И. А. КРЫВЕЛЕВ
ГАБРИЭЛЬ-
САТАНОБОРЕЦ
Хроника времен папы Льва XIII
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«СОВЕТСКАЯ РОССИЯ»
МОСКВА- 1978

2
K85
10509—056
К М-105(03)78 Б.3. - 42 - 1978 № 2
© Издательство «Советская Россия», 1978 г.

1
В начале 1879 года молодой марсельский журналист
Габриэль Антуан Жоган-Пажес приехал в Париж, где и
поселился. О первых двадцати пяти годах его жизни из-
вестно не очень много. Родился в семье небогатого слу-
жащего, учился у иезуитов. Вырос атеистом, во всяком
случае антиклерикалом, притом непримиримым и воинст-
вующим. Рано начал писать и скоро почувствовал, что
это его призвание. Работал легко и быстро, был необы-
чайно плодовит. Колебался первые годы между разными
жанрами: репортерствовал в газетах, писал одноактные
комедии-бурлески; выпустил и повесть под заглавием
«В летнюю жару». Избрал себе псевдоним — Лео Так-
силь, которым пользовался и в дальнейшем. Похоже на
то, что еще в Марселе его волновали антиклерикальные
и антирелигиозные проблемы: в первые же годы жизни
в Париже он так много напечатал на эти темы, что,
вероятно, немало было ранее написано им еще на ро-
дине.
В Париже Таксиль застал благоприятную атмосферу
для развития своей антиклерикальной литературной
деятельности. Существовала специальная организация,
ставившая своей задачей борьбу против засилия церкви
в политической и культурной жизни,— Парижская ассо-
циация свободомыслящих. Издавались газеты, журналы
и книги соответствующего направления. Шла живая,
1*
3

реальная борьба между католической церковью, ее мно-
гочисленными и мощными кадрами духовенства, теоло-
гической профессурой, клерикально-политическими объе-
динениями и органами прессы, с одной стороны, и пе-
редовыми кругами антиклерикальной интеллигенции,
рабочими организациями, либерально-буржуазными по-
литическими партиями — с другой. Таксиль попал в об-
становку, где его ненависть к церкви и религии могла
найти свой выход и выражение в книгах, которые было
значительно легче публиковать, чем в Марселе, и кото-
рые быстро находили не только издателей, но и покупа-
телей. Не удивительно, что в первые же годы жизни в
Париже Таксиль выпустил ряд объемистых трудов.
Все они были обращены против религии и церкви.
Уже в 1879 году вышел трехтомник «Священный вертеп».
В первой части подвергалась беспощадному разгрому
догматическая система христианства (особенно в его
католическом варианте). В лучших традициях Вольтера
и энциклопедистов раскрывалась бессмысленность основ
христианского учения — первородный грех и его искуп-
ление, рай и ад, бесы и ангелы, римский папа как на-
местник бога на земле. Затем автор развертывал широ-
кую панораму истории католической церкви. Из иезуит-
ской коллегии Таксиль вынес отличную теологическую
и историческую подготовку, дававшую ему возможность
свободно ориентироваться в тех вопросах, которые цер-
ковники считали своей монополией. Грубовато и места-
ми фривольно автор воспроизводил жизнеописания пап
с древности до его времени. Возникала потрясающая
галерея «преемников апостола Петра», «заместителей
Христа» — убийц и развратников, стяжателей, грабите-
лей, кровосмесителей, гомосексуалистов, носителей всех
мыслимых и известных людям пороков.
Вслед за этим первым выстрелом последовала целая
очередь столь же беспощадных ударов. Одни заглавия
4

таксилевских книг периода с 1879 по 1885 год достаточно
красноречиво говорят об их направленности и накале:
«Долой скуфью!», «Священные глупости, или Критичес-
кое обозрение суеверий», «Охота на ворон» (под ворона-
ми, конечно, подразумевается духовенство), «Мы бьем
(fuettons — хлещем.— И. К.) этих старых проходимцев»
(опять-таки имеются в виду попы), «Тайные любовные
приключения Пия IX», «Исповедь и исповедники», «Пре-
ступления современного высшего духовенства. Разврати-
тель Лев XIII и пять миллионов каноников», «Религиоз-
ное жульничество», «Забавная Библия для больших и
маленьких детей», «У позорного столба истории. Борд-
жиа, история семьи чудовищ», «Жизнь непогрешимого
старца», «Жизнь Иисуса» (фактически продолжение
«Забавной Библии») и т. д.
Далеко не все в перечисленных нами работах Такси-
ля представляет собой большую научную и литературную
ценность. Есть там и некоторая коробящая читателя раз-
вязность, есть элементы чрезмерного эротизма. Притом
центр тяжести критики Таксиля лежал больше в пло-
скости антицерковной, в собственном смысле этого сло-
ва антиклерикальной, чем антирелигиозной. И все же его
деятельность причиняла церкви большие неприятности.
Выход каждой новой книги Таксиля заставлял церков-
ников конфузливо поеживаться. Дело осложнялось тем,
что противник был блестяще одарен в литературном
отношении и, в частности, великолепно владел оружием
иронии и сарказма. Отражать таксилевские атаки цер-
ковникам фактически было нечем, оставалось лишь от-
малчиваться и прибегать к средствам косвенного дав-
ления на самого Таксиля. Им удалось добиться, на-
пример, что за книгу о любовных похождениях папы
Пия IX автору пришлось уплатить солидный штраф в
65 000 франков.
Пытались выискивать темные пятна на личности и
5

поведении Таксиля с тем, чтобы скомпрометировать его
в печати. Но это было не так легко. Габриэль Пажес
не был ни кутилой, ни развратником. Вскоре по приезде
в Париж он женился на скромной учительнице и жил
с ней в полном согласии; детей у них не было. Когда
у Жаннеты оставалось свободное время от школьных
дел и домашних хозяйственных забот, она помогала
мужу: следила за прессой и коллекционировала нужные
газетные вырезки, вычитывала готовые рукописи.
Жизнь Таксиля шла в неуемной целеустремленной
работе. Казалось, что он взял именно на себя решение
задачи, поставленной в свое время Вольтером: раздавить
гадину-церковь!
И вдруг...
2
Была ранняя парижская весна 1885 года. По аллеям
бульвара гуляли и дружески беседовали Габриэль Жо-
ган-Пажес и патер Анри Бергонье. Первый был сравни-
тельно молод, силен, хотя и склонен к полноте, горяч
и шумлив, второй—сухощавый и немощный старик,
хладнокровный и иронично сдержанный. О взглядах и
убеждениях первого мы уже кое-что знаем. Что же каса-
ется второго... Трудно сказать, каковы были его действи-
тельные взгляды, но по роду своих занятий он по мень-
шей мере официально был достаточно благочестив. Все
остальные различия определялись в значительной степе-
ни разницей в возрасте.
В начале беседа шла как обычно, по общепринятому
ритуалу: взаимное ознакомление с состоянием здоровья
и самочувствием, обмен мнениями о погоде и о том, что
весна — лучшее время года, последние политические но-
вости. Затем неизбежно дело подошло к теме, больше
всего занимавшей собеседников и обычно вызывавшей
6

у них резкие разногласия,— христианство, церковь, папа
Лев XIII, священное писание. Но Таксиль, всегда такой
бескомпромиссный и яростный, сегодня вел себя как-то
странно тихо.
Кюре сказал:
— Как вы знаете, мосье Габриэль, я отдаю должное
остроумию и темпераментности ваших сочинений, хотя
они и направлены против той религии, служителем кото-
рой я имею честь состоять. Но скажите мне, пожалуйста,
как вы могли пойти на то, чтобы объединить в одном
лице такие безусловно различные евангельские персона-
жи, как Мария Магдалина и Мария, сестра Лазаря?! Я
не могу допустить, что вы это сделали по незнанию, ибо
ни один гимназист третьего класса не совершит такой
ошибки, а ваше великолепное знание священного писа-
ния всем известно. Неужели вы это сделали для того,
чтобы иметь возможность заставить Иисуса игриво на-
зывать сестру Лазаря Магдалинкой?
Для патера было в высшей степени неожиданно услы-
шать от неистового памфлетиста ответ, произнесенный
тихо и сокрушенно:
— Отец мой, я признаю, что не должен был так пи-
сать.
Патер долго и с интересом разглядывал собеседника;
тот молчал, углубленный в собственные мысли. Наконец,
последовала реплика, явно рассчитанная на поощрение
к более откровенным высказываниям:
— Дорогой мой, если вы считаете отождествление
двух Марий единственным вашим деянием, заслуживаю-
щим раскаяния и покаяния, то боюсь, что вам все-таки
не избежать геенны...
Пажес не поддержал шутливого тона кюре и задум-
чиво сказал:
— Дело, отец мой, серьезней, чем вам представля-
ется...
7

После длительной паузы Пажес продолжал:
— Мы не виделись с вами около полугода, и это вре-
мя оказалось для меня очень важным.
— У вас были важные события? Неприятные пе-
реживания? Или, может быть, наоборот, особо при-
ятные?
— Событий сколько-нибудь важных не было. Если не
считать внутренних событий... Вы сказали — пережива-
ния... Да, они были. Я просто много размышлял. И мно-
гое в моих взглядах не выдержало этих размышлений.
Смею сказать, что сыграли известную роль и наши бе-
седы...
— Наши?
— Да, разговоры, которые мы вели с вами неодно-
кратно. Ваша аргументация все же в какой-то мере разъ-
едала мой скепсис...
Патер был ошеломлен. Обычная сдержанность по-
кинула его, и он чуть ли не во весь голос за-
кричал:
— Вы хотите сказать, Пажес, что вы перестали быть
атеистом и врагом церкви?!
Тот оглянулся по сторонам. На них уже стали обра-
щать внимание. И ответил:
— Я не могу еще этого утверждать с полной опреде-
ленностью... Но, пожалуй, я к этому близок. Позвольте
мне прийти к вам для обстоятельной беседы.
Условились о дне и часе.
3
Патер Бергонье не был фанатиком. Он исправно и с
удовольствием нес службу вот уже больше сорока лет.
У него был приятный голос, и прихожане посещали его
мессы не только по привычке, но и для того, чтобы по-
8

