Автор: Атаян Р.
Теги: история армении трилогия мятежный дух социально-политические отношения
Год: 1980
Текст
РАФА ЭЛ
АТ АЯН
♦ НА *
КРЫЛЬЯХ
БУРИ
2р.90к.
РАФАЭЛ
АТАЯН
♦ НА *
КРЫЛЬЯХ
БУРИ
РАФАЭЛ АТАЯН
НА КРЫЛЬЯХ
БУРИ
ТРИЛОГИЯ
А вторизо ванный
перевод с армянского
А. Т а р о н я н
МОСКВА
СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
1380
С(Хрм)2
А У2
Трилогия Рафаэля Атаяпа — романы «Пробуждение»,
«В пучине», «Па крыльях бури» — посвящена драматиче-
скому периоду истории Армении — 1915—1921 годам. Моло-
дая поросль стоящего на краю гибели древнего народа, про-
бужденная веяниями Октябрьской революции, проникается
мятежным духом и небывалой стойкостью, обретает ясность
исторического видения. Характерные черты эпохи, социаль-
но-политические отношения и нравственные устремления
различных слоев общества показаны автором через глав-
ных героев трилогии. Существенную роль в идейно-худо-
жественном арсенале этих исторических романов играют
видные армянские поэты Ованес Туманян, Ваан Терьяп,
Египте Чаренц — глашатаи социалистического возрождения
народа, а также выдающиеся деятели Коммунистической
партии — Степан Шаумян, Саркпс Касьян, Серго Орджони-
кидзе и другие.
В основу настоящего издания легли выходившие ранее
в «Советском писателе» книги Р. Атаяна (1966 и 1972) и
подлинник трилогии под названном «Спартак» (1976).
70303—130
083(02)_80 310-80. 4702080200
® Перевод на русский язык.
Издательство «Советский писатель», 1980 г,
Воспрянувшему в бурях Октября
армянскому народу,
героическим его сыновьям и дочерям —
знаменосцам новой, возрожденной совет-
ской Отчизны —
с преданностью их немеркнущей па-
мяти посвящает автор эту книгу.
ПРОБУЖДЕНИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Уже рассвело. Солнце позолотило высокую глинобитную степу
двора. А Гукас п Верго нежились в постелях, разостланных на
полу возле открытого окна. Что же не приходит матушка Тамар?
Не будит, как обычно по утрам, встав пад изголовьем: «Подни-
майтесь, поднимайтесь, солнце давно взошло».
Забеспокоился и мастер Ованес в соседней комнате: жене
пора быть па погах, а опа не встает. Такого не бывало за всю пх
многолетнюю совместную жизнь.
— Ты велела Спрвард приготовить чай? — натягивая поскп,
спросил он.
— Нет, пойди сам скажи, пусть поставит самовар,— едва сдер-
живая стопы, ответила жена.
— Присматривай за Тамар, пока ей полегчает,—уходя в мас-
терскую, наказал Спрвард мастер Ованес.
В полдень сын привел пожилого доктора, что жпл па сосед-
ней улице. Был он педиатром, но его приглашали и к взрослым.
Гукас часто встречал этого человека в школьном дворе, он был
попечителем Ереванской епархиальной школы. Тот пришел, как
8
всегда, в костюме бежевого цвета, соломсппой шляпе с низкой
тульей, поставил в углу трость и долго, сосредоточенно осматри-
вал матушку Тамар. На дворе нестерпимая жара, а у нее так
заложило грудь, что опа едва могла продохнуть.
Когда Гукас снова вошел в комнату, доктор уже епдел па
стуле и, мягко поглаживая аккуратную бородку, беседовал с ма-
тушкой Тамар. Потом он положил па стол густо исписанный ре-
цепт.
— Я поговорю с господином Шахпазарянцем, оп приготовит
лекарство,— сказал доктор, ободряюще глядя па Гукаса добрыми
серыми глазами.
К вечеру явился фельдшер Погос п сказал, что его прислали
поставить горчичники. Фельдшер был сильный, крепкий муж-
чина с пружинистой походкой; говорплп, у пего легкая рука.
Наступили сумерки, отец давно вернулся с работы, а матушку
Тамар еще знобило. Верго, съежившись, лежала у нее в ногах
на краю тахты. Гукас в беспокойстве ходил по комнате. Ни-
когда но видели они свою всегда хлопотливую мать такой обес-
силевшей.
Да, несчастливым было лето 1915 года дтя Гукаса: короткие,
преходящие радости сменялись большими неприятностями. Од-
нажды в воскресный день Гукас усталый, по с легкой душой
возвращался домой из ущелья Зангу. Проходя по бульвару, он
па минутку остановился послушать, что говорит бакалейщик
Сако. Собрав в тейп высокой акации докучливых обывателей,
тот плел своп россказпп.
— Этой ночью, когда проклятущая звезда завиляла на пебе
хвостом, я сказал себе: «Эх, кажись, настало светопреставление».
А когда солнце закрылось черным покрывалом, я опять же ска-
зал: «Воистину, наступает время, когда мать забудет ребенка,
а небо смешается с землей». — Отгоняя мух, бакалейщик разма-
хивал замусоленным картузом.
Гукас хорошо зпал этого человека, да п кто в Ереване пе
знал бакалейщика Сако! В своей лавчонке с прокопченными сте-
нами, обитыми тряпьем, он пе только торговал бакалеей, по и за-
нимался куплей-продажей книг, был, говоря языком европейцев,
букинистом. В середине дня. когда кругом стояла нестерпимая
жара и каждое живое существо — словесное п безъязыкое —
пряталось в тень от палящих лучей солнца, в эти праздные часы
бакалейщик перебирал груды книг. II вот, вычитав что-нибудь
интересное, тотчас спешил поделиться почерпнутыми сведениями
со свопмп собеседниками.
Гукас зпал: пе только бакалейщик Сако предсказывал не-
счастья: находились и другие, считавшие появление кометы
Галлея и затмение солпца предвозвестппкамп страшных бедствий
п событий, которые потрясут мир. Он только ухмыльнулся про-
рочествам ясновидца бакалейщика и пошел дальше.
9
Бульвар остался позади. 1 укас, насвистывая, шагал по те-
нистой улице и уже у самого переулка, где опн жили, внезапно
остановился. Верго, его сестренка, показывала что-то соседским
подружкам. Мигом смекнув, в чем дело, Гукас подбежал к пен.
Так и есть: он увидел свою почтовую открытку. Ничего не ска-
зав, потащил Верго домой. Уже входя в калитку, он обернулся:
круглолицая девушка пристально смотрела на пего.
В чем провинилась Верго, па что он так рассердился? Про-
шлой осенью почтальон Зулум Хабет принес открытку. Некий
житель Тифлиса (под текстом стояла ясная п четкая подпись:
«Р. Ф. Асафрэ») выражал благодарность «господину Гукасяпу»
за весьма полезные сведепия. Это была первая почта, пришедшая
издалека лично на имя Гукаса... Вот обрадовалась матушка Та-
мар! Ес сорвапца удостоили внимания, да еще кто! — учепый ино-
странец из Тифлиса, где самой ей никогда пе приходилось бывать.
А дело было так. Гукас прочел напечатанное в газете «откры-
тое письмо», в котором господпн Р. Ф. Асафрэ убедительно про-
сил каждого, кто умеет читать и писать, сообщить ему, как будет
протекать «полное затмение 21 августа 1914 года». Гукас в точ-
ности выполнил эту просьбу, п вскоре па его имя пришла почто-
вая открытка.
Гукас очень рассердился па Верго. II как пазло, рядом стояла
эта круглолицая девчонка с лучистыми глазами! Перед пей Гу-
касу пе хотелось хвастаться. По случившегося по верпешь, и все,
что оставалось Гукасу,— припрятать подальше первое свидетель-
ство своей астрономической деятельности.
2
Солнце только взошло, а Гукас, с непокрытой головой и без
рубахи, складывал во дворе курятник из необожженного кир-
пича.
Штук восемь бы кур держать — па рынке ведь дороговиз-
на,— сетовал мастер Ованес.
1 укас обмазал крышу, отложил мастерок. Показалась матушка
Гамар. Осмотрев курятник, поднявшийся в рост человека она
повернулась к Гукасу:
Жердочку крепко сбил, два десятка кур могут взлететь па
насест.
...Брат и сестра еще плескались у колодца, когда в воротах
показался Вано, одноклассник Гукаса.
?}1аешь’ крпкпул он,— давай устроим театр!
• Какой театр, где? - спросил Гукас, пе понимая, в чем дело.
Наша веранда — как настоящий театр. Расставим стулья,
билеты продадим. — Ба по хитровато подмигнул.
Гукасу очень поправилась эта выдумка, оп сразу же перешел
к Делу: 1
А что поставим и сколько понадобится артистов?
10
— Пять, одпст девчонка. Возьмем дочку нашего хозяина, опа
перешла в пятый класс школы Гаяпе, п сама пе пз стеснитель-
ных — согласится. А мальчики — одни ты, второй я, еще двух
ребят пз наших. Кто нс захочет?
К вечеру в «Доме Аветика Сараджева» собралась небольшая
группа подростков. Любители театра расселись в тени большого
миндального дерева. Гукас стал вслух читать пьесу. Забавных
мест было предостаточно, но происходили и серьезные события,
дело чуть пе доходило до смертоубийства.
Распределили роли. Хозяйская дочка пригласила и свою под-
ругу. Решили сделать ее суфлером.
...II вот однажды вечером изо всех окрестпы> переулков к са-
раджевскому дому потянулись мужчины, женщины, дети.
Все было как в настоящем театре. К потолку подвесили керо-
синовую лампу. Легкий занавес отделял «сцен\» от «зритель-
ного зала», заставленного табуретами п стульями, которые при-
шлось одолжить у соседей. Перед сцепоп располог идея оркестр:
тара, кяманча и бубен. Пока народ собирался, сосс скпе парни —
музыканты усердно наигрывали мелодию «О краса-j угла!..».
Старший контролер в третий раз зазвонил в колокольчик,
снятый с шеп козленка, занавес раздвинулся, и ар исты вышли
иа сцепу.
Когда адвокат Кпкеропяп, блистая красноречием, выводил па
чистую воду алчного Саркиса Оцхузогяпа и доказывал, что он
злонамеренно распространил по городу слух, будто барышня За-
руп больна чахоткой, раздались бурные возгласы:
— Подолом, поделом ему!
В зале пачачея переполох. Скача та зрители решили, что это
буйствует негодяй Оцхузогяп. Артисты стояли па сцене расте-
рянные. Разлетелись в сторопу паласы, отделяющие зал от двора,
свалился под ноги запавес, публика кппулась бежать. Подве-
шенная к потолку лампа стала яростно раскачиваться, и от этого
ио двору заметались грозные тепи. отбрасываемые деревьями.
— Что за паваждеппе? — крикнул Вано.
— Пе очковая ли змея пробралась в зал? — все еще сохраняя
серьезность адвоката, спросил Гукас.
Кто-то пустил слух, что к дому направляется городовой. Так
рассказывала женщина, пришедшая с улицы. Потом возврати-
лись музыканты, прятавшиеся в соседнем доме, п сообщили, что
городовой свернул в Катапскпй переулок. Но было уже поздно.
Вано вдруг ударил себя обеими руками по голове:
— А если потребуют деньги обратпо?
— Еще чего! Как это потребуют?
Гукас взглянул па Вайо—в его глазах оп еще был пепавпет-
пым Оцхузогяпом — и прыснул: жеппх, требовавший пятнадцать
тысяч приданого, превратился в мокрую курицу.
Прошло еще несколько минут, пока они наконец пе осознали,
какое опасное дело затеяли: домашние представления былп
11
строго-настрого запрещены. Гукас хотел уже сорвать с себя бо-
роду п швырнуть ее во двор, но вдруг раздумал.
— Давайте доиграем! Кто захочет — досмотрит, кто труспт—
пускай уходит и прячется в мышиную пору!
Все согласились и начали повторять третью картппу. За пуб-
лику остались музыканты и жильцы дома. Сбежавшим зрителям
так п не посчастливилось увидеть, как Оцхузогяи понес достой-
ную кару, а адвокат Кпксропяп, вырвав пз рук пегодяя барышню
Зарун, женился па пен.
Наконец Гукас и Вано сорвали с себя бороды п усы п зага-
сили по требованию хозяйки лампу.
— Поступлеппе восемнадцать рублей тридцать копеек,— до-
ложил Вано, давно подсчитавший выручку.
Было уже за полночь. «Барышня Зарун» направилась к себе,
а ребята проводили до самого дома ее подружку — суфлершу.
Вано шел вместе с Гукасом по бульвару. У подъезда театра
Джапполадовых онп остановились и с видом знатоков стали чи-
тать репертуар известного артиста Зарпфяпа.
— Видишь, а мы и не догадались напечатать афишу,— ска-
зал Вано.
— Наш театр п без афиш будет переполнен. Пусть Зарифяп
ломает себе голову, как завлечь публику,— усмехнулся Гукас.
Некоторые основания для такой самоуверенности у пего былп.
Ведь совсем недавно, когда они пгралп в школе «Высокочтимых
попрошаек» сатирика Акопа Паропяиа, забитый до отказа зал
наградил артистов бурными аплодисментами. А па уроке препо-
даватель армянской литературы похвалил Гукаса:
— У тебя артистический дар, дружок.
А до этого талант Гукаса оцепила матушка Тамар.
— Хороший артист пз тебя бы вышел, да жаль, паправпть
некому...
Еще восьмилетиям мальчиком оп надевал архалук бабушки
и так великолепно передавал ее движения п любимые словечкп,
что сама бабушка замирала от восторга.
3
Утром снова скрипнула серая, разъеденная червями дверь
домика, приподнялась и с размаху опустилась тяжелая колотуш-
ка, стук ее глухо разнесся по переулку. В стоптаппых чувяках
и ставших короткими брюках, с тетрадкой, заткнутой за пояс,
шел 1 укас, размахивая руками.
Ничто не ускользало от пытливого взгляда его беспокойных
глаз. На Аптечной улпце оп на минуту остановился п взглянул
па уйпо разросшиеся виноградные лозы, вырвавшиеся со двора
па крышу дома. «Козьи соски» 1 налились янтарным соком - при-
1 Сорт винограда.
12
ближалась пора уборки. Легкая тень промелькнула в окне п ис-
чезла. Увидела ли его Нунпк?
Гукас давно знал эту девушку. Оп пграл с ней, когда она была
еще совсем маленькой. Сколько раз оп сажал ее к себе на плечо
и бежал до бульвара, а потом обратно! Пли же поднимал па ру-
ках, чтоб опа могла сорвать гроздь винограда с высокой, взобрав-
шейся на подпорку лозы.
...В ту зпму выпало много спега — оп покрыл землю па целый
аршпп п пе таял до самого апреля. Гукас лепил большую снеж-
ную бабу во дворе у Нунпк, потом они вместе вышли па улпцу
поиграть в снежки. Бросив снежок, Гукас угодил прямо в Нупик.
Опа рассердилась и кинулась за ппм вдогонку со спежком. Гукас
сделал вид, что убегает, но неожиданно выскочил ей навстречу
из-за угла. И вдруг... опп столкнулись лбами. Нунпк едва пе рас-
плакалась, но сдержалась.
— Я в ссоре с тобой,— бросила опа ему и ушла.
Гукас пе хотел прпчппять боль Нупик, он с радостью побежал
бы за пею, схватил за руку, сказал: «Больше пе буду». Еще пе
было в жизни такого случая, чтоб оп уступал кому-нибудь, а тут,
ради Нупик, пошел бы па это. С тех лор прошло много лот, а
Нунпк все пе разговаривала с Гукасом. II Гукас ппчего пе делал
для того, чтоб помириться.
...Гукас обошел бульвар и остановился возле собора. Как зача-
рованный глядел па голубей, взмывающих пад куполом. II лишь
конка, которая, усердно звоня, мчалась вниз по улице, заставила
его очнуться. Оп перепрыгнул через глубокую канаву и немного
пробежал следом за конкой, затем свернул в Каптар — па базар.
Какой-то крестьянин в пахлобучеппоп па глаза папахе никак не
мог догнать убегающего от пего черпого осла.
«Овод приценился, кусает»,— решил про себя Гукас. Оп загля-
нул в мясной ряд: там вились тучи оводов. Прошел еще немно-
го— тут были кабаки, где жарились люля-кебаб и шашлыки.
Ловкие кабатчики выносили прямо па улпцу мапгалы со шпаж-
ками шашлыков и кебабов и кусочками фанеры усердно разду-
вали раскаленные уголья, зазывая прохожих.
Гукас ускорил шаги. Из шашлычного ряда оп попал в ряд
гробовщиков, но и здесь стоял шум п гам, от которого раскалы-
валась голова. Позади осталась расположенная под землей му-
сульманская бапя с таппствеппымп куполообразными окошками,
торчащими прямо под йогами прохожих. Гукас вышел наконец
к церквп святого Саркиса. За ее оградой была Ереванская духов-
ная епархиальная школа, где учился Гукас.
Гукас ступил в тенистый церковный двор п вместо обычной
прохлады ощутил неприятный запах гари, смешанный с потом.
Страшная картина раскрылась перед ним. Тут расположилась
разноликая, пестрая, словно огромный цыганский табор, толпа.
13
Осторожно обходя кучи тряпья и убогой утвари, 1 укас дошел до
двери В коридоре стоял тяжелый, удушливый запах; классы, ко-
ридоры, учительская были так забиты, что внутрь невозможно
войти.
Во дворе Гукас заметил одноклассников, которые столпились
у школьного звонка — колокольчика, подвешенного к дереву, и
направился к ним. Там был п 1 рапт Саптуряп, два года назад
прибывший в их школу пз Ллашкерта — Западной Армении.
— Изуверство! — воскликнул Саптурян, заметив Гукаса. —
Повиданное изуверство! Стыд и позор цивилизации! Не зря Сиа-
мапто1 писал: «О человеческая справедливость, плюнуть тебе бы
в лицо!»
Гукас нс успел ответить, как подошел другой одноклассник —
Вазген.
— Работенку себе нашел, наборщиком,— сообщил он.
Ребята с завистью посмотрели па Вазгена — парень сам себя
будет содержать.
— Только Борода требует бумажку,— добавил Вазген па род-
ном диалекте.
Гукас не сразу понял его: оказывается, Вазген хотел посту-
пить к типографщику по кличке Борода, по тот, прежде чем при-
мять его, потребовал «бумажку», удостоверяющую, что парень и
в самом доле перешел в пятый класс епархиальной школы —
стало быть, достаточно грамотен и может работать наборщиком.
В школе пе оказалось никого, кто смог бы дать такую «бу-
мажку». По Вазгеп но любил попусту терять время. Через ми-
нуту оп ужо, широко шагая, направился в сторону церкви и ско-
ро затерялся в толпе.
— Запятой пе будет! — еще издали закричал длинноносый
Джаппиек, сын садовладельца. Этот самый Джаппбек п наградил
Вапо Епгояпа кличкой «неразговорчивая невеста», кличкой, ко-
торая так и прилипла к пому.
— А чего еще надобно мулу, как пе мешок овса? — едва
появившись, провозгласил Джаппбек и так же молниеносно
исчез.
Гукасу захотелось поскорее уйти, напоследок оп еще раз обер-
нулся. Медпый школьный колокол словно магнит притягивал
к собе. Подоптлп двое мальчишек-беженцев п с любопытством
стали разглядывать снующих взад-вперед учеников. Внимание
J укаса привлек пароль с правильными чертамп лица и задумчи-
вым взглядом миндалевидных глаз. На пем были короткие штаны
цвета хаки.
— Это вапга школа? — спросил оп, заметив, что Гукас добро-
желательно смотрит па него. ' 1
Какая там школа! — с досадой ответил Гукас.
rnomidiV Турцию (1S'7~1915) ~ западпоармяпский поэт, трагически по-
14
Ответ иовольно прозвучал грубо, и, чтобы смягчить его, он
сочувственно поинтересовался:
— Л ты где живешь?
Парень едва заметно пожал плечами. Его взгляд скользнул
по деревьям, у которых сгрудились беженцы, п застыл где-то в
глубине церковного двора. Гукасу стало досадно из-за своего ду-
рацкого вопроса, н, рассердившись па себя, он направился к
воротам.
Чуть поодаль па тоненьком паласе сидела, завернувшись в
красное домотканое полотно, молодая женщина. Она пыталась
удержать в своей ладони ручонку маленькой девочки, лежавшей
рядом. Но у нее не хватало па это сил.
У девочки были мутные глаза. Взлохмаченные грязные во-
лосы образовали колтун па голове. Желто-зеленые щеки и бес-
цветные губы измазаны землей. Лучи солнца, падавшие сквозь
зеленую листву па ее обескровленные ручонки, казалось, просве-
чивали их насквозь, так, что видны были тонюсенькие косточки.
Высвободив руку, девочка стала ковырять пальцами землю п за-
пихивать ее в рот.
Гукас оцепенел. Который день стоят перед его глазами бе-
женцы: оп видел их и во дворе церкви Григория Просветителя, и
па бульваре, где они валялись под деревьями, прямо па земле, и
на улицах. Они были повсюду, где можно было отыскать клочок
тенистой земли. Но эта маленькая девочка потрясла его так силь-
но, что оп па мппуту забылся. Очнулся от бормотаний несчастной
женщины: она просила помощи.
Еще мгновение — Гукас решительно поднял с земли девочку
и прижал ее к себе; ее ручопкп, испачканные землей, опустились
ему па плечи. Гукас подал женщине свободную руку:
— Подымись, сестра, пойдем к нам!
Женщина попыталась встать, по пе смогла. На помощь ей по-
спешил парепек-бежепец, с которым разговаривал Гукас. Ею
звали Арменаком. Опп вдвоем отвели женщину в сторону, по i
сень церкви, провожаемые недоверчивыми взглядами сотен лю-
дей, лишенных крова.
Наконец опп пришли домой. Уже было за полдень. Разворо-
шив в старинном сундуке груду поношенных платьев сестры,
Гукас и Верго выбежали во двор.
— Мама, пусть переоденется!—Опп бросили одежду на ци-
новку, разостланную под гранатовым деревом.
— Сыпок, я сама управлюсь, пе вмешивайся в женские
дела! — запротестовала матушка Тамар.— Прежде падо ее иску-
пать. Лучше натаскан воды из колодца, пока я разведу огонь.
Гукас побежал за ведрами, и скоро раздался резкий скрип
колеса и лязг ведра, ударявшегося о стейку колодца. Оп придер-
жал колесо и наклонился вниз, пытаясь увидеть свое отражение,
по раздался всплеск, и зыбь сразу сморщила холодную зеркаль-
ную гладь...
7а
4
Был конец сентября, а беженцы все шли и шлп по городу, из-
мученные, истерзанные. Опали сады, не стало винограда па Кап-
таре. Пшеница вздорожала вдвое. Сирвард женщина, которую
привел Гукас,— с трудом начала ходить, а девочка, ее единствен-
ное дитя, пе выдержала. Не суждено ей было жить и расти в
этом гостеприимном доме.
Вот тогда-то п захворала матушка Тамар. В тот день несчаст-
ная Сирвард оплакивала свою малютку. Матушка Тамар развела
во дворе очаг, согрела воду и омыла бездыханное тельце. Потом
сама села у стенки, в тени гранатового дерева. Вот и все, что
произошло...
Доктор велел принимать лекарства, Гукас ходил в аптеку
Шахпазарянца п приносил порошки п микстуру. Затапв свою
боль п сбиваясь с пог от усгалостп, Сирвард днем п ночью уха-
живала за матушкой Тамар, сердобольной женщиной, предоста-
вившей ей приют. Л больная металась в жару.
Ничего пе пожалели, чтобы поднять на ноги матушку Тамар.
По пи лекарства доброго доктора, пи горчичники искусного фельд-
шера, пи самоотверженный уход Сирвард пе прппеслп ей облегче-
ния — грудь по-прежпему была заложена, и хрппы, несмотря пи
на что, пе проходили.
Откуда прицепилась эта хворь к здоровой жепщппе, никто так
п по узнал. Осиротел дом мастера Ованеса. Сколько раз всходпло
солнце из-за Йоркского холма и сколько раз падало за горизонт
меж Масисом и Арагацем с того дня, как не стало матушки Та-
мар,— этого тоже никто пе знал.
Верго отправили к дяде. Пз дальних мест ненадолго прибыл
старший брат Гукаса, сельский учитель. Он пробыл неделю и
уехал обратно: далеко в горах крестьянские ребятишки с нетерпе-
нием ждали его. Теперь за стол садились мастер Ованес и Гукас.
Сестра Сирвард ставила потускневший самовар, расставляла гли-
няные кружки и фаянсовые блюдца. Сама она пи к чему пе при-
касалась, да п у всех остальных кусок застревал в горле.
Не стало кроткой, сердобольной матушки Тамар. Такой без-
ропотной и покорной была она, что в свое время ее свекровь пе
раз говорила: «Золото паша Тамар; еслп ей позволить — весь дом
взвалит на плечп и будет тащить, навьючишь стекло — тоже по-
несет, пи слова пе скажет!» Гукас еще пе знал, что такое — пла-
кать. Бывало, старшие мальчишки в селе тузили его, а он только
стпскпвал зуоы от боли и бешенства, но пе издавал ни звука.
А сейчас, оставаясь один, отворачивался лицом к стене и безу-
тешно, глухо рыдал.
Пет матушки Тамар... Никогда Гукас пе думал, что может
наступить такое время, когда он останется жить п пе будет па
земле матери. Его не узнать. П без того бледное лицо сейчас по-
сипело, резко обозначились скулы, глаза стали мутпымп, поте-
16
ряли обычный блеск. А ведь не прошло и трех месяцев с того дня,
когда он возвратился из Гедакского ущелья со змеиной шкурой
в руках. На минуту всплывает в его памяти испуганное лицо ма-
тушки Тамар, уставленные па него широко раскрытые, полные
тревоги глаза. И в ушах — дрожащий голос матерп: «Чтоб я
ослепла, если тебе попалась она, то, верно, ужалила...» Он тогда
ей ответил: «Змее меня не ужалпть, а послушать тебя, то зимой
и летом нужно сидеть рядом с тобой у курен '...» Почему он так
ответил ей?..
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Неверно, что в те давние времена, когда раскаты орудий па
австро-сербской границе известили начало великой войны, на
Ближнем Востоке именно Ереван олицетворял собою вековую
косность. Правда, здесь не происходило каких-либо сногсшиба-
тельных событий. Жизнь текла спокойно и невозмутимо, словно
бы по давпым-давпо проложенному руслу. Тем не менее жители
Еревана весьма ощутимо чувствовали, что п их город хоть мед-
ленно, по поднимается по долгой лестнице прогресса,— и кто
знает, не наступит ли день, когда он окажется пе па самой по-
следней ступеньке?
Если люди, пе умевшие читать, п не подозревали об этом, то
учителя шести средних учебных заведений Еревана, несомненно,
знали, что население их города, которое в 1904 году составляло
около тридцати тысяч человек, в 1914 году выросло до шестиде-
сяти тысяч. Еще десятилетие — и жители одного квартала даже
не будут знать, кто живет в соседних кварталах, рядом с
ними.
Ереван казался средоточием непримиримых противоречий.
Хотя он был одним из губернских городов Российской империи,
все же ив 1915 году там нельзя было отыскать пи одного трех-
этажного здания. Прямые мощеные улицы, пыльные и тускло
ь освещенные по ночам, переходили па окраинах в кривые, узкие
переулки, образующие настоящие лабиринты, в которых легко
мог заплутаться человек даже днем, а уж в безлунную ночь — пе
приведи господь оказаться там!
Население в основном занималось садоводством, п ереванец
любил родной город за то, что мог вырастить, живя в нем, отлич-
ные фрукты. Да и как можно пе любить ереванский абрикос —
1 К у р с п — четырехугольный низкий столик, покрытый широким
толстым шерстяным одеялом, под которым в середине в небольшой яме
зимою держат огонь пз древесного угля.
17
золотистый и крупный шалах, равного которому не сыскать пн! де
па земле; агджанабат— мелкий и круглый, с медовым запахом.
Любил ереванец и дурманяще ароматный персик — шафран, и
шала ли— гибрид персика со сливой, и янтарную грушу малача,
пахнущую ладаном.
А как можно было пе обожать виноград: и скороспелые езап-
дарп и карпмхандп, украшение стола в каждом доме еще задолго
до августа, и топкокожий аскяри, и целительный харджи, и «козьи
соски» с чуть не аршинными гроздьями, и беломраморный хача-
баш, который ереванцы связывали в связки и подвешивали па
зиму. Все эти волшебные плоды росли в городе па каждом шагу.
Вряд лп в Ереване нашелся бы хоть одпп двор, где не было бы
лозы винограда плн пары персиковых деревьев, не говоря уж об
орешнике и тутовнике. Настоящий город-сад.
Всякие занятия и ремесла были в почете здесь пспокоп веков.
Однако Ереван, этот древнейший город, силился отныне породить
в своем чреве и нечто подобное новейшей машинной индустрии.
Пример тому — железоделательная мастерская в самом центре
города, имеющая громкое название «Механический завод Тер-
Аветикова». А на берегу реки, в дальнем конце квартала, именуе-
мого каменоломней, примостился кожевенный завод братьев Тар-
хановых. В ущелье реки Запгу стоит пивной завод Артюшп
Аветова, а чуть подальше — миниатюрная электростанция и
«дпиги»— небольшой завод, очищающий рис, который выращива-
ют крестьяне ближайших деревень.
Чю и говорить, это были пока маломощные предприятия, вла-
дельцы их были неизвестны за пределами губернии. Однако су-
ществовали фирмы, прославляющие Ереван в дальних краях, и
этим город был обязан своим фруктам.
Если выйти па прогулку прохладным предосенним утром, как
самая достойная примечательность бросятся в глаза караваны
осликов, почти пе видных из-под павыочеппых на них огромных
корзин. А во дворах, в тепп деревьев и под навесами, женщины
и босоногие ребятишки очищали от косточек персики п абрикосы.
Этот рабочий люд поднялся на заре вместе с солнцем, придя сюда
с убогих окраин. Благодаря их искусным рукам и прославился
«персик Есапова», вкусные, приготовленные домашппм способом
консервы.
Слава персиков Есапова, правда, доходпла до Ростова-на-Дону,
по тускнела перед славой напитков, изготавливаемых пз ереван-
ского винограда. Карапет Афрнков, получивший европейское
образование, был знатным человеком в Ереване. Ему принадле-
жал громадный сад, раскинувшийся но ту сторону Зангу па сол-
нечном склоне холма,- знаменитый сад Сардара, где веками вы-
ращивался превосходный сладкий виноград. Не боясь конкурен-
ции с молдаванами, Карапет Афрнков продавал свои крепкие,
густые вина п в одесском порту.
/5
Было в Ереване предприятие, принесшее городу если пе миро-
вую, то, во всяком случае, европейскую славу. Владельцем его
был Василий Николаевич Шустов, московский купец первой гиль-
дии. Это оп основал здесь свой коньячный завод.
Пусть ппкто по подумает, что мы преувелпчпваем. Вот не-
которые данные, говорящие сами за себя. Ереванский коньяк за-
воевывал первую премию, самую высокую награду «Грап при»
па всех международных выставках, состоявшихся с 1900-го по
1910 год в Париже, Глазго, Лондоне, Милане, Турине, Неаполе,
Льеже. II только в 1907 году ереванский коньяк пе получил наг-
рады, ибо в том году Василий Шустов был приглашен па выстав-
ку в Бордо в качестве члена жюри, распределяющего награды, п
пе принимал участия в конкурсе. Вот почему наряду с губерна-
тором, графом Тисенхаузепом, самой влиятельной персоной в Ере-
ване был Василий Николаевич Шустов, заводчик, дороживший
честью фирмы, п предприимчивый, искусный купец.
Если Василий Шустов, пе будучи армянином, стал истым ере-
ванцем, то местные армянские богачи, наоборот, большую часть
года проводили в чужих краях. Многие из них имели собственные
особняки в Тифлисе, административном центре Закавказья, где
жизнь была гораздо интересней благодаря множеству увесели-
тельных мест, театру и опере. Обычно эти любптелп «светского
общества» целое лето проводили па водах: ездили в Кисловодск
или Железноводск, в Баден-Бадеп и Карлсбад, па Средиземно-
морье, па Ривьеру. Лишь с наступлением холодов эти беззабот-
ные люди вспомпнали о своем городе п возвращались домой. Опп
уединялись в теплых гостиных, степы которых были обвешаны
дорогими хорасанскими коврами, покоясь в мягких креслах, ле-
ниво следили за пламепем, пылающим в каминах, или же поли
напролет проводили за покрытыми зеленым сукном карточными
столамп. К карточной игре не чувствовал отвращения даже пеж-
пый пол, а некоторые дамы пе брезговали п позолоченными аро-
матными сигаретами, отдавая дань цивилизации.
Что касается вина, то п оно было весьма в почете. Пе будь
этого солпечпого живительного напитка, который доставляли пз
подвалов Карапета Африкова да и из собственных впппых погре-
бов, вряд ли ереванские богачи согласились бы почтить своим
вниманием родные места па более пли менее продолжительное
время. Кстати, о своей любви к вппу опи нс преминули сообщить
потомкам. В дни своей буйной молодости Карапет Афрнков по-
ставил в подвале, вырытом в самой скале, в Сардарском саду
огромную бочку, на которой на двух языках велел высечь похвалу
вппу.
Так п жили спокойно п благополучно эти люди, довольные со-
бою и провидением, люди, о которых говорилось, что опи «ка-
таются как сыр в масле».
79
2
Как паваждеппе грянул гром п начисто расстроил уь-
лад жизни, казавшийся незыблемым. То была весна IJOo
года...
Догорающее солнце устало глядело с безоблачного пеоа па
Араратскую долину, и покой вместе с сумерками опустился на
утомленный город. Но в час, когда вспыхивали фонари, никто пе
зажег газовый фонарь у подъезда Чиновничьего клуба — самый
яркий светильник в Ереване. В кромешную тьму погрузились и
ярко освещенные подъезды ресторанов.
Буквально через час каждый в городе знал: швейцары, лова-
ры и кельнеры вышли из повиновения, предъявили требовапия —
одним словом, забастовали. Требования гласили: не вычитать из
жалования за битую посуду, не брать залог, когда нанимают па
место. Эти требования были понятны. А вот что этп же люди
отказывались брать па чай — это было сверх разумения. Среди
завсегдатаев клуба находились бывалые, повидавшие всякое, и
никто из них в своей жизни не видал такого, чтоб человек был
врагом собственного кармана.
Да, невиданные наступали времена! С лакеями кое-как по-
ладили — так теперь дети пошли против родителей. Сбежали из
гимназии девушки, заявпв, что больше не будут сидеть на уроках,
так как, мол, во всей России делают то же самое. А спустя неко-
торое время стало известно, что мужская гимназия является гнез-
дом смуты. Подозрительным оказался преподаватель Ландсмап,
имевший обыкновение по ночам бродить в полях, а в воскресные
дни сидеть на берегу реки под мельницей и часами, как мальчиш-
ка, держать удочку. Удалили Лапдсмана — пе помогло. Гимназию
закрыли совсем. И это оказалось бесполезным: начались волнения
в армянской школе.
Огонь проник в души прежде покорных мальчпков-епар\паль-
цев. Вместо грабара — древнеармяпского — опп стали требовать,
чтобы их учили ашхарабару — новоармяпскому литературному
языку, а вместо Ветхого завета пожелали изучать историю
древних египтян и ассирийцев. Русский язык, заявили опп,
следует начинать с подготовительного класса, и не менее шести
часов в педелю. Ученики сами решали, что им изучать а что —
нет! ’
Это еще куда пи шло. Достопочтенному свящепппку Нортону
Папчулазяпу его питомцы дружески посоветовали: «Святой отец,
пил бы ты в свою обитель, зачем тебе утруждать себя и пас?»
осиодппа Саркиса, преподавателя церковной истории, п вовсе
ославили: он, мол, тряпка, половик, его надо уволить. Даже попе-
чителям школы досталось. Когда господин Тигран Афрпков и
управляющий Василия Шустова Мкртич Мусппян садились в фаэ-
тон, ученики кричали им в лицо:
Аршинники! Самоварпикп!
20
Эти негодные слова не раз слышали они от уволенного из шко-
лы «за длинный язык» инспектора. И долго еще они бежали за
каретой и кричали вслед:
— Бакалейщики, у самих голова — пустой горшок, а еще хо-
тите наставлять других!..
Справились кое-как с епархиальной. И вот однажды девушки-
гимназистки явились домой со слезами на глазах. Они принесли
с собой по листочку из тетради, па котором было написано: «То-
варищи! Самодержавие п его чиновная орда казнили па днях
доблестного Шмидта и четырех матросов. Весть об этом жестоком
поступке царя и его палачей быстро облетела всю Россию и до
глубины души возмутила па селение. Это возмущение во мпогпх
местах вылилось в демонстрации п забастовки учащихся. II мы,
товарищи, в знак протеста против гнусного деяния подлой бюро-
кратии откажемся посетить классные занятия. Группа това-
рище й».
Какая это была «группа товарищей» и какое дело было ере-
ванским девушкам до того, что где-то далеко, на затерянном в
море острове Березапь была учинена расправа пад несколькими
смутьянами моряками? И это прошло. Тогда объявились еще
какпе-то люди, которые от вмени жителей Еревана отправили про-
шение кавказскому наместнику, требуя открытия армянских при-
ходских школ, закрытых два года назад. Ведь пе каждый мог
отдавать детей в гпмназпю, не у всех на это хватало средств. Но
вместе с тем стали требовать и армянского университета. Громко
расхохотались в свопх мягких креслах местные тузы:
— Хотят в Париж превратить Ереван!
Однако и дня пе проходило, чтобы у ереванских богачей пе
появлялось новых поводов для раздражения. Вот господин Кара-
пет Афрпков, встретив на улице господина Матевоса Тарханова,
владельца дубильни, «поздравляет» его: так называемые «това-
рищи», которые пе могут обойтись без университета, сейчас же-
лают «национализировать» землю.
— Хотят и твой сад и мой отобрать и передать «пацпп»!
На следующее утро господин Тарханов в воротах своего дома
сталкивается лицом к лицу с купцом Аракелом Афрпковым.
— Здравствуй! Ты куда?
— На завод. Прибыла заказная машина, пустил ее в ход, да
люди неопытные — боюсь, разобьют вдребезги.
— Лучше не ходи сегодня.
— Это почему же?
— Голову снимут... Понимаешь?
Господину Тарханову голова еще пужпа, и, стараясь пе заме-
чать злорадства соседа, оп прислушивается к его совету.
Прошло десять дней. Господни Тарханов въезжает на своей
пролетке, устланной бычьими шкурами, па заводской двор и что
же видит: его рабочие — армяне, турки, русские, греки, персы,
21
грузины — собрались в тесный круг па поляне 5 самого берега
За игу словно никаких раздоров между ними и в помипе пе бы-
ло словно пе проливали они никогда кровь друг друга. Затеяли,
знать, что-то невообразимое — стоят п слушают речи. Оратор, по
всему видно, человек образованный,— что его сюда привело, па
эти пустыри?
— Царь превратил в ад эту несчастную страну... Армяно-ту-
рецкая резня — ужасное зло...
Тарханов слушает приятный голос незнакомца, и поневоле
ему приходится признаться: «Пожалуй, справедливо говорпт.
Разве по из-за этих раздоров мой завод оставался без присмотру
целых десять дней? Видно, студент»,—прикидывает он. II только
сейчас удивляется по-настоящему: «Л глаза-то какие голуиые
что пебо. Невинный младенец, да п только. Это, видно, приезжий,
в нашем городе пе сыскать такого,— заключает он в следующую
минуту, с ног до головы смерив незваного гостя. — II что он го-
родит?»
— Братоубийственные войны прекратятся в тот день, когда
будет свергнуто самодержавие...
Тарханов озирается по сторонам: как бы пе объявился жан-
дарм. Он едва сдерживается, чтобы пе крикнуть: «Эн, господин,
знай меру», по голубоглазый молодой человек уже говорпт
о другом.
— Товарищи, повсюду рабочие пробудились от спячки.
II вдруг Тарханов слышит такое, чего оп никак не ожидал от
приличного и благовоспитанного юноши.
— Теперь самый темный, самый малограмотный рабочий
знает, кто повинен в его страданиях, видит, что хозяева как пияв-
ки присосались к горлу и пьют его кровь...
— Ложь? — пе выдерживает господни Тарханов. — Безбожная
ложь! — кричит оп, и рабочие становятся свидетелями забавной
сцепы: заплывший и кругленький, оп семенит по каменным сту-
пеням и вдруг ока «ывается рядом со стройным юношей орато-
ром. — Враки, пе верьте ему,— не приказывает, а молит оп своих
рабочих.
I олубоглазый молодой человек с нескрываемым любопытством
разглядывает хозяина дуопльпп, а тот. обхватив руками круг-
ленькое орюхо, нервно мнет его, словно хочет от него отделаться.
Глаза юпошп смеются, пальцы торопят усы. Па угрюмых лицах
рабочих появляются улыокп. Они понимающе подмигивают друг
Другу-
1 азве вас пе заставляют от зарп до зари гнуть спину в этой
вонючей воде?-вопрошает оратор, указывая холеной, пе знаю-
щей черной рабты рукой на мрачные ворота дубильни.
Бому не правится мой завод, милости просим! Я никому
не связал ноги веревкой.— вконец выходит из себя хозяин.
«pyioM тишина, по Тарханов чувствует — снизу сверлят его
десятки колючих 1лаз. Оп отступает назад, тянет за рукав одного
из местных интеллигентов, сопровождавших: незваного гостя.
Л приезжий студент тихо беседует с рабочими:
— Что у вас за заработки, сводите ли вы концы с концами?
Во что одсты-обуты, чем питаются ваши жены и дети? Тарелка
похлебки пз снятого молока с желтым горьким огурцом. Ячмен-
ный хлеб, сухой сыр чортап, который запиваете холодной водой...
И это в Ереване, где самая дешевая жизнь па Кавказе! Хватит,
сколько терпели! — уже другим, твердым голосом произносит
оп. — Но всей России,— рука его описывает полукруг п останав-
ливается па чорте горизонта,— по всей России пробудился рабо-
чий человек, осознал свою силу. Рабочий Еревана пе в стороне
от этой борьбы,— спокойно сообщает оратор. — Пример тому —
забастовка пекарен. Хозяева уступили, сейчас у них шабаш в
пять вечера. II фартук за счет хозяина,— па его лице появляется
такая добрая и радостная улыбка, что рабочие Тарханова, поза-
быв свои горести, вместе с пчм радуются за пекарей.
С минуту молодой человек молчит. Мечтательный взгляд его
голубых глаз касается быстрых вод За игу, с одного берега реки
перебрасывается па другой и останавливается па цветущем мин-
дальном дереве. Он прислушивается к голосам порхающих птиц,
глубоко вдыхает благоуханно цветов, приносимое ветром пз при-
брежных садов. II, успокоенный душой, произносит со своего
пьедестала:
— Наступит время, и вы покончите с трутнями п насильни-
ками, превратившими вас в рабочий скот, п горе тому, кто вста-
нет поперек вашего пути!
...Уехал пз Еревана красивый молодой человек, которого рабо-
чие дружески называли «паш Степан», «наш Степан Шаумяп».
Кто знает, куда повезла его железная дорога, а рабочий уже по
тот, и стали входить в моду стачки.
Следом за типографиями остановился коньячный завод Сарад-
жева. Шустов пытается предотвратить это и, сидя в Париже, по-
сылает депешу о прибавке жалованья рабочим. Где-то па клад-
бище устраивают сходку батраки, требуя надбавки в пять копеек.
Бросают работу жестянщики Тер-Аветикова, та же беда стучится
и в ворота господина Тарханова. Однако ему повезло, неожидан-
но спасение пришло от того же Тер-Хветпкова: па механическом
заводе стали петь «Марсельезу», явп шя пристав и засадил певцов
в кутузку. Эта весть дошла до кожевников, и они взялись за ум...
После всего этого кто знает, что взбрело в голову мойщикам
из бани Амбарцума Егпазарова — опп вышли чуть ли пе паги-
шохг па улицу. Оказалось, у банщиков своп суждения: и мыть
надо по часам, и за это должна быть назначена определенная
плата. Но они опоздали, над ними только посмеялись...
— Город успокоился,— говорили Между собой старожилы, од-
пако опп ошиблись: один скромный документ свидетельствовал,
что рано еще судить об этом. То сохранившееся в архивах письмо,
клеймящее инспектора мужской гимназии— «жандарма в шляпе».
23
который из кожи лоз вой, чтобы «подготовить верноподданных
слуг колеблющегося тропа». Вот последние строки этого письма:
«Мы, боевая организация ученического союза, поставив перед
собой цель руководить ученичеством в умственном п моральном
отношениях п воспитывать из них будущих борцов за свободу ве-
ками порабощенного трудового парода, считаем своим долгом вы-
ступить в защиту людей, которые терпят притеснения со стороны
совета педагогов. В связи с этим Комитет боевой организации
предупреждает Ереванский гимназический совет и требует от лиц,
называющихся педагогами, прекратить позорную полицейскую
слежку за учениками и пе ставить себя паравпе с царскими жан-
дармами. В противном случае...»
Ниже был нарисован пистолет, и такая подпись красноречиво
объясняла смысл многоточия.
Прошло еще какое-то время, и в один прекрасный день в Чи-
новничьем клубе появился в кругу своих старых знакомых его
завсегдатай Василий Николаевич Шустов, только что прибывший
из Парижа. С этого дня клуб снова ожил. Всегда спокойный и
уравновешенный, этот человек одним своим присутствием вселял
и в окружающих спокойствие и уверенность.
3
Да, прошли смутные времена. По-прежнему с наступлением
ночи мирно усаживались вокруг ломберных столиков страстные
игроки, безразличные к тому, чем живут пасынки земли. А жизнь
простых смертных в этом городе, представляющем собой сплош-
ной сад, оставляла желать лучшего.
Хотя маленькие глинобитные домики, где обитала голытьба,
сплошь утопали в зелепи,— беда заключалась в том, что с наступ-
лением тепла здесь кишмя кишели огромные полчища кровожад-
ных комаров. Очевидно, они чувствовали за собой право перво-
обнтателей земли, во всяком случае, ни за что пе хотели уступать
кому-либо своего жизненного пространства.
Правда, с начала лета и почти до самой осени по вечерам дул
пад городом прохладный ветер, и па какое-то время исчезала
мошкара. Однако и это пе радовало жителей. Пз Гехаркупппских
гор, окаймляющих дышащее прохладой Севанское озеро, ветер, с
каждой минутой крепчая, несся к низине, прпнося с голых хол-
мов несметные тучи пыли. Казалось, чья-то невидимая мощная
рука трясет над городом тысячи огромных мешков из-под муки.
И горе тому, кто в эту пору не находился в укрытии: песок заби-
вал горло и рот, глаза и уши.
Однако от пыли еще можно спрятаться,— куда хуже было с
водой. Питьевая вода, а также вода для орошеппя, кроме немно-
гих колодцев, поступала из ручья Гетарчай и капав, проведенных
от Запгу. I отарчай брал свое пачало в Крхбулаге, что в переводе
означает Сорок источников. Крхбулагская вода была вкусной и
24
холодной, во покуда доходила до города, становилась мутной и
грязной. Потому кроме лихорадки из-за комаров в городе свиреп-
ствовали кишечные заболевания, а в конце лета нередко начина-
лась эпидемия холеры.
Многие сотни, а возможно и тысячи, лет жители Еревана меч-
тали направить родники Крхбулага к городу. Делались и кое-ка-
кие попытки, но результаты оказывались незначительными. Воз-
можно, эта мечта так и осталась бы мечтой, если бы но благо-
приятный случай, который положил начало пути живительной
воды в город. Передаваемая из уст в уста, история эта дошла и
до пас...
Летом 1901 года ппжеиер Василий Зурабович Мирзоев вместе
со своей молодой супругой отбыл в Тпфлпс. У себя дома опи оста-
вили па столе графин, па полненный водой. Возвратившись домой
через десять дней, молодая женщина увидела, что в закрытом
стеклянном графине болтается зеленая водоросль п оживленно
плавает головастик. П это в воде, процеженной через пемзовый
дуршлаг! Последовал короткий разговор:
— Ни за что пе стану жить в этом городе!
— Я доставлю тебе, воду, дорогая!
Выезжая следующим летом в Петербург, супруга инженера
Мирзоева взяла с собой две бутылки, наполненные водой из
Крхбулагского источника. Результат анализа превзошел все ожи-
дания. Оказалось, вода Крхбулага по своему составу мало чем
отличается от прославленной па весь мир венской воды.
Инженер Мирзоев был человеком ловким и предприимчивым.
Оп имел солидное состояние и пользовался хорошей репутацией
среди сильных мира сего. Проработав около десяти лет в Ереване,
оп построил многим богачам города комфортабельные, со вкусом
отделанные дома. Торговый банк охотпо согласился финансиро-
вать столь выгодное начинание, как водопровод в Ереване.
Одиннадцать почетных граждан гарантировали кредит, двенадца-
тым членом компании стал сам Мирзоев. Один из пайщиков — ку-
пец Аракел Афрнков — сразу же внес свою долю наличными,
остальные выдавали байку векселя, и, таким образом, было поло-
жено начало делу.
Возликовал ереванец — казалось, накопец-то путь воде открыт.
По кто бы мог предположить, что па этом пути словно из-под
земли встанут базальтовые скалы. Возроптали крестьяне, живу-
щие в окрестностях Крхбулага. Опи прослышали, что их хотят
оставить без воды, отвести ее в город, и изо всех сел сразу же
посыпались по начальству прошения. Эта преграда была легко
преодолена: жителей сел Башкяпд и Агазор задобрили, наняв их
рыть капал. Вскоре привезли п разбросали повсюду чугунные
трубы. Во вот новое препятствие встало па заветном пути.
Скончался городской голова Исак Каграмапович Агамалов,
человек справедливый и деятельный. На смену ему пришел его
подозрительный и раздражительный брат, Иван Каграманович
25
Агамалов. Он предложил водопроводному товариществу провести
в городе трамвай, ставя в зависимость от этого завершение соору-
жения водопровода. Тревога вкралась в сердца пайщиков. а пет
ли связи между этим неожиданным запретом и затруднительным
положением городского головы, проигравшего в покер изрядную
сумму? Пайщики подали жалобу, по безрезультатно. В копцс кон-
цов обязались провести вместо трамвая копку, по все равно строи-
тельство водопровода затягивалось.
Тревога охватила парод. Кто-то распространил слух, что во
всем этом виноват один из почетных граждан города, Хачатур
Дпланяпп. чей лимонад «Ласто» выдерживал конкуренцию со
знаменитой тифлисской фирмой Лагпдзе, по вряд ли бы смог тя-
гаться с естественной крхбулагской водой. По ходил слух, будто
еще'больше встревожен господни Правапар Шахназаряпц, владе-
лец аптекарских складов. II право, у пего была веская причина
для беспокойства — водь самым ходким товаром в его аптеках
было касторовое масло, помогающее при расстройствах желудка.
Если появится крхбулагская вода, его доходный товар более не
пайдсг себе применения...
Вскоре стало достоверно известно, что и лимонад «Ласто» и
касторовое масло пе имеют непосредственного отношения к строи-
тельству водопровода. А воды все пе было и пе было...
Всеобщее волнение за судьбу водопровода пашло выход в гнев-
ных статьях, которые одна за другой появлялись па страницах
газеты «Эрпванскпе объявления» в 1909 году. Это было то самое
время, когда всеми уважаемый этнограф Эмин, дружелюбно про-
званный ереванцами «Бородой»—при невысоком росте оп был
самым длиннобородым мужчиной в Ереване,— раздобыл и опуб-
ликовал документ, бесспорно подтверждающий, что еще в
XVII веке сын ереванца Арзумбека, Ходжа Грпгор, по прозвищу
«Комар», вернувшись па родину после двадцатплетпего путеше-
ствия но морю и суше, довел ту самую крхбулагскую воду до
двора церкви Катогпке, а оттуда и в центр города. Восхваляя это
великое деяние, Эмин осуждал заправил города за их постыдную
бездеятельность. Еще раньше, бросив девиз «Город для горожан,
а нс горожане для города», оп обнародовал всеобщую программу
главнейших преобразований: первое — водопровод, второе — кана-
лизация, третье — электрический трамвай, а пе копка, четвер-
тое телефон, и, наконец, пятое — большая электрическая стан-
ция на Заигу мощностью в три тысячи лошадиных сил.
Прошло еще два года, и вот в брошюре «Необходимые меро-
приятия для города Еревана», напечатанной Эмином в собствен-
ной типографии, оп настаивает па том, что его программа — вовсе
пе плод больной фантазии, не миф, пе химера. А доказатель-
ства вот они! Господин Киракосян построил электростанцию на
Заигу мощностью в сто восемьдесят лошадиных сил. Эта электро-
станция дает эперыно пе to.ti.ko дворцу графа Тисснхаузепа, по и
особнякам господина Шустова, Афрпкова и других. Но только ли
26
это? Оп, Эмнп, подсчитал количество семей, имеющих граммо-
фоны. Их оказалось уже около двухсот. Л кто бы мог подумать
лет пять назад, что сей шумный предмет может так широко рас-
пространиться в этом древнем городе, где нспокоп веку тпшипу
нарушали лишь крики петуха да еще режущий слух рев осла.
Между тем неутомимый реформатор виовь п вновь взывал к
сильным мпра сего, обещая им в награду бессмертие: «Спп фак-
торы человеческого благоденствия будут тем славным нерукотвор-
ным памятником, который па многие десятки лет, а может быть
и па века, вы оставите в паследство вашим детям как живое сви-
детельство победы гордого и смелого разума и передадите их от
сына к сыну, обеспечив навсегда доброе здоровье и благоденствие
потомков».
Думал лп ппжспер Мирзоев о бессмертии своей души, мы не
зпаем. Но, бесспорно, он был уверен в том, что он сам на протя-
жении всей своей жпзпп и затем его потомки из поколения в по-
коление будут вкушать плоды его предприимчивости. Купопы,
напечатанные па русском языке в типографии того же Эмина еще
задолго до окончания строительства водопровода, разрешают вся-
кие сомнения по этому поводу. Вот одпп из них:
«Товарищество Ереванского вотопровода.
Основной капитал 285 000 рублей.
Пай № 429 в двести пятьдесят рублей.
Купон № 32 па получение дивиденда за 1947 год.
Директор-распорядитель ипж. Мирзоев
Директор Е р в а и д Т е р - А в е т и к о в
Ага X а и Э р и в а п с к и й
Ереван 1911 г.»
Таким образом, получение прибыли уже па ближайшие три-
дцать — сорок лет было предусмотрено, а воды все еще пе было:
опа шла, шла и никак’ пе могла дойти до города.
Много чего произошло за это время. Эмин угодил, папрпмер,
па шесть месяцев в тюрьму за оскорбление личности градоначаль-
ника. По в конце концов изобретательный инженер воздвиг па
бульваре в центре города фонтан. II вот однажды в жаркий зной-
ный день из пего забила мощная струя студеной воды, распро-
странив вокруг прохладу и услаждая взор своей кристальной чис-
тотой. Со всех сторон раздались ликующие возгласы: ереванцы,
чувствуя себя осчастливленными навеки, выражали свою приз-
нательность защитникам водопровода...
Да, это только казалось, что, одурманенный восточной дремой,
спит Ереван, точно в ухе верблюда, а па самом деле и здесь била
жизнь, п здесь кипели страсти, подчас затаенные и незаметные на
первый взгляд. Вскоре два бетонированных водоема в верхней
части города, откуда живительная влага стекала вниз и расходилась
27
по кварталам, стали местами паломничества. Мимо пик пролегло
шоссе, берущее начало в Тифлисе. И чтобы одним взглядом охва-
тить Ереван и рассмотреть сю, надо было встать здесь, чуть по-
выше бетонированных водоемов.
Отсюда, с подошвы Каиакера, взору открывалась чудесная
картина. Внизу, раскниувпшйся в естественной котловине, лежал
утопающий в зелени город; вдали, на широкой равнине высился
сверкающий алмазной белизной Большой Арарат, а еще даль-
ше _ ег() младший брат, Малый Арарат, его конусообразная вер-
шина также была покрыта снегом месяцев десять в году.
С подошвы Каиакера начиналась Астафян, вернее — Астафь-
евская улица, которую основал русский губернатор Еревана Аста-
фьев в пятидесятых годах прошлого столетия. И но сей день она
оставалась самой длинной и самой широкой в прямой улицей
Еревана.
Именно по ней проходила копка, проведенная вместе с водо-
проводом. Ее железные рельсы как бы делили город пополам. Не-
смотря на то что улица Астафян была густо засажена деревьями,
отсюда, с Капакорскон дороги, можно было ясно увидеть мча-
щийся вниз вагончик копки; казалось, пе лошади тянули его, а
он сам, своей тяжестью подгонял лошадей. А в том месте, гдело
шадь и вагончик терялись из виду, находился центр города.
.Здесь размещалась маленькая площадь, едва но в пять пядей.
В ее верхней части был расположен «иллюзион», или «спнема»,
единственный кинотеатр в городе, па фасаде которого каждый
вечер сверкали электрические буквы, составляющие имя эллин-
ского бога «Аполло».
О том, что именно здесь был самый центр города, говорили и
городские часы, вделанные в башню кинотеатра. Часы смотрели
па бульвар, идущий от площади. Бульвар этот был всего лишь
чахлым, редким садом, где па грубо сколоченных скамейках в
теин десятков деревьев по вечерам сидели пожилые ереванцы и
мирно беседовали о цепах па рынке, о событиях па фронте, о доб-
ре и зне па земле. В гот счастливый дли ереванцев день, 15 авгу-
ста 1911 года, на этом самом бульваре и забил .знаменитый фон-
тан крхбулагекой воды...
По соседству с досточтимым фонганом расположился павиль-
он, нечто вроде полуоткрытой кофейни, где любили собираться
заядлые игроки в нарды. Неподалеку находились увеселительные
заведения «высшего света»; палево от бульвара—театр Джанио-
ладовых. В нем давали представления приезжие актеры и мест-
ные люби гели театра. Направо от бульвара, как раз напротив
театра — Чиновничий клуб, официальное место сбора губернской
знати. До того как стать клубом, здание было караван сараем—
хлопковым торговым домом, его реконструировал тот же ппжеиер
Мирзоев. 1
По обе стороны от клуба стояли гостиницы «Орпапт» и «Фран-
ции» с ресторанами при них. Благодаря их вывескам центр го-
26’
рода имел облик почти европейский. Ираида, и нескольких шагах,
низко «павильона», помещалась лавка сухофруктов Машади Га-
сана, рассеивающая эту иллюзию и возвращающая путника в лоно
Азии.
Вагоны копки, проходя мимо гостиницы и клуба с одной сто-
роны и бульвара —с другой, прежде чем свернуть налево, к же-
лезнодорожной станции, проезжали мимо Каи тара. Откуда такое
название? В дни владычества персидских сардаров на место ны-
нешнего базара стояли маленькие весы — «мпсап», а затем боль-
шие— «каптар». От этих больших весов п произошло название
торгового ряда Еревана.
В сторону от Канта ра и от полуразрушенных караваи сараев,
также оставшихся от сардарских времен, на спуске реки За игу,
возле дрепией разрушенной крепости, находился завод Шустова.
В те дни, koi да Шустов впервые объявился в городе, на этом
мосте — от реки и до самого бульвара — был безлюдный заболо-
ченный пустырь. Городской голова Исак Агамалов, пбойдя Кан-
тар, па землях, простирающихся к юго-востоку, к железнодорож-
ной станции, построенной в 1902 году, посадил деревья и прозвал
это место будущих гуляний Английским садом. И вдруг этот за-
болоченный пустырь оказался в цепе.
Не прошло и десяти лет, как часть Английского сада, грани-
чащая с Каптаром, стала золотой жилой для городского головы.
Кунцы, не жалея денег, приобретали у пего по частям землю и
открывали па купленных участках мастерские и склады. Через
несколько лег эти магазины, составляя прямой угол с цепью древ
них караван-сараев и замыкая в кольцо Каптар, превратили пре-
жде пустынный квартал в торговый центр, который с каждым го-
дом становился все оживленнее.
Не забудем упомянуть еще об одной достопримечательности
Еревана— самом высоком его здании, Николаевском соборе, на-
ходящемся между Английским садом и бульваром. Как мрачный
исполни возвышался он над городом. Рядом с ним примостилось и
двухэтажное здание Городской думы. Кстати, не только собор
символизировал в Ереване самодержавное владычество россий-
ского царя. Самая широкая в более пли менее благоустроенная
улица, пересекающая Астафян, в честь благосклонно! о визита в
Армению царя Николая I в 1837 году называлась Царской. Как
это пи досадно, его императорскому величеству посещение Ере-
ванской крепости принесло глубокое разочарование. Вместо не-
приступной цитадели, за овладение которой генералу Васкевичу
был присвоен титул «Эрпвапский», оп нашел здесь «глиняный
горшок», как он сам же прозвал Сардаре кую крепость, вернее —
ее развалины, прилепившиеся к прибрежной скале...
Параллельно Царской тянулись Тархаиовская, Вебутовская,
Пазаронская улицы. Четыре эти улицы пересекала, спускаясь
сверху, 1 ер 1 укасовская, параллельная Астафяпу. Все опи увеко-
вечивали имена русских и армянских генералов царской армии,
29
отвоевавших страну у персов. Улица, на которой находилась кан-
целярия губернатора, естественно, называлась Губернской. Ес за-
конными соседями были Казарменная и Новоьазармеппая улицы,
хотя казармы помещались л в других частях города. Пе было
обойдено вниманием и духовное сословие; улицы, где сюялн две
из шести армянских церквей, назывались Церковная н Новоцер-
ковная.
И хотя в честь имевшихся в Ереване шести мечетей ин одной
улицы названо пе было, зато существовала площадь Гоймечети,
место сходок мусульманского населения. Пе забыли и про торго-
вую, деловую часть населения — были улицы Базарная, начинаю-
щаяся от Каптара и тянущаяся вплоть до железнодорожной стан-
ции, и Каравапсарайская, хотя караван-сараи — постоялые дво-
ры— находились в значительном отдалении от нее. Садовая
улица в северной части города вся утопала в зелени, а соседняя
с пей, Малярская, была тихой и спокойной.
Названия двух улиц — Докторская и Аптечная — свидетельст-
вовали о том, что медицина в городе также пользовалась почетом
и уважением, хотя врачи и жили в другой части города, а из
только что открытых аптек ни одна пе находилась здесь.
Наконец, были и такие улицы, для которых, как это случа-
ется в любом преуспевающем городе, еще не нашлось достойных
названий. Все они назывались Безымянными. Это были улицы
большей частью неблагоустроенные, темные и запутанные, как
кривые переулки, па которых нс встретишь пи одного магазина
или казенного учреждения. Здесь обитал бедный люд, не удосто-
ившийся чести запять подобающее место в летописи Еревана.
В одном пз таких, ничем нс примечательных закоулков и жил
со своим семейством небезызвестный мастер Ованес.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Возле церквушки Погоса-Петроса но улице Астафяп стояло
длинное здание с балконом на солпечпой стороне. Это была шко-
ла для девочек. Стараниями попечителей здание освободили от
беженцев. Правда, здесь после девочек занимались ученики из
епархиальной: их школа все еще была заселена беженцами.
Милашечки, мы в гости к вам! — кричал Джаппбек
девушкам, спускающимся с бал копа.
Они кокетливо улыбались в ответ и кидались врассыпную.
Через две педели подоспели школьные каникулы. Гукас обра-
довался им. В лавке бакалейщика Сако ему попалась книжка
французского астронома Фламмарпона «Атмосфера». Оп подолгу
30
просиживал над поп вечерами, жадно листая потрепанные стра
пи цы.
Канун Нового года ознаменовался в женской школе торже-
ствами. Когда Гукас пришел па вечер, оказалось, что в зал про-
биться невозможно. Оп решил было унтп — захотелось подняться
к Капакерскому шоссе п там, в тпшппе прозрачного вечера, по-
быть одному, полюбоваться небом. Вдруг услышал знакомый го-
лос — кто-то в притихшем зале декламировал:
...Какие погибли товарищи-друзья,
Погибли, пе пропали...
Стихотворение для Гукаса было ново, а голос девушкп очень
знаком. «Паш суфлер,— вспомнил оп. — Лхавпп»... Теперь Гукас
видел чтицу, не в силах был оторвать взгляда от се черных как
смоль глаз.
— Пу что глотку дерешь, кого пугаешь?!.
То был голос верзилы Картошкп-Макича, одноклассника Гу-
каса, с одутловатым лицом и приплюснутым посом. «Такого
хама,— подумал Гукас,— пе сыскать во всей школе». Послыша-
лись возгласы возмущеппя. Преподаватели, сидевшие в первом
ряду, оглянулись. По Картошка-Макпч уже успел пробраться
к дверям.
Лхавпп вздрогнула и словно окаменела. Потом поднесла к
глазам платок и побежала со сцепы. Зрители негодующе шу-
мели:
— Пет, какова наглость!
С пепавпетыо смотрели па ребят девочки: вечер был явно
испорчен. Инспектор школы Гаяне, добродушный старик с ма-
ленькой бородкой, поднявшись, сказал дрогнувшим голосом:
— Я глубоко сожалею! Наша школа с такой готовностью пре-
доставила помещение мальчикам пз епархиальной. П вот — нахо-
дятся субъекты, срывающие свопм предосудительным поведением
вечер, который так любовно подготовили паши ученицы. — Оп
повернулся и вышел. Вслед за ним поднялись преподаватели.
Во дворе Гукаса поджидали друзья — Джапибек и Вано Ен-
гоя п.
— Надо ому всадпть как следует! — предложил Джаппбек.
Гидом с Картошкон-Макпчем тщедушный Джаппбек выгля-
дел пигмеем. В другое время Гукас вдоволь посмеялся бы над
этим. Одпако сейчас ему было не до шуток. Увидев Лхавпп, кото-
рая спускалась с подругами по лестнице, оп поспешил ей навстре-
чу. Девушкп остановились, настороженно примолкли. Лхавпп
протяпула руку.
— Вот погодите, мы еще с ним рассчитаемся! — распетушив-
шпсь, погрозил кому-то Джапибек. — Ты пе расстраивайся из-за
этого осла,— утешил он Лхавпп. Джапибек был зол па Картош-
ку-Макича, тот всегда при встрече задевал его: «Опять показался
тощий лис из сухого ущелья».
31
Ахавнп шла молча. Она уже успокоилась, по лицо ос было
по-прежнему задумчиво.
— А все же ты хорошо декламировала,—сказал 1 укас, желая
отвлечь ее от грустпых мыслен,— мне очепь поправилось, честное
слово, очепь!
Джаппбек незаметно исчез. Гукас и Вапо вместе с Ахавпп
поднимались вверх по Астафяну. Копка пе работала, было
больше десяти...
Уже лежа в постели, Гукас. повторял взволновавшие его стро-
ки: «Погибли, пе пропали»—и негодовал, вспоминая наглую вы-
ходку Картошки-Макпча. Долго еще сквозь дремоту виделся ему
образ девушки с пышпой, падающей па грудь косой, с устремлен-
ными вдаль лучистыми черными глазами.
Блпзптся рассвет. Пунцово-красный петух вот-вот запоет свою
песню. Сладко спит Верго. В соседней комнате раздается сухой
кашель мастера Ованеса. Сестрица Спрвард прпкорпула в неболь-
шой комнатке при кухпе. А Гукасу все не спится. Он слышит
свой голос: «Хорошие девушкп»—и чувствует, как бьется сердце.
«Ладно, пе сходи с ума»,— урезонивает себя Гукас и зарывается
головой в подушки.
2
Каникулы кончились. Утром Гукас отправился в школу. Все
были в сборе. Не явился лишь Вано Епгоян, уехавший па не-
сколько дней в деревню за продуктами. В класс вошел Мпацакап
Камалян— преподаватель армянского языка. Оп был в пепспе.
Стоя у доски, Камалян записывал предложение для разбора,
когда дверь бесшумно распахнулась и па пороге показался Вапо
Епгоян. Джаппбек махнул ему рукой: мол, скорее. По тот про-
должал растерянно торчать в дверях до тех пор, пока его пе увп-
дел учитель.
— Опять где-то прохлаждался? — Пепспе Камаляпа сверкну-
ло холодно. — Может, ждешь особого приглашения? Тебе отме-
нили плату за обучение, а ты...
Видимо, он намекал па случай, когда ребята собрали деньги
и внесли за товарища. Гукас взгляпул па своего друга, п у пе-
го защемило сердце: таком покорный п жалкий впд был у
того.
— Господин Камаляп,— поднялся Гукас. — Воспой раз де-
сять опаздывал па занятия Павлик и даже педелю разгуливал
в Тифлисе, вы ему пи слова пе сказали; это потому, что оп сып
торговца соли, а Вапо из крестьян?..
— Замолчать! — вскипел преподаватель. — Как ты смеешь,
пего дпп к?!
— Это я пегодппк? — Гукас плотпо сомкнул губы, кулаки его
сжались, под ними скрипнула доска парты. И пока Камаляп,
сияв пенсне, смотрел на него ненавидящими глазами, продолжал
32
торопливо: — Это я негодник? Л может, тот, кто прптсспяст бед-
ного?
— Уличный мальчишка! — Камаляп вышел, хлопнув дверью.
— Слушан, какое твое дело, что я гулял в Тифлисе? — набро-
сился па Гукаса Павлик. — Есть силенки, поезжан сам, а если
у тебя в кармане — вошь на аркане, так заткни глотку.
Вазген — близкий друг Гукаса — вдруг вскочил с места и
схватпл Павлика за воротник. Тот резко вырвался п полез па
Гукаса.
— Эй, вы!—крикнул Грант Саптуряп. — Что вы тут расшу-
мелись па всю школу? Несчастные лоботрясы...
— Помолчал бы, пустозвон,— отозвался Павлик.
Саптуряп, встав наперерез, мешал ему подойти к Гукасу. По-
том круто повернулся и оттолкнул Павлика к степе. Как мед-
ведь лез па Гукаса Картошка-Макич, ввязались в драку п парни-
ка иакерцы.
— И правильно поступил, что пе смолчал!.. Хватит! До каких
пор Камаляп будет помыкать памп? — горячился Вазгсп.
Вапо — виновник переполоха — был забыт. Павлик же явпо
наслаждался: он был в своей стихии; втяпув голову в воротник
пальто, оп гикал, топал, свистел, словно был пе в школе, а в Зап-
гписком ущелье.
В эту минуту железный кулак Картошки-Макпча чуть было
пе раскроил череп Джатшбску, по тот с ловкостью рыси увернул-
ся о г удара, и кулак Картошки-Макпча со всего размаху обру-
шился па парту. Макпч скорчился и взвыл от болп.
Когда инспектор вошел в класс, там был настоящий содом.
Ошеломленный, оп крикнул с порога:
— Гукас Гукасян, покинуть школу!
— Пусть останется вам п ваша школа п господин Камаляп,—
ответил, сверкнув глазами, Гукас.
Дверь с шумом захлопнулась. В классе водворилась подобрал
тишина.
Заседание педагогического совета протекало бурно.
Мпацакап Камаляп с некоторым преувеличением описывал
«паглую» выходку Гукаса Гукасяна. Оп требовал немедленного
исключения из школы неисправимого ученика п наказания его
единомышленников.
— Иначе анархия, свившая себе гнездо в этом классе, зара-
зит всю школу.
Преподаватель армянской истории Сократ Тюросяп, бледно-
лицый мужчина среднего роста, всегда стремившийся придать
своим словам особую значительность, первым попросил слова.
Он выразил свое глубокое пегодоваппе тем, что какой-то пе-
уравповешеппып, лишенный чувства меры юпошя, какой-то
сумасброд, как оп пренебрежительно окрестпл провинившегося
2 Рафаэл Лтапн
33
ученика, пытался попрать достоинство уважаемого коллеги.
Остальные молчали. Инспектор просил высказаться о сем печаль-
ном событии, пе имеющем прецедента за всю его долгую педаго-
i ическую деятельность. 13 это время дверь с шумом распахнулась
п на пороге показался неуклюжий мужчина, господин Барсам —
преподаватель арифметики в младших классах. Ои пыхтя уселся,
положив па колени шляпу.
Неловкое молчание нарушил преподаватель армянской лите-
ратуры Армен Тпрацян. Оп счел благоразумным, чтоо в этой
прискорбной истории были учтены «смягчающие пипу обстоя-
тельства». В самом деле, Гукасян ратовал ле ради собственных
интересов, а «преследовал цель более высокую, желая выгородить
товарища».
— Разрешите напомнить вам спектакль «Высокочтимые по-
прошайки», поставленный прошлой весной в пашей школе,— за-
метил учитель литературы. — Как хорошо известно господину
инспектору, спектакль увенчался успехом благодаря стараниям
Гукаса.
Камаляп едва сдерживался, слушая этп «беззубые рассужде-
ния», и наконец бросил с места:
— Вы поощряете анархию и вырождение, высокоуважаемый
господни Тпрацян! — Тот сел, ничего пе ответив па реплику. Ка-
маляп добавил: — Тем не менее я требую удовлетворения. Здесь
затронута моя честь... эго мое неоспоримое право.
— Несомненно! — воскликнул Тпрацян, невольно создавая
впечатление, что оп ничего пе имеет против наказания Гукаса,
хотя в глубине души вовсе нс желал того.
Александр Мсеряп, преподаватель математики, неторопливо
поднявшие!, с места, разгладил пальцами образовавшиеся па жи-
лете складки, потрогал свой высокий лоб и укоризненно посмот-
рел на господина Барсама: гот беседовал с соседом. Уловив его
взгляд, Барсам замолк.
— Б удручен,— заговорил наконец Мсеряп по-русскп. — Да,
признаться, удручен... Как такой старательный ученик, как
Гукасян, мог позволить себе подобную выходку? Мне ка-
жется, здесь замешаны какие-то не совсем нормальные обстоя-
тельства.
Мсеряпа слушали внимательно, в кругу коллег оп пользовался
большим уважением пе только как самоотверженный педагог, но
и как инженер, оказавший в свое время городу неоценимую услу-
гу. Кому по было известно, сколь щепетильным и даже педантич-
ным оказался ои в бытность свою служащим городской управы?
Многие еще помнили Мсеряпа, когда тот вместе с группой рабо-
чих закладывал бетонный фундамент закрытого водоема в верх-
ней части юрода. Это благодаря его напористости живительная
вода Крхбулага дошла до ереванцев.
Лаконичное выступление этого всегда хмурого человека по
пришлось по душе лишь Камаляиу.
31
— Как говорят русские, начал за здравпе, кончил за упо-
кой! — выкрикнул он с места.
Но здесь поднялся господин Барсам.
— Уважаемые коллегп,— начал оп высокопарно, протянув,
как заправский оратор, руку вперед. — Господин Камалян требует
весьма скромной сатисфакции — исключения; да разве это явля-
ется достаточным наказанием? В наш век нет места подобным
Гукасяну людям в таком просвещенном заведении, как Ереван-
ская епархиальная духовная школа! — И, словно обессилев, Бар-
сам тяжело опустился па стул.
— Тоже мне адвокат!—раздраженно посмотрел па пего Ка-
маляп.
Инспектор с минуту подумал, потом предложил проголосовать:
кто за исключение Гукасяна пз школы? Он первым поднял руку.
Решение было принято большинством. Камаляп облегченно вздох-
нул. Мсеряп и Тпрацян помрачнели. Вдруг Сергей Аркадьевич
Варданян, преподаватель русского языка, попросил разрешения
сказать несколько слов. Опираясь на тяжелую трость с резпым
набалдашником, он взглянул пз-под густых бровей на своих кол-
лег:
— Хоть лпчио мне ученик Гукасян незнаком, я даже пе имел
чести видеть его, тем пе менее я немного в курсе этого прискорб-
ного события. Я считаю свопм долгом сообщить: всем происшед-
шим удручены по только мы, преподаватели, по и учеппкп. И у
них, мпе думается, немало оснований... Когда мы требуем от на-
ших подопечных покорности п уважения, мы несомненно правы.
Долг ученика уважать воспитателя и подчппяться ему. Во есть и
другая сторона вопроса. — Вардапяп па минуту замолк. — Мы
сами обязаны обращаться с учениками так, чтобы они пе только
уважали и подчинялись нам, ио п любили.
— Я пе нуждаюсь в любви таких прохвостов! — Камаляп
гневно вскочил с места.
Инспектор повернулся к Сергею Аркадьевичу:
— Что же вас заставило, господин Вардапяп, говорить об этом
после голосования?
— То, господин инспектор, что уважаемое собрание пе озна-
комлено подробно с истинным положением вещей. Не пожелает
господин Камаляп ответить хотя бы па один вопрос?
— Выходит, обвиняемый тут я, этого уж никак нельзя стер-
петь! — возмутился Камаляп.
— Я этого пе говорил, по мпе думается, господин Камалян.
что и вам самому весьма нежелательно, чтобы здесь осталась
какая-либо недоговоренность.
Сдержанность Сергея Аркадьевича обезоружила Камаляпа.
— Что вас интересует? — спросил оп негромко.
— Господин Камаляп, будьте добры, скажите: сколько раз
весной отсутствовал па ваших занятиях тот самый... как его?..
Павлик!
2*
35
— Зачем вам знать?
_____ А вот зачем. Павлика, как называют его учеппкп, сына
Маркоса, пе раз видели в Тифлисе гуляющим с барышнями по
Головинскому проспекту. Знал ли педагогический совет об этом
на рушении?
— Это было известно господину инспектору,— буркнул Ка-
ма ляп.
— Певерпо, господин Камалям! — возразил инспектор.—Ьы из-
вестили меня, что ученик болен.
— Так вот оно что! — воскликнул Сергей Аркадьевич. — Пу
ладно. Оставим это на вашей совести. Однако как вы отнеслись
к нарушению сравнительно меньшему, совершенному учеником...
как его фамилия?.. Да, Енгояиом.
— Я не позволю вам допрашивать себя! — побагровел Кама-
ляп.
— Признаться, я вовсе не намерен вас допрашивать. Я хочу
всего лишь постичь истину.
Варданян обвел неторопливым взглядом комнату, затем стал
внимательно разглядывать набалдашник трости, словно желая
что-то прочесть там.
— Ученик Гукасян, защищавший своего товарища, выказал
пример высокого поведения,— заговорил оп вновь. — Вот почему,
господин инспектор,— Варданян, опираясь на трость, повернулся
всем телом к столу председателя,— меня чрезвычайно удивляет,
что некоторые уважаемые мои коллеги нашли возможным для
себя потребовать исключения пз школы такого честного учеппка,
как Гукасян,— повторяю, лично мне неизвестного.
Метнув па Камаляпа гпевный взгляд, Варданян устало опу-
стился на стул.
— Значит, вы предлагаете, господин Варданян, превозносить
перед учениками негодного мальчишку, поправшего честь шко-
лы, возвести его имя до пебес? — негодующе вопросил Кама-
ляп. — А вы па минуту задумались, к чему это может привести?
Завтра сведут на пет ваши требования! П вас, да, вас...
— Ему, видпте ли, захотелось сорвать замятия п сделать из
преподавателя посмешище. Наш многоуважаемый коллега, кото-
рого мы лишь в этом году имели счастье лпце.зреть па педагоги-
ческом поприще, к сожалению, пе знает ученика Гукасяна и да-
же пе впдел его. — Лицо Тюросяна приняло кислое выражение.—
Мы же имели возможность пе раз видеть этого учеппка и спра-
ведливости ради пе можем пе сказать, что Гукасян принадлежит
к числу самых дерзких п недисциплинированных. Это именно
оп^ принес в класс ученическую ручку, обернутую — представьте
свое! змеиной шкурой. Разве это пе явное доказательство его
дерзости?
Худощавое лицо Тюросяна дышало неприязнью. А Армен Ти-
рании, преподаватель литературы, почему-то повеселел. Оп вспом-
нил эту злополучную ручку. «Какая оригинальная штука!.. Соб-
36
ствеппого производства? Пу и умелец лее ты»,— помнится, ска-
зал он тогда Гукасяну.
— Несправедливо из-за неблагоприятного стечения обстоя-
тельств лишать возможности учпться умного и способного маль-
чика. Поведение господина Камаляпа пе выдерживает никакой
критики! — вдруг выкрикнул преподаватель грабара Карапет
Аматуни, вызвав всеобщее удпвленпе.
Тут попросил слова господин Саркис — учитель закона божье-
го. Серебряная цепочка сверкала из-под его расстегнутого сюр-
тука. Он заявил, что больше не подаст своего голоса за исклю-
чение Гукаса и вообще возражает против какого-либо наказания,
ибо господин Камалян сам явился причиной разыгравшихся не-
приятностей. Лицо его, обычно такое спокойное, было очень
взволнованным.
Многие заколебались. Камалян подпял было руку п тут же
опустил ее. Инспектор резко встал, чуть ие ударившись головой
о раму большого портрета католикоса Хримяна. Поразмыслив
немного, он сообщил, что факты, изложенные сейчас, меняют
положение вещей, п потому оп считает необходимым провести
вторичное голосование. ,
Уже было за полночь, когда у церкви Погоса-Петроса зашур-
шали шаги и раздалось мерное постукиваппе трости. В веселом
расположении духа Сергей Аркадьевич приближался к больнице
Овапесяпов. Оп увидел две темные фигуры.
— Что вы тут делаете так поздно? Знаю, знаю вашу беду.
Скажите, пусть завтра непременно явптся па занятия... Ну,
марш по домам!
Забыв поблагодарить учителя, мальчики во весь дух припу-
стили вниз по Астафяну.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Пехота и конница нескончаемым потоком шли через Ереван,
направляясь па Восточный фронт. Несколько пар тяжелых, взмы-
ленных лошадей, запряженных в пушки с широкими жерлами,
грохоча, пронеслись по улицам, увлекая за собой толпу беспри-
зорных детей. Где бы в эти дни пи встретились жители Ерева-
на— будь то дома или па улице, в церкви пли па бульваре,—
они обсуждали одни и тот же злополучный вопрос: как долго
может затянуться война, кто выйдет пз иее победителем — Виль-
гельм или союзники?
37
По мнению мальчнков-епархиальцсв, новый преподаватель
всемирной истории был человеком великолепно осведомленным
во всем, чго происходило па свете. Интересная личность! Он
в самом деле знал неимоверно много и спешил поделиться всеми
сведениями с учениками. В отлично от математика, у которого
был рассчитан каждый шаг, историк был человеком неуравнове-
шенным. Ребятам правились его пылкие слова и неожиданные
поступки. Правда, это иногда оборачивалось против них самих.
Если что-ппбудь в ответе ученика приходилось ему пе по
душе, он ничего больше уже пе замечал.
Был он прихотлив в быту, любил хорошо одеваться, и если
что-нибудь во внешнем виде питомца ему но импонировало, тот
попадал в опалу. Одно было странным в поведении нового учи-
теля: оп жил па Каравапсарайской улпце в комнатушке на вто-
ром этаже, которую ученики прозвали «голубятней». Наверно,
он очепь поздно ложился, потому что нередко опаздывал па за-
пятил. По сегодня, в этот зябкий январский день, господин Мах-
муряи явился в школу раньше обычного. Болес того, еще по
прозвепсл звонок, а он уже вошел в четвертый класс, п пе одни!
Рядом с пим — невысокий бледнолицый мужчина с черными
усами.
— Пу, храбрецы, сегодня у вас в гостях поэт Ваап Терьяп,
посмотрим, какие курьезы вы ему преподнесете...
Рядом с ним, огромным, порывистым, поэт казался малень-
ким и тщедушным. С приветливой улыбкой оп поклонился под-
нявшемуся классу и сел возле стола педагога. Не прошло п пяти
минут, Махмуряи уже чувствовал себя как рыба в воде.
— Да, судьба армяп волнует передовых людей Европы. — Оп
широко шагал по классной комнате, и ученики чувствовали: эта
комната слишком тесна для пего.
Учитель ссылался па текущую прессу. Депутат Карл Либк-
нехт сделал запрос в рейхстаге...
Вы не слышали имени Либкнехта? Это оп основал союз
«Спартак». Спартак был вождем рабов, восставших против рим-
ских тиранов. .Знаете? Так вот, Карл Либкнехт тоже ратует за
восстание. Оп против войны. Кто покажет Берлин?
К карте подошел Арменак, тот самый светловолосый коре-
настый паренек пз беженцев, за которым еще с самого начала
года бегали малыши и кричали: «Короткоштаппик, короткоштап-
нпк!»
— Вот там, в Берлине, па заседании германского парламен-
та, в рейхстаге, Карл Либкнехт сделал свой смелый запрос.—
Стряхнув со лба длинные, цвета воронова крыла волосы и оста-
вив Арменака стоять у доски, учитель прочел: — «Известно ли
канцлеру, что в ходе нынешней войны армянское население про-
живающее па территории союзной нам Турции, несколько сот
тысяч, если пе миллион человек, изгнано с насиженных мест и
пстреолено. Да, замучено, истреблено! Какие шаги предприняты
3S
перед правительством союзной пам Турции, чтобы остатки армян
были поставлены в сносные условия существования и чтобы пе
повторялись эти ужасы?»
Махмуряи прочел эти слова гневно, словно сам был автором
запроса и перед ним стоял канцлер Бстмап-Холвег. Арменак, по
смущаясь присутствия гостя п по замечая довольных улыбок
товарищей, неторопливо отвечал па вопросы учителя. Проведя
рукой но светлым, гладко зачесанным волосам, оп заключил:
— Одним словом, пи феллах, пп армянин, пп грек, пи фран-
цуз, никто в Капре по хотел войны.
— Молодчина! —похвалил учитель.
Ваап Терьяп чрезвычайно внимательно разглядывал мальчика
и тоже одобрительно кивал головой. После урока, окруженный
взволнованными ребятами, оп, улыбаясь, положил руку па плечо
Арменака. Махмуряп минуту с гордостью смотрел па своих пи-
томцев и, взяв поэта под руку, повел его в учительскую.
2
В гостинице «Орпант», что папротпв бульвара, в хорошо
обставленном уютном номере, епдел за письменным столом че-
ловек с черными усамп. Это поэт Ваап Терьяп. Лицо его в зе-
леноватом свете настольной лампы казалось бледнее обычного.
Задумчиво вороша волосы, оп извлекал из груды бумаг большие
п маленькие листочки, исписанные разным почерком, синими,
фиолетовыми, зелеными чернилами, сосредоточенно разглядывал
каждый и откладывал в сторону. Его взгляд останавливается па
любопытном сочинении с названием: «От места рождения до Ро-
дины». Оп читает:
«Вил рождается в снегах, покрывающих вершппы гор. Там,
па самом верху, оп носит имя Бахр-Эль-Джебель, что означает
Горная рока, а Бахр-Эль-Газзала — Река газелей. Низвергаясь
с гор в Суданское плоскогорье, оп становится Бахр-Эль-Зар-
раф — Рекой жирафов. Здесь утоляют жажду приходящие
издалека жирафы. Тут пачипается Бахр-Эль-Абьяд — Белая ре-
ка. Здесь опа смешивает своп воды с Бахр-Эль-Азрак — Голубой
рекой, источником изобилия. Далее опа уже Бахр-Эль-Асвад —
Черпая река. К се прозрачным водам примешивается пл, даю-
щий жизнь феллаху.
Истину написал Амр-Ибп-аль-Аса, араб, покоривший эту
страну: чудо — страна Египет, п Нил дарует ему богатство, до-
стойный Халиф, оп славпо проходпт свой путь. Солпцс п лупа
вращаются па небе, а Пил разливается и опять спадает в опре-
деленном порядке: наступает час, тысячи истоков отдают дань
царственной реке, и тогда Ппл выходит из берегов, затопляя все
вокруг. Мудр Вил. Разбушевавшись, оп вновь возвращается
в русло, предначертанное ему судьбой. Благодаря Нилу Египет
представляет собой то сухую песчапую пустыню, то бескрайнее
S9
море серебряных вод, то изобилующее илом болото, то вдруг —
зеленые ковры лугов. II наконец — цветущий сад и плодородные
поля, которым не видно конца и края».
Закончив выдержку пз летописи VII века, автор сочинения
взволнованно добавил:
«Я полюбил Египет, страну, где я родился, я полюбил Нил,
в волнах которою я купался столько раз».
Терьян волновался, дочитывая сочинение, и в эту минуту сам
полюбил живительный Пил. Он узнал кое-что п об авторе сочи-
нения. Полтора года назад тот приехал пз Капра в город ban
в Западной Армении, учился в школе и со своими одноклассни-
ками ходил смотреть старинные надписи па скалах древней кре-
пости...
Па этом рассказ обрывался. Внизу стояла подпись: «Арменак
Будагян». Л чуть пониже другой, учительской рукой было при-
писано: «Пятнадцать лет».
Как пытливый исследователь рассматривал Терьяп эту ру-
копись. Затем, отложив ее в сторону, принялся за другую. Это
было торопливо написанное па вырванных из бухгалтерской кни-
ги листочках сочиненно: «Случай в городе Вайе, и о моей
жизни».
«В апреле 1915 года,— писал автор,— в Bane начались смуты.
Русские еще нс приходили. Турки, стреляя из ружей, убили
много армян, стоял такой грохот от выстрелов, что казалось,
огонь сыплется с неба...
...11 еще раз произошел бой, туркп бежали в Константинополь
и в другие места. Армяне обрели покой, каждый трудился у себя
дома. Когда через два месяца в Ване объявились русские, мы
очень обрадовались, по радость длилась недолго. Через месяц
нам велели отправляться в русские земли...
Мы захватили с собой только еду. Бросили все и ушлп, оста-
вив па той земле могилу отца. Вместе с матерью, братом и сест-
рами и я пустилась в путь. Через сутки добрались до одного
местечка, гдз досыта поели фруктов и взяли еще с собой целый
мешок, — одолей пас по дороге жажда, у пас пе пересохнет во
рту.
Когда мы добрались почыо до Чсрпой реки, в Bane подожгли
пшеницу — пламя взмыло в небо, землю застлал едкий дым. Па-
лило солнце. Волы, овцы и ослы поднимали облака пыли, и мы,
1лотая ее, брели все дальше и дальше... Все время пас мучила
свирепая жажда. II когда вдали внезапно возникла река, мы пе
поверили эю было как мираж. Через три дня мы дошли до
Ьоркри. Снова пустились в путь, в голой степи сделали привал,
по грохот дальней стрельбы вынудил нас подняться, и мы, пе
выпив пн 1 лотка воды, задыхаясь п плача, опять тронулись в
путь. Я держалась за подол матери. Horn мои кровоточили: я
исцарапала их о камни...»
40
Ваап Терьяп порывисто поднялся, хмурясь прошелся по ком-
нате пз угла в угол. Потом снова сел за стол.
«На равняло Л ба га полевая речка преградила пам путь. Мы
пе смогли ее пройтп, слишком она была яростная п полновод-
ная— опа уносила детей... Многие в тот день погибли».
Терьяп с волнением читал дальше, слезы душили его.
«Какой-то мужчина усадил меня на своего коня и перевез
через реку. Шли мы, шли, пока не показалась другая река но
названию Банди маху. Здесь и подстерегли пас турки. Мост был
до того мал, а толпа настолько густа, что люди падали в реку
п тонули. Всадник привез меля в Баязст. Здесь пам дали поесть
немного хлеба. Мать я потеряла...
Наконец добрались до Пгдпра, разместились где-то в саду.
Ночью откуда-то пошла вода. Все мы вымокли. Но до того были
н 1мучепы, что даже ие почувствовали этого. На следующий день
мы пришли в Эчмпадзппскпй .храм и, обессплев вконец, повали-
лись под ореховое дерево. Одни мальчуган полез па дерево, что-
бы потрясти орехов; ветка сломалась, п оп упал па землю —
ударился головой о камень, разбился и умер...»
Так неожиданно кончалась эта история, написанная на ши-
рокой линованной бумаге зелеными чернилами. Под пей стояла
подпись: «Гармпле Манукян, 1 \ лет».
Печаль застлала глаза Терьяпа. Оп отложил в сторону кипу
бумаг, облокотился па спинку стула, задумчивый и взволнован-
ный. Спустя некоторое время оп снова наклонился над столом,
перебирая бумаги.
Он все читал и читал, вставал и снова садился, и снова чптал.
Нашел и одно стихотворение — «Родина», паписанпос двепадца-
тилетннм Манвелом Паропнкяпом.
За с реброблестящее п.мя твое умереть мпе радостно. Родина!
В объятьях своих ты взрастила меня, как розу.
В пять лет я учился в школе твоей,
Во вырос п много горьких бед я узнал.
Умереть мпе за святой твой порог,
Храм невинной девы,
Что два раза был сожжен чванливыми вражьими воинами,
И будешь воссоздай троекратно руками армян,
II множество веков ты будешь стоять
Как страж новой жизни безмятежной.
Торкни торопливо выдвинул ящик стола, взял несколько лист-
ков б честящей гербовой бумаги и начал писать. Переписав на-
чисто, он прочел.
Умолкли песни гордые слова,
Н\ заменили стопы я рыданья.
Мрак обнял душу — по она жива,
Хоть и хранит зловещее молчанье
II выстроили!ь черные полки...
Еще вчера без боли, без печали
41
Звепелп песни, словно родники,
П улпцу на подвиг поднимали.
Жестокий враг ликует ныне вновь,
Оп душит нас кровавыми руками,
Пьет наших братьев праведную кровь,
Глумясь пад нашими слезами...1
Поздно попью в окне, глядящем па давпо опустевший буль-
вар, погас свет.
3
Па ппзвсргпутых капителях, разбросанных тут п там, па
вросших в землю памятниках-крестах — хачкарах лежали снеж-
ные хлопья, пористый туф был мокрым от снега. В теплый ян-
варский день 1916 года Ваап Терьяп в сопровождении двух
мужчин бродпл средп развалин храма Звартпоц, расположенного
в шестнадцати верстах от Еревана, п внимательно разглядывал
каждый камень. Кругом — насколько хватал глаз — ослепитель-
но сверкал снег.
Спутники Теркина были пе похожи па пего. Одпп пз них —
высокого роста, скупой в движениях, с тщательно расчесанной
черной бородкой. Оп был в каракулевой шапке, воротник пз
дорогого меха. Второй — могучий мужчина с лицом огрубевшим
от солнца п ветра п патружеппымп руками чернорабочего. Гу-
стые усы и разлохмаченные брови удивительно гармонировали
с крупным носом п потрескавшимися губами.
Одет оп был очень просто и, пожалуй, слишком легко для
такой поры. Костюм — просторный пиджак и мятые брюки — так
поблек, что трудно было определить первоначальный его цвет.
Пальто па нем пе было. Легкими взмахами хзоростппкп этот
грузный человек сбпвал снег с вершпп капителей, разрушенных
степ п хачкаров, так свободно и непочтительно обращался с ни-
ми, словно имел дело со старыми зпакомымп, которые пе вправе
были обижаться на пего. Говорил он густым, глуховатым голо-
сом, будто бы идущим пз глубоких недр. Оп стоял прочно, слов-
но врос в землю.
Обойдя со свонмп спутниками руппы храма п воскресив пе-
ред ними историю этого древнего сооружения, архитектор оста-
новился у небольшой пристроечки и пригласил гостей войти. На
стенах комнаты висели различные чертежи, эскизы, фотографии.
Весело потрескивали, пыша жаром, дрова в жестяной печурке.
Хоть па дворе светило солпце, по после холодного воздуха было
особенно приятным тепло, излучаемое печкой.
Сидевший возле печуркп крестьянин с приходом ученых лю-
дей вегал и отошел к степе. Архитектор обратил внимание своих
спутников па большой прибитый к стоике эскиз — точный рп-
1 Перевод М. Павловой.
12
супок храма, воссозданного силой знаний и воображения. Про-
сто, подшучивая, словно глядя на себя глазами постороннего,
иронически настроенного наблюдателя, архитектор рассказывал
о трудностях, преодоленных им, рассуждал о принципах и спо-
собах реставрации полуразрушенных памятников такого типа.
II все же оп не смог выдержать... Гордость и восхищение за соз-
дателей чудесного памятника искусства, глубокое удовлетворе-
ние тем, что ему удалось воссоздать то, чего уже пе существует
в реальной действительности,— все это воодушевило архитекто-
ра, и он заговорил торопливо, поблескивая глазами, энергично
взмахивая крупной могучей рукой.
Затем, взглянув па слушателей, вдруг замолк, будто стыдясь
своего неуместного красноречия. Застенчиво улыбаясь, оп при-
гласил их сесть: единственный имевшийся в комнате стул — рус-
скому другу, а сам с Терьяпом примостился па грубо сколочен-
ной, некрашеной скамейке.
— Вы оба поэты,— обратился оп к гостям уже своим обычным
глухим, гортанным голосом. — Вот вам застывшая гармония,—
он протянул руку к рисунку,— вот воплощенное в прекрасной
форме величие духа нашего парода. Разве то пе свидетельство
его созидательного гения? Опишите это чудо, пусть знают об
этом люди и в дальних краях. Да, еще одно хочу вам сказать...
Много горя выпало па долю нашего парода, и сегодня он пере-
живает неслыханное бедствие, по оп пе исчезнет, оп жизне-
стоек.
На мгновение ожила перед Терьяпом страшная утренняя кар-
тина: обездоленные, лишенные крова люди, женщины, старики,
дети, сгрудившиеся во дворе Эчмпадзипского храма. Вспомпил
оп ереванских школьников и прочитанное ночью стихотворе-
ние— незатейливое и в то же время по духу очень близкое к то-
му, что говорил архитектор. Двепадцатплртппй мальчик писал
о таком же разрушенном здании, как этот храм:
...II будешь воссоздан троекратно руками армии,
П множество веков ты будешь стоять
Как страж повой жизни безмятежной...
Архитектор умолк, и сейчас же Терьяи стал перевотпть его
слова почетному гостю. Некоторое время русский поэт Валерий
Яковлевич Брюсов молчал. Потом обратился к архитектору:
— Это вы хорошо сказали: жизнестойкий парод! Вот имен-
но — жизнестойкий... В последнее время мпе представился слу-
чай познакомиться с историческим прошлым армян, с обширной
литературой на различных языках, посвященной этому прошло-
му. Не сирою, история армянского народа удивляет и в то же
время вдохновляет меня. Да... нет слов... Пет слов,— повторил
оп медленно,— сколько пародов, живущих бок о бок с армянами
на этом плоскогорье, исчезли, сошли с арены, а армяне выстоя-
ли. — Он говорил, как всегда, неторопливо, взвешивая каждое
43
слово. — Вообще псторпя Лрмеппп, ее архитектура, культура за-
служивают вппмаппя в такой же мере, как п история самых зна-
чительных пародов, сделавших своп, самостоятельный вклад в
культуру человечества, пе исключая пп егпптяп, пи эллинов, пп
римлян, пи народы современной Европы. — Оп снова помолчал,
слегка постукивая о пол тростью. — В изучении Армении я нашел
неиссякаемый источник высшпх, духовных радостей. Но пе в
этом суть. Дело в том, что уже давно судьба Армении связана
с судьбой великой Росспи, армяне — паши сограждане, а еще не
освобожденные от мусульманского ига армянские области имен-
но от русских ждут своего освобождения... — Оп повернулся к
архитектору, взглянул елгу в лпцо. — Вот почему я пришел к
вам,— сказал оп тихо,— вот почему!
Приложив к груди мозолистую свою руку, архитектор молча
поклонился поэту.
Холодные колючие звезды уже мерцали над крышами, когда
знаменитые поэты в сопровождении молодепькой девушки зашли
в Вагаршапатский *, помещавшийся под аптекой, клуб.
В этом маленьком уездном городке, пе считая Эчмпадзппской
академии, клуб был единственным местом встреч в такие часы.
Гостей встретил очепь подвижный старец в строгом европейском
костюме. Эчмиадзипцы звали его господин Абелов. Оп сразу же
показал себя человеком светским п галантным. Несмотря па при-
сутствие чужестрапца почтеппых лет, он подошел сначала к ба-
рышне, помог ей раздеться и только после этого предложил своп
услуги мужчинам.
Девушка чуточку озябла в передней, п теперь опа с удоволь-
ствием прошла в зал и опустилась в мягкое кресло, предложенное
ей Терьяном. Оп сам сел рядом с пей, а напротив уселся рус-
ский поэт. Безукоризненный черный сюртук Брюсова привлек
внимание барышни. Ниспадающие па лоб волосы, острая бо-
родка...
Терьяп сегодня был небрежен: ярко-красный галстук, лило-
вый пиджак, разлохмаченные черные волосы...
Едва они уселись, к ним подошел господин Абелов с белой
салфеткой, перекинутой через руку. Оп был тут хозяином-распо-
рядителем и одновременно исполнял обязанности швейцара,
кельнера и виночерпия... На чистейшем русском языке он обра-
тился к приезжему поэту, который был здесь старшим:
— Что бы вы, господа, пожелали?
Поэт в свою очередь любезно переадресовал вопрос девушке.
1 Ва га рта пат -пеполыной городок па месте одной
столиц Армении, где находятся л Эчмиадзипский храм цептп
lopiiaiicKuH церкви. 1 ' 1
пз древпнх
армяне гри-
41
Заказали легкий ужин. Господни Абелов предложил шашлык
из ягнепка.
Девушка, отказавшись от вина, попросила для себя ситро.
— Барышня Марго! Лх, барышня Марго... — вкрадчиво по-
журил ее Терьяп.
— Валлах1, это не вино, это — нектар. Вряд ли мирро. изго-
товленное католикосом Геворком, может выдержать сравнение
с ним,— вмешался господин Абелов.
— О чем речь? — поинтересовался Брюсов.
Терьяп, усмехаясь, перевел.
— Se non a vero, е bene tro\Tato! 1 2 — воскликнул Валерий Яков-
левич.
В это время Терьяп, наклонившись к девушке, с едва замет-
ной улыбкой проговорил:
— Для кого же писал Хайям? Вспомните! «Обжигает вппо
как огонь, но сгорает лишь горе...»
Оп помолчал. II опять — наклонясь к Марго:
Ты говоришь, что мы должны вина чураться?
Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.
Брюсов сидел в своей излюбленной позе — сложив па груди
мягкие руки — и спокойно слушал их. Вскоре на столе появи-
лось вппо. Терьяп наполнил бокалы.
— Вот поистине напиток богов, в пем благоуханье земли и
солнца! — блестя потерявшими строгость глазами, воскликнул
Брюсов. Оп осушил второй бокал и улыбаясь заметил: — Л я-
то считал себя знатоком напитков, думал, знаю все сорта... Вот
уж действительно: век жпвп, век учпсь — дураком помрешь...
□то вызвало веселую улыбку у присутствующих.
Неяркое пламя камппа п мягкая, умиротворяющая зелень бар-
хатных кресел создавали приятный уют.
— II знаете, что самое замечательное? — заговорил Брю-
сов. — В то самое время, когда в Европе средневековое миросо-
зерцанье превыше всего ставило умерщвление плоти,— в это са-
мое время в Армении прозвучали поспи любви и счастья.
В зал бесшумно ступил круглоголовый лысый мужчина, не-
обыкновенную его стройность подчеркивал облегающий фигуру
архалук. Мягко ступая, прошел оп к коврику, разостланному па
полу возле камппа. Усевшись на корточки, вытащил из матерча-
того футляра инструмент. Меланхолические протяжные звуки за-
дрожали и вместе с гаспущпми искрами камина раствори.тись
в тишине. Брюсов взволнованно смотрел на музыканта.
— Вот п кяманча. Саят-Пова? — спросил Терьяп.
— Ну что же, чудесно. Послушаем, как звучат песни про-
славленного ашуга,— поправляя воротник, сказал Брюсов.
1 Ей богу.
2 Если и неправда, все равно хороню сказано! (итал.)
45
Терьяп попросил:
— Не осчастливит лп пас наша дорогая Марго?
Когда ожили струны кяманчи, девушка, склонив голову, за-
пела. Свободно лился ее прозрачный голос под аккомпанемент
кяманчи, заполнив от края до края тихую комнату. II пока опа
пела, слушатели сидели недвижно п молча, словпо все это время
жили песней, словно песня и была их жпзныо.
Я в жизни вздоха пе издам, доколе джап
ты для меня!
Наполненный живой водой златой пипджап
ты для меня! 1
Валерин Яковлевич слушал с благоговением, наслаждаясь
гармонией звуков п образов. Когда нежная, тягучая мелодия
замерла, Брюсов порывисто поднялся п, взволнованный, поцело-
вал руку юной певицы. Затем он пригласил к столу искусного
музыканта.
— Да будьте благословенны! — приняв чашу красного вина,
пожелал поэту мастер.
— Вот где, оказывается, бросил якорь ваш корабль! — сказал
кто-то за их спиной.
Это был господин Махмуряп.
— Вас ждут, Валерий Яковлевич,— сообщил оп с глубоким
поклоном.
Брюсов вынул из жилетного кармана часы в золотой оправо
и с грустью сказал:
— Премного благодарен за прекрасный вечер. Время уже позд-
нее, Иоанна Матвеевпа будет тревожиться. От всего сердца сожа-
лею, ко придется расстаться...
Па Кавказ оп приехал вместе со своей женой-чешкой. После
посещения матепадарапа2 н резиденции католикоса, после лек-
ции, прочитанной мужем в духовной академии, опа очень утоми-
лась и осталась отдыхать в номере.
Марго тоже поднялась из-за стола и рассматривала иллюстри-
рованный журнал, лежавший па соседнем столике.
— Ты куда? Разве тебе не хорошо... ео мной? — шепотом спро-
сил Терьяп.
— Оставайтесь, я вам разрешаю,— пропзпес Махмуряп, ко-
торый чувствовал себя в Вагаршапатском клубе как дома.
Марго села, держа в руке журнал.
Господин Лбелов п музыкант пошлп провожать гостей.
Окутанный папиросным дымом, Терьяи стал тихо декламиро-
вать:
Сказкой была и очарованием бескрайняя
Радость в тумане розовом...
1 Перевод В. Брюсова.
Матепадаран хранилище древппх рукописей, которое тогда
помещалось в Эчмнадзнпе. В настоящее время-в столице Советской Ар-
мении Ереване.
Он замолчал, н сейчас же Марго продолжила певуче:
Слова любви, и поцелуй, и обещанье...
— Проказница, знаешь, да? — пропзпес поэт, словно очнув-
шись от дремы. — Как хорош этот вечер! — прошептал он, меч-
тательно глядя в ее лицо. II вдруг, озорно блеснув глазами, спро-
сил: — Для кого ты храпишь своп губы-яхонты, для кого?
Девушка смущенно взглянула на Терьяка.
Взгляд поэта был так ясен, так чистосердечен п ласков...
Потом, подавив смущение, опа улыбнулась лукаво:
— Л вам зачем знать?
Терьян рассмеялся п крепко сжал ее руку.
Дверь тихонько скрипнула, показался господин Лбелов.
— Что бы еще пожелалп ваши сердца?
— Мое сердце уже вознеслось па седьмое небо... — ответил
поэт.
Старик с поклоном удалился и, усевшись в кожаное кресло,
закрыл глаза.
— Погоди! — воскликнул Терьяп. Оп вырвал пз блокнота
лпсток п взял топкий карандаш. — Сейчас прочитаешь.
Наклонившись над плечом молодого поэта, чувствуя его горя-
чее дыхание, Марго следила, как быстро появляются па бу-
маге зеленые строчки. Он поднял голову и сказал нежно и
строго:
— Подожди немного, Марго, хорошо?
Марго отошла. Взгляд ее скользнул по теплой компате: ста-
рпк безмятежно дремал, в камине мерцал огонь. Было тихо,
лишь слышалось мягкое п торопливое шуршание карандаша но
бумаге.
Минут через десять Терьяп поднялся с победоносным видом
и протянул своей подруге стихи. Марго быстро пробежала глаза-
ми лпсток:
Ах, пройдет этот вечер, Марго,
И канет в вечность...
Радостное волпеппе захлестнуло ее. Опа молча прижала к грудп
простой лпсток бумаги, где было столько тепла.
5
Господин Махмуряп после двухдневного отсутствия снова по-
явился в школе. Оп вошел в четвертый класс, когда едва только
прозвенел звонок, п, пе дожидаясь, пока ребята усядутся на
своп места, сообщил:
— Урока сегодня пе будет. Сами пршотовпте вторую главу.
Горе тому, кто пе выучит.
Увидев среди теснившихся па пороге учеников Арменака, оп
сказал:
47
— приходи вечером па лекцию Валерия Брюсова. Он будет
говорить об армянской поэзии, такого случая больше не предста-
вится...
Вечером Армепак паправплся в театр Джапполадовых. Еще
с порога услышал оп зычный голос господина Махмуряна. учи-
тель говорил по-армяпскп.
— Ереванская интеллигенция имеет честь приветствовать се-
годня у себя знаменитого поэта п прославленного ученого...
Брюсов поклонился собравшимся. Махмуряп сообщил, что
Валерии Яковлевич хочет познакомить русского чптателя с сок-
ровищницей армянской поэзии, п охарактеризовал это намере-
ние как «огромное дело в трудных современных условиях». За-
тем оп сказал:
— Поэта сопровождает его супруга, преданная душой фран-
цузской поэзии, но опа разделяет любовь и горячий интерес сво-
его мужа к армянской поэзии, стремится, как и оп, освоить ар-
мянский язык, чтобы читать в подлиннике Кучака п Саят-Нову...
Махмурян первый захлопал и, повернувшись к госпоже Брю-
совой, почтительно поклонился. Наконец поднялся Валерий
Яковлевич, слегка пригладил серебристые волосы и -заговорил
нараспев.
Армепак изо всех сил старался вникнуть в смысл, попять, о
чем оп говорит. По он улавливал лишь отдельные слова, и ему
стало неловко оттого, что он сидит па лекции, в которой ничего
нс понимает. Оп решил было уйти, по, оглянувшись по сторонам,
увидел, что все затаив дыхание слушают поэта. Рядом с ним
разместились учителя. Гимназисты заполнили балкон. Как сей-
час встать п уйти? Нет, уйти невозможно, господин Махмурян
сидит па сцепе п видит все, что происходит в зале.
Армепак снова стал прислушиваться к словам, звучащим со
сцепы все более впушптолыю; знакомые и дорогие имена дошли
до его слуха: Арташес, Сатеппк, Артавазд. Арменак улыбнулся
про себя, словно удостоверился в своем знании русского. * Вот
прозвучало любимое с детства имя — Давид Сасупскпй. Несом-
ненно, оп понял целое предложение: «Давид — олицетворение
народных идеалов». Это длинное слово «олицетворение» встреча-
лось па занятиях по русскому языку.
Радость охватила Арменака, сердце забилось сильнее... Это
была настоящая победа: первая фраза, которую оп понял цели-
ком! Арменак подался вперед, облокотившись обеими руками
на спинку кресла. Вот поэт произнес что-то торжествеппое. Два
красиво звучащих слова поправились Армепаку, оп невольно по-
вернулся к соседу—рядом сидела незнакомая девушка. Несколь-
ко удивленный взгляд се скользнул по его лицу.
Армепак тихонько спросил:
— Что такое «чару-юшче-е пзъ-яш-чество»?
Девушка чуть наклонилась к нему и, подумав минуту ска-
зала по-армянски:
48
— Пленительная красота. Да, да, красота... Вы не совсем
понимаете? — спросила она. — Я буду вам переводить.
Внимательно слушая поэта, опа тихошко переводила, иногда
сама с трудом находя нужное слово. Арменак следил за орато-
ром, и ему казалось, что с каждой минутой он попсмает все боль-
ше п больше... Только Махмурян несколько отвлекал его: оп то
н дело взмахивал головой, словно одобряя лектора.
Брюсов перешел к новым писателям. Произнося пмя Ваапа
Терьяпа, он резко повернулся, глядя в глубину сцепы, где сидел
незамеченным армянский поэт.
Все захлопали. Армепак посмотрел па свою соседку: опа одна
пе хлопала.
— Это ведь Терьян, Терьяп! — восторженно прошептал Арме-
пак в самое ее ухо.
Девушка удивленно взглянула на него. II Арменак смутился.
Несомненно, его поступок был крайне самонадеянным, до спх
пор ему объясняли всё, что происходит на сцене, а теперь он сам
взял на себя роль толкователя... Однако девушка п не думала
обижаться. Опа спросила с неожиданной теплотой:
— Вы его знаете? Видели раньше?
— Да,— ответил Арменак. — Он был у нас в классе.
По вот аплодисменты замолкли, и Валерий Яковлевич опять
заговорил.
Терьяп все сидел в глубине сцепы.
«Полная противоположность господину Махмуряну»,— поду-
мал Армепак, но тотчас же отмахнулся от невыгодного для сво-
его преподавателя сравнения.
Армепаку очепь хотелось бы поделиться с соседкой своими
мыслями. Оп бросил мимолетный взгляд па нее. Какая же опа
милая: тонкие черты, правильной формы пос, овальный подбо-
родок и этп ножпые полураскрытые губы...
Девушка молчала какое-то время, потом сказала:
— Валерий Яковлевич хвалит Терьяпа за вдохповеппую... —
она поджала губы, подыскивая подходящее слово. — В общем,
по-армянски это означает «задушевность»...
— Вы лучше пе отвлекайтесь, а то из-за меня пропустите
что-нибудь,— шепнул ей Армепак.
— Ничего, ничего... — утешпла его девушка.
По лекция подходила к концу.
Весь зал стоя аплодировал Брюсову. Армепак, увидев, что
девушки ужо нет рядом, поспешил к выходу.
«Я даже пе успел поблагодарить ее»,—укорял он себя, про-
бираясь в толпе.
На улице посвистывал холодный ветер. Армепак, застегнув-
шись па все пуговицы, медленно шел по бульвару. С тихим ше-
лестом падали листья.
Сворачивая па Астафяп, оп огляпулся — и окаменел от удив-
ления. В группе людей, сопровождавших Брюсова, между Вааном
49
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Терьяном и господином Махмуряиом шла ого «переводчица». Ар-
менак вгляделся пристальнее,— нет, глаза пе оомапули его... Это
она.
II оп заспешил прочь, радостный и чуть-чуть сконфуженным
всем случившимся.
Один миллиард шестьсот миллионов люден проживало весной
1916 года на земном шаре. Многие газеты, выходящие в странах
Антанты этой весной, как о самом радостном событии сообщали
своим питателям, что восемьсот сорок миллионов уже воюют на
стороне союзников. Именно так писали «Таймс» в Лондоне,
«Таи» в Париже, «Речь» и «Русское знамя» в Петро! раде, «Аса-
хи» в Токио и другие газеты в различных столицах Европы п
Азии. «840 миллионов человек — в армии союзников», словно
все — п старики, и детп — воевалп па сторопе государств, кото-
рые объявили войну Вильгельму II Гогепцоллерпу и Францу
Правы были газеты. Британская армия была укомплектована
пе только сипаями — солдатами пз Индии, в войну были втя-
нуты п батраки с Малайского полуострова, орошающие свопм
потом каучуковые плантации. Плоды пх горестного труда погло-
щали ненасытные утробы пароходов, бросающих якорь в Син-
гапурской бухте. Бельгийская армия включала в своп состав но
только два десятка полков, уцелевших после падения Льежа, по
и обитателей африканских джупглей, таскающих на своих пле-
чах олово к пристаням многоводного Конго.
Превосходство союзных сил казалось неоспоримым, по конца
войне не было видно.
Немецкие инженеры изобрели необычные, плавающие под во-
дой лодки. Опп вероломно топили военные корабли и громадные
океанские суда. По гораздо страшнее материального ущерба был
ужас, который наводили па всех эти подводные лодки: опп па-
рализовали сообщение па больших водных путях, в особенности
волпзи Суэца, Гибралтара п Ла-Манша. Бойна прокатилась по
всей планете из одпого матерпка в другоп, бороздя окопами
землю и морщинами лица люден.
Ненавистна была война Еревану, и старые жптелп города п
двадцать пять тысяч новых, прибывших из Западной Армении,
желали одного: мира и хлеба. Что бы пи случилось па земле —
рождение или смерть, радость пли горе,—все тот же бередящий
50
сердце вопрос вставал перед людьми: как отзовутся эти сооытпя
па судьбе армян?
II когда па здании Ереванской городской думы был однажды
водружен черный флаг, с молниеносной быстротой распростра-
нилась весть о повой резне армян па «той стороне», то есть в За-
падной Армении. Но вскоре выяснилось, что это неправда; ока-
залось, что после пятпдесятплетпеп военной службы п десяти-
летнего правления Кавказом в Тпфлпсе скончался наместник —
граф Воронцов-Дашков.
Когда спустя педелю разукрасили коврами и портретами фа-
сад губернаторской резиденции, пронесся торжественный коло-
кольный звоп п в городе была устроена иллюминация, люди уве-
ряли друг друга, что война кончилась п Турция обязалась вер-
нуть беженцев и больше никогда не покушаться на права армян.
Но п это все было фантазией... Оказалось, накануне русская ар-
мия захватила Эрзерумскую крепость и Николай Романов позд-
равлял с победой свои доблестные полки.
Да, в чаянии мира, в тоске по покою жплп ереванцы... С на-
ступлением тепла беженцы, спасшиеся в прошлом году от рез-
ни, вылезли пз погребов, сараев, собачьпх' копур па солнце. Опять
у церкви Погоса-Петроса, вымаливая милостыню, толкались из-
нуренные люди. Многие пошли в Грузию, а оттуда па землп Ку-
бани п разбрелись по широкой России, дойдя до берегов Волги
и Невы, под гостеприимный кров сердечных русских людей. Но
вместо уходпвшпх приходили десятки тысяч других, гоппмых
п обездоленных. Черствели сердца местных жителей. Порою то,
что три года назад вызывало ярость и безысходную скорбь, сей-
час казалось обыденным и привычным.
...Обшпреп порог мрачного Николаевского собора. Здесь сби-
лись в кучу оборванные, почерневшие от грязи и солнца ребя-
тишки. Длиннобородый пономарь, расталкивая их, возвещает
о наступлении часа заутрени: пора расходиться по свопм делам.
В тенистом дворе церкви Григория Просветителя во время торже-
ственней службы выстроились в ряд преждевремеппо повзрос-
левшие маленькие существа; их горестные, молящие глаза пе
действуют больше на христианскую совесть прихожан.
Жизнь депь ото дня становится тяжелей. Губернатор офи-
циально уполномочил хозяев пекарен продавать фунт хлеба по
семь копеек вместо пяти. А тут еще затруднения с мукой, и уже
пе дымят трубы многих пекарей... Что будет завтра? Чем кончит-
ся все это?
Возле церкви Святого Саркиса, где раньше находилась епар-
хиальная школа, п на четырех параллельных улицах, пересекаю-
щих Астафяп, созданы сиротские приюты. Вот опять совершает
обход доктор Арам Тер-Грпгоряп в скромном костюме бежевого
цвета, тот самый доктор, что всегда так внимателен к пациен-
там...
51
Сегодняшний свой визит доктор начинает со своего щедрого
соседа по дому, господина Днлаияпца, прославленного торговца
лимонадом «Ласто». Отсюда он заходит в аптеку Ша.хпазаряица.
Заручившись обещанием отпускать приютам бесплатно мазь от
чесотки, направляется в дом владельца консервного завода Еса-
пова, настроенного уже ыепее доброжелательно. Сладкими ре-
чами задабривает доктор хозяйку — жену Есапова, настойчиво
предлагая записаться членом только что созданного общества по
призрению спрот, председателем которого является оп сам...
Каждое темпое облачко имеет светлое сияние. Находятся лю-
ди — и их немало! — добивающиеся сохранения духовных бо-
гатств, созданных пародом. Влиятельные лица, поборпикн про-
свещения ходатайствовали перед высшей властью об освобожде-
нии от воинской службы армянских учителей старых и вновь
открытых «беженских» школ. Л двое делегатов созванного в Пет-
рограде Армянского съезда, известный художник Терлемезяп п
инспектор разрушенной в Ване школы Гевопд Хапджян, обра-
тились с просьбой выделить средства на обученно в высших
учебных заведениях России западных армян, изгнанных с ро-
ди пы.
Здесь, па русской земле, парод, справедливый, с широкой ду-
шой, бескорыстно протягивает руку армянам, попавшим в бед-
ствие. На страницах газеты «Русское слово» поэт Сергей Горо-
децкий, несколько месяцев ездивший по Западной Армении, опп-
сыв'ет весну па берегах Вапского озера. «Потерянный рай» —
вот что такое эта страна, попранная врагом»,— изрек ои.
Здесь же, в Васпуракапс, пренебрегая опасностью, вел рас-
копки неутомимый ученый Николай Яковлевич Марр. Оп сделал
много для того, чтобы сохранить для человечества бесценные ро-
списи па северном склоне Ванской крепости, зная, что опп могут
завтра же навсегда исчезнуть с лица земли. Валерий Брюсов
после своей прощальной лекции в Тифлпсе, под председательст-
вом Ованеса Туманяна, приехав в Москву, провозгласил неуга-
симую вору в армянский парод перед огромной аудиторией, соб-
равшейся в зале Политехнического музея.
Чудовищен был план изгнания из Западной Армении ее ко-
ренного населения! И этот план становился страшной, неумоли-
мой деповитсльностыо. Не было пи одного камня, па который
бы ие пролилась кровь. Пе было реки, которая не унесла бы в
своих водах истерзанные человеческие тела. В епархиальной шко-
ле из усг в уста передавались слова писателя Анатоля Франса:
«Наша сестра умпрает на Востоке, опа умирает потому, что, как
и мы, люонт мудрость, поэзпю, искусство». Писатель-гуманист
с высокой трибуны Сорбоппского университета выразил свою за-
ветную мечту: «Когда же наступит тот день, когда мы сможем
сказать: «Встань, паша сестра, хватит тебе страдать, отныне сво-
бодна ты жить, как подобает твоему гению, как диктует тебе
твоя вера».
52
2
Как-то летним днем, когда Гукас спускался вниз по Астафя-
иу по размытым наводнением рельсам копки, ому встретился Сер-
геи Аркадьевич Вардапяп. Гукас знал, что именно он пе допу-
стил его исключения из школы. Недавно, в мае, Гукас видел его
в саду у своего одноклассника. И то, что сказал тогда учитель,
пе выходило у пего пз головы.
— Значит, это ты поспорил с нашим господином Камаляпом?
Кажется, оп обидел твоего товарища? Ну что ж... Молодчина...
Когда несправедливо обижают товарища, встать па его защиту —
святое дело!
Гукасу правился этот человек. Оп был очень прост и привет-
лив, а самое главпое, с ним можно было говорить откровенно!
Сейчас он медленно поднимался по улице в своем сером летнем
пальто, постукивая палкой о камни. Гукас подошел к учителю,
поздоровался и зашагал рядом, хотя этого пе полагалось делать
ученикам.
— Сергеи Аркадьевич, хочу попросить у вас совета...
— Выкладывай, посмотрим, чего тебе не хватает, соли пли
спта ’,— проговорил задумчиво учитель.
Гукас рассказал ему о своих намерениях. Оп хочет броспть
школу, приехать в большой город, поступить там па работу п изу-
чать астрономию; эта мысль родилась у пего давпо, после январ-
ской истории у него сердце остыло к школе.
Слова Гукаса пе произвели особого впечатления па учителя.
— Сколько тебе лет, парень? — спросил оп п взял палку под
мышку, словно стук ее мог помешать ему услышать ответ.
— Семнадцать.
— О, это уже мобилизационный возраст! — воскликнул Сер-
гей Аркадьевич. — Но успеешь опомниться, как забреют. Разве
ты пе видишь, что творится кругом? Не успеет мать отпять ре-
бенка от груди, как его у псе отнимают... Да и пе думай, что лег-
кое дело и работать и учиться, ты в этом еще мало смыслишь.
Сиди себе, пока пе кончишь школу. Глядишь, и царь сделает
сальто-мортале...
Сергей Аркадьевич опустил палку и пошел, опираясь на пее,
потеребил усы. Потом сказал негромко п раздельно:
— А если царь сделает сальто-мортале, то твоя астрономия
наверняка выгорит, можешь по сомневаться...
Гукас с интересом слушал. Ему и в голову до сих пор пе
приходило, что царь может «сделать сальто-мортале», да еще так
скоро... II уж тем более пе мог оп подозревать, что царь и астро-
номия находятся между собой в какой-то связи.
— Ты не думай, я пе против звезд,—глядя па Гукаса покрас-
невшими усталыми глазами, проговорил Сергей Аркадьевич,— я
1 Армянская поговорка.
53
просто хочу сказать, что прежде чем заниматься небом, па земле
надо навести порядок... Ты читаешь газеты? — неожиданно спро-
сил он.
— Иногда.
— Какие же?
— Да что под руку попадется. «Мшак», «Оризон» да еще
журнал «Горд» *.
— Газетой «Мшак» пе наполнишь желудок, усмехнулся
Сергей Аркадьевич, словно речь шла о винограде пли арбузе.
Ты читай «Пайкар»* 2, чтоб зпать, что творится на земле, где зло
н где добро... Пойдем, я тебе дам.
Опп свернули па Царскую улпцу, миновав безлюдный дворик,
пришли в небольшую комнату. Пока Сергей Аркадьевич собирал
разбросаппые по всему жилью газеты, Гукас с любопытством ос-
матривался. В этой тесноте еще умещалась жестяпая печурка с
наложенными поверх дровами пз абрикосового дерева. «Зачем
ему дрова? — удпвплся Гукас,— Ведь па дворе давно тепло... Хо-
тя что с пего взять — холостяк!»
Расставшись с Сергеем Аркадьевичем, Гукас направился к
Английскому саду, освобожденному в последнее время от его
обитателей — беженцев, к своему любимому роднику. Ручеек
тихо звексл и терялся в сочной зелени. Бросив газеты па траву,
Гукас стал кидать в поток разноцветные камешки, в воде опи
казались гораздо красивее, чем па суше.
Позабавившись, Гукас пе спеша развернул первую попавшую-
ся па глаза газету. «Никогда еще па земле шт одни человек нс
оставлял после себя такого колоссального наследства»,— прочел
оп и усмехнулся: «Наверное, какой-нибудь американец...»
По тут же опроверг себя, дальше было написано: «Это на-
следство — его идея». Оп устроился поудобнее, склонился над га-
зетным листом. «...Три с половиной столетня до пего жил на зем-
ле скромный астроном Николай Коперник, у пего тоже была своя
идея». Гукас обрадовался, встретив близкое для себя имя. Оп
уже мысленно видел знакомые, глубоко запавшие глаза, сжатые
гуоы, ниспадавшие па лоб густые курчавые волосы... Да, по при
чем здесь оп?
Теперь Гукас уже читал всерьез — нс отрываясь. «Древнпе
астрономы тщательно псслсдовалп небо, наблюдали за движением
небесных светил. Они пытались свести свои наблюдения к обще-
му знаменателю, по получалась странная сумятица. Планеты дви-
гались в звездном неое то быстрее, то медленнее, иногда они
словно останавливались п поворачивали назад. А через какое-то
время, по истечении нескольких месяцев, снова оказывались на
своих местах и снова начинали тот же путь. Коперник был пер-
‘ Названия армянских газет п
2 «Панкар» («Борьба») —орган
ходивший в Тифлисе.
яд риалов, выходивших в Тиф лисе.
Кавказской организации РСДРП, вы-
вый, кто попытался наблюдать за движением планет «с солнца»,
п все встало па своп места».
«Ну, положим, это так,— подумал Гукас с самоуверенностью
человека искушенного, которого пе могут поразить прописные
истины. — По при чем тут богач, оставивший миру «идею»?» За-
гадка наконец разрешилась: «До Маркса изучением обществен-
ной жизни занимались буржуазные ученые, и они рассматривали
ее со своей позиции, то есть с точки зрения того класса, кото-
рый пе является производителем, а присваивает себе труд дру-
гих людей. Что сделал Маркс? Оп стал рассматривать общество
с точки зрения людей, которые являются пропзводптелямп. II все
предстало в ином свете».
Очень интересно рассказывал «Пайкар» об этом человеке.
Гукас задумался, читая последние строчки: для Маркса пе было
незнакомой отрасли пауки, все охватывал его неутомимый ум.
Гукас повернулся на бок, утомленно закрыл глаза. В дремотпой
тишине шелестел листвой ветерок, перекликались птпцы. Почему-
то предстал светлый образ покойницы бабушки. Когда была
турецко-армянская резня, опа просила сына пе впутываться в
какое-то тяжелое дело и говорила при этом: «Болтая, плова пе
сваришь». И вспомнил другую любимую бабушкину прпсказку;
«Все заложено в человеке самом».
Оп торопливо собрал с влажной земли разбросанные газеты.
3
Едва открыла Ахавпп дверь, Гукас улыбаясь протянул ей
книгу в тисненом белом переплете:
— Это подарок!
Лхавпп была черная как смоль — загорела в горах па сено-
косе. Гукас с затаеппой тоской разглядывал подругу.
...Почему так холодно Ахавпп принимает его подарок? Отку-
да ей знать, что Гукас отправил в Тифлис рубль, одолженный
у Вазгепа, по сообщенному в «Пайкаре» адресу: «Бебутовская,
4, Акопу Акопяну» — п не прпходпл к пей, пока пе получпл эту
книгу Анатолия Луначарского «Искусство для искусства, пли
Искусство для жизни», выпущенную на армянском языке.
Ахавнп едва пробежала глазами надпись на титульном листе
и грустно взглянула в лицо Гукасу.
— Письмо прпшло,— едва выдавила пз себя опа.— Дома у
Астхпк несчастье... Хотели вместо неуплаченного налога забрать
квашню. Началась драка. На Осела набросились с кинжалом.
Кто такой Осен? Ах, да... Гукас вспомнил: это же брат Аст-
хпк, одноклассницы Ахавнп, опа часто упоминала его пмя.
— Городовой выстрелил,— с трудом рассказывала Ахавни.—
Рубик выхватил револ,— она так п сказала: «револ»,— и ударил
им городового. — Ахавпп тяжело вздохнула, помолчала. — Ему
55
надели наручники, сегодня состоится суд, а после их отправят
в Ереванскую крепость. II Осена, и Рубика...
Гукас еще пн разу в жпзпп пе имел дело с судом. Ему вспом-
нилась страшная история, которую он слышал, когда ему было
лот десять. Дело происходило в деревне Капакер. Пьяные казаки
преследовали новобрачных, знакомых отца Гукаса, и оскорбили
невесту. Жених, защищая ее честь, ударил одного казака, точь-
в-точь как поступил Рубик, брат Астхик, с этим городовым. Два
года мучился мастер Овапес, пока ему удалось пригласить за
своп счет адвоката из Тифлиса и вызволить юношу из тю-
рьмы.
— Что-нибудь придумаем,— заявил Гукас, хотя п сам по
зпал, что же надо делать.
Он быстро пошел в сторопу Астафяна и на углу Каравап-
сарайской улицы столкнулся с Агаси.
— Показал класс, ей-богу,— говорил Агаси такому же кудря-
вому, как и он сам, мальчику, шедшему с ним рядом. Увидев
Гукаса, они остановились.
— Куда несешься как угорелый? — спросил его Агаси. Под
мышкой оп держал сверток с бельем — баня Поаипесяна находи-
лась поблизости.
— Дело есть,— неопределенно ответил Гукас.— А ты как
живешь?
— Я принят в Эчмнадзппскую академию,— радостно сообщил
Агаси.— Архимандрит Гарегин экзаменовал по русскому, остал-
ся очепь доволен.
— А откуда ты знаешь русский язык?—поинтересовался Гу-
кас.
— В Вайе я познакомился с русским солдатом по пмопн Сте-
пан Грпбцов, он выучил меня читать. Потом в епархиальной...
— Хорошо в академии?
— Это высшее заведение.— Агаси стал перечислять, чем опа
располагает: матенадаран, читальный зал, аудитории, столовая,
спальня... — Приходи, увидишь, это не то, что паша несчастная
епархиальная.
Гукас ничего не сказал в защиту «епархиалки». Только спро-
сил у Агаси, как идут дела у его одноклассника Вазгена, кото-
рый тоже пытался проскочить в академию, и, дав Агаси слово,
что зайдет к нему, простился.
Спустя некоторое время I укас спдел в мягком кресле возле
огромного письменного стола.
Ему повезло; хозяин дома недавно возвратился с Минераль-
ных Вод. Это был широкоплечий, высокого роста карабахец лот
сорока, прославившийся как искусный адвокат,— господин
Д/Килавяп. I укас был с ним злаком «по другой линии» Этот
человек давал читать жителям квартала без какого бы то пп
было вознаграждения и залога любые книги из своей богатой
бполпотекп.
5в
Пп у кого еще Гукас пе видел столько книг. Даже если сло-
жить вместе все книги его знакомых, все равно не соберется та-
кая библиотека, как у Джилавяна. Чего только не было у этого
счастливейшего человека! Великолепные альбомы с репродукция-
ми Эрмитажа и Лувра, красочные виды Неаполя, Венеции,
Рпма, Афин... Это был настоящий музей.
Узнав, что его юного абонента интересуют звезды, оп в пер-
вое же посещение показал Гукасу энциклопедии с разноцветны-
ми изображениями неба, звезд, планет солнечной системы. II
только после всего этого достал астрономический ежегодник, там
был напечатан портрет великого астронома.
II вот Гукас опять сидит в этом кресле, па сей раз по более
серьезному делу. Господин Джплавяп еще не приходил, красно-
щекая служанка предупредила, что хозяин немного запоздает.
Прошло несколько минут.
За это время Гукас смог оглядеться... Кабинет был полон
фарфоровых статуэток, преимущественно обезьян. Сколько их
тут было! У одной — очкп в руках, точь-в-точь мартышка из бас-
ни Крылова. У другой — тешшспая ракетка. Третья напялила
цилиндр на голову. Четвертая карабкалась па дерево. А па пись-
менном столе — слоны п величавые львы. Чернильница в
виде слона, стоящего па задппх ногах, с хоботом, загнутым
назад.
Внимание Гукаса привлекла большая картина. На пей были
изображены мать п ребенок. Это была простая жепщпна в скром-
ном платочке. Нежные черты лпца, матовые щекп с едва замет-
ным румянцем, сжатые губы и особенно какой-то глубокий
взгляд — все это странно притягивало и волновало. Ребенок был
большелобый, с мягкими п задумчивыми глазами. Оп так крепко
прижимался к матсрп, словно искал у нее защиты от неясной,
но ощутимой беды...
Гукас даже привстал, внимательно разглядывая картппу: где-
то оп видел этп огромные глаза!
— Сикстинской мадонпой восхищаешься? — раздался бас за
его спиной.
Гукас обернулся. В дверях стоял хозяин дома, одетый в жел-
то-зеленый японский халат, и приветливо улыбался ему. Гукас
поздоровался и снова сел. Помолчал с минуту. Оп пе знал, с чего
начать разговор. Преодолевая робость п смущение, поведал оп
суть дела.
Скрестив па грудп своп большие рукп, адвокат слушал очепь
внимательно, потом, задав несколько вопросов, сказал:
— Все, что зависит от меня, я сделаю. Денег пе надо.
Глаза Гукаса благодарно заблестели.
— Кем тебе, говоришь, приходится эта девушка? — спросил
Джплавян.
— Опа мой школьный товарищ.
— Одно нехорошо — кровь была пролита...
57
4
Когда Гукас вернулся домой, по пути сообщив утешительную
весть Лхавпп, оп, зайдя в комнату, еще хранившую запах сы-
рости и типы, нашел отца за чтением перед тихо поющим само-
варом.
— Сыпок, ты чптал эту кнпгу? — обратился оп к 1 укасу.
Гукас взглянул на заглавие: Лео. «История армянской епар-
хиальной духовной школы города Еревана».
— Ист... ие чптал.
— Почитан! В пей много пптереспого.
— Сейчас ие до этого,— хмуро ответил Гукас.
Мастер Ованес внимательно гляпул па сыпа. Опп разговори-
лись, и Гукас поделился с отцом своей печалью. Озабоченно слу-
шал отец, оп одобрил его визит к Джплавяпу.
— Я тоже поговорю с нпм,— пообещал ои и добавпл: — Как-
никак оп считается с нами.
Гукас догадался, о чем говорпт отец. Ремесло его пе раз слу-
жило п Джилавяпу... Он с нежностью смотрел па своего отца.
Белые пптп поблескивали па его впеках: утрата матушки Тамар
сильно состарила его.
Наступила почь. Верго легла спать. А Гукас никак но мог
сомкнуть глаз. Оп поднялся, взял кнпгу историка Лео, начал
медленно листать. Узнал Гукас, какой великой радостью было
для жителей Еревана создание епархиальной школы через год
после того, как с помощью русского оружия было свергнуто не-
навистное пго персидских сардаров. Гукас увлекся событиями,
разыгравшимися около двадцати лет назад. В октябре 1897 года
в длинной комнате пх «старой школы», которая сейчас служила
учительской, собрались попечители и учителя. Предметом обсуж-
дения был пятый класс. Под свое покровительство взял бунтов-
щиков Тиран Рушанян, учитель естественной истории, ныне ин-
спектор женской школы.
В чем же провинились учеппкп? Один из ппх, по пменп Вос-
кап, задал вопрос учителю русского языка, окончившему универ-
ситет. «Если все люди разденутся догола,—спрашивал Воскан,—
нлн, наоборот, все оденут одинаковую одежду, то какая между
ними будет разшща, пе будут ли они все равны?» Это была уже
явная крамола...
Гукас с нетерпением перевернул страппцу.
Вслед за Рушаняпом поднялся теолог, получивший образова-
ние за границей...
Да это же паш господин Саркис! — усмехнулся Гукас. Оп
ясно сеое представил, каким брюзгливым топом произнес госпо-
дин Саркис. «В этом стремлении выделяются учеппкп Вардикяп,
Шушапян, по особенно (здесь оп, вероятно, повысил голос на
целую октаву), по особенно Воскап...»
58
Так говорил господни Саркис вечером 9 октября 1897 года
в учительской, где, вероятно, дым стоял коромыслом от табака,
от большой керосиновой лампы и дыхания попечителей.
Улыбка исчезла с лица Гукаса.
Люди с черной душой па протяжении многих месяцев зани-
мались травлей свободомыслящего учителя естественной истории,
пока совет попечителей не выпес решения: «Мысли господина
Рушапяпа противоречат направлению школы и являются причи-
ной смуты».
Десять учеников были наказаны. Вожак свободомыслящих
Воскам заключен в тюрьму. Инспектор, избитый в отместку уче-
никами, удалился в Петербург лечпть сломанную руку, но пред-
варительно вычеркнул пз учебной программы курс естественной
псторип и временным исполнителем своих обязанностей назначил
духовника, господина Саркиса.
Читая все это, Гукас совершенно потерял сон. Чего только
по происходило под темп низкими сводами, где педавпо нашли
себе кров беженцы. Да, это только казалось, что, отуманенный
восточней дремой, спит Ереван в ухе верблюда,— это только ка-
залось. На самом дело здесь, как и всюду, бушевали страсти и
борьба, и пе только между рабочими и хозяевамп, но даже в
духовной епархпальпой школе. Это была война то тайная, то
явная, война длительная и непримиримая между прогрессом и ру-
тиной, между светом и тьмой.
В первый депь нового учебного года господин Саркпс вошел
в шестой класс в бодром пастроеппп и по обыкновению поинте-
ресовался, как его питомцы провели летние каникулы.
— Да пеплохо, господни Саркпс, а как вы? — хлопнув доской
парты, поднялся Джапибек; в отцовском саду па берегу Занту
оп загорел, стал черный как пегр.
Гукас, по дожидаясь, пока преподаватель ответпт Джаппбеку,
задал новый вопрос:
— Мы вас очень просим, скажите только правду — сами-то
вы верите в существование бога?
Глаза господина Саркиса исчезли под густыми бровями. На-
клонив шишковатую лысину и теребя серебристую бороду, оп
вппмательпо разглядывал Гукаса. Странное дело, этот мальчик
не был замешай в каких бы то пи было безобразиях, чинимых
па его уроках. А чего только не устраивали учеппкп па уроках
закона божьего! Даже спустя много лет после окончания школы
Два епархпальца, встретившись па улице, непременно вспомина-
ли его, господина Саркпса. II сорокалетпие мужчины, перебивая
ДРУГ друга, как дети, пачппалп рассказывать:
— Помнишь, в день святого Саркиса этот сатана Спапос при-
нес двенадцать свечей, расставил их па столе п зажег. Господин
Саркпс показался па пороге и, увидев свечи, сразу повернулся к
Спаносу,— видимо, догадался, что тут его рука.
59
«Что это такое, неучи, глупцы?»
«Поздравляем вас с днем рождения, господин Саркпс. По-
здравляем вас с днем рождения, господин Саркпс!..»
— А помнишь, что было потом? Половпна свечой еще горела,
п господин Саркпс торжественно произнес:
«Да ниспошлет господь благословепио па вас; что же вы с
самого пачала пе сказали, что решили поздравить меня с днем
ангела. Разве так поздравляют?!..»
Неужели сейчас этот Гукас вздумал шутить?
...Господни Саркпс пе торопился отвечать. Оп пе осуждал Гу-
каса за заданный им вопрос. Оп только щурил глаза, разглядывая
учеппка, и думал при этом, какие же у пего в самом деле основа-
ния предполагать, что учитель закона божьего пе верит в бога.
Трудно сказать, имелось ли у Гукаса достаточно оснований
для этого. По известно одно: в гимназии Рппспме, где господин
Саркпс вел закон божпй, оп, случалось, откладывал в сторону
«Новый завет» и читал главу за главой армянскую псторпю, по-
собия Григора Вапцяпа пли Степапоса Паласапяпа. Только оп
просил девочек никому об этом не говорить пи слова и ставил им
всем пятерки по закону божьему.
А па педагогических советах епархиальной школы у господи-
на Саркиса было обыкновение последним сообщать оценки по
своему предмету. Если учителя отзывались о ком-нибудь одоб-
рительно, то и господин Саркис присовокуплял:
— Внимательный ученик!
— Старательный.
— Достойный мальчик...
И говорил, что по его предмету этот ученик имеет оценку
пять, хотя у пего была па самом деле четверка.
Если же о ком-нибудь все в один голос твердилп: «Этот уче-
ник безнадежный, пз него пе выйдет толк»... в таких случаях
и господни Саркис пе отставал от своих коллег и, переправляя
тройку па двойку, заявлял сокрушеппо:
— Негодник, оп слаб и по моему предмету.
Знал ли ученик Гукасяп обо всем этом? Вглядываясь в его
серьезные глаза, господни Саркпс силился определить истинную
подоплеку заданного вопроса.
Так или плаче надо было ответить... Гукас стоя ждал.
— Послушай-ка, ну что ты, спрашивается, городишь? Не
будь у меня веры в всемилостивого господа бога, с чего бы я
проходил с вами «Святое писание»? Безбожие не проповедуют!
И без того па земле полно смут из-за отсутствия веры.
Господни Саркис, ваш ответ пе удовлетворяет пас,—не-
ожиданно сказал 1 укас. Все остальные предметы, которые мы
проходим в школе, отрицают то, чему вы пас учпте. Чему же ве-
рить — точным паукам или всяким небылицам?
Какие предметы отрицают бога? — господин Саркпс выпя-
тил нижнюю губу, как обиженный ребенок.
60
— Многие. II естественная псторпя, п химия, п физика. Хо-
тите, приведу пример? — II, не дождавшись согласия учителя,
Гукас сказал: Вы утверждаете, что человека сотворил бог,
Дарвин жо доказывает происхождение человека от обезьяны.
1 осподпп Саркпс растерялся. На минуту ему вспомнилось
прошлое. Все это уже было когда-то... Вот так же — в притихшем
классе стоял перед ним дерзкий паренек. Неужто это — тот
самый? II сейчас в ушах его звучал насмешливый голос: «Госпо-
дин Саркис, мы уже зпаем, что человек произошел от обезьяны,
так почему же вы учите, что сотворил его бог? Вы еще утвер-
ждаете, что Земля плоская. Л паука говорит, что опа круглая».
II господпп Саркпс чуть было пе повторпл то, что сказал
двадцать лет назад: «А ты раскрой «Святое ппсанпе» и посмотри,
где там паписаио». Но нет. Сейчас перед ним пе Воскан. Тот был
широкогрудый, высокого роста, с жесткими курчавыми волоса-
ми, очень неуклюжий, громогласный. А у Гукаса голос звонкий,
он невысок, подвижен и подстрижен аккуратно. Но чем-то они
разительно похожи.
Уж пе Воскан ли подбил Гукаса? Неужели оп снова в здеш-
них краях? Нет, пет, не может быть...
Но откуда же такое сходство во всем?
Класс молча ждал. Господпп Саркпс сказал:
— Послушан, в каких же это книгах паппсапо такое?..
— Во многих; если желаете, я могу принести их,— предло-
жил Гукас.
— Принеси, принеси, посмотрим,— чтобы поскорее отвязать-
ся от пего, сказал господпп Саркпс.— Пу а сейчас сядь па место.
Пора приступать к уроку, скоро уже звонок.
Ученики оживились. Все они даже пе раскрывали учебника.
— Зпаю, выучил раз за десять лет.— II, погрозив пальцем
Джаипбеку, усердно тянувшему руку, господин Саркпс спросил
другого учеппка, сидевшего тихо и незаметно. Тот хорошо при-
готовил урок, и господпп Саркис с удовольствием поставил оче-
редную пятерку.
На другой депь господпп Саркпс вошел, отдуваясь, в класс
и положил на стол книгу в кожаном переплете. Павлик и Джаип-
бек переглянулись: урок обещал быть интересным.
— Господин Саркпс, я принес! — сказал Гукас.
— Что?
Гукас показал две книги па русском языке и перевел па ар-
мянский их названия: «Вселенная» и «Происхождение животного
мира».
— Читать, господпп Саркис? — спроспл Гукас.
— Читай, посмотрим, что там написано, — усаживаясь па
место, произнес учитель.
Гукас открывал страницы, заложенные закладкой. Учитель
слушал внимательно.
61
— Хватит,— прервал он Гукаса. Взял книги, стал листать п
рассматривать иллюстрации, словно таким образом мог опреде-
лить, насколько достоверно все, что здесь паппсапо. Потом вер-
нул книги Гукасу и устало сказал:—Что ж, в твопх книгах напи-
сано одно, а в моих другое. — Он потянулся пухлой рукой к биб-
лии в кожаном переплете: — Я обучаю вас тому, что в «Святом
писанин»... А тебе, Гукас, пе советую идти супротив веры,—по-
учал оп строптивого ученика,— человек без веры теряет совесть,
запомни это!
Класс был разочарован: слишком быстро сдался господин
Саркис. А многпе надеялись присутствовать сегодня прп инте-
ресном и продолжительном споре. В эту минуту произошло неч-
то неожиданное.
— Нос как следует не может вытереть... Тоже — ученый! —
насмешливо крикнул Картошка-Макпч, повернувшись к Гукасу.
Ребята зашумели. Господни Саркис поднял руку, призывая
к спокойствию, потом строго посмотрел па Картошку-Макпча:
— Ты пеправ... Оп любознательный. Это зря. Пусть говорпт,
что в голове.
— Больно уж задирается,— стал оправдываться Макпч.
— Послушай, тебе хочется стать дьяконом, ну и стаповпсь,
ппкто пе держит за руку. Но какое тебе дело до других? — шаг-
нул в сторону противника Гукас.
На добродушном лице господина Саркиса отразилось беспо-
койство. Он встал, возвышаясь над партамп:
— Кончайте! Здесь пе место для драк... Что скажет инспек-
тор? Я вам сказал — кончайте!
Ему кое-как удалось утпхомпрпть класс. Когда же он собрал-
ся наконец приступить к занятиям, снова поднялся Гукас:
— У мепя еще один вопрос, господин Саркис.
— Опять? — пахмурплся учитель.
— Где сейчас находится Вос кап?
— Что? — Голос господина Саркиса прервался.— Какой Вос-
кап?
Гукас помрачнел. Ребята папряжеппо смотрели то па него,
то па господина Саркпса.
— Воскап Махтесн Амбарцумян. Разве вы пе знаете такого,
господин Саркис? — глухо произнес Гукас.
Господин Саркпс стоял недвижно, сложпв огромные свои руки
па жпвоте. Да... Конечно. Теперь пп малейшего сомпенпя — Гу-
кас связан с внуком башмачппка Махтесн Амбарцума и его то-
варищамп-буптовщпкамп из того пятого класса...
Безжалостным взглядом судьи еще рассматривал Гукас свое-
го учителя, по прозвенел звопок, и господни Саркпс направился
к выходу, держа пудовую библию под мышкой, с таким торже-
ственным видом, словпо только что нанес сокрушительный удар
еретикам, безуспешно пытавшимся взять под сомнение незыбле-
мые догмы его воры.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Сырая звездная сумеречь. Молчит залитый зыбкими огнями
город. Дремлют опавшие сады. Лишь журчит ручей, и холод
хочет сковать его, ко оп еще живет в своем узком земляном ло-
же. В ппше каменной степы, между двумя лавками, куда днем
складывают друг па друга деревянные ставпп, как всегда, стоит
слепой флейтист. Грустная мелодия пролизывает тишину. В ме-
лодии звучпт печаль о песбывшемся, воспоминание о далеком
п невозвратимом...
Ахавнп замедлила шаг. Взглянула в лицо флейтиста. На его
незрячих глазах лежала лунная голубая тень, чуть подрагпвала
флейта у морщинистых губ.
— Чуешь? Вот опа, толща народная...— донесся чей-то очень
Впакомый голос.
Довушка оглянулась. У капавкп неподалеку остановплся гос-
подин Махмуряп — учитель всеобщей псторпп из епархиальной
преподавал и у ппх в школе.
63
Лхавпп замерла, охваченная волнением; рядом с Махмуряпом,
весь облитый лунным сиянием, стоял бледнолицый худощавый
человек. Она всмотрелась: это—Паан Терьяп, в точности та-
кой, как на фотографии... Большие глаза, полные тихой грусти,
мягкая улыбка.
— Долгой жизни тебе, Лео! — воскликнул, ооращаясь к флей-
тисту, Махмуряп.
Слепой повернулся в своей каменной нише. Свирель замолк-
ла. Теркин с чувством пожал руку музыканту. Опп с Махмуряпом
медленно двинулись вверх по тротуару. Лхавпп, смежив влажные
ресницы, пошла следом.
— Поль и радость нашего древнего народа... — донесся до ее
слуха певучий голос Теркина.
— Л вот и извещение о твоей лекции! — воскликнул, подоп
дя к перекрестку, Махмуряп. К неровном свече газового рожка
виднелась приклеенная к степе пурпурная афиша:
«Состоится вечер Ваапа Теркина.
Лекция, чтение новых стихов».
11 только сейчас Лхавпп окончательно поверила, что это пе сои:
перед ней — любимый поэт. Оп приехал. Он стоит так близко...
— Посмотрим, будут ли желанны для вашей ереванской пуб-
лики Терьяп и его поэзия,— проговорил поэт с улыбкой.
Лхавпп дождалась! Па трибуне со любимый поэт. В тишине
зала звучш несколько приглушенный юргапнып голос. Па бога
том армянском языке сам Герьяп рассказывает о любимых наро-
дом лириках вплоть до своих непосредственных предшественни-
ков— Ованесе Туманяне и Лвегике Псаакяне.
Оп дейсгвн только болен. Нрав учитель литературы. По какая
прозрачность мысли, какие четкие рас суждения!.. Как необычно
гго слово, как оп<> смело п дышит свободой; насколько это дале-
ко от того, что говорит учитель литературы па уроке!
— Формирующейся ныне армянской интеллигенции Дапо вы-
вести эту литературу пл узких п тесных, национально клери-
кальных рамок к необозримым ширям настоящего искусства...
Закапчивает поэт торжественно:
— Молодые ростки повои литературы уже подвились, со
пышный расцвет— впереди...
Сердце Лхавпп колотится, словно п опа сама — частичка это
Iо весеннего пробуждения, (лова блаженные минуты. Па сцепе
звучат (1НХП, стихи — как нежная музыка...
Утихли аплодисменты, и Лхавпп поспешно оставила зал. Она
встала у распахнутого окна. Вог раскрылась дверь, ведущая за
кулисы, и показался План Терьяп в широком синем пальто. Ои
был не один — с двумя товарищами. Лхавпп оторвалась от окна
и побежала ему навстречу.
61
— Ilanuiiirie, господин Терьяп...— скалила опа совсем как
взрослая.— Я вам посылала письмо...
— Так это ты мне написала? — Худые, нервные пальцы поэта
коснулись руки девушки. — Пу здравствуй... Получил, Kai; же...
Извини, что не ответил. — < >п заглянул ей в глаза. — Я собирался
в Ере.ваи и быт уверен, что мы встретимся.— Ои похвалил де-
вушку:— Гы хорошо сделала, что встретила меня. Здоровье м >е...
как видишь, ничего... Хочешь, чтобы я пришел к вам в класс?
Ты в этом году кончаешь, да?.. В вашем классе есть еще такие
хорошие девушки, как ты?
Лхавпп молча кивнула. Терьяп засмеялся:
— Обила голы.о постараюсь выбраться! Я уезжаю послезавт-
ра.— II, еще раз глянув в шала Лхавпп, добавил:— Еду к морю,
лечии.ся. Л тебе я пошлю оттуда стихотворение. Хорошо?
— Пошли, Ваап,— раздался где-то рядом женский го-
лос.
Лхавпп, высвободив руку, обернулась. Пристально глядели па
иго двое незнакомых мужчин я девушка с мягким овальным ли-
цом, только что окликнувшая поэта. Лхавпп смущенно опустила
глаза.
...Какая дерзость — подойти к нему, вступить с ним в разго-
вор! Удивительно, до чего легко это сделала Лхавпп: так могла
бы поступить скорее Лстхпк. Лхавпп всегда будет помнить дру-
жеское прикосновение худой и горячей руки, видеть грустную
улыбку, слышать мягкий голос: «Это гы мпе написала? Получил,
как же. II hihiiii, что не ответил...»
По кто эта девушка, так нетерпеливо подозвавшая его?
— Сейчас, сейчас. Марго,—сказал поэт и крепко сжал руку
Лхавпп.
1ыо же эта девушка с гладкими черными волосами, оттеия
тощими нежную белизну .лица? Kai; опа загадочно глядела пл
Лхавпп! .Лучше бы со здесь не было совсем...
Опять — бессонная, полная раздумий ночь. Ожили во тьме
картины детства. Вог Лхавпп, маленькая девочка, ходит л при-
ходскую школу в уездном городишке. Матк—печалкнаи, озабо-
ченная... Потом городская школа с инспектором, господином Ру-
шапяпом, добрым и сердечным, как родной отец. Л затем — б ta,
обрушившаяся па Лстхпк. Гукас, их горячий Друг, защитник и
браг...
()|куда-то пз темноты выплывает все это и пе дает уснуть,
незаметно заслоняется тревожным образом поэта. II опять лист
веппо слышит Лхавпп удиви тельные его слова, звучащие как
стихи: «Придет время, и молодая Россия взмахнет своими кры
льями... хлынут живые силы, как неудержимый весенний поток
мощные п радостные».
3 1’пфцэл Лталн
бг>
Сегодня, послушавшись свою захворавшую подругу, Ахавпп
впервые в жпзпп отправилась в театр одпа с «кавалером».
«Молилась лп ты па ночь, Дездемона?» — звучпт смятеппый
п страшный голос мавра. «Да, господпп мои...» — «Поздпо, позд-
но!»— негодует мавр. Глаза его безжалостны п мрачны. Бесхит-
ростная душа отравлена подозрением. Черные пальцы, подраги-
вая, тянутся к Дездемоне.
Но что это? Ропот изумления прокатывается по залу. Па сце-
пу врывается какой-то гимназпст.
— Нет больше царя в России! — звонко крпчпт он.— Само-
державие Романовых кончилось.
— Это Саша,— изумленно шепчет Гукас. Оп только вчера ви-
дел его в доме Сраппопа Патрпкяпа.— Конечно, это Саша!
Отелло медленно выпрямляется, смотрят в зал из-под сумрач-
ных бровей... Что же все-таки происходит? Публика в смятеппп.
Все как одпп поднялись с места.
— Да здравствует свобода!!! — раздастся в зале.
Дездемона ожила, теперь опа стоит, держа за руку Отелло.
Ахавпп п Гукас тоже вскакивают п что-то кричат вместе со все-
ми. Зал бурлит.
— Ур-ра... Да здравствует свобода!
2
Райо утром Гукас торопливо проходит мпмо телеграфа. Ка-
кой-то старик, тяжело опираясь па костыли, спрашивает, обра-
щаясь пепзвестпо к кому:
— Ну ладно, ппзложпли Николая... Но кого же теперь поса-
дят па его место?
— Тебя, дед! — заверяет Гукас, исчезая в бурлящей толпе па
площади. Старик долго глядит ему вслед изумленно п растерян-
но, тряся щетинистым подбородком.
Город увешан флагамп. Красные полотппща плещут над кино-
театром «Аполло» и гостиницей «Франция», над парикмахерской
«Симпатия», над фотографией Леона и даже пад убогой бань-
кой Амбарцума Егпазарова. В епархиальной отменили занятия.
С утра все собрались в недавно арендованном помещении школы
и ждали — что будет.
— Ну и дела! — воскликнул, входя во двор, господпп Саркпс,
столкнувшись с учителем литературы Арменом Тпрацяпом. Ти-
рацяп лишь сдержанно улыбнулся — пе то от радости, пе то на-
смехаясь пад господином Саркисом.
— Вот отменят закон божий, господпп Саркпс, что вы будете
тогда делать? — устрашил Джаппбек.
— Замолчи, безмозглая тварь! — отмахнулся господин Саркпс
п поспешил скрыться в учительской.
Появился преподаватель всеобщей псторпп АТахмуряп, раз-
махивая как знаменем зажатой в кулаке газетой. Вместо велюро-
66
вой шляпы оп нахлобучил сегодня простую кепку, на груди пы-
лает пунцовый галстук и рукав пальто перевязал красной лептой.
— Пу героп,—похвалил оп собравшихся ребят, словно это они
низложили троп Романовых. — Л ну, молодцы, давайте-ка споем
«Варшавяпку» — впервые на армянском языке...— II он запел
густым барптопом.
Ребята нестройным хором подхватплп. Звонкие, крепкие го-
лоса зазвучали в тихом дворпке школы. Вскоре, построившись
рядами, вышли па Астафян. Опп уже успели выучить песню.
А на улице к ним присоединились гимназисты, поющие ту же
песню по-русски:
Вихри враждебные веют пад памп.
Темные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступплп с врагами.
Нас еще судьбы безвестные ждут...
По Астафяпу вверх, к бетонному водоему, шли людп, и пад
ппмп — пад всем городом — звучал и пшрплся боевой прппев.
II каждому казалось, что это именно оп и именно сейчас идет
низвергать троп кровавого тирана, портрет которого еще вчера
висел везде и одно имя которого еще педелю назад внушало та-
кой страх.
В верхней частп Астафяпа из-за угла, гарцуя п гикая, вырва-
лась казачья сотня. Смятение охватпло мпогпх. Всаднпкп при-
близились. Фыркая п храпя, копп встали па дыбы перед толпой.
— Шапки долой перед Революцией! — мощно прозвучал чей-
то молодой голос.
Шествие замерло. Что будет?! Унтер-офицер привстал па
стременах. Затем, оставив рукоятку шашки, медленно поднял
руку — прикоснулся к козырьку фуражки. Мппута... и казаки,
все как один, сняли своп папахи.
Во дворе учительской семинарии, казалось, негде было ябло-
ку упасть.
— II откуда опи успели достать так много красных ленто-
чек? — с завистью говорил Вано Епгояп, глядя па гимназистов.
Первым произнес гневную, взволнованную речь против царя
инспектор семинарии.
— Что ему сделал царь, почему оп так озлоблен? — серьезно
п тихо спросил у соседей какой-то гпмпазпет.
— А ты что, пе знаешь? — обернулся к пему бойкий па-
репь.— Ты пе знаешь, что делал царь? Оп десять тысяч людей
угнал в Сибирь...
Стоявшпй поодаль мужчина в мягкой шляпе громко пропзпес,
глядя па оратора:
— Фарисеи! Ах фарисеи... .
— Кто оп такой? — спросил Гукас у гпмпазпетов, которые с
почтенном смотрели па этого человека.
— Это паш преподаватель французского языка, политичес-
кий, из Рпгп. Ему никто пе правится... обзывает всех фарисеями.
3*
67
Гукас с любопытством рассматривал «политического». У пего
торчали из-под шляпы белесые волосы. Широко раскрытые голу-
бые глаза делали его лицо папвпым.
На бочку взобрался русский солдат:
— Долой всех царей, долой всех тиранов! Да здравствует
перемирие, да здравствует мир па земле!..
Зычпый солдатский бас раскатился пад ликующей толпой, и
неожиданно из верхнего окна семипарии грянул выстрел: это
Махмуряи приветствовал свободу. Выстрел словно явился сигна-
лом к окончанию митинга. Толпа расходилась. Никто пе думал
о завтрашних занятиях и заданиях па дом! Каждый мог делать
что хочет...
— Вот это,— ликовали ребята,— настоящая свобода!
Гукас разглядел в толпе Нуник и невольно двинулся к пей;
девушка была в новом пальто, глаза ее сияли. Стоявшая рядом
гимназистка в пуховой шапке подняла меховой воротник Пупик
и сказала:
— Вот так-то лучше.
— Оставь, Гаюш! — слабо протестовала Пупик.
Гукас уже подходил к девушкам. Неожиданно около ппх по-
явился Павлик, весь красный от возбуждения. Оп церемонно про-
тянул руку сперва Гаюш, потом Пупик. Громко рассмеявшись
пад чем-то, они вместе с другими двинулись к Лстафяпу.
Гукас отвернулся. Пробравшись сквозь толпу, оп вышел па
Астафяп и, пе глядя по сторонам, спустился вниз. Конечно, они
якшаются с сыпом солеторговца Маркоса. Капитал отца уже, го-
ворят, дошел до полмпллиопа... Конечно!
Разозлившись па себя за то, что хотел подойти к Пупик, оп
ускорил шаги: как будто чем оп дальше был от Пупик, тем ско-
рее мог ее забыть. И в самом деле, Гукас вскоре забыл о Пупик.
Вспомнив вчерашнюю сцепу в театре, оп улыбпулс’я: впервые за
всю историю театра Дездемопа была спасена...
На углу Назаровской Гукас остановился — не зайти лп к
Ахавпп? По пет. Оп решительно зашагал в сторону Зангипского
моста.
3
Уже оказавшись па другом берегу реки, оп услышал знако-
мый свист. Дребезжа и сверкая спицами, ехал фаэтон. Он порав-
нялся с ним.
— Шипы патяпул резиновые, Сено? Чудесно!
Влезай, ответил Сено, пропуская мимо ушой слова
Гукаса.
Копи с трудом преодолевали подъем. Гукас вскочил и сел
рядом с возницей.
— Сыновья садовладельцев, настроение у ппх что надо,—
представил своих пассажиров возница, и его кпут змеей взвился
дад гривами жеребцов.
68
У Сено было недурное настроение.
Одни из пассажиров, безучастный к свершившемуся па земле,
напевал популярную песенку:
...Пет такой, как ты, ппгде па земле!
О блеск Лрусяк, о красавица...
Сосед его справа неразборчиво подпевал ему, а сидящий по
левую сторону эчмиадзппец с черной бородой и пышными усами
беседовал с низложенным царем:
— Чтоб твой дом разрушился, Романов! Триста лет процарст-
вовал, и все же дали тебе по шее. И что тебе взбрело в голову —
затеять воину, дать в руки пароду винтовки, чтобы потом сожрали
тебя самого... Прогадал ты, Романов. Ой как прогадал!
— Вот у кого пп ума, пп горя,— заметил Сепо, когда опп,
обогнув справа храм Звартноц, что в переводе означает храм
Бдящих сил, выбрались наконец па Эчмиадзппское шоссе; теперь
они ехали но безлюдной снежной равнине, ослепительно сверкаю-
щей под солнцем.
Через полчаса Гукас был во дворе академии. Понуро стоялп
перед ним Вазген и Агаси, молча внимая его упрекам.
— II вас можно называть товарищами? В каком направлении
их повезли? Сумеем ли мы освободить, если поедем за ними?
Л если что-нибудь с ними случится в пути?
Втроем опп подошли к вековому карагачу. Там стоялп одно-
кашники Артавазда. Нужно что-то немедленно предпринять...
Пойти па все, по выручить Артавазда!
Только поздно вечером Гукас с друзьями добрались до обще-
жития академии. Тускло мигали в окнах лампы. Густые снежные
сумерки дышали в лицо маленькому городку.
Озябшие, с посипевшими губами, опп зашли в столовую. От
обеда остался фасолевый суп. Друзья накрошили туда кислого,
выпеченного в казарме хлеба, поели с аппетитом и молча напра-
вились в спальню.
Среди ночи Гукас вскочил, встревоженный каким-то стран-
ным шумом. Громкий голос разбудил спальпю:
— Скорее вставайте! Городу грозит беда... можем потерять
матепадарап...
Фигура скрылась в темноте. Ребята, торопливо одевшись, бро-
сились следом. Спросонья Гукас услышал радостный крик Ваз-
гена:
— Артавазд!
Не прошло и минуты, как Гукас очутился в томном коридоре.
Кто-то схватил его за плечи и грубо толкпул к лестнице, веду-
щей на верхний этаж:
— Бери ведро!
Гукас на ощупь пробрался наверх и в темноте наткнулся па
какого-то пария.
— Где ведра?
69
— Держи! — ответил тот и передал ему вставленные одно в
другое несколько эмалированных ведер. Прогрохотав по встхпм
деревянным ступенькам, Гукас наконец выскочил во двор. Лгасп,
стоя в дверях, зашнуровывал ботинки.
Агаси и Гукас с ведрами в руках дооежалп до первого пере-
крестка. Опи сразу ощутили кисло-терпкий запах вина: был раз-
громлен погреб Бартоломея Вартпкяпа. Ребята едва перевели
дыхание, когда среди разбегающихся в панике эчмпадзппцев по-
казался человек, одетый в шинель, с парабеллумом в руке.
— Это Артавазд! — крикнул Агаси. — Жпв-здоров!
— Скорее туда! — приказал, взмахнув пистолетом, Арта-
вазд. — За мной! — Он побежал в темноту.
Небо неожиданно просветлело, подернулось багрянцем. Па
огпенпом фойе были отчетливо видны ветви столетпего карагача.
Вокруг базара — среди деревянных пристроек и лавок — гудело
и билось яростпое пламя. Огопь, взлетая в черноту, разбрызгивал
вокруг сионы искр, оп рос и ширился. Густосмолистый дым об-
волакивал псбосвод.
Разносился запах бобов, чечевицы, гороха и всевозможных
пряностей... Словно повар-псполпп, свалив все в кучу п переме-
шав, стряпал здесь невообразимое месиво из изюма, пшата, суд-
жуха и алапп, подвешенного связками винограда, груш и аромат-
ной! айвы. К едкому запаху горящей мануфактуры примешивался
сладковато-горький запах жженого сахара — набата.
С каждой минутой становилось все светлей. Снег подтапвал
п растекался ручейкамп. Люди метались в паппке: тут были
ящики спичек, керосин, вино и водка, и все это взрывалось, го-
рело, псточая удушливый и опьяняющий дым. В этой страшной
горящей куче па мокрой земле целехоньким осталось лишь добро
гончара Мисака: огромные карасы, большие п маленькие горшки,
кувшины, крпикп, кружки. Опп как бы подвергались вторичному
обжпгу, по разбились и даже пе потрескались, а лишь раскали-
лись в нестерпимом жару, поднимая еще выше п без того доходя-
щую до небес славу мастера Мисака.
Прикрывающий лавки огромной своей кроной столетний кара-
гач сопротивлялся огню упорно и долго. В конце концов и он под-
дался всепожирающему пламепп. Исполинское дерево вспыхну-
ло словно гигантский факел. Студенты с солдатами и местным
населенном, не обращая внимания па пламя, бросились защи-
щать от огня близстоящие дома. Нс переставая опрокидывали
они ведро за ведром па стопы, двери и крыши.
Гукас и Агаси взмокли от пота. Вазген бегом прппоспл сразу
по два ведра воды пз ближайшего колодца. Поминутно показы-
вался и Артавазд с ведром в руке.
Б счастью, ветер вскоре стих. Языки пламени начали опадать.
Толпа пожарников-добровольцев облегченно вздохнула...
Скорее сюда! Подожгли наш дом!—крикнула какая-то
женщина. I ядом с пен клубилось пламя. Огопь охватил стог сена
10
п уже начал облизывать степы соседнего винного кабака. При-
слонившись к дверям кабака п закрывшись шипелыо, какой-то
солдат пел себе под пос:
...Ах, зачем эта ночь
Так была хороша?
Он раскачивался в такт песне. Дверь была распахнута. Вну-
три на мокром полу, вытянув ноги, сидел другой солдат, в фу-
ражке, заломленной па затылок. Подставляя под кран посудину
для вина, оп бранился:
— Ох, проклятие!
— Немедленно выходи отсюда!—обратился к пому по-рус-
ски Агаси. — Разве пе видишь — пожар... Сгоришь...
— A-а, все равно! Пускай сгорю, тебе что за дело? — отозвал-
ся солдат.
Вазген и Агаси выволокли его на улицу и, оттащив подальше
от огня, оставили на земле. Гукас вместе с эчмпадзппскпмп жен-
щинами втаптывал в снег пылающий стог сена...
Вскоре пожар был потушен. Ребята вериулпсь к академии...
В городе никто не спал в эту ночь. Еще пе взошло солнце, а
все уже были па улице. Повсюду слышались вопли п причитания
погорельцев. Пройдя разоренный рынок, ребята остановились
возле трехэтажной пристройки к резиденции католикоса, в начало
войны реквизированной под казарму.
II снова услышал Гукас чуть охрипший, увереппый голос.
— Это заговор... Кто-то нарочно учпнпл пожар и разбой,—
обращался к солдатам Артавазд с крыльца казармы. — II мы зна-
ем кто! Это грязная работа царских холуев, тех, кто хочет про-
должения войны.
Солдаты слушали понурив головы.
— Ой, что стало с моей одеждой! — в ужасе прошептал Агаси.
Всегда аккуратно отутюженные брюки, новое пальто и начищен-
ные до блеска ботинки были залеплены грязью.
— Ты лучше взгляни па Артавазда,— посоветовал ему Гукас.
На шее у Артавазда краснела ссадппа, рукав его шинели был
разорван. Но лпцо оставалось спокойным. Оп говорил долго и
напористо. Внезапно собравшихся охватило какое-то незнакомое
дотоле чувство... Солдаты п студенты перемешались, принялись
обниматься друг с другом.
Агаси, Гукас и Вазген братались с суровыми русскими сол-
датами, живущими долгпе годы вдали от родимой страны. Все
были братьями здесь в это утро. Пз окна второго этажа показа-
лась багровая физиономия усатого генерала — показалась п тут
же скрылась.
Прозрачная мгла рассеялась бесследно, и серебристые мас-
сивы засияли вдали под первыми лучами еолица. На сверкающую
вершину Большого Арарата пролился оранжевый свет. Прошло
еще несколько минут. Вспыхнул купол Центрального храма.
71
Древние замшелые камни посветлели, источая лиловый блеск.
И наконец солнце взошло над равнинен, и тотчас па пробудив-
шуюся землю обрушился мерный и торжественный колокольный
звон.
Жители маленького городка — садовники, лавочники, учителя,
солдаты — хлынули к залитой солнцем равнине. Загремела воен-
ная музыка. Истоптанный снег почернел па шоссе, а люди всо
шли и шли, вздымая красные флаги. Замолкли медные трубы.
Их сменили зурна и тамбурин. Зазвучала саари — песня утрен-
него рассвета, мелодия пробуждения.
Людские толпы заполнили полипу перед старинными хра-
мами Рппснме п Шогакат. Золотом и багрянцем отливают медные
трубы па грузовой автомашине. На второй машине — Артавазд и
его товарищи, студенты и солдаты. А парод все льется несконча-
емым потоком. Кто бы мог предположить, что столько может
вместить маленький Вагаршапат!
Солнце поднялось, стало теплее. А ветхие купола старинных
храмов гулким эхом отзываются на голос толпы:
— Долой царя!
— Долой войну!
— Да здравствует свобода!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
После поездки па фаэтоне Гукас простудился п слог. Оп лежал
без сил па нелюбимой скрипучей тахте, окруженный заботами
Верго и сестры Сирвард.
Гукасу еще пи разу пе приходилось прибегать к помощи вра-
на— все болезни оп переносил па ногах, опп проходили сами. Но
сейчас — иные времена, залеживаться никак нельзя, потому Гу-
кас разрешил вызвать фельдшера Погоса.
Два раза приходил сей многоопытный лекарь, ставил банки,
но температура пе спадала.
В полдень явился Вано Внгояп и принес кучу новостей. Несо-
гласие царит среди учителей. Сергеи Аркадьевич собирается ехать
в Баку, господин Махмуряп во всеуслышание заявил, что намере-
вается свести счеты с этой «богадельней», пропитанной с головы
до ног мещанством, где преподаватели — сущие «дипломирован-
ные амбалы» ’.
Гукас немного развеселился. После Вапо явились Лхавпп и
Лстхпк. .
1 Амбал — грузчик.
72
— Как ты себя чувствуешь?— крикнула Лстхпк еще с поро-
га и, подойдя, взяла со стола лпсток с температурной кривой, ко-
торую составляла Верго по настоянию фельдшера Погоса. — Ну
и герой, у пего и сорок была температура,— укоризненно пока-
чала опа головой.
Девушкп уселись около тахты Гукаса. Лхавпп взяла лежав-
шую возле подушки книжонку. Это был «Коммунистический ма-
нифест» па немецком языке, который он чптал утром, пока пе ста-
ла раскалываться голова.
— Какие у вас повести, выкладывайте,— обратился оп к де-
ву ш к IM.
Лхавпп начала что-то рассказывать о школе, во Лстхпк пре-
рвала ее:
— Ты только подумай, с кем подружилась эта красавица...
Пусть опа сама тебе расскажет.
Лхавпп стыдливо улыбнулась.
— Опа получила письмо и стихотворение от Ваапа Терь-
яка... — не удержалась Лстхпк.
— Да что ты! — воскликнул Гукас.
— Письмо осталось дома, а стихотворение опа знает наизусть,
пусть прочтет.
Больному нельзя было отказать. Лхавпп встала п тихо начала:
Да, блажеппы тс, в ком любовь живет,
Кто остался горд, кто бесстрашен был.
Предлагая смерть п страданий гнет,
Кто в грядущее мысль всегда стремил!
Да, блаженны тс, слава нм вовек...1
— Это о сосланных в Сибирь революционерах,—Гукас лихо-
радочно блестевшими глазами смотрел па Лстхпк и молчал: от ее
братьев до сих пор пе было пи одппой весточки.
— Пойдем, а то уж паверпо бедного попечителя выпеелн,—
позвала немного погодя подругу Лстхпк.
— Какого попечителя? — спросил Гукас.
— Скончался попечитель вашей школы, господни Гарсевап:
его понесут в церковь Григория Просветителя.
— Что-о? — Гукас сел па постели. — Не может быть!
Лстхпк уложила его и, патяпув одеяло до подбородка, наказа-
ла, как старшая сестра:
— Смотри, веди себя как следует... II чтобы скорее поправ-
лялся.
Не успела за девушками захлопнуться дверь, Гукас поднялся,
оделся с трудом и вышел пз комнаты.
। н, — Куда? Ты весь горишь,— сестра Сирвард схватила его за
РУку.
— Оставь! Я сейчас... — Оп вырвал руку и пошел, придержи-
ваясь за степу. Сирвард кинулась за ним.
1 Перевод М. Касаткина.
73
Соседняя узкая улица была заполнена пародом. Дойдя до дома
Пупик, Гукас с помощью Сирвард поднялся по каменным сту-
пенькам подъезда. Около деревянной лестницы он немного пере-
дохнул.
Спрвард покорно следовала за ппм. Никто пе ооращал вни-
мания па них, у каждого была своя боль.
Гукас сделал еще два шага п услышал глухие рыдания, доно-
сившиеся сверху. Он поднял глаза. Это рыдала Пупик. Гаюш ои-
пяла Пупик и вместе с пей спускалась вниз— та самая девушка
с лучистыми глазами, которую Гукас впдел вместе с Нуппк и
Павликом во дворе учительской семинарии.
Девушки спускались очень медленно. Нуппк падрывпо всхли-
пывала. Опа осунулась и побледнела. У Гукаса защемило сердце.
Он почувствовал, что силы его покидают, колени дрожат.
— Сыпок! — услышал он отчаянный крик сестры Сирвард п
больше ничего не почувствовал.
2
Гукас хворал долго и, как только поправился, исполнил обе-
щание, которое дал своему новому товарищу, кожевнику Сироте
Сааку: оп навестил его в последнюю среду апреля.
Рабочие собрались па поляпе. Тут же па скамейке сидел сам
господин Тарханов вместе с управляющим. Когда Гукас добрал-
ся до дубпльпн, какой-то высокий седобородый старик, стоя на
возвышении, излагал заводчику требоваппя рабочих:
— Чтобы и читальня была па заводе и чтобы доставлялпсь
газеты за счет хозяина — «Кавказский рабочий» нз Тифлиса п
«Правда» из Петрограда, вот что мы хотим!
— Скажи уж прямо: чтоб школу открывали да еще устроили
спальный салон, пусть себе еппт па здоровье каждый, кто поже-
лает. Отоспится и айда домой, глядишь — и день пройдет,— про-
цедил господин Тарханов.
— Дойдет очередь и.до школы,— спокойно ответил ему ста-
рик. Прямой, темнолицый, он говорил со своеобразным акцентом;
это был «берзеп»—местный грек.
I осподпи Тарханов сорвался с места, взбежал по каменным
ступенькам. Остановился наверху п протянул жирную руку.
Эй, алем, — сказал оп, употребив персидское слово, незна-
комое лишь двум русским раоочпм. — Эй, парод! — повторил он
по-армяпскп. Пе съели же вы свои разум вместе с сапгаком Г
Вы песете такое, что даже сваренной курпце захочется посме-
яться. Сбросили царя —ладно... Сделали свободу — ладпо... Но
ведь не сказано: валить в одну кучу сухое и мокрое п жечь все
вместе. Если уж па то пошло, я лучше вашего знаю вашу выго-
ду* Если у ко] о есть хоть капля совести, пусть скажет: кто потра-
1 С а п г а к хлеб, выпекаемый па куча горячего мелкого гравпя,
74
тплся и поехал в Золппгеп, отдал две тысячп марок наличными
и прпвез ту паровую машину п барабап, что работают сейчас сп-
лои Зангу, так что рабочему нп тяжести, пп...
— Это тебе выгода, хозяин, мы все равно отрабатываем своп
десять часов! — крикнул Сирота Саак.
— Мне польза, а вам вред? — рассердился Тарханов. — Еслп
так, давай с завтрашнего дня я выключу ток и ты своей рукой
вертп барабап, как это делал десять лет Чолаксаго, посмотрим,
что ты тогда запоешь...
Чолаксаго п был стоявший возле пего величественный ста-
рик.
— Мы все равно вкалываем своп десять часов,— пе унимался
молодой рабочий.
— Я вас считаю за людей, разговариваю человеческим язы-
ком, а вы... — совсем обозлился Тарханов. — Что же вы теперь
хотите, чтобы мы повесили себе па шею жерпова и пошли бро-
саться в Араке?! — крикнул оп. — По-вашему, что я — против
прогресса? — собравшись с мыслями, уже спокойнее спросил хо-
зяин. — Надо же делать так, чтобы было хорошо и попу и по-
падье... В этот смутный год разве я пе пекся о вас, как родпой
отец?
Нпкто пе ответил ему.
— Что в моих силах, я и впредь сделаю для вас. Хотите рабо-
тать па полчаса мепьше — я по возражаю... Хотите читать газе-
ты — пожалуйста! Разве это плохо? Ведь человек, читающий га-
зету, будет и разумно трудиться.
В этот момент Гукас вскочил па площадку и встал между по-
чтенным рабочим-греком и заводчиком...
— Ты кому это так мягко стелешь, хозяпп? — прервал оп ве-
леречивого Тарханова. — Ты что, за сосунков принимаешь этих
людей?
— А ты кто такой? Чей делегат? — спросил Тарханов.
— Я их делегат, п таких, как опп, тысячи,— заявил Гукас.
Рабочие придвинулись поближе. Стоявшие сзади протисну-
лись вперед.
Тархапов приглядывался к парпю, даже с некоторым уваже-
нием рассматривая его.
— Прошли те времена, когда капиталисты п за собак пе счи-
тали рабочих,— говорил Гукас. — Сейчас существует Совет рабо-
чих и солдат, профессиональный союз, существует партия, защи-
щающая рабочих и в Петрограде, п в Ереване... А вы здесь всё
рассказываете старые басенки.
Гукас резко поверпулся к Тарханову:
— Еслп вы так уж печетесь о выгоде рабочих, отдайте им
ваш дом, а сами пойдите в подвал Дава-Ятага, где со своей оравой
детей ютился Хусейп-Алп,— Гукас показал рукой па смуглого
рабочего-перса.
Тархапов побагровел, по молчал.
75
— Что же вы пе идете к нему в подвал, если вы так болеете
за рабочих? — не унимался Гукас. — Л?
Оп подождал пемпого и заявил торжественно:
— Сейчас во всем мире поднялся па ноги рабочий Пптерпа-
циопал. «Спартак» в Германии, большевики в России протянули
друг другу руки, и волна революции дошла до Еревана. Кто пе
хочет быть раздавлен, должен впять требованиям рабочего, рабо-
чий пе бессловесный скот. Хватит!
Гукас спрыгнул с площадки. Мускулистые руки рабочих под-
держали его.
Белобородый борзей Чолаксаго, стоявший как изваяние па
темпом фоне мастерской, словпо «Пророк Монсей» Микеландже-
ло, тихо поднял-руку.
— Хорошо говорил этот юноша,— заметил оп пегромко. — Лет
двенадцать назад, помнится, приезжал в паши края студент...
Оп тогда тоже говорил эти слова: мол, рабочий пе бессловесная
скотина — привяжи к этому заводу собаку, п та разорвет веревку
и сбежит... Помнишь, хозяин? — повернулся оп к Тарханову. —
Ты должен его помнить! Оп и с тобой говорил... Интересно, где
сейчас этот дорогой человек? Слыхал я, что царь сослал его в Си-
бирь...
— А кто это был, как звали его? — поинтересовался Сирота
Саак.
— По знаю... Ты скажи, Гулаб... ты, Локо... Может быть, ты
помнишь, Баграт, как звали того хорошего человека?
