Христианское храмовое зодчество Северного Кавказа периода средневековья - Пищулина В.В.

Введение. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА. МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ ХРАМОВ В СТРУКТУРЕ ПОСЕЛЕНИЙ

1.2. Христианские памятники X—XIV вв. на территории Дагестана

2.2. Комплексы Алби-Ерды и Таргимского храмов XI—XII вв.

2.3. Комплексы храмов общепатронимического значения XIII—XIV вв.

3.3. Культовые объекты Восточной Алании XIII—XV вв.

3.4. Храмы Верхнего Джулата XIII—XIV вв.

4.2. Памятники Хуламо-Безенгийского ущелья XI—XIII вв.

4.3. Памятники Балкарского ущелья XI—XIII вв.

5.2. Одноапсидные зальные церкви Центральной Алании Х—XIII вв.

5.3. Крестово-купольные храмы Алании X в.

Глава 7. ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ АРХИТЕКТУРЫ ХРИСТИАНСКИХ ХРАМОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА ПЕРИОДА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

7.2. Роль образца в христианском храмостроении Алании X—XI вв. и строительство храмов типа «вписанный крест»

7.3. Особенности архитектуры христианского храма типа «свободный крест» на Северном Кавказе

Автор: Пищулина В.В.

Теги: архитектура история христианство история христианства зодчество средневековье

ISBN: 5-87872-343-3

Год: 2006

Похожие

Зодчество феодальной Алании

Нижний Архыз и Сенты: Древнейшие храмы России

Очерки истории алан

Алания в X-XIII вв

Текст

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
РОСТОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ
АРХИТЕКТУРЫ И ИСКУССТВА
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ НАУЧНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
«СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ»
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ТЕОРИИ
И ИСТОРИИ АРХИТЕКТУРЫ И ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА
РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ АРХИТЕКТУРЫ
И СТРОИТЕЛЬНЫХ НАУК
В.В. Пищулина
ХРИСТИАНСКОЕ ХРАМОВОЕ ЗОДЧЕСТВО
СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
ПЕРИОДА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Ростов-на-Дону
Издательство СКНЦ ВШ
2006

ББК 85.11
П36
Печатается по решению Ученого совета
Научно-исследовательского института теории и истории архитектуры Российской
академии архитектуры и строительных наук и решению Ученого
совета Ростовской государственной академии архитектуры
и искусства
Рецензенты:
кандидат исскуствоведения А.Ю. Казарян;
кандидат исторических наук В. В. Черноус
Пищулина В.В. Христианское храмовое зодчество Се-
П36 верного Кавказа периода средневековья. - Ростов н/Д:
Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. - 320 с, 176 ил.
В работе обобщены данные письменных источников о распространении
христианства в регионе, систематизированы объекты христианской
архитектуры VI—XIV вв. в соответствии с их территориальным расположением,
пространственной организацией, особенностями богослужений, внешними
формами, элементами декора и строительной техники. Выявлены регионально-
этнические варианты восточно-христианской архитектуры и историческая роль
христианских церквей Византии и Закавказья. Автором показано, что
особенности христианского зодчества региона сформировались вследствие
взаимодействия христианской религии и дохристианской мифологии в
мировоззрении населения.
Для историков архитектуры, кавказоведов и всех интересующихся
историей христианской церкви и христианского зодчества Юга России.
Д-01@3)-2006.Без объявл. ББК 85.11
ISBN 5-87872-343-3
© Пищулина В.В,, 2006
© Изд-во СКНЦВШ, 2006
©Роствская государственная академия
архитектуры и искусства, 2006

По благословению
Архиепископа Ростовского и Новочеркасского
Пантелеймона

С благодарностью посвящаю
Колеснику Виталию Антоновичу

От автора
Появлению данной монографии способствовало несколько
обстоятельств. Прежде всего то, что в Ростовской государственной
академии архитектуры и искусства, где я работаю с момента ее
создания, с 1988 г., сложились благоприятные условия и
атмосфера поддержки научных исследований в архитектуре. Я выражаю
сердечную благодарность ректору Академии, почетному
академику Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН),
профессору Колеснику Виталию Антоновичу, чья
профессиональная и человеческая помощь всегда имели для меня огромное
значение. Кроме того, я считаю себя продолжателем традиций и
научной методологии кафедры «Истории архитектуры, искусства и
архитектурной реставрации», на которой я работаю, созданной
заведующим кафедрой, доктором архитектуры Сулименко Сергеем
Дмитриевичем.
Основу этой книги составляет материал, собранный автором в
полевых обследованиях памятников христианской архитектуры
Северного Кавказа, Крыма и Абхазии, а также в библиотеках и
архивах Москвы, Санкт-Петербурга и столиц республик
Северного Кавказа. Большинство полевых обследований проводились мною
в рамках обмерно-реставрационной практики, проводимой у
студентов-архитекторов 4-го курса Ростовской академии
архитектуры и искусства (РААИ). В связи с этим еще раз выражаю
огромную признательность ректору Академии Колеснику Виталию
Антоновичу и проректору по научной работе РААИ Бояринову
Александру Меркурьевичу, всегда поддерживавшим дорогостоящие
выездные практики и командировки.
С глубокой благодарностью я называю имена коллег и друзей,
без помощи которых невозможно было бы проведение многих
экспедиций. Это Аликов Руслан Харитонович, с 1997 по 2005 г.
заведовавший кафедрой «Архитектуры» Северо-Осетинского
государственного технологического университета; заместитель
министра по строительству и архитектуре Кабардино-Балкарии
Макаров Владимир Васильевич; заместитель министра по
архитектуре, строительству и жилищно-коммунальному хозяйству, главный
5

архитектор Республики Карачаево-Черкесия Айбазов Султан
Юсуфович[ директор инспекции по охране памятников
Республики Абхазия Бжания Вадим Викторович; директор Института
археологии Кавказа Атабиев Бияслан Хакимович; епархиальный
архитектор Ставропольской Епархии Аксенов Виктор
Викторович. Материалы, собранные мною в экспедициях, находят свое
место в курсах лекций по истории архитектуры, которые я читаю
студентам РААИ.
Хочу выразить глубокую благодарность за поддержку, советы,
замечательные рекомендации и многочисленные поправки
Главному Ученому секретарю РААСН, члену корреспонденту, доктору
архитектуры Есаулову Георгию Васильевичу, директору Научно-
исследовательского института теории и истории архитектуры и
градостроительства (НИИТАГ), члену-корреспонденту РААСН,
доктору архитектуры Бондаренко Игорю Андреевичу, академику
РААСН, доктору искусствоведения Хан-Магомедову Селиму Ома-
ровичу, кандидату искусствоведения, ведущему научному
сотруднику НИИТАГ РААСН Казаряну Армену Юрьевичу.
Автор выражает благодарность издательскому отделу
Ростовской Епархии и лично сотруднице отдела монахине Екатерине
(Парунян) за ценные консультации в вопросах христианской
обрядности.
Я всегда сохраняю благодарную память об ушедшем от нас
учителе Владимире Львовиче Хайте.
Особая признательность Российскому гуманитарному
научному фонду, поддержавшему мое исследование в 2005 г.
(исследовательский проект 05-04-04135а), благодаря чему стало возможным
издание этой книги.
Автор благодарит спонсоров: Осипова Владимира Карловича и
фирму «Осипов и tC», Сургана Олега Викторовича и фирму «AAA».
6

Введение
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА,
МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ ХРАМОВ В СТРУКТУРЕ
ПОСЕЛЕНИЙ
Распространение христианства на территории Северного
Кавказа и Северного Причерноморья связано с деятельностью
Византии, а также Армении. Данная территория привлекала их
прежде всего тем, что по ней проходили важнейшие торговые пути,
связывающие восток со странами Европы и Византией. Поэтому
щервые христианские храмы на рассматриваемой территории воз-
никаюТТГ местах локализации торговых путей — в ущельях,
ведущих к важным перевалам, в стратегически важных населенных
пунктах Северо-Причерноморского побережья (рис. В.1). В IV -
VII вв. южная часть Дагестана входила в состав Кавказской
Албании, территория которой распространялась и на современные
пределы Азербайджана.
Северная часть Дагестана в IV-VI вв. находилась под властью
гуннов, одним из сильнейших объединений гуннских племен были
савиры, в VII в. их потеснили хазары.
В VI в. при императорах Юстине E18-527), Юстиниане I E27-
565) Византия утверждается на Боспоре, в Северо-Восточном
Причерноморье и в Приазовье. Для упрочнения своих позиций
Византия начинает распространение христианства среди народов
Прикаспийской равнины. В союзе с ней выступает Армения.
Письменные источники сообщают о проникновении армянских
миссионеров в страну гуннов в VI в. во главе с проповедником Кар-
достом. Начало проведения миссионерской деятельности
Византии в Северном Причерноморье также относят к V—VI вв. На
Северный Кавказ христианство проникает в X в. несколькими
путями через уже сформировавшиеся вокруг христианские
центры: Абазгию, Херсонес, Боспор. Несомненно, оба эти периода
оказались переломными в истории народонаселения данных
регионов.
На территории современной Северной Осетии в период
наиболее интенсивного строительства храмов в XI—XIV вв. существо-
7

вало несколько территориально-государственных объединений.
Каждое из них прошло свой путь христианизации и,
соответственно, сформировало свои регионально-этнические варианты
христианской архитектуры. Самый ранний очаг христианской культуры
- это Двалетия, храмы которой относятся к XI в. Наиболее
мощным государственным объединением на территории Северного
Кавказа была Алания. Центр этого государства располагался на
территории современной Карачаево-Черкесии. Территория современной
Кабардино-Балкарии также относилась к Алании, но здесь
проживали другие родоплеменные объединения, потому эту территорию
принято называть Восточной Аланией. На территории
Краснодарского края в X — XII в. существовало несколько государств: Зихия,
занимавшая западную часть причерноморского побережья и
граничащая с Абхазским царством в районе р. Мзымты; Тьмутаракань,
расположенная вдоль побережья Азовского моря и на восточной
части Крыма; восточная часть Алании - в районе пос. Ильич.
В данной работе принят территориальный принцип
рассмотрения архитектуры христианских храмов, соответствующий
современному административному делению. Хронологический порядок
появления христианских храмов в обозначенных географических
границах сформировал порядок исследования территорий - с
востока на запад. Поэтому освещение начато с территории Дагестана,
затем следуют Ингушетия, Осетия, Кабардино-Балкария,
Карачаево-Черкесия, Краснодарский край. -—,
BO-L
Vi
Византия пpивнocитJieJIXш^кo-^jфИGT-иatюкий храм как ар&иь-
тектурное сооружение, но и принципиально новый тип поселения
— крепость, в которой главным, доминирующим сооружением дол-
же5нГстать^рт1стианский храмГПри этом нужно принять во
внимание, что расположение культового объекта непосредственно в
поселении противоречит дохристианским традициям местного
населения 4 какв^базгии. так и на Северном Кавказе.
Святилища обычно располагались либо в труднодостугшй&гместе, на
вершине горы, либо на возвышенном месте поблизости от селения.
Возможно, именно этим объясняются особенности размещения
христианских храмов в рассматриваемых регионах, имевшие
место в каждом конкретном случае.
8

Византия распространяла христианство на данной территории
не непосредственно, а при помощи близрасположенных
конфессиональных центров - Херсонеса, Боспора, Абхазского царства,
Тьмутаракани. Восстановим хронологию христианизации самого
могущественного государственного объединения на данной
территории ~ Алании и историю Херсонеса соответствующего
периода.
901 - 907 гг. - отправка первых миссионеров в Аланию [1].
912 - 925 гг. - крещение алан в период правления
Константинопольского Патриарха Николая Мистика [2].
920 г. - приезд Петра, архиепископа Алании в столицу Маас.
920 г. — 925 гг. — дополнительная миссия проповедника Евфи-
мия, так как христианизация шла медленно, не все феодалы
принимали требования новой религии. Несогласованность действий
Петра и Евфимия [2, с. 254].
932 г. — Алания проиграла войну с хазарами и отступила на
время от Византии и христианства; изгнание греческих
священников [3].
995 — 998 гг. - упоминание об остановках аланских
митрополитов в монастыре Епифания в Керасунте (Трапезунд) во время
поездок в Константинополь [4].
1022 г. - поход Василия II Болгаробойца против вероломного
вассала Георгия, Архонта Абазгии. Утверждение права на
монастырь Епифания, упоминание о греческой верхушке духовенства
Алании [4, с. 101].
1032 - 1039 гг. - Алания стоит на 61-м месте вслед за Русью в
Константинопольских нотициях [5].
1118 г. — Аланская митрополия объединяется с Сотириуполь-
ской епархией; перевод столицы митрополии в Сотириуполь [6].
1172 — 1175 гг. - подпись епископа Аланейского Георгия
среди малоазийских митрополитов [7].
1186 г. - жалобы епископа Аланейского относительно
нарушений в брачной жизни [8].
1222 г. - Аланское послание епископа Феодора, в котором он
жалуется на миссионерскую деятельность в Алании священников
из «страны лазов» [9].
9

Проповедь христианства в Таврике (Крыму) наиболее
интенсивно велась в VI в. При Юстиниане I к христианству
приобщались в первую очередь верхи общества,/остальное население, судя
по документам, оставалась языческим ДО]. В раннесредневековый
период и /в IX — XIII вв. Херсонес — наиболее крупный город в
Таврике, Значительно населенный,~иКгеющий назначаемого
Византией правителя — архонта. Византийская власть и экономика
города были сильно ослаблены в VII -VIII вв., даже прекратился
выпуск собственной монеты. Это было связано с войной
Византии с персами, в результате которой Малая Азия ослабела,
восточную ее часть в VII в. захватили и опустошили арабы.
В VII — VIII вв. в Херсонесе существует местная власть прото-
полита [11], хотя византийская власть номинально продолжалась.
Местное население искало способов освобождения от власти
Византии и привлекло для этого хазар в 711 г. [12]. С 732 г.
происходит хазаро-византийское сближение, обусловленное союзом
против арабов. Херсонес продолжал оставаться византийским,
несмотря на то что хазары заняли почти всю Таврику. В VII ~ VIII вв.
Херсонская и Боспорская епархии охватывали всю Таврику, в
начале VIII в. была основана Сугдейская епархия [13]. В VIII в.
была основана Готская епархия, ее первый епископ - Иоанн
Готский был рукоположен в Мцхёте католикосом Грузии в 759 г.
[14]. В 741 — 775 гг. началось уничтожение монастырей в центре
Византии и в связи с этим — эмиграция монахов в Херсонес, i
Боспор, Никопсию [15], возникновение пещерных минастырей-aj
Инкермане и т. д. В 830-е гг. Византия вновь укрепляется в
Херсонесе ~ ее политическом и военном форпосте в Северном
Причерноморье. С политическим самоуправлением было покончено.
В Херсонесе возобновился выпуск собственной монеты в 866 г. и
не прекращался до 1025 г. [16]. Таврика порвала связь с империей
в 1198 г.
Херсонес в IX — X вв. процветает и играет важную роль во
взаимоотношениях Византии с хазарами и в христианизации
прилегающих территорий. Большой интерес представляет письмо
византийского Патриарха Николая Мистика херсонскому стратигу
Воге о назначении в Хазарию епископа и рукоположении там
10

священников — это дело Патриарх поручил именно херсонскому
епископу [17]. Диколай Мистик являлся инициатором^решения
алан и с аналогичной просьбой обращался к правителю Абхазии
(Абазгии) Григорию II [2, с. 255]. Большое значение для влияния!
на христианизацию Алании имело и географическое положение
XepcoHecaXjCgoMe сухопутного маршрута из Константинополя в
Абхазию черезТраиезунд существовал и морской путь, которыКГ
следовал епископ Феодор в начале XIII в. [9, с. 27]. Данный путь
существовал и раньше, он описан Константином Багрянородным^
в начале X в. [12]. Это путь из Константинополя в Херсон (Херсо-/
нес), далее на Боспор (Керчь), а затем либо морем в Абхазию
(Питиунт или Анакопию), либо в Таматарху и далее по
предгорьям в Аланию. Существование тесных контактов Херсонеса и
Алании косвенно подтверждает также проживание рядом с Херсоне-
сом алан, что отмечено в ряде документов [18].
Помимо Херсонеса определенную роль в христианизации
Алании в X в. могло играть русское княжество, существовавшее на
Тамани с IX в. В документах оно проходит под названием Тама-
тарха или Тьмутаракань [14]. Активность Руси в Северном При-
черноморье в 1ХТГ отражена во многих источниках [19]. Сама за
себя говорит и отмечаемая этническая пестрота Херсонеса IX —
XII вв. - здесь можно было услышать, русский, хазарский,
еврейский, греческий, аланский языки [19, с. 48]. Кроме того,
экспедицией Б.А. Рыбакова на Тамани раскопан храм в форме
«обнаженного креста», отнесенный им к X в. [20].
Торговый обмен Таврики с Малой Азией осуществлялся
морем и отражен в документах о существовании так называемой
морской повинности для Херсонеса. Боспора и Лазики —
поставки судов и морского снаряжения [21]. Существовал и сухопутный
торговый маршрут, проходивший через территорию Алании, по
ущельям рек Большой Зеленчук и Теберда [14]. Обращение в
христианство в отдаленных провинциях Византийской империи
производилось конфессиональными силами прилегающих к
нужной территории владений. Такими территориями по отношению к
Алании являлись Херсонес — форпост Византии в Северном
Причерноморье, Таматарха, Абхазия и Малая Азия. Именно оттуда при-
11

сылали миссионеров, приезжал епископ, могли прислать и
мастеров-строителей. Для скорейшего достижения своей цели
Константинопольский Патриархат обращался с просьбой помочь в
христианизации сразу к нескольким епископам прилегающих
территорий, что отражено в письмах и документах.
Вопросу о расположении христианского храма в структуре
расселения уделено недостаточно внимания в литературе. Между тем
этот аспект имеет немаловажное значение для получения полного
представления об отношении населения региона к христианству, а
также о соотношении христианского и языческого элементов в
храмовой архитектуре региона указанного периода. Размещение
храма по отношению к поселению, взаимосвязь его с лаядшафтбмГ
природным окруже.ниемгятуТГТГхраму, его ориентация, наличие
каких-либо сооружений рядом с ним, а также соотнесение храма
и погребений - все это имело самое непосредственное отношение
к данной проблеме. ^
Анализ конкретных примеров позволил выявить три варианта
расположения храма в структуре расселения: храм мог быть
возведен непосредственно в поселении, «над поселением», являясь
своего рода «хранителем» его, или мог быть размещен на вершине
горы, в очень труднодоступном месте.
Византийская традиция размещения храма непосредственно в
поселении применялась наЖаасматриваемой территории редко.
Примерами могут служить/двеУстолицы государств,
расположенные /в непосредственной шшзости друг от друга, через перевал.
Это i Анакопия в Абхазии и предполагаемая столица Алании на
р. Б&лшиой Зеленчук. Но если в Анакопии, основанной
византийцами, нет никаких признаков влияния дохристианских традиций
на размещение храмов, то в столице Алании они есть. На городище
не сохранилось следов крепости — храмы Нижне-Архызского
городища расположены в естественно защищенном месте. С юга они
ограничены склонами горы, с севера — р. Большой Зеленчук, с
востока — ручьем Бешеный, с запада — р. Подорванка.
Естественной преградой является и вход в ущелье. Три основных храма
расположены на больших расстояниях друг от друга, достаточных
для совершения шествия от храма к храму, аналогичного описан-
12

ному в литургии св. Германа [22]. Вместе с тем Средний храм
построен рядом с «астрономическим кругом» - загадочным
сооружением, имеющим языческое происхождение. Вокруг
Северного храма расположено кладбище, и в связи с этим вокруг него
много небольших одноапсидных церквушек. Однако над
городищем, по традиции, на вершинах гор расположено еще несколько
христианских церквей, например церковь на горе «Три сосны».
Очень оригинальное размещение имеет и Сентинский храм на
р. Теберде. Храм является частью культового комплекса, скорее
всего существовавшего в данном месте еще в дохристианский
период. Рядом с храмом расположены два мавзолея. Вокруг них
найдено много погребений. А с севера И.А. Владимировым в 1899 г.
отмечены развалины сложенных насухо стен какого-то здания
или охранительной стены - таких остатков обнаружено 5. У
южной стены храма также обнаружены остатки какого-то
сооружения из огромных плит (размером 4,5 х 1,5 аршина). На восточном
склоне обнаружено интересное погребение, сделанное из трещины
в скале. Трещина была расширена, устроена скамья, на которой и
лежали скелеты. Сверху погребение перекрыто большой плитой, а
боковой вход заделан каменной кладкой.
К западу от храма на природном возвышении — продолговатая
площадка с отвесными стенами. На площадке следы сооружения.
В западной части следы лестницы. Далее к западу находится
аналогичная площадка на возвышении, на которой также следы
построек. Одна из них — небольшой мавзолей, сложенный из
каменных блоков. Крыша ступенчато-пирамидальная, внутри мавзолей
облицован тесаным камнем. «Размеры мавзолея — 3 аршина
11 вершков на 2 аршина 7 вершков, высота — 2 аршина 14
вершков, в южной стене — отверстие 11x9 вершков» [23].
На южном и восточном склонах горы И.А. Владимировым
обнаружены многочисленные погребения - в виде усыпальниц,
причем крыша нижних служила проходом к верхним. «Усыпальницы
сложены из отесанных камней с полом из плиток, размер 3
аршина на 1 аршин 6 вершков, 23 вершка в высоту. В передней части
иногда сделаны отверстия 10 х 6 вершков. Крыши усыпальниц
ступенчато-пирамидальные, из плит, в три ряда» [23]. Положение
13

покойника — по христианскому обряду — с запада на юго-восток,
лежа на спине, правая рука на груди, левая вытянута вдоль
туловища. Однако у головы положены: пряжка, бусы, огниво,
стеклышко, браслет, в ногах горшочек, справа у пояса горшок, что никак не
соответствует христианской традиции. Под погребенным - слой
листьев или коры.
Другой вариант погребений - в каменных гробовищах. В них
скелеты лежат также по христианскому обряду, но головой на
запад, что было очень распространено в данном регионе в период
до XII в., левая рука вытянута вдоль тела, правая на груди. И здесь
справа у ног — горшок, бубенчики, браслеты. Близ погребений
обнаружен каменный крест, стоявший ранее на каком-то
большом сооружении. На юго-запад от храма расположены пещерные
жилища и захоронения с мумифицированными людьми (рис. В.2).
Беглый взгляд на церкви в крепостях Черноморского побере-
жь*ГнЗ*-территории Абхазского царства, казалось бы, позволяет
сделать вывод, что храмы размещены в крепостях согласно новой
византийской традиции (рис. В.З, а - в). Однако более детальный
анализ опровергает это предположение.
Например, крепость в ущелье р. Хашупса расположена на
вершине горы Дерансопта, в 10 км от пос. Гантиади (историческое
название Цандрипш). Гора Дерансопта является доминирующей
стратегически важной вершиной в окрестностях пос. Цандрипш.
С западной и северной стороны гору ограждает р. Хашупса, с юго-
восточной стороны по ущелью вокруг горы идет дорога. На юге и
востоке река и дорога встречаются. Дорога* - единственно
возможное место передвижения по ущелью, поэтому можно с
уверенностью предположить ее историческое происхождение и
функционирование в период существования крепости (VI — XI вв.).
На юге располагается пос. Хашупсе.
Гора Дерансопта имеет еще одну особенность — на ее вершине
сформировалась плоская, приближенная к треугольнику
площадка размером около 120 х 75 м, вытянутая в направлении восток-
запад, мысом на восток. Мыс ниспадает плоскими, обширными, но ч
неудобными для спуска четырьмя террасами длиной около 10 м и
шириной 3 — 4 м Далее идет обрывистый крутой склон, подъем по
14

I
жен/ С мы
- и сштутств
/
которому невозможен/ С мыса открывается вид на долины двух
рукавов р. Хашупсе и сопутствующие им ДОрагигОдналздорор-ведеи-
к перевалу Ахук-Дара. С южной стороны мыса открывается вид на
море и ведущую в Цандрипш дорогу вдоль ущелья (рис. В.З, в).
Описанные особенности горы Дерансопта и определили
форму расположенной на вершине крепости и местоположение в ней
храма. Крепость состоит как бы из двух частей. С северной и
1 южной сторон площадки выложены подпорные стены высотой
(около 4 - 5 м из камней размером около 15 х 40 х 30 см, кладка
{насухо. С востока крепость защищает вышеописанный мыс, с за-
шада - естественные крутые скальные откосы. На территорию
площадки возможен только один вход - с запада есть узкая
тропа, переходящая в отвесный ступенчатый вертикальный подъем.
Около этого входа в юго-западном углу площадки сохранились
развалины башни D10 х 330 см, толщина стен ПО см),
выполнявшей, с)^_по^семутл})унщщо^т^ожевой, так как с нее
открывается вид на два ущелья и море! ¦
^дом-е-башней71ГТ1Гот нее, расположено выдолбленное в
скальном основании «корыто» размером ПО х 140 см, глубиной
1 м, определенное нами как цистерна. Это предположение
подтверждается и показаниями местных старожилов, помнящих
существование в «корыте» источника, засыпанного в настоящее время.
В центре площадки, на небольшом возвышении обнаружены
руины строения, размером 5 х 7 м, с пристройкой 5 х 5 м Вокруг него
по всей ширине площадки - остатки других строений
неопределенной формы. С северной стороны на 7 — 8 м ниже к площадке
примыкает крепостная стена высотой 7 - 8 м с двумя башнями,
словно перегораживающая склон (рис. В.З, в). Форма крепости
оригинальна и отличается от других известных крепостей этой
группы, описанных Ю.Н. Вороновым [24], Л.Н. Ситниковой [25],
требуя дополнительного анализа, что не входит в мою задачу.
Особого внимания заслуживает расположение в крепости церкви,
которая построена на самом краю вышеописанного уыса, с
ориентацией на восток, 20° на север.
Другой особенностью! церкви в Хашупсе является наличие
перед восточной стеной юмщой-^фттстрайки^небольшой площадки,
15

спускающейся на мыс/ По спуску заметны следы лестницы,
вырубленной в скале, т. е^ниже алтаря церкви на мысу была
площадка с видом на два ущельяГй" дилины^рукавов р. Хашупсы. Для
находящегося на площадке мыса человека эта лестница
закономерно завершалась ступенчатым цоколем алтарной апсиды
церкви. В данном случае строитель храма очень поэтично использовал
условия окружающего ландшафта для усиления значимости
традиционного для христианского храма того времени ступенчатого
алтарного цоколя^^символа восхождения к горнему месту. Такое
-расположение храма делает его сходным с храмами, расположен-
ными на территории Карачаево-Черкесии - Сентинским и Шоа-
нинским, а также с большинством христианских храмов Северной/
Осетии — в Наре, Гули, Харисджине, Галиате, и с храмами Кабар/
дино-Балкарии, Дагестана и Ингушетии. /
Аналогичные особенности имеет размещение храмов в
бассейне р. Мзымта близ Адлера. Галицынский храм расположен в lOOJu
на восток и на 30 м ниже Галицынской крепости, на одной /лз
ступеней узкого хребта на высоте 70 м над уровнем реки. Вокруг
храма следы каменной ограды. Храм в крепости Монастырь на
р. Мзымта расположен на территории крепости, но не имеет
обхода, так как к нему пристроены крепостные стены, а с юго-востока
примыкает башня, с севера стена храма стоит на обрыве. Перед
западным входом имеется огромная площадь. Церковь на горе
«Сахарная головка» недалеко от Адлера расположена на самой
вершине горы, с северной стороны храма - отвесный склон, с
запада небольшая площадка перед входом. Ориентирована
церковь на восток, с отклонением в 10° на юг.
Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что при
строительстве христианских церквей учитывались традиции
ландшафтного расположения дохристианских культовых объектов. Приемы,
которые в первые века распространения христианства были
следствием приспособления новой религии к старым традициям,
впоследствии становились традиционными для размещения
христианских церквей. Кроме того, /выбор ландшафтного размещения хра-
ма всегда был очень тщательным и осуществлялся скорее всего
местным населением, а не проповедником-миссионером. Ни в од-
16

ном византийском тексте литургического толкования не
указывалось, где нужно расположить христианский храм, особо
отмечалась лишь литургическая обстановка и соответствие пространства
потребностям богослужения. Именно это и определял миссионер-
проповедник.
Особняком по расположению и композиции стоят комплексы
в Северной Осетии и Ингушетии, например, комплекс над
селением Галиат (Северная Осетия). Комплекс расположен в очень
труднодоступном месте. Для того чтобы попасть к нему, нужно,
пройдя по основной дороге до селения Дунта, подняться по
хребту около 10 км вверх. Комплекс находится почти на гребне хребта,
разделяющего две долины рек Согнутидон и Комидон. От храма,
таким образом, открывается вид на две долины и притоки реки
Комидон (рис. В.З, б). Комплекс состоит из трех сооружений,
построенных одновременно - двух церквей, расположенных входами
друг против друга по оси восток — запад, и столпообразного
монумента (см. рис. 3.13). Подобный комплекс из одного храма и
монумента расположен по дороге к Галиату, в селении Камунта.
В литературе до настоящего времени ведутся споры о
принадлежности комплекса в Галиате к христианским памятникам или
языческим [26]. Комплекс носит название Авд-Дзуар, что означает
«святилище семи». Оба храма комплекса делятся внутри
стрельчатыми арками с затяжками - элементом, характерным для
ингушских храмов. Один из храмов имеет престол и окно в «алтарной»
части, около престола расположена ниша в стене. Второе здание
имеет закругление в западной части, напоминающее алтарную
апсиду, в котором тоже есть ниша. Ступенчато-пирамидальное
завершение кровли и столпообразный монумент около здания, вне
сомнения, являются элементами язычества. Датировка комплекса
в литературе варьируется от XI до XIII вв. [27].
Аналогичен Галиату и комплекс Тушоли у селения Кок в
Ингушетии - на вершине остроконечной горы, состоящий из трех
святилищ. Третье святилище — каменное изображение фалла.
Перед южной и восточной стенами выровнена площадка, обнесенная
каменной оградой. В восточной стороне ограды устроены три ниши.
Позволю себе высказать предположение, что комплексы в Галиа-
17

те и Коке, как и большинство храмов Ингушетии, нельзя считать
ни чисто христианскими, ни только языческими. Архитектура
таких зданий сформировалась под воздействием как христианской,
так и языческой веры, и предстваляет собой результат так
называемого религиозного синкретизма в сознании населения, имевшего
место в переломный период внедрения христианства в данном
регионе.
Литература
1. Селезнев М. Руководство к познанию Кавказа. СПб., 1847. С. 131.
2. Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе.
Ч. 20. М., 1861. С. 252-253.
3. Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента в X — XI вв. М., 1963.
С. 204.
4. Ficker G. Das Epiphanios Kloster in Kerasus und der Metropolit Alanies //
Byzantinisch-Neugriechische Iahibucher. Bd. 3. Berlin, 1922. P. 92-101.
5. DarmuzesJ. Notitiae episcopatuum eccesiae Costantinopoli-tanae. Texte critique,
introduction et notes. P., 1981.
6. Darrouz.es J. Le Traite de transferts. Edition critique et commentaire // REB.
1984.
7. DarmuzesJ. Questions de droit matrimonial: 1172 - 1175 // REB. 1977.
8. Крачковский Н.Ю. Арабская географическая литература // Избранные
сочинения. Т. 4. М., 1894. С. 16.
9. Епископа Феодора Аланское послание / Пер. Ю. Кулаковского //
Записки Одесского общества истории древностей. Т. 21. Одесса, 1898. СИ - 27.
10. Васильевский В. 7. Хождение апостола Андрея //Труды. Т. 3. СПб., 1910;
Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. Киев, 2002. [репр. изд.].
11. Theophanis. Chronographia I/Ed. C.deBoor. Lipsae, 1883. P. 227.
12. Бертье-Делагард А. Л. О Херсонесе // Известия археологической
комиссии. Вып. 21. СПб., 1907. С. 27.
13. Васильевский В. Т. Житие Стефана Сурожского//Труды. Т. 3. СПб., 1910.
С. 48.
14. Васильевский В. Т. Житие Иоанна Готского // Труды. Т. 2. Вып. 2. СПб.,
1912. С. 399.
15. Васильевский В. Т. Житие Георгия Амастридского // Труды. Т. 3. СПб.,
1912. С. 325.
16. Орешников А. В. Херсоно-византийские монеты // Труды Московского
нумизмат, общества. Т. 3. М., 1905. С. 373.
17. TeophanisConimldXus.VK/Ed. L. Bekker. Bonnae, 1838. P. 389.
18. Кулаковский Ю. Аланы по сведениям классических и византийских
писателей. Киев, 1899. С. 17.
18

19. Лавров ПА. Материалы по истории возникновения древнейшей
славянской письменности. Л., 1930. С. 46.
20. Архив Института истории материальной культуры (ИИМК) РАН. Ф. Р. 1.
Д. 1052. Рис. 21.
21. Corpus juris civilis. Vol. 3. Novellae/Ed. R. Schroell, G. Kroll. Berolini, 1895.
P.751.
22. Герман, Сказание о церкви рассмотренное таинство. М., 1995.
23. Отчет Владимирова И. А. //Архив ИИМК РАН. Ф. № 1/1899. Ед. хр. 102.
Л. 35.
24. Воронов Ю.Н. Древности Сочи и его окрестностей. Краснодар, 1979.
25. Ситникова Л .Н. Отчет о результатах археологических разведок в
окрестностях Сочи // Архив Института археологии (ИА) РАН. P-l.No 4531.
26. Мужухоев М.Б. К вопросу об интерпретации некоторых культурных
памятников Северной Осетии эпохи средневековья // Вопросы историко-
культурных связей на Северном Кавказе. Сб. науч. трудов. Орджоникидзе, 1985;
Тменов В.Х. Средневековые историко-архитектурные памятники Северной
Осетии. Орджоникидзе, 1984; Кузнецов В А Зодчество феодальной Алании.
Орджоникидзе, 1977; Он же. Христианство на Северном Кавказе до XV в.
Владикавказ, 2002.
27. Кузнецов В А. Зодчество феодальной Алании; Мужухоев М.Б. Указ. соч.

Глава 1. ДАГЕСТАН
На территории Дагестана в период средневековья
существовало несколько государственных объединений, поочередно
сменяющих друг друга (рис. 1.1). Как уже отмечалось выше, в IV - VII вв.
южная часть Дагестана входила в состав Кавказской Албании,
территория которой распространялась и на пределы современного
Азербайджана. Поэтому невозможно рассмотреть только
христианские объекты, расположенные на территории Дагестана,
исключив объекты территории нынешнего Азербайджана. Поскольку эти
памятники являются частью истории единого христианского
государства средневековья - Кавказской Албании, в данной главе
они будут рассмотрены в сопоставлении.
Северная граница Кавказской Албании предположительно
проходила севернее Дербента в районе Махачкалы. Столицей
государства был город Кабала. Армянские миссионеры проникли в
страну гуннов в VI в. Они оставались там в течение 14 лет,
приобщили к христианству значительное число гуннов, перевели на
гуннский язык церковные книги и построили церкви [2]. В
районе Дербента находилась резиденция главы христианской церкви
Албании.
В конце VI в. начинает формироваться Хазарское государство,
первой столицей которого стал г. Беленджер, локализация
которого отождествляется с Верхне-Чирюртовским городищем. В конце
IX - начале X в. Византия начинает искать на Северном Кавказе
сильного потенциального союзника против хазар и находит его в
лице Алании, христианизирует ее при помощи Абхазии и
формирует Аланскую митрополию. Начинается новая волна
христианизации Северного Кавказа, что неизбежно оказывает влияние на
активизацию христианизации других государств этого региона. На
территории Дагестана в X — XII вв. существовал ряд раннефеодальных
государств: Баб ал-абваб (Дербент), Лакз (Южный Дагестан), Таба-
саран, Хайдак (Кайтак), Гумик (Кумух), Зирихгеран (Кубачи), Сарир
(Авария), Карах (Уркарах), Филан. Одним из наиболее сильных,
занимающих значительную часть западного Дагестана, было царство
Сарир, столицей которого был город Хунза [3].
20

Таким образом, выделенные мною три периода
христианизации Северного Кавказа, начало каждого из которых было связано
с определенными историческими событиями, имели место и на
территории Дагестана. Аналогичные три периода в истории
христианства Дагестана выделяют Д.М. Атаев и В.И. Марковин. 1. ВIV -
V вв. — нашествие на Дагестан кочевников и последовавшее за
ним движение народов в V—VII вв., упоминание о первых
политических образованиях в Дагестане — Кавказской Албании и Ха-
зарии, появление на данной территории первых христианских
миссионеров. 2. Конец X — XI в. характеризуется возвышением
царства Сарир и превращением его в политическое образование
феодального типа, а также усилением Грузии и второй волной
интенсивного проникновением в Аварию монотеистических
религий. 3. Наконец, XIII в. знаменуется монгольским нашествием и
активизацией деятельности западнохристианской церкви в
данном регионе, по-прежнему являющемся местонахождением
главного торгового пути, ведущего на восток.
Каждый из этих периодов оставил свой след в христианской
архитектуре Дагестана и Азербайджана, сформировал
территориальные особенности христианского храмостроения в зависимости
от того, какой из конфессиональных центров вел миссионерскую
деятельность в регионе. Для первого периода характерно
строительство как примитивных открытых (не имеющих сводчатого, а
иногда и никакого перекрытия) церквей с установленными в
алтарной части стелами или крестами в северных территориях, так
и круглых монументальных сооружений с отточенной техникой
тесаного камня на юге. Граница между вторым и третьим
периодами в христианской архитектуре Дагестана достаточно размыта,
что объясняется, прежде всего, очень небольшим количеством
сохранившихся церквей. В целом можно сделать вывод, что
наиболее распространенным в этот период был тип зальной церкви с
вписанной подковообразной апсидой, примеры которого
зафиксированы у селения Датуна, на горе Акаро и у селения Ашитль.
Самыми ранними храмами Кавказской Албании являются храмы
в Мингечауре, Хота-Ванге, у селения Шыхлы. В Мингечауре были
обследованы развалины четырех храмов IV - VI вв. (рис. 1.2, 1.3).
21

Все они ориентированы на северо-восток. Первый из них
представляет собой удлиненное базиликальное здание, выстроенное из
сырцового кирпича. Сводчатого перекрытия не было, плоский
настил из балок, устланных хворостом, был сверху засыпан землей,
обмазанной по поверхности глиной, перемешанной с соломой [4].
Храм отнесен Р.Ваидовым к IV в. (рис. 1.4). Второй храм,
расположенной неподалеку, имеет полукруглую абсиду и входы в юго-
западной и северо-восточной стенах. Сильно удлиненное
внутреннее помещение храма разделено на две части поперечной
перегородкой. Возможно, что юго-западная часть функционировала как
нартекс. К юго-восточной стороне основного зала храма
пристроено несколько дополнительных помещений. Стены сооружения
сложены из сырцового кирпича, в развалинах обнаружены обломки
обожженного кирпича, которым, вероятно, прослаивались сырцовые
стены. Кровля была скатной, выполненная по деревянным
стропилам, крытая черепицей. Стропила опирались на деревянные столбы.
Стены храма были оштукатурены и расписаны (рис. 1.4, в), В
строительном мусоре найдено много обломков капителей и баз из
белого камня, каменные архитектурные детали и рельефные украшения
из мягкого камня предположительно византийского
происхождения. Время существования церкви относят к V—VI вв. [5].
Третий храм был построен на месте первого в V—VI вв. Их
развалины разделяет слой толщиной в 0,3-0,4 м, насыщенный
находками V — VI вв. Храм однонефный с абсидой. Стены также
сложены из сырцового кирпича. Вдоль южной и северной стен
расположены по четыре плоских массивных камня, служившие
базами деревянных колонн [4, с. 100]. Четвертый храм по
планировке аналогичен второму. Он также состоит из основного
длинного помещения, разделенного поперечной стеной, и трех
пристроек с юго-восточной стороны. В этой постройке выделена
восточная (абсидная) часть (рис. 1.5). Пол ее выше нартекса на 0,35 м,
кроме того, именно в данной части были сосредоточены
фрагменты колонн из известняка, каменных баз и капителей, обгорелые
деревянные колонны, обломки черепиц и кадильницы, железные
кресты и др. Очевидно, церковь имела развитую алтарную
конструкцию [4, с. 156].
22

Обширное здание храма расположено на берегу Кум-чая. Это
большая трехнефная постройка. В среднем нефе выделяется че-
тырехстолпная конструкция, возможно, оформлявшая амвон.
Абсида центрального нефа имеет сильно выступающую
полукруглую форму. Боковые нефы перекрыты цилиндрическими
сводами. Три двери в стенах увенчаны арками. В восточном конце
боковых нефов имеются квадратные в плане помещения,
которые не сообщаются с алтарем. Эти помещения перекрыты
сомкнутыми сводами. С трех сторон базилика обнесена арочной
галереей в четыре пролета [6]. Основным строительным материалом
базилики служил булыжный камень синеватого и
темно-зеленого оттенков, тщательно отесанный, с правильными рядами
кладки [7]. Колонны, арки, перемычки, наружные углы самого здания
и внутренние опорные столбы возведены из квадратного
обожженного кирпича - прием, очень распространенный в
строительной технике Византии. Кумскую базилику относят к VI в.
(рис. 1.3).
В VI в. в зодчестве Закавказья появляются круглые в плане
храмы. Некоторые из них известны и на территории Албании. В
этом отношении большой интерес представляют Лекитский храм
[8] и двухъярусный храм на горе Килседаг близ города Кабала [9]
(рис. 1.3).
В поселении Татлы, среди остатков крепостных стен шириной
1,5 м, сложенных из хорошо обработанных известняковых камней,
сохранились развалины трехнефного христианского храма, на
которых обнаружено большое количество обломков черепицы. На
поселении найдены ступки, простая и глазурованная посуда,
золотая монета византийского императора Константина X Дуки A059
- 1067). Поселение относится к X — XIII вв. [10].
Археологические исследования развалин храма были
проведены, в частности, на городище Гяуркала. Храм сооружен из хорошо
обтесанных блоков известняка. Это однонефное большое здание
F2 кв. м) с пристройкой с северной стороны. В апсиде обнаружен
каменный престол. Полы основного помещения, а также алтарная
часть вымощены плоскими прямоугольными хорошо
обработанными каменными плитами. На некоторых плитах выгравированы
23

магические изображения. Обнаружено много камней с
изображением крестов, архитектурные детали из камня и гипса с
геометрическим или растительным орнаментом. Судя по большому
количеству обломков черепицы в развалинах, крыша храма была
черепичная. Датируется он VIII—X вв. [11].
В 1964 г., в районе, где по соседству друг с другом расположены
Кумекая базилика и храм в селения Лекит — наиболее крупные
культовые здания Кавказской Албании, в селении Кях-Баш был
открыт еще один памятник албанской культовой архитектуры
(рис. 1.6). По свидетельству Л.Г. Ишханова, остатки небольшого
строения, сильно заросшие колючим кустарником и неприметные
со стороны, находятся на склоне горы, за окраиной села.
Сравнительно хорошо сохранились юго-западный угол и части северной
и южной стен [12]. Их высота снаружи колеблется в пределах 2,2
— 2,8 м от современного уровня земли (внутри постройки
уровень земли на 1,0 — 1,2 м ниже наружного). Толщина стен — 0,90 м.
Наружные размеры постройки 6,3 х 9,4 м. Внутреннее
пространство представляет собой прямоугольный зал размером 4,5 х 5,5 м
с алтарным полукружием с восточной стороны. Здание
ориентировано алтарем на юго-восток, с отклонением к югу 15°. Так же
ориентированы Кумекая базилика, храм в селении Лекит и
некоторые храмы Мингечаура (Судагылан) - храм № 2 и храм № 3.
Совпадение ориентировки вряд ли случайно.
Наружные стены переходят в апсиду с раскреповкой шириной
10 см. Апсида, сохранившаяся на высоту 5 — 6 рядов кладки, имеет
явно выраженное подковообразное очертание. Арка алтарной кон-
хи не сохранилась, но на северном крае апсидального полукружия
на высоте 3 м у арки сохранился импост в виде небольшого
профилированного чисто тесанного камня — местного пористого
известняка — размером 35 х 35 х 60 см, на который и опиралась пята
ярки. Импост имеет несложный профиль в виде двуцентрового
валика высотой 17 см, выступающего на 10 см из плоскости
апсиды, и полки со скосом над ним, высотой 18 см. В северо-восточной
части апсиды была устроена небольшая пятиугольная ниша,
частично сохранившаяся (уцелело три камня). Линия восточной сте-
24

ны здания снаружи не просматривается, но прямая линия
северной стены без признаков закругления показывает, что апсидаль-
ное полукружие снаружи не выступало.
Судя по наличию импоста, на который опиралась пята
триумфальной арки, здание было перекрыто коробовым сводом с
двускатной кровлей, покрытие было из каменных плит, сложенных
по принципу черепицы. Стены храма сложены из бутового камня
на прочном известковом растворе и по фасаду облицованы
крупными квадрами C5 х 80; 65 х 90; 70 х 120 см) грубо околотого
булыжного камня серо-голубоватого и серо-зеленоватого
оттенков. Камень тщательно подобран в рядах кладки по высоте;
плиты уложены не плашмя, а вертикально, что придает небольшому
строению монументальность, а сочетание цветовых его оттенков
- живописность. Стены интерьера облицованы тем же камнем, но
несколько меньшего размера B0 х 30; 20 х 40; 23 х 45 см и т. п.).
Аналогичная техника облицовки стен таким же камнем тех же
тонов отмечена в Кумской базилике [12, с. 61].
Возможно, в церкви была подалтарная крипта, подобная
криптам в часовнях верхнего монастыря («Едди Килисе») в селении
Лекит, находящегося в 12 км от селения Кях-баш и относящегося,
по-видимому, к VI — VIII вв. Л.Г. Ишханов проводит также
аналогию между данным храмов и сходными памятниками других
областей Закавказья, в первую очередь Армении, и датирует храм в
селении Кях-Баш VI - VIII вв. [12, с. 62].
У подошвы горы Бешидаг (Кешидаг, Бешикли, Ванкасар)
сохранились известная средневековая крепость Шахбулаг (Тарна-
гют) и обследованное З.И. Ямпольским обширное более древнее
городище. На вершину этой горы ведут высеченные в каменном
ее массиве ступени такого размера, что по ним можно ехать на
лошади. На вершине горы Бешидаг, над почти километровым
обрывом, обращенным к югу и западу, возвышается храм (рис. 1.7).
Там, где сейчас начинается обрыв, раньше, видимо, была площадка
для входа в храм. Храм окружен остатками кромлеховидного
круга диаметром около 20 м. Рядом с храмом находится богато
орнаментированный хачкар. Ориентация храма аналогична храму в
25

селении Кях-Баш — юго-восток, 15° на юг. Рядом с храмом
обнаружена христианская гробница, аналогичная открытым в Мцхете
подобным сооружениям [13]. М. Бархударян в конце XIX в.
упоминает в своей книге о горе Бешидаг, «на которой албанский царь
Ваче II построил храм крестового плана» [14]. Царь Кавказской
Албании Ваче II, известный по Летописи Кавказской Албании,
жил в конце V — VI в. Бешидагский храм действительно
представляет собой крестообразное сооружение с куполом на средокрестье
трех конх, длиной с запада на восток 10 м и шириной 8 м при
толщине стен 0,7 - 0,8 м (рис. 1.4, в).
Для датировки храма большое значение имеет сравнение его
плана с планами довольно точно датированных аналогичных
памятников Закавказья. В этом случае можно говорить об
однотипности плана Бешидагского храма с планами таких храмов V — VII вв.,
как в Верхнем Талине, Двине, Кармраворе и др. Кроме того, на
тесаных камнях кладки Бешидагского храма имеются знаки, часть
которых совпадает со знаками находящегося в соседнем с
Албанией Сисиане храма VI — VII вв. Предположительно знаки
являются следами албанской письменности. Христианство было
государственной религией Албании в IV — VII вв. и в последующие
столетия. Существовала албанская церковь (католикосат), которая
только в VIII в. начала подпадать под влияние Армяно-Григори-
анской церкви. Подчинение албанской церкви григорианскому
католикосату способствовало вытеснения албанской
письменности. З.И. Ямпольский отмечает, что в предгорьях Большого Кавказа
на древних храмах над входом, где обычно помещались различные
надписи, каменные плиты были выбиты (храмы в селениях в Баш-
Кюнгют, Бидеиз и др.) или заменены (храм на кладбище в г.
Нухе и др.). Возможно, что это следы вытеснения албанской
письменности. Над входом Бешидагского храма каменная плита также
выбита [15].
Наличие нескольких памятников христианской архитектуры
Кавказской Албании, более или менее одновременных (храмы в
Куме, Леките, Ках-Баше, Бешидаге и др.) и сгруппированных на
сравнительно небольшой территории, говорит об интенсивном
процессе храмостроения в этом районе в период VI — VIII вв.
26

1.1. Христианские памятники Хазарии VI—VIII вв.
Моисей Кагантакваци отмечает, что уже первые волны
кочевников, пришедшие в Приморский Дагестан в конце IV - начале V в.,
встретили здесь не только ожесточенное сопротивление местных
земледельческих народов, но и постоянное стремление правителей
христианских государств подчинить их себе [16].
Христианская религия уже в 303 г. становится государственной
религией Армении. С IV в. христианство господствовало и в
Кавказской Албании. Албанская церковь находилась в зависимости
от армянской, и в Партаве, резиденции албанских царей, была
основана кафедра армянского католикоса. Активным центром
распространения христианства в Приморском Дагестане стал г. Чога
(Дербент), в котором с середины VI в. существовал патриарший
престол [16, с. 91]. Патриарший дворец продолжал существовать в
Дербенте и при арабах, хотя престол и был перенесен в Партав.
Армянская же церковь вплоть до начала V в. находилась под
сильным влиянием византийской. Албанская монофизитская церковь
окончательно оформилась при правителе Вараз-Григоре E90 —
639 гг.). С VI в. армянская и албанская монофизитские церкви
являлись основными очагами распространения христианства
среди народов Приморского Дагестана.
Первые неудачные попытки распространения христианства
среди кочевников относятся к IV в. и описаны в «Истории Армении»
Бузанда Фавстоса [17]. Деятельность армянских и албанских
миссионеров в Приморском Дагестане активизируется в VI - VII вв.,
поскольку продолжаются и усиливаются разорительные походы
кочевников и хазар в Закавказье. В сирийской хронике VI в.
дается перечень 13 народов (угров, савир, булгар, кутригур, авар, хазар и
др.), живущих за воротами Дербентскими в «пределах гуннских»
[2, с. 82]. В жизни этих кочевников происходят большие сдвиги в
сторону перехода к оседлости. Судя по источникам, данному
процессу способствовали и миссионеры, которые упорно и
настойчиво продолжали свою деятельность среди кочевников.
Епископ Кардост во главе посольства из семи священников
пробыл в «земле гуннов» 14 лет и провел здесь целый ряд мероп-
27

риятий, они даже «выпустили в 544 г. описание на гуннском
языке» [2, с. 108]. Сменивший Кардоста армянский епископ Макар
занялся здесь и церковным строительством. На постройке храма
он применил неизвестный до того времени для гуннов способ
кладки кирпичей. Макар «насадил растения и посеял различные
семена». Подобные факты производили впечатление на
«властителей этих народов; они удивились и обрадовались мужам,
почитали их, и каждый звал их в свою страну, к своему народу и просил,
чтобы они были ему (народу) учителями» [2, с. 86].
Новая религия, однако, не вытесняет традиционные для
кочевников культы. Например, погребальный обряд не претерпевает в
свете новой религии никаких изменений. Такая терпимость к
язычеству характерна для ранних этапов распространения
христианства, но несмотря на это, а также на успехи христианских
миссионеров, чья деятельность нашла конкретное воплощение в верхне-
чирюртовских церквях, христианство не стало государственной
религией Каганата. Официальное принятие христианства
противоречило политическим интересам хазар, так как это означало их
идеологическое подчинение Византии. По этой же причине
хазары отказались и от мусульманства. Однако часть населения,
приобщившаяся к христианству, продолжает его исповедовать. В
письменных источниках нередки сообщения о хазарах-христианах. Ал-
Мукаддасий прямо отмечает, что большая часть жителей Семенде-
ра - христиане [18].
Христианство не только прижилось среди части населения в
Прикаспийской Хазарии, но проникало отсюда и в горные
районы Дагестана. Завладев северными провинциями Кавказской
Албании, Хазария проявляла веротерпимость. Особенно наглядно в
этом убеждает в наличие многочисленных следов христианства в
горах Дагестана. Они прослеживаются здесь по остаткам
христианских памятников, на топонимических и лингвистических
материалах [19].
Не отрицая существенного вклада Грузии и, особенно, Армении
в процесс христианизации Дагестана в раннесредневековую
эпоху, замечу, что в горы Дагестана идеи новой религии могли
проникнуть не только со стороны Закавказья. Заснеженные и труд-
28

непреодолимые перевалы Кавказского хребта затрудняли
возможность свободного передвижения миссионеров. От перевалов до
Царства Сарир миссионеров ожидал тяжелый путь, пролегающий
через территорию, населенную народами, исповедовавшими
языческие культы, да и сама Грузия до XII - XIII вв. не располагала
предпосылками для активной внешней политики. Эти
обстоятельства позволяют предположить, что проникновение новой религии
в горы на ранних этапах происходило по проторенным внутрида-
гестанским коммуникациям, через Албанию и Хазарию. Наиболее
яркими следами деятельности албанских миссионеров в горах
Дагестана являются находки здесь обломков плит с буквами
албанского алфавита [20].
Остатки двух церквей были исследованы М.Г. Магомедовым
на некрополе Верхнечирюртовского городища, сопоставляемого с
древним городом Хазарии — Беленджер [21]. Обширный
могильник растянулся более чем на 3 км к востоку от окраины
городища и состоит из нескольких курганных групп, расчлененных между
собой древними оврагами. Остатки двух церквей исследованы среди
курганов на восточной окраине могильника. Церкви эти
являются одними из самых древних, на Северном Кавказе. Они
оригинальны по интерьеру и планировке. На их устройстве, несомненно,
отразились определенные каноны раннесредневекового
христианского зодчества, например, установка в алтарной части креста
или стелы на постаменте.
На синхронность построения церквей указывает единая серо-
лощеная керамика и повторяющие друг друга формы крестов.
Их объединяют и общие волны разрушения, которым они были
трижды подвержены. М.Г. Магомедов отмечает, что остатки
оборонительных сооружений, исследованные в Верхнечирюртовском
городище, также несут следы не менее трех разрушений и
последующих восстановлений и перестроек [21, с. 194]. Аналогичная
картина неоднократных разрушений и пожарищ прослеживается
и в стратиграфии культурных отложений Верхнечирюртовского
городища. Она отражает также процесс христианизации в
Хазарии, проявившийся в многочисленных предметах декоративно-
прикладного искусства.
29

Ярким подтверждением распространения здесь христианства,
почитания Богородицы является оригинальный бронзовый
медальон с изображением женщины с младенцем на руках,
обнаруженный в одной из катакомб Верхнечирюртовского могильника.
Точная копия подвески обнаружена в могильнике «Рим-гора» X в.
в районе Кисловодска. Христианские сюжеты и символы
присутствуют в самых различных предметах Верхнечирюртовского
могильника; например, золотой крест, изготовленный с
применением техники зерни, керамические кресты с частично отбитыми
верхними и боковыми ветвями, мальтийской формы, золотые
монеты с такими же крестами [22].
Церковь № 1 находится в центре наиболее многочисленной
группы курганов на восточной стороне могильника (рис. 1.8, я).
Вокруг церкви, в непосредственной близости от нее расположено
более 70 курганов высотой от 1 до 5 м и диаметром от 8 до 60 м
Церковь также представляла собой курган размером 25 х 20 и
высотой 1,2 м. Расчистка позволила выявить основание стен,
возведенных из рваного камня (ракушечника) мелких и средних
размеров на глиняном растворе [23]. Стены церкви сохранились
на высоту от 0,2 до 1 м. Церковь возведена без фундамента,
непосредственно на древней поверхности, аналогично крепости Саркел.
Наружный обмер церкви - 15 х 7,5 м. Внутренние контуры ее
образуют в плане форму двойного креста (рис. 2.4, в). Толщина
стен ~ 0,8 м.
Ориентирована церковь по длине на северо-восток. Проемы
входов сохранились с южной и западной сторон. Ширина их
составляла 1,2 м. Пол церкви глинобитный, плотно утрамбованный,
в центре его выделялось обширное пятно кострища
бледно-красного цвета, диаметром около 1,5 м. В алтарной части церкви
сохранилась вымостка C х 3 м) из сырцовых кирпичей. Наиболее часто
встречающийся размер кирпичей — 40 х 20 х 10 см. Реже были
использованы кирпичи квадратной формы: 30 х 30 х 10 см. Строго
посредине на полу алтаря выделялся квадратный постамент
(престол) - 1,4 х 1,4 м, который был вымощен тремя крупными
блоками из песчаника (рис. 1.8, б). Блоки были уложены вровень с
30

уровнем пола в 1,5 м перед восточной стеной церкви. На месте
недостающего четвертого блока уложены сырцовые кирпичи.
Вокруг основания постамента, вдоль стен восточной части
церкви, сохранились небольшие ямы диаметром и глубиной около 20
см, расположенные на расстоянии 1 м друг от друга и в 10 см от
стен церкви. Четыре углубления прослежены вдоль восточной стены
и по три - по бокам. По-видимому, это гнезда столбов какой-то
алтарной конструкции. В христианских храмах Закавказья также
устраивались подобные алтарные конструкции. Независимо от
планировки храма они часто имеют аналогичное верхнечирюр-
товской очертание в виде буквы П. Это могут быть простые
барьеры, ряд колонн, барьер, на котором водружены столбики или
колонны.
Наиболее интересной находкой является разбросанный на полу
алтаря массивный крест. Крест полностью восстанавливается. Он
вырезан из цельного монолита светлого песчаника, имеет высоту
1 м, ширину 0,8 м, толщину 12 см. Крест мальтийской формы.
С лицевой стороны украшен рельефной лентой. На концах ветвей
креста имеются закругления с вырезанными кругами, такие же
круги с остатками алебастра вырезаны в центре во всех
расширяющихся частях ветвей. Видимо, крест был инкрустирован
стеклами или бляшками из драгоценных металлов и камней. Форма
креста тщательно проработана, поверхность хорошо сглажена, резьба
выполнена аккуратно. Вся поверхность его с внутренней стороны
рельефного обрамления была покрыта красной охрой. Крест
укреплялся на престоле у восточной стены церкви. Обломки креста
имеют следы сколов.
У входа в церковь были найдены фрагменты другого креста,
отличающиеся от первого размерами и отсутствием покрытия
охрой. Еще один обломок креста был обнаружен за пределами
церкви, с восточной стороны [21, с. 188].
В христианских древностях Албании, и особенно в Армении,
представлены и прототипы верхнечирюртовских крестов с
характерными конфигурациями завитков с кругами,
предназначенными для инкрустации. Примечательйо, что наибольшее
разнообразие подобных крестов (хачкаров) наблюдается в Армении, где
31

они, модифицируясь, продолжают возводиться на всем
протяжении раннесредневековой эпохи. Кресты, как символы «древа
жизни», вырастающего из зерна или круга, бывают сплошь покрыты
орнаментом, создающим впечатление тонкого кружева.
Совпадение конфигурации верхнечирюртовских крестов с армянскими
наряду с отсутствием крестов с округленными завитками
оконечностей в Грузии отражают близость направления, в данном случае
связанного с монофизитством.
У основания престола обнаружено несколько обломков костей
мелких животных и птицы, которые, возможно, являются
остатками совершенных здесь жертвоприношений или тризны.
М.Г. Магомедов отмечает, что в строительном мусоре церкви не
обнаружено следов обвалившегося или обгоревшего перекрытия, а
также остатков обвалившихся верхних ярусов стен церкви.
Вероятнее всего выглядит предположение, что они были надстроены
из сырцового кирпича или глинобита, которые оплыли с
течением времени. Это подтверждается тем, что внутри церкви
находилась плотно слежавшаяся однородная масса суглинка, толщиной
почти до 1 м, которая могла быть размытыми верхними ярусами
стен церкви [21, с. 190].
На синхронность существования церкви, курганного
могильника и Верхнечирюртского городища указывает целый ряд
деталей, прежде всего общая для этих памятников серолощеная
керамика. Кирпичи, которыми вымощен пол церкви, также
аналогичны использованным в оборонительных стенах городища.
Сырцовыми кирпичами, таких же размеров, замурованы входы в
погребальные камеры расположенного рядом могильника [24].
Церковь связана с могильником не только по времени, но и
территориально. Располагаясь в центре определенной курганной группы,
церковь, вне сомнения, связана с болыпесемейными или
родовыми группами населения. Справедливость подобного
предположения подкрепляется и тем, что в центре расположенной рядом
курганной группы выявлены остатки еще одной церкви.
Церковь № 2 находится в 700 м к востоку от церкви № 1, в
центре небольшой группы курганов (около 15 насыпей), на самой
дальней окраине могильника (рис. 1.9, я). Наружный обмер церкви
32

- 8 x 15 м, стены сохранились на высоту около 1,5 м. Она
возведена из мелкого рваного известняка на глиняном растворе, без
фундамента, аналогично церкви № 1. Камни крупных размеров
включены в нижние ярусы и в угловую кладку стен, толщина которых
со всех сторон выдержана в пределах 0,8 м при высоте 0,9 м.
Ориентация церкви - строго с запада на восток, внутренние
размеры составляют 13,2 х 6,3 м, В западной и южной стенах церкви
обнаружено два дверных проема шириной 0,8 м (рис. 1.4, в). Пол
церкви глинобитный, плотно утрамбованный. Как и в церкви № 1.
здесь также имеет место красного цвета обширное пятно от
кострища диаметром около 2 м. Об интенсивности разводившихся
здесь костров свидетельствует ошлаковавшаяся керамика,
выявленная в толще прокаленного слоя. Однако в обеих церквях
отсутствуют следы возможных пожаров, что указывает на то, что
разведение костра носило культовый характер.
Следов сводчатого перекрытия не обнаружено. Возможно, и эта
церковь была надстроена из сырцового кирпича или глинобита и
имела деревянное перекрытие [21, с. 191]. Однако можно
допустить, что сооружение представляло собой небольшую каменную
ограду вокруг святого креста. Как сообщают письменные
источники [25], в раннесредневековый период для приобщения к
христианству и крещения недавних кочевников специально
сооружались открытые церкви. Остатками одной на таких, возможно, и
является церковь № 2. Сооружение открытых церквей
практиковалось в раннехристианский период и в Закавказье [26]. О
подобных открытых двориках с крестами для молитв, сооруженных для
гуннов, сообщает, как указывалось выше, Моисей Кагантакваци
[16, с. 204].
В алтарной части церкви на глинобитном полу, в 1 м перед
восточной стеной, были уложены две крупные обработанные
плиты из песчаника, образующие основание престола размером 1,3 х
1,25 ми высотой 0,3 м. На плитах установлен массивный
четырехугольный постамент, вырезанный из цельного монолита
песчаника. Он достигал 0,8 м ширины и 0,45 м высоты. Сверху престол
венчал четырехугольный выступ с вырезанным в нем сквозным
отверстием четырехугольной формы 0,4 х 0,3 м, в котором уста-
33

навливался крест. Престол имел строгие формы и тщательно
проработанную сглаженную поверхность.
Вокруг престола и непосредственно под ним были найдены
обломки креста, аналогичного кресту церкви № 1. Под слоем
мусора - фрагменты стелы, которая лежала перед постаментом (рис.
1.9, б). «В гнезде постамента (престола. - В.П.) сохранились
растрескавшиеся остатки вертикально установленного основания стелы
шириной 40 см и толщиной 5 см. С тыльной стороны оно было
укреплено плитой толщиной 20 см. Судя по сохранившимся
остаткам, высота стелы достигала не менее 2,3 м при толщине 5 см.
В средней части она постепенно суживается кверху до 20 см. На
тщательно обработанной лицевой ее поверхности с косо
срезанными боковыми гранями вырезано изображение креста,
аналогичное по форме найденным в обломках. Изображение креста
было выдолблено в круге диаметром в 20 см в средней части
стелы, обращенной в сторону зала» [21, с. 191]. Стелы как
христианские памятники культово-мемориального характера,
устанавливавшиеся на платформе под открытым небом, широко известны в
Закавказье раннехристианского времени. В VI —VII вв. стелы
нередко устанавливались рядом с церквями [27]. Установка креста
или стел, увенчанных крестом, связывается с принятием
христианства, закрепляемым актом крещения. Очевидно, и верхнечирюр-
товская стела была специально воздвигнута как символ
крещения части населения, погребения которой находились на
восточной окраине курганного могильника.
Обломки креста, собранные в церкви, аналогичны по форме и
технике изготовления кресту из церкви № 1. Возможно, они
принадлежат не одному, а двум крестам. Перед последним
разрушением церкви в ней стояла стела с изображением креста. Форма
крестов, как и стелы, тщательно обработана, поверхность их сглажена.
Однако в отличие от креста из церкви № 1 на них не
сохранилось следов окраски. Моисей Кагантакваци в своей истории агван
пишет, что епископ «Исраиль многие страны хазар и гуннов
обратил в христианство». При этом он сообщает и интересные детали
миссионерской деятельности Исраиля в столице гуннов Варачане.
«Исраиль приказал срубить священный дуб... и сделать из него
34

кругловатый крест... и выкрасить его сверху донизу краской. Крест
этот Исраиль поставил при дворе церковном на востоке для
обетов и молитв» [16, с. 204]. Выкрашенные красной охрой кресты с
округленными ветвями стояли и в церкви № 1 на хазарском
кладбище. У восточной стены стоял крест и в церкви № 2.
Совпадение подобной детали верхнечирюртовской церкви с
описаниями Моисея Каганкатваци отражает влияние на Хазарию
культуры и, соответственно, христианских традиций Албании [28].
Таким образом, на основании свидетельств письменных
источников, археологических находок и особенностей верхнечирюртов-
ских церквей их можно датировать VI-VII вв. Уточнению
времени проникновения христианства в горы способствуют
археологические материалы, например, инвентарь христианских
могильников VIII - X вв. (близ селений Урада, Тидиб, Хунзах, Галлан, Тинди,
Кванада, Ругуджа) и их близкая аналогия с христианскими
памятниками, исследованными в Верхнем Чирюрте и в центре
горного Дагестана. Так, крест, выгравированный на известняковой
плите, найденной на могильнике Тадраал, повторяет точную
форму верхнечирюртовского креста. Подобно верхнечирюртовскому
крест из Тадраала также был установлен на четырехугольном
постаменте с выступом. Близок по технике исполнения
верхнечирюртовскому массивный крест из Хунзаха, без грузинских
надписей, но с завитками и уступом. Повторяет форму
верхнечирюртовского и четырехугольный постамент, который также имеет
четырехугольное сквозное отверстие посредине для установки креста
[29].
Совпадения мельчайших деталей формы и техники
изготовления крестов из этих двух регионов не случайны. Они отражают
возможные политические и культурные связи между Хазарией и
царством Сарир. Среди стран, плативших дань хазарам, источники
называют и С-риди (отождествляемый с Сариром). Указанием на
пути проникновения христианства в горные районы Дагестана, в
частности в царство Сарир, могут служить находки крестов в Агач-
калинском и Аркасском могильниках, расположенных между этими
регионами, близких по своей конфигурации верхнечирюртовским
образцам [30].
35

На последующем этапе активизация христианства в Дагестане
связана с Грузией, о чем свидетельствуют найденные кресты с
древнегрузинскими надписями, датируемыми XII - XIV вв. [31].
1.2. Христианские памятники X—XIV вв.
на территории Дагестана
Интенсификация христианизации Аварии (Сарира) в X-XIV вв.
хорошо иллюстрирована данными письменных источников [32].
У Ибн Руста в «Книге драгоценных камней» (написано около 912 г.)
отмечается, что «все обитатели крепости - христиане, а все
остальные жители страны — язычники» [33], по приписке от 1310 г. к
Евангелию, принадлежащему ЛА Магалашвили, на территории
Дагестана во времена царствования Георгия Блистательного и
святейшего патриарха Грузии Еквтимэ существовало нескольких
епархий (Анцухская, Цахурская и Хунзахская) [34]. Следует отметить
и упоминание «хундзского каталикоса Окропири» в синодике XV в.
одного из грузинских монастырей на Синае, в котором отмечается
существование в Дагестане митрополии Грузинской
Православной Церкви [34, с. 195]. По предположению Г. Гамбашидзе,
инициатором новой волны христианизации Аварии в X в. выступает
Кахетия [35].
Основная масса церквей, построенных в этот период, была
сосредоточена на Хунзахском плато. По своему пространственному
расположению Хунзахское плато выделяется в Аварии, во-первых,
пересекающими его дорогами, связывающими на юго-западе - с
Грузией и Азербайджаном, на северо-западе - с Чечней, на востоке
- с Прикаспийскими районами Дагестана, во-вторых, стратегично-
стью - природной труднодоступностью и укрепленными
поселками на древних дорогах. Центром является гора Акаро со
множеством христианских культовых построек, покрытых черепицей, на
которой найдено: большое количество культовых произведений
монументальной и мелкой скульптуры местного исполнения, а также
символов христианской религии - больших и малых каменных и
металлических крестов, памятников эпиграфики, исполненной
местными мастерами-каллиграфами; местная и импортная продукция
(керамика, металл, стекло), украшения городского типа (стеклян-
36

ные браслеты и кольца); кладбища городского типа
(унифицированные погребения почти с каноническим христианским обрядом
захоронения), керамический водопровод (зафиксированный на
склонах горы Акаро и в Хунзахе), который свидетельствует о
высоком уровне культуры Хунзаха уже в X-XI вв.
В связи с этим существуют все основания утверждать, что
столица упоминаемого в арабских источниках раннесредневекового
(V1-XI вв.) царства ас-Сарир (занимавшего центральную и
западную части территории теперешнего Дагестана, населенные
аварцами), называемом в историко-географическом труде Масуди
— «Россыпи золота», законченного в 943 г. («Хумраджъ», «Дж. мр.
дж», «X. мз. х»), находилась в юго-восточной части Хунзахского
плато, на месте теперешнего селения Хунзах [32; 33, с. 53].
Упоминающуюся же у Ибн Руста, в его «Книге драгоценных камней»
(Ибн Руста использовал данные анонима, побывавшего в ас-Са-
рире), «Царскую крепость, стоящую на вершине горы, которая имеет
площадь 4х4 фарсаха и окружена каменной стеной» [32; 33, с. 48],
по фортификационным материалам и данным археологических
раскопок можно локализовать на возвышающейся над Хунзахс-
ким плато горе Акаро.
На горе Акаро, возвышающейся над Хунзахским плато B500 м
над уровнем моря), Дагестанской археологической экспедицией
1976 г. было обнаружено здание христианского средневекового
комплекса, в составе которого обнаружены остатки христианского
храма X—XIV вв. (рис. 2.4, в). Результаты раскопок были
опубликованы Г. Гамбашидзе [35, с. 447—463]. Здание ориентировано
алтарной частью храма на северо-восток, внешний обмер - 17,03 х 7,69 м),
построено на скалистом материке, материал стен — слегка
обработанные камни и туфовые квадры на земляном растворе, снаружи
и внутри здание было оштукатурено. В восточной части здания
находилась «зальная» однонефная церковь (внешний обмер - 6,84 х
5,18 м), с вписанной в восточную стену подковообразной апсидой,
которая возвышалась над залом ступенью. Четырехугольный
каменный престол пристроен к восточной стене. У северной стены —
остатки двухступенчатой в плане *шлястры, у южной стены —
одноступенчатой.
37

Вход в церковь был с юга или с запада, на что указывают
проемы в стенах. В здании обнаружена строительная керамика.
Кровля была покрыта плоской и желобчатой черепицей, иногда
глазурованной. Глазурованная черепица применялась в
церковном строительстве Грузии XII—XIII вв. Особое значение имеют
находки фрагментов ангабированных, но почему-то не
глазурованных черепиц, что дает возможность предположить их местное
происхождение.
Во время археологических раскопок церкви на горе Акаро
Г. Гамбашидзе было выявлено большое количество поломанных
каменных крестов самых разнообразных форм и орнаментации.
На большинстве из них имеются надписи мемориального
содержания, исполненные древнегрузинскими шрифтами «асомтавру-
ли» и «нусхахуцури», а также двуязычных — исполненных на
грузинском и аварском языках. По своим палеографическим
признакам (очертание букв и титлов в некоторых надписях «стелообраз-
ным» и «точкообразным» окончанием их краев, разделительные
знаки, отделение слов друг от друга, сокращения, лигатура, влияние
письма «нусхури» на «асомтаврули», смешивание букв «нусхури»
в «асомтаврули», двухлинейное и четырехлинейное письмо и т. д.)
надписи можно датировать X—XIII вв. [35, с. 475]. Эти находки
дают ценные сведения о распространенности грузинской
письменности и языка, о языке богослужения, о существовании
местной письменности на основе древнегрузинской графической
системы.
По этим обломкам, а также по следам пожара (в алтаре и на
строительных камнях) можно заключить, что кресты были
поломаны, а церковь полностью разрушена. Возможно, это произошло
во времена драматических событий в Хунзахе, упоминающихся в
труде арабского географа XIII-XIV вв. Мухаммеда Рафи «Тарих
Дагестан-намэ», или же Тамерлановских нашествий конца XIV в.
[36].
Около селения Ашитль, у древней дороги на Хунзахское плато,
по правую сторону ущелья р. Тобот, Г. Гамбашидзе также
выявлена христианская церковь XI—XIII вв. зального типа,
ориентированная алтарем на северо-восток, внешний обмер — 11x6м)
38

(рис. 2.4, я). Церковь была построена на склоне, на выровненной
площадке. Материал стен — грубо обработанные камни, а также
кирпичи на земляном растворе. В восточной части здания
находится подковообразная апсида, аналогичная апсиде церкви на горе Акаро.
Вход — с запада, смещен в сторону северной стены. В середине
церкви воздвигнут монолитный алтарный камень. Здание также
было перекрыто плоской и желобчатой черепицей [35, с. 452-453].
Очень интересен находящийся недалеко от Гидатлинского
общества у селения Датуна христианский храм, один из немногих
сохранившихся в Дагестане. О постройке этой церкви имелись
сведения у секретаря Шамиля Али Гаджи Чохеского, которые
проводятся М. Алихановым-Аварским в заметке, помещенной в газете
«Кавказ» в 1896 г. Согласно данным Али Гаджи, она была
построена грузинами в 1363 г. [37]. Однако на основании анализа
архитектурных особенностей P.O. Шмерлинг датирует этот памятник
концом X - первой половиной XI в. [38]. XI в. датирует храм
Датуна Г. Я. Мовчан [39].
Храм находится у Аваро-Кахетинской дороги, километрах в
двадцати от долины бывшей общины Гидатль (рис. 2.10). «Войдя в
узкое горнило ущелья и вместе с ним сделав несколько крутых
поворотов, вы вдруг сразу попадаете в большую котловину,
посреди которой, на мыске, стройно высится церковь. Напротив нее, на
довольно крутом склоне ущелья, расположено городище с
остатками каменных стен и фундаментов построек» [40].
Храм возвышается в скалистой теснине Хатан-Бугер-Кхол, из
которой вытекает безымянная речка, впадающая в р. Аварское Койсу.
Здесь речка делает петлю, и мыс омывается ею с трех сторон,
кроме западной. Храм производит впечатление высокой
подчеркнуто устремленной ввысь постройки. Этому способствует
пропорциональное построение — небольшая ширина по сравнению со
значительной высотой - и почти полное отсутствие наружного
декора.
Храм сложен из хорошо отшлифованного золотисто-желтого
песчаника и стоит на цоколе более грубого и темного камня. Храм
подробно описан В.И. Марковиным: «Западная, узкая сторона храма
с входным проемом опирается на гребень скальной платформы, с
39

севера она резко опускается к речке. Дверной проем стены имеет
прямоугольную форму B,30 х 0,86 м), в нижней части он
разрушен, ~ выбит ногами посетителей, но некогда, очевидно, находился
почти на одном уровне со скальной основой. Над дверями,
расположенными строго по центру стены, устроена узкая оконная щель.
В нижней части она несколько расширяется, что придает ей вид
бойницы A,2 х 0,2 м). Сверху окно завершается монолитом с
аркообразной выемкой. Эта стена, как и другие, сложена
чередованием узких горизонтальных рядов камней. В верхней "коньковой"
части стены регулярность кладки несколько сбита. Возможно, ее
ремонтировали. Вся северная часть данной стены стоит на цоколе,
достигающем до 3 м высоты. Здесь он образует выступ в 0,25 м
ширины. Кладка цоколя более небрежна, по углам в нижней части
ее видны крупные камни. С северной стороны, где скала
платформы наиболее резко опускается к речке, цоколь проходит вдоль
всей стены. Здесь, в ее центральной части имеется второй дверной
проем, расположенный у самого края цоколя. К сожалению, проем
сильно разрушен. В верхней его части сохранилась
горизонтальная плита от тимпана. Размеры самого входа - 1,58 х 0,87 м.
Можно думать, что северный проем в случае опасности служил для
отхода молящихся в глубь ущелья. Тогда к нему должны были
приставлять лестницу. Восточная, торцовая стена также стоит на
цоколе. Находящаяся перед нею скальная площадка полога и сильно
расширяется. Здесь могли располагаться верующие, не
уместившиеся в самой церкви. В центре этой стены на высоте 1,7 м от
верхнего края цоколя прорезано второе щелевидное окно, уже
описанной конструкции (высота его 1,6 м). Им освещается
алтарная часть храма. Чуть выше окна и почти на равном расстоянии
от него и краев стены заметны круглые световые глазки,
высеченные в крупных сближениях камня. Через них проникал свет в
пастофории - небольшие помещения, расположенные по бокам
апсиды. В пристроенной части восточной стены видны три узких
проема (центральное фрагментировано, высотой до 0,6 м),
напоминающие бойницы. Вполне возможно, что они имели оборонное
значение (рис. 2.11). Южную стену можно обойти по кромке
скалы. В ней устроен хорошо сохранившийся дверной проем с полу-
40

круглым тимпаном (размеры собственно двери - 2,5 х 1 м, высота
тимпана 0,8 м). Эта дверь как бы дополняет основной, западный
вход в храм. В центре стены на высоте 3,2 м от подножия скалы
имеется третье щелевидное окно той же формы (высота его 0,98
м)» [41].
По краям апсиды в толще ее стен на высоте до 2 м от уровня
пола устроены специальные помещения, характерные для
армянской церкви - так называемые пастофории. Северный пастофо-
рий представляет собой узкое помещение с прямым завершением
в плане и со сводчатым покрытием B,42 х 0,6 м при высоте до 2,2 м).
Оно освещалось небольшим проемом конической формы,
выходящим на восточную сторону. Южный пастофории в передней
части закруглен и также имеет сводчатое покрытие B,3 х 0,56 м
при высоте до 2,2 м). Освещение его осуществляется двумя
круглыми световыми отверстиями, обращенными в восточную и
южную стороны. Помещение имеет неглубокую нишу и каменную
полку. Назначение пастофориев до настоящего времени точно
неизвестно, но они, несомненно, связаны с особенностями
богослужения армянской церкви.
Интересны конструктивные особенности храма Датуна. Храм
перекрыт коробовым сводом. Центральная часть здания
отделяется от притвора и алтаря сильно расчлененными ребрами арок. Над
ней нависает крест в виде гурта, обтекающий коробовый свод
постройки. Крест занимает центральную часть потолка,
ограниченную несущими ребрами арок. С внутренней стороны западная
стена имеет пилястры прямоугольного, сечения в центре и ребристого
по бокам. В верхней части они завершаются арочными нишами с
полочкой. Кладка пилястр не всегда четкая. Пилястры баз не имеют
(рис. 2.11, в). В высоту они достигают почти 8,5 м. Южный дверной
проем также обрамляют угловые пилястры, смыкающиеся с
пилястрами западной стены и с несущим ребром арки центральной части.
Широкая арочная,ниша завершает эту конструкцию. Дверной
проем относительно ее оси сбит к востоку. Описанная конструкция
повторена и на глухой северной стене притвора.
Стены храма толщиной 0,9 м сложены на известковом
растворе из хорошо обработанных камней песчаника. Храм сложен из
41

тесаного камня с забутовкой отдельных пустот в кладке.
Облицовка с забутовкой характерна для строительной техники Грузии
начиная с IX в. Уже с VIII в. кладка каменными отесанными квад-
рами почти исчезает в Грузии, но продолжает существовать в
Армении.
В.И. Марковин относит храм Датуна по
архитектурно-конструктивным особенностям (скрытая алтарная часть, тайнички по
сторонам апсиды, скупость внешнего декора, строительная
техника) к грузинским храмам, сравнивая его с храмом в Цирколи VIII в.
[42]. Однако, на наш взгляд, храм Датуна по конструктивным
особенностям (кладка из каменных квадров, наличие гурта над
центральным объемом), а также по особенностям плана мог быть
построен по армянскому образцу. План храма Датуна очень
близок, например, церкви Аменапркич в Санаине, которая, правда, имеет
купол, но купол имеет и грузинская церковь в Цирколи, а в храме
Датуна его нет. Для армянских церквей характерно также
устройство закругления в южном пастофории при прямом завершении
северного. Армянская церковь имела длительное влияние на
церковь Кавказской Албании, и впоследствии, после распада Албании,
Армения проводила политику приобщения к христианству
населения, проживающего на территории каспийского отрезка
торгового пути, засылая на эту территорию миссионеров наряду с
Грузией.
Представляет большой научный интерес зафиксированный в
тимпане южной двери церкви селения Датуна фрагмент
настенной живописи, что наряду с косвенными данными церквей Акаро
и Хини (находки на них высококачественной штукатурки) дает
возможность допустить существование в средневековой Аварии
традиции украшать христианские церкви фресковой живописью.
В районе Хунзахского плато и в Гидатлинском обществе
обнаружены памятники местной монументальной и мелкой
пластики и скульптуры - рельефные каменные плиты из
песчаника, возможно, от алтарных преград, каменные кресты
(известняк, песчаник) самых разнообразных форм и размеров,
постаменты от креста и фрагменты резьбы по дереву,
предположительно от дверей.
42

Орнаментальные мотивы представляют собой геометрический,
ленточный, растительный орнамент — пересекающие двухжелоб-
чатые и трехжелобчатые круги, связанные между собой узелками
с дырочкой в центре, стилизованные листья, пальметки,
заключенные в кругах листика «плакучего» вида, елочные меняющиеся
косые насечки, «гармонеобразный», «шнуровой» орнамент,
солярные знаки, розетки, выбитые «пунсоном» концентрические
кружочки с точкой внутри; сюжетное изображение людей,
борющихся около креста-монумента, крестов и т. д. Стилистические и
технические особенности — резьба высоким, а также низким
рельефом, имеют аналоги среди алтарных преград, монументальной
росписи, художественной резьбы по дереву и чеканки Грузии X-XI
и XII—XIII вв. В то же время Г. Гамбашидзе отмечает и местные,
локальные черты, что особенно выражается в схемах
композиционных построений и з стилизации и упрощении исполнения
отдельных орнаментальных мотивов. На основе изучения кубачин-
ских рельефов (замковые камни арок, капители, тимпаны,
обрамления окон, изготовленных из песчаника и украшенных
орнаментом в виде пятилепестковой пальметки или полулиста) Г.
Гамбашидзе высказывает предположение об их экспорте из Аварских
районов (Гидатль-Хунзах), что, безусловно, хороший показатель
развития строительного искусства в названных районах Аварии
[35, с. 458-460].
В Аварии выявлено множество изображений различных типов
крестов («греческий», «латинский», «георгиевский», с
«вилообразными окончаниями», «лапчатый», «удлиненный лапчатый»,
«укороченный лапчатый» с шаровидными окончаниями, «лапчатый с
процветшими и лапчатыми крестиками», комбинированный - с
«треугольными и вилообразными» окончаниями, «шаровые» с
цилиндрическими окончаниями и т. д.) на строительных камнях, на
маленьких каменных квадрах, а также нательные металлические
кресты малых и больших размеров (селения Хунзах, Акаро, Гини-
чутль, Ахалчи, Чондотль, Обода, Гидатлинское общество, Гоор, Ка-
хиб, Батлух, Тлонтода, Хуштада, Чох). Кресты-монументы (селения
Хунзах и Кудутль) в литературе датируются XI—XIII вв.,
периодом распространения христианства в Аварии. Встречаются кресты
43