слушать своего кюре. Иногда он произносил проповеди,
умеренно благочестивые и учтивые в отношении к богу и
деве Марии, причем отнюдь не злоупотреблял угрозами
адских мук и не запугивал кознями Сатаны и его земных
служителей. Таким же терпимым он был и на исповеди,
не копался особенно в прегрешениях людей и быстро
давал отпущение.
Что касается веры в высочайшие истины христианст-
ва, то он считал это своим личным делом. Папские энци-
клики и аллокуции читал с интересом, как и распоря-
жения по епархии. Занимался этим вечерами, после ужи-
на, уютно устроившись в кресле у лампы с зеленым аба-
журом, когда экономка Тереза уходила на покой после
дневных трудов. Нередко при чтении тонкие губы кюре
подергивала усмешка, а иногда он давал даже волю бо-
лее явному выражению своих эмоций и разражался дре-
безжащим старческим хохотком. Потом наступала оче-
редь литературы иного порядка. Вольтер и Толанд, Бо-
лингброк и Дидро занимали постоянное место на рабочем
столе патера. Он изучал их с несколько большим интере-
сом, чем распоряжения по епархии, что можно объяснить
лишь понятным стремлением служителя церкви наилуч-
шим образом вникнуть в намерения и аргументацию ее
лютых противников, чтобы во всеоружии, если это пона-
добится, ополчиться против них. И иногда чтение этих
писаний сопровождалось весьма громким смехом кюре,
причем не всегда в этом смехе можно было уловить
явно выраженное осуждение.
...К четвертому часу утра они еще не успели уладить
свои разногласия по таким вопросам, как непорочное
зачатие Марии и ее телесное вознесение, непогрешимость
папы, и ряду других. Споры шли жаркие, чему в немалой
степени способствовали две с половиной выпитых бутыл-
ки мадеры (кюре не любил французских вин). Наблюда-
тель со стороны мог бы удивиться тому, что служитель
9

церкви высказывает совершенно вольнодумные взгляды,
опираясь на Вольтера и прочих отъявленных безбожни-
ков, а известный враг религии и церкви опровергает их,
пользуясь арсеналом писаний отцов церкви и определений
вселенских соборов, а также документами святого пре-
стола. Это было бы, впрочем, нетрудно истолковать так,
что кюре испытывает прочность убеждений своего собе-
седника, ставшего наконец на единственно спасительный
путь христианства, притом в единственно истинной его
римско-католической разновидности. А он действительно
встал на этот путь.
Когда в восьмом часу утра экономка Тереза вошла в
комнату, кюре безмятежно спал в своем глубоком воль-
теровском кресле, Пажес громоподобно храпел, разва-
лившись на диване, а в воздухе буквально висел дым от
выкуренных сигар и пахло отнюдь не богословско-фило-
софскими запахами. Она принялась убирать со стола,
демонстративно гремя посудой и передвигаемыми стуль-
ями, но мужчины никак не просыпались. Наконец, ей
удалось их разбудить, и историческая ночь кончи-
лась.
Через день патера вызвали к епископу Граши.
Сравнительно молодой, болезненного вида прелат
встретил его сурово. Наскоро свершив обряд благослове-
ния, он тут же приступил к делу:
— Отец Бергонье, чем вы можете объяснить слухи о
вашей до неприличия странной близости с известным
врагом церкви и христианства, скрывающимся под
псевдонимом Лео Таксиля?
Последовал кроткий, тихим голосом произнесенный
ответ:
— Только тем, монсеньор, что я действительно дру-
жески встречаюсь с этим человеком.
Епископ превратился в соляной столп. Священник
терпеливо дождался, когда тот будет в состоянии обру-
10

шить на него всю бурю своей ярости. Наконец, она раз-
разилась. Не все слова, вылетавшие из уст высокопреос-
вященного, можно было разобрать, ибо многие из них
проскакивали с невероятной скоростью, но общий смысл
поддавался уразумению примерно в таком виде:
— Вы осмеливаетесь говорить это без малейших при-
знаков раскаяния? Очевидно, вы вместе с этим сатанин-
ским отродьем разрабатываете планы его гнусных напа-
док на святую церковь, может быть, вы даже участвуете
в сочинении его мерзких пасквилей! Я должен буду
устранить вас от церковнослужения, я должен буду воз-
будить ходатайство о лишении вас сана... Я... я...
Вы... вы...
Когда монсеньор в какой-то мере иссяк, патер сми-
ренно произнес:
— Если мне будет позволено вашим высокопреосвя-
щенством объяснить свои действия...
— Я приму от вас,— кричал епископ,— не объяс-
нение, а категорическое и торжественное обещание по-
рвать всякие отношения с богоотступником и агентом
Сатаны!
— Если мне будет позволено...— робко вставлял
патер.
Его высокопреосвященство устал. Епископ махнул
рукой и, закрыв глаза, приказал:
— Говорите. Оправдывайтесь.
Патер заговорил:
— Моя первая встреча с господином Пажесом была
случайной. Лишь через час беседы я узнал, с кем имею
дело. Но за этот час я сделал некоторые интересные
психологические наблюдения, которые побудили меня
по-особому посмотреть на положение. Ваше высокопре-
освященство, я подумал, что, может быть, мне, недостой-
ному, с моими слабыми силами, доверено господом на-
шим совершить деяние, которое будет на пользу церкви.
И

— И вы льстили себя надеждой, что ваших мисси-
онерских качеств хватит для обращения такого закоре-
нелого богохульника... Жаль, дорогой патер, что вы ро-
дились немного поздно, иначе вы взялись бы обратить
Вольтера и Марешаля. Поразительное самомнение!
Наступило долгое молчание. Епископ уже готовился
завершить беседу категорическим приказанием прекра-
тить всякие отношения с Пажесом. Но патер явно не
собирался уходить. К своему удивлению, епископ вдруг
увидел в его глазах затаенную ехидную радость. Вы-
званный для разноса и, может быть, для изгнания из
церкви, рядовой священник осмеливается держаться не-
зависимо и даже, пожалуй, нагло... И вот он подозри-
тельно смиренно заговорил:
— Ваше высокопреосвященство, я черпал свои на-
дежды на успех в психологическом расчете. Таксиль,
то бишь Пажес, представился мне субъектом ярко выра-
женного сангвинического темперамента, страстным и
легко увлекающимся. Такие люди без оглядки бросают-
ся из крайности в крайность и, совершив полный поворот
вокруг самих себя, начинают с пылким энтузиазмом
сжигать то, чему поклонялись, и поклоняться тому, что
совсем недавно сжигали. Мои многочасовые споры с
Пажесом показали мне, что он начинает колебаться в
своих прежних антихристианских убеждениях.
— И далеко он зашел в этих колебаниях? — с иро-
нией спросил епископ.
— Да, да, далеко, монсеньор!
Теперь уже голос кюре звучал твердо и торжествую-
ще. Епископ стал с интересом приглядываться к свое-
му собеседнику. А тот произнес медленно и торжест-
венно:
— ...Несколько дней тому назад мы провели за бесе-
дой и в спорах целую ночь. Оказалось, что господин
Пажес окончательно разуверился в истинности материа-
12

лизма и атеизма, что он полностью признает великие
истины христианства.
— Признает? Про себя и в беседе за бутылкой бур-
гундского?
— Нет, монсеньор...
Мелькнула озорная мысль поправить — не бургунд-
ского, а мадеры,— но кюре сдержался:
— ...Не про себя, а публично, в печати. Вот текст
заявления, которое он передал мне с правом обнародо-
вать его где угодно и любое количество раз.
Епископ пробежал глазами заявление и спросил:
— Подпись его? Не откажется он потом, не скажет,
что подпись подделана?
Кюре опешил и озадаченно молчал. Епископ властно
приказывал:
— Не вздумайте сами передавать это письмо куда
бы то ни было. Пусть этот проходимец разносит или рас-
сылает по редакциям газет свое отречение от дьявола.
Пусть выступает с публичными речами, пусть пишет кни-
ги столь же бойким, надо отдать ему должное, пером,
каким он писал свои пасквили против бога! Передайте
ему это. А вы, Бергонье, не упускаете из виду возмож-
ность того, что он просто водит вас за нос? Вспомните
наставление: будьте просты, как голуби, но и мудры,
как змеи! И не забывайте: вас ждут награды от пре-
святой церкви, вас ждет ее милость и благодарность,
если дело развернется к вящей славе божией, но плохо
будет, если вы окажетесь в руках этого человека оруди-
ем, с помощью которого он замышляет какие-нибудь
козни против церкви...
Через несколько дней газетчики оглашали улицы Па-
рижа интригующими выкриками: «Атеист Таксиль рас-
каялся и обратился к христианству», «Безбожник на ко-
ленях перед церковью», «Декларация бывшего атеиста».
Газеты расхватывались; их выпускали дополнительными
13