Гулаб вспомнил наконец:
— Степан... Степан Шаумяп...
— Где оп сейчас, хозяин, ты пе знаешь? — сурово, словпо тре-
бовал отчета от хозяина, спрашивал старик Тарханова.
Тарханов молчал. Лицо его сразу осунулось.
— В Баку сейчас Степан Шаумян! — восторженно крикнул
Гукас. — Оп верпуйся пз ссылки!
Теплая улыбка смягчила мрачные лица рабочих. Облегченно
вздохнул и Тарханов.
— Я же пе зря говорю: от меня никогда ппчего плохого пе
исходило, — сказал оп. — Шепни я тогда хоть слово жандармско-
му приставу Безродову, пе снести бы ему головы. Безродов при-
стал ко мне тогда: мол, у тебя па заводе баламутили головы рабо-
чим какие-то смутьяны. А я ему: никаких смутьяпов-мутьяпов пе
видел п знать пе знаю...
I аоочие недоуменно смотрели па хозяина: верить ому илп
по верить?
II хорошо, что жпв-здоров,— повторил Тарханов.
Гукас тоже растерялся. Что это за капиталист? Не поймешь...
Дороюй был человек, — тихо произнес Чолаксаго, все еще
думая о Шаумяне.
— Пошлите ему письмо, пусть оп приедет к нам,— посовето-
вал Хусейн-Али грамотным людям.
76
— Желанным гостем будет,— согласился Тарханов п уже уве-
ренно заявил: — Как он скажет, так я и поступлю; коли пе вы-
полню его слов, отрежьте мне эту руку.
Тарханов спустился с площадки и вместе с управляющим
направился к фаэтону, давно поджидавшему его па пыльной до-
роге.
Рабочие, задумчивые, расходилпсь в разные стороны. А Гукас
все еще стоял под миндальным деревом: здесь когда-то выступал
Степан Шаумян. Чем-то священным стала для Гукаса дубильня
Тарханова.
Сирота Саак, умывшись речною водой, вытер платком лпцо,
волосатую грудь; надев поношенную рубашку, подвязался широ-
ким ремпем.
Гукас взял его под руку, п они медленно зашагали по берегу
Запгу. Тяжелый, кислый запах дубильнп исчез, растворившись в
прохладе, поднимающейся от воды.
Гукас и Саак идут мимо распустившихся пв, что наклонили
пад водой свои зеленые ветви. А по ту сторону, в прибрежных са-
дах, пенятся кудряво-красные персиковые деревья.
II снова в розовом кусте поет соловей свою древпюю песпю...
Гукас пе в силах сдержать восторг:
— Как щебечет, а?!
3
Первого мая пе будет занятий. Новый губернский инспектор,
сменивший Сократа Тюросяна, принял требования Центрального
комитета ереванских учащихся. Все с большим нетерпением жда-
ли этого дпя.
Уже в начале апреля прошел слух, что председатель новоиз-
бранного комитета Саша наметил пнтереспую и необычную
программу.
За десять дней до праздника было объявлено по всем школам—
кто желает принять участие в празднестве, должен явиться 1-го
мая в семь часов утра на вокзал, захватив с собой припасов па
день. Но так рано пи одип состав пе выезжал пз Еревана, а ря-
дом пе было даже садика. Что же это придумал Саша?
Старшеклассники епархиальной школы спачала возмутились:
опять эти гимпазисты задают топ, пи во что не ставят остальных,
как в былое, царское время.
Но это было по так: пз епархиальной двое — Гукас и Агасп —
были члопамп Центрального комитета. А Грант Саптурян, как’
представитель «инакомыслящих», был даже избран заместителем
председателя. Недовольных тем, что гимпазисты «захватили
власть», послали делегатами на заводы и в казармы пригласить
па школьный праздник рабочих и солдат.
Поднявшись в назначенный час на перрон, Арменак букваль-
но замер от восторга. Па рельсах стоял необычный состав. На
77
локомотиве развевался красный флаг, а па протянутом вдоль паро-
воза красном полотнище белела размашистая надпись: «Да здрав-
ствует Красный Май — свооодпый праздник весны». Шесть то-
варных вагонов н паровоз были украшены ивовыми и тополевыми
ветками.
Вокруг суетилась, закапчивая убранство поезда, молодежь.
Черные фуражки епархпальцев с зеленой окантовкой и блестя-
щими козырьками, серые фуражки гпмпазпстов, традиционные
фартуки девушек, одетые поверх легких весенних платьев...
Вскоре к учащимся присоединились рабочие и солдаты. Был
здесь и Сирота Саак вместе с другими кожевниками: опп окру-
жили своего патриарха берзепа Чолаксаго. Чуть дальше стояли
работники типографии. Арменак же приметил одного своего зна-
комого — телеграфиста, работавшего на апгло-нпдпнской теле-
графной липин «Пидо».
Главным распорядителем здесь был гпмпазпст Саша — с заче-
санными назад густыми каштановыми волосами, в сатпповой ру-
бахе, с широко распахнутым воротом. Оп бегал с сосредоточен-
ным лицом по перрону, отдавая распоряжеппя.
Преподавателей епархиальной пе было видно. «Да и в самом
деле, кто бы мог прийти? — размышлял Арменак. — Сергей Ар-
кадьевич оставил школу и уехал в Баку, Махмуряп заият каки-
ми-то срочпымп исследованиями, интересующими Максима Горь-
кого,— так что вряд ли... Господин Армен Тпрацяп, исполняющий
пыпе обязаппостп инспектора, вообще «пе такой человек»... II в
последнее время оп выражал недовольство «крайним свободомы-
слием» учащихся. Но тогда кто же? Может быть, господин Сар-
кпс?» Арменак улыбнулся, оп вспомппл, как недавно па занятиях
учитель заявил, что оп «душой и сердцем за идею народоправия».
Арменак бродил по перрону, смотрел па украшенные зеленью
и цветами вагопы... Он сам пе понял, отчего вдруг забилось сердце:
к нему шли три девушкп, одетые в белые платья.
«Она! —подумал Арменак. — Ну конечно опа». Оп пошел им
навстречу.
— Вы пе помните мепя?.. Тогда, па лекции Брюсова...
Пу как же, улыипулась старшая и протянула ему ма-
ленькую псрвпую руку.
Девушка с любопытством разглядывала юношу с галстуком
словно у европейца.
— Вы так быстро исчезли тогда, пе пазвав даже пмепп,—•
улыбнулся Арменак, и легши! румянец покрыл его смуглые ще-
ки. — Поблагодарить даже пе успел.
Маргарит,— назвалась барышня.
Арменак тоже представился, смущаясь. Затем Марго познако-
мила его с двумя сестрами - Аршпк и Седой. Средняя — пух-
ленькая, белолицая девушка с детскп папиным выражением
глаз,-видимо, была мягкого права. У младшей, Седы, были куд-
ряшки и большие блестящие глаза.
78
— О Маргарит! — прозвучал рядом сочным баритон Махму-
ряпа. — Снова вернулась в школу?
Арменак обрадовался: как хорошо, что оп прпшел!
— С радостью бы вернулась, только ведь пе примут,— засме-
ялась барышня. — Мы перебрались в Ереван, заходите к пам,
отец будет очень рад...
Махмуряп слегка поклонился. Затем, широким взмахом руки
приветствуя собравшихся, зашагал к паровозу. Вскоре он по-
явился с машинистом, низеньким и круглым как шар. Сзади с
серьезным выражеппем смуглого лпца, в окружении Гукаса,
Агаси и еще нескольких гимназистов, торжественно шествовал
Саша.
— Заходите в вагоп, ребята! — громко позвал оп.
Арменак вслед за Марго п ее сестрами влез в битком наби-
тый вагоп. Протяжно п надрывно взвыл паровоз.
Но куда же, в самом деле, едут опп? Говоря по правде, теперь
это уже ппкого пе занимает. Так приятно п радостно па душе,
что все равно, куда пх везут, лишь бы везлп вот так, всех вместе
п как можно дольше. За окнами, кружась, пролетают сады п
пашни. Пронзительный ветер врывается в окна...
Седа запела мягким грудным голосом:
О сестры, прпдпте вновь...
Вагоп подхватил песню:
Оплачем погпбшую рапо
Влюбленных юную любовь.
•
Па ближайшей стапцпп со смехом и криком высыпали пз ва-
гонов девушки и парпп и побежали к соседней поляне. В топи
распустившихся ив расположились здесь жители пз ближнего
тюркского села.
Взобравшись па пепь огромной чппары, Саша от пмепп го-
родских учащихся приветствовал собравшихся крестьян. Оп го-
ворил па русском языке. Его сменил Гукас. Обращаясь к ппм то
па армянском языке, то па тюркском, он пожелал им всем «земли
и благополучия').
К ппю, ставшему трибуной, подошел крестьяппп-тюрк с за-
пыленной темпо-зелепой повязкой па голове; воздев к небу обож-
женные солнцем руки, благословпл аллаха: «Наступило время,
когда стали считаться с памп, простыми крестьянами, и разгова-
ривают с памп, как с равными...»
После пего поднялся Сирота Саак. Оп обратился к крестья-
нину с зеленой повязкой.
— Смотри! — растопырпл оп свои потрескавшиеся пальцы. —
Мпе еще пе было девятп лет, когда мать притащила меня к Еса-
пову. С утра и до самого вечера епделп мы в айвапе па голой
земле п очпщалп абрикосы п яблоки... Упаси господь запихнуть
79
себе* п рот хоть малость! Смотритель стоял пад головой, как Аз-
раил...
Его слушали напряженно и молча. Где только по приходилось
работать Сироте Сааку: оп промывал ячмень па пивоваренном
заводе Артюши Аветова, давил виноград в подвале Лпапова, гру-
зил багаж па железнодорожной станции, а сейчас, уже ровно год,
ио колено в ржавых помоях скоблит бычьи шкуры на дубильне
Тарханова...
Прервав свою речь, Саак обнялся с крестьянином тюрком, всо
еще воздающим хвалу аллаху.
Наконец толпа направилась к вагонам.
П на каждой станции, где останавливался этот необычный по-
езд, были встречи. Выступали все: железнодорожники, прибывшие
из города, рабочие, и солдаты, и собравшиеся из окрестных дере-
вень крестьяне, и учащиеся: они приветствовали свободу, славили
мир и братство народов, требовали восьмичасового рабочего дня
п еще — свободную новую школу, о которой ипкти еще ничего
толком не знал.
Уже было за полдень, когда первомайский поезд остановился
возле зеленой рощи. Прохладны!'!, настоянный травами воздух,
безоблачное небо, деревья, цветы и изумрудная плюшевая зелень
вокруг встретили вдохновенную юность.
Па сей раз выскочили из вагонов с корзинками, узелками,
свертками н кинулись в рощу. В толпе бегущих Арменак заметил
Павлика с тарой в руках. Странно, говорили, что он больше пе
будет ходить в школу, а вдруг — очутился здесь! Вместе с дру-
гими ребятами Павлик побежал к глинобитным домикам, маячив-
шим вдалеке между деревьев.
(.делали привал на просторной лужайке, горящей в пламени
огненных маков. Через десять минут уже лежала на траве пест-
рая скатерть из разноцветных платков и салфеток. Чего только
пе было па этом столе: лаваш и сыр, соленый творог, бело-розовая
редиска и пахучий до одури эстрагон, кресс-салат и зеленый лук.
Некоторые достали серебристую, в пятнах форель, севанскую
рыбу, яйца, маринады съедобных трав — сибех, трети, птпппат
и портулак. Кто-то в эмалированной миске захватил толму 1 в ви-
ноградных листьях, п даже умудрились притащить в глиняном
горшке ароматный чанах.
Оо ьявился Джа и ноги с корзиной, устланной сверху свежимп
виши радиими листьями. Поставив ее в середине, он крикнул:
— Если есть тут мужчина, пусть скажет, что там внутри.
Че услышав в шуме голосов ответа и, очевидно, так и не ре-
шив, кто здесь настоящий мужчина, он осторожно, чтобы не вы-
пали листья, повернул корзину на бок и вдруг, приподняв ее,
вывалил содержимое прямо па зеленые листья: получился целый
холм янтарного, как ладан, винограда.
1 То л м и — голубцы.
80
— Благословенна жизнь! — воскликнул оп, глядя па сочные
п еще упругие гроздья.
— Молодчина! — воскликнул Махмуряи. А ведь от пего Джа-
ппбек, кроме хулы, никогда ничего нс слыхал.
Арменак угостил девушек тарсхом — рыбой с Вапского озера.
Васпуракан, родина Арменака, снова была в руках русского вой-
ска. Девушки превозносили бугламу— баранину, сваренную па
пару. Поев, они стали угощать Арменака добрыми плодами соб-
ственного сада: аланп из персиков и суджуком; потчевали опи
и Махмуряна.
Оп был здесь единственный преподаватель епархиальной, а
вернее, представитель вновь зарождающейся демократической
власти. Чуть подальше средн «своих девочек» епдел па корточ-
ках, как перс, господин Рушапяп. Даже учителя гимназии сего-
дня были как равные со своими питомцами.
Девушки наперебой приглашали ораторов; Гукас, Агаси и Са-
ша совсем потеряли голос. Или все, что попадалось па глаза,
выпили три бочки привезенной с собой из города студеной воды.
И, словно сговорившись, уселись в круг на бархатную зелень в
тени серебристых пшатспн ’. Подошли и учителя.
В это время где-то рядом раздалась песня:
Аршан мал алап, мал алан...
Песня раздавалась пз рощи, где были глинобитные лачуги.
Из-за ив показалась группа ребят. Кто-то из них заиграл па таре
бойкий танцевальный мотив.
— Тяппули!—крикнул Джаппбек.—Уже тепленькие...
Гимназисты узнали своих одноклассников — Хан Азиз, Хан
Мехти. Вместо с ними, играя па таре, шел епархпалец Пав-
лик.
— Идите к нам! — кричали девушки, стосковавшиеся по ве-
селью.
Ребята вместо с музыкантом прошли па зеленую лужайку.
Самыми изящными танцорами оказались сыновья ереванского
н нахичеванского ханов, оба в тюбетейках па голове, одни с про-
бивающимися черными усиками па верхней губе, другой бледный
и бескровный, с неизгладимой печатью юношеских грехов па
лице.
Пе успели опи сделать три круга, как, всучив одному пз них
тару, прошел вперед Павлик. Как великолепно оп пляшет! Вот
оп, танцуя, подошел и остановился напротив Ахавпи, приглашая
се в круг. Ахавпи отвернулась.
Павлик, ио смущаясь, приблизился к кудрявой еврейке, си-
девшей возле Арменака; та тихонько подтолкнула вперед свою
соседку, перед которой уже выгибался Павлпк.
* П Bi а т о в и — плодовое дерево из породы оливковых.
81
— Гаюш, выходи! — кричали ей гимпазисты.
Голубоглазая девушка с золотистыми волосами по заставила
долго себя упрашивать, вскочила с места, ее лосевые сапдалпи
только и мелькали па мягкой траве. Едва среднего роста, с офор-
мившейся грудью, развитыми икрами, опа танцевала без устали,
не уступая партнеру в темпераменте и изяществе.
Все смешалось: гпкапье и свист мальчишек, девичий визг и
пепстовый ритм музыки, пока наконец пе вмешались преподава-
тели и пе положили конец этому буйному веселью.
Танцоры, едва переводя дыхание, бросились па траву. Арме-
нак услышал недовольный голос Гукаса:
— Бросил бы ты свою чертову кадильницу!..
Павлик, никого пе стесняясь, лихо курил, пуская колечки
голубовато-сизого дыма. Оп мрачно посмотрел па Гукаса и затя-
нулся еще глубже.
Девушки все еще никак пе могли угомониться; теперь опи
затеяли круговые тайцы.
— Дай твои мизинец,— протягивая Армепаку руку, звала
Седа. Арменак трепеща протяпул свой мизинец; даже в таком
простом тайце он пи разу пе прпппмал участия.
Ловко руководил «круговыми тапцамп» полноватый машинист.
Уже через минуту Армепак уловил ритм и, кружась вместе с
Седой, у которой сияло лицо, выкрикивал: «Овсаппа, ерп-ерп,
Овсанпа!..»
После небольшой передышкп кто-то тихо проговорил:
— Барышни и мальчики, помолчите немного... Сейчас госпо-
дпп Махмуряп будет декламировать.
— Милости просим, приятель! — пригласил Рушапяп.
В круг вышел преподаватель всеобщей истории. Взглянув па
рассевшихся под пшатепп учеппков, сказал:
— «Песпь о Буревестнике» Максима Горького.
II вновь прозвучало па прекрасном русском языке зпамепптое
стихотворение, которое в 1905 году зпал наизусть каждый гимна-
зист. Потом, в мрачные годы, его запретили.
«Буря! Пусть сильнее гряпет буря!»—страстно выкрикнул
Махмуряп.
Все замерли словпо и в самом деле сейчас гряпет опа...
Зеленый поезд верпул участников маевкп в город, и они с вок-
зала направились к Английскому саду.
Теплый, влажный ветер шевелит ветки ясепя. Помаргивает
светлячок в густом кустарнике. Тпшппа... Но вот ее нарушают
голоса.
Реоята выпосят пз ближайшего дома какие-то страппые длин-
ные предметы, завернутые в бумагу. Это факелы, их больше де-
сяти. Вспыхивает пламя, и сразу же пугливо шарахаются тенп
деревьев.
82
Неизвестно, кто первый начал, но песня, незаметно родив-
шись, вскоре окрепла и стала звучать на всю улицу.
Вихри враждебные веют пад памп,
Темные сплы пас злобно гнетут...
Махмурян с растрепанными волосами шагал впереди и дири-
жировал объединенным хором всех мужских и женских школ
Еревана, подкрепленным хрипловатыми голосами солдат и ра-
бочих.
Реет красное знамя в свете факелов, и грохочет песпя:
Месть беспощадная всем супостатам,
Всем паразитам трудящихся масс,
Мщепье и смерть всем царям-плутократам,
Близок победы торжественный час.
Нп учащиеся, пи рабочие, ни русские солдаты, никто пз нпх
не знает, что эту песшо впервые пела двухсоттысячпая толпа
рабочих в Варшаве в 1861 году. II потом, в 1897 году «полити-
ческие», соратники Владимира Ильича, уходя в ссылку пз Бу-
тырской тюрьмы, пели эту пламенную песпю в Москве, в центре
России. II теперь ее подхватила, словпо знамя, и понесла по го-
роду молодежь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1
Кто только пс выступал от имени парода в Ереване летом
1917 года!
Встретившись лицом к лицу па Астафяпе, господпп Саркпс
и фельдшер Погос заверяли друг друга в своей приверженности
народовластию — лишь бы скорее паступпл конец кровопроли-
тию и беженец-армянин вернулся в своп края. Одни пз самых
радикальных мыслителей ныне — небезызвестный пам господин
Эмпп. Прогуливаясь вечером по Астафяпу, оп хватал за руку
педагога Тирана Рушапяпа и, подставив ветру начинающую се-
деть бороду, восклицал бог весть в который раз:
— Представляешь, мой идеал становится осязаемой действи-
тельностью! Тебе прекрасно известно, что еще в тысяча девять-
сот девятом году я предвещал: «Мрак — это мрак, пока пет
света».
Дальше оп пропзпоспл как стпхп в прозе:
— Маленькая еппчка рассеивает густой мрак. Никакой мрак
пс может затмить пстпппого света. Свет может потускнеть на
83
время, по ие погаснуть. Мы пе склоним головы перед этим мра-
ком, который может уничтожить одна сппчка.
Господни Рушапяп кивком головы одобряет собеседника. Оп
действительно прекрасно помнит эти строки, которые в 1909 году
написал господин Эмип в брошюре «Необходимые мероприятия
для города Еревана».
Господин Эмип вынимает пз кармапа узких брюк табакерку,
подносит к посу щепоть табаку п, как следует чихнув, продол-
жает с новым воодушевлением:
— Мои девиз всегда таков: «Город для пас, горожан, по ни-
как пе горожане для города»,—и оп острыми, колючими глазами
впивается в господина Рушапяпа. Тому только п остается, что
кпвать головой в знак одобрения.
Но если существует в Ереване самый горячий поборник паро-
доправпя, то это, без сомпеппя, пе кто иной, как господин Сократ
Тюросян! Число его сторонников возрастает. Их немало среди
беженцев пз Зацадпой Армеппп: некоторые из них, правда, сами
претендуют па главную роль... Но, естественно, господин Сократ
Тюросян пи за что пе допустпт, чтобы какой-то прпшелец гла-
венствовал в этой губернии, где он, Тюросян, является корен-
ным жителем, так как родплся в одном из селений Аштаракского
уезда.
Не прошло и полгода, как Сократ Тюросяп, став губернским
комиссаром, поднялся еще па одну ступень п потому сейчас вы-
нужден выказывать перед гражданами своп добродетели. Не бе-
да, если от случая к случаю ему приходится подчеркивать зна-
чительность собственной персопы. Господин Тюросяп вполне со-
знает: возвеличение его лпчпости в данных обстоятельствах —
пе что ипое, как возвеличение существующего порядка.
После состоявшегося в Ереване съезда западных армян оп
шагает по Астафяпу бок о бок с зауряд-гепералом Андраником,
па котором сегодня форма русской армпп, и с вымученной улыб-
кой выспрашивает у прославленного воина подробности событий,
свидетелем которых был генерал под Эрзерумом. Не беда, что
геперал со скучающим видом смотрит мпмо Тюросяпа, которого
оп терпеть пе может. Зато каждый проходящий по Астафяпу,
который, копечпо, почитает генеральскую особу, будет рассказы-
вать: «По правую сторону от полководца шел губернский комис-
сар, господин Сократ Тюросяп».
...Исполнялась годовщппа со дня гпбелп какого-то храброго
фпдап', погибшего в Западной Армеппп. Тюросян в редактируе-
мой им газете поместил горестпып и сердечный некролог: «Оп по
праву считался одпнм пз наших самых выдающихся воинов; я
всегда его помню таким»... II папвпый читатель готов был верпть,
что господин Тюросяп па самом деле был ближайшим соратником
Фпдап борец за национальное освобождение армян от турец-
кого ига. 1
84
погибшего воина п чуть ли пе вместе с ним с оружием в руках
сражался против врагов родины.
11а банкете, устроенном начальником епархии в честь епископа
англиканской церкви Мнкстоиа, прибывшего в эти края с «осо-
бой миссией», господин Тюросяп произнес за столом самую длин-
ную п самую задушевную речь.
Когда собрание уполномоченных Ереванской епархии подыто-
живало свою работу, господина Тюросяпа пригласили на почет-
ное место председателя, рядом с начальником епархии епископом
Хореном. Это дало ему возможность вытащить па свет божий
обвинение против историка Лео, оставленное без внимания обще-
ственностью полгода назад. По словам Тюросяпа, Лео, сдавая свое
исследование в типографию, ножницами — да, да, простыми нож-
ницами! — вырезал пз эдикта католикоса Хримяпа одну треть,
и сверху п снизу, а па оставшейся середине сделал указания на-
борщикам... II благочестивые армяне могли лишний раз убе-
диться, что еще ие родился под папрскпм пебом деятель, более
ревпостпо чтящий святые догмы армянской просветительской церк-
ви, нежели господин Тюросяп.
На следующей педеле газета известила читателей о том, что
господин Сократ Тюросяп намеревается осчастливить пацпю, пе-
реиздав своп сборник повелл «Долина грез» и этюды «Вечная
сказка».
Вскоре было опубликовано ого стихотворение с игривым заго-
ловком: «Красавица дева».
Развалившись в кресле в просторном платье, с газетой па
коленях, Сократ Тюросяп погрузился в мечты. Мысль его уно-
сится далеко, в розовое будущее: там благодарная нация, вместо
воздвигаемого им самим «нерукотворного памятника», поставит
ему вечный бронзовый монумент в армянском пантеоне.
В эту торжественную минуту глаза его выхватили в хронике:
«Совет делегаций Кавказской армии назначил подпоручика Шах-
пароияиа комендантом города Еревана п представителем револю-
ционного контроля в Ереванской губернии». Господин Сократ
Тюросяп знает цепу газетным сообщениям — оп усмехается не-
брежно. Телефонный звонок отвлекает его, оп лениво протягивает
руку к трубке.
Который раз оп вынужден втолковывать, что уже давно оста-
вил должность школьного инспектора!
Ну это другое дело,— к нему обращаются как к губернскому
комиссару и просят разрешить какой-то запутанный вопрос. Беда!
Без него теперь пе могут решить пи одного сложного вопроса
в этой губернии.
Уже через полчаса, скрестив руки па грудп, оп спдпт па со-
брании общества по призрению сирот и терпеливо слушает жа-
лобы этого навязчивого доктора. II снова вынужден пускаться в
объяснения, доказывать, что даже будь у них в руках несметные
богатства дома Романовых, п тогда опп вряд ли бы смогли
удовлетворить требования общества по прпзрепию спрот.
Далее в вестибюле, куда оп па минуту выходит покурить, оп
пе имеет покоя... К пому приближается, задумчиво сдвинув бровп,
господин Афрпков, Карапет Никитич.
Этот тоже добивается покровительства?
Да, и у господина Афрпкова имеется жалоба. В такую страду,
когда «земля тоскует по работнику» (господни Тюросяп улыбает-
ся, отмечая поэтический дар Карапет-агп), батраки его, оставив
мотыгп и лопаты, заполнили двор каравап-сарая п давай рас-
суждать. Совсем другое было в 1906 году, когда вот так же соби-
рались па кладбище. Сейчас ппыо времена, пет пп урядппка,
чтобы вмешался, пп «особого отдела», чтобы сослал в Сибирь,
сегодня каждый говорит что ему вздумается... Л сын учителя
Гевопда заделался у бунтовщиков адвокатом: отослал назад агента
Лфрпковых п потребовал, чтоб в каравап-сарай явился оп сам,
Карапет Никитич...
— И вы пошли? — сочувственно спросил господин Тюросяп.
— Этого еще не хватало!
Господин Тюросяп, затянувшись терпким папиросным дымом,
кпвпул в знак одобрения.
— Представьте, что я увпдел утром,— стоя возле открытого
окна, горестпо продолжал господпп Афрпков. — В моем саду, за
рекой, вместе с сыпом Гевопда появились две молодепькпе де-
вушкп. Я пристыдил их, псхорошее словцо выскочило у мепя...
Я, конечно, пожалел потом. Но больпо уж рассердила мепя одна
из этих распущенных девиц. Опа — ученица, а зпается со смуть-
янами... Каково?!
— А вы пе персговорплп с господппом Рушапявом? — спросил
Тюросяп, узпав, что эта девушка является учеппцей школы
Гаяпе.
— Есть с кем говорить! — рассердился Афрпков. — Я расска-
зал ему, а оп в ответ: поражаюсь, мол, такой почтптельпой и
скромной опа была все этп годы. А после этого, представьте!
Вручает ей бумажку и посылает учительствовать в Гараплуг.
Тюросяп лишь пожал плечами: его уход с должности губерн-
ского инспектора явно неблагоприятно отразился па состояппп
школьных дел.
Вернувшись в зал, господпп Тюросяп садптся возле Гевопда
Хапджяпа, которого назначили па должность старшего учптеля
в центральной школе для беженцев.
— Уважаемый коллега,— обращается Тюросяп к своему со-
седу. — Ваш сып переходит все границы дозволенного. Как бы
не оказался оп недостойным сыпом столь почтеппого отца! Гос-
подин Афрпков жалуется па пего... Вы зпаете?
Он уже говорил мпе об этом... Я беседовал с сыпом,—
мрачпо пробормотал Гевопд,— я верю в его благоразумие. Его
нельзя принуждать. Оп движим идеей...
86
Господпп Тюросяп укорпзпсппо качает головой: даже опытные
люди перестали осознавать собственные пптересы п интересы
детей.
Наконец этот педант доктор закрывает собранно.
2
Звонкий крик несется над ереванским бульваром:
— Кому воды, студеной воды пз фонтана?!..
Это кричит малыш Тико — черный, как негритенок, п подвиж-
ный, как ртуть. Осенью позапрошлого года появился оп на буль-
варе, и с тех пор уже невозможно представить бульвар без
пего. Его примеру последовали и другие мальчпкп, тоже стали
водоносами, п парод прозвал пх всех — в честь первого — Тпко.
Убийственная жара. Страшпая, пп один лпсток пе шелох-
нется. Дрожпт п плавится над кронами воздух.
— Опять не впдали весны в этом году,— сетуют ереванцы,
сидя на ппзепькпх скамейках, расставленных вокруг фонтана.
Кстати, фонтан па бульваре — до сих пор единственный ис-
точник даровой питьевой воды. Но п от пего люди отгорожены
наполненным водой бассейном.
II только Тпко, забравшись по пояс в воду, осмеливается на-
полнять пз фонтана своп пузатые кувшины...
Школы закрыты. Ученики разъехались. Ахавнп и Астхпк на
сой раз не поехали домой, в горы с пх изумрудными лугами. Взяв-
шись за руки, подруги прогуливаются по аллеям бульвара, жадно
пьют и просят:
— Еще, Тпко, еще!
Запрокинув голову, Астхпк до последней каплп осушила гли-
няную кружечку п бросила копейку в отвисший от медных монет
карман мальчугана.
II спова раздается певучий голос Тпко:
— Студеная вода! Ледяная вода!
Девушки медленно уходят с бульвара, п этот крик п звон
кувшинов долго еще звучат у ппх в ушах.
Астхпк прощалась с городом: наряду с горестями и заботами
он доставил ей много радостных дней, раскрыл глаза, дал ей
верных друзей, таких, которых она никогда, никогда по лабу дет!..
Заняв место в фургоне процветающей с каждым днем транс-
портной конторы Егпазаровых, Астхпк устроилась поудобнее, но-
ложпла на колепп толстую папку и прикрыла ео от пы in копчи-
ком шали.
Что же было такое цепное в этой панке? Снидегсльстпо об
окончании школы, тисненное золотыми буквами, где но unui.
господина Рушапяиа и других преподавателей закреплена круг-
лой школьной печатью. Затем—переписанный четким почерком
Ахавпп устав союза юных марксистов-интернационалистов и
«Натурфилософия» Аветика Тер-Погосяна подарок Гукаса.
В брошюрке заложена картонка с цветным орнаментом: вход-
поп билет па лекции-беседы товарища Патрпкяпа. Здесь же в
папке и ее школьный альбом. Па предпоследней странице рукой
Ахавнп написано:
Вверх, выше гор,
Бесстрашный товарищ.
Бесконечен мой путь, я в жизни ио одинок.
Л па самой последней — четверостишие:
Пусть вам звездою путеводной
Святая истина горит,
11 верьте, голос благородный
Недаром в мире прозвучит!
Под четверостишием стоит подпись: «Педагог». Это молодой
преподаватель русского языка написал в последний день учеб-
ного года. Он работал в школе Гаяне после окончания Петро-
градского университета.
Сейчас Лстхнк сама едет учить детей в село Гараплуг, что
па берегу озера Севан.
Выехав па Паникерское шоссе, фургон загремел по камени-
стой дороге. Лстхнк развернула газету «Повое поколение», кото-
рую издавали в Тифлисе передовые ученики пз перспсяповской
школы с помощью «старших», вернувшихся пз Эчмиадзипской
семинарии Артавазда и его товарищей. Лстхнк громко рассмея-
лась, Сарибек обернулся к пей.
— Что нового пишут в газетах, есть что-нибудь о мире?.. —-
спросил девушку фургонщик.
— Пет, отец, здесь совсем о другом,— ответила Лстхнк. Опа
читала корреспонденцию за подписью Арменака.
«...В приютах также читаются лекции. Сегодня я случайно
присутствовал па лекции священника Хачвапкяпа. Святой отец,
избрав темой выступления «Революция и роль учащихся»... на-
звал причиной французской революции учение Христа, затем
посоветовал ученикам стать настоящими революционерами, до-
сконально изучить историю армянской церкви... и в конце был
удостоен бурных аплодисментов».
Лстхнк отложила газету. Фургон ехал через село Капакер.
Знакомая картина предстала ее взору: за штабелями кизяка ле-
нились лачуги. Уоога армянская деревня, безотрадна ее жизнь.
По нет, недолго быть ей такой!
Правда, тех, кто верит в силу новых идей, пе так еще мпого,
но по одиноки они па земле и безгранична их вера в светлое
будущее. С этой верой они свернут горы, разрушат до основания
старый мир и построят новую жизнь, счастливую для всех.
88
— Давай, отец, быстрей! — крикнула Астхик.
С удивлением взглянул па свою спутницу Сарпбек. Его еще
никто пе учил, как водить фургон. Интересно, куда так спешит
эта образованная девушка?
3
Пад городом опускалась предвечерпяя прохлада, когда, со-
скочив с собственного фаэтона па Церковной улице, губернский
комиссар стукнул железной колотушкой в ворота дома с высо-
кой оградой.
Оп стучал минут пять, пока пс появился па пороге хозяин.
— Милости просим, пожалуйста, гостем будьте дорогим...
Этот треклятый граммофон так разошелся, того гляди, оглохнешь,—
суетился хозяин дома, увидев перед собой гостя.
Седрак, владелец сада, был мужчина, которому перевалило
за пятьдесят, краснолицый и еще довольно бодрый. Оп узнал
Тюросяна сразу; раза два тот заглядывал к нему в Эчмиадзпп-
ский сад. Тогда еще был простым учителем, а сейчас, говорят,
стал занимать высокие должности...
Пройдя во двор, хозяин обошел привязанных к стволу оре-
хового дерева двух лошадей, которые стояли, уткнувшись мор-
дами в люцерну, и, кивнув па пунцовые розы, посажеппые перед
домом, сказал самодовольно:
— Опп пз сада Комптаса!1 Дал бы господь силы сделать
розарий, и чтобы соловей свил себе гнездо у нашего порога...
Пригласив гостя в глубину сада, оп стал показывать: вот слива
«говджа», давшая в этом году обильный урожай, персик «чугу-
рп», виноград «согомоп» пз Сардарского сада Карапета Афрпкова.
Аштаракец, наделенный высоким сапом, оказывается, разбирается
н в садоводстве. Польщенный его похвалой, хозяин с радостью
повел его в дом.
Уже в передней до них донесся громкий мужской смех и звон-
кие, веселые девичьи голоса.
Господин Тюросяп вопросительно посмотрел на хозяина дома.
— У пас гость, почтеппый человек, и вам, верно, знако-
мый...
В глубине комнаты стоял подтянутый военный; оп сделал два
шага вперед, звякнув шпорами коричневых сапог, и щелкнул каб-
луками.
— Не ожидал,— с плохо скрытой пепрпязпыо процедил Тю-
росяп.
— Признаться, я также,— сдержанно поклонился офицер.
Девушки, накрывавшие па стол, смотрели на гостя смеющи-
мися глазами.
’ У знаменитого композитора Комптаса был хороший сад в Вагар
шапате, и он охотпо давал саженцы всем желающим.
89
— Я вам пе помешал? — учтиво обратился к ппм господин Тю-
росяп. И снопа, с плохо скрываемым беспокойством, взглянул па
военного: самоуверенный подпоручик может вскружить голову
наивным девушкам...
Да, этот эчмпадзппец знаком ому: оп сын титулярного совет-
пика Варшама Шахпаропяпа, помощника уездного начальника.
Хоть п кончил юнкерскую школу в Тифлисе, по ппкак пе отсту-
пается от театра. Будучи адъютантом генерала па эрзерумском
фронте, одной ногой был па копе, а другой па сцепе театра Джап-
поладовых. Со свойственным ему легкомыслием оп обычпо пред-
ставлялся женщинам так: «Воин среди артистов п артист среди
воинов».
— Садитесь, садитесь,— приглашал к столу гостеприимный
хозяин,— разговорами сыт пе будешь...
Хозяйка окинула придирчивым взглядом стол, уставленный
множеством блюд п бутылок, п ушла.
— Арию! — позвал военного Седрак. — Вы тут похозяйничайте
сами, а я пойду погляжу, как там форель в топдпре.
— Да пе беспокойтесь так, я ненадолго,— заметил Тюросяп.
— Мигом я,— вышел хозяпп.
Тюросян, заглушпв неприязнь, обратился к офицеру:
— Вы нашли себе помещение? Еслп желаете, я распоряжусь,
п вам завтра же выделят временно две-три комнаты в губернатор-
ской.
— Стоит ли коменданту города об этом беспокоиться?— усмех-
нулся Шахпаропяп. — Давайте-ка лучше выпьем с вамп, господин
Тюросяп, по то волк унесет ягпепка и пам не достанется
шашлыка.
— Бай, вай!.. — воскликнул хозяпп дома Седрак, входя с боль-
шим блюдом в руках. — Скорее, пар уходит! Приготовьте место...
В середине стола освободили место для блюда: в благоухан-
ном пару поблескивала рыба — пшхап1.
— Смотрите, не обделите себя,— пробормотал хозяпп, пе от-
рывая влюбленных глаз от блюда. — Я говорю этому пекарю Осе-
пу: «Давай уже понесу, а то я сказал мопм гостям о форелп,
и у иих там, наверно, слюнки текут». А оп: «Нет, брат Седрак,
всему свое время. Потерпите минуту, и я такую вам дам форель,
что ни есть, пи пить, а только смотреть па нее п одуреть от од-
ного аромата... Пройдет еще сто лет, твои дорогпе гости не уви-
дят такое...»
Заметив, что перед господином Тюросяпом стоит пустой бокал,
хозяпп удивился:
А вино? Что же вы... Пли вам оно пе по праву? Пойте,
это настоящее мужское вино, я его поставил, когда был еще мо-
лод, всего лишь поделю пазад раскупорили карас, пролежавший
в земле двадцать трп года. А вот это вино,— и оп указал па гра-
1 Пшхап — севанская форель.
90
фпп,— мускатное, когда-то я взял шесть-семь отросточков у Кара-
пет-агп п привил в своем саду.
— Признаться честно, я пе особенно Дружку со спиртным,
сказал Тюросяп.
— Жизнь без вина пуста,—наседал на гостя Седрак. — Что
угодно сердцу?
Решив хоть как-нибудь отличиться от легкомысленного пове-
сы, Тюросяп попросил крепкого вила.
— Премпого доволен, что почтплп вппмаппем паш городской
дом,— подчеркивая, что стал горожанппом-еревапцем, обратился
Седрак к господппу Тюросяну. — С сегодняшнего дня гостем бу-
дете нашим самым желанным.
Вы пил п.
Когда хозяпп еще раз наполнил бокалы, Шахпаропян подпил
тост за главу дома.
— Ты истинный армяпип, дядя Седрак, один пз немногих, кто
знает и хранит пашп дедовские традиции п старпппые обычаи!
— Святая правда! — воскликнул Седрак, которому вппо уже
ударило в голову. Оп вспомппл отца Шахпаропяпа, который в мо-
лодости приехал в Эчмпадзпп давать представлеппе с группой
любителей. — То были людп; честь, совесть и уважение еще по
исчезали в те вррмепа,— сказал Седрак.
Шахпаропяп спел «Замолклп облака», потом с еще большим
рвением стал хвалить «золотую супругу» хозяина дома, которая
скова появилась п опять исчезла. Воодушевление самозванца-
тамады достигло высшей точки — оп поднял бокал за «изящный
букет» трех молодых девушек-сестер п, встав со стула, запел,
пошатываясь:
Дсвупгка красивая, прекрасно твое имя,
С черными глазами п дугами бровей...
Чтоб опалдлось твое сердце, сожгла ты мепя...
Сестры-гпмпазпсткп, развеселившись, служалп артиста.
— II я присоединяюсь к этому тосту, желаю долгой солпечпо-
приятпой жизпп барышням! — воскликнул Тюросяп, едва дождав-
шись конца легкомысленной песни.
Копечпо, пе горсть кпшмпша-ляблябп1 губернский комис-
сар, хозяпп дома — человек бывалый, оп отлпчпо понимает, что
есть различие между ним, Тюросяпом, п этим повесой арти-
стом.
На столе появплся подпос с абрикосами и черешпей.
— Прекрасно!—воскликнул комендапт.
— Слава всевышнему! — подал голос хозяпп.
— Несравненный дар родной земли армянскому племени,—
заявил Тюросяп.
* Л я б л я б и — жареный горох; едят вместе с кишмишом.
91
Отведав разнообразные яства, офицер освободил перед собой
место па столе и, взяв колоду карт, начал показывать фокусы
младшей сестренке.
Марго отошла к граммофону. Зазвучала меланхолическая
песня:
...У студеного ручья девушка стоит...
— Какая ложная мелодия! — прошептал Тюросяп. Девушка
продолжала переворачивать пластинки.
— Вы прочли «Дочь садовппка»? Я от всего сердца посвятил
это вам...
Девушка отсутствующе смотрела в лпхорадочпо блестевшие
глаза мужчины, устремленные па псе: опа вспомнила ту кни-
жечку, перевязаппую красной и зеленой тесьмой, которую прппес-
ла соседка несколько месяцев назад в пх эчмпадзппскпй дом.
— «Дочь садовппка»?.. Разве это посвящепо мне? — сказала
опа наконец.
— Вам,— поспешно подтвердил Тюросяп.
Она молчала. А граммофон словно насмехался пад ппм:
...Мама, мама, полюбил сс,
Я попал в капкан...
Сделав вид, что п его в какой-то степепп запптересовалп не-
скончаемые фокусы артиста, за которыми, как малое дитя, на-
пряженно следил сам хозяпп дома, господпп Тюросяп отошел от
граммофона. Вскоре оп попрощался с присутствующими.
Хозяин дома пошел провожать высокочтимого гостя, а озор-
ница Седа, теребя рукав шелкового кителя артиста, требовала,
чтоб оп почитал стихи Тсрьяпа. Блистательный п тонкий лирик,
Терьяп, после того как в 1909 году вышли в свет его «Грезы
сумерек», стал кумиром образованных армянских девушек па
Кавказе. А Сода и ее молчаливая сестра даже видели поэта у себя
в Эчмиадзппе н разговаривали с ним. В прошлые святкп оп вто-
рой раз посетил их там. Правда, никто пз ппх пе зпал, что за этп
педолгпе встречи такие нежные п крепкие путы обволокли душу
пх старшей сестры.
1Пахпароняп но имел привычки ломаться, когда его о чем-
нибудь просили девушки, а Тсрьяпа оп всегда читал с удоволь-
ствием.
Я оп начал тихо, с легкой грустью в голосе:
Улыбаются звезды, пх ясеп свет.
Приемлют поля поцелуя темпотьг.
А я заколдован, все то же спы,
Сжигают сердце то же мечты. ’
И расступились стопы дуптпоп комнаты, печез стол, отягощен-1
пый дарами Араратской долины, теплый, весепппй вечер вошел,
02
обволакивая сердца. А артист продолжал все так же проникно-
венно и печально:
...Ты роптать, утешать по должна,
Уходи в па пек позабудь.
Бледная, как осенний лист, слушает Марго.
4
Арменак, с ивовой корзиной в руках, прошел пз мясного ряда
в Кантар. Он миновал продавцов фруктов, вовсю расхваливаю'
щпх свой товар, н, пройдя под навесом, вышел к лавке бакалей-
щика Сако.
Завпдев юношу, хозяин лавки сдвинул па лоб очки в оправе,
сделанной из струн тары,— это было его обычное приветствие
посетителю и одновременно знак, что у пего есть интересные
новости.
Арменак заглянул в брошюрку, валявшуюся па прилавке.
«Мрак остается мраком, пока пет света»,— прочел он с улыбкой.
Эти строки пз брошюры Эмина «Необходимые мероприятия для
города Еревана» зпал наизусть даже бакалейщик Сако.
— Что и говорить, неважные дела у нашего господина Эми-
па,— заметил оп тут же. — Газета сегодня пе вышла, семь его
рабочих забастовали. Виноват тот парень карабахец пз Эчмпад-
зипской академии, это оп посеял смуту в типографиях... — Бака-
лейщик Сако явно имел в виду Вазгена: тот сейчас был секрета-
рем союза печатников. Потом оп сообщил: — Ты знаешь — с копкой
разделались... Инженер Мирзоев сбыл своих дохлых двена-
дцать лошадей, отдал пх войску... Взял деньги валичными, проел
п запил холодной водой. Что тут скажешь. Опп ведь с полковни-
ком Платоновым друзья-приятели!
Затем он покачал головой и сообщил своему завсегдатаю тре-
вожную новость. Речь шла о господине Шустове. Арменак узнал,
что ежегодно он приезжает в Еревап из Москвы па праздник
богородицы и, отдавая дань уважения католикосу всех армяп,
присутствует в Эчмпадзипском храме при благословении вино-
града... Но в этом году оп прибыл раньше времени... В Купеческом
клубе господпп Шустов сказал (магазин Араксла Африкова был
рядом с лавкой Сако, и тамошний приказчик — дружок Сако —
передал ему это), что в Петербурге собака пе узнаёт своего хо-
зяина и каждый как может спасает свою шкуру.
Арменак прихватил эти новости, а также зачитанную книгу
Гюго «93-й год» па французском языке и собрался уходить.
— Куда запропастился сып Ованеса? — спросил его бакалей-
щик. — Ноги своей здесь пе показывает.
Арменак с жалостью взглянул па Сако — до того худы у пего
дела, что даже отсутствие такого необеспеченного клиента, как
Гукас, и то чувствительно для пего.
S3
— Появится скоро,—утешил он Сако и вышел пз лавки.
Гукас что-то запаздывал. Ужо полтора месяца, как он ^оха.т
в Гохтапский уезд с одноклассниками работать статистиком и
вряд ли явится, после того как приедет, к бакалейщику Сако. За
статистику пм должны были заплатить по какпми-111105 дь керен-
ками, а золотом, чистым золотом...
II Гукас решил поехать на эти деньги па Севе]), в Россию,
в Пулковскую обсерваторию.
Армепак поспешил в Каптар — оп должен был успеть заку-
пить па обед продукты...
Каптар ошарашил его гулом голосов и пестрыми красками.
Армепак остановился возле крестьянина, торговавшего курами.
Потом оп купил десяток яиц и прошел в ряд зеленщиков. Там ого
внимание привлек солдат, который шагал хромая с ярко-желтой
дыней под мышкой. Неожиданно к пому подскочил здоровенный
детина в кепке набекрень н выбил пз рук его дыню. Опи сце-
пились.
— Чертов спекулянт! — крикнул какой-то другой солдат, оде-
тый в больничный халат, и тоже полез в драку.
Парень в кепке вырвался и убежал. Чуть дальше, в арбузпо-
дыпиом ряду, началась потасовка. Крестьяне, продавцы яиц, по-
ставив корзины па плечи, торопясь, отходили к соседнему кара-
ван-сараю. Потасовка продолжалась. Солдаты громпли лавки. Ар-
менак с удивлением смотрел па все это.
Вдруг зловещий топот раздался неподалеку; за каменной
оградой Английского сада показались серые казацкие папахи.
Примчались казаки и со стороны Городской думы и тоже остано-
вились у ворот Английского сада, чуть в сторонке. Па мрачном
фоне Николаевского храма гарцевал ла белом жеребце всадник
с блестящими золотыми эполетами. Он отрывисто выкрикивал
какую-то команду.
С ограды Английского сада застрочил пулемет. И через ми-
нуту Каптар охватило смятение. Душераздирающие вопли, ру-
гань па всех языках разносились далеко вокруг. Рассвирепевший
верблюд пронесся с ревом сквозь толпу.
Мужчины, женщины, дети в панике бросились кто куда, топча
и расшвыривая дыпи, арбузы, капустные кочаны... Многие бежа-
ли вниз, к Крепостной улице и к Запгу, другие — под прикрытие
лавок и (кладов, окаймляющих Английский сад. Остальные к
церкви Святого Саркиса, находившейся недалеко, в переулке.
1>ы трелы, звон оружия, перестук копыт отдавались эхом под ка-
менными сводами Кантара и караван-сарая. Дым окутал ворота
Английского сада. Крепкий запах пороха проник в Каптар и сме-
шался с густой пылью. С пяти колоколец Николаевского собора
взмыли голуби, затмив собою солнце.
Все это сменялось гораздо быстрее, нежели кадры пового бое-
вика, демонстрируемого в «Аполло». Лишь Армепак в растерян-
01
постп стоял на месте. Он очнулся в тот момент, когда у пего па
глазах обезумевшая корова чуть пс растоптала плачущую де-
вушку.
— Седа, Седа,— обнимал, успокаивала ее старшая сестра.
Арменак бросил книги в корзину, схватил девушку за руку, п
они побежали втроем. Вскоре они очутились в какой-то столяр-
ной мастерской.
Стрельба пе утихала. Среди разбегающейся по переулкам тол-
пы вдруг показался разносчик воды.
— Пей студспую воду, сердце успокой,— выкрикивал оп толь-
ко что сочиненную песенку.
Седа выпустила руку Арменака и потянулась к ого кувшин-
чику. Опа выпила несколько глотков... Все это время они мол-
чали, и только сейчас Арменак смущенно проговорил:
— Вот видпте, где нам пришлось встретиться?..
Девушки сердечно улыбались Армепаку, и эта встреча, невзи-
рая на все происходящее вокруг, становилась приятной.
Но в этот момент в мастерскую, приютившую их, вошел кре-
стьянин с окровавленной рукой. Седа с ужасом смотрела па пего.
Вместе с Арменаком девушки поспешно удалились из ряда
гробовщиков, вскоре очутились па своей мирной Церковной
улице и жпвые-псвредимыо переступили порог отцовского дома.
Уже вечерело, когда Седрак вернулся из сада. Поставив па
пол корзину, наполненную виноградом езапдарн1, он с негодова-
нием обратился к своей супруге:
— Что творится в этом городе?
Услышав рассказ дочерей, оп так побледнел, словпо его стук-
нули по голове колотушкой, которой бьют кюфту 1 2.
— Какую мы сделали глупость! II надо было уезжать пз на-
шего тихого городка, чтобы угодить в это пекло... Какая уж тут
учеба, когда стреляют в люден?
— Л разве папг дом пе сгорел бы в ту ночь? — напомнила
Седа отцу о вагаршапатском пожаре, испугавшись, что родители
могут их забрать из прогимназии.
— Да, и в самом дело,— согласился Седрак. — Пе осталось,
видать, па земле мирного уголка... Л чем провинился тот парень,
что его взяли в полицию? — спросил он.
— Кто? — встрепенулись девушки. — Какой парень?
Отец взглянул па дочерей и уклончиво ответил:
— Потолкуем с Арию, посмотрим, что оп думает про это все...
Лршо Шахпаропяп был приглашен в этот вечер и должен был
с минуты па минуту явиться. Девушки купили в лавке Машади
I асана жареные фисташки и миндаль, которые очень любил этот
гурман.
1 Езапдарн — скороспелый сорт винограда.
2 Кюфтп— блюдо, приготовленное пз мяса, которое отбивают в ка-
менной ступе.
95
Пробило семь часов, потом — восемь, а Шахпаропяп все пе
появлялся.
— Трудно ему,— вздохнул Седрак,— как-никак в его руках
этот богом забытым город... Разве оп может двинуться с места,
пока по наведет порядок?
Никого по убедило предположение отца. Девушкп отлично
зпалп. что главное для Шахпаропяпа — собственное удовольствие,
а затем уже все остальное.
Пробило девять.
— Давайте стелите! — прикрикнул па домашних Седрак. —
Слава богу, хоть живы-здоровы ляжем сегодня в постель, а зав-
тра — что бог даст!
Девушкп неохотно поднялись... В эгу мпнуту постучали в
дверь.
— Ну воз! — обрадовалась Сода.
Вошел Шахпаропяп и сразу обратился к хозяину дома:
— Ты знаешь, какую штуку сыграл со мной этот гадпна? —
Оп шагнул к столу, позвякивая шпорами. Медленно сказал: — Оп
мпе заявляет: в городе разбой, а вы пальцем пе шевельнете... На
кой нужна такая комендатура, если пот охраны собственности...
«Я требую, говорпт оп, требую от имени губернской власти огонь,
п только огопь против грабителей и смутьянов. Иначе я буду
вынужден обратиться к кавказским властям, и я пожелал бы,
чтоб вас призвали к ответственности за анархию...» Слышишь,он
пожелал бы!
Всем было попятно, о ком идет речь. Уловив сочувственный
взгляд девушек, Шахпаропяп еще более воодушевился:
— Твержу: пет необходимости прибегать к оружию. Надо
установить твердые цепы па рынке, и всё. А сейчас, когда вмеша-
лись махмуряпы, оп умывает руки, как Поптпй Пилат: я, мол,
требовал же избежать кровопролития...
Шахпаропяп, вытянув шею, так удачно представил губерн-
ского комиссара, что девушкп едва удержались, чтобы не рас-
смеяться.
— «Разве можно с русским солдатом, стражем армянства,го-
ворить па языке стали?» Вы видели такое бесстыдство?
Семья молчала, серьезно слушая коменданта.
— Я же говорил, что наш Аршо тут пи прп чем!.. — сказал
дочерям Седрак.
Большие глаза Шахпаропяпа, совсем темные от гнева, оста-
нови шсь на лицах слушателей; вдруг оп подмигнул пм п улыб-
пул с я.
Ладно, дядюшка Седрак, ладно... Испортил всем настрое-
ние... Будь что будет, я еще разделаюсь с ппм. Выпьем лучше с
тобой! Давай тот отменный мускат! Что может быть лучше в
жизни?
Принесите вппа, накройте стол! — быстро распорядился
хозяпп дома п пригласил гостя к столу. — По береди свою душу.
Об
Седа взяла пз рук матери длпппое блюдо и молча поставила
его па стол.
Вскоре Шахпаропяп, как обычно, с чувством говорил, высоко
держа в руке .хрустальный бокал:
— Будь здоров, дядюшка Седрак, чтоб мы всегда были под
сопью твоей! Барышни,— обратился он к девушкам,— подойдите
ближе, за драгоценнейшее здоровье вашего панаши...
По девушкп по подошли.
Подзакусив, хозяин дома спросил:
— Лршо, почему того гимназиста затолкали в твою канце-
лярию?
— Какой гимназист? — Шахпаропяп отставил бокал.
— Сын почтового чиновника Псаакяпа...
— Все опп будоражат парод,— сказал комендант. — Мало
было неприятностей днем, па базаре, а сейчас этп молокососы
выдумали еще «митинг протеста»...
— Это что, схватили Сашу? — взволнованно спросила комен-
данта Седа.
Скорее восхищенный, нежели встревоженный, Шахпаропяп
смотрел па девушку и молчал. По почувствовав па себе суровый
взгляд Марго, стоявшей у порога, проговорил усмехаясь:
— Отпустил я ого, вашего Сашеньку... Явился отец п стал
слезпо молить: мол, оп ребенок, ничего еще пе смыслит, вот-вот
откроется гимназия, п его па порог пе пустят тогда...
— Саша пе ребенок! — отрезала Седа.
Шахпаропяп недоуменно взглянул па девушку.
— Так, стало быть, я зря его выпустил, подобно бы прпвестп
ого пазад... — скрывая улыбку, резко сказал он. II тотчас же рас-
хохотался.
— А ну спать! — па сей раз пе па шутку рассердился Седрак.
Седа вышла пз компоты со старшей сестрой.
— Ты видел такое? — пожаловался Седрак, мрачно глядя па
гостя, и было пспопятно, чем оп недоволен: своими дочерьми, пли
гимназистом Сашей, или всем светом, в котором все переверну-
лось и ппкак по наладится.
Оп взял в руки графил с искрящимся напитком и хотел было
пополнить бокал коменданта, по тот отстранил: в этот вечер ему
пе пилось...
4 Рафаэл Атапн
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
Благословенна осень в Ереване! Тихие солнечные дни, изоби-
лие фруктов, какого давно уже по было...
Пожалуй, единственный человек в Ереване, кто проводил це-
лые дни взаперти, развалившись в кресле, был Сраппоп Патри-
кян. В этой позе нашли его Лгасп и Саша, когда однажды вече-
ром пришли навестить его. Они очепь подружились за последнее
время.
Патрпкян молча слушал Сашу, только что приехавшего из
Тифлиса. В коридоре раздались гулкие шаги. Хлопнув дверью,
ворвался в комнату Махмуряп. Едва поздоровавшись, оп загово-
рил возбужденно:
— Переворот близок, а мы тут зарылись, как кроты в пору,
по знаем, что творятся па земле... Налицо все факторы, все фак-
торы,— оп резко взмахнул рукой,— и объективные и субъектив-
ные, внутренние и внешние, морально-политические, экономиче-
ские и культурные, все говорит об одном... Другого выхода пз
этого кризиса нет...
08
Патрикяп слушал его задумчиво.
— Только что я получил письмо от Ваапа,— сказал, успокаи-
ваясь, Махмуряп. — Уверяю тебя, ничего пе осталось от нашего
меланхоличною лазарпста...1 Оп подлинный солдат революции,
наш Ваап... 11 представляешь — пп единою слова о своей болез-
ни, никакой жалобы, пи малейшего намека...
Покручивая густые усы, Патрикяп еле заметно улыбнулся.
Саша и Агаси напряженно следили за Ма.хмуряпом, стреми-
тельно шагающим но комнате.
— Оп пишет: вождь па посту... — рассказывал Махмуряп.—
Значит, все дошедшие до пас слухи — сплошные сплетни! А го-
лос из подполья, когда парод ощутил веяние свободы, обретет
силу мощного рупора. 11 увидишь: нс сегодня-завтра вся Европа
перевернется вверх дном.
— Да,— медленно проговорил Патрикяп,— массовые движе-
ния никогда не оставались локальным явлением в атом муравей-
нике...
— А ты в такие дни сидишь здесь, в ереванском болоте, под
сепыо тюросянов и платоновых,— горько засмеялся Махмуряп.—
Ох, забыл сказать! — воскликнул оп.— Шаумян был там, в Пет-
рограде, встретились... Вы знаете Шаумяна? — резко повернул-
ся оп к ребятам.
— Конечно! — дружно отозвались Саша и Агаси.
Махмуряп пытливо посмотрел па обоих.
— Вот вам человек высокого пп геллекта в подлинном смысле
слова. Иптеллпгепт-мыслнтель и твердый, как кремень, полити-
ческий деятель, словно рожденный для нашего времени... Среди
пас, кавказцев, мало таких... Оп станет во главе кавказской демо-
кратии, в Ваку боготворят ею... Ваап очень обрадовался, когда
Шаумян предложил ему вернуться домой. «Ты призван стать
настоящим Worlluhrcr1 2», сказал он ему.
Махмуряп, что-то вспомнив, засмеялся громко. Он вынул из
внутреннею кармана письмо—несколько листочков, отыскал
нужное место и торопливо прочел:
— «Знаешь, как удивительно,— оп пришел! Я знал, что он
придет, л все-таки с трудом поверил глазам... Память — ниспо-
сланное человеку чудо, и сквозь двадцатилетпюю даль мне виде-
лась теплая комната столовой «Ялта» в Тиф шее па Полицей-
ской улице... Арам, мой брат, взяв мепя за руку, как-то раз повел
туда... там был юноша с мягкими, лучистыми глазами... Он неж-
ным голосом читал свой перевод пз Надеина... Знаешь, сейчас я
вспомнил все строки...
Но гопорп, что жизнь игрушка
В руках бреемыеловцов судьбы.
Беспечной глупости пирушка
1 Так называли питомцев Лазаревского института востоковедения п
Москве.
2 Выразителем, глашатаем (нем.).
4* 09
И яд сомнений п борьбы.
Пет, жизнь разумное стремленье,
Туда, где вечный свет горит,
Где человек, венец творенья,
Над миром высоко парит».
— Вот видите, храбрецы,— снова обратился Махмуряп к ре-
бятам,— еще тогда, совсем юным, Шаумян избрал свои идеал н
остался ему вереи при всех превратностях судьбы. Вот так дол-
жен жить человек на земле! — Махмуряп все больше воодушев-
лялся.
— Да. да, ты прав,— согласился Патрпкяп,— верно, мы сча-
стливые... В какой еще партии такие рыцари идеи? Сколько их
было с памп в Швейцарии!.. Сейчас опп выступают па арену,
одпп пз-за границы возвращаются, другие из ссылки... каждый —
яркая лнчпость...
Махмурян вытащил пз жилетного кармана часы п, глянув па
них, протянул руку Патрпкяпу. Оп собирался ехать в столицу, и
сейчас ему необходимо было .закончить какое-то важное исследо-
вание в матспадарапо Эчмиадзппа; оп быстро ушел.
Ребята с восторженной улыбкой смотрели вслед учителю.
Патрпкяп, поднявшийся проводить гостя, больше уже пе са-
дился в свое кресло. Глаза его горели необычным, добрым све-
том.
Он говорил долго, забывшись. Наконец Саша напомнил ему,
зачем оп пришел, и поведал о своих горестях: гимназию откры-
ли, по без каких бы то пн было изменений. Те же преподаватели,
та же учебная программа, словпо ничего по произошло па земле,
словпо по-прежнему царствует Николай II.
— Вис всякого сомнения, больше нельзя терпеть монархистов
преподавателей — самое уязвимое место пашей школы,— заду-
мавшись, проговорил Патрпкяп.
Так долго беседовали двое юнцов и учитель философии, пока
пс настал вечер, тишина окутала весь Копд.
2
Конечно, ошибался Махмуряп, в приступе раздражительности
называя Ереван мертвым болотом или кротовой норой. Пет, сов-
сем иной сейчас Ереван!
Прежде —до войны — в этом древнем городе все жители зна-
ли друг друга, каждый мог сказать, под какой колонной церкви
Погоса-Петроса бьет челом Аракел-ага Афрнков, в который день
года устраивала у себя бал Евгения Саркпсбекяп, инспектриса
женской прогимназии, и даже какой мастер пз «Резонанса» ин-
крустировал перламутром ее новую тару. А теперь? Что проис-
ходит теперь, исчерпывающе объяснил бакалейщик Сако, пере-
иначивая слова господина Шустова: «В Ереване сейчас собака не
узнает своего хозяина, а жизнь потеряла свою прелесть».
130
Прежде центр города, Астафян с прилегающими к нему окре-
стностями, был обиталищем сильных мира сего. Крестьянскому
люду и жителям окраин — Порка и Лйгестапа, Дзорптага и Та-
пабаша — тут нечего было делать. Случайно попадали они сюда
и проходили стороной, с опущенными головами.
Опп пе заходили в лавку ювелира, пе заглядывали в мастер-
скую «Резонанс», ремонтирующую граммофоны, они пе испыты-
вали нужды в живописце Або. И может быть, пз тысячи одни
вставал перед декорами фотографии Леона пли заглядывал в фо-
тографию господина Тарвердяпа. II наверняка им было неведомо,
что последний получал первые премии п золотые медалп па меж-
дународных конкурсах: в Роттердаме в 1909 году и в Риме в
1910-м. Пу а если бы даже и знали опп об этом, вряд ли бы могли
понять, какая это честь для нх города.
Иное дело — теперь! Особенно после первомайского шествпя...
Все чаще и безудержней рабочий люд пз столярных и слесарных
мастерских, пз садов и предместий заполняет городской центр.
Спокойно п уверенно движутся рабочие и мастеровые по богатым
кварталам города, идут, по-хозяйски осматриваясь, и куда —
теперь уже ни для кого пе секрет.
«Голубятня» Махмуряпа на Каравапсарайской улпце п веран-
да Патрпкяиа, выходящая па верхнюю часть Царской улицы,
стали местом сходок: сюда приходил простои парод и называл
этих образованных людей «товарищами» и советовался с ними.
Еще с весны, когда стало известно, что должностное лицо го-
родской управы Срапион Патрпкяп п преподаватель епархиаль-
ной Махмурян оказались большевиками, все — и рабочие, и кре-
стьяне, и беженцы,— все те, у кого издавна наболело, шли к ним
и делились с ними своими бедами.
Правда, эти двое образованных людей очень былп песхожп,
резко различались вкусами, манерами и даже склонностями.
Срапион Патрпкяп мог целыми днями сидеть неподвижно за
массивным письменным столом, обложившись горой книг. Нельзя
сказать, что он был человек неуживчивый, по если кто-либо пз
соседей пли знакомых звал его па кюфту, на толму п.тп даже па
шашлык, оп рьяно отказывался. Да п сам был неважным сотра-
пезником.
Он даже как-то раз сказал, что ему жаль времепп, потрачен-
ного па еду.
Его усладой п радостью былп кппги. Оп читал па немецком,
русском, французском, английском, а некоторые кппги — Аптоппо
Лабрпола — па итальянском языке и Овидия — па латыни, еще
со студенческих времен таскал их с собой повсюду, переезжая пз
страны в страну, пока наконец, накануне войны, пс привоз в
скромную обитель на Царской улпце в Ереване п пе уединился
там с ними как отшелъппк.
Сидячий образ жпзпи наложил отпечаток па манеру поведе-
ния Срапиопа Патрикяпа. Выходя па улпцу, оп шагал медленно
101
и степеппо, устремив взор вдаль. Другое дело—Махмуряп! Этот
и минуты пе мог усидеть спокойно, и многие но могли
понять, как же все-таки оп смог приобрести такие знания. Ни-
кто не видел, чтобы он прочел хотя бы две страницы, сидя спо-
койно.
Для Патрикяпа святая святых была классическая философия
начиная с Демокрита и Платона. Страстью же Махмуряна было
изящное искусство. Ничто его так пе восхищало, как удивитель-
ные изваяния мастеров Эллады. Оп нс бывал в Лувре, по как свои
пять пальцев знал шедевры, собранные в музеях России.
Срапиоп Патрикяп предпочитал Эсхила, Шекспира, Гёте.
Махмуряп был горячим почитателем Сервантеса, чье бессмертное
творение мечтал перевести на армянский язык. Увлекался он и
новыми писателями, Морисом Метерлинком, Эмилем Верхарпом,
которых чптал в оригинале. Внимательно следил за творчеством
Герхарда Гауптмана, Стефана Цвейга и в особенности Максима
Горького, в начале века ставшего кумиром передовой армянской
интеллигенции. И если Патрикяпа ие очень волновали современ-
ные армянские поэты, Махмуряп, наоборот, радовался как ребе-
нок каждому новому пмепп. Даже его коллега Армен Тпрацян,
весьма капризного литературного вкуса, сколько раз был ошара-
шен, слыша, как Махмуряп возносит много автора па вершину
Парнаса, а другого сбрасывает в тартарары.
Да, это были разные люди. Патрикяп, как правило, любил
порассуждать, сидя у себя дома, а для Махмуряпа главное
было — действовать, действовать каждый день, каждую минуту.
Статьи и лекции Срапиона Патрикяпа еще только были наме-
чены, а Махмуряп уже с половины марта неоднократно выступал
в мужской гимназии, в учительской семинарии, на заводе Шусто-
ва, в исполкоме, в воинских казармах и даже в банях господ
Константина Поанпесяна, Амбарцума Егиазарова и Ага Хана
Эривапского.
Оба яростно ненавидели полковника Платонова, командую-
щего гарнизоном; это был человек впушптельпого вида, велико-
лепный паездппк. Оба считали его черносотенцем. От всей душп
презирали они Сократа Тюросяпа, считая его мелким карьери-
стом, типичным представителем узколобого национализма и ере-
ванской обывательщины.
Лишь по поводу одной лпчпостн в городе нс сходились пх
мнения: это была инспектриса женской прогимназии Евгения
Саркисбекяи. Здесь Махмуряп изменил своим принципам — знать-
ся лишь с красивыми, изящными женщинами. Несколько
раз бывал оп у псе па вечеринках. Патрикяп же наотрез отка-
зывался почтить своим присутствием «компанию Саркпсбе-
кяп».
Так пли ппаче эти два человека были единомышленниками,
ереванцы знали их как лидеров наиболее радикального направле-
ния, и по случайно вокруг них постоянно толпились самые раз-
102
пыс люди — пожилые рабочие и только что оперившиеся юнцы...
Патрикяп объяснял Армепаку Гераклита Томного и замыслова-
тые формулы Гегеля, рассказывал о своих встречах со знамени-
тыми социалистами Жоресом и Бебелем, Плехановым п Лениным,
об их необычайной эрудиции, почти легендарной трудоспособно-
сти и простой жизни, и вместе со своим учителем восхищались
ребята исторической прозорливости Владимира Ильича, ого поли-
тической смелости и повиданной гибкости мысли.
Па этой же веранде, остроумно прозванной Агаси «философ-
ской беседкой», нашел Патрикяпа Гукас, когда ои пришел к нему,
вернувшись пз своей трехмесячпой поездки.
Гукасу и на ум по приходило, что для вечно запитого отвле-
ченной философией Патрикяпа могут представить интерес его
рассказы о жизни и правах садоводов Агулпса, о свадьбе сына
бакинского миллионера, приехавшего из Парижа и женившегося
па местной красавице.
— Так, так,— кивнул хозяпп, выслушав Гукаса,— говоря сло-
вами Фрика, «у одного пет пи овцы, а у другого сотни стад».
Узнав, что юноша намеревается ехать в Петроград, чтобы по-
святить себя там астрономии, Патрикяп пе выразил пи удивле-
ния, пи одобрения.
Затем, подперев ладонями дряблые щеки, глядя куда-то в угол
двора, сказал:
— Поговаривают, будто собираются открыть в школе Гаяне п
в вашей дополнительный седьмой класс. Поучись еще год, по по-
вредит...
— Мой путь иной,— резко возразил Гукас; он вовсе пе хотел
возвращаться в душные комнаты епархиальной, снова видеть
Сократа Тюросяпа и трпзиика Барсама.
Опп еще беседовали, когда в дверь без стука вошел Вазген и
с порога крикнул:
— Я пришел попрощаться, друзья!
Вазген пе мог ужиться с хозяевами; теперь оп охал в Алск-
сапдрополь, там в типографии были знакомые ребята, вся надеж-
да была па них.
— В Алсксандрополь? — спросил Пазрпкяп.— Когда же ты
отправляет вся?
— Сегодня ночью.
— Туда должен Шаумян заехать,— по отрывая глаз от
письма, лежавшего на столе, заметил Патрикяп. — Возможно, ты
встретишь его, скажи, что мы его ждем пе дождемся. а
— Шаумян?!—вскрикнул Гукас. — Тогда и я с тобой. Едем.
Вазген и Гукас поднялись.
— Съешьте хоть кисть винограда,— предложил Патрикяп.
Мальчики снова сели; в октябре ерсвапец по променяет хард-
жп пи па какие заморские фрукты.
103
3
Уже занялось утро, когда Гукас и Вазген сошли с поезда па
алексапдронольский перрон. У степы, против которой остановил-
ся их вагон, собралась толпа. Поверх засаленных картузов п по-
трепанных фуражек Вазген разглядел жирный заголовок местной
газеты «Правда жизни»: «Сегодня, 8 октября,— день большеви-
ков!», «В Народном доме, в 2 часа состоится доклад Шаумяна».
— Какое сегодня число? — спросил Вазген.
— Девятое,— ответило сразу несколько голосов.
— Еслп оп пе уехал — твое счастье... — Вазгеп взглянул па
Гукаса.
Гукас и Вазгеп зашагали в город. Порывы ветра поднимали
па огромных пустырях между одноэтажными зданиями столбы
густой пыли. Вскоре опп остановились перед зеленой вывеской,
па которой чернели три буквы: «Хаш».
Ребята вошли внутрь, уселись за столик.
— Чем изволите угощать? — спросил мужчина с огромными
загнутыми вверх усами, в шапке, лихо закинутой па затылок.
Хозяин хашпой подал нм дымящиеся тарелки и, пока опп ели,
объяснял, как и куда идти.
Цирк напоминал осаждсппуто крепость. Огромная толпа ра-
бочих и солдат атаковала два выхода. Один батальон пригнал
с собой даже орудие, было несколько пулеметов. Гукас и Вазгеп
протиснулись внутрь п стали у входа.
В середине зрелы стоял стол, вокруг пего было пемпого сво-
бодного места. Вот у стола появился военный с орлиным носом
и густыми усами. Толпа пемпого стихла, военный заговорил по-
русски с грузинским акцептом:
— К нам приехал из Петрограда товарищ Степан Шаумян!
Своды цирка сотрясли приветственные возгласы.
Рядом с подпоручиком-грузином встал неторопливый мужчина
в черном костюме. В ту же секунду парод подался вперед м за-
полнил пространство около стола.
Шаумян сказал:
— Товарищи! Революция в опасности! В Петрограде враг
поднимает голову! Защитники проклятого старого режима снова
пытаются пробраться к власти. Мы должны все как одпп встать
защиту революционных завоеваний!
Снова поднялся шум. Сквозь бурю голосов прорвалось мощпое:
— Да здравствует революция!
— Демократическое совещание не согласилось отмеппть
смертную казнь па фронте.— продолжал Шаумян.
Пх самих иод расстрел! — крикнул кто-то под ухом у Гу-
каса.
— Они ио хотят дать крестьянам землю! — сообщил Шаумян.
101
— Сплои отберем! — загудел цирк.
— Каковы наши требования, требования рабочих, крестьян,
солдат? — обратился Шаумяп к людям и ответил сам: — Предло-
жение мира воюющим странам, мир не па словах, а на деле...
II вдруг солдаты подняли Шаумяна па руки. Гукас с завистью
смотрел па Вазгепа, очутившегося среди ппх. Затем па стол вско-
чил худом, с перешибленным носом солдат.
— Я только сегодня прибыл с фронта,— сказал оп,— говорю
от пмепи шестьсот девяносто четвертого полка. Мне товарищи
наказали заявить: «Долой войну, да здравствует мпр, вся власть
Советам!»
Под аплодисменты оп спрыгпул вниз. Его место занял огром-
ный детина в потрепанной шинели. Поворачиваясь во все сто-
роны, оп представлялся:
— Солдат Дубцов. — Потом добавил: — Я буду говорить сти-
хами...
Гукас с удивленном смотрел па него: при чем тут стихи?
Кто-то крикнул:
— Давай!
Солдат произнес густым басом:
— «До каких пор?»—II еще помолчав, меланхолически про-
декламировал:
Проходит мрачно год за годом,
Окопной жизни ты по рад
II с болью думаешь порою:
За что ж*е терпишь ты. солдат?
За то лп терпишь ты все муки, •
Что бедеп ты. а но богат;
Что недоступны все науки
Тебе, товарищ наш солдат?
Его голос дрожал от волнения. Слышалось взволнованное ды-
хание толпы, ставшей одним сердцем, одной душой. Взгляд Гу-
каса упал на лицо Шаумяна, он стоял без шапки.
Солдат продолжал:
Вопроса нет теперь пного,
Мпр заключить бы всякий рад.
Потом, еще помолчав минуту, резко тряхнул головой п про-
никновенно закончил:
Пу что ж. терпи еще немного,
Товарищ ваш, герои солдат.
— Молодец, молодец! — раздалось со всех сторон. Звонкий
голос другого солдата перекрыл шум:
— Мы паппсалп письмо, дайте прочту. «Дорогой товарищ
Ленни, мы из Ваших слов, что говорили Вы в своей речи, знаем,
что только Вы один сочувствуете настоящей свободе п сочувст-
вуете измучившемуся солдату.
7.75
Товарищ Ленин, Ваши слова полностью соответствуют истин-
ной справедливости. Есть и такие, что говорят против Вас, но кто
пх слушает? Вы повсюду проповедуете «Долой войну!», п Ваши
последователи проповедуют то же самое. Извините пас, товарищ
Ленин, мы, так сказать, темный парод, потому что старое прави-
тельство боялось раскрыть нам глаза. Паш товарищ Лепин, паш
друг и паш брат, знайте, что мы, солдаты двести двадцать четвер-
того полка, как один человек, пойдем за тобой... 11 что твоп
идеи — это то, что нужно рабочему и крестьянину».
Солдат подошел, протянул Шаумяну смятый листок.
II вновь Степана Шаумяна — друга и посланца Лепина — сол-
даты поднимают па руки и так несут к выходу.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Гукас вернулся в Еревап. Оп шагал, держа в руках небольшой
фанерный чемоданчик. Пылью от фаэтонов, едущих в город, оку-
тывало его с головы до пог. Еще и сейчас звучит в его ушах го-
лос этого обаятельного человека — Степана Шаумяна: «Союз
юных интернационалистов... Прекрасно! А теперь надо слиться
с массой трудящейся молодежи, заручиться се моральной под-
держкой».
Через некоторое время оп уже стоял у себя во дворе, под гра-
натовым деревом, обнимая бросившуюся ему па шею Верго.
Безучастные к событиям в мире тикали, как всегда, старин-
ные часы «лопжнп». Разыскав в комоде мелкие гвоздику, Гукас
повесил па степу небольшой портрет Карла Маркса и с гордым
видом повернулся к Верго:
— Хорош?
— А я видела его,— у Верго хптро заблестели глаза.
— Где же ты видела?..
— В газете. Учитель, правда?
Скрипнула дверь, и па пороге показался Агаси.
— Где ты пропадаешь? — набросился оп па Гукаса и, пе дав
ему опомниться, заторопил: — Пошли, дело есть.
Па улице оп сразу начал рассказывать местные повостп: ар-
мянская школа становится десятилеткой — три подготовительных,
семь основных. Всем, кто кончил школу в прошлом году, предло-
жили продолжить учебу. Ахавпп сейчас в седьмом классе. Епар-
хиальную еще пе открыли — обрушиваются потолки...
— А куда же сейчас мы идем? — спросил Гукас.
— В гимназию, ребята очень волнуются. Разве я пс сказал? —
удивился Агаси, в спешке оп забыл о гларпом.
— Ты иди, я скоро приду,— сказал ому Гукас.
106
— Куда тебя опять песет? — обиделся Агасп.
Гукас вытащил из блокпота визитную карточку п протянул
другу, па пей было напечатано по-русски: «Шаумян Степан Геор-
гиевич».
Агасп повернул карточку в руке п на обратной сторопе про-
чел записку карандашом:
«Товарищ Махмуряп, по дороге в Петроград прошу павестпть
меня в Тифлпсс. Если меня не окажется там — я должен буду
выехать в Баку,— непременно свяжитесь с Михой Цхакая. С то-
варищеским приветом С. Шаумян».
Агаси с благоговением посмотрел па Гукаса, отдавая ему кар-
точку, сообщил:
— Махмуряпа здесь пет, я педавпо пз его «голубятни».
— Уехал?
— Никто ничего пе зпает... Сосед ответил, что будет через пе-
делю, собирается в Петроград.
Огорченный Гукас зашагал рядом с Агасп.
Когда они вошли в полутемный коридор мужской гимназии,
там стоял невероятный шум. Вдоль степы па скамейках размести-
лись представители разных школ. Многие толпились у степ и па
ступеньках, ведущих па второй этаж. В верхней части коридора
стоял стол п три стула. Там сидел Саша. Тоненький голосок де-
вушки едва пробивался сквозь шум. Гукас узнал ее. Это была
Клара, пз седьмого класса гимназии Рппспме. Ее хорошо знала
молодежь, с марта месяца она не пропустила пп одного учениче-
ского собрания.
— Нет царя, по и свободы пет тоже!—гневно восклицала
Клара. — Опять преподают монархисты, опять —«Боже, царя хра-
ни...». Представляете, царя храпи!.. Куда же это годится?
— Позор! — крикнул кто-то пз сидящих у окна.
Гукас заметил примостившуюся па краю скамейки Ахавпп п
подошел к ней.
В это время поднялся черненький гпмпазпет, поправил вы-
лезшие из-под фуражки волосы и заговорил возбужденно п
гневно:
— Опять поносят святая святых — язык Месропа Маштоца1...
— Даешь родной язык! Долой латыпь! — крикнула Клара с
места.
Неугомонный гпмпазпет, с трудом перекрывая шум, продол-
жал:
— Мы провозглашаем во всеуслышапие: долой религию, да
здравствует свобода совести, да здравствует светское обучение, до-
лой мракобесов клерикалов! Кто пмеет ушп, пусть слышат...
— Вы кончили, Севачеряп?..
— Одну минуту,— поспсшпо добавил оратор, п как пз рога
пзобилпя посыпались высокопарные слова, п слушатели еще раз
1 Месроп М ашто ц — создатель армянского алфавита (IV в.).
107
воочию убедились, что пет пределов красноречию пх товарища
Керовбс Севачеряпа...
Вдали уже загоралась в закатных лучах кромка Поркского
холма, когда Саша наконец обратился к парню в очках, сидев-
шему тут же за столом:
— Пиши, Согомоп...
Тот достал пз пачки и положил перед собой бланк, па кото-
ром в углу было напечатано: «Центральный комитет учениче-
ского союза города Еревана».
В этот момент па пороге возникла фигура, закутанная в си-
нюю шелковую чадру, смело прошла между рядами мальчиков
п приоткрыла лицо.
— Лала! — воскликнули с удивлением девушкп-гпмпазпстки.
Чадра медленно сползла с плеч девушкп. Мальчики с нескры-
ваемым восхищением смотрели на ее высокий лоб н яркие при-
пухлые губы.
— Лала, как ты пришла?! —встрепенулась Клара.
— Ий, подумаешь! — опустила девушка глаза. — Прошла по
крышам, привязала к желобу простыню — и в сад... Вот п всё!..
— А тебя пе хватятся?
— Ядвпга Норбертовпа бай-бай... — живо показала Лала, при-
ложив сомкнутые ладони к щеке.
— Товарищи, хватит отвлекаться,— вмешался председатель,
который пе менее других был восхищен гостьей. Оставив свой
официальный топ, оп ласково пригласил ее сесть.
Многие слышали о черноокой красавице персиянке, по мало
кто видел ее в лицо.
Саша наконец продиктовал петороплпво:
— «Господину директору Ереванской мужской гпмпазпп.
Центральный комитет союза учащихся г. Еревана па чрезвы-
чайном заседания 10 октября, при участии представителя школь-
ных ученических комитетов рассмотрел и единогласно принял
требования учащихся, представленные ниже... — Саша помолчал
с минуту. — Промедление с ответом или же молчание педагогиче-
ского совета будут расценены Центральным комитетом как фор-
мальный отказ»,— грозно возвестил он.
— Верно, верно! — раздалось со всех сторон.
— Настоящий ультиматум! — воскликнула Ахавнп.
— «Наши требования!» —пе теряя пи минуты, объявил Саша
и продиктовал сосредоточенно, напористо, четко:
— «1. Исключить пз учебной программы закон божпп.
2. Изъять латынь, как язык мертвый и непригодный в жизни.
3. Национализировать школу. Обучать армянских п азербай-
джанских детей па родном языке. В гимназии ввести полный
курс истории армянского парода.
4. Отстранить преподавателей-монархистов».
— Почему только монархистов?! — крякнул с места Агаси.—
А как же неучи, певежды, вроде тризпнка Барсама?
108
Саша невозмутимо поднял руку. Он тут же изменил форму-
лировку:
— «Уволить всех недостойных своего звания учителей».
— Не забудьте правописание! — вмешалась Лала. — Эта про-
клятая «ять» в печенках сидит.
— Долой букву «ять»! — крикнул остроносый смуглый гпм-
• пазпст.
Коридор одобрительно зашумел. Здесь пе было пн одного че-
ловека, кто хоть раз не пострадал бы нз-за этой злосчастной бук-
вы. Она как бы стала для всех воплощением реакции.
Выждав, пока все успокоятся, Саша сформулировал:
— Просить, чтобы п ереванские школы поддержали предло-
жение Кавказского съезда учащихся, состоявшегося летом ны-
нешнего года в Тифлисе, о демократической реформе правописа-
ния.
— Мы уже выпустили пашу газету по повой орфографии,—
сказал Согомоп.
— Ну п, наконец, шестое требование! — важно провозгласил
Саша.—«Включить в состав педагогического совета представи-
телей учащихся»...
— С правом решающего голоса! — пе удержался Севачеряи.
— С правом решающего голоса! — повторил Саша.
— А кто подписывает?
— Саша н Согомоп,— дружно крикнули ребята.
Председатель п секретарь торжественно подписали «ульти-
матум».
— Печать, печать забыли! — крикнула Лхавпп.
— Это уже входит в твои функции, Согомоп, пе спи,— упрек-
пул секретаря Ссвачеряп.
Согомоп вытащил пз кармана широких брюк новенькую круг-
лую печать, подышал па псе и с силой прижал к бумаге.
— Ничего пе позабыли?
— Я еще подумаю ночью, может, что-ппбудь вспомню,— по-
обещал Севачеряи. — Подумаю ночью...
Девушкп рассмеялись,— па дворе было совсем светло.
Севачеряи грустно посмотрел на ппх: они все еще не могут
осознать всю важность происходящего.
Через недолю после памятной встречи в мужской гимназии
еще раз собрались юноши и девушкп пз разных школ. После дол-
гого разглагольствования Севачеряпа все с интересом слушали
Арменака.
— Полюсы определены, реакционное учительство пе отступит
пи па шаг. Пам не остается ничего другого, как прибегнуть к за-
бастовке,— проговорил оп решительно.
Оп пе успел договорить, с третьего этажа спустился невысо-
кий мужчина в черном мундире и направился к председатель-
скому столу. Саша поднялся. Коридор затпх.
109
— Я пришел сюда по желанию корпорации педагогов.
Послапоц «корпорации» говорил с четверть часа. Оп пе видел
веских причин для такого рода волнений и ручался головой, что
скоро произойдет реформа системы образования. Саша, стоявший
все это время рядом с ним, вопросительно посмотрел па това-
рищей.
— Вы кончили, гражданин Псаакяп? — вежливо спроспл пред-
седатель. ,
- Да.
— Тогда будьте любезны дать нам возможность оосудить
ваши... пожелания,—хладнокровно произнес Саша. II коротко
добавил: — Решение будет сообщено педагогическому совету.
Наступила напряженная тишина. Посланец обернулся к Саше,
пх взгляды встретились.
— Да, да! —лишь сказал оп п поспешно удалился.
Когда его шаги замерли, все как один повернулись к пред-
седательскому столу.
— Перейдем к очередному вопросу,— предложил Саша.
— Молодчина, высоко держал знамя... признаюсь, пе ожи-
дал! — воскликнул Севачеряп.
Лгасп и Гукас улыбались Саше. Опп гордплпсь свопм това-
рищем. Это была мина, выпущенная против ппх. По Саша безбо-
лезненно обезвредил се, вежливо выпроводив родного отца.
2
Было уже темно, когда в кабинете инспектора женской шко-
лы Гаяне начались переговоры.
— Садись, дочь моя, в ногах правды пет,— пригласил инспек-
тор представительницу учащихся.
Ахавпи села на стул, поправила черный фартук п приготови-
лась слушать.
— Мы ознакомились с вашими «требованиями»,— улыбнулся
господин Рушапяп. — Откуда у вас такой канцелярский стиль? —
по-отцовски пожурил оп ученицу.
Ахавпи покраснела.
— По все же вы принимаете паши требования? — спросила
опа.
Рушапяп снова улыбнулся:
— Зачем вам понадобился решающий голос? Еслп вы хотите
выразить свое мнение относительно учебной программы — пожа-
луйста, кто держит вас за руку?
— Нет, господин инспектор, представитель учащихся должеп
иметь решающий голос в педагогическом совете,— настойчиво
сказала Ахавпи. Опа даже поднялась с места.
— Садись, садись! Пе замечал я все эти годы, что ты такая
горячая... — удпвился Рушапяп.
110
Ахавпи села.
— Ты думаешь, вы первые затеяли все это? Эго... где вам,—
негромко сказал Рушапяп. — Мпого у пас было умных учеников,
прекрасные были детп... Но, признаться, зачастую их любозна-
тельность пе получала удовлетворения. Мало было среди пас
педагогов, людей по-настоящему тонких, отзывчивых. Двадцать
лет назад я вел в епархиальной естественную историю,— продол-
жал инспектор, слегка склонив голову набок. Значит, у пего было
хорошее пастроенпе,— вот так же рассказывал оп па уроке о пу-
тешествии Дарвина па корабле «Бигль». — Зпаешь, чего требо-
вали тогда учеппки?—обратился оп к Ахавпп. — Изъять пз про-
граммы закон божий как предмет бессмысленный п пе имеющий
практического значения. — Инспектор ухмыльнулся. — Л вы ре-
шили, что это вы всё прпдумалп? — Он снова о чем-то задумался.
Ахавпи ждала. — Это было в тысяча восемьсот девяносто восьмом
году... Был у пас такой парспек Воскап с черными кудрявыми
волосами. На первый взгляд — грубый, неотесанный, а мысль
у него была остра как меч. Я его очепь полюбил. Подарпл ему
своп первые работы—«Инстинкт и разум у животных», «Жизнь
пчел», а также портрет дорогого мне профессора Эрнста Геккеля.
Я тогда только приехал из Испы п прпвез штук десять портретов,
один был его подарок... Как-то па собрании попечителей поднял-
ся шум — мол, среди учащихся объявился безбожник. Оказыва-
ется, ребята вместо церкви пошли в цирк п глумятся пад рели-
гией... А кто доложпл обо всем этом? Зпаете? Господпп Саркис...
Ахавпп улыбнулась. Мальчики мпого рассказывали о пем, осо-
бенно Джаппбек.
— Потом его вознаградили. А мепя прозвали безбожппком и
социалистом. Вызвали в жандармерию: в двадцать четыре часа
велели собрать свои вещи п выкатываться, иначе — арест. Поехал
в Таврпз, стал инспектором армянской школы в Лплавском квар-
тале... — Он улыбнулся чему-то. — Гм... социалист... — пробормо-
тал он,— это Рушапяп социалист, Рушапяп, в жизни пе примы-
кавший пп к одному политическому течению?.. А тут — в два-
дцать четыре часа...
Инспектор замолчал, заново переживая былую несправедли-
вость. Потом сказал, обращаясь к Ахавпп:
— Дочь моя, вы не первые па этом путп, п у вас пет причин
так возноситься п том более — грозить. Педагог должен действо-
вать согласно совести. Все, что разумно в ваших требованиях, мы
учтем.
— По есть п такие, что возражают против разумных предло-
жений, — пе согласилась Ахавпи.
— Это впо всякого сомнения,— ответил ей Рушапяп. — Но
пусть каждый отвечает перед своей совестью.
111
Ахавнп вышла па улпцу. Крутился пыльный ветер. Упрятав
волосы в шерстяной, связанный теткой платок, опа спустилась
во двор церкви Погоса-1 lerpoca и свернула па Астафян. «Какой
славный господин инспектор,— подумала Ахавпп. — Вернее, не
славный человек, а настоящий педагог»,—уточнила мысленно
Ахавпп и ускорила шаги.
Осенний сумрак клубился пад «Скетппг-рппгом». Красные ли-
стья чинары, сухо и мягко шурша, кружились и падали на ее
шаль, осыпали черный сатиновый фартук. Опа шла ио ковру пз
листьев. Наконец опа направилась к веранде. В большой комнате
по обе стороны длинного стола, покрытого красным сукном, си-
дели ее товарищи во главе со Срапионом Патрнкяпом в накину-
том па плечи тяжелом драповом пальто.
Агаси, потряхивая кудрями, что-то горячо говорил. Ес ппкто
пе заметил. Опа села па крап скамейки рядом с ре,битами-коже-
вепппкамп. Крепкий запах, идущий от пх одежды, вернул со к
действительности. Ахавпп стала прислушиваться к разговору.
Оказывается, в Эчмиадзппской академии с сегодняшнего дня
тоже забастовка.
Поднялся Армепак, оперся руками о стол.
— Ис примите мои слова за шутку,— начал оп. — Господпп
Варупцян, латинист, оказался более католиком, нежели папа рим-
ский. Увидев нас, он вскипел: что, мол, вам тут нужно? Вошел
к начальству н потребовал: «Проникших в академию агитаторов,
каковым является сей недостойный студент Агаси,— арестовать».
II потребовал восстановить в академии упраздненную в 1903 году
должность вооруженного охранника...
— Вон оно что?! — воскликнул Патрикяп. — Крепко!..
— Малость опоздали.— ипзким голосом сказал молодой чело-
век, сидевший напротив Ахавпп.
Ахавпп впервые видела его; опа с любопытством смотрела па
его руки, длинные, топкие, с отточеппыми ногтями. Опа так ув-
леклась, что нс. сразу обратила внимание па Гукаса, уже второй
раз спрашивающего ее:
— Товарищ, а что у вас, товарищ?
— Инспектор встретил меня неплохо,— сказала Ахавпп,— в
общем он принимает требования. — Опа начала подробно расска-
зывать о своем визите к Рушапяпу.
— Одни цветок еще пе делает веспы,— усмехнулся Агасп.
Патрикяп задумчиво прошелся ио комнате. Потом оп посмот-
рел па ребят:
— Вы на передовых позициях пашой сегодняшней борьбы,
ото признает даже противник. Не исключена возможность столк-
новения. Этот Понтий Пилат,— он намекал па Тюросяна,— и офи-
церы гарнизона, которые едят и пьют с африковымп, могут при-
бегнуть к сило... А вы сами будьте бдительны. Надо подумать
о самозащите, пп одного необдуманного шага! Избегайте излиш-
ней горячности п суеты... Разъясняйте учащимся, что, посмотри
112
на справедливость требований, бороться как со школьной админи-
страцией, так и против родителей будет довольно трудно. Завтра
я повидаюсь кое с кем из влиятельных лиц... Вечером снова
встретимся.
— Надо пе защищаться, а нападать,— неожиданно возразил
сидевший напротив Ахавпп молодой человек в кителе адвоката.
Ребята повернулись в его сторону: самоуверенность незнако-
мого человека пе поправилась им. Л оп настаивал на своем.
— О какой самозащите может идти речь, когда с каждым
днем усиливается влияние большевизма па массы? — Оп повер-
нулся к Патрпкяпу. Голос его зазвучал напористо и .звонко: — Вы
даже и сегодня пе чувствуете, па чьей стороне сила, пе можете
отмежеваться от капитулянтов, главари которых в Петрограде
перешли в буржуазный лагерь. Нс зря вам такую оказали честь —
приняли представителя в городскую управу. Л мы у себя в Алек-
сапдрополе выступили с независимым списком и провели в Думу
десять депутатов.
Рабочим парням, пришедшим с Сиротой Сааком, уже пра-
вился этот человек.
— «Будьте осмотрительны! Избегайте горячности!»—уже от-
крыто издевался Геворк.—«Защищайтесь и еще раз защищай-
тесь»... Подобные советы еще никогда по приводили к добру...
Пет. Необходимо наступление! Надо связаться с рабочими и сол-
датами, разъяснить им, что борьба учащихся — это их борьба,
они поймут,— резко и горячо настаивал Геворк. — А вы — «пого-
ворю с влиятельными людьми»... Кто же опи, влиятельные люди,
начальник опар.хпп пли кто-нибудь другой?
— Почему именно начальник епархии? — У Патрикяп» об-
висли щеки, он выпятил губу и сразу стал похож на обиженного
ребенка.
— Да потому, что самое влиятельное лицо в городе — епископ
Хорен.
— И еще губернский комиссар,— усмехнулся Гукас.
— Да что нам эти влиятельные лица! Надо протянуть руку
простым людям... Они, только они, объединившись, помогут вам.
Товарищ Шаумяп говорил о том же.
— Давайте соберемся и обсудим вопросы тактики,— предло-
жил Патрикяп. — Это ведь пс партийное собрание, молодые то-
варищи хотели посоветоваться, я и тебя пригласил...
— Пам нечего скрывать от молодежи,— упорствовал Ге-
ворк. — О забастовке мне еще рассказали дома. Действуя разоб-
щенно, мы по добьемся ничего, пас просто задушат... Надо, чтобы
в этой забастовке приняли участие все школы, и незамедлительно.
Прежде всего падо выставить па публичный позор и изгнать из
гимназии Рппспмо инспектрису, эту черносотенцу, и заставить,
да, заставить принять справедливые, кстати весьма умеренные,
требования учащихся...
113
Сидевшие за столом призадумались: им были по душе слова
юриста.
— Еще о родителях,— сказал, помолчав, Геворк. — Мпе зпа-
комы здешние правы, я знаю эту мещанскую среду... Какой ро-
дитель пойдет против школьной управы, попечителей, попов, чи-
новников, против начальства епархии?..
— Пз тысячи одип,— воскликнул Гукас,— да п то вряд лп...
— Значит, речь может идти об одном — вырвать молодежь
из-под родительского влияния. Убеждать родителей бесполезно,
слишком мало осталось времени. Сейчас, в атмосфере общего воо-
душевления и товарищеской солидарности, это легче будет сде-
лать.
Патрикяп пе возражал. Не хотелось поднимать здесь спор.
Надев пальто, оп медленно пошел к выходу. Вслед за ппм вышли
Геворк и Арменак с группой товарищей.
— Вот это большевик! — воскликнул Сирота Саак, уже когда!
опп спустились во двор.
— Кто этот молодой человек? — поинтересовалась Ахавпп.
— Оп сопровождал Степана Шаумяна. — Гукас больше ничего
по сказал, ио и этого было достаточно...
3
Было уже за полдень, когда Гукас и Ахавпп с листовками
предвыборных воззваний появились в аллее бульвара. Перед клу-
бом они увидели Севачеряпа и поспешили туда.
— Обман чистой воды. — Севачеряи шагнул им навстречу. —
Прислали в школу человека: мол, родители хотят что-то сказать,
пригласили пас, а пустили одного только Сашу.
— Как бы Саша пе попал в беду,—встревожилась Ахавпп.
Гукас задумчиво посмотрел в сторону парадного подъезда,—
там стоял швейцар и в полумраке толпились какие-то люди.
— Пошли!—крикнул Гукас и повел товарищей к Новоцер-
ковпой улице, там находился черпый ход в клуб.
Дверь была па крючке.
— Есть у кого ножик? — спросил Гукас.
— Перочинный,— предложил Севачеряи. — Подойдет?
Не прошло п мипуты, как Гукас открыл дверь. Опп вошли,
заперлись изнутри и по узенькой темной лестнице подпялпсь в
вестибюль. Оттуда по хорошо знакомым ступенькам опп пот,пя-
лпсь па балкоп п посмотрели па сцену — ту самую, с которой в па-
мятный вечер Саша возвестил о свержении царя. Там за столом
сидело десятка два люден: инспектора гпмпазпп, господин
Мкртич Мусппяп — директор-распорядитель Шустова, двое пз
рода Африковых...
Председательствовал известный в Ереване владелец бапп па
Новоцерковпой улице господпп Константин Иоаппесяп. Высту-
пив вперед, инспектриса гпмпазпп Гппспме, одетая во все белое,
111
внимательно разглядывала Сашу в лорнет. Опустив лорнет, опа
покачала седой головой и обратилась к «заправилам» города:
— Болтают—«свобода!», и каждый делает что ему заблаго-
рассудится... Рабочие устраивают забастовку, приказчики устраи-
вают забастовку... все, кому пе лень. Л теперь п учеппкп устра-
ивают забастовку... Я спрашиваю вас, господа, где это слыхано,
чтобы яйца учили курицу?
Послышался смех и сдержанные голоса одобрения.
— Пожалуйста, просим, Евгения Минаевпа,— пригласил пред-
седатель.
Вместо исчезнувшей, как привидение, старухи появилась,
шурша своими шелками, инспектриса прогимназии.
— Если паши кроткие девочки вышли из-под узды,— басом
заговорила она,— то виной этому мальчишки... — Опа ткнула
пальцем в сторону Саши: — Вот храбрец и ему подобные молод-
чики. Это опп своим пагубным примером портят моих учениц...
Есть одпо средство против этой эпидемии — уничтожить очаг за-
разы...
Саша, сморщив лоб, сказал упрямо:
— Мы пе отступим. Мы будем бороться.
Зал недовольно зашумел.
— Прошу дать мпе слово! — крикнул сидящий во втором ряду
молодой мужчппа и, не дожидаясь приглашения, поднялся па
сцепу.
— Кому имею честь дать слово? — спросил председатель.
— Присяжный поверенный Геворк Атарбекяп, депутат Го-
родской думы Алексапдрополя,— представился on. II быстро за-
говорил:— Моя сестра Анжелика и брат Липарит—ученики
седьмого класса: Липарит — мужской гимназии, кузина учится
в гпмпазпп Гипспме.
Зал угомонился. Солидный человек этот пришелец. Повысив
голос, оп продолжал:
— Меня удивляет чудовищное безразличие родителей к обра-
зованию своих детей. — Зал насторожился. — Они молчат даже
теперь, когда справедливую борьбу учащихся за своп права здесь
называют бунтом!
— Вон, вон отсюда! — раздался пронзительный крик тщедуш-
ного старичка в желтом кителе.
В эту минуту вскочил с места высокий круглолицый военный
с пшеничными усами. Мощный бас его перекрыл шум:
— Вот я сейчас рассчитаюсь с ним!
— Это Платонов, полковник Платонов,— послышалось со всех
сторон.
— Оставь, бога ради,— удерживала полковника соседка
справа.
— Вот кто ваша опора — черносотенное офицерье! — презри-
тельно бросил Атарбекяп с трибуны.
115
— Большевистская зараза! — прогремел бас полковника. Оп
пытался вытащить из кобуры наган, женщины удерживали его.
Геворк невозмутимо ждал, опираясь о трибуну, — ждал, когда
собрание утихомирится. С балкона раздался резкий юношеский
голос:
— Долой монархистов! Долой тиранов!
— Да здравствует свобода! — крикнул вслед за Гукасом Се-
вачеряи.
— Да здравствует свободная школа! — отозвался со сцепы
Саша.
— Отдайте своп голоса за список помер пять! — снова прозву-
чал голос Гукаса. II в разбушевавшийся зал, словно белые голу-
би, полетели листовки.
Раздались выстрелы. На головы людей дождем посыпались
осколки разбитой люстры.
Толкаясь и давя друг друга, люди бросились к дверям.
После этих событий прошло пе более часа... Гукас привел
Ахавпи в аптеку Шахпазаряпца. Еще несколько человек ждали
помощи. Девушка в белом халате перевязывала руку Ахавпи,
пораненную осколком стекла.
— Ты первая пз пас отдала кровь за победу революции,—
нежно сказал Гукас верной подруге своей.
Вскоре опп дошли до мужской гимназии. Ахавпи наотрез от-
казалась покинуть своих товарищей: каждую минуту им сейчас
грозила опасность...
4
Весь Ереван еще обсуждал случившееся в клубе, а Марго си-
дела за широким полированным столом в окружении застеклен-
ных книжных шкафов.
Мпого дней провела опа в безмятежной тпшипс, за полиро-
ванным столом пз красного дерева. Здесь в шкафах стояли тол-
стые фолианты рукописей па пергаменте с несравненными мини-
атюрами и богатейшими записями летописцев. Были здесь
рукописные труды древних историков, плоды долготерпения про-
славленных писцов и художников, делавших свое дело при свете
мерцающей коптилки. Как святая святых опи пронесли и сохра-
нили свой язык и свою литературу.
В одной из рукописей ярко был выражен национальный ха-
рактер трудолюбивого армянского народа, тянущегося к просве-
щению. Молодой библиотекарь прочел Марго эти скромные и
мудрые слова: «Умоляю тебя, читатель. Послушай, что поведаю я.
Пусть книга моя будет теое аманатом, береги ее и читай. Если
в плен попадет — вызволяй, свечой по закапай ее, слюнявым
пальцем страницу пе переворачивай и подло ее пе рви».
116
Который раз рассматривала Марго эту рукопись, и все силь-
нее охватывало ее чувство признательности ко всем тем людям,
которые создали п сохранили эти сокровища, спасли их от огня
и меча.
Трепетное волнение и многозначительная тпшпиа царили
здесь. Сюда приходили многие ученые мужи, застывали перед
рукописями из пергамента, подолгу разглядывали миниатюры,
нарисованные кошенилью. Л у нее, Марго, теперь было другое,
поглотившее ее целиком занятие: еще тогда, когда знаменитый
русской поэт с таким восхищением говорил об армянской поэзии
в «клубе» господина Аболова, а позже — в Ереване, в театраль-
ном зале Джаиполадовых,— уже тогда Марго стало стыдпо: она.
образованная армянка, плохо знает родную литературу. Те не-
забываемые дни сблизили ее не только со знаменитым армянским
поэтом, по и с армянской поэзией.
За этот месяц, проведенный в матепадаране, Марго прочла
мпого стихов и теперь, как тот многоуважаемый русский поэт,
чувствовала себя «открывательницей». Каждую строку Марго чи-
тает как бы вместе с далеким своим другом...
Библиотекарь, получивший образование у крупных ученых,
зпал вкус своей читательницы. Утром он обратил ее внимание па
тоненькую книжку «Ваап Терьяп — певец мечты, жажды и при-
мирения». Увы, то, что прочла Марго, послужило источником пе-
чальных сомнений.
«Не только осень утоляет сердце лирика. Гаснущий день имеет
своп загадочные чары, и солнце — этот извечный псточпик жиз-
ни, море света п тепла — пе имеет очарования для пего».
По неужели это верно, неужели оп по чувствовал очарования
солнца и потому уехал к дальним берегам холодной северной
роки? Нет, это не так, в глубине души она ие согласна, губы ос
шепчут:
Время бел п горя пронесется.
Радость лучезарная придет.
7Кпзпь. развеяв сумрак, улыбнется,
Солнце пад отчизною сверкнет!
II Марго уповает па будущее: он еще вернется сюда, па свою
щедрую солнцем родину.
Как хорошо здесь, в этой безмятежной тишине... Пз соседнем
комнаты доносится лишь тпхпй шелест переворачиваемых стра-
ниц: там работает с утра ученый библиотекарь. По вот открыва-
ется наружная дверь и, громко стуча башмаками, входит грузный
архитектор.
Оп теперь живет в Ани, в разрушенном городе-крепости, по
часто посещает матепадарлп. Сегодня оп чем-то раздосадован.
Едва скользнув взглядом по пой, буркнул «здравствуй» и прошел
к библиотекарю. А прошлый раз оп подошел, крепко пожал ей
руку и с веселым блеском в глазах пробасил:
117
— Здравствуй, моя девочка.
Да, он чем-то сегодня взволнован: там, за дверью, сокруши-
тельные, уничтожающие слова уже обрушиваются па голову ка-
кого-то невежды... Марго ясно себе представляет, как его боль-
шие, огпеппые глаза гневно сверкают, когда оп говорит:
— Я сказал ему: «Господпп, если я весь в муке, не думайте,
что я мельппк».
Доносится бормотанье молодого библиотекаря:
— Да пусть он бьется головой о камень — стоит лп волно-
ваться из-за такого олуха!
Марго, взволнованная, оставляет свою книгу. Наконец вар-
пет1 успокоился. Сейчас он читает какую-то рукопись своему
собеседнику. Голос его звучит уже, как всегда, глуховато:
— Араратский мир — уголок, полный драгоценных жемчужпп
искусства, который, словпо оазис, вырос и расцвел в древнем
мраке, вопреки тому, что оп был окружен и растоптан множест-
вом племен, способных лишь па разбой и разрушение.
Вот глубокий, словно из недр земли, голос замер па каменной
лестнице. Проводив варпета, библиотекарь вернулся в сопровож-
дении ладного, прпятпо одетого юпошп с клетчатой кепкой в ру-
ках. Марго обрадовалась: это Арменак.
— Вот вам каталог па армянском, русском, французском и
английском, можете ознакомиться,— указал библиотекарь па ма-
ленький столик, втиснутый между двумя шкафами.
Армепак торопливо сел и углубился в каталог, даже пс глядя
в ее сторопу. Самолюбие Марго было задето, опа тихо улыбнулась
себе: Армепак — полная противоположность Ваапу. Проходя вме-
сте с пей по Астафяну, увидел оп ученицу шестого класса гим-
назии Рппсиме Акопяп и, держа Марго за руку, заставил побе-
жать: «Какая красивая девочка, Марго, пойдем же, познакомь...»
Все еще улыбалась Марго юношескому озорству Ваана, когда,
топоча и громко смеясь, вошел Махмуряп.
— Его преосвящепство пашел выход — закрыть академию, ужо
второй раз в этом году... — оп захохотал.
— В самом деле? — удивился библиотекарь.
— Да, духовная академия без каждодпевпой молитвы п без
священного ппсапия в самом дело пемыелпма, его преосвящоп-
ство прав в своем решоппп. О Маргарит, как хорошо, что ты
здесь! — восклпкпул Махмуряп. Оп подошел к девушке. —
Я ворошил старые газеты, интересную штуку пашел для тебя...
Прошу! — Махмуряп вытащил из кармана пожелтевшую газету,
прочел громко: — «Пе па спежпые вершины Масиса надо взирать
с чаянием и пе па ветхий купол Эчмпадзппа, а па мятухцпеся
толпы городов, па трубы, висящие в пебе, па многоэтажные дома,
па шпрп полей, которые уже прорезает машина, и па обломкпгор,
крошащиеся от мощных взрывов динамита». Это пз лекции, про-
* В а р п о т — мастер.
118
читанной в апреле четырнадцатого года в зале музыкального об-
щества в Тифлисе.— прервав чтение, пояснил Махмуряп. — Л ты
говорила, почему уезжает, оставив солнце и море, как бы ему пе
стало хуже. Оп не мог пе ехать, я тебе говорю, это — его путь, это
путь всех нас. Пусть пишут эти писакп что им вздумается,—
воскликнул Махмуряп, уже гневаясь. — Пусть говорят, что оп
певец осиротевшей души и умирающей осени! Чушь!
— Пет,— покачала головой Марго. Об этом Ваап ничего не
сказал ей, оп предпочел ласковые слова грустным воспоминаниям.
— Такие вещи не проходят бесследно,— сказал Махмуряп.
Арменак уже несколько раз поглядывал в его сторону, даже
приподнялся было, выискивая удобный момент, чтобы поздоро-
ваться с уважаемым учителем, по Махмуряп, увлеченный своими
мыслями, никого по видел кроме Марго... Вдруг оп резко повер-
нулся п заметил юношу.
— Армепак! — бурно воскликнул он. — Что ты тут дела-
ешь? — Он размашисто подошел к юноше и взял лежавшую пе-
ред ним па столе объемистую тетрадь. — Посмотрим, посмотрим...
Ага! — П громко прочел: — Ллпшап, «Лйрарат— страна Армян-
ская»; Лчаряп, «История Святого Месропа и изобретение алфа-
вита, источники и комментарии»; Гатрджяп, «История армянской
письменности»; Генрих Гельцер. «Краткая история армян»; Ягу-
бян, «Вапскпо надписи и пх значение для истории Ближнего Вос-
тока»...
Махмуряп захлопнул тетрадь п разочарованно взглянул па
Арменака:
— Что же это ты? Армеповедепшо посвятил себя? Л я был
уверен, что ты углубишься во всеобщую псторпю.
Возвращая Армепаку тетрадь, он обратился к библиотекарю:
— Знаешь, Левой, это самый серьезный мой ученик пз епар-
хиалки. В истории его знания неоспоримы... Душой и сердцем
содействуй ему! Вам масленица, а нам доброй пасхи,— Махму-
ряп протянул руку Марго.— Па днях я отправлюсь, обязательно
передам твой наказ, пе беспокойся.
Марго по сводила глаз с Арменака. Впервые опа видела, чтоб
Махмуряп так хвалил своего ученика.
Заместитель ректора академии, естественник Тер-Погосяп еще
два года назад рассказывал, как Махмуряп поставил всему пер-
вому курсу двойки, а одни студент заработал даже «кол». Оп ни-
кому нс делал снисхождения. Считал, что попустительство — ко-
рень всех зол в школе, оно порождает невежд, людей, бесполез-
ных для общества.
Помнится, когда Махмуряп был у них дома, оп рассказывал:
— Ученики послали ко мне депутацию. Выбрали самых ра-
дивых. «Господин Махмуряп, г.ы чересчур строги». Я спросил
у них: «Вы видите ту степу?» Опп: «Да, впдпм». — «Если обстре-
ливать эту степу горохом, что станет с горохом?»—спрашиваю я
их. «Отлетит, господпп Махмуряп»,— отвечают они мне. «Ну,—
119
сказал я им тогда,— я для вас вот эта степа, а ваши слова —
горох, понятно?»
Арменак встал и подошел к Марго.
— Извините, я приходил, вас пе было дома.—II с серьезным
лицом спросил: — Вы не скажете, чьи слова чптал оп... — Арме-
нак не знал, как сказать: «господин» или «товарищ»,—господни
Махмуряп? Торьяпа, да?
Вошел библиотекарь вместе с Агаси. Агаси поздоровался с
Марго и заторопил Арменака:
— Пошли. Знаешь, академию закрыли.
— Я зпаю,—вздохнул Арменак.
— Быстрее,— потяпул его за рукав Агаси, заметив, что тот
уставился в каталог.
— Что произошло в Ереване? — с тревогой спросила Марго.
Агаси в двух словах рассказал.
— Я тоже с вами, подождите несколько минут,— попросила
Марго.
— Пошли,— пригласил Агаси.
Марго закрыла книгу. Заниматься этим приятным делом се-
годня и впрямь ей нс было суждено.
гл л вл о дин В Л дцл тл Я
1
После родительского собрания, имевшего столь печальный
исход, борьба учащихся вступила в новую фазу. Парод разделил-
ся. Дома, в школах, па паперти — всюду и везде возникали же-
стокие споры, резко сталкивались противоположные мнения.
Губернский комиссариат подлил масла в огонь: в его офици-
ал! пом сообщении было заявлено, что забастовавшие учащиеся
захватили мужскую гимназию и намерены перекинуть заразу и
в другие школы.
Многие винили большевиков: это они подстрекают детей.
Повсюду упоминалось имя присяжного поверенного, депутата
Александропол। скоп думы, сеющего здесь смуту.
Некоторые упрекали преподавателей, ие сумевших справиться
с детьми. Находились и такие, которые стали обвинят!, пол-
ковника Платонова, вызвавшего несколькими пистолетными вы-
стрелами такое бедствие и создавшего работу для и без того чрез-
мерно занятого фельдшера По гос а н провизора Шахназа-
рян ца.
Разлад просочился п в сроду преподавателей. Посланные в
Кавказский учебный округ телеграммы оставались без ответа. По
дошедшим слухам, у начальства округа идет кругом голова...
120
Оказывается, и в Баку, и в Тифлисе, и в Бутапсп, п в I япдже —-
повсюду в эти дпп происходят ученические забастовки. 11 каждый
инспектор до получения указаний «свыше» делал все, чю ему
заблагорассудится.
Инспектор Ереванской мужской гпмпазпп оказался преду-
смотрительным. Он по-прежнему пе применял силу, предпочитая
урегулировать конфликт мирным путем. II его подчиненные це-
лыми днями ходили по домам, упрашивая родителей вернуть на
истинный путь «блудных» детей. Инспектор был уверен, что рано
пли поздно это возымеет действие.
Евгения Саркпебекяп — грозная инспектриса женской про-
гимназии — изменила свое поведение. Она позволила забасто-
вочному комитету вести занятия в своей школе. Учителями были
старшеклассники гимназии. II в подтверждение своего свободо-
мыслия даже разрешила им иметь своего инспектора пз уча-
щихся.
Относительно благополучно было в жепской армянской школе.
Ученический комитет, идя навстречу господину Рушапяну, ко-
торому вполне можно было доверять, позволил учителям самим
вести занятия. Исключение составлял господин Саркпс. Закон
божий был изъят из программы. Господин Саркпс целыми днями
слонялся теперь без дела по Астафяпу, кляпя эту жизнь и понося
безбожников.
Совсем по-другому обстояли дела в жепской гимназии
св. Рипспме. Самовластная инспектриса и слышать не хотела об
ученическом комитете. Опа приказала швейцару «обломать ноги»
любому смутьяну, вздумавшему проникнуть во вверенное ей
учебное заведение.
Гимназия Лидии Федоровпы Фпльбрапд прославилась па всем
Ближнем Востоке как строгое учебное заведение. Лала — дочь
макипского хапа,— пробравшаяся в ту памятную ночь в мужскую
гимназию, была здесь пе единственной персиянкой. У Фпльбрапд
получали образование многие девушкп пз гаремов Тавриза и Те-
герана. Сюда отдавали дочерей также и нахичеванские хапы.
И опп, как и сестры Седава из княжеской грузинской семьи, жили
в интернате. Строгий пансион гимназии привлекал каждого, кто
по хотел, чтобы дочь его пзоаловалась дома. Здесь девочки, при-
выкшие к шелкам и батистам, облачались в скромные сатиновые
платья, носили ботинки со шнурками — высокие, точно сапоги.
До самой поздней осени ходили они в соломенных широкополых
шляпах, которые постоянно срывал ветер, когда опп шли по го-
роду в церковь,— эти шляпы были предметом насмешек город-
ских парней.
Любовь, естественно, была в строжайшем запрете. Может
быть, поэтому в дортуарах почти у каждой можно было найтп
под подушкой зачитанный роман Чарскоп, Желпховской или
Лукашевсксй.
1?!
Да, любовь была под запретом, по все равно никакие строго-
сти ио могли помешать девушкам видеться со своими вздыхате-
лями. Порой пх посредником в любовных делах был сам почтен-
ный швейцар гимназии Порфирий Фортупатовпч. Оп был одних
лет с инспектрисой, носил окладистую бороду, закрывавшую ши-
рокую грудь, облаченную в золотистую ливрею. Оп обязан был
держать в страхе девушек.
Но разве мог оп отказать бравому казаку в лпхо заломлеппой
папахе, когда тот умолял позволить ему увидеться с «кузиной»
хотя бы па пять минут... Девушки, в свою очередь, ласково звали
его «Фортуной». Старик, при его грозной внешности, пмел по-
пстпне доброе сердце...
Одпако уверенность в преданности своих подчиненных пе
мешала Лидии Федоровне спускать па по4ь с цепи двух собак.
По увы! 11 это пе помогало. Девушки, приехавшие в пансион из
персидских гаремов, знали такие хитрости, которые п в голову
пе моглп прийти педантичной немке.
Тем нс менее Лидия Федоровна была уверена в совершенстве
своей системы вплоть до того мартовского утра, когда зашатался
и рухнул казавшийся незыблемым троп.
В то утро около десяти часов показалась группа гимназистов
с алым флагом. Ребята ворвались к семиклассницам.
— Россия свободна! Все па манифестацию!
Никто не обращал внимания на отчаянные крики Лпдпп Фе-
доровны, которая металась по коридору:
— Mesdames, пи классам! Mcsdames, прошу вас, по классам!
Окружив любимого своего учителя физики, девочки дружно
бросились иа улицу.
А сейчас, когда учащиеся бастовали во всем Ереване, только
в гимназии Фпльбрапд пе прекращались занятия... Занятпя-то
шли, по как! Гимназистки вывели из терпения директрису. Опп
учинили «итальянскую забастовку»—ходить ходили, по уроки не
готовили. А самые бойкие из них, присоединившись к Кларе,
вели вместо изгнанных учителей занятия в гимназии мальчиков.
В ту смутную осень 1917 года в Ереване создалось странное
положение, шаткое п переменчивое: в школах, содержащихся па
казенный счет, распорядителями большей частью были сами уче-
ники, п каждая школа имела своп собственные порядки.
Решением забастовочного комитета Коровое Севачеряп был
пазначеп инспектором всех школ Еревана с неограниченными
правами. Этот невзрачный, среднего роста парень до забастовки
пнчем по выделялся среди товарищей. Учился ои весьма посред-
ственно, преуспевая лишь в чистописании и русском языке. II не-
ожиданно для всех в первый же день забастовки он блеснул
красноречием п недюжинными организаторскими способностями.
Оп оказался весьма сообразительным — обошел дома гпмпазпетов
п велел матерям носить еду своим детям, участникам забастовки.
И опп теперь пе ощущали в еде недостатка. В узелках у ппх был
122
сыр п лаваш, в корзинах — виноград, хачабаш и мсхали, а уж су-
шеным абрикосам и грецким орехам не было счету... Превратив-
шийся в столовую шестой класс, по мнению мальчиков, ничем
пе уступал теперь ресторану прп гостинице «Франция».
2
Когда в одпо утро у ворот гимназии, осадив копей, спешились
казаки, во дворе начался переполох.
— К оружию! — надрывно кричал кто-то.
В гимназии было тревожно. Мальчики ходили с ружьями, вид
у ппх был решительный.
— Молодцы, ребята, правильно сделали, что взяли винтовки,
я же говорил, что они пригодятся! — воскликнул Севачерян, вхо-
дя во двор.
— Сейчас пе время для разговоров, срочно надо разыскать
всех пашпх, достать хоть из-под земли! — резко, по-военному
приказал Саша.
К нему подошел мальчуган, похожий на пего,— младший бра-
тишка.
— На-ка, возьми! — загадочно улыбаясь, оп протягивал брату
сверток.
Саша нахмурился:
— Кто тебе велел принести?
— Возьми, пригодится! — посоветовали подошедшие ребята.
Саша только сейчас заметил, что у многих гимназистов из-под
широких кожаных поясов торчат рукоятки револьверов. Тут были
разнообразные системы: «бульдог», парабеллум и даже тяжелый,
устрашающего вида кольт. Едва заметно улыбнувшись, Саша раз-
вернул тряпку и взвесил па ладони вороненый отцовский наган
системы «смит-п-вессоп».
Когда Гукас вошел в штаб, помещавшийся в седьмом классе,
Керовбе Севачеряп заканчивал речь, направленную против вар-
варского попрания священных прав юного поколения.
— Я считаю несовместимым с человеческим достоинством
отступать перед силами тирании.
Его поддержал Грант Сантурян:
— Если мы уступим, позор на всю жпзпь.
Сидя рядом с Агаси, Гукас внимательно разглядывал Сапту-
ряпа: па пем та же линялая ситцевая рубашка, что была осенью
позапрошлого года, когда оп появился среди беженцев во дворе
их старом школы. Его костлявый пос стал еще острее, лицо осу-
нулось. «Что у пего может быть общего с Тюросяном, спекулиру-
ющим на национальных чувствах истерзанного народа? Парню
задурили голову, отравили ядом национализма»,— думал Гукас.
Вошел Атарбекяп и сообщил, что у казаков пет приказа о
применении оружия.
Ш
— По это — пока... — подчеркнул он. — Тем не менее опп по-
лучили распоряжение строго охранять вход в гимназию. Тактика
ясна: испугавшись кровопролития, в гимназию прибегут родители
и постараются как можно скорее увести отсюда своих детей...
У ворот уже собираются людп.
С приходом Атарбекяпа ребята сразу же перешли к делу. Ра-
спустили по домам малышей. Парадный вход решили забаррика-
дировать. С грохотом тащили парты малышей, сваливали их у
подъезда. Комнату, где помещались учебные винтовки, поручили
охранять группе из восьми человек.
Наконец, самое главное — было решепо пи в коем случае пе
покпдать гимназию. Решплп также послать делегатов в казар-
мы — проспть помощи у революционных солдат.
Атарбекяп призывал ребят к бдительности п спокойствию.
— Нас пс оставят одних,— говорил он,— власть, правда, пока
еще в руках Платоновых и тюросяпов, по сила все равно у рабо-
чих и солдат.
В дверях появился неугомонный Аршавир, оставивший своп
пост:
— К пам в гости пожаловал господин Шустов! Собственной
персоной. Его сиятельство Василий Николаевич Шустов — пред-
седатель московского военио-спортивпого комитета, командор
императорского московского речиого яхт-клуба, кавалер ордена
Леопольда Бельгийского, кавалер ордена святого Владимира
четвертой степени... — Аршавир скороговоркой перечислял бес-
чпсленпые титулы Шустова, частенько упоминаемые в газетах.—
Продолжать дальше? — ухмыльнулся on. II, не дождавшись отве-
та, затараторил: — Член учетного комитета Ереванского отделе-
ния государственного банка, соборный староста ереванского Ни-
колаевского собора...
— Достаточно,— охладил его пыл председатель,— вполне!
— Что прикажете доложить? — отдав честь, спросил прыткий
часовой.
Агасп, пс доверяя шутнику, сам выглянул во двор. В самом
деле, по ту сторопу ограды стояла высокая, обитая блестящей
кожей, запряженная хорошо известными каждому еревапцу во-
роными копями карета. Кучер терпеливо ждал у ворот. Агасп
вернулся. Разгорелся спор: принять господина Шустова плп от-
казать?
II впервые решительное предложение Саши — пригласить по-
четиого попечителя гимназии — пе получило всеобщего одобрения.
— Пусть этот русский богатеи катится в свою Россию п там
обуздывает анархию! — сердился Грант Саптуряп. — А что каса-
ется его двадцати пяти титулов, пусть опп провалятся все вместе
с ним!..
— Извините,— прервал Саптуряпа Керовбе Севачерян. — Не-
большая справка! — Оп бросил фуражку па стол. — В мае тыся-
ча девятьсот двенадцатого года господин Шустов Василий Нико-
121
лаевпч вручил директору нашей гимназии чек па семьсот пять-
десят рублей, а тридцать первого декабря тысяча девятьсот две-
надцатого года «высочайшим приказом» был назначен почетным
попечителем мужской гимназии па три года!
— Каким «высочайшим приказом»? Николая Второго, что
ли? — засмеялся Лгаси.
— Это еще не всё,— пе унимался Севачерян. — В мае тысяча
девятьсот пятнадцатого года Шустов изъявляет согласие еще три
года занимать ту же должность почетного попечителя гимназии,
н двенадцатого ноября тысяча девятьсот пятнадцатого года «вы-
сочайшим приказом» господин Василий Шустов вторично был
утвержден почетным попечителем...
Ребята слушали с веселым удивлением. Севачерян, отдуваясь,
закончил свое сообщение:
— Предлагаю пригласить...
Саптуряп растерянно молчал.
— Пригласить почетного попечителя гимназии господина Шу-
стова! — распорядился Саша.
Выйдя за ворота, Аршавир громко объявил:
— Ученический комитет приглашает почетного попечителя
Шустова Василия Николаевича.
Шустов грузно вылез из кареты и, приблизившись к воротам,
остановился. Была открыта только калитка, он в жпзии пе про-
ходил через такую узкую щель. Поразмыслив, оп сиял шляпу,
пригнулся и боком протиснулся во двор. Калитка тотчас же за-
хлопнулась.
— Пе закрывайте! Со мной комендант города!—повелел за-
водчик.
Вооруженные гимпазисты только теперь заметили спутппка
Шустова, который вылезал из кареты.
— Относительно коменданта у меня распоряжения пет,— от-
дал честь Аршавир.
Шустов, поколебавшись с минуту, обернулся к коменданту:
— Сию мппуту! — и крупно зашагал в глубь двора.
Взбунтовавшиеся ученики приняли почетного попечителя пе
в штабе, а в кабинете директора,— это выглядело солиднее.
Шустов с ходу выразил неудовольствие: с комендантом горо-
да обошлись бестактпо, ого надо иепремоппо пригласить сюда...
— Зачем оп пожаловал? — спросил Саша.
— Губернская инспекция п корпорация родителей испросили
пас посетить гимназию для разрешения конфликта. Прошу не-
медленно впустить господина Шахпаропяпа, иначе я буду вы-
нужден оставить гимназию, как бы близко пи принимал к сердцу
ос интересы,— заявил Шустов.
— Есть смысл пам приглашать господина Шахпаропяпа? —
обратился Саша к товарищам.
— Ни в коем случае! — запротестовал Армепак. — Это по его
милости летом в Кантаре была пролита кровь армянского крс-
725
стьяшша н русского солдата. Я сам был очевидцем... Гарцуя па
белом жеребце, оп свершил свое черное дело.
Шустов сел на предложенный стул, всем видом своим выра-
жая нетерпение. Он догадывался, па что намекает одетый не-
европейски парень.
— В тот день я уезжал в село и только потом узнал об учп-
пенпом разбое,— вмешался Севачеряи. — Но я пе раз вмел удо-
вольствие видеть господина Шахпаропяпа на сцене. Какой это
бесподобный Свепгалп в «Трпльбп»! А его Кип, а Доп-7Куап!
По моему глубокому убеждению, заставлять ждать такого артиста
па улице — просто грех.
Агаси положит конец спорам:
— Господин Аршо Шахпаропяп пожаловал сюда пе в качест-
ве коменданта птп артиста, он послан делегатом от учебного
округа. Я думаю, надо пригласить.
Несмотря па осеннюю погоду, Шахпаропяп был в белой фу-
ражке, в светлом чесучовом кителе; энергичным жестом привет-
ствовал оп собравшихся и ласково стал оглядывать каждого.
Ребята, в свою очередь, с любопытством рассматривали комеп-
дапта-артпета. Демократизм коменданта восхищал Керовбе Сева-
черяпа. Саша, охваченный дурными предчувствиями, смотрел на
коменданта с подозреппем. Шахпаропяп и здесь себя чувствовал
как на сцепе. С грациозной непринужденностью оп сел рядом с
солидным Шустовым и широко улыбнулся.
— Мы вас слушаем,— обратился к почетному попечителю
Саша, занявший кресло инспектора.
— Я мпого лет подряд близко наблюдаю жизнь вашей гим-
назии,— преодолевая одышку, заговорил заводчик.— И должен ска-
зать вам, ребята, откровенно: вы заблуждаетесь... — Все насторо-
жились. — Предъявленные вамп требования по содержат ничего
путного, ничего нужного пн для вашей учебы, пи для граждан-
ского воспитания. — Од помолчат, потом, заметив в глазах ребят
недоверие, сказал торопливо: — Однако ваш покорный слуга и
господни комендант города, исходя из интересов мирного урегу-
лирования конфликта, ходатайствовали перед учебной управой
об удовлетворении вашпх требований. Это войдет в силу пока, до
всеобщего преобразования системы обучения... Мне известно,
что в Петрограде уже сейчас рассматривается проект этой ре-
формы.
Ребята слушали напряженно и озабоченно: что оп задумал?
Что этот многоопытный делец скрывает за своими хвещевапп-
ями?
— Я еще должен добавить,— продолжал Шустов,— Кавказ-
ский учебный округ пошел навстречу моему ходатайству, за ис-
ключением сущих пустяков, которые по своему характеру явно
неприемлемы в педагогике.
— Дайте вам посоветоваться,— попросил Саша. Опп верну-
лись в класс.
126
Севачеряи, нахмурив брови, наблюдал за ребятами; когда же
страсти улеглись, оп решительно поднялся:
— Вы что, ребята? Опомнитесь! Зачем пам все это нужно без
решающего голоса?
Ребята смотрели на него с педоумепием. Севачеряп понял:
только он одни может спасти товарищей от этого губительного
шага.
— История по простит пас! — патетически воскликнул он.—
У будущего историка будут все основания написать: «Гора ро-
дила мышь».
Тем пе менее решили пойти па компромисс; все поднялись с
места и ушли в учительскую. Севачеряп дал волю оскорбленному
чувству: обхватив голову ладонями, горько заплакал.
Гаюш влетела в учительскую в ту самую минуту, когда деле-
гаты округа уже любезно прощались с ребятами.
— Я убежала через окно! — крикнула она, едва переводя ды-
хание; вид у Гаюш был страшный: щеки горели, платье разор-
вано, туфли в пзвестп.
Шустов и Шахпаропян растеряппо остановились.
— Клару двое суток держат в прачечной... Двое суток ей пе
дают есть, только воду! — сбивчиво заговорила Гаюш. Она глот-
пула воздух п, успокаиваясь, объяснила более вразумительно: —
Лидия Федоровна заперла Клару: опа, мол, зачпнщпца. Когда
мы узпалп, пошли в учительскую, потребовали освободить Клару.
Опа закричала па меня н стала говорить гадкие слова... — Гаюш
сжала губы, гнев душил ее. — «Я убью тебя за эти слова! — крик-
пула я ей. — Возьму свой браунинг и убью! Пусть меня посадят...»
Тогда с памп затеяли переговоры... II потом — обманули. Схватили
с черного хода и посадили к Кларе. Мы долго стучали, по пикто
пам пе открыл. Потом я взобралась на плечи Ахавпп и Нуник,
залезла на окно и прыгнула в соседний двор... Собака схватила
меня за погу...
Ребята молчали. Только Саша, глядя па Шустова и Шахпаро-
пяпа, спроспл:
— К пам засылают делегатов, а сами чинят расправу? — Он
побагровел от ярости.
— Тут вышло какое-то недоразумение,— засуетился артист-
комепдант. — Мы все выясним, вы пе волнуйтесь...
— Да, да... мы разберемся,—пробормотал Шустов.
3
После их ухода долго ппкто не мог успокоиться, решплп за-
бастовку продолжать. Агаси предложил совсем прекратить заня-
тия, отказаться от любых переговоров п не покидать гимназию
До тех пор, пока нс выпустят девочек, пе отстранят Фпльбранд
и пе снимут осаду гимназии.
127
— Больше пп одной уступки,— прозвучал звопкпй голос Се-
вачсряпа.
Саптуряп был пе согласен и, поигрывая блестящей цепочкой,
резко возразил:
— Брать слова назад — клятвопреступление!
— Это кто же клятвопреступники, мы или они? — гневно за-
галдели ребята.
— Столкновения ппоземцев пе должны пас касаться. Немка
заперла еврейку, а мы должны подставлять себя под пули?! —
недоумевал Саптуряп.
— Значит, мы позволим издеваться пад Кларой? — сверкая
голубыми глазами, накинулась па него Гаюш. — Вы что хотите,
то и делайте, а я возьму и пристрелю эту старую ведьму!
— Барышня в мужской кепке... — усмехнулся Саптуряп.
— Это не твое дело, в какой я кепке! — закричала па пего
Гаюш.
Саша опять взялся за мраморный пресс. Саптуряп твердо стоял
па своем — оп считал клятвоотступленпем нарушение уговора.
— Саптуряп озабочен, как я понимаю, совсем пе соглаше-
нием,— вмешался Агаси,— «зов крови» пе позволяет ему встать
па защиту иноплеменной девушки. Ие так лп, товарищ Санту-
ряп?
Увидев вокруг себя недобрые лица, Саптуряп насупился.
— Я должен сделать одно сообщение,— заговорил оп,— пусть
услышит каждый, кто еще окончательно пе оглох. Уже пет ни-
какого сомнения... руль нашего ученического движения, заря-
женного национальными устремлениями, берет в свои руки анти-
национальная группа. Тиранические поползновения парализуют
общность устремлений...
Гимпазпсты напрасно старались попять всю сложность сапту-
ряповскпх умозаключений.
Саптуряп угрожал: еслп ребята согласятся с Агаси, оп будет
вынужден покинуть Центральный комитет п призвать армянское
ученичество записываться во вновь организованный молодежный
союз.
— Пусть это будет стихийным порывом нашего националь-
ного духа против проникновения германофильского большевизма
в армянскую действительность! — Тяжело дыша, Саптуряп уселся
на место.
Вперед шагпул Арменак.
— Наконец-то вы скинули маску! — напал он па Саптуряпа.—
Вам трудно стерпеть, что армянские ученики, верные долгу то-
варищества, подпялпсь па защиту девушки другой национально-
сти... За что преследуют Клару? За пас! До сегодняшнего дпя,—
продолжал оп,— в этой гимназии обучались люди разных нацпо-
пальпостей: армяне, русские, татары, грузппы, айсоры и пемцы,
евреи и греки, п среди ппх пе было никакой розни. Наконец-то вы
сорвали с себя маску! — упрямо п грозно повторил Арменак.—
128
Вы задумали расколоть ученичество. Пе дадим! Мы знаем, отку-
да дует ветер. Прочли утром в передовице вашей жалкой газе-
тенки: создается «дашнакский молодежный союз» при библиоте-
ке, официальном месте сборищ ваших лидеров — господина
Тюросяпа п ему подобных, делающих карьеру на трагедии па-
рода.
— Не смей пачкать наших национальных деятелей! —отчаян-
но крикнул Саптуряп.
— Тоже мне — деятели! — усмехнулся Арменак. — Сейчас вы
сами затронули нашу национальную честь. По армянские учащи-
еся не пойдут за вами. — Арменак пемпого помолчал и заговорил
с повой силон:—Армяне, жертвы тирании и варварства, изгнан-
ные с родной земли, скитались по многим странам. В своп объя-
тия принял беженцев русский человек, который большевиков
считает избавителями от сегодняшней смуты и анархии. Что ка-
сается немцев,— Арменак, увлекшись, говорил так, словно читал
с кафедры лекцию,— то большевики действительно союзничают
с немцами. Только весь вопрос — с какими? С Карлом Либкнех-
том, с тем самым, ко горою заточили в тюрьму, и даже в заточе-
ния оп сегодня — пыл.ющпй факел свободы, что освещает путь
немецкому рабочему. Мы навсегда отказались от национальной
ненависти!
— Кто против паелльствеппого внедрения большевизма, в
чьих венах течет кровь армянина, пусть покинет это логово пре-
дателей! — бросил Саптуряп, зашагав к дверям. За ним почпялось
человек десять.
— Раскольники! —крякнул нм вслед Агаси.
— Трагедия! — прохрипел Севачеряп, кидаясь к двери и пы-
таясь загородить ее.
— Какая трагедия? Это обычное дезертирство, больше ниче-
го,— невозмутимо пояснил Саша.
— Откажитесь от этого шага, подумайте, вы уходите в такой
роковой для пас всех момент... — упрашивал Севачеряп Санту-
ряиа.
— Никаких уговоров и никакого насилия!—бросил ему тот
в лицо. — Да, зов крови диктует нам сохранять национальную
самобытность...
— Во имя чего же мы боремся? — с горечью спросил его Ар-
менак. — Кто больше нас, марксистов, любит родной язык?
— Изменники! —крикнул пм вслед Саша.
Едва ушел Саптуряп, как все услышали звонкий голос Арша-
вира:
— Казаки хотят захватить гимназию!
Саша и Агаси побежали во двор.
— Эй, кто у вас тут главныи, позовите сюда! — крикнул им
стоявший за оградой офицер с пшеничными усами. Казаки в два
ряда оцепили ворота, оттеснив назад родителей.
б Рафаэл Атаян
129
— Что вам пужпо? — с усилием спросил Саша.
— Вам дается тридцать минут. Если вы за это время нс очи-
стите гимназию, мы откроем огонь. Это приказ полковника Пла-
тонова.
У ворот показался Сашип отец в черном мундире почтового
чиновника. Сегодня у него был очень важным вид.
— Умоляю тебя, уходи! С матерью плохо... Пе затевай крово-
пролития.
— Пе могу,— ответил Саша,— пе могу... Я буду со своими
товарищами до конца... Ты же знаешь — паши требования спра-
ведливы.
Ребята собрались вокруг своего вожака.
— Пе отступим перед тиранией! — звонко, как со сцены, вы-
крикнул Саша.
Выбежали ребята с винтовками. Схватила винтовку и Гаюш,
опа училась стрелять в глубине двора. Казаки чуть отступили,
и тотчас кинулись к воротам родители. Каждый звал своего сына.
Ребята пе подходили и отмалчивались.
До слуха Аршавира донесся чей-то разговор — это священ-
ник сочувствовал отцу Агасн:
— Твой сын, я прослышал, пз вожаков? Ох, господи, до чего
мы дожили, Гевоид-эфепдп! Сыновья забывают отцов.
— Они ратуют за армянский язык и армянскую историю —
правда на их стороне!.. А вот движение против учителей я осуж-
даю,— хмуро отвечал отец Агасн.
Саша собрал всех, у кого было оружие.
— Покинуть гимназию равносильно капитуляции,— сказал
оп, внимательно глядя товарищам в глаза.
— Пас не оставят одних, это невозможно! — уверенно сказал
Агаси.
— Сейчас мы — как бойцы осажденной крепости,— горько
улыбнулся Арменак.
Гулко раскатился одиночный выстрел.
Саша взглянул на часы:
— Это сигнал... Осталось десять минут.
— Пе бойтесь, это я! — Гаюш вбежала в коридор запыхав-
шись.
Саша сурово посмотрел па псе. Агасп — педант в отношении
дисциплины — на сей раз украдкой улыбнулся Гаюш.
— Отдай ружье,— приказал Саша.
— Я?! — удивилась Гаюш.
— Да... Сейчас же!
— Если так, я уйду совсем.
— Пе уходи... По больше, смотри, не вздумай без толку
стрелять! — сказал ей Агасп.
— Осталось пять минут, пошли,— позвал Саша.
Ребята гурьбой вышли во двор.
130
Па карнизах стопалп и пыжились голуби. Одна белоснежная
иста слетела во двор, на ступеньки: мальчики сегодня забыли на-
кормить их...
— В ружье! — раздался приказ щеголя офицера.
— Что вы делаете! Ради Христа, пожалейте, они еще дети,—
обхватив ладонями белоснежную бороду, взмолился священник
Корюи Папчулазяп.
Саша подошел к воротам:
— Святой отец, попросите от нашего имени еще час, мы долж-
ны окончательно всё решить.
Гаюш бросилась к ограде.
— Стрелять? Кто вас звал, вы, царскпе прихвостни? Убирай-
тесь отсюда!!
Офицер в упор глядел па девушку. Оп молча поправил папаху
н медленным движением вытащил пз кобуры револьвер.
В эту минуту к нему протиснулся мальчуган и вручил запис-
ку. Офицер прочел записку, смущенно оглянулся... Около стенки
ювелирной .мастерской «Ван» стояла девушка, закутанная в гу-
стую вуаль. В звала его едва заметным движением руки.
Офицер взглянул па нее, растерянно пожал плечами. Казаки
стояли недвижно — ожидали команды. А за пх спинами толпи-
лись матери п отцы: шумели, и плакали, и кричали, умоляя де-
тей смириться...
Девушка в вуали смело приблизилась к офицеру.
— Ты что, Сопя, с ума сошел? — уловил Аршавир ее разгне-
ванный шепот.
Сейчас же по всему двору пронеслось: «Лала... это Лала!»
— Оставь своп глупости... Или ты забыл — сегодня Вера Хо-
лодная играет в «Иллюзионе»... Пошли!—снова услышал Арша-
вир торопливый шепот девушки.
— Молодец Лала! — восторженно улыбались ребята. Смелая
персиянка подвергала себя немалой опасности: узнай об этим ма-
дам Фпльбраид, она живо донесла бы отцу—макпискому хану,
в старик снова заточил бы девушку в аидарупе — во внутреннем
дворе гарема...
— Я тебе говорю, Сеня, пошли! Это ведь единственный се-
анс... — настаивала Лала.
— Ладно, сходим,— сказал офицер нерешительно,— по толь-
ко обожди немного... Я быстро!
Лала пе двигалась. Офицер легонько отстранил ее и, глядя
па ворота гимназии, погрозил револьвером:
— От о последнее предупреждение, еще минута...
Юные бунтовщики застыли в глубине двора.
— Вы слышите, слышите? — вдруг закричал Аршавир. Он
стоял опираясь па ствол «моспиа», как па палку, у самых ворот
и вслушивался.
Издалека донесся тяжелый топот и лязг металла.
— Солдаты,—зашелестела толпа,— везут пушки...
5
131
Саша шагнул к воротам.
— Песня,— прошептала Гаюш,— та самая, наша. Слышите?!
Вдали звучало раскатисто, мощно:
...Отречемся от старого мира...
В< ё ближе, ближе...
— У р-ра!.. Паши!.. — грохнуло во дворе гимназии, п испуган-
ные голуби взмыли в воздух.
’ От дружного топота сотрясалась мостовая. Офицер с револьве-
ром в руке оберпулся.
К нему неторопливо подходил плечистый, рослый солдат, от-
козырял и встал, придерживая рукой винтовку.
Офицер н солдат молча разглядывали друг друга.
— Кто вас послал сюда, господин подхорунжий?— прозву-
чал наконец бас солдата.
— Вас это мало касается,— едва сдерживая ярость, ответил
офицер.
— Ну а все же?
Офицер хмуро оглянулся на казаков, ответил:
— Мы должны очистить гимназию от смутьянов. Эго приказ
полковника Ила голова...
Солдат пожал плечами:
— Ну откуда тут смутьяны? Здесь же водь дети, школьники...
Эх вы! — Смерив офицера презрительным взглядом, сказал хо-
лодно и грозно: — От имени Совета солдатских депутатов требую
немедленно очистить ворота!
— Я пе имею права нарушить приказ начальника гар-
низона.
— В таком случае будем говорить по-другому... Со мной сот-
ни штыков, два «максима» и орудие. Соображаете?
Столпившиеся вокруг родители рассматривали выстроившуюся
перед мастерской «Резонанс» вооруженную роту.
— Пушка! — крикнул Аршавир, влезший па ворота. — Боль-
шая... Разворачивается...
— Вы ответите перед трибуналом,— злобно и растерянно бор-
мотал офицер.
— Отвечу,— спокойно сказал солдат.
— Эскадрон, но копям!
Через минуту казаки скрылись за поворотом. Парадный вход
был очищен. Родители бросились во двор обпить своих детей.
— Лала! Лала! — выкрикивала, подпрыгивая па место,
Гаюш. — Где же ты, Лала?
Персиянка исчезла.
— Паш товарищ.- Ваня Китаев,— сказал ребятам Гукас, дер-
жа за руку командира-солдата.
— Слава русскому солдату! — крикнул Севачеряи, размахи-
вая фуражкой, черный лаковый козырек ее сверкнул на
солнце.
132
k
Отряд Китаева остался охранять гимназию. Казаки спешились
неподалеку за углом и расположились там в ожидании новых
распоряжении... Двор гимназии вскоре почти совсем опустел. Ре-
бята разошлись по домам.
Саше но хотелось домой, ои ие мог простить отцу: в эти такие
трудные дин он не слышал от пего ничего кроме упреков... Об
ужине решили позаботиться Согомоп и Аршавир.
— Пошли освобождать девочек! — говорила Гаюш Китаеву,
хватая его за рукав.
^тром в дверях мужской гимназии Гукаса встретила Лхавпп.
Опа была бледна, с повязкой на руке.
— Как вам удалось выйти? — кинулся к пей Гукас.
— В полночь пришла Гаюш вместе с «Фортуной», и оп гово-
рпт: «Па ваше счастье, Лидия Федоровна уехала в Тифлис»...
— Злая ведьма, черпая сатана, поехала жаловаться,— сердито
проговорил Аршавир.
Показался Китаев.
— Поздравляю вас, товарищи! —закричал оп еще в дверях. —
Солдатский Совет отстранил от должности начальника гарнизон.»
полковника Платонова. Их благородие ночью укатил в неизвест-
ном направлении.
Появилась Гаюш, в кепке, с браунингом, растрепанная п воз-
бужденная.
— Паша мадам готова!—крикнула опа.
— Евгения Мипаевпа приняла паши требования,— разъясни-
ла прибежавшая вслед за Гаюш Пунпк. — «Только чтобы я
больше пе слышала этого мерзкого слова «забастовка». Так ска-
зала опа.
— Молодцы, девушки,— подбадривали их солдаты.
— Товарищи, товарищи!..— Новоиспеченный инспектор про-
гимназии бежал как сумасшедший, волосы — торчком, пиджак
расстегнут. — Товарищи! В Петрограде восстание...
— Ура-ра!..— загремело во дворе гпмпазпп; от мощного гро-
хота сидевшие па карнизах голуби дружно взмыли вверх.
Когда немного успокоились, Гукас схватил за руку Арменака:
— Кто тебе сказал?
— Телеграфисты явились к товарищу Патрикяпу, принесли
эту весть,— сообщил Арменак. — Волыпевнки-моряки захватили
большой мост на Неве, петроградские рабочие овладели теле-
графом, железной дорогой.
— Пошли па телеграф! — крикнул кто-то.
Ребята гурьбой вышли на улицу и смешались с солдатами.
Девушкп шли вместо с ними. Гукас намеренно повел товарищей
через площадь: пусть попробуют теперь их тронуть!
В толпе у дверей комендатуры Гукас увидел Павлика в мох-
натой шапке.
133
— Видишь этого негодяя? — повернувшись к Ахавпп, кивнул
Гукас в сторону своего бывшего одноклассника. — По его мило-
сти я провел ночь в комендатуре.
И Гукас в двух словах рассказал, что с ним стряслось.
Вышли к телеграфу. Здесь во всю длину улицы стояли фаэто-
ны, битком набитые чемоданами и коваными сундуками.
— Сейб, быть добру! Я вижу, здорово повезло тебе сегодня,—
приветствовал старого знакомого Гукас.
— Что и говорить... Сам Шустов удостоил нас чести!
— Не может быть!
— Л ты что думал? — подмигнул Сетю. — Видишь, сколько
барахла? Везом на вокзал... Собирается в Джульфу, пз Джульфы
в llepcmo, а оттуда — во Францию, прямо до самого Парижа, ви-
дал?
— Кто тебе все это сказал?
— Его собственный фаэтошцпк, Митрофан.
Пз широких дверей телеграфа собственной персоной появился
сам Василий Шустов. Оп был в синем пальто и мягкой, глубоко
надвинутой шляпе. Прохожие с любопытством рассматривали за-
водчика.
— Крысы покидают тонущий корабль,— восторженно произ-
нес Агаси.
— Ото тот самый Шустов, хозяин коньяков?—спросил Китаев.
— Счастливого пути, Василий Николаевич! Счастливого пу-
ти! — звонко крикнул Аршавир, когда именитый гражданин са-
дился в карету.
Шустов вполоборота посмотрел па маленького гимназиста —
впервые в жизни этот господни нарушил правила вежливости,
оставив без ответа доброжелательное приветствие.
Карета тронулась. За пен тяжело, как похоронная процессия,
двинулись остальные экипажи, поднимая за собой клубы пыли.
Вскоре в дверях телеграфа показался Махмуряп. Спускаясь
вниз, он приветствовал ребят и девушек так же, как и в день
свержения царя.
— В Питере Лепин у власти... Керенский скрылся... Вы по-
нимаете, что это значит?..
— Товарищ Махмуряп,—торопливо заговорил Гукас,—я вам
привез письмо, по вас тут пе было...
— От кого?..
— От Шаумяна.
— Ты был в Ваку?
— Я его встретил в Алексапдрополе.
— Вот тебе на! — удивился Махмуряп.
— Еслп хотите, я быстро сбегаю домой и принесу. По я пом-
ню содержание... — 11 оп слово в слово пересказал записку.
— Отлично! — воодушевился Махмуряп. — Я его непременно
там встречу. — И, показав рукой в сторону железной дороги, про-
говорил негромко: — Уезжаю сегодня... II тебе теперь открыт
13J
путь в Пулково,— обратился он к Гукасу. — Приезжай. Отыщешь
меня \ Ваапа Теркина, Невская, 40. Запиши: Невская, 40, квар-
тира 25. Там мепя найдешь в любое время.
— Непременно приеду,— ответил Гукас и взглянул па Ахавпп.
Глаза ее были полны радости. Ода хотела что-то сказать Махму-
ряну, по по смогла.
Собравшаяся возле телеграфа толпа радостно гудела. На фа-
саде, в простенке между окнами, появился огромный красный
транспарант. На нем торопливо было написано: «Ленин провоз-
гласил мир!»
Казалось, магической силой обладали эти простые слова. Че-
рез час город нельзя было узнать. Солдаты — армяне и русские —
повысыпали пз казарм, покинули больницы раненые в коричне-
вых халатах, к ним присоединились рабочие из семи типографий,
с механического завода Тер-Аветнкова, виноделы Шустова, ко-
жевенники Тарханова.
Вырвались из приютов ребятишки с изможденными, желтыми
лицами. Тянулись к телеграфу вдовы, беззащитные старики, обо-
рванные и немощные беженцы. Все завороженно смотрели па
незамысловатый транспарант.
У телеграфа собрались и оставившие Кантар крестьяне. Дед
Маркар говорил им:
— Ленни, что дал пам мир, нынче по справедливости разде-
лит землю. Пусть даст господь силу его рукам!
Расталкивая люден, пробрался вперед бакалейщик Сако. При-
держивая на носу разбитые очки, оп долго взирал па транспа-
рант, словно па чудо, ниспосланное с небес, и, лишившись на-
чисто своего былого красноречия, смог только выговорить:
— Машалла! 1
Показался в толпе н сам Эмин в сопровождении господина
Рушаняпа. Сияв шляпу, оп то и дело глядел вверх, поминутно
оборачиваясь к педагогу, стоявшему недвижимо и строго, точно
в молитве.
Из уст в уста передавалось имя человека, который первый па
земле даровал мир исстрадавшемуся человечеству:
— Ленин, Ленни, Лепин...
1 Восторженный возглас: «Чудесно, великолепно’»
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Нудно моросил мелкий дождь. Густой туман поглотил дома,
улицы. Трудно определить — то лп вечер, то ли утро... Изредка
мелькали прохожие. По мокрой от дождя мостовой шагал паре-
нек в поношенной одежде. Пиджак набух, потемнел. Кепка про-
мокла насквозь. Но парень, пе обращая внимания па дождь,
останавливался перед подъездом, внимательно разглядывал зар-
жавевшие железные таблички па дверях. Дойдя до бронзовых
резных ворот, оп вчитался в тисненные золотом буквы и улыб-
нулся: «Императорская Лкадем1я Наукъ. Тифлисская обсерва-
Topin».
Он дернул щеколду. Дверь скрипнула и поддалась. В глубине
двора, густо обсаженном деревьями, показалось двухэтажное кир-
пичное здание с башнеобразной пристройкой, на верхушке кото-
рой медленно кружился на сером фоне неба анемометр.
Оп прошел внутрь.
— Вы по какому делу? — спросила его девушка.
— Мпе нужно поговорить с вашим управляющим.
136
— Пройдите вот в эту комнату, Рудольф Фомич сейчас
там.
За большим письменным столом восседал красивый седой
мужчина. Густые усы и окладистая белая борода делали его по-
хожим па патриарха.
— Садитесь, молодой человек,— пригласил мужчина, внима-
тельно разглядывая юношу. — Чем могу служить?
— Я приехал работать... и учиться у вас.
— Работать и учиться?.. А что вы умеете делать?
— Ничего особенного, но я готов делать любую работу, только
Гы изучать астрономию.
— Это весьма похвально,— постукивая по столу длинными
пальцами, мягко произнес Рудольф Фомпч. И, откинувшись па
спинку кресла, добавил:—Л вы знаете, молодой человек, что
ваша обсерватория физическая, а не астрономическая? Вы пони-
маете разницу между ними?
— Понимаю.
— Разница, молодой человек, заключается в том,— Рудольф
Фомич пе счел излишним растолковать ему,— что астрономиче-
ская обсерваторпя изучает звезды, явления, происходящие в кос-
мосе, а физическая обсерватория занимается изучением явлений,
имеющих место на поверхности земного шара, на пашей планете
п в ее сферах...
— Попятно.
— Л вас интересует астрономия, явлеппя космического по-
рядка, пе так ли?
— Верно.
— Теперь, как сами видите, вы явились пе по адресу.
— Да,— согласился посетитель. Он понимал, что ему надо
встать и бежать отсюда без оглядки — туда, па мокрую мостовую,
затеряться в густой пелене тумана.
— Кстати, я забыл спросить, как вас зовут и откуда вы при-
ехали...
— Пз Еревана, а зовут Гукас Гукасян.
— Постоите... постойте... Гукас Гукасян из Еревана... — за-
думался Рудольф Фомпч. — Л вы нам раньше ничего не присы-
лали?..
— Посылал...
Рудольф Фомпч наклонился пад выдвинутым ящиком стола
и вытащил оттуда папку.
— Гукас Гукасян из Еревана... — заговорил оп вновь,— вспом-
нил, па тетрадной страничке... — Глаза у пего заблестели. — Сей-
час посмотрим, не изменяет ли мне память... Ереван, Вторая Бе-
зымянная, 18, — обрадовался он, разыскав нужную бумагу. И стал
внимательно читать исписанную мелким почерком страницу. —
Стало быть, ты уже опытный астроном. Молодец, ты даже учел
ощущения слепого! Это ценно. Жаль, что пишешь с ошиб-
ками...
137
Гукас был рад: его юношеские увлечения пе прошли мимо
внимания этого почтенного человека. Обидно только, оп корил
его за орфографические ошибки.
— Если захочешь остаться у пас, дел найдется много,— за-
думчиво произнес Рудольф Фомпч,— по предупреждаю: раоота
может показаться тебе неинтересной. Да и оплата ие ахти какая.
Однако, коль скоро ты задумал стать астрономом...
2
Когда Гукас поступил в Тпфлпсскую обсерваторию, был ян-
варь 1918 года. В ту пору ему исполнилось девятнадцать лет.
Ровно месяц Гукас в Тпфлпсе. Он уже привык к своей ра-
боте — через день дежурит в обсерватории, проверяет апемо-
граф, барограф и термограф, записывает их показания. Допоздна
засиживается па работе, а затем спешит в свое скромное жилье
па Бирочной улице.
Есть у Гукаса еще одно запятпе, о котором и ведать пе ведает
Рудольф Фомпч.
Оп связался с местными товарищами и уже несколько раз
дежурил в редакциях большевистских газет, расположенных па
улице Гапповской. Записался и в хор юных пптерпацпопалистов
при союзе «Спартак». Гукас еле сводит концы с концами, по
доволен своей жизнью в Тпфлпсе...
Однажды утром оп пошел в бапю па крутом берегу Куры, по-
мылся всласть; вернувшись домой, съел скромный завтрак, со-
стоящий нз хлеба, смешанного с отрубями, сыра чортапа и ста-
кана чая с маленьким кусочком сахара. Покончив с едой, он
поспешил в обсерваторию. Во дворе его остановил парепь-грузип,
мастак по французской борьбе.
— Здравствуй, а пе померяться ли пам сплой? — II протянул
Гукасу горячие пончики: — Два мпе, два тебе — это чтоб не го-
ворил, что был голоден п потому проиграл.
— Можешь все четыре съесть, только выиграй,— улыбаясь
ответил ему Гукас.
Борис насильно вложил в руку своего противника два поп-
чика, завернутые в промасленную бумагу.
— Ну и вкуснотища, где ты только их берешь? — поинтере-
совался Гукас.
— Смотри пе проговорись,— подмигнул Борис,— прямо под
нашим домом, со стороны улицы, закусочная. Не бывал? Ай-ай-
ап, чтоб дом твой никогда пе рухнул... Входишь в закусочную, и
тебя сразу встречает девушка с родинкой па щеке. Пе девушка —
самшит... Скажешь ей: «Цпала, дай мпе попчиков Бориса»...
Приглянешься — даст. А в бильярд умеешь играть? — неожидан-
но спросил Борис.
13$
Гукас признался, что не довелось. Это была игра богачей, и
в Ереване в нее играли лишь в гостиницах да в офицерском
клубе.
— Да что ты? — II Борис, встав в позу заядлого бильярдиста,
отвел назад правую руку и быстро двинул ее вперед, воскликнув
при этом: —В левый угол, четырнадцатым шрахк!
Обступившие их мальчишки весело рассмеялись.
— Беру па себя: обучу тебя этой игре.
II вот Гукас уже в обсерватории—сидит два часа в комнате
синоптиков и читает. Ему по душе это занятие, как и утрен-
няя борьба. Оп берет карандаш и записывает: «Как приятно, что
желание изучить законы управления природой пыпе ощущается у
многих».
На пороге показывается Рудольф Фомич. Гукас удивленно
взглянул па учителя — оп был чем-то расстроен.
— Бог мой, что происходит!.. Бандиты хотят стать царями.
Гегечкори1 гнуснее наместника. Газеты позакрывали. Издан
приказ об аресте Шаумяна.
— Ые может быть! — вырвалось у Гукаса.
— Все может быть, молодой человек, и все бывает, к сожа-
лению,— с горечью проговорил старик. — В Александровском
саду будет митинг протеста. Митинг... А что оп даст?
Рудольф Фомпч вышел так же неожиданно, как и появился.
Гукас некоторое время сидел неподвижно. Потом отложил «Сфе-
рическую астрономию» Мюллера, которой так был захвачен, и
поднялся. Оп сел в трамвай, но билет, который стоил десять ко-
пеек, с сегодпяшпего дня стал стоить сорок. Пришлось сойти и
продолжать путь пешком.
Солнце уже догорало, когда оп, миновав Вороицовскпй мост,
добежал до Александровского сада. Люди запрудили дорогу. Гу-
кас вместе с другими свернул за ограду и подошел вплотную к
бассейну. Здесь развевались красные флаги, кто-то выступал с
пламенной речью. При упоминании имени Шаумяна толпа дрог-
нула, забурлила, подалась вперед. Гукас тоже протиснулся впе-
ред и прыгнул на каменный парапет.
Народу с каждой минутой прибывало. Пз верхней части го-
рода, со стороны Головинского проспекта, с красным знаменем
прошел в сад вооруженный отряд. Оратор — здоровенный детина,
грузин,— прервал речь. Неожиданно в верхней частп сада затре-
щали пулеметы.
— Долой провокаторов, долой предателя Жордаппя! — разда-
лось с трибуны.
Па глазах у Гукаса рухпула в цептре бассейна мраморная
статуя женщины с младенцем на руках. Откуда пи возьмись па
большом столе, служившем трибуной, показался Борис, сосед
1 Премьер министр меньшевистского правительства Грузии в 1918 году.
139
Гукаса. Схватив за руку оратора, оп пытался стащить его с три-
буны.
— Борис! — крикнул Гукас, по голос его потонул в грохоте
оружейных выстрелов и криках толпы.
Прямо у его пог раскололась большая глиняная ваза и пз нее
высыпалась земля. Гукас отпрянул назад. Какой-то мужчин»
в черкеске, окутанный дымом, целился в трибуну. Гукас схватил
осколок глиняной вазы и со всего размаху швырнул ему в голову.
Все это длилось, вероятно, какие-то минуты. Теперь Гукаса вме-
сте с толпой вынесло к выходу, за ограду. Показались мутные
волны Куры. А еще через несколько мипуг оп очутился па узень-
кой улочке. Здесь было тихо...
Гукас перевел дыхание. Куда податься? Поразмыслив мгно-
вение, оп двинулся к Головинскому проспекту, а оттуда па Гап-
повскую. Редакция большевистских газет была занята. У парад-
ного входа стояли вооруженные люди. Минут через пятнадцать
Гукас очутился у дома № 51 по Черкезовской улице, куда одна-
жды его посылали с пакетом дтя Шаумяна. Какие-то подозри-
тельные люди с явпо разочарованными лицами вышли пз дверей:
обыск оказался безуспешным. Гукас зпал еще один дом, где в
квартире зубного врача останавливался Шаумян. С предосторож-
ностями он вышел па Вельямиповскую улицу. По и здесь то же
самое: в воротах дома № 4 стояла вооруженная стража. Пот про-
шиб Гукаса. Пет сомнения, ищут Шаумяна.
Звон медных колоколов с устремленного ввысь шпиля проте-
стантского собора стлался пад городом. Гукаса пе покидала тре-
вога. Добравшись до своего дома, он свернул к соседней закусоч-
ной. Она была пуста. Лишь какая-то девушка взбиралась наверх'
по металлической винтовой лестнице. Увидев вошедшего, опа
обернулась. Это действительно была очепь красивая девушка,
точь-в-точь такая, как описывал Борис.
— Диала, у тебя есть попчики, что любит Борис? — обратился
Гукас мягко.
Девушка совсем по удивилась, что ее назвали по имопи,— ви-
димо, многим оно было известно.
— Что?.. — переспросила она и нагнулась пад перилами, об-
нажив белоснежную грудь, которую тотчас прикрыла рукой.
— Бориных попчиков,— тихо повторил Гукас.
Девушка повела плечами, по все же спустилась вниз, прошла
за стопку и, приподняв крышку эмалированной кастрюли, доста-
ла два пончика.
— На твое счастье — последние. По холодные, ничего?
— Ничего, ничего! — обрадовался Гукас, пе отрывая глаз от
ее красивых рук. — Все равно вкусные...
— Ну и хорошо.
— А где он сам?
110
- Кто?
— Борис, что живет у вас наверху. Обещал научить играть
в бильярд, а сам взял да исчез...
— Какой бильярд?.. — недоуменно глянула она на пего п на-
распев произнесла: — Гпжи хар?..1
Гукас не обиделся. Наоборот, стал смелее расспрашивать о
Борисе. Циала, внимательно выслушав Гукаса, пообещала ра-
зыскать его.
3
Где-то далеко раздалась пулеметная очередь, расколола мрак,
л вновь наступила тишина. Гукас вошел в свою комнату, зажег
свет. На столе лежало письмо. Сердце его учащенно забилось.
Вскрыв конверт, стал читать:
«Дорогой сып Гукас, покинул ты родной очаг, скитаешься по
чужим порогам. Может, хватит? Есть лп у тебя подушка прикло-
нить голову? Сыт лп ты, пе обижают лп тебя? Не спросишь даже,
как там родные, живы еще отец, сестра?..»
Комок застрял в горле Гукаса, расплылись перед ним завет-
ные, с длинными хвостиками буквы. Сдерживая волнение, он
продолжал читать:
«Если хочешь знать, как мы,— чтобы сказать хорошо, то пет,
едва сводим концы с концами»...
Перед глазами Гукаса предстал отец. С сантиметром, переки-
нутым через плечо, склонился пад рабочим столом...
«Что и говорить, недобрый нынче год. Говорят, османское
войско движется к пашей границе. Русского солдата нынче нет,
кто защитит нас? Снова началось бегство. Сестренка твоя все
глаза проглядела, тебя ожидая... Вернись к нам! Что суждепо,
пусть уж случится под родной крышей. Остаюсь с тоскою тебя
ожидающий отец Ованес».
Уже за полночь, а Гукас все сидит за столом. Сегодняшний
день отошел от него, перед глазами вереницей проходят события
прошлого года.
Царь проделал «сальто-мортале», как говорил учитель рус-
ского языка, наступили счастливые дни — свобода. Вместе со
своими товарищами оп приобщился к грозному народному дви-
жению, идейный вождь которого великий революционер Левин,
а здесь, на Кавказе,— его соратник Степан Шаумян.
Мягкая искорка затеплилась в усталых глазах Гукаса. Оп
видел Шаумяна, которого солдаты вынесли па руках, когда Алек-
саидропольский цирк содрогался от мощных возгласов неистовой
толпы: «Вся власть Советам!» Это было в октябре прошлого года.
А теперь эти временщики, «короли па час», хотят остановить на-
ступательное движение революции, берутся за оружие, посылают
1 Сумасшедший, что ли?., (груз.)
141
свору ублюдков сыщиков, чтобы схватить Шаумяна. «Ничего по
выйдет, ваша песенка все равно спета!»
Еще раз перечитал письмо пз дому. Отец пишет: «Османское
войско движется к нашей границе». Оп только сейчас понял
весь смысл этих слов. А оп? Чем запят в этом городе, вдали от
родных, от отчего дома, над которым вновь нависла опасность?
Гукас лег па тахту, по заснуть пе мог. Всплыла перед глазами
знакомая картина. Это было давно, в тот самый год, когда па
небе показалась комета...
Стоял жаркий летний день. Оп сидел в саду деда, па берегу
Запгу. Сад дымился в тот напоенный зпоем день, п Гукас, словно
это произошло сегодня, ясно видел огопь очага в глубине сада
и целый рой пчел, то в дело перелетающих за каменную ограду.
Вот оп нагнулся пад сырыми дровами н дует что есть силы, за-
глядывая в казанок, в котором кипит пурпурная жидкость.
До мельчайших подробностей помнит он тот день. Сестричка
Верго, нанизав па ниточку абрикосовые косточки, стоит тут же.
Тягучее, как патока, варево мгновенно пожирает большие куски
сахара.
— Давай скорее, уже время.
Верго окунула связки в казанок п сразу же вытащила.
— Не получилось, окупи-ка еще разок,— велит оп, как за-
правский кондитер.
Связки косточек, облепленных липким слоем, он подвешивает
па сук орехового дерева.
— Скоро высохнут? — пе терпится Верго.
— Ты посторожи, а то птички склюют...
В самом деле, целая стайка воробышков уселась па крыше
п жадно уставилась на суджук, приготовленный пз муки и све-
кольного сиропа.
— Не тяни, оборвется. Будет готово — скажу,— грозит оп
пальцем сестренке, но и самого его спедает нетерпение. Оп отры-
вает от связки два кусочка и делится с Верго.
Фи, как горько! — смачно сплевывает она, словпо это хи-
ппи, что дал фельдшер Погос, и бросается с кулаками па брата.
Опять набедокурили! — Из калитки сада к ппм направля-
ется матушка Тамар в синем ситцевом платье. И, подойдя ближе,
всплескивает руками:—Во что превратили казанок! Педеля,как
отец принес от лудильщика. Ну и задаст оп тебе, Гукас, за твои
штучки!.. Ты уже большой, перешел во вторую ступень, а все
ведешь себя как малое дитя. Что я скажу? Отец запретил тебе
играть в лапту с негодными мальчишками. И еще наказал про-
чистить бассейн и забросить туда рыб из речки. Ежели кто при-
дет — увидит, что тут живут люди...
— Если в Запгу есть рыба, непременно выловлю десяток...
. же на закате опп вместе с Верго притащили ведро воды, в
котором плескались пескари, выпустили рыбок, и ни одна пз них
пе легла па бок, поплыли на дио.
112
— Молодец, сыпок, сноровистая ты пчела, вот обрадуется
отец! — довольная, улыбалась матушка Тамар. — Л сейчас пой-
дем, накормлю, ппчего ведь пе ел с утра.
Верго прппесла лепешку, и опи, раскрошив, бросили ее в
воду. Спокойная гладь воды покрылась рябыо — рыбки накину-
лись па хлеб. Самая большая, отталкивая остальных, первая
бросилась на крошки.
— Я поймаю эту пахалку,— сердптся Верго и, закатав рукава,
пытается вытащить рыбку из воды. Но опа выскальзывает пз
РУК-
— Пе мешай, пусть безъязычная тварь плавает себе,— слы-
шит Гукас как наяву голос матушки Тамар.
...Ночь. В сельских домиках погасили копопляпые коптилки.
Опп спдят па плоской кровле в саду. Вдали мерцает тусклый
свет. Там Еревап. Между Маспсом и Алагязом висит плотная
синева. Все вокруг дремлет. Лишь Запгу напевает пвушкам тя-
гучую колыбельную. До чего отрадна родная земля!..
Л7.4Я/1 ТРИНАДЦАТАЯ
1
В тот мартовский день, когда Гукасу кое-как удалось про-
тиснуться в поезд, отправлявшийся в Армению, в тифлисских
газетах была опубликована пота Совета Народных Комиссаров
правительству кайзера Вильгельма, подписанная народным ко-
миссаром иностранных дел России Чичериным и его заместите-
лем Карахапом. Оттоманское войско движется по направлению
к Вату му и Карсу, разоряя страпу и уппчтожая мирное населе-
ние,— била тревогу пота. Правительство Советской России тре-
бовало от Германии немедленно воздействовать па свою союзницу
Турцию — прекратить уничтожение мирного населения в Арда-
гапе.
Гукас, зажатый в угол вагона второго класса, испытывал му-
чительные страдания. В воображении его сменялись картины
одна ужаснее другой. Ведь то, что произошло в Ардагане, могло
случиться и в других местах.
В этот день в Тифлисе была совершена еще одна подлость.
Сейм — кавказский парламент — объявил Закавказье «независи-
мым» от России. Турция поспешила официально признать эту
независимость. Гукас отлично понимал, чем это чревато. Это
означало, что германо-турецким захватчикам предоставляется За-
кавказье как арена для борьбы с Советской Россией—с одной
стороны, и с другой — ставится под удар армянский парод, остав-
шийся в одиночестве.
143
«В одиночестве ли?»—спрашивал сеоя Гукас. 1! сам же от-
вечал: «Нет». В своем дорожном мешке оп вез воззвание Кавказ-
ского комитета большевиков. Более того, вместе с ним в этом
вагоне ехали красноармейцы. Их было бы больше, ежели бы
грузинское меньшевистское правительство пе отправило назад
судно, прибывшее в Батум из Новороссийска, на борту которого
находились армянские бойцы. Да и в самом Тифлисе с каждым
днем росло число добровольцев. Молодые парни, даже шестпад-
цатплетнме юнцы, брались за оружие.
Гукас огляделся. Возле пего сидели задумчивые мужчины,
обросшие, небритые. В темноте они казались зловещими...
Проехали потонувшие во мраке станции Лорпйского уезда,
переполненные беженцами. Все явственное ощущался опросив-
ший узду бешеный зверь,— в ужасе убегали от него люди. То,
что видел Гукас в 1915 году в Ереване, меркло но сравнению с
тем, что происходило сейчас. Тогда оборванные, измученные бе-
женцы прибывали к людям, живущим у себя дома. А сейчас
снималось с насиженных мост коренное население юго-западного
1 »авказа. Многие подались в Грузию. Часть осталась в сельских
районах Лори. Некоторые ринулись в Араратскую долину, на-
деясь паптп покровителей и родных. Необузданным, беспорядоч-
ным потоком хлынуло население Карсской губернии.
У Алексапдропольского вокзала иголке негде упасть. С кры-
ши товарного вагона, где кое-как, па корточках, примостился
Гукас, перроп кажется огненной геенной. Мужчины и жешцнпы
снуют, суетятся, отталкивая друг друга, бросают жалкие остатки
домашнего скарба, даже торбы с провиантом, лишь бы захватить
кусочек пространства, остаться в вагоне. Многие повисли па
дверях. Вопли женщин, стоны раненых, крики детей и ругань
мужчин... Светопреставление. Паровоз пытается пробраться че-
рез толпу, но — бесполезно: люди потеряли всякий страх, пе бо-
ятся даже, что оп их раздавит. И все-таки под вечер паровозу
удалось прорваться сквозь живое море в охваченную мраком
Ширакскую долину. Это было чудом! А вторым чудом оказалось
появление Гукаса в родном доме.
— Какие новости, отец, какие разговоры на телеграфе?
— Сдали Карсскую крепость, сыпок...
I укас с отчаянием посмотрел па отца. Потом развязал мешок,
Извлек оттуда пачку листовок, отпечатанных па русском и ар-
мянском языках. Задумавшись, держал их в руках.
— Что это, сынок?
— Воззвание к народу, чтобы взять в руки оружие и отбро-
сит!. османцев.
Часа через два Гукас и Иупик стояли под большой развеси-
стой акацией па бульваре. Пунпк смотрела па Гукаса, прикреп-
лявшего па деревьях воззвания, с такой гордостью, словно он
был ангелом-спасителем, спустившимся с неба. Возмужал Гукас
Ш
за какие-то несколько месяцев. И взгляд у пего изменится, и по-
ходка стала уверенной, подчеркивающей сильный, твердый ха-
рактер.
Гукас посмотрел па Пупнк, перевел взгляд на воззвание и,
вдруг подпрыгнув, сорвал веточку п отдал ее Нуппк. Затем они
пошли вдоль бульвара, затерявшись в бурлящей толпе...
13 полдень Гукас направился в верхнюю часть Царской ули-
цы. Еще от ворот оп заметил Арменака, тот сидел в саду с кни-
гой на коленях. Гукас молча разглядывал своего товарища: с
добродушной улыбкой оп спокойно перелистывал книгу.
— Чю там такого интересного? — крикнул Гукас, проходя
в сад.
— Гукас! Приехал наконец!.. — вскрикнул Арменак. — Това-
рищ Патрикяп рекомендовал,— показал оп книгу. — Сегодня
злободневно,— добавит оп с горькой усмешкой.
— Клаузевиц, «О войне»,— прочел Гукас.— Тебе пе труд-
но? — спросил оп серьезно. Книга была па русском языке, а Ар-
менак всего три года как приехал в Ереван пз Западной, «турец-
кой», Армении, пи единого слова пе зпал по-русски. П тут же,
позабыв о книге Клаузевица, спросил: — Что вы тут делаете?
Знаете, что Карс пап?
— Я только вчера приехал пз Зчмиадзипа, ничего еще пе
слыхал,— ответил Арменак,— занимался там в Матепадаране.
— А товарищ Патрпкян здесь?
— Здесь.
Патрикяп жил в верхнем этаже этого дома. Гукас поспешил
туда. Едва успев поздороваться, показал воззвание Кавказского
комитета. * Пока Патрикяп чптал воззвание, Гукас рассказывал
Арменаку обо всем, что произошло в Тифлисе.
— Да, этого требует момент: народного ополчения... — согла-
сился Патрикяп. — Пет ли здесь и руки нашего Михи? — спро-
сил оп улыбаясь. — Узнаю его стиль, тут десять заповедей Мои-
сея. Фантазер... Мы прямо влюбились в него в Швейцарии...—
продолжал Патрикяп, словно разговаривая сам с собой. Нако-
нец ои оглянулся. — Вы пе знаете, кто пз наших товарищей сей-
час здесь? — обратился оп к юношам, хотя Гукас отсутствовал
около трех месяцев, да и Арменак подавно вернулся пз Эчми-
адзипа.
Патрикяп попросил собрать всех старых товарищей и прики-
нуть, что делать дальше...
С головокружительной быстротой чередуются события, одно
за другим. Тревожные вести, сея вокруг панику п отчаянии, в
то же время порождают во многих волю к сопротивлению, хотя
и пет центра, вокруг которого могли бы сгруппироваться разроз-
ненные силы. Лишь небольшая i руппа офицеров-армян, участни-
ков мировой войны, обосновала «оперативный штаб» в казармах
115
по Казарменной улице, по мерс своих возможностей они обу-
чают вповь создаппые отряды и посылают их па врага.
Несколько полков русской армии, отступивших пз Западной
Армении после падепня Ллексамдрополя, разбивают лагерь па
Сардарабадском плато, откуда неприятель может двинуться па
Эчмиадзпп и Ереван.
Ереван похож сейчас па перевалочный пункт. Зажиточные
горожане, прихватив с собою запасы продовольствия, кто па фа-
этоне, кто на фургоне, запряженном волами, бегут в сельские
местности, надеясь отыскать там мирный уголок. А с другой сто-
роны, с севера, с берегов Севана, и с юга, пз селеппй Араратской
доливы, каждый день прибывают в Ереван конные и пешие, мо-
лодые и старые. Идут группами п в одиночку, идут простые зем-
лепашцы в убогой деревенской одежде, в поношенной солдатской
форме. Идут с мрачной решимостью па лицах, многие воору-
жены. Оружие самое разнообразное — винтовки «мосин» и «пар-
тии», прихваченные с войпы, берданки, даже патриархальные
винтовки, заряжающиеся кремлем, п кривые сабли с почернев-
шими рукоятками времен Шах-Аббаса. Сейчас пригодится и па-
стушеская дубинка с железным набалдашником...
С каждым часом ширится народное движение, волнующее Гу-
каса до глубппы души. Как оп мог в такое время, когда страшная
угроза нависла над его родппой, взять и покинуть ее? Сейчас оп
даже пе может и думать об этом. Целые дпп он проводит па
учениях, собирает людей в свой отряд.
...В тот день, когда Гукас уезжал па фронт, всюду дымилп
топпры, п аромат свежеиспеченного хлеба, смешавшись с горь-
ким запахом дыма, окутал город. Весь Ереван выпекал хлеб для
бойцов армянского народного ополчения. Люди отдают последнее,
достают пшеницу чуть ли по из-под земли и выпекают лаваш.
Даже в доме Гукаса сестричка Спрвард поставила квашню. Еще
на рассвете опа разожгла тоинр, по видавший огня после смерти
матушки Тамар.
Перед отправкой Гукас пошел проститься со Сраппопом Пат-
рпкяпом и Арменаком. Но, повернув па Царскую улицу, увидел
их, идущих навстречу. Вид у вальяжного философа был ошелом-
ляющий. тяжелый «мосин» перекинут через плечо, из-под тело-
грейки выглядывает обойма с патронами, сбоку висит мешок су-
харей.
Вы тоже?.. воскликнул Гукас, подойдя. Это было так
странно: Патрикяп, несущий ружье...
Война не па жизнь, а па смерть,— ответил Патрикяп,—•
решается судьба парода: быть пли не быть...
В эту минуту к Патрикяпу подскочил круглопькпй человечек,
учитель математики — артиллерийский офицер, и, взяв его под
руку, увел с собою. А Арменак, сияв с плеча бинокль в желтом
кожаном футляре, протянул Гукасу.
116
— В горах' сгодится... Мне его дал на память французский
мсхашц; пз Капра, сп частенько заходил в цирюльню отца,—
объяснил оп.
Товарищи крепко обпялпсь и разошлись торопливо. Арменак
побежал за соседом. Гукас направился к казармам.
Возле Чиновничьего клуба бурлила толпа. На балконе стоял
седобородый священник. Сквозь невероятный гул до слуха Гука-
са доносится его прорывающийся голос:
— Сыны армянские, храбрецы рыцари, вперед, к новому
Аварайру...1
Гукас пробирался сквозь толпу. С балкона донесся чей-то
слезный, умоляющий голос:
— Зеленые иивы божественной пшеницы, окропленные обиль-
ным потом несчастных, гибнут под ногами диких орд...
Гукас протискивался вперед.
— II народ этот погибнет,— зловеще каркает тот же голос,—
исчезнет с лица земли, если пе свершится чудо...
— Видишь, как гундосит? — идя навстречу Гукасу, крпкиул
Джаппбек. Оп пе выносил ораторов.
— Едем со мной па Алагяз! — позвал его Гукас.
— Па Алагяз? — удивился Джаппбек. — А чего я там забыл?
— Турок идет с той стороны,— пе обращая внимания па его
насмешливый топ, сказал Гукас,— у вас ружье — возьми, и идем.
— Нет, братец-джап, вот моя пушка, вот моя винтовка,—
оп протянул находившиеся у пего в руках садовые ножницы.
— Как тебе только ие стыдно! — разгорячился Гукас. Посдер-
жал себя и стал убеждать Джаппбека: — Ведь еслп турок добе-
рется сюда, от вашего сада пи веточки по останется...
— Возвращайся со славой, братец, я тут пасу ягненочка, его
в жертву тебе принесу... О кавурме* 2 забудем в эту зиму...
...С тротуаров вслед им раздаются щемящие душу выкрики:
— Да наградит вас господь силой...
— Не запятнайте чести армянского парода!
Колокола семи церквей тревожно звонят, напомппая, что па-
род уповает на своих сыновей, что опи его последняя опора, и
только пх мужество и храбрость отведут смертоносный меч, на-
висший пад головой.
Оставив Каптар позади, они спускаются к речке через сады,
разбитые у дороги. Яблони протягивают своп бело-розовые руки,
желая доброго пути ополченцам. Отряд проходит мимо шустов-
ского коньячного завода. Знакомый голос привлек внимание Гу-
каса. На тротуаре стоит всеми уважаемый педагог Тиран Руша-
ияп, выкрикивая певуче:
— Вперед, мои сыны, вперед!..
' Ава райр— Авараирская битва против сасапидских завоевателей,
вторгшихся в Армению в X веке и. э.
2 Кавурма— мясо, жаренное в говяжьем жиру, запасенное па зиму.
117
Гукас взгляпул па Нупик, шагавшую рядом. Такая она сей-
час взрослая... Гукас взял руку Нупик. Какпс серьезные сейчас
у нее глаза, как доверчиво смотрят па Гукаса, который идет за-
щищать эту весну от черных сил смерти.
Звонят колокола, торжественно, печально, тревожно...