и на камнях с изображением всадников, животных, «вавилонов», в
сценах охоты в орнаменте, а также в антураже астральных знаков.
Полагаю, это является отражением религиозного синкретизма в
мировоззрении и связано с дополнительной сакрализацией ряда
объектов и изображением на них христианских символов.
Изображены кресты и на предметах утилитарного назначения.
Ряд исследователей (Б. Плечке, м Мужухоев и др.) считает, что
традиция изображения креста есть следствие сохранения и
доминирования языческого мышления над вновь введенным
христианством [43]. Однако я присоединяюсь к мнению [35, с. 458-460;
42], что семантика изображений креста у северокавказских
народов дуалистична, крест понимается и как солярный знак, и как
символ христианской религии. Вопрос о том, какая основа
преобладает, неважен.
На многих каменных крестах и квадрах обнаружены
лапидарные надписи, предположительно на древнегрузинском языке,
углубленно высеченные. По внешним признакам, содержанию и по
местонахождению во время раскопок церкви на горе Акаро
можно предположить, что кресты небольшого размера были
вставлены в стены церквей и их ниш. При этом некоторые из них
предназначались для кругового осмотра - с надписями и
орнаментами с разных сторон. Судя по обнаруженному в Хунзахе
незаконченному четырехугольному престолу X-XI вв. (в верхней части с
четырехугольным углублением - для креста и с орнаментальной
композицией и изображениями людей), можно заключить, что
некоторые из крестов вставлялись в базы, представляя собой кресты
на престоле, аналогичные церквям Верхнего Чирюрта. Каменные
кресты без надписей зафиксированы во втором ярусе Урадинско-
го (Гидатлинское общество) могильника XI-XIV вв., и, исходя из
условий нахождения, Г. Гамбашидзе высказано предположение, что
они связаны с погребениями - употреблялись в качестве
надмогильных памятников [35, с. 458-460].
В северо-восточной части Хунзаха, над каньоном, выявлен
большой средневековый христианский могильник городского типа,
возможно, имевший свою церковь. Особенности погребения —
ориентировка могил и покойников на запад, вытянутость на спине,
44

безинвентарность — канонически-христианские. Однако в
могилах обнаружены и нехристианские элементы: кусочки извести и
угля, расположение рук покойников, повторность и
коллективность уже в условиях существования малой семьи, как факт
старой традиции - вместе хоронить близких родственников [35,
с. 461].
В результате работы Дагестанской археологической
экспедиции 1955—1957 гг. на территории Аварии выявлен ряд
христианских могильников, расположенных у селений Урада, Тидиб
(Советский район), Хунзах и Галла (Хунзахский район), Тинди и Ква-
нада (Цумадинский район), Ругуджа (Гунибский район).
Раскопки были проведены у селений Урада, Ений, Хунзах, Тадраал, Галла,
Ругуджа, Кванада [44].
Раскопки Урадинского могильника показали, что в этом
трехъярусном могильнике погребенные лежали в узких каменных
гробницах, ориентированных с северо-запада на юго-восток, а также в
деревянных гробах, в вытянутом положении на спине, головами
на юго-восток, со скрещенными ногами, руки скрещены в
локтевом сочленении и покоились в области груди или живота. Все это
соответствует христианскому обряду. Интерес представляет
обращение головой на восток, что не соответствует распространенному
в раннехристианский период обычаю класть покойника головой
на запад. В раскопе найдены два каменных креста, грубо
вытесанных из плит. Устройство погребальных сооружений и его
инвентарь являются обычными для VIII-X вв., что и позволило
Д.М. Атаеву датировать Урадинский могильник этим временем
[44, с. 199].
По сообщению местных жителей, христианские церкви
имелись в Гидатле, Ураде и Тидибе. В Тидибе на месте церкви
найдено бронзовое кадило [37]. В стенах многих старинных гидатлин-
ских домов вставлены резные камни, собранные на развалинах
христианского храма. На камнях разнообразной техникой выполнены
изображения всадников, животных, сцены охоты, военных набегов,
а также кресты, лабиринты, всевозможные розетки, елочки и т. п.
Некоторые из них аналогичны изображениям на храме Тхаба-
Ерды. Кресты встречаются не только в составе сложных компози-
45

ций, но и как отдельные изображения. Они имеют разнообразные
формы и размеры — это «мальтийские» и «орденские» кресты,
кресты «андреевские» и «херсонесского типа» и т. д.
Христианские могильники обнаружены и вблизи Хунзаха в
местности Тадраал. С паспортом «из Хунзаха» в Государственном
музее Грузии хранится камень с древнегрузинской надписью
строительного характера. Текст ее таков: «Построили эту церковь в
честь святых Костмы и Доминаамы Учададан...» [45]. Во время
осмотра места строительства христианского храма в метности
Тадраал обнаружены следы многочисленных кладок, обуглившиеся
кусочки дерева, куски черепицы, в том числе и поливной.
Черепица по технике изготовления и по форме близка найденной при
раскопках христианского храма в Мингечауре [46]. Подобная
черепица больших размеров найдена при раскопках в Мцхете [46,
с. 138]. На расстоянии 10—15 м от Тадраальского могильника
Д.М. Атаевым в 1952 г. обнаружено три каменных креста с
грузинскими и грузино-аварскими надписями [47]. Надписи по
начертанию отдельных букв характерны для X-XI вв. [38].
Христианские кресты обнаружены и в других селениях Хун-
захского района. Например, в урочище Галла, расположенном
недалеко от селения Батлаич Хунзахского района, в 1950 г.
найден каменный крест с древнегрузинской надписью [34, с. 185—
193].
В селении Гиничутль, расположенном вблизи урочища Галла,
имеется древнегрузинская надпись на камне, вмонтированном в
стену одного из домов [48]. Из селения Гоцатль происходит
обломок креста с высеченными на нем древнегрузинскими буквами
[47]. Надпись дана грузинскими заглавными буквами «Мгловани».
В ряде селений этого же района сохранились остатки церквей.
Церковь существовала, по преданию, вблизи селения Хини, что
подтвердилось материалами раскопок А.С. Башкирова. Им были
найдены строительные остатки, камень с вырезанным изображением
креста и черепица, аналогичная найденной в Тадраале [см.: 49].
Около Хунзахского хутора Заи, расположенного на левом
берегу Аварского Койсу, еще в начале второй половины XIX в.
П.Г. Пржецелавский видел развалины христианского храма [50].
46

П. Иоселиани в 1861 г., помимо Датунского храма видел и другой
храм, расположенный недалеко от него [51]. О наличии двух
христианских храмов в долине Аварского Койсу сообщает и М. Али-
ханов-Аварский. Второй храм, по его словам, расположен, не
достигая Датуна ближе к горам, в верстах двух от берега Койсу [37]. По
всей вероятности, все три автора имеют в виду одну и ту же
местность, а именно «Гаганида», к северу от хутора Заи, по
направлению к горе Акаро. В 1938 г. М.И. Артамонов собрал в этом месте
близ хутора Заи обломки черепицы [52].
В Гунибском районе в 1956 г. на Ругуджинском хуторе Унсо-
коло В.Г. Котович раскопал несколько погребений, одно из
которых он склонен считать христианским [48, с. 68].
Христианские кресты и могильники известны в других
селениях: Чох [53], Гонода [54], Бацада, Унта, Шулани [55], Кванада и
Тинди Цумадинского района. Имеются сведения о наличии на
территории этого района, в частности в селении Хуштада,
развалин христианской церкви [56]. В Кахибском районе найдены
кресты, выполненные точечным пунктиром и чашечными
углублениями. Наконец, отдельные находки крестов имелись в Гумбетов-
ском, Унцукульском и Ботлихском районах [57]. Из Аварского
округа происходит каменный штамп для просфор. В середине его
имеется равноконечный крест. В каждом из четырех его секторов
две грузинские буквы типа «хуцури». Прочитано имя «Исус
Христос» и слово «победа». Штамп датируется XIII в. [55]. Из Аварии
происходит и другая надпись на каменном кресте, изданная
А.С. Чикобава [58]. Помимо археологических памятников и
письменных источников следы христианства сохранились в аварском
языке и фольклоре.
Время упрочения христианства в Аварии падает на Х-ХН вв.,
т. е. на эпоху, когда средневековая Грузия достигла вершины
своего политического и культурного развития. Именно к этому
периоду относится большинство христианских древностей Аварии.
Историки Б. Маллачиханов и А. Шихсаидов на основании
анализа исторических документов сделали заключение о том, что
столкновение мусульманства и христианства в Аварии носило
ожесточенный характер в период позднего средневековья [59]. Пози-
47

ции христианства в Аварии, очевидно, были прочны и в течение
всей второй половины XIII столетия. В эту эпоху при царе
Дмитрии Самопожертвователе G0-е и 80-е гг. XIII в.) успешно
развивали свою деятельность миссионеры вроде Пимона Салоса и
Антония Новохребулидзе [60]. Христианство сохраняло свои
позиции в Аварии, видимо, и в первой трети XIV столетия. Согласно
грузинским летописям в это время в землях Анцуха и Хунзаха
существовали христианские церкви [61]. В приписке XIV в. к
Евангелию Магалашвили говорится о хунзахском епископе «Окрони-
ри» («Златоусте»), который имел резиденцию в Хунзахе.
Серьезный удар христианству был нанесен Тимуром, при котором
аварские нуцалы становятся проводниками происламской политики
[34, с. 185-193]. Однако и в дальнейшем были попытки
возвращения к христианству, например, при царе Александре A413-1443 гг.)
из Дагестана были изгнаны арабские муллы и «страна была
приведена в прежнее состояние» [61].
Литература
1. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца
XVIII в. М.: Наука, 1988.545 с.
2. Пигулевская КВ. Сирийские источники по истории народов СССР. М;
Л., 1961. С 165.
3. Картлис Цховреба. Т. 1. Тбилиси, 1955. С. 243.
4. Ваидов P.M. Мингечаур в III-IVbb. Баку, 1961. С. 127.
5. Ваидов РЖ, Фоменко В.Н. Средневековые храмы в Мингечауре //
Материалы Кавказской археологии (МКА). Т. 2. М., 1951. С. 81-100; Тревер КВ.
Очерки по истории и культуре Кавказской Албании (IV в. до н.э. -VII в. н.э.).
М.;Л.,1959.С299.
6. Барановский П.Д. Памятники в с. Кум и Лекит // Архитектура
Азербайджана эпохи Низами. М.; Баку, 1977. С. 29-31; Тревер КВ. Указ. соч. С. 298.
7. Усейнов И., Бретаницкий Л., Саламидзе А. История архитектуры
Азербайджана. М., 1963. С. 30.
8. Тревер КВ. Указ. соч. С. 303.
9. Геюшев Р.Б. Работы на городище Гяуркала //Археологические
открытия (АО). М., 1977. С. 37-38.
10. Геюшев Р.Б., Нуриев А.Б. Поселение Татлы // Археологические и
этнографические изыскания в Азербайджане A975 г.). Баку, 1978. С. 42-43.
11. Ваидов P.M. Археологические раскопки в Гяуркала// МКА. Т. 6.1965.
С. 167-172.
48

12. ИшхановЛ.Г. Новый памятник архитектуры Кавказской Албании //
Краткие сообщения Института археологии (КСИА). Вып. 113. М., 1968. С. 59.
13. Ямполъскж З.И. Памятники Кавказской Албании на горе Бешидаг//
Советская археология (СА). М., 1960. № 2. С. 246-250.
14. Бархударян М. Арцах. Баку, 1895. С. 414.
15. ШанидзеАГ. Новооткрытый алфавит кавказских албанцев и его
значение для науки // Известия Института языка, истории и материальной
культуры (ИЯИМК). ГрузССР. Т. 4. Вып.1. Тбилиси, 1938.
16. Кагантакваци М. История агван/Пер. М. Патканова. СПб., 1861. С. 90.
17. ФавстосБ. История Армении. Ереван, 1953. С. 13.
18. Ал-Мукаддасий. Лучшее из делений для назначения климатов / Пер.
Н.А. Караулова // Сборник материалов по описанию местностей и племен
Кавказа (СМОМПК). Вып. 38. Тифлис, 1908. С. 5.
19. Шихсаидов А. О проникновении христианства и ислама в Дагестан //
Ученые записки Институт истории, языка и литературы (ИИЯЛ) Дат. филиала
АН СССР. Т. 3. Махачкала. 1957. С. 64; Дебиров МЛ. Резьба по камню в
Дагестане. М., 1966. С.31; АтаевД.М. Каменные кресты из окрестностей Хунзаха//
Материалы археологии Дагестана (МАД). Т. 1. Махачкала, 1959. С. 182.
20. Давудов О.М. Итоги первого года раскопок в Верхне-Лабкомахинском
городище // Материалы сессии, посвященной итогам экспедиционных
исследований в Дагестане в 1971-1972 гг. Махачкала, 1973. С. 9.
21. Магомедов MS. Раннесредневековые церкви Верхнего Чирюрта // СА.
М., 1979. №3. С. 186-201.
22. Мамаев М.М. О христианских символах и сюжетах в средневековом
декоративно-прикладном искусстве Дагестана// Дагестанское
искусствознание: Сб. статей. Махачкала, 1976. С. 97.
23. Магомедов М.Г. Отчет о работе Верхнечирюртовской археологической
экспедиции ИИЯЛ Даг. филиала АН СССР в 1970 г. // Редкий фонд ИИЯЛ.
Д. №288.
24. Магомедов М.Г. Верхнечирюртовский курганный могильник// МАД.
Т. 7. Махачкала, 1977. С. 33.
25. Беридзе В.В. Грузинская архитектура «раннехристианского» времени (IV-
VII вв.). Тбилиси, 1974. С. 8.
26. Токарский Н.М. Архитектура древней Армении. Ереван, 1946. С. 111.
27. Чубинашеили Н. Хандиси. Тбилиси, 1972. С. 8.
28. Магомедов М.Г. Происхождение раннесредневековой культуры Терско-
Сулаквского междуречья // Материалы сессии, посвященной итогам
экспедиционных исследований в Дагестане 1976-1977 гг. Махачкала, 1978. С. 9.
29. Дебиров МЛ. Резьба по камню в Дагестане. М., 1966. С. 31.
30. Смирнов К. Ф. Агачкалинский могильник — памятник хазарской
культуры Дагестана // Краткие сообщения Института истории материальной
культуры (КСИИМК). Т. 38. М., 1951. С. 113-119.
49

31. АтаевД. М. Христианские древности Аварии // Ученые записки ИИЯЛ
Даг. филиала АН СССР. Т. 4. Махачкала, 1958. С. 163.
32. Масуди. Луга золота и рудники драгоценных камней / Пер. Н.Караулова //
СМОМПК Вып. 38. Тифлис, 1908. С. 52.
33. Ибн-Руста. Книга драгоценных камней/ Пер. Н. Караулова// СМОМПК.
Вып. 32. Тифлис, 1903. С. 47.
34. Гудава Т.Е. Две надписи (грузинская и грузинско-аварская) из
Дагестана // Материалы по истории Грузии и Кавказа. Вып. 30. Тбилиси, 1954. С. 194.
35. Гамбашидзе Г. Вопросы христианской культуры и исторической
географии Аварии в свете результатов дагестано-грузинской объединенной
археологической экспедиции АН ГССР и СССР // Материалы IV
Международного симпозиума по грузинскому искусству. Тбилиси, 1983. С. 448.
36. Извлечение из истории Дагестана, составленное Мухаммедом-Рафи
(Тарих Дагестан-намэ) // Сборник сведений о кавказских горцах (ССКГ). Вып. 5.
Тифлис, 1871. С. 12-13.
37. Алиханов-Аварский М. В горах Дагестана// Кавказ. 1896. № 254.
38. Шмерлинг Р. О. Храм близ с. Датуна в долине реки Аварское Койсу //
II научная сессия Института истории грузинского искусства (ИИГИ).
Тбилиси, 1956. С. 9-10.
39. Мовчан Г.Я. Древняя архитектура Аварии (горный Дагестан): Автореф.'
лис д-раисг. наук. М., 1970. С. 16.
40. Цит. по: ГольдштейнАФ. Средневековое зодчество Чечено-Ингушетии.
М.,1975.С53.
41. Морковин В.И. Христианский храм Датуна в Дагестане //
Архитектурное наследство. № 40. М., 1996. С. 137-142.
42. Марковым В.И. О христианизации горцев Северо-Восточного Кавказа и
храме Датуна в Дагестане // Художественная культура средневекового
Дагестана: Сб. ст. Махачкала: Даг. центр РАН, 1987. С. 37-48.
43. Мужухоев М.Б. К вопросу об интерпретации некоторых культурных
памятников Северной Осетии эпохи средневековья // Вопросы историко-
культурных связей на Северном Кавказе: Сб. науч. трудов. Орджоникидзе, 1985.
44. АтаевД.М. Древние и средневековые поселения Дагестана // Сборник
научных статей /Под ред. М.З.О. Османова. Махачкала, 1983. С. 196-214.
45. Такайшвшш Е. Из грузинских надписей на археологических предметах,
хранящихся в кавказском музее Тифлиса // Известия Кавказского отделения
Московского археологического общества. Вып. 1. Тифлис, 1904. С. 63.
46. Ваидов P.M. Раннесредневековое городище Судалгилан (Мингечаур)
// КСИИМК. Вып. 54. М., 1954. С. 137.
47. АтаевД.М. Каменные кресты из окрестностей Хунзаха. С. 175-182.
48. Котович В. Г. Отчет о работе 1-го горного отряда ДАЭ в 1956 г. // Рук.
фонд ИИЯЛ. Д. 2333. С. 35.
49. Яковлев П. Новое в изучении Северного Кавказа // Новый Восток.
1924. № 5. М., 1924. С. 246.
50

50. Прэ/сецелавский П.Г. Путевые заметки //Вестник Европы. 1867.
Сентябрь. СПб., 1867. С. 192.
51. Иоселиани П. Путевые заметки по Дагестану в 1861 г. Тифлис, 1862.
С. 72.
52. Артамонов МЖ Отчет о работе Северо-Кавказской археологической
экспедиции ИМК // Рук. фонд ИИЯЛ. Д. 1602. С. 31.
53. Архив Государственной академии истории материальной культуры
(ГАИМК). Ф. ИАК 1914. Л. 19.
54. БашкировАС. Искусство Дагестана. Резные камни. М., 1931. С. 69.
55. Дебиров М. Я. К истории резьбы по камню в бывших Андальском и
Гидатлинском вольных обществах// Рук. фонд ИИЯЛ. N9 2408. С. 105.
56. Сообщение фотографа А. Ройнова // Архив государственного музея
Грузии. Кат. 32. Л. 9.
57. Лавров Л.И. Археологические разведки в Дагестане 1947 и 1950 гг.//Сб.
музея антропологии и этнографии. Т. 14. М., 1951. С. 258.
58. Чикобава А. С. Грузинско-аварские надписи XIV в. в Дагестане //
Известия Грузинского филиала АН СССР. 1940. Т. 1. № 4. Тбилиси, 1940. С. 234-237.
59. Маманиханов Б. К вопросу о хазарском Семендере в Дагестане // Рук.
фонд ИИЯЛ. Д. 1167. Махачкала, 1936. С. 30; ШихсаидовА Указ. соч. С. 153.
60. Картлис Цховреба. 3-е изд. Чичинадзе. Тбилиси, 1897. С. 612.
61. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и
России//СМОМПК Вып. 22. Тифлис, 1897. С 48-50.

Глава 2. ИНГУШЕТИЯ
Культовые сооружения Ингушетии (народа «нахче) [1] и их
конфессиональная принадлежность на протяжении более 100 лет
являются предметом постоянных споров (рис. 2.1). Большинство
исследователей, опираясь, прежде всего, на размеры храмов,
классифицировали культовые сооружения Ингушетии на 4 группы [2].
Первую группу они называли христианскими храмами и
относили к ней три храма, имеющих алтарную апсиду: Тхаба-Ерды, Алби-
Ерды и Таргимский храм. Вторую группу составили так
называемые «большие святилища» [3] или «большие храмы» [4], не
имеющие алтарной апсиды, но обладающие рядом других признаков
принадлежности к христианству. Большинство исследователей на
основании этих признаков подчеркивали их христианское
происхождение, остальные — опровергали, относя такие признаки к
языческой вере. В качестве признаков выделялись: ориентация,
наличие престола, деление на части, наличие изображений крестов и
голгофы. К третьей группе относили «малые святилища», т. е.
имеющие внутреннее пространство очень небольшого размера. В
четвертую группу вошли столпообразные святилища-монументы.
Ключевым в этих классификациях является тезис об
отражении в культовых сооружениях Ингушетии деградации
архитектурных форм христианских храмов - от церквей с апсидой до
малых святилищ [4, с. 412], или деградации форм языческих
храмов (если отрицается их христианская принадлежность) [5].
Анализ пространственной организации этих сооружений в
соответствии с церемонией, происходящей в них, модульный анализ
и анализ их градостроительного положения позволили автору
данной работы предложить иную классификацию.
Во-первых, проведенный анализ показал, что культовое
зодчество Ингушетии представлено не отдельными объектами, а
культовыми комплексами, всегда включающими три объекта
поклонения, соответствующие триединому божеству, предстающему в
трех лицах: главное мужское божество, второстепенное мужское
божество и женское божество. Второй вывод, имеющий
отношение к первому, заключается в том, что все культовые комплексы
52

Ингушетии возможно отнести к христианской архитектуре. На
это указывают следующие особенности материального характера:
• Ориентация главного сакрального помещения храмов
преимущественно на восток (встречается ориентация и на запад, но
некоторые раннехристианские храмы Армении, Византии,
Западной Европы также имели ориентацию на запад).
• Наличие каменных престолов в сакральной части во
многих храмах.
• Использование такого сакрального элемента, как ниша.
• Все храмы с внутренним пространством имеют стрельчатый
свод (ложносводчатой конструкции, но здесь важно
символическое значение данного элемента - символа неба в
раннехристианской мифологии). Конструктивная особенность свидетельствует
как раз о важности символического значения формы, достигаемой
доступными строителю способами. В столпообразных монументах
обязательным является наличие ниши стрельчатой формы.
• Во всех храмах своды оформлены полуциркульными
завершениями, выполненными в виде цельно-вытесанных перемычек,
но в некоторых объектах выложен клинчатый свод.
• В алтарной части храмов по оси в большинстве случаев
устроено узкое окно.
• На фасадах и внутренних элементах храмов часто
встречаются изображения крестов и голгофы.
• В тайничках храмов обнаружено большое количество
предметов церковного обихода (кадила, семисвечники, кресты), а также
богослужебные книги на грузинском и греческом языках.
Особенности церемониального характера подробно описаны
В.Ф. Миллером [6] и Б.К. Далгатом [7] в XIX в. и Б.А. Алборовым
в 1920-е гг. [8]. Несмотря на поздний характер записи, они
сохранили в себе черты христианской обрядности:
• Процессия шествует от одного объекта к другому, совершая
у каждого моление (черта, сходная с литургией VII в., описанной
Германом [9]).
• Участники церемонии принорят в храм до совершения
моления хлеб (треугольные лепешки и пр.) и вино (араку, пиво),
которые кладут в алтарной части в нишу или на престол. После
53

молитвы священнослужитель делит их и раздает всем
присутствующим.
• При молитве стоят с зажженными свечами, свечи зажигает
священнослужитель.
• Содержание молитвы имеет христианские мотивы, молитва
сопровождается возгласом «оччи!» вслед за священнослужителем,
что по словам самих же местных жителей, описывающих обряд,
означает «аминь».
• В некоторых церемониях священнослужитель выносит из
алтаря крестообразный шест с кусочком материи и
колокольчиками и обносит его вокруг храма (напоминает хоругвь).
• Женщины не могут входить в храм, так как он понимается
как алтарь.
• Дни празднований совпадают с христианскими
праздниками (например, Троица).
• Наличие одного главного Бога.
• В ингушской лексике зафиксировано много элементов
грузинского языка, связанных с христианством (свеча, крест, часовня,
воскресенье) [10].
• Ассоциация ингушских богов с христианскими святыми:
например, Селиа — Илиа - бог грома и молнии, Тушоли - богиня
с ребенком - Богоматерь.
• Триединство ингушского божества — поклонение всегда
производится триединому божеству, причем наиболее важен факт,
что церемония всегда повторяется одна и та же (с некоторым
добавлением) и всегда связана с триединым божеством.
Разумеется, очень много в ингушских храмах и происходящих
в них церемониях явлений, связанных с дохристианской
мифологией. Это, прежде всего, наличие в храме, рядом с ним или в
составе комплекса столпообразного монумента — символической
принадлежности женского божества, иногда принимающего очень
откровенные формы (комплекс в селении Кок). Ниша как
сакральный элемент в христианском храме бывает только в алтарной
части (одна или две). В ингушских храмах ниши устраивались по
числу поколений ингушского народа A4) или по числу
патронимии, принимающих участие в церемонии. При этом ниши могут
54

быть не только в восточной, но и в западной и южной стенах.
Членение пространства арками в христианском храме имеет
значение для разделения на алтарь, храм и притвор. В ингушских
храмах остается только значение алтаря, остальные служат для
дифференциации пришедших по патронимиям.
К языческим элементам церемонии относятся принесение
кровавой жертвы в виде бычка или барана после завершения
молитвы, а также ритуальные танцы у храма. Спорным моментом
является наличие ограды с западной, восточной или южной стороны
(в зависимости от того, где находится вход) каждого храма,
посвященного главному триединому божеству. Дворик перед храмом имел
место в раннехристианской архитектуре — он соответствовал
определенному моменту литургии и служил местом остановки
верующих перед тем, как войти в храм [9]. Такие дворики быстро исчезли
в храмостроительстве государств восточно-византийской традиции,
однако долго сохранялись в архитектуре Армении.
Б.А. Алборов и В.Ф. Миллер отмечают, что в большинстве
случаев в ингушский храм мог войти только священнослужитель,
участники церемонии оставались перед входом и стояли лицом
на восток в пределах ограды [8; 6]. Здесь также можно усмотреть
отголосок раннехристианского обычая не принимать крещения и
не входить в храм до преклонных лет, так как христианская вера
не допускает совершения смертного греха - убийства, а мужчина
до преклонных лет оставался воином [11]. Обычай существовал до
IV в. даже в Константинополе. С другой стороны, это может быть
связано и с дохристианскими представлениями ингушей и других
горских народов, не предполагающими наличия внутреннего
пространства в культовом объекте. До XIX в. были известны обычаи
поклонения некоему священному сооружению — камню, столбу,
дереву. Описанное сочетание христианской религии и языческой
мифологии в архитектуре культовых сооружений Ингушетии, на
мой взгляд, свидетельствует о сложном процессе христианизации
местного населения, когда элементы язычества вплетались в
христианскую обрядность.
Анализ сакральных модулей показал, что храм Тхаба-Ерды —
главный храм ингушей. Имеющий наиболее раннюю датировку
55

(XI в.), он является своеобразным сакральным эталоном для всех
остальных культовых объектов. Все храмы «мерили» Тхаба-Ерды
— в основе их построения, разбивки на местности лежит
сакральный модуль, равный 3 м, т. е. глубине алтарной апсиды этого храма
(рис. 2.2, а-г). Кроме того, анализ этимологии слова Тхаба-Ерды, а
также происходящей в нем церемонии [8, с. 376—378] в
сопоставлении с археологическими данными дает основание полагать, что
Тхаба-Ерды — действительно первый, самый ранний храм на
территории Ингушетии. По моему мнению, его нельзя включать в
какую-либо группу классификации.
Вторая (по отношению к Тхаба-Ерды) группа культовых
сооружений представляет собой комплексы общепатронимического
значения, которые можно разделить на две подгруппы. Храмы
одной из них имеют апсиду, другой — нет. Главным центральным
храмом в комплексах этой группы являлся храм, имеющий в
своем названии слово «Ерды». Названия он получал разные — Галь-
Ерды, Маги-Ерды и т. д. Второй по значению храм комплекса был
меньших размеров, но также имел внутреннее пространство и был
посвящен Богу грома и молнии Сели (Морч-Сели, Ауша-Сел и
т. п.). Третий объект мог быть столпообразным или иметь
небольшое внутреннее пространство, недоступное для посещения. Он был
посвящен Тушоли (женщине с ребенком). Комплексы этой
группы предназначались для всего народа «нахче», всех патронимии.
К третьей группе относятся комплексы патронимического
значения, также состоящие из трех объектов и посвященные
триединому божеству, сочетающему в себе женское и мужское начала.
Главные храмы данной группы имели в своем названии слово
«Дела» и должны были находиться в очень труднодоступном
месте. К комплексу приходили на церемонию жители близрасполо-
женных селений одного патронимического общества (например,
Мецхальского).
Четвертую группу составляют родовые храмы, также
предназначенные для церемонии, посвященной триединому божеству,
однако данное триединство как бы сливалось в одном образе и
одном архитектурном объекте. Столпообразный монумент мог нахо-
56

диться внутри храма, в алтарной части, но мог быть построен
рядом с храмом. Могло быть даже несколько столпообразных
монументов. В храм приходили жители конкретного селения, название
которого чаще всего находило отражение в имени храма (Эрдзи —
Эрдзели, Мецхал - Мецхали).
Все комплексы и входящие в них объекты (кроме Тхаба-Ерды),
судя по их декоративно-тектоническим особенностям, способу
кладки, наличию штукатурки (желтой снаружи и белой внутри),
археологическим данным, наличию общего сакрального модуля,
были построены в одно время — XII—XIII вв. [5; 4, с. 412; 2; 12].
Храмовые комплексы Ингушетии отражают своеобразный
вариант христианства, сформировавшийся в удалении от основных
центров его распространения. Христианское богослужение в этом
регионе было дополнено языческими обрядами, что не могло не
иметь выражения в архитектуре храмов. Тем не менее, по моему
мнению, храмовые комплексы являются объектами христианской
культуры, так как именно с христианством на эту территорию
пришло новое понимание сакрального объекта, имеющего
внутреннее пространство, соответствующее богослужению.
Самые ранние храмы на территории Ингушетии - Тхаба-
Ерды и храмы первой группы, в которых, несомненно, служили
литургию, имели пространственную организацию,
соответствующую ей, а также образцам тех территорий, откуда пришло
христианство. Однако впоследствии богослужение все более
осложняется языческими ритуалами вследствие отсутствия
постоянного контакта с крупными христианскими центрами. Это, в свою
очередь, приводило к изменениям в архитектурных формах и
пространственной организации храмов. Веским доводом в пользу
отнесения данных объектов к христианскому зодчеству является
также то, что население, строившее эти храмы, считало себя
христианами, о чем свидетельствуют обряд погребения, хранящиеся в
храмах Евангелие и большое количество крестиков-тельников,
обнаруженных археологами при раскопках средневековых
поселений Ингушетии.
57

2.1. Главная святыня нахче — храм Тхаба-Ерды
X-XI вв.
Самым выдающимся христианским храмом Ингушетии
является храм Тхаба-Ерды, расположенный близ селения Хайрах в
верховьях р. Ассы, на правом ее берегу (рис. 2.3). Первая часть
названия храма переводится как «две тысячи», вторая означает
«божество». Храм Тхаба-Ерды — самое древнее культовое
сооружение Ингушетии. Он описывался рядом исследователей, начиная
с XIX в. [17], и почти все они датируют его XI — началом XII в.
Первое наиболее полное описание храма произведено
квартирмейстером русской армии Штедером в 1781 г. [14] (выдержка
из текста приводится в переводе с немецкого А. Н. Генко):
«К югу, на возвышенности, у которой соединяются оба рукава
Ассы, у правого рукава расположено старинное здание, куда
совершается ежегодное великое паломничество всего народа. Древний
непорочный старик из одной определенной фамилии закалывает
жертвенные животные, съедаемые близживущими фамилиями;
голова с рогами и костями сохраняется в здании. Оно уже
частично разрушилось и имеет 23 шага в длину и 7 в ширину при трех
саженях высоты. Оно состоит из гладких тесаных камней, однако
крыша развалилась. С западной и восточной стороны видны
узкие притворы. От первой из означенных сторон был вход, ведший
через ворота. Однако он заложен теперь камнями; нынешний вход
ведет через низкую дверь на южной стороне. Над главным входом
имеется несколько бесформенных фигур, высеченных в диком
камне. Мужчина, сидящий ни стуле, имеет перед собой с левой
стороны простирающуюся из облаков руку, держащую
наугольник. Рядом с ним мужчина, держащий перед собой в левой руке
крест, а правой берущийся за саблю. Напротив, с правой стороны,
другой нес виноград на палке, положенной через плечо, сбоку
находятся головы ангелов, расположенные для украшения на
углах карниза. Над [центральной] фигурой находился фасад
греческой церкви, подобной той, что я обнаружил в натуре на огромной
высоте у Казбека. Надписи стали неразборчивыми вследствие
разрыхления камня. На восточной стороне находится два узких окна,
58

а на южной стене треугольные маленькие двери, оставленные вместо
окон. Внутри здание темно, грязно, лишено пола, посередине
наполнено угольями, оставшимися от жертвоприношений животных.
Головы с рогами, кости и поломанные стрелы сохраняются по
сторонам. У восточной стороны расположены сводчатые ниши,
заложенные камнями и имеющие будто бы подземные ходы, где
хранятся церковные принадлежности и книги» [10, с. 733].
С момента открытия Тхаба-Ерды и до сего дня окончательно
не решен вопрос о точной датировке храма. Существует
несколько точек зрения. Первая из них (Д.З. Бакрадзе [6, с. 13] и
В.Ф. Миллер [6], Б.А. Калоев и А.И. Шамилев [15]) — храм построен
в IX в. Вторая, предложенная Л. П. Семеновым [12] и Е.И. Крупно-
вым [16], — XII в., эпоха правления грузинской царицы Тамары.
М.Б.Мужухоев на основе имеющихся письменных источников о
внутриполитической жизни Грузии IX—XII вв., анализа мотивов
орнамента, сохранившихся древнегрузинских надписей на
барельефах храма пришел к выводу, что его строительство восходит к XI
- началу XII в. - периоду активных действий феодальной Грузии
(царствование Давида Строителя) по распространению своего
влияния на горные районы Центрального Кавказа [5, с. 114—120].
Коротко рассмотрим каждое из этих мнений.
В 1886 г. Тхаба-Ерды был осмотрен В. Ф. Миллером (рис. 2.3).
Им опубликовано не только подробнейшее описание храма с
приложением плана, но и указана дата строительства - 830 год.
«Местность для построения этого храма была выбрана
чрезвычайно удачно. Это небольшая равнина, в которой сходятся
несколько горных долин, образуемых рекою Асса и ее мелкими
притоками. С одной стороны равнины возвышаются горы,
покрытые до низу густым лесом, с другой — ее замыкают высокие утесы
причудливой формы. С пригорка, на котором расположена
церковь и окружающий ее могильник, открывается чудный вид во
все стороны и виднеются башни аулов Хамхи и Таргима, стоящих
при реке Ассе. В 300 шагах от храма, по ту сторону небольшого
ручья, лежит аул Хайрых, Хамхинского общества, состоящий в
настоящее время не более как из двух-трех саклей. Вся местность
эта представляется густо заселенной, и многочисленные следы
59

могильников показывают, что и в отдаленные времена в этих
местах были значительные поселения. Об этом же говорит и
местное предание, утверждающее, что в Таргиме жили лучшие узден-
ские чеченские фамилии. Древний храм - Тхаба-ерды -
представляет прямоугольное продолговатое здание небольших размеров, в
17 метров длины и 7 1/2 ширины. Стены, сложенные из тесаных
камней, отличаются отличной кладкой на извести и достигают
толщины 0,80 метров. Внутренность здания разделена тремя
высокими остроконечно сведенными арками на 4 части. Первая арка
отделяет алтарь; две ярки приходятся на храм и трапезу,
пространство между 3-й яркой и западной стеной соответствует
внутреннему притвору. Длина алтаря 4 м, 15 с. корабля и трапезы 8 м
17 с, внутр. притвора 2 м 10 с, так что длина всего храма внутри
стен равняется 14 м, 42 с. Проходы между арками в 2 м 75 с;
толщина арок 65 с. Алтарный абсид представляет дугу в 9 метров;
алтарь лежал на 1 аршин выше храма, как заметно по насыпи и
следам, ведших в алтарь ступеней; в абсиде алтаря находилось
полукруглое сложенное из камней сопрестолие, возвышающееся
на аршин над алтарным полом. В настоящее время пол церкви
засыпан землею на 1/2 аршина с лишком и завален камнями,
упавшими сверху, но раскопка обнаружила, что церковь была выстлана
плитами небольших размеров. Обе двери, ведшие в церковь,
западная и южная, небольших размеров, украшены плитами с
разнообразными орнаментами. На южной стене высотой 21,5 саженей,
виднеются узкие окна в виде продольных суживающихся кверху
щелей, не более 1/4 аршина шириной. Окно в восточной стене
(алтарной) значительно шире и украшено плохо
сохранившимися барельефами, на которых можно различить изображение
человека, борющегося со львом (Самсон?) и еще две неопределенные
фигуры. Самый любопытный барельеф сохранился на западной
стене над входной дверью. В пространном сферическом
треугольнике, окруженном как бы выпуклою рамою (валиком),
представлены в середине человек, по-видимому, сидящий на седалище с
моделью церкви на голове; по бокам его две стоящие фигуры —
правая (от зрителя) держит в левой руке крест, а правую
положила на рукоять меча; левая фигура в епитрахили и с кистями
60

винограда на плечах; около изображения модели храма сбоку на
плите высечена рука, держащая наугольник; над правой фигурой
с крестом вделана плита с плохо сохранившейся грузинской
надписью, и такая же надпись помещается с левой стороны,
несколько выше первой. В той же западной стене, по обеим сторонам
среднего барельефа, вделаны плиты с изображениями двух
ангелов; над барельефом - под коньком — еще плита с неявственной
человеческой фигурою, с рукою на рукояти меча. Все барельефы
чрезвычайно грубого стиля, высечены очень глубоко (более
вершка) на мягком камне и сильно пострадали от времени. Плиты с
изображениями человеческих фигур и с орнаментами были, по
мнению местных жителей, привезены из Грузии готовыми, так
как такого материала нет в окрестностях храма. Стены венчаются
откосом, покрытым изящными орнаментами, которые на
настоящее время представляются в полном беспорядке. Нужно заметить,
что, по всей вероятности, храм на верхних своих частях пришел в
разрушение в течение времени, и местные жители старались по
мере сил поддерживать его, складывая упадавшие камни и плиты,
как попало. Таким образом, в откосе помещались рядом две плиты
разного рисунка и некоторые барельефы, без всякого внимания к
изображению, очутились вделанными, как простые камни, в
верхние части обрушившихся стен храма Что касается покрытия
церкви, то, судя по остаткам, видно, что оно состояло из трех сводов
A над притвором, два - над храмом) и правильного
полукруглого свода над алтарным полукружием. Эти своды, частью
обрушившиеся, поддерживали двускатную крышу, вероятно, покрытую
черепицей, как можно заключить по множеству отдельных кусков,
попадающихся внутри церкви и в ее ближайших окрестностях.
Барабан и купол не уцелели, но о их существовании можно
заключить из модели храма, представляющей обычный тип
грузинских церквей. С западной стороны, параллельно с храмом, тянется
каменная невысокая (аршина в 2) ограда, частью обрушившаяся,
но представляющая еще остатки двух ворот, покрытых
полукруглой аркой из плит, украшенных рельефными орнаментами. На
северной стороне храма был придел, от которого сохранилось
алтарное полукружие, с диаметром в 2,5 метра. Ширина левой при-
61

стройки не превышает 5-ти метров; в алтарном полукружии
расположены 3 небольшие ниши. Пристройка примыкает
непосредственно к северной стене церкви; далее, в груде камней, наваленных
вдоль северной стены церкви, можно различить следы еще
небольшой двери (высотой в 1 м 10 см, шириной в 1 м). Можно отметить
еще, что в северной стене недалеко от алтаря есть узкий ход,
ведущий внутрь стены параллельно с алтарем; цель этого тайника,
заваленного внутри камнями, была, вероятно, служить помещением для
сохранения священных предметов. Южная стена церкви
соединяется перпендикулярной к ней стенкой с другой пристройкой,
которой назначение остается неизвестным. Пристройка, судя по
сохранившемуся фундаменту, идет в глубь горы и когда-то была покрыта
землею; на восточной стороне она замыкается абсидом, с дугой в 440 с,
длина продольных стен превышает 7 шагов; из них правая стена
глухая, а в левой, близ абсида, сохранились следы двери и небольшая
ниша. В пространстве между южной стеной церкви и стеной
пристройки видны остатки свода и заваленный камнями вход в склеп,
содержащий человеческие кости. По словам стариков, к развалинам
церкви собирались с приношениями жители окрестных аулов один
раз в год, именно на Красную горку. Это является глухим
воспоминанием тех отдаленных времен, когда Тхаба-Ерды была
приходскою церковью окрестных аулов. Любопытно, что четырьмя,
образуемыми арками, отделениями церкви местные жители
воспользовались оригинальным образом, поделив их между четырьмя аулами:
в 1-м отделении справляли праздник Яулинцы, во 2-м — Акальцы,
в 3-м - Хамхинцы; в 4-м —Таргинцы» [6, с. 8-17].
Дата постройки храма, предлагаемая В.Ф. Миллером, — 830 г. —
основана на письме Д.З. Бакрадзе, посетившим этот памятник в
1872 г. и якобы видевшим на его центральном барельефе плиту с
датой. Однако плита не была обнаружена ни Энгельгардтом в 1811 г.,
ни самим В.Ф. Миллером в 1886 г. Е,И. Крупное посчитал
появление этой записи в полевом дневнике Д.З. Бакрадзе, посвященной
Тхаба-Ерды, просто недоразумением [16]. Сам Д.З. Бакрадзе в
письме к Миллеру не настаивал на точности записи [6, с. 19].
А. Г. Шанидзе на основании анализа эпиграфических
памятников (в свое время в храме был найден пергаментный псалтырь)
62

полагает, что храм Тхаба-Ерды должен датироваться не раньше
XII в. [12, с. 59-62]. Это мнение полностью разделяли Л.П.
Семенов, Е.И. Крупнов, И.П. Щеблыкин и другие исследователи [12, с.
42-61; 16, с. 119-125; 4].
Е.И. Крупнов обследовал храм в 1947 г. и дал некоторые
уточняющие описание сведения. Например, он обратил внимание, что
здание ориентировано не совсем точно на восток, со
значительным отклонением к северу. Он отмечает также северную дверь,
шириной 0,80 м, заложенную камнями, боковые стенки которой в
верхних частях имеют плиты в виде капителей, украшенных
отлично вырезанными виноградными гроздьями (рис. 2.4).
«Единственное большое окно, шириной 0,80 м, освещает алтарную часть
храма. Пролет окна перекрыт двойной орнаментированной аркой.
Наличник окна также украшен вырезанными колонками и
полосами плетеного орнамента. Полукружье над окном украшено
плохо сохранившимися грубо выполненными барельефами. Из
четырех изображенных человеческих фигур можно отметить одну с
ребенком на руках и другую фигуру человека, борющегося с
животным» [16, с. 119]. На внутренних стенах алтарной части
Е.И. Крупнов фиксирует остатки штукатурки красного цвета, на
что впервые обратил внимание Л.П. Семенов, посетивший этот
храм в 1926 г. [12, с. 38]. В других местах алтарных стен -
штукатурка бледно-розового цвета, что позволило Е.И. Крупнову
предположить, что стены алтаря были украшены фресковой
живописью [16, с. 121].
Датировка М.Б. Мужухоева представляется наиболее
аргументированной. Она основана, прежде всего, на содержании основной
надписи на «ктиторской группе» (рис. 2.5, 2.6). Ее прочел Д.З. Вак-
радзе («Христе, прослави строителя храма патрона Давида». В 1089—
1125 гг. правителем Грузии был царь Давид Строитель. Ко
времени его царствования относятся такие меры, направленные на
распространение влияния на народы Северного Кавказа, как
строительство укреплений в Гудамакарском ущелье, находящемся в
близком соседстве с Ассиновской котловиной. Второй аргумент
М.Б. Мужухоева заключается в том, что прием украшения
церквей разнообразными орнаментами, выполненными по белому камню,
63

наблюдается в грузинском зодчестве начиная с X в., однако
сходит на нет ко времени правления Тамары, когда получает расцвет
фресковая роспись внутри храмов. Аналогии рельефам Тхаба-Ерды,
приводимые Е.И. Крупновым (в частности, Никороцминда,
построенная в 1014 г.), относятся ко времени более раннему, чем
царствование Тамары. Третьий аргумент - наличие в украшениях
Тхаба-Ерды так называемой «ктиторской группы» — явление
абсолютно чуждое церковным постройкам конца XII - начала XIII в.
(время правления царицы Тамары), зато очень обычное в
памятниках IX-XI вв. [5, с. 114-116].
Возможны и другие варианты образцов для церкви Тхаба-
Ерды. Ее пространственно-планировочная схема плана
соответствует плану церкви VI в. в г. Двине, тогдашней столице Армении,
а также напоминает грузинские трехцерковные базилики. В
церкви г. Двина также использован модуль, равный 3 м.
Исследователями армянской архитектуры выявлен ряд документов, согласно
которым Армения применяла восточно-византийскую систему мер,
основанную на византийском футе 30 см, наряду с армянским
футом 26,8 см [17].
Трехметровый модуль применен и в трехцерковных базиликах
Грузии того же периода: Зегани — церковь Квела-Цминда, Вач-
надзиани — церковь Амидастури, Кохб. Правда, в отличие от
армянских церквей этого типа, в грузинских отсутствует прием
членения пространства центрального зала арками с выступающими
пилястрами, а в церкви Тхаба-Ерды использован именно этот прием.
Кроме того, в Армении, как отмечает М. Асратян, пастофории
имеют апсиду [18], в церкви Тхаба-Ерды она тоже есть, тогда как в
Грузии апсида в этих помещениях встречается редко. В то же
время в Армении не принято было соединять пастофории с
галереей обхода, а в церкви Тхаба-Ерды пастофории просто
переходят в галерею, вообще не отделены от нее. Сама галерея
Тхаба-Ерды обходом фактически не является, поскольку отделена
стеной от нартекса; между тем практика отделения нартекса в
армянских и грузинских церквях с обходом вообще не имела
места. Такое разделение появляется в трехцерковных базиликах
Грузии XI в.
64

Таким образом, сопоставительный анализ модульных размеров
пространственных композиций церкви Тхаба-Ерды и трехцер-
ковных базилик Армении и Грузии не позволяет сделать
однозначный вывод о грузинском источнике как образце для этой
церкви. Наиболее убедительная датировка церкви Тхаба-Ерды —
XI в. [5; 16, с. 116-125]. В Армении в это время трехцерковных
базилик уже не строили, но образцом по какой-либо причине мог
послужить и более ранний храм. В Грузии данный тип
по-прежнему был распространен.
Храм Тхаба-Ерды имеет еще целый ряд особенностей -
стрельчатую форму арок, наличие оригинальной конструкции из
продольных и поперечных арок, отсутствие купола. Пространственно-
планировочная схема не была точно скопирована с образца, она
претерпела преобразования в соответствии с местной трактовкой
пространства христианского храма, но сакральный модуль, равный
3 м, несомненно, был привнесен с образцом.
Оригинальность конструкции Тхаба-Ерды (рис. 2.7), а также
очевидную принадлежность церкви творчеству местных
строительных кадров отметил А.Ф. Гольдштейн: «...три поперечные арки...
...типичные для местного зодчества арки стрельчатого очертания,
выведенные путем напуска камней кладки с обеих сторон. Чтобы
нависающая кладка не обрушилась в процессе ее возведения, в
пролете установлены распорки - бревна, упирающиеся концами в
кладку. Уверенность, с которой выполнены эти оригинальные
конструкции, свидетельствует о том, что они были в употреблении
задолго до времени строительства данного сооружения. Одного
взгляда на эту постройку достаточно, чтобы определить, что она
была воздвигнута руками местных мастеров» [19].
И.П. Щеблыкин в 1926 г. застал храм сильно измененным по
сравнению с описаниями XIX в. «Своды крыши рухнули в трех
местах; стены сильно покосились и дали трещины; карниз во
многих местах отсутствовал; не хватало рельефных фигур,
которыми была заполнена арка западной стены. Постройка
подвергалась, по-видимому, неоднократной переделке, что заметно в
характере кладки стен и в перемещении некоторых рельефных
украшений» [4, с. 413]. Как отмечает автор, вокруг храма существовала
65

каменная ограда, в западной части которой был вход, украшенный
колонками «в грузинском стиле». Аналогичные колонки
подмечены И.П. Щеблыкиным в обработке окна восточной стены, с дугой
и рельефной композицией [4, с. 414].
Следует несколько подробнее остановиться и на самом
названии «Тхаба-Ерды», так как споры о его значении ведутся
достаточно давно. Наиболее распространенный перевод — «Две тысячи
святых» (Миллер и др.) [6, с. 1-19; 20]. Однако Б.А. Алборов, на
основании историко-лингвистического анализа, переводит его как
«Святой Бог» [8, с. 378]. Он же указывает на несомненную связь
Тхаба-Ерды с культом небесного бога огня и плодородия, Гальер-
ды, и даже идентифицирует их.
Тхаба-Ерды, построенный в Хамхинском обществе,
пользовался большим почетом. Им клялись так же, как Гальерды. Знаменем,
вынесенным из Тхаба-Ерды, определялись границы земельных
участков. Празднество в храме, по сообщению Б. Далгата,
проводилось еще в 1893 г. [7, с. 56]. Происходило оно на Красную горку.
Как у Гальерды, так и у Тхаба-Ерды просили старики урожая с
открытыми головами. Здесь же происходил суд. Сюда, как к
Гальерды, сходились жители окружных сел для решения самых
важных дел, вроде избрания князя и заключения мирного договора с
внешними или внутренними врагами. Авторитет и страх перед
Тхаба-Ерды был так силен, что местные жители оставляли без
всякого присмотра хлеб, сено и другие вещи в полной
уверенности, что никто не посмеет похитить предметы, находящиеся под его
покровительством [7, с. 59]. При виде храма горцы падали ниц и
не осмеливались войти в него. В храм входил только
священнослужитель.
Вероятно, храм Тхаба-Ерды был посвящен пророку Илье, так
как впоследствии к храму имел отношение языческий обряд,
записанный В.П. Пожидаевым. По его сообщению, в храме Тхаба-
Ерды лежали кости святого Вампола. Во время засухи их
вынимали из могилы, клали в реку и держали там до тех пор, пока не
пойдет дождь. Перед опусканием костей в воду и после их
изъятия резали барана. На обряд выносили красные знамена из храма
— бэйрак, хранившиеся в роде священнослужителей [8, с. 378].
66

2.2. Комплексы Алби-Ерды и Таргимского храмов
XI-XII вв.
Второй по величине храм, имеющий полукруглую апсиду, -
Алби-Ерды — впервые был обследован В.Ф. Миллером,
сохранилось его краткое описание и план [6, с. 5]. «Это небольшое
сооружение в виде прямоугольника, которого длина не превышает 13, а
ширина 8 шагов. Крыша давно провалилась и засыпала
внутренность здания. На восточной стороне внутри видны следы
алтарного абсида и окно с полукруглым сводом, в южной стене
проделаны 2 окна и между ними низкая и широкая дверь; на западной
стороне высоко виднеется окно, северная стена глухая» [6, с. 6].
Здание находится против аула Таргим на левой стороне р. Асса, в
четырех километрах от Тхаба-Ерды (рис. 2.8).
В.Ф. Миллер отмечает, что, по свидетельству местных жителей, в
здании справляли языческий обряд «тушоль». Точно не описывая
происходящую церемонию, он сообщает только, что туда
собиралась окрестные жители, приносили жертвы и пировали. Б.А. Албо-
ров считал, что В.Ф. Миллер не совсем точно назвал
происходящую у храма культовую церемонию, поскольку «тушоль» —
женский праздник — справлялся у храма в честь божества женского
рода Тушоли, дарующего детей [8, с. 357]. Происхождение слова
«Алби», по Б.А. Алборову, ведется от бога оспы (осетинское
название - «Алларды», ингушское - «Алби-Ерды»), и церемония здесь
была несколько иная [8, с. 356]. Б. Гатиев отмечал, что «Алларды
есть самый злейший из святых. Им клянутся исключительно
женщины, ибо он считается их святым, хотя они и не участвуют в
празднике, устраиваемом в его честь» [21]. По мнению Б.А. Албо-
рова и В.Х. Тменова, Алларды некогда был верховным божеством,
перешедшим на роль патрона оспы [22].
Как пишет В.Ф. Миллер, затем от Алби-Ерды участники
церемонии шли к другому небольшому каменному сооружению,
«напоминающему по форме обыкновенный чеченский могильный
памятник (каш)у но украшенному оленьими рогами и имеющему
в одной из стенок небольшую нишу, как бы вместилище иконы.
Этот памятник называется у туземцев Аушаселъ. Сбоку он пред-
67

ставляет вид небольшого домика с двускатной шиферной
крышей, длиною в 4 1/2 и шириною в 2 шага» [6, с. 5]. На наружной
стене здания, около входа, имеется отпечаток руки [12, с. 41].
Б.А. Алборов дает разъяснения и по поводу происхождения
названия «Ауша-Сел». «Ауша» — святой, «Сели» — бог грома и молнии
[8, с. 359]. Но первый гром звучит именно в месяц Тушоли, когда
справляется праздник в ее честь. В то же время оспа считалась
болезнью огня, который обжигал больного, а огонь мог наслать
бог грома и молнии Сели.
На мой взгляд, в этих двух объектах очевидна связь названных
трех божеств - Тушоли, Сели, Алби-Ерды, и церемония,
справлявшаяся здесь, была посвящена, вероятно, защите детей от оспы,
посылаемой богом грома и молнии. В пользу подобного
предположения говорит и нахождение поблизости, на другой стороне реки
еще одного комплекса, включающего храм, также имеющий
алтарную абсиду — так называемого Таргимского храма, а также
столпообразного святилища-монумента около Ауша-Сел.
Алби-Ерды осматривался Л. П. Семеновым и И.П. Щеблыки-
ным [12, с. 41-54; 4], В.И. Марковиным [2], М.Б. Мужухоевым [5;
23]. Храм представляет собой прямоугольную в плане постройку,
наружный обмер — 13,2 х 7,72 м (рис. 2.8, а). На южной стене
здания располагались три окна с полуциркульными арками и
дверь. Дверь имеет прямое завершение, камни которого держатся
на деревянных балках; ширина двери — 1,50 м, толщина стен в
дверном пролете — 1,16 м. Над дверью на высоте примерно трех
метров помещаются три окна с полуциркульными арками; окна
расширяются внутрь. В восточной части Алби-Ерды прослежены
остатки вписанной полукруглой алтарной абсиды шириной 6 м и
глубиной 3 м. В западной стене одно окно на высоте 4 м. Ширина
окна равняется 0,74 м, толщина стены в пролете окна — 1,16 м,
высота стены достигает 5,15 м. В восточной алтарной стене по оси
храма имеется одно окно с полуциркульным верхом. В алтарной
части М.Б. Мужухоевым открыты остатки каменного
одноступенчатого синтрона, сложенного на известковом растворе. Ширина
окна снаружи 0,50 м, внутри 0,61 м, высота окна 1,50 м,
подоконник на высоте 1 м от пола. В южной алтарной стене у самого пола
68

неглубокая ниша. Внутренний обмер: 8,68 х 5,41 м, с полукруглым
алтарем, шириной 4 м, глубиной 3,28 м. Алтарная часть ничем не
отделяется от остальной части храма [5].
Раскопками М.Б. Мужухоева 1990 г. обнаружено, что Алби-
Ерды, как и Тхаба-Ерды, имел приделы с юга и севера. Южный
придел имел свой алтарь, с повышенным на одну ступень уровнем
пола и скамьи для сидения с обеих сторон. Придел соединялся с
центральной частью проемом и имел отдельный вход с запада.
Северный придел также имел свой алтарь и соединялся проемом
с центральным объемом. Отдельного входа не было [23].
Возможно предположение, что в южной части было помещение для клира,
аналогично многим раннесредневековым церквям
восточно-христианской традиции, например церковь № 7 в Пицунде. Северная
часть, соответственно, могла иметь мемориальную функцию.
Стены сложены правильными рядами из плитняка,
красноватого цвета. Крыша рухнула на всем протяжении, сохранилась часть
свода над алтарем. Изнутри все стены покрыты толстым, ровным
слоем штукатурки белого цвета; под последним слоем местами
можно наблюдать еще два слоя более старой штукатурки желтого
и красноватого цветов. Снаружи на стенах штукатурки нет.
Украшения совершенно отсутствуют. С запада к зданию примыкал
открытый дворик, также сложенный на растворе и
одномоментный храму. С запада был устроен торжественный вход из двух
стрельчатых арок. Во дворике раскопан граненый равносторонний
крест из туфового камня.
Храм датирован Л.П. Семеновым XII—XIII вв. [12, с. 61]. Э. Шантр
сообщает, что на р. Ассе имеются развалины двух древних храмов:
Твирлис-Цминда (Воскресения) и Тхаба-Ерды. Возможно, что под
первым он подразумевал храм Алби-Ерды [24].
Ауша-Сел в плане представляет собой прямоугольник 1,35 х
2,56 м, высотой в 2,98 м, имеет внутреннее пространство, но не
имеет входа. Стены сложены из хорошо обтесанных и
пригнанных камней средней величины, на известковом растворе. На
высоте 1,78 м продольные стены переходят в
ступенчато-пирамидальное, двускатное, в пять ступеней, завершение. Уступы в 0,16 м
высоты перекрыты каменными плитками с наклоном. На плитках
69

последнего уступа идет гребень из камней с закругленным
верхом. В восточной узкой стене, на высоте 1,56 м, устроена ниша
стрельчатой формы, шириной в 0,32 м, высотой 0,64 м и глубиной
0,39 м. В задней стенке ниши на высоте 0,44 м от основания
имеется небольшое отверстие.
Между третьей и четвертой плитками крыши над нишей
сохранились части рогов оленя, вделанных в толщу стены. С правой
стороны от ниши, на уровне ее основания, в обмазке стены виден
вдавленный отпечаток правой руки с растопыренными пальцами.
Стены и уступы крыши покрыты ровным тщательно
наложенным слоем штукатурки светло-охристого цвета. В южной
продольной стене, непосредственно под первыми плитками крыши
устроена небольшая ниша 0,18 м. В западной стене, на уровне
первых плиток крыши, вделаны в стену две плитки, дающие
вместе полукружие, которое в середине имеет круглое отверстие; плитки
выступают за пределы стены на 0,21 м, диаметр отверстия 0,15 м,
длина плиток 0,54 м (рис. 2.9, в). Ограды вокруг памятника нет [4,
с. 439].
Таргимский храм расположен на правом берегу р. Ассы, к
северу от селения Таргим. Недалеко от селения выстроены две жилые
башни, к северу от них, в лесу, на расстоянии около 1 км,
находится храм. Вблизи него имеются руины неизвестного поселения.
Рядом с храмом, на выступе скалы - остатки святилища, сложенного
на извести и окруженного большой каменной оградой [12, с. 302]
(рис. 2.9, а). Неподалеку находится и столпообразное святилище
0,60 х 0,54 м в основании, при 1,48 м высоты (рис. 2.9, б). Верх
столпа в три уступа, перекрыт каменными плитками, сверху
которых устроен гребень. У основания в юго-западной стене
находится ниша 0,19 х 0,15 х 0,40 м. Местами сохранились следы
штукатурки [4, с. 440].
Таргимский храм представляет собой здание зальной
композиции, с одной апсидой и поперечными арками, членящими
здание на три канонические части: алтарь, храм, притвор. Длина храма
6,90 м, ширина — 4,60 м. Апсида храма вписанная,
полуциркульной формы, неглубокая A,40 м). Алтарная часть имеет небольшие
выступы-заплечики @,15 м), которые образуют угол при ее пере-
70

ходе в собственно зал. В алтарной части расположены две
прямоугольные ниши помещения, на уровне нижней части алтарного
окна. Северная - шириной 0,38 м, высотой 0,32 м и глубиной 0,40 м.
Южная ниша имеет размеры 0,33 х 0,30 х 0,50 м (рис. 2.2, я).
Стены здания сейчас разной степени сохранности, из них
наибольшей высоты от уровня древнего пола достигают поперечные
D,90 м). Храм, очевидно, имел двускатную кровлю. На это
указывают и остатки карниза, прослеженные вдоль продольной южной
стены и расположенные на высоте 3,20 м от основания.
Материалом покрытия кровли, вероятнее всего, служили уплощенные
каменные плиты, которые обнаружены М.Б. Мужухоевым в
большом числе при расчистке завала в помещении [25]. При
раскопках не было выявлено красной черепицы, служившей кровельным
покрытием храма Тхаба-Ерды. Свет в здание поступал через
расширяющиеся внутрь алтарное окно и еще одно, западное,
расположенное на противоположной стене. Сохранившийся полностью
световой проем в алтаре (высота 1,05 м) имеет полукруглое
арочное завершение, образованное цельной плитой из хорошо
обработанного серого песчаника.
В помещение храма ведет вход с южной стороны, смещенный
к западной стене. Он имеет изнутри дугообразный верх,
выложенный в технике ложного свода из девяти тесаных песчаниковых
плит. Снаружи вход перекрыт горизонтально одним большим
камнем, который вделан в толщу стены таким образом, что закрывает
верхнюю округлую часть дверного проема. Ширина входа 1,03 м,
внутренняя высота 2,10 м.
Стены постройки возведены из подвергнутого легкой обтеске
разноразмерного булыжникового камня на известковом растворе.
Особенностью кладки является то, что между крупными камнями
насыпан щебень, залитый известковым раствором. Некоторые
крупные удлиненные камни уложены вертикально, например в
восточной стене [12, с. 103]. В арочных сводах были использованы
плиты местного серого песчаника. На стены храма с обеих сторон
наложена известковая штукатурка, внутри она двухслойная (белая
и желтая). Лучше всего облицовка сохранилась на алтарной стене,
снаружи она просматривается только на отдельных участках кладки.
71

Возможно, здание не было оштукатурено полностью. Каких-либо
следов стенной росписи при осмотре не отмечено.
Перед южной стеной храма сохранились остатки каменной
ограды, сложенной на известковом растворе, шириной около 2 м.
Ограда была оштукатурена и окрашена в желтый цвет и, по
мнению Л.П. Семенова, сооружена одновременно с храмом [12, с. 104].
Особенностью храма является наличие при нем склеповой
усыпальницы, аналогично храму Тхаба-Ерды, лаз в которую
проложен под западной стеной храма. Лаз высечен в скале на
расстоянии 1,26 м от северной стены, ширина его 0,84 м, высота - 0,45 м.
Перед лазом имеется углубление для доступа в склеп. Внутри лаз
суживается до 0,68 м, но увеличивается в высоту до 0,63 м.
Снаружи лаз перекрыт округлым камнем-монолитом. Стены склепа
утолщены и служат основанием, на котором стоит храм. Камера склепа
имеет в плане прямоугольную форму D,3 х 2,34 м), высота ее 1,83 м,
перекрыта каменным сводом. Кладка очень тщательная, на ней и
сейчас хорошо прослеживается цементовка серого цвета.
Как показали раскопки М.Б. Мужухоева, многовековой
культурный слой храма по площади и глубине был насыщен
(особенно по углам здания) костными остатками жертвенных животных.
Встречаются они и на расчищенном древнем полу-материке.
Кости принадлежали турам, баранам, быкам и оленям. Находки
представлены предметами вооружения и быта. При расчистке открыт
вставленный по центру в основание камеры на глубину 0,30 м
удлиненный каменный ящик без сохранившегося перекрытия,
которое было снято кладоискателями. Ящик вытянут по длине
камеры и примыкает к восточной стене, сложен из поставленных
на ребро и тщательно подогнанных одна к другой плоских
каменных плит (длина 3,90 м, ширина 0,40 м). В нем, судя по
размерам и потревоженным костным остаткам, были погребены два
человека, уложенных вытянуто на спине и ориентированных
головой на восток [25, с. 178].
М.Б. Мужухоев отмечает отсутствие даже небольшого
наносного слоя земли на материке до начала языческих приношений
[25, с. 179]. Это свидетельствует не о краткосрочности
функционирования данной постройки как христианского храма, а об особен-
72

ностях религиозного мировоззрения населения, впитавшего как
христианские, так и языческие мифологические представления.
Таргимский храм, уже как объект полного языческого
осмысления и почитания, функционировал, по всей вероятности, еще в
XVII-XVHI вв. Подтверждением этому могут служить находки на
полу деревянных газырей для хранения пороха и пуль.
Таким образом, рассмотренные в данном разделе храмы с
алтарными абсидами являются неотъемлемой частью культовых
комплексов, включающих главный объект — упомянутый храм,
святилище меньшего размера с внутренним пространством и
столпообразный монумент. Церемония, происходящая в комплексе,
предполагала посещение всех объектов. Исследованные комплексы были
посвящены трем божествам: самому главному мужскому, второму
мужскому с подчиненным статусом и женскому. В представлении
вайнахов мифологическое содержание божеств могло
ассоциироваться с христианскими святыми: например, Ауша-Сел — с Ильей
Пророком, Тушоли - с Богородицей. Признание археологами
одновременности всех построек комплекса позволяет сделать вывод,
что комплексы, а соответственно, и храмы были изначально
построены как отражение своеобразного регионального варианта
христианского мировоззрения, осложненного языческими обрядами.
2.3. Комплексы храмов общепатронимического значения
XIII-XIV вв.
Представленные в данном разделе объекты остаются
предметом постоянных споров исследователей относительно их
конфессиональной принадлежности. Одни считают их христианскими
храмами [2; 12, с. 104; 4], другие относят их к языческим объектам.
Вместе с тем особенности архитектуры рассматриваемых храмов
не позволяют однозначно отнести их ни к христианским, ни к
языческим объектам, так как особенности эти - следствие
религиозного синкретизма в мировоззрении народа, построившего их.
Поэтому нельзя согласиться с еще одним распространенным
мнением, что ряд таких сооружений построены как христианские
храмы, но впоследствии были переделаны в языческие святилища, и
наоборот [19; 26]. По моему мнению, эти объекты изначально
73

являлись выражением регионального варианта христианства в
каждом конкретном регионе, даже в каждом ущелье. Приводимый
ниже анализ пространственно-метрологических закономерностей
построения формы данных храмов косвенным образом
подтверждает правильность подобной позиции.
Это - большая группа зданий с внутренним пространством, не
имеющих алтарной апсиды, но обустроенных стрельчатыми
арками, престолами, изображением крестов, нишами в восточной части,
а также ориентированных по линии запад-восток. На мой взгляд,
наличие хотя бы одного признака проведения христианского
богослужения дает возможность отнести эти здания к христианской
архитектуре.
Многие входы в храмы-святилища украшены вделанными в
стену оленьими или турьими рогами. Частым явлением было от-
печатывание руки около входа в храм. Отпечаток руки служил
признаком святости объекта и применялся для маркировки не
только храмов, но и башен. Обычно в стенах храмов-святилищ
имелись тайники, иногда по нескольку. Они имели вид
небольших каналов, изгибающихся под прямым углом. Размер отверстий
достаточен, чтобы по каналу свободно двигалась рука.
Располагались тайники над входом, в арках, в алтарной части и в других
местах. Во многих тайниках найдены кресты, церковные книги,
канделябры и другие принадлежности христианского ритуала.
В тайнике храма Галь-Ерды, Л.П. Семеновым были найдены
13 медных церковных сосудов, на одном из которых
прослеживается старая грузинская надпись. В тайнике святилища «Эрзели»
(селения Эрзи) им же были обнаружены железные кресты и шесть
одинаковых орнаментированных блях (возможно, поясных) [12].
Практически около каждого такого объекта построен
столпообразный монумент (их может быть 2—3), одновременный зданию. Иногда
такой монумент находится внутри храма, в алтарной части.
Галь-Ерды
Храм расположен на вершине крутой горы на правом берегу
р. Армхи; гора носит название «Тушоли-те», у подножья ее
расположен аул Шуан. Вблизи храма находятся развалины больших
74

жилых башен. Наружный обмер стен храма: южная — 5,40 м,
северная ~ 5,07 м, восточная - 4,10 м, западная - 3,83 м (рис. 2.2, б).
Стены сложены из дикого камня довольно тщательной обтески с
хорошей подгонкой; иногда кладка имеет регулярный характер.
Стены заканчиваются карнизом, по форме очень примитивным, с
явным подражанием Тхаба-Ерды.
Крыша односкатная, из шиферных плит, с наклоном с юга на
север; она сохранилась лишь в восточной части. Стены покрыты
толстым слоем штукатурки охристого тона. Дверь устроена в южной
стене и расположена ближе к западному ее концу; верх двери
заканчивается полуциркульным сводом. Ширина и высота двери
увеличиваются внутрь: соответственно 0,54 и 0,68 м; 1,13 и 1,30 м. Над дверью
на высоте 0,30 м в стену вделана плитка, выступающая за пределы
стены и служащая как бы навесом над дверью. Подобные плитки
устраивались над лазами в жилых башнях, например - в ауле
Эрзи. Влево от двери виден исполненный пальцем по сырой еще
штукатурке примитивный рисунок всадника с копьем в руке,
ориентированного лицом на запад. В этой же южной стене два
небольших квадратных отверстия, выходящие внутри в одну общую
нишу окна. В западной стене узкое окно с расширением внутрь.
Храм внутри делится двумя арками на три неравные части.
Арки начинаются от самого пола, выступая от стен на 0,58 м и на
0,71 м. Сначала пилястры арок идут вертикально, а затем с высоты
1,20 м начинается ложный свод, который на высоте 2,23 м
завершается горизонтальной перемычкой, так что арка по форме имеет
сложное очертание. Арки не перевязаны со стенами; они
представляют собой самостоятельную конструкцию — делят
помещение и поддерживают плиты крыши. В настоящее время между
арками и стенами образовались промежутки до 2—3 см шириной.
В арках на высоте около двух метров от пола находятся отверстия
для балок. В арках, не примыкающих к северной стене, на высоте
0,82-0,87 м, имеется по одной нише @,38 м), на этой же высоте с
алтарной стороны в арке имеется ниша с тайником. Восточная и
западная стены также имеют ниши с тайниками. В западном
тайнике в 1928 г. экспедицией Ингушского института краеведения
были найдены различного рода церковные сосуды.
75

Стены и арки внутри покрыты штукатуркой белого цвета. Пол
ниже уровня земли и отделяется высоким каменным порогом
двери. На принадлежность к христианству указывает и каменная
плита у стены алтаря с двумя небольшими нишами, одна над
другой [4, с. 421-423].
Первый праздник Галь-Ерды справлялся в месяц Ганцхой, на
Красную горку. В этот месяц у храма резали коз, по одной от
каждого дома. Зажигали восковые свечи собственного
изготовления, также по одной от каждого дома. В определенный день
каждый отец семейства садился на камне близ своей ниши, в которую
клал жертвоприношения. Во второй раз празднование
происходило приблизительно на Троицу, в месяц Этинг. К храму приводили
жертвенное животное — корову - и здесь закалывали. Корову
покупали только жители селений Терш, Бегании, Эгенты и Хули.
Вместе с коровой резали козла, которого приводили жители
остальных селений. Из коровы делали шашлык. Кроме того, от
каждого дома приносили по одной треугольной лепешке и по три
хлеба. На треугольных лепешках в центре и по углам делали
штампованные изображения. Священнослужитель, после молитвы, брал
треугольные лепешки и вырезал изображения в центре, которые
бросали на пол храма. После этого он разламывал лепешки и
раздавал всем присутствующим. Лепешка запивалась аракой или
пивом, также принесенными в храм жителями до молитвы.
Во время молитвы присутствующие стояли с непокрытыми
головами, на молитву допускались только мужчины. При
молитвенных возгласах священнослужителя присутствующие
произносили «Оччи!». Внутрь храма входил только священнослужитель.
Все присутствующие на молитве стояли у входа, лицом к нему, т. е.
по направлению к престолу, на восток [8, с. 359-360]. После
молитвы садились вокруг храма в пределах ограды и трапезничали
— ели лепешки, шашлык, пили араку.
Церемония, происходящая у храма, а также содержание
молитвы [8, с. 36] имеют очень много сходного с литургией. Б.А. Алборов
не описывает, что происходило до молитвы, но по аналогии с
происходящим у Алби-Ерды можно предположить, что было
также шествие от одного святого места к другому. Напротив Галь-
76

Ерды на южном склоне горы, было второе святилище, в настоящее
время сильно разрушенное, имевшее каменную ограду [4, с. 422].
С южной наружной стороны храма устроена выровненная
площадка, обнесенная каменной оградой сухой кладки. Ограда
начинается у восточной стены, окружает полукругом южную сторону
и примыкает к западной на расстоянии 1 м от юго-западного
угла. В этом конце ограды устроено отверстие для входа внутрь
огороженного места. В толще ограды изнутри устроено 14 ниш.
Как уже отмечалось, число 14 является неслучайным и
соответствует 14 поколениям ингушского народа, ведущего свое начало
от Маго, вышедшего из Шеми (Сирия) [8, с. 366]. В каждую нишу
клали приношения представители различных патронимии.
Маги-Ерды
Храм расположен вблизи аула Салги, на восточной
оконечности гребня Загал-Дук. Склоны хребта покрыты густым сосновым
лесом, за исключением южного склона, представляющего собой
обрыв. С вершины хребта открывается панорамный вид на три
ущелья, что, быть может, и побудило построить здесь кроме храма
ряд защитных укреплений, развалины которых покрывают юго-
западную часть хребта.
По мнению ингушских исследователей, храм посвящен
родоначальнику ингушей Маго. По преданию, он жил, умер и
похоронен здесь, и Эльгыц построен им. Моления здесь происходят
2 раза в год, как и у Галь-Ерды, летом и зимою. «Когда подходит
время молиться в Маго-те, то все ожидают того дня, когда
случится «Махцары болльнххай», т. е. когда солнцу из дома время
выходить» [27]. По представлению ингушей, солнце имеет два дома -
летний и зимний. В месяц Мангл-бут (покосный месяц),
соответствующий июню и называющийся «Эттинг-гий-хха», в день
солнцестояния, солнце уходит в зимний дом и возвращается обратно
через 6 месяцев, зимою. Проводы солнца сопровождаются
жертвоприношением откормленных баранов от каждой семьи, а также
пива и араки. В дальнейшем ритуал тот же, что и у Галь-Ерды.
В храме находился черный камень для испытания зрелости
мальчиков, а также «ныч»—знамя с колокольчиками. Праздновали
77

три дня. В празднике могли участвовать и женщины, которые при
трапезе сидели отдельно от мужчин. Так же справлялся праздник
зимой, только без участия женщин. Особенностью этого
празднества являлось и то, что по окончании молитвы жреца старшие
начинали метать свои липовые посохи с железными
наконечниками в поперечные балки, вставленные в арки храма. На эти
посохи наносились нарезы, как и на «ныч», после каждого
жертвоприношения. Тот, у кого во время метания ломался посох, считался
неудачником. Метали посохи, чтобы напугать зиму и вернуть лето,
солнце. Священнослужитель бил палкой о дощечку. Удары эти
можно объяснить подражанием ударам небесного грома. В обряде
чествования Маго бросаемые посохи символически обозначают
небесные стрелы Бога грома и молнии (Сели), а удары палкой о
доску — небесный гром [8, с. 352—353].
Храм хорошо сохранился, имеет двускатную кровлю. В плане
он представляет собой четырехугольник — западная и восточная
стены его по 3,97 м, северная 10,34 м, южная стоит над обрывом и
недоступна для обмера и обзора (рис. 2.2, а). Высота здания от
уровня земли до конка крыши составляет 4,52 м. Высота стен до
первого уступа и покрывающих его плиток — 1,90 м. Крыша
состоит из одиннадцати уступов, высота которых — 0,20 м.
Плитки, покрывающие первый уступ, имеют большой наклон, плитки
второго уступа имеют несколько меньший наклон, а все
остальные, постепенно уменьшая наклон, принимают горизонтальное
положение. Плитки последнего уступа сверху покрыты рядом
камней, верхние части которых имеют закругленную форму. Стены
сложены из дикого, хорошо отесанного крупного камня на
прочном известковом растворе. Некоторые ряды состоят из
горизонтально уложенных, а другие из вертикально поставленных камней.
Стены и уступы густо обмазаны штукатуркой бледно-желтого
цвета (рис. 2.10, а).
Дверь расположена в западной стене, со смещением к северу.
Ширина и высота двери увеличиваются внутрь: 0,70 и 1,22 м;
1,52 и 2,64 м. Над дверью выполнено полуциркульное завершение.
Дверь запиралась на большой засов, двигавшийся в глубоком
канале в толще стены. Чуть выше двери, снаружи, справа и слева от
78

нее в стене устроены две небольшие ниши. Над ними, ближе к
середине стены — узкое окно-щель, над которым справа и слева
видны следы вделанных здесь некогда рогов, судя по остаткам
черепа, турьим; между рогами еще одно узкое окно.
Вдоль северной наружной стены, у основания идет
выступающий ряд крупных камней, служащих сиденьем во время
пиршества. Ширина сиденья — 0,57 м, высота — 0,40 м. В самой стене, над
сиденьями, устроено девять прямоугольных ниш разной
величины, при этом четыре ниши меньших размеров расположены под
самыми плитками первого уступа крыши, остальные - несколько
ниже, в два ряда. В восточной стене, с отклонением от продольной
оси здания, устроено узкое окно с расширением внутрь. Южная
стена имеет четыре окна, расположенных вдоль всей стены почти
на равном расстоянии друг от друга. Ширина окон снаружи 0,10 м,
внутри 0,53 - 0,35 м, при высоте 0,7 м. Окна сверху перекрыты
горизонтально положенными, тонкими каменными плитками.
Штукатурка с этой стены отпала почти всюду, обнажившиеся камни
имеют темно-коричневый цвет.
Внутри храм делится выступающей от самого основания
остроконечной аркой на две равные части: восточную и западную.
Стены вертикальны до двух метров, затем постепенным напуском
камней образуется ложный свод. Арка начинает описывать
кривую от самого основания, пилястра выступает на 0,37 м от стены.
Пролет ее у основания — 1, 95 м, высота — 3,37 м. На арке южной
части высечен шестиконечный крест с голгофой из наклонных
линий. Высота креста 0,32 м, ширина — 0,18 м.
На северной и южной стенах на различной высоте также
расположены девять ниш. Некоторые имеют тайники, отверстия
других частично закрыты плитками. Поперек храма на разной высоте
протянуты балки. В восточной половине балки идут в четыре ряда
в количестве семи, из них сохранилось всего пять. В западной
половине балки идут в три яруса, в количестве семи, сохранились
все. В арке, на высоте 2,56 м, также протянута балка. Балки имеют
круглую форму и темную окраску, доходящую местами до
полной черноты. В верхней части потолок сильно закопчен.
79

В восточной части храма стоит престол призматической
формы, сложенный из камня и покрытый штукатуркой. Престол
расположен на расстоянии 2,09 м от восточной стены, 1,15 м от
южной стены, 0,85 м от северной стены. Таким образом, ось престола
несколько отклоняется от продольной оси храма. Его размеры:
высота - 0,95 м, основание - 0,77 х 0,72 м. Между престолом и
восточной стеной в северном углу имеется возвышение,
образуемое скалой. Северная стена, приближаясь к западной, делает
внутри крутой изгиб, как и в Галь-Ерды. Внутренний обмер: длина —
8,95 м, ширина - 2,56 м, высота - 4,32 м. Пол был покрыт слоем
известкового раствора. К северной стене примыкает выровненная
площадка. Она окружена каменной оградой, сложенной из
крупных камней на извести. В западной части ограда примыкает к
скале и идет на север, затем поворачивает на юго-восток. В
восточной стене ограды устроена одна ниша. По свидетельству
местных жителей, ниша служила местом, куда ставился котел с пивом
во время празднеств. Высота ограды местами достигает 1,50 м.
В западной и восточной стенах ограды сохранились двери с
полукруглым завершением. Двери запирались засовом [4, с. 419—421].
Соска-Солса
Храм Соска-Солса является следующим после Маги-Ерды
объектом церемонии и расположен на том же гребне, на котором
стоит Маги-Ерды, только на другой его оконечности. В настоящее
время существует только часть храма, вторая половина рухнула в
пропасть вместе с частью гребня во время землетрясений 1900 и
1915 гг.
В плане здание четырехугольное, имеет двускатную
ступенчатую кровлю в 6 ступеней. Полностью сохранилась северная стена,
ее длина — 2 м, высота до первых плиток карниза —1м, общая
высота 2,52 м. Плитки крыши имеют большой наклон. Вход в
храм находится в западной стене, смещен к северу, проем имеет
полуциркульное завершение. Ширина двери и высота двери
традиционно увеличиваются внутрь: 0,53 и 0,76 м, 0,73 и 1,5 м. Стены
и уступы крыши покрыты толстым слоем штукатурки желто-
охристого цвета. Внутри помещения стены перекрыты стрельча-
80

тым ложным сводом. Поперек помещения протянуты две балки.
Внутри стены и свод покрыты толстым слоем известковой
штукатурки белого цвета. Пол также покрыт ровным слоем известкового
раствора. Длина северной стены внутри - 1,08 м [4, с. 431-432].
Гурмте
Храм Гурмте, находящийся на горе Гурма, в окрестностях
одного из самых высокогорных ингушских селений — Гаппи, на
скалистом гребне, поросшем сосновым лесом, открыт в 1930 г.
экспедицией Л. П. Семенова. Гурмте представляет собою каменное
сооружение с неравносторонним прямоугольным основанием и
двускатной ступенчатой кровлей. Наружный обмер площади храма —
2,70 х 3,92 м. Кровля сложена из каменных плит, которые имеют
сильный наклон вниз. Кладка выполнена на извести, стены
покрыты толстым слоем штукатурки белого цвета. Ориентировка
храма — с запада на восток. Вход в храм — с запада, проем имеет
полукруглое завершение, образуемое цельной перемычкой.
Закрывался он деревянной двухстворчатой дверью.
В восточной и западной стенах расположены узкие окна. В
левом углу, у восточной стены находятся каменный престол со
следами белой облицовки, с небольшой ступенькой. Внутри храма
имеются ниши. Пол завален большим количеством рогов -
оленьих, турьих, бараньих, воловьих, очень древних и поздних, а также
заостренных палочек и обломков деревянных кубков.
Сохранились две поперечные балки, между ними была третья, на что
указывают углубления в стенах. Внутренняя высота храма — 3,30 м.
Кровля имеет 7 уступов, гребень ее частично разрушен.
Близ храма Гурмте находятся развалины двух сооружений. Одно
из них по своим размерам приблизительно идентично храму Гур-
ште. Другое представляет собою столпообразный монумент с
большой наружной прямоугольной нишей [12, с. 98—99].
Тумгой-Ерды
Храм Тумгой-Ерды, находящийся в селении Тумгой, на
северной его окраине, был открыт в 1932 г. экспедицией Л.П. Семенова.
Храм построен на выступе скалы. Ориентация его с юго-запада на
81

северо-восток. Наружный обмер храма — 10,1 х4,56 м. Храм имеет
двускатную ступенчатую кровлю с 13 уступами и вход в юго-
восточной стене, оформленный полукруглой аркой. Наружные стены
храма оштукатурены и имеют желтоватый оттенок.
Внутри храма от пола идут три арки. Над средней аркой
устроена еще одна арка, меньшего размера. Высота арок - 2,03 м, 3,03 м,
2,19 м. Храм слабо освещен. Маленькие окна расширяются внутрь
и расположены следующим образом: одно окно в
северо-восточной стене, четыре в северо-западной (два в алтарной части и два в
смежной с нею части храма) и два — в юго-западной стене. Пол
неровно выложен камнем. В алтарной и смежной с нею части он
повышен, в других отделениях храма заметно снижается. В стенах
и арках большое количество прямоугольных ниш и коленчатых
тайников. Некоторые ниши расположены рядом и разделены лишь
тонкой перегородкой. В различных местах в стены вделаны
небольшие каменные плиты, образующие полочки, треугольные или
прямоугольные (одна из таких полок устроена над аркой), а также
каменные крючья, козьи и бычьи рога. В храме много поперечных
закопченных деревянных балок, вделанных в стены и в арки на
различной высоте [12, с. 100—102]. Л.П. Семеновым в храме были
обнаружены предметы культового обихода — деревянные кубки
(цилиндрические, на ножке), деревянные блюдца, небольшие
корыта, скамеечки на трех ножках.
Перед храмом, с южной стороны, сохранились остатки каменной
ограды. Близ храма, против входа, сооружено высокое каменное
столпообразное святилище со стрельчатой нишей с юго-западной
стороны. Памятник покрыт штукатуркой желтого цвета. Верхняя часть
его частично разрушена. Площадь основания его -1,44 х 0,70 м,
высота - 3,70 м, высота ниши - 1,06 м, глубина - 0,49 м.
2.4. Комплексы храмов патронимического значения
(Сели-Дэла-Тушоли) XIII-XIV вв.
Комплексы этой группы храмов также предполагают
поклонение триединому божеству, соединяющему в себе главного в
данном случае Бога грома и молнии (Сели), подчиненного (Дэла) и
82