тиражами. Таксиль стал еще более известен, чем был
тогда, когда публиковал свои антицеркавные пам-
флеты.
Теперь Пажес пользовался мудрым и благочестивым
руководством церкви в лице человека, уполномоченного
на то самим епископом. Правда, иногда патер Бергонье
вел себя немного странно: как-то иронически покашли-
вал и неопределенно улыбался. Однажды Пажес не вы-
держал и прямо спросил:
— Отец мой, вы, кажется, иронизируете над объек-
тами веры? А в самом деле, так ли уж твердо вы
веруете?
И получил ответ:
— Сын мой, не так важно, во что веровать, как то,
что делать.
— А говорить, а писать?
— Все это относится к делам...
Кюре, однако, не особенно заботился о руководстве
делами своего подопечного, он больше посмеивался и с
интересом выжидал, что тот будет предпринимать.
А темным зимним утром экономка Тереза, войдя в
спальню своего повелителя с обычной чашкой кофе, уви-
дела, что тот сидит в своем любимом вольтеровском
кресле в какой-то неестественной позе. Оказалось, что
он мертв. На иссохших от старости губах застыла груст-
но-ироническая усмешка. Том Вольтера, лежавший на
столе, был раскрыт, как установили пришедшие клири-
ки, на чрезвычайно богохульном месте. Это, конечно, не
помешало тому, что церковь с большим почетом хорони-
ла своего верного сына и деятеля.
Вскоре Пажес обрел несравненно более авторитетное
и высокопоставленное духовное руководство. Его при-
гласил к себе сам папский нунций в Париже ди Ренци.
Принял он его в присутствии епископа Граши.
14

4
...Нунций был в высочайшей степени обходителен и
любезен. Рядом с сурово насупившимся епископом он
выглядел воплощением доброты и благожелательности.
Пажес долго и подробно рассказывал о тернистом пути
своих заблуждений и духовных поисков, о своем оконча-
тельном прозрении, о готовности всеми слабыми силами
своими служить Христу и его церкви. Потом заговорил
монсеньор нунций, и голос его постепенно наливался
металлом, а маленькие черные глазки становились про-
низывающими и даже угрожающими.
— Сын мой,— сказал нунций,— господь наш всеми-
лосерд и прощает не до семи, а до семижды семидесяти
раз. Ваши грехи — очень тяжелые, вы это сами хорошо
понимаете,— вам может отпустить после таинства испо-
веди любой приходский кюре. Но ведь это не все, что
занимает нас,— я имею в виду и церковь, и вас пер-
сонально. Если ваше раскаяние действительно так глубо-
ко, как можно понять из вашего великолепного пылкого
монолога, то вы, вероятно, хотели бы приложить все уси-
лия к тому, чтобы не только возместить ущерб, причи-
ненный вами церкви и делу божиему, но и сделать все
возможное, чтобы приумножить ее духовное богатство,
привести к ней не только отпавших, но и новых овец
божиих, чтобы нанести разящие удары ее противникам.
Вы уже, надеюсь, задумывались над тем, как вы будете
работать на этом поприще?
— Да, монсеньор, конечно. Я счастлив констатиро-
вать, что мои размышления идут в том самом направле-
нии, которое вы сейчас так отчетливо и проникновенно
охарактеризовали. Из программы, вами начертанной,
мне посильна только одна ее сторона: битва с врагами
церкви. Ибо после того, что вложили в духовную сокро-
вищницу церкви такие гиганты учености и святости, как
15

отцы первых веков христианства, как великие схоласты
средневековья, как занимавшие в разное время апостоль-
ский престол первосвященники церкви и занимающий
его сейчас святейший Лев XIII, я не могу надеяться свои-
ми слабыми силами внести в эту сокровищницу что-ни-
будь, заслуживающее внимания. Но отстаивать ее тем,
чтобы наносить удары врагам церкви, чтобы биться с
ними без страха и устали,— об этом я думаю и мечтаю.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду масонов, синагогу Сатаны, как мет-
ко названо это скопище служителей нечестия в одной из
энциклик святейшего папы Пия IX. Я состоял в масон-
ской ложе и осведомлен, так сказать, изнутри о меха-
низме их злодеяний.
— Насколько мне известно, вы были в масонах три
месяца? — это подал голос епископ Граши.
— Да, монсеньор, три месяца, и этого времени оказа-
лось достаточно, чтобы понять всю гибельность для ду-
ши человеческой пребывания в этой организации, со-
зданной и руководимой силами ада.
Вмешался нунций:
— Если я вас правильно понял, сын мой, вы хо-
тели бы приступить к разработке темы, преподанной
нам в прошлогодней энциклике святейшего отца на-
шего...
— Вы меня совершенно правильно поняли, ваше вы-
сокопреосвященство. Я уже начал писать книгу из серии
«Разоблачение масонства». Первая книга будет назы-
ваться «Братья трех точек».
Аудиенция закончилась в высшей степени сердечно.
Нунций отечески облобызал Пажеса в обе щеки и бла-
гословил предстоящие ему великие труды на пользу
церкви и христианства.
Когда новообращенный христианин вышел из каби-
нета, прелаты долго молча смотрели друг на друга: епи-
16

скоп — хмуро и насупившись, нунций—добродушно и
ласково улыбаясь. Заговорил второй.
— Вы чем-то недовольны, монсеньор? — спросил они
еще удобней расположился в своем глубочайшем кресле.
— Я был бы более чем доволен, ваше высокопреосвя-
щенство,— ответил епископ,— если бы был уверен в том,
что здесь не кроется какая-нибудь очень коварная в от-
ношении церкви затея...
— Друг мой,—сказал нунций ди Ренци, и его малень-
кие веселые глазки, тонувшие в багрово-румяных щеках,
глянули напряженно и пронизывающе,— ваши опасения,
может быть, имеют под собой известные основания. Но
сделаем поправку на некоторые особенности вашей бле-
стящей личности, которую, как вы знаете, я очень высоко
ставлю...
...И нунций опять засиял всеми своими улыбками, да-
вая понять, что все дальнейшее надо понимать как шутку.
— Я имею в виду состояние вашего пищеварения, до-
рогой мой друг, и особенно работу желчного пузыря.
Мы не материалисты, но знаем, какое влияние на наше
настроение и на восприятие происходящего господь в не-
изреченной мудрости своей предоставил сим презренным
и низменным факторам. Но посмотрим на положение ва-
шими глазами, дорогой монсеньор, а еще лучше — посто-
ронним взглядом. Закоренелый враг бога и его церкви,
масон и атеист раскаялся в своих заблуждениях и пре-
грешениях и принялся искупать свои тяжелые — очень
тяжелые — грехи. В своих новых трудах, которые не
замедлят появиться в печати, он обличает синагогу Са-
таны в ее гнусной и отвратительной сущности, убедитель-
но и остроумно (умеет он так — воздадим ему должное)
опровергает атеизм и всяческое вольнодумство, славит
пашу единоспасающую церковь. Сенсация! Сотни тысяч,
миллионы читателей поражены и даже потрясены. Не
кто-нибудь еще, а Лео Таксиль признал истинность исвя-
17

тость христианства и католицизма! Плохо для церкви?
— Но, ваше высокопреосвященство...— попытался
вставить епископ.
— Понимаю ваши опасения,— властно прервал его
нунций. — И даже частично разделяю их. Что же, послу-
шаем другую сторону: вдруг через некоторое время —
неделю, месяц, год, годы — Габриэль Антуан Жоган-
Пажес объявляет в печати и в устных выступлениях, что
он опять раскаялся, что он окончательно убедился в
сложности религии и в истинности атеизма. Полагаю, что
его позиция в такой ситуации будет выглядеть несрав-
ненно менее предпочтительной, чем позиция церкви. Вы,
Пажес, скажет ему любой читатель его писаний, уподоб-
ляетесь флюгеру и способны поворачиваться куда ветер
дует, у вас нет принципов и убеждений, может быть, зав-
тра вы опять повернетесь вокруг собственной оси и пе-
рейдете в ислам или, например, в африканский фети-
шизм? Дорогой друг, станьте в положение Пажеса и по-
пробуйте ответить на такую тираду.
Епископ улыбался, что не очень гармонировало с его
изможденным (не постом, а язвой желудка) лицом. И
ответил:
— Господа, вы напрасно упрекаете меня в неустойчи-
вости взглядов и смене верований. Я был и остался сво-
бодомыслящим, атеистом, врагом всяческой, в том числе
поповской, фантастики. Когда я столько-то недель, меся-
цев, лет тому назад выступил в роли кающегося блудно-
го сына, признавшего, наконец, истинность христианст-
ва и католицизма, я намеренно и обдуманно обманывал
церковь, я... простите меня, ваше высокопреосвященство,
но роль надо играть до конца... я дурачил этих болва-
нов в сутанах, и не помешала мне в этом непогреши-
мость церкви, не помешало Провидение. Весь вздор, ко-
торый я говорил, эти ослы принимали всерьез и радова-
лись, как дети. А теперь я вам сообщу, господа верую-
18