2
Уже пятеро суток, как отряд Гукаса расположился па пози-
ции, на южном склоне Арагаца, и держит под наблюдением тро-
пинку, ведущую к горной дороге в Еревап. Тихо вокруг. Только
костры, горящие внизу, говорят о присутствии врага. Первая
схватка отряда в неожиданном ночном бою прошла удачно —
противник был вытеснен из курдской деревушки и отброшен
вниз. Захватчики ворвались накануне в село, гнездившееся в
скатах, приведя в ужас безоружных скотоводов, поголовно ист-
ребили мужчин... 13 ушах Гукаса все еще звучат надрывающие
душу стоны курдских женщин.
Когда его отряд вышел пз Еревана, па Эчмиадзипском шоссе,
где дорога сворачивает вправо, к склонам Арагаца, «оперативный
штаб» отобрал у Гукаса люден! и отправил их в сторону Сардара-
бада. В отряде Гукаса осталось всего пять человек: двое гимна-
зистов, солдат, воевавший па Западном фронте, прозванный «авст-
рияком», да еще родственник Гукаса дед Маркар, доставлявший
на своей повозке провиант отряду. Но на пути, проходя через
окрестные села, Гукас собрал еще двадцать два человека. Одни
из них, дядюшка Мосо,— здоровенный жилистый мужчина, хотя
ему п перевалило за шестьдесят,— человек бывалый. Облокотив-
шись о скалу возле ручья, потягивая трубку, оп рассказывает о
давно минувших боях:
— Кидаемся от одной горы к другой, от одной опасности к
другой... Погибших бойцов заменили мы. «Мужайтесь»,— сказал
пам полководец Андраник...
Гукас слушает рассказ старого воина и в то же время всмат-
ривается в темнеющую равнину. Внизу, па дороге, разожгли
костры. Да, неприятель замышляет что-то. Но пока еще тихо.
Ьелест вершина горы. Запах снега смешался с ароматом только
что распустившейся зелени. Ртутной тесьмою блестит ручеек.
— Шаво! — позвали бойцы.
Перепрыгивая через камни, подбегает смуглый парнишка лет
десяти-двенадцати.
— Мацони принес! — радостно сообщает оп п круглой дере-
вянной ложкой разливает мацопн по глиняным мискам.
Скрестив на груди руки, парнишка наблюдает за бойцами,
жадно припавшими к холодному мацони. Па лице его счастливая
улыбка: ведь эти бойцы, явившиеся с равнин, отбили их село от
аскеров, спасли скот. 1 укас вытащил из сумки бинокль, протя-
нул ему.
148
— Пу, Шаво, видишь железпую дорогу? — спросил он немно-
го погодя.
— Вижу, вижу!—задорно крикнул паренек. Поднялся, отдал
Гукасу бинокль. Ловко пробираясь через камни и кусты с огром-
ным кувшином на плече, оп направился к следующей позиции.
Бойцы смотрят ему вслед, поглощенные своими мыслями. Нет
покоя горцам... Кто-то толкает Гукаса в бок. До его слуха доле-
тает голос дядюшки Мосо:
— Вставай, враг тропулся.
Гукас протер глаза, охватил быстрым взглядом юризовт. Гор-
ные цепи окутаны розоватой голубизной, вот-вот покажется сол-
нце. Журчит ручеек, вокруг пего древний, как земля, мох, по-
крытый инеем. В расселинах скал тревожно снуют перепелочки.
Гукас взял бинокль: двенадцать всадников спокойно ехали впе-
ред, вслед за ними двигались пехотинцы.
— Опп пас заметили,— сказал «австрияк», тоже посмотрев в
бинокль.
Гукас, послушавшись совета «австрияка», сделал корректи-
ровку и, припав к пулемету, ждал нужного момента. Аскеры
остановились. Поглядывая вверх, загалдели. «Австрияк» догадал-
ся, чего опи хотят, и крикнул им в ответ:
— Скорее свои уши увидите, а этого пе доищетесь! — И бро-
сил вдогонку сочную ругань.
Тут же грянул выстрел. Всадники и пехотинцы ринулись впе-
ред. Началось! Гукас выпустил пулеметную очередь. Гнедая ло-
шадь, сбросив с себя седока, рухнула.
В наступившей тишине раздался медный звон. Ото дядюшка
Мосо перезаряжал ружье. Он вытянулся во весь рост, слился со
скалой, словно скала придала ему силы.
Стереть нечисть!
Гром выстрелов сотряс воздух.
Мышиного цвета фигуры, окутанные клубами дыма, отпол-
зают в сторону. Там, внизу, трава уже вся вытоптана.
— Почему, почему топчут?!
Обжигающая ненависть к захватчикам душит Гукаса. Он вы-
бирает мишень. Бандиты совсем близко. Камии сюплются на
головы врагов. А опи все ползут н ползут, прячась в расселинах.
Гукас сердито протирает глаза. Густая пелена впспт в возду-
хе, пе дает ра и лядеть, что происходит. До слуха доходят выкри-
ки дядюшки Мосо:
— Это ла Ваника... Это за Марто... Это за Гево...
Ужасный грохот смешатся с перестрелкой: загрохотала пуш-
ка. Вдали, точно грозовые раскаты, раздались разрывы снарядов.
Фигуры мышиного цвета рассеялись. По слева, по отвесным кру-
чам двигался целый эскадрон всадников. Гукас опять укрепил
пулемет п стал поливать огнем. Разрыв снаряда, облав Гукаса
горячей волной, прижал к земле, па голову посыпались комья
земли. Бередящая боль схватила за горло, просочилась в сердце...
149
Вдали, за буграми, лошадиные морды. Проходят?.. Гукас с
опаской взглянул вверх. С отвесной кручи оторвалось дымовое
облако и стало таять в синеве.
— Паши! — Гукас увидел возбужденное лицо своего соссда-
гпмпазнста.
Дядя Мосо машет ружьем, посылая привет пушкарям, и вдруг
с юношеской прытью срывается с места и бежит вниз по склону...
Оставив пулемет и схватив ружье, 1 укас кидается за ним.
Разрытая снарядами глубокая воронка наполнилась мутной
водой, вокруг — вывороченные с корнями кусты. Земля и камни,
зелень п одежда пропахли едким пороховым дымом, и пет от него
избавления. Чуть дальше, под скалой, вырыта братская могила
четырем погибшим бойцам.
В отряде пет человека, который бы пе пострадал. Гукас наот-
рез отказался пдти в Аштарак перевязать рану. Повязка на ле-
вой кисти почернела.
В окутанном мглою море, мерцая жиденькими огоньками, ка-
чается далекий Алексапдрополь.
Послышался глухой скрип п быстрый разговор:
— Дядюшка Маркар, принес патроны?
Гукас побежал туда. Возле подводы дядюшки Маркара оп
увидел барышню в сером платье и в косынке. Лицо ее было зна-
комо.
— Вы меня, конечно, не помппте...
— Прекрасно помню, могу даже сказать, где п когда я видел
вас впервые,— воодушевплся Гукас. — Помните, па маевке, вы
были вместе с Арменаком. Вы что-иибудь знаете о пем?
— Наверное, оп участвует в сардарабадских боях. Вы слы-
шали, здорово там побили турок...
— Откуда?.. Здесь же пет беспроволочного телеграфа... В са-
мом деле, далп нм жару?
— Да, да! — воскликнула барышпя, радостно оглядывая бой-
цов.— Ты рапеп? — заметив повязку, обратилась опа к Гукасу
н, не дожидаясь ответа, сказала: — Есть еще раненые?
Гукас только сейчас увидел девушку, стоявшую у подводы с
сумкой с красным крестом, перекинутой через плечо. Вместе с
«австрияком» он проводил сестер к ближайшей землянке, где
находились тяжелораненые.
Сестры милосердия дочь эчмпадзппца Седрака вместе со
своей робкой помощницей — промыли рапы бойцам, перевязали,
как их учили па двухнедельных курсах медсестер. Потом приня-
лись раздавать подарки ереванских девушек: мыло, махор-
ку, папиросы, белье, конверты и бумагу, сухари и сушеные
фрукты.
жппалп все вместе, под открытым небом. Выпили доброго
вина, привезенного дядюшкой Маркаром от аштаракскпх кресть-
ян. Узнали вести о сардарабадском сражении, о народном опол-
чении в Памбакском ущелье, разгромившем части регулярной
J50
турецкой армии... Л опп исполняли свой долг здесь — скудными
силами приостановили вторжение турецких частей в тыл сопро-
тивляющемуся Еревану. Ереван сейчас последний оплот армян,
их духовная крепость. Надеине его равносильно гибели армян-
ской нации.
Усевшись полукругом, бойцы раскуривают табак, присланный
в подарок. Настроение у всех приподнятое: появление па вершине
горы этих девушек — словно дар неба. Вечер тих п прохладен. Уса-
див девушек на мягкую траву,бойцы пакппулп им на плечи шинели.
II у Гукаса есть своп особые причины быть сегодня веселым.
Спокойно, умиротворенно па душе у Гукаса. Дед Маркар вручил
ему два ппсьма. Одно от мастера Овапеса, полное благоговении.
Л второе, коротенькое, от сестрички Верго. В ппсьме опа жалова-
лась своему брату-воппу, что Нуппк уехала собирать гильзы в
Сардарабад п не взяла ее с собой, сказав, что опа «еще мала»...
Барышпя Марго стала декламировать:
Как пс любить тебя, страна моя...
Гукас с молчаливым восторгом внимает ей. Сколько силы в
се голосе! Словно в молитве, склонилась опа па колени, слившись
с родимой землей, претерпевшей у подножия этой свящеппой го-
ры тяжкие испытания и беды.
Гукас смотрел па своих товарищей. В молочпом свете лупы
то п дело вспыхивают огоньки трубок, летят искры. С волнением
слушают бойцы сестру мплосердпя, опа говорит то самое завет-
ное, что таится у них па душе.
Обнявшись, спят барышни па соломе. Дремлют солдаты. Гу-
кас лежит с открытыми глазами. Утесы прпчудлпвой формы
мрачпо взирают па равпппу, словно суровые стражи, пе ведаю-
щие сна. Когда он был учеником, истории Гайка и Бела, Вардана
и Гайл Ваапа 1 звучали для пего лпшь как прекрасные эпические
сказания. А сейчас отважные защитники отчизны Гайк и Вар-
дан, обретя кровь п плоть, появились пз глубины веков в шлемах
и кольчугах п слились с ними. Да, оп п его товарищи достойные
наследники славных предков.
Идущая со снежных вершин прохлада ласкает лицо Гукаса,
нашептывая ему па ухо сказку-дрему. Да, это п есть родина —
четырехглавая гора, зеленый склоп, обвитый ручейком, равпипа,
затерявшаяся во мгле, дядюшка Мосо с широкой грудью и муже-
ственным лицом, потомок прародителя Гайка, барышни, поки-
нувшие свой дом, дабы в этих горах перевязывать рапы бойцам...
Это и ость родина.
С незнакомым доселе благоговением припал он к земле п кос-
нулся ее горячими губами.
‘Гайл В а а п — Волк Вааи, легендарный армянский военачальник
XIV' века.
151
3
Ячмень ужо сжали на нолях, созрела пшеница. Кончились в
садах черешпя п абрикосы, огненные грозди винограда тяжело
повисли па лозах. Л у подножия Лрагаца весла, прохладная, улы-
бающаяся цветами весна!
Гукас уже три месяца здесь. В конце мая было заключено пе-
ремирие, османские войска пе вторгаются на новые земли, но
бесчинства и разбои дело еще обычное. У подножия Арагаца пр
прекращаются дикие набеги. Не проходит недели, чтобы отряд
Гукаса пе ввязался в бон. В одну пз таких схваток пуля про-
шла сквозь сердце дядюшки Мосо. и теперь старый солдат, по-
рицавший па своем веку столько невзгод, лежит па склоне
холма...
Гукас сам был равен дважды и получил приказ вернуться до-
мой. Многие уже ушли. Наступил такой день и дтя Гукаса. Сидя
у могильного холма дядюшки Мосо, Гукас в последний раз огля-
дывается па дорогу, из-за которой было пролпто столько крови.
Его внимание привлекают двое всадников, едущих по склону
ущелья. Одни из ппх Павлик, «старый приятель». Павлик спе-
шился, и Гукас, преодолев неприязнь, пошел навстречу, легонь-
ко пожал ему руку. Павлик сейчас тоже боец, и все, что было
между ними до сих пор, надо предать забвеипю.
— Каким ветром тебя сюда занесло? — спросил Гукас.
— Мы теперь ведь солдаты,— ответил Павлик, хотя па пем
была офицерская форма без погон. — Куда прикажут, туда и
двигаемся.
— Ты участвовал в боях?
— Участвовал и побеждал... В Сардарабаде такого страха па-
гпалп па турок,— покуда будут жить, пе забудут.
— О какой победе мелешь? Османец сидит себе в Карсе и
Александроиоле,— с досадой сказал Гукас.
Павлик, пропустив мимо ушей слова Гукаса, обратился к бой-
цам, собравшимся вокруг:
— Кто пз вас мастер, освежуйте тушу. Рога п шкуру охотни-
ку, а шашлык — тому, кто будет есть,— и указал па подвешен-
ную к крупу юшадп косулю.
Павлик выглядел совсем плаче. Оп отпустпл усики, что
придало его женственному лицу мужественное выражение. Па
нем хорошо сидит форма цвета хаки. Коричневые сапоги, свиса-
ющий с блестящего кожаного ремня пагап. Правда, вместо бое-
вой винтовки па плече охотничья двустволка.
— Какие новости в Ереване? — обратился к нему пожилой
боец.
— Какие могут быть новости? Что было, то п есть. Одни го-
ворят: «Земля — это курдюк, а рука — пож», а другие: «Хоть
земля и курдюк, а па пашу долю — рога и копыта...»
752
...Гукас недоуменно глядел па Павлика: сын торговца солью
Маркоса представляется здесь другом обездоленных. Павлик по-
вернулся к Гукасу:
— Знал бы ты, от кого я привез тебе привет! Пока семь раз
пе спляшешь «явлп» \ пе скажу... — П, взяв Гукаса под руку,
отвел его в сторопу. — Пупик передала привет... спрашивает, по-
чему не пишешь...
— Я ей послал письмо, разве опа пе полупила?
Павлик, улыбаясь, покачал головой. Гукас еще раз вни-
мательно посмотрел па него: что п говорить, видный юноша Пав-
лик.
— Ты паппшп, я уж вручу ей лично,— улыбнулся снова Пав-
лик и наклонился пад ручьем. Почему-то в душу Гукаса вкра-
лась пенрпязпь, оп отошел. Перепелочка прошмыгнула между
пог. Гукас скользнул взглядом по быстро бегущей птице, зате-
рявшейся вскоре в густой траве.
Призывное ржание заставило Гукаса обернуться. Он вскочил
на коня. Вскоре оказался в любимой лощине. Па полном скаку
вытащил пз футляра бинокль, направил его па отвесный утес
огромной скалы. С высокого утеса с рокотом низвергался мощ-
ный водопад и, разбиваясь па мириады капель, падал в бездну.
Благоухание цветов, смешавшись с прохладой воды, одурмани-
вало... О, еслп бы тут была Пупик!.. Он бы бросил к ее ногам
лучшие цветы па земле — вон те пунцовые гвоздики, мерно по-
качивающиеся от легкого дуновения ветра, и воп ту лилию, ко-
торая, согнув свой тонкий стан, грациозно касается лепестками-
губами воды, н еще те алые маки, пламенеющие на утесе. П еще
оп сказал бы ей лучшие в мире слова... и попес бы в брызгах во-
дяной пыли по узенькой тройнике к той темной пещере... Пошла
бы опа с ним туда, не испугалась?.. Пошла, решил оп про себя...
куда угодно пошла бы за ним...
— Ну... пик! — закричал Гукас.
— Пу... нпк! — отозвались пещеры, п девичье имя, обретая
крылья, понеслось пад горами и ущельями.
Едва сдерживая радость, Гукас пришпорил копя п погнал его
в высокую, в человеческий рост, траву. Обогнув хребет зелепого
холма, оп приближался к своим товарищам. До его слуха донес-
лось веселое гоготание. «Зажаривают шашлык»,— непонятно по-
чему подосадовал Гукас. Пе успел оп спешиться, к нему подо-
шел Павлик.
— Поторопись, а то пропустим шашлычок!—крикнул Пав-
лик.
Почувствовав запах водки, Гукас отшатнулся. Ненависть, на-
копленная еще со школьной скамьи, заклокотала в пом.
— Уходи отсюда! — гневно выкрикнул Гукас и пошел прочь,
чтобы пе ударить его.
1 «Я и л и» — народный армянский танец.
153
— Бпгсйрат!1 — бросил ему вдогонку Павлик бранное пер-
сидское слово; глаза его нс скрывали затаенной дотоле вражды.
Привязав лошадь, Гукас пешком направился к равнине. Он
злился па Павлика, отравившего ему последние часы общения
с друзьями, вместе с которыми он прошел через столько опасно-
стей.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1
Солнце догорало, когда перед Гукасом открылась панорама
речного города. Душный зпой навис пад землей. А город кипит
в котловине, источая тяжелый жар, окутывая небо густым тума-
ном. Родион город...
У Гукаса иссякло терпеппе. Взяв с арбы своп вещи — узелок
с бельем и два пучка майорана — п попрощавшись со спутни-
ком, он пустился вниз.
Пот струился у пего по лпцу, когда, дойдя до Запгппского
моста, оп свесился с каменного парапета. Мальчишки, расталки-
вая друг друга, бросались в воду, оглашая воздух веселыми кри-
ками. Гукас еле удержался, чтобы самому не прыгнуть в реку.
С сожалением оставил он мост п пошел по направлению к го-
роду.
Каптар, как п прежде, был многолюден и шумен. По город
как-то изменился. В чем? Покупатели шагают медленно, задум-
чиво. Псчезлп куда-то п страх и, как пн странно, тот боевой дух,
который весной вселился в людей. Гукас прошел па бульвар.
Два турецких офицера с кривыми саблями, висящими сбоку, ша-
гали по центральной аллее, бросая грязные намеки проходящим
женщинам.
— Попались бы вы мне па мушку там,— пробормотал Гу-
кас, ускоряя шаг. Разве война пе кончилась? Отгремели орудия,
а разбитый в неравном бою враг здесь, в родном городе...
Сердце екнуло, Гукас увпдел отца, сидящего вместе с дедом
Маркаром под гранатовым деревом.
Мастер Ованес обнял сына, поцеловал. Впервые в жизни Гу-
кас увидел на глазах отца слезы.
— Садись, садись, сыпок, перекуси с дороги,— позвал оп ого.
Усевшись на циновку, Гукас стал есть щавель. Все были по-
глощены своими мыслями. Дед Маркар тихо произнес:
— Говоришь, переварили они то, что съели?
— Переварили да еще запили холодной водой,— удрученно
ответил мастер Ованес.
Чтоб сатана сожрал их души... — проклял дед Маркар.
1 Б и г е и р а т — бессовестный, неблагодарный.
151
— Одно разорение за другим,— сетовал мастер Ованес. —
Явился ко мне в лавку офицер п принес четыре аршппа англий-
ского сукна, вопросил сшить ему брюкп и френч. Я сиял с пего
мерку, и оп ушел. Пе успел прппести сукно домой, как ворва-
лись башибузуки башгярпийского Мартироса, откуда-то опп про-
нюхали об этом п потребовали сшить пз этого сукна брюкп сво-
ему хмбапету ’, потому что па пем черт знает какие опорки.
Я им говорю: материал чужой, заказчика, а опп: мол, сейчас Ар-
мянская республика и пет уже «мое-твое»... Да что тебе долго
морочить голову — отобрали сукпо, заявив, что отыщется другой
портной, который сошьет подобру, а ты отпоен это за счет...
Гукас оставил еду, поднялся с места.
— Отец, кто-нибудь пз моих товарищей за это время пока-
зывался здесь?
— Вчера Агасп был у пас.
Вскоре Гукас, с букетом майорана в руке, исчез в переулке.
— Пу... пик! — позвал оп.
Растворилось окно.
— Заходи! — догадался Гукас скорее по движению губ.
II тут же внизу па лестничной площадке показалась Пуппк
в белом платье. Гукас протяпул ей букетик, прппесеппый с гор.
Смуглое лицо Нупик зарделось. Гукас ликовал: он сторпцсй воз-
награжден за лишения, перенесенные им, Пуппк жпва-здорова,
опи снова вместе, и ничто их больше пе сможет разлучпть.
...Сидя в маленькой комнате Агасп, Гукас с пежпостыо смот-
рел па товарища, поминутно бросая взгляды и па Пуппк: мол,
видишь, какой у меня друг...
Переменился и Агаси, взгляд у пего стал проницательный,
между густыми бровями пролегла глубокая морщина, и оп вы-
глядит гораздо старше своих семнадцати лот.
— Повоевали и «победили». А результат — вселенская вак-
ханалия,— произнес Агасп, делая упор па последнем слове...
Гукас ничего пе ответпл, а Агасп продолжал:
— «Армянская республика», преподнесенная завоевателем,
«армянское правительство», доставленное из Тифлиса на авто-
мобилях османского сатрапа Вехпб-пашн, «независимость», рав-
носильная рабству,— ты знаком с Батумским договором? — Поп
рассказал об унизительном договоре, заключенном в начале
топя, о котором Гукас пе имел п попятпя.
Немного погодя Агасп успокоился п переменил разговор:
— Я слышал, отец твой в историю влип. Надо выкрутиться,
я вчера переговорил с одппм моим земляком, обещал помочь.
Гукас вкратце рассказал Пуппк, что произошло с отцом.
— Павлик сможет достать материал, у его отца много при-
прятано такого добра. Только нынешним летом оп сшил собе
три костюма,— сказала Нупик.
1 Хм б а п ст — глава отряда.
155
— Ни в коем случае! — рассердился Гукас. — Пусть еще одип
костюм сошьет себе!
Нуппк прикусила язык. Гукас пасупплся, лицо Агаси тоже
стало педовольным.
Гукас поднялся.
— Нам надо решить, что делать. Когда ты прядешь? — спро-
сил его па прощанье Агаси.
— Скоро.
Гукас вместе с Нуппк вышел па улицу.
Над городом опустились сумерки. Пересекли вечерний ожив-
ленный Астафяп. Уже приближались к дому Нуппк, а Гукас
еще пе проговорил пи слова. Нуппк шла с опущенной головой,
точно обиженный ребенок.
— Ваша гимназия откроется? — спросил Гукас.
— Неизвестно еще.
У ворот дома опп распрощались.
Гукас пе заметил, как подошел к кинематографу «Аполло».
Здесь сегодня демонстрировался немецкий фильм, рассказыва-
ющий о гибели океанского парохода «Тптаппк».
Решил пойти домой. Заветное окно па Аптечной улице затво-
рено. С какой надеждой шел оп сюда сегодня утром — и какого
встретил родпой город, ставший столицей «Армянской респуб-
лики»...
Совсем-совсем темпе в окошке дома па Аптечной улице...
2
В горах у Гукаса была ясная цель — обуздать врагов, пе по-
зволить им бесчинствовать, издеваться над беззащитными пасту-
хами. Оп с оружием в руках защищал их от заклятого врага.
А сейчас?.. У отца дела никак пе налаживаются... Нелегко до-
стать что-либо взамен насильно отнятого сукна. Да и самому
пади скорее устраиваться на работу, а ничего подходящего пе
предвиделось.
1 укас внимательно следил за событиями, происходящими в
мире. Ои первым узнавал от знакомых телеграфистов новости
дня. Звезда «Тройственного союза» закатилась па военном небо-
своде... А в пятнадцати верстах от Еревана благополучно осело
османское войско и беспрепятственно чинит расправу. Неужели
напрасными были жертвы, зря пал дядя Мосо у подножия гор-
дой горы?..
Гукас еще никогда пе был так зол, как сейчас. По бульвару
и Астафяиу как завоеватели расхаживали оттоманские офицеры,
одни вид которых вызывал у Гукаса содрогание...
Среди этой общей сумятицы лишь одип человек в Ереване
сохранял душевное спокойствие: Сраппоп Патрикяп. Вернув-
шись с войны, он продолжал работать в городской управе и од-
новременно представлял свою партию во вновь созданном «наци-
756
опальном совете». А в свободное время он так же неистово по-
глощал книги и с высоты наблюдал бурлящий океап будней,
анализируя скрытые предпосылки явлений, находя в каждом из
них неотвратимые закономерности... Ои по-прежнему щедро
снабжал Гукаса книгами пз своих неисчислимых запасов — на-
чиная с романа Чернышевского «Что делать?» и кончая тракта-
тами Спинозы. По убеждению Патрикяпа, Гукас должен ознако-
миться со всеми этими книгами сейчас, пока еще молод. Гукасу
предстояло еще прочесть кппгп, привезенные из Тифлиса, из об-
серватории Рудольфа Фомича. Даже сейчас пе потерял оп инте-
реса к явленьям вселенной, но безжалостная действительность
то п дело возвращала его па землю... Какие-то тяжелые мысли
давят Гукаса, да еще эта размолвка с Нуппк. Он так тоскует по
пей... А IIуник?.. Несомненно, опа тоже тоскует и хочет, чтобы
все между ними было просто и ясно... Сколько раз оп собирался
пойти к Нуппк, взять ее за руку, обнять, как тогда весною, и
сказать: зря ведь все это... За это время они раза два встрети-
лись, по ои так и пе решился выговорить тех слов, что были у
него па душе. Непонятно откуда вдруг приходили какие-то дру-
гие, ненужные слова и заслоняли главное... И Нуппк отвечала
ему в той. Какая-то неведомая злая сила разрушала их бли-
зость, восстанавливая их друг против друга.
Однажды в полдень, после очередной бессопиой почп, Гукас
пошел к Арменаку — излить душу. Зайдя в ворота дома № 71
по Царской улице, оп застал Арменака во дворе поливающим
воду из эмалированной кружки па руки мужчины, одетого в бе-
лое. Это был одип пз известных ереванских врачей.
Арменак проводил доктора до ворот.
— Копьяк. только коньяк... — повторил доктор.
Арменак, увидев Гукаса, безнадежно покачал головой:
— Мать моя...
Гукас пе спросил, что случилось с матерью Арменака.
— Я постараюсь достать! — крикнул ои и выскочил пз ворот.
Гукас спешит вниз по улице, мысль его работает лихора-
дочно. В городе были случаи холеры, и копьяк исчез. Даже в
фирменном магазине Шустова пет его. Коньяка, конечно, много,
но продают его из-под полы. Ио он нужен сейчас, именно в эту
минуту. Гукас поспешил к школьному товарищу Джанибеку.
В какую-то долю секунды оп вдруг увидел его, держащего в
руках садовые ножницы. Не хотел отправиться па фронт...
По, заглушив неприязнь, пошел дальше — ведь родственник
Джанпбека управляющий па заводе Шустова.
Часа через полтора Гукас с бутылкой коньяка под мышкой,
запыхавшись, вбежал в красные ворота. Но уже в прихожей оп
видит целую батарею бутылок отборного коньяка. Пз комнаты
выходит золовка Арменака. Это известная в городе шляпница.
Этому ремеслу опа выучилась еще в Капре, у одной француженки,
и ее мастерская в Ереване является сейчас своеобразным салопом
157
для жен новоиспеченных министров. Гукас понял: конечно, та-
кой женщине, у которой уйма влиятельных заказчиц, ничего пе
стоило раздобыть коньяк.
Он оставляет свою бутылку и выходит.
Поздно уже... х „
К вечеру следующего дня 1 укас, Агасп, Джаппоеь, сра-
тшон Патрикяп вынесли па плечах гроб, обитый черным кре-
мом...
Траурная процессия медленно двппулась па кладбище.
Раскаленные скалы п испепеленная солнцем ржавая земля,
перемешанная с песком, псточают зной. Густой, терпкий аро-
мат ладана.
Четыре священника в черных сутанах совершают погребаль-
ный обряд. Бродячие музыканты переходят от одной могилы к
другой. Невидимая и властная сила гоппт сюда людей,— ка-
жется, все, кто только есть в городе, явятся сейчас к этому ад-
скому холму искупать грехи, вольные п невольные.
Наверху, возле часовпп, воздвигнутой па скале, и с извили-
стых склонов холма возносится в пебо тысячеустый вопль...
Словно паступпл конец света...
Глубокая яма, вырытая меж скал, сама притягивает гроб.
Земля п камин с грохотом сыплются па крышку. Вот и пет
женщины, которая еще вчера жила па земле...
Гукаса охватила дрожь. Арменак припал к могильному
холму и беззвучно рыдает; губы искривлены, в глазах ужас...
Холм закружился перед глазами Гукаса, пебо с землею смеша-
лись...
Ночь. Кругом тишина. Арменак один в комнате. Светлая го-
лова упала па заставленный книгами стол.
Там, меж скал, осталась его мать...
Ночь. Кругом тпшппа. Глаза Арменака закрыты, и сквозь
туман проглядывает багряный диск солнца...
...Вдоль высокого берега мутной реки понуро шагает группа
армян-ремесленников. Впереди идет священник, накинув па
плечи ризу с крестом, бормочет последнюю молитву... Оп мо-
лит ниспослать покой успокоившейся па чужбине душе армя-
нина, жившего своим ремеслом в этом большом гостеприимном
городе...
Вот п тот самый пароход, па борту которого крупными бук-
вами написано: «Ришелье», вот мыс Александрия, вот зажига-
ется маяк Клеопатры... Н мать, скорбная, овдовевшая мать...
А потом, через год, дорога... дорога потерянной страны, тер-
нистая дорога беженства... И та черполпкая почь, когда соп
бежит от глаз и жаждущие уста пе могут сомкнуться... И мать,
взмученная страданием, пе позволяет выппть хоть каплю крас-
новатой теплой болотпой воды, пока пе вскипятит ее в медпом
J58
котелке пад пламенем быстро гаснущих колючек... II опять ему
чудится бледное, изможденное лицо матери в весеннем ереван-
ском саду — в то утро, когда сюда долетели глухне пушечные
раскаты. Широко раскрытые глаза матери, полные ужаса, ее
шепот:
— II здесь турки...
Перенесла все беды, все папасти, а сегодпя ее пет... Арме-
нак как будто только сейчас понял неумолимость происшедшего,
тяжело поднял голову. За окном лиловая синь. С тревогой встре-
чает Арменак сумерки. Что принесет с собой новый день...
3
Уже две педели, как предали земле прах матери Армепака.
Дня пе проходило, чтоб Гукас пе проведал друга. II сейчас, за-
няв очередь за хлебом, оп побежал к Царской улице.
Вскоре оп ведет друга по мраморной лестнице Чиновничьего
клуба па второй этаж, где помещается «Армянский националь-
ный совет». Сейчас этот клуб — парламент, п туда люди прихо-
дят послушать споры. Ведя сюда друга, Гукас лелеял тай-
ную надежду — рассеять мысли Арменака, заставить забыть
о горе...
Вовремя поспели Гукас и Арменак. На трпбупе сейчас пред-
ставитель оппозиции, онп оба знают его. Заняв места па бал-
коне, опп стали слушать.
— Господин премьер-министр, я спрашиваю вас,— повернув-
шись к правительственной ложе, говорит большеголовый муж-
чина среднего роста,— чем запят ваш министр попечения госпо-
дин Александр Хатпсов? Он по профессии врач-бактериолог. Чем
он запят, когда сейчас свирепствует эпидемия холеры? По имею-
щимся точным сведениям, в больницах столицы зарегистриро-
вано пятьсот тридцать случаев. Л ведь каждый знает: пз десяти
случаев вряд ли фиксируется одни. Почему пе проводится мо-
билизация врачей? — П, не получпв ответа, сам же отвечает: —
Потому что сейчас царство бездарей.
Гукас положил руку на плечо Арменака. Оп уже жалел, что
привел сюда товарища. Вместо того чтобы утешить его. еще
больше бередит рапу. А выступающий словно нарочно подли-
вает масла в огопь:
— Спросите врачей, любой пз ппх скажет, что па сегодпя
главный источник заразы — водопровод. Какой печальный пара-
докс!— воскликнул оп, слегка повысив голос. — Ереванский во-
допровод, являвшийся па протяжении веков мечтою для населе-
ния этого города, сегодпя разносит бациллу холеры. Можно ли
представить более чудовищную безответственность...
— Господин Везпряп, господин Везпряп! — тяжело подняв-
шись с места, крикнул председатель и зазвонил в медный коло-
кольчик, словно снятый с шеп верблюда каравап-башп.
159
По оратор, не обращая па звон никакого внимания, продол-
жал свою речь:
— В верхней части Астафяпа, в пяти-шести местах, откры-
ты трубы. Чего ж тут удивительного, если па Каитаре, па Ка-
зарменной улпце и перед гаражами выходит пз труб всякая не-
чисть— и овечий помет, п тряпки, и волосы...
— Да, трое шоферов заболели холерой! — пе выдержав,крик-
нул с места Гукас.
Депутаты взглянули вверх. Колокольчик каравап-баппг сно-
ва загремел. Везиряи, постукивая пальцами правой руки о левую
ладонь, закричал:
— Прославленную ереванскую воду вы сделали источником
заразы...
Гукас потяпул Арменака за руку... Выйдя па улицу, опи
перешли Запгипскпй мост и пошли но берегу реки. Армепак по-
корно следовал за товарищем, пока пе остановились под пустын-
ным каменным холмом. Запгу, узкая здесь, катится, тихонечко
звеня, словпо стыдясь своего бессилия. А па противоположном
берегу раскинулся огпоппый ковер садов и виноградников. Не-
видимая рука щедро рассыпала вокруг шафран. Листвеппыс де-
ревья накинули на себя яркие плащи, словпо явились па
праздник'.
Вдруг Гукас заметил, как па противоположном берегу отде-
лились от пещеры, темнеющей под скалой, две тени. Кто это?
Гукас протер глаза. Девушки... Одна из них прошла вперед, вы-
сокая, длинноногая, выцветшее платье едва покрывает колешь
Армепак хотел что-то сказать, по не смог: губы задрожали, оп
опустил голову...
Горит па солнце пестрый ковер садов, переливаясь ярчай-
шими красками, а девушка прижалась к прибрежному камню-
валуну, силясь забрать у пего тепло, подаренное солнцем. Мо-
лоденький тополек, растущий па берегу, дрожит от осеннего
ветра, жалостливо и беззащитно.
— Подлены! — процедил Гукас сквозь зубы и поднялся.
Кому оп бросил это проклятие? Повосозданпому армянскому
правительству, призванному управлять этой страной, или «вели-
ким державам», повергшим земной шар в бедствия, пли сило
рока, превратившей этих девушек в пещерных обитательниц?
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Кайзер Вильгельм, которого каждый армяппп считал свопм
личным врагом, свергнут, lie прошло месяца с того дпя, когда
спесивый немецкий генерал п толстопузый турецкий паша, стоя
па балконе клуба, смотрели парад армянских войск. Потом при-
шла весть—Константинополь отрезан от внешнего мира. Вслед
за болгарами пе воюют и австрийцы... Вильгельм согласился на-
чать мпрпыс переговоры па основе «Четырнадцати пунктов»,
предложенных Вудро Впльсопом.
Л сейчас пет и его, Вильгельма, слетел вслед за Нико-
лаем...
Пз тюрьмы вышел «Спартак» — Карл Лпбкпехт.
Гукас п все его товарищи любят этого человека, хотя пп-
кто пз них его пе видел... Опп хорошо знают — это Либкнехт вы-
соко поднял знамя революционной борьбы в сердце милитарист-
ской Германии. Опп пе забыли п того, что в германском
162
рейхстаге в 1915 году именно «Спартак» встал па защиту армян-
ского парода, ставшего жертвой турецкого варварства...
В сердце армяп вселилась надежда. Со здания Тифлисского
вокзала снята эмблема кайзера Вильгельма. Турецкий генерал
Мехмед Али обязался в течение шести педель очистить кавказ-
ские земли.
Гукас и его товарищи ликуют: каска воинствующего кайзера
сброшена па землю, войне сказано «нет», раз и навсегда... Ухо-
дят иноземные захватчики.
По кто бы мог предположить, что пачпется новая заваруха!
Поводом послужил сущий пустяк. Турецкие части только что
покинули небольшой разъезд в Лорпйском уезде, и тут же с се-
вера разъезд был захвачен грузинскими меньшевиками, а с юга —
армянскими дашпакамп. На протяжении одппх суток онп не-
сколько раз отбивали его друг у друга.
Прошла педеля, и объявлена мобилизация. Уполномоченные
правительства в Ереване шпыряют по домам и собирают вин-
товки «лебель»: па военных складах полно патронов к ппм. Со-
бирают также патроны от «мосппа» — оружия этой системы мно-
го, а вот патронов недостаточно...
Уже достоверно известно, за что убили министра финансов.
Оп, несчастный, твердил, что страна пе сможет выдержать но-
вого потрясения. Народ в трауре... Люди от неожиданности не
в силах даже думать. Все равно онп пе в состоянии понять, что
происходит, предугадать, что их ожидает завтра.
Гукас потерял соп — едва только отвели безжалостный турец-
кий ятагап, как армянское правительство по своей воле затевает
новую войну?!
Где только ие приходится бывать Гукасу и Агаси — в домах,
в очередях, в школах,— опп открыто говорят о совершающихся
событиях как о безумной авантюре. С одним пареньком, их еди-
номышленником, онп отправили в Тпфлпс письмо грузинскому
«Спартаку», предлагая действовать вместе... Ответ еще пе полу-
чен. Ждать больше нельзя...
Н вот па трибуне депутат Национального совета Сраппоп
Патрикяп, приглашенный «Союзом молодых марксистов-интер-
националистов». Зал Городской думы набит до отказа. Агаси
сидит в последнем ряду вместе с Арменаком и Сиротой Сааком.
Гукас занял председательское место. Ом сегодня совсем как
взрослый, в пиджаке.
Сраппоп Патрикяп, в черном сюртуке, с гладко зачесанными
назад жиденькими волосами, склонился пад трибуной.
Господа, в этом городе сейчас находится семьдесят пять
тысяч беженцев... Часть пз них мы разместили по школам, а
Двадцать тысяч человек в зимнюю пору гпбпут под открытым
небом... Епископ Хорен пе желает хотя бы только па зиму пре-
доставить своей пастве церкви святого Саркиса и Просветителя...
Жо новая батрахомпомахия! — сердито восклицает Патрикяп и
6* 163
объясняет: — Война лягушек и мышей. Кто же порождает вой-
ну?— гневно спрашивает он. — Неужто армянский и грузинский
народы, которые, едва сбросив ярмо впльгельмов и эпверов, дол-
жны сейчас понести жертвы из-за собственных мракобесов на-
ционалистов?
Задыхаясь от возмущения, Патрнкяп взглянул па стол—хо-
тел, видимо, выпить воды, по графина не оказалось.
Патрнкяп говорил долго. Единственный выход, по его мне-
нию,— это жить мирно со своими соседями и обратить взор па
Север, па Советскую Россию, только что разорвавшую унизи-
тельный Брестский договор...
Усевшись в кресло рядом с Гукасом, Патрнкяп расстегнул
пуговицы сюртука и откинулся назад.
Гукас призвал аудиторию высказаться. Лгасп пе поверил
своим глазам, когда к трибуне подошел Тиран Рушапяп, инспек-
тор женской школы. Рушаиян до сих пор воздерживался от уча-
стия в общественных спорах, считая это делом бесполезным,
да и сейчас он шел к трибуне таким шагом, словно под ногами
у пего было яйцо.
— Господа!.. — едва слышно раздался его слабый голос. —
Как вам хорошо известно, я пе большевик и пе коммунист и
по... — Рушаиян посмотрел па докладчика, силясь вспомнить еще
какое-то слово... — II ле милитарист пли антимилитарист... Но,
признаться честно, я согласен с сегодняшней речью господина
Патрпкяпа... Я в молодости учительствовал в Тифлисе и ничего
дурпого пе видел от грузинских педагогов... — Рушапяп смолк,
обхватив бороду пятерней, потом продолжал: — Мой друг, госпо-
дин Эмип, тоже согласен со мной,— он посмотрел па известного
в Ереване этнографа. — Мы с ним беседовали вчера. Божпй чело-
век, говорил он, если вы живете в одном доме и являетесь сосе-
дями, то разве, когда ты выпекаешь лаваш, не отправишь ему
пару?.. Или, скажем, когда он готовит суджук, разве он пе поло-
жит в руки твоему ребенку кусочек?.. Как вы думаете, разве не
благородна и не естественна его мысль? — обратился он к ауди-
тории.
— Верно, верно... — поддержали его с мест.
— Пам сейчас нужно быть благоразумными... для собствен-
ного спасения...— наставлял Рушапяп, словпо беседовал в шко-
ле с учениками.
Пе успел оп дойти до своего места, как па сцепу устремился
Грант Саптуряп, бывший одноклассник Гукаса.
— Христиане, беззубые травоеды, претендующие па звание
пастырей армянской молодежи! — выкрикнул оп, и его смуглое
до черноты лицо исказилось от гнева. Вытянув вперед худущую
руку, он заговорил с остервенением: — «Мир», «Братство», «Доб-
рососедство» — глаголили все тут... Где это вы взяли мир, где
обрели братство, кто это с вамп соседствовал, под каким солнцем
все это происходило?.. Разве не трагические, порожденные сла-
1G4
бостыо духа колебания привели армянскую нацию к вратам ги-
бели? Разве пе известно, что тот, кто колеблется, будет сметен
с лица земли? — Гукас пе прерывал его. — Истину вам говорю,—
встав в позу пророка, изрекал Саптурян,— если армянской на-
ции суждено жить, то только мужеством своих воинственных сы-
нов, только с благословения бога воины... И армянский народ
будет жить. Союзные государства заявили, что Армения при-
знана воюющей стороной и представители Армении должны бу-
дут участвовать в мирном конгрессе. Так говорит...
— Заратустра!.. — выкрикнул Лгасн с места, п вокруг пры-
снули.
— Так говорит историческая телеграмма из Лозанны...—
Лицо Саптуряпа задергалось в нервном тике, оп бросил уничто-
жающий взгляд па зал. — II в этот исторический час, роковой
для нации, армянскую молодежь призывают к бараньему послу-
шанию!
...С младенчества человека баюкали военные песпп,— бесно-
вато выкрикивал он,— в войне торжествует справедливость: по-
беждает сила, спла и является справедливостью... Каков был
бы лик землп без войн? Летаргия, царство смерти... п та нация,
которая растеряла мужественный дух воппской доблести, не
имеет права па существование...
Сраппоп Патрпкяп, обхватив рукой подбородок, рассматривал
Саптуряпа, будто музейный редкостный экспонат.
Скрпппула задняя дверь сцепы, к столу быстро прошел юно-
ша с топкими чертами лица и наклонился к Гукасу.
— Амаяк! — обрадовался Гукас.
Это был тот самый гимназист, который повез в Тпфлпс пись-
мо Гукаса п Агаси.
— Стало быть, вперед, несчастная Армения, покинутая сво-
ими вероломными соседями, обманутая богом и людьми, вперед,
в бой роковой против супостата, замышляющего новые набеги
во имя уничтожения армянства!..
Едва Саптуряп бросил этот истеричный клич, поднялся Гукас
11 с несвойственной ему торжественностью произнес:
— Уважаемые граждане, сейчас слово предоставляется пред-
ставителю союза молодых интернационалистов Грузии «Спартак -,
только что прибывшему в Ереван.
Сообщение Гукаса прозвучало как взрыв бомбы. Человек из
Грузии... когда отрезана железная дорога, когда стреляют друг
15 Друга... Гукас в нетерпении повернулся назад.
В сопровождении Амаяка па сцепу поднимался энергичный,
подтянутый юноша. Он поспешно скинул бараний полушубок",
<нял моховую шаику-ушапку, положил на стул и уверенным ша-
гом подошел к трибуне.
Товарищи армянские юноши и девушки,— заговорил оп
по-русски решительно и громко,— я никого из вас не знаю, по
мы с вамп братья, и я привоз вам сегодпя привет от молодых
интернационалистов Грузин...
— Борне! — воскликнул Гукас, вскакивая.
Оратор повернулся н кинулся к Гукасу.
Опп обнялись.
Борис поднялся па трибуну.
— Почему там, где грузинские и армянские крестьяне века-
ми жили мирно как соседи, любовно обрабатывали виноград и
пили вппо, сегодпя льется кровь? — постояв минуту молча, резко
воскликну.! Борис. — Спросите об этом паше правительство,
/Иордания п Рамншвнлп...
Гукас, вытянувшись, ловил каждое слово своего товарища.
Саптуряп в недоуменном позе застыл в дверях: оп плохо понимал
по-русски.
— Тифлисские газеты пишут сейчас, что армяпскпе дашнаки
нечестные партнеры. По опп стоят друг друга! — воскликнул Бо-
рис. — Ввергают своп страны в войну, во благо чуждому тира-
ну. С веспы вместо двуглавого николаевского орла нас давила
пята Вильгельма, а сейчас накладывает свою лапу британский
лев...
— Браво! — Патрикяп первый громко захлопал. Его болъшпе
глаза блестели. Этот юноша почтн слово в слово говорит то, что
он сказал полчаса пазад.
Борпс продолжал:
— Лондонские газеты пишут, что никогда еще для Велпко-
брптанип пе было столь благоприятного момента, чтобы легко
присоединить к своим владениям Закавказье, с неисчислимыми
бакинскими запасами нефти...
— Впдпте, какие у них аппетиты!—воскликнул Рушапяп с
места.
— Да, пх притягивает в этот крап запах нефти, пе из-за нее
лп опп затеряли в закаспийских песках дорогих наших товари-
щей! Есть вести, что Шаумяна перевезли в Индию,—гневно про-
должал Борпс. — Молодежь Закавказья потребует отчет от гене-
рала Томсопа, еслп случится что-пибудь с бакинскими
комиссарами. Пусть оп знает: месть клокочет в папшх сердцах
п никогда пе погаснет... Могу вам сказать, наш тпфлпсскпй
«Спартак» идет по пути Леппиа п Карла Либкнехта. Мы выпу-
стили воззвание грузинской молодежи — цц одного патрона бра-
тоубийственной войне.
Зал бурно зааплодировал.
Показавшийся в дверях учитель Хпкар Хаммалбашяп громко
спросил:
Это еще что такое? Вместо того чтобы свято храппть па-
мять наших жертв, какие-то антинациональные призывы...
Стыд п позор армянской нации!..
— Прошу соблюдать порядок! — потребовал Гукас.
По все уже смешалось.
166
Мужчина в высокой папахе, протпспувшпсь сквозь толпу
сгрудившуюся в дверях, пристальным холодным взглядом обвел
зал.
— Воп отсюда! — заорал его телохрапптель.
Агаси прыгнул па сцену п среди общей сумятпцы незаметно
вывел Бориса и Амаяка через заднюю дверь.
Рушапяп и господпп Эмин мелкими шагами быстро направи-
лись к выходу. Еще одна минута — п барышни с визгом бегут
прочь, спасаясь от ворвавшихся в зал маузерпстов.
— Господпп, уймите ваших хулиганов, депутат Националь-
ного совета лицо неприкосновенное... — Энергичный протест
Срапиона Патрпкяпа топет в поднявшемся шуме...
2
Борпс и Агасп — в комнате Амаяка, обставленной массивной
мебелью.
— Пу, пе было из-за мепя, надеюсь, драки? — спроспл Борпс
вошедшего Гукаса.
— Ничего, обошлось.
— Как видно, ваши башибузуки пе отстают от бапдптов на-
шего Ксдиа,— сказал Борпс.
— Не отстают... — с усмешкой повторил Амаяк,— пашп мо-
лодчики поведут ваших к ручью п, не дав пм паппться, приведут
назад.
Гукас решпл переменить неприятный разговор. Схватив Бо-
риса за руки, оп стал упрекать его:
— Тоже мне, обещал сводить в цирк и паучпть игре в биль-
ярд, пе сдержал слова...
— Я п сам был втянут в пгру, ты что, не понял? — засмеялся
Борис, поглаживая своп коротко острпжеппые усики.
— Я тебя видел на сцене,— проговорил Гукас.
— В каком же это театре?
— Там, где п мио довелось играть,— гордо добавил Гукас,
Опп с радостью посмотрели друг на друга.
— А нам оп тут залпвал, что отдался пауже, сам же, оказы-
вается, артистом заделался,— не отставал от Гукаса Амаяк.
— Башмаки все истрепал, разыскивая своего противника по
борьбе па тифлисских улпцах,— пе унимался и Гукас.
— Приедешь в гости, и с мепя тебе — пара отменных са-
пог,— сказал Борпс. — Есть уг мепя дружок, он лз-под землп до-
стапет хром... Да, а как тебе поправплась Цпала? — вдруг вспом-
нил он.
Ни есть, пп пить, только па нее глядеть! — признался Гу-
кас.
А ты знаешь, что означает «Цпала»? — спроспл Борпс.
Светильник, факел... II опа паша. Конспиратор непревзойден-
ный.
1G1
— Правда? Л как она меня провела, негодница! — удивился
Гукас.
— Откуда бедняжке было знать, кто хочет пончиков... Да
разве я сам знал? Представляешь, мне даже в голову ничего
пе приходило. Говорили: «Приехал из Армеппп, собирается стать
астрономом»; ну, думаю, человек парит в небесах — Марс, Ве-
нера, Сатурн...
Вошла мать Амаяка. На вид ей лет пятьдесят. Живая, сим-
патичная женщина. Опа пригласила всех к ужину. По в гго
время постучали, и в дверях, весь в снегу, показался отец Гу-
каса.
— Я был у вас,— обратился оп к Агаси, открывшему ему
дверь,— мне сказали, что вы здесь. А где же Гукас?.. Что вы
такое натворили, ребята, что опп как бешеные собаки рыгцут
повсюду, чуть пе подожгли пат дом,— с трудом проговорил ма-
стер Ованес. Помолчав минуту п немного успокоившись, оп по-
вернулся к сыну: — Я подумал, как бы ты не угодпл в ловушку...
Гукас нахмурился.
— Могут и сюда явиться,— сказал оп Амаяку. — Тебя тоже
видели с Борисом. — Н решительно, обращаясь к отцу: — Отец,
ты иди домой. Я по появлюсь эти дни... — Подумав немного, до-
бавил:— Пусть Верго завтра вечером принесет к дяде ту тол-
стую книгу, что лежпт у меня под подушкой... — II вдруг встре-
вожился: — А пе взяли эти собаки мой бипокль?
— Пет, оп нм пе попался па глаза, лежал на комоде.
— Переправь его тоже к дяде.
Отец ушел.
— Пройдемте в другую комнату,—обратился Гукас к това-
рищам.
— Да, здесь больше пельзя оставаться... — Агаси согласился
с ним.
— Как вы находите дом «Милочки»? Если даже будут ис-
кать семь лет, и тогда пе найдут... — сказал Гукас.
Амаяк кивнул головой и выскочил па улицу. Когда оп вер-
нулся, ребята уже были одеты.
— Ты лучше не показывайся,— посоветовал Амаяку Гу-
кас.— Пусть первым идет Агасп. Мы с Борисом пойдем за ним.
— Возьми, память о забастовке,— сказал Амаяк, протягивая
Гукасу свой наган.
Мать Амаяка передала Агасп завернутую в узелок посуду.
— Проклятые, поесть не дали,— в сердцах промолвила опа.
— Ничего, мать, я к вам еще приду. Пх дни сочтены...—
II Борис, попрощавшись с ней за руку, вышел из дому.
Над городом, притаившимся у подножия лысых холмов, опу-
стились сумерки.
В сводчатом полуподвале царит таинственная тишина. Сидя
па окованном медью сундуке, два друга углубились в игру, слов-
1С8
по от со исхода зависит судьба мира. Наконец Борис взял чер-
ного короля, стоявшего в одиночестве посередине доски, и поло-
жил его на бок.
— Зрп-трн! крикнули партнеры разом и стали заново рас-
ставлять фигуры. Тени их запрыгали по степе.
Свеча горела ровпо, по чадила. Черпая струйка поднималась
к закопченному потолку.
— Шах! — объявил Гукас.
Неожиданно скрипнула дверь, п в узкой полоске света, иду-
щего из маленького оконца, показалась копка.
— Ничего пе вижу, где вы там? — раздался топкий голосок’,
п эхо разнеслось под высокими сводами.
— Девушка? — удивился Борис.
— Гаюш! — подбежал к пей Гукас.
Поставив корзину па стол, Гаюш огляделась.
— Какое у вас прелестное жилье, не возьмете мепя к себе? —
сказала опа по-русски и подала руку Борису: — Здравствуй, я
слышала твою речь... Хорошо ты говорил... — Бросив кепку па
стол, опа тряхнула золотистой головой п произнесла нара-
спев:— Ну и взбесились же опп, шныряют повсюду как ищейки,
от самого Бонда до железнодорожной станция...
— Л как ты нас разыскала?
— Я? — Гаюш скрестила руки па груди. — Я? Ха-ха-ха! —
рассмеялась она... — Ой, вы же пе обедали... Ну, садитесь...
Опа разлила по тарелкам пз эмалированной кастрюльки че-
чевичную похлебку, выпула из корзины две деревянные ложки.
— У бабушки стащила.
— Это почему же стащила? Так бы опа тебе пе дала? — с
улыбкой спросил Борис.
— Конечно, пе дала. Плохо ты знаешь мою бабушку. Трясет-
ся пад каждой посудппой, говорит — эго осталось от деда с баб-
кой, выбрасывать грех, память о них... пе веришь?
— Как же пе верить, верю...
— Что г.ерпо, то верно, Гаюш никогда по врет, иногда слегка
фантазирует, и то. 1ько... — Гукас решил защитить девушку.
По Гаюш угрожающе подняла кулак, чем привела Бориса в
восторг.
— Будь с пей осторожен, а то опа даст тебе жару.
— Смотри, Гукас,— засмеялась Гаюш,— скажу Нуппк, опа
Даже ие глянет па тебя.
Гукас пристально взглянул па Гаюш: знает ли опа об их
размолвке? По может быть, чтобы Нуппк ничего не рассказала
своей близкой подруге...
Если бы Нуппк тебя слушала... — ответил Гукас спокойно.
Думаешь, пе послушает?.. Ладно, увидишь сам... ска-
зала I аюш. и па сердце у Гукаса вочему-то стало тепло. Оп уже
Миролюбиво глядел на девушку.
Е\т вмешался Борпс:
169
— Вижу, тебе лучше ладить с Гаюш, опа сделает все, что
захочет...
— Ну, раз ты говоришь...—и Гукас торжественно протяпул
Гаюш руку. — Л как па улице? — поинтересовался ои.
— Разве я пе сказала? Всю собачью свору пустили па твои
поиски,— обратилась опа к Борису. — И твои тоже, Гукас. Агасп
сказал: «Товарищи думают... завтра пли послезавтра к вечеру со-
беремся здесь...» — II повернувшись к Борису: — На вокзал ты по
пойдешь, повезут другом дорогой,— предупредила опа его. — Опп
знают — какой, а я пе знаю,— призналась опа, несколько огорчен-
ная. — Л ты останешься здесь,— сказала опа Гукасу.
Вытащив пз корзины еду, она собралась было уйти, как па
глаза он попалась шахматная доска.
— Кто же пз пас выигрывает?
— Вернее, выдерживает,— процедил Борпс. — Л ты играешь?
— Играю... только шах и мат...
Гаюш подошла к окованному медью сундуку, перемешала все
фигуры, поставила на крап доски черного короля за тремя пеш-
ками, а с противоположной стороны — белого короля и ферзя.
Потом перенесла ферзя па линию черного короля.
— Шах и мат! — крпкпула она. — Пу, я пошла, ребята мепя
заждались. Велелп не задерживаться. Не грустите, я и завтра
приду...
Гаюш пожала руку Борису, помахала Гукасу и печезла за
дверью.
3
Машинист благополучно довоз Борпса в Грузпто и прпвез
Гукасу длинное письмо. Отношения правителей Еревана и Тиф-
лиса по прежнему оставались напряженными, по мечи были вло-
жены в ножны.
Поставленные под ружье в дорийских ущельях армянские п
грузинские крестьяне и рабочий люд открыто выступили против
войны. Борис сообщил в письме, что Ованес Туманян выразил
гневный протест против братоубийственной войны, а поэт имеет
огромное влияние п па грузинскую интеллигенцию...
Г> Ереване ужо больше не искали «агитатора», послаппого пз
вражеского стана. Вероятно, забыли и о сыне портпого Ованеса.
II вот Гукас выбрался пз своего укрытия. Спокойно шагает
оп по улицам. Пз мастерской золовки Арменака вышли две дамы
в меховых шубах п, постукивая каблучками по камням, направи-
лись в сторону почты... Бапя Егиазаровых закрыта — пет мазута.
Дверь примерзла. С каким наслаждением Гукас сейчас влез бы
в оассейп с горячей водой... А очередь за хлебом тянется от бапь
до самой почты...
«Кто знает, в каком положении сейчас паши»,— задумался
Гукас. Оп имел в виду и Пупик, и ее мать, и ее сестричек. Он
170
еще думал об этом и вдруг как вкопанный остановился, не веря
своим глазам: сама Нуппк, в платочке па голове, в платье, едва
прикрывающем колени, в вылинявшем пальто, читала афиш} на
степе.
— Нуппк! — крпкпул Гукас.
Девушка обернулась. Лицо се было бледное, измученное.
— Нуппк, иди домой,— сказал Гучсас так, как сказал бы
своей сестре Верго, п взял хлебные карточки из ее рук. — Я за-
несу вам ваш хлеб.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Солнце только поднялось. Нуппк вышла пз дому в школьной
форме. Поверх фартука висела на белой лепточке жестяная ко-
робка для сбора пожертвований. Возле бульвара ей повстреча-
лась Гаюш. У ное па груди висела такая же жестяная коробоч-
ка, только лепта была широкая и пз ярко-красного шелка. Хотя
день был пе такой уж жаркий, Гаюш падела короткие белые но-
сочки.
Нуппк с удовлетворением оглядела свою подругу п, взяв иод
руку, зашагала с ней но Астафяпу.
Цветут абрикосовые деревья, пх сладкий аромат вырывается
пз дворов па улицу. Какие бы беды пи пронеслись пад головой
человека, Ереван, город-сад, вселяет в сердца людей радость, ола-
гоухапье весеннего дня.
У Астафяпа праздничный вид, повсюду развеваются флаги,
транспаранте, подвешенном к балкону гостиницы «Фран-
наппсапо: «Привет общешкольному празднику». К сча-
в этом году быстро наступили теплые дни п здания трех
освобождены от беженцев. Нуппк п Гаюш уже две недели
участвующие в этом школьном
.......—> — провести сбор денег в
сейчас в этом городе так мало лю-
.j ....... . , —подуешь п улетит. За
пей, едва поспевая, прихрамывая, плетется старик. Задумав
пшсь, проходит солдат в полинявшей шинели, по. завпдев дсвл
Шек, сам подходит к ним и жертвует один чахарак’, ассигнацию
Армянской республики, которая, не успев войти в оборот, сразу
же обесценилась.
и на
ция»,
стыо,
школ
посещают школу. Девушки,
празднике, получили трудное задание
пользу остропуждающнхся, а <—---
дсп, не испытывающих пужду.
Вот навстречу ковыляет старушка
—---------- птпличи ассигнации Армян-
* Ч а ха р а к— прялка. В парок £ пазы- -,ка-
скол буржуазной респуоликп. и,’Д ' ого быта,
тцииа у прялки — символ патриарх *
Ш
I лаза Гаюш заблестели.
— Евгения Мппаевна!
По противоположной стороне улицы шла навстречу им на-
ставница. 11а голове у пес лиловая шляпа с павлиньи мп перья-
ми, в тон новому цветастом у плагыо из напоарчата вместо чер-
ного, вышитого стеклярусом, которое придавало ей грозный вид.
Опа еще издали приветливо кивнула девушкам. Возле инспект-
рисы увивался мужчина в мягкой коричневей шляпе и в темпз-
желтом френче, о четырех карманах. Это учитель <<шкилы ое-
жепцев» Хнкар Хаммалбашяп.
— Точь-в-точь ванька-встанька,— улыбнулась Гаюш.
— Молодцы, молодцы, теперь я вижу, вы настоящие патри-
отки,— похвалила девушек инспектриса.
Она сказала, что с собой у нее пет денег, п пообещала внести
«кругленькую сумму»—пусть зайдут домой. Ее собеседник вы-
тащи I чахарак.
— II ото все, господин Хаммалбашяп? Ведь сбор делается в
пользу нуждающихся школьников,— подосадовала Пупок.
— Каждый дает в меру своих возможностей,— с неопреде-
ленной улыбкой па желтом лице стал оправдываться Хаммалба-
шян, видимо намекая па то, что инспектриса является владели-
цей сада, а оп— из беженцев, где ж ему состязаться с вей!
Инспектриса пе вмешивалась — отошла в сторону, делая вид,
что разглядывает витрину.
— Какая ото лепта — золотой! — донимала ого Гаюш. — Вы
думаете, мы не в курсе дела, кто приходит в вашу ту комнату...
в библиотеке па Пазаровской улице?
Хаммалбашяп смотрит на дерзкую девчонку.
— Ах ты, негодная безбожница!..— И, расстегнув френч, оп
шарит но внутреннем кармане и достает пз кожаного кошелька
блестящую османскую лиру. — Свою единственную отдаю тебе,
ах ты, негодная безбожница, вытянула все-таки...— Все пе пере-
ставая удивляться ловкости Гаюш. он опустил свое сокровище
в железную коробочку, избавившись таким образом от вазой ш-
вой сборщицы.
I atom рассмеялась, как только они отошли. До самого конца
Асгафяпа нм уже пе попадался такой жирный гусь. Перевалило
за полдень, когда Гаюш и Пупик, утомившие!» от бесконечной
ходьоы, встретили I укаса. Он, улыбаясь, шел им навстречу, за-
ранее вьнащив деньги пз кармана.
— В коробку Пупик... — велела ому Гаюш.
А Пупик предлагает опустить в коробку Гаюш.
I у кас покорно стоит перед ними. Потом, обшарив карманы,
вытаскивает оттуда еще один чахарак и вручает Гаюш, опустив
медь в коробку Пупик.
Пу, пошли!.. — крикнул Гукас и присоединился вместе с
ними к толпе учащихся, собравшихся перед недостроенным зда-
нием мужской гимназии.
172
Распорядителем здесь является Керовбе Ссвачерян. Девушки
и Гукас видели его прошлым летом, после Сардарабадсшно сра-
жения, когда, разочаровавшись во всем, оп убежал па «край
света». А сейчас, сбросив военную форму, он вновь облачился
в тужурку I имназиста. Более того, он даже был назначен j»eдик-
тором ученической галеты.
11а балконе гимназии появляется Грант Сантуряп. Он тоже
наделен должностью — председателя «Центрального ученического
совета Армении», хотя уже пе является учеником. II сейчас, бла-
годаря своему новому назначению, ораторствует на школьном
празднике.
— Разоренные и преследуемые, истерзанные и оскорбленные
караваны нашего парода скитаются ио дорогам смерти! — Сап-
гуряп вытянул руки, отчего видны заплаты па рукаве.
Многим пз присутствующих пе раз приходилось слышать его.
Он всегда произносит па готические речи, по невозможно попять,
па чью же голову оп посылает проклятия, ведь в стране хозяй-
ничают его однопартийцы. Перегнувшись через перила, Сап Ту-
рин, точно оракул-вещун, бросает застывшему Астафяиу:
— Безутешно и бесславно паше настоящее, паше грядущее
окутано мраком, горе тебе, земля армянская. — И, обессилен-
ный, будто после приступа падучей!, откидывается назад.
Внизу раздаются аплодисменты. Тогда Гаюш, расталкивая
людей, пробирается вперед и кричит во все горло:
— Болтун! Пустобрех!
Аплодисменты прекращаются. Стоявшие рядом с Гаюш парии
сочувственно поглядывают па нее, а потом и сами принимаются
кричать:
— Бол-тун! Пусто-брех!
Гаюш выкрикивает вместе со всеми. В это время к ней под-
ходит мужчина в длинной, до иолу, черкеске. Это Картошка-
^1акпч, абаранец, приспешник Саптуряпа. Подняв свои огром-
iii.ie кулачищи, оп останавливается перед Гаюш. Девушка
1лядит па нею скорее с удивлением, чем со страхом. 11 вдруг
•'Го-то — бац! — смазывает его но лицу, так что па щеке остают-
ся следы пальцев.
Гад! Па женщину поднимает руку... — кричит девушка в
зеленом пальто и в зеленой беретке.
Гаю!п смотрит па девушку. Это Айцемипк — ученица шестого
класса гимназии 1‘ппспме. Гаюш так взволновал порыв этой де-
вушки, что опа даже по слышит, как министр просвещения с
Р‘К!дра кеппем в голосе призывает:
Кончайте, кончайте, говорю я...
11еожндаппо сверху раздается спокойный голос Боровое Се-
вачерява:
~~ В семь часов состоится вечер. Будут пэказаны прсдстап.тс-
1111,1 «Прохожий» п «Султан», пригласительные билеты мо.кпо
яел^чпть в исполнительном бюро...
173
2
Керовбе Севачеряи спдпт в своей комнате, освещенной ту-
склым вечерним светом.
Очередной помер школьной газеты «Горп истины» готов на-
половину. Севачеряп более двух месяцев ее редактор. Сам ми-
нистр просвещения доверил ему редактирование газеты. А те-
перь ои еще председатель исполнительного бюро «Всеобщего уче-
нического союза».
Не вынимая папиросы изо рта, Севачеряп исписывает целые
стопки бумаги.
— «Горп истины», временное помещение редакции»,— в ко-
ридоре кто-то громко читает вывеску.
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел Грант
Саптуряп.
— Привет... Наконец-то явился,— поднялся ему навстречу
хозяпп.
Саптуряп разглядывает комнату.
— Ну п мещанство... пе терплю,— заклокотало у пего в горле,
а губы сложились в презрительную грпмасу.
Севачеряп тоже окинул комнату взглядом: бюст Байропа, три
картппы — репродукция «Лаокоопа», потускневший от времени
портрет Толстого и какая-то обпажеппая красавица. Неужто опа
явилась причиной ярости Саптуряпа? Или темпо-зеленая шелко-
вая накидка па подушке л маленький коврик, постланный на
полу перед тахтой?
Севачеряп внутренне пеприемлет пепптеллпгентиостп своего
гостя, поглощенного чтением незаконченной статьи.
— Горппшь?
Севачеряи нахмурился: опять оп насмехается, не щадя его
редакторское самолюбие.
Саптуряп вытаскивает пз кармана шипели несколько ском-
канных листочков.
— Напечатаешь?
— Дай почитаю, а ты пока посиди...
Но Саптуряп отказывается сесть, стоит, уставившись па
«Лаокоопа».
Севачеряп, сидя па тахте, перелистывает рукопись, мудре-
ную п замысловатую. «Неблагородное п вероломное предатель-
ство», «мерзкое измышление», «ненасытная алчпость», «погапое
корыстолюопе». Сколько убийственных эпитетов, нагроможден-
ных друг па друга!..
— . 1адпо, отредактируем...
Ни единого слова пе выкидывать...—саптуряповскпй пос
кривым ножом повис над головой редактора. — Ни единого сло-
ва’ повторил он и, сказав, что статья будет дублироваться и
в другой газете, вышел.
171
Севачеряп слова наклонился над столом. «Тяжела ты, шапка
Мономаха!»— подумал оп.
Неслышно отворяется дверь.
— Айцемнпк, мой вероломный ангел, где ты была?..
Я всю ночь пе мог сомкнуть глаз... В часы почпого бдения я
писал для тебя... твой подвиг наполнил вдохновением мою
душу...
Сняв зеленые туфельки, девушка взобралась па тахту. Сева-
черяп встал перед вей, держа в руках тетрадь с золотым тисне-
нием.
— Мпе бы хотелось прочесть тебе строки в благоухающем
ароматом роз эдемском саду, окропленпом брызгами золотистых
фонтанов...
— Читай! — приказала /\йцемппк, и блажеппая улыбка за-
играла па ее алых губах.
— «Грезы»! — воскликнул Севачеряп, отступив на шаг.—
«Посвящается тебе, моя эфирная». —II стал вдохновенно п том-
но читать: — «Велп... п я открою новое солпце, усыплю небо
яркими звездами, п опп заспяют жарко, как моя любовь, запла-
менеют, как твои глаза, псточая свечение белого мрамора, как
твои лоб, моя бесценная!..»
Губы красавицы полуоткрыты, пылают в тусклом свете коп-
тящей лампы.
Разметав по лбу волосы, Севачеряи продолжает славословить
свою возлюбленную:
— «Я разбужу тебя безумным дыхаппем свопх вожделений
и горючими слезами бессмертного огня. Будешь ты царицей ца-
риц. Погрузившись в всполохп твопх глаз, солпце потускнеет
от зависти... Все для тебя, красота вселеппой, и мощь д>ши, и
разум геппя... Только велп!..»
Юноша упал на колени п, обхватпв погп девушкп, за-
рыдал.
Тонкими пальцамп опа провела по его густым волосам, по-
том пежно приподняла п усадила рядом с собой.
Севачеряп обнял топкий стаи девушкп и застыл. Девушка,
обхватив ладонями его голову, прильнула к нему в долгом по-
целуе.
—Начинает светать. В саду петух уже приветствует зарю.
Перовое Севачеряп одпп в своей келье... Айцемнпк ушла, оставив
па подушке крепкий запах «Коти». Уткнувшись в зеленую по-
ДЗШку, оп шепчет исступленно:
...Люблю безумное моленье
твопх очей
И сердца бурное волненье
во тьме ночей.
Хочу в тебе я в мпг страданий
топпть себя,
Хочу тобой — в немом желании
уняться я.
175
3
Гукас только что расстался с Гаюш п Пупик. Дома ею ждали
ужинать. Не успел оп сесть за стол, как раздался стук и послы-
шался резкий голос:
— Гостей пе ждете?
Лицо Верго расплылось в улыбке,— опа всегда радовалась
приходу этого смешного парня. Но когда опа посмотрела па пего,
улыбка исчезла с ее лица. Джаппбек сейчас совсем ипой. Оп со-
лидно снял синюю сукоппую кепку, поздоровался с братом и
сестрой, сидевшими возле двери, потом подошел к мастеру
Ованесу.
— Поздравляю тебя с обновкой! —разглядывая новый костюм
Джапибека, проговорил отец Гукаса. — Но борта плохо сделаны.—
II, осмотрев его со всех сторон, сердито процедил: — Надо же
было так испортить шевиот! Как па вешалке висит па тебе...
Зайди ко мпе завтра в лавочку, попробую что-ппбудь сделать.
— Он мпе посоветовал сшить пошире, я согласился, думал:
авось раздобрею. Это я виноват, пе мастер. Да где уж тут раз-
добреть, хотя депь и ночь только и делаю, что раздаю хлеб,—
посетовал оп. — Бабушка говорит, весь паш род таков.
Все с любопытством глядели па Джапибека, по ппкто по
спросил, какое он имеет отношение к раздаче хлеба.
— Ну и здорово ваши расправились с этой скотиной... —
вдруг сказал Джаппбек. — Газве может мужчина поднять руку
па девушку, да еще такой здоровенный балбес...
Гукас улыбнулся, а Джаппбек никак нс мог успокоиться.
— Затащить бы этого поганца в темпы» угол, отобрать у
пего кольт и так шарахнуть по башке, чтобы очутился в объя-
тиях своего деда. Оп уже у мепя в печепках сидит...
— Какие у вас с ним дола?
— Я же сказал, хлебные карточки у мепя...
Мастер Овапес еще раз взглянул па пего — в самом лп деле
оп такой большой человек?..
— Приходят с маузером на боку, тащат все нахально, а не-
счастный парод страдает, изнывает... при последнем издыха-
нии...
Джаппбек рассказал, что осмипская лпра перевалила за две
тысячи, золотник остановился па пятистах рублях, что папские
барышники раздобыли где-то манчестерскую шерсть и спекули-
руют, что голод будет все усиливаться до пового урожая — па-
левые мыши поедают пшеницу па корню... Неутешительные бы-
ли новости Джапибека.
— Пойдем поболтаем с тобой пемпого,—предложил Джапш
бек.
Гукас поднялся.
— Как вам удается сводить концы с концами? — выходя па
улицу, спросил Джапибек.
176
Гукас пожал плечами.
— Ты что-нибудь надумал, подобрал себе работу?
— Посмотрим,— неопределенно ответил Гукас,—ничего под-
ходящего пока не нашел.
Хотя Гукас и уклонялся от разговора, Джаппбек пытался вы-
звать ею на откровенность.
— Ты приходи к нам, у пас есть место. Я вижу, как вы пе-
ребиваетесь. С работой сейчас очепь трудно. Ты думаешь, пе
кинь я им пятнадцать золотых, они бы мепя взяли? Не было
другого выхода, сад осенью уплыл пз рук, а па это «правитель-
ство» уповать нечего...
— Сколько золотых я должен дать? — спроспл Гукас.
Джаппбек посмотрел па Гукаса:
— Послушай, ты все такой же дурепь. Илп думаешь, что
можно одним духом питаться? Пе будь идей псе, чем паш па-
тоуст господпп Тюросяп. Неделю назад он послал ко мне свою
молоденькую служанку, молоканку. Ее будто в вате держали:
румянец так и капал с лица. Я ее ущипнул за щеку... гы-гы-гы...
тугая, как айва в пашем саду, а аромат...
Гукас покраснел, оттолкнул Джапибека п пошел от пего
прочь.
— Мы же еще у пего в долгу,— услышал Гукас позадп себя
п ускорил шаги.
Входя в сводчатый полуподвал, Гукас почувствовал себя
словно в другом мире. Здесь совсем темно, хотя па улице светит
солпце, и у Гукаса было такое чувство, будто оп опустился в
• колодец в своем дворике, чтобы вытащить упавшее на дно вед-
ро... Глаза его еще но свыклись с темнотой, по оп по голосу
узнал, кто говорит.
— Опять эти Афрпковы? — с досадой спрашпвал бархатистый
баритон Степана Аллавсрдяпа. Дорогим он стал человеком для
Гукаса... Сейчас Степан живет в том же подвале, где прошлой
зимой жил Борпс. Освободив Аллавсрдяпа пз Метехскоп тюрьмы,
грузинские меньшевики сослали его в Армению.
— Да, товарищ Степа,— отвечал кто-то ему,— севанскую ры-
бу совсем отобралп у крестьян...
Дрогнуло сердце Гукаса. Оп узнал и этот голос. Сколько го-
речи было в нем — мягком, задушевном голосе его подруги...
Оп подошел ближе п сел возле Ахавпи.
— Рассказывай дальше,— поторопил ос Степан.
Гукас внимательно разглядывал девушку. Как опа измени-
лась! Ахавпи с се топкой душой, так глубоко переживающая
монолог Гамлета, стала настоящей крестьянкой, с ооожжеппым
от нещадного солнца лицом, кожа па щеках потрескалась. По
Гукасу опа п такая казалась красивой...
— Видишь, что происходит? — повернувшись к Гукасу, про-
говорил Степан и, увидев побледневшее его лицо, спросил,
^ем это ты так озадачен?..
177
— Да я сейчас расстался с одним типом .. с Джаппбеком,—
пояснил он Ахавпп. — Явился к нам, мол, должность у нас име-
ется, хватай скорее... Пу, а коли опа тебе не по душе, приходи,
дам тебе хлебных карточек, как-нибудь перебьетесь, пока пе
пройдет этот туман...
Гукасу стыдно было даже пропзнестп эти слова. Он вскочил
п стал раздраженно ходить по комнате.
— Постой, я, кажется, знаю одного... жуликоватый такой,
пробрался в карточное бюро... Сжечь бы этот чертополох... Чем
закончилась история?
— Я назвал его бесстыжим подлецом. Для того ты кончал
среднюю школу, говорю я ему, чтобы пустить по ветру хлеб го-
лодающих?
— А он что ответил?
— «Ты одни па земле остался простофилей, открой глаза.
Сейчас наступило царство стригущих змей...»
— Что, что?
— Царство стригущих змей,— повторил Гукас серьезно.
— Здорово сказано! — воскликнул Степан. — Остроумный па-
рень этот Джаппбек...
Наступило молчание.
— Да, очень метко сказало... — заговорил Степан снова,—
в самом деле, наступило царство стригущих змей...
В дверях показался Агасп. Подойдя к ним, оп торжествующе
положил па стол книгу в синем переплете и произнес негромко:
— Ян Амаяк прочитали ее, товарищ Степа.
Гукас взял со стола книгу.
— «Государство и революция». Это книга пз библиотеки това-
рища Патрикяпа пли другая?
— Другая.
— Я ее возьму.
— А разве ты пе уезжаешь завтра?
— За почв прочитаю... — Гукас бережно спрятал кнпгу.
Снова послышались шаги.
Вошел Амаяк, вертя в руках фуражку.
— Пу, рассказывай, какие новости,— потребовал Степан.
— Товарищи! — воскликнул Амаяк. — Ребята пз радиодпвп-
зпоиа поймали сегодня Москву. Ленни предложил помощь на-
шим голодающим, пусть только ереванское правительство дого-
ворятся с грузинами, чтобы те пе воспрепятствовали...
— Нет, с грузинским правительством пе договориться,—
вставил Гукас.
— Что, пли опп уже пе люди! — разгневался Амаяк.
— Неужели нс позволят провсзтп хлеб через свою террито-
рию, хлеб голодающим?.. — ужаснулась Лхавпп.
— Еще передали о том, что делается па русской земле, чтобы
облегчить участь армянских беженцев. Сообщили статью Ваапа
17S
Терьяпа,— сказал Амаяк. — В Москве существует Армянский
комиссариат. Терьяп там.
— Терьяп?.. — заговорил Степан. — Мы с ппм встречались, с
божьей искрой поэт... вы, конечно, его читали?..
— Товарищ Степа, Ахавпп получила от Терьяпа стихотворе-
ние с автографом,— с гордостью заявил Гукас.
— Да?! Ты тоже, наверное, пишешь? — обратился он к
Ахавпп.
Ахавпп смущеппо покачала головой.
— Удивительная ты девушка! Чего стесняешься, разве это
стыдно? Я вот писал еще в четвертом классе гимназии... — про-
изнес Амаяк.
— Да я совсем пе стесняюсь, я в самом деле пе ппшу,—
сказала Ахавпп, еще гуще покраснев.
— Товарищ Степа, а вы писали стихи? — поинтересовался
Агаси.
— Как же... В вашем возрасте кто пе пишет... Конечно, пи-
сал веселые шутки п читал пх па студенческих вечерах, посвя-
щал сонеты девушкам...
Степан был в каком-то волпеппп.
— А где вы встречали Терьяпа? — поинтересовался Агасп.
— При грустных обстоятельствах: па похоронах Толстого...
Словно живой лежал оп в гробу... Мое внимание привлекло чье-то
судорожное рыдание. Я обернулся. Рыдал черноглазый молодой
человек. Это был Терьяп. II уже до самой Ясной Поляны мы пе
расставалпсь с ппм.
Степан Аллавердяп стал подробно рассказывать о похоронах
Толстого. II, неожиданно положив руку на плечо Ахавпп, спро-
сил с нежностью:
— Так оп тебе стпхп посвятил? Храпи пх крепко, очепь до-
рогая память...
Ахавпп грациозно кпвпула головой. Степан улыбнулся: он
попял, что это стихотворение — святыня для нее.
— Поздно уже, засиделись,— Степан снова взглянул па
Лхавпп.
— Ты по волнуйся, товарищ Степа, мы ее проводим.— сказал
Гукас, догадавшись о беспокоившей его мысли, и поднялся с
места.
— Молодцы, ребята,— обратился Степан к Амаяку и Ага-
си,— пе позабудьте завтра же поблагодарить товарищей пз ра-
Диодпвпзиопа. Мне бы пе хотелось пдтп туда. Пусть пимматель-
ио следят за Москвой.
— Опп слушают Москву каждый депь, в семь утра, — ска-
зал Амаяк. — «Всем, всем, всем. Говорпт Москва, говорпт
Москва!,.»
Яа улице воцарилось молчание, будто все прислушивались к
Доносившимся издалека словам.
179
4
Вернувшись домой, Гукас застал мастера Овапеса за книгой.
Бросив поверх очков взгляд па сына, оп продолжал читать. Огец
пе показал вида, что его что-то тревожит, а Гукас пе догадался.
Сев па свое обычное место на скрипучей тахте, оп раскрыл книгу,
принесенную с собой. Потом поднялся, взял бумагу в карандаш.
— Что за болячка у того парпя? — пе удержался от вопроса
мастер Ованес.
Гукас махнул рукой,— мол, по стоит всерьез принимать все
это, спровадил я его, и ладно.
Но мастер Овапес пе мог успокоиться.
— Этот недотепа тоже заимел должность, а в школе все твер-
дили, что оп пе может отличить «а» от «б»...
Гукас хмуро взглянул на отца, по ничего пе сказал.
— Что пи говори, а все-таки занятие—хлеб раздает паро-
ду,— протянул мастер Овапес.
— Пусть оп подавится своей должностью,— сердито буркнул
Гукас.
— Я ничего пе говорю,— постарался успокоить его мастер
Овапес,— по и тебе надо запяться чем-нибудь. Ремесла паши,
правда, ныне пе в почете, пу как же быть: пайди себе путное де-
ло или должность какую...
— Какую должность? Разве ты пе видишь, все эти должно-
стные лица только и делают, что семь шкур сдирают с несчаст-
ного парода.
— А ты подбери работу по душе, пли людей чистых уже по
осталось в этом проклятом городе?..
— Пе пойду я холуйствовать к ппм,— отрезал Гукас.
Мастер Овапес в сердцах отодвинул книгу.
— Ты пе делишься со мной, я и пе представляю, что у тебя
па уме...
— Отец, ты же знаешь, была бы хоть какая-нибудь возмож-
ность, я бы их...
— Это ты верно говоришь, порядку не стало,— прервал сына
мастер Овапес,— видел, даже у самого коменданта нс хватило
сил отобрать четыре метра сукпа и вернуть владельцу...
Гукас поднялся. Пройдя в соседнюю комнату, вынес оттуда
чемоданчик, сделанный пз фанеры, который всегда брал с собой
в дорогу, принес какой-то обмылок, завернул его в бумагу и
вместе с полотенцем уложпл в чемоданчик...
— Опять собрался странствовать?
— Уезжаю.
— Куда, какие у тебя дела?
Гукас молчал. Мастер Овапес нахмурился.
— Сынок,— с мольбою в голосе обратился оп к Гукасу,—
времена сейчас смутные, сидел бы ты па месте... Знаешь старую
притчу: пока пе пройдешь мост, величай волка дядей...
180
I укас так взглянул па отца, что у того язык присох к
пёбу.
— Сил уже совсем по осталось, сыпок. — Положив оч-
ки па книгу, мастер Овапес поднялся ц прошел к себе в
спальп ю.
Подпирая кулаками виски, Гукас углубился в чтение. Пастеп-
пые часы, протяжно зажужжав, пробили пять раз.
Гукас поднял голову, задумался. Тревожное лицо отца встало
перед ипм; в глубине души оп чувствовал, что отец прав: человек
должен иметь источник существования...
Гукас подошел к окну, затуманенными глазами гляпул во
двор. В сумерках одиноко зеленело гранатовое дерево...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Выйдя на тифлисский перрон, Гукас пошел по направлению
к Михайловскому проспекту. Тротуары заполнила пестрая толпа.
Пет нудного дождя, которым встретпл загадочный город Гукаса
в первый его приезд. II хотя па сей раз Гукас приехал с поруче-
нием, требующим большой осмотрительности, оп шагал спокойно
и уверенно, пе обращая внимания пп па мужчин в высоких папа-
хах и черкесках, ни на сыщиков, паводпившпх улицы.
Гукас отправился по адресам, данным товарищем Степой.
Троих оп пе застал. По четвертому адресу оп прошел к нужным
ему людям.
Вот оп шагает по Головипскому проспекту с юпошсй сред-
пого роста. Головинский уже пе тот,— франтоватые парни целы-
ми днями прогуливаются тут с расфуфыренными барышнями.
По бросается в глаза и другое: степенно проходят солдаты в ха-
ки, тоикостапиые индусы в белых одеяниях, бросающие во все
стороны пронзительные взгляды, шотландские солдаты в ярких
клетчатых юбках, привлекающие любопытные взгляды местных
'Кителей.
— Что это у вас, Яша, творится?.. Оккупировали г.аш Тиф-
лис,—с недоумением спросил Гукас.
— Гы разве пе слышал? Жордаппя собрал со всех коптипеи-
тов каждой твари по паре — приобщить тифлисцев к цпвити>а
Чин... Культура! — воскликнул спутник Гукаса и тут же продзк
ламировал:
Вскоре приедут и эфиопы.
Дамы сбросят парижские наряды.^
Парадной формой будет полное оонажеппе,
Потому таково эфиопское положенно.
1S1
— По радио припили две педели назад,— пояснил оп.—
Московский поэт написал. Весь Тифлис зпаег наизусть, отпеча-
тали в трех тысячах экземплярах п распространили...
Повиснув па руке английского офицера, мимо ппх проходит
женщина с полуобнаженной грудью...
— Видишь... какие фасоны... — Яша с отвращением отвер-
нулся.
Гукас внимательно разглядывал его: в кожаной куртке и га-
лифе, в грубых сапогах, он скорее походил па мастерового...
Зашли в сад. Обсаженные акациями аллен напомнили Гукасу
сад обсерватории. По только вместо кирпичной башни за дере-
вьями белело в радужных лучах солнца красивое здание.
— Я здесь бывал,— обрадовался Гукас.
Па фронтоне здания сверкала табличка «Тифлисский универ-
ситет», написанная выпуклыми золотыми буквами.
— Ну, правится тебе? — спроспл Яша.
— Здание великолепное, такого в пашем городе нет,— прп-
зпа.тея Гукас.
Вслед за ними по широким ступеням поднялись юноши и две
девушки, посторонний подумал бы: студенты иду г на лек-
ции.
Наконец Гукас с попутчиком очутились в просторной ауди-
тории.
— О, гамарджоба!’ — обрадовался Борпс, крепко обнял това-
рища и с веселым огопьком в глазах протянул ему руку.
Гукас принял вызов.
Еще по схватились, как рядом раздался возглас:
— Дзна...* 2
Пошел Миха Цхакая, держа в руках кепку.
Юноши дали ему дорогу. Вытащив пз кармана блузы пепспе
па черной тесьме и держа его у переносицы, ои наблюдал за
борцами.
— Зто ты, Борпс, пе ошибся ли я?
— Я. Л вот это—Гукас Гукасян, дзпа, спартаковец пз Ар-
мении... мы иногда с ним боремся... Знаете его?..
— Гукас?! Пе узнал тебя... Разбогатеешь,— вымолвил Цха-
кая.— Как ты возмужал! Рад твоему приезду... Жаль, помешал,
так и пе доведется узпать, кто пз вас сильнее,— засмеялся оп.
— Боря сильное, оп меня обучил...
— Боря... Боря... Борне Дзепеладзе,— высоко подняв голову,
произнес Миха. — Правда, вы еще молоды, годитесь нам в сы-
новья, ио мы ждем от вас... — II, нс договорив, обратился к юно-
шам, собравшимся вокруг: — А вы хотите досмотреть?..
— Ладно, как-нибудь в другой раз схватимся,— пообещал
Борпс. — Только вход будет по билетам, как па ваш доклад в
* Тамар д ж оба — приветствие (груз.).
2 Д з и а — дядя (груз.).
182
цирке Есиковых, помните?.. Приличные деньги мы тогда со-
брали...
— Помпю, как пе помнить... — с удовольствием сказал Ми-
ха.— Только па вашу борьбу придет больше пароду... Ну, по-
шутили, и ладно, перейдем к делу, — обратился оп к Борису, —
У входа люди есть, пужеп еще человек на ступеньках. Кто пой-
дет? Яша Окоев, ты? —спроспл оп спутника* Гукаса, стоявшего
рядом в нахлобученной па голову кожаной кепке.
Яша молча вышел.
Через пять минут Мпха уже спдел п беседовал с собравши-
мися юношами, рассказывал нм о положении в России и па Кав-
казе. Услышав об успехах генерала Деникина на Кубани и па
Тереке, Гукас опечалился.
Но Мпха заверил:
— Все равно и ои сгниет, такова участь всех «бывших лю-
дей».
Слова эти прозвучали так уверенно, будто сама история вы-
носила смертный приговор.
Помолчав минуту, оп заговорил снова. Взгляд его смягчился.
— Два года назад мы возвращались из эмиграции... Сидели
в одпом из кафе Стокгольма п пплп кофе... Ильич был взволно-
ван. Держа в руках чашку кофе, вот так... — показал оп,— гово-
рил нам: увидите, пе пройдет н полугода, как в России совер-
шится вторая революция, и это будет социалистическая револю-
ция. Мы все, и Надежда Константиновна, п молодые товарищи,
ехавшие с вами, были солидарны с Ильичем. И вот осуществи-
лось его предвидение... Так же мы можем сказать сейчас: не
пройдет и года, как Советы победят и по эту сторону Кавказ-
ских гор. Победят, пбо Советы являются единственным спа-
сением для угнетенных, п мы здесь действуем вместе с
вамп.
Уже два часа говорит почетный председатель тифлисского
«Спартака», говорит, пе зная усталости.
— В прошлый раз я разговаривал с одним товарищем — пе
буду называть его имени,— так вот, этот товарищ полагает, что
наш «Спартак» нечто вроде храма пли монастыря, п каждый
входящий в пего должен лишь исповедоваться или чптать про-
поведи... Он считает, что надо жить безгрешно, посвятив себя
высоким идеалам, искоренять зло и сеять разумное, пока пе гря-
нет тот блаженный день, когда зло по своей доброй воле псчез-
пет с лица земли и восторжествует добро. Пе ссрдптссь па мепя,
по, коли дело пойдет так, горе пам... Каждый пз вас заделается
священником или монахиней в женской обители...
— Пе этого мы хотим!.. — раздался девичий голос.
Гукас обернулся. Это была Цпала. Опа пришла недавно и
сидела у дверей. Девушка улыбнулась и отвела глаза.
— А еслп пе хотите, позабудьте о святости п, засучив рукава,
перестраивайте земную жизнь.
183
Слова эти задели Гукаса: неужели упрек относится к ппм,
к таким париям и девушкам, как Борис и Циала? А Миха уже
говорит о другом:
— Проповедовать, распространять культуру — дело хорошее;
я был сам учителем п сейчас с превеликим удовольствием пошел
бы в школу и занимался бы с малышами — есть ли па свете бо-
лее прекрасное занятие? По именно во имя этих самых малы-
шей... — Миха нахмурился, гневные огоньки зажглись в глазах,—
да, во имя избавления юного поколения от мрака, голода и холо-
да, от корыстолюбия, взяточничества, мелочного эюизма вы пе
должны довольствоваться одними лишь проповедями. Вы должны
бороться, да, бороться каждый депь и каждый час против нена-
вистного строя до полной победы... — Миха говорил торопливо,
словпо ие поспевая за ходом своих мыслей. — Я бы вам дал еще
одип совет: живите полнокровной жпзпыо. Пусть п ваша радость
п ваш гнев будут великими, пусть ваши молодые сердца бьются
от волнения... — Оп помолчал, потом внимательно оглядел всех,
понизив голос, с печалью в глазах произнес: — Будьте такими,
каким был незабвенный Степан, наш Степан Шаумян... Это был
идеал человека... Сколько огпя скрывалось за внешней его урав-
новешенностью, в его нежном сердце... — Миха разволновался,
не мог докончить.
Словпо подчинившись немому зову, все поднялись п постоя-
ли несколько минут в молчании.
— Пе случайно я сейчас вспомнил Степапа,— тихо прогово-
рил Миха, когда снова уселись,— говоря, каким должен быть
человек...
2
Солпце догорало, когда Гукас позвонил в дверь дома на од-
ной из центральных улиц города. Дверь отворилась, и на пороге
показался хозяпп в легком пальто и кепке.
— Bail, Гукас? Да озарит свет того, кто тебя видит, пе стря-
слась ли беда какая? — приглашая гостя в дом, обеспокоенно
спросил хозяин.
— Вы, видимо, куда-то собрались, товарищ Везпряп?
— Верно, соорался я к Ованесу Туманяну, пошли вместе.
Гукас хотел было отказаться, по Везпряп остановил его:
— Пе стесняйся, оп самый радушный человек па земле, а
ты приехал с родины, расскажешь, как там житье-бытье.
II вот опп в доме Ованеса Туманяна. Знаменитый поэт сам
идет нм навстречу, любезно приветствует гостей.
— Паш молодой деятель, энергичный, честный, сообрази-
тельный малый,— проговорил Везпряп, представляя спутника.
У I укаса выступил пот на лбу. По поэт так сердечно улыб-
нулся ему, что смущение сразу же рассеялось.
Вошли внутрь. Предложив гостям плетеные соломенные крес-
7 s-/
ла, Тумапяп сам уселся па кушетке, покрытой джед;кимомТа-
ким же джеджпмом был покрыт п стол. Гукасу очень поправи-
лись эти домотканые покрывала. II у них дома, в деревпе, тахта
была застелена джеджпмом с точно таким же рисунком.
Какие-то неожиданные, странные вещи находились в комна-
те. У самой стены, па большом столе, сделанном пз бронзы и
дерева, стояли различные звери и птицы: лиса п куропатки,
слон п индюк, лев и попугай, страус п вепрь, борзая и газель...
С чего они все тут?.. А может, оп собрал эту коллекцию, чтобы
развлекать детей?.. Конечно, решил Гукас, разве пе он написал
«Пес п кот»...
А Везпряп уже завел дружескую беседу.
— Парод отпраздновал твой юбилей,— с улыбкой поздравил
оп поэта,— говорят, начался первого января и не закончится к
тридцать первому декабря. Хороший юбилей, пет слов.
— А что? — с гордостью воскликнул Туманян. — В такое
смутное время... Знаешь, чем объясняется эта любовь, это ува-
жение, выпавшее мпе на долю?.. Откуда их исток? — спросил
оп мягко. — Ведь я всю свою жпзпь воспевал братство пародов,
мир между людьми...
Везпряп, сложив руки па коленях, кивал в зпак одобрения.
— А эти бездари глухи и немы,— рассердился поэт. — Кого
опп хотели натравить друг па друга! Т1о сколько бы пи сеяли
семепа раздора, все равно говорим: «Мы братья»... Я наблюдал
такое проявление сердечпого отношения друг к другу, что вы
удивитесь,— взволнованно продолжал Тумапяп. — Вы знаете
Большой Дорийский мост, что па реке Дебет? Так вот, на одном
конце этого моста поставили солдата-армяпппа, а па другом гру-
зина и дали им в руки по винтовке: мол, здесь проходит граница,
которую «надо беречь от врага»... По оказалось, эти солдаты
были участниками мировой воины п сражались вместе в Герма-
нии пли в Австрии, пе знаю точно. Года три опп ели и пили пз
одной миски, перевязывали друг другу рапы. Короче, породни-
лись, став одппм сердцем, одной душой... — поэт говорил, словпо
рассказывал сказку. — А сейчас поставили пх па противополож-
ных концах моста: мол, вы врагп... II знаете, что опп делают?
Как только пх начальники уходят, онп встречаются па середине
моста, садятся рядышком и начинают выкладывать друг другу
своп беды, делятся едой н табаком, а потом снова расходятся по
своим местам... Вот такие дела...
Гукас, увлеченный этим рассказом, по заметил, как подали
ьофе. Хозяин пригласил:
— Пожалуйста, выпейте кофе. — Перед Гукасом стояла тем-
по-синяя чашечка с золотым ободком и серебряной ложечкой.
На какое-то время наступило молчание, каждый был погло-
щен своими мыслями. Гукас пе в силах был оторвать глаз от
1 Джед ж в м — палас.
]$5
прекрасных картин, выполненных маслом: тут и прохладные
рощи, н медленно текущие реки, и зеленый оазпс у родника.
Безмятежный, девственный покой природы, видно, прельщал по-
эта. II величие человека... Сколько тут прекрасных бюстов: Лев
Толстой, Данте и Шексппр, Шиллер и Гёте.
В их обществе п живет автор «Гикора» и «Ануш»...
Тумапяп опускает чашечку с кофе, и взгляд его устремляется
па портрет Саят-Новы, сидящего в саду, с сазом в руке.
— Вот ты говоришь... — обратился он к Везнряну, по указы-
вая па портрет Саят-Иовы. — Это благородное сердце еще в те
времена было п репс полнено любви ко всем кавказским нацио-
нальностям. Как пел он по-армяпскп, точно так же пел п на
грузинском н тюркском языках... Он был поэтом, музыкантом,
певцом для всех трех пародов... Вот с кого надо брать пример,
говорю я. Более благородной душп, более светлого образа я пе
знаю... друг каждому человеку, а самому досталпсь в удел мукп
и страдания. Берите с него пример, говорю я, презирайте веро-
ломство и малодушие, псступлеппые страсти, национальную сле-
поту...
Везпряп покачал головой:
— Э... если бы так...
— Л как живет сейчас парод? — помолчав, спроспл Тума-
нян.— Как все-таки с железной дорогой? Не ахти как она рабо-
тала, а сейчас п вовсе прекратилось движение. Что теперь
слышпо?
— Вот мой юный приятель только что прибыл оттуда, пусть
расскажет, ему лучше знать —оп сам пз парода...
Гукас стал рассказывать все, что ему довелось увпдеть п
услышать в лорпнскпх селах, а затем с болью добавил:
— Недели три тому назад поехал я к себе в село, там еще
у пас цел дедовский сад, сейчас за ним ухаживает дядя. Чело-
век оп старый, по рукп у пего золотые... Во времена беженства
наш сад был пачпсто затоптан, по оп поднял его... II вот прп-
ехал я в село п что впжу?.. Даже трава не посеяна. Спдпт наш
дед Маркар и беседует с соседом... Я спрашиваю его: «Что это
с тобой, ужо весна, а ты махнул рукой и на сад, п па огород?..»
А оп: «Сыпок, какая там веспа, какая осень, для кого мне са-
жать, для пьяницы Амро?..» В нашем селе есть такой беспутный
человек, при царе бродяжничал п пил как скотина, девушки,
встретив ого, убегали прочь. А сейчас этот пьяница заделался
уполномоченным от Городской управы Еревана — интендантом...
— Да. возвращаются к дпкостп,— вымолвил Везпряп.
— А под какими названиями издают газеты! — воскликнул
Гукас.—«Надежда», «Свет», «Рассвет». У народа же отнимают
п свет, и надежду...
Туманян с печалью глядел па картину, висевшую перед ними
и изображавшую горную поляну Дсеха со снопами пшеницы.
Подумав, сказал:
186
— Жуткие времена... Ждали свободы п независимости, а бо-
ли в наших сердцах стало куда больше. Видимо, пе в силах эти
правители сойти с роковой стези. Остается одно: чтобы вспых-
нул гнев против несправедливости... По кто встанет во главе, кто
поведет парод? Пет такой силы в стране...
— Есть,— неожиданно заявил Гукас. — Мы встанем во главе
п поведем парод...
— Посмотрим... — с сомнением произнес Везпряп,— время по-
кажет...
— Увпдпшь, товарищ Везпряп. — Гукас поднялся с места. —
Пусть только продвинутся паши, дойдут хотя бы до Баку...
пусть у пас будет хоть какой-то тыл...
— Да кто же этого пе хочет? — догадавшись, от чьего имени
говорит этот дерзкий юпоша, сказал с явной симпатией в голосе
поэт. — Правда, Россия сейчас сама истерзана гражданской вой-
ной п внешним вмешательством. Но попстппе богатырская сила
этого народа велика. И велика сила пдеп Лепина: мир, власть
простого парода, улучшение положения рабочего люда, земля
тому, кто ее возделывает, независимость п свобода всем нацио-
нальностям, велики опи пли малы. II я верю, придет свет
Ленина к нам,— проговорил оп взволнованно,— снова протянет
руку могучая и па сей раз — свободная Россия.
Везпряп, сосредоточенно слушавший поэта, нахмурился, свел
светлые бровп.
— Ты знаешь, я осучкдал и сейчас осуждаю большевистские
методы, я пе верю в «мужицкий социализм»... — сказал оп.—
Мужик сегодня скорее рассадник анархии, нежели носитель со-
циализма. Это факт. Хотя, возможно, Красная Армия в массе
меняет его. Посмотрим... Одпако сейчас, приехав сюда и увидев,
в каком болоте завязли паши грузинские социал-демократы, от
Джордаппя до Кедпа, я тоже склонен думать, что только Лепин
п ленинцы — честные социалисты...
Гукас откинулся па епппку соломенного стула. Оп собирался
уже вступить в спор с Везпряпом, по тот говорил весьма неожи-
данные вещи...
— Какой бы пп была несовершенной Советская власть в Ба-
ку, какие бы у нее пп были недостатки — это была рабочая
власть, спла, паправлеппая против крупного капитала п сред-
невекового феодализма, против мусульманского фанатизма и
слепого шовинизма. Жаль, что человек зачастую слишком поздно
осознает истинную сущность вещей. Шаумян был крупной фи-
гурой, потому что, когда мяогпе пз пас были захвачены иллю-
зорной «кавказской демократией», предвидел то, чего мы пе
могли видеть. Вся паша демократия оказалась химерой, —го-
рячо воскликнул Везпряи. — Нет кавказской демократии, есть
Две армии —армия хищников империалистов с их кавказскими
прпспешппкамп и угнетенный народ, толпа, превращенная в
обезумевшее стадо, втянутая в гибельную для нее пучину...
1S7
Тумапяп слушал с участием.
— Значит, по-вашему, пет выхода пз этой пучины? — вме-
шался Гукас.
— Трудно сказать,— ответил Везпряп,— сегодпя мы псе ва-
римся в бурлящем котле. Все перемешалось! Сотпп внешних и
внутренних факторов решительно повлияют па ход событии...
— Если будем сидеть сложа руки,— добавил Гукас.
Собеседник удивленно посмотрел на него.
— Да, товарищ Везпряп, мы пе можем допустить, чтобы все
эти внешние и внутренние факторы поглотили парод. Мы долж-
ны указать ему путь. Это ваш долг... II мы пе один... С нами Со-
ветская Россия и все революционные силы мира... У пас тоже
есть знамя,— облокотившись па стол, уже спокойно говорил Гу-
кас.— Здесь, на Кавказе, у пас есть знамя... Степан Шаумян и
его товарищи... Пусть пе думают, что опп бесследно пропали...
— Зажги свет, Пвард,— попросил поэт дочь, пришедшую со-
брать посуду.
Предметы, выскользнув пз тепп, обрели осязаемую плоть.
Гукас, словно только сейчас поняв, где находится, смутился.
— Хорошо, как хорошо,— прозвучал голос Туманяна,— что
у вас есть вера. В эти горестные дни па Кавказе почти все поте-
ряли се... Да, великое утешение эта вера в пашей неприглядной
действительности.
— Да,— согласился с ним Везпряп,— и у Шаумяна была ве-
ра, он был рыцарем идеи, человеком кристальной души.
Гукас с удивлением смотрел па Везиряна. Трудно попять
этого человека. Он — бурлящий котел противоречий, содержимое
которого должно еще откристаллизоваться...
Гукас понимал это скорее интуитивно.
— Да, это человек в лучшем смысле этого слова,— тихо про-
изнес Туманян, словно разговаривая с самим собой.
Гукас любовно глядел па пего. Эту же фразу педелю назад
оп слышал из уст Михи Цхакая.
— Певозместпма потеря нашего парода,— с горечью сказал
Туманян. — Я очень верил ому...
Гукас, взволнованный, поднялся. Поднялся и Везпряп. Ту-
манян обнял Гукаса, поцеловал в лоб и сказал:
— Молодец, сынок! Эю прекрасно, что у нас есть знамя!
Па таких, как ты, наша надежда...
3
Пад тахтою висит охотничье ружье с патронташем, а еще
выше, под самым потолком, распростер крылья кавказский орел...
. 1та комната совершенно по похожа па гостиную поэта, где
Гукас провел вчерашний вечер.
Посредине комнаты — неуклюжий обедеппый стол, массивные
стулья. В степном шкафу, видимо, разместился весь домашний
скарб, потому что в комнате больше ничего пет, еслп не считать
шахматной доски с красивыми фигурами.
Этими шахматами н заняты сейчас мысли каждого.
— Серж, Зяма поопл тебя, сдавайся,— посоветовал Гукас,
подойдя к игрокам.
Над доскою склонился юноша в кепке с широким козырьком.
— Драться до последнего вздоха! — Он ферзем взял слона
противника. И, улыбнувшись самодовольно, стал теребить бах-
рому шелкового пояса, стягивающего черную сатиновую блузу.
— Молодец, люблю смелых людей,—похвалил Сержа Окоев,
внимательно следивший за игрой.
— Смелость должна сочетаться с разумом, ппаче это безумие
пли авантюризм, по только пе героизм,—серьезно сказал Зяма п
снова уткнулся в доску.
— Зяма, даBaii быстрее, уже все ясно.— торопил Окоев.
Пемпого подумав, Зяма взял ладьей ферзя.
— О, когда же ты приехал? — увидев Гукаса, воскликнул
только что вошедший юноша.
— Гарегин! — обрадовался Гукас.
— Я был в ваших краях, в Дилижанс,—рай, сущий рай.
— Что ты там делал?
— Записывал песни для Спиридона, нашего учителя. Какие
там песни!
— Пу, Гарпк, п каковы твоп успехи? — спроспл его Серж,
оставив шахматы.
Гарегин не ответил.
— Как-то раз приходит оп,— Серж повернулся к Гукасу,—
мол, видел я девушку, пп есть, пп нить — только глядеть па псе.
Спрашиваю его: ты хоть поцеловался с ней, а он: разве к пей
можно подступиться, опа такая нежная, такая хрупкая... Я пмя
У пес какое! Со дня сотворения мира пп к одной девушке так пе
шло ее имя —Еразик, то есть мечта. Есть такое пмя у армяп?
— Есть.
— Подумаешь, влюбился! Любовь... — с насмешкой прогово-
рил он. — Пережиток патриархальных времен, самовнушение...
ч больше ничего. Никакой любви пет, есть только половое вле-
чение...
Что ты болтаешь? — пе выдержал Гукас.
~ Д‘Ч да,— настаивал Серж,— и святых девушек пот. Пот гг
Пе ныло. Взять хотя бы твою Еразик... Погоди, я поеду в Дили-
'Каи, посмотришь, что я сделаю. Раз-раз, и ваших нет! кри-
кнул он с каким-то нервным смехом.
Замолчи! — Гарегин залился краской.
~ Эй, циник, бахвал, заткнись! — вскочил с места корена-
стый парень, до того молча следивший за игрой, и, сжав кулаки,
п°*зез па Сержа.
Оставь, Попидп,— вмешался Окюев, который сам тоже
презирал «влюбленных».
139
Серж стоял бледный, с лихорадочным блеском в глазах.
— Знаю я вас, все вы святоши, когда спите. — II, заметив
осуждающие взгляды, прошипел: — Пе даете слово сказать че-
ловеку,— п хлопнул в сердцах дверью. Никто его пе остановил.
Всшел Борис.
— Что это с Сержем?
— Опять пристал к Гарику. Ты помнишь ту девушку?..—
спросил его Окоов.
Борис по-дружески улыбнулся Гарегппу,— тот уже схватил
кепку.
— Успокойся,— преградил оп ему дорогу. — Пу-ка, давайте
закусим... — п поставил па стол бутылку вппа.
...Опп сидят уже больше часа. Шахматы исчезли, вместо них
появились тарелки п ложкп, одолженные у соседей. Придвинули
тахту. За столом тесновато, по настроение хорошее. Цпала поза-
ботилась о товарищах, и, хотя самой ее пет здесь, имя со упоми-
нается часто:
— Скажу Циале...
— Будь осторожен с Цпалой...
— Молодчппа Цпала...
— Клянусь Цпалой...
Кахетинское вппо развязало языки. Борис, па правах хозяи-
на дома, то п дело потчует Гукаса. Пе прекращается звоп ста-
канов.
— А знаете, ребята! — вдруг воскликнул Гукас. — Ведь мы
комсомольцы!
Оп недавно услышал это слово, пришедшее пз России, оно
означало: коммунистическая молодежь, то есть все опп, что со-
брались здесь, и тс, кто в Москве и Петрограде, и те, кто в Бер-
лине п Будапеште, а может, и в Америке, может, и в Китае...
II пет для них границ, через высокие горы и глубокие ущелья
опп протянули друг другу руки...
— Комсомольцы мы! — гордо повторил Гукас и посмотрел
вокруг. Вот что объединяет пх. А что различает? Странный во-
прос, на который пе может ответить Гукас. Оп снова посмотрел
на товарищей. Национальность? Вот против пего спдпт Иопп-
дп, рука его лежит па плече Зямы. Какой национальности Ио-
нпди, Гукас пе знает, знает только, что он рабочий парень, осе-
нью 1917 года создал ячейку «Спартака» в Тифлисском депо. Вот
и все, что знает о нем Гукас. И еще — что он смущается как де-
вушка... А какой национальности? Грек, догадался Гукас. А Зя-
ма? Рабинович. Еврей, наверное... А этот красивый Ганос Дев-
дарпанп, несомненно, грузни, хотя ребята шутя называют его
Девдарьяпцем, потому что все его близкие друзья — армяне.
А Яша Окоев? Гукас удивился: вот уже сколько дней опп вме-
сте, столько было переговорено, а он так и пе понял, какой оп
национальности. Хотел спросить Бориса, по тот увлекся беседой
с Гарегином.
U90
Гукас поднялся, палил себе воды пз графина, стоявшего па
подоконнике.
Лучи солнца залплп комнату. Окутанный золотистой пылью
кавказский орел распростер свои огромные крылья — словпо вот-
вот улетит... Гукас вернулся па место. Ребята о чем-то горячо
просили Бориса, оп отнекивался...
Гукас вспомнил Цпалу, ее сдержанную улыбку.
Какая пежпая она была, когда декламировала по его просьбе.
Да, хороши опп, кавказские вершины,
В тот тихий час, когда слабеющим лучом
Заря чуть золотит нх гордые седппы...
Гукас догадался, из-за чего ребята донимают Бориса.
— Надсопа,— обняв товарища, стал упрашивать Гайос.
Борис поднялся. По привычке одернул полы гимнастерки, по-
правил узкий кожаный ремень, принял победпую осанку.
Плаче звучит сейчас то же стихотворение. Нет нежности и
мягкости, а есть мужество и гнев.
А там внизу сады чадят благоуханием...
Там дерзкий гул толпы, объятой суетою,
Водоворот борьбы, страданий и страстей...
Гукас зпал наизусть это стихотворение — опп проходили его
ва уроке русского языка. Но теперь в самом деле оно звучало
иначе. Взглянул па товарищей, взгляд упал па гордого орла, и
предстала его глазам панорама красивой страны, родины ребят,
собравшихся в этой комнате. Там, па севере, пз гряды снежных
гор вырисовывается позолоченная вершина Казбека, сияющая в
синеве неба, зеленые сады тянутся вдоль долины Куры... Мысль
Гукаса унеслась далеко, к четырехглавому Арагацу с бесчислен-
ными родничками и пастбищами, где так радостно улыбаются
цветы...
— Мы кавказцы! — воскликнул оп громко, обняв Гайоса, и
это прозвучало у него как клич. — Настал час, когда молодые
силы этих древних пародов в совместной борьбе должны дооыть
свою свободу против всех угнетателей, во имя нового золотого
века, который даст им право с гордостью сказать перед всем ми-
ром: «Кавказцы мы!..»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
1
После двухнедельного отсутствия Гукас вернулся домой. Не
Успел он стряхнуть дорожную пыль с чувяков, как кинулся со-
бирать друзей.
Да, в Тифлисе все иначе. Правда, п там царство «стригущих
зцей», вспомнил Гукас своего одноклассника Джанибека и пахму-
191
рплся, но там действует Кавказский комитет, есть такие люди,
как Миха.
...Вместе с Гукасом пришла п Нуппк. Опа слушает Гукаса и
пе верит своим ушам: вчерашний ее товарищ по играм, се Гукас,
вместе с которым опа перечитала столько книг, стоит за столом,
покрытым красной скатертью, и с пеиавпстыо обличает правите-
лей страны, как это делал Сраииои Патрнкяп.
Гукас рассказал о длинной цепи роковых событий, приведших
к созданию «Араратской республики», п сейчас нападает па Алек-
сандра Хатисова. В прошлый раз темой выступления нового
премьера была «свободная и независимая Армения», и он поздрав-
лял народ с признанием «Араратской республики» де-факто.
Остается теперь добиться признания ее де-юре... Правда, сущест-
вуют побочные и пе совсем благоприятные моменты...
Среди этих «побочных и неблагоприятных моментов» премьер
упомянул беженцев и крестьян, мрущих как мухи, п отдал долж-
ное маловозрастным обитателям села Гомадзор, которые питались
одурииком. Как врач-специалист, оп описал последствия такого
«питания»: вспухшие животы, холодное тело, слабый пульс, кон-
вульсии, потеря сознания...
— Конец венчает дело,— снова усмехается Гукас. — Один
армянин, студент, проживающий в Париже, прислал па днях де-
пешу: «Волею союзников Киликия окончательно присоединена
к Армении» ...Итак, «все идет к лучшему»,— заявил премьер-
ми пистр и заключил свою речь небезызвестным выражением,
означающим: пе мешайте естественному ходу вещей... «Лесе фер,
лесе пассе»,— гневно сверкая светлыми глазами, повторил Гукас
пословицу, процитированную премьер-министром. — Если мы бу-
дем уповать па этого «лесефера», то в Армении господина Хатп-
сова «от моря до моря» не останется даже для образца пп одного
армянина...
Смотрит Пунпк па Гукаса и уже не удивляется, ей попятеп
его гнев.
— Думай пе думай, надо действовать! — Гукас говорит о
«Спартаке»—так называется союз Гукаса. Пупик сочувствует
«Спартаку». Спартак, живший в Риме так давно, вот уже не-
сколько лет обитает в Берлине, в Тифлисе, а сейчас и в Ереване.
Он хочет, чтобы все пароды были независимыми п каждый чело-
век свободным. Пунпк тоже хочет быть свободной— свободной
от бесконечных забот, навалившихся па нее, свободной от произ-
вола невежественных и диких людей...
Встает Агаси.
— Старые товарищи внесены в списки,— говорит оп и зачи-
тывает их имена. Многих Пупик пе знает. — Сейчас будут при-
няты новые комсомольцы. — Агаси зачитывает пх фамилии. Ре-
бята уже приняты, это рабочие и гимназисты.
Потом говорит худущий паренек, сущий скелет, «первый
цветок», представитель пзмучеппого и изголодавшегося спрот-
192
ства, многочисленного сословия сегодняшнего армянского об-
щества...
II вдруг... Вдруг Агаси называет ее фамилию. Сердце Нуппк
заколотилось, хотя опа и ждала этого. Опа решила — будет дер-
жаться спокойно. Вероятно, п Гукас сейчас смотрит на нее. Ну-
ппк смело подняла голову, присутствующие с симпатией разгля-
дывали ее.
— Пе очень лп молода?
Нуппк сердито обернулась: ей дружелюбно закивал груболп-
цып парепь.
Ее представил Армепак. Хоть опа и очень молода, сказал оп,
по развитая, вела себя активно во время забастовки, овладела
«азбукой коммунизма».
Нуппк с удивлением смотрела па Армепака, Почему оп го-
ворит это? В школе ее часто хвалили, и она думала, что ее и так
зпают... По здесь все так приветливы к пей! II Пупик, тряхнув
коротко остриженными волосами, улыбнулась и опустила глаза.
Сейчас очередь Забел. Опа школьная подружка Нуппк. П ее
рекомендует Армепак: любознательная, усердная, читала полити-
ческую литературу, тянется к общественной работе.
Забел, прижавшаяся к Пупик, то бледнеет, то краснеет. Ну-
ппк жаль ее.
— Что ей делать в «Спартаке», чужая опа...
В углу стоит топепькая как стебелечек девушка в сереньком
платьице.
— Мать моя стирала у ппх,— девушка-стебелечек со злобой
смотрит па Забел.
— Ну п что пз этого? — недоумевает какой-то гимназист.
— И дядя ее дашнак, они дружат с нашим хозяином. II к тому
же они садовладельцы! — добавляет какой-то паренек, сидящий
возле Сироты Саака.
— II у моего отца был консервный завод!—неожиданно для
самой себя кричит Пупик. — II оп был в приятельских отноше-
ниях и с вашим хозяином, п с Шустовым, п с генералом Орло-
вым!— «Лицо у Пунпк будто черпая туча. — Если не запишете
Забел, я тоже уйду вместо с пей.
Пу п уходи, никто тебя по держпт! — крнкпул тот же па-
репь.
По Пупик увидела, что Сирота Саак шепчет ему что-то па ухо,
пытается угомонить.
Нуппк слышит голоса:
— Посмотрите-ка па нее...
—- Еще не вошла, а уже хочет выйти?..
Гукас наклоняется над столом — взгляды пх скрещиваются,
Как сверкающие мечи...
г. Дитя малое... — звучит густой бас средь общего гомона,
то паборщпк Вазгеп. Уловив ее гневный взгляд, говорит па своем
Псвучем диалекте: — Сестреночка, чего же ты такая сердитая?
Рафаэл Атаян
Раздался смех, напряжение исчезло.
Нуппк сидит не шелохнувшись. Гукас встает, упираясь кула-
ками о стол, покрытый красной скатертью. В наступившей ти-
шине едва доходит до Пупик его хриплый голос.
— Товарищи, я должен сказать... — Гукас подбирает нужные
слова и, видимо, пе может найти. — Наш союз по игрушка. Пусть
идет к нам тот, кто по убеждению с нами, а кто пе хочет — пусть
пе идет. Мы ппкого не вынуждаем.
Неужели это Гукас?.. Каждое его слово обрушивается па го-
лову Нуппк, точно тяжелый удар молота.
Под зеркальными сводами воцарилась тягостная тишина. Под-
нимается Забел. Что ей надо?..
— Товарищ Армепак знает, я одержима идеей,— заявляет спа
вдруг. И, помолчав пемпого, спрашивает: — Л с какой целью?
А вот с какой: чтобы вытащить страну пашу пз тьмы...
Нуппк сразу поняла: Забел предварительно обдумала, что
скажет, и сейчас говорит так, словно повторяет заученный
урок.
— Я проппкпута только этой идеей. С этой целью я стараюсь
заглушить собственное «я» и внимать голосу только идей-
ного «я».
Кто-то пе выдержал, расхохотался.
Все недоуменно разглядывают девушку, излагающую свое
«кредо». Но Забел словно пе замечает иронических взглядов.
— Я чувствую особенное уважение к образованным людям.
Я пытаюсь заполучить знакомых пз идейных людей, чтобы за-
ложить основу для моей миссии,— с торжественным пафосом
произносит опа, словно падеясь, что слова эти запомнятся на-
долго.
Забел садится, устремив взор к зеркальному потолку. Гим-
назисты сдержанно улыбаются. Несколько рабочих парпей оза-
даченно поглядывают па нее. Нуппк сидит нахмурившись.
Поднялся Агасп:
— Это верно, товарищи, Забел пз зажиточной семьи п поня-
тия пе имеет о классовой борьбе...
Зеленоватые с желтинками глаза Забел сверкнули холодным
блеском...
— Нет, пет... — поднимает она руку.
Агасп, пе обращая па нее внимания, продолжает:
— Но тем не мепее у псе честные стремления, опа хочет за-
ниматься общественной работой.
— Верно! — раздаются голоса.
Стали голосовать.
— Кто за?
Несколько ребят и девушка-стебелечек в сереньком платьице
не подняли рук.
— Кто против?
191
Против ппкто пс голосовал, а воздержавшихся оказалось
шесть человек.
Нуппк с тревогой поглядывает на Агаси, она пе знает правил
приема.
Агаси сообщает: Забел принята. Стало быть, воздержавшиеся
потерпели поражение, Гукас также. Нуппк злорадствует. И удив-
ляется: ведь и Гукас был за то, чтобы Забел приняли в союз, по-
чему же оп па нее так нападал?
Опять волнение. Решили выпускать газету, сейчас надо из-
брать редколлегию. Поступило предложение избрать Агасп, Ар-
менака, Ахавпп, Гукаса и того краспощекого лрпятеля Агасп, ко-
торый смущенно улыбается, как девушка.
— У пего бойкое перо! — вставляет Гукас. — Там его место.
Собранно кончилось. Но ппкто пе расходится. Агасп предла-
гает:
— Пошлп все вместе, Ахавнп приготовила для нас сюрприз.
2
Ребята зашагали вместе с Ахавпп к школе Гаяне.
Когда опп вошли в просторный класс, учеппцы беспокойно
заерзали па местах: Рушапяп настрого запретил приводить с со-
бой даже братьев.
В эту минуту на пороге показался артист Шахпаропян. Оп
был одновременно и комендантом города. Явился с охраной, а
кроме того, с барышпей из Эчмиадзина, которую Гукас и Агаси
хорошо знали. Артпст-комепдапт отдал распоряжение, и сейчас
же двое пз его окружения всталп в дверях, остальные вышли во
двор.
Господпп Армен Тпрацяп, преподаватель армянской литера-
туры, подошел приветствовать гостя.
— А вот и впповппца вашего сегодняшнего сподвижниче-
ства,— коснувшись плеча Ахавпп, воскликнул учитель.
— Сподвижничество в таком обществе? С великой радостью
явился я к вам,— заявил Шахпаропян и, улыбаясь девуш-
кам, величаво прошествовал вперед с преподавателем литера-
туры.
...Девушка с низеньким лбом п с мелкими завитушками от-
крывает вечер, посвященный Ваапу Терьяпу. Она с гордостью
вспоминает два знаменательных события в жизни школы — по-
сещение ее любимым поэтом в январе 1916 года, затем еще раз
ровно через год.
Одна за другой выходят читать стихи учеппцы. Даже пожа-
ловавший в гости артист, занявший место в первом ряду, не
преминул выразить одобрение юным почитательницам лиры Терь-
яка.
Наступила долгожданная минута.
7
— Я знаю, барышни, вы любите «Грезы сумерек». Я вам про-
читаю... «Осень»,— объявил он, и его мягкий баритон поплыл над
классом.
...Бледные поля, голые леса...
...Бледные поля, голые леса...
Печально звучат в устах артиста этп слова. На дворе весна,
буйно расцвели деревья, а здесь бледная осень.
Гукас загрустил вместе со всеми.
Безнадежный, безутешный шепот раздается сейчас, как по-
следнее желание угасающего сердца.
...Хороните мепя без слез, без слов.
Ахавпп, прислонившись к спинке стула, дрожит. Шахпароняп
сел па место.
Неожиданно в молчании раздается чей-то смелый голос:
На могилу мою
нс ходите вы...
Все знают, этот шедевр поэта оп оставляет па самый конец.
— Вашу школу превратили в кладбище,— прошептал Гукас,
наклонившись к уху Лхавпи.
...Оставьте, чтоб я был далек, одпнок,
Не чувствовал, что есть любовь, и грозы, п плач... —
охваченный непонятным томлением, взывает чтец.
— А сейчас прочитает стихи барышня Ахавни Будумяп, окон-
чившая пашу школу,— объявление кудрявой ученицы отрезвило
Гукаса.
Неожиданно сильный голос зазвучал в классе:
— Господин Аршам Шахпаропяп прочел «Осень» пз сборника
«Грезы сумерек». Л я прочитаю «Осень» из цикла «Золотая
цепь»...
II засверкали радостно и вдохновенно яркие слова:
...Золотистая ты пришла, с плодами пзобпльпымп,
Грустиоокая осень, прекрасная осень...
Прошли какие-то минуты, а всех словпо подменили: девушки,
поникшие в трауре, сейчас подались вперед, глаза их заблес-
тели.
Лхавпи тоже нс узнать: со страстью обращается она к живи-
тельной силе, которая так дорога сердцу каждого.
Гукас видел, как восхищенно смотрят девушкп па старшую
подругу, стоящую перед ними в коротенькой школьной форме.
— А сейчас «Веспа» из «Грез сумерек»! — воскликнула
Лхавпи.
Что это? Вызов Шахпаропяпу?..
196
Ликующе, радостно звучит голос Лхавпп в классе.
Весна зажгла столько цветов.
Весна так светла опять...
Потом, словно поверяя заветную тайпу:
Кого-то хочу я нежно любить,
Кого-то хочу я сладко ласкать...
Гукас ппкогда еще пе видел свою подругу такой вдохновен-
ной, такой печально-красивой.
— Еще одно стихотворение,—объявляет Лхавпп, п самозаб-
венно льются строки:
...Блаженпы те, кто в темницах...
Сердце Гукаса забилось. Это то самое стихотворение, которое
подарил ей автор.
Забурлил класс. Нет, пе умерла мечта о светлом будущем в
юных душах. Как далекая звезда, опа то гаспет, то вновь зажи-
гается па темпом небосводе...
Лхавпп закончила, направилась к друзьям. Гукас усадил ее
между собой и Агаси. Лхавпи, дорогая его Ахавпп. Она, как зла-
токрылый ангел, вырвала пх из подземного царства.
Учитель литературы господни Армен Тпрацян говорит хва-
лебные слова в адрес Лхавпи.
Гукас с нежностью берет со руку.
— Помнишь... тот вечер? «Погибли, пе пропали...» Помешали
тебе. Ты сейчас возместила...
Лхавпи смотрит на Гукаса с признательностью: как это оп чи-
тает, что у нее на душе? Давно прошел, удалился тот вечер... За-
ветный миг, когда она вступила па этот путь... II теперь, со сво-
ими товарищами, она уже не сойдет с него.
Онп вышли во двор. Ахавпп взяла под руку Агаси и Гукаса.
Целая толпа собралась провожать ее... Но в эту минуту чьи-то
нежные руки обвили шею Лхавпи. Это спутница Шахпаропяпа.
Вырвав у парней-телохранителей героиню дня, опа с поцелуями
припала к ее щеке. Короткие слова глухо отдались в мозгу Ахан-
ии, как звон дальних колоколов:
«Идем, Ваап...»
«Сейчас, Марго...»
Да, впервые Ахавпп увидела ее с поэтом. А сейчас они с неж-
ностью смотрят друг на друга.
Когда ты придешь к пам? — спросила Марго дружески. —
Приходи, я буду очепь рада...
Приду,— пообещала Лхавпп,— па днях...
Барышня, позвольте, — торжественно подошел к пей Шах-
паропяп.— Поклонник Терьяпа, артист Шахпароняп склоняется
перед вашим талантом. — Величественным движением оп поднес
губам руку девушки и, еще раз поклонившись, повел свою
ириятельпицу к Астафяпу.
/.97
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Нуппк отсутствовала па вечере, устроенном Ахавпп в школе
Гаяне. Придя в тот день домой, опа легла па тахту и долго ле-
жала с закрытыми глазами... На следующее утро, направляясь в
гимназию, Пупик, завидев Гукаса, показавшегося па бульваре,
прижалась к подруге, и опи вдвоем припустились бежать. После
занятии Нуппк явилась к Агаси, дом которого находился неда-
леко от гимназии.
— Я посоветовался с товарищем Степой, оп говорит: пе
страшпо, пусть устраивается туда па работу. Волков бояться —
в лес не ходить.
Нуппк обрадовалась: значит, у нее будет работа! II хорошо,
что все обходится без вмешательства Гукаса, а то после приезда
из Тифлиса оп чего-то стал задаваться...
Агаси говорит:
— Гукас тоже был у товарища Степы и рассказал, что в Тиф-
лисской полиции работают паши людп... Как-то послали аресто-
вать кого-то пз наших. «Арестовали», а как же...
— Эта должность пе в полпцпп, а у министра внутренних
дел,— возразила Нуппк.
— Разве это пе одпо п то же? — удивился Агаси.
— Не опоздай, сыпок,— показавшись в дверях, предупредил
отец,— школьный кризис ведь распутать должны мы.
Нуппк смутилась: опа стеснялась отца Агаси.
— Никакого значения пе имеет,— твердпл Агасп,— товарищ
Степа советует идти... — и вместе с Пупик вышел пз дому.
Перед мужской гимназией Агаси задорно воскликнул:
— «Школьный кризис ведь распутать должны...» Ну п
дела! — и, пожав руку Нупик, исчез в подъезде.
Войдя в учительскую гимназии, Агасп оглянулся: тот же гро-
мадный глобус пад камппом, выложенным изразцами, как и
осенью 1917 года, когда эта компата служила штабом школьной
забастовки.
Сегодня здесь собралось ппое общество. Собственной персоной
пожаловал сюда господин Сократ Тюросяп, оп сейчас замещает
министра внутренних дел, по пе оставил еще и свой пост в мини-
стерстве просвещения. Оп говорил что-то с многозначительным
видом барышне Марго; председатель исполнительного бюро уче-
нического союза развлекал свою барышпю: от учащихся гимна-
зии Рипспмо явплась Апцемппк, любимая стипендиатка Василия
Николаевича Шустова. Обвив шею красно-зеленым шелковым
шарфом, опа кокетливо глядела на Севачеряна.
Агаси занял место позади отца. Маленькими, вкрадчивыми
шагами подходит к столу Тиран Рушаиян.
198
— Пока школы бездействовали, мы ворчали и жаловались, по
вот пришла весна, открылись дверп школ, а беды наши скорее
увеличились, нежели уменьшились... — Сказав это, оп умолк на
какое-то время, потом снова заговорил: — Сейчас мы думаем: ка-
кой избрать метод, при помощи которого мы сумели бы воздей-
ствовать на невоспитанных детей... В мое время все было ина-
че,— говорит Рушапяп,— ребенка затягивали в фалахка1 и
били,— мол, в животе у него живет сатапа и покуда оп не изве-
дает вкуса палки, пе угомонится. И я, бывало, когда наступал
школьный! час, сидел на кровле, прятался за дымоходом. Потом
появлялась бабушка с хворостиной в руке: чертов сын, пдп ско-
рее в школу, посмотри, где уже солпце... И так каждый день... —
Господин Рушаняп незаметно улыбнулся в усы, с трудом расста-
ваясь с давними воспоминаниями, и, проскочив через два-трп
десятилетня, продолжал: — Обучаясь в Германии, я прослушал
курс лекций у Гербарта, вы, вероятно, слышали о пем. Честно
говоря, мне пе по душе был его хваленый метод: лишать обеда,
сажать в темницу, так поступают в нецивилизованных стра-
нах...
Чей-то грубоватый окрик прервал:
— Прав оп, тысячу раз прав!
Агасп обернулся. Это был латппист Эчмиадзппской академии,
сейчас оп учительствует в ереванских школах. Он явился недав-
но и развалился в кресле у стены.
— Пет, господин Варупцяп,— оживившись, возразил ему Ру-
шапяп. — Мой педагогический опыт, который, извините за не-
скромность, пе уступает опыту Гербарта, говорит иное. Я утвер-
ждаю, что избиение рождает в детской душе только неискрен-
ность, подобострастие, а также зависть, неприязнь, упрямство и
даже мстительность.
Рушаняп говорит громко, с глубокой убежденностью, разма-
хивая руками.
— То же самое говорил я вчера господину министру просве-
щения в присутствии его помощника. — Сократ Тюросяп кивнул
головой. — Пет п тысячу раз нет! Дети — пежпые ростки сада
человеческого. Долг педагога любовно пестовать пх, как завещал
Песталоццп. Если этого не будет, поверьте мпе, человечество со
временем выродится в варварское племя... чем оно уже п стано-
вится, собственно говоря...
Смутившись, Рушапяп умолк. II так закончил свою мысль:
— Если вы меня спросите, который пз признанных европей-
ских педагогов мне по душе, могу сказать: Жан-Жак Руссо. Но,
как говорится, один ум хорошо, а два лучше... Давайте вместе
подумаем о пашем долге, будем воспитателями совести и разу-
ма у юного поколения.
1 Фалахка — деревянная колодка.
199
Оп предложил обменяться миопиями, дабы изыскать выход из
незавидного положения, в котором очутились ереванские школы.
Первым отважился выступить законник господпп Саркис.
— Давно хотел я обнажить свою душу перед коллегами. В са-
мом деле, пет больше мочи терпеть гнусные проделки невежд уче-
ников... Что случилось с детьми, одни сатана ведает. Л господин
Рушапяп твердит — не прикасайтесь к пни пальцем. Вам хорошо
известно, я человек по злой. Столько лет я уже тружусь на ниве
просвещения и только раз дал пощечину негодному мальчишке,
который... язык у мепя пе поворачивается сказать... — господин
Саркис поспешно осеппл себя крестным знамением,— поносил
бога. Сейчас пе пайти пи одного, который вел бы себя примерно.
Вместо почитания пынс благоденствует наглость. Входишь в
класс, доска не вытерта, п какие только художества пе изобра-
жены на ней.
Агаси заметил: Рушапяп слушает серьезно, даже с опаской.
Господин Саркпс, размахивая руками, продолжал поносить своих
воспитаппиков:
— Гимназию превратили в базар! Я спрашиваю: кто сегодпя
дежурпый, пусть закроет окно. А мне говорят: «Нельзя, господни
Саркис, воздух в классе спертый, да и жасмин зацвел, господин
инспектор паказал держать окно распахнутым». Я извещаю об
этом господина инспектора... А оп в ответ: «Если ученики посмеи-
ваются пад вами, вы виновны, вы бездарны... подайте в отставку».
Мпе, педагогу с тридцатилетним стажем, говорит, что я... пеуч и
бездарь... — в неподдельном горе жалуется господин Саркис. —
Вот как нынче благодарит молодежь за труды наши праведные!
Чего говорить: мочи пет терпеть...
Скорбно подходит к столу латиппст Варунцяп. Агаси насто-
рожился: пе по душе ему этот человек.
— Да, из-за такой мягкотелости и пошло разложение в шко-
ле, ученики сели нам па голову, и пет надежды на исцеление... —
изрек оп. — Наистрожайшее паказапие — единственное добро, ко-
торое мы в состоянии еще сделать одичавшим в назидание дру-
гим...
Передохнув, оп обратился к председателю:
— Наш инспектор думает так же, господин Рушапяп. Он
естественник п левый социалист-революционер... Я спрашиваю
его: господин инспектор, как ведут себя па ваших уроках т о-
варищп у ч е п и к и. Отвечает: вполне удовлетворительно. Аб-
сурд, nonsense! — возмутился Варупцян. — По сути в гимназии
пи инспектора, пи надзирателя, пи учителя... Недавно я был оче-
видцем унизительной сцены. Слышал собственными ушами, как
главарь анархистов, некий Павлик, стоя под окном, орал вовсе
свое хамское горло: «Господин Саркис, стреляю». Я схватил его
за ухо: «Отдай оружие». А оп и пе подумал послушаться. Более
того, бросился па мепя с угрозой: «Только выйди па улицу
ночью...» Да, па всем протяжении истории народного просвеще-
200
ппя еще не было такой школы и вряд ли когда-нибудь будет...
Только чрезвычайными мерами можно выбить из нашей школы
укоренившееся в ней смутьянство... Большевизм — вот корень
всех зол...
Варуицяп вытянул вперед руки, словно бил в набат. Агаси
еле сдерживался, чтобы пе прервать его. Поток гневных слов не
прекращался.
— Пли этот разнузданный хулиган,— кричал Варупцян,—
пли я! — Речь шла о Павлике. — Если оп появится в гимназии,
моей ноги здесь больше пе будет. — И мрачный, как демон, дви-
нулся к своему креслу.
Поднялся председатель исполнительного бюро ученического
союза и заговорил соответственно своему положению:
— Заручившись поддержкой господина министра просвеще-
ния, мы созвали это совещание, чтобы обменяться мнениями
относительно проведения возможных необходимых реформ в
школе...
«Возможные необходимые реформы»,— усмехнулся Агаси.
— Нельзя забывать,— продолжал многозначительно Севаче-
ряп,— что в жизни школы произошли определенные преобразо-
вания. После войны был издан указ об освобождении учащихся
от воинской службы... Хотя привычка носить оружие, укоренив-
шаяся за последние годы, полностью еще не искоренена. Считаю
своим долгом поставить вас в известность о том, что Павлику
Динаряну как распорядителю финансов исполнительного бюро
разрешено носить оружие.
— Этому шельмецу вы еще доверили финансы? — пе вытер-
пел Варуицяп. — Да он вас с потрохамп перепродаст в Капта-
рах... — Распалившись, Варуицяп вскочил с места. — Господин
Тюросян, я подаю в отставку! Пусть латынь в гимназии препо-
дает исполнительное бюро!
— Господа, призываю вас к терпению и взаимопониманию,—
взывал умиротворяющий голос Рушапяпа.
— Да, я тоже хочу призвать господ педагогов к терпимо-
сти,— вставил Севачеряп и убрал со лба густую прядь черных во-
лос.— Одним пз достойных упоминания преимуществ новой шко-
лы является именно ученическое самоуправление. Но ведь оно
только еще младенец, лопотун с нетвердыми шагами, а па пего
У>ке нападают... Поэтому позвольте мне напомнить нашим на-
ставникам шестую заповедь Моисея: «Не убпн»...
Севачеряп свалил па обстоятельства анархические идеи, что
бытуют среди учащихся, и во исцеление предложил свое зелье:
литературные вечера, доступные широким слоям...
В последнем ряду поднялся господин Хикар Хаммалбашяп,
подошел к столу, остановился, погладил свой желтый английский
Френч о четырех карманах и с подобострастной улыбкой на плое-
ном лице произнес топом просителя:
201
— Извините меня, господа, ио я разделяю взгляд много-
уважаемого господина Варупцяпа относительно большевиков.—
Агаси натяпулся как струна: Хаммалбашян был назначен ин-
спектором сиротских школ н сейчас являлся сослуживцем его
отца. — Большевизм несет духовное разложение...
— Да, да, вы просто уточнили мою мысль,— поддакнул ему
Варупцяп.
— II сегодня армянский педагог обязан бороться против этой
беды. — И без того пергаментное лицо его стало цвета лимона.—
Мы, многоопытные педагоги, не оказались на высоте, мы не су-
мели всецело завладеть юными сердцами, не оставив в них места
для соблазна. И великие предания были забыты. — Изобразив па
лице безысходную печаль, Хаммалбашян воскликнул трагиче-
ски: — Многострадальное солпце матерп-Армении поднялось пз
кровавых зорь, в пеленках пока еще наше правительство.— Его
квадратное лицо, обладающее способностью мгновенно преобра-
жаться, застыло неподвижно. Помолчав минуту, оп заговорил
вновь: — Велением неумолимого рока лучшие пз лучших сынов
нашей нации пали под варварским смерчем, оставив страну ар-
мянскую осиротелой, и похоронный кортеж не сопровождал их
останки, п звопппца святой церкви пе оглашала их уход своим
благостным звоном. Нет, ничего этого не было! Вместо священ-
ных свечей над пх изголовьями зажигались лишь звезды. II пе
было молитв и ладана — отвратительная гиена готовилась к своей
ночной трапезе...
2
Тпрап Рушаняп с беспокойством посматривал па оратора, до-
гадываясь, какой долгий путь намерен тот пройти по беспросвет-
ным дорогам армянской истории, пока пе перейдет наконец к се-
годняшнему дню. А господин Хаммалбашян причитал в экстазе:
— Мы потеряли наших великих воинов — невосполнимая
жертва во имя будущего армянской нации! II сегодня, когда это
будущее предстало перед памп как ощутимая реальность, мы до-
пустили непоправимую оплошность, оказавшись несостоятель-
ными как воспитатели... У меня есть предложение,— произнес оп,
понизив голос,— установить в мае «праздник республики» п с
достойной пышностью отпраздновать его, пригласив к участию
все учебные заведения, женские и юношеские союзы...
Затем к столу подошел Сократ Тюросяп. Оп пе спешил начи-
нать, сознавая, что присутствующие ждут от него разрешения
столь запутанных вопросов. Надо было подумать, уточнить свою
позицию.
— Интересы учебного дела, вам это известно, господа, всегда
были близки моему сердцу,— заговорил оп наконец. — Не только
в силу обстоятельств покинул я министерство просвещения и не
ио обязанности присутствую па вашем сегодняшнем совещаппп,
202
где мпе представился счастливый случай вновь встретить неко-
торых: моих личных друзей...
Еще какое-то время он излагал «личные» мотивы, затем пере-
шел к насущным вопросам дпя.
— Хорошо или плохо, по ереванские школы функционируют.
Это факт. Что п говорить, уровень грамотности нпже всякой кри-
тики, по сейчас первоочередная государственная задача — дать
выпускников...
— Недоучек, а пе выпускников! — воскликнул строптивый
латинист.
— Будь вы министром, многоуважаемый господин Варупцяп,
разве бы вы пе требовали то же самое? — склонив голову набок,
спросил Тюросяп. — Мы государство, признанное де-факто, зав-
тра, возможно, пас признают и де-юре. И мы не в состоянии дать
выпускников? Как бы мы выглядели в глазах европейцев... Ко-
нечно, и вы правы, господин Варунцящ— снисходительно признал
Тюросяп,— достойная осуждения неблаговоспптанпость учащих-
ся получила широкое распространение, высокоуважаемые лпч-
постп оскорблены, пе соблюдаются даже впешппе формы прп-
лпчпя.
Покончив с перечпслепием пороков учащихся, он заговорил
более спокойно:
— К сожалению, источником этого отчасти является учени-
ческое самоуправление. По не думайте, что ваш покорный слуга
имеет намерение ограничить это самоуправление. Отнюдь пет.
С другой же стороны, мы не можем поощрять чрезмерную радн-
вость в этом деле. Что касается закона божьего, я пе сторонник
убпвающеп мысль фанатичности, иезуитской нетерпимости. Но
я также против растущей безправствеппостп. Господин премьер-
министр заявил на днях, что ои вовсе пе возражает, чтобы каж-
дый ученик держал у себя под подушкой кпижечку — евангелие,
дабы росла вера в христианскую религию... — Многозначительно
помолчав и еще раз просмотрев свои записи, Тюросяп заключил
с официальной улыбкой на лице: — Вот те задачи, которые сто-
ят перед вамп, господа,— и занял свободный стул рядом с госпо-
дином Рушапяпом.
Присутствующие решили, что выступлении больше пе будет,
когда поднялся Агаси.
— Господа, разрешите мпе сказать два слова от имели уче-
ников епархиальной школы,— с трудом сдерживая волнение, на-
чал Агасп. — Поскольку здесь был затронут вопрос о том, что
такое большевизм, позвольте мне заявить, что большевизм это
вовсе не анархия и пе насилие... как пытались охарактеризовать
его некоторые ораторы. Мы недавно ознакомились с основами
большевистского учения по книге, автором которой является
Ленни. Это учение ратует против насилия эксплуататоров и
призывает к защпте обездоленных и униженных.
203
— Вот где корень зла, господа! Вот первоисточник разложе-
ния! — проскрипел желчный голос латиниста. — Дошли до такого
бесстыдства, что даже педагогам читают большевистские пропо-
веди...
— Вы зря негодуете, господин Варунцяп,— Агаси повернулся
в его сторону,— ваши взгляды нам были прекрасно известны еще
в Эчмпадзпне, когда я учился там. По вы ли в тысяча девятьсот
семнадцатом году потребовали восстановить должность охранни-
ка в семинарии, вооруженного охранника? Л сейчас требуете кар-
цера?! Вы хотите превратить армянскую школу в средневековую
темницу, и большевизм для вас козел отпущения...
— Я хочу, чюбы армянская школа была целомудренной и
чистой, и всячески буду бороться против необузданных пороков
развращенной большевизмом молодежи! — поднявшись, выкрик-
нул Варунцяп.
— А при чем тут большевизм?—вопрошал Агаси. — Нечего
валить с больной головы па здоровую. Источником разложения
школы является влияние загнивающей буржуазии и установление
нравов маузерпзма. Кто носит огнестрельное оружье в школе?
Детп неимущих? Никогда! Распустившиеся сынки торгашей, ме-
нял, ростовщиков. Этот Павлик разве пе сын солеторговца Мар-
коса, разбогатевшего в годы войны на торговле лекарствами, а
сейчас имеющего пшеничные амбары в тайниках города?
Все присутствующие напряженно слушали Агаси.
— По для морального разложения юного поколения, господин
Тюросяп, была проторена еще более широкая дорога,— заявил
Агасп.— когда подписали соглашение, равноценное самоубийству,
доверив воспитание армянских сирот американской буржуазии.
Это насмешка над памп со стороны правительства, вставшего в
позу защитника армянской нации.
— Пе занимайтесь демагогией, молодой человек,— разгневал-
ся Тюросяп,— это был единственный выход.
— Пет, из самых достоверных источников известно,— отпари-
ровал Агасп,— что они сами добивались лишь контроля при рас-
пределении продовольствия, а вы, министерство просвещения, пе-
репоручили американцам и дело воспитания сирот, дабы изба-
виться от лишней мороки.
По классу прошел шепот одобрения. Учитель Гевопд, держа
в руках янтарные четки, с удовольствием следил за сыном. Гос-
подин Рушаняп, забыв официальную позу и наклонившись паД
столом, внимательно слушал справедливого и смелого ученика.
По Агасп еще пе кончил.
— Вам,— обратился он прямо к Тюросяпу,— пебезызвестеп
сей факт, если пе ошибаюсь... — Тюросяп промолчал. — Легко
себе представить, какими «воспитателями» явятся для армянских
детей американцы, если в ткацкой мастерской этого самого «Аме-
риканского комитета помощи» малолетних детей заставляют ра-
ботать по двенадцать часов...
201
— Это верно,— подтвердил Севачерян,— я лично был свиде-
телем.
— Зачем замалчивать истину, ведь факт, что сегодня в пашей
учебной системе свирепствует реакция, господин Тюросяп! —
с болью, как взрослый, говорил Агаси. — Начисто игнорируются
и преобразования, утвержденные лично вамп в бытность губерн-
ским комиссаром осенью тысяча девятьсот семнадцатого года.
Л сегодня вы берете под свое высокое покровительство п рели-
гию. Религию,— усмехнулся Агасп,— к вящему удовольствию бла-
гочестивого дьячка господина Саркиса Тер...
— Пе оскорбляйте! — запротестовал господин Саркис.
— Я лишь упомянул ваш официальный титул, господни Сар-
кис...
— Хватит! Вы забыли, кто вы и где находитесь! — крикнул
вышедший из себя Тюросяп.
— Вам неприятна правда, господин Тюросян!—отрезал
Агаси.
— Почему вы всё душите, душите? — вскочив, крикнула Ай-
цемипк.
В глазах ее сверкал гнев. Севачеряп, сидевший возле нее, опу-
стил голову. Агасп, бледный, уставший, даже не замечал сочув-
ственных теплых взглядов, направленных па пего со всех сторон.
Вновь поднялся Тюросян.
— К сожалению, я должен отметить,— желчно прозвучал его
голос,— что неопытность и отчасти юношеская горячность явля-
ются препятствием в понимании закономерности и непреложно-
сти одного явления: есть светила, которые восходят и бросают
своп первые лучи в тумане... II разве сейчас этот удушливый ту-
ман пе покрыл горизонты пашен государственности? — Оп помол-
чал минуту, снова изобразив па лицо печаль. — Вот корень всех
зол. Что касается вашего покорного слугн, то я и поныне явля-
юсь сторонником ученического самоуправления. Увы, сегодня мы
имели возможность убедиться, что зрелость некоторых предста-
вителей учащихся условна и сомнительна... Тем пе менее,— ожи-
вился оп,— вопросы, затронутые здесь, станут предметом спе-
циального разговора, будут приняты соответствующие решения...
— Что прикажете записать в протоколе? — спросил Рушапяп,
поднявшись.
Тюросяп тихо шепнул ему что-то.
— Да,— сказал Рушапяп и покачал головой,— да, от разгово-
ров толку мало...
3
Молча, словно покидая дом, где находился покойник, пригла-
шенные выходили из гимназии.
— Суета сует! — припав к руке своей спутницы, воскликнул
Севачеряп, когда они оказались па улице.
205
Айцемник отстранилась. Сегодня она была в форме гимнази-
стки, без серег и без шапки, каштановые волосы собрапы в узел.
— Какая весна! Слышишь, как поют птицы,—прошептал Се-
вачерян, пытаясь снова припасть к руке девушки.
— Отстань,— недовольно буркнула та.
Влюбленному кавалеру пришлось покориться. Девушка смот-
рела па пего злым и колючим взглядом.
— Как ты думаешь, не влетит парню? — спросила опа заду м-
чпво.
Севачеряп пожал плечами. Медленно шагая, поднялись они
в тенистый квартал города. Взгляд Айцемник блуждал по зелени
садов, а кавалер ее шел, тихо опустив голову.
— Куда вы направили стопы, гимназисты? — зазвенел чей-то
радостный девичий голос. Это Гаюш преградила нм дорогу. — Что
носы повесили, вы ведь с собраппя? Пе было лп там свары? Вы-
ступал Агаси, наш Агасп? — закидала опа пх вопросами.
— А почему «наш», ты тоже записалась в большевички? —
спросила Айцемник.
— Пе записалась, по непременно запишусь, пе в моей лп это
власти? — И, подняв кверху и без того вздернутый нос, Гаюш
спросила еще раз: — Ну, что оп говорил?
— Что он говорил... Да так, прижал тех,— уже доброжела-
тельнее ответила Айцемник. — Послушай, встретишь его, пере-
дай, что я влюбилась в него! Так п скажи: «Айцемник влюбилась
в тебя»,— и вызывающе посмотрела па Севачеряна.
— Ну, ну, ну... — сжала кулак Гаюш.
— Скажи, скажи, пусть знает, пе беда.
— Еще чего! —рассердилась Гаюш и побежала вниз по улице.
— Влюбилась девочка, влюбилась,— с наслаждением челове-
ка, сделавшего открытие, повторяла Айцемник.—Хочешь, в са-
мом деле вырву его пз ее рук? Не успеешь оглянуться, как
вырву.
Севачеряп ппчего не ответил.
— Ой, с тобой можно лопнуть. — Схватив за руки своего
спутника, Айцемник повернула назад.
Па Бебутовской улице Гаюш бросилась в узкий тупик п, сдер-
живая дыхание, постучала в дверь слева.
— Что ты хочешь, дочка? — спросила небольшого роста жен-
щина, хлопотавшая по хозяйству во дворе.
Гаюш пе успела ответить — в дверях показался Агасп, с вы-
мазанными мацони губами.
— Гаюш, заходи,— пригласил оп, вытирая губы, и оба звоп-
ко рассмеялись. — Поешь мацони, мать моя заквасила.
Гаюш уже осматривала комнату.
— Сколько у тебя книг... У Нуппк тоже было много, жаль,
большей части уже пет...— Потом перешла к фотографиям на
206
стене.— Гомер, Шекспир, Пушкин... — Гаюш замолчала, вопро-
сительно взглянула на Агасн.
— Карл Маркс.— с удовольствием познакомил Агасп.
— Знаю, что написал «Манифест»... — Гаюш прошла впе-
ред.— Толстой, Месроп Маштоц, изобретший алфавит... и Або-
вяп,— заключила она, радуясь, как маленькая девочка, своим по-
знаниям. — Ты как следует наподдал этому фальшивому воро-
ну? — спросила опа, вновь оживившись.
Агасп улыбнулся, положил руку па плечо девушки. Какие у
нее прекрасные голубые глаза...
— Ты учпл уроки? — Гаюш наклонилась над раскрытой кни-
гой, лежащей па столе. — Такие я пи разу пе читала, только ро-
маны... — II вдруг переменила разговор: — Пойдем в ущелье,
и Пупик возьмем с собой, она дома. Помнишь, как мы ходили в
сад к Джаппбеку, когда это было?! На улице так жарко... По-
шли...
Агаси посмотрел па девушку: глаза ее так и светились.
— Сегодпя воскресенье.— сказал он тихо,— там полно
этих... — Агаси намекал па маузерпстов.
— Фу, проклятье! — подосадовала Гаюш.
— Пошлп па выставку картин,— предложил Агасп.
Спустя некоторое время они уже были на втором этаже недо-
строенной гимназии на Астафяне. В зале ппкого пет.
— Смотри, Севанский монастырь,— показал Агасп па кар-
тину, висевшую пад дверью. — Это Егшпо Тадевосян. Знамени-
тый художник.
Гаюш с интересом разглядывала картину. Непостижимое ве-
личие в этом древнем каменном строении, залитом солнечным
светом. Так и хочется пощупать каждый камень, даже куст чаб-
реца, поникший от ветра, словно бы издает терпкое благоуханье...
— Паша Сппап-гора! — воскликнул Агаси с радостью.
Подошли ближе. Вдали, па горизонте, вырисовывалась гряда
гор. Внизу зеленоватые воды окатывали прибрежные белые ва-
луны, а под водой посверкивали такие же белые камни.
— Это ваше озеро?.. — спросила Гаюш Агаси. — Оно тоже хо-
рошее. Зелепая, зеленая вода... II потом синяя... Глубоко там?
Вода холодная?
— Холодная,— ответил Агасп, рассматривая картину. Чахлый
кустарник словно окроплен кровью. Кровавые лп следы увидел
художник на этих белых камнях? Кто же художник? Агасп разо-
брал: «Фапос Терлемезяп. 1915 год».
— «Стрелок Фапос», наш «стрелок Фапос»! Великолепный
мастер... Оп был мебельщиком п в то же время возделывал сад,
вспомнил Агасп. — Ав тысяча девятьсот пятнадцатом году, взяв
Ружье, встал во главе народного ополчения. Это когда пас ч>ть
Ее перебили турки.
Гаюш сердцем чувствует смятение его души.
— Ты тоже дрался? У тебя было ружье?
207
— Нет. я разносил ио позициям патропы и продовольствие,—
ответил Агаси и улыбнулся. — Пуля пробила мою феску.
— Baii! — воскликнула Гаюш. — Если бы я была там, я бы
тоже взяла ружье. Правду говорю!
— Оружия было мало, пе хватало взрослым,— краснея, пояс-
нил Агаси п, бросив прощальный взгляд па Сппап-гору и на озеро
Лхтамар. прошел дальше.
По залу прохаживался черноволосый юноша, по виду монах.
Оп остановился недалеко от них.
Агаси п Гаюш дошли до угла зала.
— Шнрвапзаде? — обрадовалась Гаюш, увидев бюст знаме-
нитого романиста.
— Извините, барышня, вы учащиеся? — подойдя поближе,
обратился к Гаюш чернобородый юпоша.— Пз какой вы школы,
пз какого класса? — спросил оп Агасп.
— Пз шестого класса епархиальной.
— Пз пятого класса Александровской гпмпазпп,— в свою оче-
редь сообщила Гаюш.
— Какие вам работы поправились?
— Агаси — Севанский монастырь и Снпап-гора, мне — море...
— П персики,— добавил Агаси.
— Да, Сарьяп. конечно,— кивнул молодой человек.
— Вы, наверное, художник? У вас есть тут картины? — по-
пптересовалась Гаюш.
— Я скульптор, вот это моя работа,— и оп указал па бюст
Шпрвапзаде.
— Правда? Вы его видели? Настоящий лов,— удивлялась
Гаюш, разглядывая бюст.
Агасп спросил молодого скульптора, откуда собраны этп кар-
тины. С болью в сердце тот рассказал о том, как, жертвуя своп
последние копенки, армянские художники собрали картины из
городов Кавказа и устроили эту выставку. Даже степы побелили
сами, а посетителей пет...
— Мы непременно скажем нашим товарищам, опи придут,—
пообещала Гаюш. — Жаль, мало картин,— сказала она и, кивнув
на прощание молодому скульптору, зашагала к выходу.
4
Агасп спдпт весь во власти своих дум... Какие бы дикие
страсти пи кипели в пх епархиальной, открывшейся после годич-
ного перерыва, это все же школа.
Агасп хоть и по очень любил свою школу, притулившуюся в
полуразрушенном здании ио соседству с церковью Просветителя,
всей душой переживал ее бедственное состояние.
Что поделаешь, кто вытащит застрявшую в грязи телегу?
В самом деле, что из себя представляют люди, в чьих руках на-
ходится судьба юношества? Грустная улыбка заиграла в усталых
20S
глазах \гаси. Господин Саркпс? Что можно ждать от пего? Агасп
нахмурился, ядовитый взгляд латиниста Варунцяна возмущал все
его существо. Даже Тюросян пе согласился с ним... Пли господин
Хикар со своей вихляющей походкой и подобострастной речью...
Агасп покраснел от досады, что господин Хикар —его земляк п,
кажется, даже какой-то дальний родственник.
Затем взгляд Агасп упал па портрет Лбовяна, висевший перед
ппм, и оп улыбнулся, хотя мысли его витали в другом месте —
в том безлюдном зале, где опп вдвоем вкушали плоды гения ар-
мянских художников... Сердце Агасп забилось. Какой неожидан-
ный вопрос задала ему Гаюш, когда они спустились по ступень-
кам...
— Ты писал стихи?.. Нет? Любовные стпхп? — И оп покрас-
нел. — Э-э... А еще говорят, что все парни пишут... Я написала...
три штуки. У нас был парень, сосед, вот такой у него был чуб,
он писал для мепя длипные-длиппые стпхп... Вот и я ему отве-
тила... Глупости! — воскликнула Гаюш, рассердившись па себя,
потом добавила: — Поехал оп в Сардарабад, и там его убили.
— В самом деле,— задумался Агаси,— а я пи разу не писал
любовных стихов.
Пз тумана воспоминании выплыла давняя картина.
...Вот оп сквозь зеленую листву абрикосового дерева, отяго-
щенного золотистыми плодами, смотрит па девочку, поднявшуюся
на плоскую кровлю.
— На, Цовик.
— Какой красивый... — держа в ладонях сочный абрикос, ра-
дуется она.
...Агасп нахмурил лоб. Это лето с абрикосовым сиянием было
последним для девочки. Последнее лето, открывшее врата бедст-
вий для армян, последнее лето, которое унесло и его Цовик...
I! осталась она там, в земле васпуракапской, в холодных объя-
тиях матери-земли... А опп. пе прошло и года, покинули заветное
Ваиское озеро, Ахтамарскнй остров, Сппап-гору и ту крепость
в скале, овеянную легендарной любовью Ара Прекрасного и ца-
рицы Шампрам. Опп оставили свою древнюю и героическою,
многострадальную родину и приехали... Все остальное ныло как
в тумане, как в тусклом сне...
Так прошла его любовь, быстролетное его юношеское счастье
осталось там, далеко, далеко...
Агасп поднял голову, свою красивую курчавую голову, и стал
каким-то внутренним оком разглядывать себя.
Веспа 1917 года принесла счастье, пз недр землп забили во-
ками дремавшие силы, открыли новую дорогу людям... Вспомнил
ли ои хоть раз этой весной Цовик? Увы, нет... Других оп полюопл
этой весной! Всех своих друзей—Гукаса и Сашу, Ахавни п Ар-
менака... II он счастлив был ощущенном будущего... Но отдали-
лось потом это будущее, все, все стало сном, как обманчивый
тлеющий степной огонь... Чем же было его счастье? Счастье —
209
это когда люди пе стоят перед чужим порогом с протяпутон ру-
кой, когда пикто пе бросает учебу, чтобы заработать па кусок
хлеба, когда школа — не жалкое заведение, а учителя народ обра-
зованный и культурный, такие, как господин Рушапяп или гос-
подин Мушегян, новый инспектор гимназии, естественник и ма-
териалист.
Неужели это его, личное счастье?.. Да, решительно ответил
Агаси, ничего другого не хотело его сердце сейчас, и ничто дру-
гое пе занимало сейчас его помыслы... По... Все это — всеобщее
благоденствие? Агаси пожал плечами: хотя бы и так. Он еще пе
знал, что называется «личным счастьем» и что понимают под этим
другие, так часто повторяя эти слова. В самом деле, чего же же-
лают другие? Например, Сантуряп. Целыми днями оп ораторст-
вует где только можно. Чего хочет Саптурян? Агаси затрудня-
ется ответить на этот вопрос. Одно совершенно ясно — Сантуряп
готов, если судить по его же собственным словам, разрушать,
жечь, уппчтожать все. Л создавать, творить, созидать? Агасп по-
качал головой: едва ли его занимает этот вопрос...
А Керовбе Севачерян? Ясно представилось Агасп «личное сча-
стье» Севачеряпа: если пе большая должность, то высокое поло-
жение, непререкаемый авторитет, широкая арена общественной
деятельности, доставляющая ему удовлетворение п благоденст-
вие... И еще ему нужна красивая женщина, чтобы все восторга-
лись: «Смотрите, вот жепа Севачеряпа».
Да, желания Севачеряпа ясны, п, потеряв интерес к Сева-
черяпу, Агасп стал думать о другом.
Гукас... Вот если бы он знал, в чем личное счастье Гукаса, то
зпал бы п свое собственное. Правда, какую жизнь хочет Гукас
для себя? Что его больше волнует? Звезды?.. Агаси тут же пред-
ставил Гукаса за огромным телескопом, готового затеряться в
бездне веба... Есть ли у Гукаса личное счастье? Конечно. Борь-
ба и есть его личное счастье. «Пет другого счастья для пас»,—
повторил Агасп, и это был ответ па вопрос, казавшийся до этого
неразрешимым...
По в последнее время Гукас все меньше вспоминает о звез-
дах, а почему-то ого глаза сияют, когда говорит: «Читал вместе
с Нуппк...» Гукас влюблен. Как же раньше оп по догадывался?..
Именно это отличает Гукаса от пего. Гукас счастлив, его пере-
полняет непонятное чувство, недоступное пока что ему... Может,
потому, что Гукас па два года старше?
Кто знает, как сложилось бы все тогда... Хорошо, когда была
Цовнк... Ему было двенадцать, а сейчас... — кто по душе ему?
Многие... Лхавпи пх давнишняя, самая близкая подруга. Кого
опа любит? Агасп пе зпал. Он зпал, что Ахании витает в каком-то
сказочном мире. А Гаюш... Непонятно почему, по Агаси пе хотел
думать об этой девушке в таком плане. По по душе ли ему опа?
Как хороша была Гаюш, когда тянулась к той яркой зелени...
Опа пе любит долго раздумывать, обстоятельно все взвешивать,
210
опа совсем иная... II потому с пей так легко, хоть на полчаса
можно забыться...
...Лунные лучп просочились через свежую листву деревьев п
нарисовали затейливый узор па степе. Тихо кругом, п сквозь зе-
леную фату смотрит па него Гаюш тревожными, улыбающимися
глазами.
5
Лучи, проникающие в высокое узенькое окно, окрасплп в
красное кирпичную степу. Настал тот час, когда солнце Арарат-
ской долины наделяет светом п теплом переулки п их жи-
телей.
— Чистая была комедия,— заключил Аллавердяп, когда Ага-
сп кончил рассказ о бесплодном собрании педагогов.
Опп еще продолжали беседу, когда отворилась дворовая дверь
п в сопровождении Ахавпи вошел скромно одетый молодой чело-
век лет двадцати.
— О, Шамахяп! — воскликнул Степа. — В тысяча девятьсот
семнадцатом году мы с пим встретились в Тифлисе, у нашего
Артавазда,— сообщил оп Агасп. — Давно ты в этпх краях?
— В Дилижанс с тысяча девятьсот семнадцатого года, а с
четырнадцатого октября тысяча девятьсот восемнадцатого года —
старший преподаватель «Лесной гимназии», который обязан от-
работать в педелю пе мепее двадцати четырех часов, за что ему
положено в год триста тридцать три рубля,— серьезно сообщил
Шамахяп, пожимая руку Агасп.
— Какая точность! — воскликнул Аллавердяп. Ему правплся
этот русый молодой человек с добрымп светло-голубыми гла-
зами. — Садись, — пригласил оп. — Как Мушег? Говорят, оп
У вас?
— Хорошо. Действует.— коротко ответил Шамахяп п, поло-
жпв на небольшой столик фуражку, оставшеюся со студенческих
времен, сел рядом с Аллавердяном. — Я пришел поговорить с то-
бой. Испортили они нам настроение,— кивнул оп па Ахавпи.
Мы думали, в конце концов, это государственный орган, да еще
с таким громким названием: «Министерство просвещения и изящ-
ных искусств». Переслали им паши программы... Посмотри, ка-
кую они наложили резолюцию... «Новые куры появились, несут
железные яйца». А паша барышня дооавпла: «Прошу Припять
к сведению и к руководству».
— Ха-ха-ха,— от души рассмеялся Агасп пад своей подругой,
которая, при посредничестве господина Рушапяпа, являлась
сейчас сотрудницей министерства.
— Товарищ Шамахяп, разве я пе сказала вам, что это папп-
сано для проформы? Я послала вам п другое письмо, оправды-
валась Ахавпи.
— Мы пе получали этого письма.
211
— Л какую провели реформу? — заинтересовался Лллавердяп
и, взяв у Шамахяпа тетрадь, спросил: — «Лесная гимназия»?..
Не собираетесь лп вы изолировать детей от общества?..
— Ты почитай, почитай сперва,— подосадовал Шамахяп.
— Так оно и есть,— перелистывая тетрадь, сказал Аллавердяп
чуть позже. — Это какая-то утопия. Вы, как видно, полагаете, что
находитесь в каком-нибудь швейцарском кантоне, в Базеле или
Цюрихе. Все это воздушные замки, сказки Шехеразады из «Ты-
сячи и одной ночи».
— Ты нс разобрался! — резко оборвал Степана Шамахяп. Его
добрые глаза холодно засверкали.
— Очепь даже разобрался! Ничего тут пет мудреного,— воз-
разил Лллавердяп неожиданно строго.—«Учителя, учащиеся и
родители составляют единую семью»,— насмешливо сказал оп.—
«Единую семью»! Неужели вы, педагоги, одна семья? Среди вас
пет дашнаков?
— Не в этом смысле сказано, почему ты так понял? — огор-
чился Шамахян.
— Л как же можно ипаче понимать?.. Ладпо, оставим учи-
телей. Л родители и учащиеся? «Единая семья»... Разве у вас нет
социальной дифференциации, землевладельцев, батраков?
— Зачем же извращать,— обиделся Шамахяп. — У нас здесь
совершенно иная мысль: учителя и родители должны оказывать
совместное положительное воздействие па детей...
— «Совместное положительное воздействие»,— засмеялся Ал-
лавердяп. — Не зря я говорю, братец, что ты утопист. «Совме-
стное воздействие»! Но ведь каждый учитель воспитывает уче-
ника по образу и подобию своему. Разве это пе так? — спросил
Аллавердяп и сам же ответил: — Так. Л коли уж в университете
так, то что говорить о школе... Профессор Железнов, мой лектор
по политэкономии, на защите моего диплома пе мог мпе про-
стить моей «нелояльности». Я опирался па Энгельса... Оп мпе
предложил отступиться от Энгельса, еслп хочу получить одоб-
рение своей работы. Л ты говоришь — «совместное воздейст-
вие»...
— А еслп педагогический совет будет всецело с нами, то есть
пе будет возражать против намеченной нами программы? Что
же, и в этом случае надо отказаться от его содействия?
— Эго могло бы быть возможным, если удалось бы действи-
тельно перевести школы в лес. Но разве возможно жить в обще-
стве и быть свободным от него? Бы же прочли ответ ми-
нистра...
— Мы должны обойти министерство! — воскликнул Шамахяп.
— Да? А уездные органы?
— Опп ничего не смыслят в школе.
— Одно совершенно очевидно: чем больше мы ограничим
влияние этого государства па школу, тем лучше... — смягчился
Аллавердяп. — Но боюсь, это неосуществимо.
212
— Осуществимо,— твердил Шамахяи. — Я должен признать-
ся: инспектор больше пе метает нам, скорее помогает. Он врач
по образованию, и это нам очепь благоприятствует...
— В чем?
— Во многом. Во-первых, пет надобности доказывать ему, что
«в здоровом теле здоровый дух». Ему пе трудно понять, что фи-
зический труд по только тренирует тело, по и приучает к органи-
зованности, трудолюбию, здравомыслию. Оп от души приветство-
вал пашу идею совместной работы в мастерских, которая привьет
учащимся уважение к труду и к трудящимся...
— Это па самом деле великолепная идея! — пе смог сдержать
своего восторга Лллавердяп.
— Да, с этим мы связываем большие надежды,— обрадовался
Шамахяп. — Совместный труд будет способствовать развитию
таких социальных навыков, как трудолюбие, стремление к взаи-
мопомощи, справедливости, товариществу. Учителю придется
лишь направлять своих питомцев. И в повой школе...
— Ты говоришь, как Песталоццп,— заметил Лллавердяп. —
По пе переоцениваешь ли ты роль воспитания, вообще просвеще-
ния, его возможности в современных условиях, как, скажем, Чер-
нышевский лет шестьдесят назад?
Спор становился все более интересным для Лгасп и Лхавпп.
— Я не согласен с тобой. Чернышевский вовсе пе переоце-
нивал роль просвещения,— резко возразил Шамахяп, это было
для пего делом решенным... — Ты ошибаешься,— голос его стал
еще более уверенным. — Без просвещения и революции бы нс бы-
ло в России. Да, Октябрьской революции... Что такое программа
пашей партии, еслп не плод просвещения, просвещения нашего
века? Нет, ты ошибаешься... Может, твоя профессия...
— При чем тут моя профессия?.. Меня беспокоит другое. Наш
парод находится под угрозой голодной смерти, оп лишен эле-
ментарных свобод, унижен бесконечными притеснениями... Не-
ужели мы должны освободить его... «лоспой учебой»?
— Да, паша «Леспая гимназия» и призвана пробудить бун-
тарский дух,— серьезно сказал Шамахяп. — Мы заняты пе толь-
ко проповедью и программами, мы уже сделали кое-какие прак-
тические шаги. Хочешь, приди посмотри. Вы тоже, пожалуйста,
приходите,— обратился оп к Агаси и Лхавпп.
— Товарищ Егпше, а сейчас пойдемте обедать к пам, при-
гласил Лгасп.
— Погоди,— прервал его Шамахяп и снова обратился к Сте-
пану:— Для проживания в лесу мы досталп палатки пз пятою
полка... Наши карабахские ребята помогли... У нас есть водоле-
чебница с нужной температурой воды, процедуры там проводятся
под наблюдением врача, нашего инспектора...
— Враче!!, стало быть, уже завоевали?
— Зря упорствуют и экономисты, ничего по выйдет. с тор
чествующей улыбкой воскликнул Шамахян. II продолжал.
213
У пас работает ботанический кружок, изучает жизнь животных и
растений, в кружке прикладного искусства занимаются жи-
вописью, ваянием. Есть и замечательный музыкальный кружок,
руководит им Мушег, ты же знаешь его, прекрасный музыкант-
профессионал.
— Он сидел вместе с памп в Метехе, как же... Во время од-
ного переполоха разбилась его скрипка, и он был очень огор-
чен.
— У него сейчас новая, Овапес Туманян прислал ему в дар,—
радуясь как дитя, сообщил Шамахян.
— Все хорошо,— задумчиво произнес Аллавердяп,— по согла-
сись, пока пе уничтожим до основания этот строй, о новой школе
не может быть и речи.
— Наоборот, именно сегодня, именно в этой затхлой атмос-
фере мы заложим основы повой школы! — воскликнул Шама-
хяп. — Пусть она будет первой ласточкой.
— Ну, пойдем же к нам обедать. Мать приготовила что-то
вкусное...
...II Егише, и особенно Степану очепь понравились домашние
маринады. Они мирно беседовали, пока Егише имел неосторож-
ность заявить, что перестал употреблять мясо.
— Может, ты толстовец? — спросил Степан.
И когда Шамахян подтвердил, что оп в самом деле вегетариа-
нец, принялся насмехаться над вегетариаиством, считая его про-
явлением фарисейства, и стал яростио нападать на Толстого.
Агаси и Лхавпи втайне удивлялись: ведь о том же Льве Толстом
оп с таким благоговением говорил несколько педель назад, опи-
сывая его похороны...
...Лишь после полуночи, поставив свечку в пишу, Шамахян
лег па огромный, скованный медью сундук и взял в руки работу
Аллавердяна, отпечатанную на гектографе: «Жилищный вопрос
в Москве». Используя собствепиые наблюдения и различные ис-
следования, автор рассказывал, в каких квартирах живет рабо-
чий люд в большом городе, намечал пути улучшения его поло-
жения...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
С того дня, как Гукас, Агаси и Арменак, создав свой союз,
решили издавать газету, они не знали покоя. Газета! Она была
сейчас предметом грез, желанием желаний. Как сделать, чтобы
родился па свет этот младенец и разбудил громовым своим голо-
сом людей от спячки, вселил бы бодрость и энергию в потеряв-
ших веру?
214
В день, когда, как в прежние времена, люди шлп в церковь
с зелеными веточками, они сидели за столом и работали. Здесь
были Арменак и Ахавпп, Гукас, Агаси, Амаяк и краснощекпй
товарищ Агасп, с которым опп вместе учились еще на родине.
Остальные явились позже, и никто пе ушел, пока не отредакти-
ровали всю газету. Прошла ночь. Только рассвело, а Амаяк вме-
сте со своим одноклассником, флейтистом Мишей, уже стояли
в полутемной комнате, где от свежей типографской краски за-
хватывало дух. Владелец типографии, круглый как шар муж-
чина, едва виден был нз-за стола, заваленного образцами шриф-
та, журналами и старыми бумагами... Среди спартаковцев у этих
двух гимназистов был более пли менее приличный вид. Кроме
того, владелец типографии коротко знаком с отцом Амаяка: от-
дыхая летом в Каракплпсе, он лечился у него от ожирения серд-
ца. Мишину же родословную он знает до седьмого колена. Миша
из зпатпого ереванского рода п вместе с его сыном играет в музы-
кальной команде австрийца Шперлпнга.
— Господин Хапбегян, у пас к вам дело,— обратился к хо-
зяину Миша.
— Есть у вас разрешение? — по-деловому спроспл оп.
Амаяк представил ему разрешение, отпечатанное па бланке
министерства внутренних дел.
— «Спартак»? Что такое «Спартак»?.. Если это молодежная
газета, назовите ее «Патаньяк» 1 или...
Парни встревожились: как бы не загубить дело.
— Пли это партийная газета?.. — спроспл господин Хапбе-
гяп. — А если так, назовите ее «Нерхак»1 2,— и добродушпо улыб-
нулся в светлые усы: мол, я лучше знаю, что у вас па уме.
— Пет, господин Хапбегян,— Миша покачал головой,— это пе
партийная газета.
— Пу тогда что же получается... Если это ученический оргап,
назовите его «Фарос»3 или «Л усъптаг» 4. — Господин Хапбегян
пришел в хорошее расположение духа, ему представился повод
блеснуть глубокими познаниями издателя.
— Это народная газета,— нашел выход Амаяк.
— Пу, тогда назовите «Ехбайрасер»5,— тут же предложил
Доб роже л ат ел ьп ы й хозяин.
— «Спартак» и означает «Ехбайрасер».
— Да? А па каком же языке?
— Это международное слово,— ответил Мнша, тряхпув темно-
каштановымн волосами.
— Пет, Миша,— возразил Амаяк, пряча улыбку, это по-
итальянски.
1 «Юноша».
2 «Против течения».
«Мали».
4 «Утренняя звезда».
5 «Любящий братьев своих».
215
— Вы и итальянский проходите в гимназии?..
— Материал, материал, господин Матовое, у пас ничего пет,—
обратился в эту минуту к хозяину Вазген. Он служил мет-
ранпажем в его типографии. — Не принесли ли эти чего-ни-
будь? — кивнул он в сторону ребят, делая вид, что видит их
впервые.
— Они печатают газету «Спартак»,— усмехнулся господин
Матовое.
— Разрешен не у них имеется?
— Разрешение есть, а вот бумага — есть опа у вас? — повер-
нулся он к ребятам.
— Бумага?.. — запнулся Амаяк. — Ну, сделайте что-нибудь,
господин Хапбегяп, откуда у пас бумага...
— Вот это уже пикап пе получится,— и владелец типографии
отодвинул материалы газеты.
— II отец мой со своей стороны просил помочь,— облокотив-
шись о край стола, попросил Амаяк.
— Сколько экземпляров они хотят? — спросил Вазгеп.
— Экземпляров пятьсот достаточно,— скромно заявил Амаяк.
— На что вам пятьсот? Откуда столько читателей в этом
покинутом богом городишке? — рассердился господин Хапбе-
гяп.
— Пятьсот штук много,— вставил метранпаж. — Если их уст-
роит триста экземпляров, то от газеты народной партии осталось
несколько пачек, половина из них брак, давайте, господни Мате-
вос, подсобим ребятишкам. Только расчет... — и оп щелкнул паль-
цами: мол, заплатите чистоганом...
— Ладпо, так и быть, пойдем им навстречу,— размяк Ханбе-
гяп. — По только деньги на бочку, да... — предупредил и оп.—
А для второго номера бумагу ищите сейчас, больше пе выпро-
сите...
— Пу вот тебе и материал, не морочь больше голову,— бро-
сил он своему метранпажу,—а я пройду к Карапету-ага, говорят,
он снова прихворнул.
Когда господин Хапбегяп снова зашел к себе, полосы «Спар-
така» уже были сверстаны. Агасп сегодня пи па минуту пе поки-
дал типографию: он дал товарищам слово — ни одной ошибки пе
будет в первом номере «Спартака».
Владелец типографии подошел, просмотрел страницу.
— А где же информация? — поинтересовался он.
— У пас пет отдела хроники.
— Пет хроники?.. Что это за газета, в которой пет хроники?—
Господин Хапбегяп остановил полный пренебрежения взгляд
на лице корректора. Ушел он рассерженный: видимо, впервые
в ого типографии печаталась такая неладная газета.
Агасп удрученно посмотрел на Вазгена.
— Есть восемь строчек свободных,— с хитрой улыбкой в гла-
зах сказал метранпаж.
21G
Агасп, взяв ручку, задумался.
«Читателям,—стал писать он быстро.—Редакция просит из-
винения, что настоящий помер газеты выходит без хроники. Со
следующего номера устраним этот недостаток».
— Пу, собирай своп шмутки, господин редактор,— стукнул
по плечу Агасп Вазген.
Агаси молча покинул типографию. Ему было стыдно. «Шрипд»
Саптуряпа, даже «Лзатутьяп тенор» Керовбе Севачеряпа ни-
когда пе выходят без хроники.
Первомайское утро. Грохочет ереванский бульвар. К веселой
песне юных водоносов примешиваются какие-то непривычные вы-
крики:
«Спартак», «Спартак»...
Снующие по аллеям мальчишки хватают каждого более пли
менее падежного, на их взгляд, прохожего и потчуют его послед-
ней новинкой армянской прессы.
Новая газета заинтересовала многих. Один сочувствуют боль-
шевизму, другим, прослышавшим, что «большевики против пра-
вительства», этого вполне достаточно, чтобы купить газету, цена
которой, кстати, вполне сносная... Есть и такие, которые хотят
узнать, что такое «Спартак» и что это за газета, у которой такое
странное название...
Худенький паренек, продав военному последнюю газету,
стремглав помчался на Псвоцерковную улицу, которая и в яр-
кий солнечный день оставалась темпон. Пе доходя до бани Поаи-
пнеялов, он постучал в окно, выходящее па улицу. Ставни тот-
час же распахнулись, и показался юноша с заостренным подбо-
родком и с лукавыми глазами.
— Аршавир, все распродал! — крикнул мальчишка, радостно
Ударив в ладоши.
— Ну как, все обошлось? Тогда вот еще.
Только Гукас и Агасп ступили па бульвар, как столкнулись
с господином Арменом Тпрацяном. Оп был в просторном светло-
коричневом костюме и шатающейся походкой направлялся к
русской церкви. В последнее время известный литератор часто
отдавал дань Вахусу, что нс мешало ему добросовестно испол-
нять обязанности инспектора епархиальной школы в преподава-
теля армянской литературы в школе Гаяне.
Завидев ребят, ои шаркнул йогой о землю и эиер1ично выбро-
сил вперед правую руку. Поздоровавшись со своими питомцами,
Тирацяп вытащил из широкого кармана пиджака помятый номер
«Спартака».
— Это ваших рук дело, признавайтесь...
Гукас и Агаси переглянулись. Тнрацян погрозил пальцем
Агаси: мол, знаю,— замешан ты в этом деле. Бросив бышрыи
взгляд па газету, он изрек:
217
— Кургинян?.. Конечно, пе Генрих Гейне, по... поэтесса...
А это стихотворение,— Тпрацян пожал плечамп,— ни грана поэ-
тического дарования! — Затем показал на фельетон: — Кто автор?
Пз ваших ребят?.. Переплюнул Беранже. Политическая програм-
ма, изложенная белым стихом. Еще один жапр в мировой лите-
ратуре «политпкопоэзпя», вернее, «поэзополитпка»...— Широко
расставив поги, оп стоял посреди аллеи п заразительно смеялся.
Прощаясь, Тпрацян сказал Агасп дружески:
— Послушай, мы получили приглашение пз дплпжапской
«Лесной гимназии». Хотят «наладить связи»... Туда должен по-
ехать серьезный парепь, не опозориться же нам перед провин-
циалами. Я имею в виду тебя, отец твой пе возражает, я уже го-
ворил с ним. Твои запятпя? — Он махнул рукой. — Да ты сам мо-
жешь быть учителем. Отправляйся прямо завтра же...
Инспектор удалился.
— Человек спит, а судьба бодрствует! — философски заме-
тил Гукас.
Прошла с тех пор педеля, как опп, сидя у товарища Степы,
говорили о поездке в Дплижап. Надо было доставить товарищам
и газету «Спартак». II вот....
— Пусть это будет вкладом пашей школы...— радостно потер
руки Гукас.
2
Дорога Агаси была трудной... Еще стоит перед глазами не-
вероятной красоты Севанское озеро, от которого невозможно ото-
рвать глаз, а в селе Чибухлу сидят па корточках в грязи де-
тишки с больными глазами, со вздутыми животами... Затем слова
цветущие зеленые склоны гор, и прохладная долина Агстева,
и опять сироты с известковыми лицами, в лохмотьях... Внимание
Агасп привлекло стадо овец, возвращающееся домой. Оп спрыг-
нул с фургона и зашагал по густой пыли.
Вот п Дплижап... Блеют ягнята, прыгают козы... Как стоско-
вался Агасп по этой привычной вечерней суете...
В зеленой горной стране наступает утро. Лучи восходящего
солнца позолотили вершины холмов, а из долин еще ле отсту-
пает мгла.
Школа давпо уже в пути, по они оставили спутника для пред-
ставителя ереванских учащихся. Выпив пз глиняной кружки
парное молоко, Агаси кинулся вслед.
Уже больше часа шагают они по берегу радушного Агстева.
Арсен, сопровождающий Агаси, повел его по тропинке. Агаси
ежился от утренней прохлады.
Солпце уже поднялось, по здесь, в царстве кряжистых дубов
п густолиственных ясеней, все утопает в тепп. Арсен — учеппк
пятого класса «Леспоп гимназии», хотя ему уже скоро двадцать.