женского (Тушоли). Церемония предполагала посещение всех трех
объектов, находящихся на значительном расстоянии друг от друга.
К главному храму, Сели, возвращаются три раза. При этом
главные храмы (Сели и Дэла) находились на большой высоте и были
труднодоступны. Отличительной особенностью комплексов
рассматриваемой группы было то, что их могли посещать женщины
и дети. К последнему храму, Тушоли, шли только они. Удаленность
объектов комплексного посещения способствовала
возникновению дополнительных эмоциональных ощущений, связанных с
постижением могущества окружающей путь природы. Первая часть
названия храма предположительно отражала название местности
или патронимии, вторая часть означала — Бог. В каждой местности
была своя тройка храмов для проведения подобного празднества.
Все празднество называлось Мятцели и посвящалось женщине.
Проходило она в особый воскресный день месяца Мятцели-бут,
во второй половине июня, приблизительно на Троицу. В субботу
утром богомольцы соседних обществ собирались у подножия горы
и отправлялись к самому главному, высокорасположенному храму
Мятцели. С собой вели жертвенного бычка трех лет с белой
материей на рогах. Помимо этого, от каждого дома приводили по
барану. У Мятцели происходит жертвоприношение бычка теми, у кого
родился мальчик в этом году. Остальные танцуют религиозный
танец и молятся. По окончании церемонии жрец в белом одеянии
(символ чистоты) выносит из храма длинный деревянный
крестообразный шест, на конце которого прикреплены медные
колокольчики и флаг из белой материи. Богомольцы кладут в ниши
деньги и металлические предметы. (В этом главном храме имеется
14 ниш, как и в общепатронимических храмах.) Затем
священнослужитель возвращается в храм, молится там, а остальные стоят
у входа со свечами в руках. Свечи предварительно зажигает в
храме священнослужитель.
По окончании молитвы, когда сгорят свечи,
священнослужитель бросает из двери храма хлеб и мясо, а народ ловит их. После
этого мужчины отправляются к Дэлите. Там происходит
аналогичная церемония. Затем возвращаются к Мятцели и бросают
женщинам хлеб. Кто из них поймает его, тот родит сына. К третьему,
83

Тушоли, направляются только священнослужитель, женщины и
дети, которые несли туда куски жертвенных барашков. У храма
происходит аналогичная церемония. Затем все возвращаются к
Мятцели и устраивают там танцы. К вечеру расходятся по домам, а
священнослужитель ставит шест Мятцели на свое место в храм [8,
с. 364-371].
Мятцил
Храм Мятцил (Мят-Сели) расположен на верхней площадке
Столовой горы, у самого края южного обрыва, на высоте около
3000 м. От храма открывается панорамный вид: внизу ущелье
р. Армхи, противоположная сторона ущелья замкнута склонами,
сплошь покрытыми густым лесом, а вся панорама замыкается
Кавказским заснеженным хребтом с Казбеком во главе.
Наружный обмер сооружения: 3,59 х 6,98 м, высота до конька
- 4,92 м. Храм имеет два входа - с запада и с востока, проемы
имеют стрельчатое завершение (рис. 2.11, а). Двери запирались на
засов, для чего в стенах сделаны каналы. Над каждой дверью - по
одному узкому окну. Стены сложены из тесаного камня на
известковом растворе и покрыты штукатуркой темно-охристого оттенка.
Продольные стены имеют легкий наклон внутрь. Крыша
двускатная, состоит из двенадцати ступеней. Внутренний обмер: 5,82x2,48 м,
арка делит храм на две части: западную - 2,60 м и восточную -
2,68 м. Арка стрельчатой формы начинается от земли, высота ее —
2,98 м (рис. 2.2, в). Над первой аркой устроена небольшая вторая
арка с плоским верхом. Продольные стены до высоты 1,80 м идут
вертикально, затем переходят в сложноочерченный ложный свод с
плоским окончанием. Такое оформление свода является
особенностью данного храма. В северной стене, со смещением к западу,
устроены две ниши. Входное отверстие одной из ниш закрыто
наполовину плоским камнем. Стены, арка и свод покрыты штукатуркой
белого цвета. Ограды около храма нет [4, с. 435].
Бейни-Сели
Храм находится в ущелье р. Армхи на высоком правом берегу,
недалеко от селения Бейни, на южном склоне Столовой горы.
84

Наружный обмер: 2,58 х 3,61 м, высота — 3,60 м, высота стен до
первых плиток крыши -2м (рис. 2.2, в). Крыша традиционная,
двускатная и имеет 7 уступов. Стены сложены из отесанных
каменных блоков средней величины правильными радами, на них
сохранилась штукатурка желто-охристого оттенка. Вход в храм -
с востока, проем завершен полуциркульным клинчатым сводом с
замковым камнем, имеющим форму треугольной призмы. Над
входом ~ узкое окно, выше которого идет поперечная, узкая щель, а
над ней - небольшая ниша. В общей композиции эти три
элемента дают изображение креста. В западной стене также имеется
узкое окно. Внутренний обмер: 2,50 х 1,66 х 1,56 м, высота — 2,66 м.
Внутри арок нет. Стены образуют стрельчатый ложный свод и
покрыты штукатуркой белого цвета. В своде сохранились
отверстия для одной поперечной балки. Ограды вокруг храма нет.
Морч-Сели
Храм расположен в ущелье р. Армхи, на склонах Скалистого
хребта, поблизости от аула Морч (рис. 2.11, л). От храма
открывается обширный вид на ущелье. Наружный обмер: 2,50 х 3,70 м,
высота — 3,59 м, высота продольных стен до первых плиток —
1,59 м (рис. 2.2, в). Крыша двускатная, ступенчатая, из девяти
уступов. Стены сложены из больших длинных пиленых камней
красивых темных тонов на известковом растворе, имеют легкий
наклон внутрь, были покрыты штукатуркой охристого цвета. Вход в
храм с юго-востока, в поперечной стене он имеет полукруглое
завершение в виде цельной каменной перемычки. Над входом в
стену вставлена тонкая каменная плита, служащая навесом. Над
навесом в стене - узкое окно, выше окна, друг над другом,
находятся две квадратные ниши по сторонам. Все это вместе с окном
дает форму прямого креста. В боковых нишах видны остатки
вмонтированных в стену рогов. Внутренний обмер: 1,25 х 2,65 м.
Стрельчатая арка делит помещение на две равные части. В пролете арки
протянута деревянная балка. Арка начинается от пола, ее высота —
2,10 м. В стрельчатом своде также имеются гнезда для балок.
В западной части, вплотную к северной стене прислонен столп,
с фасадной стороны постепенно сужающийся кверху и приобре-
85

тающий стрельчатую форму. Боковая поверхность его везде имеет
одинаковую ширину. Размеры основания столпа - 0,51 х 0,28 м,
высота - 1,76 м. В лицевой стороне столпа, обращенной и двери,
сделаны два отверстия. Нижнее, 0,51 м высоты, проходит насквозь
на южную стену. Над ним устроена ниша треугольной формы.
Столп сложен из хорошо подогнанных камней, так же как и
стены, покрыт ровным слоем штукатурки белого цвета и
одновременен храму. Ограды вокруг храма нет [8, с. 434].
Дик-Сели
Храм расположен над аулом Фуртоуг, на высоком и
труднодоступном отроге Столовой горы. Наружный обмер: 1,40 х 2,31 м,
высота 1,92 м (рис. 12, б). Кровля двускатная ступенчатая, из
плоских каменных плит. Стены сложены из крупных блоков тесаного
местного камня, некоторые из них достигают одного метра в
длину. Сохранились следы штукатурки желтоватого цвета. В
восточной стене на высоте 1,20 м устроена ниша 0,30 х 0,25 х 0,66 м.
Внутреннее помещение представляет собой узкий коридор 0,3 х
1,9 м. Вход - с запада, шириной 0,3 м и высотой 1,1 м. У
внутренней восточной стены продольные стены закруглены. Поперек
святилища протянуты две деревянные балки [4, с. 436].
Мятер-Дэла
Мятер-Дэла расположен также на вершине Столовой горы, на
северо-восток от Мятцила, и является вторым объектом
посещения при проведении культовой церемонии. Наружный обмер: 2,75
х 3,83 м (рис. 2.2, в). Стены сложены из крупных каменных блоков
на известковом растворе, были оштукатурены желтоватым
раствором. Вход в храм — с востока, проем имеет завершение в виде
стрельчатого ложного свода. Над дверью имеются остатки
вделанных в стену оленьих рогов. Внутри арки нет. Ложный стрельчатый
свод идет от пола. В стенах - две ниши. Стены покрыты
штукатуркой белого цвета. На западной стене в штукатурке
наблюдается вдавленное изображение прямого креста. В своде сохранились
отверстия для поперечной деревянной балки. Ограды нет.
86

Неподалеку находится еще один храм меньших размеров [4,
с. 435-436].
Долте (Делите)
Храм расположен в ущелье «Галгай-че», выше аула Карт, на
высоком и крутом холме, подъем на который довольно труден и
утомителен. От храма открывается вид на все ущелье: внизу
виден ряд аулов, вдали на востоке - широкое ущелье р. Ассы.
Наружный обмер: 4 х 3,3 х 8,9 х 8,90. Ориентирован храм строго на
восток (рис. 2.2, б). Стены сложены из блоков местного камня
грубой обтески правильными рядами на известковом прочном
растворе, угловые камни имеют большие размеры — до 1 х 0,5 х
0,5 м. Такая техника кладки с укреплением углов аналогична кладке
башен. Местами сохранилась известковая штукатурка с
добавлением крупнозернистого песка, желтоватого цвета.
Интересны по своим украшениям восточная и западная
наружные стены. Во фронтонах этих стен помещены кресты с
Голгофой, простые, прямые, образуемые узкими щелями,
выложенными плоскими камнями. Верхний левый и правый концы крестов
заканчиваются квадратными небольшими нишами, нижние части
крестов стоят на голгофе, состоящей из пяти углублений
квадратной формы. Выше крестов устроено по одному узкому окну с
расширением внутрь. Стены слегка наклонены внутрь. На южной
стене снаружи устроены ниши: одна слева от входа (треугольная)
и четыре справа C треугольных и одна прямоугольная).
Вход в храм — с юга, ближе к западной стене. Дверь —
деревянная из двух створок, открывавшихся внутрь и запиравшихся
деревянным засовом, который ходил в канале, устроенном в толще
стены. Справа от двери, на высоте 1 м, устроена ниша @,36 х 0,35 х
0,40 м). Кровля двускатная, с 8 уступами. Общая высота
сохранившейся западной стены достигает 4,35 м. Внутри храм делится
арками на четыре части, при этом пилястра средней арки начинается
от самого пола, а две другие сначала сливаются с поверхностью
стены. Высота всех арок от пола — 2,60 м, они представляют собой
стрельчатый ложный свод. Стены в углах, на высоте 2 м, соедине-
87

ны между собой выступающими плоскими камнями, как в
башенных сооружениях.
В северной, южной и западной стенах устроено большое
количество ниш, в отдельных местах они расположены в три яруса.
Часть из них — с боковыми ответвлениями, тайниками, в которых
хранились кресты, чаши и иная церковная утварь. В нишах без
тайников стояли иконы и свечи, о чем свидетельствует копоть,
покрывающая некоторые из них.
Восточная стена алтарной части имеет оригинальное
сооружение — столпообразный монумент. Столп сложен вперевязку со
стеной. Размеры его основания - 0,98 х 0,18 м, постепенно кверху
столп сужается и заканчивается фаллической шишкой. В лицевой
стороне столпа устроены три ниши: нижняя, четырехугольная,
расположена ближе к северной. Средняя ниша, самая большая, со
стрельчатой аркой, отделяется от нижней одним плоским камнем в 0,30 м
толщины. Высота этой ниши 0,90 м, ширина 0,54 м, глубина 0,40 м.
На задней стене ниши, под самым верхом высечен простой
четырехконечный крест. Верхняя, третья ниша тоже имеет отверстие
стрельчатой формы высотой 0,49 м и шириной — 0,39 м
(рис. 2.13). Все три ниши носят следы копоти. Продольные стены
при приближении к западной стене делают дугообразную
кривую, так же как в храмах Маги-Ерды и Галь-Ерды.
Внутренний обмер: 2,65 х 7,50 м. В центральной арке сделана
дверь. Пол храма несколько ниже уровня земли и отделяется от
наружного грунта высоким каменным порогом с двумя
внутренними ступенями. По стенам и аркам сохранилась штукатурка
белого цвета, наложенная очень тщательно [4, с. 416—418].
Дзорах-Дэла
Храм находится неподалеку от заброшенного аула Гадаборш.
От него открывается величественный вид на Ассинское ущелье
выше аула Пуй, ущелье Тхаба-чоч и все балки, отроги и скаты,
покрытые густым сосновым и смешанным лесом. На горизонте
видны заснеженные вершины Хевсуретии с остроконечными
пиками. На севере тянется ущелье Галгай-че с замыкающим его
Скалистым хребтом и величественным Цейламом.
88

Ориентация храма — с юго-запада на северо-восток.
Наружный обмер: 3,94 х 9,08 м (рис. 2.2, б). Стены сложены из плитняка,
с выделением углов крупными камнями. Кладка небрежная. Кровля
двускатная, с 12 уступами. На стенах и уступах кровли следы
штукатурки желтоватого цвета. Внутри храм делится поперечной
стеной на два изолированных помещения. Стена эта одновременна
храму, так как сложена вперевязку с его стенами. В ней, на высоте
человеческого роста, устроено окно из одного помещения в другое,
имеющее форму треугольника вершиной вверх, основание 0,33 м,
высота, 0,38 м; второе сквозное отверстие устроено у самого пола
у южной стены, величина отверстия - 0,35 х 0,35 м. Внутренний
обмер меньшего помещения: 2,86 х 1,93 м. В северо-восточной
стене расположено узкое окно с постепенным расширением внутрь,
в этой же стене — две небольшие ниши. Вход в помещение
отдельный, с юго-востока, проем завершен полуциркульной аркой.
Вторая большая часть храма имеет размеры 8 х 2,70 м и
делится двумя арками на три неравные части: 2,70, 2,08 и 2,13 м. Арки
имеют стрельчатую форму, выложены в технике ложного свода и
начинаются от самого пола. Высота арок - 3,40 м, наружная
высота храма до конька крыши - 4,10 м. В пролете арок протянуто по
одной балке, кроме того, в каждом отделении протянуто по две
балки. В стенах устроено большое количество прямоугольных ниш:
в юго-восточной стене - 9, в юго-западной - 4, в северо-западной
— 13. Внутри сохранилась штукатурка белого цвета. Вход в храм
расположен в южной стене западной части, проем имеет
полуциркульное завершение. В юго-восточной стене снаружи устроены
две ниши. В юго-западной стене имеется три небольших окна
треугольной формы.
К юго-восточной стене примыкает ограда полукруглой формы,
напоминающая ограду Галь-Ерды. Кладка ограды аккуратная,
сложена из такого же плитняка, что и храм [4, с. 423—424].
Храм Тушоли в селении Кок
Расположенный на вершине остроконечной высокой горы храм
— не единственное сооружение на ней. Вся вершина занята
постройками культового назначения и заброшенными жилыми баш-
89

нями. Наружный обмер храма - 4,09 х 3,40 м (рис. 2.2, б). Стены
сложены из тесаного дикого камня и покрыты штукатуркой
желтовато-охристого цвета. Ориентация храма - короткими стенами
с севера на юг. Вход — в восточной стене, смещен к югу. Проем
очень низкий, напоминает по величине скорее лаз в склеп. Над
дверью, под плитками первого уступа крыши имеется
прямоугольная ниша. В южной стене устроено два окна: одно из них,
древнего происхождения, в центре, заделано каменной плиткой и
заштукатурено, второе окно на высоте 1,66 м — позднее. Северная
стена примыкает к скале.
Внутри храм поделен стеной позднего происхождения на две
части, причем стена идет не поперек, а вдоль, соединяя северную и
южную стены. В стене имеется стрельчатая арка. Эта стена
закрыла центральное окно, поэтому пришлось устроить новое окно,
дающее свет в восточную половину помещения. Такое устройство
стены с аркой выделяет данное сооружение из ряда всех других
культовых построек подобного типа. Внутри храма и в стенах на
разной высоте, и в поперечной стене устроено много ниш. В этом
храме была найдена бронзовая маска богини Тушоли и большое
количество рогов. Храм перекрыт стрельчатым ложным сводом,
высота внутри — 2,48 м. Штукатурка внутри наложена очень
небрежно. На расстоянии 0,63 м от восточной стены против
двери устроено из плоских камней три ниши, две обращены на
восток, а третья на юг. Перед южной и восточной стенами
выровнена площадка, обнесенная каменной оградой, во многих
местах ограда разрушена. В восточной стороне ограды устроены три
ниши.
Неподалеку находится сооружение без доступа внутрь и
оригинальный столпообразный памятник — каменное изображение
фалла (рис. 2.14, б). Высота его — 1,65 м, высота верхней части -
0,40 м; основание плоское и имеет углубление, которым
держится на каменном столбе в сечении 0,12 х 0,1 м, высота столба —
1,25 м. Столб поставлен на большом камне и украшен мелкими
камнями, набросанными в беспорядке [4, с. 432-433]. По
сообщению В.П. Пожидаева, Тушол-цу местные жители называли «мать
плодородия», или «божья матерь». Столб привлекает массу бого-
90

молок, особенно бесплодных женщин. Они отламывают кусочки
от столба, зашивают в ладанку и носят на шее. Оригинально в
этом культе то, что фаллос «виновник» не только чадородия, но
и засухи и дождя. Во время засухи жители снимали шапку со
столба, опрокидывали ее и не надевали до тех пор, пока не
начинался дождь.
Тушоли изображалась в виде женщины с ребенком на руках
и голубем. Храм Тушоли посещался как в рамках
церемониального посещения трех храмов, описанного выше, так и отдельно.
Праздник Тушоли совершался в последнее воскресенье месяца
Тушоли. К празднику в честь Тушоли каждое семейство
готовило особые хлебы и особую свечу, а также особого жертвенного
барашка, носящего название «барашек сына». К храму шли
только женщины и дети. Женщины пели песни и просили у Тушоли
детей. Затем проводилось моление, аналогичное описанному у
Галь-Ерды, заклание жертвенного животного и трапеза с
потреблением пива, араки и лепешек, предварительно освященных в
нишах храма [8, с. 372-374].
Храм Тушоли близ селения Лежг
Этот храм Тушоли находится на правом берегу р. Армхи, на
запад от аула Лежг. Наружный обмер: 3,24 х 4,09 м. Стены храма
сложены из крупных тесаных камней на известковом растворе
(рис. 2.2, б). Храм имеет два противоположных входа - с востока
и с запада. Проемы имеют полуциркульное завершение. Внутри
храм делится аркой на две части. В восточной части в северной
стене находится глубокая ниша, ее глубина 1,10 м при отверстии
0,70 х 0,40 м. Из-за этого она напоминает короб и на 0,50 м
выходит за пределы наружного края внутренней стены. Ниша
находится на уровне пола помещения, выступающая часть ее
образована толстыми каменными плитами. Угол ниши,
примыкающий к арке, делает закругление. В западной части святилища
устроены две традиционные ниши: одна в северной стене рядом
с аркой, другая в северо-западном углу. На внутренних стенах
сохранилась штукатурка белого цвета. Ограды вокруг храма нет
[4, с. 434-435].
91

Три храма в районе селения Дошхакле, на мой взгляд, также
могут быть отнесены ко второй группе храмов.
Храм близ Дошхакле
Храм расположен в западном конце ущелья Галгай-че на
невысоком бугре. Наружный обмер: 7,0 х 3,9 м (рис. 2.2, б). Кровля
двускатная с восемью уступами с запада. Цоколь сложен из
крупных камней, стены - из более мелких, кладка и обтеска очень
грубые. Высота храма до конька кровли - 4,60 м. Вход в храм
находится в восточной стене, имеет полуциркульное завершение.
Слева от двери снаружи две ниши, одна над другой. Нижняя ниша
имеет форму трапеции, а верхняя ~ форму треугольника. Над
дверью по оси между 3-й и 5-й плитками крыши расположено окно
треугольной формы высотой 0,55 м. Все стены покрыты слоем
штукатурки светлого охристого оттенка.
Внутри храм поделен аркой на две части: восточная - 2,40 м,
западная — 2,84 м. На высоте 1,90 м части арки не доходят друг до
друга на 0,24 м, этот промежуток имеет плоское перекрытие.
Пролет арки у основания - 1,18 м. Внутри стены в углах соединены
плоскими угловыми камнями, выступающими за пределы углов,
- прием, широко используемый в строительстве башен. В
восточной половине храма, в сводчатом перекрытии, в два яруса вделаны
балки: две на высоте 2,30 м, а две другие — выше. В южной стене
имеются четыре небольшие ниши. Западная часть храма также
имеет четыре балки. В арке над самым верхом свода устроена
ниша с глубоким тайником. Кладка стен внутри такая же грубая,
как и снаружи. Стены покрыты штукатуркой белого цвета.
Внутренний обмер: 5,80 х 2,20 м, высота 4,40 м. Против восточной
стены храма сохранились следы ограды, сложенной из огромных
необтесанных камней, сухой кладки [4, с. 427].
Храм над селением Дошхакле
Храм находится в ущелье Галгай-че, он расположен на склоне
Скалистого хребта, на искусственно выровненной площадке.
Ориентация храма — с юго-запада на северо-восток. Наружный обмер:
92

2,25x3,15 м (рис. 2.2, в). Стены сложены из крупных, грубоотесан-
ных камней, кладка небрежная. Сохранилась штукатурка
охристого цвета. Кровля традиционная, двускатная, с пятью уступами. Вход
в храм — с запада, проем имеет завершение полуциркульной
формы, выложенное из трех камней. Над входом в стене две ниши,
вертикально разделенные между собой тонкой каменной плиткой.
В восточной стене имеется узкое, с расширением внутрь окно
треугольной формы.
Внутренний обмер: 2,22 х 1,40 м, высота - 2,60 м. Арка
отсутствует. Внутри стрельчатый свод заканчивается плоской плитой.
В свод вставлены две поперечные круглые деревянные балки.
У основания восточной стены, во всю ее ширину выложено
каменное возвышение высотой 0,21 м и шириной 0,27 м. Все стены,
свод и возвышение покрыты толстым слоем штукатурки белого
цвета. Перед входом — выровненная площадка, упирающаяся в
отвес скалы. Одна сторона площадки имеет ограду, другая круто
обрывается вниз [4, с. 430].
Храм на перевале Цей-Лам
Храм расположен на хребте, отделяющем ущелье Галгай-че от
Салгинского, недалеко от селения Бишт. Храм виден из селения -
он ярким пятном вырисовывается на фоне неба и узкой полосы
снеговой цепи. От храма открываются интересные виды на тропу
к Дорийскому перевалу и на ущелье вдоль Скалистого хребта. На
севере горизонт замкнут красивыми остроконечными пиками
Скалистого хребта с Цей-Ламом в центре. Храм ориентирован с
северо-запада на юго-восток. Наружный обмер: 2,20 х 3,04 м,
высота 3,00 м, высота стен до первых плиток — 1,60 м (рис. 2.2, в).
Кровля двускатная, с семью уступами и гребнем. Стены сложены
из крупных камней, грубой обтески, однако между собой в кладке
отдельные камни подобраны и пригнаны очень тщательно.
Храм стоит на оригинальном основании - громадном
гранитном камне, и из-за покатости его верхней поверхности у
святилища стены неодинаковой высоты. Стены и уступы крыши
покрыты штукатуркой, желтовато-охристого цвета. Вход расположен в
центре восточной стены, имеет полуциркульное завершение. Дверь
93

имела довольно высокий порог и запиралась на засов. Слева от
двери в стене устроена ниша. В восточной стене узкое, в форме
треугольника, окно с расширением внутрь (рис. 2.15). Внутри
храма стены на высоте 1,30 м начинают переходить в остроконечный
стрельчатый свод. Под потолком поперек здания протянуты две
круглые балки. В восточной стене устроена прямоугольная ниша.
Стены и свод потолка покрыты толстым слоем штукатурки
белого цвета. Ограды вокруг святилища нет [4, с. 431].
2.5. Родовые храмы XIII—XIV вв.
Родовые храмы, имеющие самый низкий иерархический статус,
располагались в непосредственной близости от конкретного
селения и часто имели соответствующее название, например, Эрдзели.
В родовых храмах происходила церемония с участием только
жителей данного селения. Церемония, судя по всему, была аналогична
описанным выше, т. е. в ней также поклонялись единому божеству
в трех лицах — двум мужским и одному женскому. В некоторых
родовых храмах атрибут женского божества - столпообразный
монумент - находился непосредственно в храме (с. Бархин),
однако в большинстве случаев он ставился неподалеку или рядом со
зданием храма. В большинстве родовых храмов имеются престол у
восточной стены, одна стрельчатая арка, вход с полуциркульным
завершением и тайнички с церковной утварью — канделябрами,
подсвечниками, крестами, церковными книгами, что свидетельствует
о влиянии христианства (рис. 2.16).
Мецхали
Храм находится в 2 км от аула Мецхал, на северо-востоке от
последнего. Наружный обмер: 4,35x4,50x2,75x2,95 м (рис. 2.2, б).
Вход в храм — с юга, ближе к западной стене. Храм делится аркой
на две части: западную - 1,59 м и восточную - 1,36 м. В
восточной стене на высоте 0,84 м от пола устроена ниша, горизонтально
поделенная полочкой на две части. Внутри храм покрыт белой
штукатуркой, снаружи — желтой. Перед южной стеной храма
видны остатки ограды полуовальной формы, сложенной более
небрежно, чем храм [4, с. 427].
94

Эрдзели
Храм расположен на небольшом холмике, на окраине аула Эрзи.
Ориентация храма - с юго-запада на северо-восток. Наружный
обмер: 2,42 х 4,12 м; высота до гребня — 3,30 м, до первых плиток
крыши - 2,34 м. Кровля традиционно двускатная (рис. 2.2, б).
Стены сложены из аккуратно подтесанных камней и снаружи
покрыты толстым слоем штукатурки красивого охристого тона. Окон
в храме нет. Вход с полуциркульным завершением и
двустворчатой деревянной дверью расположен в центре юго-западной стены.
Слева от двери снаружи сделана прямая ниша. Выше двери и чуть
ниже последней плитки крыши в штукатурку вделано
чашеобразное углубление, посередине которого выпуклое полушарие. Такое
же украшение расположено между 2-й и 3-й плитками крыши.
Внутри храма стены переходят в стрельчатый ложный свод.
Арок нет. Поперек здания в своде укреплены четыре балки: три
балки на высоте 1,90 м, а четвертая — почти под самым сводом.
В северо-восточной стене И.П. Щеблыкиным в 1929 г.
обнаружена ниша с тайничком в 0,50 м. В ней находились 3 железных
креста и 6 бронзовых блях, покрытых рисунком. В
северо-западной стене также имеется прямоугольная ниша. Стены покрыты
штукатуркой белого цвета. Внутренний обмер храма: 3,10 х 1,50 м.
Ограды вокруг святилища нет [4, с. 428].
Мекали
Храм расположен в 1,5 км от аула Шуан, вверх по течению и
на левом берегу р. Армхи на невысоком откосе, являющемся
склоном Хевсурских гор. Здание сложено из местного камня темного
цвета довольно грубой обтески. Снаружи стены оштукатурены и
имеют охристый цвет. Наружный обмер: 2,60x4,10 м (рис. 2.2, б).
Поперечные стены наклонены кверху на 0,20 м, высота здания
3,16 м. Кровля двускатная с шестью высокими уступами - 0,35 м.
Вход с востока, проем имеет стрельчатую форму. Внутренний
обмер: 3,20 х 1,50 м, высота 2,30 м. Арка отсутствует. Стены
постепенно переходят в стрельчатый ложный свод. В западной стене,
против двери, устроены две ниши, одна над другой. Первая - на
высоте 0,80 м от пола, а вторая — на высоте 1,40 м. Дно нижней
95

ниши представляет собой каменную плиту, наружный край
которой выходит за пределы стены. Окна в храме отсутствуют. Стены
внутри покрыты штукатуркой белого цвета. С восточной стороны
к зданию примыкает искусственно выровненная площадка,
окруженная со всех сторон каменной оградой. Ограда сохранилась
хорошо, ее высота — 1,5 м. В западной и южной стенах ограды
имеются по две ниши. В восточной стене у северного угла — вход.
У северо-восточного угла святилища на ограде сложено большое
количество оленьих и турьих рогов [4, с. 429].
Храм в ауле Бархин
Храм находится в ущелье Галгай-че, выше аула Эгикал,
расположен он на крутом склоне Скалистого гребня. По склону
сделаны террасы, укрепленные подпорными каменными стенами. На
одной из таких террас и построен храм. Храм имеет очень
красивые пропорции. Соотношение высокой, в 12 ступеней крыши и
слегка наклоненных внутрь продольных стен производит очень
благоприятное впечатление. Северо-западная стена упирается в отвес
горы, а юго-восточная спускается на 3 м ниже на следующую
террасу. Штукатурка уступов крыши и стен имеет красивый
светло-охристый оттенок (рис. 2.17).
Кладка стен очень аккуратная — камни разной величины
уложены неправильными рядами, но подогнаны и обтесаны весьма
тщательно. Применена выкладка углов большими камнями по 0,50 м
высоты. Храм ориентирован с северо-запада на юго-восток.
Наружный обмер храма: 5,90 х 3,5 м, высота до первой плиты
- 2,40 м, общая высота до гребня -5м (рис. 2.2, б). Вход в храм -
с запада, смещен к югу. Высота двери снаружи — 1,17 м, внутри —
1,91 м. Полукруглый свод над дверью образован двумя
каменными плитами. Над дверью по ее оси, чуть ниже первых плиток
крыши, имеется вдавленный в штукатурку отпечаток руки.
Справа и слева от него по небольшой нише. В восточной стене — одно
узкое щелевидное окно, над которым вделан в стену череп оленя с
одним рогом, справа и слева от черепа выступает из стены по
одному длинному узкому камню. Над черепом находится
вставленная в стену каменная плита, служащая навесом над черепом.
96

Внутри храм поделен аркой на две части: восточная — 2,98 м и
западная - 1,95 м. Клинчатая арка начинается от пола, пилястра ее
выступает от стены на 0,25 м. Образуя легкую кривую на 2,15 м,
кривая переходит в стрельчатую форму, достигая высоты 3 м. На
высоте 2,10 м протянута деревянная балка. Над аркой сложена
стена и в ней устроена вторая малая арка. На восточной стене, на
высоте 1,50 м расположена ниша, входное отверстие которой
закрыто наполовину каменной плиткой. В северной стене выложены
четыре ниши. Поперек восточной части храма протянуто четыре
деревянные балки: две - на высоте 2,70 м и две - под самым
верхом свода.
Западная часть храма имеет две особенности: у северной стены,
во всю ее длину, устроено каменное возвышение, высотой 0,48 м и
• шириной 0,92 м, покрытое кровельными плитами. Над ним, на
высоте 2м- небольшое каменное висячее столпообразное
сооружение с закругленными углами высотой 0,92 м, сужающееся кверху
и увенчанное фаллической шишкой. В нем одна ниша, поделенная
полочкой на два отделения. Столп выходит за пределы стены на
0,15 м. В западной и восточной стенах расположены по две ниши.
В этой части храма в своде крыши протянуты в два яруса три
балки — одна на высоте 2,70 м, а две другие выше, под самой
вершиной свода. В восточную стену вставлены рожки серны.
Ложный стрельчатый свод перекрытия начинается с отметки 1,60 м,
при этом половинки свода не доходят друг до друга на высоте
4,72 м, образуя прямой участок шириной 0,25 м. Гребень кровли
выложен закругленными камнями.
Внутренний обмер: 4,50 х 2,16 м. Внутренняя кладка
отличается тщательностью как в подборе камней, так и в пригонке.
Штукатурки внутри нет. В пролете входной двери устроен тайник,
отходящий от канала засова под прямым углом в толщу другой
стены. Вход имеет порог 0,45 м в две ступени. Площадка перед
западной стеной обнесена с трех сторон каменной оградой,
достигающей в некоторых местах 1,50 м высоты. Южная часть ограды
полукруглая и имеет в центре вход. В северной стене ограды имеется
три небольшие ниши, одна из них большая — шириной 0,80 м,
глубиной 0,99 м и высотой 1,26 м. Вдоль всей северной стены
97

ограды и до самого входа идет каменное возвышение шириной
0,60 и высотой 0,36 м.
На нижней террасе, против восточной стены храма, над самым
обрывом, лежит большой камень с плоским верхом, который
имеет очертания семиугольника с неправильными сторонами; его
наибольшая диагональ - 1,40 м, наименьшая — 1,09 м. В верхней
плоскости камень имеет чашеобразное углубление диаметром в
0,32 м и глубиной 0,21 м. К этому камню приходили женщины,
желавшие иметь детей, и касались животом отверстия камня [4,
с. 424-427].
***
Относительно источника проникновения христианства в
горные районы Ингушетии позволю себе не согласиться с
распространенным мнением о том, что оно однозначно принесено было из
Грузии. Учитывая необычность и яркое своеобразие архитектуры
ингушских храмов, источник, возможно, был не единственным.
Наряду с Грузией, это могла быть Армения, ряд сходных черт с
архитектурой которой также прослеживается в храмах
Ингушетии. Наличие подземных склепов-усыпальниц в ряде ингушских
храмов (Тхаба-Ерды, Таргимский храм) может свидетельствовать
о деятельности миссионеров западно-христианской церкви. В XIII в.
они предпринимали активные действия по христианизации
Северного Кавказа, по территории которого проходили важнейшие
торговые пути на восток. В границах торгового пути находилась и
территория Ассиновской котловины. Недалеко, в Нижнем Джула-
те, существовала католическая кафедра.
Важно подчеркнуть тот факт, что не было единственного,
сильного влияния — это подтверждается наличием ярко выраженных
особенностей ингушских храмов. Христианство легло на
подоснову языческого мировоззрения, что нашло отражение в
архитектуре даже гражданских сооружений, например башен (рис. 2.18).
Чрезвычайно распространенный в средневековье способ строительства
храмов по образцу в Ингушетии не наблюдается. Каждый объект,
каждый культовый комплекс здесь индивидуален. Он отражает
98

как взаимодействие христианской религии и языческой
мифологии, так и обожествление природы конкретного места.
Архитектура каждого объекта в отдельности может показаться
примитивной, но архитектура всего комплекса в целом,
включающая путь от объекта к объекту, виды на окружающее
пространство гор и ущелий, систему священных деревьев и камней на этом
пути, движение солнца, представляет собой уникальное явление.
Индивидуальные в каждом случае, храмовые комплексы
Ингушетии в то же время позволяют сделать обобщающие выводы о
своеобразии культовой архитектуры средневековой Ингушетии и
об отнесении ее к христианскому зодчеству. В какой-то степени
все вышеописанное относится и к храмовой архитектуре соседней
Осетии.
Литература
1. СМОМПК. 1897. Вып. 22. Тифлис, 1897. С 44.
2. Маркович В.И. В стране вайнахов. М.: Искусство, 1969.130 с; Мужухоев
М.Б. Материальная культура горной Ингушетии XIII—XVII вв. Грозный, 1977.
179 с; Щеблытн И.П. Архитектура древних ингушских святилищ// Известия
ингушского НИИ краеведения. Вып. 3. Владикавказ, 1930. С. 430-494.
3. Мужухоев М.Б. Материальная культура горной Ингушетии XIII—
XVII вв.; Он же. Средневековые святилища Центрального Кавказа // СА. 1985.
№З.М., 1985. С. 81-92.
4. Щеблыкж И. П. Архитектура древних ингушских святилищ. С. 430-494.
5. Мужухоев М.Б. Материальная культура горной Ингушетии XIII—
XVII вв. С. 140.
6. Миллер В. Ф. Археологические наблюдения в области чеченцев //
Материалы по археологии Кавказа. Вып. 1. М., 1888. С. 1-84.
7. Долгот Б.К. Первобытная религия чеченцев // Терский сборник. Вып. 2.
Кн. 2. Владикавказ, 1893. С. 51.
8. Алборов Б.А. Ингушское «гальерды» и осетинское «аларды» // Известия
ингушского НИИ краеведения. Вып. 1. Владикавказ, 1928. С. 348-429.
9. Герман. Сказание о церкви рассмотренное таинство. М., 1995.90 с.
10. Генко А.Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки коллегии
востоковедов. Л., 1930. Т. 5. С. 737-741.
11. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII—
XIX вв. С. 46.
12. Семенов Л.П. Археологические и этнографические разыскания в
Ингушетии в 1925-1932 гг. Грозный, 1963. С. 150.
99

13. Engelhartund Perot, Reise in die Krym und Caucasus. Berlin. 1815. S. 237—
245.
14. Steder Tegebuch einer Reise die im Jahr 1781 von der Granzfestung Mosdok
nach dem inneren Caucasus unternohmen worden. St. Petersburg und Leipzig, 1797.
15. ШамилевЛ.И. К вопросу о христианстве у чеченцев и ингушей //
Известия Чечено-Ингушского НИИ. Т. 3. Вып. 1. Грозный, 1963. С. 85-86.
16. Крупное ЕЙ. Грузинский храм «Тхаба-Ерды» на Северном Кавказе //
КСИИМК Вып. 15. М., 1947. С. 124.
17. Казарян А.Ю. Генезис тетраконхов с угловыми нишами в Закавказье:
Дис.... кацц. искусствовед. М., 1991. С. 25; СаинянАА. Архитектура Касахской
базилики. Ереван, 1955; Геворгян Т.Е. Построение плановой и
пространственной композиции Одзунского храма// Тезисы докладов 5-й республиканской
научной конференции по проблемам культуры и искусства Армении. Ереван,
1982. С. 287.
18. Асратян М. Раннесредневековые зальные церкви с обходом Грузии и
Армении (композиционные параллели) // Материалы IV Международного
симпозиума по грузинскому искусству. Тбилиси, 1983. С. 79—92.
19. ГолъдштейнАФ. Средневековое зодчество Чечено-Ингушетии. М., 1975.
С. 55.
20. Ингушские праздники // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 5.
Тифлис, 1871. С. 8.
21. Гатиев Б. Суеверия и предрассудки у осетин // Сборник сведений о
кавказских горцах. Вып. 9. Тифлис, 1876. С. 49.
22. Тменов В.Х. Древние верования осетин и ингушей и их отражение в
памятниках материальной культуры // Вопросы историко-культурных связей
на Северном Кавказе. Орджоникидзе, 1985. С. 33-71.
23. Мужухоев М.Б. Раскопки храма Алби-Ерды горной Ингушетии в 1990—
1991 гг. // XVIII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа.
Кисловодск, 1994. С. 63-64.
24. Chantre Е. Recherches antropologiqies dans le Caucase. Vol. 4. Paris, 1887.
P. 196.
25. Мужухоев М.Б. Таргимский храм // Северный Кавказ в древности и в
средние века. М., 1980. С. 179.
26. Сулименко С.Д. Архитектура в традиционной культуре горских народов
Северного Кавказа: Дис д-ра архит. М., 2000.540 с.
27. Головинский П.А. Заметки о Чечне и чеченцах // Сборник сведений о
Терской области. Вып. 1. Владикавказ, 1878. С. 252.

Глава 3. ОСЕТИЯ
На территории современной Северной Осетии в период
интенсивного строительства храмов в XI—XIV вв. существовало
несколько территориально-государственных объединений. Каждое из
этих объединений прошло свой путь христианизации и,
соответственно, сформировало свои регионально-этнические варианты
христианской архитектуры (рис. 3.1). По моему мнению, храмовое
зодчество Осетии не может быть разделено на периоды — оно
может быть рассмотрено только по территориям,
соответствующим этническому расселению, и таких территорий на период XI—
XIV вв. можно выделить четыре.
Самый ранний очаг христианской культуры — это Двалетия,
храмы которой относятся к XI в. (рис. 3.2, а). Пространственная
организация этих храмов не вызывает сомнений при отнесении
их к христианскому зодчеству. Наиболее значительную
территорию занимали горские общества Кобанского, Куртатинского и
Алагирского ущелий, относимые многими историками к
Восточной Алании. Тем не менее культовое зодчество данного региона в
наименьшей степени подверглось воздействию христианской
архитектурной культуры, так ярко проявившейся в центральной
Алании (рис. 3.3, а, б\ 3.4). Большинство культовых объектов
данной территории настолько самобытны, что даже трудно назвать их
христианскими — они отражают языческую мифологию, но несут
на себе следы влияния христианства. Ярко выраженным
своеобразием обладают храмы Дигории, датируемые XIII—XIV вв., в
архитектуре которых сформировались черты, сходные с культовым
зодчеством Ингушетии (рис. 3.2, б). Подобное обстоятельство
представляется достаточно удивительным, учитывая удаленность
данного региона от Ингушетии.
Наконец, достаточно необычную группу составляют церкви
Верхнего Джулата, относящиеся к XIII—XIV вв. (рис. 3.3, в). В
архитектуре этих храмов также проявился религиозный синкретизм
мировоззрения, сформировавшегося на основе смеси язычества, двух
христианских конфессий — католицизма и православия, а также
незначительного влияния ислама (вернее, той смеси ислама и до-
101

A
исламских верований, которые составляли основу мировоззрения
татаро-монгольского населения Верхнего Джулата).
3.1. Христианские церкви Двале!
^ R гогуп^рственном музее Грузии хранится! перечень народов
мира от XIII вЛ составленный на основе переч&я ш в. Ипполита
мсШ0.Н&-ча4ти кавказских племен он оригинален —
последовательность перечня такова: «28. кетелы, 29. гергеселы, 30. картвелы,
31. абхазы, 32. сваны, 33. мегрелы, 34. двалы, 35. греки, 36. булгары...
55. аланы» [1]. Данный список свидетельствует о необычайной
древности двалов, расселившихся на той территории, которая
принадлежала им и в XIII в.
Двалетия с VI в. становится сферой деятельности^христианских
миссионеров (рис. 3.5).[В.Б. Пфаф приводит сведения о
деятельности византийской церкви на территории Двалетаи^]г. В.Н. Гамре-
кели считает, что участие в христианизации Двалетии других,
помимо грузинских, христианских центров минимально, называя при
этом один из ранних центров, ведущих миссионерскую
деятельность у двалов, — Сирию [3]. В.Н. Гамрекели указывает несколько
этапов постепенного распространения христианства от Мцхета в
сторону Двалетии. Во второй половине IV в. и в начале V в. н. э.
христианство достигло заметных результатов по ущелью р. Арагви
и вообще среди населения высокогорной зоны. Однако не все, а
лишь часть «кавкасианцев» приняла христианство.
Армянский письменный памятник конца VI в. «Книга
посланий» сохранил перечень грузинских епископств начала VI в. Это
список грузинских архиереев, участвовавших в церковном соборе
в 506 г. В числе присутствовавших на церковном соборе были
епископы Цилканский, Самтависский, Руисский и др. [3, с. 76, сноска
11]. Из этого вытекает, что еще раньше того существовали
епархии Цилканская, Самтависская, Руисская и ближайшие горные
ущелья не только Арагви, но и Ксани, Рехулы, Исроли, Проне
являлись естественным полем их деятельности. Джуаншер
сообщает, что Вахтанг Горгасал в последние годы своего царствования
построил церковь в Никози, у выхода р. Лиахви из гор, и назначил
там епископа [3, с. 76, сноска 12]. Житие Давида Гареджели, одного
102

из 13 сирийских подвижников, уже прямо называет Двалетию.
В этом сочинении сказано, «что Давид Гареджели приказал
ученикам своим, чтоб каждый из них пошел в другие места и пропо-
ведывал Евангелие Божие и покаяние для прощения грехов.
И ученики пошли как овцы меж волков и некоторые из них
пошли к пределам Кахетии, а другие в горные места к жителям
Дуалетии» [3, с. 77, сноска 15].
Процесс распространения христианства в Грузии, вследствие
неблагоприятных внешнеполитических обстоятельств (нашествие
арабов) и консерватизма сознания населения, затянулся.
Особенно трудно он шел в горских обществах, не желавших
отказываться от родоплеменной религии. Сопротивление христианству было
обусловлено стремлением горцев сохранить автономность
отдельных патронимии, и Двалетия не была исключением в этом
процессе. Однако, судя по сохранившимся памятникам церковной ар-
хш^юофыМхристианство имело на территории Двалетии наиболее
значительные успехи, по сравнению с остальными территориями
Осетии. -—-—*-_~^__ ^^^
Ря5вным очагом распространения христианства с VI в. была
Мцхета. В грузинских летописях христианизации именно
горского населения Большого Кавказа уделено много внимания. Такое
направление миссионерской деятельности для Каотли было ег/ге-
ственным, так как! юг, юго-запад и запад. Кавказа уже были в
сфере влияния христианских государств - Византии, Антиохии^
Армении. В этом отношении весьма показателен маршрут
миссионерской экспедиции Св. Нины [3, с. 73, сноска 4]. В период
нашествия арабов Картли, лишенная сильного единого центра, тем не
менее проявила большую силу сопротивляемости исламу.
Авторитет христианской церкви в антиарабски настроенных кругах
повысился, христианство стало идеологическим знаменем борьбы
против арабского господства, знаменем самобытности и свободы.
Выдающиеся христианские деятели Картли стали искать
убежища на соседних территориях. Так, во второй половине VIII в. не-
ужившийся с арабами картлийский эристав Нерсэ был вынужден
в сопровождении 300 своих подчиненных бежать на север, через
хребет к хазарам, а оттуда перейти в Абхазию. В X в. заметно
103

оживление религиозной пропаганды Никозской епархииА сферу
деятельности которой входила и(Двалетия [ft, с. 82-83]. Это про-
явиле^х^строительстве церквей^ ь X в. построена церковь и селе- j
нийЭредви, между реками Большой и Малой Лиахви
христианство пустило корни в двальской среде, о чем
свидетельствует наличие ряда лиц двальского происхождения, проявивших
себя на грузинском литературном поприще.
Большой Кавказский хребет на протяжении всей истории
грузинского народа имел для него очень большое и многостороннее
значение. Владеть прочно хребтом Большого Кавказа означало
для Картли иметь, во-первых, безопасный север; во-вторых,
надежное убежище в трудные минуты, когда центр и основные
районы государства переходили во враждебные руки; в-третьих, весьма
многозначительное дополнение в экономике горных районов, а
кроме того, владеть торговыми путями. Но языческий Кавказ
совершенно не удовлетворял этим интересам и никак не мог
вызывать благодушного к себе отношения со стороны
государственных деятелей Картли. Большой Кавказ, населенный множеством
мелких обособленных, самобытных и самовольных племен и
обществ, был для Картли неблагонадежен. Христианизация племен
Большого Кавказа в сильнейшей мере содействовала бы
решению вопроса о владении Кавказом.
Даже формальное принятие христианства имело определенное
значение, поэтому христианские миссионеры были максимально
лояльны по отношению к языческим верованиям. Это несомненно
способствовало смешению языческой и христианской обрядности.
Однако формальная церковно-религиозная принадлежность
означала создание сильного идеологического рычага по сближению два-
лов с картлийцами, ведущего двалов к слиянию с ними в одну
народность. Принятие христианства сопровождалось обычно у
бесписьменных или малописьменных народов возникновением и развитием
письменности. Так было и в высокогорной зоне Кавказа. Христианизация
вела здесь к распространению картско-грузинского языка и, вместе
с ним, к применению грузинской письменности.
Интересным фактом является то, что некоторые двальские
фамилии имеют вайнахское происхождение [3, с. 85].
104

Регах
В селении, ныне покинутом жителями, находится несколько
культовых памятников.
Аларды-Дзуар. Расположен в 300 м от юго-западной окраины
селения. Представляет собой открытую, прямоугольную в плане
ограду, наружный обмер которой — 3,90 х 4,50, сложенную насухо
из необработанных сланцевых плит и камней. Ориентация
длинной оси - по линии юго-восток — северо-запад. Высота ограды —
1,50 м, толщина стены - 0,60 м. Входа нет. В юго-западной стене
на высоте 0,75 м от земли и на расстоянии 1,15 м от западного
угла расположена прямоугольная ниша @,28 х 0,65 х 0,45 м),
внутри которой обнаружены рога баранов, козлов и других
ритуальных животных и культовый инвентарь. В центре ограды —
остатки высохшекГсвященного дереваГ^
Храм Хуъщау-Аргуан расположен в 40 м юго-восточнее
святилища Аларды (рис. 3.5, б). Представляет собой храм с вписанной
апсидой, ориентированный длинной осью по линии запад-восток.
Наружный обмер: 5,50 х 7,50 м (рис. 3.3, а). Храм сложен из
необработанных сланцевых плит и охристого цвета туфовых блоков,
проложенных в углах и откосах окон. Связующий раствор — из-
вестково-глинистый, следов штукатурки нет. Входной проем
расположен в южной стене, в 1,50 м от юго-западного угла, на уровне
земли. Ширина проема - 1,10 м. В западной наружной стене
находится прямоугольная ниша @,50 х 0,40 х 0,35 м) с ритуальными
предметами. Внутреннее помещение храма аркой стрельчатой формы
делится на две части. Пилястры шириной 0,35 м, отстоят на 1,10 м
от северо-западного и юго-западного углов сооружения. Алтарная
часть закруглена (R - 2,00 м) и приподнята над полом на 0,15 м.
В южной, северной и восточной стенах находятся заложенные
камнем окна, расширяющиеся внутрь и на 1,25 м отстоящие от
пола. Внутренний обмер: длина — 4,40 м (с алтарем - 6,40 м),
ширина — 4,15 м, высота — 2,00 м. Алтарь имеет заплечья,
выступающие на 0,35 и 0,25 м. Церковь окружена грубо сложенной
каменной оградой более поздней постройки, четырехугольной в плане.
По мнению Г.Г. Гамбашидзе, Хуыцау-Аргуан построен после воз-
105

ведения больших церквей ДвалетиЛ (Зруг^ Тли, jlap) [4].
Большинством исследователей памятник датируется ХГ-ХНГ вв. [5].
Нар
Святилище расположено на кладбище, на склоне восточной
окраины села. Столпообразный монумент сложен на скальном
выходе породы, насухо из сланцевых плит и булыжника, поверху
уложен белый кварцит. В юго-западном и северо-западном его
фасадах - по две четырехугольные ниши, сообщающиеся между
собой. В комплексе со святилищем, в 2 м к северу, выложена
полукруглая стенка из неотесанных камней. Толщина стенки — 0,50 м,
высота - 1,20 м. Наружный обмер: длина — 1,05 м, ширина - 0,80 м,
высота - 1,80 м, ниши - по 0,40 х 0,55 х 0,35 м.
Храм Нары-Дзуар расположен восточнее описанного
святилища, выше по склону. Наружный обмер: 12,00 х 9,40 м (рис. 3.5, а).
Здание сложено из местных пород камня на известковом
растворе и снаружи облицовано хорошо отесанными светло-желтыми
туфовыми квадрами. Одни из них сохранили следы известковой
штукатурки, другие — резьбу по камню, близкую по характеру
Зругскому храму. Северная и, особенно, южная стены храма
сильно разрушены. Внутри все поросло деревьями (рис. 3.6). В
западной стене на уровне земли и на расстоянии 5,50 м от
юго-западного угла отмечен арочный входной проем. Ширина проема —
0,65 и 0,95 м, высота - 1,35 м. Толщина стен храма - 0,60 м. В этой
же стене имеются ниша и окно @,35 х 0,50 м). Окна прослежива-
ются в северной и восточной стенах. <^~ ^^^^^^
Г^Форма плана Нарскои церкви несколько необычна для Осе-
тииГ Главная особенность — наличие внутренней поперечной
стены, отделяющей молитвенный зал, или так называемый «наос», от
^.^дх^яУТакаяТ^ттбзиция плана характерна для христианских цёр^
квей — она наблюдается в одноапсидных церквях, расположенных
близ Нижнеархызского городища, датируемых XI—XII вв., в
некоторых раннехристианских церквях Крыма, а также в раннехрис-
тианских храмах Месопотамии, но она не применялась в грузинс-
кой церковной архитектуреГ Кроме того, храм имеет маловыра-
женную апсиду, выступающую из наружной стены, что тоже не
106

свойственно грузинской архитектурной традиции. Форма плана,
наличие поперечной стены и каменного престола
свидетельствуют о совершавшейся в данном храме христианской службе,
постепенно вытесненной языческой обрядностью.
Очень много интересного может рассказать кладка
сооружения. Здание обнесено каменным ограждением, что традиционно
для святилища. Однако даже на первый взгляд очевидно, что кладка
наружного ограждения сильно отличается от кладки самого
здания. Ограждение выполнено из более мелких, плоских камней,
необработанных и без раствора и, безусловно, является более
поздним. Кладка самого сооружения — из отесанных камней на
известковом растворе.
Техника кладки Нарской церкви отличается от церквей в Зру-
ге и Тли. Там применены тесаные облицовочные плиты из
травертина с последующим выполнением забутовки между ними
более мелкими камнями на известковом растворе. В Тли наружные
плиты имеют более «парадный» вид, чем внутренние, видимо, из-
за того, что храм внутри был покрыт штукатуркой. В Зруге
внутренняя и наружная облицовки одинаково качественны -
вероятно, храм не был внутри оштукатурен, хотя и был расписан. Кладка
Нарской церкви - из отесанных камней, без забутовки. Такая
кладка более характерна для башенных сооружений Северной
Осетии.
Вход в Нарскую церковь, оформленный в виде стрельчатой
арки, также напоминает по характеру выполнения перемычки и
обрамления входные отверстия башен. Необходимо, однако,
признать, что стрельчатая арка в обрамлении окон была присуща
армянской и грузинской церковной архитектуре.
Очень интересна перемычка над нижним окном западного
фасада Нарской церкви, справа от входа. Она представляет собой
выточенный из цельного камня полукруг радиусом 55 см.
Полукруг — очень характерная форма для завершений окон в
христианской архитектуре. Изнутри перемычка над этим окном другая
— из плоского каменного бруса. Такая разница объясняется, по-
видимому, наличием прежде в здании штукатурки.
107

На северном и восточном фасадах здания под окнами
размещены камни с узорами в виде плетенок (рис. 3.5, в). Размещение
камней под окнами церкви говорит о сакральном их значении.
Ряд исследователей относит эти плетенки к влиянию грузинской
архитектуры, сопоставляя их с каменными узорами Зруга,
обрамляющими оконные проемы. На мой взгляд, данные камни с
плетенками можно соотнести с армянской традицией закладывать
16 священных камней с вырезанными на них крестами в стены
строящегося храма (рис. 3.7).
Г.Г. Гамбашидзе, исследовавший Нары-Дзуар в 1974 г.,
датировал его второй половиной X - началом XI в. По его мнению,
постройка Нары-Дзуар и других памятников христианской
архитектуры на территории Двалетии (Туалгком) есть свидетельство
исторического процесса, происходящего в соседней Грузии,
результатом которого стало массовое строительство церквей в этом
регионе в X-XI вв. [4, с. 15]. На основе всего вышесказанного
можно заключить, что Нарекая церковь, несомненно, является
христианским храмом и имеет иную, очевидно, более раннюю
датировку, чем Зругский и Тлийский храмы. Скорее всего она была
построена в X—начале XI в. мастерами местной школы, но по
«установлениям» христианского проповедника, тогда как Зругский и
Тлийский храмы возведены грузинскими мастерами.
Верхний Зарамаг
Церковь Св. Георгия на р. Адайкомыдон сложена из рваного
камня на известковом растворе на фундаментах средневековой
церкви и с использованием строительного материала последней
(рис. 3.2, а). Внутри церковь оштукатурена и побелена. Вдоль
восточной и южной стен прослеживается цоколь фундамента. Вход
устроен в западном торце здания. В северной и южной стенах —
по три окна, расширяющихся внутрь, в восточной стене — одно
окно. Здание имело деревянный потолок, подбитый к растяжкам
стропил. С восточной стороны церковь имеет вписанную апсиду,
алтарь приподнят над полом на 0,15 м В северной стене алтаря
под окном встроена ниша. Длина церкви — 10,65 м, ширина — 7,50 м,
высота до конька кровли — 6,0 м (рис. 3.8).
108

Згил
Селение расположено в глубине Мамисонского ущелья, вдоль
склонов которого идет перевальная Военно-Осетинская дорога.
Столпообразное Святилище Самтхос (Самтхос Уастырджи-
Дзуар) находится па правом берегу р. Мамисондон на крутом
склоне горы Бебеты-ком-хох. Дзуар представляет собой
сложенное насухо из сланцевых плит и булыжника прямоугольное
сооружение, возведенное на скальном основании. Сверху оно
перекрыто плоскими каменными плитами, поверх которых
пирамидой сложены белые камни. Наружный обмер: 1,40 х 1,00 м, высота
— 2,00 м. В западной стене одна над другой устроены две ниши.
В скале, на которой стоит памятник, также есть небольшая ниша
(высота - 1,5 м, ширина - 2,5 м) с хранящимся культовым
инвентарем и жертвоприношениями. Перед ней сложена подпорная
стена длиной 5 м и высотой 1,5 м, ограничивающая небольшое
замкнутое пространство. Ниже по склону уложены плоские
камни для трапезы.
Калаки
Святилище Дзлесы-Дзуар находится неподалеку от башни Ело-
евых и интересно своими древнегрузинскими надписями,
выбитыми на 6 каменных плитах, а также зооморфными скульптурками.
Святилище Халд Маесыг куваендон расположено на западной
окраине села, в 70 м от башни Гаевых. Представляет собой
столпообразное четырехугольное A,05 х 0,85 м) в плане сооружение,
сложенное насухо из необработанных разноразмерных камней.
Высота монумента - 1,35 м. В западной стене, на высоте 0,65 м от
земли устроена ниша @,35 х 0,20 х 0,40 м). Столп стоит на
вершине круглого в плане холма (высота - 3,00 м, диаметр — 18,00 м),
по всей окружности обложенного камнями.
В.Х. Тменов помимо названных святилищ отмечает в Калаки
еще одно святое место, а именно Хуссаг-доны заед на южной
окраине села. По сведениям Р. Сикоева, относящимся к 1882 г.,
название свое (в переводе Спящий родник) это святилище
получило от иссякающего время от времени родника [5, с. 145].
109

Лисри
Святилище Мигдау-Дзуар расположено на восточной окраине
селения Лисри и представляет собой столпообразное
трехъярусное, напоминающее зиккурат сооружение, сложенное насухо из
разноразмерных необработанных камней. Нижний ярус
представляет собой овальную площадку G,90 х 8,70 м, высота — 1,80 м),
обнесенную массивной подпорной стеной. При ее сооружении была
использована естественная возвышенность. Северная часть этой
платформы с примыкавшей лестницей разрушена.
Второй ярус ~ прямоугольное в плане сооружение E,90 х 4,85 м,
высота — 2,20 м). В западной стене на высоте 1,55 м устроена
ниша @,70 х 0,45 х 0,75 м), перекрытая массивной каменной
плитой, внутри ниши сложены черепа жертвенных животных. Третий
ярус - четырехугольный в плане столп A,30 х 1,60 м, высота -
1,80 м), в западной стене которого одна над другой расположены
две ниши. На плоском завершении столпа грудой лежат белые
камни (рис. 3.5, в, г).
Уастырджи-дзуар находится на правом берегу р. Мамисондон,
между селениями Лисри и Клиат, и представляет собой
четырехугольное в плане столпообразное сооружение, обнесенное двумя
рядами ограды: первая — четырехугольная, вторая - круглая в
плане. Само сооружение и ограды сложены из разноразмерных
необработанных сланцевых плит. Внешняя ограда имеет высоту
1,80 м, диаметр — 3,50 м, толщина стены — 0,80 м В западном и
восточном секторах этой ограды устроены входные проемы
шириной 0,70 м, в восточном имеется ниша @,80 х 0,50 х 0,55 м),
наполненная костями жертвенных животных. Внутренняя ограда
святилища ориентирована с запада на восток и имеет
выраженный фасад по высоте несколько ниже остальных стен, что
облегчает доступ к столпу. Входного проема в ограде нет. Внешние
размеры ограды: 3,30 х 2,50, высота - 1,35 м, толщина стены -
0,40 м. Столп примыкает к восточной стене внутренней ограды и
имеет площадь основания 0,70 х 1,45 м, высоту — 1,55 м. В
западной стене столпа имеются две ниши, заполненные костями и
черепами жертвенных животных и культовым инвентарем. В нише
обнаружена выцветшая икона Георгия Победоносца [5, с. 151—153].
110

Неподалеку, на правом берегу р. Лисридон расположены
каменные столпообразные святилища Уацилла-Дзуар и Фалвара.
На вершине горы, что возвышается над северо-западной окраиной
селения, над дорогой, ведущей к перевалу, имеется еще одно
каменное столпообразное святилище Хуыцау-Дзуар @,80 х 0,70 м,
высота — 1,80 м), сложенное насухо из разноразмерных камней и
перекрытое сланцевой плитой, нависающей над стенами и
придавленной обомшелыми белыми камнями. В восточной стене
устроено пять ниш и еще одна - в западной стене.
Осетинское селение\Тли находится в Мамисонском ущел^е-иа"
пути к Мамисонскому перевалу, ведущему в Горную Рачу^уины
древнего храма близ селения Тли открыты в 1946 г. архитектором
В. Лакисовым, опубликовавшим несколько неточный план этого
здания [6]. В 1953 г. памятник был обследован экспедицией
Института истории грузинского искусства, по итогам которого
впоследствии была сделана публикация В.О. Долидзе [7].
Церковь расположена в центральной части кладбища, в 250 м
северо-западней селения (рис. 3.9). В южной стене здания
зафиксирован сильно разрушенный входной проем, имевший арочное
перекрытие. Рельефные фрагменты обрамления последнего
отмечены на земле неподалеку от входа. Ширина проема - 0,90 м,
толщина стен церкви - 0,85 м. Западная стена глухая, в северной
фиксируются остатки оконного проема. В плане церковь
представляет собой однонефный зал с полуциркульной апсидой,
вписанной в толщу восточной стены. По обе стороны апсиды
расположены две глубокие ниши. Внутреннее помещение церкви имеет
размеры 7,80 х 6,64 м, алтарная апсида — R - 3,10 м (рис. 3.2, а).
В алтаре устроено окно. Переход от полукружия апсиды к
продольным стенам осуществлен при посредстве двухступенчатого
заплечья или полупилястры.
Внутреннее помещение разделено на две равных по размерам
части парой двухступенчатых пилястр. Еще две пилястры
расположены в углах западной стены. Пилястры и угловые
полупилястры несли подпружные арки, держащие свод, и были соединены
111

продольными пристенными глухими арками (аналогично Зруг-
скому храму), ныне обвалившимися вместе со стенами.
Единственный входной проем находится в западной части южной стены.
Ширина проема - 1,05 м, он имел арочное завершение.
Оформление его резным профилированным архивольтом аналогично
входному проему в Зругском храме Хозита-Майрам. Оконные проемы
не уцелели, но можно считать, что они находились в восточной,
южной и западной стенах. Внутренний обмер: длина с запада на
восток - 10,80 м, ширина 6 м.
С южной стороны к храму во всю его длину примыкает
пристройка, очень плохо сохранившаяся. Ширина ее — 3,00 м.
В.А. Кузнецов считает эту постройку очень поздней [8], но,
возможно, она и одновременна зданию, так как разбита в том же
модуле, что и храм.
Стены Тлийского храма сложены из двух панцирей с бутобе-
тонным заполнением между ними, аналогично Зругскому храму.
Кладка панцирей выполнена из квадров и хорошо отесанных
четырехугольных плит известкового туфа. Отдельные квадры,
зафиксированные В. Лакисовым, достигают 1,50 м в длину при
ширине 0,72 м и толщине 0,16 м. Внутри, на остатках стен
сохранились следы штукатурки, на которую, очевидно, могли быть
нанесены фрески. Сейчас от них ничего не осталось. В.О. Долидзе и
В.А. Кузнецов датируют храм селения Тли первой четвертью XI в.
и считают его типичным памятником грузинского церковного
зодчества [7, с. 773; 8, с. 168].
Хозатыкау
Зругский храм. Первым на этот храм обратил внимание В.
Маркович, бегло отметивший его в своем географическом описании
во второй половине XIX в. [9]. В 1951 г. экспедиция Института
истории грузинского искусства Академии наук ГССР, в составе
которой находились В.О. Долидзе, P.O. Шмерлинг и А.И.
Вольская, подробно обследовала Зругский храм (церковь
Хозита-Майрам), указанный ранее сотрудником Научно-исследовательского
института Северо-Осетинской АССР проф. Л.П. Семеновым [10;
11]. Историк В.Н. Гамрекели справедливо отмечал, что «строи-
112

тельство такой церкви должно было иметь своей предпосылкой
зашедший глубоко процесс христианизации Двалетии» [3, с. 84-
85]. Кроме того, храм обследовался В.Б. Бесоловым, И.З. Теплиц-
ким, Н.Д. Цагаевым, Е.Л. Хворостовой и автором данных строк
[12; 13]. В.О. Долидзе и В.А. Кузнецов датируют храм первой
половиной XI в.
Храм находится в ущелье р. Зруг-дон, притока Ардона. Дорога к
нему от расположенного на Военно-Осетинской дороге селения
Нижний Зарамаг идет по направлению к селению Нар и, не
доходя до последнего, сворачивает вправо, мимо селения Шлем в Зруг-
ское ущелье. По ущелью ведет горная тропа, на десятом километре
которой находится селение Хидакум и несколько выше селение
Хозатыкау, где и расположен Зругский храм на отметке 2100 м
над уровнем моря. Далее дорога направляется к границе Грузии —
Кударскому перевалу. У селения Хозатыкау, на правом крутом
берегу Зруга, возвышаются развалины Хозита-Майрам.
Осетинское название храма обозначает, что это — церковь фамилии Хо-
зиевых, посвященная Пресвятой Богородице. Храм ориентирован
с юго-запада на северо-восток, с отклонением 18°, как и
большинство храмов Осетии (рис. 3.10).
Храм представляет собой однонефную церковь с вписанной
апсидой, наружный обмер - 7,8 х 13,3 м (рис. 3.2, а). Полукруглая
апсида имеет по обеим сторонам в толще стены маленькие
помещения в два яруса, их входы открыты в апсиду. Как попадали на
второй ярус и для чего предназначены эти помещения -
неизвестно. Очевидно, это было связано с особенностями богослужения.
Боковые помещения храма освещаются узкими окнами,
выходящими на восточный фасад. В.О. Долидзе отмечает, что своему
плану Хозита-Майрам близок зальным церквям Грузии X—XI вв. -
Отхта Эклесиа, Дисева^Верхний]Карабула>СЭхвеви [10, с. 121]. По
размерам и использованному сакральному модулю
Хозита-Майрам также составляет с названными памятниками одну группу.
План Хозита-Майрам наиболее сходен с планом церкви в Эхвеви.
Зал храма разделен на две части трехступенчатыми пилястрами.
Пол алтарной части приподнят на 0,20 м. Перед апсидой
сохранились каменные остатки алтарной преграды в виде постаментов
113

под колонны. Переход от апсиды к наосу осуществлен при
посредстве трехступенчатого (в плане) заплечья.
Внутри храм Хозита-Майрам освещался двумя окнами в
южной стене и одним более высоким окном в западной стене. Все
окна расширяются внутрь. Храм имеет один вход, расположенный
в западной части южного фасада; он имеет завершение в виде
цельной подковообразной плиты, обрамленной цельным
архивольтом. Следует отметить, что подковообразная форма завершений
входных проемов наблюдается и в Зеленчукских храмах. Стены
Хозита-Майрам возведены традиционным для Закавказья
способом забутовки пространства стены между облицовочными
плитами боем того же строительного камня, в данном случае —
известкового туфа на обильном известковом растворе. Размеры самого
большого квадра — 1,06 х 0,86 х 0,17 м. Между рядами хорошо
отесанных, плотно пригнанных друг к другу правильных квадров
сохранена строгая прямолинейность горизонтальных швов. В
прекрасно возведенном полукружии апсиды нигде не нарушается
цельность горизонтальных и концентрических швов снизу вверх
до уцелевшей части конхи (рис. 3.11).
В настоящее время у храма обрушен свод, сохранились
восточная и южная стены. От северной стены уцелела только небольшая
часть до заплечика абсиды. Квадры туфа хорошо отесаны и
подобраны, применены узкие ряды в кладке по всей длине фасадов.
Вся площадь некоторых квадров покрыта рисунком в виде
небольших секций, состоящих из четырех или пяти рельефных
палочек, сплошь заполняющих в строгом шахматном порядке всю
поверхность квадра. Аналогичная обработка квадров отмечена
В.О. Долидзе на грузинских церквях первого десятилетия XI в. -
Даркветы и Горисджвари (Сачхерского района) [10, с. 122].
Л.И. Семенов замечает: «Известковый туф явно привозного
происхождения. Поблизости такой породы не встречается» [11, с. 306].
Четыре боковых помещения аккуратно выложены отесанным
камнем и перекрыты стрельчатыми сводами.
По форме профиля части свода, сохранившегося на южной
стене, видно, что свод церкви был цилиндрическим, снаружи он
был перекрыт двускатной кровлей с покрытием из тонких слан-
114

цевых плит, обнаруженных Е.В. Хворостовой в завалах храма [13,
с. 5]. Об этом же говорит и очертание пяты триумфальной арки,
уцелевшей над гладким, простого профиля импостом абсиды.
Глухие арки также были переброшены с пилястр на угловые
полупилястры вдоль продольных стен. В кладку конхи и уцелевшей
части свода над западной половиной южной стены вложены
резонаторы звука ~ кувшины. Все окна украшены совершенно
одинаково - наличниками с полукруглым завершением, разбитыми по
своему очертанию на равное количество параллельных валиков.
Над средним окном имеется по четыре таких валика, над
крайними - по три. Других украшений фасад не имеет.
Стены в интерьере были оштукатурены и расписаны, о чем
свидетельствуют сохранившиеся фрагменты фресковой
живописи в абсиде и на южной стене, подробно изученные и описанные
А.И. Вольской. Она указывает две главные сцены в росписи
нижнего регистра: «Распятие» и «Жены-мироносицы у гроба». По
характерным особенностям построения композиции, а также по типу
рисунка А.И. Вольская отмечает, что росписи, вне сомнения,
грузинского происхождения и относятся ко второй половине XII в. [14].
Е.В. Хворостовой была произведена расчистка пола у
восточного фасада храма, где были собраны и обмерены блоки
завершения, при этом был обнаружен тесаный туфовый блок с резным
изображением креста, украшавший, очевидно, щипец храма.
Было установлено также, что во время функционирования храма
в XI-XII вв. территория вокруг него убиралась, затем некоторое
время церковь была в запустении. В конце XIII — начале XIV в. к
южному фасаду была пристроена ограда и церковь стала
функционировать как осетинский дзуар. Ограда была сложена из
сланцевых плит насухо и перекрыта деревянными балками,
вставленными в стену храма. По ним были уложены тонкие сланцевые плиты
кровли. При расчистке завала внутри храма Е.Л. Хворостовой были
обнаружены гвозди железные кованые с широкими, слегка
выпуклыми кверху шляпками, не превышающие в длину 3,5—4 см,
аналогичные гвоздям Нижне-Архызского городища [13, с. 6—7].
В большом количестве найдены штампованные бубенчики,
появившиеся с VIII—IX вв. и существовавшие до XIII в., являющиеся
115

одной из самых массовых находок в погребениях алан Змейского
катакомбного могильника. Такие же бубенчики обнаружены
В.А. Кузнецовым на Нижне-Архызском городище [15]. Находки
различного вида бусин свидетельствуют о торговых связях с
Дагестаном начиная с IX в., с Русью и с генуэзцами. В огромном
количестве обнаружены в завалах крестики-тельники из железа.
Одной из самых интересных находок был фрагмент литой
бронзовой иконки византийского происхождения, относящейся к XI-
XII вв.
В результате расчистки была вскрыта северная часть упавшей
в восточном направлении резной гипсовой алтарной преграды
(рис. 3.12). Она состояла из двух резных гипсовых панно,
обрамленных по краям резными же колонками, собранными из блоков.
В некоторых случаях каждый блок был образован из двух
деталей с пазом во внутренней части. Паз чаще всего имел
прямоугольную форму с круглым отверстием по всей длине для
вставки скреплявшей блоки в вертикальном положении деревянной
основы. Фрагменты дерева обнаружены были внутри блоков. После
расчистки обвалившихся колонок преграды выяснилось, что она
была поставлена на сложенную из блоков на известковом растворе
основу. По центру этой основы были поставлены блоки толщиной
11 см, служившие опорой для гипсовых панно толщиной 4 см.
У северной стены храма между панно располагались резные
гипсовые колонки, внешняя плоскость которых была разделена
на три вертикальных валика. Колонки выступали от плоскости
панно, придавая преграде объемность. Деревянными вставками
колонны крепились в специальные пазы, оставленные в
основании преграды. Над глухой нижней частью алтарной преграды
находилась сквозная, образованная свободно стоящими колонками с
капителями верхняя часть. В центральной части находился проход
в алтарь, также украшенный резными колонками [13, с. 8—12].
Появление резных гипсовых предалтарных преград,
поставленных на постамент, отмечено с X в., ранее колонны ставились
непосредственно на пол. Первой половиной XI в. помечены
гипсовые преграды в Снети, Патара Они, Старой Шуамте, Кедис Урбани
и др. Как пишет P.O. Шмерлинг, «преобладающим типом дошед-
116

шей до нашего времени алтарной преграды в Грузии этого
времени является ряд колонн, а также образованный плитами и
соединяющими их столбиками барьер, несущий открытую аркатуру [16].
Е.Л. Хворостова указывает, что орнаментальные мотивы колонок
Зругской предалтарной преграды находят достаточно широкие
аналогии в Грузии. Мотив «плетенки» обрамляет на панно
предалтарной преграды в Шиомгвиме, Сакаре, Нангаэте [13, с. 10]. Судя по
тому, что алтарная преграда примыкала не к кладке стен, а к
штукатурке с фресками, можно отнести ее, так же как и фрески, ко
второй половине XII в. Тем более, что в начале XIII в. преграды из
гипса выходят из употребления.
3.2. Храмы Дигории XIII в.
Храмы Дигории, как уже было сказано выше, на мой взгляд,
имеют общность происхождения с храмами Ингушетии, поэтому
к ним может быть в полной мере отнесено все то, что было
сказано об ингушских храмах выше (см. главу 2).
Галиат
Культовый комплекс состоит из двух зданий, поставленных
входами друг к другу по линии запад-восток и соединенных
стеной, а также столпа-цырта (рис. 3.13). Все сооружения сложены
из разноразмерных камней на известковом растворе. Стена
сложена насухо, вдоль нее выложена каменная лавка. На стенах
сохранились следы известковой штукатурки, окрашенной желтой
охрой. Четырехугольные входные проемы расположены на высоте
0,50 м от земли. Западное здание имеет плоское перекрытие,
восточное — сводчатое завершение, по которому выполнена
двускатная кровля из каменных плит. По периметру стен восточного
здания нависают сланцевые козырьки. Каждое из зданий
стрельчатой аркой поделено на два помещения. Завершения зданий
выполнены в виде стрельчатого ложного свода. Здания отстоят друг
от друга на 2,40 м.
Восточное здание имеет длину 5,80 м, ширину - 4,5 м, высоту
— 2,80 м. Вход, расширяющийся внутрь, шириной 0,65 и 0,85 м,
расположен в западной стене. Его высота — 0,92 и 1,20 м. Толщина
117

стен здания - 0,60 м. Основание входа оформлено в виде цельной
каменной ступеньки высотой 0,15 м. Внутренний обмер:
восточное помещение - 3,13 х 0,80 м, западное помещение - 3,10 х 2,50 м
(рис. 3.2, б). Помещения разделены стеной, имеющей стрельчатый
проем с каменной цельной балкой, протянутой на высоте 1,84 м
от пола. Отверстие над балкой имеет высоту 1,13 м, ширину — 0,52 м.
Ширина проема в основании — 0,70 м. У восточной стены здания,
посередине имеется каменный престол @,52 х 0,48 м, высота —
0,76 м) (рис. 3.14). Над ним, на высоте 1,45 м - окно
трапециевидной формы, расширяющееся внутрь (ширина - 0,15 и 0,40 м,
высота - 0,40 и 0,48 м). У южной стены выложена каменная лавка.
Толщина восточной стены - 0,87 м. В южной стене западного
помещения - также окно трапециевидной формы. Стены
помещений сохранили следы штукатурки и побелки.
Западное здание аналогично вышеописанному по своей
планировке. Оно тоже состоит из двух помещений, но ориентировано
по линии восток - запад. Вход расположен с запада на высоте
0,55 м. Наружный обмер: 3,94x3,94 м. Внутренний обмер:
восточное помещение 1,63 х 2,58 м, западное помещение посередине -
2,46 х 0,95 м. Западная стена западного помещения имеет
небольшое закругление, поэтому ширина южной и северной стен его —
0,35 м. Здание поделено на два помещения стенкой со
стрельчатым проемом, его размеры - 0,60x2,40 м, толщина стенки — 0,45 м.
На высоте 1,50 м в арку вмонтирована каменная балка. Высота
отверстия, образовавшегося над нею, — 0,80 м. В западной стене
западного помещения на высоте 1,10 м от пола имеется окно
@,35 х 0,50 м). Вдоль северной и южной стен восточного
помещения выложены каменные лавки.
В.Ф. Миллер так описывает церемонию, происходящую у
храма в XIX в.: «На кладбище аула Галиата сохранилась церковь,
которую Галиатцы называют Узи-дзуар или Авдъ дзуар.
Происхождение первого имени неизвестно, второе же значит семь дзуа-
ров или семь святых. Предание говорит, что некогда близ храма
жил священник, похороненный около церкви. Считается грехом,
если кто-нибудь пройдет между церковью и могилою
священника, а женщинам к этому месту даже недозволено приближаться.
118

Узи-дзуар есть святыня фамилии Едзиевых Aедзагга), которые
ежегодно приносят ему в жертву барана. Старейшина фамилии
складывает кости жертвенного животного на сохранившийся
престол церкви. Когда в Галиате бывает засуха, тогда прибегают за
помощью к Узи-дзуару. Из фамилии Едзиевых по жребию
выбирается мужчина, которой после двухнедельного говенья, т. е.
ежедневных омовений, несет к дзуару чашку молока и обливает им
стены церкви» [17].
Камунта
Селение живописно расположено на гребне горы (рис. 3.15, а).
Весьма интересен его склеповый могильник, представленный
девятью усыпальницами, наземными и полуподземными, а также
одним цыртом на северной окраине села.
Храм-святилище расположен в 1,50 м от цырта (рис. 3.15, б).
Сложен из разноразмерных камней на известковом растворе.
Фасадом с лазом ориентирован на северо-восток. Боковые грани
фасада несколько скошены. Перекрытие слабо выраженной
двускатной формы выложено из плоских массивных камней,
выступающих над фасадом на 0,10-0,15 м. Стены сохранили следы
известковой штукатурки. На северо-восточной и юго-восточной стенах
— петроглифы в виде тамгообразных знаков. Помещение склепа
имеет ложносводчатое перекрытие, углы незначительно
скруглены, на стенах сохранились следы штукатурки и побелки. Гребень
«ложного» свода (ширина — 1,20 м) выложен из четырех
каменных плит. Пол вымощен также каменными плитами. Под полом
склепа имеется подземная крипта, разделенная на два
пространства, их размеры одинаковы — 0,80 х 2,60 м, глубина - 0,70 м,
ширина стенки — 0,70 м.
Фараскат
Селение находится на правом берегу р. Айгамугидон, напротив
селения Махческ. Особый интерес здесь представляет церковь и
три цырта, расположенные рядом.
Церковь расположена на юго-западной окраине селения, по
склону (рис. 3.16). Стены сложены из плоских разноразмерных
119

камней на известковом растворе, оштукатурены и окрашены
желтой краской. Здание ориентировано по линии запад-восток. Вход
с запада оформлен арочным завершением, перед ним выложена
ступенька в виде каменной плиты. На высоте 2,50 м от земли в
западной стене высечены декоративные углубления в виде
лепестков, расположенных крестообразно. Изображений два, в каждом
по 4 лепестка. Храм возведен на фундаменте, цоколь которого
незначительно выступает над землей, ширина цоколя - 0,50 м.
В восточной стене на высоте 0,20 м от земли находится
четырехугольное окно. Храм имеет слабо выраженное двускатное
покрытие. Внутри стены оштукатурены и побелены. Перекрытие
стрельчатой формы выложено в технике ложного свода, скаты
смыкаются.
Помещение делилось стенкой на две части, так как на 1,05 м
ниже перекрытия на продольных стенах сохранились следы арки,
опиравшейся, по всей вероятности, на каменные столбы,
аналогично церкви в Галиате. В настоящее время верхняя часть перемычки
подпирается деревянными столбами, на них же уложена
поперечная балка с двумя досками, установленными вертикально и
упирающимися в потолок. Алтарная часть храма имеет глубину 2,00 м
и приподнята над полом на 0,10 м. У восточной стены сложен
престол (ширина — 0,40 м, длина — 0,60 м, высота — 0,35 м).
Расстояние от престола до северной стены - 1,10 м. Наружный
обмер храма: 6,25 х 4,45 м, высота - 4,30 м (по западной стене) и
3,50 м (по восточной стене). Внутренний обмер: 4,70 х 3,00 м,
высота - 3,80 м. Ширина и высота входного проема
увеличиваются снаружи внутрь, аналогично ингушским храмам: ширина —
0,70 и 0,90 м, высота - 1,05 и 1,55 м (рис. 3.2, б). Толщина стен -
0,85 м. Кровля храма выполнена из каменных плит, края которых
нависают над стенами здания. Рядом с храмом лежит каменная
плита с хаотически расположенными углублениями, видимо,
естественного происхождения.
Первый цырт расположен в 5 м к северу от храма. Он также
сложен из разноразмерных камней на известковом растворе,
оштукатурен и окрашен желтой краской. Цырт имеет карниз из плит
по периметру на высоте 3,55 м от земли. Под карнизом на восточ-
120

ной и западной стенах прорезаны декоративные углубления в
виде крестообразно расположенных лепестков, аналогичные
зафиксированным на западном фасаде храма. Высота столба - 4,55 м,
длина — 2,45 м, ширина -1,15м. Второй цырт, наполовину
разрушенный, отмечен в 2 м к востоку от вышеописанного. По
технике кладки и использованным материалам оба памятника
совершенно идентичны. На северной стене цырта — отпечаток
левой руки (в 0,70 м от земли). Третий цырт расположен
примерно в 200 м к востоку от описанных памятников [5, с. 239-
240].
Лезгор
Храм Саттай-Аббау расположен на территории склепового
могильника, на холме. Представляет собой четырехугольное в
плане здание, сложенное из разноразмерных каменных плит на
известковом растворе (рис. 3.17). На наружных и внутренних стенах
сохранились следы штукатурки. Ориентация храма - с северо-
запада на юго-восток. По центру северо-западной стены на
высоте 0,75 м от земли имеется арочный входной проем, в качестве
порога использована монолитная каменная плита A,30 х 0,30 х
0,35 м). Ширина проема - 0,80 и 1,00 м, высота - 1,20 м, толщина
стен - 0,85 м. Храм имеет плоское перекрытие, стены сложены с
наклоном внутрь. По ряду данных, кровля завершалась
фронтоном с рельефным изображением креста, а на наружных стенах
располагались три каменные полочки. До наших дней эти детали
не сохранились.
Внутри помещение разделено поперечной стеной на две
неравные части. В поперечной стене выложена стрельчатая арка в
технике ложного свода, его ширина в основании — 0,95 м. В боковые
грани арки на высоте 2,00 м от пола вставлена каменная плита,
образующая в верхней части проема открытый проем
треугольной формы. В юго-восточной стене на высоте 1,00 м от пола
прорезано окно, расширяющееся внутрь: ширина — 0,25 и 0,75 м,
высота - 0,53 и 0,65 м (рис. 3.2, б). Наружный обмер: 5,75 х 4,20 м,
высота — 4,30 м. Внутренний обмер: восточное помещение 2,45 х
0,75, западное - 2,95 х 2,55, высота - 4,00 м [5, с. 255].
121

3.3. Культовые объекты Восточной Алании XIII—XV вв.
Рассматриваемая территория, по мнению одних исследователей,
входила в состав Алании, по сведениям других - находилась под
вассальной зависимостью Грузии. Однако культовое зодчество
данной территории практически не испытало воздействия ни той,
ни другой архитектурной культуры. Объекты, построенные на
территории Куртатинского, Кобанского и Алагирского ущелий,
сохранили яркое своеобразие традиционной дохристианской
архитектуры, с некоторым влиянием христианства. Впрочем, влияние
гораздо менее значительное, чем в соседней Ингушетии. На мой
взгляд, этому способствовал ряд факторов.
Прежде всего, в рассматриваемом регионе очень сильны были
патронимические структуры, стремящиеся сохранить независимость
отдельного рода, имевшего своих «небесных» патронов. Поэтому
христианские святые в сознании горцев ассоциировались с
языческими богами. Подобное явление, как уже говорилось выше,
происходило не только на данной территории, но здесь оно носило
более лояльный по отношению к язычеству характер. Языческие
боги, превратившиеся у осетин в христианских святых,
по-прежнему пользовались особым уважением: Св. Георгий (Уастырджи,
по дигорски Уаскерги), Св. Илья (Уацилла, Элиа), Св. Николай
(Никола), Св. Феодор Тирон (Тутыр) и некоторые другие.
Распространяющим здесь христианство державам в первую
очередь важна была формальная сторона его принятия:
присоединение данной территории к той или иной епархии. В этом
регионе, являющемся сосредоточием стратегических перевалов и
торговых путей, вели миссионерскую деятельность представители
различных епархий. В официальной византийской хронике регион
относился к Аланской епархии, но еще в XIII в. Епископ Феодор
отмечает негативную деятельность священника «из страны лазов»
[18]. Поспешность рукоположения новых священнослужителей
приводила к искажению смысла христианской веры, в
дальнейшем распространяемой уже не миссионером «из центра», а вновь
появившимися «священниками». При этом горцы воспринимали
уже не искупительную сущность христианства, а то, что было им
122