щие и неверующие, некоторые новые подробности о по-
повских махинациях, которые мне удалось разведать в
тех кругах, где меня с момента моего обращения прини-
мали за своего...
Роли и позиции собеседников переменились: епископ
ехидно посмеивался, сидя в кресле, а нунций озабоченно
ходил по комнате, и живот его колыхался в такт нерит-
мичной походке: прелат прихрамывал от стариковских
болей в суставах ног. Потом он сел, долго в молчании
думал с почти закрытыми глазами и ответил:
— Может быть, вы и правы, монсеньор. Но бог хра-
нит свою церковь. Мы попытаемся извлечь из ситуации
все, что можно. Полагаю, что его святейшество одобрит
наши действия. Начнем с того, что заставим Пажеса на-
иболее ярко показать миру свою новую позицию. Вы при-
гласите его к себе и посоветуете отправиться в какой-
нибудь монастырь, где в течение недели или десяти
дней он проведет время в молитвенно-покаянных раз-
мышлениях и упражнениях и где он заодно будет самым
подробным образом исповедоваться в грехах своих перед
каким-нибудь умным,— понимаете, очень умным,— кю-
ре; подберите такого, который по возможности вошел бы
в его душу и разгадал бы в ней все сокрытое. Главное
же — надо, чтобы все это громко и ярко освещала прес-
са, сообщения в наших церковных газетах будут пере-
печатываться и в других. А потом пусть бывшее чудо-
вище атеизма начнет свои подвиги на поприще сокруше-
ния своих прежних кумиров, и прежде всего масонства.
Его святейшество одобрит и благословит все, что будет
проповедовать великие идеи энциклики «Humanum».
— Мне остается,— сказал епископ,— только прекло-
ниться перед мудростью вашего высокопреосвященства,
которая всегда приводила меня в благоговейное восхи-
щение. Завтра же я начну действовать по вашим со-
ветам.
19

5
Целый месяц провел Таксиль в монастыре под Пари-
жем, ведя абсолютно благочестивый образ жизни и пре-
даваясь покаянным размышлениям. Три дня подряд по-
чти непрерывно исповедовал его хитрейший иезуит Пер-
ноль, пытаясь установить степень серьезности намерений
кающегося. Интересовало исповедника не то, искренне
ли покаяние исповедуемого, действительно ли он сокру-
шается по поводу своих прегрешений, а совсем другое:
тверд ли он в намерении связать свою судьбу с церковью
и в дальнейшем последовательно служить ее интересам.
Таксиль обнаруживал симптомы, полностью обнадежи-
вавшие в этом отношении его духовника. Он «выкла-
дывался» весь и каялся не только в невесомых движе-
ниях души, которые можно толковать и так, и этак, он
признавался в реальных грехах — поступках, проступках
и даже преступлениях. На исповедника все это особо
сильного впечатления не производило. Он безоговорочно
давал отпущение любого греха и все старался свести
разговор с прошлого на будущее. Наконец, Таксиль по-
каялся в совершенном им убийстве, которое было, прав-
да, лишь наполовину преднамеренным. В почти издева-
тельском тоне он рассказывал исповеднику, что очень уж
надоел ему собеседник своими благочестивыми увещева-
ниями, и, пока тот елейным голосом убеждал его прекра-
тить свои богохульные выступления, ему, Таксилю, не-
сколько раз приходило в голову ударить его по голове
лежащим перед ним металлическим пресс-папье. И он,
наконец, это сделал. Результат был непоправимым, ибо
череп пострадавшего оказался размозженным, а убийце
стоило потом больших трудов, дождавшись ночи, опу-
стить зашитый в мешок труп с подвязанным тяжелым
камнем на дно Сены. С любопытством и даже некоторым
страхом взирал Таксиль на своего исповедника после
20

Лео Таксиль.

того, как выложил перед ним свой выдуманный грех.
Но тот скучающе посмотрел на кающегося и лишь спро-
сил его:
— Надеюсь, сын мой, вы догадались обеспечить вдо-
ву убитого пожизненной рентой?
— Нет, святой отец,— вызывающе ответил Таксиль,—
я не догадался.
— Это вам придется сделать,— наставительно сказал
кюре,—если вы хотите избежать адских мук. Ну, а са-
мый грех я уж, так и быть, отпущу вам...
За три дня почти беспрерывной исповеди, предписан-
ной епархиальным начальством, исповедник и кающий-
ся смертельно надоели друг другу. Они уже сошли со
стандартно исповедального тона, и самое было время
кончать процедуру. Через несколько дней кюре на ауди-
енции у епископа говорил:
— Монсеньор, я не могу поручиться за абсолютную
искренность как исповеди, так и христианского благоче-
стия господина Жогаи-Пажеса. В чем, мне кажется,
можно не сомневаться, так это в том, что сей деятель
поставит свое бойкое перо и свое известное имя на
службу церкви.
— Не без выгоды для себя? — в раздумье как бы
рассуждая сам с собой, произнес епископ.
— Полагаю, монсеньор, что вы совершенно правы и
что для вящей славы божией церковь не должна оттал-
кивать неожиданно вернувшегося к ней блудного сына...
Настроению и взглядам епископа высказанное иезуи-
том мнение соответствовало.
Домой Пажес вернулся через педелю. К этому време-
ни в парижских, а затем и в провинциальных газетах
промелькнули сообщения о том, что Лео Таксиль, автор
многочисленных антирелигиозных и антиклерикальных
22

книг и статей, испортивший столько крови духовенству,
не щадивший в своих хлестких, местами даже хулиган-
ских писаниях не только бога и Христа с богоматерью,
но и самого римского папу, вернулся в лоно церкви. Рас-
сказывали, что кающийся грешник пребывает в одном
из отдаленных и пустынных монастырей с самым стро-
гим режимом, круглые сутки распростертый ниц перед
распятием, в слезах и молитвах. И строжайший пост!
Друзья и знакомые Пажеса, знавшие, как он любит хо-
рошо поесть и выпить, какой он мастер составлять и
потреблять изысканнейшие меню, только покачивали
головами с сокрушением и соболезнованием. Кое-кто,
правда, вспоминал при этом о характере раскаявшегося
грешника и робко высказывал предположение: нет ли,
мол, здесь какого-нибудь bouffonerie, а то и просто
mauvais ton. Оставалось ждать, что будет дальше. То-
варищи же и союзники Таксиля по Ассоциации свободо-
мыслящих были ошеломлены и обескуражены. Измена?
Во имя чего?
Что касается образа жизни Пажеса в монастыре, то
он освещался в печати и в курсировавших по городу
слухах не совсем точно. Пост был вполне терпимый:
вместе с аббатом и исповедником-иезуитом кающийся
не без удовольствия пользовался плодами кухни, в ко-
торой подвизался брат-повар, в своем домонашеском
бытии овладевший тайнами кулинарного мастерства в
одном из лучших ресторанов Бордо. Вина монастырского
погреба тоже были сносны, хотя гостьи ожидал лучшего,
а хозяин явно плохо разбирался в винах и самодовольно
похваливал как раз наиболее посредственные сорта.
В общем, однако, жить было бы можно, но ведь надо
работать, и Жаннета там одна соскучилась!
В перерывах между трапезами с аббатом и приятны-
ми беседами с ним и исповедником,— теперь уж не
исповедальными, а просто дружескими,— Пажес прогу-
23

ливался по монастырскому саду, отдыхал на берегу пру-
да и обдумывал планы своих литературных атак. Против
кого? Разумеется, против масонства. В беседе с нунцием
ди Ренци Пажес выдал именно этот вексель. Надо же
его оплачивать!
6
Скоро Пажес сидел уже в своей парижской квартире
и с усердием, которого вполне заслуживало значение
предпринятого им великого дела, с утра до вечера тру-
дился. Его преданная и любящая, тихая и заботливая
Жаннета была счастлива тем, что он дома и что она мо-
жет периодически приносить ему чашку кофе, который
он прихлебывает, быстро исписывая своим мелким и
уверенным почерком лежащие перед ним стопки бумаги.
Габриэль составлял для Жаннеты центр мироздания.
И спокойней всего бывала она тогда, когда этот центр
находился рядом и упорно, спешно работал; меньше
гулял он с приятелями по бульварам и набережным,
меньше навещал кафе и бистро.
В той войне, которую непрестанно вел Пажес—Так-
силь, его наблюдательным пунктом был обычно ресто-
ранчик на углу улицы Вожирар и бульвара Сен-Мишель.
После трудового дня он отправлялся туда и занимал
свой обычный столик, где проводил время за кофе, ужи-
ном и газетами, заодно утренними и вечерними Это у
него были и приемные часы: приходили друзья, просто
приятели, единомышленники и соратники, противники и
любопытствующие. Из-за этого столика раздавались
возбужденные голоса собеседников и диспутантов, пла-
менных ораторов и скрипучих скептиков, слышались
изъявления восторгов и проклятия, угрозы и патетичес-
кая декламация. Во всем хоре доминировал звонкий
24

тенор Таксиля, проповедующего и хохочущего, сентимен-
тального и издевающегося.
После приезда из монастыря Таксиль изменил свой
распорядок. Как и раньше во времена, когда можно бы-
ло ждать наплыва собеседников, он уходил фланировать
по Елисейским полями Большим бульварам. Здесь найти
его было, конечно, трудней. Но все же бывшие соратни-
ки по Ассоциации свободомыслящих врач Бержье и со-
трудник «Le Frondeur» Карборан нашли его. Вот они
идут вместе по широкому тротуару, оба выше его ростом,
один — толстый, другой — худой, и, бурно жестикулируя,
перебивая друг друга, убеждают его, опровергают, уко-
ряют.
— Будем же хоть немного последовательны,— увеще-
вает Пажеса Бержье.— Из газет мы знаем, что вы соби-
раетесь разоблачать масонство как церковь дьяволопо-
клонничества в духе энциклики,— разумеется, безоши-
бочной, как непогрешим ее автор, «Humanum genus». Но
картина в этой и других энцикликах, посвященных ма-
сонству, получается странная. Как вы можете не ви-
деть...
— Мало того, мало того, — перебил собеседника Кар-
боран.— Картина, полностью опровергающая религию!
— Такие утверждения,— с бурным негодованием воз-
разил Пажес,— надо суметь доказать. Вы, господа, де-
кларируете, а не аргументируете. Вы в плену преду-
беждений...
Это подлило масла в огонь. Оба «свободомыслящих»
заговорили сразу, намереваясь выложить свою аргумен-
тацию и повергнуть ниц отказавшегося здраво мыслить
оппонента. Но он остановил их:
— Стоп-стоп, друзья. На той стороне улицы — хоро-
шо знакомый нам «Боевой петух». Не зайти ли нам туда
и не продолжить ли разговор за легким ужином?
Компания заняла столик в уютной полутемной глуби-
25