На нем брюки, сшитые из серого одеяла, ц выцветшая блуза с
218
высоким стоячим воротппком. Оп без шапки, черные волосы рас-
сыпались по широкому лбу, а из-под бровей смотрят на Агасп
удивленные глаза.
Тропинка стала круче, а Арсеп, обутый в трехи, с легкостью
карабкается по пен. Агаси стоит немалых усилий не ударпть пе-
ред ним лицом в грязь, пе посрамить честь «ереванца». На пути
им встретился родник, п они сели возле пего, решив передохнуть.
Арсеп пагпулся, поправил деревянный желобок, откуда прозрач-
ная вода струилась в водоем.
Дальше дорога шла вдоль горной речкп, протекающей по дну
глубокого ущелья. Оттуда доносился ее монотоппый шум. Време-
нами проглядывался в зелени пенистый порожек. А лес дремлет
леппво, спокойный, первозданный. Пспокоп веков здесь царствует
нерушимая тишина, торжественная и чарующая, величавая п
загадочная. В высокой недосягаемой синеве курлычут журавли,
поют хвалебпую песнь весне.
/\рсен рассказывает о Дплижапе п собирает в мешок, впся-
щпй па плече, грибы. Агаси внимательно слушает его. Агасп
уже знает, что в дпп нашествия турок мпого юношей скрывалось
в горах. Теперь опп вернулись домой. Узнал Агаси от своего спут-
ника, что в этом году очень поздняя весна, но, несмотря па это,
дачники пз Тифлиса п Баку наводппли Дплижап. А сыновья
бакинских богачей по традиции выбирают себе здесь невест, по-
тому что таких красавпц, как в Дилпжане, нигде пе сыщешь.
Даже миллионер Манташов сватал старшую дочь дилпжапского
учителя Спракапа, но эта своевольная девушка пе удостоила
взглядом его сына. Агасп обрадовался, услышав о том, что ар-
мянские и тюркские крестьяне живут в этих местах в мире п
согласии п Арсеп в прошлую субботу повез в Казах лесные гру-
ши п выменял па пшеницу. Среди учеппков «Лесной гпмпазпп»,
рассказал Арсеп, какой-то внутренний разлад.
Опп уже миновали шаткий деревяппый мостик пад речкой п
дошли до домишек, перед которыми были замшелые камин.
Агаси, ошеломленный, рассматрпвал изящно высеченные ар-
фы па двух каменных хачкарах, когда его вппмаппе привлек
Цветок, растущий у основания хачкара, на скалистом камне. Он
нагнулся сорвать его, по раздумал... С печалью смотрел оп^па
этот спппй цветочек. Почему-то оп вызвал в памятп давно заоы-
тып образ исхлестанной ветрамп яблони с коротким стволом, цеп-
ко растущей па высоком утесе па берегу Байского озера...
Снова зашагали вверх. Возглас восхищения вырвался пз гру-
Дп Агасп: в полукруге гор, заросшпх лесом, на зеленой поляне
нздымалпсь в небо полуразрушенные купола старпппых храмов.
— А вот это наш Агарцпп! — воскликнул Арсеп с гордостью,
словно оп своими собственными руками воздвпг его.
Узенькой тропкой Арсеп вывел Агасп па окаймленную лппа
х,п равпнпу. Агасп подошел к девушкам, сидевшим под огромным
Цветущпм деревом. Это были ученицы «Лесной гпмпазпп». Одпа
219
пз ппх, сидя па корточках, пграла с пегим ягпепочком. Опа под-
няла голову и, завидя приближающихся парией, вскочила, про-
тянула Агасп узкую руку и назвала свое имя:
Агаси тоже представился и неожиданно для себя протянул
ей букетик фиалок, собранных по пути. Девушка взяла фиалки,
понюхала и улыбнулась томной улыбкой.
Агасп пе раз слышал имя этой девушкп, п пмеппо ее оп хо-
тел встретить прежде всего. А теперь, когда опа стояла перед
ним, опа казалась ему неземным существом. Агасп пе зпал, что
сказать, а девушка тем временем пристроила букетик фиалок в
петличке платья и снова приветливо улыбнулась. Да, Еразпк
очень милая девушка, лицо у пее красивое: небольшой рот, пря-
мой носик, иежпый подбородок, ямочки па щеках...
— Сядем? — предложила Еразпк.
Опа прошла дальше, чтобы выбрать удобное место, п пашла
площадку, окруженную полукольцом светлых маргариток. Сев па
траву, опа стала рвать пахучие цветы трилистника и потчевать
пмп своего ягненка.
Откуда-то, видимо из густого леса, раскинувшегося па склоне
холма, неожиданно показался огромного роста юноша с охот-
ничьим ружьем на плече. Оп грубо обпял девушку п поднял ее
вместе с ягненком. Держа в руках ягненка п девушку, похо-
дившую па лань, оп словпо совершал обряд жертвопрнпошеипя
языческим богам. Еразпк, уцепившись за шею ягпепка, прижа-
лась щекой к его мордочке.
Придя в замешательство от этой картины, Агасп хотел вме-
шаться, остановить парня, по местные девушкп и ребята стали
весело приветствовать его. А может, Еразпк п сама пе очепь-то
возражает? Нет, опа дрыгает ногами в коротких белых носочках
п стоптанных чувяках. Арсеп схватил упавший чувяк п сунул
себе под мышку.
— Пусти, дикарь,—тихо прозвучал голос Еразпк.
— Вай, девушка, какая тоненькая шея у тебя, топепькая и
белая... — с нежностью произнес «дикарь».
Остальные с нескрываемой симпатией смотрели па пего.
Наконец оп опустпл па землю Еразпк и ягпепка. Девушкп
окружили подругу.
— Вай, мои фиалки! — воскликнула Еразпк п, покраснев,
взглянула па Агаси.
— Николай Самсонович, Николаи Самсоповпч, Талп-Кьёх-
ва 1 поднял Еразпк вместе с ягпепком,— радостно сообщили
мальчишки.
Николай Самсонович и был инспектором «Леспой гпмпазпп».
Толстенький человек в парусиновом костюме. В руках он дер-
жал пенсне.
1 Легендарный «владыка» леса.
220
— Пещерный медведь! — крикнул оп, погрозив пальцем бо-
гатырю, стоявшему с опущенной головой, но ни в голосе его,
пи во взгляде пе чувствовалось гнева.
Агаси с удовольствием наблюдал за всем этим. Инспектор
надел пепспе и обратился к нему:
— Хорошо сделал, что явился... Познакомишься со школой,
расскажешь потом... Как самочувствие вашего ректора, господи-
на Тпрацяпа?.. — поинтересовался Николай Самсонович. — Гово-
рят, вы ему выматываете душу? Как бы он не сбежал от
вас, а?
Агасп почувствовал себя неловко: и сюда докатилась слава
ереванских школ. И тем пе менее сообщил, что ректор пребы-
вает в здравии п был бы весьма рад ответному визиту днлпжап-
скпх учеппков и учителей!.
— Непременно воспользуемся приглашением, пусть только
немного образумятся эти малыши... — Рука инспектора с силой
опустилась на плечо «дпкаря», что вызвало вокруг радостный
смех.
Учеппкп, выскочившие из ближайших аллей, заполнили по-
ляну перед храмом.
— Господин Шамахян, господин Шамахян, душка! — вос-
кликнула, запрыгав, тоненькая девушка. Казалось, она вот-вот
взберется па ствол липы, вскарабкается па вершипу п будет, как
белочка, перепрыгивать с веткп па ветку и так, пезаметпо, исчез-
нет в чаще леса.
А господин Шамахян, мужчина с мечтательными голубыми
глазамп, подошел, пожал руку Агасп п, собрав пятый класс,
направился к храму. Вот оп остаповплся па папертп. Обра-
тив вппмапне учеппков па разрисованный масляной краской по-
толок, стал полушепотом объяснять содержание каждой кар-
тины.
Прошли в соседпее массивной кладки здание... Вдоль степ
стоялп каменные лавкп: раньше оно служило трапезной для
мопахов. Агасп внимательно слушал учителя п преисполнялся
благоговейного почтения к безымянным зодчим, создавшим эти
шедевры...
Пз холодного храма вышли па солпце. В ппше ближайшей
часовпп горелп свечи.
— Что ты тут делаешь? — спроспл Шамахяп маленькую де-
вочку.
— Зажигаем свечи господу богу... — серьезпо ответила та.
— А где же господь? — с улыбкой спроспл учитель.
— Как где, па небе,— обиделась девочка.
— В небе есть только черви,— проговорил Шамахяп с серь-
езным видом. Учеппкп рассмеялись. — Да. да, дождевые червп.
Опп вместе с ветром поднимаются вверх и вместе с дождем па-
дают с пеба. Ты не видела?
221
— А вы не боитесь, что господь пас накажет? — спросила
девочка, сердито глядя на учителя,
— Ну, пусть накажет! Почему же пе наказывает? — II ои
принял гордую, вызывающую позу, устремив своп ясные глаза
в небо.
Пятый класс разошелся. Агаси стал бродить по зелепой лу-
жайке. Его внимание привлекли парни, играющие в чехарду.
Он стал наблюдать за игрой, далекое воспоминание сладко за-
щемило в душе. Именно в эту игру—«сайд» пли «эшбахиис»—
пгралп его однокашники п па склопе горы Варага, когда они в
последний раз пошли туда па экскурсию.
С опушки леса донесся воинственный клич — парии и де-
вушки едва успели разбежаться,— в бешеном галопе проскакал
между ними всадник на неоседланном копе.
— Сып маляра Тсвоса увидел копя и спятпл,— рассердилась
какая-то девушка.
Всадник исчез в зелепой чаще. Агаси с трудом узнал его: это
был Арсеп, утренний его добродушный попутчик... И правда,
спятпл...
Парни и девушки вновь затеяли игру. Агаси тоже согласился
принять участие п даже первым пошел прятаться. Он был уве-
рен, что никому пе придет в голову искать ого в густых ветвях
большой груши. Увы, подружка Еразик, бойкая девчушка, вдруг
очутилась у дерева. Опа даже пе взглянула паверх, потребо-
вала:
— Спускайся, ты пойман!
Агасп пе успел слезть с дерева, как увидел на ветке рядом
с собой эту девушку.
— Ты настоящая белочка,— промолвил оп.
— Кто тебе успел сказать мое имя?
Пришла очередь прятаться п Еразик. Девушка побежала к
ущелью.
— Она пошла к ежевичным зарослям! — крикнул кто-то.
Гебята кинулись в ущелье. Какую-то секунду Агаси разду-
мывал, потом, повинуясь интуитивному чутью, зашагал влево.
Обойдя ближайшую часовенку и храм, оп добежал до столетне-
го орешника и остановился перед дуплом, открывающимся в
ущелье.^ В траве, растущей внутри дупла, оп увидел белые но-
сочки Еразик.
— Выходп, ты поймана! —сдерживая дыхаппе, сказал Агаси.
Девушка подала ему руку и, нагнувшись, выбралась из
укрытия.
— Как ты быстро нашел...
— Прямо к тебе побежал,— произнес Агасп.
Его пальцы ласково сжалп руку девушки. Агасп увидел, как
щеки ее порозовели, а в серых глазах, встретившихся с его
глазами, появились недоумение и испуг. Руки пх разомкну-
лись...
222
3
Уже за полдень опп уселись па зелепой лужайке у ручья, на-
поенной сладким ароматом липы, п решили закуепть. Агаси
только сейчас внимательно рассмотрел дплпжапскпх школьниц.
Опп очепь отличались от ереванских — круглолицые, красноте-
кие, с оформившейся грудью, голенастые. И зубы белые, п все
время улыбаются...
— Да, в Ереване нет таких девушек,—заключил Агасп. Пе
зря так гордился Арсен...
Распоряжалась здесь «Белочка» — маленькая, гибкая, говор-
ливая. П даже мальчишки побаивались ее.
Явился Арсен. Оп положил перед Еразик большую зажарен-
ную форель, завернутую в широкие листья тыквы, и молча у ia-
лп.тея. Агаси почувствовал, что парни с завистью поглядывают па
него.
Чего здесь было вдоволь, так это печеной картошки! II Ага-
сп показалось, что вкуснее этой картошкп оп ничего пе ел. Агасп
попробовал форель, доставшуюся Еразик. Вдруг лес дрогнул от
мощного возгласа:
— Посторонитесь, дайте дорогу!
— Это Талн-Кьёхва! — крикнули ребята.
Снова показался утренний охотник.
— Детеныш косули! — с ликованием воскликнула «Белочка».
Тали-Кьёхва положил в подол сидящей па корточках Еразик
молоденькую косулю с еще пе прорезавшимися рогами. Еразик об-
хватила беззащитное красноватое тельце косули и, прижавшись
к со черной мордочке, с пежпостыо поцеловала в красивые глаза.
— Грпкор, где ты раздобыл ее? — спросил, подойдя, Нико-
лай Самсонович.
— Вижу, застряла в малппппке п пе может выйти. Дай-ка
возьму тебя, отдам нашей Еразик, подумал я,— оправдывался
Тали-Кьёхва.
Агасп с восхищенном глядел па пего: какое чистое, нетро-
нутое сердце у этого юпошп! Хорошее прозвище дали ему: «Та-
ли-Кьёхва». В самом деле он владыка леса.
Неожиданно Тали-Кьёхва опустил ружье, прптаплся. Воцари-
лась тишина — не дичь ли оп учуял?
«Пи-пи»,— раздался едва различимый писк.
— Грпкор,— тихо, но повелительно прозвучал голос Ера-
Зпк. — Это мать? — Грпкор кивнул. — Отдадим... сказала Ера-
зик. Держа косулю па руках, опа поднялась. Грпкор покорно по-
следовал за девушкой.
Агасп как во спе шагал по склону холма за охотником и то-
пспькой девушкой...
Да, иной это мир, пной, как в сказке, и совсем другие они,
эти девушки н парни, живущие в девственных лесах, возле про-
зрачных вод.
223
Буйное ликование переполняет душу Лгасп. Оп смотрит
вдаль. Там только два цвета: яркая свежая зелень и сливающаяся
с пей синь, о которой можно лишь грезить. Лгасп глубоко вдох-
нул аромат лип и упал ничком в траву.
Словно из дальнего далека, донеслась до Агаси песпя. Охва-
ченный сладкой дремой, он боялся шелохнуться — как бы не рас-
сеялась, нс исчезла мелодия. Песпя оборвалась.
Лгасп очнулся: где-то рядом звучали оживленные голоса. Оп
повернулся па бок, пепрпятпып затхлый запах ударил в пос, ие-
выветриваемый запах солдатской шипели. Лгасп ощупал грубую
шерстяную ткапь. Так .хорошо было под этой шинелью,— кто же,
интересно, укрыл его?
Лгасп сел. Ночь. Лес затонул во мраке, неотделимый от звезд-
ного горизонта. В ближайшей роще, в отсветах костра, пламе-
неют деревья, искры взлетают вверх, достигая верхушки оре-
ха... Лгасп поднялся, зашагал к костру. Сладко благоухает смола
сосен, смешиваясь с ароматом расцветшей липы. Юноши п де-
вушки сидят вокруг костра. А главный здесь — молодой человек
с черными, до плеч, волосами — учитель музыки. Оп вдохновенно
дирижирует, и песпя, раскалывая тишину, уносится вдаль. Лес
вторит звукам...
Эх, дубинушка, ухнем!..
Разгорелись ореховые поленья, бук трещит как трещотка,
вспыхивают языки пламени. Белые носочки Еразик отлпвают
пурпуром. Опа склонилась к плечу своей подруги, глаза у обеих
блестят. В таинственной тпшипе взрывается лихая песпя:
Протоптала тропку я через яр.
Через гору, миленький, на базар...
Веточка липы в руках Еразик раскачивается в такт песпе,
парни п девушки подпевают...
Разные песни звучат вокруг костра. То грустная «Отклик-
нись, о море», то вдруг мощная и торжествующая:
Вихри враждебные веют пад нами...
В вторит нм лес...
Растревожена весенняя ночь. Вняв просьбе Тали-Кьёхвы,
учитель музыки выходит в круг. Расправив плечп, глядя на чер-
неющие вдали горы, он поет песню Кёр оглы, пост так вдох-
новенно, что кажется, будто сам прославленный в пароде бога-
тырь явился сюда, во плоти и крови, чтобы сгубить злых духов
в темной чащобе леса.
Глубокая ночь. Мирно дремлет Еразик, обняв свою подругу-
Заплесневелый запах шипели больше пе тревожит Агасп. Толь-
ко Арсеп и Талп-Кьёхва все еще сидят возле догорающего кост-
ра и тихо беседуют.
221
4
Посланец Ереванской епархиальной школы уже трое суток
в Дплпжане. Если бы инспектор Армен Тпрацян, отправивший
его сюда, смог увидеть, как он ведет себя, он был бы весьма
доволен....
Лгасп тщательно ознакомился со школьной жизнью п при-
шел к убеждению, что не зря Егнше Шамахяп гордится своей
«Лесной гимназией».
...Солнце склонилось к горизонту. Агасп сидит вместе с Та-
лп-Кьёхвой в тихом уголке па берегу речки, впадающей в Агстев,
в зарослях медвежьей ежевики. Вода в речушке, проникая сквозь
плотину, бьется па валунах и снова пропадает во мраке. Лучи
солнца не проникают сюда, лишь отблески багряных облаков
стелются розоватым туманом.
А Тали-Кьёхва хвастается перед приезжим юношей:
— В этом травостое зверь запутается, пе может выско-
чить... Видишь эту траву?.. Мы ее марипуем. — Вырвав сочный
стебель, оп подает его Агасп. — Эту мы тоже едим, молоденькую,
это крапива, а есть и епбех, и псе, что душе угодно...
Забор пз ежевики дрогнул — пришла Еразик с подругой и
целой свитой парней. Двое из ребят — солдаты, один — рабочий
лесопильни. Арсеп тоже с ними. Они уселись возле Агасп. По-
следним подошел молодой парень в полотняной рубашке и
в кепке с широким козырьком. Протянув руку Агаси, он назвал
себя:
— Серж,— и сердито спроспл: — Почему пе появляется Гу-
кас? Я сказал ему, чго приеду в Дплижап, и приехал... Вот наш
«Спартак»,— оп сделал широкий жест рукой. — В первую оче-
редь нам надо освоить азбуку коммунизма, я принес все необхо-
димое,— оп перечислил с десяток немецких, русских и француз-
ских авторов.— Будем собираться но вечерам и читать... вас
тоже все в таком эмбриональном состоянии?.. — усмехнулся оп.
Агаси пе ответил, вытащил из кармана и протянул ему пер-
вый помер «Спартака».
— Газета?! Молодцы, пе ожидал! — воскликнул Серж. — А со-
держание боевое? — Оп прочел несколько строк. — Это ужо гру-
бая политическая ошибка. «Орган Союза социалистической моло-
дежи «Спартак». Почему социалистической, а пе коммунистиче-
ской?.. Изменение названия вас не касается? — Агасп хотел
возразить, по Серж пе позволил.— В таких вопросах надо уметь
ориентироваться. Гукас не говорил вам об этом?
— Гукас рассказывал, что у вас были споры по этому во-
просу...
— Споры, споры... — повторил Серж с пренебрежением. — Да,
открыли спор наши так называемые «независимые» социалисты,
Мы нанесли контрудар, опп пошли жаловаться к Михе, думали.
ОН добрый человек, проглотит этот идеологический мармелад...
8 Гафаэл Лтапп 22$
Хороший урок задал пм Мпха... Вы тоже должны пересмотреть
вашу позицию...
— Лк чему пересматривать? Паша позпцпя определена,—
пе выцержал Лгасн. — Мы коммунистический союз, социалисти-
ческим больше называться не будем...
— Браток, ваш этот спор пе кончится и до утра,— вмешался
Талп-Кьёхва, он сидит возле скалы пз пемзы и огромной рукой
подпирает ее...
Агаси только сейчас заметил, что топи сгустились, тьма
нависла над ежевичной поляной.
Дурмаппт сладкий аромат только что проклюнувшейся зелс-
пп. Воздух мягок и ласков. Агасп шагает по краю поля с дпли-
жапскпми спартаковцами.
Пырнув в объятия почп, дремлет городок.
Серж положил руку па плечо Агасн. На шее у пего повязан
шарф, говорит оп хриплым голосом:
— Мы будем самой спльпой в Армеппп оргапизацпей «Спар-
така», пе пройдет и трех месяцев... увидишь...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
С декабря 1917 года, когда Арменак, еще будучи школьни-
ком, начал вести кружок по армянской литературе с ученицами
Александровской гпмпа.зип, по было дня, чтобы его слушатель-
ницы ие явплись па полчаса раньше.
Какие это были приятные часы для девушек. Образованный,
воспитанный, красивый юпоша с горячей любовью рассказывал
о безвременно погибшем Петросе Дурьяпе, с неподдельной пе-
чалью декламировал его «Стенания»... Арменак любил п «Абул
Ала Маарп» Аветика Псаакяпа. II хотя оп признался, что пе
сочувствует побегу пз общества в пустыню, девушкп все как од-
на выучили поэму наизусть п соревновались друг с другом, пы-
таясь воспроизвести напевную интонацию своего учителя. Да,
благодаря Армопаку девушкп-гпмпазпстки полюбили армянских
авторов. К сожалению, пх горячая преданность прекрасному ис-
кусству бессильна была помешать вторжению османцев и после-
довавшим за этпм трагическим событиям. Закрылись ереван-
ские школы, прекратились и занятия кружка. И только с весны
8* 227
этого года, с разрешения инспектрпсы, слова начал раоотать
литературный кружок. Занятия продолжались даже во время
летних каникул...
Когда Нуппк п Забел вошли в класс, девушки все уже были
в сборе. Вслед за ними вошел шустрый Аршавир. Все косо по-
смотрели на пего,— до этого в кружке Арменака пе было нп
одного парня.
— Я получил разрешение,— сказал Аршавпр.
Девушки с любопытством стали разглядывать незваного го-
стя. По тут в коридоре заскрипели половицы.
— Армепак?
— Да пет, Гаюш... — разочарованно протянули опп.
— Философы, что вы делаете? — напустилась па них Гаюш.—
Прибыли англичане в соломенных шляпах п в коротких штанах,
вот досюда,— она показала выше колена,— в скетнпг-рппге они
играют в теннис, пойдем посмотрим...
— Иди сюда, сейчас придет Армепак,— позвала ее Нуппк.
— Арменак, Арменак, словно больше ист людей па свете! —
воскликнула Гаюш, хотя со времени забастовки, когда Арменак
был их «инспектором», опа стала уважать его.
Наконец дверь отворилась п показался Армепак — в корич-
невом костюме, при галстуке, светлые волосы зачесаны назад.
Аршавпр торжественно раскрыл свою тетрадь в блестящем
черном переплете. Даже Гаюш, поджав колени, попыталась
пропять серьезный вид.
С той же страстностью, с какой рассказывал об армянских
поэтах, Армепак начал излагать учение «темного» философа,
который более двух тысяч лет пазад жил па берегу Ионического
моря...
В последнее время занятия литературного кружка приобрели
несколько иной характер.
Забел усердно записывала каждое слово, ее пытливый взгляд
то и дело останавливался па лице ученого юноши. А у Нуппк
пет тетради; подпирая кулачками подбородок, опа слушает не
шевелясь. Арменак говорпл долго, потом заключил торжественно:
— Итак, Гераклит говорит: в одну и ту же реку нельзя вой-
ти дважды. Едва войдя в воду, мы там и в то же время пе там,
поскольку волна, в которую мы думали войти, уже отдалялась
от нас...
Взгляд Нуппк упал па лицо Аршавира. Ему явно по душе
эти слова древнего философа.
— Следовательно,— закончил Армепак, щеки его заметно раз-
румянились,— и жизнь природы п общественная жизнь — это
война антагонистических сил, вечная борьба противоборствую-
щих течений, не имеющая начала п конца. Вот суть учения Ге-
раклита, которую еще древние назвали диалектикой. Всем все
попятно? — спросил, помолчав, Арменак.
Сегодня пн кто пе задавал вопросов, даже Забел.
228
— До свидания,— попрощался Армепак с ученицами и, до-
вольный собой, вышел пз класса. Вслед за ним, слегка кивнув
девушкам, выскочил и Аршавир.
В коридоре опять заскрипели половицы, па сей раз это была
инспектриса.
— Садитесь,— приказала Евгения Мипаевпа, п, хотя тут бы-
ли девушки п пз других школ, все подчинились.
— Чем вы тут заняты? — сверкая черными глазами, спроспла
инспектриса.
Все молчали.
— После той забастовки я разрешила вам заниматься армян-
ской литературой по вечерам... А вы чем запинаетесь?
— Армянской литературой, Евгения Мипаевпа,— краснея,
проговорила Забел.
— Армянской литературой? — загрохотала инспектриса. —
Гераклит тоже армянский писатель?
Нуппк подняла руку — опа еще чувствовала себя ученицей,
хотя уже кончила школу.
— Евгеппя Мипаевпа, это я задала вопрос о Гераклите...
Гаюш прервала ее:
— Евгеппя Мипаевпа... вы что... подслушивали?
Инспектриса гневно махнула рукой:
— С сегодняшнего дпя никакой «армянской литературы"...
пе будет. А вашего товарища Арменака... чтобы погп его пе было
па пороге моей гимназии...Не зря говорят: в тихом омуте черти
водятся... «Армянская литература»! — все бушевала инспектриса,
чувствуя, что ее обманули. — Марш по домам, до сентября.
Марш! — топнула опа ногой.
Девушки молча поднялись с мест.
2
— Вай, что за горький перец’ В пашем огороде пет такого! —
крикнул Аршавпр, догоняя девушек- на улице.
— Не разрешает в гимназии, и пусть, будем собираться у пас
дома. Отец мой ничего пе скажет,— предложила одна из де-
вушек.
— Почему у вас? Будем собираться у себя в клубе,— вме-
шалась Пупик.
— Уже закончился тепппс... — с досадой проговорила Гаюш.
— Пошли к нам в сад, поедим абрикосов,— пригласила всех
Забел.
Аршавпр собирался в деревню. Девушки тоже разошлись.
Нуппк п Гаюш вместе с Забел направились в сторопу Бонда.
Каких только фруктов пе было в этом саду, раскинувшемся
па холме, недалеко от кладбища. Только высокая черешня стоит
уже голая и па вишневых деревьях чернеют сморщенные ягоды.
А ветви сливы сгибаются под тяжестью плодов.
Гаюш срывает сочные абрикосы п бросает сверху девушкам.
Наевшись вдоволь, опа спрыгнула в клевер. Уселпсь опп у ары-
ка, Забел, переполненная дпевпымп впочатлеипямп, сообщила
подругам свое окончательное решеппе: посвятить себя фило-
софии. Опа прочитала книгу «Как был сотвореп мир», п по сей
день ей совершеппо пе ясно, что является первпчпым, дух пли
материя.
Еще опа прочитала сочппсппе преподавательницы армян-
ского языка «Происхождение злых женщин», и с пей у нее то-
же расхождения.
Устав от болтовпп Забел, Гаюш предложила:
— Давайте сыграем в «любит — пе любит».
Забел охотно согласилась.
— С одним условием: предметы пашей любви — мальчики.
Условие приняли. Забел первая взяла лепестки трилистника.
— Честно обещаю: признаться, что у меня в мыслях, если
вы угадаете,— сказала опа.
Гаюш сорвала один пз лепестков.
— Только скажи: гимназист?
— Нет.
— Зпачпт, Армспак,— хлопнула в ладоши Гаюш.
— Откуда ты узнала?
— Проще простого догадаться о твоем «секрете». Разве не
ты говорила каждый день: «Я ходила к Арменаку», «Я встре-
тила Арменака», «Я возразила Арменаку...»
Гаюш ухмыльнулась:
— Ты влюблена, поймалась.
Забел оцепенела.
— Пзвпппте,— заговорила опа наконец, вертя головой. —
Пзвпппте, по я совсем пе так люблю Арменака, как принято...
— А как ты его любишь?
— Я уважаю Арменака за его идеи, за маперу держаться,
за этикет, вот в эти качества я п влюбилась, а пе в пего,— со
всей серьезностью заявила Забел. — Кляпусь свопм братом,—*
поклялась она. — Я влюблена в ого эрудпцшо, а по...
Гаюш педоверчпво пожала плечамп.
— Да, да, Гаюш,— уверяла Забел, склоппв голову па плечо,—
я осуждаю тех девчонок, которые предпочитают внешнюю кра-
соту впутреппему содержанию и бывают очарованы напускной
зпачптольпостыо. А мужчипы в это время занимаются самообра-
зованием п вппкают в смысл жизни...
— Вппкают в смысл жизни,— снова усмехнулась Гаюш п
бросила озорной взгляд па Забел. — Скажи правду: оелп Армс-
пак поцелует тебя в щеку, что ты сделаешь?
Нуппк лукаво поглядывала па Забел, едва сдерживая смех.
— О... — слетело с топкпх губ Забел.
Гаюш хлопнула ее по плечу:
— Ты только правду скажи, правду.
230
— Я бы сказала: «Армспак, вы меня пзвпппте, по я совсем
пе так люблю вас».
— Да? — засмеялась Гаюш. — Что-то пе верптся...
Забел, обпженпая, замолкла. Гаюш оглянулась вокруг, па
отяжелеппые плодами деревья, и вдруг ляпнула:
— А меня вчера поцеловал Павлпк!
— Павлпк?.. II ты позволила?
— Когда мы кончили танцевать, оп сказал мпе: «Я хочу
поцеловать теоя». Я сказала: «По7калуйста». Потом оп говорит:
«Ну как, сладко было? Давай еще раз...» Тогда я сказала ему:
«Иди гуляй...»
— Это безнравственно, так поступают дурпыо девушкп...
— Безправствеппо?.. Пзвпнп меня, барышня. Павлпк тоже
поцеловал меня... пе так.
— Павлик?! — загадочно смотрела Забел. «Будто я не зпаю,
о чем оп думает»,— говорили ее зеленые глаза. — Я бы никогда
пе позволила.
Гаюш рассердилась.
— На школьном вечере оп пе приглашал тебя танцевать
вальс, поэтому ты так говоришь. Будто я пе зпаю тебя...
— Никогда... — обепмп руками открестилась Забел от Павли-
ка,— берп его себе...
— Себе? Пу что ж! С ппм одно удовольствие танцевать, кру-
жишься, кружишься н пе знаешь, где ты... — II Гаюш закружи-
лась на траве.
Нуппк взяла Гаюш за руку:
— Хватит, пошлп.
— Ваши абрикосы были отмеппо хороши,— па прощанье уко-
лола Гаюш Забел.
Нуппк вытащила ее пз садовой калитки. Ее мысли сейчас
совсем в другом месте... Расставшись с Гаюш, опа добралась до
площади Часов п, хотя день был воскресный, вошла в двухэтаж-
ное здание, расположенное па правой стороне.
3
Нуппк епдпт одна в канцелярии перед грудой конвертов.
Вот опа взяла вылппявшую обертку старой тетрадп. Крупными
буквами па пей паппсапо: «В пашем уезде воры па глазах вла-
дельцев продают пх скот, и ппкто слова пе вымолвит. Из каж-
дого закоулка вылезает какоп-ппбудь уполяомочеипый. Вместо
того чтобы отобрать скот у вора и передать владельцу, сам бе-
рет себе долю, так называемую воровскую долю». «Воровская
доля»,— обратила внимание Нуппк па это повое выражение. Опа
положила жалобу в папку п взяла темпо-еппюго этикетку от го-
ловки сахара, с тпепеным золотистым знаком фирмы. «Внутрен-
нему господину министру покорнейшее прошение всех жителей
езпдов села Союк-Булах,— прочла Нуппк. — Мы, жители, с той
231
же мольбой обращаемся к вашему величеству, что известна по-
всюду... В 18-м году мы были ограблены, вплоть до того, что пос-
ле ограбления прожили два месяца у степ Тайчаруха, а сейчас
у пас пет никакой возможности жить, умираем с голоду п мно-
гие уже умерли, клянемся пророком...» Сахарная этикетка с про-
шением тоже была вложеиа в папку, на которой было паписапо:
«Министру па резолюцию».
Нуппк поднялась, намочила носовой платок водой пз гра-
фина, приложила ко лбу и, постояв пемпого у окна, снова села
за стол.
Вот аккуратно сложенный вчетверо листок, такие попадаются
редко. Пувпк прочла: «The General staff of British Forces in
Trans Caucasia learns from reliable authority, that...» 1
Нуппк еще раз пробежала глазами бумагу от начала до кон-
ца, на ее бледном лице отразилась тревога, опа задумалась. Как
быть?.. Потом быстро собрала все конверты, сунула их в ящик,
а документ Главного штаба Британских войск положила в свою
ученическую тетрадь. II поднялась.
Сводчатый полуподвал, в который вошла Пупик, был словно
цветочный магазин «Флора»: даже в самое пекло в этой лавоч-
ке, находящейся па Астафяпе, было прохладно, белые лплпн по-
качивались па поверхности водоема, красные рыбки плавали
в холодной и прозрачной воде...
— Як вам, товарищ Степа,— привыкнув к темноте, Нуппк
пробралась вперед.
Кроме Аллавсрдяпа в компате находился еще одни человек
в пенсне. Оп сидел, склонившись пад рукописями. Вытащив из
тетради лист бумаги, Пупик протянула его Степану. Аллавер-
дяп взглянул па бумагу, па девушку, стоящую перед ним, за-
тем приступил к чтению, видимо с трудом разбирая лаконич-
ные, как военные приказы, формулировки па английском языке.
— Откуда это у тебя?
Пупик объяснила.
— Ты в «Спартаке»... Да, вспомнил, ты подавно приступила
к должности...
— Еслп попадет в руки министра, товарищ Стопа... — прого-
ворила Нуппк.
— Ты хочешь его уничтожить?
— Да, товарищ Степа.
— Эврика... нашел! — вскакивая с места, воскликнул чело-
век в пенсне. — Нашел, Степа: «Где выход?..»
— Что, Сергей Иванович?
— «Где выход?». Конечно, «Где выход?». Как это мпе в го-
лову не приходила такая простая вещь...
1 «Главному штабу Британских войск Закавказья пз достоверных ис-
точников известно, что...»
— Да, название вашей книги... Очепь хорошо. Настоящее.
Как мы пе догадались,— вместе с товарищем радовался Сте-
най.
Нуппк, несколько успокопвшпсь, с любопытством разгляды-
вала этого пожилого человека в пепспе, радующегося, как малое
дитя, своей находке.
— Посмотри-ка, что прппесла девушка, Сергеи Иванович.
Сергей Иванович быстро пробежал глазами бумагу, и его
задумчивый, усталый взгляд остановился па девушке.
— Опа пз «Спартака»,— сообщил Степан,— служит в депар-
таменте внутренних дел... Хочет уничтожить, чтобы пе попала
в руки министра.
— Уничтожить, да... уничтожить,— видимо занятый собст-
венными мыслями, машинально повторил Сергей Иванович.
— Опа говорит, нет спаса от бумаг,— добавил Степан.
— Уничтожить, да, да, конечно,— наконец попяв. в чем дело,
воодушевился Сергей Иванович. — Да, знаю: с изобретения ар-
мянского алфавита и до самой этой весны, за тысячу пятьсот
лет, армянский крестьянин пе сочинил столько прошений, сколь-
ко пришлось ему насочинять за эти несколько месяцев. Знаю...—
ои задумался па минуту. — Ты права, дочь моя, уничтожь.
Пупик улыбнулась: ей правился этот неуклюжий че-
ловек.
Степан еще раз просмотрел бумагу, принесенную Нуппк.
— «Птенцы Либкнехта»? Очень хорошо сказано, ей-богу,
хорошо!
Сергей Иванович, заинтересовавшись, взял бумагу и углубил-
ся в чгспне, словно был специалистом но уголовным делам нему
наконец попала в руки бумажка, разоблачающая крупное мошен-
ничество.
— Хорошо ты сделала, что пришла, обрадовала пас,— ска-
зал ои Нуппк, делая ударенно па последних словах.
Пупик удивленно глядела па пего. Сергей Иванович вски-
нул глаза.
— «Птенцы Либкнехта», так неожиданно появившиеся в Ара-
ратской долине, удостоились внимания британских сатрапов,
это очень хорошо, даже великолепно! Значит, действует паш
«Спартак»! — воскликнул Сергей Иванович и вдруг многозначи-
тельно поднял указательный палец.— Но надо быть осмотритель-
нее...
— Да,— со своей стороны добавил Степан,— это только на-
чало... А Гукасу ты показывала?
— Нет, товарищ Степа.
— Покажешь Гукасу, а потом уничтожишь.
Нуппк уже хотела встать, когда вошел мужчина небольшого
роста.
— Мартпк, подойди,— подозвал его Степан и рассказал, с
чем явилась девушка.
233
Этого человека Нуппк тоже впдела впервые, как п Сергея
Ивановича. Опа слышала, что оп старый бакппскпй деятель п
работал вместе со Степаном Шаумяном, а в Ереване подавно.
— Хорошо, что ты думаешь о товарище. Золотой парень Гу-
кас. Как зепицу ока вы должны беречь его, — сказал оп, поло-
жив руку па плечо Нуппк.
Нуппк поднялась, сильные пальцы Аллавердяпа сжали се ос-
лабевшую руку.
— Молодец, молодец,— повторял Сергей Иванович.
Нуппк пе помнила, как вышла из катапского лабиринта п на-
правилась к дому Гукаса. Когда опа свернула с Губернской
улицы в переулок, почему-то только тогда у пее промелькнула
мысль, что вот уже сколько дней опа пе видела Гукаса, что опа
в ссоре с ппм... п тут же позабыла об этом. Такой ничтожной
показалась сейчас ее обида...
Гукаса пе оказалось дома...
Было уже около полуночи, когда Гукас постучал в дверь.
— Что-нибудь случилось?
— Садись,— едва сдерживая дрожь, предложила Нуппк.
Гукас осторожно сел на край тахты, словно посторонний че-
ловек, явившийся но делу. С тревогой п беспокойством смотрели
его глаза. Нуппк подошла к нему с ученической тетрадью в ру-
ке, выпула из пее лпсточек, сложенный вчетверо, и протянула
ему. Гукас поднес бумагу к глазам.
— На английском?.. «Либкнехт», «Спартак»? — шепотом спро-
сил оп.
Белые руки Нуппк опустились па стол.
— Мы проходили немецкий, чптай ты,— попросил Гукас.
Нуппк стала читать и переводить предписание из штаба Бри-
танских войск Закавказья, находящегося в Тифлисе. Ни единое
слово пе ускользнуло от внимания Гукаса.
— «It is suggested, that...»—прочла Нуппк,— это означает
«предполагается...», «требуется»... «предписывается».
— Наказать смутьянов.
— Гм...
Потом написано: «Согласно имеющимся точным сведени-
ям, глава смутьянов Гукас, «сын Ованеса, портного из села Кя-
лара», в кавычках...
Гукасу это поправилось.
«Сын портного из села Кялара», в кавычках,— повторил
оп и улыбнулся довольный.
Сидя па тахте, Гукас размышлял вслух:
Итак, Евгения Мипаевпа выгоняет Лрмепака, твой ми-
нистр запрещает пашу газету, а британский штаб вторично тре-
бует... Ясно, хотят пас задушить. Пу что ж, посмотрим.
234
Нупик с опаской наблюдала за выражением его лица. Брови
Гукаса насупились, сошлись на переносице, глаза смотрели
дерзко, полные пенавпстп...
— Посмотрим! — снова броспл Гукас гневно в лпцо невиди-
мому противнику и поднялся.
Пунпк стало страшно. «Что оп задумал?» — пронеслось у нее
в голове. А Гукас уже вышел па веранду и твердыми, решитель-
ными шагами направился к деревянной лестнице, ле сказав сво-
ей подруге пп слова...
4
От тифа умер Лейцпт. Преподаватель фпзпкп Евстафий Пет-
рович Лейцит, которого очень любилп девушкп-гпмпазпеткп и
с которым два года назад опи былп вместе па ппкппке.
Когда тронулся катафалк и похоронная процессия остано-
вилась возле дверей женской гимназии, Нупик увидела Гукаса.
Поднявшись па каменную ограду церкви Просветителя, он смо-
трел по сторонам.
Пунпк, позабыв обо всем, пробивается сквозь толпу к Гу-
касу, затем останавливается... Опа почувствовала, что Гукас в
эту минуту тоже тянется к ней.
...Сумерки. Гукас и Нунпк сидят па гладкой скале, па вер-
шине Йоркского холма, где начинается обезвоженная целина, п
смотрят па город, затерявшийся в клубах пылп. Хорошо здесь,
па этой согретой солнцем скале... В синей бездне неба развева-
ется па вотру белое перышко одинокого облака. Внизу, по ту
сторону оцепеневшего города, раскинулась залитая солнцем до-
лина. Здесь, в саду, мечтательно покачиваются ивы. Кусты ка-
персы расстелили своп длинные ветвп с красивыми зелеными
почками и бело-розовыми цветами. Ярко-краспые точки спугот
между лпстьямп... Нуппк наклонилась к Гукасу и раскрыла
ладонь.
— Божья коровка!
Черноголовое, с белыми глазками, насекомое сделало не-
сколько шагов по загорелой ладопп девушки, потом раскрыло
крылышки и улетело. Нуппк улыбающимися глазами смотрит
на Гукаса.
Ветерок, заигрывая с шелковпетымп волосами Нуппк, на-
шептывает па ухо сладкую песню. Неподвижно епдпт опа, серд-
це се полно радости. Как мпрпо здесь! Только пшатепп шелестит
пе переставая, множество пчел роятся в желтоватых цветах.
С волнением смотрит Нуппк па пшатепп п сама пе знает, по-
чему опа так дорога ей, так близка...
Лязг лопаты и журчаппе воды вывели Нуппк пз забытья...
— Пускает воду,— шепнул Гукас так тихо, словно боялся,
что его голос может помешать... Нуппк слегка покачала голо-
вой и посмотрела ему в лпцо. Непонятная тревога затаилась в
235
уголках его глаз. Что это?.. Нуппк вглядывается в пего при-
стальнее. Что это? Боится Гукас? Ист, конечно, чего ему боять-
ся... Забплось сердце Нуппк, неведомая радость хлынула в душу.
Лязг лопаты раздался сцвссм близко.
— Дери прилип, отряхивает,— глухо пояснил Гукас.
А опа епдпт такая счастливая и так рада, что понимает, что
такое дери, ведь эго деревенское слово...
Мчатся минуты. В пурпур оделось белое перышко, что взле-
тело к высотам Арарата. Пряный запах чабреца, смешавшись с
душным ароматом пшатепп, дурманит. В лучах заходящего
солнца горит огромная крона чинары посредп сада, утопающего
в тени. Воздух прорезает чей-то звонкий писк:
— Ютп-ю-тп, ю-ти, ю ти...
Пз раскидистого ореха отвечает кто-то.
— Юн-тп... юй-тп... — нетерпеливо повторяет чппара.
Гукас, очарованный, смотрит па дерево, накинувшее па себя
багряный плащ.
— Смотри, смотри, видишь?
Да, между прозрачными красноватыми листьями Нуппк за-
метила ярко-зеленую птицу, величиной с голубя. Гукас пе зна-
ет, что это за птица, хотя часто видел со в садах, в ущелье
За игу.
Горит в малиновых лучах закат, зеленая птица взывает в
истоме:
— Юй-ти, юй-ти...
Стремительный, великолепный прыжок с раскидистого оре-
ха — и рядом с зеленой птицей оказывается другая. Вот они
промелькнули в огненной пыли и исчезли из глаз...
Протяжно зазвонили колокола Йоркской церкви, и снова ти-
шина. Солпце ушло с полей. Огненно-пурпурное перышко, сев-
шее па вершине горы, сейчас раскачивается подобно легкому
челну. Только что политый сад пахнет свежестью... Наступил
вечор.
I укас оопял девушку, прижался щекой к ее мягким волосам.
Колотится сердце Нуппк. Впервые ощущает опа тепло любимого.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1
Трсооваппя иритапского штаоа обуздать «птенцов Карла
Либкнехта», штраф, заплаченный господином Хапбекяпом за
печатанье газеты «Спартак» по фиктивному разрешению, запрет,
наложенный инспектрисой Саркпсбекяп па кружок Арменака —
все это Степан Аллавердяп рассматривал как звенья одной и той
236
л:с цени. Сраппоп Патрпкяп, наоборот, склонен был думать, что
это лишь случайное совпадение, поскольку никакой организо-
ванной государственности в «Араратской республике» пет и
в помине.
Гукасу было по до подобною рода рассуждений. Целыми дня-
ми оп носился но заводам Еревана н по окрестным селам, вы-
искивая новых единомышленников «Спартака».
Было последнее воскресенье июня. Рано утром Гукас зашел
к Базгепу, и вместо с Аршавиром опп втроем направились в их
село. Аршавир, поступивший па работу в типографию, учени-
ком к Вазгену, давно уже хвастался, что в пх саду растут ка-
кие-то необыкновенные фрукты, пять сортов черешни, шесть
сортов абрикосов, семь — яблок... Отец Аршавира, сельский учи-
тель, увлекался садоводством, разводил всевозможные плодовые
деревья, скрещивал пх п со временем создал па берегу Аракса
райский сад п цветник. Сейчас мало что осталось от прежней
роскоши, но Гукас был доволен п тем, что сохранилось. С неиз-
бывной любовью крестьянина ощупывал оп каждое деревце, каж-
дый кустик и честно признал, что сад в самом деле необыкно-
венно хорош...
Уже наступали сумерки, когда Аршавир вручил Гукасу кор-
зину, наполненную до краев золотистыми абрикосами, а поверх
положит еще п розы. Беседуя, они двинулись к городу. Масис
остался позади... Впереди, па площадке, показался железнодо-
рожный полустанок, рядом стоял товарный состав. Прошли еще,
увидели арбы, истошно мычащих буйволов, испуганных коров
и ин па минуту нс замолкающих ослов. Возницы распрягли по-
возки и пустили скотину на песок, раскаленный от солнца, где
колючка была единственным представителем растительного
мира.
В топи арб сидели крестьяне и елп хлеб с луком. Какой-то
мужчина с мрачным лицом, заложив кнут за голенище, шагал
меж повозками, точпо надсмотрщик, и в течение одной минуты
успевал побеседовать с несколькими крестьянами. Можно было
предположить, что это арьергард возвращающегося с фронта
обоза, везущего трофеи. Видимо, так п было...
Гукас, Вазген п Аршавир дошли до хвостового вагона. Два
пожилых крестьянина пытались переложит!, пз повозки па плат-
форму огромные допотопные весы.
— Эй, дед! — крикнул Аршавир, остановившись.—Зачем ты
приволок сюда эти весы времен Шах-Аббаса?
Дед оставил свое занятие и вытер пот со лба.
— Сыпок, как у тебя поворачивается язык говорить хгпе та-
кое,— осерчал он. — Разве я похож на грабителя? Это бессты-
жий Хачо взвалил проклятую тарахтелку па повозку: мол, ве-
зи, в Ереване я открыл пекарню, муку будем вешать...
Трое товарищей, нахмурившись, прошли вперед. II пз дру-
ги-х повозок погружали в вагоны разного размера сундуки,
237
медпую посуду, ковры, карпсты п другой скарб. Возле паровоза
шумели люди. Друзья побежали туда. Двое мужчин, встав в пс-
прпмпрпмую позу, затеяли драку. Одни пз них — здоровеппый
детпиа с обнаженной грудью п в шапке, вымазанной мазутом,
другой в круглой низкой папахе и запыленных сапогах.
— До тебя дошло, что я сказал?
— Это Хачо,— шепнул Аршавир.
Человек этот с лицом скопца, изувеченным шрамом лбом
и налитыми кровью глазами походил на разбойника...
Машинист, стоя напротив, бесстрашно смотрел па пего. Со-
бравшиеся вокруг крестьяне молча наблюдали. Рука Хачо бес-
сознательно потянулась к деревянной кобуре маузера, украшен-
ной серебром. Помолчав секунду, оп спросил низким голосом:
— Ну, тронешься, или...
— Я тебе сказал: пет мазута. Как я повезу? Хочешь стре-
лять — стреляй!
Люди молчалп. Гукас бросплся вперед.
— Что ты хочешь от этого человека? Ему самому, что ли,
превратиться в мазут, чтобы повезтп ваше добро... Какой гра-
беж!.. Все законы попраны в этой страпс.
Хачо модлеппо повернулся к дерзкому юноше.
— Закон? — заорал оп, обнажив крупные желтые зубы. II
неожиданно сильно ударил Гукаса по руке. Розы выпали пз кор-
зины, абрикосы рассыпались по земле. Лицо Гукаса перекосилось
от болп н гпева. Оп угрожающе поднял зеленую корзинку.— За-
кон, да?.. Иа-а тебе закон,— крикнул бандит п положим палец
на курок.
Здоровенный машинист встал между ними.
— Послушай, какое тебе дело до этого парня? Пойдем, я
скажу тебе, где можно поживиться мазутом. Достанешь, повезу
хоть до самого Карса, мне-то что...
Тем временем Аршавир и Вазген схватили Гукаса п оттащи-
ли от паровоза.
Ты что, рсоепок? Разве можно вразумить этого бесчест-
ного? — сказал одни пз крестьян.
Шагали* молча. Гукас еще раз взглянул па пустую корзину
п с досадой отшвырнул ее. Аршавир с жалостью посмотрел па
пего.
- Корзппа-то тут при чем? — Вазгеп поднял ее п быстро дог-
нал товарищей.
2
Кожевенный завод Тарханова остался позади.
Проходили мимо бульвара, затерявшегося в сумерках. По
дороге встретили Гранта Саптуряпа.
— Откуда так стремительно?
Только что мы былп свидетелями... вашего «пародовлас-
238
тпя»! — воскликнул Гукас.— Один разбойник, размахивая мауч
зером, распоряжается сотней людей.
— Ироды...— бросил Саптуряп,— Пошли,— схватил оп Гукаса
за руку.
Дошли до почты. Вазгеп и Лршавпр попрощались с ними.
Гукас с удивлением разглядывал своего бывшего однокашни-
ка. В чем только душа его держится...
Саптуряп втащил Гукаса под узенькую арку.
Опи вошли в комнату с земляным полом и селп на тахту,
покрытую старенькой кошмой.
Словно очнувшись от тяжелого спа, Саптуряп закрпчал:
— Почему в армянской столице, вотчине менял и головоре-
зов, только п слышатся степаппя нищих, просящих милостыню?..
Почему пх никого не обуяла ярость и опп кровью по завоева-
ли себе право на существование, почему?..
Гукас, хотя и устал с дороги, с любопытством глядел па не-
го. Опять Ъго обуревают навязчивые пдеп, опять его заносит...
— И почему же пе нашелся хоть одни человек в этой толпе
умирающих, который бы в бешепой ярости поджег бы хоромы
сытых, илп бы предал анафеме подлецов, плп хотя бы разорил
лавку какого-нибудь торгаша?.. II имеет ли право па жпзнь тол-
па, которая умеет только стенать? — негодовал Саптуряп. —
Чернь обездоленная, с клеймом раба па челе, покорно шагающая
в пропасть вечного забвения... О, подлый народ с рабской ду-
шой, недостойный своих великих предков...
— Народ пе виновен,— прервал его Гукас.— Вы довели его
до нравственного падения, ваша прославленная «армянская ре-
волюционная партия» дашпакцутюп, вы, п нпкто ппой.
Саптуряп помрачнел.
— Да, подлые скоморохи разыграли гнусную комедию... Не-
излечимый недуг завладел жалкими карьеристами; в угоду своим
низким помыслам опп затравили парод и ликуют сегодпя в дья-
вольском искусе... Короче говоря, рыба гппст с головы,— остано-
вил Гукас фоптап словоблудия, извергающийся из уст юродст-
вующего дашпака.— Надо отделить голову и броепть ее в помей-
путо яму. Тогда вздохнет народ.
Саптуряп с болезпеппой подозрительностью посмотрел па свое-
го собеседника. Оп откинулся назад, словно искал опору. В эту
минуту зажглась электрическая лампа, и в ее тусклом свете
видны стали убогпе степы. Хозяин какое-то время молчал, потом
нервный хохот сотряс его тело.
— Сумасброд, апологет бреда. Два ппвалпда в армянской на-
ции... Я!..— ударил оп себя кулаком в грудь.— И ты...— стукнул
по плечу непримиримого своего врага.— Беспочвеппые мечтате-
ли, последние могпкапе...
— Я вовсе пе одппок, как ты,— спокойно возразил Гукас.—
У мепя есть друзья, пас мпого, и вера паша справедлива и чело-*
вечна...
239
— Дне ничюжные песчинки в пучине океана.— пзрека т Сан-
туряп, \ пенившись за новую идею.— Две бледные звездочки,
призванные светить над серой вселенной человечества... — Оп
чуть не задохся от нервного (’меха, подергиваясь в конвульсиях.
II вдру| горестный нои.и. вырвался из его \ет: — Дорогу! Данге
нам дорогу! Близится ара низложений. ибо море бедствий не-
счастных и обездоленных встало на дыбы как вселенский самум.
Дайте дорогу!.. Бездна падений и срывов поглощает нашу не-
счастную планету, ибо дремлющий в пазухе пепла и дима дра-
кон. оживившись, нввивается, ползет неведомыми путями...
Гукас оторопело смотрел па Саптуряпа: казалось, он сошел
С ума.
— Знаешь чю,— вставая, заявил Гукас.— Я бонзие тебе пе
верю... п не понимаю. Я и прежде зпал, что ты заблуждаешься,
что тебя ждет гибель, но ты никогда пе поступался совестью.
Л сейчас я тебе пе верю. Говорят, ты однажды выступил лично
против Хатнсова, сказал пару справе инвых слов... Как ото опп
в тот вечер пе угостили тебя нулей? Мне непонятны ваши
«г.пу 1 ренине дела»... Ле прошло и месяца, как тот же самый
Александр Иванович по-барски расселся возле тебя, а ты юлил:
мол, на мою долю выпала приятная обязанность открыть с'ье.зд
союза дашнакской молодежи. II что ты заявил? «Порющиеся по-
коления «аражепы недугом трусости»... Какие борющиеся поко-
ления? II разве не в тебе самом сидит aroi недуг трусости? Не
ты ли глаголил там: «...паша благородная цель, паши прекрас-
ные идеи, паша щипал и независимая Армения...» Кто тебе пре-
поднесет на блюдечко «единую и независимую»? — в упор спра-
шивал Гукас.—Антанта? Господни Хатпсов? Гт подии Врацян?
Пли «ту.зы> Со .шлаки?..1
Сантуряп с нескрываемой враждой смотрел па Гукаса. Неле-
пый спор спустился с небес па .землю,
— Где п<'за1шспмая Армения? Кто ваша опора? — спрашивал
Гукас.—Уполномоченный Деникина генерал Зенкевич?.. «Арме-
ния от моря до моря»! — усмехнулся оп. — Где Армения? Кто
хозяин aioii страны? Бакова ваша ориентация?.. У вас нет ее.
Армянская нация — дойная корона для ваших лидеров, Арме-
ния — товар па аукционе... \ вас нет ориентации,— повторил Гу-
кас. Турецкая орнен гацня, американская, деникинская завтра,
возможно, японская, нс знаю... но армянской никогда... Ваше
право к л ( । во нюйная рана па истощенном теле парода... II ты,
ты, кто ты? А тьюгаиг Хатнсова?
Батурин в ярости кинулся вперед и ладонью закрыл рот
Гукасу.
Нос 1\шай, ирод... сказал оп растерянно.— Плевал я им
в морду. Хатпсову п Грузпняну. благодетелям из Сололаки и Хп-
' Сол 0.1 а КП-улица в Тифлисе, где были расположены особняки
армянских миллионеров.
210
кару Хаммалбашяиу. Никакого кумира и никакого бога нот уме-
ли во всей вселенной. Никакого бога...
Словно после тяжелого приступа падучей, обессилев, упал оп
на тахту.
— Ничто человек, ничто земля, ничто вселенная!..
Гукас с холодной! усмешкой в глазах смотрел на Саптуряпа.
— Ничего я не понимаю,— после недолгою молчания сказал
Гукас.— То ты говоришь о силе, то о бессилии, то сверхчеловек,
то ничтожество... Чего ты хочешь, н сам не знаешь. Челн без
руля и ветрил в яростной пучине... Наше дело — иное. У пас
сен. опора — парод. пае есть вера, п союз, и товарищество.
11 мы откроем глаза народу. Осталось немного... Нож дошел до
кости. II ты увидишь, поднимется девятый вал и унесет все не-
чистоты. Смотри, чтобы пе смыл п тебя зтот поток вместе с
пеиапистпы.мп тебе ха тисовыми... Я сказал все, что хотел ска-
зать.
Гукас вышел пз комнаты. Шагая по темпон улице, оп все
еще видел перед собой Саптуряпа, стоявшего па земляном полу
в своем логове отшельника, бормотавшего себе иод нос: «Свят
путь одиночества... в бесконечное...»
3
Оставив Саптуряпа, Гукас направился к Агасп. Здесь был
и Армепак. Опп обменялись песколькпмн словами, и Гукас с
удивлением узнал, что и Агаси п Арменак, независимо друг от
друга, пришли к гон же мысли, к какой пришел он, возвращаясь
из деревни.
— Верно, я уже пе удивляюсь моральному краху, наступив-
шему в то время, когда армянская государегвепиость еще не
вышла нз пеленок,— сказал Агасп. — Зачатки итого разрушения
были в самом зародыше — их «террористические отряды» получи-
ли свободу душить свободу...
Поговорив еще немного, опп сели писать воззвание.
— Жаль, что поздно! — воскликнул Армепак'. когда Гукас,
посмотрев па часы, объявил, что уже два ночи. II хоти еще за
День до лого никому в голову пе приходило, что нужно выпу-
стить воззвание, сейчас им казалось: нельзя ждать до утра, нель-
зя ждать ни минуты...
...Темная ночь. Две тени пробирают ся в глубь пустынного
Двора.
♦’Выгнул тяжелый замок, скрипнула дверь.
— Пошли, мастер, пп звука,— прошептал Аршавпр.
Когда Аршавпр зажпг свечу, окна уже были занавешены
темпо-спипми грязными фартуками. Прикрыв щели, они постави-
ли свечу между двумя наборными кассами.
— Дело мастера боится! — произнес Аршавпр по-русски. Он
был в кителе гимназиста, в фуражке.
— Замолчи, малец! — деловито и серьезно прервал Вазгеп,
хотя его душил смех. Оп разделил пополам лпсточки, которые
прппеслп с собой, п онп приступили к работе.
Правительство запретило газету «Спартак», о том, чтобы
напечатать это воззвание легально, пе могло быть п речи. Чтобы
нс подвестп хозяина, Вазгеп договорился со своим другом мет-
ранпажем. И вот опп орудуют в чужой типографии.
Укрепив набор па стайке, Вазгеп вытащил припрятанную
стопку бумаги. Пока он крутил колесо, Аршавир клал на наоор
лпсток за листком и, поднимая, складывал в стопку.
— Остальное оставь мпе,— распорядился Вазгеп спустя не-
которое время.
Аршавпр сложил напечатанные лпсточки в чемоданчпк п,
поправив фуражку, вышел во двор.
Бледно мерцают звезды. Па улице тишина. Спокойно шагает
Аршавир.
Вот оп прошел под низеньким балконом, оглянулся. Белая
болонка, потряхивая кудлатой головой, лаяла, забравшись ла
стол.
— Заткпись! — Аршавпр попытался угомоппть собачку п
вдруг увидел барышшо Евгению Мипаевпу Саркпсбекяп, стояв-
шую в чепчике у открытого окпа веранды. В полутьме па пего
уставились сонные глаза инспектрисы.— У, я...— выругался Ар-
шавпр и, сорвавшись с места, бросился бежать...
«Не мог поитп другой дорогой»,— корил он себя. «Подальше
от пекарен»,—вспомнил оп предупреждение мастера.
Остальная часть путп обошлась без приключений. Аршавпр,
войдя в комнату, бросил фуражку, отодвппул от стейки шкаф,
открыл потайпую дверцу п, поместив чемодап в подпол, снова
задвппул шкаф па свое место п лег па тахту.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
Ночь. Агасп шагает по комнате от одпого окпа к другому.
Вот оп остановился, задумался, прикрыл электрическую лам-
почку синей тетрадочной обложкой. Потом снова подошел к сто-
лу, взял большие часы с грубым циферблатом, с которого уже
стерлось серебро... Чего только по видели эти часы... еще там па
родине, в Западной Армении, много лет назад... опп портплпсь
несколько раз...
Монотонно тикают потрудившиеся па своем веку часы мед-
ленно передвигаются стрелки... До полуночи остались какие-то
минуты. Агаси внимательно следит за секундомером п с каж-
212
дым его кругом все явственнее слышит бпеппе своего сердца.
Ровно двенадцать. Что сейчас делают его товарищи?
Агасп беспокойными шагами ходит пз угла в угол. Что сейчас
делают его товарищи?
Надо ждать. Да, надо ждать... ждать... и выдержать...
Городские часы пробили двенадцать. С Астафяпа в сторону
еппема «Аполло» свернул небольшого роста молодой человек,
держа под руку свою барышню.
— Здесь капптап Шахпаронян? — спросила женщина у ча-
сового, стоявшего в дверях комендатуры.— Нет его? Тогда пойди
и быстрее позвони ему, телефон в коридоре,— приказала она
своему кавалеру.
Молодой человек вошел внутрь. В шляпе и в костюме, с рос-
кошным чемоданчиком в руке, он показался часовому богатым
новобрачным.
Юная дама раскрыла коробку папирос «Ханкефп» и любезно
предложила часовому. Вытащпв зажигалку, прикурила сперва са-
ма, потом передала солдату...
Этпмп «новобрачными» были Гаюш и Аршавпр.
— Хитрая штука,— посетовал часовой. Зажигалка не слуша-
лась его.
Гаюш взяла зажигалку, зажгла.
— Вот так.— II, задув ее, наказала:—Учись, пригодится. Ну,
давай, попробуй еще.
Однако у часового ппчего не получалось. Подоспел Аршавпр.
Солдату все-такп удалось прикурить. Аршавпр почтительно кив-
нул ему головой и исчез в темноте, взяв под руку свою
«даму».
— Воспитанным парнем ты оказался, вот ул; чего от тебя пе
ожпдала,— засмеялась Гаюш.
На углу Губернской улицы Гаюш намазала клей па стену
и прошла вперед. Аршавпр прилепил воззвание и крепко прижал
его спиной, так учил мастер Вазгеп.
Не успели опп сделать и пятидесяти шагов, как Гаюш, оста-
новившись у освещеппого окпа, прошептала:
— Погоди, тут живет тот самый короткоштаннпк, что в тен-
нис пграет...
Опа поднята с земли камешек и, обернув его листовкой, при-
казала Аршавиру:
— Отойди!
Потом со всего размаху бросила камешек в окно.
Трахк! — погас свет.
Аршавир, схватив Гаюш за руку, бросился бежать по темной
улице.
Тише, падаю,— просит девушка.
Опп уже далеко. Гаюш приклеила к столбу листовку и раз-
глаживала края, когда пз соседнего подъезда вышел человек с
палкой в руке. Это был господни Хикар Хаммалбашян.
243
— Пошли скорее! — торопил стоявший у степы Аршавир. По
Гаюш медлила, хотя знала, что медлить пельзя пи секунды.
Хаммалбашяп остановился под фонарем.
— Барышня, что вы тут делаете в полночь? — спроспл оп п,
пе дожидаясь ответа, потребовал: — А пу пошли к коменданту,
посмотрим, чем ты занимаешься!—Хаммалбашян поднял палку
и преградил девушке дорогу.
Гаюш на шаг отступила, выхватила спрятанный у псе в ру-
каве мпппатюриый браунинг и направила его па господина Хи-
кара.
Опомнившись пемпого, Хпкар Хаммалбашяп подошел к скверу
па перекрестке двух улиц. Здесь медленно прохаживалась группа
мужчин. Один пз них был исполинского роста и в каракулевой
папахе, отчего казался еще выше.
— Па вас уповаю, господин Зарзапд. Бунтарские воззвания
направлены против отчизны. Несколько парней п одна барышня.
Барышня наставляет наган, никакого уважения...
В свите хмбапета поднялся хохот.
— Желчь разлилась у скупца...
— Увидел девушку, слюни распустил...
— Джан хмбаиет, джаи, спаситель Армении! — воодушевлен-
но крикнул кто-то. — Еще музыки!
Резкое завывание зурны, яростные удары тамбурина отдава-
лись эхом в абзацах глинобитных домиков, притулившихся рядом
с базаром Папах-хана. Господпп Хпкар стоял жалкий и унижен-
ным, пока хмбаиет, подняв огромную руку, по заставил умолк-
нуть эту компанию, разгулявшуюся в его честь.
— Что /ко вы, учитель, пе можете совладать с этими сопля-
ками? — дружески пожурил оп господина Хикара. — Не подкру-
тите им хвосты, чтобы образумились... Всю Армению наводнили
встроил отателямп...
— Верно, господни Зарзапд,—миролюбиво согласился Хам-
малбашяп.— Никакого порядка, никакого закона в столице.
На твою мощь уповаем...
Посмотри-ка, что хочет учитель? — приказал господпп Зар-
запд своему адъютанту.
— Будет выполнен твой приказ, хмбаиет! Кто опа, эта со-
рвавшаяся с цепи? — повернулся оп к учителю.
— Барышню я пе узнал,— с досадой вымолвил Хаммалба-
шян и, склонившись к его плечу, шепнул что-то па ухо, а затем
засеменил вверх по улице...
2
Было больше трех часов ночи, когда Гукас вошел в комна-
ту Агаси и обнял его своими жилистыми руками.
— Оставь, сломаешь позвоночник,— запротестовал Агасп,
уставший после ночного бдения.
2 И
Гукас отпустил его. Лгасп посмотрел на друга: в его глазах
была радость.
— Во всех трех казармах мы были... — воскликнул Гукас. —
Ребята пе спали, окна были открыты... Молодчина Нуппк, чест-
ное слово,— пе скрыл оп восхищения. — Мы поднимались от
завода Шустова, па углу показался часовой с винтовкой... Я го-
ворю ей: давай быстрое к пашей епархиалке, а она смеется:
«Разве пе видишь, это наш Гарсо...» Все вернулись? — прорвав
рассказ, спросит Гукас.
— Пет только Гаюш.
— Придет, у пее дальний рапой.
Потом Лгасп рассказал, как дочь фельдшера Погоса, по про-
званию «Птичка>>, долго п упорно барабанила в дверь аптеки
с рецептом в руках, пока к пей пе подошел дежуривший у пар-
ламента часовой. Опа затеяла с ппм разговор, а тем временем
со товарищ сделал свое дело: прилепил листовку к дверям пар-
ламента...
Открыв нишу в степе, Гукас взял еще пачку листовок и за-
вязал пх па животе.
— Как будто малость поправился... — пошутил оп.
— Ничего,— засмеялся Лгасп,— сейчас сойдешь за человека...
Гукас вышел па улицу. Тьма уже отступала.
।
Вето почь Лгасп ждал Гаюш. Совсем рассвело, когда раздал-
ся стук в окно.
— Заходи... почему опоздала? Где Лршавпр?
Гаюш так мило склонила головку, что вся досада Лгасп ми-
гом улетучилась,— оказывается, Лршавпр уже спит...
— Где Гукас? Сказал же, что подождет,— недовольно прого-
ворила Гаюш. — Яс ппм поспорила, что комендант первым про-
чтет паше воззвание. Ты увидишь, увидишь,— продолжала опа,
тому короткоштапппку тоже досталось...
— Какому короткоштапппку?
— Англичанину, пе знаешь? Да, ты ведь пе играешь в тон-
ине... потому п пе знаешь его...
— Оп пе видел вас?
— Улизнули... Знаешь, кто нам встретился по пути? Госпо-
дин Хпкар! Сам господпп Хпкар, честное слово! Не узпал ме-
ня,— Гаюш окинула взглядом свой наряд. Действительно, в длин-
ном платье, в шляпе с пером ее трудно было узнать. Прпстат.
пошли к коменданту... посмотрим, чем это ты занимаешься...
Л я... — она тряхнула рукой, повторяя свой трюк с ораупппгом.
— Разве тебе пе было сказано бросить эти штучки, уже
всерьез рассердился Лгасп.
— Я не хотела, само собой получилось. Я даже пе поняла
как... — оправдывалась Гаюш. II вдруг вспыхнула: — И очень хо-
рошо сделала, так ему и надо! Кто его просил вмешиваться?
215
— Ладпо, а сейчас иди... — смягчился Агасп. — Пу п выряди-
лась же ты, пи дать пп взять мадемуазель Репар,— только сей-
час одобрил он наряд девушкп.
— Правда, хорошо? Только уж больпо узкое, драпать труд-
но... А Аршавир, если б ты видел...
— Пу, иди отдохпп, пебось без пог осталась...
— Слушаюсь, товарищ начальник! — приставив ладопь к ви-
ску, отчеканила опа по-русски.
...Агасп вышел во двор, умылся холодной водой, потом выппл
чаю. Посмотрев па расписание, стал собирать портфель.
Отец уже отправился па работу, сестрички пошли к себе
в Гаяне. В его распоряжепип еще добрых полчаса, а до школы
пдтп всего пять минут...
Оп узко собирался выйти пз дому, как дверь с шумом распа-
хнулась п па пороге показался мужчина в папахе и с маузером
в руках.
— Сып учптеля Гсвопда? — воскликнул оп, паполпив ком-
нату винным перегаром.
Первым подвергся обыску портфель.
— Почему вы портите учебник? — запротестовал Агасп.
— Ой, что вы хотпто от моего ребенка? — душераздирающе
вопила мать в соседней комнате.
— Почему вы оскорбляете мою мать? — закричал, выйдя из
себя, Агасп.
— Эй ты, пе потушись...
Агасп почувствовал па виске холодное дуло маузера.
В руках у вошедшего мужчины была газета «Спартак).
— Что это такое, сукин сып?
— Газета, официально разрешенная правительством...
Музкчппа грязно выругался — п в адрес того, кто дал это раз-
решение, п того, кто напечатал газету, п того, кто ее читает.
Агаси молчал, стиспув зубы, следпл за происходящим.
В дверях показался хмбапет Зарзапд в высоких сапогах, в
форме царского офицера, только без погон. Па голове великолеп-
ная каракулевая папаха.
— Ребята, чем вы тут пробавляетесь?
— 1 осподпп хмбапет, разорплп гпездо предателя пацпп...
Хмбапет Зарзапд прппялся внимательно разглядывать юпо-
шу-епархпальца. В это время вошел франтовато одетый прапор-1
тцпк и, отдав хмбапету честь, приступил к делу. Со всей тщатель-
ностью проверил оп содорзкимоо ящика стола, зазкег спичку п
осветил все углы, затем начал перелистывать книги, лежащие
па подоконнике.
Агасп с грустной усмешкой следпл за ппм.
Отыскав мезкду страницами какой-то листочек, рьяный пра-1
порщпк стал ого читать.
— Что это, приятель? Чьи пмепа здесь?
— Откуда я зпаю? Старая бумажка...
216
Хмбапет Зарзапд наклонился, вытащил хлыст из-за голенища,
замахнулся:
— Бумагомаратели, я вашу душу...
Рассек воздух бичом, и со степы упал портрет Шекспира.
Та же участь постигла Гомера и Пушкина. С болью в глазах
Агаси наблюдал за этпм. Зарзапд все неистовствовал.
— Социалисты... я ваш король...
Агасп стоял гордо, высоко держа курчавую голову.
— Пустим в расход этого прохвоста, господин хмбапет?
— Капптап просил передать его в паши руки, у лас нахо-
дится его «дело»,— вмешался щеголеватый прапорщик.
— Б комендатуру, к капитану! — приказал хмбапет.
Лучи летнего солнца залили город, когда Агасп спускался
по Астафяпу, зажатый в кольцо вооруженной странен.
Па перекрестке собралась толпа. Шествпо остаповплось.
— Правда нынче лишь устами младенца глаголет,— сказал
какой-то человек в шляпе.
Глаза Агасп зажглись радостным огпем. Сколько людей про-
чли воззвание «Спартака»?
— Кто этот красивый мужчппа? — спрашивает одна барышпя.
— Это председатель Советской власти в Баку, англичане уби-
ли его, англичане! — крпкпул кто-то из толпы.
Стражники, ругаясь, разгоняли толпу.
— Вы заткнули пам рты и глаза хотите закрыть? — крпкпул
какой-то рабочий.
В дверях комендатуры шествие остаповплось.
Капптап Шахпаропяп, с разорваппой листовкой в руке, от-
читывал стоящего павытяжку часового:
— Ты спал почыо... па посту...
— Пет, господин капптап, пе спал.
— А это что такое, осел? — разозлплся комепдапт. Сквозь за-
стекленную дверь парадного подъезда проглядывал портрет Шау-
мяна.
Возликовало сердце Агасп. Оп огляпулся п заметил в тол-
пе Нуппк. Глаза их встретились. «Уходи отсюда»,— потребовал
взгляд Агаси...
3
Когда Нуппк вошла в капцеляршо, протяжный звонок ужо
вызывал ее. Схватив папку, опа поспешила в приемную мини-
стра.
— Вы где это пропадаете, барышпя? — спроспл Сократ Тю-
росяп.
Вот уже несколько педель после смертп министра оп зани-
мал это кресло, хотя и сам, по нездоровью, долго отсутствовал.
— Встретились пьяпые маузерпсты, господин Тюросяп,—
стала оправдываться Нуппк. — Ис давали пройтп.
217
Тюросян кивнул: этого лиха сколько угодно в городе...
— Пз британского штаба дней десять назад было отправле-
но письмо. Мне оно не представлено. Где оно? — спросил он, те-
ребя свои жидкие усы.
Пупик покраснела, хотя вопрос не был для пее неожиданным.
— Господин Тюросян, целый ноток бумаг идет,— пожалова-
лась она.— II сегодня принесли во-от столько,— развела опа ру-
ками.
— Разыщите немедленно,— распорядился Тюросяп.—Хотя по-
дождите... Садитесь, будем писать.
Пунпк села. Обычно Тюросяп сам составлял официальные бу-
маги, по сейчас начал диктовать.
— «Срочно, коменданту столицы»,— продиктовал оп и тут же
потребовал соединить его с премьером.
— Александр Иваныч, я только что покинул британскую мис-
сию,— сообщил Тюросян премьеру после обмена приветствия-
ми. — Должен признаться, эти ночные события угрожают спокой-
ствию нашего государства... Мистер Джерар мне прямо заявил:
«Правительство Армении не в состоянии поддерживать порядок...»
Я, конечно, возразил. По быт вынужден сознаться, что в преступ-
лении замешаны большевистские элементы... — Помолчав минуту,
Тюросяп с досадой заметил: — Это входит в функции коменданта.
Па прошлой неделе я обратил па это внимание Шахпароияна...
Сидя за столом, Пунпк напряженно следила за выражением
лица Тюросяпа.
— Капитан принял меры... — услышала опа и подалась впе-
ред.— Как так... Александр Иваныч, что послужило поводом? —
спрашивал Тюросяп. Оп побледнел. — Шахиаронян?.. Список?..
Невероятно!
Тяжелое предчувствие охватило Нупик. Что же случилось?
Тюросяп протянул руку к круглому столику, но не достал до
пего. Пунпк палила воды из хрустального графина, Тюросяп
взял стакан.
— Да, слушаю. Насколько мне известно, у пас пет сотруд-
ницы с такой фамилией. — Оп повернулся к Пупик. — У пас?..
Нет, это досужие вымыслы, я уверяю... Иду, сейчас же иду...
Вроспв трубку, Гюросян минуту внимательно разглядывал
секретаршу, словно впервые видел ее. Потом проговорил злым
шепотом:
— Вот почему пе дошло письмо из британского штаба!
Рука (ч о со стаканом опустилась на стол, вода полилась на
стекло. Вошел прапорщик, вытянулся перед начальством:
— Вы пе могли бы пригласить сюда барышню Нунэ...
Пожалуйста, она в вашем распоряжении, — оборвал его
Тюросяп, почему-то глядя в окно па буйную зелень бульвара.
Пунпк медленно закрыла папку.
До свидания! Мистер Джерар будет доволен вамп,— не-
ожиданно для себя проговорила она.
218
Тюросяп резко обернулся — Нуппк уже шагала к двери.
— Что это вы там мололи, барышня? — упрекнул ее прапор-
щик. когда опп вышли па улицу.
Пунпк презрительно взглянула па щеголевато одетого пра-
порщика, шагающего рядом с пей.
\
Вечереет. В арестантской прп комендатуре беседуют друзья.
Вместе с Агасп здесь находятся Сирота Саак, Нупик и Гаюш,
Амаяк, флейтист Миша н еще одна курчавая девушка.
Арестантская тонет в полумраке: узенькое оконце выходит
па восток’, а солнце склонилось к Армянской гряде.
Уже два часа, как опп здесь. Вот раздаются шагп в коридо-
ре, входит щеголеватый прапорщик, па сей раз по одни—г с ним
господни Хпкар Хаммалбашяп. Испытующий взгляд желтых глаз
задерживается па лице каждого. Увидев Агасп, оп отворачивается
п идет к двери вместо с прапорщиком. И тут неожиданно раз-
дается смех Гаюш. Хаммалбашяп обернулся, подошел ближе,
стал внимательно разглядывать Гаюш. Опа прикрыла ладонями
лицо.
— Она самая, опа самая, господни Затпкяп! — воскликнул
Хаммалбашяп. — Ен-богу, опа наставила па меня револьвер!
Гаюш подняла голову. Злые огоньки засверкали в ее глазах.
— Да ведь оп был ненастоящий, игрушечный!..
В комнате раздался хохот. Даже молодой прапорщик пе мог
сдержать улыбки. Легким движением головы оп предложил вый-
ти опешившему учителю. Но господин Хпкар, ударив посохом
но полу, накинулся на молодежь:
— Идет война против внутреннего врага, кровь льется в ар-
мянских горах, а вы пишете воззвания, предатели пацпп!..
— Предатели нации находятся в кабинете Хатнсова. Вы пло-
хо знаете их адрес,— отпарировал Сирота Саак.
Прапорщик Затпкяп повернулся н со всего размаху ударил
его по лицу.
— Дикари! — крикнул Агаси.
— Дикари! — прозвучал в тот же миг и зычный голос Ама-
яка.
Сирота Саак, крепко сжав кулаки, пошел к прапорщику. Дс-
вушки преградили ему дорогу.
Затпкяп и Хаммалбашяп вышли.
Наступила тишина. Агасп и Амаяк молча шагали пз угла
в угол, остальные сидели у степы. В это время дверь снова от-
ворилась, и вошел наборщик Вазген.
— Что же вы, миленькие, так опечалились? — улыбнулся оп
своей доброй улыбкой. — Пе унывайте, держитесь! — Оп обпял
Агаси. — Ну?
249
Ои пе успел договорить — в дверях появилась Забел.
— Мепя взяли па улице,— сообщила опа.
— Л ты что хотела? Чтобы тебя в театре взяли? — наброси-
лась па нее Гаюш.
— На улице, па Армянской улице, поппмастс? — повторяла
Забел. — Подходит прилично одетый молодой человек, спраши-
вает: «Вы барышня Забел? Член «Спартака», пе так лп?» Я пе
знала, что ответить: «да» плп «нет». И оп пригласил сесть с ннм
в фаэтон...
— Ну и везучая... — позавидовала ей Гаюш.
— II что будут делать с памп, Агасп? — поинтересовалась
Забел.
— А ты чего дрожишь? — издевательским топом спроспл Си-
рота Саак.
— О пет, я совершенно не боюсь...
Агаси посмотрел на пес задумчиво.
— Ты помни, Забел, спартаковец должсп быть смелым...
— Верно,— вмешался Амаяк. — Кого нам бояться? Кто опп?
Халифы па час!
— Ты красиво говоришь, п глаза у тебя сейчас красивые... —
сказала Гаюш.
Вазгеп шепотом рассказал, что два часа назад был у товари-
щем, опп тревожатся за них. Товарищ Степа иаходпт эти аресты
странными, пе видит в них никакой закономерности.
— Товарищи, тут моя вина... — вдруг заявил Агасп.
Все с удивленном взглянули па пего. Агасп рассказал, что
случайно оставил в книге листочек. Оп точно пе помнил, чьи
там были записаны имена. Оп страшно клял себя за эту оплош-
ность. Остальные молчали.
— Я виновата, я, только я... — всхлипнула Гаюш, которая
до спх пор молча слушала Агасп, п слезы стали душить се.
Как пп гладила Нуппк золотистые волосы Гаюш, как пп
успокаивала се, та пе могла унять рыданий. Что же натворила
эта сумасбродная девчонка?!
— Уже было светло, когда я вышла от Агасп,— закончила
Гаюш рассказ о своем почиом приключении.— Саптуряп увидел
меня...
Все нахмурились. Заоел со злостью смотрела па Гаюш, факт,
это из-за пее они все здесь.
— Потом молодчики хмбапета Зарзапда кинулись за мной.
Я побежала в первый номер...
— Куда? — поребплп ее.
В первый помер банп Иопписяпов,— пояснила Гаюш. —
Со двора церкви Просветителя побежала прямо туда, честное
слово...
Вазгеп п Сирота Саак расхохотались. Здорово придумала Га-
юш в такую опасную минуту ухитрилась принять ванну, да еще
250
в первом поморе, с мраморным фонтаном и мозаичным потолком,
который владелец бани держал для «старых богачей Еревана»...
Опп долго спорили в тот вечер, по так и пе выяснили, по чьей
вппо оказались тут.
— Настанет свет! — изрек флейтист Миша. Оп любил муд-
рые слова.
5
В то время как паборщпк Вазгеп лежал вместе с товарищами
па голых досках арестантской, его любимый ученик, но ведая пп
о чем, пустился в дорогу.
Зпойпый депь в Араратской долппе смепплся прохладной
ночью. Журчит ручей, навевает дрему песня плакучих пв. Со
слипающимися глазами проходит оп мимо пышпо расцветших при-
брежных пшатенп.
Векп его тяжелеют, закрываются. Отдаленные раскаты поле-
вой артпллерпп не мешают спать на ходу. Точно пьяпый шагает
оп по пыльной и камеппстой дороге. Наконец на холме вырисо-
вывается силуэт пушки. Еслп дед Маркар верно сказал, Гукас
должен быть здесь.
Соппые солдаты спуют возле угасающего костра. Дымпый за-
пах печенных на костре баклажанов ударил Аршавиру в пос. По-
дойдя к солдатам, оп растянулся па траве.
О чем рассказывает солдат с морщинистым лпцом? Аршавир
прислушивается. Обычный разговор.
— Наш уездный начальник, как говорят гюмрийцы, «пе мо-
жет поделить ячмень между двумя ишаками», по в нахальстве он
первый, сгубил народ. Собрались мы, написали жалобу, стало
еще хуже.
— Жалобу написали. А скажи, разве собака ест собачье
мясо?..
В полудреме Аршавир слышит знакомый голос. II вскакивает.
— Скажите, какой прок вам от этой войны? — говорит Гу-
кас с такой болью, словпо па этой войпо погибли семь его брать-
ев. — Крестьянин есть крестьянин, кто бы оп пп был, армянин,
турок... Хлеб гппет па поле...
Поднялся какой-то солдат с мрачным лпцом.
— Братец, пз каких ты будешь мест? — сердито спроспл он.
— Из села Кялара, что над Заигу, — Гукас показал рукой
в сторону реки.
— Тогда говори прямо: твоего-то отца турки пе утопплп
в Евфрате! Мы должны отомстить. Кровь за кровь! Сердца паши
горят. Пойдешь супротив, п тебе каюк. Впдпшь? — оп кивнул па
впптовку. — Я прпвез ее с родины...
Аршавир подался вперед.
— Не поднимется твоя рука па мепя,— сказал Гукас.—
Смотри, — он обнажил левую руку. На локте был глубокий
шрам. — Я стоял у пулемета, когда пахлыпула чернь Халпл-бея...
251
в прошлом году. Тогда мы защищали нашу честь, наш креван и
Зчмпадзпп... Л сейчас речь идет о другом.— Немного помолчав,
он продолжал: — 1» соседнем селе у нас живет паренек, зовут
его Полад, оп мпе роднее родного брата. Зачем же нам стрелять
друг в друга?
— Я твоего Полада... — п солдат выругался.
(’ценя।ся они?
— Уходи отсюда, браток, упдп,— нз темноты вышел другой
солдат н схватил Гукаса за руку,— сотник идет сюда.
Гукас все еще зло смотрит па того противника.
— Ундп от греха! — кричит оп, бросив на землю ружье.
— Уходи, сыпок, пока пе случилось с тобой беды, ты, вижу,
парень честный н благородный...— упрашивал его тот крестья-
нин, что жаловался на судьбу.
— Спокобноб ночи, но завтра я снова ваш гость,— сказал
Гукас п.i прощание.
Аршавир, преодолевая боль в коленях, поплелся за ппм...
— Я привез тебе мандат, твои мандат,— говорит он несколь-
ко позже оторопевшему от неожи данности Гукасу.
Онп отошли от костра. Вблизи, па баштане, виднелись арбу-
зы. Аршавпр остановился.
— Ух н проголодался же я! Пока не наполню брюхо, слово
пе смогу выговорить.
Гукас знал, что делал: отойдя па при личное расстояние, по-
садил своего товарища у ручья, па пригорке, а сам кривым ого-
родным ножом разрезал арбуз и, воткнув в нею нож, передал
Аршавиру.
— Кажется, силы вернулись,— произнес Аршавпр, уплетая
арбуз.—'Знаешь, из-за тебя мои чарухп 1 совсем растоптались.—
Оп вытянул ногу, показывая чарух,— настоящий крестьянский
паренек.
— Вставая, нельзя лежат!, па граве,— отругал его Гукас.—
Тут тьма комаров, подцепишь малярию, попадешь к фельдшеру
Нотису. Вставай, пошли в мою «крепость».
— Па половине дело не оставляют,— запротестовал Арша-
впр н выпил до дна сладкий арбузным сок.
Поднялись на чардах1 2 под чинарой. Сюда комары пе залета-
ли. Напротив, в серебристых лучах лупы, утопает Волыпои Ма-
ciic. Вблнзи сверкает Запгу.
— Вот твои мандат, братец, — нараспев проговорил Арша-
вир, вручая ему лоскуток холста, —А ну-ка давай свой царский
кафтан. — Аршавпр потянул Гукаса за полу пиджака, распорол
ножом подкладку, засунул туда лоскуток холста. Затем, выта-
щив пз коробочки, которую носил с собой, иголку е ниткон, стал
тщательно, как в былые времена его бабушка, зашивать распоро-
тый подол.
1 Чару х и — чувяки.
2 Ч а р д а \ — нолевой навес.
252
Гукас же в эго время чшал письмо товарища Степы. «Итак,
отправляйся, пе теряя пн минуты,— приказывал Стопа. — Путь
твоя труден. Кроме храбрости нужна п 6o.ui,гнал осторожность
(диктует епдящпп рядом со мною товарищ Мартин), и достиг-
нешь цели...»
Ночь онуетп.тась па землю. Спокойно кругом и так тихо, что
слышен шелест пырея, сопротивляющеюся течению ручонка. Ар-
шавпр, яблоко! I’Biiincb на ограду, слушает рассказ Гукаса.
— Хорошо было в деревне, днем ловил рыбу в Запгу, прямо
руками, опа пряталась меж камней.
— А я сколько наловил лам рыбы!—пе хотел отстать ог то-
варища Аршавпр.
— А по ночам ложился па нардах п смотрел па небо... Когда
мне было одиннадцать лет,— воодушевился Гукас, — была вот
такая же. ночь, и я увидел хвостатую комету прямо с кровли на-
шего дома. Ты, наверно»', пе видел...
— Почему же, видел... Мне было тогда шесть лот,— возразил
Аршавир. — Хорошо помню. 11 даже название знаю... Вертится
па копчике я пака.
Голова Аршавира склонилась набок, полузакрытыми глазами
смотрит он в лицо товарища.
— Галлея,— подсказал Гукас. 11 продолжал: — Когда я был
Ma ншькин, однажды ночью во сне мпе явилась комета, как ог-
ненный копь Давида. С тех пор я люблю звезды... Прекрасен
будет тот день, когда я поеду в Пулково, в обсерваторию.
Знаешь?
— Зпаю, проходили в школе... Меридианы Гринвича и Пул-
кова...— тихо прозвучи г голос Аршавира.
— Тебя совсем разморило, братец, ты ужо спишь... — сказал
Гукас.
Малость передохну, а завтра снова в путь,— прошептал
Аршавпр.
А ты-то что спешишь?
— Волнуюсь за своею мастера,— уже сквозь сон пробормо-
тал Аршавпр.— Как бы его тоже не упрятали в каталажку.
I укас наклонился к Аршавиру: о чем эго говорит парень?
Г сплои потряс Аршавира за плечи. Аршавпр вскочил, протер
глаза, се.!.
Кто ппбудь арестован пз наших? Кто? Говори! Скорее! —
приказал Гукас.
— Ai асп, Нуппк...
укас помолчал, потом, взяв за руку опешившего пария, ска-
— Пошли.
~ Вуда? — испуганно спросил Аршавир и отрицательно пока-
ГОЛОВО!!. — Пп за что!
1 укас какой-то момент глядел па парня, затем еще раз иеречи-
т<и письмо... «Итак, отправишься, не теряя пп минуты...»
253
Медленно плывет ночь. Аршавир спит. Гукас сидит на чар-
дахе.
— Даже еслп будут из пушек стрелять, оп пе проснется,—
сказал сам себе Гукас. Потом ваял своп пиджак, накинул па
крепко спящего товарища и тоже лег рядом.
...Бегут минуты. Гукас унесся мыслями в другой мир. ...Да,
ночь... Он сидит на плоской кровле дедовского дома в деревне,
па топ грубой и жесткой циновке... Опять доносится до его слуха
мирное дыхание Верю... Как хорошо было в тот день, когда он
рассказывал сестренке сказку, услышанную им от дяди,—о всад-
нике с мечом-молиней и его огненном коне... Недосказанной оста-
лась сказка...
...Спит Гукас... Прямо пад его головой — то удивительное све-
тило, испускающее мощный переливающийся свет. За ппм тя-
нется длинный бледный луч, уходящий далеко-далеко, не задевая
других звезд.
Ни звука. Лишь Заигу поет свою несмолкаемую колыбельную
песнь. На миг возник отчетливо, пританцовывая в глубокой воде,
мастер Полад с двумя рыбками в руках. Затем и оп исчез во
мгле. П больше ппчего, никаких звуков...
Но вот приоткрылся край горизонта, и па небе, высе-
кая искры копытами, гордо загарцевала комета — огненный копь.
«Чего ждать?» Гукас хотел вспрыгнуть па копя, по оп махпул
хвостом и отпрянул в сторону. Гукас дотянулся до копя, вспрыг-
нул па спину и ухватился за гриву. Копь смирился. Размахивая
светозарным хвостом, оп галопом понесся но пспзъезжепиым
тропам неба, и мчался вместе с ним смелый всадите, оставляя за
собой созвездия.
ГЛАВ Л ДЕСЯТАЯ
1
С той поры, как Александр Иванович Хатнсов занял долж-
ность премьера Араратской республики, оп не раз убеждался в
достоит । вах ереванской воды, и тем не менее в тот жаркий ав-
густовский день, когда воззвание «Спартака» изрядно испортило
ему настроение, он ублажал свое чрево фруктовым лимонадом,
выписанным нз Тифлиса. Прошла всего лишь неделя, а на круг-
лом столике в приемной премьера стоялп па льду все те же бу-
тылки лимонада Лагпдзе...
Иные заботы пзбороздплп морщипамп широкий лоб премье-
ра. Оп сейчас запят вестями, исходящими пз французских источ-
ников. Верховный совет союзников назначил Верховным эмис-
саром Армении какого-то американца, и главнокомандующий Со-
254
юзпых войск па Блпжпем Востоке Фраишэ Д’Эспре официально
уведомил гсперала Деникина относительно этого назначения.
То, что в глазах союзников хозяином Армении является ско-
рее геперал Деникин, нежели «армянское правительство», пре-
красно известно господину Хатпсову. Но тот факт, что француз-
ский маршал пе нашел пужпым хотя бы уведомить новообразо-
ванный кабинет господина Хатпсова об этом чрезвычайно важ-
ном назначении, весьма озадачил премьера.
Следующие строчки газеты, подчеркнутые рукой секретар-
ши, частично объясняют эту небрежность. Согласно некоему анг-
лийскому источнику, «анархия в Армении будет продолжаться
до тех пор, пока Америка пе примет мандата па Армению...».
Итак, пыпешппн правопорядок в Армении в глазах союзников
пе что ппос, как формеппое бсзвластпе. Попятно, почему па За-
паде пе торопятся с признанном только что созданного кабинета.
Мпого воды утечет в Куре, признался самому себе премьер, пока
Араратская республика будет признала правомочным государ-
ством. Вдруг он вспомнил, что в воскресенье в Английском саду
состоится грандиозное празднество, устроители обещают амери-
канский аукцион, французское печенье п европейскую музыку...
Вот и сводка о военных действиях. Вчера, в пять часов ве-
чера, началось паше наступление. Разведчики противника от-
теснены назад. Наши воины перешли к «24-часовой системе...»,
то есть к непрерывному артиллерийскому обстрелу. Но конец
сводки по так уж утешителей: «Поднявшийся вчера вечером силь-
ный ветер с пылью приостановил движение войска, оп дул прямо
в лицо и слепил глаза...»
Весьма прискорбие. До приезда Всрховпого эмиссара этот
внутренний конфликт непременно должен быть урегулирован...
Александр Иванович протянул руку к настойчиво трезвоня-
щему телефону. Звонил редактор газеты социал-демократов
(меньшевиков); вопреки обыкновению он сегодпя ие очепь-то
учтив. Совет министров отказался вчера освободить от военной
службы единственного наборщика их газеты. Очередной помор
сегодня пе вышел по «вине правительства»... Грозил запросом
в парламент.
— Хорошо, встретимся, поговорим...
Геперал Снлпков позволил по второму телефону. Дезертир-
ство приняло чудовищные размеры.
В эту минуту в комнату ворвалась какая-то дама и скинула
с лица вуаль. Кто это? Ах, да... Кое-что еще сохранилось от былой
красоты... Но сегодпя опа очепь взволнована. Чем оп может быть
сй полезен? Мадам рассказывает, как вчера «ловцы» дезертир в
пять раз врывались в пх дом и трижды пасиль'По уводили ее не-
совершеннолетнего сына. Если бы по вмешательство гсперала Сн-
ликова, ребенок мог бы погибнуть.
Александр Иванович взял трубку п наказал осооому уполно-
моченному по борьбе с дезертирством Мурадяпу избегать безза-
255
копий и >ксцессов. I лаза женщины 4.16 ktгели, как в дни mo h>-
досгп: ужасный uni .ног уполномоченный... Премьер iipniiii.wi co
всей строгое i ыо:
— I’iirc 1 ре лива 11. 1011.1.0 дезертиров, сбежавших дважды...
Мадам упала в обморок... Он.уда было ;ш.ч гь премьеру, чюее
«несовершеннолетний» сын уже семь раз покидал свою воинскую
часть... Мадам привели в чув(1во и на кадиллаке премьера от-
везли ДОМЧИ!.
Вю наконец и бюллетень министра попечения. Вчера в сто-
лице обнаруячеш» семьдесят трупов...
Премьер поднялся. Эю н< страна, а настоящие Содом и Го-
морра. Хорошо бы пропегрп 1 вся, уехать на несколько дней. Давно
уже обешал iуберпаюру Карса посетить летом его вотчину. Ве-
ликолепные гам места.
Прошла педеля. Александр Иванович вернулся из поездки .за-
горелый, посвежевший. Только что сообщили радостную весть —
завтра прибывает тоеиодин Уильям Хаскель. Встречать его по-
ручено капитану Шахпаропяну,— следовательно, тревожиться нет
причин... Канне события, одиакт), предтеч-iвовалп атому? I огло-
дан Ханнов раскрывает журил т, составленный севреiаршеп.
< I Io.ii.obihik Хаске н> 10 августа прибыл в J tone ian 1 пцополь и
на с тедутощей педеле отбудет и Армению».
11 ччш- одтит турецкое сообщение:
«Диктатор Армении господин Хасксль (легкий о.тпоб пропят
премьера. Почему « диктатор#?)... сообщил одному из редакторов
1азеты «Феям», что он наделен полномочия мн решить судьбу
Армении. Далеч* шло описание: тоснодпп Хасксль, высокого росы,
лет нятпдеся । и, несколько шчлиоватый, сообщил, чтч» через две
педели оп должен ног синь Кавказ и ч»сущчч-гви I ь инспекцию.
II что ею ««больше всею .занимаю! вопросы зкопо.мц чес кою и юр-
i овчн ч) харакiера
Получена спи* одна важная депеша, переданная по телечроиу
вчера в 7.1) утра. Счиласш» сообщениям «'/h’ypna.ib t'Opnan», НОЛ
конник Уильям Хаске и, родился в 1878 году. Стало быть, ему
яе окон» ИЯ1ИДЧЧЯ1И, а всего ТОЛЬКО сорок- Ч» ши ГЧ)Д—и, будучи
таким молодым, оп ужч учли- I повоевать и Мексике,, па Кубч* и
Филиппинах. Александр Иванович дччвч»т< п: да, пе зря Верховный
cobci доверил атому человеку столь ВЫЧОКуЮ миссию.
Тслчч рамма и ! I шрлич а:
«...Сегодня вечером меня принял ш»лк-о1шик Хаскель. Он оста-
вил приятно!’ виечат lemie. Обччцал иавгчли в Армении портной.
11.1 Ь'онч гаппп1чш(»ля Ч»п тслчч рачрнрч,на I Клемансо ч» необходимо-
сти ввода и Армению счпозных войск-...»
Ilayipo на (|»ачале здания совета министров ч)рапя.гвыми
буквами па красном пчтлотне был написан НрИ1Ыв самою
премьера.
2Г,Г>
Н р.)ЖДаПС, приготовимся с достойной пышностью встретить
Прибывающею в Армению Верховного эмиссара, iосподппа Хас-
т.еля. С ею помощью мы создадим свободную Армению и будем
Г.ьуппль ПЛОДЫ (ПрОЯСНСКОЙ цивилизации .
Именин тонер!, члены кабинета cmoi.hi по шакомиться с opia-
ни ;ат орскими ( нос юностями своею пре,кода юля. Да, подобное
же рвение Александр Иванович прояви т еще в тот день, когда
и Тифлис прибыл Ею Императорское Величество Николай Вто-
рой. Минин’ виде in ого тогда среди трехсот ьииго—разносчиков
телсии— с подносами, полными яств, на головах. Он то,ко выря-
дился в экзотическую одежду кипто и возглавлял шествие, дви-
жущее.ся с вокзала до Дворцовой, !Д< находился белый дворец
наместника.
Итак, приготовления закончены. Реквизирован с комиепса-
пией до?л господина Eina.iapoia. Ванна приведена в порядок. На-
нята (лужайка с приятной внешностью и безупречным поведе-
нием, свободно изъясняющаяся по английски и по французски.
Па вокзале стоял почетный караул. Букет, предназначенный ма-
дам Хаскс.н,, приготовила мадам Б.тяпш Ванрамяи, в букете
преобладает белый цвет, много белых лилий...
В семь часов утра вместе с капитаном 1Пахпаропяпом премь-
ер решил пршутяться но городу на сю «тайбо», подавно выкра-
шенном в синий цвет (спой кадиллак он любезно прелое (амил
в распоряжение свиты Хаскелл). Д «, комендант проявил завид-
ное усердно: дома и лагл.п ра «украшены ф онами, коврами и уви-
ты зеленым пнощом. Пышно убран Астафяп, ио которому дол-
/ксп проехать хозяин Армении.
В 10 чагой утра прозвучат американский гимн, оркестр за-
глушил шум приближающеюся паровоза. На перроне в полном
составе кабинет юсподпна Ха i пеона, глава ду ховепсi ва епископ
Хореи, каин ин HlaxiHipoiiHH со своей красивой супругой...
Увы, поездка была слишком тяжелой. Мадам Хаскель благо-
склонно принимает букет, а приветственные речи остаются до
следующею, более удобною стучал. 'Гак или иначе «Верховный
эмиссар , «хозяин», «диктатор» уже здесь и пообещал «навести
порядок в Армении»...
2
Аршавир, одетый в дере unncnyio одежду, вошел в город со сто-
роны Дубильни Тарханова. В Ереване переполох. Вдаипе парла-
мента ш*(*тро разуг|»;чшчю, наряду со звездными флагами Соеди-
ненных llliaioB развеваются английские, французе кие и пта и.ян-
ские флаги... У подвезла и почетном карауле стоят три i спорила
и сам хмбапо! Зарзапд. Аршавир понял: тек дня и думать нешто
иробрап.ся внутрь.
Вот со стороны Аетафипа с очень деловым видом покатался
Ьсровбе Севачерян. Предъявив пропуск, исчез в подъезде. «Ко-
8 В. 'J т Anutii
257
печпо, деятель!» — пеполятпо почему рассердился Лршавпр. Оп
прошелся в одпу сторону, в другую п в конце концов с такими
же, как п оп, париями взобрался па акацию.
По коврам, расстеленным по всему Астафяпу, направляются
к зданию парламента несколько человек. Лршавпр заметил
премьера Хатпсова п коменданта Шахпаропяпа. Между ними спо-
койно шел среднего роста военный в кителе цвета хаки, под-
поясанном широким кожаным ремпем, с ленточкой орденов на
груди.
— Ну, п что тут особенного... — проговорил Аршавир. Рас-
смотрев американского полковника получше, оп еще больше разо-
чаровался: голова, вытянутая как дыня, торчащие уши, выпираю-
щие скулы, надменный нос, узкий лоб, глаза с металлическим
холодным блеском. Шагает прямо, точно аршпн проглотил, лицо
как кусок айсберга — словно и пе ему предназначены привет-
ственные возгласы красивых дам у подъезда. Рядом со статным
капитаном Шахпароняпом этот деревянный американец выглядит
особенно непривлекательно.
Наконец вошли внутрь. Аршавир спрыгнул с дерева.
Через два часа, когда оп вновь показался па бульваре, теперь
в форме гимназиста, торжественная церемония была уже закон-
чена. «Избранное общество» выходило из парламента. По цент-
ральной аллее бульвара навстречу ему шлп Керовбе Севачеряп
и Грант Саптуряп. Аршавпр узнал также шагающего с ними че-
ловека, со странной фамилией — Апапуп *, появившегося воспою
в городе; сейчас оп без папахп, и его курчавые рыжие волосы
блестят па солпце.
Саптуряп возмущался:
— Председатель армянского парламента заставляет псполпять
«Славу всевышнему» в честь американца...
Аршавир пошел рядом с ними.
— Благочестивый рыцарь с высокими нравственными устоя-
ми,— насмехался Саптуряп.— Во пмя справедливости обуздает
необузданных... Армению завоюет для армян...
— И тем пе мепее он — единственная сила в сегодняшнем
мире, ты по согласен с этим? — спросил Севачеряп.
Саптуряп все дул в свою дуду. Апапуп — «армянский сопи-
алпст» шагал, выбрасывая вперед посох. Его пренебрежитель-
ный взгляд скользил по кронам деревьев.
Вышли па Астафяп. Улица запружена праздно шатающейся
толпой. Аршавпр шагал рядом, прислушиваясь к спору. Ппкто
не обращал па пего внимания.
— Отравленная свобода, дегенерирующие порядки,—бушев/гл
Саптуряп. — Да, черпая почь опускается пад пашей родиной.
Преступный шайтан, как рапепый дракон, извивается в крови
армян. Это истина, товарищ Апапуп...
1 Бсзымяппый. н
258
— Пе болтай, как молокосос! — рассердился вдруг «армян-
ский социалист», до того безразлично внимавший истерическому
монологу Сантуряна. — «Лучшее — враг хорошего»,— изрек он
весьма непонятно, злобно вращая глазами из-под пенсне. —
Избрать лучшее — значит умереть в безумной храбрости! —
воскликнул оп зловеще. — Выбрать хорошее — означает уповать
па сильного. Приход Америки означает новую страницу в мно-
говековой истории нашего народа...
— И осквернение окровавленной книги армянской псторпи,—
добавил Саптуряп,— которая написана пятнадцать веков назад
дрожащими руками несчастного старца п полна его стенании...
— Мала земля паша... — возразил Апапуп, каждый жест
которого вызывал у Аршавира отвращеппс. — Вечно мы носились
в пучине, созданной нашими сильными соседями, и сегодня как
челп без руля и ветрил несемся по бурному морю Востока. Лишь
твердая рука сможет вывести пас к тихой заводи... Эта доброде-
тельная рука протянута нам пз далекой и свободной Америки...
— «Свободная Америка»... «добродетельная рука»,— усмех-
нулся Саптуряп, привлекая внимание прохожих. — Ласка вам-
пира! — продолжал оп. — Лживые утешения вероломного бога,
дьявольская опора душевной уппжеппостп и патологических
устремлений... — Саптуряп, как всегда, выражался туманно, слов-
цо предлагая разгадать загадку.
— Послушай, ты рехнулся! — грубо оборвал его господпп
Апапуп. — Я ношу розовые очки, а ты впдпшь мир во мгле.
— Романтика, романтика! — воскликнул Севачеряп в свою
очередь. — Мечта, да, беспочвеппая мечта всегда была твоей
ахиллесовой пятой. Надо исходить из реальных обстоятельств,
только в этом залог оздоровления.
Аршавпр удивленно смотрел па Севачеряпа. Сколько раз па
гимназических вечерах оп читал своп возвышенные стихи, сры-
вая аплодисменты, особеппо у девушек, приходивших к ппм в
гости.
Саптуряп в бешенстве накинулся па Севачеряпа:
— Только раб слагает восторженные оды в мрачных долинах
ужаса добродетельному тирану, прибывшему звонить в похорон-
ные колокола... Пять миллионов выделило армянское правитель-
ство па банкет в честь одного американского воппа, тогда как
миллионы армянских беженцев, гонимые голодом, кочуют по
стране... Председатель армянского парламепта заявпл всем в на-
зидание, что свет и образование пришли к пам пз Рима п Визан-
тии. А сегодпя струится для пас свет с далекого Запада... Из стра-
ны, продавшей свою душу сатапе!..
Аршавир слушал внимательно. Наконец этот Саптуряп гово-
рит что-то дельное.
— Скорблю во тебе, «армянский парламент», скорблю по те-
бе, армянское племя, потомство Асканаза!.. — завопил оп, про-
стирая вверх руки.
9
259
— Это в самом деле постыдно,— заметил Севачеряи,— это
несовместимо с нашим национальным достоинством... Да, эго бы-
ло слишком, слишком...
— Что вы мелете вздор, недотепы! — скривил толстые губы
рыжеволосый «армянским социалист». — Америка есть Америка!
Л что такое Армения? II Россию Америка вытащит пз этой ямы,
вот увидите...
II тут Аршавир не выдержал. Он преградил дорогу самоуве-
ренному «политику» и крикнул ему в лицо:
— Предатель, раб, раб, раб!
Севачеряп оторопело смотрел па Аршавира, хорошо знако-
мого, веселого парня-балагура. Саптуряп вытянул шею, точно
страус, и внимательно разглядывал его.
Господин Лпапуп, онемев, буравил взглядом дерзкого гимна-
зиста. Вот первпо задергались его жиденькие рыжие усы, он
угрожающе подпил черную палку и тут же бессильно опустил ее.
Аршавпр круто повернулся и неторопливо зашагал вниз по
Астафяпу.
— Бол-шевик, щепок! —услышал оп позади мстительный воз-
глас опомнившегося «социалиста-западника». Но ие обернулся.
3
Кабинет Александра Ивановича Хатпсова переживал кризис.
Было созвано экстренное заседание парламента... Все предпола-
гали, что приезд союзного Верховного эмиссара укрепит позиции
вновь созданного правительства. Эти надежды рухнули.
Полковник Хаскель ие пробыл и педели в его «престольном
граде» Ереване п экстренно, поездом, отбыл в Баку. Если в Ар-
мении имеется медь и хлопок, то в Баку есть нефть...
Правда, назначаются и заменяются, прибывают и отбывают
многочисленные помощники Верховного эмиссара. В ереванских
газетах открыта рубрика «Полковник Хаскель», в которой то и
дело помещаются биографии этих званых и незваных гостей.
Именно в этой рубрике было помещено заслуживающее вни-
мания сооощеппс о том, что президент Вильсон назначил гене-
рала Харборда военным губернатором «нового армянского госу-
дарства»...
Еще раз подтверждается, что «повое государство» рассмат-
ривается Вашингтоном как губерния, подчиненная американским
военным властям. Ио суть, однако, не в этом. Суть в том, что
генерал Харборд — не какой-нибудь выскочка-полковник, вроде
Хаскелл, а настоящий боевой генерал — находится уже в Ере-
ване, и в резиденции архиепископа Хорена уже в его честь уст-
роен банкет. Еще пе стемнело, а со стороны чайхан — тюркских
закусочных — раздались ружейные выстрелы. Одна нуля попала
в степу резиденции... Пе прошло п минуты, как повсюду засгп-
260
стели пули. Выскочил, чертыхаясь, адъютант господина Харбор-
да: в самом деле, эго ие город, а поле боя...
Пе успел генерал Харборд приехать в Батум, чтоб па мирных
берегах Понта наслаждаться видом тропических пальм, как в
Ереване разразилась буря.
Восемь часов продолжалась перестрелка. К го повинен в вод-
ворившейся анархии, выяснить пе удалось,— то ли военный ми-
нистр, то ли министр внутренних дел, то ли городской голова
Шахпароняп (сейчас комендант и градоначальник Еревана пред-
ставлены в одном лице), а может быть, сам премьер Хатисов,
стоящий во главе кабинета. Результаты? Наутро в газетах было
сообщено о том, что градоначальник Шахпаропяп подал в от-
ставку в связи с принципиальными разногласиями с другими чле-
нами кабинета. Оппозиция ликует, кризис кабинета неопровер-
жимый факт.
В вот па заседании парламента выкладывает все это черно-
глазый, черноусый депутат, с печатью сильной воли па лице. Все
знают, что этот врач, будучи беспартийным, сочувствует больше-
викам. Сегодня оп снова говорпт о несостоятельности кабинета.
Дело дошло до того, что арестовывают ереванских школьниц...
обвиненных в политической неблагонадежности.
Сразу же после бурного заседания парламента премьер-ми-
нистр дал секретарше распоряжение пригласить на совет мини-
стров коменданта, ушедшего с должности... А пока, до прихода
Шахпаропяпа, премьер занялся текущими делами.
Из Дплижана прибыла телефонограмма о том, что в обороте
отсутствует мелкая монета, есть ассигнации только па 5000 и
10000 рублей. Люди не могут купить хлеба и мяса, торговцы
ничего пе могут продать. Телефонограмма переадресовывается
министру финансов.
Наконец показался капитан Шахпаропяп. Не успел премьер
поприветствовать своего гостя, снова позвонили — ограблены
квартиры офицеров американской миссии в доме помор одинна-
дцать по Малярной улице и вынесены дорогие вещи.
— Обязательно должны показать нашу дикость! — возмущает-
ся премьер.
А Шахпаропяп лишь загадочно улыбается. Оп знает, почему
010 пригласили, и обещает «подумать», по пе более. В доказа-
тельство своей неизменной дружбы премьер приглашает артиста
принять участие в воскресной прогулке но Сурмалу, будут гене-
ралы Пазарбекяп и Ахвердяп. Премьер отлично зпает, что эти
люди желанны артисту.
Шахпаропяп прощается. В приемной оп наталкивается па гос-
подина Сократа Тюросяпа п, едва кивнув ему, выходит...
А заместитель министра внутренних дел сегодня необычайно
оживлен. Он припое программу, обещающую большие перспективы.
Открытые в Ереванской тюрьме обувная, портняжная, слесар-
ей/
пые, швейные мастерские п кузппца принесли немалый доход.
Господни Сократ Тюросяп распорядился открыть прачечную и
мастерскую по изготовлению щеток... Воодушевленный сей не-
ожиданной перспективой процветанпя «тюремного производства»,
раскрывшейся перед республикой, оп задумал предстоящей вес-
ною внедрить этот опыт и па местах, организовать возле уездпых
тюрем молочвохозяйствепные фермы и начать изготовление
швейцарских сыров па вкус туристов, увеличивающихся в рес-
публике с каждым днем. Премьер не возражает против этих нов-
шеств, еслп опи и в самом деле доходны...
Только замерли в прихожей шагп господина Тюросяна, став-
шие сегодпя очепь уж уверенными, как из полураскрытых две-
рей доносится чей-то приятный высокий голос п несколько искус-
ственный смешок. Входпг секретарша.
— Господпп Кристиан Сезарппи, специальный корреспондент
«Эль пуово джорпале».
— Да, журналист Кристиан Сезарппп, ваш соотечественник,—
в свою очередь представился вошедшпй.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! — воскликнул Алек-
сандр Иванович. Премьер опытным глазом оценивает его внеш-
ность. Да, настоящий аристократ...
Подавшись вперед, тот протягивает правую руку высокопо-
ставленному хозяину, держа в левой черную изящную шляпу
и пурпурную трость.
— Сюрприз, настоящий сюрприз,— восторгается посетитель,
бросая взгляд в сторону хорошенькой секретарши. — Не только
прекрасный французский, но п хороший итальянский, кто бы мог
предположить?..
Господпп Сезарппп положил па стол шляпу и перчатки. Не-
принужденным движением скинул с себя легкую черную накид-
ку, придающую ему сходство со средневековым рыцарем, п вошел
в кабинет премьера.
— Извините, пе смогли вас встретить, депеша пз Тпфлпса
дошла па третий день... Случаются с памп такие казусы,— по-
жаловался премьер.
Печальная действительность, печальная депствптсль-
пость, посетовал господпп Сезарппи, придав своему холеному лп-
ПУ трагическое выражение. — Мпетут кое-что уже рассказали,—
небрежно добавил оп, столица, в которой нельзя найти газету...
Была забастовка, разъяснил премьер,— несколько набор-
щиков арестованы.
Наборщиков надо пе арестовывать, а использовать,— ус-
мехнулся господин Сезарппп. — Бог с пей, с газетой, а транс-
порт... по то что автомобиля, даже трамвая пет, хотя я впдал
рельсы. Извините мепя, по все это... — оп подбирает выражение
помягче, более чем экстравагантно... для приехавшего из Ита-
лии...
2G2
— Я впжу, вы влюблены в Италию... — улыбнулся премьер,—•
хотя по рождению вы... как я слышал...
— Cujus regio, ejns religio с несколько искусственным
воодушевлением продолжал господпп Сезарппп. По-впдпмому,
ему не раз приходилось повторять эту пословицу. — Тем пе менее
я от всей души рад, что нахожусь па своей пскоппой родпне, у
подножия Маспса, этой царственной горы... — и он театральным
жестом вытянул руку вправо,— словно созданной для того, чтобы
Ноев ковчег опустился па его вершину. Арарат, велпчествеппое,
священное пмя,— пзрек Сезарппп п, горестно улыбаясь, махпул
рукой,— п сейчас оп единственное утешение в этой знойной сте-
пи.— Гость дружески положил руку па плечо премьера, загово-
рил таинственным полушепотом: — Entre nous, шесть часов, как
я в этой обптели, п Еревап, кажется мпе, погружен в смятенный
хаос. — Хатпсов, скрывая удивление, внимательно разглядывал
его. — Я только устроился в гостинице «Орпант», смотрю в окно:
неистово вопя, под звуки зурны и тамбурппа, пустплпсь в пляс
какие-то дпкарп. II какие движения в прпсутствпп женщин.
О tempora, о mores... О пежные женщины страны Напри!.. Вот
мое первое впечатление от родпой столицы. Чем вы это объяс-
няете?
— Причин мпого, и идут опи издалека,— спокойно ответил
Хатисов,— войпа, беженство, губительное воздействие больше-
виков...
— Разве большевизм имеет здесь сильное влпяппе?
— К счастью, пет.
— Но в какой-то мере опп все-такп повпппы в эксцессах?
— Может быть, только в том, что возбуждают недовольство
против режима... Но есть и другие причины.
— Мне интересно, что вам говорит ваш личный опыт... Воз-
можно лп создать здесь государство в современном понятии, с не-
прикосновенностью личности и имущества...
— Я должсп заметить, что в свое время центробежным си-
лам была дана большая свобода,— с болью проговорил премьер,—
и немало потребуется усилий, чтобы обуздать все еще пе подвла-
стные нам стихни. Правда, с точки зрения тузов уголовного
розыска, папрпмер господина Амаспюра, недавно приглашенного
из Парижа, увеличение количества грабежей частично имеет се-
зонный характер. Сейчас лето, удобно и далее приятно скрываться
в садах...
— И в Сицилии тоже есть сады,— пожал плечамп еппьор
Сезарппи.
>п— Да, по дело, конечно, пе только в этом. Полицейский ап-
парат—вот где зарыта собака. Мы предполагаем провести ре-
форму, утроить бюджет. Все это даст положительные результа-
ты, я уверен...
1 В какой страпс проживаю, ту религию исповедую... (ura.i.)
263
— Мне очень приятно слышать ваши заверения. II сегодня
еще Восток склоняется лишь перед силой, и государственная
мудрость пе может пренебречь этой истиной. Но кроме внутрен-
них' отношений существуют еще обстоятельства внешнего по-
рядка... Мы с вами можем говорить искрение. Как вы думаете:
в наш век, когда население па земном шаре приближается к двум
миллиардам и существуют три-четыре государства-гегемона, мо-
жет ли такая пе.зиачптольпая нация, как армяне, претендовать
па независимое существование? Не является лп такая самостоя-
тельность .химерой?
Премьер пе спешил высказать свое мнение. Сезаршш про-
должал :
— Говоря честно, это, конечно, иллюзия...
— К сожалению, да,— не стал возражать господин Хатп-
сов. — Много раз мпе приходилось обсуждать эти вопросы с мои-
ми коллегами. Да, без протектората существование малых наций
невозможно в наш век. В особенности такой нации, как ар-
мянская, чьи соседи только и ищут повода, чтобы избавиться от
этого «беспокойного элемента». Я могу сказать, что армянская
предприимчивость, умение торговать, совершенство в ремеслах,
наряду с бунтарством в крови, преданностью вере и патриархаль-
ным нравам при сложившихся обстоятельствах скорее являются
источником несчастий...
Сезаршш кивнул в знак согласия. Хатпсов продолжал уве-
реннее:
— Протекторат необходим. Сильный протектор был бы для
пас спасенном. Я, конечно, понимаю, что ради красивых глаз
никто ие станет поступаться своими интересами, такова фило-
софия нашего века. Даже самая цивилизованная нация пз арео-
пага сильных постарается использовать туземное население в
своих целях. По зато мы обретем внешнюю безопасность и внут-
ренний мир. Л это откроет путь выгодному пам притоку капи-
тала...
— Да, это аксиома,— воодушевился и господин Сезаршш,
стряхивая со лоа черные кудри. — Имеются лн какие-нибудь
предпосылки осуществить па дело эти замыслы?
Удивляясь в душе явной поспешности этого аристократа, Ха-
тпсов продолжал:
Армения, даже в пыпешпих своих пределах, является топ
страной, которая, благодаря своему географическому, я бы ска-
зал, стратегическому положению — близости Баку, естественным
оогатства.м: альпийские1 луга, швейцарская маслобойня, коньяк —
вам, несомненно, знакома фирма господина Шустова... — по "до-
кончил свою мысль премьер.
— Я вмел чеегь лично видеться с ним в Париже и Брюссе-
ле, поспешил вставить Сезаршш.— Могу засвидетельствовать:
программа его совпадает с вашей...
2L4
— Очень рад... Наконец, соль, возможно, п благородные ме-
таллы — п если ко всему этому прибавить трудолюбие п мастер-
ство в ремеслах, что нетрудно будет восстановить... вы пони-
маете... все это делает пашу страну желанной для любого про-
тектора...
— Не забываете лп вы оборотную сторону мсдалп? — вме-
шался Сезарнпп. — Дело в том, что ситуация, возникшая на
Ближнем Востоке, создала запутанный узел... — Оп помолчал
.Минуту. — Вмешаться сейчас в дела Армеппп в лучшем случае
означает подставить под удар свою голову...
— Верно,—слегка помрачнел Хатпсов. — Это паша нацио-
нальная трагедия. Но для того чтобы пайтп выход пз подобного
тупика, п существует неписаный устав, называемый диплома-
тией... Вы, па верное, знаете, подавно к пам приезжали господа
Хаскель и Харборд. Нам стало известно от них, что вопрос ман-
дата успешно решается...
— Тем пе мепее Америка очень далека от Армеппп,— плу-
товато блестя глазами, сказал Сезарпнп.— Для подчиненной
страны имеют существенное зпачеппе и правы протектора. А се-
годняшняя Америка образец меркантильных отношений: дол-
лар— вот ее идол. Ради прибыли американские финансисты и
военщина будут игнорировать и местную власть, п нравы парода.
Если бы я зпал достоверно, что сей мандат более пли мепее
реальная вещь, мпе бы осталось лишь известить вас: «Hannibal
ас! portея » '.
— Неудобства, связанные с американским мандатом, пам
очевидны,— признался Хатпсов. — А какая у пас альтернатива?
Сегодня сила у Вашингтона. Это до войны громко звучало по
всему миру: «Rulo, Britannia, oxer seas1 2. Сейчас ппое... Правда,
Для пас все еще остаются поясными возможности и намерения
ломбардских предпринимателей... — сказал он, вопросительно
глядя па своего собеседника.
Сезарпнп захлопал длинными рееппцамп.
— Выезжая па Восток, я пе получал никаких полномочий
вести переговоры, имеющие практический характер. Но мпе из-
вестны настроения как приближенных Джполпттп, так п милан-
ских предпринимателей. Уверяю вас, опп настоящие армяпо-
фплы. — И поспешил пояснить: — Тут играют роль пе только
перепесеппые армянами страдаппя, по п древние торговые свя-
зи с итальянскими городами. — Помолчав минуту, оп неожидан-
но заявил: — Вам нс следует забывать и о возможном смягче-
нии правой под благодетельным влиянием Италии, что также
ядплось бы величайшим выигрышем для армян. Культурные
связи имели бы и другие далеко идущие последствия. Скажем,
армянский интеллигент, jcbohb дух благозвучного итальянского
1 Ганнибал у ворот (лат.).
2 Правь, Прятания, морями (англ.).
265
п обращаясь к прямому заимствованию, возможно, прсдотвратпл
бы упадок и огрубление родного языка.
— Я вижу, культурные реформы немало занимают вас,— за-
метил премьер.
— Не удивляйтесь. В этом теле,— Сезарппи приложил руку
к груди,— соединены два существа: поклонник Италии и дея-
тель армянской культуры... Если бы наборщики пе бастовали,
возможно, я бы представил вашему министру просвещения свою
тетрадь армянских стихов, чтобы опи вышли в свет под сенью
Арарата, хотя я пмсл честь войти в обитель изящных искусств
па французском... Ну, с этим делом мы повременим,— и, улыб-
нувшись во весь рот, Сезарипи поднялся. — Беседа с вамп была
очень приятна. Я рад, что эта несчастная страна в тяжелые дин
имеет такого достойного правителя, как вы...
Па прощание он заверил, что «Эль пуово джорпале» встанет
па защиту попранных прав армян, и между прочим сообщил, что
вскоре сюда прибудут пз Тпфлпса лейтенант Николо де Ларбат-
цп и давно ожидаемая итальянская мпсспя — полковник Микель,
морской капитан виконт Креке п лейтенант маркиз Альберти,
являющиеся его личными знакомыми...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Астафяп со своими устремленными ввысь тополями погру-
жался в сумерки, когда у подъезда Летнего клуба остановился
запыленный автомобиль. Капитан Шахпароняп привез с собой
барышню Марго. В клубе собирался ежедневно ереванский бо-
монд. Здесь была игорная комната, которую удостаивал в прош-
лом своим посещением почетный член Клуба грузинских дворян
Александр Хатисов. Была и бильярдная, пзлюблеппое место воен-
ных, дослужившихся до офицерских чипов еще в царской армии.
И естественно, была ресторация, посещаемая состоятельны-
ми людьми города. Здесь выискивали себе «мамзелек» самые про-
славленные маузеристы в поздний вечерний час, обращая в бег-
ство назойливого кавалера пли убирая ого с дороги при помощи
маузера. И наконец, в занавешенных кабинах, в янтарно-розо-
вых парах шустовскпх коньяков, успешно обделывались государ-
ственные дела...
Капитан Шахпароняп был одппм пз завсегдатаев этого ДОУ"
ба. Марго же была здесь только раз, п сегодня пастроеппе у нее
было совсем неподходящее для такого времяпрепровождения.
Но другой возможности побыть с комендантом пе было. Шахпа-
ропяп взял обратно свое прошеппс об отставке и рьяпо отдался
государственным долам.
и
266
Свободных столпков в зале пе оказалось, по чуть лп пе каж-
дый любезно приглашал за свой стол артиста-коменданта. Шах-
паропяп только уселся со своей спутппцей за стол рядом с поч-
тенной дамой, как у входа раздался шум и послышалась брань.
Извинившись перед барышней Марго, Шахпароняп поспешпл
туда.
— Этот герой сейчас наведет порядок,— уверял какой-то здо-
ровенный мужчина, сидевший за соседним столом.
— Шалопай и шарлатан, это точно, хотя и божественно кра-
сив,— в свою очередь охарактеризовала «героя» женщина, при-
гласившая их за стол. Опа загадочно сообщила, что ей надо что-
то спросить у коменданта, и тут же добавила: — Шельмец, ка-
ких пет.
Наконец Шахпароняп вернулся, и за легким ужпном завя-
залась приятная беседа.
— Славный гарнизон мы имеем, Аршо, выросла и окрепла
армянская армия,— улыбнулась дама п подмпгпула Марго.
Шахпаронян отодвинул от себя тарелку п прибор. Вытащив
из планшетки бумагу и карандаш, оп нарисовал квадрат, па-
раллельно ему еще одни, но побольше, провел между ними
липни и вдоль них написал названия центральных улиц столицы:
«Тархановская», «Астафьевская», «Царская», «Тср-Гукасов-
ская»...
Мадам, ее две дочери-гпмпазпсткп и барышня Марго внима-
тельно следили за движением карандаша. Вот с торжественным
выражением па лпце Шахпароняп провел стрелу с Тархаповской
улицы до Астафяпа, потом от Астафяна до Царской, а оттуда до
Тер-Гукасовскоп. Затем стрелка повернула к Тархаповской и от-
туда спова к Астафяпу...
— Понятно? — спросил Шахпароняп.
— Извините, ради бога,— вмешалась дама,— это были ча-
сти войск различных родов, мы смотрели из окна... целых три
часа.
Шахпароняп молча взял пз рук девушек план. На углу Тер-
Гукасовской п Тархаповской оп нарисовал дополнительный кру-
жок и, написав па пем: «Базар Папах-хаиа», спова вернул им.
— Вот паши базы н арсенал.
Это уже было непонятно.
Он еще раз нарисовал па углу «базара» два квадрата п в коп-
Це концов раскрыл загадку потерявшим всякое терпение ба-
рышням...
— Вот здесь, па базаре Папах-хана, и в этпх дворах пере-
страивались войска и пропсходпла переэкпппровка мопх храбре-
цов. Объединенные музыкальные группы вместе со знаменосца-
ми прошли сперва одни, а потом с войском. Показались шестна-
дцать пушек, затем опп четырежды прошли по четверке, дважды
по восьмерке и восемь раз парами, с войсками различного рода.
Они могли еще пройтп шестнадцать раз...
267
— Но одному! — захлопали барышнп-гнмпазпсткп.
— Девочки, ведите себя блаюпрнстойпо, вы в обществе,—
пожурила пх мать.
В это время их внимание привлекли трое здоровенных пар-
ней-военных, занимавших соседний столик. Сдвинув высоко ста-
каны, опи стоя пели «Марсельезу Еревана», которую сочниит
один из завсегдатаев этого клуба:
Надоело, надоело в Эрнпани жить!
Надоело, надоело красное вино пить!
Шахпаропян почтительно 1 пвпул головой своим поклонни-
кам. Вскоре, вместе с барышней Марго, артист покинул Летний
клуб.
Опп уже долго прохаживались по Астафяпу, а Марго еще пе
намекнула о своей просьбе. Ей мешали впечатления от клуба.
Наконец опа спросила:
— Сколько дней заперты у тебя девушки пз пашей гимна-
зии со своими друзьями?
— Разве у меня? — полушутя-полусерьезно спроспл Шахиа-
ропяп.
— Пе шути.— нахмурилась бырышпя.— Пх совершенно зря
там держат. Пойдем, выпусти пх...
— Что, прямо сейчас? — уставился па Марго Шахпаропян.—
Они наверняка сейчас спят, мы потревожим пх. Подождем до
завтра, л выясню, в чем их вина.
— О какой вине идет речь? — повысила голос Марго. — Пя-
терых я знаю, все они... очень хорошие девушки, и Агаси, сын
Гевопда Хаиджяпа, самый способный ученик епархиальной,
как-то он выступил перед учителями. Замечательно... какой ост-
рый ум...
— Браво, ты говоришь как настоящий педагог! — восклик-
нул Шахпароняп.
— А ты по увиливай,— оборвала его Марго. — Еслп ты сей-
час их не выпустишь, считай, что мы с тобой больше пе зна-
комы...
Они стоялп па тихой Церковной улочке, у ворот дома садо-
владельца Седрака.
— Дело совсем пе такое простое, как тебе кажется, Марго,—
уже серьезно начал комендант. — Сюда впутаны внутренние и
внешние события, турецкие шпионы п мусаватпстскпе агенты
вызывают смуту в тюркских деревнях. Что опасная сила... Своим
анти правительственным воззванием...
— Пе знаю, не знаю, I аюш и Пупик ничего такого пе де.ЯН-
лп,—снова прервала его Марго. — Разве это вина Агасп, что в
городе снуют турецкие шпионы? — Шахпаропян с удивлением
слушал, как резко эта олагозоепптаниая барышня нападает па
пего. — Разве пе для того затеяли войну, чтобы разграбить се-
ла? К ю занимается грабежом, разве ты нс знаешь? Пе в клуое
268
лп они сейчас сидели, эти грабители? Ты все знаешь. Еслп ты их
пе выпустишь, значит, ты тоже...
— Заодно с разбойниками?..
— Да! — крикнула Марго в досаде. II, дернув за веревочку,
бросилась в сад.
Шахпаропян с минуту смотрел на захлопнувшуюся дверь,
потом тряхнул головой и пошел назад.
Хлопотный день заканчивался скверно...
2
Капитал Шахпаропяп выполнил обещание, даппор барышне
Марго,— поинтересовался, что за парни и девушки сидят в аре-
стантской.
За полдня ои успел переговорить с шестерыми. Одно было
совершенно очевидно: все опп очень отличаются от окружавшей
его беспечной и пустой молодежи, только п занято!! что куте-
жами да танцами. Менее приятное впечатление произвел па
Шахпароняпа юноша кожевенник — и грубые черты лица, и из-
мятая одежда, и резкие слова раздражали его. В глазах этого
юноши правители страны были сворой кровожадных хищников.
Такне, как оп, угрожают общественному спокойствию, размышлял
Шахпаропян.
Очепь понравился ему наборщик, хотя, по-видимому, оп пе
всерьез принимал этот допрос. Ои даже сделал с ехидцей пред-
ложение: вместо того чтобы таскать его товарпщой-паборщпкоз
взад-вперед каждый день и держать для этого специальных ча-
совых, не лучше ли основать типографию в тюрьме. II тем пе
менее оп начисто отрицал свою причастность к напечатанию воз-
звания «Спартака». Воззвание напечатано в типографии госпо-
дина Эмина — только там имеется этот шрифт,— а его наборщики
два вечера подряд были па свадьбе. II это было загадкой...
Познакомился комендант и с двумя гимназистами. Один пз
них, смуглый пароль с вдохновенным блеском в глазах, хорошо
воспитанный, был сын врача Лмаяк Варданян, первый ученик
мужской гимназии. Его уравновешенность, уверенность внуша-
ли уважение. Другой парень, одноклассник Амаяка, был бело-
лицый, со светло-каштановыми волосами, с несколько девичьей
внешностью. Шахпаропян часто его встречал в театре, оп был
таким любителем искусства, что даже сейчас попросил разреше-
ния прппестп ему из дому флейту...
Что привлекло этих воспитанных парней в «Спартак», что у
iypx было общего с тем движением черни, вылезшей па арену
с проповедью вселенского переворота, Шахпаропян никак пе мог
понять. II совсем уж неразрешимой сделала эту задачу худенькая
ьудрявая барышня. Она три года назад получила золотую медаль
В) гпмпазпп Лидии Федоровны Фпльбранъ Шахпаропян зпал:
«туземки» пе часто удостаивались этой чести. Велико было его
269
удивление, когда барышня спокойно заявила, что две се старшие
сестры окончили эту гимназию тоже с золотыми медалями. Это
было невероятно. II вот эта спокойная, интеллигентная барыш-
ня смотрит па пего внимательно, излагая принципы классо-
вой борьбы, которая, кажется, вовсе пе интересует Шахпаро-
няпа.
Комендант испытал пстпнпое наслаждение, когда привели
медлительного, тучного юношу. Оп, по его словам, и во сие по
видал воззвания «Спартака», а служить в армии и подавно пе
собирался — пусть перевернется весь свет, тем более что месяц
назад обручился с дочерью фельдшера Погоса... Шахпароняп
сочувственно вппмал рассказу влюбленного юноши о неисчисли-
мых добродетелях, которыми одарена его суженая...
Прапорщик Затпкяп, с разрешения начальства, прервал до-
прос. Па столе появились коньяк Шустова, бастурма, виноград
и персики.
Но завтрак продлился недолго.
— Давай приведи сюда своих храбрецов, вечером у мепя
спектакль,— поторопил прапорщика Шахпароняп, осушпв второй
бокал.
Вскоре перед комендантом стоял Агасп, задумчивый, собран-
ный, с тщательно зачесанными кудрями. Оторвав взгляд от его
бледного, сосредоточенного лпца, Шахпароняп разложил па столе
газету «Спартак».
— Что вы скажете об этой штучке, молодой человек?
— «Спартак»? — спросил Агасп, глядя прямо в глаза комен-
данту, и сказал отчетливо п решительно: — Я редактировал
«Спартак».
— Одпп?
— Одпп.
— А это предательское воззваппе? — Шахпаропяп показывал
листовку, направленную против межнациональной войны.
— Воззвание направлено против врагов армянской нация...
— Кто написал это воззваппе?
— Не знаю. — Глаза Агасп смотрели холодно, отсутствующе.
— А откуда тебе известно его содержание?
— Прочитал па улице, па степе.
— Так... мрачно глядя из-под густых бровей, проговорил
комендант. — Значит, ты не намерен свернуть с ложного пути,
который...
— Наш путь — верный путь,—прорвал его Агасп.
Шахпаропяп нетерпеливым жестом остановил дерзкого
юношу. fV-
...Вслед за Агасп вошла Гаюш.
— «Солидные»! — восторженно крикнула опа, сев на предло-
женный ей стул; па столе лежала красная коробка папирос. —
Разрешите закурить? Одну штуку! — с такой мольбой попросила
Гаюш, что комендант пе смог отказать.
270
Держа во рту папиросу, опа уставштась своими голубыми
глазами па капптапа, точно п пе видела спичечного коробка, ле-
жавшего тут же. Шахпаропяп певольпо протянул руку за спич-
ками.
— Спасибо,— проговорила Гаюш и с удовольствием затяну-
лась.
— Не стоит,— полушутя ответил Шахпаропяп и спроспл с
.укоризной: — Это пе ты ли села па голову Евгении Мипаевны?
— Возможно, я.
— Ты своп эти штучки брось, здесь тебе пе Александровская
гимназия,— посоветовал комендант.
— Будьте любезны разговаривать со мпой па «вы»,— рас-
сердилась Гаюш. — Я для вас не барышня пз кафе «Нагаса-
ки». — Откинувшись на сппнку стула, опа выпустила изо рта го-
лубьте клубы дыма.
Комендант рассердился п хлопнул кулаком по столу:
— Брось папиросу!
— Не брошу.
Комендант нажал кнопку. Явплся Затпкяп.
— Отберите у пее папиросу! — приказал комендант.
— Дай сюда!
— Не дам.
Прапорщик выхватил папиросу. Гаюш повернулась к Шах-
паропяпу:
— А барышпп говорят: наш комепдапт галантный ка-
валер...
Гаюш увели.
Когда в кабинет вошла Забел, комепдапт сидел одпп п улы-
бался.
— Здравствуйте! — вежливо поздоровалась с ним Забел.
Комепдапт слегка кивнул головой. Перед ппм стояла узколи-
цая девушка с распущенными, до плеч, волосами.
— Барышня Забел? — удостоверплся комепдапт. II, перели-
стывая какую-то тетрадь, спросил: — Так, стало быть, вы инте-
ресуетесь философией?
— Это мой дневник. Как оп попал к вам?
— «Что первпчпо, дух пли материя?»— прочел оп п усмех-
нулся.— «Я решила сделать доклад «Идеализм пли материа-
лизм». Я часто спорила по этому поводу с нашим руководителем
Арменаком»...— Капитан, сдвинув брови, разглядывал разволно-
вавшуюся девушку. — Какие же разногласия у вас были с вашпм
руководителем?
— Но философским вопросам,— твердо ответила Забел.
— Так что же первично, дух пли материя? — и капитан раз-
разился хохотом.
''Забел, нахмурившись, молчала.
Что, забыли?
271
— Пет, по вы спрашиваете несерьезно...
— О, я спрашиваю очень серьезно,—комендант перестал
смеяться.—Какого мнения об этом был ваш Будагян?
— Вы знаете товарища Арменака? — спросила Забел п за-
пнулась: пе надо было, видимо, так говорпть...
— «Товарища Арменака»? Возможно. Пу, так в чем вы спим
пе сходились? Вам трудно ответить?
— Да, пе так легко разобраться в этом вопросе — это крае-
угольный камень философии...
— Ладно, оставим «краеугольный камень»,— махнул комен-
дант рукой.— Кто такой «товарищ Арменак»? Чем он занима-
ется?
— Оставил школу, служит и занимается самообразовани-
ем,— с удовольствием ответила Забел.— У него ость склонность
к философпи. 11 еще любит языки, прекрасно знает английский,
арабский, турецкий, особенно французский.
— Французский изучал в Египте?
— Да, в Капре.
— И оп — ваш учитель философии?
Забел оскорбилась:
— Почему вы смеетесь?
— Где сейчас Будагян? Несомненно, гы знаете...
— Пот, пет, не зпаю. Я в самом деле пе знаю.
Шахпаропяп снова принялся перелистывать тетрадь.
— «Я пыталась подавить голос моего личного «я» и слушать
только «идейное» «я»»... Это для того, чтобы распространять ап-
т н и ра в и го л ьс гве и иы е л истов кн ?
— Пет, я пе участвовала в подобных делах.
— А почему вы тогда подавляли личное «я»?
— Чтобы служить обществу,— серьезно пояснила девуш-
ка.— Pi приюте на Малярской улице занималась с десятью де-
вушками-сиротами.
— Идеализмом пли материализмом?
— Пет, нет, армянским языком и рукоделием. Пе верите,
спросите начальницу, барышню...
— А к го руководи гели вашего союза?
— Вы сами знаете... Я затрудняюсь ответить. Каждый дей-
ствует по своему разумению.
— Гукас Гукасян?.. Агасп Хапджяп?..
— Они идейные юноши, злых помыслов у них пет,— пору-
чилась за них Забел.
Песомпеипо. Только переворачивают вверх дном стра-
ну,— сердито бросил комендант.
— Этого я не знаю.
Кам уже пора понимать такие вещи, барышня-философ,—
упреки л ее комендант и сказал строго: —А сейчас идите...
Извините, господин капитан, у меня одни вопрос. Не прй*
ходил к вам мой двоюродный брат?
— Идите,—повторил Шахпаропяп п швырнул в угол стола
тетрадь.
Она догадалась: приходил и притащил ее дневник. Почему?..
— Дочь Гарсевапа? — впиваясь глазами в вошедшую Пунпк,
спроспл комендант.— Л я думал, это случайное совпадение. Дав-
по ты служишь у .министра?
— Уже три месяца,— ответила Нуппк.
— Почему ты оставила школу?
— Умер отец...
— Оп-то был пстпппым патриотом,— заметил Шахпаро-
пян,—а ты сотрудница министерства... и участница группы из-
менников родины? Я в самом доле пе понимаю, что могло при-
вести девушку нз добропорядочной семьи в этот бедлам?
— Пз добропорядочной семьи? Это верно,— сказала Пу-
пик.— В паш дем на елку собирались ребята со всего квартана.
Мы получали игрушки пз Парижа. Сладости и конфеты от Ели-
сеева. Пз Петербурга отец выписывал «Золотую библиотеку».
Я имела всего Жюля Верпа н Майн Рида...
Шахпаропяп слушал, одобрительно кивая головой.
— Вы же член думы, пе так ли?— Нуппк повысила голос.
Шахпаропяп пожал плечами. — Вы были в Айгестане, Дава-Ята-
ге, Зорагюхе? Поезжайте, посмотрите, как там живут люди...
— Ты и мепя хочешь обратить в большевистскую веру? —
засмеялся Шахпаропяп.
— Пет. Вы спросили, как получилось, что я...
Перед комендантом стояла серьезная, повзрослевшая девуш-
ка, ничего общего пе имеющая с той, которую оп знал, когда опа
была ребенком.
— Конечно, нужда страшная, кто отрицает. Что ж, это и при-
вело тебя туда?
— П книги, п, конечно, товарищи... — ответила Нуппк п тут
же прикусила язык.
— Товарищи... вот где зарыта собака...— воскликнул Шахпа-
ропяп, по Нуппк больше пе произнесла ни слова.
— Кго бы мог ожидать такое,— повторил Шахпаропяп мяг-
ко. — Дочь Гарсевапа... большевичка.
Пунпк покраснела: опа чуть было пе сказала, что опа еще не
большевичка, а только член «Спартака», комсомолка.
— Не такое будущее тебе готовил отец... Помнишь, я быт у
|гс ил пасхе, ты декламировала: «Мгла... ночь. Па далеком $е-
иите...»
Пунпк с удивлением смотрела па Шахпаропяпа. Неужели ои
по замыл это стихотворение, которое опа па самом деле деклами-
ровала много лот назад?
Помню,— сказала Пунпк, когда комендант умолк.— Хо-
рошо помню.
<Р»зор Шахпаропяпа затуманился. По-видимому, он забыл, кто
н зачем вызвал эту девушку.
273
— У тебя душа артистки,— сказал оп пемпого погодя и, слов-
но отгоняя назойливые мысли, махнул рукой.— Мой долг сказать
тебе: по это твой путь, пе губи свое будущее...
Провожая Нуппк до арестантской, прапорщик Затпкяп за-
держал ее па минуту и произнес страипым, таинственным полу-
шепотом:
— Барышпя Пупэ, зря вы перечите капитану. Я его просил,
со своей стороны, быть снисходительным.
— 13ы? — удивилась Пупик, все еще раздосадованная, что пе
смогла как следует поговорить с комендантом. Был бы здесь Гу-
кас, остался бы недоволен. А теперь этот еще вмешивается...
— Я видел вашу мать,— добавил Затпкяп.
Пупик с подозрением глядела па неожиданно свалившегося
ей на голову покровителя, и тут в узком коридоре показался
Грант Саптуряп.
— Пошли, капитан вас ждет,— обратился к Саптуряпу пра-
порщик, и Нуппк наконец избавилась от пего. Войдя в аре-
стантскую, она глубоко вздохнула. Товарищи ждали се с пстср-
пспнем. v
3
— Да, оп является лидером группировки,— говорил Сапту-
ряи, сидя в кабинете коменданта.— Герострат, каких мало...
— Где оп может быть, как вы думаете?
— Еслп его пет здесь, тогда, возможно, оп у себя в деревне.
— Вы знакомы, кажется...— протягивая фотокарточку, спро-
сил Шахпаропяп.
— Лгасп? Член правления ученического союза, избранный
единогласно... блестящий ум,— добавил оп,— наш непримири-
мый противник...
Глядя па вторую фотографию, Саптуряп пскрпвпл своп тол-
стые губы.
— Будагяи? Пр люблю его. Яростный проповедник учеппя
Маркса, идеализирующего чернь.
Шахпаропяп учел н это свидетельство п протянул руку Сап-
туряпу.
— Я вас пригласил как лидера дашнакской молодежи,
трудно было определить, говорит ли оп серьезно пли надсмеха-
ется, — чтобы узнать ваше мнение о деятелях союза «Спартак».
— Смутьяны, а пе деятели! — вспылил Саптуряп.
Уже встав, Шахпаропяп спросил:
— Л девушек знаете?
Насмешливая улыока показалась па самодовольном лице Сап-
туряпа.
— Опп ничто, пуль. Пе дапо пм подвизаться па обществен-
ном поприще. га
Комендант взял фуражку и вышел вслед за Саптуряпом. ’•
271
Не впервые в такую поздпюю пору явился сюда комендант.
В театре Джапноладова, находящемся в какпх-ппбудь двухстах
шагах от комендатуры, закончилось представление «Трильбн».
Но восторженные аплодисменты сегодпя пе удовлетворяли Свеп-
галп. Он знает почему: четыре пригласительных билета было от-
правлено эчмпадзнпскому приятелю, и из четырех стульев один
пуст, как п вчера... Шахпаропяп зажег электрическую лампу
па столе. Комнату залил зеленый свет. На круглом столике в уг-
лу — золотистая этикетка фппшампапи Шустова. Но фппшам-
папь сейчас не запнмает артиста.
Звякнули шпоры, Шахпаропяп зашагал по комнате.
— У вас доброе сердце, мадемуазель,— сказал он в полуноч-
ной тишине, слушая свой голос. Печальная улыбка заиграла па
лице артиста, снова щемящие слова сорвались с его уст: — О, ка-
кое золотое сердце у тебя... Нет, ты не погубил свою душу... Да-
вай, Жекко, сыграем для барышни...
Зрители разошлись, представление продолжается. Свеигалп
снова со своей Трпльбп...
Очнувшись, Шахпаропяп быстро подошел к письменному
столу, отшвырнул папки и нажал па кнопку звопка. Послыша-
лось лишь отдаленное тихое бренчание. Наконец в коридоре за-
шаркали солдатские сапоги.
— Куда ты пропал, приятель? — нахмурился комендант.—
Что, был при деле?..
— Точно так, господпп капитан,— отдавая честь, прапорщик
пытался удержаться па ногах.
— Отпусти этих молодчиков, пусть проваливают отсюда,—
приказал Шахпаропяп. ,
Лицо Затпкяпа окаменело; по прошла мппута, и радостно за-
блестели глаза.
— Слушаюсь! — крикнул оп, делая крутой поворот.
— Подожди,— остановил его комендант.— Только девушек.
— А ребят?
— Ребята... ребята... Пусть пока остаются. Подумаем ут-
ром,— сказал оп, и мускул па правой щеке дрогнул: избавиться
сразу от этой напасти, видимо, невозможно.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
— Ван, мое лсжпое дптя, вай, мое красивое дитя, — со сле-
зами па глазах причитала мать Нуппк, сидя на кровати.
В тот день, когда Пупик пе вернулась с работы, опа слегла.
Только от Лхавпп, навещавшей ее, получала весточки о дочке.
Сейчас она крепко обняла свою девочку и шептала ласково:
275
— I) то тебе наука, чтобы ты больше ничего пе таила ог ма-
тери. lie болели бы у меня логи, попела бы тебя в баню, искупа-
ла бы...
— Пунпк! — крикнулп со двора.
— Нго Гаюш...— сказала Пунпк.
— Что хочет опа от тебя?
— Ничего, мама, нам нужно пойти но одному делу, скоро
вернемся.
— Какое еще дело?
— К Гукасу домой,— пе скрыла Пупик.
— Чтобы я больше пе слышала, не видела, что ты пересту-
паешь порог пх дома! Разве не пл-.ia пего нее эго стряслось?
— Где Гукас? — Нуппк пе поправились слова матери.
Мать промолчала.
Гаюш едва появилась в дверях, как упреки посыпались на ее
голову.
— Тпкнн Сатенпк, мы ничего пе сделали, эти наговор, чест
нос слово! — клялась Гаюш.—Видите, пас же выпустили...
— Выпустили! — горестно проговорила тикни Сатенпк. — Если
бы не мои мольбы... Я пригласила домой капитана и вымолила
простить па сей раз, поклялась, что больше мое дитя не будет
делать атш о.
— Мама! — крикнула Нупик и поднялась с кровати. — Л ме-
ня ты спросила?.. 'Гы все еще считаешь меня ребенком!
— А кто ты, если пе ребенок? Кслн пошла служить, дума-
ешь, что во всем разбираешься? Видишь, какая беда па наши го
ЛОВЫ...
Пупик не пиала, как успокоит!» мать.
— 'Гы ложись, ложись... Ничего пе будет, мы сейчас ворвем-
ся,— и выбежала вместо с Гаюш.
— Ван, Гарсевап, Гарсеваи, где ты?.. — безутешно жалова-
лась тпкпи Сатенпк,—Открыл бы ты глаза, посмотрел, какой
огонь дочь твоя зажгла в душе матери...
Мастер Овапес сидел под деревом на своем излюбленном ме-
сте 11 оеседовал с крестьянином. Пупик и Гаюш подошли побли-
же, поздоровались.
— Какие вести от Гукаса, мастер Овапес? — спросила Гаюш.
Мастер Ованес недовольно взглянул на девушек-гимназисток,
потом обратился к собеседнику:
— I ы скажи, дед Маркар, если что пибудь знаешь!
Нупик с надеждой смотрела на старика, притулившегося У
стены.
— Сел на поезд, вот уже будет дней десны», и поохал в рос-
сийские края, проговорил он наконец. Немного помолчав, дп
оавп.ч тихо: — Мне южт* из-за пего Досталось — плеть ПЬЯНИЦЫ
Апро. Пристал ко мне: я, мол, знаю, где оп...
27С,
Дедушки только сейчас заметили, что лицо старика, от лево-
го писка до самого подбородка, псиолосонаио плетью.
Пупик и Гаюш вышли подавленные.
— Попался бы мио в руки этот негодяи! Надо же было так
разделан» старика,— со злобой говорила Гаюш.
...Дома Пунпк осторожно стряхнула пыль с букетика май-
орана, глаза ее увлажнились. Никто ничего по знает о Гукасе.
Может, он па свободе, может, идет без устали через долы и горы,
а может, под арестом, как Агасп и другие ребята, которых пере-
везли в тюрьму...
2
Трудные дни наступили для Нуппк после того, как опа вы-
шла из аресгаигскоп. Мать, правда, ничего больше не говорила,
по Пунпк знала, что в душе она укоряла дочь за то, что та ли-
шилась мег га. Педелю ходила Нуппк без работы, потом устрой
ласк рабочей па < кладе, возле Каитара.
Когда в эго утро опа добралась до склада, скрипучая завод-
ская арба уже дожидалась ее.
Ее сосед, бакалейщик Сако, засунув ключ в замочную сква-
жину, никак пе moi отпереть ржавый замок, так и сяк вертя клю-
чом. Ежедневно видя этого человека, Нуппк преисполнялась жа-
лостью к нему, хотя и со положение пе намного лучше...
Как тяжелый мельничный камень, легла забота на плечи де-
вушки. X геб выдают но карточкам, по полфунта, да я те попро-
буй получи. Man. целыми днями торчит в очередях...
Когда то дом пх бы г полной чапнчт. lit Харькова и ярких же-
стяных коробках привози ш конфеты, пз Москвы, пз Елисеевско-
го магазина, в красивых бочонках — устрицы. Потом салашп,
итальянское вяленое мясо — деликатес, которым отец потчевач
линн» избранных гостей, ц громовскую селедку, которую так лю-
била Пунпк,— в детстве опа была равнодушна к сладостям, лю-*
била острое н соленое... Опа тогда и думать не думала, что есть
11,1 свете ребятишки, для которых кусок ячменною хлеба слаще
«чпапасов, доставляемых в Ереван караванами верблюдов и i Ин-
дии.
А сейчас па пачку чахаракоп дают полфупта смешанного с
°гРУ<>ямц жесткого хлеба или горсть фасоли и зап кч певелоп че-
'•cinnibi. Изредка можно достать конопляное масло, а зачастую
‘'й*г незаправленную чечевичную похлебку. Вот и вся еда...
паждле утро Нуппк поднимается и идет па работу. II даже
И"да, когда она размещает пустые пивные бутылки по ящикам
11 ка । ит их на своей тележке по всему Двору, даже тогда тяго-
iim.ie <умы 11(. но1,н (ают се.
вечера?.. По вечерам собираются друзья, спорят, шутят,
’’’’«еда забре (уТ Иа как\ю-ппбудь лекцию или па спектакль п пар-
ламенте. Так или иначе, по живут. И сейчас, укла цлная ящики,
полные грязных бутылок, па подводу, которая должна отвезти
их в Запгипское ущелье, Нуппк была занята своими мыслями.
Вдруг опа заметила Арменака, спускающегося к Каптару.
Арменак, увидев Нуппк в грубом кожаном фартуке, в замас-
леппых рукавицах, увпдев ее бледное измазанное лицо, смутил-
ся, нс знал, как себя держать, что говорить. С минуту оп разгля-
дывал ее, стоящую па противоположном берегу арыка, затем со
всего размаху перепрыгнул через пего, кепка упала в воду, бы-
строе течение унесло со в сторону шустовского завода. Арменак
кинулся следом. Ну пик смеется...
Отдирая прилипшие к кепке желтые листья, Армепак подо-
шел к пен. Вид у пего был такой жалкий, что Нуиик спрягала
улыбку.
•— Извипп, Нуппк,— заговорил Арменак, как провинивший-
ся, затем протянул руку, чтобы поздороваться, но Нуппк пе по-
дала ему своей.
— Ты ведь пропахнешь маслом... И так тебе досталось из-за
меня.
— Да ничего, высохнет,— теребя в руках кепку, ответил Ар-
менак.
Поговорили еще немного о всякой всячине...
— Гукас болен, мы узнали...—сказал Армепак, п Нуппк ока-
менела.
Арменак пошел своей дорогой.
«Гукас болен»!.. Начиная с того дня, когда ее выпустили пз
арестантской, Нуиик ждала, и это было счастьем. Опа уже при-
выкла видеть Гукаса, когда его пет здесь, рядом, видеть глазами
своей души. И каждый раз оп ей виделся па зеленом склоне Ала-
гяза, бросающим па голову врага огонь п пламя... II еще чуди-
лось Нуппк, что Гукас где-то далеко-далеко, там оп спорит, убеж-
дает, увещевает, падсмехается, п в конце концов эти широкие
дороги и узкие тропы приведут его к пей, к Нуппк... Гукаса пет
рядом, по душою опа все равно с ппм.
Иногда Пупик задыхается — так ей хочется быть с Гукасом
и никогда по расставаться с ним. Когда приедет Гукас, она боль-
ше по отпустит его от себя...
Трудна жпзпь Пупик. Пужпа какая-то опора, а Гукас
болеп...
Гукас болен, сказала опа дома матерп п, только услы-
шав собственный голос, поверила, что так опо п есть. С упавшим
сердцем вышла опа па балкоп, чтобы спуститься оттуда во двор
и пойти к Гаюш...
и
3
Больше трех педель Гукас лежал в постели. Дважды прихо-
дил опытный пожилой врач, в свое время пользовавший семью
Степана Шаумяна. Оп подтвердил диагноз молодого врача-жои-
278
типы, посетившей его первой,— бргошпой тиф. Около месяца он
был в дороге, и какую только воду нс приходилось пить, какую
только зелень пс ел за это время. И вот подхватил тиф. Темпера-
тура спала, ио оп еще очень слаб.
Сейчас оп в комнате па втором этаже старого кирпичного до-
мика па окраине Баку. Лежа па кровати, рассматривает при
свете электрической лампы цветные иллюстрации книги в доро-
гом переплете... Дверь открывается, и входит Оля.
Гукас встал, пошел ей навстречу, помог спять плащ.
— Галантным кавалером ты стал,— улыбается Оля.
Па Оле новое шерстяное платье, красиво облегающее ее
стройную фигуру. Русые волосы свободно падают па плечи.
Очень красивое у пес лицо — с перламутровым лбом п повинны-
ми глазами газели.
— Это что, Брэм? — с восхищением спрашивает Оля, увидев
книгу па столе. — Откуда?
— Купил у пемца-букнписта, возле думы...
— Пе дума, а Баксовст, товарищ! — поправила Оля. — Был
Бакинский Совет п останется им. — И стала перелистывать кни-
гу.—Люблю Брэма, у меня было два издания, оба... О, Фламма-
рион, обожаю!.. — воскликнула опа, разглядывая книги, сложен-
ные в шипе.
— Ты читала? — обрадовался Гукас.
Оля смерила Гукаса с головы до ног: мол, псужелп есть на
свете человек, который пе чптал Фламмарпопа...
— Я тоже его очень люблю,— сказал Гукас.
— Профессор Мюллер, «Сферическая астрономия»... Зани-
маешься? Интересно,— серьезно заметила Оля.
— Да, у меня была эта кпига в Тифлисе, когда работал в
обсерватории. По затерял ее по дороге, упала ночью с крыши
вагона...
— С крыши вагопа?.. — поинтересовалась Оля. — Л может,
и мне придется так путешествовать, кто зпает... Три дня оста-
лось: пройти через деникинский фронт, добраться до Москвы па
Второй съезд комсомола, вот боевая задача...
Опасную поездку предпринимает Оля. И пе зря товарищи,
делегаты Первой Закавказской конференции комсомола, в ко-
торой участвовал и Гукас, доверили это дело ей. Оля — единст-
венная дочь известного профессора юриспруденции, бунтаря, ко-
торый бесстрашно боролся с несправедливостью, подвергая злой
насмешке невежд п взяточников. С детства Оля питала презре-
ние к бесчестию и малодушию, преисполнилась ненависти к
угнетателям, к национальной дискриминации. Уже в четвертом
классе она была душой всех общественных пачипаппй, а с шест-
надцати лет — рьяным просветителем па нефтяных промыслах
Бмбп-Эпбата...
'•‘Гукас знает обо всем этом и сейчас, глядя па возбужденное
лйцо Олп, по удивляется, что опа так спокойно говорит о
279
предстоящей опасной поездке. Эта девушка во пмя идеи прой-
дет и через ворота ада...
— Наши сейчас выходят к морю, провезут бензпп к Астра-
хани,— глядя па часы, сказала Оля. Вытащив из кармана плаща
маленький бинокль, она прошла па веранду. 1 укас последовал
за ней...
Черные тучи закрыли небосвод. Неистовствовал северный ве-
тер, доносился рокот волн.
— Хорошо, непроглядная темень, пробьется Рогов,— ликует
Оля.
Да, неспокойно море, небо томное, стихия поможет вырвать-
ся пз пасти зверя.
Неожиданно яркий спои света прорезал волны.
— Что-то подозрительное творится в бухте,— забеспокоилась
Оля. — Товарищ, что ото такое? Хочешь, чтоб все началось сна-
чала? — рассердилась она. Побежав в комнату, она принесла и
накинула па плечи Гукаса свой плащ.
Тьма сгустилась, ничего не видно, как пи напрягай зрение.
Бурное море и покрытое тучами пебо слились, стали единой тем-
ной массой. Вот вдали вспыхнула белая свеча п погасла... Снова
вспыхнул багрянцем темный горизонт. Лучи света собираются,
соединяются в одной точке, в в этом пучке ясно вырисовывается
баркас, пытающийся в сопровождении барж незаметно выскочить
из бухты.
— Собаки, напали па след Рогова!.. — с болью крикнула Оля,
перевешиваясь через перила, словно могла протянуть руку по-
мощи мужественному капитану. — Что сейчас будет... — прошеп-
тала опа. — Еслп откроют огонь, загорится бензин...
Мощный прожектор на мгновение осветил балкон, позолотив
белый башлык девушки. Пока не стреляют. Мерцают, двигаются
огоньки, флотилия устремляется в открытое море. Издали на-
встречу движутся фонари, опп то вспыхивают, то гаснут, как
светлячки.
— Английская брандвахта,— проговорила Оля.
Сойдясь с четырех сторон, фонари окружили качающиеся па
волнах бензовозы. А они уже и но пытались выйти пз смертель-
ного кольца. Вот, освещенные прожекторами, показались враже-
ские патрульные суда. Как стая гончих собак, набросились они
па добычу. Наставив дула пушек, к парусному баркасу двину-
лась канонерская лодка. Никакого сопротивления...
— Никифор Рогов сдастся, это ужасно! — с болью восклик-
нула Оля, передавая Гукасу бинокль.
II тут на верхушке мачты взвился красный флаг... В ту' жр
секунду в черное небо поднялся багряпый фонтан, и страш-
ный грохот разорвал ночь. Словно вулкан извергся со дна
моря...
Снова грохот, еще... Воспламенились волны. Запылали берзо-
возы...
2S0
— Рогов поджег баржи!..— завопила Оля, словно задыхаясь
в пламени. Башлык упал па плечи; сжав руками голову, она
смотрела вдаль, глаза ее горолп...
Огонь разливается все шире, окружая патрульные суда. Пла-
мя лижет борта канонерки. В огненном потоке смешались вода
и воздух.
— Почему, за что? ^шел, погиб Рогов,— шепчет Оля еле
слышпо.
Тп Снова оглушительный грохот. Что эго? Это капоперка взле-
тела па гребни волн, пожираемая огнем...
— Рогов вместе с собою потопил и врагов! — закричала
Оля.
И еще два корабля, охваченные пламенем, погибли в неистов-
ствующей стихни. Оля крепко сжала руку Гукаса.
— Какие у вас герои!..— с печалью и восхищенном произнес
Гукас.
Оля прошла в комнату, серьезная, как никогда. Гукас снял
с себя плащ и накинул па плечи девушки. Опа взглянула па Гу-
каса, подошла к пому п крепко-крепко обняла. Гукас ослабев-
шими руками обхватил ее голову п поцеловал.
Оля быстро направилась к двери.
Па лгоре снова томно. Облака повисли пад стальной гладью
вод серыми рваными покрывалами. Мрачная ночь опустилась па
город ветров. Перед усталыми глазами Гукаса все еще горит,
пламенеет огпсштос море и, как мифический богатырь, подни-
мается Никифор Рогов па капитанский мостик, отдавая послед-
ний свой приказ...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
торжс-
Пупик
1
Дспь давпо занялся. Колокола ссмп церквей ^^в . j
ствепным звоном приглашают ”‘ц опа'поднимается,
знает: пора вставать, по пе может. 11а> Ц Н11ь1
Пылнпки играют в столбе света, ВГ®“)1^Т” п ссылала в ме-
Через полчаса Пупик уже сидела п< <- встала рядом,
точек сушеные абрикосы. /Vlo’'ее‘глаза полны трс-
Нуппк пе посмотрела па псе, но знала,
КОГИ и ПеДОуМСНИЯ. шШик—мы должны пс-
— Это принесла Забел,— пояснила I У »
редать ребятам.
Патарак — месса.
2S7
— Даже арест ничему пе паучпл тебя, о чужих парнях пе-
чешься, а родную мать не жалеешь!
Пунпк отложила мешочек с сушеными абрикосами п, обняв
мать, усадила па тахту.
— Мама, то, что я была в тюрьме...
— Ладно, ладно... Зпаю: все равно настоишь па своем...
В полуденный час Нуппк и Гаюш стояли в воротах тюрьмы.
Гаюш вместе со своей бабушкой, с согласия матери Нуппк, пере-
ехала жить к ним па первый этаж, и теперь по вечерам опп всег-
да вместе. Гаюш громко стукнула в ворота, крикнула:
— Почему пе принимаете? Вы сами обещали: «В воскресенье
утром...»
Калитка с шумом распахнулась. Послышался хохот и чей-то
голос:
— Иди, иди, тебя-то я приму, умереть мпе за таких, как ты...
Гаюш отпрянула. Горестно переглянулись девушки. Что де-
лать?
Грязные стекла зарешечеппого окпа почти пе пропускают
свет. Ребята уже привыкли к этому.
— Назад, в первобытную эпоху,— пошутил Агасп,— глаза
первобытного человека ведь были привычны к пещерной тем-
ноте...
О г серых степ, пз темных уголков исходила печаль п властно
завладевала душой, и все же парни находили в себе силы ра-
доваться п даже беспечно смеяться. Больше всех грустил Ваз-
ген, этот сып гор, тяжело шагая от зарешеченной дверп до
окпа.
Прошли часы, а Гаюш и Нуппк все стояли у ворот тюрьмы.
Вот показался прапорщик Затикяп. Оп одет так же, как п его
начальник,-— в чесучовый китель и золотисто-желтые сапоги.
Покручивая черные усики, оп медленно приближается к ним.
Гаюш подалась вперед.
— Нс принимают передачу. Вы распорядились, а опп все рав-
но пе принимают, господин Затикяп... и говорят пам бесстыяше
слова.
Прапорщик потсмпсвшпми глазами смотрпт па девушку. По-
том оборачивается к Нуппк.
— Барышпя Нупэ,— подзывает оп ее.
Два раза видела Нуппк этого прапорщика в своем доме, бесе-
дующего с матерью. Потом оп узнал, где опа работает, п явился
ТУДВ- Нуиик была уверена, что теперь, когда оп увидел ее в за-
масленном фартуке, в грубых кожаных рукавицах, с грязным
лицом, непременно отстанет от пес. Но вечером мать завела раз-
говор: «Он говорит, повезу ее в Париж, разодену в шелка...» i
282
— Я же сказала вам, господин Затикяп, пп слова об этом.
Я еще должна ходить в школу... Разрешите нам передать...—
Такое отчаяние было в словах Нуппк, что Затпкяп опешил.
— Вот как... Хорошо, сами знаете,— пробурчал он себе под
пос и прошел в ворота.
Неожиданно скрипнула дверь камеры. Ребята парочпо запе-
ли громче:
...Мау-зсрпсту свобода, а пам...
— Черта с два вам...— грубый окрик оборвал песпю.— Кто
из вас Агасп, в канцелярию.
На минуту воцарилось молчание, ребята переглянулись.
— С вещами? — спроспл кто-то.
— Я сказал, в канцелярию. Быстрее!
Правда лп это, плп опять какая-нибудь каверза?..
Агасп вышел. Шаги его удалились и замерли.
Амаяк и Вазген прилипли к дверям.
— Негодяи! — вторил мрачный корпдор.
— Объявляем голодовку,— предложил Амаяк.
— Голодовку? — горько усмехнулся Сирота Саак.— Это про-
ходит в цивилизованных странах. А здесь опп только обрадуют-
ся, если ты пе поешь. Хочешь умирать с голоду — пожалуйста.
2
Наступили сумеркп, когда Нуппк и Гаюш вошлп в компату
Ахавпи. Лхавпи продолжала служить, ео фамилии не оказалось
в списке, найденном у Агасп.
Гаюш легла па тахту и повернулась лпцом к степе. Пупик,
усевшись возле Ахавпп, с грустью стала рассказывать подруге,
что пз-за пес ребята сегодня лпшилпсь передачп. Ахавпп молча
слушала. Увидев слезы па глазах Нуппк, обняла ее. Потом по-
обещала:
— Пойду к товарищу Степе, расскажу ему.
— О пет! — восклпкпула Нуппк.
— Чудачка, в чем же ты виновата? — улыбнулась Ахавпп.
—Утром, идя па работу, Ахавпи все время думала о Пупик...
Гот п ее министерство: здаппс пз черного туфа, вплотную прп
мыкающее к базару Папах-хапа...
Вошел большеголовый курьер, швырпул дпевпую почту па
потрескавшийся стол Лхавпп и, шаркая ио полу огромными атп
маками, направился к двери. Жеманясь, вошла машпппстка . а
пн и осторожно, чтобы не испортить прически, сняла шляпу, зака-
занную в мастерской Будагяп.
С опутцеппой головой прошел бухгалтер господин Мапгасар,
шепотом пропзпос «доброе утро» п сел, беззвучно отодвинув
стул. Потом погладпл блестящие черные волосы, эту маиипу-
283
ляцшо ou проделывал каждое утро, прежде чем приступить к ра-
боте. Вытащив пз жилетного кармана ключик, открыл средний
ящик, извлек оттуда еще связку ключей п стал по одному откры-
вать остальные ящики. Затем, положив справа па столе счеты,
поставил арифмометр, приобретенный па доллары в американ-
ском офисе,—чтобы в течение дня кроме «доброго утра» произ-
нести еще трп фразы: «Да, пмеппо так...», «Прошу» и «Пе могу»,
ставшую излюбленной в последнее время.
Пишущая машинка затарахтела, рабочий день начался. Avail-
пи тоже приступила к исполнению своих обязанностей.
«Приобрели мы независимость, заимели парламент, мини-
стерства. Объявляем войны и заключаем перемирия. II пе можем
содержать 34 школы п 70—7G учителей»,—читает Ахавпи бума-
гу. присланную пз Казаха. Конец обычен: «Оставляя свою долж-
ность, пе могу пе направить вам свою последнюю просьбу и не
молить о том, чтобы пощадили будущее детей, выделив ничтож-
нейшие средства, чтобы в молодом армянском государстве пе пов-
торились черные дин 1884 и 1896 года для армянских де-
тей...» 1
Дверь распахнулась пастежь, вошел мужчппа небольшого ро-
ста, в грубошерстной одежде, небритый, п крикнул прямо с по-
рога:
— Здравствуйте! Это так называемое «министерство народно-
го просвещения п изящных искусств»?
— Да, оно самое,— подтвердила Маня, по снимая рук с кла-
виш машипки.
— Разрешите представиться! — звонким, визгливым голосом
крпкнул вошедший.— Егншс Согомонян, учитель села Башка-
дигляр Карсской губернии... который, покуда жил в деревне, вел
вполне сносную жизнь под благостной сенью учеников. Но пе
успел носа высунуть, как перед воротами губернского центра был
ограблен искусными грабителями.— II. еще раз окинув всех при-
стальным взглядом, снова представился: — Он же поэт Егпше
Чарепц.
Даже господни Мангасар оторвался от счетов. Барышни с
улыбкой уставились па шумного посетителя.
— Явился опубликовать свою книгу, нужна бумага.— поспе-
шил уведомить он.
— Садитесь, пожалуйста, господин Согомонян,— пригласила
его Мапл. Ее всегда занимали незнакомые люди.
Если я сяду возле твоя, бумага, как маппа пебеспая, опу-
стится на этот твой «упдервуд»? — спросил Согомонян и. внима-
тельно взглянув на девушек, сказал: — Да будет проклят тот, кто
пе сядет между такими барышнями, как вы. В этом городе нет
1 В эти голы по приказу царского правительства были закрыты* ар-
мянские школы на Кавказе. “
261
лучшего места, чем здесь! — II, взяв стул, он уселся между Ахав-
пи и Маней.
— Как это случилось, что вас ограбили, господин Согомо-
ПЯ11? — сочувственно поинтересовалась машинистка.
— Разве это пе страна разбоя? Кто шустр, тот сыт,— это бы-
ла целая банда, решившая испытать свое ремесло па мне. Я ска-
зал им, что я поэт, отстаньте от меня. А они мне: «Мы пе знаем,
что такое поэт-моэт». Я сказал им, что я учитель, обучаю детей.
Л они говорят: «А коли ты учитель, па что тебе пальто?» Ну, что
мне морочить вам голову, пп учитель пе подействовал па них, пи
поэт... А сейчас посмотрим, как у вас здесь... Милая,— обратился
он любезно к машинистке,— скажи, кто хозяин бумаги в этом го-
роде?..
Маня подпесла указательный палец к копчику поса, словно
там был написан ответ па вопрос.
Поэт повернулся к Ахавпи:
— Может, эта черноокая папряпка... вытащпт осла из
грязп? 1
— Пройдите к помощнику министра, вот в эту комнату,—
посоветовала Ахавпи.
Чарепц поднялся:
— Пойду, продвину своп мартиролог...
— Бедняга, попал в рукп грабителей...— пожалела его маши-
нистка.
— Ты о себе пекпсь, оп-то за себя постопт, пе видишь, ка-
кой это тип, уведет лошадь пз-под всадника,— оборвал се госпо-
дин Мапгасар.
— Камепгюе сердце у тебя! Хотела бы я видеть, как бы ты
запел, если б с тебя сняли пальто. Ведь впереди зпма, морозы,—
стала стыдить его Маня.
— Л почему’ с меня должны спять пальто? Разве я после гпе-
стп часов вечера выхожу пз дому? — серьезно спросит господпп
Мапгасар.
Вошел заведующий отделом начальных школ, подвижный
мужчппа в огромных очках, передал Кхавпп бумагу.
Прошу зарегистрировать в книге, а потом передать...
Больше терпеть нельзя...
— Что вы опять написали? — пе выдержала машинистка.
Пожалуйста, ознакомьтесь.— пропзнес тот и ушел.
— Душка, как оп хорошо написал! — воскликнула Маня,
заглядывая через плечо Ахавпи.
♦Допускает лп паше правительство, что у учителей есть же-
лудок, илп, как попечители наших начальных школ, полагает,
Что учителя — это те самые млекопитающие животные, у кото-
рых его пет...»
, *1. Поговорка «Вытащить оста пз грпзп» означает — найти какой-лл-
ЧДЬ выход.
285
— Нехороший сегодпя день у министра,—произнесла Лхавпп.
Пз распахнутых дверей послышался звонкий голос поэта:
— Соловья баснями по кормят!.. Барышни, завтргг опять
зайду к вам,— проходя, крикнул оп п исчез в дверях.
11а какое-то время установилась тишина. Неожиданно, точно
преследуемый беглец, промчался по «общему отделу» не кто
иной, как Грант Саптуряп.
— Что это за папасть, прости меня господп,— промолвил
господпп Мапгасар, и тут же пз открытых дверей кабинета ми-
нистра послышался разъяренный голос посстптеля:
— Обжаловали, предательски допсслп... Плевал я па ваше
«бюро»! Идите заявите им об этом, скажите: Саптуряп плюет
па «бюро». Подлые чинуши! Одни другого вероломнее, безыдей-
нее... Я сказал это публично п повторю снова: ваше министерст-
во — издевательство пад просвещсппсм, бессмыслица, да...
Ахавпп слушала напряженно, по веря своим ушам. Сапту-
ряп же, пе обращая виимаппя па успокаивающие заверения ми-
нистра, продолжал наступать:
— Ни одного шага вы по сделали, чтобы хоть как-то оправ-
дать ваше существование. Пара жалких папсгпрпчсскпх речей,
несколько алогичных наставлений: «держать учеппчсство в сто-
роне от революционного брожения», бессмысленная попытка вос-
становить в школе давно изжившие представления. Вот содер-
жание вашего ппкчемпого министерства. — Саптуряп, видимо
задохнувшись от возмущения, умолк. — Кто вы? — уже за за-
крытой дверью раздался его вновь набравший крепость голос. —
Яростные поклонники мещанских предрассудков! Что вы проти-
вопоставляете новым веяниям учащихся? Видите лп, «министер-
ство просвещения»!..
Саптуряп выскочил пз кабинета министра. Проходя мимо
Лхавпп, оп замедлил шаг:
— Барышня, я должен зайти к вам! — и поспсшпо удалил-
ся, оставив девушку в недоумении.
— Да здравствует Лрмеппя! — крикнул господпп Мапгасар,
п было непонятно, то лп оп поздравлял Лхавпп, что опа удостои-
лась виимаппя этого безумца, то лп ему очень поправплась эта
выходка. — Тьфу, — подосадовал оп п, спутав костяшки, снова
начал подсчет своих мифических чпеел.
Посещение Саптуряпа подействовало даже па самого уравно-
вешенного человека, нс говоря уж о раздражительном министре
просвещения, без конца вызывавшем к себе бухгалтера. Госпо-
дин Мапгасар, придав своему п так сосредоточенному лицу ве-
лпч.н'шпю серьезность, беззвучно прошел в кабинет. 'и 1
Спустя некоторое время оп вернулся и углубился в своп
мысли; ясио, что ому нужно было изыскивать средства па не-
предвиденные расходы...
Министр, невысокий, подвижный человек, взяв под мышку
коричневый портфель, поспешно покинул учреждение.
286
— К премьер-министру... — сообщила «Бюро погоды» маши-
нистка Маня.
Блажеппый час окончания работы был близок, когда в две-
рях со шляпой в руке показался господни Тиран Рушапяп. Ахав-
пи встала, пошла навстречу своему инспектору.
Узнав, что мпппстра пот и вряд лп вернется сегодпя, госпо-
дпп Рушапяп сел возле Лхавпп пемпого псрсдохпуть. Господин
Мапгасар и барышня Маня торопились закончить дела. Осведо-
мившись о самочувствии Ахавпп, инспектор неожиданно сделал
двумя руками жест отчаяния.
— Ты знаешь пашу Арсглуйс? — грустно спроспл Рушапяп.
Арсглуйс была девушка с черными жесткими кудрями и с
очепь красивыми глазами. Чем-то опа напоминала Гаюш — Ta-
llin л-
этому
что п
. срамота
Я чувст-
краспеют,— с горсчыо проговорил
кая же голенастая и такая же смелая, даже дерзкая.
— Один итальянец соизволил явиться к нам в школу. Я го-
ворю — итальянец, по оп вовсе пе птальяпец — армянин, поза-
бывший свою пацпю, господпп Кристиан Сезарппи... Мол, пове-
дите меня в старшие классы, хочу зпать, как в вашей школе
проходят западную литературу. Я сказал ему: «Господпп, это же
по Сорбонна... Это армянская школа, здесь изучают армянскую
литературу». Это задело его честь. Я объяснил, что проходят и
иностранную литературу, от «Илиады» до «Разбойников»
лера... Повел я его па урок Армена Тпрацяпа...
Лхавпп догадалась: Арсглуйс, несомненно, надерзила
эстету-европейцу.
— Пригласил п попал в такое неловкое положение,
сказать невозможно. Видела бы ты, как оп вырядился,
пепотребпая,— узкие, обтягивающие бедра рейтузы...
вую, девушки стесняются, краснеют, с гсрслью
Рушапяп. Лхавпп почувствовала, что п сама краснеет, хорошо,
что инспектор пе смотрел па псе, сидел опу стпв голову. Л что
я мог сделать, ведь пригласил... Ничего, один час кое-как про-
шел... По я заметил, что оп пе очень-то слушает ответы. Мыслп
его где-то витают... На прощание заявил, что папишет статью о
пашей школе во французских и итальянских газетах. Мы по-
благодарили его... — Господпп Рушапяп забыл, что хотел рас-
сказать об Арсглуйс, такое бывает с пнм часто: унесется далеко
и пе может вернуться... — Поди знай,— с возмущением повысил
голос Рушапяп,— как оп познакомился с пашен Арсглуйс...
Ахавпп оторопела. Что случилось с этой своевольной де
вУшкой?
— Встретил ее где-то п стал за Р‘ ТЬ1 свст солнца, ты
какие у тебя великолепные глаза, 0<’Рь ’ и еще что-то
ярче звезд, ты похожа па благородную
в этом роде, п пригласил ее к себе, в отел ••• Ахавпп.
- Неужели она пошла? - схватилась за голову
-ж Пет,—успокоил ее Рушапяп, родственнику, смот-
что оп пригласил ее па частную квар
287
реть какие-то интересные картины. Пошла вместе с двоюродной
сестрой... Это было вчера. Я иду по улице и вижу, что Ареглуйс
вместе с еще одной барышней выходит пз Катанского переулка
на Астафяп. Пе поправилось мне ее лицо. «Откуда, барыш-
ни?»— спрашиваю я. Вижу, опа пе в себе. Сердце мое почувст-
вовало недоброе... Я сказал ей: а пука пошли в школу... II вот
опа рассказала эту историю... Сидят барышни за столом, застав-
ленным различными яствами и всевозможными напитками. За
столом ведут любовные разговоры, позволяются всякого рода
фривольности — поглаживание волос, коленок... II сой господин
европеец, глашатай цивнлпзацпп. рыцарь красоты,— говорпт Ру-
шании с отвращением,— приносит и раскрывает парижский аль-
бом, по приведи господь какого содержания. II вдруг нагрянули
двоюродные братья пашей барышни, предварительно предупрея»-
дениые... Шрахк... шрахк... шрахк... как смажут по лицу нашего
европейца... Девушки убежали...
Лхавпп трясло. Рушании добавил:
— Такая дикость...
— Что вы считаете дикостью, господин Рушаняп, поведение
этого европейца пли Ареглуйс?
— Опп стоят друг друга. Мир сейчас держится па наси-
лии.— сказал Рушаняп.
А Лхавпп понравился поступок Ареглуйс. По ее мнению,
Ареглуйс великолепно отомстила прохиндею, подобных ему сей-
час сколько угодно в этом городе, проходу не дают девушкам,
гнусными словами и подлыми поступками оскорбляют их, де-
лают невыносимой и без того полную невзгод жизнь...
— Вот такая напасть... Ты уже взрослая, сотрудница мини-
стерства, зачем скрывать от тебя? Надо найти выход, надо бо-
роться с хамством, а по то мы вернемся к бушменам и готтен-
тотам...
— Выход? — спросила Ахавпп. — Выход есть, господин Ру-
шании.
Инспектор внимательно смотрел па псе, ожидая, что она ска-
жет.
— Есть только одни выход. Надо сменить общественный
строй,— выговорила Ахавпп, наклонившись к Рушапяну. — Да>
господин инспектор, надо в корне изменить строп...
Господни Рушаняп минуту епдел в нерешительности, потом
ладонью прикрыл рот девушке: мол, сказано более чем доста-
точно, больше пп звука...
Оп встал, надел шляпу и молча пошел к двери. Лхавпп рас-
терянно глядела ему вслед.
Лхавпи задумалась... Сегодня вечером должен явиться Ар-
шавир. Паборщши продолжают бастовать, приведенные пз
тюрьмы рабочие отказались работать. Аршавпр нашел сочувст-
вующих среди учеников, еще ие побывавших в тюрьме, опп ска-
зали: «Неси что хочешь, пабсрсм, отпечатаем п бумагу' доста-
пом». Тозаршпп отыскали в приюте энергичного, убежденного
парня... Лхавпп улыбнулась: па берегах Севана, в ее родном го-
родке, также организована ячейка «Спартака»...
— Бросили ребят в тюрьму, хотели пас задушить... Но все
равно «Спартак» действует, вы ничего пе можете пам сделать! —
воскликнула Ахавпп в ответ на вызов невидимого врага.