понятнее - проповедуемую смесь язычества и христианской веры.
Адекватному, более глубокому восприятию христианства мешало
также постоянное стремление народов данной территории к
независимости. Так, в XIII—XIV вв. постоянную и небезуспешную борьбу
с грузинским засилием ведет Ос-Багатар.
Вследствие вышеуказанных причин культовая церемония,
проводимая у храма, практически сохранила свой языческий характер.
Ее подробно описал В.Ф. Миллер: «Культ, совершаемый около
дзуара, состоит из заклания жертв и обрядовой пирушки.
Заклание жертвы сопровождается местными обрядами. Молодой
человек, на обязанности которого лежит резание барашка, подводит
животное к представителю семьи - старейшему члену, и притом
так, чтобы голова жертвенного животного была обращена к
святилищу. Старик берет животное за левый рог и произносит
молитву Богу и святому, которому посвящается жертва. По
окончании молитвы он делает барану горящим поленом крестообразную
метку на шее за правым ухом и на морде, причем, когда кверху
идет дым от опаляемой шерсти, говорит: да пойдет наше
приношение к Богу. Затем старику подносят в стакане араку: он
плескает часть его в огонь, дает отпить мальчику и остальное выпивает
сам. Когда роль старика кончена, молодой человек с помощником
кладут барана на землю так, чтоб горло было обращено к востоку,
и по произнесении слов — Хцау, дауан табу - «Боже, тебе слава» -
барану перерезают горло. Пока кровь стекает в таз, резник должен
хранить молчание. Затем он отрезает голову, снова приставляет ее
на минуту к шее и подает старику, который тщательно опаливает
шерсть и бросает голову в котел. Когда мясо сварено и разрезано
на куски, прислуживающий молодой человек кладет перед главой
семьи 3 жертвенные лепешки, голову и лучшие части животного и
ставит перед ним стакан с араком. Старик снимает папаху, берет в
руки кусок мяса и произносит молитву, в которой просит всякого
благополучия сначала у Бога, затем у святого, чествуемого в этот
день. После каждого пожелания длинной молитвы
присутствующие говорят: амин (аминь). По окончании молитвы старик
бросает один кусок легкого, обернутый в брюшной жир, в огонь и то
же делает с одной из жертвенных лепешек (чири). Сидящий ря-
125

дом с главой семьи, первый после него по старшинству,
произносит более краткую молитву, держа в руке чашку арака, плескает
несколько капель в огонь, дает отведать одному из
присутствующих и выпивает остальное сам. Этими обрядами освящены пища
и питье, и затем начинается пирушка, продолжающаяся до
глубокой ночи. Во время пиршества поются песни, в которых
поминается имя чествуемого святого» [17, с. 47—48].
Описание В.Б. Пфафа несколько дополняет картину
происходящего. Жрецом дзуара (дзуар-лагь) всегда был старший в роду.
Он считался в обществе безгрешным. В день празднества каждый
двор отдельно режет откормленного барана или быка. Затем
происходит жертвоприношение, которое напомнило В.Б. Пфафу
древнееврейский обряд. К месту жертвоприношения все отправляются
пешком и большею частью босиком. Когда приходят к месту
дзуара, мужчины отделяются от женщин и говорят между собою
шепотом. Затем к представителю каждого двор подходит дзуари-лагъ
и забирает дары — кусочки ваты с одной ниточкой канители,
мелкие серебряные монеты. Вещи вносятся жрецом в дзуар - он
один имеет право входить в него. Остальные не входят туда, так
как верят, что за это последует тяжкая болезнь или смерть. Когда
жрец возвращается назад, начинается кувд [2, с. 93-94]. По
сравнению с ингушской церемонией, этот обряд гораздо более архаичен
и вообще не несет в себе никаких следов христианства.
В Осетии не сложилась, как в Ингушетии, система триединого
божества, поэтому для культовой архитектуры рассматриваемого
региона не было характерно строительство культовых
комплексов, хотя и они имели место. Примером культового комплекса
является комплекс у горы Дзивгисы-Хох. Особенностями,
связанными с христианством в храмах рассматриваемых ущелий(Курта-
тинского, Алагирского, Кобанского), являются:
• преимущественная ориентация культовых объектов на
восток;
• наличие в некоторых храмах каменных престолов;
• наличие ниш;
• кладка зданий на известковом растворе и оштукатуривание
их;
124

• наличие ложного свода;
• наличие внутреннего пространства;
• характерная форма здания с двускатной крышей, идентичная
широко распространенному на Кавказе и в Крыму типу
маленькой одноапсидной церкви;
• скамьи для сидения внутри зданий.
Необходимо пояснить некоторые пункты. Большинство
языческих культовых объектов Осетии сложено из необработанных
камней насухо. Объекты эти не имеют внутреннего пространства,
поскольку для дохристианского периода было характерно
поклонение обожествленным силам природы, а для этого требовалось
открытое пространство неба. Предметами поклонения являлись
камни, пещеры и священные деревья, как отдельно стоящие, так и
группы их. В некоторых случаях из камней выкладывали
открытые ограды, столы, скамьи. Христианство привносит такое явление,
как замкнутое пространство храма, однако в наложении на
дохристианские представления. Храм строится маленьким, чтобы
оставить табуированным внутреннее его пространство для основной
массы населения. Туда может входить только избранный —
священнослужитель. Это противоречит установкам христианства, что
храм должен быть большим и вмещать как можно больше народа
для молитвы, но соответствует установлениям раннего
христианства, предполагающим не входить в храм до очищения от греха и
воцерковления.
Наличие скамей для сидения внутри храма не может означать
использование их для кувда, как пишут некоторые исследователи.
Внутренне пространство было запретно для мирян. Эти скамьи
могут быть только отголоском скамей для клира в алтарях
раннехристианских церквей. Относительно наличия свода ряд
исследователей отмечает наличие ложного свода в склепах [5, с. 257; 15],
но ведь и склеп является культовым объектом и отражает все тот
же религиозный синкретизм мировоззрения населения, что и храм.
Тем более, что рассматриваемые склепы со сводами построены
именно в период проникновения в горные районы Северного
Кавказа христианства.
125

Несомненно языческим является ритуал, происходящий у
храмов, но, повторю, он зафиксирован в XIX в. К следам язычества
относится и расположение храмов на вершинах гор,- в
живописных, труднодоступных местах, откуда открывается вид на все
ущелье. В таких местах человек должен был, видимо, чувствовать
могущество Бога, слившегося с могуществом сил природы. Наконец,
использование в наружных формах зданий древних
традиционных архитектурных форм также является элементом язычества.
К ним относятся, например, полочки ступенчато-пирамидальных
завершений, применяемых даже в завершении апсиды,
фаллические шишки и гребни, а также поперечные каменные и
деревянные балки для метания дротиков и вкладывания нычей и
колокольчиков.
Верхний Цей
Самое почитаемое в Осетии святилище Реком находится в
глубине Цейского ущелья (юго-западное ответвление Алагирского
ущелья), в 9 км от поселка Бурон и в 3 км от селения Верхний
Цей, на высоте 1946 м над уровнем моря, на поляне «Рекомы фаз»
(рис. 3.18). Поляна появилась в результате схода ледника. По
данным обследования В.А. Кузнецова и Н.А. Голодковской (с
применением лихенометрического метода), поляна очистилась от
ледника примерно в начале XII в. [19; 20]. Поляна никогда не зарастает
лесом и расположена в очень живописном месте. С севера она
ограничена Скалистым хребтом с вершиной Цейраг, с юга —
р. Цейдон, ее окружают покрытые хвойным лесом хребты и
сверкающие на солнце ледяные вершины Адай-хох и Уилпат, Цей-
ский и Сказский ледники. Местность исключительно живописна.
Примерно в 3 км севернее «Рекомы фаз» расположено селение
Верхний Цей.
Среди храмов Осетии Реком занимает особое место не только
из-за особой почитаемости. Он сооружен не из традиционного
камня, а из дерева, и в этом смысле он также уникален. По
заключению Ботанического института АН СССР от 17 декабря 1935 г.,
Реком выстроен из горной сосны [21].
126

Реком привлекает к себе внимание исследователей начиная с
XVIII в. До Октябрьской революции о нем писали как о
христианской церкви протопоп Иоанн Болгарский в 1780 г. [22], П.С.
Уварова [23], В.Б. Пфаф [24], В.Ф. Миллер [25], Н.Я. Динник [26],
Г.А. Вертепов [27], А.М. Дирр [28]. Наиболее ценное описание
памятника, данное B.C. Толстым, посетившим Реком в 1847 г.,
опубликовано В.А. Кузнецовым: «...на один бок подавшееся
деревянное рубленое строение из самого лучшего строевого соснового
леса, вида богатой русской избы с русскою крышею о двух
покатах, из сосновой драни, имеющего одну покатость длиннее другой;
в стене под фронтоном виднелось закрытое окошко, имеющее вид
узкой бойницы, а под ним на широкой полке много огромных
туровых рогов... Вход в ограду был с юго-западной стороны;
отсюда же строение имело окно, подобное двум другим.., к югу к
главному строению была узкая пристройка, в которой с
юго-западной стороны виднелась дверь, окованная частыми железными
полосами, под перекрестками которых вбиты были пробои, в
каждом из них висело по железному колечку... Вроде узких сеней
были наполнены хламом осетинских жертвоприношений, но в углу
стояла медная купель для совершения святого крещения и пустой
киот... Тут же лежало несколько колоколов, из которых самый
большой, почти в аршин вышины, имел следующую надпись на
грузинском языке: "Пожертвовано из фамилии царей
Багратионов, сыном царевичем Шахнавазом, Георгием, в осетинскую
святого отца церковь". Год грузинской хронике на 376,
соответствующий нашему исчислению 1688. В интерьере видно было, где
прежде стоял иконостас и место престола; издревле стены были
обтянуты какою-то тканью, а западная в одном месте ковром, от
которого теперь остались лишь висячие лоскутки. На полке нашли
складной образ с двумя ставнями, но столь древний, что ничего
нельзя разобрать; доска с набитым железным листом, на котором
выбито выпукло и хорошо сохранено в рамках изображения
каких-то конных святых; эта доска должна быть один из боковых
косяков царских дверей. Киот в пол-аршина вышины,
обрамленный полосою листового железа, на которой выбиты выпукло
разные украшения и четыре изображения святых: у одного грузин-
127

скими буквами обозначено Святая Нина, у другого Святой Иоанн
Предтеча; двух других нельзя разобрать... Нашли мы тут же:
лоскуток полотна с изображением, всадником Святого Георгия
Победоносного, вероятно, это остатки хоругви; большой лоскут
богатой бархатной парчи и, наконец, современных суздальского
писания два образа Божией Матери, из которых один изображал
Федоровскую, а другой мне неизвестно. Тут еще валялись толстые
круглые сердолики и агаты, по-видимому, принадлежавшие оже-
релию, и много разных видов и металлов сережки и кольца. На
земляном полу лежал круглый, остроконечный стальной шишак,
со стальною полосою опускающуюся перед лицом и шпатыльни-
ком из кольчуги; изломанный лук и один угол был завален
сотнями хорошо сохранившихся разновидностей стрел» [29].
П.С. Уварова обратила внимание на архаические элементы
отделки двери Рекома: «Низенькая, но тяжелая, окованная железом
дубовая дверь ведет в пристройку или сени храма, другая, такая же,
из сеней в самый храм. Крайняя отделка кругом обеих дверей
совершенно одинакова, разнится только срединное украшение; на
внешней мы видим украшение из железных византийских четве-
роконечных крестов и железных сапожных подковок, также,
вероятно, принесенных в дар каким-нибудь радетелями св. Георгиева
храма. Внутренняя дверь представляется нам еще любопытней, ибо
она украшена посредине крестом и перекрещенными над ним
бронзовыми булавками, которые мы встречаем в коллекции
г. Ольшевского и вообще в Камунтском могильнике» [цит. по: 30].
В советский период Реком изучался А. Вязигиным [31],
А.Х. Магометовым [32], Б.А. Калоевым [33], Л.А. Чибировым [34],
М.Б. Мужухоевым [35], Е.Г. Пчелиной, В.Х. Тменовым [36].
Большинство этих исследователей считало, что Реком никогда не был
христианским храмом. Наиболее фундаментально Реком был
исследован В.А. Кузнецовым, который выделил в его истории три
периода: языческий, христианский и снова языческий [19].
Название «Реком», по мнению В.А. Кузнецова и В.И. Абаева, произошло
от грузинского слова «ркони» — «дубняк», «дубовая роща» [см.: 36].
В XIX в., по сведениям П.С. Уваровой и В.Ф. Миллера, осетины
собирались к Рекому на праздник Св. Георгия в Троицын день, а
128

также для нехристианских празднеств (например, в августе),
сопровождающихся принесением Рекому в жертву одного быка и
12 баранов [30]. Из графических изображений Рекома
наибольшую ценность представляют рисунки В.Б. Пфафа 1869 г.,
отразившие наиболее древний, возможно, первоначальный облик
Рекома, что, по мнению В.А. Кузнецова, подтверждается и тем, что с
северной стороны здание закрыто делювиальными отложениями
почти до уровня окна в западной стене [19, с. 22-23].
К настоящему времени Реком реставрировался четыре раза.
Каждый раз процесс реставрации сопровождался тщательными
архитектурными обмерами, графической и фотографической
фиксацией и дневниковыми записями. Во время реставрации 1936 г.
Е.Г. Пчелина произвела археологические раскопки, давшие 11300
предметов и вскрывшие существование каменной «выстилки» —
своего рода фундамента, шедшего по периметру святилища вместе с
притвором и представлявшего цепочку плоских валунов из русла
Цейдона. По углам лежали более массивные валуны [ 19, с. 25]. При
реставрации с севера площадка Рекома была укреплена
подпорной стеной [19, с. 22].
Наиболее подробное описание памятника сделано В.А.
Кузнецовым. «Святилище построено на искусственно выровненной
площадке, по периметру которой (длина 70 м) возведена каменная,
сухой кладки ограда (толщиной 0,80 - 0,90 м), в северной части
выполняющая роль подпорной стенки, высотой до 2 м. Такую же
подпорную стенку ограда образует и с южной стороны. Ограда
сложена из рваных плит и камней, углы скруглены, в западной
части находится калитка. Размеры образованного оградой дворика
составляют 24,50 х 14,50 м (максимальные размеры), площадь
304 кв. м. Святилище стоит в центре дворика, но сдвинуто на
северо-восток, расстояние от калитки до здания — 11,35 м, от юго-
западного угла Рекома до южной части ограды -5 м. Здание
Рекома представляет собой четырехугольный почти квадратный в
плане сруб, ориентированный по линии запад — восток, с
размерами: длина по северному фасаду — 5,20 м, ширина по восточному
фасаду -5 м, высота — 3,10 м, ширина придела с южной стороны
здания -2м (рис. 3.19, а). В западной части южной стены имеется
129

единственный входной проем высотой 1,33 м и шириной 0,74 м.
Все четыре стены прорезаны узкими B0-25 см) окнами высотой
40-45 см, слабо освещающими интерьер. Наличники некоторых
окон сохранили остатки резных пластинчатых оковок,
обрамлявших окна. Так, с западного фасада на левом наличнике имеет
оковку из двух пластин, напущенных одна на другую и прибитых
характерными для Рекома коваными гвоздями с неправильно
круглыми шляпками с огранкой, диаметром 1,5 см. На правом
наличнике того же окна во всю его высоту набита такими же
гвоздями еще одна пластина шириной 3 см. Окно восточного
фасада расположено не по осевой линии здания и асимметрично, на
расстоянии 1,10 м от северо-восточного угла, высота окна 0,60 м,
ширина 25 см. Левый наличник покрыт двумя железными
пластинами шириной 6 - 6,5 см, архитрав проема также покрыт
пластиной с четырьмя гвоздями (рис. 3.19, б). В интерьере окна
закрывались деревянными ставнями. Сохранилась ставня от восточного
окна, высота ставни 0,77 м, ширина 0,32 м, толщина доски 5 см.
В нижней части ставня снабжена пяточным выступом 7,5 см
длины, вставлявшимся в круглый паз той же длины в бревне у окна.
Ставня с одной стороны обита пятью железными пластинами:
четыре вертикальных, одна горизонтальная. Особо отметим окно
южного фасада основного здания Рекома. Оно расположено на
расстоянии 1,28 м от юго-западного угла, высота окна 38,5 см,
ширина в свету 20 см. Слева и справа проем обрамлен широкими
A6-17 см) дощатыми наличниками. Бревна вокруг окна для
получения ровной поверхности тщательно затесаны (в длину на 1,10 м),
благодаря чему в бревне, образующем архитрав окна, вырезаны
три примыкающих одна к другой двойные (как бы
перспективные) арочки высотой 9,5 см. Ширина арочек равняется ширине
наличников и окна (соответственно 16,20 и 17 см). Над другими
окнами подобного декора нет. Пол помещения земляной (глина с
щебнем). К южному фасаду пристроен явно более поздний трех-
стенный придел шириной 2 м, с узким окном в южной стене и
входным проемом в западной; ширина входа 0,61 — 0,63 м, высота
1,25 м. Более позднее время придела документируется как
строительным швом на восточном фасаде, так и наличием только что
130

описанного окна южного фасада - в нем не было никакой
необходимости, если бы придел сооружался одновременно с основным
зданием. Здание накрыто дощатой двускатной крышей с
большими и далеко выступающими свесами по всем фасадам,
образующим вокруг здания открытый обход. В условиях местного
влажного климата эта конструкция перекрытия со свесами
целесообразна. Интересная деталь крыши - отсутствие охлупня, т. е.
продольного желобообразного бруса, закрывающего стык скатов
крыши от проникновения влаги и жестко связывающего скаты.
Вместо этого один скат крыши напущен на другой, что менее прочно
в конструктивном отношении и быстро выводит кровлю Рекома
из строя. Крыша поддерживается коньковым брусом, более
тонкими продольными и 8 опорными фигурными столбами по
северному и южному фасадам (по четыре на каждом фасаде) (рис. 3.20).
Для стока воды предназначены деревянные желоба, лежащие на
упомянутых опорных столбах и снаружи поддерживаемые
фигурными консолями, врубленными в верхнюю часть столбов.
Консолей по количеству столбов восемь, они имеют не только
конструктивное, но и декоративное назначение: изящно изогнутые и
напоминающие протомы фантастических существ консоли
украшены резным геометрическим орнаментом, а сверху —
деревянными фигурками голубей» [19, с. 13-14].
В.А. Кузнецов отмечает также характерную конструктивную
особенность Рекома - отсутствие гвоздей даже в наиболее
ответственных сопряжениях. Выбор материала, примененного для
строительства храма, по мнению исследователя, к которому я всецело
присоединяюсь, был обусловлен древностью традиции возведения
деревянных построек на Кавказе (что подтверждает, например,
рассказ Вахушти о вторжении турок-османов в Грузию в 1678 г.:
«Тогда на Хреитской горе рачинцы, засевшие в деревянных
башнях, начали палить из ружей и убили Сазверела Чиджавадзе и
многих других и перебили преимущественно османов» [37]), а
также распространенностью именно этой строительной техники в
данном ущелье. В. С. Толстой, приехав в селение Цей, писал:
«Увидел я пред собой деревню родимого севера; сосновые рубленые
избы, огороды из жердяка, это была осетинская деревня Чай. Чай
131

имеет тоже непременные башни осетинского дома, но здесь они
деревянные и невысокие» [29].
По моему мнению, не менее важным фактором при выборе
материала было стремление подчеркнуть сакральность и важность
для всего народа не только святилища Реком, но и рода Царазонта,
проживавшего в этом ущелье. Поэтому для строительства
святилища, жилищ и башен в данной местности применялся материал в
принципе иной, чем используемый на всей остальной территории.
Таким образом, за счет оппозиции камень-дерево была
зафиксирована безмерная святость как местности, так и храма Реком. Это
косвенно подтверждается тем, что конструктивные и
декоративные приемы Рекома позволяют сделать вывод о глубоко
самобытной, древней и не связанной, скажем, с русским зодчеством,
традиции строительства деревянных сооружений в данной
местности. Особенно это относится к резным деревянным консолям -
ни в северокавказском, ни в грузинском деревянном зодчестве
подобные консоли не известны. Древняя тенденция выделять и
подчеркивать при помощи различных средств необычность и
святость представителей царских родов, которым являлся род
Царазонта, подробно проанализирована и описана В.Я. Проппом на
материалах волшебных сказок [38].
Выскажу свое мнение о возникновении Рекома и его
конфессиональной принадлежности. Как уже говорилось выше, В.А.
Кузнецов считает, что Реком был построен как языческое святилище,
и форма его в этот первый период нам неизвестна. Во второй
период Реком полностью перестраивается как христианский храм,
принимая облик, зафиксированный В.Б. Пфафом. В третий период
Реком снова превращается в святилище, украшается рогами и т. д.
Позволю себе не согласиться с мнением В.А. Кузнецова, который
полагает, что Реком не мог быть сразу построен как христианский
объект.
Предполагаемый период строительства Рекома (по
археологическим находкам) — XIH-XIV вв. Это период наиболее
активного строительства в регионе христианских храмов, в архитектуре
которых в той или иной степени отражалось влияние язычества
(например, церкви соседней Ингушетии и ряд объектов Алагир-
132

ского и Куртатинского ущелий). XIII веком датируется
расположенная совсем близко Нузальская часовня. Реком, по мнению
самого В.А. Кузнецова и ряда других исследователей, несет в себе
черты как христианства, так и язычества - явление, характерное
для всего культового зодчества Северного Кавказа. Поэтому, на
мой взгляд, Реком изначально строился как храм, отражающий
религиозный синкретизм в мировоззрении населения. Во время
существования храма были периоды как усиления воздействия
христианского мировоззрения, так и ослабления его, что
соответствует периодам, выделенным В.А. Кузнецовым.
В период усиления язычества частично убирается церковный
инвентарь, в том числе иконостас (в придел), хотя внешние
атрибуты христианской церкви — железные оковки дверей с крестами,
крест над входом, колокол на стене придела, антаблемент -
остаются. Судя по колоколу с дарственной надписью, Реком еще в
конце XVII в. функционировал как христианская церковь. Как
считает В.А. Кузнецов, процесс превращения церкви в дзуар
начался в XVIII в. [19, с. 28]. Следовательно, в рассматриваемый
средневековый период можно вполне обоснованно считать
данный храм принадлежащим к христианской архитектуре.
Нузал
Не менее известная и почитаемая в Осетии Нузальская
церковь («Нузалы аргьуан») находится в Алагирском ущелье, в
селении Нузал, на высоте 1160 м над уровнем моря (рис. 3.21). Особое
внимание к этой церкви в данном случае объясняется
замечательными фресковыми росписями, для Северного Кавказа
уникальными (рис. 3.22). Кроме того, как и Реком, Нузальская
церковь имеет очень важное историческое, археологическое и
фольклорное «окружение».
Нузальской церкви, ее фрескам, надписи и стихоэпитафии
посвящено огромное количество литературных источников, начиная
с XVII в. Первые сведения о Нузальской церкви и ее надписи
содержатся в «Географии Грузии» царевича Вахушти Багратиони
A695-1784) [37]. В 1780 г. о Нузальской церкви упоминает в
своем донесении протопоп Иоанн Болгарский [29]. В 1830 г.
133

М. Броссе опубликовал надпись из Нузальской церкви на
французском языке. В 1897 г. нузальскую надпись опубликовал
М.Г. Джанашвили [39]. В 1869 г. в Нузале побывал В.Б. Пфаф [2, с.
93-94; 24, с. 137]. Такие же поверхностные описания дали
Д.М. Бакрадзе [40] и А. Берже [41], П.С. Уварова [23].
В 1886 г. Нузальскую церковь посетил В.Ф. Миллер,
опубликовавший хороший и более точный, чем у В.Б. Пфафа, рисунок
Нузальской церкви [30, с. 68]. В алтарной части здание было увенчано
большим металлическим крестом, у входа в ограду висел колокол.
Г.А. Вертепов опубликовал в 1903 г. лучший дореволюционный
фотоснимок Нузальской церкви [27, с. 138-139]. В
послереволюционное время Нузальскую церковь исследовал Г.А. Кокиев,
пришедший к выводу о существовании генетической связи между
древними горнокавказскими церковными и склеповыми
сооружениями. Он пишет, что «в нагорной полосе нередко можно
встретить церкви и значительно меньших размеров, чем нузальская, так
что малые размеры этого сооружения еще не дают достаточных
оснований не считать его церковью» [42]. К такому же выводу
пришел Л.П. Семенов [43].
В 1946 г. Е.Г. Пчелина высказала предположение о погребении
известного исторического деятеля конца XII — начала XIII в.,
мужа и соправителя царицы Грузии Тамары Давида Сослана в
Нузальской церкви, которая первоначально была склепом, а затем
была превращена в церковь и расписана фресками. Этот вывод
был сделан на основании произведенных в июне 1946 г. Е.Г.
Пчелиной археологических раскопок под полом «Нузалы аргъуан», в
результате чего близ левой (от входа) продольной стены был
обнаружен «каменный ящик» - гроб, составленный из тесаных
плит. Внутри гроба оказался скелет мужчины крепкого
телосложения, в возрасте 40-45 лет [44]. Г.Н. Джанашиа высказал
сомнения в правильности выводов Е.Г. Пчелиной [см.: 45]. З.Н. Ванеев
предположил, что в Нузальской церкви похоронен не Давид
Сослан, а Ос-Багатар, «живший в конце XIII в. и воевавший в Карта-
линии», или «другой вождь, неизвестный в истории» [45, с. 17].
Ю.С. Гаглойти и Т.Б. Мамукаев, напротив, присоединились к
выводам Е.Г. Пчелиной [46]. И.А. Лолашвили считает, что в Нузаль-
134

ской церкви был погребен Ос-Багатар [47]. К его мнению
присоединился и наиболее подробно исследовавший Нузальскую
церковь В.А. Кузнецов [8, с. 134-137].
В.А. Кузнецов считал также, что «здание с самого начала
сооружалось как церковь, но строилась не профессиональным зодчим и
мастерами, а местными строителями и полностью в духе местных
традиций. Этим объясняется ее объемно-планировочная структура,
подражающая склеповой архитектуре и ничего общего не
имеющая с обычными церковными зданиями, а также неканоническая
ориентация по сторонам света. Указанное сходство и порождало у
исследователей мысль о перестройке склепа в церковь. <...>
Христианизированным горцам не были нужны монументальные
здания со всеми их каноническими атрибутами. Маленькие и
непритязательные, привычные для горца по своим архитектурным
формам и размерам полуцеркви-полусвятилища гораздо больше
соответствовали местным привычкам и вкусам» [8, с. 134-137].
Нузальская церковь в плане представляет собой
четырехугольник с размерами 5,50 х 3,30 м (рис. 3.4). Ориентация здания -
почти точно по линии север - юг. Входной проем шириной 0,75 м
и высотой 1,66 м расположен в центре южной стены. В северной
стене имеется окно, расширяющееся внутрь, шириной от 0,40 до
0,20 м, на высоте 0,20 м от пола. В восточной и западной стене два
аналогичных окна находятся на высоте 1,45 м. Стены здания
сложены в технике облицовки с забутовкой, из грубо обработанных
камней на извести, кладка нерегулярная, с бутобетонным
заполнением между панцирями. Толщина стен - 0,75 - 0,88 м. Пол -
суглинок с щебнем и камней.
Е.Г. Пчелина установила, что здание покоится на неглубоком
(в два ряда кладки) фундаменте из крупных, речных
булыжников. Высота здания до верха кровли 4,70 м. Вертикальные
плоскости стен на высоте 2 м постепенно переходят в традиционный
ложный свод. В алтарной части В.А. Кузнецовым обнаружен
единственный в здании голосник — крупный глиняный сосуд
глубиной от устья до дна 0,53 м. «Устье сосуда покрыто слоем
штукатурки со следами красочного слоя, и это еще раз говорит, что
интерьер после нанесения фресок не перестраивался. Диаметр ус-
135

тья 10 х 15 см, сосуд изготовлен на ножном гончарном круге, ...
коричнево-красный, с линейным зонным рифлением, вполне
типичный для золотоордынского времени XIII-XIV вв.» [8, с. 146].
Снаружи, по периметру здания, в месте перехода в свод, в стены вставлены
были сланцевые полочки, образующие своеобразный карниз.
Фрески Нузальской церкви подробно описаны В.А.
Кузнецовым. «Коричнево-красными чертами — разгранками.- живопись
Нузальской церкви разделена на верхний и нижний ярусы по
горизонтали, с выделением алтарной части по вертикали.
Последняя композиционно занимает центральное место. В верхнем
ярусе живописи алтаря помещена традиционная композиция Деису-
са с Христом Пантократором в центре. В нимб Христа вписан
крест, в левой руке Евангелие, правая благословляет. По обе
стороны головы помещена греческая монограмма 1С ХС. На плечи
накинут светло-серый хитон с хорошо выписанными складками, под
хитоном видно платье розового цвета, с лиловым оттенком.
Христос — единственная фигура, изображенная по пояс, остальные даны
в рост. Слева от Христа, на плоскости левой (западной) стены
помещена Божья Матерь в позе молитвы - обе руки воздеты,
голова слегка наклонена^ у левого плеча греческая монограмма,
также с титлами. На Божьей Матери красная пенула с
капюшоном, украшенная "звездами" на лбу и плечах, под складками пе-
нулы лиловая туника с манжетами, отделанными жемчугом.
Прекрасно написано лицо с подрумянкой на щеках. Справа от Христа
в такой же позе в полуоборот стоит Иоанн Предтеча, о чем
свидетельствует грузинская надпись "Цминда Иоане" (святой Иоанн).
Композиция Деисуса воплощала идею заступничества: Пресвятая
Богородица и Предтеча обращаются с молением к Спасителю,
предстательствуя за "род христианский"; они выступают
посредниками между богом и людьми, они молят Христа о прощении грехов
человеческих. Правее Иоанна Предтечи изображен архангел
Гавриил, о чем свидетельствует остаток грузинской надписи "Габри-
ел". В левой руке архангела лабарум Симметрично архангелу
Гавриилу и левее Божьей Матери помещена фигура еще одного
архангела с крыльями и нимбом. Имя его не сохранилось, но
можно уверенно сказать, что это архангел Михаил» [19, с. 65—66].
136

В.А. Кузнецову, к мнению которого я присоединяюсь,
представляется бесспорным принадлежность Нузальской церкви, как
и других аналогичных сооружений, преимущественно склепов,
к древней и самобытной культурной традиции, отражая
традиции, связанные с формированием склеповой архитектуры [19,
с. 68]. Нузальская церковь имеет одну существенную
особенность — она никогда не была языческим дзуаром, хотя и
является таким же отражением религиозного синкретизма, как и Ре-
ком. П.С. Уварова, например, отмечала вставленные в северную
стену рога [30, с. 68-76].
Какадур
Святилище Уастырджи (Уастырджи-Дзуар) представляет
собой каменное столпообразное сооружение высотой около 2 м, во
всех стенах устроены ниши для жертвоприношений. Дзуар
побелен и обнесен оградой.
Хуссар—Ламардон
В окрестностях селения насчитывается до полутора десятков
святилищ, посвященных Св. Илье (Тбау-Уацилла-Дзуар),
подвергшихся позднейшим переделкам.
Хуссар-Хинцаг
Храм представляет собой прямоугольное в плане сооружение, с
оградой из уложенных по окружности валунов. Высота ограды -
0,80 м, ширина - 0,60 м, диаметр — 6,00 м. Ориентация здания -
на северо-восток. Перед северо-восточной фасадной стеной —
площадка шириной 2,50 м. Входа нет. Сооружение сложено из
разноразмерных камней, первоначально на известковом растворе,
позднейшие ремонты выполнены методом сухой кладки. Наружный
обмер: 2,65 х 2,10 м, высота - 1,60 м (рис. 4.3, а). В восточной
фасадной стене на уровне 0,6 м от земли устроена ниша
прямоугольной формы, ее размеры: 0,55 х 0,55 м, глубина - 0,45 м.
Южный угол здания разрушен, и через пролом можно было
произвести внутренний обмер: длина — 1,10 м, ширина — 0,70 м, высота —
0,80 м, толщина стен - 0,70 м ?5, с. 48-52].
137

Андиатыкау
Храм в этом покинутом селении, расположенном на правом
берегу р. Фиагдон, представляет собой четырехугольное в плане
строение, сложенное насухо из подтесанных камней, швы между
которыми затерты известковым раствором (рис. 3.23, б). Стены
храма покрыты снаружи светло-желтой штукатуркой. 'Ориентация
здания - строго на восток. В западной стене храма имеется
входной проем с прямым завершением и деревянной дверью. В
восточной стене, на уровне 1,20 м от земли устроено небольшое @,12 х
0,30 м) окошко, также прямоугольное, расширяющееся внутрь.
Храм перекрыт ложным сводом, кровля устроена из каменных
плит. Данное перекрытие В.Х. Тменов считает поздним. На гребне
кровли установлен железный крест, слева от входа, со ската
кровли свисает надочажная цепь.
Храм обнесен оградой прямоугольной формы, сложенной
насухо из булыжника и сланца. Верх ограды украшен белыми
блоками кварцита, по углам поставленными на торец, т. е. в виде на-
верший. Так же оформлен и вход в ограду, устроенный в
восточной стене. Наружный обмер: 3,50 х 2,80 м, высота - 3,00 м.
Внутренний обмер: 2,10 х 1,30 м, высота — 2,80 м. Входной проем
расширяется внутрь — от 0,65 до 0,75 м, высота его - 1,35 м,
толщина стен - 0,65 м (рис. 3.4). Размеры ограды: 7,55 х 6,60 м,
высота — 1,60 м, толщина стены — 0,65 м, ширина входа — 0,75 м.
Справа от входа в ограду устроено каменное сиденье длиной 2,85,
шириной 1,00 м, высотой 0,55 м, покрытое цельной сланцевой
плитой.
Храм известен у осетин под названием «Зариноных» и
является одним из самых древних в Куртатинском ущелье. Б.А. Алборов
относил время появления храма Зариноных к эпохе Нузальской
часовни [48].
Харисджин
Церковь, расположенная в 20 м к западу от башни Харисджи-
евых, сложена из разноразмерных подтесанных камней на
известковом растворе. Церковь поставлена по довольно крутому склону
и как бы нависает над селением восточной стеной, опирающейся
138

на высокую подпорную стенку B,5 м). Стены храма
оштукатурены и окрашены желтой краской. Углы выложены крупными
камнями вперевязку, как у башен. Стены имеют небольшой наклон
внутрь (рис. 3.24). В плане церковь имеет четырехугольную
конфигурацию, наружный обмер: 5,75 х 4,10 м, высота — 2,80 м
(рис. 3.4). Ориентация здания — с запада на восток. Боковые стены
завершены треугольными фронтонами. Храм имел стропильное
деревянное двускатное перекрытие, изнутри проложены были
поперечные балки. В настоящее время церковь крыта черепицей
позднего происхождения. В северной стене на уровне земли
устроен входной проем (ширина - 0,70 м, высота - 1,50 м) с
арочным завершением. Пол церкви опущен ниже уровня земли, и от
проема внутрь ведут две ступени, выточенные из цельных плит.
Перед входом в церковь установлен белокаменный памятник
с фигурным завершением и крестом. Толщина стен — 0,60 м.
Внутренний обмер: 4,50 х 2,85 м, высота - 2,80 м. Ближе к восточной
стене, в 0,60м от нее, сооружен из камня престол с водруженным
на нем железным крестом (рис. 3.4, б). Длина и ширина престола -
1,00 м, высота — 0,75 м, высота креста - 0,75 м. В восточной стене
на высоте 1,75 м от пола имеется небольшое окно @,25 х 0,45 м).
В северной стене также имеется окно тех же размеров. В северной
стене, на высоте 0,55 м от пола и 0,85 м от восточной стены
устроена ниша.
Лац
В 200-250 м к востоку от башни Дудаевых расположено
святилище Хуыцау-Дзуар. В плане оно четырехугольное B,60 х 3,95;
высота - 3,65 м) (рис. 3.4). От храма открывается живописный
вид на близлежащие селения — Лац, Цмити, Хидикус, и сам храм
хорошо виден из этих селений (рис. 3.25). Ориентация храма — с
юго-запада на северо-восток. Вход прямоугольный, завершенный
цельной плоской перемычкой, устроен с юго-запада. По бокам
входного проема и над ним выложены ниши для
жертвоприношений — две слева, одна справа и одна над дверью. Здание
сложено из подтесанных длинных каменных блоков на известковом
растворе довольно правильными рядами, углы выполнены из круп-
139

ных блоков вперевязку. Снаружи следов штукатурки не отмечено,
но здание побелено. Боковые стены завершаются треугольными
фронтонами. Двускатная крыша по деревянным стропилам
покрывает здание, освещаемое одним небольшим треугольным
окном в восточной стене. Внутренний обмер: 2,6 х 1,5 м. Внутри
здание оштукатурено и побелено, имеет две поперечные балки, за
которые заложены палочки с лентами и другие предметы
культовой церемонии. Перед входом уложены валуны для сидения
(рис. 3.26, а).
В.Ф. Миллер дает описание храма в селении Лац:« дзуар
древнего аула Ладза, носит у Осетин название Хцау-дзуар — т. е.
божий дзуар. Размеры здания весьма незначительны: длина около
3 саж., ширина - 2 саж. Небольшая дверь с полукруглой аркою
проделана в западной стене; по бокам двери две небольшие ниши;
выше ее развешаны по стене куски холста, так называемые нысай-
наг, т. е. знаки того, что такой-то молельщик совершал кувд и
желает напомнить об этом дзуару. Двускатная крыша на высоте
2 арш. 14 верш, покрывает здание. На гребне крыши, над алтарной
частью^ стоит простой деревянный крест. Часовня освещается тремя
небольшими, затянутыми проволочной сеткой окнами, двумя с
южной и одним с восточной стороны. Алтарь отделен тонкой
деревянной перегородкой наподобие рамы, не забранной досками.
В алтаре на каменном престоле стоят: небольшой металлический
подсвечник, несколько чашек, кружек и стаканов, наполненных
пивом, и несколько совсем новых небольших икон. В левом углу
алтаря хранится железная цепь, которой приписывают целебную
силу. Часовня имеет пристройку, где совершается кредо, и обнесена
невысокой оградой. 21 июля при Хцаудзуаре совершается Атинаг,
праздник, предшествующий началу сенокоса и жатвы» [30, с. 51].
Дзивгис
Церковь Уастырджи Кувандон (Св. Георгия) находится на
левом берегу р. Фиагдон. Она неоднократно описывалась многими
исследователями. Церковь являлась частью многочисленного
комплекса культовых сооружений, расположенного в этой части Кур-
татинского ущелья. Храм расположен на западной окраине селе-
140

ния, у подножия горы, на которой находится святилище Дзивги-
сы-хох. Не доезжая селения, на невысокой горе над дорогой
расположен комплекс из девяти открытых, выложенных из камней
святилищ, включающих в себя деревья, священные камни и
тропинки. К ним от церкви ведет тропа. Вероятно, посещение церкви
предполагало и посещение находящихся в окрестности святилищ
(рис. 3.27). Само здание церкви сложено из массивных камней на
извести, оно выбелено снаружи, оштукатурено и побелено внутри.
Храм представляет собой зальную церковь с выступающей
апсидой. Наружный обмер без апсиды: 7,8 х 4,2 м. Внутренний обмер:
6,5 х 3,9 м (рис. 3.4). Здание покрыто двускатной ступенчатой
кровлей из каменных сланцевых плит, внутри стены образуют
стрельчатый ложный свод. Храм прислонен западной стеной к
горе, так что эта стена почти вдвое ниже восточной.
Первое довольно полное описание церкви Св. Георгия в Дзивгисе
дает В.Ф. Миллер: «В древнем ауле Дзивгисе, на левом берегу
Фиагдона, сохранилась небольшая церковь, некогда построенная
в память Св. Георгия и затем обратившаяся в дзуар. У местных
жителей она носит название Уастырджи Кувандон, т. е. молельня
Уастырджи (Георгия). Это небольшое здание, в форме
продолговатого четырехугольника, сложенное из массивных камней на
извести и выбеленное снаружи. Длина здания — 4 сажени,
ширина 2 саж. 2 аршина. Оно покрыто на высоте 8 аршин двускатной
крышей из двух рядов шиферных плит, положенных на
деревянные доски. Здание прислонено западной стороной к горе, так
что эта сторона почти вдвое ниже восточной. На восточной
стороне алтарный выступ, представляющий полукруг в 8 аршин и
покрытый полукуполом из восьми рядов шиферных плит,
чередующихся с камнями. <...>
Доступ в церковь дает с южной стороны дверь, покрытая
полукруглой аркой. С той же стороны церкви пристройка в виде
сарая, которого крыша держится на 13 деревянных столбах. Вдоль
стен сарая тянутся деревянные скамьи, на которых сидят
молельщики во время кувда, совершаемого раз в год в ноябре. В сарае
хранятся все необходимые атрибуты кувда: котлы для пива,
железные цепи от котлов, деревянные и глиняные чашки и т. п.
141

Церковь обнесена невысокой каменной оградой, внутри которой,
близ южной стены, находится деревянная звонница, состоящая из
двух столбов с перекладиной, покрытых двускатной крышей
(рис. 3.28). Два небольших колокола имеют грузинские надписи.
На стене над воротами, ведущими во двор, сложена масса оленьих,
турьих, бычьих и козьих рогов — приношений многих
поколений» [30, с. 48]. •
Церковь освещена небольшими похожими на щели и
суживающимися кверху окнами, из которых одно проделано на
западной стене, два в южной и два в восточной (одно наверху, другое в
стене абсиды) (рис. 3.29, я).
У восточной стены - полукруглая алтарная апсида, имеющая
завершение из восьми рядов сланцевых плит, чередующихся с
камнями. Наверху алтарную апсиду венчает языческий элемент —
каменная фаллическая шишка (рис. 3.29, б). Многие наземные склепы
Осетии и Ингушетии увенчаны подобными навершиями. Вход в
церковь устроен с южной стороны и имеет завершение в виде
полукруглой арки. Внутри церкви имеется отпечаток руки на
сырой штукатурке. Алтарная апсида отделена от основных стен швом,
поэтому некоторые исследователи считают ее пристроенной
позднее. Однако, по моему мнению, апсида одномоментна церкви и
отражает особенности религиозного мировоззрения. Внутри вход
в апсиду оформлен в виде ложносводчатой стрельчатой арки и
несколько смещен от основной продольной оси церкви (рис. 3.30).
Окно алтарной апсиды также расположено не по оси, смещено к
югу.
Гули
Селение Гули расположено довольно высоко, на крутом
склоне, обработанном террасами. Храм ГУли-Дзуар находится на
западной окраине селения, в 40-50 м от могильника. Представляет
собой четырехугольное в плане сооружение, наружный обмер: 6,50
х 4,30 м, высота около 3,20 м (рис. 3.4). Ориентация храма — с
запада на восток. Храм сложен из разноразмерных камней на из-
вестково-глинистом растворе, без соблюдения порядовой кладки,
однако углы выведены из правильных крупных блоков с пере-
142

вязкой. На отдельных участках стен сохранились следы светло-
желтой штукатурки. В южной фасадной стене, ближе к западной
стене, устроен прямоугольный входной проем (ширина - 0,85 м,
высота - 1,60 м), фланкированный с двух сторон огромными
камнями A,20 х 0,70 х 0,50). Толщина стен храма — 0,60 м.
Перекрытие храма стропильное, опирается на деревянные балки
толщиной 0,18 - 0,20 м.
На фронтоне восточной стены - окно треугольной формы, а в
средней части северной стены имеется ниша. Три ниши устроены
в западной стене и еще одна - в северной. Внутренний обмер: 5,2
х 2,6 м (рис. 3.31). Храм обнесен оградой, сложенной насухо из
необработанных камней. В восточной стене ограды устроен вход
шириной 1,20 м, максимальная высота стен ограды - 2,00 м,
толщина — 0,75 м. В южную фасадную стену храма воткнут олений
рог с висящей надочажной цепью. На территории обнаружено:
один большой колокол (без даты и надписи), один медный
колокольчик и один маленький русский колокол с надписью,
свидетельствующей о его изготовлении в 1884 г. на заводе Федора
Веденеева в селении Пуреха Нижегородской губернии [49]. По
словам В.Б. Пфафа, внутри церкви были росписи [24, с. 160-163], к
сожалению, не сохранившиеся до наших дней.
Кесатыкау
Церковь Св. Георгия представляет собой сооружение поздней
постройки, возведенное на остатках стен средневекового храма,
поэтому планировка ее соответствует первоначальной. Старая часть
здания — цоколь и нижняя часть стен - выложены из крупных
туфовых блоков на известковом растворе. Верхняя часть стен -
из местного камня. Храм не имеет апсиды. Наружный обмер: 12,50
х 7,00 м. Со стороны западного фасада сохранились субструкции,
по предположению В.Х. Тменова, являющиеся остатками
звонницы. Вход в церковь осуществлялся через широкие арочные
проемы звонницы. На северном и южном фасадах имеются
прямоугольные окна (по три на каждой стене). По сохранившимся
очертаниям верхних частей стен можно предположить, что храм был
перекрыт стропильной двускатной кровлей.
143

Ногкау
Святилище Уастырджи находится в 4 — 5 км от села, у дороги.
Сложено насухо из сланцевых плит. Входа не имеет. Фасад с
нишей ориентирован на север. Ниша расположена на высоте 0,65 м
от земли, ее размер - 0,45 х 0,40 м. Длина святилища - 1,75 м,
высота - 1,90 м, ширина — 0,60 м.
Тапанкау
Селение, расположенное в верховьях р. Льядон в ущелье Гур-
кумтыком, в настоящее время почти полностью покинуто
жителями. Особый интерес представляет святилище Хохы-Дзуар.
Хохы-Дзуар (Тербаты Уастырджи-дзуар) расположен над
селом на склоне горы, возвышающейся над левым берегом р. Льядон.
Храм сложен из необработанных, но хорошо подогнанных плит
черного сланца и тесаных блоков обработанного туфа-песчаника
на известково-глинистом растворе (рис. 3.23, б). Под западным
фасадом прослеживается цоколь фундамента из туфовых блоков.
Стены не оштукатурены. Ориентация храма - с запада на восток.
В северную стену на высоте 0,85 м от земли вмонтирован резной
туфовый блок. В западной стене устроена четырехугольная ниша
(ширина - 0,80 м, глубина - 0,90 м, и высота — 1,45 м) с «ложно-
сводчатым» стрельчатым перекрытием (ширина гребня — 0,20 м).
Святилище имеет каменное гладкое двухскатное перекрытие,
аналогичное, к примеру, Нузальской часовне. Однако Хохы-Дзуар
отличается меньшими размерами, да и выложен он более тщательно.
Стены его постепенно сужаются и очень плавно сходятся в
верхней точке. Наружный обмер: длина - 2,30 м, ширина — 2,25 м,
высота - 4,20 м (рис. 3.3, б). Дзуар обнесен каменной оградой сухой
кладки, ширина стены — 0,65 м, высота — 1,10 м. В юго-западной
части ограды имеются остатки разрушенного здания [5, с. 120—121].
Козатыкау
Святилище (Уастырджи) расположено в 1 км к
северо-востоку от селения Козатыкау (левый берег р. Зругдон). Сооружение
столпообразное, без внутреннего пространства,' сложено насухо из
небольших по размеру сланцевых плит в виде стрельчатой формы
144

ниши с нависающим над юго-восточным фасадом сланцевым
козырьком. По бокам пристроены невысокие подпорные стенки.
Ниша ступенчатая: в глубине ее отмечена еще одна маленькая
сводчатая ниша. Высота святилища — 2,00 м, ширина - 1,80 м.
Глубина внешней ниши - 0,40 м, высота — 0,85 м, ширина - 0,70 м,
расстояние от земли - 0,80 м. Размеры внутренней ниши: ширина
- 0,50 м, высота — 0,40 м, глубина - 0,35, расстояние от основания
внешней ниши - 0,25 м. Святилище хорошо сохранилось [5,
с. 127].
Касара
Узкое и в древности труднопроходимое Касарское ущелье
соединяло Туалгком с остальной частью Алагирского ущелья.
Выгодное стратегическое местоположение издавна привлекало к нему
внимание грузинских и осетинских владетелей, но из-за
ограниченности пригодной для жизни территории Касарское ущелье
осталось по существу незаселенным.
Святилище Мкалгабыр расположено на правом берегу р. Ардон
на склоне горы, возвышающейся над Военно-Осетинской дорогой.
К нему от дороги ведет крутая и извилистая, укрепленная
подпорными стенками тропа. Святилище представляет собой
комплекс сооружений различной степени сохранности. Основной дзуар,
возведенный на небольшой поляне, окруженной сосновым лесом,
представляет собой невысокую ограду, высотой 1,20 м, сложенную
насухо из разноразмерных сланцевых плит. Ограда круглая,
диаметр 8,00 м, толщина стены — 0,90 м. В южной части ограды
имеется полуразрушенная ниша, на стенах — рога и черепа
жертвенных животных, культовый инвентарь. В центре - груда
камней. В 50 м севернее дзуара находится четырехугольное в плане
сооружение, полуземляночного типа, с двускатным покрытием,
покоящимся на продольном брусе, который уложен на два столба,
расположенные по центральной оси. Входом сооружение
ориентировано на восток, перед входом — небольшая огороженная
площадка. Стены сооружения сложены насухо из разноразмерных
камней. В южной стене находятся ниши, в северной — окошко.
Внутри храм делится на два помещения. У южной стены восточ-
145

ного помещения рядами камней выложены столы и сиденья для
трапезы (рис. 3.32).
Третье сооружение находится в 50 м севернее, ниже по склону.
Оно сложено из разноразмерных камней, кладка сухая. Внутри
сооружение делится на три помещения. В стенах имеются ниши и
заложенные окна, вдоль стен — столы и сиденья, аналогичные
вышеописанным [5, с. 163-165].
Культ Мкалгабыр связан «с неведомым святым Рекома» [50], и
поэтому некоторые исследователи, как дореволюционные, так и
современные (Ю. Клапрот [51], А.Х. Магометов [32]), иногда называют
это святилище «Рекомы-дзуар» или помещают его в Цейское
ущелье, где и расположен настоящий общеосетинский дзуар Реком.
Неоднократны упоминания и о том, что на месте святилища
Мкалгабыр некогда существовал христианский храм. «В 12 верстах от
Нижнего Срамаги на правом берегу Арредона, в пустынной
местности находится церковь Рекомдзуар... Дорога к этой старой
церкви поднимается вправо от Бигулатикау и может быть преодолена
только пешком, потому что она очень плоха. Как раз под этой
церковью долина, где течет Арредон, настолько узка, что образует
узкое ущелье, называемое осетинами Касара» [9, с. 184-185].
Под святилищем, у дороги, В.Х. Тменовым зафиксированы
остатки стены, выложенной из обработанных и хорошо
подогнанных камней на известковом растворе, называемой осетинами Гал-
фандаг[5, с. 164].
Архон
Храм Саниба расположен в 1,5 км к западу от селения Архон,
на одной из земледельческих террас северного, искусственно
террасированного склона горы Фуга. Малоземелье вынуждало
население сооружать гигантские террасы, составлявшие, по рассказам
местных жителей, основной фонд пахотной згемли. Сооружение
церкви с прилегающей к ней территорией выключило из
севооборота значительный, в условиях чрезвычайного малоземелья,
участок, что являлось своеобразной жертвой. В христианстве,
особенно в его закавказском варианте, путь к храму - сакральное
действо, выраженное через подъем на гору, символизирующий очи-
146

щение, преодоление страстей, проверку на прочность веры. С
другой стороны в древнеосетинском сознании подъем на гору — это
подъем к месту обитания небожителей-нартов, откуда
открывается дорога к небу, к главному Богу, непреодолимая ни для кого.
Еще одна составляющая храмового комплекса - одиночный
ясень, который растет внутри церковной ограды, примерно в трех
метрах к северу от алтарной стены (рис. 3.33). Он является частью
храма и почитается как священное дерево, по народным
представлениям бессмертное, символизируя языческое древо жизни. Таким
образом, гора, храм и дерево в мировоззрении осетин выступают
взаимодополняющими элементами, находящимися в прямой
смысловой связи, что нашло отражение в данном храме.
Храм сложен из разноразмерных необработанных камней на
известковом растворе и оштукатурен. Наружный обмер: длина -
4,60 м, ширина ~ 4,25 м, высота - 2,20 м (рис. 3.3, б). Длинной
осью храм ориентирован с севера на юг. Ширина стен кверху
уменьшается. Входной проем арочный, расположен в юго—юго-
западной стене. Рядом с входом имеется небольшая ниша.
Алтарное окно стрельчатое, расширяется к внутреннему объему, два
подобных окна расположены в северо-восточной стене (рис. 3.34, д).
Форма проемов достигается при помощи поставленных в
наружную кладку травертиновых плит, обработка которых дает
стрельчатую или арочную форму.
Внутренний объем храма разделен сплошной стеной на два
помещения, сообщающиеся посредством лаза арочной формы.
Северное помещение освещается двумя узкими окнами,
прорезанными в северной и восточной стенах, южное — одним окном в
восточной стене. В обоих помещениях в стены вложены каменные
плиты-полочки. Главный южный фасад увешан рогами жертвенных
животных. На наружной поверхности алтарной стены —
прочерченный по сырой штукатурке геометрический орнамент: три
концентрических полуовала вокруг оконного проема. Справа и слева от
него по цилиндрической нише — северо-восточная оконтурена тремя,
северо-западная — двумя концентрическими окружностями.
Пол земляной. Внутренние углы между несущими стенами за-
овалены. В алтарной части зафиксированы три полки - вмуро-
147

ванные, в кладку сланцевые плиты. Еще одна — в юго—юго-
восточной глухой стене наоса. Снаружи, помимо упомянутых,
отмечены две ниши - в юго-юго-восточной и
юго-запад-западной стенах. Здание храма обнесено невысокой каменной оградой,
образующей в плане вытянутый овал. Кладка ограды выполнена
насухо из грубо обработанных и необработанных камней местных
пород. Здесь отмечено несколько травертиновых блоков, порода
которых аналогична плитам проемов храма [52].
Строительство храма, согласно историческому преданию,
зафиксированному в тексте архивного документа от 1859 г-.,
связывается с именем легендарного Сидамона, считавшегося одним из
сыновей Осбагатара, крупного военно-политического деятеля
средневековой Осетии (умер в начале XIV в.). «Между аулами Дай и
Архон была выстроена нашим родоначальником Сидамоном
церковь во имя Святой Троицы, куда собирались для богомолия один
раз в продолжении года в последних числах сентября» [53]. М.Э. Ма-
миев выявляет соответствие расположения и посвящения («Сани-
ба» от груз. «Самеба»-Троица) рассматриваемого храма и церкви,
упоминаемой в документе [52, с. 60]. По его мнению,
приписывание строительства Архонской церкви легендарному Сидамону, во-
первых, означало ее неотъемлемую принадлежность роду Сида-
монта, на земле которых расположены села Архон и Дейкау, во-
вторых, выражало близость христианского и традиционного
миропонимания: в тексте храм назван не дзуаром Саниба, а именно
церковью Св. Троицы, хотя отмечается, что богослужение в ней
совершалось только один раз в год [52, с. 61].
Комплекс из трех святилищ расположен на территории скле-
пового могильника. Первый храм, Мады-Майрам, сооружен в
центре некрополя из валунов и сланцевых плит на известковом
растворе. По своим архитектурно-конструктивным особенностям
напоминает наземные склепы. Четырехугольный в плане храм
ориентирован с запада на восток. Наружный обмер: 3,20 х 3,40 м,
высота — 2,50 м (рис. 3.3, в). В восточной стене прорезано узкое
оконце, снаружи, справа от него — ниша. Ниша отмечена и в
западной стене, справа от входа. Перекрытие разрушено, но очевидно,
что оно было каменным (рис. 3.35).
148

Второй храм отдален от вышеописанного всего на несколько
метров. Представляет собой четырехугольное в плане сооружение
B,40 х 1,80 м, высота — 1,90 м). Сложен из мелких, хорошо
подобранных и пригнанных камней, снаружи оштукатурен и окрашен
желтой охрой. В северо-западной стене прорезано три стрельчатых
окна, среднее больших размеров. Входа не имеет. Длинной
стороной ориентирован по линии запад-восток. Верхняя часть
западной и восточной стен оформлена в виде фронтонов. Перекрытие
не сохранилось, однако также не исключено, что оно было
каменным двускатным. Внутреннее помещение завалено камнями.
Третий храм, также четырехугольный в плане B,40 х 3,30 м,
высота ~ 1,90 м), ориентирован по линии запад-восток, вход — с
запада. Сложен насухо из булыжника, снаружи оштукатурен. Кровля
разрушена. Справа от входа имеется ниша. В северной стене - окно.
Дейкау
Святилище расположено неподалеку от башни Бязровых и
представляет собой четырехугольное в плане сооружение с небольшим
внутренним помещением, сложенное из валунов и огромных
каменных плит. Снаружи здание оштукатурено. Вход в виде
прямоугольного лаза устроен в восточной стене. Лаз закрывался
деревянной дверкой. Внутреннее пространство перекрыто
массивными плитами по деревянным стропилам [5, с. 185].
Цамад
Святилище Хъау-Заед расположено на юго-западной окраине
селения. Сложено из подтесанных камней на известковом
растворе, снаружи оштукатурено и окрашено в светло-желтый цвет. В
плане строение четырехугольное, вход - с запада в виде арочного
лаза шириной 0,60 м и высотой 0,50 м. Над ним, в 0,95 м от земли,
в стену вставлена сланцевая плита. Аналогичные плиты
перекрытия, покоящегося на пяти круглых в сечении деревянных балках,
нависают по периметру стен (рис. 3.36). Наружный обмер: 2,50 х
2,10 м, высота - 1,45 м, толщина стен - 0,55 м. Внутренний обмер:
1,60 х 1,00 м, высота - 1,35 м (рис. 3.3, б). Перед храмом выложена
каменная ограда, овальная в плане [5, с. 192].
149

Донисар
Святилище Уастырджи в виде столпообразного каменного
монумента расположено на южной окраине селения, неподалеку от
башни Бзыковых. В 300-500 м юго-восточнее, у кладбища Хеста-
новых и Бзыковых, имеется 5 склепов. Обращает на себя
внимание одинаковая техника возведения башни, святилища и склепов.
Все сооружения сложены из массивных каменных блоков на
глинистом растворе. Наружные швы кладки сохранили остатки
затирки крепчайшим известковым раствором, покрытым желтой
краской. Башня имеет арочный входной проем [5, с. 193].
Дагом
Столпообразное святилище расположено в 30 м юго-восточнее
башни и представляет собой четырехугольное в плане сооружение,
сложенное из разноразмерных камней на известковом растворе.
На стенах прослеживаются следы штукатурки. Внутри на
западной и восточной стенах есть небольшие ниши. Святилище имеет
усеченно-пирамидальное завершение. На высоте 2,70 м от земли
по периметру стен нависает сланцевый козырек. Наружный
обмер: 1,10 х 1,05 м, высота - 3,50 м.
Храм Мадзианы-Дзуар расположен на скале и представляет
собой четырехугольную в плане постройку, сложенную насухо из
крупных сланцевых плит. Вход арочной формы находится в
южной стене. Ориентация храма - длинной стороной по линии
запад—восток. На восточном фасаде сохранилось два узких окошка,
расширяющихся внутрь. Каменное перекрытие разрушено.
Наружный обмер: 4,55 х 3,30 м (рис. 3.3, б). Еще один дзуар расположен
на вершине скалы по дороге между Дагомом и Цамадом. Он
четырехугольный в плане C,50 х 2,95 м). Северный фасад имеет
фронтон, в той же стене прорезано оконце. Южный фасад почти
не сохранился, судя по всему, вход находился в южной стене. Внутри,
на западной и восточной стенах имеются небольшие ниши (рис. 3.37).
Сложен дзуар из хорошо обработанных сланцевых плит на
известковом растворе [5, с. 197].
150

Даргавс
Храм Хуыцау-Дзуар расположен на вершине горы Хуыцау-
дзуары-хох. Прямоугольный в плане, обнесенный оградой,
сложенной из небольших плит и камней способом сухой кладки.
Размеры ограды: 10,20 х 6,10 м, высота стены - 1,00 м, толщина
0,96 м (рис. 3.3, а). Наружный обмер храма: 6,35 х 2,80 м, высота -
2,90 м. В западной стене имеется прямоугольной формы ниша
глубиною 1,00 м. В нише хранятся рога жертвенных животных.
Храм имеет двускатную кровлю, выложенную в технике ложного
свода и по форме напоминающую склеп, скаты кровли гладкие,
аналогичные Нузальской часовне. Свод увенчан гребнем из каменных плит.
Святилище Фыры-Дзуар расположено в 200 м восточнее
родовой башни Байматовых, на склоне холма Фырыкул. Представляет
собой прямоугольное в плане сооружение 2,00 х 1,80 м,
обнесенное оградой. Размеры ограды 8,00 х 7,40 м (рис. 3.3, а). Святилище,
как и страда, сложено из небольших камней и битого сланца, кладка
сухая. Внутреннего пространства и входа святилище не имеет. На
высоте 0,35 м в западной стене находится ниша арочной формы
глубиною 0,80 м.
К храмам этой группы можно отнести и храм Таранджелос в
селении Суатиси, Южная Осетия (рис. 3. 38), в селении Тырсыгом,
Южная Осетия (рис. 3.39).
3.4. Храмы Верхнего Джулата XIII—XIV вв.
Крупнейшее городище XIII—XIV вв., расположенное недалеко
от селения Эльхотово, известно под названием Верхний Джулат
или Татартуп. Здесь, начиная с 1960-х гг., археологами выявлены
четыре христианские церкви. Они вошли в научный оборот под
номерами в порядке их обнаружения. Все исследованные на
Верхнем Джулате церкви расположены в разных частях городища. Это
позволяет высказать предположение, что данные церкви
обслуживали население только тех кварталов города, в которых они
находились. Все церкви имеют явно выраженные особенности,
характерные только для церквей этой группы. Три джулатские
церкви наблюдали здесь русско-грузинские миссионеры в 1745 г.:
«из некоторых две без глав, а одна с главою, токмо весьма обвет-
151

шали и развалились» [5, с. 198]. Церковь № 1 была исследована
О.В. Милорадович и опубликована Е.И. Крупновым в 1963 г. [54].
Церкви № 2 и № 3 раскопаны в 1962 г. В.А. Кузнецовым [55].
Церковь № 4 также была введена в научный оборот В.А.
Кузнецовым [56].
Церкви выполнены в сходной строительной технике: все были
сложены из квадратного, так называемого «золотоордынского»
кирпича. Правда, квадратный кирпич с XI в. широко
использовался и в средневековом строительстве Грузии, в Армении и в
Азербайджане. Тонкий квадратный кирпич - плинфа известен в
восточно-христианской архитектуре с VI в. Квадратный кирпич
широко применяли хазары, но особенно татаро-монголы. Из
квадратного кирпича были выстроены здания и целые города в Нижнем
Поволжье во время существования Золотой Орды. В городах Увек,
Сарай-Берке, Биляр, Сувар сохранились здания, сложенные
именно из такого кирпича. Из квадратного кирпича были сооружены
и городские постройки XIII - XIV вв. на месте г. Маджары.
В западном помещении церкви № 2 и в стенах церкви № 3
применена одинаковая декоративная кладки из больших валунов,
обрамленных рамками из кирпичей. Пол церкви № 2 был покрыт
слоем раствора, пол церкви № 3 выложен квадратным кирпичом.
Плоская кровельная черепица была найдена среди обломков всех
церквей. В церкви № 2 найдены обломки с рельефными
грузинскими буквами конца XIII — начала XIV в., в церкви № 1, № 3 и
№ 4 - с необычными клеймами. Церкви окружали
многочисленные христианские погребения в грунте и почти без инвентаря.
Отсутствие вещей затрудняет датировку. Те погребения, которые
были расположены под мостовой XIII в., датированы
предшествующим временем, очевидно, XII в. Во многих из них отмечена
любопытная особенность - с северной стороны скелета в один ряд
выложена булыжная кладка. В качестве аналогии можно указать
на кочевнические подкурганные захоронения, раскопанные Т.М.
Минаевой у аула Кубины в Черкесии. Т.М. Минаева приписывает их
половцам и датирует концом XI в. [57].
Железные клепаные кресты известны в раскопках всех
церквей Джулата. Аналогичные кресты в 1960—1961 гг. были найдены
152

B.A. Кузнецовым при раскопках церквей на Нижне-Архызском
городище и отнесены им к XI—XIII вв. Кроме того, каждая
церковь имела с западной стороны кирпичные мавзолеи с
коллективными погребениями.
Все церкви Верхнего Джулата по строительным материалам и
технике кладки органически связаны с его мусульманскими
памятниками (Татартупский минарет, мечети, общественное здание)
и представляют единый в хронологическом и
культурно-историческом отношении комплекс, относящийся в основном к времени
хана Узбека A312-1342). Это подтверждается палеографическими
данными (черепица на церкви № 2) и стратиграфическим
положением церкви № 1 на гончарной печи XI—XII вв. [55, с. 109]. Все
церкви имеют выступающие полукруглые апсиды, что
нехарактерно для остальных памятников христианской архитектуры Осетии.
Под алтарями церквей № 1, № 2 и № 4 расчищены сводчатые
кирпичные крипты с входом, оформленным в виде дромоса.
В криптах находились перемешанные человеческие скелеты.
Относительно происхождения этих крипт существует несколько точек
зрения. Е.И. Крупнов отнес церковь № 1 к древнерусскому
зодчеству, хотя подалтарные крипты для древнерусского зодчества не
типичны и на Руси не известны [54, с. 65]. В.А. Кузнецов считает,
что крипты могли появиться под влиянием
западно-католических миссионеров, отмечая при этом, что в деталях крипты
повторяют обычные золотоордынские кирпичные склепы XIV-XV вв.
В.А. Кузнецов предположил, что церкви Верхнего Джулата
принадлежали католической кафедре и были построены в XIII в. во
время наибольшего расцвета города, по заказу католических
миссионеров кавказскими мастерам, плененными татарами [55, с. 108].
По моему мнению, нельзя исключить влияние католических
миссионеров на процесс строительства этих храмов, тем более, что
город Верхний Джулат был расположен на торговом пути,
наиболее интенсивно использовавшемся генуэзцами именно в XIII—
XIV вв. Однако нельзя не обратить внимания на перемешанные
скелеты внутри крипт. Обычай захоронения в склепах и
перемешивания костей был характерен для традиционной культуры горцев
Северного Кавказа.
153

Таким образом, напрашивается вывод, что церкви Верхнего
Джулата являются еще одним региональным вариантом
христианской архитектуры на Северном Кавказе и отражают
особенности религиозного синкретизма населения данной местности.
Внимательное рассмотрение особенностей архитектуры церквей
Верхнего Джулата позволяет определить основные черты этого
интереснейшего явления.
Храм № 1
Первое описание этого здания было сделано Ю. Гюльденштед-
том, посетившим городище Верхний Джулат во время
путешествия по Кавказу в 1773 г. По его словам, он посетил место, где
можно видеть разные руины, которые называются Татартуп. «Этих
руин насчитывается пять. Первая - мечеть; на расстоянии трех
шагов от ее западной стены находится высокая башня, сложенная
из кирпича, высотой примерно девять саженей (скорее всего, это
Татартупский минарет, высота которого действительно достигала
более 20 м. — В.П.). В трехстах шагах от минарета на юго-запад -
вторая башня, совершенно подобная ему, но сохранившаяся лишь
до трех саженей. Четвертое строение христианское, по-видимому,
греческая церковь, которая находится выше описанной мечети в
трехстах шагах на юго-восток. Она выстроена из кирпича и
представляет собой четырехугольник со сторонами до трех саженей.
На восток выступает алтарная часть овальной формы, которая
имеет в ширину около двух саженей и в глубину не менее сажени.
В основании этого пресвитериума имеется продолговатое
отверстие для доступа воздуха, а по сторонам от него маленькие ниши,
в которых обычно хранили церковную утварь. В середине
западной и южной стен в передней части храма имеются входы, равные
человеческому росту. Крыша передней части храма представляла
собой цилиндрической формы купол, в котором имелось на
восток и на запад по отверстию, а вверху круглое отверстие шириной,
по крайней мере, в сажень. Вся высота постройки от основания до
высшей точки купола — 4 сажени. Основание под постройкой
сводчатое. В пресвитериуме можно было заметить особое
довольно глубокое отверстие.
154

Внутренние стены были очень гладко оштукатурены и
повсюду сохранили следы изображений. На северной стене по
направлению к алтарю ясно видна покоящаяся на черной подушке голова
с нимбом (изображение Успения Девы Марии). На другом конце
этой стены видна окруженная нимбом голова стоящего человека,
который держит в руках черного ягненка и прижимает его к
груди, как имели обыкновение изображать Иоанна Крестителя.
Эти изображения были в натуральной величины. В куполе можно
было различить нижние половины изображений святых или
священнослужителей в 2 натуральную величину. На них ясно видно
облачение, покрытое белыми крестами по красным епитрахилям.
Все указывает на то, что эта церковь христианская и даже
греческая» [58].
Раскопки О.В. Милорадович привели к открытию небольшой
бесстолпной церкви, ориентированной с запада на восток с
небольшим отклонением к северу (около 15°). Первоначально
церковь была выстроена в виде одного здания, но в дальнейшем к
ней был пристроен с юга небольшой придел с одной апсидой,
также обращенной на восток. Все это сооружение было обнесено
оградой. Под всеми частями постройки сохранился фундамент из
булыжного камня. От церкви уцелел кирпичный цоколь, а в двух
углах церкви — остатки кирпичных стен. Наружный обмер
церкви вместе с апсидой 7,7 х 5,6 м, без апсиды - 6,5 х 5,6 м. Внешний
диаметр апсиды - 3,5 м (рис. 3.3, в). По углам внутри здания в
фундаменте стен имелись выступы @,6 х 0,6 м), образующие
вместе со стенами квадраты размером 1,4 х 1,4 м. Они придают
внутреннему пространству церкви крестовидную форму. Северная и
южная стороны креста имели в длину 3,35 м, западная — 2,8 м.
Вход в церковь был с запада. От порога сохранились два
больших булыжника @,8 х 0,55 м и 0,9 х 0,7 м), лежавших на
расстоянии 10 см друг от друга на уровне цоколя. «Фундамент церкви,
сложенный из булыжных камней, скрепленных известковым
раствором, сохранился полностью. Высота самого фундамента и
глубина его залегания не одинаковы по периметру здания. Северная
часть здания (с апсидой), обращенная к крутому склону,
укреплена значительно прочнее. Фундамент под северной стеной, северо-
155

западным и северо-восточными углами здания тщательно сложен
из булыжников более крупных размеров. Глубина фундамента
северной стены равна 1,8-1,9 м, южной стены - только 0,9 м
(рис. 3.40). Соответственно фундамент западной стены углублен в
северном конце на 1,8 м, тогда как в южном — на 0,9 м. Забутовка
стен фундамента состоит из крупных камней, перемешанных с
мелкими и крупными кусками кирпича.
Для укрепления апсиды церкви сооружена специальная
прямоугольная площадка из булыжников, выступающая за пределы
апсиды больше в северной части. Длина площадки с севера на юг
4,5 м. Вся площадка густо обмазана до самого низа фундамента на
глубину 1,1 м известковым раствором. Северо-восточный угол ее
укреплен большими булыжниками @,65 х 0,5 и 0,4 х 0,45 м).
Остальные булыжники самых разных размеров перемешаны с
кусками кирпича. Над этой прямоугольной площадкой высится
полукруглый фундамент апсиды шириной 0,5 м и высотой 0,8 м.
Поверх фундамента сохранилась кирпичная кладка стен храма.
Кирпич квадратный, как во всех частях здания, хорошо
обожженный, типа плинфы. Кроме целых кирпичей, очень часто в кладках
употреблены их половинки. Кирпич красно-бурого цвета, очень
прочный, изготовлен, как показал анализ, из покровных
суглинков при низкотемпературном обжиге при температуре 750°. На
некоторых кирпичах обнаружены отпечатки лап собак и копыт
мелкого рогатого скота, появившихся, очевидно, при просушке
кирпича до его обжига. Подобное же явление отмечал М.И.
Артамонов при изучении строительной техники древнерусского г. Сар-
кела или Белой Вежи на Дону» [см.: 54, с. 66]. Кирпичная кладка
всюду на известковом растворе с толщиной швов до 4—5 см.
Раствор светло-серый, прочный, с включением мелкой гальки, в него
было добавлено цельное яйцо или казеин. Наполнителем в
растворах являлись песок, битая галька (большая часть), кварц и
слюда. Кирпичная кладка хорошо сохранилась на южной и
западной стенах церкви в один-два кирпича в высоту и в два кирпича
в ширину. Ширина цоколя, таким образом, равнялась 0,5 м. У
апсиды кирпичная кладка шириной 0,4 м (в полтора кирпича) имела
три-четыре ряда кирпичей в высоту. Закругление в этой кладке
156

осуществлялось с помощью раствора, а местами кирпичом
трапециевидной формы. В юго-западном углу церкви уцелела угловая
часть стены в виде столба кубической формы высотой 0,6
(восемь рядов кирпичей) и площадью 11,1 х 1,2 м. Кирпичи здесь,
как и в других кладках, положены в шахматном порядке: над
швом одного ряда в следующем ряду приходится кирпич.
Использованы и половинки. В северо-западном углу церкви часть
сохранившегося столба деформирована; огромный кусок столба
завалился и сполз к северу в ограду. Совершенно очевидно, что
такие кирпичные опоры, остатки которых обнаружены только в
северо-западном и юго-восточном углах, стояли во всех четырех
углах здания. Кроме того, при расчистке строительного завала
почти у дневной поверхности был найден большой @,6 х 0,65 м)
кусок строительного блока, очевидно, от купольного свода церкви.
В нем целые кирпичи, половинки и их обломки сложены на
растворе закругляющимися рядами» [54, с. 65]. Это позволило
Е.И. Крупнову предположить, что церковь имела свод, а возможно,
и купол.
«Среди строительного мусора на разных участках раскопа
найдены обломки черепицы двух видов: больших и меньших
размеров. Среди больших черепиц — одна складывающаяся из двух
кусков, трапециевидная, длиной 32 см, шириной 28 и 22 см, с
вертикальными бортиками вдоль длинных сторон; посередине
черепицы имеется выпуклое трехполушарное клеймо. Тесто
плотное, черепица хорошо обожжена. Меньших размеров черепица с
небольшим выпуклым четырехконечным крестом также
обнаружена в обломках.
Внутри церкви обнаружены фрагменты штукатурки с
фресковой росписью. Собрано более 100 фрагментов, но все они
небольшие, самые крупные до 10 кв. см. Роспись сохранилась плохо, на
многих кусках она деформирована выступающими блестками
солей. На некоторых фрагментах сохранились лишь темные пятна
подмалевки (рефть). На одном кусочке ясно виден глаз человека
диной более 5 см. На других — остатки невыразительного рисунка.
На большей же части фрагментов только пятна краски или
полоски разных цветов; например, на красноватом фоне белая поло-
157

са, причем белая краска наложена белилами, а не способом
пропуска. Имеются следы голубой краски, наложенной на черный
подмалевок. Красочный тон очень неплотный. Грунтом фресок
является плохо тертая известковая масса, наполнители ее —
гравий, редкие кусочки кирпича и едва заметные следы фибровых
примесей. Грунт белый двухслойный, оба слоя однообразного
состава. Второй грунт, видимо, наложен на высохший первый. Об
этом говорит спайка между грунтами. Поверхность слоя под
краску плотно притерта. Краска нанесена на штукатурку не очень
сырую, так как краска не просочилась внутрь» [54, с. 64-68].
При расчистке церкви в завале строительного мусора первых
штыков был обнаружен квадратный кирпич с процарапанным
изображением так называемого вавилона. Еще один обломок
кирпича с фрагментом вавилона также обнаружен в завале. На
глубине 0,55 м от дневной поверхности у середины северной стены
церкви найден клад, состоящий из семи железных крестов,
лежавших когда-то, очевидно, в глиняном сосуде, от которого
сохранились десять обломков стенок. Кресты разных размеров и форм, но
все четырехконечные (византийско-кавказского типа),
склепанные из плоских пластин с расширением на концах. Длина крестов
от 11 до 16 см. Еще один железный крест, аналогичный
найденным в сосуде, обнаружен на глубине 0,7 м от дневной
поверхности близ апсиды, два обломка креста - у западной стены церкви с
внутренней стороны. Такие крупные железные пластинчатые
кресты известны из раскопок и других средневековых памятников
Северного Кавказа. Так, на р. Гиляч (верховья Кубани) Т.М.
Минаевой найдены два таких же креста (длиной 15 см) в алтаре
исследованной ею церкви X-XI вв. [57]. Такие же кресты
обнаружены В.А. Кузнецовым при зачистке Северного Зеленчукского
храма X—XI вв. в 1960 г. [59]. Сохранились они и в ряде поздних
ингушских и осетинских святилищ, например, в святилище у
селения Эрзи (Ингушетия) и в святилище Бахайтерах близ
селения Кумбулта (Северная Осетия).
«Под алтарем церкви находилось квадратное помещение —
крипта — со стенами, тщательно сложенными из кирпича на
растворе размером 2, 45 х 2, 45 м. Пол крипты глинобитный, хорошо
158

и ровно утрамбованный, но глиняной обмазки не обнаружено.
Стены помещения толщиной в один лежащий плашмя кирпич
сложены на растворе. Раствор употреблен настолько обильно, что
выступает во многих местах швов, частично закрывая кирпичи,
сложенные в шахматном порядке. Если не считать нескольких
трещин, стены помещения прекрасно сохранились. Высота
помещения 1,5 м. До высоты 0,7 м оно квадратной формы. С этой высоты
стены постепенно переходят в сложный свод. Кладка стен
квадратной части помещения состоит из девяти рядов кирпича; с 10-го
ряда в углах и с 18-го в середине стены переходят в парусный
открытый свод (без скуфьи). На высоте 1,5 м от пола помещение
завершается открытым кругом из кирпичей, лежащих наклонно
под углом 30°. Наклон кирпичей и образование круга
осуществлено при помощи утолщения раствора. Купольная часть помещения
на высоте от 0,7 м до 1,5 м от пола состоит из 14 рядов кирпичей
в углах и пяти - в стенах. Открытый круг был, очевидно, когда-то
покрыт деревом, служившим его потолком и полом алтаря. При
расчистке помещения были обнаружены кусочки кленового
дерева. Вероятно, подалтарное помещение сообщалось с алтарем через
люк в полу. Второй выход из него находится в северной стене. Из
этой стены на уровне пола крипты, через всю толщу фундамента
северной стены церкви идет узкий кирпичный дромос,
выступающий еще на 1,28 м за пределы здания к северу. Этот дромос
имеет остросводчатый потолок и вход в виде стрельчатой арки.
Длина коридора 1,6 м до выхода за стену церкви и 1,3 м за ее
пределами. Внутренняя ширина коридорчика 0,65 м. Пол
глиняный. Стены коридора на высоту кладки в 10 кирпичей
вертикальные, с 11-го кирпича начинается свод. Высота коридора и
дверей равна 1 м. Коридор за пределами стены церкви
заканчивается небольшой узкой прямоугольной пристройкой с глиняным
полом, без потолка. Стены сложены из кирпича в один ряд на
растворе; восточная стена сложена менее тщательно, в составе ее
кладки много битых неровных кусочков кирпича. Наружный
обмер помещения — 1,6 х 1,1 м, сохранившаяся высота — 0,7 м (в 10
кирпичей). В восточной стенке проделано отверстие шириной от
0,6 до 1 м. В образованном проеме лежал скелет мужчины; оче-
159

видно, для его погребения и была разобрана часть стены этого
помещения. Голова и верхняя часть туловища находились в
помещении, а нижняя часть за его пределами. Крайне любопытно, что
абсолютно такая же западная пристройка, являющаяся запасным
выходом из алтаря, имеется при небольшом византийском храме
XI века в Афинах. Важно отметить, что при расчистке крипты
коридорчика и северной пристройки, заваленных землей и
строительным мусором, было обнаружено несколько человеческих
скелетов, из которых только два лежат в анатомическом порядке. Когда
земля из коридора была выбрана, был зачищен скелет человека,
положенного на пол поперек входа в крипту головой на запад.
В этом же мусоре найдены серебряное височное кольцо и обломок
глиняного поливного сосуда зеленого цвета. Под упавшим
кирпичным блоком на полу крипты оказалась целая красноглиняная
прекрасно лощеная чашечка с плоской ручкой в виде ковшика,
относящаяся к церковной утвари. При расчистке помещения
храма были обнаружены довольно крупные строительные блоки от
рухнувших стен. Их осмотр показал, что одна сторона стены была
ровно оштукатурена. В изломе ясно видно два слоя штукатурки,
один толщиной в 1 см, другой - в 0,5 см. Это указывает на
длительность существования храма. Все куски стен лежали на уровне
фундамента, на 1 м ниже сохранившегося цоколя здания. Пола
церкви проследить не удалось. Даже следов его не обнаружено.
С южной стороны к церкви позднее был пристроен еще один
придел с полукруглой малой апсидой. Его внутренняя длина - 3,6 м,
ширина — 1,8 м, диаметр апсиды — 1,6 м. У апсиды сохранилась
кладка на высоту четырех рядов кирпича. Кирпич такой же, как в
основном здании. Та же кладка на растворе. Ширина кладки
апсиды — полтора кирпича. Фундамент стен придела сложен из
мелкого булыжника на растворе; глубина его 60 см. Булыжная кладка
немного шире кирпичной. Западная стена придела имеет
широкий входной проем, соединяющий придел с основным
помещением церкви. В этом месте обнаружено погребение, нарушившее и
фундамент стены. Сохранившаяся часть этой западной стены
представляет собой кирпичную кладку шириной в три кирпича, высо-
160

той до четырех рядов на неглубоком фундаменте из мелкого
булыжника.
Вся церковь с ее южным приделом окружена прямоугольной
оградой, также сложенной из кирпича на мелком булыжнике.
Ограда сохранилась значительно хуже церковного здания. Ее
размеры с севера на юг 12 м и с востока на запад 12,5 м, высота мала и
не везде одинакова. Восточная стена ограды находится на
расстоянии всего 0,9 м к востоку от основной апсиды. Ограда имеет
почти квадратную форму. Ее северный конец был укреплен тремя
большими валунами размером 65 х 25 см. Остальной фундамент
сложен из более мелкого булыжника. Под булыжником находится
тонкий слой мелкой гальки. Поверх булыжного фундамента
сохранилась кирпичная кладка на растворе в один-два кирпича в
ширину и в один кирпич в высоту. Южная стена ограды длиной
12,5 м вплотную подходит к южной апсиде и к южной стене
придела, образуя с ними одно целое. Эта стена сохранилась лучше
других — до трех кирпичей в высоту и в два ряда кирпичей в
ширину, сложенных, как и везде, на растворе. Под кирпичной кладкой
залегал булыжный фундамент на глубину до 60 см. Под
булыжником - тонкий слой гальки. Северная стена ограды сверху и с
боков была покрыта развалом булыжника. Кирпич не сохранился.
Она отстояла от северной стены здания на 2,3 м. После расчистки
завала выявилась кладка из более крупного булыжника с
прослойкой кирпича. Особенно крупными камнями были укреплены
западный и восточный концы стены. Основная часть фундамента
высотой до 50 см состояла из более мелкого булыжника,
скрепленного густым раствором. Вся стена имела наклон по склону
холма.
Заканчивая внешнее описание храма, следует добавить, что во
время вскрытия культурного слоя, на котором был воздвигнут
храм, было найдено немало фрагментов керамики, кабаньих
клыков, отдельных предметов оружия и быта (железные ножи,
черешковые наконечники стрел, кольца и др.). Особый интерес
представляет найденное каменное яйцо из розового мрамора с
просверленным цилиндрическим отверстием. Диаметр яйца 5 см,
высота — 6 см, диаметр отверстия 1 см. Края отверстия сильно стерты
161

