северного Кавказа и
Подонья. Так, в I Большетарханском могильнике фиксируются могилы
усложненной конструкции, имеющие длину свыше 250 см при ширине
всего 50-70 см". Массовым (17% всех захоронений) стал лишь
спорадически встречающийся в болгарских погребениях Юго-Восточной Европы
обычай сопровождать погребенных уложенными в кучу черепом и
костями ног лошади. Эти черты, продолжавшие существовать в памятниках
волжских болгар второго этапа, возможно, были заимствованы у каких-
то групп населения Урало-Поволжья. Глубокие ямы усложненной
конструкции и комплексы из черепа и костей ног лошади зафиксированы, в
частности, в Кушнаренковском могильнике Башкирии турбаслинской
культуры второй половины VI—VII в." В последней четверти I
тысячелетия н.э. аналогичные погребальные комплексы получили широкое
распространение в угорских и контактирующих с ними болгарских
этнических группах13.
В меньшей степени указанные элементы обряда проявляются в
болгаро-салтовских памятниках 1-го этапа Ульяновско-Самарского
Заволжья. Наличие курганов выделяет данные могильники среди других
болгарских памятников. Видимо, они имели другие истоки в пределах
территории салтовской культурной общности, о чем свидетельствует и
вещевой материал.
Но и среди этих некрополей выделяются комплексы П Уреньского
могильника с подпрямоугольными, ограниченными рвами, площадками
под насыпями. Аналогии им имеются, в частности, в материале
курганных древностей VIII—IX вв. сальско-манычеких степей, оставленных
населением Хазарского каганата14.
i
41

Вещевой инвентарь
Характеристика вещевого материала I Большетарханского могильника
дана в вышеуказанной книге В.Ф. Генинга и А.Х. Халикова15. Там же
указаны местонахождение каждого типа вещей по погребениям, аналогии и
датировки. В данной работе мы предлагаем только несколько иную
схему классификации материала, с тем чтобы можно было сравнить
наиболее массовые типы вещей с вещами из других раннеболгарских
памятников, и прежде всего комплексами Танкеевского могильника.
Вследствие этого принципы классификации, применяемые в данном
случае, аналогичны принципам, применяемым нами при анализе
материала Танкеевского могильника.
Из 120 керамических сосудов Большетарханского могильника 68
'М-
■к
'
.••
й
/
Iv-rtf , V\
a^aoato.
v. ', ? , v jv , s 'B
.-n
0
.'П .
i
i
/
, г 3 4 i s 7
йойДс
9 Ю // tl 13
/if /i IS 1? !S
зб
}
IS
42
являются круговыми и 52 лепными. Восстановлено по форме 100(?)
экземляров, из которых 61 сделаны на кругу и 40 лепные (рис. 8-10).
Круговая керамика имеет кувшинообразную, кубышковидную и круж-
кообразную форму. Лишь один сосуд с примесью песка в тесте в виде
широкодонного горшка с наибольшим диаметром тулова в верхней его
части. Шейка и венчик его отогнуты наружу, венчик украшен слабо
углубленными вдавлениями. Верхняя часть тулова орнаментирована
полосами волнистого, нижняя - горизонтального рифления (рис. 10, 1).
В тесте остальных сосудов, имеющих обычно черный или серо-черный
цвет поверхности, фиксируется примесь песка или небольшая
органическая примесь. У единичных экземляров отмечена примесь серой или
красной крошки.
Поверхность большинства изделий покрыта лощением. У 19 экз.
Z
■п
{1ы
_
■п
: П вп
..
j : -1
Рис. 8. Типология одноручных кувшинов 1
Большетарханского могильника
' - погр. 52, 2 - погр. 6. 3 - погр. 143, 4 -
. 41, 5 - погр. 248, 6 - погр. 7 - погр. 165, 8 -
. 228, 9 - погр. 243, 10 - погр. 224, И -
•>« II _ ппгп ш И — пого. 75
1 -
ПОГр. 41, J — ПОГр. *ЧО, и — IJU1>< ' — »'wi|/. • —' ■*
погр. 228, 9 - погр. 243, 10 - погр. 224, 11 -
погр. 235,12 - погр. 274,13 - погр. 75
Рис. 9. Типология круговой керамики 1
Большетарханского могильника
Группа I А: / - погр. 40, 2 - погр.
погр. 280, 4 - погр. 96, 5 - погр. 25, 6 - ..-.,.. ...
7 - погр. 214, 8 - погр. 210, 9 - погр. 306, 10 -
погр. 325, 11 - погр. 11, 12- погр. 247, 13 -
погр. 58, 14 - погр. 318, 15 - погр. 286, 16 -
погр. 121, П - погр. 307, 18- погр. 32, 19 -
погр. 294; Группа II А: I - погр. 70, 2 - погр. 205,
3 - погр. 215, 4 - погр. 129, 5 - погр. 66, 6 -
погр. 205
43

/
прослежен темно-серый или палевый, иногда отслаивающийся ангоб.
Лощение сосудов можно разделить на сплошное и фигурное (орнамен-
та;..чное). Сплошное рифление обычно локальное. Оно покрывает лишь
часть сосуда (чаще всего шейку, иногда придонную часть, плечики,
ручку). Орнаментальным лощением покрывалось целиком или частично
только тулово сосудов. Один или несколько рядов горизонтальных
каннелюр, расположенных на преобладающей части сосудов в верхней,
средней и придонной части тулова, ограничивали орнаметальные пояса.
По форме исследователи разделили кувшинообразные сосуды на
четыре типа: кувшины с ручкой, прикрепленной к горловине и верхней
половине тулова; кувшины с ручкой, прикрепленной к верхней части
тулова; "кружки", кувшинообразные сосуды без ручек. Каждый тип, в
свою очередь, делился на разновидности16. Данная классификация, где за
основу самого общего разделения берется наличие или отсутствие ручки
и способ ее прикрепления, видимо, недостаточна, поскольку остаются
завуалированными такие более существенные признаки керамики, как
форма тулова, расположение наибольшего диаметра тулова относительно
его высоты и т.д.
В целях сравнения круговой керамики Больших Тархан с посудой
Танкеевского могильника нами по принципам, примененным при
классификации танкеевской посуды, распределена и большетарханская
керамика. По расположению наибольшего диаметра тулова относительно его
высоты вся посуда разделена на три подгруппы (I - наибольший диаметр
тулова в его нижней части; II - в средней, III - в верхней). По отношению
высоты тулова к его диаметру подгруппы делятся на три вида (А -
высота тулова меньше его диаметра, Б - равна, В - больше). По форме -
блоковидной (1), цилиндрической (2) и раструбообразной (3) - шейки
сосуды делятся на разновидности (рис. 8,9).
Это позволило получить интересные результаты. Оказалось, что
большая часть одноручных кувшинов (тип I по классификации В.Ф. Генинга и
А.Х. Халикова) относится к разновидности IA1 танкеевской
классификации (см. ниже). Один сосуд относится к разновидности IA2, один к 1БЗ,
два к IIA2 и два к IIIB1. Последние два сосуда явно выходят из круга
остальных сосудов, а один из кувшинов с подпрямоугольной
уплощенной ручкой, прикрепленной в верхней части к венчику, живо напоминает
посуду городских центров Причерноморья. Остальные три типа круговой
посуды, характеризующиеся отсутствием слива (сосуды с ручкой,
прикрепленной к тулову, "кружки" и сосуды без ручек), по танкеевской
классификации все относятся к виду А, поскольку наибольший диаметр
тулова у них превышает его высоту. За исключением шести экземпляров,
имеющих наибольший диаметр тулова в его середине (подгруппа II), все
остальные относятся к подгруппе I (наибольший диаметр в нижней
половине тулова - 24 экз.; рис. 9). Все они имеют различной высоты в
диаметре блоковидные горловины с округлым венчиком без слива.
Некоторые из кувшинообразных сосудов с ручкой, прикрепленной к
тулову (рис. 9,14, 15), за исключением наличия ручки, ничем не
отличаются от подобных сосудов без ручек.
44
■
Рис. 10. Лепная и круговая керамика из I Большетарханского могильника
1 - погр. 347, 2 - погр. 102, 3 - погр. 8, 4 - погр. 225. 5 - погр. 36, 6 - погр. 108,
7 - погр. 272, S - погр. 61, 9 - погр. 78, 10 - погр. 87
В целом абсолютно преобладающая часть круговой керамики
Большетарханского могильника близка к посуде подгруппы I вида А, да и то
только к типам, происходившим с самой ранней части Танкеевского
могильника11.
Круговая керамика I Большетарханского могильника в своей
основной массе, как это и указывают авторы книги "Ранние болгары на Волге",
обнаруживает наибольшее сходство с салтовской посудой VIII—IX вв.
Широкодонные с приземистым туловом одноручные кувшины серо-черного
цвета, украшенные лощением, являются характернейшим признаком
памятников салтовской общности во всех ее локальных вариантах - в
Придонье, в Приазовье, на Северном Кавказе, в Подунавье18. Подобные
сосуды встречены также в могильниках волжских болгар - Кайбельс-
ком, Танкеевском.
Неизменной составной частью салтовского кругового керамического
материала являются кувшинообразные сосуды без ручек, так
называемые кубышки. Они встречены в салтовских памятниках Подонья»', в
Танкеевском могильнике и некоторых местонахождениях Среднего
Поволжья.
45

•
Также широко известны в салтовских памятниках Подонья20, и
особенно на Северном Кавказе21, кружкообразные сосуды. В/отличие от больше-
тарханских северокавказские и собственно салторские кружки чаще
всего имеют широкую и высокую горловину и зооморфные ручки.
Близкие аналогии круговому горшку с многорядным резным
орнаментом из Больших Тархан (рис. 10, 1) имеются в салтовских памятниках
Подонья, преимущественно расположенных в степи и лесостепи25, и в
памятниках дунайских праболгар23. По своим пропорциям и орнаменту
большетарханскому сосуду аналогичен горшок из погребения,
обнаруженного в г. Волгограде24.
В целом керамический материал I Большетарханского могильника в
своей основной массе обнаруживает наибольшее сходство с салтовской
посудой VIII—IX вв. Но во многих случаях сосуды отличаются от
салтовских меньшей шириной и высотой горловины, а также наличием большой
примеси органических остатков в тесте.
Среди лепной керамики исследователи I Большетарханского
могильника выделяют один лепной одноручный кувшин, 38 плоскодонных
горшков и 13 круглодонных сосудов (рис. 10)".
Одноручный кувшин с округлым туловом (наибольший диаметр
которого в верхней части) и высокой большого диаметра шейкой имеет
уплощенное дно. Венчик плоский, к верхней части тулова прикреплена
кольцевидная ручка. При переходе от горловины к тулову сосуд
орнаментирован пояском из перекрещивающихся резных линий и ямочными
вдавлениями (рис. 10, 2). Определенные параллели этот сосуд
обнаруживает с некоторыми танкеевскими лепными кувшинами (см. ниже).
Орнамент сходен с орнаментом ранних сосудов кушнаренковского
типа, в частности из Перейминского могильника26.
Плоскодонные горшки, в основном серо-черные по цвету, имеют в
тесте примесь песка, обожженной глины (8 экз.), органическую примесь
(4 экз.) или каменистую крошку (4 экз.). В целом по форме (рис. 10, 3-7)
они близки танкеевским горшкам, особенно баночным экземплярам с
защипами по венчику. Авторы разделили этот вид посуды на пять типов.
В число их включены и сосуды, вероятнее всего являющиеся
подражанием кувшинообразным салтовским сосудам (тип IV).
В целом, по-видимому, как и в Танкеевке, этот вид посуды
принадлежит полукочевому и кочевому населению степных районов, в данном
случае, скорее всего, собственно болгарам. Авторы книги "Ранние
болгары на Волге" отмечают сходство их с горшками из болгарских
погребений Зливкинского могильника и других памятников27. В салтовских
памятниках Подонья лепные горшки являются составной частью
керамического материала и нередко идут вместе с круговыми одноручными
кувшинами и другими видами посуды, органически присущими салтов-
скому комплексу28.
В то же время нельзя согласиться с мнением некоторых
исследователей о генетической связи этой группы посуды с имеиьковскими
плоскодонными горшками, которые отличаются от большетарханских деталями
формы, примесями, орнаментом. В Среднем Поволжье данная посуда
46
обнаруживает сходство только с аналогичной керамикой из памятников
ранней Волжской Болгарии - Танкеевского, Кайбельского могильников,
погребения 40 кургана N» 4 у с. Хрящевка (см. ниже).
Серовато-желтые или черные по цвету круглодонные сосуды (рис. 10,
8-10) имеют в тесте примесь растительности (5 экз.), обожженной глины (3
экз.), каменистой крошки (1 экз.) или песка. Происхождение этого вида
посуды В.Ф. Генинг связывал с угорским населением, пришедшим из
Западной Сибири и Зауралья". В основном угорской, но "с ощутимым
финским участием" считала возможным определять эту керамику
Т.А. Хлебникова30. В свете новых данных, видимо, можно считать
появление данной керамики на могильнике как результат взаимодействия
пришлых болгарских и пришлых также прикамско-приуральских
этнических групп. По форме и орнаменту такая посуда близка к петрогром-
ской и сылвенской керамике.
Кроме керамической посуды, на могильнике встречены обломки
деревянных сосудов с серебряными и бронзовыми обкладками (погр. 175,
201, 306, 322, 356), аналогичные танкеевским, а также два костяных
горлышка от бурдюков, имеющих аналогии в древностях Саркела- Белой
Вежи31.
Орудия труда и оружие представлен на могильнике ножами обычного
типа с резким переходом от черешка к клинку (рис. 11,4-5) (20 экз.) или
с обоймой на переходе (18 экз.), железными кресалами (рис. 11,1-3,32)
четырех типов: С-видной формы, с завитками на рукояти (8 экз.), с
дугообразной рукоятью (рис. 5, 6; 7 экз.) и с рукоятью в виде кузнечных
клещей (5 экз.). Последние имеют аналогии в болгаро-салтовских
памятниках Подонья32 и в Танкеевском могильнике (см. ниже). К предметам
огнива относятся трубицы для трута (рис. 11,25), имеющие петли (4 экз.),
и кремешки.
Одиночными являются находки "типично степного", по выражению
С.А. Плетневой, серпа, (рис. 11, 26), пешни (рис. 11,45), напильника (?).
Часто встречаются иглы (8 экз.), шилья (3 экз.) и напрясла (36 экз.). Одно
из напряслиц в сечении эллипсоидное: одно усеченно-биконическое, три
Влоковидные, остальные цилиндрические (рис. 11, 38-40). Все они
изготовлены из хорошо отмоченной глины с примесью песка.
Оружие представлено наконечниками стрел, деталями колчанов,
копьями, саблями. Наконечники стрел все черешковые. Среди них
преобладают с плоским пером различной формы: ромбовидные, подтреуголь-
ные, пятиугольные (рис. 11, 6-17) (48 экз.). Встречены также трехлопас-
тые (7 экз.) и граненые (5 экз.) наконечники (рис. 11,18—24). В
большинстве своем стрелы имеют небольшие размеры. Длина пера их редко
достигает 5 см, чаще же составляет всего 2,5-3 см. Как по форме, так и по
размерам эти изделия находят близкие аналогии в Большетиганском
могильнике (см. ниже) и в вышеотмеченных салтовских памятниках.
Колчаны (рис. 11, 42), встреченные в 17 погребениях, представлены
обломками костяных накладок,, скобчатыми железными петлями
(рис. 11,28), железными и бронзовыми крючками и петлями (рис. 11, 27,
29, 30). Такие колчаны легкого типа в IX-X вв. были широко распростра-
47

погр. 224, 14 - погр. 195, IS - „Porp {J, R™'"Г,™*' 7S' " ~ "orp. 184, 13 -
* - no..«.» - norp. 10, гг - „0pr, 6; J. zi: s г _- s a »: -g ш.
нены у южноуральских кочевников. Встречены они и в Танкеевском
могильнике, а также в салтовских памятниках*3.
Из двух наконечников копий один с ромбическим в сечении пером
аналогичен танкеевским экземплярам (рис. 11,49), второй - короткий, с
| плоским листовидным пером (рис. 11, 48). Две сабли, найденные на
могильнике, отличаются от танкеевских меньшей изогнутостью полос,
большей массивностью и слабой скошенностью рукоятей по отношению к
оси лезвийной части (рис. 6,12; рис. 11,47). Интересной является находка
костяной грушевидной по форме булавы в погребении 260 (рис. 11,46).
К предметам конского снаряжения относятся удила, стремена,
пряжки, соединительные бляхи. Удила (рис. 12,1-4; 13 экз.), все двусоставные
кольчатые, делятся по завершению звеньев на две разновидности. 4
экземпляра имели обычные одиночные приемные кольца и 9 - восьмерко-
образно расположенные парные кольца. Один экземпляр совсем не имел
псалий, остальные, за исключением двух S-видных, стержневые из
четырехгранного, круглого или гофрированного, со шляпками (рис. 12,4;
1 экз.) дрота. Имеются удила с одной псалией или с разными псалиями.
Центральная часть псалий оформлялась или в виде арочной петли (такие
изделия присоединялись обычно к удилам первой разновидности), или в
виде трапециевидной или фигурной пластины с двумя удлиненными
вырезами (рис. 6, 9). Данные псалий прикреплялись к внутреннему
кольцу удил второй разновидности.
Все стремена могильника (рис. 12,5-8; 9 экз.) арочной формы, с
широкой подножкой, имеющей, за исключением двух экземпляров, ребро. В
одном случае подножка округлая, выпуклая (рис. 12, 6), в остальных
подножки несколько вогнутые, с подпрямоугольными загибами.
Приемное отверстие для путалища образовано простым изгибом дрота (рис. 12,
5; 1 экз.), иногда эти отверстия пробиты в отделенных, через перехват,
округлых или удлиненно-трапециевидных пластинах (рис. 11,6-8).
Крупные железные пряжки конской сбруи (рис. 11, 33-37) по форме
округлые (6 экз.), подтрапециевидные (4 экз.), удлиненно-овальные
(2 экз.) и лировидные (1 экз.).
В целом предметы вооружения и конского снаряжения, особенно
железные, в большинстве своем находят аналогии в болгаро-салтовских
памятниках Подонья34. Среди них, однако, встречаются изделия общие как для бол-
гаро-салтовского мира, так и для южноуральских кочевников.
К украшениям конской сбруи относятся две бронзовые подвески
(рис. 6, 1), имеющие аналогии в салтовских древностях35, а также три
соединительные бронзовые бляхи уздечки, не характерные для болгаро-
салтовских памятников, но обычные в комплексах южноуральских
кочевников IX-X вв.36
2S - погр. 46, 26 - погр. 2, 27 - 143, 28 - погр. 33, 29 - погр. 224, 30 - погр. 212, 31 -
погр. 8, 32 - погр. 235, 33 - погр. 268, 34 - погр. 82, 35 - погр. 268, 36 - погр. 22,
37 - погр. 43, 38 - погр. 154, 39 ~ погр. 125, 40 - погр. 2, 41 - погр. 8, 42 - погр. 75,
43 - погр. 353, 44 - погр. 201, 45 - погр. 14, 46 - погр. 260, 47 - погр. 143, 48 -
погр. 322, 49 ~ погр. 33, 1-37, 45, 47-49 - железо, 38-40 - керамика, 41, 43, 46 -
кость, 44 — дерево и бронза
4. Е.П. Казаков 49

Рис. 12. Железные удила и стремена из I Большетарханского могильника
7-'п;Гзрэ; лияг33,3"погр-75,4 ~погр-256> s -погр-322-6 - «>"■ 12°-
50
. J
Украшения и предметы одежды представлены серьгами, нагрудными
решениями, браслетами, перстнями, пряжками, накладками на ре-
нь, бусами и бисером.
Серьги из цветных и драгоценных металлов в форме простого замкну-
эго (2 экз.) или незамкнутого кольца (рис. 13, /; 7 экз.), с трехбусинной
"ирамидкой снизу на овальном кольце (рис. 13,2; 5 экз.), с трехбусинной
цельнолитной подвеской (1 экз.), с двухбусинной подвеской (3 экз.), с
двухбусинной подвеской на вращающемся диске (рис. 12, 4; 3 экз.), с
каплевидной подвеской (2 экз.), с шпульковидной подвеской (3 экз.), с
четырехбусинной, неподвижно присоединенной подвеской (6 экз.).
Многочисленны богато украшенные подвески из 3-4 полых шариков,
присоединенных через диск к кольцу. Последнее украшено по бокам
шаровидными утолщениями (рис. 13, 6, 7; 14 экз.).
Сравнительно бедно представлены различные нагрудные подвески.
Одиночными являются подвески с арочным (рис. 13, 34),
трапециевидным (рис. 13,36), подтреугольным (рис. 13,33), полутрубчатым желобо-
образным (рис. 13, 35), трубчатым щитками. Более многочисленны
лушшцы (рис. 13, 23, 24; 2 экз.), шаровидные, грушевидные и желудо-
видные (рис. 13,12-15, 16) подвески, бутыльчатые (рис. 13, 32),
конусовидные (рис. 13,30, 31) привески.
Из перстней 6 экземпляров лапчатые (рис. 13,53), причем один из них с
высоким щитом и маленькими зубцами. Один перстень литой, со щитком
в виде стрелок, обращенных остриями к квадратной пластинке (рис. 13,
54).
Из браслетов один из круглого дрота, с сужающимися концами, другой
изготовлен из кольца мерянского типа".
Бронзовые пряжки: восьмеркообразные (рис. 13, 50; 2 экз.), а также
обычного, широко распространенного типа, с полукруглым приемником и
прямоугольным или трапециевидным приемником для ремня (7 экз.),
имеется и подпрямоугольная, типа пряжки на рис. 11, 37, но меньшего
размера. Редкие в погребениях накладки на ремень, по форме подтре-
угольные, арочные, кольцевидные, с выступами, фигурные (рис. 13,
40-45).
Большинство из отмеченных украшений и предметов одежды находят
«логии в собственно болгаро-салтовских памятниках Юго-Восточной
аропы. Без сомнения из этого региона проникли в Среднее Поволжье
ерьги с напускными бусами, накладки с трилистником и другие изделия
рис. 13,3-7, 40-43). Идентичные вещи в массе представлены в указан-
лх болгаро-салтовских памятниках3". Однако отдельные украшения:
подвеска с арочным щитком, конические и бутыльчатые подвески,
некоторые другие подвески и пронизки (рис. 13, 30-34) обнаруживают
параллели в урало-прикамских (в частности, в ломоватовской) культу-
. Единичными являются изделия поволжских финнов. Среди них
«ожно отметить шумящую подвеску с трапециевидным щитком (рис. 13,
6).
Все бусы Большетарханского могильника40, встреченные в 33 погребе-
51

Рис. 13. Бронзовые изделия из Большетарханского могильника
1 - погр. 35. 2- погр. 40, 3 - погр. 35, 4 - погр. 120, 5 - погр. 347, 6 - погр. 58
7 - погр. 4, | - погр. 121, 9 - погр 121, ,* - погр. 302, 11 - погр. И, И - погр. 66.
» " погр. 196, 14 - погр. 302, 75 - погр. 62, /6- погр. 76, П - погр. 76
18 - погр. 62, /9 - погр. 98. 20 - погр. 321, 21 - погр. 35, 22 - погр. 77, 23 - погр. бэ!
52
ниях, являются стеклянными. Общее число бус (171 экз.) и бисера
(476 экз.) мало по сравнению с количеством их, например, в Большетиган-
ском или Танкеевском могильниках. Бисер изготовлен из синего,
желтого, зеленого, белого и черного стекла. Бусы по форме шаровидные,
бочонковидные, цилиндрические, граненые и многочастные, делятся на
одноцветные, с металлической прокладкой, полихромные41.
Время функционирования 1 Большетарханского могильника по веще-
1м аналогиям и монетам - саманидской драхме Хосроя II 619 г. из
огребения 196, хорезмийской монете с арабской надписью VIII в. из
огребения 252, аббасидскому дирхему 775-809 гг. - было определено
Ф. Генингом и А.Х. Халиковым второй половиной VIII - первой
подобной IX в.42 Однако следует отметить, что близкие этому памятнику
"лгаро-аланские могильники Подонья датируются и концом VIII-
IX в."
Материальная культура могильника ближе всего к культуре
погребений в обычных ямах, изученных в Подонье и относимых к собственно
'олгарам44. Несмотря на большое сходство в целом в вещевом материале
С катакомбными могильниками Подонья (Салтовским, Дмитриевским),
I Большетарханский могильник заметно от них отличается. В нем менее
богатые наборы бус, отсутствует ряд специфичных для салтовских
памятников предметов - некоторые типы зеркал, тесла-мотыжки,
колесовидные подвески и т.д.
Все вышеуказанное, включая относительную бедность украшений в
могилах, характерную для болгарских кочевинков, позволяет
согласиться с отнесением I Большетарханского могильника к одной из
собственно болгарских этнических групп, находящихся, видимо, до переселения
в Среднее Поволжье в контактах с аланским населением, оставившим
катакомбные могильники.
В Среднем Поволжье болгары вступили во взаимодействие с
племенами Прикамья и Приуралья. Они восприняли, вероятно, уже в Урало-По-
волжье обряд положения в могилы усложненной конструкции черепа и
костей ног коня в ногах скелета, а также начали пользоваться лепной
круглодонной прикамско-приуральской посудой с резной, гребенчатой и
веревочной орнаментацией. Правда, число таких сосудов невелико, и
только в одном случае (погр. 61) в Больших Тарханах встречен близкий к
петрогромской посуде Среднего Урала сосуд с веревочной орнаментацией.
Очевидно, в этот период присутствие прикамского населения на
правобережье Волги не было особенно ощутимым. Да и левобережье, судя по
материалу Большетиганского могильника, было занято преимущественно
кушнаренковским населением.
24 - погр. 7,25 - погр. 81, 26 - погр. 62, 27 - погр. 325, 28 - погр. 325, 29 - погр. 98,
30 - погр. 112, 31 - погр. 297, 32 - погр. 156, 33 - погр. 76, 34 - погр. 7, 35 -
Погр. 273, 36 - погр. 343, 37 - погр. 284, 38 - погр. 298, 39 ~ погр. 241, 40 - погр. 171,
41 — погр. 60, 42 — погр. 145, 43 — погр. 310, 44 — погр. 224, 45 — погр. 26, 46 -
погр. 255, 47 - погр. 77, 48 - погр. 274, 49 - погр. 260, 50 - погр. 81, 51 - погр. 41,
52 - уЧ. Г/9, S3 - погр. 76, 54 ~ погр. 237
53

Инвентарь II Большетарханского могильника представлен двумя
сосудами, темно-синими с бело-голубыми глазками-бусами и 16
астрагалами барана. Один из сосудов - круговой, одноручный, с приземистым
туловом и раструбообразной горловиной со сливом кувшин по форме
соответствует виду IA I Большетарханского могильника. Этот экземпляр
датируется концом VIII - первой половиной IX в. и является типично
салтовским. Второй сосуд представлен обломками лепного желтоватого
по цвету сосуда с примесью шамота в тесте. Бусы из этого могильника,
аналогичные типу BV3108 (см. ниже) бус из Танкеевского могильника,
также датируются VIII - первой половиной IX в.
Таким образом, II Большетарханский могильник, видимо,
функционировал где-то в пределах сосуществования I Большетарханского
могильника. Крайне незначительный материал позволяет связывать его с
кругом салтовских памятников. Судя по инвентарю, первое из захоронений
было девичьим.
Погребальный инвентарь Кайбельского могильника* включает в себя
четыре круговых и несколько лепных сосудов. Они опубликованы в
работе Т.А. Хлебниковой45. Три серо-коричневые круговых сосуда (рис.
14,8-10) кувшинообразные, с высокой узкой шейкой (у одного из сосудов
ручка и верхняя часть шейки отбиты). Все они имеют небольшую
растительную примесь в тесте. Один из сосудов типично салтовский, с
приземистым, как бы срезанным снизу туловом, украшенным каннелюрами и
полосами перекрещивающегося лощения. По венчику имеется слив
(рис. 14,8). Два других, с залощенной поверхностью и цилиндрическими
шейками, имеют раздутые тулова с наибольшим диаметром в середине
или в их верхней части (рис. 14, 9, 10). Четвертый - кринкообразный, с
раструбообразной горловиной, серого цвета - круговой сосуд (рис. 14,
11) с примесью обожженной глины в тесте4*. Лепные сосуды - темно-серого
цвета, с примесью обожженной глины в тесте. Два из них в виде
приземистого горшка. По венчику одного имеются крупные защипы, диаметр
шейки равен диаметру днища (рис. 14, 12). Остальные сосуды в обломках.
Из других вещей встречены трехгранные наконечники стрел, большой
кинжал, серьги с подвесками, глазчатые бусы47.
В богатом вещами погребении 4 кургана 7 в изголовье костяка
находились кувшин (рис. 14, 8), удила с эсовидными псалиями (рис. 14, 6),
стремя высокоарочного контура с вогнутой подножкой (рис. 14, 7) и
большие прямоугольные железные пряжки. У тазовых костей расчищен
поясной набор из пряжки, накладок и наконечника на ремень с
растительным орнаментом, рамок для ремня48 (рис. 14,1-5).
В детском погребении был найден дирхем 750-751 гг.
Состав керамического материала из Кайбел (круговые одноручные
кувшины, лепные горшки), форма его (приземистость и раздутость тулова
и т.д.), а также орнаментация (полосы перекрещивающегося лощения,
защипы по венчику) находят аналогии в материале Волоконовского49,
I Большетарханского50 и других болгарских могильников Подонья и
*Автор выражает искреннюю благодарность Н.Я. Мерперту за разрешение
опубликовать некоторые из вещей памятника.
54

Среднего Поволжья. Такие же параллели имеются в болгарском
комплексе Танкеевского могильника. Однако в деталях формы имеется
специфика. Высокогорлые, с приземистым или шаровидным туловом кувшины
(рис. 14, 8-10) по своим пропорциям близки сосудам из памятников
Болгарии".
В комплексах салтово-болгарских памятников находит параллели и
остальной инвентарь памятника. Аналогия пряжке из Кайбельского
могильника (рис. 14,5^ имеется в Дмитриевском могильнике. В.Б.
Ковальская датирует ее IX в." Удила и стремя (рис. 14,6, 7) такие же, как и в
I Большетарханском могильнике".
Все это позволяет связывать Кайбельский могильник с одной из
групп собственно болгар, переселившейся в Среднее Поволжье. Этот
вывод сделан Н.Я. Мерперт более тридцати- лет назад, отметившей, что
погребальный инвентарь памятника "поразительно близок к инвентарю
донецких и дунайских (болгарских. - Е.К.) погребений"54. К этому
мнению присоединяются и другие исследователи, датирующие в целом
могильник VIII—IX вв."
Об определенной близости этого памятника к памятникам болгар на
Дунае свидетельствуют наличие северной ориентировки и, как
отмечалось, форма некоторых кувшинообразных сосудов.
Судя по монете 750-751 гг. и аналогиям вещей, датировку
могильника, видимо, можно сузить до конца VIII-первой половины IX в.
Вещевой материал из II Уреньского могильника представлен
железными кольцами, фрагментом ножа, обломком деревянной чаши с
серебряной обкладкой по венчику и также сосудами (5 экз.). Среди них две
двуручные амфоры и три одноручных салтовских кувшина. На амфоре с
вытянуто-яйцевидным туловом, помимо линейного орнамента, нанесена
тамга".
Одноручный круговой сосуд из кургана 2 погребения 2 II Уреньского
могильника, украшенный каннелюрами и вертикальными полосами с
перекрещивающимися лощениями, по форме наиболее близок к кувшину
из II Большетарханского могильника97.
Впускное в курган № 4 эпохи бронзы погребение 49 у с. Хрящевки
сопровождалось стоящим вверх дном лепным плоскодонным горшком с
защипами по венчику58. Судя по остаткам детского черепа, погребенный
лежал на спине. Н.Я. Мерперт отнес это захоронение к памятникам с
рогожней керамикой и датировал IV-VI вв. Однако форма сосуда имеет
параллели в болгарских памятниках: Кайбельском, I Большетарханском
(рис. 10, 3), Танкеевском могильниках. Такая посуда, являющаяся,
видимо, традиционно болгарской, особенно часто встречается в детских
болгарских погребениях. По аналогиям сосуду и находкам глазчатых,
салтовского облика бус в насыпи кургана данное погребение, вероятно,
можно датировать концом VIII—IX вв. Костяные детали луков и колчанов
из могильника "Золотая Нива" находят наиболее близкие аналогии в
I Большетарханском могильнике", что позволяет датировать данные
погребения VIII—IX вв. Можно предположить, что этот памятник так же,
как I Большетарханский и Кайбельский могильники, относится к эпохе
56
Тис. 15. Раннеболгарсквя керамика из Тетюшского (1-3) и Ульяновского (4-5) музеев
освоения пришлыми болгарами, начиная со второй половины VIII в.,
территории Среднего Поволжья.
Кроме вышеуказанного, как отмечалось, к первому этапу относятся
коллекции сосудов из Ульяновского и Тетюшского музеев.
Местонахождение их неизвестно. j
В Ульяновском краеведческом музее имеются два серо-желтого цвета
круговых одноручных кувшина со сливами. Один из них с полосами
лощения по тулову под № 6399 (рис. 15, 4) близок к сосудам группы из
Больших Тархан (рис. 8) и типа IBla Танкеевского могильника. Другой
сосуд со следами ремонта в виде парных округлых отверстий (рис. 14,5)
подобен сосудам типа НА 1а Танкеевского могильника (см. ниже) и
сосудам группы III Большетарханского могильника (рис. 8).
В музее г. Тетюш в Татарии в 1964 г. нами зарисованы три флаконовид-
ных сосудика с сильно раздутым туловом, имеющим наибольший
диаметр в нижней его половине. Один из них серого цвета из хорошо
отмученной глины миниатюрный (высота 3,5 см), с блоковидной горловиной и
сплющенным, как бы срезанным снизу туловом (рис. 15, 1). Другой
высотой 5,5 см с цилиндрической горловиной, красноватого цвета, по
шейке и верхней части тулова имел ряд горизонтальных каннелюр
(рис. 15,2). Третий сосуд из сероглиняного теста высотой 10 см
представляет собой обычную "криночку", имеющую аналогии среди подобных
сосудов из I Большетарханского (рис. 9) и Танкеевского могильников.
Тулово его украшено полосами вертикального лощения (рис. 15, 3).
Такие сосуды могут быть датированы VIII—IX вв.
57

2. ПРИКАМСКО-ПРИУРАЛЬСКИЕ ПАМЯТНИКИ
ПЕРВОГО ЭТАПА
К ним, как отмечалось, относятся памятники двух групп: кушнарен-
ковской, или южноуральской (Большетиганский, Немчанский
могильники и погребения на 116-м километре у г. Самары), и среднеуральский
(Хрящевское погребение, некоторые захоронения I Большетарханского
могильника). Наиболее богатый материал дал Большетиганский
могильник. Материалы этого памятника опубликованы в ряде работ Е.А. Хали-
ковой'0.
Монографически изданы материалы 56 наиболее хорошо
сохранившихся и богатых вещами погребений, изученных в 1974-1975, 1978 гг.61
Данные еще по 54 захоронениям, за редким исключением сильно
разрушенным, опубликованы А.Х. Халиковым в отдельной работе62.
Поскольку непотревоженные комплексы, полученные в последние годы
раскопок, единичны, то описание материала в данном случае дается по
монографически изданным богатым материалам 1974-1978 гг.
Погребальный обряд
Площадь, на которой находился Большетиганский могильник, в
течение многих лет подвергалась распашке. Внешних признаков могилы
не имели. Располагались они неровными рядами, вытянутыми с юго-
юго-запада на северо-северо-восток. Однако наблюдается и
концентрация могил в отдельные группы, помимо рядов (рис. 16). Прослеживается
также тенденция концентрации могил в отдельные группы по
половозрастному признаку.
Непосредственно под слоем пашни в черноземе встречаются
отдельные предметы из разрушенных захоронений или жертвенных комлексов.
На глубине 20-30 см расчищены и три сохранившихся жертвенных
комплекса. Два из них содержали черепа и остатки костей ног лошадей,
сопровождающиеся железными пряжками конской сбруи.
Очертания могильных ям чаще всего прослеживались в слое,
переходном от чернозема к суглинку на глубине 50-60 см. По данным авторов
публикаций выявлены женские (№ 1, 2, 5а, 56, 5с, 7, 15, 17, 19, 20, 21, 30,
31, 32, 47,51,53), детские и подростковые (№ 8а, 86, 11, 12, 18, 25а, 25с, 26с,
27, 29, 35,36,38, 39, 43, 44, 45, 49,54) и 23 мужских (№ 3, 4, 6, 8, 9, 10, 12, 13,
14, 16, 22, 23, 24, 28, 33, 34, 37, 40, 41, 46, 48, 52, 55) погребений. Среди них
два кенотафа (№ 3, 8).
Нередки и коллективные захоронения. Так, в погребении 5 встречены
три женских комплекса, в погребении 8 вместе с характерным набором
мужчины-воина находились два детских костяка, остатки двух мужских
костяков зафиксированы в погребении 12, по два детских скелета
расчищены в погребениях 25, 26. В погребении 47 была захоронена женщина
с грудным ребенком (рис. 17).
Могильные ямы (в плане подпрямоугольные) встречаются вытянуто-
трапециоидные (№ 8, 12, 28 и др.), когда яма в ногах или чаще в изголовье
расширялась на 5-15 см. Характерна большая ширина могил. Редко,
58
Jy-
SJ
77
лГо
31
О
т
0в!
0
оо7/
эз
О О
И 88
111
0 0
НО ,07
0 п
0 ев и
К 83
0
103
108
О
3D
О
к
0:
'72
о™ о
70
О!
78
шооо'оо сйо
483736963173 75 78 7»
4bQQs>S<L0
]00
о,
'100
о
• _ 51
О О,
S3
т 13
0
о
105
О'
S3
о
68
о
103
юг
0 О
39 108
О
103
«,р
77
о
/г
з\
00?
18
'чг
Ппп 0 0r3S2fOfk Од/
WtWJtrAb
5м
610/'
Ч»
О**
Рис. 16. Топография погребений Большетиганского могильника

' ,
Рис. 17. Планы погребений Большетиганского могильника
А - погр. 47, Б - погр. 51
60
когда отношение длины к ширине их составляет более 3/4 (№ 48, 51, 52),
обычно же ширина могил лишь немного меньше половины длины.
Для мужских погребений размеры могил составляют 250-350 х 100—
75, для женских - 180-225 х 70-120 см. Глубина ям 50-95 см и лишь в
лничных случаях выходит за эти пределы (погр. 34, 53 - глубина 40 см;
эгр. 12, 22,24,28 - глубина ПО-120 см).
Большинство ям имеют вертикальные стенки и ровное дно, однако в
некоторых встречены уступы - заплечики шириной от 15 до 70 см и
л сотой 15-20 см. Располагались они вдоль правой или левой продоль-
■ix стенок, а в одном случае в изголовье (№ 12, 16, 19, 22, 28). Погребен-
ле, ориентированные головой на запад или запад-северо-восток (лишь й
погр. 31 встречается противоположная ориентировка), лежали вытянуто
на спине.
Под костяками зафиксированы остатки гробовищ, а также войлока,
грубой ткани или бересты. Прослеживается культ огня в виде включений
углей, золы или обугленных фрагментов деревянного гроба (погр. 18).
В изголовье погребенных, как правило, справа находились кости
кивотных. Обычно это бедренная кость левой ноги лошади, однако
лнично встречаются ребра, крестцы или др. Такие комплексы - остат-
I погребальной пищи - зафиксированы в 22 погребениях.
Характерным, как и в I Большетарханском могильнике, является
Сопровождение многих захоронений комплексом из черепа, костей
четырех ног и иногда хвостовых позвонков лошади, которые находились на
дне или на заплечиках ямы в ногах погребенных или сбоку от них.
Однако в отличие от Больших Тархан (см. выше) череп лошади направлен
резцовой частью к голове погребенного, а кости ног лежали под ним или
рядом с ним. Нередко комплексы сопровождались стременами, удилами
или уздечным набором. В ряде случаев комплекс заменялся только
черепом лошади, притом иногда с отделенной или смещенной нижней
челюстью. Семь погребений с черепом или черепом и костями ног
лошади - мужские (№ 3, 6, 9, 10, 12,23, 28), четыре - женские (№ 2, 7,19,20).
Примечательной чертой обряда является применение погребальных
лицевых покрытий, обнаруженных в захоронениях 6, 12, 16, 24, 28, 35, 37,
39. Лицо умершего закрывалось тканью или кожей, на которое на место
глаз пришивались накладки, вырезанные из пластинчатого серебра. По
форме наглазники подпрямоугольные или округлые, с отверстиями по
краям. Обычно на каждый глаз нашивалась одна пластина, но в
погребении 28 удлиненная подпрямоугольная пластина прикрывала сразу оба
глаза. За исключением детских погребений 35, 39 все покрытия
происходят из мужских захоронений.
Богатые вещевые комплексы Большетиганского могильника четко
делятся по половозрастному признаку. При этом каждая
функционально выдержанная группа вещей имела, как правило, свое положение в
Могиле по отношению к костяку. Это касается не только предметов
адежды и украшений, но также вооружения, орудий труда и быта.
В 33 могилах найдены глиняные сосуды, располагавшиеся в изголовье.
Лишь в погребении 42 фрагменты сосуда были разбросаны в восточной
61

части ямы. В погребении 12 найдены и обломки деревянной чаши с сере-
брянными обкладками.
В 29 захоронениях встречены железные ножи. Располагались они у
берцовых костей ног, у пояса и даже в изголовье. Шилья (погр. 9, 19, 45),
как и ножи, встречены у берцовых костей ног, у пояса и в изголовье. В
погребении 15 в изголовье расчищены две иглы. Предметы огнива:
железные кресала, кремни с остатком поясных сумочек зафиксированы у
тазовых костей в 9 мужских захоронениях.
Только в мужских захоронениях встречены предметы вооружения:
сабли, луки, колчаны, стрелы, топор, кинжал.Сабли (9 экз.) лежали слева
от погребенных (лишь в погр. 24 - справа). Остатки луков найдены в
десяти погребениях слева или справа от костяков. Также располагались
колчаны (15 экз.), содержавшие от 3 до 10 стрел. Боевой топорик встречен
лишь в погребении 43. Он располагался у правой плечевой кисти.
Так же, как и в Больших Тиганах, на запад были ориентированы
костяки в двух погребениях Немчанского могильника и погребения на
116-м километре Самарской области.
Погребение у с. Хрящевка, как и отмеченное погребение 61 Большетар-
ханского могильника, сопровождалось шнуровой керамикой средне-
уральского происхождения. Хрящевское захоронение, впущенное в
курган эпохи бронзы, имело северо-северо-западную ориентировку
костяка, лежащего на спине на глубине 30 см. Над ним отмечено
скопление золы и угля.
Специфические черты погребального обряда Большетиганского
могильника, в частности - погребальные маски, комплексы из черепа и
костей ног лошади, как обоснованно отмечала Е.А. Халикова, находят
аналогии в ломоватовских памятниках Верхнего Прикамья и в
венгерских памятниках на Дунае45.
Важно отметить, что комплексы коня, видимо, характерные для
кочевых угров, аналогичны вышеуказанным комплексам Большетархан-
ского могильника. С угорским миром в основном связано и применение
погребальных лицевых покрытий64.
Погребальная обрядность Хрящевского прикамского погребения, судя
по керамике урало-прикамского происхождения, видимо, испытала
воздействие болгар. Во всяком случае совершение его в кургане и
северная ориентировка погребенных сближают памятник с Кайбельским
могильником (хотя северная ориентировка встречается и в
ломоватовских некрополях).
Вещевой инвентарь
Богат и своеобразен вещевой инвентарь Большетиганских
захоронений, представленный посудой, украшениями, предметами одежды,
вооружения, конского снаряжения, иногда орудиями труда, быта, а
также культовыми поделками. Набор инвентаря, как указывалось, четко
разделяется по половозрастному принципу.
Для мужчин характерны сабли в богато украшенных ножнах,
наконечники стрел, предметы лука и колчана, предметы огнива (кресала, кре-
62
ешки), а также детали конского снаряжения (удила, стремена, уздечки),
ипецифически женскими являются головные уборы, украшенные
расположенными в ряд накладками: ожерелья из бус, бисера, металлических
подвесок; серьги с напуском; разнообразные подвески к головному
убору, косам, поясу. Подобные же, различающиеся по полу комплексы
; составляли набор детских погребений, но здесь они нередко имели
миниатюрные размеры. Для мужских, женских и детских погребений
характерны поясные наборы со своеобразными серебряными
накладками, пряжками и наконечниками ремней, а также браслеты, перстни.
Посуда в погребениях Большетиганского могильника в основном
представлена керамикой, и лишь в захоронении 12 встречены обломки
деревянной чаши с серебряными обкладками по венчику. Из 29
погребений происходят 34 глиняных сосуда. Восстановлена форма 33
экземпляров. Из них один круговой одноручный кувшин типично салтовского
облика (рис. 18, 33), остальные лепные. За исключением
высокобаночного сосуда с уплощенным дном из погребения 42 (рис. 18, 32), имеющего
своеобразный вещевой инвентарь, все лепные изделия круглодонные,
горшковидные. По цвету они черные или темно-коричневые, с примесью
песка и органических остатков в тесте. Высота сосудов 6-9, диаметр
шейки 4-8, диаметр тулова 7-14 см, толщина стенок 2-4 мм.
По соотношению диаметра шейки к диаметру тулова горшковидные
сосуды можно разделить на широкогорлые с соответствующим
отношением более 2:3 (рис. 18, 1-3; 3 экз.) и узкогорлые с соотношением от 2:3 и
почти до 1:3 (рис. 18, 4-31; 28 экз.). Как правило, узкогорлые сосуды
имеют более высокую шейку, чаще всего раструбообразной формы. У
наиболее узкогорлых экземпляров шейки обычно более высокие (рис. 18,
23-31). За редким исключением (рис. 18, 4-6) тулово сосудов раздутое,
имеющее наибольший диаметр в верхней, средней (рис. 18, 7-23) или
нижней (рис. 18,24-31) части.
Орнамент состоит из чередующихся поясков горизонтальных резных
линий и косо поставленных оттисков мелкогребенчатого штампа или
арезок по шейке и верхней половине тулова (рис. 18, 20-27, 30). Внизу
рнаментированное поле часто завершалось зигзагообразным или
волнистым пояском из резных линий или оттисков гребенки. В отдельную
группу объединяются сосуды, украшенные только косопоставленными
оттисками гребенки, объединенными иногда в ромбы (рис. 18, 16-19).
Нередко гребенчатые оттиски вырождались в небрежно нанесенные
короткие нарезки (рис. 18, 7-15). Шесть сосудов, в том числе вышеотме-
ченный баночный, не орнаментированы (рис. 18, /, 3, 5, 6, 29, 32).
Е.А. Халикова обоснованно связывала вышеописанную керамику с
оздней кушнаренковской посудой65. Следует отметить, что группа
"судов с раздутым туловом и резким переходом от шейки к тулову
(рис. 18,20-27) по форме, технике и композиции орнамента находит
полные аналогии посуде из погребений 169,210,475 и других Танкеевско-
го могильника66. В этом же могильнике имеют параллели круговой
кувшин и широкогорлый горшок из погребения 44 (рис. 18,1).
Форма керамики из Больших Тиган, орнамент ее в виде пояков гори-
63

Рис. 18. Керамика из Большетиганского могильника
' " "°ГР; 44' 2 " ТРа 4°' 3 " П0Гр- 6' 4 ~ Погр- П' S " П0ГР- 38- * " погр. 9, 7 -
'' ??В-* - П0ГР- ,2,6' f - П0ГР- 16- U - погр. 27, Л - погр. 21, К - погр. 35. И -
пП' и 9П " П°ГР' я' {, ~ "0ГР- 17, " _ П0ГР- ,0, " ~ ПОгр" 7' « " «•«>£ 30 19 -
погр 14, 20 - погр 28, 2/ - погр. 29, 22 - погр. 3, 23 - погр. 2,24 -погр. 25А, 25 -погр.
М пГ П°47" «' " ""ff 29' ^ ' П0ГР- 8' 2$ ~ П°ГР- 23" 5° " П0ГР" 19' 3> ~ "°'Р- «I-
J/ — погр. 42, 33 — погр. 44
64
зонтальных резных линии, косопоставленных, иногда сгруппированных в
, ромбовидные группы, оттисков мелкозубчатой гребенки находят близ-
• кие аналогии в средневековых памятниках Западной Сибири, что уже
неоднократно отмечалось исследователями.
Хотя большетиганская керамика, несомненно, родственна кушнарен-
ковской и караякуповскои посуде Южного Урала, она тем не менее имеет
свою специфику. Лишь единичные экземпляры южноуральской посуды57
обнаруживают полное сходство с большетиганской.
Предметы вооружения представлены наконечниками стрел, деталями
лука и колчана, саблями, кинжалами, боевым топором. Наконечники
стрел за исключением двух втулчатых с плоским вьггянуто-подромбовид-
ным пером (рис. 19, 31), все черешковые. Среди них выделяются
экземпляры с плоским, трехлопастным и граненым пером.
Плоскоперые наконечники в большинстве своем имеют подтреуголь-
ное, вытянуто-подтреугольное или ромбическое перо (рис. 19, 1-13, 16;
42 экз.). Значительно реже встречаются поделки с пятиугольным (рис. 19,
17, 18; 6 экз.) и ланцетовидным (рис. 19,19-21; 7 экз.) пером. Среди
наконечников с граненой ударной частью один узкий, квадратный в сечении
(рис. 19, 22), остальные в сечении ромбические (рис. 19, 14, 15, 23, 24;
17 экз.). Трехлопастные изделия имеют подтреугольную, килевидную или
пулевидную боеголовку (рис. 19,25-28; 4 экз.). Из срезней один с
лопатообразным пером, имеющий подтреугольное отверстие посередине (рис. 19,
29), второй - рогатовидный (рис. 19,30).
По своим размерам и форме многие из большетиганских стрел, как уже
отмечалось, находят аналогии в Большетарханском могильнике и в
других болгаро-салтовских памятниках. Исключение составляют срезни,
характерные для кушнаренковских памятников Южного Урала, и втуль-
тачые наконечники, нередко встречающиеся в ломоватовско-поломских
памятниках. Обе эти группы стрел зафиксированы и в Танкеевском
могильнике (см. гл. III). Характерны для Больших Тиган раннегнездов-
ские наконечники стрел (рис. 19,1).
Остатки от составного лука легкого типа представлены срединными
обкладками, обычно располагавшимися в погребениях попарно (рис. 19,
35; 11 погребений).
От колчанов сохранились бронзовые и железные петли и крючок
(рис. 19, 32-34; 5 погребений), во многом аналогичные вышеописанным
деталям Большетарханского могильника. ..... каизкоо
Все сабли из погребений однолезвийные?0 слаооизогнутые. Длина
клинков их 70-75 см, ширина 3-3,5 см (рис. 19, 50). Рукоятки и ножны
сабель нередко украшались богато орнаментированными накладками и
навершиями. Е.А. Халикова справедливо сопоставляла эти изделия с так
называемыми хазарскими саблями, широко распространенными в
Европе. Следует, однако, отметить, что декорировка и оформление этого
оружия близки к соответствующим изделиям в синхронных Большим
Тиганам северокавказских памятниках68. Характерны также для
памятников Северного Кавказа IX. в. боевые, облегченного типа топоры и
S. Е.П. Казаков 85

кинжалы (рис. 19, 37, 38). Подобное оружие, в частности, обнаруживает
близость к соответствующим изделиям из аланских катакомб6'.
Предметы конского снаряжения представлены деталями уздечки
(соединительные кольца, бляхи, удила) и седлами (подпружные кольца,
пряжки, стремена). За исключением соединительных колец (рис. 19, 36;
3 экз.) и блях-тройников (рис. 19, 41, 42; 5 экз.) все изделия железные.
Удила двусоставные, со стержневыми (рис. 19, 44; 1 экз.), эсовидными
(рис. 19, 45; 1 экз.) и с несохранившимися (рис. 19, 43; 1 экз.) псалиями.
Одно из стремян арочной формы (рис. 19, 39), второе - переходное от
арочной к грушевидной (рис. 19, 40). Подпружные пряжки и кольца с
круглой, полуовальной или подпрямоугольной рамкой (рис. 19,46-49).
Практически все предметы конского снаряжения находят аналогии в
Большетарханском могильнике70. Бляхи-тройники (рис. 19, 41-42), как
отмечалось, специфичны для кушнаренковско-караякуповских
памятников Южного Урала. Встречены они и в Танкеевском могильнике, но
отдаленные истоки их следует искать скорее всего в тюркских
памятниках Западной Сибири1".
Отличительным и специфичным элементом женского костюма, как
считают исследователи Большетиганского могильника12, являются
головные уборы с пояском налобной повязки, украшенным
характерными металлическими накладками обычно в виде соединенных через
перемычку двух полушарий или круга с двумя или тремя полушарными
выступами снизу (рис. 20, 64, 65). Подобные повязки зафиксированы в
Танкеевском могильнике, но украшались обычно они не литыми, а
штампованными подромбическими или треугольными серебряными
накладками.
Весьма специфичными и многочисленными на могильнике являются
пряжки, наконечники ремней, накладки. В основном они литые,
изготовлены из серебра или бронзы. Удивительно богаты формы и орнаментация
изделий, выполненных на высоком профессиональном уровне. На
поделках из погребения 12 сложный орнамент наносился с помощью
гравировки.
Пряжки по способу крепления к ремню и расположению поперечного
стержня, на котором находился язычок, можно разделить на три группы,
которые по особенностям конструкции и форме разделяются на
подгруппы и типы.
К группе А отнесены экземпляры с приемным щитком для ремня
(рис. 20, 90-92, 94-103). По способу соединения приемной части со щит-
э»
Рис. 19. Вещевой материал из Большетиганского могильника
1 — погр. 41, 2 — погр. 41, 3 — погр. 41, 4 — погр. 13, 5 — погр, 14, 6 — погр. 33, 7 —
33, * - погр. 6, 9 - погр. 37, 10 - погр. 6, // - погр. 3, 12 - погр. 37, 13 - погр. 33,
14 — погр. 40, 15 — погр. 12, 16 — погр. 6, П — погр. 6, 18 — погр. 40, 19 — погр. 3, 20 —
погр. 33, 21 — погр. 14,22-погр. 14,23-погр.4,24 — погр.6, 25 — погр. 13, 26 — погр. 13,
27 - погр. 8, 28 - погр. 6, 29 - погр. 14, 30 - погр. 10, 31 - погр. 4, 32 - погр. 13, 33 -
погр. 24, 34 - погр. 12, 35 - погр. 24, 36 - погр. 40, 31 - погр. 37, 38 - погр. 3, 39 -
погр. 28, 40 - погр. 28, 41 - погр. 23, 42 - погр. 22, 43 - погр. 50, 44 - погр. 28, 45 -
погр. 12, 46 - погр. 14, 41 — погр. 19, 48 — погр. 12, 49 — погр. 12, 50 — погр. 28
66

ком они делятся на: I — цельнолитые и II — шарнирные. По форме щитка
выделяются следующие типы.
Тип AI 1(рис. 20,92) - изделия с узким длинным (более 2/3 всей пряжки),
неорнаментированным щитком, имеющие подтреугольную тыльную
часть.
Тип А 12 (рис. 20,100) - такие же изделия с более коротким щитком.
Тип А 13 (рис. 20, 101) - такие же пряжки с орнаментированным
щитком.
Тип А 14 (рис. 20, 99) - пряжки с неорнаментированным щитком,
имеющим закругленную тыльную часть.
Тип А 15 (рис. 20, 90, 91) - пряжки с подпрямоугольным
орнаментированным щитком.
Тип А 16 (рис. 20, 103) - пряжки с неорнаментированным щитком,
имеющим фигурную тыльную часть.
Тип АН 1 (рис. 20, 98)- неорнаментированное изделие с подпрямо-
угольной тыльной частью.
Тип АН 2 (рис. 20, 93, 95-97) - орнаментированные пряжки с подтре-
угольной тыльной стороной.
Тип АН 3 (рис. 20, 102) - такая же пряжка с закругленной тыльной
частью.
Тип АН 4 (рис. 20, 94) — пряжка с подпрямоугольным удлиненным
орнаментированным щитком.
Орнамент на щитках некоторых поделок состоит из объединенных в
одну композицию трилистников. Гравированный орнамент на пряжке из
Погребения 12 (рис. 20,101) дополняется комбинацией строенных
кружочков. На одном экземпляре изображен коленопреклоненный человек
(рис. 20,93), на двух - крылатые кони (рис. 20,94, 102). Все эти элементы
явно имитируют орнаментацию торевтики восточных районов Средней
АзииУНМХ вв."
»».
Рис. 20. Вещевой материал из Большетиганского могильника
1 — погр. 47, 2 — погр. 37, 3 — погр. 45, 4 — погр. 6, 5 — погр. 22, 6 — погр. 16, 7 —
погр. 48, 8 - погр. 12, 9 - погр. 3, 10 - погр 48, 11 - погр. 3, 12 - погр. 14, 13 - погр. 28,
14 — погр. 48, 15 - погр. 2, IS - погр. 16, П - подъемный материал, 18 - погр. 51,
19 - погр. 30, 20 - погр. 17, 21 - погр. 35, 22 - погр. 47, 23 - погр. 48, 24 - погр. 6,
25 - погр. 6, 26 - погр. 16, 27 - погр. 22, 28 - погр. 23, 29 - погр. 24, 30 - погр. 6,
31 - погр. 12, 32 - погр. 28, 33 - погр. 13, 34 - погр. 22, 35 - погр. 24, 36 - погр. 14,
37 - погр. 19, 38 - погр. 12, 39 - погр. 14, 40 - погр. 12, 41 - погр. 28, 42 - погр. 7,
43 — погр. 47, 44 - погр. 7, 45 - погр. 47, 46 - погр. 40, 47 - погр. 9, 48 - погр. 19,
49 - погр. 20, 50 - погр. 24, 51 - погр. 1, 52 - погр. 47, 53 - погр. 22, 54 - погр. 32,
55 — погр. 17, 56 — погр. 47, 57 - погр. 8, 58 - погр. 22, 59 - погр. 47, 60 - погр. 13,
61 — погр. 3, 62 — погр. 40, 63 — погр. 23, 64 — погр. 47, 65 - погр. 19, 66 — погр. 40,
67 - погр. 19, 68 — погр. 40, 69 — погр. 24, 70 - погр. 35, 71 — погр. 37, 72 - погр. 1,
73 - погр. 24, 74 - погр. 28, 75 - погр. 16, 76 - погр. 12, 77 - погр. 48, 78 - погр. 23,
79 — погр. 19, 80 — погр. 8, 81 — подъемный материал, 82 — погр. 22, 83 — погр. 47,
84 - погр. 2, 85 - погр. 20, 86 - погр. 17, 87 - погр. 51, 88 - погр. 47, 89 - погр. 17,
90 - погр. 30, 91 - погр. 6, 92 - погр. 34, 93 - погр. 48, 94 - погр. 3, 95 - погр. 14,
96 — погр. 28, 97 - погр. 37, 98 - погр. 23, 99 - погр. 19, 100 - погр. 3, 101 — погр. 12,
102 - погр. 23, 103 - погр. 35, 104 - погр. 33, 105 - погр. 16, 106 ~ погр. 7, 107 -
погр. 17,108 - погр. 21,109 - погр. 42, ПО - погр. 42; 1-110- цветной металл
68

Своеобразен бордюр по краю щитков ряда изделий в виде полушарных
выпуклин, чередующихся с вытянутыми овалами (рис. 20,93, 95, 96, 101,
102), Данную деталь, видимо, следует признать оригинальной для южно-
кушнаренковских памятников, ибо подобные находки в других районах
являются исходными от них74.
К группе Б (рис. 20, 104-109) отнесены пряжки с рамкой в тыльной
части для прикрепления к ремню. Все они цельнолитые.
Тип Б 1 (рис. 20,108) — пряжка с подпрямоугольиой в тыльной части
рамкой, имеющей выступы по углам.
Тип Б 2 (рис. 20,104, 105) - с подквадратной рамкой без выступов по
углам.
Тип Б 3 (рис. 20,106, 107) - с подтрапециевидной рамкой и фигурным
приемным кольцом.
Тип Б 4 (рис. 20,109) - круглая пряжка.
Большинство изделий этой группы имеют широкое распространение,
пряжки типов Б 3, Б 4 находят аналогии в Танкеевском могильнике (см,
ниже).
К группе В отнесена одна пряжка полуовальной формы. Ремень и
язычок ее крепились на одном стержне (рис. 20, ПО). Подобные изделия
часто встречаются в средневековых памятниках поволжских и пермских
финнов.
Наконечники ремней, за одним исключением (рис. 20, 89), имеют
длину, в 1,5-3 раза превышающую ширину. Передняя часть
наконечников овальная, или подтреугольная, тыльная подпрямоугольная,
выемчатая или фигурная. Группа более мелких наконечников, которые
употреблялись обычно при внутренних или концевых ремешках, а
иногда изготовлялись специально для детских погребений, нередко
имеют простую орнаментацию в виде бордюра по краю из насечек или
круглых полушарных выпуклин (рис. 20, 81, 83, 87). На одном изделии
имелось изображение трилистника, на одном - четырехлистника и на
другом - ячеистый орнамент (рис. 20,81, 82, 88).
На крупных наконечниках изображены трилистники иногда со
строенными кружочками на ветках, грифон, крылатый конь (рис. 20, 73-78).
Как и на щитках пряжек, на ряде экземпляров по краю имелся
орнамент из полушарных и вытянуто-овальных звеньев (рис. 20, 74- 78).
Только наконечники с геометрическим и ячеистым орнаментом
(рис. 20, 71-82) имеют аналогии в салтовских памятниках". Остальные,
как и пряжки с соответствующим орнаментом, более характерны для
региона южнокушнаренковских памятников.
Накладки по форме можно разделить на круглые (рис. 20,1-6),
округло-овальные (рис. 20, 7-13, 16, 29), подтреугольные (рис. 20, 14, 15, 54),
сердцевидные (рис. 20, 17-22), полуовальные (рис. 20, 23-25, 27-36),
арочные (рис. 20, 37-39, 46), в виде геральдического щита (рис. 20, 40),
диадемообразные (рис. 20, 26, 41-43), подквадратные (рис. 20, 44, 45), с
двумя длинными параллельными сторонами или планочные (рис. 20, 47),
многочастные (рис. 20, 48-50), трехчастные стержневые (рис. 20, 51), в
виде полумесяца (рис. 20, 52, 53), в виде трилистника (рис. 20, 55-57),
70
зооморфные (рис. 20, 58-63), в виде круга с полушарными выступами по
двум противоположным сторонам (рис. 20,64, 65), кольцевидные (рис. 20,
66-6$ и бутонообразные (рис. 20,69- 70).
Часть сердцевидных, полуовальных (рис. 20, 19, 20, 23-28) накладок,
] одна округло-овальная (рис. 20,29), все арочные, диадемообразные,
квадратные (рис. 20, 37-39, 41-46), кольцевидные и пламевидные (рис. 20,
66- 70) были с прорезами.
Так же, как на щитках пряжек и наконечниках ремней, орнамент
большинства накладок состоял из трилистников, строенных полушарных
выпуклин или кружочков, вышеотмеченного бордюра из вытянутых
овалов и полушарных выступов по краю (рис. 20, 3-8 и др.). На трех
типах имелось изображение крылатых животных, в том числе собак-сен-
мурвов (рис. 20, 4, 29, 30). Отличаются от других изделия с сильно
стилизованным трилистником и бордюром из насечек или полушарных
выпуклин по краю (рис. 20,4, 6, 17).
Аналогии большинству накладок, а также пряжкам и наконечникам
ремней из Больших Тиган Е.А. Халикова и А.Х. Халиков обоснованно
находили в памятниках южноуральских кушнаренковских кочевников76.
Мелкие накладки со стилизованным трилистником без бордюра по краю
(рис. 20, 10-12, 23-24, 33, 39) имеют многочисленные аналоги в
памятниках салтово-маяцкой культуры".
Височные подвески и серьги, изготовляемые из бронзы и серебра,
иногда с позолотой, можно разделить на кольцевидные, с напускными
бусами, со стержневым, булавообраэным, гроздевидным и плоскостным
напуском.
Кольцевидные серьги имеют форму правильного (рис. 21, /; 7 экз.) или
овального (рис. 21,2, 3; 4 экз.) кольца. Единичны подвески с напускными
бусами (рис. 21, 4; 3 экз.). Имитируют их цельнолитые подвески со
стержневым напуском. На последнем нередко прослеживаются шаровидные
утолщения - бусины и соединительные муфты между ними. Выделяются
экземпляры с двумя (рис. 21,5; 5 экз.), четырьмя (рис. 21,6; 6 экз.), пятью
(рис. 21, 7; 4 экз.), шестью (рис. 21, 8; 4 экз.) утолщениями и сильно
стилизованные изделия с рифленым стержневым напуском (рис. 21, 9; 4 экз.).
Среди изделий с булавообраэным напуском также имеются
экземпляры с напускными (обычно тремя) бусинами (рис. 21, 12; 3 экз.) или их
имитации (рис. 21, 10, И; 5 экз.). Нижняя бусина в таких подвесках была
самой крупной. Одинарный каплевидный напуск имеют экземпляры,
украшенные зернью (рис. 21, 13; 3 экз.). На пять типов или
разновидностей делятся подвески с гроздевидными напусками (рис. 21,14-18; 6 экз.).
Подвески с плоскостными напусками имели фигурную трехчастную
ромбообразную нижнюю часть (рис. 21,19; 1 экз.) или прорезные напуски,
напоминающие стилизованные лапки водоплавающих птиц (рис. 21,
21-23; 6 экз.).
Аналогии височным подвескам могильника Е.А. Халикова в основном
распределила на три группы. Так, изделия с напускными бусами (рис. 21,
4) встречаются в основном в болгаро-салтовских комплексах
Юго-Восточной Европы и Среднего Поволжья. Изделия с булавообразными и грозде-
71

видными подвесками (рис. 21, 10-18) характерны для поломско-ломо-
ватовских и кушнареиковских памятников. Поделки с плоскостными
нижними частями встречаются только в кушнаренковских памятниках
Южного Урала'". Широкое распространение имели кольцевидные
изделия.
Исключительно разнообразны шейные, нагрудные и поясные подвески.
Их можно разделить на одинарные и составные или шумящие.
Подвешивались они на ремешках или цепочках, которые иногда завершались
каплевидной, очковидиой или якорьковой (рис. 21, 47, 49, 52) поделкой.
Ремешки нередко украшались спиралями из листовой проволоки или
литыми пронизками (рис. 21, 57, 64).
Одинарные подвески делятся на плоскостные и объемные.
Плоскостные можно разделить на монетообразные (рис. 21,24, 26; 5 экз.), округлые
(рис. 21,25; 1 экз.), листовидные без прорезей (рис. 21,27-30, 34; 9 экз.) и с
прорезями (рис. 21, 31-33; 15 экз.), грушевидные (рис. 21, 35; 2 экз.),
подромбические (рис. 21, 37-39; 7 экз.), круглые с тремя выступами (рис. 21,
40-42; 4 экз.), пятиконечные (рис. 21, 43; I экз.) в виде четырехлепестко-
вой розетки (рис. 21, 44; 1 экз.), прямоугольные (рис. 21, 45; 1 экз.),
щитовидные (рис. 21, 46; 3 экз.), в виде лапок водоплавающих птиц (рис. 21,
47-49; 3 экз.).
Объемные одинарные подвески делятся на костыльковые (рис. 21,
50-53; 6 экз.), конусовидные (рис. 21,54, 55; 2 экз.), рожковые (рис. 21, 56;
2 экз.), в виде изогнутого рожка (рис. 21, 63; 1 экз.), шаровидные
пустотелые (рис. 21,57-60; 21 экз.) и цельнолитые (рис. 21, 61, 62; 2 экз.), булаво-
образные (рис. 21, 64; 2 экз.).
Мелкие шумящие подвески имели очковидный (рис. 21, 68, 69; 2 экз.)
или конусовидный (рис. 21, 66, 67; 3 экз.) щитки. Более крупные
составные подвески с арочными (рис. 21, 70-72; 7 экз.), удлиненно-арочными
(рис. 21, 73, 74; 3 экз.), подпрямоугольным (рис. 21, 75; 1 экз.) и
коньковыми (рис. 21, 76, 77; 2 экз.) щитками.
Преобладающая часть подвесок находит аналогии в кушнаренковских
памятниках Южного Урала и в неволинско-ломотовских памятниках
Верхнего Прикамья19.
Рис. 21, Бронзовые и серебряные подвески из Большетиганского могильника
/ — погр. 48, 2 — погр. 8, 3 — погр. 18, 4 — погр. 35, 5 — погр.10, 6 — norp. JJ, / —
погр. 47, 8 — погр. 37, 9 — погр. 10, 10 — погр. 26, 11 — подъемный материал, 12 —
погр. 20, 13 - погр. 5, 14 — погр. 40, 15 - погр. 27, 16 - погр. 5, 77 - погр. 9, 18 -
погр. 38, 19, 20 - погр. 5, 21 - погр. 35, 22 - 1, 23 - погр. 21, 24 - погр. 17, 25 -
погр. 5, 26, 27 - погр. 5, 28 - погр. 47, 29 - погр. 17, 30 - погр. 1. 31 - погр. 17, 32 -
погр. 16, 33- погр. 37, 34 - погр.36, 3S, 36 -погр. 1, 37 - погр. 20, 3*-погр. 19, 39 -
погр. 21, 40 - погр. 7, 41 - погр. 35, 42, 43 - погр. 7, 44 - погр. 27, 45 - погр. 36, 46 -
погр. 5, 47 - погр. 5, 48 — погр. 47, 49 - погр. 5, 50 - погр. 2, 51 - погр. 17, 52 -
погр. 2, 53 - погр. 35, 54 — погр. 27, 55 — погр. 7, 56 - погр. 30, 57 - погр. 7, 58 -
погр. 18, 59 - погр, 42, 60 - погр. 6, 61 - погр. 27, 62 - погр. 47, 63 - погр. 7, 64 -
погр. 35, 65 - погр. 49, 66 - погр. 9, 67 - погр. 8, 68, 69 - погр. 5, 70 - погр. 7, 71 -
погр. 27, 72 - погр. 17, 73 - погр. 2, 74 - погр. 29, 7S - погр. 7, 76 - погр. 2, 77 -
погр.5
72

К украшениям рук относятся перстни и браслеты. Удивительно, что в
17 погребениях зафиксированы лишь лапчатые перстни (рис. 22, 15; 23
экз.).
Браслеты, в основном бронзовые, делятся на дротовые, пластинчатые и
витые. Дротовые по форме поперечного сечения распределяются на
круглодротовые с заостренными (рис. 22, 16; 6 экз.) или обрубленными
(рис. 22, 17; 2 экз.) концами, многогранные с циркульным орнаментом
(рис. 22,18; 3 экз.), подпрямоугольные в сечении с г-образными концами
(рис. 22, 19; 4 экз.) и полуовальные в сечении с рифленой (рис. 22, 20;
2 экз.)или гладкой (рис. 22,21; 1 экз.) поверхностью. Один из
пластинчатых браслетов имел орнамент в виде ромбов, выполненных насечками
(рис. 22, 22), другие, плоско обрубленные или фигурные, иногда с
несколько отогнутыми наружу концами (рис. 22, 23-25; 7 экз.). Витые браслеты
изготовлялись из двух проволок (рис. 22,26; 2 экз.).
К предметам культа, видимо, можно отнести подвески из клыков
хищников, пяточной кости бобра (рис. 22,2, 3), в виде лошадок (рис. 22,
4), бронзовые, в виде когтя, ложечки (рис. 22,1, 5). К культовым
изделиям относятся и вышеописанные детали погребальных лицевых покрытий
из пластинчатого серебра (рис. 22,8-11).
Интерес представляют две коньковые подвески, не имеющие в отличие
от отмеченных выше шумящих подвесок более мелких привесок на
цепочках (рис. 22, 6, 7). Одна из них находит параллель в харинском80 и
Стерлитамакском", другая - в Сахаевском" могильниках.
Видимо, к предметам туалета можно отнести бронзовую, с ажурной
рукоятью копоушку (рис. 22, 12) и серебряный флакончик (рис. 22, 13),
находящие аналогии в Танкеевском могильнике (см. ниже).
Бусы встречены в 24 погребениях. В ряде мужских и женских
погребений находилось всего по нескольку бусин. Однако имеются женские и
детские захоронения, где число бус и бисера составляет более 200
(погр. 29), 300 (погр. 27) и даже 700 (погр. 7) экземпляров.
Преобладают желтый, синий, реже зеленый и белый бисер, короткие
цилиндрические рубленые бусы желтого и синего стекла, многочастные
бусы с металлической прокладкой. Реже встречаются стеклянные синие и
зеленые шестигранные, синие многочастные, синие и желтые
шаровидные, круглые шаровидные глазчатые, полихромные цилиндрические
образцы. Единичными являются бипирамидальная бусинка из голубого
стекла, 14- и 18-гранные из сердолика, шаровидная и бипирамидальная из
озокерита, многогранная из горного хрусталя и некоторые другие83.
По монетам и аналогиям вещевому материалу Е.А. Халикова
датировала Большетиганский могильник самым концом VIII - первой половиной
IX в." Она же, как отмечалось, определила круг аналогий основным
элементам обряда и инвентаря могильника.
Было отмечено, что многие элементы обряда, в том числе форма могил,
набор вещевого инвентаря, положение черепа и костей ног коня в
могилу, погребальные лицевые покрытия, а также ряд типов вещей находят
аналогии в венгерских могильниках конца IX - первой половины X в. на
Дунае85, что, по мнению Е.А. Халиковой, "свидетельствует о принадлеж-
74

ности Большетиганского могильника одной из групп ранних венгров,
жиьших в левобережье Нижней Камы, в районе, который позднее, в
кочце IX-X в., станет центром Волжской Булгарии"".
Е.А. Халикова отмечает большое сходство, особенно в вещевом
материале из Большетиганского могильника, с Хусаиновским, Старохалилов-
ским, Каранаевским, Лагеревским, I и II Бекешевским, Чишминским и
другими, преимущественно кушнаренковскими или караякуповскими
(по В.А. Иванову) могильниками Башкирии и восточных районов
Татарии. На основе этого она считает, что памятники оставлены древневен-
герскими кочевниками и помещает Magna Hungaria - Великую
Венгрию - на левобережье Нижней Камы, в Южное Приуралье и отчасти на
восточные склоны Урала*7.
Как датировка, так и этнокультурная интерпретация материала
Большетиганского могильника Е.А. Халиковой вызвала у ряда
исследователей возражения. Н.А. Мажитов относил время функционирования
этого памятника к рубежу IX-X вв." В.Ф. Генинг и некоторые другие
исследователи возражали против отнесения его к древним венграм".
По нашему мнению, круг аналогии основным элементам обряда и
инвентаря памятника, определенный Е.А. Халиковой, в целом вполне
обоснован. Можно, однако, подчеркнуть, что положение черепа и костей
ног коня в могилы, как это зафиксировано в Большетиганском
могильнике, характерно в основном лишь для могильников ранней Волжской
Болгарии: I Большетарханского, Танкеевского, мадьярских могильников
на Дунае - и единично зафиксированы в Чишминском и Мрясимовском
могильниках'0. В других, привлекаемых для аналогий памятниках
Башкирии эти комплексы вынесены за пределы могил и находятся в
насыпях курганов.
Для тех же памятников Башкирии менее характерны изделия со
своеобразным цепочкообразным орнаментом. Они зафиксированы в
значительном числе, в основном только в южных кушнаренковских
памятниках - Синеглазовском и Хусаиновском могильниках; в
памятниках Татарии - Танкеевском, Игимском; в мадьярских памятниках на
Дунае. Единично или изолированными комплексами встречены они в
других памятниках Восточной Европы, в том числе на Верхней Каме, в
Мордовии, на Украине".
Данные особенности материала Большетиганского могильника,
отличающие его от других, несомненно родственных курганных памятников
Башкирии, могут свидетельствовать о влиянии какого-то еще слабо
выявленного южного или юго-восточного компонента, давшего
указанную специфику (череп и кости ног коня в могилах, изделия с бордюром и
другие особенности). В связи с этим интересно отметить несомненную
стилистическую близость многих изделий поясной гарнитуры
Большетиганского могильника (рис. 20, 15, 21, 42, 44-51, 53 и др.) с согдийской
металлопластикой из средневековых памятников92.
Материалы некрополя свидетельствуют также о контактах
большетиганского населения с населением ранней Волжской Болгарии. Так,
датировка Большетиганского могильника по нумизматическому матери-
76
алу (670-780 или 790 гг.) близки к дате Большетарханского (619-809 гг.).
Действительно, многие вещи - мелкие наконечники стрел, некоторые из
кольцевых накладок с тремя выступами, накладками с орнаментом из
трилистников'3 и другие предметы аналогичны в своих памятниках.
Однако в основном вещевые комплексы данных некрополей совершенно
различны, что свидетельствует прежде всего о разных этнокультурных
истоках оставившего их населения.
Большая, отмеченная выше, близость наблюдается между большети-
ганскими и танкеевскими комплексами. Кушнаренковская керамика
позднего облика из Больших Тиган находит аналогии во многих
погребениях Танкеевки (см. гл. III). Как указывалось, в детском погребении
44 Большетиганского могильника вместе с прикамским лепным кругло-
донным сосудом находился круговой одноручный салтовского облика
кувшине полосами лощения, аналогичный сосудам из Танкеевки. В
обоих памятниках фиксируются одинаковые серебряные с тисненым
орнаментом флакончики, крупного диаметра бронзовые зеркала,
шумящие подвески, серьги, перстни, накладки и другие изделия с бордюром и
характерным орнаментом и т.д. Сходство проявляется даже в таких
специфических культовых вещах, как погребальные лицевые покрытия.
Все это свидетельствует об определенной синхронизации по дате, а
также о тесных контактах или о вхождении населения, оставившего
Большетиганский могильник, в раннеболгарское объединение. При этом
со временем влияние пришлого из Прикамья поломско-ломатовского
населения на большетиганское усиливается. Подтверждается это
материалом погребений, изученных А.Х. Халиковым на поздней части
памятника. Так, погребение 65, датированное монетой 900 г., сопровождалось
вещевым комплексом, полностью аналогичным комплексам
Танкеевского могильника начала X в.'4 В нем встречены накладки сердцевидной и
арочной формы, рифленые каменные бусы с голубой поливой и другие'»
аналогичные танкеевским вещи. А.Х. Халиков в связи с этим отмечает:
"усиление, особенно в погребальном инвентаре, поломско-чепецких
(ломоватовских) черт (см. погр. 62, 65, 70) ... можно связать с прямым
выходом не позднее первой половины IX в." среднекамского населения в
Среднее Поволжье".
Вещевой материал Немчанского могильника, хотя в нем вскрыто всего
два лежащих рядом костяка, достаточно своеобразен'1. У правого
костяка слева была положена сабля, на пальце правой руки находился
перстень. Рядом с ним обнаружены наконечники стрел и кольца от конской
сбруи. Инвентарь этого погребения: сабля хазарского типа с серебряным
грушевидным навершием рукояти (рис. 23, 16), трехлопастные железные
наконечники стрел (одно из них имеет расширение лопастей в верхней
части, другое с листовидным в разрезе пером (рис. 23, 14, 15), лапчатый
серебряный перстень со вставкой из темно-синего стекла, на которой
изображена человеческая личина (рис. 23,12), близки к большетиганским
находкам. Они позволяют датировать погребение в пределах второй
половины VIII—IX в.
Левый костяк сопровождался набором серебряных и бронзовых изде-
77