Товарищ Степа вернулся пз района, надо jвидеться с ппм,
п повременно сегодня же...
3
Степан Аллавердяп сидит в хорошо обставленной комнате,
в мягком кресле, обитом зеленым бархатом, п просматривает
журнал. Из шумной соседней комнаты входит капптап Шахпа-
ропян. Оп изредка посещает этот дом — составить партию для
преферанса, и сейчас, уважив просьбу хозяина, согласплся «па
нейтральной почве» встретиться со служащим министерства по-
печения Аллавердяпом.
Они уселись па софе рядом, настороженные, п прощхпывалп
ДРУГ друга взглядом.
— Это пе первая наша встреча, могу сказать,— заговорил
Аллавердяп, с чего-то надо было начать беседу,— я вас видел в
Тифлисе, па сцепе.
— И конечно, разочаровались,— добавил Шахпаропяп, сдер-
жанно улыбаясь.
— Нет, почему... — сказал Аллавердяп п, неожиданно оста-
вив взятый вначале тон, заговорил свободно:—Я был заядлым
театралом в студенческие годы. Много раз видел Качалова, Ста-
ниславского, Ермолову. Попадались п пьесы вашего амплуа.
Ну, скажем, «Трпльбп»... Играла труппа братьев Адельгейм.
Роберт и Рафаэл Адельгейм, вы пх, вероятно, знаете...
— Да, да...
— Я пе хочу сравппвать... По ваш Свепгалп позабываем.
А Кип ошеломляющий, ие зря вас так боготворят барышни.
Аллавердяп говорил искрение, с воодушевлением. Напряже-
ние исчезло, беседа стала непринужденной.
— Меня все время занимает одип вопрос. Как вы сочетаете
Две вещи — правдивое искусство, которое невозможно без чувст-
ьитслыюй душп...— Аллавердяп, помолчав минуту, сказал реши-
тельно, делая ударение па каждом слове,— ...и служение, да,
оезропотпое служение самому дикому и грубому произволу? Как
видите, я попросил это свидание пе для того, чтобы говорить
комплименты.
Шахпароняп, несколько озадаченный, раздумывал минуту.
— А вы полагаете, что, воздержавшись от участия в обще-
ственной жизни, можно перестроить жизнь или хоть что-то из-
менить в пей? — устремив задумчивые глаза на собеседника,
спросил он.
10 Рафаэл Атаяп
289
— Пет, коиечпо,— быстро ответил Аллавердяп,— по комен-
дант при дашнаках — вы представляете, что ото такое?!
— Когда вы соизволили прибыть в этот злосчастный го-
род? — поинтересовался Шахпаропяп.
— Недавно. А какое это имеет значение?
— Вам, вероятно, неизвестно, что ваш покорный слуга был
назначен па эту должность весной тысяча девятьсот семнадца-
того года революционным контролем Кавказской армпп, орга-
ном, в котором солдаты имелп равные права с офицерами, в том
числе и солдаты-большевики.
— Пет, я этого пе зпал. II рад. По кому вы служите сегодня?
— А вы сами разве по служите?
— Служу. Мон долг—создавать препоны разбойничьим эле-
ментам, хотя, по правде, пет оснований хвастаться результата-
ми. По какова ваша функция?.. Ко-мсп-дапт! — произнес Алла-
вердяп слово по слогам. — Должность, которая по своему харак-
теру обязывает пестп ответственность, я бы позволил себе ска-
зать, п за неблаговидные поступки.
Шахпаропяп улыбнулся.
— Может, здесь уместна русская пословица: «Пе место кра-
сит человека, а человек место».
— Вы говорите, что человек красит место? Это было бы по-
нятно где-нибудь в швейцарском кантоне, в долппе, окруженной
альпийскими горами, где комепдапт мог бы выступить в роли
апгсла-храпптсля идиллического мира... По здесь, в этом царстве
разбоя, артист-комендант... каков резондстр вашей службы, хотя
бы нравственная предпосылка..,
Шахпаропяп задумался.
— Я хотел бы быть пскрспппм с вамп.
— Мне по душе ваша искренность.
— А пе кажется лп вам, что в трагические мппуты юмор —
спасение для людей?
— Юмор?.. — удпвплся Аллавердяп. — Вы говорите, что юмор
спасителен для трагедии, как пластырь для умирающего. Я вер-
но понял вашу мысль?
— Вы сгущаете краски.
— Да неужели вы правда верптс, что обессиленным голодом
п устрашенным маузером горожанам о чем-то говорят ваши бес-
численные помпезные встречи и приемы с прочувствованными
тостами?.. Наконец, ваш ошеломляющий тапец «Шамиля», до-
ведший до обморока мадам Хаскель...
Шахпаропяп улыбнулся: па банкете, устроенном в честь
прибытия полковника Хасксля, танцуя этот тапец, оп пораппл
себе кинжалом бедро.
— Я вижу, вы хорошо осведомлены.
Аллавердяп кивнул головой п продолжал, пе скрывая до-*
сады:
230
— Или вы думаете, что западные союзники будут более ми-
лосердны к армянскому народу и ваша мифическая, от моря до
моря, Армения обретет в конце концов плоть?
— Вы безжалостны,— заметил комендант.
— Возможно, и так,— согласился его противник. — Все это
я воспринимаю как недостойную комедию, более того — как
омерзительное низкопоклонство перед чужестранцами. Я бы пе
хотел вас оскорбить, по вам «по душе искренность»... Перейдем
к существу дела. Мне кажется, вы догадываетесь, чем продикто-
вано мое желание встретиться с вами.
— Вероятно. Ваши протеже, ученики, последователи...
— Да, юноши с честными сердцами, единственным прегре-
шением которых является их патриотизм... И вы держите пх в
тюрьме...
— Я, и пикто другой, артпет Лршам Шахпаропяп!.. — ко-
мепдапт смеется. Затем оп поднимается и, сверкая сапогами,
начинает шагать по паркету.
— Не будете же вы утверждать, что не могли оказать па ход
событпй никакого влияния.
Шахпаропяп остановился у софы.
— Интересно, как бы вы поступили па моем месте? Своими
листовками они смущают народ, призывают солдат к непови-
новению, вносят анархию...
— Ах, вот как? — пе выдержал Аллавердяп. — Значит, по-
вашему, анархия еще пе совершенна в этой республике? Я по-
лагал, что вы лучше осведомлены.
— В тот день, когда появилось это пагубное воззваппе,—
сказал Шахпаропяп пемпого погодя,— я посетил господина Сра-
ппопа Патрикяиа... Хотя, как вы догадываетесь, я бы мог ого
вызвать к себе. Я глубоко уважаю Патрикяиа. Он заверил, что
ваша партия пе намерена брать па себя ответственность за это
воззвание. Теперь вы, своим посредничеством...
— Беру па себя ответственность? — докончил Аллавердяп. —
Брося свидания с вамп, я был уверсп, что мы по будем касать-
ся юридических категории... Если же вы считаете пужпым
встать на юридическую почву,— мол, преступление совершопо и
кто-то должеп понести наказание,— прекрасно... — Аллавердяп
встал, облокотившись двумя руками о стол. — Я готов сесть па
скамью подсудимых, при открытом судопроизводстве, беря па
себя моральную ответственность за это воззвание, по с одним
условием: что ребята будут немедленно выпущены...
Шахпаропяп внимательно разглядывал собеседника.
Аллавердяп, вскинув русую голову, сел.
~~ Я цепто ваше рыцарство,— заговорпл наконец комеп-
дапт,— по я бы не советовал прибегать к подобным средствам...
с вамп находимся по в Швейцарии, вы сами только что го-
ворили об этом,— многозначительно произнес оп. — Я желал бы
звать, что вы хотите от меня?
10* nfff
— Ребята должны быть немедленно выпущены.
Шахпаропяп пожал плечами:
— Вы говорите языком ультиматум! — по препсдеврсмеи-
по ли?
— Преждевременно? Я нахожу, что пет. Дни «режима» со-
чтены, правительство, которое с головы до ног про пьюсь чуже-
земцам, пз чрева которою родился «маузеризм», само подписа-
ло собе смертный приговор. По перейдем к делу.
— Я не намерен преувеличивать пх вину... П родители при-
бегают к разным уловкам, чтобы вызволить своих детей. Пары-
нюнь уже выпустили. Что касается этих упрямцев ребят, я за-
трудняюсь что-либо сказать. Вы знаете, существуют функцио-
нальные связи, инстанции, прерогативы...
— Несомненно. Премьер, министры...
— Да, да.
— Козин, западни...
— Возможно.
— Чинопочитание.
— Если вам так хочется...
— Наконец, грубая сила, с которой надо считаться: спара-
пет Нждех, полководец Дро, хмбаиет Зарзапд, чпнгизы или лепк-
тпмуры... уездного масштаба.
— Ваши сравнения слишком рискованны. Пе привело бы вас
это в конце концов к вашим горячеголовым ученикам.
— Благодарю вас за заботу. По мпе бы хотелось, чтобы вы
не забывали одно обстоятельство: ничто не стирается в анналах
истории.
— Вы мпе угрожаете? — растерянно спросил Шахпаропяп.
— Пет, я просто напоминаю элементарную истину: ничто
по вечно под лупой...
— Да, вы склонны к философии.— оживился комендант и,
положив ногу па ногу, сказал: — Знаю, пемпого знаком с вашей
диалектикой... А разве на этой несчастной планете пе существу-
ет вечных истин? Меня интересует ваша концепция.
Аллавердяп взглянул на собеседника — в его глазах оп про-
читал неподдельный интерес.
— Вечные истины?.. Пожалуй, в некотором смысле сущест-
вуют... Вог вам... армянский парод... — отыскал оп пример и про-
должал уже страстно:— Гысячн бедствий пронеслись над его
головой, а он существует, существует и сохранил свою древней-
шую цивилизацию. Такой парод должен жить... И для тою чтобы
оп жил, должны уничтожить этот режим, развеять бесследно,
как кошмарное сновиденье... П парод будет жить, поскольку за
его спиной стоят непобедимые силы. Есть па свете красный 11ет-
poiрад... красная Москва. Пусть не забывает об этом господин
Сократ Тюросяп, вы же с ним «сердечные друзья», еслп не оши-
баюсь. — Шахпаропяп слушал сосредоточенно. — Да, существуют
силы, ближе к нам, по эту сторону Кавказских гор! — восклнк-
21)2
пул Ал.1ав<’[»дя<1.— Пзппппте, чтобы мне пе забыть... Есть у пас
сотрудник по фамилии Затпкяп, прапорщик?
— Есть.
— Оп предпочитает Еревану Париж...
— Па ю же, откуда у пего такое... — пожал плечами комен-
дант. — Значит, он пароль со вкусом.
— Да, но могут найтись люди, литейные вкуса, которые
предпочитают Ереван.
Шахпаропяп непонимающе глядел па пего.
— Если бы вы оказались столь любезны и дали бы совет ва-
шему прапорщику с «высоким вкусом»... поискать более подхо-
дящую спутницу для своею счастливого путешествия,— серьезно
попросил Аллавердяп. — Вы догадываетесь, о чем вдет речь.
Оссппнс дни были па исходе, по ничего по менялось возле
развалин крепости Сардара, в старой Ереванской тюрьме, куда
были заключены юноши. Каждый час нм казался годом, а
день — вечностью...
Агасп один в своей каморке. Глиняная миска, деревянная
ложка, бесцветный чайник с отбитым посом, какие-то жалкие
тряпки, расстеленные на полу,— вот и все убранство его жилья.
День па исходе. Агасп, устав шагать, дотягивается до высо-
кого окна, его маня г тонкая полоска света и гулкие голоса
с улицы. Через разбитый треугольничек проглядывается толстая
глинобитная стела, сохранившаяся от крепости Сардара. Закат-
ные лучи окрасили этот треугольничек в малиновый цвет. Сколь-
ко раз смотрел оп па эти испещренные морщинами стены.
11 сейчас снова с тоскою приник к окну — единственному, что
связывало его с внешним миром.
— Персидский сардар держал в этой темнице смутьянов.
Госспйскнп царь... — шепотом произнес Агасп. — «Свободная Ар-
мения»,— усмехнулся он горько.— II что опп хотят?.. — бледные
1убы Агасп дрогнули. — Запрятать идеи в могилу, чтобы пе кон-
чался этот ад...
Черпая тень скользнула пад окном, закрыла треугольное от-
верстие и снова исчезла. Чю это? бумажный катышек скатился
по нодокошшку. Агасп схватил его, развернул. «Пе отчаивайся,
товарищ».
Агаси отпрянул назад, сжав бумажку в кулаке. Ие подсмат-
ривает ли этот мерзкий «глазок»?
Потом снова повернулся к окну, светлый треугольник улы-
бался ему. Он разжал кулак, еще раз прочел три слова: «Не от-
паивайся, товарищ». II, нс веря глазам, взглянул вверх. Па по-
доконнике в густой пыли остался едва заметный след. Да, это
11е сон...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1
Был холодный осепппй вечер, когда Гукас прпсхал в Ере-
ван. Верго обрадовала брата — Нуппк выпустили из коменда-
туры.
...Вместо Нуппк дверь открыла Гаюш... Пока Гукас п Нуппк
говорили, Гаюш перелистывала книгу, прппссеппую Гукасом.
— Интересная! — воскликнула опа.
— Правится тебе? — обрадовался Гукас. — Наша Оля знала
ее наизусть.
Вошла Ахавпп.
Революцпоппый держите шаг.
Неугомонный не дремлет враг,—
встретила ее Гаюш стпхамп.
— Ахавпи, п тебе поправится эта кппга,— сказала опа, про-
тягивая ей «Двенадцать» Александра Блока. — Гукас привез,
только пе мпе и пе тебе, а Нуппк...
291
Гаюш собиралась продолжать чтсшге, по вошла Забел и тут
же обратилась к 1 укасу: J
- Хорошо, что ты прпсхал, а то пе зпаю, что оп хочет от
мспя.
— Кто?
— Этот Амаяк.
— Амаяк? — Девушкп с педоумеппем глядели па Забел. Опп
п прежде уважали этого образованного гимназиста, а когда си-
дели в арестантской, оп совсем покорил пх своим мужеством и
самоотверженностью.
— Па, почитай! Ученический комитет выпустил первый по-
мер,— Забел показала небольшую по формату газету, отпечатан-
ную па грубой, шершавой бумаге.
Она обратила внимание Гукаса па статью, обведенную сипим
карандашом. Гукас вместе с Ахавпп прочел первые строчки. По-
чему Амаяк педоволеп? Должен радоваться...
— Давай я прочту,— попросила Забел.
Гукас передал ей газету. Забел паписала о школьной жизни.
Неожиданной в этой статье была ее пасмешка над учениками,
занимающими четкую позицию в политической борьбе...
Это явление опа называла «болезпыо незрелых людей». Вывод
крайне удивил всех.
— «Внутренняя борьба лишает учащихся возможности сво-
бодного мышления, обрекает их па застой,— с воодушевлением
читала Забел. — Нездоровая партийная атмосфера лишает уча-
щихся научного отношения к жизни... Пусть ученичество будет
беспа рти и пой масс ой...»
Закончив, Забел бросила самодовольный взгляд на слушате-
лей. Гукас смотрел па псе так, будто видел впервые.
— Пристал ко мпе Амаяк: плохо написала, говорпт,— снова
пожаловалась опа.
— Так, стало быть, пам падо распускать «Спартак»? — спро-
спл Гукас.
— Почему же?
— Разве ты пе пишешь, что борьба обрекает учащихся на
застой, что пе нужны группировки?
— Я разве так пишу? — растерялась Забел. Ее узенькие пле-
чики дрогнули.
— А как же? — Гукас взял газету, прочел несколько строк.
— Значит, я нечетко выразила свою мысль. Я не против
«Спартака»!
лЭ пмршалась Ахавпи серди
— Что значит «я пе против»-.. гг>юза
то. —Так говоришь, словпо ты пе член уча1ЦПХСЯ идет за
Забел объяснила, что значительна остались
Саптуряпом,—и разве ие было бы лучше еелп 'бы они
ВИС партийной борьбы, чем были п°д е™ ^хотели печатать: мол,
— Вот что я хотела сказать... Да”' бь1 Пе упоминала
это большевистское воззвание, требова ,
295
русскую революцию. А теперь получается, что я плохо посту-
пила?..
— Надо было прочесть кому-нибудь! Ведь то я дело прихо-
дишь к нам, чтобы выбрать воротник для блузки... — упрекнула
подругу Пунпк.
— Я прочла господину Рушаияпу, он сказал, что написано
хорошо.
Ахавпи засмеялась:
— Господни Рушании прекрасный человек, по придержива-
ется старых взглядов.
— Оп живет рядом с памп,— оправдывалась Забел.
— Послушай, офис американцев тоже рядом с вашим до-
мом,— пошла бы еще к мистеру Хаскелю попросить совета,—
усмехнулась Пупик.
— Si истер Хаскель нс здесь, а в Баку,— вмешалась Гаюш,—
мадам Хаскел ь больше пе приходит играть в теннис...
— Он пе в Баку, уже перекочевал в Тифлис, а оттуда в Кон-
стантинополь,— сообщил Гукас.
— Инчею, зато прибыл помощник генерала Харборда, оп
примет Забел,— все подшучивала над ней Гаюш.
Зеленые глаза Забел сверкнули, как у кошки.
— Ты лучше пойди станцуй с Павликом вальс... и пей вино.
Какое тебе дело до других.
Гукас взглянул па Гаюш.
— Почему ты говоришь об этом? — упрекнула подругу Бу-
инк.— Гаюш и сама жалеет.
— II вовсе нс жалею,— глухо откликнулась Гаюш,— вовсе
пе жалею. — Она подняла затуманившиеся глаза, заговорила не-
знакомым, отчужденным тоном: — Было грустно, меня пригла-
сили танцевать, я и пошла, теперь что — биться головой об
стенку?
— Разве этой весной я не предупреждала тебя, что Павлик
хлюст? — крикнула Забел.
— Хлюст,— усмехнулась Гаюш. — Сама ты хлюст. Откуда
только взяла такое слово...
- — Почему она меня оскорбляет? — Забел призвала Гукаса
на помощь. — Сама черт знает что делала с Павликом и еще сме-
ется над памп.
Гукас растерянно смотрел па них.
Гаюш, выйдя из себя, накинулась па Забел, схватила се
двумя руками и стала трясти за плечи, приперев к степе:
— Молчи! С виду монашка, а внутри — сатана!
Гукас разнял их.
— Спартаковкп, а сцепились как драчливые петухи... П по
стыдно?
Гаюш, пе говоря пп слова, ушла. Тревожный взгляд зеленых
глаз Забел блуждал по комнате.
Пикто не смотрел па нее.
Л что мпс теперь делать? — спросила опа. — Я напишу
другую статью, дам прочесть Арменаку и Агасп и после этого
помещу в газете.
II * стоит. 1 место того ч ооы поправить бровь, выколешь
глаз,—рассердился Гукас. — Как следует подумай и определи,
что ты хочешь.
— Хорошо, подумаю,—согласилась Забел. — Пу, я пошла...
Я хочу тебе сказать, что Гаюш лучше тебя, намного луч-
ше... Тебя снедает зависть, вот п занимаешься всякими пересу-
дами...
Ахавпи, обняв Пунпк ла плечи, отвела ее в сторону Забел
стояла с опущенной головой. Потом па ощупь открыла дверь...
2
Была уже поздняя мочь, когда Гукас, проводив девушек,
явился к Вазгену, в его маленькую комнату возле почты. Арша-
впр поехал в село, Вазген был один.
— Ух ты!.. — вскочив, воскликнул оп спросонья.
Три месяца опп пе виделись. Чего только не произошло за
это время... Гукас сел на тахту н стал расспрашивать Вазгена,
йзпал, что у Гаюш дела идут неважно. Евгения Мипаевпа даже
слышать не хочет о том, чтобы принять Гаюш обратно в прогим-
назию, Забел же восстановили. Чего только пе наговорила Гаюш
инспектрисе... II сейчас пе учится, ничем не занимается.
Агасп родился под счастливой звездой: оп не только вер-
нулся в школу, но даже нашел работу и помогает своей много-
численной семье... Амаяк и Миша тоже восстановлены. Амаяк
первый ученик в классе, сдппствеппып, кто имеет пятерку по ла-
тыни. Ею товарищ Миша умеет играть па семп-восьмп инстру-
ментах, он создал в школе духовой оркестр. II потому его очень
Ценят в гимназии...
А как твои дела? — поинтересовался Гукас.
— Не волнуйся, из-за наборщиков сейчас стреляются,— по-
хвастался Вазген,— я спова в типографии Ханбегяна.
С теплотой отозвался Вазген об Ахавпи. Гукасу это было
приятно. Когда ребята были брошены в тюрьму, Ахавпи. вместе
е новыми товарищами, высоко держала факел, .зажженный «Спар-
таком».
Затем стал рассказывать Гукас, и Вазгеп засыпал его вопро-
сами. Вазген в юности провел четыре года па бакинских про-
мыслах, и этот город очень интересовал его.
I укас так и по пошел домой в эту ночь. Когда забрезжило
Утро, он встал п направился к театру Джаиполадовых.
Здание театра сейчас было занято под больницу. Степап Ал-
лавордяп, разъезжая по селам, схватил сыпняк' и теперь лежач
здесь. И хотя сыппой тиф болезнь очень заразная, Гукас беспре-
пятственно прошел в палату.
£07
— Слава аллаху, наконец дезертир вернулся! — засмеялся
Степан.
Гукас стал оправдываться: ему самому пришлось хлебнуть
тифозного счастьишка...
— Л это мои родион брат,— представил Аллавсрдян соседа
по копке.
Гукас внимательно посмотрел на парня, лицо его было зна-
комым...
— Тико? — спроспл оп с сомнением.
Да, это был первый водопое в Ереване... Потом оп исчез куда-
то, оставив па память о себе сочиненную им же самим мелодию.
— Знаешь, какая это личность? — восхищался Степан юно-
шей, имевшим сейчас весьма плачевный вид. — Если бы ты знал
его историю — настоящий рыцарский роман. Оп явился сюда с
Сасуиского нагорья, потеряв ио дорого родителей. Затем пз
Еревана добрался до России, дошел до Петрограда. Оп участ-
ник двух революций, по шути... Царя оп свергал, буржуазию
также,— разговорился Степан,— потом дрался с белыми гене-
ралам и. — Степан подмигнул съежившемуся па койке юноше:
мол, верно я говорю? — Орджоникидзе лично знает его, Серго
Орджоникидзе, ои был радистом у него в штабе. 13 Пятигорске,
кажется?
— Во Владикавказе,— поправил Тико.
— Да, Владикавказе... Потом оп попал в плсп к белым п
сбежал... знаешь, как?.. — Степан повернулся к юноше. — Из
уборной! Ха-ха-ха!—засмеялся оп. — Убежал в эти края, пе-
ресек Военно-Осетинскую дорогу, был в моем родпом Кутаиси
и через Тифлис добрался до Армеппп... П после всего этого
какой-то несчастный микроб свалил его... По парень этот под
счастливой звездой родился,—сказал Степан, переводя дыха-
ние. — Вот па этой постели, па которой я лежу, за педелю до
моего прихода одни за другим отдали концы семь человек. А оп
ждал меня, и мы подружились. Потому что у пас с ппм один
счет к миру, понимаешь... А для тебя это —готовый спарта-
ковец...
Гукас посмотрел па Тико, тот тихо улыбался.
— Мы сейчас комсомольцы, члены Коммунистического сою-
за молодежи,— уточнил Гукас.
— А я кто? ГКСМ,— пропзпес Тико раздельно.
— Вот и вы соединились,— обрадовался Стспап. — Поду-
майте, на какую работу его определить, оп радист, это пе шутка,
редкая специальность...
— Подумаем,— пообещал Гукас и взглянул па Степана. Его
бледное лицо было взволнованно. Гукас вспомнил, как однажды
он хвастался, что никогда еще по болел, если пе считать ис-
панки, полученной в Метсхскон тюрьме. В самом деле, у пего
было атлетическое телосложение, п сыпняк, видно, протекал у
пего легче, чем у других.
Удовлетворив в какой-то степени любопытство Степана, Гу-
кас поднялся. По в тот же день оп явился сюда вторично. Войдя
в палату, поставил па пол корзину с великолепным виногра-
дом— кишмишом, проделавшим двадцатпкплометровый путь:
эчмиадзпискпс друзья передали его для больпого...
У Гукаса от усталости горели пятки, по оп все же решил
пойти к Агасп: там должны собраться товарищи, и ему надо
было отчитаться о своей поездке.
3
Вазгеп никогда еще пе был так доволен своей работой, как
сейчас... Господин Матовое был человек открытый, с самого
утра все его мысли были сосредоточены па вппс п шашлыке, п,
пе будь этой маленькой типографии, оп, видимо, никогда бы по
вылезал пз сада Сардара, где проводил время с Карапетом Аф-
ршеовым... Сейчас, когда в Ереване днем с огпем пе сыщешь хо-
рошего паборщпка, Вазгеп был настоящей находкой для вла-
дельца типографии. Аккуратный, сноровистый, оп принимал и
вручал заказы, а ппогда п доставал выгодные заказы для сво-
его хозяина... Еще весной, через своих друзсй-мстраппажей, оп
раздобыл пз других типографий несколько видов шрифта, п ти-
пография господина Матевоса благодаря этому прославилась па
весь город. Даже министерства предпочитали государственным
типографиям развалюху Матевоса Хапбегяиа, как оп сам на-
зывал свое неказистое предприятие. II Вазгеп хозяйничал
здесь...
Однажды оп сложил в брезентовую сумку несколько пачек
только что отпечатанных ордеров п пропусков п, тщательно вы-
мыв руки, предупредил товарищей, что направляется в мини-
стерство внутренних дел.
— Явился, душечка,— по-прпятельскп приветствовала его
секретарша, протянув ему пухленькую ручку.
Эта представительная дама была землячкой Вазгена и, хотя
получила хорошее образование в Тифлисе, любила говорить с
ипм па родпом карабахском диалекте.
II для Вазгена по было большего удовольствия, чем пере-
броситься парой фраз па этом диалекте. Оп словно утолял та-
ким образом тоску по пышным лугам и журчащим ручьям ред-
кого нагорья, вспоминавшимся как пленительная сказка ярких
Детских лет.
Вазгеп сел па предложенный ему мягким стул п стал выта-
скивать ордера пз сумки. В это время внимание его привлекла
папка, лежащая па столе, па которой крупными буквами было
выведено: «Спартак».
Вазгеп пересчитывал и складывал па стол блапкп, а сам не
мог отвести глаз от папки... «Дело Союза молодых интернацио-
2S9
нал истов «Спартак». Кто знает, что там находится, как бы про-
честь, мучительно размышлял оп.
Женщина встала, взяла со стола бланки, папку п положила
все это в шкаф.
Потом уселась па место п только собралась расписаться в
книжечке о принятых бланках, как раздалось сердитое брен-
чание электрического звонка. Удостоив приятеля-наборщика лю-
безной улыбкой, она дата ему жестом попять, чтоб подождал се,
пока вернется, и поспешно прошла в кабинет.
Когда опа переступила порог, Вазгеп вскочил, кинулся к
шкафу, открыл его и выхватил оттуда «дело «Спартака». Спря-
тал его в свою брезентовую сумку и, поставив ее па прежнее
место, возле стула на полу, уселся как пп в чем по бывало да
стул.
Вазгеп был здоровым парнем, по сейчас у пего чуть по ра-
зорвалось сердце.
К приходу секретарши оп уже полностью овладел собой —
сидел и спокойно просматривал газету, затем завел с пей при-
ятную беседу, рассказывая о своем паломничестве в храм Дп-
запайт, которое совершил в детстве.
Потом он с удовольствием выпил стакан чаю, предложенный
секретаршей, и с сожалением произнес:
— Наш господпп Матовое в Сардарском саду, типография
осталась без присмотра, надо идти,— п, взяв сумку, направился
к выходу.
— Почаще приходи... — услышал оп па прощание.
Дойдя до ступенек’, Вазгеп оглянулся: никогда еще в своей
жизни оп не подводил люден... Растерянный стоял оп возле ле-
стничной клетки... II тут перед глазами возникла картина: Лга-
сп, которого заперли в одиночную камеру, его крик’... Колеба-
ния оставили Вазгена, и оп вскоре уже смешался с толпой, за-
полнившей Каптар.
Вазгеп передал «дело «Спартака» друзьям п только после
этого направился в типографию. Господина Матевоса в самом
деле не было, и вряд лп он явится сегодпя. Вазгеп прошел на
свое место перед кассой.
— Друшок, пе тужи... — задумчиво ответил оп на вопроси-
тельный взгляд Аршавира: что случилось?
Никто не показался до конца работы в типографии.
Закрыв ее. Вазген поспешил к друзьям. Там сидели двое.
— Мы думаем отвезти твой драгоценный трофей в Кавказ-
скпй комитет... — обратился к Вазгену одни пз них, мужчина
лет сорока, очень хваткий, быстрый, глаза его сверкали из-под
пепспе. — На кого, как ты думаешь, возложить эту обязан-
ность? — обратился ои к Вазгену.
— Я повезу сам,— ответил Вазген.
Подпольщик в пенсне вопросительно взглянул па това-
рища.
300
— Ты сделал свое дело, тебе лучше покпнуть город, уехать
куда-нибудь, в Баку например... — сказал сидящий за с голом
товарищ Марти к.
— Л кто еще есть?..
— Аршавир, головой ручаюсь за пего.—заявил Вазгеп и тут
же начал перечислять сто достоинства. II бесстрашен оп. и ло-
вок, умеет находить общий язык и с крестьянами и с городски-
ми, грамотный парень, окончил пять классов гимназии, непри-
хотлив в быту...
— /Каль, Гукас уехал утром, это дело как раз по пому,— за-
думчиво сказал товарищ Мартик.
— II Лршавпр пз того же теста! — настаивал Вазген, и па
этом вопрос был исчерпан.
...Вазгеп в синей сатиновой блузе, надвинув шапку па лоб,
быстро шагает по окутанным туманом улицам Еревана. Отпра-
вив своего ученика «по делу», оп взял у знакомого телеграфи-
ста «что ему было нужно» и отправился к своему хозяину. Гос-
подин Матовое укладывался спать, когда метраппаж явился к
нему... Прочитав телеграмму, что в далеком карабахском селе
тяжело заболела сестра Вазгена, оп повздыхал малость, выта-
щил из кошелька два золотых и вручил ему:
— Это тебе па дорогу...
Через полтора часа Вазгеп был па железнодорожной стан-
ции, с пропуском министерства внутренних дел в руке. /Каль,
что, доехав до станции Евлах, он пе сойдет с поезда. Карабах-
ское пагорье останется по правую сторону, а Вазген будет про-
должать путь до Баку, в город черного золота...
4
Как стремительный соколиный полет ДПТ.Н. J пе
давно уже дома, по, занятый пе0ТЛ(’'К,’Ь,ц1‘П1К а когда лежал
смог до сих пор спокойно пооеседовать с у > rv4VT вме-
Сольтой . Баку, ему казалось, что, как °"" L
сто, оп пп единого шага не сделаетг без> нее- Пр. „ыН
ни шел в эти днп Гукас, оп чувствовал < - ее сердца,
взгляд Нуппк, слышал ос заразительным см был _ па
ощущал в своей ладони тепло ее рхкп. д ТЬЯпских из-
дорогах лп, утопающих в грязи, пли в тес > ' радовалась
Пушках,-повсюду вставала перед ним Н>ник. пе ус_
и веселилась, печалилась и горевала вместеспова‘пад0 было
нел рассказать ей о самом главном. . ‘ шдп ему важное
расстаться... Товарищи из Лрмепкома 5
Дело.
1 Так назывался полпольпып Центральный Комитет большевистской
Вартин Армении в 1919—1920 годах.
301
Гукас уехал. Нуппк дома, во дворе, перед очагом.
Гукас только что уехал, а Нуппк уже кажется, что с ним
что-то случилось,— может, влез в драку, может, заболел...
Пунпк знает: она незаменима для Гукаса, как п он для псе.
Знает это Нуппк, по каждый раз, ложась в постель, опа преда-
ется мечтам, хочет представить, как это будет, когда они нако-
нец будут вместе,— и пе может. Иногда ой вдруг кажется, что
ома не любит Гукаса... и тогда она вздрагивает, пугается...
Нуппк в тревожном ожидании... Никогда еще пе было у мео
такого чувства. Даже сейчас, перед законченным очагом в хо-
лодной кухне, Пупик вновь переживает прощание с Гукасом у
пего в комнате, и мягкий туман опускается на ее душу, п какая-
то тревога подкрадывается к сердцу... В ту минуту взгляд Ну-
ппк упал на фотографию, висевшую над тахтой. Гукас по скрыл
от Пупик, вернувшись пз Ваку, сам показал ей эту карточку.
Пунпк сразу почувствовала, что эта девушка особенная. Ни у
кого Нуппк пе видела таких умных, проницательных глаз, та-
ких милых пухлых губ, таких роскошных волос, волпамн па-
дающих па плечи. П с какой теплотой Гукас произносил ее имя:
«Наша Оля» — и рассказывал о ней: «Наша Оля должна была
уехать, прорвать деникинский фропт...»
Нуппк чувствует, какая в этой девушке сила, какая страсть,
размах. А она слаба перед пей. Что опа?.. Что опа сделала в
жизни? Нупик преклоняется перед Олей и любит ее... Да, лю-
бит! Как можно но любить девушку, к которой душою привязан
Гукас... Гукас п сам парень мужественный, волевой, опп очень
подходят друг другу... Конечно, п Нуппк хочется быть такой
же сильной, мужественной, как они... По разве плохо быть та-
кой, какая опа есть? Чем плохо? Гукас и ее любит, пп секунды
опа в этом не сомневалась. Да, по почему в ее сердце проникает
какая-то тревога, тело охватывает дроли.? Что это? Неужели то
самое, что люди называют ревностью? Пупик но знает. Чего хо-
чет от нее эта незваная печаль? Чем виновата Оля? Опа ничего
и пе знает о Нуппк. Пупик сама придумывает все это. Оля тут
пп при чем. Да, ни одна фотография так по запечатлелась в со
памяти. Заколотилось сердце Пунпк. «Я люблю, очень люблю
Гукаса». Пет се, Пунпк, без Гукаса... Пет, и все... Совсем иной
была бы опа без Гукаса... бескрылой. Пунпк так счастлива, что
опа близкий друг 1 укаса, любимая его девушка... А Гукас—
настоящий, оп верный, твердый, как обожженный кирпич, пет,
как базальтовая скала, его ипкто но может сломить, затопить,
ои крепко С1ОНТ на земле, как п Оля... Опять Оля... При чем тут
Оля? Что ей делать».. Еще месяц назад Нуппк ничего но знала
об Оле, а сейчас знает: Оля неразлучна с Гукасом. Где сейчас
1 укас, где Оля? Они она в пути, отвечает сама себе Нупик. А опа
дома, перед очагом... Далекие, снежные тропы, полные опасно-
стей, лежат перед ними п объединяют их...
39'2
Пупик наклонилась над очагом поворошить сырые поленья.
Едкий дым защипал глаза.
Подошла мать и прервал.) думы Нуппк:
— Зачем ты разожгла очаг?
Пупик по ответила.
— 1ы что, опять хочешь навлечь беду па наши головы? —
глядя н.1 котел, развела руками тпкии Сатенпк. — С таким тру-
дом вызволила тогда, неужели это тебе ио послужило уроком?
Опа была уверена, что беседа с Шахпаропяпом и заступниче-
ство того прапорщика помогли освободить Нупик и ео по-
друг.
Пупик вытащила пз пгшш мешочек с крахмалом.
— Дочь моя, брось упрямиться! Вы заварили это дело в го-
роде — и чего добились, какая для вас польза? Лишилась п
службы и сейчас мучаешься... Разве это должно было выпасть
па долю дочери Гарссвапа?..
— Мама, не надо...— протирая глаза, застопала Нуппк.
Тикни Сатенпк повысила голос:
— Себя не жалеешь, пожалела бы меня...
— Мама, что же, по-твоему, я из другою теста сделала плп
моя кровь краснее, чем у других?
Пупик уже нс слушала жалобы матери, продолжала запи-
наться своим делом. По, видя, что та ппкак по может успокоить-
ся, сказала:
— Мама, если ты по хочешь, чтобы я варила клеи у пас до-
ма, я пойду в другое место...
Помолчали какое-то время. В очаге трещали дрова, и па се-
рой стене запрыгали красные отсветы...
— Пупик! —позвали с веранды.
— Посмотри, кто там,— прервала молчание мать. — Пойди,
я послежу. Поднимись наверх, озябнешь, па тебе же ничего лет...
Пупик обрадовалась, что мать смягчилась.
Оказывается, явился работник министерства внутренних дел,
посланный господином Тюросяпом.
— Что у пего за дело ко мне? — встревожилась Пунпк, по,
тут же овладев собой, пошла надевать пальто.
5
С кислым лицом встретил Сократ Тюросяп свою бывшую слу-
жащую.
Варышпя Пунэ, будьте любезны, помогите пам... Нужен
одни документ, вам, должно быть, известно, где оп.
— Какой документ?
~~ Полученное пз британской мпсспп... предписание, пу, пре-
достережение...
Нуппк пожала плечамп:
Я не знаю, пе помню...
— Ага... пс помните...—Тюросяп повысил голос: — А куда
вы дели пропуска, пограничные пропуска? Это тоже не помните?
Сто штук, целую пачку?..
Сердце Нуппк забилось. Эти пропуска понадобились Гукасу...
Опа стояла настороженная.
— Пропуска были на месте, господни Тюросяп,— ответила
Пунпк. — Все бумаги были разложены по...
В проеме двери Нуппк увидела Хпкара Хаммалбашяиа с
какой-то полной женщиной...
— Безобразие! — крякнул он с порога н, кряхтя, зашагал по
блестящему паркету приемной.
— Господин Тюросяп,— обратилась жепщппа к помощнику
министра. — Это «дело» еше месяц назад было па месте...
Пупик напрягла слух. Интересно, какое «дело»...
Господин Хпкар с досадой покачал плоской головой.
— Не понимаю!.. — возмутился Тюросяп. — Это же пе игол-
ка, пе могло исчезнуть.
— Что же случилось? — заговорила жепщппа... — В чьих
руках оно пе было... Кто только его ие брал по вашему распоря-
жению... Уполномоченный премьер-министра, его личная секре-
тарша, представитель господина Хаскеля, служащие британской
миссии, господни Амазасп, военный министр Дро, прокурор Вар-
дкес Агаропяп... Кто-нибудь пз них, вероятно, позабыл вернуть.
— Позабыли? Помилуй господь,— Хпкар Хаммалбашян впе-
рпл богобоязненный взгляд в лепной потолок.
— Как так? — упрекнул Тюросяи секретаршу. — А вы по-
чему пе проследили?
«Сейчас обязательно скажет: за что вы получаете министер-
ский паек?» — подумала Нуппк. Но Тюросяи не сказал этого, а
распорядился строго:
— Я ничего пе зпаю. Это «дело» отдапо вам па храпение,
будьте столь любезны, разыщите его,— твердил Тюросяп. — Ба-
рышпя Нунэ вам поможет... II смотрите, пе затеряйте еще чею-
II и будь...
Нуиик вышла с полной женщиной.
— Настоящее столпотворение! Собака не узнает хозяина!—•
трагически произнес господин Хпкар, садясь. — В министерство
даже отсутствует штатное расписание. И это называется госу-
дарственность? От имени Бюро партии я обследовал министер-
ство попечения,—сообщил оп,—жалкая картина. Поголовное
взяточничество... II кто это оопаружпл? Большевики, господин
Аллавердяп и какой-то русский, Панфилов... И взяли на воору-
жение. Прискорбно! Хотя п в вашем департаменте далеко до
совершенства. Есть возмутительные факты, равносильные пре-
ступлению.— 1 осподии Хпкар надел очки на мясистый нос, при-
двинул к себе небольшой листочек, исписанный мелким, четким
почерком. — Тайная переписка пн для кого пе является секре-
том, зашифрованные телеграммы распечатываются тут же, в
301
вестибюле департамента, «ключ» тоже здесь... Даже книга сек-
ретных ассигнований валяется в незакрытом помещении. Чего
только пет в этой книге, господи! Пятьдесят тысяч рублей за-
плачено Лхмету-ага, сто тысяч руолеп— Кпракосу Мартиросяну
за меры прошв большевиков. 13 этой же книге записаны поступ-
ления в столько-то тысяч руолеп от продажи патронов, и столь-
ко-то тысяч отпущено Каро Сасунп. Непредвиденных расходов
около двенадцати миллионов. Представляете?! По этой же ста-
тье проходят все осведомители.
Господин Хпкар, отодвинув лпсток, воскликнул в сердцах:
— Хаос!.. Я уже перестал записывать, пе было сил... Доклад-
ная моя готова, по... — его желтоватые глаза загадочно забле-
стели, все ж таки мы с вамп были коллегами, вместе трудились
па нпве просвещения, хотя пам и приходилось заниматься кое-
какнмп низкопробными делами.
— Верно... — отозвался Тюросяп.
— Почему я махнул рукой па все это? Если хочешь знать
правду, то... — Оп замешкался. — Если хочешь знать правду:
«Кривая борозда от большого быка». У русских тоже есть подоб-
ная пословпца, возможно, ты слыхал ее: «В одну телегу впрячь
не нужно копя и трепетную лошадь».
В глазах Тюросяпа засверкал насмешливый огонек.
— Это вовсе пе пословпца, а стихотворение, и совсем пе «ло-
шадь»... «В одну телегу впрячь пе можно копя и трепетную
лань!»
Лань? — в недоумении переспросил господин Хнкар. —
А что это?
— Лань — это газель,— полепил Тюросяп.
Смущенный господин Хаммалбашян стал оправдываться:
Господин Барсам так говорил... оп ведь из Росспп.
— Господни Барсам? Пзбавп пас бог от таких знатоков рус-
ского языка, как господни Барсам,— вспомнив коллегу по шко-
ле, проговорил Тюросян. Затем, взглянув на часы, спроспл серь-
езно: — Л что вы имели в виду, сказав: «Кривая борозда от
большого быка»?
~~ Да, да... — Господин Хпкар пояснил: — Да, как покончить
с перазберпхой, когда в одном и том же министерстве два столпа
че только по созвучны по характеру, во, напротив, протпвопо-
О/Кны п даже враждебны друг другу,— это лошадь и корова,
зяпряжеппые в одну телегу. II вы хотите, чтобы эта упряжка
Д'шгалась без срывов, без тряски... — Воодушевившись своим
собственным красноречием, Хаммалбашян продолжал: — Такое
че допускает жизнь! Это ненатурально,— произнес оп па фран-
цузский манер, видимо желая компенсировать оплошпость...
1 наконец пояснил: — Министр — деятель вулканического скла-
Да’_ а его помощник — педагог и, буд>чи таковым, сторонник спо-
койных, мягких действий... нептуновского склада...
305
Господин Хпкар намекал Тюросяну, что человеком «непту-
новского склада» является именно оп. Задумчивые глаза Тюро-
сяна вопрошали: «Братец, что тебе надо?» 11 вдруг, оживившись,
он выпрямился в кресле.
— Все это но так уж существенно. Ваши представления не-
сколько превратны... Паш «вулканический» министр,— ои улыб-
нулся,— в последнее время совершенно не вмешивается вдела
департамента. Ему будет поручено другое министерство. Мио
же велено разработать законопроект реорганизации департамен-
та, да, да, департамента внутренних дел. В связи с этим я и по-
просил создать вашу подкомиссию в качество вспомогательного
органа.
— Да,— согласился господпп Хпкар.
— Еслп вам интересно,— Тюросяп перешел па официальный
топ,— могу вам сообщить кое-какие свои соображения.
— Будьте добры...
— Во-первых, нет самого главного, пот созпапня того, что
министерство внутренних дел является столпом государстве и пой
власти и па пего должны опираться все прочие министерства.
— Сейчас отмечу,— прервал его господпп Хпкар, вынимая
блокнот.
— Во-вторых, пет свода законов, законов как таковых.
В силе еще старый царский кодекс с дополнениями п примеча-
ниями по Кавказу п Армении,— это мешанина противоречивых,
взаимоисключающих формулировок, чистая несуразица. Народ
лишен всех прав и по может выбраться из этой пучины.
Господин Хпкар, одобрительно кивая, быстро записывал.
— Третье. Могу засвидетельствовать, мы сами способство-
вали беззаконию, вооружив толпу праздношатающихся людей,
люден без определенных занятий, которые сейчас диктуют свою
разбойничью волю...
Господпп Хпкар перестал записывать. У пего отвисла че-
люсть, и непонятно было, слушает оп или дремлет.
— Что важпо,— подчеркнул Тюросяп,— честному заработку
предпочитают разбой. Вооруженные банды занялись набега-
ми и грабежом, это уже пе считается преступлением.
I ослоднп Хпкар вытаращил глаза: и об этих порядках, уста-
новленных правящей партией, спокойно говорит вс кто нпой,
как человек, который является также председателем «парламент-
ской фракции» этой партии.
— Что делать? Никто но может сказать...'—признался Тю-
росяп. — Осенью на бульваре произошла вооруженная стычка
между пгдирцамл и ереванцами. В результате — десятки жертв,
все попытки обуздать разбушевавшихся оказались папраспымп—
Добраться из Еревана в Эчмиадзин стало пе просто... Вчера, в
мять часов вечера, па Астафяпо папалп па мою служанку. Вот
какова картина... Подумайте и вы в вашей подкомиссии, поищи-
те выход — может, найдете какое-нибудь мудрое решение...
306
— Да, об этом надо подумать,— согласился Хаммалбашяп.
Bom ia секретарша.
— Господни Тюросяп, все обыскали, «дела» пет.
— Сами будете отвечать перед премьером. Хорошо, что оп
вас рекомендовал...
— Ладно, пойду доложу,— с плохо скрытой угрозой прошеп-
тала женщина. — А барышня Нуиэ никакого отношения к этому
пе имеет... После ее ухода «дело» находилось в канцелярии,
где оно, кто знает?..
— «Кто знает, кто знает»... Черти, что лп, поселилпст. в этом
департаменте?.. — вышел пз себя Тюросяп. — Отпустите Пунэ,—
произнес оп с досадой п поднялся.
Уже смеркалось, когда Нуппк вернулась домой. Опа была
довольна собой. Впдел бы Гукас, как опа держалась... А куда,
в самом деле, исчезло это «дело»? 11ет ли спартаковцев и в ми-
нистерство господина Тюросяпа?.. Надо немедленно известить
Лгасп.
Опа успокоила мать: нужна была одпа бумажка, опп ее пе
могли разыскать — и пемпого погодя вышла пз дому с корзиной
в руке. Сверху, в жестяной миске, лежал мелкий, весь в комьях
земли, картофель.
— Послушан, дочка,— снова запричитала вслед ей мать,—
в прежние времена в этот святой день твой отец устраивал елку
для лас... сколько детей мы приглашали! Л сейчас чем ты зани-
маешься! Господп, что за паиасть! — ударила себя по бедрам
мать.
Нуппк, стуча каблуками по ветхим деревянным ступенькам,
вышла на улицу.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
1
Гукас в санях, запряженных двумя кругом, кроме
лой равнине. Густо падает снег, ничег с ком_
сплошной густой нелепы. Гукас задумал.. азами все еще
сомольцамн нз приюта уездного городка, 4 й Странное
парень и девушка, спдш.шо за “едуш«"*. глаза с
имя у этого парня —Папик, что оз у зОвут Арцвпк, это
искри икон, огромная копна волос. А деву |1ПСЬ цодбород-
чмя вполне ей соответствует — «°РЛСИ™\»”’ впилась своими ост-
ком в сложенные па парте руки, она
рыми глазенками в Гукаса... - г
— Хорошие ребята! — произнес вслух Уи
307
...Въехали в соло, накрытое снежным одеялом. Возница на-
клонился к Гукасу:
— Куда теперь везти тебя?
— К учительнице Астхпк.
— В такой поздний час?
Гукас с удивлением посмотрел па возницу. Ведь только на-
чало смеркаться. Возница резко натянул вол <ки, лошади встал!!.
Гукас енрьнпул и увяз по колено в сд гробе. Возница рукояткой
плети уже стучал в маленькое оконце.
— Открои, человек к тебе.
В дверях показалась голова, повязанная черным платком.
Гукас прошел в комнату. Земляной пол, оштукатуренные
стоны. Законченный потолок такой низкий, что казалось, нахо-
дишься в конуре нлп птичнике. В шине сложены стоиками кни-
ги и тетради. Мебель соответствующая: грубо сколоченный стол,
такая же табуретка, узенькая тахта у степы. На эту тахту в
уселся Гукас рядом с молодой у чительницей пз села Каранлух,
расположенного на берегу озера.
— Вак ты, Астхпк?— спросил Гукас, потирая замерзшие
руки. Он был доволен, что находится здесь, в этом глубинном
папрском селе, у своей подруги. На Астхпк платье пз грубой
серой материи, шерстяные некрашеные чулки и стоптанные баш-
маки.
— Хорошо то хорошо,— воскликнула Астхпк, голос ее огру-
—Да условий нет тут! Я послала жалобу Ахавпи,— засмея-
лась Астхпк,— пагшеала: кто ты там, министр пли помощник,
пришли хоть киш и, тетради, жалованье хоть присылай, а то мы
тут зачахли...
— Казна как раз находится в руках Ахавпи. Обязательно
пришлет, — поручился Гукас, и теперь они оба громко рассмея-
лись.
Раздались тяжелые шаги. Показались двое мужчин. Первый
стряхивал снег с кожуха, на густых бровях и усах поблескивали
ледышки.
С доором приехал, Гукас-джап? — радостно приветство-
вал он гостя. Все глаза проглядели, ожидая вас. Слава богу,
доорался благополучно... Вчера был солнечный день, я подумал:
ион iy-ка навещу сироту, посмотрю, как она там... — кивнул он
па Астхпк. По налетела туча, все небо заволоклось, повалил
снег...
15кас хорошо зпал этого человека. Любопытный оп, Овапес
С«»ру хапян. Будучи сельским учителем, оп долго скитался и псе
же умудрился с,дать экстерном экзамены в Тифлисской учитель-
ской семинарии и получил высшее образование. Сейчас оп был
инспектором у себя в уезде.
Саруханяп представил товарища:
.)то наш солдат А1ехак. Опять попал в беду, кое-как вы*
крутился.
308
Солдат Мехак очень походил ла русского, у нею было вес-
нушчатое лицо п усы пшеничною цвета. Шинель, накинутая па
плечи, вся в заплатах...
— Пу, скажи, какие ты вести привез? — устраиваясь возле
Гукаса, спросил Саруханяп.
__ Вести? — улыбнулся Гукас. — Ну, крещение будешь спра-
влять в Ереване...
— Какое там крещение, нас тут совсем занесло бураном...
Астхпк принесла кизяку н засыпала в жестяную печурку.
Едкий дым поднимался к потолку, а затем медленно опускался
вниз ядовитой копотью.
— Ну, рассказывав, рассказывай,— требовал Саруханяп.—
Пока ты был в Паку, мы и тебя в Армен ком избрали.
Гукас стал рассказывать. В этой тихой лачужке, затерявшей-
ся в снегах, они чувствовали себя участниками великих событий,
происходящих па земле.
Дым рассеялся, жестяная печурка накалилась. Гукас рас-
сказал кое-что и о делах «Спартака». Солдат Мехак, молча си-
девший, по снимая помятого картуза и шипели, хотя стало до-
вольно тепло, спросил:
— Ты говоришь, что этот «Спартак» в Ереване молодой
союз?
— Да. молодежный,— подтвердил Гукас.
— Пу, коли так, этот союз мы основали раньше вас...
— Вы?.. То есть кто?
— Мы — ил Гомадзора, Е.тсповкп...
— Когда вы основали?
— Когда?.. Когда вернулись, тогда и основали...
— То есть?
— Когда мы вернулись с германского фронта — в декао-
ре исполнилось два года. В России мы были в Красной гвар-
дии, вернулись в село, собрали молодых и стали Молодой
гвардией.
— Сколько вас?
Двадцать семь, пе считая меня; хочешь, всех перечи-
слю.
— Тогда составьте список, отнесите в уезд и действуйте вме-
сте с товарищами пз Повою Баязета,— посоветовал Гукас.
— А кто остался, чтобы действовать...
— Куда же опп делись?
Куда делись... Ованес, скажи ему, пусть оп узнает, куда
011,1 делись... — обратился солдат Мехак к Сарухаияпу и повер-
пУлся к Гукасу: — Многих забрали в солдаты, чтоб убрать из
села. Двое умерли. Осталось пас человек семь, п мы света божь-
С|° не видим. Вот получается, что страна паша армянская,
правительство паше — армянское, а мы пз чистилища вышли и
ионалц в ад. Правды все равно нет, она у того, кто не работает,
309
а ест. Трудимся, трудимся, в пото лица зарабатываем хлеб, от-
даем его собакам, а сами опять па голой земле...
Разволповавшпсь, Мехак стал рыться во внутреннем кармане
шипели, по пе нашел того, что пскал.
— Послушай,— обратился Сарухапяп к Лстхпк,— почему
твой жених по явился?
— По зпаю,— смущенно ответпла девушка.
Из каморки притащили расшатанный столик па коротких
поясках и приставили к столу. Вскоре появился ячменный ла-
ваш, сыр, несколько яиц и кусок мяса. Солдат Мехак вытащил
пз мешочка песколысо круглых деревенских лепешек. Саруха-
пяп поставил большую бутыль внпа, навалил целую кучу су-
шеных абрикосов. ,
— Это пз вашего города,— обратился оп к Гукасу.
Астхик поставила па крап стола зеленый горшок:
— Ованес принес.
Вытащив пз горшка большой маринованный огурец, Саруха-
пяп похвастался:
— Л пу-ка взгляпп, Гукас, это посолила мать Агасп. Я со-
брался в дорогу, опа принесла. «Эй, Ованес, возьмп, едешь да-
леко, я пе была там, по люди говорят: пп зелени там пет, пп
фруктов...»
Гукас заразительно рассмеялся. Сарухапяп прекрасно пере-
дал интонацию матерп Агасп.
— Пу, пе будем отвлекаться,— взяв па себя обязанность
гостеприимного хозяппа, Сарухапяп пригласил всех к столу.—
Армянин говорпт: «Хлеб па столе, сердце нараспашку». Л пу-ка
погляжу... чем мы хуже какого-нибудь министра!
Посреди стола стояло блюдо с рассыпчатым картофелем, два
стакана, две деревянные ложки, одна вилка п широкий кухон-
ный пояс Перед Гукасом, как перед дорогим гостем, поставили
фаянсовую тарелку с отбитыми краями.
— Пу, будем здоровы! — воскликнул Сарухапяп, счищая ше-
луху с картофеля. Остальные последовали его примеру.
— Интересно, по наступил еще Новый год? — спросила Аст-
хпк.
Часы былп только у Гукаса — часы с римским циферблатом,
подаренные Агасп.
Замерзли, прплояшв пх к уху, сообщил Гукас.
Наступил Новый год! — воскликнул Сарухапяп, поставив
стаканы перед Гук-асом и Лстхпк.
Гукас отодвинул стакан, Сарухапяп запротестовал:
Здесь старший я, и ступа в моей руке, п пестик... Ахчи \
где тот ваш глппяпый кувшинчик? •— повернулся он к хо-
зяйке.
1 Ахчи -простонародное обращение к девушке.
310
Глппяпып кувшппчик появился па столе. Сарухапяп напол-
нил его вином, передал Мехаку, выложил огурцы пз горшка в
миску и спросил:
— Никто больше пе обпжастся? — поднялся, держа горшок в
руках, и сказал задумчиво: — Соображать падо! Вступаем в Но-
вый год... Царь свергнут. Произошла революция. Народ почуял
запах свободы. Э... а после... — Сарухапяп помолчал какое-то вре-
мя, вспоминая. — Был у пас в Карсе одип учитель — откуда оп
родом, пе помню,— у пего было излюбленное выражеппе: «Вме-
сто соловья спела ворона»... Так оно и получилось у пас. — За-
молчал Сарухапяп, глаза стали строгими, глубже морщины па
широком лбу. II вдруг заявил решительно: — Надо опрокппуть
этот строй, горе тому, кто называет этот кошмар «строем». Ко-
лесо судьбы крутится сейчас для пас! Ручей врсмспп льет воду
па пашу мельницу... Пу, товарищи,— заговорил оп торжествен-
но,—поздравляю вас с Новым годом, с нашим Новым годом! — п,
наклонившись, поцеловал Гукаса в лоб.
— Я тоже хочу поцеловать моего дорогого брата?—крикну-
ла Лстхпк и обняла Гукаса. Опа раскраснелась, заговорила,
осмелев: — Любому ученику скажи: иди бросься в Севанское
морс ради мспя — пойдет, бросится! И родители готовы пожерт-
вовать собой ради учителей... Хорошо, хорошо! Пусть хоть весь
мир сгорит, дети никогда пе забудут пас. Стали мы ходить по
домам — сидит голая ребятпя. Досталп одежонку, оделп пх и
привели в школу. Овапес тоже помог, досталп книги, тетради,
роздали. II из ничего, па голом месте, создали школу.
— Ребята всо из этого села? — поинтересовался Гукас.
— Нет, что ты! Пз Золакара, Лдямапа, Авдалагалу,—Лст-
хпк стала перечислять глухие деревушки, раскиданные па севе-
ро-восточном берегу Севана. Гукас там пп разу ие был, даже по
слышал названия...
— Детп ходят за пятнадцать верст, даже в пургу. Вот пз
Чёла, через пего ты ехал. Л па погах хоть бы трехи были! Кто
раздобыл кусок войлока и смастерил из пего что-то вроде лаптей,
ДРУroit просто обмотал тряпками. Сама я, крестьянская девушка,
пе поверила бы, если б кто другой рассказал... Л знал бы ты, ка-
кие они смышленые. Только очепь жалкие, очень, Гукас-джап...
Кто только пе бьет пх по голове! Как увидят папаху, думают, для
того она п есть, чтоб по пей ударить покрепче...
I олоспстый петушок где-то поблизости пропел свое кукареку.
Укас спорил с Сарухапяпом:
Если буду спать в этом кожухе, просплю. А мпе нельзя,
Падо до рассвета двипуться в путь.
— Послушай, парень, доехал до нас цсл-псвредпм, а теперь
в Пасть волку хочешь попасть? Рассветет — а там мое дело...
I укас уступил.
311
2
Забрезжил первый день 1920 года.
Утром, когда Гукас вышел из убогого домика сельской учи-
тельницы, буря уже утихла. Свежевыпавший спег покрыл бе-
лым пуховым одеялом иизеиькпе кровли и груды кизяка. Белая
равнина, раскинувшаяся до Севанскою озера, ослепительно свер-
кала. С солнечных берегов озера дул теплый ветер.
— Вот сейчас как раз самое время пуститься в путь,— обра-
довался Гукас.
Вскоре оп уже шагал по снежному полю. Путь долог, а зим-
ний депь короток.
Вот слова показалось окутанное синей мглой озеро. Гукас
остановился па минуту, глубоко вдохнул прозрачный воздух,
идущий с гор, и снова зашагал.
Глаза его уже привыкли к ослепительной смежной белизне.
Неожиданно звон колокольчиков привлек его внимание. Савв
догнали его.
— Садись! — крикнул возница Зепо, который вечером при-
вез его из Нового Баязета. — Ованес велел отвезти тебя до Ди-
лижаиа, его слово для меня закон...
Уже был полдень, когда они свернули в лесистую доливу
Агстева.
— А пу-ка слезай, согреемся,— скомандовал возница, когда
они доехали до горного молоканского села. Гукас вслед за ним
вошел в корчму па обочине дороги, по в пос ему ударил запах
водки, и он тут же вышел обратно.
11 вит они снова мчатся по петляющей дороге. Зепо высвобо-
дил подол бурки.
— Да будь ты собака пли волк, натяни па себя, если пе хо-
чешь, чтобы одеревенели ноги! — крикнул оп пассажиру.
Такого приглашения Гукас в жизни своей ие слышал. Водка,
паверпос, сделала свое дело. Гукас пе дотронулся до бурки, Зепо
сам накинул ее ему на колени и, стегнув лошадей, наклонился
к нему:
— Дал я жару твоей Астхпк!
Гукас, отпрянув, посмотрел па возппцу. Глаза его зло блесте-
ли — с таким шутки плохи...
«Это и есть жених Астхпк,—догадался Гукас. —Что же на-
творил этот дикарь?.. По если ему так не понравилось, что я
переночевал у Астхпк, почему оп взялся довезти меня? Может,
что другое у пего па уме?.. — И вспомнил: — «Слово Ованеса для
меня закон». Ради пего везет...»
— Ав Дилпжапе в дом какой учительницы повезти тебя?
спроспл Зепо. Сверкающие под оледенелыми усами зубы прида-
вали лицу звериный оскал.
— Останови!—закричал Гукас.
312
Теперь настала очередь возницы удивляться. Что особенного
оп сказал?
— Останови! Слышишь? — потребовал Гукас. Он хотел уже
спрыгнуть, но резкий толчок вышвырнул его пз саней. Гукас
покатился но склону и упал в сугроб.
Сапп съехали с дороги и, ударившись о толстое дерево, пе-
ревернулись. Лежавшие там ящики тоже угодили в сугроб.
Гукас поднялся. Правое колено болело, ногу нельзя было
выпрямить. Возница нещадно ругался, распрягал коней.
«Пу и жениха выбрала себе Астхпк!—думал Гукас, сидя
па снежном бугорке и растирая колено. — Только бы ие от-
стать»,— забеспокоился оп. Пз Дплпжапа ему надо было отпра-
виться в П'аракплису и Алекса в дрополь и самое позднее через
педелю вернуться в Ереван. Лошадей возница распряг, у одной
бок был исцарапан, передние ноги в крови.
— Встань в помоги вытащить ату колымагу... — потребовал
Зепо. — Или ты ничего пе умеешь?
Гукас поднялся. Вдвоем опи взялись за сани, пытаясь пх
перевернуть. Неожиданно раздался треск. Новый поток руга-
тельств сорвался с языка возницы.
Гукас посоветовал ему съездить па лошади в Дплижап, при-
везти мастера. п
— Что же мпе, товар оставить в поло, да: — заорал Депо.
Колп такие, как ты, будут пас поучать, житья пе станет... о
карауль здесь, я скоро вернусь. — Он оседлал здоровую лошадь
и помчался вверх, к корчме. Возле нес опи видели, когда спуска-
лись вппз, порожние сани.
Гукас подошел к ели, обломал зеленые лапы и бросил тшред
раненой лошадью. Лошадь лишь обнюхала ветки п отошла. Жал-
кий вид был у пес.
Тихо в лесу. С пеба, обложенного тучами, и из бездонных
глубин ущелья выползают сумерки. Мороз крепчал с каждой
мппутой.
Когда показался Зепо, было уже совсем „ут здесь...
- Опп поехал.. .. Чпбухлу, часа через полтора б>лу
Если торопишься, решай сам, и показа. *
ло: я в безопасности и в тебе больше не п^Я'Д* _ п7ПТЬСя до са-
Гукас задумался. В поло полтора. час* боль.,,о
мото утра, а с этим человеком он пп к гшетья.
оставаться. Похрамывая, поплелся он в стор . *алсЯ п0 пет-
Троппнка просматривалась с трудом. 5 »• - МСсте. Вот
ляющей тропе, и ему казалось, что рокочет речу1Пка.
книзу, справа, качаются снежные ьрш > • недалеко. Вот
Значит, близко горловина ущелья, п два слабых
впереди в кромешной тьме показались
огонька... Опять эти мелькающие огоньки. Дом па берегу реки.
В ответ раздался волчий вой... Гукас с детства по выносил
рго. Случалось, в родной дсревпе голодные волки в долгие
S13
зимние ночи приходили па противоположный берег Запгу, соби-
рались у ивняка и начинали выть. Только страх перед овчарками
не давал пм переплыть реку. А сейчас — лес, ночь...
«Да, это волк»,— Гукас уже пе сомневался, хотя вой и пре-
кратился. Оп су пул руку под бурку, вытащил кривой огородный
пож... Снпчкп тоже па месте, в кармане брюк.
Опять доносится завывание, па сой раз близко. Одпп пли
стая?
Мозг лихорадочно заработал. Что делать, если нападут?
Взобраться па дерево? Оп оглянулся. Вокруг высокие деревья с
прямыми стволами, а у него болит колено...
Вблизи посверкивает речушка, Гукас шагает, превозмогая
боль, в одной руке держа пож, в другой — коробок спичек.
Опять эти движущиеся огопькп...
Красное пламя вспыхнуло в темноте. Выстрел пз ружья со-
тряс лес. Гукас подался вперед... Волчий вой сверлит ему мозг.
Гукас стоит неподвижно.
Boii прекратился. Лес спова замер. Шум речушки стаповптся
все громче.
«Надо крикнуть»,— промелькнуло в голове Гукаса. Что это?
Из-за ближайшего сугроба поднялась какая-то огромная фигу-
ра. II, словпо псполпп из сказки, встал перед ним человек,
— Не узнаешь? Я — Тали-Кьёхва...
3
Открыв глаза, Гукас пе сразу понял, где оп, что это за ком-
ната с белыми степамп. Когда оп чуточку привык к ослепитель-
ному свету, осмотрелся вокруг и увидел па пизепьком комоде
футбольный мяч с насосом. На стене висят две впптовки, боевая
п охотничья, а над ними — голова кавказского оленя.
— Ну, хорошо поспал? Не жестко было тебе? — раздалось
пз полуоткрытых дверей.
Гукас встал, натянул носки, взял брюки — и удпвился.
— Мои плп пе мои?.. Что это, Грпкор, как могли мои брюки
за почь прийтп в такой порядок?
— Дело мастера боптся,— загрохотал все тот же мощный го-
лос, и па пороге появился великан, встретившийся ему в лесу.
На пем сейчас одпп трусы...
— Ты что, парень, не лето ли принес? — натягивая брюки,
сказал Гукас.
Грпкор засмеялся:
— А для меня что лето, что зима... Пощупай,— предложил
он Гукасу потрогать свои мускулы. — Впдпшь, сталь,— похва-
стался оп.
Гукас улыбнулся. Круглое лпцо Талп-Кьёхвы с крупными
чертамп очень гармонировало с его мощным станом. Словпо ка-
менная статуя, ожив, встала перед пнм,
314
— Пошлп мыться,— предложил ои Гукасу.
Вышли на балкой, висящий иад бездной. Горизонт скрыли
спежпые горы, леса покрылись густым инеем.
— Какие места, чудо!.. — не мог скрыть своего восхищения
Гукас, беря кувшин пз рук Грикора.
Оп подошел к краю балкона. Внизу рокочет речка, воюя со
скалами. На другом берегу стоят здания казарменного типа, па
этом берегу — красноватая, прихваченная морозом крапива, вы-
сокая, в человеческий рост.
— А я вот тут сплю, правится тебе? — Под окном па тахте
поверх войлока было расстелено топкое серое одеяло.
— Неужели ты спал под этим одеялом? — недоверчиво спро-
сил Гукас.
— А что же, мало? Мы же пе неженки, как ереванские дач-
ники. Мы же горцы, дружим с морозом...
Только Гукас умылся, Грпкор принес бритвенные принад-
лежности и, прпдвппув табурет, сказал:
— Давай быстрее, товарищ Егпше звал,
Гукас взял бритву.
— Острая?
— Разве у сына уста Саака спрашивают такое? — рассердил-
ся Грикор п, схватпв Гукаса за плечп, усадил его па скамейку,
взял бритву.
Какая-то девочка провела Гукаса к товарищу Егпше. Здесь
его ожидал сюрприз. В комнате он увидел Аршавира. Смотрит
па него лукаво. И Шамахяп тоже...
— Благодари этого юношу,— серьезно сказал Шамахяп, кпв-
вув па Аршавира. — Явился вчера: где Гукас? Мы ему говорим:
ие появлялся в пашпх местах. Вечером всех поднял па ногп: мол,
что-то случилось с Гукасом, оп уже должен быть тут. Вот Грпкор
и вышел навстречу...
Гукас посмотрел на Аршавира: тот стоял опустив голову, как
деревенская невеста.
Шамахяп обпял Гукаса за плечп и подвел к ппсьмеппому
столу.
— Посмотри, что принес парень,— и оп показал на папку,.
ва обложке которой было отпечатано: «Министерство впутреп-
впх дел Армянской республики», а посередине крупными буква-
ми написано: «Дело» и ппже: «Спартак», Союз молодых пнтер-
пацпопалпстов, 3 мая 1919 года».
Гукас нетерпеливо раскрыл папку. Там лежала бумага, текст,
отпечатанный па машппке, был па английском языке. Прочел
Резолюцию: «Приостановить печатание газеты, взыскать с хо-
зяина типографии штраф в размере 100 тысяч рублей за печа-
тание газеты без разрешеппя». Гукас узнал витиеватую подпись
своего бывшего учителя. Он перевернул страницу. Опять какой-
то Циркуляр па английском, но уже без резолюции.
— Да, зпаю,— сказал Гукас. Оп увидел свое имя. Ото то пред-
писание британского штаба, которое перевела ему Нуппк. — По
мы уничтожили ту бумагу... — удивился оп. — Да, здесь фиоле-
товый шрифт, а там был черный,— значит, это копия...
Потом он обнаружил перечеркнутый список, написанный
мелким красивым почерком Агаси. Пятнадцать имен...
— Вог этот список принес беду на паши головы.
Перевернул страницу. Снова бумага па английском и опять
резолюция Тюросяпа: «Приняты чрезвычайные меры для выяв-
ления виновных, доложено в совет министров...»
— Как вы это захватили? — обратился Гукас к Аршавиру.
— Мне передал товарищ Мартпк,— сказал Аршавир. Под-
робностей оп не знал.
— Выкрали,— добавил Шамахяп. — Предложено доставить
в Кавказский комитет. Ты быстрее пролистай, мы уже прочли.
Гукас стал торопливо просматривать довольно объемистое
«дело».
— Негодяй, доносчик! — воскликнул оп в гневе.
Хикар Хаммалбашян, представив жалобу па «анархию» и дей-
ствующие в школе «неблагонадежные элементы», упомянул имя
сына учителя Гевопда Хапджяна. Вот почему явились тогда
рано утром к Агасп...
— Гаюш его припугнула — убежал как трусливый заяц, вот
оп п мстит,— заявил Аршавир.
Характеристика, данная Гукасу Сантуряпом: «Герострат, ка-
ких мало»,— поправилась ему.
— Хорошо, прекрасно! — воскликнул Шамахян, когда Гукас
прочел вслух ответы своих товарищей па допросах в коменда-
туре.
Были тут п большие выдержки пз дневника Забел, это тоже
интересно, ио вчитываться было некогда.
Кого только пе заинтересовало дело «Спартака» — п маузе-
рпста Хачо, и хмбапета Зарзапда, и деятеля «Союза дашпаксксй
молодежи» Колика, который донес па Вазгена,—оп был их од-
ноклассником в епархиальной п давно таил злобу, и абарапца
Картошку-Макпча, служившего сейчас помощником начальника
тюрьмы. С наслаждением прочел Гукас докладную, нацарапан-
ную Картошкой-Макичем. Оказывается, Агасп и Вазгеп в знак •
протеста объявили в тюрьме голодовку, а оп ничего пе зпал оо
этом...
Шамахян подошел ближе, положил руку па плечо Аршавиру-
— Молодцы, пе ударили лицом в грязь,— похвалил он юно-
шу, хотя его имя в документах пе упоминалось. — Мы думаем
послать Кршавпра в Казах, ты ие возражаешь? — спросил оп
Гукаса. — Там оп передаст «дело» нашим ребятам и вернется.
Гукас посмотрел па своего юного друга.
— Поеду... — сказал Аршавпр коротко.
— Он и тюркский знает,— добавил Гукас.
316
Аршавир перекинул через плечо старенький хурджпп и сей-
час был похож па крестьянского паренька, продающего мацони...
Аршавпр ушел. Гукас только сейчас осмотрелся внимательно.
Па этажерке стоял портрет Карла Либкнехта.
— Эго откуда? — 13 Ереване пп у кого ие было такой фото-
графии.
Хозяин дома взял фотографию, перевернул. «Дплпжап, сред-
няя школа. учителю Егише Шамахяпу,—прочел Гукас. — Позд-
равляю с Новым годом. Новый год принесет пам новых Либкнех-
тов. Да здравствует этот Новый год! Твой Артавазд».
Па пороге показалась Еразпк, остановилась, улыбаясь.
— Знаешь?..
— Кто же пе зпает Еразпк!
— А это Гукас,— сказал Шамахяп.
— Знаю,— ответила п девушка.
Гукас крепко пожал ей руку, онп п правда хорошо знали
друг друга, хотя встретились сейчас впервые. Дружески поло-
жив руку па плечо девушке, оп спроспл:
— Когда вы собираетесь?
— Вечером, у Сержа, оп болен...
— Хорошо,— сказал Гукас, п взгляд его снова упал па от-
крытку, которую держал в руке. — «Новый год кам принесет
вовых Лпбкпехтов. Да здравствует этот Новый год!» — прочел
он еще раз, обращаясь к девушке.
В ущелье рокочет Агстев. Солпце поднялось пад горой...
— Я же сказал, пока ты пе съешь шашлык пз косули, пе
уйдешь из нашего дома,— обратился Талп-Кьёхва к своему
гостю.
Оп втащил мапгал прямо па балкон, повисший над пропа-
стью. Запах шашлыка разнесся по всей округе. Дверь отвори-
лась, вошла Еразпк.
Ты вовремя явилась,— обрадовался Грнкор, раздувая
огонь.— Проходите в комнату, сейчас.
Товарищ Егпшс сказал: пусть Гукас сразу же садится в
машппуг шофера Персо, она стопт у библиотеки...
Грнкор оцепенел.
Это почему’ яге?
Васо спроспл нашего Арсена: «Кто это показался пз ва-
Ших главарей?» Пошли,— пригласила девушка Гукаса.
Гукас, привыкший к таким словам, протянул руку Грпкору.
А шашлык?! — крпкпул тот.
Как-ппбудь в следующий раз,— грустпо улыбнулся Гу-
1<ас- На железной дороге ребят много, голодным пе останусь.
Мппутку...— Грнкор ловко снял куски мяса с шампура и,
завернув их в лаваш, дал Гукасу.
““ Пу, пошли,— торопила Еразпк.
317
Гукас спова протянул руку Грпкору и пошел вместе с Ера-
зпк к двери. Грпкор поспешил за ппмп.
— Товарищ Егпше велел Грпкору пе показываться с Гука-
сом па улице...
Грпкор покорно повернул назад. Еразпк, пе выходя па ули-
цу, показала Гукасу грузовую машину. Опа видела, как Гукас
сел в кабппу шофера п машина с грохотом сорвалась с места...
4
Гукас спешпт... Боль в колене стихла. Оп торопится. В кон-
це Царской улицы Гукас стукнул железной колотушкой в воро-
та п отошел. Стоя посередине улицы, он с нетерпением глядел
в окно второго этажа. Наконец дверь открылась. Гукас быстро
прошел вперед, даже пе взглянув па проем в левой степе п па
чернеющую под потолком щель. Здесь много потайных ходов...
Пройдя через арку, Гукас вышел во двор. Ото был обычный
ереванский дворпк с плотной низкой оградой. Отсюда при жела-
ппп можно пройти в соседппе дворы, затеряться средп прнле-
ппвшпхея друг к другу домов Конда плп выйтп к кладбищу,
раскинувшемуся па склоне холма. Но у Гукаса пе было сейчас
такого намерения. Оставив хозяйку у очага, оп взбежал по ка-
менным ступенькам и оказался в длпппой комнате, окна кото-
рой выходили па Царскую улпцу п па два переулка, ответвляю-
щихся от псе.
— Что вы тут делаете, ребяткп? — Гукас поцеловал малень-
кого мальчика п девочку, играющих в углу. Вытащпв пз карма-
па по большому яблоку, оп протяпул пх ребятпшкам, потом вы-
глянул в окно. Не заметив ппчего подозрительного, оп прошел
в следующую, более просторную комнату. Дпсвпой свет прони-
кал сюда через окпа, выходящпе па балкон.
— Здравствуйте, товарищ Мартпк.
Товарищ Мартпк в эту мппуту закрывал в углу комнаты
большую крышку погреба. Положив ее так, чтобы нельзя было
отличить от пола, оп пошел навстречу Гукасу.
«Гости» приглашены, товарищ Мартпк, можно начинать
новогоднее пиршество... — сказал Гукас. Настроение у пего сей-
час было прекрасное.
— Знаю, знаю. Ты молодец, опп уже приезжают.
Не обращая вппмаппя па похвалу в свой адрес, Гукас вынул
пз кармана золотую монету и вместе с пачкой «кавказских бон*
положил па стол.
— Что это, парень?
Товарищ Аскапаз дал, я пх пе потратпл.
— А как же ты проделал такой путь?
Гукас только сдержанно улыбнулся.
— Возьми, это твои,— товарищ Мартпк вернул ему деньги.—
Потратпл, по потратпл — неважно.
318
— Депьгп пе моп, опи пз партийной кассы,— возразил Гукас.
— Послушай, парень, а я говорю — твои. Возьми, купп себе
брюки, смотри, па что твои похожи...
— Не возьму,— возражал Гукас как упрямый мальчишка.
Он хмуро посмотрел па только что вошедших товарищей, словпо
прося у ппх помощп, п вышел пз комнаты.
Мартпк, склонив голову, улыбнулся:
— С совестью парень... II хозяин своему слову, сказал
«пет* — как отрезал...
Одпп за другим входили «гостп», приехавшие издалека.
Второй депь продолжается «повогодпее празднество» в доме
па Царской улице.
— Муж мой, кого пи встречал, всех звал, попробуй справить-
ся,—жаловалась молодая хозяйка соседке во дворе у очага.
В то время как женщины беседовали под раскпдпстым оре-
хом, с которого уже облетели листья, внутри, в большой комна-
те, вдоль стен расположились «гостп». Вместе с местными това-
рищами здесь находятся Егпше Шамахяп и Овапес Саруханяп,
приехавшие в Ереван па время зпмппх каникул. Сейчас Агасп
рассказывает о деятельности «Спартака». Ахавпи помогает хо-
зяйке угощать «гостей».
— Прямо здесь, у нас под посом, они основали союз «Хава-
равап»... — рассказывает Агасп.
— Как же это «Хавар авап»?!1 — спроспл всегда задумчи-
вый Сергей Иванович Касьяп, ученый-естественник, недавно вы-
пустивший в свет книгу «Где же выход?».
— Нет, пе так,— вмешался Гукас.—«Хаваравап» означает
«Изгоняющий мрак»... — Собравшиеся засмеялись. — Это ведь пе
шутка, это дело серьезное,— чуть ли пе обиделся Гукас. — Это
общество основали мои одноклассники, крестьянские парни пз
села Канакер. Такую библиотеку они собрали у себя в селе, лю-
бо глядеть... Начиная от «Аскера»* 2, детского журнала, до рома-
нов Раффп... И как опп ее содержат... Крестьяне помогают, го-
ворят: «паша библиотека». Имеется у них копплка, опускают по
Двадцать — тридцать копеек, затем вскрывают в присутствии
комиссии...
— Представляете, в Гомадзоре тоже!.. — с воодушевлением
заговорил Касьяп, прерывая Гукаса. — II какое великолепное
название: «Молодая гвардия»!.. А это общество, «изгоняющее
мрак»,—па родине Хачатура Абовяпа!.. Подоопые начинания
займут достойное место в псторпп армянской общественной мыс-
ли. Стремятся рассеять мрак, вековой мрак, кошмаром осевшим
в мозгу армянского крестьянина. Опп стремятся к свету п
* «Хавар аван» — «Мрачный носелок».
2 «Аскер» — «Колоски».
179
солнцу... Именно об этом мы и мечтали. Это было мечтой ц
Маркса и Энгельса...
— Вот ты, Сергеи Иванович, удивляешься,—вступил в раз-
говор Ованес Сарухаияп,— а я, говоря честно, совершенно не
удивляюсь. Если бы вы были близки к армянскому крестьян-
ству, и вас бы это пе поразило. Я по хочу сказать, что вы не
знаете боль и нужду крестьян, вовсе пет. Ио когда живешь сре-
ди них, это совсем другое... А ты знаешь, какою мнения о кре-
стьянине паши армянские варжапеты *, недоучки? — спросил Са-
рухапяп и сам ответил: — «1»ак пе видать плодов на пне, так и
не видать образованного человека из крестьянина»,— говорят
они. — Сарухаияп умолк, устремив гневный взгляд в окно, слов-
но оттуда выглядывал один пз этих ненавистных варжапетов.—
Мне хочется сказать,— продолжал ои,— что армянский крестья-
нин издавна стремится к свету. Вы только подумайте, в пашем
селе Цахкунк ио соседству с Гомадзором, в тысяча девятьсот
тринадцатом году был основан «Союз молодых». Целью его было
всячески способствовать прогрессу. Я пе скажу, что они пере-
вернули мир, нет. Ио действовали по своему разумению, кое-что
им удавалось все-таки делать... Одним словом, жажда учиться
безгранична у армянского крестьянина. Л какие ребята сейчас
в наших краях... Глаза — как светильники... Откуда в глухих
местах такая острая мысль, от кого эти чертенята унаследовали
ее, не пойму. — Сарухаияп помолчал немного. — Целина, плото-
родная целина перед нами, пышная жагва взойдет на этих по-
лях. 11 паши спартаковцы — сеятели. Способные ребята, предан-
ные, энергичные. Говорят — цену золота знает золотарь. Лучше-
го золотаря, чем я, вряд ли сыскать, всю жизнь я провел среди
юношества. От всей души говорю вам —золотые ребята наши
спартаковцы... По я хочу сказать и другое. .Золото должно на-
ходиться в умелых руках. Возьми ребят нашего уезда. Главным
врагом сегодня они считают безграмотность, воюют с пей. Я нх
похвалил, стремления у них благородные. Но, как вы понимаете,
в настоящее время одной войной с безграмотностью пе насы-
тишь голодных, не свергнешь режим маузера. Мы с Гукасом
солидарны в этом: на ц> встать на защиту материальных интере-
сов рабочих и крестьян, бороться за насущный хлеб. Надо ооъ-
яспять. что единственный путь— это единение с Россией, с Со-
ветской! Россией, другого мути пет... II нот задача «Спартака» —
взять эту установку па вооруженно... — Сарухаияп резко под-
нялся.— В пароде говорят: «Много знаешь — мало говори», а
у моля сегодпя вышло наоборот.
Едва за ним закрылась дверь, появился Амаяк Варданян. Он
обратился к мужчине с бронзовым лицом, молча сидевшему ко
главе стола:
1 Ва ржа пет —в данном случае человек с ограниченным круго-
зором.
320
— Товарищ Дапуш, сегодпя передавала Москва, париям пз
радподшшзпопа удалось записать.
Амаяк передал листочки товарищу Дапушу, тот Лллавердя-
пу, сидевшему рядом с ппм.
— Прочти-ка, посмотрим...
Это было воззвание Армянского комиссариата и Москве1 к
беженцам из Западной Армении, проживающим в России. Сте-
пан стал читать:
— «В то время, когда царское правительство и европейские
империалисты тайно разделили между собой Армянское плоско-
горье, Советская Россия сейчас же после Октябрьской револю-
ции провозгласила перед всем миром независимость Арме-
нии»2.
Аллавердяп поднялся, голос его звучал торжественно:
— «Весною 1918 года Советская Россия предоставила армя-
нам, отправляющимся пз России па родину воевать против ту-
рецких захватчиков, вооружение п боеприпасы па сотни милли-
онов рублей.
....В настоящее время правительство Армении и европейские
империалисты препятствуют вашей репатриации. В Черном мо-
ре обстреливают и возвращают обратно пароходы с армянскими
вежепцамп, боясь, что они принесут в Армению светлые идеи
коммунизма.
...революционные волны, вздымающиеся в России, распро-
страняются все шире. Запад и Восток соединяются в пламени
революционного пожара, и недалек тот день, когда солнце ком-
мунизма зажжется пад многострадальным п обескровленным на-
родом Армении...»
Ованес Сарухаияп появился па пороге, крикнул:
— Идемте, червячок гложет паши животы!
Товарищи с удивлением посмотрели па пего, но пе заставили
повторять приглашение. Все были голодны.
Собрались за столом, накрытым в проходной комнате. Това-
рищ Марти к резал колбасу, которую достал для сегодняшнего
праздника у своего друга — военного. Хотя стояла зима, по^ па
столе была свежая зелень. Был и традиционный плов с рыбой.
Хлеба по хватало, масло Сарухаияп привез пз села. Рыбу раз-
добыл Гукас через знакомого шофера, ездившего па Араке.
Ч только вина было вдоволь, даже сейчас его было полно в Ере-
ване.
Армянский комиссариат п Москве, созданный п .пптшяЧпнн|{
п *^сп,,иа и действовавший под председательством сеьр гР д
11 Аванесова с 1917 года, занимался вопросом размещения, трудоустрой
ства и репатриации беженцев из Западной — «Турепкоп» — ЛР'Т'’”"- п т
Речь идет о декрете Совета Народных Комиссаров 1С<1СР«О О
Г<‘Щ;ом Армении» от 31 декабря 1917 года, подписанном председатеш л
Совнаркома В. П. Лениным. (Цпт. по со. «Декреты Советской власти», т. 1,
к'37, стр. 298.)
11 Рафаэл Атапп
321
...Гости ушли, хозяйка ужо убрала посуду н укладывала де-
тей, когда постучали в дверь. Опа выгляпула в окно, по па дво-
ре было темпе. Различить, кто стучпт, трудно,— в этой части
города давпо уже пет фонарей. Младший брат хозяина пошел
открывать дверь, по поздно: по темному коридору пробирались
четверо.
— Это дом Месропа Тер-Газаряпца? — спроспл мужчина в
черкеске и, по дожидаясь ответа, поднялся по ступенькам.
Ворвавшись, пезвапые гости стали разглядывать находящих-
ся в компате. За столом епдел хозяпп дома, рядом с ппм — воен-
ный в форме офицера старой русской армии и еще какой-то
черноусый юноша, очепь похожий па них. Это — трое братьев,
сыновья Месропа Тер-Газаряпца. Хозяйка успокаивала плачу-
щих ребятишек.
Мужчина в черкеске толкнул ногой дверь п вошел в сосед-
нюю комнату. Один пз его спутников шарил па балконе, другой
последовал за своим шефом.
Немного погодя глухо брякпула бронзовая колотушка па
улпчпой калитке. От кованых сапог пезвапых гостей остались
па блестящем полу следы.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
1
Воскресенье. Небо обложено тучамп. Жалобно дрожат дере-
вья па бульваре. Непонятно, то ли утро, то ли вечер. Ереван
нахохлился, мрачный, неприветливый. А Гукас, Ахавнп и Агаси
бодро шагают по аллее бульвара. Опп так оживлены, словпо на-
правляются па какой-то веселый праздппк. Глухо зазвонили тя-
желые колокола черпокамеппой колокольни, и пз дверей рус-
ского собора потекло па улицу скорбное песнопение. В эту
самую минуту перед Городской думой остановился новый блестя-
щий кадиллак — подарок полковника Хаскеля премьеру. Гос-
подин Хатпсов в черном костюме п черпой шляпе вышел пз ма-
шины. Вышли и его спутники: две дамы в черпых шубах и ко-
мендант города с черпой розой в петлпце шипели.
Тяжело ступая, поднимались онп по широким камеппым сту-
пенькам храма. Премьера догнал Сократ Тюросяп.
— Сердце у пего лопнет, если пропустит чьп-ппбудь помин-
кп,— съязвил Гукас.
Товарищи медлоппо прошли вперед. Дойдя до ворот Англий-
ского сада, опп увидели Керовбо Севачеряпа со своей ба-
рышней.
— Бедная сирота! — притворно вздохнул Гукас.
322
Ходплп слухп, что Лйцемппк была пе только любимой сти-
пендиаткой, по п пассией Шустова, прославленного заводчика,
который сорок дпей пазад преставился в Париже. А сейчас в
Николаевском соборе была заказала паппхпда по усопшему.
Заметив трех друзей, Лйцемппк небрежно кивнула п быстро
поднялась по ступенькам. Севачеряп, сняв фуражку, вежливо
поздоровался с ппмп п поспешил за барышней.
Насладпвшпсь этим зрелпщем, Ахавпи с ребятами пошли
вверх по аллее. Навстречу пм показался поэт Чарепц. Медленно
шел оп своей вихляющей, задумчивой походкой.
— Откуда вы? — спроспл Чарепц, остановив друзей.
— Пх кумир соизволил отправиться в потусторонний мир,—
сообщил Агасп,— собираются помянуть его душу... — и уже серь-
езно добавил: — ...Премьер Араратской республики и сатрап
Уолл-стрпта, шеф департамента впутреппих дел и министр про-
свещения п пскусств, дегшкппский генерал Зенкевич и Рубен-
паша, хмбапет Зарзапд п попечительница Общества армянских
жепщпп барышпя Мппаевпа, учащиеся радикалы и...
Чарепц вместе с другпмп внимательно слушал.
— ...Папа и царь, Меттерних и Гизо... — добавил Гукас, за-
капчивая неожиданный мополог Агасп.
— Да... сорок дпей... — махпул рукой поэт.
— Чарепц, приходи к пам вечером, тетушка моя тебя при-
глашает, что-то вкусное собиралась приготовить,—сказала Ахавпп.
— С превелпкпм удовольствием. Еще пе стемнеет, как я бу-
ду у вас,— с радостью согласплся поэт. — Ну, коли так, и я пой-
ду прочитаю заупокойную,— сказал оп и, громко шаркая ботин-
ками, двинулся дальше.
Выйдя с бульвара па площадь Часов, опп столкнулись с Ар-
шавиром.
— Эх ты, лис пз сухого ущелья,— пошутил Гукас. Вид у
парня был измученный, по пастроеппе хорошее.
— Довези до места,— взяв Гукаса за руку, прохрипел оп.
С колокольни песся и стлался пад городом траурпый звоп.
Черпые вороны с зловещим карканьем кружили пад куполами
Николаевского собора.
— Что случилось? — спросил Аршавпр.
— Звоппт похоронный колокол старого мира! — воскликнула
Ахавпп с несвойственным ей пафосом.
Аршавир кивнул — ппаче, по его мнению, п быть пе могло...
2
Поэт Согомопяп, плп, как оп называл себя, Егпше Чарепц,
Уже несколько раз заходил в контору Ахавнп. Сейчас Чарепц
стал жителем Еревана п даже подыскал себе должность воспи-
тателя в детдоме, находящемся возле коньячного завода Сарад-
жева, по дороге па железнодорожный вокзал.
11* 323
По приходил оп пли пет, Ахавпп непрестанно думала о нем,
волей-неволей сравнивая со своим любимым поэтом Ваапом Терь-
япом. И странное дело, сравнивая его с Терьяном, каждый раз
ощущала недоумение.
Терьяп с его изящной впешпостыо, с такой топкой, чувстви-
тельной душой, с приятными манерами, был настоящим вопло-
щением поэзии. А Чарепц? Оп совсем иной с его задорной ма-
нерой говорить, пересыпая речь плебейскими словечками... II по-
чему-то хочет запять место па вершине священного Парнаса...
«Уж пе самозванец ли оп?»—спова червь сомнения стал
грызть ее. Очень оп самоуверсп, этот сельский учитель. Что-то
в пем необычное, пепостпжпмое, какая-то земная сила, отличаю-
щая ого от обычных смертных. II хотя Чарепц, по мнению Ахав-
пн, был совсем нс похож па поэта п вряд ли бы сумел почув-
ствовать и оцеппть ножную лирику Терьяпа, Ахавпи, пепопятпо
почему, пмеппо к пому хотелось обратиться с тревожащим ее во-
просом: кто же, в конце концов, Терьяп — поэт прошлого или
будущего, забвение и смерть или свет п жизнь, где его место
в сегодняшней мятежной, предгрозовой действительности? Эти
мысли по давали покоя Ахавпп с того вечера, как она прочитала
письмо Терьяпа к барышпе Марго, в особенности последнее про-
щальное письмо, отправленное поэтом в капуп весны 1917 года:
«•..о, как я удалился, как мепя пе стало...» А Чарепца не было
в Ереване. Он поехал в Тифлис, надеясь достать там бумагу и
напечатать книгу. И вот оп спова объявился па «папрском го-
ризонте» и даже сообщил зпакомым барышням у них же в ми-
нистерство, что с завтрашнего дня будет восседать по соседству
с пх «конторой».
Па следующий день оп явился утром п обосновался в одпоп
пз дальних комнат этого мрачного здания, напоминающего ка-
земат. Там оп писал целыми днями, пе разгибая спины. Однаж-
ды Ахавпи зашла к пому. Чарепц прервал работу.
— Закончил я стих,— сказал оп,— почитаю тебе после, по
сейчас... — хотя Ахавпи вовсе и пе просила его читать.
II тут Ахавпп паконец спросила о том, что ее больше всего
интересовало.
— Терьяп?.. Терьяп — уже прошлое,— заявпл Чарепц твердо.
— Неверно вы говорите! — тут же возразила Ахавпи.
II хотя минуту назад Жаждала узпать его мпеппе, сейчас опа
смотрела на пего как па своего непримиримого противника. Ча-
репц опустил голову, исподлобья поглядывал па девушку.
— Пет, пе прошлое, Терьяп пишет и еще будет писать... для
завтрашнего дпя,— твердпла Ахавпп с каким-то отчаянном.
Ласковая улыбка засветилась в задумчивых глазах Чарепца.
— Ты тоже богиня «1рсз сумерек»? — спросил оп.
Ахавпп отрицательно покачала головой.
— Барышня, кто же ты? — подавшись вперед, спросил Ча-
репц; в его пристальном взгляде был неподдельный интерес.
324
Ахавпп улыбнулась примирительно п через секунду снокой
по ответила:
— Ахавпи Будумяи.
— Бу, молодчина,— одобрил Чарепц и вдруг спросил: —
Л где твоя обитель?
Ахавпи по успела ответить, как оп разъяснил:
— Я должен прийти к тебе побеседовать. Поспорить,— уточ-
гпл оп,— посмотрим, кто из нас рыцарь истины — злой сатана
Егпше Чарепц пли наша Ахавпи, голубиная душа1.
Ахавпп молчала. Что-то симпатичное было в этом человеке...
Ио па самом ли дело оп так простодушен, непосредствен пли
рисуется, разыгрывая спектакль перед Ахавпи? Почувствовав,
вероятно, какие сомпеппя возникли у девушки, Чарепц загово-
рил снова:
— Пригласил бы тебя к себе, ну хоть бы с твоей «мамзель
Упдервуд»...— Ахавпи засмеялась. — По жилье мое очень уж
непотребное — логово люмпена.
Ахавпи сообщила свой адрес п великодушно согласилась по-
слушать его стихи, поскольку любит поэзию... Чарепц воодуше-
вился. Так началась дружба Ахавпи с Чаронцем...
После этого Чарепц несколько раз бывал в скромной комнат-
ке тетушки Ахавпп, и тетушка сама привыкла к нему, хотя у
нее частенько болела голова от зычного голоса этого мужчппы
и скандального его характера. Ахавпи по переставала удивлять-
ся обширным познаниям Чарепца, хотя оп был только на два
года старше ее. За свою жизнь оп много повпдал. В 1915 году
вошел добровольцем пз Карса в Западную Армению воевать
против турок, с Красной Армией смотал Деникина. По Чарепц
был истинным поэтом, поэтом огненного дыхания, оп возвестил
крах старого мира и прославлял новые времена. Новые времена...
Какие же опп? Вихрь революции пролетел через всю планету,
от поступи восставших масс содрогалась земля от края до края.
Оиломкп разбитой армии Деникина скатывались по склопам
1 кавказских гор, как корабли в бушующем море. Па паппхидо
по Шустову присутствовало пять генералов пз свиты Деникина,
оказавшихся без армии. Красный поток неудержимо двигался
па юг, па запад п восток. II Чарепц — Ахавпп чувствовала это
сердцем — был провозвестником победы этих могучих сил в о ес-
кровлеппой пап рекой стране, с последней надеждой взирающей
па северного соседа. _
Правда, многое пе правилось Ахавнп в Чарепцс. ( и курил
11 бросал окурки куда попало, и пи Ахавпи, ни се тетушка ио
могли примириться с этпм. К тому же частенько оп слишком
вольно вел себя с девушками. Он даже поцеловал «мамзель
Андервуд» в театре Джаиполадовых, когда задвинулся занавес...
1 Тут пгра слов. Чарепц — поэтический псевдоним; «чар» ©знача
ст <<3лоц->; Л х а в и и — имя девушки — означает «голуоь».
325
Однако все это пе мешало Ахавпп относиться с горячей симпа-
тией к этому необычному человеку, п, встретив его па бульваре,
опа с удовольствием выполнила просьбу тетушки, пригласив его
в гости.
Поэт явился в сумерки, бросил па подоконник черное пуши-
стое пальто п отяжелевшую от снега кепку и подул па покрас-
невшие от холода руки.
— Замерзли в этом знойном городе... Что это? С настоящей
пачппкой? — спроспл оп, когда хозяйка, вслед за картофельны-
ми котлетами, принесла п поставила па стол большую круглую
гату *. Отломив кусок, он воскликнул: — Обожаю паши кушанья!
Гость согрелся, выпив два стакана чая, настроеппе у пего
поднялось. Ахавпп вынула пз пиши листочек.
— Посмотри, что у меня есть... — И с гордостью продекла-
мировала:
Сердце свое как факел горящий держи высоко для пас...
— Вот! — воскликнула девушка, кладя перед Чарепцем за-
ветные десять строк. Глаза ее блестелп, дыхание прерывалось.
Сердце свое как жгучее солнце сохрани ты для иас... —
громко закончил Чарепц, пробежав глазами стпхп.
— От душп паписапо... очень ему было горько, очень... От-
куда оно у тебя?
Ахавпп рассказала: у товарища Мартпка есть газета, напеча-
танная в Москве, оп привез ее оттуда, опа п сппсала... Чаревц
задумался, впервые за время пх спора оп одобрительно кивнул
головой, прядь волос упала па глаза... Но через минуту оп снова
разъярился:
— Одип цветок еще пе означает весны... Горечь п печаль в
крови у пего, и попробуй сбросить эту вековую печаль с его
плеч, я посмотрю — сможешь?
— Что бы ты пп говорил, оп сейчас солдат революции п вос-
певает ее,— возразила Ахавпп.
— Солдат революции? Берпо, по созпаппе — одно, а душа —
иное. Одно дело человек, другое — поэт. — Вдруг оп спроспл: —
Ты читала Белинского?
Ахавпп не читала Белппского.
Прочтп, — посоветовал ей неумолимый протпвппк,— мно-
гое станет тебе попятно. — Ис превосходством победителя под-
нялся с места. — Пойду-ка соберу муз п такой стих паппшу для
тебя, что позабудешь своего Терьяпа...
— Хвастун! — крикнула ему вслед девушка.
Лхавпп одпа дома, в смятеппп. «Человек — это одпо, поэт —
другое... Две душп в одном теле». Ахавпп пожала плечами,—
ведь п опа чувствовала нечто подобное. Опять старый спор, с са-
1 Гата впрог с начинкой пз муки, сахара п масла.
326
мой собой, с Шахпаропяпом, с Чарепцем... неразрешимый, не-
скончаемый... Неожиданно спасительная мысль блеснула у нее
в мозгу.
«Почему я пе спросила: а ты, а как ты стал другим? Ведь
ты тоже был «рабом Терьяпа», сам как-то признался, а сейчас —
«поэт безумствующих толп — Егише Чаренц...»
Родившееся в тайниках души желание захватило все ее су-
щество.
О далекий п заветный, любимый п загадочный Ваан Терьян,
где ты, кто ты?..
Опустился вечер, мирный ереванский вечер. Ахавни у подру-
ги, в теплой комнате на Церковной улице.
— Да, это его стиль,— соглашается Марго, прочитав воззва-
ние Армянского комиссариата в Москве.
Радостные, счастливые, обе в этот вечер ласкают взглядамп
друг друга, его образ в сердце у них... Оп бледен лицом, худ, а
в глазах — по солнцу, и солнца эти растопят весь лед на земле,
прогопят холодные ветры...
Как хорошо, что прпшла Ахавпп п сказала простые слова:
— Наши ребята приняли по беспроволочному телеграфу...
Товарищи говорят, что это написал сам Терьян...
Кто такпе «паши ребята» и «товарищи», Марго пе знает. Но
разве пе знает? А Арменак, ученик сумасбродного Махмура, ко-
торый был братом Ваалу и сейчас рука об руку с ним действует
в красной Москве? А Агасп? Теперь, выйдя пз тюрьмы, оп ку-
мир учащихся Еревана. Гукас — огонь и пламя. Кто знает,
сколько товарищей у Ахавпп, преданных Ваапу... II Ваап вырос
в глазах Марго, став богатырем, его огненное сердце слилось с
тысячами сердец, и слово его, окрыленное, взвилось пад миром.
Знает Марго: ступит еще Ваап в родные края как триумфа-
тор... «Откуда это слово? — спросила себя опа. — Пз римской ис-
тории». Да, придет Ваан триумфатором, в глазах — солпце, па
челе — лавровый венок, и ступит па эту землю, чтобы увидеть
плоды своих деяний. Оп к пам прпдет, когда наступит весна и
засияет солнце...
3
После вечера у Марго прошла педеля.
Ахавпп вместе с Агасп вошла в ученическую столовую. Сту-
лья были поставлены па столы: в воскресные вечера столовая
закрыта. Посредине зала прохаживалась взад и вперед Аицем-
ппк в зеленом пальто. Опа подошла, подала руку.
— Ты что, бомбу хочешь кинуть? — спросила опа Агасп.
Агаси, задумавшись о чем-то, видимо, не расслышал ее во-
проса и, оставив девушек, подошел к Керовбе Севачеряпу, даю-
Щему здесь какие-то распоряжения.
Айцемнпк, уязвленная таким невниманием, взяла Лхавпи
ПоД руку, спросила нежным голоском:
327
— Что-то ваш герой задрал пос, мадемуазель?
Ахавпп пожала плечами.
По выходе пз тюрьмы Лгасп, пе теряя пп одного для, пошел
в школу, п, несмотря па то что его в начале года пе было, пмя
его, как первого учеппка, оказалось в списке выпускников. Мно-
гие пз учителей симпатизировали бунтарю ученику. Инспектор
Армеп Тпрацяп был уверен, что Агасп станет литератором, а мо-
лодой преподаватель математики считал, что пз гопошп выйдет
учепый-математпк. Даже господпп Саркпс, который был недово-
лен, что Лгасп игнорировал закон божий, пе жалел похвал, при-
знавая, что достойный сып учителя Гевопда великолепно зпаст
Ветхий завет. Опираясь па свой мпоголетппй преподавательский
опыт, оп заверял, что такого благословенного богом учеппка в
епархиальной не было и пе будет. Больше же всех гордились
одпоклассппкп Лгасп,— ведь с ппмп учился такой образованный
и смелый парень.
Вот почему, когда в декабре были перевыборы правления
«Всеобщего ученического союза», ппкто пе осмелился открыто
выступить протпв кандидатуры только что вышедшего пз тюрь-
мы Агасп. Результаты тайпого голосования были ошеломляющи-
ми. Проголосовавших протпв оказалось так мало, что стало ясно:
многие учащиеся, сочувствующие господствующей партии, тоже
проголосовали за Лгасп. В новом правлеппп Агасп был поручен
контроль за расходом средств. Первым его делом оказалась про-
верка ученической столовой.
Эта столовая, расположсппая в ппжпей части Астафяпа, куда
оп пришел сейчас вместе с Лхавпп, появилась благодаря усер-
дию Коровбе Севачеряпа. Оп убедительно обосновал перед ми-
нистром просвещения необходимость подобного заведения. Даже
если столовая с точки зрсппя материальной пе сыграет особой
роли, сказал Севачеряп, то опа заткнет глотки «крптпкапам»,
вопящим, что армянское правительство уделяет еще меньше вни-
мания армянской школе, нежели раньше — царский паместппк в
Гпфлпсе. Столовая была открыта. По карточкам учащиеся и не-
которые преподаватели брали здесь обеды со скидкой.
II вот Лгасп, тщательно разобравшись в запутанных денеж-
ных документах, отчитывался сейчас перед правлением.
По приглашению Севачеряпа пз кухни явился Павлик, «ми-
нистр финансов» в его ученическом «правительстве». Вслед за
Павликом пришел распорядитель столовой, мужчина лет сорока.
Собрались и другие. Севачеряп занял свое место. Агаси уже на-
чал докладывать, когда вошел Грант Саптуряп и сел в стороне.
Агасп, приводя цифры, ясно и убедительно рассказывал о
трехмесячпой работе столовой. Севачеряп только успевал выкри-
кивать: «По может быть», «Пе верю», «Невозможно», «Неверо-
ятно». Саптуряп спрятал лпцо в воротник шипели, Павлик бро-
сал вокруг насмешливые взгляды. По герой дпя, распорядитель
328
столовой, сидел прямо, прислонившись спппоп к степе. Оп без
пальто п без пиджака, в сппсй сатиновой блузе, хотя сегодпя в
столовой совсем не жарко. Крепкие выражения Агасп: «растра-
та», «злоупотребление», «обман», «грабеж» — пе доходплп, види-
мо, до его созпаппя, во всяком случае, пп одни мускул пе дрог-
нул па его мясистом, заплывшем от жпра лице. Только когда
Агасп потребовал немедленно вырвать столовую пз ненадежных
рук и посадить распорядителя па скамью подсудимых, тот по-
вернул свою тяжелую голову на короткой шее п произнес
хрипло:
— Вракп...
— Как так вракп? — удпвплся Агасп. — Что вракп? Вот до-
кументы, разве опп по вашп?..
— Все вракп, миляга,— повторил увереппо распорядитель п
спова откппулся к степе, уставившись взглядом в стеклянные
двери, выходящие па улицу. Павлик напевал какую-то веселую
мелодию.
— Что за песерьсзпое отношение? — повернулся к Павлику
Севачеряп. — Я доверил тебе, а сейчас пз-за тебя позорюсь пе-
ред всеми.
— Дядюшка Арут, скажн-ка правду,— обратился к обвиняе-
мому Павлик,— с твоей стороны пе было какпх-пибудь растрат,
усушки-утруски?
Трудно было попять, спрашивает оп серьезпо пли насме-
хается.
Распорядитель спова завертел своей гладкой, блестящей, как
тыква, головой, и его маленькие глазки, щелочками вылезающие
из складок жпра, остаповплпсь па веселом лице Павлика. «Ах
ты, шельмец, разве ты сам пе знаешь? Почему меня спрашива-
ешь?)) — говорил этот взгляд.
— Господин Дипаряп, что это ты? — пакопец пропзпес оп.
И, помолчав, добавил: — Еслп так, я позову ревизию...
— Хорошо, позовем, пусть будет по-твоему,— серьезпо ска-
зал Павлик и оберпулся к Агасп.
Агасп побледнел от гнева. Павлпк явпо разыгрывал спек-
такль.
Ахавпи заявила, что может попросить сделать ревизию бух-
галтера господина Мапгасара.
— Этого недотепу? — усмехнулся Павлпк.
Господпп Мапгасар был ему весьма нежелателен. Севачеряп
решительно отклонил предложение Ахавпп: все, что угодно,
только бы эта история пе дошла до министра,— тогда все они
опозорятся, и столовую прикроют.
Агаси резко выступил протпв затягивания вопроса. Все ясно
,<ак божии депь, повторял ои, жулики быстро заграбастают все,
что еще осталось па складе. Еще раз напомнив, что было выпи-
С01ю для столовой и что попало па склад, оп заключил:
Открытый грабеж!
329
— Говорить правду — грабили! — вмешалась Лпцемппк, свер-
кая зелеными глазами.
— Каким бы пп был грабителем дядюшка Лрут, может лп
оп поспорпть с Шустовым? — задал Павлик коварный вопрос. —
Вывез осенью тысячу возов винограда камарлипских садоводов,
денежки...
Однако факты есть факты, п Павлик в конце концов угомо-
нился. Оп повернулся к распорядителю п, положив руку ему па
плечо, сказал с упреком:
— Дядюшка Лрут, пе патворпл лп долов тот Шмавоп Мак-
сапетяп? А ты и ведать пе ведаешь... Разве я пе говорил тебе:
не нанимай агента из уроженцев Вапа; этп скупердяи отца п
мать продадут, лишь бы заиметь золотишко.
Это был камешек в огород Агасп. Агасп густо покраснел, по
промолчал. Гнусный памек никому пе поправился. Еще мппута,
и па голову Павлика посыпались бы гневные слова, по тут вско-
чил Сантуряп. Как перпхопская труба загремел его голос:
— Вапскпе торгаши... коробейники, алчные душепродавцы
п блюдолизы! Горе тебе, армянское юношество, которое уповало
па эти воропьп душп... Собрались жирные ястреба п шакалы и
кинулись клевать твое худосочное тело...
— Оп всегда был ненормальным, пе так лп, этот ваш «при-
ятель»? — наклонившись к уху Ахавпп, прошептала Айцемнпк.
Ахавпп, отодвинувшись, внимательно посмотрела па девушку,
говорящую с такой злостью. Глаза ее смеялись: все это казалось
ей забавным спектаклем.
— Гениальные вапскпе пачетчпкп! — кричал Саптуряп, ка-
дык его так и ходпл: вот-вот задохнется. — Продавшие своп под-
лые душп желтому дьяволу, в американских канцеляриях про-
должают свое адово дело...
Даже дядюшка Арут вытаращил глаза. Саптуряп закончил
свою речь неожиданным требованием — закрыть столовую, кото-
рая является дьявольской насмешкой пад истосковавшимися ДУ'
шамп, отказаться от американской благотворптсльпостп, как от
«ласки вампира» и «чудовищного растаптывания прав лпчво-
стп»...
Воцарилось тягостное молчаппе. Смущенно епделп деятели
пз союза учащихся. Ахавпи посмотрела вокруг. В глазах Севаче-
ряпа были отчаяние и мольба; казалось, оп вот-вот завопит: «И0
убнй». Глаза Агаси пылали гневом.
— Что принимать субсидию от «Ньер пет рплпф»1 унизи-
тельно,— прозвучал металлический голос Агасп,— пе вызывает
сомпеппя. Самая большая подлость — доверить воспитание пашпх
сирот американскому «Комитету помощи». Пе сделав пи единой
попытки содержать армянские приюты,— продолжал Агаси,—
1 «Пьер пет рплпф» — «Амерпкапскпй комптет помощп», действовав'
пшй в странах Блплшсго Бостока после нервен мировой войны.
330
правительство тем самым еще раз доказало, что оно сборище
чипуш, лишенных чувства национального достоинства. Прав Сап-
турян...
Слова Агасп прозвучали как сокрушительный удар по руко-
водителям той же партии, к которой принадлежал Саптуряп.
Саптуряп молчал.
— Берпо! — глухо произнесла Ахавпп и, встретившись взгля-
дом с Саптуряпом, опустила глаза; не с нпм, а с Агасп ей хо-
телось быть солидарной. Л Агасп стоял взволнованный, опираясь
руками о стол.
— Прав Саптуряп, когда твердит, что американская помощь
вылилась в источник гпуспых спекуляций, неважно, кто этим за-
нимается, уроженцы Вана плн Пгдира... Примером такого безжа-
лостного грабежа оказалась столовая.
На красных губах Павлпка застыла насмешливая улыбка. Дя-
дюшка Арут спдпт неподвижно, нс издавая пп звука. Агасп по-
молчал минуту, потом обратился к членам правления учениче-
ского союза, в нетерпеливом ожидании взирающим па пего.
— И что же Саптуряп предлагает после всего? Закрыть сто-
ловую! Неужели это выход, Саптуряп, адвокат бездомных? — с
издевкой спросил Агасп.
— Закрыть рассадник разпуздаппой корысти! — Саптуряп
ударил кулаком по столу, настаивая па своем радикальном пред-
ложении.
— И кто тогда выиграет? Голодные учащиеся лишатся под-
держки, а этот негодяй,— кпвпул Агасп па дядюшку Арута, —
и такие же гпуспые приспешпмкп его улпзпут от суда п будут
продолжать свое черное дело...
— Чините суд сами... — поднялся дядюшка Арут. Его сви-
ные глазки па минуту остановились па лице Агасп. — II судите
как хотите,— повторил оп и, с трудом неся свое тучное тело,
пошел па кухню под тревожными взглядами учеников.
Когда лысая, тыквообразная голова дядюшки Арута исчезла
за занавеской, все повернулись к Павлику.
— Пошел готовить обед па завтра,— пояснил «господин Дп-
наряп». После того как дядюшка Арут назвал его так, Павлик
стал держаться более солидно. Столовая продолжала бушевать.
Даже Айцемнпк осыпала упреками Севачеряпа: мол, отдал сто-
ловую в руки грабителей, а сейчас растерялся, пе знает, что де-
лать. Саптуряп с упрямством вола твердил свое: лучше умереть
с голоду, чем стать жертвой издевательств и обмана. Еще раз па
помнив, сколько спл потратпл оп, чтобы получпть согласие ми
ппстра па открытие этой столовой, Севачерян умолял Санту ря
на взять обратно свое требоваппс.
— Меня побьют камнями! — в отчаянии воскликнул оп.
— Ладпо, не хпычь,—сжадплся пад ним Павлик и с рыцар-
ским жестом обратился к Агасп: — Я сам возмещу7 убытки. »а
кова сумма?..
331
Агасп нахмурился. С подозрением разглядывал оп Павлика:
— Вывезли продукты, продали один к десяти, а сейчас хоти-
те рассчитаться чахаракамп? Ваши чахараки так обесценены, что
даже если пх ветер разнесет ко бульвару, никто за ними по по-
гонится...
— Ну, раз вас п это пе устраивает,— сказал Павлпк,—посту-
пайте с ним как вам заблагорассудится. Я умываю руки. —
Оп встал.
Уже совсем в полночь вынесли решение: опечатать кладо-
вую, отобрать ключи, закрыть столовую па несколько дпей, пока
ие найдут честного распорядителя п повара, а посетителей пусть
обслуживают сами учеппкп.
Кладовую опечатали, а ключ пе нашли: дядюшка А рут исчез.
Поставили охрану, п Агасп покинул столовую. Парни группой
последовали за ним. Выйдя па улицу, онп услышали радостный
возглас Павлика.
— Барышня твоя уплыла! Можешь с пей попрощаться! —
издевался оп пад Севачеряном.
Парпп окружили Айцемнпк, по опа вырвалась, догнала Агасп
п обратилась к нему:
— Я хочу, чтобы вы проводили меня... По откажете?
Агасп остановился.
— Пожалуйста,— согласился он.
Эта девушка — сирота, как и Гаюш. Опа пе виновата, что
покойный Шустов давал ей стипендию. Наоборот, в гимназии
Рппсиме опа выделялась своими способностями... н красотой,
добавил про себя Агаси.
— Вам пе холодно, Агасп? — спросила Айцемнпк.
Агасп только сейчас заметил, что дрожпт всем телом.
— Немного.
— Мпе тоже холодно,— сказала девушка и дружески взяла
его под руку. — Я раньше думала, что ваше сердце пз стали...
— А теперь? — засмеялся Агасп. Опа была ему очень прият-
на, ому импонировала ее смелость.
— А теперь? — повторила Лйцемппк.
Агасп почувствовал, как бьется ее сердце, и его сердце тоже
забилось быстро-быстро.
— Л теперь я зпаю: вы тоже порождение Афродиты... —
П, едва скрывая смущение, продолжала: — Вообще-то я была
уверена, что вы кроме своего «Манифеста» ничего пе читаете...
Я тоже прочла его, па меня оп впечатления по произвел...
Агаси нахмурился, девушка переменила разговор.
— Я люблю Кпута Гамсупа. Ты читал «Папа»? — Агасп кив-
пул. — Люблю «Без догмата», «Огнем и мечом»... «Камо гряде-
ши» тоже ничего. Петроппя люблю, чистый аристократ, и
Урса, за его силу. Ничего, что дикарь, мужчина должен быть
сильным, как Зевс...
332
— Л жепщппа?
— Женщина? — переспросила Айцемпик. — Жепщппа пусть
будет попон морской, правда? Вернее — властительницей сердец,
пусть опа умеет заковывать в цепи сердца п пестн их с собой...
Лгасп удивлении смотрел на эту необычную барышню. Пе
шутит лп опа? У Агасп чуть пе вырвалось: «Ты и мое сердце
хочешь заковать в цепи?»
Лйцемппк остановилась у каких-то ворот. Агасп высвободил
свою руку, собираясь попрощаться. Глаза пх встретились в по-
лумраке. Девушка протянула ему обо руки. Агасп крепко пожал
теплые зовущие руки... и отпустил.
— Эх, парепь! — с грустью произнесла Айцемппк и, резко
повернувшись, исчезла за воротами...
Агасп с минуту смотрел ей вслед, недоуменно пожал плечами
п пошел пазад.
...II опять Агасп по может заспуть. Оп шагает по компате.
Со степ смотрят па пего Гомер п Месроп Моштоц, Шекспир и
Пушкпп. После разгрома, учиненного хмбапетом Зарзапдом,
Лгасп все же удалось приобрести эти портреты. Здесь и Карл
Маркс, Фридрих Энгельс, и Владимир Ильич Лепин, говорящий
с трибупы, подарок бакинцев Гукасу, и Карл Либкпехт, и Сте-
пан Шаумян.
Взгляд Агасп затуманен, глаза полны печали. От темной ули-
цы, где попрощалась с ним эта дерзкая девушка, мысли его
вернулись к столовой... О, этот Павлик... «господин Дпнарян», в
дорогом костюме, с блестящим галстуком, с насмешливой улыб-
кой па полных губах, негодует Агасп, шагая взад-вперед по ком-
пате. А дядюшка Арут с видом бегемота, бездушное чудовище,
вампир, присосавшийся к худосочному телу ученичества. А Ай-
цемппк... опа хочет любить... Кого любпть? Как любить? Кого
любят те беспризорные, обитающие в пещерах Зорагюха, кого
опп любят? Кого любят в этом городе?
Любить!.. Что зпачпт — любить?..
Только ненавидеть можно все это, если хочешь, чтобы потом
любовь жила на земле. Ненавидеть во имя этой любви и, ненави-
дя,—бороться... Бороться против видимых и невидимых вампи-
ров, против дипломата Хатпсова, против лютых маузерпстов Ха-
чо, хмбапета Зарзанда и дядюшкп Арута... Агасп незаметно для
себя ускорил шаги. Ненавидеть и бороться, если хочешь, чтобы
потом любовь жила па земле!..
4
В воскресенье утром Забел пошла павестпть Агасп. по встре-
тила его па улице.
Агасп, я собиралась к тебе — пригласить от имени наших
Девушек па товарищескую встречу.
333
— Каких девушек? — поинтересовался Агасп.
— Девушек Арменака...
— Да?.. — рассеянно произнес Агасп.
Хотя после запрета, наложенного ппспектрпсой, занятия
кружка Арменака происходили редко, выражение «девушки Ар-
менака» прилипло к его слушательницам, опп п сейчас состав-
ляли единый коллектив, душой которого по-прежнему был Ар-
менак.
— Это просто товарищеская встреча,— пояснила Забел.
— Пошли в гимназию, у мепя там евпдаппе,— сказал Ага-
сп, забыв о приглашении.
Забел покраснела. Пытаясь скрыть досаду, опа сказала:
— Вчера были похороны Папазяна...
Агасп кивнул пеоиределеппо. Он пе только был па этих по-
хоронах, по вечером еще участвовал в собрании, принявшем бур-
ный характер, как и все ученические собрания в последнее вре-
мя.
За эти два месяца в жпзпп ереванских учащихся произошли
серьезные события.
Столовая избавилась от протекции дядюшки Арута. Этот за-
плывший жиром кусок мяса благополучно вышел из игры, из-
бежав законного правосудия. «Господин Дппаряп» также по-
дал в отставку. Агасп удалось вверить столовую честным людям.
Самп ученики ежедпевпо осуществляли контроль пад столовой.
Севачеряп, преисполненный прпзпательпости к Агаси за то, что
тот предотвратил пависшую пад ппм опасность, пошел ему на-
встречу, и столовая стала чем-то наподобие клуба, где лучшие
ученики встречались и обменивались мыслями.
Забел первой изъявила желаппе сделать доклад па тему
«Идеализм пли материализм». Но, прочитав паппсаппое, опа от-
казалась отвечать па вопросы, ссылаясь па то, что давно читала
цитированные ею книги и многое ей самой было пе ясно. В от-
вет раздались пасмсшкп.
Но истинной бедой для столовой явилось сообщение, сделан-
ное Агасп. Темой его выступления была Парижская коммуна,
о которой оп говорил, опираясь па знаменитый труд Лепппа1,
открыто проповедуя его мысли. В столовой негде было иголке
упасть. С самого начала задавались каверзные вопросы, чтобы
запутать докладчика, по Агасп тут же отвечал, достойно отра-
жая выпады.
С возражением выступил Грант Саптуряп. Любое государство,
утверждал оп, пе что иное, как адская машппа, порождение
сатаны; еслп мы хотим, чтобы наступило царство свободы, надо
как можно скорее стереть с лица земли государство... Были
ожесточенные споры, и дело чуть лп пе дошло до драки. На сле-
1 Течь идет о кппго «Государство п революция».
331
дующий день министр внутренних дел с согласия министра про-
свещения издал приказ закрыть ученическую столовую.
Произошел и ряд других событий.
Вот уже сколько месяцев молчит «Горн свободы». Разрешен-
ной вместо него еженедельной газете «Новое утро» министр про-
свещения предписал «более осмотрительную линию»... А па вы-
борах редколлегии этой газеты проголосовало за Агасп подав-
ляющее большинство участников собрания.
Это голосоваппе было ответом ереванских учащихся па за-
крытие столовой, которую, благодаря смелому вмешательству
Агасп, кое-как удалось вытащить пз когтей разбойников.
И сейчас, довольный своей моральной победой, Агасп шел в
редколлегию газеты «Новое утро». Только оп, вместе с Забел,
переступил порог мужской гимпазип, как чей-то возглас оста-
новил пх. Конечно же этот топкий, почти детский голос принад-
лежит Аршавиру. Значит, он уже вернулся из уезда.
Вошли.
— Ты кто, редактор или холуй? — бросив на стол помор «Но-
вого утра», кричал Аршавпр на Севачеряпа, который был стар-
ше его года па три.—«Жалоба па растратчиков и произвол слу-
жащих». При чем тут жалоба, разве я так написал? — гневался
Аршавпр. — Я написал: «Долой правопорядок фальсификации п
произвола»...
— Послушай, парень,— прервал разгоряченного юношу Се-
вачеряп,—что за «правопорядок фальсификации и произвола»?
Что это за бред? Так нельзя выражаться...
Заметив в дверях Агаси, Аршавпр тут же обратился к нему:
— Посмотрп-ка, что я паппсал п что напечатано, ну разве
так можно?.. Еще спрашивает: что такое «правопорядок произ-
вола»? Пойди объясни ему...
— Послушай, парень,— вновь попытался вразумить Арша-
вира Севачеряп,— это ведь даже пе по-армяпскп.
— Очепь даже по-армянскп. А этот «порядок»—по-армян-
ски?!..— крикнул Аршавпр, указывая в окно па улицу. Оп уже
Ее владел собой.
— Чем тебе пе угодплп? Напечатали твою заметку, и слава
богу...
— Еслп уж решили печатать, то надо печатать как есть, раз-
ве под статьей стоит пе моя фамплпя? — ппкак пе мог угомо-
ниться упрямый юнец. — Ты думаешь, дело только в загла-
вии? Все переврано от начала до конца,— обратился оп к Ага-
си. Вот,— торопливо прочел оп.— «6-го апреля я поехал в
Алексапдрополь. На ереванском вокзале я пе смог достать биле-
та...»— Его маленькие глазки буравили Севачеряпа. — Ну раз-
ве я так написал, думаешь, пе помню? Я паппсал: «Как всегда,
ва станции во продавали билетов, чтобы потом в поезде содрать
Двойную плату». Разве это не так? Почему вы зачеркнули мою
335
правду и поместили вместо этого ваш свист? Испугались, да?
Если ты трус, пе редактируй газету. «Горп справедливости»!
«Новое утро»!.. — с презрением воскликнул оп.
Агасп с восхищением смотрел па Аршавира; в глазах Забел
появился страх — ей явно пе правплся его топ.
— Видишь,— протестовал Севачерян,— оп совершенно пе
умеет взвешивать свои слова. И кому говорит, кому? Мне, кото-
рый с самого детства владел оружием... Мпе было двенадцать
лет, когда меня повели к приставу, потому что я стрелял пз па-
гапа. Представь себе, я удрал пз дому, хотел пойти добровольцем
воевать с турками, по меня вернули из Пгдира... А в гимназии...
сколько мпе пришлось вытерпеть за то, что я читал нелегальщи-
ну. Я даже вел кружок. И посмотри, что оп говорит... — Севаче-
ряп был страшно оскорблен.
Агасп все еще наблюдал за Аршавиром: какой оп смышле-
ный парень, какой боевой дух в нем... Еще вчера его все при-
нимали за ребенка...
— II это — ваша отсебятина!.. — продолжал нападать па ре-
дактора Аршавпр, дойдя до последних строк.
— Товарищ! — потерял терпение Севачерян. — А теперь вы-
слушай меня. Если за твою статью, даже в этой редакции, мепя
не посадят или пе оштрафуют, я должен принести жертву бо-
гам... Тебе-то что,— написал, и с плеч долой... А отвечать Сева-
черяиу. Видишь, Агаси,— хочешь сделать доброе дело, п тебя
же за это бьют, остается только умыть руки и отойти в сторону,
другого выхода пет...
— Почему? — возразил Агаси. — Надо по отходить, а драть-
ся. Отступать? Никогда!.. Затопчут тебя, раздавят...
Аршавир задумчиво смотрел па Агаси. Потом, бросив уни-
чтожающий взгляд па растерянного редактора, схватил Агаси
за руку:
— Пошли...
Пообещав Севачеряпу зайти в полдень и поговорить по делу,
Агаси ушел вместе с Аршавиром. Забел осталась.
— Почему ребята идут на пирушку к Аршпк?— у Аршави-
ра нашелся новый повод для недовольства.
— А почему бы пе пойти? Это обычная вечеринка, ничего
более... — заметил Агаси.
— Почему бы нс пойти! А что написала Аршпк в первом по-
море ( Нового утра», ты прочел? «Сейчас, когда минули эти тя-
желые дни...» А ей то что до тяжелых дней, дом у них всегда
был полной чашей, думает, что н у других так... Опп по должны
идти,— твердил Аршавпр. — Девушка сохнет по Арменаку, а нам
какое до этою дело? Пойдем, я с ним поругаюсь...
— С кем?
— С Арменаком.
— Почему ты должен с ним ругаться? — удивился Агаси. —
Девушки любят Арменака, ты что, запрещаешь?
336
— Л ты пойдешь па эту вечернику? — Аршавпр требовал от-
вста _ Нуппк мне сказала, что и ты приглашен.
— У мепя есть дела,— сказал Агаси.— II потом, мне по по
душе приглашение Забел. Если бы пригласила Пунпк, возмож-
но, пошел бы.
— Нуппк? — переспросил Аршавпр. — Конечно, пошел бы.
По опа сама пе идет. Когда Гукаса пет в городе, она всегда та-
кая печальная... Жаль мне ее... — II, приблизив к Агасп свое
заостренное личико, сказал: — У Гукаса сердце тоже горит. Если
бы оп был уверен, что беда пе стрясется с ним, привел бы Нуппк
к себе домой.
Агасп с возрастающим интересом разглядывал юношу.
— Ты откуда это взял?
— Я все зпаю,— отрезал Аршавпр.
За беседой они по заметили, как подошли к Раздапскому
ущелью... Как сейчас здесь красиво, веспа так щедро расплеска-
ла своп краски, воздух, напоенный ароматом цветов, прозрачен
и легок... Прихваченные ветерком тополя качаются, как строй-
ные свечи,— зеленые огоньки па алтаре природы. Лучи солн-
ца вплетаются в молоденькие листья, образуя причудливые
узоры.
Олп уселись па камень под деревом, и Аршавир стал рас-
сказывать о том, что оп видел в уезде. Оп оставил типографию и
сейчас является связпым Армепкома. После Алсксаидрополя оп
был в Карсе, потом в Каракплпсс и Дплпжапе. В Карсе оп встре-
тил Гукаса. Настроение у пего хорошее. Аршавпру очень понра-
вились днлпжапскне товарищи. Агасп зпал пх п с удовольствием
слушал восторженный рассказ юпошп о Егпше Шамахяпс, Ера-
зпк, Арсене и Талп-Кьёхве.
— ...Вместе с Еразик мы пошли в лес,— рассказывал Арша-
впр, — там есть родник, Нучур Дили, ты был там? Какие там
старинные хачкары... А какие фиалки — рвешь, рвешь, и пет
им конца... А запах — па весь мир...
Рассказывая все это, Аршавпр то восторгался как реоенок
Цветами и родниками, то серьезно, по-взрослому делился свои-
ми впечатлениями о товарищах, с которыми встречался. Гово-
рил долго-долго, пока солнце достигло зеппта, и тогда только
нехотя опп поднялись с местц.
5
Веспа... Девушка шагает по с0Л°^Ч"®^10^^1° насквозь. а ро-
прохладиую зелень сосен. Чувяки ее I -рпх0 в лесу. Еразик
спетая зелень все тяпет ее вверх, ввер. nyTllj— сверкая,
остановилась, невидимая преграда вста ‘ паук свил здесь
тянется тонюсенькая пить от дерева * * ’ т|ОТом спова' па-
наугииу... Еразик наклонила голову, Р
337
гнулась, погладила желтые лесные цветы, посмотрела На своп
мокрые пальцы, улыбнулась и пошла дальше.
Наконец опа у любимой своей двуствольной сосны. Взобра-
лась, устроилась поудобнее между стволами и, как лесная ца-
ревна, улыбнулась говорливым соснам, зеленому пырею, алым
цветам...
Еразпк, спдя па своем тропе, вглядывается в ущелье, отку-
да доносится звонкий клпч петушка вперемежку с ветром и шу-
мом Агстева. В мраморном тумане дремлет Дплпжан. Краснеют
черепичные кровлп...
Что происходит под этими кровлями? Воп там, вдалеке, пх
школа... Неделю назад оп должен был явиться на урок — после
выхода пз тюрьмы. Класс замер — даже Васо прпемпрел. Дверь
открылась, вошел товарищ Егпше, все в той же черной блузе, в
полотняных брюках, па ногах — трехп, и, как всегда, начал с
порога:
— Садитесь... Арсен, расскажи урок,— словпо и часу пе от-
сутствовал...
Как оп строг! Горе тому, чья тетрадь пе готова для изложе-
ния,— ни слова не скажет, только посмотрит своими голубыми
глазами, и в них пе упрек... пет, удпвлеппе! Этот взгляд поза-
быть невозможно...
А по вечерам, когда опп собираются вместе, оп им ровпя,
просто чтец, артист, перевоплощающийся каждый раз — то муд-
рый старик, великий король Лир, то наивный весельчак-охот-
ппк Тартарен из Тараскопа, то — человековед, философ, коммен-
тирующий «Так сказал Заратустра»... II какой оп мягкий, ду-
шевный, какой высоконравственный... Это, конечно, самый на-
стоящий учитель... Заболеет преподаватель ботаники — является
товарищ Шамахян, развешивает па доске цветной плакат, рас-
сказывает о семействе грибных, разъясняет, какие грибы ядови-
тые, а какие съедобные. А когда устраивают соревнование по бе-
гу, пе отстает от самого быстрого бегупа...
Тар оживает в его руках, глппа подчиняется его пальцам,
превращаясь в бюст Толстого илп Абовяпа... Масляной краской
рисует па холсте закат пад Агстевом...
Кому не хочется быть таким, как оп?
«Сержу»,— ответила себе Еразпк. Да, Серж, кажется, дела-
ет все наперекор товарищу Шамахяпу... и наперекор всем-
В полдень оп еще в постели п пе поднимется, пока пе закончит
«Критику практического разума» Капта. Еразпк пе тянет к та-
ким абстрактным сочинениям. А Серж читает, да еще п хваста-
ется, что дочитал до конца. II как это ему удается? II как оп все
помнит, пе записывая пп одпой строки? Товарищ Шамахяп все
записывает. У пего есть конспект учебника русской литературы
Пвапова-Разумппка со своими критическими замечаниями. «3°
всем нужпа система»—это его девиз. А у Сержа своя «система» —
бессистемность.
338
Товарищ Шамахяп уважает печатное слово, считается с каж-
дым автором. «Торричеллиева пустота, блеф» — любимые слова
Сержа по поводу многих прочптаппых книг.
Достоевский, о котором с уважением говорпт товарищ Ша-
махяп, хотя он и пе разделяет его концепции, для Сержа —
«невропат» и ничего более. Как странно: оп, Серж, готов ни-
спровергнуть все бесспорные пстппы, отрицать вечные цепностп,
попирать святыни... Наташа Ростова для него — сладенькая ка-
рамелька, а сам Лев Толстой — незадачливый проповедник хри-
стианства, воплощение фарисейства.
Армяпскпх авторов оп пока еще пе читает. «Потом, вероятно,
уделю месяц-другой...» Самоуверен, самонадеян. II ужасно груб.
Когда читает товарищ Шамахяп, ощущаешь безмятежность,
покой, отрываешься от серой действительности, переносишься
в другой ‘мнр...
А когда читает Серж:
— Еразпк, спдп ровпо.
— Не сппте, читаем «Капитал»,— и па одном дыхании чи-
тает целую главу, пока не охрипнет. Все равно никакого толка
нет от такого чтения, ничего нельзя уразуметь.
Пз тюрьмы Серж вышел полон желчи. Как-то оп сказал ей
ужасные слова:
— Хочу заразить тебя...
Еразпк была потрясена. Это было как раз здесь, опа сидела
па этом троне между сосен, оп незаметно подкрался сзадп, об-
нял ее своими костлявыми руками и страстно зашептал:
— Я тебя поцелую...
II сейчас Еразпк слышпт свой удивительно спокойный голос:
— Ну ты, потише.
Серж опустил руки.
— Ух, хочу задушить тебя, броспть па землю! — крпкпул оп
хрипло и ушел...
«Молчи, глупец, что ты понимаешь, зачем вмешиваешься»,
говорпт оп Колориту Жозефу,— этим именем дпйпжапцы награ-
дили отца Сержа за его жеманство и привычку носить, галстук
баоочкой. Еразпк решила больше пе ходить к ппм домой, но ни-
как пе получается, Серж сейчас тяжело болен, харкает кровью.
Жалеет опа его? Нет, Серж пе нуждается в жалости. Он силь-
ный парепь. Если даже поведут на костер, пе отступится от сво-
их убеждений. Он солдат веры и, подобно Галилею, скажет. «Все
равно вертится»; непоколебима его воля — перевернуть до осно-
вания этот мир.
Серж был ей дорог — и его голос, п манера держаться, п то,
как оп подолгу вглядывается в глаза собеседника... О, еслп бы
его можно было спасти...
«Неужели я люблю его?»—спросила своя Еразпк.
Я почему-то в эту минуту представилась ей давно уже стер-
шаяся в памяти картина. Опа была тогда маленькой девочкой с
3S9
кудрявыми волосами. Была веспа. Мальчишки затеяли борьбу
па низенькой кровле сеновала. Арсеп сразу положил на лопатки
своего противника и тихонько отошел в сторону. Пышпобородый
дед Доплат подозвал к себе Арсепа, указав па резвого жеребен-
ка, спроспл:
— Хватит у тебя сплепок обуздать его? Пе дан бог, сбро-
сит...
Арсеп взобрался па круп трехлетпего, пеобуздаппого жере-
бенка.
— Молодец, вцеппсь в пего как клещ... — и сейчас еще раз-
дается в ушах Еразик голос деда Доплата.
Жеребенок взбрыкнул п вдруг помчался быстрее ветра и ис-
чез па опушке леса.
— Он, парепь, какой огонь в тебе... — слышит Еразик голо:,
идущий нз детства.
Арсен, епдя на успокоившемся жеребенке, явплся гарцуя;
соскочив, обвпл рукой его шею.
— Молодец, сыпок! — похвалил Арсепа дед Довлат и поце-
ловал его в лоб...
Потом? Потом опа уехала учиться в Тпфлпс, а Арсеп поехал
работать в Сарыкамыш... Прошло восемь лет, спова опп одно-
классники... Арсеп умен, Еразик зпает это. Когда ей тоже ис-
полнится девятнадцать, и опа поумнеет, пока ей только шест-
надцать.
Еразик нарисовала портрет Арсепа углем, оп получился с
пасуплеппымп бровями, прядь черных волос падала па лоб. II с
загадочной улыбкой в глазах... В тот день оп назвал ее Л и гнев.
А Арсеп был Урсом 1 для своей Еразик.
«Я люблю Арсепа?»...
II па этот вопрос пе ответила Еразпк, а сердце ее замирает
даже сейчас, когда опа думает о чудаковатом парне, скромном и
храбром своем однокласснике...
Что было между ними до сих пор? Ничего. Однажды, читая
дома «Историю Греции» Виппера, опи паклопплпсь пад картой,
руки пх соприкоснулись, голос Арсепа дрогнул. Еразпк, краснея,
ударила его по плечу:
— Ладно, читай...
А в другой раз, в «Лесной гпмпазпп», Еразик подошла к
своим одноклассникам, играющим в шахматы перед палаткой, и
села рядом с Арсеном.
— Выиграешь, как же тебе пе выиграть, коли такая опора у
тебя — Еразпк,— сказал Грпкор Манташяп, Талп-Кьёхва.
Арсеп ответил кулаком.
Вот и все, что было между ними, больше ппчего. Но когда
Арсена пригласила в сад, он не пришел...
Любит лп се Арсеп?
1 Л и гия п У рс —герои романа Генриха Сенкевича «Камо грядешв»-
340
ГЛ. 1ВА СЕМ IIА ДЦА ТА Я
• 1
Скрпппулп ветхие дощатые ступени. Как буря ворвался па
веранду Гукас.
— Оставь, чудак... — еле слышпо проговорила Нуппк.
Гукас осыпал се лицо поцелуями.
— Соскучилась?
Опп селп на веранде. В широко распахнутые окпа врывались
белые гроздья акаций. Гукас, перебивая самого себя, рассказывал:
— Ты не думай. Вападская крепость... — хотя Нуппк ничего
дурного и пе сказала об этой крепости. — Знаешь, какая! На
берегу реки, па крутой скале — цитадель. Знаешь?..
— Знаю, знаю...—ласково посмотрела в стор-опу Гукаса Нуппк.
— Опять перебиваешь? Ну, коли зпаешь...
— Ладно, рассказывай дальше,— потянула его за рукав Ну-
ппк.
Гукас спова воодушевился:
— Л река!.. Какие там места для купания! Мы пошли к Буй-
волиному озеру. Вода — лед, сечет как меч...
— Ты ведь с пеленок Нептун,— засмеялась Нуппк.
— Л родпики какие! — продолжал восхвалять Гукас откры-
тый им край. — Вода прозрачная, студеная. Сюда каждое воскре-
сенье совершают паломничество жители Карса. Раз я был в ци-
тадели с товарищами. Какая ночь! Перед тооой раскрываются
объятия пеба...
Нуппк заглянула в глаза Гукаса. Что только опа пе прочла
в пик: огонь сердца, томленье душп... Бессильна Нуппк, ма-
ленькая, слабая птичка опа перед этой бурлящей силой Гукаса.
— Л что за ребята, золото, да и только!.. — все восторгался
Гукас. — У одного солдата голос такой, что звепелп форты.
Я ему говорю: «Давай поезжай в Тпфлпс в оперу». А оп. «Зачем
в Тифлис, откроем оперу в Ереване...» Хорошую песпю я выучил
У пего...
— Споешь? — попросила его Нуппк.
В застекленной веранде тихо зазвучала песпя:
Есть на Волге утес, диким мохом оброс...
Мать п сестра Нуппк слушали пз комнаты. Когда Гукас коп
лил петь, Нуппк ласково сжала его руку, прошептав.
— Хорошие слова...
— Ты не слышала?
— Аршавпр всегда насвистывает эту песню.
— Аршавпр? Вот хитрец,— рассердился 1 укас, п опп ооа рс
хохотались. — Хороший оп... Привоз твое письмо. X ты мое полу-
чила?.. Пу, как тут Чареиц, там был одни капитан, oichb прос .
передать ему привет.
311
— Чаренц?.. Выпустил новую книгу, у Ахавпи опа есть.
— Какую?
— Поэма «Неистовые толпы».
— Неужели,— удивился Гукас,— ты прочла?
Нуппк подпялась и стала декламировать поэму, голос ее зву-
чал высоко, чисто п уверенно:
Захотят, солпце низвергнут с небес...
Гукас слушал затаив дыхание.
Из открытого окна на веранду упал свет лампы.
— Идите в комнату,— позвала мать Нуппк.
Гукас и Нуппк лишь улыбнулись друг другу п, громко стуча
по деревянным ступенькам, выбежали па улицу.
Чарепца не оказалось дома. Гукас так п пе смог найти его
в этот вечер.
На следующий депь, в сводчатом полуподвале, Гукас рас-
сказывал товарищам о том, что происходит в Шираке и Ва-
напде.
И очень грустные, и радостные вестп прпнес Гукас.
Пятеро суток закрыты пекарни Александрополя, а пройдохи
спекулянты достают муку па складах п продают па черпом рын-
ке. Даже па железной дороге рабочие спдят без хлеба, единст-
венный выход—забастовка. Бронепоезд «Полководец Вардап»,
игнорируя приказ военного министра, прошел пз Араратской до-
лины в Алексапдрополь... Командир бронепоезда заявил о своей
солидарности со справедливой борьбой рабочих...
— Бесстрашный человек!.. Клянусь честью...
Вот и Чарепц. Оп без кепки, черпая сатиновая блуза, как у
Гукаса, подпоясана широким кожаным ремпем. Гукас пошел ему
навстречу.
— Послушай-ка, ты здесь, а я тебя днем с огнем ищу! —
громко приветствовал его Чарепц.
— Это я тебя днем с огпем искал,— ответил Гукас, и опп об-
нялись, будто два брата, истосковавшиеся и наконец обретшие
ДРУГ друга в этом хаотическом мире.
— Что за поэму ты написал, с ума можно сойти, честное сло-
во! — восторженно заговорил Гукас.
— Мои «Толпы»... Ты прочитал? — обрадовался Чаренц.—
Ну, рассказывай, рассказывай, как там у пас?
•— Твой одноклассник, капптап, передавал тебе огромный
привет.
— Мой Лино! Светлая голова! — воодушевился Чарепц. —
В четырнадцатом году мы вместе ходили па маевку... Запрети-
ли... Ты же зпаешь наш город: казармы и церковь, начетчики и
торгаши — вот п все, чем мы богаты... Бросили книги и пошли...
Давно я его пе видел..,
342
В дверях показался Амаяк Вардапяп. Высоко держа пад го-
ловой гимназическую фуражку, оп крпкпул:
— Товарищи, в Баку Советская власть!..
Все зашумели, окружив Амаяка плотным кольцом, засыпали
его вопросамп.
Амаяк был в радподпвпзпопе. Полчаса назад радисты пой-
мали эту новость, которую по беспроволочному телеграфу пере-
давали пз Баку.
— Баку красный, очередь за Ереваном! — провозгласил Ча-
репц.
— Сейчас важна малейшая подробность, предупреди това-
рищей, пусть тщательно следят за передачами,— попросил Ллла-
вердян.
— Погодп, пойдем, я угощу тебя таким коньяком,— Чарепц
схватил Амаяка за руку.
— Я пе пыо копьяк,— отказался Амаяк. Но Чаренц, обняв
его, повел к лестппце.
Только опп вышли, показался Аршавпр, п его звонкий голос
разпесся под кирпичными сводами:
— Узпал, товарищ Степа... Баку... — голос его дрогнул. —
В гараже узпал, телефонист сказал... п Агасп был там,— уже
спокойнее рассказывал оп. — Я сказал: «Товарищ Степа спраши-
вает», позвопплп в радподивпзпоп, верно... Я побежал на теле-
граф, п там подтвердплп... Хатпсов еще ничего пе знает,—весело
подмигнул оп Гукасу.
А Гукас упесся мыслями далеко, в город нефти. Перед гла-
зами встали его товарищи — Оля, Артавазд, парпи пз типогра-
фии. Онп опьяпены победой... Сейчас все — на берегу Севана,
в долине Агстева, па железной дороге, в Алексапдропольском
депо, в Карсской крепости,— все услышат эту весть... Какая ра-
дость!
— Послушай, парень, больше ничего пе знаешь? — спроспл
товарищ Мартпк, положив обе рукп па плечи юноши.
— Знаю, сейчас скажу... — Аршавпр поднес палец к виску.
Так. Председатель ревкома—Нарпмапов... Красная Армия в
Баку... Пойду поздравлю своего мастера,— заявил он п побежал
к выходу.
— Парепь, осторожнее,— крпкпул ему вслед товарищ Мар-
тпк,— побежишь вот так очертя голову п нарвешься па ма>зе-
рпстов.
Деятели Армепкома еще взволнованно обсуждали создавше-
еся положение, те перемены, что прппесет переворот в Баку, п
Аршавир мчался по улицам Еревана — п пе поппмал, как люди
йогут так спокойно заниматься своими будничными деламп.
Миновав недостроенную гпмпазпю, Аршавпр вошел в тппо
график» с черного хода.
343
— Поздравляю. мастер! — крикнул оп, ворвавшись в набор-
ную, п, разочарованный, остановился: очень уж красноречивым
было лпцо Вазгена.
— Знаем уже, знаем,— ответил новый ученик Вазгена, кру-
глолицый Левон. Этот шустрый мальчуган был земляком Ваз-
гена, (чо недавно взяли в тиши рафию.
Аршавир исподлобья взглянул па листочки, сложенные па
его кассе. Здесь открыто набирали воззвание Армепкома в свяли
с предстоящим праздником.
Вазген подозвал Аршавира, шепнул ему что-то па ухо, и тот
кинулся бежать. Покинув типографию господина Эмина, оп во-
рвался в типографию эсеровской партии, затем нобежа i к га-
ражу, расположенному недалеко отсюда. 'Гам сейчас все выгля-
дит ппаче — тоже за какой-нибудь час произошел переворот.
Ребята вытащили па солнце большой глобус, который три дня
изготовляли в задней комнате. Никто уже пе боялся маузерп-
с.тов, шныряющих возле цирка и публичною дома по соседству...
II ворота открыты настежь, праздничные лица у шоферов и те-
лефонистов, у всех рабочих и особенно у жалкою сторожа-селя-
нина. Здесь распоряжался Агаси. Аршавпр бросился к нему.
Агасп имеете с рабочими поднимал глобус па грузовую машину,
стоявшую посередине двора. Когда они управились с этим делом,
Агаси заметил Аршавира. Перекинувшись с ним парой фраз,
Аршавпр помчался дальше. Вскоре оп свернул с Астафяпа к
Гетарчаю и спустился в прохладное ущелье Анапа.
Гетарчай словно взбесился. Мутная, илистая вода, грохоча,
неслась по узкому руслу. Ноток пес ветви ив. Так прохладно
здесь, таким сладким ароматом напоен воздух, по Аршавпр ни-
чего не видит, ничего ш* чувствует... Его ищущий взгляд блуж-
дает по другому берегу реки. Вот громадное ореховое* дерево,
друки о такого пет в ущелье. Пот и «волосяной мостик», упомя-
ну тын Агасп. По бревну, перекинутом у через реку, Аршавпр
перебрался па другой берег. Пройдя еще немного, оп как копией
взобрался на дерево. На прибрежных камнях сидели девушки и
парни, они хором пели вод аккомпанемент флейты... Острый,
оглушительный свист прорезал воздух. «Марсельеза» умолкла.
Соскочив с дерева, Аршавпр поскользнулся на круглом валуне...
а внизу ревел поток’... Крик ужаса нс горюя из груди ДС'вУ'
НН К'...
2
Грозно ревет Агстев. Две девушки идут по берегу с корзин-
ками в руках. Вот опп остановились возле небольшого домика,
прилепившеюся па краю ущелья, у зарешеченного окна.
— Опять прибыли? — с напускной суровостью приветствовал
их часовой.
Он подошел, открыл дверь.
Вышли Еп1Ш<‘ Шамахяп, Мушег, Серж и присели па камин
рядом с девушками. Домик этот — Дили,капская поенная тюрь-
ма; политических заключенных перепоручили охранять местному
полку. Откуда было знать город» кому голове, что и в атом полку
имеются «смутьяны», что, возможно, они здесь даже хозяева.
Пока подруга Еразик о чем-то оживленно рассказывала Сер-
жу, сама опа стала беседовать с двумя учи гелями. Хорошие вес-
ти принесла сегодня Еразик. В Ереване товарищи в курсе всех
событий, происходящих здесь, новых арестов там не был»», пись-
мо товарища Мушега — учителя музыки—дошло в Тифлис и
попало в руки адресата — поэта Туманяна. Л здесь в школе уче-
ники очень взволнованы, новый учитель математики плохо знает
своп предмет, и ею ни во что не ставят; па педагогическом со-
нете было выражено доверие арестованным учителям как высоко-
кпалпфицпроваппым педагш ам.
Девушки уже вытащили пареный картофель, маринад в гор-
шочке, груши, яблоки; пустую посуду положили в корзину. Раз-
дался условный свист часового — какие то офицеры, стоя па мо-
сту, осматривали ущелье.
Ночь. В низеньком домике возле реки лежат па полу тесто
ро. В темноте звучит мягкий голос. 11П„л,(.ггип лучшей, чем
- Ч,о пп юворпте, по па свете пег ироф«
наша... —это говорит математик «Ле< пои 1 им <
Молчат... Прислушиваются к агстовсьомV '• • ' Л1,„
I, отец у МОП,, был У""ГСЛ,!М„? 'X, 20П умер В тм-
кяпд,—немного погодя откликнулся • „„’(.inHin.iib лет. II»»-
ОВВ1 девятьсот шестом ЮДУ, кшда.мае " И.ГТ1.Я11С, „р„ каЯ.Л«и
«•его смерти мы uepeexa.iu в llljiay. I. |||||.„|J(., .„.будут,
встрече с ашвеи семьей, «»>... в» I . (ш|у О,,,.,
сколько доора он им сделал... л гоже л человек. I ли»*
норил: сколько у тебя ирофес» пп, ‘ n(j останавливайся
говорил: если начинаешь какое in »»> J ‘ ’ сЛова? — Шама-
на полпути. Знаете, где. мпе пришли.ш<ь » < И|.)П в бабки,
хяп улыбнулся. — Первой моеи «профе»<» ш 'соперников.
Я задался целью hi рать ь»к, чтобы у ьварт;|-
Bi.i, наверное, бывали на I1I.VI.гком конечном счете
лов собирались там заядлые шрекн, и в»» ’• снопа разд.»
попадали в мои м< точек. По • следующий Д< нь
вал их, а то бы мп»- по С кем было nip-»11-
- Зря ть. оспиш.1 ..ту ир.«|«чч пю, бюву-ипн
мы»* почетные люди,— yxMi.fiьпулся У411 |(.и n0 крутым плви-
— Потом,— продолжал Шамахяп, м • П1(111 г,л1цп и заиы-
липам, ведущим в Шушу,— звон бу»»< "’у’1'‘ ((>(> и(, 5 ыжеиство...
ванне в<*тра в ушах... вы пред»'танля» т» , “ _ с jpyribio <’-а-
— Мне не посчастливилось и» пьна111 * 1(|
аал Мушег: сегодня у пего было плохо* и-
сейчас — C<>
315
— Куда уж вам, в вашем Тпфлпсе... А у пас есть студепый
родник в лесу, в тепп граба,— с тоскою вспомппал Шамахян. —
А какие тутовые сады в долине, как опи прекрасны, особенно
когда звучит тар и льются печальные баятп... Эх, стосковался я
по родному краю, лет пять пе был там.
— Да ты, парень, боготворишь природу,— заметил учитель
математики, оп был здесь старшим.
— Не было бы природы, нечего было бы п боготворить...—
ответпл Шамахяп п продолжал: — В пашен речке есть белые
плоские валуны, и я подобрал пх одпп к одному, все одинаково-
го размера п топкпе-топкпе, словпо пх отшлифовали па станках,
прямо рисовать па ппх можно...
— Я впдел пх у тебя. Здорово ты парисовал. Особенно хоро-
шо у тебя получаются цветы п деревья,— похвалил его Мушег.
— /Каль, покппулп мы наши горы п родппкп, паши рбкп п
леса, перебрались в город, погнались за куском хлеба,— сетовал
Шамахяп.
— И еще какая у вас профессия, товарпщ Егпше? — спроспл
молоденький заключенный с почтеппем — оп был пз учеников
«Лесной гпмпазпп».
— Егпше еще п часовщик,— с гордостью сообщил младший
брат учителя, лежавший рядом с ппм.
— II где только ты этому выучился, пе знаю,— с удовлетво-
рением сказал математик.— Пройдя через твои рукп, моя же-
стянка вот уже второй год работает псправпо.
— Разве только ваши... Половила Дилижапа прппоспт ему
чпппть часы,— добавил младший Шамахяп.
— Мпе искусство это досталось от отца,— пояснил Егпше. —
Оп говорил: «Не останавливайся на полпутп». Пу вот, в нашей
шушппской епархиальной естественные науки проходплп кое-
как. Потому, >закончив ее, я поступил в вашу Нерспсяповскую,
чтобы восполнить пробел, пока еще молод. Химию там усвоил
у вас. Потом пошел добровольцем — это было весной тысяча де-
вятьсот пятнадцатого года. Вынес лп я оттуда что-ппбудь? —
спроспл оп самого себя п ответпл: — Вынес. Глубокое разочарова-
ние в «патриотизме» п «Оризопа»1 — раз, п па крупе своего ко-
пя — осиротевшую восьмилетпюю девочку, это два. И еще древ-
нюю рукоппсь «Нарека»1 2. Девочку, звалп ее Воски, определил
в приют в Тпфлпсе, а «Нарек» храню у себя; выписал сипоппмы
в тетрадочку, способным ученикам даю ознакомиться с ними. По-
том, когда будет время, сделаю критический разбор. Какой пзу-
мптельпо богатый язык, диву даешься!.. — Шамахяп замолчал,
глаза его блестели в полутьме. Оп предался ппым воспомппа-
1 Армянская паппопалпстичсская газета, орган партии дашпакиУт10И'
издававшаяся в Тпфлпсе.
2 «Парок» — знаменитое произведение поэта Грпкора ПарекаЦ
(XIII век).
3-16
ПИЯм — В Нахичевани есть село под названном Месропавап, вряд
ли вы слышали о нем. Гористая местность, мужчин там днем
с огпем не найдешь. Одни ушли на воину, другие кинулись на
чужбину искать счастья... Рядом были медные копи, по кому
пх разрабатывать? Одним словом, нищета беспросветная. Была
там начальная школа, жалкое заведение, ничего я там не сумел
сделать... С осени начал работать в село Карелп, что на батум-
ской дороге, в прпюте. Там были сироты — армяне, грузины,
евреи и моя Воскп тоже. Никогда но забуду тех ребятишек, а
они, вероятно,— меня...— Шамахян помолчал минуту.— Мы ор-
ганизовали там журнал и назвали его «Росток». Мы тогда дума-
ли, были уверены, что росточек наш даст побеги, раскроются
яркие цветы и зрелыми семенами оплодотворят целину... Это был
год, полный ожидании... В ту пору я очепь мпого читал, писал по
ночам... Там я начал свою поэму, первую песню, даже пом-
ню день — восемнадцатого сентября тысяча девятьсот восемна-
дцатого года. Назвал я эту поэму «Страсть тирана». II мпого иг-
рал на таре. Исполнял Саят-Нову, па всех трех кавказских язы-
ках. Полюбили моп ребятишки его песнп, и для мепя это был
«год Саят-Новы».
Пятеро арестантов затаив дыхание слушали рассказ Шамахяпа.
— Потом этот мирный уголок, я получил уроки пения в на-
чальных классах. Как сладко поют малыши,— говорил оп с тос-
кой...—«Небо поклыто тучами... плпходи домой...»
— Варварство — запереть человека в четырех степах, раз-
лучить с детьми! — в гневе воскликнул Мушег.
— Скорее бы пас выпустили, пошлп бы в пашу школу, про-
звучал бы звонок, пошлп бы в классы,— размечтался Шамахян.
...Тишина. Баюкает почпую мглу вечно живым напевом
Агстев.
3
Премьер Александр Хатпсов только что верпулся с заседания
парламента в сопровождении помощника министра внутренних
Дел Сократа Тюросяпа. Там разговор шел об аресте большевиков.
Господин Хатпсов прекрасно зпал, что зачинщики запроса
сами не выпосят большевиков. II тем ие менее ему надо было
ать °бъяспенпе, этого требовал несуразный парламентский но
ядов, без которого, впрочем, бескрайняя Россия столь успешно
годилась сотни лет вплоть до злосчастного 1917 года.
Пог Ь1Л° сказапо’ что после господ Саркиса Касьяна
стс1?СЯПа За наделы Армении были сосланы еще два
пе 'Г1? лпдеРа — Уроженец Гапдзака Асьапаа Мрапян
ко ч ладпкавказа Николай Александрович Памфилов.
оппоТ° °^Ъпспеппе по удовлетворило авторов запроса.
зициц стал распространяться об аресте учителей и учеников
и Опеепл
иол ыневн*
И уро,ко
Но. о U»a
Орптор
' *
Дплижапа, пх обвинили в большевистском пропаганде в шко.те.„
И снова господни Тюросяи своим необдуманным ответом создал
неловкое положенно: «Аресты большевиков произведены по ре-
шению не только министерства внутренних дел, по п совета
министров»... В ушах премьера до сих пор звучит громкий смех
оратора оппозиции.
— Оставим пока учителей, вы собрались в полном составе
и решили арестовать шестпадцатплетпсго юношу, который по-
ехал в Днлпжап лечиться от чахотки. В видел этого парня... Пе
понимаю, как может правительство целой страны считать опас-
ным политическим противником этого младенца...
II тут господин Тюросяп снова подлил масла в огопь:
— Господа, нс забывайте, когда в августе большевики вы-
пустили воззвание, призывая солдат к неповиновению, мини-
стерству внутренних дел удалось установить, что это дело рук
учащихся...
— У меня есть предложение,— прервал его автор запроса,—
как только младенцы научатся произносить «мама», сажать пх
на три месяца в Ереванскую тюрьму в целях профилактики...
Раздался смех — среди сидящих пе только по левую сторону,
по и в центре.
Ерзая в кресле, господни Хатпсов упрекнул Сократа Тюро-
сяпа:
— В самом деле, что вы опять пристали к ребятам? Пли не
проучили вас в прошлый раз?!
— В прошлый раз, как вы помппте, ребят арестовал капи-
тан Шахпаропяп...
Премьер сдержанным жестом остановил Тюросяпа.
— Вообще, предпринимая подобные шаги, вы должны быть
Солее осмотрительны. Вот полюбуйтесь, к чему все это приво-
дит,— и он, вытащив пз конверта письмо, написанное на горно-
вой бумаге, положил перед Тюросяпом.
Посол Армянской республики в Тпфлпсе передавал содер-
жание своей беседы с поэтом Туманяном. «Знаете, что говорит
Туманян? — прочел Тюросяп,—Пе везет парню... Сначала гру-
зины заточили его в Метсхе, я пошел к Рамишвплн', рассказал
ему, что оп музыкант, днем и ночью носится со своими песнями
и сазом... Какая вам разница, коммунист он или нет... Его вы-
пустили. Тогда оп приехал в Армению, служить своей нации.
А сейчас узнаю, что п у вас он посажен в тюрьму».
Речь шла об учителе музыки дплпжапской школы Мушсге
Агаяпе. Тумапяп еще сказал:
— Что же получается? Грузппы выпустили, армяне снова за-
садили! А ведь среди пас, армян, ие так уж много людей, полу-
чивших высшее музыкальное образование... Если армянское пра-
1 Ной Р а и п пт в и л и — премьер-министр меньшевистского прави-
тельства Грузни в 1919—1920 годах.
3/3
вптельство пс питает особой любвп к музыке, пусть хоть ува-
жит память отца Мушега, самого известного у лас детского пи-
сателя... Допустимо ли это?
— Хорошенькое дело! — пробурчал Тюросяп. — Раньше он
вмешивался в дела католикоса, а сейчас сует пос в государствен-
но дела.
— Да, но у него огромный авторитет, пельзя оставить его
просьбу без внимания. Глядишь, еще пропишет в тифлисских га-
зетах, это же вопрос престижа правительства,— встревожился
Хатпсов. — С другой сторопы, эта акция оказала нежелательное
воздействие па ереванских учптелей, зпаете вы об этом?
— Я пе буду возражать, если вы дадите санкцию... письмен-
но... — произнес Тюросян немного погодя, испытующе глядя в
лицо премьера.
— Надо подумать,— ответпл господин Хатпсов и, подняв-
шись, добавил: — Вопрос сложный, пусть совет министров вы-
скажет свое миеппе...
В это самое время, когда сообщение Аршавира произвело
переполох па берегу разбушевавшегося Гетарчая, Арменак, ле-
жа па тахте, чптал книгу,— после ночи, проведенной в доме садо-
владельца Седрака, оп чувствовал себя неважно.
Стук в дверь его раздосадовал, он ппкого не ждал в этот час.
— Заходите! — сказал Арменак, пе отрываясь от книги.
Па пороге стояла Седа, младшая дочь садовладельца Сед-
рака.
— Сбежала пз школы, — шепнула опа, поднеся к гуоам ука-
зательный палец: мол, это секрет, никому не рассказывай.
— Как ты убежала? — заражаясь радостью девушкп, спро-
спл Арменак.
Седа положила сумку па подоконник, прошла вперед, в гла-
зах ее искрилась лукавая улыбка.
— Представляешь, только хотела выйти пз коридора, вижу
па улице Евгению Мннаевну... Стою у открытого окна, жду, ког-
Да опа войдет. Как только вошла, я прошмыгнула в соседний
класс, стала прислушиваться... Слышу, топает по коридору, по
том входит в учительскую... Хочу выйти, по боюсь, как бы она
не вернулась п пе сцапала меня, кто ее зпает, эту сатану...
Армепак улыбнулся. А Седа продолжала:
— Потом опа возвращается п заходит в свою комнату...
И тут я как сорвусь, видел бы ты...
— Получается, ты куда больше сатапа, чем опа...
— Ага...— с удовольствием подтвердила Седа, даже пред
ставить себе пс можешь, как колотится у меня сердце...— па
помолчала минуту.- Знаешь, кого я встретила по дороге? Арша-
вира... П знаешь, что сказал этот негодник...
319
— Что?
— Говорит: «Ахчи, ты куда мчишься, ты ие...— лицо Седы
посерьезнело,— пе влюбплась ли?..»
— А ты что сказала?
— Я? — Седа опустила глаза. — Я сказала: «Сгинь»
— II оп сгппул?
— Сгппул...— кпвпула девушка.— А какое ему дело, еслп да-
же я...— Опа спова замолчала, а щеки запылали как алая май-
ская роза.— Но потом оп снова подбежал ко мне п говорит: «Ска-
жи тому, к кому ты идешь...» А я: «Ах ты, хвост сатаны, ты что,
знаешь, куда я пду?» Я совсем не к тебе шла, просто сбежала,
п все...
Арменак как завороженный слушал се.
— Он! — восклпкпула Седа.—Забыла самое главное! Арша-
впр сказал: «В Баку Советская власть!»
— Что-о?! — крикнул Арменак.
Седа кпвпула кудрявой головой, глаза ее загорелись...
— Сказал: передай Арменаку, непременно...
Счастливая улыбка осветила лицо Арменака, он обнял Се-
ДУ-
Девушка вырвалась пз его объятий и убежала. Арменак ки-
нулся за пен. Но девушки п след простыл. Арменак вернулся.
На подоконнике лежала черпая, блестящая ученическая сумка.
Он подошел, взял ее, по пе знал, что с пей делать.
Весеннее солпце стало прппекать, наполппв комнату радуж-
ными лучами... А девушки пет — прилетела, как вестппк радос-
ти, и пет ее...
5
Ясное утро. В саду у бассейна барышня Марго следпт за
игрой солнечных лучей в воде. Опа ждет свою подругу.
— Пойдем, Марго, пора! — позвала Ахавпп, стоя в калитке.
Сегодня опа в школьной форме, косы падают па спппу, опа похо-
жа па ученицу выпускного класса. — Где твои сестрички?
— Удрали с самого утра,— засмеялась Марго.
Она повела свою подружку к кусту розы возле дома.
Сорвав веточку, Марго прикрепила ее к грудп Ахавпп.
— Подождп,— в руках у пее появились садовые ножницы-
Садовладельца Седрака пе было дома, он уехал в Эчми-
адзпп.
— Распустятся, пока приедет отец,—сказала Марго п стала
безжалостно срезать цветы.
Гряпул духовой гпмпазпческпй оркестр. Парпп пгралп туш
в честь девушек, явившихся па митинг с букетамп красных роз.
Кого только пет сегодпя па Астафяпе: железно дорожники, ко-
жевенники, учителя, телеграфисты, чернорабочие... Правитель-
550
ство приняло требование профессиональных союзов: сегодня не-
рабочий день.
Явился Вазгеп со своими товарищами. Опп принесли с со-
бой только что отпечатанную газету «Голос крестьянина».
Пришла Гаюш п сразу привлекла всеобщее вппмаппе: на пей
ярко-красная кофта, а в руках букетик алых гвоздик.
Молодежь окружпла своего товарища Степу. В костюме цве-
та хаки у пего боевой впд.
— Хорошо с вамп, ей-богу,— говорит товарпщ Степа,— как
в Москве, в моп студенческие годы...
Появились и рабочие гаража па грузовых машпнах. На голов-
ной машине протяпут красный транспарант, па котором крупны-
ми буквамп паппсапо: «Да здравствует Первое мая!» К бортам
прикреплены портреты Маркса, Энгельса, Ленпна п Карла Либк-
нехта, а в кузове — глобус, обвитый цепью, п здоровенный
рабочий мощпымп ударами огромного молота разбивает эту
цепь.
На бортах второй машппы портреты Шаумяна п Джапаридзе,
Азпзбекова п Фиолетова, вождей Бакинской коммуны, расстре-
лянных англичанами. А самое интересное — горн, установленный
на этой машине, настоящий горн, с мехамп и наковальней. Здесь
и кузнец со свопм помощником.
Наконец показалась Нуппк. Рядом с ней шагает Гукас, не-
ся па плече свернутое знамя.
Гукас развернул знамя. Засверкала па солнце золотая бахро-
ма. Ахавнп читает вышитые буквы: «Армянская секция Ком-
мунистической партпп (большевиков) Росспп».
— Ну, теперь построимся в колонну, знамя у нас есть,—
говорит Степап.
Вазген, самый высокий из демонстрантов, берет знамя. За-
гремел духовой оркестр, и, как весной 1917 года, полетело по
Астафяну: «Отречемся от старого мира...»
Плотные ряды протяпулпсь до недостроенного здания муж-
ской гпмпазпп. Едва замолкли трубы, как па балконе красивого
Дома пз красного кампя, что напротив мужской гпмпазпп, пока-
зался сам Александр Хатпсов. Одной рукой он застегивал сюр«
а другою, вытянув вперед... приветствует демонстрантов!
след за премьером показался артист Шахпаропян — уже в зо-
лотых погонах полковника п белых аксельбантах.
Каменное молчание воцарилось па Астафяпе. II в этом мол-
ланпп стало слышно, как раздувают горп па грузовике... Кузпец,
громадный детппа, вытащил пз горна раскаленное железо в стал
Пть по нему тяжелым молотом.
Ьелые лпстовкп, брошенные Аршавпром, рассыпались перед
каменным балконом п попеслпсь пад толпой.
~~ Оп еще по проснулся! — крикнул Спрота Саак.
~~ Это паш коньяк вдарил ему в башку,— добавил стоявший
Р Дом шустовскнй рабочий.
351
Ахавпи увидела, как па самодовольном лице Хатпеова пока-
залось какое-то неопределенное выражение, протянутая рука
медленно опустилась и больше уже пе поднималась... Премьер
шагнул назад и, резко повернувшись, исчез...
Оглушительный смех раздался па Лстафяпе. Прпспешнпки
Хатпеова все еще стояли па балконе. Комендант, подавшись
вперед, смотрел вниз...
Толпа всколыхнулась, двинулась тяжелой, грозной поступью.
Незваные патрули показались па мостовой: рыцарп маузера,
глядят из-под темных бровей, бормочут что-то глухо... Демонст-
рация остановилась перед парламентом, па краю бульвара. На-
встречу двинулась группа дашнакской молодежп с государствен-
ным флагом. Снова показался Александр Хатпсов. Да, это оп,
па балконе. Ахавпи с удивлением разглядывала премьера, оп
стоял невозмутимо, словпо ничего нс произошло...
— Этот прекрасный дель принес пам чудесную весть пз сто-
лицы мпра,— заявил он: в руках у пего какая-то телеграмма.—
Союзники решили признать свободную, независимую Армению...
— Пусть берут себе свое признание! — заорал Вазгеп.
— Нам нужна Армения рабочих п крестьян!—крпкпул по-
жилой шофер.
Ахавпи ликует: в руках Вазгепа, взобравшегося па машину,
развевается красное знамя с золотистой бахромой.
— Долой дашнаков! Да здравствует гражданская война! —
провозглашает какой-то гимназист.
— Потерпи, потерпп, всему свое время,— останавливает его
товарищ Мартнк.
Но вот па балконе появился Степан Аллавердяп вместе с
двумя товарищами...
— Граждане! — прогремел его зычный голос.— От имепп
Коммунистической партии привет нашему Первомаю...
Ахавпп увидела Гукаса: опираясь па жерло пушки, оп обни-
мался с солдатами.
На второй балкон парламента высыпали иностранные дипло-
маты. Непрестанно щелкают фотоаппараты.
— Земля горит у вас под погамп!—говорит Степан.— Над
городом нефти уже четвертый день снова развевается красное
знамя...
Радостные крики заполнили площадь. Кто-то бросил снизу
камень, разопв стеклянную дверь балкона. Хатпсов прошел
внутрь.
— Долой авантюристов русофилов! — бушует Саптуряп.
II тут же Гаюш молнией врезалась в его группу, вцепилась
Саптуряпу в горло. Красная кофта ее мелькала, как знамя, па
(Боне серой и черной одежды. Вазген соскочил с машины, кинул-
ся вызволять девушку.
— Собаки! — крикнула Гаюш. Кофта ее разорвалась, пз рас-
царапанной щеки текла кровь.
352
— Пошли скорее в аптеку, пусть смажут йодом,— тяпула
се за рукав Марго. По Гаюш, прижав платок к щеке, пе трога-
лась с места.
— Только рабоче-крестьянская власть может вытащить пз
пропасти армянский парод! — разносится далеко голос Степана
Аллавердяпа.
Снова загремели мсдпые трубы «ГТптсрпацпопал».
Толпа двинулась к гаражу, на другой митинг. Дорога откры-
та. Артиллеристы шагают вместе с рабочими. На грузовике гро-
мадный кузнец бьет молотом, кует железо.
6
Было около четырех часов дня, когда Ахавпп п Марго опять
вышли па Астафяп. Впереди они заметплп коменданта Шахпа-
роняпа. Расставшись возле дома Хаскеля со своими спутниками,
оп подошел к барышням.
— Это что такое, ты тоже записалась в большевики? — дру-
жески пожурпл он Марго. — Пе представляю... дочь садовладель-
ца Седрака — п политический деятель... бывают же метамор-
фозы...
— Нет, пет,— нараспев произнесла Марго,— я просто так
пошла... А ты что, совсем не сочувствуешь рабочей идее? — спро-
сила опа его.
- Я?
— Господин полковник весьма сочувствует своему правитель-
ству,— вмешалась Лхавпп.
— Боже! — воскликнул Шахпаропяп. — Барышпя, тысячу пз-
вппепий,— оп только сейчас узпал ее,— ие могу забыть вашей
декламации,— и энергично пожал руку Лхавпп. — Да я бы пер-
вый приветствовал толковых деятелей, настоящую власть, неже-
ли вот это быдло... — указал он глазами па своих спутников, с ко-
торыми недавно расстался. И, как всегда, галаптпо поклонился:
неотложные дела...
...Полковник Шахпаропяп у премьера. Они втроем в каби-
нете. Напротив коменданта спдпт Сократ Тюросян п злобно вы-
говаривает ему:
— Вы все время твердили, что опп еще дети. Вот вам и де-
ти. Видели, какую толпу опп вывели на улицу... под знаменем
Третьего Интернационала. Вы лпчпо отвечаете за все. Да, вы
выпустили па свободу главарей этого злосчастного «Спар-
така»...
Неужели вы полагаете, что эта горсточка шустрых ре-
бят и есть источник зла? — спроспл Шахпаропяп, разглядывая
в упор своего противника. — А не предполагаете ли вы, что за
вх спиной стоит организация более опытная и серьезная?
Л разве вам кто-нибудь препятствовал нейтрализовать п
ЭтУ организацию?
12 Рафаэл Лтапн
353
— О, извпппте, у комендатуры иные функции, опа отвечает
только за общественный порядок. Нейтрализация элементов, уг-
рожающих государственной безопасности, всегда была обязан-
ностью министерства...
— Но смутьяны уже былп в вашпх руках, п, вместо того
чтобы предать военному суду, вы пх освободили... — Тюросяп
повысил голос.
— Господа, господа, пе надо ворошить прошлое,— вмешался
премьер, внимательно слушавший спор.
— Лпберальствующпе должностные лица — страшное зло для
молодого государства,— обратился к премьеру Тюросяп.
— Хватит, господпп Тюросяп, я уже давно подал в отставку,
мепя ничто не связывает... — Шахпаропяп, вспылив, поднялся.—
Сцепа зовет свопх служителей, пусть беспокоятся те, чьпм един-
ственным талантом является пптрпгапство. Нзвпппте меня, Алек-
сандр Иванович,— поклонился он, протяпул обе руки премьеру
и зашагал по блестящему паркету кабинета к двери.
— Полковник, что вы делаете? — крикнул ему вдогонку Ха-
тисов.
— Видите, впдпте? — Тюросяп скрпвпл лицо. — Вот что та-
кое доверпть высокий пост беспартийному карьеристу.
Испытующий взгляд премьера остановился па лпце Тюро-
сяпа. Не таптся лп другой, скрытый смысл в этих словах?.. Пар-
тийная карьера его, премьера, ведь едва насчитывает два
года...
— Тем пе мепее я пе могу прппять отставку Шахпаропяпа,—
сказал Хатпсов, нахмурив лоб,— оп краппе пеобходпм па ди-
пломатических приемах... Вы знаете, оп, так сказать, фа-
сад нашего государства. Я полагаю, вы понимаете, что это
значит.
— Ныпешппй момепт требует деятелей иного типа, Алек-
сандр Иванович...
— Вы думаете? — спроспл Хатпсов с подозрением. — А по-
мните, когда пам понадобилось уладить конфликт между хмба-
петамп, мы использовали артистические способностп Шахпаро-
пяпа. Здраво рассуждая, никакое правительство пе может отка-
заться от такого служащего...
— О ист, Александр Иваныч!—возразил Тюросяп. — Хватит!
Сколько былп запряжены в одну повозку лебедь, рак и щука...
Пусть лебедь наконец получит возможность парить в небесах..-
Хатпсов промолчал.
— Я уверен, что па чашу весов вы пе кладете две несоизме-
римые ценности,— продолжал Тюросяп. — При создавшихся об-
стоятельствах ваш покорный слуга будет вынужден, в свою оче-
редь, сложить с себя полномочия, если... — Ои неторопливо под-
нялся п, вежливо подав руку премьеру, взял портфель, лежав-
ший па блнжпем стуле...
354
Выйдя па улпцу, полковппк Шахпаропяп увидел, что его
«талбо» п «бепц» Тюросяпа стоят рядом, а водители задушевно
беседуют. Велев шоферу заехать за мадам, оп зашагал к пло-
щади Часов. Оп только прошел почту, как навстречу ему по-
явился Степан Лллавердяп, окруженный молодежью.
Шахпаропяп непроизвольно отдал честь:
— Привет героям дпя!
Аллавердяп тоже полушутя ответпл па его приветствие.
— Баку уже красный, очередь за Ереваном, что вы па это
теперь скажете, господпп комепдапт? — с вызовом спроспл Гукас.
— Пусть откроется запавес, пусть пачпется второе дейст-
вие,—с величественной улыбкой пропзпес Шахпаропян,—арти-
сты всегда найдутся.
— Второе действие? — спроспл Аллавердяп серьезпо. — А ес-
лп это будет новым... совершенно новым спектаклем? И вдруг
это будет пе ваше амплуа?
— Пусть только будет представление, пстпппый артист все-
гда останется на высоте... — изрек Шахпаропяп, чувствуя себя
в повой роли,— и пет конца этому пути...
— Еслп этого артиста не пугает полет к недосягаемым верши-
нам,— в свою очередь засмеялся Аллавердяп.
У ворот комендатуры опп расстались.
Хорошее пыпче настроение у Аллавердяпа я его молодых
друзой.
— Настал час сброспть пепавпетпое ярмо! — воскликнул Ар-
менак. Миндалевидные глаза его светятся.
— Авангард подппмется, массы пойдут за ппм,— сказал Ага-
сп уверенно.
— Да, пож дошел до костп, п в Алексапдрополе царит воин-
ственный дух,— возвращается Гукас к своим впечатлениям, вы-
несенным пз последней поездки.
Беседуя, шли опп по Астафяпу. Вскоре пх пагпал товарищ
Партии с несколькими деятелями Арменкома. Одпп пз них, бе-
лолицый пптеллпгептпып человек, выделялся пзящпымп, не-
сколько женственными двпжепиямп. Он сообщил неожиданную
Для всех новость — полуофициально спрашивали у пего: каково
будет отпошенпе Армепкома к возможпостп коалиционного пра-
вительства?
— Коалиция? — спросплп все разом.
— С кем коалиция? — воскликнул Гукас. — С господином Ха-
тпеовьтм, холуем Николая Второго?
— Гукас, дорогой, ты пе удивляйся,— обратился к пему то-
варпщ Мартик.— Ваш этот волк в тысяча девятьсот шестом году
чуть пе перекрасился в краспьш цвет... Раз оп заходит в редак-
цию «Кайц» *, где его погп никогда пе было, и спрашивает без
1 «Кайц»— «Искра» — армянская социал-демократическая газета, из-
дававшаяся в Тпфлпсе.
12* 355
всякого зазрения совести: «Если я запишусь в вашу партию,вы
ие выставите мою кандидатуру в Государственную думу?»... Ти-
мофей съязвил по обыкновению: «Господни Хатксов, лишь это
является мотивом или у вас есть еще какая-нибудь причина
примкнуть к социал-демократии?..» Шаумян рассмеялся тог-
да: видишь, какой у него лисий нюх, хотя и пз волчьей
стаи...
Коалиция, конечно, была немыслимой. Все были единого
мнения, что это западня, цель которой — усыпить их бдитель-
ность, что наступил момент, когда и угнетенным массам, и пра-
вителям стало совершенно очевидно: так больше продолжаться
пе может...
Дойдя до Докторской улицы, друзья разошлись.
Гукас с товарищем Мартпком пошел к фельдшеру Логосу,
который пригласил его па обручение своей дочери. Л Агаси,
зайдя к себе в дом, удивлеппо остановился на пороге: домашние,
собравшись за столом, играли в карты; здесь же находился и со-
служивец отца Хикар Хаммалбашяп. Встав из-за стола, он с
неожиданным воодушевленном обратился к Агаси:
— От всего сердца поздравляю оратора... Еще одного Порту-
галяпа и Зохраба' обрела армянская нация...
Поморщившись от такой неприкрытой лести, Агасп заметил
холодно:
— Давно вы пе появлялись в этих краях, господин Хпкар...
— Решили сыграть в «пекямбил»,— пояснил Хпкар. Его
плоские щеки едва заметно дрожали, а глаза блестели лихора-
дочно.
— Я думал, вы позабыли игру в «пекямбил»,— бросил Агасп
п прошел в свою комнату.
Мать вышла за сыном.
— Где ты был, сынок, три ночи кряду я пе спала...
— Больше людей пе сыскалось, что играете с ним в «иекям-
бил»! — рассердился Агасп.
— Как-никак оп наш дальний родственник, нельзя же ему
отказать... — мягко заметила мать и добавила: — Говорпт: Агасп
скоро станет городским головой, оп даже достоин должности
министра...
Презрительная улыбка появилась па лице Агасп. Оп молча
принялся за таиапур1 2.
— Я слышала твою речь, когда ты говорил па автомобиле,—
продолжала мать,— отец твой тоже был там. Оп сказал: «Мысль
хорошая, по было много трудных слов»... У гаража один в па-
пахе говорил: «Чей это сын, какой дерзкий парень! Надо с пим
расправиться!» Я ему сказала: «Чтоб твоя мать надела черное —
пе говори таких слов».
1 Португалии, Зохраб — западпоармяпскпс общественные деятеля.
2 Таиапур — кушанье, изготовленное из риса и мацони.
356
Агасп весело рассмеялся. За пять минут оп покончил и сило-
вом, а мать все сообщала ему новости.
— Мама, Аршавир нс появлялся? — спросил Агаси.
— Приходил два раза. Амаяк тоже приходил...
— Амаяка я сейчас увижу,— сказал Агаси, поднявшись.—
Пе беспокойся, если вс приду ночью.
Кроме дел, связанных с молодежной организацией, на Агаси
была возложена еще одна обязанность, оп был избран секрета-
рем-организатором Ереванского комитета большевистской пар-
тии... Л ситуация с каждым часом стаповплась все напряжен-
нее...
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
1
Гукас сегодня первый посетитель в лавочке отца, хотя опа
уже два часа как открыта. Уже полтора месяца, как мастер Ова-
нес броспл портпяжпое ремесло, которым занимался двадцать
пять лет,— перевелись заказчики — и сейчас открыл лавочку у
Каитара, возле караван-сарая Гюрджн, надеясь, что это даст ему
возможность просуществовать кое-как. По и здесь дела его шли
неважно. Пп муки нельзя достать, пи соли, ни даже керосина и
угля. Па пряности пикто и смотреть пе хочет. Оп раздобыл не-
сколько замков, лампы, свечи, по н па них пе находилось охот-
ников.