от долгого трения. Это мраморное яйцо с отверстием несомненно
является кистенем или боласом. Абсолютно яйцевидный, но
костяной кистень, с пропущенным через него железным стержнем с
кольцом для привязывания его ремнем рукояти, был найден
среди русских находок при раскопках Саркела — Белой Вежи» [54,
с. 64-68].
Храм №2
Храм № 2 расположен в 1,2 км к югу от Татартупского
минарета. Храм состоит из двух помещений — центрального зала с
алтарем и притвора. Притвор сложен из кирпича на известковом
растворе. Кирпичи разномерны, но преобладают квадратные,
размером 25 х 25 х 5 см, 25 х 24 х 5,5 см. Интересна техника кладки
стен: ряды кирпича чередуются с тесаными каменными блоками
и валунами. Притвор снаружи представляет собой правильный
квадрат, размером 4,55 х 4,55 м (рис. 3.3, в). Толщина стен: южной
38 см, северной 39,5 см, западной 35 см. В плане притвор образует
сложный вписанный крест, создаваемый за счет восьми
внутренних выступов. Он аналогичен по форме залу церкви № 1.
Вход в храм был с западной стороны. Стены притвора с
внутренней стороны были оштукатурены. Центральное помещение в
плане прямоугольное. Восточная стена сохранилась очень плохо,
поэтому сложно было восстановить контуры апсиды. Стены
значительно шире стен притвора и отличаются иной строительной
техникой: их цоколь сложен из больших валунов и камней на
растворе, почти без применения кирпича. Техника кладки
значительно грубее. Изучение строительных швов показало, что
центральная часть была пристроена к притвору. С восточной стороны
к центральному помещению примыкает подалтарный склеп-крипта,
сложенный из квадратного кирпича на толстом слое раствора.
Камера его в плане четырехугольная. На высоте 0,55 м от пола
отвесные стены постепенно выведены в сферический свод, в плане
круглый. С восточной стороны в крипту вел сложенный из
кирпичей и плит узкий дромос с тремя ступенями (рис. 3.41). Входное
отверстие оформлено стрельчатой аркой. Пол камеры из толстого
слоя известкового раствора. В крипте обнаружены перемешанные
162

останки нескольких взрослых и детских скелетов, число которых
не устанавливалось.
При раскопках церкви обнаружена черепица двух видов -
полукруглая и плоская. На плоской обнаружены рельефные
знаки с буквами армянского алфавита. Это свидетельствует о том, что
производство черепицы, используемой в Верхнем Джулате,
находилось в руках армянских мастеров. Внутренняя поверхность стен
была покрыта фресками, на что указывают кусочки штукатурки
со следами красок (красной и черной).
Интересным фактом является положение скелета,
обнаруженного под фундаментом притвора церкви: скелет лежал головой на
запад, вытянуто на спине, руки вытянуты вдоль тела, лицом на юг.
У черепа найден серебряный штампованный бубенчик, на груди
лежал второй такой же бубенчик с серебряной цепочкой. У плеча
левой руки найден бронзовый бубенчик. Важно отметить, что это
погребение было перекрыто фундаментом церкви. Следовательно,
оно было совершено раньше, чем построена церковь, но по
положению скелета является христианским, несмотря на наличие
бубенчиков. Таким образом, церковь № 2 строилась на площади уже
функционировавшего христианского кладбища. Интересное
погребение находилось в кирпичном саркофаге у северной стены
церкви. Крыша саркофага обнаружена на уровне кладки
фундамента, это означает, что саркофаг находился под землей. Длина
саркофага 2,40 м, ширина по восточной стене 1,15 м, высота — 0,80 м.
Саркофаг сложен из такого же квадратного кирпича, как и
церковь B5 х 25 х 5 см). Крыша двускатная, сложена из двух рядов
кирпичей, по 9 штук в каждом ряду, положенных под углом. Все
сооружение сложено на сером известковом растворе.
Все вышеописанное позволяет заключить, что церковь № 2
строилась не одновременно. Сначала был построен притвор, а
затем к нему было пристроено центральное помещение с криптой.
С другой стороны, однородность строительного материала не даст
оснований говорить о значительном хронологическом
промежутке между строительством притвора и центрального помещения.
Церковь № 2 В.А. Кузнецов, так же как и церковь № 1, датировал
163

XIII в. на основании стратиграфических данных и
археологических находок [56, с. 110].
Храм № 3
Храм № 3 находился на расстоянии около 700 м к юго-восто»
ку от церкви № 2, недалеко от обрывистого берега поймы Терека.
Длина храма -9 м, ширина - 5,6 м (без пристроек) (рис. 3.3, в).
Общая длина с пристройками 13,40 м. Стены сложены в той же
технике, что и в церкви № 2, - из чередующихся рядов кирпича и
валунов, скрепленных известковым раствором. В интерьере на
стенах сохранились остатки штукатурки. У южной стены основного
помещения церкви В.А. Кузнецовым исследован кирпичный
саркофаг с двускатной крышей, аналогичный обнаруженному у
церкви № 2. Он ориентирован с запада на восток. На полу камеры
лежал мужской скелет без вещей.
С западной стороны к церкви № 3 были пристроены два
помещения, определенные В.А. Кузнецовым как склеп и мавзолей
[56, с. 15]. Склеп четырехугольный, сложен из серых песчаниковых
блоков без раствора и содержал разграбленное погребение без
вещей. Мавзолей, также четырехугольный в плане, сложен из
квадратного кирпича на растворе; юго-восточный угол мавзолея
закруглен, тогда как остальные углы острые. Размеры мавзолея
(наружный обмер) — 4,12 х 3,20 м. Ширина стен различна: 0,24 м
(восточная), 0,36 м (западная), 0,39 м (южная) и 0,42 м (северная).
Восточная стена сложена в один кирпич, остальные стены в
полтора кирпича. С внутренней стороны на стенах мавзолеев
сохранились остатки штукатурки светло-серого цвета толщиной 1—1,5 см.
В юго-западном углу мавзолея выявлен дверной проем, ведущий
в склеп. Ширина его 0,73 м. Проем имеет двухступенчатый
порожек (рис. 3.42). В западной стене проема имеется углубление,
предназначенное для крепления дверной коробки. Ширина
выемки 8 см.
С восточной стороны к дверному проему вплотную
примыкает выступающая внутрь пилястра, сложенная из полутора
кирпичей. Размеры пилястры 0,37 х 0,17 см. С противоположной
стороны (в западной стене) заметны следы второй, симметричной пи-
164

лястры, позднее разрушенной и сравненной со стеной. Стены
мавзолея и склепа поставлены без фундамента и цоколя, прямо на
землю. Изнутри стены были оштукатурены. Внутри мавзолея
расчищено девять христианских погребений, одно из них в
кирпичном гробе. При погребенных найдены два красно-коричневых
кувшина с ручками, два железных кольца, круглая костяная
пуговица с резным циркульным орнаментом, серебряная пуговица типа
«желудя», покрытая зернью, два железных креста. Вокруг церкви
было раскопано еще 13 грунтовых христианских погребений.
В одном из них найдены: серебряное височное кольцо в полтора
оборота с гроздью из четырех шариков на конце, серебряная
пуговица «желудь» с зернью и серебряная орнаментированная
пуговица-бубенчик [56, с. 16].
Интересен пол церкви. Он сплошь выложен квадратными
кирпичами, размеры которых стандартны B4 х 24 см, 25 х 25 см).
Кирпичи подогнаны вплотную друг к другу. Кирпичная кладка вдоль
стен обрамлена рядом из кирпичей, стоящих на ребре. Сверху пол
был покрыт слоем светло-серой обмазки (прочный известковый
раствор), толщиной около 1 см. Пол церкви имел небольшой
уклон с запада на восток, к алтарю. Алтарная часть церкви
отделялась от зала стеной алтарной преграды. Сложена преграда из
кирпичей в два слоя - один слой положен плашмя, второй,
обращенный на восток, поставлен на ребро. Ширина стены - 25 см.
Кирпичи лежали на растворе, с западной стороны стена была
оштукатурена. Высота алтарной преграды в настоящее время - 21-23 см.
Размеры кирпичей: 26 х 26 х 4,5 см. Преграда тонка, а
облицовочные кирпичи с восточной стороны поставлены прямо на землю.
Апсида церкви прослеживалась только по остаткам булыжной
кладки, крупным камням и отдельным валунам, оставшимся до
наших дней. В плане достаточно отчетливо прослеживалась
конфигурация полуциркульной апсиды с двумя угловыми
выступами - с севера и юга. Южный угловой выступ имел фиксируемую
ширину 0,65 м; ширина северного (разрушенного) выступа не
прослеживалась. С северной стороны в основание апсиды
вложены три валуна. Необходимо отметить одну важную деталь: в
северо-восточной части апсиды сохранилась кладка из больших двух
165

валунов и кирпичей, лежащих по прямой. Это остатки какой-то
прямой стены, как бы вписанной в апсиду. В южной части апсиды
открыта яма с керамикой Х-ХИ вв., древесными угольками и
костями животных.
При раскопках церкви найдены пять обломков железных
клепаных крестов и железный четырехгранный гвоздь. Ювелирные
серебряные пуговицы «желудь» хорошо известны в материалах
Волжской Болгарии XIH-XIV вв. [60]. Встречались они и в
раскопках О. В. Милорадович на христианском могильнике XIII -
XIV вв. у церкви № 1. К тому же времени можно отнести
найденные В.А. Кузнецовым кувшины, кресты, височные кольца и т. д.
Все эти вещи указывают на дату окружающего церковь
могильника. По этим фактам В.А.Кузнецов определяет время
строительства церкви № 3 также XIII в. [59, с. 110].
Храм № 4
Храм № 4, открытый В.А. Кузнецовым в 1974 г., представляет
собой небольшую церковь, предназначенную для христианского
населения Верхнего Джулата, жившего на правом берегу Терека
[56, с. 17—18]. Отличие церкви № 4 от раскопанных ранее состоит
в том, что в алтаре обнаружены престол и синтрон. Как и в других
случаях, церковь № 4 оказалась связанной с христианским
кладбищем. Наружный обмер здания: 6,60x4,50 м. Внутренний обмер:
2,60 х 3,70 м (рис. 3.3, в). Вход в церковь находился в западной
стене и был, по-видимому, единственным. На его размеры
указывает проем, оставшийся в кладке возвышающейся над полом
ступени - 0,75 м.
Кладка фундамента по периметру здания выступает по
отношению к стенам на 6—7 см, она аналогична фундаментам церквей,
выявленных здесь ранее. Стены сложены из квадратных
кирпичей 24 х 24 х 5 см на слое серого известкового раствора толщиной
2,4 см. Северо-западный угол стены опирался на крупный валун.
Восточная стена в плане имеет полуциркульную форму и
является самой тонкой - 44 см, однако булыжный фундамент под
стеной апсиды такой же, как и у других стен. Полуциркульный абрис
апсиды был достигнут за счет веерообразного положения кирпи-
166

чей и наращивания шва между кирпичами наружу. С внутренней
стороны стена сложена не из целых кирпичей, а из половинок,
положенных впритык. Половинки ровными краями обращены
внутрь апсиды. Восточная стена - апсида имела и внутренние
выступы-заплечья, находящиеся в интерьере здания.
В центре апсиды и вплотную к ее стене находится квадратный
в плане престол шириной 40 см, в глубь апсиды выступающий на
30 см. Высота престола — 26 см, но первоначально он был,
безусловно, выше, ибо на верхних кирпичах сохранились куски
раствора. Престол сложен из двух кирпичей, лежащих впритык друг к
другу и скрепленных раствором. Севернее и южнее престола вдоль
стены апсиды расположено узкое A6 см) сиденье типа синтрона,
сложенное из булыжника на растворе. Высота его 6-7 см, ниже
имеется еще одна ступень шириной 16-19 см и 7 см высоты,
служившая, видимо, основанием для престола. На ступенях
сохранились остатки штукатурки. У северной части апсиды оказался
еще один сложенный из кирпичей на растворе престол,
находящийся в 53 см от центрального престола. Ширина его 30 см, в глубь
апсиды он выступает на 20-22 см. Наверху лежат плоские
кирпичи со слоем раствора, что свидетельствует о более значительной
первоначальной его высоте. Данный элемент можно
рассматривать как синтрон. Никаких следов преграды не найдено (рис. 3.43).
Вдоль северной, западной и южной стен церкви была устроена
невысокая скамья - 18 см от пола, сложенная из квадратных
кирпичей на растворе в два яруса, ширина ее 25-26 см, т. е. равна
ширине кирпича. Скамья была облицована светло-серой
известковой штукатуркой, очень сходной по цвету и консистенции с
раствором. Остатки штукатурки обнаружены также в апсиде,
таким образом, здание внутри было оштукатурено. Пол представлял
собой слой серого известкового раствора, аналогичного
связующему раствору стен и штукатурке.
На расстоянии 3,5 м от церкви на юго-восток находится
полуподземный склеп, по конструкции аналогичный обнаруженным у
церквей № 1 и № 2. Склеп по технике одномоментен церкви и
состоит из двух основных частей — камеры и дромоса. Камера
склепа сложена из жженого квадратного кирпича, аналогичного
167

кирпичу из здания церкви, на известковом растворе, квадратная —
2 х 2 м, пол и стены были облицованы слоем серого известкового
раствора (как и в церкви № 4). Потолок склепа сводчатый, в
центре первоначально находился замковый камень. Свод был
выведен за счет увеличения угла наклона кирпичей внутрь камеры
и утолщения слоя раствора - наружу. Снаружи свод выражен не
был и выглядел почти плоской крышей, сложенной из целых или
фрагментированных кирпичей, ближе к центру образующих
окружности. Кладка стен склепа грубая и неровная, юго-западный
угол был округлен.
С северо-восточной стороны склепа располагается дромос
длиной 2,10 м, ширина его с учетом толщины стенок - 1,20 м. Стенки
дромоса сложены из того же жженого квадратного кирпича на
известковом растворе, толщина их 37-38 см. Изнутри они
облицованы светло-серой штукатуркой. В верхней части стены дромос
имеет идущую по периметру выемку 12 см ширины, образующую
нечто вроде ступеньки. На эту ступеньку могло опираться своими
концами деревянное и поэтому не дошедшее до нас перекрытие
дромоса. В таком случае дромос мог легко открываться для
совершения повторных захоронений (действительно, в камере
содержалось несколько скелетов). От северо-восточной стенки дромоса
вниз, в склеп, идут 4 ступени. Вход в камеру имеет оформление в
виде стрельчатой арки высотой 63 см и шириной 45 см, около
пола — 62 см. Та же конструкция входного проема в крипту имеет
место в церквях № 1 и № 2 [56, с. 19].
***
Итак, г. Верхний Джулат, связываемый в последующее время с
Дедяковым, вне сомнения, был экономическим и политическим
центром Восточной Алании в XII—XIII вв. Анализ архитектуры
четырех церквей Верхнего Джулата привел к следующим
наиболее важным выводам:
• Подтверждено наличие здесь в XII—XIII вв. крупного аланс-
кого города, обладавшего элементами благоустройства (мостовая)
и многочисленными памятниками архитектуры.
168

• Архитектурные сооружения в южной части городища
свидетельствуют о том, что кирпичные здания не были сосредоточены
лишь в северной части города, где, возможно, находился его центр.
• Выявление факта функционирования в XIII-XIV вв. на
территории татаро-монгольского города четырех христианских
храмов, обладающих ярко выраженными особенностями, открывает
новую страницу в христианском зодчестве Северного Кавказа.
Литература
1. Рукопись Государственного музея Грузии. Ф. Н. № 1296. СП.
2. Пфаф В.Б. Материалы для истории осетин // Сборник сведений о
кавказских горцах. Вып. 5. Тифлис, 1871. С. 59—62.
3. ГсшрекелиВМДрашиДралегтв!--XVвв.н.э.Тбилиси, 1961.С71—76.
4. Гамбашидзе Г.Г. Памятники грузинской культуры в Двалетии //
Археология Северного Кавказа: VI Крупновские чтения. Краснодар, 1976. С. 14.
5. Тменов В.Х. Средневековые историко-архитектурные памятники
Северной Осетии. Орджоникидзе, 1984. С. 130.
6. Архив Северо-Осеганского (СО)НИИ. Ф. 6. Д. 9. Л. 9.
7. Долидзе В. О. Архитектурный памятник Тли - новый документ
культурных взаимоотношений Грузии с Двалети // Сообщения АН ГССР. Т. 21.
№ 6. Тбилиси, 1958. С. 767-773.
8. Кузнецов В.А. Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе. 1977.
С. 167.
9. Маркович В.В. В верховьях Ардона и Риона // Записки русского
географического общества по общей географии. Т. 38. № 3. СПб., 1906. С 191—192.
10. Долидзе В. О. Хозита-Майрам — документ культурных связей Грузии с
народами Северного Кавказа// Сообщения АН ГССР. Т. 15. № 2. Тбилиси,
1954. С119-126.
11. Семенов Л.П. К вопросу о культурных связях Грузии и народов
Северного Кавказа// Материалы и исследования по археологии СССР. № 23. М;
Л., 1951. С. 302.
12. Теплицкий КЗ., Цагаев КД Памятники материальной культуры
северной Осетии. Орджониквдз, 1963. С. 10-12,
13. Хворостова ЕЛ. Отчет о раскопках на Зругском храме. 1977 // Архив
PIAPAH.P1/6664.C.7-8.
14. Вольская AM. Фрагменты фресковой живописи 1рузинского храма
«Хозита-Майрам» в Северной Осетии // Сообщения АН ГССР. Т. 15. № 6.1954.
С 393-398.
15. Кузнецов В.А. Путешествие в древний Иристон. М., 1974. С 79-80.
16. Шмерлинг Р. Малые формы в архитектуре средневековой Грузии.
Тбилиси, 1962. С 47.
169

17. Миллер В.Ф. Осетинские этюды. Ч. 1. М, 1881. С. 103.
18. ЕпископаФеодора«Аланскоепослание»//ЗООИД.Т.21.0десса, 1898.
С. 11-27.
19. Кузнецов ВЛ Реком, Нузал и Царазонта. Владикавказ, 1990. С. 5-95.
20. Голодковкая НА. О вероятном времени постройки святилища Реком
// Кузнецов В.А. Реком, Нузал и Царазонта. С. 149Г
21. Гнедовский Б. В. Предварительные работы и историческая справка.
Всесоюзный производственный научно-реставрационный комбинат
Министерства культуры СССР. М., 1972 / Рук. Северо-Осетинского республиканского
музея. М, 1972.
22. Донесение протопопа Болгарского епископу астраханскому Антонию
от 18 июля 1780 г. о нравах и обычаях осетин // Материалы по истории
Осетии (XVIII век). Т. 1. Известия Северо-Осетинского НИИ (ИСОНИИ). Т.6.
Орджоникидзе, 1934. С. 170.
23. Уварова П. С. Кавказ. Путевые заметки. Т. 1. М., 1887. С. 64.
24. Пфаф В. Б. Путешествие по ущельям Северной Осетии // Сборник
сведений о Кавказе. Т. 1. Тифлис, 1871. С. 139-141.
25. Миллер В. Ф. Краткое сообщение об осетинской святыне Реком в Цей-
ском ущелье Терской области //Древности. Т. 20. Вып. 1.СП6., 1904. Протокол
№567. С. 33-34. '
26. Динник Н.Я. Осетия и верховья Риона// Известия Кавказского отдела
императорского Русского географического общества (ИКОИРГО). Кн. 13. Вып. 1.
Тифлис, 1884.
27. Вертепов ГА ВгорахКавказа//Терский сборник. Вып. 6. Владикавказ, 1903.
28. ДиррАМ. В Тагнаурской и Куртатинской Осетии // ИКОИРГО. Т. 21.
№ 3. Тифлис, 1911-1912. С. 273.
29. Архив СОНИИ. Ф. 9. Оп. 1. Д. 6. С. 143-148.
30. Цит. по: Миллер В. Ф. Терская область. Археологические экскурсии //
МАК. Вып. 1. М., 1888. С. 63-64.
31. Вязигин А Памятник первобытной религии на Северном
Кавказе—древнее осетинское святилище «Реком» // Революция и горец. 1929. № 5. С. 75-77.
32. Магометов АХ. Реком // Ученые записки СОГПИ. Т. 28. Вып. 2.
Орджоникидзе, 1968. С. 365-397.
33. Калоев БА. Осетины. М„ 1971. С. 257-260.
34. ЧибировЛА Народный земледельческий календарь осетин. Цхинвали,
1976. С. 157-159.
35. Мужухоев М.Б. К вопросу об интерпретации некоторых культурных
памятников Северной Осетии эпохи средневековья // Вопросы
историко-культурных связей на Северном Кавказе: Сб. науч. трудов. Орджоникидзе, 1985.
36. Цагаева ТД. Топонимия Северной Осетии. Ч. 2. Орджоникидзе, 1975. С. 188.
37. Вахушти Багратиони. История царства грузинского / Пер. Н.Т. Нака-
шидзе. Тбилиси, 1976. С. 256.
38. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.., 1986.365 с.
39. Джанашвили М.Г. Известия грузинских летописей и историков о
Северном Кавказе и России. Тифлис, 1897. С. 43.
170

40. БакрадзеД.М. Кавказ в древних памятниках христианства // Записки
общества любителей кавказской археологии. Кн. 1. Тифлис, 1875.
41. БержеАП. Кавказ в археологическом отношении // Записки общества
любителей кавказской археологии. Кн.1. Тифлис, 1875.
42. Кокиев ГА. Склеповые сооружения горной Осетии. Владикавказ, 1928.
С. 65-66.
43. СеменовЛ.П. Археологические разыскания в Северной Осетии // ИСО-
НИИ. Т. 12. Дзауджикау, 1948. С. 107.
44. Пчелина ЕГ. Нузальская часовня - погребальный склеп Давида
Сослана// Растдзинад. 1946.8 июня.
45. Ванеев З.Н. Народное предание о происхождении осетин. Сталинир,
1956. С. 13.
46. Гаглойти Ю. С. Средневековые летописи о Давиле Сослане //
Литературная. Осетия. 1969. № 33. С. 120-127.
47. Лолашвили И.А. Тайна гробницы Давида Сослана. Тбилиси, 1971.
48. Алборов Б.А. Алано-асская надпись из села Цамад Алагирского ущелья
Северной Осетии// ИСОНИИ. Т. 25. Орджоникидзе, 1966. С. 113.
49. Тменов В.Х. Историко-архитектурные памятники Куртатинского
ущелья. Отчет о работе археологической экспедиции института ИЭЯЛ при Совете
министров СО АССР в 1977 г. Орджоникидзе, 1978 // Архив СОНИИ. Ф. 6.
Оп.1.Д.129.С.88-89.
50. Марков Е. Очерки Кавказа. Картины кавказской жизни, природы и
истории. СПб., 1887.
51. История Осетии в документах и материалах (с древнейших времен до
конца XVIII в.). Т. 1. Цхинвали, 1962.
52. Мамаев М.Э. Памятники церковной архитектуры Северной Осетии //VIII
Рождественские образовательные чтения: Церковные древности. М., 2001. С. 57-94.
53. Заявление жителей Алагиро-Мизурского общества Владикавказского
округа об утверждении их в правах высшего сословия //Центральный
государственный архив РСО-Алания. Ф. 291. Оп. 1. Д. 6. Л. 3.
54. Крупное ЕЙ. Христианский храм ХИв. на городище Верхний Джулат//
Средневековые памятники Северной Осетии: Труды Северо-Кавказской
экспедиции 1958-1960 гг. Т. 2. М.:Изд-во Академии наук СССР, 1963. С. 48-60.
55. Кузнецов В.Л. Церкви Верхнего Джулата и время их интерпретации //
VKpynHOBCKne чтения по археологии Кавказа. Махачкала, 1975. С. 107-109.
56. Архив ИА РАН. Р-1/6552.0тчет Кузнецова В.А. о раскопках 1977 г.
57. Минаева Т.М. Археологические памятники на реке Гиляч в верховьях
Кубани // Материалы и исследования по археологии СССР. 1951. № 23. С. 273.
58. Guldenstadt J. Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebuige. I. SPb.,
1787. S. 460.
59. Кузнецов В.А. Раскопки аланских городов Северного Кавказа в 1961
году// КСИА Вып. 98. М., 1964. С. 108-115.
60. Блиев М.М. Осетинское посольство в Петербурге 1749—1752.
Орджоникидзе, 1961. С. 15.
171

Глава 4. КАБАРДИНО-БАЛКАРИЯ
^_ В VII—XII вв. всю горную полосу Кабардино-Балкарии
заселяли аланы. До сих пор некоторые вершины, перевалы, речки в горах
носят аланские названия. Не исключено, что аланское население
гор было не вытеснено новыми поселенцами — тюркоязычными
народами, а ассимилировано последними. В.Ф. Миллер и В.И. Аба-
ев привели убедительные доказательства об ираноязычном алан-
ском населении Карачая и Балкарии в домонгольское время.
Доказательства эти были построены на существовании там
осетинской топонимики, на анализе Зеленчукской надписи XI в. в Кара-
чае, написанной по-алански, и на свидетельствах византийских и
грузинских письменных источников [1]. Л.И. Лавров, разделяя эту
версию, добавляет, что территорию Кабарды, Пятигорья и,
частично, Карачая в домонгольское время занимали и половцы. К
такому выводу его привели находки там каменных баб,
приписываемых половцам, находки в Карачае древнетюркских рунических
письменных памятников, присутствие в Пятигорье и Кабарде
тюркской топонимики и отсутствие на этой территории (за
исключением района, пограничного с Осетией) иранской топонимики [2].
К тюркской топонимике относятся, в частности, такие наиме-
нования^как Бичесын, Боргустан, Бештау, Бырмамыт, Малка, Гун-
делен, J>aKcai-fy Кызбуру^ Нальчик" Кашкатау, Черек, Акбаш! Татар^
туп), Эльхотово и др. [3]. Встречаются и топографические названия,
представляющие собой имена святых, например: Тотур-таш
(камень Тотура, Св. Феодора), Аш-Тотур (Св. Феодор), Аш-Элиа
(Св. Илия), Башил (Св. Василий), Жеорги (Св. Георгий), Байрам
(осет. Майрамъ — Богородица) и др. Христианские имена звучат в
названиях месяцев у горских татар, к примеру: Хучау ман (по осет.
Хуцау бон — Божий день) — месяц Пасхи, Николай - месяц Май
(Св. Николая), Тотур. (месяц Св. Феодора).
Таким образом, поскольку Балкарией и значительной частью
Карачая до XIII в. прочно владели аланы, то появление здесь
карачаевцев и балкарцев невозможно было до XIII в. Непосредственно
после монгольского нашествия предгорьями Центрального
Кавказа овладели кабардинцы, и это должно было сильно затруднить
172

переселение тюрок в горы, так как последним требовалось бы
пройти через земли, занятые кабардинцами. Поэтому Л.И. Лавров
наиболее вероятным считает предположение, что тюркоязычные
предки карачаевцев и балкарцев появились в горах не до и не
после монгольского нашествия, а во время его [4]. Намеки на это
СОХраНИЛИСЬ И В ПИСЬМеННЫХ ИСТОЧНИКаХ jpQEQ^BBgMgHH [5].
В результате совместного проживания [половцев и алар
произошло постепенное слияние их в одни народ. В пределах Карачая
и Балкарии до сих пор обнаруживается влияние риторской речи в
современном языке [3, с. 31]. Значительным является вклад алан в
материальную и духовную культуру этих тюркоязычных народов.
На территории Балкарии сохранилось большое число городищ,
селищ и могильников аланского времени. В долинах рек Баксана
и Нальчика обнаружены целые системы оборонительных
сооружений, состоящие из городищ и фортов, находящихся на
расстоянии зрительной связи друг с другом. Большое число городищ,
трудоемкость прорытия широких и глубоких (до 12 и более
метров) рвов, а также значительная площадь ряда городищ
доказывают многочисленность аланского населения.
Христианство распространялось у алан быстро, но оно не
смогло вытеснить древние местные верования. В X в. некоторая часть
алан, подобно хазарам, исповедовала не христианство, а иудейскую
религию. На территории Карачая в XI в. были уже и мусульмане.
Аланский епископ Феодор в первой половине XIII в. писал, что его
паства по-прежнему поклоняется языческим демонам на высоких
местах и вообще аланы христиане только по имени [6]. В.И. Абаев
пришел к выводу, что « дохристианская религия алан
представляла синтез двух элементов: дозороастрийского иранского (с рядом
специфических черт, характерных для скифо-массагетской
группы) и субстратного кавказского, который стал проникать в религию
алан с момента их появления на Кавказе, т. е. с первых веков н. э.
Зороастризм не оставил в религии алан сколько-нибудь заметных
следов» [7]. Христианство легло на мощный слой дохристианских
представлений домонгольского населения Балкарии и Карачая.
Начало проникновения христианства на территорию Балкарии,
на основании данных археологических находок и памятников
173

материальной культуры, можно отнести к VI—VIII вв. В Балкарии
осталось много следов древнего христианства. Например, камни Бай-
рым, святые места, посвященные Богородице, которым женщины
еще в XIX в. приносили жертвы. При впадении р. Зилги в Терек
М.М. Ковалевский отмечает курган с осетинским названием Ху-
сан-уат (т. е. спальня). Сделанная в нем дверь ведет в небольшое,
сложенное из камня помещение внутри кургана. По словам
местных жителей, здесь было очень много каменных статуй, причем
одна — в виде женщины с младенцем на руках. Мимо этого
кургана не носят покойников и не пропускают свадебные поезда. Все
проходящие должны оставить там какое-нибудь приношение [8].
Во многих селениях в 1883 г. В.Ф. Миллер обнаружил
небольшие каменные сооружения или просто большие камни,
называемые Байрым (Мады-Майрамъ). К ним, несмотря на столетнее
господство мусульманства, обращались женщины с молитвой о
даровании детей [9]. В 1770 г. академик Гюльденштедт во время своего
путешествия на Кавказ сообщал про горских жителей - баксан-
цев, что они, «хотя и обращены в мусульманство, чтут древния
церкви, соблюдают посты и воскресные дни, едят свинину и не
имеют ни мечетей, ни мулл» [10].
Интересным обстоятельством является то, что В.Ф. Миллер
пишет о башнях со сквозными крестами, и у некоторых из них
кресты были разбиты ревнителями ислама. Это свидетельствует о
вторичной трансформации креста как религиозного символа в
символ сакральный. В селении Хулам В.Ф. Миллер отмечает
камень, стоящий посреди аула и посвященный Божьей Матери (Бай-
рэмъ). Близ селения Чегем, на горе Донгат, исследователь
обнаружил могильные плиты с изображениями крестов. Эти плиты были
снесены с ближнего кладбища и послужили материалом для
ограды небольшого загона для скота. Кресты высечены
четырехконечные самых простых форм [9, с. 73-76].
Основные христианские объекты на территории Кабардино-
Балкарии - храмы, кресты, могильники и плиты с крестами —
расположены в горной местности, по Скалистому хребту (рис. 4.1).
Несмотря на локализацию в разных ущельях, все эти объекты до
настоящего времени имеют между собой интенсивную
коммуникационную связь по горным тропам. Тропа непосредственно
174

ведет на территорию Северной Осетии, в район Дигории. Выше
уже акцентировалось внимание на культурных взаимосвязях между
названными территориями. Это обстоятельство может пролить свет
на источник проникновения христианства в рассматриваемый
регион, и некоторыми исследователями высказывались
предположения о проникновении христианства из Дигории.
Однако при рассмотрении данного вопроса необходимо
принять во внимание два существенных факта. Первый - то, что в
районе Чегемского ущелья имеется раннехристианское поселение
Лыгыт, храм которого относится4 к VI—VIII вв. Христианство в
Дигории имеет гораздо более позднее происхождение. Второй факт
- заметное сходство в строительных приемах домостроительного
и башенного зодчества Балкарии со строительными приемами
Сванетии. Например, башня Балкаруковых в селении Верхний Чегем
имеет формы типичной сванской башни. Кроме того, существует
сходство со Сванетией и в самом принципе строительства
церквей. Как в Сванетии, так, судя по всему, и в Чегемском ущелье
имел место принцип строительства фамильных церквей. Поэтому
так много храмов в самом селении Верхний Чегем.
В Сванетию христианство проникло довольно рано - на ее
территории имеются церкви VI—VIII вв., по структуре и
внешнему виду сходные с более поздними на территории Балкарии. Это
небольшие, прямоугольного плана безапсидные здания со
сводчатым потолком и двускатной кровлей (рис. 4.2). По моему мнению,
своеобразным христианским центром в период средневековья на
данной территории являлся район селения Верхний Чегем,
наиболее значительный по застройке, крепостным сооружениям и
количеству церквей.
4.1. Памятники Чегемского ущелья VI — XTV вв.
Лыгыт
Остатки средневекового поселения обнаружены были
экспедицией Г. И. Ионе в 1961 г. в ущелье р. Джылги-Су, в 2,5 км к
западу от селения Верхний Чегем. Городище Лыгыт представляло
собой в раннесредневековый период значительный военный, хо-
175

зяйственный, культурный и, по-видимому, религиозный центр
большого высокогорного района. Поселение это было достаточно
обширным по площади и включало в себя жилища, систему
оборонительных сооружений, дозорные и родовые башни A1
сооружений) и храм. Период существования поселения относят к VI-X вв.
Храм отнесен Г.И. Ионе к VI—VIII вв. [11] и является самым
ранним на территории Кабардино-Балкарии, да и всей территории
бывшей Аланской епархии в целом.
Храм, судя по его структуре и местоположению, также был
частью системы оборонительных укреплений. Он находится
посередине расстояния между селениями Лыгыт и Верхний Чегем.
В плане храм эллипсообразный, ориентирован по оси восток-
запад (рис. 4.3.). Его длина 26 м, ширина 7 м. Возможно, храм был
открытого типа, без перекрытия. Стены сложены из
прямоугольных глыб известняка, более крупных в основании и более мелких
в дальнейшей кладке, без скрепляющего раствора, но очень
прочно. Высота храма не установлена, по предположению Г.И. Ионе,
она колебалась в пределах от 3 до 4 м.
Храм состоял из 4 частей: храмовый дворик, притвор,
молитвенный зал и алтарь. От притвора и дворика осталась только
северная стена, которая была единой для этих двух частей храма.
Небольшой дворик занимал площадь около 25-30 кв. м, такую же
площадь имел и притвор. Молитвенный зал храма имел площадь
около 200—210 кв. м. Внутри него обнаружены остатки
усыпальницы, расположенной вдоль северной стены, в приалтарной части.
Усыпальница представляла собой длинный каменный ящик
(длиной 6,5 м, шириной 1,25 и высотой 1,5 м), сложенный из
подтесанных камней насухо. Сверху он был покрыт каменными плитами.
В ящике были найдены разрозненные кости людей, несколько
пряслиц и кусок подсвечника из оплавленной бронзы. Алтарь
находился в восточной стороне храма.
Стена апсиды выполнена не вперевязку, а впритык к
основным стенам храма. Кладка апсиды отличается от кладки
основного здания храма — она выполнена из камней небольшого размера
всухую, но с подтеской. Внутри алтаря сохранились остатки
сооружения, по предположению Г.И. Ионе, дохристианского. Алтар-
176

ная апсида в плане имеет форму полукруга циркульного
очертания (хорда - около 6,5 м, глубина - 2,5 м). Пол алтаря был
выложен тонкими рваными плитами шиферного сланца, а пол в храме
земляной [11, с. 195-197].
Внутри храма на уровне основания фундамента было
обнаружено семь христианских погребений B женских, 2 мужских, 3
детских). Скелеты погребенных лежали на грунте в вытянутом
положении, на спине, головой на запад. Руки их были сложены
крестообразно, но в различных вариантах. Некоторые погребенные
были в обкладках — гробовищах из тонких досок, трапецеобраз-
ной формы, суживающихся к ногам.
О том, что храм мог служить и цитаделью, свидетельствуют
сохранившиеся остатки двух сооружений хозяйственного
назначения и остатки стен, находящиеся за храмом, с северной стороны.
Хозяйственные помещения однокомнатные, прямоугольные в
плане, размерами 4,5 х 3 м и 3 х 2 м. По устройству они
аналогичны жилищам, однако внутри нет лежанок, зерносушилок и очагов,
но есть много ям для хранения зерна, а возможно, и других
предметов церковного назначения. Кроме того, вблизи храма, с южной
его стороны, почти у самого среза левого берега р. Джылги-Су,
находятся остатки массивной стены, которая тянется вдоль берега.
Длина ее не установлена, но, судя по сохранившейся части B0 м),
она была очень большой. Сложена стена из камней различного
размера, кладка сухая. Данная стена вместе с храмом и круглой
башней «Тотур-Кала» представляли оборонительный пункт —
цитадель. Большое оборонное значение в этой системе имел также и
подземный водопровод, обнаруженный раскопками на
территории поселения. Источник этого водопровода находится в 3 км
севернее поселения, высоко в горах. Он начинался
непосредственно от ледника, вблизи которого сохранились остатки бассейна,
выложенного камнем.
В погребениях на территории городища, также христианского
типа, обнаружены некоторые предметы, свидетельствующие об
обширных торговых связях населения Лыгыта, например, бусы из
стекла византийского происхождения, из морских ракушек каури,
а также кости осетровых рыб с Каспия [11, с. 197-198].
177

Первое разрушение городище Лыгыт претерпело в X в. в
результате землетрясений, горных обвалов и сильных селей. Судя по
антропологическому анализу погребенных в XIII-XIV вв., в
период интенсивных проникновений татаро-монгольских народов
на территорию центрального Предкавказья, татаро-монгольские
племена проникли в это ущелье, осели в нем и слились с местным
населением, приняв их полухристианскую-полуязыческую веру.
На мировоззрение населения в период VI—X вв. оказало
влияние раннее христианство. Это подтверждается погребениями и
храмом христианского типа. Однако христианство не получило
полного признания у местного населения, которое по традиции
хранило культовые нормы предшествующего язычества. Здесь
сочетались обряды христианства и язычества. Все это особенно
хорошо прослеживается на погребениях, среди которых часто
встречаются погребения с характерными признаками христианского и
языческого обрядов.
Верхний Чегем
Селение Верхний Чегем лежит в обширной горной котловине
в верховьях р. Чегем, при впадении в нее слева р. Джылги-Су.
Первые сведения о чегемских церквях сообщает кизлярский
дворянин Алексей Тузов, побывавший здесь в 1736 г. [см.: 12].
В 1794 г. П.С. Паллас упоминает церкви Чегема, «из которых
происходят Евангелия на греческом языке, а также другие
греческие церковные книги» [13].
В начале XIX в. о древнехристианской церкви Чегема писал
Ю. Клапрот. Он сообщает о ней следующее: « церковь Чегемская
имеет в длину три сажени и построена на скале, в которой
проделана извилистая тропинка (карниз), снабженная парапетом. Там еще
хранятся остатки нескольких греческих книг. Во время моего
пребывания на Кавказе я имел случай достать себе несколько
отрывков: одни принадлежали греческому Евангелие, другие
служебнику и составляли часть службы ноября месяца; у меня хранятся
семь листов. По письму рукопись относится ко второй половине
XV века и преисполнена ошибок» [14]. На левой стороне р.
Джылги-Су действительно существует так называемая «Греческая лест-
178

ница», устроенная в скальном массиве и местным населением
именуемая Битикле, но руины церкви около нее не зафиксированы и
местонахождение церкви, описанной Ю. Клапротом, остается
неясным. Следующее упоминание о христианских архитектурных
памятниках Верхнего Чегема связано с путешествием В. Я. Тепцова
по ущельям Северного Кавказа [15], принявшего за часовни
наземные склепы могильника Фардык (рис. 4.4-4.12).
В 1960-е гг. археологическими раскопками П.Г. Акритаса
открыто в Верхнем Чегеме 4 древнехристианских церкви [16].
Первая церковь расположена в верхней части селения Чегем,
на правом берегу р. Джылги-Су, над жилищем Кулиевых (рис. 4.2).
Церковь описана А. Фирковичем, который называет ее «Артла»,
П.Г. Акритасом и В.А. Кузнецовым. В плане здание
четырехугольное, внутренний обмер 5,0 х 3,30 м, толщина стен — 0,80 м. Высота
входа 1,65 м, ширина 0,80 м. Размеры окна в восточной стене -
0,15 х 0,50 м. В восточной алтарной части церкви, под окном,
находится сложенный из камней на известковом растворе престол
0,75 х 0,55 м, высота 0,64 м. Слева от престола, в углу, помещен
четырехугольный столик 0,75 х 0,62 м, высота 0,65 м (рис. 4.13).
В южной и северной стенах здания имеются две небольшие ниши
глубиной 40 см. Стены сложены из белых, грубо отесанных
камней на известковом растворе. Восточная стена с внешней стороны
облицована хорошо обработанными камнями (рис. 4.14). Перекрытие
деревянное, традиционное, крыша плоская, сверху засыпанная
землей [16, с. 37-38; 17]. На обширном кладбище, находящемся при
церкви Артла, находится несколько надгробных памятников,
сложенных из больших тесаных камней без надписей.
Вторая церковь находится на восточной окраине селения
Верхний Чегем, в садах. От здания уцелели незначительные остатки
стен. Наилучше сохранились западная (продольная) и
северо-восточная стены. Северо-западный угол закрыт рухнувшей стеной,
сложенной из необработанного камня (крупных камней и мелких
булыжников) на белом известковом растворе. Кладка очень прочная.
Ориентировано здание по линии северо-восток — юго-запад.
Приблизительные размеры церкви: длина 11,30 м, ширина — 6,0 м,
толщина стен до 1,50 м По сведениям местных жителей, церковь
179

имеет христианское название «Байрым», т. е. Богородица, рядом с
ней расположен христианский могильник XIII—XIV вв.
В алтарной части церкви в 1959 г. П.Г. Акритасом был
обнаружен и раскопан интересный склеп — крипта. Каменный на
известковом растворе склеп со сводчатым потолком и толстыми @,90 м)
стенами имеет размеры 2,5 х 3,5 м при наибольшей высоте 1,75 м.
Вход в склеп, после его расчистки, оказался просторным и
специально сделанным. Его размеры: высота 1 м, ширина 0,50 м, глубина
(т. е. толщина стены) 0,90 м. Других входов и просветов нет. Свод
двускатный, переход от стен к скатам свода происходит на высоте
1,05 — 1,07 м. Стены и свод облицованы серой штукатуркой.
Расстояние от пола до входного отверстия — 0,96 м.
По найденным в склепе обломкам керамики и металлическим
предметам [16, с. 39—40] П.Г. Акритас датировал церковь Байрым
X -XII вв. Однако В.А. Кузнецов наиболее вероятной датой
возведения склепа и церкви «Байрым» считает XIII—XIV вв. [18]. В 50 м
на запад от развалин церкви Байрым П.Г. Акритасом обнаружены
развалины наземного склепа. У черепа захороненного в нем
человека, положенного по христианскому обряду (на спине, головой на
запад), оказался скелет кошки. По археологическим находкам
П.Г. Акритас признал склеп одномоментным церкви Байрым.
А. Фиркович так описывал эту церковь в 1849 г., называя ее
«Фардик»: она находится « на левой стороне Чегема, называется
Фардик; длина 7 ]/2, ширина 5 !/2 арш.; из тесаного камня, кроме
небольшого креста, высеченного на преддверии, они никакого знака,
ни украшения не имеют. В церкви, состоящей в самом ауле, с
левой стороны двери, обращенной к западу, находится
изображение вроде бараньей головы, высеченной из камня. Шагах в десяти
влево от этой церкви, к северу, находится склеп, бывший на сводах,
уже разрушившийся и заваленный камнями тут же, кроме
больших железных гвоздей от гробов, я нашел один крестик медный и
две серьги серебряные. Под церковью есть склеп или погреб, в
который вход сделан с восточной стороны; тут хранились книги
и церковная утварь» [19].
Баранья голова, а также обряд, совершавшийся женщинами у
«Байрыма» и связанный с фаллическим культом [18, с. 124], свиде-
180

тельствуют о значительной доле языческого элемента в религии
средневекового населения Чегема. И. Иванюков и М. Ковалевский
свидетельствуют, что эти языческие обряды были ликвидированы
лишь в конце XVII в. в период проповедей мусульманства,
организованных шамхалом Тарковским [20].
Третья верхнечегемская церковь описана в 1959 г. Е. П.
Алексеевой. Местному населению она известна под именем «Хустос».
Здание находятся на горе, прилегающей к селению с юга, на правом
берегу р. Джылги-Су. Оно ориентировано с запада на восток. Храм
состоит из двух помещений - западного, прямоугольного (длина
5 м, ширина 5,5 м) и восточного, полукруглого (длина 5,5 м).
Стены западного помещения толстые, сложенные из камней на
извести, внутри оштукатуренные (высота сохранившихся частей
стен от 0,5 м до 1,5 м). Южная и северная стены покаты внутрь,
видимо, ранее они образовывали свод (толщина 1,1 м). В западной
стене - дверной проем шириной 0,85 м, напротив него, в
восточной стене, окошечко 0,5 м. В восточной стене восточного
помещения имеется проем шириной 1,4 м, очевидно, ворота. Стены
местами закопчены. В шурфах Е.П. Алексеевой были обнаружены
кости животных и уголь. Богослужения в церкви могли
продолжаться вплоть до XVIII в., когда они были уже осложнены
языческими обрядами (обычай жарить внутри церкви жертвенных
животных). Е.П. Алексеева считает, что полукруглая восточная пристройка
являлась отгороженным двориком [21].
В 1736 г. кизлярский дворянин Алексей Тузов описывает
происходящее у Чегемских церквей: «В той Чегемской деревне, в
одной лощине имеется около трехсот дворов и есть также две
христианские церкви, каменные во всякой целости, токмо без глав
и стоят впусте. Жители Чегемские никакого закона не имеют,
токмо весною семь недель постятся и во время окончания поста
сходятся в церковь и во оной зарежут быка и, сваривши, разгавля-
ются; и от огня внутрь церквей весьма закоптело, и двери все
замазаны салом. В том же Чегеме есть несколько фундаментов и
стен бывших часовен каменных и на тех стенах значит иконное
писание» [12, с. 34—35].
181

А. Фиркович отмечает, что еще в XVIII в. христиане отправляли
богослужение в церквах, а язычники приносили жертвы и
исполняли разные обряды в лесах под священными деревьями и в
диких скалах. «Впоследствии прибывший из Дагестана
проповедник приобрел много последователей и постепенно уважение,
питаемое жителями к церквям, исчезло. Больные и родильницы,
ходившие туда, потеряли веру и уважение к ним, и эти места,
бывшие некогда святынями, совершенно запустели и превратились в
загоны для овец» [19, с. 129].
Развалины четвертого храма расположены на небольшой
полянке над третьим храмом. Среди подъемного материала имеется
и ракушка каури Cyprea moneta, свидетельствующая о связях
Центрального Кавказа с весьма далекими странами [16, с. 44].
Кроме упомянутых храмов, в районе селения Верхний Чегем
находится ряд памятников старины, осмотренных и учтенных
П.Г. Акритасом, в том числе: а) гюнах-таш — «камень позора»;
б) полуан-таш — «камень силачей»; в) менгир; г) хыржырат-
таш - молитвенный камень; д) намаз-таш - две скалы, на
которых жители совершали намаз, и т. д. [17, с. 189].
В Чегемском ущелье расположено еще несколько объектов
христианского зодчества. Это Авсолту - древний грунтовый
могильник (в селении Верхний Чегем, под мостом); развалины
храма и грунтовые могилы на горе Мырсы против селения Актопрак
на правой стороне р. Чегем; средневековая часовня Бачъыуул-
Сырт над селением Нижний Чегем. Две последние открыты и
описаны П.Г. Акритасом в 1959 г. Они отличаются от всех остальных
храмов на территории Кабардино-Балкарии тем, что имеют
полуциркульную апсиду. Храм у селения Актопрак имеет также
некоторое подобие крестильного бассейна перед входом,
выдолбленного из цельного камня. Внутренний обмер храма: 3,0 х 7,2 м;
радиус апсиды — 1,5 м. Размер корыта 1,20 х 0,90 м. Внутренний обмер
часовни над селением Нижний Чегем 3,0 х 1,5 м, радиус апсиды до
наружного края — 1,5 м. Таким образом, оба объекта построены в
едином сакральном модуле, равном 5 византийским футам, или
приблизительно 1,5 М.
182

Следуя от Верхнего Чегема в сторону Баксанского ущелья,
А. Фиркович упоминает селение Озоруклар, над которым, на
вершине едва доступной горы, им были обнаружены развалины
каменного храма, называемого местными жителями Каляколу. «От
храма уцелела одна западная стена, вышиною около 6, шириною
10, а толщиною 1 1/2 арш., с небольшим окном. Из развалин этого
здания выстроены обширные коши» [19, с. 127].
Близ селения Шарданова, на правой стороне р. Шелухи, на
горе, поросшей мелким, но густым лесом, А. Фиркович также
обнаружил руины церкви или часовни [19, с. 124]. Часовня
представляла собой круглоплановое каменное строение [22]. Неподалеку от
руин, к югу им обнаружен большой каменный крест, вставленный
в каменную плиту, на которой высечены буквы IC-XC. На левой
стороне той же речки, возле дороги лежали четыре большие
плиты, тщательно соединенные и вросшие в землю. В крайнюю плиту
с северной стороны вставлен в обрубленное место большой
продолговатый тесаный камень неправильной формы, на котором
изображен крест с украшениями. Часто встречались
путешественникам XVHI-XIX вв. кресты и плиты с греческими надписями на
среднем течении Баксана и Чегема уже за пределами Балкарии, в
Кабарде. Рисунки некоторых плит и крестов помещены Гюльден-
штедтом в его книге [10, с. 464] (рис. 4.15).
Недалеко от Нальчика в районе р. Шелухи, по сведениям
И.М. Чеченова, располагались часовни. Они представляли собой
небольшие сооружения со скатной кровлей, сложенные из хорошо
обработанных камней на известковом растворе. Внутри имелись
остатки стенной росписи [22, с. 87].
Наряду с ранним христианством, у чегемцев еще долгое время
существовали слившиеся с христианством языческие обряды.
М.М. Ковалевский описывает следующую церемонию. На правой
стороне р. Джылги-Су находилось каменное святилище —.домик
(навтит). При нем держали быка, который назывался «хычауаг'
огюз» и кормился за счет всего селения в течение года до дня
Пасхи. Когда приближался этот день, быка выводили в поле и
гадали об урожае: если бык мычал, обративши голову вверх, то
лучший урожай будет на верхних участках; если вниз, то на ниж-
183

них. Затем быка убивали, и начинался жертвенный пир. Каждая
сакля к этому дню должна была приготовить лепешки (хинин) и
принести к святилищу. Жертвенные лепешки были больше
обыкновенных и отмечены углублениями, сделанными большим
пальцем. Они назывались лепешками для Бога. Против этого
святилища на правой стороне Чегема была ровная площадка, на которую
собирались петь священную песню с припевом чоппа
(по-осетински цоппай) [8, с. 561].
4.2. Памятники Хуламо-Безенгийского ущелья XI—XIII вв.
Безенги
Церковь около селения Безенги зафиксирована А. Фиркови-
чем. Она находилась у старого селения, на левом берегу р. Черек
Хуламский. Около селения расположены две башни, одна - над
селением, на вершине едва доступной скалы, другая на равнине, на
расстоянии около 2 км; обе из тесаного камня в три яруса.
Недалеко от селения есть обширное кладбище, в середине
которого стоит здание со скатной кровлей. Это небольшая церковь,
длиною в 5 У4, шириною 3 3/4, высотою 4 !/4 арш. C,8-2,7-3,1 м).
На стенах церкви изображены «альфреско 11 ликов Угодников
Божиих и видны полуистертыя грузинския надписи. Снаружи
церкви, на северной стороне, находится полуистертое
изображение св. Георгия на коне. Все эти рисунки сделаны весьма грубо»
[19, с. 131-132]. И.В. Шаховской, побывавший в Безенги в 1834 г.,
сообщает, что он обнаружил там, как и в Чегеме,
полуразрушенные каменные церкви, на стенах которых еще заметны были
рисунки священного содержания. По сходству архитектуры со
сванскими церквями возведение их он отнес к тем же временам [см.:
2, с. 111].
В этом же ущелье, недалеко от селения Безенги, на склоне
горы Бердибий, имеется кладбище с каменными памятниками,
которых более ста, с высеченными крестами, но без надписей.
Памятники и кресты на них, по словам А. Фирковича, идентичны
чегемским [19, с. 133].
184

Хулам
В 1893 г. по поручению Археологической комиссии В. И. Дол-
бежев предпринял поездку по ущельям Балкарии с целью поиска
древних церквей. К востоку от селения Хулам на вершине холма
им были найдены развалины небольшой церкви. Холм и
развалины балкарцы называли «Тотур-Тыби». Здание церкви
четырехугольное, каменное, покрытое штукатуркой. Наружный обмер: 3,0
х 2,0 м. Вход был в западной стене. При расчистке В.И. Долбежев
нашел остатки поперечной стены, отделявшей алтарь. На стенах
сохранились фрески, грубо выполненные красной и черной
красками по белому фону (рис. 4.16). «На северной стене изображены
две женские фигуры, на восточной — две мужские (одна с
характерными чертами лица кавказского типа), на западной — мужская
и женская фигуры, одежда которых окрашена в черную и
красную краски, на южной - часть контурного изображения,
по-видимому, ангела» [23]. Предметов в церкви не обнаружено [18, с. 127].
Возле церкви, по словам А.Фирковича, сохранились два склепа из
тесаного камня на сводах [19, с. 131].
Джабоево
Около селения Джабоево, на правой стороне р. Черек Безен-
гийский находится небольшая часовня. Наружный обмер: 4,1 х
2,0 м. Алтарной апсиды нет. Ориентация здания - с запада на
восток. Вход — с восточной стороны, оформлен полуциркульным
завершением. Размер проема — 1,20 х 0,4 м. Часовня покрыта
двускатной кровлей, внутри имеется свод. Стены сложены из
отесанного камня на известковом растворе, внутри на стенах
штукатурка. Здание обнесено круглоплановой оградой на расстоянии около
2,3 м. За оградой имеется грунтовой христианский могильник [22,
с. 89; 24].
4.3. Памятники Балкарского ущелья XI—XIII вв.
Кашкатау
Руины средневековой церкви у селения Кашкатау в ущелье
р. Черек Балкарский зафиксированы в 1924 — 1925 гг. А.А.
Миллером [25]. Сохранилась только западная стена с узким входом стрель-
185

чатой формы. Восточная (алтарная) стена почти полностью
обрушилась. Судя по опубликованной фотографии, перекрытие было
сводчатое, стены покрыты штукатуркой.
Курноят
Церковь на старом кладбище у балкарского селения Курноят
(верховья р. Черек Балкарский) зафиксирована экспедицией
А.А. Миллера в те же годы. Церковь очень мала: длина ее 3,50 м,
ширина внутри всего 78 см [25, с. 79]. Столь незначительные
размеры постройки вызвали сомнение у ряда исследователей в
назначении ее как церкви [22, с» 245-246]. И.М. Мизиев связывает
здание церкви с обнаруженным под ним каменным ящиком и
поэтому считает это сооружение склепом, «носившим функции
мавзолея», а здание и могилу одновременными. К северной стене
храма примыкает низкая каменная стенка, предназначенная, по-
видимо, для сидения молящихся, не могущих попасть в саму
церковь [25, с. 79].
Шканты
Селение Шканты находится в той же горной котловине, что и
селение Курноят. Здесь в 1924—1925 гг. экспедицией А.А. Миллера
была обследована довольно хорошо сохранившаяся церковь,
расположенная на южной окраине селения, около позднесредневеко-
вого могильника. Длина здания 4,40 м, ширина 2,60 м. В
восточной стене небольшое окно стрельчатой формы. Дверной проем в
западной стене разрушен. Кладка из больших камней на извести,
перекрытие представляет собой стрельчатый свод, аналогичный
церквям Ингушетии и Осетии. Как справедливо указывали
А.А. Миллер и В.А.Кузнецов, церковь в селении Шканты очень
напоминает Нузальскую церковь в Северной Осетии [25, с. 75—80;
18, с. 126—130]. В связи с этим церковь датирована В.А.
Кузнецовым XIII в.
Бабугент
По сообщению М.И. Ермоленко в начале XX в. к юго-западу
от селения Бабугент, в районе Голубых озер стояла, церковь. Она
186

представляла собой каменную постройку с двускатной крышей,
на которой имелись высеченные кресты и греческие надписи [22,
с. 93; 26].
Зилги
На одном из холмов юго-восточнее селения Зилги
расположено четырехугольное здание длиной более 6 м и шириной 4 м.
Сохранившиеся стены не превышают 1,5 м. Под здание подведен
каменный фундамент, выступающий за стены наружу в виде
ступеньки. На восточной стене есть следы двери, а на западной —
узкого четырехугольного окна. Северная стена имеет квадратную
нишу. По предположению В.Ф. Миллера, здание имело в
древности религиозное назначение [9, с. 83-84]. На восточном склоне
соседнего холма лежат три тесанные каменные плиты длиной около
2 м и шириной около 0,5 м. По преданию на плитах в старину
приносились жертвы. Северная сторона кургана пользовалась
особенным уважением, возле нее боялись проходить. Народная
фантазия создала легенду, будто в кургане погребены шесть женщин с
грудными детьми, которые все вместе окаменели и превратились
в статуи. Произведенные на месте раскопки не дали никаких
результатов и показали, что здесь нет никаких погребений. Б. К. Дал-
гат говорит о крестах, которые находили в древних могилах и на
соседних камнях недалеко от ущелья р. Зилги [27].
***
Анализ храмов Кабардино-Балкарии показал, что они имеют
как сходство, так и ряд особенностей по сравнению с храмами
других территорий Северного Кавказа. Сходство заключается в
сочетании в архитектурно-пространственных композициях
храмов элементов христианской и дохристианской культур. Кроме
того, на формирование архитектуры храмов на территории Балка-
рии оказало влияние существование нескольких
конфессиональных центров, распространяющих христианство, что имело место и
в остальных регионах Северного Кавказа. Особенности храмов на
территории Балкарии обусловлены, прежде всего,
многогранностью вариантов сочетания христианства и язычества, находящего в
187

каждом регионе свои формы проявления. Кроме того,
определенное влияние на этот процесс имели традиционные региональные
тектонические приемы.
Христианское зодчество на территории Кабардино-Балкарии
представляет особенный интерес и в связи с тем, что исламизация
данного региона, начавшаяся еще в XIV в., с одной стороны,
способствовала разрушению памятников христианства, а с другой —
исключала возможность перестройки храмов в языческие
святилища. Поэтому оставшиеся немногочисленные храмы Кабардино-
Балкарии сохранили на себе отпечаток того самого
полухристианского-полуязыческого мировозрения, которое имело
средневековое население. Проявления религиозного синкретизма в этом
регионе разнообразны: каменные изображения бараньих голов слева
от входа в храм (баран — сакрально-языческий символ солнца);
проведение у храма церемонии, связанной с фаллическим
культом; обычай жарить внутри церкви жертвенных животных;
христианские захоронения с языческим инвентарем. Особое место
занимает обычай строить фамильные небольшие церкви для
каждой патронимии и отсутствие в связи с этим больших соборных
храмов. Вследствие этого в каждом селении было несколько
небольших церквушек, расположенных в местах проживания
патронимии.
Несомненный интерес представляет локализация храмов на
территории Балкарии. Практически все они расположены на
отрогах Скалистого хребта, тянущегося по направлению к Дигории.
Расположенные в разных ущельях селения были тесно связаны
сетью горных троп как между собой, так и с соседними Сванети-
ей и Дигорией. Такое местоположение способствовало
формированию сходства между собой храмов данной группы. Несмотря на
некоторое сходство этих храмов с дигорским и сванским
церковным зодчеством, все же нельзя отнести их ни к той, ни к другой
группе, так как они обладают выраженным своеобразием.
Все церкви, расположенные на Скалистом хребте,
прямоугольного плана, без апсиды, сложены из грубоотесанных камней на
прочном известковом растворе. Некоторые церкви имеют стоящий
по оси у восточной стены престол (церковь Байрым). Храмы на
188

территории Балкарии расположены всегда в самом селении или в
непосредственной близости от него. По сравнению с соседними
Осетией и Ингушетией здесь отсутствует традиция строить храм
как святилище на горных вершинах и перевалах. Расположение
церквей здесь соответствует расселению патронимии. В селениях,
стоящих в стороне от вышеупомянутого Скалистого хребта,
церкви имели свои особенности. Например, церкви у селения Актоп-
рак и Нижний Чегем имеют полукруглые апсиды, а часовня близ
селения Шарданово — круглая в плане. Учитывая, что все объекты
датируются археологами одним временем строительства - XI-
XIV вв., можно предположить, что эти особенности - следствие
деятельности миссионеров из различных центров.
Уникальной особенностью церквей на территории Балкарии
является то, что многие из них были расписаны. Росписи имели
Хуламская, Безенгийская, Чегемские церкви, часовни близ Нальчика,
а также неопознанная церковь из альбома Д. Вырубова [28]
(рис. 4.17). Характер росписи и тексты на них свидетельствуют о
смешении культурных влияний. В одних церквях — лица
кавказские в головных уборах грузинских или армянских священников,
надписи также на древнегрузинском; в других — росписи
византийского происхождения и надписи по-гречески. Грубый характер
росписей говорит о том, что расписывали церкви местные мастера.
Строительная техника также убеждает в том, что церкви
строились местными каменщиками. Все церкви возведены в одной
технике - из грубоотесанных или совсем необработанных
каменных блоков на прочном известковом растворе. Штукатурка
выполнялась только на внутренних стенах. Перекрытие делали лож-
носводчатое стрельчатой формы. Некоторые церкви имели
снаружи гладкосводчатое завершение, аналогичное Нузальской часовне
(церковь в селении Шканты), а некоторые — в виде двускатной
каменной кровли (Джабоево, Чегем), что тоже может
свидетельствовать о влияних. Строительная техника самого раннего храма
VII—VIII вв. в селении Лыгыт — сухая кладка из тщательно
подтесанных блоков при отсутствии плинфы и раствора, и своеобразие
формы плана церкви и ее пространственной организации также
позволяют сделать вывод о работе местных мастеров, вдохновлен-
189

ных лишь идеологией христианства в своеобразной региональной
трактовке.
Подводя итоги вышесказанному, следует признать, что на
территории Кабардино-Балкарии, так же как в других ранее
рассмотренных регионах, сформировался оригинальный вариант
христианской церковной архитектуры.
Литература
1. Миллер В.Ф. Древнеосетинский памятник из Кубанской области //
Материалы по археологии Кавказа. Вып. 3. М., 1893. С. 110-118; Абаев В.Н
Поправки к чтению древнеосетинской Зеленчукской надписи // Сообщения
Академии наук Грузинской ССР. 1944. Т. 5. № 2. С. 260-268.
2. Лавров ЛИ Карачай и Балкария до 30-х гг. XIX в. // Кавказский
этнографический сборник. Т. 4. М, 1969. С. 56-119.
3. Лавров ЛИ. Дискуссионные вопросы этнической и политической
истории карачаевцев и балкарцев // Тезисы докладов научной сессии,
посвященной итогам работы Института этнографии АН СССР за 1966 г. Л., 1967. С. 30.
4. Лавров Л. И. Происхождение кабардинцев и заселение ими нынешней
территории // Советская этнография. 1956. № 1. С. 25; Лавров ЛИ.
Происхождение балкарцев и карачаевцев // Краткие сообщения Института этнографии.
Т. 31. М., 1959.
5. Известия византийских писателей о Северном Причерноморье
//Известия Государственной академии истории материальной культуры. Вып. 91.
М., 1934. С. 21; Минорский В.Ф. История Ширвана и ДербендаХ-XI вв. М.,1963.
С. 207; Коковцев П. К. Еврейско-хазаркая переписка в X в. Л., 1932. С. 116-117.
6. Епископа Феодора «Аланское послание» // ЗООИД. Т. 21. Одесса, 1898.
С. 26.
7. Абаев В. И. Дохристианская религия алан // XXV Международный
конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР. М., I960. С. 17.
8. Ковалевский М.М. В горских обществах Кабарды // Вестник Европы.
Кн. 4. М., 1884. С. 557.
9. Миллер В. Ф. Археологические экскурсии в горские общества Кабарды
// Материалы по археологии Кавказа. Вып. 1. М., 1988. С. 74.
10. Guldenstadt J.A. Reiser» durch Russland und im Caucasischen Geburge. T. 1,
SPb., 1787. S. 463.
11. Ионе Г. И. Верхне-Чегемские памятники VI-XIV вв. // Научные
записки Кабардино-Балкарского НИИ. Нальчик, 1963. Т. 19. С. 182-207.
12. Кокиев Г.А. Материалы по истории Осетии XVIII в. // Известия Севе-
ро-Осетинского научно-исследовательского института. Т. 4. Орджоникидзе, 1934.
С. 32.
190

13. Pallas P.S. Bemerkungen auf einerReise in die Sudechen Statthalterschaften
des Russishen Reich in den Iahren 1793 und 1794. Bd. 1. Leipzig, 1799.
S. 407-408.
14. Klaproth U. Sur les aneiennes eglises chretiennes dans le Caucase au dela du
Kouban//NIA T. 5. Paris, 1830. С 388-389.
15. Тепцов В. По истокам Кубани и Терека//СМОМПК. Вып. 14. Тифлис,
1892. С. 59-212.
16. Отчет АкритасаП.Г.//Архив ИА РАН. Ф. Р-1/1883. С. 36-44.
17. Лкришас П.Г. Археологическое исследование Чегемского ущелья в
1959 г. // Сборник статей по истории Кабардино-Балкарии. Вып. 9. Нальчик,
1961. С. 187-188.
18. Кузнецов В А. Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе, 1977.
С. 123.
19. Фирковин А. Археологические разведки на Кавказе // Труды восточного
отделения императорского археологического общества. Ч. 3. СПб., 1858. С. 128—
129.
20. Иванюков К, Ковалевский М. У подошвы Эльбруса // Вестник Европы.
1886 г. Январь-февраль. С. 100-101.
21. Алексеева Е.П. Археологические раскопки в районе селения Верхний
Чегем в 1959 г. // Сборник статей по истории Кабардино-Балкарии. Вып. 9.
С. 202-203.
22. Чеченов ИМ. Древности Кабардино-Балкарии. Нальчик. 1969. С. 84.
23. Извлечение из отчета Долбежева В.И. об археологических поисках в
Нальчикском округе Терской области // Отчет Императорской
археологической комиссии (OAK) за 1893 г. СПб., 1895. С. 102.
24. Лкришас П.Г., Медведева О.П., Шаханов Т.Е.
Архитектурно-исторические памятники горной части Кабардино-Балкарии // Ученые записки
Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института. Т. 17. Нальчик, 1960.
С. 88-92.
25. Миллер АЛ Краткий отчет о работах Северо-Кавказской экспедиции
ГАИМКв 1924-1925 гг. //Архив ИИМК. Ф. 1. Л., 1926. С. 80.
26. Ермоленко М.И. Древние христианские храмы близ Нальчика и мумии
балкарских могильников Терской области // Труды Ставропольской ученой
архивной комиссии. Вып. 1. Отд. 5. Ставрополь, 1910. С. 3-4; Крупное ЕЙ. Отчет
о работе археологической комиссии 1947 г. в Кабардинской АССР // Ученые
записки Кабардинского НИИ. Т. 4. Нальчик, 1948. С. 281-328.
27. Долгот Б.К. Поездка к Чегемским ледникам. Владикавказ, 1898. С. 8-9.
28. Вырубов ДА. Альбом с рисунками жилищ, могильных памятников,
одежды и украшений. Музей антропологии и этнографии АН СССР
(Санкт-Петербург). Кол. 693. № 3.

Глава 5. КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИЯ
5.1. Памятники христианской архитектуры Алании
История возникновения государственного объединения
Алании, проникновения христианства и этапы формирования
христианской архитектуры на ее территории с давних времен были
объектом пристального внимания исследователей в связи с
существованием там пяти хорошо сохранившихся крестово-куполь-
ных храмов - трех Зеленчукских, Сентинского, Шоанинского.
Начало археологических обследований территории Карачаево-
Черкесии относится к XVIII в. Во второй половине XVIII в.
Российской Академией наук была организована экспедиция по
изучению Кавказа. В состав этой экспедиции вошел действительный
член Академии И.А. Гюльденштедт. Он в 1769 г. посетил
северовосточную часть Карачаево-Черкесии [1]. П.С. Паллас побывал на
Рим-Горе в 1793 г. и оставил ее чертежи и описание [2]. Я. Рей-
неггс в 1783 г. указывал, что на р. Инджик (Зеленчук) находятся
развалины древнего монастыря, а между Кубанью и Лабой есть
две каменные церкви, именуемые Хома и Семите [3]. В 1802 г.
майор Потемкин составил карту и описал регионы,
расположенные за Кубанью, осмотрел Зеленчукские храмы и сделал их
зарисовки [4]. Академик Российской Академии наук,
языковед-ориенталист Юлиус Клапрот в 1807-1808 гг. писал о храмах Верхней
Кубани, причем строителями этих храмов он считал алан-осетин [5].
В 1828 г. состоялся поход генерала Емануеля в Карачай. В 1829 г.
он совершает экспедицию на Эльбрус вместе с академиками Куп-
ффером, Ленцем и Мейером. М. Купффер отмечал, что в долине
Кубани встречаются камни с изображением крестов, каменные
плиты с арабскими надписями. Там же находится церковь Хумара
[см.: 4]. В 1829 г. по поручению генерала Емануеля в верховья
Кубани был направлен архитектор И. Бернардацци для снятия
планов и фасадов верхнекубанских храмов. В своем отчетном письме
к генералу Емануелю он упоминает и о других, осмотренных им
памятниках: в частности, о «развалинах древней постройки,
называемой Акбилек» (Адиюх) [6]. В 1848 г. совершал второе
путешествие по Кавказу А. Фиркович [7].
192

К. Сталь в 1849 г. отметил между Верхней Кубанью и Лабой
шесть мест локализации христианских храмов: в верховьях Те-
берды (Сентинский храм); на Хумаринской горе (Шоанинский
храм); на Малом Зеленчуке церковь Ак-Билек (раскопанный
Т.М. Минаевой в 1951 г. храм на городище Адиюх); на Большом
Зеленчуке три храма; развалины церкви в верховьях Кяфара
«в 6 верстах от бывшего аула Сидова»; напротив аула Сидова -
развалины церкви, а также каменные кресты с греческими
надписями, плиты и каменные статуи [8].
В 1867 г. по Кавказу «с археологической целью» совершили
путешествие братья Нарышкины, посетившие Хумаринское и Ниж-
не-Архызское городища, Сентинский храм. В Северном Зеленчук-
ском и Шоанинском храмах были произведены небольшие
раскопки. В работе Нарышкиных имеются рисунки и планы храмов,
рисунки найденных в Северном Зеленчукском храме вещей и
другие иллюстрации [9]]. В 70-х гг. XIX в. была опубликована
статья И. Бентковского, посвященная древним храмам Верхней
Кубани [10]. Пятый Археологический съезд в Тифлисе в 1881 г.
привел к оживлению археологических изысканий на Кавказе.
Памятники верховьев Кубани и Зеленчуков по-прежнему
интересовали ученых. Здесь следует назвать эпиграфические работы, в
которых отмечались и памятники Верхней Кубани [11]. В 1882 г.
была издана карта археологических памятников Кубанской
области, составленная Е. Д. Фелицыным [12].
С конца 80-х гг. XIX в. изучение археологических памятников
Верхней Кубани проводит Московское Археологическое общество.
По его поручению здесь вели обследования Д.М. Струков, Г.И.
Куликовский и В.М. Сысоев [13; 14]. Самой интересной находкой
Д.М. Струкова стала Зеленчукская плита с надписью греческими
буквами. Рисунок этой плиты он отправил В.Ф. Миллеру, который,
как известно, прочел надпись исходя из аланского (осетинского)
языка. В 1892 г. плита с надписью вторично была осмотрена Г.И.
Куликовским [см.: 15]. Им были зафиксированы кресты, каменные
статуи и были сделаны планы кяфарских церквей.
В 1897 г. памятники Зеленчукского ущелья осмотрел член
Археологической комиссии Н.И. Веселовский [16]. В 1898 г. в верхо-
193

вьях Кубани побывали В.М. Сысоев и А.Н. Дьячков-Тарасов [17].
В 1899 г. раскопки погребений вокруг Сентинского храма провел
И.А. Владимиров, художник и археолог. Он дал хорошее описание
Сентинского храма, истории его изучения, а также развалин
христианского храма на речке Амгате, близ впадения ее в Теберду [18].
С 1906 по 1913 г. заведующий Музеем Северного Кавказа
(Ставрополь) Г.Н. Прозрителев посвятил ряд статей археологическим
памятникам Верхней Кубани [19].
С начала 1920-х гг. в Пятигорске, а затем и в Ростове-на-Дону
возник целый ряд обществ, организаций и учреждений, которые в
программу своих археологических исследований включали и
верховья Кубани и Зеленчуков. Во второй половине 20-х гг. к
археологическому изучению верховьев Кубани приступил
Северокавказский Горский научно-исследовательский институт
краеведения (Ростов-на-Дону) во главе с заведующим отделом
социальной культуры А.Н. Дьячковым-Тарасовым. В 1940 г. экспедицией
К.М. Петрелевича был обнаружен в Северном Зеленчукском
храме так называемый «Зеленчукский клад». Помимо золотых
украшений в комплекс входила и альмандиновая печать с арабской
надписью армянского царя Ашота [20]. В 1939 г. Т.М. Минаевой
были обследованы долина Большого Зеленчука и местности Ги-
ляч. В 1949 г. ею было продолжено обследование территории Чер-
кесии. Были выявлены основные археологические памятники по
течению Кубани и Зеленчуков, составлена археологическая карта
области (рис. 5.1).
С 1951 г. археологические исследования на территории
Карачаево-Черкесии ведет Карачаево-Черкесский
научно-исследовательский институт [21; 22]. С 1952 по 1969 г. возглавляла
экспедиции Е.П. Алексеева [23; 4]. С 1962 г. КЧНИИ принимает
участие в организации работ Зеленчукского отряда Института
археологии, возглавляемого В.А. Кузнецовым. Исследования на этом
объекте В.А. Кузнецов производил более 20 лет [24]. На Нижне-
Архызском городище В.А. Кузнецовым вскрыты участки
городища, храмы, могильники, железообрабатывающая мастерская и
другие объекты [25]. В 1976-1977 гг. В.И. Марковин возглавлял
работы Горнокавказской экспедиции ИА АН СССР. Раскопки велись
194

внутри Сентинского храма и вокруг него. Истории исследования
Сентинского храма впоследствии была посвящена подробная
статья В.И. Марковина [26].
5.2. Одноапсидные зальные церкви Центральной Алании
Х-ХШ вв.
В этом разделе будут рассмотрены одноапсидные церкви,
период строительства которых — X - XIII в. (рис. 5.2). Эти церкви
имеют ряд особенностей, даже по сравнению с церквями западной
и восточной Алании, свидетельствующих о том, что в Алании не
было единой государственной политики христианизации - она
проводилась случайными миссионерами одновременно из
нескольких конфессиональных центров.
Кяфар
Планы нескольких церквей на р. Кяфар—западном притоке
Большого Зеленчука — выполнены в 1892 г. Г. И. Куликовским.
Наряду с рассмотренной выше крестообразной церковью в
долине р. Кяфар им обнаружены остатки небольшой одноапсидной
церкви с тремя окнами - в алтаре и продольных стенах, и входом
с западной стороны. По правому берегу Кяфара, в верхней части
городища, занимавшей лесистую вершину горы Шпиль, В.А.
Кузнецовым были обнаружены руины маленькой церкви. Обращенная
на восток полуциркульная апсида была расчищена, глубина ее 1,50 м,
ширина 2,50 м, толщина стены 0,70 м. Открыт и южный выступ -
заплечье шириной 0,80 м. Кладка сухая. Полностью здание
раскрыть не удалось. Ориентировочная его дайна 7,50 м [15].
Гилян
Городище раскинулось террасообразно по хребту между двумя
горными ручьями. По северной границе хребта протянулась стена,
защищавшая поселение. На скале, над р. Гиляч были воздвигнуты
крепостные сооружения. На равнине, примыкающей к хребту с
северной стороны, образовалась торговая площадь. Церковь
располагалась на западном склоне скалы, на высоте около 400 м от ее
подножия (рис. 5.3). Маленькая церковь, ориентированная по ли-
195

нии северо-восток - юго-запад, была открыта Т.М. Минаевой в
1960 г. Церковь стоит на уступе скалы. Длина всего здания
(наружный обмер) — 8,5 м, ширина — 3,7 м, глубина алтаря
подковообразной формы -Зм (рис. 5.2, г). Алтарь был отделен от
церкви поперечной стеной толщиной 0,5 м. Перед входным
проемом в нее - амвон из двух ступенек, шириной 0,8 м. По правую
сторону от него, вдоль стены имеется возвышение высотой 0,2 м
от пола и шириной 0,7 м. Внешние стены церкви сохранились с
восточной стороны, потому что здесь они прислонены к скале.
Южная и западная стены разрушены до основания. Вход был с
юга.
Толщина стен церкви — 0,65 м. Пол церкви был выстлан
каменными квадратными плитами. В алтарной части вместо пола
голая скала выступала горбом, поднимаясь значительно выше
уровня пола основной части здания. В западной части алтаря, в
углу, примыкающем к поперечной стене, обнаружено было
погребение глубиной 1,2 м с предметами, позволяющими отнести
строительство и функционирование церкви к IX-XI вв. Под
южной стеной церкви, ближе к восточной ее части, под полом
также обнаружена могила женщины, погребенной по
христианскому обряду (в положении на спине, правая рука — на тазу,
левая кисть - на груди), но голова повернута на юг. Стенки
сложены из хорошо тесанного камня и сверху перекрыты одной
огромной плитой. Т.М. Минаева связывает строительство церкви
на городище Гиляч, как и многих других небольших церквей на
данной территории, с деятельностью Византии в IX—XI вв., что
подтверждается и характером археологических находок около
этих объектов [21, с. 293-299].
Интересным моментом, отмеченным Т.А. Минаевой, является
то, что к рассматриваемому времени, в связи с распространением
христианства среди алан, отжил обычай деформирования черепа,
который удерживался в горах Северного Кавказа в течение ряда
столетий. Деформированные черепа были в большом количестве
обнаружены Т.М. Минаевой в более ранних погребениях на
территории городища Гиляч [21, с. 300].
196

Нижний Архыз
На Нижне-Архызском городище X—XIII вв. В.А. Кузнецовым
выявлено 11 небольших одноапсидных церквей и одна безапсид-
ная, расположенных в непосредственной близости к поселку Алан-
ской епархии. На территории самого поселка и прилегающих
горных отрогов расположено 8 церквей, окружающих кафедральный
собор Аланской епархии — Северный Зеленчукский храм (рис. 5.4).
Еще 4 церкви находятся на территории собственно города или
близко к нему. Всего вместе с тремя крестово-купольными
храмами получается 15 церквей (рис. 5.5). Такое количество храмов на
небольшой территории города, а также расположение многих из
них непосредственно в усадьбах свидетельствует о
патронимическом принципе их строительства. Кроме того, во многих храмах
имеются подземные усыпальницы. Возможно, некоторые из
одноапсидных храмов, расположенных рядом с кафедральным собором,
посещались в момент совершения литургического шествия от
храма к храму, описанного выше. В то же время нельзя не отметить, что
местоположение ряда церквей на высоких точках окружающих
город вершин может быть отголоском дохристианского принципа
размещения культовых объектов, тем более, что некоторые из них
расположены рядом с языческими святилищами.
При описании нумерация церквей дана на основании
общепринятой.
Церковь № 1. Наиболее значительная из малых церквей
Нижнего Архыза, расположенная в средней части городища, церковь
эта входила в состав квартала, выходящего на центральную улицу
города. Она исследована в 1962 г. В.А. Кузнецовым одновременно
с комплексом жилых и производственных помещений XI-XII вв.,
прилегающих к церкви [27].
Ориентация храма — северо-восток - юго-запад. Церковь
состоит из трех частей: алтаря, отделенного глухой стеной с проемом,
центрального помещения и притвора с западной стороны. Длина
здания снаружи 11,70 м, ширина 4,40 м, центральное помещение в
плане представляет почти правильный квадрат. Апсида
правильной полуциркульной формы. Примыкающие к ней продольные
стены снаружи образуют выступы-заплечья шириной 0,75 м. При-
197

твор узкий - 1,70 м (рис. 5.2, а). С юго-западной стороны к нему
пристроена каменная лестница с пятью ступенями, ведущими на
крыльцо, перед которым находился входной проем. Стены всех
помещений сложены вперевязку, кладка сухая, выполнена в
технике «облицовка с забутовкой». Плиты облицовки рваными
краями обращены внутрь стены. Толщина стен 0,85 м, они сохранились
на значительную высоту. Высота крыльца (над уровнем древнего
горизонта) 1,12 м. Здание имеет фундамент, цоколь которого
выступает по наружному периметру на 20 см. Аналогичный цоколь
имеется у восточной стены притвора, а также перед стеной,
отделяющей алтарь.
Внутри центрального помещения оказалась плохо
сохранившаяся полукруглая стена высотой 1,0 м, идущая от западной
стены к южной. Посередине стены — ниша, выложенная четырьмя
плитами. При расчистке в ней найдено несколько угольков. По
предположению В.А. Кузнецова, эта стена - часть алтарной
апсиды, построенной здесь ранее церкви [25, с. 115]. Далее ни в
западном, ни в южном направлении стена не прослеживалась.
Интересная особенность рассматриваемого здания - отсутствие всяких
следов входных и оконных проемов на значительной высоте стен
~ до 2,40 м. Как предположил В.А. Кузнецов, эти проемы
располагались выше указанного уровня, что подтверждает лестница и
крыльцо с западной стороны. Вход с западной стороны мог находиться
на высоте до 1,50 м. Здесь мог быть пол, скорее всего дощатый. Все
эти факты говорят о наличии под полом церкви низкого темного
подклета, возможно, фамильного склепа, связанного с церковью
люком.
Повышенный вертикализм пропорций церкви позволил ВА
Кузнецову высказать предположение, что церковь датируется XII в. [25,
с. 103]. Он опирался на мнение Н. И. Брунова, считавшего, что
вертикализм характерен был для византийской архитектуры XII в.
[28]. По утверждению А. П. Каждан, сооружение крылец с
лестницей у входа имело место в провинциальном византийском
зодчестве начиная с XI в. Крыльцо с лестницей отмечено в некоторых
храмах Херсонеса — одного из центров распространения
христианства [29]. Кроме того, стратиграфическое положение здания над
198

культурным слоем X-XI вв. и археологические находки В.А.
Кузнецова подтверждали датировку XII в. При раскопках апсидаль-
ной части церкви им были найдены обломки нескольких
цветных (преимущественно зеленых) изразцов, вне сомнения,
украшавших снаружи стену апсиды. Известно, что полнохромные
изразцы для украшения церквей производились в Византии в X—
XI вв. [30]. Аналогичными изразцами были украшены церкви
Болгарии XI—XII вв. Обнаруженные изразцы церкви № 4 были
местного производства - из местного серо-розового песчаника.
Церковь № 2. Расположенная на левом берегу ручья Подорва-
ного, вытекающего из одноименной балки, в южной части
городища, церковь открыта и раскопана В.А. Кузнецовым в 1961 г. [25,
с. 104]. Длина здания 11,30 м, ширина 5,30 м, толщина стен 0,70 м,
кладка сухая, в той же технике, что и церковь № 4 (рис. 5.2, в).
Храм состоит из двух помещений — крошечного притвора с
западной стороны шириной 1,0 м и центрального помещения,
отделенного от алтаря широкими A,3 м) заплечьями —
контрфорсами толщиной 0,8 м. Контрфорсы расположены асимметрично. Вдоль
северной стены центрального помещения выложена каменная
скамья шириной 0,4 м (рис. 5.6).
В кладке алтарной стены, сразу за северным контрфорсом
обнаружен обломок плоской песчаниковой плиты с арабской
куфической надписью, содержащей часть фразы: «Нет бога, кроме
Аллаха, и Магомед пророк его», по палеографическим признакам
датируемой третьей четвертью XI в. Вторая плита обнаружена в
южной стене. Надпись на ней представляет хорошо читаемую
мусульманскую дату 436 г. хиджры, что соответствует 1044 г. нашего
летоисчисления [31]. По мнению В.А. Кузнецова, плиты,
несомненно, первоначально были мусульманскими надгробиями, но
оказались разбитыми и положенными в стену строившейся
христианской церкви. Точно датированные мусульманские
эпиграфические памятники позволили В.А. Кузнецову определить время
строительства церкви как вторую половину XI в. [32].
Церковь № 3. Церковь открыта в 1969 г. В.А. Кузнецовым. Она
находится на ровной и обрывистой вершине скалы, на высоте над
уровнем долины примерно 200-250 м. К церкви ведет тропа, на-
199