Рис. 23. Вещевой материал из Немчанского могильника
1-13 - бронза и серебро; 14-16 - железо
лий пояса, расположенных в области таза; соединительными оляхами -
тройчатками от конской сбруи и железным, лежащим справа от костяка
копьем. Пряжки поясного набора из этого погребения относятся к
широко распространенному в VIII—X вв. типу. Они имеют овальное кольцо и
подтрапециевидный (2 экз.) и подпрямоугольный приемники (рис. 23, 10,
11). Среди накладок 5 щитовидных (одна отлита не в полной форме) с
рельефным орнаментом (рис. 23, 5, 6), 4 подтрапециевидные с прорезью
(рис. 23, 4) и 6 виде стилизованной головы животного (рис. 23, 3), 6
накладок украшены трилистником. Из них 1 полуовальная с прорезью
(рис. 23, 1) и 5 полуовальных с петлей, в которую продето кольцо
78
(рис. 23,2). Кроме накладок, к предметам пояса относятся 2 наконечника
ремня (?) и 8 вытянуто-овальных соединительных колец (рис. 23, 7-9).
Изделия с трилистником встречаются на обширной территории
Восточной Европы от Днепра и Подонья до Верхней Камы в памятниках второй
половины VIII—IX в." Подтрапециевидные накладки довольно
своеобразны, однако по материалу, стилю и технике изготовления эти массивные
серебряные изделия вполне сопоставимы с кушнаренковскими
древностями Южного Урала и с отмеченными находками из Согда. Поделки в
виде стилизованной головы животного несколько напоминают накладки
из погребения 300 Танкеевского могильника (см. ниже), хотя нужно
отметить, что последние датируются X в. Точные аналогии довольно
крупным серебряным щитовидным накладкам с рельефным орнаментом
(рис. 23, 5, 6) нам неизвестны. По технике литья, массивности они
напоминают изделия из Согда и из южноуральских памятников второй
половины - конца IX в.
Бронзовые соединительные бляхи для конской сбруи (рис. 23, 13)
имели треугольную основу. К каждой стороне треугольника примыкала
полуовальная петля. На лицевой стороне блях имелась выступающая
круглая площадка с тремя полугорошинами. Поверхность площадки
была покрыта серебряной пластиной.
Г.И. Матвеева датировала немчанские погребения VIII—IX вв. и
высказала предположение, что они "оставлены одной из групп населения,
впоследствии вошедших в состав Волжской Болгарии". В целом можно
констатировать, что изделия из цветного металла этого памятника
обнаруживают близость к вещам хусаиновского круга.
Вещевой материал из погребения на 116-м километре состоял из
железных сабли, пяти наконечников стрел, ножа, удил, стремени, кольца,
бронзовых наконечников ремня, 11 накладок на ремень пяти различных
типов, браслета и бляхи для соединения ремней конской сбруи
(рис. 24).
Г.И. Матвеева, опубликовавшая материал этого погребения, указала
на близость его "к кругу раннеболгарских памятников типа Большётар-
ханского могильника, как и Хрящевского погребения" и датировала
второй половиной VIII-первой половиной IX в.100 Однако вещей VIII в. в
этом комплексе нет и его следует, видимо, датировать не ранее чем IX в.
Большинство изделий из этого погребения находят параллели в
материале могильников ранней Волжской Болгарии (некоторые наконечники
стрел, кольцевидные накладки с тремя выступами.соединительная
бляха конской сбруи, круглопроволочный браслет, накладки сердцевидной
формы и накладки с трилистником (рис. 24,1, 3, 6-8). Однако имеются и
вещи, не имеющие прямых аналогий в памятниках болгар. К ним
относится крупная поделка, украшенная изображением гроздьев винограда
(рис. 24,6), и пять накладок фигурной формы (рис. 24,4).
Сюжет орнаментации и техника литья вещей комплекса близки к
соответствующим показателям изделий из кушнаренковских памятников
Южного Приуралья. Не исключено, что этот памятник оставлен не болга-
79

1-7 - бронза; 8-12 - железо
ро-салтовским, а приуральским населением так же, как Немчанское
погребение и Большетиганский могильник.
Инвентарь Хрящевского погребения состоял из лепного круглодонно-
го сосудика у изголовья; расположенного рядом с ним биконического
глиняного напрясла; расчищенных на груди, шее, тазовых костях и у
правого бедра 126 стеклянных и каменных бус и раковин, а также двух
колесовидных подвесок из белой бронзы, лежащих у головы и правого
плеча"". Сосуд близок сосуду из погребения 503 в ранней части Танкеев-
ки, набор полихромных, одноцветных и позолоченных бус шарообразной,
80
веретенообразной, цилиндрической и уплощенно-трапециевидной
формы102 и колесовидные подвески также близки к бусам из комплексов
второй половины IX в. Танкеевского могильника.
Таким образом, Хрящевское погребение, как и начало
функционирования Танкеевского могильника, видимо, можно связать с появлением
прикамско-приуральских переселенцев, изготовлявших круглодонную
посуду со шнуровой орнаментацией и проникших в Среднее Поволжье
где-то в середине IX в.
Подводя итоги, можно констатировать, что памятники первого этапа в
основном занимали южную и восточную части будущей территории
Волжской Болгарии. Четко прослеживаются две группы разнокультурных
памятников, и слабо выделяется третья, среднеуральская, группа.
Районы, занятые болгаро-салтовскими и кушнаренковскими памятниками,
представляли собой, видимо, лишь северо-восточную и западную
окраины соответствующих культур. В отношении кушнаренковской группы это
подтверждается тем, что территория Южного Урала и Среднего Поволжья
почти до Волги была практически сплошь занята кушнаренковскими
памятниками (рис. 25).
Судя по материалу еще немногочисленных погребений в Саратовском
и Волгоградском Поволжье.территория болгарских памятников Среднего
Поволжья на первом этапе фактически непосредственно являлась
отдаленной окраиной общности болгарских памятников Юго-Восточной
Европы с возможным центром в Подонье и на Северном Кавказе.
Г.И. Матвеева полагает, что первая волна болгар проникает в Среднее
Поволжье уже в конце VII в. С этим событием она связывает могильники
новиковского типа на Самарской Луке103. Однако отличительные черты
погребальной обрядности этих памятников: курганы с каменными
обкладками, восточная ориентировка погребенных, подсыпка мела и т.д., -
не характерны для памятников, относящихся к болгарам. Датируясь
концом VII-первой половиной VIII в., Новинковский могильник в
вещевом материале, за исключением, может быть, широко распространенной
лепной горшковидной посуды, не обнаруживает даже генетической связи
с памятниками салтовской культуры, основные черты которой были
органически присущи болгарам. Круговые одноручные кувшины из
Новинок104 как по форме, так и по технологии резко отличаются от обычно
встречающихся в погребениях болгар, характерных по форме,
технологии и орнаментации салтовских кувшинов.
Памятники новинковского типа могли быть оставлены одной из групп
кочевого населения Хазарского каганата. Некоторые черты их культуры:
курганный обряд с каменной выкладкой, ровики вокруг курганов,
кострища, восточная ориентировка погребенных, прорезные детали поясного
набора с изображением животных (оленей?)105, серьги с
бусинкой-привеской и ряд других, - могут иметь аналогии далеко на востоке, в частности
в памятниках алтайского Приобья второй половины I тысячелетия н.э.
Таким образом, относить могильники типа Новинок к ранним болгарам
пока нет достаточного основания.
Общепризнанное определение памятников первого этапа в Среднем
6. Е.П. Казаков
81

Рис. 25. Локализация культур Урвло-Поволжья в VIII—IX вв.
а —ареал именьковскои культуры (по П.Н. Старостину), б — переселение
болгарского населения, в - территория ранней Волжской Болгарии, г - культуры со штампо-
гребенчатой (кушнаренковской) керамикой, д — ареал культур с гребенчато-шнуро
вой (ломоватовской, поломской) посудой
82
л,онол*ье, неемотр, „а ш £—£ПГйН ^иии,™
(раннеоолгареких »»^'»« ю и 2Лтерриторию, которая нпос-
некрополи имеют общую хронологию и """'„„ Культула отмеченных
да'тнии стала территорией *>^ *"£^К^Л££
памятники -*^—ДЕ^^ЕЖ ваУ.нм1де„стн„нал„
S^ee™ SrSST^SSK- в^РеД-ем Поволжье
нового этноса - волжских болгар.
с„ 0 некоторых вопросах истории ранней ВОЛЖСКОЙ *>»«««"
• Казаков Я.Л. О нек010р", *„J\.HHbIM // сборник в память на проф. С.Вак
(VIII-X вв.) по новым археологическим данным // ооР
линов. Софий, 1984. С. 125-128. аохеол0гической карте ранней Волжской Бол-
» Хлебникова Т.А., Казаков Б.П. К 8Р*еологИЧ* R * 1978. С. Ю9-136.
г.рии „. территории ТАССР // Из истории *£"*££»£№ С. Ю. РИС. 4.
Рз генинг В.*., Халиков ^'"J^S" SS« Отчет Куйбышевской «■
« Мерперт И.Я. К.йбельскии ср»«»**°*»и ^ ссср. р.,. „о 815. С. 205.
««логической экспедиции за 953,,.11 АрхивИАА* енМ в д. Рвб01Ы Средие-
>В.»утдиноеГ.С.,Кузн™ваЛ.В^Седоеа ^Г Багау1динов р.с. РаСКОпКи
волжской экспедиции // АО. 1»». м.. » , с g7_89>
курганной грудины Урень II// АОУП/«*"™^вго Заволжья // МИА. 1954. № 42.
"мерперг И.Я. Материалы по »Р*~П0'"И ^Ги с. Хряшевки: (Из работ в зоне
С. 94, рис. 23, 2; Он же. ^^*^>°^^ £ с. 49, рис. 20, 12.
строительств. Куйбышевской.ГЭС) ^ЯМ'« „ зоне С1роитеяьств. Толь-
1 Жигулине Л.И., ^внМвИ-Й'АО m« М 1977. С. 149-150.
SISS^SJ // С-пи Евразии в эпоху средневековья.
М.. 1981. С. 70-71. „.«„„носких погребений близ Саратова // Из истории
'Ш*Г0вБ&ТшТТтШм!' Т.М. Погребение Зац.рицынского
ЕС г.°с;:линКгврГ'//'сообш. ГАИМК. 1Ш. Г 3-5. С «.
■ о Максимов £.гС. Находка... С. ПО.
и Генинг В.*., Халиков А.Х. Ранние болгары». С. S »• ^ „ Иссле.
.а Генинг В.Ф. Памятники у с-Кушнаренково ". р. Белой
Н^^^Го^^^^ — —" 3апаДйвЯ
С^в^::у^^^^^^^ «--• ровиК4МИ в меж'
-тег B^rioSiSi ьй». з.-вз.
„огенеза тюркоязычных народов Среднего Повол».Казан , ^ q ^^
■ в „Огнева СА. Керамика ^"^^.Щ0} 142. С. 117, рис. 28, 5-в.
рис. 7, 3, 4; Она же. От кочевий -^^^ревнеболгарский могильник // СА,
Плетнева С.А., Никого А.Г ВОШв-ОМкии да ^^ ^ Кав.
1976. Г 3. С. 286, рис. 6 1-4, J J^g^ СА Новый памятник ранней
болгарские // МИА.1962. № 106, рис. 3, 7, 17, СМ*»" ^
кои культуры // СА. 1957. TJH.VH. С. ЯН* « £ ^^ сМ> Николаен-
" Плетнев СА. От кочевий к городам. С. 119, рис. w, . Ллетне-
ко Д Г Волоконовский „ревнеболгарский могильник. С 287, рис. 7,
83

во С.А. На славянско-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический
комплекс. М., 1989. С. 132, рис. 76,19.
30 Плетнева С.А. Керамика... С. 219, рис. 7,1.
31 Кузнецов В.А. Аланские племена... Рис. 3,15, 27.
33 Плетнев С.А. От кочевий к городам. С. 106.
33 Станчев С, Иванов С, Баев П. Иекрополы до Нови Паэар. София, 1958. С. 66,
обр. 2, 7 и др.
34 Минаева Т.М. Погребение... С. 63.
38 Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 41-42.
36 Чернецов В.Н. Нижнее Приобъе в 1 тысячелетии нашей эры // МИА. 1957. № 58.
С. 172, таблл. XIV, 4.
31 Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 122, 140.
3" Телегин Д.Я. Оскольская экспедиция 1955-1956 гг. // КСИА. Киев, 1959. Вып.
8. С. 79, рис. 6, 1, 2; Плетнева С. А., Николаенко А.Г. Волоконовский древнеболгарс-
кий могильник. С. 287, рис. 7,10 и др.
39 Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 139.
30 Хлебникова Т.А. Керамика памятников Волжской Болгарии: К вопросу об
этнокультурном составе населения. М., 1984. С. 42.
31 Плетнев С.А. От кочевий к городам. С. 155, рис. 43,12.
"Плетнева С.А. На славяно-болгарском пограничье. С. 92; Степи Евразии в эпоху
средневековья. С. 149, рис. 36, 83.
"Казаков Б.П. О некоторых новых находках предметов вооружения волжских
болгар // Военно-оборонительное дело домонгольской Булгарии. Казань, 1985. С. 21—
27; Плетнев С.А. На славяно-болгарском пограничье. С. 72, рис- 33.
34 Степи Евразии... С. 148, рис. 36.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 163, рис. 44.62.
36Мажитов Н.А. Курганы Южного Урала VII1-XH вв. М., 1981.
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... Табл. XIV, 17, 18.
3,Степи Евразии.. С. 150-151, рис. 37.
"Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск, 1985.
С. 223, табл. XV, 10; С. 230, табл. XXII, 18, 20.
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... Табл.Х1Х.
4'Там же. С. 60-61, табл. 9.
43Там же. С. 65.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 135—143.
"Плетнева С.А., Николаенко А.Г. Волоконовский древнеболгарский могильник.
С. 279, 298.
'"Хлебникова Т.А. Керамика... С. 32, рис. 3, 8, 9, 14, 16; С. 33, рис. 4,1.
"ГОМТР. Инв. № 12830-12832. "
"Мерперт Н.Я. К вопросу о древнейших болгарских племенах. Казань, 1957. С. 35.
'"Мерперт Н.Я. Кайбельский средневековый могильник. С. 206; Смирнов А.П.
Волжские болгары // Очерки истории СССР. III—IX вв. М., 1958. С. 690; Смирнов А.П.,
Мерперт Н.Я. Археологические исследования Куйбышевской экспедиции в 1953
году // Вестн. АН СССР. 1954. 4. С. 65, рис. 1.
"Плетнева С.А., Николаенко А.Г. Волоконовский древнеболгарский могильник.
С. 286, рис. 6, 4, 8; С. 287, рис. 7, /, 5, 10.
""Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... Табл. I—VIII.
"Сганчее С, Иванов С, Боев П. Некрополы... С. 67, обр. 9, 2, 3.
"Ковалевская В.Б. Поясные'наборы Евразии IV-IX вв. Пряжки // САИ. 1979.
Вып. Е. 1-2, табл. XVII, 11.
53Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... Табл. IX, 7, И, 12, 15.
"'Мерперт Н.Я. К вопросу... С. 35.
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 70.
£агаутдинов Р.С. Раскопки... С. 88.
84
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 7, рис. 2, 2.
"'Мерперт Н.Я. Материалы... С. 94, рис. 23,2.
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... табл. XIII, 10, 17-20.
"Халикова Е.А. Больше-Тиганский могильник // СА. 1976. JP 2. С. 158-178; Она же.
Ранневенгерские памятники Нижнего Прикамья и Приуралья // СА. 1976. № 3. С, 141-
156; Она же. Magna Hungaria// В.И.^., 1975. № 7. С. 37-42; Она же. Еще раз о
проблеме происхождения венгров // СА. 1978. № 4. С. 194-198; Halikoia Е.А. Os Magyar te-
meto a Kama Menten // AE. Budapest, 1976. N 103. P. 57-78.
"Chalikova Б.А., Chalikoi A.H. Altungarn on der Kama und im Ural (Das GrSberfeld топ
BolschieTigani) // Magyar Nemzeti Museum. 1981.
"Халиков А. Новые исследования Больше-Тиганского могильника: (О судьбе
венгров, оставшихся на древней Родине) // Проблемы археологии степей Евразии.
Кемерово, 1984. С. 122-133.
"Халикова Е.А. Больше-Тиганский могильник. С. 176—178.
"Халикова Е.А. Ранневенгерские памятники... С. 145—146.
"Халикова Е.А. Больше-Тиганский могильник. С. 174.
"Казаков Е.П. о башкиро-приуральском компоненте в материальной культуре
ранней Волжской Болгарии (На материале керамики) // АЭБ. 1971. T.IV. С. 124,
табл. II, 1-3.
"Мажитов Н.А. Южный Урал в VI1-XIV вв. М., 1977. С. 226, табл. XIX, 19; С. 233,
табл. XXIII, 11,
"Степи Евразии... С. 272, рис. 94, 8, 9.
"Там же. С. 272, рис. 94, 5-8.
""Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... ТаблЛХ, XI, 11-17, табл. XIII,
13. 14.
"Казаков Е.П. Погребальный инвентарь... С. 134.
"Crtalikove Е.А., Chalikoi A.H. Altungarn... S. 52.
"Деркевич В.П. Художественный металл Востока. М., 1976. С. 87-91.
"Казаков Б.П. О некоторых венгерских аналогиях в вещевом материале Тан-
кеевского могильника // ПАДИУ. М., 1972. С. 165; Халикова Е.А. Больше-Тиганский
могильник. С. 177.
"Степи Евразии... С. 15, рис. 37, 87, 89, 94.
ltChalikoia Е.А., Chalikoi A.H. Altungarn... S. 57-58.
■"Степи Евразии... С. 150, рис. 37, 30, 110, 129 и др.
"""Халикова Е.А. Больше-Тиганский могильник. С. 175-177.
■"Там же. С. 175-177.
в0Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск, 1985.
С. 222, табл. XIV, 15.
"Мажитов Н.А. Курганы... С. 94, рис. 50, 17.
"Матвееве Г.И. Улукулевское селище н Сахаевский могильник в Башкирии //
Древняя история Поволжья: Науч. тр. Куйбышевского пед. ин-та. Куйбышев, 1979.
Т.230. С. 188, рис. 8, 1.
"СлаШсотаЕ.А., Chalikoy A.H. Altungarn.,. S. 52.
в4Халикоеа Е.А. Больше-Тиганский могильник. С. 178.
"Халикова Е.А. Ранневенгерские памятники... С. 143-149.
"Там же. С. 149.
"Там же. С. 152. /
"Мажцгов Н.А. Южный Урал... С. 28.
"Генинг В.Ф. Проблема происхождения венгров // СА. 1977. 1. С. 317-321.
'"Казаков Е.П. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии.
М., 1978. С. 26.,
"Казаков Е.П. О некоторых венгерских аналогиях... С. 163;
Халикова Е.А. Ранневенгерские памятники... С. 148—149; Бокий Н.М., Плет-
85

нееа С.А. Захоронение семьи воина-кочевника X в. в бассейне Ин-
гуяа // СА.. 1988. К» 2. С. 104-105; ПОКМ, инв. № 2997.
iaPacnonoea В.И. Металлические изделия раннесредневекового Согда. Л., 1980.
С. 90, рис. 63, 1-31.
93Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... Табл. XII, XVI, 7-9, И и др.
9*Халиков А.Х. Новые исследования...С. 127, рис. 4.
"Там же.
"Там же. С. 130.
''''Матвеева Г.И. Погребения VIII—IX веков у разъезда Немчанка // Древности Вол-
го-Камья. Казань, 1977. С. 52—56.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 163, рис. 44, 31 и др.; Генинг В.Ф.
Хронология поясной гарнитуры I тысячелетия н.э. (По материалам могильников
Прикамья) // КСИА. 1979. № 158. С. 100-101, табл. X, 27 и др.
"Матвеева Г.И. Погребения VIII—IX веков... С. 56.
'""Матвеева Г.И. Погребения VIII—IX веков в окрестностях г. Куйбышева //
Очерки истории и культуры Поволжья. Куйбышев, 1976. С. 33-39.
»01МерпергЯ.Я. Материалы... С. 126-129.
'"Там же. С. 128-129, рис. 39, 2.
'"•"Васильев И.Б., Матвеева Г.И. У истоков истории самарского Поволжья.
Куйбышев, 1986. С. 161.
,04Там же. С. 158.
,05Тамже. с. 128-129.
ГлаваIII
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ
РАННЕЙ ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
ВТОРОГО ЭТАПА
К памятникам этого этапа преимущественно относятся Танкеевский,
Тетюшский, Кокрятьский, Старомаинский, Балымерский могильники,
Лебяжское погребение, Алексеевские находки, могильник "Девичий
городок П", а также ряд комплексов вещей из Государственного
объединенного музея Татарии и Государственного Исторического музея в
Москве. Сравнительно с первым этапом данные памятники более
единообразны по материалу. Во всех из них прослеживается органическое
сочетание элементов культуры прикамско-приуральского и болгаро-
салтовского происхождения. Несколько особняком стоит Балымерский
могильник с обрядом трупосожжения и позднекушнаренковско-мадьяр-
ским обликом отдельных вещей.
Памятники второго этапа хронологически, видимо, не заходят в
предыдущий этап, но почти все продолжают свое существование в
переходный период. Вследствие этого в завершающей стадии материал ряда из
них в некоторых случаях обнаруживает сходство с материалом ранних
постоянных поселений волжских болгар.
Преобладающая часть матерала поэтому, да и существенные данные
по следующему этапу дал Танкеевский могильник - один из наиболее
широко исследованных некрополей IX-X вв. Типология его большого
и многообразного материала во многих случаях способствует
систематизации материала из других памятников, отдельных захоронений и просто
сборов. Ниже дается описание памятников второго этапа.
Погребальный обряд
Несмотря на большое число работ1, основная часть материала
крупнейшего в нашей стране по числу вскрытых захоронений Танкеевского
могильника в Спасском районе Татарии остается неопубликованной.
Многочисленные погребения его позволяют хорошо представить
погребальный обряд. Памятник расположен на территории д. Танкеевка
(рис. 26). При вскрытии погребений в поддерновом и пашенном слоях
встречены многочисленные остатки периода существования русской
деревни.
87

и к
13
II
S S S
P X s
SO H
£• 5
< S
Ня многих участках в черноземном слое (мощность его от 8 до ПО см)
аяпяются поминальные комплексы, состоящие, как правило, из лепных
ГруглодонньГх и Плоскодонных гороховидных -СУДОВ и костер живо,,
ных: нерепов и костей ног лошадей черепов челюстей котей ног.»
П8Т0К"Z^^l^^nn^^^^^^^ их
встречены более 220 таких ^омпдс даНные комп-
CT^lSrSU'^'lUS^ - оеь,„о он» находя™
^"бХамТулГенГ ?SSU— порядке кости нсть,ре* „or
Г "м^Гвскр^шх захоронений 691 полностью или частично разрушено
^iSSreSrSSES^ZSS 4,5 м- „лошади, „а
значительное число могил были довольно глубокими
Из могильных ям с определимой длиной 1/4 **™™££££
подростки), свыше 1/3 - 181-220 см, половина - 221-260 см. 93 погребе
89

I
I
rtr
Mt
—i
^
»
О
4vS»0
91

G*^
s
ев
*
v&
s
I
*3
>n
Рис. 28. Расположение погребений на раскопе XIV Танкеевского могильника
ния имели длину ям 261-300 см, что намного превышает длину костяков.
Ширина основной массы могил 40- 60 см.
Преобладающее число погребений совершено в простых ямах с
отвесными стенками, однако часть могил имела уступы - заплечики вдоль
стен или подбои (33 погребения). На дне могил зафиксированы остатки
гробовищ (200 захоронений).
Костяки в языческих погребениях обычно лежат вытянуто на спине,
головой на запад, с различными отклонениями. Лишь в 73 захоронениях
отмечена противоположная ориентировка погребенных. Кроме того,
пять детских и подростковых захоронений (погр. 437, 748, 749,1014, 1077)
были ориентированы головой на север.
Все мусульманские погребения находятся в восточной части
территории могильника. Костяки в них, как правило, без вещей,
ориентированные головой на запад, лежат вытянуто на спине или слегка повернуты
на правый бок. Лицевая часть черепа скелетов чаще всего повернута
на юг.
Языческие погребения памятника за редким исключением (погр. 502,
608, 612, 622 и некоторые другие) имеют сопровождающие вещи:
предметы одежды и украшения, посуду, орудия труда и оружие, детали
конской сбруи и т.д.
Из предметов одежды и украшений наиболее массовыми являются
накладки головного убора, височные подвески, бусы и бисер,
разнообразные подвески, пронизки и обоймы, украшавшие грудь и шею;
перстни и браслеты, а также предметы поясного набора. В некоторых
погребениях вблизи окислившихся бронзовых изделий сохранились фрагменты
меха и ткани одежды. Тонкая шелковая ткань встречается, как правило,
у черепов скелетов (погр. 40,107, 300 и др.). Во многих случаях это
являлось остатком своеобразных покрытий лица покойника, применявшихся
танкеевским населением. Такие покрытия зафиксированы в 45
погребениях. Состоят они из пластинчатых серебряных личин с прорезями для
глаз и рта (рис. 29) и шелковой подкладкой под них. Иногда личина была
завернута в шелк (погр. 877). В погребении 559 на зубах умершего
находилась тонкая золотая, а в погребении 146 серебряная пластинка.
93

Реставрация костюма сильно затрудняется плохой сохранностью его
отдельных частей. В погребении 351 на погребенном находилась
шелковая рубашка. Более грубая ткань встречается во многих погребениях
по всему скелету в виде обрывков. Фрагменты меха также встречаются
по всему костяку. В погребении 615 на меховую одежду была нашита
ткань. По материалу погребения 387 можно определить, что длинная
меховая одежда (подол находился ниже колен) носилась мехом внутрь.
В погребении 351 прослежено, что меховой кафтан имел длину до колен.
Кожа от обуви сохранилась лишь в погребении 387. Кроме того, в
некоторых погребениях у костей ног обнаружены известковые пятна
(погр. 245), возможно, остатки дубленой кожи. Никаких металлических
предметов от обуви за исключением накладок из погребения 1149 в
погребениях не найдено. Вероятнее всего, танкеевское население носило
мягкую обувь, сшитую из кожи. Судя по материалу погребения 387, обувь
начиналась от колен.
Остатки головного убора зафиксированы в 27 женских погребениях
(погр. 30, 32, 34, 107, 111, 130, 133, 298, 337, 447, 765, 780, 839, 846, 877, 934,
996,998, 1018, 1022, 1036, 1067, 1073, 1080, 1131, 1146, 1149). Характерными
украшениями головного убора следует считать штампованные
позолоченные накладки различных форм, нашиваемые в ряд. В погребении 877
накладки двух типов были нашиты на две сложенные вдвое ленты из
тесьмы и шелка. В одном случае на лобной части черепа погребенного
зафиксирована плохо сохранившаяся полоска серебра шириной 3 см,
длиной 25 см.
Височные подвески располагались обычно попарно у височных костей
скелетов, хотя нередко в погребениях встречалось по одной подвеске,
а в захоронении 447 их было три. Для мужских погребений обычно
кольцевидные подвески (рис. 29,30), для женских характерны более сложные,
в частности салтовские. В ряде случаев (погр. 447, 528 и др.) при костях
находились две различные по типу подвески.
Бусы и бисер, зафиксированные в четверти всех погребений
могильника, располагались обычно там, где погребенные носили их при жизни.
Находки отмечены чаще всего на верхнегрудных и шейных позвонках
скелетов в женских (рис. 31-33) и детских погребениях. Некоторые из
бус, вероятно, вплетались в косы. В последнем случае они
сконцентрированы у предплечий правой и левой рук костяков. Бисер встречается по
всей верхней части скелетов (погр. 130) или же концентрируется у кистей
рук (погр. 88,130).
Хотя в состав ожерелий входили костяные и особенно бронзовые
предметы, основу их составляли бусы в 1-3 нитки. В погребении 72
ожерелья из крупных бус были сложены в отдельную кучку на левой стороне
груди скелета. В женском погребении 526 на груди скелета находились
остатки расшитого желтыми и синими стеклянными бусинами
нагрудника (?).
В состав ожерелья детских и подростковых погребений часто, кроме
бус, медных пронизок, монетообразных подвесок, входили подвески
из клыков животных. Для захоронений младенцев характерны бронзо-

'/. I0OI
L- I I J'
Рис. 30. План и вещевой материал погр. 1007 Танкеевского могильника
2—7, 9, 10 — цветной металл; * - бронза и кожа; 11—23 — железо; 24 — керамика;
25 — золото; 26 — свинец
96
п. 953
Гис. 31. План и вещевой материал погр. 953 Танкеевского могильника
1, 3-6, 8 10 - бронза; 2 — стекло; 7 - железо; 9 — керамика; И — кремень
7. Е.П. Казаков
97

П. 1052
П. 901
I I I I"
Рис. 32. Планы и вешевые комплексы погребений 1032, 962, 977 Танкеевского
могильника
А — погр. 1032: / - стекло, 2— бронза, 3 — железо, 4, S — дерево, 6 — кость, 7—9 -
керамика; Б - погр. 962: 1-6 — стекло, 7 — золото, 8—11 — цветной металл, 12 —
дерево и серебро, 13 — железо, 14 — серебро, 15 — керамика; В — погр. 977: 1 — стекло,
2,7 — железо, 3—6 — бронза, * — керамика
98
В97
I L
ЗОсм
п. SVJ
Vuc. 33. Планы и вещевые комплексы погребений 897, 914, 943, 939 Танкеевского
могильника
А — погр. 897: 1—6 — бронза, 7, ь — железо, V — керамика; Б — погр. 914, 1—2 —
железо, 3 - сланец; В - погр. 943: 1, 5, 6 - бронза, 2-4 — стекло; Г - погр. 936: 1 —
стекло, 2 - керамика

вые подвески в виде "ситечек" и "пилок" (см. ниже), располагающиеся
у шейных позвонков.
В женских и детских погребениях (погр. 164,178, 207,267,287,368, 440,
476, 480, 508, 512-513, 601, 664, 684, 715, 723, 725, 861, 953) зафиксированы
шумящие подвески, располагавшиеся в верхней части груди скелетов.
В погребениях 207, 440, 953 (рис. 31) находилось по две подвески,
расположенных по обеим сторонам груди погребенных. Вероятно, они
являлись украшениями груди или вплетались в концы женских кос. В петлях
некоторых из них сохранились ремешки. В погребении 267 подвеска с
прямоугольным щитком была специально разломана на две половинки
и обе половинки также находились по обеим сторонам груди вместе с
набором других вещей.
Бронзовые колесовидные подвески, встреченные в девяти женских
погребениях, также находились на костях груди скелетов. Исключение
составляет подвеска из погребения 72, которая располагалась справа
от правой бедренной кости скелета. Круглые свинцовые
подвески-амулеты (напрясла?) выявлены у изголовья, у плечевых костей или в ногах
скелетов. Из двух подвесок-всадников (погр. 291, 306) одна находилась
на шейных позвонках умершего (детское погребение 306).
Перстни чаще всего располагались у костей кисти правой руки
погребенного. В некоторых погребениях встречено по два перстня.
Характерным украшением для населения, оставившего могильник, являются
браслеты, которые обычно находились на правой, редко на левой руке, а
иногда на обеих руках.
Предметы поясного набора в неграбленных погребениях встречаются
всегда у тазовых костей скелета- Все поясные наборы можно разделить
на три типа: 1) простые ременные пояса с концевой пряжкой (таких
большинство); 2) пояса-ремни с концевой пряжкой и бронзовыми
накладками, прикрепленными к части пояса, облегающей тело (рис. 34, /); 3) пояса-
ремни с концевыми ремешками, также украшенными накладными
(рис. 34,2).
Пояса третьего и второго типов, остатки которых отмечены в 104
погребениях, по крайней мере впереди имели два ряда ремня - внутренний,
для пристегивания с помощью пряжки к другому концу ремня, и
внешний, на котором крепились накладки. Внешний ремень, на конце
которого обычно имелся бронзовый наконечник с накладками, не мог пролезть
в узкий приемник пряжки. Для прикрепления его к внутреннему
имелись специальные, четырехугольной формы металлические рамки
(рис. 34,2). В шести неразграбленных погребениях (погр. 267, 351,387, 642,
648, 709) зафиксированы концевые ремешки, идущие с передней правой
стороны пояса до колен (погр. 267, 351, 642, 709) или ниже (погр. 387),
в погребении 648 концевой ремешок располагался слева.
Во многих погребениях зафиксировано, что пояс состоял из полосы
кожи шириной 1,5-1,3 см (погр. 387). По всей вероятности, он надевался
на верхнюю одежду. Однако в погребениях .187, 472 выявлено, что
меховая зимняя одежда надевалась поверх пояса.
100
Рис. 34. Реставрированные пояса и погр. 300 б (1) и 909 (2) Танкеевского могильника
Таково в основном расположение предметов одежды, украшений и
культа, находившихся на умерших в момент их захоронения.
Глиняные, деревянные и железные сосуды, найденные в погребениях,
ставились обычно у изголовья погребенных, хотя имеются случаи
расположения их у ног (погр. 34, 173, 182, 195, 200, 207, 250, 267, 425, 437, 449,
524 и др.). В погребениях 102а, 242 сосуды были поставлены над
коленями погребенных, причем в погребении 242 сосуд был перевернут. В
погребениях 112, 271 они находились слева от берцовых костей левой ноги, в
погребении 204 - у локтя правой руки, в погребениях 260, 437, 507, 690 -
между берцовыми костями ног. В некоторые из сосудов были положены
костяные ложечки. В большинстве погребений было по одному сосуду,
но в 32 случаях стояло по два. На некоторые сосуды ставили деревянные
чаши (погр. 770,1026).
Из орудий труда и оружия наиболее многочисленными на
могильнике являются топоры, ножи, предметы огнива, шилья, напрясла,
наконечники стрел. Значительно реже встречаются детали колчана, тесла,
копья,сабли,серп и др.
Железные проушные топоры происходят из мужских погребений (за
исключением женского погребения 30, где такой топор был обнаружен
101

в засыпи могилы). Все они находились справа или слева от ног костяков,
чаще всего рукояткой к голове погребенного. Ислючение составляет
погребение 87, где топор лежал на груди скелета. В парном погребении
42 при одном из костяков находилось два топора. В проухах многих
топоров хорошо заметны следы от деревянных рукоятей. В погребении 351
удалось проследить длину рукояти, которая оказалась равной 40 см.
Топоры-кельты и тесла-мотыжки там, где они сохранились
непотревоженными, также находились у ног скелета (кроме погребения 510, где
тесло, по-видимому, было положено за головой умершего.
Ножи располагались у пояса, в ногах или редко у изголовья (погр. 472,
522). Часть ножей, особенно небольших, встреченных в женских
погребениях, были положены на грудь у плечевых костей правой или левой руки
(погр. 267, 437, 568 и др.). В погребении 956 у левого плеча был положен
кинжал в ножнах (рис. 31).
Предметы огнива, состоящие из кресал, трубиц от трута и кремешков
иногда вместе с остатками поясных сумочек найдены у поясов, чаще
всего у левой или правой сторон мужгких скелетов. Но иногда кресала в
комплексе с другими вещами лежат у изголовья костяков (погр. 510).
Сильно коррозированные фрагменты железных шильев в
непотревоженных погребениях встречаются у изголовья (погр. 250, 503, 568, 606, 610,
670, 745), в ногах (665-667, 679, 690, 797) или у пояса (погр. 46, 130, 582,
710) костяков.
Характерным является взаимная встречаемость шильев и пряслиц,
находящихся у изголовья (погр. 250, 568, 606, 670), ног (погр. 665, 690),
пояса и рук (погр. 40, 130, 710) костяков.
Из других предметов труда встречены серп (погр. 406), положенный
справа от правой плечевой кости скелета, железные иглы, иногда с
остатками игольников, находившиеся обычно у изголовья скелета (погр. 270).
Во многих мужских захоронениях встречено от 1 до 9 (погр. 40)
наконечников стрел, располагавшихся кучкой остриями к голове
погребенных, обычно справа или слева у пояса или ног. Однако в захоронении 543
найден один наконечник, положенный у головы погребенного.
Очевидно, стрелы находились в колчанах. Хорошо сохранившиеся
остатки такого колчана зафиксированы в погребении 909, 1016. Верхняя
часть его также была направлена к голове погребенного. Если
предположить, что так же лежали остальные колчаны, то стрелы в них клали
наконечниками вверх. Такое неудобное для обычного функционального
применения положение стрел, возможно, могло быть обусловлено
культовыми представлениями.
В погребении 909 стрелы были положены без наконечников, что также,
возможно, было обусловлено какими-то особенностями погребения.
Интересно, что в этом захоронении и уздечка была без удил.
В погребениях 6, НА, 966, 1016 у ног скелетов находились железные
наконечники копий, положенные острием в сторону, противоположную
голове погребенных. В погребении 825 расчищена сабля, уложенная
справа от погребенного, острием к его голове. Однако в погребении 1065
остатки сабли лежали слева от ног, рукоятью к черепу человека.
102
Предметы конской сбруи: удила, подпружные пряжки, соединительные
кольца, - расположены обычно в ногах костяков, кроме погребений
292, 336, 623, где они были расположены в центральной части могил.
Удила, как правило, находились на резцовой части черепов лошадей.
В могилах часто встечаются кости животных. Некоторые из них
являлись остатками мясной пищи для умерших, другие входили в состав
ритуальных комплексов. Так, в 82 мужских захоронениях в ногах
погребенных выявлены погребальные комплексы из черепа и костей четырех
ног лошади (рис. 29, 30). В погребении 522 находился такой же комплекс
быка, в погребении 628 - козленка. Остатки мясной пищи для умерших
(лопатки, ребра, тазовые кости, кости ног без копыт и т.д.) занимали
также определенное место по отношению к костякам и обычно находились
в изголовье или реже в ногах (рис. 32, А) и в других местах. В могилы,
по определению А.Г. Петренко, в качестве погребальной пищи клали
лучшие части туши, чаще всего от молодых особей (плечевую, тазовые части,
бок, позвоночник, курдючную часть овцы; редко клали ноги животных).
Предварительные итоги исследования Тетюшского могильника,
расположенного на территории нефтебазы г. Тетюш, были подведены Е.А. Ха-
ликовой2. В 1980 г. вышла более подробная публикация материала 130
раннеболгарских захоронений этого памятника из раскопок 1969—
1970 гг.а
Обряд погребений Тетюшского могильника близок к обряду других
раннеболгарских некрополей. Застроенность поверхности могильника,
поздние ямы, а также наличие на его площади захоронений более раннего
времени затрудняют выяснение номинального обряда. Однако
нахождение в верхнем слое двух лепных сосудов раннеболгарского времени
(уч. В/4 раскопа II и уч. Р/4 раскопа IX), а также разрозненных костей
животных как будто бы свидетельствует о его наличии.
Языческая группа захоронений в основном вскрыта в восточной части
могильника, т.е. ближе и обрыву коренной террасы р. Волга, откуда,
очевидно, и началось функционирование памятника. Глубина могил
30-90 см. Единично встречены могилы с глубиной 20 (погр. 196), 100
(погр. 66, 69, 114, 216), 110-140 см (погр. 68, 71,1786).
Из-за небольшой глубины в черноземном слое очертания могильных
ям удается зафиксировать сравнительно редко (рис. 35). Ширина ям
взрослых составляет 45-60 см. Исключение составляет двухярусное
погребение 178 с шириной ямы 70 см (рис. 36). Длина могил 180-225,
изредка 230-260 см (погр. 68, 69,71,76,100,114,127,154).
В большинстве случаев захоронения плохо сохранились или
разграблены. В некоторых случаях зафиксировано положение погребенных,
которые лежали вытянуто на спине, головой на запад, обычно с
отклонениями к югу. Несколько костяков ориентированы головой на восток
(погр. 13, 16, 64, 112, 113, 128, 222). В погребениях 63, 64, 83, 114, 1786
прослежены следы гробовищ. Судя по захоронению 114, боковые стенки гро-
бовищ состояли из вертикально поставленных деревянных плах (рис. 36,
б). В ряде могил (погр. 58, 69, 73, 83, 113, 114, 127) обнаружены остатки
погребальной пищи в виде костей животных (лопатки, крестец, челюсти
юз

-*~N
опОлЩ
r- as %s №ttr Л
u*-u n . ...
дал #7"
m r/*r
my иПнг
yw „///
J I
i"uc. 35. Топография погребений на раскопе IX Тетюшского могильника
и ребра), лежавшие в изголовье или ногах погребенных). В могилах с
набором бронзовых изделий (погр. 63, 71 др.) нередко сохраняются
фрагменты кожи и ткани от одежды.
Мусульманские захоронения, выявленные в основном на западной
окраине могильника (в раскопе IX), имели глубину 30-100, редко -
104
Рис. 36. Погребения и вещевые комплексы Тетюшского могильника
А - погр. 59: 1-4 - бронза, 5 - керамика; Б - погр. 114: 1, 2 - стекло, 3-10 -
бронза, 11 — мел, 12 — железо и дерево, 13 — раковина; В — погр. 178 б: /, 2, 4, 5 —
цветной металл, 3,6,1 — железо; Г — погр. 151:1—3 — стекло, 5, 6, 8 — цветной металл,
7 — железо, 4 - клык животного, 9 —керамика .__

105-130 см (погр. 146, 178а, 214,22Q). Ширина могил взрослых 40-80,
длина 170-220 см. В погребении 60 зафиксированы небольшой подбой, в
погребениях 154,166,214 - суженные ямы у дна, в погребении 178 -
небольшие заплечики вдоль длинных сторон. В засыпи погребений 69, 166, 214
отмечены углистые вкрапления. В погребении 165 над костяком в засыпи
могилы зафиксированы гумусная прослойка, возможно, от гробовища.
Костяки в мусульманских захоронениях, ориентированные головой на
запад, обычно с отклонениями к северу, лежали вытянуто на спине или
были слегка повернуты на правый бок. Черепа, повернутые на правый бок,
обращены, как и в Танкеевке, лицевой частью на юг, хотя есть и
отклонения.
Погребальный обряд остальных могильников второго этапа
прослеживается на материале незначительного числа погребений. Так, Лебяжское
захоронение, судя по западной ориентировке костяка и
сопровождающему инвентарю, совершенно аналогично рядовым захоронениям мужчин
Танкеевского могильника. Близко к ним и разрушенное захоронение
могильника "Девичий городок Н", сопровождаемое черепом и костями
ног козла (определение А.Г. Петренко). Иную ориентировку имели 10
разрушенных захоронений, раскопанных А.А. Спицыным у с. Кокрять.
Костяки лежали на спине, головой на север и сопровождались в
основном лишь железными гвоздями.
Резко отличается от вышеописанного обряд Балымерского
могильника, раскопанного в 1982 г. П.А. Пономаревым и Н.П. Лихачевым*.
Впервые среди памятников раннеболгарского времени были зафиксированы
курганы с трупосожжением*.
Из описания П.А. Пономарева следует, что из 7 насыпей только одна
имела "ясные признаки несомненного кургана". Насыпь его
представляла серовато-рыхлую массу из смеси песка и золы. Примерно на глубине
аршина на материке в центральной части насыпи находилось кострище
из углей, золы, пережженных мелких костей, среди которых встречены
и зубы человека. Кострище имело овально-вытянутую форму размером
10х 5 футов, вытянутую по линии СЗ-ЮВ. Мощность кострища 2, 5
вершка (около 50 см). Вокруг него сохранилась тонкая прослойка золы и
мелких угольков. В северо-западном конце кострища находилась бронзовая
бпяха. кругом него на прилегающей тонкой прослойке золы и угольков
симметрично располагались: у юго-восточной стороны - глиняный сосуд;
у северо-восточной - ряд своеобразных медных пластинок в виде круга,
в центре которого находилось железное огниво; у юго-западной -
железный меч с широким согнутым клинком.
В целом языческий погребальный обряд памятников второго этапа
имеет как бы три варианта. Однако курганный обряд и погребения с
северной ориентировкой очень немногочисленны. Можно полагать, что
в этот период полностью господствовала погребальная обрядность,
представленная Танкеевским и Тетюшским могильниками.
Большинство аналогий основным элементам погребального обряда
Танкеевки имеется в памятниках второй половины I тысячелетия н.э.
на Верхней Каме, в басейне р. Чепцы и в Башкирии*. Так, преобладающая
106
часть могил в плане правильной формы с несколько закругленными
углами ничем не отличается от могил многих других некрополей. Не всегда
выдержанное рядовое расположение могил, плотное расположение их,
свидетельствующее о стремлении как можно ближе расположить
умерших друг к другу, также имеют параллели среди ряда грунтовых
могильников I тысячелетия н.э. (могильники Мыдлань-Шай, I Большетарханский
могильник и др.)7.
Особенности конструкции могильных ям Танкеевки
(уступы-заплечики, подбои, большая длина и глубина) находят аналогии среди целого
ряда памятников I тысячелетия н.э. в Среднем Поволжье, Башкирии,
бассейне р. Чепцы. Так, уступы-заплечики зафиксированы в Кушнаренков-
ском и I Большетарханском могильниках", подбои в Кушнаренковском,
Бичском и I Большетарханском могильниках (см. гл. II)'. Могильные ямы
сравнительно узкие, но намного превышающие длину костяков, и
большая глубина могил характерна для части погребений Кушнаренковского,
Стерлитамакского, I Большетарханского (рис. 4-6) могильников и
могильника Мыдлань-Шай10.
Подбои, довольно редкие в Танкеевке, обычно связаны с
необходимостью положить погребальный комплекс (череп и кости ног лошади)
в ногах погребенного в том случае, если яма слишком мала (погр. 77, 522
и др.). Подбой далее отделяется от остальной части могилы деревянной
стенкой. Несомненно, что такая особенность конструкции ям в
Танкеевке представляет собой отголосок древних традиций. Еще в YI-YII вв.
в ряде памятников Башкирии (Кушнаренковский, Бирский могильники)
сооружались такие подбои, в которые клали вещи, сопровождающие
умершего".
Западная ориентировка костяков на могильнике идентична
ориентировке погребенных в многочисленных памятниках степной и
лесостепной полосы Европы, оставленных кочевыми и полукочевыми племенами.
Особенно характерна она для тюркских племен. Погребения с западной
ориентировкой костяков известны также в чепецких (могильниках
Полом I и др.) и верхнекамских (Плесинский и другие могильники)
памятниках последней четверти I тысячелетия н.э. В этих же районах имеются
аналогии захоронений с восточной ориентировкой погребенных .
Аналогии мужским захоронениям с черепом и костями ног коня, как
отмечалось, имеются в I Большетарханском (рис. 5-6), Большетиганском
могильниках в Среднем Поволжье, в Кушнаренковском, Иткучуковском
и некоторых других могильниках Башкирии13, в мадьярских
могильниках Паннонии14, а также в ряде памятников других районов. Возможно,
появление этого обряда к западу от Урала было связано с передвижением
западносибирского, в частности турбаслинского, населения (см. гл. IY).
Несомненна связь этого элемента обряда с мадьярами.
Аналогии жертвенным поминальным комплексам в поверхностном
слое Танкеевского могильника (черепа и кости ног, черепа, челюсти
животных, лепные сосуды) имеются в ломоватовских памятниках
Верхней Камы15, в бахмутинских могильниках Башкирии16, памятниках
олинповпкого (IH-IY вв. н.э.), переходного (середина I тысячелетия н.э.)
107

и фоминского (YII-YIII вв. н.э.) этапов верхнеобской культуры17 и в таш-
тык ских памятниках".
Аналогии погребальным лицевым покрытиям из Танкеевского
могильника имеются во многих памяниках Верхней Камы: Деменковском, За-
гарском, Редикорском и др. в Стерлитамакском могильнике в Башкирии.
Отмечание металлическими пластинками рта и глаз умерших
зафиксированы в Большетиганском могильнике, в могильниках Венгрии X в.",
а также в чияликских могильниках XII—XIY вв. на Нижней Белой*0.
Сопровождение умерших погребальными лицевыми покрытиями
известно по этнографическим материалами обских угров. Параллели
погребальным лицевым покрытиям из Танкеевского могильника, а также
типология и хронология подобных масок из Прикамья указаны в специальной
работе21.
Аналогии многим существенным элементам языческого
погребального обряда Тетюшского могильника можно указать, прежде всего в Тан-
кеевском могильнике. В этом памятнике так же, как и в Танкеевке,
погребенные, лежащие вытянуто на спине, были ориентированы головой
на запад и редко на восток. Близость наблюдается в составе
погребального инвентаря, в положении его в могилах, и особенно в комплексном
распределении его по полу и возрасту погребенных. Специфические
комплексы вещей: пилкообразные, ситовидные, монетообразные
подвески, бусы и другие вещи из детских захоронений Тетюш, - идентичны тан-
кеевским. Влиянием болгаро-салтовского населения можно объяснить
положение в погребениях 113, 127, 1286 Тетюшсокго могильника в
изголовьях погребенных единичных предметов: шила, наконечника стрелы.
Такие особенности обряда, как отмечалось, зафиксированы в I Больше-
тарханском могильнике. В то же время в обряде Тетюшского могильника
имеются и значительные отличия от I Большетарханского и Танкеевского
могильников. Несмотря на большой объем работ, на этом памятнике не
встречены комплексы из черепа и костей ног лошади или других
животных. Значительно меньшую глубину и длину имеют могильные ямы.
Беднее в целом набор вещевого инвентаря.
Часть этих особенностей объясняется более поздней датой памятника,
сильным разграблением могил и влиянием мусульманства. Однако в
этом, вероятно, сказалось и своеобразное взаимодействие прикамского
и болгаро-салтовского компонентов в конце раннеболгарского периода
на правобережье Волги.
Вещевой инвентарь
При типологизации вещевого материала Танкеевского могильника
мы исходили как из морфологических признаков, так и из
этнокультурной специфики предметов, занимающих определенное место в системе
древностей Урало-Волжского региона. Во внимание принимались в
первую очередь признаки, дающие этнокультурную специфику изделия,
которая обычно выражается в особенностях материала, формы и
орнамента. В этом отношении важно то, в каком направлении проводить пер-
108

Рис.
7 -ч ,*' V У
*^~ -^
ис. 3«. Образцы лепной круглопонной орнаментированной посуды
1 - погр. 460, 2 - р. XVII, уч. Б/6, 5 - погр. 383, 4 - погр. 950, 5 - р. XV уч Б/2
- погр. 969, 7 - погр. 1000, 8- погр. 972 ЛУ.уч.ьм,
вые классификационные деления, т.е. определить, какие работающие
признаки являются важнейшими.
Из посуды на могильнике встречено 580 глиняных сосудов (рис. 37-
38), 1 железный котелок, остатки 74 деревянных чаш и костяные
горлышки от бурдюков (?). Кроме того, найдены костяные ложечки.
Из глиняных сосудов 208 (35,8%) круговые, один подправлен на кругу,
остальные лепные. Удалось реставрировать форму 444 (76,5%)
экземпляров, из которых 148 (25,5%) - круговые и 296 (45,8%) - лепные.
110
Лепная керамика представлена круглодонной посудой низких пропор-
/!Й, плоскодонными изделиями, а также одноручными кувшинами. Среди
ерамики первой группы, имеющей, как мы увидим ниже, урало-прикам-
ское происхождение, выявлено 256 экземпляров, в том числе 200 с
восстановленной формой. Среди них преобладают приземистые формы
(отношение высоты к наибольшему диаметру тулова обычно меньше 1) с
широкой открытой горловиной диаметром около 12 см. Встречаются
маленькие сосудики с диаметром горла 5-6 см и крупные экземпляры с
диаметром шейки 20 см.
Все сосуды по цвету поверхности черные, серо-черные, реже
светло-коричневые с различными оттенками от неровного кострового обжига.
Большинство из них довольно рыхлые, с примесью раковины,
органических остатков или, редко, песка, в тесте. Обычная толщина стенок 3-4 см,
однако есть группа сосудов (кушнаренковский тип) с толщиной стенок
2-3 мм. Некоторые из сосудов с толщиной стенок 5-6 и 10 мм (погр. 159)
по фактуре приближаются к лепным плоскодонным горшкам с примесью
обожженной глины в тесте (см. ниже).
Венчики округлые или плоские, иногда скошенные на внешнюю или
внутреннюю сторону. Половина из них орнаментирована. В одном
случае это ямки (сосуд из засипи погр. 6), в четырех - косые линии,
нанесенные гребенкой (погр. 344, 480, 531, p. Y1 уч. Б/13), в пяти - защипы
(погр. 67, 996, 159, р. V уч. 18, погр. 389). У остальных экземпляров
орнамент по венчику состоял из прямых или косых резных коротких линий.
Сосуд из погр. 346 имеет ручку, а по венчику - слив. У экземпляров
из погр. 1032 и раскопа XYI участка Г/3 при переходе от шейки к тулову
были симметрично прикреплены по две петлевидные ручки - ушки
(рис. 32А 7).
128 сосудов орнаментированы по шейке и верхней части тулова.
Орнаментированную посуду можно разделить на несколько групп: гребенчато-
шнуровую (44 экз., из них 5 в обломках - рис. 38, 5, 6);
решетчато-шнуровую или штампо-штуровую (32 экз., из них 6 в обломках - рис. 38, 1-4);
с резной орнаментацией (26 экз., из них 5 в обломках - рис. 38, 8) и с
ямочным орнаментом (9 экз.). Четыре сосуда (погр. 536, 732, 1039, р. XII
уч. Б/7) украшены расположенными в ряд кружками, выполненными,
видимо, костяной трубочкой. Один сосуд орнаментирован круглыми
штампами с поперечной выемкой (погр. 172), два - рядами чеканных вдав-
лений в виде уточек или иных фигур (погр. 524а, 654). Единично
встречаются и другие виды орнаментации.
Особо выделяется группа сосудов (погр. 169, 210, 475, 531, 896, 939
и др.) так называемого кушнаренковского типа, украшенных сложным
сочетанием резного, ямочного и гребенчатого орнамента (см. рис. 37).
Все восстановленные сосуды сведены нами в одну типологическую
таблицу, учитывающую форму и ориентацию керамики. По наличию или
отсутствию шейки они разделены на две группы, по соотношению диаметра
шейки и диаметра тулова - на две подгруппы (I - соотношение от 3:4 до 1;
II - от 2:3; до 1: 2); по форме тулова на виды (А - наибольший диаметр
тулова в средней части его, Б - в нижней, В - в верхней, Г - баночные
m

сосуды); по форме горловины на разновидности (1 - шейка с полукругло
отогнутыми наружу стенками, 2-е прямо отогнутыми, 3-е
вертикальными стенками (цилиндрической горловиной), 4-е наклоненными
внутрь стенками). Сочетание всех отмеченных признаков дают типы
сосудов, расположенных по горизонтали. По вертикали даны виды
орнаментации, с которыми идет сочетание различных типов керамики
(рис. 37).
За исключением одйого блюдообразного сосуда без шейки,
отнесенного ко второй группе (погр. 476), все остальные сосуды принадлежат к
первой группе. В подгруппе I (широкогорлые сосуды) 178 экз., в
подгруппе П (узкогорлые сосуды) 22 экз.
В подгруппе I к виду А относятся 97 сосудов (46,5%), к виду Б - 57
(27,5%), к виду В - 10 (5%) и к виду Г - 14 (7%).
Среди сосудов с округлым туловом вида А наиболее многочисленна
разновидность 1 (тип IA1). К ней относится 78 экземпляров (37%), т.е.
около 2: 5 всей круглодонной горшковидной посуды. Более половины
(47 экз.) сосудов этого типа не орнаментировано, на остальных
преобладает гребенчато-шнуровая (15 экз.) и штампо-шнуровая (9 экз.)
орнаментация. Редко встречаются другие виды орнамента: резной, кружковый.
Экземпляры типа IA2 (сосуды с шаровидным туловом и прямо
отогнутыми стенками шейки) за единичным исключением все
орнаментированы резными линиями, обычно в виде горизонтальной елочки (5 экз.).
Экземпляры типа IA3 (11 экз.) украшены гребенчато-шнуровым (2 экз.),
резным (4 экз.) или ямочным (3 экз.) орнаментом. Единичны сосуды
разновидности этого же типа с высокой цилиндрической шейкой (тип 1АЗ).
Один из них украшен гребенчато-шнуровым, другой - кружковым
орнаментом.
Среди сосудов с наибольшим диаметром тулова в нижней части его
(с туловом, близким к бомбовидному) особенно многочисленны сосуды
типа 1Б1 (48 экз., или 21% всей посуды). Для данного типа характерна
штампо-шнуровая орнаментация (16 экз.), хотя встречается гребенчато-
шнуровая (4 экз.) и другие виды (4 экз.) орнаментации, 19 экземпляров
вообще без орнамента.
Своеобразные по форме сосуды с ребристым туловом типа 1Б1 (7 экз.)
все украшены шнуровым орнаментом обычно в сочетании в
"подковками", выполненными также оттисками шнура.
К виду В относятся 10 экз. (тип IB1) с ребристым туловом, имеющим
наибольший диаметр в верхней части. Половина из них без орнамента,
остальные украшены разновидной орнаментацией.
Сосуды баночной формы (тип 1Г1) украшены за исключением шести
неорнаментированных экземпляров гребенчато-шнуровым (3 экз.),
резным (1 экз.) или ямочно-кружковым (4 экз.) орнаментом.
Среди узкогорлых, обычно тонкостенных, иногда с залощенной
поверхностью сосудов подгруппы II фиксируются кувшинообразные
экземпляры, которые в отличие от сосудов подгруппы I имеют отношение
высоты к наибольшему диаметру тулова, равное или •даже большее 1.
112
Подгруппа сравнительно немногочисленна (22 экз., или 10%) и делится
на три вида.
К виду А относятся 6 сосудиков с шаровидным туловом и
цилиндрической шейкой (тип ПАЗ). Один из них украшен гребенчато-шнуровым,
а три - резным орнаментом и мелкими насечками. К виду Б (сосуды с
бомбовидным туловом) относятся 14 экземпляров. Из них два
принадлежат к типу Iffil (один из них украшен гребенчато-шнуровым орнаментом),
7 - к типу ПБ2 и 5 - к типу НБЗ. К двум последним типам принадлежит
в основном типичная позднекушнаренковская керамика, украшенная
преимущественно резным и гребенчатым орнаментом. К виду В отнесены
два сосуда с наибольшим диаметром тулова в верхней его части. Один
их них украшен насечками (тип ИБ2), другой (тип ПВЗ) без орнамента.
Предлагаемая типология круглодонных горшковидных сосудов была
впервые опубликована в 1971 г.'2 Несмотря на получение в последние
двадцать лет новых больших и разнообразных материалов,
пересматривать данную типологию не пришлось (был введен лишь тип НВЗ). Вновь
полученные данные, введенные в предлагаемую таблицу, также почти
не изменили процентное соотношение керамики как по ее форме, так
и по орнаментации, что в определенной мере может говорить об
объективности данной типологии в отношении формализации
закономерностей культуры памятника. Свидетельством этого является и то, что
выделенные типы, как оказалось впоследствии, объединяют сосуды, имеющие
близкие черты в тех деталях, по которым первоначальная
классификация не проводилась. Так, сосуды I и II подгрупп вида Б в отличие от
видов А,В имеют уплощенное дно, экземпляры подгруппы II - с более
высокой шейкой и т.д.
Конечно, решающей проверкой данной типологии явилось бы
сравнение ее с типологией керамики поломской, ломоватовской культур и
культур Башкирии, где находятся истоки танкеевской круглодонной
посуды. Однако подобная классификация посуды вышеуказанных
культур по сквозным однозначным признакам, видимо, еще предстоит. В
работе Н.А. Мажитова, например, типы керамики культур Башкирии
выделены по совокупности признаков, часто не сквозных, присущих только
данному типу посуды или же имеющих неопределенный многозначный
характер (например, "чаще со средним диаметром горла", "кувшины с
ручкой сбоку и со сливом" и т.д.)23.
Переходя к вопросу об аналогиях круглодонной горшковидной
посуды из Тан1<;еевского могильника, нужно отметить, что вся она
привнесена в Среднее Поволжье извне, поскольку такой посуды не было у имень-
ковского населения, плотно заселявшего край в доболгарское время.
Аналогии формам круглодонной горшковидной посуды из Танкеевки
имеются во многих памятниках Верхнего и Среднего Прикамья, Приура-
лья, Среднего и Южного Урала и лесного Зауралья. Некоторые из форм
с достаточной степенью достоверности можно связать с определенными
культурами (например, тип 1Б1 с поломской-раннечепецкой, тип 1Б1 -
с ломоватовской, тип IA2 -- с сылвенской, типы НБ2, НБЗ - с кушнаренков-
8. Е.П. Казаков
113

ской и т.д.). Однако большинство форм сосудов из Танкеевки могут
широко встречаться и притом в различных сочетаниях во многих
культурах Урало-Камского региона.
В этом отношении особое значение приобретает орнаментация
керамики в сочетании с ее формой. Судя по таблице (рис. 37), для типа IA1 (сосуды
с округлым туловом и широко открытой горловиной, имеющей
полукругло отогнутые наружу стенки) наиболее характерна
гребенчато-шнуровая орнаментация, хотя часто встречается и штампо-шнуровая. Такие
же виды орнаментации характерны и для сосудов типа 1Б1 (экземпляры
с бомбовидным туловом, имеющие также широко открытую горловину
с полукругло отогнутыми стенками).
Эти две формы являются наиболее характерными для ломоватовской
и поломской культур. Для ломоватовской культуры типичными можно
считать сосуды типов IA1, 1Б1 (с ребристым туловом), хотя встречаются
и другие формы, что прослеживается и по таблице, для поломской более
характерна форма сравнительно низких сосудов с широко открытой
горловиной и наибольшим диаметром тулова в нижней части (тип
HS1). Следует указать, что в поломских и ломоватовских
памятниках встречаются и другие формы сосудов, аналогичные танкеевским
типам.
Исходными районами для керамики с веревочно-гребенчатой
орнаментацией, вероятно, являются Средний Урал (памятники петро-громского
типа) и Верхнее Прикамье (раннеломоватовские памятники). Однако
в раннеболгарское время, в VIII—X вв., посуда с таким орнаментом
встречается не только на Среднем Урале" и в Верхнем Прикамье35, но и в
сопредельных районах: в бассейне р. Чепцы34, на Южном Урале3', в
Зауралье", в северной Башкирии3*, в Нижнем Прикамье30. В несколько
измененном виде такая посуда в различных вариациях (постпетрогром-
ский, чияликский, юдинский, заозерный типы керамики и т.д.)
продолжает бытовать до XIII—XIV вв. почти в том же регионе (Волжская
Болгария, Прикамье, Средний Урал, лесное Зауралье)31, что, скорее всего,
свидетельствует о сохранении и в этот период этнических общностей, для
которых характерна подобная посуда33. Истоки же ее в среднеуральс-
ком регионе, видимо, уходят в ананьинскую эпоху.
Несмотря на большую территорию, занимаемую памятниками с
керамикой, имеющей веревочно-гребенчатую орнаментацию, в различные
периоды и на различной территории она имела свои особенности. В
частности, для синхронных Танкеевке ломоватовских памятников были
характерны сосуды типа 1Б1, украшенные до ребристого загиба тулова
шнуровым орнаментом в сочетании с подковками (рис. 38, б)33. Сосуды типы
IA2 с довольно резким переходом от шейки к тулову,
орнаментированные резными линиями в виде горизонтальной елочки (рис. 38,5),
зафиксированы в сылвенских памятниках34.
Штампо-шнуровая или решетчато-шнуровая погребальная керамика
(рис. 38, 1-4) имеет полные аналогии только в памятниках бассейна
р. Чепцы и среднего течения р. Вятки, где они существуют, как
полагает В.Ф. Генинг, до начала IX в.35 Орнамент на бытовых сосудах с чепец-
114
ких городищ в основном гребенчатый36. По мнению В.Ф. Генинга, со
второй половины IX в. в чепецких могильниках преобладает уже неорна-
ментированная керамика без примесей толченой раковины в тесте37.
Однако исследования М.Г. Ивановой, СА. Семенова свидетельствуют,
что на Чепце посуда со штампо-веревочной орнаментацией бытует до
X в.38 В связи с вопросом об истоках такой керамики, с одной стороны,
можно отметить ее несомненную близость к посуде с веревочно-гребен-
чатым орнаментом. С другой стороны, такой специфический элемент
орнаментации, как решетчатый штамп, возможно, возник в результате
переселения в бассейн р. Чепцы какой-то группы населения из Западной
Сибири, где в обширных лесных зонах фиксируются многочисленные
раннесредневековые памятники с керамикой, имеющей штампо-гребен-
чатую орнаментацию3'. Следует отметить, однако, что близкие по
композиции чепецко-поломские и сибирские штампы выполнены в разной
манере. Рабочая поверхность западно-сибирских штампов имеет обычно
мелкие выступающие зубцы, образующие изящные "пильчатые" или
"струйчатые" линии, в то время как более простые штампы из
поломских памятников - с гладкой рабочей поверхностью.
В целом можно сказать, что преобладающая часть керамики I
подгруппы связана по своему происхождению с посудой из имеющих большое
сходство в культуре между собой ломоватовско-сылвенских и
поломских памятников. К этому же кругу, видимо, принадлежит большинство
неорнаментированной керамики. Нельзя считать чуждой для прикамских
памятников и посуду с резной зигзагообразной орнаментацией, имеющей,
как отмечалось, параллели на сылвенской керамике.
Кружковый орнамент, судя по сочетанию его на одном сосуде, вместе
со шнуром (погр. 503) также не чужд был керамике вышеуказанных
памятников Прикамья40.
Влияние культур Западной Сибири особенно четко прослеживается
на керамике II подгруппы. Большинство из сосудов II подгруппы типов
ВАЗ, НБ2, НБЗ являются кушнаренковскими. Причем только в погребениях
169, 210, 475, 531, 896, 939 (рис. 33 Г, 2) эта посуда сохраняет все черты
поздней кушнаренковской посуды, в погребениях 86,370,445,463,503,512—
513 она отличается обедненностью орнаментации, некоторым изменением
формы (рис. 38, 7).
Памятники кушнаренковского типа, появившиеся где-то во второй
половине VI в. и существовавшие до IX-X вв., занимали в различное
время огромную территорию: частично лесное Зауралье, Южный и
Средний Урал, большую часть территории Башкирии, наиболее южные районы
Удмуртии и Пермской области, а также закамские районы Татарии41.
Правобережье Волги, где находится Танкеевский могильник,
представляет как бы западную периферию кушнаренковской общности, куда куш-
наренковские группы проникли уже после исчезновения именьковских
памятников. Сосуды из Танкеевки несут все черты поздней
кушнаренковской или караякуповской посуды второй половины IX-X в.: рыхлость
фактуры, раздутость и приземистость тулова, резкий переход от
горловины к тулову. нарушение линейности орнамента и вырождение его в
115

простые ямки, насечки, волнистые линии42. Эти элементы хорошо
фиксируются и в вышеописанном Большетиганском могильнике.
Хотя в Западное Закамье кушнаренковская керамика, скорее всего,
проникла из Урало-Камского региона, но ее истоки, как признают
большинство исследователей, находятся еще восточнее. В Приуралье
отсутствуют местные истоки кушнаренковской посуды. Богатство, сложность
и композиция ее орнаментации, песочная примесь (в посуде ранних
памятников), обработка поверхности и в определенной мере форма
кушнаренковской посуды имеют параллели в памятниках с
гребенчато-штампованной орнаментацией второй половины I тысячелетия н.э. из
северных лесостепных и лесных регионов Западной Сибири. Там керамика
также нередко украшалась поясками резных линий, чередующихся с
поясками гребенчатых оттисков или поясками расположенных в два
ряда "гусеничек"43.
Из погребения §44 (тип НБ2) происходит сосуд, находящий аналоги
в керамике караякуповских памятников Башкирии. Это самая западная
и, видимо, одна из самых поздних находок такой керамики. Сосуд
украшен характерными караякуповскими "жемчужинами" и короткими,
косо поставленными, перекрещивающимися резными линиями44.
Памятники караякуповского типа, выявленные в Башкирии Г.И.
Матвеевой, по мнению исследователей, родственны кушнаренковским и,
видимо, также принадлежат западносибирским группам,
переселившимся в Приуралье. По ряду признаков (пропорции в виде невысоких
горшков, ямки в орнаментации, косо поставленный, мелкогребенчатый штамп
и т.д.)45 данная посуда еще ближе к западносибирской штампо-гребенча-
той, чем кушнаренковская46.
Два сосуда (рис. 37) типа В (один из них с ямочным орнаментом) по
форме напоминают посуду из позднебахмутинских памятников
Башкирии47 и одинцовских памятников верхнеобской культуры4". Небольшой
материал не позволяет говорить о какой-либо четкой связи между этими
группами памятников.
В целом вся лепная круглодонная горшковидная, кувшинообразная
и чашевидная посуда Танкеевского могильника связана по своему
происхождению с прикамско-приуральским регионом. При этом
преобладающая часть (более 2/3 всей посуды данной группы) находит аналогии в
ломоватовско-поломских памятниках, около 3% - в памятниках сылвен-
ской культуры и около 7% - в кушнаренковских.
Плоскодонная посуда представлена кубышками (2 экз.), кружками
(2 экз.) и горшками (рис. 39, I, 2). Обе кубышки серо-черного цвета с
довольно широкими горловинами и плоскими венчиками. Кубышка из
погребения 1027 (рис. 39, 1) с примесью раковины в тесте имеет
уплощенное дно. Кубышка из погребения 806 (рис. 39, 2) плоскодонная, со
следами штриховой зачистки по поверхности, в тесте имеет примесь песка.
Оба сосуда, вероятно, являются подражанием круговым салтовским кув-
шинообразным сосудам без ручек.
Кружкообразные сосуды (рис. 39, 3, 4) оба по цвету серо-черные.
Миниатюрный круглодонный сосудик с примесью песка в тесте из погребе-
иб
Рис. 39. Лепные кубышки и кружки из Танкеевского могильника
/ - погр. 1027, 2 - погр. 806,3 - p. XVI11 уч. Г/6, 4 - погр. 1004
ния 1004 (рис. 39, 4) явно вылеплен специально для погребения.
Плоскодонный массивный сосуд с участка Г/6 раскопа XVIII (рис. 39, 3) в тесте
имеет органическую примесь. По плечикам его в ряд располагаются под-
треугольные ямы. Подобные кружкообразные сосуды встречаются в
жертвенных комплексах салтовских могильников49.
Горшки (рис. 40; 54 экз., с восстановленной формой 44 экз.) грубые по
изготовлению, черно-серого или серо-коричневатого цвета, обычно с
невысоким широким горлом, чуть отогнутым овальным или уплощенным
венчиком и слабо выраженными плечиками. В тесте их примешивалась
обожженная глина (30 экз.), органические остатки (8 экз.), толченая
ракушка (4 экз.), песок (И экз.) или красная крошка (1 экз.). Поверхность
сосудов бугристая, черепок в изломе черный, рыхлый. Днище и
прилегающие стенки обычно толще верхней части сосуда. Некоторые из
горшков имеют орнамент в виде насечек по венчику (8 экз.), волнистых
резных линий по шейке и тулову (5 экз.), косопоставленных или
веерообразно расположенных, коротких, резных линий (3 экз.). Отличающийся
от других своей высотой и симметричностью формы сосуд из погребения
406 по тулову украшен волнообразным рифлением. Своеобразен также
сосуд с участка Б/15 раскопа VI, имеющий в нижней части тулова налеп -
возможно, остатки ручки.
117

PUC] - nierHmnrCK°f °НН^ Г0РШКЙ И3 Танк^ского могильника
118
Высота сосудов 3,5-13,5 см, диаметр их шеек 5-12 см, диаметр днищ
10,5 см. Поскольку в своей основной массе сосуды широкодонны,
*еют мало выразительную профилировку с наибольшим диаметром ту
эва в верхней половине его, в основу типологии нами взято отношение
аметра по венчику к наибольшему диаметру тулова. Все горшки разде-
>ны на подгруппы (1-е диаметром венчика меньше диаметра тулова,
— с равным, Ш - больше), внутри которых по форме шеек выделены
цы (А - с шейкой, наклоненной внутрь, Б - с отогнутой наружу). Со-
тание данных признаков с более дробными особенностями формы дает
~пы сосудов.
, К подгруппе I относится 27 сосудов (рис. 41), из которых 4 относятся
К виду А, остальные - к виду Б. Сосуды типов IAl, IA2 имеют угловатое
тулово и отличаются друг от друга только размерами, сосуд типа IA3 -
меньших размеров с более округлым ту ловом.
Из шести типов сосудов вида Б подгруппы I резко отличаются от ос-
"ьных сосуд типа 1Б6 (погр. 406), имеющий вытянутые пропорции, и
шки типа 1БЗ (5 экз.) с резким вздутием по наибольшему диаметру
тулова.
К подгруппе II относятся два сосуда двух типов, с почти одинаковым
аметром венчика, тулова и днища. Сосуд типа ПБ1 так же, как и сосу-
типа 1БЗ, с резко раздутым туловом по его наибольшему диаметру,
сосуд типа 1Б2 имеет остатки ручки (?).
К подгруппе III отнесены 15 сосудов пяти типов. Тип ШБ1 (4 экз.),
близкий к низким банкам, тип Б2 (3 экз.) - подобный более высоким
банкам, тип ШБЗ (2 экз.) - широкодонные сосуды со слабо выраженными
плечиками, тип ЩБ4 (2 экз.) - сравнительно узкодонные сосуды с
широким туловом, тип ШБ4 (4 экз.) - узкодонные сосуды с более узким и
вытянутым ТУЛОВОМ.
Предложенная типология является одной из попыток систематизации
плоскодонных горшков. В предыдущих работах по материалу Танкеевс-
кого могильника нами было предложено разделение сосудов на три
подгруппы по отношению диаметров шеек и днищ (I - диаметр шейки в 2
раза превышает диаметр днища, II - составляет 4 : 3, III - баночные
сосуды). Однако каких-либо хронологических или культурных
закономерностей при этом выделено не было. Несомненно, что данный
маловыразительный керамический материал потребует дальнейшей, более
углубленной работы по систематизации его, подобно той, которая проводится
в настоящее время по горшковидной посуде из славянских памятников.
Данная же типология способствовала выявлению некоторых
хронологических закономерностей в развитии горшковидной керамики. Так,
сосуды с закрытой горловиной вида А все зафиксированы на ранней части
могильника, сравнительно узкодонные сосуды, часто украшенные
насечками по венчику и резным волнистым орнаментом по тулову (типы 1Б1,
ШБ4, ШБ5) - на поздней части памятника.
Танкеевские горшки ближе всего к горшковидным сосудам из I Боль-
шетарханского могильника (рис, 10, 3- 7), принадлежащим, как уже
отмечалось, скорее всего собственно болгарам. Большинство большетархан-
119

аг
-$5д
Ч»
"и»?
120
••■»
«VJ
N
^
Ч
^
*ft
^
1»а
с\1
=5?
М
«ь
К
О
N
<ч
^
^
^L
-s.
^
n
<\,
Ч
*i
К
D
*
ч
N
<5
;£
сосудов имеют одинаковые с танкеевскими принципами профили-
ани^сГтношения между диаметром шейки и диаметром днища^
верГенн™ аналогичны по форме, отогнутому наружу венчику, покрыто-
му насечками, большетархаиские сосуды типа III" и УЗ^онные танкеев-
«ие сосуды типов ШБ4, ШБ5. Небольшие баночные сосуды из Больших
Сан7v™n"о классификации В.Ф. Генинга и А.Х. Халикова)* анало-
^шТоГоСыГмГиГые, со слабо профилированными стенками
ессуГтипа Ш1,1Б4, ШБ2 находят параллели в 1 Большетарханском, Каи-
бГльс^ом могильниках (рис 11, 12), в погребении 40 куршйЛу е. Хря-
щевка, хотя нужно отметить, что у большетарханских сосудов по вен
чику нанесены защипы, а в Танкеевке - только насечки.
Форма и орнаментация ряда типов танкеевскои посуды (тип „Б1 НБ2)
находят прямые аналогии в кочевнической салтово-маяцкои посуде .
£уТт погребения 406 (тип 1Б6) по всем показателям можно связать
T3ZSL салтовской керамики, которая получила широкое рас
прошение в наиболее ранних постоянных поселениях волжиХ бол
ran и которую С. А. Плетнева определяет как "лепную кухонную .Дан
„ая посуда встречается в памятниках, расположенных на территории
" ГеГмеДчУенанЯое-не позволяет относить весь Р«~~£
кий комплекс только к болгарам. Если собственно болгарскими,^с опре
пеленными оговорками, можно считать массивные, со слабопрофилиро-
деленными oi'»^"» > „„„„„ IK1 1С4 ШБЗ то сосуды типов НБ1,
SZZS3JS Ш6, ШБ6. В определенно*| «^"^ГыГв^™
тшгшшшш
§§===235=£Е£
,ип I Б2 - погр. 752, тип I БЭ - погр. 716,*т J И р. 1 ._У >
:к is.-ws Т£ i -ЯД - р. и. а г/, - ш в, -
р. III, уч. Г/4, тип. III Б5 - р. I. уч. Б/8

122
или подпрямоугольную в сечении петлевидную ручку, прикрепленную
нижним концом к тулову, а верхним - к переходу от шейки к тулову
или к самой шейке. На ручке сосуда из погребения 280 имеется налеп,
а ручка сосуда из погребения 944 украшена крестообразными резными
линиями.
Обычная высота сосудов около 20 см, хотя встречаются экземпляры
с высотой 14 см. У различных кувшинов стенки различны. Массивные
образцы имеют толщину стенок 6-8 мм, а днищ - до 10 мм. Есть сосуды с
толщиной стенок всего в 3—4 мм.
Для большинства изделий характерен плоский венчик, хотя
изредка встречается округлый, В тесто сосудов примешивалась толченая
раковина (30 экз.), органические остатки (25 экз.), тальк (1 экз.) и изредка
(4 экз.) обожженая глина. Нередко раковина примешивалась вместе с
органическими остатками. Цвет кувшинов серо-коричневый или серо-
черный, поверхность гладкая (30 экз.), лощеная (11 экз.) или неровная,
угристая (9 экз.).
19 экземпляров имеют орнаментацию, хотя в отличие от круговых они
никогда не украшались орнаментальным лощением. 9 экземпляров
(погр. 718, 774, 890, 976, 990, 995, 999, 1037, 1059) украшены при переходе
от шейки к тулову или по нижней трети тулова парными или тройными
горизонтальными каннелюрами. 4 сосуда (погр. 280, 770, 974, 998) также
при переходе от шейки к тулову или в нижней части тулова
орнаментированы обычно парными горизонтальными или волнистыми оттисками
веревочки (рис. 43,2, 5, 10, 14). В двух случаях (рис. 43, I, 7) на кувшинах
зафиксирована орнаментация резной волной в сочетании с каннелюрами.
Сложная орнаментация из косопоставленных резных линий, штампов,
насечек, расположенных по шейке и верхней части тулова, отмечается на
сосудах из погребений 944, 999 (рис. 43, 9, 15). Короткие горизонтальные
резные линии прослеживаются по шейке сосуда из погребения 1069.
У сосудов из погребений 765а, 872, 974 по венчику нанесены насечки.
Как будет отмечено ниже, лепные кувшины, вероятнее всего,
изготавливались в подражание круговым. Поэтому при создании их типологии
мы стремились исходить из принципов классификации круговых
кувшинов. Поскольку диаметр тулова у лепных кувшинов больше его высоты,
а блоковидные горловины доминируют полностью (в этом отношении
почти все лепные кувшины относятся к виду А разновидности I круговых
сосудов), то разделение на виды проведено по форме дна. Сосуды с
плоским дном выделены в вид Б, остальные - в вид А.
Выделены три подгруппы лепных кувшинов, которые, в свою очередь,
состоят из типов. Подгруппа I (27 экз., рис. 42) состоит из сосудов пяти
<
fuc. 42. Типология лепных одноручных кувшинов
Тип IAI - погр. 789, тип I А2 - погр. 1079, тип I A3 - погр. 976, тип I А4 -
погр.1059, тип IA5 - погр. 67Sa, тип II А1 - погр. 362, тип II А2 - погр. 50, тип II A3 —
погр. 718, тип II А4 - погр. 285, тип II Б1 - погр. 62, тип II Б2 - погр. 280, тип И БЗ -
погр. 974, тип III А1 - погр. 998
123