не кабачка. Спор продолжался, причем графин хереса,
постепенно опорожняемый, не способствовал снижению
эмоционального накала полемики.
— ...С вашей точки зрения,— говорил Бержье,— че-
ловечество, а с ним и весь мир разделены на две поло-
вины: одна подчинена богу, другая — Сатане. Где же
единобожие? Где единый и единственный бог, создав-
ший мир по наилучшим мыслимым рецептам и управ-
ляющий им совершеннейшим образом, ибо сам он до
крайней, абсолютной степени совершенен и благ?! Он не
властен, оказывается, над целой половиной челове-
чества!
— Нет, извините,— вмешался Карборан,— приходит-
ся вести речь не о половине человечества, а о значитель-
но большей его части. Не подвержены власти Сатаны,
как учит Ватикан, только католики, а все остальные лю-
ди—протестанты, православные, всякие прочие схизма-
тики, иудеи, магометане, буддисты, индуисты, шамани-
сты и идолопоклонники африканские и другие, а уж тем
более те из всей этой массы, которые привержены к
масонству, все — под Сатаной. Католиков — двести мил-
лионов, а остальные—миллиард с лишним. Люцифер,
оказывается, имеет куда больше подданных, чем господь
наш во всей его троичности...
— Ну,— проворчал Пажес,— это вы поднатянули.
Непосредственно подданными Люцифера считаются
лишь масоны, а всякие там схизматики и язычники не
очень ясно, чьи...
— Не говорите так, не говорите,— ответил Карбо-
ран,— я вас могу побить цитатами из самых достовер-
ных источников.
— Попробуйте, попробуйте!
Карборан стал торопливо рыться в своем портфеле,
полном всяких материалов для очередного номера газе-
ты. Что-то нашел.
26

— Вот, пожалуйста: «Никто не может спастись вне
католической церкви». И дальше: «Те, кто упрямо пре-
бывает в отчуждении от римского папы, лишены вечного
«блаженства». Это из энциклики Пия IX «Quanta
Conficiarum»OT августа 1863 года. Стало быть, пять шес-
тых человечества обречены на вечную гибель. Это и есть
не боговы люди, а дьяволовы.
Пажес не сдается:
— Не упускайте из виду, друг мой, что ко времени
Страшного суда, когда окончательно будет определено,
кто спасется от адских неприятностей и кто навеки обре-
чен подвергаться им, может многое измениться. Вдруг
окажется, что католиков на свете миллиард и сто милли-
онов, а всяких неверных, вроде вас, какая-нибудь сто-
миллионная кучка. Это особенно возможно в том случае,
если мы, верные католики, будем изо всех сил пропове-
довать нашу единоспасающую веру, а вы, нечестивцы,
по божьему изволению, будете каким-либо способом ли-
шены этих возможностей...
Посмеялись, выпили. Бержье все же возобновил
спор:
— Ну, хорошо, не будем подсчитывать соотношение
сил бога и Сатаны. Остается все-таки фактом глубочай-
шее и нелепейшее противоречие в том церковном учении,
которое вы, дорогой Габриэль, теперь разделяете и про-
поведуете. Один бог или два — добрый и злой?
— Дети мои,— ответил Пажес,— оба вы старше меня,
но сохранили юношескую наивность. Советую: будьте
мудры, как змеи, и просты, как голуби. Последнее,
впрочем, необязательно.
Бержье взорвался от этих иронических наставлений:
— Габриэль, вы, конечно, мудры и просты, поэтому
вы не можете не признать, что святому делу свободо-
мыслия вы изменили, притом не из высоких побуж-
дений!
27

Пажес сохранил полное спокойствие:
— Анри, это не то слово. Не изменил этому святому
делу — я отделился от него. Пройдет некоторое время, и
все мы кое-что поймем...
— Вздор,— сердито сказал Бержье,— вы пытаетесь
отыграться на словах. Попам служите.
— Ладно, не будем ссориться. Вы хороший человек,
Бержье, я тоже, а в остальном разберемся...
Наутро Таксиль продолжал с упоением строчить свою
благочестиво-антимасонскую книгу. Жаннета вошла в
кабинет и, глядя на хохочущего мужа, тоже засмея-
лась.
— Ты послушай только, послушай! — говорит он ей
и читает большой кусок, в заключение опять взрываясь
смехом.
Но она не смеется,— наоборот, пугается:
— Никто тебе не поверит, это так нелепо! И не знаю,
почему ты смеешься, ведь совсем не смешно... Неужели
это у них так и бывает?
— Поверят, поверят. А кто не поверит — тоже хо-
рошо.
Размашистым жестом опускает Пажес перо в чер-
нильницу и продолжает свободно, без помарок, исписы-
вать бумагу. Жена стоит некоторое время, молча глядя
на него. Потом не выдерживает:
— Дорогой, может быть, ты бы врал немножко прав-
доподобней?
Он отмахивается от нее и продолжает работу.
Истекает месяц, другой, третий. Через день приходит
мадемуазель Леже, она приносит перепечатанные ею на
машинке листки рукописи. Это очень некрасивая старая
дева лет пятидесяти, болтливая и жизнерадостная. По-
чему-то ее именуют мадемуазель Фифи, хотя настоящее
ее имя Катрин. Она обожает Пажеса и очень дружит с
Жаннетой. Обменяв перепечатанные части рукописи на
28

вновь написанные, она усаживается с Жанпетой в гос-
тиной, и они ведут долгие задушевные женские разгово-
ры. По вероисповеданию Фифи — протестантка, а к де-
лам веры относится с полным равнодушием. Жаннста
же — католичка, и богохульная деятельность мужа пер-
вые годы их совместной жизни ее пугала, но потом она
втянулась в круг его мнений и интересов. Последний по-
ворот в работах мужа ее тревожил.
Наступил момент, когда манускрипт ушел в печать,
а через месяц он уже поступил в продажу, произведя
впечатление взрыва бомбы. «Полное разоблачение
франкмасонства» — широковещательной грозно гласило
заглавие всего пухлого многосотстраничного труда. Для
начала читателю предлагались две первые части под
общим, несколько загадочным и тем более интригующим
названием — «Братья трех точек». Это было, однако,
только началом могучего шквала атак против масонства,
предпринятых бывшим масоном и бывшим безбожником.
Став неутомимым разоблачителем и неукротимым истре-
бителем масонства, Таксиль возглавил католическую
церковь на этом театре ее идеологических и политиче-
ских военных действий.
7
Здесь нам придется сделать довольно пространное
отступление в сторону историко-информационную и пре-
рвать этим на время ход повествования о делах и днях
нашего героя. Надо дать читателю представление о том,
что же такое то самое масонство, на борьбу с которым
Таксиль отважно ринулся под знаменем церкви.
В средневековых городах ремесленники были органи-
29

зованы в корпорации — цехи. Были и цехи строителей —
каменщиков, а по-английски и по-французски камен-
щик—mason n macon. Трудно с уверенностью сказать,
почему соответствующие цехи именовались не просто ма-
сонскими, а свободно-масонскими, вольно-масонскими —
free mason по-английски или franc macon—по-француз-
ски. Есть такая гипотеза, по которой «свободность» отно-
силась не к людям, а к тому материалу, который они об-
рабатывали: был камень более твердый и грубый, в отли-
чие от него камень, употреблявшийся для тонкой резной
работы (известняк, мрамор), именовался «свободным» —
free stone. Мастера, работавшие с ним, назывались free
stones masons, а короче — free masons, свободные ка-
менщики. А может быть, дело обстоит проще: «вольны-
ми» считались те каменщики, которые в поисках зара-
ботка кочевали по стране и не были, таким образом,
связаны с тем или иным стационарным городским цехом.
С течением времени происхождение термина забылось,
но осталось представление о большей почетности, свое-
образной «аристократичности» свободных каменщиков
по сравнению с мастеровыми других специальностей.
В начале XVIII века в Англии возникли новые фор-
мы общественной жизни — союзы, объединения, что-то
вроде клубов,— взявшие себе наименование масонских
лож. Очень скоро они вошли в моду и стали популяр
ными, движение перебросилось во Францию, Германию
и другие страны Европы, проникло и в Америку. Оно
дожило до нашего времени, масонские ложи и теперь
существуют в разных странах.
Прочной централизованной организации масонство
никогда не имело. И что особенно существенно, масон-
ство с момента своего возникновения не было не только
единым, но даже единообразным явлением. Оно настоль-
ко пестро, что трудно даже сформулировать какие-ни-
будь существенные общие черты, присущие пусть даже
30