пинающаяся в балке Хасана. Церковь сильно разрушена, но план
прослеживается достаточно хорошо. Продольные стены без
заплечий непосредственно переходят в апсиду, входной проем - в
западной стене, ширина его — 60 см. Стены сухой кладки, толщиной
80 см, сложены в той же технике. Внутренний обмер - 3,0 х 1,5 м
(рис. 5.2, б). Слева от входа в углу церкви имеется выступающий на
1,70 м контрфорс, подпирающий здание на обрыве [25, с. 104-105].
Церковь № 4. Церковь была построена близ Южного Зелен-
чукского храма, у его южной апсиды. План ее известен только по
безмасштабному чертежу Д.М. Струкова 1886 г. [33]. Судя по нему,
это небольшая одноапсидная часовня. Апсида церкви имеет
выступы-заплечья и прорезана двумя окнами. Еще по одному окну
показано в северной и южной стенах. В настоящее время от этой
церкви не осталось никаких следов [25, с. 105].
Церковь № 5. Церковь визуально зафиксирована В.А.
Кузнецовым. Раскопкам не подвергалась. Она расположена в 35 м к югу
от Северного Зеленчукского храма. Церковь одноапсидная, сухой
кладки той же техники, следов входных и оконных проемов не
сохранилось (рис. 5.2, б). Наружный обмер: длина - 6,0 м, ширина
- 2,70 м [25, с. 105-106].
Церковь № 6. Открыта раскопками В.А. Кузнецова в 1961 г.
Расположена около Северного Зеленчукского храма на
расстоянии 40 м к юго-востоку, на небольшом, слегка возвышенном
плато балки Церковной. Ориентация церкви - строго на восток
(рис. 5.7). Внутренний обмер: длина - 12,9 м; ширина - 5,20 м,
толщина стен - 0,7 м. Церковь в плане трехчастная: алтарь с
полукруглой апсидой, отделенный стеной, квадратный C,70 х 3,70 м)
молитвенный зал и почти квадратный притвор C,70 х 3,60 м)
(рис. 5.2, г). Вокруг апсиды снаружи выложен двухступенчатый
цоколь. Толщина стены, отделяющей притвор от зала, - 1,15 м,
толщина западной стены притвора — 1,50 м. Кладка всех стен
сухая, выполнена в технике «облицовка с забутовкой».
Промежуток между плитами облицовки заполнен щебнем. Церковь имеет
разный уровень полов, повышающийся к востоку.
Единственный вход находился с западной стороны (рис. 5.8).
Он отмечен большим камнем-монолитом, образующим порожек в
200

стене притвора. Поскольку западная стена стоит на краю склона,
можно думать, что к входу в храм снизу вела лестница. При
раскопках этого участка склона были выявлены бессистемно
лежащие плоские рваные плиты, образующие нечто вроде тротуара,
ведущего к входу. Кроме того, внизу под склоном, как раз против
церкви, обнаружен массивный каменный столб с
четырехугольным углублением и пазами [32, с. 37].
В ходе раскопок церкви В.А. Кузнецовым открыто 10
погребений, устроенных в земляном полу, из них 8 каменных ящиков и
2 склепа. Девять могил сконцентрированы в молитвенном зале, и
одна оказалась в притворе. Погребения совершены по
христианскому обряду, однако они имеют ряд особенностей. Под головы
покойных подкладывали камень, помимо того, погребения имели
инвентарь: бронзовые золоченые бубенчики, железные ножи и
наконечники стрел, на ногах женского скелета — четыре
стеклянных браслета, характерных для Северного Причерноморья и
Тмутаракани XI— XIII вв. [34]. В апсиде на глубине 0,75 м
обнаружены два бронзовых креста-энколпиона древнерусского
происхождения, датируемых второй половиной XII в. [35]. На основании
этого материала время строительства и функционирования
церкви № 6 определено В.А. Кузнецовым в пределах XI—XIII вв.
Церковь № 7. Над Северным Зеленчукским храмом
возвышается скалистая вершина «Три сосны» (название дано по В.А.
Кузнецову). Здесь на высоте примерно 200 - 250 м над уровнем
долины в окружении старых сосен в 1961 г. открыта В.А.
Кузнецовым еще одна небольшая церковь, отличающаяся (очевидно,
благодаря труднодоступности) очень хорошей сохранностью [32,
с. 38]. Тропа к церкви идет вдоль крутого склона горы и местами
довольно труднопроходима. Здание в плане одноапсидное, состоит
из двух частей - алтаря и молитвенного пространства A,9 х 1,9 м).
Глубина алтаря — 2,12 м (рис. 5.2, г). Алтарь отделен стеной с
входным проемом, уровень его пола поднят над полом
молитвенного зала и не сохранил покрытия. Пол молитвенного зала был
выложен плитами неправильных очертаний. Выступы-заплечья
отсутствуют.
201

Стены здания сохранились на высоту до 1,90 м. Почти
полностью сохранилась западная стена с целым входным проемом
высотой 1,36 м. В южной стене имеются два окна. Одно из них
разрушено, осталась только подоконная плита, второе сохранилось
лучше и имеет ширину 60 см. Кладка стен аналогична церквям,
расположенным на городище (рис. 5.9). Перекрытия были
сводчатыми, но они полностью разрушены. Единственный предмет,
найденный при раскопках пола в церкви В.А. Кузнецовым, — литая
бронзовая пуговка с ушком, обычная в XI—XIII вв. По аналогии с
остальными одноапсидными церквями рассмотренный храм
может быть датирован XI-XII вв.
Церковь № 8. От этой церкви сохранились незначительные
остатки, обнаруженные В.А. Кузнецовым в 1961 г. на скалистом
мысу горы Церковной, против Северного Зеленчукского храма
(правый берег балки Церковной). С северной, западной и южной
сторон храма вниз идут отвесные скалы. Церковь одноапсидная,
судя по нескольким правильно лежащим камням, алтарь был
отделен преградой. Внутренне помещение тесное, приблизительные
его размеры 3,0 х 2,0 м, глубина алтаря —1м, толщина стен — 0,7 м
(рис. 5.2, б). Кладка сухая, в той же технике. Церковь была
построена непосредственно на скальном основании [25, с. 107].
Церковь № 9. Церковь исследована ВАКузнецовым в 1964 г.
Она расположена северо-западнее Северного Зеленчукского
храма (рис. 5.10). От северной стены здания начинается основная
оборонительная стена Нижне-Архызского городища (толщиной
2,0 м), защищавшая городище со стороны входа в ущелье.
Внутренний обмер: длина церкви 13,40 м, ширина 4,0 м. В плане
здание состоит из трех помещений: притвора 4,0 х 4,0 м,
молитвенного зала и алтаря. Кладка стен — в аналогичной остальным одноап-
сидным церквям городища технике. Толщина стен — 70 см.
Входного проема в западной стене не обнаружено, но заложенные
входы оказались в северной и южной стенах молитвенного зала.
Апсида имела подковообразную форму. У восточной стены —
престол размером 2,0 х 0,90 м, высотой 0,6 м (рис. 5.2, б).
В процессе раскопок были обнаружены 6 отесанных
профилированных плит до 60 см длины, с полукруглыми или закруглен-
202

ными сторонами и одну арочную перемычку окна. У северной
стены была найдена еще одна профилированная плита арочной
формы длиной 65 см. Аналогичные арки были найдены в 1961 г.
Т.М. Минаевой на городище Гиляч в верховьях Кубани, в
развалинах жилого дома [36]. У северной стены найден
четырехгранный тщательно отесанный «столб» из плотного темно-серого
песчаника. Длина «столба» 1,27 м, но нижний его конец отбит.
В верхней плоской части «столб» имеет четырехугольный выступ
высотой 3 см, на лицевой плоскости «столба» и несколько ниже
верхнего края находится круглая лунка диаметром 4 см. В юго-
западном углу молитвенного зала обнаружен полуразрушенный
каменный ящик, не давший никаких находок. На полу апсиды
найдена пластинка от клепаного железного креста, обычного для
XI—XIII вв. Эта находка, как и общая техника кладки, позволяет
отнести рассматриваемый памятник также к XI-XII вв. [37].
Церковь № 10 выявлена и раскопана В.А. Кузнецовым в 1961 г.
Храм находится на опушке леса, примерно в 250 м к северо-
востоку от северного Зеленчукского храма, у подножия горы
Церковной, близ христианского кладбища XI-XII вв. [32, с. 39]. В
плане здание - почти правильный квадрат. Размеры помещения
внутри 3,0 х 2,80 м (рис. 5.2, б), наружный обмер - 4,2 х 4,4 м. Апсида
выложена в виде почти прямой стены с закругленными углами,
переходящими в продольные стены без выступов-заплечий.
Кладка стен обычная, сухая. Толщина стен — 0,7 м. В западной стене
находился вход шириной 0,65 м.
Церковь № 11. Открыта в 1956 г. в лесу у подошвы Церковной
горы близ христианского кладбища XI-XII вв. В 1960 г. В.А.
Кузнецовым была расчищена апсидная часть. Тем не менее план
сооружения прослеживается довольно отчетливо, вплоть до входных
проемов. Внутренний обмер: длина — 13,0 м, ширина — 4,0 м
(рис. 5.2, в). План церкви состоит из трех частей: квадратного D,0
х 4,0 м) притвора, молитвенного зала D,80 х 4,0 м) и глубокой
подковообразной апсиды. Кладка стен аналогична
вышеописанным. В западной стене имелся входной проем. В апсиде на глубине
1,0 м выявлен прилегающий к южной стене слой серого
известкового раствора толщиной 2,5 см, покрытый слоем коричнево-
203

розового цемяночного раствора. Это остатки пола, аналогичного
полу Северного Зеленчукского храма [25, с. 109].
Объект № 12 расположен недалеко от церкви № 8 и
определен В.А. Кузнецовым как святилище, однако по ряду признаков
его, полагаю, можно отнести к христианским сооружениям. Здание
находится на мысу Церковной горы, мыс этот отделен от хребта
каменной стеной шириной около 1 м и длиной 112 м, от этой
стены идет дорога в глубь хребта Ужум [32, с. 40]. Сооружение
ориентировано по линии северо-восток - юго-запад, как и
большинство одноапсидных церквей городища (рис. 5.11). Оно
прямоугольное в плане, наружный обмер -4,7x2,1, толщина стен - 0,6 м
(рис. 5.2, г). Поперечной стеной здание поделено на две неравные
части - западную, длиной 1,0 м, и восточную, длиной 1,7 м в
интерьере. Кладка сооружения аналогична кладке остальных
церквей городища.
В здании найдено 25 железных клепаных крестов XI - XIII вв.,
что позволяет определиться с датировкой церкви. На мой взгляд,
узкое внутреннее пространство и отсутствие апсиды не является
основанием для отнесения этого здания однозначно к
святилищам, учитывая все вышеприведенные данные. Это здание может
быть трактовано как своеобразный христианский объект,
сочетающий в себе и христианское, и языческое смысловое значение и
отражающий, подобно многим другим аналогичным культовым
объектам северокавказского зодчества, религиозный синкретизм в
мировоззрении построивших его людей.
Адшох
Церковь расположена в восточной части городища Адиюх, на
мысу. Она раскопана Т.М. Минаевой в 1951-1952 гг. Городище
находится на правом берегу р. Малый Зеленчук, против
черкесского аула Хабез. Церковь ориентирована строго по линии запад
- восток. Внутренний обмер: длина - 6,0 м, ширина - 5,0 м,
глубина апсиды - 2,5 м (рис. 5.2, а). Толщина стен - 0,9 м.
Церковь поставлена на основание — слой извести и глины толщиной
15 см. Стены сложены в технике «облицовка с забутовкой», плиты
облицовки вытесаны из местного камня, забутованы щебнем на
204

глинистом растворе из местной красной глины. Внутри и снаружи
стены оштукатурены и побелены. Пол церкви выложен плитками
известняка. Вход в церковь находился в западной стене. Под
входом в церковь обнаружены погребения по христианскому обряду,
головой на запад. Незначительный инвентарь позволил Т.М.
Минаевой датировать их, как и церковь, X в. [22, с. 110—119].
Амгата
В 1899 г. И.А. Владимиров обследовал руины небольшой
церкви на речке Амгата — западном притоке Теберды. Здесь же
известно раннесредневековое городище и могильник с дольменообраз-
ными склепами X—XII вв. Церковь расположена на верхней
площадке обрывистого скалистого отрога горного хребта, вблизи
селения Сенты. Недалеко от церкви И.А. Владимировым был
осмотрен загон для баранов, сложенный из отделанных фасками и
резьбой блоков белого песчаника.
Церковь находилась на природном возвышении из цельной
скалы с отвесными стенами, возвышающемся над уровнем
вершины горы на 5 м. Вход на возвышение был по приставной лестнице.
Церковь одноапсидная, с единственным входом с запада. В южной
стене отмечена нижняя часть окна шириной около 0,3 м. Стены
сложены из грубо отесанных плит и глыб красноватого песчан-
ника, аналогичного использованному в кладке Сентинского
храма. Кладка выполнена на глине, забутовки нет. Угловая кладка
выполнена из более крупных, правильной формы блоков,
аналогично кладке углов башенных сооружений. Толщина стен - 0,9 м.
Длина здания без апсиды — 7,2 м, ширина — 5,10 м, глубина
апсиды — 1,75 м (рис. 5.2, б). Толщина стен — 0, 6 м. Входной проем
расположен в западной стене, его ширина - 0,65 м. Снаружи
алтарная апсида имеет двухступенчатый цоколь. В расположенном
рядом загоне для скота И.А. Владимиров в кладке стены
обнаружил также несколько интересных архитектурных деталей:
треугольную плиту с полукруглым вырезом, вероятно, служившую
тимпаном над входом в церковь, и тщательно отесанную плиту с
орнаментом в виде плетенки. Датировка церкви может быть
определена X-XI вв. [18, с. 27-28].
205

Кала-Сырты
В 1898 г. В.М. Сысоев на горе Кала-Сырты, в 3 км к юго-
востоку от селения Сенты, обнаружил развалины небольшой од-
ноапсидной церкви, ориентированной по линии запад — восток.
Длина ее — около 9 м, длина алтарной части 3,50 м, толщина стен
- около 70 см (рис. 5.2, б). Сложена церковь, так же как и церковь
на Амгате, из подтесанных камней насухо. В западной стене
имеются следы входа шириной 70 см. Более детального описания
В.М. Сысоев не приводит, но к своему рукописному отчету он
приложил схематичный набросок плана. Из этого наброска видно,
что описываемое здание однотипно с амгатинской церковью [38].
Левый берег р. Теберда
В 8,5 км к югу от селения Сенты и в 3 км от левого берега
Теберды В.М. Сысоевым была обследована вторая маленькая
церковь, расположенная на вершине горы [14, с. 105—106]. Сложена
она из слабо отесанных камней, без раствора. Длина здания 8,20 м,
ширина около 3,70 м, длина апсиды 2,20 м, толщина стен — 75—76 см
(рис. 5.2, в). В своем отчете В.М. Сысоев отмечает, что двери
находились в западной и южной стенах. Ширина их соответственно —
0,98 и 0,45 м. Судя по схематичному рисунку, приложенному к
рукописному отчету В.М. Сысоева, церковь по своему плану
аналогична амгатинской и церкви в Кала-Сырты. В оградах
близлежащих кошей В.М. Сысоев видел много отесанных камней и
треугольную плиту с полукруглым вырезом внизу — вероятно,
тимпан входа [38, л. 17].
Индыш
На одном из восточных притоков Верхней Кубани — р.
Индыш — В.М. Сысоев зафиксировал развалины небольшой одноап-
сидной церкви. Местность эта называется Джашатык. Длина
здания — 10,5 м, ширина — 3,20 м, глубина апсиды — 2,80 м. В ней
имелось окно шириной 0,25 м, обращенное на восток, а в северной
стене — небольшая ниша. Стены толщиной 0,85 м сложены на
глине [14, с. 106]. В 1969 г. Я.А. Федоровым было обследовано
городище X—XII вв., находящееся в той же местности [39]. На
206

основании имеющихся данных церковь может быть датирована
этим же временем.
Курджиново
В 1985 г. И.В. Каминской и В.Н. Каминским было раскопано
городище в долине р. Большая Лаба, недалеко от поселка Курджи-
ново, между реками Бешеной и Безымянной. Площадь городища
- 60 га.
В северной стороне около цитадели были раскопаны два храма.
Храмы располагались один над другим. Нижний, храм № 1,
представлял собой довольно крупную базилику, ориентированную по
линии северо-восток — юго-запад. Наружный обмер здания без
апсиды — 8 х 16 м (рис. 5.2, я). Здание сложено из крупных
отесанных блоков песчаника насухо. Церковь № 1 может быть
датирована X в. Церковь № 2 имеет значительно более скромные
размеры, построена на развалинах церкви № 1, и, что характерно, при ее
строительстве не использовались блоки из церкви № 1. Храм
построен в совершенно иной технике — сухой кладке типа
«облицовка с забутовкой» (облицовка - из плит известняка, забутовка
- щебнем), аналогичной кладке церквей Ильичевского городища.
Храм № 2 имеет вписанную апсиду, ориентирован так же, как и
храм № 1. Алтарь храма был отделен резной алтарной преградой,
сохранились столбы от нее. Пол алтаря был вымощен плитами
песчаника, у восточной стены апсиды сохранился престол из
блоков известняка. Церковь № 2 может быть датирована по аналогии
с церквями Ильичевского городища XII—XIII вв. [40].
5.3. Крестово-купольные храмы Алании X в.
Научно доказанная хронология строительства сохранившихся
пяти крестово-купольных зданий Алании — трех Зеленчукских,
Шоанинского и Сентинского храмов - не разработана.
Исследователями определен лишь общий период строительства — X в.
Однако представляется разумным вывод В.А. Кузнецова о том, что
одновременное строительство пяти крупных и дорогих зданий
маловероятно. Поэтому выскажу лишь некоторые предположения
относительно последовательности строительства, основанные на
207

сопоставительном анализе архитектурных особенностей,
строительной техники, исторических документов, а также мнений
исследователей.
Южный храм расположен непосредственно на территории Ниж-
не-Архызского городища и имеет ряд особенностей по сравнению
со Средним и Северным храмами. Прежде всего, обращает на себя
внимание латитундиальное построение основного помещения для
молитвы, что определялось наличием глухой западной стены и
алтарной преграды. Эффект зажатости усиливается
расположением основного и единственного на настоящий момент входа с
северной стороны здания, а также наличием внутри основного зала
опорных столбов довольно крупного для столь маленького
помещения сечения G8 х 75 см), членящих и без того узкое
пространство на еще меньшие пролеты. Внутренний обмер храма - 6,15 х
7,80 м (по среднему нефу); подкупольный квадрат — 1,75 х 2,75 м
(по углам опор). Пролет западного поперечного нефа — также 1,75 м.
В связи с этим необходимо отметить, что тесное, размером в
среднем 2 х 3 м, прямоугольной формы помещение святилища с
боковым входом, требующим поворота к основному сакральному
фронту, является неизменной принадлежностью горской культуры.
Как видно на фотографии Е.Д. Фелицына 1882 г.,
первоначально храм имел второй, возможно, основной вход с западной
стороны (рис. 5.12, а). Он был сильно смещен относительно оси
алтаря влево. На фотографии отчетливо видно, что этот вход не
прорублен, а был выложен изначально. Об этом свидетельствует
кладка углов проема и огромная перемычка из цельного камня.
На фотографиях также видно, что кладка храма неоднородная
(рис. 5.12, б). Нижняя часть, примерно на высоту 140 см, сложена из
циклопических квадров с перевязкой углов на толстом слое
раствора. Такая кладка характерна для местных сооружений VIII-
X вв., примером является Хумаринское городище. Циклопическая
кладка идет не по всему периметру здания, а заканчивается
примерно перед окном южного фасада. Далее идет грубая кладка
более мелким камнем на тонком слое известкового раствора.
Оконные завершения выложены в технике ложного свода или с
использованием полукруглых перемычек из цельного камня. Мож-
208

но предположить, что различия в кладке вызваны своеобразной
«реконструкцией» языческого святилища под христианский храм,
проведенной в X в.
В пользу такого предположения говорит еще одна особенность
плана Южного храма - наличие выступа в 30 см в месте
примыкания апсиды на северном фасаде здания. В.А. Кузнецов
объясняет данный выступ монашеской переделкой конца XIX в. «Монахи
устроили в стене нишу , находящуюся против северо-восточного
пилона. Она настолько ослабила стену на этом участке, что ее
пришлось подкрепить с внутренней стороны контрфорсом
шириной 9 см, а снаружи стена была нарощена на 30 см» [25, с. 64—66].
Но кроме указанного выступа мы видим смещение окон в
центральной и северной апсидах относительно их осей и
относительно центральной оси храма. При этом пролет крайних апсид по
наружному обмеру одинаков и составляет 2,60 м, пролет
центральной апсиды — 3,26 м. Длины полуокружностей боковых
апсид также совпадают и составляют 500 см. Большая сторона под-
купольного квадрата три раза укладывается по длине храма
изнутри. Пролет центральной апсиды между опорами совпадает с
пролетом северной апсиды и также составляет 1,75 м. Если бы
выступ был результатом «реконструкции» монахов XIX в., то вряд
ли была бы столь точная симметрия апсид снаружи и
закономерность построения плана, наоборот, они были бы нарушены. На мой
взгляд, выступ на северном фасаде - результат «реконструкции»
X в., и получился он по причине пристройки апсид к
существующему прямоугольному объему святилища (рис. 5.13, а).
Ориентация Южного храма также подтверждает
предположение, что он построен на основе более древнего культового объекта.
Азимут здания составляет 72° по наблюдениям А.А. Демакова,
который в связи с этим также высказал предположение, что
Южный храм построен «на месте какого-то более древнего храма»
[41]. По сравнению со Средним и Северным храмами Южный
храм направлен не на восток, а на ось ущелья, как было принято
для языческих святилищ (рис. 5.14).
Наконец, отличительная особенность крестово-купольной
композиции Южного храма — вытянутый по продольной оси подку-
209

польный квадрат и, как следствие, эллипсовидная форма барабана
~ также может быть объяснена высказанным предположением
(рис. 5.13, б). Вполне возможно, что в реконструируемом святилище
столбы уже были, и данная форма получилась вынужденно. Опи-
рание сводов на столбы также обращает на себя внимание в
контексте высказанного предположения. Арки опираются на
выступающие из стен и надколонные пяты-импосты из цельного
камня. Такое опирание отлично от выполненного в Среднем и
Северном храмах.
Средний храм расположен в 100 м к северу от Южного храма,
ближе к берегу р. Большой Зеленчук. Северный вход его
ориентирован на так называемый «астрономический круг» - круглое в
плане сооружение диаметром 88 м, вписанное в правильный
восьмигранник. В центре круга сохранились руины небольшого объекта.
Техника кладки этого сооружения - местного характера, сухая, с
перевязкой небольших точеных камней (рис. 5.15, б, в).
Длина Среднего храма по внутреннему обмеру — 20,20 м,
ширина — 11,66 м, высота от пола до пяты купола — 15 м. Объемы
храма перекрыты хорошо сохранившимися каменными
Коробовыми сводами, по которым была выполнена кровля из тонких
каменных пластин, положенных с напуском. Признаков
черепичного покрытия В.А. Кузнецовым не обнаружено. Внутри храм
освещается 25 узкими окнами и двумя люнетами входов, с
выделением подкупольного квадрата (рис. 5.16, а,б). В центральной
апсиде находится престол высотой 1,4 м. Д.М. Струковым в 1886 г. в
храме зафиксированы одноступенчатый синтрон и солея,
проходящая по линии предалтарных опорных столбов [42]. Внутри
Средний храм был оштукатурен и расписан фресками, частично
опубликованными Д. М. Струковым [43] и В.А. Кузнецовым [25, табл. 3,
4, рис. 7,8].
В Среднем храме В.А. Кузнецов отмечает следующие
особенности: отсутствие явно выраженных «столбов» — опор крестово-
купольной системы, «столбы» фактически не отделены от стен;
наличие трех апсид, средняя несколько шире боковых и
выдвинута на восток; удлиненная западная ветвь креста. Он также
указывает на латитундиальность плана и объясняет ее «малоазийской
210

ориентацией строителя» [44]. По моему мнению, такая форма
основного помещения, как и в Южном храме, объясняется скорее
влиянием дохристианских пространственных представлений.
В пользу подобной версии свидетельствует также господство в
данном здании поперечной оси, подчеркнутой боковыми входами
и ситуационным расположением храма на территории городища.
Судя по ситуации, боковые входы играли если не большую, то по
крайней мере равную роль при посещении храма (рис. 5.17, а,б).
Анализ Среднего храма показывает, что первоначально он
должен был иметь планировку в виде «свободного» креста. Это,
прежде всего, подтверждает шов в северной стене храма, который на
высоте 4,25 м переходит в сплошную кладку.
В.А. Кузнецов высказывает такую версию как предположение
[25, с. 66], но в ее пользу говорит еще ряд признаков. По
свидетельству В.А. Кузнецова, в фундаменте шов не отмечен. В стене,
отделяющей алтарь от находящегося с севера жертвенника, проем
смотрится разобранным, а не сложенным изначально. В основании
проема находятся два больших камня, один из которых размерами
30 х 80 х 100 см выступает в проем, сужая его на 40 см. Очевидно,
при разборке проема эти камни не стали вытаскивать, а сам проем
из-за сужения сделали шире, чем в дьяконник. Проем в
жертвенник -92 см, с отступом от «столба» на 38 см, в дьяконник - 79 см,
без отступа от «столба».
Принятое в процессе строительства решение о пристройке
апсид подтверждает приведенное выше предположение о
стремлении к латитундиальному построению главного пространства,
протяженность которого в ширину в случае «свободного» креста
читается только изнутри, в случае же пристроек дополнительных
апсид - также и снаружи. Возможно, что на решение о пристройке
дополнительных апсид повлияла композиция более раннего, по
моему мнению, Южного храма.
Характерной особенностью Среднего храма является тектонич-
ность построения его внутреннего пространства. Все ячейки
получившегося варианта крестово-купольной системы выделены в
интерьере сложенными из камня арками-ребрами, чему
соответствует изменение высот объемов снаружи. В интерьере нет деко-
211

ративных деталей. Конструктивными элементами и степенью
точности размерных построений подчеркнута иерархия внутреннего
пространства. Центральный подкупольный квадрат идеально
точен в размерах — 385 х 385 см и подчеркнут подпружными
арками. Все арки одинаковой ширины - 66 см, несмотря на разную
ширину «столбов» - 132 и 160 см. Между тем размеры северного
и южного нефов не отличаются точным соответствием - 270 и
250 см, что подчеркивает их второстепенность в пространстве
храма. При анализе плана Среднего храма становится очевидным
стремление строителя выделить подкупольное пространство при
помощи продольной оси. Для этого западный неф сужается к подку-
польному пространству путем введения уступов и пилястр в
стенах, причем довольно значительно - на 120 см.
Хочется отметить наличие в Среднем и Северном храмах
конструктивно-декоративного элемента, не имеющего аналогов ни в
архитектуре Византийской провинции, ни в архитектуре церквей
Абхазии, сходство с которыми обоснованно подчеркивает В.А.
Кузнецов [25, с. 65]. Это проемы-люнеты подковообразной формы над
боковыми входами. В Среднем храме они хорошо сохранились и
видны в настоящее время, в Северном они переложены в
настоящее время, но были зафиксированы В.А. Кузнецовым в 1961 г.
Конструктивно такая форма люнета ничем не обоснована - она
могла быть и полуциркульной. Сходство необычных форм
люнетов сближает датировку Северного и Среднего храмов,
обнаруживая принадлежность к одному строительному периоду мастеров
одной школы. Интересная особенность конструктивного
выполнения этого элемента замечена нами в Среднем храме. Затяжкой
для данной арки являются плиты из цельного камня, которые,
очевидно, трудно было найти или изготовить. Размер плиты на
южном фасаде — 120 х 64 х 10 см, соответственно проем двери 104 см.
На северном фасаде плита-затяжка меньше — 110 х 62 х 10, в
связи с этим проем там уже - 96 см и ось его сбита по
отношению к оси люнета, который выполнен в тех же размерах, что и
южный. При этом люнеты и проемы выложены тщательно
отесанным камнем, что исключает возможность более поздней
переделки.
212

В Северном храме композиция «вписанного» креста получает
полное развитие (рис. 5.18). Это — наиболее крупный и
монументальный храм, предположительно кафедральный собор Аланской
Епархии в X в. Длина здания с притвором по внутреннему обмеру
- 24,60 м, ширина с притворами - 19,50 м. Подкупольный
квадрат ~ 3,18 х 3,20 м. Без притворов длина с нартексом внутри —
19,2 м, ширина - 9,20 м, в чем В.А. Кузнецов отмечает соблюдение
принципа Витрувия о том, что ширина храма должна быть вдвое
меньше длины [44, с. 48]. Длина Северного храма без притворов с
толщиной стен соответствует длине северного храма монастыря
Липса в Константинополе B1 м), построенного в 908 г. А. И. Ко-
меч также сближает верхнекубанские храмы Алании с этой
церковью монастыря Липса, построенной в 908 г., и с Мирелейоном
(Будрум Джами) Константинополя, воздвигнутым императором
Романом Лакапином около 930 г. [45].
В плане Северный храм трехапсидный, в интерьере разделен на
три нефа двумя парами опорных столбов прямоугольного
сечения (99 х ПО см), несущих подпружные арки и паруса из плинфы.
Средний неф шире боковых, соответственно средняя апсида
выдвинута в сравнении с боковыми. Ширина боковых нефов в свету
одинакова и составляет 2,10 м. С севера, юга и запада к храму
примыкают открытые притворы (рис. 5.19, 5.20). Раскопками
В.А. Кузнецова в центральной апсиде открыт облицованный це-
мянкой трехступенчатый синтрон и двухступенчатая солея,
отделявшая алтарную часть храма [44, с. 45].
Судя по полуциркульному проему над центральным проходом
в молитвенный зал, над нартексом должен был находиться второй
этаж — хоры, опиравшийся на две арки из плинфы. На хоры вела
деревянная лестница, пристроенная к северной стене нартекса и
начинавшаяся с небольшого четырехступенчатого каменного
возвышения в северо-западном углу. В этом углу В.А. Кузнецовым
обнаружена древняя крещальня. «Последняя представляла
примыкающий к паперти с восточной стороны кубический резервуар из
пяти тщательно подогнанных плит — четыре стеновых, пятая
плита пола с отверстием для спуска воды диаметром 5 см. Размеры
резервуара по плитам: западной - 1,32 х 72, восточной — 72 х 50,
213

северной - 1,0 х 90, южной — 1,32 х 88 см, плита пола - 90 х 72 см.
Изнутри и снаружи плиты были облицованы коричнево-розовой
цемянкой толщиной 2-3 см, герметизировавшей щели между
плитами. Нет сомнения в том, что это купель, наполнявшаяся водой из
ручья, протекавшего рядом с храмом по балке Церковной, и это
обстоятельство объясняет выбор именно данного места для
строительства храма: обряд крещения происходил постоянно и
требовал много воды, после каждого таинства спускавшейся из купели»
[44, с. 51].
Во внутреннем пространстве приоритетным в восприятии
становится направление «восток-запад». При этом ориентация
Северного храма выполнена строго на восток — азимут храма 89°.
Северный храм был построен как кафедрал Аланской епархии,
видимо, поэтому в композиции его плана наиболее сильно
проявилось византийское влияние. Главный молитвенный зал уже не
является латитундиальным пространством, как в Среднем и
Южном храмах. Главный вход в храм осуществляется через высокий
портал западного притвора шириной 145 см, в боковые нефы
ведут еще два портала шириной 93 см.
Таким образом, главное молитвенное помещение имеет форму,
вытянутую в продольном, а не в поперечном направлении. Для
того чтобы окончательно нивелировать значение поперечной оси,
входы из боковых приделов сильно смещены к западу, а сами
притворы расположены со сдвижкой относительно друг друга и
относительно поперечной оси подкупольного квадрата. Кроме того,
боковые притворы являются открытыми, что делает их
работающими на наружное, а не на внутреннее пространство. Сохранение
поперечной оси подтверждается наличием в восточных стенах
открытых портиков ниш, в которых предположительно отправляли
свои требы те, кто по разным причинам не мог входить в храм.
Исходя из всего вышесказанного можно сделать
предположение относительно последовательности возведения трех главных
храмов Нижне-Архызского городища. Первым в начале X в. на
базе древнего святилища был возведен Южный храм, затем через
некоторый промежуток времени - Средний. Последним в
середине X в. был построен Северный храм.
214

Шоанинский храм неоднократно описывался (рис. S.21). Первое
упоминание принадлежит Г.Ю. Клапроту, который отметил, что
местные черкесы церковь и гору называют «клисси» (от греч.
«экклесиа» — церковь) и связывают это здание с «френками», т. е.
европейцами [46]. Архитектурные обмеры Шоанинского храма
впервые сделал в 1829 г. главный архитектор Пятигорска И. Бер-
надацци [47], которого поразило «самое ее построение по всем
правилам искусства и прочность» церкви [6, с. 186—191]. По
сведениям А. Фирковича, в Шоанинском храме «на правой стороне
алтаря изображен крест, окрашенный в средине желтою, а по
краям черною краскою; в средине его виден терновый венец; по
сторонам же креста полустертая греческая надпись: ок... евон...
Дтугос леонос (вероятно, имя раба Божия Леона, соорудившего
крест), в нижней части креста: ANAPEAC ОСТНС (Андрей... ?)»
[48]. В 1895 г. В. М. Сысоев под северной его частью нашел
каменный склеп размерами 2,58 х 2,13 х 1,60 м [15].
В плане Шоанинский храм представляет трехапсидное здание
типа «вписанный крест» с четырьмя квадратными в сечении
столбами G0 х 70 см), несущими подпружные арки и главу.
Центральная апсида шире боковых, с ними она соединена арочными
проемами (рис. 5.22). Ширина боковых нефов от опорных столбов до
стен - 1,69 м, центрального - 2,40 м. С севера и юга храм имеет
закрытые притворы с входными проемами, с запада притвора нет,
так как западный фасад выходит к отвесному обрыву
материковой скалы, но есть входной проем, отмеченный исследователями
еще в XIX в. Длина здания по внутреннему обмеру — 11,40 м,
ширина - 9,02 м, высота примерно равна длине. В боковых
апсидах сохранилась одноступенчатая солея.
Здание храма стоит на специально возведенной субструкции с
западной стороны, которая на уровне западного входа имеет
слегка выступающий цоколь, идущий по всему фасаду до выходов
скалы. Кладка этой нижней платформы отличается грубостью и
нерегулярностью, хотя углы, так же как в храме, выведены из
более крупных камней. Кроме этой субструкции оригинальными
деталями Шоанинского храма являются надоконные завершения,
выполненные из цельных каменных плит с полуциркульным
215

вырезом, аналогичные применявшимся в башенных сооружениях.
Сходство с башнями придает также и техника возведения здания
при помощи деревянных закладных деталей, выполняющих роль
лесов (рис. 5. 23). По завершении работ деревянные вставки
отпиливали. Многими исследователями Шоанинский храм датируется
X-XI вв.
Сентинский храм возвышается на высоком утесе Бурун-сырт
над аулом Нижняя Теберда (бывшие аулы Сенты и Джамбулат),
по левую сторону р. Теберды. Здание храма кажется легким,
парящим над массивами гор, как издалека, так и вблизи. Оно
прекрасно гармонирует с окрестным пейзажем (рис. 5. 24).
Сентинский храм представляет собой постройку типа
«свободный крест». Алтарная часть обращена строго на восток. С запада,
севера и юга к рукавам креста пристроены притворы со входами
(рис. 5.25). Относительно этих притворов существует мнение, что
они возведены в XIX в. монахами, однако на фотографии XIX в.,
сделанной до «реконструкции», хорошо видно, что притворы уже
существовали. Снаружи апсида оформлена шестиступенчатым
цоколем, символизирующим горнее место (рис. 5.25, б). Центральная
часть храма увенчана цилиндрическим барабаном с восемью
узкими окнами (рис. 5.26). Опорой ему служат подпружные арки,
выложенные, по свидетельству И.А. Владимирова, из каменных призм
[18, л. 34]. Длина храма с запада на восток по внутреннему обмеру
без притворов - 9,20 м, с юга на север - 6,70 м, высота до карниза
барабана около 11 м. Подкупольный квадрат C,0 м) сужается к
алтарному проему до 2,91 м. Глубина северного и южного рукавов
креста одинакова и составляет 1,85 м, западного - 2,1 м.
Храм описывали Я. Рейнеггс в 1776 г. [49], И.А. Гюльденштедт
в 1780 г. [50], Я. Потоцкий в 1790 г. [51], И. Бернардацци в 1829 г.,
который выполнил первые обмеры храма. В его отчете имеются
интересные детали, касающиеся росписей церкви, самого
состояния памятника: «Внутренность его покрыта разными
изображениями (al fresco) из земной жизни Спасителя. Сия живопись...
довольно хорошо сохранила живость своих красок. В алтаре, над
тремя окнами, видно большое изображение Божьей Матери, а над
оным Тайная Вечеря» [6, с. 186—191].
216

В 1849 г. археолог и востоковед А. Фиркович посетил Сентин-
ский храм. По его словам, это была « однопрестольная церковь.
Она богата изображениями святых угодников, числом до 50,
довольно хорошо сохранившимися, с греческими надписями. Купол
храма порос толстыми деревьями. Осмотр окрестностей позволил
найти большой могильный склеп и несколько разрушенных
строений, а у подошвы церковной горы — каменный крест без
надписи» [52]. На прощание А. Фиркович расписался красным
карандашом на стене храма. Его автограф был найден художником И.А.
Владимировым в 1899 г., который подробно обследовал храм и
окружающие его объекты - 2 костницы, погребения у подножия
храма, пещеры с мумифицированными людьми и греческими
надписями. Кроме уже упоминавшихся сюжетов росписей, И.А.
Владимиров указывает на «Въезд Господен в Иерусалим» на западной
стене южного рукава, «Преображение Господне» и «Воскресение
Лазаря» в южной стене того же рукава и на «Рождество
Христово» на северной стене. Как пишет автор, изученная им живопись
находит аналогии в Софии Константинопольской и в
«некоторых древних церквах Малой Азии» [18, л. 35].
В 1867 г. Сентинский храм осмотрел Н.А. Нарышкин. Он
отметил, что по бокам алтаря было изображено «8 святителей церкви,
из которых разузнать можно святого Николая и святого Петра».
На омофорах изображенных лиц были видны четырехконечные
кресты, а среди греческих надписей узнавались «имена святого
Петра, Георгия, Николая и других. У северных дверей был
нарисован святой Георгий на коне, над западными дверями -
представлен молодой человек на коленях, бросающий верхнюю одежду
под ноги лошади» [9, с. 355, 359].
В 1895 г. В.М. Сысоев производил раскопки внутри храма и
возле него. Внутри церкви, возле северной стены им были
обнаружены «погребения в гробах из каменных плит и погребения в
склепах». Дата могил им не определена, возможно, около X в.,
неясны конструктивные особенности захоронений. Вне храма В.М.
Сысоев раскрыл две гробницы. Их он вообще не датирует, хотя здесь
были найдены кувшинчики аланского типа [15].
217

В 1886 г. Сентинский храм посетил А.Н. Дьячков-Тарасов. Он
не только описал храм и его фрески, но и снял с них копии,
сделав акварельные и карандашные зарисовки. Описывая фрески
в Сентах, А.Н. Дьячков-Тарасов находит, что их «писала твердая,
уверенная рука, никакого отступления от схоластических
образцов себе не позволявшая сентинские фрески - типичные
церковные изображения, образцы которых и способ исполнения не
могли быть выработанными ранее второй половины IX века в
Византии». Это дало исследователю право датировать возведение
храма временем «не ранее конца IX и начала X века» [53].
Е.Д. Фелицыным не было написано специального труда о Сентах,
но его фотографии 1883 г. украшают многие издания,
посвященные храму. В 1906 г. вышла работа Г.Н. Прозрителева [54]. В 1913 г.
появилась новая работа В.М. Сысоева, которым были найдены два
камня с петроглифическими узорами «в виде зигзагов и
треугольников» [14, с. 95-105].
В послевоенные годы XX в. храм изучали Т.М. Минаева [55],
Е.П. Алексеева [56], В.А. Кузнецов [25, с. 74-79], В.И. Марковин
[26], В.Б. Бесолов [57]. В.И. Марковиным были обнаружены
обломки древних черепиц, каменных строительных блоков, плинф,
меловой штукатурки, верхняя поверхность которой имеет
плотную подготовку для письма фресок, прочные красноватые
керамические плитки для пола, обследована апсида более ранней
церкви, выступающая из-под основания костницы. Его
раскопками установлено также, что пол алтаря был несколько
приподнят и выдавался в интерьер храма полукруглой солеёй, а в
апсиде был одноступенчатый синтрон. В.И. Марковин
обнаружил гробницу под полом храма, в южном рукаве. Гробница была
перекрыта двумя плитами и узким «замковым» камнем между
ними. В ней находился гроб, обитый медными листами, с
костями девушки 14 лет в одежде из ткани типа муслина с золотым
шитьем в виде птиц, зверей и сложно переплетенного орнамента,
отнесенной к XI в.
В.И. Марковин обследовал христианское кладбище вокруг храма
с могилами, выбитыми в скале. Им раскрыты отдельные парные
захоронения, в которых кости ранее умерших отодвинуты в сто-
218

рону, чтобы совершить новые похороны, как в языческих склепах
многих частей Северного Кавказа [57].
В недавнее время Д. Белецким и А. Виноградовым было
произведено уточнение даты постройки Сентинского храма по
сохранившейся на южной стене строительной надписи — 965 г., во
время царствования византийского императора Никифора II Фоки
(993-969). « + Освящен, обновлен храм Пресвятой Богородицы в
царствование Никифора, императора и августа (?)... и Давида, эк-
сусиократора Алании, и Марии эксусиократориссы 2 апреля, в день
святой антипасхи (?), рукою Феодора, митрополита освященного
Алании, от сотворения мира в 6473 г. Написано рукой имярек,
апокрисария патрикия» [58].
***
Одноапсидные церкви Карачаево-Черкесии, в средневековье -
Центральной Алании, имеют свои особенности по сравнению с
аналогичными церквями других регионов Северного Кавказа.
Одна из них заключается в том, что ряд церквей
рассматриваемой территории предназначался для фамильных захоронений.
Вследствие этого на небольшой территории одного поселения
располагалось много небольших церквей. Иногда церковь строилась
непосредственно на подворье жилой усадьбы (церковь № 4 в
Нижнем Архызе).
На формирование внутреннего пространства храмов
Центральной Алании влияли особенности богослужения. На существование
их указывает, например, наличие сплошной поперечной стены,
отделяющей алтарь от молитвенного зала. В.А. Кузнецов в этой
стене видит алтарную преграду, однако, на мой взгляд,
происхождение данной стены иное. Высокие алтарные преграды, полностью
отделяющие алтарь (иконостасы), довольно поздно появляются в
русском церковном зодчестве (XV в.), для средневизантийской
провинциальной архитектуры повсеместно были характерны низкие
резные алтарные преграды, аналогичные обнаруженной в церкви
№ 2 селения Курджиново. Гораздо более оправданно искать
аналогии этой стены в склеповой архитектуре Алании. Для склепов
характерны двухкамерные помещения, разделенные сплошной
стеной, иногда с входным проемом. В некоторых церквях
Центральной Алании вход в алтарь также отсутствует (Нижний Архыз,
219

церковь № 6). Судя по сохранившимся остаткам здания, проем
между внутренними помещениями отсутствовал и в безапсидном
сооружении, церкви-святилище, на Церковной горе.
Обращает на себя внимание различная организация
внутреннего пространства аланских церквей. Одни из них имеют
отделенный стеной алтарь, другие - очень узкий притвор, в третьих
притвор широкий и отсутствует отделение алтаря стеной,
четвертые представляют собой цельное очень вытянутое по длине
помещение. В одной из церквей (церковь № 4, Нижний Архыз)
отсутствуют окна на значительную высоту стен. По предположению
В.А. Кузнецова, эта церковь имела два уровня, причем вход в
церковь был со второго уровня, а на нижний ярус спускались
изнутри. В нижнем ярусе обнаружена странная полукруглая стена
высотой 1 м с нишей для светильника. Вероятно, этот нижний ярус
был устроен именно из-за этой стены, для совершения там какой-
то церемонии. В отдельных храмах вдоль северной стены
молитвенного зала устроена скамья, в некоторых — у восточной стены
стоит престол, причем форма его, расположение и размеры не
подчинены какому-то общему правилу.
Все это свидетельствует об отсутствии общепринятой формы
богослужения и присутствии в церковной церемонии большой
доли языческого элемента. В этом убеждает и характер
погребений, обнаруженных как в церквях, так и рядом с ними.
Расположение покойного по христианскому обряду — головой на запад,
на спине - сочеталось с подкладыванием миски под голову
(сарматский обряд), наличием погребального инвентаря в виде бус,
колокольчиков, стрел, монеток и т. д., поворотом головы на юг
(мусульманский обряд), т. е. с нехристианскими обрядами,
типичными для многочисленных народов Северного Кавказа и
Степного Предкавказья.
Следует отметить, что для всех церквей Центральной Алании
характерна выступающая апсида, кроме церкви № 2 селения Кур-
джиново. Однако два храма этого селения - один из них базили-
кального типа, другой со вписанной апсидой — стоят особняком в
церковном зодчестве Центральной Алании. По своему
территориальному расположению и композиционным особенностям они
220

должны быть отнесены к группе храмов Ильичевского и Уруп-
ского городищ.
Территория Центральной Алании - место локализации
крестово-купольных храмов. Интересным фактом является
строительство одноапсидных церквей наряду с крестово-купольными, при
этом характер кладки одноапсидных церквей X-XI вв. отличается
от кладки крестово-купольных. Последние строились из
отесанных блоков на растворе, а одноапсидные — из аналогичных
блоков, но без раствора. Видимо, причиной этого был разный статус
сооружений и вследствие этого различное отношение к ним
строителей. Кроме того, с точки зрения прочности здания более
сложный крестово-купольный храм требовал более устойчивой
конструкции стен.
По типу кладки одноапсидные храмы Центральной Алании
делятся на две группы, согласно двум периодам: X-XI вв. —
кладка из блоков без раствора или на п инистом растворе; XII—XIII вв.
- кладка типа «облицовка с забутовкой», без раствора или на
глине. При этом характерно повсеместное изменение способа кладки
и отсутствие примеров строительства крестово-купольных
церквей во второй период. Оштукатуривание зданий церквей было
нехарактерно во второй период, тогда как в первый мы имеем
несколько таких примеров (все крестово-купольные храмы и
церковь селения Адиюх). Кирпич и черепица использовались также
лишь в первый период.
Относительно композиционных особенностей одноапсидных
церквей Центральной Алании В.А. Кузнецовым был сделан вывод
о доминировавшем восточно-византийском влиянии, шедшем
через Абхазию [25, с. 113]. Со своей стороны могу добавить, что не
только через Абхазию, но и через Крым (Херсонес и Боспор).
Аналогичные или очень близкие по планировке церкви
достаточно хорошо известны как в самих восточно-византийских
провинциях, так и в государствах Причерноморья, имеющих тесные
политические и торговые связи с Византией. Таковы, например,
церкви Крыма, Болгарии, Абхазии, Сванетии. Они отличны по
внешним формам, технике кладки и имеют особенности внутреннего
пространства.
221

Литература
1. Гюльденштедт И.А. Путешествие. Географическое статистическое
описание Грузии и Кавказа из путешествия господина академика И.А. Гюльден-
штедта чрез Россию и по Кавказским горам в 1770,1771,1772 и 1773 годах /
Пер. К. Германа. СПб., 1809.
2. Паплас П. С. Заметки о путешествиях в южные наместничества
Российского государства в 1793 и 1794 гг. //Адыги, балкарцы и карачаевцы в
известиях европейских авторов XIII—XV вв. Сборник путевых заметок / Сост.
В.К. Гарданов. Нальчик, 1974.636 с.
3. Рейнеггс Я. Общее историко-топографическое описание Кавказа
//Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII-XIX вв.). Сб.
заметок под ред. Б.А. Калоева. Орджоникидзе, 1967.319 с.
4. См.: Алексеева Е.П. К истории археологических обследований
территории Карачаево-Черкесии (XVIII—1985) // Вопросы средневековой
археологии Северного Кавказа: Сб. науч. трудов. Черкесск, 1988. С. 65-89.
5. Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-
1808 гг. // Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII-
XIX вв.). Сб. заметок под ред. Б.А. Калоева.
6. Бернардащы И. Христианские древности за Кубанью // Журнал
Министерства внутренних дел. Ч. 3. СПб., 1830. С. 187.
7. Фиркович А. Археологические разведки на Кавказе // Записки
императорского археологического общества. Т. 9. Вып. 2. СПб., 1857. С. 386.
8. Сталь К. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский
сборник. Тифлис, 1900. Т. 21. С. 33-173.
9. Отчет г.г. Нарышкиных, совершивших путешествие на Кавказ (Сваие-
тия) с археологической целью в 1867 г. // Известия императорского Русского
археологического общества. СПб., 1876. Т. 8. Вып. 4.
10. Бентковский И. Историко-статистическое обозрение
инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ч. 1. Ставрополь, 1883.
11. Латышев В.В. Кавказские памятники в Москве // Записки Русского
археологического общества. Нов. серия. Т. 2. СПб., 1886. С. 44-47.
12. Фелицын Е.Д. Черкесы-адыге и западно-кавказские горцы. Материалы
для изучения горцев и принадлежащей им страны // Кубанские областные
ведомости. 1884. № 34,36,38,40. Екатеринодар, 1884.
13. Сысоев В.М. Археологическая экскурсия по Закубанью // Материалы
по археологии Кавказа (МАК). 1904. Вып. 9. С. 89-169.
14. Сысоев В.М. Карачай в географическом, бытовом и историческом
отношении//СМОМПК. 1913. №43. М., 1913.
15. Сысоев В.М. Поездка на реки: Зеленчук, Кубань и Теберду летом 1895 г.
//МАК. 1898. Вып. 7. М., 1898. С. 115-136.
222

16. Веселовский Н.И. Отчеты о раскопках в Кубанской области в 1901 и
1902гг.//АрхивИИМКРАН.Ф.1.Д. 103.1901; Д. 93.1902.
17. Дьячков-Тарасов А.Н. Заметки о Карачае и карачаевцах // СМОМПК,
1898. № 25. М., 1898. С. 49-91; Он же. Сентинский храм и его фрески.
Кубанский сборник. Т. 5. Екатеринодар, 1899; Он же. В горах Большого и Малого
Карачая//СМОМПК. 1900. № 28. М., 1900. С. 1-121.
18. Владимиров И.А. Отчет о раскопках в Кубанской области в 1899 г.
//Архив ИИМК РАН. Ф. 1/1899. Д. 102.
19. Прозрителев Т.Н. Древние памятники христианства на Северном
Кавказе//Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 1. Ставрополь, 1906. С. 1-
16; Он же. Археологическая находка. Александро-Афонский зеленчукский
монастырь // Труды ставропольской ученой архивной комиссии. 1910. Т. 1.
Ставрополь, 1910. С. 1-3; Он же. Древние тебердинские могильники // Труды
ставропольской ученой архивной комиссии. 1913. Т. 5. Ставрополь, 1913. С. 3-6.
20. Петрелевич К.М. Чудесный памятник Карачая // Архив ИИМК РАН.
Ф.35.ОП.1.Д.16.1940.
21. Минаева Т.М. Археологические памятники на реке Гиляч в верховьях
Кубани // Материалы Института археологии (МИА). 1951. № 23. М., 1951.
С. 273-301.
22. Минаева Т.М. Городище Адиюх в Черкесии//КСИИМК. 1955. № 60.
М., 1955. С. 110-119.
23. Алексеева ЕЛ. Очерки истории Карачаево-Черкесии. Т. 1. М., 1967. Гл. 1—
4. С. 19-212.
24. Кузнецов В.А. Археологические разведки в Зеленчукском районе
Ставропольского края в 1953 г. // Материалы и исследования по истории
Ставропольского края (МИСК). 1954. № 6. М., 1954. С. 345-351; Он же. Северный
Зеленчукский храм X века//СА. 1964. № 3. М., 1964. С. 136-147; Он же.
Средний Зеленчукский храм // СА. 1968. № 3. М., 1968. С. 137-148.
25. Кузнецов В.А. Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе, 1977.175 с.
26. Морковин В. И. Сентинский храм и его изучение // Вопросы
средневековой археологии Северного Кавказа: Сб. науч. трудов. Черкесск, 1988.
27. Кузнецов В.А. Раскопки аланских городов Северного Кавказа в 1962 г.
//КСИА. Вып. 98.1964. М.,1964. С. 112-115.
28. Врунов Н.М. Памятник ранневизантийской архитектуры в Керчи //
Византийский временник. Т. 25. М., 1928. С. 102.
29. Якобсон А.Л. Средневековый Херсонес//МИА СССР. № 17. М., 1950.
С. 233.
30. КажданА.П. Деревня и город в Византии ГХ-Х вв. М., 1960. С. 220-221.
31. Крачковская В.А. Два фрагмента арабских надписей из Нижнего Архы-
за// Этнография Востока. Т. 16. М., 1963. С. 131—134; Лавров Л. И. Новые мате-
223

риалы по арабской эпиграфике на Северном Кавказе // Сборник музея
антропологии и этнографии (СМАЭ). Т. 21. М., 1963. С. 267-268.
32. Отчет Кузнецова В.А. о раскопках на Нижне-Архызском городище в
1961 г. //Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Д. 2320. С. 35-37.
33. ОтчетСгруковаД.М.за 1886г.//АрхивИИМКРАН.Ф. Р-1.Д. 339.Л. 31.
34. Кропоткин В. В. О производстве стекла и стеклянных изделий в
средневековых городах Северного Причерноморья и на Руси // КСИИМК. Вып.
68. М, 1957. С. 35-44.
35. Кузнецов В.А. Энколпионы Северного Кавказа // Славяне и Русь. М.,
1968. С. 84.
36. Отчет Минаевой Т.М. о раскопках на городище Гиляч в 1961г. //Архив
ИАРАН.Ф.Р-1.Д.2438.Л.4.
37. КузнецовВЛ Раскопки Нижне-Архызского городища// КСИА. Вып. 120.
М, 1969. С. 76.
38. Отчет Сысоева В.М. за 1899г. // Архив ИИМК РАН. Ф. ФАК. Д. 38/1899.
Л. 16.
39. Федоров Я. А. Аланское городище и могильник Джашырын-Кала в
верховьях Кубани // Материалы по археологии и древней истории Северной
Осетии. Т. 2. Орджоникидзе, 1969. С. 112.
40. Каминская КВ., Каминский В.Н. Исследования Первомайского
городища в районе реки Большой Лабы // XIV Крупновские чтения по археологии
Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1986. С. 54-55.
41. ДемаковАА. Об исторической интерпретации Нижне-Архызских
храмов //Александро-Невский монастырь. Нижний Архыз, 1998.
42. Архив ИИМК РАН. Р-1. Д. 339.
43. Древнехристианские храмы и Св. Александро-Афонский Зеленчукский
монастырь в Зеленчукском ущелье Кавказского хребта, Кубанской области,
Баталпашинского отдела. Одесса, 1904.
44. Кузнецов В.А. Христианство на Северном Кавказе до XV в. Владикавказ,
2002. С. 45-75.
45. Комеч А. И. Древнерусское зодчество конца X — начала XII вв. М., 1987.
С. 70-71.
46. Voyage au mont Caucase et en Georgie. Par M. Jules Klaproth. Tome premier.
Paris, 1823.
47. Архив ГАИМК. Apx. № 23-84-2385.
48. Помяловский И. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа.
СПб., 1881. С. 19.
49. ReineggsJ. Ahgemeine historische-topographische Beschreibung des Kaukasus.
B. 1. St-Ptb., 1796. S. 279; B. 2. Hildesheim und St-Ptb., 1797. Karte.
224

50. Glildenstadt J.A. Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebuige. T. 1.
St-Pb., 1787. Karte; T. 2. St-Pb., 1791. S. 27.
51. Potocki J. Vouage dans Ies steps d'Astrakhan et du Caucase. Histoire primitive.
T. 2. Paris, 1829. P. 148. Annotation.
52. Фиркович А. Археологические разведки на Кавказе // Труды
Восточного отделения АО. Ч. 3. СПб., 1858. С. 120.
53. Дьячков-Тарасов АН. Сентинский храм и его фрески. С. 3-8. Рис. 1—21.
54. Прозрителев Г.Н. Древние христианские памятники Северного Кавказа.
Ставрополь, 1906.
55. Минаева Т.М. К истории алан Верхнего Прикубанья по
археологическим данным. Ставрополь, 1971. С. 94.
56. Алексеева ЕЛ. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии.
М., 1971. С. 147-149. Рис. 10, И.
57. Бесолов В. Б. Архитектура храма Сенты и многоаспектное сравнение его
с памятниками христианского Востока и Византии // IV Международный
симпозиум по грузинскому искусству. Тбилиси, 1983. С. 1—19.
58. БелецкийД.В., Виноградов А. Ю. Фресковые и эпиграфические находки в
Сентинском храме // Российская археология. 2004. №3. С. 175-176.

Глава 6. КРАСНОДАРСКИЙ КРАЙ
6.1. Христианские епархии на территории Степного
Предкавказья и Северного Причерноморья в VI-XV вв.
Территория Нижнего Дона и Степного Предкавказья
длительное время относилась к Зихской, впоследствии Зихско-Матрах-
ской епархии. Первым свидетельством о существовании в Зихии
особой церковно-административной организации (епархии)
является подпись ее главы, епископа Дамиана, под постановлениями
поместного собора Константинопольской патриархии 536 г.,
провозгласившего патриархом архиепископа Мену. Первоначально
епархиальный центр размещался на Тамани, в Фанагории, через
которую осуществлялись все основные связи Боспора, а
соответственно и Византии, с кочевыми племенами, обитавшими в
северокавказской степи, и с населением прилежащих к Кубани
горных областей Кавказа. Об этом свидетельствует подпись
епископа Фанагории Иоанна под документами патриаршего синода,
проходившего в 519 г. [1].
На рубеже 20—30-х гг. VI в. Фанагория и соседний с нею
г. Кепы были разрушены кочевниками и не восстанавливались в
течение длительного времени. Разрушение Фанагории и ее
относительная близость к степи, очевидно, заставили Константинополь
задуматься о целесообразности восстановления христианского
центра на Тамани, жители которой вполне могли обслуживаться
кафедрой Боспора. Новая епископия, рассчитанная на население
Предгорий Кавказа, была основана значительно южнее Фанагории, в
горной части Кавказского побережья, в устье р. Нечепсухо, где
существовало селение, отмеченное в перипле Псевдо-Арриана под
именем Старая Лазика. Поселок епархии, по-видимому, от
названия реки и долины, по которой она протекает (Нечепс-у-ко—адыг.
долина р. Нечепс), получил новое название — Никопсис [2]. В
грузинском источнике конца VIII в. этот поселок назван «греческой
гаванью», что, надо думать, отражает политическую ориентацию
центра епархии и состав обитавшего вокруг него населения [3].
Сама же епархия с VI в. неизменно во всех источниках фигуриру-
226

ет как епархия Зихская, что указывает не только на реальное
местоположение ее центра, но и на ее предназначение, характер ее
деятельности, миссионерскую направленность.
Появление епархии в Зихии практически совпало с попыткой
Византии внедрить христианство в среду обитавших в западной
части предкавказской степи утигурских родоплеменных групп и
завершить христианизацию южных соседей зихов авасгов.
Готовясь к войне с Ираном, которая, несмотря на заключенный в 502 г.
мирный договор, рассматривалась в Константинополе как
явление неизбежное, правительство империи стремилось заручиться
союзом с кочевниками предкавказских степей и горцами
Кавказа. В самом начале царствования Юстиниана I христианство
принял верховный вождь утигурской конфедерации Горда (по
Феофану, в 527-528 гг.), который попытался христианизировать
подчиненные ему племена. Попытка Горды закончилась для него и
для империи весьма печально: он был убит своими восставшими
соплеменниками, Боспор был кочевниками захвачен и разгромлен,
Византии пришлось направлять на Керченский пролив
специально собранные воинские силы и тратить деньги на восстановление
укреплений города и возвращение своего влияния на
окружающие его утигурские племена [4].
В древнейшем епархиальном списке, который обычно
датируют периодом, близким ко времени VI Вселенского собора F80—
681 гг.), Зихскими уже именуются три автокефальные архиепис-
копии, непосредственно подчиненные патриарху
Константинополя: Херсон, Боспор и Никопсия. В немалой степени этому
способствовало массовое переселение на территорию Зихии обитателей
Тамани и соседних с нею областей Северо-Западного Кавказа.
В Хазарском каганате, включившем теперь в свой состав и Таври-
ку, на рубеже VII—VIII вв. начался процесс оседания кочевых и
полукочевых племен, потерявших под давлением хазар свои
исконные земли в степи и предгорьях Кавказа. Все движение
нового населения шло со стороны Тамани, с Кавказа в Крым. В потоке
переселенцев вместе с булгарами, носителями салтово-маяцкой
археологической культуры, двигались также и сугды (или согдиа-
ны), как византийцы называли низовых прикубанскнх адыгов,
227

исконно обитавшие на землях древней Синдики (современный
Анапский район Краснодарского края) [5]. В начале VIII в. сугды
основали в восточной части побережья поселение, которому дали
свое имя-Сугдея (современный Судак).
Существенные изменения в церковно-административной
структуре региона происходят в самом конце этого столетия, о чем
свидетельствует список епархий, открытый К. де Боором [6].
В соответствии с этим документом Зихская епархия включает
Херсон, Боспор и Сущею (соответственно на 28, 29 и 30-м месте в
перечне автокефальных архиепископств), но не включает старый
центр епархии Никопсис. Никопсийской кафедре отведено в нем
более низкое, чем прежде, 35-е место, и она включена в состав
Авасгийской епархии, старый епархиальный центр которой — Се-
вастополис отодвинут на 40-е место, в самый конец перечня
автокефалий. Зихские кафедры Крыма, согласно этому документу,
соседствуют с новой церковно-административной организацией
высшего ранга - митрополией Готии, центром которой назван
старый епархиальный центр готов Дори (теперь Дорос).
Епископия в Доросе существовала и раньше, во всяком случае
бесспорно в 50-х гг. VIII в., и ее представитель, как и
представитель епископии Сугдеи, присутствовал на Никейском соборе
(VII Вселенском) в 787 г. После преобразования в митрополию
епископия Дори вышла за пределы территории коренного
расселения готов в горной части Крыма и охватила практически весь
юг Хазарии — от р. Карасу в восточной части степного Крыма
(епископия хотциров) до р. Астель, т. е. Итиль (Волги). В ее состав
вошла теперь и новая епископия, образованная в низовье Кубани,
- епископия Таматархи, которая разместилась на территории, явно
отторгнутой от Зихской епархии.
К концу VIII - началу IX в. относится Житие апостола Андрея,
написанное монахом Епифанием, совершившим паломничество по
местам апостолитической деятельности святого [см.: 7]. Епифаний
побывал на Кавказе и в Крыму, но ни в Никопсис, ни в Сугдею
не заехал, ограничившись посещением Боспора и Херсона. О зихах
он остался весьма нелестного мнения. По его словам, это «народ
жестокий и варварский и... наполовину неверующий» [7, с. 39].
228

Описывая путь Андрея по Кавказскому побережью, он говорит,
что Андрей из страны зихов пошел к «верхним сугдеям» (т. е.,
вероятно, поднялся по Кубани за пределы дельты, жители которой
у адыгов именуются кахи — низовые).
В нотациях, относящихся к IX в., наблюдается как бы
возвращение к ситуации, существовавшей на рубеже VII—VIII столетий
(древнейшая нотиция - Епифания Кипрского). В них к Зихской
епархии также отнесены архиепископии Херсона, Боспора и Ни-
копсиса, занимающие по-прежнему 24, 25 и 26-е места. Об
активности Зихских кафедр в этот период свидетельствует участие их
епископов в общецерковных делах. Подписи епископа Херсона
Павла, епископа Боспора Луки и епископа Зихии Павла стоят под
актами соборов, созывавшихся при патриархе Фотии (860-е гг.)
[8]. В нотиции начала X в. уже нет и упоминания о Зихской
епархии. Епископия в Таматархе, очевидно, как и другие кафедры
Готской митрополии VIII в., созданная с целью проповеди
христианства среди населения глубинных районов Хазарии, была
ликвидирована после принятия хазарами иудаизма в качестве
государственной религии в начале IX в.
Однако в нотициях, составлявшихся в течение X в. (между 920
и 980 гг.) и опиравшихся на список, разработанный при Николае
Мистике, все-таки традиция включения Боспора и Херсона в
состав одной епархии, отличной от епархий Готии, Сугдеи и Фулл,
проявляется с полной очевидностью. И хотя Херсон и Боспор в
этих нотициях по-прежнему стоят далеко друг от друга (Херсон
занимает в различных версиях 19, 20, 21-е места, Боспор - 32, 33,
38, 39-е), их объединяют как части одной Зихской епархии [8, с.
210]. В них вновь появляется архиепископия на Тамани, которая,
как и следует самому молодому учреждению, занимает в них
обычно последнее D4, 45, 50-е или 53-е) место [9]. В некоторых
вариантах этих нотиций Таманская кафедра называется по имени своего
центра - Таматарха, Матраха.
Восстановление Зихской епархии не могло произойти раньше
середины 60-х гг. X в., когда в результате похода Святослава пал
Хазарский каганат. Положение основного центра распространения
и утверждения христианства в стране адыгов Таматархская или
229

Зихская архиепископия сохраняет и позднее, в XI в., когда Тама-
тарха под именем Тмутаракани вошла в число уделов Киевского
государства. Наличие в Тмутаракани русского князя не изменило,
как можно судить по нотициям времени Алексея I Комнина A081—
1118), вероятнее всего составленным в 1082-1084 гг. [8, с. 343-346;
10], ее статуса. Как и в конце X в., она занимает место в четвертом-
пятом десятке автокефальных епархий C9, 40, 44, 53-е) и также
именуется по-разному: то по имени города - Таматарха, то по
имени страны и основной паствы — Зихия. Так она доживает до
рубежа XII—XIII вв., когда подобно другим старым епархиям
Причерноморья переводится в более высокий ранг митрополии [8,
с. 350,400,386].
Весьма существенно, что появление собственной церковной
организации на Руси не затронуло Матрахскую или Зихскую
церковь Тмутаракани. Ее архиепископы принимают участие в
синодах патриарха (в 40-х и в 80-х гг. XI в., в 60-х гг. XII в.),
подписываются под их решениями [1, с. 1326]. С Русской митрополией ее
отношения, по-видимому, строились на основе единоверческого
партнерства. Херсон и Боспор в XI—XII вв. живут своей
церковной жизнью. Их связь с Зихской епархией в это время уже не
отмечается источниками.
Очень важное место в торговом и стратегическом отношениях
занимало Таманское поселение (Матраха), расположенное на
восточном берегу Керченского пролива, почти при самом выходе из
Азовского моря в Черное. Уже один факт беспрерывного
существования этого поселения со времени античности до наших дней
говорит о том крупном значении, какое придавалось этому
пункту во все времена и всеми народами. Торговое значение этого
пункта в послетмутараканский период засвидетельствовано
письменными источниками, такими как договор византийского
императора Мануила с генуэзцами 1169 г., сообщением арабского
географа Идриси, который около 1154 г. писал: «Матарха весьма
древний город, а имя его основателя неизвестно. Матарха окружена
возделанными полями и виноградниками, цари ее весьма
отважны, мужественны, предприимчивы и весьма грозны соседним на-
р<$$ам. Город этот густо населен и весьма цветущ: в нем бывают
23Q

ярмарки, на которые стекается народ из всех близких и дальних
краев» [цит. по: 11].
Из археологических памятников можно указать на камень с
надписью о деятельности князя Глеба, монеты князя
Олега-Михаила, печати посадника Ратибора, костяную пластинку от лука со
знаком Рюриковичей, найденные в разное время на территории
Тмутараканского городища. Из свидетельства Патерика Печер-
ского мы можем заключить, что здесь находился центр Тмутара-
канской епископии.
Поселения, занятые в результате похода Святослава, далеко не
сплошь были заселены славянами. В большинстве своем они
сохранили пестрый этнический состав, в котором наряду со
славянами крупное место занимали тюрские племена (половцы), аланы
и другие группы.
Ту же этническую пестроту необходимо отметить и для
Таманского поселения (Тмутаракани). Здесь эта пестрота особенно
ярко вырисовывается в событиях, связанных с историей
Тмутараканского княжества. На всем протяжении летописного
существования княжества тмутараканские князья находятся в окружении
туземного населения. Даже в составе княжеской дружины и его
войск, начиная с первого князя Мстислава A022 г.) и кончая
Олегом A094 г.), все время можно наблюдать этот местный
туземный элемент.
В 1023 г. летописец, повествуя о походе Мстислава против
Ярослава, пишет: «Поиде Мстислав на Ярослава с Козары и сь Касо-
гы». Этот же туземный характер дружины Мстислава чувствуется'
у летописца и дальше - в противопоставлении славян и варягов
дружине Мстислава. При осмотре поля боя под Лиственом
летописец устами Мстислава заявляет: «Кто сему не рад се лежать
Северянин, а се Варяг, а свои дружина цела» [12]. Под 1078 г.
летописец отмечает туземный характер войск тмутараканских
князей Олега и Бориса: «Приеде Олег и Борис ногами на Русскую
землю и поидоста на Всеволода с Половце», а под 1079 г. — то же
самое и для князя Романа: «Приеде Роман с Половце к Воино».
В то же время князь Олег у себя в столице (Тмутаракани) был
схвачен хазарами и отправлен в Грецию. Конечно, под последни-
231

ми не обязательно понимать хазар в собственном смысле слова, но
это все же было какое-то местное, туземное население. Наконец,
под 1094 г.: «Олег приде с Половца на Тмутаракания» [12, с. 154].
Безусловно, приведенные факты не могут служить основанием
к отрицанию вообще славяно-русского населения в Тмутаракани,
наличие которого, как уже подчеркивалось выше, прослеживается,
помимо всего прочего, и на археологических памятниках, однако
они показательны в том отношении, что свидетельствуют о
«туземном» населении (хазарах, половцах) как о весьма серьезной
этнической силе, может быть, не столько в городе, сколько в
окружающих районах.
Тмутараканское княжество, оторванное от основной
территории Киевской Руси, оказалось в окружении враждебно
настроенных сил туземных племен Северного Кавказа (ясов, касогов),
половцев, а также Византии. Русские князья Тмутаракани не
находили опоры внутри страны для утверждения здесь своего
господства и в то же время уже не могли получать поддержки извне.
К XI в. значение юго-востока (Тмутаракани) для русских князей
меняется. Князья здесь уже не засиживаются и не взимают дань с
соседей, как это делал Ростислав. Они используют юго-восток
лишь как базу, где есть возможность спастись от преследований и
набрать дружину для отвоевания себе удела в пределах «отчины».
Попытка сыновей Ярослава, сначала Святослава
Черниговского, а затем Всеволода Переяславского, удержать эту область за
собой, как это имело место в предшествующий период со стороны
киевских князей, всякий раз оказывалась неудачной. В 1064 г.
княживший в Тмутаракани сын Святослава Глеб был изгнан
оттуда Ростиславом Владимировичем (изгоем). В 1065 г. Святослав
силою попытался восстановить свои права на Тьмутаракань, но
лишь только удалились войска Святослава из Тьмутаракани, как
Ростислав вторично изгнал Глеба. После смерти Святослава
Черниговского и начавшейся усобицы между его сыновьями
(Олегом и Романом) и Всеволодом Переяславским последний в 1079 г.,
когда был убит Роман, а Олег сослан в Византию, сажает в
Тмутаракани своего посадника Ратибора. Однако Всеволод не был в
состоянии удержать за собой Тмутаракань. В 1081 г. князья-изгои
232

Давид Игоревич и Володарь Ростиславич захватывают
Тмутаракань. Но и они остаются здесь не долго. В 1083 г. из Византии
возвращается Олег и изгоняет Давида и Володаря.
Только Олегу, последнему летописному русскому тмутаракан-
скому князю, удается основаться здесь на более продолжительное
время A083-1094). Однако положение его покоилось, вероятнее
всего, на иной основе — на поддержке Византийской империи.
В 1079 г. Олег был схвачен местным населением (по летописи -
хазарами) и сослан в заточение в Византию. В Тмутаракань он
вернулся после четырехлетнего там пребывания A083 г.),
женатым на знатной гречанке Феофании Музадон. Не вызывает
никаких сомнений, что и заточение, и освобождение не обошлось без
Византии. Занятие княжеского места в Тмутаракани состоялось
также не без помощи извне и, в частности, Византии. Какой ценой
были куплены Олегом освобождение и эта помощь — неизвестно.
К концу XI в. относится знаменитая свинцовая печать,
хранящаяся в Берлинском музее, с надписью: «Князь Михаил-Олег
Святославич архонт Матрахии, Зихии и всей Казарии». Олег был
последним русским тмутараканским князем, покинувшим
Тмутаракань в 1094 г., чтобы с помощью половцев, полученной,
вероятно, также не без содействия Византии, вернуть себе «отчину» —
Черниговское княжество, а уже в 1169 г., судя по договору
византийского императора Мануила с генуэзцами, Таматархой
(Тмутараканью) распоряжается Византия [13].
Потеря других областей юго-востока славянами фиксируется
летописцем приблизительно тем же временем. Под 1117 г. он
отмечает о приходе беловежцев на Русь. Но какое-то русское
население все же остается в степях. Оно известно летописцам под
именем «бродников» и упоминается ими в XII и XIII столетиях.
По свидетельствам Иоганна де Галонифонтибуса, относящимся
к 1404 г., население Приазовья и Предкавказья еще исповедовало
христианскую веру, хотя и с большой примесью язычества. «Вдоль
и вокруг Черного моря живут два малых народа: таты и
некоторое число готов. В своей религии они следуют грекам и
пользуются греческими буквами Город и порт Тана находится в этой
же стране в Верхней Черкесии на реке Дон, которая отделяет
233

Европу от Азии. Об этих землях можно рассказывать много
вещей, однако я здесь буду пренебрегать ими. < > Подверженные
частым войнам, эти области почти не заселены: из-за выкупов
господа ежедневно продают своих слуг, кроме того даже родители
продают своих детей, и в конце концов страна была разорена
Тимур-ленгом, а ее жители пленены. Вследствие отсутствия золота
и серебра, а их требует правитель, народ вместо них отдает ему
своих сыновей и жен, он сразу же продает их работорговцу. Вот
почему страна растеряла свое население. < > Известная река Волга,
которая впадает в Каспийское море, протекает через эту страну,
говорят, что она разветвляется на сорок рукавов, одним из
которых является река Дон, которая впадает в Азовское море, а оттуда
— в Черное море. Река в течение года на несколько месяцев
покрывается льдом, вследствие чего люди, так же как лошади, телеги
и верблюды, переходят реку по льду. < > В этой стране много
христиан, а именно: греки, разные армяне, зики, готы, таты, воляки
русские, черкесы, леки, йассы, аланы, авары, казикумухи, и почти
все они говорят на татарском языке. Многие наши братья тверды
в нашей вере, и здесь, в этой Татарии, живет много католиков.
< > Местности, расположенные вдоль побережья моря, богаты
рыбой. < > В настоящее время они не имеют избранного
императора и управляются несколькими деспотами. Их император
постоянно спасается бегством от Тимур-ленга и от других деспотов.
< > Страна, называемая Зикией или Черкесией, расположена у
подножья гор, на побережье Черного моря. Они не имеют царя и у
них есть только несколько мелких феодалов, многие их села
никогда никем не управлялись, и они имеют своих собственных
глав. В стране нет городов, равнины там небольшие и горы,
которые тянутся до самых Каспийских гор, очень высоки. Здесь живет
две группы народов: белые и черные черкесы. Горцы именуются
черными, а те, что живут в долинах и на побережье моря, —
белыми тарками. Никто никогда не посещал этих черных, и сами они
никогда не покидают гор, кроме тех случаев, когда им необходима
соль. Они имеют свой собственный язык и свою письменность.
Что касается их религии, то в некоторых обрядах и постах они
следуют грекам, пренебрегая всеми другими сторонами религии,
ибо они имеют свои собственные культы и обряды. Вместо со-
234

рокадневного поста они постятся пятьдесят дней, так как они
выполняют также предрождественский и пятничные посты. И это
все. В великие посты и воскресенья они даже приносят в жертву
животных, мясо которых раздается и поедается, но головы они
отдают бедным и старым или же выставляют их на высоких
местах, вроде ветвей дерева, что предполагает пищу для духов. Дерево
высаживается рядом с церковью, и на него вешают крест, после
чего его называют древом господним. На ветвях этого дерева
развешивают различные символы, среди которых есть и головы
животных. Монахов они не имеют. Их священники женятся подобно
другим мужчинам, и холостых священников у них не бывает. Они
большие мошенники и воры. Но есть одно доброе дело, которое они
делают: рядом с церковью и упомянутым выше древом господним
очерчивается круг, внутри которого никто никогда не посмеет
прикоснуться к чему-либо. Но вне этого круга правило таково, что тот,
кто первым прикоснется, то он может владеть этим » [14].
Следующие по хронологии подробные сведения о населении
Дона и Предкавказья — казаках и черкесах — оставлены Адамом
Олеарием и относятся к 1640 г. Олеарий называет казаков
разбойниками, отмечает их образ жизни — водный разбой и не
отождествляет их с русскими. «10 казаков напали на них и отобрали у
них несколько сот рублей. Казаки, правда, не пришли к ним на
судно, где они вполне были в состоянии отразить разбойников, но
отняли у них вышедшие вперед лодки с якорями, без которых
нельзя было обойтись, и продержали эти лодки, пока деньги не
были уплачены. < > « казаки вытащили лодку и спрятались в
лесу, вследствие чего наши, ничего не добившись, темной ночью
вернулись на судно. < >...на высоком берегу направо увидели
много водруженных деревянных крестов. Много лет тому назад
русский полк бился здесь с казаками в этой стычке, как
говорят, пали с обеих сторон, и русские были здесь погребены» [15].
Говоря о черкасах, Олеарий называет их «зигами», локализуя
их местопребывание вокруг их главного города — Терки. Он
отмечает также их почти языческую веру: « они обрезаются и
веруют в Единого Бога, но у них нет ни письмен, ни жрецов, ни
храмов. В определенные сроки они сами приносят жертвы,
особенно об Ильин день. < > Козья шкура вместе с головой и рога-
235

ми была натянута на черный крест и водружена на длинном
шесте »[15, с. 435].
Другие сведения о населении Подонья и Степного Предкавказья
XIII—XVI вв. отрывочны. Восстановим краткую хронологию событий.
519 г. ~ подпись епископа Фанагории Иоанна (Нотиции
Константинопольского Патриархата).
528—529 гг. — принятие христианства Гордой (по Феофану).
536 г. — подпись епископа Зихии Дамиана (Нотиции
Константинопольского Патриархата).
680—681 гг. — Зихская митрополия включает три автокефальные
архиепископии (Нотиции Константинопольского Патриархата).
Конец VIII в. - Зихская епископия включает Херсон, Боспор и
Сугдею B8, 29, 30-е место), Никопсия в составе Авазгии на 35-м
месте (Нотиции Константинопольского Патриархата).
Начало IX в. - свидетельства монаха Епифания о зихах и
аланах на Кавказе и в Крыму.
860-е г. - Зихские архиепископии в Херсоне, Боспоре, Никопсии
B4, 25, 26 -е места) (Нотиции Константинопольского Патриархата).
944 г. - Образование Тмутараканского княжества.
920-980 гг. - Херсон B1-29-е место), Боспор C2-39-е место), Тама-
тарха D4—53-е место) (Нотиции Константинопольского Патриархата).
965 г. - взятие Саркела князем Святославом Игоревичем и
наименование его Белой Вежей (по русской летописи).
1023, 1079, 1094 гг. — русский летописец отмечает туземный
элемент в войсках Тмутараканских князей.
1082-1084 гг. - Таматархская епископия C9-53-е место)
(Нотиции Константинопольского Патриархата).
1117 г. - русский летописец упоминает о возвращении бело-
вежцев в Русь.
1146 г. — на помощь Святославу Северскому приходит отряд в
«1000 бронник» (по русской летописи).
1154 г. — Идриси и Патерик Печерский описывают
Тмутаракань и отмечают ее как центр Тмутараканской епископии.
1169 г. - Договор византийского императора Мануила с
Генуей, по которому Таматарха отдана Византии.
1147—1186 г. — совместные выступления бродников и
половцев (по русской летописи).
236

Рубеж XII—XIII вв. - Таматархская митрополия (Нотиции
Константинопольского Патриархата).
1216 г. - в Липецкой битве с Муромскими и Городецкими
дружинами на стороне князей Юрия и Ярослава выступают «брон-
неки или бродници» (по русской летописи).
1223 г. - участие бродников в битве при Калке против русских,
указание на их христианскую веру (по русской летописи).
1227—1231 гг. — католического архиепископа направляют
вести миссионерскую деятельность в «Кумании и земле бродников»
(письма Папы Григория IX).
1242 г. - епископ Феодор пишет об аланах в Приазовье и
Танаисе.
1261 г. - учреждение Сарайско-Подонской епархии
Константинопольского Патриархата (Акты Константинопольского патриархата).
1278 г. — пал русский город Дедяков (Верхний Джулат, Татар-
туп) (по русской летописи).
XIII в. - Г. Рубрук и П. Карпини отмечают большое число
христианских церквей и часовень в городах Золотой Орды и
регулярное посещение духовными лицами русской Православной
церкви Золотой Орды.
1317-1318 гг. - упоминание архиепископов Аланейского, Вичинско-
го, Зихско-Матрахского (Акты Константинопольского патриархата).
1330 г. - Зихский царь Мимен, приверженец католицизма,
грабил Боспор (Зевакин).
1347 г. - Аланейский архиепископ исполняет свои функции в
Танаисе и Сарае (Акты Константинопольского патриархата).
1356 г. — священники донские (из Танаиса) жалуются на
архиерея Аланейского (получил ярлык от хана Орды, закрыл храмы,
рукоположил Сарайского и Кавказского архиепископов,
незаконно причислив к своему влиянию эти территории) (Акты
Константинопольского патриархата).
1389 г. — путешествие Пимена, описание кочевников в Подонье.
1393-1394 гг. - заседает Зихский архиепископ (Акты
Константинопольского патриархата).
1398 г. - последнее упоминание в актах Зихской епархии
(Акты Константинопольского патриархата).
XIV в. — расцвет Татартупа (Верхнего Джулата), постройка церквей.
237

1404 г. - И. де Галонифонтибус пишет о татах и готах вдоль
Черного моря, исповедующих религию греков, отмечает много
христиан в Тане, говорящих на татарском языке.
1460 г. - перевод Сарайского епископа в Москву.
Начало XV в. — И. Шильтбергер отмечает наличие в Джулате
христианских церквей и ведение службы на татарском языке.
1436 г. — И. Барбаро видел алан-христиан в Танаисе, упоминал
об азовских казаках, говорящих на славяно-татарском языке.
1492 г. — первое упоминание о запорожских казаках
(нападение на турецкие суда у острова Тягинка на Днепре).
1400-1523 гг. — упоминания об азовских казаках.
Таким образом, в период средневековья на территории
Краснодарского края существовало несколько
государственно-территориальных объединений (рис. 6.1). Прежде всего, это Зихия,
занимавшая Северо-Восточное Причерноморье и Предкавказье
(VI — XIV вв.). Некоторая часть восточной территории, в основном
горные области, входила в состав Алании (X — XIII вв.).
Таманский полуостров и прилегающие к нему территории входили в
состав Тмутараканского княжества (X—XIII вв). Особенности
архитектуры христианского храмового зодчества
сформировались соответственно территориальному разделению, хотя и имели
между собой некоторые общие черты (рис. 6.2).
6.2. Храмы Зихии VIII—XIII вв.
В ряде житий Св. апостола Андрея Первозванного говорится о
проповеди христианства в Причерноморье, в том числе и у зихов,
однако пока трудно однозначно утверждать, какие реалии стоят за
этими значительно более поздними текстами. О вере в Христа готов-
тетракситов вполне достоверные сведения есть у Прокопия Кесарий-
ского, но в археологическом материале это не нашло отражения, что не
удивительно, учитывая отмеченное византийцами безразличие тетрак-
ситов к догматическим и литургическим вопросам. Из этого же
сообщения Прокопия известно, что Юстиниан Великий послал туда
священника в качестве епископа [16]. Усиление политического интереса
Византийской империи к Боспору и примыкающим к нему землям и
активизация миссионерской деятельности не дали желаемых резуль-
238

татов [17]. К более позднему времени, VII—IX вв., относится ряд
археологических свидетельств о существовании христианских храмов (Агуа,
Хоста, Адлер, Веселое, Липники, Лесное, Голицыно, Монастырь, Уташ,
Дузу-кале, бассейн р. Мзымты, Малый Утриш).
Архитектура VIII—IX вв. южнее Геленджика в источниках
описана очень отрывочно. Наиболее распространенные сооружения
этого периода - крепости и христианские храмы. В районе станицы
Новомихайловской А.А. Миллером было описано городище Дузу-
кале. Четырехугольная крепость расположена на мысу,
соединенном с береговым плато небольшим перешейком. Размеры
крепости — 100 х 60 м, стены сложены из тесаного камня с забутовкой на
известняковом растворе, зафиксированы остатки и других
каменных сооружений [18; 19]. Анализ подъемного материала показал,
что население крепости относилось к салтово-маяцкой культуре
и было христианским, о чем свидетельствуют каменные плиты с
христианскими крестами, а также способ погребения.
Средневековые объекты Северо-Восточного Причерноморья,
относящиеся к X—ХШ вв., представлены грунтовыми и
курганными могильниками, открытыми и укрепленными поселениями,
городищами, крепостями и храмами. Их исследование началось в
1886 г. с разведок В.И. Сизова на побережье от Сухуми до Анапы.
Им были проведены раскопки на девяти курганных могильниках
между Геленджиком' и Анапой. Материал из 25 вскрытых
курганов с погребениями был датирован в рамках X—XV вв. Кроме
того, под Сочи на берегу моря В.И. Сизов исследовал руины
крепости Мамай-кале, приписав ее постройку византийцам или
генуэзцам [20]. Тогда же по побережью от Новороссийска до Абхазии
проехала П.С. Уварова. Доминантой этой поездки было
ознакомление с христианскими памятниками Абхазии и Аджарии [21].
Разведки А.А. Миллера в 1907 г. охватили южную часть
Восточного Причерноморья — узкую прибрежную полосу от Сатама-
ши Сухумского округа до мыса Джубга. От Сочи до Сухуми и
далее она изобиловала древними храмами, башнями и крепостями
при отсутствии могильников (кроме поздних мусульманских), тогда
как в северной ее части развалины храмов были редки, остатки
крепостей фиксировались только на самом берегу моря. Однако
здесь находилось много дольменов и фунтовых и курганных
могильников, в том числе с трупосожжениями. В окрестностях Туап-
239