/
^ss^a*5^
п. 50
e
п. 771
II
п. 373
IS
п. 993
г
л.гво
7
/i.ff72
IZ
—^—_—^__
/1.990
17
n.1037
3
*********
ПН11Ц1П
**** *******
»>» >»*>>
/7. ДО*
*
/7.330
13
a. as
13
/7.7059
4
n.718
9
11 Ml • • 1 Ml | i l
,Y ^///•/■//•//
ШШШ\
n.SW
If
/г.лу
//
-.: :- *
//.7053
3
0,0******
n. 770
10
4*4 »«««»»
/7.379
15
\'*ft*tfft
*/****/********
«ЛУ
20
Рис 43. Таблица орнаментов лепных кувшинов из Танкееяского могильника
типов, имеющих наибольший диаметр в нижней его части. Тип IA1
(2экз.) - почти кружкообразные сосуды с низкой широкой шейкой -
самый многочисленный на могильнике, явно имитирующий форму
круговых сосудов типов IAla, IAla. Наибольший диаметр тулова находится
в нижней трети его высоты, довольно высокая горловина со сливом
выделяется хорошо. Тип IA3 (1 экз.) - высокий сосуд с бомбовидным
туловом и округлым днищем. Тип IA4 (3 экз.) - небольшие сосуды с довольно
широкой, хотя и достаточно высокой щейкой. Тип IA5 (7 экз.) - вторая по
численности группа сосудов с высокой шейкой и сильно раздутым
туловом, имеющим наибольший диаметр чуть ниже середины его высоты.
124
Подгруппа II (17 экз.). В нее входят 14 сосудов вида А четырех типов
и 3 сосуда вида 5 трех типов. Все они имеют наибольший диаметр тулова
по середине его высоты. Тип ПА1 (6 экз.) - сосуды с сильно раздутым
туловом и невысокой шейкой. Тип IIA2 (4 экз.) - сосуды с шаровидным
туловом и четко выделенной шейкой. Тип ПАЗ (3 экз.) - кувшины с более
вытянутым туловом и высокой шейкой. Тип IIA4 (1 экз.) - небольшой
кувшин с шаровидным туловом, невысокой шейкой и петлеобразной
ручкой, прикрепленной к верхней части тулова. Тип ИБ1 (1 экз.) -
плоскодонный сосуд с несколько вытянутым туловом и средней высоты
шейкой. Тип ПБ2 (1 экз.) - сосуд с залощенной поверхностью, сильно
раздутым туловом, низкой широкой шейкой и угловатой ручкой с нелепом.
Тип IIБЗ (1 экз.) - довольно крупный сосуд с высокой раструбообразной
шейкой.
К подгруппе III относится единственный сосуд с сильно раздутым
туловом, имеющим наибольший диаметр в верхней части его высоты.
Средней высоты раструбообразная шейка его имеет вислый слив.
Переходя к вопросу об аналогиях танкеевским лепным кувшинам,
следует отметить, что многие из них, судя по форме, каннелюрам и
характеру их расположения, явно изготовлены в подражание круговым. Ряд
кувшинов с приземистым туловом и уплощенным дном (тип IA1, IA2,
ИА1) почти идентичны некоторым одноручным кувшинам из Верхнесал-
товского могильника". Однако, судя по материалу I Большетарханского
и других могильников первого этапа, болгары принесли из Подонья в
основном только круговые кувшины-
С другой стороны, танкеевские лепные кувшины имеют ряд
признаков, свидетельствующих об изготовлении их прикамско-приуральским
населением. Такими признаками являются круглодонность многих
экземпляров, наличие примеси раковины, плоский, иногда с насечками
венчик, веревочный орнамент. Орнаментация на сосудах из погребении
675а, 944, 999 (рис. 43, 3, 9, 15) напоминает орнамент на кушнаренковско-
караякуповской посуде.
Восстановленная круговая керамика представлена 136 одноручными
кувшинами, 4 кувшинообразными сосудами без ручек, тремя кружко-
образными сосудами, двумя корчагами, одним амфоровидным сосудом,
одним горшком и одним триподом (рис. 44-48). Цвет поверхности
одноручных кувшинов желто-красный, красно-желтый или серо-черный.
Имеются экземпляры коричневатого цвета. В тесте наиболее часто
встречается органическая примесь (30% всех восстановленных по форме
одноручных кувшинов) или примесь песка. У 6 сосудов'в качестве примеси
употреблялся толченый известняк, у некоторых экземпляров
прослеживается примесь охристых (?) крошек.
Поверхность сосудов гладкая, в трех случаях сильно потрескавшаяся
(погр. 37-38, 265, 269). Примыкающая к днищу нижняя часть тулова
нередко носит следы заглаживания щеткой. Некоторые экземпляры
покрыты беловатым ангобом (погр. 121,195,310,342,378).
По верхней, средней или нижней части тулова большинства кувшинов
проведены одинарные или парные горизонтальные желобчатые линии -
125

//аВгрул/W
tefiMB
шейки
ВиВ я
Кел-Во
Вив В
Кал-до
ВиВ В
Нал во
/
F
Э&ЗЙШ
г в s /г г s
0(А
/
азо
S V 1
/////ал/ </S
|
т
Лш
¥ В 1
7
U7
ой
! 1
а
/
Л
/
у
Рис. 44. Типы одноручных кувшинов I подгруппы Танкеевского могильника
каннелюры. Пространство между каннелюрами часто покрывалось
полосами вертикального, косопоставленного, перекрещивающегося или
зигзагообразного орнамента (рис. 47).
Менее распространенной является одно-, двух- или многорядная
(гребенчатая) резная орнаментация, выполненная в виде набегающей или
отступающей (всего 2 случая) волны. 3 сосуда, кроме волнистого, имеют
горизонтальный многорядный резной орнамент (рис. 47, 41; погр. 81, 493,
1086), а тулово сосуда из погр. 703 сплошь покрыто горизонтальными
резными линиями - рифлением (рис. 47, 51). Всего орнаментировано 98
сосудов с восстановленной формой, из них одними каннелюрами - 42 экз.,
каннелюрами с лощением - 32 экз., резным орнаментом - 20 экз. Кроме
того, 4 сосуда украшены полосчатым орнаментом в сочетании с резным
волнистым орнаментом (рис. 47, 36, 37, 43, погр. 304, 877, 1092, 1098).
Таким образом, 15% восстановленных по форме одноручных кувшинов
имеют резную орнаментацию, а четвертая часть их украшена
орнаментальным лощением.
В своем большинстве кувшины являются довольно крупными и имеют
высоту от 18 до 30 см. Ручки их пологие, в сечении овальные,
прикрепленные одним концом к шейке, другим - к верхней части тулова.
Венчики овальные, в одном случае (погр. 536) под венчиком на
внутренней стороне имеется желобок. За редким исключением (погр. 182, 195,
1042 и др.) все кувшины имеют сливы, изготовленные путем сжатия гор-
126
Подгру. ■•.-:;;
Форма
шгйки
Вид А
Кол - во
Buff Б
Кол - во
Bud В
Кол - во
//того
S
ТП-
ааа
S v /
<3
7
Т~Ь
а ш
14 I 1
.14
гп
&ы
I
а
/
ч
Ч7
/ / /
3
13
IS
Рис. 45. Типы одноручных кувшинов II подгруппы Танкеевского могильника
лышка еще необожженного сосуда таким образом, чтобы на
противоположной от ручки стороне венчика образовался желобок. У 5 сосудов
(погр. 455, 555, 623, 921, 1092) зафиксированы специально сделанные и
прикрепленные носики слива.
Формы одноручных кувшинов разнообразны, хотя для всех них можно
выявить и общие черты. К ним относятся довольно широкие для
кувшинов горловины, плавный переход от горловины к тулову, овальные в
сечении, полукруглые ручки, крепившиеся к сосуду определенным
образом и т.д. По расположению наибольшего диаметра тулова относительно
его высоты все сосуды разделены нами на три подгруппы: (I -
наибольший диаметр тулова в нижней части; II - в средней; III - в верхней).
По отношению высоты тулова к его диаметру сосуды подгрупп делятся
на три вида (вид А - высота тулова меньше его диаметра; вид Б - равна;
вид В - больше), которые, в свою очередь, по форме горловин
разделены на три разновидности (1 - сосуды с блоковидной; 2-е
цилиндрической; 3-е расширяющейся вверху горловиной). Дальнейшие
особенности небольших групп сосудов или отдельных экземпляров, выражающиеся
обычно в форме и высоте горловин, форме сливов, ручек и т.д., отражены
нами в типах, обозначенных через прописные буквы русского алфавита
127

Подгруппа
Рорма
шейки
Вид Л
КОЛ-дО
BudS
Кол-Bo
Вид В
Кол-до
Итого
Ш
*7*
d
/
гр
&Q
1 i
ш
1
0
ч
3™
i
0
/
Рис. 46. Типы одноручных кувшинов III подгруппы Танкеевского могильника
с указанием подрупп, вида и разновидности, к которым они относятся
(рис. 44-46).
Данная типология, разработанная нами в 1966 г. и впервые
опубликованная в сокращенном варианте в 1971 г.51, как показали материалы
последних лет, отражает прежде всего хронологические закономерности
изменения формы одноручных кувшинов салтовских истоков у
волжских болгар. Полученные за 1968-1977 гг. новые большие материалы
легко распределились в схеме данной типологии, лишь прибавив к ней
несколько новых типов. Ниже дается характеристика материала.
I подгруппа - к ней относятся, как отмечалось, кувшины с
наибольшим диаметром тулова в нижней его половине (рис. 44; 53 экз., или 47%
всех реставрированных кувшинов). Отношение высоты тулова от его
верхней части до наибольшего диаметра к остальной высоте тулова у них
больше 1.
К виду А этой группы относится 45 экземпляров с приземистым, как
бы срезанным снизу туловом (33%). Отношение высоты тулова к его
наибольшему диаметру у этих сосудов меньше 1.
128
ю
J2
13
(4
питии
15
(6
1Ъ
<р
ими
13
90
21
89
83
С*
тт.
пиши
55
»6
с?
86
fig
зо
31
зе
пиши
ШИШ
шш
липши
Зэ
Sk
35
36
3?
38
39
40
SZ2Z
/W\
7^7ч
2ZZZZZZ5
тцшц
тттг
rmrvm
а
48
43
4 5
46
4Р
4в
fYVVYVY\
WyVY.
49
ЗО
51
Рис. 47. Типы орнаментации круговых
одноручных кувшинов из Танкеевского
могильника
Из 11 типов сосудов этого вида 6 относятся к разновидности I (33 экз.,
24%), 3 - к разновидности 2 (9 экз., 7%) и 2 - к разновидности 3 (2 экз.).
Тип 1А2а (2 экз.) - сосуды низких пропорций, типично салтовского
облика, цвет поверхности серо-черный, в тесте имеются органические
примеси, по поверхности нанесено орнаментальное лощение; тип IAla
(6 экз.) - сосуды, близкие к предыдущему типу, но отличаются более
высокими пропорциями; тип IA16 (5 экз.) - массивные сосуды низких
пропорций, близкие первым двум типам, но без слива (или он отбит?)
и с более высоким расположением наибольшего диаметра тулова; тип
9. Б.П. Казаков
129

IAIb (12 экз.) - сосуды более вытянутых изящных пропорций, с высокой
шейкой; тип IAlr (2 экз.) - невысокие с суженным туловом
экземпляры, с несколько приподнятым вверх сливом; тип 1А1д (6 экз.) -
невысокие, с сильно раздутым, почти шаровидным туловом сосуды; тип 1А2а
(4 экз.) - крупные сосуды с высокой шейкой; тип IA26 (15 экз.) -
экземпляры, близкие к типу IA16, но с цилиндрической шейкой; тип 1А2в
(1 экз.) - сосуд с наибольшим диаметром тулова в нижней трети его
высоты (как и у сосудов типов IAla, 1А1а', но с более узкой шейкой); тип
1АЗа (1 экз.) - кувшин, близкий к кувшинам типа 1А1в, но более низких
пропорций и с раструбообразной шейкой.
К виду Б этой подгруппы относятся 3 сосуда трех типов. Все они имеют
высоту тулова, равную его наибольшему диаметру. Тип 1Б1а (1 экз.) -
кувшин низких пропорций с широкой шейкой; тип 1Б16 (1экз.) - кувшин
вытянутых пропорций. Своеобразен сосуд типа 1БЗа (1 экз.) с подтрапе-
цевидной в вертикальном сечении формой тулова и высокой
раструбообразной шейкой.
К виду В подгруппы I относятся 15 экземпляров (11%) четырех типов
с вытянутым яйцевидным туловом. Среди них нередки сосуды с резным
орнаментом и сосуды без слива (погр. 81, 182, 200, 295 и др.). Слабые
следы лощения, идущего вместе с резным орнаментом, встречены только
раз (погр. 304).
Тип IBla (9 экз.) - высокие массивные сосуды с широкой шейкой. Тип
IB 16 (4 экз.) - кувшины с более узкой шейкой, без слива или со слабо
намеченным сливом; тип 1В1в (1 экз.) - сосуд, близкий к предыдущему
типу, но с более высоким расположением наибольшего диаметра тулова
(чуть ниже середины высоты его); тип 1ВЗа (1 экз.) - кувшин, близкий к
типу 1В1в, но с раструбообразной шейкой.
К подгруппе II принадлежат 64 кувшина, т.е. половина сосудов с
восстановленной формой. Преимущественно это сосуды с округлой формой
тулова (рис. 45).
К виду А относятся 17 экземпляров (12,5%) девяти типов,
распределенные по трем разновидностям. Данные сосуды имеют раздутое тулово и
сходны с керамикой этого же вида I подгруппы. Многие из них
происходят с ранней части могильника, имеют серо-черный цвет поверхности,
примесь органических остатков и орнаментальное лощение.
Тип НА 1а (6 экз.) - средней высоты кувшины с округлым массивным
толстостенным туловом и довольно широкой горловиной.
Своеобразны четыре сосуда типа НА 16 (погр. 552, 679, 870, 894). Все
они подправлены на кругу, тонкостенные, с уплощенным дном. Цвет
сосудов черный, в тесте их имеется органическая примесь. Поверхность
украшена резными волнистыми линиями.
У одного сосуда на ручке, а у другого по боковым сторонам
горловины имеются налепы (рис. 45).
Тцп11А1в (1 экз.) - изящный по форме кувшин с высокой суженной
шейкой. Тип ПА2а (1 экз.) - сосуд с сильно раздутым приземистым
туловом и узкой горловиной; тип IIA26 (1 экз.) - сосуд, близкий кувшинам
130
Рис. 48. Керамика иа Танкеевского могильника
i - погр. 178, 2 - погр. 441, 3 - погр. 1119, 4 - погр. 456, 5 - погр. 652, 6-
погр. 250, 7 - погр. 276, 8 - погр. 1123, 9 - погр. ИЗО
типа IA16, 1А26, но с наибольшим диаметром тулова по середине его высоты;
тип 11А2в (1 экз.) - сосуд, близкий к кувшину типа 1АЗа, но с более
узкой шейкой и округлым туловом; тип НАЗа (1 экз.) - сосуд с низкой
широкой горловиной почти кружкообразной формы; тип ПАЗб (1 экз.) -
крупный кувшин с высокой шейкой, имеющей длинный, специально
сделанный носик-слив; тип НАЗв (1 экз.) - сосуд с суженной высокой
раструбообразной горловиной.
К виду Б принадлежит 31 сосуд (13,8%) трех типов, распределенных
по трем разновидностям. За исключением сосуда с высокой суженной
горловиной из погребения 536 (тип НБ2а) все они отличаются большой
стандартностью в изготовлении. Особенно стандартны сосуды типа НБЗа
(рис. 45). Этот, самый многочисленный на могильнике тип (23 экз., 17,7%)
состоит из невысоких (18-20 см), желто-красного цвета сосудов, обычно
с примесью песка в трете, почти не имеющих орнаментации (2 экз. имеют
только каннелюры и два - слабое лощение).
К виду В подгруппы II относятся 16 (12,3%) кувшинов вытянутых
пропорций, имеющих наибольший диаметр тулова по середине его высоты.
Тип ИВ1а (14 экз., 10,7%) самый многочисленный. Он представлен сосу-
131

дами с узкой горловиной. Тип IIB16 (1 экз.) представлен сосудом из
погребения 703 с отбитым днищем и горловиной. Довольно широкая шейка
его имеет, видимо, среднюю высоту. Тип НВ1в (2 экз.) представлен
крупным (высота 33 см) кувшином красновато-желтого цвета, имеющим
широкую шейку со сливом.
Сосуды вида В подгруппы II обнаруживают несомненную близость
к сосудам этого же вида подгруппы I (особенно к типам 1В1в, 1АЗа). Для
них характерны > яйцевидная форма тулова, желто-красный цвет
поверхности, орнаментация многозубчатой гребенкой (погр. 81, 493,703, 1086
и др.).
К подгруппе III (рис. 46) с наибольшим диаметром тулова в его
верхней части относятся всего 8 сосудов (6,4%), из которых два явно
привозные (тип ШБ2а из погр. 760 и ШБЗа из погр. 1140), вероятно, из
Причерноморья и с Северного Кавказа. Среди остальных только тип ШВ2а
представлен 4 сосудами, остальные содержат по одному сосуду.
Тип ША2а - сосуд с раздутым туловом и высокой шейкой; тип IIIA26 -
сосуд с невысокой суженной шейкой без слива, тип ШБ1а - с
шаровидным туловом и отбитой горловиной, типы ШБ2а и ШБЗа - импортные
сосуды; тип III В2л - сосуды с вытянутым узким туловом и суженной
шейкой; тип ШВЗа - массивный широкодонный сосуд с низкой широкой
шейкой.
Из остальных круговых сосудов с восстановленной формой наиболее
многочисленны кувшинообразные сосуды без ручек (рис. 48, /, 2). Все
они имеют раздутое тулово с наибольшим диаметром в его нижней части.
Цвет поверхности серо-черный, е тесте присутствует органическая
примесь. При переходе от шейки к тулову, а также по нижней части тулова
проведены каннелюры, пространство между которыми покрыто
полосами перекрещивающегося или косопоставленного лощения.
По цвету фактуры и обработке поверхности к такой керамике близки
два кружкообразных сосуда и горшок из Танкеевского могильника
(рис. 48, 3-5). Наибольший диаметр у кружек в нижней, у горшка - в
верхней части тулова. Сплошное лощение, которым покрыта поверхность
горшка с петлевидной ручкой из погребения 456 (рис. 48, 4), придает
последнему особый, "стальной" оттенок.
Отличаются от остальной керамики две корчаги и амфоровидный
сосуд (высотой 23 см), изготовленные из хорошо отмученного теста с
примесью песка (рис. 48, 6, 7). Цвет их красно-желтый, поверхность гладкая.
По примеси в тесте и цвету поверхности к этой группе сосудов близок
трипод с обломнным носиком и петлевидной ручкой (рис. 48, 8).
Своеобразен подправленный на кругу кувшин с отбитой ручкой,
имеющий массивное раздутое тулово. По середине тулова проведен
поясок гребенчатых оттисков в виде горизонтальной елочки (рис. 48, 10).
Аналогии круговой керамике Танкеевского могильника прежде всего
имеются в салтово-маяцких памятниках второй половины VIII - начала
X в. Многие типы танкеевских одноручных кувшинов, особенно сосуды
I и II подгрупп вида А, имеют одинаковые с салтово-маяцкой посудой
принципы профилирования. В большом количестве встречены подобные
132
| сосуды в хазарском слое Саркела-Белой Вежи",в Дмитриевском ката-
| комбном могильнике59 и во многих других памятниках Верхнего и Ниж-
j него Подонья, Приазовья, Северного Кавказа60. Как и танкеевские, сал-
Я товские кувшины украшены поясками орнаментального лощения между
| каннелюрами. У некоторых из них, как и в Танкеевке, имеются спе-
I циально изготовленные, несколько приподнятые желобчатые носики-
сливы".
В то же время нельзя говорить о полной идентичности сравниваемых
салтовских и танкеевских кувшинов. Каждый их них имеет отмеченную
в описании керамики 1 Большетарханского могильника специфику
(большая органическая примесь в тесте и т.д.).
Близкие по форме кувшины, также украшенные лощением, встречены
в памятниках праболгар или протоболгар на Дунае в Нови-Пазарском
могильнике VIII в." в Шуменской крепости" и др. В Среднем Поволжье
такие кувшины зафиксированы в I и II Большетарханских, Кайбельском
могильниках и на ряде местонахождений (рис. 8, 14, 15), датировка
которых не выходит за пределы VIII -IX вв.
Однако преобладающая часть танкеевских кувшинов (виды Б, В
подгрупп I и Ц) отличается от посуды вышеописанного круга памятников. Но
всей вероятности, они являются непосредственным развитием ранней
салтовской посуды. Такие кувшины с яйцевидным или округлым
туловом (тип ЦБ1а, IIBla и др.) находят аналогии в более поздних
(печенежского времени) слоях Саркела-Белой Вежи", в Боршевском курганном
могильнике" и некоторых других памятниках Подонья, относимых уже
к IX и в основном к X в. Среди указанной керамики Подонья находит
аналогии и самый многочисленный в Танкеевке типНБЗа".
Кувшинообразные сосуды без ручек или кубышки также встречаются
в салтовских памятниках*7. Особенно много зафиксировано их в I Боль-
шетарханском могильнике, где они составляют преобладающую часть
круговой посуды (рис. 9,1-13).
Одноручные сосуды с низким туловом и широко открытой горловиной
типа "кружек" получили известность через находки их на Дону и на
Северном Кавказе". Судя по широкому бытованию кружек в
северокавказских памятниках VI—XII вв.",-видимо, их можно считать типично алан-
скими сосудами Северного Кавказа, откуда они и распространились в
локальные районы салтовской общности. В Среднем Поволжье за
исключением Танкеевки кружкообразные сосуды встречены только в I Больше-
тарханском могильнике.
Корчаги, амфоровидный сосуд и кувшины типа Н1Б 2а, ШБЗа (рис. 46,
47, 6- 7) по своей форме выпадают из круга собственно салтовской
керамики Танкеевки. Однако в Среднее Поволжье данные сосуды,
несомненно, привнесены вместе с салтово-маяцкой посудой. Кувшин, подобный
танкеевскому, как отмечалось, зафиксирован в погребении 75 I
Большетарханского могильника (тип ШВ1а, см. рис. 46). Сосуд типа ШБЗа
(рис. 46) находит аналоги в посуде Восточного Предкавказья70.
Реставрированный клепаный железный котелок с ушками из
погребения 96 имел железную пластинчатую ручку-дужку. Диаметр котелка
133

13 см, высота 7 см (рис. 49, 1). Подобные изделия были широко
распространены в IX-XI вв. в памятниках бассейна р. Чепцы и Марийского
Поволжья11. Танкеевский котел ближе всего к сосуду из погребения 39
могильника Мыдлань-Шай".
От деревянных чашевидных сосудов (рис. 49, 2-4; 74 экз.) остаются
только мелкие фрагменты дерева с серебряными или бронзовыми
обкладками по венчику. Размеры чаш небольшие, средний диаметр по
венчику 8-10 см. У некоторых сосудов зафиксированы деревянные ручки с
плоским верхом и овальной нижней частью. Обычай ставить деревянные
чаши в могилы был широко распространен у различных народов. В
частности, с очень раннего времени он прослеживается в катакомбных
могильниках Таласской долины в Киргизии73. Часто находят подобные
чаши в салтовских памятниках, с которыми связан по своему
происхождению I Большетарханский могильник". Аналогии чашам из Танкеевки
можно указать также в могильнике Мыдлань-Шай15.
Горлышки бурдюков (?) (рис. 49,5,б\- костяные, в виде блоковидных
в вертикальном сечении втулок. В поперечном сечении три из них
круглые, одна шестиугольная. Функциональная принадлежность подобных
предметов окончательно еще не установлена. С.А. Плетнева, например,
считает подобные изделия шахматами16.
Костяные ложечки - обычного типа с прямоугольной в сечении
ручкой и удлиненной черпальной частью (рис. 49, 7-9). Аналогичные
предметы встречены в могильнике Мыдлань-Шай17.
К орудиям труда на могильнике относятся ножи, оселки, проушные
топоры, топоры-кельты, тесла-мотыжки, предметы огнива (кресала, тру-
бицы для трута, кремни), находившиеся обычно в поясных сумочках;
шилья, напрясла, гвозди и штыри, иглы и игольники, скобы, петельки и
склепки. Единичными являются находки молоточка, серпа, пробойника
и льячки. К этой же группе вещей относятся некоторые поделки из кости
и дерева.
Ножи (зафиксированы в 1/4 части всех захоронений могильника, а
также на участках раскопов) - железные, кованые, однолезвийные, с
черешком брускообразной формы (рис. 50, /-//). В погребениях
встречаются по одному или редко по два экземпляра. Средняя общая длина их
11-13 см, однако часть ножей длиной 20 см. Ножи из женских
захоронений, имевшие, видимо, другое назначение, чем ножи мужские, обладают
общей длиной всего в 7- 8 см.
По характеру соединения черешка с клинком все экземпляры можно
разделить на три типа: тип 1 - ножи с пологим переходом от черешка к
клинку как со стороны спинки, так и со стороны лезвия клинка (рис. 50,
1-2; 117 экз.); тип 2 - ножи с резким четким переходом при переходе от
клинка к черешку (рис. 50, 3-4; 58 экз.); тип 3 - ножи с муфтой -
перекрестием при переходе от клинка к черешку (рис. 50, 5, б; 26 экз.).
Муфты-обоймы - чаще всего железные, однако встречаются свинцовые
(2 экз.) и медные (2 экз.).
Почти все экземпляры на черешке имеют остатки деревянной или
костяной рукояти. У ножей из погребений 146, 346 зафиксированы остат-
134
Уис. 49. Костяные и железные изделия из Танкеевского могильника
1 — погр. 96, 2— погр. 67, 3 — погр. 101, 5 — погр. 50, 6 — погр. 563, 7 - погр. 6.'
S- погр. 171, 9 - погр. 501, 10 - погр. 159
ки костяных рукоятей с резным линейным и циркулярным орнаментом
(рис. 50, 8). Черешки ножей со свинцовым перекрестием из погребений
462, 503 имели бронзовые штифты для прикрепления деревянных
рукоятей. Рукояти ножей из погребений 487, 1036 были бронзовыми (рис. 50,
7), а навершием деревянной рукояти ножа из захоронения 30 служил
серебряный колпачок с выгравированным растительным орнаментом
(рис. 49, //).
Во многих погребениях отмечены фрагменты деревянных ножен (в
погребении 460 ножны были костяными), а в захоронении 359 ножны,
обвитые тонкими серебряными обкладками, содержали два гнезда, в каждом
135

Рис. SO. Ножи и кинжалы из Танкеевского могильника
1 - погр. 77, 2 — погр. 519, 3 - погр. 265, 4 - погр. 272, 5 - погр. 73, 6 - погр. 527,
7 - погр. 437, 8 — погр. 146, 9 - погр. 359, J0 - погр. 953, 11 - погр. 30; 1-9 - железо;
10, 11 — железо и цветной металл
из которых находилось по одному маленькому ножу (рис. 50, 9). Хорошо
сохранившиеся деревянные ножны, обитые бронзой, встречены в
погребении 953 (рис. 31, 10).
Среди стандартных по форме ножей Танкеевки определенные
аналогии можно указать экземплярам с рукоятками, завершенными металли-
136
ческими колпачками, или в ножнах, обитых бронзой (рис. 50, 10-11). Они
близки к ножам в богато декорированных ножнах из памятников IX-
X вв. Прикамья и Марийского Поволжья78. Сюжет и техника исполнения
орнамента на колпачке рукояти ножа из погребения 30 (рис. 50, и)
находят полные аналогии в орнаменте наверший рукоятей сабель, кинжалов;
в гравировке металлических пластин поясных сумочек в памятниках
Мордовии, юга Восточной Европы и Паннонии X в.79
На могильнике найдено 49 железных проушных топоров (рис. 51).
Общая длина их от 12 (погр. 21) до 23 (погр. 292) см. Длина лезвийной части от
6 до 11,5 см. Ширина лезвия от 15 (погр. 245) до 4 см. По форме обуха
топоры разделены нами на подгруппы (1-е высоким молоткообразным,
II - с низким широким, III - с округлым обухами). По форме лезвийной
части среди них выделены три вида (А - с узкой клиновидной, Б - с
оттянутой на внутреннюю сторону, В - в виде полумесяца). Обычная
ширина лезвия вида А4 - 8, вида Б6 - 9, вида В - 15 см. Остальные
особенности формы топоров представлены в разновидностях. Сочетание всех
вышеуказанных признаков дает тип изделий (см. рис. 50).
Топоры I подгруппы (вид А - 24, вид Б - 3, вид В - 1 экз.) относятся к
боевым топорам-чеканкам. Наибольшего диаметра (кроме топора из
погр. 932, тип IA4) подпрямоугольные или округлые обушки их высотой
от 3,5 до 7,5 см имеют уплощенные, нередко расширенные, а в одном
случае заостренные (тип IA1, погр. 225) окончания. На топоре из погр. 297 у
основания обушка проведены три круговые выемки, у топора из
погр. 351а (тип 1БЗ) обрублен обушок, а экземпляр из погр. 149 (тип 1АЗ),
кроме обушка, имеет обрубленную подтреугольную лезвийную часть.
Диаметр проуха в вертикальном измерении данной группы топоров от
2,5 до 3,5 см.
Топоры II подгруппы четырех подтипов (вид А - 15, вид Б - 2 экз.)
значительно тяжелее топоров 1 подгруппы. Массивный широкий обух их,
иногда не уступающий по ширине проушной части, немного увеличивал
ударную силу изделия, требующую к тому же более прочную рукоять.
Диаметр проуха данной группы изделий 3,5-4 см.
Топоры немногочисленной (вид А - 1, вид Б - 3 экз.) III подгруппы в
отличие от экземпляров I и И подгрупп имеют не округлые, а прямые или
подтреугольные щековицы. Они также тяжелее топоров I подгруппы и с
большим диаметром проуха (3,5-4,2 см).
Аналогии наиболее многочисленной I подгруппы танкеевских топоров
имеются на широкой территории Восточной и Центральной Европы в
регионе от Прикамья до Венгрии. Большинство типов вида А широко
датируется от второй половины VIII до начала XI в. Характерно, что чаще
всего, особенно для второй половины VIII - начала XI в., они
фиксируются в тех районах (Прикамье, Среднее Поволжье, Мордовия, Предкавказье
и Подонье, южнорусские районы, Паннония), где наиболее сильно
чувствуется влияние салтовского круга памятников*0. Следует отметить,
что в Прикамье топоры имеют обычно сравнительно короткие обухи и
массивные пропорции, в то время как образцы из памятников южных
районов более изящны, с удлиненными легкими обухами81.
137

ПоЗгрупла
Зид --/taar.
А
Количеств
Б
Ko/11/vec/nffo
В
Количество
Всего
г
!
{
/
X
/
г
1
г/
L
г
3
й
г
к
1
V
0
ь
f
2S
Рис. 51. Типология железных топоров из Танкеевского могильника
Тип IA1 - погр. 225,тип IA2 - погр. 297, тип IA3 - погр. 149, тип 1А4 - погр. 932,
тип IIAla - погр. 5, тип IIA16 - погр. 640, тип ШАЗ - погр. 158, тип 1Б2 - погр. 1059,
тип 1БЗ - погр. 351, тип НБ1а - погр. 8, тип 11Б16 - погр. 778, тип 11Б1 - погр. 812,
тип ШБ2 - погр. 1086, тип ШБЗ - погр. 40, тип IBI - погр. 245
Топоры с секирообразным лезвием вида Б, В более характерны для
западных районов (древнерусские земли, Паннония), и, видимо, нижняя
дата их не выходит за пределы конца IX в. Топоры II подгруппы находят
многочисленные аналоги в лесной зоне европейской части страны (в
частности, в Прикамье), в древнерусских, мордовских и марийских памятни-
138
п
1
(
1
rs
к
а
г
ff
ж
!
£
г
й
/
з
1
Ь
-
«гада
W
у
'
¥3
ках"2. Большинство из них датируются IX-XI вв. В древнерусских,
мордовских, марийских памятниках, а также в памятниках Коми,
относящихся к Х- XI вв., находят параллели танкеевские проушные топоры
III подгруппы83.
Топоры-кельты или втульчатые топоры можно разделить на два типа:
четыре из них длиной 13,5-18 см, с небольшим (5-8°) углом отклонения
оси втулки от оси лезвийной части (рис. 52, /); один - массивный
экземпляр из погребения 563, с углом отклонения в 17° (рис. 52, 2). Такие топоры
бытуют на широкой, в основном лесной, территории европейской части
139

страны с XI в. Принято считать, что величина угла между осью втулки и
ось.з лезвийной части является хронологическим признаком, однако в
Т\.чкеевском могильнике на небольшом материале проследить это
трудно. Наиболее многочисленный 1-й тип топоров из Танкеевки имеет
аналогии в памятниках Марийского Поволжья Х-XI вв.84
В Танкеевке найдено 8 тесел-мотыжек. Общая длина их 7-9 см. У 7
экземпляров отношение длины втулки к длине рабочей части равно 1
(рис. 52, 3), а у тесла из погребения 1045 аналогичное соотношение
меньше I (рис. 52, 4). Такие изделия имеют широкий как хронологический,
так и территориальный диапазон бытования, что, видимо, было
обусловлено универсальностью и простотой их применения. Еще в эпоху
раннего железа тесла, отличающиеся лишь более вытянутыми пропорциями,
были распространены в тех же районах, что и втульчатые топоры. У ряда
народов лесных районов нашей страны, например у восточных хантов",
подобные изделия существовали до XIX-XX вв.
Огнива, состоящие из кресал, железных трубищ для трута и
кремешков, выявлены во многих мужских погребениях, у тазовых костей
скелетов. Нередко вместе с ними встречались металлические обкладки
поясных сумочек, а на железных трубицах для трута прослеживались
отпечатки грубой ткани.
Кресала (31 экз., из них 2 с невосстановленной формой) в основном
железные, однако в 9 погребениях они имели бронзовые рукояти. Среди
железных наиболее многочисленными (17 экз.) являются образцы С-вид-
ной формы, изготовленные из узких полос металла. Загнутые концы их
забивались в деревянную основу рукоятей (рис. 53, 7). Одно из кресал
овальной формы (рис. 53, 8), другое - в виде кузнечных клещей (рис. 53,
9) и одно, разломанное, изготовлено из железной пластины с сужеными
концами, петлеобразно завернутыми на тыльную сторону (рис. 53,10).
Все кресала с бронзовыми рукоятками (рис. 53,1-6) имеют внизу
утолщенную рамку с пазом, куда вставлялась служившая ударником
стальная полоса, охваченная бронзой рукояти со всех сторон. Четко
отделенные от остальной части кресала рамки в 7 случаях прямоугольные, в
двух выгнутые. На двух экземплярах (рис. 53, 2, 5) нижние части
рукоятей украшены чеканными треугольными оттисками. У изделий из
погребений 96, 146, 300 (рис. 53, 2, 4) по краям, особенно на внутренних
прорезях, видны следы доработки зубилом после отливки (?).
Рукояти шести кресал (погр. 21, 96, 146, 300, 901, 942; см. рис. 53, 1-3)
представляют собой две сомкнутые мордами, с широко открытыми
пастями, стилизованные конские головы.
Рукояти трапециевидных по форме кресал из погребений 144, 408
(рис. 53, 4, 5) представляют собой стилизованное изображение двух
^
Рис. 52. Изделия из Танкеевского могильника
1 - погр. 778, 2 - погр. 563, 3 - погр: 257, 4 - погр. 1045, 5 - погр. iu, 6 - погр. 134,
7 - погр. 510, 8 - погр. 464, 9 - погр. 64, 10 - погр. 144, И - погр. 816, 12 - погр. 141
13 - погр. 406, 14 - погр. 510, 15 - погр. 182, 16 - погр. 966, 17 - погр. 825; 1-7, 9-14,
16 — железо; 8, 17 — бронза
140

всадников, повернутых спиной друг к другу. Наибольшим схематизмом
в изображении отличается изделие из погребения 40» (рис. 53,4).
Рукоять кресала из погребения 778 (рис. 53, 6) представляет собой
фигурку лошади, украшенную поясками из поперечных нарезок.
Аналогии кресалам С-видной формы известны в погребениях Х-XI вв.
могильника Басандайка в Сибири", в могильнике хазарского времени в
Нижнем Поволжье87, в I Большетарханском могильнике.
Изделие, напоминающее по форме кузнечные клещи, близко находкам
из I Большетарханского могильника (рис. И, /). Как отмечалось, такие
поделки известны в салтовских памятниках".
Широкое распространение имеют овальные и калачевидные кресала.
Калачевидное кресало из Танкеевки, видимо, является ранней
вариацией подобных кресал, датирующихся в основном Х-XII вв.89
Калачевидные кресала с язычком (у танкеевского экземпляра, где сохранилась
только половина изделия, язычок отсутствует) широко встречаются как
в памятниках домонгольской Волжской Болгарии, так и у соседей: в
Среднем Поволжье90, Башкирии'1.
Истоки кресал с бронзовыми рукоятями, вероятно, следует искать в
регионе Южного и Среднего Урала. По мнению Л.А. Голубевой,
картографировавшей все подобные изделия, основные типы кресал появляются
почти одновременно в конце IX - начале X в. "в памятниках поломской
и родановской культур, а также в Среднем Зауралье"'2. В погребениях
Танкеевского могильника они связаны с урало-прикамским
компонентом. В основном эти поделки датируются X - началом (может быть,
первая половина) XI в. Изготовлялись кресала, очевидно, самим танкеев-
ским населением, что доказывается массовостью нахождения их в одном
могильнике (9 экз.), стандартностью изготовления (отливка в формах) и
наличием следов незавершенности отливки (погр. 408).
Находки подобных кресал в более поздних языческих погребениях
Среднего Поволжья'3 также свидетельствуют в пользу того, что на
завершающем (а может быть, и начальном) этапе производство их находилось
здесь. По своей верхней дате танкеевские кресала с бронзовыми
рукоятками, изображающими всадников (рис. 53, 4, 5), приближаются ко
времени окончания производства их, определяемому Л.А. Голубевой
серединой XI в." По Волжскому торговому пути аналогии им встречаются
вплоть до Скандинавии.
Однотипные железные трубицы для трута (66 экз.) все свернуты из
удлиненного листа железа. Длина трубиц 9-12 см. Края листа обычно
отгибались на внешнюю сторону в результате чего вдоль паза, идущего по
всей длине трубки образовывался желобок (рис. 53, //).
Аналогичные изделия известны из I Большетарханского могильника,
могильника Мыдлань-Шай и многих других памятников .
Поясные сумочки из кожи или ткани обычно с прокладкой из бересты
(рис. 53, 17-19), по-видимому, находились во многих захоронениях,
однако зафиксировать их удалось только в основном там, где они были
обшиты бисером или имели по краям металлическую окантовку (рис. 53,
19, 20). Судя по ним, сумочки были невелики (ширина 5-6 см, длина
142
18 I ' I I
с. S3. Предметы огнив* из Танкеевского могильника
1 - погр. 146, 2 - погр. 96, 3 - погр. 21, 4 - погр. 408, 5 - погр. 144, 6 - погр. 778,
- погр. 8, 8 - погр. 517, 9 - погр. 8, 10 — погр. 18, 11 - погр. 500, 12 - погр. 309,
- погр. 858,14 - погр. 292, 15 - погр. 274, 16 - погр. 5, 17 - погр. 841, IS - погр. 149,
- погр. 135, 20 - погр. 146; 1-6, 12-20 - бронза; 7-11 - железо
143

/
/
13-15 см). Все они лировидные, суженные посередине, с овальной
нижней частью и с расширяющейся в виде раструба верхней частью. Большие
размеры и более богатое оформление имела в отличие от других сумочка
из погребения 149 (рис. 53, 18). Верх ее украшала прорезная серебряная
пластинка с выгравированным растительным орнаментом, а закрывалась
она с помощью трех, оригинальной формы петель, в которые вставлялись
крючки с головками-шишечками. Такие же застежки найдены в
погребении 841 (рис. 53,17).
Интересны три фигурных накладки из цветного металла, в
стилизованной форме изображавшие птиц или их крылья (рис. 53, 15, 16). Все они
имеют волнообразную нижнюю часть и петлю вверху. На таких прочных
петлях могли крепить снаряжение всадника; колчаны, сумочки. Такое
же функциональное назначение, видимо, имела бронзовая накладка с
тремя лопастеобразными выступами (рис. 53, 13), а также три фигурные
накладки с фигурной нижней частью и овальной верхней петлей (рис. 53,
12, 14).
Поясные сумочки с обоймами по краю ближе всего к подобным
изделиям из Крюково-Кужновского могильника", могильников Марийского
Поволжья и памятников Венгрии периода мадьярского завоевания'8. В
последних они, как и в марийских могильниках, являются массовой
находкой. Металлические пластинки венгерских сумочек имеют
аналогичный орнамент на серебряной пластинке от сумочки из погребения 149
(рис. 53,18) и на серебряном колпачке рукояти кинжала из Танкеевского
погребения 30 (рис. 50, //). Сумочка, аналогичная сумочкам из
погребений 146, 1086 Танкеевского могильника (рис. 53, 20), обнаружена в
захоронении 55а Крюково-Кужновского могильника", а также в могильнике
Бирка100. Металлические застежки двух сумочек из Танкеевки (рис. 53,
17, 18) находят полные аналогии на Северном Кавказе в катакомбных
могильниках Дергавс, Лисгор1 , Накладки, по форме похожие на эти
застежки, встречены в Венгрии в памятниках X в.103
По своему функциональному назначению, технике исполнения и
общему виду сумочки всех указанных памятников обнаруживают большое
сходство. Можно предполагать общие истоки их происхождения.
Вероятнее всего, первоначальным районом, где появилась "мода" на них, был
регион между Волгой и Уралом. Мадьяры принесли такие сумочки в Пан-
нонию, а через торговлю волжских болгар в Х-XI вв. по волжскому пути
в несколько измененной форме они распространились среди поволжских
финнов, отдельные экземпляры дошли до Скандинавии.
Фигурные бляхи - навершия поясных сумочек (?), детали колчанов
(?), представляющие собой стилизованное изображение птиц с
распластанными крыльями (рис. 53, 15, 16), зафиксированы на широкой
территории. Они встретились в памятниках Венгрии X в.103, в некрополе
древнего Киева104, на Северном Кавказе в Дордонском могильнике IX—XII вв.
(исследователь называет их бляшки - "бабочки")105, в могильнике Коло-
совка I106. Подобные накладки неоднократно встречались в древностях
Волжской Болгарии107. Датой таких предметов, видимо, следует считать
X в. Подобные бляхи с сильно схематизированным рисунком найдены в
144
Нижнем Приобье108. Возможно, с дальнейшим их развитием следует
связывать происхождение металлических нашивок из более поздних
погребений тюркских кочевников10*.
Аналогии бляхе подчетырехугольной формы (рис. 53, 14) имеются в
памятниках Венгрии110, Минусинской котловины111. Датируются они,
вероятно, тем же временем, что и бляхи с изображением птиц, т.е. X в.
Рубежом IX-X вв., судя по характерным лопастным выступам, имеющим
сходство с выступами по краю у некоторых накладок пояса
Танкеевского могильника, можно датировать бляху из погребения 858 (рис. 53, 13).
Железные шилья (94 экз.) общей длиной около 8 см имеют округлые в
сечении, как правило, разрушенные коррозией, острия и
четырехгранные черешки. На некоторых черешках сохранились остатки деревянных
или костяных (в погребении 1032 с витым орнаментом) рукоятей.
Металлические напрясла (?) (рис. 54; 35 экз., из которых 7
неопределимых по форме) - свинцовые или бронзовые, круглые, диаметром около
3 см, часто со звездчатым (рис. 54, 9; 2 экз.), в виде расходящихся прямых
лучей (рис. 54, 10; 10 экз.), изогнутых лучей в виде символа вечного
движения (рис. 54, 11; 1 экз.) или с крестообразным (I экз.) орнаментом.
По форме поперечного сечения они делятся на 4 типа. Тип 1 (рис. 54,
9, 8-10; 4 экз.) - с прямоугольным сечением; тип 2 (рис. 54, 4, 3 экз.) - с
подпрямоугольным; тип 3 (рис. 54, 3, 7; 3 экз.) - с плоско-выпуклым;
тип 4 (рис. 54,6; 17 экз.) - с усеченно-коническим.
Прототипами таких напрясел (?), по-видимому, являются бронзовые
изделия из Таджикистана, датируемые VI—VIII вв.112 Там они,
определяемые как "пуговицы", плоские и полусферические, гладкие с одной
стороны и с рельефным орнаментом на другой, также имеют круглое
отверстие в центре.
На могильнике встречено 101 напряслице, в том числе пять из
известняка, одно сланцевое, одно костяное, одно шиферное, остальные
глиняные. Из глиняных 65 экземпляров в виде плоских кружков диаметром
3-5 см, толщиной - 7-9 мм изготовлены из стенок круговых сосудов
(рис. 54, 13). 10 лепных глиняных пряслиц, одно сланцевое, два
известняковых и одно костяное - в сечении сферической или овальной формы
(рис. 54, 20). 10 лепных глиняных пряслиц и два известняковые (одно из
них с циркульным орнаментом) - цилиндрические (рис. 54, 14-16).
Такую же форму имеют круговые глиняные пряслица из погребений 1084,
1086. Шесть напряслиц (погр. 139, 390, 477, 705, 804, 1072) биконические
(рис. 54, 19), за исключением кругового экземпляра из погребения 1072,
имеющего, кстати, небольшие выемки сверху и снизу, все они лепные.
Пять разбитых глиняных напрясел (погр. 80а, 906, 924, 957, 971, 974, 1048)
неопределимы по форме.
Напрясла из стенок круговых сосудов широко встречаются в Сува-
ре113, Саркеле-Белой Веже114, в Большеборшевском городище115 и
многих других памятниках.
Штыри и гвозди (рис. 52,5, 6; 9 экз.) - железные или медные, кованые,
со шляпкой, в сечении круглые или подквадратные. Длина их 3-8 см.
Иглы и игольники (найдены в пяти погребениях), как правило, плохой
10. Е.П. Казаков
145

Рис.. 54. Напрясла из Танкеевского могильника
/ - погр. 552, 2 - погр. 627, 3 - погр. 613, 4 - погр. 354, 5- погр. 300, 6 - погр. 382,
7 - погр. 250, 8 - погр. 48, 9 - погр. 30, 10 - погр. 19, 11 - погр. 269, 12 - погр. 278,
13 - погр. 101, 14 - погр. 217, 15 - погр. 195, 16 - погр. 545, П - погр. 477, /* -
погр. 32,19 - погр. 477, 20 - погр. 68; 1-12 - свинец, 13-19 - керамика, 20 - сланец
146
сохранности. От игл остались только мелкие фрагменты железа, а от
игольников - остатки покрашенного в красный цвет дерева. Скобели
1 (рис. 52, 7; 3 экз.) изготовлены из полосы железа шириной около 1,5 см.
Подобные изделия известны из памятников марийского Поволжья116, из
Саркела-Белой Вежи'17 и других памятников.
Многие петли и склепки (рис. 52, 8-11; около 40 экз.) - железные или
бронзовые, довольно разнообразные, обычно плохой сохранности.
Молоточек (рис. 52, 12) - железный, с двумя несколько наклонными в
сторону ручки равновеликими, квадратными в сечении обушками и
круглым отверстием, сохранившим остатки дерева, в центре.
Серп (рис. 52, 13) - железный, длиной 23 см и шириной 1,5-20 см по
слабо изогнутым лезвиям. Длина черешка 9 см, кончик лезвия обломан.
По форме клинка он ближе всего к некоторым серпам Х-XIII вв. из
Волжской Болгарии и Руси118. Однако в отличие от последних рукоять его не
отогнута под углом от оси клинка, а составляет одну линию с ней, что
характерно для ранних болгарских серпов. С такой же рукоятью серпы
найдены в Саркеле- Белой Веже. По сравнению с изделиями из Больших
Тархан (рис. 11, 26) форма его более прогрессивна.
Пробойник (рис. 52,14) - железный, длиной 11,5 см. Черешок в сечении
подпрямоугольный, острие частично уничтожено коррозией.
Льячка (рис. 52, 15) - имеет вид неглубокой чаши диаметром 5,5 см, со
сливом.
К предметам вооружения, помимо описанных боевых топоров,
относятся сабли, копья, втоки, наконечники стрел, а также остатки луков,
налучий и колчанов.
Сабли (погр. 301, 825, 966, 1007, 1016, 1065; рис. 52, 16) целиком сохранились
только в двух погребениях. Сабля из погребения 301 однолезвийпая,
слегка изогнутая, с прямым крестообразным, накованным с обеих
сторон перекрестием и со скошенным в лезвийную сторону брусковидным
черешком, на котором сохранились остатки деревянной рукояти. Длина
клинка 62 см, черешка - 6 см. Ширина полосы клинка у перекрестия 3 см,
у вершины - 2,3 см. Конец клинка заострен с обеих сторон. Аналогичная
сабля происходит из погребения 825. У рукояти ее сохранилась железная
петля от ножен. Обитые железом ножны с расширенным закругленным
концом частично сохранились в погребении 1065. Петли для скрепления
ремней с ножнами сабли происходят из погребения 966 (рис. 52, if).
Танкеевские сабли близки к так называемым "хазарским" саблям,
встреченным в памятниках VIII—X вв. Северного Кавказа, Подонья,
Паннонии, Прикамья, Мордовии, т.е. в районах, так или иначе связанных
в культурном отношении с салтовским кругом памятников11'. В то же
время такая сабля встречена в могильнике сросткинской культуры на
Верхней Оби120. Подобные сабли в богатых ножнах, в том числе с
петлями для прикрепления ремней, происходят из Большетиганского
(рис. 19, 50) и других могильников Южноуральского региона. Нужно
отметить, что от них, как и от большетарханских образцов (рис. 11, 4f),
танкеевские сабли отличаются меньшей изогнутостью полотна лезвийной
части и скосом рукояти.
147

Наконечники копий (3 экз.) имеют общую длину 27,5 см. Один из них с
ланцетовидным (линзовидным в сечении) пером, равным длине втулки.
Два однотипных копья с ромбическим в сечении, узким пером и
отношением длины втулки к длине пера равным 1 : 2"1. Копья с ланцетовидным
пером, распространенные более всего в районах Верхней Волги и в
северо-западных лесных районах европейской части страны, датируется
А.Н. Кирпичниковым X - серединой XI в.1" Ближайшие
территориальные аналоги копью из Танкеевки имеются в Крюково-Кужновском123 и
Веселовском124 могильниках. Наиболее интенсивное распространение
копий с граненым узким пером в основном совпадает с распространением
"хазарских" сабель. А.Н. Кирпичников полагает, что первоначально
такие копья были типичным оружием азиатского воина кочевника, но
затем в X в. стали широко применяться в Болгарии, Венгрии и других
районах1". На западе в Паннонии подобное копье известно из аварского
погребения1". На востоке аналогичное изделие происходит из сросткин-
ского памятника IX-X вв.121
В погребениях 510, 572 найдены железные втульчатые предметы с
притуплённым концом, вероятно, применявшиеся в качестве втоков1".
Наконечники стрел (свыше 320 экз., из них около 60 неопределимы по
форме) по материалу разделены на группы: I - железные, И - костяные;
по характеру скрепления с древком на подгруппы: А - черс!чковые, Б -
втульчатые; по поперечному сечению пера на виды: 1 - плоские, 2 -
трехлопастные, 3 - ромбические, 4 - круглые; по форме пера на
разновидности: а - подромбические, б - подтреугольные, в - ланцетовидные,
г - лопаткообразные, д - килевидные трехперые, е - подтреугольные
трехперые, ж - ограненно-шиловидные, з - шиловидные. Сочетание
указанных признаков образует типы. Особенности формы пера выражены в
подтипах, обозначенных латинскими буквами х, у, г.
Среди численно преобладающих наконечников с подромбическим
пером так называемого гнездовского типа выделяются три типа. К типу
IAlax относятся 77 экз. Среди них большинство крупных (длина
некоторых экземпляров достигает 9 см, а ширина 3,5 см), прекрасной выделки и
хорошей сохранности наконечников с пером (обычно наибольшая ширина
его находится-в нижней трети высоты), имеющих выпуклые стороны и
овально вогнутые плечики (рис. 55, /, 2).
Наконечники типа IAlay (рис. 55,3, 4; 90 экз.) отличаются некоторой
асимметрией прямолинейных боковых сторон, расположением
наибольшего диаметра пера посередине его высоты и обычно худшей
сохранностью. К типу IAlaz (рис. 55,5) принадлежат 8 более мелких
наконечников, обычно с пером более узким, чем у первого типа. Три наконечника
имеют подтреугольное перо (рис. 55,6).
Наконечники с листовидным или ланцетовидным пером (рис. 55, 7);
15 экз.) имеют вытянутые очертания, сглаженный переход от пера к
черешку и отношение ширины пера к его высоте менее 1/3. Из пяти среэ-
ней один с овальным, почти округлым пером (рис. 55, 8), четыре рогатко-
видные (рис. 55, 9) и один с пером в виде треугольной лопаточки
(рис. 55,10).
148
Рис. 55. Детали колчана, лука и стрел из 'Ганкеевского могильника
1 - погр. 40, 2 - погр. 40, 3 - погр. 821, 4 - погр. 799, 5 - погр. 770, 6 - погр. 710,
7 - погр. 348, 8 - погр. 383, 9 - погр. 823, 10 - погр. 252, II - погр. 40, 12 - погр. 40,
13 - погр. 309, 14 - погр. 779,15 - погр. 849, 16 - погр. 5, 17 - погр. 5, 18 - погр. 1155,
19 - р. XII уч. Д/10, 20 - погр. 158, 21 - погр. 5: 22 - погр. 158, 23 - погр. 271, 24 -
р. XII, уч. В/8, 25 - р. VII, уч. 9, 26 - погр. 771, 27- погр. 770; 1-18, 23, 25 - железо;
20-22, 26, 27 - кость; 24 - бронза
149

Из трехлопастных наконечников семь длинные, килевидные (рис.
55, И), два с расширением в верхней половине длины острия (рис. 55,12),
один килевидный, с шейкой (рис. 55, 13), четыре с треугольным пером,
причем один из них с шейкой (рис. 55, 15) и три с резким переходом от
пера к черешку (рис. 55,14).
Стержневые (бронебойные) наконечники стрел (рис. 55, 16-18; 19 экз.)
в сечении квадратные, ромбические или круглые. Один из них у шейки
имеет круговой валик, остальные с перехватом у черенка. Отличаются от
других длинные (общая длина 16 см), шиловидные наконечники из
погребения 1016,1155 (рис. 55,18).
На большинстве экземпляров на черешках сохранились остатки
древка. Последние изготовлялись из неструганого березового прута. Черешки
наконечников вбивались в плоско срезанный конец прута и туго
обматывались сухожилиями. Древки, правда, положенные без наконечников,
хорошо сохранились в погребении 909. Они имели вырезы для тетивы
глубиной 5-7 мм.
Восстановленные по форме костяные наконечники стрел (30 экз.)
имеют ромбическое или треугольное в сечении перо обычно с килевидным
завершением и плоский черешок (рис. 55, 20-22).
Втульчатые наконечники (рис. 55, 19) характерны в основном для
Прикамья, где они были широко распространены в VII—XIV вв.'"
Черешковые килевидные наконечники (рис. 55, 11) встречаются во многих
памятниках второй половины I тысячелетия н.э. Сибири и Восточной Европы.
Трехлопастные треугольные наконечники (рис. 55, 11-15) известны с
конца I тысячелетия до н.э. Верхняя дата их - начало X в. Трехлопастные
наконечники с расширением в верхней половине острия (рис. 55, 12)
отмечены в памятниках южных кочевников и в Прикамье с V по IX в.
н.э.130 В целом, судя по работе А.Ф. Медведева, трехлопастные
наконечники данных типов характерны для памятников I тысячелетия н.э.
южных степных и лесостепных районов.
Черешковые наконечники с плоским подромбическим пером (рис. 55,
1-5) А.Ф. Медведев причисляет к стрелам гнездовского типа, датируя
крупные экземпляры VIII-XI вв., а более мелкие - XI-XIVbb. Танкеев-
ские крупные, изящных очертаний наконечники (рис. 55, 1-2),
находящие аналогии среди стрел Гнездовского могильника, судя по
многочисленным параллелям в памятниках степи и лесостепи на территории от
Венгрии до Башкирии, в основном относятся к X в.131 Исходными для
них, вероятно, являются некоторые наконечники из памятников второй
половины IX в. и рубежа IX-X вв. (ранние погребения Танкеевского
могильника, Игимский могильник132 и др.), хотя и довольно крупные по
размерам, но отличающиеся некоторой асимметрией и иной
конфигурацией формы (рис. 55,3, 4; тип lAlay). В поздних захоронениях Танкеевского
могильника наконечники с ромбическим пером типа IAlax заменяются
более мелкими наконечниками типа lAlay (рис. 55, 5), начало
существования которых, вероятно, можно отнести к концу X - началу XI в.
Ланцетовидные наконечники (рис. 55, 7) имели распространение в
памятниках IX - первой половины XI в. в районах северной части полосы
150
Европы133. Рогатковидные срезни (рис. 55, 9) находят много аналогий в
памятниках Венгрии и юга Восточной Европы IX-X вв.13<
В ряде захоронений найдены железные крючки с подтреугольной
рамкой (рис. 55, 25), а также петли различных типов (рис. 55, 23, 24),
относящиеся, видимо, к предметам колчана. Остатки колчана размером
44X10 см расчищены в погребении 909. Футляр его был изготовлен из
коры дерева (дуба), обитой кожей. Основу составляла деревянная часть в
виде изогнутого корытца, выдолбленная из прочной прикорневой части
березы (?). В нижней трети колчан был покрыт берестой, а место
соединения основы с футляром обито листовой бронзой (рис. 56, 2). Подобный по
форме, но деревянный колчан с железными оковками и петлями
обнаружен в погр. 1016 (рис. 56, /) и в погр. 1155.
В пяти захоронениях находились по одной или по две (погр. 770)
костяной обкладки на лук в виде удлиненно овальных пластин размером
12-14X2 см (рис. 55, 26). Вся внутренняя поверхность, а также внешняя
концам покрыта нарезками для лучшего скрепления с деревянной
сновой лука.
В одном из погребений обнаружена поделка из рога животного
ис. 55,27), возможно, являющаяся деталью налучия. Видимо, остатками
являются большие куски кожи, обнаруженные на ногах погребенных
ряде захоронений (в том числе в погребении 909).
Полукруглые в сечении, обитые кожей колчаны с металлическими
ковками, близкие колчану из погребения 909 (рис. 56, 2), бытовали
довольно широко. А.Ф. Медведев отмечает, что они были особенно
распространены среди русских дружинников и мадьяр с конца IX до начала
XI в.13' Почти полные аналогии такому колчану известны из Каранаев-
сэго могильника, датированного Н.А. Мажитовым XI—XII вв.13* Анало-
деревянному колчану с железными оковками из погребения 1016
(рис. 56, /) можно указать в кургане 16 могильника Березки137. Интересно
отметить, что колчаны этого круга отличаются от собственно болгарских
отсутствием костяных деталей .
Параллели двухлопастным петлям из Танкеевского могильника
(рис. 56, /, 2), кроме Карачаевского1 , известны в Гнездовском и Тиме-
ревском140 могильниках. В I Большетарханском могильнике (рис. 11)
находят аналогии железные петли (рис. 55, 23), бронзовые петли с двумя
подромбическими захватами (рис. 55, 24). Железные крючки с
подтреугольной рамкой (рис. 55, 25) аналогичны изделиям из Деменковского и
I Большетарханского могильников (рис. 11,27)1*1.
К предметам конского снаряжения относятся удила, стрелы, подпруж-
ные пряжки, крепления седла, соединительные уздечные кольца с
тремя двусторонними обоймами, бронзовые бляхи также для соединения
трех ремней уздечки, лунница и костяные рукояти нагаек.
Единственное найденное при раскопках стремя из погребения 966
типологически близко стремени из дореволюционных находок в Тан-
кеевке*42. Оно имеет округлую форму, вытянутую пластинчатую под-
прямоугольную петлю с узкой прорезью для путлища и расширенную
полукруглую подножку с ребром. Такие стремена А.Н. Кирпичников от-
151

Рис. 56. Колчаны из Танкеевского могильника
1 -погр. 1016,2- погр. 909
носил к 900-1000 гг.143 Подобные находки известны из комплексов Ху-
саиновского и Ишимбаевского могильников Башкирии, относимых
Н.А. Мажитовым к 1Х-Х вв.144 Очевидно, из Урало-Поволжского региона
мадьяры принесли такие стремена на современную территорию Венгрии,
где они встречаются часто в памятниках X-XI вв.145
Все удила из могильника (66 экз., из них 8 с невосстановленной
формой) с двухчленными грызлами. По устройству окончаний грызл
(приемным кольцам) их можно разделить на три вида, которые, в свою очередь,
по устройству псалий и подвижных колец делятся на разновидности.
Сочетание видов и разновидностей образует типы.
Вид А - удила с малыми приемными кольцами (рис. 57, 1-4, 24 экз.).
Тип А1 - экземпляры с крупными, прямоугольными в сечении,
подвижными кольцами (рис. 57, 1; 16 экз.); тип А2 - с небольшими, овальными
или округлыми в сечении приемными кольцами (причем на одном из
суставов удил из погребения 202 было два кольца) (рис. 57, 2; 5 экз.); тип
A3 - небольшие удила с короткими суставами грызл, не сохранивших
приемных колец (рис. 57, 3; 1 экз.); тип А4 - удила с железными стержне-
152
1_1 I I
Рис. 57. Удияа из Танкеевского могильника
1 - погр. 351, 2 - погр. 202, 3 - погр. 96, 4 - погр. 292, 5 — погр. 775, 6 - погр. 733,
7 - погр. 911, 8 - погр. 735, 9 - 1155; 1-8 - железо, 9 - кость
153

выми псалиями и небольшими приемными кольцами, продетыми в петли
грызл (рис. 57,4; 2 экз.)*
Вид Б - удила с крупными приемными петлями грызл, в которые
продевались костяные псалии и небольшие железные приемные кольца
(рис. 57,5; 29 экз.). Псалии скреплялись с петлями грызл с помощью под-
прямоугольных железных скоб, продетых через два отверстия почти
посередине. Форма псалии s-видная или стержневая, верхняя часть их
иногда украшена стилизованными головками животных (рис. 57, 9).
Вид В - удила с восьмеркообразно расположенными парными
приемными петлями (рис. 57, 6-8; 5 экз.). Все они во внутренних, обычно
наиболее крупных петлях имели железные или костяные псалии, а во
внешних - небольшие подвижные кольца. Тип В1 - удила с расположенными
в одной плоскости петлями, образованными из перевитой большой
петли с железными (погр. 235) или костяными стержневыми псалиями
(рис. 57, 6; 2 экз.); тип В2 - удила с петлями, расположенными в
перпендикулярных плоскостях и с костяными псалиями (рис. 57, 7; 2 экз.); тип
ВЗ - такие же удила, но с одной сохранившейся стержневой псалией,
имеющей боковой щиток с двумя отверстиями (рис. 57, 8; 1 экз.).
Удила типа А1 имеют аналогии в Прикамье146 и Венгрии147, среди
древностей тюркских кочевников Восточной Европы148. СВ. Киселев считает,
что такие удила появились в Сибири в IX-X вв.149 Широкое
распространение имели удила типа А2. А.Н. Кирпичников полагает, что после X в. они
исчезают150. Этим же временем датирует он конец бытования стремян
типа А4, найденных в северорусских областях151.
Близкие аналогии удилам типа Б1 (рис. 57, 5) известны из могильника
Релка конца VI - начала VIII в. на Средней Оби152. Из районов Волго-
Уральского региона, видимо, мадьярами такие удила в конце IX в. были
привнесены в Паннонию, где они хорошо известны в памятниках X в.153
Подобные удила зафиксированы также в Саркеле- Белой Веже154. Тан-
кеевка является единственным памятником, где удила с серповидными,
стержневыми и s-видными костяными псалиями, часто украшенными
головками животных, найдены в таком большом числе (28 экз.).
Широкое распространение находят удила типов В1-ВЗ, с
расположенными восьмеркообразными приемными петлями грызл. А.Н.
Кирпичников считает основным временем их бытования IX - начало XI вв.155
Много их в памятниках Среднего Поволжья, близких по территории,
хронологии и культуре Танкеевке: I Большетарханском (рис. 12, 2), Чишмин-
ском156, Тиганском могильниках (рис. 19, 44). Однако псалии их не
костяные, а железные. В Танкеевке найдена только одна псалия из погребения
735 (рис. 57, 8) с боковым щитком, имеющим два отверстия, аналогичная
многочисленным псалиям из I Большетарханского могильника (см.
выше). По изящности изготовления данные удила близки вышеотмеченным
изделиям из I Большетарханского и Чишминского могильников.
Встречены такие удила и в памятниках Башкирии157.
Подпружные железные пряжки размером 5,5-3,5x2,8-4,5 см, по форме
подпрямоугольные или подквадратные (рис. 58, /, 2; 55 экз.), лировидные
(рис. 58, 3; 12 экз.), овальные (рис. 58, 4; 5 экз.) или круглые (рис. 58, 5;
154
Рис. 58. Предметы конского снаряжения из Танкеевского могильника
/ - погр. 479, 2 - погр. 10, 3 - погр. 273, 4 - погр. 623, 5 - погр. 148, 6 - 623, 7 -
р IV уч. В/2 8 - погр. 996, 9 - погр. 8, 10 - погр. 76, 11 - погр. 1016, 12 - погр. 300,
13 - погр. 710, 14 - погр. 909, 15 - погр. 1007, 16 - р. XII, уч. А/3, 17 - р. XII, уч.
БВ/11, 1-9 - железо, 10-17 - бронза
5 экз.), 15 разбитых пряжек неопределимы по форме. Железные
крепления на дерево (крепление седла?) в виде парных стержней с общими
обоймами на концах имеют длину около 6 см (рис. 58, 6). Вместе с
предметами конского снаряжения они зафиксированы в 20 погребениях.
Железные соединительные кольца с тремя парами обойм для
прикрепления к рамкам уздечки (?) встречаются обычно парами (рис. 58, 7, 8;
25 пар). Обкладки подпрямоугольные, но в погребении 99а встречены
листовидные (рис. 58, 8). Кольца (рис. 58, 9; 21 экз.), многие из которых
155

также, вероятно, относятся к предметам конского снаряжения, -
железные или бронзовые из прямоугольного, треугольного или круглого в
сечении дрота.
Соединительные бляхи (рис. 58, 10-16; 18 экз.) - бронзовые, литые, с
тремя спицами-лучами. Предназначались они для соединения ремней
уздечки. В непотревоженных комплексах они всегда находятся в трех
экземплярах. Некоторые из них имеют по центру и на окончании спиц-
лучей орнамент в виде креста, розетки, тройных или одинарных
выпуклин.
Вероятно, к украшениям конской сбруи относится бронзовая лунница,
встреченная в комплексе с костями лошади (рис. 58,17).
Железные подпружные пряжки различных форм имели во второй
половине I тысячелетия н.э. распространение на огромной территории от
Алтая до Венгрии158. Рамчатые крепления седла (рис. 58,1-5) аналогичны
находкам из Галиции15'. Железные соединительные кольца с тремя
парами обойм, вероятно, служили для подвижного скрепления ремней
одного из типов узды легкого типа. А.Н. Кирпичников полагает, что узда
с тройными сочленениями, распространенная в X в. от Сибири до Швеции
и Венгрии, на Руси употреблялась в уздечках без подгубного и налобного
ремней1*0. Однако в отличие от Танкеевки в комплексах находилось
обычно не 2, а 4 тройных сочленения161. Многочисленность таких находок
в Танкеевском могильнике свидетельствует о специфической
стандартизации при изготовлении одного из видов узды.
В отличие от вышеописанных сочленений бляхи для подвижного
соединения ремней уздечки в непотревоженных комплексах всегда
встречаются, как отмечалось, в трех экземплярах и нередко идут вместе
с накладками на ремень. Очевидно, они относятся к более богатым
уздечкам, отличающимся к тому же от уздечек с тройниками и
конструктивно.
Аналогии соединительным бляхам известны из тюркских погребений
VI—VIII вв. Казахстана и Средней Азии162. В X в. они продолжают
бытовать на территории от Нижнего Прикамья до Средней Азии, от
кыргызских владений до Западного Казахстана. Очевидно, в IX в. такие бляхи
появляются в Восточной Европе в среде определенных этнических групп,
занимающих территорию Башкирии и Закамской Татарии. Кроме
Танкеевки, они встречены в Большетиганском могильнике, в комплексах
IX-XI вв., Хусаиновского и Старохалиловского могильников163, т.е. в
поздних памятниках кушнаренковской (караякуповской) культуры.
Аналогичные бляхи найдены и в I Большетарханском могильнике, но там
они служили не по своему прямому назначению - их просто укрепили в
качестве украшений на колчан164.
Наиболе западные находки таких изделий зафиксированы в Венгрии.
Поздние образцы их, как и в Танкеевке, находились у ног погребенных,
однако не в трех, а в одном экземпляре. Отдельные находки также
известны в материале столичных центров Дунайской Болгарии - Пресла-
ве и Плиске.
156
Подвеска-лунница (рис. 58, 17) близка к подвескам из сылвеских
| памятников'".
Группа предметов костюма и украшений является самой
многочисленной. К ней относятся пряжки, наконечники ремней, фибулы, рамки для
соединения ремней, накладки и обкладки, перстни, браслеты, гривна,
разнообразные подвески, пронизки и обоймы, а также бусы.
Пряжки поясные и уздечные (112 экз., из них 9 в обломках) в
большинстве литые бронзовые, серебряные, но в трех случаях (погр. 87, 189,
298; рис. 59, 34) кованые железные. По способу прикрепления к ремню и
расположению стержня, на котором находился язычок, все пряжки
можно разделить на три группы, которые, в свою очередь, по
технологическим особенностям и своеобразию формы разделяются на подгруппы и
типы.
Группа А - пряжки со щитком, часто имеющем штифтики для
прикрепления к ремню (рис. 59, 34-39; 35 экз.). Сюда относятся и вышеотме-
ченные железные экземпляры.
Выделяются две подгруппы: I - цельнолитые, II - шарнирные. У
последних приемное кольцо подвижно соединялось со щитком. Типы в
обеих подгруппах выделяются по форме щитка.
Тип АН (рис. 59, 34-37; 7 экз.) - пряжки с довольно узким длинным
(около 2/3 длины всей пряжки) орнаментированным щитком, имеющим
овально закругленную тыльную часть. Тип AI2 (рис. 59, 38; 4 экз.) -
пряжки с широким и длинным неорнаментированным щитком, имеющим
такую же закругленную тыльную часть. Тип AI3 (рис. 59, 39; 3 экз.) -
пряжки с узким длинным неорнаментированным щитком с вогнутой
тыльной частью. Тип AI4 (рис. 59, 40; 5 экз.) - экземпляры с узким
длинным неорнаментированным щитком, имеющим выступ посередине
тыльной части. Тип AI5 (рис. 59, 41; 1 экз.) - такая же, но меньших размеров
пряжка с коротким (1/2 длины всей пряжки) щитком. Тип AI6 (рис. 59,
42; 5 экз.) - пряжки с коротким, закругленным с тыльной стороны
щитком без орнамента. Тип AI7 (рис. 59, 43; 1 экз.) - пряжка с таким же, но
орнаментированным щитком. При переходе от кольца к щитку у нее
имеются выступы. Тип AI8 (рис. 59, 44; 1 экз.) - пряжка с коротким (менее 1/2
длины пряжки) подпрямоугольным щитком. Тип AI9 (рис. 59, 45; 1 экз.) -
такая же пряжка, но с более длинным (1/2 длины пряжки) щитком. Тип
АЦ1 (рис. 59, 46-49; 4 экз.) - пряжки с подвижными приемниками для
ремней и длинными орнаментированными щитками, овально
закругленными в тыльной части.
Орнамент данной группы пряжек, зафиксированный на типах АН,
AI7, АЦ1, в основном, растительный, кружковый или веревочный литой и
редко чеканный. На лицевой части щитков у трех пряжек типа АН
находилось по четыре ячейки для вставок (рис. 59,37).
К группе Б (рис. 59, 50-57; 65 экз.) относятся сложно рамчатые, в
основном восьмеркообразной формы пряжки с центральным стержнем,
на котором крепился язычок с рамкой в тыльной части для
прикрепления к ремню.
157

Тип Б1 (рис. 59, 50-51; 42 экз.) - пряжки с подпрямоугольной рамкой,
имеющей выступы по углам. Среди них выделяется крупная по размерам
пряжка (рис. 59, 51). Тип Б2 (рис. 59, 52; 14 экз.) - с такой же рамкой, но
без выступов. Тип БЗ (рис. 59, 53; 3 экз.) - с трапециевидной рамкой. Тип
Б4 (рис. 59, 54; 1 экз.) — с фигурной приемной петлей. Тип Б5 (рис. 59, 55;
1 экз.) - массивная пряжка с рифленой приемной петлей. Тип Б6 (рис. 59,
56; 1 экз.) - подтрапециевидная по форме пряжка, имеющая выступ
посередине передней части приемной петли. Тип Б7 (рис. 59, 57; 1 экз.) -
круглая по форме пряжка. Среди пряжек этой группы массовыми
являются только типы Б1, Б2.
Группа В (рис. 59, 58- 63; 11 экз.) представлена рамчатыми пряжками
простой формы. Язычок и удерживающий ремень у них крепились на
одном, находящемся в тыльной части пряжки стержне или на тыльной
части самой рамки пряжки. Выделяются 6 типов.
Тип В1 (рис. 59, 58; 3 экз.) - лировидные; тип В2 (рис. 59, 59; 2 экз.) - с
подпрямоугольной рамкой, украшенной имитацией веревочки; тип ВЗ
(рис. 59, 60; 1 экз.) - с подпрямоугольной, расширенной в передней части
рамкой; тип В4 (рис. 59, 61; 2 экз.) - с подпрямоугольной рамкой из
простого четырехугольного в сечении дрота; тип В5 (рис. 59, 62; 1 экз.) - с
круглой рамкой; тип В6 (рис. 59, 63; 1 экз.) - с круглой,
орнаментированной зигзагообразно расположенными нарезками рамкой; В6 (рис. 59, 63;
1 экз.) - с фигурной рамкой, имеющей заостренную переднюю часть.
Большинство типов пряжек из Танкеевского могильника имеет
широкое распространение. Особенно это относится к пряжкам массовых типов
Б1, Б2, бытующих в IX-X вв. на широкой территории от Алтая до Панно-
нии и от Верхней Камы до Северного Кавказа. Много их и в памятниках
Волжской Болгарии; Большетарханском, Большетиганском и других
могильниках (см. выше). Пряжки группы А типов All, AIM находят
аналогии в салтовских памятниках1", на Верхней Каме1", в памятниках
Башкирии1", восточных районах Татарии1", Венгрии170, в основном в
памятниках IX-X вв. Следует отметить, что изделия из каждого
указанного региона памятников, как из Танкеевки, имеют свою специфику в
орнаментации. Лишь пряжки с ячейками на щитке почти аналогичны
подобным изделиям с Верхней Камы и р. Чепцы171. Прототипами пряжек с до-
Рис. 59. Предметы поясного набора из Танкеевского могильника
1 - погр. 30,2 - погр. 642, 3 - погр. 158, 4 - погр. 347, 5 - погр. 1007, 6 - погр. 1016, 7 -
погр. 37,8 - погр. 909,9 - погр. 43,10 - погр. 273, И - погр. 3006, 12 - погр. 648,13 - погр. 933,
14 - погр. 709, 15 - погр. 1007, 16 - погр. 709, 17 - погр. 1007, 18 - погр.943, 19 -
погр. 149, 20 - погр. 648, 21 - погр. 1071, 22 - погр. 863, 23 - погр. 663, 24 - погр. 309,
25 - погр. 999, 26 - погр. 1997, 27 - погр. 148, 28 - погр. 148, 29 - погр. 909, 30 -
погр. 933, 31 - погр. 960, 32 - погр. 309, 33 - погр. 309, 34 - погр. 50, 35 - погр. 636,
36 - погр. 42, 37 - погр. 273, 38 - погр. 1016, 39 - погр. 943, 40 - погр. 933, 41 -
погр. 309, 42 - погр. 909, 43 - погр. 957, 44 - погр. 922, 45 - погр. 999, 46 - погр. 1016,
47 - погр. 663, 48 - погр. 1092, 49 - погр. 709, 50 - погр. 310, 51 - погр. 968, 52 -
погр. 911, S3 - погр. 103, 54 - погр. 230, 55 - погр. 667, 56 - погр. 267, 57 - погр. 274,
58 - погр. 102а, 59 - погр. 687, 60 - 180, 61 - погр. 6, 62 - погр. 100, 63 - погр. 1155,
1, 7, 32, 34 — железо; 2—6, 8—31, 33, 35-63 — цветной металл
158

вольно широкими щитками типа AI2, очевидно, являются изделия из
тюркских памятников VII—VIII вв."2 В близких по времени Танкеевке
могильниках они зафиксированы на Верхней Каме"3, в Башкирии"*. Там
же можно указать параллели пряккам типов AI3-AI9"5. Основная часть
пряжек группы В находит аналогии в могильнике Мыдлань-Шай"6 и в
памятниках марийского Поволжья IX-XI ев."7 Очевидно, пряжки в
виде простых рамок можно считать характерными для финнов
Волго-Вятского междуречья.
Из 58 наконечников ремней пять в обломках. Но способу изготовления
их можно разделить на три группы, которые, в свою очередь, по
особенностям формы разделяются на типы.
Группа А (рис. 59,1; 7 экз.) - кованые железные наконечники. Имеется
только один тип А1. Изготовлен из двух пластин, один конец которых
наглухо прокован.
Группа Б (рис. 59,2-5; 6 экз.) - вырезные брочзовые и серебряные
наконечники. Крепились к ремню с помощью загибов и штифтов. Тип Б1
(рис. 59, 2; 1 экз.) - прямоугольной формы; тип Б2 (рис. 59, 3; 1 экз.) - с
вырезом на одной из узких сторон; тип БЗ (рис. 59, 4; 2 экз.) — подтрапе-
циевидной формы с циркульным орнаментом; тип Б4 (рис. 59,5; 2 экз.) - с
закругленным передним краем.
Группа В (рис. 59, 6-31; 40 экз.) - литые бронзовые или серебряные
наконечники. Все они за одним исключением (рис. 59, 19) имеют
закругленную или угловатую переднюю и прямую или волнистую заднюю части.
Среди них по отношению длины к ширине и размерам выделяется ряд
типов. Тип В1 (рис. 59, 6-18; 20 экз.) - крупные наконечники длиной от 3,6
до 7 см и отношением длины к ширине больше 2. Многие из них
украшены растительным, веревочным или желобчатым (по краю) орнаментом. На
наконечнике из погребения 943 имеется изображение двух человеческих
личин (рис. 59, 18). Своеобразный растительный орнамент имеет
длинный (7 см) наконечник из погребения 837. Тип В2 (рис. 59, 19-23; 7 экз.) -
наконечники с длиной от 2,5 до 3,5 см и отношением длины к ширине,
равным или меньше 2. Часть таких наконечников, украшена
растительным (погр. 673) или геометрическим (погр. 1071) орнаментом. На
наконечнике из погребения 663 имеется антропоморфное изображение (рис. 59,
23), на изделии из погребения 863 - сидящий хищник с повернутой назад
головой (рис. 59,22). Тип ВЗ (рис. 59, 24-25; 3 экз.) - узкие наконечники с
отношением длины и ширины около 3. На одном из таких наконечников
имеется изображение обнаженной женской фигуры (рис. 59, 25). Тип В4
(рис. 59, 26-31; 10 экз.) - короткие широкие наконечники длиной около
2 см и отношением длины к ширине, равным около 4 : 3. Некоторые из
них по краям имеют орнамент из выемок, полушарных выступов или
коротких насечек.
Наличие четырех указанных типов группы В было обусловлено их
различным функциональным назначением. Крупные наконечники украшали
конец внешних ремней пояса, более мелкие и короткие - концевые
ремешки, внутренние ремни и конскую сбрую.
Аналогии форме наконечников из Танкеевки можно найти во многих
160
памятниках на широкой территории. Более специфична орнаментация.
Параллели наконечнику из погребения 1071 (рис. 59, 15) с ромбическим
орнаментом имеются в са л то век их памятниках"*. Аналогии наконечни-
I ку, украшенному гроздьями из полушарных выпуклин (рис. 59, 12), из-
;• вестны из Мыдлань-Шайского"' и Большетиганского могильников
(рис. 20, 75). Очевидно, такая орнаментация создавалась под влиянием
торевтики среднеазиатского художественного металла180. Изображение
двух личин (рис. 59,18) близко к орнаменту на щитке пряжки из погребе-
| ния 2 Игимского могильника'"1. Антропоморфная фигура на наконечнике
из погребения 663 (рис. 59, 23) напоминает подобные сюжеты на
наконечниках из Редикорского клада на Верхней Каме и Ишимбаевского
могильника в Башкирии'" IX-X вв. Наконечник с хищником (рис. 59, 22)
находит аналогии среди материала мадьярских памятников X в.1"
Изображение обнаженной женщины (рис. 59, 25) обнаруживает близость в сасанид-
ской торевтике"4.
Подпрямоугольной формы рамки для соединения нескольких рядов
ремней железные или бронзовые (рис. 59,32, 33; 7 экз.).
Накладки на различные материалы, бронзовые или серебряные, часто с
позолотой. Большинство их относятся к поясным и уздечным. В 23
захоронениях выявлены накладки головного убора и в семи встречены
накладки на другие, в том числе на деревянные, предметы.
Накладки, пояса и уздечки за редким исключением все литые, со
штифтами на обратной стороне для прикрепления к ремню. Большинство
изделий сплошные, но много и прорезных с овальными или удлиненными
прорезями, примыкающими к наиболее прямой длинной стороне.
Размеры накладок в основном варьируют по ширине от 1,5 до 3,5 см, а по
высоте - от 4,6 до 1,5 см. Некоторые из типов (трехчастные, украшенные
трилистником и др.) имеют малые размеры (1,2X1,4 см).
Все накладки по форме разделены на 18 видов, которые по наличию
или отсутствию прорезей делятся на разновидности А или Б. По деталям
формы, отсутствию или наличию орнамента, а также по его характеру
накладки делятся на типы.
Вид I - круглые (рис. 60, 1-10; 21 экз.). Тип IA1 (рис. 60, /; 1 экз.) - с
круговым фестонообразным орнаментом. Тип 1Б1 (рис. 60, 2; 8 экз.) - без
орнамента. Тип 1Б2 (рис. 60, 3; 1 экз.) - со спиралевидным орнаментом.
Тип IB3 (рис. 60, 4; 3 экз.) - с четырехлучевым звездчатым орнаментом из
зерни. Тип 1Б4 (рис. 60,5; 3 экз.) - с растительным орнаментом и петлей, в
которую продето кольцо. Тип 1Б5 (рис. 60, 6; 1 экз.) - с фигуркой хищного
животного и с бордюром из полушарных и вытянутых утолщений по
краю. Тип 1Б6 (рис. 60, 7; 1 экз.) - крупная (диаметр 3 см)
выпукло-вогнутая накладка с четырьмя спицами - лучами в виде вытянутых звеньев
цепочки. По краю имеется орнамент из таких же вытянутых и круглых
звеньев. К краю накладки приклепана бронзовая петля. Тип 1Б7 (рис. 60,
8; 1 экз.) - крупная (диаметр 3,6 см) штампованная выпукло-вогнутая
накладка с полушарным утолщением по центру, тремя отходившими от
него сердцевидными утолщениями и бордюрами из полушарных и
вытянутых утолщений по краю. Тип 1Б8 (рис. 60, 9; 1 экз.) - с орнаментом из
11. Б.П. Казаков ,,,