Мастер Овапес сидит за прилавком, в разбитых очках, п чи-
тает газету, взятую в соседней лавчонке.
— Видишь, что тут пишут о большевиках, сынок? — придви-
нув ближе табурет, прочитал оп несколько строк.
— Я зпаю, что пишут, отец, читал,— сказал Гукас; газета в
паническом ужасе излагала то, что происходило Первого мая в
Ереване...
Мастер Овапес спял очки.
Ладно, с ними у нас пет счетов,— сказал оп, желая про-
должать беседу мпрпо,— по ты хоть на сей раз послушай отца,
змеиное гнездо пе разоряют, а то беда падет па твою голову.
Мерная тень опустилась па лпцо Гукаса.
Отец, сколько раз я просил тебя: не говори мпе ничего та-
кого, все равно мы пе свернем со своего пути. Пе ради себя я
борюсь, ты знаешь... Подумай, что у тебя за жизнь... — рука Гу-
каса сделала полукруг, обводя отцовскпе «сокровища», и голос
его дрогнул. — Так живешь разве ты один?
Мастер Овапес от волпеппя не зпал, что сказать.
Я еду по делу,— проговорил Гукас,— вот пришел про-
£57
...«Змсипос гнездо пс разоряй»,— с гневом и печалью вспо-
минал оп отцовские слова, шагая от Каптара к бульвару.
Да, перед каждым человеком два пути: или молча склонить
голову, зарыться в ракушке как улитка, или же взбунтоваться п,
широко распахнув руки, парить как орел над облаками.
Забел вошла в залитую солнцем комнату дома № 71 по Цар-
ской улице.
— Арменак, это правда, что паши хотят взяться за оружие?
Арменак с недоумением взглянул па девушку, казавшуюся
совсем худой в цветастом ситцевом платье. Лицо ее было не-
обычно бледным.
— Ото правда, спрашиваю я тебя? — настойчиво повторяла
Забел.
— Об оружии мне ничего пе известно,— сказал Арменак,—
Таких решений мы но принимали, это я зпаю точно... А вос-
стание — да, зреет.
— Зпачпт, хотите разжечь войну! — Бледное лицо девушкп
покрылось пятнами, голос охрип от негодования. — Зпачпт, был
врав товарищ Патрикяп, когда предупреждал об этой опасности.
Я и тогда была с ним согласна, когда ок чптал лекцию «Нацио-
нальный вопрос и большевизм»... Оп считал, что, пока в Европе
но произойдет социалистическая революция, мы ие должны на-
чинать восстание...
— Это в самом дело его мысль? — спроспл Армепак. — Ио
могу поверить. — Патрикяп месяц назад продал свою библиотеку
и уехал в Россию.
А чья же? Все мало-мальски разумные люди, которым до-
рога своя нация, в создавшихся условиях выступают против за-
острения конфликта.
Армепак молча разглядывал свою ученицу, потом произнес:
Его же эти разумные люди? Господин Александр Хатп-
сов» Его красивые, добрые глаза сверкнули. — Но он ли при-
зывал с балкона к единению и опять к едппешпо?
— Почему только Хатпсов? — возразила Забел. — А товарищ
Патрикяп? Разве и он был поправ? Хотя бы ты так по гово-
рил... — накинулась опа па Арменака,—как только совесть тебе
позволяет» Разве пе у пего ты выучился марксизму? Сколько
книг оп тебо давал из своей библиотеки. Разве можно быть та-
квм неблагодарным?..— Забел задыхалась от гнева.
Армепак опешил.
— Неблагодарным? — с трудом произнес оп. — Я всегда, п
сейчас тоже, благодарен и признателен товарищу Патрпкяпу. Но...
— А почему пе. советуются с памп?—не обращая внимания
па его слова, спрашивала Забел. — У меня тоже есть свое мне-
ние. Почему нам ничего по говорят? Опп измерены взяться за
оружие... н бросить пас вместо с собою в огонь... Гукаса н Агаси
S5S
найти невозможно. Спрашиваю Нуппк, где опп, а опа отвечает:
заняты. Чем заняты? Но зпаю, говорпт, всякие события проис-
ходят... Точь-в-точь как ты говоришь. Что это такое? Держат в
тайпе дела организации, а я ведь члеп союза. Одни раз напеча-
тала неудачную статью, так теперь беды пе оберешься... Пли,
может, меня исключили?.. У меня есть свое мнение, хочу его
высказать, пока отце по поздпо...
— Л какое твое мнение?
— Моо мнение — ждать. Нельзя втягивать парод в междо-
усобицу.,
— Ждать, когда чаша переполпопа, когда больше псльзя тер-
петь. Оставить парод в когтях смерти? Это предательство! —крик-
нул Армепак, выйдя пз себя.
— Предательство?.. Я предательница? — взвизгнула Забел.—
Пли тот, кто хочет открыть границу османскому войску?
— Какую границу?.. Что ты повторяешь мерзкую болтовшо
господина Тюросяпа? — содрогаясь от негодования, крпкпул Ар-
менак.
С нескрываемой враждой смотрели опп друг па друга.
...Армепак быстрым шагом идет по Царской улице. Гукас
должен уехать, надо найти ого и сказать: прав ты был, правы
были Вазгеп и Амаяк, требовавшие исключения этой «ба-
рышни»...
...Армепак прошел мимо почты, площадь Часов была запол-
нена взволнованной толпой. Отбросив с вспотевшего лба свет-
лую прядь волос, оп быстро свернул в Третий Безымянный пе-
реулок. Оп ужо подходил к серой, изъеденной молью двери, как
вдруг остановился от неожиданности: в дверь стучали двое муж-
чин. Одип пз них обернулся. Из соседппх дверей вышли еще
двое мужчпп в папахах, с маузерами в руках. Возвращаться по
имело смысла. Мгповеппо сориентировавшись, Армепак дви-
нулся вперед. Кто-то преградил ему дорогу.
— К’уда это ты?
— К Айрапету,— спокойно ответил Армепак; этот человек в
самом доле жил в глубине тупика.
Его окружили.
— Ну-ка пойдем вместе к дудукчп Айрапету!—крпкпул одип
п, взяв Армопака под руку, повернул назад.
...Армепак проходит мимо бульвара. Смотрпт па зеленые де-
ревья, вокруг торжествует весна.
— Будагяп? — Услышав свою фамилию, оп поверпулся, по
пе успел раскрыть рот, как его, толкнув в епппу, впихнули в
мрачный коридор черпого здания контрразведки Калаптара...
I укас протер тряпкой бинокль, подароппьтй ему Арменаком,
п порокицуд его через плечо, сверху надел кожаную куртку. 1 аз-
Дался стук в дверь.
359
Он прислушался. Стук усилился, дверь сотрясалась от уда-
ров, вот-вот со выломают. Гукас быстро обогнул гранатовое де-
рево и, перебравшись через разрушенную часть степы, свернул
в соседний дворик.
— Гукас, это ты? — встретил его Мукуч, стоя па лестнице. —
Кто это у ваших ворот?
— Явились — ие запылились...
Мукуч открыл дверь в комнату. С помощью Гукаса оп отдер-
нул карнет, закрывающий стопу. Гукас влез в стенной шкаф,
держа в руке парабеллум.
— Еслп пан дут, пе подходи близко,— приказал ои Мукучу,—
пристрелю пх...
Мукуч опустил карпет, под его тяжестью сдвинулись двер-
ные створки шкафа. Затем сел за расстроенную фисгармонию. Не
прошло и минуты, дверь с шумом распахнулась. Мукуч играл,
напевая что-то себе под нос.
— В какую сторону побежал этот изменник?
— Кто вы? Что хотите? — Мукуч продолжал играть.
Ворвавшиеся прошли вперед, один из них кулаком стукнул
по клавишам.
— Ван, пе ломайте, это чужое, дали мне па храпение...
Но тот ударил еще сильнее.
— Послушайте, пли вы не христиане? Что вам ладо от ме-
пя? — взмолился Мукуч.
Дрожь охватывает Гукаса. Сидя в своем укрытии, оп слышит
жалобный голос Мукуча, по ио вправе издать ни звука.
— Я твою вору... — смачно выругался кто-то. — Я спрашиваю
тебя: в какую сторону пошел Гукас, соседский пароль?
— Гукас?.. Да я ого уже педели четыре не видел,—изумился
Мукуч.
— Ты, слепая собака! Где у тебя глаза, чтобы видеть...
— Вай! — Гукас вздрогнул от крика Мукуча.
Наконец они ушли.
— Пойду-ка посмотрю, что творптся на белом свете, принесу
тебе весточку,— услышал Гукас.
...Время тянется бесконечно долго. Солнечные лучи, просо-
чившись через окошко, позолотили пол. Тихо в компате, только
гудит пчела, ударяясь об окопное стекло. Гукас подошел, чуть
приоткрыл станин, выпустил пчелу па свободу, спова отошел,
вытащил пз кармана часы. Где же Мукуч?.. Куда оп запропас-
тился?..
...Мукуча толкали со всех сторон, удары так и сыпались ему
на голову, плечи. В такой переплет он попал — и не знает, как
выбраться.
I Р°е суток пятьсот чернорабочих по получали хлеба... П гот
они пришли, присоединились к женщинам, стоящим в «черед11
с ночи, и теперь толкают, давят друг друга. Толпа па площадя
Часов бурлит как море.
360
Наверно, с самого дня своего основания Ереван не видел та-
кого скопления люден.
Какие только проклятия не сыплются па головы правителей
страны,—по пх пот здесь...
Острый слух Мукуча уловил в толпе знакомый голос. Рас-
талкивая людей, он поспешил туда.
— От кого вы хотите хлеба? Разве опп дадут вам его?..
Это Пупик... Опа, видимо, поднялась на ступеньки павиль-
она...
— Пошлп, пошлп, мы сами... — слышит он другие голоса.
« — 13 пекарне Хачо выпекли хлеб...
Толпа дрогнула и хлынула к Лстафяпу. Вместе с пою Мукуч
через какую-то узкую дверь ворвался в пекарню. Люди, обезу-
мев, давили друг друга. Пз этой свалки Мукуч вынес трофей:
под мышкой у пего была свежеиспеченная булка.
Едва спова вступило па Лстафяп, начался переполох.
— Бейте его...
— Я этому грабителю...
— Бейте его как собаку...
Люди задыхались от щека, до слуха Мукуча долетело: «Пе-
карь Хачо...» Теперь все стало ясно слепцу Мукучу. Оп тоже
кричи г:
— Бейте его, негодяя!
Да, жизнь пекаря Хачо отпыпе пошла вкривь и вкось. Воз-
вращаясь с очередной «операции», оп совершенно некстати на-
вел маузер... По люди, которым оп грозил, дошли до такого от-
чаяния, что им было плевать па все, даже на собственные^ го-
ловы. Они выхватили маузер у пего из рук. Л что такое Хачо
без маузера? Ничто, пустое место, пуль... Его прижали к камен-
ной ограде недостроенной мужской гпмпазпп и стали избивать
камнями, выхваченными пз тон же ограды. Били с остервене-
нием, словно хотели выместить иа нем всю накопившуюся за
эти годы злобу. Били Хачо, Хачо без маузера. Л что такое Хачо
без маузера? Пуль...
По вот снизу па Лстафяпе раздался топот копыт, выстрелы...
Оставив пекарню, толпа стала растекаться по окрестным ули-
цам.
Па Лстафяпе сразу стало пусто. II лишь валявшийся втрязп
возле недостроенной мужской гимназии труп говорпл о том, что
здесь произошло.
На лестнице раздались шаги. Гукас приготовил парабеллум.
Звякнул замок, открылась дверь.
— Где это ты пропадал? — набросился па Мукуча 1укас, от-
тягивая курок.
— Вот тебе,— Мукуч протянул Гукасу мятую булку, это па
Дорогу.
— Откуда?
361
— Пз пекарни Хачо, а оп сам приказал долго жить...
— Кто?
— Пекарь Хачо.
— Что ты говоришь!
— Так опо п есть. Ох, как сыпались ему па голову камни!
Кричали: «Кровопийца», «Собака»!—с ликованием воскликнул
Мукуч. — Оп и подох там... /Каль, одну булку вырвали у меня
пз рук...
Гукас пе сводил глаз со своего слепого друга. Жутко стало
от его слов: в городе происходят страшные события, а он спдпт
тут взаперти...
— Нуппк тоже была там, я се по голосу узнал. Наверное, ни-
чего ей пе досталось... Я привез пз Аштарака пуд муки,—Му-
куч нагнулся, показал потайную дверь в полу под фпсгармо-
ппей,— отнесу пм, только стемпсст... Л ты спокойно отправляйся
в путь.
Гукас пе зпал, что сказать. По Мукуч пе дал ему времени па
размышления.
— Давай, давай. Сейчас пм пе до тебя, иди! II пе появляйся
па Губернской, топай по узким улочкам.
Гукас ножом разрезал пополам булку.
— Этого мпе достаточно.
— Скорее возвращайся, пе задерживайся,— тпхо напутство-
вал его Мукуч.
Гукас пащупал в левом кармане брюк свой парабеллум п
взглянул па часы...
— Пора,— сказал оп самому себе.
2
Маузерпсты продолжали бесчппствовать. То в одном, то в
другом квартале города гремелп выстрелы, спугивали воробьев.
Па некоторых выстрелы все еще навевали ужас, а многие были
уже безразличны к ним — за эти два года привыкли к этой «му-
зыке».
Гаюш тоже была в толпе, закидавшей камнями Хачо. При-
шла опа домой с пустымп руками и теперь спдпт па тахте, об-
хватив голову.
Господп помплуй, господп помилуй, что это за сатапа все-
лился в человека! — осеняя себя крестом, бормочет бабушка.
Дрожащими руками опа поправляет очки п, низко наклонившись,
перебирает чечевицу, рассыпанную перед пей.
I аюш сильнее зажпмает руками уши, чтобы ничего пе слы-
шать. Она готова пойти и забросать камнями премьер-министра,
схватпть за горло хмбапета Зарзапда и задушить его собствен-
ными руками...
Близко, совсем близко трощнт маузер. В дверь тпхо посту-
чали, показался Павлик, весело крикнул с порога:
362
— Впдпшь, какая свадьба разыгралась...
— Вижу, у тебя отличное настроение, свадьба-то не твоя,—
насупила брови Гаюш.
Широко расставив погп, Павлик с шумом сел па табурет.
— Как бы и вам па этой свадьбе не поплясать...
Старуха взглянула па пего пепрпязнеппо и вышла во двор.
Гаюш молчала. Павлик продолжал:
— Пошел я в наш сад, взглянуть, как ягнята набирают мясо...
Сижу па ограде... II вдруг что вижу... Агасп в соседнем саду... —
Павлик испытующе смотрит па Гаюш...— Я спросил, чего это оп
там разгуливает... В саду растет какой-то чахлый кустик. Оп
встал рядом: мол, пе впдишь, пришел нарвать роз. — Гаюш вни-
мательно слушает его. — Тогда я сказал ему: «Ну, коли тебе
нужны розы, давай сюда, у пас здесь целый полистан, рви
сколько душа пожелает». А оп: «Ничего, с меня и этих хва-
тит». Л я ему: «Тебе-то хватпт, а вон той девушке, возможно,
п пет...»
— Какой девушке? — пе удержалась Гаюш.
— Как это какой? Ты что, пе знаешь?.. Ему приглянулась
паречеппая Севачеряпа, увел оп ее от него, парень прямо почер-
нел с горя.
Гаюш сжала губы. Опа вспомппла слова Айцемнпк,— то было
прошлой весною...
С подозренпем посмотрела опа па Павлика. Может, приду-
мывает? Но откуда оп может знать эту историю? Хотя Павлик
знает все...
— II дальше что? — сдерживая волнение, спроспла Гаюш.
— Э... сказал что-то...
— Что?
— Мол, ничего, опа п эти примет, лишь бы я пх дал, а ты
позаботься о себе. «Эйвалла» ’,— сказал я и ушел. Иду я себе,
впжу — калаптарскпе ребята направляются ко мне. Опп подхо-
дит, а я думаю: какой это ветер пх занес, пе задумали лп чего...
Один из нпх обращается ко мне: «Послушай, пе встречался тебе
в этих садах болыпевпк-мепьшевпк?..» Я сказал: «Подальше от
греха».
Гаюш пахмурплась. Что в рассказе Павлика правда, что пет?
И почему он все это ей рассказывает? Просто так плп со злым
умыслом?
Ты пе мог видеть Агасп, оп у себя дома,— сказала Гаюш.
Павлик, склоппв голову, многозначительно смотрел на Гаюш.
Никакого сомнения пе осталось у нее: Павлик не придумал,
Агасп в самом деле был в саду.
Гаюш, встревоженная, поднялась.
Не испортил лп я тебе настроение? — спроспл Павлик.
1 Эйвалла — слава богу...
зез
Гаюш снова села, взгляд ее скользнул по чечевице, рассыпан-
ной перед пей. Неожиданно Павлик кинулся к ней и обхватил
се руками.
— Оставь! — пытаясь подняться, она оттолкнула Павлика.
Л его руки все крепче и крепче сжимали ее, запах коньяка и
одеколона опьянял ее.
— Оставь! — крикнула Гаюш, вырываясь пз объятии распа-
лившегося юноши... Поднапрягшись, она разжала его руки и вы-
бежала пз комнаты.
...Усевшись возле Пунпк, Гаюш передаст ей разговор с Пав-
ликом...
— Что пам делать? —с мольбою, будто и пе была мужест-
венной, бесстрашной, обратилась опа к подруге.
Нуиик сидела задумчивая, по зная, что сказать.
Гукас уехал. Приходил недавно Мукуч, уговаривал ио волно-
ваться из-за Гукаса п сказал: как с темнеет, притащит муки...
Идти к Лгасп бесполезно, его все равно нет дома. Товарищ Степа
и Мартик покинули «штаб» па Патапском,— Аршавир ска.талут-
ром,— а где они, пока оп н сам но знает... Аршавир и Вазген пе-
ребрались па другую квартиру. Он сказал адрес, ио до тех пор,
пока не сообщит, ходить туда нельзя. Вазгеп, Агасп и Лгавип с
сегодняшнего дня пе ходят на работу, а школу Агасп нс посе-
щает уже десять дней. Пунпк пока ничего по было сказано отно-
сительно работы. По сегодня и опа пе пошла. Гукас уехал...
С утра еще предчувствовала Пунпк, что произойдет что-то пло-
хое, непредвиденное... 11 вот сейчас...
— Пунпк!—с болью проговорила Гаюш. — Может быть,
Павлик... — I аюш пи договорила. Вопросительно смотрят ос го-
лубые глаза...
И у Нуппк проносится в голове такая же мысль: пе донес ли
Павлпк... Пунпк, опустив голову, глядит па своп стоптанные чу-
вяки...
Па веранде послышались осторожные шаги, и кто-то тихо по-
стучал в дверь. Нуппк и Гаюш переглянулись. «По Павлпк
ли?» прочла Пунпк в глазах Гаюш... Снова постучали. Пу-
пик пошла открывать.
— Агасп! — в тревоге прошептала Гаюш.
Нуппк схватила Лгасп за руку, повела его в комнату, словпо
ребенка.
Сосредоточенный, строгий взгляд Агасп несколько смягчился.
— Что вы так па меня смотрите?
Откуда ты идешь? Откуда, говори! — потребовала Гаюпь
Агаси снова посерьезнел, внимательно посмотрел на Дс*
пушек.
Готовится заговор... надо быть начеку... Па какое-то вре-
мя перейти куда-нибудь в другое место...
Агаси ие кончил, еще раз взглянул на девушек. Гаюш под-
нялась.
464
— Гаюш,—проговорил он как можно спокойнее. Но голос
его дрогнул, рука опустилась па плечо девушки. — Гакли! — пов-
торил он. — Я пришел предупредить тебя... — Лгасп стиснул
зубы,— о сыне солеторговца.
Гаюш прикрыла ладонью рот Лгасп.
Лгасп подался назад, его задумчивые глаза разглядывали де-
вушку. Гаюш отвернулась, опустила голову. Лгасп помолчал ми-
нуту, потом сказал спокойно:
— Связь со мной будете* поддерживать через Вазгена... II че-
рез Лхавпп... и Амаяка,— и сообщил адрес Лхавпп. Амаяк же
был дома и продолжал посещать школу.
Гаюш повернулась.
— Ты уходишь? — Опа больше ле смогла сдержать слез, ра-
зом хлынувших пз глаз.
Лгасп кивнул. Гаюш прильнула к Лгасп, прижалась щекой
к его щеке, покрытой грубой черной щетиной, растрепала мяг-
кие кудри... н отошла.
Взволнованный, обрадованный, Лгасп повернулся к Пупик.
— Гукас уехал, верно? — спросил оп мягко и добавил: — Он
ла своем посту.
Пунпк кивнула, вздохнула облегченно.
Взгляд Лгасп снова остановился па Гаюш.
Гаюш долго стояла па крыльце, провожая Лгасп, пока он
пе затерялся в темных тревожных улицах Еревана...
3
Тринадцатое мая 1920 года. .,-омопнстого
Гукас вместе с товарищами шагает по о о 1 ' отбтес-
вггля с пулеметом па плече. Сзади, на гористом . .то, в отб.1<х
ках заката, вырисовывается мрачный силуэт ы| * тянутся
Слева их шагам неумолчно вторит шум реки,
хаотическими бесформенными глыбами холмь1’ г _пат ип-
Товарищи Гукаса, а их около тридцати
теллпгептов и рабочих, вооружены винтовками I ;(мывая, ша-
за ремнями у них гранаты. Рядом с в черном
гает солдат, меся обойму для пулемета. 1у • ,.()
кожаном пиджаке с биноклем, перекинутым е.к,и>т рркщ по
Шагают молча, держа курс на восток. г Н1|11аются корот-
остапавлнватьси нельзя. Лишь временами ооменнваются I
ними фразами. „ наш.
Когда Гукас уезжал из Еревана, была зв< ,)ТОМ цОле,
Паровоз мчался но Араратской pannii1 ’ * , отвел меч, занс-
веспой Г.И8 года народ героическими уси.
генный пад его головой.
Неужели прошло только два года? бескрайние
Сдерживая дрожь, Гукас угтремля _ _ своем вечном
звездные дали... Вселенная без начала к конца в своем
ЗСз
движении, полпая тайн. Нетерпеливо дожидается опа всепрони-
кающих стрел разума...
— Ты только посмотри,—говорит Гукас,—какое небо... На-
ступит время, п люди проложат дорогу в пебо п космические ко-
рабли полетят к звездам...
— Корабли полетят к звездам? — усомнился коренастый ма-
шинист, который давпо уже сдружился с Гукасом. — Ты па земле
наведи порядок, а потом уж отправляйся в пебо...
Гукас пе впервые слышит эти слова... Примерно то же гово-
рил ему школьный учитель в 1915 году.
Утром опп были па Алексапдропольском вокзале. Опять до-
рогие сердцу места... Здесь оп расстался в тот счастливый осен-
ний день 1917 года со Степаном Шаумяном... А сейчас здесь хо-
зяйничает бропепоезд «Полководец Вардан». Давпо Гукас пе
ощущал такой буйной радости, как тогда, когда американские чи-
новники стояли покорные п жалкпе перед командиром поезда.
Это была позабываемая минута: статный капитан бесстрашно
бросал в лпцо представителю Хаскелл:
— Вы, империалистическая Америка, захватили Армению п
пе позволяете Советской России протянуть нам братскую руку
помощи. Да, я распорядился, чтобы ваш вагоп отцепили... Чья
это воля? Вот пх,— капитан указал рукою па патруль рабочих
депо с красными повязками па руках— Меня совершенно по
интересует, что полковник Хаскель ждет вас в Сапаппе. Меня
занимает судьба парода... Я распоряжусь прицепить паровоз
только в том случае, еелп вы дадите ппсьмеппое обязательство,
что пшеппца, прнвезеппая в Батум, пе будет отправлена назад,
какое бы правительство пп было в этой страпе... пока пе будут
восстановлены отношения с красной Росспей...
Это был бупт. Американцы подписали обязательство...
Гукас ликовал.
Потом наступил долгожданный день, и па самой высокой
башне Карсской крепости гордо развевался красный флаг. На ус-
тах рабочих и солдат, столпившихся перед гаражом, было одно:
«Да здравствует Советская власть...»
встатал “n“p™ Г^гасоТимТчТс ми? ДРУ™М С“°Па " -С“°М
рос: «Почему ясе пям сичас мозг его сверлят роковой воп-
Гукас зпает-чпталР 1^ХЬг^ТСТУППТЬ? КаК ЭТ° пРоизошл0?*
Щей,-господствующие классы Слышал от старших товарп-
своп позиции. Так было пЛ™ когда пе сДают добровольно
Гукас ио мог представить Т°К И теперк и тем пс мепее
и всроломеп... ’ ЧТ° человек может быть столь ппзок
повторяет Гукас ^^norn”011 сластп>>’~с гневной усмешкой
верили этим матерым волгам 10 Губ“ кР™ятся. - И мы по-
1 м волкам... — щемит у пего сердце.
366
Да, пс зпал Гукас, пе представляли п его товарищи, с кем
имеют дело. Пе зпалп, какая черпая душа обитает под доброт-
ной генеральской формой. Не знали опп, что оп был лпшъ вер-
ноподданным чиповппком Николая Второго — этот губернатор,
который пе гпушался никакими средствами, лпшь бы держать в
повпповсппп народ.
Откуда было зпать Гукасу, что пмеппо в ту минуту, когда
этот безбородый генерал, похожий па скопца, отдавая воппскую
честь, говорил: «Я слуга повой власти», его наемные агенты раз-
жигали низменные страсти среди населения окрестных сел про-
тив честных людей, готовых отдать свою жпзпь, лишь бы бес-
правным и угпетеппым открылись ворота спасения.
Гукасу п в голову пе могло прпйтп, что эти бестолочи п сло-
воблуды, засевшие в министерствах Араратской! республики, ор-
ганически по способные пп па какую полезную деятельность, мо-
гут так цепко противостоять иатпску. Увы, ппстппкт самосохра-
нения у хищных зверей. Даже обескровленная гпепа, впдя перед
собой газель, паходпт в себе силы для прыжка. А сейчас в аго-
низирующую плоть дашнакского «государства» влпвала свежую
кровь иноземная «скорая помощь». Да, поднимая знамя вос-
стания, опп пошли па бой по только против местных властите-
лей. Там, в Ереване, уже была расставлена сеть, в которую опп
должны были попасть п запутаться, как гладиаторы в цирке
древнего Рпма. Идущие пз Парижа, Лондона и Вашингтона по
металлическим проводам «Ипдо» 1 п беспроволочному телеграфу
депешн давпо продиктовали меры, которые обязапы были в ре-
шительную мппуту предпрппять руководители Араратской рес-
публики. Даже золотая пшеница, подаренная матерью-землей,
была средством шантажа в пх грязных руках. «Амерпка пе даст
хлеба, если победят Советы».
Гукас зпал из «Коммунистического маппфеста», что темпые
силы Европы еще семьдесят лет пазад заключили «священный
союз» против «призрака коммунизма». Зпал также, что войска
четырнадцати ппоземпых государств под черными стягами ведут
против Советской России войну пе па жизнь, а на смерть. Да,
Гукас отлично зпал, что жертвой ее были Степан Шаумяп и его
товарищи. По чтобы щупальца этой гидры дотяпулись до кссно-
фонтовских деревень Вапапда, пе представлял Гукас... Тяжесть
пулемета пе так угнетала его, как упреки, которыми оп осыпал
себя.
— Обманули пас, замапилп в ловушку! В паших руках была
крепость... И теперь, вместо того чтобы поддержать других, мы
сами нуждаемся в помощи. Стыд п позор! Как можно было до-
верять гпепам?!
Ерсв <11пдо>> “Апгло-Индийская телеграфная линия, пролегавшая через
ЗС7
С яростью шагает Гукас по твердой земле, пе замечая кол-
добин под ногами, и ругает себя па чем свет стоит...
— Молокосос, глупец, а еще член Армеикома...
Жестоко бичует Гукас себя, берет на себя всю вину про-
вала, хотя вместе с ппм былп более опытные взрослые товарищи
деятели, наделенные большими полномочиями. По их совету и
вместе с ними покинули опп крепость... Правда, сейчас i’x пет
здесь, ночная тьма разделила их; возможно, опи впереди и так-
же шагают на северо-восток, к Ллсксапдрополю, к центру крас-
ного восстания, откуда должен был прийти иа подкрепление
бронепоезд с красным знаменем... Но и оп не пришел, непонятно
почему пе пришел...
Если бы мы с тобой, читатель, знали, что творится па душе
у Гукаса, если бы былп с ним, мы бы остановили его па этой
древней земле, затерявшейся в сумерках, мы бы попросили его
опустить пулемет и сказали ему;
— Гукас, дорогой, зря ты так нещадно казнишь себя. По-
верь, так невелика твоя вина перед миром, перед людьми, перед
твоими товарищами и так весом будет твои труд — как ядреный
спелый колос пшеницы...
Четыре дня назад ты смотрел па красное знамя, развевающе-
еся в голубой лазури неба иа самой высокой крепости, весь па-
пол пенный ликованием.
Родился солнечный младенец, и тебе казалось, что даже чу-
довище, полное дьявольской злобы, не сможет нанести ему вред.
Добромыслящпй п добросердечный, великодушный и доверчи-
вый, ты терял разум, когда перед твоими глазами был образ
этого солпцелпкого младенца... Да, дорогой Гукас, ты грешишь
перед собственной душой, так люто ругая себя: мол, недально-
видными мы оказались, простодушными... Тебе ведь всего два-
дцать один год....
1ы удивляешься? Ты говоришь, что этот возраст вполне зре-
лый — возраст, когда бурлит кровь, когда горит сердце, когда
тебя баюкают улыбчивые грезы, когда воображение рисует меж-
звездные полеты, когда хочется атаковать пебо, проникнуть в
недра земли, открыть тайны души, сорвать оковы, сковывающие
мысль, душу и сердце, создать мир справедливости, мир красоты
п добра, о котором люди мечтали тысячи и тысячи лет и вери-
ли, что придет этот день и наступит рай па земле... Ты говоришь,
что долг твой — быть всегда впереди, быть смелым и побеж-
дать...
Но ведь ты всегда п был впереди, всегда. Вспомни послед-
ние три года, начиная с весны 1917-го... Неужели был хоть день,
когда ты мог предаться безмятежному покою... когда дремала
твоя мысль п отдыхала душа...
Ты удивляешься, хочешь прервать пас? Но оглянись назад-
все эти три года ты был воином в горячем бою, пожарным в борь-
бе с бушующим пламепем. Оглянись пазад, и ты увидишь, что
868
пс было и часа в твоей жизпн, чтобы душа твоя пе болела болью
земли, чтобы не волновалось сердце, чтоб пе влекло тебя в бой
протпв темных сил. Скольким людям ты раскрыл глаза, зажег
в сердцах пламя, уводя пх от преступного равнодушия, скольких
вытащил из пропасти отчаяния, п кто зпает, скольким людям
ты протянул руку в тот момент, когда сам пе имел гроша в кар-
мане... Полетом орла была твоя жизнь, ты был неугасимым фа-
келом в темной ночи, нависшей пад родной землей...
Ты сердишься, говоришь, что пе можешь больше ждать, что
должен идти вперед, драться и побеждать, непременно побеж-
дать, ибо тебе пе положено останавливаться па полпути, по-
скольку цель, к которой ты стремишься, свящеппа и ты должен
достигнуть ее пмеппо сейчас, именно сегодпя. Зачем же ты бе-
решь па себя вину за тяжкие грехи, которых ты пе совер-
шал? Ведь душа твоя чиста и непорочна, как у невинного мла-
денца...
Да, ты такой... Мы бы сказали обо всем этом Гукасу, если бы
были с ним там, вечером 13 мая 1920 года... Но, увы, пас пе было
тогда... Л если бы п былп, сумели бы мы сказать все это? Имен-
но в ту самую мппуту, когда кто-то, задыхаясь от бега, звал с
ближайшего холма:
— Гукас... Гукас...
Это был Лршавпр, в запылеппой одежде крестьянина, с па-
пахой па голове, в разбитых трехах... Оп так устал, что, подойдя
к Гукасу вместе с солдатом, своим спутником, схватил его за
Руку, едва держась па ногах... Гукас снял с илеча пулемет.
— Откуда ты?..
— Из Ллоксапдрополя...
...Клочьями павнеалп сумерки. Вокруг пи живой души. Бли-
жайшее село в пяти верстах отсюда... Опи присели отдохнуть
немного.
С болью рассказывает связпой Лрмопкома: три дня назад,
когда ои выезжал из Ллоксапдрополя, там действовал Воеппо-
революцпоппый комитет. Ему наказали сообщить о непреклон-
ности рабочих Ллоксапдрополя, о том, что скоро выедет броне-
поезд, пусть только карсские товарищи не оставляют позиций...
Опоздал Лршавпр: заговорщики разобрали рельсы п, внезапно
обстреляв паровоз, вывели его из строя. Он пешком добрался в
Карс в тот момепт, когда повстанцы уже уходили...
— Я вошел в дверь и выскочил в окно, — прошептал Арша-
вир, полузакрыв глаза. г
Еще несколько слов смог разобрать Гукас: в казахе и па >е-
регах Севана вот-вот приступят к боевым действиям так пе-
редал товарищ Степа...
...Лршавпр глубоко вдыхает прохладный майский воздух, не
сущпйся с реки ветерок баюкает ого. Гукас лег рядом, по не
спится ему... Произошло чудовищное вероломство, поставившее
их перед провалом.
369
— Теперь я зпаю, как поступать... — говорит Гукас самому
себе, п глаза его сверкают в темноте. Он не один, отважные то-
варищи у него... Перед глазами возникают парни, охраняющие
бронепоезд в Александрополе, самоотверженные и непреклонные,
как Лршавпр. Мысль Гукаса понеслась далеко по пройденному
нм пути... Что, интересно, делают сейчас товарищ Мартпк и това-
рищ Степа, Агаси, Нуппк, Арменак, Вазгеп и Гаюш... Что онп
делают?.. Опп тоже па свопх постах, конечно... Вот па берегу Се-
вана Ованес Сарухапяп ведет задушевную беседу с крестьянами,
показывает им путь пзбавлеппя. Начеку и учителя «Лесной гим-
назии» в Дплпжапе, коммунисты полка, Серж в своей кожаной
куртке, совсем охрптппй... II Еразпк, Еразпк... и Грпкор... Гу-
кас улыбается Талп-Кьёхве... Наверное, красный Баку протянул
им братскую руку... Мысль Гукаса перенеслась через горы и
снега, вслед за Олей и Артаваздом, и домчалась до большого
северного города, который сейчас стал сердцем нового мпра. Там
находится Ильич с ласковой улыбкой во всевидящих глазах...
Сердце Гукаса сжалось: что скажет Ильич, когда узнает...
— Правда, мы сейчас отступаем, по мы вернемся назад, чер-
ные тучи пе скроют солнца,— разговаривает Гукас сам с собой,—
наступает время, когда исчезнет рабство па земле... Другое было,
когда пал Спартак... А сейчас?.. А сейчас — повсюду Спартак.
Бушует Берлин... там вечно живой Либкнехт...
Гукас приподнялся, облокотившись па руку, сел. Его воспа-
ленное воображение летело из страны в страну.
Вот бастующие французские моряки в Одесском порту... это
наследники тех коммунаров, которые впервые подняли красный
флаг... Вот английские моряки в далеком, незнакомом городе
Белфасте, вместе с рабочим людом шагает по грапптпой мосто-
вой... Там тоже звучпт горн свободы...
Гукас вскочил. Оп поднимает п своих товарищей. Едва окра-
сился восток, а опп уже шагают.
Небо покрыто тучами. С гор дует холодный ветер. Жалобно
шелестит молодая трава.
4
Солнце поднялось па два локтя. Впереди впдпсется низень-
кая мельница. Седобородый старец, приложив руку к глазам, раз-
глядывает пришельцев.
Молодые люди, коли с добром пришли, садитесь, отдохни-
те в топи.
Приятно впдсть здесь, в этой безлесной местности, желто-зе-
леные нвы, склоппвшпеся пад водой...
— Пойди посмотрп, что происходит вокруг,— попросил Гукас
своего друга.
Аршавпр, взяв бинокль Гукаса, взобрался на иву, а оттуда
поднялся на крышу мельницы. По полевым тропам шагают ОДП”
370
покпе крестьяне. Спокойно* вокруг. Лишь колесо мельницы, мо-
нотонно скрипя, нарушает тишину.
Расселись под ивой. Старый мельник принес круглые лепеш-
ки, стал угощать пх.
• — Поешьте, сыпы.
Оп ничего не слышал о хмбапете Зарзапде и о его войске.
Зпал только, что какой-то сельский священник, «двоюродный
брат сатаны», сплой маузера собрал народ па войну с больше-
виками.
— Всадппкп... слева... человек восемь — десять... — крикнул
Аршавпр,— а за ппмп еще... Мчатся галопом.
— У ппх ружья. Нас не заметили.
Внизу, под пвамп, все начеку.
— Вброд, сию же мппуту! — приказал Гукас.
Четверо товарищей переходят реку — поскорее добраться до
Алексапдрополя, наладить связь... А что делать с этой группой?
Перестрелку затевать нельзя. Надо уйти. Возможно, опп скроют-
ся за холмом...
— Двигаются сюда... пришпорили лошадей... — сообщил Ар-
шавпр, лежа на крыше.
Крепость в руках врага, отступать некуда. Сбоку река, а про-
тивоположный берег отвесен и крут.
Пулемет перетащплп па крышу. Гукас, спрятавшись в вет-
вях пвы, наблюдал за всадниками. Тжж... — просвистела пуля
«моеппа», врезалась в стену, и всадппкп, беспорядочно стреляя,
помчалпсь к мельнпце. Ясно, кто опп... II зпают, кто скрывается
здесь.
Гукас взобрался на крышу, прппал к пулемету. Остальные
тоже подпялпсь, залеглп рядом. Застрочил пулемет.
— Получили? — раздается голос Аршавпра.
Всадппкп рассеиваются. Только с другой стороны, видимо за
ними следом, стремительно приближается группа куда больше
первой. Гукас вырвал бинокль пз рук Аршавпра. Круглые папахп
припалп к конским гривам. Средп ппх — священник в черной
рясе. Это он ходил пз села в село п провозглашал от имени церк-
ви, что болыпевпкп — «порождение антихриста».
Мельница — едпнетвенпая выгодная позиция, покппуть ее
нельзя... Группа всадппков разделилась па две части. Один отряд
салопом поскакал вперед по каменистому прибрежью, другой,
миновав незасеянные поля, вышел к подножпю холма.
—Серые облака, подхлестываемые ветром, песутся по небу,
олпце то показывается, то исчезает... Обмапчпвая тпшппа взор-
валась. Смертоносный евппец сеет Гукас па голову врага. Лежа
Р Дом с Гукасом, Лршавпр стреляет пз короткоствольного «ле-
летели все птицы, лпшь кавказский орел высоко парит
в облаках. Вдруг огненная дрожь прошла по телу’ 1 укаса,
371
пронзила бедро. Стиспув зубы, оп разорвал па себе оде;кду. Бе-
лый бинт сразу стал багровым.
Застрочпл пулемет в руках товарища-солдата. Потом замолк
п оп.
...С каждой секундой чернеет псбеспый свод, п черный диск
солнца повис в пебе.
— Неужели все еще продолжается затмение?..
Гукас взял в рукп гранату. Опираясь на локоть, пополз к
краю крыши.
— Вы пе можете... Паша... жпзпь, солпце...
Аршавпр с ужасом смотрит па товарища. Взяв гранату из его
ослабевших рук, оп с размаху кидает ее вниз на бандитов...
Ночь, беззвездпая ночь. Ветер воет в полях, среди потрескав-
шихся скал каменистого плато. Гремит гром, сотрясая ущелья.
Ночь, беременная громом и молппей, скоро разродится в схватках.
НА КРЫЛЬЯХ
БУРИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Оставив позади грозный силуэт Карсской кропостп, шагает по
полевой тропппке пожилой человек. Он весь в пылп. Ударяя по-
сохом по камням, шагает без отдыха по пустынному полю. Вдали
показалась пва... У разбптой мельпицы возле ручья навстречу ему
вышел седобородый старик.
— Откуда ты, братец, как зовут тебя?
— Из Еревана я. Ованесом меня зовут.
’ Что потерял, что ищешь ты па этом пустыре?
Пришелец вгляделся в старика.
1 оворят, мой сып бывал здесь. В прошлом месяце оп был
в Карсе.
Посиди, отдохпп с дороги,— засуетился мельник п, взяв
гостя за, руку, усадил его в тепп ивы.
Каким ремеслом занимаешься, брат Овапес?
Закройщик я, пе к добру будь сказано, около двадцати лет
занимаюсь этпм ремеслом, а сейчас вроде пн к чему оно.
371
— А какое ремесло сейчас к чему? — печально добавил ста-
рик, вытаскивая из-за пазухи чубук, а пз кармана архалука ки-
сет с махоркой. Набив чубук, оп снова обратился к гостю: —
Сколько же годков твоему сыну?
— Молод оп был, едва только исполнилось двадцать одип.
Говорят, у пего был пулемет...
...Мастер Овапес, положив возле себя картуз, молча слушает
рассказ седого мельника.
— Пх было десять человек, а дрались с сотней. Ты взгляпи
па эту степу, посуди сам...
Мельничная степа изрешечена пулями, угол кровли отва-
лился.
С поникшей головой спдпт мастер Ованес. Старик вскочил, по-
шел в домик и вскоре вернулся с большими часами с грубым
римским циферблатом. Мастер Овапес протянул дрожащую руку,
и в глазах потемнело: это были те самые часы, которые сын его
получил в подарок от одного своего товарища. Старик, осепяя
себя крестным знамением, сел на краю ручья. Сорвав широкие
листья лопуха, расстелил пх па земле и поверх положил часы.
До его слуха едва доходпт епплый голос старика:
— Мужайся, братец, па чью только голову пе падала беда...
Орлом был твой сып, скажу тебе... — Мельник помолчал немного,
потом снова заговорил: — У меня тут один парепск... пз ппх, с
крыши. Оп сломал руку. Я взял его к себе. Когда оп пришел
в себя, хотел уйти, по я его пе пустил: пусть пемпого успоко-
ится земля. Пойдп взгляни.
Мастер Овапес вышел вместе со стариком в ппзепькую дверцу
мельницы. На сером войлоке спал знакомый ему юноша. В сол-
печпом луче, просочившемся сквозь щель па крыше, блеснула
медь бппокля.
Мастер Ованес отвел глаза и тихо, чуть ли пе про себя, про-
шептал:
— Онп были как родные братья. Парень — спрота...
— Да сохранит его господь! — воскликнул старик. — Ну, пусть
оп тебе будет товарищем в пути. Скажи, это мой внук.
В тот день, когда мастер Овапес п Аршавпр вошли в город,
стояла нестерпимая жара. Целый месяц длился пх путь. На же-
лезную дорогу рассчитывать пе приходилось, чахлый парово-
зпшко раз в две педели с трудом мог провезти два-три вагона,
и пользоваться этим привилегированным транспортом разреша-
лось только официальным лицам. Мастеру Ованесу и его спут-
нику приходилось уповать па какую-нибудь повозку п па своп
погп.
Город пзпывает от зпоя, пе шелохнется листва, пе появляется
спасительное облачко. Тысячелетняя обитель, словпо оторвав-
шись от земной оси, кружится в солнечном мареве.
375
Аршавир, шагая рядом с мастером Овапесом, едва волочил
погп. Добравшись до узенького дворика в переулке, оп тут же
лег па землю возле колодца и закрыл глаза.
Проснулся он уже за полдень и, когда вышел па улицу, был
приятно поражен: воздух был свежий, влажный.
«Куда идти, что делать?» — размышлял Аршавпр, и вдруг
его с головы до пог окатили холодной водой. Отряхнувшись п
вытерев лпцо, оп повернулся, сердитый, п увидел у полураскры-
тых ворот двух девушек, заливающихся смехом. В руках у них
было по ведру. Аршавир, смягчившись, бросил взгляд ла свои
промокшие брюки и зашагал дальше.
Солнце позолотило оштукатуренные степы, улицы медленно
окутывал сумрак. Наступал час, когда каждый ереванец стано-
вился поливальщиком. Кто-то, взяв лопату, выпускает воду из
канавки в цветник, под фруктовые деревья. Другие пускают в ход
любую мало-мальски пригодную посуду — кувшины, эмалирован-
ный таз, модные лоханки. II вода льется... Даже старики, дремав-
шие полдня под абрикосовым деревом пли в тонн густого павеса
из винограда, сейчас оживились, поливают улицу с таким рве-
нием, словпо священнодействуют.
Аршавир глубоко вдыхает приятную сырость, поднимающуюся
от знойной земли и опаленных степ. Он еще толком пе решил,
куда пойти, с кем встретиться прежде всего, а поги сами ведут
его туда...
Без колебаний оп вошел в дом № 43 по Бебутовской улице
п по узкой деревянной лестнице поднялся па веранду.
Хозяйка, хлопотавшая у самовара, завидев его, всплеснула
запачканными сажей руками:
— Аршавпр, это ты?
— Где Амаяк? — спросил оп, от волнения даже позабыв по-
здороваться.
— В тюрьме,— ответила женщина, и лпцо ее исказилось. Нс
дав Аршавиру опомниться, она выпалила: — Никого не осталось,
сыпок! Забрали всех, от старых до малых... — и тут же спросила
встревоженно: — А ты где был? Как бы и с тобой нс случилось
беды. Посиди, сейчас будет готов чан,— в, повернувшись к цпп-
ковому умывальнику, висящему па гвозде, она стала мыть рук»-
Аршавир только было уселся па табурет, как в дверях по-
казался молодой человек. В руках оп держал шахматного копя.
Они внимательно разглядывали друг друга. Взгляд узколобого,
с расквашенным носом шахматиста был более чем красно-
речив.
— До свидания, мать! — крикнул Аршавпр п быстро побе-
жал вниз по лестнице.
— Постой, парень, постой! — услышал оп за собой умоляю-
щий голос матери Амаяка, но нс обернулся.
Стиснув зубы, Аршавпр вышел на улицу. Стыд сжигал его.
Ведь то был старший брат Амаяка...
’76
Как-то весной Аршавир п Гукас встретили его па бульваре,
вместе с флейтистом Мишей. Миша, будучи пятнадцатилетиям
парнем, взял в руки винтовку и поехал в Сардарабад, воевать
с турками, по вот этот, старший брат Амаяка, убедил его вер-
нуться и привез обратно в Ереван.
— А то пропал бы за здорово живешь,— выговаривал он
Мише...
Гукас обнял тогда Амаяка и громко произнес:
— Какие вы аптпподы! Два брата —ты красив, а сп урод,
ты смелый, а оп трус...
Аршавпр очень любил Амаяка, п так было жаль его, от
стыда залившегося краской.
Сейчас Амаяк спова в тюрьме, как п прошлым летом, а
этот...
Аршавпр ускорил шаги. II тут же приказал себе: «Не беги...
соберись-ка с мыслями >. II оглянулся осторожно — пе следил ли
кто за пим.
Уже совсем стемнело, когда Аршавпр вошел во дворик па
Армянской улице, где жила его старшая подруга. Взглянул па
веранду. В окнах пе горел свет,— значит, се нет дома. Ахавпп
это пе Гаюш, по может сидеть дома просто так, без книги, пп
одной минуты, хоть огрызок свечи, да достанет. II все-таки он
прошел вперед, к комнате Ахавпи. Па дверях висел хорошо ему
знакомый старинный медный замок. Отчаявшись, оп собирал-
ся было уже уйти, когда его остановил голос хозяйской до-
чери:
— Кого надобно?..
Спова ругая себя за неосторожность, Аршавпр быстро уда-
лился: своим вторжением он мог навлечь подозрение па .Ахавпи,
если опа па свободе.
«Сейчас надо действовать иначе»,— размышлял Аршавпр.
А как?.. Каждая пядь земли, каждая трсщнпа па стенке знакома
ему па этих улицах. Кажется, ничего пе измелилось, все то же
самое, по и в то же время — другое, полное загадок и неожидан
постой. Люди словно потеряли голос, разговаривают сдержанно,
осторожно, странным полушепотом и, встречаясь друг с др>гом
Па улице, удаляются с оскорбительной поспешностью, i может,
ему это только кажется? II удивительно тихо кругом, отметил
Аршавпр, пе слышно звуков зурны, не впдпо маузерштов, пре
Дававшихся разгульным оргиям. Только те девчонки,
холодной водой, рассыпали звопкпй смех. На гу ах
появилась чуть заметная улыбка.
Оп вышел па Астафян, где обычно толпился пар ‘
сепчас пе было никого, кроме одиноких псшсх0Д0В' гото-
хотелось присесть па несколько мппут, дать отдых , '
рые горели, будто оп ступал по раскаленным углям, н ’
что если сядет, то по сможет потом подняться.
377
Мастер Овапес строго наказал ему:
— Возвращайся быстрее домой, зря пе слопяйся, как мой
сыпок...
Лршавпр зпал: его прпсутствпе может навлечь новую беду
па голову мастера Овапеса. Возможно, за ппм установили слеж-
ку... Но ведь надо где-то приклонить голову, пе будешь же но-
ситься до одурп по улицам. Вдобавок голод давал себя знать,
п оп уже решил направиться к Третьему Безымянному переулку,
как вдруг его охватила такая радость, что он начисто позабыл обо
всем — и об осторожности, и о боли в погах... Стуча по камням
мостовой знаменитой па весь город палкой, по спеша шествовал
по направлению к бульвару Сергей Варданян. Это был препода-
ватель Ереванской епархиальной школы. В 1917 году он пере-
ехал в Баку. Разве его пе знают здесь?
— Сергей Аркадьевич! — обрадовался Лршавпр.
Он полностью доверял этому человеку п готов был поделиться
с ппм всемп своими невзгодами. Но прежде всего надо его пре-
дупредить, прямо сейчас, спю ясе минуту,— оп, впдпмо, только
что прпехал п пе знает, что здесь творится.
Однако Сергей Аркадьевич сделал вид, что пе слышал его
возгласа, и, сильнее взмахивая палкой, ускорил шаги... Зато
остановился другой — шагавший следом за ним здоровенный де-
тина. Взглянул па Аршавира пристально п поспешил за Вар-
даняном.
— Картошка-Макпч?! — прошептал Аршавпр.
Растерявшись, пе сознавая даже, какую допустил оплошность,
Аршавпр смотрел ему вслед, пока тот пе нагнал Сергея Аркадье-
вича, п опи вдвоем, разговаривая о чем-то, прошли вперед.
Лршавпр с трудом оторвал ноги от тротуара и пошел за ними,
все еще не веря глазам. Но вот опп остановились, затем Сергеи
Аркадьевич так же пе спеша вошел в министерство внутрепнпх
дел. Часовой даже не спроспл у него пропуска... А Картошка-
Макин, проводив его, зашагал впиз по бульвару.
Аршавпр прошел па бульвар и сел па скамью. Хотя оп хорошо
зпал, что нужно убраться подальше от этого опасного заведения—
министерства внутренних дел,— по продолжал сидеть, пе в силах
оторвать взгляд от двери, в которую только что вошел Сергеи
Аркадьевич.
Сквозь кружево листьев старых кленов Лршавпр глядел па
мрачное здаппе. Вот наверху загорелся электрический свет, вспых-
нули сразу четыре окна. Одно пз окоп распахнулось, п Аршавир
увидел там Сергея Аркадьевича.
Оп находился в кабинете миппстра внутренних дел... Неужто
оп и в самом дело там свой человек?
Разбитый, подавлеппый, Аршавпр поплелся к единственному
дому, под крышей которого мог найти кров в этом родпом и чу-
жом городе...
378
2
Заблестели стекла, отра^кая солнечные лучи. Аршавпр открыт
глаза и отвернулся от окна. Скитаясь больше трех месяцев, он
позабыл, что такое постель, и именно это необычное чувство___
«запах дома» — наконец пробудило его. Вспомнив о своей вче-
рашней неудаче, он быстро вышел из дому. Пройдя мпмо муж-
ской гимназии, он па минуту остановился перед вптрппой юве-
лирной мастерской «Ван» и заглянул внутрь. Здесь работала
любимая девушка Гукаса, по сейчас ее пет п вообще нет ни од-
ной девушки.
Выставленные в вптрипе изящные серебряные пзделпя пе
привлекли внимания Аршавпра. Оп стремился как можно ско-
рее уйти пз центра города.
Деревья во дворе церкви Просветителя манплп к себе. Оп во-
шел во двор, уселся па каменную скамью. Шла служба.
В притворе церкви показалась девушка в белом платье, поро-
зовевшем от света свечей. Вот опа спустилась вппз п стала раз-
давать милостыню ппщпм, съежившимся па папертп. Это Седа,
младшая дочь эчмпадзппца Седрака. Обычно жизнерадостная,
веселая, она сейчас выглядит очепь грустной. Лицо такое скорб-
ное, словно опа понесла большую утрату. Девушка узнала Арша-
вира, подошла.
— Что случилось, Седа? — сочувственно спроспл Аршавпр.
— Армепак па Севане, его перевезли туда пз тюрьмы,— ска-
зала девушка. — Я поставила свечи, помолилась за Арменака,
чтобы не случилось с ппм ничего дурного,— добавила она с дет-
ской непосредственностью.
— А тебе откуда это пзвестпо? — спроспл Аршавпр, сдержи-
вая волнение.
— Зпаю точно, один тюремный надзиратель сказал, мы ему
Далп денег,— печально ответила Седа. — Что нам сейчас делать?
~ Ты не бойся,— подбодрпл девушку Аршавпр, как взрос-
лый. — Все, что нужно, сделаем.
Что? — Седа схватила за руку Аршавпра, который сам еще
толком не зпал, что можпо сделать.
— Я только вернулся,— сказал оп серьезпо,— разыщу пашпх
товарищей... Ты случайно не знаешь, кто па свободе? Не встре-
чала никого?
— Чу!.. — покачала головой Седа и задумалась. — Марго тоже
не знает,— вспомнила опа свою старшую сестру, которая сейчас
учительствовала. — Всех сажаю*г в тюрьму...
Кое-кто пз пашпх наверняка па свободе... Только ты будь
осторожна,— наказал Аршавпр еще серьезнее, словпо разгова-
ривал со свопм партийным товарищем, хотя эта девушка была
всего лишь ученицей пятого класса, ей едва мппуло пятнадцать
лет-^ Никому пп слова о том, что меня впдела, говорпла со
мной, предупредил ее Аршавпр. — Понадобится, я сам к тебе
379
приду,— повторил оп слова, слышанные от старших товарищей.—
Где ты бываешь?
Седа сообщила, что бывает дома, и сестрички тоже. «Л отец
с матерью в саду...»
Аршавир проводил девушку. Его взволновала эта встреча.
Седа, конечно, еще ребенок, ио опа всей душой привязана к
Арменаку. Еще весною Аршавпр догадался об этом — и пе ошиб-
ся. Случайная встреча начисто вытеснила вечернюю досаду: если
сестре Седы удалось через тюремного надзирателя узнать, где
находится Армепак, стало быть, можно что-то сделать. В первую
очередь надо помочь Арменаку. Л как? Необходимо найти то-
варищей...
Размышляя об этом, Аршавир дошел до Армянской улицы.
Здесь оп (толкнулся с теткой Ахавпи. Держа в руках корзину,
опа поднималась вверх—то ли в Кинд, то ли в Дзорагюх. Обыч-
но каждое лето она уезжала к себе в село, а сейчас, когда в горо-
де было настоящее пекло, осталась. Почему? Аршавпр пошел
за ней. Женщина шла мимо канавы, а затем повернула к пере-
улку и через широкие, как в каравал-сарас, ворога прошла во
Двор, густо обсаженный деревьями и кустами. В глубине двора
находилась комнатка, женщина устремилась туда. Аршавпр хо-
тел пройти следом, по его остановил мужской голос, раздавший-
ся с ближнего айвапа. Аршавпр обошел дом с улицы. В шипе,
шириной пол-аршина, виднелось окошечко. Оно было занаве-
шено.
Аршавпр вернулся назад, прислонился к стопке. Наконец
появилась тетушка Лхавпп с той же корзиной в руках, прикры-
ла калитку п пошла прежней дорогой. Когда она удалилась па
достаточное расстояние, Аршавпр приблизился к старинным во-
ротам, заглянул в щель. В саду какая то девушка поливала ине-
ты и напевала что-то про себя. Аршавир прислушался. Так
мягко п нежно пела она, а в такт песне мерно покачивалась
лейка.
Аршавпр прпоткрыл калитку. Теперь ни хорошо видел де-
вушку. Опа наклонилась и стала нюхать политые цветы, черные
косы свесились до колеи. Потом она минутку постояла в раз-
думье, дерлга в руке лейку. Аршавпр, затапв дыхание, наблюдал
за пей. Девушка опустила на землю лейку н плавно, точно плы-
вя, заскользила но траве и исчезла на айвапе.
Аршавпр вошел во двор, устремился к изолированной ком-
нате в глубине двора.
Куда идешь, кто тебе нужен? — раздался голос за спиной-
Он повернулся. Это была та самая девушка. Опа свесилась
через нерила, утопавшие в плюще*. Вспыхнули п тут же погасли
глаза-угольки. Девушка спустилась с аниапа, преградила дорогу
Арша виру.
Него тебе надо... в пашем доме? — чуть ли по с мольбой
спросила опа.
380
«Здесь!..» Аршавир решил про себя: если оп сейчас отсту-
пит, все будет потеря по.
Он повел глазами в сторону комнаты в глубине двора и за-
шагал туда...
— Куда ты идешь? Я позову отца... — беспомощно запроте-
стовала девушка, и Аршавир невольно остановился. С каким-то
неведомым ему доселе восхищением оп рассматривал ее, словпо
для этого сюда явился.
В глубине двора показалась Лхавпи.
— Пусти, Мапуш! — сказала опа п радостно бросилась на-
встречу Аршавиру.
...С печалью и гордостью слушала Лхавпи рассказ Аршавира
о последних часах Гукаса. Лотом рассказала связному, чудом
оставшемуся в живых, как у них обстоят дела и что нужно пред-
принять в настоящий момент. Некоторые товарищи па свободе,
подтвердила Лхавпи, налажена связь с Кавказским комитетом
и с тюрьмою тоже.
Аршавпр вспомнил свою встречу с Седой, ее слова.
Лхавпи очень удивилась: еще два дня назад Армепак нахо-
дился в Ереванской тюрьме.
— Хорошая у них семья. Марго моя подруга,— сказала
оиа.
Лхавпи лихорадочно размышляла. На остров пускают только
паломников, по разрешению. Смогут ли они достать нужные бу-
маги?.. Девушкп, Седа с сестрами, вне подозрения — они могли
бы поехать в Севанский монастырь как паломники. Но в пути
кто-то должен быть с ними...
Аршавпр поднялся, Лхавпи тоже. Опа посоветовала юноше
покинуть дом Гукаса и перейти в комнатушку, где Аршавир про-
живал некогда со своим мастером,— дом этот находился в глу-
хом переулке,— и пе показываться па глаза гимназистам. Затем,
снабдив корзиной картофеля и коробком спичек, проводила
его.
Только во дворе до Аршавира дошло, что оп ничего пе узпал
о той девушке... Оп вернулся.
Ахавпи весело рассмеялась.
— Ее зовут Манушак. Смотри по серди ее в следующий раз,
погрозила опа пальцем Аршавиру и вдруг стала серьезной. —-
1'Д'ли придешь и не' застанешь меня, спросишь у Манушак, как
мепя найти. А теперь иди...
Аршавир вышел па улицу. Жизнь снова потекла по своему
Руслу, полная опасностей и надежд...
— Добрый вечер, мастер Овапес! — оживленно прпвг тствова.
°п своего гостеприимного хозяина, войдя в дом.
Мастер испытующе посмотрел на Аршавира.
— Нет, братец, вы по отступитесь, с этого пути пе сопдете
влп перевернете мир, пли же они покончат с вами, пораз
Л||ц немного, произнес оп.
С того дпя прошла педеля. Рапо утром Лршавпр завязывал
тесемкп трехов во дворе. Показалась Седа, в вылинявшем сит-
цевом платье, с плетеной корзиной в руках.
Опа рассказала, что отец, вернувшись вчера пз сада и узпав
о намерении дочерей поехать па Севан, категорически запретил
им выходпть из дому. Марго поехала в Эчмпадзпн, у нее дела
в матепадарапе. Л Аршалуйс сказала: «Как я могу ослушаться
отца?»
— Ты разве не зпаешь, опа у пас трусиха,—добавила Седа.
Лршавпр внимательно поглядел па девушку: в глазах ее бы-
ло презрение.
— Пошли быстрее,— торопила опа.
Аршавпр задумался. Одпо дело — идти с двумя сестрами, дру-
гое — с одной, такой юпой п красивой... «Ребенок опа еще, ни-
чего пе смыслит»,— подумал оп. Да п пропуск, который дала
Ахавпп, был па пмя двух сестер.
— Ты подожди здесь, а я пойду скажу Ахавпп,— нашел вы-
ход Лршавпр.
Но Седа крепко схватила его за руку:
— Не надо, фургон уйдет.
Аршавпр понял: Седа чувствует, что Лхавпп будет возражать
протпв этой поездки.
— Еслп ты пе хочешь ехать, я поеду одна, так п знай,— ска-
зала Седа горячо.
Аршавпр смутился.
— Ну что ж, поехали, еслп пе боишься,— решил оп.
Депьгп, переданные па дорогу Ахавпп, спрятали па дпо кор-
зины Седы п па фургоне молоканина отправились в путь.
В следующий депь, когда наши «паломники» достигли берега
Севана, солнце стояло в зените. Выпустив па траву ягненка,
купленного по дороге, Лршавпр побежал па вершппу утеса и стал
размахивать шапкой, вызывая с островка лодку.
Седа, усевшись па камень, с тоской глядела па таинственный
остров. Так близок оп, этот маленький островок, затерявшийся
в пеобозрпмой синеве, что кажется, стопт протянуть руку п кос-
нешься его. Но пх разделяет эта водная гладь... Вот сейчас под-
плывет лодка п перевезет ее и Аршавпра. Седа ласково смотрит
па озеро п ждет.
Ягненочек с удовольствием пасется па полипе, заросшеп мо-
лодым пыреем. Аршавпр машет крестьянской папахой, по нп-
какого движения па той стороне пока пе чувствуется.
3
Подошел пастух, что-то сказал Лршавпру, и оп побежал вниз.
Оказывается, лодку можно вызвать только выстрелом, а плыть
самовольно запрещено. Островок затерялся в облаках. Вода в
озеро застыла, стала тусклой и равнодушной.
3S2
Прошло несколько часов, пока вдали показался грузовик.
Кряхтя и громыхая, переваливаясь с одного борта па другой, оп
подъехал к обочппс дороги. Трое мужчин выпрыгнули из кузова
и стали спускаться к озеру.
Выстрел пз маузера разнесся эхом над скалами п вместе с
волнами докатился до острова, разбплся там о камни п с шумом
вернулся назад.
— Амзо-паша забавляется,— тихо сказал Аршавпр.
Так величали одного пз известных хмбапетов. Хотя его вот-
чиной был Ереван, оп частенько приезжал на Севан, где устраи-
вал свои оргпп. Все зналп, что у пего есть любовница в Новом
Баязете, усздпом центре, п оп там ведет себя как владетельный
князь. Сейчас оп вызывает лодку с острова...
Поглаживая по спиле ягненка, Аршавпр не отрывает глаз от
грузной фигуры Амзо-пашп. Седа вопрошающе смотрпт па своего
юпого покровителя.
— Подожди, посмотрим, что будет,— желая подбодрить де-
вушку, говорит Аршавпр, хотя и зпает, что соседство Амзо-пашп
для ппх весьма нежелательно.
Придав лпцу безразличное выражение, Аршавпр леппво по-
плелся к берегу. Откинул со лба папаху, выпил горсть воды и
разлегся па песке.
С острова плывет лодка; кроме гребца, там еще две женщины.
Вот нос лодкп врезался в песок, выскочил бойкий гребец п, по-
дав руку, помог высадиться женщинам.
— Пусть сбудутся вашп заветные желания,— обратился оп к
впм.
Аршавпр п Седа, погнав впереди себя ягненка, подошлп к
л°Дке. Девушка протянула гребцу свой пропуск:
— Вместо сестры прпшел мой брат.
Но гребец даже пе взглянул на бумагу, толкнут лодку
в воду.
— У нас же есть разрешение! — крикнула Седа.
Мпе никого пе велено перевозить. — Гребец ловко прыгнул
в лодку и стал грести. Лодка удалялась от берега.
Седа тихонько всхлипнула. Аршавпр, стиснув зубы, бросил
полный ненависти взгляд па Амзо-пашу и па женщин. Вдруг ему
показалось, что одна пз ппх внимательно разглядывает пх. Она
была молодая, с широко поставленными серымп мечтательными
глазами. Аршавпру показалось, что оп где-то уже видел этп
глаза, этот пежпый, печальный взгляд.
Но вот барышня перевела взгляд па Седу и стала рассматри-
вать ее беспощадно и гневно. Ее спутница была занята беседой
с Амзо-папюй.
В чем дело? Почему Седа, просто одетая, непричесаппая, вся
в Пылп, в вылинявшем платье, так запптересовала ее то па-
До этой непристойной девице, подруге Амзо-пашп? Но... по все
й'е опа внушает спмпатпю. Великолепные волнистые волосы
383
спускаются до плеч, и от этого облик се кажется еще более зага-
дочным...
— Ну, кпягипп!— крикнул Амзо-паша властным голосом,—
Я хозяин своему слову, довезу вас до места.
Обе женщины засеменили к автомобилю, стоявшему па обо-
чине дороги.
Подошел старый пастух.
— Нс взяли, обидели вас? — проговорил оп сочувственно.
П объяснил: — У них там заключенные... В прошлое воскресенье
я был на острове,— чувствуя, что его слова заинтересовали юных
паломников, начал рассказывать пастух. — Там тридцать заклю-
ченных. Они хотели захватить земли Ссвапского монастыря и пе-
редать крестьянам, чтобы они могли жить по-человечески, кор-
мить своих детей... Харчей у заключенных никаких, па день
выдают по опресноку, камень камнем, кинешь курам, и те пе
станут клевать, а намочишь в воде, такое получается, что и гля-
деть тошно, пе только ость.
Аршавир слушает, насупив брови, стараясь сдержать слезы,
а Седа пе отрывает платка от глаз.
— А те черноголовые, имея шестнадцать коров, пе дают им
даже кружки сыворотки,— говорит пастух о богобоязпеппых цер-
ковниках Севанского монастыря. — В озере полно рыбы, по пет
певода, чтобы выловить ее. Наверху бог, а внизу земля и вода,
и единственная надежда — поймать какую-нибудь птичку или же
случайно набрести ночью па утиные яйца, спрятанные в кам-
нях...
Седа держится рукой за сердце, застывшими глазамп смот-
рит па пастуха. Тот подошел поближе и, понизив голос, хотя
вокруг пе было пп души, продолжал:
— В наших селеньях живет совестливый парод. Напекли хле-
ба, сварили картошку, понесли ягненка — якобы на закланье...
Их стерегут восемь солдат, офицера в тот депь пе было, оп по-
ехал па охоту, а часовые па карауле сказали: «Несите, мы ни-
чего пе видели... Заключенные тоже людп, горе парода привело
пх в тюрьму...»
Пастух, взяв палку, удалился с отарой. Аршавпр разложил
припасенную с собой еду, заставил Седу поесть.
Они ели хлеб с сыром п пе могли оторвать глаз от заветно-
го н страшного островка, безмолвно глядящего из плещущих
волн.
До самого вечера по показалось пп одной лодкп.
Аршавир и Сода, погнав впереди себя ягненка, двинулись к
большому прибрежному селу, где проживал молокаипп-фург0П'
П(ик, который привез пх сюда п обещал отвезтп обратно через
два дня. Оставив там Соду, Аршавпр вышел на улицу.
Т1а окраине села, утопающего во мраке, Аршавир отыскал
хижину знакомого Ахавпи и рассказал ему о постигшей их
неудаче.
384
Рыбак засмеялся. «Уже сделано, что нужно»,— сообщил он.
Попросил передать в Ереван, что через трн дня все, кто находит-
ся сейчас на Севане, будут перевезены в Шоржу — малонасе-
ленный горный берег озера. Пусть доставляют оружие, если мо-
гут. Оттуда они сумели бы пробраться в Казахские леса, к пар-
тизанам...
Аршавпр пе знал, что в Казахе партизаны. Ахавпп ничего об
этом пе говорила, а может, и сама пе знала...
Обрадованный, оп поспешил домой — рассказать об услышан-
ном Седе, по потом решил ничего пе говорить: это се все равно
пе утешит, ведь она приехала сюда, чтобы увидеть Арменака...
В раздумье брел Аршавир в полутьме, обходя лужи и торча-
щие из земли камин, как вдруг его внимание привлекла фигура,
проскользнувшая за противоположную степу.
Амаяк! Да, это оп, его товарищ-гимназист... А ведь он, судя
по всему, должен находиться в Ереванской тюрьме...
Обнявшись, опп разошлись.
— Идп на берег озера, я догоню тебя,— наказал Аршавиру
Амаяк.
Аршавир поспешил удалиться. Значит, так надо. Амаяк пе
только старше его двумя годами, ио и гораздо умнее.
...Под густым покровом ночи, поеживаясь от холода, беседуют
два товарища. Каждый пз них прошел через тяжкие испытания,
и теперь они чудом вновь встретились, целые п невредимые, в
этом незнакомом селе па берегу выс(?когориого озера.
Амаяк направлялся пз тюрьмы в ссылку. Вместе с двумя то-
варищами его освободили с условием, что оп немедленпо покинет
пределы Армении. Те двое, флейтист Миша н Черный Гурген —
«таракан в сметане», как ого называли,— должны быть где-то
поблизости. Пх разъединили и только после этого отпу-
стили...
Амаяк не очень удивился отчаянному поступку Седы.
Я еще осенью зпал, когда мы были у них дома... Опа схо-
дила с ума по Арменаку,— сказал оп.
Аршавпр сообщил, что и Армепак скоро будет па свободе
вместе с другими товарищами. Глаза Амаяка блеснули в тем-
ноте.
~~ Это Дора устроила, пот никакого сомнения... Опа здорово
обкрутила Лмзо-пашу,— добавил он,— разъезжает па его авто-
мобиле и вообще всем пм заморочила голову.
Лмзо-пашу? — изумился Аршавир.
Значит, те две женщины, которые приехали с острова...
Верно, вместо с Дорой ее старшая сестра, подтвердил
Амаяк.
~~ Дору я не знаю,— пробормотал Аршавир, п ому показа-
лось, что па пего спова смотрят те задумчивые, грустные гла-
Ой! — вдруг вскрикнул он. Сейчас он ясно вспомнил. Пер-
вого мая этп же самые глаза смотрели па него на бульваре
13 Рафаэл Аталп
задорно и вызывающе... Он тогда кинул ей ветку акации. Нот кто
такая Дора...
Хорошо, что Седа ос нс узнала... Л сама Дора, несомненно,
узнала и его и Седу. Сколько было в этих глазах доброты и
боли...
— Дора знает свое дело,— с гордостью произнес Амаяк.
А он, молокосос, чего только не думал о ней...
Неохотно расстались друзья. Амаяку необходимо было как
можно быстрее уйти в лес — чем дальше от владении Лмзо-па-
шн, том лучше.
Л Аршавпр пошел поделиться своей радостью с Седой... Но
она сладко спала в большой комнате молоканина-фургонщика,
обняв за шею своего ягненка.
ГЛ Л В Л ВТОРАЯ
Скорбной мглою окутан остров Севап. Пп огонька, пп звука...
II только юноша тихо шагает по прибрежному песку. Эго Арме-
нак Будагян.
Мог ли представить Армепак, что в этот же час совсем близ-
ко, па другом берегу о.зера, находится девушка с невинной ду-
шой и мужественным сердцем, которая, поправ патриархаль-
ные обычаи и- пренебрегая опасностью, явилась сюда только
для того, чтобы увидеть его и облегчить его душевные стра-
дания...
Арменаку и в голову по могло нрпйтп такое. Мысли ого сей-
час были далеко-далеко.
...Утро, солнечное, великолепное утро, оп сидит пад азбукой
за партой, вместе с двумя десятками армяпешгх школьников.
Парень, родившийся па чужбине, лишенный родины, как и его
однокашники... В чужом городе па берегу полноводной реки эта
аз >ук.т па армянском языке и армянская школа олицетворяли
д пт них родину. II учитель армянского языка, сам получивший
образованно вдали ог родины, в индийском городе Калькутте,
рассказывал о Васиуракаиской области и Араратской дол пне, о
заветном кафедральном соборе в Эчмпад.зипе, о Матопадарапо
при храме, рассказывал так, что Армения представала в горячем
воопражский Арменака страной изумительной красоты, попран-
ной справедливости п неистребимой надежды.
В многолюдном городе Аль-Капра на берегу Нила, вместе с
молоком матери, Армепак впитал тоску по родило. Позднее, ко-
1дл они проходили в школе отечественную историю и литера-
туру» им овладела священная мечта — всю силу своего разума
ЗЛА
п весь огонь своего сердца отдать ей, ее возрождению и благо-
денствию...
Слушая хруст песка и шелест воли, Армепак улыбается. Перед
его глазами возникла другая картина. Наступили дни, когда,
оставив гостеприимный крон па чужбине, пни дошли до берегов
заветного озера. Правда, его дрелпяя родимая земля стонала под
пятою султанской Турции, и все же опп были преисполнены на-
дежды, что вот-вот в схватках, сотрясающих мир, опа избавится
от иепавпстпого ярма... По отпили родимую землю, которую оп
едва успел ощутить иод ногами; удалились опп от Папского озера
в святого острова Лхтамар, глотая кровь и слезы... и пришли
сюда...
Армен.гк с удивлением оглянулся назад. С тех пор прошло
ие более пяти лет. Чего только за это время по произошло!
Сколько было падений и взлетов, минут яркого счастья п мучи-
тельного горя. Гибель трехсотлетпеи тирании в освободительной
бурс, раскрепощение мысли и душп, сбросивших жслсзпые око-
вы... Забастовка в прогимназии, где девушки с жадностью глота-
ли каждое его слово об армянской словесности п армянских ав-
торах,— впервые оп делился мыслями и волнениями собствен-
ной душп. В те дни оп обрел свое призвание: девушки полюбили
армянский язык, и это было родиной, вновь обретенной, бесцен-
ной, неповторимой. И сейчас добытое ценой таких мук п лише-
нии счастье снова у него отнимают бездушные варвары.
С грустной усмешкой размышляет Армепак: было время, ко-
гда этот остров служил убежищем — здесь собирались с силами,
чтобы оттеснить врага. А сейчас, когда возродилось армянское
государство, оп стал местом заключения для армянской мнтеллп-
генппп. Такую подлость простит), невозможно.
Медленно шагая, Арменак дошел до южного скалистого бе-
рега острова н остановился в замешательстве: озеро распласта-
лось перед ппм сверкающим зеркалом, ничто по нарушало дев-
ственного покоя вод.
Арменак осторожно вскарабкался па вершину утеса по есте-
ственным ступенькам, добрался до плоской скалы и уселся
Там.
Чзеро, залитое светом, раскинулось у его пог. Не форели ли
вытащили со дна огромную чашу искрящегося, золотого как соли
не вица? От этой златоотленной чаши пролегла сюда ломаная
лунная тропинка.
Но вот лупа подернулась туманом, смягчились краски вокруг,
п все погрузилось в сладкую дремоту. миротпореппын рменпк
анимает шелесту и шепоту вод. В мире царит причудливая игра
Света п воды...
Армепак очнулся от забытья. Перед ппм по соре >рпстон глади
прИ1чествеппо плывет пара диких уток. В иг гомо льнут друг >
Друзу свободные птицы, стремятся вперед, оставлял за со о
,,а ,,0Де едва заметный след.
13. 9”
— У каждого существа есть близкий сердечный друг,— шепо-
том говорит самому себе Арменак.
Птицы плавно качались на волнах, все удаляясь, сопровож-
даемые грустным взглядом юноши, и вскоре совсем исчезли из
глаз.
(’.нова набежало темное облачко и закрыло лупу. Озеро —
громадное свинцовое чудовище — смотрит потухшими слепыми
глазами.
Седа и Лршавпр возвращались домой. На развилке фургоп
остановился в деревне — дать отдых лошадям. Ие успели опи
спуститься к ручью, как со стороны Севана, поднимая клубы
пыли, показался тарахтящий грузовик и остановился возле фур-
гона. Это была та самая машина, па которой поохал Лмзо-паша,
сейчас возле бортов стояла вооруженная охрана. Па грузовике —
заключенные, их мпого. Среди ппх и женщины.
— Дора? — встревожился Лршавпр.
Но ш*т, то были другие, незнакомые женщины. Лршавир на-
пряженно вглядывался. Одного он узнал — телефониста из ере-
ванского гаража, подвижного, вечно чем-то недовольного. За-
ключенные в свою очередь рассматривали его и Седу и тихо пере-
говаривались между собой.
('еда рванулась вперед: среди заключенных, сгрудившихся
посередине машины, опа увидела Арменака. Лршавир крепко, до
боли стиснул ее руку.
— Отойди в сторону, в сторону отойди,— шепнул оп пове-
лительно.
В селе начался переполох. Отовсюду бежали ребятишки —
автомобиль был для них в диковинку. Двое заключенных полу-
чили разрешение слезть. Одни пз ппх был тот самый телефонист.
Он подошел к ручью, зачерпнул пригоршню воды, умылся и стал
громко сетовать:
— Что мы видели па Севанском острове? Теперь увидим это
в Ереванской крепости. Ох, негодники, ох, нечестивцы, тащат
человека в адово пекло, то туда, то сюда...
— Вертай назад и по болтай! — прикрикнул па пего часовой.
Пугливо озираясь, вздыхая, подошли к грузовику деревен-
ские женщины, дали изможденным от жажды узникам па-
питься.
Лршавпр, облокотившись о полуразрушенную степу возле
ручья, исподлобья следил аа происходящим. Седа, стоя рядом,
кусала губы. Возница сел на корточки в тени фургона. Лошади
пе переставая ржали.
Арменак больше нс показывался. Охрана сталЛ забираться
в кузов. Вока они. кряхтя, перелезали через .задний борт, кто-то
из .заключенных бросил коробок спичек. Оп упал па обочппу
дороги п затерялся в облаке пыли.
38S
Грузовик загрохотал. Лршавир больно стиснул руку Седы.
Спона показался Арменак — его огромные миндалевидные гл а «а
смотрели так печально...
Машина удалилась, Седа все время всхлипывает. Аршавир
отыскал коробок спичек, положил в карман и помог Седе за-
браться в фургоп. Поднялся и возница. Минуту он растерянно
смотрел па девушку, потом гикнул иа лошадей.
Аршавпр сидел опустив голову. Непонятно почему побег из
Севана пе состоялся...
Лршавир вытащил коробок. Седа держит в руках бумажку,
смотрит п пе верит глазам. Арменак паппсал ей, только си...
2 ,
Дом садовладельца Седрака погружен в траур. После тща-
тельных поисков младшей сестренки Марго рассказала вернув-
шемуся пз Эчмпадзпна отцу о случившемся. Ей пришлось сооб-
щить, где могла быть Седа, по ее предположению...
Отца так потрясло исчезновение младшей дочери, что ои пе
мог выговорить пи слова. Однако его не столько пугала опас-
ность, угрожающая девушке, сколько возмущало то, что задета
его честь: ведь его родное дитя ушло из дома...
Пе найдя никакого выхода, он был вынужден послать стар-
шую дочь к коменданту Шахиаропяну: друг дома, к тому же
дальний родственник, оп посоветует, как быть.
По Марго еще пе возвратилась, как па пороге показалась Се-
да — в помятом, запыленном платье, пеирпчесаипая...
Увидев дочь, садовладелец Седрак тут же влепил ей пощечи-
ну. Кровь ударила ему в голову...
Седа покачнулась, отпрянула. Отец пе владел сооои, поще
чипы сыпались одна за другой, пока Аршалуйс, средняя сестра,
ие кинулась с криком ему в ноги.
— Сука! Негодная! — кричал Седрак, дрожа всем телом.
Седа иг плакала и не издавала пи звука. Ее широко раскры-
тые глаза смотрели отчужденно, казалось, что она пе узнает
своего собственного отца...
Седрак, отвернувшись, вышел по двор.
В эту минуту с улицы донесся приятный барптоп полковника
niaxiiapoHHiia, и Марго, запыхавшись, переступила порог... ах
иароплн вместе с хозяином вошел в комнату в момент, koi да
еестры уводили Седу в спальню. Комендант окинул гду соч>в
ствеппым взглядом н проговорил укоризненно и ласково.
— Пу и отчаянная ты голова... .
Марго скрыла от коменданта (так’ же как и от отца) и т
пУю причину исчезновении сестренки. Она сказала, что лш ь
христианское человеколюбие, желание помочь заклюй иным пр
пело ее к дальним берегам Севана, и просила отвезти ее иа
автомобиле туда и найти Седу. Шахпаропяиу была по душе эта
.4 S9
идея совместной поездки, по раздобыть сейчас бепзпп оказалось
делом нелегким, даже для всемогущего комепдапта. Надо было
иметь специальное распоряжение самого премьер-министра. И по-
ка ловкпй помощник комепдапта занимался бензином, оп, по
просьбе Марго, явплся, чтобы утешить своего приятеля.
Сейчас, сидя рядом с ним па диване, оп с неподдельной иск-
ренностью, войдя, как обычно, в роль, объяснял Седраку благо-
родные побуждения его дочерп п даже восторгался ее мужеством.
— Вся в отца. — Шахпаропяп решил сделать комплимент не
па шутку огорченному садовладельцу, по тут же умерил своп
пыл, посоветовав тем пе менее оберегать девочку о г подобных
вещей: большевиков в Араратской республике ожидают пе очепь-
то хорошие днп, как бы оиа невзначай пе навлекла новую беду
на свою голову.
Седрак молчал, кивая головой. Мысли его сейчас были о дру-
гом: в жизни оп еще пальцем не тронул младшую дочь, слова
ей горького пе сказал. Как же получилось, что оп пе смог со-
владать с собой? А этот полковник в опрометчивом поступке де-
вушки видит благородство п честность. «Да,— думал садовладе-
лец Седрак,— мир так перевернулся, что потерять голову ничего пе
стопт и бывалым людям, пе то что этому певпппому ребенку...»
Оп палил себе еще водки и впервые, позабыв о своем почтен-
ном госте, выпил один.
Когда Шахпаропяп ушел, Седрак вошел в спальню девушек.
Марго п Аршалуйс вымыли сестрепке погп п, надев па нее ноч-
ную рубашку, укладывалп в постель.
Спи, дитя мое, спи,— проговорпл Седрак и, пагпувшпсь,
поцеловал ее в лоб.
Седа, которая до этого молча п безропотно выполняла все
требоваппя сестер, вдруг зарыдала, глухо, безутешпо...
Отец, взволнованный, прислонился к стене. Марго взяла его
под руку п попросила ласково:
Ложись и ты, отец, опа жпва-здорова, всрпулась домой.
Что ты еще хочешь?
Да, п это утешенье в паши черные дпп,— вымолвил Сед*
рак и вышел в сад.
Подойдя к виноградной лозе, оп стал срывать лишние ли-
стья, затспяющпе созревающие гроздья,— пусть опп наполнятся
солнцем, станут слаще. II вдруг заметил, что перестарался п со-
вершен по оголил лозу. В досаде оп отошел п уселся под орехо-
вым деревом: ну и допек, с ума сойти можно...
3
Проводпв Седу, Аршавпр зашагал глухими улочкамп к дому,
где сейчас жила Ахавпп.
Ворота были заперты. По желая поднимать шума, Аршавир
прошел вдоль степы п постучал в окошко Ахавпп. Ответа не
390
последовало. Тогда оп верпулся к воротам, ударил колотушкой
по железке. Опять никакого ответа. Аршавир опустился на ко-
лелп, заглянул в щель внизу в калитке и увидел голые девичьи
погп.
— Мапуш, Мапуш! — позвал оп тпхо.
Калитка отворилась. Пройдя во двор, Аршавпр задвинул за-
двпжку и прислонился спиною к воротам.
Мапушак стояла перед ппм с опущенной головой. Беспокой-
ный взгляд Аршавпра остановился па домике, затерявшемся в
зелени.
— Ахавпп взялп,— прошептала Мапушак. — Она поехала в
город, прпходпла се тетя п сказала: обыскали пх дом... и увели
ее в тюрьму.
Мапушак смотрела па юношу пугливыми глазами газелп.
В это»время пз айвана позвал ее отец.
Аршавир паправплся к комнате Ахавпп, по, пе решившись
войти внутрь, сел па плоский камень у порога, обхватил голову
руками,— только сейчас оп почувствовал смертельную усталость.
Ему казалось, что оп уже привык ко всему, а теперь вдруг опять
очутился в тупике.
Подошла Мапушак, опа принесла хлеба, сыра, пучок эстра-
гола, разложила все это па камне перед Аршавиром и вернулась
к отцу. Отец ее, старый часовщик, много повидавший па своем
веку, провел в Спбирп восемь лет, а сейчас, разбитый параличом,
остался па попечении единственной дочерп.
Аршавпр поел пемпого, его рассеянный взгляд скользил по
саду. Что-то беспокоило его: то лп вид пеухожеппых, запущен-
ных деревьев, то ли запах цветов и трав. Абрикосовые деревья
п шелковицы стоялп уже без плодов, по яркая зелень, несмотря
па злой, пе пожухла. С жердочек красивыми глазками смотрели
па пего белые п розовые цветы фасоли. Голубые «граммофон-
чики», переплетясь с широкоротой мальвой, дотянулись до шел-
ковицы и граната п, свесившись оттуда, напевали какую-то
тихую мелодию, легонько покачиваясь от ветерка...
Какая уйма плодов на пшатепп!
Аршавир, умиротворенный, любовался развернувшей я ш ред
ппм картиной: арык лениво извивается вдоль степ, па поверхно-
сти водоема в сладкой дреме покачиваются водяныеутилип, сует
лпвый радостный рой пчел кружится над мальвой и кустами
роз... А какой до одури аромат источают белые гвоздики, идя п
корточках возле громадной тыквы, Аршавир разглядывал т
буйство острым крестьянским глазом, каждую минуту делая
вые открытия... И вдруг внутри у пего что-то оборвалось, оп
вскочил, пе чувствуя боли, стал вырывать прямо с корнем ку
крапивы и отшвыривать пх в сторону: ведь из-за пее
ботва моркови оставалась в тейп. Потом еще раз о гл яд, »
взяв лопату, воткнутую в землю у степы, начал.окапыват
градпую лозу. Сделал капавку и пустил по пси воду. Р
391
от грядки к грядке, оп подкапывал, разрыхлял мостами потрес-
кавшуюся землю, подводил воду к растущим па бугорках, изны-
вающим от жажды растениям, вырывал сорняк и складывал его
в кучку, чтобы потом сжечь. Ои давно уже спял с себя рубашку,
и пот струплся у пего по синие. Оп трудился как человек, стоско-
вавшийся по работе, и пе заметил, как удалилось солпце с неба,
оставив желтые головки подсолнуха тосковать до утра, как, гото-
вясь к ночи, сжались и закрыли глазки «граммофончики»—п как
с большим кувшином па плече вышла пз ворот девушка.
— Я принесла холодной воды,— тихо сказала Манушак, при-
ближаясь к нему.
Аршавир стал жадно пить —девушка принесла воду из водо-
проводного крапа, прохладную поду «сорока источников».
— Bail! — вскрикнула Манушак.
Аршавпр отставил кувшин. Девушка только сейчас заметила:
джунглей пет, сад изменился. С удивлением и восхищением смот-
рит опа па юношу, улыбающегося ей.
И снова опа побежала к отцу. Но па сей раз тут же верну-
лась.
— Отец говорит, чтобы ты пе уходил, останешься ночевать
здесь.— И, схватив его за руку, повела и усадила па каменную
тахту.
А сама кинулась в комнату Лхавпи, вынесла тюфяк, потом
пошла за одеялом и подушкой.
— Отец говорит: пусть спит, наверно, устал с дороги,— про-
говорила опа виновато и неохотно удалилась.
Аршавир растянулся па мягком тюфяке. Под головой пуховая
подушка. Оп глубоко вдыхал сладкий аромат цветов, и ему каза-
лось, что он у себя в селе, в отцовском саду.
«Слава тебе, всевышний, и сегодня жпвы-здоровы легли в по-
стель»,—вспомнил Аршавпр слова матери и закрыл глаза.
Аршавир спускается по извилистым тропам Конда. Ему ка-
жется, что все здесь изменилось — пет больше того города, дрем-
лющего в ухе верблюда, который оп оставил несколько дней
назад, направляясь к Севану. Повсюду слышны резкие завывапья
зурны п грохот тамбурина, а во дворе церкви Просветителя тан-
цуют люди, трещат маузеры и с сосен слетают шишки. Из ка-
кого-то обоза вытаскивают трофеи и делят тут же, под сепью
церкви...
Аршавир понял, в чем дело: в предыдущий его приход «ак-
тивный элемент», то есть маузсристы, отсутствовал, они были
«в походе», и результатом того «похода» и был нынешний раз-
гул.
Подавленный этим зрелищем, Аршавир поплелся на сосед-
нюю улицу, а оттуда вышел к зданию парламента.
\392
Ila дверях висит-кусок картона, гласящий, что «вход в пар-
ламент с оружием воспрещен;».
С насмешкой в глазах Аршавир читает извещение, паписап-
вос хозяевами этого зданья.
Наконец стали попадаться знакомые лица. У книжного ма-
газина «Свет» стоят двое деятелей ученического движения и
горячо спорят. Аршавпр незаметно прошмыгнул в открытые
двери магазина. Нагнувшись пад витриной, оп сделал вид, что
рассматривает книги, а сам прислушивался к спору. Керовбе
Севачеряп, который в этом году перешел в выпускной класс гим-
назии, к^к всегда досадует:
— Сколько красивых слов осталось как глас вопиющего в
пустыне, сколько потрачено усилий, чтобы заронить в учащихся
семена человечности,— и вот грубый крик: «Запгпбасар отвеча-
ет» 1 — задушил н без того слабые ростки...
— Да, катастрофа раздавила непорочные души,— признается
собеседник Севачеряпа — Грант Саптуряп.
До слуха Аршавира теперь долетают лишь обрывки слов:
— ...В этих губительных обстоятельствах... безмерно, нево-
образимо...
Чей-то тоненький голосок прервал замысловатое словотворче-
ство Сантуряна.
— Ну, опять пустословие одолело вас? — надсмехается этот
очень хорошо знакомый голос. — Кончайте, баста... — последо-
вало такое словечко, что даже стоявший поодаль Аршавпр за-
лился густой краской. — Ты лучше скажи, где Гукас! — резко и
повелительно прозвучал топкий голосок.
Это епархпалец Джаппбек, худенький парепек с головой, на-
поминающей египетскую мумию, распетушившись, стоял перед
коренастым Саптуряном п требовал отчета.
— У тебя спрашивают: где Гукас? Если ты можешь что-пп-
будь сделать, пе медли, пока ваши кровопийцы не съелп его...
Четыре года сидели на парте рядом. Кому-кому, а тебе отлично
известно, что если п остался па свете справедливый п чистый
человек, так это оп, Гукас...
Аршавпр, забыв об осторожности, подошел к дверп.
— Это очень сложное дело,— вмешался Севачеряп. оль
шевикп, «штурмуя небо», ничего не достигли, лишь усугубили
хаос... Ваш Гукас брался за дела, которые были ому пе по
плечу...
— Ты молчи! — Джаппбек дернул ого за руку 11 повернулся
к Саптуряпу. — Сделаешь что-нибудь плп пет? Если сердце за
хочет, то и рука сможет,— по отставал оп от пего.
1 Разгульный кляч пьяной оравы *озп^,расарского района, в 1 -
феями из сел прилегающего к -Еревану Гуляй, чужое добро вс з< I'
ДУ ставший нарицательным. Смысл. «
нет в горле».
393
— Увы, уже поздно,— произнес Саптуряп.
— Вы его погубили, собаки,— простонал Джаппбек. — Как
же ты можешь после этого смотреть па божий свет? Пока будешь
жить па земле, па твоей совести кровь Гукаса...
— Послушай, паренек, ты ппчего пе покупаешь, только ме-
шаешься здесь, в дверях,— услышал Аршавпр; оп тут же вышел
па улицу и стал рассматривать наружную витрину.
— Трудно возлагать ответственность за совершившееся па ту
плп ппую лпчпость, когда сталкиваются друг с другом никому
пе подвластные роковые силы,— спокойно рассуждал Севачерян.
«Жаба!»—в ярости выругался про себя Аршавпр. Оп п преж-
де пе любил этого гимназиста, а сейчас готов был наброситься
на пего, растерзать. Оп с трудом сдерживал себя.
— Послушай, тварь,— бросился па Севачеряпа Саптуряп. —
Я хотел... я по смог... пе смог стать человеком, когда сверхчело-
веком был призван стать. — Придав лицу трагическое выражение,
он запричитал, пе обращая внимания па прохожих: — Горе тебе,
Грант Сантуряп, уроженец прославленного Алашкерта, стал ты
песчппкохй в море, вместо того чтобы быть гранитной скалой, на-
перекор всем грозным ветрам на свете...
— Язык без костей, мелешь, мелешь, копенки сейчас это по
стоит! — бросил Джаппбек и иаправплся в сторопу церквп Про-
светителя.
Севачерян п Саптуряп вошлп в кппжпый магазин. Аршавпр
последовал за Джапибеком. Тот шел так быстро, что даже ско-
рый па поги Аршавпр пе смог догнать его.
Когда Джаппбек, выйдя к Копду, направился к реке, Арша-
впр громко свистнул.
Остановившись возле родника, Джаппбек оглянулся удивлен-
но: к нему мчался юноша.
— Ты записался в «Спартак»? — в упор спросил Аршавпр.
— Друшок, с добром открывай рот,— рассердился Джаппбек,
втягивая наголо острпжеппую голову в плечи, словпо собираясь
забодать приставшего к пему пария.
— Я слышал, ты говорпл Саптуряпу... — Аршавпр решил, что
Джаппбек осторожничает и потому ведет себя так.
— Изыди ты вместе со свопм лихом, я тебе пе товарищ, —
рассердился Джаппбек п попятился пазад.
Аршавир хотел сказать, что оп был с Гукасом, рассказать
все, что с ним стряслось,— по опемел. Тревожный взгляд Джапи-
бека рыскал по камням и кустам: пе видит лп, пе слышит л и кто-
пибудь.
— А я подумал... — вырвалось у Аршавпра.
— Чокпутый ты,— ответил Джаппбек. — Я что, с лавашем
съел свой разум, чтобы оставить эти зеленые долины и засесть
вой там,— и оп вытяпул руку в сторопу Ереванской тюрьмы.
Аршавпр разглядывал его с молчаливой досадой. Тот повер-
нулся спиной, зашагал вверх вдоль реки п вскоре скрылся за
391
садами. Оставшись одпп, Аршавпр уселся па валуп возле ручья
и задумался. Что за человек этот Джаппбек? Трус, жалкий
трус! — кипел от пегодовапия Аршавпр. Но оп любит Гукаса,
все трое учились в одпом классе... Саптуряпа оп пе боптся,
зпает, что тот пе выдаст его, а с Севачеряпом опп даже родст-
есннпкп. Угодить же в тюрьму никому пе хочется... Негодный
трус, скривил губы Аршавпр. В то время оп пе побоялся: ко-
гда в Петрограде во главе властп встал Леппп, оп даже пригла-
сил нас всех в сад... Сейчас другое: Гукаса пот, Ахавпп и Арме-
пак в тюрьме. Кто еще был с памп в тот день? Гаюш п Нупик...
Сумасшедшая Гаюш, опа уехала с бабушкой в деревню, а Ну-
ппк как будто бы в Тифлисе... А Агасп? Мапуш говорила: есть
здесь храбрый парень по имспп Агасп, к ним должна была
прпйтп одпа девушка, чтобы пойти вместе к Агасп,—Ахавпп
так говорила. А где Агасп, кто эта девушка? Мапуш не
зпает.
Кто еще был? Иван Кптаев, обрадовался Аршавпр, вспомппв
здоровенного простодушного русского солдата. Тот самый, кото-
рый выставлял пулеметы против казаков полковника Платонова,
осаждавших гимназию — штаб ученической забастовки осенью
1917 года. Как жаль, что Китаев прямо тогда уехал па Север
в свою далекую Вологду... И Аршавпру показалось, что как раз
после того, как уехал Пвап Кптаев, их стали преследовать вся-
кие несчастья — п конца пм нс видно.
Аршавпр спдпт, потерянный, у родника. Неожиданно в ясном
зеркале водоема оп увидел свое отражение: выросла борода, ба-
кенбарды. «Как охваченное ржой поредевшее поле», грустно
улыбнулся Аршавпр.
«Вырос я»,— подумал оп п еще больше опечалился, заботы
пудовыми гпрямп давплп ему плечп.
Аршавпр поднялся, нехотя покидая заветный родппк, возле
которого они собпралпсь с товарищами в тот день свободы...
Не прошло п часу, оп тпхопько постучался в дверь садовла-
дельца Седрака. Возможно, опп знают что-ппбудь об Арменаке»
Аршавпр по скрыл от барышпп Марго, что спутпиком сю сеет
ры в поездке па Севан был оп сам, и обещал больше пе пред
принимать таких турне. Тем пе менее Марго пе разрешила ему
повидаться с Седой, сказав, что она еще хворает. Iто касается
Арменака, Марго никаких вестей пз тюрьмы пе получала.
1’аздосадовапный Аршавпр ушел. Horn у него гудели,
кашивалпсь от усталостп.
А Седа п па самом доле захворала...
1лаза ее радостно засияли, когда Марго вошла к пе»
°бщпла, кто приходил. „ „„ ___
Пе успела Марго покинуть спальню, Седа вытащпла
подушки обрывок бумаги. Лучи солнца, просочившись сквозь
г₽оздья вьющихся роз, пышно цветущих за окном, у
?$
плечо девушки, позолотили бумажку в ее руке. Затуманенный
взор Седы остановился на кривых строчках:
«Но печалься, сердечко мое. Их царство воздвигнуто па пес-
ке. Опп могут сослать нас, засадить в тюрьму, но запретить дви-
жение солнца — никогда!
Навеки преданный тебе
Л р м о и а к».
Бесценное это сокровище с лихвой окупало страдания, вы-
павшие па ее долю...
4
Грант Саптуряп п Перовое Севачеряп всо еще находились
в книжном магазине «Свет». Опп перелистывали киши, выло-
женные па витрине, когда вошел сам Сократ Гюросян.
Пожилой хозяин с глубоким поклоном приветствовал Тюро-
сяпа.— тот был здесь завсегдатаем.
Книжный магазин «Свет» находится па Пазаровскон улице,
и это пе случайно. Правда, как до войны, когда Ереван пасчп-
тыва 1 всего только 30 тысяч жителей, гак и теперь, когда на-
селение его возросло за счет беженцев пз Западной Армении в
несколько раз, Астафян остается центральной улицей города,
главным местом встреч и свиданий. По на Пазаровскон улице
сосредоточены все просветительные учреждения. Здесь располо-
жены мужская и женская гимназии, библиотека «Свет свободы»
и ювелирная мастерская «Ван», недавно выстроенная церковь
Просвети геля со своим тихим двориком...
Книжный магазин «Свет», наряду с библиотекой «Свет сво-
боды», занимает особое место в жизни города. Здесь встречаются
.люди умственного труда, делятся новостями ил литературного
мира, хвалят и хулят произведения знакомых авторов.
11 хотя Сократ Гюросян давно оставил министерство просве-
щения и запятая его имели мало общего с интеллектуальными,
оп все же изредка заглядывал сюда, придавая живость устным
обозрениям литературных новинок.
11 гимназист Коровое Севачеряп, который всо еще занимал
пост председателя ученического исполнительного комитета, при-
думанною Тюросяном, оыл оы пе прочь и сейчас извлечь хотя
бы пеоолыпую пользу из присутствия этого известного деятеля...
1 юросян же, едва ответив на его приветствие, прошел в про-
тивоположный угол магазина, где была представлена изящная
словесность. Минуту его взгляд спокойно скользил но обложкам,
потом он взял книги п, просмотрев, отложил две пз них.
Севачеряп исподлобья следил за ним. Он, Тюросяп, более чем
кто-либо другой, думал гимназист, умеет при любых обстоятель-
ствах сохранять достоинство. Его умение держаться, осанка, ску-
nue и изящные движения — все это Севачеряп считал поучи-
те тьиым для себя, как внешнее проявление душевного спокой-
ствия, воспитанности и культуры.
II сейчас его одолевали эти мысли; Грант же Саптуряп, от-
ложив в сторону книгу с портретом Шопенгауэра, которую он
просматривал, подошел к Тюросяну.
— Явились за собственным творением? — спросил он. — Не
желаете дать читателю возможность осчастливить себя божествен-
ным даром ваших песнопений?
Севачеряп с удивлением взглянул на Саптуряна. Ему хоро-
шо были известны его странности. Но а все же, какой сейчас по-
вод он нашел, чтобы разразиться такой тирадой? Человек спо-
койно беседовал с пожилым букинистом...
Тем более странно, что Саптуряп в присутствии двух бес-
партийных пытался оскорбить одного из видных лидеров своей
партии, который, кстати, был его учителем в школе. По Сантуря-
па уже охватило исступление, лицо его почернело, вытянулось,
вое заострился, как клюв хищной птицы, глаза засверкали злым
блеском.
— Ваши сочинения?! — бормотал оп.— Грубые, плоские риф-
мы, мещанские ничтожные страстишки... вот что такое ваши жал-
кие стишки да новеллы! — Саптуряп усмехнулся.
Тюросяп смерил .ледяным взглядом бывшего ученика и ска-
зал сдержанно, с хорошо скрытой ненавистью:
— Повзрослел уже, а с мальчишеством никак не можешь
расстаться...
Саптуряп пе намеревался отступать, но Перовое Севачеряп,
взяв его под руку, насильно вывел из магазина.
— Прошу извинить, прошу извинить.— в замешательстве по-
вторял букинист, видимо взяв на себя ответственность за небла-
говидный поступок посетителя.
Сократ Тюросяп, выложив несколько ассигнаций па стол, взял
книги и покинул магазин.
Па улице оп вытащил пз жилетного кармана золотые часы,
взглянул на них, медленно поднес к уху, дабы удостовериться,
что идут, потом, водворив нх иа место, аккуратно застегнул пид-
жак н нс спеша зашагал к своей канцелярии.
Словоблудие этого спятившего анархиста, бывшего его уче-
ника, пн в коей мере не вывело его из равновесия. Правда, ему
захотелось побыть одному, вдали от людской суеты, но долг го-
сударственного деятеля звал ого туда, где вершатся судьбы вве-
ренного ому народа. Неторопливыми шагами ои поднялся ио ис-
тертым ступенькам министерства внутренних дел.
Сгодвннув занавеску с окна, выходящего па Астафян, солп-
йе уже соло,— оп придвинул кресло и раскрыл одну пз куплен-
ных книг—стихи Тютчева в золотистом переплете.
Нежная музыкальность стихов отвлекла его от недавних не-
приятных эмоций, ио ие успел оп вдоволь насладиться чарующей
МТ
напевностью строк, как дверь широко распахнулась п, громы-
хая по полу тяжелой палкой, вошел старинный коллега Тюро-
сяпа.
— Привет, господин Вардапяп,— встав с кресла, протянул
нараспев Тюросяп, заранее решивший быть сдержанным п даже
приветливым при этой встрече.
— Здравствуйте, господин Тюросяп,— в свою очередь серьез-
но ответил па приветствие Варданян.
Подвесив палку па епппку стула, оп сел п сразу приступил
к делу:
— Я надеюсь, па вашем бюро было прппято благоприятное
решение...
— Да, да, я полон падежды, что взятая вамп па себя миссия
по оказалась безрезультатной... Право же, в пашем возрасте это
подвпг — проделать такой путь... — говорил Тюросяп с усталой
улыбкой в глазах,— пройти долы п горы п добраться целым и
невредимым в этот злосчастный город...
— В самом деле, злосчастный город,— тут же согласился с
ппм Вардапян, желая разом покопчпть с лпрпческпмп излияни-
ями собеседника.
— Да, к сожалению, по пз-за стечения обстоятельств, невоз-
можности управлять ходом событий, а вовсе пе по злому умы-
слу кого-либо пз правителей,— вставил Тюросяп, решивший пе
уступать своему малоприятному посетителю.
— Итак, что вы намерены сообщить вашему покорному
слуге?
— Терпепие, господин Вардапяп, всегда являлось первейшим
достоппством мужчины, облаченного полномочиями парламенте-
ра,— менторским топом заметил Тюросяп,— по поскольку вы са-
ми... — оп пе докопчпл. — Прошу...
Сергей Аркадьевич сложпл руки па грудп, обпажпв стертый
локоть па пиджаке, и приготовился слушать.
— Ваш последний ультиматум стал предметом тщательного
пзучеппя... — Тюросяп понизил голос, словпо собирался сообщить
важную государственную тайпу... — чего вы сами желали. Хотя
мы могли бы п пе ставить его па рассмотрение, пбо подобного
рода подстрекательские, претенциозные документы, источником
которых являются лишь то пли иные авантюристические помыслы
мелких группировок,— взвешивая каждое слово, говорил оп,— ни-
какой ценности пе представляют в отношениях между государ-
ствами...
Признательны вам за вашу снисходительность,— бросил
петерпелпво Вардапяп. — Я бы хотел услышать... по существу
вопроса.
- По существу... по существу? — повторпл Тюросяп. — Ра3'
ве по ясно, что это по что ппое, как косвенное вмешательство
в чужие дола... Официальное рассмотрение подобного документа
898
может быть истолковано как признание этой экстерриториальной
группы хотя бы де-факто...
Тюросяп проверял впечатление, оставленное его словами. «Вам
пе удастся^ заманить пас в западню»,— говорили его глаза.
...Однако Вардапяп епдел все так же неподвижно.
Под невозмутимым его взглядом пополняющий обязаппостп
мпппстра вынужден был продолжать:
— Да, ваш последний ультиматум рассматривается армян-
ским правительством только как запоздалая попытка, да, слиш-
ком запоздалая попытка вмешаться во внутренние дола респуб-
лики, п ничего более,— заключил оп.
Глаза Варданяна загорелись. Оп спроспл в упор:
— И стало быть...
— Да, ничего более... весьма сожалею. Искренне хотел бы
хоть в какой-то мере оказаться вам полезным. В конце концов
мы люди одной нации п одной прослойки...
Вардапяп, склонив набок тяжелую голову, внимательно раз-
глядывал своего бывшего коллегу, затем спроспл, глядя ему в
глаза:
— Этот ваш ответ я должен передать в Баку?
— Да, несомненно.
— С этим ответом я должеп вернуться?
— Несомненно, можете возвращаться,— сказал Тюросяп. —
Несомненно, можете возвращаться,— повторил оп, и на его чпето
выбритом лице показалась пеопрсделеппая улыбка.
Вардапяп поднялся.
— Рад пожелать вам счастливого путп,— привстав, торжест-
венно произнес Тюросяп,— желаю также в следующий раз более
плодотворной миссии. ~
Благодарю вас. — С трудом скрывая пспрпязпь, Вардапяп
торопливо паправплся к двери.
На улице оп остановился в задумчивости, взгляпул па боль-
шие часы па крыше комендатуры — опп остановились — и мед-
ленно зашагал вверх.
Едва оп ступил па Астафяп, кто-то окликнул его сзади. Быв-
ший его ученик абарапоц Макич был приставлен к нему на этп
и «телохранителем» и повсюду сопровождал его, отвечая за
его безопасность.
— А сейчас пойдем в эту сторону, господин Вардапяп,— ска-
Зал Макич, пе скрывая злорадства.
Вардапяп, опираясь па палку, с печальной усмешкой разгля-
дывал его. Тот в ответ смерпл пристальным взглядом своего быв-
шего учителя.
Вардапяп взгляпул наверх. Там окпо было распахнуто, а лю-
дей не впдать.
Вы все стоите друг друга . — сказал оп.
Иди, иди, хватит шляться во улицам! — заорал Макич,
вытащив маузер.
S99
Вардапяп, растерявшись, повторял:
— Подлец, подлец...
Некоторые прохожие остановились и со стороны наблюдали
за инцидентом, который, впрочем, никого уже не удивлял. Кар-
тошка-Макнч дулом маузера больно тыкал Варданяна в
спипу.
Наверху захлопнулось окно министра.
5
— Опять пе сумели обойтись без скандала,— рассердившись,
Сократ Тюросяп отошел от окна. — Но сумели создать государ-
ственность, не сумели,— досадовал оп и, взяв приобретенные се-
годня книги, вышел нз комнаты. .
Сергея Варданяна с «телохранителем» уже пе было.
Тюросяп повернул па Царскую улицу п вскоре остановился у
желтоватой зарешеченной дверн. Выпув пз кармана блестящий
ключ, он хотел открыть дверь, но она сама подалась, только оп
к пей прикоснулся. Владелец дома с подозрением посмотрел па
мраморные ступеньки, ведущие па бельэтаж. Неужто оп оста-
вил дверь незапертой? Не может быть... Он поднялся, вошел в
переднюю. Никого пет, везде спокойно. Но... круглый стол в при-
емной стоит голый, исчезла скатерка, вышитая ришелье. Тюро-
сяп оглянулся: в шкафу отсутствует серебряный подстаканник с
выгравированной надписью. Нет также винных стопок с изящ-
ной позолотой. Это его любимые вещи...
Тюросяп подошел к громоздкому шкафу, ключ от которого
всегда хранил при себе, а сегодня, как назло, оставил его в двер-
це. Выдвинув одпп пз ящиков, отодвинул в сторону книги, про-
сунул руку. Перламутровая шкатулка па мосте. Оп взял ее, по-
тряс. Послышался звон металла. Слава богу, сбережения в со-
хранности...
Пытаясь преодолеть досаду, дабы пе совершить какого-либо
опрометчивого шага, Тюросяп снял пиджак, повесил его, сев па
стул, развязал шнурки па ботинках и ио привычке пошарил под
кроватью, где обычно лежали ого шлепанцы. Но пх пе оказа-
лось, это было что-то невероятное — пе было домашних шлепан-
цев, вышитых золотым старинным узором!
«Да, это подлая служанка...»— окончательно убедился Тюро-
сяп, но пожелав далее про себя произнести ее имя. Конечно, она,
которая вечно норовила сунуть ноги в его шлепанцы, хотя сколь-
ко раз оп говорил ей, что это неприлично.
Тюросяп, удрученный, поднялся. «Согреешь змею у себя па
груди, все равно ужалит»,— думал оп, мысленно видя перед со-
бой краснощекую и белогрудую служанку. Уже педеля, как она
уехала, сославшись на болезнь, обещала вместо себя прислать
родственницу. Яспо, у пее был ключ.
«Да и когда жила, тащила все как пчела»,—с неприязнью
подумал Тюросяп, вспоминая поведение служанки п то, как все
таял и иссякал его министерский паек.
«Э... — махнул рукой Тюросяп,— сейчас глотают целиком вер-
блюда вместе с хвостом, а ты за чем погнался... Неужели только
одна служанка повинна во всех песчастьях!..»
Из тягостных раздумии Тюросяпа вывел страппый клпч, про-
звучавший па улице: «Запгпбасар отвечает». Уж кому-кому, а
Тюросяпу отлично было известно: за последние педели банды
маузерпстов, вооруженные па средства его партии, грабили села
Запгибасарского района. По улице двигалась с дикими возгласа-
ми, разряжая маузеры, обезумевшая толпа, напоминавшая му-
сульманское сборпще во время шахсей-вахсея.
Тюросяп стал паблюдать за пей,— пспхологпя толпы всегда
интересовала его,— потом отошел от окпа: вдруг залетит какая-
нибудь шальпая пуля... Но пе только это тревожило его. Чело-
век оп известный, могут заметить, позвать — выкручивайся по-
том как знаешь...
В прошлый раз опп оказали подобную честь председателю
парламента «отцу Абрахаму». Подвергли его публичному осмея-
нию, били по круглому животу, приговаривая: «Ну и пузо... ба-
рабан...»
С кислой миной па лице Тюросяп прошел во внутренние
покои. Толпа, к счастью, удалилась. Стоя у открытого окпа,
выходящего во двор, он все глубже проникался неприязнью к
анархическим склонностям, присущим человеку, к его антигосу-
дарственным устремлениям, раздирающим общество и превращаю-
щим его в сплошной хаос... «И эта зараза охватила все и вся,
с беспокойством думал Тюросяп. — Источник же ее самое вли-
ятельное из современных анархических течений, большевизм со
своим культом хамской толпы,— решил оп. — В самом деле, уже
хладнокровно рассуждал Тюросяп,— продержись царская власть,
и недавняя сцепа, разыгравшаяся па улице, была бы невозмож-
ной. Это большевизм, подняв восстание, разрушил порядок и за-
конность, предоставив широкий простор для псобуздаппых стра
стен, в особенности па окраинах страны. Тюросяпу, как ему
казалось, ясно представлялись в эту минуту едва уловимые
взаимосвязи исторических явлений. — А разве все это не раз
личные выражения одного и того же зла?» — спрашивал он се',я-
Недавняя оргия с дикими плясками, гнусный выпад против н
В книжном магазине пли ясе неблаговидный поступок его слу>
кп, точно так ясе как дерзкие угрозы Сергея Варданяна, выступа
ющего от имени «бакинского пролетариата», и непрпстонп е
ращение с иим абаранца-тторемщика Сергей все же ыл
наставником... «Как же у пего могла подняться рука?»-подоса-
довал Тюросяп, вроде бы даже солидаризуясь со своим против
ком и думая о пом с неожиданным для себя сочувствием.
401
«Вероятно, прав Вардапяп, твердя, что страна пятится назад
как рак,— стараясь быть объективным, рассуждал Тюросяп. —
Да, преступность приняла стихийную форму... Воры п проходим-
цы заключили панибратский союз. Сребролюбие господствует, по-
всюду. Романтики, рыцари идеи, пе заботящиеся о выгоде,— еди-
ницы в людском океане, и ппкто в конечном счете пе оцепит пи
пх нравственную чистоту, пп бескорыстное служение обществен-
ным интересам... Мпого потрудились п остались пп с чем»,—
вздохнул Тюросяп. Не сказано лп это о пем самом, о его много-
трудной жизпп п тернистом пути?
«И как, каким образом добиться просвещения общества? —
спрашивал Тюросяп себя. — Да, любая проповедь морали оста-
ется как глас вопиющего в пустыне... Любое поучение — ппчто
без кнута, к сожалению,—вынужден прпзпать Тюросяп.—
II разве только у пас так?.. Александр Иванович говорил, что
Восток пе может существовать без тпраппп... — вспомнил оп
бывшего премьера, выехавшего в Европу с дипломатической
миссией.— А сейчас? Что оп пишет сейчас пз Лозанны: «...анар-
хия просочилась повсюду, даже в неприступную цитадель ци-
вилизации — Великобританию, являющуюся примером иерархи-
ческого чинопочитания». Что же удивительного, еслп п здесь,
в лопс этой несчастной нации, потерявшей независимую государ-
ственность свыше семп веков назад, возобладали анархические
наклонности в эту смутную пору. Прав был Александр Ивано-
вич, который, исходя пз своего дипломатического опыта, утверж-
дал, что если п существует какая-либо действенная сила, ко-
торая в состоянии остановить стремительное падение в пропасть,
послужить тормозом Вестппгаузепа, который как-то раз удер-
жал состав в Лорпйском ущелье, мчавшийся по размытым рель-
сам,— то это пасплпс, запрет,— уточнил Тюросяп. — Нельзя игно-
рировать пародпую мудрость, гласящую: «У кого пе чувствует
ухо, почувствует спипа».
Подосадовав па себя за неожиданный поворот мысли, Тюро-
сяп отошел от окна, сел за стол п с привычностью старого интел-
лигента дал своим рассуждениям пное направленно.
«Однако пе каждый способен брать па себя ответственность
подобного рода,— сидя пад раскрытым томиком Тютчева, раз-
мышлял Тюросян. — Цивилизация, как п жизнь вообще,— игра,
лотерея, где у всякого своп шапсы. Есть людп, ставящпе себе
определенную цель, и есть слепые исполнители. Первым необ-
ходимы глубины мысли, напористость, а наряду с этим хитрость-
изворотливость. Исполнители же пе обязаны обладать всемп эти-
ми качествами. Они как слепые орудия выполняют свою роль,
опуская па голову преступной толпы грубую дубппку. Ярким
представителем этой категории людей, вероятно, и является этот
абарапец. Один пз наиболее тупых среди моих питомцев, с
горькой иронией констатировал Тюросяп,— который, однако, за-
402
пинает определенное место в обществе и играет в нем не по-
следнюю роль».
Еще час назад Тюросяп искренне возмущался, видя, как этот
тупица подрывал и без того уже подорванный престиж государ-
ственной власти. «Л что ждать от тюремщика с неоконченным
средним образованием?»—снисходительно рассуждал оп сей-
час.
«Все тот же осел, лпшь попопа другая»,— вспомнил он посло-
вицу, которую городскпе парии употребляли в отношении уче-
ников-крестьян, начисто позабыв, что и сам оп, в конце концов,
тоже выходец пз деревпп.
«Да, этикет, такт, являющийся плодом цивилизации, тем пе
мепее облагораживает человеческий облик»,— Тюросяп вспомпил
недоуменный взгляд Сергея Аркадьевича Варданяна, когда он
дружески пожелал ему счастливого пути. Оп пришел в замеша- ч
тельство, констатировал Тюросяп, ощущая прилив администра-
тивного восторга, будто одержал победу пад неуязвимым против-
ником.
Сократ Тюросяп вполпе доволен собою: в это смутное время
пе так-то просто сохранять сдержанность, свойственную благо-
воспитанному человеку, п даже юмор — да, да, благожелатель-
ность и душевность по отношению к человеку, с которым была
взаимная пепрпязпь еще во время совместной работы. Впрочем,
сеичас у пего пет никаких оснований опасаться или сторониться
этого человека...
Тюросяп спокойно поднялся и, взяв с подоконппка стеклян-
ную вазу с грушами, присланными ему одним эчмпадзппскпм
приятелем, поставил ее па стол.
Сочпые плоды, пахпущпе ладапом, так и таяли во рту — вот
еще одни повод удостовериться в своем утонченном гурманстве,
когда речь идет о благословенных дарах родимой земли...
Наслаждаясь душистыми грушами, он сумел наконец совер-
шенно отвлечься от малоприятной действительности, хотя не да-
лее как вчера па заседании «бюро» сам горячо убеждал коллег,
что государственные пптересы требуют безотлагательной изоля-
ции дерзкого парламептера, который, взяв па себя странную мпс-
Спго посланца бакинского пролетариата, песомпеппо намеревался,
используя в этом городе своп старьте связи, смутить и без того
парушеппое общественное спокойствие...
Отведав вволю прекрасных плодов, Сократ Тюросяп поднял-
смеппл дневную одежду па почпую, которая, к счастью, пе
ыла прихвачена служанкой, сделал разминку — и убеди, ся, что
несмотря па бегущие годы — еще при державном строе оп от-
праздновал свое сорокалетие,—полностью сохранил всегдашнюю
ПОДВИЖНОСТЬ.
Настроенный добродушно к греховному миру п к грешным
людям, Тюросян макопец влез в постель. Надо беречь си ы, тть
ОтДых мозгу.
из
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
В сопровождеппп гимназиста Севачеряпа Грант Саптуряп все
бродил по нижней части города. После внезапного приступа гне-
ва в книжном магазине Саптуряпа охватила безысходная деп-
рессия. Оп ничего нс замечал вокруг и лишь временами, слов-
но очнувшись от глубокого сна, бормотал маловразумительные
слова:
— Человек — ничто... невесомый атом, песчинка, попавшая в
пасть вселенского самума...
Севачеряи, порядком устав от его заумных разглагольство-
ваний, лишь поддакивал безразлично:
— Да, да, конечно. — Оп с радостью расстался бы с Санту-
ряпом, по пе мог позволить себе оставить человека в таком со-
стоянии.
Они прошли Каитар и уже собирались спуститься к реке, как
столкнулись с Картошкон-Макичем. Ои шагал, как всегда, пря-
мой, словпо проглотил аршип, в круглой плоской папахе, наде-
той набекрень.
Обрадовавшись встрече, Картошка-Макпч с ликованием со-
общил Сантуряпу:
— Твоего учителя я запрятал в дырку.
Саптуряп, находясь в прострации, даже пе поинтересовался,
о ком ои говорит.
— Та голубка тоже попала в мою ловушку,— добавил Кар-
той! ка-Макич.
Орлиный нос Саптуряпа еще больше заострился, глаза бура-
вили тюремщика, словпо перед ппм стоял враг-заговорщик.
— Хочешь, пойдем, покажу,— предложил тот.
Севачеряп наотрез отказался идти в тюрьму. Саптуряп же
присоединился к Макпчу. С ппм оп мог безо всяких помех войти
в это мрачное здание.
Макич потребовал в конторе ключи.
— Ягор взял,— ответили ему.
Макич нахмурился. Ягор был тот самый террорист, который
полтора года назад убил министра финансов. 11 хотя он являлся
заключенным, вел себя здесь как хозяин.
Поднимаясь па верхний этаж, опп встретили Ягора на лест-
нице. Это был здоровенный дядька в полувоенной одежде. Увидев
Макича, ои передал ему связку ключей.
— Ты, часом, не кокнул ли министра, а? — узнав Саптуряпа,
крикнул оп, смерив его пренебрежительным взглядом.
Саптуряп, в свою очередь, с живейшим любопытством рас‘
сматривал этого странного заключенного. Внешне он ничем ле
отличался от маузеристов, слонявшихся по улицам, лишь ла-
404
пахп ист па голове, а сапоги блестят куда ярче, чем у Лмзо-
иашп.
— Гостя привел,— с какой-то подобострастной улыбкой со-
общил Картошка-Макпч, и они расстались.
Картошка-Макпч новел Саптуряпа по длинному коридору,
куда с обеих сторон выходили зарешеченные двери с огромными
коваными замками. За этими дверьми копошилось люди — как
звери, засаженные в клетку.
В одной пз камер разгорелся жаркий спор.
— Здесь тоже воюют «за ради идеи»,—бросил Картошка-
Макпч.
Дойдя до конца коридора, Картошка-Макпч ловко отомкнул
замок, и железная дверь с силон ударилась о каменную стену.
Несколько женщин, двинувшихся было к двери, увидев Макича,
отпрянули назад. Воцарилась напряженная тишина. Видимо, от
него здесь ничего хорошего пе ждали. Картошка-Макпч, однако,
отступил и пропустил вперед Саптуряпа.
В полумраке (грязное окошко выходило па север, а день был
уже па исходе) Саптуряп с трудом различал фигуры женщин,
сидевших па парах. Постепенно глаза его привыкли к темноте,
оп ловил в позах, в выражении лиц заключенных враждебность.
— Видишь этих сказочных пари? — обратился к Саптуряпу
Картошка-Макпч п сразу же умолк, встретившись с его неприяз-
ненным взглядом.
— О вероломная насмешка извращенной жизни... О бредни...
о издевательство!.. — крикнул Саптуряп.
Женщины теснее прижались друг к другу. Вопль этого пар-
ня, напоминающего безумца, в вечернем сумраке внушал страх...
хотя в то же время в нем было нечто забавное.
Саптуряп шагнул вперед и остановился перед Ахавпп, сидя-
щей па краю нар. Опа обняла за плечи соседку и с любопытством
рассматривала Саптуряпа. Который уже раз поведение этого юно-
ши приводило се в недоумение. Странно, но, питая непримиримую
вражду к Саптуряпу как к идейному’ врагу. Лхавпи частенько
Жалела его, понимая его душевную трагедию. А потом казнила
себя за слабость: вновь пробуждалось подозрение, что все это
и вопли и крики — пе что иное, как игра трагика... Точно так
же, как артист Шахпаропяп на государственной служив играет
роль комического актера. Сейчас Лхавпп, застигнутая врасток,
не знала, как реагировать па его внезапное появление. Одно толь-
ко чувствовала опа интуитивно: Саптуряпа привело сюда жсла
ине увидеть ее.
Лхавпи сокрушалась, что по неосторожности си пришлось
оставить боевую позицию, которую ей доверили товарищи,
ннутреине готовилась к новому бою. Лицом к лицу с врагом он
Докажет мужество своей души. II вот перед пен предстал
сумасброд. II ого предыдущий визит к пей па дом до си
еще был загадкой.
405
Ахавпп разглядывала Саптуряпа, который в явном замеша-
тельстве стоял перед пей.
— Да... — пробормотал Саптуряп,— вселенная—подмосткп без-
жалостных схваток... Закон взаимного отталкивания и взаимного
уппчтожеппя самодержавно господствует на этой несчастной
планете! О горе тебе, страна армянская, горе тебе, только что
возродившееся армянское государство, которое, по успев вылез-
ти пз пелепок, взяло бпч и стало стегать своих невпппых де-
тей...
Саптуряп повернулся п псчез как прнвпдеппе. Лязг замка
вернул Ахавпп и ее подруг к действительности.
— Ха-ха-ха! — раздался в коридоре ржавый хохот Картошкп-
Макпча. Оп, видимо, был очень доволен этим вечерним представ-
лением.
Ахавпп подпялась. С каким удовольствием опа убила бы этого
тупицу! Но... тяжелые, подковаппые железом сапоги уже удаля-
лись...
Опа вернулась па место, вся съежилась, молчит. Печально
смотрят глаза, а душа выпорхнула и несется сейчас далеко,
далеко, в свободных высях родного нагорья.
Еще маленькой девочкой опа полюбила аромат полевых цве-
тов, безмятежный покой горных лугов. Потом опа попала в город-
скую школу. Не прошло и года, п средп одноклассниц пе было
пп одной девочки, которая была бы безразлична к Ахавпи. Ее
илп безумно любшш, пли судачили по углам, спедаемые тайной
завистью.
Опа окончила школу весной 1917 года п вошла в жпзпь, пол-
пая лучезарных мечтаний. Почему-то сейчас ей прппомпплось то
первомайское утро, когда опа завернула с подругой па Астафяп
и па углу ей преподнес букет нарциссов веселый продавец цветов
с жпвымп глазамп и черпой-пречерпой бородой, такой же смугло-
лицый, как п Ахавпп,— он часто дарпл ученицам цветы п пе брал
денег.
«Выйдешь замуж, расстелю перед тобою ковер из роз п фиа-
лок!»—звучит в ушах Ахавпп.
Зажглась электрическая лампочка, подвешенная к самому
потолку. Ахавпи, нагнувшись над каменной ппшей, достала из
щели листочек, сложенный вчетверо, который припрятала, когда
подошли те двое. Заппска эта была в хлебе, принесенном пз до-
му. Взяв бумажку, опа встала под лампочкой. С трудом разо-
брала опа:
«Дорогая...» Письмо явпо адресовано по ей, хотя почерк зна-
комый, очень знакомый. Напоминает Арменака, по пе его, ко-
нечно,— Армепак сейчас в тюрьме, в камере, где-то по соседст-
ву с ппмп.
— Ой, это же почерк товарища Егпше! — радостно восклик-
нула Ахавпп.
40G
Егише Шамахяп, инспектор дплижапскоп «Лесной гимназии»,
с которым Ахавпп переписывалась, когда работала в министер-
стве просвещения, проживал сейчас в Баку. Видимо, обосновался
там, спасаясь от преследований. Оп написал сестре. Ахавпп взя-
ла записку обратно п стала читать ее вслух:
— «Накопец-то мпе удастся отослать тебе эту записку; уте-
шаю себя слабой надеждой, что опа дойдет до тебя...»
Через какие только руки пе прошла эта заппска! Слова этп
пз свободного города адресованы не только сестре — всем им...
Ахавпп стоит бледная, взволповаппая.
— «Я кое-что слышал, да п сам представляю, что вам при-
ходится пережпвать в тюрьме...»— читает опа.
В последнее время сестра Егпше ходит в состояппп душев-
ного смятения. Одпп пз заключенных, тот самый террорист Ягор,
увпдев се па прогулке во дворе, влюбился в пее. Этот Ягор, нахо-
дясь в тюрьме, пользовался куда большей свободой, нежели обык-
новенный гражданин Араратской республики «па воле». Товарищи
Ягора бесчинствуют па улпцах, п пет пи одного члена прави-
тельства, который бы пе считался с ппмп.
Неделю назад ее вызвали в комнату тюремщика; оказалось,
это просто-папросто евпдаппе с некоронованным королем тюрь-
мы. Когда за пой прпшлп во второй раз, опа наотрез отказалась
пдтп, женская камера встала па ее защпту. Тогда Ягор прика-
зал больше нс беспокоить «его барышню» п приходил сам еже-
дневно, покорно прося разрешения видеться с нею хотя бы здесь.
С этого же дпя «политических жепщпп» отделили от уголовниц
и разрешплп прппоепть пм передачи. Не было никакого резона
отказываться от этпх привилегий, благодаря чему в камеру и
проникла записка, присланная пз Баку.
Ахавпп читала девушкам простые, паппсаппые наспех
слова:
«Я зпаю, вы мужественны душой и нс ропщете, хотя па
вашу долю выпали страдания, по мпе очепь грустпо, что вы пе
участвуете вместе с памп в пашей работе». Подписано: «С ком-
мунистическим приветом, Е г и ш е».
Ахавпп подержала записку па свету, вглядываясь: наверное,
есть что-то еще... Но пет, разглядеть в полумраке невозможно,
надо дождаться утра. А утро наступит — поступит по неотвра-
тимому закону вселсппой. Ведь пе было еще ночи, за которой пе
последовал бы рассвет.
2
гчпш-а па Севане, две ночи
Заключенные, вывозеппыс с остр ‘ м полом, пропитаппо!
кряду оставались в каморке с земл_ третьего дпя их раз
горьким запахом овечьего помета. 1 *А 'нак п трое его тов -
лучили. Верхняя камера, куда попа^рпП1!ом по сравнению с тс
рищей, показалась им лучезарным Д 1
загоном. Сквозь тюремную решетку впдеп вдали холм, и, хотя он
совершенно гол, все равно нс покидает ощущение, что за этими
стенами существует широкий мир.
Старые обитатели камеры радушно приняли новичков. Арме-
нак не сразу смог определить, какие чувства сейчас обуревают
его — то ли печаль и гнев, что заключены в тюрьму Степан Лл-
лавердяп п Серго Мартикян, или радость, что встретил их снова,
пусть за этой тяжелой зарешеченной дверью.
Вот, широко раскрыв руки, подошел наборщик Вазгеп и обнял
Арменака.
Взволнованный встречей, Арменак стоял па цементном полу,
когда услышал чей-то насмешливый голос:
— Эй вы, ветераны армянского «Спартака»!
Арменак обернулся. Па парах, вытянув ноги, сидел бледно-
лицый юноша, глубоко запавшие глаза горели лихорадочным
огнем.
— Серя?! — процедил оп сквозь зубы, протягивая руку Арме-
наку.— Ясно* в стране слабоумных варжапетов и дьячков это п
должно было стать нашей участью, товарищи интернационали-
сты,— добавил ои.
Арменак слышал об этом юноше. «Капитал» знает до корочек.
Туберкулез съедает его, говорил как-то о нем Гукас.
И этот в тюрьме, все в тюрьме... II хотя Арменак п сам пе
был в восторге от нынешних политиков, слова Сержа, полные
пренебрежения и попавпетп, пе понравились ему.
Арменак сел па пары возле Сержа и, скрывая недовольство,
спросил:
— Что вы имеете от дилшкапскпх товарищей?
В эту минуту скрипнула дверь. Впустили медлительного бо-
родатого мужчину с редкими, вьющимися волосами.
— Сергей Аркадьевич! — прошептал Армепак и поднялся с
почтением, как в епархиалке на урокс русского языка.
- Сергей, откуда ты, брат мой? — идя ему навстречу, крик-
нул Мартикян. — Какими ветрами тебя занесло сюда?
Варданян пе торопился отвечать.
Оп спокойно занял место посреди камеры, предложенное ему,
потеребил усы и, внимательно осмотревшись, сказал:
Я приехал из Баку парламентером, а эти негодяп схвати-
ли и бросили мепя сюда.
Все находящиеся в камере с жадностью слушали его. Кого
только тут пет: и ереванцы, и повобаязетцы, партийные деятели
Ллоксапдрополя, Карса и Сарыкамыша, вставшие во главе май-
ского восстания и затем, решением чрезвычайного суда, заклю-
ченные в тюрьму, и военные и гражданские — учителя, рабочие,
крестьяне... большевики, эсеры, беспартийные п вместе с ними —
дашнак-террорист, убивший осенью 1918 года министра финан-
сов.
408
Излагая слано в слово содержание ультиматума, привезенно-
го пз Баку, Сергей Варданян сообщил, что еще в нюне меся-
це Чичерин предъявил дашнакскому правительству требование
чтобы былп прекращены зверства, еслп оно в самом деле желает
доброжелательной позиции Советской России на переговорах
начавшихся в Москве. Рассказав пемпого о повой жпзпп в Баку’
Сергеи Аркадьевич перешел па «эту сторону границы», он был
живой газетой для людей, тоскующих по новостям широкого
мира.
Оп вспомнил страшные вещи: руководителя восставших сол-
дат в Дилижанс Лкопджаияпа волочили по земле; парня, при-
ехавшего из Тифлиса лечить туберкулез легких, столько раз уда-
ряли головой о телеграфный столб, что оп потерял сознание, и
только после этого повели в тюрьму...
Обитатели камеры молча повернулись к Сержу — это о нем
шла речь.
Вардапяп стал рассказывать о жпзпп за стенами тюрьмы.
Торговля совсем приостановилась; человек, продающий мылоплп
табак, соль пли кишмиш, даже сушеный кизил, требует взамен
пшеницу или ячмень... Турецкая лира стоит 4000 рублей ассигна-
циями сбежавшего Керенского, а пх «чахараком», то есть бонами
Араратской республики,— 20000, в то время как в мае, говорят,
стоила 6000.
В Нью-Йорке, Париже и Лондоне продолжается ажиотаж во-
круг «армянского вопроса».
— Да, не забыть бы мпе поздравить вас, товарищи,— ожи-
вился вдруг Вардапяп,— армянское правительство уполномочило
своего консула в Аддис-Абебе записывать акты гражданского
(рака эфиопских армян. Стало быть, суверенитет дашнакского
правительства распространяется и на африканские земли...
Солпце давно зашло, в камере потемнело.
Рассказ Варданяна прервал голос тюремщика:
~~ Серж... Вызывают вппз.
Серж поднялся с нар, поправил свою вылинявшую блузу и,
’атяиув на голову кепку с широким козырьком, пошел к
— Ладно, об остальном поговорим завтра, с трудом ^вытяг
вал онемевшую погу, тихо проговорил Сергей Аркадьевич.
Ппкто по возражал. Так мпого было узко сказано... спорь
каждому хотелось остаться наедине со своими мыслями, вспом
вить родных и близких.
Камера погрузилась во мрак. Степан Лллавердяп задумчив
прохаживался между парами. Армепак шепотом рассказывает
наборщику Вазгену о счастливой встрече, выпавшей па ею до
л>о, когда оп возвращался с Севана. Наборщик Вазгеп в темноте
улыбается своему ученику, радуется в душе: «Молодец парень!»
Арменак замолчал. Тяжело па сердце. Хотя пмеип Сержа
ппкто пе произносит, оп сейчас у всех в мыслях этот больной,
409
желчный парень. Чрезвычайный суд приговорил туберкулезного
юношу к четырем годам заключения, по тюромпый врач под-
твердил его тяжелое состояние п хлопотал об его освобождении...
3
Больше часа сидит Серж за столом, пзъедеппым жучками, по
соседству с «копторой» тюремщика. То и дело открывается дверь
«конторы», из псе выходит мужчина с ружьем, осматривается
и снова заходит внутрь, плотно прикрывая за собой дверь.
«Во всех тюрьмах мира пе спешат выпускать па свободу»,—
пытаясь скрыть нетерпение, размышляет Серж. Оп и сам верит,
что выберется пз этой ловушки.
Снова открылась дверь, и па пороге показался здоровеппый
детина в военной форме — помощник начальника тюрьмы Кар-
тошка-Макпч.
— Ну, ты еще дышишь? — процедпл оп сквозь зубы.
Половицы скрипнули под тяжелыми сапогами Картошки-Ма-
кпча, приблизившегося к столу.
Серж напрягся всем телом. Оп уже имел удовольствие позна-
комиться поближе с жаргоном, бытующим среди самых грязных
подопков преступного мира; эту похабщину было куда труднее
выпестп, нежели побои и истязания.
По Картошка-Макпч, вопреки обыкповеппю, пе сказал пи
слова, с тупым выражением па лице оп рассматривал юпошу, вы-
сохшего как мощи. Потом выдвипул ящпк стола, вытащил отту-
да газету па армянском языке п разложил на столе перед заклю-
ченным:
— Прочтп и наслаждайся!
Серж взглянул па газету. В глаза бросился заголовок в траур-
ной рамке: «Спите, орлы боевые!»
Интересно, что это за газета... Вверху впдпа часть пазваппя:
«Бакинский...» Серж жадно прочел первые строчки: «Молодые
рабочие и крестьяне Закавказья потеряли одпого из талантли-
вых своих вожаков. Идеи, ради которых погиб Гукас, породили
сотни ему подобных...»
«Сппте, орлы боевые!..» Слова знакомой поспи запечатлелись
в памяти, и в ушах звучит хор товарищей в Дплижапском лесу:
Сппте, орлы боевые,
Спито со спокойной душой,
Вы заслужили, родпыо,
Славу п вечный покой...
Серж ппчего больше пе видит, ничего пе слышит. Взгляд ег0
только па мгповепие скользнул по лицу Картошкп-Макпча: под
тяжелой воинской фуражкой! твердый узкий лоб, пос, пришлеп-
нутый как комок грязи, маленькие глаза, скрывающие веролом-
ную усмешку.
<110
«Что хочет этот дегенерат?»—спрашивал самого себя Серж
со злостью.
Серж ппчсго пс зпал о пом, пе зпал, кто и когда прилепил
ему это звонкое прозвище: «Картошка-Макпч», по зпал и о его
отношениях с 1 укасом, пе зпал, почему оп сейчас смотрит па
исто с таким тупым самодовольством... А Картошка-Макпч дей-
ствительно переживал одип из счастливых моментов в своей
жизни... Семь лет назад он впервые встретил Гукаса в епархи-
альной школе Еревана, и эта первая встреча породила в пем чув-
ство поклонения и признательности к Гукасу. Гукас тогда одер-
пул двух ереванских парпей, насмехавшихся пад неуклюжей
впешпостыо абаранца, спустившегося с гор. Они и прозвали его
«Картошкой-Макичем». Это прозвище так крепко прпстало к нему
п так ему подходило, что, несмотря па все ухищрения, оп пе мог
отделаться от пего. По вскоре Гукас порвал с абаранцем. Почему?
Да просто выяснилось, что опп совсем разные люди. «Сущая
тыква»,— говорил о нем учитель армянской истории Сократ Тю-
росяп, которым никогда пе выходил из рамок педагогической
этики.
Гукас был чпстоссрдечеп, горяч и даже вспыльчпв, легко воз-
буждался, мог кштуться с головою в омут, если им овладевала
какая-нибудь пдея, а Картошка-Макпч, как ян страппо, при
такой умственной недостаточности был страшпо цепким, расчет-
ливым до полного бессердечия. Ни в какие затон оп пе входил,
если не мог извлечь пз пих выгоды. Да загорись отцовский дом —
сечи по будет у него в том пуждьг, пе загасит...
Картошка-Макпч с пепавпетыо смотрел па всех, кого прпро-
Да одарила какими-либо достоинствами, и убедился, что только
при помощи грубой силы сможет найти себе место в жизни, за-
получить свою долю за столом.
Все это очепь скоро выяснилось в школе. Пе прошло и года,
ьак оп и Гукас стали непримиримыми врагами.
Картошка-Макпч возненавидел пс только Гукаса, по п Пав-
лпк; , самого большого недруга Гукаса. II несмотря па то, что
ик нередко помогал Макичу материально, абарапец пе пе-
реваривая его.
Не переварпвал, потому что завпдовал, а завидовать бы то
чему, с его точки зрения. Павлпк был красивым парнем, говору-
ном, удачливым, девушки вешались ему на шею. Когда Павлпк
Рассказывал о девушках, Картошка-Макпч слушал его, раскрыв
Р°т> затем, досадуя, удалялся. Л больше всего оп завпдовал Пав-
лику потому, что у того имелось золото, а золото — это сила, ма-
Шческпй ключ, которым открываются все двери...
Картошка-Макич завпдовал также Гранту Сантуряпу, кото-
рый пропебрегал Павликом и которого тошппло от всего того,
0 У Картошки-Макпча вызывало зависть п подобострастие.
Р лпка-Макпч подчинялся Сантуряну, поскольку тот был
4U
парнем влиятельным (на кого-то же надо было опираться, чтобы
как-то продержаться на поверхности), по в глубине души зави-
довал ему, его знаниям и краснобайству, завидовал потому, что
Саптуряпа пе давила, пе унижала п по доводила до отчаяния ма-
териальная нужда. Саптуряп словно и не чувствовал, что живет
в развалюхе с ппзкпм потолком, и, несмотря па то что являлся
«лидером движения», кроме обтрепанных’ брюк ничего пе имел,
витал в небесах, отрешившись от реального мира. Картошкоп-
Макпчем же давпо овладела безудержная страсть к накопитель-
ству, страсть, пожирающая ого днем и ночью, по дающая ему ча-
са отдохновения. Потому оп инстинктивно питал вражду ко всем
людям, которые пе придавали значения материальным благам,
более того — предпочитали пм потребности духа и разума. Они
все принадлежали к другому лагерю, куда ому вход был запре-
щен, и потому, естественно, были его врагами. II вот ого охваты-
вало непреодолимое желанно как можно сильнее унизить, а по
возможности и физически уничтожить подобных людей п таким
образом дать пм почувствовать, что все высокие устремления их
душ копейки пе стоят, когда на арену вылезает грубая сила.
...Серж пе зпал, кто такой Картошка-Макпч, пе знал, что оп
был одноклассником Гукаса, п, несмотря па свой острый ум, ни-
как пе мог догадаться, что ему нужно сейчас от пего.
— Прочти, комиссар Дилнжана,— прошипел Картошка-Ма-
кич.
Серж наклонился, при тусклом свете двадцатипятпевочовой
лампочки с трудом разобрал строки: «Сегодня новые Гукасы, вы-
соко держа факел коммунизма, несут его в темные дали Во-
стока...»
Каждое слово наполняло его душу гордостью, прпдавало силы
мышцам.
— Это что, па самом деле мое имя?.. — в глазах потемпело
у Сержа.
Картошка-Макпч стоял, сжав огромные кулачищи; па окаме-
невшем лице едва был заметен какой-то интерес к заключен-
ному.
Серж протер глаза, прочел: «...оп был одним пз руководите-
лей «Спартака» в Тифлисе, в Дилижанс лечил больные легкие.
В мае бесстрашно пошел против врага. С ним обошлись как кро-
вожадные гиены...»
Пот выступил па лбу, сердце заколотилось. Товарищи счита-
ют ого погибшим? Да, это так. II в самом деле, просто чудо, что
оп еще живет, подумал Серж. Теперь понятно, почему этот тю-
ремщик дал ему почитать газету... хочет запугать, промелькнуло
у пего в голове. Серж выпрямился, откинулся назад. Сдерживая
дрожь, оп взял газету, по в ту же мппуту от удара в голову поте-
рял созпапие.
Картошка-Макпч сапогом отшвырнул в сторопу Сержа. Взгляд
его сощуренных глаз остановился па газете, расстеленной на
412
столе. На глаза попались последние строчки некролога: «Какие
гсроп погибли... Спите, орлы боевые...»
Картошка-Макпч скомкал в волосатых руках газету и, бро-
сив ее па пол, поспешно вышел из комнаты.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
t
Безлунная ночь в Араратской долине. Голодный вой шакалов
вонзается в мозг, сверлит нервы...
Дойдя до садов, примыкающих к деревне, Аршавир невольно
ускорил шаги; каждый камешек, каждый кустик здесь знаком
ему, оп может с закрытыми глазами добраться до места.
Вот и первый полуразрушенный дом. Каменная тишина вок-
руг. Не слышно лая собак, вымерло, как кладбище, родпое село.
Аршавир прислушался к собственным шагам. Донесся крик совы.
— Сгинь, злая сатана! — прошептал оп, п рука непроизволь-
но осеппла грудь крестом — так делала бабушка, давпо, очень
давпо, когда он еще не ходил в школу. Опустив ослабевшую руку,
Аршавир рассердился па себя.
Уже у каменной ограды родимого дома оп прислонился к сте-
пе. Большое ореховое дерево взяло его под свою широкую
семь,— значит, стоит еще родимый дом... В этом дворике он пол-
ал па четвереньках и раз угодил в арычок. Вода подхватила его
и выпесла в соседний двор. Много лет спустя, когда он приехал
сюда на летпие каникулы, соседская старуха говорила матери:
— Поздравляю тебя, свет очам твоим, матушка, вернулся в
веду капувший.
«В воду капувший»,— усмехнулся Аршавпр и подумал: сколь-
ко же времени его пе было дома. Пожалуй, больше полугода...
Ле ршавпр машинально открыл задвижку и толкнул дверь. Опа
' поддавалась: врезан второй замок, раньше его не было. Он
корЬ,'° Хотел вскарабкаться на стену, как что-то мягкое, теплое
ку~УЛ0СЬ СГ° колеп- Аршавир нагнулся, обнял соседскую соба-
дёревпе^806 Ж1,вое сУЩ°ство, которое встретило его в родной
~~ Мото, ом
яустыо руки,— гл.
'ытом влез па
ты рад меня видеть, миленький! Простп, что у меня
гладил он ласковое животное.
П1иеся --------* СТену П СПУСТПЛСЯ в0 ДВ°Р- Грузные, склопив-
иопп П асмле ветки видны были даже в темноте; знойный запах
говоЛ01[ земли» который может почувствовать лишь земледелец,
р Л ° Т0М’ лто пх прекрасный сад совсем запущен.
Матт ДОШОл Д° айвапа, опустился па корточки. На краю па двух
Цах спали мать и сестренки.
413
— Мама! — прошептал оп, как в детстве. Комок застрял в
горло.
__ Слава тебе, всевышппй,— запричитала мать.
Его считали погибшим. Да разве пе чудо, что оп уцелел после
боя па мельппце? А что только по выпало па долю родпым. Даже
за пзбптого до смерти пекаря Хачо вппу взвалили па ппх... «Дом
большевика» стал бельмом па глазу у тузов-паспльппков. Зато
многие в это горестное время поспешили к ппм па помощь, пе
оставили в беде.
— Если бы пе ученики твоего отца, пе поднять бы мпе этих
сирот,— мать кивнула па малышей. Муж ее пе вернулся с Сар-
дарабадской битвы 1918 года.
— Мать, меня ппкто по должен впдеть здесь,— предупредил
Лршавпр.
— Опять собираешься обпвать чужпе порога, скитаться по
миру, опять мы проглядим глаза, тебя ожидая?
— Мать, пельзя мпе здесь,— сказал Аршавпр. — Вы только
как-нибудь продержитесь, мало осталось, мпогоо уже позади...
Аршавпр попросил сообщить соседскому парню, школьному
товарищу, где и когда может увпдеть его в городе, и поднялся.
Еще не рассвело, когда оп пустился в путь с корзинкой вино-
града езапдарп. Солнце поднялось пад Маспсом. Он шагал по
тропинке, поеживаясь от утренней прохлады.
...Вот стоит у калитки сонная девушка, прижимая к груди
черную розу, которую оп преподнес ей, переводит туманный, пол-
ный томления взгляд с розы па юпошу. А тот стоит оцепенев п
не может отвести от пес глаз. Был лп Лршавпр за своп шестна-
дцать лет так счастлив, как в эту минуту?.. Но Мапушак, прижав
розу к груди, повернулась и ушла...
Передав отцу Гукаса фрукты, прпхвачеппыо пз своего сада,
Лршавпр отправился по делам. За несколько педель Лршавпр
обошел весь город, разыскивая своего старшего товарища, Агаси.
Оп побывал па обоих берегах реки, в садах Далмы п Хорумбу-
лага, в садах Норка и Айгестапа, в глухпх уголках Коида п
Дзорагюха, везде, где только мог укрыться человек. Но Агасп
ппгде по было. Через Седу и Марго Аршавпр познакомился с од-
ной женщиной, сестрой телеграфиста, находящегося в тюрьме,
которая посила заключенным обед. Она и сообщила Аршавпру»
что вскоре ему будет дано поручение, а сейчас пусть пе очень
мозолит глаза. Но Аршавиру по по душе было это распоряжение,
оп даже пе зпал, кто сейчас «командовал» ими. Одпо зпал твердо:
в городе действуют товарищи. По кто опи, где?
Раньше, до мая, опп, спартаковцы, были едппым сердцем, еди-
ной душой. А сейчас их рассеяли повсюду. Нет больше Гукаса.
Многие заброшены в тюрьмы. Что делают Армепак, Ахавпп, Ваз-
ген за высокими степами этой ненавистной тюрьмы? Как коро-
тают опп эти нескончаемые летние дпп? Куда побрел Амаяк той
темной почыо? II куда делся оп топ темной ночью па берегах
Ш
Севана... II гложет Аршавпра петерпоппо — быстрее собрать всех
товарищей п, слившись воедино, мощпым ударом разбить ско-
вывающие их оковы. Идти, как бы нп был труден путь, какие бы
вп встали па этом пути опасности.
— «Ты под счастливой звездой родился»,— вспомнил Арша-
вир слова инспектора. В тот день оп налаживал водосточную
трубу в гимназии и упал с крыши, а когда прозвенел звонок, как
пп в чем пе бывало вошел в класс и сел за парту. II почему-то
оп уверовал, что с ппм в самом деле ничего не может слу-
читься.
Даже Картошка-Макпч, самый пспавпстпый человек па свете,
поглядел па пего в тот вечер па Лстафяпе... п прошел как ни в
чем пе бывало. Нс узпал, к счастью.
А позавчера па углу Малярской оп столкнулся лицом к лицу
с Ксровбе Севачеряпом, которого оскорбпл весною. И как раз
в эту минуту из ворот соседнего дома выскочили па улицу трое
подвыпивших головорезов. Сказал бы слово Севачеряп, был бы
Аршавпру конец. А оп подошел п тихо спроспл: «Аршав, ты пе
пойдешь со мпой в гимназию?»—п чуть погодя, когда опасность
миповала, удалился с трусливой улыбкой па губах.
Чувствует Аршавир, что шагает по краю пропасти, прыгая по
ненадежным камням,— поскользнется п туг же скатится в про-
пасть.
Но почему-то какое-то повое, незнакомое дотоле чувство дик-
тует ему пренебречь всеми опасностями, смело идти пм навст-
речу.
А сейчас, добравшись до дома Мапушак, Лршавпр взял ло-
п ТУ п, поднявшись на бугорок, где рос позднпй картофель, оста-
новился и задумался. Охваченный сладким томлением, оп все еще
впдпт разрумянившуюся девушку с розой, прпжатоп к грудп. Об-
локотившись о древко лопаты, оп мягко улыбается этому впде-
впце"П0Т0М КЛаДст лопату рядом и усаживается под шелко-
Жарко. Подмигивают ему красивые цветочки бобов, весело
реклпкаются скворцы, наполняя сердце беспечной радостью,
ршавпр растянулся под шелковицей п закрыл глаза.
пмя П Пе ЗПал’ сколько лежал так, в полудреме. В ушах звучало
Мапуша1011011 подРУги’ КОТОР°С повторяло все вокруг: «Мапушак,
ло-ке^Ш-аПП1) п11пслушался, вытянувшись па своем земляном
пьп" ’ °'КПдая» чтобы позвали спова. II спова раздавался желан-
н^сердцу голос: «Мапушак, Мапушак»...
в, ршавпр поднялся, сел. Потом вскочил с места и побежал к
Па\ТаМ’ Споткнулся о сучок персикового дерева п растянулся
крыл 1Л°’ затоптап стебель мальвы. Спова поднялся, побежал, от-
пекал 1'алпткУ- Перед ппм стояла Нуппк. Нуппк, которую оп так
блодцсВСЮ педелю- Как повзрослела Нуппк! Погаслп глаза, по-
415
— Аршавпр! — прошептала опа, и голова ее опустилась ому
па грудь. Об одном думают опп, одно имя па устах... Аршавпр,
изо всех сил сдерживаясь, чтобы пе заплакать, гладил волосы
Нуппк.
Снова отворилась калитка, показалась Манушак. Опа расте-
ряппо посмотрела на них и отвела глаза. Держа в руках корзину,
прошла к зеленому айвапу.
Расположившись па каменной тахте перед домиком Лхавпп,
Нуппк и Аршавпр тихо беседовали. Пунпк пп слова но спросила
о Гукасс. Аршавпр понял: опа все знает.
Куда сейчас перебралась Нуппк, почему пе работает в юве-
лирной мастерской «Ван»?.. Оказывается, опа сейчас живет у
своей двоюродной сестры. Родственники Лмзо-паши ворвались в
пх дом, заняли комнату Гаюш п следят за всеми, кто приходит.
Сестричка Пупик ле обманула Аршавира, опа в самом деле пс
зпает, где Пунпк, знает только мать, а в мастерской опа продол-
жает работать, но уже только за занавеской. Да, опа и есть та
самая девушка, которой известно местонахождение Лгасп. II яви-
лась сюда, чтобы вместе с Манушак пойти к Лгасп. Зря пскал его
Аршавир, оп мог навести па след. Аршавир пропустил мимо ушей
упрек Нуппк. j
— Где Манушак? — спросила Пупик.
— Мапуш!— позвал Аршавпр.— Иди сюда! Нуппк здесь...
Мапуш подошла, в глазах ее застыло удивление. Опа впер-
вые видела Нуппк, а Нуппк все зпает о пей. Но уже через не-
сколько мппут опа принялась помогать Нуппк делать толму пз
виноградных листьев на очаге в широкой нише степы. Аршавпр
пе отходил от них, рассказывал, что ему пришлось видеть п слы-
шать за это время. Нуппк тоже слышала о храброй связной Доре,
знала и о том, что есть еще один такой же связной — караунд-
жецп. А передачи в тюрьму доставлялись через легальную,только
что созданную организацию Красный Крест.
Нуиик наказала Аршавиру никуда пе выходить до пх воз-
вращения. Взяв с собой корзппу, девушкп отправились в
путь.
Сойдя с Эчмпадзипского шоссе, они попали в узенькую улоч-
ку; ореховые деревья, переплетая раскинутые ветви, образовали
над ними зеленый шатер.
Прижавшись к степе, они пропустили осла, тащившего па
Каптар наполненные виноградом ивовые корзины. Наконец оста-
новились возле каких-то ворот. Нуиик надавила на калитку, по
опа была закрыта па два запора, как во всех домах города. Мапу-
шак взяла камень, хотела постучать, ио Нуппк схватила ее за
руку:
— Не надо, все равно не подойдет.
С помощью Мапуш Нуппк вскарабкалась па степу, спустилась
с противоположной стороны и открыла калитку. Проскочив
внутрь, опп направились в глубь сада.
416
— Добро пожаловать! — приветствовал их садовник, копав-
шпй грядку. Показался Агасп, по пе заметил их. Занятый делом,
ои, как всегда, наклонился пад арыком. Девушкп остановились:
чем это так увлекся Агасп? Оказывается, из спичечных коробков
оп смастерил колесико н сосредоточенно наблюдал, как вращает
его точение.
Наконец оп подпял голову...
Нуппк представила ему Манушак.
2
Мапуш вытащила пз корзины эмалированную миску, достала
еппзу пачку газет. Агасп жадно накинулся па газеты.
— Поешь сперва, а то совсем остынет... — Нуппк вырвала пз
рук Агасп газету п тпхо засмеялась: — Манушак приготовила
толму...
— Мы вместе приготовили ее,— поправила Манушак, по-
краснев.
— Правда, мама твоя лучше делает, пе сравнишь,— сказала
Пунпк.
— Ну что ты, очень вкусно,— поблагодарил ее Агасп.
Проглотив толму, Агасп снова взялся за газету.
К ним приблизился садовник и преподнес каждой по большой
грозди желтого, как ладан, винограда «козьи соски».
— Отведайте, наш сад — ваш сад,— п, взяв корзину пз рук
Мапушак, отошел.
Агасп быстро просматривал газету.
— Вот и настоящий театр! — воскликнул оп. — Герои — наш
прпятель! Помппшь коменданта?
Некий поклонник искусства поместпл в газете статью, в ко-
торой выразпл свое сочувствие коменданту столицы Шахнаро-
пяну в связи с тем. что оп уже «столько лот подвизается в среде,
которая губит нежную душу художника».
— Браво! — воскликнул Агасп и прочитал громко:—«Офп-
Цсрамп могут стать многие, а человек искусства пусть следует
влечеппю душп, своему призванию...»
1анушак слушала п внимательно разглядывала Агасп, все
’Олее проникаясь к нему уважением. Ей в голову ио приходило,
бы ЭТ°Т НеРВПь,й юноша с тонкими чертами лица еще недавно
тавпм же парнем, как Аршавир, с едва заметным пушком пл
ьеРхпен губе.
~~ А это уже куда хуже, чем измена Шахпаропяпа своему
призванию!
ботыл3311 ВаС~ТСЯ’ иачппая с Ю августа в городе Гревши* никому
платно Пе °^ет ВЬ1Даваться х^геб—пп но карточкам, пп бег
кутя, ^ральпый порядок! Это же чудовищное потворство сиг
яптам! - негодует Агаси. - Пупик!
14 Рафаэл Атаяп
U7
имеющиеся у вас деньги Красному Кресту, позаботиться о еде
для товарищей, находящихся в тюрьме... Это те деньги, что были
на храпении у Ахавпп,— объяснил оп Мапушак.
Девушка покорно кивнула головой.
— Мне необходимо увидеться с Арташесом-караупджсцп, ослп
оп по сможет явиться сюда сам, пусть назначит мне время п ме-
сто встречи.
Девушки поднялись.
— Гаюш не показывалась? — спросил Агасп па прощаппе.
Пунпк сказала, что нет никаких вестей от пес.
Подошел садовник, передал девушкам корзину, наполненную
доверху виноградом, п проводил пх до ореховой рощп.
Только опп миновали Запгпнскпп мост, как пз ворот шустов-
ского завода выскочил Саптурян вместе с каким-то парнем. Он
был без кепки, ворот блузы расстегнут, а лпцо такое измученное,
словно оп недавно подвергся пыткам.
Потянув Мапушак за руку, Нуппк отвела ее в сторопу. Но
Саптуряп уже пастпг девушек и, преградив дорогу Нупик, крикнул:
— О безжалостная судпя моих прегрешений!
— Не бойся,— прошептала Нуппк, крепко сжимая руку Ма-
пушак.
Прошла еще одна минута, и опа, оправпншпсь от замешатель-
ства, произнесла с презрением:
— Пустомеля! Брехуп!
Позабыв об осторожности, Нуппк крикнула:
— Это ты-то скорбишь из-за Гукаса?! Девушки в тюрьме, а
ты еще бьешь себя в грудь, мерзкий фарисей!
В глазах Саптуряпа застыл ужас, словно перед ним появился
злой дух. Оп хотел что-то сказать, острый кадык задергался —
казалось, оп задыхался.
Ban... — с трудом произнес оп наконец и отвернулся.
Пупик успела заметить серебряные нити в его черпых во-
лосах.
Саптуряп двппулся прочь по тропипке.
Мапушак глядела па Нуппк с восхпщеппем.
— Кто это, кто?
^Пошлп, — сказала Пунпк. Слезы душили ее, опа была
оскорблена за Гукаса. Как смеет этот сумасшедший сочувство-
вать ей в ее горе!..
...Грант Саптуряп быстро подпялся по стертым ступенькам
министерства внутренних дел, запыхавшись влетел в приемную.
Исполняющий обязаппостп министра восседал в кресле, прини-
мая посетителей. Здесь же была и секретарша. Саптуряп, пе об-
ращая никакого внимания па присутствие посторонних людей,
закричал прямо с порога: л
— Горе тебе, Армянская республика! Ты окопчательпо обес-
славлена, опорочепа ублюдочными правителями, танцующими под
дудку супостатов...
418
Сократ Тюросяп, едва сдерживая гнев, сделал рукой успокаи-
вающий жест. Л с почерневших губ Саптуряпа, как поток, про-
рвавший плотину, льются оскорбительные слова:
— Женщина в темнице... Скорблю по вас, нежнейшие созда-
ния земли араратской! Храбрецы Вардана палп па Аварайре,
защищая вашу честь, безымянные герои пролплп свою багряную
кровь, чтобы...
Чувствуя, что па сен раз ему пе удастся быстро отвязаться
от Саптуряпа, Тюросяп попросил прощения у своих посетителей
н предложил пм явиться попозже.
Наконец он понял цель сегодняшнего визита Саптуряпа. Жен-
щина, по мнению Саптуряпа, существо слабое в несовершенное
как по своим физическим качествам, так п по умственному раз-
витию. II только скопцы, лишенные мужскпх достоинств, могут
принимать всерьез ее п считать своим врагом...
Разговор постепенно перешел в сферу антропологии, где Тю-
роелп чувствует себя как рыба в воде. Опираясь на европейские
авторитеты, оп берет под сомпеппе философские догмы Шопен-
гауэра п Нпцше, занимавшие его еще в семинарии. Тем не менее,
предпочитая обходиться без теоретических споров, Тюросян пы-
тается успокоить, привести в равповеспе Саптуряпа п дать ему
возможность осмыслить следующее: этп девушки своим ярым
альтруизмом сами поставпли себя впе правопорядка...
Саптуряп минуту слушал внимательно. Такое впечатление,
что доводы оппонента в его воспаленном мозгу в какой-то мере
сообразовываются с логикой его собственных мыслей... Од-
нако...
— Мы с вамп ходим по разпон земле! — воскликнул оп, вска-
кивая.
Не прошло и мппуты, как оп спова обрушился па Тюросяпа:
— Суесловцы, импотенты духа, пасплышки идей, гнусные
тврапы, лишенные чувства жалости бездари...
Затем перешел па угрозы: мол, соберет единомышленни-
ков, нагрянут онп в тюрьму п вызволят барышень, если пра-
вители страны пе в состоянии покончить с национальным по-
зором...
Тюросян с насмешливой улыбкой рассматривал Саптуряпа.
ло его единомышленники? Горсточка членов дашнакского уче
шгческого союза? После кратковременного оживления этот союз
скова оказался перед угрозой полного распада.
~~ И вы потагаете, что подобная акция явится выражением
^стпппого патриотизма? — Тюросян впервые обратился к своему
бывшему питомцу па «вы», отмежевывая себя тем самым от его
сд ппо мыт л е пн и к о в.
Телефонный звонок прервал пх беседу. Саптуряп первпо за
Шагал по кабинету.
гр Хоренп?.. Что вы говорите, пе может быть! восклпкв)
11оросяп.
14*
//9
По через минуту оп спова овладел собою, па лице появилось
обычное холодное, сосредоточенное выражение, п оп произнес
решительно, отчеканивая каждое слово:
— Нот, отказываюсь верить, человеческий мозг пе в состоя-
нии понять этого...
Оп положил трубку. Его маленькая головка, как на шарни-
рах вращавшаяся па топкой шее, повернулась к Саптуряпу.
— Убили вашего Хоренп... — сказал оп, с трудом скрывая не-
добрую улыбку.
— Хорепп? — вскрпкпул Саптуряп. — Почему Хоренп?
— Да, да, вашего дидактика, мудрого Хоренп, идеолога левых
радикалов, эти же большевики...
— О злой рок... Святой, благородный рыцарь пдеп уходит, а
малодушные себялюбцы остаются... — глаголет Саптуряп, пе об-
ращая внимания па сотрудников министерства, хлынувших в
кабинет. По лицам пх невозможно определить — то лп опи яви-
лись выразить соболезнование, то лп пришли поздравить. Тюро-
сяп пе отводит пристального взгляда от дергающегося в нервном
тике лица Сантуряна, которым все еще мечет гром и молнии —
ла сеп раз неизвестно па чьи головы. Вдруг оп кинулся к выхо-
ду, расталкивая сотрудников министерства, теснившихся в две-
рях.
Через два часа, когда Тюросяп пе спеша шел к резиденции
правительства, расположенной па углу Губернской и Назаров-
скон улиц, здесь уже собралась большущая толпа, а с балкона
этого же здания раздавался хриплый голос Саптуряпа:
— Око за око и зуб за зуб... стереть с лица земли красных
дьяволов... все па площадь!
До слуха Тюросяпа дошли еще какпс-то отрывистые слова.
«Пожалуй, в краспобайстве и демагогии ому мет равных»,—
отдал Саптуряпу должное Тюросяп, поднимаясь по мраморным
ступенькам, и в этом его умозаключении была скорее зависть,
нежели пренебрежение.
3
После вечернего чая все успокоилось.
Бархатный барптоп напевает па грузинском «Габрппдп, шаво
мерцхало» *... Это Степан Аллавердяп поет одну из своих люби-
мых песен. Арменак, сидя у шахматной доски, с наслаждением
слушает его.
Тюремная камера, ставшая для ппх общей комнатой, имеет
несуразный вид. Па деревянных гвоздях, вбитых в степы, под-
вешены пестрые мешочки с различным скарбом. При надвигаю-
щихся сумерках опи начинают терять свой цвет и очертания,
1 Популярная песпя «Лети, летп, черпая ласточка».
420
превращаясь в какие-то серые загадочные существа. Нпже лежат
па парах пли сидят, прислонившись к стене, заключенные.
Песпя умолкла, вселив в душу умиротворение.
На шахматной доске квадраты слились воедино, фигуры раз-
личить невозможно.
Армепак прервал игру. Взгляд его остановился па шагающем
взад-вперед по камере Серго Мартикяне. С утра оп мрачен. Про-
сочились тревожные вести, вернее, предупреждение, написанное
на папиросной бумаге: «Будьте бдительны, защитите Степу».
Мартикян приблизился к парням, оставившим шахматы, п сел
возле них. Сидят, понурившись, Армепак, наборщик Вазгеп и
еще двое здоровенных парней. В тусклом вечернем свете видны
на пх офицерских кителях следы погон. До Мартикяпа доходят
обрывки слов, произнесенных шепотом. Часто повторяется имя
Аллавердяна...
А Степан продолжает рассказ, начатый еще вчера. Дпву да-
ешься, какая у пего память! Он приводит множество цифр, го-
воря о росте населения Москвы за сто лет после пожара 1812 года.
— Город вырос, а жить людям стало хуже... — заключает Ар-
мепак.
— Дома становятся предметом дикой эксплуатации,— свиде-
тельствует Сгепа.
На высоком потолке зажглась электрическая лампочка, осве-
тив тусклым светом озабоченные лица людей.
— Привели сюда нас насильственно, а там люди добровольно
лпшают себя солнечного света и кислорода,— говорит Степан
с горечью.
Армепак представляет себе Хптров рынок с его ночлежками,
тщательно замаскированные притопы.
Безжалостным приговором звучат слова Степана, когда оп
приводит данные своего обследования, проведенного на тридцати
шести заводах Москвы.
— Ты еще расскажи о Бпбп-Ойбате п о Черном городе,— па-
помппает Сергей Аркадьевич.
~ Да, в Баку еще хуже,— подтверждает Серго,— а о Ереване
л>чше п не говорить...
Но пет никакого сомнения,— воодушевляется Степан,—
сейчас, когда гаснут огпн гражданской войны, паши с небывалым
энтузиазмом начнут разворачивать юродское строительство. Но
битс* П0ДСчетам’ еслп Дать толчок народному почину, попадо-
Тяжсло звякнули ключи в коридоре.
рмепак насторожился. Загремел восьмисруптовый замок, и
- рошо знакомый ржавый голос, отдавшись эхом под потолком,
ЕЫ|‘Рпкцул:
Пог"~ Маркис Мусаэлян, Баграт Гарпбджапяп, Степан Аллавер-
АЯ°- с вещами!..
тто, к го? — раздалось отовсюду.
421
II пока тюремщик спова зачитывал фамилии, поднеся к гла-
зам лист бумаги, наборщик Вазгеп выхватил из другой сто руки
связку ключей, Армепак и другие иарпп вытолкпули тюремщика
в коридор, а оттуда па лестницу. Заперев железную дверцу пад
лестницей, опп забаррикадировали ее кроватями, стоявшими тут
же в коридоре. А Вазгеп, подбирая ключи, стал отпирать сосед-
ние камеры.
Верхний этаж тюрьмы наполнился грохотом. К железной
двери пад лестницей тащат все попавшиеся под руку тяжелые
предметы. Армепак со всего размаху ломает пары, па которых
спали еще этой ночью. Серж поднялся, уселся в углу, па облом-
ках нар. Лицо его оживилось, в широко раскрытых глазах вос-
хищение. Степа Аллавердяп и вызванные с ним двое товари-
щей — капитан бронепоезда Мусаэляп и учптель Баграт Гарпб-
джапяп, бывший в мао членом Ревкома в Алексапдрополе, стоят,
взволнованные этим неожиданным порывом, этим стихийным
проявлением товарищеской солидарности.
Прошло, вероятно, полчаса, прежде чем спаружп попытались
открыть железпую дверцу, ведущую па лестницу. Но опа по
поддавалась, неприступная, словно ворота осажденной кре-
пости.
На улице ужо темно, а тюрьма бодрствует. Собравшись в
большой камере, более опытные товарищи держат совет. Созда-
лась неожида иная н опасная ситуация...
4
Солпце подпялось, в воздухе разлпт августовский зной. За-
перев ворота, Манушак повесила па веревку, протянутую через
. весь двор, старое одеяло. Сейчас уже ничего нельзя будет под-
глядывать с улицы. Затем она подошла к очагу, врытому в стене,
где вчера готовила толму, и вытащила щипцами из-под пепла п
обгоревших полепьев кусок желоза. Аршавпр затушил огопь.
Стоя рядом, опп вместе наклонились пад очагом, пытаясь разо-
брать каменный пол.
— — воскликнули опп одновременно и отпрянули от
очага.
— Ох п горячо! — сказал Аршавпр, размахивая рукой. Мапу-
шак подпесла ко рту указательный палец п стала, как маленькая
девочка, слюнявить его.
Аршавир взял щипцы п, просунув пх в едва заметную щель
па дне очага, приподнял камень. Под каменной крышкой оказа-
лась яма. Манушак протянула руку, вытащила из ямы желез-
пую коробку м открыла ее.
— Вот!
Там были спрятаны золотые ппколаевскпе червонцы. Отсчи-
тав двадцать штук, как велел Агаси, Аршавпр закрыл коробку
и водворил ее на место. Затем опустил каменную крышку, ва
422
которую спова положпл железо, а сверху — полуобгоревшие дро-
ва, и очаг спова стал таким, каким был.
Девушка завязала золото в платок, обернув его куском газе-
ты, положила на дпо корзины п пошла к воротам.
— Мапуш, как можно скорее вручи ей в руки п возвращай-
ся! — умоляюще сказал Аршавпр, ело сдерживаясь, чтобы но
выйтп па улицу вместо с подругой.
...Аршавпр выкопал под гранатовым деревом круглую яму п
сейчас смотрит, как жаждущая земля поглощает воду.
Вбежала Манушак.
— Деньги передала, по сегодпя ппчего по принимали, в
тюрьме восстание! — задыхаясь, проговорила опа. — Мы должны
сообщить...
Вспомнив, вынула пз корзппы газету и передала парпю.
Аршавпр пробежал глазами черпыс заглавные буквы п схватил
руки девушки.
— Я пошел к Агасп!
— Ты?.. Нет,— запротестовала Мапушак. — Мы... Пупик при-
дет сейчас.
— Пе ходи пикуда,— потребовал Аршавпр.
Сложив газету, ои супул ее в карман брюк и вышел пз ворот.
Через полчаса оп был у Агаси. Пройдя в виноградник п усевшись
перед давильней, оп в двух словах рассказал все, что ему пове-
дала Мапушак, п вытащил пз кармана газету.
Агасп читал молча. Как оп переменился за эти четыре меся-
ца: глаза, полные тревоги, смотрят сосредоточенно, между бро-
вями пролегли морщины. Агасп отложил газету. Аршавир ждал,
готовый тут же, по первому его слову, броситься в огонь и
воду.
— Ты знаешь, где Арташес пз Караунджа?
— Вчера к нему ходплп с обыском, но его пс оказалось дома.
Неизвестно, где оп сейчас...
Морщппы на лбу Агасп стали еще глубже. Подумав минуту,
оп сказал:
— Немедленно разыщите сестру Мапучара. Пусть телегра
Фом сообщит Аскапазу: «Тяжело заболела сестра, необходимо
срочно достать лекарства». — Аршавир кпвпул.-«1яжсло забо-
лела сестра, необходимо срочно достать лекарства», noBJ Г*
Агаси. Потом решительно заявил: — Я поеду сейчас в P •
зайду к Ерапуп, повестке Вазгепа, опи жпвут чуть ниже цер»
Просветителя. — Аршавпр отлично зпал этот дом, располож-
||ый в нижней части Каравапсарайском улицы.
Судет открыта, пусть никто пз наших пе входит, р '' *
Агасп. — Если же опа будет заперта пзпутрп, стучат '
тРп раза п немного погодя два. Связь пусть палаж i .
Шак- В случае моего ухода, от Ерапуп ей будет язве тп
Ст°пахождеппе.
Аршавир стоял навытяжку, как перед командиром.
423
— Так,— закончил Агаси, бросив па юношу мимолетный
взгляд, и, не сумев сохранить па лпце строгое выражение, поло-
жил ему руку па плечо. Аршавпр, взволнованный, опустпл голо-
ву. Он интуитивно почувствовал, что эта неожиданная нежность
адресована пе столько ему, сколько Гукасу — ведь оп последний
из товарищей, видевши!! его...
А Агаси сейчас действует от своего имени п от имени Гукаса.
5
В Заигезурс были убиты дашнакский журналист Ваап Хорони
со своим спутником-
Этот редактор был довольно хорошо известен в республике.
Частенько оп выступал как левый радикал, правдиво обрисовы-
вая то, что называлось дашнакским правительством. Тем пе ме-
нее эта поза пе помешала ему в мае обмакнуть своп руки в кро-
ви героев восстания. Оп был членом чрезвычайного суда и про-
явил немало прыти, когда был учинен суд над повстанцами Кар-
са... Но, несмотря па это, лидеры «бюро» недостаточно оцепили
его радепие, ибо опп жаждали куда больше крови, чем оп. Хоре-
пи пе доверяли и отстранили его от дел. Агаси отлично зпал, что
пе только господин Хатпсов, по п Врацяп п Тюросяп терпеть пе
могли Хорепп, который пытался выглядеть более чистоплотным,
чем опп.
А сейчас опи подняли вой по поводу его смерти, хотя в душе
весьма рады, что он вышел из игры... Агасп прекрасно зпал, ка-
кпе заклятые фарисеи эти дашнакские лидеры. Но такого веро-
ломства оп все-таки пе ожидал. «Око за око, зуб за зуб!»—взы-
вает правительственная официозная газета, открыто призывая
расправиться с коммунистическими деятелями, находящимися в
тюрьме.
Еще совсем недавно чрезвычайные суды действовали вовсю.
А сколько майских повстанцев пз Карса и Сарыкамыша, пз Алек-
сапдропольского депо пе дошлп даже до порога суда. На улицах
Днлпжапа и села Караплух истязали пе только повстанцев, по и
каждого заподозренного в сочувствии большевикам.
Тогда был безудержный террор... Неужели оп начнется опять?
Да, восставшее крестьянство Казаха не выпустило оружия пз
РУК. В горном Заигезурс все еще держатся Советы, и Ваап Хо-
рош! вместе с другими был паправлеп туда для борьбы с парод-
иен властью. II хотя в Москве делегация Араратской республики
рассыпалась в заверениях, что со всеми преследованиями покоп-
чено раз и павсегда, по поводу убийства в Запгсзуре слова нача-
лась свистопляска.
Эти мысли жглп Агасп, пока оп шел от Запгппского моста до
Каравапсарайской улицы, где оп свернул в маленький домик.
Здесь оп должеп был остаться и следить, как разворачиваются
события... Тревожная телеграмма передана в Тифлис поэту Ако-
421
ляпу, п через пего — Лскапазу Мравяпу — члену Кавказского ко-
митета. Видимо, сегодня ;кс это сообщение будет передано пол-
номочному представителю Советской России Сергею Мироновичу
Кирову п дойдет до Москвы.
Несколько успокоившись, Аршавпр возвращался домой.
«Осторожно, осторожно»,— твердил оп себе. Вместо того чтобы
пересечь Лстафяп, оп двинулся к нижней части города, где ки-
шели бездомные, а хозяева города даже по показывали сюда носа.
Проходя мимо древнего караван-сарая Зарабп-хап, Аршавир не-
вольно остановился перед столбом, па котором было прилеплено
извещение, отпечатаппос па желтой бумаге. Министерство внут-
ренних дел обещало сто турецких лир тому, кто сообщит место-
нахождение «государственного преступника, бывшего учащегося
епархиальной школы Агасп Хапджяпа».
Возле столба остановился какой-то мужчина. Аршавир ото-
шел с беспечным видом, словпо боясь, что незнакомец может про-
читать его мысли.
Он ужо был далеко, но вдруг, решившись, верпулся назад
У столба уже никого по было. Аршавпр сдернул извещение п,
разорвав его па мелкие куски, бросил в грязную воду канавы.
Затем быстро пошел дальше, часто оборачиваясь, пока по до-
брался до дома, где должен был быть Агасп. Некогда посылать
Мапуш, падо как можно раньше предупредить Агасп... Но дверь
дома была открыта. Аршавир мельком заглянул внутрь и пошел
назад.
Проходя по улицам, Аршавпр срывал этот мерзкий желтый
лист со столбов и стволов деревьев. То и дело оп подходил к дому
Ерапуи, по дверь по-прежнему была открыта, а во дворе, кроме
кур, копошащихся средн подсолнухов, никого пе было.
Первая ночь под защитой баррикад проходит спокойно.
Аллавердяп беседует с Сержем, успокаивает его, потом ло-
жится, показывая пример другим; падо беречь силы, пикто пе
зпает, что пх ждет через полчаса.
Степан пе может уснуть. На разва липах Сарда рекой крепости
кричит сова. По он пе слышит этого зловещего крика...
Товарищи пе утаплп от него полученное утром предупреж
Депне. Он знает, что его ждет. II сейчас, лежа па жестком полу,
011 уносится мыслями далеко-далеко... Перед глазами теплые мп
лыс уголки родного дома в Кутаиси, затерявшегося в зелепп, г
011 провел детство. Вспомнил отца, сильного здорового му >• •
‘ Г|ецпалпста по пушнине и драгоценным камням, для котор
Работа была священнодействием; мать, прекрасную хозяйку,>
Усердную кормилицу и покровительницу своего люопмца Стены
11 трех сестер. Знают лп они, что ему угрожает сейчас...
425
Лллавердяп отогпал от себя пепужпый п бессмысленный во-
прос... Разве в этом дело?.. Молчит камера. Каждый старается пе
проронить пп звука, пе двигаться, чтобы не помешать товарищам.
Все зпают — недолго продлится пх покой.
II опять мысли Степапа унеслись далеко. Еще пе началась
воина. Оп был студентом, приехал па каникулы в Кутаиси и
сидел в городском саду в окружении девушек. Это былп его се-
стры, пришедшие сюда с подругами. Ои шутил, острил. То и дело
раздавался громкий смех.
«Девушки всегда любили мепя»,— думает Степа. Издалека
улыбается он сейчас своей студенческой подруге Прппе Кпслу-
хипой. Каждый день приходило от нее письмо. Какая опа была
милая, ио время разлучило пх... А какая была Аня? — вспомнил
оп батумскую еврейку... Чего только не писала она, вряд лп сы-
щется па белом свете еще одна такая септим епт альпая девушка...
Марпя была полной противоположностью ей — тихая, серьез-
ная.
«Пз всех мопх подруг опа, пожалуй, самая серьезная",—улыб-
нулся Степан, по потом взгрустнул, вспомнив кутаисскую девуш-
ку Шушпк, такую покорную п пежпую... «Еслп бы пе началась
война, я бы женился па пей». В последнем своем письме опа
написала: «Еслп с тобой что-ппбудь случится, я пе пере-
живу».
«Учитель математики,— надо же, кто ее у мепя перехватил!
Два зонтика поспл всегда этот несчастный — одпп от дождя, дру-
гой от солнца... Родители заставили се; плача, надела опа вен-
чальный наряд... Негодяи, загубили девочку!»—сокрушается Сте-
пан.
Потом его затумапеппый дремотой взор обратплся к горам п
долинам Западной Армении. Перед глазами пропосптся вереппца
мучеников, ввергнутые в пучину бод крестьяне, учитель, седо-
власый священник с пергаментным свитком в руках, шагающий
по пыли... дорогп войны... кладбище Эрзсрума, митинг в 1917 году,
его речь... бушует толпа...
Припал по пути... сад Сарыкамыша: оп влез па дерево и уго-
щает тутом сестер милосердия... Остроумная девочка-доброволец,
оставившая Киевский университет. II сейчас еще звучат в ушах
ее слова, которые опа сказала своей подруге: «Знаешь, еслп Сте-
пан подружится с тобой, душой п сердцем предал будет...»
«Откуда опа зпала?»—спрашивает Степа себя. Опять пришла
тоска, осела па сердце. Так он был любим, и так неудачно скла-
дывалась его жизнь. II этой весной одна ереванская барышня,
которая сама торопила с жепптьбой, говорят, согласилась выйти
замуж за франтоватого офицера; ее убедили, что опа света божь-
его пе увидит с бунтарем большевиком, родители пе захотели,
чтобы пх единственная дочь стала несчастной. «Несчастной...
Вероятно, они правы»,— соглашается Степан.
426
С месяц тому назад оп как-то па одну почь покинул тюрьму,
дав слово чести, что по сбежит. Оп увиделся с одним из товари-
щей, узнал о положении дел, сообщил, что думают опи обо всем
этом в тюрьме, и вернулся в шесть утра, как и обещал. «Хозяин
тюрьмы» поручился за него. Хозяином тюрьмы был «террорист
Ягор». Общаясь в тюрьме с коммунистами, он преисполнился
почтения к ним.