се А.А. Миллер обследовал каменную позднесредневековую крепость
Дузу-кале и 6 могильников XIII-XIV вв. [18]. Период 1920-х гг.
характеризуется деятельностью местных краеведов и музейных
сотрудников по сбору разновременных материалов и пополнению
коллекций [22].
Исследования Н.В. Анфимова в 1950-х гг. у Туапсе, Сочи и
Адлера охватили разновременные средневековые памятники: Дузу-
кале, Мамай-кале, крепости на р. Годлик у моря (ранее описанную
Ф. Дюбуа де Монпере), Хостинскую и Ачипсе в горных ущельях
под Сочи и христианские храмы у села Липники и на территории
совхоза «Россия» возле Адлера, а также несколько средневековых
могильников (VIII-IX и XIV-XVI вв.) [23;19].
Позже, во второй половине 1960 — первой половине 1970-х гг.
археологи систематически работали в южной части региона от
Туапсе до Адлера. Исследовались уже известные и открывались
новые руины храмов и крепостей, места поселений в устьях и
долинах рек и на морской береговой террасе у Адлера между реками
Кудепстой, Мзымтой и Псоу, курганные могильники и другие
памятники [24]. В результате наиболее обследованными здесь
оказались долины рек Мзымты и Псоу в окрестностях горы Аибги [25].
Обобщение всех археологических данных на 1975 г. по самой
южной части региона — окрестностям Сочи и Адлера — и подробный
обзор истории их исследования сделаны Ю.Н. Вороновым [26]. В
дальнейшем изучение средневековых крепостей Мзымты
продолжили В.Б. Ковалевская [27], а развалины храма в селении Лоо под
Сочи в 1987-1990 гг. раскапывала Б.Б. Овчинникова [28].
Первое и единственное обобщение средневекового
археологического материала черноморского побережья от Тамани до Гагр
содержится в сборнике статей Е.П. Алексеевой [29], которые, несмотря на
их достоинства (историографический обзор, перечень и
картографирование археологических памятников), естественно, требуют сегодня
серьезной корректировки. Немногочисленные работы других
исследователей построены на выборочном использовании
археологического материала региона [30]. Краткий обзор его на фоне всех севе-
рокавказскйх древностей содержится в отчете В.Б. Ковалевской [27].
Раннесредневековая эпоха (VII — X вв.) в окрестностях Сочи
представлена довольно значительным числом поселений, городищ, крепос-
240

тей, храмов, могильников и ремесленных центров. Городища
формировались на основе окруженных оборонительными стенами поселений.
Крепости возникали на стратегически выгодных возвышенностях, на
заселенных или необжитых прежде местах, обычно вдали от моря.
Планировка раннесредневековых крепостей района Сочи
аналогична крепостям в Абхазии и тесно связана с ландшафтом. При
сооружении стен почву снимали до скальной основы, в которой на
склонах высекали ступень, служившую опорой для основания
фундамента. Особое распространение высекание такой ступени
получило в горной зоне, для которой характерны мягкие сланцы,
облегчавшие эту работу. Стены возводили постепенно, узкими ярусами
до общей высоты 5 — 6 м и, вероятно, изредка оформляли сверху
зубцами (Хоста, Ачипсе) [31]. Стены возводили из каменных
блоков методом облицовки с забутовкой, с частичным соблюдением
рядов в панцире и на растворе с крупнозернистой примесью
речного или морского песка и гравия. В отдельных случаях в кладке
стен использовали кирпич-плинфу, укладывавшийся
многорядными поясами аналогично византийской технике (Ачипсе). В горной
зоне (Бешенка, Куницыно, Дмитриевка) применяли нерегулярную
циклопическую кладку насухо без забутовки.
Оборонительные линии укрепляли выступающими, как
правило, наружу башнями и контрфорсами. На труднодоступных
участках эти элементы имели прямоугольный план (Хоста, Аибга),
либо реже треугольную или полукруглую в плане форму (Ачипсе,
Пслух). Башни обычно имели два яруса с деревянными
межэтажными перекрытиями и верхней боевой площадкой. Часто нижний
этаж башен заполняли бутом, наращивая естественную
возвышенность (Ачипсе, Пслух, Бешенка). Во второй этаж в этих случаях
обычно попадали по приставной лестнице или прямо со стены.
Этажи в башнях сообщались между собой через люки с помощью
деревянных лестниц (Хоста). В стенах башен делали смотровые
окна и бойницы. Особое значение придавали оформлению
крепостных ворот, которые отличались иногда значительными
размерами, имели каменный порог, арочное перекрытие, массивное
дощатое полотно и бревенчатый запор (Хоста, Ачипсе, Аибга).
Помимо отмеченных общих черт, каждое из
раннесредневековых укреплений отличалось и своими особенностями [26].
241

Почти все известные средневековые христианские храмы
Северо-Восточного Причерноморья — кроме предполагаемых базилик
новомихайловских крепостей — сконцентрированы в южной его
части и в основном относятся ко времени не позже X в. (рис. 6.3).
Часть из них расположена возле моря (на горе Ахун у Хосты, в
Адлере, Лоо, Агуа), другие находятся у крепостей и поселений в
долине Мзымты и синхронны им (Липники, Галицыно, Лесное),
но в целом все они характерны для приморской зоны и почти не
встречаются в глубине горных долин (рис. 6.2, а, б).
В большинстве своем храмы представляют собой небольшие
зальные пространства с одним нефом и полукруглой или граненой
апсидой, возведенные из камня. Например, таков храм на горе
Сахарная Головка у села Липники (рис. 6.2, б). Эта церковь была
обследована в 1956 г. Н.В. Анфимовым. Церковь находилась вне
поселения, на самой вершине горы, с северной стороны примыкая к
отвесному склону. С западной стороны, перед входом была устроена
небольшая площадка. Стены сложены из грубоообработанных
прямоугольных блоков на известковом растворе. Толщина стен — 1,10 м.
Храм имеет выступающую алтарную абсиду. Внутренний обмер:
8,0 х 5,0 м, глубина апсиды — 3,3 м. Ориентация храма — по оси
северо-запад - юго-восток. Церковь была перекрыта
цилиндрическим сводом, по которому была уложена черепица. Н.В. Анфимовым
церковь отнесена к раннему средневековью — VI-IX вв.
Наиболее ранней является базилика на территории совхоза
«Южные культуры» (рис. 6.4). Ее украшали фресковая роспись и
мозаичный пол. Рядом с храмом найдено погребение IX - X вв.,
перекрытое плитами, орнамент которых очень близок
оформлению хор и оконных проемов в Софийском соборе VI в. в
Константинополе. Так как инвентарь раскопанных погребений
могильника и находки из разрушенных могил датируются концом
X — началом XII в., строительство храма можно предварительно
отнести к предшествующему времени, VIII—IX вв. [32].
Достаточно интересен храм, расположенный в селе Монастырь,
на левом берегу р. Мзымты (рис. 6.2, а). Храм имеет развитый
комплекс построек и занимает ведущее положение в крепости.
Обширная площадь с башней перед храмом свидетельствует о
важности и оборонной функции храма и крепости в целом.
Южная стена храма отстоит от башни на 5,4 м. Храм сложен из теса-
242

ного камня размером 0,8 х 0,6 х 0,4 м с прослойками трехцветной
в срезе плинфы размером 40 х 31 х 4 см. Храмовый комплекс
состоит из четырех помещений. Основной объем храма имеет
размеры 5,7 х 6,3 м. Глубина апсиды - 1,75 м. Зал церкви разделен
парой пилястр на две части. К нему примыкает с востока широкое
алтарное полукружие, имевшее снаружи пятигранное оформление.
Изнутри вдоль северной и южной стен зала прослеживается
невысокий узкий выступ-парапет. В храм вели две двери - с запада
и с юга. Алтарь освещался одним окном. Основной объем был
перекрыт коробовым сводом, опиравшимся на пилястры зубчатой
формы. По своду была уложена черепица прямоугольной формы.
Снаружи, по периметру храма устроен цоколь шириной 0,25 м.
С запада к храму примыкает притвор, наружный обмер — 3,27
х 2,45 м, южная стена которого сохранилась почти полностью. В ее
верхней части выступает камень, служивший, вероятно, опорой для
арки свода. Здесь же видны и основания дверных арок. С севера к
притвору примыкало более поздней постройки помещение,
наружный обмер 6,5 х 3,2 м, с западным входом. С запада к притвору
примыкал открытый двор с четырьмя колоннами по углам. Тем
самым в этом храме мы видим развитый, соответствующий
нюансам раннесредневекового богослужения нартекс, дающий
возможность деления прихожан на категории [33].
Храм возле Галицынской крепости (рис. 6.2, а) расположен на
том же, что и крепость, правом берегу р. Мзымты, на расстоянии
100 м на восток и на 30 м ниже крепости. Храм находится на
площадке, обнесенной каменной стеной из огромных блоков
известняка A,0 х 0,5 м), от крепости к храму ведет тропа. Таким образом,
весь комплекс расположен террасообразно: на высоте 70 м над
рекой — храм, над ним крепость. Внутренний обмер храма: 3,7 х
4,8 м. Толщина стен - 0,65 м. Апсида примыкает к основному
объему без заплечиков. Стены храма сложены из хорошо
отесанных блоков на слабом известковом растворе с добавлением песка
и мелкой гальки. Примечательно, что стены крепости сложены из
другого материала и иным способом — использован колотый
местный камень в кладке «облицовка с забутовкой», без раствора.
Как и Монастырский, храм имеет притвор с западной стороны —
небольшой, лежащий на одной оси с храмом [34].
243

Храм на р. Псахо, неподалеку от источника «Криён-нерон» (рис.
6.2, б), также расположен на крутом обрывистом берегу, на высоте
200 м над уровнем реки. Стены церкви сложены из отесанных плит
известняка размером 0,3 х 0,4 х 1,0 м на известковом растворе,
толщина стен — 1,1 м. Месторождение такого камня находится в
2 км ниже по р. Псахо. Храм обнесен крепкой каменной оградой из
таких же плит, но сложенной насухо, толщина стены — 1,5 м.
Внутренний обмер храма: 4,0 х 5,0 м, глубина выступающей апсиды -
2,0 м. Ориентация храма - по оси юго-запад - северо-восток. Храм
был перекрыт цилиндрическим сводом и покрыт красной
черепицей, характерной для всех храмов бассейна р. Мзымты [34, с. 9].
К Х-ХН вв. отнесены храмы на горе Ахун у Хосты и в урочище Aiya
долины Сочи. По Ю.Н. Воронову, храм на горе Ахун был построен в
начале XI в. Его украшала орнаментальная резьба по камню,
выполненная в стиле, характерном для грузинских церквей того времени [26, с.
104]. Маленькая церковь на р. Агуа тоже имеет, по мнению Ю.Н.
Воронова, типологические параллели в грузинском зодчестве XI в.
В северной, противоположной причерноморской части региона
также встречаются вещественные свидетельства распространения
христианства, хотя, как и в южной, они в основном относятся к
раннему средневековью.
Во-первых, это обнаруженная в 1988 г. A.M. Ждановским на
побережье неподалеку от Дюрсо, в пос. Малый Утриш небольшая
церковь (рис. 6.2, в). Внутренний обмер ее с апсидой — 3,8 х 1,6 м,
толщина стен — 0,9 м [35]. Церковь сложена в технике
«облицовка с забутовкой», была перекрыта цилиндрическим сводом.
Апсида выступающая, аналогично всем остальным церквям Зихии.
Во-вторых, это серия каменных надгробий и стел с
высеченными на них крестами, обнаруженных в окрестностях Анапы, у
пос. Уташ на территории древнего христианского некрополя [36].
Об одной из стел «с крестом в виде розетки в круге» упоминает
А.И. Салов, сравнивая ее с аналогичным крымским надгробием
[37]. Поблизости от некрополя находилось поселение с раннесред-
невековой керамикой. На нем найдены также капитель,
фрагменты карниза и черепицы, т. е. детали монументальной постройки,
очевидно, храма. Предположительно отсюда происходит и
каменная плита с греческой надписью, прочитанной В.В. Латышевым, по
его мнению, свидетельствующая о сооружении церкви или часов-
244

ни. Совокупность этих данных породила гипотезу о том, что Уташ-
ское поселение VIII-X вв. под Анапой было христианским
центром в нижнем левобережном Закубанье [38].
Наконец, существует еще одна категория находок в
окрестностях Анапы, обнаруженная В.И. Сизовым в долине Сукко. Это
большие наземные каменные кресты, характерные для раннего
христианства [20, с.172—173]. Все перечисленные данные
подтверждают свидетельства литературных источников о раннем
проникновении христианства в приморские районы Зихии - VI-VII вв.
Несколько особняком стоит храм на р. Белой, недалеко от
станицы Белореченской (рис. 6.2, б), описанный Н. Каменевым в 1876 г.
и Г.Н. Прозрителевым в 1906 г. [39; 40]. Внутренний обмер
церкви: 5,1 х 8,64 м Церковь имеет фундамент глубиной около 2 м,
сложенный из того же камня, что и храм, на известковом растворе.
Камни привезены были из соседнего Тувинского ущелья. При
строительстве применялись железные скобы. Апсида храма
вписана в объем. Интерьер был украшен резными каменными деталями,
пристенными пилястрами с капителями. Храм был перекрыт
стрельчатым сводом, такое же завершение имели дверные и оконные
проемы. Вход в храм устроен с запада, справа от входа в углу
расположен подземный склеп. Снаружи на церкви обнаружена
надпись на армянском языке: «..в память раба Божиего Георгия
Пуперти, владетеля Шимелии, соорудил церковь каменотесец из
Кафы Крымбей» [39]. Наличие стрельчатых завершений,
вписанной апсиды, каменной резьбы, подземного склепа, а также
содержание надписи позволяют отнести постройку данного храма к
XIII-XIV вв, и дают возможность считать его принадлежащим
Армянской церкви, аналогично армянским церквям Крыма.
6.3. Храмы Западной Алании XI-XIII вв.
В 50 км к югу от станицы Отрадной Краснодарского края на
правом берегу р. Уруп расположен хутор Ильич. Южнее и юго-
западнее хутора, между лесистыми ущельями рек Урупа, Кувы и
Гамовской, возвышается плато, входящее в систему Скалистого
хребта и расчлененное глубокими балками. Здесь находятся два
больших средневековых городища, известные под названием Ильич
и Уруп, которые исследовались экспедициями Н.В. Анфимова A965
— 1968 гг.), а также М.Н. Ложкина, В.Н. и И.В. Каминскими в 1989 г.
245

С востока и запада Ильичевское городище защищено
скалистыми обрывами и ущельями рек Кува, Гамовская и Уруп, а с
севера, со стороны степи, защищено системой рвов, валов и
оборонительных стен. Остатки у каменных стен прослеживаются и в
узкой южной части плато, несколько южнее балки Балабанка.
В 3 км к югу от первой линии обороны наблюдается вторая,
состоящая тоже из рва и вала. Она простирается от балки
Карагачевой до безымянной балки, примыкающей к р. Куве, и имеет
длину 425 м. Следы третьего рва и вала длиной 70 м видны на
расстоянии 1,3 км к югу от второй линии обороны, у урочища
Лохматый бугор. Между описанными оборонительными рубежами
плато расчленено балками, имеет удобные участки для пашни,
сенокоса и выпасов (около 307 га). Наибольшая площадь находится
между первым и вторым рубежами (около ПО га). М.Н. Ложкиным
исследованы здесь руины пяти христианских церквей. В.Н.
Каминский в 1989 г. обследовал здесь руины еще двух церквей (рис. 6.2 в, г).
Церковь № 1 находится в северо-восточной части «Поляны». В
плане она четырехугольная, зального типа A1,24 х 5,05 м) (рис. 6.2, г);
апсида глубиной 2,25 м скрыта в толще восточной стены; с запада
пристроен придел E,15 х 3,91 м). Длина всего здания 15,15 м.
Фундамент выполнен из бута и щебенки на небольшой глубине. В стыке
продольных стен с западной стеной также есть выступы-заплечья
B0 см), которые указывают на наличие еще двух глухих арок в
западной стене. В церковь вели два входа — в западной A,10 м) и в южной
A,0 м) стенах. В боковых стенах проемов были сделаны небольшие
(глубиной 10 см) пазы для крепления деревянной дверной коробки. Здание
по периметру имело каменный цоколь, выступающий от 10 до 25 см.
С западной стороны к церкви примыкает притвор. Ширина
его по западной стене 5,15 м, длина - 4,0 м (размеры в интерьере
3,60 х 3,20 м). В западной стене — вход шириной 1,40 м. Западный
придел пристроен после сооружения церкви — стены его сложены
не вперевязку с основными. Они разной толщины (южная — 0,8 м,
северная — 0,85 м, западная — 0,88 м). В кладке стен употреблены
большие блоки известняка, в кладке свода — блоки тщательно
вытесанного ракушечника @,88 х 0,7 х 0,25; 0,6 х 0,75 х 0,23; 0,57
х 0,6 х 0,26 м). Лицевая сторона их слегка вогнута (до 0,03 м) и
покрыта тонким и прочным слоем штукатурки. На расстоянии
1, 45 м от плеча апсиды сохранилось основание пилястры несущей
246

арки цилиндрического свода из блоков ракушечника. Толщина
стен церкви — 80 см. Стены сложены из тесаного камня на
известковом растворе, с применением блоков ракушечника не только
в кладке входов и пилястр, но и в кладке стен. Кладка стен
регулярная на известковом растворе из обработанного известняка и
блоков ракушечника, без забутовки (рис. 6.5, я). Внутри здания
сохранились следы штукатурки [41].
В интерьере церкви выявлена еще одна интересная деталь. Вдоль
продольных стен сохранились остатки сидений, имеющих
ширину пилястр от 26 до 40 см. Высота их над полом 35 см, в кладке
применены блоки ракушечника. Аналогичные узкие сидения вдоль
продольных стен были отмечены В.А. Кузнецовым в Северном
Зеленчукском храме [42]. Подобное устройство обнаружено и
храме Ачануа в Гудаутском районе Абзахии [43].
Алтарное возвышение со стороны зала было облицовано
пятью хорошо отесанными плитами ракушечника. Высота
образуемой ими ступени — 0,16 м, в верхней части ступень имеет
декоративный валик. Пол апсиды был залит серым известковым
раствором. На расстоянии 20 см от края ступени стояла резная
алтарная преграда (рис. 6.5, б). При расчистке апсиды и около нее
найдено 360 фрагментов резной каменной алтарной преграды.
Изучение фрагментов дало возможность выявить различные
вариации плетенки (жгут, плетенка с шишечками), один фрагмент
пальметты и фрагмент фестона, украшавшего арку. Сюжетных
мотивов не обнаружено. Орнаментация преграды близка узорам
на алтарных преградах храмов Сахте, Гудрехского монастыря, Ме-
рия и других в Грузии XII—XIII вв. [41, с. 273]. По мнению
Р. Шмерлинг и А. Вольской, в XII в. сюжетные мотивы,
украшавшие алтарные преграды, заменяются преимущественно
орнаментальными [44]. Среди фрагментов алтарной преграды церкви № 1
сюжетных мотивов нет.
На полу у апсиды найдена золотая византийская монета,
чеканенная при императоре Никифоре III Вотаниате A078 - 1081).
Монета пробита. Это говорит о том, что в церковь она могла
попасть не раньше начала XII в. В апсиде обнаружен также
пластинчатый крест, выкованный из целого куска железа. Второй найден
247

у северо-восточного угла церкви на глубине 0,3 м. Кроме того,
обнаружены железная скоба, железные штыри с кольцами, два
железных наконечника стрел, каменный строительный отвес с
прочерченным крестом, фрагмент сосуда с сине-белой росписью
глазурью. При расчистке придела обнаружены четыре вытянутых
на спине захоронения у южной стены (два головой на запад, два
~ на восток); там же найден бронзовый нательный крестик,
21 железный наконечник стрел, железные скобы, железный
предмет неизвестного назначения [41, с. 274—275].
По мнению ряда исследователей [41, с. 270—271; 45], этот
интересный храм можно отнести к XII—XIII вв., связывая его
строительство с культурным влиянием, шедшим из-за Кавказского хребта.
Церкви подобной архитектуры ранее не были известны в
бассейне верхней Кубани, а каменная орнаментированная алтарная
преграда обнаружена на Северном Кавказе впервые. Вписанная в
толщу восточной стены апсида является признаком,
свидетельствующим о явно закавказских связях и влиянии.
Указывая на очевидное грузинское воздействие, отразившееся
в архитектуре Ильичевской церкви № 1, В.А. Кузнецов не
подразумевает прямое влияние из Картли. Он считает, что церковь
построена по канонам грузинского и армянского зодчества
вследствие опосредствованного влияния через Абхазию [45]. Это
подтверждается и алтарной преградой, ближайшие аналогии которой
находятся в Абхазии (Анакопия).
Церковь № 2 в плане четырехугольная с выступающей
апсидой. Наружный обмер - 9,0 х 5,0 м (рис. 6.2, в). Длина церкви
снаружи по оси восток — запад равна 11,0 м, ширина — 5,20 м.
Следов входа не обнаружено. Церковь возведена из известняка,
применение ракушечника не отмечено. Фундамент церкви
неглубокий, представляет собой забутовку из мелких камней. Толщина
стен - 1,2 м. Стены сложены в технике «облицовка с забутовкой»,
наружная облицовка - без раствора. Престол @,39 х 0,45 х 0,30 м)
находился на расстоянии 0,4 м от восточной стены (рис. 6.6, б). Пол,
видимо, был выложен плоскими камнями (у западной стены
вскрыты остатки вымостки). В восточной части здание завершается
глубокой B,2 м) полуциркульной апсидой, при сочленении с про-
248

дольными стенами образующей заплечики в 25 см. Не отмечено
применение раствора и штукатурки. Под апсидой прослежен
довольно мощный фундамент из больших известняковых плит,
образующий выступающий на 20 см цоколь (рис. 6.7, а).
Аналогичный цоколь выявлен и вдоль южной стены [41, с. 274].
На скалистом возвышении «Первое Окно», близ домов хутора
Ильич, обнаружена еще одна церковь № 3 (рис. 6.2, в). В плане она
четырехугольная G,7 х 3,0 м), как и церковь № 2, с выступающей
апсидой. Фундамент церкви выложен на скальном основании. Длина
здания снаружи 7,80 м, ширина - 4,45 м, толщина стен 70 - 75 см.
Кладка сухая, из местного серо-белого известняка. Под западной
стеной прослежен цоколь, выступающий на 10 см, юго-западный
угол опирается на большой камень-монолит длиной 1,25 м. В ходе
раскопок М.Н. Ложкин проследил несколько лежащих вплотную
плиток по линии выступов-заплечий апсиды [41, с. 274]. Можно
думать, что это остатки разрушенной примитивной алтарной
преграды, сложенной из тесаных плит. Толщина стен 0,9 м (рис. 6.6, а).
Остатки их, высотой от 0,3 до 0,8 м, были сложены без раствора из
грубообработанных камней известняка. Престол @,5 х 0,5 х 0,5 м)
примыкал к центру стены апсиды. Полом служило скальное
основание. Найдены целые и фрагментированные пластинчатые
кресты. У церкви открыто 6 христианских погребений с
незначительным количеством вещей (костяная пуговица, железная поясная
пряжка, серебряная пуговица-бубенчик).
Церковь № 4 находится в 10 м севернее церкви № 1. Храм
четырехугольный A4 х 15,6 м), с выступающей апсидой (глубина
1,5 м) (рис. 6.2, а). Она представляет собой базилику с
центральным залом, южным и северным приделами. Южный придел A4,4
х 2,6 м) имел вход, соединявший его с залом. Верхний придел
состоял из двух помещений: восточного A,8 х 4,4 м) и западного
A,8 х 4,5 м). В восточном помещении обнаружен склеп. Стены его
были оштукатурены. Склон закрыт плитой. Восточное помещение
соединялось с центральным залом дверным проемом шириной
1,0 м. Фундамент и стены храма сложены из обработанных
камней известняка с редким включением блоков ракушечника, на
растворе. Стены внутри были оштукатурены.
249

Здание подвергалось перестройке. С севера впритык к
западной стене храма была сложена еще одна стена, кладка небрежная,
из грубообработанных или совсем не обработанных камней из
известняка. Эта стена шире остальных A,39 м), фундамент
заложен на небольшую глубину (в среднем на 0,15 м), одна плита
вложена в стену вертикально (рис. 6.7, б). Видимо, тогда же была
выведена и вторая апсида (внутренняя). При раскопках найдена
створка бронзового креста — энколпиона, аналогичного
обнаруженным на Нижне-Архызском городище [41, с. 275].
В.А. Кузнецов пришел к заключению, что Ильичевская
базилика может быть скорее всего отнесена к кругу так называемых
трехцерковных базилик, выделенных Г. Н. Чубинашвили и
распространенных в Грузии в VI - VII вв. [45, с. 92; 46]. Трехцерков-
ные базилики имеют три престола во всех трех нефах и
представляют таким образом соединение трех церквей в одном здании, что,
по Г. Н. Чубинашвили, объясняется литургическими
особенностями [46, с. 142]. Трехцерковная базилика является грузинской
архитектурной темой. Последующими исследованиями установлен факт
бытования трехцерковных базилик до XIII - XIV вв. [47], что
вполне согласуется с археологической датой Ильичевской
базилики. В этом отношении Ильичевская базилика - возможно, одна
из наиболее поздних на всем Кавказе.
Однако в поздних грузинских трехцерковных базиликах
повсеместное распространение получает трехсторонний обход с
севера, юга и запада, чего нет в Ильичевской базилике. В.А.
Кузнецов считает, что отсутствие такого обхода — архаичная черта, и
отмечает ближайшую типологическую параллель Ильичевской
базилике — трехцерковную базилику в Квемо-Болниси,
отличающуюся от Ильичевской лишь наличием трех апсид
полуциркульных очертаний (боковые вписаны в стену) и устройством
арочного входа в южной стене [45, с. 93]. Квемо-Болниси датируется
VI в. [48].
В трехцерковных базиликах Грузии встречается и аналогичное
Ильической решение плана, когда боковые апсиды отсутствуют
(например, Зегани и Некреси в Кахетии [46, с. 166—174]).
Особенностью является функциональное назначение северного помеще-
250

ния: оно разделено поперечной стеной на два глухих отсека, а в
восточном отсеке устроен склеп.
Церковь № 5 находилась в 370 м восточнее церкви № 1.
Здание четырехугольное G,98 х 5,64 м) с апсидой, вписанной в
толщу восточной стены (рис. 6.2, г). Фундамент сложен на грунте
(чернозем), с цокольной ступенькой с севера и востока. Стены -
из плит известняка и хорошо обработанных блоков ракушечника.
Они сохранились в высоту от 0,4 до 0,5 м, толщина их от 0,8 до
0,9 м. Кладка фундамента и стен - без раствора.
Заметны следы перестроек здания. Сохранились остатки
южной стены на участке, где ее строительство было продолжено в
восточном направлении (шириной 1, длиной 1,75 м). Она
возводилась одновременно с первоначальной постройкой всего здания.
Вход - с запада, ширина его 0,67 м. Апсида вписана в толщу
восточной стены и не выражена снаружи, отличаясь
неправильной конфигурацией и грубостью. Интересной особенностью
здания является наличие двух параллельно расположенных на
расстоянии 40 см стен в западной части церкви и выступающего на
33 см карниза вдоль южной стены. Можно думать, что одна из
западных стен принадлежит более раннему зданию, но обе они
связаны с продольными стенами церкви. Толщина обеих
западных стен равна 80 см. Карниз у южной стены связан с южной
стеной, а в восточной части перекрыт стеной апсиды, сходя на нет.
Несколько отличается и техника кладки южной и остальных
стен. Южная сложена из крупных плит во всю толщину стены.
Остальные стены состоят из двух панцирей с забутовкой между
ними — техника кладки, обычная для Верхней Кубани и
Закавказья. Связующего раствора и следов оштукатуривания не замечено.
Северная и восточная стены здания имеют выступающий на 16 см
цоколь. Восточный угол апсиды покоится на беспорядочном
навале камней, выступающем от стены церкви на 1,75 м. Наконец,
западная наружная стена в углах опирается на две монолитные
плиты, выступающие до 1,0 м, тогда как регулярного фундамента
под церковью не прослежено. Южная же стена цоколя снаружи
не имеет. Строительство церкви следует отнести к XII в., что
подтверждается сходством ее апсидальной части с церковью № 1.
251

Пол был выложен каменными плитами, из них пять
сохранилось у западной стены. У южной стены открыты известняковые
намогильные плиты. У западной стены обнаружено 12
христианских грунтовых захоронений с небольшим количеством
погребального инвентаря (бронзовые пуговицы, железная оковка
гробов, нательный янтарный крестик, сердоликовая бусина) [41,
с. 275-276].
Церковь № 6, по мнению И.В. Каминской, была трехнефной,
аналогично церкви № 4 [49]. Наружные размеры храма 9,8 х 6,9 м
(рис. 6.2, в). С востока храм имеет полукруглую выступающую
апсиду. Ориентация храма — по линии северо-восток - юго-запад.
Кладка стен выполнена из хорошо отесанных блоков известняка-
ракушечника, в три блока, на известковом растворе.
Предположительное время строительства церкви № 6 - X - XI вв.
Церковь № 7 расположена над церковью № 6. Блоки церкви
№ 6 использованы при строительстве храма № 7. Церковь № 7
ориентирована также по линии северо-восток - юго-запад. Она
одноапсидная, с выступающей апсидой. Наружный обмер храма
— 8,9 х 3,9 м (рис. 6.2, в). Стены сложены насухо, в технике
«облицовка с забутовкой». Перед входом в храм была площадка,
выложенная песчаниковыми плитами. Вход шириной 1,05 м
располагался в западной стене. Храм был разрушен во время пожара. В
завале обнаружены дубовые стропила от рухнувшей двускатной
кровли, что указывает на то, что в церкви не было свода. Время
строительства и функционирования церкви № 7 - XII—XIII вв. -
определено И.В. Каминской по анализу материала из обширного
христианского могильника, существовавшего рядом с храмом [49,
с. 76].
Городище Уруп расположено на излучине р. Уруп, где она
разделяется на два рукава - Петава и Косая. Это городище по
размеру более скромное, чем Ильичевское. На его территории М.Н.
Ложкиным и Е.А. Миловановым открыто в 1972 г. три церкви (рис. 6.2, г).
Церкви идентичны по плану — небольшие зальные, одноапсид-
ные с переходом к апсиде через заплечики. Примечательной
деталью является то, что все они имеют снаружи по периметру
двухступенчатый цоколь. Все церкви ориентированы строго на восток
252

и расположены на расстоянии примерно 100 м друг от друга.
Стены храмов сложены из отесанного песчаника, насухо, в технике
«облицовка с забутовкой». Следов штукатурки на стенах нет.
Церковь № 1 расположена на самой оконечности мыса, имеет
наружные размеры 3,5 х 5,0 м, церковь № 2 — южнее, ее размеры - 6,0
х 4,0 м, еще южнее находится церковь № 3 с размерами 5,1 х 7,7 м.
По найденному в могильнике городища инвентарю церкви
датированы XII—XIII вв., аналогично церквям Ильичевского
городища [50].
Ильичевское и Урупское городища, расположенные в 70 км к
северо-западу от Нижнего Архыза, на западной границе Алании,
вероятно, окормлялись аланской кафедрой.
6.4. Храмы Тмутаракани XI — XII вв.
Храмы Тмутаракани изучены крайне слабо. Экспедициями
Б.А. Рыбакова были обнаружены два храма в самой столице -
Тмутаракани. Один из храмов — крестообразный, другой, главный
храм города, освященный в честь Пресвятой Богородицы, - тре-
хапсидный, крестовокупольный (рис. 6.8, а), К территории
Тмутаракани относились также и земли Восточного Крыма. В частности,
ряд исследователей относит церковь Иоанна Предтечи в Керчи к
зодчеству Тмутаракани.
Б.А. Рыбаков логически предположил, что церковь Пресвятой
Богородицы должна была находиться где-то в пределах
центральной части города, заложил раскопы по ее обнаружению (около
800 кв. м). Характерно, что уже с глубины 0,5 м на этом участке
стали попадаться обломки явно крупного здания: плинфы,
черепицы, кусочки цемянки, скопления сколов красного песчаника;
при углублении количество этих остатков увеличивалось, и в южной
части участка среди прочего лома появились уже кусочки фресок
и круглых оконных стекол (диаметр 10 см) (рис. 6.8). От самого
здания частично сохранились только фундаменты и рвы от них.
Тем не менее эти остатки дали представление о довольно
большом и представительном здании, выстроенном несомненно
квалифицированными, возможно, византийскими мастерами (рис. 6.9).
Длина здания — 16,5 м, ширина — 10,65 м. Лучше всего сохрани-
253

лись поперечные фундаменты. Ширина внешней кладки, на
которую опиралась западная стена, - 1,8 м, остальных - 1,4-1,6 м.
Фундамент южной стены сохранился почти на всю длину здания,
но на высоту всего в 0,4 м, а от северной остался только кусок в
западной части длиной 4 м. Стены храма сложены из плотно
пригнанных друг к другу, немного отесанных каменных блоков на
известковом растворе.
Хуже всего сохранилась апсидная часть постройки.
Восстанавливается она только благодаря наличию полукруглого выступа в
восточной стенке котлована. Отсутствие кладок позволило
Б.А. Рыбакову выяснить конструктивные приемы начальной
стадии укладки фундаментов, а именно: 1) дно всех рвов было
тщательно выровнено и отнивелировано; 2) в апсидной части, где
фундаменты занимали значительные площади, дно было уплотнено
рядами вбитых в него деревянных кольев, от которых сохранились
ямки (диаметр 5-7 см) [см.: 41]. Судя по открытому плану,
церковь могла быть одноапсидной, хотя П.А. Раппопорт допускает
возможность ее трехапсидности [51]. Это предположение опирается на
тот факт, что «плечи» с обеих сторон центральной апсиды были
очень широкие C м) с закругленными внешними углами.
Ориентировка церкви была строго по оси восток - запад.
Никаких следов стен, кровли, пола, кроме разбросанных по
участку обломков, нет. Однако по ним можно судить о том, что стены
были сложены из плинфы на цемянке, изнутри оштукатурены и
покрыты фресками. Кровля была черепичная, а пол скорее всего
выложен отшлифованными плитами красного песчаника,
обработка которого велась здесь же - в 20-25 м от строящегося
здания. Вблизи были обнаружены остатки «творила» и большого G х
4 м) сооружения, предназначенного, видимо, для гашения извести
(«гасила»). С севера и северо-запада от храма располагалось
синхронное церкви кладбище. Погребения совершались в ящиках из
хорошо обтесанных известняковых плит, иногда заменявшихся
простыми валунами. В трех случаях каменные обкладки
отсутствовали, но в могиле были найдены крупные кованые гвозди,
обычно употреблявшиеся в то время для заколачивания гробов.
Погребения в каменных ящиках, как правило, многослойные, но
254

даже в сильно разоренных погребениях в большинстве случаев
можно было констатировать традиционную для средневековья
христианскую ориентировку головой на запад. Вещей в могилах
практически нет, кое-где попадались бронзовые пуговки, перстеньки,
бусинки, которые отнесены к концу XI-XII вв. [52].
***
Рассмотренные три группы храмов различаются между собой
не только территориально-государственным расположением, но и
рядом особенностей. Вызваны они также разновременностью
построения храмов. Храмы Зихии - более ранние, они относятся ко
времени до X в. Храмы Ильичевского и Урупского городищ
состоят из двух хронологических групп - X в. и XII—XIII вв. Храмы
Тмутаракани относятся к XI в.
Прежде всего, следует отметить разницу подходов строителей к
территориально-пространственному расположению храмов. Так,
храмы Причерноморской Зихии привязаны к крепостям, но в
большинстве своем не расположены внутри них. Многие церкви
построены на высоких труднодоступных горных вершинах. Кроме того, сам
храм понимался здесь не только как сакральное, но и как
оборонительное сооружение: он был обнесен стеной или входил в состав
крепости, занимая самое выгодное в стратегическом отношении
место. Причем здесь не наблюдается принцип фамильного
строительства церквей — каждое поселение имело только одну церковь.
Храмы Западной Алании расположены иначе. Все они
построены на территории городища, внутри крепостных стен и явно не
выполняли оборонительной функции. Обращает на себя
внимание их количество, а также размещение погребений под полом
многих из них. Очевидна патронимическая принадлежность
церквей и использование их как усыпальниц. При этом в городе
обязательно был построен и главный храм, имеющий несколько
большие размеры.
Между церквями Причерноморской Зихии и Западной
Алании имеются и композиционные отличия. Для причерноморских
храмов характерны более значительные размеры и более развитая
планировочная структура, что, на мой взгляд, свидетельствует о
разнице в богослужении. Эти церкви имеют проработанное внут-
255

ренне пространство, расчлененное профилированными
пилястрами и граненое оформление апсиды. Характерной особенностью
планов церквей этой группы является значительная, более 5 м,
ширина, иногда даже преобладающая над длиной. Отсутствие
примеров вписанной апсиды, полагаю, позволяет сделать вывод о том,
что источником проникновения христианства и церковного
зодчества в данный регион была Византия. На это указывают также
строительная техника и декоративное убранство. Мозаичные полы,
фресковые росписи, красная черепица на кровле, применение в
кладке рядов плинфы, характер орнамента на капителях колонн —
все это говорит о влиянии Византии. В то же время применение в
ряде объектов характерной для региона кладки, облицовки с
забутовкой на прочном известковом растворе, возможно,
свидетельствует о привлечении строительных кадров из ближайших про-
византийских центров Боспора и Херсонеса.
Более вытянутые в пропорциях планы храмов Ильичевского и
Урупского городищ, расчлененные на несколько частей
пилястрами и даже стенами, имеют сходство с храмами на территории
Ингушетии, а также Армении. Предназначение этого деления в
храмах Ингушетии (размещение по патронимиям) подтверждает
отмеченную выше тенденцию строительства фамильных церквей
в указанных городищах. Наличие вписанных апсид в двух
церквях Ильичевского городища, а также применение резных
алтарных преград, по моему мнению, можно связывать с влиянием
армянских строителей, именно строителей, а не Армении
непосредственно. На эту мысль наводит церковь на р. Белой, построенная
крымским мастером и отнесенная к XIII в. Церковь имеет
множество черт, характерных для армянского зодчества Крыма. Известна
история переселения армян в Крым в XI—XII вв. Передвижение
их шло по рассматриваемой территории, и некоторые из них
осели здесь.
Наличие на Ильичевском городище двух церквей базиликаль-
ного типа, на мой взгляд, нельзя однозначно отнести к влиянию
Грузии. Вторая базилика (церковь № 6), открытая В.Н.
Каминским в 1989 г., является более ранней по отношению к
находящейся над ней церковью № 7. Она сложена в другой технике —
256

из отесанных блоков, на известковом растворе без забутовки, что
характерно для известных на Северном Кавказе Сентинского, Шо-
анинского и Зеленчукских храмов X-XI вв., строительство
которых связывается с влиянием Византии. Открытая ранее базилика
Ильичевского городища (церковь № 4) имеет аналогичную
технику кладки и идентична церкви № 6 по габаритным размерам и
используемому модулю B,5 м). В связи с этим возможно
предположить, что дата строительства данной церкви — также X-XI вв.,
что исключает влияние ослабленной в это время Грузии. Более
значительные размеры и иной характер пространственной
организации этих базилик, соответствующий характерной для раннего
христианства литургии, а также их взаиморасположение (в разных
частях города) позволяет отнести их к периоду,
предшествующему строительству фамильных церквей. Базиликальность плана
указанных зданий может оказаться провинциальной
реминисценцией более ранних базилик, например, Херсонеса.
Отличительной особенностью церковного зодчества двух
рассмотренных групп церквей является отсутствие крестово-куполь-
ных композиций. Это характерно для всего северокавказского
зодчества за пределами центра Алании. Полагаю, это может быть
связано с несколькими факторами: отсутствием
квалифицированных кадров, вторичной мифологизацией форм дохристианских
святилищ, а в более поздний период, возможно, с запретом
строительства купольных зданий со стороны захватчиков, что
наблюдалось, к примеру, в Болгарии, захваченной турками.
Крестово-купольные храмы Тмутаракани, относящиеся к X—
XI вв., стоят особняком. Их строительная техника, композиция и
территориально-пространственное расположение непосредственно
в центре города позволяют провести аналогию с единственной
сохранившейся церковью периода Тмутараканского княжества —
храмом Иоанна Предтечи в Керчи (Корсуни, Корчеве),
строительство которого связывается с византийским влиянием. Кроме того,
все эти церкви были построены из плинфы, в типичной
византийской технике, что также свидетельствует о привлечении
византийских мастеров.
257

Литература
1. Le Quien M. Oriens chistianus. Parisiis, 1740. Vol. 1. P.1327.
2. Лавров Л. И. Адыги в раннем средневековье // Сборник статей по
истории Кабарды. Вып. 4. М., 1955. С. 58.
3. ГадлоА.В. Византийские свидетельства о Зихской Епархии как
источник по истории Северо-Восточного Причерноморья // Из истории Византии
и византиноведения: Межвузовский сб. Л., 1991. С. 93—106.
4. Чинуров И. С. Византийские исторические сочинения: «Хронография»
Феофана, «Бревиарий» Никифора/Подред. В.Т. Пашуто. М., 1980. С. 26-27,
50-5К
5. Гадло А. В. К этнической истории адыгских племенных объединений
(сагины - шегаки) // XIII Крупновские чтения по археологии Северного
Кавказа: Тез. докл. / Под ред. В.А. Кузнецова. Майкоп, 1984. С. 70-72; Он же. Об
одном средневековом наименовании адыгов //Краткое содержание докладов
Среднеазиатско-Кавказских чтений. Апрель. 1985 / Под ред. В.П. Курылева.
Л., 1986. С. 10-11.
6. Boor С. de. Nachtrage zu den Notitiae episcopatuum. I // Zeitschrift fbr
Kirchengeschichte. Gotha, 1891. Bd. 12. S. 519-533; Boor C. de. Nachtrage zu den
Notitiae episcopatuum. Ill//Zeitschrift fbr Kirchengeschichte. Gotha, 1894. Bd. 14.
Heft 3.S. 573-590.
7. Васильевский В. Г. Хождение апостола Андрея в стране мирмидонян //
Труды. Т. 2. Вып. 1. СПб., 1909. С. 38.
8. Darrouzes J. Notitiae episcopatuum ecclesiae Constantinopolitanae: Texte
critique, introduction et notes. Paris, 1981. P. 9,205.
9. Gelzerr H. Ungedruckte und ungenugend veroffenlichte Texte der Notitae
episcopatuum, ein Beitrag zur byzantinischen Kirchen und Verwaltungsgeschiche //
Abhandlungen derphilos.-philol. Classe der K. Bayerischen Akademie der Wissenschaft.
Mbnchen, 1901. Bd. 21. S. 534- 545.
10. Honigmann E. Studies in Slavic church history. II. The archibishopric of
Tamatarcha or Matracha (Tmutorokan) // Byzantion. Vol. 17. P. 232-233.
11. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой
Орды. М; Л., 1941. Т. 2. С. 237.
12. Полное собрание Русских летописей П. Вып. 1.3-е изд. / Пер. 1923 г. М,
1924. С. 152.
13. Ляпушкин И.И. Славяно-русские поселения IX-XII ст. на Дону и
Тамани по археологическим памятникам // Материалы и исследования по
археологии СССР. № 6: Этногенез восточных славян. М., 1941. С. 244—246.
14. Галонифонтибус И. де. Сведения о народах Кавказа 1404 г. / Пер.
З.М. Бумсятова. Баку, 1980. С. 13-17.
15. ОлеарийА. Описание путешествия в Московию / Пер. А.М. Ловягина.
Смоленск, 2003. С. 336.
16. Прокопий из Кесари. Война с готами/Пер. СП. Кондратьева. М., 1950. С. 384.
258

17. Болгов Н.Н. Закат античного Боспора: Очерки истории Боспорского
государства позднеантичного времени (IV—V вв.). Белгород, 1996.
18. Миллер А.А. Разведки на Черноморском побережье Кавказа в 1907 г. //
Известия Санкт-Петербургской археологической комиссии (ИАК). Вып. 39. СПб.,
1909. С. 97-99.
19. Анфимов Н.В. Зихские памятники Черноморского побережья Кавказа
// Северный Кавказ в древности и в средние века. М., 1980. С. 92—93.
20. Сизое В. И. Восточное побережье Черного моря: Археологические
экскурсии // Материалы по археологии Кавказа (МАК). Вып. 2. М., 1889.
21.
УвароваП.С.Кавказ,Абхазия,Аджария,Шавшетия,Посховскийучасток: Путевые заметки. М, 1895.4.2.
22. Лунин Б.В. Археологические разведки на Северном Кавказе в 1927 г. //
Издание секции археологии, антропологии, этнографии и истории искусства.
Севрокавказское бюро краеведения. Ростов н/Д, 1928; Чайковский Г.Ф.
Случайные находки древностей в 1924—1927 гг. на Черноморском побережье //
Записки Северо-Кавказского общества археологии и этнографии. Кн. 1. Т. 3.
Вып. 3—4; Аханов И.И. Отчет по археологическим раскопкам Геленджикского
районного краеведческого музея в 1939 г. // Архив ИИМК РАН. Ф. 35. Оп. 1.
Д. 1, 1а; Миллер М.А. Краткий отчет о работах на Тонком мысу у Геленджика в
августе 1937 г. // Архив ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1. Д. 216; Монгайт А.Л. Отчет о
работе Кубанского отряда Таманской экспедиции в 1952 г. //Архив И А РАН.
Р-1. Д. 726; Он же. Некоторые средневековые памятники Северо-Западного
Кавказа //СА. Т. 23. М., 1955.
23. Анфимов Н.В. Отчет о работе Черноморской археологический
экспедиции в 1956 г. // Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 1385; Он же. Отчет о работе
Черноморской археологический экспедиции в 1957 г. // Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 1675.
24. Брашинский И.Б. Отчет о работе Восточно-Причерноморского отряда
Ленинградского отделения ИА РАН в 1965 г. // Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 3178;
Ковалевская В. Б. Отчет Причерноморского отряда Сарматской экспедиции за
1968 г. //Архив ИА РАН. Р. 1.Д. 3694; Ковалевская В. Б., Воронов Ю.Н., Михай-
личенко Ф.Е. Исследования средневековых памятников Северо-Западного
Кавказа//АО. М., 1968; Воронов Ю.Н. Археологическая карта Абхазии. Сухуми,
1969.
25. Ситникова Л.Н. Отчет о результатах археологических разведок в
окрестностях села Красная Поляна в 1969-1970 тт. // Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 4054;
Она же. Отчет о результатах археологических разведок в окрестностях Сочи
// Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 4531; Она же. Отчет о результатах археологических
разведок в окрестностях села Красная Поляна в 1972 г. // Архив ИА РАН. Р. 1.
Д. 4875; Ситникова Л. Н, Ситников Л.Л. Разведки в окрестностях села Красная
Поляна в 1971г. // АО. М., 1970; Они же. Разведки в бассейне реки Мзымта в
1972 г.//АО. М., 1971.
26. Воронов Ю.Н. Древности Сочи и его окрестностей. Краснодар, 1979.
259

27. Ковалевская В. Б. Отчет средневекового отряда Северо-Кавказской
экспедиции Института археологии АН СССР. 1981 г. // Архив ИА РАН. Р.1.
Д. 9685.
28. Овчинникова Б.Б. Отчет о раскопках храма в пос. Лоо экспедиции
Уральского университета в 1990 г. //Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 17 696.
29. Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии.
М., 1971.
30. Стрелъченко М.Л. Материальная культура адыгейских племен Северо-
Западного Кавказа в XIII-XVbb.: Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1969; Ар-
марчук ЕЛ, Малышев АЛ Изучение эволюции систем расселения на Северо-
Западном Кавказе на примере памятников Черноморья // АО. М., 2000.
31. Аржанцева И А. Отчет о работе на городище Горное эхо (г.Кисловодск)
и Ачипсинской крепости (Красная поляна) в 1995 г. // Архив ИА РАН. Р. 1.
Д. 19517.
32. Анфимов КВ. Отчет о работе Черноморской археологический
экспедиции в 1956 г. //Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 1385, С. 36-37.
33. Ковалевская В.Б. Отчет причерноморского отряда Сарматской
экспедиции за 1968 г.//Архив ИА РАН. Р. 1.Д. 13694; ВороновЮ.Н. Отчет о разведках
в окрестностях Сочи // Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 14655; Ситникова Л.Н. Отчет о
результатах археологических разведок в окрестностях Сочи // Архив ИА РАН.
Р. 1. Д. 4387.
34. Ситникова Л.Н. Отчет о результатах археологических разведок в
окрестностях Сочи // Архив ИА РАН. Р. 1. Д. 4209. С. 4-7.
35. Ждановский A.M. Отчет о разведках в п. Малый Утриш // Архив ИА
РАН.Р.1.Д.12838.С.5-9.
36. Вашкова К, Рунина Н. Археолого-топографическое обследование
Таманского полуострова // Сборник научного археологического кружка при МГУ.
Вып. 5. М., 1928. С. 18.
37. Салов ЛИ. Материалы для археологической карты Анапского района //
КСИА. Вып. 159. М., 1979. С. 101.
38. Новочихин ЛМ. Древнейший христианский храм на Анапской земле //
XXI Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Кисловодск, 2000.
С 108-109.
39. Каменев Н. Развалины церкви Св. Георгия, открытой на реке Белой //
Памятная книжка Кубанской области на 1877 г. Екатеринодар, 1876.
40. Прозрителев Г. Н. Древнехристианские памятники на Северном
Кавказе. Ставрополь, 1906. С. 6.
41. Ложкин М.Н. Новые памятники средневековой архитектуры в
Краснодарском крае // СА. 1969. № 4. С. 270-271.
42. КузнецовВ.А.СеверныйЗеленчукскийхрамXвека//СА. 1964.№З.М.,
1964. С. 136-147.
43. Кация ЛИ. Памятники архитектуры в долине реки Цкуара //
Материалы по археологии Абхазии. Тбилиси, 1967. С. 73.
260

44. Шмерлинг Р. О. Малые формы в средневековой архитектуре Грузии.
Тбилиси, 1962. С. 68; Вольская А. Рельефы Шиомгвили. Тбилиси, 1957. С. 89-90.
45. Кузнецов ВЛ Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе, 1977. С.91.
46. Чубинашвили Г.Н. Архитектура Кахетии. Т. 1. Тбилиси, 1959. С. 141.
47. Меписашвили Р. Основные особенности развития трехцерковных
базилик Грузии // II Международный симпозиум по грузинскому искусству.
Тбилиси, 1977. С. 13.
48. Чубинашвили Г.Н. Одна из древних трехцерковных базилик в Квемо
Картли // Вопросы истории народов Кавказа. Сб., посвященный акад.
НА Бердзенишвили. Тбилиси, 1966. С. 81.
49. Каминская КВ. Исследование Ильичевского городища на Урупе //
XVII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Майкоп, 1992.
С. 75-76.
50. Ложкин М.Н., Милованов К А. Архитектурные памятники Урупского
средневекового городища // XI Крупновские чтения по археологии
Северного Кавказа. Новороссийск, 1981.
51. Раппопорт П.А. Русская архитектура Х-ХШ вв. // Свод
археологических источников. Вып. EI-47. Л., 1982. С. 115-116.
52. Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху
средневековья. IV-XIII века. М., 2003. С. 172-173.

Глава 7. ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ
АРХИТЕКТУРЫ ХРИСТИАНСКИХ ХРАМОВ
СЕВЕРНОГО КАВКАЗА ПЕРИОДА СРБДНЕВЕКОВЬЯ
7.1. Сакральные модульные размеры в храмостроительстве
Северного Кавказа и Северного Причерноморья
Средневековое культовое зодчество Северного Кавказа
остается до настоящего времени спорным предметом при анализе
традиционной архитектуры названного региона. Спорность эта
обусловлена, с одной стороны, малоизученностью данного пласта
архитектуры региона, с другой — субъективностью отношения к
рассматриваемому вопросу, связанной с различной религиозной
ориентацией исследователей.
Общепризнан факт проникновения христианства в горные
районы Северного Кавказа в период средневековья и повсеместное
обращение населения в христианскую веру. Однако
сохранившиеся до настоящего времени культовые объекты на территории, прежде
всего, Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии настолько
своеобразны, что ряд исследователей относит их к языческим
святилищам. На протяжении нескольких лет ведется полемика
относительно того, являются ли эти храмы христианскими или же это
языческие святилища. Языческими их считают М.Б. Мужухоев,
В.Х Тменов, христианскими - В.А. Кузнецов, И.П. Щеблыкин [1].
И хотя подробное рассмотрение данной проблематики не входит
в нашу задачу, выскажу свое мнение по этому поводу.
Особенности архитектуры указанных храмов не позволяют
однозначно отнести их ни к христианским, ни к языческим
объектам, так как особенности эти есть следствие религиозного
синкретизма в мировоззрении народа, построившего их. Поэтому нельзя
согласиться с еще одним распространенным мнением, что ряд
таких сооружений построены как христианские храмы, но
впоследствии были переделаны в языческие святилища, и наоборот [2]. На
мой взгляд, эти объекты изначально являлись выражением
регионального варианта христианства в каждом конкретном регионе,
даже в каждом ущелье. Анализ пространственно-метрологических
262

закономерностей построения формы этих храмов, приводимый в
данной главе, косвенным образом подтверждает правильность
такой позиции.
Проникновение христианства на Северный Кавказ началось в
VI в. На рассматриваемой территории известен один
христианский храм этого периода в урочище Лыгыт, Чегемского ущелья
Кабардино-Балкарии, сохранившийся в уровне фундаментов [3].
Наиболее интенсивный и продуктивный период распространения
христианства в горных районах Северного Кавказа начинается в
X в., второй по значимости период наступает в XIII столетии.
Наличие этих трех этапов распространения христианской веры
связано с общеполитической и социально-экономической
ситуацией в Византийской империи и сопредельных Северному
Кавказу христианских центрах, претендующих на присоединение
данной территории, что было связано главным образом с
прохождением по ней важнейших торговых путей. В XI в. такими центрами
являются Херсонес, Боспор, Тмутаракань, Абхазия (Абазгия),
Армения, в XIII в. — Грузия, Армения и даже далекая Генуя.
Рассматриваемая территория многими исследователями [4] отнесена к
Восточной Алании, однако архитектура храмов в очерченном регионе мало
имеет сходства с храмами Алании, что обусловлено, полагаю, именно
очень мощной языческой подосновой местного христианства.
Общим явлением в период распространения христианства на
данной территории было строительство храмов на основе
византийского архитектурно-строительного канона, по образцу,
привносимому миссионерами. Первичными образцами могли быть
церкви близлежащих конфессиональных центров: Херсонеса, Боспора,
Абазгии, Малой Азид. Вторичными — церкви, построенные на вновь
осваиваемой территории первыми. Архитектурные
характеристики образца определялись преимущественной важностью
внутреннего пространства церкви, обусловленного особенностями
богослужения, нашедшими отражение в канонических текстах.
Внешние формы храма были второстепенными и создавались на
основе региональных представлений о культовом здании, формируя
региональные особенности христианских храмов конкретных
территорий. В немалой степени этому способствовала нехватка стро-
263

ительных кадров даже в самой Византии, вследствие чего для
строительства церкви в провинции приглашались местные
строительные кадры. Существовала практика обучения старших
мастеров в провинциальных конфессиональных центрах: Херсонесе,
Боспоре, Абазгии, Иберии, о чем свидетельствует общность
архитектурно-строительных приемов, применяемых на исследуемой
территории.
Использование образца в рассматриваемом регионе имело свои
особенности. В ряде случаев строительство по образцу велось
традиционно — воспроизводилась
пространственно-планировочная схема образца. Прежде всего, это относится к крестово-ку-
польным храмам, а также к базиликам на территории Карачаево-
Черкесии и Краснодарского края. Именно эти объекты, а также
небольшие одноапсидные церкви из-за их
формально-композиционного соответствия христианским церквям большинство
исследователей признает христианскими храмами. В основном же
храмы на территории Северной Осетии, Ингушетии и Кабардино-
Балкарии по планировочной схеме не соответствуют
«традиционному» плану здания восточно-христианской церкви, т. е. не имеют
полусферической выступающей или втопленной алтарной
апсиды, членения на алтарь, храм, притвор и т. д. Однако сопоставление
планов этих зданий между собой и со зданиями
«общепризнанных» храмов с целью выяснения использования при разбивке
определенного модульного размера обнаружило объединяющие их
закономерности.
При анализе церквей и выявлении модулей за основу было
принято предположение, что модулем должна быть величина
сакральная, поскольку модульный размер не может быть
обусловлен функциональным, конструктивным или каким-либо иным
объективным фактором. Поэтому начинать поиск надо с самых
сакральных частей храма — длины алтарной апсиды и стороны
подкупольного квадрата. Это предположение основано на
выводах П. Ундервуда, что в храмостроительстве Византии модульной
величиной являлась либо глубина алтаря, либо сторона
подкупольного квадрата [5], К.Н. Афанасьева [6] и др., а также на
результатах анализа церквей Херсонеса, Крыма, Абхазии, Грузии, про-
264

веденного автором. Здание храма «мерили» величиной самого
сакрального в нем «горнего» пространства, не символизировавшего
«небо», а являвшегося им на самом деле в сознании
средневекового человека [7].
Наиболее распространенный вариант использования модуля,
равного глубине алтаря, — ширина церкви внутри равна двум
модулям, длина - трем модулям. В церквях Византии и Херсонеса
модулем мерили всегда только внутреннее пространство церкви,
т. е. оно являлось главным, определяющим. В провинциальных
церквях Абхазии и Грузии встречается иногда внешняя разбивка, а
также смешанная, например, ширина церкви внутри равна двум
модулям, а длина снаружи — четырем. Величина модуля,
применявшаяся в указанных конфессиональных центрах, равнялась
одной из византийских саженей, а именно 3,0; 2,4; 2,1; 1,8 м, т. е. 10,
8, 7, 6 футов [8]. Различная величина сакрального модуля была
обусловлена, скорее всего, принципом соблюдения иерархичности
церковных зданий, который широко применялся в храмовом
зодчестве восточно-христианской традиции периода средневековья [9].
Рассмотрение вопроса о применяемых в храмостроительстве
горских народов модулях должно находиться в непосредственной
взаимосвязи с традиционной метрологией этих народов, с
единицами длины, применяемыми ими в домостроении и башенном
зодчестве. Детальным изучением этого вопроса занимался В.А.
Дмитриев [10]. Им было выявлено, что одним из самых
распространенных приемов измерения у народов Северного Кавказа было
использование малой и большой пядей A2-15 и 20-22 см), а
также длины руки, своеобразного локтя, равного трем большим
пядям (около 65—70 см). Этот размер соответствовал осетинской
мере «адли», имевшей тенденцию превращения в отвлеченную
единицу. В строительном деле широко использовался размах рук A33-
140 см), длина ступни C0-32 см).
Таким образом, мы видим, что использовавшиеся меры кратны
друг другу в соотношении 1 : 2 (две малые пяди равны длине
ступни; две длины ступни равны длине руки («адли»); две длины
руки равны размаху рук. Макролинейные меры, по В.А.
Дмитриеву, представляли собой веревки с узелками и шесты, кратные раз-
265

маху рук, а соответственно, и остальным размерам. Вместе с тем
В.А. Дмитриев отмечает интересное явление - в каждом селении
были собственная веревка и шест, кратные тем единицам, которые
использовались в данном селении. Этим и обусловлена
интерполяция размеров, например, длина ступни - 30-32 см. В башенных
сооружениях и домостроении, согласно исследованиям В.А.
Дмитриева, основной единицей была длина руки F5—70 см). Ей были
кратны ширина и высота входного лаза, а также внешние размеры
башни или дома. В склеповых сооружениях модульными
единицами являлись высота и ширина входного лаза, кратные длине
руки. Пропорциональное их соотношение соответствовало
соотношению внешних размеров склепа [10]. Применение в качестве
сакрального модуля высоты входного проема соответствует
распространенному на Кавказе культу двери, согласно которому
человек входил как бы кланяясь дому или башне.
В связи со всем вышесказанным, кроме модуля, равного
глубине алтарной апсиды, были предприняты попытки обнаружить
применение «нехрамового» сакрального модуля A,33),
применявшегося в склеповом строительстве, домостроении, башенном
зодчестве и равного наружной высоте двери. Однако использование
этого размера в качестве модуля не было зафиксировано ни в
одной церкви. Но во всех церквях нами был обнаружен
интересный факт — повышение высоты дверного проема снаружи внутрь
(например, внутри - 1,95 м, снаружи - 1,3 м), а также
использование в его размерах традиционных метрических величин.
Второе предположение, выдвинутое для поиска модулей,
состоит в том, что в каждой церкви мог быть использован только один
сакральный модуль. Третье предположение — модуль должен быть
обнаружен как в поперечных, так и в продольных габаритных
размерах церкви. Учитывая скульптурную пластику
рассматриваемых объектов, а также выявленные В.А. Дмитриевым мерные
«эталоны», существовавшие в каждом селении, допускалась
корреляция сходных размеров в пределах 20 см, например, трехметровой
сажени приравнивались размеры от 2,8 до 3,2 м. Для получения
большей точности результатов анализ проводился при помощи
компьютерного наложения модуля на план. Поиск более мелких
266

единиц измерения ввиду вышеуказанных причин оказался
невозможен. Однако беглый анализ показал использование
выявленных В.А. Дмитриевым размеров большой пяди B0-22 см) и
длины руки F5-70 см). Мелкие размеры применялись для
разбивки выступов на пилястрах, толщины стен и других
второстепенных деталей интерьера. В целом же пространственная схема
церкви и ее высотные габариты формировались на основе
сакрального модуля.
Анализ показал, что на начальном этапе повсеместного
проникновения христианства на Северный Кавказ, в X в., очень
широкое распространение получил модуль, равный 10 византийским
футам, т. е. приблизительно трем метрам. С применением такого
модуля построены базилики в селениях Курджиново и Ильич, а
также большинство одноапсидных церквей на территории
Карачаево-Черкесии, т. е. Центральной Алании (см. рис. 5.2).
Аналогичный модуль применялся в базиликах и одноапсидных церквях
этого времени на территории Крыма и Абхазии, следовательно,
образцы, по всей видимости, привносились оттуда. При этом
применялась только внутренняя разбивка церкви, что подтверждает
вывод о важности именно внутреннего пространства (рис. 7.1).
Трехметровый модуль применялся и при строительстве крес-
тово-купольных храмов типа «сводный крест». Модулем здесь
выступала сторона подкупольного квадрата. Такой модуль
обнаружен в Сентинском храме, трех храмах по р. Большой Зеленчук,
двух храмах в ущелье р. Кяфар, а также в крестообразном храме в
Тмутаракани. Все они датируются X в. Аналогичный размер
подкупольного квадрата обнаружен и в двух храмах-усыпальницах
VI в. Херсонеса. Причем в более поздних храмах X в. на
территории Крыма и Абхазии обнаружен другой модульный размер,
равный 16 византийским футам, т. е. приблизительно 4,9 м.
В Среднем храме Нижнего Архыза использован модуль,
равный 3,8 м, т. е. приблизительно 12 византийским футам.
Аналогичный модуль обнаружен в крестообразном храме на Церковной
Поляне и в ряде одноапсидных церквей на территории Нижне-
Архызского городища и селения Гиляч, относимых к XI в. (рис. 7.2).
Аналогичный модуль использован в крестовокупольных храмах
267

Абхазии типа «вписанный крест» - в селении Лыхны (XI в.) и
на р. Бзыбь (IX-X вв.) (рис. 7.3).
В ряде крестовокупольных храмов X—XI вв. типа «вписанный
крест» (в Херсонесе, храмы № 2 и № 9; в селении Алахадзы,
Симона Кананита в селении Новый Афон, Абхазия; в селении
Лоо, Краснодарский край; в пос. Нижний Архыз, Северный Зелен-
чукский храм) обнаружено использование модуля, равного 3,3—
3,4 м. Разбивка пространства в них проведена в каждом случае с
индивидуальными особенностями, но с примерным соблюдением
правила - ширина центрального нефа равна ширине двух
боковых. При этом во всех этих храмах применена внутренняя
разбивка (рис. 7.3).
В двух крестовокупольных храмах типа «вписанный крест» —
Иоанна Предтечи в Керчи и Шоанинском храме,
Карачаево-Черкесия - использован модуль, равный 8 византийским футам, т. е.
2,4 м.
Достаточно неожиданны результаты анализа храмов на
территории Ингушетии (см. рис. 2.2, а—в). Все храмы расположены в так
называемой Ассинской котловине, в Ассинском и Джераховском
ущельях. Во всех без исключения храмах-святилищах (как их
называет большинство исследователей) - от больших храмов до
святилищ-монументов без внутреннего пространства - выявлена
модульная величина, равная 3 м, а также ее половина -1,5 м. Трем
метрам равна глубина алтаря главной святыни этого региона —
храма Тхаба-Ерды, а также церкви Алби-Ерды, расположенной в
том же Ассинском ущелье. Глубина апсиды Таргимского храма —
третьего сооружения, имеющего апсиду в данной группе храмов, —
равна У2 модуля, т. е. 1,5 м. Таргимский храм находится в
нескольких десятках метров от церкви Алби-Ерды, и, возможно,
использование при его строительстве половины модуля должно было
подчеркнуть его иерархически более низкий статус по сравнению с
Алби-Ерды.
Модульный анализ этих трех храмов показал, что
немаловажное значение для строителя, как и в Византии, имело внутреннее
пространство церкви, поскольку все размеры отложены изнутри,
по направлению от алтаря к западной стене храма. Ширина церк-
268

вей, согласно распространенному в странах Византийского мира
правилу, равна двум модулям (две глубины алтаря). В храме Тха-
ба-Ерды членение пространства поперечными арками также
соответствует модульной разбивке - четыре части храма = четырем
модулям, модулю равны также ширина боковой галереи и нар-
текс.
Примечательно, что модуль, равный 3 м, обнаружен в
«алтарных» частях остальных больших церквей этой территории, не
имеющих алтарной апсиды, - Дэлитэ, Тумгой-Ерды, Маги-Ерды, Дзо-
рах-Дэла, Дошхакле. «Алтарная» часть в них — это прямоугольной
формы восточная часть церкви, имеющая престол, нишу или иной
сакральный элемент. В группе небольших храмов использован
как целый модуль, так и половинка. Преимущественно
применялась внутренняя разбивка, однако частым явлением была
смешанность внутренней и внешней разбивки, например, храмы Тушоли,
Кок, Мецхали и над Дошхакле. Характерные для храмов
рассматриваемой территории поперечные стрельчатые арки в церквях
этой группы расположены также в соответствии с модулем или
его половинкой. Толщина стен храмов в большинстве своем равна
0,7 м.
Закономерно встает вопрос о единице измерения,
послужившей основой для модуля. Трем метрам соответствует
византийская сажень в 10 футов — согласно П. Ундервуду, самый
распространенный в Византии церковный модуль, служивший основой
для макрометрических размеров. П. Ундервуд пишет о том, что
размеры большинства ранневизантийских церквей были кратны
10 футам, к тому же выводу относительно древнерусских церквей
приходит и Л.Н. Большаков [5; 11]. Тхаба-Ерды - самый ранний
храм в Ассинской котловине, самая почитаемая святыня, вполне
возможно допустить, что остальные храмы на этой территории
«мерили» Тхаба-Ерды, поэтому сакральный модуль 3 м применен
во всех остальных храмах, уже не имевших алтарных апсид и
отразивших изменения в христианском мировоззрении населения.
Использование того же модуля в виде его половинки в
столпообразных святилищах, по моему мнению, свидетельствует об
одновременном построении их с церквями без апсид. Наличие круп-
269

ных, более мелких и не имеющих доступа во внутреннее
пространство церквей говорит об иерархии этих сакральных
сооружений в соответствии с их значимостью, а не об угасании
строительного мастерства и христианской веры, как считали некоторые
исследователи [12]. Небольшие отклонения в размерах модуля от
2,8 до 3,1 м, полагаю, свидетельствуют, как отмечалось выше, о
наличии в каждом селении собственной сакральной меры,
примерно сходной с эталонной.
Анализ модулей церквей Кабардино-Балкарии выявил
преимущественное использование модуля в 1,5 м (т. е. около 5
византийских футов) и внутреннюю разбивку церкви (см. рис. 4.2).
При этом в церквях, имеющих алтарную апсиду (селение Актоп-
рак, церковь Хустос, селение Верхний Чегем, часовня над селением
Нижний Чегем), разбивка произведена на основе уже
упоминавшегося византийского правила - ширина церкви равна двум
глубинам алтаря. По этому же принципу разбита имеющая безапсид-
ный алтарь церковь № 1 селения Верхний Чегем. В двух
балкарских церквях — в селении Курноят и селении Джабоево
использован модуль 2 м с внешней разбивкой. Объекты эти
представляют собой небольшие сооружения, практически лишенные
внутреннего пространства, чем, вероятно, и обусловлена была внешняя
разбивка. Модуль 2 м и внешняя разбивка объектов
использованы в прямоугольных склепах комплекса «Фардык» селения
Верхний Чегем. Прямоугольные склепы комплекса «Фардык» по
предположению некоторых исследователей также являлись
церквями-капеллами [13]. В пользу подобного предположения свидетельствует
и ориентация этих сооружений на восток, и выявленная в
последнее время более ранняя их датировка — X—XI вв. [14].
На территории Осетии обнаружены индивидуальные
особенности применения модулей: использование нескольких
модульных размеров - 3 м, 2 м, 1,3 м, а также преимущественно внешняя
разбивка храмов (см. рис. 3.2—3.4). При этом во всех объектах
конкретного ущелья применялся один и тот же модуль, с
соблюдением принципа иерархии, проявлявшего в размерах.
В бассейне р. Ардон, в Мамисонском и Зругском ущельях,
расположены относительно крупные храмы, имеющие характерную
270

для закавказских церквей форму плана. Это зальные церкви со
вписанной апсидой и членением пространства поперечными
арками, опирающимися на пилястры (церкви в селениях Тли, Хози-
тыкау (Зругский храм), селение Верхний Зарамаг). В этих храмах
очень четко прослеживается использование модуля 3 м,
внутренняя разбивка по византийскому принципу.
Трехметровый модуль применен также в церквях Дигорского
ущелья (Фараскат, Галиат, Донифарс, Камунта). По принципу
построения внутреннего пространства, способу разбивки,
использованию трехметрового модуля, а также по наличию
столпообразных монументов эти объекты близки храмам Ингушетии.
Причем размеры и расположение столпообразных монументов также
базируются на трехметровом модуле. Подобное сходство
представляется удивительным, учитывая взаиморасположение этих
территорий.
Наиболее распространенным модулем, применявшимся в
церквях на территории Осетии, является двухметровый модуль. Он
обнаружен в храмах Трусовского и Кобанского ущелий бассейна
р. Гизельдон (селения Суатиси, Даргавс, Хуссар-Хицнаг), а также в
Алагирском ущелье (селения Дагом, Архон, Цамад, Тапанкау, Ре-
гах). В этих храмах использована внешняя разбивка и применен
принцип иерархии. Особенно он заметен в объектах,
расположенных в одном селении, например, культовые комплексы в Архоне и
Суатиси. Двухметровый модуль обнаружен нами в грузинских
церквях селений Сансута и Гавети, при этом композиционная
схема планов данных церквей имеет очень большое сходство с
церквями бассейна р. Гизельдон.
Двухметровый модуль использован при разбивке всех четырех
церквей селения Верхний Джулат на р. Терек (ныне селение Эль-
хотово), а также крипт и так называемых мавзолеев,
расположенных рядом с ними. Относительно времени сооружения церкви в
селении Верхний Джулат существует несколько точек зрения.
В.А. Кузнецов и А.И. Крупное датировали их в пределах XII—XIII вв.
[15]. Учитывая использование во всех церквях одного и того же
модуля, все они, на мой взгляд, построены в одно время, т. е, в
пределах жизни одного поколения. Обращает на себя внимание
271

сходный способ разбивки. Во всех четырех церквях длина
отложена не от основания апсиды, а с отступом, от наружных ее
заплечий. Ширина всех церквей, кроме церкви № 4, равна двум
глубинам апсиды или двум модулям, что соответствует рассмотренному
выше византийскому принципу. Габаритные размеры всех
своеобразных пристроек этих храмов также базируются на модуле 2 м,
и, следовательно, они построены одновременно с церквями.
Относительно предназначения пристроек существуют
различные мнения. Ряд исследователей относит эти сооружения к
католической церкви, Е.И. Крупное — к русской, некоторые считают
их мусульманскими мавзолеями [16]. Особенностью церквей № 1
и № 2 являются подалтарные крипты с наружным входом.
В церкви № 1 — с севера, в церкви № 2 — с востока. Аналогичное
сооружение имеется с южной стороны церкви № 4, также с восточным
входом. Церкви № 3 и № 2 имеют западные помещения,
называемые исследователями мавзолеями. Церковь № 1 имеет круговой
обход, завершающийся дополнительным приделом с юга. В плане
она отдаленно напоминает грузинские и армянские церкви с
обходом, в которых, однако, никогда не было прохода за алтарем.
Ширина обхода также равна 2 м или 1 модулю.
Применение во всех этих церквях двухметрового модуля, по
моему мнению, опровергает высказывавшиеся в литературе
предположения, что эти церкви относились к Тмутаракани, так как в
двух известных тмутараканских церквях выявлено
использование тмутараканской сажени - 1,52 м. Двухметровый же модуль
может быть идентифицирован с самой распространенной в
странах Византийского мира саженью - 2,16 м, равной 7 футам.
Особенности композиций планов церквей Верхнего Джулата,
полагаю, отражают особенности христианского мировоззрения данной
конкретной территории, возможно, смесь восточной и западной
христианской идеологии. Тем более, что в период построения
церквей здесь действовали миссионеры не только
восточно-византийской, но и латинской церкви, и в непосредственной близости
от Верхнего Джулата находился генуэзский город Бургусант, а
через это селение шел известный торговый путь, используемый
генуэзскими купцами.
272

В храмах Куртатинского ущелья бассейна р. Фиагдон выявлен
модульный размер 1,3 м и внутренняя разбивка церкви. В церкви
селения Дзивгис модульному размеру равна глубина апсиды.
В селении Харисджин модульный размер отложен до престола, на
котором был установлен крест. Разбивка церквей не соответствует
византийскому принципу. Ширина церкви в Дзивгисе и Харисд-
жине равна 3 модулям, длина — 5 модулям, в селении Гули —
соответственно 2 и 4 модулям. Размеру 1,3 м соответствуют
наружные высоты дверей - входов в храмы этого ущелья. Наиболее
древним в ущелье считается храм селения Андиатыкау, его
ширина равна 1 модулю. Наиболее значимая и почитаемая - церковь
селения Дзивгис. Иерархия по размерам выстраивается
следующим образом: Андиатыкау, Лац, Гули, Харисджин, Дзивгис.
Интересно, что знаменитая Нузальская часовня в Алагирском ущелье
построена с использованием такого же модуля, 1,3 м, отношение
ширины к длине ее равно 1 : 3.
Величина 1,3 м, равная двум «адаи», широко распространена в
домостроении осетин и не приравнивается ни к одной из
византийских саженей. Однако она упоминается в литературе как одна
из используемых саженей в строительном деле Руси [17].
Подводя итог проведенному модульному анализу, необходимо
отметить следующее:
• Рассмотренные территории являлись глубокой провинцией
христианского мира, а строящиеся здесь храмы — отражением
своеобразного христианского мировоззрения со значительной долей
дохристианских представлений. В связи с этим при строительстве
церквей не использовалась образцовая схема плана, характерная
для христианского храмостроения, на данной территории
возникали свои пространственные схемы храмов. Несмотря на это, при
разбивке подобных сооружений применялись модули, равные
используемым в Византийском мире саженям C м, 2,1 м, 1,5 м,
равные соответственно 10, 7, 5 византийским футам). Наиболее
распространенным был модуль 3 м. На территории Осетии в Курта-
тинском ущелье выявлен невизантийский модуль 1,3 м, равный
двум «адли». Можно провести аналогию его также с армянской
саженью 1,33 м, равную 5 армянским футам по 26,8 см.
273

• В результате модульного анализа подтвержден
предполагаемый способ разбивки церкви на местности, заключающийся в том,
что габаритные размеры храма определялись на основе
сакральной величины - модуля. Сакральной чаще всего являлась
глубина алтарной апсиды, при этом обычно использовался
византийский способ разбивки церкви — ширина равна двум глубинам
апсиды. Следует отметить тот факт, что алтарную апсиду имели
далеко не все храмы, построенные на данной территории. Однако
в каждом локальном случае, чаще всего в определенном ущелье,
церковь с апсидой была; и именно ее алтарь оказывался тем
сакральным модулем, которым «мерили» все остальные культовые
объекты ущелья, уже не имевшие апсид. В Ассинской котловине
это церковь Тхаба-Ерды, в Мамисонском ущелье это могла быть
церковь селения Тли, в Куртатинском ущелье - церковь селения
Дзивгис, в бассейне р. Гизельдон — Таранджелос в селении Суати-
си, в Чегемском ущелье — церковь селения Актопрак. Судя по
всему, церкви с алтарной апсидой были построены в более раннее
время, чем все остальные в конкретном ущелье. Эти объекты
также можно считать относящимися к христианской архитектуре, так
как при строительстве остальных объектов, даже лишенных
внутреннего пространства, использовался тот же сакральный модуль.
• В каждом ущелье наряду с сакральным модулем применялся
принцип иерархии объектов по их значимости при помощи градации
размеров. В менее значимых объектах для определения габаритных
размеров использовались части сакрального модуля — ]/2 или ]/у
• Характерная особенность храмостроения рассматриваемой
территории заключалась в применении внутренней разбивки
церквей. Особенно это касается ширины храма. Однако в ряде случаев
использовалась внешняя разбивка. По моему мнению, это было
связано с изменением отношения в данном случае к сакральной
функции храма. Более значимым становилось не внутреннее
пространство храма, а его «влияние» на окружающую территорию, т. е.
его градостроительное положение. Это связано с горским
дохристианским понимаем роли святилища — оно было «хранителем»
ущелья или его части. При этом храмом являлась территория
вокруг объекта, а алтарем — его внутреннее пространство.
274

• Что касается вопроса о применении внешнего образца при
строительстве церквей на данной территории, то проведенный
анализ показал, что образцы привносились лишь для храмов,
имеющих апсиды. Причем нельзя однозначно утверждать, из какого
центра был привнесен образец, так как и он подвергался
изменениям на месте в соответствии с необходимой функцией
пространства церкви.
• В целом можно заключить, что величина сакрального
модуля привносилась в различные регионы рассматриваемой
территории из сопредельных конфессиональных центров. Эта величина
не являлась дохристианской сакральной величиной и не
использовалась в домостроительном, башенном или склеповом зодчестве,
несмотря на то что другие элементы маркировки дохристианских
святынь в храмостроение привносились: отпечатки рук, орнамент,
рога, скульптуры голов баранов, петроглифы, голгофы, а также
архитектурно-строительные приемы и конструкции. В каждом
ущелье Северного Кавказа формировались свои
архитектурно-планировочные особенности церквей, но разбивка их велась на
основе привнесенной сакральной величины — модуля, и поэтому
сохранялось тождество размеров с используемыми в Византийском
мире саженями.
7.2. Роль образца в христианском храмостроении Алании
X—XI вв. и строительство храмов типа «вписанный
крест»
Строительство храмов по образцу являлось широко известным
приемом в византийских провинциях в период средневековья.
Особенно это касалось территорий, на которых христианство
делало свои первые шаги. В X-XI вв. огромную территорию на
Северном Кавказе занимала Алания, географическим центром
которой являлись верховья рек Большой Зеленчук и Теберда.
Генезис архитектурных форм сохранившихся здесь храмов не раз
становился предметом дискуссии [18]. В данном разделе
рассматривается вопрос об архитектурных образцах для храмов типа
«croix inscrite» («вписанныйт крест»): Северного Зеленчукского
(см. рис. 5.12-5.14), Южного Зеленчукского (см. рис. 5.18-5.20),
275

Шоанинского (рис. 5.24-5.26); абхазских храмов: на р. Бзыбь
(рис. 7.4-7.5), в селении Лыхны (рис. 7.6), селении Алахадзы
(рис. 7.7), Симона Кананита в Анакопии (рис. 7.8); храма в
селении Лоо, Краснодарского края (рис. 7.9).
В.А. Кузнецов придерживается точки зрения, что образцом для
Северного Зеленчукского храма послужил храм в селении Лыхны,
аналогом которого, в свою очередь, являлись Трапезундские
церкви Хрисокефалос и Св. София, первый строительный период
которых датируется началом X в. [19]. Последовательность Лыхны —
Северный Зеленчукский храм поддержана К.Н. Афанасьевым,
проведшим сопоставительный анализ размеров и модулей храмов [6].
Последовательности Иберия - Бзыбь - Лыхны - Трапезунд
придерживается Л.Д. Рчеулишвили [20]. В эту последовательность
Г.Н. Чубинашвили включает Северный Зеленчукский храм как
провинциальный вариант абхазской архитектуры [21].
Возможность последовательности Византия — Северный Зеленчукский
храм — Лыхны предполагает Л.А. Перфильева [22].
Анализ исторических событий IV—XI вв. в регионе
противоречит высказанному Л.Д. Рчеулишвили предположению о влиянии
Иберии на Абхазию и опосредованно на Трапезунд. IV в. — первые
проповеди армянского просветителя Григория [23]. 325 г. — на
Никейском соборе присутствует епископ Питиунта Стратофил
[24]. 527—536 гг. — крещение абхазов Юстинианом [25]. VI в. —
прокладывается новый торговый путь из Хорезма в Византию
через Среднюю Азию, Северный Кавказ, через перевал в Абхазию,
в Трапезунд, затем в Византию [26]. С VII по конец X в. Иберия
находится под властью арабов, а Грузинская церковь — в
подчинении Антиохийской церкви, которая расположена на территории
Халифата. В это время Севастопольская автокефалия и Лазская
митрополия по-прежнему подчиняются Константинопольскому
Патриархату [27]. 1071 г. - Грузинская церковь отстаивает право
автокефалии в Антиохии, Иберия освобождается от арабского
нашествия и подчиняет себе Абхазскую церковь [28].
Таким образом, только начиная с XI в. Иберия могла активно
влиять на храмостроение Абхазии и соседних территорий. Однако
последующая часть цепочки, предложенной Л.Д. Рчеулишвили, со-
276

стоящая в том, что Бзыбский храм послужил прототипом Лых-
ненского и церкви Симона Кананита в Анакопии, представляется
весьма обоснованной. Ее косвенно поддерживает Л.Г. Хрушкова,
датирующая Бзыбский храм IX в., а Лыхненский - X в. [29].
Не лишено основания и утверждение Л.Д. Рчеулишвили о том,
что храмы Трапезунда не могли являться образцами для храмов
Абхазии. Несмотря на то, что планировочные схемы планов Трапе-
зундской Софии, Хрисокефалос, церкви Евгении и храмов Анако-
пийского и Лыхненского идентичны, имеется ряд факторов,
опровергающих последовательность Трапезунд — Абхазия.
Хрисокефалос построена в середине X в., т. е. позднее Бзыбского храма, и
первоначально без купола, который возведен в XII в. Церкви Св.
Софии и Св. Евгении построены в конце XI - начале XII вв. и
тоже первоначально без купола. Кроме того, абсолютные размеры
трапезундских церквей значительно превышают размеры
абхазских. К храмам Трапезунда следует добавить также пятинефный
храм в Никее конца XI — начала XII вв. Средняя трехнефная
часть этого храма также идентична рассматриваемой
пространственной схеме.
Исходя из вышесказанного, а также из мнения Н.И. Брунова
[30] относительно зарождения типа «croix inscrite» в восточных
провинциях Византии и последующего проникновения его в
Константинопольскую школу, можно согласиться с предложенной
Л.Д. Рчеулишвили версией об обратном влиянии Абхазской
храмовой архитектуры на восточные провинции Византии в X—XI вв.
Версия Л.А. Перфильевой [23] об обратном влиянии
Северного Зеленчукского храма на Лыхненский и другие храмы Абхазии
этой группы опровергается датой постройки наиболее раннего из
них, Бзыбского, - IX в. Христианизация Алании началась в X в.,
следовательно, Северный Зеленчукский храм не мог быть
построен ранее.
До В.А. Кузнецова предположение о влиянии архитектуры
Лыхненского храма на Северный Зеленчукский храм в той или
иной степени уже высказывалось исследователями XIX - начала
XX в. П.С. Уваровой, В.Н. Сысоевым [31]. В.А. Кузнецов очень
подробно и аргументированно показывает возможные пути про-
277