Рис. 60. Накладки из цветного металла из Танкеевского могильника
1 - погр. 303, 2 - погр. 507, 3 - погр. 507, 4 - погр. 507, 5 - погр. 969, 6 - погр. 378, 7 - погр. 476, 8 - р. XIV, уч. 7/10, 9 - погр. 933,
10 - погр. 468, И - погр. 68, 12-14 - погр. 933, IS - погр. 642, 16 - погр. 648,17- погр. 470, 18 - погр. 642, 19 - погр. 843, 20 - погр! 472,'
21 - погр. 642, 22 - погр. 824, 23 - погр. 969, 24 - погр. 796, 2S - погр. 34, 26 - погр. 304, 27 - погр. 1007, 28 - погр. 825, 29 - погр! 274^
30 - погр. 960, 31 - погр. 464, 32 - погр. 468, 33 - погр. 636, 34 - погр. 735, 3S - погр. 300, 36 - погр. 149, 37 - погр. 434, 38 - погр. 35,
39 - погр. 280, 40 - погр. 1059, 41 - погр. 778, 42 - погр. 408, 43 - погр. 1144, 44 - погр. 34, 45 - погр. 933, 46 - погр. 300, 47 - погр. 1080
48 - погр. 470, 4? - погр. 510, 50 - погр. 723, 51 - погр. 948, 52 - погр. 742
Bf
Рис, 60 (продолжение)
53 - погр. 825, 54 - погр. 141, 55 - погр. 149, 56 - погр. 472, 57 - погр. 709, 58 - погр. 274, 59 - погр. 897, 60 - погр. 999, 61 - погр 957
62 - погр. 933 63 - погр. 908, 64 - погр. 709, 65 - погр. 805. 66 - погр. 705, 67 - погр. 351, «8 - погр. 920, (9 - погр. 873, 70 - погр' 933*
71 - погр. 1033, 72 - погр. 1012, 73 - погр. 1012, 74 - погр. 1007, 75 - погр. 148. 76 - 155, 77 - погр. 138, 78 - погр. 805, 79 - погр. 84 «О -
П0ГР' 12\ 8L~ П°ГР- I",0, И " "0Гр- 1012, 83 " ПОгр- 1095> W " погр- М0- *5 " П0ГР- 509' « - П0ГР- 435> *7 - погр. 273, «S - погр. 80б! 89 -
погр. 1071, S0 -погр. 837, 91 -погр. 840,

« I
Сл, <ж^
U^nA
а*
53 G>.
Q
1st
1 я
— о.-
г- о ,
о
в
9-1
gg
I s
л
. f>
S2
с ->
!*g
m I
I о
:Й
Я
■I!
13
if
i!
i £ i m
BO |
, »ч о
- с
-1
т- I
<* *. &
.в о
Г- —« С
W т. I
fi
-3 о
с
2 I
164
парных выпуклых линий и полушарных выступов, образующих круги и
полуокружности. Тип 1Б9 (рис. 60,10; 1 экз.) - штампованная, с
крестообразным орнаментом, внутренняя поверхность заполнена зернистой
массой зольного цвета.
Вид II - округло-овальные (рис. 60, 11-19; 17 экз.). Тип IIA1 (рис. 60,
11; 1 экз.) - с полушарными утолщениями по краю. Тип IIА2 (рис. 60,12;
1 экз.) - такая же, но более крупная с вырезом вверху. Тип ПАЗ (рис. 60,
13; 2 экз.) - с тремя крупными полушарными выступами. Тип 1Б1
(рис. 60, 14; 2 экз.) - с полушарными выступами по краю. Тип НБ2
(рис. 60, 15; 2 экз.) - с растительным орнаментом; тип НБЗ (рис. 60, 16;
1 экз.) - с растительным орнаментом, бордюром по краю и выступом,
имитирующим петельку. Тип ЦБ4 (рис. 60,17; 4 экз.) - с таким же
выступом и волнистым краем. Тип ЦБ5 (рис. 60,18; 1 экз.) - с концентрическим
рельефным орнаментом и вырезом на одной из сторон. Тип НБ6 (рис. 60,
19; 3 экз.) - с растительным орнаментом и петелькой.
Вид III - подтреугольно-овальные (рис. 60, 20-34; 115 экз.). Все они
относятся к разновидности Б. Тип ШБ1 (рис. 60, 20; 12 экз.) - с
орнаментом в виде распустившегося бутона в центре. Тип ШБ2 (рис. 60, 21;
40 экз.) - с выступами по бокам и геометрическим орнаментом в центре.
Тип ШБЗ (рис. 60, 22; 7 экз.) - такие же, как предыдущие, но с
орнаментом в виде четырехлепестковой розетки в центре. Тип ШБ4 (рис. 60, 23;
2 экз.) - такие же, как предыдущие, но с орнаментом в виде
трилистников. Тип ШБ5 (рис. 60, 24; 1 экз.) - с круговой выемкой вдоль края и с
изображением трилистника по центру. Тип 1ПБ6 (рис. 60, 25; 13 экз.) -
широкие накладки с растительным орнаментом. Тип ШБ7 (рис. 60, 26;
1 экз.) - маленькая накладка с пояском полушарных выступов по краю и
изображением трилистника в центре. Тип ШБ8 (рис. 60, 27; 2 экз.) - с
полушарными выступами по краю и кресто-ромбическим соединением
имитации вытянутых звеньев цепочки, украшенных в местах соединения
тройными кружками. Тип ШБ9 (рис. 60, 28; 1 экз.) - с бордюром,
имитирующим звенья цепочки, по краю и четырехлепестковой розеткой в
центре. Тип Н1Б10 (рис. 60,29; 20 экз.) - с орнаментом из круговых выемок по
краю. Тип ШБ11 (рис. 60, 30; 4 экз.) - с пояском из полушарных
утолщений по краю. Тип ШБ12 (рис. 60,31; 1 экз.) - с волнообразной желобчатой
линией по краю и петлей. Тип ШБ13 (рис. 60,32; 2 экз.) - с петлей внизу и
четырьмя отверстиями по центру. Тип ШБ14 (рис. 60, 33; 8 экз.) - такая
же, как предыдущая, но с растительным орнаментом по центру. Тип
ШБ15 (рис. 60, 34; 1 экз.) - крупная накладка с рифленым пояском по
1 краю и петлей.
Вид IV - сердцевидные (рис. 60,35-47; 131 экз.). Тип IVА1 (рис. 60, 35;
5 экз.) - без орнамента. Тип IVA2 (рис. 60,36; 12 экз.) - с резной линией
вдоль края. Тип IVA3 (рис. 60, 37; 1 экз.) - широкая накладка с таким же
орнаментом. Тип IVB1 (рис' 60, 38; 29 экз.) - без орнамента, с одним
острым и двумя закругленными углами. Тип IVB2 (рис. 60, 39; 40 экз.) -
без орнамента, с треугольным вырезом внизу. Тип IVB3 (рис. 60, 40;
2 экз.) - без орнамента, с выделенной верхней частью. Тип IVB4 (рис. 60,
41; 6 экз.) - с треугольным орнаментом по центру. Тип IVB5 (рис. 60, 42;
165

1 экз.) - со скосом по краю и орнаментом, из трех выемок. Тип IVB6
(рис. 60, 43; 26 экз.) - с выпуклым пояском вдоль края. Тип IVB7 (рис. 60,
44; 4 экз.) - с растительным лепестковым орнаментом по центру. Тип
IVB8 (рис. 60,45; 1 экз.) - с растительным гроздевидным орнаментом. Тип
IVB9 (рис. 60, 46; 2 экз.) - с пояском из полушарных утолщений по краю.
Тип IVB10 (рис. 60, 47,2 экз.) - с "крыловидным" орнаментом.
Вид V - полуовальные или арочные (рис. 60, 48- 74; 236 экз.).
Тип VA1 (рис. 60, 48, 32 экз.) - с волнистой линией вдоль края. Тип
VA2 (рис. 60, 49, 1 экз.) - без орнамента, в виде тонкой пластины. Тип
VA3 (рис. 60, 50; 15 экз.) - без орнамента, с острым верхом. Тип VA4
(рис. 60, 51; 39 экз.) - без орнамента, с выделенным верхом. Тип VA5
(рис. 60, 52, 6 экз.) - без орнамента, с трехконечным завершением нижних
углов. Тип VA6 (рис. 60, 53; 4 экз.) - с трехконечным завершением всех
трех углов. Тип VA7 (рис. 60, 54; 4 экз.) - без орнамента, со скосом по
краю. Тип VA8 (рис. 60, 55; 14 экз.) - с пояском полушарных выпуклых
вдоль края и с трехконечным завершением верхнего угла. Тип VA9
(рис. 60, 56; 17 экз.) - с пояском нарезок по краю. Тип VA10 (рис. 60, 57,
4 экз.) - с волнообразным краем и волнистым орнаментом по центру. Тип
VA11 (рис. 60, 58; 11 экз.) - с пояском круговых выемок по краю и
выступами по нижним углам. Тип VA12 (рис. 60, 59, 14 экз.) - с орнаментом в
виде трилистника. Тип VA13 (рис. 60, 60; 1 экз.) - без орнамента, с
волнистым верхним краем. Тип VA14 (рис. 60, 61; 2 экз.) - с бордюром из
полушарных и вытянутых утолщений вдоль края. Тип VA15 (рис. 60, 62,
1 экз.) - с таким же бордюром по краю и растительным орнаментом по
центру.
Тип VB1 (рис. 60, 63; 1 экз.) - небольшая накладка с орнаментом в виде
трилистника. Тип VB2 (рис. 60, 64; 12 экз.) - со сложным орнаментом на
лицевой стороне и имитацией петли внизу. Тип VB4 (рис. 60, 65; 1 экз.) - с
волнообразной линией вдоль края. Тип VB4 (рис. 60, 66; 27 экз.) - с
выступами по краю. Тип VB5 (рис. 60, 67, 24 экз.) - со скосом по краю. Тип
VB6 (рис. 60, 68; 1 экз.) - с выемчатой линией вдоль волнистого края. Тип
VB7 (рис. 60, 69, 2 экз.) - с растительным орнаментом по центру и
выступом внизу. Тип VB8 (рис. 60, 70; 1 экз.) - с бордюром из полушарных и
вытянутых утолщений по краю и растительным орнаментом по центру.
Тип VB9 (рс. 60, 71; 1 экз.) - с изображением трех трилистников и
выступом внизу. Тип VB10 (рис. 60, 72, 1 экз.) - с волнистыми краями и
изображением гравированных лепестков по бокам. Тип VB11 (рис. 60, 73;
1 экз.) - с волнистыми краями и изображением сложного
гравированного орнамента по центру. Тип VB12 (рис. 60, 74; 1 экз.) - с растительным и
крыловидным гравированным орнаментом по центру.
Вид VI - диадемообразные (рис. 60, 75-84; 14 экз.). Тип VIA1 (рис. 60,
75; 1 экз.) - с орнаментом из насечек и треугольных выемок. Тип VIA2
(рис. 60, 76; 1 экз.) - с изображением трилистников. Тип VIA3 (рис. 60, 77,
1 экз.) - с выступающей нижней частью и растительным орнаментом. Тип
VIA4 (рис. 60, 78; 1 экз.) - без орнамента, с выделенной нижней частью.
Тип VIA5 (рис. 60, 79, 2 экз.) - без орнамента, с тремя выступами вверху.
Тип VIA6 (рис. 60, 80; 2 экз.) - с орнаментом в виде бутонов и с трех-
166
конечным завершением нижних углов. Тип VIA7 (рис. 60, 81; 2 экз.) - с
пояском из полушарных выпуклин по краю. Тип VIА8 (рис. 60, 82,
2 экз.) - с гравированным орнаментом и волнистым краем. Тип VIB1
(рис. 60, 83; 1 экз.) - без орнамента, с тремя выступами по верхней части.
Тип VIB2 (рис. 60, 84; 1 экз.) - с трехконечным завершением нижних
углов.
Вид VII - подчетырехугольные (рис. 60, 85-86; 3 экз.). Тип VIIA1
(рис. 60, 85; 1 экз.) - с волнистым верхним краем. Тип VIIA2 (рис. 60, 86;
2 экз.) - с пояском коротких насечек по краю.
Вид VIII - квадратные (рис. 60, 87-91; 19 экз.). Тип VIIIA1 (рис. 60, 87,
10 экз.) - без орнамента. Тип VIIIA2 (рис. 60, 88; 2 экз.) - с резным
орнаментом в центре и следами припайки шпеньков по углам. Тип VIIIA3
(рис. 60, 89, 1 экз.) - с пояском из полушарных выступов вдоль края.
Тип VIIIA4 (рис. 60, 90; 2 экз.) - с оттянутыми нижними углами и с
рельефным крыловидным орнаментом. Тип VIIIB1 (рис. 60, 91; 4 экз.) - с
пояском полушарных выступов вдоль края.
Вид IX - в виде геральдического щита (рис. 60, 92-101; 89 экз.). Тип
IXA1 (рис. 60, 92, 30 экз.) - без орнамента, с оттянутыми углами. Тип
IXA2 (рис. 60, 93; 8 экз.) - без орнамента, с трехконечным завершением
углов. Тип IXA3 (рис. 60, 94; 1 экз.) - с выделенным верхним углом и
орнаментом из резных линий по центру. Тип IXB1 (рис. 60, 95; 3 экз.) - без
орнамента, с вырезом по узкой стороне. Тип IXB2 (рис. 60, 96; 1 экз.) - без
орнамента, с волнистым краем. Тип IXB3 (рис. 60, 97, 6 экз.) - без
орнамента, с трехконечным завершением углов. Тип IXB4 (рис. 60, 98;
4 экз.) - без орнамента, с трехконечным завершением углов и выступом
по узкой стороне. Тип 1ХБ5 (рис. 60, 99, 14 экз.) - с рифленым скосом и
выемкой по центру. Тип IXB6 (рис. 60, /00; 8 экз.) - с плохо
прослеживаемым растительным орнаментом по центру. Тип IXB7 (рис. 60, 101;
12 экз.) - с растительным и геометрическим орнаментом по центру.
Вид X - в виде пятиугольника (рис. 60, 102-106; 45 экз.). Тип ХБ1
(рис. 60, 102, 10 экз.) - с рифленым скосом и пятиугольной выемкой в
центре. Тип ХБ2 (рис. 60, 103; 2 экз.) - с парными круглыми отверстиями.
Тип ХБЗ (рис. 60, 104; 1 экз.) - без орнамента, с прямыми сторонами. Тип
ХБ4 (рис. 60, 105; 2 экз.) - без орнамента с фигурными вырезами краев.
Тип ХБ5 (рис. 60,106; 30 экз.) - без орнамента, с волнистыми скошенными
краями.
Вид XI - с двумя длинными параллельными сторонами (рис. 60, 107-
109, 31 экз.). Тип XIB1 (рис. 60, 107; 25 экз.) - с полукруглой выемкой
в одной короткой стороне и заостренной другой. Тип XIB2 (рис. 60, 108;
3 экз.) - с угловым вырезом в одной короткой стороне и заостренной
другой. Тип Х1БЗ (рис. 60, 109, 3 экз.) - с полукруглым выступом на одной и
заостренной другой поперечными сторонами.
Вид XII - в виде стилизованной головы животного (рис. 60, 110-113;
25 экз.). Тип XIIA1 (рис. 60, ПО; 8 экз.) - в виде стилизованной головы
медведя. Тип ХНБ1 (рис. 60, 111; 8 экз.) - в виде стилизованной головы
медведя с сильно выступающими "ушами". Тип ХИБ2 (рис. 60, 112,
3 экз.) - узкие с волнистыми краями. Тип XIIB3 (рис. 60, 113; 6 экз.) - с
167

двумя большими выступами вверху и угловатым завершением нижней
части.
Вид XIII - трехчастные (рис. 60, 114-115; 12 экз.). Тип ХШБ1 (рис. 60,
114; 9 экз.) - в виде тесно примыкавших друг к другу полушарий. Тип
ХП1Б2 (рис. 60, 115; 3 экз.) - в виде полушарий, примыкающих друг к
другу по дуге.
Вид XIV - гантелевидные (рис. 60, 116-117; 8 экз.). Тип XIVB1 (рис. 60,
116; 2 экз.) - в виде двух тройных полушарий, соединенных седьмым
полушарием. Тип XIVB2 (рис. 60, 117; 6 экз.) - в виде крупного
полушария, соединенного с гроздью из трех более мелких полушарий.
Вид XV - лировидная (рис. 60, 118; 1 экз.). Тип XVA1 (рис. 60, 118;
1 экз.) - в виде лиры, имеющей выступы на узких сторонах.
Вид XVI - уступчато-пирамидообразная или неволинского типа. Тип
XVIA1 (рис. 60,119; 1 экз.) - с V-образной прорезью.
Вид XVII - двухсоставная (рис. 60,120; 1 экз.). Тип ХУНА(рис. 60,120;
1 экз.) - с подвижно соединенными одной фигурной и другой с
растительным орнаментом частями.
Вид XVIII - антропоморфная. Тип XVIIIBl (рис. 60,121; 1 экз.) - в виде
человеческой головы с петлей внизу.
Большинству неорнаментированных овальных, подтреугольных,
сердцевидных, полуовальных или арочных накладок Танкеевского
могильника имеются аналогии на широкой территории Евразии в памятниках
IX-X вв. Однако по деталям формы, и особенно орнаментации, можно
выделить ряд групп накладок различных как по хронологии, так и по
локализации.
В отдельную группу выделяются подтреугольные, полуовальные,
нередко с петлями внизу, накладки, украшенные орнаментом из
трилистников, четырех лепестков и геометрическими узорами (рис. 60,19-23, 33,
59, 63, 76). В своем большинстве они фиксируются в собственно салтов-
ских памятниках конца VIII—IX вв.'" и в памятниках, связанных с сал-
товскими по времени (I Большетарханский (рис. 13, 40-43), Мыдлань-
Шайский, Крюково-Кужновский и другие могильники1". Подражания
некоторым из типов салтовских накладок встречаются во многих
верхнекамских памятниках VIII—IX вв.167 Следует отметить, что данные
бронзовые накладки отличаются от большинства других типов в Танкеевке
своими малыми размерами, что в целом, видимо, было характерным для
накладок салтовских типов.
Вторую группу изделий из Танкеевки можно условно назвать верхне-
камско-чепецкой. Наиболее ранними из них являются небольшие
круглые накладки типов 1Б1-1БЗ, 1Б9 (рис. 60,2-4). Все они находят аналогии
в могильнике Мыдлань-Шай середины VIII-середины IX вв.1" В Неволин-
ском, Деменковском и других верхнекамских18' могильниках находит
параллели изделие с V-образной прорезью (рис. 60, 119). Накладка типа
VIA6 и близкая к ней по орнаменту типа VA15 (рис. 60, 62, 80)
обнаруживают аналогии в Редикорском кладе VIII—X вв.190, хотя нужно отметить,
что ряд элементов орнаментации таких изделий (бордюр, растительный
трехлепестковый и бутонный орнамент) есть и в южноуральской группе
168
танкеевских накладок (см. ниже). Прикамской, очевидно, нужно считать
такую деталь, как трехконечное завершение углов накладок. Такое
завершение углов имели накладки из Игимского могильника второй
половины IX - рубежа IX-X вв.191
Довольно большую группу накладок мы условно называем
южноуральской, хотя в ней явственно прослеживаются среднеазиатские
истоки. К ним относятся прежде всего изделия с бордюром по краю
вытянутых или полушарных звеньев, растительным орнаментом из бутонов,
гроздьев, с гравированным растительным и крыловидным орнаментом, с
изображением хищного животного (рис. 60, 6-8, 27, 28, 45, 61, 70-74, 82,
120). Своеобразная орнаментация этой группы образует особый стиль
сформировавшийся где-то в конце VIII—IX вв., возможно в
южноуральском регионе, на богатой базе уральской металлургии и под сильнейшим
влиянием художественного металла Востока. Почти все элементы
сюжетной и технической орнаментации данной группы накладок можно найти
и в торевтике художественного металла Востока193, широко
применявшегося этническими группами Урала в культовых целях. Особенно часто
использовались элементы орнаментации восточного металла в
орнаментации поясных наборов кушнаренковского населения, продвинувшегося в
VIII—IX вв. с Южного Урала в Среднее Поволжье, судя по материалу Боль-
шетиганского и Немчанского могильников. Нам уже приходилось
отмечать, что из прикамско-приуральского региона изделия с отмеченным
бордюром проникли в Мордовию (Крюково-Кужновский могильник),
Воронежскую область (Воробьевский могильник) и в Паннонию. По
волжскому торговому пути подобные изделия дошли до Скандинавии193.
Вероятно, проникновение таких накладок далеко на запад было
связано с передвижением мадьярского союза племен в конце IX в. В
Танкеевке встречены более поздние крупные круглые бляхи с таким
орнаментом (рис. 60, 7, 8), имеющие полные аналогии в мадьярских памятниках
X в., где они служили накладками на ремень уздечки194.
Многие из накладок сердцевидной, арочной и квадратной формы,
украшенные пояском полушарных выпуклин или насечек вдоль края,
упрощенным растительным орнаментом (рис. 60, 25, 35, 36, 38, 42-44,
65-69, 92, 99, 102, 107-109) относятся к X - началу XI в. Они встречаются
довольно широко в памятниках Поволжья безотносительно к их
этнокультурной принадлежности. Часть их имеет аналогии в памятниках
марийского Поволжья IX-XI вв.1" В дальнейшем некоторые из них
становятся прототипами накладок конца X-XI вв., изготовляемых в Волжской
Болгарии домонгольского периода.
Выделяются 12 типов накладок на деревянные изделия: круглая
позолоченная, с богатым растительным орнаментом (рис. 60, 128; 1 экз.);
сердцевидной формы (рис. 60, 129; 1 экз.); овальной формы с волнистым
краем (рис. 60, 130; 1 экз.); птицевидной формы (рис. 60, 131; 5 экз.); в
виде трех соединенных полушарий (рис. 60, 132; 1 экз.); подромбической
формы (рис. 60,133; 1 экз.); с расширенной нижней частью и треугольной
верхней (рис. 60, 122; 2 экз.); с прямоугольной основой и полукруглым
расширением на одной из узких сторон (рис. 60,123; 1 экз.); с прорезью в
169

центре и округлыми выступами на узких сторонах (рис. 60, 124; 1 экз.);
такая же, но с пирамидообразными выступами на концах (рис. 60, 125;
1 экз.); такая же, но с тройными выступами на концах (рис. 60,126; 1 экз.);
восьмеркообразной формы (рис. 60,127; 1 экз.).
Аналогии мелким литым накладкам этой группы (рис. 60, 129-132),
видимо, будут совпадать с параллелями подобных накладок на ремень.
Круглая накладка, с растительным орнаментом (рис. 60, 128)
обнаруживает сходство с подобными изделиями, украшенными цепочкообразным
бордюром, имеющими аналогии как в памятниках Восточной Европы, так
и в венгерских материалах (рис. 60, 6-8 и др.).
Накладки головного убора (рис. 61,1-14) серебряные или бронзовые с
позолотой, за единичным исключением (рис. 61, 9) штампованные,
встречены в 28 погребениях. В лучшем случае сохраняется по 1-3 экземпляра
одного типа (в погр. 877 - двух типов), в семи захоронениях
зафиксированы только обломки. Лишь отдельные накладки имеют ширину или
высоту, а иногда то и другое (рис. 61, 2, 4, 12, 13) от 2,5 до 4 см. Размеры
остальных составляют от 1,2 до 2 см. Как правило, по краям изделий
имеются отверстия для пришивания к матерчатой или ременной основе
головного убора или тесьмы на головном уборе.
По форме все накладки можно разделить на виды, по деталям формы и
орнаментации - на разновидности. Сочетание видов и разновидностей
образует типы.
Вид А - ромбические (рис. 61, 1-5; 11 погр.). Тип А1 (рис. 61, /;
1 погр.) - с полушарными утолщениями по углам и в центре. Тип А2
(рис. 61, 2; 1 погр.) - с геометрическим орнаментом. Тип A3 (рис. 61, 3;
7 погр.) - с тройными вытянутыми выпуклинами вдоль длинных сторон
и с полушарными утолщениями по центру. Тип А4 (рис. 61, 4; 1 погр.)
эллипсоидной формы со сглаженными боковыми углами и изображением
многолепестковой розетки в центре. Тип А5 (рис. 61, 5; 1 погр.) - с
крестообразно расположенными полушарными выступами. Тип А6 (рис. 61,
6; 1 погр.) - вырезанные из листового серебра в виде полосы
соединенных ромбов.
Вид Б - трехчастные (рис. 61, 7-9; 3 погр.). Тип Б1 (рис. 61, 7; 1 погр.) -
в виде трех соединенных вместе окружностей с рифлением по краю. Тип
Б2 (рис. 61, 8; 1 погр.) - в виде трех полушарных выступов. Тип БЗ
(рис. 61, 9; 1 погр.) - литые в виде трех полушарных выступов.
Вид В - круглые (рис. 61,10-12; 3 погр.). Тип В1 (рис. 61,10; 1 погр.) - с
орнаментом из четырехлистника в центре, окруженного пояском
полушарных выступов. Тип В2 (рис. 61, 11; 1 погр.) - с полушарным выступом
в центре и крупными выступами по обводу. Тип ВЗ (рис. 61, 12; 1 погр.) -
крупная золотая накладка на серебряной основе со сложным
растительным орнаментом.
Вид Г - подтреугольные (рис. 61, 13-14; 4 погр.). Тип Г1 (рис. 61, 13;
3 погр.) - в виде серебряной треугольной пластины, покрытой
полушарными выступами. Тип 12 (рис. 61, 14; 1 погр.) - с округлыми краями и
тремя полушарными выступами.
Аналогии многим типам накладок головного убора имеются в
памятно
Зсм
Рис. 61. Накладки головного убора и перстни из Танкеевского могильника
1 - погр. 1067, 2 - погр. 839, 3 - погр. 298, 4 - погр. 130, 5 - погр. 1022, 6 -
погр. 877, 7 - погр. 877, 8 - погр. 998, 9 - погр. 780, 10 - погр. 1080, 11 - погр. 1073,
12 - погр. 996, 13 - погр. 130, 14 - погр. 934, IS - погр. 42, 16 - погр. 140, П -
погр. 278, 18 - погр. р. VII, уч. 3, 19 - погр. 789, 20 - погр. 33, 21 - погр. 779, 22 -
погр. 512, 23 - погр. 842, 24 - погр. 207, 25 - погр. 1007, 26 - погр. 827, 27 - погр. 810;
1—11, 23—24, 26, 27 - бронза и серебро; 12, 25 — золото
никах Венгрии"6 и Северного Кавказа'97 X в. Расположение накладок на
головном уборе и сам головной убор из Танкеевки обнаруживают
сходство с женскими головными уборами из памятников VIII—X вв. Верхнего
и Нижнего Прикамья (Редиковский, Большетиганский могильники"6).
Перстни (рис. 61,15-27; 81 экз., из них 20 с невосстановленной формой)
171

бронзовые, серебряные, золотые или из сплава нескольких металлов. По
технике изготовления все они делятся на виды, по оформлению щитка -
Hi. разновидности. Сочетание видов и разновидностей образует тип.
Вставки перстней, имеющих гнездо, стеклянные, сердоликовые или из
стекловидной пасты.
Вид А - цельнолитые (рис. 61, 15-19; 45 экз.). Тип А1 (рис. 61, 15;
36 экз.) - с округлым гнездом, имеющим четыре захвата. Тип А2 (рис. 61,
16; 1 экз.) - с округлым гнездом на высокой блоковидной подставке. Тип
A3 (рис. 61,17; 4 экз.) - с овальным плоским щитком без гнезда. Тип А4
(рис. 61,18; 2 экз.) - с квадратным плоским щитком. Тип А5 (рис. 61, 19;
2 экз.) - с узким плоским щитком.
Вид Б - с припаянным щитком (рис. 61, 20, 24; 13 экз.). Тип Б1 (рис. 61,
20; 4 экз.) - с пустотелым кольцом и овальным гнездом в слабо
выделяющемся щитке. Тип Б2 (рис. 61, 21; 1 экз.) - с овальным гнездом,
имеющим четыре захвата. Тип БЗ (рис. 61, 22; 4 экз.) - перстни малого
размера с гнездом овальной формы. Тип Б4 (рис. 61, 23; 1 экз.) - с овальным
гнездом, окруженным пояском нарезок. Тип Б5 (рис. 61, 24; 4 экз.) - с
квадратным гнездом.
Вид В - составной. Тип В1 (рис. 61, 25; 1 экз.) - со щитком, имеющим
четыре захвата и украшенным по бокам V-образным орнаментом. Кольцо
подвижно присоединено к щитку.
Вид Г - пластинчатый. Тип П (рис. 61, 26; 1 экз.) - изготовлен из
орнаментированной ромбической пластины с припаянной по краям
проволокой.
Вид Д - проволочные. Тип Д1 (рис. 61, 27, 2 экз.) - из круглой в
сечении проволоки, свернутой в 1,5 оборота.
Аналогии так называемым "лапчатым" перстням типа А1 (рис. 61, 15)
встречаются в памятниках VIII—X вв. на территории от Верхней Камы до
Северного Кавказа и от Башкирии до Венгрии. Далеко на востоке такие,
но более ранние перстни найдены в памятниках Приаралья и в
некрополях тюркских кочевников бассейна р. Чу. Здесь они имеют маленькие
гнезда для вставок1". Также широко встречаются цельнолитые перстни
со щитками без вставок (рис. 61, 17-19). Они имеются в памятниках
VIII—X вв. на Верхней Каме200, Марийского Поволжья201, Подонья202 и
других районов. Аналогии перстню типа Б5 (рис. 61, 24) имеются на
Северном Кавказе203. Золотой перстень (рис. 61, 25) близок к изделию из
катакомбы 10 Мартан-Чуйского могильника в Чечено-Ингушетии,
относящейся, видимо, к X в.204 Пластинчатые, так называемые ромбовидные
перстни являются частой находкой в мордовских и марийских памятни-
205
ках .
Браслеты бронзовые, серебряные или железные по материалу делятся
на группы (I — бронзовые, II - железные), по поперечному сечению на
виды (А - граненые, Б - круглые, В - овальные, Г - пластинчатые,
Д - плетеные), по другим деталям - на разновидности.
В частности, изделия вида А делятся на разновидности: а -
восьмигранные, б - четырехгранные, в - трехгранные. Сочетание групп, видов и
разновидностей образует типы.
172
Рис. 62. Браслеты из Танкеевского могильника
1 - погр. 447, 2 - погр. 267, 3 - погр. 734, 4 - р. V, 5 - погр. 489, 6 - погр. 359,
7 - погр. 236, 8 - погр. 207, 9 - погр. 1150, 10 - погр. 1150, И - погр. 515, 12 -
погр. 387, 13 - р. XII уч. В/7, 14 - погр. 278, 15 - погр. 406, 16 - погр. 419. 1-6,
8—15 — бронза; 7, 16 — серебро
173

Группа I - из цветного металла (рис. 62, 1-14; 69 экз.). Вид А - из
граненого дрота (рис. 62,1-5; 21 экз.). Тип IAla (рис. 62,1; 4 экз.) - в сечении
восьмигранные за исключением концов, покрытых кружковым
орнаментом. Тип IA16 (рис. 62, 2; 13 экз.) - восьмигранные, часто украшенные
кружковым орнаментом. Тип 1А1в (рис. 62, 3; 1 экз.) - такой же, но с
шатонами на концах. Тип 1А2а (рис. 62, 4; 2 экз.) - четырехгранные, в
одном случае с резным орнаментом. Тип 1АЗа (рис. 62, 5; 1 экз.) -
трехгранный, с заходящими концами.
Вид Б - круглые в сечении (рис. 62, 6-8; 10 экз.). Тип IB1 (рис. 62, 6;
14 экз.) - из согнутого в кольцо дрота. Тип 1Б2 (рис. 62, 7; 1 экз.) - из
перевитого серебряного дрота (из гривны глазовского типа). Тип 1БЗ
(рис. 62, 8; 1 экз.) - с утолщенными, гладко обрубленными концами. Тип
1Б4 (рис. 62, 9; 1 экз.) - из псевдоплетеного дрота, с шатонами на концах.
Тип 1Б5 (рис. 62, 10; 1 экз.) - из дрота с шатонами на концах.
Вид В - овальные (рис. 62, 9-11; 12 экз.). Тип IB1 (рис. 62, 11; 7 экз.) - с
загнутыми наружу Г-образными концами. Тип IB2 (рис. 62, 12; 5 экз.) - с
расплющенными концами. Тип IB3 (рис. 62, 13; 3 экз.) - с гладко
обрубленными концами.
Вид Г - пластинчатые (рис. 62, 12-13; 17 экз.). Тип 1Г1 (рис. 62, 14;
16 экз.) - неорнаментированные, обычно с заходящими концами. Тип 1Г2
(рис. 62, 15; 1 экз.) - широкий, с кружковым орнаментом.
Вид Д - тип Щ1 (рис. 62, 14; 1 экз.) - плетеный браслет с шатонами на
концах.
Группа II - железные, как правило, плохо сохранившиеся (13 экз.).
Вид А - круглые в сечении. Тип I1A1 (7 экз.) - с гладко обрубленными
концами. Вид Г - пластинчатые (6 экз.) - с сомкнутыми или заходящими
концами.
Дротовые восьмигранные браслеты (рис. 62, 1-2) имеют
многочисленные параллели в памятниках Прикамья, Урала и Приуралья206 , откуда
они, вероятно, и проникли в Среднее Поволжье. Близкие аналогии можно
указать в салтовских памятниках207. Браслеты типа IA16 (рис. 62, 2)
имеют аналоги в могильнике Мыдлань-Шай VIII - IX вв.208 В X - начале XI в.
подобные браслеты широко встречаются в памятниках марийского
Поволжья20'. Браслеты типа П51 (рис. 62, 6) бытуют широко как
территориально, так и хронологически. Аналогии браслету с утолщенными
концами типа ШЗ (рис. 62, 8) имеются в мордовских и именьковских
памятниках, где они датируются временем до VIII в. Браслет из гривны
глазовского типа (рис. 62, 7) находит параллели в памятниках марийского
Поволжья Х- XI вв.210 Овальные и пластинчатые браслеты с расплющенными
или отогнутыми наружу концами (рис. 62, 11) также встречаются на
широкой территории от Верхнего Прикамья до Мордовии2".
Пластинчатый браслет с кружковым орнаментом (рис. 62, 15) близок к изделиям из
марийского Поволжья X - начала XI в.212 Плетеный из двойной
серебряной проволоки браслет с шатонами (рис. 62, 16) напоминает подобные
изделия Волжской Болгарии домонгольского периода. Сходные
браслеты отмечены в могильнике Саркел-Белая Вежа213, в Веселовском
могильнике, где вместе с браслетом найдена монета 979-1125 гг.
174
Височные подвески и серьги (рис. 63, 1-24; 304 экз., из которых 25 экз.
в обломках) серебряные и бронзовые, нередко с позолотой. По технике
изготовления делятся на группы (I - проволочные, II - цельнолитые,
HI - составные), по форме примыкающих напусков - на подгруппы,
выраженные в заглавных буквах русского алфавита. Конечное выделение -
типы - произведено по деталям оформления колец, напусков и ушков.
Группа I - проволочные (рис. 63, 1-4; 183 экз.). Тип II (рис. 63, /;
164 экз.) - кольцевидные. Тип 12 (рис. 63, 2; 14 экз.) - овальные. Тип 13
(рис. 63, 3; 3 экз.) - трапециевидные. Тип 14 (рис. 63, 4; 2 экз.) - овальные,
с отогнутыми наружу концами.
Группа II - цельнолитые (рис. 63, 5-20; 44 экз.). Подгруппа А - с 14-
гранным напуском на конце. Тип IIA1 ((рис 63,5; 1 экз.) -
трапециевидные. Тип IIA2 (рис. 63, 6; 5 экз.) - овальные. Подгруппа Б - с напусками и
украшениями из пирамидок зерни. Тип ПБ1 (рис. 63, 7; 1 экз.) - с
напуском из зерни и цельнолитым ушком. Тип НБ2 (рис. 63, 8; 1 экз.) - с таким
же напуском и обоймой по кольцу. Тип ПБЗ (рис. 63, 9; 1 экз.) - с такой
же обоймой и пирамидкой зерни на внутренней части кольца. Тип ИБ4
(рис. 63, 10; 1 экз.) - такая же, но с ушком из пирамидки зерни.
Подгруппа В - со стержневым напуском. Тип IIB1 (рис. 63, //; 1 экз.) - с ушком.
Подгруппа Г - с шаровидным напуском. Тип ПГ1 (рис. 63, 12; 2 экз.) - без
ушка. Подгруппа Д - с гроздевидным напуском. Тип 11Д1 (рис. 63, 13;
3 экз.) - с ушком из пирамидки зерни. Тип 1Щ2 (рис. 63, 14; 1 экз.) - такая
же, но с пирамидкой зерни и на внутренней нижней части кольца. Тип
1ЩЗ (рис. 63, 15; 1 экз.) - такая же. Тип ПД4 (рис. 63, 16; 8 экз.) - с гроздью
в виде вытянутого ромба в сечении. Подгруппа Е - с напуском,
имитирующим напускные бусы. Тип ICEI (рис. 63, 17; 1 экз.) - малого размера, с
двучастным напуском. Тип ПЕ2 (рис. 63, 18; 10 экз.) - большего размера
с 3-6-частным напуском. Тип ПЕЗ (рис. 63, 19; 5 экз.) - с кольцами,
украшенными муфтами и пирамидками зерни. Тип НЕ4 (рис. 63,20; 2 экз.) - с
утолщенным в середине напуском.
Группа III - составные (рис. 63,27-24; 52 экз.). Подгруппа А - с була-
вообразным напуском. Тип IIIА1 (рис. 63,2/; 1 экз.) - с массивным,
украшенным треугольниками зерни напуском. Тип IIIA2 (рис. 63,22; 2 экз.) - с
пустотелым напуском и ушком в виде пирамидки зерни. Подгруппа Б - с
напускными бронзовыми, серебряными, стеклянными или хрустальными
бусами. Тип ЩБ1 (рис. 63,23; 7 экз.) - с кольцами, имеющими
шаровидные утолщения по бокам. Тип IIIБ2 (рис. 63,24; 42 экз.) - с кольцом без
шарообразных украшений по бокам.
Аналогии височным подвескам и серьгам из Танкеевского могильника
можно объединить в несколько групп, отражающих территориальную и,
видимо, культурно-этническую направленность связей. Широкое
распространение имели серьги в виде правильного кольца (рис. 63,1). В
основном в памятниках лесной и лесостепной полосы IX-XI вв. от Урала до
Оки находят параллели подвески с гроздевидным напуском и с ушком из
пирамидки шариков (рис. 63,13-16). Они встречены на Верхней Каме, в
бассейне р. Чепцы, в Башкирии, марийском Поволжье, Мордовии215.
Преимущественно только в ломоватовских и поломских памятниках
175

второй половины VIII—IX в.214 фиксируются аналоги серьгам типов
ШБ1-ШБ4 (рис. 63, 7—10), украшенными по кольцу пирамидками зерни.
В поломских, меньше в ломоватовских, а также в памятниках
марийского Поволжья8" имеются параллели серьгам типов 12,13, IIA1, IIA2 (рис. 63,
2,3,5,6).
В ломоватовских и поломских памятниках"8 находят аналогии
серьги с массовыми булавообразными напусками, часто украшенные широко
распространенным на Верхней Каме и Приуралье способом напайки зерни
в виде треугольников и пирамидок (рис. 63,21, 22).
Следующую большую группу составляют цельнолитые и составные,
так называемые салтовского типа серьги с напускными бусами (рис. 63,
17, 18, 23, 24). По своему происхождению их можно связать с салтовским
кругом памятников. Составные серьги, притом ранние, с более богато
украшенным кольцом встречаются во второй половине VIII—X в. на
территории от Северного Кавказа до низовьев р. Камы и от Волги до Панно-
нии в собственно салтовских или тесно связанных с ними памятниках2".
Много их в Большетарханском (рис. 13, 6, 7) и Большетиганском (рис. 21,
7, 8) могильниках.
Среди остальных подвесок преобладают украшения на груди и косах.
Обычно они подвешивались на ремешках с нанизанными на них
прописками и обоймами или на цепочках. Цепочки железные или бронзовые
найдены в 22 захоронениях.
Бусиновидные пронизки (рис. 63, 25-28; 87 экз.) - бочонковидные
(рис. 63,25; 38 экз.), округлые (рис. 63,26; 24 экз.), биконические (рис. 63,
27; Ю экз.) или крупные шаровидные (рис. 63,28; 15 экз.).
Спиральные пронизки (рис. 63,29; в 48 погребениях) - из плоской,
треугольной или круглой в сечении проволоки.
Трубчатые пронизки (рис. 63, 30-33; 11 экз.) - в виде небольших по
диаметру (5-6 мм) литых, со вздутием (рис. 63,31-33), рифленых (рис. 63,
30, 34) или гладких (рис. 63,36) трубочек. Последние иногда имели
круговые валики или раструб на конце (рис. 63,37, 38).
Почти все типы пронизок из Танкеевки имеют аналогии в
ломоватовских220 и поломских221 памятниках, где они являются одной из самых
массовых находок. Значительно реже фиксируются они в сопредельных
районах. Исключение составляют спиральные пронизки, широко
встречающиеся в финских памятниках марийского Поволжья222.
>■
Рис. 63. Височные подвески, серьги и пронизки из Ганкеевского могильника
1 - погр. 293, 2 - погр. 20, 3 - погр. 454, 4 - погр. 513, 5 - погр. 462, 6 - погр. 471,
7 - погр. 540, * - погр. 458, 9 - погр. 742, 10 - погр. 438, 11 - погр. 528, 12 -
погр. 592, 13 - погр. 474, 14 - погр. 176,15 - погр. 128, 16 - погр. 723, П - погр. 460,
18 - погр. 450, 19 - погр. 690, 20 - погр. 547, 21 - погр. 103, 22 - погр. 406, 23 -
погр. 550, 24 - погр. 49, 25 - погр. 390, 26 - погр. 267, 27 - погр. 207, 28 - погр. 741,
29 -погр. 953, 30 - погр. 159 , 31 -погр. 461, 32 - погр. 163, 33- погр. 267, 34 -
погр. 476, 35 - погр. 163, 36 - погр. 470, 37 - погр. 387, 38 - погр. 613; 1-38 - цветной
металл
176

Обоймицы (рис. 63, 39, 40; 7 экз.) - бронзовые, в виде трубочки с
пазом, длиной до 11 см. На одном из концов обычно имеется отверстие
или петля. Подобное изделие, но с резным орнаментом встречено в Игим-
ском могильнике второй половины IX - рубежа IX-X вв.
Многочисленные подвески памятника делятся на группы по материалу
(I - металлические, II - неметаллические), на подгруппы по объемности
(А - плоскостные, Б - объемные), на виды по форме и на разновидности
по деталям формы и орнаменту. Сочетание указанных признаков дает тип
вещи.
Группа I - металлические подвески.
. Подгруппа А - плоскостные (рис. 64,1-13; рис, 65,1-11).
Вид 1 - шумящие (рис. 64,1-13; 18 экз.) Тип IAla (рис. 64,1-4; 6 экз.) -
с подтреугольным щитком. По деталям формы разделяются на четыре
представленных на рисунке подтипа х, у, z, q. Тип IA16 (рис. 64, 5;
1 экз.)- с трапециевидным щитком. Тип 1А1в (рис. 64, 6, 7; 2 экз.) - с
арочным щитком. Делятся на два представленных на рисунке подтипа х,
у. Тип 1А1г (рис. 64, 8, 9; 2 экз.) - с прямоугольным щитком. Также
делятся на два подтипа х, у. Тип 1А1д (рис. 64, 10; 1 экз.) - с круглым
щитком. Тип IAle (рис. 64, 11-13; 4 экз.) - со щитком в виде двух
стилизованных конских головок. По деталям формы делятся на три подтипа
х, у, z. Тип 1А1ж (рис. 64, 12; 2 экз.) - с восьмеркообразным или очковид-
ным щитком. Делятся на два подтипа х, у.
Шумящие подвески могильника связаны своими истоками в основном
с Верхней Камой, и в меньшей степени с Башкирией, бассейном р. Чепцы
и марийского Поволжья. Некоторые из них близки к находкам в
мордовских, муромских и мерянских памятниках.
Все коньковые подвески датируются X в. Одна из них (рис. 64, 11)
находит аналогии в Загарском могильнике, другая (рис 64, 12) - в
могильнике Барсов городок2", две рис. 64,13) - в Плеошском
могильнике22*.
Л.А. Голубева, посвятившая специальные работы анализу коньковых
шумящих подвесок225, считает, что они имели магическое значение226. В
то же время она полагает, что широкое распространение указанных
подвесок в культурах Прикамья и Башкирии и сохранение ими на всей
этой территории одинакового функционального назначения в известной
мере следует отнести "за счет угорского этнического элемента,
вошедшего в этногенез башкир, удмуртов, коми и народов Повольжья"2".
В целом по композиции, технике выполнения и орнаментации такие
подвески, по всей вероятности, имеют общие истоки с коньковыми
кресалами. Большее разнообразие их типов зафиксировано на Верхней
Каме228.
Многочисленные типы подвесок со щитками арочной формы известны
на Верхней Каме и Чепце22'. Образцы подвесок с прорезным щитком,
представленные в Танкеевке (рис. 64, 6, 7), датируются по материалам
Плесинского могильника IX-X вв.230, по материалам Веселовского
могильника - X - началом XI в."1 Г.А. Архипов считает подвески со
щитками, имеющими спиралевидный орнамент (рис. 64, 7) камскими232.
178

Другой тип подвесок (рис. 64, 6) близок к изделию из Хусаиновского
могильника2".
Подвески, подобные танкеевской, с подтреугольным щитком из
спиралевидных кружков (рис. 64, 12), встречаются в мерянско-муром-
ских древностях, на Верхней Каме234, а также в памятниках Марийского
Поволжья235.
Остальные подвески с подтреугольными щитками из имитации
веревочки (рис. 64, 1-4)В.Ф. Генинг считает типичными для населения
бассейна р. Чепцы в VIII—IX вв.236 Один из типов находит параллель в
могильнике "Черемисское кладбище" Верхнего Поветлужья23''.
Подвески с восьмеркообразным или очковидным щитком (рис. 64, 2)
являются типичным украшением обуви населения IX-XI вв. Марийского
Поволжья236. Л.А. Голубева, датируя их X - началом XI в., отмечает их
принадлежность и финно-уграм23'. В.Ф. Генинг считает, что в бассейн
р. Чепцы эти украшения попали из Вятско-Ветлужского междуречья240.
Подвески с трапециевидным и круглым щитками (рис. 64,5, 10)
характерны для костюма поволжских финнов IX - начала XI в. Они парами
встречены в комплексах в древнемордовских24', муромских242
могильниках, в памятниках Марийского Поволжья243.
Одинарные привески (рис. 65, /, найдены в 9 погребениях) - в виде
лапок водоплавающих птиц имеют широкое распространение, особенно в
финно-угорских древностях Прикамья и Поволжья.
Монетообразные подвески (рис. 65, 2, найдены в 12 погребениях) — в
виде плоских, размером с монету кружков, имеющих ушко для
подвешивания.
Круглые подвески с вырезным ушком (рис. 65,3; 2 экз.) - с диаметром
до 4,5 см, с орнаментом из симметрично расположенных выпуклин.
Кольцевидные подвески с плоскими привесками (рис. 65,4; 5 экз.) - в
виде кольца с плоской, подвижно закрепленной привеской. Брелоковод-
ные подвески (рис. 65, 5; 2 экз.) - в виде колечка с расплющенными,
имеющими отверстия концами.
Лопатковидные подвески (рис. 65, 6; 3 экз.) - в виде миниатюрных
лопаток с граненым черешком и плоской рабочей частью. Подчетырех-
угольные подвески (рис. 65, 7; 2 экз.) - в виде подчетырехугольника
размером 2 х 1,5 см с четырьмя отверстиями. Крестообразная подвеска
(рис. 65,8; 1 экз.) - с тремя сохранившимися орнаментированными лопас-
>.
Рис. 65. Подвески из Танкеевского могильника
1 - погр. 508, 2 - погр. 777, 3, 4 - погр. 470, 5 - погр. 508, 6 - погр. 815, 7 -
погр. 648, 8 - погр. 243, 9 - погр. 97, 10 - подъемный материал, 11 - погр. 701, 12 —
погр. 480, 13 - погр. 508, 14 - погр. 368, 15 - погр. 842, 16 - погр. 861, 17 - погр. 851,
18 - погр. 842, 19 - погр. 278, 20 - погр. 450, 21 - погр. 534, 22 - погр. 1009, 23 -
погр. 20, 24 - погр. 843, 25 — погр. 254, 26 - погр. 354, 27 - погр. 26, 28 - погр. 26,
29 - погр. 368, 30 - погр. 613, 31 - погр. 509, 32 - погр. 513, 33 - погр. 477, 34 -
погр. 690, 35 - погр. 475, 36 - погр. 120, 37 - погр. 470, 38 - погр. 207, 39 - погр. 477,
40 - погр. 72, 41 - погр. 243, 42 - погр. 648, 43 - погр. 440, 44 - погр. 568; 1-39 -
цветной металл; 40—43 - кость; 44 — гешир
180

тями креста. Лунница (рис. 65,9; 1 экз.) - с овальной прорезью и
заходящими, подвижно соединенными концами.
Звездчатая подвеска (рис. 65,10; 1 экз.) - в виде литого
орнаментированного кольца с выступами по краю и припаянной петлей находит
аналогии в Верхнем Прикамье2". В более раннее время подобные
подвески встречаются в Зауралье и на самом Урале2".
Гребешковидная подвеска (рис. 65,11; 1 экз.) - литое изделие,
имитирующее гребешок. Верхняя часть, оформленная в виде двух
стилизованных конских головок, имеет ушко для подвешивания. Аналогичная
подвеска найдена у с. Пятигорье на Верхней Каме, а подобные - в Биляр-
ске, а также в верхнекамских Мелехинском и Малоаниковских
могильниках246. Вероятная дата их - вторая половина IX - первая половина
X в. Возможно, одним из прототипов таких изделий является
гребешковидная подвеска из могильника Релка конца VI - начала VIII в. из
Среднего Приобья241.
Подгруппа Б - объемные подвески (рис. 65,12-43).
Шумящие (рис. 65, 12-16; 8 экз.). Тип 1Б1а (рис. 65, 12, 13; 4 экз.) - со
щитком трубкообразной формы. Имеются два подтипа: 1Б1ах (рис. 65,
12) - с плоскими привесками, 1Б1ау (рис. 65, 13) - с бутыльчатыми
привесками. Тип 1Б16 (рис. 65, 14; 1 экз.) с рогатковидным щитком. Тип 1Б1в
(рис. 65, 15; 1 экз.) - с двухстержневым щитком. Тип 1Б1г (рис. 65, 16;
1 экз.) - с трехпланочным щитком.
Аналогии подвеске с рогатковидным щитком известны в древностях
X в. на Верхней Каме240. Там же встречаются определяемые как пронизки
подвески с планочными полутрубчатыми щитками24». Подвески с
трубчатыми щитками широко известны в мордовских, муромских и мерянс-
ких древностях X - первой половины XI в.250 Значительно реже
фиксируются они в памятниках Марийского Поволжья и на Верхней Каме251.
Мелкие объемные привески (рис. 65, 17-31; 206 экз.). К этому виду
относятся многочисленные мелкие привески, которые по форме нижней
части делятся на четыре разновидности (а - цельнолитные, б -
герметически закрытые, в - с прорезью, г - с открытой нижней частью).
Конечные типы образуются с помощью прописных букв латинского алфавита.
Тип Ш2лх (рис. 65, 17; 8 экз.) - с длинным ушком и сплющеным туло-
вом; тип 1Б2ау (рис. 65, 18; 4 экз.) - с пояском по верхней части тулова;
тип IB2az (рис. 65, 19; 4 экз.) - с орнаментом; тип IBaq (рис. 65, 20;
41 экз.) - без орнамента с паровидным туловом.
Тип 1Б2бх (рис. 65, 21; 48 экз.) - без орнамента с шаровидным туловом;
тип 1Б2бу (рис. 65,22; 2 экз.) - с пояском по тулову; тип lB26z (рис. 65, 23;
37 экз.) - каплевидные с орнаментом.
Тип 1Б2вх (рис. 60,24; 3 экз.) - с шаровидным туловом, тонкостенные,
без орнамента; тип 1Б2ву (рис. 65,25; 15 экз.) - желудевидные, с пояском
посередине тулова; тип!Б2вг (рис. 65,26; 5 экз.) - шаровидные литые.
Тип 1Б2гх (рис. 65, 27; 10 экз.) - колокольчатые; тип 1Б2гу (рис. 65, 28;
3 экз.) - рожковые, тип DB2rz (рис. 65, 29; 16 экз.) - конусовидные; тип
IB2rq (рис. 65, 30; 9 экз.) - бутыльчатые; тип 1Б2г (рис. 65, 31; 1 экз.) -
пирамидообразная.
182
Цельнолитые подвески (рис. 65,17; 17-20), известные в Сибири еще с
VI-VII вв.252, к IX-XI вв. получили широкое распространение, особенно в
доепной и лесостепной зоне Восточной и Центральной Европы. Более
узким временем, в основном X в., датируются подвески с длинным
ушком и сплющенным туловом253. Также широкое распространение
имели герметически закрытые шаровидные тонкостенные привески
(рис.65, 21). Орнаментированные каплевидные подвески этой же группы
(рис. 65,23) в основном датируются IX - началом XI в. и бытуют главным
образом в регионе, где было салтовское влияние254.
Шаровидные тонкостенные привески (рис. 65, 24) трудно датировать
ввиду их широкого территориального и хронологического бытования.
Желудевидные привески (рис. 65, 25) известны в Саркеле- Белой Веже, в
древнерусских материалах, в Марийском Поволжье, Прикамье, где они
относятся в основном к X - началу XI в.255 В памятниках лесной зоны
Восточной Европы, относимых к Х-ХН вв., известны параллели
шаровидным литым бубенчикам с прорезью (рис. 66 26)"6.
Разнообразные подвески с открытой нижней частью (рис. 65, 27-31)
широко встречаются в последней четверти I тысячелетия н.э. в Прикамье,
марийском Поволжье, на р. Чепце251.
Кольцевидные изделия с трубчатой привеской (рис. 65, 32; 4 экз.) из
Игимского могильника258.
Дугообразные подвески (рис. 65, 33, 34; 3 экз., одна из них
разломана) - литые, в виде пластинчатой души, обрамляющей антропоморфное
(?) или зооморфное изображение. На несколько расширенных концах дуг
имелись парные отверстия. Вверху находилась подтрапециевидная
петля. Подобная подвеска, более поздняя, известна из могильника
"Черемисское кладбище"25'.
Подвеска мощинского типа (рис. 65, 35; 1 экз.) - литая, ажурная, в
виде дуги. Похожие изделия, определенные как малые лунницы, среди
поделок с эмалями известны в Мощинском кладе (VI в.), а также в
других памятниках260. Относительно Прикамья Г.Ф. Корзухина писала,
что здесь подобные украшения продолжали "пользоваться успехом"
даже тогда, когда на других территориях они "уже вышли из моды"261.
Фигурка птицы (рис. 65, 36; 1 экз.) - литое изображение индюка (?)
размером 5 х 5,3 см.
Флаконовидная подвеска (рис. 6:, 37; 1 экз.) - высотой в 10,5 см с
прорезным решетчатым туловом. Такие изделия известны на Верхней
Каме, где датируются X в.262, в Стерлитамакском могильнике в
Башкирии263. Близкие, видимо более поздние, поделки с петлями для привесок
известны в Зауралье, на Верхней Волге2".
Подвеска кольцевидная с шаровидными утолщениями по краям
(рис. 65,38; 1 экз.) - в виде кольца диаметром 3 см, по ободу
расположено семь шаровидных утолщений. Параллели ей известны в
верхнекамских могильниках265.
Стержневая подвеска (рис. 65, 39; 1 экз.) - в виде стержня с ушком
высотой 2 см, на котором имеется гнездо для вставки. По верхнекамским
материалам датируется X в.266
183

Типы дус
Mameftaaa~~~--*^
Сердолик /
X/rj/сталь Л
Халцедон Ш
Яшма IF
Мра/чо/г F
//того
//того
//ол-до
°/o
a
©
О
/-J
/37
35
/
/73
S6,e
0
О
4
/
/
0,3
0
5
/
/
0,3
0
6
6
6
/,98
О
О
7
/
/
0,3
о
8
7
7
2,31
8
0
9-/0
/4
2
/6
5,27
Рис. Ьб. Типы каменных бус из Танкеевского могильника
Костяные подвески-"пуговицы" (рис. 65, 40-41; 25 экз.) - в виде
плоско-выпуклых, выточенных на токарном станке пуговиц диаметром
2-2,5 см, украшенных резным, чаще всего циркульным орнаментом.
Имеют широкий ареал распространения. Зафиксированы в памятниках
Средней Азии, Казахстана, в Саркеле-Белой Веже, в Тимеревском
могильнике267. Очень много встречено их в памятниках Волжской
Болгарии домонгольского периода268, в кочевнических древностях
XI—XIII вв.2". В Танкеевке такие изделия вплетались на ремешках в
косы.
Из кости изготовлена подвеска в виде уточки (рис. 65, 42). В центре ее
есть отверстие. Аналогии ей имеются в Большетиганском могильнике
(рис. 24,4).
Гешировая подвеска (рис. 65, 44; 4 экз.) - в виде кольца диаметром
4,5 см, имеющего круговую выемку для шнурка.
Бусы могильника (9940 экз. из 273 погребений* и с участков)
удивительно разнообразны как по материалу, так и по форме. По материалу они
*В статистику не включен материал 12 погребений с бусами последних лет
раскопок. Статистические таблицы (рис. 66—69) подготовлены А.А. Мукашевой.
184
3
D
//
/
/
о,з-
г
/2
4
4
(.32
г
<2>
□
/3-Ц
7
7
2.31
а
0
1
15-16
в
5
1
/4
4,62
0
§
17-/8
3
/
4
г—:
0
Ш
/9
4
4
/,32
<•>
§
20
64
64
21,12
Jf£
О
21
/
/
0,1
//тога
Кол-до
177
//г
3
/О
304
D/".
58,4
36,84
0,96
3,25
100
делятся на 6 групп (А - каменные, Б - стеклянные, В - гешировые, Г -
к л шинные, Д - костяные, Е - коралловые). Каменные и стеклянные
делятся на подгруппы. Среди каменных выделяются подгруппы: I -
сердоликовые, II - хрустальные, Ш - халцедоновые, IV - яшмовые; V -
мраморные; среди стеклянных подгрупп: I - одноцветные, И - с
металлической прокладкой; III - полосатые черно-белые, IV - полихромные, V -
глазчатые с невыступающими глазками, VI - глазчатые с выступающими
глазками.
По форме все бусы делятся на виды и разновидности или типы. По
поперечному сечению выделено 9 видов: а - круглые, б - квадратные,
в - прямоугольные (уплощенные), г - подпрямоугольные (с
закругленными углами), д - ромбические, е - многогранные (или многоугольные),
ж - ребристые, или зонные, з - в виде неправильного круга.
Сочетание формы бусины по продольному сечению с формой по
поперечному внутри видов дает тип, обозначенный порядковым номером и
имеющий общепринятое название (рис. 66-68).
Группа А. Каменные бусы (304 экз. из 70 погребений, или 3% всех бус -
рис. 66) имеют полированную поверхность, однако среди хрустальных
встречаются экземпляры с оббитой поверхностью и частично стертыми
185

Форма
Рисунок
^^j/°muna
Земеши /
Желть/и 2
Ci/ний и
голуоои 3
ёелд/й и
ЙШСШ 4
/tyumsfi/t/
Т/росши и
Сг/№ -A/MVff-
Ши 7
Серсбриолшй
золотистый 8
Уериый $
Рио/гетобш
/0
Лиловый //
//шредшн-
шй /2
I
Яея-fy
%
а
©
о
№/
/653
ты
179
н
го
7
8
34
1
вз
3267
46м
0
О
37-36
16
66
9
/
г
2
3
99
<,?<
0
8
39-47
13
72
/49
5~г
2/3
3
{
1
1
505
8,68
©
D
48-51
4
2
/0
9
25
0,43
0
D
52-55
2
2
5
f
12
0,2
0
0
Я
4
4
0,06
О
0
57-56
1
7
8
0J3
О
О
59-6/
47
/6
1
64
и
©
О
62-66
2
754
625
207
1
/
/59/
27,47
0
D
69-74
2
34
8
27
г/
2
94
/,62
Рис. 67. Типы стеклянных одноцветных бус из Танкеевского могильника
186

Гипы 0fy'С
~~-~^tf° типа
Мгруппа~~-^^
Смшаллцчес-
кой прокладкой
Vqtrw-olem/c
/полосатые) Ж
Мозаичные IF
С neft/cmyna/o-y
щами главкома
с дб/стула/оши-
ми глазками 7
//того
//того
Кел-0о
%
а
0
©
97
78
28
2,49
0
8
99
933
933
83.22
%
99
/7
/7
/,5/
©
ш
/8
/8
/,67
©
/0/
12
/7
/.07
©
/02
40
40
3,56
0
щ
/03
2
2
0,/7
0
Щ
/04
/
/
0,0*
Рис. 68. Типы стеклянных многоцветных бус из Танкеевского могильника
гранями. Там, где бусина имела большую длину (обычно свыше 5 см),
применялось двустороннее сверление; у остальных - сверление
одностороннее.
Среди сердоликовых (58,4% всех каменных бус) встречены 137
шаровидных (диаметр обычно 8-9 мм, две из них с белым зигзагообразным
орнаментом), 1 цилиндрическая (длина 11 мм, диаметр 8 мм), 7 - диско-
видных (толщина 4 мм, диаметр 16 мм), 14 - 14-гранных, уплощенных,
7 - мелких, ромбических в поперечном сечении, 8 - призматических,
восьмигранных (длина 16 мм, диаметр 9 мм) и 3 - бипирамидальные
(длина 14 мм).
Из хрустальных бус (36,8% всех каменных бус) 35 - шаровидные
(диаметр 8 мм); 2 - небольшие 14-гранные, уплощенные; 7 - мелкие,
ромбические в поперечном сечении, 8 - призматические, восьмигранные
(длина 16 мм, диаметр 9 мм) и 3 - бипирамидальные (длина 14 мм).
Из хрустальных бус (36,8% всех каменных бус) 35 - шаровидные
(диаметр 8 мм); 2 - небольшие 14-гранные, уплощенные; 1 - в виде
параллелепипеда с синей покраской; 5 - призматические, 6-гранные,
уплощенные (длина 2 см, ширина 1 см); 1 - бипирамидальная, 4 - в виде
ограненного 23 гранями шара и 64 - в виде ограненного эллипса.
188
г
/05
/6
/6
/,42
/06
3
3
0,26
/07
/
/
0,08
J
О
/08
39
39
W
G
Q
/09
//
0,98
Итого
Кол-во
933
/7
/2/
39
//
//2/
%
83,22
/,5У
/0.78
3,47
0.98
/00
Из халцедоновых бус 1 - бочонковидная (длина 13, наибольший
диаметр 10 мм), 1 - в виде утолщенного диска (толщина 16 мм, диаметр
27 мм) и 1 - в виде ребристого утолщенного диска (толщина 12 мм,
диаметр 27 мм).
В числе яшмовых (3,2% всех каменных бус) 6 - цилиндрические, с
утолщением в середине (длина 20 мм, диаметр 4-6 мм), 4 -
трапециевидные, уплощенные.
Среди мраморных 1 - шаровидная и 1 призматическая.
Группа Б - стеклянные бусы (рис. 67, 68; 6910 экз. из 221 погребения)
нередко имитируют по форме и цвету каменные изделия. Из них
5790 экз., или 58% всех бус (рис. 67), являются одноцветными.
Наиболее распространены бусы из зеленого (1696 экз., 29,2%
одноцветных бус), желтого (2175 экз., 37%), синего и голубого (1109 экз., 19%),
белого и белесого (376 экз., 6,5%), а также коричневого (255 экз., 4,4%)
стекла. Значительно реже фиксируются бусы красного и печеночного
(39 экз.), серо-дымчатого (10 экз.), черного (3 экз.), фиолетового (1 экз),
лилового (1 экз.) цвета. 88 экз. неопределимы по цвету.
По форме среди зеленых преобладает близкий к шаровидному бисер
длиной 2 мм и диаметром 2-3 мм (1653 экз.). Значительно реже встрече-
189

ны шаровидные (средний диаметр 7-9 мм, хотя некоторые достигают
14 мм; 16 экз.),. многочастные (состоят из 1-6 частей, диаметр 6-7 мм;
13 экз.), длинные цилиндрические пронизки малого диаметра (диаметр
3 мм; 4 экз.), длинные цилиндрические пронизки большого диаметра
(диаметр 5 мм; 2 экз.), рубленные (диаметр от 3 до 7 мм; 2 экз.), короткие
цилиндрические (2 экз.), призматические (2 экз.) и эллипсоидные
граненые (2 экз.) бусы.
Среди желтых также преобладает бисер (1238 экз.). Кроме него
имеются 66 шаровидных, 72 многочастных, 2 пронизки малого и 2 большого
диаметра, 1 каплевидная, 754 рубленых, 34 цилиндрических коротких,
2 14-гранных, 2 призматических и 2 в виде ограниченного эллипса.
Из синего и голубого стекла изготовлено 179 экз. бисера, 9
шаровидных, 149 многочастных, 10 малого и 5 большого диаметра пронизок,
47 биконических (диаметр 8-9 мм), 625 рубленых, 8 цилиндрических,
21 14-гранных, 2 вытянутых (длина 13 мм, наибольшая высота грани
S мм) бипирамидальных, 8 кубических (сторона грани 6 мм), 8 плиткооб-
разных, 25 ромбических в сечении пронизок, 4 призматических
и 9 бочонкообразных ребристых (длина 10-12 мм, диаметр 4-6 мм)
бус.
Из стекла белого, белесого, иногда бесцветного выполнены 44 экз,
бисера, 1 шаровидная, 52 многочастных, 3 цилиндрические пронизки
большого диаметра, 7 каплевидных, 16 биконических, 207 рубленых,
27 цилиндрических, 1 усеченно-пирамидальная (длина 14 мм, сторона
квадрата в сечении 13 мм), 4 кубических, 12 - в виде ограненного шара и
2 бочковидных ребристых бус.
Среди бус из стекла коричневого цвета 20 экз. бисера, 2 шаровидных,
213 многочастных, 9 пронизок малого диаметра, 1 биконическая, 1
рубленая и 8 ромбических в сечении пронизок.
Из плотного стекла красного или печеночного цвета изготовлены 7 экз.
бисера, 2 шаровидных, 3 многочастных, 4 эллипсоидных, 1 рубленая,
21 цилиндрическая и 1 14-гранная.
Бусы с серебряной или реже с золотой прокладкой (рис. 68; 933 экз.,
8% всех бус) все многочастные, аналогичные одноцветным. Одночастные
экземпляры чаще имеют правильную шаровидную форму с круговыми
валиками у выходных отверстий канала.
Такую же форму имеют полосатые бусы (17 экз.). Диаметр большинства
из них 7-8 мм, однако встречаются и крупные (диаметр 14 мм).
Преобладают одночастные экземпляры. 3 бусины многоцветные, остальные
черно-белого цвета.
Среди многоцветных (121 экз., 1,2% всех бус) преобладают бусы из
стекла двух цветов (коричневый и белый, черный и синий и т.д.). Из
различных сочетаний белого, коричневого, желтого, черного, красного
стекла изготовлены шаровидные бусы (28 экз., диаметр их 7-15 мм).
В основном из коричневого стекла с белыми волнистыми или прямыми
полосами изготовлены тонкие (18 экз.) и более толстые (12 экз.) бусы -
пронизки, эллипсоидные (40 экз.), каплевидные (2 экз.), крупная (длина
20 мм, диаметр 17 мм) бочонковидная, а также подтрапециевидные
190
(16 экз.) бусы-разделители. 'Тишь изредка в составе этих бус наблюдается
включение стекла других расцветок: черного, красного, желтого.
Интересны три таблеткообразные бусины (рис. 68, № 106) диаметром
12 мм. По желтой основе их, расширяясь от центра к краям, идут полосы
стекла коричневого цвета. Единичной является Г-образная бусина
зеленовато-желтого цвета (рис. 68, тип BIVr-107).
Бусы с невыступающими глазками чаще всего имеют неправильную
подцилиндрическую или подшаровидную форму диаметром 8-15 мм
(рис. 68; 39 экз., тип БУз 108). Среди них наиболее многочисленны
темно-синие с белым ободком вокруг голубых глазков. 7 таких бус с
белой разделительной полосой посередине корпуса. Канал для нити части
таких бус образовывала желтая трубочка, вокруг которой и
накручивалась основа бусин - темно-синяя стеклянная масса.
С помощью такой же трубочки выполнена светло-коричневая бусина с
голубыми, имеющими белый ободок глазками. 4налогичную расцветку, но
меньших размеров и неправильную "подтреугольную" форму имели еще
три бусины.
Три бусины этого типа изготовлены из сложенных пополам кусочков
стекла сине-коричневого цвета. Неправильные по форме голубые глазки
их окружены белым ободком.
Из бусин с выступающими глазками (рис. 68, тип. БУз 109) три близки
по расцветке к наиболее многочисленной группе с невыступающими
глазками. Они темно-синие (2 экз.) или коричневые (1 экз.) с бело- или
черно-голубыми глазками.
Остальные бусы подцилиндрической формы более крупные (длина по
каналу 11-13 мм, диаметр 12-15 мм) и имеют глазки с "ресничками".
Основа их черная, желтая, белая, кирпично-красная или серо-синеватая.
Глазки черные, зеленые, голубые; "реснички" красно-желто-зеленые,
красно-белые, красно-черно-белые, бело-зелено-коричневые, белые и др.
Крупная черная бусина имеет по поверхности волнообразную белую
линию.
Почти все формы гешировых бус (рис. 69; 2657 экз., 25% бус) повторяют
форму каменных и стеклянных. Из них 1665 экз. бисера, 234 шаровидных
небольших, 39 крупных (диаметр 13-33 мм), неправильно шаровидных,
11 утолщенно дисковидных, 333 эллипсоидных, 328
вытянуто-эллипсоидных, 13 цилиндрических, 17 таблеткообразных, 5 14-гранных (одна из них
с орнаментом из концентрических кругов), 1 вытянуто 14-гранная с
кружковым и ямочным орнаментом, 1 бипирамидальная, 4 уплощенных
1 квадратная в сечении - крупные (длина до 33 см), в виде
параллелепипеда, 1 топорообразная и 14 в виде ограненного шара бусы.
Все кашинные бусы (33 экз.) эллипсоидные, с рифленой поверхностью,
длиной от 10 до 25 мм, покрытые голубой, коричневой или желто-красной
поливой.
Из костяных бус (9 экз.) 7 узких цилиндрических, 1 - 14-гранная и
1 ромбическая уплощенная, с кружковым орнаментом.
Коралловые бусы (38 экз.) за исключением двух в виде
параллелепипеда все цилиндрические.
191

Рисунок
■~~~j/°murta
Подгруппа \_
Гешир /
Кашин Л
Кость Ш
Коралл IF
Итого
Ктого
Кол-Во
°/о
а
0
0
</о
/665
—
—
/665
60,81
0
0
///
234
—
—
234
8,54
0
0
т
39
—
—
39
{,42
0
0
//3
/1
—
—
//
0,4
©
О
114
333
—
—
333
12,15
©
0
115
328
—
—
378
И, 61
©
D
1(6-117
—
7
37
44
/,6
□
т
13
—
—
13
0,47
т
17
—
—
17
0,62
Рис. 69. Типы гешпровых, кашинных, костяных и коралловых бус из
могильника
Большинство типов бус могильника имеет широкое распространение.
Почти все формы каменных бус были известны с глубокой древности210.
Но для различного времени и для разных мест датирующим признаком
могут служить отдельные особенности таких бус, а также частота
встречаемости и взаимовстречаемости отдельных типов их. Шаровидные,
бипирамидальные и 14-гранные сердоликовые бусы (рис. 66. № 1, 8, 9)
находят аналогии среди материала могильника Саркела-Белой Вежи,
датируемого концом X-XI в.271 Шаровидные бусы с рисунком,
нанесенным белой краской, широко известны из могильников VI—IX вв. Башкирии
и Прикамья, а также Северного Кавказа2". Призматические
восьмигранные сердоликовые бусы (тип Ale 14) датируются в памятниках
домонгольской Болгарии X-XI вв., но на могильнике две такие бусины
встречены и в комплексах IX в. Существование каменных бус такой формы,
несомненно, может уходить в еще большую древность. Хрустальные
шаровидные и с семигранными основаниями бусы (тип ЛИ а 2, АПе 19)
имеют аналогии в могильнике Саркела-Белой Вежи273. Эллипсоидная
халцедоновая бусина (рис. 66, № 7) аналогична бусине из средневековог
городища Кувы Ферганской области. Исследователи датируют ее X в."4
При поисках аналогий простых по форме и широко распространенных
стеклянных бус приходится учитывать то же явление, что и для форм
192
б
из
т/21
4
1
5
0,18
0
/22
i
I
/
004
В
/23
1
/
0,04
0
/24
/
/
0,04
в
D
/25426
4
2
6
0,2/
D
/27
/
/
0,04
/28
—
/
/
0,04
г
/29
/
I
0,04
е
е
ft
/30
4
4
0./4
i/fC
О
О
13/
—
33
33
/л
//того
Кол-
во
2657
33
9
39
2738
"/•>
97,04
1.2
0,32
1,42
/00
каменных бус, - возникнув в далекой древности, они неодинаково
ровно встречаются в различные эпохи и в различных памятниках. По
исследованию Ю.А. Щаповой, основная масса желтого, голубого, зеленого
бисера в материале Новгорода приходится на X - первую половину
XI b.27S То же явление отмечается и для Танкеевского могильника, где
основная масса бисера этих расцветок приходится на погребения в
поздней части могильника, датируемой по остальному материалу X -
началом XI в. В могильнике Саркела-Белой Вежи, также относящемся к
X-XI вв., встречен голубой, черный и белый бисер27». В то же время,
например, в I Большетарханском могильнике, датируемом VIII—IX вв.,
бисера очень немного. Однако в могильнике Мыдлань-Шай,
хронологически одновременном I Большетарханскому, мы встречаем массу желтого
и синего бисера277. В I Поломском могильнике, близком по культуре и
территории Мыдлань-Шайскому, бисер зеленого и черного цвета
встречен только в погребении 52, которое З.А. Львова датирует IX-X вв.27»
Многочастные синие бусы (рис. 67, тип На 41) по новгородским
материалам датируются Ю.А. Щаповой X - первой половиной XI в.27» По
материалам могильника Саркела-Белой Вежи, такие бусы, по исследованиям
З.А. Львовой, относятся к IX-X вв.«° Синие, сине-зеленые и желтые
многочастные бусы встречены в Лядинском могильнике X-XI вв.2«>
13 Е.П. Казаков
193