П Степан и его старшин товарищ Серго Мартикян пе впделп
особых прпчпп для отказа от этой возможности. Впрочем, в
тюрьме былп и другие случаи, когда заключенным разрешалось
отсутствовать по дню, а то и по нескольку диен. Так, зять фель-
дшера Погоса три ночи провел у своей юной жепы п вовремя
прибыл па «место». Страппоп, необычной была тюрьма в период
господства в пей «террориста Ягора».
А сейчас Степан впервые корит себя: «Может, зря вернулся?
По пет, я же дал слово»,— тут же отбрасывает оп сомнения. Да,
ситуация возникла куда более сложная, чем оп мог предполо-
жить. Прошла ещо минута, и Аллавердяп твердо решил, что ему
делать... II как только пришло это решение, сразу же стало спо-
койно па душе.
Широко раскрытыми глазами оп смотрпт в окно. Па дворе еще
темно. Подложив руки под голову, оп закрывает глаза.
6
Утром в тюремном дворе показались высокопоставленные дол-
жностные лпца. Из широкого окна коридора можно видеть все,
что происходит внизу. В числе почтенных посетителей вновь
назначенный прокурор республики и давнишний помощник ми-
нистра внутренних дел.
— Приятель мой... явился утолить свою тоску, даже в такой
напряженный момент Сергей Аркадьевич Варданян находит в
себе сплы для шутки.
Стройный молодой человек с мягкими чертами лица, юрист,
окончивший Московский университет, поднимается на подокон-
ник.
— Ваш чрезвычайный суд вынес приговор трем пашпм това-
рищам. Сейчас опп несут это незаслуженное наказание, четко
произнося каждое слово, говорит он. — Чем вызваны новые ре
прссспп против ппх? По какому закону?..
Армепак, стоя возле Сергея Аркадьевича, с петерпспнем еле
Дит за ходом переговоров. «Представптслп закона» медлят, а
конец молодой адвокат передает ответ Тюросяна.
— Долг заключенного — безоговорочно подчиняться тюрем
п°й администрации, а вы своим бунтарством поставили се я вне
закона...
«Представители закона» оставляют тюрьму. Каковы пх паМ^
Рения? Вот солдаты серымп рядамп вытянулись во дворе, вдо.
427
степ. Теперь па подоконник забрался черноглазый офицер. В
мае оп был вожаком восставших войсковых частей в Сарыка-
мыше.
— Товарищи солдаты! Вас обманывают дашнакские пала-
чи,— звучит ого мощный голос, отдаваясь эхом в коридоре и в
камерах,— здесь находятся честные сыны армянского народа...
Внизу смятенье.
— Направьте ваши ружья против настоящих врагов! — при-
зывает тот же мощпып голос пз окпа...
...Серая шеренга направляется к воротам тюрьмы. Солдат
уводят: мм здесь не место.
Армепак ликует...
Проходят часы. Во дворе никакого движения. Гнетущая ти-
шина. Серго Мартпкян наскоро создает что-то вроде фонда об-
щественного питания. В первую очередь больным: куски вяле-
ного мяса, виноград и персики. Остальное делится па всех.
Безмолвие, тпшппа в камере.
Вместо ушедших солдат в воротах показываются мужчины
в папахах. Раздается заборная ругань.
Армепак закрывает ладонями уши. Ему кажется, оп может
вынести любые лишения, и голод, н холод, любую физическую
боль, по только пс это...
Выстрелы из впптовок заглушают поток непристойностей.
Пули свистят, влетают в открытое окно. С потолка сыплется
штукатурка.
Прошло еще полчаса. Коридор грохочет. Тяжелые удары
топора и лома обрушиваются па забаррикадированную дверь.
Старшие товарищи спова совещаются. Вазген, точно привратник
осажденной крепости, стоит со связкой ржавых ключей в ру-
wav
Нельзя допустить, чтобы репрессии, направленные про-
тив пас троих, распросгранились па всех,— говорпт капитан Му-
саэляп.
Уступить? — вмешивается Армепак. — Передать пашпх то-
варищей в руки палачей?.. Никогда!..
Серго Мартпкян обнял Арменака.
Ты прав! сдержанно, спокойно говорпт оп. — Товарище*
ская солидарность — священный закон. Солидарность — большая
(ила... Возможно, пока они суетятся, подоспеет помощь... Това-
рищи действуют здесь, в Тпфлпсе, в Баку, в Москве...
Грохот усиливается. Ворота стрясаются, дрожат п степы
тюрьмы.
Мы ооязаны предотвратить расправу... Будущие поколе-
ния отомстят за пашу кровь! — обращается к товарищам Баграт
Гарпбджапяп.
Армепак испытывает горячую симпатию к этому учителю, как
и он сам склонному к теоретизированию. Здесь, в этой камере,
428
опп провели много часов, обсуждая философские и этические
проблемы. По сейчас ои категорически протестует:
— Товарищ Гарпбджапяп, когда вопрос касается лично вас,
вам пе следует отстаивать свое мнение! — II, уловив тревожный
взгляд Лллавердяиа, стоявшего поодаль, упрямо повторяет: — Да,
товарищ Степа. Это так.
За дверью дикие хриплые возгласы пьяпой толпы. Удары
сыплются па дверь, уже поддается одна створка. Защищать ее
от впптовок и топоров безоружными руками — бессмысленно.
По приказу стихийно созданного штаба все прошли внутрь
большой камеры. Вазгеп, просунув руку через железную решетку,
запер дверь.
— Никакой капитуляции, никакого отступления перед вар-
варами! — стоя посреди камеры, кричит здоровенный мужчина
в военном форме.
— Пусть уж разом покончат с памп со всеми,— пищит тон-
ким голоском телефонист гаража. От него остались лишь кожа
да кости.
Через разбитую дверь хлынула в коридор толпа. Налитые
кровью глаза, круглые папахи...
Воцарилась тишина. Через железную решетку просунулись
дула маузеров.
«Вот оно, лицо «режима»...» — думает Армепак.
С тяжелым грохотом по разбитому полу коридора тащптся
пулемет. Горькая боль сжимает сердце Арменака, бесконечно
униженным чувствует оп себя в эту минуту. Что делать? Две
враждебные силы стоят друг против друга, лицом к лицу. Банда
разбойников, потерявших человеческий облик, и рыцари идем,
готовые пожертвовать собой ради угнетенных масс...
Ни маузеры, ни пулемет пе устрашат пх, ставших единым
стальным телом. А за маузерами — глаза, полные животного
страха.
Загупдоспл оеппшнй от водки голос:
Даем вам пять мипут. Если онп не выйдут, застрочит пу-
лемет.
Варвары! — вырвалось у Арменака. — Нс дадим наших то-
варищей!
Не отдадим, пусть стреляют!
И опп шагнули к зарешеченной двери. Маузеры отпрянули.
п рь устанавливают пулемет.
Для палачей пе существует закона! — раздался мощный
голос Аллавердяна. — Зря потечет кровь...
II вдруг оц вырвал связку ключей из рук Вазгена и перекп-
п>л их через решетку в коридор.
Ключи со звопом упали па пол. Воцарилось молчание, порем
Щпк. Держа маузер на взводе, наклонился, поднял ключи. Со зло-
ВСцЙ’м скрежетом отворилась дверь.
Мусаэляп сделал шаг вперед.
429
— За пас отомстят... Да здравствует Советская Армения! —
крикнул оп п прошел в дверь.
Палачи расступились.
За командиром восставшего бронепоезда последовал Баграт
Гарибджаняп.
— Пз пашей кровп вырастут алые розы в повой, свободной
Армении! Мы с вами навеки, товарищи!
Вышел п товарищ Степа. Армепак бросился к пому.
— Это преступление обойдется вам дорого! — загремел в ко-
ридоре голос Аллавердяиа. — Пас помппт Баку, иас помнит
Москва!..
Оп повернулся к своим товарищам, высоко поднял руку:
— Прощайте, товарищи! — Голос его дрогпул. Друзья пода-
лись к нему. Аллавердяп почувствовал этот порыв, идущий от
сердца. Теплая улыбка засветилась в его голубых глазах, а лпцо
было спокойным п мужественным, когда оп воскликнул: — Да
здравствует солнце! Да скроется тьма!
Шаги гулко отдавались в коридоре. Зарешеченная дверь за-
крылась с лязгом.
Армепак, едва сдерживая рыдания, прислонился к степе.
С понпкшпмп головами разошлись все по камере. Медленно пол-
зут минуты. Сколько было переговорено в эти дин, а сейчас пп-
кто пе может проронить ни слова. У каждого па душе одна п
та же дума — что с ппмп будет?
Тяжелое, гнетущее чувство охватило Арменака. Это пе разо-
чарование и пе раскаяние. Оп чувствует себя виноватым, что пе
смог удержать многих товарищей, что опп отступили перед гру-
бой силой, отпустив пх — самых лучших...
Армепак уселся в углу па корточках, сжал впскп ладонями.
Никогда еще оп пе чувствовал такой безграпичной ненависти и
презрения к грубой силе, как в эту минуту. Правда, так было
начиная с древнейших времен. Диктуя свою жестокую волю, ти-
рапы всегда находили приспешников пз черни. Будучи неспо-
собной па честпын труд, лишенная нравственных устоев, опа го-
това была распластаться перед сильными мира сего, растоптать
грязпымп йогами все самое прекрасное па свете.
«По опп пе смеют, пе смеют...»— повторяет в отчаянии Ар-
менак. II вот Картошка-Макпч топчет ногами Сержа... Серж,
двадцатилетий юноша, такой тщедушный, такой хворый... А ка-
кие знания у пего! Философия, эстетика, литература, общество-
ведение!.. Что Картошка-Макпч перед ним? Неандерталец, оран-
гутанг, больше ничего. Но орангутанг поедает лесные плоды п,
перепрыгивая с дерева па дерево, защищается от хищников, а
этот уничтожает людей...
От нестерпимой обиды Арменак пе находит себе места... Горь-
кий ком подкатывает к горлу.
Прошли часы. Мрак заполнил двор. Да, это тюрьма с холод-
ными толстыми степами, с железной дверью, построенная пмен-
430
по для того, чтобы заключить в оковы смелые душп... п пот отсю-
да никакого выхода. Любой протест, соприкасаясь с бесчувствен-
ными каменными глыбами степ, разбивается в прах. Так было в
царское время, п то же происходит сегодпя в этой страпе, име-
нующей себя демократической республикой. Перед глазами Ар-
менака встал Сократ Тюросяп — в черном костюме, какпм оп
видел его вчера в тюрсмпом дворе, устремившего вверх благо-
честивый взгляд. Он выглядит так же, как пять лет назад, когда
был учителем в епархиальной.
В то время, надев па себя кафтап педагога-пародолюбца, оп
осуждал разрушительные инстинкты сельджукских завоевате-
лей, поджигавших храмы, предававших огпю рукописные кни-
ги... Сейчас оп сам явился оправдать насилие от имени закона.
Ну что ж... Сократ Тюросяп подлспышй карьерист, который пе
задумываясь подожжет все священные храмы... Кто оп перед
светлой личностью товарища Степы? Гад... пресмыкающийся,
больше пикто... Холуи, для которого п школа п мпппстерство
просвещения былп трамплином, чтобы попасть в министерство
внутренних дел — туда, где окопались все преступные элементы
в стряпаются все подлые приказы.
Армепак сжал руку в кулак. Ему так хотелось встать перед
свопм бывшим учителем, броспть ему в лпцо уппчтожающпе сло-
ва, сорвать с пего благодетельную маску, пропзпестп смертель-
вып приговор всем фарпсеям па свете, сказать, что все равно пх
песенка спета,— как бы пп лезли из кожи вон, справедливость
восторжествует па земном шаре п, сколько бы пп уппчтожвлп
они фпзпческп таких, как Степан, душп их гордо п негасимо за-
сияют пад миром...
С той стороны двора пз мрака донесся голос:
— Товарищи!
Армепак поднялся. Поднялись все. Сильный довпчпп голос
прорезал мглу:
Вы жертвою пали в борьбе роковой...
Это Ахавпп.
Песня вылетает через открытые окпа, стелется над Ереваном,
лавс^и^ВШИМ В° мРаке» отдается эхом среди развалин Сар-
Зацгу011 кРепостп’ спускается в ущелье, уносясь с водами
Отяж₽МеПаК спдпт* съежпвшись, возле Сержа, в углу камеры.
УдалярЛеВШгЯ голова Упала на рукп. По мрачным переулкам
пется ТСЯ ^тепап вместе со свопмп товарищами, и за ппми тя-
Вожет с®етозаРиая тропинка... Правда, озареппая солпцем, пе
Пасту^1*™’ УтвеР'кДает Арменак, пройдут этп страшные дни,
Дапо Би ДРУгие’ светлые... Лютые инквизиторы сожгли Джор-
Во память ° Па К0СТРе’ время стерло с лица земли его могилу,
Ве могут ° ПеМ Жпва- Да’ с ликованием думает Армепак, опи
сковать разум... Товарищ Степа и его соратники по
431
погибнут. Как вечно горящие факелы поведут опи человечество
к светлым горизонтам.
Армепак поднялся, посмотрел па улицу через высокое окно:
сквозь черпые тучи, нависшие пад холмами Норка, пробивался
мощный фонтан света.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Веспою и осенью 1920 года «армянский вопрос» пе снимался
с повестки дня в дипломатических салопах Западной Европы.
Какие только бередящие сердце слова пе находили лидеры со-
юзников, чтобы выразить армянскому народу свою симпатию п
сочувствие,— единственный носитель цивилизации на диком Вос-
токе, знаменосец христианства средн магометанской черни, бес-
словесная паства верующих с венцами мученичества па челе
и т. д. и т. д.
И сколько государственных деятелен били себя в грудь перед
справедливым судом истории, признаваясь в грехах предшествен-
ников, которых они сменили.
Пальма первенства в этом исступленном самобичевании при-
надлежала политикам Великобритании.
Армения — паша жертва, не скрывали опи. Британская поли-
тика с роковой неизбежностью привела к ужасающей резне в
1895—1897 годах, в 1909 году и к катастрофе 1915 года.
Какова же расплата?
Пусть Эрзерум отдадут армянам, как и Трапезупд, в качестве
морского порта, поскольку Армения уже пе Армения, если пе
имеет доступа к морю...
Ллойд-Джордж, как и французский премьер-министр Мпль-
ерап, согласеп предоставить армянам Эрзерум.
Уполномоченные Араратской республики, в свою очередь,
еще раз подтвердили в Париже, что без Эрзерума нет Ар-
мении.
А Эрзерум, как п Трапезупд, продолжает оставаться в руках
турок. Кто же должен отобрать у них эти города п передать ар-
мянам? Америка, только Америка, твердят многие. Говорят, аме-
риканский президент Вильсоп симпатизирует армяпам. А что
скажет конгресс? II конгресс, в лпчпо Вильсон хорошо знают,
это немалая морока: отобрать эти города п отдать армянам
означает ввести туда войска, то есть ступить ногой в трясину, в
которой можпо завязнуть надолго. Пет, Вильсоп отказывается от
чести, которую оказывают ему европейские союзники... II амери-
канский «мандат» па Армению, который уже свыше года возве-
личивают газеты Еревана, лопается как мыльный пузырь... Виль-
432
сои берется лишь стать арбитром между турками п Араратской
республикой, если последняя завладеет Эрзерумом и Транезуп-
дом, арбитром безо всякого вооруженного вмешательства.
И полковник Хаскель, который недавно признался, что счи-
тал себя только представителем Америки в этой страпе и ппчего
более, сейчас, в саду гостиницы «Орпапт», сообщил па прощаль-
ном банкете, что раз и навсегда покидает этот неблагодарный
пост.
Несомненно, и в Великобритании ппкто пе пожелает выде-
лить миллион фунтов стсрлшпов на захват Эрзерума.
Что же делать? Где выход?
Если у союзников пет средств, чтобы захватить п сохранить
для армян Эрзерум, то, возможно, армяне сами, то есть Арарат-
ская республика, силой оружия захватят Эрзерумскую крепость
и удержатся,— разумеется, еслп надлежащим образом будет
отмечено в соответствующих документах, что эта крепость при-
надлежит им.
Маршал Фош, командующий союзными силами, который пе-
мпого разбирается в военных делах,— в недоумении: разве могут
армяне собственными силами захватить западпоармяпскпе зем-
ли, в частности Эрзерумскую крепость?..
Смущен также и итальянский премьер: пе может лп в ре-
зультате возпикпуть новая резня? Но желают лп союзные дер-
жавы преподнести Армении подарок, который ей, исходя пз сво-
их интересов, лучше бы по получать? Пусть нс думают, что оп,
господпп Ниттп, намерен защищать турок. О пет, оп преследует
совсем другую цель — пе поставить армян еще раз в безвыход-
ное положение. Ведь еслп Эрзерум отдадут армянам, то в ответ
турки спова пачпут резню. А что в таком случае смогут сделать
союзники? Созвать новую конференцию, дабы подтвердить, что
опп сочувствуют великой надежде армяп, когда имеется великая
надежда лишь па очередное их уничтожение?
У загадки есть разгадка. Аветик Агаропянц, уполномоченный
Араратской республики в Париже, утверждает, что зря так пес-
симистически смотрит па положение вещей уважаемый премьер
Пталпп. Турецкое войско — жалкий сброд, малочисленное и плохо
вооруженное. У армяп же обученная еще в царской армии три-
Дцатптысячпая армия, которая, по пройдет п трех месяцев, мо-
жет стать и сорокатысячпой. Пусть только союзники дадут офи-
церов и оружие и предоставят право выступить под пх знамена-
ми— и армяне молипепоспо захватят Эрзерумскпй вплайет, а
потом и другие... Господпп Агаропянц уверен в этом. Может
быть, в Байском вилайете встретятся кое-какие трудности, да
и то... По почему имеппо в Байском вилайете, ппкто пе зпает.
Вильсоп доволен армянами, ои не потерял к ним интереса и
симпатии. Оп и сейчас не отказывается стать арбитром, когда
будут устапавлпваться границы Армении и Турции в вилайетах
Эрзерума и Трапезупда, Вана и Битлпса и когда Великой Армс-
Ш
пип будет отдан порт Александретта, выход к Средиземному
морю. 3
Ллойд-Джордж пе может скрыть своего возмущения. Он го-
ворит откровенно: «Я пе могу взять па себя ответственность —
дать согласие па создание Великой Армеппп». II тут же разъ-
ясняет — это произведет нежелательное впечатление па магоме-
тан Ппдпп и всего мира...
Сложная это, оказывается, проблема! Было бы жестокой не-
справедливостью оставить армян, уже столько раз оказывавшлх-
ся па краю гибели, па произвол судьбы. Этого мпеппя придер-
живается п итальянский премьер, повторяющий, что может про-
изойти новая резня.
— О пет! — сентиментального птальяпца успокаивает другой
полномочный продставптелЕ> армян. — Если вопрос касается
Эрзерума, то там же пет ни одного армянина, которого могли
бы убпть, новая резня исключается, поскольку турки в свое вре-
мя уже решили там «армянский вопрос». А в Армеппп сейчас
призваны к оружию все граждане от двадцати до тридцати двух
лет, благодаря мобилизации армпя увеличилась па пять тысяч
солдат...
Итак, недалек конец страдаппям армян, уже ощутима, близ-
ка новая Армения от моря до моря. Если только... велпкпе дер-
жавы позволят силою оружия обратно завоевать западпоармяп-
скпе землп...
2
Все эти сенсационные происшествия н являются предметом
оживленного разговора, происходящего в теплый осенний вечер
в просторной комнате, выходящей в тенпстый ереванский сад.
Здесь собрались преподавателп бывшей Александровской гим-
назии. Мы говорим «бывшей», потому что имя царя Александра
Третьего, как н Николая Второго, начиная с 1917 года утратило
свой смысл, как говорят, стало историческим анахронизмом.
А нового названия для этой гпмпазпп еще не придумали.
Во главе длинного стола, как всегда, сидит дородная инспек-
триса гимназии, барышпя Евгения Саркисбекяп. Хотя па дворе п
осень, по воздух теплый, манящий, окпа открыты настежь, чер-
ные п желтые гроздья винограда ласкают глаз. Разбитый под
окнами сад — собственность инспектрисы. Стол ломится от даров
этого сада: отменный виноград и персики разложены по большим
хрустальным вазам.
Сегодня у всех радостное настроение. Оптимизм инспектрисы
заразил и ее подчиненных.
Уже после шести часов вечера входит преподаватель армян
ской истории господпп Хикар Хаммалбашян, служащий по со
вместительству в министерстве просвещения.
434
— Дамы! Господа! — высоко подняв новую шляпу, крпкпул
оп с порога. - — Слава всевышпему, армянская звезда после деся-
тпвекового мрака спова ярко заспяла на небосводе! Сегодня в
столицу республики доставлено золотое перо, которым господин
Аветик Агаропяпц подписал в Севре договор, навязанный Тур-
ции...
Бурные возгласы одобрения прервали вдохновенные слова гос-
подина Хаммалбашяпа.
Вековой враг нации сражен паповал, подписав собственной
рукой свое позорное поражение! — воскликнул он, заглушая
шум.
— Сальто, сальто! — восклицает Езппк Каджупп, преподава-
тель физкультуры, прибывший недавно пз Константинополя.
— Единая н независимая Армения — реальная действитель-
ность, Эрзерум и Трапозупд отныне п па веки вечные — армян-
ские земли, вместе с Киликией и портом Александреттой! — вы-
тянув руки, поздравляет всех господин Хпкар. — Да, паши храб-
рецы завоюют право...
— ...сплою оружия! — вставил преподаватель физкультуры,
окончивший в свое время воеппую школу.
Все воодушевлены. Лишь школьный врач, человек скептиче-
ски настроенный, озадачен, а преподавательница русского языка
барышпя Марго сидит задумавшись.
Пнспектрпса подошла к Хаммалбашяну, прппесшему такую
добрую весть, п, взяв его под руку, подвела к середине стола.
Хаммалбашян продолжал:
— Армянское правительство добилось международного при-
знания, аккредитовав посольство в Буэнос-Айресе, теперь есть
кому защищать интересы армян в Южной Америке. В Гонолу-
лу — столицу Гавайского архипелага — выехал армянский кон-
сул Спгряп.
Эта последпяя новость ошеломила всех. II только чернобро-
вый преподаватель армянского языка остался равнодушным к
излияниям Хаммалбашяпа.
Оп неторопливо пододвинул к себе тяжелую чернпльппцу и,
раскрыв папку, объявил:
— Господа, пора прпступпть к делу.
Квадратное лппо Хаммалбашяпа расплылось в подобостраст-
ной улыбке, он склонил лысую голову перед инспектрисой.
— В этот исторический депь, мпогоуважаемая барышпя Сар-
кпебекяп, будьте столь любезны доверпть подчиненным руль
правления.
Пнспектрпса покраспела, впдпмо догадываясь, о чем идет
речь, п, кпвпув, вышла пз комнаты. Хаммалбашян запял ее крес-
ло, по через минуту поднялся и торжественно обратился к кол-
легам:
— Вопрос названия нашего учплпща стал предметом...
Стулья заскрипели. Каждый старался сесть поудобнее.
435
— Я не сомневаюсь,— тут же сообщил Хаммалбашяп,—каж-
дый из нас считает для себя долом чести и доблести служить под
благодетельной сенью пашен барышни Евгении Саркисбекяи.
Опа была осповоположницей этого славного учебного заведения...
Пространно описав плодотворную педагогическую деятель-
ность инспектрисы, Хаммалбашяп заключил:
— 11 расцвел и стал плодоносить этот интеллектуальный сад
во славу армянской нации, и мы явились первыми, которые по
достоинству оцепили...
— Ты прав, господин Хикар,— одобряет школьный врач,—
пусть будут вознаграждены деятели национального просвещения.
Высказываются п другие, восхваляя инспектрису. Барышня
Саркисбекяи является также председательницей Общества армян-
ских женщин и патронессой курсов европейских языков...
Наконец приходят к единодушному заключению: барышня
Саркисбекяи вполне заслуживает права называться основательни-
цей этого заведения. II пол-ому педагогический совет просит ми-
нистра народного просвещения удовлетворить желание уважае-
мых родителей и переименовать ереванскую гимназию № 2, дав
ей название «Евгспняи». Решили также повесить в коридоре порт-
рет инспектрисы.
Хаммалбашяп с восторгом в желтоватых глазах диктует сек-
ретарю последний пункт, подытоживающий послание министру:
«В высшей степени желательно, чтобы под сопью гуманных п
справедливейших законов новорожденной и благостной армян-
ской республики общественные деятели награждались бы за сноп
заслуги еще при жизни — в утешение пм и в пример дру-
гим...»
Приглашенная в комнату барышня Саркисбекяи была встре-
чена восторженными аплодисментами. Преподаватель армянского
языка, являющийся постоянным секретарем педагогического со-
вета, зачитывает ой только что принятые решения. Ппспектрпса,
взволнованная оказанной ей честью и вполне удовлетворенная
демонстрацией всеобщей симпатии, считает излишним другие по-
чести.
Завидная скромность барышни Саркисбекяи вызывает новую
волну восхвалений. II только после этого дописывается в журнал
последняя фраза: «...заседание, начавшееся как обычно в 6.1л
закрывается в 8.15 вечера. Член педа> огичсского совета —сек-
ретарь Мамикоп Мхитарян».
Когда барышня Марго в сопровождении коллег вышла па ули-
цу, в пебо взлетали ракеты. Зеленые, красные, золотистые, они
рассыпались гирляндами, приводя в восторг беспризорников, вы-
сыпавших па Астафяп. Отмечался праздник в честь великою
исторического события — прибытия золотого пора в Араратск)
столицу. Это являлось, по словам господина Хикара Хаммалш
436
шяпа, знамением того, что исконный враг нации сражен пановал
и отныне уже не будет в силах поднять голову.
Дома отец встретил барынино Марго укором:
Послушан, куда ты запропастилась? К тебе гость пришел.
11а освещенной веранде, за маленьким столиком, сидел га-
лантный молодой человек, который больше двух лет .заведовав
Матепадараном в Эчмпадзппе. Склонив голову па плечо, он, ви-
димо, слушал сверчков, задающих концерт в саду.
Вошла Марго.
I ость, несколько смутившись, поднялся и, поцеловав руку ба-
рышни, спова опустился в соломенное кресло. Хозяин, также
усевшись, забыл, видимо, что ученый библиотекарь — гость его
дочери, п продолжал прерванный разговор.
— Такой разор больше нельзя терпеть,— возмущался госпо-
дни Седрак,—утром я пошел в Каитар. За курицу уже просят
восемь тысяч. За пуд пшеницы — больше пяти, а пекарни пустые.
Неужели в зтой стране перевелась пшеница? Пет ведь. Эго г год
был урожайным. По крестьянин держит ее под семью замками,
ни одного фунта не хочет продать... Ибо если продаст — что ку-
пит взамен? Возьмем, к примеру, меня. По везти же мпе виноград
на базар и продавать его на чахараки? Коли дал господь, пусть
уж лучше останется у меня дома. Л там посмотрим, как пойдут
дела...
Марго внимательно слушала отца. Бросив из-под густых бро-
вей взгляд на гостя, он спросил:
— Гм... говорят, снова собирают войско, чтобы идти па
войну...
Гость подтвердил, что действительно в правительственных
кругах имеются подобные намерения.
— Пу хорошо, коли Эрзерум и Ван отдали армянам по ка-
кому-то там договору, зачем же сколачивать войско?
Барыпшя Марго вспомнила вспотевшее лпцо господина Хам-
малбашяна. Это событие, как видно, не так уж воодушевило ее
отца.
— Отдать-то отдали,— заметил библиотекарь и горько усмех-
нулся,— остается только взять.
— Война? Опять война? —с досадой спросил Седрак. /Килы
па его широком лбу и висках вздулись.
— Л иначе никак невозможно,— пожимал плечами ого собе-
седник'.— Вряд ли кто-либо отдаст Эрзерум за красивые глазки.
А паши благостные союзники далеко... II по правде говоря, пер-
спектива втягивания в новую войну им вовсе пи улыбается...
Опыт веков говорит нам — сильные всегда нашими руками та-
скали каштаны пз огня. II сейчас они пе прочь иметь христиан-
скую плотину в магометанском океане, оплот против панисла-
мизма. По только ценою пашей крови, не своей... А паши прави-
тели ждут помощи <>т барона Врангеля, просили по телеграфу,
чтобы оп высадил десант возле Трапелуида...
Л?7
Спльпый стук в уличную дверь прервал беседу. Это возврати-
лась Седа, опа ходила смотреть иллюминацию. Седрак поднялся.
Младшую дочь он уже полтора месяца держит в Эчмпадзине и
только па днях позволил ей приехать и продолжать учебу. Но
опять па сердце у пего беспокойно. Оп пе может забыть безум-
ный ее поступок этим летом.
— Товарищ Стена расстрелял... — сказала Седа. — Вывезли
из тюрьмы и убили... — Опа едва сдерживала рыдания.
Марго и библиотекарь помрачнели. Садовладелец Седрак стоял
в растеряппостп, глядя па дочь. Барышня Марго увела сестру.
Никак пе могла успокоить ее. Опа и сама опечалспа. Перед гла-
зами стоит Степан, когда в мае оп произносил речь с балкона
парламента. Он был глашатаем рассвета, а сам погиб в темную
ночь.
Когда Марго вышла к гостю, тот уже прощался с хозяином.
Марго застывшим взглядом смотрела ему вслед. Потом закры-
лась в спальне. Ей казалось, что приход Левона к ппм именно в
этот вечер явился недобрым знаком. В студенческие годы в
Москве он дружил со Степой Аллавердяпом и как-то рассказы-
вал ей, как па похоронах Льва Толстого столкнулся с Терьяпом
и Аллавердяпом в толпе, двигавшейся в Ясную Поляпу... После
долгих скитаний Левон вернулся па свою несчастную родипу,
чтобы служить ей верой п правдой, бросить па ее алтарь все своп
знания, приобретенные па чужбине. Но сейчас здесь никому не
нужны паука, талант, честность, даже самопожертвование.
Тревога тесппт грудь Марго. Из открытого окна смотрит опа
па полуночное пебо. Ракеты еще взрываются, разноцветными
гирляндами рассыпаясь во все стороны. Золотое перо прибыло
сегодня в столицу...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
С того дпя, когда былп зверски убиты Степан Аллавердяп и
его двое товарищей, Агасп совершеппо потерял покой.
Не прошла и педеля, как та же участь постигла еще одну
группу товарищей.
Третья группа, выведенная пз тюрьмы, была, одпако, воде
репа обратно.
Агасп был в курсе дел через Дору. Чичерин послал пев <
ультиматум ереванскому правительству. Еслп немедленно пе У
дет прекращено это вероломство, телеграфировал он. Совете!
Россия откажется вести какие-либо переговоры с дашпаксь
правительством.
438
Убийства в тюрьме прекратились.
Гопец принес весть пз Баку: Кавказский комитет, его руко-
водители— Серго Орджоникидзе, Елепа Стасова и другие, вме-
сто погибших и арсстоваппых товарищей, назначили временный
состав Центрального Комитета Коммунистической партии Арме-
нии. Только один пз назначенной пятерки находился в Ерева-
не — Агасп. Ободренный доверием старших товарищей, Агасп
действовал без устали, пренебрегая любой опасностью. Но... оп
чувствовал, что с каждым днем все больше сжимается кольцо
вокруг пего.
В ппзепьком домпке, расположенном блпз церкви Просвети-
теля, оп оставался до тех пор, пока пе пронюхали об этом шпио-
ны. В самую последнюю минуту, когда дом был окружен п отре-
зан путь со стороны Каравапсарайской улицы, Агасп прошел пз
подвала дома в соседский подвал, оттуда дворами выбрался на
Назаровскую улицу и спова дворами — па Царскую, найдя кров
в доме Месрона Тер-Газаряпца.
Это был тот самый дом, в котором в январе собрались па
«святкп», Стопа тоже тогда был там и Гукас... Но уже через три
дня Агасп предупредили, что падо снова менять квартиру. На
сей раз велено было перебраться в покинутым сад в Запгппском
ущелье. II под вечер, когда тихо п задушевно звонили колокола
Копдской церкви, Агасп по пзвплпстым тропам вышел в ущелье.
Город задыхался от зпоя, а здесь было прохладно. Товарпщп
позаботились о пом. В давильне, поверх сена, была расстелена
кошма. Агасп зарылся в эту благоухающую постель. Только па
какое-то мгновенье оп услышал шум реки и тут же погрузился
в глубокий сои.
...Три дня Агасп в этой давильне п пока паппсал только одну
листовку против террора... остается доставить ее в типографию...
Солнце зашло. Выйдя пз сада, оп зашагал, как было услов-
лено, к родинку. Оп зпал: еще рано, по едва сдерживался, чтобы
пе побежать. Родппк уже близок. Агасп остановился. Не Гаюш
л и там вместе с Аршавиром? Гаюш, которая куда-то запропасти-
лась, стоит сейчас п улыбается ому, улыбается незнакомой, не-
обычной улыбкой. И поза ее какая-то странная. Агасп быстро
подошел к пей, схватпл ее крепко за руки п посмотрел в глаза.
Гаюш отвела взгляд. Что с пей? Где ее простота п смелость? Дру-
гая девушка стоит перед ппм. Агасп, п сам смутившись, смотрел
па опущенную голову девушки, отрешенно прислушивающейся
к журчанию ручейка. Аршавпр, усевшись па камень, перебпрал
пеструю гальку. И он какой-то отчужденный. Но Гаюш ужо со-
владала с собой.
— Сядем здесь.
Лршавпр оставил гальку, прислушался. Л девушка стала рас-
сказывать, что приключилось с пей.
В начале шошт, когда в Ереване хваталп товарищей п сажали
их в тюрьмы, Степан Аллавердяп послал се в Тпфлпс.
/57
— Сижу в вагоне и читаю себе,—рассказывает Гаюш,—Под-
ходит ко мне офицер: «Барышпя, дали бы и мпе почитать какую-
кпигу>>-~ «Пожалуйста»,—говорю, в руках у меня была
«S00 миль под водой» Жюля Верпа. Л он: «Я эту книгу чптал, пе
найдется ли у вас какой-нибудь другой?» Я ответила: пет, noon
не отставал. Уселся рядом и давай расспрашивать, откуда я ро-
дом, куда путь держу. Я рассказала ему, что оду к тетке. Л он:
«I до опа живет?» — «В Солоаке». — «Я тоже живу в этом районе,
приходи ко мне в гости»... Я боюсь: в чемодане у меня сборппк
Чехова, и в нем под переплетом спрятал отчет товарища Степы
и товарища Мартика. Он взял Жюля Верпа и стал рассматривать
иллюстрации. «Послушайте,— говорю я ому,— вы все равпо пе
читаете, дайте мне». Л оп: «Хорошо, только читай вслух, мы
тоже будем слушать». Прочла несколько страниц, потом сказала,
что устала, хочется немного полежать. А оп все епдит и пе ухо-
дит. Я говорю ему: «Какой вы невоспитанный человек, а еще
хотите, чтобы я пожаловала к вам в гости...» Ох, чуть душа у
меня пе выскочила, пока в Тпфлпсе я не запутала следы,—ска-
зала Гаюш,— п передала том Чехова товарищу Аскапазу. II после
всех этих мучений оп говорпт: «Мы уже получили этот отчет».
Я говорю: «Пе может быть». Л оп: «Может». Я спрашиваю: «Кто
доставил?» Л оп: «Дора».
— Д°ра? Пу п девушка! — воскликнул Аршавпр.
— Дора, Дора. Кто опа — так и пе пришлось со увпдеть,—
рассердилась Гаюш; сейчас она была своевольной девчонкой, как
и рапыпо.
— Дора была здесь, ушла, ие ждать же ей тебя,— съязвил
Аршавир.
Лгасп стал расспрашивать Гаюш: волнующие вести прппесла
опа. Перед отъездом опа встретила в Тифлисе Бориса Дзнеладзе
п Гайоса, онп тоже день па воле, два в Метехе, по все же орга-
низовали комитет содействия комсомольской организации Арме-
нии п даже послали золото.
Агасп поднялся встретить Нуппк. Опа пришла с товарищем
Арменака, оп учительствовал до мая месяца, а сейчас скрывал-
ся. Показался радист Тико с футляром для флейты под мышкой,
а у его товарища в руках был тар. Пришел парень в разорванной
блузе п штанах — сирота. Следом за ппм — юпоша, очень похо-
жий па своего старшего брата гнмиазпета Сашу, и шустрый паре-
нек с большими часами на руке. Хотя он и был уроженцем Вана,
хорошо говорил по-русски, выучил его в приютах Северного Кав-
каза. Вместо с ним пришла энергичная девушка Шогпк. Три года
она учительствовала в Аштараке, сейчас там было небезопасно,
п опа возвратилась в город. Прибыли и два солдата, переодетые
в штатское. Под конец явился Сирота Саак, вместе с парпем-ко-
жевником. Сам оп уже пе работал на кожевенном заводе, по под-
держивал связь с товарищами. Эти молодые рабочие деловито
440
л ловко опорожнили корзины, принесенные с собой. Там оказался
виноград в две бутылки вина.
— Остудим, — сказал Сирота Саак, поместив бутылки и ви-
ноград в родник.
— Давно я не отведывала нашего винограда,— призналась
Гаюш.
— Вырвали у пас Гукаса,— сдерживая боль, говорпт Агаси.—
Армепак и Лхавпп, Вазген и Серж томятся в тюрьме, Амаяк и
Миша в изгнании, дплижапскпе ребята ушли в горы... Но все
равпо никому пе удастся сломить наш дух.
Аршавпр смотрит па Aiacn. Бессмертная душа Гукаса гово-
рпт его словами, срывающимися с тонких бескровных губ...
Гаюш протягивает руку, обнимает Нуппк. Тар звенит в руках
Сироты Саака. Под мягкую мелодию слова Агаси звучат таинст-
венно п значительно.
— Переполнена чаша терпения. В лесах Казаха каждое де-
рево стреляет в этих палачей. Даже камни взывают к мщению.
11 пусть пе ждет пощады враг, подлый, малодушный, коварный.
«Пир» продолжается. Тико оказался довольно хорошим флей-
тистом.
— У пас совершении невыносимо, надзиратель задушил пас,
вокруг шппопяг,— говорит парень из приюта. — Поэт Чаренц из-
гнан, оп больше пе воспитатель.
Аршавир рассказывает о родном селе,— там есть отчаянные,
самоотверженные ребята. Шогпк раздает временные удостовере-
ния вместо членских билетов п собирает взносы в союзную кассу.
Каждый принес с собою сколько мог.
Расходились так же, как пришли,— по два-три человека...
Закатные лучи солнца накинули шафрановый наряд на «Цпцер-
пакаберд»—«Ласточкину крепость» па противоположном берегу
реки, когда Аршавпр и Агасп добрались до давильпп.
— Иди, уже поздно.
— Я хочу спросить тебя... — произнес Аршавпр робко.
Агасп насторожился. Аршавпр такой смелый и храбрый па-
рень, п они друзья...
— Случилось что?
— Я боюсь... за Мапуш,—сказал Аршавпр, его маленькие
глаза полны тревоги.
— Что с Мапуш?
Аршавпр молчал. Правда, Мапуш еще ребенок... По чего пе
может быть, когда разнузданные сластолюбцы преследуют кра-
соту, повинность.
— Заплакала вчера... говорпт, пе пойду больше в школу,
прошептал Аршавпр. — Отец говорпт: давай я отправлю тебя в
Каракилису, к бабушке... Что делать? — спрашивает юноша бес-
помощно.
Агаси молчит. Оп такой смелый, находчивый, за какой-то
час обрисовал товарищам создавшееся положение п указал вы-
44]
ход из него. А сейчас — молчит. Сказать что-то, лишь бы успо-
коить пария, ему пе хотелось... Чем поможет Каракплпса...
—• Не зпаю, что делать. Надо просто быть осторожным, пока...
— Конечно,— согласился Аршавпр. Оп погашал: даже Ага-
сп, который так умен, ничего большего пе может сказать..,
Агасп покинул п прпбрежпую давильню. По ночам там уже
стало холодно. Это было бы еще ничего, по сбор винограда кон-
чился п появление одинокого юноши в этих местах могло при-
влечь внимание.
Вместе с двумя товарищами, также случайно избежавшими
тюрьмы, Агасп нашел пршот у одинокой старухи, в доме па
Докторской улице.
Усевшись па верхних ступеньках лестницы, Агасп задумал-
ся. Неутешительны последние новости. Америка отказалась от
мандата па Армению. Сейчас Норвегию илп Португалию при-
глашают покровительствовать Арменпп. Остается только, чтобы
кто-то пз этпх государств вышел со своим флотом к Средизем-
ному морю п, подавив возможное сопротивление, добился осу-
ществления договора, подппсаппого золотым пером.
А пока что с каждым днем сильнее разгул анархии, растет
нищета. Впд у столицы ужасный, «громадный свинарник» на-
звала се Гаюш, верпувшпсь пз Тифлпса. Две недели Асадп Ис-
маилов помещает в газетах объявление, что сдает в аренду баню
«Фантазия», по ппкто к нему пе идет. Все равно нельзя раздо-
быть пп мазута, ни угля, пп дров, воду греть пе на чем.
Насмешкой звучит «апопс», напечатанный большими буква-
ми: «Музыкант, приехавший пз Тифлисской консерватории, ис-
полнит «Лунную сонату» Бетховена и «Венгерскую рапсодию»
Листа». После прекрасного урожая, уже в начале осени Ереван
остался без хлеба. Чрезвычайное решение городской думы —
отпустить полфупта хлеба нуждающимся по 70 рублей за фунт —
осталось невыполненным. А мясо видят только избранные.
II словно мало было всего этого — 3 октября турецкое войско,
нарушив границу, вошло в Сарыкамыш...
Состоялся митинг перед парламентом. Один бойкий оратор
вдохновлял толпу, охвачеппую отчаяппем. «Армянский парод,—
заявил оп,— в своей оборонительной войне имеет единственного
союзника — смерть!..»
II группа гпмпазпетов шагала и пела.
Повсюду смерть одпа,
Человек лишь раз умирает...
Александр Хатпсов, находясь в Лондоне, направил впеочеред
пой демарш великим державам, и опп еще раз выразили горячу’
симпатию Армении... Вот все, что по истечении двух месяц
осталось от многообещающего договора.
412
Горизонт почернел. Холодно. Дрожь прошла по телу Агасп.
Оп хотел подняться, чтобы выйтп во двор...
Вернулась старуха хозяйка, принесла пз ближайшей лавки
корзиночку винограда. Какой-то человек спроспл:
— Мать, для кого столько винограду несешь?,,
В дверь громко постучали. Поздно...
...Агасп подготовил пространную речь для выступления на
суде.
Но... все приняло другой, оборот. Члены чрезвычайного суда
заняты более важным делом, им не до защитительной речи де-
вятпадцатплетпего обвиняемого... Едва началось заседание, зачи-
тали приговор. За антигосударственную деятельность секретарь
Ереванского комитета Коммунистической партии Армении Агаси
Ханджян, сын учителя Гевонда, рожденный в 1901 году в городе
Ване, прпговарпвается к десяти годам каторжных работ...
До сознания Агасп едва успело дойти, что все копчено...
— Это не суд, а судилище, трусы! — выкрикнул оп и. укло-
нившись от приклада винтовки, приставленного к затылку, за-
шагал к дворп...
Спустя полчаса оп, бодрый п жизнерадостный,— в кругу
свопх товарищей в полуподвале Ереванской тюрьмы. Здесь на-
ходятся Арменак, Вазгеп, Серж пз дплпжанского «Спартака», а
также товарищи, вместе с которыми Агасп работал в подпольном
Ереванском комитете.
Агасп с пздевкой описывал «правосудие», учпнеппое пад ппм,
как дверь открылась... Пх вывели во двор и впихнули в закрытый
фургоп.
Фургоп удалялся от города, сопровождаемый вооруженными
всадниками.
Никто пе разговаривал, все думатп об одном: что намере-
ваются сделать с ними?
Правда, Степу вывели ночью, а пх дном. Но какая раз-
ница?..
Арменак и Агасп сидят рядом, между ними Серж. Обняв его
за плечи, пытаются защитить от ударов о борта.
Наступает темнота. Они прижались друг к другу. В щель
павеса впдеп снег. Фургон увозит пх от родных, чтобы бросить
в снегах нагорья.
2
Отправив фургоп, Картошка-Макпч вышел пз тюрьмы и на-
правился к дому, в котором оп частенько бывал за последние
годы.
Грант Саптуряп принял с полным безразличием принесенную
им весть.
Тюремщик поднял с земляного пола початый штоф пенистого
молодого випа и, палив его в медную чашу, выпил.
443
— Что это?.. Сущпй уксус!.. — проворчал оп, хотя и осушил
чашу до дпа. — Вставай,—толкнул он Саптуряпа, лежащего не-
подвижно па спине. — Пойдем, я угощу тебя отменным вином, на-
строен пе поднимется.
Саптуряп пе заставил себя просить дважды, а, вопреки обык-
новению, присоединился к Картошке-Макнчу.
Не дойдя до вершины холма, опп завернули во двор п про-
шли вглубь, к новому домику. Запах свежевыкрашенных дверей
и пола по мог заглушить дурманящего аромата цветов.
— Павел!.. Господин Дннаряп,’где ты?.. — крикнул Картош-
ка-Макпч с порога.
Из смежной компаты показался хозяин дома, от него пахло
густым, терпким одеколоном. Саптуряп неприязненно покосился
па пего.
— Посмотри, какого я гостя привел,— Картошка-Макпч опу-
стпл тяжелую руку па плечо Саптуряпа.
— Гость от бога,— заявил Павлик, как настоящий радушный
еревапсц, и улыбка показалась па его лице.
Стоя втроем, опп еще минуту разглядывали друг друга. Хо-
зяин дома, в топкой шерстяной фуфайке голубого цвета, с чисто
выбритым лицом и аккуратно расчесанными светлыми волосами,
был полной противоположностью своим гостям — неотесанному
Макнчу в грубой одежде солдафона и Саптуряпу в поношепной
черной блузе.
— Я проводил твоего Агаси,— сообщил Картошка-Макпч, же-
лая то лп обрадовать Павлика, то ли просто сказать что-то и тем
самым предотвратить возможное столкновение этих двух.
— Куда? — поинтересовался Павлик.
— Па край света, пусть возвращается, коли кумпол сварит...
Увидишь, поймаю н твою Гаюш... — хохотнул Макпч.
Павлик быстро поднес ладонь ко рту,— мол, замолчи, по уже
было поздно: дверь приоткрылась, пз компаты выглядывала юная
женщина.
— Турчанка?.. Тьфу!.. — сплюнул Саптуряп.
Оп поверпулся, чтобы уйти. Картошка-Макпч, который п сам
растерялся, увидев эту женщину, схватил его за руку.
Женщина прошла вперед. Ее черные глаза с насурьмленными
ресницами смотрели на Саптуряпа. Саптуряп сейчас и сам ста i
внимательно разглядывать ее. На се гибком толе красиво сидели
шаровары пз нестрого шелка. Лиф, связанный из зелепых п зо-
лотистых нитей, прикрывает лишь соски, а грудь п плечи откры-
ты, источают розовый пьянящий аромат. Картошка-Макпч выта-
ращил свои маленькие глазки:
— Турчанка!
Девушка звонко рассмеялась. Протянув обнаженную РУЬУ
Саптуряпу, опа произнесла па чистейшем армянском языке:
— Прошу, господин... сверхчеловек.
441
Саптуряп пе успел вымолвить слова: девушка, схватив ого
за руку, повела, как ребенка, в смежную комнату.
Картошка-Макпч остался па месте. Много раз оп бывал в
этом осоопячкс, разных жспщпп и девушек довелось встречать
здесь, по эту барышню увпдеть оп никак пе ожпдал. Однажды,
в прошлом году, он из-за ное чуть лп пе стал предметом насме-
шек. И теперь от нее все что угодно можно ждать. Мысленно
осыпав девушку бранью, Картошка-Макпч вышел.
А Саптуряп, пройдя во внутреннюю комнату, в уди вл спин
остановился. Степы увешаны дорогими коврами п зеркалами.
11а одном ковре висит охотничье ружье с блестящим дулом и над
ним — чучела перепелок... В противоположном углу, опять же на
небольшом коврике,— тар с перламутровой шейкой. В двух высо-
ких нишах лежат грудами ярко-желтая айва и пунцово-краспые
гранаты. Между пишамп во всю стену красный ковер, покрываю-
щий и низкую широкую тахту. По широкой тахте разбросаны
разноцветные мутакп ’.
Барышпя и Павлик наблюдали за Саптуряпом, точно хотелп
узпать, какое впечатление может произвести эта обстановка па
бедняка, лишенного щедрот мира.
Саптуряп на самом деле был смущен. Стоя у стола, оп все
оглядывался по сторонам, будто никак пе мог осозпать, где на-
ходится. Взгляд его то п дело останавливается па красивых пле-
чах н руках бырышнн.
— Айцпк, окажи честь нашему гостю, попотчуй,— нараспев
проговорил Павлик, указывая рукой па стол.
Саптуряп вздрогнул, словно пробудился от летаргического
спа. Уже без стсспення, словно находился на невольничьем рын-
ке и приценивался к наложнице, оп рассматривал полуобнажен-
ное тело девушки. Лукавый блеск в ее глазах перестал раздра-
жать его. Да, оп ее отличпо зпает: это шустовская стипендиатка,
которая была любовницей гимназиста Севачеряпа, источником
его поэтического вдохповеппя. А сейчас опа продала свое тело
и душу этому разгульному парпю...
Саптуряп готов был плюнуть в лпцо красавице и покппуть
это развратное логово, по тут какие-то разноцветные лучи, напо-
добие бенгальских огней, осветплп комнату, придавая сказочный
вид н без того ошеломляюще богатому убрапству.
— Опять запустили огни, красота! — крикнул Павлик. — На-
чинается заваруха... нравится мне все это!
— Что случилось сегодня? Вы, наверное, знаете, господин
сверхчеловек? — серьезно спросила Айцемпнк.
Сантуряп сердито повернулся в ее сторону. По взгляд ба-
рышни был так любезен и приветлив, что готовый было вспых-
нуть гпов погас, и оп, вопреки желанию, ответил так же серь-
езно:
1 М у та ка — подушечка для облокачпвапнл.
445
— Сегодня помещено в музей золотое перо...
— Золотое перо?
— Золотое перо, которым был подписан Севрский договор...
Павлпк с любопытством слушал пх разговор.
Саптуряп, моментально перевоплотившись, качал, как всегда,
сыпать проклятьями:
— Нечестивцы, сделали пам подарок... в руины превратилась
армянская родпна, тысячп незахороненных душ, жертвы пепа-
сытпым аппетитам нмперпалпстпческих государств сегодня взы-
вают к отмщению, призраки мучепиков призывают нацию к не-
отступной бптве...
— Ладпо, не евпетп,— скривившись, сказал Павлик.
А барышпя, обеими руками облокотившись о стол и обпажпв
при этом грудь, увлеченно слушала Саптуряпа. Он недоволен п
благодетелями Севра, п судьбою парода, недоволен п слабыми
и сильными, большими и малыми, недоволен всем и вся... Речь
его, перескакивая с одного предмета па другой, становится все
более невнятной. Видимо, эта несуразица и доставляла бурную
радость барышне. Ее черные глаза блсстелп, словпо некий неви-
димый дрессировщпк показывал перед пей ученую обезьянку...
Павлпк, устав от этого бреда и досадуя па странное взаимо-
понимание, возникшее между его барышней п неожиданным го-
стем, придвинул поближе бокалы па серебряном подносе.
С торжественным бульканьем полилось красное вппо пз кув-
шина.
— Эй, Саптур! — выйдя пз терпения, крпкпул оп. — Оставь
своп завывапия, давай выпьем.
По его знаку Айцемнпк взяла бокал, а другой передала Сап-
туряпу.
Тот посмотрел страппым взглядом па барышню, по взял про-
тянутый ею бокал п мигом осушил его.
— Пу, поправилось? — спроспл Павлпк прпветлпво.
— Поправилось,— протянула параспев барышпя. Опа весело
подмигнула Павлику и пригласила Саптуряпа сесть.
Барышпя п Павлпк, обмениваясь многозначительными взгля-
дами, наперебой угощалп его.
— Ну что, у Павлика губа пе дура? — спроспл хозяшд когда
Саптуряи стал уминать шашлык. II хотя оп был холодный, по с
впиом шел хорошо, тем более что этот молодой человек с волчьи-
ми зубами п пе надеялся отведать такой отмеппой ппщп.
Глаза Саптуряпа заблестели, с лпца исчезла пренебрежитель-
ная гримаса. Вместо проклятий сейчас с его уст слетают славо
стовпя в честь языческих богов. Никогда пе попадавший под
женские чары, оп даже пс представлял, какое великолепное со
здание — жепщппа. _
— Да, п оп мужчина, п в его жилах течет красная кровь,
словно решпв подтвердить эго, красивая приветливая барыши
прижалась к Саптуряпу.
416
Павлпка забавляла эта вероломная игра. Вот обнаженная ру-
ка барышни коснулась плеча гостя. Саптуряп согнулся словпо
под тяжестью булавы. Лиф исчез, обнажпв розовые бутоны гру-
дей. Опираясь обеими руками о стол, Саптуряп сплплся под-
няться.
1 луоокпп вздох вырвался пз его груди, губы с трудом про-
шептали:
— Паваждеппе, дьявольское отродье, соблазнили... — и спова
опустился па стул.
Барышпя грудью прпльпула к его плечу. Павлпк, обняв ее,
стал оттаскивать от Саптуряпа, бормоча ласковые угрозы. Нако-
нец он увел свою барышню, потерявшую чувство меры, затем
сильной рукой поднял Саптуряпа и, вытащив его в коридор, уло-
жил па тахту.
— Парень совсем ошалел!—крпкпул оп, входя в комнату,
п тут же застыл на месте от удивления.
Лйцемппк, избавившись от пестрых шаровар, стеснявших ее,
поднялась па тахту, словпо белая гурпя па темпом фоне костра.
Такой неестественный смех псторгся из ее груди, что даже
Павлпк, привычный ко всяким неожиданностям со стороны жен-
щин, опешил. Грудь девушкп сотрясалась от нервного смеха,
пороходящего в историческое хрипенье. Еще мппута, и опа со-
скочила с тахты п упала в объятия пьяного юпошп.
Лучи иллюминации, точно бенгальские огоньки, расцвечива-
ли все вокруг.
3
Еще несколько дпей назад Аршавпр узпал, что в Еревапе
ожидается прпезд представителя Советской Росспп. Аршавпр по-
ступил чернорабочим па железнодорожную станцию. Ремоптп-
руется одна из веток, шпалы совершенно прогнили и вросли в
землю. Пятеро парпей, взяв с собой в котомки харч, киркой и
ломом разрывают п вытаскивают этп прогнившие шпалы.
Никакого движения па стапцпп. Вспомппая помпезную встре-
чу полковника Хаскеля, Аршавпр задумался. Может, представи-
тель Советской Росспп и пе приедет, кто зпает, что предприняли
эти правптелп, чтобы народ пе узпал, что происходит в Росспп.
И сегодня, когда ударил полудеппый гонг, Аршавпр, потеряв на-
дежду, поел хлеба с луком и возвратился па свое место. С трудом
поднимал ставшую еще более тяжелой кирку и бессильно ее опу-
скал, изредка бросая взгляд на перроп.
Скоро конец рабочего дня. Аршавпр потпрает красные огру-
бевшие рукп. Вдруг иа перроне показался полковник Шахпаро-
пяп вместе со своим помощником — капитаном. Одетый в вели-
колепную шппсль, в сапоги с блестящими шпорами, галантный
п подтянутый, как всегда, оп проходит и оглядывает все с при-
страстием инспектора.
447
Лршавпр, оставив кирку, дружелюбно наблюдает за вальяж-
ной поступью артиста-коменданта. Даже звяканье шпор сегодня
доставляет ому удовольствие. Вот п поезд. Шахпаропяп поднялся
в вагон-салон п вскоре спустился вместо с каким-то русским сред-
него роста. Аршавпр, стоявший невдалеке в группе служащих п
рабочих вокзала, прислушался к разговору. 11о почему-то опи
говорили по-французски, хотя комендант прекрасно зпал русский
язык, и Аршавпр ничего пе понимал.
Вот еще двое вышли из вагона. Оба армяпе, один высокий и
широкоплечий, в длинном черном пальто и в пенсне, шагает, вы-
соко держа голову, пп па кого пе смотрит. Другой — па впд чело-
век живой, простодушный. Оп обратился к коменданту по-русски,
затем перешел па армянский; повернувшись к рабочим, посмотрел
па них испытующим взглядом н кивнул.
Лршавир радостно улыбнулся ему, оп бы подбежал ближе,
пожал бы ему руку, по этого делать нельзя.
Выйдя па привокзальную площадь, представители красной
России по приглашению полковника Шахпаропяпа сели в ма-
шину. Разбрызгивая грязь, машина попослась вперед.
...С того дпя, как представители Советской России приеха-
ли в Ереван, двухэтажный дом пз черного туфа па Лстафяпе,
в котором обосновалась «миссия Леграна», как назвали газеты
советское представительство, стал для Аршавпра оплотом на-
дежды.
Лршавпр несколько раз рассказывал Мапушак об обитателях
этого дома. По войти туда, даже подойти, невозможно — в дверях
стоит часовой, а вокруг кишат шпионы.
Аршавир знает некоторых пз ппх. Это члены дашнакского
союза молодежи. II они, естественно, зпают его.
Однажды, попав па Каптар, Лршавпр заметил средп покупа-
телей одного пз армяп, сопровождавших русского посланника.
Остановившись у бакалейной лавки, тот интересовался ценой па
фасоль.
Быстренько оглядевшись вокруг п убедившись, что ппкто за
ппмн пе наблюдает, Лршавпр подошел к нему.
— Товарищ... — Аршавпр смело произнес фамилию, многим
ужо знакомую,— я вам должен кое-что сказать.
Тщедушный мужчина, оставив лавку, спокойно зашагал даль-
ше, бросив лишь мимолетный взгляд па идущего рядом с ним
юношу, и ппчего пе ответил.
— Арестовали Агасп... нашего Агасп, осудили па десять лет,
около двадцати человек вывезли пз города, хотят покончить с пн-
ми, как с товарищем Степой,— произнес юноша па одном дыха
пип. II вдруг запнулся, с обидой посмотрел па этого человека,
который, видимо, пп во что его пе ставил. Что сделать, что ска
зать, чтобы внушить доверие? А па станции он казался таким
простым. Пет, пет... Ему все это только кажется. Сейчас оп смот
рит внимательнее, во взгляде одобрение.
448
Мы боимся, как бы не погубили пх,— повторил Лршавпр,
пе находя других слов.
— Ты кто, парспь?
Оопда п досада в мгповепье улетучились. Этот человек раз-
говаривает па прпятном певучем диалекте мастера Вазгена,—
наверно, ого земляк...
— Моего мастера тоже взяли, паборщпка Вазгена... Оп ро-
дом пз Шуши, пз ваших мест, знаешь, какой парспь! — Лршавпр
даже пе заметил, как перешел па «ты». Одно чувствовал всем
своим существом: доверяет ему, ворпт ему.
— Как тебя зовут, чем занимаешься?—броспв вокруг осто-
рожный взгляд, поинтересовался советник посольства.
Лршавпр торопливо рассказал о себе. Сказал, что спартаков-
цев осталось мало п все опи па нелегальном положеппп. В типо-
графии человек семь, и, по ого подсчетам, вряд лп осталось
человек двадцать — двадцать пять в гараже, па телеграфе, в
радподпвцзпопс... Лгасп же взяли вместе с товарищами, спова
напомнил он, а с той стороны паппратот турки.
— Держитесь! — проговорил этот приятный человек па ди-
алекте Вазгена, его мастера, и сердце Лршавпра переполни-
лось.— Узпайто, где находятся ребята, мы тоже поинтересуем-
ся... Туркам надо дать бой, пе подпускать пх близко. Чичерин
тоже там думает... Ты мепя пе видел. В воскресенье, в полдень,
будь здесь.
II, кивнув, удалплся.
Слезы брызнули из глаз юпошп. Ои тут же покинул Каптар,
свернул в переулок.
...Лршавпр вернулся домой с извещением, сорванным со сте-
пы: организуется огряд юных добровольцев для самообороны от
турок, возглавляет его полковник Шахпаропян.
— Записываешься? — спросила Мапушак, опустив глаза, как
всегда, когда речь шла о серьезном деле.
— Да,— ответил Лршавпр, хотя еще колебался. У пего так
мпого обязанностей — оп п разведчик, п связной, и, стечением
обстоятельств, стал попечителем своей юной подруги и ее инва-
лида отца... Правда, Шахпаропян как командир в какой-то мере
впутает доверие по только потому, что встретил советского по-
сланника, но и потому, что был человеком предприимчивым.
Отряд под командованием Шахпаропяпа может в самом деле сде-
лать что-ппбудь, чтобы предотвратить бедствие. II советник по-
сольства говорил: надо дать бой туркам, пе подпускать пх близко.
Лршавпр вспомппл, что Гукас и Вазгеп тоже былп добровольцами
в 1918 году, и сердце его сжалось: отец пе вернулся с тон воины
домой.
Гордо п уверенно смотрит Лршавир в глаза девушки, словпо
его решение записаться добровольцем являлось порукой, что па
сей раз нашествие турок будет приостановлено...
15 Рафаэл Атапп
419
Аршавир открывает застеклеппую дверь комендатуры. Ца
верхнем этаже записывали добровольцев. Аршавир остановился
в растерянности: за столом сидел Павлик, сын торговца солью
Маркоса. А шли слухи, что оп перебрался в Тифлис.
— Ну что, записываешься или пот, господин гимназист? —
спроспл Павлпк.
— Записываюсь,— оправившись от замешательства, сказал
Аршавпр.
— Ты присядь, я сейчас вернусь,—указав па стул, Павлпк
прошел в кабинет комепдапта. — Тебе повезло,— радостно сооб-
щил оп, вернувшись. — Полковник говорит: «Какие там сейчас
большевики и меньшевики, если желает, пусть записывается.
Значит, храбрый парень, еелп лезет в это пекло...»
Аршавпр застыл: оп был уверен, что лучше его пет конспира-
тора. Оп даже пе слышал, как Павлпк дважды обратился к нему:
— Скажи свою фамилию, выскочила пз памяти.
Наконец, сообщив свою фамилию, уточнив свое место в спис-
ке юных добровольцев — № 21—п узнав, что должеп явиться
утром для получения оружия, Аршавпр дружески распрощался
с Павлпком.
На следующий день, в. сопровождении писаря Дппаряпа, три
десятка юношей вошли в оружейный склад комендатуры. Здесь
было штук двадцать — двадцать пять разнокалиберных винтовок,
столько же наганов, в кобуре п без кобуры. Винтовок хватало
пе всем. Аршавир взял новый замасленный, возможно, п пе быв-
ший в употреблении наган, запас патропов п присоединился к
колонне на площади Часов. Явплся сам комепдапт, прошелся
перед строем, поприветствовал своих храбрецов, сообщив, что
вскорости после того, как пройдут кратковременные учения, им
выдадут еще оружие и отряд займет надлежащее место в обо-
роне.
4
Уже пятый день, как Аршавпр в отряде. Пх еще пе поместили
в казармы. А па фронте произошли трагические события: ту-
рецкие войска заняли Алексапдрополь.
Все повторяется с роковой периодичностью, как в 1918-м.
С одной лишь разницей, что сейчас пет того всенародного энту-
зиазма, волн к сопротивлению п мужества. Каждый притаился
в углу, уповая па стпхпйпып ход событий. Оправдывается изре-
чение, высказанное в прошлом году премьером Хатпсовым: пусть
будет, что будет. Сам оп был все лето за границей и только чго
вернулся с сумкой, бптком набитой обещаппямп, собранными
европейских столицах...
Таково было положение дел, когда Аршавпр узпал в коме -
датуре, что учений больше пе будет н отряд юных добровольц
распущен со вчерашнего дпя. Павлпка пе было. II самое УДПВ
450
телъпое, пе потребовали всрпуть оружие п патропы, в которых
так нуждалась отступающая армия.
С горьким разочарованием Аршавпр оставил комендатуру.
Никогда он пе чувствовал себя таким покинутым п несчастным.
Сотрудники русского посольства больше пе показывались. Сколь-
ко пп кружил Аршавпр вокруг Каптара, нпкого пз них пе встре-
тил. Покинули город, и стал оп коварным болотом, в котором
человек увязал двумя погамп и пе мог выбраться...
«Не теряй голову, дурак»,— грубо одергивал самого себя Ар-
шавпр, проходя мпмо Купеческого клуба, массивные двери ко-
торого были широко распахнуты. Ни одного привратника.
Аршавпр зашел внутрь. На широкой веранде парламепта си-
дят единственные сегодня посетптелп — Керовбе Севачерян со
своей Айцемпик. Аршавпр занял место напротив п посмотрел
вниз. Зал па три четверти пуст. В ложах какие-то люди. Один,
видимо, англичанин. В другой ложе — посланник Советской Рос-
сии с незнакомым армянином.
На сцепе ораторствует мужчина с короткой шеей и густыми
кудрями — один пз наиболее темпераментных публицистов пра-
вящей партии. Он говорит неожиданные вещи.
— Будь я хозяином этой страны, я зажег бы огромный ко-
стер перед этим парламентом и поджег бы все законы этого го-
сударства, а заодно с ними всех законодателей, глаголющих
здесь от зари до зари...
— Не забудьте при этом и себя! — крикнул кто-то пз зала.
— И это, возможно, явилось бы величайшей услугой моей
родине! — пе обращая внимания па реплику, воскликнул оратор
и спустился со сцепы.
Его место занял левый эсер, красивый мужчина, который был
в Тифлисе членом Кавказского сейма и считался радикальным
оратором.
Он сказал только:
— Самобичевание представителя правящей партии было более
чем красноречивым. Полный крах. Банкротство существующего
режима беспрецедентно. Поиски среднего пути бессмысленны.
Судьба парода снова поставлена на карту — который уж раз!..
Убирайтесь с арепы, пусть возьмет па себя ответственность тот,
кто чувствует силы сопротивляться обстоятельствам.
Аршавир слушает, и ужасная тяжесть давпт его: что будет
с народом, с товарищами в тюрьме и ссылке, с его невинной юной
подругой...
Аршавпр съежился в полутьме, оглядывается па русского то-
варища. А оп, наклонившись влево, слушает переводчика ..
— Я имею честь выступить от имени дашпакской фракции
Совета, — невозмутимо, как всегда, выходит па сцепу Сократ Тю-
росяп. — Да, промахов в политике трех правительств, сменивших
Друг друга, было более чем достаточно,— звучит его топкий
16*
голос в холодном зале.— Эти промахи вылились в роковые ошиб-
ки, когда неумолимая действительность поставила пас перед зада-
чами, решение которых требовало дальновидности государствен-
ного ума,—как всегда, взвешивает он каждое слово. — Верно
в этом ’зало прозвучали чувствительные тирады, призывающие
к бдительности... Сумели ли то личности, стоящие у руля государ-
ственной машины, трезво прислушаться к этим сигналам? Увы,
пс всегда их поступки свидетельствовали о политической зре-
лости.
Аршавира все больше возмущает олимпийское спокойствие
этого человека.
— Более всего мои слова откосятся к руководителям мини-
стерства внутренних дел и военного министерства, где оппорту-
низм много раз брал верх над благоразумной последователь-
ностью. II результат пс замедлил сказаться. Мы стоим перед
фактом нового национального кризиса, достойный выход пз ко-
торого пе так уж прост,— декламирует оп, как актер-трагик.
Аршавиру кажется, что не будет конца этому словоблудию.
Надо встать и уйти...
— Том пе менее,— неожиданно пойдя в раж, восклицает Тю-
росяп,— стоя лицом к лицу с роковыми обстоятельствами, пусть
эта несчастная страна уповает на повыс силы,— замогильный его
голос отдается эхом под холодными сводами. Скрестив руки па
груди, господин Тюросян еще стоит какое-то время на сцепе, по-
том, чуть заметно поклонившись, удаляется.
Председатель «отец Абрахам» что-то невнятно бормочет. Ар-
шавпр посмотрел па ложу: опа пуста, исчез н англичанин п рус-
ский посланник, в зале остались несколько человек... Пуст «ар-
мянский парламент». Уходит Севачеряп. Аршавир поднимается.
— Жалкие людишки,— говорит Айцемнпк, осторожно ступая
по узкой, темпой лестнице.— Пи одного часа я больше пе оста-
нусь в этом городе... Уедем отсюда подальше,— говорит опа гром-
ко, выходя в фойе,— в Батуми, а оттуда в Парпж... Едешь со
мной? Нет,— вини себя!..
— Суета сует! — крпкпул Севачеряи, завидев Аршавира, п,
пс дождавшись ответа, зашагал со своей барышней к Астафяпу.
Аршавпр остановился перед парламентом, пз которого люд»
разбежались, как крысы с тонущего корабля.
Вдоль бульвара и Николаевского собора стояли старенькие
полинявшие автомобили —«лаурепс-клсмспт», «мерседес», «пак-
кард», «бепц», запомнил Аршавпр, один кадиллак и один «тал-
бо», повторял оп про себя, шагая вниз, еще одни «быопь» и
одни «фиат»... Оп обернулся и снова окинул взглядом беспорядок
пый обоз. Вот и все наследство, которое «великие союзники» ос~
тавплп государственным деятелям Араратской республики за и
верпую службу.
В быстро наступившей темноте юпоша разглядел какие
снующие взад н вперед фигуры. Собравшись возле машин, за
452
лепленных грязью, онп перешептывались п спова расходились.
Кто они? Аршавпр увидел командира их злосчастного отряда.
Оп стоял в нерешительности перед своим «талбо», водителя по
было. Внимательнее присмотревшись к вновь появившейся груп-
пе люден в шляпах и папахах. Аршавпр узнал многих: это пра-
вители республики. Вот «отер Абрахам», который недавно сидел
на сцене, держа перед собой медный колокольчик; на нем был
тяжелый тулуп, словпо он собрался на Северный полюс. Вот во-
енный министр, оп нервно шагает между «паккардом» и «мерсе-
десом». А этот врач — премьер, сложивший с сегодняшнего дня
полномочия.
— «Море беды»1,— тихо произнес Аршавпр, вспомнив клпч-
ку экс-прембсра Хатпеова. Он здоров н бодр, как никто в этом
городе, Европа пошла ему па пользу.
— Никакого чувства долга! Что за безобразие! — услышал
Аршавпр голос Сократа Тюросяпа. Тот, опустив руки, стоял пе-
ред своим «бепцем».
Никого из водителей не оказалось па месте.
— Ну и холодипа,— произнес Аршавир сквозь зубы.
Еще раз окинув презрительным взглядом владельцев машин,
оставшихся без шоферов, оп зашагал к костру, горящему в глу-
бине бульвара.
Вот, оказывается, где водители...
Среди них есть и его знакомые. Парепь в коротком пальто
и легкой кепке вел па майской демонстрации машину, па кото-
рой был установлен огромный глобус и кузнецы мощными уда-
рами молота разбивалп цепи...
Аршавпр смело подошел к костру и вытянул руки вперед.
Приятное тепло разлилось по всему толу...
1 Игра слов: фамилию Хатпсов в простонародье переиначили в «Хатп-
цов», то есть «Море беды».
ЧАСТЬ
ВТОРАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Амаяк Вардапяп°ГужеСпйСТВП” U3 ^осквы возвратился в Баку
высланные пз Анмрттггтт вокзале оп узпал — все коммунисты,
, ПозДп^г,Ао“ое°п“ Z КаШ“ б“₽°- ”
па ближайший телеграф “вк‘,Сппето пе «казалось. Амаяк пошел
варпщ, стал расспрашивать о Москве оГОТТеЗД0РЖлЛ баЫШСКИЙ
отвечал па вопросы Нл 10СКВе’ 0 Лепппе. Амаяк торопливо
Серго, его ncnpeS, РаВДаЛСЯ Гр—
ворпл1сХ,°петснп»1аХ°пЕпМаРПВг‘Л “° ПрЯМ0А,у Г°-
сообщеппе^^пепет^тШаЛ’ кРЯСТЬЯПе— — ответпл оп па какое-то
ловпл кал’/тое^гнппб 6 П° авбУке Морзе. Амаяк с нетерпением
бые чепточкгт ття телеграфпсткп, расшифровывающей голу-
Оые черточки па узкой и длпппой лепте.
товатьРответПРЯЖСПП° Слушал‘ Затсм, сев па табурет, начал ДИК1
ответпл оп па какое-то
454
Зпаю,— сказал оп, задумавшись. — Все сделаем, сейчас
телеграфирую Кирову. Вы получили мою записку? Еще раз пре-
дупреждаю. корректно с населением, вы поехали в эту страну
освобождать рабочих п крестьян...
Амаяк с симпатией смотрел па Серго. Этот сильный человек,
умеющий приказывать, человек с горячим темпераментом, сей-
час говорит тихо, даже голос смягчился.
Очепь корректно, прошу вас,— повторяет оп, п в глазах
его печаль...
Амаяк с душевной теплотой разглядывает Серго. Ему вспо-
минается отец. Однажды в Каракплисе оп укорял своего помощ-
ппка-фельдшера, отказавшегося в поздпюю пору принять боль-
ную женщину.
— К людям надо относиться с заботой, прошу,— говорил оп
так же, как говорит сейчас Серго.
А лицо Серго уже помрачнело.
— Осторожно, чтобы споцчасть пе попортила дело. Опп люди
новые, плохо знают обстановку. Не позволяйте самовольничать.
Повторяю...
Связь прервалась.
— Не успел сказать самое главное,— рассердился Серго и,
опершись рукой о край стола, стал ждать. Молоточек стучит под
быстрыми пальцами телеграфистки, Орджоникидзе спова дик-
тует...
— Мпе думается, вы медлите... Как можно раньше надо
добраться до Еревана и официально лишить полномочии де-
легацию в Александрополе. По имеющимся данным, там пле-
тут козпп против Армепии... Вехиб-паша и эта проститутка
Хатисов. Нельзя терять пи минуты. Позовите Великанова,
прошу...
Связь спова прервалась. Серго обернулся и, словно только
сейчас заметил Амаяка, крепко обнял его.
Напряжение, с которым Амаяк слушал разговор, исчезло.
— Вовремя ты успел,— сказал Серго, глядя в его блестящие
глаза. — Видишь, чем встретили тебя. Советская республика твой
Айастап... — выговорил оп так четко, словно хорошо зпал армян-
ский язык.
Амаяк, хотя и был пе из робкого десятка, от волнения ае
мог произнести пи слова.
— Там море работы,— продолжал Сорго, выпустив Амаяка
из объятий. — Положенно тяжелое. Армения — это республика
беженцев, растерзанная, как и в тысяча девятьсот восемнадца-
том году, вновь па краю гибели... Надо спасти народ... Наши дип-
ломаты вмешались, по...
Амаяк слушал, нахмурившись. Серго оставил его, сел за стол,
толстым красным карандашом быстро написал па большом листе
бумаги:
155
«Тифлис, миссия Советской России, Кирову. Необходимо сроч-
но восстановить железнодорожную связь с Арменией пснебпп.
сить зерно. Орджоникидзе». ’ Р
Передав телеграмму, распорядился отправить ее немед-
ленно.
— С внутренними территориальными спорами па Кавказе, до-
ведшими народ до резни, навсегда будет покончено,—сказал он
Лмаяку,— по Вехнб-паша спдпт в Ллексапдрополе.
— Великанов па липни,— доложила телеграфистка.
— Привет, Великанов, сообщи обстановку,—приказал Сер-
го. — Вы медлите,—сказал оп, выслушав донесение. — Первое —
крайне необходимо, запомните... Согласуйте с ревкомом... Каково
отношение населения? Хорошо. А в Дилижанс?.. Частный слу-
чай? Стыд, позор! — с гневом воскликнул Серго. — Категорически
приказываю: тех, кто позволяет подобное, расстреливать па месте,
па месте, слышите?..
Серго провел рукою по столу, пододвинул Амаяку телеграмму
пз Дплпжана: солдаты самовольно ворвались в склад Матнпя-
пов, напились, стали дебоширить, соседи подали жалобу.
— За бесчинства отвечать будете вы лично, только вы, за-
помните это хорошепько...
Орджоникидзе наклонился пад телеграфным аппаратом. Лпцо
раскрасневшееся, глаза затуманены. Разговор окончен.
— П вам пусть будет уроком,— сказал оп, повернувшись
к Лмаяку. — Не смотрите сверху вниз па темных п неграмотных,
по бегите очертя голову вперед: мол, только мы сознательные
и умные... Необразованность — нс преступление, а несчастье, да
еще искусственно подстрекаемая вражда. Люди потеряли веру
друг в друга... С яркими факелами надо войти в темные лачугн,
с верой п терпением подходить к оскорбленным и униженным —
протянуть руку помощи, призвать к жизни, вывести пз дикости
п поднять самосознание, чтобы потом, со временем, опп смогли
бы приобщиться к учебе, к культуре... — Амаяк, облокотившись
руками о стол, слушал в волнении. — Надо забраться в глухие,
отдаленные уголки, в узенькие кривые улочки, где в спертом
воздухе жпвут люди,— говорил Серго, неожиданно предавшись
печали,— пробраться па лесные тропы, в пещеры, где они, оди-
чавшие, лишенные добра... Для ппх самое цепное — внимание,
простое сочувствие для ппх — манна пебеспая... II может, пет
большего счастья для человека, пежелп возродить к жизни без-
домных, вытащенных пз пропасти и вселить в пих надежду—
У меня было такое чувство... 13 Сибири, когда я был фельд-
шером, идешь в далекую, оторванную от мира деревушку, вхо-
дишь в курную избу, видишь жалких, неприкаянных люден, де-
тишек, измученных трахомой. Купаешь их, лечишь, одеваешь
в сухое — п словпо свет проникает в дом, люди начинают ды-
шать, у ппх вырастают крылья. У меня были сани, лошади с ко-
локольчиками... Когда я посещал места, где уже бывал, люди
456
выходили меня встречать. «Колокольчики пришли, колокольчи-
ки!»— кричали ребятишки, обступая меня.
Серго замолчал. Счастливая улыбка играет теперь па его лпцо
грубоватые черты смягчились, ничего пе осталось от резкости
военного командира.
Сейчас, сказал оп, прерывая своп воспоминания,— сей-
час вы тоже должны быть для людей такими колокольчиками,
пробуждающими к жизни парод, дошедший до ворот смерти.
Особенно молодежь. II опа поймет, послушает вас, включится
в работу вместе с вамп...
2
Ужасна? гнетуща неопределенность...
В этой лачужке па околице села многие годы пикто пе жил.
Вокруг снег, холодный белый снег и затуманенное небо — и боль-
ше ничего.
Часовые и сами ругают военного министра — благодаря его
высокому покровительству опп попали в эту дыру.
— Пустим в расход и избавимся от ппх,— слышат ссыльные
каждую ночь пз соседней компаты, где часовые согреваются вод-
кой. Однако по трогают: обуреваемые садизмом, опп решили как
можпо дольше продлить их мучения и только потом пустить в рас-
ход, как опп сами говорят.
Кажется, ко всему могли бы привыкнуть ссыльные — даже
к толстому безобразному мужчине, находящемуся среди ппх, да-
же к его умопомрачительной лепи, когда оп пе умывается по
целым дням, ссылаясь па отсутствие воды. Смотрят на него как
на неизлечимого больного. По с одним пе могут примириться, и
это переворачивает всем душу.
Три раза оп вскакивал с места: мол, пас ведут па расстрел.
Объятый ужасом, дрожит всем телом, открывает дверь п умо-
ляет:
— Пе убивайте, дайте мпе пожить! Кому я плохо сделал?..
— Как стемнеет, пустим в расход, приказ Дро,— ржут ча-
совые.
I! огромный мужчина, съежившись в углу, плачет.
— Возьмите его, уведите куда-нибудь,— пе выдерживают то-
варищи.
Ругательство сорвалось с языка Сержа. Оп сидит и с не-
навистью смотрит па эту груду мяса, потом протягивает руку
к печке, швыряет эмалированную кружку. Мужчина вздрогнул и
замолчал.
Уже педеля, как опп вздохнули легче. Сестра того телегра-
фиста приехала пз Еревана, разыскала их п, уезжая в город,
получила право доставлять пм еду от нмоли Красного Креста.
Пока была здесь, в деревне, опа готовила пм каждый день обод,
457
п хотя это был все тот же вареный картофель, по уже очищен-
ный п заправленный томатом,— прямо королевская еда по срав-
нению с той, которая была раньше. Но Арменака п его товарищей
больше обрадовала духовная пища. Опп узнали, что приехал
советский посланник и пптересовался пх судьбой, и правительст-
во, даже сам военный министр, под чьпм ведением непонятно
почему онп находятся, гарантировало пх безопасность, по...
Вечер. Открылась дверь. На пороге — грубые сапоги, шинель,
залепленная грязью, больше ничего пе видно. Кто это? Вошед-
ший разглядывает ссыльных, стоящих у степы, и тишина стано-
вится еще более зловещей.
Серж приподнялся, с помощью Арменака сел. В глазах его
непавпсть и презрение.
Стражппк пе выдержал: *
— Этого вы еще пе похоропплп?
— Разбойник! Негодяй! — послышалось со всех сторон.
— Собственноручно прибью,— костлявая рука Сержа повисла
в воздухе. Оп — словно призрак, словпо ангел мести.
Стемнело. Печка погасла. Сегодня не принесли кизяка. Ле-
дяной холод проникает через дощатые стены. Агаси и Армепак
прижимаются к Сержу, обнимают его под шинелью.
Армепак думает. Оп пытается убедить себя, что предположе-
ния его товарищей вызваны излишней подозрительностью.
«Хотят убить пас,— холодпо взвесив все, заключает Армепак
и сам удивляется своему спокойствию. — Потому что боятся пас,—
разъясняет оп самому собе. — А... почему сейчас?»
Армепак сжимает под шинелью руку Агаси и чувствует от-
ветное пожатие.
— Нэши побеждают, там переворот, — говорят Армепак так
твердо, словно только что получил сообщение.
— Верно, я тоже так думаю,— шепотом отвечает Агаси.
Телеграфист поднялся, вслед за ним наборщик Вазген, опи
тоже пе спят. Телефонист гаража встал па колени. Никто здесь
не спит.
— Да, па воле переворот,— не прошло п пяти минут, как все
повторяют эти слова.
Серж молчит, он совсем ослаб.
Армепак встал, потянулся к двери. Заперта. Вазген сильно
забарабанил в дверь.
— Откройте!
Подошли остальные. Стучат вместе. Из-за двери слышна толь-
ко ругэпь.
— Лежите тихо, пока вас пе взяли...
— Откройте!
Дверь отворяется. Дула маузеров зловеще сверкают в туск-
лом свете конопляного светильника.
— Сатапа, что ли, вселился к ним в пузо?
-— Да, никак, спятили...
458
II опять гпуснепыше смешки...
Если не отпустите, вам будет хуже,— говорпт Арменак.
— Наступит рассвет, посмотрим, что к чему. Не то по-
летят в вас пули, а вина падет на нас,— это говорпт тот, что
пе ругается и не притесняет. Серьезно говорпт пли издева-
ется?..
Арменак отступпл. Остальные тоже. Дверь закрывается. Ни-
кто не произносит пи звука. В темноте расселпсь у стен.
— Они боятся нас,—непривычно резко звучит голос Арме-
нака.
Никто не отвечает. Луч света пробивается сквозь окпо, выхо-
дящее на восток. В комнате часовых шум, возня. Кто-то бормо-
чет под нос ругательства вместо «доброго утра»...
Что же случилось? Что нарушило пх сон?
Спова открывается дверь.
— Ну, теперь выходите, быстрее!
Все молчат.
Никто не удивляется. Холодный воздух врывается с улицы,
отрезвляет.
— Будь что будет!.. — кричпт телефонист гаража п первый
выходит за порог.
Вазген и Арменак ведут под руку Сержа. Онп под открытым
небом, на снегу. Только толстый мужчина плачет, не хочет тро-
гаться с места.
— Здесь убейте, здесь убейте,— умоляет он.
— Не место здесь,— серьезно отвечает начальник охраны;
трое-четверо с трудом выволакивают его пз домика.
Хорошо на свежем воздухе. Справа заалел горпзопт, пылает
снежная горная вершина.
— Скорее!..
Опять закрытый фургон? На сей раз постелена солома, поза-
ботились... в последний раз?..
— Куда нас везут?..
Не запрещают выглядывать. Доехав до шоссе, поворачивают
направо, к Еревану. В тюрьму? Подействовало вмешательство
русского посланника?
Проезжают через какое-то село. Это здесь опп останавлива-
лись летом, когда, выехав из Севапа, пили воду. Армепак пе-
чально разглядывает замерзший ручей. Лед сковал землю...
Выехав из села, остановили лошадей. Погромыхивая, навст-
речу шла грузовая автомашина...
Начальник охраны спрыгнул. Автомашина разворачива-
ется.
— Вылезайте!
«Что все это значит?»—хочет попять Арменак. Но рассу <ь-
Дать пет времени. Не успел ступить ногою на землю, сра у же
сажают в кузов машины. Кто водитель? Встали у кабин i, за-
крыли ему лицо, не дают взглянуть. Что все зто зпачпт.
459
Да, везут к Еревану. Остановились в Канаксре. Рукп п ноги
одеревенели. Надо терпеть. Взаимные приветствия, ругань. Сно-
ва тронулись.
Больше выглядывать пе разрешают.
Что же это такое? Неужели ничего пе изменилось в стране?
Резкий поворот, и машина ускорила .ход. Спускаются с «по-
дошвы Капакера. Да, никакого сомнения — колдобины Лстафя-
па. Спова тюрьма?..
Машина остановилась. Спорят о чем-то...
— Карбюратор испортился, дальше не поед>говорит во-
дитель громко.
— Довези до тюрьмы, это приказ Дро!
— Всзп сам, если можешь.
Да, это шофер Нерсо.
Какие-то люди подходят к машине. Кто-то кричит: «Наши!»
Кто-то из охранников спрыгнул. В кузове все поднялись как один.
— Сидите па месте! Нам приказано доставить вас в тюрьму! —
опять кричит охранник, но его никто пе слушает.
Вазген спускается на землю. Охранники тоже, но не про-
шло и пятп минут — след пх простыл, словно провалились сквозь
землю. Да, в столице мет хозяина. Дашнакское правительство,
беспомощное, обанкротившееся, само сошло со сцепы, сообщив
об это.м советскому представительству. Текущими делами вре-
менно занимается военный министр — пока не будет создана но-
вая власть...
3
Ребята, обняв Сержа, усаживают его рядом с водителем. Кар-
бюратор уже «в порядке». Арменак везет больного к себе домой.
Аршавир крепко держпт за рукп Вазгена и Агаси. Тащнт пх ио
мраморным ступенькам пустого парламента.
— Видел твоего отца,— сообщил оп Агасп.— Господин Хп-
кар твердил: «Господь и на сей раз отвел от пас гибель...»
Агасп, хотя мысли его далеко, с улыбкой взглянул па то-
варища: хорошо копирует он господина Хпкара, пет слов. Ото-
двинув тяжелое кресло, Аршавир взял стулья, разыскал бумагу
п чернила. Пригласил:
— Ну, садитесь.
Агаси сел за стол и начал записывать товарищей, возвра-
тившихся вместе с ним пз ссылки. Аршавпр раздвинул деревян-
ные ставпи па окнах, откинул темпо-зеленые портьеры. Лучи
солнца хлынули внутрь, осветили зал.
— Был парламент, да сплыл.
Печальная картина: под стульями окурки, обрывки бумаг, га-
зеты,
— Холодно, по что поделаешь, придется потерпеть,— сказал
Аршавпр, словно хозяин дома, просящий снисхождения.
460
Армепак вернулся — больного товарища он оставил па по-
печение сестер, — сел возле Агасп. Работают вдвоем, словпо пе
опп стоя.in перед чрезвычайным судом, не они замерзали в
ссылке.
За Аршавиром записали пятерых пришедших наборщиков и
печатников. Это опп в мае напечатан! воззвания Армепкома.
Явились и несколько приютских парией, которых давпо уже тош-
нило от наставлений воспитателя и хлыста надзирателя и осо-
бенно от голода, который казался вечным.
Смело вошли две девушки, питомицы Арменака. Отпа — чер-
новолосая гимназистка, «сочувствующая». Другая — тщедушпепь-
кая, словпо двепадцатплетпяя девочка пз школы Гаяне.
К столу подошли две дочери садовладельца Седрака.
- Мы записываемся в комсомол, и я, и Аршалупс, скажите,
что сейчас пам делать? — щебечет Седа.
Арменак с тихой улыбкой разглядывает девушку, склонив-
шуюся к его плечу. Так близко Седа, что Армепак чувствует,
как бьется ее сердечко, чувствует ее горячее дыхание п ничего
не говорит.
— Отец твои не возражает? Как ты можешь ослушаться
его? — съязвил Аршавпр, обращаясь к другой сестре; ведь она
отказалась поехать на Севан и оставила Седу одну.
— Аршпк правда хочет, больше пе боится, честное слово,—
поклялась Седа.
— Записывай, Агасп, опа пп разу пе пропустила занятий
в кружке Арменака,— вмешался Аршавпр, жалея девушку, кото-
рая смутилась и как деревенская невеста молча стояла под на-
смешливыми взглядами ребят.
— Я рекомендую,— наконец промолвил Армепак п взял в своп
ладони руку Седы. Девушка уселась возле пего.
Вот п Забел, опа в пальто, сшитом пз дорогого материала,
в странной торчащей па голове шляпе, в высоких ботинках.
— Ты что мне сказала летом, когда мы встретились в Конде,
что ты сказала? — напустился на нее Аршавир.
— Я тебя испытывала,— спокойно ответила Забел. Зеленые
ее глаза пе мигая глядели в лпцо юноши.
— Испытывала... меня?
Окружив пх, парии и девушки молча, с пепрпязнью глядят
па Забел, хотя пикто и пе зпает, что опа сказала летом, а неко-
торые даже пезпакомы с пей.
— Я член «Спартака», Агасп. я хочу действовать,—настой-
чиво повторяет Забел. — Запишите, пожалуйста, а потом пусть
комитет разберется, если поступила жалооа па мепя.
— Мы не можем вас записать, — говорит Арменак, пытаясь
сдержаться. — «Спартак» является «Спартаком» пе только в хо-
рошие дин. Былп дпп черные... Память о Гукасе пе позволяет
записывать таких, как вы! — дрожа от гнева, выкрикивает оп и
поднимается.
461
Все смотрят иа Арменака, ппкто по впдсл ого таким возму-
щенным.
— Как знаете,— сдавленным голосом произносит Забел. —
Я по доброй воле явилась... Дсвчопок-то записали! — Опа повер-
нулась п вышла.
Армепак сел па место, взял руку Седы, крепко сжал ее.
Явился Тико из радиодпвизиопа, громко приветствовал всех.
Ребята ожпвлеипо беседуют. Девушки слушают и удивляются:
как они хорошо осведомлены, зпатот все, что происходит в стране.
Запыхавшись, вошла Гаюш.
— Едва успела, пешком шла пз Аштарака, через горы! —
воскликнула опа, хотя никакой горы между Ереваном и Ашта-
раком иет, ровное поло.
А она в самом дело с головы до пог в пыли, деревенские лап-
тп п грубые шерстяные носки облеплены грязью, лицо загорело.
— Слепой Мукуч припое мпе весть, сказал: «Товарищи Гу-
кзеа возвращаются, если можешь, догони их, пока с пнмп ничего
но стряслось...» Вы все были в тюрьме? — спросила Гаюш и,
встретив недоуменные взгляды, обратилась уже только к Арме-
наку: — Ты был в тюрьме?
— Вместе с Агаси,— с печальной улыбкой ответпл Армепак.
— А мпе п Нуппк ты говорил: «Будьте осторожны, удали-
тесь па время», а сам что? Кинулся в пх лапы,— сердито бросила
она Агасп. — Это что, список? — наклонилась опа над столом.—
Аршав, ты первый,— поздравила парня и взяла ручку, чтобы за-
писать свое имя.
— Погоди,— сказал Агаси.
— Почему? — Гаюш выпустила ручку.
— Запишите ее. Красавица девушка,— вмешался однорукий
па рспь-спрота.
— По нуждаюсь в посредс-иках,— Гаюш сжала кулак. — Ну,
пиши сам! — потребовала опа.
— Диктатор... — засмеялся Агасп.
— Агасн и Армепак... срочно в ревком, товарищ Касьяп вас
ищет... — влетев в зал, крикнул топепький парень в рабочем
одежде.
— Приехали, ревком приехал!—обрадовался Аршавир.—
Ну как, оставил колесо? — дружески приветствовал он курьера,
крутившего в типографии колесо печатной машины.
— Сегодня разносчик, завтра печатник! — воскликнул паре-
нек, весь в саже, и добавил: — Пролетариату нечего терять, кроме
своих цепей, а приобретет оп весь мир.
Ребята окружили вошедшую Ахавпи; измученная, опа еде»
передвигала ноги. Потом всо вместе с Агаси и Арменаком по-
шли к ревкому.
...Был поздппй вечер, когда Агаси вернулся домой. Едва пе-
ремолвившись с отцом и матерью несколькими словами, он сел
за письменный столик и начал писать поспешно:
К>2
«В эти дни, когда пизложепо пакопец ярмо самозванцев по-
печптелеп, рабочие и крестьяне Армении обнимаются с заключен-
ными товарищами. Худы опп и бледны, измучены п истерзаны...»
1 ядом послышался тяжелый вздох. Агаси круто повер-
нулся.
— Пдп спать, мама...
Перо скользит по бумаге.
«Зима в горах Армении и долинах. Только
басмый энтузиазм коммунистов растопит лед...»
горячий п песгп-
4
Прошли первые псдслп. Ревком Армении и его председатель
Саркпс Касьян уже в Ереване...
В прошлом году, когда Сергей Иванович приезжал сюда как
обычный гражданин и смотрел па Армению глазами учепого-эко-
помпста п народолюбца, страна представлялась ему в плачевном,
гибельном положении. Члены последнего дашнакского правитель-
ства, убегая, увезли с собой валюту и драгоценности пз государ-
ственной казны. Теперь был нздап приказ — арестовать высоко-
поставленных грабителей. Эти же самые министры совершили
еще более страшную подлость — разделили между своими родст-
венниками весь запас пшспицы, привезенной осенью пз Шарура,
и сейчас государственные закрома служат лишь прибежищем для
крыс.
Спежпая зима в Армении, лютая зпма. Создано повое, Совет-
ское правительство. А хлеба нет, дров пот, угля пот, керосина
лет. Ереванская электростанция пе действует. Водопровод, остав-
ленный без прпемотра, открыт, трубы лопнули, па улицах ледя-
пые озерца. Ребятишки пз приютов, оставшись без надзора, раз-
брелись по городу.
Второго декабря, когда правительство Врацяпа уже три дня
как сошло с арены, Александр Хатпсов, будучи хорошо осведом-
лен! об этом, подписал в Алексапдрополе договор, согласно кото-
рому самые плодородные земли Восточпо-Росспнскоп Армении,
в частности Карсская губерния, отошлп туркам. Правда, вступив
в Ереван, ревком Армении пемедлеппо сообщил турецкому ко-
мандованию, что пе признает этот договор п подписанные Хатп-
совым документы по имеют никакой юридическом силы.
Кязпм Карабскпр, однако, пе желал вести никаких перегово-
ров с армянскими коммунистами... Чичерин, в свою очередь, ка-
тегорически потребовал у правительства Анкары, чтобы турецкая
армия незамедлительно очистила все захваченные земли. Ответа
пока не последовало.
Что делать, с чего пачать? Это и только это занимает сейчас
Армепака и только что прибывшего из Баку Амаяка Варданяна
и его товарищей, которые вповь организовали в Ереване Союз
коммунистической молодежи.
Неизвестно, но чьей инициативе, но тут же родилась спаси-
тельная идея. Парни и девушки, и прежде всего секретарь Ере-
ванского городского комитета Коммунистической партии Лгасп,
носились с ней три дня. Кстати, свои короткие воззвания он так
и подписывал: «Лгасп», без фамилии, полагая, что и этого до-
статочно для девятнадцатилетнего пария...
Еще звопят колокола церкви Просветителя, сзывая па утрен-
нюю молитву верующих. Лгасп вышел из дому. Оп пе спеша ша-
гал к Астафяпу, когда ему преградил путь коренастый медли-
тельный мужчина.
— Здравствуйте, господин Саркпс,— приветствовал его Лгасп
и тут же понял свою ошибку: наступил наконец день, когда люди
называют друг друга «товарищ». Обращение «господни» могло
быть оскорбительным для бывшего учителя.
— Лгасп, я собрался к тебе, жалоба у меня есть,— ответил
тот, пожимая руку своего ученика.
— Какая жалоба, товарищ...— Лгасп силился вспомнить фа-
милию учителя, но так п пе вспомнил и вынужден был снова про-
изнести:— Господни Саркпс.
— Отобрали у меня уроки,— сообщил учитель.
— Какие уроки? Закон божий или историю армянской
церкви?
— Пет! — воскликнул господин Саркис, в досаде махнув ру-
кой. — От закона божьего и истории церкви я еще в восемнадца-
том году отказался. Л вот армянскую историю у меня отобрали,
армянскую историю... — господни Саркпс протянул руки ладоня-
ми вверх, словпо эта «армянская история» была материальным,
осязаемым предметом, который вырвали у пего пацаны с торго-
вых рядов Кайта ра.
Л гаси пе смог удержаться от смеха. Учитель нахмурился.
Знаете что, господин Саркпс,— сказал Лгасп, понимая, что
должен серьезно отнестись к этому вопросу. — Знаете? Может,
вы займетесь преподаванием родного языка? Л пз школы вас по
удалят, я попрошу товарища Тирацяиа.
— Молодец, молодец, вот это справедливое слово,— обрадо-
вался господин Саркпс.
Лгасп продолжал:
— Л сейчас идемте с памп на субботник.
— Субботник? Что это такое — субботник, сегодня же вос-
кресенье?
Лгасп пояснил:
— Это всеобщая работа. Видите, тут и ваши ученики. Вме-
сте с молодыми помолодеет и ваша душа.
— Я пе против,— подавив сомнения, согласился господни
Саркпс.
Лгасп, оставив его, смешался с толпой.
464
Ереванский вокзал п его окрестности в таком состоянии, слов-
но через них прошли целые орды. Кирками долбят мерзлую
грязь, смешанную с дегтем и застрявшую между рельсами, пере-
катывают ржавые железпые бочки, словпо надо как можно рань-
ше приготовить и принять десятки составов, ждущих своей оче-
реди у семафора.
А поездов пет и пет. По ту сторону от Сарда раба да, где пол-
тора года назад народное ополчение разбило врага п отдалило
угрозу уничтожения, теперь спова окопались захватчики, и важ-
нейшие ооластп Восточной Армении — Алексапдрополь и Карс —
в руках турок. А дальше эта железная дорога проходит по гру-
зинской земле. Эшелоны зерна, присланные пз России, пефть
из Баку стоят па границе Азербайджана и Грузии. Грузинское
правительство не разрешает провозить по своей земле хлеб и
нефть. Ни увещания пе помогают, пп ультиматумы Кирова, со-
ветского представителя в Тпфлпсе. Железная дорога, кровенос-
ная жила страны, сейчас мертва.
Все это хорошо знают люди, собравшиеся па Ереванском
вокзале, н, несмотря ни па что, с исступлением орудуют лопа-
тами и заступами.
Вот барышпя в сппем пальто. Опа бросает яд от мышей, по-
даренный фармакологом Шахпазаряпцем, в открытые ямы по
углам пустого склада. Парни идут за пей следом, кидают туда
же битое стекло н гравий, закрывая крысиные поры.
Здесь и сам председатель ревкома. Он приносит откуда-то
пустые ящики и складывает пх одни па другой.
С ужасным грохотом вкатывается в склад покривившаяся
железная бочка. Ее катит перед собой Амаяк Вардапяп. Бросив
беглый взгляд на ящики, он спова бежит па улицу.
Девушкп лопатами накладывают па носилки глыбы переме-
шанной с дегтем земли, вырытой ребятами, и парни, вместе
с русскими красноармейцами, перетаскивают их.
Немного поодаль работают кирками руководитель «бюро суб-
ботников» товарищ Маргпк— Серго Мартпкян — п секретарь Ере-
ванского комитета Агаси.
Эта огромная толпа собралась, откликнувшись па пх призыв.
Раздался крик девушек. Агасп поосжал к ппм.
— Ничего, ничего,— говорит Ахавпи, пряча руку. Опа такая
худенькая и бледная и, как ни силится, вс может с шржать нерв-
ную дрожь.
— Дай посмотрю,— сказал Агасп.
Девутпка показала руку. Средний палец прищемило камнем.
Агасп положил руку на плечо девушки, и пеожидаппое воспо-
минание перевернуло ему душу. Однажды осенним днем 1.И/ го-
да опп были вместе, и в руку Ахавпп попали осколки разоитои
выстрелом полковника Платонова люстры в клубе, л ее тогда
Г>5
тоже перевязали. II Гукас так же, как оп сейчас, положив руку ей
па плечо, говорил с нежностью...
«Ты первая пз нас отдала свою кровь за революцию...» —
повторил про себя этп слова Агасп. Странно, неестественно, не-
вероятно, что пет здесь Гукаса, что он нс видит сейчас этот пер-
вый субботник.
Агасп, печальный, отошел, взял в рукп кирку. Ничего нель-
зя сделать против этой несправедливости.
Подавив волнение, Агасп оглянулся вокруг п застыл в удив-
лении: господин Саркис наклонился над бревном, вытащенным
пз земли, хотел взять его, поднять вместе с четырьмя девушка-
ми. Агасп, бросив кирку, побежал к ппм па подмогу.
Освободившись от груза, Агасп мпнуту с удовольствием раз-
глядывал учителя и даже почувствовал угрызение совести: думал,
что тот едва дойдет до бульвара —сбежит. А оп пришел и по
желает отставать. Девушки пз Гаяне, они уже комсомолки, тор-
жествующе смотрят на Агасп, словпо п опп причастны к преобра-
жению господина Саркиса.
А вот Сергей Аркадьевич Варданян нагнулся над рельсами.
Из-под старенького жилета проглядывает грязная сорочка.
— Взяли! Еще взяли! — кричит он, орудуя ломом, и вместе
с девушками раскачивает тяжелый рельс, с трудом отдирая его
от промерзлых шпал.
А в самом дальнем углу работают русские солдаты. Они вы-
капывают прогпившпе шпалы п складывают пх. Огромный муж-
чина ритмично выкрикивает какие-то слова, словно поет песню.
Агаси взглянул на пего внимательнее, позвал тпхо:
— Кптаев, Иван Кптаев?
Да, это он. Явился спова. Он, видимо, в дпвпзпп Великанова.
Солдат был поглощен работой и пел про себя:
Эй, ребята, поднатужим,
Мы себе трудом послужим.
Русские парпп, бойцы Одиннадцатой армпп, улыбаясь, на-
гибаются, поднимают бревна. Агасп, тоже улыбаясь, постоял
около них мпнуту и ушел, пе сказав пп слова.
Было уже за полдень, когда единственный па станции па-
ровоз резко просвистел, и все, оставив работу, собрались на пер-
роне. Машинист притащил два ведра горячей воды, девушки
вымыли руки, а потом стали раздавать — то ли завтрак, то ли
обод.
Каждому выдали по ломтю ячменного хлеба п по полселед-
кп — бойцы угадали правильно. Все это было делом рукп товари-
ща Мартика — оп пе только руководитель «бюро субботников»,
по и уполномоченный по снабжению Еревана.
— Вашему вапскому тареху далеко до этой селедки,— обра-
тился Аршавир к Агасп и Армепаку, стоявшим возле пего.
4бв
Обед запял не больше десяти мппут. Затем все начали вни-
мательно оглядываться вокруг, словпо для того, чтобы убедить-
ся: труд пх пе пропал даром. Вокзал изменился. Правда, один
только ветхий паровозишко и два десятка осиротевших вагонов
стоят па рельсах, по ямы заполнены, холмы земли, перемешан-
ной с дегтем, сровпепы, рельсы очищены от грязп, весь мусор
собран. Это больше пе свалка, а железнодорожный вокзал.
Все же здесь есть п зал ояшдаппя, какая-то ремонтная ма-
стерская, склад. Какой оп пп плохонький, этот вокзал, все же оп
может принимать поезда, поддерживать сообщение с виршпим
миром. А что это является вратами спасения, ибо Армения, отре-
занная и одинокая, будет раздавлена ненасытными захватчика-
ми, зпает каждый...
— Молодцы, молодцы, замечательно поработали,— поощря-
ет молодежь председатель ревкома. — Ну, собирайтесь, пойдем
колоппоп... С песнями, с пашами песнями.
...С вокзальной площади шествие потянулось к городу. Про-
ходят мимо карбидной печи, одиноко стоявшей в поле, как по-
гасшее капище огнепоклонников.
Грянул духовой оркестр русских бойцов. Стали подпевать п
молодые, и те, что постарше.
От солнца, опускающегося па покой, зарумяпилпсь лица.
Шагают в ногу, плечом к плечу, пылающими глазами смотрят
вперед, па дорогу, полную рытвин. И звучит песня.
Вперед, друзья! Идем все вместе,
Рука с рукой, и мысть одна.
Кто скажет буре: «Стой на месте»?
Чья власть на свете так сильна?
Мы путь земле укажем новый,
Владыкой мира будет труд!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1
Понедельник. Утро. В просторной комнате за большим сто-
лом собралаоь молодежь. Человек десять, даже больше. Есть два
стула, по «законные владельцы» тоже па погах, оба ппТпут что-
то карандашом.
Хотя Армепак и пишет стоя, почерк у пего такой же четкий,
как тогда, пять лет назад, когда, по заданию Ваапа Терьяпа, оп
писал в епархиальной школе сочинение «С места рождения па
родину».
Армепак уже пе ученик, и другое пишет оп сейчас.
«Баку, Совету молодежи Востока»,— пишет, думает, спова
пишет.
457
Рядом с Арменаком стоят радист Тпко п громко чптает каж-
дое слово. Л Амаяк Вардапяп тут же переводят текст па русский.
Седа тоже здесь; прерывая радиста, опа выкрикивает своим
звонким голоском:
— «Красные стяги Коммунистической революции реют со всех
сторон нашего прекрасного Закавказья». Хорошо!
— Не хорошо... — возразил Армепак и, стерев последние сло-
ва, паппсал: «повсюду пад Закавказьем».
Приветственное письмо готово.
Подписываются вдвоем: «Председатель оргбюро комсомола
Армении Армепак Будагян, секретарь Амаяк Варда-
н я я».
Опустив письмо в «почтовый ящик», Тико вбегает в комнату
и кричит с порога:
— Что сейчас делаем, европеец?
Никого больше ие удивляет эта кличка, которой в последнее
время наградили Арменака. Среди товарищей он выделяется пе
только интеллектуальным развитием, ио и благовоспитанными
манерами и европейской одеждой. II сейчас, когда все парни
одеты в помятые брюки и блузы, па нем отутюженный, ладно
сшитый костюм, из нагрудного кармана выглядывает костяная
расческа. Аккуратно повязанный 1алстук, гладко причесанные
волосы. II ботинки начищены до блеска, хотя калош у пего пет,
а па ереванских улицах чего-чего, а грязи предостаточно.
Громко шаркая ногами, входит юноша крепкого сложения п,
бросив черную епанчу па окно, подходит к товарищам.
— Что нового, Гугуш?—спроспл Арменак.
Гугуш с грохотом пододвинул к себе стул п, усевшись, кинул
па стол брошюру на русском языке: «Комсомол в борьбе с раз-
рухой».
— Принес? — обрадовался Амаяк Варданян. II, раскрыв бро-
шюру, воскликнул: — Вот: «Па смену старшим, в борьбе устав-
шим!»
— Я иду пз нашего села, организовал там ячейку! — прервал
чтение появившийся па пороге Аршавир и торжественно поло-
жил па стол список.
Вошел и Гюли — это оп перевел па армянский язык прпзыв
«Па смену старшим, в борьбе уставшим!».
— Ну что, приняли? Прошло через ваш суд? — Громкий его
смех заполнил комнату.
Молодежь с удивлением и симпатией глядела па этого чело-
века, который радовался как ребенок, хотя особого повода п пе
было.
— Пу, что вы делаете? — спросил оп, пасмеявшпсь вдоволь.
Армепак стал рассказывать, Амаяк и Гугуш дополняли.
— Сегодпя написали уездным комитетам,— пе торопясь рас-
сказывал Армепак,— пусть представят смету па расходы по по-
литпросвещению в отделы образования уездных ревкомов...
468
— Л клуб у вас есть, хотя бы в Ереване?—спросил Гюли.
I! пообещал помочь, чтобы занятия в еще пе существующем
клубе проходили интересно.
Едва он попрощался, как псе вышли па улицу. Да, пока нот
клуба, политпросвещение — мертвое слово...
2
13 Городской думе, где разместился уездный ревком Еревана,
Сергея Аркадьевича Варданяна, на которого было возложено
дело просвещения, пе было.
Всей группой направились в школу. Опа находилась рядом,
па углу Пазаровскон и Каравансарайскоп.
Сергей Аркадьевич был в Александровской гпмпазпп. В учи-
тельскую вошли как к себе домой, хотя только Седа и ее сестра
учились в этой школе...
За столом сидели несколько человек.
Армепак попросил извинения, что помешал им, и сообщил
цель прихода.
— Зпаю, зачем вы пришли,— с теплой улыбкой сказал Сер-
гей Аркадьевич. — Сделаем что-нибудь. Еслп бы даже город весь
был перевернут вверх дном, п тогда отыскали бы какое-нибудь
помещение для комсомольского клуба. Подождите пемпого, скоро
пойдем. Мы тут беседуем о школе,— сказал оп торжественно.—
Мы должны возродить ее. Сначала школу, а потом клуб... Сади-
тесь, подумаем вместе, одна голова хорошо, две лучше,— пригла-
сил он молодежь, пе замечая недовольного взгляда инспектрисы.
— Иди сюда,— учительница русского языка бырышня Мар-
го посадила Ахавпп рядом с собой.
Армепаку тоже предложили стул. Остальным прпшлось стоять
под окнами.
В школе дела плохи: дров пет, тетрадей пет, учебников мало,
да и те изрядно уже обтрепалпсь.
По мпеппю инспектрисы, говорить о запятпях преждевремеп-
по. Пусть ревком сначала «придумает что-нибудь».
Сергей Аркадьевич слушает попурпв голову, глубокие ^юр-
щппы избороздили лоб.
— Господпп Сократ Тюросяп служит у вас, я встретил его
имя в списках учителей. Какой он ведет предмет? — вдруг по-
интересовался оп.
— Армянский язык.— сообщила Евгения Мппаевпа.
— Так записано,— заметил Хаммалбашяп, броспв украдкой
взгляд в сторону инспектрисы.
— Что и говорить, почетный педагог,— вставила Марго.
— Гм... — процедил сквозь зубы Сергей Аркадьевич. — Ладно,
верпемся, как говорят, к нашим баранам. Хотпте зпать, что
Думает ревком? — обратился ои к инспектрисе. — Пожалуйста.
Каждая школа должна стать очагом просвещения со своими
469
нравственными устоями... Вы скажете, что ничего пз этого пе
выйдет, пока еще много невежд...
— Под сопью моего учебного заведсппя подобных личностей
никогда пс было, господни представитель уездного ревкома, пз-
впппте, не зпаю, каков ваш титул,— сказала Евгеппя Мппаевпа,
п злорадная улыбка сверкнула в ее темных глазах.
Сердце Арменака сжалось. Вновь оп почувствовал пепавпсть
к этой самодовольной женщппе — как п полтора года назад, в тот
летний день, когда она запретила девочкам ходпть в кружок по
философии и искусству. Взгляд Сергея Аркадьевича, полный сдер-
жанной насмешки, остаповплся на лпце инспектрисы. Оп заго-
ворил спокойно, с достоинством:
— Вполне возможно. Я говорил пе о вашем заведении... —
Подумав, добавил: — Ну, я не поклонник ораторствованпя п пе
для того явплся к вам, чтобы выдавать соблазнительные обеща-
ния. Да, время трудное, ребятпшкп так долго были лишены ра-
достей жизни, что сердца их огрубели. Первейший долг педаго-
га — смягчить эти сердца, изгнать пз ппх уродующее влияние
окружения. Речь идет, скажу просто, о маузерпзме... Вы не нахо-
дите?
— Конечно, конечно! — поспешил воскликнуть Хпкар Хам-
ыалбашян.
Черные глаза инспектрисы тут же пронзили его молнией.
— Да, именно поэтому я и затеял разговор об учителях,—
продолжал Сергей Аркадьевич. — Нужны некрепкие люди, чест-
ные в своих помыслах, воспитатели с богатым интеллектом. Вы
спросите, откуда взять таких... Несомненно, откроем и учитель-
скую школу, по первоочередная задача — лпквпдпровать негра-
мотность масс...
— Справедливо! Армянские учителя всегда шли навстречу
жаждущим света крестьянам и рабочим и делились с нпмп по ме-
ре возможности своими знаниями,— торжественно заявил учитель
армянского языка, черноусый молодой человек, окончивший Эч-
миадзппскую семппарпю.
Сергей Аркадьевич, кивнув, прппялся читать лежащее перед
ппм па столе расписание уроков.
— Ну, религии, попятно, здесь не место... — пробормотал
он. — Еще французская революция отделила школу от церкви...
Армепак, Аршавпр, девушкп почувствовали гордость: в их
забастовке в 1917 году это было однпм из главных требований.
А теперь Сергей Аркадьевич от имени только что созданной Со-
ветской власти объявляет этот вопрос решенным.
Евгения Мпваевпа па сей раз пе возражает.
— В этп часы вместо закона божпя пусть в школе раздаются
звукп песен...
— У пас пет учптеля музыки, товарищ Варданян,— вмеша-
лась барышня Марго.
— Мой помощник, Мушег,— показал па окно Сергей Аркадье-
410
впч,— кажется, оп ждет во дворе,— согласеп бесплатпо вести за-
пчтпя. У пего высшее музыкальное образоваппе, может, вы слы-
шали... Этп юнцы тоже вам помогут, верно?..
— Эта паша школа, товарищ Вардапяп, мы здесь учимся! —
крикнула Седа пз угла.
— Лх ты озорппца! — погрозила пальцем пнспектрпса Седе. —
Умная девочка, Сергей Аркадьевич, по, когда распускается си-
рень, частенько пе ходпт на уроки. — Седа выбежала из комна-
ты. — А сестра у пас учптельппца.
Строгое выражение печезло с лпца инспектрисы. Опа бросила
взгляд, полный самодовольства, па барышню Марго, покраснев-
шую за сестру, на Сергея Аркадьевича, который, откппувшпсь
па спинку стула, положил руки па стол, словпо хотел обнять каж-
дого, как любящий попечитель.
— Ну, колп вы так преданы своей школе и ничего пе жа-
леете для нее, пойдемте подумаем о вашем клубе,— сказал Вар-
данян и, поклонившись учителям, взял свою палку.
Онп выходили со двора, когда пх нагнал Хпкар Хаммалбашян.
— Господин Варданян,— остановил он уездного комиссара
по образованию,— па пару слов, лпчно. — Сергей Аркадьевич,
не выпуская руки Арменака, замедлил шаги. — Я бы хотел, что-
бы вы правпльно поняли... Моя служба этому злосчастному ре-
яшму может быть рассмотрена как плод случайных ошибок...
При всех обстоятельствах у меня пе было эгоистических моти-
вов, я руководствовался лишь моральными критериями. Нако-
нец, человеческое существо — грешное дитя. Верной службой я
должен искупить...
Сергей Аркадьевич, опираясь па палку, наклонив вперед тя-
желую голову, молча слушал.
Подобострастная улыбка заиграла в желтоватых глазах Хам-
малбашяпа.
— Вэс обпжают? — с трудом проговорил Сергей Аркадьевич.
— Нет, пет, совсем пе обижают,— поспешно возразил Хам-
малбагпяп.
Армепак почему-то разозлился:
— Это недостойно человека... уподобляться пресмыкающему-
ся... недостойно!
— Пошли,— сказал Вардапяп, отвернувшись от господина
Хнкара.
Армепак высвободил руку, прошел вперед п тут же почувст-
вовал: глаза Седы, полные преданности, ищут его взгляда.
Седа взяла Арменака под руку п прильнула к нему, даже но
стесняясь Сергея Аркадьевича, прошептала с волнением:
— Хорошо ты сделал, оп лицемерный Яго. Марго так го-
ворит...
Сергей Аркадьевич посмотрел палево, потом направо п, по-
думав немного, зашагал вверх. На углу Тархаповскоп утицы оп
перебросился несколькими словами со стоявшим у дверей млад-
471
тлим Лфрпковым и, проведя спутников к соседней Малярской
улице, остановился у двухэтажного дома пз черного туфа.
Опп вошли внутрь. Второй этаж здания был свободен.
— Подойдет вам под клуб? — спросил Сергей Аркадьевич, и
его густой голос отдался эхом, как в глубокой пещере.
— Подойдет, да еще как! — воскликнул Аршавир.
Сергей Аркадьевич направился в Центральный Комитет, за-
хватив с собой Арменака. Остальные тут же приступили к делу.
Весть моментально распространилась, стали собираться ребя-
та. Несколько парией, взяв топоры и заступы, под руководст-
вом радиста Тико прппялнсь ломать степу между двумя комна-
тами. Другие выносили ведрами известку и штукатурку.
Тем временем Ахавпп, Нуппк и Седа отправились в дом из-
вестного в городе психиатра.
— Ны человек одинокий, па что вам все это добро? А мы орга-
низуем клуб, молодежь будет собираться, чтоб культурно прово-
дить время, по у пас совершенно пег мебели,— спокойно объ-
ясняет Ахавпп.
Психиатр—образованный и уравновешенный человек, кста-
ти, в парламенте был в оппозиции к правительству.
Он окидывает прощальным взглядом столы и шкафы, изго-
товленные из отменного красного дерева, потом мягкие, покры-
тые чехлами кресла, па которых сидят барышни. Девушки про-
извели па пего благоприятное впечатление. Хозяин дома знаком
с семьей одной из них, в свое время зпал также отца Пупик.
Оп догадался: именно Пупик привела их сюда.
— Пусть будет так, как пожелают ваши сердца,— сказал оп
наконец,— я с радостью пойду навстречу вашему прекрасному
начинанию, человек я одинокий, обойдусь малым...
Теперь Пупик и Седа, взяв веники, педра п тряпки, подме-
тают и моют клуб, а ребята с величайшей осторожностью тащат
па своих плечах мебель психиатра, которая с сегодняшнего дня
стала общественным достоянием.
Девушки подметали землю у ворот, когда пришел Армепак.
Оп остановился и принялся глядеть вверх, словпо по замечая их.
Пунпк и Седа тоже взглянули туда: оказывается, па консо-
лях фасада здания — закованные в цепи бычьи головы...
— Для чего они? — спросила Седа.
— Аляповатая декорация,—сказал Армепак, и девушка, до-
вольная, улыбнулась: только Армепак может объяснить любое
загадочное явление.
Поднялись па верхний этаж.
— Нравится?—спросила Сода, проведя товарища по комна-
там, словпо она сама выстроила это здание и обставила богатой
мебелью.
Армепак молчит, лишь пежпо сжимает руку девушки, и Се-
да чувствует, что оп доволен, очень доволен ею в эту минуту.
П ей больше ничего пе нужно.
472
и — А музыкальные инструменты есть у пас? — спрашивает
наконец Армепак, скорее себя, нежели девушек.
— Ребята собирают, принесут у кого что есть.
Л Седа, прибежав домой, впервые потребовала, как взрослая:
— Отец, нам нужен граммофон, мы открываем клуб комсо-
мола, п ты прпходп...
Последние слова несколько смягчают пасуппвшего было бро-
вп садовладельца Седрака. Его толстые пальцы спокойно погла-
живают густые усы; что ж, хорошо, что молодежь от пего пе
открещивается...
— Послушан, доченька, какой же я комсомол? — шу-
тит оп.
Поздппй вечер. После тяжелого трудового дпя товарищи со-
брались за большим столом у Пунпк. Тихо поет самовар, много
лег назад привезенный из Варшавы. Хотя Армепака пет, при-
шли две дочерп садовладельца Седрака. Опп предупредили мать,
что этот вечер проведут у Нуппк.
Здесь Аршавпр и Тико. Здесь Амаяк Вардапяп. Па погах у
пего солдатские обмотки. Он совсем по похож па прошлогоднего
гимназиста.
Наборщик Вазгсп спдпт во главе стола, положив свою тяже-
лу10 руку па слабые плечп товарища Мартпка. Этот немолодой
уже человек, обремененный столькими заботами в паркомате
снабжения, в государственной казне, в «бюро субботников», про-
водит здесь вечерние часы вместе с молодежью. Оп спдпт па
тахте возле матери Пупик, накинувшей па плечп шерстяную
шаль. В руках у пее эмалированный чайпнк, что теперь едппст-
венпный источник тепла,— зима, спег, а топлива в доме пет.
Нуппк поставила па стол большую тарелку с грецкпмп ореха-
ми, которые Аршавпр прпвез пз деревин, и сейчас разливает
чай. Пьют чай с сахарином, одну чашку, вторую, третью. Орехи
разбивают маленьким молоточком — и течет беседа.
В прошлый раз товарищ Мартпк рассказал о Степане Шау-
мяне, Амаяк — о том, что видел и слышал в Баку и в Москве,
какой простодушный, прямой человек Серго Орджоникидзе, о
съезде пародов Востока, где собравшиеся со всех концов земли
люди проявили горячую заинтересованность в том, чтобы армя-
не жили независимо па своей древней родине. Позже, в Москве,
пришел к ним па съезд сам Ленни. Простой, скромный, мудрый,
оп начал весело смеяться, когда услышал их спор: как нм на-
зываться— «Коммунистический союз молодежи» или «Союз ком-
мунистической молодежи»?
Потом Пупик читала кппгу па английском языке, припсссп-
пую Амаяком, и тут же переводила ее. Автор книги находился
в Петрограде в 1917 году п очень интересно описывал, как слу-
чилось «все это».
473
Затаив дыхаппе слушают девушки Амаяка, а вместе с ппмл
и мать Нунпк, о том, как по дороге пз Баку в Москву пх поезд
подвергся нападению, п Джон Рид под градом пуль пошел
драться с бандитами и невредимым вернулся назад. А через две
недели после этого заболел в Москве тифом...
— /Койа его, Луиза, приехала пз Нью-Йорка, оп совершенно
пе ожидал п так был рад ей. «В каком ты виде»,— говорила
Луиза: одежда его совсем пообносилась, а новую оп пе брал,
ничего оп пе хотел для себя, говорил, рабочие тоже пе имеют...
Я обойдусь, говорил, я видел кое-что похуже... В самом деле,
чего только оп пе перенес в афипской тюрьме...
— За день до болезни мы пошлп в Большой театр па оперу
«Кпязь Игорь»... Замечательный театр. Оп мпе сказал: «Болит
голова, пе зпаю отчего». Утром пе встал. Таял у нас па глазах,
лекарства пе могли достать... Не верил оп, совершеппо пе верил,
что может умереть, до последней минуты... Мы тоже...
Очепь печален сейчас Амаяк, глаза потускнели. Никто пе
видел его таким. Вероятно, очепь был привязан к этому благо-
родному американцу.
— Гроб его стоял в зале Дома Союзов,— продолжал оп. —
Шел с пег, когда мы двинулись па Краспую площадь... мпого то-
варищей выступало... Там мы и похоронили ого...
3
Только рассвело, Аршавир будит Седу, которая, обнявшись
с сестрой, спит па тахте Нунпк.
— Вставайте быстрее — п в дорогу.
В корыте вода замерзла, хорошо, что осталось пемпого в са-
моваре.
—Умылись, как кошки,— говорит Седа, вытирая лицо.—
А это тебе,— передает опа Мапушак кружку воды.
Пока девушки одевались, Аршавир разобрал граммофон. От-
делил от деревянного ящика трубу и спрятал ее в полотняный
мешок, затем аккуратно положил в зеленую металлическую ко-
робку и, пе найдя более удобного места, взял под мышку. Пору-
чив девушкам коробку с пластинками, взял граммофон, и они
пустились в дорогу.
Сойдя с поезда, Аршавир еще верст семь-восемь вез своих
друзей на арбе, пока опи пе остановились перед воротами его
дома. Занеся в дом граммофоп, он возвратился вместе с ма-
терью.
— А это паши девушки...
— Заходите, родные,— со слезами радости па глазах пригла-
шает гостей маленькая слабенькая жопщппа.
— Целый рой муравьев,— кивает Лршавир в сторону сестри-
чек и брата, которые возились по углам комнаты, цепляясь за
материнский подол.
474
Седа п Мапушак вместе с «роем муравьев» с удовольствием
поели пшеничной каши, которую принесла мать.
Спустя некоторое время Аршавпр вытащпл сиреневую трубу
и передал Седе, а сам взял граммофон.
Медленно проходят опп по селу, и, хотя зверский холод, как
говорят местные жители, Аршавпр то п дело отстает от друзей
и вступает в беседу со всеми, кто встречается на путп, будь то
молодой или старый.
Пз открытых дверей комнаты выливается бас велпкого рус-
ского певца, а во всех лачугах говорят о сыне учителя, который
даже был «подполь» п перед новой властью в почете, а сейчас
из города с пим девушки приехали, «образованные, красивые».
Граммофон узко замолк, а мужчины идут и идут с детьми,
заполняют комнату, где расположился Аршавпр со свопмп по-
другами. Приходят в меховых папахах, в глазах любопытство,
нетерпение.
— Ну, поставь эту музыку, послушаем,— говорит какой-то
солдат, вернувшимся с германской войны.
Аршавпр спова ставит пластинку, и снова село заполняет
бас Шаляпина.
Дым самосада, загустев, выедает глаза. Аршавпр крутит руч-
ку. Девушки с почтением смотрят па своего товарища.
— Сейчас. — Черпая пластпнка крутится быстрее, в центре,
в зеленом кружке, лицо певца теряет очертания, мембрана опу-
скается, и вдруг...
Ужасный грохот! Голуби переполошились, теленок сорвался
с привязи и, топча маленьких ребятишек, кинулся прочь; бурая
корова мычпт от страха не переставая. Какой-то парнишка за-
плакал.
— Эта штука называется граммофоном,— снова щеголяет
познаниями солдат. И снова гремит мощный голос, пригибая
людей к земле,— и каждый, еслп бы не боялся сойтп за труса,
тотчас оставил бы эту комнату и убежал от этого громового го-
лоса, от этого безумного человека, который поет, невидимый..»
Аршавпр поднял мембрану. Все — и он, п девушкп — облег-
ченно вздохнули.
Отобрал другую пластппку, показал Седе.
— Сейчас из наших песен... Да, нп Бетховен, пп Мефисто-
фель Шаляпина здесь не пройдут...
— «У студеного родника»...
Песня звучпт мягко и тпхо. Взгляды людей тоже смягчплпсь.
Седа стала подпевать. У нее сильный голос, опа поет гром-
ко, заглушая даже голос певпцы.
Простые, ясные песни сменяют друг друга, родные, понятные.
Как сладко поет певец: «Всадник спускается с гор», п де-
вушки ждут — вот придет, предстанет желанный всадппк...
Аршавпр с лпковаппем оглядывается вокруг: радостно сей-
час в этой мрачной лачуге. Даже старик, епдящий на тахте,—
475
говорят, ему сто лет,— опершись на свою палку, покачивается
в такт песне: «Нежная, маленькая яр...»
Аршавпр, как опытный психолог, управляет настроенном
своих односельчан: то веселит их, то печалит.
По берегам Лракса
Блуждаю я. брожу...
На сой раз Мапушак подпевает певице. Оживление исчезло.
Поникли папахи. Одип крестьянин с густой бородой то и дело
поднимает голову, бросает па юную певицу взгляд, полный по-
чтения, п спова опускает ее.
Аршавпр смотрит па свою подругу, словпо впервые впдпт ее...
Песпя кончилась, Мапуш отошла в сторону.
Мужчины закашлялись, по не от табачного дыма. Давно пх
горло привыкло к едкому самосаду и к грубой газетной бумаге.
Эти незлобивые, тоскующие по песне люди хотели кашлем за-
глушить волпенпе, подступившее к сердцу. Кто знает, какие
воспоминания и думы пробудила эта горестная песпя! Опять
растерзана родимая земля, унижен парод, враг вторгся в Карс,
Алексапдрополь...
Аршавпр поднялся. Именно об этом говорпт оп: власть пе-
ременилась, верно, но хлеба пет, нефти пет, мануфактуры нет,
пользоваться железной дорогой невозможно.
— Из Баку прислали полтора миллиона аршпп мануфак-
туры...
Здесь хорошо зпагот, что такое мануфактура, п Аршавпр
подчеркивает это слово, добавляя: «и пятьсот гросс пряжи». Что
такое «гросс», никто пе зпает, по догадываются: много, наверное.
— Иа шесть месяцев лекарств для полуторамиллпоппого на-
селения,— продолжает сып учителя.
Лекарства,— папахи одобрительно поднимаются и опускают-
ся,— болезни душат... Еще чего? «Семьсот пудов газетной бума-
ги». Хорошо, пусть и это будет, газеты весточку какую-нибудь
прппесут, к тому же нет бумаги, чтобы свернуть цигарку...
Затем Аршавир говорит самое главное — это он приберег па
конец.
— С Северного Кавказа отправили двестп пятьдесят тысяч
пудов хлеба и будут присылать каждый месяц, по...
Но американцы посоветовали грузинам воздержаться, пе раз-
решать транзит. Аршавпр поясняет: не хотят, чтобы пшеница
Росспп пришла в Армению, боятся, что вместе с пшеницей па
их землю ступит большевизм.
— И без этого пришел,— вставляет солдат, вернувшийся из
Германии.
— Сейчас положение тяжелое,— признается юноша, правди-
вый, как его отец.
Наркомат снабжения отпустил служащим Еревапа 42 пуда
п 31 с половиной фунта хлеба — все, что имеется. Новое прави-
476
тельство, так же как этот парень, ничего пе скрывает от народа.
И каждый прикидывает в уме: сколько ;ке приходится па чело-
века п можно ли прожить па это...
— II у Красной Армии пет продуктов.—пе скрывает Арша-
вир. Взяв заооты государства па своп плечи, он отчитывается
перед односельчанами. — Красная Армия, остановившая вторже-
ние османцев, спасшая парод, стоявший на краю гибели, сама
без хлеба...
— Все, что можем, отдадим. Кто должен принимать? — спра-
шивает солдат.
Аршавпр поясняет: уполномоченный по снабжению. Уполно-
моченный пз бакинских рабочих, много лет был другом Степана
Шаумяна.
— Поможем,—говорпт старик, сидящий па тахте,—пока
Лепин пе поспеет пам па подмогу.
4
— Уполномоченный по снабжению находится сейчас в рск-
впзкоме,— сообщили Аршавиру в здании Аикоопа.
Подводы покатились мимо бульвара, проехали телеграф, оста-
новились па Губернской, перед длинным нпзепькпм строением
с десятью окпамп, выходящими на улицу.
Это п есть реквпзком.
Аршавпр вошел внутрь. Чего только пе было в узком и длин-
ном зале: одежда, домашняя утварь, мешки с фасолью п зерном,
драгоценности... Склад охрапялп двое часовых — армяппп п рус-
ский.
— Где товарищ Мартпк?— спроспл Аршавпр.
Часовые пе знали.
Он прошел вперед. В глубине зала, за столом, работатп че-
тыре человека. Аршавир подошел, повторил свой вопрос.
— Видимо, там.— ответил один, сидевший к нему епппой,
и повернулся с бумагами в руке. — Аршавпр! — воскликнул оп
радостно.
Аршавпр застыл в растерянности. Это был Павлпк — в ко-
ричневой кожаной куртке, в кожаной кепке.
— Что ты тут делаешь?
— Должностное лицо мы, реквизитор,— подмигнул Павлпк
весело, как всегда. — Реквизитор — инквизитор, инквизитор —
реквпзитор-джап! — п, отдав Аршавиру честь, направился к
Двери.
Все рассмеялись, только Аршавир оставался серьезным, чуть
Пе спроспл: с чего это оп здесь, может ли быть чистым па руку
сып торговца солью Маркоса,— по промолчал. Вспомнил оп, как
вел себя Павлпк, когда записывались в добровольцы, и** прошло
и полутора месяцев с тех пор... Аршавпр вошел в смежную ком-
нату.
477
— Товарищ Мартпк пошел к Касьяпу,— сказали ему.
Аршавпр поднялся по мраморным ступенькам п вошел в
комнату председателя ревкома, находившуюся па втором этаже.
Человек семь-восемь, сидя за столом, о чем-то горячо спорили.
Аршавпр подошел, встал рядом с товарищем Мартиком, тот
пе заметил его. Бойкин юрист говорил бегло, гладко, то и дело
употребляя латипскпе термины. Оп разъяснял, какая, с право-
вой точки зрения, разница между «реквизицией» и «конфиска-
цией».
Аршавпр наклонился, шепнул что-то па ухо товарищу Мар-
тику.
— Молодцы, хорошо сделали. Подожди немного,— сказал оп,
прислушиваясь к разгорающемуся спору.
Сейчас говорил сам Саркис Касьяп. Конечно, оп понимает
разницу между реквизицией и конфискацией, по пи одно из
этих мероприятий пе паходпт приемлемым. II без того армян-
ского крестьянина уже тошнит от всяких насильнических по-
боров...
«Хороший человек председатель ревкома»,— пе раздумывая
долго, определил Аршавир.
Что говорит товарищ Мартпк? Он говорит: мы отвечаем за
снабжение. Приводит цифры, те же, что и оп, Аршавпр, называл
крестьянам: 42 пуда 31'/2 фунта... Сергей Иванович слушает,
наморщив широкий лоб.
Спова выступает адвокат — реквизиция, другого пути пет.
Сергей Иванович сообщает: договорились с командованием,
отряды Великанова идут через Абаран в Лори, это немного об-
легчит положение.
Адвокат рассказывает: пз дома, находящегося по соседству
с домом Сократа Тюросяпа, вытащили тридцать мешков отлич-
пой пшеницы. Когда хозяина приперли к степке,— а человек он
бедный, жалкий,— откуда у тебя столько пшеницы, он признал-
ся: сосед спрятал у мепя, а сам поехал в Тпфлпс. Вот так все
опл позапрятали. Обыск и реквизиция — пастаивает адвокат.
Председатель ревкома тем пе менее против применения «на-
силия как формы государственной политики при решения эко-
номических вопросов», именно тут простой человек должен
почувствовать отличие от старых порядков. Разве нельзя рас-
считывать па добровольное пожертвование? Что думают по это-
му поводу товарищи? Не даст ли это положительных резуль-
татов?
Товарищ Мартик повернулся к Аршавиру:
— Вот молодежь попробовала. Говоришь, собрали?
Аршавир сообщил: пшеницы, правда, пот, по привезли оре-
хи, кишмиш, горох, чечевицу, вппо...
— Вино? — удивился председатель ревкома.
— Да, Сергей Иванович, вино,—сказал Аршавир, смутив-
шись. — Одну бочку. Хороший человек принес, сказал: ничего
478
другого у меня пет, берпте. А. что нам было делать, пе могли
же мы вернуть ему?
— Пет, нет, конечно, — согласплся председатель ревкома. —
А что еще?
— Сушеные абрикосы, рпс...
— Даже рпс... молодцы, молодцы! — похвалил оп. — А кто вас
отправил, Будагяп?
— Пет, Сергеи Иванович, Армепак пе зпает, мы пошлп самп.
Ночью я сказал Амаяку, а он мпе: хорошо придумал... Пошли
втроем. Я, Седа и Мапушак. — Аршавпр покраснел: как ему объ-
яснить, кто такие Седа и Мапушак? Сказал прямо: — Комсомол-
ки, пх только что приняли. — И добавил: — Опп п пелп, хорошие
у них голоса...
— Как, как? — приставил ладонь к уху председатель рев-
кома, словпо это была совершенно невозможная вещь — у деву-
шек хорошие голоса!
— Сердца пх смягчплпсь,— продолжал, растрогавшись, Арша-
впр- — Я рассказал пм, что у войск нет продуктов, служащим
за педелю было роздано сорок два пуда тридцать одни с полови-
ной фупта. — Аршавпр почувствовал на своем плече легкую ху-
дую руку товарища Мартпка. — Сказали: поможем — п сами при-
несли, принесли по доброй воле...
— Молодцы, вот верный путь! — воодушевился Саркис Кась-
ян. — Падо обратиться к сердцу народа, к его совести, к разуму...
Реквизировать в исключительных случаях, когда дело имеете со
злобными людьми, укрывателями, спекулянтами, а конфиска-
цию — только в случаях украденного и ограбленного имущества,
только так,— обратился к адвокату.
Адвокат строго, по с явной симпатией рассматривал Арша-
вира.
— Вот так, сыпок,— спова повернулся к юноше Касьяп,—
человеческим языком разговаривать с крестьянином, как с рав-
ным, доверять его разуму, его гуманным чувствам. Только так
мы сможем пригасить в пом собственнические инстинкты и про-
светить, цивилизовать его.
— Товарищ Касьяп,— обратился к председателю ревкома Ар-
шавпр,— па улице ждут возппцы, кому пам передать?
— Ждут... столько времепп?
Мартикяи поднялся:
— Заговорились...
Сергей Иванович вместе с пимп вышел па улпцу. Пожав рукп
крестьянам, извинился перед ппмп:
— Простите, что заставили ждать. Передайте в село всем
товарищам, что это большая помощь в самую тяжелую пору.
От вмени ревкома передайте благодарность, от имени Красной
Армии... сирот, детей, беженцев...
Крестьяне слушают, покряхтывают.
— Председатель ревкома,— поясняет Аршавпр одному из ппх.
479
— Это наш долг,— кое-как выговаривает тот, что постарше.
Лршавпр па седьмом пебо. II хотя он две почп почти не
сомкнул глаз, прошел довольно долгим путь пешком, нагружал
и шружал подводы, сейчас оп бодрый и свсжпй, как теленок,
возвратившийся с пастбища. Проводив односельчан к складу
комиссариата продовольствия, оп побежал мимо Николаевского
собора па узкую Новоперковиую улицу. Здесь жила Гаюш, и
именно ее хотел видеть Лршавпр в эту минуту. Гаюш была дома,
опа с распростертыми объятьями встретила своего юного това-
рища. Л узнав, чем он занимался эти два дня и как им был дово-
лен председатель ревкома, обрадовалась еще больше.
— Знаешь, кто был в реквпзкоме? — вдруг спроспл Арша-
вир.— Твои... Павлпк... — Аршавир хотел сказать: «твой друг
Павлик», по ие смог.
— Павлпк?.. У ппх что-нибудь взяли, что лп?
— Пет,— отвел ее предположение юноша,— оп там в каче-
стве «реквизитора»...
— «Реквизитора»?.. — переспросила Гаюш. Это странное сло-
во опа никогда пе слышала.
— Так оп сказал.
«Может ли Павлик быть честным?»—спова спроспл Аршавпр
себя и отрицательно покачал головой.
— Л ты что? — схватив Аршавира за руку, накинулась па
него Гаюш.
— Он ушел,—ответил Аршавпр рассеянно. — Л в ноябре...
он записывал в отряд добровольцев, под его ведомством был ору-
жейный склад.
— Оружейный склад?..— Гаюш напряженно размышляет.
Она помнила, как Павлпк два года назад, во время Сардара-
бадскоп битвы, гарцевал, франтовато одетый. «Это пустобрех»,—
с горькой усмешкой говорил Гукас о его «воинской доблестп»,
она сердилась... Гаюш прикусила палец.
— Пойдем, пойдем посмотрим, что оп там делает...
Аршавир, однако, спешил в другое место — оп хотел расска-
зать девушкам, как старшие товарищи хвалили их.
Л Гаюш не нашла Павлика пн в реквпзкоме, пп дома, он
исчез. Вместо этого она нашла себе повое занятие, которое совер-
шенно неожиданно пришлось ей очень по душе...
5
Поздпнй вечор. В кабинете председателя ревкома собралось
несколько человек. Среди них Армепак и Агаси. Саркпс Касьян
пригласил сюда молодых люден, чтобы поделиться с ними своей
радостью.
Принесли телеграмму. Касьяп пробежал се глазами. «В вос-
кресенье открытие памятника Карлу Либкнехту, просим присут-
ствовать».
480
— Памятник Карлу Либкнехту? — повторил Касьяп. — От-
куда?
Un позвонил по телефону.
— Гюли, это ты?.. Смотри, какая телеграмма пришла из Дп-
лпжана, — глаза его заблестели под пенсне. — Ты тоже получил?
Поедешь? Ну, это хорошо, я не могу... А вы как? — обратился
он к Агаси и Арменаку.
— Очень бы хотелось, но пусть поедет Арменак,— сказал
Агаси.
— С удовольствием.
— Будагяп поедет,— сообщил Сергей Иванович. — Утром в
шесть, не очепь холодно? Ладно, возьмите мою машину, сегодня
раздобыли немного бензину... Счастлпвого пути... Ну, идите по-
спите, времени остается мало,— сказал Касьян, пододвинув к себе
книгу на немецком языке.
...Арменак попрощался с Агаси у дверей их дома. Едва сде-
лав сотню шагов, остановился: на углу, в пекарне, где выпекается
лаваш, кто-то спорил, какая-то девушка нападала на мужчину.
«Это, видимо, Гаюш»,— подумал Арменак и подошел к двери
пекарни.
— Предупреждаю: еслп хоть один золотник из этой пшеницы
попадет в руки спекулянтов, вы пропали.
Армепак посмотрел в щель. Возле топпра горела конопляная
лампада. Гаюш говорила все так же горячо:
— Счет па вашу пшеницу у мепя. И то, что принесли сего-
дня, мы взвесили. Сколько получится лаваша, если смешать с яч-
менной мукой, подсчитано. Сколько вы выпекаете в день, тоже
знаем. По какой цене вы будете продавать — вам объявлено. Ра-
бочий контроль будет приходить каждый день. А сейчас явится
часовой...
Арменак вошел. Полумрак, густой запах сухого хлеба. Как
приятен этот запах после тюремной голодовки! Оп ни разу пе
ел досыта за эти полтора месяца.
Возле корыта с тестом стояли двое здоровых мужчин. Справа
от них—Гаюш, в кожаной куртке, из-под которой виднеется
браунинг. Гаюш непроизвольно кладет на него руку.
— Ты только посмотри,— заметив Арменака, крикнула Га-
юш,— видпшь ты этпх спекулянтов? Сегодня выпекли хлеба
меньше, чем надо, п продали дороже. А пароду сказали: мука
кончилась, больше не приходите. Обыскали мы пх — около тысячи
пудов пшеницы припрятали. Мы ее конфисковали. А сейчас по-
смотрю, что они будут делать.
Вошел красноармеец с винтовкой в руках.
— Пришел? — приветствовала его Гаюш и снова повернулась
к краснощекому мужчине с крупными чертами лица, стоявшему
возле корыта. — А это — председатель оргбюро,— призвала она
в свидетели Арменака, хотя комсомольская организация не имела
никакого отношения к пекарям. — В его присутствии говорю: еслп
Рафаэл Атаян
481
нарушите закон, полетят ваши головы. Пе дадим вам сосать кровь
иарода, хватит!
Арменак молчал... Всей душой он ненавидит этих кровопийц,
но и угрозы Гаюш причиняли ему какое-то беспокойство.
— Овас, ты знаешь свое дело... — предупредила Гаюш красно-
армейца.
— Зиаю.
— Смотри в оба, пе стащили бы чего...
— Не стащат.
Гаюш взяла Арменака под руку и вывела его па улицу.
— Хорошее занятие ты нашла себе, пе зпал,— дрожа от хо-
лода, сказал Арменак.
— Эта работа как раз по мне,— с удовольствием согласилась
Гаюш и прижалась к руке Арменака. — Уже педеля, как я в
реквизкоме, горят у меня эти кровопийцы! Хороший декрет издал
товарищ Касьян против спекулянтов, читал?
— Знаком,— улыбнулся Арменак. Он ие сказал, что Касьян
находит этот декрет слишком резким и подписал его пехотя, под
нажимом молодых.
— Но ты,— переменил Арменак разговор,— когда говорила,
рука твоя все время тянулась к браунингу.
— А если у тебя в руках ие будет браунинга, кто тебя бу-
дет слушать? — разгорячилась Гаюш. — Знаешь, кто онп? Да?..
Как быстро дошли до вашего дома,— с болью проговорила она,—
ну, ну...
— Пошли, я провожу тебя.
— Нет,— воспротивилась Гаюш. — Ты должен поспать.—
И поспешно удалилась, скрылась в темпоге.
Гаюш вернулась в пекарню. Там месилп тесто. Пз пекарни
она направилась в Дашли-Куча, а оттуда — к Даваятагу. Чувст-
вуя па боку успокоительную тяжесть браунинга, она безбоязнен-
но шагала по ночному Еревапу.
Наступил рассвет... Гаюш торопливо вошла в библиотеку
«Свет свободы» па Назаровской улице. В неубранной пыльной
комнате в больших и малых шкафах, расставленных у степ, в
беспорядке нагромождены книги. На единственном столе также
свалены в кучу книги — тонкие и толстые, в ярких н бледных
обложках. В комнате холодно, как и повсюду в Ереване. Заве-
дующий библиотекой сидит в кепке, хотя обычно он носит шляпу.
— Давайте собирайтесь,— обратилась Гаюш к нему.
— Что ты хочешь, барышня? — спроспл Хикар Хаммалба-
шяп, полагая, что это первый посетитель библиотеки.
— Я? — устало произнесла Гаюш. — Ничего. — Опа окинула
взглядом книги па столе. — Попятно...— II, с отвращением отвер-
нувшись, произнесла: — Пошли.
— Куда?.. — с жестом, выражающим отчаяние, спросил Хам-
малбашян. — Я нахожусь на службе, не могу оставить библиоте-
ку,— чувствуя что-то недоброе, проговорил оп.
482
Злые огонькп сверкнули в глазах Гаюш.
— За книги не беспокойтесь, Наркомпрос разберется.
Хаммалбашян поднялся.
— Золото возьмите с собою, золото! — потребовала Гаюш.
— Какое золото? — Лпцо Хаммалбашяпа стало желтее его
кителя.
Гаюш молча показала на нижпюю часть шкафа. Хаммалба-
шян стоял, будто проглотил аршпп.
Гаюш подошла к шкафу, сбросила кнпгп с нижней полки и,
вытащив пз кобуры браунинг, зло процедила:
— Сами возьмите!
Хаммалбашян наклонился, взял серый мешочек, осторожно
поднял его. Звякнули монеты.
— Не мои,— сказал оп.
— Да? — спросила Гаюш. — Да, конечно,— и взяла со стола
вамок, чтобы запереть библиотеку.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
В то время как Гаюш занималась в столице делами, Арме-
пак вместе со своим спутником подъезжал в стареньком разби-
том «форде» к Дилпжапу.
Перед ними Севанское озеро. Тулупы, одолжеппые у красно-
армейцев, не защищают от мороза, по так приятие это царство
безмятежности па берегах вольных вод.
В доме в Дилижапе, куда опп были приглашены вечером па
чан, вместе с теплом, исходящим от печки, гостей согрело и раду-
шие гостеприимного хозяина.
Выяснилось, что этот учитель с пышной бородой давно зпает
отца товарища Гюли. Армепак с удовольствием слушал слова,
полные почтения. А Гюлп, сидя на стуле, теребил кончики своих
густых усов и улыбался.
Подошла Еразпк; смущаясь, спроспла:
— Товарищ Гюлп, вы видели Карла Либкнехта?..
— Рассказать вам один случай? — предложил Гюлп. — Я в то
время жил в центре Берлина, Улапштрассе, сто тридцать пять,
п часто встречался с Лпбкпехтом. Это был тысяча девятьсот пят-
надцатый год... Когда кайзеровские войска заняли Льеж, бель-
гийскую крепость, шовинистические страсти разгорелись... па
улицах были демонстрации, мещане орали повсюду: «Господь по-
карал Qjanxa, Льеж захвачеп». Эмпх — генерал, защищавший
Льеж... — пояснил оп. — II вот в школе, во время урока, учитель
рассказывает о последних событиях. Ученики встают п орут
«Hoch! Hoch!» в честь победного немецкого войска... Только сып
»/216* 4S3
Карла Либкнехта, очень умный мальчик, твоего возраста,
Гагик.— обратился Гюли к мальчику, стоявшему возле него,—пе
поднимается с места.
Арменак с волнением следил за каждым движением товарища
Гюли. Совсем другой оп сейчас... пет того сурового выражения
па лице.
— Вилли, да, красивый, очень мплый паренек, продолжает
сидеть на месте. «Вилли, неужели тебя пе вдохновляет эта по-
беда?»— укоряет его учитель. «Я не могу сказать «да здравст-
вует» войску, которое истязало женщин и невинных детей».
И учитель в бешенстве выгоняет его с урока... — Помолчав не-
много, Гюли добавил: — Два года назад Вилли сражался па бар-
рикадах и был раней. — Сказал и сразу погрустнел, глаза затума-
нились. Арменак догадался: в боях он, товарищ Гюли, потерял
жену и единственного сына.
Больше он пп о чем пе рассказывает. Вытащив платок, вы-
тирает вспотевший лоб...
Прошла ночь. В полдень товарищ Гюли сидел у местного
цирюльника перед потрескавшимся зеркалом. Арменак дожи-
дался своей очередп.
Цирюльппк, наверное как все цпрюльнпки на свете, оказался
человеком словоохотливым.
— Лет сорок нс впдел такого снега наш Дплпжап,— с гордо-
стью сообщил оп. Кроме обильного в этом году снега он находит
много другого, чем можно похвастаться. Клиенты его знают: с
того дпя, как пришла Советская власть, уста Саак помолодел по
меньшей мере лет на десять.
Сегодня он явился чуть свет в свою цирюльню. Есть еще
и другая «работа», сообщил он таинственно, сегодня будут от-
крывать памятник человеку, жившему на германской земле, ко-
торый — о истинное чудо! — хоть п был немец, по выступал про-
тив войны.
— Наш Грпкор так сказал,— уста Саак призывает в свиде-
тели своего сына: по его мнению, более осведомленного человека,
чем оп, не сыщется в округе.
Армепак улыбается: он и сам слышал о Грпкоре — Талп-
Кьёхве, хотя п не имел удовольствия встречаться с ппм... А уста
Саак уже перешел к Берлину. Выясняется, что «ппчего из себя
не представляет этот город, где к тому же сидел тот злодей
Вильгельм». Пз дплпжапскпх жителей только двое были там —
ппженср Грпкор Захарович Нралов, когда взял подряд на шоссе,
и его супруга Катарина Тархановпа, которая, возвратившись,
ппчего хорошего об этом городе пе рассказала...
А сейчас здесь, в Дплпжане, будут ставить памятник един-
ственному хорошему человеку, жившему в этом городе. •
— Наш Грпкор так сказал...
Весь Дплпжап собрался на небольшой поляне. Уста Саак
тоже стоит в толпе.
481
Какие мудреные слова говорит его утрепнпп клиент, подняв-
шись на с гол!
— Пусть шейдемапы травили его, понося как вожака чер-
пп, — он был знаменосцем, проводником высоких идеалов, и паше
сердце охватывает печаль, когда мы вспоминаем его трагическую
кончину... Вы наследники славного «Спартака»,— обращается
он к Еразик и Сержу, к Тали-Кьёхве.
Товарищ Вардутп— женщина со строгим лицом, в военной
шинели и мужской кепке — от имени ревкома открывает памят-
ник. то есть снимает с него красное покрывало.
Духовой оркестр заиграл мелодию, па поминающую «Интерна-
ционал». Грпкор и Еразик подпевают вместе со своими товари-
щами, как пх учил товарищ Мушег. Поют п остальные, поют, но
отрывая глаз от каменного бюста, произведения скульптора-са-
моучки. Пенсне, кудри в самом деле напоминают Карла Либк-
нехта.
«Не беда, что рука скульптора пе очень умелая,—думает
Арменак,— даже ото незатейливое творение воодушевило всех.
Либкнехт — первый человек, которому сегодня рабоче-крестьяп-
ская Советская Армения ставит памятник...»
Поднялся Тали-Кьёхва:
— Сейчас мы двинемся к Красному клубу.
Парод хлынул вниз.
...Речи в клубе окончены — без речей сейчас ппчего пе обхо-
дится в Дплпжане,— и начинается «вторая часть».
Задрапированная красным полотном сцепа открыта, посере-
дине стоит черное пианино. Откуда? Это пианино Яралова. пп
у кого в Дплпжане больше его пет. Экспроприировали? Да. Те,
кто был обижен Яраловым, очепь довольны. Остальные покачи-
вают головамп: «Как бы пе приключилась беда с памп, собака
он, а не человек. Зря принесли, все равно его язык пикто не пони-
мает...»
Еразик под аплодисменты вышта на сцепу, неожиданно объ-
явив:
— Мы попросплп Екатерину Тархаповпу сыграть для пас. —
II тут же уточнила: — Для парода.
Для парода? Екатерина Тархаповна — для парода?! Жите-
ли Дплижапа приветствуют супругу господина Яралова... Чу-
деса!..
Екатерина Тархаповна выходит па снопу, волоча хвост дттш-
пого черного платья, п ппзко кланяется простому люду. Потом
подзывает к себе Еразик и что-то шепчет ей па ухо.
— Екатерина Тархаповна сыграет Седьмой вальс Шопена. —
объявляет Еразик.
Многие, проходя мпмо дома Яралова, слышали звуки рояля,
а сейчас впервые видят, как играют па этом инструменте.
Еразик объявляет, что сейчас Екатерина Тархапопп.а сыграет
первую часть «Лунной сонаты» Бетховена... Какие прпятпыс
16 Рафаэл Атаян
звуки... Взгляд Арменака упал па лица соседей. Увлеченно слу-
шает Егпше. Грпкор раскрыл рог, уставился па сцепу, словно
ждет, что влетит сюда райская птица...
Следующий номер — Моцарт, «Гурецкий марш». Молодежь
повеселела. Грпкор победно выпятил i рудь, стучит ногами ио
полу. Вот, тряхнув головой, Екатерина Тархаповпа взяла заклю-
чительный аккорд.
— Сыграла бы какой-нибудь танец, потанцевали бы, Кате-
рина Тархаповпа,— громко просит Грпкор.
Пианистка, улыбаясь, кивает.
— «Краковяк»,— объявляет Еразпк.
Никто не двинулся с места. По вот поднялась Снрарнп, стар-
шая сестра Еразпк, которая является «паробразом» и преподает
русский язык в «Лесной гимназии». Она приглашает иа танец
Грикора.
— Разве я могу тягаться с тобой,— говорят оп, хотя сам
требовал танцевальную музыку. По все же встал, подал руку
барышне. Вышли на свободное место перед скамейками. С ка-
ким шумом и грохотом танцует Талп-Кьёхва! Зрители покаты-
ваются со смеху. Лишь благодаря Снрарнп, терпеливо сдерживаю-
щей порывы партнера, Красный клуб избавился от опасности
окончательного разрушения.
Строгая товарищ Вардуш в шинели п копке епдпт возле го-
стя, приехавшего пз Еревана. II опа и товарищ Гюли с удоволь-
ствием наблюдают, как веселится молодежь Днлпжапа.
Уста Саак шепчет Арменаку:
— Небось даже когда граф Воронцов-Дашков был у них до-
ма, наша Катарина Тархаповпа так ие играла.
Прав уста Саак: пианистка пе знает устали, стальные, что
ли, у нее пальцы... Только иногда подносит к лицу платок, вы-
тирает пот... Опа, видимо, довольна: люди, отобравшие рояль,
все равно пе могут обойтись без нее.
А сейчас звучит красивый вальс. Грпкор отходит в сто-
рону.
— Это уж мио пе осилить...
Вместо него сейчас блистает Серж. В вальсе оп единствен-
ный кавалер. В свитере, связанном из верблюжьей шерсти, и в
галифе, он проделывает изящные па с Еразик, потом по очереди
танцует с другими девушками, желающими выучить этот танец.
И хотя всо знают, что Серж опасно болен, ппкто пе сторонится
его. Армепак с радостью следпт за своим товарищем: здоровье
его стало лучше в последнее время.
Уста Саак все не отстает от Арменака:
— Послушай, в прежние времена, когда какая-нибудь де-
вушка гуляла с парнем, ее били. Л сейчас девушки, парил, все
вмести, танцуют в клубе... Жаль, наша молодость прошла! —
от всей души восклицает оп п поднимается: пора пдтп до-
мой.
486
2
Возвратившись в Ереван, Армепак отправился в ревком —
рассказать о том, что видел и слышал.
(.аднсь! пригласил его Касьяп. За эти четыре пять дней
оп заметно изменился — был бледнее обычного, глаза запавшие,
красные.
Только Арменак сел, как вошел Лгасп.
— Ты говоришь, эта девушка комсомолка? — обратился к не-
му Касьян.
Да, честная, преданная девушка, Армепак тоже хорошо
ее знает.
— Мы говорим о Гаюш,— сказал Сергей Иванович, повора-
чиваясь к Арменаку.
— Бесстрашная девушка, самоотверженная,— подтвердил Ар-
менак.
— «Честная девушка», «бесстрашная девушка»! — повторил
Касьяп с досадой.— Вот к чему привело ее бесстрашие,— он про-
тянул Арменаку несколько исписанных листков бумаги.
Агаси стал читать, опершись па плечо друга.
Инспектриса женской гимназии прислала жалобу: девушка,
которая и в прежние времена пе отличалась примерным повеле-
нием, сейчас самовольно арестовала учителя армянского языка
и повела в тюрьму. Уже педелю в старших классах гпмпазпп не
проходя г родной язык. Арестованный одновременно является
помощником инспектрисы, распорядок в школе нарушен, ученицы
деморализованы. Она, инспектриса, .хворает, гимназия осталась
без присмотра. Еще более пространную жалобу, расписывающую
беззаконные действия девушки, «подвергшей его террору», сочи-
нил сам Хпкар Хаммалбашяп и через кого-то передал председа-
телю ревкома.
— Вот, полюбуйтесь, товарищи молодые деятели,— сказал
Касьяп.
Арменака прошиб холодный пот. Оп знал: за поведение каж-
дого комсомольца оп отвечает лично. Вспомнил оп п ночные угро-
зы Гаюш пекарям, ее маленькую ручку, то и дело опускающуюся
на браунинг, по в эту минуту, непонятно почему, он не чувство-
вал никакого возмущения.
— Да, честная, самоотверженная комсомолка,— повторил Ар-
менак машинально.
Касьяп снял пенсне и, бросив на Арменака недоуменный
взгляд, обратился к Агасп:
— Только что звонил товарищ Овакимяп. Эта девушка, ока-
зывается, закрыла единственную в городе библиотеку, запретила
влодпть в лее читателям, понимаете?
— Товарищ Касьян! — ворвавшись, воскликнула Гаюш. — Вы
меня?..
16- 487
Опа подошла, с достоинством протянула руку председателю
ревкома, кивнула париям и села па свободный ступ. Касьян во-
просительно уставился па парней — эта?
А Гаюш сидела, сложив руки ца коленях,— сама скромность,
в голубых глазах ожидание и искреннее любопытство.
— Гаюш? — спросил Касьян. — Гм... Вы арестовали учителя
Хаммалбашяпа? По чьей санкции?
— Да, я! — подтвердила Гаюш. — Я сама, какая там еще
санкция?..
— Ото самоуправство! — крпкпул Касьяп в гпеве. — Кто вам
дал право?.. Вы понимаете, у нас государство, государство, а не
фаланстер Фурье... У пас .законы, обязательные для всех. Что
будет, если каждый, когда ему .заблагорассудятся, станет аресто-
вывать... Анархия наступит!.. Эта анархия уже царила во вре-
мена предшественников, неужели и мы будем ер насаждать?!
За такие вещи надо исключить, да, немедленно исключить пз
комсомола в назидание другим и передать дело в суд...
Гаюш слушала молча, спине глаза ее потемнели.
— Что вы говорите, товарищ Касьяп,— пробормотала опа глу-
хо,— я правильно поступила... — Г» ее голосе прозвучали сожа-
ление и удивление: такой умный человек и говорит такие стран-
ные вещи.
— Правильно поступила?..— переспросил Касьяп. — Еще го-
ворит: «правильно поступила»!..— повернулся оп к ребятам, ко-
торые с плохо скрытой симпатией разглядывали девушку. — Г>ы
дезорганизовали целую школу...
— Я?..— Рука Гаюш прижалась к груди, глаза опять стали
спине, как ясное пебо.
— Г>ы .закрыли единственную библиотеку в городе, лишая...
— Библиотеку! — усмехнулась Гаюш. — Пу и библиотека, да
знаете, какие там киш п — ядовитые книги... Микаэл Варапдяп.
Бахтин Ишхапяп. Вы слышали, что оп говорил в мае месяце, как
нападал па рабочих...— Голос девушкп стал тверже, опа продол-
жала: — Библиотека, еще бы!.. «Почем золотишко?.. Золотпшко-
то почем?»—передразнила Гаюш Хаммалбашяпа, и лпцо ее за-
дергалось от возмущения.
Председатель ревкома пожал плечами — в своем ли уме эта
девушка?
Армепак тоже с какпм-то неосознанным страхом смотрел па
Гаюш. 11а губах Лгасп играла едва .заметная улыбка.
— II среди учителей возникло брожеппе,— задумавшись, про-
говорил Касьяп. Взгляд его упал па стопку бумаг, лежащих пе-
ред ппм.
— Брожеппе? Какое брожение? — Гаюш смотрела па пспгт-
саппый лпсток. — Евгения Мппаевпа? Знакомый почерк. Мстит,
сводит -счеты. — Опа повернулась к Арменаку: — Ты помнишь за-
бастовку?.. — II снова к Сергею Ивановичу: — Арменак был тогда
инспектором, пусть расскажет.
488
Арменак кивнул: да, инспектриса давно питает злобу к этой
девушке.
— Тьфу, лгун! — воскликнула Гаюш, читая жалобу господина
Хикара. — «Она наставила револьвер...» Ты помнишь, Агаси, ли-
стовку, в ту ночь... — II, словно забыв, где находится, сильно
взмахнула рукой, потом нагнулась, показывая, как господин Хи-
кар волочился но земле... — Потом явился к нам, в комендатуру,
помнишь— «изменники нации!..».
Председатель ревкома растерянно смотрел на Гаюш: «Это не
девушка, феномен»,— он начал догадываться: тут и правда что-
то нечисто.
Агаси едва сдерживал смех. Арменак молчал, задумав-
шись.
Касьяп поднял руку: оп хотел сказать, что, даже если этот
господни имел какие-то провинности, не было основания вхо-
дить в библиотеку с револьвером. Гаюш угадала его мысль.
— Я пальцем не коснулась его, товарищ Касьян, и тогда,
и сейчас... Свистит оп... — II снова бросила взгляд на бумажки,
раскиданные но столу. — «Приставила револьвер...» Я только ска-
зала, чтобы он взял золото, сам взял...
— Какое золото? — спроспл Агаси, оживившись.
— Какое золото? — подался вперед председатель ревкома.
— Золото... — пожала плечами Гаюш. — Оно сейчас в казпе...
Я сказала ему: сам возьмешь и сам вручишь это твое грязное
золото, я к нему пе прикоснусь. Он ие хотел, я его заставила.—
с гордостью сказала Гаюш,— все твердил: «Не мое»... II в казне
тоже: «Пе мое»... Товарищ Мартпк говорпт: «Ну, коли ты зпал.
что оно пе твое и находится у тебя, почему же не принес, почему
ждал, пока за ним придут?»
— Какое золото?
Гаюш спова пожала плечамп.
— Золото, турецкие лиры,— она сложила ладонь пригорш
ней,— вот столько... золото из библиотеки... Я знала, из Кантара
текло гуда... «Золотишко почем?»
— Да,— кивнул Касьяп: наконец все прояснилось.
Арменак и Агасп улыбаются: опп рады, за Гаюш не придется
краснеть.
— Спекулировал, гак? — спроспл Касьян серьезно, и в голосе
его уже чувствуется удовлетворение. — Об этом оп ничего пе пи-
шет... пп единого слова... — Касьян собрал лпсточки... — II тем не
мепее... — Оп снова стал строгим. — И тем пе менее так нельзя,
нельзя. Для этого существуют государственные органы. Обсуди-
те... прошу,— обратился он к /Хрменаку,— пусть узнает моло-
дежь, пусть учится...
— Пожалуйста, обсуждайте,— пробормотала Гаюш.
Вошел молодой человек, который занимался в ревкоме воен-
ными делами. Узнав, о чем идет речь, он тут же впал на сто-
рону Гаюш. Гаюш молчала, а этот молодой человек с пышной
шевелюрой, сверкая круглыми стеклами пепспе, говорил возму-
щенно:
— Жечь, калепым железом жечь таких, хватит играть в кош-
ки-мышки с ними! Только красный террор может их вразумить.
Хаммалбашяпа я знаю, он из их «идеологов», а сейчас замаски-
ровался... Учитель! Представляю, куда оп поведет молодежь, если
ему позволить...
— Да, ужасный тип,— отозвалась Гаюш.
— В новой школе, несомненно, ему не место,— согласился
п Агасп.
— Вы думаете, только оп одпп? — продолжал ревкомовец. —
Сколько еще таких. 11 они к нам втерлись, хотят командовать,
как в старой армии. Надо побыстрее избавиться от ппх — если
мы хотим, чтобы Советская власть удержалась в несчастной
стране...
— Ис об этом сейчас речь,— прервал Касьяп, слушавший
его очень внимательно. — Нужен порядок, революционная закон-
ность...
— Законность?.. Против пас поворачивают они сейчас пашу
законность! Террор — вот что необходимо,— и даже стукнул са-
погом об иол.
Гаюш, слушавшая его до сих пор с симпатией, недоуменно
обернулась к Арменаку.
— Хватит! — недовольно остановил Касьяп разгорячившегося
ревкомовца, в глазах его загорелись злые огоньки.
— Я зайду после,— сказал сторонник террора, чувствуя, ве-
роятно, что сейчас пе время начинать спор.
Гаюш с удивлением смотрела ему вслед. Опа ничего пе знала
о том, какая глубокая пропасть разделяет этих людей. Она не
представляла, что этот молодой человек и еще двое-трое его еди-
номышленников, пе стесняясь, называют председателя ревкома
оппортунистом и либералом, а Касьяп и его сторонники, в свою
очередь, считают их авантюристами, которые, не доверяя армян-
ской интеллигенции, прибегают к репрессиям но отношению к
невинным людям, основываясь лишь па подозрениях, и тем самым
«льют воду па мельницу врага...». Она пе знала, что совсем не-
давно из Кавказского бюро большевистской партии получено по-
вое предупреждение о том, что «ликвидация антинародной партии
не должна вылиться в борьбу против интеллигенции»,— и, не-
смотря на это, «левые» настаивали на своем, призывая к террору.
Гаюш ничего нс знала об этом и своими большими синими
глазами смотрела па председателя ревкома. Касьян же па минуту
задержал взгляд па голых ветках тополя за окном — па ппх ве-
рещали птички. Потом перевел взгляд на Гаюш.
Гаюш сжалась— очень зябко в истопленной комнате.
— Послушай, дитя мое,— заговорил Касьяп взволнованно. —
Ты знаешь, что такое коммунист?.. Сегодня, когда Советская
власть победила, коммунист означает — дисциплинированный чс-
4ио
ловек, да, дисциплинированный,— повторил Касьян. — Вы думае-
те, что быть коммунистом — это значит иметь какие-то особые
права, какие-то привилегии? Нет! Вовсе пет! Быть коммунистом—
означает взять на себя десятки обязанностей, тяжелую ответст-
венность и пе иметь никаких привилегии, никаких преиму-
ществ перед другими, понимаете? — обратился он уже ко всем
троим. Сейчас он говорил свободно, страстно.
Гаюш хотела сказать, что никаких привилегии, никаких пре-
имуществ опа и пе просит для себя, они ей по нужны, что она
преследует лишь кровопийц, которые хотят отпять у парода по-
следний кусок хлеба... Но Гаюш ппчего пе сказала, председа-
тель ревкома говорил уже о другом: трудное сейчас время, кто не
знает о том, что необдуманные шагп, беззаконие деморализуют
интеллигенцию,— он пе назвал фамилию Хаммалбашяпа, но Га-
юш знала, намекает и па него.
— Н без того мы были вынуждены применить администра-
тивные меры... — пожаловался Касьяп. — Пришлось временно уда-
лить офицеров старой армии...
— Нет, я правильно поступила! —спова заявила Гаюш.
— Вот, видите, видите? — оживился Касьян. Нет, тяжело не-
сти этот крест, когда даже свои пе понимают, не помогают те-
бе! — Соберитесь, подумайте, как сделать, чтобы пе было эксцес-
сов, чтобы с чистой совестью мы могли заниматься просвещением
народа... — Он посмотрел па ручные часы в модном корпусе: хо-
тел бы еще поговорить, ио пора на собрание...
— Товарищ Касьян замечательный человек,— определила
Гаюш, когда опп остались одпп,— только оп еще не зпает, какпе
тут есть люди — зверп, а не люди!..
— Верно,— подтвердил Агасп. — Оп судит о людях по себе.
Армепак взволнован, молчит. Осмотрелся, словно искал кого-
то, вдруг вспомнил:
— Надо заглянуть в университет.
— Я тоже...
— Пошли к нам,— пригласил Агаси Гаюш. Опа внимательно
взглянула па него: необычное выражение сейчас в его глазах —
и гордость, и жалость, и теплота, сердечность. Гаюш покрас-
нела.
— Пошли,— и подала руку Агаси.
Когда они вошли в дом, отец Агасп па минуту задержал вни-
мательный взгляд на девушке и тут же отвел глаза. I аюпт дога-
далась: не поправилась ему ее кожаная куртка. «Хорошо, что
браупппга с собой пет»,— промелькнуло в голове. Опа поспешно
сияла куртку, повесила па гвоздь. Оглянулась. Да, пе только
отец Агасп, по и он и его сестрички такую больше любят ее.
Гаюш бросила мимолетный взгляд в зеркало, помещенное в нише
между окнами: крепкие йоги, пышная грудь, красивое лпцо
491
хороша она! Посмотрела па родных Лгасп гордо и самоуверенно:
мол, видите, какая я...
Прошли и комнату Агаси,— < трпчки за ними, но вскоре мать
позвала всех к столу.
Чечевичная похлебка и маринады. Гаюш хотела сказать, что
эхо ее любимая еда, ио промолчала. Сейчас пет любимой, нелю-
бимой еды, эти слова исчезли пз обихода, раздобыл человек чю-
пибудь, удалось приготовить обед — радуйся. Но ото не обычная
похлебка, она совсем иначе приготовлена, с ароматными трава-
ми, специями, незнакомыми бабушке Гаюш.
— Вкусно! — не выдержала Гаюш п гут же почувствовала на
себе ласковый взгляд матери Агасп.
Ели молча, сосредоточенно, словно совершали обряд, священ-
нодействие. Отец Агасп спроспл сына об офицерах, которых
увольняют со службы, по мать прервала его:
— Гевонд-ага, разве сейчас время?
Мать кгаси интересует другое: еслп лекари сбежали из бли-
жайшей пекарни, как же будет...
На ceii раз уже отец заметил: об атом пе следует думать.
День прошел, и слава богу.
А Агаси угощает Гаюш маринадом, кладет ей па тарелку огу-
рец. баклажан.
Встали из-за стола. Гаюш, согревшись, вдруг почувствовала
страшную усталость. С каким удовольствием она растянулась бы
сейчас на тахте плн легла бы прямо на блестящий красный пол
и спала беспросыпно двое суток.
— Как у вас тепло, а у нас ледник,— проговорила опа.
Агаси, уловив незнакомую нотку в ее певучем голосе, взгля-
нул па нее.
— Ты спала сегодпя? — спроспл он участливо.
Гаюш отрицательно покачала iотовоп. Агаси взял се за руку,
подвел к тахте, посадил ид джеджнм.
— Гы спи, спи, па же не спала,— говорит маленькая сестрен-
ка Агаси.
Гаюш вопроси юльно посмотрела иа Лгасп: удобно лп здесь?
Взгляд Агасп полон одобрения и сочувствия. Оп не знает, что
Гаюш не только эту ночь, но п две предыдущие пе ложилась в
постель. Только сегодня в полдень прилегла на тахту в чем бы-
та— в куртке п туфлях, но пришли, вызвали: председатель рев-
кома хоче г ее виде i ь.
— Поспи здесь... — показал Агасп па тахту, где обычно спал
сам,— я сейчас...
\гасн вышел. Гаюш, разувшись, легла.
— Пусть поспит, ведь ночами работает, опа — контроль пал
этими проклятыми пекарями,— говорит мать, накрывая девушку
шерстяной шалью.
Л иски Гаюш уже сомкнулись, опа спокойно дышит, сжав в
своей руке пухленькую ручонку сестрички Агаси.
/93
Агаси минуту постоял возле пос, затем осторожно вышел вслед
за матерью. Он должен сейчас идти в ревком, а оттуда — отпра-
виться в дальний уезд, где еще пи разу пе был.
3
Расставшись с Агаси п Гаюш, Арменак зашагал по Аста-
фяпу.
У/КО почти месяц, как открылся Ереванский университет. Уни-
верситет?! Многие пожимают плечами... Университет, когда во-
круг сплошное горе, разор и холод...
Армепак и сам понимал: есть более острые, неотложные нуж-
ды. II именно полому они вместе с Амаяком и другими товари-
щами создали две чрезвычайные комиссии. Первая из них ведет
войну протпв грязи и заразных болезней. 11 .хотя мазут дороже
золота, опи вновь открыли баню, покинутую Поанннсяпамп. От-
крыли бани и в ближайших деревнях, даже в том селе, куда был
сослан Ai аги со своими товарищами. Все эти бани были бесплат-
ные, многие сами с удовольствием приходили мыться, некоторых
приводили насильно.
Больше всего беспокоит положение детей. Наверно, нигде и
никогда дети ие были предметом такой горячен заботы, как в но-
восо «данной Советской Армении. Мука, молоко, жидкое и сгу-
щенное, какао, сахар предназначались только детям, особенно
сиротам п больным. Таков декрет ревкома, подписанный народ-
ными комиссарами продовольствия, социального обеспечения и
просвещения, а контроль за исполнением поручен комсомоль-
ским отрядам.
По ходатайству Арменака ревком предпринял первые шаги,
чтобы покончить с зкеплуатацпеп подростков, облегчить условия
их труда. Декрет Касьяна запрещал попользовать па производ-
ство детей, пе достигших чет ырпадцатнлетпего возраста, трудо-
соц день подростков от четырнадцати до шестнадцати лот не
Должен превышать четырех часов, а оплата должна быть такая
же, как труда взрослых.
Вторая чрезвычайная комиссия комсомольцев борется с оез-
। рамопюс। ью. Люди ие жалеют последних клочков бумагп и
огрызков карандашей — только бы продержались вновь создан-
ные ликбезы. Их еще мало, есть целые селения, где по сыщется
ин одной) грамотного, который обучал бы остальных. Каждый
юноша, которого принимали в комсомол, брал на сеоя обязатель-
ство— вести войну протпв неграмотности л темпоты, а если сам
"ыл неграмотным, обязывался гут ла* выучиться грамоте. Даже
пожилые люди, сроду не державшие в руках иумагу и карандаш,
(•«•заводились тетрадями и книгами, чтооы научиться отличать
черное от белого, стать, как они говорили, людьми. В Ереване
н здании гимназии Рппепмс открылись курсы, и по вечерам
здесь собирались согни люден.
193
Все это воодушевляет Арменака. Но этого мало, еще очень
мало... У Арменака и его друзей порой иссякает терпеппе, нужда
бездонная, сил мало, необходимы образованные люди, чтобы как
можно скорее довести население Армении до уровня современ-
ной цивилизации, нужна высшая школа, очаг пауки и просве-
щения. Таким очагом является только что созданный универ-
ситет.
Вечереет. Армепак шагает по Астафяпу, и люди, утомленные
дневной работой, в одиночку п группами, обходя колдобины и
лужи, шагают вместе с ним к зданию бывшей учительской семи-
нарии. В этом двухэтажном здании пз черного туфа помещается
Армянский народный университет. «Народный»— это означает,
что его двери открыты перед всеми, кто хочет получить высшее
образование.
Вместе с Армепаком там учатся Ахавнп и поэт Чаренц. Онп
оба работают в Народном комиссариате просвещения. Чарепц
ведет дела искусства. Ахавнп — его помощница, но это пе мешает
им быть рядовыми студентами университета. С первых же дней,
вместе со многими другими учителями, усердно посещает универ-
ситет барышпя Марго, приятельница Ахавпп и Арменака. При-
ходит и ее младшая сестра Седа, она еще пе окончила школу
и числится вольнослушательницей.
Народный университет действует. Электрического света мо-
жет не быть в ревкоме, в Центральном Комитете, но в народном
университете его никогда пе выключают — таково решение рев-
кома. Правда, пока в университете только два факультета. Хотя
все знают, что разоренной стране в первую очередь нужны архи-
текторы и строители, по сейчас нет кадров, и это отделение от-
крыть невозможно. Есть отделения истории, права, литературы
и искусства, а также философии и истории философии.
Самое большое наслаждение Арменак получает, слушая курс
философских наук, который читает профессор, обладающий же-
лезной логикой, но несколько усложненным языком. Седа муча-
ется па этих лекциях; как опа пп напрягает мысль, до ее сознания
мало что доходит — слишком уж замысловатые длинные фразы
нагромождает друг на друга этот лектор. Пе только Седе, очень
многим трудно усвопть лекции товарища Гюлп.
Армен Тпрацян приглашен читать курс армянской литерату-
ры. Многие помнят еще по школе этого веселого человека, кото-
рый сейчас для них—«товарищ Тпрацян». Седа и Марго с увле-
чением слушают его рассказ о горькой участи армянских писате-
ле/!; меткими выражениями характеризует он тех, с кем знаком
личпо.
Па лекциях по истории все проходит нпаче. Молча п мед-
ленно направляется к кафедре профессор и, застыв как изваяние,
глухим, монотонным голосом разворачивает цепь событий. В хо-
лодной сырой аудитории, погруженпой в полумрак, как живые
встают перед студентами Моисей Хорепский п Егише, Агатанге-
494
хос п Езнпк Кохпацп — армянские историки IV п V веков, блуж-
дают тени Геродота, Страбона и Ксенофонта. Затаив дыхание
слушают профессора Армепак и Марго. А Седа даже испытывает
страх — этот лектор и сам представляется ей призраком, явив-
шимся пз загробного мира.
Римское же право в устах подвижного и красноречивого юри-
ста кажется совсем простым. В Комиссариате правосудия он с
утра до вечера сидит над сочинением декретов, а вечера прово-
дит здесь, в перерывах между лекциями беседует со студентами
в коридоре, и в это время его трудно отличить от них и по одеж-
де, и по манере держаться.
Ходпт слух, что курс лекции по истории экономических
формаций будет читать сам председатель ревкома, а всеобщую
историю — нарком просвещения. Но они, ввиду своей крайней
занятости, были раза два в пародпом университете и больше не
показывались. Наоборот, никогда пе пропускают своих часов два
«экс-министра», которые еще при Хатпсове вышли в отставку.
Один из них, такой же красноречивый, как Тпрацян, публич-
но похвалил талант Чареица и сейчас находится под покрови-
тельством народного комиссара просвещения. А другой — бывший
министр иностранных дел Араратской республики, скоро почувст-
вовав свое бессилие, разочаровался в политике и стал полагаться
только па свою специальность; в узких брюках, в длинном узком
сюртуке, с острой бородкой и в шляпе, он приходит в универси-
тет и разворачивает перед студентами картину развития психо-
логических воззрений.
...II сегодня, когда Армепак вошел в аудиторию, оп увидел
там Седу, сидевшую рядом с Марго.
— Знаешь, сейчас будет читать паш Левон,— поспешила со-
общить девушка.
«Наш Левон», Левой Лиспцпап, самый молодой пз лекторов.
Голос у пего приятный и речь красивая. Сегодня вторая его
лекция, которая, как он сказал, посвящается общей топографии
пашей исторической родины. Говоря о красотах природы, ои тут
же обращается к шедеврам зодчества, и па его лице играет гордая
улыбка.
Арменак слушает, скрестив руки па груди, оп позабыл все
страдания, выпавшие па его долю прошлой весной, ереванскую
тюрьму и ссылку... Он даже пе чувствует голода — а ведь со вче-
рашнего дня у него ничего пе было во рту.
Звонок прозвучал как в школе — бил большой медный коло-
кол.
Прошло семь педель, как Армепак вернулся пз ссылки, п со-
ГГ)Дня си впервые за это время днем дома, в своей комнате.
С рапного утра он занят любимым делом—приводит в порядок
495
библиотеку. Иначе говоря, он вытаскивает пз уголков и ставит ва
стол книги, чтение которых уже нельзя больше откладывать.
Взяв стул и забыв об всем, Армепак углубился в чтение.
Неизвестно, сколько времени просидел бы он над книгами,
если бы чей-то веселый смех не оторвал его. На пороге стояла
Седа. Он подошел к пей, взял ее за руку и провел в комнату.
— Марго сказала мне: давай поедем в Эчмиадзип. а я ска-
зала: нет. Поедем, говорит опа, скоро вернемся, я не хочу ехать
одна... Я сказала: нет, должна идти по делу... и убежала.
— Ты солнце мне принесла,— прошептали губы юноши, по-
красневшего от неожиданного прилива нежности.
— Ты уже разобрал... так много... как же ты все это прочи-
таешь? — спрашивает Седа, и сама зардевшись.
— Красивая девочка,— тихо говорит Армепак н губами каса-
ется се глаз.
Седа высвободила рукп, отпрянула назад.
— Знаешь, что в тот день сказала моя мама про тебя?
— Что, сердечко мое?
— Сколько дней хочу сказать тебе...
— Ну, говори сейчас.
— Тетушка к нам приехала... Они разговаривали в соседней
комнате... Я была у Марго, а дверь была открыта... — снова Седа
говорит о чем-то другом.
Армепак смеется.
— Ну... коли пе хочешь, то и пе скажу,— она опускает
1 лаза.
— Когда это я сказал, чго не хочу, наоборот,— Арменак еще
громче смеется.