не всем, а большинству масонских лож и в международ-
ном масштабе, и в пределах той или иной страны.
Общими были: название — масоны1; наименование
первичной ячейки — ложа; внешние атрибуты — всячес-
кие символы вроде печатей, гербов, знамен, дипломов,
медалей, замысловатых рисунков. Много общего было
в сложном до смешного церемониале проводившихся
ложами собраний и банкетов, в костюмах, которые на-
девали на себя масоны во время этих собраний (фартуки
каменщиков), в символических атрибутах, фигурировав-
ших на этих собраниях, причем большую роль среди них
играли инструменты ремесла каменщика — молотки, ма-
стерки и т. д. Сходным было в масонском движении раз-
ных стран сложное иерархическое построение самой ор-
ганизации: разные степени посвященности членов ложи
в ее «тайны», разные в связи с этим наименования зва-
ний и должностей. Утвердилось представление о 33 сте-
пенях масонской иерархии. Были и наименования, заим-
ствованные из быта и обихода средневековых цехов:
ученик, подмастерье, мастер, гроссмейстер и т. д. Все
это, как видим, касается внешней формы, а не сути дела.
В более существенных аспектах то, что именуется вообще
масонством, представляет собой чрезвычайно пеструю
картину.
Впечатление пестроты возникает уже при попытке
охарактеризовать социальный состав масонства. Первые
английские ложи были довольно демократическими по
своему составу, в них были и буржуа разных степеней
зажиточности, и аристократы. С начала XIX века мы
видим уже в качестве участников движения даже пред-
ставителей царствующего дома: членами масонских лож
1 Были, впрочем, и другие наименования для организаций и дви-
жений, близких к масонским: иллюминаты, мартинисты, розенкрей-
церы и т. д.
31

были короли Георг IV (ум. 1830), Вильгельм IV (1837),
Эдуард VII (1910). Во Франции масонство распространи-
лось среди интеллигенции и ремесленников. В Германии
ряд прусских королей, в том числе Фридрих II (Великий)
и даже император Вильгельм I, считали себя масонами.
К масонам присоединялись крупнейшие писатели и му-
зыканты, в том числе Гете, Виланд, Клопшток, Моцарт,
Гайдн. В Соединенных Штатах, как пишут исследователи
вопроса, среди президентов от Д. Вашингтона до Трумэ-
на около половины принадлежали к масонству. Отметим,
наконец, что масоном был и писатель Марк Твен. В Рос-
сии начала XIX века масонов поддерживал, с одной
стороны, царь Александр I, с другой — к ним примыкали
некоторые деятели декабризма. Социальная направлен-
ность движения тоже никак не может быть однозначно
определена. В некоторых странах те или иные моменты
истории окрашивали масонство своей «злобой дня» —
в составе и деятельности лож находили свое выражение
то революционно-демократические, то реакционно-ари-
стократические элементы и настроения. Во всяком слу-
чае нельзя рассматривать масонство, наподобие буржу-
азных и вообще реакционных историков, как революци-
онное движение, направленное против существовавшего
общественного устройства. При всем общественно-поли-
тическом многообразии масонских организаций в разных
странах в разное время общее их направление скорее
характеризуется охранительно-реакционными чертами.
Очень редко масонство служило прибежищем и выраже-
нием прогрессивно-революционных идей, значительно
чаще оно играло реакционную роль в общественной борь-
бе. О современном этапе говорить не будем, он не вхо-
дит в пределы нашего рассмотрения; ограничимся общим
указанием на то, что в наше время масонство служит
исключительно реакционным силам.
При всей пестроте и разнохарактерности масонского
32

движения оно все же должно было иметь некое общее
идеологическое облачение. В многочисленных программ-
ных документах масонства и в произведениях его идео-
логов многословно излагаются моральные принципы,
лежащие в основе масонства, а также обязанности чело-
века, вытекающие из этих принципов. Конкретным содер-
жанием эта общая морально-этическая фразеология не
отличается: водянистые абстрактные разговоры о добро-
те и любви к людям, о всеобщем братстве и равенстве, о
чести и совести, о верности долгу. В некоторых докумен-
тах говорится о «трех колоннах», на которых покоится
масонское мировоззрение: мудрость, красота и сила. Ко-
нечно, в эту абстрактную словесность можно вложить
любой смысл. И разумеется, ни к каким серьезным пе-
ременам в общественных отношениях и в существующей
социальной обстановке она не приводила и не могла
привести.
В плоскости нашей темы имеет особое и специальное
значение вопрос об отношении масонства к религии и,
в частности, к католицизму. Было ли оно атеистическим
или хотя бы антиклерикальным по своей основной на-
правленности? Конечно, нет, хотя некоторые ложи в от-
дельных странах, некоторые отдельные мыслители и пи-
сатели, входившие в масонские ложи, и обнаруживали
тенденции свободомыслия и антиклерикализма. В целом
же масонство стояло на религиозных позициях. Один из
самых первых его программных документов «Руководст-
во для лондонских лож и братьев, живущих в Лондоне
и его окрестностях» (1723 г.) провозглашал: «Масон не
может стать ни тупым атеистом, ни безрелигиозным
вольнодумцем». Декларировалась верность некой «все-
общей, объединяющей всех людей религии, которая со-
стоит в обязанности каждого из нас быть добрым и вер-
ным долгу, быть человеком чести и совести...» и т. д.
Здесь-то, правда, и находился источник выявившегося в
2 Заказ 1032
33

дальнейшем острого противоречия между масонством и
католицизмом: провозглашалась верность не единоспа-
сающей католической разновидности христианства, а ре-
лигии вообще, «как бы ни именовалось наше вероиспо-
ведание и какие бы религиозные догматы ни отличали
нас от других людей».
По вопросу об отношении к господствующим религи-
озным взглядам среди масонов иногда возникали острые
разногласия. Так, в 70-х годах наиболее влиятельная из
французских лож «Великий Восток» приняла решение,
отменявшее прежнее положение о том, что вера в бога
и в бессмертие души является условием доступа в орден.
Тогда глава американских масонов А. Пайк и гроссмей-
стер британских масонов принц Уэльский порвали с
французскими масонами. Но для католической церкви
были неприемлемы и те проявления веротерпимости или
нейтральности, в которых она обвиняла масонство в
целом. Правда, были и такие ложи и группировки в ма-
сонстве, которые афишировали свою приверженность
специально к католицизму, но они ни по своей числен-
ности, ни по влиятельности не могли приниматься в рас-
чет. Масонство было и оставалось в идеологическом и
организационном планах независимым от папства.
Этого папы не могли допустить. Они все еще жили
представлениями средневековья и продолжали претендо-
вать на мировое господство, притом не только духовно-
идеологическое, но и политическое. В XVIII и даже
XIX веках Ватикан не мог избавиться от иллюзии, что
ему должно подчиняться и служить все человечество.
После поражений, понесенных папством в эти два столе-
тия — напомним хотя бы о том, как обходился с ним
Наполеон I, и об обстоятельствах, связанных с превра-
щением папы в «ватиканского узника» в 1870 году,—
в катехизисе, изданном в 1895 году, мы читаем такие
вопросы и ответы:
34

«— Должны ли все христиане повиноваться папе?
— Да, как члены церкви они обязаны папе, намест-
нику Петра и их верховному духовному главе, беспре-
кословным детским повиновением.
— Почему еще они обязаны повиноваться пале?
— Потому, что он непогрешим.
— В чем выражается истинное повиновение святому
отцу папе?
— В смирении и любви, с которыми прислушиваются
к его словам, выполняют его приказы и подчиняются его
решениям».
В том же катехизисе сказано: «Чтобы решить, должен
ли он опровергать те или иные заблуждения, истинному
христианину нужно не много времени; он просто прини-
мает суждение церкви и им руководствуется».
В общем, подлинный христианин должен во всех слу-
чаях оставаться безропотным и безгласным орудием Ва-
тикана. Это касается, кстати, не только католиков, но
и протестантов и православных: если они хотят спастись,
упорно твердит Ватикан на протяжении столетий, они
должны принести повинную и воссоединиться с едино-
спасающей католической церковью, а уж о разных сво-
бодомыслящих, деистах, материалистах, атеистах не
приходится говорить,— само собой разумеется, что они
должны принести полное покаяние святому престолу и
стать послушными овцами в пасомом им стаде. На это
претендует и надеется церковь в век Просвещения и в
последовавший за ним XIX век.
В такой обстановке церкви нужна была мишень, по
которой было бы удобно сосредоточить огонь. Много бы-
ло выступлений против протестантов, против «восточных
схизматиков», против деизма и материализма, против
идеологии и практики Французской буржуазной револю-
ции. А история шла своим чередом. И нужно было про-
должать воевать. С кем? Масонство в глазах церковни-
2*
35

ков воплотило в себе чуть ли не всех идеологических
противников папства. В силу своей законспирированно-
сти, неопределенности масштабов распространения и дей-
ствительного влияния, абстрактности и туманности сво-
его учения масонство больше всего годилось для роли
всеобъемлющей мишени. Можно было зачислить в ма-
соны всех врагов папства, будь то протестанты или ате-
исты, французские антиклерикалы или немецкие после-
дователи Бисмарка с его культуркампфом. А масонство
в качестве объединяющего центра и символа всего анти-
католического можно было изобразить в самом страшном
и чудовищном свете: как воплощение дьявольского на-
чала во Вселенной, как культ самого Сатаны. Одним
махом наносился, таким образом, удар по всем силам,
противостоявшим папству.
Почти с самого момента возникновения масонства
Ватикан не перестает обрушивать на него свои громы.
С буллами и энцикликами, обращенными против него,
выступали папы в 1738, 1751, 1821, 1829, 1832, 1846, 1849,
1854, 1863, 1864 годах. После первой папской анти-
масонской энциклики 1738 года был издан специальный
эдикт, которым осуждались на смерть все виновные в
следующих деяниях: 1) состоящие в масонских ложах;
2) побуждающие кого-нибудь вступать в ложу; 3) сдаю-
щие в наем масонам помещения для их собраний. Когда
в 1789 году знаменитый авантюрист Калиостро основал
масонскую ложу в Риме, он предстал перед судом инкви-
зиции и был бы неминуемо сожжен на костре, если бы
не принес полного покаяния и не отрекся бы навсегда
от масонства. За это милосердная Христова церковь
заменила ему смертную казнь пожизненным заключе-
нием, которое окончилось через шесть лет в связи со
смертью виновного.
Папа Пий IX, предшествовавший на престоле «парт-
неру» Таксиля Льву XIII, был очень активен в борьбе
36