З.А. Львова полагает, что стеклянные многочастные одноцветные бусы в
VIII—IX вв. распространялись в Европе из Средиземноморья. По ее
мнению, для Прикамья были характерны желтые, зеленые и бирюзовые бусы.
Первые из них в X в. в Поволжье исчезают2".
В целом многочастные или одночастные одноцветные бусы, по
исследованиям ряда специалистов, в более раннее время (VIH-IX вв.)
являются многозвеньевыми. Позднее (в X в.) они чаще всего парные или
одинарные383.
Желтые шаровидные бусы (рис. 67, тип Б1а 40) имеют аналогии в
памятниках Центрального Предкавказья, где датируются VIII—IX вв.»" В
Танкеевском могильнике также прослеживается наибольшая
концентрация таких бус в ранних погребениях.
Тем же временем датируются биконические бусы (рис. 67, тип Б1а 59),
изготовленные обычно из полупрозрачного синего стекла3"5. В Танкеевке
3/4 таких бусин встречено в погребениях, расположенных на ранней
части.
Рубленные бусы (рис. 67, тип BIA 62-68) в силу их широкого
распространения, как хронологически, так и территориально, датировать
трудно. Отметим только, что на могильнике большая часть рубленых синих
(тип Б1а 64), бесцветных (тип Б1а 65) и желтых (тип Б1а 63) бус найдено на
ранней части.
Длинные цилиндрические бусы (тип Б1а 52-55) находят параллели в
памятниках центрального Предкавказья и Южной Осетии, датируемых
VIII—IX вв.3" На могильнике большинство их найдено в ранних
захоронениях.
Короткие цилиндрические бусы из печеночно-красного, голубого или
зеленого стекла (рис. 67, типы Б1а 69-74) датируются по находкам их в
могильнике Мыдлань-Шай VIII - первой половиной IX в.381 Там, как и в
Танкеевке, они имеют несколько скошенные основания, вследствие чего
В.Ф. Генинг называет их бочонковидными. З.А. Львова относит их к
группе прессованных бус и отмечает, что они датируются по монетам
VIII—IX вв. и производились где-то на севере Европы, к северу от
Волжской Болгарии388.
Некоторые из призматических, большого диаметра граненых бус (тип
Б1е 86-88) также имеют аналогии в могильнике Мыдлань-Шай28'.
Цилиндрические круглые или граненые в сечении рубленные бусы-
пронизки (типы Б1а 48-51, Б1д 84-85), по-видимому, появляются только в
Прикамье IX в. Они не зафиксированы в I Большетарханском, I Полом-
ском, Мыдлань-Шайском и других могильниках VIII—IX вв. В Танкеевке
подавляющая часть их найдена в поздних языческих погребениях. К
этому времени, вероятно, в основном относятся рубленные, ромбические
в поперечном сечении пронизки (тип Б1д 84-85).
Голубые кубические бусы (тип Б1б 79), одинаковые по составу стекла с
короткими цилиндрическими голубыми бусами (тип Б1а 71) также
датируются VIII—IX вв. Аналогии им имеются в могильнике Мыдлань-Шай2'0.
То же самое можно сказать о дате голубых 14-гранных бус (тип Б1б 76),
194
которые З.А. Львова из-за широкого распространения их на Верхней Каме
считает ломоватовскими391.
Крупные 14-гранные бусы из синего полупрозрачного стекла часто
встречаются в могильниках Кавказа VI-IX вв.393
Две крупные темно-синие, со слабо выраженными гранями, несколько
удлиненные 14-гранные бусины, найденные по одной на ранней и поздней
частях могильника, аналогичны некоторым бусам из I Большетарханско-
го могильника. Небольшие желтые 14-гранные бусы, имеющие почти
кубическую форму со слабой выраженностью граней (полная аналогия
бусю из танкеевского погребения 103), В.Б. Деопик датирует VIH-
IX вв."э
Эллипсоидные граненые, зеленого цвета бусины (рис. 67, тип Б1е-90),
по всей вероятности, имитирующие по своей форме подобные бусы из
агата, близки бусине из синего стекла из могильника Саркела-Белой
Вежи2'4. Форма и цвет многогранных бус с пояском из семи
прямоугольных граней (тип Б1е-89) являются имитацией таких же бус из горного
хрусталя"5.
Ребристые усеченно-эллипсоидные бусы (некоторые исследователи
называют их бочонкообразными - тип Б1ж 91-96) по материалам юга
Восточной Европы В.Б. Деопик датирует VIII—IX вв."6 Крупную
бесцветную бусину, близкую танкеевским ребристым из бесцветного стекла,
З.А. Львова относит к IX-X вв."7 Ю.А. Щапова подобные бусы по
материалам древнего Новгорода относит к X-XI вв.""
Небольшие желтые ребристые удлиненные бусины (тип Б1ж 91),
происходившие с ранней части могильника, аналогичны таким же бусам из
могильника Мыдлань-Шай"*. Датируются они VIH-IX вв.
Многочастные бусы с металлической прокладкой (рис. 68, тип БНа-93),
по мнению ряда исследователей, наиболее характерны для X - первой
половины XI в.300
Полосчатые одночастные бусы (тип БШа 99) по материалу памятника
твердо датируются X в. На ранней части Танкеевского могильника не
встречено ни одной такой бусины. Ю.А. Щапова датирует бусы с
коричневыми, красными, черными по серому фону полосами X - первой
четвертью XI в.301 Первой половиной IX - 30-60-ми годами X в. датирует бело-
черные полосатые бусы З.А. Львова302.
Элипсоидные многоцветные бусы (тип BIVa-102) близки к находкам из
могильника Саркела-Белой Вежи и чепецких памятников303. В
Танкеевке такие бусы зафиксированы как в поздних, так и в ранних
погребениях. По материалам северокавказских памятников В.Б. Деопик304
датирует подтреугольно-уплощенные (тип BlVr 105), VIII—XI вв.,
цилиндрические многоцветные (тип BIV 100) бусы VIII—IX вв. Шаровидные
многоцветные (тип BlVa 97) бусы имеют аналогии в I Большетарханском
могильнике.
Темно-синие бусы с бело-голубыми невыступающими глазками (тип
БУз 108) датируются Ю.А. Щаповой X-XI bb.30S Аналогии таким образцам,
отличающимся только более темным цветом их основы, имеются в I Боль-
195

шетарханском могильнике, в катакомбах Салтова. Имеются такие бусы и
в коллекции Н.Г. Первухина306. Светло-коричневая бусина с
бело-голубыми глазками датируется X-XI вв.3" Вероятно, этим же временем
можно датировать бусины с основой из сине-коричневого стекла,
имеющих такие же бело-голубые глазки.
Среди стеклянных бус с выступающими глазками (тип BV3-109) по
расцветке к голубым бусам с невыступающими глазками наиболее
близки бусины из погребений 117 и 222. Бусине из погребения 117
имеются аналогии в Лядинском могильнике X-XI вв. (хотя ранний материал
этого могильника, вероятно, можно датировать и IX в.)30'. Такие же бусы,
но с более темной основой встречены в памятниках на р. Чепце30'.
Крупные желтые и черные с белыми полосами бусы, имеющие выступающие
глазки с ресничками, идентичны бусам из Дубовского могильника X-
XI вв.310 Таким образом, бусы с выступающими глазками в Танкеевском
могильнике в целом мы можем датировать X-XI вв.
Происхождение гешировых (озокеритовых) бус могильника трудно
связывать с каким-либо определенным районом. Нам неизвестны случаи,
чтобы в памятниках, одновременных Танкеевскому могильнику, в таком
большом количестве находились подобные бусы. Но в южных районах
Восточной Европы они часто встречаются в памятниках первых веков
н. э.э" Находки бус из гешира отмечены в Салтовском могильнике3". В
большом количестве они встречаются в гуннских памятниках первых
веков н.э. в Забайкалье313. Там же находит аналогии прекрасно
отполированная кольцевидная подвеска из погребения 568 (рис. 65, 44)314.
Единичные гешировые бусы зафиксированы в Неволинском могильнике
VI-VDJ вв., где они иногда имеют, как и в Танкеевке, довольно крупные
размеры и несколько сточенные основания
Керамические рифленые бусы (тип ГИж-131), видимо, связаны по
своему- происхождению с аналогичными находками из среднеазиатских
памятников. Все они встречены в поздних погребениях могильника.
Аналогии формам бус из коралла (тип ElVal 17, EIVb126) мы находим в
могильнике Мыдлань-Шай VIII—IX вв. 16 В Танкеевке они также в
большой массе зафиксированы только в ранних погребениях.
В целом бусы Танкеевского могильника в значительной мере связаны
по своему происхождению с югом Восточной Европы. Аналогии многим
типам бус имеются в памятниках Прикамья, Среднего и Верхнего
Поволжья. На ранней части могильника особенно прослеживаются поломский и
ломоватовский комплексы бус, на более поздней - кушнаренковский
(возможно, гешировые и некоторые типы каменных бус) и среднеазиатский
(некоторые каменные образцы, кашинные, многодольные бусы с синей и
коричневой поливой).
В своей массе Танкеевского бусы вряд ли могут датироваться
временем раньше IX в., хотя на материале их наблюдается определенная связь
со стеклянными бусами из могильников VIII - первой половины
IX в. (темно-синие бусы с бело-голубыми глазками, "печеночные" бусы
и пр.
Каменные бусы, аналогичные танкеевским, судя по отсутствию их в
196
I Большетарханском могильнике, могли быть привнесены в Среднее
Поволжье прикамско-приуральскими группами в IX в.
Верхняя дата типов бус ограничивается X - первой половиной XI в.,
хотя многие из них (посеребренные и позолоченные, некоторые
глазчатые) найдут полные аналогии бусам некоторых славянских памятников,
датирующихся вплоть до XII в. и более позднего времени3'7.
Интересно отметить, что на могильнике, несмотря на разнообразие и
многочисленность бус, ни разу не встречены стеклянные цилиндрические
поперечно-продольнорубчатые бусы, датированные по материалу
могильника Саркела-Белой Вежи в основном XI в.3'8 и известные в ранних
селищах волжских болгар.
К предметам туалета и гигиены относятся флаконы, зеркала, гребень,
пинцеты, копоушки, слив-сыпп.
Флаконы (рис. 70, '; 5 экз.) — плоские, изготовлены из двух, имеющих
тисненый растительный орнамент, склепанных листов серебра. Длина
изделий 9 см, ширина 5-6 см. Горлышки имеют винтовую "нарезку". Внутри
флаконов плотно спрессованная прокладка из грубой ткани. Аналогичные
изделия встречены в погребениях 42, 51 Большетиганского могильника (рис. 22,
13). Такой же флакон с изображением двуглавого орла (?) происходит из
катакомбы 10 Мартан-Чуйского могильника и Чечено-Ингушетии,
датирующейся, видимо, X в.3" Подобный флакон с гравированной
округленной прорисовкой растительного орнамента известен из погребения 464
могильника Бирка3".
Зеркала (рис. 70, 2; 2 экз.) - бронзовые, диаметром 11 см, с
центральным ушком и циркульным орнаментом на тыльной стороне. По краю
имеется невысокий бордюр. Подобное зеркало известно из
Большетиганского могильника (рис. 22, 27), а также из Мартан-Чуйского могильника
на Северном Кавказе321. Аналогичные изделия происходят из слоя VIII в.
древнего Пянджикента3".
Гребень (рис. 70, 3; 1 экз.) - костяной с резным орнаментом на
рукояти. Такие изделия широко встречаются в памятниках лесной зоны
европейской части страны. В частности, они известны в ярославских
курганах X-XI вв.323
Пинцеты (рис. 70, 4, 5; 2 экз.) - бронзовый, с лопаткообразным
расширением на концах (рис. 70, 4) и железный, с бронзовой обоймой (рис. 70,
5). Такие изделия известны в I Большетарханском, Тетюшском
могильниках (рис. 73, 61).
Копоушки (рис. 70, 6-10; 14 экз.) делятся по материалу на два вида (I -
металлические, II - костяные), по способу их ношения - на
разновидности (А - в горизонтальном, Б - в вертикальном положении), по деталям
формы - на типы. Тип IA1 (рис. 70, 6; 7 экз.) - с одним ложковидным и
другим утолщенным закругленным концом; тип IA2 (рис. 70, 7; 2 экз.) - с
утолщенными закругленными концами; тип IA3 (рис. 70, 8; 2 экз.) - с
тройными утолщениями на концах ; тип Ш1 (рис. 70, 9; 2 экз.) - с
прорезной широкой рукоятью; тип ПБ1 (рис. 70, 10; 1 экз.) - с планочной
рукоятью, украшенной резным орнаментом.
Аналогии костыльковых копоушкам-подвескам в памятниках IX-
197

I I I 1
Рис. 70. Предметы гигиены и культа из Танкеевского могильника
1 -' погр. 675а, 2 - погр. 32, 3 - погр. 282, 4 - погр. 840, 5 - погр. 568, 6 -
погр. 30, 7а - погр. 583, 76 - погр. 434, 8 - погр. 675, 9 - погр. 1057, 10 - погр. 545,
U - погр. 531, 12а - погр. 538, 126 - погр. 35, 13а - погр. 509, 136 - погр. р. XII уч.
В/9, 14 - погр. 670, 15 - погр. 291, 16 - погр. 72, 17 - погр. 584, 18 - погр. 379, 19 -
погр. 481; 1, 2, 4-9, 12-18 - бронза и серебро; 3. 10, U - кость
X вв. встречаются на широкой территории от Верхней Камы до Северного
Кавказа и от Башкирии до Паннонии основном с материалом, имеющим
салтовское влияние32*. Копоушки с прорезной рукояткой (рис. 70, 9),
отмеченные в Среднем Поволжье, кроме Танкеевского, в Тетюшском и
Алексеевском могильниках (см. ниже), привнесены, по-видимому,
198
болгарами из Подонья325. Костяные копоушки с планочной рукояткой
(рис. 70, 70), украшенной геометрическим орнаментом, получили
широкое распространение в финно-угорских памятниках лесной зоны на
территории страны.
Слив-сыпп (рис. 70, //) из трубчатой кости ноги овцы (?) с концевым и
боковым отверстием. Подобные изделия известны в этнографии кочевых
народов, в частности казахов, и применялись ими для стока мочи в
выдолбленных из дерева детских люльках. Подобное изделие найдено при
раскопках Нижнего Джулата326.
К предметам культа относятся подвески: из зубов животных,
зубчатые, круглопластинчатые: ложечки, в виде всадника, колесовидные,
пластинчатые варганы: а также погребальные лицевые покрытия.
Вероятно, к предметам культа - оберегам - относятся и другие подвески, в
частности - коньковые, шумящие, с антропоморфными и зооморфными
изображениями и т.д.
Подвески из зубов медведя и волка (20 экз.), клыков кабана (2 экз.),
челюстей куницы (6 экз.) обычно имели просверленное отверстие.
Зубчатые подвески (рис. 70, 12; 14 экз.) - из цветного металла, в виде
полос с одним зубчатым краем или пилок-ножовок длиной 3-4 см и
шириной 0,5-0,8 см.
Круглопластинчатые подвески (рис. 70, 13; 15 экз.) - в виде
изготовленной из бронзы, круглой, иногда слегка вогнутой пластинки
диаметром 2,5-3 см. Вся поверхность пластинки обычно покрыта круглыми
отверстиями, а с краю имеется припаянное или вырезное ушко.
Зубчатые и круглопластинчатые подвески, или условно называемые
"пилки" и "ситечки", как правило, встречаются вместе и только в
погребениях детей младшего возраста. Очевидно, они имели значение
оберегов. Чостоверно известно несколько комплексов с такими предметами:
один из них происходит из дореволюционных раскопок на Салтовском
памятнике, другие - из Венгрии, где датируются X в. и также входят в
состав вещей детских погребений327. Следует отметить, что подвески
"пилки", вероятно, имитирующие гребешки, зафиксированы и в
древнерусских материалах домонгольского времени328.
Подвески-ложечки (рис. 70, 14; 2 экз.) - бронзовые, длиной около
9,5 см, с ушком для подвешивания на рукояти. Черпальная часть
круглая, с круглыми пробитыми отверстиями. Бронзовые ложечки более
грубые по изготовлению и иной конфигурации известны из ломоватов-
ских и поломских памятников VIII—IX вв., а также в памятниках
Северного Кавказа32'.
Подвески-всадники (рис. 70, 15; 2 экз.) - из цветного металла, в виде
всадника на змее (?). На лицевой стороне имеется резной орнамент. Такие
подвески, возникшие в Прикамье, в дальнейшем, возможно, не без
помощи болгарских торговцев были широко распространены по
волжскому пути в марийском Поволжье, Приладожье, Прионежье.
Исследователи, относя их к предметам шаманского культа, обоснованно
датируют X-XI вв.330
Колесовидные подвески (рис. 70, 16-20; 9 экз.) - серебряные или
199

бронзовые, в виде колеса с четырьмя или более (в одном случае)
спицами-лучами. У хсрошо сохранившихся экземпляров по обводу обычно
прослеживаются симметрично расположенные шарообразные утолщения. По
деталям формы выделяются пять типов. Тип 1 (рис. 70, 16; 2 экз.) - с
круглой центральной прорезью и гладким, без утолщений, обводом.
Тип 2 (рис. 70, 17; 3 экз.) - с прямоугольной центральной частью. Тип 3
(рис. 70, 18; 2 экз.) - малого размера, со свастикообразно изогнутыми
спицами-лучами. Тип 4 (рис. 70, 19; 1 экз.) - с центральной частью,
украшенной малыми круглыми прорезями и листовидными спицами, также
украшенными прорезями. Тип 5 (рис. 70, 20; 1 экз.) - крупного размера
плоскостная, с шестью спицами-лучами.
Такие подвески встречены на Верхней Каме331, в бассейне р. Чепцы332,
а так же в Хрящевском погребении в Среднем Поволжье (см. выше).
Часть исследователей склонны видеть в них солярные символы, однако у
сибирских народов они до недавнего времени применялись как амулеты
от болезней сердца333.
Пластинчатые варганы (рис. 70,21; 2 экз.) - музыкальные инструменты
в виде узких бронзовых пластин размерами 52X7-4 см и 61X8-6 см с
прорезным язычком. Аналогии имеются в могильниках Мыдлань-Шай,
Деменковском, Идельбаевском, Юмском, Усть-Брыскинском. Широко
известны в этнографии палеоазиатских, самодийских, угорских и
тунгусо-манчжурских народов. У некоторых из них такие варганы
являлись атрибутами шаманства. Типологии и аналогии варганам из
Танкеевского могильника разобраны в отдельной статье33*. Подобные
изделия, выполненные из кости, нередко встречаются на городищах
Верхнего Прикамья335.
Погребальные лицевые покрытия - маски (рис. 29, 14) зафиксированы
в количестве 45 экз. Кроме того, в 4 погребениях на черепе отмечены
следы шелка и серебра, возможно, тоже от таких покрытий. Состоят
маски, как это удается выяснить по материалам из неграбленных
погребений, из двух частей: серебряной позолоченной плоскостной, чаще
всего овальной формы, личины-накладки с прорезями для глаз и рта и
подкладки из сплошного куска шелка под нее. Личины имеют по краям
отверстия для сшивания их с шелковой подкладкой. На некоторых
можно проследить индивидуальные черты лица умерших: форму носа,
очертания губ, бровей. На личине из погребения 1092 (рис. 29, 10) четко
заметны брови, нос, усы.
Большинство параллелей лицевым покрытиям из Танкеевки
отмечалось во многих памятниках Верхней Камы и Башкирии. Фиксирование
металлическими пластинками рта и глаз умерших отмечено в Больше-
тиганском могильнике, в могильниках Венгрии X в., а также в чиялин-
ских могильниках XII-XIV вв. на Нижней Белой336. Сопровождение
умерших лицевыми покрытиями известно по этнографическим
материалам обских угров. Аналогии погребальным маскам из Танкеевского
могильника, их функция, а также типология и хронология подобных
изделий из Прикамья и Венгрии приведены в специальной работе337. В
200

Рис. 72. Круглодонная керамика из Тетюшского могильника
/ - погр. 104, 2 - погр. 107, 3 - погр. 196, 4 - погр. 97, 5 - погр. 16
настоящее время известно свыше 100 проявлений такой обрядности из 14
могильников культур Урало-Поволжья VI-XIV вв.зэв
Вещевой материал, встреченный в языческих погребениях Тетюшского
могильника, относительно небогат, что объясняется, помимо всего,
значительной разграбленностью могильника. Описание его дано в отдельной
статье3".
В изголовье ряда погребенных (в погр. 88 сбоку) обнаружено 27
сосудов, в том числе 6 изготовлены на кругу, остальные лепные. Среди
лепных один одноручный кувшин (рис. 71, /), два криночнообраэных, с
уплощенным дном (рис. 71, 2), 8 плоскодонных горшков (рис. 71, 3-10), 9
округлодонных сосудов (рис. 72, 1-5). Все они находят аналогии в
керамике Ганкеевского и I Большетарханского могильников (рис. 10, 37,
40). Лепной кувшин с округло-уплощенным дном (рис. 71, /) имеет
202
i
примесь растительности в тесте, серый цвет, слив по плоскому венчику,
подквадратную в сечении ручку. Подобные сосуды известны в Больше-
тарханском (рис. 9) и в Танкеевском могильниках (рис. 41, тип. IA1).
Близки к танкеевским и большетарханским лепные криночки (рис. 39,
71, 2), плоскодонные горшки (рис. 10, 40), 4 близких к кушнаренковским
(р. И, уч. В/4, погр. 59, 107, 196; рис. 72, 5) и 5 подобных ломоватовско-
поломским (погр. 16, 97, 104, 193, 168; рис. 72, /, 4) сосудов. Однако среди
круглодонной керамики есть несколько толстостенных сосудов с
округлым заглаженным ту ловом, с примесью песка в тесте (погр. 168; рис. 72,
4), близких так называемой чияликской посуде более позднего
времени «°.
К орудиям труда относятся ножи, кресала, трубица для трута, шилья,
напрясло. Ножи (6 экз.), расположенные у пояса или у правого плеча
(погр. 198), имеют крупные (длина 21 см, погр. 51), средние (длина 13 см,
погр. 98) и малые (длина 6-9 см, погр. 71, 114, 148, 198) размеры (рис. 73,
62-65). На некоторых экземплярах сохранились следы деревянных или
костяных рукоятей и футляров. Такие ножи обычны в Танкеевском
могильнике (рис. 50, 1-6, 8). Обломки железных С-видного кресала,
трубицы для трута и кремешки обнаружены в погребениях 51, 56, 69, 98,
104 (рис. 73, 45, 57). Аналогии им также имеются в Танкеевке (рис. 53, 7,
//). Из погребения 1786 происходит удлиненно-овальное по форме
кресало (рис. 36, В, 3). Ранние аналогии ему можно указать в I Больше-
тарханском могильнике, а также в других памятниках Восточной Европы
VIII—IX вв.3" Такое же кресало, относящееся к X в, известно в
Танкеевском могильнике (рис. 53, 8). В погребениях 113, 127, 198 у изголовья
или на правой стороне груди находились фрагменты шильев. Биконичес-
кое по форме известковое напрясло найдено в погребении 114 (рис. 36, Б,
11). Оружие представлено двумя наконечниками стрел раннегнездовско-
го и позднегнездовского типов (рис. 73, 66, 67), имеющими аналогии в
Танкеевском (рис. 55, 2, 3) и Игимском могильниках342.
Украшения и предметы одежды представлены накладками головного
убора, серьгами, разнообразными мелкими привесками и пуговицами,
шумящими привесками, браслетами, перстнем, пряжками, накладками
поясного набора, наконечником ремня, бусами.
Штампованные, с позолотой накладки головного убора из погребений
68, 71, 100 делятся на два типа: 1 - подромбические (рис. 73, 38-39), 2 -
ромбические, удлиненные (рис. 73, 37). Оба типа находят аналогии в
материалах Танкеевского могильника (рис. 61, 3, 5).
Среди сережек выделяются 5 типов: 1 - кольцевидные (рис. 73, 30-32;
6 экз.), 2 - салтовского типа, с напускными бусами (рис. 73, 33, 2 экз.), 3 -
салтовского типа, цельнолитые (рис. 73, 34:, 1 экз.), 4 - с булавообразным
напуском (рис. 73, 35; 1 экз.), 5 - с гроздевидным напуском (рис. 73, 36, 1
экз.). Все они имеют соответствующие аналогии в материалах I
Большетарханского и Танкеевского могильника (рис. 13, 1-7, 63, 1, 2, 14, 18, 22,
24).
Интересны костяные плоско-выпуклые, с отверстием в центре
"пуговки", украшенные на выпуклой поверхности резным циркульным или
203

00 v 07 j
с. 73. Вещевой инвентарь из Тетюшского могильника
1, 2, 5, 7, 9, 12 - погр. 115; 3 - погр. 47; 4, 6, 10, 11, 15, 16, 50 - погр. 71; 8 -
гр. 83; 13, 14 - погр. 151; 17, 58, 63 - погр. 114; 18, 23 - погр. 90; 19, 20 - погр. 54;
35, 58 - погр. 114; 22, 61 - погр. 82; 24, 42, 53 - погр. 181; 25, 28 - погр. 47; 26 -
— погп. 206: 3(1 — пот <;• If — nnm 1КЯ-
огр. 104; 47 - погр. 83; 54 - погр. 9; 55, 66 - погр. 148; 56 - погр. 13; 59 - пог
60 - погр. 51, 62 - погр. 148; 65 - погр. 98; 67 - р. II, уч. В/4; 68 - р. I, уч. Б/10;
стекло; 15 - раковина; 17-43, 54-56, 68 - цветной металл; 44, 45, 57, 59, 60, t
железо; 16, 50-53 — кость; 58 — мел
62-67 -
204
звездочным орнаментом (погр. 83,206; рис. 73,50-53). Все они найдены на
верхней части груди погребенных. Близкие изделия известны в
материалах Танкеевского могильника (рис. 65, 40, 41).
Одноушковые подвески - пуговицы с округлообъемным туловом,
располагающиеся на шее и груди, делятся на цельнолитые и полые. Среди
цельнолитых по форме тулов наблюдаются следующие типы: 1 - с
округлым (рис. 73, 19; 3 экз.); 2-е грушевидным (рис. 73, 20-22; 3 экз.); 3-е
вытянуто-грушевидным (рис. 73, 23; 2 экз.) туловом. У полых подвесок
выделяются типы: 1 - шаровидные тонкостенные (рис. 73, 25; 2 экз.); 2 -
шаровидные толстостенные (рис. 73, 25, 29; 2 экз.), 3 - желудевидные
(рис. 73,26-27; 3 экз.), 4-е вытянуто-грушевидным орнаментированным
туловом (рис. 73, 24; 1 экз.). Все поделки за исключением вытянуто-
грушевидных находят аналогии в материалах Танкеевского могильника
и других памятников IX-X вв. (рис. 65, 17-26). Аналогии
вытянуто-грушевидным подвескам имеются в ряде комплексов Прикамья, Приуралья
и Западной Сибири и Венгрии, датирующихся временем не ранее конца
X-XI в.3"
Две шумящие подвески из состава ожерелья с полутрубчатым щитком
из погр. 59 (рис. 36, А, 3, 4) близки подобным изделиям из памятников
поволжских финнов, хотя отдельные находки их встречаются и в
болгарских могильниках (рис. 13, 25). Такие, подвески, видимо, привешивались
на ремешках. Бронзовые спиралевидные и бусиновидные украшения
ремешков зафиксированы в трех захоронениях (рис. 73, 17,18).
В погребениях 151, 198 найдены фрагменты железных пластинчатых
браслетов (рис. 73, 44), в погребении 198 - бронзовый браслет из
граненого дрота с кружковым орнаментом (рис. 73, 43). Последний, как
отмечалось, находит широкие аналогии, особенно многочисленные в
памятниках IX - начала XI в. Прикамья и Среднего Поволжья. Аналогии ему
есть и в Танкеевском могильнике (рис. 62, 2).
Обломки перстня, имеющего щиток с четырьмя захватами, найдены в
погребении 181 (рис. 73, 42). Множество аналогий таким изделиям
имеется в Танкеевке (рис. 61, 15) и в памятниках Восточной Европы и Панно-
нии IX-X вв.
Медные и бронзовые пряжки представлены тремя типами: 1 - с под-
прямоугольной приемной рамкой для ремня (рис. 73, 54; 4 экз.), 2-е
удлиненной приемной рамкой для ремня (рис. 73, 55; 1 экз.), 3 - со
сплошным щитком (рис. 73, 56; 1 экз.). Все они также имеют аналогии в
Танкеевском могильнике (рис. 59, 42, 50).
Кроме пряжек, в Тетюшах встречены одна железная, в обломках, и
одна бронзовая, с циркульным орнаментом сюльгамы (рис. 73, 68).
Накладки на ремень (34 экз.) группируются в 6 типов: 1 - подпрямо-
угольной формы (рис. 73, 46; 1 экз.); 2 - типа костылька (рис. 73, 47, в
обломках); 3 - типа якорька (рис. 73, 48; 1 экз.); 4 - трехчастные с
орнаментом (рис. 73, 49; 4 экз.); 5 - подтреугольные с петлей для кольца
(рис. 36, Б; 19 экз.); 6 - зооморфные (рис. 36, Б, 7, 8 экз.).
Аналогии первому типу имеются в материалах Танкеевского
могильника (рис. 60, 22), а накладки 5-го и 6-го типов, обнаруженные вместе с
205

•ф
ременным наконечником в погребении 114 (рис. 36Б, 7-9), известны в
материалах Салтовского могильника34*. Исходными для изделий 3-го
типа могли быть биякорьковые образцы более раннего времени.
Подобные изделия с подпрямоугольнои центральной частью известны по
материалу погребения 226 VI—VII вв. из Армиевского могильника345.
Аналогии большинству типов бус имеются в Танкеевском могильнике
(рис. 67- 69), хотя в Тетюшском могильнике пока не встречены каменные
бусы. Для обоих памятников характерно разнообразие стеклянных бус
по форме и расцветке.
К предметам туалета относятся бронзовая копоушка с ажурной
рукояткой (рис. 73, 41) и пинцет (рис. 73, 51), имеющие аналогии в
Танкеевском могильнике (рис. 70, 4, 5). К предметам культа принадлежат
колесовидная подвеска с уч. А/1 раскопа XI (рис. 73, 40), ситовидные и пилко-
образные подвески (рис. 36А, 1,2) из детских захоронений (погр. 59, 99,
151, 216). Все эти вещи находят аналогии в Танкеевке (рис. 70, 12, 13, 17),
хотя пилкообразные подвески более узкие и длинные по сравнению с
танкеевскими. Кроме того, в некоторых погребениях найдены астрагалы
барана, клыка лисы (?) и медведя (?). Астрагалы находились у пояса,
просверленные клыки животных - в составе ожерелий. В погребении 114
зафиксированы остатки поясной сумочки, в погребении 151 - берестяной
туесок.
По инвентарю Тетюшской могильник обнаруживает наибольшую
близость к Танкеевскому и, очевидно, также относится ко второму этапу
раннеболгарского периода. В то же время здесь немало типов вещей,
правда, в основном несколько более поздних, имеющих аналогии в
I Большетарханском могильнике и в болгаро-салтовских памятниках
Подонья. К ним относятся круговая керамика, кружкообразный и кри-
ночкообразные лепные сосуды (рис. 71, 12), лепные плоскодонные
горшки (рис. 71, 3-10), копоушка (рис. 71, 41), наконечник ремня и накладки
из погребения 114 ряд других изделий.
Судя по вышеприведенным аналогиям вещей, а также по монетам
709-710 гг., начала IX в, и рубежа IX-X вв. из погребений 129, 151, 1786,
180, языческую часть могильника можно датировать IX или второй
половиной IX и X вв. Мусульманская часть, скорее всего, относится уже ко
второй половине - концу X -началу XI в.
Лебяжское погребение сопровождалось железным округлообушным
топором, имеющим подромбическую с внутренней стороны цековицу и
бородчатую лезвийную часть (рис. 74, 7); одним подромбическим (рис. 74,
3) и двумя подтреугольными (рис. 74, 4, 5) в поперечных сечениях
костяными наконечниками стрел; вытянуто-овальной в плане костяной
обкладкой лука размером 12x2,5 см (рис. 74, 6), кожаной поясной сумочкой
с бронзовыми обкладками по краю (рис. 74, 2), содержащей кремень и
бронзовым наконечником ремня, имеющим закругленный в тыльной
части щиток (рис. 74, /).
Пряжка из этого погребения имеет аналогии в погребении 1016 Тан-
кеевского могильника (рис 59, 38), относящегося к началу X в. Ио всей
вероятности, подобные пряжки типологически продолжают развитие пря-
206
Рис. 74. Вещевой материал Лебяжского погребения
/, 2 - бронза; 3-6 - кость; 7 - железо
жек VIII - первой половины IX в. с подтреугольным завершением
тыльной стороны щитка. Топор из Лебяжского погребения близок топору из
погребения 1086 Танкеевского могильника (рис. 51, тип ШБ2а),
расположенного на поздней языческой части памятника. В этом же захоронении
имелась подобная лебяжской кожаная поясная сумочка с
металлическими обкладками по краю. Поскольку остальные вещи не имеют узкой
даты, лебяжское погребение можно отнести к X в.
207

О-О 0-0 СЮ П-В @-<Э Ф-О
Рис. 75. Вещевой материал из Алексеевского комплекса
1-6 - сердолик и горный хрусталь; 7-73 -стекло; 14-19 - бронза
Среди находок Алексеевского комплекса бронзовый лапчатый
перстень со вставкой из цветного латинизированного стекла и с обмоткой из
листовой бронзы в нижней части кольца (рис. 75, 18), бронзовая пряжка
с литым щитком, имеющим изображение антропоморфной фигуры с
поднятыми вверх руками (рис. 75, 19), небольшая салтовского типа копоуш-
ка с прорезным щитком и отверстием для подвешивания (рис. 75, 17),
обломок бронзовой орнаментированной грушевидной подвески (рис. 75^
Щ, две небольшие литые шаровидные подвески из бронзы (рис. 75, 14, 15)
и набор бус. В числе последних 6 шаровидных (рис. 15, 1,2) к \\ элипсоид-
ных граненых (рис. 75, 5, 6), из сердолика; 36 шаровидных (рис. 75, 3) и 1
четырнадцатиграммная (рис. 75, 4) из горного хрусталя; 5 усеченно-бико-
ниеских (рис. 75, 10), 16 округлых (рис. 75, 11) и 2 таблеткообразные
(рис. 75, 12) из гешира; 3 шестигранных эллипсоидных зеленых с серой
патиной (рис. 75, 9), 3 округлых эллипсоидных бело-темно-синих (рис. 75,
8), 2 округлых темно-синих с белыми глазками (рис. 75, 7) и 2 рубленых
синих (рис. 75, 13) из стекла.
Данный набор вещей имеет специфику, близкую погребальным
женским комплексам Танкеевского могильника. Вполне возможно, что он
происходит из разрушенного водой женского погребения. Время
комплекса определяется копоушкой, датированной по салтовским аналогиям
208
серединой IX в, лапчатым перстнем, имеющим многочисленные аналогии
в памятниках IX-X вв., пряжкой, также, видимо, относящейся к 1Х~
X вв.346> и другими вещами. Мотив антропоморфной фигуры с
поднятыми вверх руками на пряжке имеет сходство с подобным изображением
на поясных изделиях Приуралья, отображающих, скорее всего,
характерную для урало-угорского шаманизма фигуру жреца в ритуальной позе.
Практически все вещи, за исключением копоушки IX в., имеют
многочисленные аналогии в погребениях Танкеевского могильника,
относимых к X в.
Своеобразен комплекс находок из Кокрятьского могильника (рис. 76).
Одна из подвесок этого памятника опубликована А.А. Спициным347. В
коллекции В.И. Заусайлова также хранится много вещей из Кокряти348.
В 1962 г. с этой коллекцией в г. Хельсинки в Финляндии ознакомился
А.Х. Халиков. По его мнению, в собрании к вещам VIII—IX вв. относятся
"медная ложечка подчеремского типа, бронзовое височное кольцо с
шаровидной привеской, поясные накладки, бронзовые пластинчатые
браслеты с кружковым орнаментом, различные подвески - шаровидные,
каплевидные и с прорезным основанием, бронзовое зеркало и сложная
подвеска с круглым щитком"34*.
Среди бус есть сердоликовые (4 экз.), яшмовые (1 экз.), озокерито-
вые (?) (4 экз.), стеклянные: глазчатые (2 экз.), синие, желтые, с
серебряной и золоченой прокладками различных форм (всего 42 экз.). Имеется
одна шаровидная костяная бусина (рис. 76, /). Бронзовая серьга из этого
комплекса (рис. 76, 2) датируется широко. Шаровидные подвески (рис. 76,
3, 4) можно сопоставить с некоторыми подвесками из Танкеевки (рис. 65,
19-20). Маленькая бронзовая сердцевидная накладка (рис. 76, 5) находит
аналогии в Измерском селище (см. ниже). Половина бронзовой застежки
поясной сумочки (рис. 76, 6) близка к танкеевским (рис. 53, 17). Подвеска
с арочным щитком, украшенным имитацией веревочки (рис. 76, 7),
сходна с танкеевской из погребения 207 (рис. 64, 6), однако имеет литые
каплевидные привески как у подвесок из кушнаренковских могильников.
Очевидно, ее можно датировать IX в. Своеобразна подвеска с
кольцевидным щитком, украшенным имитацией веревочки, и каплевидными
привесками с прорезью (рис. 76, 8).
Интересен бронзовый астрагал (рис. 76, 9), видимо, являвшийся битой
при игре в кости. Об утяжелении биты путем заливки центра астрагала
металлом известно по материалу других памятников350. Среди
наконечников стрел выделяются гнездовские (рис. 76, 11-13), рогатковидный
срезень (рис. 76, 14) и с подромбическим в сечении пером. Всем им
имеются аналогии в материалах Танкеевского могильника (рис. 55, 1-5, 9).
Таким образом, разнообразные материалы из с. Кокрять, близкие по
времени к дате Танкеевки, можно отнести к X в., может быть, к началу
XI в.
В фондах Ульяновского областного краеведческого музея хранится
коллекция В.Н. Поливанова из Старомайнского могильника, собранная
в конце XIX в. Некоторые из вещей этого памятника опубликованы
Г.М.Буровым в 197С.351
14. Е.П. Казаков
209

Рис. 76. Вещевой материал из Кокрятского могильника
1 — стекло; 2-8 — бронза; 9 — кость; 10—15 — железо
Среди вещей - наконечники стрел, металлические украшения и бусы.
Два наконечника стрел с плоским подромбическим пером и один
бронебойный с ромбическим в сечении пером. Среди плоскоперых (рис. 77,
21, 29) один находит аналогии среди стрел гнездовского типа X в. из
Танкеевки (рис. 55, 1-3), а другой имеет более широкую дату (рис. 77,
22). Бронебойный наконечник стрелы (рис. 77, 20) можно сопоставить
с аналогичными изделиями конца XI—XII вв. Серьга (рис. 77, 76)
обнаруживает сходство с вещами из верхнекамских могильников. Квадратные
накладки со скосом по краю в lx-Х вв. имели широкое распространение.
Оба браслета из овального в сечении дрота (рис. 77, 18, 19) близки к
танкеевским (рис. 62, 6). Подвеска с прямоугольным щитком (рис. 77, 23)
210
Рис. 77. Вещевой материал из Старомайнского могильника
1-14 - стекло; 15-19, 23, 24 - бронза; 20-22 - железо
также сходна с танкеевской (рис. 64, 8), но отличается от последней
большой массивностью звеньев цепочки и привесок, что, возможно,
указывает на ее несколько более позднюю дату. Близка к танкеевским
(рис. 64, 1-3) подвеска с подтреугольным щитком (рис. 77, 24). Бусы (рис.
77, 1-14) также находят параллели в Танкеевке (рис. 67, 68). Таким
образом, комплекс Старомайнского могильника можно датировать X —
началом XI в.
Часть вещей из Балымерского могильника была опубликована А.А.
Спицыным3". Среди них бронзовая бляха венгерского типа и обкладки
поясной сумочки (рис. 78А, 1-3).
Видимо, из этого комплекса происходят две бронзовые накладки из
211

Рис. 78. План погребения и веши из Балымерского могильника и могильника
"Девичий городок II*
А — материалы из Балымерского могильника: I - план погребения: а — накладка,
б — поясная сумочка, в — кресало, г — сосуд, д — меч, е — угольки и зола; 1—3 —
предметы поясной сумочки; 4, 5 — накладки; 6 — кресало; 1—5 — цветной металл;
6 — железо; Б — керамика из могильника "Девичий городок II"
212
фондов ГОМТР3" и меч с согнутым лезвием, переданный из фондов ИЯЛИ
КНЦ СССР в кабинет археологии КГУ. Обе накладки круглые, выпуклые
на лицевую сторону. Диаметр одной 4 см, другой 2,6 см. По краям их
имеется характерный цепочковидный бордюр, а центральная часть
представляет собой полушар (рис. 78, А, 4, 5). У одной из накладок от
центра к краям отходят три сердцевидных "луча". Оба изделия сохранили
следы пребывания в огне. Одна из них сильно попорчена огнем (рис. 78А,
4) на другой (рис. 78А, 5) спекшиеся угольки.
Вещи из Балымерского кургана: поясная сумочка, накладки венгерского
типа, меч, находящие аналогии в Танкеевском могильнике (см. рис. 52,
!9; 53, 7, 8), в мадьярских памятниках Паннонии и в других памятниках35*
позволяют датировать его X в., скорее даже второй и третьей четвертью X в.
Обряд этого некрополя своеобразен и отличается от обряда других
памятников раннеболгарского объединения, где не зафиксировано трупосожжение.
Вследствие этого все исследователи относили этот памятник к
неместному населению: А.А. Спицын считал, что памятник принадлежит к
приехавшим в Болгарию русам, В.Ф. Смолин норманнам 3", А.П. Смирнов -
славянам3".
При работах 1979 г. в 3,5 км к юго-западу от с. Измери Спасского района,
в обрыве (высотой до 12 км) коренной террасы левого берега р. Камы, у
городища "Девичий городок" на глубине 120 см выявлено разграбленное и
разрушенное водой захоронение. В сохранившейся части могилы размером
130x60 см, ориентированной по линии юго-запад - северо-восток,
расчищены лежащие в беспорядке кости пожилой женщины (?) и древесная полоса
от гробовища. В северо-восточном углу могилы находился комплекс из
черепа и четырех ног козла (определение А.Г. Петренко). В обрыве под
погребением расчищен разбитый круговой одноручный с двумя боковыми
петлями для подвешивания крупный кувшин (рис. 78, Б, 2). Красно-
желтого цвета, хорошего обжига плотный черепок его имел примесь песка в
тесте. По шейке и средней части тулова сосуда проведено три ряда парных
или тройных канеллюр. Пояс, образованный канеллюрами, по середине
тулова украшен резным волнистым орнаментом. По верхней части тулова
имеются полосы вертикального лощения. По форме сосуд близок кувшину
из погребения 1043 на поздней части Танкеевского могильника (рис. 46,
тип Ш Вза).
При работах в 1961 г, местными жителями нам был передан найденный
здесь же, в обрыве под городищем "Девичий городок" круговой красно-
желтого цвета одноручный кувшин (рис. 78, Б, 1), близкий сосуду из
погребения 342 Танкеевского могильника (рис. 44, тип 1В1 в) и, возможно, также
происходящий из разрушенного захоронения.
В целом, видимо, данный комплекс находок происходит из могил,
близких по времени к поздним захоронениям Танкеевского могильника.
Как уже отмечалось, в фондах ГОМТР имеются материалы, в основном из
дореволюционных и довоенных сборов, происходящих с болгарских
памятников. Часть этих материалов датируются раннеболгарским периодом.
Самая большая коллекция таких вещей происходит с Билярского или Булгар-
ского городища. Коллекция смешанная, и иногда трудно сказать, с какого
213

из этих двух городищ или других памятников происходят те или другие
вещи. Кроме того, есть коллекция вещей с Суварского городища, находки
из окрестностей с. Баран, из Лаишевского уезда и из других мест. О
некоторых вещах известно только то, что они происходят из коллекции А.Ф.
Лихачева, Н.Ф. Высоцкого, В.Ф. Смолина, В.В. Егерева и др. Отдельные предметы
вообще только имеют локализацию в пределах бывшей Казанской
губернии. Вследствие этого объединение вещей в комплексы по месту и
характеру их получения часто оказывается невозможным.
Часть вещей, происходивших, видимо, с Билярского городища,
опубликована АЛ. Халиковым. Среди них ажурная колесовидная подвеска,
накладки, шумящая подвеска с коньковым щитком, крючки от колчанов3".
В коллекции музея среди предметов раннеболгарского времени
выделяются, если привлечь материал вышеописанных,широко изученных
могильников, болгаро-салтовская, прикамско-уральская группы. Некоторые
предметы имеют широкое распространение преимущественно среди
кочевников. И наконец, группа предметов находит аналогии в материале ранних
поселений болгар переходного этапа, завершающего раннеболгарский
период.
К болгаро-салтовским можно отнести круглое, диаметром 5,1 см зеркало
из белой бронзы с петлей и ячеистым орнаментом на тыльной стороне
(рис. 79, 38). Такие зеркала, отличающиеся только орнаментом и размерами,
имеются в ГОМТР. Г.Ф. Полякова, отмечая генетическую связь таких зеркал
с сармато-аланскими изделиями, считает их аланскими и соответственно
полагает, что в Волжскую Болгарию они привнесены аланами"8.
Из других вещей, судя по шифру происходящих из Билярска, интересен
костяной слив для бурдюка, покрытый характерным для кочевнических
изделий X в. Восточной Европы резным орнаментом (рис. 79,3/). Горлышко
имело три отверстия, около которых для скрепления с кожей находились
маленькие круглые отверстия. Похожее горлышко, но без орнамента
известно из Саркела-Белой Вежи35'. В целом можно отметить, что подобный
орнамент на костяных изделиях характерен для кочевников на огромной
территории от Минусинской котловины до Паннонии360. Близкий орнамент
обнаруживает костяная, эсовидной формы псалия с головкой животного
(рис. 79, 35). Широкое распространение от Башкирии до Паннонии имеют
аналогичные танкеевским стрелы гнездовского типа (рис. 79,36).
С кочевническими, в частности с южноуралькими и мадьярскими,
древностями можно связать листовидные подвески, близкие большетиганским
(рис. 79, 19, 20), тройник для соединения ремней уздечки (рис 79, 31) и
металлические навершия колчанов или поясных сумочек (рис. 79, 32 , 33),
находящие аналогии в Танкеевском могильнике (рис. 53, 15, 16). Все эти
изделия, как отмечалось, возникнув в IX в., существуют в основном в X в.
Самой многочисленной и четко фиксируемой является группа при-
камско-приуральских изделий. К ней относятся появившиеся еще в VIII в.
накладки неволинского типа'(рис. 79, 8, 9), рожковые, колокольчатые,
колесовидные с утолщением и прочие мелкие подвески (рис. 79, 16-18),
нагрудные шумящие подвески с коньковыми щитками (рис. 79, 21-25), коньковые
подвески, имитирующие гребешки (рис. 79, 27-28), "шаманские" поделки
214

(рис. 79, 26), костяное наручье с резным орнаментом (рис. 79, 34). Многие
из этих изделий находят параллели в материале Танкеевского
могильника IX-X вв (рис. 64, 65 и др.), где им и указаны аналогии. Судя по
типологии, разработанной Л.А. Голубевой, шумящие нагрудные подвески из
ГОМТР (рис. 79, 21-25) датируются от VIII—IX вв. до XI в.361 Отличается по
технике изготовления от остальных коньковая поделка, возможно,
служившая накладкой (рис. 79, 26). Близкие изделия известны на Верхней
Каме3" и в коллекции ГИМ (рис. 80, 16).
Интерес представляет костяное изделие, предохраняющее руку при
стрельбе из лука (рис. 79, 34). По краю его идет поясок с орнаментом в
виде набегающей волны. В середине верхней половины сложная
композиция из сидящей в фас совы, двух расположенных под ней, обращенных
друг к другу сидящих птиц и головы зайца, расположенной в нижней
части композиции и обращенной мордой вниз. Композиция
объединена расположенным по центру изображением дуги вершиной вниз и
отходящими от нее тремя лентами.
Сюжет и композиция этого изделия находит аналогии в "шаманском"
искусстве Урала и Западной Сибири. Даже характер рисунка явно
имитирует бронзовые шаманские поделки363. Хотя имеется ряд работ по
семантике сложных "шаманских" изображений, они во многом остаются еще не
изученными. Редким для Среднего Поволжья является бронзовое навер-
шие в виде стилизованной фигурки хищной птицы, терзающей добычу
(рис. 79, 30). Подобные изделия, в массе появившиеся к западу от Урала
на неволинском этапе в VIII в., отличались реализмом364. Судя по
большой стилизации, изделие из ГОМТР более позднее. Изделия (рис. 79, 23),
изображающие планирующую птицу (сороку?), находят многочисленные
аналогии в средневековых памятниках Приуралья и Западной Сибири.
К поделкам, имеющим аналогии в материале ранних постоянных
поселений Волжской Болгарии (см. гл. V), относятся предметы поясного
набора (рис. 79, 1-6, 10). По материалам могильников марийского Поволжья
они датируются второй половиной-концом X-XI в.365
Часть коллекций с болгарских памятников имеется в ГИМе. Среди них
встречаются изделия раннеболгарского периода. А.Х. Халиковым
опубликованы бронзовые щиток арочной подвески с ромбовидными
прорезью и орнаментом в центре и часть подвески с пластинчатым подпря-
моугольным щитком, имеющим трубчатую привеску366.
Как и предметы из ГОМТР, вещи из ГИМ можно разделить на группы:
1) прикамско-приуральские, 2) широко распространенные, 3) переходного
этапа. Кроме того, выделяется комплекс вещей поволжских и окскпх
финнов.
Прикамско-приуральская группа вещей включает в себя шумящие
подвески с коньковым и арочными щитками (рис. 80, 13, 14, 20) и
коньковый щиток (рис. 80, 16). Аналогии им, хотя и не совсем точные,
находятся в ломоватовских могильниках Верхнего Прикамья367.
Поделки, близкие подвескам с коньковым и арочным щитками
(ркс. 80, 14—20), имеются в Танкеевском могильнике (рис. 64, 7, 12), где
указаны датировка и локализация их. Так, арочный щиток, украшенный спира-
216
Рис. 80. Вещевой материал из ГИМ
1-17, 19, 20 — бронза; 18 — железо
левидным орнаментом (рис. 80, 20), имеет аналогии в Большетиганском,
Танкеевском (рис. 64, 7) и других памятниках и датируются в целом
IX-X вв. Однако привешенная к нему крупная каплевидная подвеска
позволяет относить этот щиток к X - началу XI в. Вторая подвеска
невысоких пропорций, украшенная полу горошинами и имитацией жгута
(рис. 80, 13), относится, видимо, к ХН-ХШ вв. Близкие аналогии ей име-
217

ются в материале Кинтусовского могильника"8. Подвеска с коньковым
щитком (рис 80,14), по типологии Л.А. Голубевой, датируется Х-XI вв.3"
Финскими являются подвеска с прямоугольным щитком (рис. 80, 12),
имеющая аналогии в I Большетарханском могильнике (рис. 13, 36), и
щиток для украшения обуви (рис. 80, 19), аналогичные украшениям
IX-X вв. из окских могильников Муромы370, а также из танкеевского
погребения 1101 X в.
Широко распространенными предметами, находящими сходство в
материале Танкеевского могильника, являются серебряный плетеный
браслет (рис. 80, IS), накладки (рис. 80, 1-2) и ряд других вещей (рис. 80, 6-
U, 17).
В группу переходного этапа входят мелкие каплевидные подвески
(рис. 80, 4, 5), накладка (рис. 80,3).
Все эти вещи находят аналогии в Тетюшском могильнике (рис. 73, 23,
24) и ранних поселениях волжских болгар второй половины X-XI в.
*ОАК за 1904 год. 1907. С. 135-136; Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары
на Волге. М., 1964. С. 72-83; Халикова Б.А., Халиков А.Х., Казаков ЕМ.
Танкеевский могильник и его место среди археологических памятников Прикамья //
УУральское археологическое совещание: Тез. докл. и сообщ. Сыктывкар, 1967.
С. 75-77; Казаков Б.П. К вопросу об этнокультурном составе и локализации груоп
населения раннеболгарского государства // Тез. докл. науч. конф. молодых ученых.
Казань, 1967. С. 75-78; Он же. О назначении погребальных лицевых покрытий
Танкеевского могильника (Об одном элементе погребального обряда) // Учен. зап. ПГУ.
Пермь, 1968. № 191. С. 230-239; Он же. О финно-угорском компоненте в культуре
ранних болгар Поволжья // V конференция по финно-угроведению: Тез. докл. и
сообщ. Йошкар-Ола, 1969. С. 132-133; Он же. О башкиро-приуральском компоненте в
материальной культуре ранней Волжской Болгарии // Научная сессия по этногенезу
башкир. Уфа, 1969. С. 53-54; Он же. Погребальный инвентарь Танкеевского
могильника // АЭТ. Казань, 1971. С. 94-155; Халикова Б.А. Погребальный обряд
Танкеевского могильника // Там же. С. 64—93; Она же. Погребальный обряд Танкеевского
могильника и его венгерские параллели // Проблемы археологии и древней истории
угров. М., 1972. С. 145-160; Казаков Б.П. О некоторых венгерских аналогиях в
вещевом материале Танкеевского могильника: Проблемы археологии и древней истории
угров. M., 1972. С. 161—167; Он же. Исследования Танкеевского могильника в 1972-
1974 гг. // I ПАЭС: Тез. Казань, 1974. С. 37-38; Он же. Танкеевский могильник (К
вопросу об этнокультурных компонентах ранней Волжской Болгарии): Автореф. дис. ...
канд. ист. наук. Казань, 1972; Он же. Загадки Танкеевки // Знание - сила. 1975. № 5.
С. 60-62; Халикова Е.А., Казаков Б.П. Танкеевский могильник // БСЭ. M., 1976. Т. 25;
Chalikoia Б.A., Kazakoi Б.P. Le cimetiere de Tankeevka // Les anciens hongrois et les
ethnies roisines a 1'Est. Budapest, 1977. P. 21-221; Казаков Б.П. О типологии кувшинов
Танкеевского могильника // Керамика как исторический источник: Подходы и
методы изучения. Свердловск; Куйбышев, 1991. С. 51—54.
Халикова Б.А. Раннебулгарский могильник у г. Тетюши на Волге // Тез. докл. по
итогам полевых археологических исследований 1970 г. в СССР. Тбилиси, 1971.
С. 283-284.
3Казаков Б.П., Халикова Б.А. Раннеболгарские погребения Тетюшского
могильника // Из истории ранних болгар Поволжья. Казань, 1981. С. 21—35.
4ОАК за 1893 год. 1895. Ш. С. 95-96.
5Штукенберг А.А. Материалы для археологии Казанской губернии. Древняя
курганная могила около дер. Балымеры в Спасском уезде Казанской губернии //
ИОАИЭ. Казань, 1892. IX, вып. 2. С. 155-160.
218
^Казаков Б.П. О назначении... С. 235; Халикова Б.А. Погребальный обряд...
С. 94-155.
1Генинг В.ф. Мыдлань-Шай - удмуртский могильник VIII—IX вв. // ВАУ.
Свердловск, 1962. Вып. 3. С. 10, рис. 2; Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 6—
7, рис. 1.
"Генинг В.Ф. Памятники у с. Кушнаренково на р. Белой (VI—VII вв. н. э.) //
Исследования по археологии Южного Урала. Уфа, 1977. С. 95, рис. 4; С. 104, рис. 10;
Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 10, рис. 4; Генинг В.Ф. Памятники...
С. 104, рис. 10.
'Мажигов Н.А. Бахмутинская культура. M, 1968. С. 138-139, табл. 18.
10Генинг В.Ф. Памятники... С. 95, рис. 4; С. 96, рис. 5; Ахмеров Р.Б. Могильник
близ г. Стерлитамака // СА. 1955. XXII. С. 158-159; Генинг В.ф., Халиков А.Х.,
Ранние болгары... С. 16, рис. 4; Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... С. 71, табл. Д.
"Генинг В.Ф. Памятники... С. 95, рис. 4.
Семенов В.А. Варнинский могильник // Новый памятник поломской культуры.
Ижевск, 1980. С. 14; Оборин В.А. Раскопки памятников железного века в Верхнем
Прикамье // ВАУ. Свердловск, 1962. Вып. 2. С. 97.
"Генинг В.Ф. Памятники... С. 95, рис. 4; С. 104; рис. 10,2; Викторова В.Д.
Материалы к археологической карте памятников эпохи железа в Южной Башкирии //
ВАУ. Свердловк, 1962. Вып. 4. С. 170.
i*Gyulo L. A konfoglalo maguar пер elete. Budapest, 1944. P.. 457.
Генинг В.Ф. Деменковский могильник - памятник ломоватовской культуры //
ВАУ. Свердловск, 1964. Вып. 6. С. 101; Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в
Верхнем Прикамье. Иркутск, 1985. С. 33.
"Мажитов Н.А. Бахмутинская культура. С. 31, рис. 6.
"Грязное ММ. История древних племен Верхней Оби // МИА. 1956. № 48.
С. 108.
"Кызласое Л.Р. Таштыксквя эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины.
M., 1960. С. 171.
"фодор И. К вопросу о погребальном обряде древних венгров // ПАДИУ. M.,
1972. С. 168-175.
'"Казаков ЕМ. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии.
M., 1978. С. 84.
"Казаков ЕМ. О назначении... С. 230-239.
"Казаков ЕМ. Погребальный инвентарь... С. 99—100, табл. iVa, IV6.
"Мажитов Н.А. Южный Урал в VII—XIV вв. M., 1977. С. 41, 46.
24Берс Е.М. Отчет по раскопкам и разведке Среднеуральской археологической
экспедиции 1957 года // Архив ИА АН СССР. Р-1, № 1741. Рис. 65-70.
** Генинг В.Ф. Деменковский могильник... С. 162, табл. XI, 2, 3, 8-10.
"Семенов В.А. Из истории удмуртского народного орнамента (I11-XI1 вв.) //
Вопр. финно-угорского языкознания. Ижевск, 1967. Вып. IV. С. 289.
"Сальников К.В. Находки на Южном Урале // СА. 1964. № 1. С. 314, рис. 2,5-
12.
"Генинг В.Ф., Позднякова М.К. Прыговское городище на р. Исети // ВАУ.
Свердловск, 1964. Вып. 6. С. 69, табл. 6, 3.
"Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 238-239, табл. XXVill
30Казакое Б.П. Памятники... С. 12, рис. 2,12; С. 14, рис. 3,26.
31Там же. С. 86, рис. 45.
"Казаков ЕМ. О происхождении и этнокультурной принадлежности
средневековых прикамских памятников с гребенчато-шнуровой керамикой // Проблемы
средневековой археологии Урала и Поволжья. Уфа, 1986. С. 67—75.
"Галицкий М.В. Верхнее Прикамье в X-XIV вв. // МИА. 1951. № 22. С. 75,
рис. 3, 4, 8, 9; Голдина Р.Д. К вопросу о культурном единстве ломоватовских
памятников // Древности Волго-Камья. Казань, 1977. С. 44, рис. 1, 6.
219

34Генинг В.Ф. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа // Тр.
КФАН СССР. 1959. Вып. 2. С. 192, табл. IV, 5, 6, 12, 15.
"Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... С. 64; Он же. Этногенез удмуртов по данным
археологии // Вопр. финно-угорского языкознания. Вып. IV. С. 275.
36ГенингВ.Ф. Мыдлань-Шай... С. 65.
"Там же. С. 64.
"Семенов С.А. Варнинский могильник. С. 5-135; Он же. Тольенский
могильник IX - начала X в. // Новые исследования по древней истории Удмуртии. Ижевск,
1988. С. 25-58.
"Чернецов В.Н. Нижнее Приобье в I тысячелетии нашей эры // МИА. 1957. № 58.
С. 163, табл. X, 2-4; С. 227, табл. XIII, 13.
'"Голдина Р.Д. К вопросу о культурном единстве... С. 50.
"Чернецов В.Н. Нижнее Приобье... С. 172, табл. XIV; Генинг В.Ф. К вопросу об
этническом составе населения Башкирии в I тысячелетии нашей эры // АЭБ. Уфа,
1964. Т. U. С. 115; Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 67, рис. 11; Казаков Е.П. Куш-
наренковские памятники Нижнего Прикамья // Об исторических памятниках по
долинам Камы и Белой. Казань, 1981. С. 115-135.
Казаков Е.П. О башкиро-приуральском компоненте в материальной культуре
ранней Волжской Болгарии // АЭБ. Уфа, 1971. Т. IV. С. 126.
"Генинг В.Ф., Евдокимов В.В. Логиновское городище (VI—VII вв.) // ВАУ.
Свердловск, 1969. Вып. 8. С. 117-124. Приложение. Табл. 56,1, 4, 58,1.
"Казаков Е.П. Кушнаренковские памятники... С. 219, рис. 8, 5.
"Матвеева Г.И. Памятники караякуповского типа в Приуралье // Из истории
Среднего Поволжья и Приуралья. Куйбышев, 1975. С. 15; рис. 1; С. 16, рис. 2.
"Чернецов В.Н. Нижнее Приобье... С. 173, 178, табл. XVIII, 1.
"Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 202, табл. III, 15.
"Грязное М.Г. История древних племен... Табл. VII.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. М., 1967. С. 124-125.
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 41.
"TiM же. Табл. VIII, 2.3.
"Там же. Табл. VIII, 4-6.
"Плетнева С.А. Керамика Саркела-Белой Вежи // МИА. 1959. № 75. Рис. 47,
26, 27, 33.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 103.
Минаева Т.М. Погребение Зацарииынского района г. Сталинграда // Сообщение
ГАИМК. 1932. № 3-5. С. 63; Сганчев С, Иванов С. Некрополы до Нова Паэар. София,
1958. С. 66, обр. 2, 7.
"Коллекции ГИМ. Инв. № 746, 40529, 44717 и др.
Казаков Е.П. Погребальный инвентарь... С. 99—100, табл. IV, а, б.
'"Плетнева С.А. Керамика Саркела-Белой Вежи. С. 262-263, рис. 47, 3, 4.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 117, рис. 28, 5-8; Она же. На славяно-
хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. М., 1989. С. 124,
рис. 68; С. 125, рис. 69.
Кузнецов В.А. Алаиские племена Северного Кавказа // МИА. 1962. № 106. Рис. 3,
3, 17.
Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 117, рис. 28,5-5.
"Сганчев С, Иванов С. Некропольт... Табл. V, 6; табл. IX, 1; табл. XVIII, 3.
Фонд Шуменского музея Болгария. Инв. № 3, 161.
Плетнева С.А. Керамика Саркела-Белой Вежи. С. 262-263, рис. 47,16.
"Ефименко П.П., Третьяков П.Н. Древнерусские поселения на Дону // МИА.
1948. №8. С. 83, рис. 36, 2.
Москаленко А.Н. Памятники древнейшего прошлого Верхнего и Среднего
Дона. Воронеж, 1955. С. 60, рис. 17.
Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 119, рис. 29,10;
220
Плетнева С.А., Николаенко А.Г. Волоконовский древнеболгарский
могильник // СА. 1976. № 3. С. 287, рис. 7,1, 5.
" Семенов-Зу сер С.А. Достджения Салтивського могильника // Археолопчш
пам'ятки УРСР. Киев, 1952. Т. Ш. С. 278, табл. 1, 3;
Плетнева С.А. Керамика Саркела-Белой Вежи. С. 219, рис. 7,1.
"Кузнецов В.А. Аланские племена... Рис. 3, 15, 27; Он же. Змейский катакомб-
ный могильник // Археологические раскопки в районе Змейской Северной Осетии.
Орджоникидзе, 1961. С. 106-107.
10К>зненов В.А. Аланские племена... Рис. 27,1.
""Архипов Г.А. Марийцы IX-XI вв. Йошкар-Ола, 1973. С. 180, рис. 72, 4-7.
"Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. XVIII, 14, 15.
"' Кожомбердиев И. Катакомбные памятники Таласской долины //
Археологические памятники Таласской долины. Фрунзе, 1963. С. 54.
,4Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... Табл. XVIII, 14, 15.
"Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. XIII, 4.
"Плетневе С.А. От кочевий к городам. С. 155, рис. 42, 1, 2.
"Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. IX, 1-6.
7вГенинг В.Ф. Деменковский могильник... С. 159, табл. VIII, 1; Оборин В.А.
Раскопки памятников железного века в Верхнем Прикамье // ВАУ. Свердловск, 1962.
Вып. 2. С. 98, рис. 41, И; Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. VII, 1-3; Архипое Г.А.
Марийцы... С. 168, рис. 60.
'Казаков Е.П. О некоторых венгерских аналогиях... С. 166.
'"Примечательно, однако, что в I Большетарханском могильнике, связываемом
по происхождению с болгарами Подонья, топоры отсутствуют.
•'Мерлерг Н.Я. О генезисе салтовской культуры // КСИИМК. 1957. Вып. XXXVI.
С. 24-25, рис. 2, 86; Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. Вып. 2 // САИ. 1966.
Вып. Е1-36. С. 28-33; Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. XII, 16.
"Генинг В.Ф. Деменковский могильник... С. 160, табл. IX, 3; Спицын А.А.
Древности камской чуди по коллекции Теплоуховых // MAP, 1902. № 26. Табл. XXVII,
20; Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего
Поволжья и Прикамья // МИА. 1952. № 28. С. 128, табл. XXXI.
"Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. С. 30, рис. VI; Архипов Г.А.
Марийцы... С. 164-165, рис. 54-56; Савельева Э.А. Средневековый могильник в верховьях
Выми // УЗПГУ. Пермь. 1968. № 191. С. 261, табл. III. 1; Она же. Пермь вычегород-
ская. М., 1971. С. 197, табл. 18.
"Архипов Г.А. Марийцы... С. 163, рис. 53.
"Кулемзин В.М., Лукина Н.В. Васюганско-Ваховские ханты. Томск, 1977. С. 34-
35, рис. IV, 3, 4.
Й4Басандайка. Томск, 1947. Табл. 47, 28; табл. 51, 22; табл. 56, 40.
"Гумилев П.Н. Открытие Хазарии. М., 1966. С. 132.
"Плетнева С.А. На славяно-болгарском пограничье. С. 92, рис. 45,106, 108.
°*Колчин В.А. Хронология новгородских древностей // СА. 1958. № 2. С. 99, рис. 4.
'"Архипов Г.А. Марийцы... С. 178, рис. 70,13.
"Мажигов Н.А. Южный Урал... С. 199, табл. I, 350.
93Голубева Л.А. Огнива с бронзовыми рукоятями // СА. 1964. Н° 3. С. 118.
Там же. С. 132.
Там же.
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... Табл. X, 1; Генинг В.Ф. Мыдлань-
Шай... Табл. VIII, 16.
"Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник // Материалы по истории мордвы
VHI-IX вв. Моршанск, 1952. С. 196, табл. XII, 1, 2.
,1 Архипов Г.А. Марийцы... С. 156-159, рис. 46, 49.
9*Fettich N. Die Metallkunst der landnehmenden Ungarn // AH. 1932. Vol. Ill,
Taf. II, 5; L1I, LIV.
221

Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник. С. 19$, табл. XII, 2,.
,00Arne T.J. Suede et 1'Orient. Uppsala, 1914. Taf. 128.
""Уварова П.С. Могильники Северного Кавказа // МАК. 1900. Вып. VIII.
Табл. IV, 16-21; табл. XXXII, 16-19, 21-25.
l0!Fettich N. Die Metallkunst... Taf. СИ, 9.
103Тамже.Та1. LXIY,«, 7.
,04Каргер M.K. Древний Киев. М.; Л., 1958. С. 175, рис. 25, 2 .
Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. М.,
1971. С. 34, табл. 336, 9, 14, 15.
Дитлер П.А. Могильники в районе поселка Колосовка на р. Фарс // СМАА.
Майкоп, 1961. С. 185, табл. XIX, 2.
I издание археологического атласа А.Ф. Лихачева. Казань, 1923. Табл. XXIX,
16; ГОМТР, инв. № 5427-21.
'"Черненое В.Н. Нижнее Приобье... С. 28, табл. XXXVIII, 10.
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоор-
дынских ханов. М., 1966. С. 66. рис. 12, ДН.
""Fettieh N. Die Metallkunst... Taf. CtXXX, 8.
'"Там же. Taf. XV,*.
112Беленицкий A.M. О работе Пянджикентского отряда ТАЭ в 1959 г. //
Археологические работы в Таджикистане. 1961. Т. XXXI. С. 86, рис. 9.
Смирнов А.П. Исследование городища Сувар // СА. 1937. IV. С. 332.
Левенок В.П. Пряслица городища Саркел-Белая Вежа // МИА. 1959. № 75.
С. 341, табл. 1; С. 349, табл. VII, 3.
Ефименко П.П., Третьяков П.Н. Древнерусские поселения на Дону // МИА.
1948. № 8. С. 48. табл. X, 1-9.
116Архипов Г.А. Марийцы... С. 169, рис. 61, 7, 9.
"'Сорокин С.С. Железные изделия Саркела-Белой Вежи // МИА. 1959. №> 75.
С. 160.
""Левашова В.П. Сельское хозяйство // Очерки по истории русской деревни
X—XIII вв.: Тр. ГИМ. М., 1956. С. 62, рис. 15, 2; С. 63, рис. 16, 8.
Мерперт Н.Я. Из истории оружия племен Восточной Европы // СА. 1955. XXIII.
С. 153; Плетнева С.А. На славяно-хазарском пограничье. С. 73, рис. 34.
'"Грязное М.Л. История древних племен... Табл. VI, 4.
'"'Казаков Е.П. Погребальный инвентарь... С. 103, табл. VIII, 17-18.
1Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. С. 9.
'"Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник. С. 219.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 174, рис. 66, 6.
Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. С. 7, рис. 1.
Csallany D. A kuturgur-bolgarok (hunok) regelreti haguatekanak mechatarozasa //
AE. 1963. I.S. 27, p. 4,6..
'"Грязное М.Л. История древних племен... Табл. IV.
128
129,
Казаков Е.П. Погребальный инвентарь... С. 113, табл.Х1У, 20.
Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие VIII—XIV вв. // САИ. 1966. Вып.
EI-36. С. 56.
132
133
134
135
136
137
138
139
Казаков Е.П. Памятники... С. 14, рис. 3, 11—17.
Медведев А.Ф. Ручное металлическое оружие... С. 72.
Там же. С. 72.
Там же. С. 20.
МажитовН.А. Южный Урал... С. 197, табл. I, 298.
Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие... С. 127, табл. 7, 4, 5.
Плетнева С.А. На славяно-казарском пограничье. С. 72, рис. 33.
Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 197, табл. I, 297.
222
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
19, 11-13.
С. 32, рис. 25, 12.
Недошивина Н.Г. Предметы вооружения из ярославских могильников //
Ярославское Поволжье X-XI вв. М., 1963. С. 63, рис. 36,1.
'"Генинг В.Ф. Деменковский могильник... С. 160, табл. IX.
""Казаков Е.П. Погребальный инвентарь... С. 95, табл. 1, 11.
li3Kupnu4HUKoe А.Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX-
XIII вв. // САИ. 1973. Вып. EI-36. С. 47.
144Мажигов Н.А. Южный Урал... С. 195, табл. I, 200; С. 196, табл. I, 232.
itsHampel J. Alterhumer des friihen Mittelalters in Ungarn. Braunschweig, 1905.
Bd. 1. S. 234-235, abb. 537-568.
146Генинг В.Ф. Деменковский могильник... С. 161, табл. X, 8.
' ']Fettich N. Die Metallkunst... Taf. CXVIII, 22.
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы... С. 17, рис. 2, III.
Киселев СВ. Древняя история Южной Сибири. М., 1951. С. 519.
Кирпичников А.Н. Снаряжение всадника... С. 17.
Там же. С. 15.
9индина Л.А. Могильник Релка на Средней Оби. Томск, 1977. Рис
Fettieh N. Die Metallkunst... Taf. LXXXII, 2.
Артамонов М.И. Саркел-Белая Вежа // МИА. 1958. № 62
Кирпичников А.Н. Снаряжение всадника... С. 14-15.
Казаков Е.П. Памятники... С. 22, рис. 5, 26.
Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 196, табл. I, 237, 238.
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы... С. 46.
"Fettieh N. Die Metallkunst... Taf. CXXXVI, 7, 8, 11; CXXXVII, 22, 23.
160Кирпичников E.A. Снаряжение всадника... С. 31.
161Тамже. С. 31, табл.XII.
"2Труды Семиречинской археологической экспедиции "Чуйская долина" // МИЛ.
1950. № 14. С. 126, табл. XLIX, 4; Черняков С.С. Восточно-Казахстанская экспедиция
1950 г. // КСИИМК. 1952. Вып. XLVIII. С. 91, рис. 27.
'"мажитов Н.А. Южный Урал... С. 195, табл. I, 178, 179, 283.
' "Генинг В.Ф., Халиков А.А. Ранние болгары... С. 48, рис. 14, 3.
'"Голдина Р.Д. К вопросу о своеобразии неволинских памятников бассейна
р. Сылвы // Уз ПГУ. Вып. 191. С. 96, табл. 4, 16.
166Ллегнева С.А. От кочевий к городам. С. 163, рис. 44, 6—11.
167Голдина Р.Д. Могильники VII—IX вв. на Верхней Каме // ВАУ. 1970. Вып. 9.
Табл. 37, 7.
""мажитов Н.А. Южный Урал... С. 196, табл. 1, 202.
'"Козаков Е.П. Памятники... С. 14, рис. 3, 6.
l7°Fettich N. Die Metallkunst... Taf. XXVIII, 2; XC1I, 2.
171Голдина P.Д. Могильники... Табл. 37, 14, 16; Первухин Н.Г. Опыт
археологического исследования Глаэовского уезда Вятской губернии // МАВГР. 1896. Вып. 11.
Тебя. XIII, 3, 7.
Киселев СВ. Древняя история... Рис. 2.
Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 37,1.
'Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 194, табл. I, 132.
ъГолдина Р.Д. Могильники... Табл. 37, 22, 24, 25; Мажитов Н.А. Южный Урал...
, табл.1, 133, 135, 205.
«я,
'"Г
174А
175,
С. 194,
ГОТ (ИИ В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. III, 15-18.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 154, рис. 42, 1—7.
Плетнева СА. От кочевий к городам. С. 165, рис. 45,11.
17 Генинг В.Ф. Хронология поясной гарнитуры в I тысячелетии н.э.
1979. № 158. С. 100-101, X, 44.
Даркевич В.П. Художественный металл Востока. М., 1976. С. 86, табл
Казаков Е.П. Памятники... С. 14, рис. 3, 6.
1Ъ2Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 196, табл. I, 217.
// КСИА.
11.
223

Казаков Е.П. О некоторых венгерских аналогиях... С. 162, рис. 1, 4.
Кинжалов Р.В., Луконин В.Г. Памятники культуры сасанидского Ирана. Л.,
1960. Рис. 16.
Мерперт Н.Я. О генезисе... С. 24—25, рис. 2; Плетнева С.А. От кочевий к
городам. С. 163, рис. 44,18, 31, 39.
Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник. С. 212, 3; Генинг В.Ф.
Хронология поясной гарнитуры 1 тысячелетия: (По материалам могильников Прикамья) //
КСИА, 1979, X, 4, 26, 27, 28, 43.
Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 40,1, 15; Она же. Ломоватовская культура...
С. 220. Табл. XII, 28, 39-43.
""'ГенингВ.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. IV, 5, 6, 8, 9, И, 12; V.28.
Генинг В.Ф. Деменковский могильник... С. 156, табл. V, 32; Голдина P.M.
Могильники... С. 76.
190
Даркееич В.П. Художественный металл... С. 168, табл. 54, 3.
Казаков Е.П. Памятники... С. 14, рис. 3, 4.
192
Даркееич В.П. Художественный металл... С. 86, табл. И; С. 87, рис. II; С. 90,
рис. 12.
Казаков Е.П. О некоторых венгерских аналогиях... С. 165.
"Verticn N. Die Metallkunst... Taf. LXXXIV.
1,5Архипов Г.А. Марийцы... С. 155, рис. 43,1-10, IS, IS, 63, 68, 75-80.
t,bFettich N. Die Metallkunst... Taf. LiX, 1; CXVII, 3; CXXV1, 22-33.
Виноградов В.В., Петренко В.А., Дударев С.Л. Отчет об археологических
раскопках, разведках и находках в Чечено-Ингушетии в 1975 году, произведенных
археологической экспедицией ЧИГУ // Архив ИА АН СССР. Р-1. 5460, рис. 4, 3, 4;
рис. 9^31, 33; рис. 12,24.
Лунегов И.А. Отчеты о раскопках могильника у с. Редикор // Архив
ИА АН СССР. Р-1, №416,668, 3034, 3796, 4094; Халикова Е.А. Большетиганский
могильник^ СА. 1976.2. С. 168, рис. 9; С. 169, рис. 10.
аооТруды Семиреченской археологической экспедиции... Табл. XLV, 10-13.
га^Голдина Р.Д. Могильник... Табл. 35, 4, 5, 8.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 150, рис. 37, II.
Плетнева С. А. От кочевий к городам. С. 141, рис. 36.
Уварова П.С. Могильники... Табл. IV, 10.
""Виноградов В.В., Петренко В.А., Дударев С.Л. Отчет... Рис. 91, 36.
Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник. С. 198, табл. XIV, 8; С. 206;
табл. XXII,3; Архипов Г.А. Марийцы... С. 150, рис. 37, i.
Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 36, 7; Стоколос B.C. Курган на озере Сине-
глазово // АЗЬ. Уфа, 1962. Т. 1. С. 166, рис. 2, 5; Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 197,
табл. I, 289.
Мерперт Н.Я. О генезисе... С. 24-25, рис. 2, 97.
'""Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... С. 42. Табл. II, 9.
209 -.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 144, рис. 31.
^°Там же. С. 32.
Оборин В.А. Раскопки памятников... С. 98, рис. 41, 8; Архипов Г.А. Марийцы...
С. 38; Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник. Табл. XIV, 9-11.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 146, рис. 33.
Артамонова О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа // МИА. 1963. № 109. С. 78,
рис. 592.
Халиков А.Х., Безухова Е.А. Материалы к древней истории Поветлужья.
Горький, 1960. С. 39, рис. 31, 2.
Голдина Р.Д. Ломоватовская культура... С. 210, табл. И, 1—20; Генинг В.Ф.
Мыдлань-Шай... Табл. I, 13-15; Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 197, табл. I, 279-
281; Архипов Г.А. Марийцы... С. 131, 21, 23; Иванов П.П. Крюково-Кужновский
могильник. Табл. VI, 1.
224
Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. I, 9; Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 34,
9.
Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. I, /, 3, 5; Голдина Р.Д. Могильники...
Табл. 34, 21; Архипов Г.А. Марийцы... С. 131, рис. 17, 1-3.
2>еГолдина Р.Д. Могильники... Табл. 34, 1-15; Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай...
Табл. I, 14, 15.
''''Уварова П.С. Могильники... Табл. XLVI, 17; Мерперт Н.Я. О генезисе... С. 24-
25, рис. 2, 39; Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 141, рис. 36; Fettich N. Die
Metallkunst... XCIII, 31.
221
222
Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 52, 1-29.'
Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. V, 4-8.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 134, рис. 20, 1, 7.
"'1
225/
"*/
22В .
2"Голубевя Л.А. Коньковые подвески Верхнего Прикамья // СА. 1966. № 3. С. 88,
рис. 7, 14, 16.
Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 42, 4.
Ь Голубева Л.А. Зооморфные украшения финно-угров. М., 1979. С. 44.
Голубева Л.А. Коньковые подвески... С. 98.
Там же. С. 83.
"Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 41, 42; Оно же. Ломоватовская культура...
С. 222, табл. XIV.
"'Спицын А.А. Древности камской чуди... Табл. 10; табл. XXXVIII, 30;
Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 44; Она же. Ломоватовская культура... С. 223, табл. XV;
Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. VI; 2.
23" Оборин В.А. Раскопки памятников железного века... С. 98, рис. 41, 5.
231 Халиков А.Х., Безухова Е.А. Материалы... С. 31, рис. 24, 2.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 28.
"'Мажигое Н.А. Южный Урал... С. 195, табл. I, 193.
234Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 46, 10, 11.
23i Архипов Г.А. Марийцы... С. 137, рис. 23, 17.
*** Генинг В.Ф. Мыллань-Шай... С. 46.
Архипов Г.А. Марийцы... 137, рис. 23, 12.
""Там же. С. 40, 41, 161, рис. 51, 6-14.
Голубева Л.А. Археологические памятники веси на Белом озере // СА. 1962.
№З.С. 57.
Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... С. 46.
241 Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник. С. 185, табл. I, 2—4; С. 186,
табл. II, 1-3, 7; С. 189, табл. V, 3.
2,2Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья // МИА. 1961.
№94. С. 158, рис. 69, 3.
Архипов Г.А. Марийцы... С. 136, рис. 22.
244Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 47, 1-4.
"'Чернецов В.Н. Нижнее Приобье... С. 107, табл. XII, 1, 2; С. 108, табл. XIII,
12, 13; Берс Е.М. Археологические памятники Свердловска и его окрестностей.
Свердловск, 1963. С. 108, рис. 26.
2"'Голубева Л.А. Зооморфные украшения... С. 60-61.
247Уиндина Л.А. Могильник Релка на Средней Оби. Томск, 1977. Рис. 35, 23.
2"Спицын А.А. Древности камской чуди... Табл. XIV, 6.
245Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 52, 8.
2ъ°Иванов П.П. Крюково-Кужновский могильник. С. 187, табл. III, 2; С. 190,
табл. VI, 7; Горюнова Е.И. Этническая история... С. 158, рис. 69, 1, 4; С. 100, рис. 42,
19.
251 Архипов Г.А. Марийцы... С. 137; Генинг В.Ф., Голдина Р.Д. Поэднеломова-
товские могильники в Коми-Пермяцком округе // ВАУ. Свердловск, 1970. Вып. 9.
Табл. 21,4.
15. Е.П. Казаков
225