никновения абхазского образца в бассейн р. Большой Зеленчук —
перевал, соединяющий Себастополис (Сухум) и Нижний Архыз,
торговые пути, способствующие активному культурному
взаимообмену Абхазии и Алании. Однако, рассматривая
последовательность возведения Зеленчукских храмов и возможные истоки их
архитектуры, ученый не затрагивает такие проблемы, как способ
привнесения образца, зависимость пространственной схемы от
местных трактовок богослужения и влияния языческих
представлений о культовом пространстве, взаимосоотнесения пространства
и формы в процессе принятия предлагаемого образца. Анализ
поставленных вопросов позволяет внести некоторые коррективы в
наиболее убедительную, как мне кажется, версию В.А. Кузнецова.
Основной способ передачи образца в средневизантийский
период ~ разбивка здания на местности согласно принятой за
образец пространственной схемы, соответствующей
архитектурно-строительному канону. После этого перед строителем стояла задача
примерно определить вертикальные размеры здания исходя из
канонических пропорциональных соотношений (рис. 7.3). При
разбивке размеры будущего здания определялись по наружным
стенам. При этом основой построения являлась сторона подкуполь-
ного квадрата [32]. Единицей длины был греческий фут, размеры
которого колебались от 30,8 до 32 см [5]. При разбивке храма на
вновь освоенной в конфессиональном отношении территории
нужно было учитывать местные факторы (например,
необходимость большего помещения для крещения) или специфику
богослужения, осложненного дополнениями из языческих культов.
Внешние формы в данной ситуации зависели, прежде всего, от
навыка строителя, его понимания образа храма, а также от
представлений местного населения о культовом сооружении.
Что касается Южного храма, который В.А. Кузнецов считает
самым поздним в группе Зеленчукских храмов, то, помоему
мнению, он представляет собой языческое святилище, перестроенное
под «croix inscrite», и потому это самый первый храм в Нижне-
Архызском городище. Доказательством тому служат и латитунди-
альность построения основного помещения для молитвы, и эл-
липсовидность подкупольного квадрата (вполне возможно, что в
278

реконструируемом святилище столбы уже были и данная форма
получилась вынужденно), и характер кладки, а также отсутствие
соответствия архитектурно-строительному канону и
невозможность выявления строительного модуля, что отмечено К.Н.
Афанасьевым [6]. Основной аргумент в пользу высказанного
предположения ~ наличие выступа в 30 см в месте примыкания апсиды на
северном фасаде здания, смещение окон в центральной и
северной апсидах относительно их осей и центральной оси храма. При
этом пролет крайних апсид одинаков и составляет 260 см, пролет
центральной апсиды - 326 см. Длины полуокружностей боковых
апсид также совпадают и составляют 500 см. На мой взгляд,
выступ на северном фасаде — результат «реконструкции» X в., и
получился он по причине пристройки апсид к существующему
прямоугольному объему святилища (см. рис. 5.18).
Ориентация Южного храма также подтверждает
предположение, что он построен на основе более древнего культового объекта.
Азимут здания составляет 72° по наблюдениям А.А. Демакова,
который в связи с этим также высказал предположение, что
Южный храм построен «на месте какого-то более древнего храма»
[33]. По сравнению со Средним и Северным храмами Южный
храм направлен не на восток, а на ось ущелья, как было принято
для языческих святилищ.
Учитывая вышесказанное относительно применения
архитектурно-строительного канона, а также опираясь на
сопоставительный анализ объемно-пространственных композиций и
исторические данные, мною сделан вывод, что образцом для Северного
Зеленчукского храма послужил храм Симона Кананита в Анако-
пии (рис. 7.8). Подобное предположение доказывает прежде всего
географическое положение храмов. Храм Симона Кананита
находится в урочище р. Гулисты, поблизости от Санчарского перевала,
непосредственно ведущего в бассейн р. Большой Зеленчук и в
селение Нижний Архыз. Анакопия в VIII в. была столицей
Абхазского царства [34]. Статус ее в X в. точно не известен, но многие
историки предполагают, что она могла оставаться резиденцией
Севастопольских епископов [35]. В любом случае это был круп-
279

ный стратегический пункт, морской порт, имеющий
документально подтвержденные связи с Аланией.
По документам известен царь Абхазии Григорий II (920-955),
оказавший помощь в крещении алан, за что получил
благодарность от Константинополя [36]. В письмах к нему
Константинопольского Патриарха Николая Мистика выражается благодарность
за помощь в крещении Алании и помощь
архиепископу-миссионеру Петру, назначенному в 920 г. епископом Алании. Скорее
всего помощь могла быть оказана также в деле строительства храма,
и столичный город Анакопия мог прислать мастера в новую
столицу Аланских епископов — Нижний Архыз (Маас) для
строительства кафедрального собора. О длительности связей Анакопии
и Алании свидетельствует следующий факт: в 1033 г. аланка Аль-
да, жена абхазского царя Георгия I, подарила Византии крепость
Анакопию [37].
Планировочные схемы, наружные габариты и размер подку-
польного квадрата храмов Симона Кананита и Северного Зелен-
чукского совпадают, что выявлено К.Н. Афанасьевым [6]. В
современном состоянии у храма Симона Кананита отсутствуют
портики. Однако храм был подробно описан еще П.С. Уваровой,
которая опубликовала его план с остатками притворов у северной и
южной стен храма, смещенными относительно поперечной оси
входов аналогично Северному Зеленчукскому храму. Кроме того,
ею отмечено, «что части алтаря, не являясь, в отличие от
традиционного решения, вполне самостоятельными помещениями, не
связываются между собою дверьми» [31, с. 8-9, рис. 1].
Л.Д. Рчеулишвили дал подробное описание храма и ссылки на
фотографии, сделанные до «реставрации» Ново-Афонскими
монахами в XIX в., на которых видны аналогичные Северному
Зеленчукскому храму сводчатые притворы [20, с. 34]. Относительно этих
притворов-портиков мною сделано интересное наблюдение. Как
известно, в Северном Зеленчукском храме наблюдается сбивка
притворов — они не расположены напротив друг друга.
Аналогичные сбивки отмечены мною в Лыхнах, храме Симона Кананита, в
селении Алахадзы, а также в ряде храмов Болгарии. Вероятнее
всего предположить, что эта сбивка была неслучайной — она име-
280

ла какой-то смысл. Возможно, сбивка в плане оси «север—юг»
демонстрировала главенство оси «восток—запад». Однако она
отсутствует в ряде других объектов того же периода, также
имеющих портики — Бзыбском, Шоанинском, Сентинском храмах. Но
вполне возможно и то, что сбивка портиков получалась
вследствие соответствия особенностям первоначального образца,
вопрос о котором остается открытым.
Кроме габаритных размеров и подкупольного квадрата в
планах совпадают размещение боковых входов и расположение окон
в нартексе. Некоторые различия в пространственных схемах
кажутся мне неслучайными и обусловлеными местными
особенностями. В Северном Зеленчукском храме увеличена глубина алтаря
и пастофориев, в алтаре имеется трехступенчатый синтрон. Пасто-
фории соединены с алтарем боковыми проходами, общая длина
храма несколько больше при одинаковой ширине. Из нартекса в
храм ведут три торжественных входа, отделенных ступенями. Все
это объясняется тем, что Северный Зеленчукский храм строился
как кафедрал Аланской епархии и церемония богослужения
имела некоторые отличия от той, которая проходила в Анакопийской
церкви. Нартекс в Северном Зеленчукском храме значительно
глубже, чем в храме Симона Кананита. Увеличение нартекса,
несомненно, связано с большим, чем в Анакопии, количеством новоприоб-
щаемых к христианству. Полуциркульная центральная апсида по
сравнению с пятигранной в церкви Симона Кананита может быть
объяснена субъективными обстоятельствами — например, вновь
прибывший в Нижний Архыз епископ, согласно документам
назначаемый Византией, внес небольшие коррективы.
Бросающаяся в глаза «скульптурность» линий храма,
отсутствие осевой симметрии, замена крестовых опор более простыми
прямоугольного сечения столбами — все это, вероятнее всего,
свидетельствует о привлечении к строительным работам местных
кадров.
Во внешних объемно-пространственных композициях
сравниваемых храмов явно прослеживается тождество (см. рис. 7.8; 5.12).
В том и в другом храме выделен нартекс путем понижения над
ним поскатного покрытия, чего не наблюдается в Лыхненском
281

храме, многими источниками называемом образцом для
Северного Зеленчукского храма. Сходными являются и общий
пропорциональный строй зданий, соотношение высоты и ширины объемов,
высокий барабан купола (в Лыхнах — низкий), наличие люнетов
над входами, карнизов. Люнеты Северного Зеленчукского храма
открытые и имеют подковообразную форму, причем эта
особенность характерна именно для зодчества Алании. Такие же люнеты
имеют Средний Зеленчукский храм и Зругский храм в западной
части Алании.
Оба храма выложены из тесаного камня, но кладка храма
Симона Кананита отличается по технологии. Он сложен из более
мелких блоков и облицован крупными плитами белого камня.
Северный Зеленчукский храм сложен лицевой кладкой ложком и
тычком, с перевязкой углов более крупными камнями — в
технике, напоминающей кладку северокавказских башен, что еще раз
говорит в пользу возможного привлечения для строительных
работ местных каменщиков. Обращают на себя внимание архитравы
над входами в храм Симона Кананита, аккуратно выточенные из
огромных цельных камней с греческими крестами и греческими
надписями. В Северном Зеленчукском храме архитравы гораздо
примитивнее и ничем не украшены.
Поскатные покрытия рукавов креста в Северном
Зеленчукском храме не вписываются по высоте в четверик под барабаном.
Они немного «наезжают» на барабан, что, очевидно, вызвало у
строителей некоторые технические затруднения. В.А. Кузнецов
высказывает предположение, что Северный Зеленчукский храм был
оштукатурен снаружи. Подобный вывод он делает на основании
наличия остатков штукатурки на Среднем, Сентинском и Шоа-
нинском храмах [19, с. 45-46]. Полагаю, это вполне возможно и
также является особенностью храмов Алании. В то же время
церковь Симона Кананита облицована так же, как и другие
абхазские аналоги — Лыхненский и Бзыбский храмы.
Выделяя особенности храмостроения Алании, я считаю, тем не
менее, что вопрос о существовании «школы» в тех сложных
исторических и политических условиях не может быть поставлен. Здесь
может идти речь лишь о применении и местной трактовке образ-
282

цов различных композиционных типов, которых было, как
минимум, два: «croix inscrite» («вписанный крест») и «croix libre»
(«свободный крест»).
Храм Симона Кананита послужил, на ной взгляд, образцом и
для Лыхненского храма. Планы их почти идентичны, но в
объемно-пространственной композиции Лыхненского храма не
выявлен нартекс и нет того вертикализма, который присутствует в
Анакопии (см. рис. 7.5; 7.6). Кроме того, в Лыхнах появляются
«хоры» — второй этаж над нартексом, назначение которого многие
исследователи обоснованно связывают с присутствием на службе
знати [20, с. 38]. Ведь Лыхны — загородная резиденция царей
Абхазии. Лыхненский храм подробно описан Л.Д. Рчеулишвили [20,
с. 36-46].
Образцом для храма Симона Кананита, по моему мнению,
послужил Бзыбский храм. Основанием для такого предположения
является совпадение размеров подкупольного квадрата, общей
пространственной схемы (за исключением нартекса),
объемно-пространственных композиций, а также техники кладки (рис. 7.5; 7.8).
Эту же точку зрения выражает Л.Д. Рчеулишвили [20, с. 69—73].
Датировка Бзыбского храма IX в. поддержана Л.Г. Хрушковой,
которая основывается на анализе каменного декора, наличии
граненых апсид, скромном убранстве храма, простых пропорциях и
не до конца продуманном конструктивном решении [38].
Действительно, толщина наружных стен не соответствует толщине опор
— стены очень массивны, их толщина составляет 120 см, а опоры
очень тонкие, всего 62 х 62 см. Бзыбский храм не имеет нартекса, и
это вполне объяснимо, учитывая его местоположение и
назначение. Это был крепостной храм, предназначенный только дл^йпнасе-
ления крегюстиГТак как аохазьгбылтпсрещены еще в VI в., ново-
обращаемых в маленькой крепости было немного, и нартекс не
был нужен.
Л.Д. Рчеулишвили обращает внимание на ряд неточностей и
недочетов, допущенных при строительстве храма [20, с. 10—16]. На
мой взгляд, неточности могут быть объяснены тем, что Бзыбский
храм — первый храм подобной композиции на территории
Абхазского царства. При этом образец, возможно, был привнесен спосо-
283

бом простой разбивки в соответствии с
архитектурно-строительным каноном, но само строительство велось местным мастером, не
знавшим работы крестово-купольной системы и строившим объем
интуитивно. Недочетами в конструктивном отношении и
объясняется, видимо, раннее обрушение сводов.
Что касается вопроса об образце для Бзыбского храма, то он
очень сложен и непосредственно связан с проблемой генезиса
композиционного типа «croix inscrite» вообще. Данный вопрос
неоднократно дискутировался, высказывались самые различные
мнения на этот счет. Н.И. Брунов полагал, что этот тип
сформировался в VI в. в восточных провинциях Византии и затем проник в
Константинопольскую школу [30, с. 458]. О. Вульф считает его
византийским явлением, М. Бюльман возводит к римской
архитектуре, С. Гуйер — к эллинизму, И. Стриговский находит его
прародину в Армении, а Г.Н. Чубинашвили - в Грузии [20, с. 63].
При сопоставлении планов Бзыбского и Херсонесского
храмов мною отмечено совпадение наружных размеров и размеров
подкупольных квадратов у названных храмов, а именно эти
параметры, как уже отмечалось выше, были определяющими при
применении архитектурно-строительного канона для разбивки храма
в Византийских провинциях. Следовательно, предположительный
образец для Бзыбского храма — храм в Херсонесе.
Еще один близкий аналог Бзыбского храма — храм в селении
Лоо — несколько выделяется по своему пространственному реше-*
нию и строительной технике (рис. 7.9).уВ^центре храма
симметрично расположены были четыре столба (сохранились лишь их
основания), размер стороны подкупольного квадрата - 3,3 м.
Средняя апсида несколько удлинена, пол ее поднят над уровнем пола
центрального нефа на 0,30 м! Торцы стен, разделяющие апсиды,
оформлены пилястрами. ОбмерамйТхЪ. ивчиннйковой^уотановле-
но, что как внутренние, так и наружные пилястры соответствуют-
расположению внутренних столбов, квадратных в основании.
Западная часть храма от молитвенного зала отделена парой столбов.
Нартекса как такового не было, в чем состоит отличие настоящего
храма от многих близких по композиции и плану церквей в
Херсонесе, Нижнем Архызе, Анакопии, Бзыби и Лыхнах. Храм ос-
284

вещался узкими @,4 м) оконными проемами с арочным
завершением, выполненным из известковых плит и плит ракушечника.
При раскопках Б.Б. Овчинниковой обнаружены фрагменты
зеленовато-голубого оконного стекла. Возможно, им были застеклены
окна храма. ВЛ. Галибин отмечает византийское происхождение
стекла и указывает, что стекло подобного химического состава
появляется не ранее Х-ХН вв. [39].
При сооружении Лооского храма применена техника кладки
типа «облицовка с забутовкой», но она имеет свои особенности.
Облицовочные плиты внешнего панциря вытесаны из белого
органогенного, частично мраморизованного известняка местного
происхождения. Снаружи они были обожжены, что придало им
красивый ровный белый цвет. Гладко отесанные белые
известняковые плиты, сохранившиеся лишь во фрёш^{тюсгса^гг^шш
только внешний панцирь памятника в Лоо. Кладка внутреннего
панциря состоит из плоских плит местного известнякового
песчаника серо-коричневого цвета, уложенных торцом к поверхности
стены. У других памятников побережья Черного моря оба панциря
стен сложены из тесаных блоков. Особый интерес представляет
кладочный раствор Лоосского храма. Основу раствора составляет
известняковая связующая масса с заполнением из мелкого гравия.
Раствор столь прочен, что плохо поддается выветриванию даже во
влажном субтропическом климате побережья Кавказа.
Характерной для Лоосского храма особенностью является
активное использование строительной керамики (фрагментов кера-
мид, кадшптеров, плинфы) и осколков пифосов для выравнивания
кладки 1Свнешней стороны в оформлении стен храма в ряде мест
сохранились остатки облицовки, аналогичной, к примеру,
использованной в храме Симона Кананита в Анакопии. В период
функционирования храма именно эти облицовочные блоки сплошными
рядами покрывали внешнюю его поверхность, с моря он смотрелся
белокаменной церковью с красноватого цвета черепичной кровлей.
Скопления обломков керамид и калиптеров, выявленных при
раскопках храма [39, с. 7—31], подтверждают это предположение.
Еще одна особенность храма — расчлененность фасадов
южной, северной и западной стен пилястрами, которые могли перехо-
285

дить в арочные полукружия. Подобная трактовка фасада
свойственна Зругскому храму Северной Осетии. Она широко была
распространена и в Закавказье в XI—XII вв. С восточной стороны
храма находятся три апсиды — пятигранная центральная и две
полукруглые боковые. Такое сочетание свойственно
многочисленным храмам данного периода в Восточных областях Византийской
империи, например, в Крыму и в Болгарии.
Следов резного декора на стенах храма не сохранилось, однако
в процессе раскопок было найдено несколько фрагментов с
резным орнаментом, в том числе обломки с орнаментом обнаружены
в забутовке стен существующего здания. Найден облицовочный
блок с отдельными буквами греческого алфавита. По мнению
Б.Б. Овчинниковой, храм был восстановлен в XIV в. [39, с. 14].
Географическое положение храма в Херсонесе и храма Иоанна
Предтечи в Керчи говорит о том, что они могли послужить
образцами для храмов Абхазии и Алании. Кроме сухопутного пути из
Константинополя в Абхазию через Трапезунд существовал и
морской путь, которым следовал епископ Феодор в начале XIII в. [40].
Данный путь существовал и раньше, он описан Константином
Багрянородным в IX в. [41]. Это путь из Константинополя в
Херсон (Херсонес), далее на Боспор (Керчь), затем либо морем в
Абхазию (Питиунт или Анакопию), либо в Таматарху и далее по
предгорьям в Аланию. Таким образом, как Керченский, так и Херсо-
несский храмы могли послужить образцами для храмов Абхазии
и Алании, тем более что дата их постройки очень ранняя - VIII в.
Вопрос о том, как храм типа «croix inscrite» появился в Крыму
(Таврике), я оставлю за пределами данной работы.
Наружные размеры и подкупольный квадрат церкви Иоанна
Предтечи в Керчи совпадают с аналогичными параметрами Шоа-
нинского храма (рис. 7.3, а). Вопрос о Шоанинском храме и его
аналогах освещен В.А. Кузнецовым, который приходит к выводу,
что «Шоанинский храм находится в близком типологическом
родстве с Северным Зеленчукским храмом» [19, с. 67]. Этот вывод
сделан на основе исследований К.Н. Афанасьева, определившего
соотношение размеров Северного Зеленчукского и Шоанинского
храмов «как сторона и диагональ квадрата» [6]. Кроме того,
286

В.А. Кузнецов основывается на типологическом сходстве планов
обоих храмов и наличии в них особенности храмов Алании —
квадратных подкупольных столбов. Однако квадратные подку-
польные столбы присутствуют и в Херсонесском храме. Он же
отмечает различие в техническом способе возведения зданий,
обращая внимание на остатки деревянных субструкций и отверстия
от них, расположенные по всей высоте здания, и констатируя, что
подобного не наблюдается в других храмах этой группы [19, с. 69].
Отмеченный строительный прием подтверждает мое
предположение, что строились храмы местными мастерами. Такой прием
возведения сооружений при помощи деревянных закладных
лесов использовался в башенном зодчестве Северного Кавказа. Кроме
того, способ кладки Шоанинского храма аналогичен способу кладки
башен: поперек лежащие каменные блоки квадратного сечения
перевязаны через два-три ряда плоскими продольными
каменными плитами. Углы здания выведены из более крупных камней,
стены храма имеют явно выраженное сужение кверху. Перемычки
над более широкими входными люнетами выполнены не в плин-
фе, как в Зеленчукском храме, а из каменных блоков; перемычки
над более узкими окнами выточены из цельного камня, что тоже
аналогично башенным сооружениям. Объемная композиция
Шоанинского храма отличается от композиции Северного Зеленчук-
ского храма - в ней не выделены в высотном соотношении
боковые нефы. Снаружи храм представляет собой цельный
прямоугольный объем с боковыми портиками. Портики не аналогичны
Северному Зеленчукскому храму — они закрытые.
Объемное решение церкви Иоанна Предтечи в Керчи также
отлично от Шоанинского храма. Снаружи церковь смотрится
скорее как обстроенный «croix libre», чем как «croix inscrite». Однако
учитывая способ применения архитектурно-строительного
канона в средневизантийский период (выбор за основу наружных
габаритов здания и подкупольного квадрата) и совпадение этих
параметров у церкви Иоанна Предтечи и Шоанинского храма, а
также наличие вышеуказанного пути из Таматархи в Аланию,
можно сделать вывод, что церковь в Керчи могла послужить образцом
для Шоанинского храма.
287

Подводя итоги вышесказанному, отмечу следующее:
• Говоря о генезисе архитектуры храмов Алании,
необоснованно утверждать о существовании единой школы или
единственного влияния. Согласно документам на данной территории в
процессе христианизации в одно и то же время принимали участие
как минимум три крупных центра христианства — Византия,
Абхазское царство и грузинское царство Лазика, а также,
предположительно Таврика и Таматарха. Все они в той или иной степени
оказали влияние на формирование христианской архитектуры
Алании.
• Территория Абхазского царства, Таврики, Таматархи и
Алании в средневизантийский период считалась византийской
провинцией, в конфессиональном отношении подчинялась
Константинополю, была поделена на епархии и митрополии. Поэтому
общим фактором для данной территории является
использование византийского архитектурно-строительного канона при
возведении храмов.
• Византийский архитектурно-строительный канон на
территорию Алании проникал не непосредственно из Византии, а
опосредованно через христианскую строительную культуру соседних
государств, предоставляющих, судя по документам, миссионерскую
помощь Алании, заключающуюся также и в инициативе по
строительству храмов, а следовательно, образцов храмостроения.
• Наиболее предпочтительной стороной использования
византийского архитектурно-строительного канона в провинции было
соблюдение пространственно-планировочной структуры храма, тем
более что «проектирование» здания начиналось непосредственно
с разбивки его плана на местности. Разбивка здания могла
производиться самим миссионером-пастырем, а не мастером-строителем.
С образца при этом копировались наружные габариты здания и
размер подкупольного квадрата. Дальнейшее формирование
объемно-пространственной композиции зависело от главного мастера-
строителя, который, судя по особенностям архитектуры
анализируемых храмов, в редких случаях был прислан из
конфессионального центра. Если это было так, образец копировался и в объемно-
пространственном решении (храм Симона Кананита в Анакопии
288

и Северный Зеленчукский храм), если нет —
объемно-пространственные решения образца и вновь возводимого здания
существенно различались (церковь Иоанна Предтечи в Керчи и Шоа-
нинский храм).
• Для проведения строительных работ приглашались местные
кадры. Наиболее вероятно, это были мастера-каменотесы -
строители башен. Некоторые строительные приемы башенной
архитектуры использовались при строительстве храмов. Можно возразить,
что сохранившиеся образцы башенного зодчества относятся к
более позднему периоду - XVI в., но, учитывая сакральность как
самой башенной формы, так и процесса ее возведения,
сохраняемые из поколения в поколение, можно сделать вывод, что
строительная техника существенно не менялась. В связи с
привлечением местных строительных кадров храмы Алании имеют свои
тектонические особенности. При этом можно не только отметить
особенности каждого храма, но и объединить несколько храмов с
точки зрения «творчества» отдельной строительной бригады.
• Детали оформления наружных форм и литургической
обстановки имеют свои особенности вследствие наличия местных
трактовок богослужения, зачастую отягченных языческими культами
или стремлением «погасить» языческое влияние, предложив
христианскую трактовку культового пространства.
• К вопросу о генезисе христианского храма типа «croix inscrite»
в Алании предлагаются следующие исторические цепочки
образцов: Херсонес - Бзыбь — храм Симона Кананита в Анакопии -
Северный Зеленчукский храм; церковь Иоанна Предтечи в
Керчи — Шоанинский храм. Влияние образцов Трапезунда на
абхазские храмы в Бзыби, Анакопии, Алахадзы и Лыхнах и,
соответственно, на Северный Зеленчукский храм представляется
малодоказательным ввиду поздней датировки церквей Трапезунда,
отсутствия купола в первый строительный период и гораздо более
значительных размеров. Скорее можно предположить обратное
влияние, учитывая также активные экономические связи Абхазии
и Трапезунда, перенос кафедры аланских митрополитов в Трапе-
зунд в XII в. и наличие промежуточных форпостов Аланской
епархии в Трапезунде на пути следования в Константинополь.
289

7.3. Особенности архитектуры христианского храма
типа «свободный крест» на Северном Кавказе
Храмы типа «свободный крест» известны на Северном
Кавказе в пределах территории Алании IX -XII вв., а также на
территории г. Тмутаракань. На территории Алании на сегодняшний
момент известны пять храмов этой композиции. Четыре храма
обмерены и опубликованы В.М. Сысоевым в 1895 г.: два - в ущелье
р. Большой Зеленчук, на «Церковной поляне»; два — в ущелье
Кяфара [42]. Храмы на «Церковной поляне», а также на р.
Большой Зеленчук обмерены Д.М. Струковым в 1898 г. [43]. Широко
известен Сентинский храм на р. Теберде (см. рис. 5.21-5.23).
Средний Зеленчукский храм является усложненным вариантом этой
композиции (см. рис. 5.15—5.17). Крестоообразный храм на
территории Тмутаракани открыт и обмерен Б.А. Рыбаковым в 1954 г.
(рис. 7.2). В.А. Кузнецов считает, что крестообразные храмы
Северного Кавказа имеют малоазийское происхождение [44].
Вопрос о генезисе храма типа «обнаженный крест» на
Северном Кавказе непосредственно связан с применением
византийского архитектурно-строительного канона в провинции и,
следовательно, со строительством храмов по образцу. Строительство
храмов по образцу являлось широко известным приемом в
византийских провинциях в период средневековья. Особенно это
касалось территорий, на которых христианство делало свои первые
шаги. Основной способ передачи образца в средневизантийский
период - разбивка здания на местности согласно принятой за
образец пространственной схемы, соответствующей архитектурно-
строительному канону. После этого перед строителем стояла
задача определить вертикальные размеры здания исходя из
канонических пропорциональных соотношений. При разбивке размеры
будущего здания определялись по наружным стенам, а основой
построения служила сторона подкупольного квадрата [32].
Единицей длины был греческий фут, размеры которого колебались от
30,8 до 32 см [5]. Разметка контуров здания производилась при
помощи шнура с узелками эталонной длины, о чем
свидетельствует множество документов [45].
290

Многими документами зафиксировано, что в момент закладки
храма проводилась торжественная церемония, в процессе которой
намечались положение престола в алтаре и четыре угла здания.
«Затем устанавливают один камень в качестве основы церкви в
центре алтаря, а остальные невыделенные камни - по четырем
углам... Епископ читает сию молитву... и повелевает главе
мастеров взять инструмент и расчертить местность по воле
строителя...» [46]. При разбивке храма на вновь освоенной в
конфессиональном отношении территории необходимо было учитывать
местные факторы, например, необходимость большего помещения
для крещения, или специфику богослужения, осложненного
дополнениями из языческих обрядов. Внешние формы в данной
ситуации с образца не копировались, они считались менее
важными, нежели внутреннее пространство храма, соответствующее
литургии.
Таким образом, при определении возможных образцов для
провинциальных храмов Византийской империи основой
сопоставления может являться совпадение размеров подкупольных
квадратов и наружных габаритных размеров. Совпадение может не
быть идеально точным, поскольку размеры греческого фута в
византийский период колебались, как было отмечено выше.
Сопоставление указанных параметров выявило тождество между
Сентинским храмом (рис. 7.2), тремя церквями, обследованными
В.М. Сысоевым, и двумя храмами VI в. в Херсонесе
(расположенными около так называемой Западной и Восточной базилик)
(рис. 7.2). Параметры церкви на «Церковной поляне» совпадают
почти точно с параметрами Среднего Зеленчукского храма, а
также с параметрами церкви VIII в. близ Амастры, Малая Азия. Кроме
того, мною отмечено совпадение размеров подкупольных
квадратов и ширины как самих зданий, так и приделов у Сентинского и
Шоанинского храмов.
Шоанинский храм относится к типу «вписанный крест», и
возможность опосредованного влияния Херсонеса и Боспора
(Керчи) на храмы Алании этого типа уже рассматривалась выше. В
ходе исследования были предложены следующие исторические
цепочки образцов: Херсонес — Бзыбь — храм Симона Кананита в
291

Анакрпии - Северный Зеленчукский храм; церковь Иоанна
Предтечи в Керчи - Шоанинский храм. Сопоставление храмов типа
«обнаженный крест», а также анализ исторических событий
документов позволяют высказать предположение о непосредственном
участии Херсонеса в христианизации и храмостроительстве
Алании в X в. Необходимо отметить, что данная версия
высказывалась К.Н. Афанасьевым [6] также на основе анализа пропорций и
размеров, как предположительное направление исследования.
Рассмотренная выше хронология христианизации региона
показывала, что территории Абхазского царства, Таврики, Таматархи
и Алании в средневизантийский период считались византийской
провинцией, в конфессиональном отношении подчинялись
Константинополю.
В связи с привлечением местных строительных кадров храмы
Алании имеют свои тектонические особенности. При этом можно
не только говорить об особенностях каждого храма, но и
произвести объединение нескольких храмов и отнести каждую группу к
«творчеству» отдельной строительной бригады. Однако
строительная бригада лишь воплощала заданную инициатором
строительства храма форму, соответствующую определенному
архитектурно-строительному канону.
Применительно к форме «обнаженный крест» можно отметить
следующее. Храмы данного типа строятся в V—VI вв. и в Херсонесе,
и в Малой Азии, и в Таматархе, и в Армении, и в Грузии, и в самом
Константинополе. Это означает, что в указанный период
использовался соответствующий архитектурно-строительный канон.
Однако все эти храмы разнятся в абсолютных размерах и в наружном
облике, что свидетельствует о том, что архитектурно-строительный
канон имел вариации в провинции. Совпадение основных
параметров — размеров подкупольных квадратов и габаритных размеров —
позволяет сделать вывод об использовании образца. Внешний
облик и строительная техника образца и вновь возводимого храма
могут существенно различаться. Выбор образца зависел от
идеологического контекста возводимого сооружения.
Сопоставим Сентинский храм и послужившие ему образцом
два храма Херсонеса. Оба храма имеют одинаковый подкуполь-
292

ный квадрат, и в том и в другом отсутствует апсида, нет и
дополнительных помещений с востока. Крестообразные храмы Херсо-
неса изучались А.Л. Якобсоном, А.Л. Бертье-Делагардом, В.В.
Латышевым, К.К. Косцюшко-Валюжиничем [47]. Крестообразных
зданий в Херсонесе известно на настоящий момент шесть. Два из
них, анализируемые мною, являлись пристроенными к базиликам.
Здание около Западной базилики К.К. Косцюшко-Валюжинич и
А.Л. Якобсон относят к V—VI вв. Крестообразное здание (ныне не
сохранилось) представляло собой, очевидно, надгробный мавзолей,
построенный над вырубленной в скале усыпальницей с тремя
нишами, что и придавало мавзолею крестообразную форму.
Крестообразная форма мавзолеев была очень распространена на
византийском востоке в IV—V вв. И. Стржиговский считал, что
крестообразный план - «позднейший наземный заместитель
природной на Востоке крестообразной катакомбы» [48].
Храмы-усыпальницы такой формы известны в Каппадокии, Анкире (соседней с
Каппадокией области), Ликии, Киликии, Бинбиркилиссе, Ликао-
нии [47, с. 205].
Крестообразный мавзолей у Восточной базилики сложен, как
и у Западной, из некрупных полубутовых камней, грубо
отесанных с лица и выложенных правильными рядами. Размеры подку-
польных квадратов и габаритные размеры по ширине у этих
построек совпадают. Достоверно известно, что названные два храма
строились как усыпальницы, это, видимо, и обусловило, выбор
формы в виде «обнаженного креста» для Сентинского храма.
Сентинский храм строился на месте древнего погребального
комплекса. И.А. Владимировым в 1898 г. было открыто более 100
погребальных сооружений на склоне горы, где расположен этот храм
[49]. В самом храме обнаружены погребения, одномоментные
времени постройки храма (погребение девушки, датированное по
остаткам ткани и одежды X в.) [50]. Рядом с Сентинским храмом
расположены были два мавзолея, датируемые X в. [49, л.34].
Интересен факт, что в стены Сентинского храма были вставлены
блоки языческого святилища [50]. Возникает предположение, что
Сентинский храм строился как усыпальница на сакральной горе,
предназначенной для погребений, среди дохристианских погребаль-
293

ных построек. Именно этим и был обусловлен выбор формы и
образца для храма.
Помимо обозначенных двух храмов в Херсонесе X в. было еще
три храма в форме «обнаженного креста» - № 19, № 27 на агоре и
храм за городом (рис. 7.2, д). Все они имеют большие размеры,
например, размер подкупольного квадрата - около 5 м, тогда как
в рассматриваемых храмах — 3 м. Кроме того, в этих храмах
пристроены помещения литургического назначения с востока, есть
синтрон и полукруглая апсида - т. е. они функционировали
именно как храмы, а не как усыпальницы. Вызывает споры датировка
этих храмов. А.Л. Якобсон относит их также к VI в., а О.И. Домб-
ровский - к X в. [47, с. 206].
Причина выбора именно образца VI в. в форме «обнаженного
креста» для Сентинского храма заключается, по-видимому, в том,
что за образец взята именно усыпальница. Однако архитектурно-
строительный канон X в. и изменившийся религиозный канон
предполагали наличие в храме полукруглой апсиды и синтрона,
поэтому в Сентинском храме были выполнены эти элементы.
Детали оформления наружных форм и внутренней обстановки
имеют свои особенности, вероятно, вследствие своеобразия
богослужения, зачастую осложненного языческими обрядами. Возможно,
этим объясняется наличие в Сентинском храме притворов — с
севера, юга и запада. Многие поздние исследователи считали, что
притворы Сентинского храма появились лишь в XIX в. и
построены монахами, однако И.А. Владимиров отмечает наличие
остатков притворов до открытия монастыря, что видно и на
фотографии Е.Д. Фелицына 1898 г. Монахи в XIX в. только восстановили
разрушенные приделы. Заслуживает внимания и дальнейшего
исследования факт совпадения габаритных размеров и
подкупольного квадрата Сентинского храма и Шоанинского,
расположенного ниже в том же ущелье.
При сопоставлении каменной кладки и конструктивных
решений становится очевидным, что для проведения строительных
работ приглашались местные кадры. Крестообразный храм на
Акрополе Херсонеса (на площади Нового собора) № 27 имеет
форму креста с двумя пристроенными помещениями с востока. Юж-
294

ная пристройка была перекрыта сводом. В алтарной полукруглой
апсиде имеется синтрон. Кладка здания осуществлена из крупных
каменных блоков, плохо отесанных, выложенных нечеткими
рядами. Толщина стен - 1,07 м. Храм № 19 находится недалеко от
центральной части города, имеет полукруглую апсиду с
четырехступенчатым синтроном. Он также имеет два помещения с
востока: южное - прямоугольной формы, северное - с полукруглой
апсидой, перекрытой конкой. В северной части помещен
высеченный из одного куска камня водоем с рельефным изображением
на лицевой стороне. Храм сохранился на высоту 4 м. Кладка из
крупных, неправильной формы блоков известняка, выложенных
слабо выраженными рядами, углы и обрамления проемов — из
большие, тщательно отесанных блоков, небольшие внутренние
промежутки в стенах заполнены мелким бутом и залиты
известковым раствором. В кладке полностью отсутствует кирпич. К.К. Кос-
цюшко-Валюжинич считал, что храм имел купол, А. Бертье-Дела-
гард — что перекрытие было деревянным; А.Л. Якобсон
обоснованно подтвердил версию о наличии купола [47; 51]. Толщина
стен ~ более 1 м.
Храм за городом имеет кладку стен из некрупного бутового
камня, притесанного с лица и сложенного выдержанными рядами,
и слоев кирпича. Этот храм, как и храмы № 19 и № 27, имеет
выемы в подкупольном квадрате.
Сентинский храм сложен из тщательно отесанных блоков и
плит желтоватого песчаника на известковом растворе (см. рис. 5.21-
5.23). Кладка углов выполнена ложком и тычком из более
крупных блоков. Стены имеют толщину 0,85 м; храм поставлен без
фундамента на скальном основании. Кирпич не применялся, все
арки выложены из хорошо отесанных и подогнанных каменных
плит, завершения над апсидными окнами - из монолитных
архивольтов. Паруса, согласно отчету Владимирова, выложены из
камней, вытесанных в виде усеченных пирамидок [49, л. 35].
Интересно отметить, что техника кладки храма и находящегося рядом
мавзолея сходны, хотя мавзолей датируется IX в. Церковь на
«Церковной поляне» в урочище Архыз сложена насухо из грубо оте-
295

санных камней, судя по рисунку Струкова, с плохо
выдержанными рядами и без более крупных камней в угловой кладке [43].
Особенности имеет конструктивное решение Шоанинского
храма. Остатки деревянных субструкций и отверстия от них,
расположенные по всей высоте здания, не наблюдаются в других
храмах Алании. Кладка Среднего Зеленчукского храма выполнена
на известковом растворе из крупных тесаных песчаниковых плит
и блоков без строгого соблюдения рядов и с забутовкой между
панцирями. Углы и обрамления окон и дверей выложены из
гораздо более крупных квадров ложком и тычком. Именно эта
техника аналогична херсонесской, другие, вышеназванные,
принципиально отличаются.
Несмотря на сходство техники кладки, предполагаемый
образец для Среднего храма обнаружен нами не в Херсонесе, а в
Малой Азии,(наострове Буюкада влиз Амастры)(рис. 7.2, в). Церковь
относится kVHI в. и параметры ее — подкупольный квадрат,
ширина, размеры приалтарных помещений - совпадают с
параметрами Среднего храма с очень большой степенью точности. Техника
кладки в образце - из тщательно вытесанного камня, с четко
соблюдаемыми рядами - совершенно отличная от кладки Херсо-
неса и Зеленчука. В Среднем храме нарушена и типологическая
схема: в нем отсутствуют западные боковые помещения,
предназначенные в раннее средневековье для крещения избранных
категорий граждан, и поперечный нартекс. Однако при этом Средний
храм имеет так называемый «классический» для сред не
византийского периода нартекс, состоящий из трех частей.
Как отмечает Н. Красносельцев, нартекс в средневизантийский
период мог делиться на три части согласно категориям кающихся
или «оглашенных» [52]. Две части нартекса оставались внутри,
назывались внутренним нартексом и не должны были отделяться
от центрального зала храма дверями, но членились определенным
образом, что мы и видим в Среднем храме. Эти части
предназначались для кающихся и приобщающихся второго и третьего
классов, так называемых «слушающих», которым разрешалось
присутствовать на первой части богослужения до таинства евхаристии.
Внешний нартекс, двери из которого всегда были закрыты, пред-
296

назначался для «плачущих» — кающихся последнего класса,
которые не имели права вообще присутствовать на богослужении, а
могли только попросить входящих помолиться за них [52, с. 322].
Видимо, при строительстве храма, всегда производимом, как было
отмечено выше, по инициативе миссионера и под его
непосредственным руководством, типологическая схема образца VIII в. была
изменена в соответствии с канонами X в.
Средний храм таит в себе много загадок; одна из них
заключается в том, что согласно сохранившемуся на северной стене шву
первоначально храм был задуман в виде «обнаженного креста», а
впоследствии переделан в трехапсидный. Может быть, это было
связано с длительностью строительного периода, в процессе
которого могло поменяться несколько миссионеров. Интересным
фактом является и совпадение параметров Среднего храма с храмом
на «Церковной поляне» выше по ущелью, построенным в форме
«обнаженного креста».
На основании вышесказанного можно сделать следующий
вывод. В храмах Алании X в., относящихся к композиции
«обнаженный крест», выявлено три типа кладки: кладка «насухо» из
колотых и грубобработанных камней без соблюдения рядов и
выделения углов; кладка из некрупных груботесанных блоков и плит на
известковом растворе с выделением углов более крупными
блоками и с забутовкой между наружными панцирями; кладка из
крупных тесаных камней, тщательно пригнанных друг к другу на
известковом растворе. Первый тип кладки (храм на «Церковной
поляне», храмы в ущельях рек Кяфар и Большой Зеленчук) -
явно местного происхождения, так как он наблюдается в
огромном количестве в одновременных храмам жилищах. Второй тип
кладки (Средний и Северный Зеленчукские храмы) заимствован
в Херсонесе, поскольку больше он нигде не встречается — ни в
Византии, ни в Малой Азии, ни в Абхазии. Третий тип кладки
(Сентинский и Шоанинский храмы) также может быть местного
происхождения, учитывая аналогичный характер кладки Сентин-
ского мавзолея и других более ранних погребальных сооружений,
но может быть и привнесен из неизвестного пока источника.
297

Кладка крестообразного храма в Тмутаракани имеет
несколько иной характер. Стены его сложены «в елочку», в два рада
камней на известковом растворе. При этом углы здания выделены
большими плоскими камнями. Апсида храма выложена из
круглых камней тесно друг к другу на растворе, мелкие камни
дополняют кладку, придавая ей требуемую форму [53]. Апсида имеет
еще одну необычную особенность. С внешней стороны стенка
апсиды шириной 0,45 м отступает от нижнего ряда
фундаментных камней. По периметру этого ряда выставлены на ребро
большие плоские камни. В промежутке между ними и стеной
выложены в трех местах каменные перегородочки в центре из одного
большого камня, по бокам — из мелких камней на растворе.
Пространство между названными конструкциями забито глиной [53,
с. 13-14].
Анализ генезиса архитектуры крестообразных храмов Алании
убеждает в том, что нет оснований говорить о единой школе
зодчества, одной строительной артели или единственном влиянии.
Согласно документам, на данной территории в процессе христиа-
к^ттии-в одно^и то жеввемя принимали участиекак минимум
три крупных центра христианства - Малая Азия, Абхазское
царство, Таврика и Таматарха<^Все они в той или иной степени оказа-
| ли влияние на формирование христианской архитектуры Алании.
Это могла быть едк миссионерская помощь, так и привнесение
образца и присылка мастеров. Причем один конфессиональный
центр мог прислать миссионера, другой — привезти мастеров для
строительства храма или обучить местных мастеров в процессе
строительства храма. Все это в полной мере можно отнести к
наиболее gpvrtu ТУ^п? YrKrnTR™?y"v храмов Алании в форме
«croix libre», или(«свободный крест».^Относительно
первоисточника такой формы существуют различные точки зрения, я склоня-
юс^^аябазийскбму^е происхождению. Однако нй^лшенно то,
что в Аланию данный тип храма был привнесен ш Херсонеса| и
одним из первых в этой группе был построен Сентинский храм
на р. Теберде, послуживший образцом для остальных храмов
указанной группы.
298

Литература
1. Мужухоев М.Б. Средневековые святилища Центрального Кавказа// СА.
1985. № 3. С. 81-92; Он же. Таргимский храм // Северный Кавказ в древности
и в средние века. М., 1980. С. 177-183; Он же. Раскопки храма Алби-Ерды
горной Ингушетии в 1990-1991 гг. // XVIII Крупновские чтения по
археологии Северного Кавказа. Кисловодск, 1994. С. 63-64; Тменов В.Х. Древние
верования осетин и ингушей и их отражение в памятниках материальной
культуры // Вопросы историко-культурных связей на Северном Кавказе. Орджоникидзе,
1985. С. 33-71; ЩеблыкшИ.П. Архитектура древних ингушских
святилищ//Известия Ингушского НИИ краеведения. Вып. 3. Владикавказ, 1930.
С. 430-494; Кузнецов В А Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе, 1977.175 с.
2. ГолъдштейнА.Ф. Средневековое зодчество Чечено-Ингушетии. М., 1975;
Сулименко С.Д. Архитектура в традиционной культуре горских народов
Северного Кавказа: Дис.... д-ра архит. М., 2000.540 с.
3. Ионе Г. И. Верхне-Чегемские памятники VI—XIV вв.// Ученые записки
Кабардино-Балкарского НИИ. Т. 19. Нальчик, 1963. С. 183-208.
4. См., например: Кузнецов В.А. Зодчество феодальной Алании; Тменов
В.Х. Средневековые историко-архитектурные памятники Северной Осетии.
Орджоникидзе, 1984.340 с.
5. Underwood P. Some principles of measure in the architecture of the period of
Justunian// Cahiers archeologiques. Paris, 1948. Vol. 3. P. 65-72.
6. Афанасьев КН. Типологический и пропорциональный анализ
верхнекубанской группы храмов Северного Кавказа // Новые материалы по
археологии Центрального Кавказа. Орджоникидзе, 1986. С. 105-119.
7. Шенков А. С, Вятчанина Т.Н. Об иконографии и тектонике
православного храма. М., 1996; Бусева-Давыдова ИЛ. Представления о символике храма
в культуре Древней Руси // Храмостроительство в России: традиции и
современность: Сб. науч. ст. М., 1996. С. 40-45.
8. Schilbach E. Byzantinische Metrologie. Мьпспеп, 1970.
9. Бондаренко И.А. Идея иерархии в зодчестве Древней Руси //
Храмостроительство в России: традиции и современность. С. 33—40; Радзюкевич А.В.
Особенности построения храмов Владимиро-Суздальской Руси методом «по
образцу» // http://archi.ru/press/text/2004/sibdizine0704.htm.
10. Дмитриев В.А. Традиционная метрология народов Северного Кавказа:
Дис.... канд. ист. наук. М., 1987. С. 14—15.
11. Большаков Л.Н. Метрический анализ древнерусских храмов XI-XII вв.
//Древнерусское искусство. М: Наука, 1988. С. 112-118.
12. Щеблыкин НП. Указ. соч.
13. Акритас П.Г. Археологические исследования Чегемского ущелья в
1959 г. // Сб. статей по истории Кабардино-Балкарии. Вып. 9. Нальчик, 1961.
С. 177—192; Алексеева Е.П. Археологические раскопки в районе с. Верхний
Чегем в 1959 г. // Там же. С. 193-204.
299

14. Семенова И. Г. Отчет об археологических исследованиях могильника
«Фардык» в 2004 г. [рук.] // Архив института археологии Кавказа Нальчик, 2005.
15. Крупное Е.И. Христианский храм XII в. на городище Верхний Джулат
// Средневековые памятники Северной Осетии: Труды Северо-Кавказской
экспедиции 1958-1960 гг. Т. 2. М.: Изд-во академии наук СССР, 1963. С. 48-
63; Кузнецов В.А. Церкви Верхнего Джулата и время их интерпретации //
V Крупновские чтения по археологии Кавказа. Махачкала, 1975. С. 107-109.
16. Мылорадовин О. В. Христианский могильник на городище «Верхний
Джулат// МИА. № 114. М., 1963; Крупное Е.И. Указ. соч.
17. Рыбаков Б.А. Русские системы мер длины XI-XV вв. // Советская
этнография. 1949. № 1. С. 67-91.
18. Рчеулишвшш ЛД. Некоторые аспекты грузинской архитектуры
Черноморского побережья // Средневековое искусство. Русь. Грузия. М., 1978;
Кузнецов В.А. Зодчество феодальной Алании; Перфильева Л А. К вопросу о
византийском влиянии на культовую архитектуру Северо-Западного Кавказа X-
XI вв. //Аланы: Западная Европа и Византия. Орджоникидзе, 1992.
19. Кузнецов ВА. Зодчество феодальной Алании. С. 43—44.
20. Рнеулишвили Л Д. Купольная архитектура VII-X вв. в Абхазии. Тбилиси,
1988. С. 77-80.
21. Чубинашвшш Г.Н. Архитектура Грузии // Вестник института
археологии. Т. 3. М., 1966. С. 338.
22. Перфильева ЛАУказ. соч. С. 196-198.
23. Марр Н.Я. Крещение армян, грузин, абхазов и алан Св. Григорием //
Записки восточного отделения русского археологического общества. Т. 16.
Вып. 2-3. СПб., 1905. С. 135.
24. Гарнак А. Миссия и распространение христианства в первые три века.
Лейпциг, 1902. С. 447.
25. Obolensky D. The Principles and Methods of Byzantine Diplomacy //
XII Congres international des Etudes Byzantines. T. 1. Beograd, 1963. P. 53.
26. Дьячков- Тарасов А.П. Неизвестный древний торговый путь из Хорезма
в Византию через Кавказ // Новый Восток. 1930. Т. 28. С. * 48-156; Пигулевская
И.В. Византийская дипломатия и торговля шелком в V-VII вв.//
Византийский временник. Т. 27. М., 1947. С. 187; Иерусалимская А А. О северокавказском
«Шелковом пути» в раннем средневековье // СА 1967. № 2. С. 67.
. 27. Георгика. Т. 4. Ч. 2. С. 123-136.
28. Джавахишвили И. История грузинского народа. Кн. 2. Тбилиси, 1965.
С. 222.
29. ХрушковаЛ.Г. Скульптура раннесредневековой Абхазии V-X вв.
Тбилиси, 1980; Она же. Раскопки дворца в с. Лыхны//АО. 1981. М., 1981.
30. Врунов Н.И. Очерки по истории архитектуры. Т. 2. М.; Л., 1935. С. 484.
31. Уварова ПС. Христианские памятники// МАК. Вып. 4. М., 1894. С. 16;
Сысоев В.М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношении.
СМОМПК. Вып. 13. Тифлис, 1913. С. 105-106.
300

32. Tsafrir Y., Hirschfleld J. The church and mosaic at Horvat Berachot //
Dumbarton Oaks Papers. 1979. № 33. P. 229.
33. ДемаковАЛ. Об исторической интерпретации Нижне-Архызских
храмов //Александро-Невский монастырь. Нижний Архыз, 1998.
34. Лордкипанидзе М. Политическое объединение феодальной Грузии.
Тбилиси, 1963. С. 186.
35. Леквинадзе В. По поводу Анакопийской крепости // Вестник
Государственного музея Грузии. Т. 25. Тбилиси, 1968.
36. Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе.
Ч. 20. М., 1861. С. 254.
37. Кузнецов В А Очерки истории алан. Владикавказ, 1992. С. 242.
38. ХрушковаЛ.Г. Скульптура раннесредневековой Абхазии V—X вв.
39. Овчинникова Б.Б. Итоги полевых исследований Лооской
археологической экспедиции Уральского государственного университета им. А.М. Горького
// Археология, архитектура и этнографические процессы Северо-Западного
Кавказа: Материалы конференции УрГУ. Екатеринбург, 1997. СП.
40. Епископа Феодора Аланское послание / Пер. Ю. Кулаковского //
ЗООИД. Т. 21. Одесса, 1898. С. 11-27.
41. Багрянородный Константин. Об управлении империей. Текст, перевод,
комментарий / Под ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. М., 1989.
42. Сысоев В.М. Поездка на реки: Зеленчук, Кубань и Теберду летом
1895 года//МАК. Вып. 7. М., 1898.
43. АрхивИИМКРАН. Ф. №Р-1. Ед.хр. 339. Л. 54.
44. Кузнецов В.А. Христианство на Северном Кавказе до XV в. Владикавказ,
2002.
45. AubertM.La.constructionauMoyenAge//BullMonumeTitai. 1961.Vol. 119.
P. 183; Colombier P. Leschantiers des Cathedrales. Paris, 1953.
46. Мурадян П.М. Строительство и освящение культовых сооружений по
армянским источникам // Научные сообщения Гос. музея искусства народов
Востока. М., 1978. Вып. 10. С. 129.
47. Бертье-ДелагардА. Л. О Херсонесе//ИАК. Вып. 21. СПб., 1907. С. 27.
48. Стржиговский И. Рецензия на книгу Е. Виганда «Die Geburtkirhe von
Bethlehem»//BZ. 21.1912. С. 345.
49. Отчет Владимирова И. А. //Архив ИИМК РАН. Ф. № 1/1899. Ед.хр. 102.
Л. 33.
50. Марковин В.И. Сентинский храм X в. на реке Теберде // Архитектурное
наследство. № 41. М., 1996. С. 137-142.
51. Якобсон АЛ. Раннесредневековый Херсонес // МИА. Т. 63. М., 1959;
Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет о раскопках в Херсонесе за 1900 г. // ИАК.
Вып.1. СПб., 1901.
52. Красносельцев Н. Очерки из истории христианского храма. Вып. 1.
Казань, 1881. С. 327.
53. Отчет Рыбакова Б.А. о раскопках на Тамани // Архив ИА РАН.
Ф.Р-1-1051.1954.С.12.
301

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Северный Кавказ и Северное Причерноморье — один из тех
регионов, где археологические объекты и многочисленные
письменные источники византийских и восточных авторов дают нам
более полную и яркую картину распространения христианства,
чем сохранившиеся объекты, представляющие традиционный
интерес для архитекторов. Значительный прогресс в изучении
средневековой христианской культуры в регионе достигнут в
послевоенные десятилетия благодаря усилиям археологов, хотя,
безусловно, какие-то еще неоткрытые церкви остались на
рассматриваемой территории. Воссоздание цельной картины средневековой
христианской культуры региона, тем не менее, возможно лишь на
основе комплексного анализа сохранившихся архитектурных
объектов с привлечением данных археологии и исторических
документов. В предлагаемой работе была предпринята попытка
систематизации памятников христианской архитектуры Северного
Кавказа и Северного Причерноморья, в этих отдаленных от
конфессиональных центров провинциях. Кроме этого были
установлены связи, объединяющие столь многообразное христианское
зодчество региона.
Территорию Северного Кавказа, Северного Причерноморья и
Подонья представляется возможным рассматривать как единую
территорию византийской провинции периода VI-XII вв. в силу
интенсивности торгового взаимообмена, общности уровня
социального развития, единого времени внедрения христианства с
выделением конфессиональных центров. Распространение
христианства на данной территории преимущественно проводилось на
основе целенаправленной государственной политики Византии,
использовавшей в качестве опорных пунктов ранее сложившиеся
христианские центры: Боспор, Херсонес, Анакопию. Однако нельзя
исключить и возможность привнесения христианской веры с
территорий христианских государств, в период раннего
средневековья имеющих с Византией тесные культурные связи - Иберии,
Армении, Кавказской Албании, а также из Малой Азии.
302

Преобладающим явлением в период распространения
христианства на рассматриваемой территории было строительство
храмов на основе византийского архитектурно-строительного
канона, по образцу, привносимому миссионером. По моему мнению,
при разбивке здания главным размером образца была ширина
здания, так как это определяло пролет арки свода, а также размер
подкупольного квадрата, определяющий параметры крестово-ку-
польной системы. Применялись первичные и вторичные образцы.
Первичными образцами могли быть церкви близлежащих
конфессиональных центров: Херсонеса, Боспора, Абазгии, Малой Азии.
Вторичными - церкви, построенные на вновь осваиваемой
территории первыми. Архитектурные характеристики образца
определялись преимущественной важностью внутреннего пространства
церкви, обусловленного особенностями богослужения.
Важность пространственных характеристик интерьера храма
отражена в текстах, поясняющих литургию, начиная с VIII в.
Внешние формы храма были второстепенными и создавались на
основе региональных представлений о культовом здании, формируя
региональные особенности христианских храмов конкретных
территорий. В немалой степени этому способствовала нехватка
строительных кадров даже в самой Византии, вследствие чего для
строительства церкви в провинции приглашались местные
строительные кадры. Существовала практика обучения старших
мастеров в провинциальных конфессиональных центрах: Херсонесе,
Боспоре, Абазгии, Иберии, о чем свидетельствует общность
архитектурно-строительных приемов, применяемых на исследуемой
территории. Таким образом, местные архитектурно-строительные
предпочтения играли немаловажную роль в формировании
архитектурных особенностей церквей рассматриваемой византийской
провинции.
При этом в процессе многовекового взаимодействия
вариантов христианских культур в регионе не были выработаны общие
традиции христианского храмостроения. Можно говорить о
существовании особенностей архитектуры храмов Центральной
Алании, Восточной Алании, Западной Алании, Зихии, Дидо, Хазарии,
народа нахче, Кавказской Албании, Двалетии, Дигории, Тмутарака-
303

ни - несмотря на то, что в долгий период христианизации каждая
из формировавшихся христианских культур подвергалась
давлению со стороны конфессионального центра с целью
«унификации» их в единую культуру храмостроения.
Регионально-этнические варианты христианской культуры
претерпели в ходе совместного существования на данной
территории те или иные изменения, приобретая некоторые признаки
других культур. Вместе с тем все они сохранили свою культурную
идентичность, соответствие изначальному содержанию
традиционной культуры. Динамика морфологии пространства и
архитектурной формы христианских храмов Юга России зависела в
каждой этнической группе от активности внедрения и сохранения в
христианской культуре языческих черт при незначительном
воздействии христианских культур друг на друга и преобладании
эволюционных процессов над процессами влияния.
Предпосылки формирования региональных особенностей
христианского храмостроения региона были заложены в
дохристианский период. Дохристианские культовые объекты Северного
Кавказа не имели внутреннего пространства, поскольку для этого
периода было характерно поклонение обожествленным силам
природы, а для этого требовалось открытое пространство Неба.
Объектами поклонения являлись камни, пещеры и священные деревья,
как отдельно стоящие, так и группы их. В некоторых случаях из
камней выкладывали открытые ограды, столы, скамьи.
Христианство привносит такое явление, как замкнутое
пространство храма, но, несмотря на это, под воздействием
дохристианских представлений размеры храма намеренно делались
небольшими, чтобы оставить табуированным для основной массы
населения внутреннее его пространство. Храм становится своего рода
алтарем, куда может входить только избранный —
священнослужитель. Это не противоречит ранним установлениям христианства,
предполагающим, что нельзя входить в храм до очищения от
греха и воцерковления. Наличие скамей для сидения внутри многих
храмов Северного Кавказа, а также в открытом огороженном
«дворике» рядом с храмом не может означать изначальное
использование их для языческой трапезы. Эти скамьи могут быть только
304

отголоском скамей для клира в алтарях и южных приделах
раннехристианских церквей.
Нельзя не признать языческую природу ритуалов,
происходящих у горских храмов. В связи с удаленностью от
конфессиональных центров христианское богослужение не было принято
здесь в чистом виде - оно осложнилось языческими ритуалами.
Кроме того, многими исследователями отмечено периодическое
усиление влияния язычества в горах Северного Кавказа, что,
несомненно, влияло на богослужение.
Впервые действа, происходящие у горских храмов, были
зафиксированы в XVII в., когда уже вновь был активизирован
процесс оязычивания народов на данной территории. Однако
длительное существование горской культуры в условиях
самоизоляции, выработка и сохранение традиционной культуры в области
домостроения и башенного зодчества позволяют предположить,
что зафиксированные действа сформировались достаточно давно
и сохранились в относительно неизменном виде. К языческой
традиции относится и расположение храмов на вершинах гор, в
живописных, труднодоступных местах, с которых открывается вид
на все ущелье. В таких местах человек должен был, видимо,
чувствовать могущество Бога, согласно языческим представлениям,
слившегося с могуществом сил природы.
В некоторых архитектурных культурах, например на
территории Осетии и Ингушетии, дохристианские представления о
форме, организации пространства и ритуальной церемонии наложили
настолько яркий отпечаток на христианское зодчество, что оно до
настоящего времени является предметом споров — можно ли его
вообще отнести к христианской архитектуре.
Прежде всего, в этих регионах очень сильны были
патронимические структуры, стремящиеся сохранить независимость
отдельного рода, имевшего своих «небесных» патронов. При
распространении христианства христианские святые в сознании горцев
ассоциировались с дохристианскими богами. Поэтому у осетин и
ингушей пользовались особым уважением Св. Георгий, Св. Илья,
Св. Николай, Св. Феодор, Пресвятая Богородица Мария и
некоторые другие. Распространяющим здесь христианство державам в
305

первую очередь важна была формальная сторона его принятия,
присоединение данной территории к той или иной епархии.
В этом регионе, являющемся сосредоточием стратегических
перевалов и торговых путей, вели миссионерскую деятельность
представители различных епархий. В официальной византийской
хронике регион относился к Аланской епархии, но еще в XIII в.
Епископ Феодор отмечает негативную деятельность священника «из
страны лазов». Поспешность рукоположения новых
священнослужителей приводила к искажению смысла христианской веры, в
дальнейшем распространяемой уже не миссионером «из центра», а
вновь появившимися «священниками». При этом горцы
воспринимали уже не искупительную сущность христианства, а то, что
было им понятнее, — «проповедуемую» смесь христианской веры
и языческой мифологии.
Адекватному, более глубокому восприятию христианства
мешало также постоянное стремление народов данной территории к
независимости. Вследствие вышеуказанных причин культовая
церемония, проводимая у храма, во многом сохранила свой
языческий характер. Учитывая необычность и яркое своеобразие
архитектуры ингушских и осетинских храмов, необходимо признать,
что источник проникновения христианства был не единственным.
Наряду с Грузией и Византией, это могла быть Армения, ряд
сходных черт с архитектурой которой также прослеживается в храмах
Ингушетии.
Наличие подземных склепов-усыпальниц в ряде ингушских и
осетинских храмов (Тхаба-Ерды, Таргимский храм, храмы
Верхнего Джулата) может свидетельствовать о деятельности
миссионеров западно-христианской церкви. В XIII в. они предпринимали
активные действия по христианизации Северного Кавказа, по
территории которого проходили важнейшие торговые пути на
восток. В границах торгового пути находилась и территория Асси-
новской котловины. В Верхнем Джулате существовала
католическая кафедра. Здесь важно отметить, что не было единственного,
сильного влияния, что подтверждается наличием ярко
выраженных особенностей как ингушских, так и осетинских храмов.
Христианская религия не могла резко отвергать дохристианское ми-
306

ровоззрение - важно было постепенно приобщить горцев к
христианству. В итоге сформировался интересный конгломерат,
нашедший отражение в архитектуре.
Чрезвычайно распространенный в средневековье способ
строительства храмов по образцу в Ингушетии и Центральной
Осетии (Восточной Алании) встречается редко. Каждый объект,
каждый культовый комплекс здесь индивидуален. Он отражает как
взаимодействие христианской религии и языческой мифологии,
так и обожествление природы конкретного места. Архитектура
каждого объекта в отдельности может показаться примитивной,
но архитектура всего комплекса в целом, включающая путь от
объекта к объекту, виды на окружающее пространство гор и
ущелий, систему священных деревьев и камней на этом пути,
изменения движения солнца во время шествия, представляет собой
уникальное явление. Индивидуальные в каждом случае, культовые
комплексы Ингушетии и Осетии в то же время позволяют
сделать обобщающие выводы о своеобразии культовой архитектуры
каждого из этих регионов.
Проникнув в тот или иной регион и этническую группу,
христианское богослужение преобразовывалось, приобретая
конкретное местное своеобразие. Это находило отражение в изменениях
морфологии пространства и семантике форм храма. Есть примеры,
когда введение новой тектонической системы для большего
соответствия внутреннего пространства происходящему в нем
священнодействию неожиданно порождало новую пространственную
концепцию храма, которая впоследствии развивалась и
подкреплялась особенностями богослужения. Наличие и длительность этапа
преимущественно идеологического осмысления пространства и
формы храма в большой степени обусловлены политикой
государственного невмешательства в храмостроение вследствие
отсутствия сильной государственной и церковной власти в субъектах
рассматриваемого региона и, соответственно, отсутствием
религиозно-идеологического давления и «государственного
архитектурного стиля» в храмостроении.
Идеологическую подоснову формирования
регионально-этнических особенностей архитектуры христианских храмов региона
307

составлял религиозный синкретизм мировоззрения населения,
отражавшийся в архитектуре в разной степени в каждом
конкретном регионе. Причинами религиозного синкретизма были
удаленность от конфессиональных центров, деятельность миссионеров
разных конфессий, сложная политическая обстановка, имевшая место
в течение всего исследуемого периода, постоянно обновляющийся
пестрый этнический состав населения. Следствием религиозного
синкретизма стало возникновение региональных вариантов
христианства, осложненных некоторыми дохристианскими
представлениями, явлениями вторичной мифологизации языческих
понятий, получавшими отражение в архитектуре церквей.
Регионально-этнические варианты христианства
сформировали особенности региональных богослужений и внутренней
обстановки храма, нашедшие отражение в пространственной
организации церквей. Непрерывное существование христианского
населения на данной территории с VI в. наряду с резким изменением
образа жизни населения в XIH-XIV вв., в связи с политическими
катаклизмами (переход от оседлого образа жизни к кочевому,
самоизоляция в горах и т. д.) привели к формированию еще более
самобытных форм христианства и соответствующей архитектуры
христианских храмов (храмовое зодчество горских народов,
христианское храмостроение золотоордынского периода). По
окончании периода средневековья в регионе начинает проводиться
политика государственного регулирования храмостроения, наступает
этап морфологического осмысления пространства и формы храма,
когда процесс проектирования основывается не на религиозно-
мировоззренческой концепции, а на
композиционно-эстетических идеалах как самого архитектора, так и его времени.
Таким образом, ведущим фактором, определяющим
особенности храмовой архитектуры региона, оказывается
регионально-этническая трактовка христианской культуры. Вторым по
значимости фактором является использование местных тектонических и
конструктивных приемов.
Регионально-этнические особенности архитектуры
христианских храмов рассматриваемой территории наиболее ярко
проявлялись во внешних формах зданий и в расположении храма по
308

отношению к поселению, его взаимосвязи с ландшафтом и
природным окружением. В меньшей степени особенности нашли ота-
ражение в пространственной организации храмов. Размещение храма
в структуре поселения не регламентировалось каноническими
установками византийской церкви и являлось прерогативой
местного населения, в результате чего храмы размещались в
соответствии с дохристианскими представлениями о местоположении
сакрального объекта, а также в соответствии с ментальностью и
образом жизни народности.
Использование в наружных формах зданий традиционных
архитектурных форм также представляет собой элемент язычества.
К ним относятся, например, внешнее сходство некоторых храмов
Осетии и Ингушетии со склеповыми сооружениями,
использование отдельных элементов традиционной архитектуры - полочек
ступенчато-пирамидальных завершений, применяемых даже в
завершении апсиды, фаллических шишек и гребней, поперечных
каменных и деревянных балок для метания дротиков и
вкладывания нычей и колокольчиков. Можно отметить также
украшение фасадов храмов рогами, петроглифами, отпечатками рук,
скульптурным изображением барана, отсутствие алтарной абсиды в
некоторых храмах, устройство входа не с западной, а с южной
стороны, наличие с южной стороны ограды для проведения пиршества
с жертвенным животным.
Наиболее ярким отражением сохранения и использования
дохристианских элементов в христианской архитектуре
являются тектонические системы рассмотренных групп объектов.
Сформировавшаяся в дохристианских культовых объектах
конструкция впоследствии применяется при строительстве храма. Это
относится, например, к ложносводчатому перекрытию,
использовавшемуся в склепах. То же самое относится к способу кладки,
например, выкладывание углов сооружения более крупными
камнями для увеличения прочности. В то же время привнесение
традиций христианского храмостроения в ряде случаев
способствовало освоению другой, более совершенной техники
строительства, необходимой для возведения сложных конструкций
христианского зодчества, к примеру, клинчатого или стрельчато-
309

го свода крестовокупольной системы, необходимых и
обусловленных символикой новой религии.
По итогам проведенной работы можно выделить три
основных этапа формообразования христианской архитектуры региона,
соответствующие трем волнам христианизации. Первая волна
относится к VI—VII вв. и связана с деятельностью Византии на
западе рассматриваемой территории и Армении — на востоке. Второй
период активизации распространения христианства - Х-ХН вв.,
и связан он с деятельностью Византии и ее провинциальных
конфессиональных центров — Малой Азии, Херсонеса, Боспора,
Абазгии, Тмутаракани. Третья волна христианизации начинается в
XIII в. - активизируются Грузия и католические центры - Генуя
и Венеция, продолжают сохранять активность малоазий-ские
центры — Трапезунд, Севастия. При этом христианское строительство
на территории Северного Кавказа и Северного Причерноморья
не являлось процессом количественного увеличения и
качественных изменений объектов, усложнения их планов и архитектурных
типов. Каждая новая волна христианизации формировала новые
типы христианских сооружений, в ряде черт находящиеся в русле
общих тенденций христианской архитектуры, но всегда
отличающиеся большой долей регионального своеобразия, обусловленного
религиозным синкретизмом.
Основная черта первого, раннехристианского периода
—строительство некупольных базиликальных зданий. Преобладание
базилики - характерная черта раннехристианского строительства
на большей части территорий. Исключение составляет лишь
южная часть Кавказской Албании, где под влиянием Армении имели
место круглые купольные церкви. В то же время в этот период
сформировались оригинальные типы церквей, соответствующие
региональной трактовке христианского богослужения, например,
церкви в Верхнем Чирюрте и Лыгыте.
Второй период, прежде всего, отмечен строительством кресто-
вокупольных храмов на территории Центральной Алании. Однако
наиболее распространенным типом церковного здания в данный
период являлась небольшая однонефная церковь, иногда
усложненная различными дополнительными помещениями. Такая цер-
310

ковь, в первую очередь, проста в исполнении, что было
немаловажно в условиях строительства храмов новой религии местными
строительными кадрами. Кроме того, с помощью дополнительных
помещений ее нетрудно приспособить к потребностям
богослужения, возможно, отличающегося оригинальностью в связи с
наслоениями дохристианских культов. К тому же церкви с одним
нефом могут быть достаточно разнообразны: с заплечиками и без,
без апсиды, с граненой апсидой, а также при варьировании
пропорций, соотношения длины и ширины, использовании
различных сакральных модулей.
В церквях этого периода не наблюдается связи между
функцией церкви и ее композиционным типом. Литургическое, кре-
щальное и мемориальное пространства могут сочетаться в одном
здании, причем зоны, выделенные для названных функций,
разнообразны в зависимости от того, в каком регионе построена
церковь. При этом крестообразная, например, в плане церковь
необязательно несет мемориальную функцию. Особенностью
храмового зодчества исследуемой территории является то, что помимо трех
перечисленных функций могли понадобиться пространства и для
других, имеющих корни в дохристианской культуре. В связи с
удаленностью от конфессионального центра на данной
территории происходило «запаздывание» некоторых типов церковных
зданий, о чем свидетельствуют обнаруженные две базилики,
датируемые X в.
Третий период характеризуется активизацией на
рассматриваемой территории многих конфессиональных центров со
сформировавшимися, достаточно различными направлениями
христианства — восточно-христианской, западно-христианской,
армяно-григорианской и грузинской церквей. В то же время в этот период
возросло стремление народов данной территории освободиться от
любого влияния, что вызвало актуализацию дохристианских
верований, вторичную мифологизацию христианской культуры.
Такая ситуация способствовала формированию достаточно
оригинальных форм христианской архитектуры. Строительство храмов
по образцу в указанный период практически не происходило.
Каждый храм был оригинален, и достаточно трудно найти объединяю-
311

щие признаки даже в группе храмов, расположенных на
территории одного государственного или этнического объединения. По
моему мнению, единственным объединяющим фактором в этот
период остается использование сакральных модулей,
по-прежнему основанных на византийских футах.
Величина модуля привносилась в различные регионы
рассматриваемой территории из сопредельных конфессиональных центров.
Она не являлась дохристианской сакральной величиной и не
использовалась в домостроительном, башенном или склеповом
зодчестве, несмотря на то, что другие элементы маркировки
дохристианских святынь в храмостроение привносились: отпечатки рук,
орнамент, рога, скульптуры голов баранов, петироглифы, голгофы, а
также архитектурно-строительные приемы и конструкции. В каждом
ущелье Северного Кавказа формировались свои
архитектурно-планировочные особенности церквей, но разбивка их велась на основе
привнесенной величины - модуля, который с течением времени
становился, сакральным, и поэтому сохранялось тождество их
размеров с используемыми в Византийском мире саженями.
Анализ применения сакральных модулей в храмостроении
Северного Кавказа показал, что характерной особенностью храмост-
роения рассматриваемой территории является применение
внутренней разбивки церквей. Особенно это касается ширины храма.
Однако в ряде случаев применялась внешняя разбивка, что было
связано с изменением отношения в данном случае к сакральной
функции храма. Более значимым становилось не внутреннее
пространство храма, а его «влияние» на окружающую территорию, т. е.
его градостроительное положение. Это связано с горским
дохристианским пониманием роли святилища — оно было «хранителем»
ущелья или его части. При этом храмом являлась территория
вокруг объекта, а алтарем - его внутреннее пространство.
Изучение процессов становления и развития христианской
культуры в пограничном регионе, каким является Северный
Кавказ, неизбежно оказывает влияние на уровень знаний о
глобальных путях истории многонациональной российской
архитектуры, а также о месте этих своеобразных вариантов христианского
зодчества в византийской и общемировой христианской
архитектуре.
312

ПРИЛОЖЕНИЕ
Список изученных автором памятников
Дагестан
№
п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
1 15
16
17
1 18
1 19
20
21
22
1 Местоположение
памятника
Верхний Чирюрт
Заиб
Гулли
Корода
Хуштада
Мачада
Хунзах
Тадраал
Датуна
Урада
Галла
Тидиб
Гоцатль
Тинди
Кванада
Чох
Бацада
Унти
Шулани
Хини
Заи
I Ашитль
1 Название
Храмы № 1-2
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм на горе
Акаро
Могильник
Храм
Могильник,
храм
Могильник
Могильник,
храм
каменный крест
Могильник
Могильник
Могильник
Могильник
Могильник
Могильник
Храм
Храм
Храм
1 Датировка, в.
X
X
X
X
! х
X
х-хш
VII1-X
X
V11I-X
V111-X
V1I1-X
X
VIII-X
V1H-X
X-XI
X-XI
Х-Х1
X-XI
Х-Х1
X-XI
Х-Х1
I Примечание
Не
сохранился
Не
сохранился
Не
сохранился
Не
сохранился
Не
сохранился
Не
сохранился
Не
сохранился
Ингушетия \
1 1 1
1 2 |
3
1 4 |
1 5 |
6
7
1 8 |
1 9 |
1 ю 1
1 И 1
1 12 |
1 13 |
1 14 |
15 |
Хайраг
Таргим
Таргим
Таргим
Тумгой
Гаппи
Карт
Салги
Салги
Шуан
Гора Столовая
Бейни
Морч
Фуртоуг
Гора Столовая |
Тхаба-Ерды
Алби-Ерды
Таргим
Ауша-Сел
Тумгой-Ерды
Гурмте
Делите
Маги-Ерды
Соска-Солса
Галь-Ерды
Мятцил
Бейни-Сели
Морч-Сели
Дик-Сели
Мятер-Дэла |
X-XI
XI
XI
XI
хи-хш
Х11-ХШ
хн-хш
хи-хш
хн-хш
ХИ-ХШ
хи-хш
хи-хш
хн-хш
хи-хш
хн-хш
__^^^^_^____1
313

Продолжение приложения
1 Ингушетия
п/п
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
1 Местоположение
1 памятника
1 Гадаборш
Кок
Лежг
Бархии
Дошхакле
Дошхакле
Бишт, перевал Цей-
Лам
Мецхал
Эрзи
Шуан
1 Название
Дзорах-Дэла
Тушоли
Тушоли
Храм
Храм № 1
Храм №2
Храм
Мецхали
Эрдзели
Мекали
1 Датировка, в.
ХИ-ХШ
I ХИ-ХШ
I ХИ-ХШ
I ХИ-ХШ
| ХИ-ХШ
1 ХИ-ХШ
ХИ-ХШ
ХИ-ХШ
ХИ-ХШ
ХИ-ХШ
Примечание
Осетия \
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19 1
Регах
Регах
Нар
Верхний Зарамаг
Згил
Калаки
Калаки
Лисри
Лисри
Тли
Хозатыкау
Галиат
Камунта
Фараскат
Лезгор
Верхний Цей
Нузал
Какадур
Хуссар-хинцаг 1
Аларды-Дзуар
Хуыцау-Аргуан
Нары-Дзуар
Храм
Самтхос
Дзлесы-Дзуар
Халд Маесыг
куваендон
Мигдау-Дзуар
Уастырджи-
Дзуар
Храм
Зругский храм
Авд-Дзуар
Храм-святилище
Храм
Храм Саттай-
Аббау
Реком
Храм
Уастырджи-
Дзуар
Храм-святилище 1
XI
XI
XI
XI
XHI-XIV
XIII-XIV
XHI-XIV
X11I-XIV
XIII-XIV
XI
XI
XI
XI |
XI
Х1-ХШ
ХИ-ХШ
ХИ-ХШ
XI1I-XIV
XIII-XIV |
Обследован 1
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором

Продолжение приложения
1 Осетия
№
п/п
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30-
32
33
34
35
36
37
38
39
40-
43
I Местоположение
1 памятника
Андиатыкау
Харисджин
Лац
Дзивгис
Гули
Ногкау
Тапанкау
Козатыкау
Касара
Архон
Архон
Дейкау
Цамад
Донисар
Дагом
Даргавс
Даргавс
Суатиси
Эльхотово
Название
Храм
Храм
Храм-святилище
Храм Уастрджи-
Кувандон
Храм
Святилище
Уастырджи
Хохы-дзуар
Святилище
Святилище
Мкалгабыр
Храм Саниба
Комплекс из
трех храмов-
святилищ
Храм-святилище
Хъау-Заед
Святилище
Уастырджи
Храм Мадзианы-
Дзуар
Храм Хуьцау-
Дзуар
Святилище Фы-
ры-Дзуар
Таранджелос
Храмы Верхнего
Джулата № 1-4
Датировка, в.
XI-X1II
XI-XIII
XI-XIII
XI-XIII
XI-XIII
XIII-XIV
XIII-XIV
XIII-XIV
XIII-XIV
XI
XIII-XIV
XIII-XIV
XIII-XIV
XIII-XIV
XIII-XIV
XIII-XIV
XIII-XIV
XI
XIII-XIV
Примечание
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
1 автором
1 Обследован
I автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследованы
автором |
Кабардино-Балкария I
1
2
4
5
6
-7--
;~~sh
9 |
То
Лыгыт
Верхний Чегем
Верхний Чегем
Верхний Чегем
Верхний Чегем
Безенги
Актопрак
Нижний Чегем
Шарданово
Храм
Хустос
Артла
Фардык
Байрым
Храм
Храм
Храм
Храм
VI
X-XII
X-XII
X-XII
X-XII
X-XII
X-XII
X-XII
X-XII
Обследован 1
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Не
сохранился
Не сохранил-
ся
315

Продолжение приложения
1 Кабардино-Балкария
№
п/п
11
1 12
13
1 14
1 15
16
17
1 Местоположение
| памятника
1 Хулам
Шканты
Курноят
Кашкатау
Джабоево
Зилги
Бабугент
1 Название
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм
1 Датировка, в.
1 Х-ХИ
I X-X1I
1 Х-ХП
1 Х-ХИ
| Х-ХИ
Х-ХП
Х-ХИ
Примечание
Не
сохранился
несохранил-
1 ся |
1 Карачаево-Черкесия I
1
1 2
3
4-
1 15
16
17
18
19
20-
21
22
23
24
25
26
27
28
29
Курджиново
Курджиново
Гиляч
Нижний Архыз
Адиюх
Нижний Архыз
Нижний Архыз
Нижний Архыз
р. Б. Зеленчук
р. Кяфар
Архыз
Сенты, гора Кала-
Сырты
Сенты, р. Амгата
Карачаевок
Сенты
Сенты, левый берег
р. Теберда
Джашатык, р. Ин-
дыш
Храм № 1
Храм №2
Храм
Храмы № 1-12
Храм
Северный храм
Южный храм
Средний храм
Храмы № 1-2
Храмы № 1-2
Храм
Храм
Храм
Шоанинский
храм
Сентинский храм
Храм
Храм
Краснодарский #о
1-2 1
3-4
5-8
9-
11
12
13 |
Ильич 1
Ильич
Ильич
Уруп
Малый Утриш
Белореченская |
Храмы № 1, 5 I
Храмы № 4, 6
Храмы № 2, 3, 7,
8
Храмы № 1-3
Храм
Храм 1
1 X
1 X1-XII
X
XI-X11
X
X
X
X
Х-ХИ
X
Х1-ХП
X
X
X
XI-X1I
х-хн
Обследованы
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
Обследован
автором
пай |
XIII-X1V |
X |
X1-XII
Х1-ХП
Х-Х1 1
X1H-XIV |

Окончание приложения
1 № 1 Местоположение
1 п/п 1 памятника
14
15
16
17
18
19
20
21
21-
1 23
р. Псахо
Монастырь,
р. Мзмта
Галицино
Липники
Совхоз «Южные
культуры»
Лоо
Хоста, гора Ахун
р. Агуа
Тамань
Название
Крибн-неран
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм
Храм
Храмы №1-2
Датировка, в.
VUI-1V
ХИ1-1Х
VI1I-IX
V111-IX
VI
Х-Х1
X-XI
X-XI
X-XI
Примечание
Обследован
автором
Не
сохранились |
317

ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора 5
Введение. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА.
МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ ХРАМОВ В СТРУКТУРЕ
ПОСЕЛЕНИЙ 7
Литература 18
Глава 1. ДАГЕСТАН 20
1.1. Христианские памятники Хазарии VI—VIII вв 27
1.2. Христианские памятники X—XIV вв.
на территории Дагестана 36
Литература 48
Глава 2. ИНГУШЕТИЯ 52
2.1. Главная святыня нахче — храм Тхаба-Ерды
X-XI вв 58
2.2. Комплексы Алби-Ерды и Таргимского храмов
XI-XII вв 67
2.3. Комплексы храмов общепатронимического значения
XIII-XIV вв 73
2.4. Комплексы храмов патронимического занчения (Сели—
Дэла-Тушоли) XIII-XIV вв 82
2.5. Родовые храмы XIII-XIV вв 94
Литература 99
Глава 3. ОСЕТИЯ 101
3.1. Христианские церкви Двалетии XI в 102
3.2. Храмы Дигории XIII в 117
3.3. Культовые объекты Восточной Алании XIII-XV вв 122
3.4. Храмы Верхнего Джулата XIII—XIV вв 151
Литература 169
Глава 4. КАБАРДИНО-БАЛКАРИЯ 172
4.1. Памятники Чегемского ущелья VI — XIV вв 175
318

4.2. Памятники Хуламо-Безенгийского ущелья XI—XIII вв.... 184
4.3. Памятники Балкарского ущелья XI—XIII вв 185
Литература 190
Глава 5. КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИЯ 192
5.1. Памятники христианской архитектуры Алании 192
5.2. Одноапсидные зальные церкви Центральной Алании
Х-ХШ вв 195
5.3. Крестово-купольные храмы Алании X в 207
Литература 222
Глава 6. КРАСНОДАРСКИЙ КРАЙ 226
6.1. Христианские епархии на территории Степного
Предкавказья и Северного Причерноморья в VI-XV вв 226
6.2. Храмы Зихии VIII—XIII вв 238
6.3. Храмы Западной Алании XI—XIII вв 245
6.4. Храмы Тмутаракани XI - XII вв 253
Литература 258
Глава 7. ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ АРХИТЕКТУРЫ
ХРИСТИАНСКИХ ХРАМОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
ПЕРИОДА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ 262
7.1. Сакральные модульные размеры в храмостроительстве
Северного Кавказа и Северного Причерноморья 262
7.2. Роль образца в христианском храмостроении Алании
X—XI вв. и строительство храмов типа «вписанный крест» 275
7.3. Особенности архитектуры христианского храма типа
«свободный крест» на Северном Кавказе 290
Литература 299
Заключение 302
Приложение 313
319

Научное издание
Пищулина Виктория Владимировна
ХРИСТИАНСКОЕ ХРАМОВОЕ ЗОДЧЕСТВО
СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
ПЕРИОДА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Редактор Л. Г. Кононович
Компьютерная верстка ВЛ Демидова, К.И. Ильченко
Сдано в набор 02.12.2005. Подписано в печать 09.01.2006.
Формат 60x84 У1б Гарнитура Times. Бумага офсетная.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 31. Уч-изд. л. 32.
Тираж 1000 экз. Заказ
Издательство Северо-Кавказского научного центра высшей
школы.
344006, Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 140.
Тел. 264-30-52.