против масонства. В публичной речи, произнесенной им
в 1865 году, он заявил, что все войны и восстания,
все «смуты», потрясавшие в последние столетия Европу
и причинявшие вред церкви,— дело рук масонов. В «апо-
стольском послании» 1873 года он писал: «Всякий, кто
знаком с духом этой секты (масонской.— И. К.), под
каким бы наименованием она ни скрывалась, не должен
сомневаться в том, что нынешние тяжелые для церкви
времена обусловлены злостной деятельностью этой сек-
ты. Это не что иное, как синагога Сатаны». Во Франции
в ответ на это папское заявление было организовано
специальное антимасонское братство. Тот же папа не
замедлил издать еще один документ (бреве1 1875 г.),
заполненный самыми чудовищными обвинениями в адрес
масонства. И наконец, следующий папа, Лев XIII, в
апреле 1884 года выступил со знаменитой энцикликой
«Humanum genus», побудившей Таксиля к «своеобраз-
ным» действиям.
«Все человечество,— провозгласил папа,— делится
на два противостоящих один другому воинствующих ла-
геря. Один представляет собой царство божие на земле,
это подлинная церковь Христова. Второй — царство Са-
таны». Воплощением и средоточием этого царства Сата-
ны является «широко распространенное и крепко орга-
низованное общество людей, именуемых свободными ка-
менщиками». Нравы здесь такие, что, если один из его
членов выдаст какую-нибудь тайну, хранимую общест-
вом, или откажется выполнить какое-нибудь приказание,
он подлежит смертной казни. Основная задача, которую
ставят перед собой масоны, заключается в искоренении
всякой религии, особенно католической. Дальше туман-
но, но очень страшно говорится о сумасбродных и ужас-
ных поступках масонов, о позоре и преступлениях, с ко-
1 Бреве — короткое послание.
37

торыми связана вся их деятельность, о духе ненависти
и мести богу, которым пропитан Сатана и который нахо-
дит свое воплощение в деяниях масонов. Что же пред-
принять порядочным католикам?
Во-первых, сорвать маску, которая скрывает истин-
ное сатанинское лицо масонства, и показать это лицо
миру. А во-вторых, молиться «заступнице нашей, побе-
дительнице дьявола с момента своего зачатия деве Ма-
рии», а также «князю духов небесных, победителю адско-
го могущества архангелу Михаилу». Молитв по таким
авторитетным адресам, вероятно, было бы достаточно,
если бы они возносились даже только от лица одного
лишь непогрешимого папы. А «сорвать маску» — значит
сделать все для того, чтобы скомпрометировать масон-
ство в глазах как можно более широких масс и, если
удастся, навлечь на него государственные репрессии,
В отношении молитв помощь Таксиля католической
церкви была не так уж нужна. Что же касается срыва-
ния маски, то, когда он предложил ей свои услуги в этом
отношении, его встретили объятиями и благословениями.
Он имел возможность туманные обвинения по адресу
масонов, фигурировавшие в папской энциклике и подоб-
ных ей документах, облечь в плоть и кровь реальных
фактов. Правда, эти факты надо было выискивать в ли-
тературе, выдавая за наблюдавшиеся им самим, а глав-
ное, высасывать из собственных пальцев, но и то и дру-
гое Таксиля особенно не затрудняло.
8
В то утро, когда поступили в продажу «Братья трех
точек», нунций пребывал в своей загородной резиденции
и находился в приподнятом, даже торжественном на-
строении. Он прогуливался по саду с бревиарием в руках
38

и с наслаждением вдыхал запах увядающей листвы. Не-
сколько дней назад он отправил в Рим пять экземпляров
книги Таксиля, из них один — прямо папе. Теперь оста-
валось ждать отклика от его святейшества. У нунция бы-
ли основания полагать, что этот отклик будет одобри-
тельным и благосклонным. Но... не слишком ли круто
замешено тесто?
Именно так считал епископ Граши. Вечером того же
дня он сидел в кабинете нунция и молча, опустив гла-
за, перебирал четки.
— Вы обеспокоены чем-то, дорогой монсеньор? — ла-
сково спросил нунций.
— Признаться, да, ваше высокопреосвященство.—
Епископ не сразу поднял взор на своего высокопостав-
ленного собеседника.— Дело в том,— продолжал он,
осторожно подбирая слова,— что, может быть, господин
Пажес слишком низко оценил состояние умственных
способностей своих читателей...
— Что вы имеете в виду, монсеньор?
— Некоторую преувеличенность, может быть, кажу-
щуюся, я бы сказал, подчеркнутость его описаний и сооб-
щений. Мы, конечно, знаем, как мерзостно франкмасон-
ство. Но, выходя за некоторые пределы, даже истинное
изображение может терять черты правдоподобия...
— Вы находите в книге Таксиля что-нибудь неправ-
доподобное? Или, может быть, неистинное?
Ждать ответа нунцию пришлось долго, ибо епископ
молчал. Потом он тонко улыбнулся:
— Вашему высокопреосвященству хорошо известно,
что, когда Пилат спросил у господа нашего Иисуса, что
есть истина, он не получил ответа... Что же касается
правдоподобия, то не скрою от вас, отец мой, что многие
детали описаний и сообщений господина Таксиля могут
вызвать у читателя сомнения и даже неприязнь.
— К кому?
39

— К автору. А значит, и к церкви, если мы, ее деяте-
ли и иерархи, громогласно выразим свою солидарность
с ним...
— Вы полагаете, монсеньор, что нам следует оста-
ваться в стороне?
— Не беру на себя смелость высказывать какие-либо
категорические суждения на этот счет. Мудрость вашего
преосвященства в них не нуждается...
Нунций начал сердиться. Скептик епископ портил
ему настроение и вселял сомнения относительно благо-
получного исхода предпринятой операции. Не хватил ли,
в самом деле, через край этот проходимец Пажес? Но
ведь епископ не говорит ничего членораздельного!
— Может быть, брат мой, вы укажете мне те места
книги, которые вызывают у вас наибольшее беспокой-
ство?
— Боюсь, что читатели не поверят истинности эпизо-
дов с убийством обритой овцы, с обрядами мопсов, не
поверят формулам заклинаний...
Нунций стал перелистывать лежавшую перед ним
книгу. Епископ показал ему места, о которых упоминал.
— Хорошо, дорогой мой друг,-— сказал он,— перечи-
таю это явно благочестивое и, главное, благонамеренное
произведение. Самое же важное — я сразу послал его в
Рим. Надеюсь, что через одну-две недели мы узнаем о
том, как оценил труд Таксиля его святейшество.
Когда епископ ушел, нунций углубился в книгу. Он
читал ее всю ночь с большим интересом, временами
смеялся и испытывал явное удовольствие, временами
хмурился и начинал озабоченно ходить по комнате. Сом-
нительные места, указанные епископом, оказались до-
вольно курьезными.
Внушительно и страшно выглядел описанный Такси-
лем обряд с овцой. Принимаемого в ложу по рангу
«Кадош» вводят в темную комнату, где из угла слышат-
40

ся стоны человека. Он должен подойти к этому углу, на-
щупать связанную фигуру живого существа, якобы из-
дающего эти стоны, и заколоть его кинжалом. Делает он
это в уверенности, что по приказу руководителей ложи
приводит в исполнение смертный приговор над изменни-
ком, выдавшим ее тайны. На самом же деле он закалы-
вает обритую и связанную овцу.
Менее зловещим, но достаточно несуразным и про-
тивным был обряд принятия женщины в масонскую ложу
«мопсов». Когда соискательница входит в комнату, где
должна состояться церемония, она видит там мужчин
и женщин — членов ложи,— бегающими на четвереньках
и изображающими мопсов. Она провозглашает свое на-
мерение также вступить в эту собачью корпорацию.
Происходит проверка того, в какой мере она обладает
нужными для этого данными, в частности, она высовы-
вает язык, который ощупывается экспертами. Завершает-
ся церемония довольно неэстетично — обрядом целова-
ния новым членом ложи зада одного из мопсов. В другом
месте нунций прочел в книге Таксиля об обряде целова-
ния зада козла. Это, впрочем, его не удивило, описаниями
подобных церемоний, без которых не обходятся якобы
шабаши ведьм, заполнены многие средневековые труды
по сатанологии. «Неплохо,— подумал ди Ренци,—это
связывает масонский культ с поклонением Сатане не-
посредственно и наглядно».
Обнаруживались в живописуемых Таксилем обрядах
и несколько бессмысленные, с точки зрения нунция,
элементы. Вновь принимаемому предлагается вопрос:
«Каков цвет треугольника?» Ответить на него он, конеч-
но, не может. Тогда ему разъясняют, что это просто
«самый красивый цвет — цвет равенства». Нунций счел
этот пассаж несколько глуповатым и в таком своем ка-
честве не совсем правдоподобным: «Не такие уж они в
самом деле дураки! Вероятно, все же придумал Пажес...»
41