Чиндина Л.А. Могильник Релка... С. 39—40.
253Архипов Г.А. Марийцы... С. 142, рис. 29, 41.
Смирнов К.Ф. Агач-Калинский могильник-памятник хазарской культуры
Дагестана // КСИИМК. 1951. Вып. XXXVIII. С. 115, рис. 50,12.
Артамонова О.А. Могильник Саркел—Белая Вежа. С. 57, рис. 45, 56;
Спицын А.А. Гдовские курганы в раскопках В.И. Глазова. СПб., 1903. С. 27;
Архипов Г.А. Марийцы... С. 142, рис. 29, 44; Спицын А.А. Древности камской чуди...
Табл.ХХХ1Х, 18.
Спицын А.А. Древности камской чуди... Табл. XXXIX, 17; Гурина Н.Н.
Археологические исследования в Карелии и в Ленинградской области // КСИИМК. 1953.
Вып. 51. С. 31, рис. 15,5.
Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 50, 11-15; табл. 51, 1-12; Архипов Г.А.
Марийцы... С. 142, рис. 29,1-30; Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. V, 16-26.
Казаков Е.П. Памятники... С. 14, рис. 3, 9.
259
Архипов Г.А. Марийцы... С. 152, рис. 40, //.
Корзухина Г.Ф. Предметы убора с выемчатыми эмалями V — первой
половины VI в н.э. в Среднем Поднепровье // САИ. 1978. Вып. Е1-43. С. 114, табл. 21, 2-4.
"'Там же. С. 61.
Спииын А.А. Древности камской чуди... Табл. IX, рис. 14; Оборин В.Я. Пле-
совский могильник на Каме // КСИИМК. 1951. XXXVI. С. 201, рис. 62, 4.
"эМажигое Н.А. Курганы Южного Урала VIII—XII вв. М., 1981. С. 94, рис. 50,
17, 18.
"*9ернеиов В.Н. Нижнее Приобье... С. 212, табл. ХХШ, 6; Нефедов Ф-Д.
Раскопки курганов в Костромской губернии, произведенные летом 1895 и 1893 гг. // МАВГР.
1899. Т. 3. Табл. II, 10.
Голдина Р.Д- Могильники... Табл. 48, 18.
Спииын А.А. Древности камской чуди... Табл. XIV, 6.
^Труды Семиречинской археологической экспедиции... С. 129, табл. XXVI, 6, 8,
9; Левенок В.Г. Пряслица городища Саркел-Белая Вежа // МИА. 1959. N* 75. С. 343.
Табл. II, 17.
Фехнер М.В. Изделия костереэного производства // Ярославское Поволжье
X-XI вв. М., 1963. С. 41, рис. 23, 13.
"'фонды ГОМТР, АК МГУ, АК ИЯЛИ.
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы... С. 69, рис. 30, 9.
Леммлейн Г.Г. Опыт классификации форм каменных бус // КСИИМК. 1950.
Вып. XXXII. С. 157-172.
Артамонова О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа. С. 64, рис. 49, 1-3.
Спицын А.А. Древности камской чуди... Табл. I, 26; Деопик В.Б.
Классификация бус Юго-Восточной Европы VI-IX вв. // СА. 1961. № 3. С. 219, рис. 3, 14-21;
Семенов В.А. Петропавловский могильник // Вопросы археологии Удмуртии.
Ижевск, 1976. С. 46-47, табл. IX, 47-49.
Артамонова О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа. С. 64, рис. 49, 8а, 6.
Ахраров И., Усманова 3. Бусы из Кувы // Тр. Ташкентского гос. ун-та, 1963.
Вып. 200. С. 87.
Щапова Ю.А, Стеклянные бусы древнего Новгорода // МИА. 1956. № 55. С. 179.
"'Артамонове О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа. С. 90.
"^Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... С. 48-49, табл. А.
""Львова З.А. Бусы I Поломского могильника // Вопросы археологии
Удмуртии. С. 54.
"'Щапова Ю.А. Стеклянные бусы... С. 174-175.
2в°Львова З.А. Стеклянные браслеты и бусы из Саркела—Белой Вежи // МИА.
1959. № 75. С. 325.
281Древности мордовского народа. Саранск, 1941. Табл. XII, 10, 14, 16.
Львова З.А. Стеклянные бусы Старой Ладоги. Ч. 1. Способы изготовления,
226
ареал и время распространения // Археологический сборник. Л., 1968. Вып. 10.
С. 87-90.
Львова З.А. Стеклянные бусы... С. 88.
" Деопик В.Б. Классификация бус... С. 216.
95Там же. С. 217.
284.
285
286,
28,г
290,]
291
292^
293
Там же.
"7Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. XVI, 13, 19-21, 23-24.
""Львова З.А. Стеклянные бусы... С. 72-73; Она же. К вопросу о происхождении
стеклянных бус в некоторых районах Восточной Европы в VIII—X вв. //
Исследования по археологии СССР. Л., 1961. С. 239.
""'генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. XVI, 14.
°Там же. Табл. XVI, в.
'Львова З.А. Бусы I Поломского могильника. С. 96.
" Леопик В.Б. Классификация бус... С. 218.
' Там же. С. 218.
Артамонова О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа. С. 64, рис. 49, 92; С. 65,
рис.ДО, 20.
Там же. С. 64, рис. 49, 8а.
'"Там же. С. 218.
а9вЛьвовв З.А. Стеклянные браслеты и бусы... С. 325.
Щапова Ю.А. Стеклянные бусы... С. 176.
Э00Генынг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. XVI, 5.
""illonoea Ю.А. Стеклянные бусы... С. 174-175; Львова З.А. Стеклянные
браслетки бусы... С. 327.
зоаЩапова Ю.А. Стеклянные бусы... С. 175.
Львова З.А. Стеклянные браслет и бусы... С. 235.
Артамонова О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа. С. 66-67, рис. 52, 20в;
Первухин Н.Г. Опыт археологических исследований Глаэовского уезда Вятской
губернии^ МАВГР. 1896. Т. II, табл. XXII.
Э03Леолик В.Б. Классификация бус... С. 226, 228.
30ьЩапова Ю.А. Стеклянные бусы... С. 177-178.
Семенов-Зусер С.А. Дослщження Саппвського могильника... С. 280, рис. 4;
Пераухин Н.Г. Опыт археологических исследований... Табл. XXII.
308Щапова Ю.А. Стеклянные бусы... С. 177, 178.
Древности мордовского народа. Табл. XII, 3.
Первухин Н.Г. Опыт археологических исследований... Табл. ХХ11.
Архипов Г.А. Дубовский могильник // Тр. Map. НИИЯЛИ. Йошкар-Ола, 1964.
Т. XIX. С. 181.
Щелов Д.Б. Танаис: Потерянный и найденный город. М., 1967. С. 135.
Семенов-Зусер С.А. Дослщження Салт1вського могильника... С. 279.
Давыдова А.В. Иволгинское городище // СА. 1956. XXV. С. 296, рис. 26, 7-
4Там же. С. 294, рис. 25, в.
■"5Раскопки А.В. Шмидта 1926-1827 гг. Госэрмитаж. Инв. № 3551, 638/33.
Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай... Табл. XVI, 25, 26; исследователь полагает, что
данные бусы изготовлены из крупных раковин.
Спииын А.А. Гдовские курганы... Табл. XXII, 41, 46, 47.
Артамонове О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа- С. 65, рис. 50, 6а.
Виноградов В.В., Петренко В.А., Дударев С.Л. Отчет об археологических
раскопках... С. 7. рис. 8, 16-
32аАтпе T.J. Suede et 1'Orient... Taf. 167, la.
"'виноградов В.В., Петренко В.А., Дударев С.Л. Отчет... Рис. 12, 19.
322Распопова В.И. Металлические изделия раннесредневекового Согда. Л., 1980.
С. 120, рис. 79, 7.
9.
227

3Фехнер М.В. Изделия костерезного производства... С. 41, рис. 23,13.
"4Голдино Р.Д. Могильники... Табл. 50, 1-5; Ахмеров Р.Б. Могильник близ
г. Стерлитамака // СА. 1955. XXII. Табл. 1, 6-8; Плетнева С.А. От кочевий к городам.
С. 141, рис. 36.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 141, рис. 36.
"Меченом И.М. Некоторые итоги раскопок посада Нижнего Джулата // Вестн.
Кабардино-Балкарского науч.-исслед. ин-та. Нальчик, 1968. С. 145, рис. 12.
"пВакау К. Honfoglalas-e's allamabapita'skori temeto'k az ipoli menten // SC. 1978.
Kep. 182, 2-4.
"'Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М., 1948. С. 156, рис. 29.
329Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 49, 9-14; Кузнецов В.А. Аланские племена
Северного Кавказа // МИА. 1962. № 106. Рис. 16, 6; 25, 9.
330Спииын А.А. Археологическая находка конца X века в Глазовском уезде
Вятской губ. // ЗРАО. СПб., 1895. Т. VII; Смирнов А.П. Очерки древней и
средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья // МИА. 1952. № 28. С. 220;
Архипов Г.А. Марийцы... С. 22—25.
"'Оборин В.А. Рождественское городище и могильник // УЗПГУ: Т. IX, вып. 3.
Харьков, 1953. С. 173, табл. IV, 10.
"^Первухин Н.Г. Опыт археологических исследований... Табл. XI, 12.
"3Казаков ЕМ. О проявлениях сибирских культов в средневековых древностях
Прикамья // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных
территорий: Тез. Омск, 1984. С. 152-153.
"'Казаков Е.П. Древние язычковые музыкальные инструменты Прикамья и
Приуралья // СЭ. 1977. № 1. С. 107-109.
Голдина Р.А. Отчет о раскопках Подкаменного городища, проведенных в 1978
году Камско-Вятской археологической зкспедицией Удмуртского университета //
Архив ИА АН СССР. Р-1, № 7002. С. 34, рис. 25, 10-13.
^Казаков Е.П. Памятники... С. 84 и др.
331Казаков Е.П. О назначении... С. 230-239.
'Казаков Е.П. О некоторых элементах языческой культуры угров
волжья // Проблемы древних угров на Южном Урале. Уфа, 1988. С. 84;
. С. 152-153.
Урало-По-
Он же. О
проявлениях.
Казаков £.77., Халикова Е.А. Раннеболгарские погребения... С. 21-35.
340Казаков Е.П. Памятники... С. 60, рис. 30, 31; С. 79, рис. 44, 16.
Голубева Л.А. К истории пластинчатых огнив Восточной Европы // Новое в
советской археологии. М., 1965. С. 259.
'"Казаков Е.П. Памятники... С. 14, рис. 3, 77.
343Мджитое Н.А. Южный Урал... С. 198, табл. 1, 318; С. 199, табл. I, 348; Черне-
цовВ.Н. Нижнее Приобье... С. 212, табл. XXXIII, 12, 13; С. 218, табл. XXXVII, 6-9.
Плетнева С.А. От кочевий к городам. Рис. 44, 7 7, 23, 51—54.
Полесских М.Р. Армиевский могильник // Археологические памятники
мордвы первого тысячелетия нашей эры. Саранск, 1979. С. 45, рис. 29, 2.
34 Мажитов Н.А. Южный Урал... С. 196, табл. I, 217.
Спицын А.А. Заметки из поездки на р
С. 5^ рис. 9.
4 Tallgren A.M. Collection of Saoussailov. Helsinki, 1919.
Утку в 1898 г. // ИАК. 1916. Вып. 60.
II. PI. VII. 70, 30; pi.
VIII, 77-7J;pl.IX, 7.
34 9
Генинг A.X., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 87.
"аКаргер М.К. Древний Киев... С. 174-176.
Плакат Ульяновского отделения ВООПИК "Охраняйте археологические
памятники". Ульяновск, 1970. Рис. 1—6, 9.
3*гСпицын А.Н. Венгерские вещи X в. России // ИАК. 1914. № 53. С. 107-110.
Э53ГОМТР. Инв. № 5354, 5360-5.
Э54Спииын А.А. Венгерские вещи... С. 107-110.
228
"ъСмолин В.Ф. Археологический очерк Татреспублики // Материалы ьо
изучению Татарстана. Казань, 1925. Вып. II. С. 57-58.
"'Смирное А.П. Введение // МИА. 1960. № 80. С. 8.
357Хвликов А.Х. О столице домонгольской Булгарии // СА. 1973. № 3. С. 90,
рис. 5, 1-3, 6, 8, 13, 15, 16.
Полякова Г.Ф. К вопросу о систематизации зеркал Волжской Болгарии //
Древности Волго-Камья. Казань, 1977. С. 80.
35°Ллегнева С.А. От кочевий к городам. С. 155, рис. 42, ID,
""Окладников А.П. Культурно-этнические связи тюркского Прибайкалья VI-
X вв. с западом (Орнамент венгерских пластин для украшения сумок X в. и манхей-
ские гравированные плитки) // Исследования по археологии СССР. Л., 1961. С. 167-
173.
"1Голубева Л.А. Коньковые подвески... С. 88, рис. 7, 7, 18-22.
"2Голдина Р.Д. Могильники... Табл. 42, 8.
"3Смирнов А.П. Очерки... С. 256: табл. LXV, 1-5.
"4Голдина Р.Ф. Ломоватовская культура... С. 259, табл. II, 19.
"*Архипое Г.А. Марийцы... С. 135, 6, 22, 75, 76.
366Халиков А.Х. О столице... С. 90, рис. 5, 7, 12.
ЗЬ1Голдина Р.А. Ломоватовская культура... С. 222, табл. 14, 76; С. 223, табл. XV.
"Чернецов В.Н. Нижнее Приобье... С. 225, табл. XL1, 6, 7.
"9Голубева Л.А. Коньковые подвески... С. 88, рис. 7, 20.
""Розенфельд Л.Р. Муромский могильник в с. Молотицы // Вопросы древней и
средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978. С. 193, рис. 2.
1

Глава IV
ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ КОМПОНЕНТЫ
ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
Из вышеотмеченного следует, что состав населения ранней Волжской
Болгарии характеризуется чрезвычайной сложностью, обусловленной
взаимообъединением в одном политическом союзе различных по
культуре и, видимо, по этносу, в основном пришлых этнических групп.
Сложность объекта исследования, подобного раннеболгарским комплексам, в
археологии - явление нередкое. Подобная картина, например,
наблюдается в1 тысячелетии н.э. на Южном Урале. В.Ф. Генинг предложил для
характеристики этнокультурных групп населения на этой территории со
смешанным материалом понятие археолого-этнический тип (АЭТ), в
котором через устойчивые сочетания керамики, обряда, костюма и т.д.
характеризуется специфика традиционной культуры каждой группы'.
Используя комплекс связанных признаков (КСП), анализировал материал этого
региона В.А.Иванов2.
Однако население ранней Волжской Болгарии, как образующее новый
этнос в составе формирующегося государства, по-видимому, имело
более тесные контакты, чем этнические группы Южного Урала. В данном
случае, вероятно, можно говорить о синтезе культуры ранней Волжской
Болгарии, имея в виду, что последняя состояли из различных
компонентов. То общее, что объединяло эти компоненты, в которые
перерастали или в котором растворялись они, было основной, ведущей к
созданию общеболгарской культуры домонгольского периода.
Первоначально основные черты компонентов (и тут нужны понятия типа АЭТ,
КСП) были идентичны чертам исходных культур. Но в дальнейшем они
лдут самостоятельным путем взаимодействия с новыми соседями, и в
заключение можно проследить только незначительные их следы. Важно
поэтому выявить процессы взаимодействия. Таким образом,
анализировался материал Танкеевского могильника3. Фиксацию специфики
культуры по выделенным компонентам проводил Г.А.Архипов4.
При анализе культуры волжских болгар широко применялся метод
хронологической и культурно-этнической стратиграфии материала. Он
позволяет распределить материал по хронологическим слоям и выделить
культурную специфику каждого слоя. При этом предполагалось, что хотя
почти в любом более или менее широко изученном памятнике ранней
Волжской Болгарии есть ряд взаимодействующих, обусловленных этно-
230
культурными контактами комплексов, но лишь один из них является
главным или основным для данного периода. Метод подразумевает
выделение компонента, фиксацию его развития и появление новых моментов,
его время, причину и характер и т.д. На основе этого в главе V
анализируются взаимодействие компонентов и формирование общеболгарской
культуры, для чего во многих случаях применяются статистико-сравни-
тельные методы.
1. К ВОПРОСУ ОБ УЧАСТИИ ИМЕНЬКОВСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
В ФОРМИРОВАНИИ КУЛЬТУРЫ ВОЛЖСКИХ БОЛГАР
Вопрос об участии доболгарского, именьковского и поволжско-фин-
ского населения в формировании культуры населения ранннеболгарско-
го объединения является одним из отправных в изучении ранней
Волжской Болгарии. Многие исследователи в послевоенный период по
материалам раскопок поселений считали безусловно доказанным участие
именьковского (поэднегородецкого) населения в формировании этно-
культуры болгар5. Это как будто бы подтверждалось
стратиграфически, как постепенное перерастание именьковской культуры в
болгарскую, и наличием в культуре болгар значительного количества лепной
горшковидной керамики. Однако при исследовании языческих
некрополей раннеболгарского объединения каких-либо заметных следов
культуры именьковского населения не обнаружено. Впервые это выявилось
исследователями I Большетарханского могильника*, а потом
подтвердилось на материале Танкеевского и других могильников7.
Действительно, при сравнении погребальных комплексов
могильников раннеболгарского объединения с материалом именьковских
памятников, наиболее полная характеристика которых в настоящее время
имеется в работе П.Н. Старостина8, между ними наблюдается резкое
различие. Обряд кремации умерших в именьковских памятниках резко
отличен от обряда ингумации в раннеболгарских. При сравнении
керамического материала привлекались только лепные плоскодонные горшки,
так как другие формы посуды у именьковского населения практически
неизвестны. На поселениях и могильниках такая посуда довольно
однообразна по тесту и фактуре. Это крепкие, хорошего обжига сосуды с
примесью песка или шамота в тесте. Примесь шамота часто придает посуде
грубый облик'. Плоскодонные лепные горшки из могильников
раннеболгарского объединения более рыхлые по фактуре, широкогорлые, без
закраин у днища (рис. 11,41). Только часть небольших именьковских
горшков с широко открытой горловиной и широким днищем10 мы можем по
формальным признакам связать с раннеболгарскими.
Орнамент, встречающийся на раннеболгарских горшках, не имеет
аналогий в именьковской керамике. В I Большетарханском могильнике
около 50% сосудов украшены по венчику насечками или защипами. В Тан-
кеевском могильнике таким образом украшено 20% посуды. Столько же
сосудов в Танкееве украшено по тулову косопоставленными или
волнистыми резными линиями. Чрезвычайно редкий на именьковских сосудах
орнамент состоит из ямок по шейке и поперечных нарезок по венчику",
231

что совершенно не характерно для посуды из раннеболгарских
могильников.
Не прослеживаются, принимая во внимание более ранний возраст
именьковских памятников, и генетические связи между типами вещей.
Одной из загадок болгаристики в настоящее время является то, каким
образом произошла смена именьковского населения этническими
группами, из которых впоследствии формировались волжские болгары. Во
многом неизвестны ни время этого процесса, ни его характер. Тем не
менее представляется, по крайней мере по имеющимся в настоящее время
материалам, что прочно оседлая именьковская культура исчезла, почти
не оставив следов в культуре волжских болгар, хотя последние
поселились в пределах центральной именьковской территории (рис. 25). Не
исключено поэтому, что именьковская культура прекратила свое
существование в VII в. еще до прихода болгар. Отметим также, что господство на
этой территории в течение VIII—IX вв. кочевых групп, из которых потом
во многом сформировались болгары, также не способствовало
преемственности культуры.
2.0 ФИНСКОМ КОМПОНЕНТЕ В КУЛЬТУРЕ
РАННЕЙ ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
Как отмечалось в гл. I, многие исследователи считали, что финский
компонент являлся одним из основных в культуре волжских болгар.
Ближайшими соседями болгар были поволжские финны - предки
мордвы. Их синхронные или предшествующие по времени раннеболгарским
могильники в настоящее время изучены широко. Благодаря имеющейся,
по крайней мере в течение второй половины I - начала II
тысячелетия н.э., преемственности культурного развития мы с большой долей
вероятности можем связать этнос таких памятников на территории Мордовии с
предками мордвы.
Резко отличается от обряда раннеболгарских погребений обряд
мордвы. Для последних характерны небольшие кладбища, гнездовое
расположение неглубоких и широких могил с неустойчивой, чаще всего
северной ориентировкой погребенных, наличие трупосожжения наряду с тру-
поположением. В них нет поминальных жертвоприношений из костей
домашних животных, не встречаются в могилах маски и погребальные
жертвенные комплексы из черепа и костей ног лошади, редко
погребенные сопровождаются предметами конского снаряжения и остатками
мясной заупокойной пищи. Часто погребения мордвы содержат ритуальные
клады - запасную одежду, пояса, наборы женских украшений,
завернутые в ткань или кожу и положенные в ногах или в изголовье костяков,
что совершенно не типично для раннеболгарских могильников. Да и
расположение вещевого инвентаря: в финских захоронениях совершенно
иное. Таким образом, все основные детали обряда мордвы отличают их
от могильников населения раннеболгарского объединения.
Мордовская керамики конца I - начала II тысячелетия н.э. вся лепная
плоскодонная горшковидная или баночная по форме. Примесью в тесте
232
служит песок". Формы довольно асимметричные, тулово сильно
раздутое, иногда с ребром. Наибольший диаметр тулова приходится на
середину или на его верхнюю часть. Некоторые экземпляры с напуском по
днищу, венчик также часто имеет напуск. Характерным для мордовской
посуды является наличие неровной низкой шейки, нередко с насечками по
венчику13. Орнамент по тулову, как правило, отсутствует. Таким
образом, она резко отличается от раннеболгарских лепных плоскодонных
горшков.
Типичные мордовские украшения VII—XI вв." редко встречаются в
памятниках ранних болгар, да и то они иногда употреблялись не по своему
прямому назначению (рис. 64, 10). В единичных погребениях Больших
Тархан, Танкеевки, Тетюш найдены шумящие подвески с трубчатым
(рис. 36, А, 3, 4; 65, 12, 13 и др.) щитком. В женском погр. 267 Танкеевки
расчищена разломанная пополам шумящая подвеска со щитком
прямоугольной формы, близкая подвескам мордвы 5.
В целом вещевой материал мордвы в его присущих только собственно
мордовскому этносу категориях отличен от раннеболгарского, хотя у
болгар и в мордовских памятниках имеется масса одинаковых вещей,
что обусловлено тесным контактированием мордвы с салтово-маяцким
культурным миром.
При сравнении раннеболгарских вещевых комплексов с вещами из
памятников на территории марийского Поволжья мы должны обратить
внимание на то, что основная масса их датируется лишь со
второй-третьей четверти X в." В них имеется много привозных вещей,
аналогичных раннебулгарским, появившихся, вероятно, в результате влияния
соседей, в том числе верхнекамско-чепецких племен и населения
Волжской Болгарии. К таким вещам относятся поздних форм коньковые и
некоторые другие шумящие подвески, кресала с бронзовыми рукоятями,
дротовые браслеты с кружковым орнаментом, подвески, изображающие
всадников, и др. Поскольку большинство этих вещей относятся к X-
XI вв., не исключено, что большая часть их попадала в марийское
Поволжье через болгар, на землях которых, как показывают материалы
памятников второго этапа, в значительной массе осело прикамское население.
Это подтверждается находками в могильниках марийского Поволжья
множества типично болгарских ремесленных изделий. В ряде погребений
найдены даже монеты, чеканенные в болгарских городах второй полови
ны X в. .
Если же мы возьмем вещи, главным образом женские украшения,
являющиеся характерными только для населения марийского Повол-
жья18, то увидим резкое отличие их от раннеболгарских и близость к
вещам мордовских памятников.
Характерными для населения марийского Поволжья следует считать
крупные височные кольца с грузиком, не встреченные у болгар;
застежки, близкие мордовским и также не найденные на раннеболгарских
могильниках, шумящие подвески с очковидным щитком, широко
известные в восточнофинском мире и употребляющиеся населением
марийского Поволжья в качестве украшений обуви". В Танкеевке лишь однажды
233

встречен щиток такой подвески, но и то он, как отмечалось, выполнял
роль привески на цепочке в шумящей подвеске прикамского облика
(см. рис. 64,2)20.
Из других украшений, характерных для населения марийского
Поволжья и не встреченных у ранних болгар, можно отметить перстни из
спиральной проволоки, ромбощитковые перстни (в Танкеевке найден лишь
один), шумящие подвески с круглым ажурным щитком, шумящие
подвески со щитками трапециевидной формы. Только одна из таких
подвесок зафиксирована в Танкеевке (рис. 64, 5), в то время как в
могильниках, относимых к предкам марийцев, они являются массовой находкой.
Там подобные подвески служили нагрудными украшениями в женском
костюме. В погребениях финнов они всегда встречаются парами '.
Глиняная посуда в могильниках марийского Поволжья встречается
чрезвычайно редко. Она представлена славяноидными широкодонными
горшками и гибридными постполомскими экземплярами с уплощенным
днищем и отогнутым наружу венчиком. Они довольно толстостенные, в
тесте их - примесь песка. Орнамент - отпечатки широкого гребенчатого
штампа по тулову и иногда по венчику. На некоторых сосудах имеются
отпечатки веревочки". Такая керамика, сохранившая традиции полом-
ской посуды, в X-XI вв. была распространена в Вятско-Волжском
регионе".
Таким образом, лишь отдельные изделия, близкие вещам из
памятников поволжских финнов, известны в памятниках раннеболгарского
объединения. В целом же их материал резко отличен от комплексов финских
памятников.
Однако во второй половине - конце X в. волжские болгары и
поволжские, а также окские финны вступают во все более тесные контакты. В
это время в Волжской Болгарии появляются даже финские погребения,
как, например, муромские захоронения в Танкеевском могильнике. В
памятниках волжских финнов в конце переходного периода
фиксируется приток изделий из ремесленных центров Волжской Болгарии
(см. гл. V).
3. БОЛГАРО-САЛТОВСКИЙ КОМПОНЕНТ
В КУЛЬТУРЕ РАННЕЙ ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
В историографии общепризнано, что болгаро-салтовский, пришлый с
юго-востока Европы (рис. 25) компонент являлся одним из основных,
если не решающим в создании этноса и культуры Волжской Болгарии.
Однако археологическое выделение и оценка значения его представляют
значительные трудности по двум основным причинам. Во-первых, сам
болгарский компонент еще до прихода в Среднее Поволжье включал в
себя аланские и другие элементы". Во-вторых, в Среднем Поволжье
нередко он был органически слит с прикамско-приуральским компонентом.
Более или менее в чистом виде он сохранился в I Большетарханском,
Кайбельском и некоторых других могильниках первого этапа.
Чтобы выделить собственно болгарский этнический элемент по
аналогии с другими памятниками, необходимо, как считает Н.Я. Мерперт,
234
сходство трех основных признаков: обряда, инвентаря и
антропологических данных 5. Взятый в отдельности один из трех вышеуказанных
признаков для выделения болгарских погребений за пределами собственно
болгарской территории (юго-восток Восточной Европы) чаще всего будет
недостаточным.
Н.Я. Мерперт считал принадлежащими собственно болгарам часть
погребений Верхне-Салтовского могильника (погребения в обычных
грунтовых ямах, Зливкинский, Покровский могильники, погребения у
Правобережного Цимлянского поселения, некоторые грунтовые погребения в
Крыму и на Тамани, погребения Нови-Пазарского, I Большетарханского
и Кайбельского могильников, имеющих "одинаковый погребальный
обряд", инвентарь и антропологический тип (европеоиды с чертами
монголоидное™)26. К таким памятникам близки могильник на Таманском
городище27, погребение у хутора Александрия", Волоконовский
могильник". Болгарскими склонен считать В.А. Кузнецов некоторые
памятники Северного Кавказа30. Погребения болгар зафиксированы у г.
Саратова31.
Погребальный обряд вышеотмеченных могильников в целом
довольно однообразен. Костяки, ориентированные головой на запад, иногда с
небольшими сезонными отклонениями, лежат вытянуто, на спине, в
несколько удлиненных, обычно грунтовых, ямах (кроме некоторых
могильников, где погребения впущены в небольшие курганы).
Сопровождающий их вещевой инвентарь не отличается богатством. Чаще всего в
могилах встречаются орудия труда, оружие и небольшое количество
украшений. Типы вещей в основном связаны по своему происхождению с сал-
товским кругом памятников. Характерной деталью обряда является
сопровождение умерших костями животных (позвонки, кости ног
крупных животных) и одним-двумя, сосудами, находившимися в свободном
пространстве могил у головы погребенных. Сосуды - лепные горшки или
круговые, чаще всего одноручные, кувшины ярко выраженного салтов-
ского облика. Определенный интерес представляет совпадение
антропологического типа погребенных в болгарских и близких им памятниках.
Черепа из них обычно европеоидные, но постоянно имеют примесь мон-
голоидности. М.С. Акимова указывает на сходство черепов из I
Большетарханского, Кайбельского и Зливкинского могильников32.
Многие из вышеотмеченных элементов культуры характерны также
для болгарских или смешанных, славяно-болгарских некрополей
Дунайской Болгарии .
Учитывая близость антропологического типа погребенных данного
круга памятников (там, где такое обследование проводилось), мы можем
говорить по отношению к ним о единстве трех вышеуказанных
признаков (обряда, инвентаря, физического типа погребенных), которыми во
многом характеризуется этнос. По всей вероятности, вышеназванные
памятники следует связывать в основном с болгарским этносом, хотя не
исключено, что некоторые захоронения этих памятников могли
принадлежать и близким к болгарам по материальной культуре аланам, хаза-
гам, мадьярам.
235

В материальной культуре I Большетарханского могильника
фиксируется самая непосредственная связь с салтово-маяцкой культурой на
ранне..! ее этапе. Салтовской по своему происхождению является круговая и
черно-серая по цвету посуда, в основном с приземистым туловом и
широким дном, удила с гвоздевидными и реже с эсовидными псалиями,
стремена преимущественно высокоарочного контура, мелкие трехперые,
листовидные и шиловидные наконечники стрел, серьги салтовского типа,
подвески-копоушки, накладки поясного набора, привески к поясам в
виде "самоварчиков" и в виде удлиненной петли с подвижно
закрепленным фигурным кольцом на конце (рис. 4, 8).
Совершенно аналогичны салтовским по форме и технике
орнаментации костяные горлышки бурдюков. Специфические, отлитые из бронзы
амулеты, изображающие когти, также встречаются как в салтовских
памятниках, так и в I Большетарханском могильнике34.
К этому же кругу памятников по времени, судя по одноручному
кувшину салтовского облика и бусам, относится II Большетар-
ханский могильник, где были расчищены остатки трех погребений35.
Большое сходство в керамике и остальном инвентаре с болгаро-салтов-
скими грунтовыми некрополями обнаруживает Кайбельский могильник,
датированный VIII—IX вв. Н.Я. Мерперт отмечал близость инвентаря этого
памятника: стремян высокоарочного контура, удил с s-видными
псалиями, предметов пояного набора, наконечников стрел, сережек
салтовского типа, одноручных кувшинов и плоскодонных горшков'* - не только
к болгарским памятникам Подонья, но и к могильникам дунайских
болгар".
Болгарским, по-видимому, является погребение 40, впущенное в
курган № 4 у с. Хрящевки, сопровождающееся лепным плоскодонным
горшком с защипами по венчику . Форма этого сосуда имеет параллели в
керамике других раннеболгарских могильников, а находка в насыпи
кургана салтовских вещей VIII—IX вв.39 позволяет предполагать датировку
данного погребения этим же временем.
Близкий комплекс погребального обряда и инвентаря отмечен и во
II Уреньском могильнике. Исследователи отмечают ярко выраженную
монголоидность погребенных из этого памятника4 . Интересна
прямоугольная погребальная конструкция из рва около одного из курганов.
Подобные сооружения, связываемые то с хазарами, то с печенегами,
известны на территории Хазарии
Вышеуказанными могильниками, а также погребениями у трудового
лагеря'"Золотая Нива" и коллекциями керамики в Ульяновском и Те-
тюшском музеях в основном и ограничиваются наиболее ранние
памятники, археологически фиксирующие переселение салтово-маяцких групп
в Среднее Поволжье.
Остальные могильники ранней Волжской Болгарии - Танкеевский,
Кокрятьский, Тетюшский, Лебяжское и Хрящевское погребения и
другие - датируются преимущественно более поздним временем и в
культуре своей несут преобладающие черты куьтуры прикамско-приуральских
этнических групп. Однако и в них, особенно в наиболее крупном из
236
них - Танкеевском могильнике, четко прослеживается салтовско-бол-
гарский компонент.
В этом памятнике часть погребений с керамикой, салтовского облика
и лепными плоскодонными горшками аналогична вышеотмеченным
захоронениям болгар (рис. 81, 82). Данная группа погребений выделяется
только после тщательного анализа всех деталей обряда и вещевого
комплекса. От остальных захоронений Танкеевского могильника они
отличаются сравнительной бедностью инвентаря и своеобразным
расположением вещей в могиле: позвонки и кости ног животных в изголовье
костяков (погр. 522,527, 543), нож и наконечник стрелы у изголовья (погр. 522,
527, 543), наличие плоскодонных лепных горшков (погр. 547) и
салтовских сосудов (рис. 81, 82).
Часть женских захоронений могильника (погр. 30,49, 56 и др.; рис. 82в),
содержащих круговую посуду, серьги с напускными бусами и не
имеющих прикамско-приуральских изделий в своем инвентаре,
предположительно также можно отнести к болгаро-салтовским.
В вещевом материале Танкеевки и других памятников можно
выделить, хотя и в значительно меньшем числе, чем в I Большетарханском
могильнике, предметы, связанные по своему происхождению с салтово-
маяцкой культурой. К ним относятся бронзовые копоушки, серьги
салтовского типа, горлышки бурдюков (рис. 63, 23,24; 70, 6-9; 73, 4).
В целом, однако, вещей, которые оыли бы характерны только для
районов собственно болгаро-салтовской культуры в памятниках ранней
Волжской Болгарии не так уж много. Большинство предметов так
называемого "салтовского" облика широко встречаются на территории от
Северного Кавказа до Верхнего Прикамья, а по степным районам - до Пан-
нонии.
Вследствие этого наиболее четким вещевым анализатором
присутствия болгаро-салтовского компонента в памятниках ранней Волжской
Болгарии остается керамика. Она характерна для болгаро-салтовского
населения на первом этапе и показательна в дальнейшем, когда в
результате смешения болгар с прикамско-приуральским населением остальной
материал во многом перестал носить монокультурный характер.
В керамике можно выделить две основные группы, видимо,
связанные по своему происхождению с болгаро-салтовским населением, -
круговую посуду и плоскодонные горшки
Наиболее ярким археологическим подтверждением появления болга-
по-салтовского населения в Среднем Поволжье является круговая
керамика. Ранее неизвестная в крае, в большинстве случаев легко
выделяющаяся благодаря своей специфике в форме, орнаменте, фактуре, эта
посуда зафиксирована в большом числе в I Большетарханском (около
70 экз.), II Большетарханском (1 экз.), Кайбельском (4 экз.), II Уреньском
(3 экз.), Танкеевском (свыше 200 экз.), Тетюшском (6 экземпляров в
обломках) могильниках. Обломки такой керамики обнаружены, как уже
отмечалось, на ряде местонахождений и селищ. Однако, несмотря на
многолетние работы, эта посуда за редким, вышеуказанным исключением не
встречается на поселениях.
237

Рис. 81. Болгарские погребения с лепными горшками ,.з Танкеевского
а ~~ "'" '
мика;
бронза:
238
могильника
— погр. 243: 1 — стело; 2, 3 — бронза; 4 — кость; 5 — раковина каури; 6 — кера-
а; Б — погр. 271; 1—3 — железо, 4 — керамика; в — погр. 547: 1,2 — стекло; 3, 4 —
13а; 5 — керамика; г — погр. 522; / — бронза, 2 — железо, 3 — керамика
О 30см
I I i I
D Зсм
Рис. 82. Болгарские погребения с кувшинами из Танкеевского могильника
а — погр. 406: 1,4 — бронза; 2, 3 — стекло; 5 — железо и дерево; 6 — железо; 7, 8 —
керамика; б — погр. 527: 1 — железо, 2 — керамика; в — погр. 49: 1 — керамика, 2 —
серебро, 3 — железо
239

Данная керамика неоднократно анализировалась исследователями
салтово-маяцкой культуры Н.Я. Мерпером, И.И. Ляпушкиным, С.А.
Плетневой 4J и др. В большинстве случаев в изученных памятниках она имеет
уже четко сформировавшиеся формы. Истоки такой посуды авторы
видят в предшествующей сарматской и аланскои керамике Юго-Востока
Европы, хотя имеется и точка зрения о привнесении исходных форм ее
из Казахстана и Средней Азии44. Часть усуньской лепной керамики с
бомбовидным туловом по принципам профилировки действительно
близка салтовской45.
Наиболее близкие салтовским круговые сосуды встречены в I Больше-
тарханском и на ранней части Танкеевского (тип IAJa и др.) могильника.
Здесь они сохраняют характерные для Салтова формы, орнаментацию и
цвет. Однако в отличие от салтовских примесью в них часто служили не
песок, а растительные остатки. Возможно, в этом сказалось влияние
собственно болгарского кочевого и полукочевого населения, применявшего
органические примеси в тесте46. Кроме того, для керамики ранней
Волжской Болгарии, судя по материалу I Большетарханского могильника,
характерно необычайно низкое - до 1/4 от дна - расположение
наибольшего диаметра тулова относительно его высоты, что не часто встречается
даже в салтовских памятниках.
Типично салтовскими формами являются круговые кружкообразные
сосуды и кубышки, известные в I Большетарханском и Танкеевском
могильниках, а также из коллекции Тетюшского музея (см. рис. 9; 15; 48).
Под влиянием салтовского керамического производства, вероятно,
изготовлялись лепные кружкообразные сосуды и кубышки.
Довольно широко представлена в памятниках ранней Волжской
Болгарии горшковидная лепная керамика. Типы простых по форме лепных
горшков, как отмечают многие исследователи, и в том числе С.А.
Плетнева47, были широко распространены у населения степей. В Среднее
Поволжье такие сосуды в основном, видимо, были привнесены болгарами
из Подонья, хотя не исключено, что часть их принадлежала и к иным,
вошедшим в состав населения ранней Волжской Болгарии этническим
группам.
В памятниках разбираемого нами региона известно около сотни
сосудов этого типа из могильников (в том числе 54 экз. из Танкеевского,
38 - из I Большетарханского, 3 - из Кайбельского, несколько
экземпляров из Тетюшского, 1 - из Хрящевского погребения и огромное число пока
еще полностью не систематизированных обломков такой посуды из более
поздних поселений.
Связь лепных горшков Волжской Болгарии с аналогичной посудой из
салтово-маяцких памятников - в силу сравнительного единообразия
этой керамики - можно проследить только по их специфичным
особенностям в форме, фактуре, и особенно в таком довольно подвижном,
несущем наибольшую семантическую нагрузку элементе, как
орнаментация.
В Танкеевском могильнике к тесту горшков (рис. 40) примешивались
обожженная глина, растительность или даже раковина. По форме, как
240
отмечалось, многие танкеевские сосуды сходны с большетарханскими.
Так, тип III из I Большетарханского могильника идентичен танкеевским
горшкам изящных пропорций с отогнутым наружу и покрытым
насечками венчиком. Тип V, видимо, специально погребальный, также имеет
аналогии в Танкеевке. Устойчивые, массивные горшки с близким диаметром
горла и венчика, с довольно большой толщиной дна и прилегающих к
ним частей стенок встречены как в Больших Тарханах, так и в
Танкеевке (рис. 40).
Несомненна связь указанной танкеевской посуды с некоторыми
группами керамики салтово-маяцкой культуры. Соотношение элементов
формы, наличие растительной примеси, резной орнамент и тамгообразные
знаки на плечиках48 салтовской керамики весьма близки к танкеевским
аналогам. Наибольшее сходство наблюдается с керамикой из ямных
захоронений4'. С.А. Плетнева определила подобную салтово-маяцкую
посуду как лепную кухонную50. Картографировав распределение этой
керамики в салтово-маяцких памятниках, она отмечала, что такая посуда
в преобладающей степени распространена в памятниках степных районов
Подонья и Приазовья - районах преимущественного обитания
болгарского населения".
Другим подтверждением болгарской принадлежности горшков
служит преимущественное положение их в детских захоронениях. По
материалу ряда могильников Восточной Европы прослеживается, что в
детские захоронения ставилась традиционная, присущая только для
данного этноса керамика. Так, в Танкеевском могильнике, оставленном в
основном прикамско-приуральским населением, свыше 75%
керамического материала из детских захоронений составляют круглодонные
чашевидные и горшковидные сосуды с примесью раковины в тесте, в ката-
комбном Дмитриевском могильнике в детские захоронения ставились
чаще всего кружки" - посуда, характерная для аланского населения
Северного Кавказа. В I Большетарханском могильнике 57%
керамического материала из детских захоронений представляли собой лепные
плоскодонные сосуды, 19% - круговые кувшины салтовского облика и
24% - круглодонные чаши (см. ниже). И в других ямных салтовских
могильниках, считавшихся болгарскими, несмотря на вытеснение лепных
плоскодонных горшков круговой посудой, они нередко фиксируются
в детских захоронениях53. ВТетюшском могильнике лепные
плоскодонные горшки найдены в пяти детских и двух взрослых захоронениях.
Учитывая, что такая посуда часто встречается и во взрослых,
относимых по обряду и инвентарю к болгарским погребениях I
Большетарханского, Кайбельского, Танкеевского могильников, ее, вероятно, можно
считать, по крайней мере для районов Среднего Поволжья,
традиционно болгарской.
Заключительный этап салтово-маяцкого влияния на культуру ранней
Волжской Болгарии можно проследить на примере массового
распространения во второй половине X в. на ранних селищах (см. гл. V)
категории круговой или подправленной на кругу так называемой кухонной54,
по определению С.А. Плетневой, керамики. Горшковидная по форме,
16. Е.П. Казаков
241

украшенная резным волнистым или горизонтальным орнаментом, эта
посуда по форме и примеси делится на группы. С.А. Плетнева и другие
исследователи отмечают широкое распространение ее преимущественно
в степных и лесостепных районах55. Подобная керамика зафиксирована,
как отмечалось, в памятниках, распространенных от берегов Волги до
Дуная (работы Ж. Выжаровой, Д.И. Димитрова и др.).
В целом болгаро-салтовский компонент, являющийся одним из
основных и ранних, сыграл большую роль в формировании единой культуры
Волжской Болгарии. Многие типы вещей, особенно в ранний период,
связаны по своему происхождению с салтово-маяцкой культурой.
В заключение можно отметить, что пришедшие в Среднее Поволжье
болгаро-салтовские группы, приобрели, как это явствует из анализа
данных I Большетарханского могильника, сходство в погребальном
обряде с прикамско-приуральским56, вероятно, посттурбаслинским и куш-
наренковским населением (череп и кости ног коня в могилах, длинные,
глубокие, иногда с заплечиками могильные ямы и т.д.). Как показывает
материал Ново-Пазарского могильника, пришедшие на Дунай болгары не
имели таких черт культуры57, да и в собственно болгарских памятниках
Подонья они отсутствуют.
4. КУШНАРЕНКОВСКИЙ КОМПОНЕНТ
Другим основным компонентом в ранней Волжской Болгарии
является прикамско-приуральский. Для Среднего Поволжья он также
целиком привнесен. Активное проникновение его в Среднее Поволжье,
видимо, происходило поэтапно, с качественными изменениями в каждом из
них. Наиболее ранним, почти одновременным с болгаро-салтовским или
идущим за ним представляется проникновение кушнаренковского
населения. Памятники кушнаренковского типа со своеобразной керамикой,
как известно, были выделены В.Ф. Генингом по материалам Башкирии5*.
В различные периоды своего существования со второй половины VI до
X-XI вв. они занимали широкую территорию (рис. 25) от Зауралья (Перей-
минский могильник) до Волги и от Южной Удмуртии (Кузебаевское
городище) до Южной Башкирии (I и II Бекешевские могильники)5'. Объемные
материалы из кушнаренковских памятников Башкирии опубликовал
Н.А. Мажитов".
Можно выделить четыре хронологических периода, внутри которых
кушнаренковские памятники имеют свою не только временную, но и
культурную специфику. Это раннекушнаренковский - второй половины
VI—VII в., характеризующийся северной ориентировкой костяков с
деформированными черепами; Манякский - VIII в., с новыми элементами
как в обряде, так и в вещах; Хусаиновский - конца VIII—IX в., Танке-
евский - второй половины IX-X в."
В памятниках ранней Волжской Болгарии представлены только
комплексы двух последних этапов в Большетиганском (112 погребений), Тан-
кеевском (около 20 погребений) и Тетюшском могильниках (2-3
захоронения). К ним, очевидно, нужно отнести Немчанский могильник и погре-
242
бения на 116-м километре в г. Самаре, хотя кушнаренковская керамика
в них не зафиксирована.
В Большетиганском, Танкеевском и I Большетарханском могильниках
в погребениях зафиксированы одинаковые комплексы из черепа и
костей ног лошади, положенные в ногах погребенного. Такой элемент
обряда по принципу pars prototo - часть вместо целого, -
представляющий скорее всего шкуры коня, положенные в кучу, особенно широкое
распространение получил начиная с гуннского времени. Он четко
отличается от обряда положения в широкие ямы шкуры коня, вытянутой
вдоль погребенного, в памятниках тюркских кочевников. Данный
элемент обряда известен в собственно гуннских могильниках Забайкалья",
в погребениях Крыма гуннского времени63. В Кушнаренковском
могильнике Башкирии второй половины VI—VII вв., как отмечалось, встречены
три погребения с костями коня. Зафиксирован он также в рьде
кушнаренковских или близких к ним памятников последней четверти I
тысячелетия н.э. в Башкирии и восточных районах Татарии: Стерлитамакском,
Иткучуковском, Чишминском и других могильниках". В конце IX в.
мадьяры привнесли данную особенность обрядности Г Паннонию, где она
фиксируется в десятках памятников IX-X вв.65
С этим вариантом обрядности, видимо, тесно связаны поминальные
комплексы, аналогичные погребальным по составу и положению частей
лошади, но расположенные над могилами или рядом с ними в верхних
слоях некрополей (рис. 28, 1-5). Такие комплексы, как отмечалось во
втором разделе гл. II, особенно широко встречаются в памятниках
Сибири, где они известны с первой половины I тысячелетия н.э. (таштык-
ская, верхнеобская культуры) и до начала II тысячелетия н.э.
(могильник Басандайка и др.). Хорошо представлены они в западносибирских
памятниках, имеющих керамику со штампо-гребенчатой орнаментацией
(могильник Релка" и др.).
В Восточной и Центральной Европе, за исключением пока
незначительного числа находок таких комплексов в памятниках гуннского и поздне-
гуннского периодов на Северном Кавказе, в Поволжье, на Украине, в
Южной Германии, основная масса поминальных комплексов
фиксируется, как отмечалось, в памятниках Прикамья, Башкирии и Среднего
Поволжья VII—X вв. (Бирский, Деменковский, Танкеевский могильники,
курганные могильники Башкирии и т.д.)67.
В Танкеевском могильнике кушнаренковский комплекс, помимо
погребений с конями, четко представлен в керамике (рис. 33, Г, 37) и
изделиях из цветного металла и серебра (рис. 59, 12, 22, 48; рис. 60, 6-8,
28, 82). Многие из них имеют ближайшие аналогии в материале Большети-
ганского могильника (рис. 20).
Наиболее поздняя посуда кушнаренковского облика зафиксирована
в погребениях 59, 107, 196 и на участке В/4 раскопа II Тетюшского
могильника. Хотя они и сохраняют здесь форму, залощенность снаружи и в
одном случае (рис. 36, А, 5) орнамент кушнаренковской посуды, но
намного толстостеннее, тяжелее их. В этом отношении они близки к
чияликской посуде.
243

Рис. 83. Локализация культур Урало-Поволжья во второй половине IX - первой
половине X в,
а - территория ранней Волжской Болгарии, б - переселение ломоватовско-поломс-
ких групп на Среднюю Волгу «оломс
На ранних болгарских поселениях (см. гл. V) кушнаренковская посуда
почти не известна, впрочем, как и ранняя поломская и ломоватовекая,
что лишний раз подтверждает существование ее в основном в
кочевнический период. Правда, Г.А. Хлебникова связывала с позднекушнарен-
ковскои б посудой керамику VIII группы с болгарских поселений
Х-Х1 вв. Однако в форме этой посуды, композиции орнамента,
раковинной примеси и т.д., по нашему мнению, прослеживаются не кушнарен-
ковские, а петрогромские традиции.
Этническая принадлежность самих кушнаренковских памятников в
настоящее время является спорной. Их относят к уграм, тюрко-уграм
самодиицам, мадьярам". Очевидно, решение этого вопроса во многом
будет зависеть от решения вопроса об этносе носителей огромной общно-
244
сти, родственных кушнаренковским, западносибирским средневековым
памятникам со штампо-гребенчатой керамикой, к которой с запада
примыкала имеющая свою специфику общность кушнаренковских
памятников (рис. 83)70. Указанную западносибирскую керамику одни
исследователи относят к предкам хантов71, другие склонны считать их
самодийскими72. Вероятно, не нужно отбрасывать и возможность отнесения такой
посуды и к иным, в частности енисейским, этническим группам, в
древности занимавшим широкую территорию Сибири.
5. ЛОМОВАТОВСКИЙ И ПОЛОМСКИЙ КОМПОНЕНТЫ
В неоднородном прикамско-приуральском компоненте основными
являются комплексы, исходные от культур Прикамья и Среднего Урала с
керамикой, имеющей веревочно-гребенчатую орнаментацию. Среди них
выделяются ломоватовские и поломские. Поскольку многие элементы
культуры отмеченных комплексов не отличаются друг от друга даже
в исходных районах (многие типы керамики, женских украшений,
культовых вещей и т.д.), то нередко приходится давать только их общую
характеристику.
Наиболее ранними в памятниках ранней Волжской Болгарии являются
комплексы из I Большетарханского могильника. Как уже отмечалось,
В.Ф. Генинг связывал тринадцать круглодонных сосудов из этого
памятника с угорским населением Зауралья и Западной Сибири. Однако сосуд
из погребения 61 с высоким узким горлом и веревочно-гребенчатой
орнаментацией сходен с керамикой из северных районов Башкирии: Маняк-
ского могильника VIII в., Каранаевского могильника более позднего
времени "ис петрогромской посудой со Среднего Урала7*. Остальные
сосуды с гребенчатым и резным орнаментом в виде горизонтальной
елочки, перекрещивающихся линий близки к сылвенской посуде.
В целом же прикамско-приуральский компонент представлен в
Больших Тарханах слабо. Здесь только около 20-25 погребений, т.е. 5-7%
всех захоронений, сопровождаются целиком прикамскими изделиями
или включают их в свой состав. Довольно аморфной, нечеткой по
культурной принадлежности предстает и прикамская круглодонная посуда
из этого памятника.
Наиболее широко прикамско-приуральский компонент представлен
в Танкеевском могильнике. При этом преобладающая часть вещей при-
камско-приуральского облика: некоторые лепные круглодонные горшки
и чаши, часто орнаментированные гребенчатым орнаментом и оттисками
веревочки в виде "гусеничек", такие же сосуды с резным
зигзагообразным орнаментом, кресала с бронзовыми рукоятями; шумящие подвески
с коньковыми, арочными, рогатковидными щитками; рожковые, бутыль-
чатые и прочие подвески, маски и так далее имеют аналогии в ломова-
товско-раннеродановских и сылвенских памятниках. Например,
совершенно идентичны им многие из вещей верхнекамских, Загарского,
Баяновского и других могильников75, синхронных позднему этапу
Танкеевки (X в.). Погребения с сосудами с веревочно-гребенчатой орна-
245

ментацией, аналогичной орнаментации на керамике из ломоватовских
памятников, содержат вещи непосредственно связанные истоками с
ломоватовскими вещевыми комплексами.
Поломский компонент из Танкеевки представлен сосудами с
решетчато-шнуровой орнаментацией (рис. 37, 38), костяными ложечками,
серьгами с 14-гранным напуском, серьгами подтреугольной формы и т.д.
Подобные изделия являются типичными для поломско-раннечепецких
памятников. Некоторые из погребальных комплексов Танкеевки (погр.
171, 447, 635 и др.) совершенно одинаковы с погребальными комплексами
поломских могильников.
Большинство из захоронений с поломскими сосудами* содержат
предметы, являющиеся характерными только для района р. Чепцы и в
меньшей степени для района Верхней Камы (рис. 59, 7-9; 63, 2, 5, 6 и др.).
Можно, вероятно, говорить о прямой преемственности этих погребений с
поломской культурой.
Прикамскими по своему происхождению, видимо, являются
погребения с восточной ориентировкой из Танкеевского могильника. Среди них
29 детских, 15 мужских, 10 женских и 10 взрослых, неопределенных по
полу. Из этих захоронений происходят 42 прикамские круглодонные
чаши и 4 круговых сосуда. 13 экземпляров имеют орнаментацию,
позволяющую связывать их с ломоватовскими и поломскими комплексами.
Погребения, имеющие в своем составе прикамскую круглодонную и
собственно болгарскую круговую посуду (погр. 370, 440, 441, 493, 536,
629, 719), судя по остальному инвентарю, также являются
прикамскими.
Прикамскими являются и погребения с лепными одноручными
кувшинами, поскольку последние изготовлялись выходцами из Прикамья.
Отмеченные захоронения не исчерпывают весь прикамско-приураль-
ский комплекс. Преобладающую часть лепной посуды Танкеевки
составляют неорнаментированные круглодонные сосуды различных форм,
подобные сосудам из памятников отмеченных культур Прикамья и При-
уралья. Погребения с такой посудой также содержат много прикамских
вещей.
Прикамскими являются и многие погребения с круговой посудой
сопровождаемые масками, шумящими подвесками и т.д.
Таким образом, основным компонентом в Танкеевском могильнике
можно считать прикамско-приуральский, преимущественно ломова-
товско-поломский. Об этом свидетельствуют погребальный обряд,
преобладание круглодонной посуды, наличие большого количества
специфических культовых изделий.
Кроме данных памятников, прикамско-приуральский компонент
представлен в Тетюшском могильнике. Здесь из пяти сосудов ломоватовско-
поломского облика, встреченных в женских и детских погребениях,
пва имели примесь раковины (погр. 97, 104), один орнаментирован
*Погр. 24, 31, 68, 95, 103, 106, ИЗ, 159, 163, 165, 166, 390, 396, 460, 507, 512, 513,
570, 635, 649, 666, 767, 777, 822, 950, 983, 1031.
246
оттисками веревочки по тулову (погр. 97). Единично встречены
бронзовый браслет с кружковым орнаментом, бусиновидные и спиральные про-
низки. В целом в Тетюшах, несмотря на довольно позднюю дату
памятника (вторая половина IX - начало XI в.), ломоватовско-поломские
комплексы представлены слабо.
Отдельные изделия, имеющие своими истоками верхнекамско-чепец-
кий район, зафиксированы в других памятниках. Так, шумящие
подвески, бубенчики имеются в Кокрятском могильнике (рис. 76, 3, 4, 7, 8);
шумящая подвеска с подтреугольным щитком происходит из Старомай-
нского могильника (рис. 77,3, 4).
При конкретном рассмотрении областей, откуда могли появиться в
Среднем Поволжье носители данных элементов культуры, прежде всего
привлекают внимание изменения в топографии археологических
памятников последней четверти I тысячелетия н.э. на Верхней Каме, в бассейне
р. Чепцы и в Башкирии (рис. 89).
На р. Чепце, по мнению В.Ф. Генинга, в середине IX в. прекращает свое
существование поломская культура, охватывающая бассейны рек Чепцы
и Сивы,в. В середине IX в. археологические памятники поломской
культуры в бассейне р. Сивы и в верховьях р. Чепцы, начиная примерно от
с. Балезино, исчезают. Такие крупные могильники, как Поломские I и II,
Мыдлань-Шай и другие, функционируют только до IX в. Памятники че-
пецкой культуры, продолжавшие поломскую, известны в бассейне р.
Чепцы в основном ниже с. Балезино. Однако в среднем теч- чии р. Чепцы
продолжают существовать могильники IX-XH вв. ~ Чем-шай и Бигер-шай,
Варнинский, Тольенский и др. Судя по работам М.Г. Ивановой и В.А.
Семенова, в них сохраняются позднеполомские элементы'".
Для этого же времени значительные изменения в составе
археологических памятников исследователями отмечаются для района Верхней
Камы, где прекращает существование ряд ломоватовских памятников.
Например, серединой IX в, датируются поздние захоронения Деменков-
ского могильника. В то же время для данного периода отмечен переход
ломоватовского населения в укрепленные убежища.
Вполне возможно, что в середине-второй половине IX в. в Прикамье
и Приуралье имело место какое-то значительное передвижение
населения, в результате чего в Среднем Поволжье в массе появляется лепная
круглодонная керамика и другие связанные с ней элементы культуры.
То, что такое перемещение было, и скорее всего довольно
кратковременное, доказывается тем, что от районов низовий Камы на протяжении
400 км до р. Чепцы и 600 км до Верхней Камы почти не встречаются
подобные памятники. Исключением является Игимский могильник в
восточных районах Татарии, явно родственный ломоватовско-поломским
памятникам.
По вопросу об этносе носителей ломоватовско-поломских памятников
между исследователями нет единого мнения. Большинство авторов -
М.В. Талицкий, О.Н. Бадер, В.А. Оборин, В.Ф. Генинг, Р.Д. Голдина,
Э.А. Савельева и др. - считали или считают, что вышеназванные чепец-
кие и верхнекамские памятники принадлежат предкам удмуртов и коми,
247

т.е. финноязычным народам76. Другие исследователи - Ф.А. Теплоухов,
А.Ф. Теплоухов, А.В. Шмидт - относят их к угорским7'.
Казанские археологи отмечали, что аналогии существенным
элементам культуры поломско-ломоватовского населения имеются прежде
всего в мире угорских или тюрко-угорских этнических групп80. В
вышедшей недавно работе А.Х. Халиков стал увязывать памятники поломско-
ломоватовского круга с тюркоязычными болгарскими эсегелами IX-
X вв.81
Небольшая по площади распространения (около 100X80 км) поломская
культура довольно резко отличается от одновременных, скорее всего
финских, памятников в северных и западных пограничных с ней
районах. Однако, находясь в тесном контакте с удмуртскими или прото-
удмуртскими группами, она, несомненно, включала и их в свой состав.
Нельзя не отметить и то, что языческие, бесспорно, удмуртские,
могильники XVI-XVII вв. в принципе как по обряду, так и по вещам
(ориентировка, обряд тризны вместо закапывания частей поминальных
животных, отсутствие керамики, элементы костюма, культовые вещи и
т.д.)" в отличие, например, от памятников обских угров (см. ниже) резко
отделяются от поломских.
Если брать поломскую посуду, то по орнаментации она обнаруживает
сходство с керамикой, имеющей гребенчато-штампованную
орнаментацию, из Зауралья и Западной Сибири". Близкие поломские
стилизованные изображения, наносимые костяным штампом, хорошо известны в
этнографии обских угров". Сами исследователи поломских памятников
склонны искать истоки поисковой посуды в угорских и самодийских
памятниках Зауралья85. В.А. Семенов, например, считает, что
распространению керамики поломского облика в Прикамье послужило переселение
туда со второй половины VI - первой половины VII в. угорского
населения86. Таким образом, принадлежность поломской культуры только к
финнам не является безусловной.
Подобные же две различные точки зрения существуют у
исследователей по вопросу об этносе носителей ломоватовской культуры. А.П.
Иванов, А.А. Дмитриев, М.В. Талицкий, О.Н. Бадер, В.А. Оборин считали, что
ломоватовская культура принадлежала предкам коми-пермяков87.
Ф.А. Теплоухов, А.Ф. Теплоухов, А.В. Шмидт полагали, что основным
компонентом в ней был угорский. А.В. Шмидт предполагал, что предки
коми только в IX-X вв. проникли с запада на Верхнюю Каму, где их
материальная культура стала основой родановской культуры.
Вышеотмеченная неразработанность многих вопросов ломоватовской
культуры также затрудняет выяснение этнических проблем ранних
болгар. На сегодняшнем этапе представляется, что включенные в ломова-
товскую культуру памятники можно разделить на две группы. Западные
или северо-западные, как их можно условно назвать, это памятники,
близкие к вымской культуре и в какой-то степени к памятникам
поволжских финнов. Они характеризуются наличием трупосожжения и трупо-
положения, слабо выраженным культом коня, включением привнесен-
248
ных с запада финских изделий и т.д. Это I, II Агафонковский, Урьинский,
Каневский и другие могильники.
Условно названные восточные или юго-восточные ломоватовские
памятники, граничащие во многих случаях с сылвенскими памятниками,
характеризуются другими чертами. В них абсолютно преобладает трупо-
положение с определенной ориентировкой костяков. Четко
прослеживается культ коня как в поминальном, так и в погребальном обряде.
Комплекс вещей близок салтовскому. В культе и костюме
прослеживается тесная связь с зауральским и западносибирским населением (набор
шумящих подвесок, погребальные маски и т.д.). Основной материал
таких памятников относится к IX-X вв. Это Деменковский, Баяновский,
Редикорский, Загарский и другие могильники. Они и обнаруживают
наиболее тесные связи с памятниками ранней Волжской Болгарии.
Если северо-западную группу памятников можно сопоставить с финно-
пермскими, то относительно юго-восточных это сделать труднее. Как
известно, исследователи полагают, что ломоватовская культура в
середине или второй половине IX в. перерастает в родановскую. Однако если
брать обряд и вещевой материал многих относимых к родановским
могильников X в. (Баяновского, Плесинского, Загарского, Редикорского и
др.), то мы не найдем существенного отличия их от ломоватовских
памятников (Деменковского и др.). Поэтому, как бы мы не называли их:
ломоватовскими или раннеродановскими, это будут те же
ломоватовские памятники на позднем этапе.
Для сравнения с ними имеются частично синхронные могильники
вымской культуры, непосредственно связанные с коми-зырянами или
летописной Пермью вычегодской. В последних около 50% погребений с трупо-
сожжением, вещевой инвентарь их сильно отличается от инвентаря
отмеченных раннеродановских памятников. Например, преобладающая часть
вещей из вымского могильника Кищиль-Кось, относимого к Перми
вычегодской, связывается в преобладающей степени с материалом
памятников, расположенных к западу от бассейна р. Выми, и в то же время резко
отличается от материала территориально близких и как будто бы
этнически родственных (поскольку их относят к коми-пермякам)
раннеродановских памятников (Горд-Кушетский, Загарский могильники и др.).
Последние, в свою очередь, близки Танкеевке. Поскольку некоторые более
ранние башкирские памятники того времени (например, Стерлитамак-
ский могильник, где имеются идентичные ломоватовско-раннероданов-
ские женские украшения, лицевые погребальные наглазники, оружие и
т.д.) по вещам сходны с памятниками ломоватовской культуры, то при
отнесении последних к памятникам коми-пермяков, нам пришлось бы
считать территорией, находящейся под сильным влиянием предков коми,
пространство от бассейна р. Вычегды до Центральной Башкирии и
Среднего Поволжья.
В действительности лишь на рождественском этапе родановской
культуры на Верхней Каме в массе появляются вещи, идентичные предметам
из памятников XI в. в бассейне р. Выми, где расположены вышеназван-
249

Рис. 84. Локализация памятников с погребальными лицевыми покрытиями
а - раннеболгарского времени, б - X1I-XIV вв., в - XIV-XV1I вв.
ные могильники коми. На Верхней Каме появляются украшения,
накладки поясных наборов, сосуды8", которые, как указывалось, имеют
аналогии среди предметов из памятников коми XI в., расположенных к
северо-западу от Верхней Камы8'.
В определенных деталях материалы ломоватовских памятников
увязываются с данным памятников обских угров и самодийского населения
Западной Сибири XVI—XVII вв. Лепная крупнодонная посуда в них
сохраняется до XVII в.*° Несмотря на большой хронологический разрыв между
этими группами памятников, в них присутствует немало одних и тех же
типов вещей. Предметы украшений, орудия труда, некоторые элементы
погребального обряда (погребальные маски у западносибирского
населения) во многом продолжают ломоватовские традиции. На основе этого,
например, В.А. Могильников отмечает, что значительное количество
аналогий в ломоватовском и обско-угорском материале подтверждает
теорию об угорской принадлежности ломоватовской культуры".
Погребальные лицевые покрытия, появившиеся к западу от Урала
в период интенсивного проникновения туда зауральского населения,
вероятно, привнесены из Западной Сибири. Там такой элемент обряда,
с которым были связаны глубокие идеологические представления",
существовал с таштыкской эпохи. Широко известен он в этнографии
обских угров. У енисейского населения он фиксируется в могильниках
на р. Кеть еще во второй половине XVIII в.'2 К западу от Урала наиболее
ранние погребальные лицевые покрытия происходят из I Веслянского
могильника" второй половины VI—VII в., оставленного ванвиздинским
населением, родственным зауральским и западносибирским этническим
250
группам, со шнуровой и штампо-гребенчатой посудой. Во второй
половине VI—VII в. это население заняло широкую территорию на северо-
востоке Европы. В IX в. этот обряд, известный в Башкирии (Стерлитамак-
ский могильник), и особенно в ломоватовских могильниках на Верхней
Каме, вместе с прикамско-приуральским населением проникает в
Волжскую Болгарию. В конце IX в. мадьяры привнесли этот обряд в Паннонию.
Таким образом, распространение археологических и этнографических
параллелей погребальным лицевым покрытиям так же, как и
положенной в кучу шкуре лошади с головой и ногами, фиксируется в лесных и
лесостепных районах, по огромной дуге окаймляющих с севера зону
евразийских степей (рис. 84). Вследствие этого мы не должны отрицать
угорский компонент при интерпретации материала урало-прикамского
происхождения из памятников ранней Волжской Болгарии.
Помимо вышеисследованных компонентов и комплексов, в
памятниках ранней Волжской Болгарии зафиксированы славянские, мадьярские
и норманнские древности. Однако они сравнительно немногочисленны и
более поздние по времени. Некоторые поделки из данных комплексов
выявлены в материале ранних поселений (см. гл. V).
Ч'енинг В.ф. Южное Приуралье В III—VII вв. н.э. (Проблемы этноса и его
происхождения) // ПАДИУ. М., 1972.С. 247-251.
^Иванов В.А. Этнические процессы в степной и лесостепной полосе Южного Урала
и Приуралья в VII—XIV вв. н. э.: Автореф. дис... канд. ист. наук. М., 1990. С. 12.
^Казаков Е.П. Танкеевский могильник (К вопросу об этнокультурных
компонентах ранней Волжской Болгарии): Автореф. дис... канд. ист. наук. Казань, 1972. С. 3—21.
'Архипов Г.А. Марийцы IX-XI вв. Йошкар-Ола, 1973. С. 86-102.
«Калинин Н.Ф., Халиков А.Х. Итоги археологических работ за 1945-1952 гг.
Казань, 1954. С. 61-63.
ьГенинг В.ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге. М., 1964. С. 153.
'Казаков Е.П. Танкеевский могильник... С. 14.
"Старостин П.Н. Памятники именьковской культуры // САИ. 1967. Вып. Д1-32.
«Там же. С. 18.
'"Там же.Табл. 25, 1-7, 10. 11, 13.
"Там же. С. 18-19, 95, табл. 24.
1 "Жиганов М.Ф. Новые археологические памятники в долинах рек Вад и Теша //
Из древней и средневековой истории мордовского народа. Саранск, 1959. Т.2. С. 66, 68.
1ЭДревности мордовского народа. Саранск, 1941. Дополнение 1 к альбому Ястребова,
7, 8, 26 — 28; Иванов П.П. Крюковско-Кужковский могильник // Материалы по
истории мордвы VIII—XI вв. Моршанск, 1952. С. 194, табл. X, 3; С. 203, табл. XIX, 2; С. 205,
табл. XXI, 3, 4; С. 225. табл. XI и др.
''Алихова А.Е. Материальная культура Средне-Цнинской мордвы VIII—XI вв.
(По материалам раскопок П.П. Иванова за 1927-1928 гг.) // Археологический сборник.
Саранск, 1969. Т.З. С. 79, табл. 2, 1, 2, 5; С. 81, табл. 3,1-5, 11 и др.
'^Казаков Е.П. О характере связей поволжских финно-угров с населением ранней
Волжской Болгарии // Вопросы финно-угроведения. Йошкар-Ола, 1970. Вып. V.
С. 258, табл. II, 3.
чАрхипов Г.А Марийцы... •. 154, рис. 42, 9-32; С. 155, рис. 43.
^^Федоров-Давыдов Г.А. Монеты из Дубовского могильника // Новые памятники
археологии Волго-Камья. Йошкар-Ола, 1984. С. 162.
'"Архипов Г.А. Марийцы... С. 132, рис. 18, 6; С. 133, рис. 19.
"Там же. С. 130, рис. 16; С. 138, рис. 24; С. 161, рис. 51.
251

"Там же. С. 138, рис. 1-3, 5-8; С. 150, рис. 37, 2, 3.
"Там же. С. 126, рис. 10, 1, 2.
"Там же. С. 183, рис. 75.
"Казаков Е.П. О поломской керамике Волго-Камья // Новые исследования по
этногенезу удмуртов. Ижевск, 1989. С. 41, рис. 5.
''Плетнева С.А. От кочевий к городам // МИА. 1967. № 142. С. 8.
"Мерперт Н.Я. К вопросу о древнейших болгарских племенах. Казань, 1957. С. 36.
"Там же. С. 34.
"Миллер А.А. Таманская экспедиция ГАИМК в 1931 г. // Сообщ. ГАИМК. 1932.
№ 78. С. 67-68.
"Телегин Д.Я. Оскольская экспедиция 1955-1966 гг. // КСИА. 1959. Вып. 8.
С. 78-79.
"Плетнева С.А., Николаенко А.Г. Волоконовский древнеболгарский могильник //
СА. 1976. №> 3. С. 279-298.
"Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа // МИА. 1962. №> 106.
С. 88.
''Максимов Е.К. Находки раннеболгарских погребений близ Саратова // Из
истории ранних болгар. Казань, 1981. С. 141.
"Акимова М.С. Материалы к антропологии ранних болгар (Приложение к книге
В.Ф. Генинга и А.Х. Халикова "Ранние болгары на Волге). Казань, 1964. С. 181.
33.Въжарова Ж.. Славяни и прабългари по данни на некрополите от VI—XII в. на
територията на България. София, 1976; Димитров Д.И. Погребалният обред при ран-
нобългарските некрополи във Варненско (VIII—X) // Известия на археологическия
институт. 1974. XXXIV. С. 51-94.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 173, рис. 47, 10-13; Генинг В.Ф., Хали-
ков А.Х. Ранние болгары... Табл. XV, 20.
"Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 67-69.
"Мерперт Н.Я. Кайбельский средневековый могильник: Отчет Куйбышевской
археологической экспедиции за 1953 год // Архив ИА АН СССР. Р-1815. С. 205; ГОМТР
№ 12830-12837.
"Мерперг Н.Я. К вопросу... с. 35.
"Мерперт Н.Я. Материалы по археологии Среднего Заволжья // МИА. 1954. № 2.
С 94, рис. 23, 2.
" Там же. С. 104.
'"Багаутдинов Р.С. Раскопки курганской группы Урень И // АОУП. Сыктывкар,
1989. С. 87-88.
Л1Власкин М.В., Илъюков Л.С. Раннесредневековые курганы с ровиками в
междуречье Сала и Маныча //СА. 1990. № 1. С. 137-153.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 155, рис. 42,1-5.
43Мерперт Н.Я. Верхнее Салтово: Дис... канд. ист. наук. // Архив ИА АН СССР.
№ 884; Ляпушкин И.И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона //
МИА. 1958. № 62. С. 85-150; Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 114-122; Она же.
На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. М.,
1989.С. 121-144.
,АГенинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары... С. 138.
"Труды Семиреченской археологической экспедиции "Чуйская долина" // МИА.
1950. № 14. Табл. XIV, 3; XLII, 8.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 104.
"Там же.
48 Там же. С. 103.
"Телегин Д.Я. Оскольская экспедиция... С. 79, рис. 6,2.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 103-106.
51Тамже. С. 104; 111, рис. 27.
"Там же. С. 124-125.
"Плетнева С.А., Николаенко А.Г. Волоконовский древнеболгарский могильник.
С. 287-289; Мерперт Н.Я. Верхнее Салтово. С. 76.
"Плетневе С.А. От кочевий к городам. С. 106—114.
55Тамже. С. 106.
"Казаков Е.П. Танкеевский могильник... С. 17.
"Станчев СР. Новый памятник ранней болгарской культуры // СА. 1957. XXVII.
С. 107-134.
58Генинг В.Ф. Проблемы изучения железного века Урала // ВАУ. Свердловск,
1961. Вып. 1.С. 40-44.
59 Казаков Е.П. Об этнической принадлежности памятников кушнаренковского
типа // Этногенез и этническая история тюркояэычных народов Сибири и
сопредельных территорий. Омск, 1979. С. 89.
"Мажигов Н.А. Южный Урал в VII-XIV вв. М., 1977. Табл. XV-XXII; Он же.
Курганы Южного Урала VIII—XII вв. М., 1981.
"Казаков Е.П. О хронологической типологии и этнокультурных контактах куш-
наренковских памятников Татарии // Проблемы происхождения и этнической истории
тюркских народоЕ Сибири. Томск, 1987. С. 18-30.
"Коновалов П.Б. О погребальном обряде хунну // Этнографический сборник.
Улан-Удэ, 1974. С. 198-217.
"Двшевсквя О.Д. Погребения гуннского времени в Черноморском районе Крыма //
Древности Восточной Европы. МИА. М. № 169. С. 52-61.
"Казаков Е.П. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии.
М.,1976. С. 22, рис.8.
"Балинг Ч. Погребения с конем у венгров в IX-X вв. // ПАДИУ. М„ 1972.
С. 176-188.
«VuHduHa Л.А. Могильник Релка на Средней Оби.Томск, 1977. С. 99-100.
•'Казаков Е.П. О культе коня в средневековых памятниках Евразии // Западная
Сибирь в эпоху средневековья. Томск, 1984. С. 39-110.
''Хлебникова Г. А. КвраМЯКа ячмитникоя Ввдаадке.й'К»»Я*1МИ№> К вопросу об
этнокультурном составе населения. М., 1984. С. 112.
"Могильников В.А. К вопросу о связях населения Башкирии и Зауралья в конце
/ тысячелетия до н.э. - /тыся«елетия н.э. // АЭБ. Уфа. 1971. Т. IV; Генинг В.Ф. Южное
Приуралье в 11I-V11 вв. н.э. // ПАДИУ. М., 1972. С. 273-274; Чернецов В.Н. Нижнее
Приобье в 1 тысячелетии н.э. // МИА. 1957. АГ° 58. С. 180; Халикова А.А. Ранневенгерс-
кие памятники Нижнего Прикамья и Приуралья // СА. 1976. № 3. С. 141-156.
''"Казаков Е.П. Об этнической принадлежности памятников кушнаренковского
типа. С. 89-92.
",1Чернеиов В.Н. Нижнее Приобье... С. 137-138; Могильников В.А. Культура
племен лесного Прииртышья, IX - начала XIII в. // Учен. зап. ПГУ. 1968. № 191. С. 291.
"Генинг В.Ф. Этнический субстрат в составе башкир и его происхождение (По
археологическим материалам I тысячелетия н.э.) // АЭБ. 1971. Т. IV, С. 53.
пзМажитов Н.А. Южный Урал...С. 238, табл. XXVIII, 1. 9.
14Берс Е.М. Отчет по раскопкам в 1957 году Уральской археологической
экспедицией Уральского государственного университета // Архив ИА АН СССР. Р-1. № 1529.
Рис. 21,24.
"Спицын А.А. Древности камской чуди по коллекции Теплоуховых // MAP.
1902. Т. 26. Табл. XIV, 6 и др.; Оборин В.А. Раскопки могильников железного века
в Верхнем Прикамье// ВАУ. Свердловск, 1962. Вып. 2. С. 95-99.
"Генинг В.Ф. Археологические памятники Удмуртии. Ижевск, 1958, С. 100,
рис. 44.
"Там же.С. 102, рис. 46; Семенов В.А. Варнинский могильник // Новый памятник
поломской культуры. Ижевск, 1980. С. 5—135.
"Талицкий М.В. Верхнее Прикамье В X-XIV вв. // МИА. 1951. К0 22. С. 85;
Оборин В.А. Коми-пермяки в IX-XV вв. (Родановская культура): Автореф. дис... канд.
253

ист. наук. М., 1957. С. 18; Ведер О.Н., Оборин В.А. На заре истории Прикамья. Пермь,
1958. С. 161; и др.
"Гехлоухов А.Ф. О происшедшей некогда смене угров пермяками на Верхней
Каме, коми на Верхней Вычегде и удмуртами на Чепце // УЗ ПГУ. Пермь, 1960. Т.ХН,
вып. 1. С. 270-274. (Тр. КЭТ. Т. III).
"Казаков ЕМ. О назначении погребальных лицевых покрытий Танкеевского
могильника (Об одном элементе погребального обряда) // УЗ ПГУ. Пермь, 1968. № 198.
С. 230-239; Халикова Е.А. К вопросу об этнической принадлежности ломоваторских
и раннеродановских памятников Верхнего Прикамья // Вопр. финно-угроведения.
Вып. V.C. 296-301.
"Халиков А.Х. Узловые проблемы средневековой археологии Среднего
Поволжья и Прикамья // Проблемы средневековой археологии Урала и Поволжья. Уфа,
1986. С. 21.
"Акимова М.С. Прикамская антропологическая экспедиция Института
антропологии 1958-1959 гг. // ВА. 1960. № 4. С. 112.
""ернецов В.Н. Нижнее Приобье... С. 227, табл. XLIII, 13; Мошинская В.Н.
Городище и курганы Потчеваш // МИА. 1957. № 35. С. 207, табл. IX.
"Иванов СВ. Орнамент народов Сибири как исторический источник (По
материалам XIX - начала XX в.). М.; Л., 1963.С. 74, рис. 33, 3.
"Генинг В.ф. Этногенез удмуртов по данным археологии // Вопр.
финно-угорского языкознания. Ижевск, 1967. Вып. IV. С. 275-276; Семенов В.А. Из истории
удмуртского народного орнамента // Там же. С. 292-293.
,1Семенов В.А. К вопросу об этническом составе населения бассейна р. Чепцы по
данным археологии // Материалы по этногенезу удмуртов. Ижевск, 1982. С. 43-62.
"Оборин В.А. Коми-пермяки... С. 18.
"'Badep О.Н., Оборин В.А. На заре истории... С. 208, рис. 55.
"Савельева Э.А. Пермь вычегодская по археологическим данным. М., 1971.
С. 172-175.
">Дульэон А.А. Остяцкие могильники XVI и XVII вв. у с. Молчановона Оби //
Учен. зап. Томского гос. пед. ин-та. Томск, 1955. T.XIV. С. 97-159.
"Могильников В.А. Элементы древних угорских культур в материале
хантыйского могильника Халас-Погор на Оби // АЭБ. Уфа, 1964. Т. II. С. 270; Казаков Б.П. О
назначении... С. 237-238.
93Гребнева Г.А. Отчет об археологических исследованиях Кетского отряда летом
1977 года // Архив ИА АН СССР. Р-1. 6558. С. 43, рис. 11; С. 47, рис. 15.
"Савельева Э.А. Хронология погребальных комплексов Веслянского I
могильника // КСИА. 1979. № 159. С. 92, рис. 1, 26, 27.
Глава V
ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ
ОБЩЕБОЛГАРСКОЙ КУЛЬТУРЫ
1. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ КОМПОНЕНТОВ
РАННЕЙ ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ НА I-U ЭТАПАХ
В каком же отношении друг к другу находились выделенные
этнокультурные компоненты в памятниках ранней Волжской Болгарии?
Общее соотношение между болгаро-салтовским и прикамско-приураль-
ским компонентами в определенной мере выявляется при сравнении
материала различающихся в культурном и хронологическом отношении,
наиболее широко раскопанных 1 Большетарханского и Танкеевского
могильников.
Керамический материал из I Большетарханского могильника
содержит 120 сосудов из 101 погребения. Из них 68 сосудов, т.е. более
половины, - круговые, типично салтовского облика, 38 экземпляров - лепные
плоскодонные горшки, 13 - лепные круглодонные чашевидные сосуды
и один лепной кувшин (рис. 85,А). В Танкеевском же могильнике 580
сосудов из погребений и поминальных комплексов, из которых 256 лепных
круглодонных чашевидных и горшковидных сосудов, 208 круговых
сосудов, 54 лепных плоскодонных горшков и 57 лепных кувшинов
(рис. 85, Б).
Для данных памятников характерно сочетание разнокультурной по
своему происхождению керамики. В обоих памятниках представлены
одинаковые (за исключением 5 экз. из Танкеевки) типы глиняной
посуды. Однако соотношение этих типов различно. В 1 Большетарханском
могильнике круговая керамика составляет около 57% от всего
керамического материала (около 3/5), в то время как в Танкеевке ее около
1/3 (35,8%). Плоскодонных горшков в I Большетарханском могильнике
32% (1/3), а г: Танкеевке - 1/11, или 9%, лепных и круглодонных чаш и
горшков соответственно 1/10 и несколько менее 1/2 (44%).
Если учесть, ■. :о круговые сосуды вместе с плоскодонными горшками
одинаково употреблялись собственно болгарским населением и
являются для него характерной посудой, то эта часть керамики вместе
составляет в I Большетарханском могильнике 90%, а в Танкеевке - 45%.
По-видимому, в I Большетарханском могильнике господствующим является
тот культурный элемент, к которому принадлежали круговая посуда и
лепные плоскодонные горшки. В Танкеевке же преобладают прикамский
255