— Ладно, скажу,—глаза девушки задумчивы, как на лекци-
ях в университете. — Тетка моя спрашивает: кто этот парень,
каким ремеслом занимается... это о тебе, значит...
Арменак кивает: попятно.
— Ремесла я его не знаю, сказала мать, по оп пз тех, кто
взвешивает япца...
— Что, что?
— Взвешивает яйца...
— Стало быть, мне падо идти в Кантар и заняться этим де-
лом?..— спрашивает Армепак со смехом.
— Нет! — восклицает Сода. — Сначала я тоже так подумала
и спросила Марго, что это мать говорит про Арменака. Мне пря-
мо плакать хотелось... правда... Марго сказала: чудачка, знаешь,
что это такое?..
— Что? — нетерпеливо спрашивает Арменак.
— Умный парень, образованный, так сказала Марго, серьез-
ный человек.
— Неужели? — спрашивает удивленно Армепак.
— Клянусь солнцем!
Арменак ликует.
W6
— Л я подумал, что па.м с тобой надо разводить кур п, взяв
корзины, продавать па Каптаре яйца... Жавороночек мой, золо-
той жавороночек,— шепчут его губы.
Глаза Седы блестят.
Ку, пошли, опоздаем,— вырываясь из объятий юноши, та-
щпт опа его к дверям.
Им надо было идти в клуб имени Степана Шаумяна, находив-
шийся в здании бывшего Купеческого клуба, где еще недавно по-
мещался парламент.
В холодном вестибюле зрителей встречают Ахавни и Чарепц,
вечер созван но пх инициативе.
Арменак и Седа занимают места в зале, впереди сидят Марго
и артист Шахпаропяп. Шахпароняп в ноябре оставил должность
комепдапта, и сейчас па пем гражданская одежда.
Иное здесь теперь общество. Пет ни грузных завсегдатаев
Купеческого клуба, ни утомленных деятелей парламента: про-
стые люди теперь тут — красноармейцы, учителя, студенты, уча-
щиеся средних школ.
В дверях показалась Ахавни, внимательно осмотрелась пь
сторонам, села на свободное место возле Арменака. Ио почему
она так печальна?
За сценой, словно пз каких-то таинственных далей, звучит
траурный марш, медленно раздвигается занавес.
В глубине сцены то самое красное знамя с золотистой бахро-
мой, с которым они вышли на демонстрацию в мае. А в пурпур-
ных складках знамени портрет, окантованный черными лен-
тами.
Ахавпп дрожит от волнения, опа сама, своими руками разгла-
дила складки знамени, принесла зеленые ветви ели п разложила
вокруг портрета... Это последнее прощание с невозвратными дня-
ми. девичьими греза мп, последнее прощание?..
Со сцены звучит .хорошо поставленный, сильный голос:
— Исполнился год с того дня, когда в далеком Оренбурге
умер Ваап Терьяп.
С Toii же сцепы...
Да, па этой трибуне стоял оп в январе 1917 года... Армепак
смотрит па Ахавпи (и оп был здесь в тот день). Как изменилась
Ахавпп — поблекли щеки, на лбу появились морщины... Какие
только бури не пронеслись над их головами за эти четыре года!
Да, ровно четыре года прошло с того дня — какое удивительное
совпадение! — когда с этой сцены звучали то печальные, то пот-
ные надежды слова.
— ...И в течение целого года после его смерти,— раздается
со сцены,— пе сочли нужным почтить память великого поэта на-
ции...
Докладчик уже в своей стихии, высоко держа голову, оп
словно не говорят, а изрекает непререкаемые истины.
497
Армепак, видимо, одни пз немногих понимает смысл его слов,
п в какую-то минуту возникает сомнение: в самом лп деле Терь-
яп был первым в армянской литературе, кто раздвинул узкие
границы «родных берегов», в своем поэтическом творчестве обра-
тился к мотивам общечеловеческим. По он тут же откидывает
сомнения — докладчик покоряет своими званиями и логикой,
силой своей аналитической мысли.
Армепак ликует: оп совсем забыл о печальном поводе встре-
чи и, подавшись вперед, ловит каждое слово.
— Ткань его стихов сплетена не только из крепких нитей
мысли, но и пз нежной пряжи и настроений...
— Прекрасный язык у пего,— шепчет Армепак Ахавпп.
Л докладчик продолжает... Но его словам, поэт обладал «чув-
ствительным компасом социальных инстинктов», который нико-
гда его не покидал.
Ахавпп сидит печальная,— оказывается, так мало опа о нем
знала. Сколько откровений в этот вечер п для нее, п для Марго,
и для артиста Шахпароияпа, откровений, приносящих вместе с
печалью умиротворение всем, кто знал и любил этого тончайшего
поэта.
Доклад окончен. Па трибуну поднимается заведующий отде-
лом искусства Егпше Чарепц. Бурный, страстный темперамент
Чарепца покоряет с первой минуты. Ахавпи каждый день видит
пх рядом п только сейчас понимает, до чего они разные. Народ-
ный комиссар просвещения внушает почтение своей осанкой,
строгими чертами лица, пристальным взглядом глаз, пышной
шевелюрой, а Чарепц — маленький и худенький, с тяжелой го-
ловой, которая чудом держится на топенькой шее, с большим
носом, никак не гармонирующим с нежными чертами лица, рас-
сеянным взглядом светлых глаз, выдающих смятение душп...
А манера говорить... Чарепц словно пе говорит, а воюет с тобой,
извергает па тебя лавы. 11 сейчас — только поднялся на сцену,
а уже воюет. С кем, сам-то хоть знает?
— Терьяп — пророк! — твердит Чарепц. — Пусть ппкто не
боится слова «пророк»,—сердито бросает он в зал,—настало
время, мы должны вырвать слова у церкви и мещап п вернуть им
их первоначальный и подлинный смысл. Пе верите? Пожалуйста!
Против кого воюет сейчас Чарепц? Против артиста Шахпа-
роняна, который, склонившись к плечу Марго, слушает его с
улыбкой.
Чарепц самозабвенно читает хорошо знакомые Ахавпи стро-
ки, написанные Терьяком давно, еще в 1914 году.
Тебя вок» я,
Кроваво-багряпое
Знамя свободы...
Траурный вечер превратился в торжественный вечер памяти
Терьяна.
Чарепц взмахивает рукой, требует тпшппы. Тяжко звучит
каждое слово.
...П спова мы чувствуем, как
Нашему сердцу ты близок.
Кровь — опаляющий огонь,
О Светлов песне твоей душа тоскует...
О далекий мой друг, о Ваап Терьяп...
Задвпгалпсь стулья. Армепак держпт руку Ахавпп. Все молча
поднялись. Ахавпп впдела как в тумане: минуту Чарепц стоял
на сцепе с опущенной головой.
Ахавпп знала о смерти Тсрьяпа, по сердце никак не хотело
верить. Сейчас, после этого вечера, вот только сейчас ушел, стал
воспоминанием поэт, ее поэт...
Оставив Шахпаропяпа, Марго сама подошла к пей.
— Нет Ваапа, нет... — сказала Марго. — Почему пе попроспла
Шахпаропяпа прочесть?..
Лхавпп промолчала. Ей пе хотелось говорить, что компссар
просвещения нашел его выступление нежелательным. Слишком
хорошо помнят все роль коменданта, которую играл артист на
протяжении трех лет. Пусть выступает в театре — в другпх ро-
лях...
— Славпый Чарепц! — заговорпла Марго, п Ахавпп улыбну-
лась. Впервые Марго так доброжелательно высказалась о Ча-
репце.
«Чарепц сейчас новый депь армянской поэзии, преемник
Терьяна»,— думает Ахавпи, оставшись наедине со своими мыс-
лями.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Чем глубже зпма, тем острее ощущается нехватка продоволь-
ствия. Доставляемое через Казах, оно едва удовлетворяет армию,
обозный путь долог, да еще в такую снежную зиму...
Пока пе начнет действовать железная дорога, будет трхдно,
очень трудно. По еще труднее вынести другое, от чего щемит
сердце и протпв чего нот на свете никакого лекарства.
Со стороны Ширака п Вапанда пдут ужасные вести. Связи
нет, по рассказы бежепцев раскрывают страшную картину, ко-
торая никак пе лучше массовой резни 1915 года и зверского
уничтожения бакинских армяп в 1918 году. В первые же дпп,
когда турецкие войска вошли в Алексапдрополь, былп убиты и
бесследно пропали пять тысяч человек. В январе пятнадцать
тысяч былп отправлены в глубь Турции. Какой-то каменщик,
499
чудом сбежавший пз лтой колонны, рассказывал: гпали пеш-
ком, кто отставал, расстреливали тут же, па месте. В окрестно-
стях Зрзерума многие, не выдержав тяжелых работ, погибли от
юлода и болезнен...
I»олодцы Алексапдрополя полны трупов с отрезанными голо-
вами. Из три щатп четырех сел уезда тридцать сожжены, насе-
ление угнано. В четырех селах остались лишь голодающие жен-
щины с голыми ребятишками, которые предпочли бы умереть,
нежели подвергаться истязаниям,— аскеры врываются среди бе-
ла дня, насилуют, убивают...
В Алексапдроноле исчез один аскер. Тут же арестовали де-
сять юношей и потребовали пять тысяч золотых лир выкупа. Во
где взять зтп деньги.’ Из деревень угнали последнюю скотину,
увезли даже семей ное зерно...
Недавно ревком Армении вторично заявил турецкому главно-
командованию, что не признает договора, подписанного Алексан-
дром Хатисовым 2 декабря, согласно которому самые плодород-
ные земли Восточной Армеппп, до воины входившие в территорию
Росспп, переходили во владение Турции. Договор был подписан
в момент, когда делегация Хатпеова была лишена каких бы то
пп было полномочий, и подписанные ею документы не могли
имен, никакой правовой основы.
Ио турецкое главнокомандование имеет свои расчеты, п лю-
бая попытка сопротивления жестоко подавляется.
Коммунисты Алексапдрополя, освобожденные в ноябре из
тюрем, пытались защитить парод от чужеземных захватчиков,
но первыми стали жертвами насильников. Pi конце января, рас-
пустив созданный ими ревком, они направили письмо в прави-
тельство Советской Армеппп, полное отчаяния, отправив копию
в Совет Народных Комиссаров Росспп и в Коммунистический
Интернационал. В зтом письме описывались неслыханные звер-
ства.
Переговоры не дали никаких результатов. Турецкие чппуитп
с льстивой улыбкой обещали «расследовать» н «наказать пре-
ступающих законы», а массовые истязания продолжаются. По-
сле бесплодных nepeiовиров член ревкома Аскапаз Мравяп от
имени наркомата иностранных дел Армении послал ноту проте-
ста командующему Восточным фронтом Кязпму Карабекнр-на-
ше, копию в Ваку — Орджоникидзе и в Москву — правительству
Советской Росспп. Этот протест, полный горького сарказма, об-
нажал подлое фарисейство палачей.
«В ваших нотах мы прочли красивые слова, свидетельствую-
щие о дружественных чувствах командования Восточного фропта
к армянскому пароду,— писал Мравяп. — Людей, и особенно по-
бедителей, судят пе по словам, а по поступкам. Если бы рабоче-
крестьянская Армения каждый день, каждый час не слышала
стоны умирающих армян в армянских районах, насильственно
захваченных вашими войсками, если бы дым и пепел десятков
500
разоренных сел пе доходил бы до пас, еслп бы пе было всех
этих зверств, рабоче-крестьянская Армения имела бы больше
оснований искрение радоваться столь красиво звучащим сло-
вам...»
Чичерин поспешно запросил Орджоникидзе — предъявлено ли
туркам вторичное требование о немедленном уходе пз Алек-
сапдроноля. «Мы придаем этому очень большое значение»,— сооб-
щил оп.
Только что получен из Анкары ответ министра иностранных
дел Бекир Сампбея па протест Александра Бекзадяпа, наркома
иностранных дел Армеппп, против бесчинств, совершенных в
Ал екса пдропол е.
Самибей превзошел даже Кязима Карабекира. Алексапдро-
польскпй договор песет ие насилие, а справедливость, настаивает
оп, его претворение необходимо, чтобы «утвердить на Кавказе
мир». Это своего рода новая угроза, вероломный намек па то,
что война Турции против Советской Армении еще пс копчена...
Константинопольские газеты пишут, что л повое турецкое пра-
вительство продолжает по отношению к Закавказью политику
Эпвера...
Лютый февраль в этом году в Армеппп. Тяжелое ожидание
п маленькая надежда — что скоро наступит весна, сломается
лед...
II неожиданно солпце прорезает черные тучи, нависшие над
вершиной Арагаца. Из Лори приходят радостные вести: армян-
ские крестьяне подняли знамя восстания против меньшевист-
ской Грузии, а грузинские большевики, в свою очередь, насту-
пают с юга, вместе с частями Красной Армии.
Железная дорога откроется, турки отступят под натиском
Красной Армии — думает теперь каждый армянин.
Так оно и происходит па самом деле. На станции Садахлы
три тысячи грузинских солдат присоединились к армянским
крестьянам и водрузили там красное зпамя Третьего Интерна-
ционала. Пз Сапаина пришла телеграмма: восставшие в честь
победы приготовили подарок трудящимся Армеппп — два захва-
ченных паровоза, цистерну нефти, семь мешков чая, теплое белье
и сельскохозяйственные орудия...
Все это, ликуя, сообщил Агаси Арменаку и Лхавпи, явив-
шимся к нему в Центральный Комитет.
После этого они втроем направляются к дому в Третьем Бе-
зымянном переулке.
Мастер Овапес разжигал нечку. Приход товарищей Гукаса
и их слова согрели комнату куда больше, нежели дровишки, ко-
торые он только что подложил в печку.
— Берите все, что вам нужно,— говорит мастер Овапес не-
много погодя, узнав, зачем опп пришли.
— Отец, коли останусь жив, своими руками открою памят-
ник Гукасу,— говорит Агаси на прощание.
601
2
Дом Африкова никогда пе видел такого скопления молодежи.
Старенькие брюки, выцветшие, неказистые платья, помятые
кепки и разбитая обувь совершенно пе вязались с богатым убран-
ством компаты, с нарисованными маслом пейзажами па потолке,
с камином, выложенным пз пзразцов кровавого цвета, с бархат-
ными пурпурными гардинами на окнах, с полированными, крас-
ного дерева столом и креслами... К песне присоединяются мощ-
ные аккорды фортепиано. Играет Забел — опа когда-то брала уро-
ки музыки у мадам Бланш Байрамян. II хотя ее пе приняли в
комсомол, опа приходит в клуб как сочувствующая.
Гремит особняк Африкова, с опаской смотрят с фасада камен-
ного дома закованные в цепп быки.
Явился паборщпк Вазген вместе со своим учеником. Он сей-
час «руководящий товарищ» в районе, па родипе Аршавира, и у
него пет свободной минуты, так же как и у его ученика: Арша-
впр разъезжает по селам и организует повсюду ячейки.
На возвышении, служащем сценой, показалась Ахавпп.
— Товарищи! — раздается ее слабый голос. — Мы решили со-
брать в клубе все, что осталось от Гукаса...
Ахавни сошла со сцены, остановилась возле увеличенного
портрета, висевшего па степе:
— Тут ему шесть лет, другого мы пе нашли.
Агасп рассказывает, как опп, по совету товарища Мартпка,
разорвали все своп фотографии.
— В восемнадцатом году в Агулпсе, когда проводилась пере-
пись населения, мы сфотографировались,— говорит Вазген,— я
знаю одного человека, у которого есть этот снимок, оп обещал
пайтн его.
— Вот квпгп Гукаса,— открывая большой шкаф, показывает
Ахавни. — Этп он привез из Баку, оп тогда только оправился
от тифа,— в руках у нее тяжелые тома Брэма.
Товарищи перелистывают «Жизнь животных», внимательно
перечитывают строчки, возле которых Гукас делал пометки ка-
рандашом.
— Это тоже пз Баку,— тяжелые книги в переплете под об-
щим названием «Промышленность и техника».
Пунпк, в черной кожаной куртке, с коротко остриженными
волосами, смотрит на «новеньких». Как святыню берут они в
рукп книги Гукаса — «Манифест» па немецком, подаренный ему
Сраппопом Патрпкяпом, брошюру «Пепина в голубой обложке
«Государство и революция», полученную из Москвы товарищем
Степой, книги, которые Гукас приобрел сам. Много пх: Гаакэ,
«Зарождение животного мира», толстый том «Мироздание», ко-
торый когда-то фигурировал па уроке господина Саркиса, нако-
нец, Абовяп, «Рапы Армении», Палбандяп, «Земледелие», по-
трепанный роман Мурацана «Геворк Марзпетрш»...
502
Ахавпп вынимает еще кнпгп. Каждая пз ппх знакома Нуппк.
«Жпзпь п смерть, сочинение Сабатье», Сокольский «Антрополо-
гия», «Химия повседневной жпзнп» доктора Феликса Аренса
в переводе на русский язык, «История Земпого Шара» Неймайе-
ра, Рубакпн, «В мире тайн и чудес» — брошюра, напечатанная
в Москве в 1919 году па простой бумаге. Гукас очень любил
ее...
Из рук в руки переходят кнпгп. На многих страницах оста-
лись следы беспокойной рукп владельца — красным, синим, зе-
леным, фиолетовым карандашами, топкие и толстые липин, за-
мечания на полях и сколько вопросов и восклицательных зна-
ков!..
Есть тут также Фламмарпоп, Менделеев, «Волны в бесконеч-
ном океане эфира», Отто Вайнигер, «Половая жпзпь»... Эту кни-
гу Гукас пе показывал ей, задумывается Нупик. А вот и Уэллс,
«Машина времени», они читали ее вместе.
Нуник отвернула лицо, отошла в уголок, встала перед окном.
Постояла немного, вернулась.
— Это тоже от Гукаса,— говорит Ахавни. Опа держит книгу
в белой обложке с тиснеными золотыми буквами, написанную
Луначарским по просьбе поэта Акопа Акопяна.
— Эта книжка сначала вышла па армянском языке, а потом
уже па русском,— с гордостью сообщила Ахавпп,— Гукас пода-
рил ее мне.
«А мою по просили, «Двенадцать» Блока,— думает Нуппк.—
Почему?.. Пожалели? Зря!..»
Опа заметила лежащие на столе карманные часы, которые
были у Гукаса до последней минуты его жизни, и почувствовала
прилив мужества и гордости за своего друга.
— Этот раненый бинокль,— Ахавпп откинула краспое полот-
но, на бархатной подушке посередине стола лежал бинокль без
футляра, с оторванным боком,— имеет свою историю. В тысяча
девятьсот четырнадцатом году, когда Арменак выезжал из Ка-
пра, один французский моряк подарил его ему па память. Не
так лп?..
— Да, звали его Гастоп, был машинистом па корабле,— го-
ворит Армепак. Стоя у стола, оп молча разглядывает потускнев-
ший бинокль.
— В восемнадцатом году Арменак подарил его Гукасу, когда
оп ушел в горы... II в мае прошлого года оп был в руках Гука-
са... Потом...
Голос Ахавни дрогнул, Аршавпр, припав к Арменаку, пла-
чет навзрыд, как ребенок; Вазген обнял его за плечи...
Нуник облокотилась о шкаф. Опа слушает, видит все это, по
не плачет — п сама удивляется себе: окаменело ее сердце, вы-
сохли все слезы...
Вошел товарищ Мушег. После освобождения пз Ереванской
тюрьмы оп пе поехал в Дшшжаы, остался рабо гать здесь, в от-
503
деле пародпого образования, вместе с Сергеем Аркадьевичем
Варданяном. Наконец осуществилась его мечта: он может от-
крыто обучать пению... Второй раз заходит оп в комсомольский
клуб, сегодпя он принес в подарок комсомольцам новые песни.
Хор поспешно собирается на сцепе. Для руководителя хора
пе осталось места, оп садится за пианино, играет, напевая, по-
дымается на стул и раскидывает руки:
— Поем!
Эту песню ппкто пз них еще пе слышал. Опа прибыла пз
красной Росспп, и в пен говорилось об их жизни...
Не прошло и десяти минут — и снова грохочет особняк Аф-
рнкова...
Со страхом взирают с потолка летящие амуры с ангельскими
крылышками...
А с улицы доносится:
— Агасп, Армепак, Вазген, скорее в Центральпый Комитет...
Пусть никто пе уходит, мобилизация!..
— Аршавпр, пошли со мной,— говорит Агасп.
На углу Докторской улицы повстречали Гаюш. Она только
что вернулась из деревни.
— Я протестую,— обратилась она к Агасп,— кто выпустил
господина Хикара?
— Ревком,— ответил Агаси,— распоряжение товарища Кась-
яна. Против него нет прямых улик...
— Улик?! Какие там еще улики? Разве оп пе сам сдал зо-
лото?
— Ив учителях нехватка,— проговорил Агасп как-то неуве-
ренно и печально, и Гаюш догадалась: освобождение господина
Хикара и ему не по душе.
— И ты пе протестовал? — разочарованно спросила Гаюш.
— Протестовал,— не скрыл Агасп. — Но большинством голо-
сов...
— Ладно, увидите, что я еще сделаю,— погрозила Гаюш и
побежала к Каравансарайской улпце.
— Гаюш! Гаюш! — крикнул ей вслед Агаси, но опа даже пе
обернулась.
Зашагали по Астафяну.
— Вчера я обратился к наркому,— сказал Армепак, читая
мысли Агасп,— молодежь не может примириться с инспектора-
ми-дашнаками... За что же мы тогда боролись?..
— Старых педагогов нельзя сменить одним только декре-
том,— повторила Ахавпи слова наркома.— В таком случае нам
придется закрыть и действующие школы, а мы собираемся от-
крывать новые...
Агасп же согласен с Гаюш. Он не сказал ей, что говорил про
нее Касьяп: «Верно, благородная девушка... и тем не менее нуж-
но предать ее суду за самоуправство...»
501
Председатель ревкома в последнее время часто повторяет
эти слова. В сегодняшней газете еще раз паппсал: «Партийный
билет накладывает па пас тысячи обязательств и пе дает нам
особых прав, никаких привилегий...» Это верно, конечно...
Вошли в здание Центрального Комитета. Агаси решпл — на-
до сегодня же разыскать Гаюш, серьезпо поговорить с пей,
серьезпо и... по-дружески, да...
3
Агасп, взяв с собой Аршавпра, пустплся в путь верхом.
В жизни ему только раз пришлось сесть па лошадь, еще когда
он вместе с дядей отправился в паломничество в храм Святого
Карапета. А сейчас надо преодолеть большое расстояние. В ка-
честве уполномоченного Центрального Комитета оп едет к бе-
регам Севана. Возможно, надо будет свернуть с шоссе, ехать по
проселочным дорогам, п тут пет ничего лучше, чем копь...
В Канакере задержались лишь на минутку. Дурные вестп
прпшли с гор — там показались вооруженные отряды, у ппх пу-
леметы, даже пушка... А вчера к вечеру здесь объявилась Гаюш,
работник реквизкома. В амбаре одного богача она обнаружила
триста пудов пшеницы, отправила пх в город, а сама направи-
лась в глухие села.
Крупные капли дождя ударили по лицу.
Они пришпорили копей.
— Не угодила бы она им в лапы, живьем съедят,— сказал
Аршавир.
— Касьян требует предать ее суду,— отозвался Агасп с
грустью.
— Кого?..
Агасп пе назвал пмепп девушки. Молча ехали рядом, а в
мыслях у обоих—опа, эта девушка, «буйная голова», как про-
звали ее в Канакере.
Агасп взглянул па Аршавпра. Да, пе так все просто, как пм
казалось до того, как они взяли власть.
Падают крупные дождевые капли па дорожную пыль. Под-
нялся сильный ветер,— может, рассеет тучп, очистит небо...
Этой почыо Армепак дежурит. Большая комната, выходящая
па Астафяп, стала складом оружия. На столе п па подоконниках
лежат револьверы, груды патронов.
Армепак сидит за столом в пальто, застегнутом па все пуго-
вицы, и в кепке, падвппутоп па самые уши; холодно, старые га-
зеты, которыми отапливали жестяную печурку, кончились.
Вошел его товарищ в черной епанче, заменявший Амаяка,
который все еще находился в Баку, взял книгу па русском язы-
ке, лежавшую перед Арменаком, и прочел громко:
17 Рафаэл Атаян
505
— Георг Вильгельм Фридрих Гегель, «Энциклопедии фило-
софских паук, часть первая. Логика, 1861 г.»... Подходящее вре-
мя для этого, ничего пе скажешь...
Арменак взгляпул па пего со сдержанным укором.
— Леппп в сибирской ссылке изучал диалектику, Карл Либ-
кнехт паписал в тюрьме своп спартаковские письма,— сказал он
серьезно.
— Я направляюсь в Норк, буду чуть повыше церкви,— ска-
зал юноша в епапче и стал накладывать в карман патроны.
Армепак, пе отрываясь от кпигп, кивнул. «Противоречие —
вот что движет миром, и смешно говорить, будто...»
Арменак мысленно переводит па французский русские слова.
Этот философ сложнее и труднее Гераклита Темпого, философия
его беспредельна, как океан, и человек, пе умеющий плавать,
может утопуть, погибнуть в пучине.
В какую-то мппуту его задумчивый взгляд упал па груду
патронов, наваленных па столе... Противоречие — источник дви-
жения, его внутренний двигатель, первоначальный стимул...
Ночь. В скалах, пад поркскпмп садами, засел отряд. Кроме
Арменака, все вооружены. Армепак шагает взад-вперед, засунув
руки в карманы пальто, в одпп из ппх оп кое-как втиснул уве-
систый том Гегеля. В прошлый вечер пе явились в университет
Везпряп — новый лектор по политэкономии, и лектор по исто-
рической географии Лисициан. Лпшь товарищ Гюлп перед no-
сколькими студентами-энтузиастами с пылом излагал закон
единства противоречий. Армепак восстанавливает в памяти
услышанное и шагает, шагает взад-вперед возле скалы. Пока
че наступит утро, пока свет не рассеет тьму.
Сильные порывы ветра донесли издали:
— Абарап, Абарап 1...
Армепак остановился возле товарища в епанче.
— Это пх пароль?
— Опп войдут в город.
— Пе думаю,—возразил Армепак,— они хотят посеять па-
пику, надо сохранять спокойствие.
Несколько парией, стоявших за скалой, взяли в руки ружья.
— Мне не верится, что они предпримут серьезные дейст-
вия,— спова заговорил Армепак.
— Абарап, Абарап,— зловеще раздается с противоположной
стороны.
Уже за полночь. Ветер продувает насквозь. Здесь, в горах,
земля очень холодная, деревенеют ноги. Сумрак стелется пад
1 Абарап — одпп пз самых отсталых до революции горных районов
Армении. Во время контрреволюционного восстания в Армении в феврале
1921 года там сосредоточились дашнакские банды, и название «Абаран»
они использовали в качестве пароля при вступлении в Ереван.
506
горпой равпппой, паползая в ущелье Норка. По правую п левую
сторону от Йоркской возвышенности идет перестрелка. А тут
спокойно. Что делать, куда идти, вправо, к Айгестану, плп влево
к подножию Канакера?.. ’
Дано распоряжение — без приказа пе покпдать позиций.
В Комиссариате просвещения всю ночь дежурят Ахавпп п
поэт Чаренц. Чарспца вызвали. Ахавпп ходит из угла в угол,
прислушиваясь к рассказу рассыльного Аветиса пз Эрзерума, о
том, как он спасся во время резни 1915 года.
Позвалп и Ахавпп.
Немного погодя опа подымается вместе с эпсргпчпьтм моло-
дым человеком в кожаной куртке па верхний этаж того самого
дома па Астафяпе, где недавно размещалась «миссия Леграпа».
— Даже пе заперта,— подосадовал молодой человек и ство-
лом тяжелого парабеллума толкнул полуоткрытую дверь.
Председатель ревкома, видимо разбуженный улпчпым шу-
мом, одевался. Он сильно замерз, п зубная боль пе давала всю
почь покоя.
— Сергей Иванович, поторапливайтесь, уходим пз города.—
скорее приказывает, пежели сообщает смуглый молодой человек,
пришедший с Ахавнп.
Касьяп растерянно смотрпт па пего.
— Это невозможно... — бормочет он,— соотношение социаль-
ных сил явно невыгодное для них, особенно после лорпйского
восстания,— говорит оп, застегивая па ходу рубашку.
— Нам некогда рассуждать, Сергей Иваповпч, можем опоз-
дать,— слышпт Ахавпп, стоя за дверью, и входпт в комнату.
Надев пиджак, Касьяп выходит па балкон.
— Ндпте в комнату, Сергей Иваповпч, шальпая пуля мо-
жет... — тянет его за руку Ахавпи, повторяя то, что недавно
слышала от других.
Спускаясь по ступенькам, оп все пе может успокоиться:
— Врацяп дал слово чести, что никакого сопротивления не
будет, а сейчас сбежал...
Накинув одеяло, Касьяна посадили в фаэтон. Проезжают
мимо Английского сада. Совсем близко слышны выстрелы.
— Опп уже здесь?
— В тюрьме,— пояснил молодой человек,— почыо военный
трибунал выпес приговор — расстрелять Амзо-пашу.
— Расстрел?.. — Касьян вытащил руки из-под одеяла.
— Опп подняли па пас оружие, Сергей Иванович, сейчас пе
до игры.
— Да, по... расстрел в этот час?!.
На железнодорожной стапппи — ожпвлеппе, в товарные ва-
гоны грузят какие-то ящики. Здесь распоряжается Серго Мар-
тпкян.
507
17*
Неожиданный взрыв заглушает па минуту голоса, и по ту
сторопу рельсов, в пятнадцати шагах, взлетает к небу облако
пыли и грязи.
— Обстреливают столицу!.. — в гневе восклицает Касьяп.
Сбросив одеяло па ближайший ящпк и позабыв о болезни,
оп зашагал по перрону.
4
В доме садовладельца Седрака всю ноль пе сомкнули глаз.
Свистят пули, проносятся над плоской кровлей, врезаются в
стены.
Уже рассвело. Седа вышла во двор. С неба, подернутого ту-
маном, падают, кружась, спежпнкп. Отсюда ясно вндпа толстая
степа соседского сада, выходящего на Астафяп. Огромного роста
красноармеец поднимает па плече пулемет и устанавливает его
па стене. Потом сам взбирается п начинает строчпть из пуле-
мета.
Седа с надеждой смотрит па бойца. Шум перестрелки, доно-
сящийся с улицы, оглушителен. Девушка закрывает руками уши,
потом разжимает. Большие черные глаза сейчас глядят бес-
страшно па храброго пулеметчика. Установив пулемет па пере-
крестке улиц, оп закрыл дорогу к центру города. А па Астафяпе
беспрестанная пальба...
— Да здравствует Советская власть!.. — громко крпчпт пуле-
метчик в наступившей тишине. II падает грудью па пулемет.
Лучп солнца скользят по стене, золотя бритую голову бойца.
Седа вбегает в комнату.
— Убили!
— Тише... Мама... — шепчет Марго. — Плохо с сердцем.
Стрельба постепенно удаляется в нижние кварталы.
Уже за полдень явился Седрак; он был у соседа, советовался.
— Вставайте, сию минуту...
Глухими улочками оп провел дочерей до Зарабп-хапа п оста-
вил у своей родственницы. В случае опасности они должны
спрятаться в старинном тайнике.
Он уже выходил со двора, когда Марго догнала его:
— Я еду в Очмиадзпн, отец.
— Эчмиадзип?—Лицо Седрака потемнело. — Смута как раз
там и началась...
— Сейчас! — заявила Марго. Опа пе смотрела па отца.
Седрак понял: возражать пет смысла. Марго пе ребенок, учи-
тельница, и еелп в такой страшный день опа решилась па это,
стало быть... па то есть причины.
Марго и правда всю ночь провела в размышлениях. Третий
день, как уеха i ее друг, отец его просил послать весточку, а о
пем ни слуху ни духу...
— Ведь опасно... — только произнес Седрак.
508
Марго поспешпо направилась к бульвару, где находилась
стоянка фаэтонов. Оставалось одно: поехать вместе с дочерью.
Пе отпускать же ее одну! Но уже па Запгпнском мосту им при-
казали вернуться. Седрак запротестовал.
— Я к вашей войне непричастен,— рассердился оп,— дом
мой в Эчмпадзипе без надзора.
Проехали кордон. Когда наконец добрались до Эчмпадзппа,
было уже темно. Поехали прямо к Матепадарапу. Марго была
уверена: в это тревожное время Левон пи па минуту не поки-
дает его.
Олп подъезжали к воротам, когда выстрелы, раздавшиеся ря-
дом, вспугнули копен, они встали па дыбы и помчались. С тру-
дом спрыгнув с фаэтона, Марго побежала к Матенадарану. Гу-
стой мрак, окутавший все вокруг, пе мешает ей: здесь все ей так
хорошо знакомо. Марго пе слышит мольбу отца, который едва
поспевает за пей.
Во дворе Матепадарана мужчины с черными лицами, опья-
ненные кровью, вставляют наганы в кобуру, бормочут ругатель-
ства. Под фонарями в остроконечных клобуках стоят монахп...
Шатаясь, к Марго подходит пьяный хулиган. Но она пе замеча-
ет его... Лихорадочно ищет глазами... И вдруг видит Левона, на-
взничь лежащего в луже крови.
— Что вы наделали!.. — раздирающе кричит Марго.
Монахи, один, второй, третий, точно черные призраки, удаля-
ются во мгле. Подбегает отец, как лев, спасающий своего дете-
ныша, хватает ее, уводит подальше от беды.
В полночь, будучи уже у себя в эчмпадзипском доме, Седрак
от местного врача узпал, что произошло здесь. Ученый географ-
арменовед вернулся пз Еревапа в Матепадаран. Когда ночью
маузернсты, спустившиеся с Абарапа, пытались ворваться в Ма-
тепадаран, он вместе со своими товарищами открыл огонь. Мау-
зеристы схватили его и повели в тюрьму. Кто-то из монахов
предал его: оп, мол, безбожник, краспый комиссар, захватил
богатства храма. Вечером его вывели и расстреляли...
Через трп дпя садовладелец Седрак спова перевез дочь в
Ереван. Там все еще продолжалась смута. Повсюду облавы, за-
ходили п к ппм, расспрашивали, чуть лп не довеял до разрыва
сердца его супругу.
Седрак счел благоразумным увезти Марго к младшим доче-
рям, там, ему казалось, более безопасно.
С поникшей головой, в полном отчаяппп возвращался он до-
мой из Зараби-хапа. II вдруг остановился: посредине Астаф ша
четверо здоровеппых мужчин, трое пз них с маузерами в руках,
вели девушку, худенькую, бледную. Садовладелец Седрак расте-
рянно смотрел па ппх.
— Вах! — вырвался стон пз его груди. Это ведь дочь попечи-
теля Гарсевава, Нупик, подружка его средней дочери, много раз
она была у ппх в доме.
509
Шествие остановилось пепопятпо почему,— может, для того,
чтобы Седрак как следует разглядел девушку? Нет, тут что-то
другое. Сппзу подходит группа гимназистов. Опп поют извест-
ную патриотическую песню, которую и сам Седрак пел в дет-
стве, слова ее приписывают Микаэлу Налбандяну. На тротуаре
гпмпазпстов приветствует тучный преподаватель латинского
языка, которого Седрак зпал еще по Эчмпадзппу. II Седрак вспо-
минает строфу поспи, которую поют гпмпазпеты:
Пусть погибнет Турция...
Но что это? Заменили слова? Вместо «Турппя» говорят...
«Ои! — думает Седрак,— что опп делают...»
Еслп п зпал что-то твердо садовладелец Седрак, так это то,
что в дпп горестных пспытаппй, каждый раз, когда пад головой
армяп повпеал турецкий ятаган, дверь спасеппя открывалась со
стороны Росспп. Что же сейчас орут эти: «Пусть погибнет Рос-
сия»?..
«Ой! — повторяет мысленно Седрак. — Очуметь можно от все-
го этого!» — п со злостью смотрит на гимназистов. Впереди ша-
гает парень, читавший как-то на утреннике в женской гпмпа-
зпп стихотворение Тютчева на русском языке...
— Сукппы сыпы! — обругал их Седрак и повернулся к де-
вушке. Нунпк тоже смотрит на гпмпазпстов, па Керовбе Ссваче-
ряпа. Севачеряп п его товарищи замолкли.
Нуппк повелп дальше. Из соседней улпцы вышла еще одна
группа, двое вооруженных вели мужчину. Седрак, повпдавшпй
немало па своем веку, пе смог сдержать удпвленпя: опять вели
знакомого,— оп прпходпл к ппм домой с Левоном Лиспцпапом,
заместитель инспектора мужской гпмпазпп, бывший в плену в
Германии. Вспомнил, как его зовут: господпп Карапет Мелпк-
Огапджапяп, в послсдпее время оп был редактором советской
военной газеты.
— Молодцы, молодцы! — с насмешкой обратился заместитель
инспектора к своим питомцам.
Севачеряп опустил голову, остальные отвернулись.
— Идп, я твою... — смачно выругавшись, стражнпкп повелп
учителя.
С тяжелым сердцем Седрак добрался до дому. Поговорил с
жепой, увидел, что опа места себе пе находит. Взял корзппу и
направился к Каптару,— может, чего раздобудет, девочкп ендят
голодные.
Спускаясь по Астафяпу, оп опять остановился: со стороны
бульвара велп юношу, который ему очепь правплся. Это из-за
пего его младшая, Седа, летом удрала в горы.
Седрак схватился за сердце. Что же происходит в этом го-
роде?!.
510
Арменака повелп к «Дому дашпакцутюп». Седрак так п за-
мер, пе отрывая взгляда от дверп, которая шумно захлопнулась
за юношей. Повелп его, п пи чего нельзя было сделать, повелп,
чтобы загубить... II Седрак, садовладелец Седрак, плакавший в’
своей жпзпп лишь раз, па могиле матерп, сейчас стоял беспо-
мощный, бессильный, и слезы текли по его лицу.
— водят... разумных, понятливых уводят, чтобы с толпою
барапов бесчинствовать,— твердил оп самому себе в какой-то ис-
ступленной яростп, так неожиданно нахлынувшей па пего; те-
перь только оп сообразил, что п сам оп — частица этого парода,
этого иесчастпого стада без пастыря.
Арменака ввели в комнату. Там было мпого пароду — тэпо-
шп из пршотов, рабочие, солдаты, интеллигенты. Их всех при-
вели сюда, плп подозревая в причастности к коммунистам, плп
как «сочувствующих».
Через несколько минут открылась дверь и вошел отец Агасп.
В выцветшем зеленоватом пальто, в узких брюках, оп казался
более высоким, чем был па самом деле. Поведя вокруг усталыми
глазамп, оп едва слышно произнес:
— Ребятишек пособралп?.. — Армепак только сейчас дога-
дался: средн спрот здесь былп п те, кто учился у Гевопда-ага в
школе, где оп был инспектором.
К нему подошел паренек с ампутпроваппой рукой, вступив-
ший в комсомол недавно, в декабре, и поинтересовался:
— Где Агасп?
— Мпе это известно пе больше, чем тебе,— ответпл учитель
Гевопд п замолчал.
Армепак звал, где Агасп. Оп был абсолютно уверен, что Ага-
сп па свободе, п это было сейчас утешенном для него, так неле-
по угодившего в ловушку.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
Пять дней Агасп п Аршавпр пе слезают с копей.
Кругом снег. Под белым покрывалом покоится земля, вся
пзрытая ухабами. Ветер нанес снег в прибрежные ямы, и сейчас
неровное плато кажется гладким полем. То и дело копп пропа-
ливаются в сугробы п, обессиленные, едва передвигают ногами.
Едут шагом по берегу Севана и лишь изредка перебрасыва-
ются словами. Накануне, проезжая по берегу этого скованного
льдом озера, опп узнали от крестьян, что уездный цептр в рхках
заговорщиков.
511
А сейчас, остаг.пв позади прибрежное село, расположившееся
на большаке, где сходится три дороги, опп продвигаются па се-
веро-запад по высокому берегу озера.
Вокруг мертвая тишина. Аршавпр едет легко, словпо только
вскочил на копя. Агасп же переносит езду плохо, у пего поет
епппа и, как нп пытается сидеть прямо, весь сгибается. Ноги
одеревенели в стременах. Но оп не жалуется — ведь оп уполно-
моченный Центрального Комитета и должен быть примером для
других, должен быть стойким.
Доезжают до верхнего села. Оттуда допосптся пушечпая
пальба. Аршавпр с одппм пз местных парпей поскакал вперед.
Остальные спешились у степы разрушенного дома. Можно ли
войти в деревню? Или же свернуть с дороги и по снежным тро-
пам спуститься в ущелье, к Дилижапу?
Показался Аршавпр.
— Паши...
Вскоре все столпились у пушки. Артпллерпсты устали, по-
чернели от холода п порохового дыма.
Агасп спрыгнул с копя, стал протирать глаза. Какая-то де-
вушка подносила снаряды. Опа была в сером платье, а белые
шерстяные чулкп заправлены в лапти. «Какая геропня,— про-
неслось в голове Агаси,— видимо, привычная к тяжелому дере-
венскому труду...»
— Что я тебе сказал! — закричал па нее пушкарь.
Грубоватый знакомый голос. Этого исполппа пп с кем пе
спутаешь. Грнкор, Талн-Кьёхва! Даже с девушкой обращается
по-варварски...
Девушка обернулась, увпдев всадников, подошла к ппм.
— Еразпк! — воскликнул Агасп. Вот это кто... Лпцо ее в са-
мом деле огрубело, волосы побелели от спежпой пыли, сама она
скорчилась от холода.
Легкая улыбка пграет па поспневшпх губах, а рука теплая.
Агасп крепко пожал ее.
Аршавпр так обрадовался, схватпл девушку, стал кружпть,
держа за руки. Еразпк же лишь списходптельпо улыбалась
ему.
— Хватит тебе резвиться как жеребенку,— едва слышно
произнесла опа п пошла к своим друзьям.
...Ночь. Домишко па краю села. В полумраке Еразпк расска-
зывает прибывшим товарищам:
— Поднялись мы по горловппе ущелья. Не ожидали пас с
этой стороны и так скоро... Грнкор вместе с ребятамп зашел в
тыл, п ударили оттуда. Потом мы... захватили пушку.
— Пустились опп наутек, чуть штаны пе потеряли,— вмеши-
вается Грнкор п обращается к Агасп: — А разве у пас пет чести,
не папаху посим па голове?
Все засмеялись. Оказывается, Еразпк страшно рассердила
Грпкора. Хотя опа пп в чем пе отставала от ребят, оп все же
512
настаивал па своем: «Фронт пе место для девушкп». А Еразпк
здесь пе просто девушка, а недавно избранным секретарь уезд-
ного комитета комсомола п хочет быть на передовой, а не пря-
таться в теплом местечке.
— Пусть Грнкор знает,—говорпт она серьезно,—здесь пе
футбольное поле, воппа...
Так, да?.. — злится Грпкор и спова поворачивается к
Агаси: — Говорю тебе, если пе заберете ее с собой, привяжу
к седлу и привезу в Дплпжан... Не будь я Грпкором Мапташя-
пом...
Никто пе смеется. Эта упрямая девушка задела мужское до-
стоинство Грпкора, оп может привести в псполпеппе свою угро-
зу, если другие пе помешают.
— Там тоже много дел, поехали с нами, товарищ секретарь
укома,— обращается к пей Агасп.
Еразпк молчит, слово уполномоченного Центрального Коми-
тета — решающее в этих чрезвычайных обстоятельствах.
2
Аршавпр теперь красноармеец. Дни и ночи оп проводит с
Грпкором, который всей душою привязался к нему. Аршавпр
зпает об этом и, если у пего появляется лепешка или стакан мо-
лока, непременно делптся с Грпкором. Война скоро кончится, и
они вместе с Грпкором войдут в Ереван. Он приведет своего на-
званого брата к Нуппк, скажет, что это тот самый парень, что
спас Гукаса от волка, познакомит его с Манушак...
II вдруг подступает тоска, ложптся па сердце — тоска по рав-
нине, по Маснсу, тоска по матери п сестрепкам, п так хочется
ему, чтобы скорее миновали морозы, наступила весна с зеленью
и цветами, чтобы снова ему копаться в саду у Мапушак. Скорее
бы веспа...
Уже неделю онп вместе. Получен приказ—«престедовать
противника, не дать ему опомниться»,— и онп скачут по запад-
ному берегу Севана па юг.
В отряде, под командованием Грпкора, тридцать человек.
Скакали без передышкп два дпя. Затем провелп ночь в де-
ревне. Сиали в доме, копи отдыхали в хлеве пасильнпка Аво,
сбежавшего в горы.
А сейчас опп скачут по берегу Запгу, п кажется Аршавиру,
что так опп и понесутся вместе с быстрыми водами реки п по
Капакерскому ущелью выйдут к источнику, где собирались ле-
том...
Проезжая правый берег реки, входят в село. От присоединив-
шихся к ппм крестьян узнают, что здесь неприятеля нет.
Как хорошо скакать вместе с Грпкором! Оба опп с детства
513
любили лошадей. Грпкор поет псспп, п прозрачный воздух со-
трясается от его громкого голоса.
Уже проехали полсела. Все жители высылали пз домов.
— Послушайте, что за чудо! — воскликнул Грпкор. Опп
смолкли, прислушались. Чистые детские голоса пелп хором:
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе...
Прпшпорплп копей. Грпкор поет эту песшо по-армяпскп —
товарищ Мушег научил их. Улпца — сущий лабпрппт, из-за степ
еще громче звучит «Смело, товарищи, в погу...». Наконец опп в
центре села. Школьппкп, выстроившись парамп, двигаются со
стороны родника, среди ребятишек есть парпп п постарше. Впе-
реди, повернувшись к ппм, дирижируя па ходу, шагает учитель.
Грпкор и Аршавпр соскочили с копей.
— Вапо! — вскрикнул Аршавпр.
Да, это епархпалец Вапо Енгоян.
...Сидят в темной комнате, где в топпре выпекается хлеб.
Вайо Еигояп, сверкая глазамп, рассказывает.
— Гукас мпе говорил: «Поедешь в свое село, сделаешь рево-
люцию». Правда, революцию я пе сделал, а вот школу открыл,
три класса у меня...
— Те здоровяки парии тоже в третьем классе? — улыбается
— Нет, опп поступили только в этом году, опп у меня перво-
классники, а вон та мелюзга — в старших классах,— с удовольст-
вием отчитывается Вапо и добавляет с гордостью: — Вы дума-
ете, опп зпают только «Смело, товарпщп»?.. Пет, еще п «Мар-
сельезу», «Варшавяпку». Раз в клубе в Еленовке мы дали кон-
церт. Вечером устроим вам представлеппе, послушаете, как опи
читают стпхп. Есть малец, читает «Гикора» папзусть...
Но... Но Грпкор п Аршавпр пе могут остаться на вечер.
II Аршавпр прощается с «неразговорчивой невестой»,— хотя оп
и был мал тогда, по хорошо помппт эту кличку школьного това-
рища Гукаса, который сейчас обучает крестьянских детей гра-
моте и пешпо.
3
Приехав в Дплпжап, Агасп п Еразик направплпсь прямо в
уездный ревком. Надо отправить боеприпасы п снаряжение от-
рядам, преследующим заговорщиков.
Здесь Егпше Шамахяп. Кожаная куртка п парабеллум на бо-
ку совершенно пе вяжутся с его впешпостыо рафпппроваппого
интеллигента.
«Чрезвычайное совещание» длилось пе более получаса.
В «тылу», как называет Шамахяп рапой Казаха п Лори, ясно,
что надо делать. Так неожиданно п так больно. Родная страпа в
511
эту лютую зпму стала ареной гражданской войны,— сейчас, ко-
гда в Тифлисе над мраморным дворцом наместника реет крас-
ный флаг п пооеда Советской власти по всей Грузни дело счи-
танных дней...
Агасп отправился в сторопу Казаха.
Еразпк пе пробыла дома и двух часов. У псе полно срочных
дел. Накануне были в лесу. Батальон Еразпк растет с каждым
часом: прямо там же, в лесу, нагрузив распиленные дрова и
съев печеный картофель, онп прппялп в комсомол двадцать че-
ловек, большинство пз ппх — учеппцы «Лесной гимназии».
— Три Люсп, четыре Грации, пять Грапуш, целое стадо де-
вушек впустплп в хлев,— острит по этому поводу паренек из
ближайшего села.
А сегодня Еразпк прпбыла со свопм батальоном в большое
прпречпое село, где проводился субботник: пплпли дрова для
школы, чпппли печкп, прпводплп в порядок дорогу, по которой
проходят машппы п гужевой транспорт пз Казаха в Севан...
Такое уж дело — общественная работа, пикто не хочет отста-
вать. Это, наверное, первый в псторпп субботппк, в котором при-
нял участие седовласый старец Тер-Мелпксет,— скппув су-
тану па глазах у честного народа, он с усердием расппливал
дрова для школы. Из-за этого оп даже пропустил сегодня мо-
лптву.
Можно лп удивляться чему-ппбудь после того, как па верху
прптвора церкви зареял красный флаг и народ со всех сторон
валом повалил в церковь! Внутри, на школьных скамейках, сп-
дят пожилые мужчины. Молодежь расположилась рядом. Широ-
коплечий, большеголовый человек размещает вновь прибывших.
Оп старый сельский «активист», даже сидел в тюрьме за орга-
низацию кооператива п после того, как вышел, пе отступился
от своих идей.
Показалась Еразпк, огляделась. С трудом протпскпвался впе-
ред мужчппа. Хотя ему явно за шестьдесят, оп свеж и крепок,
с густым молодым румянцем на щеках. «Кооператор Галуст»
встал, двппулся навстречу своему давнишнему противнику п
промолвил:
— Пожалуйте, братец Агаджап, пожалуйте,— усадил его ла
почетное место, возле Тер-Мелпксета.
Прпшедшпй, чтобы скрыть смущеппе, спроспл:
— Что это за спектакль в церквп?
В церквп стало светло как днем. Такого света пе было даже
па пасху. Жпвущпс под куполом воробьи зачирикали и стали
носиться как оголтелые над головами.
Всеобщее вппмаппе привлекла подружка Еразик, которая,
выскочпв пз розницы, залопотала как ребенок:
— Товарищи, сейчас «Сппяя блуза» дилпжапского Ьраспого
клуба начнет свое представление, прошу соблюдать тишину... —
Хотя п так, кроме воробьев, пикто пе издавал пп звука.
515
«Сипяя блуза» Красного клуба— в сельской церкви...
Начали со старинных песен. Стоят па сцепе пот яркими ог-
нями дилшкапскпе девушки и парии в будничной простой одеж-
де. Кое па ком и правда синяя блуза, по выцветшая, давно по-
терявшая свой первоначальный цвет. Стоят в сельской армян-
ской церкви и поют старинную русскую песню:
Горел, шумел пожар московский...
Песпя всем правится, хотя вряд лп кто-нибудь из присутст-
вующих понимает слова. 11 нм, певцам, ясно представляется
огромный опаленный город на бескрайних снежных просторах...
— А сейчас «Кёр-оглы».
Высокий, стройный парень, встав посреди сцепы, откидывает
со лба прядь волос и начинает петь.
Резвая девчоика хохочет, сидя па полу. Кто-то хлопает ее
по спине, по опа не может удержать смех.
— Молодец, сыпок, пусть благоволенье божье пе покидает
тебя,— поощряет певца сам Тер-Мелпксет.
— Вот это песенка что надо,— призпается и хампа 1 Агаджап.
А «кооператор Галуст» протягивает вперед руки п усиленно
аплодирует. Остальные следуют его примеру — впервые жители
этого села аплодисментами выражают свое одобрение.
Народ выходит пз церкви, по ппкто пе расходится по домам,
хотя холодно, мороз па дворе... В дверях висит фонарь — это по-
старался Галуст. Вместе с Еразпк оп последним выходит из
церкви.
— Явплись бы чуть рапьше! — обращается оп к секретарю
уездного комитета партии, он тоже здесь, держит лошадь под
уздцы.
— Эй, Галуст, нехорошо ты поступил,— укоряет его Ша-
махяп.
— А что нехорошо, товарищ Егпш?
— Нехорошо давать в церкви представление,— спокойно по-
ясняет товарищ Егпш,— могут быть недовольные...
— Кто же это будет недоволен? — прерывает Шамахяпа Га-
луст и поворачивается к священнику: — Скажи-ка ты, Тер-Мс-
ликсет, уже сколько лет собраппя и театр в пашем селе прово-
дятся в церкви?..
— Лет пятнадцать, пу, может, па год-два меньше, чтобы пе
соврать,— подтверждает Тер-Мели ксет.
— В царское время собрания происходили в церкви и жа-
лобщиков ие было, почему же сейчас должны быть недовольные...
Мы назад идем или вперед?.. — яростно протестует «кооператор
Галуст».
— Ничего, скоро выстроим клуб,— мирно кончает спор сек-
ретарь укома, оставив Галуста.
1 Хампа— староста.
516
Шамахяп обращается к молодежи:
— Поглядите, кого я привел.
За кругом, освещенным фонарями, в полутьме стоит Арсеп,
сып маляра Тевоса, уехавшего в мае в Баку. Еразпк бросилась
навстречу дорогому товарищу. Знает лп Шамахян, как трепещет
сейчас сердечко его любимой ученицы...
Звездная почь. Расходится по домам <<Сппяя блуза». в соле
остаются человек восемь-девять, и среди них Еразик со своей
подругой.
В прозрачном воздухе то удаляется, то снова приближается
песпя, долетевшая сюда па крыльях бурп пз красной России:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов,
И как один умрем
В борьбе за это...
Еразпк вместе с товарищами с раннего утра па йогах, а сей-
час и они собираются в дорогу. У каждого за плечами корзина
или мешок, куда опп уложили рукавицы, обувь, шерстяное бе-
лье, связанное дома, и другую теплую одежду, которую собрали
в селе для товарищей, ушедших воевать.
Сладкой песней, знакомой с детства, провожает пх Агстев.
Прошли околицу села. Еразик и Арсен отстали пемпого —
груз лп пх тяжелее или опп слабее товарищей? Нет, они просто
истосковались друг по другу, пе могут наговориться...
Мпрпо в родимой обители, лишь удары дровосека нарушают
тишину в лесу, и огромная сосна-королева, разбрызгивая снеж-
ную пыль, падает, сметая с пути молодые саженцы... Вдруг
огромный детппа вырос перед ними. Это хампа Агаджап. Опи-
раясь па серебряный пабалдашнпк палки, оп как пзваяппе стоит
у них па пути. Вместе с ппм трое его сыновей, везут дрова па
подводе, двое других его парней сбежЙлп в горы — па их совести
немало крови.
Еразпк и Арсеп остановились: что па уме у этого человека?..
Правда, вечером оп пришел в Красный клуб, по сердце у пего
черное.
Арсеп отвел Еразпк в сторону, рукой стал нащупывать ре-
вольвер в кармане брюк.
— Здравствуйте, господпп Агаджап,— спокойно прозвучал
топкий голосок Еразпк в торжественной тишине.
— Здравствуйте,— прочистив горло, ответил хампа Агаджап.
С высоты своего роста оп внимательно разглядывает обоих.
II сыновья его, такие же рослые, как отец, изучают парня и де-
вушку, как случайно попавшуюся па путп добычу, которую
нельзя упустить.
— Ты не дочь учителя Снракапа?
Еразпк молчпт, потом поднимает голову, повязанную крас-
ной косынкой.
517
Хампа Агаджап опирается па палку-посох, пе мпгая глядят
его глаза, лишенные респпц.
— Это тесто вберет в себя много воды,— говорпт он хрпплым
голосом.
— Какое тесто, господин Агаджап? — с нескрываемой враж-
дебностью спрашивает Арсен, крепко стпскпвая в кармане ре-
вольвер.
— Тесто, которое вы заквасплп,— пропзпоспт Агаджап, п
щеки его наливаются густо-краспым цветом. — Колп хотпто
знать правду, мпе не по душе все, что прпдумала эта власть, по...
Сыновья хампы Агаджана делают несколько шагов вперед.
— В этпх стоптанных чувяках шастаете по селам, собираете
башмакп п варежкп...
Хампа Агаджап пе закончил фразы, то лп с горечью, то лп
со скрытым восхищением смотрит оп па топкую девушку в шер-
стяной выцветшей кофточке с серым заплечпым мешком; па ко-
ренастого юношу в позе воппствеппого петуха. Потом наклоняет-
ся вперед, как тополь под ветром, п, спяв с головы меховую па-
паху, прощается. Сыновья следуют за ппм.
Пройдя пемпого, Арсеп и Еразпк оглянулись. Хампа Агад-
жап, тяжело передвпгая погп, паправлялся к деревне.
...Еразпк п Арсен остановились, глядя па дорогу. Хампы
Агаджапа уже пе впдпо, издали вырисовывается купол церквп.
Агстев поет для ппх, только для ппх.
— Ты устала? — спросил Арсеп пежпо, робко.
Оп поставил свои мешок, взял узел у Еразпк, стал связы-
вать пх.
— Что ты делаешь, оставь...
Оп сделал вид, что пе слышит. Еразпк улыбнулась счастли-
вой улыбкой. Арсеп, перекппув пошу через плечп, протянул ру-
ку девушке.
Сладкой песпей провожает пх Агстев.
4
Вручив каптенармусу воппскоп части собраппые в селе вещи,
Еразпк пошла домой — отогреться у камппа.
— Показалась пакопец, негодница,— шуткой встретил ее
отец.
Еразпк посмотрела па отца, в его голосе прозвучала радость.
Этот огромный человек с бородою Газароса Агаяпа был для Ера-
зпк и отцом п матерью. И будучи в сибирской ссылке, оп посы-
лал ей письма, полные нежности.
Еразпк смотрят ему в глаза.
— Что случилось, отец, что-то хорошее?
— Ах ты хптрушка, как это ты догадалась? — обрадовался
отец. — Ну иди посмотри, кто к пам прпсхал,— и повел ее в ком-
лату, держа за руку.
518
У камина подппмается высокий мужчина со спежной боро-
дой. Раскрыв объятия, идет навстречу, а голос журчит:
— Это та самая малышка?
Овапес Тумапяп обнимает девушку, смотрпт в ее задумчи-
вые, умпые глаза.
— Барышней стала моя Еразпк! — говорпт оп с ликова-
нием. — Сколько прошло?.. — спрашивает у старшей сестры, на-
крывающей на стол.
— Три года,— отвечает опа.
Стало быть, трп года назад поэт видел Еразпк в последний
раз, тогда она оставила школу Елены Стасовой в Тпфлпсе п
вернулась домой.
— Молодчина, молодчпна, я уже слышал — ты самая храб-
рая пз девушек... — хвалпт ее поэт.
Еразпк хочет возразить ему, сказать, что п другие девушкп
пошлп бы, просто парнп пх пе взялп, а так как она секретарь
укома, не могли ей отказать. Опа хочет возразить, но молчит.
Тумапяп целует девушку в лоб. Еразпк садится, съежив-
шись, у камина в углу тахты: как отрадно тепло, исходящее от
дубовых поленьев.
Садятся за чайный столпк.
— Ну, расскажи, как ты доехал, как думаешь пройтп этот
путь? — спрашивает учитель Спракап. — Я уже не говорю об
этой метели — идет война. Слезы, кровь...
— Зпаю, зпаю,— говорпт поэт. — Не в первый раз... В ты-
сяча девятьсот пятом году была резня, мы ходили пз села в
село со знаменем братства в руках... Сейчас, правда, трудно —
зима, кровь застыла в сердцах. Что поделаешь?.. Л вот в прош-
лом году была эпидемия,— вспоминает оп, задумавшись. — Не-
которые из нашпх тифлисских врачей собирались ехать в
Армению, я рассказал им сказку. Одип народ, говорю, попал в
беду, и самый лучшпй сын этого парода отправился, чтобы най-
ти какой-нибудь выход — отыскать жпвую воду, спасти парод
от напасти. Одпп добрый человек узпал об этом п говорпт ему:
па своем пути ты встретишь реку, горькая опа, а когда выпьешь
воды, ты должен сказать: какая сладкая вода!.. Когда ты перей-
дешь горькую реку, перед тобой раскинется пустыня вся в ко-
лючках и терниях, ты должен пройти эту пустыню и, когда
сорвешь колючку, должен сказать: какой бессмертный цветок...
Иначе тебе пе преодолеть трудности этого путп... Вот так... То,
что я говорил нашим благородным врачам, теперь должен ска-
зать самому себе...
Хозяин дома с одобрением кивает седой головой. Тумапяп
продолжает:
— Знаю, дело трудное... Говорят, «двадцатый век», «цивили-
зация», по чем дальше, тем больше человеком овладевает жесто-
кость, Мы с тобой были маленькие в те времена, когда люди
воевали, стреляли друг в друга или шли друг па друга с меча-
ми... Л сейчас напустили ядовитых газов, чтобы задушить всех
без исключения, и кто... цивилизованные немцы. Сейчас, как
посмотришь по сторонам,— видишь, человеко-зверь вершит судь-
бами людей... Эти негодяи, говорят, признав себя банкротами,
добровольно передали власть... Только должен был вздохнуть
свободно народ, как затеяли новую борьбу—от зависти лп, от
злобы, бессилия?.. Поеду посмотрю, что можно сделать, чтобы
больше пе проливалась кровь... Ведь турки...
— Ладпо, Ованес, давай поедим. Ведь если говорить о бедах...
нашему горю нет конца,— и хозяин дома придвигает гостю вазу
с медом.
Поели немного, выпплп по стакану молока. Тумапян попро-
сил рассказать о школьных делах...
— Что вы думаете, что собираетесь делать?
У поэта заблестели по-юношески глаза, когда Спрарпп, стар-
шая сестра Еразпк, стала рассказывать о программе школьных
преобразований. Потом Еразик со всеми подробностями поведала
о вечере в сельской церкви.
— Какая песня им была по душе?
Еразик подумала немного.
— Любимая песня товарища Мушега...
— Да, оп был вашим учителем,— вспомнил Туманян,— ка-
кая песня?
Еразик назвала.
— Видишь, у этих людей есть вкус, а наши интеллигенты,
которые такого высокого мнения о себе, говорят, что крестьянин
ничего пе смыслит в песне и музыке.
И опять заблестели его глаза, копчиками пальцев оп заба-
рабаппл по столу и запел оживленно: «Пойдите взгляните, кто
съел козу...»
Остальные стали подпевать:
Пошли, посмотрели, волк съел козу...
Поют девушки вместе с поэтом. Сильный баритон учителя
Спракана выделяется пз хора.
В окно постучали. Спрарпп вышла, Еразпк за пей. Когда
они вошли, были уже в пальто.
— Вы пас извините...
— Что-нибудь случилось?
— Военное положение, коммунисты почуют в казарме,—
пояснил хозяин.
— II девушки тоже?
— Девушки, парни — все коммунисты.
Сестры попрощались.
— /Каль,— проговорил Тумапян, поднимаясь, и добавил тп-
хо: — Время такое.м
520
5
Туманян встал рапо утром и вышел во двор. Дом учителя
Спракана расположен на краю глубокого оврага. Какая буйная,
дивная зелень тут, у воды, с весны до осепп... — мысленно
представляет поэт... Л сейчас мороз сковал землю, толща льда
задушила жпзнь.
Отказавшись от завтрака, поэт пошел в ревком п застыл от
удивления, увидев там старшую дочь учителя Спракана,— ока-
зывается, опа заместитель председателя ревкома... Военные по-
обещали машину —после полудня поэт продолжит свой путь.
Л сейчас Спрарпп, взяв дорогого гостя под руку, повела его до-
мой. Позавтракали.
— Я чувствую, что-то случилось, вы от меня скрываете... —
произнес Туманян.
...Вновь переполнен зал клуба пменп Карла Либкнехта.
Сегодня — совсем по другому поводу. В гробу, установлен-
ном па столе, обложенном еловыми ветками, безмятежным сном
спит красивый юноша с прядью черных волос па лбу.
Аршавир прошел вперед. В последние часы они были вме-
сте.
— Грпкор дрался как лев, когда мы столкнулись лицом к лп-
цу с противником,— говорит оп. — Мы вступили в уездный центр,
в пас вероломно выстрелили из окна.
Аршавпр уступил место Агасп. Глаза Агаси сверкают от
гпева, его нельзя узнать. Пусть больше не ждут снисхождения
и милости этп подлые клятвоотступники...
Толпа волнуется. В клуб входит Тумапян. Увидев его, Агаси
замолкает па мпнуту: трудно призывать к крови и мщению, когда
здесь оп, Туманяп.
— У Грпкора было сердце ягненка, душа младенца,— с
болью продолжает Агаси,— и пал оп от отравленной пули не-
друга...
II снова замолкает: какой-то голос, идущий пз глубины ду-
шп, приказывает ему—достаточно пролито крови, достаточно,
с лихвой...
— Не забудем тебя, благородный наш товарищ...
Девушки глухо рыдают. Аршавир едва сдерживается.
У стола — секретарь уездного комитета, учитель Егпше Ша-
махяп в военной форме; лпцо у пего бледное, синие глаза зату-
манены. Оп пе может нахвалиться своим учеником: мысль его
была ясной и быстрой, душа — чистой, как горный воздух...
Погасло солпце его...
Остальное пе доходит до сознания Аршавира,— в каменной
тишипе звучит печальный голос поэта:
— Каким словом мне утешить вас?.. Я решил, поеду-ка я в
этп края, подумаем со старшими, найдем какой-нибудь выход
из беды, найдем исцеление... II вот — горе, страшное горе... Пре-
521
красный цветок погиб... Говорили, оп сын простого человека,
п была у пего любовь к учебе, и если бы он учился, несомнен-
но, стал бы большим человеком... И я знаю, среди вас есть та-
кие, чьи юные сердца горят и души пылают. Как-го ко мпе,
года полтора назад, пришел таком парень, по имени Гукас. Ка-
кой оп был... Говорят, оп тоже погиб в майских боях... Да... Луч-
шие гпбиут, горячее сердце не выдерживает, рвется вперед... —
Тумапяп минуту помолчал. — Ну, что мне сказать вам, чем уте-
шить вас? Поэт Армении, я вместе с вамп всегда п везде, где бы
я пп находился, п страдаю с вамп, болею вашей болью. Скажу
только, большое сердце у нашего парода, многое оп видел, мно-
гое выпесет и будет жить в повом, светлом мпре... II все дур-
ное, что есть в пашей нацпп,— зависть, себялюбие, тщеславие,—
все это печезпет...
Взгляд его упал па дочерей учителя Спракапа, стоявших со
своими подругами.
— Как солпце взгляните па мпр п осветите, согрейте замерз-
шую землю...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Овапеса Тумапяпа пет в Дплпжапе, а его скорбное лицо
все время стоит перед глазамп Аршавпра. Поздней почыо, лежа
в казарме, оп узпал от Агасп, где тот находится сейчас, и вско-
чил с места:
— Поеду с ппм!
Не прошло п минуты — п Аршавпр уже горячо объяснял
Агаси и Егпше Шамахяпу, почему оп, и только оп, должен не-
пременно сопровождать поэта в Еревап.
Только-только рассвело. На едва различимой в спсжпом поле
дороге видна белая простыня, укрепленная па длпппых шестах.
Один шест держит в руке высоким солдат, другой — юноша в ба-
раньей папахе. За белой простыней шагает поэт. Оп в валенках,
в тулупе и меховой ушанке.
Идут, идут. Нп единой черной точкп на белизне, никакого
движения. И вдруг — предательский, зловещий треск. Потом
спова безмолвие. Белый флаг развевается па ветру. Опп шагают
по глубокому снегу. Снова строчпт пулемет. Пулп пробивают
белую простыпто.
— Ложись, отец,— просит Аршавпр.
522
Пошлп, пошлп вперед, может, больше пе будут стрелять
этп бесстыжие, — говорит Тумапяп.
Трогаются. Огонь возобновляется. Бьют пе прпцельпо, это
впдпо. Но п шальпой пулп достаточно, чтобы отправить чело-
века в мир ппой.
Овапес Тумапяп медленно ступает по спегу, лпцо его спо-
койпо, величественное лпцо патриарха.
Вдали уже отчетливо вырисовываются двпгающпеся фи-
гуры.
Огопь прекратился. Группа всадников, поднимая снежную
пыль, паправляется в их сторону.
— Куда это вы в такую рань? — спрыгнув с лошади, крик-
пул мужчппа в епапче.
— Это Ованес Тумапяп, идет в Ереван,— сообщил боец. —
Вас же известили, так почему стреляете?
Мужчина в епапче глянул па бойца, потом на приближаю-
щегося человека. Его портрет он в самом деле впдел где-то. По-
мешкав, распорядплся:
— Ну пдп,— словно разговаривал со своим подчиненным.
Мужчппа в епапче вскочпл па коня.
Лршавпр зашагал за Туманяном.
— Л этот бычок что тут делает?
— Спрота,— сказал Туманян,— пусть пдет, тетка его живет
в этпх краях. — II повернулся к юноше: — Иди, сыпок, не бойся.
Где твоя тетка, ты сказал?
— В Эгварде,— ответпл Аршавпр; его дальняя родственница
в самом деле жпла в этом селе.
Смерпв с головы до пог «сироту» п пе найдя в пем ничего
примечательного, хмбапет пришпорил копя.
По дороге их догнала грузовая машина, идущая в город. Ту-
мапяпу предложили сесть. Такой опасности Аршавпр пе пред-
видел. Разве пайдется среди шоферов хоть одпп, кто бы пе зпал
его? Непароком могут выдать... Оставить Тумапяна? Пет, нельзя...
Аршавпр задумался: как быть? II только захлопнулась дверца
кабппы, он прыгнул в кузов и примостился там, между двумя
крестьянами п стонущим солдатом. Машина в исправности. Та-
кое сейчас бывает редко. Несколько машин, пмеющпхея в Ере-
ване, в весьма плачевном состоянии.
Аршавпр старался все примечать, ничто пе ускользало от
его внимания. Во-первых, оп заметил: у врага нет резервов,
пп одной пушкп, пп одного пулемета, даже пп одного солдата
пет па дороге... И еще одно: случайный путник, еще издали за-
слышав шум машины или увидев ее, с трехцветпым флагом,
убегает с дороги п прячется за камнями плп в какую-нибудь
щель.
«Они, впдпмо, полагают, что это облава па дезертиров»,—
решил Лршавпр и втянул голову в плечи, чтобы ппкто пе впдел
его лица.
523
На горизонте завиднелся Магне. Пз кузова Аршавир с вос-
хищением рассматривал пылающую в закатных лупах вершину.
Еще каких-нибудь полчаса — и перед ним появится желан-
ный город.
Но въехать в Ереван па этой машине? Пи в коем случае!
Опасно появиться даже в Капаксре, там может быть военный
патруль.
Аршавпр взгляпул па своих соседей, они дремали, покачи-
ваясь...
На крутом повороте машина замедлила ход... Аршавир спрыг-
нул.
«Н впрямь ты кошка; если даже с неба сбросят, прибежишь
па четвереньках»,— засмеялся оп, вспомнив слова матери.
2
В солении Капа кор грузовик в самом дело остановили. Ладно
одетый офицер, подойдя, пригласил Туманяна в свою легковую
машину — оп был послан встретить поэта.
Дребезжащий «мерседес» спускался по Астафяпу.
— Дочь моя живет здесь неподалеку,— произнес поэт устало.
— «Женераль аи шеф» выразил желание первым встре-
титься с вами,— объяснил офицер, побывавший в Европе.
Остановились перед губернаторской. По этим мраморным
ступенькам поэт уже поднимался однажды — в 1915 году, когда
оп приходил сюда по делам беженцев.
— Господин Туманян, милости просим,— пригласила черно-
волосая барышня и проводила его в соседнюю комнату.
Сняв тулуп, Тумапяп сел в кресло.
— Где господин Врацян?
— Ои просил подождать.
С трудом распрямляя одеревеневшую спину, Тумапяп оки-
нул взглядом кабинет: в нише, пад камином, мрачная массив-
ная бронзовая лампа, и больше ничего, что могло бы привлечь
внимание.
Тумапяп взял со стола газету и надел очки.
— «Свободная Армения»,— усмехнулся он. — Несчастная Ар-
мения!..
Прошло уже немало времени. Тихо. Нет и секретарши. Ту-
манян походил но кабинету, йотом, пожав плечами, снова опу-
стился в кресло и взял в руки газету. Питал и не верпл глазам.
«Все пароды Закавказья должны быть с турками, а не с боль-
шевиками, только действуя заодно с турками, они могут обеспе-
чить себе свободу и независимость». Да, слово в слово так па-
ппсаио в газете, только что вышедшей в Ереване.
А в тифлисских газетах писали о бесчинствах турок в Ши-
раке и Байанде, размышлял Туманян, и его растерянный взгляд
521
снова и снова останавливался па буквах, напечатанных па голу-
бовато-серой бумаге. С ума опп, что ли, сошли?.. II это пишет
дашнакская газета — газета партии, которая чуть лп пе на про-
тяжении тридцати лет вопила повсюду, что турки смертельные
враги армянского народа...
В соседней комнате раздались шаги. Тумапяп встал.
— Я сию минуту должен видеть господина Врацяиа,—
потребовал оп, распалившись. — Медлить нельзя, понимаете? Не
имеем права! В любую минуту па голову парода может обру-
шиться новая бода!
Черноволосая секретарша ничего пе ответила. Может, все
понимала и далее сочувствовала поэту. Она только предложила
поэту стул.
Тумапяп принялся шагать пз угла в угол, оставляя па полу
следы мокрых валенок.
— Оп по неотложному долу, па радиостанции,— наконец со-
общила секретарша. — Хотел, чтобы в его присутствии посла-
ли эту телеграмму. — II прочла депешу, посланную в Анкару,—
«Комитет спасения Армении» просит боепрппасы у правитель-
ства Турции, русские трехлинейки, пли хотя бы патроны для
турецкого маузера, пли, в крайнем случае, винтовки системы
«лебель».
Туманян поспешпо прошел в соседнюю комнату, вер-
нулся.
— Где эта радиостанция? — спроспл оп, надевая тулуп.
— Во дворе, господин Тумапяп. — Барышня уже звонила по
телефону. — Знаете, он с визитом у Бехаэдднна-эфепдп,— сооб-
щила опа с сожалением.
— Кто такой этот эфенди?
Милая барышпя готова была рассеять странную неосведом-
ленность знаменитого человека. По Тумапяп уже пе слушал ее;
согнувшись от стыда и досады, шагал, разговаривая сам с со-
бой.
Позвонить в особняк Бехаэддпиа и напомнить шефу, что ого
ждет армянский поэт? Но там пет телефона... Тумапяп прошел
в приемную, решил набраться терпения, подождать. Оп по зпал,
да и представить не мог, что произошло здесь,— что этот самый
Бе.хаэддпп лично участвовал в подготовке переворота 18 февраля,
что его помощник Гусейн-бей воевал против красных и пх аске-
ры, вместе с армянскими маузеристамп, обыскивали дома п аре-
стовывали армянских большевиков. Бехаэддин отныне тут хо-
зяин, «свободная» Армения — его вотчппа.
Близилась полночь. Раздался стук в дверь. Поэт, очнувшись,
поднялся.
Протягивал руки, шел к нему господни Врацяп.
— Овапес, прошу тебя, извини, заставил ждать... — Он встре-
чался с ппм в Тифлисе, когда учительствовал там.
525
Тумапян, пакпиуп тулуп па плечп, разглядывал ого мрачно.
Рукп хозяина опустились.
— Пошли, пошли ко мпе, поговорим о житье-бытье,— пы-
таясь сохранить дружеский топ, пригласил Врацяп. Оп шагнул
вперед, по тут же, подумав, отказался от своего намерения взять
поэта под руку — старит; и без того взбешен.
Вошли в комнату, в которой с лепного потолка свисала рос-
кошная люстра, сели за стол.
Тумапян молчал.
— Как ты перешел лпппю фронта, обошлось без недоразу-
мений?
— Чем вы тут занимаетесь? — вспылил поэт. — Вымаливае-
те оружие у турецких пашой. Для чего? Чтобы бороться против
армянского крестьянина, беспомощного армянского крестьяни-
на?.. — задыхаясь от гнева, промолвил оп.
Врацяп исподлобья разглядывал его. «Папвпый человек»,—
думал оп.
— Успокойся, успокойся, Овапес. Положение тяжелое, верно.
Но по чьей вине? Ты задавал собе этот вопрос — по чьей вине?
Кто поднял знамя гражданской войны против армянского пра-
вительства?
— Оставьте это,— махпул рукой Тумапяп,— оставьте,— повто-
рил оп с отвращением. — Образумьтесь, турки убивают там, а
остальных вы хотите уппчтожнть здесь, с помощью турецкого
оружия хотите навсегда покончить с армянами? Вы понимаете,,
что вы делаете? Проснитесь, образумьтесь, пока есть еще какой-
то выход.
— Какой выход? — спросил Врацяп. — Капитуляция?! Это
равносильно самоубийству, общенациональному самоубийству.
— «Общенациональному самоубийству»? — крикнул Тума-
пяп. — Почему самоубийству? Братоубийственной войне падо по-
ложить конец, я припое вам эту заповедь.
— Чья это заповедь? — Врацяп смотрел па мечущие искры
глаза поэта, па его дрожащие рукп. Словно перед ним пе тот
приветливый человек, веселый шутник, которого хорошо зпает
весь Тифлис. — По чьему вслоппю?
— По велению моей совести,— резко ответил Тумапяп, под-
нимаясь па ноги, п его казавшаяся бесспльпой рука с грохотом
опустилась па край стола. — Это заповедь армянской нации. Ваш
долг прислушаться к этой заповеди, если пе хотите, чтобы ваши
имена были прокляты во веки веков. Запомните: другого выхода,
кроме как упование па Россию, пет у пас. Вы должны понять эту
истину, даже если опа вам неприятна. Пе имеете права...
Почувствовав страшную усталость, Туманяп опустился па
стул.
Дорога давала себя знать...
52G
3
С благоговением подходил Аршавпр к старинным воротам в
глуоипе переулка. Оп продрог, посипел от потного похода по ска-
листым берегам Гетара, а сердце ого ликовало...
Ворота полуоткрыты. Нет ширмы па айване, за которой лежал
отец Мапушак, инвалид, п дверь в комнату открыта. Сломанная
тахта, венский стул с соломенной спинкой, тяжелый дедовский
сундук, большие и маленькие горшки... Аршавпр побежал вко-
н-Ц сада комната Ахавпп тоже пуста, ни одной живой душп
в этом доме...
Опустел сад Мапуш, опустел город...
Аршавпр вышел во двор. Ручеек, струящийся с улицы, по-
крылся льдом. Внимание юноши привлекла сверкающая сол-
нечная полоска на высокой степе, и оп улыбнулся солнцу, ого
просветлившийся взгляд остановился па кисточках винограда.
Отовсюду свисали пестрые мешочки, сшитые из старенького
платья Мапуш,—чтобы уберечь виноград от холода и воробьев.
Аршавиру и в голову по приходило, что ждать бесполезно, что
падо просто сорвать и съесть эти гроздья. Оп только восхищенно
смотрел па виноградные лозы и улыбался...
Но ждать действительно бесполезно. Оп еще раз оглянулся
по сторонам, подошел к воротам, запер калитку; вернувшись,
сорвал тяжелую гроздь и прошел в комнату Ахавпи. Аккуратно
развязал тесемки, вытащил вппоград, положил мешочек па стол
и только после этого, усевшись на тахту, стал есть ягоды «козьих
сосков».
Парень, знавший цепу фруктам, выросший в плодовом саду,
ппчего подобного пе ел в своей жизни. Оп взял одну виногради-
ну, желтую как янтарь, и подержал па свету. Сквозь утончив-
шуюся кожицу проникало солнце, которое Мапуш сберегла для
своего друга.
Почему опп ушли, почему? Аршавир пе мог пантп ответа. Оп
внимательно посмотрел по сторонам. Книги стояли па прежнем
месте, там, где пх оставила Ахавпи. Вот уже два с половиной
месяца прошло, как опа вышла из тюрьмы, и до сих пор си не-
когда было зайти сюда?
Аршавпр взял со стола мешочек, аккуратно сложил его, спря-
тал в кармане и прошел в комнату Мапуш. II здесь все было па
месте, по видно никаких следов погрома... Но почему они так
поспешно ушли, даже пе допили чай — па столе стояла чашка.
«Ужо три подели, как они ушли»,— решил оп, обнаружив под
чашкой галету от 23 февраля. Что там паппсапо?
— Ого! — воскликнул оп. Опять господин Хпкар: «Оп вы-
ступал перед толпой, охарактеризовал события дпя...» II тут же
некролог: «Его пламенное воображение по насытилось прохлад-
ными рощами Айгестапа, журчащими ручейками, цветущей
527
зеленью, и оп, не удовлетворенный всем этим, бросился па эту
сторону Маспса, чтобы закалять свою волю...»
Отдалеппые раскаты заставили Аршавпра выйтп пз комнаты.
Грохот раздавался периодически, с небольшими перерывами.
«Значит, наши близко, возле города»,— взволнованный, думал
Аршавир. Оп опять прислушался, задумчиво и настороженно.
Проходили минуты. Мышцы его вповь напряглись... Осторожно
осмотрелся он по сторонам н тут же решительными шагами на-
правился к очагу, врытому в степу. Возле очага стояли щипцы,
которыми пользовалась Мащш. Но у Аршавпра не было даже
минуты, чтобы предаваться воспоминаниям. Энергичным движе-
нием приподнят оп плиту со дна очага п открыл жестяную ко-
робку. Там в мешочке было еще пять турецких лпр.
Одну лиру Лршавпр бросил в карман, и через дырку монета
опустилась в подкладку. Оп закрыл коробку и водворил ее иа
место.
Лршавпр бродит по городу как бездомный абаранскпй паре-
нек, в островерхой бараньей папахе, вроде бы безразличный ко
всему происходящему. Но ничто пе ускользает от его глаз, мысль
бодрствует, ухо востро, и ноги ведут его туда, где оп может хоть
что-нибудь разузнать о товарищах и в то же время по навлечь
па них подозрения...
К полудню оп уже зпал кое-что. В ту ночь, когда лязг оружия
разбудил город, Ахавпи сказала своей тетке: «Я пошла в Цент-
ральный Комитет». Тетка се пе знала ничего, кроме того, что
девушка пе в тюрьме. Л Нунпк в тюрьме. Матерн с большими
трудностями удалось передать передачу, п теперь она дпп п ночи
проклинает свою черную долю.
«Молодец Вардан!»—мысленно Лршавпр похвалил человека,
с которым только что расстался па Малярской улице, возле две-
рей Комсомольского клуба. Оп служил сторожем в Центральном
Комитете и сумел спрятать комсомольские билеты, а также день-
ги и оружие. Оружие оп может выдать Аршавиру, а деньги вру-
чит, когда приедут Армепак и Амаяк Вардапяп. Больше никого
ои знать пе хочет. Амаяк находится в Баку, а где Армепак? Оп
дежурил в комитете в последнюю почь, потом ушел с наганом
в руке. Лршавпр пытается представить Арменака с пагапом в
руке, но это почти невозможно...
Ои вышел па Тархановскую. На правой стороне собралась
толпа, видны разноцветные флаги,— там расположено турецкое
консульство. Ои решил смешаться с толпой, ппкому ведь по мо-
жет прийти в голову, что... Осталось пройтп какую-то сотню
шагов, когда он увидел серые с серебристой кокардой фуражки
гимназистов. Аршавир остановился — узнают... Огляделся по сто-
ронам. Прямо напротив консульства па плоской кровле размести-
лись ребятишки, глазели разинув рты. Аршавир прошмыгнул
в узенький тупичок. Влез иа кровлю и, надвинув папаху па лоб,
5t’S
лежа стал паблюдать за улпцей. Солнце бпло прямо в глаза, сле-
пило, пе позволяло как следует разглядеть происходящее.
Евгепия Минаевпа приветствует «День фронта» от имели
«Союза армянских женщин». «День фронта»?.. А почему здесь,
перед этим консульством?..
Сколько знакомых в этой толпе! Хорошо, что оп пе двппутся
вперед, подумал Аршавир. Севачеряп!.. Аршавир залился кра-
ской стыда, вспомнив забастовку 1917 года. Потом вспомнит
другие своп встречи с этим «ученическим вожаком»... «Здесь, как
раз здесь его место»,— решил оп, уже сердитый.
А то, что он увидел дальше... Да, это он. Лицо почерпело, за-
твердело, но голос не изменился. Грант Саптуряп от имени га-
зеты «Свободная Армения» присоединяется к поздравлениям и
желает удачи «турецкому освободительному оружию». Аршавпр
окаменел: это он, патриот Саптуряп?.. II сейчас еще звучпт
в ушах его охрипший голос, когда оп кричал в ученической сто-
ловой, неподалеку отсюда: «Уничтожить турецкое племя с его
преступным духом — вот историческая миссия армянской на-
ции !»
А что сейчас оп пзрекает? «Между армянским п тюркским
пародами общего больше, нежели...»
Оп даже перешел па турецкий, оставив «язык своих великих
предков». Аршавпр с трудом поппмал его, хотя неплохо знал
местный тюркский язык. Но всо же уловил: Саптуряп приглашал
сюда аскеров «защитить независимость армянской нации». Стояв-
ший вблпзп турецкий офпцер при каждом его слове одобрительно
кивал головой. Это сам Бехаэддпн, чье пмя уже несколько раз
упоминали здесь. Чем оп отличается от османских сатрапов, ко-
торые нагло и бесстыдно шлялпсь по бульвару в 1918 году?..
Бехаэддпп выражает удовлетворение... оп восхваляет алексан-
дропольскпй «братский» договор, который открыл врата вечной
дружбе между двумя соседними народамп... Тпфлпс также в «их
руках», п Баку «свободен», п турецкое войско продвигается туда...
Аршавпр еще больше папряг слух. Оп, Бехаэддпп, сегодпя выез-
жает в Игдпр, оттуда оп переправит войска в эту сторону... толь-
ко бы братья армяне скорее восстановили мост па Араксе. «Поло-
водье сейчас, это у ппх пе выйдет»,— подумал Лршавпр и только
сейчас почувствовал, как стосковался по родпой реке. Оставаться
дальше опасно, решил он.
Лршавпр спустился во двор по деревяппой лестнице, вышел
пз тупика и быстро направился к окраине города.
4
Вторая встреча Ованеса Тумапяпа с председателем «Комите-
та спасения» оказалась столь же безрезультатной, как п первая.
Мято этого, ему посоветовали воздерживаться от появления в
общество, «исходя пз интересов собственной безопасности».
529
Забота дочери не могла залечить свежие рапы, раскрывшиеся
в сердце поэта. Знакомые, те, что посмелее, приходплп, говорили
сочувственные слова, словпо не парод, а поэт переживал лич-
ное горе. Лет на десять оп постарел за эту педелю. Унылый день
еще больше гнетет его. Накинув па плечп пальто, укутав шер-
стяной шалью колепп, он сидит на кушетке и просматривает га-
зету.
Газета, как всегда, однообразна. Приказ № 1 господина Вра-
цяиа: «Арестовать и передать властям всех большевиков». При-
каз коменданта Айвазяна в том же духе, приказ командующего
армией К уро, приказы начальника штаба, временного начальника
особого отдела министерства внутренних дел Цолака Акопяпа,
приказ члена «Комитета спасения» хмбапета Мартироса. Лиц, пе
подчиняющихся приказам, ожидает «строжайшая кара»... Это пе
газета, а свод приказов.
В дверь постучали, вошел артист Шахпаронян. Оп доброволь-
но взял па себя миссию — заботиться о поэте. И хотя в данный
момент он не при должности, но по-прежпему вхож повсюду.
— Пу как, что оп говорпт? — спрашивает Тумапян, пожимая
руку гостю.
Вместо ответа — жест, более чем красноречивый.
— Значит, домашний арест... Машалла1 «армянскому госу-
дарству»! — восклицает Тумапян.
Сев на кушетку, оп спова закутал погп шерстяной шалью,
съежился.
Даже Шахпаропяп, один пз самых изобретательных людей
в этой стране, не находит слов для утешеппя.
— Можешь ты сказать им,— неожиданно спокойно заговорил
поэт,— что Тумапяп пе делал и не сделает пичего в угоду черни,
ио будет внимать ее голосу, никогда... а будет служить пдеям,
которые в один прекрасный день поднимут толпу, стряхнут с нее
мерзкие адаты.
Шахпаропяп смотрпт на поэта с восхищением, смешанным
с жалостью. «Блажен, кто верует»,— говорят его умные глаза; п
в самом деле верит поэт, что наступит депь, когда исступленные
страсти и дикпе порывы уступят место благородным человече-
ским чувствам? Лпчпо оп, после всего того, что видел начиная
с 1914 года в Западной Армеппп и здесь, в Ереване, начисто ра-
зуверялся в этом.
— Очень горестпую вещь я узпал сегодпя,— спова загово-
рил поэт. — Это произошло два месяца назад, оказывается, скры-
вали от мепя, пе хотели, чтобы почсрпело мое сердце. Нашего
Левона, сына Лисициана, эти дпкари предали мученической
сме ртп.
Шахпароняп только легким движением головы подтвердил
этот факт.
1 Машалла— молодец, здесь — слава.
530
Ты зпал его? Какой это был светлый человек! Такой обра-
зованный, такой интеллигентный. II какая у пего была тяга
к искусству. Ведь это пе шутка — и дед и отец его были люди
с высшим ооразованпем, три поколения подряд...
Дикие возгласы, ворвавшиеся с улицы, заглушили беседу.
Грохот духового оркестра сотряс ветхое здапие.
— Что за переполох опять? — спросил Тумапяп.
Шахпароиян объяснил, что происходит митинг перед «Домом
Дашпакцутюп». Мистер Ашер пз «Американского Комитета по-
мощи» призвал «защитить приобретепиую свободу», а сейчас, ве-
роятно, началось шествие по городу.
Тумапяп подошел к окну. Внпзу по улице, утопающей в
грязи, шла пестрая толпа. Дикие возгласы и грубые окрики за-
полнили все вокруг. Рядом с трехцветпым флагом развевается
османский полумесяц.
— Что это? — растерялся Туманяп.
Шахпароняп лишь грустно улыбнулся.
— Да, это так... К чему только не прибегают правители в
погоне за суетпой славой,— возмущался поэт. — Какую только
ложь по измышляют... Бросают клич и оболванивают людей, п )С-
вращая их в толпу, лишенную совести, которая не прпзпает ни
брата, ни отца, ни мать... А сейчас, посмотрите! Совсем потеряли
стыд, чувство национальной гордости... Там бесчинствует ятаган,
а онп в армянской столице поднимают турецкий флаг. Вот тебе и
«Комитет спасения пацпп», шефом которого является твой прия-
тель, господин Врацян... II все это ты должен видеть своими гла-
зами, слышать своими ушами, и все это ты должен выпестп п
молчать, сидеть в углу, иначе тебя «нейтрализуют». Ты знаешь,
что такое «нейтрализовать» на пх языке?
Молча хмурясь, слушал Шахпароиян поэта. За последнее
время оп вообще стал каким-то молчаливым. Это уже не тот ве-
селый балагур, каким он был всю жизнь. «А поэт понимает все
гораздо лучше и гораздо глубже переживает эту катастрофу, не-
жели казалось,— думал оп,— и тем не менее поступил неосмот-
рительно, приехав сюда... С какой-то роковой неизбежностью
происходит все, и не можешь предвидеть, что будет завтра, и пе
можешь повлиять на ход событий».
— Э... — грустно вздохнул Туманян,— кто знает, может, и
прав один пз немецких военных теоретиков: мир — это мечта,
иллюзия, и не очень красивая.
Оп совсем съежился в пальто, и сейчас видно, как оп сдал,
как постарел.
— Но я пе верю,— сказал оп самому себе. — Не верю, что так
будет,— повторил оп, неожиданно оживившись. — Я пе верю, что
человечество, которое породило Сервантеса и Шекспира, Толстого
и Гёте, создало древнегреческую скульптуру, станет сейчас жерт-
вой разрушительных сил, родившихся в его чреве, что опо зап-
531
дет дальше вандалов, уничтожит все прекрасное, рожденное пм,
не верю...
Тумапяп подошел к окну. Па горизонте, устремленная в пебо,
пылает огненная вершина Масиса. Мрачные тучи объяли ее...
Вот-вот грянет буря...
5
Сразу наступает темнота. Двойные ставни в большой комнате
закрыты. Электрическая люстра свисает с потолка. Под медными
канделябрами спдпт председатель «Комитета спасения» и роется
в груде бумаг, лежащих перед ним.
— Вот,— наконец нашел он нужный конверт.
Поспсшпо распечатывает его. Да, почерк Сократа Тюросяпа,
по почему-то более мелкий, чем обычно. Он написал это в фев-
рале п, естественно, прежде чем написать, как следует подумал.
— Дезертир,— бросил «женераль ап шеф» в гневе; в правой
глазппце у пего тускло мерцает осколочек стекла. — Сидит себе
в Тифлисе, радуется—«председатель парламентской фракции» —
и весьма «признателен», что его вспомнили. Вряд лп хворобы по-
зволят ему переехать па эту сторопу, даже если представится
такая возможность...
Сейчас в руках у Врацяпа темно-сиппй конверт. Оп адресован
хмбапету Япопу. А почему он здесь?..
«Перехвачено»,— прочел он на обратной стороне. Задержал
военный цензор.
«Умный человек, пе зря задержал»,— подумал оп, разрывая
конверт. Кто автор? «Начальник штаба спарапота» 1 Гарегин
Саркисбекяи. Это что, новые козни? Он быстро пробежал глазами
густо нанизанные строки.
«...Войска деморализованы, в результате дезертирства почти
не осталось регулярных частей. Сброд отщепенцев, составляю-
щий пашу главную опору, не может воевать долго. Они быстро
возбуждаются и быстро поддаются панике, а в связи с предстоя-
щими весенними работами стараются улизнуть домой».
«За такие мысли начальника штаба следует предать военно-
полевому суду...»—подумал председатель «Комитета спасения».
Прочел еще две строчки: «Сейчас главнокомандующим наших
войск является Куро, который и называется спарапетом».
«Что хочет сказать начальник штаба? Это издевка? — Непо-
нятно почему предстали перед его глазами белые отвороты застег-
нутой наглухо черной черкески, коротко постриженные усы,
острые куньи глаза Куро. — Спарапет... еще чего...»—усмехнулся
Врацяп.
Вот и последние строчки письма начальника штаба: «С Тур-
цией у пас отношения хорошие»,— действительно, единственное
1 Спарапет — дрсвпеармянский военный термин, означающий: вер-
ховный главнокомандующий всеми войсками.
532
утешение па сегодня. Вспомнив о чем-то, Врацяп выдвинул яшик
стола. Вот его неоконченное письмо сларапету Зангезура, надо
наконец дописать его. Прочел: «Месяц, как мы воюем. За послед-
нее время в народе наблюдается леность, а среди бойцов палп-
ческпе настроения...» Оп сам, оказывается, написал то же, что и
начальник штаба?! Даже больше. «Мы стоим перед тяжелыми
испытаниями, положение можно спастп лишь прп содействии
регулярных частей, выступающих пз Баязета и Даралагяза. Об
этом уже писали и просили вас, по ответа не последовало...»
— Поздно,— сказал он себе. Снова замерцало стеклышко в
глазппце. Другой глаз читал тем временем: «Мы вошли в пере-
говоры относительно помощи также и с турецким командова-
нием».
Оп оставил ппсьмо. Что это, пптереспо?.. «Комитет спасения
Эчмиадзипского уезда >.
«Официальный бланк?.. Посмотрите па них... — подосадовал
оп непонятно почему. — Отпечатана в типографии храма, вот оно
что!..»
— Где же Шахпаропяп? — спросил оп секретаршу, загляды-
вающую в приоткрытую дверь.
По вместо полковника показался Грант Сантуряп и прошел
прямо в кабппет. Врацяп кис то посмотрел па непрошеного по-
сетителя. Оп ожидал увидеть воспитанного, элегантного, одетого
с великолепным вкусом артиста, а вместо него ворвался сюда
этот плебей с грязным лицом и взъерошенными волосами, в по-
мятой рубашке и шипели, забрызганной грязью.
По у председателя «Комитета спасения» не было времени,
чтобы позволить себе долго созерцать его особу. Сантуряп же
воскликнул, неприлично жестикулируя:
— Где спасение... господни Грузипянц?..1 Кольцо сжимает
наше горло, красное кольцо... — его рукп с нервными пальцами
крепко сжали горло. — Где твоп союзники?
С выражением крайнего отчаяппя па липе Врапяп в двух
фразах уточнил «ситуацию»: вооруженная помощь Турции за-
паздывает, грузины вконец деморализованы, сами просят по-
мощи.
— Сошлись в преступлении два племени,— отчеканил Сапту-
ряп.
— Сказались впошппе обстоятельства, которые невозможно
быто предвидеть,— словпо разговаривая с самим собой, Врацяп
искал оправдания. — Армянский дух могучий и стойкий, ио, увы,
порыв этот явно оказался бесперспективным... Мы вс в силах
сочетать душевные устремления...
— Да, мы ле в состоянии были дать выход отчаянию и поро-
дить героическое,— пеожтаппо подтвердил Саптуряп, явившийся
сюда как обвинитель, и лицо его окаменело в безвыходном го-
1 Иронический перевод фамилии 1’рацяп (со слова *вр цп> грузив).
533
pc. — He смогли окунуться в океан подсознательного, пе смогли
закалиться в горппле тысячелетиях бедствии, испытанных нашим
несчастным племенем, п отдались во власть беспочвенных меч-
тании...
— Садись,— пригласил Врацяп. Посетитель уже правплся
ему. Несчастный бродяга, оп в эту минуту олицетворял ту поли-
тическую группировку, в которой состоял и сам Врацяп.
— Мы имели героев джапфпдаев, могилам которых должны
былп воскурпвать фимиам,— Саптуряп уже пе изрекал, а жало-
вался,— мы создали самую безжалостную террористическую ор-
ганизацию па свете п в страшный час испытаний пошли па пре-
ступный союз с мусульманской чернью. Вместо того чтобы ли-
шить векового супостата света, мы стали уповать па «мплость
союзника», стали лобызать пашей-армяпоедов, устроивших яр-
марку па пашпх костях... — Горестный вздох вылетел пз груди
Саптуряпа. — Лучше бы тебя предали огню, лучше бы посадили
тебя па кол, чем позволили видеть этот день, проклятый Грапт
Саптуряп, рожденный проклятым чревом в несчастном армян-
ском уезде Алашксрте... — Возвышаясь в тусклом свете люстры,
как страшный призрак, оп продолжал изрекать: — ...О бог армян,
о прародитель Гайк п велпкпй Вардап, осыпьте проклятьями го-
ловы вашпх сьшовей-клятвоотступпиков, пропзпте молнией меня,
грешника... — Саптурян застонал, потом вповь повысил голос: —
Величественное прошлое, задерпутое черным покрывалом, адски
мучительная жизнь, горестная смерть...
— Это мпе правптся, господа! — решительно п громко про-
звучал хорошо поставленный, приятный голос.
Артпст Шахпаропяп, до того молча слушавший, стоя па пороге,
Саптуряпа, прошел вперед. Оп был в пальто, в руках воинская
фуражка.
— Пе пожелали бы вы сопровождать мепя, вашего нижай-
шего слугу, в артистическом турне, хотя бы по армянским ко-
лониям Европы? — спроспл оп совершеппо серьезпо. — Клянусь,
я мог бы доверить вам даже роль Гамлета.
Саптуряп, сверкая безумными глазами па непрошеного ан-
трепренера, заорал:
— Замолчп, несчастный паяц! Пп одного честного слова пе
слышалп мы от тебя... Повеса, артпст, пренебрегающий отчизной,
прибегающий к кинжалу лишь в пляске... В любую мппуту ты
знаешь, с какого моря подует ветер... Уповаешь па чужпе не-
беса?.. Лесть п краснобайство во всех странах оплачивают золо-
том. Это философия нашего века...
Шахпаропяп с улыбкой в красивых глазах наблюдал за Сапту-
ряпом, словно смотрел интересную пьесу. Врацяп, придя в заме-
шательство от этого странного диалога, нахмурился. Саптурян
же ударял себя кулаком по впеку:
— Мозг человека — вепец пз колючек... вечный укор... О об-
531
рсчспиое племя, о ковчег отчпзпы, утопили тебя ублюдочные пра-
вители...
II, как потерпевший кораблекрушение, Саптурян лихорадочно
понесся к выходу, сопровождаемый растерянным взглядом сек-
рета ршп. Врацяп п Шахпаропяп мппуту молча смотрели друг на
Друга. Артист, несмотря па внешнее спокойствие, видимо, толю
был подавлен.
Я слушаю вас,— произнес оп наконец упавшим голо-
сом, который таинственно п мрачно прозвучал в ночной тпшпне.
— Ну как старик?..
— Оп угнетен, все это тяжело, очепь тяжело...
— Тяжело... Почему же оп так не вовремя... Пусть пе оби-
жается. Вот, прошу, взгляпп,— протянул оп документ.
Шахпаропяп прочел: «Здесь ходят слухп, что поэт Ованес
Туманян явился как представитель большевиков п свопмп ре-
чами и даже одппм свопм присутствием насаждает смуту в на-
роде...»
Шахпаропяп бросил мимолетный взгляд на «шефа» и продол-
жал читать строки, наппсапные густыми черными чернилами.
«Мы хорошо знаем Тумапяпа и требуем не вскармливать па груди
Армении второго Леграна, пе обласкивать его как поэта. Плп
надо нейтрализовать его, пли выселить...»
Подпись его земляка: «Председатель Комитета спасения Эч-
миадзинского уезда В. Тер-Хачатрян».
— Вот оно что... Это уже совсем печально,— произнес Шахпа-
ропяп по-русски.
Врацяп взял бумагу п торопливо наложил па вей резолюцию:
«В архпв».
— Мало у пас забот, еще с ппм морока...
Он взглянул па Шахпаропяпа. Тот встал. Видимо, спешил —
пуговпцы па пальто застегнуты. На голове фуражка.
— Устал я,— пропзпес Врацян и тяжело облокотился ла стол,
словно па плечп его опустплпсь пудовые гпрп.
— Да,— согласился с нпм полковник в отставке и кпвпул па
прощание.
Артпст спускается по мраморным ступенькам. Лестницу быв-
шей губернаторской сотряс орудийный грохот.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
1
Аршавпр, охваченный думами, удалялся от резиденции Бе-
хаэддпна-эфепди к кладбищу, расположенному в верхней части
города. Внизу же в это время совершалось такое, ч о н бегом
помчался бы туда, если б знал...
535
Уже наступил вечер, когда из узенькой Иовоцсрковпой улицы
вышла па бульвар Гаюш, подруга Аршавира.
Гаюш не одна, ее ведут двое стражников. Позади, держа в
руке маузер, шагает мужчина с редкой растительностью па лице.
Он недавно приехал в этот город из уезда и днем и ночью обыс-
кивает дома и уводит людей. А впереди шагает сам Хикар Хам-
малбашяп, ее «старый приятель».
У господина Хикара нет при собе оружия, пет даже его зна-
менитой палки. По зато на нем новое пальто, спускающееся до
самых пят, п черная шляпа, которая чуть великовата для его
головы. Шагая, оп частенько оборачивается, бормоча под пос ру-
гательства па английском языке, усвоенном им в «Амеркомо».
Гаюш молчит, лицо се изможденное, словпо опа вышла из чи-
стилища.
Они проходят мимо черного здания Николаевского собора.
Вдруг идущие навстречу двое молодых людей преграждают им
дорогу.
— Куда это вы так, дядюшка Хикар? — спросил одип из инк.
Гаюш подняла голову, равнодушно взглянула па этих людей.
Один из них Павлик, краспощекпй и веселый как всегда, в вели-
колепном пальто и в моховой шапке.
— Реквизитор схвачена,— поспешил ответить Хаммалбашян,
указывая на Гаюш.
— «Реквизитор, инквизитор»! — громко передразнил его Пав-
лик, притворяясь пьяным, затем дружески положил руку па пле-
чо Хаммалбашяпа. — Дядюшка, ты человек запятой, иди-ка по
своим делам, мы ее доведем.
Хаммалбашян, приподняв шляпу, опустившуюся на самые
глаза, посмотрел па Павлика в упор:
— Я лично должен ее доставить...
Гаюш уже с любопытством наблюдала за своими неожиданно
объявившимися покровителями. Опа станет сейчас яблоком раз-
дора... В чьих руках лучше? «Пи в чьих,— сориентировалась опа
тут же. — А что делать?..»
Хаммалбашян отрицательно покачал головой, прочно сидев-
шей па толстой шее.
— Ты, попрошайка,— прикрикнул Павлик и неожиданно стук-
нул его по голове, снова нахлобучив шляпу па глаза. — Ты что,
пе хочешь, чтобы эта ночь кончилась для тебя рассветом?.. Я же
сказал тебе, что доведу ее! Целых два месяца волочился за Сер-
геем Аркадьевичем и товарищем Мушегом, а сейчас, пожалуйста,
явился... — и он процедил сквозь зубы мерзкое ругательство —
даже сам, покраснев, отвернулся от Гаюш.
Господин Хпкар хотел было запротестовать, по... за спиною
Павлика стоял его ординарец Картошка-Макич, тот уже выта-
щил пз кобуры маузер и нагло уставился па упрямого учителя.
Хаммалбашян повернулся к своим помощникам, по опп демон-
стративно вложили свои маузеры в кобуру.
536
Гаюш с интересом разглядывала господина Хикара, попав-
шего в переплет,—этот спектакль разыгрывался ради нее.
Ты только будь начеку,—наказывал Хаммалбашян Лав-
локу, делая запоздалую попытку спасти свою честь.— Эго та еще
штучка...
Иди, иди, обучай азбуке девочек,—бросил Павлпк беспо-
щадно.
Учитель удалился.
— Пошли,— обратился к Гаюш Павлпк.
1 аюш двинулась с места. Картошка-Макит присоединился
к ПИМ.
Онп прошли мимо Каптара. Павлик что-то шепнул Картошке-
Макпчу, тот отстал.
— Я весь свет перевернул, разыскивая тебя. Куда ты запро-
па плась? Я уж подумал — наверное, «эти» тебя слопали,—
смягчившись, проговорил Павлик.
Они свернули в кривую улочку, ведущую к церкви Святого
Саркиса,
— Это паша дорога.— проговорил Павлпк каким-то незнако-
мым, дрожащим голосом и взял руку Гаюш.
Гаюш высвободила руку, отошла в сторону.
— А ты где был? — спросила опа дерзко, пе отрывая взгля-
да от Павлика.— Пп разу пе вспомнил, когда были паши.—
В густеющей тьме Павлик уловил хорошо знакомую насмешли-
вую улыбку в глазах. — Боялся?
Павлпк молчал, внимательно разглядывая девушку.
— Я узнала, ты был в рсквпзкоме,— продолжала Гаюш.—
Что ты там делал?
— Если бы увидела, отвела бы в Чека? — спросил Павлпк пе
то серьезно, по то в шутку.
— А куда же? — Гаюш полгала плечами — сейчас опа та про-
стосердечная девочка, которая училась в третьем классе прогим-
назии.
— От тебя этого можно было ждать,— отозвался Павлпк с за-
позданием.
Он не смотрел больше па Гаюш и пе произносил лп слова —
все равно опа зпает, что у пего в мыслях. II опять все тот же во-
прос, давно сверливший ему мозг: «Пе хочет?..»
Они шли рядом в темноте, по узенькой улочке, и Павлик,
который в самом деле как сумасшедший искал Гаюш целый ме-
сяц, не решился приблизиться к ной. «Насильно ничего не вый-
дет,—думал оп,— только по доброй воле»—так он оправдывал
в собственных глазах свое бессилие.
Оставив позади лабиринт Святого Саркиса, вышли па Ново-
церковную. Здесь дом Гаюш — то есть две убогие комнатушки с
маленьким коридором в старом доме, доставшемся в наследство
бабушке.
Они прошли под арку. Павлик все молчат.
13 Рафа <л Атаяи
537
— Л сейчас пдп, Павлпк,— сказала Гаюш, как говорила по
раз. Глаза их встретились. — Потом придешь, завтра,— добавила
она, жалея его.
Только услышав знакомый скрип внутренней двери, Павлпк
повернул назад. Дойдя до аркп, постоял минуту. Почему ппчего
ие получается с этой девушкой? Еще не было такого, чтобы он
захотел и по смог.
Перед его глазами предстала светлая, солнечная комната. Это
было пять лет назад, оп был еще учеником епархиалки. По апте-
карским делам своего отца как-то поехал в Тифлис и остановился
в доме дальней родственницы,— опа была врачом, перед войной
неудачно вышла замуж... Очень просто все получилось и так не-
ожиданно.
— Хочешь, я послушаю твое сердце,— сказала она ему после
обеда и взяла стетоскоп. — Сними... и это сними... Стесняешься?
Павлик и сейчас чувствует, как колотится ее сердце. Потом
шелковый халат сам упал с ее плеч, обнажив грудь... Ночь п день
смешались... и так целую неделю...
После этого все закрытые дверп сразу же открылись перед
Павликом... Стоило только захотеть, и оп приводил избранницу
в свою отдельную квартиру, о существовании которой отец до-
гадывался, во не знал, где опа находится. Сколько достойных бо-
гатых женщин сами приглашали в дом получившего признание
партнера по танцам. Одни — молодые, соломенные вдовы, дру-
гие — скучающие, желающие вкусить сладость жизни... А сколько
девушек оп «выбил пз седла», подумал Павлнк словами своего
ординарца Картошки-Макпча. И все это было для пего забавой...
На всех своих «дамочек», вместе взятых, он не затратил столько
энергии, сколько ему приходится тратпть па эту Гаюш... Павлпк
остановился. В его душе поднялся бурный протест против такой
несправедливости. Что опа хочет, наконец? Разве девушки ни-
чуть по хуже ее пе готовы отдать душу за Павлика? «Если бы
я пе вырвал се пз рук этого паршивого варжапета ’, опа бы си-
дела в крепости, была бы рабой Макпча»,— подумал Павлпк и,
повернувшись, быстро зашагал назад к Новоцсрковиой.
«Сегодня или никогда! Сука, неблагодарная!»—распаляя са-
мого себя, Павлпк ускорил шаги.
Темнота пе мешала ему, зрение у пего отличное. А под этой
аркой оп проходил сто раз.
Оп забарабанил кулаком в дверь Гаюш. Внутри послышалось
ворчание, по полу зашаркали шлепанцы. Он спова постучал, по-
терпеливее. Наверное, думает, что явились за ней...
— Гаюш, подойди, это я.
— В чем дело, Павлпк, что тебе нужно?
— Открой, скорее.
— Нет, иди спать, придешь утром.
1 В а ржап от - учитель.
53S
Павлпк забарабанил неистовее, еще немного —и дверь пух-
нет... г
Сумасшедшая девчонка, что-то подставляет под дверь...
— Что вам нужно, господин?
Выскочил сосед... лезет куда пе падо... Но оп купец, знакомый
отца.
Камень выпал пз рук Павлика.
«Опять не получилось»,—с горечью признался оп, спова вы-
ходя из-под проклятой арки.
Оп долго бродил по узким улочкам п не заметил, как пдущпй
впереди крестьянский паренек отскочил в сторону, чтобы не за-
деть его.
Аршавпр же сразу узнал сына торговца солью, который ша-
тался как пьяный, хотя от пего п пе разило водкой.
«Оп был у Гаюш»,— решил Аршавпр. Лицо его стало темнее
этой ночи, прижался к стенке — пе различишь... «Оставить, уйти,
пусть сгинет...» — а потом решительными шагами вошел во двор:
падо плюнуть ей в лпцо, а потом уйти.
Но пока проходил под аркой, пока дошел до дверей, гнев его
утих. Он остановился в нерешительности. Еслп постучит в дверь,
проснутся соседи, а этого допустить нельзя, время уже позднее.
Оп подошел к низенькому окошку, постучал тпхо. Увидел при-
липший к стеклу пос девушкп.
— Гаюш!
За дверью послышался грохот — перетаскивают какпе-то тя-
желые предметы. Что-то опа прячет от него: что, почему?
В дверях показалась Гаюш и, схватив Аршавира за руку, по-
тащила внутрь. Как спльпо сжала опа ему рукп... Аршавпр молча,
растерянный, стоял в темном коридоре.
— Ты видел Павлика?
— Видел,— Аршавпр невольно попятился от девушки.
Гаюш приставила к дверп толстую доску и, проводив Арша-
вира в комнату, усадила рядом с собой па тахту.
— Откуда ты, рассказывай.
Но Аршавпр пе зпал, что сказать.
— Где ты была столько времени?
В его голосе — подозрение, недоверие, а Гаюш пе чувствует
этого, рассказывает, что с пей приключилось. Когда опа верну-
лась и увидела, что «этп» спова у власти, чуть пе угодила им
в лапы. Чудом спаслась: вошла в дом Арфпк и спаслась. Арфпк
схватили п увели, сестра сказала: больше опп пе явятся к нам
п спрятала ее в погребе. В том самом погребе, где хранили но-
мера газеты «Спартак» п понемногу вытаскивали для прода/кп.
— А потом?
— Месяц я сидела там, чуть пе умерла... Потом вылезла от-
туда, решила пойти посмотреть, жива лп баоушка. Как только
вошла в наш двор — господин Хпкар и с нпм двое мау юристов...
Новели. Был бы мпе копец — Павлик освободил.
539
18*
— Павлик? Как?
— Входим в Кантар, ведут в тюрьму. II вдруг Павлпк пре-
градил пам дорогу. Этот мерзкий Картошка был с ппм... Павлпк
вырвал мепя пз рук господина Хпкара и привел домой...
— Павлик?! — с такой горечью произносит это пмя Аршавпр...
Гаюш схватила его руки, смотрит в глаза, опа только сейчас
догадалась, что у пего в мыслях.
— А что мпе было делать... Сказать: «Иди по своим делам,
пусть меня ведут в крепость»? Так, что лп? Еще пе хватало! —
проговорила Гаюш с пренебрежением.
— Я не об этом,— коротко возражает Аршавпр.
— До чем?
Гаюш подалась вперед, спова вглядывается в глаза юноши п
ничего пе видит.
— Такой пареш. любит тебя, а ты...
— Кто, Агасп?..
— Агаси, а кто же...
— Где Лгасп, что оп говорил?
— Па той стороне. Пе было дня, чтобы оп пе пропзпоспл тво-
его имени.
Гаюш бросается юноше па шею, как безумная целует его об-
росшие щеки...
— Пу ладно, садись,— говорит Лршавпр, чувствуя обиду, что
только благодаря Агаси досталась ему эта несдержанная ласка
Гаюш. — Сумасшедшая,— п усаживает ее па тахту, сдерживая
волнение, появившееся от прикосновения губ девушки и теплоты
ее груди.
— Пу, рассказывай,— требует Гаюш,— что оп делает.
Лршавпр сообщает ей все, что впдел и слышал. Опять встает
все тот же вопрос: как связаться с тюрьмой, как помочь това-
рищам... Гаюш зпает, в одной больнице есть нелегально дейст-
вующие товарищи, санитар п фармаколог. Зпает также, где
скрывается Седа, дочь садовладельца Седрака... «Паши дерутся
па железной дороге»—Аршавиру это тоже известно. О Мапушак
Гаюш ничего пе зпает.
— Ты пе должна здесь оставаться.
— Больше сюда появятся,— уверенно говорит Гаюш.
— Л Павлпк?..
— Павлик пе выдаст.
— По оп придет...
— Пусть приходит, что поделаешь,— беспечно пожимает опа
плечами.
— Пе поймешь вас,— досадует Лршавир.
Гаюш задумывается и говорит неожиданно для себя:
— Павлик может пригодиться... Картошку-Макича оп дер-
жит в кулаке. Впдел — нс успел моргнуть ему глазом, как тот
смылся с Кантара.
Такое пе приходило па ум Аршавиру.
5J0
- Ладно, сама знаешь, только будь осторожна,- советует оп
как взрослым. J ’
Буду осторожна,— обещает Гаюш.
...Они встретятся через два дня иа кладбище, возле каменного
стола.
Лршавир с достоинством пожимает руку Гаюш. Лпцо девуш-
ки, стоящей под окном, озарено лунным светом...
2
Г юш дот о не могла заснуть. Никогда еще сомнения так
сильно пе одолевали ее. 1 аныле, какое бы трудное дело пп было,
она долго пе раздумывала, резала сразу, не отмеривши семь раз.
А теперь...
Лупа покинула пебо, показалась Вейера. «Сип, что ты зря
морочишь себе голову?..»—сказала Гаюш себе. 11 в самом деле,
вскоре опа заснула, спокойно и безмятежно.
Проснувшись, застелила постель и, держа в руках полотенце,
пристала к оаоушке: пойди к Павлику, скажи, Гаюш зовет тебя...
Бабушка, хоть у нее и пе было силы в ногах, взялась испол-
нить поручение. Опа знала: этот парень вырвал ее единственную
внучку пз рук «мясников» п. хотя сам пе ахти что, все же как-
никак мужчппа, их защитник в эти черпые дни.
Но Павлик пе приходил. Гаюш со злостью кусала губы. «Цепу
себе набивает, да? — и угрожала мысленно: — Погоди... ты еще
увидишь...»
Павлик явился после полудня.
— Никак не мог найти подходящее мясо для шашлыка, толь-
ко сейчас зарезали овцу! — крикнул он с порога.
Следом за ним плелся какой-то паренек, видимо сбежавший
из приюта.
— Опусти,— приказал Павлпк.
Опустив дво тяжелые корзины, паренек получит положенную
мзду и удалился.
Гаюш молча смотрела па Павлика.
— Есть у вас уголь плп у соседей попросить?
Гаюш читала в его глазах: боится, как бы она спова пе вы-
гнала его. Опа сжалилась пад ним.
— Бабушка, у пас есть уголь?
Лпцо Павлика просветлело. Он сделал шаг к девушке и тот-
час отпрянул...
Гаюш сидит напротив Павлика за столом и, нанизывая куски
мяса па шампур, оживленно беседует с ппм.
Оказывается, в этом городе ппкто сейчас пе находит себе мо-
ста. Даже Павлик, который везде п всегда чувствует сеоя как
Рыба в воде, педоволеп. Л хуже всего, что «Комитет спасе пня»
опустошил склад медикаментов ого отца, в казне же этого «Ко-
митета» медной полушки пе наскребешь... Разговор перешел па
541
«крепость». Павлик с удовольствием рассказывает, что происхо-
дит за высоким забором. «Эти» намеревались, в случае если их
припрут к стопке, отправить заключенных в горы и там прикон-
чить.
— Л Саша болен...
— Какой Саша?
— Гимназист Саша, сып почтового чиновника...
— Да, Исаакии,— вспомнила Гаюш. Оп в январе приехал из
Москвы и руководил клубом имени Степана Шаумяна...
Угли разгорелись. Павлик, протирая глаза, переворачивает
шампуры. Запах шашлыка разносится по всему двору, прони-
кает на Повоцерковпую улицу, доносится даже до бань Поанпи-
сяпов. Некоторые прохожие заходят во двор, будто у них есть в
этом доме какое-то дело, оглядываются и уходят понурые. «Слава
богу, в этом городе еще есть люди, которые едят шашлык’...»
— Пах-пах! — радуется Павлик и, как истинный ерсвапеп,
снимает шампур с мангала. — Пу, набрасывайся, пока горя-
чий...
Гаюш выскочила па улицу и вскоре прибежала с молоденькой
девушкой и двумя мальчиками лет пяти шести, усадила их рядом
с собой.
— Пу, ешьте,— и, заворачивая кушей шашлыка в лаваш, при-
несенный Павликом, дает им. Себя тоже по обделяет.
Павлпк с удовольствием смотрит па нее, ио потом его берет
досада... «Зачем она привела их?..»
Шрахк! — Гаюш чокается с Павликом — вино двадцагнлетиее,
доставленное из подвала Лпавова.
Мелко-мелко нарезав шашлык, Гаюш угощает бабушку. И ба-
бушка забывает свою всегдашнюю жалобу: «Разве у меня оста-
лись зубы...»
Гости ушли. Л Павлпк сердится: Гатош пе отстает пп па шаг
от бабушки, пе пускает ее в соседнюю комнату. «Пусть здесь по-
сидит», «Пусть полежит отдохнет»...
Гаюш нащупала слабое местечко Павлика, заставляет его
заговорить о девушках. Павлпк прочитал список «женской ка-
меры»—есть русские девушки, одна очень красивая, а Ахавпп
пег и не было.
•— Нуиик там. Макич говорит: «Пи минуты ле сидит спокой-
но ил месте».
В усталых глазах Гаюш пробивается сипела, ее пристальный
взгляд буравпт Павлика: неужели выдумывает? Пет, это правда.
Спокойно посапывая, дремлет бабушка.
Павлпк обнял Гаюш за плечи, прильнул к пей. Опа тихонько
отталкивает его.
— Павлпк,— загадочно, обещающе смотрит опа ему в глаза,—
ты сумеешь пх вытащить из крепости?
— Кого?
— Нуппк, Арменака и Сашу.
Пунпк с превеликим удовольствием,— соглашается Павлпк
тут же. как никак девушка,— говорит он великодушно.
’ И Арменака и Сашу, как упрямый ребенок, повторяет
Гаюш с тем же обещанием в глазах.
Павлпк, осмелившись, спова обнимает се.
Сейчас оставь, Павлик, я устала,—просит Гаюш мягко.
Ъай! вылетает вздох пз груди Павлика, и руки его опу-
скаю! ся.
Если сердце крепко захочет, обязательно получится. Ведь
так всегда бывает, правда? — распаляет она парня.
Павлик понял наконец — опа ставит условие. Посмотрел па
Гаюш, злые огоньки засверкали в глазах. «А если...» В сердце
проникло сомнение. По Каюш улыбается сладко, соблазняюще...
— А сейчас иди,— и, взяв за руку, ведет его к двери.
Павлпк, окончательно осмелев, привлекает со к себе, целует.
Гаюш тихо отстраняет его.
3
Возле каменного стола на кладбище Гаюш с трудом разгля-
дела гимназиста в очках. Это был радист Тико. Оп взял се иод
руку и новел по лабиринтам Копда.
В доме Мапуш, в компате Лхавпи, пх ищут Аршавир и еще
трое — санитар больницы, телеграфист и Седа, дочь садовладель-
ца Седрака. Гагош подошла, обняла Седу.
— Армепак здоров,— сообщила опа всем,— а Саша болей.
— Правда? Кто тебе сказал?
— Павлик.
— Скажи, Седик,— прервал Аршавпр Гагош. Оп серьезный п
строгий.
Гаюш обеспокоенно смотрит па Седу: как опа выросла, ничего
пе осталось от резвушки с кудрявыми волосами. Давно ли это
было? Они бежали вместе по шоссе, возле пх эчмпадзнпского
сада, п Седик визжала: «Пе надо, не надо, упаду...»
— Пх хотят увести в горы,— говорит Седа,— составили спи-
сок.
— Кого?
— Сорок человек... Арменака...
— Паши приближаются,— вставляет Тико,— опи уже далеко
от Севана. — Аршавпр подтверждает. — Л с топ стороны, с юр,
радист показывает направо,— уже вступают в Абарап... Самой
уже больше ие работает в дпвизпопс, разузнал через одною то-
варища.
Дум... дум... — отдается эхо.
— В наших местах! — радуется Аршавпр.
Его родное село, прилегающее к городу, теперь в красном
поясе,— видимо, там, па железной дороге, а возможно и па и р
гах Лракса, снова гремит орудийная пальба.
513
Тико приберег и другие вести: «эти» собираются смыться
отсюда, спасать своп шкуры. Но опп пе успеют...
Седа беспомощно смотрит то па пего, то па Аршавира.
Гаюш в ярости: опа пришла рассказать все, что слышала от
Павлика. Л разве Павлпк по зпал, что опп собираются бежать?..
Зпал и скрыл, решила Гаюш.
— Ппчего, только завидят одпу коммунарку, наделают в шга-
ны от страху и сбегут,— улыбается радист Тико.
— Я отправлюсь этой ночью,— сказал Аршавир. — Понду вдоль
— Пешком?..
Аршавпр минутку думает.
— Па копе.
— А конь откуда?
— Эго мое дело.
...Аршавпр вытащил пз тайника, расположенного под очагом,
четыре золотых. Два отдал Седе: пригодятся «для тюрьмы».
— Бери, у пас есть,— тверди г Седа.
...Вечереет, а для слепого Му куча пет пп дпя, пп почп. Оп го-
тов и в полночь пуститься в путь, в Аштарак, и разыскать копя
для Аршавира, товарища Гукаса... Но путь далек.
«Пе поможет ли дед Маркар?»—неожиданно проносится у
него в голове. Деревня Гукаса гораздо ближе, п дорога менее
опасная.
— Знаешь дорогу? — спрашивает слепой Мукуч. оп много
раз ходил туда с Гукасом. Да, и Аршавпр был там. Си уже под-
вился, подошел к двери.
— Та девочка-ягнепок в нашем селе, жпва-здорова,— говорит
слепой Мукуч.
— Какая?
— Дочь часовщика, твоя знакомая, рассказывала опа... Отец,
когда ушел...
— Куда ушел?
— Жизнь свою подарил тебе1...
Аршавпр онемел.
— Мать Пунпк привела ос п сказала: «Уведп ее, видишь, в
какой огонь мы попали»... Опа там сейчас вместо с сестрой Гу-
каса, Ворго.
Скончался отец Мапуш, и опа осталась совсем одпа. Мукуч
спрятал ее. Аршавпр с признательностью смотрит на друга Гу-
каса и пе находит слов...
Ночь опустилась па Араратскую долппу. Аршавпр шагает
мимо пшатепп, радуется: «Газ пройденный путь сто лет пе за-
будется...» Быстрыми шагами оп подходит к деревне — как кре-
стьянский паренек, который возвращается домой пз города и бо-
ится. что темнота настигнет его в поле.
1 Поговорил, означающая: «Оп умор, дай бог тебе здоровья».
511
Где дед Марьар в этот час, если пе под своей крышей?
...Высоко па пебс загорелся Марс. Аршавир выехал пз
села.
...Из-за вершппы горы Адпс выглядывает красное солнце Ар-
шавир поворачивается п... в лучах солнца видит реющее ачос
знамя.
Крик радости вырывается из его груди... Он нагибается обпн-
мает копя за шею.
Никакая пуля нас больше по настигнет...
4
С шитьем не ладится у Седы. Опа разрывает зубами нитку,
стежок опять получился неровный.
Четвертый день, как она ушла из Зараби-хапа и сейчас снова
в отцовском доме. Облав больше по устраивают.
Сейчас опа вместе с Марго нетерпеливо ждет артиста Шахпа-
ропяиа. Правда, былого усердия у него пет, по точен оп как
всегда. Явился чуть раньше обещанного часа, загадочным взгля-
дом посмотрел на Седу, обнял, поцеловал ее и уселся между се-
страми.
Сегодпя у Шахпаропяпа вид весьма необычный. Конец марта,
расцвели деревья, в эту пору оп уже всегда ходил в чесучовом
костюме и белоснежной фуражке — первый военный среди арти-
стов п первый артист средн военных. А сейчас на пем длинное
кожаное пальто, которое оп даже пе снял. Оп зашел только па
минуту п передает нерадостные вести: Пунпк невозможно вызво-
лить пз тюрьмы, опа слишком строптива. «Нуппк — вожак жен-
щин в «крепости». Пока что власти оставили свое намерение
убрать пх из тюрьмы.
— Что касается Будагяпа,— говорит артист, чувствуя па себе
испытующий властный взгляд Седы,— то я разговаривал лично
с «шефом». «Ты что, с ума сошел,— сказал оп мпе. — Сей-
час, когда со всех сторон па нас давят, опп являются заложни-
ками».
Седа зпает, что такое заложник. Опа читала в исторических
романах: персидский царь и римские цезарп брали заложниками
сыновей армянских пахараров *. Л сейчас Армепак заложник, по
он по пз пахараров, да и персов здесь пет.
— Что опп намерены делать?
— Посмотрим, пока все остается по-прежнему, говорит
артист. Куда девались его ловкость и изобретательность, ею уме-
ние лавировать...
Седа съежилась: неправду говорит...
— Сегодпя мы возобновляем занятия, пойдешь в школу,
спрашивает Марго.
* 11 а х а р а р — феодальный князь.
545
— Я? В школу? — глаза девушки потускнели, сразу стали
чужими.
Марго легким движением головы приглашает артиста следо-
вать за ней.
В учительской кроме ппспектрпсы был лпшь учитель армян-
ского языка, окончивший Эчмпадзипскую академию. Едва за-
метно кивнув, он спова погрузился в чтение замысловатых строк
старинной книги в кожаном переплете.
Евгения Мииаевпа Саркпсбекян выгляпула пз окна во двор;
там под распустившимися деревьями епдели три девочки. Инспек-
триса даже пе обернулась, чтобы приветствовать вошедших.
Марго уселась со своим спутником па диван.
Наконец ппспектрпса оторвалась от окна, хмурая, в дурном
расположении духа. Села во главе стола и, видимо оправдываясь
перед прпятелем-артистом, сказала:
— Три учеппцы... В четвертый раз поместили объявление в
газете, послали по домам учителей — п всего три учеппцы яви-
лись...
— Вы недооцениваете ваши успехи, Евгения Мппаевпа,— не-
ожиданно развеселился Шахпаропян. — На пашем последнем пред-
ставлении единственным зрителем был дед Аветис, сторож. Сочли
лишним почтить своим присутствием театр также п две трети
артистов.
— II при Касьяне пе было хлеба, пе было дров, но классы
былп переполнены,— пожал плечами учитель армянского языка.
— Вот вам «спасение»,— добавил Шахпаропяп.
— Отдавай жизнь, жертвуй всем, создавай школу — и вот
благодарность! —негодует ппспектрпса.
— Пеняйте па себя,— сказала барышня Марго.
Ппспектрпса с удивлением посмотрела па свою подчиненную:
до сегодняшнего дпя опа пе позволяла себе таких грубостей.
— Да, вы сами виноваты,— повторила Марго. — Хотя было
хорошо известно, что принадлежите к дашнакской партии, вас
пе отстранили от должности. Па осповаппп вашей жалобы Гаюш
была предана военному суду... семнадцатого февраля, в канун
«Абарана».
— Та голубоглазая девушка? — с болью восклпкпул Шахпа-
ропяп. — Ее расстреляли? Невозможно попять большевиков.
— Что происходит в городе? — обратилась ппспектрпса к
Шахпароняиу, чтобы покончить с неприятным разговором.—
Я хворала три дпя, никого пе видела.
«Суета сует»,— сделал краспоречпвый жест артпст. Тем пе
менее сказал:
— Кязпм Карабекпр пе отвечает па телеграммы нашего ше-
фа... Французская эскадра бомбила большевистские войска па
берегах Абхазии... Подтверждается захват Батума турками,
Бехаэддпп заявил, что боеприпасы идут для Жордапня, в Гру-
зии положение критическое. Последняя радиограмма, отправлен-
ия»
пая пз Тифлиса па имя Врацяпа, подписана исполняющим обя-
занности заместителя министра иностранных дел, который тре-
бует, да, требует «немедленно выступить и бить большевиков»,
вся их надежда на «армянское правительство». Л здесь, под Ере-
ваном, нажимают, им нечего есть — едят лягушек, черепах, это
достоверно известно, но атакуют каждое утро.
Марго с интересом слушала артиста, к которому вернулось
его красноречие.
Господа, пора приступить к делу,— прервал беседу учи-
тель армянского языка, который давно уже добровольно взял на
себя обязанности секретаря педагогического совета. Коллеги
знают: оп слышать пе может обо всем, что касается войны. — Го-
сподин Вагап Арцрунп болен,—надевая очки, сообщил оп. дер-
жа в руках узенький листок бумаги. — Госпожа Айкануш Тнг-
рапяп также нездорова, не может присутствовать...
— Врачи больны,— загадочно произнес Шахпаропяп. Эти из-
вестные в городе врачи одновременно являлись учителями гпм-
пазпп.
— Учитель физкультуры господпп Езнпк Каджупп находится
па фропте. Господпп Сократ Тюросяп, как вам известно, отбыл
в Тифлис. Господпп Хикар Хаммалбашяп?.. — Секретарь бросил
вопросительный взгляд па инспектрису; она опустила свою отя-
желевшую голову, в исспня-черных волосах уже проглядывались
белые иптп.
Шахпаропяп хотел еще что-то сказать, по промолчал, насмеш-
ливая улыбка застыла па полуоткрытых губах.
Барышня Марго тоже опустила голову, повязанную
шалью.
— Может быть, отложить запятпя еще па несколько дней? —
спроспл секретарь.
Все повернулись к пему: серьезное, сосредоточенное лпцо его
ничего пе выражало.
— Запротоколируйте! — злобпо броспла Евгения Мипаевпа.
Секретарь взял топкую ручку, лежащую па массивной чер-
ппльппце.
— Прошу вппмаппя,— заговорил оп пемпого позже п прочел
чуть лп пе по слогам: —«Протокол № 4 распорядительного педа-
гогического совета Александровской (по старому на именованию)
гимназии от 31 марта 1921 года...
Председатель... Секретарь Мами коп Мхптаряп».
— Дети умнее пас,— тихо проговорила Марго.
— Будьте любезны, подпишите,— обратился секретарь к пп-
спектрпсе.
Ппспектрпса впимательпо разглядывала преподавателя, спи
екавшего уважение среди коллег. А сейчас... Пет, оп пе смеется
над пей. Машинально взяла ручку, нервным движением подпи
сала протокол.
— Пожалуйста.
547
— La comedic est finite! 1 — воскликнул Шахпаропяп п под-
нялся, надевая кожаную фуражку.
Со всех сторон, словно отдаленные раскаты грома, раздава-
лись артиллерийские залпы.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1
Товарный вагоп продувается со всех сторон, пе помогает ни-
какая вата, заткнутая во все щели. Неуютно и холодно. Жестя-
ная печурка в углу не топится. Огарок свечи, стоящий на псп, та-
ет, вот-вот погаснет совсем. Вместе с ним тает и почь, скоро про-
никнут рассветные лучи в узкую отдушину под потолком.
1’апепый бредит. Он очень красив, и в полутьме впдпо это —
па широком лбу выступают дуги бровей, прямой нос, мужест-
венный подбородок. И даже сейчас на лице сохранилось волевое
выражение; кажется, только наступит рассвет, оп поднимется
и, сев па своего неукротимого копя, поведет людей в бой. По оп
пе переставая бредит. Ахавпп наклоняется над бойцом, словно
хочет узпать, что у пего на сердце.
Месяц, как Ахавни сестра милосердия. Сперва, когда опп с
Касьяном и товарищами ушли из Еревана, опа была машинист-
кой в штабе. По бесконечные споры, возникающие в штаб-ваго-
не, невольным свидетелем которых опа являлась, отвратили ее
от этого занятия. Они никак пе могли прийти к согласию. Пред-
седатель ревкома был уверен, что, допуская необоснованные, в
некоторых случаях вовсе пе продиктованные необходимостью
репрессии, они дали врагу возможность воспользоваться ошиб-
ками и ввести в заблуждение граждан. Несколько молодых лю-
дей, всегда являвшихся инициаторами крайних мер, резко воз-
ражали ему, говоря, что, поверив в лживые заверения дашнаков
о прекращении сопротивления, опп позволили пм перегруппиро-
вать свои силы. Больше всех нападал па председателя ревкома
коренастый молодой человек, круглолицый, с короткой шеей, ко-
торый даже в этих условиях тщательно ухаживал за своей густой
шевелюрой. Сверкая стеклами пепспе с золотыми дужками, оп
пе переставая твердил одно и то ясе:
— Вы поверили этому лису Врацяпу, когда оп болтал: «Буду
в стороне от гражданской войны». Жил себе припеваючи в собст-
венных хоромах, пока однажды утром пе стало известно, что оп
ушет в подполье...
Ахавпп было неприятно слушать эти нападки па Сергея Ива-
новича. Касьяп же, несмотря па свое постоянное нездоровье, нс
1 Комедия окончена! (франц.)
518
отступал, а однажды гневно закричал на молодого человека в
пенсне:
Хватит тебе представляться большим католиком, нежели
сам папа римский. Намек был прозрачен: его молодой против-
ник недавно отошел от дашнакской партии. Тот густо покраснел
и до самого вечера не вымолвил пп слова.
Ахавни скрывала свою неприязнь к этому человеку, казавше-
муся ей черствым и жестоким, до того дня, когда он, положив па
машппку очередной приказ, грубо распорядился:
— Напечатать сию же секунду.
Вместе с приказом была докладная, которую надо было пе-
редать по радио: «Воинские части Красной Армии, находящиеся
под Ереваном, с сегодняшнего дпя переходят в наступление по
всему фронту...»
— Не напечатаю! — крикнула Ахавпп и выскочила из штаб-
ва гона.
В предыдущую ночь руководящие деятели снова затеяли
спор,— совсем недавно подобное наступление дорого обошлось
им: пз четырех раненых в жпвых остался только одпп, да и тот
в безнадежном состоянии. И сейчас, когда даже точно неизвест-
но, где находятся ударные силы, что движутся с севера к Ере-
вану, снова наступление... по всему фронту, а боеприпасы на ис-
ходе, есть нечего, люди обессилены...
...Ахавни поджарила па жаровне пшеничные зерна п раздала
товарищам. Они отведали также вкусного мяса черепахи и лег-
ли спать, подложив под голову камень.
Л утром спова загремелп орудия, п дело опять дошло до шты-
кового боя. Раненым пе было счета. С этого дпя Ахавни стала
сестрой милосердия. Вместе с подругами опа перетаскивала на
носилках раненых с поля боя, оказывала пм первую помощь.
После того как покинула штаб, она нередко оказывается под
огнем. От бессонницы у пее покраснели глаза, кружится голова,
по опа скрывает это от бойцов, с которыми ей очень хорошо. Из
руководящих товарищей опа часто встречает двоих. Одпп то-
варищ Гюли. В своем толстом пальто с меховым воротником,оп
тоже ложится па землю и стреляет, когда неприятель открывает
огонь. Потом оп вытряхивает пад горящим тонпром свой зло-
получный воротник, и насекомые сыплются в огонь. Избавив-
шись от пих, начинает рассказывать бойцам, что с ним б шато
в жизни.
Второй товарищ, которого часто встречает Ахавпи, это Ве-
зпряп. Оп в топком осейпом пальто п легкой кепке с широким
козырьком. Другой одежды у пего пет да никогда и пе бы о. Не-
давно оп навсегда отошел от партии мепьшевпков-пптернаппо-
налнетов в Тифлисе и, приехав в Ереван, призвал своих едино-
мышленников действовать вместе с коммунистами, поскольку
«единственными честными социалистами сейчас являются после
дователп Ленина». Ахавни симпатизировала этому человеку еще
549
с 1917 года, когда оп проживал в Ереване п часто посещал их
клуб.
А сейчас оп прпходпт па позицию, п, какой бы пп был холод-
ный день, оп всегда бодр, пе жалуется, пе ворчпт. Наоборот, ве-
село надсмехается пад собой — что оп человек мирный п в жиз-
ни своей пп разу пе брал в рукп оружия. II па самом деле, оп
здесь единственный, кто пе носит оружия. Иногда оп с гневом
рассказывает о подлых проделках дашнакских молодчиков и так
распаляется, что даже расстегивает ворот, хотя стоит мороз.
Оба онп, и товарищ Гюли и Везпряп, так же как и Ахавпп,
пе выпосят бесконечных споров в штабе. Везпряп чпстосердечио,
откровенно говорпт об одном из ппх, что оп «варжапет», а о дру-
гом, что оп «фанфарон» пли «мальчишка», п злится: «Вместо
того чтобы воевать, занимаются бесплодными спорамп...»
Кровь льется каждый день, смешивается с землей, выворо-
ченной спарядамп. Сколько человеческой крови пролилось в Ара-
ратской долине, па этом маленьком клочке землп, где заняли
круговую оборону под защитой двух бронепоездов и десятка ору-
дий трп тысячи коммунистов! Из каждых трех одпп покоится в
объятиях матери-земли. На открытой поляне вырыта огромная
братская могила, омываемая водами Аракса.
Прошел месяц. К каким только уловкам пе прибегал Серго
Мартпкян — оп и здесь уполномоченный по снабжению,— орга-
низуя обмен товарами с персидским ханом в Маку, па другом бе-
регу реки, даже випо, отобранное у неприятеля, продали маго-
метанскому хану, взяв взамен кишмиш. II тем не мепее п снаря-
ды уже на исходе, и хлеб...
Пет хлеба и сахара даже для рапепых, все это зпают. Но вот
заработала молчавшая до того радиостанция, восстановлена связь
с Кавказским комитетом. Серго Орджоникидзе сообщил по радпо,
чтобы опи были готовы принять красный самолет, вылетающий
па подмогу.
II наконец оп показался в туманном пебе, самолет с красной
звездой, самолет из Тифлпса, столицы Советской Грузии.
Людей оставило отчаяние. За золото, привезенное па самоле-
те, давали хлеб и мясо... Правда, индусские солдаты, занявшие
позиции па берегу Аракса, запрещали па пх глазах резать волов,
купленных у персов (людей можно расстреливать, когда прика-
пывает сахиб — английский капитан, вола же резать — пет), и
свящеппых животных уводили подальше... А трп дпя назад бой-
цы открыли мастерскую по отлпвке снарядов возле железно-
дорожной стаицпп, где был расположен штаб сопротивлеппя,
и сейчас орудийный огонь противника пе остается без от-
вета.
Да, самые тяжелые дпи позади. Все это вспоминает Ахавпи,
дежуря в санитарном вагоне, п надежда просыпается в душе. Так
проходит тяжелая почь, и луч света проникает через узкую от-
душину.
550
Утро было солнечное. Над белым поясом облаков сверкает,
искрится спежпая вершина Маспса. Почки па ветках тополей
вздулпсь, а пебо впепт пад головой еппее-енпее, п пет ему пп кон-
ца, ни края...
Ахавпи глубоко вздохнула; нет ничего слаще для девушки,
выросшей в деревне, нежели этот запах пробуждающейся земли.
Медленно зашагала к ближайшему товарному вагону, над кото-
рым развевался на ветру красный флаг. Забралась туда. В глу-
бине вагопа сидел за маленьким столиком Саркис Касьян. На-
кинув на плечи пальто, он что-то торопливо писал.
Ахавпп подошла, села с ппм рядом. Оп даже не поднял го-
лову.
— Что это вы так расппсалпсь с утра пораньше, товарищ
Касьян? — спросила Ахавнп.
— Это ты, дочка? —заговорил Касьяп, положив руку па пле-
чо Ахавнп. Оп дописал фразу и повернулся к ней. — Да, вот
пишу...
Ахавпп прочла несколько строк и с удивлением посмотрела
па Сергея Ивановича. Ппсьмо адресовано Орджопикпдзе. Касьяп
просит, даже умоляет его прибыть в ближайшие дни в Ереван.
«В ближайшие дпп»... когда Ереван еще в руках противника...
Касьяп не заметил недоуменного взгляда девушкп.
— Пусть приедет и сам рассудит, он лучше всех понимает
пашу боль, в тысячу раз лучше этих доморощенных якобппцев...
В их поппмаппн революция — это когда бьют не глядя. Какая
глупость! По их разумению, парод — для революции, а пе рево-
люция для народа. Вместо того чтобы пе за страх, а за совесть
служить угнетенным массам, опп хотят силой оружия навязать
им своп взгляды... Серго все понимает. Нам надо уточнить пашу
тактику, пусть приедет... Безответственных шагов больше нельзя
делать. Хватит, сколько можно...
Лхавпп слушала его с горячим сочувствием. Лучп солнца,
просочившись сквозь окопное стекло, заскользили по столу,
ослепили. Касьяп отвернул лпцо.
— Товарищ Касьян, сколько осталось дней? — спросила
Ахавпп.
— Сколько дпей — пе зпаю. Ио в следующее воскресенье
будем там...
— В следующее воскресенье будем там! крикнула Ахавпи
вместо приветствия, когда, спустившись, встретила Серго * lap-
тпкяпа. Его маленькие глаза улыбнулись, оп ничего пе сказал,
только кивнул головой.
— В следующее воскресенье будем там! приветствовала
Девушка п бойца коммунистического батальона товарища I jine
га, учителя музыки, чьи длинные черные волосы спускали ь до
плеч. Тихо напевая, оп направился к штабу.
— В следующее воскресенье будем там, Каро. поздравила
Ахавпи красивого молодого парня, выпускника Нерспсяновскои
551
школы. Он даже после жарких боев делал штыком раскопки п
рассуждал об архитектуре.
— Где Егпше? — спросила Ахании. Этот будущий архитектор
дружил с поэтом Чаренцем.
Юноша указал в сторону покинутых прибрежных садов:
— Иди осторожно.
Ахавпп идет с улыбкой па губах: вспомнился его рассказ, как
однажды па дежурстве с Чароицем произошел казус — оп открыл
огонь по теням...
Быстрыми шагами проходит Лхавпп вдоль полуразрушенных
степ. Обойдя камыши, пробирается через кустарник, растущий
по всему берегу, потом шагает по высохшему дну русла. Земля
здесь рассыпчатая, ослабевшие ноги увязают в песке, от про-
зрачного воздуха кружится голова. Сегодпя ппкто пе стреляет.
Сидящие возле орудий бойцы заметно загорслп. Тихо ворчит мут-
ный ручеек, спешит поскорее кинуться в объятия Лракса.
Через разбитую степу Ахавпи видит Егише. Нагнувшись пад
выступом скалы, оп записывает что-то па дощечке. Лхавпп про-
двигается вперед вкрадчиво, неслышно — так она, маленькая, при-
ближалась к ребятам, уставшим от косьбы, и хлопала в ладоши,
будя пх...
— Осторожно! — кричит Ахавпи из своего укрытия.
Чарепц подскакивает, дотягивается до ружья, приставленного
к выступу скалы.
— Чем ты занимаешься, товарищ часовой?
— Лхчи! — сердится Чарепц, подходя к Лхавпп.
— В следующее воскресенье будем там! — восклицает Лхав-
пп, протягивая руки товарищу.
Чарепц бросает винтовку.
— Неужели? А как Липо? — спрашивает он тут же о ране-
ном, которого выхаживает Ахавпи.
Лпцо Ахавпи темнеет.
— Неважно. Может начаться гангрена...
— Надо торопиться...— печально говорит Чаренц,— может,
успеем довезти...
Его сейчас трудно узнать. Одежда па пем обветшала, кепка
помята, обувь изношена. 11 лицо похудело, почернело. Только
глаза такие же умные и глубокие. Сейчас в них тревога: ране-
ный комиссар — друг его детства.
— Что это ты нашел? — нагнувшись над выступом скалы,
Лхавпп указывает па доску.
— Погляди! — кричит вдруг Чаренц так, словно девушка стопт
где-то очень далеко.—Я написал па скрижалях Монсея десять
моих заповедей. — Чаренц крепко держит двумя рукамп малень-
кую дощечку со следами жирного черного карандаша. Лхавпп
хочет взять ее, но оп пе дает. — Я сам прочитаю.
Н, держа дощечку высоко па солнце, декламирует, по не как
обычно, а сдержанно, таинственно и с какой-то опаской, словно
боясь, что сейчас вырвут у пего слова, строки. Он читает, словно
шепчет молптву. Дойдя до последней строфы, он слегка повышает
голос:
Для Сердца, полного тоскп, другой мечты па свете пет...
II потом — звонко, высоко, с гордостью:
I) ‘ршнп, седей чем Арарат, свет оооидп — подобных пот.
Как недоступный славы путь, свою гору Масис люблю! •
Лхавпп взволнована. Чарепц смотрит па пес широко рас-
крытыми светлыми глазами п почему-то пе произносит своей
обычпой фразы: «Смотри-ка, смотри, какой я стих паппсал...»
Девушка ослабевшими руками обнимает друга-поэта. Чарепц
стоит смущенный, бормочет что-то непонятное, как лопотун ре-
бенок. Кепка упала па землю, волосы растрепались.
Опп уселись па выступ скалы. Солнце гуляет по небесному
своду, опп беседуют и пе чувствуют пп голода, пп усталости, хотя
и ие спали всю ночь. Растущее у степы персиковое дерево цве-
тет необычными, густо-красными цветами. Пз родимой зем ш,
обильно напоенной кровью, проклевывается яркая зелень. Они
забылись в беседе. Сколько грез, сколько мечтаний! Высшая му-
зыкальная школа должна раскрыть свои двери, в университете
нужно открыть факультет искусствоведения, а при нем обяза-
тельно архитектурное отделение...
Чарепца заразило воодушевление его товарища Каро.
— II какие изумительные здания можпо построить пз этих
камней,— говорит оп девушке.
Ахавпи тихо произносит, словпо возражая ему:
— «Не роскошными зданиями украсим нашу родину, а гор-
дыпею духа и мысли»...
— Терьяп! — Чарепц доволен собой: мол, пе думай, что я
по помню...
Ей хочется сказать что-то хорошее Чарепцу. Оп чувствует
это и ждет.
— Будь жив Терьяп, ему бы очепь поправилось это стихо-
творение,— улыбается Ахавпи.
Чарепц кладет руку па плечо подруги,— сегодпя оп мягок
п пежеп как никогда. II как оп признателен сейчас девушке.
Оп зпает: оценки высшей, нежели «поправился бы Теркину», не
может быть у Ахавпи. II опа впервые так говорит ему... ,1а,
Терьяп остается для нее кумиром, и Чарепц больше по до ал ет
па это.
Вдалеке грохочет одинокое орудие, как бессильный от вук
запоздалой грозы. Война угасает... Солнце живительными в ио-
лохами озаряет вселенную.
1 Перевод А. Сагратяпа.
553
2
Аршавпр добрался до села как раз тогда, когда коппып от-
ряд собрался в путь. Нести, принесенные юношей, заставили
обопх командиров задуматься. Аршавпр смело вмешивается в пх
разговор, словно и оп военный специалист. Л в мыслях у нею
Армепак.
— Если опоздаем, нх уведут и убьют.
Приказ изменен, от орудийного обстрела отказываются.
Аршавир поспешил к хорошему знакомому — русскому кре-
стьянину. Подставив ветру бороду, доходящую до пояса, тог сед-
лал пегого копя.
— Новиков, привет! — крикнул Аршавпр, словно крестьянин
был его ровесником.
После минутного разговора Новиков вывел еще одного пего-
го жеребца — оба одной масти, от одной кобылицы.
— Сможешь удержаться? Смотри, он строптивый,— преду-
предил хозяин.
Аршавпр молчал. Укрепив седло, оп поглаживал шею коня,
смотрел ему в глаза, словно разговаривал. Конь покорно стоял
веред ним.
Едва Аршавпр вдел ноги в стремена, конь понес его. Нови-
ков по отставал.
В верхней части села, где кончались извивы и шоссе шло
прямо к Араратской долине, они догнали отряд.
Путь свободен. На равнине виден в бинокль только удаляю-
щийся обоз. Аршавир взял знамя отряда и слегка пришпорил
коня. Ничто и пикто больше пе мешает двигаться с этой про-
хладной возвышенности к равппно. Аршавпр крепко держит в
руке древко красного знамени, мчи гея вперед.
С каждой минутой светлеет снежная корона Масиса, манит,
притягивает с магической силой.
Вог и цветущие абрикосовые деревья, одно, второе...
«Только бы по опоздать»,— твердит оп мысленно и, спова
наклонившись к ipnno коня, подбадривает ого. Кош. умен, па
крыльях бури мчит знаменосца. Вооруженные кавалеристы едва
поспевают за ним.
Весна приветствует красных всадников, буйная весла Ара-
ратской долины.
3
Тюрьма молчит. Еще по рассвело, как поднялся шум: с гро-
хотом отворялись и захлопывались массивные двери нижних ка-
мер, глухо стонало старое мрачное здание.
А сейчас снова молчание...
Солнце поднялось, но почему-то пе приносят еду... Тюрьма
словно вымерла.
Но вот во дворе раздался шум. В последней камере верхнего
этажа все поднялись па ноги. Столпились в ожидании.
— Пдп сюда, Пуп-джап,—зовет светловолосая девушка.
Помогают и подруги, и Пунпк, самая младшая и самая лег-
кая здесь, взбирается па плечо стройной русской девушки и
смотрит в окно.
Хмоапет Зарзапд во дворе,— сообщает опа тихо. — Капи-
тан Затпкяп; удивляется опа. Это старый со знакомый. Она
напрягает слух, но по слышит ни слова.
г1рах, трах,— трещит маузер хмбаиета Зарзапда. Степа дро-
жит. Пупик спрыгивает па пол.
Спова тишина. Опять поднимают Нуник. Хмбапет Зарзапд,
огромная туша, направляется к воротам. Оп удаляется, хлюпая
но 1 ризным лужам.
Двор опустел. Нупик смотрит вдаль, па подножие Капакера,
но, как нп напрягает зрение, ничего не видит, кроме каменисто-
ю склепа. Тихо. От ожидания может лопнуть сердце...
И снова шум, стучат в ворота.
— Убежали!
Кто произнес это?
Нуппк спрыгнула впиз, сияла красную наволочку с подуш-
ки, разорвала со па куски, прикрепила к груди красную повяз-
ку. Тюрьма грохочет. Железные стержни не поддаются. Крепки
еще основы насилия па земле...
Что происходит па улице?
4
Всю ночь Гаюш ждала Павлика. Вечером оп явился п дал
слово — па сей раз пепремеипо вызволить пз тюрьмы Арменака.
Скоро рассвет, а Павлика все нет.
— Обманул, обманул...— поедом ост себя Гаюш.
Где-то, возможно, в тюрьме плп возле моста через Запгу, стре-
ляют. Кто зпает, что там происходит сейчас? 1 аюш поднимается,
в полутьме опрокидывает со стола медную чашу.
— Бабушка, я пошла! —кричит опа, нащупывая наган в пра-
вом кармане куртки.
Держась за стену полутемного еще далана переулка, на-
встречу ей идет Павлик. У пего необычный вид: кожаная шипьа-
ушапка, кожаная куртка и галифе, желтые, чу ь поношенные
сапоги. Правда, сейчас прохладно, зима, по ведь скоро апрель...
— Скорее, как бы по получилось чего! выговаривает Пав-
лик с трудом, словно пе узнав ее.
— Куда? Где Армепак?
— Идем, идем,— мямлит оп.
Гаюш отстранилась, еще раз посмотрела па пего, молит и
пронеслось в голове:
«Уводят Арменака, сейчас, в эту мппуту... Уводят...»
555
С трудом сдерживая себя, она проговорила:
— Павлик, иди в комнату, посиди. Передохнешь, бабушка
встанет, поставит самовар.
«Уводят Арменака...» — стучит в голове.
Павлпк сделал шаг вперед, всем отяжелевшим телом повалил-
ся на псе. Гаюш резко оттолкнула незадачливого спутника. Два
шага, и она в полутемном далапс.
— Гаюш!—дошел до ее слуха какой-то странный, совершен-
но несвойственный ее кавалеру, голос.
На другом конце далана Гаюш остановилась, посмотрела па-
зад: Павлпк стоял, облокотившись о черную от шашлычного ды-
ма степу. Рука девушкп невольно нащупала пагап в кармане
куртки. Это подарок Павлика. Ровно год назад, па кладбище Ко-
зер, Павлпк торжествеппо преподнес ей этот пагап вместе с вет-
кой цветущего абрикоса как награду за ее успехи в стрельбе по
мишепп.
Ей показалось, и глаза у Павлпка другие сейчас: полные
укора и мольбы...
«Арменака уводят»,— безостаповочно стучит в голове, как
маятник стенных часов пад изголовьем бабушки.
Гаюш вышла пз Повоцерковпой улицы к бульвару. Перец
Николаевским собором стоит фаэтон, запряженный четверкой
копен.
— Есть там кто?
Гаюш шарахнулась в стороп^: Евгения Мппаевпа, точпо, Ев-
гения Мипаевпа! Она бросилась вниз к торговым рядам.
У словпо опустошенного бурей Каптара свернула налево, к
Базарной.
Справа показались всадпикп. Конечно, пз тюрьмы... Даже в
полумраке можно узнать их по одежде — это маузерпсты.
— Ведут,—шепчет Гаюш, прижимаясь к степе. Оглянулась
пазад — никого! Отчаяние охватило девушку. Она стоит обесси-
ленная: пустая, безлюдная улица, а опа — одна... По это длится
всего секунду. Подчиняясь какому-то инстинктивному порыву,
Гаюш кидается в переулок палево. Бежит по узким, кривым
улочкам. Куда опа спешит? Что собирается делать? Этого не
знает и сама. В мыслях у псе только одно: «Армена];»...
Пет уже пп улицы, пи домов, город кончился. Пройдя папол-
непный камнями ров, она попадает в огороды. Справа — степа в
человеческий рост. Гаюш прячется за пею.
«Куда пх поведут? Прямо, к железнодорожной станции? Или
палево, к пруду?» Двое всадников поскакали к пруду: «Ведут
в горы, па погибель»...
Солпце взошло. Гаюш съежилась за степон, через узкую щель
разглядывает медлеппо движущуюся колонну.
Раздался хорошо знакомый гнусавый, омерзительный голос.
Облокотившись о стертый крап глиняной степы, она прпцели-
556
лась. Выстрел. картошка-Макнч подпрыгнул в седле, потом скло-
нился папок, п огромное тело его рухнуло наземь.
J ль па одно мгновение увидела ома застывшее в восхище-
нии лицо Арменака п тут же почувствовала в плече острую
боль. 1 J
...Гаюш медленно отползает от стены. Небо почернело по-
гасло... ’
Выйдя пз Повоцсрковпой улицы к бульвару, Павлпк посмот-
рел налево, на подъезд Купеческого клуба.
— Гьфу! — сплюнул оп, словно потерял что-то дорогостоя-
щее.
Бросив быстрый взгляд направо, он увидел: с Каптара на Ба-
зарную улицу сворачивает карета, запряженная четверкой ло-
шадей, та самая карета, которая должна была дождаться его.
— Бесстыжие! — бросил вслед Павлпк. Он ведь сам разыс-
кал эту карету п уплатил за всю дорогу вперед... А бежать за
ней уже поздно. «Пн одного порядочного человека пе осталось
па земле»,— подумал оп в ярости.
Сверху, со стороны Астафяпа, галопом спускался какой-то
всадник с красным знаменем в руке. Перед Купеческим клубом
он придержал копя п соскочил па землю. Это товарищ Гаюш —
гимназист Аршавпр, на голове краспоармейская коммунарка,
хотя одежда па пом крестьянская.
Смуглое п свежее лпцо Аршавира взбесило Павлика.
«Пшь щенок... Ему хорошо па копе...» — распалялся он все
больше, словно пмепно этот парень был повппен в его сегодняш-
нем позоре.
Аршавир подвел копя, привязал к толстому’ стволу акации и
вбежал в открытую дверь пустого здания. Вот он показался па
балконе клуба. Боец наклонился пад перилами, прикрепляя крас-
ное знамя.
Минута — и Павлпк" уже в седле.
— А-а-а! — дошел до его слуха отчаянный крик Аршавира.
Ему показалось, что Аршавпр ищет пистолет. Выстрелит в ко-
пя— ц тогда он, Павлпк, попадет к ппм в руки... Ему’ и в голову
не пришло, что пу’ля Аршавпра может угодить в него. По пикто
пе стрелял ему вслед.
«Ну п копя оп себе раздобыл, негодник»,— пронеслось в
мозгу.
— Павтпку счастье по изменит, спова сухим вылез пз воды,
разговаривал оп сам с собою, подгоняя коня. Но па перекрестке
копь встал па дыбы. «Что это, интересно, с ппм?» С громким
Ржанием копь сверпу'л направо. Там, возле тюрьмы, показались
всадники. Павлпк догадался: своих учуял. Еслп поскачет туда,
нее пропало.
Он попытался повернуть копя к Базарной. Только бы выехать
к Тохмахапскому пруду, а там знай несись в горы... Бонн, сор-
55*
вав удпла, рвапулся. Напрягши все силы, Павлпк натянул удпла.
Копь спова встал па дыбы п, как опасался седок, неожиданным
рывком сбросил с себя паездппка. Ои рухнул па камни. Конь
поволок его по грязп, потом, затоптав подковами растянувшееся
по земле тело, умчался.
Весь взмыленный, с неистовым ржаппем он врезался в толпу,
собравшуюся перед тюрьмой.
— Вай, убил парпя, дьявольское отродье! — заорал Новиков,
узнав своего копя. Подошел поближе, погладил ему лоб, загля-
нул в глаза.
Не может быть, пе может!.. Что-то тут пеладпое... А ворота
тюрьмы открыты. Заключенные обнимаются со своими освобо-
дителями.
— Где Армепак? — подоспев, спрашивает Седа, ухватившись
за рукав Нуппк.
— Где Армепак? — обращается Нунпк к гимназисту Саше.
— Увели... Я был слаб после тифа, меня ио тропулп, —оправ-
дывается Саша.
Радость здесь, п тревога, и траур...
Аршавпр, услышав топот копыт, поднял голову. Какую-то
мипуту с удивлением смотрел вслед удаляющемуся коню, пе по-
нимая, что произошло. Как это так?.. В мипуту, когда он закреп-
лял красное зпамя...
«Какие люди еще есть па земле», — подумал Аршавпр, слов-
но никогда в жизни пе сталкивался с подлостью. Ему и в голову
не прпшло выстрелить вслед копокраду.
«Увел ведь, увел!..» — только сейчас попял Лршавпр и опро-
метью побежал вппз по мраморным ступенькам.
Оп приблизился к Каптару, когда с запада, со стороны Ашта-
рака, входили в город перешедшие Запгипский мост красные ка-
валеристы. Хотел было свернуть па Базарпую, к тюрьме, как
вдруг услышал свое пмя.
С приближающейся подводой шлп парпп п девушки. Одна пз
ппх побежала вперед.
— Мапуш!
Опп остановились, юпый гонец и его подруга, смотрели друг
па друга, словно по веря...
— Вот оп,— послышался сзади зычный голос Новикова.
Новиков подошел, обнял Аршавпра п девушку. Лршавпр сто-
ял в волпешиг, пе поднимая головы. Новиков отошел, потом,
держа за уздцы, подвел своего копя.
— Пу, это тебе подарок, колп так... Только береги, чтобы пе
увели еще раз...— паказывал оп с отеческой улыбкой.
Лршавпр взял поводья, обпял копя за шею, глядя то на ве-
ликодушного хозяина, то па свою подругу, то па бойцов-освобо-
дителей. Какое счастье принес сегодпя рассвет, кто бы мог поду-
мать!..
558
По горным тропам заключенные в сопровождении конной стра-
жи выходят па узкую дорогу. Из расселин скал струится родпп-
чок, во пить пе дают... И горе тому, кто отстал,-кожаный бич
свистит в воздухе, опускаясь па спины, плечи, головы...
1 рубая сила преследует безоружных людей, гонит к пустын-
ным горным высям, все дальше от дома, от родных.
Шагают... Слева острые-острые скалы, устремленные в пебо.
Справа бездонное ущелье. 1 рязь, дождь. Поравнявшись с ни-
ми, врезается в колонну коляска, запряжеппая четверкой лоша-
дей. Заключенные, согнанные к ущелью, прижимаются друг к
ЛР5 ГУ, чтобы не сорваться. Кто-то уже свалился в пропасть.
— 1 аз-г>ойдпсь, задавлю! слышится сзади, п спова свпстпт
бпч.
В коляске Евгения Саркисбекяп в своей черной шубе. Рядом
с пей артпст Шахпаропяп в кожаном пальто с погопамп пол-
ковника. Оп еще в прошлом году отправпл в Париж свою краса-
вицу жепу, а сейчас п сам едет туда, к пей. В это смутпоо время
чем дальше от трагедии, разыгравшейся в стране, тем лучше.
Напротив скорчился па кожапом сиденье Грант Саптуряп.
— У-у, Будагяи! Соблазнитель детей, оп тоже здесь! —вос-
кликнула Евгеппя Мппасвпа, и огонь пепавистп зажегся в ее
больших черных глазах.
Саптуряп, вытянув топкую длинную шею, выглядывает пз-за
чемоданов и желтых шляпочных коробок.
Копп с трудом волочат по лппкой грязи тяжелую коляску.
Армепак Будагяп повернулся к ппм. Глухо доносится до пут-
ников его голос:
— Это ваш последний путь! Черную кайму я впжу па вашем
челе...
Коляска попеслась дальше.
Один из стражников прикладом впптовкп бьет Арменака по
голове. Гневные протесты перекрывают выстрелы.
Евгения Мипаевпа покусывает губы:
— Бог мои, что здесь происходит...
— Вы слышали?..— спрашивает Шахпаропяп,— Обречены...
А что вы скажете, господа, еслп оп окажется прав, этот фанатик
философ? Нс прпходпло вам такое в голову?..
Саптуряп молчпт, отрешеппо смотрит па приютивших ого хо-
зяев. Неожиданно резкий крик вырвался пз его горла, истери-
ческий хохот стал душпть его.
Ппспектрпса схватилась за голову руками в черных перчат-
ках, закрыла лпцо вуалью. Этот безумный хохот проникает си
в мозг. Опа уже жалеет, что взяла этого сумасшедшего беженца.
Коляска проехала, прошлп заключенные со своими палачами.
Па краю утеса, пад бездонной пропастью, где птумпт речушка,
спит вечным сиом благородный юноша...
559
G
В центре Еревана над зданием бывшего парламента разве-
вается красное знамя, водруженное Аршавиром. Отряды, прибы-
вающие с севера, продвигаются вперед, к берегу Аракса. Пунпк
же тем временем, вместе со своей тюремной подругой, русской
девушкой, добровольно взяла на себя обязанности коменданта
города.
Наконец с юга возвращается в город Саркпс Касьяп вместо
со своими товарищами.
Ахавнп едет на низенькой подводе. Опа сама подгоняет ло-
шадей — как в детстве, когда везла сено с поля. Едет осторож-
но, избегая рытвип. Па подводе раненый комиссар.
Рядом с подводой шагает Чарепц с винтовкой на плече, в тя-
желых ботинках п портянках, как вечный солдат, шагает по
лужам. Время от времени поглядывает па прозрачное голубое
небо, па расцветшие по обочинам дороги деревья и восклицает
от всего сердца:
— Вот это весна!..
По только взгляд его падает па товарища, лежащего па под-
воде, глаза его темнеют...
В дверях больницы оп сталкивается с Пупик. Девушка в ко-
жаной куртке, на боку висит наган. Опа еще работает в комен-
датуре, хотя с сегодняшнего дня па нее возложепа повая обязан-
ность— библиотекаря в клубе имели Степана Шаумяна. Два сло-
ва сказала Пунпк — и Ахавнп окаменела. Как... Гаюш?!
Агасп спешивается возле ппх. Оп только что прибыл в город.
Стонет раненый па подводе: кто это, Мхчяп?.. Начинается ган-
грена?.. Гангрена!.. Надо спасти, любой ценой. Агасп врывается
в больницу...
А как сказать Агасп о Гаюш? Как сказать, что...
Прошла педеля, все возвратились.
У Агасп, в его рабочем кабинете, Пунпк, Аршавпр, Седа, ра-
дист Тико п Мапушак.
Опп пришли с вопросом — пе знает лп оп что-нибудь об Ар-
менаке? Г>ыл бы Армепак, встал бы во главе комсомольской ор-
ганизации, опа сейчас возрождается, вдохновил бы массы своей
негасимой верой, новел бы вперед...
Знает Агаси — добрался одни товарищ, прппес печальную
весть — п пе может скрыть ее от товарищей, ведь Арменак при-
надлежит всем... Оп кладет руку па плечо Седы...
— Комсомольский клуб назовем именем Арменака...
Седа склонила кудрявую головку, глотает слезы.
— Комсомольский клуб имени Арменака Будагяпа,— серь-
езно, задумчиво говорит радист Тико, оп сегодня не похож па
себя.
560
Нет Арменака остались память о нем, имя его, образ его
Агаси па партийной работе.
— Скоро объявится Амаяг
ние, его долг -----
погибших товарищей.
1 де Амаяк, почему задержался? Десятого января он отпра-
вился в путь, где пропадает так долго...
говорпт Лгасп.— Его лризва-
— встать во главе молодежного движения вместо
7
За это время немало^ бед пропеслось п пад головой Амаяка.
В январе оп поехал в Баку, чтобы принять участие в праздне-
стве по поводу второй годовщины Союза рабочей молодежи. В
феврале Амаяк, вместе с первыми красными колоннами, вступил
в Тифлис и сам вывел пз Метехской тюрьмы своего товарища
Бориса Дзпеладзе.
В марте, когда Оля возвратилась в Баку, Амаяк спова по-
ехал в Москву — как представитель Закавказского комитета ком-
сомола. Там происходило совещание в связи с предстоящим кон-
грессом Коммунистического Интернационала молодежи.
А сейчас, когда товарищи с таким нетерпением ждут его, он
уже в Армеппп, в просторном купе вагона, стоящего на станции
Ал с к с а п д ро п ол я.
Стоя у открытого окпа, оп наблюдает за тем, что происходит
на вокзале. Пар, вылетающий пз паровоза, окутал Амаяка, по он
пе отходит от окпа. Зтот поезд, который состоит пз одиннадцати
товарных вагонов и одного пассажирского, вот-вот должен отпра-
виться в путь.
На перроне, в дверях зала ожидания, показались двое восп-
пых в форме турецкой армии.
— Пришли,— сказал Амаяк, обернувшись.
— Хорошо,— кпвпул Сорго Орджоникидзе, продолжая чи-
тать газету.
Доложили, что представители турецкого командования жела-
ют встретпться с Орджоникидзе.
— Пусть войдут,— разрешил Серго.
Офицер, низко наклонив голову, минуту стоял в ожтгпип.
Амаяк поревел ого слова, хотя Серго и сам зпал по-тюркски. Со-
ставу Орджоникидзе разрешен въезд в Ереван — значительны!
участок желозпой дороги все еще в руках турок, во командую-
щий Восточным фронтом Кязим Карабекир-паша выражае и
дожду, что его превосходительство остановится в Алексапдропо-
ле в качестве высокого гостя... дабы использовать эту возмо ь-
пость для дружеской беседы...
Серго слушает стоя и пе предлагает сесть посетителям, >ро-
сив взгляд па офицера, говорпт решительно и резко.
— Передайте командующему, что до тех пор, пока террито-
рия Армении пе будет очищена, я нс могу го1юрить с ним.
561
Амаяк перевел, п его охватило смешанное чувство гордости
п гнева. Серго добавил холодно:
— Дело должно соответствовать слову, плаче слова пе впу-
тают доверия. Там, в Анкаре, клянутся, что их идеалом являет-
ся свобода народов, национальная независимость. Здесь же вар-
варски истребляют парод, который п без того является жерт-
вой...
Амаяк еще по успел перевести, а Серго добавил, покраснев:
— Я по дипломат, я человек н говорю вам просто: я не могу
примириться с такими вещами...
Турецкий офицер, кивнув, удалился.
— Негодяи! — бросил пм вслед Серго.
Амаяк, сдерживая волпеппе, подошел к окну. Серго сел па
свое место, взял газету, по тут же отложил ее, подошел к Лмая-
ку, положил ему па плечо свою сильную руку и, встав рядом,
стал смотреть в окно.
Поезд отправился. Впереди Ереван.
8
Уже неделя, как Серго Орджоппкпдзе в Ереване. Все знают,
что приехал этот справедливый человек, привез с собой зерно и
мануфактуру — целых одиннадцать вагонов, и в городе, наверно,
ист ни одною человека, который бы не видел его.
За эти дпп оп несколько раз совещался с руководящими дея-
телями и, выслушав острые споры и взаимные упреки, которые
уже утомили всех, сказал свое веское слово:
— Сейчас первая, неотложная задача залечпть рапы, остав-
шиеся от гражданской войны. Надо вселить надежду в отчаяв-
шихся, стряхнуть ярмо турецкого насилия, освободить Ширак и
Вала ид от кровавой пяты.
Он встретился с Овапесом Тумапяпом, подбодрил поэта.
Побывал среди армян-беженцев и заявил: вздор, будто западно-
армянский беженец «пе имеет места в Советской Армении», оп
разъяснил пм, что устройство беженцев, выделение нм земли и
обеспечение их работой одна пз первых забот правительства.
Он сообщил Агаси и Аскапазу в ответ па пх письмо, получен-
ное еще в Тифлисе, что мобилизация армянских коммунистов в
Москве и в Тифлисе продолжается. Многие уже прибыли па этой
педеле. Приехал Сраппон Патрнкяп, который долгие годы рабо-
тал здесь. Ленин сказал, что тактические разногласия пе могут
являться причиной исключения кого-либо из рядов партии, п
Патрнкяп был восстановлен. Прибыл и Махмуряп, работавший
на протяжении многих лет учителем, а потом, вместе с Терья-
ком,— в Армянском комиссариате в Москве. Сейчас оп выехал
в Алексапдроиоль, вылепить положение на месте. Наконец пз
Москвы приехал сам Алеша. Александр Мясппкяп, одпп пз близ-
ких соратников Лепина.
562
По возвращении в Ереван Касьяна п его товарищей Чичерин
вызвал к себе турецкого посла в Москве Алп-Фуэддииа и снова
потребовал незамедлительно освободить Алексапдрополь. Он
с гневом сказал, что поведение Кязпма Карабекира пе что иное,
как хулиганство, п заявил, что война между Турцией п Совет-
ской Арменией будет рассматриваться как война между Турцией
и Советской Россией.
Только что стало известно, что «Комитет спасения» Врацяпа,
прежде чем сойти с арспы, совершил еще одно черное предатель-
ство против армянской нации. В ответ па запрос Чичерина он
телеграфировал в Москву, что считает в силе Алсксапдрополь-
CKiiii договор, который Советская Россия в переговорах с Тур-
цией считала недействительным. А турки, воспользовавшись
этим, пе согласились сесть за стол с делегацией Советской Ар-
мении, прибывшей в Москву. Турки твердили, что Советское пра-
вительство неправомочно вести переговоры, что от имени Арме-
нии может говорить лишь «правительство Врацяпа», с которым
Турция установила «дружбу и взаимопонимание»— имелся в ви-
ду как раз договор, подписанный 2 декабря 1920 года Хатпсо-
вым, согласно которому Карс п Сарыкамыш отходили к Турции...
Серго Орджоникидзе сообщил товарищам еще одну новость:
командующий Одиннадцатой армией Гсккер как представитель
высшего командования Краспой Армии только что известил Кя-
зпма Карабекира, что, сслп в течение двадцати четырех часов ту-
рецкое войско пе оставит Алексапдрополь, частп Краспой Армии
войдут туда и оп по будет отвечать за последствия...
А прошлым вечером Серго выступил перед большой аудито-
рией в бывшем Купеческом клубе, который сейчас стал Дворцом
тРУДа и рабочим клубом имени Степана Шаумяна.
Вместе с Агасп там былп паборщик Вазген, Ахавпп, радист
Тико и Пупик.
Каждое слово Серго встречалось бурным одоиреппем.
— Армяне патриоты сами всегда утверждали, что для а[ мин-
ского парода без России пот спасеппя... После 2.) октября 1.117
года в сердца армянских дашнаков и грузинских мепыпевш <>в
проппк страх,— говорил Серго. — Это они воздвигли кптапскхю
степу между Россией и Закавказьем... Какое бы название пп н<>
сили закавказские государства, пх существование из и 1
невозможно! Это хорошо попял и грузинский и армянский кре-
стьянин, который каждый раз, как приходит б( ы, гонщ и .
«Если бы мы были с Россией, эта беда пе приключилась иы с
памп»...
Не было ни одного важного вопроса, который бы пс з I
пул в этот вечер Серго. п,.п_
— Только коммунисты встанут па защиту армян » _
пальной культуры, государственного языка, армию 1 ‘ r
пальмой литературы,—говорил оп,—и цс красивых
563
мы здесь восклицаем: «Да здравствует Советская Армения!» —
произнес он на чистом армянском языке.
Никогда пе забудет Агаси этих прекрасных минут. В зале
бывшего Купеческого клуба загремел «Интернационал», слова
которого иа днях были переведены из армянский язык.
Откуда-то появился товарищ Мушег с коротко остриженными
волосами и начал дирижировать—как тогда, в феврале, в комсо-
мольском клубе... Оказывается, это он перевел слова гимна и
обучил молодежь. Потом уже Чаренц дал своп поэтический пере-
вод, давно им обещанный...
Л сейчас Агаси и ого товарищи стоят перед свежевырытой
могилой. Гангрена все-таки свела в могилу комиссара. И Орджо-
никидзе здесь. Яипарпт Мхчян— участник гражданской войны,
политический комиссар армянской бригады. II Серго прославляет
подвиги славных героев простыми, сердечными словами...
Затем Серго и Касьян вместе с товарищами направляются в
городскую тюрьму. Ворота открыты. Армянское правительство,
последовав советам Ленина, амнистировало тех, кто еще месяц
назад с оружием в руках боролся протпв нового строя.
В полутемном коридоре показываются люди в круглых папа-
хак, в черных куртках, неуверенно озираются по сторонам, слов-
но пе веря, что ошт па свободе... Молодой человек докладывает:
Все камеры открыты, ни одного заключенного не осталось
в тюрьме, товарищ Серго.
— С сегодняшнего дпя конец внутренним войнам, пусть вздох-
нет многострадальный парод, а тот, кто поднял протпв народа
меч, пусть трудом искупит свою вину,— говорит Орджоникидзе.
Подбегает Махмуряп, высокий, красивый. Оп выпаливает од-
ним духом:
— Алексапдроиоль свободен! Кязим Карабекир убрался во-
свояси.
Серго обнял Касьяна, который, видимо, еще пе привык к та-
ким потрясениям... Люди постепенно расходятся, спешат обрадо-
вать родных и близких.
Проводив Ахавпп до дому, Агаси стал подниматься по Маляр-
ской улице. Верхние кварталы города окутаны тишиной. Здесь
иной мир, царство зелени и цветов. По Агасп ничего пе видит,
взгляд скользит по светло-розовым цветам яблони.
Осуществилась заветная мечта, за которую оп готов был от-
дать все, даже свою жизнь. По сердпе щемит, поет. Медленно
поднимается Агасп с Астафяпа вверх но склону холма, по чув-
ствуя прозрачного весеннего воздуха, окутавшего его. Дойдя до
вершины холма, оп, усталый, присаживается па забетонирован-
ный крап водопровода.
Внизу, под ногами расстилается город. Медленно, извиваясь,
поднимается дым пз только что зажженных очагов. На плоских
кровлях кое-где желтеют груды пшеницы, которую, возможно,
вытащили пз трех вековых карасов, чтобы выветрить запах сы-
561
рости. Человек переводит дыхание после тяжкой зимы, улыба-
ется весеннему солнцу'.
А Лгасп ему только исполнилось двадцать лет — неутешен.
В этом городе жила 1 аюш, вон там, недалеко от двухэтажного
дома с красной железной кровлей... Жила, а теперь ее пет... С
того дня, с того первого дпя, когда Лгасн пошел в школу, никог-
да оп не плакал. Ни разу... А сейчас...
Простирается под ногами древняя обитель, дым поднимается
из очагов, па карнизах домов зелепоют виноградные лозы. Се-
ребряный пояс Аракса сверкает вдали. А там, по ту сторону,
осталась родная земля...
Перед взором ужасные и величественные, потрясшие душу
события... Резали мужчин и женщин, старых и малых', на берегу
Сппсго озера, в мирном краю. II героическая самооборопа родпого
города. Сколько исчезнувших имен, разбитых сердец! II приста-
нище здесь... в Российской Армепни. Епархиальная школа, Эч-
мпадзпиская семинария... Падеппе самодержавия и неожиданно
распахнувшийся яркий горизонт. II война, война, воина — во
пмя свободы п национальной независимости, война, плечом к
плечу с друзьями. Гукас, Армепак, Гаюш...
Сердце Агасп готово разорваться в груди. Никогда, никогда
оп пе смирится с этой несправедливостью!.. Что-то ярко сверк-
нуло внизу, перед давильней... Оп услышат, как с силой врезает-
ся лопата в землю, сверкает на солнце.
Только сейчас он замечает: люди группами поднимаются по
Лстафяпу. Это студенты. С сегодняшнего дня возобновляются за-
нятия в университете.
Как мечтал об этом Армепак! «Верпусь пз Пулкова, создам
обсерваторию»,— говорпл Гукас, отправляясь в Тифлис после Ве-
ликой революции. «Здесь мы создадим эту обсерваторию, перед
университетом »...
Ярко-оранжевая вершина Маспса набросила покрывало пз об-
лаков па плодородную долину. Здесь жили предки армяп. Тут
опи выращивали виноград и давили вино... жили, трудились,
мечтали о мире в благоденствии, о братстве с соседями.
Полный сыповпей любвп к матери-земле, Агасп смотрел па
город, охваченный сумерками. Потом медленно поднялся и шаг-
нул вппз.
«Надо жпть и псполнпть свой долг... перед товарищами, пе-
ред родиной, перед людьми...»
СОДЕРЖАНИЕ
ПРОБУЖДЕНИЕ
Часть первая ........................ > 8
Часть вторая........................... 63
Часть третья........................... 63
Часть четвертая ................ ..... 136
В ПУЧИНЕ
Часть первая .......................... 162
Часть вторая.......................... 227
Часть третья......................... 294
ПА КРЫЛЬЯХ БУРИ
Часть первая.......................... , 374
Часть вторая ..........................454
Рафаэл Аршакович Атаян
НА КРЫЛЬЯХ БУРИ
М. «Советский писатель», 19S0, 568 стр.
План выпуска 1980 г. Кз 310
Художник И. И. Бабаянц
Редактор М. Э. Кузанян
Худож. редактор В. И. Морозов
Техн, редактор М. А. Ульянова
Корректоры LI. Ф. Сологуб и М. Б. Шварц
ПБ Л5 2307
Сдало в набор 17.09.79. Подписано в печать 14 03 80.
Формат 60x90716. Бумага типогр. JSS 1. Обыкновенная
новая гарнитура. Высокая печать. Усл. печ. л 3'5.
Уч.-пзд. л. 41,85. Тираж 100 000 виз. Заказ 894.
Цена 2 р. 90к.
Издательство «Советский писатель»
Москва, 121069, ул. Воровского, 11.
Ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового
Красного Знамени Ленинградское производственно-тех-
ническое объединение «Печатный Двор» имени
А. М. Горького «Союзполиграфпрома» при Государст-
венном комитете СССР по делам издательств, поли-
графии и книжной торговли. 197136, Ленинград, П-136,
Чкаловский пр., 15.
1
2 р. 90к.