Рис. 85. Распределение групп керамики в раннеболгарских могильниках
А — в Большетарханском, Б — в Танкеевском, В — в Большетиганском, Г — в Те-
тюшском; а - круговая керамика, б - лепные горшки, е - лепные кувшины,
г — круглодокная горшковидная посуда
компонент и сопровождающая его лепная круглодонная посуда прикам
ско-приуральского облика.
Мы могли бы предположить, что танкеевское население - это тоже
большетарханское, включившее на следующем этапе (IX-X вв.) в свой
состав значительные массы прикамско-приуральских пришельцев. Но в
таком случае в Танкеевском могильнике, который функционировал уже
после I Большетарханского, должен был бы быть еще больший процент
круговой керамики, чем в Большетарханском могильнике. По материалу
Танкеевского могильника мы видим, что производство круговой
керамики достигло довольно высокого ремесленного уровня. В условиях
образования государства и широкого распространения в быту ремеслен-
256
Рис. 86. Детские погребения с керамикой из I Большетарханского (А) и Танкеевского
(Б) могильников
о - круговая керамика, б - лепные горшки, в - лепные кугшины, г —
круглодонная горшковидная посуда
ной круговой посуды, когда население забывало свою традиционную
обрядность и широко использовало круговую керамику, процент
последней должен был сильно преобладать над лепной посудой. Однако в Тан-
кеевке мы видим резкое снижение процента круговой посуды по
сравнению с I Большетарханским могильником и увеличение доли прикамско-
приуральской керамики.
Отсюда можно сделать вывод, что не большетарханское население в
Танкеевке включило в свой состав прикамско-приуральское, а наоборот,
танкеевское, в основе своей прикамско-приуральское, население в
какой-то степени, вероятно, включило в свой состав болгаро-салтовское
или близкое ему население.
Исследователи I Большетарханского могильника отмечали, что в
могилах взрослых лепные сосуды ставились "очень редко". В связи с этим
интерес представляет сопоставление категорий глиняной посуды в
детских захоронениях обоих памятников. В Танкеевке из 259 детских
индивидуальных языческих погребений из раскопов I—XIX 102 (78%) - с
лепными круглодонными чашами и горшками, 13 (10,5%) - с круговыми
сосудами, 4 (2%) - с лепными кувшинами и 12 (9,5%) - с лепными
плоскодонными горшками. В I Большетарханском могильнике, где изучено 70
детских захоронений, указанные сосуды в детских погребениях
соответственно составляют 9 (24%), 7 (19%), ноль и 21 (57%) (рис. 86).
Очевидно, и в I Большетарханском могильнике, и в Танкеевке в
детские погребения ставили лепную традиционную бытовую посуду. Для
Танкеевке это лепная круглодонная, для I Большетарханского
могильника - плоскодонная, горшковидная.
17. Е.П. Казаков
257

Из анализа глиняной посуды обоих памятников явствует также, что не
только большетарханское, болгаро-салтовское, население
воздействовало на танкеевское, но и близкое танкеевскому, в основном прикамско-
приуральское, может быть, куишаренковское, население какой-то частью
уже в конце VIII—IX в. входило в состав большетарханского. Об этом
свидетельствует наличие в I Большетарханском могильнике круглодонных
лепных сосудов, которые В.Ф. Генинг, связывает с угорским этносом.
Кроме того, в I Большетарханском могильнике изучены три погребения с
восточной ориентировкой костяков, сопровождающиеся прикамскими
вещами (см. разд. 5 гл. IV). Отдельные прикамские изделия
зафиксированы и в других захоронениях (см. разд. 1 гл. II). Таким образом,
включение прикамско-приуральского населения в состав болгаро-салтовского и
взаимодействие их фиксируются уже в I Большетарханском
могильнике.
Большетарханское население в основном контактировало с кушна-
ренковским населением, судя по материалу и дате Большетиганского
могильника. Многие из типов вещей - наконечники стрел, удила, серьги,
пряжки и т.д. - обоих памятников аналогичны, что свидетельствует об
их хронологической близости. В то же время в Больших Тарханах
фиксируются чуждые для болгар Подонья, да и для основной масс кушнарен-
ковских, по крайней мере поздних, хусаиновского этапа, памятников
элементы погребальной обрядности (большая длина и глубина могил с
заплечиками и подбоями, положение шкуры коня в могилы и т.д.).
Не исключено, что болгары большетарханской группы, как уже
отмечалось, перед приходом в Среднее Поволжье находились в контактах с
какими-либо посттурбаслинскими группами населения - носителями
данных элементов погребальной обрядности. В таком случае их кочевья
до переселения должны были располагаться по соседству с территорией,
занятой приуральским населением где-то в пределах Саратовско-Вол-
гоградского Поволжья. Наиболее северо-восточные болгарские
захоронения у Волги, на территории южнее Самарской Луки, действительно
известны в районе Волгограда и Саратова1.
Резкое различие в керамике, женских украшениях, культовой
атрибуции, применение большетарханским населением кушнаренковских
соединительных блях конской сбруи в качестве накладок на колчан2
свидетельствуют о различной этнокультурной основе болгарских и
кушнаренковских памятников. Для выявления взаимодействия болгаро-
салтовского и прикамско-приуральского компонентов на втором и
переходном этапах наиболее обширный, пригодный для статистической
обработки материал дает Танкеевский могильник, число вскрытых
погребений которого, как отмечалось, в 2 раза превышает число
захоронений других, вместе взятых, некрополей раннеболгарского
объединения. При этом использовались ЭВМ. Так, в работе Д.М. Насыбуллиной в
1983 г. обработка проводилась по 91, отобранному Е.П. Казаковым,
признаку, включающему элементы погребального обряда, типы вещей и
иногда их специфичные детали. Был использован X - коэффициент, ко-
258
торый выражается формулой:
3N(ABC)
N(A) + N(B) + N(C)
где N(ABC) - число погребений, в которых признаки А, В, С встречаются
вместе; N(A), N(B), N(C) - число погребений, в которых встречается либо
признак А, либо В, либо С. Это позволило выявить группы мужских,
женских и детских погребений и наиболее сильные связи между их
признаками.
В первой публикации по материалу Танкеевского могильника имеется
попытка разделить все его захоронения на две группы, отличающиеся
друг от друга в основном по керамическому материалу (в одной группе
преобладают круговые кувшины, в другой - лепные круглодонные
горшки и чаши) и некоторым чертам погребального обряда. Погребения
первой из этих групп (с круговыми сосудами) А.Х. Халиков считал
принадлежащими тюркоязычному населению, погребения второй (с
лепной круглодонной посудой) - предкам "мари, удмуртов, коми-пермяков
и др.", т.е. финно-уграм. Было отмечено, что для первой группы более
характерны наличие в могилах большого свободного пространства у
изголовья костяков, большая глубина ям, положение лопаток животных,
заплечики^ Однако четкого выделения данных групп не наблюдается.
Одни и те же элементы обряда и вещи, как отметила Е.А. Халикова,
обычно встречаются во всех погребениях?
Чем же была обусловлена такая ситуация? По вещам нами были
выделены мужские, женские, а по размерам ям и вещам - также детские
захоронения отдельно с различными группами керамики и отдельно без
керамики. Часть взрослых захоронений вследствие бедности вещевого
инвентаря не может быть определена по полу.
К отличительным признакам мужских захоронений относились
следующие категории вещей - предметы вооружения и труда: наконечники
стрел, сабли, копья, топоры; предметы огнива: трубицы для трута,
кресала, кремни, находившиеся обычно в поясных сумочках: предметы
конского снаряжения: удила, подпружные пряжки, соединительные бляхи и
кольца уздечек; копьевидные серьги. Женские погребения
сопровождались накладками головного убора, серьгами с напуском, разнообразными
подвесками, пронизками, напряслами, шильями, браслетами, бусами. В
детских захоронениях фиксируются бусы, бубенчики, альчики,
ситовидные и пилкообразные подвески.
Половозрастное определение погребенных по вещам в целом
совпадает с антропологическим определением их. Часть их была предварительно
определена И.И. Гохманом, P.M. Фаттаховым и Л.М. Демнером (автор
выражает им искреннюю признательность). М.С. Акимова провела
обследование 43 мужских и 33 женских черепов5. Венгерский антрополог
Е.Кинга на мужских черепах из погребений 1012, 1059, 1065 выявила
следы символической трепанации, что отражает, судя по материалам
259

мадьярских и болгарских памятников, шаманские представления. Из
раскопок 1973-1976 гг. выявлено еще 30 женских, 29 мужских, 13
детских и подростковых черепов. Антропологическое и археологическое
определение неграбленных захоронений с достаточным количеством
вещей из раскопок последующих лет совпали (погр. 934, 942, 1014, 1051 и
др.), что подтверждает сопровождение захоронений специфически
мужским или женским набором изделий.
При сопоставлении вещевого инвентаря всех погребений с раскопов
I-XIX (включая сюда взрослые, неопределимые по полу и детские с
разными группами керамики) отмечается такая картина. Погребения с
круговыми сосудами (158 погребений) сопровождаются большим набором
оружия и конского снаряжения, чем погребения второй группы (с
лепной прикамской посудой) (178 погребений). В первых встречено 18 про-
ушных топоров (во второй группе - 5), 18 удил (во второй группе - 2), 8
8 пар железных колец для соединения трех ремней уздечки (во второй
группе ни одного) и т.д. С другой стороны, в погребениях второй группы
больше разнообразных металлических украшений, в основном прикам-
ского облика. В 17 из них зафиксированы спиральные пронизки (в первой
группе - в 6), в 4 - лапчатые привески (в первой группе нет), в 14 - бу-
синовидные пронизки (в первой - в 3), в 11 - подвески с открытой
нижней частью (в первой - в 3) и т.д.
В целом между группами нет резкого отличия в вещевом материале;
почти нет также вещей, которые были бы присущи только одной из
групп. Имеющиеся небольшие отличия в значительной степени
объясняются тем, что во второй группе 102 погребения детские и подростковые
(из общего количества 178), обычно сопровождающиеся наборами
бронзовых украшений, в то время как в первой группе всего 12 детских (и то
в основном подростковых) захоронений. Погребения же взрослых с
типично прикамскими шумящими подвесками в обеих группах почти
поровну: 4 в первой (погр. 178,267, 368, 481) и 5 во второй (погр. 207, 476,
480, 508, 644). Прикамские кресала с бронзовыми рукоятями,
принадлежащие мужским погребениям, отмечены как в первой (1 экз.), так и во
второй (1 экз.) группах.
Таким образом, вещевой материал не дает нам право для отнесения
погребений с различными вышеотмеченными группами керамики к
разным культурным истокам.
Несколько более явственная связь второй группы с Прикамьем может
быть объяснена тем, что у менее обеспеченной части населения в большей
степени сохранился старый традиционный облик вещевого материала,
которым сопровождаются обычно и детские погребения. Если и были
ранее различные группы населения, то в разбираемое нами время
выделить их трудно. Выявленные отличия в составе вещей этих групп в
лучшем случае могут быть отмечены только в качестве собственно сал-
товских или прикамских тенденций. Самостоятельно же эти группы на
могильнике не существуют. Наоборот, мы можем указать на то, что в
погребениях, как правило, находятся вместе вещи, будто бы
принадлежавшие к двум различным этнокультурным комплексам. Топографичес-
260
ки эти группы также не имеют четкого отделения друг от друга.
Погребения с круговыми сосудами и лепными круглодонными горшками и
чашами идут, перемежаясь друг с другом (рис. 87).
В целом круговая керамика в захоронениях могильника,
по-видимому, во многом является не столько этнокультурным, сколько социально-
возрастным показателем в погребениях. Это подтверждается и на
остальном материале могильника. Например, погребения с лепными
кувшинами (39 погр., из них 24 определяются как мужские и женские; сюда не
включены погр. 280, 285, 875, 969, 1026, 1086 с разнородной керамикой)
по всем своим показателям мы можем сопоставить с группой погребений
с круговой керамикой (рис. 30). Это довольно богатые комплексы, в
которых встречаются кони, маски. Погребения с лепными
плоскодонными горшками (21 погребение; сюда не включены погр. 304, 406, 752,
1018 с разной посудой) более бедны инвентарем (рис. 81, 82). В основном
их можно сопоставить со второй группой погребений. В трех из них
(погр. 509, 725, 749 - все детские) найдены типично прикамские подвески.
Детские захоронения памятника, которые по топографии хорошо
привязываются к погребениям взрослых (в том числе и с круговыми
сосудами), как правило, сопровождаются лепными круглодонными
чашевидными или горшковидными сосудами или реже плоскодонными
горшками. Из 178 индивидуальных погребений с лепными круглодонными
сосудами, как отмечалось, 102 детских. Соответствующее отношение для
погребений с лепными плоскодонными горшками 21 и 12. В то же время
только в 17 детских (и то в основном подростковых) погребениях были
поставлены круговые сосуды и только четыре из них (погр. 757, 872, 974,
981) сопровождались лепными кувшинами.
Таким образом, лепная керамика - плоскодонные и круглодонные
горшки и чаши - преимущественно ставились в детские погребения. Из
134 детских погребений с сосудами 3 (погр. 629, 441, 793) - со смешанной
посудой, 102-е круглодонными цепными горшковидными и
чашевидными сосудами, 12-е плоскодонными горшками, 13-е круговыми,
4-е лепными кувшинами. В то же время 195 взрослых погребений
сопровождались круговыми сосудами, 179 - лепными круглодонными чашами
и горшками, 35 - лепными кувшинами, 9 - плоскодонными лепными
горшками. Вид керамики в погребениях, следовательно, во многом был
связан с возрастом погребенных.
Состав круговой посуды зависел от хронологического фактора. Только
на ранней части, кроме кувшинов, встречены кубышки, широкие
невысокие кружковидный и горшковидный сосуды. Корчажки, амфоровидный
сосуд фиксируются лишь в погребениях X в.
Показательны статистические соотношения по раскопам круговой и
лепной керамики прикамско-приуральских истоков (рис. 88). На раскопе
V, занимавшем самую раннюю часть могильника, встречен лишь один
круговой сосуд-"кубышка" и 19 лепных круглодонных горшков и чаш.
На раскопе XII, также расположенном на ранней части, но несколько
восточнее, зафиксировано 19 круговых и 38 лепных круглодонных
сосудов. На раскопе XIII, расположенном на ранней и частично на позд-
261

ней площади памятника, выявлены 20 погребений с круговыми
сосудами, 30 - с лепными круглодонными чашами и горшками, 7 -с лепными
кувшинами.
На XVII—XVIII раскопах, расположенных на промежуточной площади
памятника, датируемой рубежом IX-X вв., лепные одноручные кувшины
составляли уже 40-50%. На поздней части могильника (раскопы I—IV,
VI-XI) 75 захоронений сопровождались круговыми сосудами, 50 -
лепными круглодонными чашами и горшками, 5 - лепными кувшинами.
Таким образом, круговая керамика постепенно вытесняет лепную
круглодонную, в то же время сама изменяясь по форме, фактуре, цвету,
орнаментации, т.е. фактически ко всем показателям.
Рассматривая языческие погребения, не содержащие керамики,
можно отметить, что по остальному вещевому материалу они ничем не
отличаются от танкеевских погребений с глиняной посудой или же имеют
более бедный набор предметов. Поскольку значительная часть их
подвергнута ограблению, не содержит никаких вещей, кроме обломков
железных изделий, рассмотрим неграбленные захоронения.
Из 168 таких захоронений 23 взрослых сопровождаются
малочисленным и невыразительным материалом, который не дает возможности
определить пол погребенных. Из остальных погребений по вещевому
материалу и единично по антропологическим данным 20 определены как
мужские, 24 - как женские и 100 - как детские.
Мужские неграбленные погребения без глиняных сосудов (погр. 21,50;
80а, 83, 96, 100, 115, 146, 201, 202, 205, 209, 252, 543, 591, 611, 640, 710,
900 {"), 914) по сопровождающим вещем аналогичны мужским
погребениям с сосудами. Они содержат характерный для мужских погребений
набор: предметы огнива, стрелы, предметы конского снаряжения и т.д.
Среди них выделяются погребения с более богатым инвентарем,
идентичным вещевым комплексам мужчин с круговыми лепными кувшинами
и масками.
Часть погребений отличается бедностью вещевого инвентаря. Так, в
погребении 115 найдена только деревянная чаша, в погребении 252 -
нож, стрела, железная пряжка; в погребении 914 - нож, точило, пряжка;
в погребении 505 - нож, медная пуговка, небольшие фрагменты железа;
в погребении 591 - нож, кресало, кремешок; в погребении 543 - стрела,
кремень, кресало; в погребении 900 - нож.
Остальные захоронения этой группы содержат материал, аналогичный
материалу рядовых погребений мужчин с глиняной посудой. Интерес
представляют погребения, имеющие типично прикамские вещи: кресала с
бронзовой рукоятью (погр. 21, 96, 146); рожковую подвеску с открытой
нижней частью (погр. 146) и др.
Рис. 87. Локализация находок керамики на раскопах I—XIII вв.
1 — чашевидный сосуд (в детском погребении), 2 — чашевидный сосуд (в
погребении взрослого), 3 — круговой сосуд, 4 — лепной кулшин, 5 — лепной плоскодонный
горшок, 6 — чашевидный сосуд и круговой сосуд, 7 — круговой сосуд и лепной
кувшин, 8 — круговой сосуд и лепной плоскодонный горшок
263

Рис. 88. Хронологическое распределение типов керамики по раскопам Танкеевского
могильника
а — круговая керамика,б — лепные одноручные кувшины, в — лепные круглодон-
чые горшки
Женские неграбленные погребения без глиняной посуды (погр. 25, 32,
82, 93, 120, 124, 130, 164, 321, 262, 379, 422а, 462, 470, 477, 502, 550, 636, 642,
670, 737, 863. 934, 1053), также не отличавшиеся по остальному
инвентарю от женских погребений с глиняной посудой, сохраняют в своем
составе значительно больше прикамских вещей, чем мужские. Так, в
погребении 32 находились деревянная чаша, дротовый браслет с точеным
орнаментом, бронзовые бусиновидные пронизки, височные подвески
прикамского облика, лепное напрясло. Типично прикамскими являются
погребения 164, 462, 470, 477, 636, 642, 863; вещевой инвентарь которых
(спиралевидный и бусиновидные бронзовые пронизки, шумящие
подвески, флакоиовидная бронзовая подвеска (погр. 470), дротовые браслеты с
циркульным орнаментом (погр. 164, 462), подтреугольно-овальные
височные подвески с грузиком (погр. 462) и пр.) совершенно не содержит
чуждых Прикамью вещей.
Некоторые из женских погребений (погр. 25, 53, 231, 262) с бедным
вещевым материалом или даже совсем без вещей (погр. 124, 502).
Погребения 32, 130, 379, 550, 670, 737, 934 сопровождаются довольно богатым
инвентарем (браслеты с циркульным орнаментом (погр. 550, 736),
накладки головного убора (погр. 32,130,934), бусы, салтовские серьги, напрясла
из стенок круговых сосудов (погр. 32, 130, 670, 934, 1033), каплевидные
подвески и пр. В данных погребениях отсутствуют вещи, которые были
бы определенно связаны только с Прикамьем. *
Из 100 детских неграбленных погребений без глиняных сосудов
многие не имеют вещей (погр. 4, 41, 122, 173, 174, 183, 192, 340, 405, 412, 414,
562,587,569 (?), 594,800,808,818,1047). В них чаще всего захоронены дети
самых младших возрастов. Довольно часто младенческие захоронения
сопровождаются только височными подвесками или бусами, а иногда и
тем и другим (погр. 143, 226, 345, 358, 360, 443, 471, 491, 556, 561, 592, 669,
671. 702, 744, 751, 753, 754, 771, 869). Значительная часть детских
погребений содержит вещи почти исключительно прикамско-приуральского
264
облика (погр. 95а, 254, 255, 306, 371, 438, 471, 485, 491, 497, 592, 595, 601,
615,648,684,701,715,723,1013). В них найдены подвески с открытой
нижней частью, бусиновидные и спиральные пронизки, монетообразные
подвески, височные подвески с грузиком, пластинчатые браслеты,
подвеска-всадница (погр. 306), дуговидная подвеска (погр. 1013) и пр. Лишь
очень немногие погребения содержат вещи, непосредственно связанные
своими происхождением только с Прикамьем.
В целом детские погребения без сосудов там, где имеется достаточно
материала, непосредственно связываются с детскими погребениями с
лепной круглодонной керамикой, привнесенной из районов Прикамья и
Приуралья.
Следовательно, языческие погребения без глиняной посуды по
вещевому материалу мало чем отличаются от погребений с керамикой.
Преобладающую часть женских погребений с достаточно большим
количеством вещевого материала, а также значительную часть детских,
сопровождают типично прикамские вещи. Мужские погребения обычно включают
широко распространенные предметы, но прикамские вещи
зафиксированы и в них.
По всей вероятности, в вещевом комплексе танкеевского населения, в
основной своей массе являющегося прикамско-приуральским,
разнокультурные компоненты в значительной степени были снивелированы.
Наличие круговой керамики в захоронении, судя по вышеуказанному,
во многих случаях не может служить достаточным подтверждением бол-
гаро-салтовского происхождения погребенного.
Круговые сосуды на могильнике являются уже продуктом довольно
развитого ремесленного производства (судя по их фактуре, форме и
иногда имеющимся клеймам). Прикамское население, представленное в
Танкеевке, было хорошо знакомо с этой керамикой, судя по тому, что
она часто встречается в захоронениях. Кроме того, в некоторых
погребениях с лепными круглодонными сосудами найдены пряслица из
стенок круговых сосудов (погр. 690, 699?). Но едва ли это население,
особенно в первоначальный период, само изготовляло круговую посуду. Мы
имеем примеры сопровождения погребений заботливо
подремонтированными сосудами, что свидетельствует о бережном отношении к ним.
Вероятно, во многих случаях такие изделия приобретались на стороне и
лишь потом, с течением времени, постепенно вытесняли лепные. Об этом
свидетельствует факт, что на ранней части могильника чашевидных и
горшковидных круглодонных сосудов (учитывая и поминальные) в три
раза больше, чем круговых, а на поздней их примерно поровну.
В быту танкеевское население употребило все отмеченные виды
керамики: круговую, лепные кувшины, лепные плоскодонные и круглодон-
ные горшковидные и чашевидные сосуды. Прослежено, например, что
некотоыре погребения с круговыми сосудами имели в помин шьном
комплексе в верхнем слое лепной круглодонный горшковилный сосуд
(погр. 42). В примыкающих друг к другу погребениях, явно оставленных
членами одной семьи, встречаются различные сосуды (погр. 675а, 6756,
и др.).
265

Если круглодонную посуду следует считать прикамско-приуральской,
то круговая изготонлялась болгаро-салтовскими представителями,
которые, вероятно, также входили в состав танкеевского населения.
Выходцы из Прикамья, в свою очередь, в керамике нередко подражали
болгарским образцам. Некоторые лепные кувшины (рис. 42, 43) и
плоскодонные горшки (рис. 41), судя по примесям раковины и тесте, по
орнаментации (веревочной, чеканной), изготовлялись, вероятно, уже самими
танкеевскими выходцами из Прикамья. Часть сосудов представляет
нечто среднее между плоскодонным горшком и круглодонной чашей
(рис.41,тип1Б2, ШБ1).
Такое своеобразное сочетание керамики на могильнике, появление ее
гибридных форм, вероятно, является следствием включения
танкеевского, в основном прикамско- приуральского, населения в состав
населения образующегося государства волжских болгар, результатом все
более сильного взаимодействия его с окружающими этнокультурными
группами. Вследствие этого у основной массы пришельцев из Прикамья
сильно меняется материальная культура, отмирают многие
традиционные формы вещей. Очевидно, круговая, в основном болгаро-салтовская,
посуда в значительной мере уже теряет черты этнической
исключительности. Такое явление характерно и для некоторых других районов, куда
проникает болгарский элемент. СР. Станчев (Ваклинов) полагал, что
привнесенная болгарами на Дунай круговая керамика очень скоро была
_*&имствована славянским населением и перестала быть признаком
этнической принадлежности6. По всей вероятности, процесс быстрого
заимствования круговой посуды различными этническими группами
населения связан с переходом последних к классовому обществу.
Известно, например, что в период становления Руси даже жившее далеко от
Среднего Поволжья славяно-финское население Ярославского Поволжья
в IX-X вв. ставило в погребения болгарские лепные и круговые
одноручные кувшины, хотя традиционной посудой для него являлись лепные
плоскодонные горшки. Гибридные формы керамики хорошо известны
в зоне контактов болгар и славян Подонья7.
Факт использования населением раннеболгарского государства
различных по форме круговых и лепных, в том числе и круглодонных,
сосудов в быту подтверждается на многочисленном материале
болгарских населений домонгольского периода (см. ниже). К этому можно
добавить, что первое знакомство приуральско-прикамского населения с
круговой керамикой салтовского облика, возможно, относится к VIII—
IX вв., притом еще за пределами Среднего Поволжья. Например, при
раскопках городища Лобач на р. Сылве был обнаружен круговой сосуд,
серого цвета сосуд с приземистым, как бы срезанным снизу туловом с
полосами лощения по нему (Фонд Кунгурского краеведческого музея).
По материалам салтовских могильников подобная посуда датируется
концом VIII—IX в.
Значительное распространение в ранней Волжской Болгарии
получили такие гибридные формы керамики, как лепные одноручные кувшины.
Один из них, встреченный в погребении 1021 Большетарханского могиль-
266
ника, имеет раздутое тулово, цилиндрическую высокую шейку и петле-
видную ручку, прикрепленную к верхней части тулова. Переход от
шейки к тулову орнаментирован пояском косопоставленных
пересекающихся резных линий, ограниченных выше и ниже парными рядами ямок
(рис. 10, 2). Специфичные черты этого сосуда, скорее всего, появились
под влиянием приуральского, в частности кушнаренковского,
населения, посуда которого в VIII - первой половине XIX в. украшалась
поясками перекрещивающихся резных линий.
Лепной кувшин известен из погребения 127 Тетюшского могильника
(рис. 71, /), 57 лепных одноручных кувшинов встречены в погребениях
Танкеевского могильника (рис. 42). Форма большинства из этих
сосудов определенно имитирует формы салтовских одноручных кувшинов
или кружек. Однако веревочный орнамент, примесь раковины и тем
более талька в тесте некоторых экземпляров, плоский венчик указывают
на изготовление их прикамско-приуральским населением, участвующим
в этногенезе волжских болгар. Интересно, что такие кувшины в массе
появляются только в погребениях рубежа IX-X вв. На раскопах XVII-
XVIII они составляют, например, 40-50% керамического материала.
Очевидно, танкеевское, в своем большинстве прикамско-приуральское,
население именно в это время начинает в массе изготовлять лепные
сосуды в подражание круговым кувшинам. На поздней языческой части,
датируемой X в., количество таких сосудов снова резко падает,
поскольку, видимо, более доступным для населения стало приобретение
круговой керамики формирующихся общеболгарских форм.
Из других памятников взаимодействие обоих отмеченных основных
компонентов фиксируется в Тетюшском могильнике, Алексеевском
комплексе и почти во всех других памятниках и сборных материалах
второй половины IX-X в. (рис. 71, 77). В Тетюшском могильнике вместе с
превалирующей на могильнике болгаро-салтовской посудой, как
отмечалось, встречается и прикамско-приуральская (рис. 85,Г), составляющая
1/3 всей керамики (рис. 71, 72).
Подводя итоги, можно сказать, что взаимодействие болгаро-салтов-
ского и прикамско-приуральского компонентов на разных
хронологических этапах было различным. На первом этапе сравнительно
небольшие прикамско-приуральские, вероятно, в основном кушнаренковские,
включения фиксируются в болгаро-салтовском компоненте. Наблюдается
и болгаро-салтовское влияние на кушнаренковское население (рис. 18,
33). На втором этапе в большинстве памятников превалирует прикамско-
приуральский компонент со шнуровой керамикой, находящийся в
тесном контакте с болгаро-салтовским компонентом.
В основном на материале Танкеевского, Тетюшского и I Большетиган-
ского могильников проведено выявление взаимоотношения прикамско-
приуральских компонентов между собой.
Нужно отметить, что захоронения с поломской, иомоватовской и куш-
наренковской керамикой в Танкеевке не составляют единого массива.
Как правило, они рассредоточены по всей изученной площади памятника
и нередко находятся на значительном отдалении друг от друга. Нередко
267

данные захоронения имеют смешанный материал, например, в
погребении 166 находились вместе ломоватовский и поломский сосуды,
поломок te вещи встречаются в погребениях с сосудами, имеющими веревочно-
гребенчатую орнаментацию, и наоборот, ломоватовско-раннеродановские
захоронения содержат керамику с решетчато-веревочной орнаментацией.
Часто в погребениях, содержащих решетчато-шнуровую или гребенчато-
шнуровую посуду, встречаются вещи, чуждые ломоватовско-поломским
памятникам.
В целом, однако, большинство захоронений с решетчато-шнуровой
посудой (погр. 159,163,165,166,460,507,512-513, 570, 635, 649, 666, 767,
777) находятся на ранней и меньшинство (погр. 24,31, 68, 95, 103, 106, 113,
390, 396, 822) на поздней части могильника. Сосуды с веревочно-гребен-
чатым орнаментом также преимущественно встречаются в ранних
погребениях (погр. 166, 167, 170, 171, 441, 461, 480, 493,496, 501, 503, 515, 516,
546, 624, 799), хотя немало их и в поздних (погр. 47, 92, 142, 222, 279, 361,
852).
Кушнаренковский компонент в памятниках ранней Волжской
Болгарии представлен, как отмечалось, только в своих поздних, хусаиновском
и танкеевском, вариантах. Притом если судить по материалу погребений
Большетиганского и Танкеевского могильников, то и от остальных
хусаиновских захоронений восточных районов Татарии и Башкирии они
отличались отсутствием курганных насыпей, положением черепа и
костей ног лошади в могилах, наличием большого числа изделий с це-
почкообразным орнаментом и т.д.
Состав материала Большетиганского могильника свидетельствует о
том, что население, оставившее его, уже длительное время находилось в
контакте с населением Прикамья и Приуралья. Судя по керамическому
материалу в этом памятнике выделяются погребения: 1) с собственно
кушнаренковской или, вернее, позднекушнаренковской посудой
(погр. 13, 28, 29 и др.) и 2) с караякуловской (?) посудой, имеющей в
основном гребенчатую орнаментацию (погр. 7,17 и др.).
Мужские погребения могильника отличаются от женских не только
набором инвентаря, «о и его своеобразием. Только в мужских и
подростковых захоронениях (как и в Танкеевке; рис. 60, 28) зафиксированы
поясные наборы с накладками, имеющими цепочкообраэный бордюр по
краю (погр. 6, 13, 18, 23, 28, 29 и др.) и нередко изящный растительный
орнамент. Для поясных наборов женских захоронений характерны более
простые по орнаменту накладки геометрических форм.
Среди вещевого инвентаря Большетиганского могильника можно
выделить собственно комплекс, близкий к алтайским и
западносибирским древностям (подкладки поясного набора и конской сбруи,
листовидные нагрудные украшения, некоторые культовые предметы, ряд женских
украшений и т.д.); уральский, общий с комплексом многих вещей
населения, изготовлявшего керамику с веревочно-гребенчатой
орнаментацией (массивные серьги с булавообразным напуском, нагрудные
шумящие подвески с коньковым и арочным щитками, погребальные лицевые
покрытия и т.д.).
268
Неясно происхождение значительной группы изделий с цепочковид-
ным, трилистниковым, гроздевидным и т.д. орнаментом (рис. 20). Многие
сюжетные изображения подобных изделий (сенмурвы, крылатые кони и
т.д.) навеяны сасанидским искусством, связь которого с данными
изделиями несомненна. Но на таких изделиях имеются и сюжеты из жизни
степных тюркских племен. Важнейшим является вопрос, где
изготовлялись эти изделия - в Средней Азии (там пока не встречены идентичные
изделия), в степях Южного Урала или в каком-то другом районе.
Вероятнее всего, этот стиль (назовем его большетиганским)
вырабатывался под сильным влиянием восточно-среднеазиатской торефтики,
представленной в кладках у Репьевки, Томыза, Левашево и др.", с
переработкой многих ее элементов и формированием своих специфических
черт. Прежде всего и ярче всего он проявился при изготовлении
массового производства пользующихся большим спросом, особенно у кочевой
знати, предметов поясной гарнитуры и конского снаряжения. Вероятнее
всего, первым заказчиком, а возможно, и организатором производства,
при котором формировался этот стиль, была знать.
Где происходило изготовление таких изделий: в шатрах
западносибирских степей или на плавильных местах и поселениях Южного Урала, а
возможно, и Приаралья; только ли местными мастерами с
использованием образцов торевтики из городских центров Средней Азии и Ирана или
же самими среднеазиатскими и иранскими, может быть, плененными
мастерами, подстраивающими свое мастерство под вкусы кочевой
знати, - предстоит еще выяснить.
Помимо предметов поясного набора и конского снаряжения, этот
северный очаг торевтики давал и металлические сосуды. Одним из них
является серебряный ковш, найденный в низовьях р. Оби, в Коцком
городище в 1866 г.' и позднее использовавшийся, судя по
гравированному изображению на нем в позе священной пляски менквов - духов
фратрии Пор, - на угорском святилище. На сосуде представлены, как и на
накладках поясного набора, пальметки с трилистником,
цепочкообраэный бордюр по краю. Время изготовления ковша, скорее всего, вторая
половина VIII—IX в.
По орнаментации (многорядные косопоставленные оттиски
мелкозубчатой гребенки, пояски тонких резных линий, ряды серповидного
штампа, "жемчужины" и т.д.) позднекушнаренковская керамика, как и
ранняя, обнаруживает, как отмечалось, сходство с
гребенчато-штампованной посудой Западной Сибири, как бы примыкая к ней с запада.
С другой стороны, толстостенность, рыхлость фактуры, иногда примесь
раковины в тесте, появление широкозубчатой гребенки говорят о
влиянии культур с керамикой, имеющей гребенчато-шнуровую
орнаментацию и занимающей широкую территорию Прикамья, Среднего Урала и
лесного Зауралья. Видимо, в контакте или близком соседстве населения,
изготовлявшего посуду с гребенчато-шнуровой орнаментацией, шло
формирование условно называемой позднекушнаренковской посуды из
памятников хусаиновского типа. Притом это могло происходить еще за
пределами Среднего Поволжья.
269

Группа культур (ломоватовская, поломская и другие с лепной кругло-
донной, часто имеющей примесь раковины в тесте керамикой,
украшенной веревочно-гребенчатой орнаментацией", располагалась в основном к
северу от территории, занятой кушнареиковским населением (рис. 25).
Между комплексами этих культур и позднекушнаренковским
комплексами существует несомненное и глубокое сходство, отражающее, скорее
всего, не только простое контактирование в Прикамье и на Урале, но и
значительную общность материальной и, видимо, духовной культуры.
Наибольшее сходство позднекушнаренковскими памятники обнаруживают
с ломоватовскими и сылвенскими памятниками. Это и масса идентичных
вещей, в том числе этнически специфичных украшений женского
костюма и культовых поделок; височных подвесок с массивным булавооб-
разным, украшенным зернью напуском; шумящих подвесок с арочным
или коньковым щитком; звездчатых подвесок-амулетов, погребальных
лицевых покрытий и т.д., обнаруженных в значительном числе во многих
памятниках хусаинского круга. Достаточно хорошо это прослеживается,
например, при сравнении женских погребений 15, 18, 23 и др. Редикор-
ского могильника на Верхней Каме" и погребений 2, 7, 17, 19, и др.
Большетиганского могильника". Указанное дополняется нередким
нахождением в одном могильнике и даже в одном погребении (Танкеев-
ка, погр. 503, 512-513) кушнаренковской и веревочно-гребенчатой
керамики (Перейминский, Манякский, Каранаевский, Танкеевский
могильники).
Выше уже отмечалось, что массовое появление памятников со
шнуровой керамикой в Башкирии и Среднем Поволжье относилось ко времени
появления хусаиновских памятников или идет вслед за ними. В X-XI вв.
число памятников со шнуровой керамикой увеличивается, а кушнарен-
ковские постепенно исчезают.
Возможно, интенсивные взаимоконтакты между населением,
изготовлявшим кушнаренковскую и веревочно-гребенчатую керамику,
происходили в малоизученных районах Урала и Зауралья. Об этом
свидетельствует как материал по времени, видимо, несколько более ранних
памятников - Перейминского могильника, где встречены обе группы, да и еще
и близкая к караякуповской керамика13, так и материал исетских
памятников - Аятского могильника, могильника Калмацкий брод. Хотя
погребения Аятского могильника и сопровождались широко
распространенной на Среднем Урале (плавильные места Голый Камень, Синяя гора
из раскопок А.И. Россадович и др.) керамикой так называемого петро-
громского типа с веревочно-гребенчатой орнаментацией, тем не менее по
обряду (ориентировка, положение костей ног лошади и т.д.) и вещевому
инвентарю (застежки, изделия с цепочкообразным бордюром, накладки
и т.п.) они близки кушнареиковским14.
Погребения с наиболее поздней кушнаренковской и караякуповской
керамикой в Татарии выявлены в Танкеевском и Тетюшском
могильниках. В Танкеевском могильнике они были совершены в сравнительно
узких, но длинных и глубоких (120-140 см) ямах. Костяки обычно
ориентированы черепом на запад. Вещевые комплексы этих погребений
270
сочетали вещи прикамско-приуральского и болгаро-салтовского
происхождения. Датируются они второй половиной IX-X в. Керамика кушна-
ренковского облика из них близка и посуде Большетиганского
могильника. Она имеет преимущественно приземистые формы, более рыхлую
фактуру, резко выраженный переход от цилиндрического горла к туло-
ву. Орнамент нередко нанесен небрежно и иногда перерождается в
простые ямки»5. Таким образом, в Танкеевке ярко проявилось
взаимодействие основного на памятнике поломско-ломоватовского компонента с
веревочно-гребенчатой посудой и позднекушнаренковского элемента,
представленного керамикой, в основном из детских погребений, и рядом
изделий.
И в материале Большетиганского могильника прослеживается
усиление элементов танкеевского облика на кушнаренковский комплекс. Уже
в основной части могильника, датируемой IX в., отмечено детское
погребение 44 с салтовским кувшином, прикамским сосудом, накладкой
IX-X вв. А.Х. Халиков также отмечал на основе поломско-прикамских
аналогий включение среднекамского населения в состав
большетиганского16. Усиление "поломско-чепецких (ломоватовских)" элементов, по
его мнению, происходит на поздней части могильника, датируемой X в."
Комплексы начала X в. из Тиган практически уже не отличаются от
основной массы танкеевских1'.
Следовательно, участвовавшие в формировании этноса и культуры
ранней Волжской Болгарии IX-X вв. кушнаренковские группы,
вероятно, скоро были поглощены более многочисленными, также пришлыми
группами с керамикой, имеющей веревочно-гребенчатую орнаментацию.
Уже отмечалось, что в Танкеевке кушнаренковские сосуды обычно
сопровождают детские погребения (погр. 86, 169, 445, 463,475,512-513, 531,
896, 936), для которых в отличие от взрослых характерно положение
этнически специфической керамики. В погребениях 503, 512-513 вместе с
кушнаренковскими стояли ломоватовские и поломские сосуды, причем
в парном погребении 512-513 поломский сосуд сопровождал взрослое, а
кушнаренковский - детское погребение,
В заключение можно сделать вывод, что уже на первом этапе,
заканчивающемся около середины - второй половины IX в., собственно бол-
гаро-салтовские (в частности, большетарханская) группы населения,
занимавшие в основном юго-восточные районы ранней Волжской
Болгарии, уже включали в свой состав, правда, в незначительном числе, при-
камско-приуральские группы населения, предположительно кушнарен-
ковского, а возможно, петрогромского и сылвенского происхождения. К
востоку и северо-востоку от них располагались кушнаренковские
группы, также находившиеся, видимо, в контакте с собственно болгарским
населением. С середины - второй половины IX в. проникшие в Среднее
Поволжье массы прикамско-приуральского, в основном
поломско-ломоватовского населения, вступают в теснейшие связи, фактически
перемешиваются с собственно болгарскими (и остатками кушнаренковских)
группами населения.
Таким образом, представляется, что период с середины — второй поло-
271

вины IX - середины X в. был временем наиболее сильного, если не
преобладающего, влияния прикамско-приуральского населения. В это время
Ибн-Фадлан и характеризует Волжскую Болгарию как царство сакалибов.
Однако во второй половине X в., возможно, следующая волна
болгарских переселенцев внесла новый сильный компонент, четко
прослеживаемый по материалам наиболее ранних постоянных поселений.
2. К ВОПРОСУ ОБ ОБЩЕЙ ХРОНОЛОГИИ ПАМЯТНИКОВ
РАННЕЙ ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
Хронология древностей ранней Волжской Болгарии, основная масса
которых появилась сравнительно недавно, находится еще в стадии
разработки. Поскольку, как явствует из I—III глав, они теснейшим
образом связаны с древностями многих культур преимущественно салтов-
ского времени в Восточной Европе и на сопредельных территориях,
выявление их хронологии должны быть увязаны взаимно с данными
памятников близких культур. Однако при взаимоувязке комплексов
необходимо выбирать наиболее родственные по культуре памятники.
Специфика вещей может быть обусловлена не хронологическими
факторами, а иными причинами: этнокультурной принадлежностью,
социальными или половозрастными явлениями. Поэтому, например, женские серьги
салтовского типа с напускными бусами мы не встретим не только в ломо-
ватовских и поломских памятниках, но и в болгарских мужских и
детских захоронениях. Изделия с цепочкообразным бордюром отсутствуют
не только в болгарских памятниках, но и в женских погребениях,
родственных кушнаренковским памятникам, так как такой орнамент
характерен для вещей из мужских захоронений и т.д. Вследствие этого мы
старались проводить хронологическую взаимоувязку комплексов вещей
и по группам родственных памятников, а внутри их стремились
учитывать фактор половозрастной принадлежности изделий.
Как отмечалось в гл. I и по материалу памятников в гл. Н-Ш, в целом
это подтвердилось, предварительно нижнюю границу раннеболгарского
периода можно отнести ко второй половине VIII в., а верхнюю - ко
второй половине X в. Причем наиболее ранними являются некоторые
собственно болгарские и кушнаренковские памятники.
Поскольку образование раннеболгарского объединения в Среднем
Поволжье связывается исследователями с приходом сюда болгар с юго-
востока Европы, то нижнюю границу существования этого объединения
логично выводить по материалу наиболее ранних и достаточно широко
раскопанных болгаро-салтовских памятников региона. Такими
памятниками являются I Большетарханский и Кайбельски» могильники,
датированные исследователями серединой VIII - серединой IX и VIII—IX вв.
Кроме того, в эту же группу входят ряд местонахождений, одиночных
погребений, керамика из Тетюшского музея и т.д. (рис. 15). Все эти
памятники близки не только между собой, но также и с относимыми к
болгарам салтовскими памятниками Подонья, датированными в недавнее
время с середины VII до начала X в. С.А. Плетнева предлагает отнести
272
1
указанные салтовские древности к концу VIII - первым
десятилетиям X в." Одним из наиболее поздних болгаро-салтовских памятников
она считает Волоконовский могильник20, сохранивший все черты
некрополей болгар.
Как отмечалось в первом разделе главы, судя по вещам (рис. 14) и
монете 750-751 гг., Кайбельский могильник можно датировать
концом VIII - серединой IX в.
В I Большетарханском могильнике найдены три монеты: 619 г., VII в. и
775-809 гг. На основе их и аналогий вещам авторы и датируют памятник
второй половиной VIII - первой половиной IX в., Весьма близкие I
Большетарханскому могильнику и его вещевым комплексам болгаро-
аланские памятники Подонья в настоящее время датируются, как
отмечалось, концом VIII—IX в.
Среди памятников кушнаренковского круга наибольшее число
датирующего материала дает Большетиганский могильник. По вещам и
монетам 670, 709-710, 717-718, 742-743, 745-746, 760-761, 787-788-779-780
или 789-790 гг. Е.А. Халикова относила этот памятник к концу VIII -
первой половине IX в. Рассмотрим материал богатого вещами погребения
28 из Больших Тиган с довольно ранней монетой 709-710 гг. Вещи из
погребения: сабля с довольно вытянутым клинком и скошенной ручкой;
предметы поясного убора, украшенные цепочкообразным бордюром,
пальметками и гроздевидными полушарными выступами, имеющими
аналогии в Редикорском кладе21, Танкеевке (рис. 60, 28, 80); наконечник»
стрел, подобные большетарханским; стремена, по Г.А. Федорову-Давы-
дову относящимися к IX-X вв.22, позволяет датировать весь комплект
IX в. (может быть, концом VIII - началом X в.). Комплексы других
погребений, в том числе и с более поздними монетами, из этого памятника,
видимо, также в основном относятся к IX в. Эта дата не противоречит и
данным родственных памятников Башкирии. Так, комплекс, близкий
большетиганским, встречен в парном погребении 1 кургана 12 Хусаи:-'сэ-
ского могильника с монетами 770 и 824 гг.23 Этим же временем, вероятно,
датируется и Стерлитамакский могильник с почти идентичным больше-
тиганскому нумизматическим материалом 705-706, 712, 743, 770, 774,
779 гг., также имеющий много параллелей в кушнаренковских и
болгаро-салтовских памятниках. В то же время поздняя часть Большетиган-
ского могильника функционировала уже в X в.24 Об этом, как
отмечалось, свидетельствует материал погребения 65 с монетой 900 г., имеющий
полные аналоги в танкеевских комплексах первой половины X в.25
Увязка дат материала Танкеевского, Тетюшского могильников и
других памятников с данными близких памятников в Урало-Поволжском и
Камском регионах затрудняется неразработанностью датировок
древностей второй половины 1Х-Х в.26 Специальные разработки в этом
направлении единичны. Более исследованными являются памятники второй
половины VIII - первой половины IX в., разбору датировок которых
посвящено немало работ". Хронологические оценки древностей этого времени у
большинства исследователей близки. Лишь Н.А. Мажитов высказал
неудачную, на наш взгляд, "предварительную, рабочую" гипотезу об отне-
18. Е.П. Казаков
273

X о.
£ '
«> з
х к:
■8
о,
л о
сении данных комплексов, в частности материалов могильника Мыд-
ТЙ5Й-5Й£ анализе датировок памятников Урало-Поволжья
выявляются группы^ и некоторые из них довольно значительные,
хронологически синхронных памятников. Взаимная культурная и
территория обусловленность памятников внутри этих групп к^числу кото-
пых можно отнести и кушнаренковскую, в ряде случаев позволяет пред
полагаТчто они возникли и появились в связи с большими передвиже-
"Тнас^Ге^мя^обность (да и то с довольно условно*Mjjjocnjj)
датировоЛредневековых памятников Ъ*™*0™"0™]J™a£^
правило, не привязанных к письменным источникам, ^Р8™3^*
чаше всего полустолетием. Такова датировка памятников с большим
ГешвымZ нумизматическим материалом: Мыдлань-Шайского Стерли-
тГмакского I Большетарханского и многих других могильников. Судя по
«веским параллелям,это время перехода ~£*£™
соответствующее жизни одного-двух поколении (В.Б. Ковалевская и др.).
Иногдаисследователи указывают, что такой-то памятник ограничивается
пубежом двух столетий, концом или началом столетия.
С тТим же уровнем градации, видимо, можно датировали материал
языческих погребений из крупных памятников ^^iJSSS
второго этапа: Танкеевского и Тетюшского могильников и P°^Be»Hb^
им памятников - Хряшевского, Лебяжского погребении и др. Огромный
материал Танкеевского могильника позволяет провести датировку по
комплексу методов, взаимно проверяющих друг Д*г«\
Датировка по нумизматическому материалу всгео M^H"f ""я1^х
ла следующую картину. В 22 погребениях встречены монеты, из которых
оп£пмен2 15 экз (рис. 89). Одна монета (сасанидская драхма Хосро-
ЯКК 537) относится к VI в., две - к V.I-V.I. вв.
(омейядская.драхма - ПОП. 251 615), остальные датируются IX-X вв. Таким образом,
подавляюшее большинство монет датируются IX-X вв. Наличие на
могильнике тпех монет VI-VII вв. следует объяснить пережиточностью, тем
ZZZ почти в°се они зафиксированы в составе^^SSSSTm
детских погребений, имели напаянные ушки для подвешивания и по
крайней мере некоторые из них могли быть в употреблении Д»«^иое
в^емя прежде чем попасть в погребения. Из вышеотмеченных трех
рангамоне'т двДе (погр. 251, 587) происходят из ^^^PSSSii
котопых кроме указанных монет, никаких вещей не было. Третья моне
та (погр 615) происходит из детского погребения, набор вещей которого
Z2o^ "ситечко", "пилка", круглопроволочный браслет с
отогнутыми наружу концами) ничем не отличается от набора вещей остальной
массы погребений, датирующихся IX-X вв. (рис. УО;.
Все дирхемы IX в. (погр. 516, 720, 749) и второй половины IX в^
(погр 550, 575, 898) найдены на раскопах XI, XII, XIII, т.е. в «Wl<a
некрополя. Они сопровождаются ^^^^Г^шыГж^-
(пис 90 ВГ). Из датирующихся вещей следует отметить рубленные жел
ше бусы из погр. 720 (рис. 90В), салтовскую серьгу раннего типа и много-

/7. 6Г5. Ш начало Ш/72//г. ?)
а. 330. Дто/юя яа/юЗина ИЗ.
Д
Рис. 90. Погребальные комплексы второй половины IX в. с монетами из Танкеевского
могильника
гранный браслет с кружковым орнаментом из погр. 550 (рис. 90Д, 1,3).
Как отмечалось выше, такие изделия находят аналогии в памятниках
второй половины VIII—IX в.
Монеты X в. найдены на раскопах II, X, XXII, т.е. в восточной части
могильника. Они сопровождаются как вещами X в. (рис. 91), так и
изделиями второй половины X - первой половины XI в.
Следовательно, по нумизматическому материалу памятник может
быть отнесен к IX-Хвв. При этом западная часть могильника являлась
276
п. 330. IS.
£>® о-©
/ z
п. 7Z. 13.
00 o-s о-© ОчЭ cm® о© О-® пд
1 Z 3 ч56 7 ^
Рис. 91 Погребальные комплексы с монетами X в.из Танкеевского могильника

более ранней, чем восточная, и, очевидно, при отсутствии видимого
разрыва между ними рост могильника шел с запада на восток. Анализ
вещей с крайними датами ранней и поздней части памятника позволяет
уточнить верхнюю и нижнюю границы могильника.
Ряд предметов с ранней части могильника имеет аналогии вещам из
могильника Мыдлань-Шай, который датируется по монетам второй
половиной VIII - первой половины IX в. Это втульчатые железные
наконечники стрел с листовидным пером (рис. 55, 19), ножи с перекрестием (рис. 50,
5, 6), некоторые типы височных подвесок (рис. 63, 5, 6, 8, 10) и другие
вещи39. Флакончатая бронзовая подвеска с геометрическим орнаментом
из погр. 470 (рис. 65, 37), расположенного в северной части раскопа XII,
как отмечалось, идентична находкам в Стерлитамакском и Деменков-
ском могильниках. В.Ф. Генинг датировал такие изделия второй
половиной VIII - первой половиной IX в.30 Из ранних, явно пережиточных
вещей, встреченных также на раскопе XII, следует отметить прорезную
бронзовую подвеску (рис. 65, 35). Прототипы таких подвесок, как мы уже
отмечали, бытовали в основном в III—V вв. Некоторые из исследователей
полагают, что они могут существовать дс VIII в.31 В подавляющем
большинстве вещи с ранней части могильники датируются временем не
ранее IX в. или IX-X вв. По-видимому, где-то в IX в., но не в начале, а
около середины IX в. и могли появиться первые погребения могильника.
Следует, правда, отметить, что какая-то часть ранних погребений
разрушена рекой.
Переходя к вопросу о верхней дате памятника, мы должны отметить,
что некоторые из его предметов имеют аналогии среди древностей более
позднего периода (подвески-"пилки", желудевидные подвески с
пояском, черешковые мелкие наконечники стрел с плоским подромбическим
пером, некоторые типы шумящих подвесок). Скорее всего, наличие
таких вещей в погребениях объясняется широким периодом их
бытования, так как часть из них существует с X по XI в. По ним мы, естественно,
не можем определять верхнюю дату могильника.
Поздняя окраина могильника определяется тем, что в его восточной
части в массе появляются мусульманские захоронения. Среди них
изредка еще встречаются погребения с единичными вещами, которые
датируются второй половиной X - первой половиной XI в. Это
отмеченный выше плетеный из двойной серебряной проволоки браслет с
расплющенными концами, на которые напаян шатон со вставкой (рис. 62, 16).
Данный экземпляр сходен с браслетами волжской Болгарии
домонгольского периода. Близкая аналогия ему, как отмечалось, имеется в
могильнике Саркела-Белой Вежи, в Веселовском и других могильниках. По
находке вместе с подобным браслетом монеты 979-1025 гг. в
могильнике Саркела-Белой Вежи32 танкеевскую находку можно датировать
концом X - первой половиной XI в.
В погребении 406 найден, как уже отмечалось, бронзовый
пластинчатый браслет с тремя рядами кружкового орнамента по внешней стороне
(рис. 62,15). Близкие к нему браслеты обнаружены в погребениях X -
начала XI в. Веселовского могильника33. В другом танкеевском погребе-
278
нии, также расположенном на мусульманской части могильника
(погр. 408), встречено кресало с литой бронзовой рукояткой, имеющей
сильно стилизованный рисунок (рис. 53, 4). Такие кресала датируются
второй половиной X - началом XI в.
В целом верхняя дата памятника по вещам довольно определенно
может быть отнесена ко второй половине X - началу XI в.
В целях выявления данных по датировке Танкеевского могильника
путем корреляции нами были взяты для обработки только неграбленные
захоронения с не менее, чем 4 типами вещей. По материалам раскопок
1961-1977 гт. выявлено 45 таких захоронений. По составу инвентаря, а
также антропологическим данным они были сгруппированы в женскую
(21 захоронение), мужскую (12 погребений) и детскую (12 погребений)
группы (табл. 1),
Для выявления связей между этими погребениями проведена
корреляция типов их вещей. Для этого использованы бусы (табл. 2) как
массовые находки и предметы со специфичными деталями формы,
орнамента или технологическими особенностями, судя по аналогиям имеющими
сравнительно узкий диапазон существования (рис. 92). Для этого
применялись некоторые специфические детали обряда.
По взаимовстречаемости 4-5 типов бус выделяются две, в основном
женские и детские, кроме, может быть, погребения 292, не связанные
между собой группы захоронений (рис. 93). В первую из них входят
погребения 164,176,440, 441, 481, во вторую - погребения 31, 82,130, 207,
292,635,701.
По взаимовстречаемости 2-3 типов вещей со специфическими
особенностями в форме, орнаменте или технологии выделяются четыре
группы: 1) погр. 440, 481; 2) погр. 648, 642; 3) погр. 472, 709, 770, 897, 909, 950;
4) погр. 40, 42. Из них 1-я и 2-я группы - женские и детские, 3-я и 4-я -
мужские (рис. 94).
При составлении погребений с типами бус и вещей образуются три
группы женских и детских захоронений: 1) погр. 164, 176, 440, 441, 481;
2) погр. 648, 649; 3) погр. 31, 82, 130, 207, 292 (?), 635, 701, две группы
мужских: 1) погр. 472,709, 770, 897,909,960; 2) погр. 40,42.
При выявлении топографии этих групп выясняется, что первая и
вторая группы женских и детских захоронений располагаются на ранней
части памятника, а третья - на поздней и промежуточной (погр. 635, 701).
Вторая мужская группа локализуется на поздней части, а первая
преимущественно на промежуточной.
Материалы по относительно-абсолютной датировке выделенных групп
погребений выявляются при сравнении с данными погребений,
содержащими нумизматический материал. Аналогии ряду накладок на ремень с
трилистником из групп ранних погребений (рис. 60,23, 59, 76), как
отмечалось, имеются в могильнике Мыдлань-Шай, где встречено 19 монет
704- 828 гг.34 В этом же могильнике, как указывалось, имеются аналогии
граненым браслетам с кружковым орнаментом (погр. 164, 176, 481),
серьгам с гроздевидным напуском (погр. 176), ранним типам бус (погр. 164,
176,440,441,481).
279

1
i:'
Распределение типов вещей
h i Половозрастной
с признак погре-
Г бенного
1 \ Жен.
г *
!) , »
I 1 *
:!|i
: \
li *
1" *
!> } •
1. ' ■
i | ■
1 :
8 i *
1
11 »
11 ' "
Г ' \ *
1
' If 1 »
1
' ft *
Я Муж.
! §' ■
i i ' "
i; ■
Г "
jr. ' »
ft ' ! "
! J »
ь ; »
j [ »
ll
I? •
l Дет.
"!' "
•
»
li' »
i1 *
r "
I. i "
rii *
.'; ! "
»
1
280
\
№
Тип
\вещей
ПОГр. N.
30
82
130
164
176
207
267
368
406
440
481
568
642
644
670
690
863
877
943
953
1033
6
21
40
42
146
292
472
709
770
897
909
960
24
31
243
441
508
635
648
663
696
701
810
977
1
+
+
+
•
по половозрастному признаку
2
3
4
5
•
+
+
+ +
+
+
+ +
+
+
+
+ +
+
+ +
+
+ +
Таблица 1
6
+
+
.

Таблице 2
Распределение типов буе по половозрастным признакам
Половоз-
ш
ного
\ № типа
Н°\ бус
погр\
1
2
4
5
9
М
15
22
23
24
25
26
Жен.
■
■
Муж.
■
Дет.
-
"
»
30
82
130
164
176
207
267
368
406
440
481
568
642
644
670
690
863
877
943
953
1033
6
21
40
42
146
292
472
709
770
897
909
960
24
31
243
441
508
635
648
663
696
701
810
977
2 1
98
9
615
115 15 13
38
282

Таблица 2 (окончание)

Половозрастной
признак

погребенного
\ №ти-
\ па
\бус
№ \
погр. \
69
70
71
72
73
76
79
84
88
89
91
92
93
97
98
99
Жен.
■
"
»
*
»
»
■
*
-
»
в
в
*
»
«
в
*
в
■
"
Муж.
■
в
»
■
■
в
в
в
в
в
в
Дет.
»
в
в
в
"
в
п
-
*
»
»
30
82
130
164
176
207
267
368
406
440
481
568
642
644
670
690
863
877
943
953
1033
6
21
40
42
146
292
472
709
770
897
909
960
24
31
243
441
508
635
648
663
696
701
810
977
1 3
1 1
1
5 1
2
2 3 2
23
11
3
32
98
3
46 2
1 U
101
1
[ 1
102
1
1
107
1
108
■
7
1
1
2
109
1
1
110
50
115
1
25
111
3
2
112
3
114
46
20
115
14
34
45
117
1
6
118
6
128
131
2
1
2
1
34
284
285

Рис. 92. Датирующие вещи из женских, мужских и детских погребений Танкеевско-
го могильника
I - погр. 974, 2 - погр, 583, 3 - 42, 4 - погр. 267, 5 - погр. 449, 6 - погр. 40, 7 -
погр. 799, 8 - погр. 146, 9 - погр. 273, 10 - погр. 42, И - погр. 274, 12, 13, П -
погр. 909, 14 - погр. 825,15 - погр. 642,16 - погр. 897
286
Од ©^ СУ
Рис. 93. Корреляционные группы погребений Танкеевского могильника
а — мужские, б — женские, в - детские
Рис. 94 Корреляционные группы погребений Танкеевского могильника
а — мужские, б - женские, в - детские
Вероятно, обе группы ранних погребений также нужно отнести к
середине IX в.
Материалы по относительно-абсолютной датировке выделенных по
корреляции поздних групп захоронений имеются в самом Танкеевском
могильнике. Так, наконечники стрел классического гнездовского типа,
датированного по многим древнерусским памятникам (в том числе по
Гнездовскому могильнику, который дал им название) X в., встречены в
погребении 96 с монетой 907-913 гг. В погребении 72 с монетой X в.
находилась двусоставная грушевидная подвеска с геометрическим
орнаментом. Скорее всего, эту группу погребений следует относить к X в., вернее
даже к первой половине и середине X в.
287
40
' 4? v

788
Промежуточная группа захоронений занимает место между ранними
и поздними и логически должна датироваться концом IX - началом X в.
или рубежом IX-X вв. Действительно, вещи из этих погребений: ранне-
гнездовские наконечники стрел накладки с трехконечным
завершением углов (рис. 92, 14, предметы поясного набора с личинами (рис. 92,
13) и т.д., - имеются аналогии в материале Игимского могильника,
видимо, также относящегося к рубежу IX-X вв.35
Таким образом, могильник и по этим данным относится ко второй
половине IX-X в. Важно, однако, датировать как можно более узким
временем погребальные комплексы его в пределах 150-летнего существования
памятника. Одним из приемов, как отмечалось, является датировка по
встречаемости типов с технологической особенностью, предполагаемо
имеющей узкую дату. Для проверки краткосрочности или довольно
четкого ограничения существования изделий с такой особенностью
применялись общепринятые приемы датировки по нумизматическому
материалу и взаимовстречаемости с относительно определенными по дате
типами вещей.
На могильнике выявлено 64 типа изделий с узкой датой их
существования в пределах 25-50 лет (рис. 95). Зафиксированы они в 139 погребениях
(рис. 96), расположенных по всей вскрытой площади памятника.
К наиболее ранним из таких вещей относятся круговые салтовские
серо-черные "криночки" и кувшины (рис. 95, 62-64), некоторые типы
накладок (рис. 95,56-59) и височных колец (рис. 95,60-61). Как отмечалось, такая
посуда имеет аналогии в Большетарханском и других болгаро-салтовских
памятниках середины \ТП - середины IX в., а металлические изделия - в
могильнике Мыдлань-Шай того же времени.
Отмеченные изделия зафиксированы лишь в юго-западной части
памятника на раскопах V, XII, откуда, видимо, и начался рост могильника
(рис. 97). Учитывая немногочисленность данных вещей, можно полагать,
что памятник начал функционировать где-то в середине IX в. Это
подтверждается и находками четырех монет IX и второй половины IX в. на
раскопе XII (рис. 89).
Основная масса вещей с узкой датой относится к концу IX - первой
половине Хв. (рис. 95,15-55). Среди них салтовские кувшины, но более
вытянутых пропорций (рис. 95, 37, 40), небольшие кувшины типа ПБ За (рис. 95,
54), некоторые тиры кувшинов подгруппы П вида Б,В (рис. 95, 38). Довольно
многочисленны накладки поясного набора, поясные сумочки, предметы огнива,
подвески, бусы. По ряду признаков можно выделить комплексы предметов
рубежа IX-X вв. и первой половины X в. Последний имеет ряд аналогий в
погребальных комплексах Среднего Поволжья с монетами первой половины
Хв.
<
43 - погр. 289, 44 - погр. 825, 45 - погр. 840, 46 - погр. 779, 47, 48 - погр. 825, 49 -
погр. 642, 50 - погр. 825, 51 - погр. 901, 52 - погр. 300, S3 - погр. 718, 54 — погр. 437,
55 - погр. 898, 56, 57 - погр. 507, 58 - погр. 155, 59 - погр. 468, 60 - погр. 438, 61 -
погр. 458, 62 - погр. 178, 63 - погр. 441, 64 - погр. 527, 1, 2 - стекло; 3-10, 15-30,
32-36, 42-52, 56-61 - цветной металл; 11 - железо; 12-14, 37-40, 53-55, 62-64 -
керамика; 31 - кашен
19. Е.П. Казаков
289

^дхвтдомид
Ч
ч
ч
\
г
щ
S3
<*•
щ
а:
S3
J5
^
88
£5
^
S
55
£
^
%
5?
5;
S5
fc5
Ь
^
h
Ъ
к
S5
Q
*5
^
S
cs
*5
*>
•>«
ц»
■*»
*N
а
<
0
§
1
С
О
>~
1
- <
0
\
1
<
<
, -
<
(К
О
о
•gj vungovou avgt/si/ -л Ьдноу
>
»
>
а
к
<
14
Я
»
1
1
<х
§
§
<
1
о
i
fi:
о
%
<
а
t
5
X
1
о
а
о,
в
к»
1
а
<
-и
<К
>
is
•—
S3
it
fe
S
§
1
<
о
<
9
*
•
ч>
§
§
§
Чч*ч.& *S It> •*4,n **a t?*--.^ 4a w *Ч»Ч'>1 ^f-,4jNvtN*N 1- ^1*-*\J
290
!
г
1
э
-
-
оее
—II
io^o
—Г^
OI1
цтл|Л|№|
11
3
Й
1
1
">
11
i'
ft
1
К-
5
*.
к
5}
*
1
<*
Ч
—
' "
4
*
S
'Л.
1
1
-
^
*w°
r^V~~
s
1
1
О J7Пи
-/IfOMHIff
•
•
U? К %
т
'
•
dil
К>4 *au> -У Ч *>' i S *5 Ч Ч, «э Ч *> *>ь" %> "а Ч *■ ч 5 N N "•» ^ 41 §"«1 <г *s n? ^. < ч,
I
!
291

в л х а о □ |
292
Так, кашинные рифленые бусы (рис. 95, 31), встреченные в 18
захоронениях Танкеевки, среди других погребений первой половины X в. (см.
ниже), как указывалось, находились в погребении 65 Большетиганского
могильника. Вместо с семью такими бусинами здесь обнаружен и сама-
нидский дирхем Исмаила Ахмеда 900 г.
Происходящие с этой же части Танкеевского могильника подвески-
"всадницы" (рис. 95, 36) датируются исследователями X-XI вв.36 В погтч-
бениях 46, 60 Дубовского могильника эти предметы встречены вместе с
саманидским дирхемом Наср ибн-Ахмеда 914-943 гг. и монетой
середины X в."
В погребении 52 этого же могильника найдено аналогичное танкеевско-
му (рис. 95, 27) кресало с бронзовой стилизованной рукоятью
изображающей двух, повернутых спиной друг к другу всадников (Архипов Г.А.,
1984, С. 154, рис 23, 5). Сопровождалось оно монетой Наср ибн-Ахмеда 933-
941 гг.эв
Судя по материалам памятников марийского Поволжья,
вышеуказанные бронзовые изделия заходят во вторую половину X в. и даже в XI в.
Однако в Танкеевском могильнике они встречены на площади
могильника (рис. 89) с монетами 862-863 гг., начала X в., XI в. (погр. 24, 72 и др.).
В танкеевском погребении 96 кресало с бронзовой рукоятью в виде
обращенных друг к другу головок коней (типа рис. 95,34), датируемое по
комплексам марийского Поволжья X - началом XI в., находилось вместе с
монетой 907-91 Згг.3"
Очевидно, следует предполагать более раннее, чем в марийском
Поволжье, появление таких изделий в Волжской Болгарии. Это тем более
логично, что несколько позднее подобные изделия попадали туда вместе с
другими поделками из болгарских центров (см. ниже). Если же взять
остальной материал из захоронений этой части Танкеевского могильника,
то он в основном относится к первой половине X в. Это круглые, арочные,
полуовальные и фигурные накладки иногда с бордюром из полушарных
выпуклин по краю или украшенные характерным растительным
орнаментом (рис. 95, 15-26); навершия поясных сумочек (рис. 95, 33); серебряные
изделия со своеобразной гравировкой (рис. 95, 35); накладки на головной
убор (рис. 95,29) и т.д.
Большинство изделий этой хронологической группы имеют верхней
датой первую половину X в. Однако некоторые из них (коньковые кресала,
подвески-"всадницы") продолжают, несколько изменяясь, бытовать во
второй половине X - начале XI в.
Между погребениями второй половины IX-X в. выявляется группа
захоронений рубежа IX-X вв. (рис. 97). Для них характерны салтовские
однооучные кувшины переходных форм (рис. 95,55), накладки поясного
<
Рис. 97. Расположение датирующих типов вещей на площади Танкеевского могильника
а - раскопы, б - круговая серо-черная керамика, в - изделия рубежа 1Х-Х вв.,
г - изделия конца IX - первой половины X в., д - круговые кувшины типа ИБЗа,
е - лепные кувшины, ж - накладки и браслеты второй половины X - начала XI в.,
з - бусы второй половины X - начала XI в., и - границы хронологических поясов
293

набора с трехконечным завершением углов (рис. 95,42-48), ранние типы
коньковых кресал (рис. 95,51). Найдены в этих захоронениях и две монеты
IX в. (рис. 89).
Поздняя часть некрополя, как отмечалось, содержит мусульманские
погребения и языческие комплексы второй половины X - начала XI в.
Располагаются они на восточной части памятника (рис. 97). Датируются
погребения одноручными кувшинами позднесалтовских форм, имеющими
наибольший диаметр тулова, практически посередине его (рис. 95, 13-14),
черными и желтыми стеклянными бусами с полихромными глазками (рис.
95, /, 2), накладками с орнаментом из подтреугольных выемок (рис. 95,
3-5), пластинчатым и витым браслетами (рис. 95, 6,7), кресалом со
стилизованной коньковой рукоятью (рис. 95, 8), топором с подтреугольной
внутренней шекоЕицей (рис. 95, //). Как уже отмечалось, аналогичный танкеев-
скому витой браслет встречен в одном из погребений могильника Сарке-
ла- Белой Вежи с монетой 979-1025 гг., витые браслеты и топоры с
внутренними подтреугольными щековицами обычны в погребениях
марийского Поволжья второй половины X -XI в."
На поздней части Танкеевского могильника встречена также монета
X в., а в муромском погребении 1100 - монета Наср бен Ахмеда 924-925 гг.
(рис. 89).
В целом, однако, следует сказать, что поздние танкеевские
захоронения с вышеуказанными предметами, видимо, нельзя доводить до конца
X в. В основном их можно датировать, скорее всего, третьей четвертью X в.
Об этом свидетельствует то, что вещевой инвентарь их все же резко
отличается от ремесленных изделий большинства ранних постоянных
поселений волжских болгар (см. ниже) и синхронных им языческих могиль-
никое марийского Поеолжья. Следующий за позднетанкеевским
хронологический пласт болгарских, уже поселенческих древностей по кладам монет и пог-
ребальлным комплексам языческих соседей датируется преимущественно
концом или последней четвертью X - первой половины XI в.40
Это не исключает, однако, что безинвентарная, мусульманская часть
некрополя не заходила в XI в. О контактах языческой части могильника по
времени с периодом массового появления поселений волжских болгар
свидетельствует горшок с резной волнистой орнаментацией из погребения
406 (рис. 95, 12). Такие сосуды появляются только на постоянных
поселениях волжских болгар в последней четверти - конце X в.
Зона с погребениями первой половины X в., в свою очередь, с севера и
востока полудугой охватывает территорию с могилами рубежа IX-X вв.
(рис. 97). Общая площадь ее 7000-8000 кв. м. Учитывая, что погребения
здесь располагаются несколько реже (2-3 могилы на квадрат со стороной
3 м) возможное количество их на этой части памятника составляет 2000-
2500.
В захоронениях этого времени не встречаются "криночки", но
продолжают существовать кувшины с салтовскими (наибольший диаметр тулова
в нижней его части) принципами профилирования. Однако пропорции их
более вытянуты, органическая примесь и лощение исчезают, цвет
становится желто-красным. Появляются новые виды круговой посуды: корчаги,
294
-1>'
амфоры, трилод. В массе фиксируются гибридные формы посуды в том
числе лепные одноручные кувшины, имитирующие по форме салтовские
кувшины, но изготовленные урало-прикамским населением41. В этот же
период фиксируется массовое распространение среднеазиатских
рифленых кашинных бус с поливой, коньковых кресал, поясных сумочек,
разнообразных подвесок и т.д.
Погребения, в том числе и раннемусульманские, с вещами второй
половины X в. изучены еще плохо. С востока они примыкают к погребениям
первой половины X в. (рис. 97). На этой части памятника фиксируются
наиболее поздние образцы посуды с некоторыми салтовскими принципами
профилирования, захоронения поволжских финнов, вышеотмеченные
поздние типы изделий.
Еще хуже изучена мусульманская часть некрополя. Судя, однако, по
отдельным находкам костей человека, при хозяйственных работах
местных жителей площадь их, составляя около трети всей площади
могильника, примыкала с востока к территории с погребениями второй половины
Хв.
Выделенные границы пяти хронологических зон или поясов
Танкеевского могильника, учитывая значительную невскрытую площадь,
в определенной мере относительны. Не по всей площади рост могильника
был равномерным. В ряде случаев языческие захоронения глубоко
вклинивались в мусульманскую часть, в других - погребения идут череспо-
лосно (раскопы VIII—X и др.). В целом, однако, прослеживается, что рост
могильника происходил веерообразно и наиболее поздние захоронения
фиксируются на окраинах. Изменения в составе материала погребений
выделенных хронологических поясов, несомненно, отражают существенные
изменения в жизни как волжских болгар, так и их соседей.
Определенные данные для датировки дает хронологическая топография
всех погребений на площадке могильника. Она позволяет яснее выявить
раннюю и позднюю части памятника, направление его роста, а также при
допущении направленного и сравнительно равномерного развития
могильника датировать погребения без узко датирующих вещей, расположенных
в промежуточной зоне между датированными погребениями. В этом
отношении хронологическая топография является одним из методов
датировки безвещевых, с недатирующими вещами или с малым количеством
вещей погребений.
Суммируя вышеизложенное и привлекая данные комплексов всех,
в том числе и сильно грабленных погребений, мы можем предложить
карту расположения хронологических поясов погребений (рис. 97). Ранняя
часть могильника' с погребениями второй половины IX в. на этой карте
занимает площадь около 600-700 кв. м. Учитывая большую плотность
расположения погребений (3-4 захоронения на квадратный участок со
стороной 3 м), возможное количество ранних погребений (при учете
разрушенной площади) около 250. Расположены они в юго-западной части
некрополя полосой вдоль берега реки, отступая от него на 20-25 м. Характерным
для вещевых комплексов ранних погребений является наличие в них
большого количества вещей прикамско-приуральских культур (ломова-
товской, поломской, кушнаренковской).
295

Площадь могильника с захоронениями рубежа IX-X вв. с севера и бос-
тока охватывает раннюю часть. Учитывая и невскрытую территорию, она
составляет около 2000 кв. м, на которой располагаются 600-700
погребений. Как отмечалось, датируются они и по салтовским кувшинам,
занимающим промежуточное положение между круговой керамикой VIII-IX вв.- и
керамикой X - начала XI в. (рис. 97). Данные сосуды еще с низким
туловом и наибольшим диаметром в нижней его части, но более
вытянутых пропорций. Цвет их серый или желтый, в тесте сохраняется
органическая примесь, но специфическое лощение встречается уже редко.
Остальной вещевой материал таких погребений (накладка с трехконечным
завершением углов, стрелы раннегнездовского типа и и пр.) также
относится к рубежу IX-X вв. Комплекс вещей из наиболее сохранившихся
погребений этой части могильника (рис. 29) хорошо датируется концом
IX - началом X в.
Как уже отмечалось, материалы могильников раннеболгарского объеди-
ниния с различными целями неоднократно подвергались обработке с
помощью математических методов и ЭВМ. При этом иногда удавалось
получить данные и по их датировке. Так, выявленные Г.А.
Федоровым-Давыдовым связки погребений с определенными типами "ожерелий" в
целом соответствуют расположению их по хронологически
зафиксированным поясам Танкеевского могильника42.
Такая же картина прослеживается при выявлении с помощью ЭВМ
взаимовстречаемости признаков Танкеевского могильника, проведенных
Р.И. Шайдуковой, Ф.Н. Сибгатуллиной, Д.М. Насыбуллиной под
руководством Р.Л. Ибатуллина и Е.А. Беговатова.
Отметив разницу вещей с ранней и поздней частей могильника, мы в то
же время прослеживаем их связь между собой, хронологическую
последовательность. На массовом материале хорошо заметно последовательное
развитие вещей в период существования могильника (мелкие черешковые
стрелы с подромбическим пером сменяются более крупными, на граненых
браслетах с циркульным орнаментом исчезают грани, ризки и
концы их также покрываются орнаментом, серая круговая посуда
вытесняется желто-красной, изменяются формы круговой керамики и т.д.). Иногда
можно проследить связь типов вещей с ранней части памятника с типами
вещей Волжской Болгарии домонгольского периода. Как мы попытаемся
показать ниже, некоторые вещи могильника, исходные формы которых
связаны с салтово-маяцким культурным кругом, поломской, ломоватовс-
кой культурами, культурами Средней Азии и Башкирии второй половины
I тысячелетия н. э., в некоторых случаях развиваются в направлении
типов вещей Волжской Болгарии XI-ХШ вв. Но подробнее датировка
древностей следующего этапа будет рассмотрена ниже.
Такая же связь с древностями переходного этапа наблюдается в
материале Тетюшского могильника. Датировка его определяется по монетам и
вещевому инвентарю. Монеты найдены в четырех захоронениях: в погр.
129 - омейядский дирхем 709-710 гг., в погр. 151, 180 - дирхем и
подражающий дирхему брактеат начала IX в., в погр. 1786 - дирхем рубежа
IX-X вв. (определение монет выполнено В.В. Кропоткиным и С.А. Яниной).
Вещевой материал из погребений 129 (височное колечко), 180 (сосуд и
подвески из клыков животного) из-за малочисленности и
невыразительности не дает возможности провести сравнительную датировку по
вещам. Вещевой материал из детского погребения 151 - плотной по фактуре
сосуд, железный браслет, бронзовый литой бубенчик, подвеска-"ситечко",
озокеритовая, стеклянная и из раковины бусин, клыки из зубов лисицы
(рис. 36, Г) - имеет полные аналогии во многих погребениях детей
Танкеевского могильника второй половины IX — первой половины X в.
Комплекс вещей из погребения 1786 - височные кольца, нож, две бронзовые
пряжки, полуовальное кресало, наконечник стрелы (рис. 36, В) -
достаточно выразителен. Пряжки датируются в целом IX-X вв., наконечник
стрелы по материалам Танкеевского и Игимского могильника - второй
половиной IX - рубежом IX-X вв., кресало имеет аналогию в Танкеевском
погребении 1100 с монетой 924 года (см. ниже). В целом, учитывая, что
стрела может сохраниться пережиточно, весь комплекс датируется
серединой - второй половиной X в.
Рассматривая весь материал могильника, можно отметить, что в нем
встречаются изделия, близкие к вещам из салтовских могильников IX в.
Это накладки, наконечник ремня и другие вещи (рис. 36,£, 8,9). Поэтому
начальную дату могильника следует отнести к IX или второй половине
IX в.
Поздняя дата языческих погребений памятника определяется
подвесками с вытянуто-каплевидным туловом, позднегнездовским
наконечником стрелы, близкими к чияликским круглодонными сосудами (рис. 73,
23,24, 67), появившимися на рубеже X-XI вв.
Датировка остального материала не выходит за пределы IX-X вв.
Языческая часть Тетюшского могильника, следовательно, может относиться
ко второй половине IX-X в., мусульманская часть более поздняя.
Таким образом, ограниченные преимущественно второй половиной или
концом VIII - серединой IX в. памятники первого периода - I, II Боль-
шетарханские, Кайбельский, II Уреньский могильники, впускное в
курган погребение 40 у с. Хрящевка, местонахождения у Тарханской
пристани, на II Большетарханском селище, Большетиганский могильник и др. -
имеют свою локализацию (Предволжье Татарии, Ульяновская обл.) и
этнокультурную специфику. В основном это памятники болгаро-салтовского
и кушнаренковского облика.
Памятники второго и переходного этапов - Танкеевский, Тетюшский
могильники, Хрящевское, Лебяжское и другие погребения, Алексеевские
находки и т.д. - в своем материале несут следы сильного влияния
культур Урало- Камского ре'иона.Располагаются они, как правило, к северо-
востоку от памятников первого периода и датируются в основном
серединой IX - третьей четвертью X в. Базовый материал для характеристики
этих этапов дает Танкеевский могильник.
Переходной этап несет на себе черты как предыдущего языческого
периода, так и элементы последующего домонгольского периода конца X -
первой половины XI в. К нему относятся поздние погребения
Танкеевского, Тетюшского могильников. Маинский, Кокрятьский могильники и ран-
296
297

ние слои первых постоянных поселений болгар. В конце этого периода,
собственно, и оформляется территория основных поселений волжских
болгар по обеим берегам Волги от Самарской Луки до правобережья Камы,
которая сохраняется в целом весь домонгольский период.
Хронологически этот период занимает, видимо, вторую-третью четверти X в.
Следует признать, что хронологические границы всех трех
выделенных этапов раннеболгарского времени во многом еще нуждаются в
уточнении и подтверждении. Абсолютно четкой границы между ними может и
не быть, если учесть, что все этапы органически связаны между собой и
последовательно сменяют друг друга в пределах относительно
небольшого (около 200 лет) раннеболгарского периода. Наиболее широко
исследованные памятники также обычно не ограничены одним периодом. Так,
I Большетарханский и, вероятно, Большетиганский могильники
переходят и во вторую половину X в., Танкеевский и Тетюшский занимают
второй и переходный этапы и т.д.
Наиболее условными представляются границы переходного этапа. С
одной стороны, опираясь на сообщение Ибн-Фадлана 922 г., начало этого
этапа следует относить ко второй четверти X в. С другой стороны, судя по
Танкеевскому и Тетюшскому могильникам, по крайней мере до третьей
четверти X в. продолжали существовать языческие захоронения,
материал которых существенно отличается от наиболее ранних материалов
постоянных поселений волжских болгар (см. следующий раздел).
3. РАННИЕ ПОСТОЯННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ ВОЛЖСКИХ БОЛГАР
И ИХ ДАТИРОВКА
В археологии ранней Волжской Болгарии большое значение имеют
вопросы о времени появления постоянных поселений волжских болгар
и соотношении поселенческого материала с погребальными комплексами
языческого периода. Решение их позволяет выявить время перехода
волжских болгар от кочевания к оседлости, что означало смену всего
образа жизни. Путем сравнительного анализа материала могильников и
селищ можно было бы определить соотношение культуры Волжской
Болгарии раннеболгарского и домонгольского периодов.
Материал ранних поселений дает возможность выявить новые
элементы культуры у волжских болгар, в какой-то степени время, характер
появления и, может быть, этнокультурную принадлежность. Такие
явления в это время из-за принятия мусульманства уже нельзя было
проследить по данным некрополей.
Как отмечалось в гл. I, имеется немало местонахождений первого
этапа - Н Большетарханское, Иржавецкое, Молтовское и др. (см. рис. 2), где
встречаются обломки круговой салтовской посуды, аналогичной
погребальной. На Головкинском селище в Старомайнском районе Ульяновской
области вместе с обломком кругового, серо-черного, с залощенной
поверхностью, кружкообразного салтовского сосуда найдена и бронзовая
накладка с изображением двух стилизованных головок верблюдов (?)
298
Рис. 98. Металлические изделия из раннеболгарских местонахождений
1-3 - находки на Гулькинском бугре, 4 - находка на II Косяковском селище,
5 — находка на II Малиновском селище, 6 — V Куэькинское местонахождение, 7 —
Лебединское местонахождение, 8 — находка на Болгарском городище, 9—10 —
Старокуйбышевское (Спасское) местонахождение, И — находка на V Старокуйбышевском
селище
(рис. 98). Подобные изделия по материалам салтовских памятников
датируются IX в.43
Обломки круговой раннеболгарской посуды обнаружены Ю.А. Семы-
киным при раскопах поселения у с. Абрамовка Майнского района
Ульяновской области". Один из сосудов по форме, орнаментации в виде
перекрещивающихся полос лощения аналогичен некоторым экземплярам
299

второй половины VIII - первой половины IX в. К
местонахождениям, синхронным могильникам второго этапа, относятся находки
серьги, колокольчатой подвески, наконечника ремня, браслета,
наконечника стрелы гнездовского типа на Гулькинской стоянке, II Косяковском,
V Кузьминском, III Головкинском селищах (рис. 98, 2-7). Но все эти
находки практически не связаны с культурными слоями. В
качестве местонахождений они лишь свидетельствуют о каком-то
недолговременном пребывании болгар в том или ином месте.
Наиболее раннее из известных раннеболгарских поселений с
зафиксированным культурным слоем изучено в 1988-1990 гг. П.Н. Старостиным
на территории Болгарского городища (автор благодарит П.Н. Старостина
за информацию). В небольшом (15-20 см) культурном слое здесь
расчищены обломки лепных, поломско-ломоватовских сосудов с примесью
раковины в тесте и веревочно-гребенчатой, а также решетчато-штамповой
орнаментацией. Найден и круговой позднесалтовского облика
одноручный кувшин, сохраняющий диаметр тулова в нижней части. Такая
керамика обнаруживает полные аналогии в посуде погребений 92, 138, 200,
222 и других на раскопах I—IV Танкеевского могильника. По монете
907-913 гг. из погребения 96 и другим данным, как отмечалось, эта часть
некрополя датируется второй четвертью X в. Видимо, к этому времени
(может быть, второй-третьей четверти X в.) относится и поселение на
Болгарском городище, тем более что на нем найдены четыре серебряные
монеты 893-894, 907-914, 913-932 гг. (определение Г.А.
Федорова-Давыдова).
Появление таких памятников свидетельствует о процессах седента-
ризации раннеболгарского населения. Следует, однако, отметить, что
другие селища с подобным материалом, несмотря на многолетние
разведочные работы, пока не известны. Скорее всего, они были
немногочисленны и синхронны с временными поселениями, из которых происходят
местонахождения салтовской посуды. Как показывают исследования,
появление постоянных поселений волжских болгар относится лишь ко
второй половине X в. При этом их материал разительно отличается от
погребальных комплексов и единичных поселенческих комплексов
первой половины X в.44
К настоящему времени ряд болгарских селищ и городищ
домонгольского периода подвергся довольно значительным раскопкам. Особенно
большие многолетние работы проведены и ведутся до сих пор на
крупнейших городищах: Болгарском, Билярском, Суварском, Муромский
городок. Меньше изучены сельские поселения: Больше- и Мало-Пальцин-
ские, IV-V Старокуйбышевские, Кубасское, Левашевское. Некоторые
итоги их исследования отображены в публикациях46. Следует отметить,
что раскопки как городищ, так и селищ в основном дали керамические
комплексы и лишь в небольшой мере изделия из других материалов.
Исключением являются Татарско-Измерское, I Семеновское, IV и V
Старокуйбышевские и другие селища в низовьях Камы, где получены большие
коллекции поделок из бронзы, серебра, железа, кости, а также
нумизматических материал.
300
.<@Р
\ 7
Рис. 99. Салтовская и общеболгарская керамика из болгарских поселений
; — II Соколовское селище: 2, 4—8 — Измерское селище: 3 — II Семеновское селище
301

Рис 100. Постпетрогромская и гибридная керамика из памятников X-XI вв .
1 - Каранаевский могильник; 2-3 - Измерское селище
Лаже самый ранний материал селищ, а также городищ, в том числе
и столичных центров, удивительно единообразен. В то же время
керамический материал данных памятников, представленный, особенно на
городищах, десятками и сотнями тысяч обломков, за небольшим
исключением (рис. 99,1, явно обнаруживает контраст с посудой даже самых
302
Рис. 101. Распространение постпетрог-
ромской культуры в конце — X—XI в.
J - Волжская Болгария, 2 — пет-
рогромская культура, 3 — расростране-
ние постпетрогромских памятников
поздних захоронений из языческих могильников. Восстановленные по
форме красно-желтые круговые одноручные кувшины так называемого
общеболгарского облика47, с их узким цилиндрическим горлом, с
утолщенным округлым венчиком без слива, шаровидным или яйцевидным
туловом, имеющим наибольший диаметр по середине или в верхней
половине, уплощенной ручкой, согнутой нередко под прямым углом
(рис. 99), разительно отличаются от одноручных кувшинов, сохраняющих
салтовские традиции из поздних захоронений могильников. У
последних желто-красный или серый цвет поверхности, наибольший диаметр в
нижней половине тулова, горловина широкая, блоковидная; обычно
имеется слив, овальная в сечении ручка пологая.
Очевидно, между обеими, притом массовыми, функционально одно-
видовыми (и там и здесь одноручные кувшины) группами керамики
существует хронологический или культурный разрыв. В связи с этим
попытки Т.А. Хлебниковой хронологически и типологически связать
кувшины из погребений и поселений48, видимо, нельзя назвать удачными.
Представленные ею образцы поселенческой посуды не только явно
выпадают по принципам профилировки, орнаментации и технологии из
типологического ряда погребальной позднесалтовской керамики, но и
датируются значительно более поздним временем.
Анализ остального материала подтверждает это. Так, существенно
отличаются от погребальной и другие группы круговой посуды поселений.
На них отмечаются иные, а чаще всего совершенно новые формы мисок,
горшков, кружек, стаканов, светильников и т.д. Судя по стандартизации
форм и высокай технологии, все они являлись продуктом
высокоразвитого ремесленного производства. На некоторых памятниках,
например на Билярском городище, круговая посуда составляла до 97% всего
керамического материала .
Появляются на поселениях и серо-черные, иногда только
подправленные на кругу горшки со сплошным или зонным рифлением по тулову
(рис. 99). Аналогии им фиксируются в салтово-маяцком круге
памятников Подонья и Приазовья (см. следующий раздел).
303

Лепная посуда южного происхождения из ранних поселений
составляет 3-5% керамического материала. Являясь продукцией домашнего
промысла, она по сравнению с круговыми сосудами более специфична.
Богато представлены ее образцы на Измерском селище, где встречены
крышки с пестиковой ручкой, горшковидные сосуды со своеобразным
орнаментом, котлы с внутренними ушками и т.д. (рис. 99). Многие из
этих изделий, в том числе сосуды с ручками и гирляндообразным
орнаментом, ручки с антропоморфным изображением и прочее (рис. 99),
находят аналогии в поздних болгаро-салтовских древностях Юго-Восточной
Европы, в том числе и в комплексах, относимых к печенегам50.
Видимо, данные материалы ранних поселений могут
свидетельствовать о приходе в Среднее Поволжье новой волны болгар, уходивших
сюда под воздействием печенежских нашествий или походов Святослава.
Возможно, это были уже мусульманизированные группы с прочными
ремесленными и земледельческими навыками. Во всяком случае все
многочисленные могильники около ранних поселений были
мусульманскими51. Развитые земледельческие орудия не могут быть выведены из
именьковских или раннеболгарских прототипов, но имеют полные
аналогии, например, в древностях Саркела-Белой Вежи'3. С этой волной,
вероятно, были привнесены наиболее ранние в Среднем Поволжье
элементы славянской культуры (см. следующий раздел).
Сохраняется на поселениях и посуда урало-прикамского
происхождения. Однако она также существенно отличается от керамики языческого
периода. Совершенно отсутствует ломоватовская и кушнаренковская
посуда. Буквально единично встречаются фрагменты поздней поломской
керамики". В то же время практически на всех поселениях от 1,5 до 3%
всего материала представлены постпетрогромской посудой. Последняя,
несомненно, генетически связана с общностью культур Урало-Прикамья
со шнуровой керамикой. Она родственна поломской и ломоватовской
посуде, но характеризуется иной профилировкой и орнаментацией.
Сохраняя горшковидность, круглодонность, серо-черный цвет поверхности и
примесь раковины в тесте, эта посуда в то же время имеет высокую
(свыше 3 см) цилиндрическую шейку со скошенным внутрь венчиком и
резкий переход от шейки к раздутому ту лову (рис. 100, 101). Венчик
украшался оттисками короткой гребенки, шейка - веревочными
отпечатками, а плечики - гребенчатыми оттисками.
Истоки данной группы посуды фиксируются в погребальных
памятниках Среднего Урала54. В конце X в. население с традициями изготовления
петрогромской керамики через Северную Башкирию (здесь в Мрясимов-
>•
Рис. 102. Накладки поясного набора из болгарских поселений второй половины
X-XI вв.
1, 2, 4-9, 11-16, 18, 19, 21, 23-27, 31-43, 46, 47, 50, 54, 55, 62, 63, 65-68, 70, 71,
73, 74, 76-78, 84, 85, 89, 90-93 - Измерское селище; 3, 10, 17, 22, 28, 30, 44, 45, 51-53,
56-61, 69, 72, 79-83, 86, 88, 94, 95 - I Семеновское селище; 48 - Кирпично-Островное
селище; 64, 75, 87 — Старокуйбышевское местонахождение; 1—34, 36—75, 77—95 —
цветной металл; 35, 76 — железо
304
1 2 3 ~"? У->У 6
13 14-
f^ff tSj^fi #
'//
fg
305

ском, Каранаевском и других могильниках обнаружены подкурганные
захоронения с такой посудой, сопровождающиеся вещами и монетами
конца X в.) проникают в Прикамье и Волжскую Болгарию ". Приход новой
волны уральского населения в Волжскую Болгарию фиксируется и по
другим изделиям. Так, в металлопластике и резьбе по кости явственно
прослеживаются уральские мотивы (см. ниже).
Поскольку по материалу городищ домонгольского периода написан
ряд крупных работ, в том числе монографий56, рассмотрим данные,
полученные в последние годы при раскопках ранних сельских поселений
болгар в левобережных районах Нижней Камы, являющихся одним из
центров Волжской Болгарии. Помимо частично опубликованных Осто-
лоповского и Алексеевского селищ их этого региона57, значительные
материалы получены, как отмечалось, и с Уи IVСтарокуйбышевских, I
Соколовского, Измерского, Кирпично-Островного, I—III Семеновских и
других поселений. Так как анализ этого большого материала требует
монографической работы, коротко рассмотрим их в целом, обращая особое
внимание лишь на датировку.
Судя по материалу ранних сельских поселений этого района, жители
их занимались земледелием, животноводством, ремеслом и в меньшей
степени рыболовством и охотой. Встречены на них и многочисленные
земледельческие орудия: тесла-мотыжки, массивные сошники, резаки,
серпы и т.д. О животноводстве свидетельствуют часто встречаемые кости
животных: коровы, овцы, козы. По материалам раскопок на Измерском
селище в 1977-1989 гг. на разных раскопах от 30 до 50% костей
принадлежали крупному рогатому скоту, около четверти - мелкому рогатому
скоту, около 20% - лошади (определение А.Г. Петренко). Помимо
многочисленных костей лошади, на поселениях встречены предметы конского
снаряжения: путы, детали уздечки, седла, нагайки и т.д. О занятии
рыболовством свидетельствуют кости рыб и разнообразные по величине
рыболовные крючки. Среди остатков скелета диких животных фиксируются
кости лося, зайца, бобра, медведя.
Качественно нового развития достигли черная и цветная металлургия.
Кузнечная продукция, помимо отмеченных сельскохозяйственных
орудий и предметов конского снаряжения, представлена разнообразными
гвоздями, петлями, ножами, деталями замков, предметами вооружения,
пряжками и т.д. Среди изделий цветной металлургии большое место
занимают ювелирные, среди которых преобладают хорошо датирующиеся
предметы поясного набора (рис. 102,103).
Особенно многочисленны на отмеченных поселениях предметы
ремесла и торговли, что свидетельствует о большой роли этих отраслей в
хозяйстве болгар.
*»
Рис. 103. Пряжки, фибулы и наконечники ремней из болгарских поселений второй
половины X—XI в.
1, 6, 9,17,19,20, 43, 44 - IV Старокуйбышевское селище; 22, 24, 34-36, 41 - I
Семеновское селище; 1, 2, 11, 12, 16, 17, 18, 22, 37-38, 42-44 - железо; 3-Ю, 13-15, 20, 21,
23-36, 41 - бронза
306

Учитывая наличие значительного (до 40-50 см) культурного слоя и
остатков многочисленных сооружений на этих памятниках, можно с
уверенностью говорить, что они оставлены оседлым населением.
Судя по удивительной однотипности наиболее раннего материала не
только поселений, но и городищ, все они, как отмечалось, видимо,
появились в очень небольшой промежуток времени. Т.А. Хлебникова
относила их появление к рубежу IX-X - началу X в. Для доказательства
она привела наиболее ранние вещи с Остолоповского селища, которые
определяются, по ее мнению, X-XI вв., причем с возможностью конца IX-
начала X в.58 Однако представленные вещи или датируются широко
(восьмигранная призматическая и шаровидная бусины, височное кольцо
в 1,5 оборота, шиферные напрясла), или относятся к концу X-XI в.
(мелкие наконечники ремня, наконечник стрелы), или даже к XI—XII вв.
(рифленая бусина из зеленоватого стекла). На Измерском селище найдено
шесть наконечников ремня, аналогичных остолоповскому экземпляру
(рис. 103,26, 35), и все они идут в комплексе вещей второй половины X -
начала XI в.
В целом ранняя датировка постоянных поселений, видимо, может
определяться тремя основными моментами. Во-первых, как отмечалось,
материал их обнаруживает разрыв с данными поздних языческих
погребений из могильников, которые, судя по хорошо датирующимся
изделиям, во всяком случае могут бытовать не позднее чем в середине -
третьей четверти X в. (см. рис. 95). Во-вторых, довольно многочисленные
нумизматические материалы (иногда целые клады монет) из всех
болгарских поселений и городищ относятся, как правило,ко второй четверти
X - началу XI в.
Так, из разрушенных кладов на I Семеновском селище происходят
серебряные арабские дирхемы 932 г. - 1 экз., 933-941 гг. - 1 экз., 967-
968 гг. - 1 экз., 970-971 гг. - 2 экз., 971-978 гг. - 38 экз., датский
динарий 1047-1075 гг. С Измерского поселения имеются дирхемы 902-
908 гт. - 1 экз., 997-1022 гг. - 1 экз., западноевропейские динарии 1027-
1054 и 1037-1060 гг. С городища "Девичий городок" происходит дирхем
946-974 гг. и подражание монете X-XI вв., с Кирпично-Островского
селища известна византийская монета 1034-1071 гг. (определение Г.А.
Федорова-Давыдова, А.С. Белякова, Д.Г. Мухаметшина). По приведенным
В.П. Даркевичем данным, все клады, за исключением, может быть, Эл-
медского, зарыты в Волжской Болгарии в X в.5'
В-третьих, хорошо датирующийся многочисленный материал из
Измерского, I Семеновского, 1 Старокуйбышевского и других селищ (рис. 102-
104) обнаруживает большую близость к материалу погребальных
комплексов марийского Поволжья, датирующихся по монетам в основном X-
,— ^»
Рис. 104. Комплексы второй половины X—XI вв. из Измерского селища
1,2- яма № 3, р. VII; 3-7 - объект I, р. IX; 8-11 - яма № 2, р. VII; 12-14 - яма
№ 1, р. IX; 15 - яма № 3, р. VII (?); 16 - уч. Г/2, р. III; 17-20 - объект I, р. IX; 21-24 -
р. VII, уч. Б/1; 1, 2, 4-6, 10-14, 18-24 - железо; 3, 6 - кость; 8, 9 - бронза; 17-
шифер
308
309

Рис. 10S. Комплексы с монетами и бронзовыми изделиями из Дубовского могильника
А — погр. 68, Б — погр. 45, В - погр. 36, Г — погр. 60, Д - погр. 46, Е — погр. 52
XI вв. (рис. 105). Это Дубовский могильник с монетами 907-914, 922-923,
927-928,936-937, 938-939,940-941,949-974, 994-995, 1059-1071 гг. и др.,
Черемисское кладбище - конца X в., Веселовский могильник - 944-945,
1001-1002 гг.60
Наиболее ранние изделия из слоя раскопов Измерского селища
датируются X - первой половиной XI в. (рис. 104). Этим же временем, но преи-
мущетвенно второй половиной X — первой половиной XI в. датируется
наиболее ранний подъемный материал.
В отношении датировки и этнокультурной принадлежности наиболее
выразительны на поселениях разнообразные изделия из цветного
материала, в частности детали поясного набора. Среди них имеются свыше
310
сотни накладок 83 типов (рис. 102,103), более двух десятков пряжек 8
типов, 20 наконечников на ремень 10 типов, 5 типов матриц для
изготовления штампованных изделий и т.д. (по результатам работ до 1988 г.).
Из накладок лишь единичные экземпляры находят аналогии в
материале языческих могильник болгар, в основном их поздней части. Среди
них имеются обломанные сердцевидная накладка с стилизованным
растительным орнаментом и планочная накладка неволинского типа, а
также изделие в виде геральдического щита и несколько поделок
сердцевидной формы без орнамента или с бордюром по краю (рис. 102, 26, 30, 33,
34, 93). При этом надо отметить, что некоторые из сердцевидных неорна-
ментированных накладок, мало изменяясь, существуют с IX по XI в.
Преобладающая же часть накладок являет собой новые типы, которые
нередко и изготовлялись на месте, поскольку на поселениях
зафиксированы и следы их производства. Датируются такие накладки, как
отмечалось, по находкам их в языческих захоронениях Марийского
Поволжья преимущественно X — первой половиной XI в.
Многие из изделий с ранних постоянных поселений болгар в
памятниках Марийского Поволжья встречены с монетами 913-932, 914-943, 933-
941, 952-953, 970-х годов и середины X в. (рис. 105). Это позволяет
датировать массовые ранние вещевые поселенческие комплексы концом
переходного периода или второй половиной X в.
4. ИННОВАЦИИ В КУЛЬТУРЕ БОЛГАР
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ Х- НАЧАЛА XIв.
Вышеуказанный археологический материал наиболее ранних
постоянных поселений Волжской Болгарии свидетельствует о
фундаментальных изменениях в жизни волжских болгар. Ранее кочевые, местные этни-
«^ ческие группы, по-видимому, совместно с новыми пришельцами оседают
в постоянных поселениях. Резко ускоряется развитие классовых
отношений, сельского хозяйства и ремесла. Ислам вытесняет языческие
формы религии. В борьбе за власть между еще сохранившимися
традиционными группировками, стремившимися сделать столицей свой племенной
центр (Сувар, Биляр, Булгар), происходили становления, укреплялись
государство и власть царя, опиравшегося на вооруженную силу и
административный аппарат. Быстрыми темпами происходили видоизменение
и нивелировка всей культуры. Вместе с руническим получило
распространение арабское письмо".
Одним из важнейших показателей изменения в общественной жизни
волжских болгар является принятие мусульманства. Постепенная смена
языческой погребальной обрядности мусульманской прослежена на Тан-
кеевском и Тетюшском могильниках. Хотя, по сообщению Ибн-Федлана
от 922 г., официальное принятие мусульманства произошло при Алмуше
(отец его был еще язычником), однако во второй четверти X в.
мусульманам, имеющим своими центрами города Сувар, Булгар, еще
приходилось вести войны с окружающими их, возможно из своего же
объединения, тюрками-язычниками42. Археологические материалы помогают
уточнить время принятия мусульманства и конкретизировать содержание
311

этого процесса. Так, анализ погребального обряда мусульманских
погребений Тетюшского могильника показывает его своеобразие. Как
известно, несмотря на строгие требования ислама к соблюдению всех
элементов погребальной обрядности, на местах в силу разных причин она
имела свои особенности. В настоящее время на основе широкого изучения
мусульманских некрополей были выявлены и подвергнуты культурно-
хронологической расшифровке многие локальные особенности
мусульманской, и особенно раннемусульманской, обрядности в Среднем
Поволжье, что немного повысило информативность этого вида источни-
63
КОВ .
Характерные черты мусульманской погребальной обрядности в
Среднем Поволжье - кыбла, т.е. ориентация погребенного головой на запад с
поворотом ее лицевой части на юг к Мекке, поворот всего тела на правый
бок с чуть согнутыми ногами, отсутствие погребального инвентаря
и т.д. - в Тетюшском могильнике имеют свой комплекс особенностей.
Так, в погребениях 191, 225 черепа были повернуты лицевой частью
вверх. В погребениях 154, 170, 171, 192 зафиксировано положение
скелетов на спине. В ряде захоронений, судя по костям смещенной со своего
места левой руки, умерших только слегка приваливали левым боком к
стенке ямы или гробовицы, а не клали на правый бок. В погребениях
154, 166, 214 ямы имели щели или подбои. Характерной особенностью
обряда следует считать отклонение костяков к северу от западного
направления. В погребениях 166, 214 в ямах с усложненной конструкцией
зафиксированы угольки.
Указанные особенности мусульманских захоронений Тетюшского
могильника характерны для погребений и других раннемусульманских
могильников Волжской Булгарии второй половины X - начала XI в." В них
проявляется борьба традиционной для населения ранней Волжской
Булгарии языческой обрядности с требованиями монотеистической
религии.
Принятие мусульманства населением, оставившем Тетюшский
могильник, видимо, отражает погребение 178, где на дне был захоронен
язычник, а через какое-то время в этой же яме сверху, но по
мусульманскому обряду, был погребен, возможно, его родственник (рис. 36В).
Подобная картина наблюдается в погребении 389 Танкеевского
могильника, но здесь на дне был захоронен мусульманин, а над ним, вероятно, его
родственник-язычник (рис. 106-4).
Культ огня, кроме Тетюшского могильника, зафиксирован и в других
памятниках Среднего Поволжья с неустоявшейся мусульманской
погребальной обрядностью. Так, угольки и иногда даже целые обгорелые
доски встречены во II Соколовском и в более поздних Такталачукском,
I Азметьевском могильниках .
Резюмируя, можно отметить, что Тетюшский могильник в своей
верхней дате функционировал уже в заключительный период формирования
общеболгарской культуры, совпадающий по времени с принятием
мусульманства и появлением постоянных поселений. Одновременно этот
памятник иллюстрирует не только проникновение, но и массовое при-
312

нятие мусульманства сельским населением Булгарии, в том числе и
Волжского правобережья, не позже рубежа X-XI вв.6
Мусульманские захоронения Танкеевского могильника в
соответствии с хронологическим направлением роста некрополя с запада на
восток примыкают к поздней языческой части (рис. 97). В южной части
памятника мусульманские погребения очень скоро внедряются в группу
языческих, что, возможно, объясняется разновременностью принятия
мусульманства различными кровнородственными коллективами,
оставившими могильник.
В этот период культура Волжской Болгарии представлена
преимущественно материалом поселений и основным компонентом на них является
болгаро-салтовский, но в позднем своем варианте. Для него характерны,
как отмечалось, ставшие общеболгарскими новые формы круговой
керамики светлых тонов, масса рифленой посуды, новые формы лепной
горшковидной посуды (рис. 99).
Прикамско-приуральский компонент, в это время в значительной мере
снивелированный в общеболгарской культуре, продолжает сохраняться.
В первую очередь это относится к изделиям болгарских ремесленников,
где еще прослеживаются декоративные мотивы Урала и Приуралья.
Как уже отмечалось, богатые традиции культового, декоративного
искусства литья в цветном металле принесли прикамско-приуральские
этнические группы в Среднее Поволжье. Для некоторых видов изделий
искусства Волжская Болгария была их последним убежищем
(звездчатые, гребенчатые подвески и т.д.). Другие на базе образовавшегося ран-
неболгарского торгово-ремесленного очага, огромного спроса у северных
и северо-западных соседей получили новый мощный импульс развития,
которое продолжалось в своих языческих формах около 100 лет - с
середины X в. по первую четверть - середину XI в. В это время из
Волжской Болгарии продолжают широко распространяться коньковые
кресала, поясные сумочки, коньковые и арочные шумящие подвески,
различные типы накладок поясного набора.
В этот же период, как отмечалось, на болгарских поселениях в массе
фиксируются новые группы круглодонной керамики, появившейся в
Среднем Поволжье от носителей петрогромской культуры из районов
Среднего Урала. Тесное взаимодействие постпетрогромского и
болгарского населения очень скоро привело к возникновению гибридных групп
керамики. Последняя сохраняет прежнюю форму и орнаментальную
композицию, но оттиски веревочки и гребенки заменяются характерными
для посуды болгар резными линиями (рис. 98). На многих болгарских
поселениях постпетрогромская керамика и ее болгаризированные гибридные
варианты существуют до XIV в. Это объясняется, скорее всего, не столько
стойкостью этнографических проявлений уральского населения,
участвующего в этногенезе болгар, сколько постоянными контактами
волжских болгар с огромным миром их восточных соседей (рис. 83). Последние
дажевХШ-ХГУвв. продолжали пользоваться лепной круглодонной
посудой с веревочно-гребенчатой орнаментацией.
Качественно новыми становятся связи с народами Средней Азии. Как отме-
314
i
чалось выше, уже на кочевническом этапе волжские болгары установили
связи с этим регионом". Так, среднеазиатское происхождение имеют
кашинные рифленые бусы с голубой и коричневой поливой (рис. 69,
№ 131), выявленные в погребениях Танкеевского могильника. Вещи,
изготовленные в Средней Азии, или подражания им попадали в Волжскую
Болгарию в этот период торговым путем или были привнесены кушнарен-
ковским населением.
В связи с глубокими социально-экономическими изменениями в
болгарском обществе в первой половине X в. отношения со Средней Азией
вступают в качественно новый этап. Судя по сообщению Ибн-Фадлана,
они достигают уровня межгосударственных отношений,
характеризуются углубленными, не только торгово-экономическими, но и
политическими, а также идеологическими связями. В Волжской Болгарии
появляются ремесленники из Средней Азии. Значительное число
среднеазиатских изделий и их подражаний обнаружено на вышеотмеченных
поселениях, расположенных при впадении Камы в Волгу. Среди них,
помимо монет, наиболее выразительны детали поясной гарнитуры: пряжки,
накладки, наконечники ремней. Некоторые из накладок имеют
изображения хищников, иконографически имитирующие подобные изображе-
жения на среднеазиатских и иранских образцах IX-X вв. Наконечники
ремней с характерными полуцилиндрическими выступами иногда
сопровождаются арабскими надписями (рис. 100, 23, 27, 29).
Т.А. Хлебникова полагает, что выделенные ею группа IX и частично
группа X лепной, чаще всего низких пропорций и залощенной керамики
из домонгольских поселений могут быть связаны по своему
происхождению с тюркоязычным населением Казахстана и Средней Азии ".
Во второй половине X в. волжские болгары вступают во все более
тесные контакты с поволжскими финнами. Многочисленное финноязычес-
кое население, окружающее Волжскую Болгарию, представляло собой
благодатный рынок сбыта для выделившегося ремесла. Большим
спросом пользовались изделия болгарских ювелиров. Привнесенные богатые
традиции прикладного искусства Средней Азии, Приуралья и Северного
Кавказа в Среднем Поволжье трансформировались в своеобразное
ремесленное производство, рассчитанное во многом на вкусы ближайших
и более отдаленных торговых партнеров болгар. Основными торговыми
путями были реки, особенно Волжский путь. На этом пути к населению
Марийского Поволжья встречена масса болгарских изделий. Немало их
оседало у населения бассейна Оки, Верхней Волги и даже в
Скандинавии.
Ближайшим рынком сбыта товаров болгар (всего 120 км по дешевому
Волжскому пути) было Марийское Поволжье. Здесь в это время
получают широкое распространение, помимо поясных сумочек, коньковых
кресал и плетеных браслетов, изготовленные в Волжской Болгарии
предметы поясного набора: пряжки, наконечники ремней, накладки на
ремень. Многие типы накладок поясного набора находят точные аналогии
в материале ранних постоянных поселений Волжской Болгарии: I
Семеновского, Измерского, Старокуйбышевских и др. (рис. 100-105). При этом
315

прослежено, что расположенные в приустьевом Закамье болгарские се-
ли)1д являлись торгово-ремесленными поселениями (здесь найдены
кладь, куфических монет, привозные славянские и финские изделия, следы
черной и цветной металлургии, матрицы, гирьки и т.д.). Многие изделия,
предназначенные для торговли, изготовлялись здесь*9.
Более тесные контакты устанавливаются с муромой. В Танкеевском
могильнике при раскопах 1976,1978 гг. на поздней части было изучено три
захоронения, отличающиеся по обряду и инветарю от окружающих языческих
погребений раннеболгарского времени. Даже ямы их при сравнительно
небольшой длине имели ширину 90-100 см.
В грабленном мужском погребении 1044 найдены железные
двусоставные кольчатые удила, рамчатая подпружная пряжка, крепление луки
Седла (?), бронзовые бутыльчатые подвески и обломки черепа лошади.
В непотревоженном детском захоронении 1100, ориентированном
головой на запад, встречены два лепных плоскодонных горшка, бронзовые
цельнолитые и полые каплевидные подвески, бусиновидная пронизка,
две серьги с тремя шаровидными пронизями, подвеска-уточка,
железные нож, трубица для трута, овальная застежка (?), астрагал барана и 5
подвесок из пяточных костей бобра. В этом же погребении находилась
серебряная саманидская монета Наср ден-Ахмеда 924-925 гг.70
Чрезвычайно большим количеством вещей сопровождалось женское
погребение 1101, где костяк также был ориентирован головой на запад. Слева
у изголовья находились 2 лепных плоскодонных горшка (рис. 107, //,
12). На теменной части черепа сохранились фрагменты серебряных
спиралевидных пронизок. У височных костей черепа расчищены два
комплекта височных украшений, состоящие каждый из двух серебряных лун-
ниц и шумящей подвески с прямоугольным щитком (рис. 107, 7, 23).
Рядом с черепом находились два височных кольца муромского типа,
имеющие один загнутый и один расплющенный, с отверстием конец (рис. 107,
19, 22). На шее были ожерелье из расположенных в определенном
порядке нескольких десятков каплевидных, со щелевой прорезью и двух-
стержневых, с малыми бутыльчатыми привесками подвесок с
припаянными вверху горизонтальными рифлеными трубочками для нити
(рис. 107, 2, 3), а также одна пластинчатая, с многочисленными
привесками гривна (рис. 107, 18) и гривна глазовского типа, с нанизанной на нее
шумящей привеской с трубчатым щитком (рис. 107, 17). Справа и слева
на груди расчищены нагрудные шумящие подвески с трапециевидным
щитком (рис. 107, Г), в середине груди - круглая пластинчатая бляха с
дверцей (рис. 107, 21). По нижней части груди, в горизонтальном ряду
располагалось несколько десятков пластинчатых привесок в виде
удлиненных трапеций, имеющих отверстие (рис. 107, IS). На кистях рук
находилось по одному многоспиральному и по два многогранных, с кружковым
орнаментом браслета (рис. 107, 19, 20). На левой руке зафиксирован
спиральный, а на правой - ромбощитковый перстень (рис. 107, 13, 14). У
кисти правой руки лежало лепное напрясло (рис. 107, 9). На поясе расчищены
ажурные пряжки и накладка подпрямоугольнои и подтрапециевиднои
формы с многочисленными привесками в виде крупных ромбов на це-
316
Рис. 107. Вещевой материал из муромского погребения 1101 Танкеевского могиль
ника
;-«, 13-20, 24, 25 - бронза; 9, 11, 12 - керамика; 10 - охристая глина; 23 - серебро
317

почках (рис. 107, 24, 25). Справа и слева у бедренных костей располога-
лись в ряд несколько десятков крупных бутыльчатых подвесок (рис. 107,
Щ. У ступней ног зафиксированы подвески в виде двух соединенных ум-
бонов с петлей вверху (рис. 107, 4), две шумящие подвески с трубчатыми
щитками (рис. 107, 5, 6) и одна ажурная трапециевидная накладка с
подвесками в виде лапок водоплавающих птиц (рис. 107, 8). Справа у локте-
тевого сгиба правой руки расчищены обломки сформированного из
охристой глины изделия в виде квадратного в сечении стержня (рис. 107,
щ.
Указанные три захоронения имеют аналоги прежде всего в окских
муромских памятниках. Так, почти полную аналогию вещи из погребения
1101 находят в женском погребении 2 Молотицкого могильника,
расположенного в с. Молотицы Муромского района Владимирской области71.
Почти полное тождество погребального инвентаря72, вероятно,
свидетельствует о хронологической близости этих двух погребений. В
погребении 2 Молотицкого могильника найдены монеты 933-941 и 952-
954 гг., что свидетельствует о совершении его во второй половине X в. Ко
второй половине - концу X в. относятся, видимо, и три муромские
захоронения Танкеевского могильника, хотя в одном из них и встречена
монета 924-925 гг. По мнению Р.Л. Розенфельдта, дату указанного
погребения Молотицкого могильника следует ограничить серединой или
третьей четвертью X в.73
Почти полностью женский костюм из погребения 1101 Танкеевского
могильника находит аналогию в реставрированных костюмах Шатрищен-
ского могильника (погр. 106, ПО и др.)74 и некоторых других рязанско-
окских могильниках.
Таким образом, во второй половине X-XI в. связи волжских болгар
с поволжскими финнами усиливаются. Находки в болгарских
поселениях значительного числа финских, муромских, мерянских и других
поделок, полученных путем торговли или привнесенных самими финнами,
установившими, наконец, после двухвекового отчуждения тесные
контакты с болгарами, являются подтверждением этого.
В это же время в Волжскую Болгарию все интенсивнее проникают
славянские изделия. Видимо, уже с новой волной болгарских переселенцев
X в. в Среднее Поволжье попадают значительные элементы славянской
культуры. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что в северных,
и особенно северо-западных, районах салтовской территории салтово-
маяцкие группы находились в тесном контакте со славянским
населением, оставившим памятники роменско-боршевского типа75. Возможно,
с влиянием не только болгар, но и славян следует связывать появление
большого количества шамотной лепной посуды с резными линейным и
гребенчатым орнаментом в памятниках Волжской Болгарии (рис. 99). В
это время в указанных районах прекращает свое существование ряд
славянских памятников, в частности городище Титчиха76 и др., а в
Среднем Поволжье появляются постоянные поселения. На одном из таких
поселений - I Семеновском селище - найдена пятилучевая височная
подвеска (рис. 108, 1), аналогичная подвеске на городище Титчиха. Вмес-
318
•'
Рис. 108. Вещи западного происхождения в памятниках волжских болгар
1, 3, 6, 10-12 - I Семеновское селище; 3, 4. 5, 7, 8 - Измерское селище; 9 - III
Семеновское селище; 13 - IV Старокуйбышевское селище; 1-3 - стекло; 4 - керамика;
5—7, 9-13 — бронза; 8 — кость
те с ней находились и другие изделия, датирующиеся X - началом XI в.
(рис. 108). Кроме этих вещей, можно отметить массу шиферных напря-
сел почти на всех поселениях волжских болгар. Одно из них найдено в
позднем языческом захоронении 1105 Танкеевского могильника. По
сопровождающему инвентарю и локализации на площади могильника
захоронение относится ко второй - третьей четверти X в.
В дальнейшем не только поволжско-финские, но и славянские, а также
скандинавские элементы попадают в Волжскую Болгарию, в основном по
Волжскому торговому пути, который во второй половине X в. становится
основным между Европой и Азией77.
В материале торгово-ремесленных поселений волжских болгар в
приустьевой части Камы фиксируются многочисленные изделия,
аналогичные поделкам из различных памятников Восточной Европы. В частности,
найденные здесь детали поясных сумочек второй половины X-XI в.
обнаруживают полные аналогии не только в памятниках Руси и
Скандинавии, но встречены и в языческих захоронениях венгров Паннонии.
319

Таким образом, завершение процессов формирования
общеболгарской культуры (вторая половина X - начало XI в.) совпадает по
времени с активизацией их связей (прежде всего торговых) с народами
Средней Азии и Восточной Европы. В отличие от раннеболгарского периода эти
связи базировались на новой основе и обеспечивались на
межгосударственном уровне постоянно функционирующими речными (Волжский,
Камский) и сухопутными (Волжская Болгария - Средняя Азия, Болгар-
Киев и др.) путями.
'Минаева Т.М. Погребение Зацарицынского района г. Сталинграда // СГАИМК.
1932. № 3/5. С. 63.
'Максимов В.К. Находка раннеболгарских погребений близ Саратова // Из
истории ранних болгар. Казань, 1981. С. 108-110.
3Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге. М., 1964. С. 48, рис. 14J.
Халикова Е.А. Погребальный обряд Танкеевского могильника (К вопросу об
истоках населения Волжской Булгарии IX-X вв.) // Вопросы этногенеза тюркоязыч-
ных народов Среднего Поволжья. Казань, 1971. С. 85—93.
Акимова М.С. Антропологические материалы из Танкеевского могильника //
ВА. 1973. Вып. 45. С.15-28; Akimota M.S. Materiaux anthropologiques dans le cimetiere
de Tankeevka // Les anciens hongrois et les ethnics voisines a l'Est. Budapest, 1977.
P. 223-236.
'Сганчее СР. Новый памятник ранней болгарской культуры // СА. 1957. XXVII.
С. 131.
Мальм В.А. Культовая и бытовая посуда из Ярославских могильников //
Ярославское Поволжье X-XI вв. М., 1963. С. 49. рис. 28; Ванников А.З. Контакты
донских славян с алано-болгарским миром // СА. 1990. № 3. С. 134-135.
"Даркевич В.П. Художественный металл Востока VIII—XIII вв. М„ 1976. С. 85-92.
'Там же. С. 168, табл. 54, 5-9.
Казаков Б.П. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии.
М., 1978. С. 30, 32-33, 85-93.
1ХЛунегов И.А. Отчеты о раскопках могильника у с. Редикор // Архив И А АН
СССР. Р-1. № 416, 668, 3034, 3796, 4094.
'Беликове Е.А. Больше-Тиганский могильник // СА. 1976. № 2. С. 165, рис. 6;
С. 167; рис. 8,15, 17-19.
гзЧернеиов В.Н. Нижнее Приобье в I тысячелетии // МИЛ. 1957. № 5/8. С. 172,
табл. XIV; С. 173, табл. XV.
Вере Е.М. Отчет по раскопкам Среднеуральской археологической экспедиции
за 1959 г. // Архив ИА АН СССР, Р-1. № 1906, рис. 24, 34, 76.
Казаков Е.П. Кушнаренковские памятники Нижнего Прикамья // Об
исторических памятниках по долинам Камы и Белой. Казань, 1981. С. 129, рис. 8.
Халиков А.Х. Новые исследования Больше-Тиганского могильника (О судьбе
венгров, оставшихся на древней Родине) // Проблемы археологии степей Евразии.
Кемерово, 1984. С. 124.
"Там же. С. 130.
18Тамже. С7 127, рис. 4.
"Плетневе СА. От кочевий к городам // МИА. 1967. № 142. С. 135-143.
Плетнева СА.,Николаенко А.Г. Волоконовский древнеболгарский могильник //
СА. 1976. № 3. С. 297.
21Даркееич В.П. Художественный металл..."С. 168, табл. 54, 3.
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордын-
ских ханов. М., 1966. С. 14.
23Мажитов Н.А. Курганы Южного Урала VIII—XII вв. М., 1981. С. 51, рис. 26.
24Халиков А.Х. Новые исследования... С. 127, рис. 4.
320
Там же.
"Генинг В.Ф. Заселение и этническая принадлежность населения Чепцы в I
тысячелетии н.э. (По материалам Варнинского могильника // Новый памятник поломской
культуры. Ижевск, 1980. С. 136-151.
"Генинг В.Ф. Мыдлань-Шай - удмуртский могильник VHI-IX вв. // ВАУ.
Свердловск, 1962. Вып. 3.; Голдина Р.Д. Хронология погребальных комплексов
раннего средневековья в Верхнем Прикамье // КСИА. 1979. № 158. С. 79-96; Генинг В.Ф.
Хронология поясной гарнитуры I тысячелетия н.э. (По материалам могильников
Прикамья // Там же. С. 96-106.
"Мажигов Н.А. Некоторые итоги и задачи изучения средневековой археологии
Южного Урала // Проблемы средневековой археологии Урала и Поволжья. Уфа, 1986.
С. 76-85.
"Генинг В.Ф. Мыдлань-шай... Табл. I, /, 5; табл. XI, 1,19.
"Генинг В.Ф. Деменковский могильник - памятник ломоватовской культуры //
ВАУ. Свердловск, 1964. Вып. 6. С. 121.
"Спииын А.А. Предметы с выемчатой эмалью // ЗОРСА. 1903, Т. V, вып. 1. С. 160.
"Артамонова О.А. Могильник Саркел-Белая Вежа // МИА. 1963. № 109. С. 77.
"Архипов Г.А. Марийцы 1X-XI вв. Йошкар-Ола, 1973. С. 146, рис. 33.
"Генинг В.Ф Хронология... С. 100-101, табл. X, 4, 28, 43.
"Казаков Е.П. Памятники... С. 18.
зьГолубева Л.А. Зооморфное украшение финно-угров // САИ. 1979. Е1-59. С. 42.
31Архипов Г.А. Дубовский могильник // Новые памятники археологии Волго-
Камья. Йошкар-Ола, 1984. С. 144, рис. 10, «; Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Дубов-
ского могильника // Там же. С. 160-167.
"Федоров-Давыдов Г.А. Монеты... С. 160.
"Архипов Г.А. Марийцы... С. 165, рис. 56.
""Казаков Е.П. О некоторых вопросах истории ранней Волжской Болгарии
(VIII—X вв.) по новым археологическим данным // Сборник в памет на проф. С. Вак-
линов. София, 1984. С. 128.
'^Казаков Е.П. О взаимодействии болгаро-салтовского и приуральского населения
(По материалам керамики Волжской Болгарии) // РБВЕ. Казань, 1989. С. 122-133.
"Федоров-Давыдов Г.А. Археологическая типология и процесс типообразования
(На примере средневековых бус) // Математические методы в
социально-экономических и археологических исследованиях. М., 1981. С. 307, рис. 6.
"Плетнева С.А. От кочевий к городам. С. 177, рис. 49,16, 17.
"Ледяйкин В.И., Семыкин Ю.А. Раскопки Ульяновского пединститута // АО.
1986. М., 1988. С. 177.
"Казаков Е.П. Об археологическом изучении раннебулгарского периода // Новое
в археологии и этнографии Татарии. Казань, 1982. С. 32—37.
"Табяшев Р.С, Казаков Е.П., Старостин П.Н., Халиков А.Х., Хлебникова Т.А.
Археологические памятники Татарии в зоне Куйбышевского водохранилища // Из
археологии Волго-Камья. Казань, 1976. С. 3-34; Хлебникова Т.А. Пальцинские
селища X - начала XIII в. // МИА. 1958. № 61. С. 203-220; Она же. Некоторые итоги
исследования булгарских памятников Нижнего Прикамья // СА. 1974. № 1. С. 58—68;
Казаков Е.Л. Работы в зонах Куйбышевского и Нижнекамского водохранилищ // АО.
1977. М., 1978. С. 179-180; Он же. У Старо-Куйбышевское селище // Археологические
памятники Нижнего Прикамья. Казань, 1984. С. 39-64; Он же. Об археологическом
изучении... С. 32—34.
,7Хованскея А.С. Гончарное дело города Болгара // МИА. 1954. № 42. С. 340-368;
Хлебникова Т.А. Гончарное производство волжских болгар X - начала XIII в. //
МИА. 1962. № Ш. С. 93-152; Кочкина А.Ф. Гончарная посуда // Посуда Биляра.
Казань, 1986. С. 24-53.
"Хлебникова Т.А. Керамика памятников Волжской Болгарии. К вопросу об
этнокультурном составе населения. М., С. 208—209 и др.
21. Е.П. Казаков
321

4 Григорьева Г.В., Терехинв Л.С, Терехина Н.А., Хвпиков А.Х. Гончарная
керамика Билярского городища (По материалам раскопок 1967—1972 гг.) // Исследования
Великого города. М., 1976. С. 186-211.
"Артамонов М.И. Саркел-Белая Вежа // МИД. 1958. № 62. С. 35; Плетнева С.А.
Печенеги, тюрки и половцы в южнорусских степях // Там же. С. 157, рис. 3; Она же.
Керамика Саркела-Белой Вежи // Там же. 1959. № 75. С. 230-237.
Казаков Е.П. Булгарские памятники приустьевой части Закамья и монгольское
нашествие // Волжская Булгария и монгольское нашествие. Казань, 1988. С. 77.
"Сорокин С.С. Железные изделия Саркела-Белой Вежи // МИА. 1959. № 75.
С. 135-199.
Казаков Е.П. О поломской керамике Волго-Камья // Новые исследования по
этногенезу удмуртов. Ижевск, 1989. С. 38-39.
Финно-угры и балты в эпоху средневековья // Археология СССР. 1987. С. 321,
табл. XXIII, 21-27.
Казаков Е.П. О происхождении и этнокультурной принадлежности
средневековых прикамских памятников с гребенчато-шнуровой керамикой // Проблемы
средневековой археологии Урала и Поволжья. Уфа, 1987. С. 69-72.
"Смирное А.П. Волжские булгары. М., 1951; Исследования Великого города;
Культура Биляра. М., 1978; Посуда Биляра; Город Болгар: Очерки истории и
культуры. М., 1987; Город Болгар: Очерки ремесленной деятельности. М., 1988, и др.
"Хлебникова Т.А. Некоторые итоги... С. 58-68.
"Там же. С. 60; С. 66, рис. 5.
'Даркевич В.П. Художественный металл... С. 153-157.
'"Архипов Г.А. Марийцы... С. 62-69; Федоров-Давыдов Г.А. Монеты... С. 160-172.
"Казаков Е.П. Знаки и письмо ранней Волжской Болгарии по археологическим
данным // СА. 1985. № 4. С. 178-185.
"Зоходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе, м., 1967. Т. II. С. 37.
"Халикова Е.А. Мусульманские могильники Волжской Булгарии X - начала
XIII в. как исторический источник. М., 1976: Автореф. дне. ... канд. ист. наук;
Казаков Е.П. Памятники... С. 49-85; Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской
Булгарии X - начала XIII в. Казань, 1986.
**Халикова Е.А. Мусульманские могильники... С. 9-11; Она зке. Билярские
некрополи//Исследования Великого города. С. 122-127.
"Казаков Е.П. Памятники... С. 49-82.
"Там же. С. 60.
"Казаков Е.П. К вопросу о выявлении сибирских и среднеазиатских элементов
в культуре ранней Волжской Болгарии // Этнокультурные связи населения Урала
и Поволжья с Сибирью, Средней Азией и Казахстаном в эпоху железа. Уфа, 1976.
С. 45-46.
"Хлебникова Т.А. Керамика... С. 118-132.
"Казаков Е.П. О характере связей волжских булгар с финнами и уграми в X-
ХП вв. // Древние этнические процессы Волго-Камья. Йошкар-Ола, 1985. С. 27-30.
10Казаков Е.П. О ранних контактах волжских булгар со славянами и
поволжскими финнами по археологическим данным // Волжская Булгария и Русь. Казань,
1986. С. 81, рис. 5.
1ХРозенфелъдт Р.Л. Муромский могильник в с. Молотицы // Вопросы древней и
средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978. С. 180—184.
"Там же. С. 183, рис. 2, 1-7, 9-1S, 17.
"Там же. С. 184.
1,Кравченко Т.А. Шатрищенский могильник (по раскопкам 1966-1969 гг.) //
Археология Рязанской земли. М., 1974. С. 111 и след.
15Ефименко П.П., Третьяков П.Н. Древнерусские поселения на Дону // МИА. 1948.
№8.
'"'Москаленко А.Н. Городище Титчиха // Из истории древнерусских поселений
на Дону. Воронеж, 1965. С. 150.
7''Даркевич В.П. Художественный металл... С. 147-149,
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В археологии Волжской Болгарии, несмотря на многолетнее широкое
изучение памятников домонгольского и золотоордынского периодов,
проводимых под руководством А.П. Смирнова и других исследователей,
до недавнего времени сравнительно мало был представлен раннеболгар-
ский период. Из-за отсутствия достаточного материала его или вообще не
выделяли, включая в состав домонгольского, или, выделив, имели о нем
представление во многом лишь по обрывочным сведениям письменных
источников.
В последние 35-40 лет Н.Ф. Калининым, Н.Я. Мерпертом, В.Ф. Генин-
гом, А.Х. Халиковым, Е.А. Халиковой и другими учеными были
открыты и подвергнуты анализу десятки памятников того времени, и в том
числе Кайбельский, I и II Большетарханские, Большетиганский, Танкеев-
ский, Тетюшский и прочие могильники VIII—X вв., на которых изучено
около 1800 захоронений.
При определении времени данных памятников использовались
нумизматические данные, аналогии и разработанная технология наиболее
выразительных и многочисленных групп вещей. Это позволило датировать
древности ранней Волжской Болгарии, как и большинство
средневековых комплексов Восточной Европы, с точностью до полустолетия, а
иногда и до 25 лет.
Археологические материалы показывают, что в Среднее Поволжье
болгары, имея салтовский облик культуры, пришли не в VII в., а в середине
или во второй половине VIII в., что могло быть связано с арабо-хазарски-
ми войнами.
Судя по отсутствию поселений VIII - начала X в. и наличию двух
десятков языческих могильников с характерным для кочевников
инвентарем, население ранней Волжской Болгарии вело преимущественно
кочевой образ жизни. Не выявлены в могильниках и какие-либо
существенные следы оседлой именьковской культуры, полностью
господствующей в регионе в доболгарский период. Судя по тому, что основная часть
именьковских памятников в настоящее время датируется второй
половиной VI-VD в., между ними и памятниками болгар могло и не быть
контактов. Все это позволяет считать пришлой основную массу населения ран-
неболгарского объединения, которое, судя по данным письменных и
археологических источников, имело родоплеменное деление.
Большие материалы позволили выделить два хронологических этапа,
323

в каждом из которых этнос и культура раннеболгарского объединения
имели свою специфику.
На первом этапе раннеболгарского периода (конца VIII - первая
половина XI в.) фиксируются собственно болгаро-салтовские памятники
(Кайбельский, I, II Большетарханские могильники, могильник "Золотая
Нива" и ряд отдельных погребений и местонахождений), занимающие
южные и юго-западные районы будущей территории Волжской Болгарии,
а также позднекушнаренковские (хусаиновского этапа) памятники
(Большетиганский, Немчанский могильники, возможно, могильник на
116-м километре у Самары), располагавшиеся на востоке будущей
территории Волжской Болгарии. Материал указанных групп памятников
свидетельствует о наличии заметных контактов и взаимодействий
между ними.
На втором этапе раннеболгарского периода (вторая половина IX -
первая четверть X в.) в Среднем Поволжье происходит широкая
инфильтрация населения, генетически связанного по своему происхождению с ло-
моватовской, поломской, сылвенской культурами, имеющими керамику
с веревочно-гребенчатой орнаментацией и занимающими Средний Урал,
Верхнее, а частично и Среднее Прикамье. Эти группы, не только
расселившиеся в северо-восточной части Волжской Болгарии (Танкеевский,
Лебединский, Алексеевский могильники и отдельные погребения), но
и проникшие на юг до Самарской Луки (Хрящевское погребение) и на
правобережье Волги, вступили в теснейшее взаимодействие с болгаро-
салтовским и кушнаренковским населением.
На следующем, переходном этапе (вторая - третья четверти X в.) в
Волжской Болгарии появляются в массе постоянные поселения.
Материал их имеет непосредственную связь с поздними салтово-маяцкими
памятниками, что возможно, свидетельствует о новой волне болгаро-сал-
товского населения, осевшего в Среднем Поволжье. В то же время на
всех ранних постоянных поселениях волжских болгар присутствует
(до 1,5 - 3% всего керамического материала) лепная круглодонная, с
примесью раковины в тесте, так называемая цилиндрическая керамика
с веревочно-гребенчатой орнаментацией, обнаруживающая сходство с
петрогромской посудой из памятников Среднего Урала. Возможно, и это
частично подтверждается материалами курганных могильников Северной
Башкирии, в этот период в Волжскую Болгарию проникают и новые
группы уральского (постпетрогромского) населения.
Отмеченные этапы в определенной мере отражали уровень развития
раннеболгарского общества. Так, первые два этапа, представленные в
основном только могильниками, относятся преимущественно к
кочевническим стадиям. При этом группу болгаро-салтовских могильников
левобережья Волги первого этапа, видимо, оставили кочевники первой,
таборной, стадии кочевания. С.А. Плетнева считает, что одиночные
захоронения, впущенные в курганы предыдущих эпох, характерны именно
для такого способа ведения хозяйства1.
Памятники этой стадии относятся нередко к разным культурам2, в
данном случае к собственно болгаро-салтовской (Уреньский и другие мо-
324
гильники), кушнаренковской (Немчанский и другие могильники) и ло-
моватовской (Хрящевское погребение) культурам.
Для следующей стадии кочевания присущи определенная территория,
появление постоянных сезонных стойбищ3 и могильников около них.
Скорее всего, на уровне второй стадии могли быть оставлены такие
крупные могильники, как Большетиганский, Большетарханский,
Танкеевский. Тетюшскии. В материале их хорошо выявляются следы социального
неравенства. В частности, среди основной массы выделяются богатые
погребения воинов-всадников. На Танкеевском могильнике эта группа
составляла 7,5% всех захоронений4.
Для культуры населения на этой стадии характерны появление общих
элементов, становление общих этнографических черт5. Проявляется это
в специфически характерном для памятников второго этапа
органическом смешении болгар-салтовских и урало-прикамских элементов
культуры.
Политически, как полагает СИ. Плетнева, такому уровню развития
соответствовало "рыхлое государственное объединение".
Третья стадия кочевания - практически оседлость6 - охватывает
период перехода к новому состоянию общества. В отличие от вышеотмечен-
ного этот период иллюстрирован не только археологическими, но и
письменными источниками. Катализатором сложных диалектически
противоречивых процессов в обществе, видимо, во многом стало переселение
новых болгарских групп из районов Юго-Восточной Европы.
На этом этапе в памятниках Волжской Болгарии появляются слабо
представленные на первом и втором этапах элементы культуры
поволжских финнов, славян и других народов (Танкеевский могильник, Из-
мерское, I Семеновское и другие селища), что, видимо, свидетельствует
об установлении более тесных контактов между волжскими болгарами
и их соседями.
Прослеживаемые по материалам ранних болгарских городских и
сельских поселений, поздних языческих некрополей (Танкеевский,
Тетюшскии, Кокрятский, Майнский могильники) развитие ремесла, торговли,
принятие мусульманства и т.д. быстро завершали в условиях
укрепления государства создание общеболгарской культуры домонгольского
периода (XI - начало XIII в.). Хотя она значительно отличалась от
культуры раннеболгарского периода, тем не менее основы ее были заложены
в процессе взаимодействия вышеотмеченных пришлых этнических групп
на протяжении IX-X вв.
Как отмечалось, классическая схема прихода болгар с юго-востока
Европы и среднеуральского населения в Волжскую Болгарию середины
VIII—IX вв. повторилась во второй половине и конце X в. Новая мощная
волна болгар привнесла новые элементы культуры и явилась
катализатором быстрого формирования так называемой общеболгарской
культуры, в которой опять-таки органически, вплоть до массового появления
гибридных форм, взаимодействовали как собственно болгарские, так и
урало-прикамские, в их постпетрогромском варианте, компоненты7.
Правда, первый из них уже явно доминировал.
325

Исходные районы болгар второй волны предположительно можно
локализовать в бассейне р. Кубани. Во всяком случае ранний материал
домонгольских постоянных поселений волжских болгар удивительно
близок данным ряда памятников (Хумаринское городище и др.) этого
региона. Не исключено, что новые пришельцы являлись потомками
"черных болгар" Батбая.
Таким образом, можно сделать вывод, что население ранней Волжской
Болгарии состояло из различных, в основном пришлых групп населения.
Ибн-Фадлан в 922 г. называет основную массу населения Волжской
Болгарии, подчиненную болгарскому царю Алмушу, термином "сакалибы" и
этим как бы подчеркивает отличную от собственно болгар
многокомпонентную этнокультурную среду данного населения. Вместе с тем,
упоминается кочевое племя с неким Варах, "домочадцев" баранджар, в
количестве 5 тыс. человек. Ибн-Фадлан отмечает, что за два дня пути до
ставки болгарского царя посольство было встречено четырьмя
подчиненными Алмушу царями. А.П. Ковалевский считает, что титул "царя
болгар" равнозначен титулам остальных четырех царей, т.е. Алмуш был
только первым среди равных и это первенство выражалось в
принадлежавшем только Алмушу титуле "йылтывар".
По письменным источникам X в. нам известно семь названий племен и
этнических групп. Это болгары, эсегель, берсула, билеры, баранджары,
суаз и бажджарды. Важнейшим вопросом увязки археологических
памятников с этническими группами является локализация места
обитания отдельных известных племен.
Из сообщения Ибн-Фадлана следует, что болгарские племена
перекочевывали по определенному плану, имея, однако, одно постоянное место
обитания, которое, как предполагает А.П. Ковалевский, являлось
зимовьем8. Племенные группы, по-видимому, занимали определенную
территорию в течение длительного промежутка времени. Вероятно,
подтверждением этого могут служить 1 Большетарханский, Танкеевский
раннеболгарские могильники, существовшие в течение около 150 лет.
Судя по размерам (около 800 погребений в первом и несколько тысяч во
втором), они являлись, скорее всего, родовыми или племенными
кладбищами и находились недалеко от постоянного места обитания, подобного
зимовью болгар. Ибн-Русте сообщает, что каждая из групп населения
Волжской Болгарии "носит свое название и имеет отдельное место
пропитания"9.
Наиболее подробно прослеживается историческое развитие собственно
болгарского племени. Это несомненно часть приазовских болгар,
которые, как известно, делились на несколько племен. О переселении болгар
в Среднее Поволжье источники ничего не сообщают. О месте локализации
племени собственно болгар в первое время после их прихода в Среднее
Поволжье нам также ничего не известно. Однако, судя по материалам
1 Большетарханского и других могильников, относимых к болгарам,
весьма вероятно, что первоначально оно находилось на юге будущей
территории Волжской Болгарии. Не исключено, что болгары
использовали земли в Среднем Поволжье лишь как летние пастбища, откочевывая
к зиме на юг.
326
Ибн-Фадлан упоминает основные бунтарские этнические группы на
левом берегу Волги. Возможно с этим племенем было связано
возникновение Болгарского городища. Судя по сообщению Ибн-Фадлана, еще до
возникновения Болгара ставка царя этого племени находилась рядом с
пристанью на р. Волге у трех озер, которые А.П. Ковалевский связывает
с с. Три Озера Спасского р-на Татарстана, расположенного всего в 7 км от
городища Великие Болгары и в 12 км от Танкеевки.
Племя билеров, как свидетельствует расположение Биляр, находилось
к востоку от Болгар. Первые упоминания о них относятся к 60-м годам
X в. и в дальнейшем это этническое наименование получает широкое
распространение. Возможно, усиление билеров произошло в 70-х годах
X в., когда Святослав, по сообщению письменных источников, разгромил
Болгар, так, что от него не осталось ничего. О более восточном
расположении биляр по сравнению с болгарами свидетельствует и тесное
контактирование их с населением западной Башкирии. С билярами
связываются башкирские племена Биляр и Байляр, занимавшие территорию по
рекам Ику и Мензеле. Именем билер называют сегодня казанских татар
удмурты.
Сложен и трудно разрешим вопрос об этнической принадлежности
билеров. С одной стороны, переселение части их в Венгрию и вхождение
там в состав венгерского народа говорит о каких-то давних связях с
мадьярами, с другой - билеры так связаны с болгарами, что порой
скрывают своим именем имя болгар. Правда, это относится к более позднему
времени. Плано Карпини, сообщая о походе татаро-монголов на мордву
пишет: "Они пришли в землю Мордванов, которые суть язычники и
победили их войной. Продвинувшись отсюда против Билеров, т.е.
Великой Болгарии, они ее совершенно разорили. Продвинувшись отсюда еще
на север, против Баскарт, т.е. Великой Венгрии, они победили и их"10.
Племя сувар или суаз можно локализовать, по-видимому, в районе
г. Сувар, местоположение которого открыл в 1893 г. татарский историк
Г. Ахмаров на берегу р. Утка. Город этот - несомненно центр
упоминаемого хазарским царем Иосифом племени сувар. Село Новая Кузнечиха
Татарстана, которое находится на месте городища Сувар, до сих пор
называется у татар Иске Суар, а у чуваш Киве Свар. Отметим также, что
марийцы называют казанских татар термином "суас", а чуваш - "суаслы
мари". А.П. Ковалевский, связывающий суаз с чувашами, считал, что это
племя не является собственно болгарским.
Болгары, билеры и суаз являются, вероятно, наиболее крупными
этническими группами Волжской Болгарии в ранний период ее
существования, о чем свидетельствует возникновение из племенных центров
этих групп городов Болгар, Сувар, Биляр. Наиболее ранние источники
упоминают только Болгар и Сувар.
Во времена Ибн-Фадлана племя эскел (эсегель) также находилось на
левом берегу Волги. Так как угол между реками Волгой и Камой, скорее
всего, был занят племенем собственно болгар, а восточнее территория
принадлежала билерам, то для кочевого племени, каким являлось
эсегель, удобными землями могли быть южные окраины болгарской
территории, примыкающие к степным пространствам. Вероятно, вблизи
327

территории суаз, может быть, несколько южнее от нее, и находились
земли эсегель. О том, что территория этого племени была самой южной из
всех болгарских земель и граничила с территорией мадьярских
кочевников свидетельствуют письменные источники, которые сообщают, что
начало границ мадьяр между страной печенегов и булгарскими ас.к.л.11
Между эсегель и соседними суаз, по-видимому, имелись какие-то тесные
связи. Как сообщают Ибн-Фадлан, во время столкновения Алмуша с суаз
царь эскел был предводителем покорной Алмушу части народа суаз.
Ибн-Русте определяет эсегель с болгарами и берсула термином
"болгары". Ибн-Фадлан пишет об эсегель как о кочевом болгарском племени.
Он отмечает, что царь болгар и царь эсегель находились в родстве друг с
другом; в частности, чтобы не отдавать свою дочь хазарскому царю,
Алмуш выдал ее замуж за царя эскел. Исходя из этого, что Ибн-Русте
отличает эсегель от мадьяр, а болгарским кочевым племенем едва ли
могла быть какая-либо иная, кроме тюркской, группа, можно
предположить, что эсегель являлось тюркским племенем и входило в состав
собственно болгарских племен.
Трудности встают при локализации берсула. Это племя или этот отдел
"болгар" упоминается только один раз Ибн-Русте и мы не знаем, на каком
берегу Волги оно находилось. Часть исследователей связывают берсула с
народом борзел, родственным хазарам, и видят прежнее место обитания
берсула в Версилии, известной по письму царя Иосифа.
Баранджары, по предположению некоторых исследователей,
являются пришельцами с Северного Кавказа, искавшими защиты у болгар
Поволжья. На северном Кавказе это этническое название также
упоминается рядом с болгарами. Возможно, указанная группа, которую Ибн-
Фадлан не называет даже племенем, а определяет термином
"домочадцы", принадлежит к тому же этнокультурному кругу, что и собственные
болгары.
О бажджардах аль-Балхи в первой трети X в. писал: "Бажджарды
разделяются на два племени: одно племя живет на самой границе
Грузии - т.е. Гуззов - Куман - близ Болгар. Говорят, что оно состоит из
2000 человек, которые так хорошо защищены своими лесами, что никто
не может покорить их. Они подвластны Болгарам. Другие Бажджарды
граничат с печенегами. Они и печенеги-тюрки - близкие соседи Румий-
цев"12. В этом отрывке достаточно четко сообщается о месте обитания
бажджардов первого "племени": граница Болгарского государства с
Гуззией проходила почти по границе степи и лесостепи, по-видимому,
бажджарды жили несколько к северу от Самарской Луки, так как они
достаточно отступили от степи, чтобы укрыться в густых лесах.
Этнически бажджарды отличаются от остальных племен болгарского
союза. Они не могут быть башкирами, как считают их некоторые
исследователи. Башкиры (определяемые аль-Балхи как румийцы) никогда не
заходили так далеко на запад, чтобы граничить с византийцами. Этими
западными бажджардами могут быть только мадьяры, которых
Константин Багрянородный в середине X в. также называет турками-тюрками.
История мадьяр тесно связана с борьбой против печенегов, последние
вытеснили их в Причерноморье, а затем в Паннонию. Очевидно, тот
328
период, когда основная масса мадьяр и соседствующие с ними печенеги
находились далеко на западе, какое-то племя из мадьярского союза,
оставшееся на востоке, скрывалась у болгар, и отражен в источнике.
Д.А. Хвольсон при анализе термина "бажджард" пришел к выводу, что
он в определенных условиях может обозначать и мадьяр и башкир.
Вполне возможно, что в дальнейшем этот термин отражается в названии
страны Баскарт (Паскарт), т.е. "Великой Венгрии" и ее жителей - "паскатир".
О наличии угорского элемента в составе населения Волжской
Болгарии свидетельствуют также письменные источники XII—ХШ вв.
Например, в "Истории Российской" В.Н. Татищева сообщается о том, что князь
Юрий Долгорукий, построив города в Суздальской обл., "начал те грады
заселять, созывая людей отовсюду, которым немалую ссуду давал, и в
строениях и другими подаяниями помогал, в которые приходя
множество Болгар, Мордвы, Венгров, кроме русских селились"13. Несомненно,
что данные "венгры" - остатки мадьяр в Восточной Европе.
Перечисление их рядом с болгарами говорит о соседстве тех и других.
Память о соплеменниках, оставшихся на востоке, жила и у паннонских
венгров. В 1236 г. венгерский монах Юлиан (Рихард) отправился на
поиски их. В одном большом городе Волжской Болгарии он встретил
венгерскую женщину, выданную замуж сюда из "страны, которую он искал".
Она указала ему путь, по которому он через два дня добрался до области
на р. Этиль-Ак-Идель, где встретил полукочевых "венгров", у которых
"и язык..., совершенно венгерский: и они его понимали, и он их". Они
понимали, что западные венгры "ушли от них". Для обратного пути эти
"венгры" указали Юлиану кратчайший путь по Волге через "царство
Мордванов". На этом пути Юлиан посетил Суздаль14.
Оставшиеся на востоке венгры, как это явствует из сообщения
Юлиана, а также из неоднократного прибытия переселенцев из Волжской
Болгарии в Паннонио, знали дорогу к своим западным соплеменникам через
русские земли. В 1237 г. Юлиан повторил свое путешествие, но еще в
Суздале он встретил венгерских беженцев из Волжской Болгарии,
которые рассказали ему, что венгры погибли при монгольском нашествии.
У отечественных и зарубежных ученых существует ряд
предположений о месте встречи Юлиана с "венграми". Скорее всего иноземный
купец, вместе со своим слугой Юлианом, приехал в г. Биляр, который в
то время был столицей и, видимо, торговым центром страны.
Продолжением р. Этиль, т.е. Волги для населения региона была р. Кама и Белая,
т.е. Ак-Идель. Поскольку к югу от Волжской Болгарии по течению р.
Волги полностью господствовали поздние тюркоязычные
кочевники-кипчаки, то "венгры" могли проживать по берегам р. Камы. В двух днях пути от
г. Биляра, на левом берегу этой реки, где-то между Нижнекамском и
Набережными Челнами Юлиан их и встретил. Судя по материалам чия-
ликской культуры, а также сообщению Плано Карпини и Рубрука,
угорское население с непрочной оседлостью в этих районах, расположенных к
востоку от земель болгар (в стране "паскатир"), сохранялось до XIII—
XIV вв.
329

Из всего вышесказанного следует, что угорский элемент входил в
состав населения Волжской Болгарии и связывать его скорее всего нужно
с теми этническими группами, которые происходят из районов Урало-
Прикамья.
Таким образом, судя и по письменным источникам, население ранне-
болгарского государства было сложным по своему этническому составу.
Анализ письменных источников свидетельствует о том, что почти каждая
из этнических групп прошла более или менее сложный исторический
путь, прежде чем войти в состав болгарского союза. Такое положение
сложилось в результате двух причин. С одной стороны, царь
образующегося государства мечом подчинял себе болгарские и прикамские
неболгарские племена. С другой стороны, опасность нападения внешних
врагов заставляла племена объединяться друг с другом. В первой
четверти X в. этнические группы еще сохраняли самостоятельность, о чем
свидетельствует наличие четырех царей, пользующихся большой
независимостью от Алмуша. Две вышеназванные причины и определили
взаимоотношение племен друг к другу внутри болгарского союза. Кроме
отмеченного сообщения Ибн-Фадлана о столкновении Алмуша с
племенем суаз, нам известно сообщение персидского анониме "Худуд-ал-
Алем", который пишет об этих племенах, что все они "находятся в войне
друг с другом; когда не появляется враг, они становятся друг с другом
друзьями"". Постоянная смена политической ориентировки привела
впоследствии к появлению трех центров в Болгарском государстве -
Болгар, Сувар, Биляр, являющихся, как уже отмечалось, по всей
вероятности, центрами наиболее мощных племен и племенных группировок.
В целом письменные источники представляют определенные данные
для характеристики раннеболгарских этнокультурных групп. Вероятно,
к древнетюркским или болгарским этническим группам относятся
болгары, эсегель, возможно, берсула, баранджар. Через билеров и бажд-
жардов намечается связь с уграми, в частности, с племенами,
входившими в мадьярский союз племен. Сложен вопрос об этнической
принадлежности племени суаз, хотя оно тоже относилось к тюркским племенам.
К сожалению, приходится констатировать, что решение проблемы
увязки отмеченных этнонимов с определенными группами
археологических памятников остается делом будущего, однако определенные
материалы для этого уже имеются.
^Плетнева С.А. Кочевники Средневековья. М., 1982. С. 16-17.
гТам же. С. 18.
эТам же. С. 37.
Казаков Е.П. К вопросу о социальной и этнической принадлежности погребений
с конем из Танкеевского могильиика // XVII Всесоюз. финно-угорская конф. : (Тез.
докл.). Устинов, 1987. II. С. 25-26.
Плетнева С.А. Кочевники средневековья. С. 43.
6Там же. С. 77-79.
''Казаков Е.П. Булгарское село Х-ХШ вв. низовий Камы. Казань, 1991. С. 1-175.
^Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадяана о его путешествии на Волгу в
921-922 гг. Харьков. 1956. С. 139, 222.
330
'Хволъсон Д.А. Известия о хазарах, бурт.сах, болгарах, мадьярах, славянах и
русах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн Даста. СПб., 1869. С. 22.
'"Джиоеанни делъ Плано Карпини. История монголов. М. 1957. с. 4/, «.
■■■Заходер В.А. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 196/. Т. i.
11.
G. 48.
х2Хвояъсон Д.А. Известия... С. 105.
деолиопд-я- шоч.. -■ .
13Татишев В.Н. Историй Российская. М.: Л., 1964. Т. 3. С. 76
"Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII-XIV вв. о татарах и
Rni-точной Европе // Исторический архив. М.: Л., 1940. Т. 3. С. 81.
"°Хуоуо ал-Алем. Рукопись Туманского с введением и указателем В. Бартольда.
Л., 1930. С. 32.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АК — Археологический кабинет Казанского института языка, литературы
и истории
АО — Археологические открытия
АОУП — Археологические открытия Урала и Поволжья
АС — Археологический съезд
АЭБ — Археология и этнография Башкирии
АЭТ — Археология и этнография Татарии
ВА — Вопросы антропологии
ВАУ — Вопросы археологии Урала
ВДИ - Вопросы древней истории
ВИ - Вопросы истории
ГИМ - Государственный исторический музей
ГОМТР - Государственный объединенный музей Татарской республики
ЗОРСА — Записки отделения русской и славянской археологии Русского
археологического общества
ЗРАО - Записки Русского археологического общества
ИА — Институт археологии
ИАК — Известия Археологической комиссии
ИЗ - Исторические записки
ИОАИЭ - Известия общества археологии, истории и этнографии при
Казанском университете
ИЯЛИ КПП - Институт языка, литературы и истории Казанского научного ценра
КАЭ - Камская археологическая экспедиция
КГУ - Казанский государственный университет
КСИА — Краткие сообщения Института археологии
КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной культуры
КСИЭ — Краткие сообщения Института этнографии
КФАН — Казанский филиал Академии наук
МАВГР — Материалы по археологии восточных губерний России
МАК — Материалы из археологии Кавказа
MAP — Материалы по археологии России
МГУ - Московский государственный университет
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
OAK - Отчеты Археологической комиссии
ПАДИУ — Проблемы археологии и древней истории угров
ПАЭС "• Поволжское археолого-этнографическое совещание
ПГУ — Пермский государственный университет
ПОКМ - Пермский областной краеведческий музей
РАНИОН - Российская ассоциация научных институтов общественных наук
РБВЕ — Ранние болгары в Восточной Европе
СА — Советская археология
САИ — Свод археологических источников
332
- Сообщения Государственной академии истории материальной
культуры
- Сборник материалов по археологии Адыгеи
- Советская этнография
- Труды Института этнографии
- Ученые записки Пермского государственного университета
- Чечено-Ингушский государственный университет
- Archaeologia Ertesito
- Archaeologia Hungarica
- Ural-Altaische JahrbUcher
- Studia comitateusia
- Collection Zaoussailov

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Глава I. Источники и историография 9
1. Письменные источники , 9
2. Археологические источники 12
3. Историография 17
Глава II. Археологические памятники ранней Волжской Болгарии первого
этапа 33
1. Болгаро-салтовские памятники первого этапа 34
Погребальный обряд 34
Вещевой инвентарь '. 42
2. Прикамско-приуральские памятники первого этапа S8
Погребальный обряд 58
Вещевой инвентарь 62
Глава Ш. Археологические памятники ранней Волжской Болгарии второго
этапа 87
Погребальный обряд ...'.. 87
Вещевой инвентарь , 108
Глава IV. Этнокультурные компоненты ранней Волжской Болгария 230
1. К вопросу об участии именьковского населения в формировании
культуры волжских болгар 231
2. О финском компоненте в культуре ранней Волжской Болгарии 232
3. Болгаро-салтовский компонент в культуре ранней Волжской
Болгарии , 234
4. Кушнаренковский компонент 242
5. Ломоватовский и поломский компоненты 245
Глава V. Проблема формирования общеболгарской культуры 255
it Взаимодействие этнокультурных компонентов ранней Волжской
Болгарии на I—II этапах 255
2. К вопросу об общей хронологии памятников ранней Волжской
Болгарии 272
3. Ранние постоянные поселения волжских болгар и их датировке 298
4. Инновации в культуре болгар второй половины X — начала XI в. 311
Заключение 323
Список сокращений
332
Научное издание
Казаков Евгений Петрович
КУЛЬТУРА
РАННЕЙ ВОЛЖСКОЙ
БОЛГАРИИ
(Этапы этнокультурной
истории)
Утверждено к печати
Институтом языка,
литературы и истории
им. Г. Ибрагимова
Казанского научного центра
Российской Академии наук
Руководитель фирмы
"Наука - история" С.Н. Кузнецов
Редактор издательства Л.И. Тормозова
Художественный редактор И.Д. Бочаров
Технический редактор Г.П. Каренина
Корректор Т.Ч. Шеповолова

Набор выполнен в издательстве
на наборно-печатающих автоматах
Подписано к печати 27.05.92
Формат 60x90 1/16
Бумага этикеточная
Гарнитура Пресс-Роман
Печать офсетная
Усл.печ.л. 21,0 Усл.кр.-отт. 21,3
Уч.изд.л. 25,0
Тираж 370 экз.
тии. 3... 3241 .
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство "Наука"
117864 ГПС-7, Москва В-485,
Профсоюзная ул., д. 90
Ордена Трудового Красного Знамени
1-я типография издательства "Наука"
199034 Санкт-Петербург В-34, 9-я линия, 12

Е.П.Ка
КУЛЬТУРА
ранней Волжской
БОЛГАРИИ