Много размышлений вызвал у его высокопреосвящен-
ства приведенный Таксилем текст заклинания, которым
масоны призывают духа преисподней: «Гемен-Этан!
Гемен-Этан! Гемен-Этан! Эль-Ати!.. Титеип... Азиа!..
Гин!.. Теу!.. Минозель!.. Ахадон!.. Ваи!.. Ваа!.. Эйе!..
Ааа!.. Эйе!.. Эксе!.. А!.. Эль!.. Эль!.. Эль!.. А!.. Гы!.. Гау!..
Гау!.. Гау!.. Гау!..» «Очень уж бессмысленно,— рас-
суждал сам с собой нунций ди Ренци,— но что-то в этом
есть такое... Пожалуй, пригодное и впечатляющее: в цар-
стве Сатаны могут говорить и так, проверить это нелегко,
а страх нагнать можно... Кое-кто не поверит, а другие
не усомнятся. И может быть, вторых будет больше, чем
первых».
Когда книга была целиком прочитана, нунций уже
почти не сомневался в том, что Таксиль отлично спра-
вился со своей задачей и что брюзжание епископа Гра-
ши необоснованно. Впрочем, надо дождаться мнения
святого престола. А к тому времени будет уже известна
и реакция разных направлений прессы. Не шутка ведь —
шестая держава!
Реагировала эта держава именно так, как рассчиты-
вал Таксиль. Католические газеты и журналы Франции,
Швейцарии, Италии и Германии выражали приятное
удивление по поводу того, что в борьбе против сатанома-
сонства церковь получила такое мощное подкрепление.
Одна за другой появлялись ликующие и восторженные
рецензии. Особенно активны оказались в этом отноше-
нии немецкие церковники. Теолог иезуит Гильдебранд
Гербер (псевдоним Грубер) немедленно принялся за
перевод книги на немецкий язык. В солидном и много-
ученом теологическом журнале «Голоса из Мариа-Лаах»
он пространно мотивировал важность этого издания
огромной ценностью таксилевских разоблачений и тем,
что «сочинение, которое мы намерены преподнести не-
мецким католикам, с полным основанием принято весьма
42

благосклонно всей католической прессой». Единственное,
что немного озадачивало благочестивых поклонников,
молниеносно завоеванных Таксилем, заключалось в том,
что за такой короткий срок пребывания в масонах —
всего три месяца, причем за это время Таксиль не успел
даже перейти из «учеников» в «подмастерья», а тем более
достичь высоких степеней,— он сумел так много узнать о
тайнах масонства. Здесь можно было, однако, сослаться
на необычайные способности автора, на его великую уче-
ность и на непосредственную помощь господню в осуще-
ствлении того великого дела, которому посвятил себя
Таксиль.
Что до общей прессы, то она кратко информировала
читателя о содержании вышедших книг и не высказыва-
лась по существу этого содержания. Ее положение было
довольно трудным. Опровергать явно неправдоподобные
«разоблачения» Таксиля было рискованно и просто не-
чем. Писать, что мы, мол, знаем такие-то масонские ложи
и там нет ничего, описываемого Таксилем? Что же, отве-
тят тебе, в этих ложах нет, в других есть. Да и откуда
тебе знать масонские тайны, если сами масоны посвяще-
ны в них лишь начиная с высоких степеней? К тому же
никто и не был особенно заинтересован в опровержениях;
наоборот, интересно, сенсационно. Кроме, может быть,
самих масонов?
Они, в общем, тоже помалкивали. Атмосферу тайны,
окружавшую масонство, им не к чему было рассеивать.
«Жуткое» любопытство, вызывавшееся в обществе писа-
ниями Таксиля, было не так уж неприятно масонским
руководителям,— оно, наоборот, делало им своего рода
рекламу. Никаких же реальных неприятностей это им
доставить не могло,— во Франции церковь не имела до-
статочно силы, чтобы воспользоваться какими-нибудь
юридическими средствами, в Германии и Англии — тем
более, ибо там в масонские ложи входили влиятельней-
43

шие персоны, в частности из династических и придвор-
ных кругов. В общем, принадлежащая масонам пресса
отпускала лишь легкие иронические замечания по поводу
таксилевских разоблачений и не занималась их опро-
вержением.
9
В ближайшие полтора года Таксиль написал и вы-
пустил в свет еще два толстых тома. Они назывались:
«Культ Великого Архитектора» и «Сестры-масонки».
Первые два тома трилогии были посвящены общим воп-
росам, третий—более частной проблеме: доказывалось
существование специально женского масонства и развен-
чивалась его сатанинская сущность. Для обозначения
культа в целом Таксиль вводит придуманный им термин
«палладизм» от латинского палладиум — святилище.
Идея первых двух томов видна уже из их заглавий.
Три точки — это три вершины треугольника, который в
масонской религии заменяет крест. Почему именно тре-
угольник, а не другое геометрическое тело должно сим-
волизировать культ Сатаны, вразумительно не объясня-
ется. Впрочем, из двух или нескольких треугольников
можно сложить много других фигур и умствовать отно-
сительно их смысла. Можно, например, образовать ше-
стиугольную звезду. Лучше потому, что таковая звезда
связывает культ Сатаны с иудаизмом и еврейством, а в
идеологической и политической атмосфере Франции того
времени антисемитизм был выигрышным мотивом для
реакционных элементов. К тому же треугольник исполь-
зовался и для откровенной порнографии, которая была
призвана приманивать соответствующие круги читателей
и покупателей книги и вообще разжигать интерес к теме
у широкого читателя, да и у духовенства. Но как можно
44

обыграть символ треугольника в сексуальном смысле?
Это раскрывается в главе, которая носит название
«Ключ тайного символа». Таким ключом тайного из тай-
ных масонского символа является не что иное, как муж-
ской половой орган. Треугольник без основания, постав-
ленный вершиной кверху, изображает мужское начало,
такой же треугольник с вершиной внизу — женское, и,
сами понимаете, когда верхний накладывается на ниж-
ний, получается не что иное, как coitus. Все это гово-
рится не прямо, а намеками, с ужимками и многозна-
чительными умолчаниями «для скромности». И оговари-
вается, что посвящены в тайну ключа не все масоны, а
лишь находящиеся на высших степенях, начиная с во-
семнадцатой. Впрочем, уже со второй степени неофита
постепенно допускают к «познанию тайн человеческого
тела»: ему показывают «пылающую звезду»; что это
такое — неясно, но похоже на то, что имеется в виду
изображение женского полового органа. С другой сто-
роны, и женщина, принимаемая в масонскую ложу, по-
свящается в такую же фривольную «тайну». Ее ведут
в какой-то чуланчик, дают в руки молоток и предлагают
разбить пятью ударами некую пятиугольную коробку.
После последнего удара, который наносится по центру
коробки, она открывается и в ней обнаруживается то,
что у палладистов считается символом масонской мора-
ли. Для внешнего, мол, мира это — сердце. А на самом
деле — совсем другой предмет, который лишь для при-
личия называется сердцем. Дальше следуют ханжеские
недомолвки насчет того, что скромность-де не позволяет
более ясно выразиться и что в ящике лежит не что иное,
как модель фаллоса. Порнографические мотивы были
неизбежной приправой к религиозному ханжеству анти-
масонских разоблачений.
Общая идея всех трех томов, выражаемая при помо-
щи не только осмысленных, но и полуосмысленных и
45

даже просто бессмысленных формул и утверждений,
заключается в том, что масоны, или, как они по Таксилю
себя именуют, «рыцари Кадоша», почитают Сатану как
«Великого Архитектора» Вселенной и отказывают в та-
ковом качестве богу, который рассматривается ими как
кровный враг не только Сатаны, их покровителя и на-
чальника, но и всего, что считается ими хорошим и
благодетельным. Бог и Сатана в их построениях просто
меняются местами, и они безоговорочно признают себя
приверженцами второго. Богу же каждый масон дол-
жен мстить,— неизвестно, правда, каким способом —
разве только службой Сатане, и непонятно за что,—
очевидно, за то, что он является врагом Сатаны. Девиз
масонов заключается в древнееврейских словах «Некам
Адонай!» — что значит: «Месть богу!» В начале каждого
собрания ложи его участники обнажают мечи и наносят
вверх удары воображаемому на небе противнику-богу,
сопровождая их выкриками «Некам Адонай!». Затем
председательствующий возглашает: «Фараш хол!» —
«Все свершилось!»
Из разоблачений, содержащихся во всех трех томах,
вырисовывалась страшная картина колоссальной силы,
которою располагает Сатана на земле во всех ее стра-
нах, на всех материках, в лице многомиллионных масон-
ских армий, стройно организованных и дисциплинирован-
ных, находящихся под верховным главнокомандованием
Сатаны, который осуществляет его через легионы чер-
тей— командиров подразделений и соединений. Каждый
из солдат и командиров этой великой армии находится
на одной из 33 ступеней разветвленной иерархии и,
переходя из одной степени в другую, он посвящается
в новые тайны, получает новые права и соответственно
новые обязанности. На 32-й ступени он познает одну из
главных тайн масонства — то, что одним из основателей
его культа был не кто иной, как Мартин Лютер.
46

Раскрытие этого «факта» имело для католической
церкви особую ценность. Ее кровный враг Лютер при-
обретал репутацию врага бога, и хотя в таком качест-
ве его постоянно честили и чернили все идеологи като-
лицизма, все его теологи, публицисты и проповедники,
разоблачение основателя протестантизма как непосред-
ственного агента Сатаны выглядело особенно хлестко.
Таксиль тонко знал, чем он может угодить церкви.
И прежде всего надо было угодить папе. Это, впрочем,
достигалось не только всем содержанием трехтомника,
но и многократным повторением изысканных комплимен-
тов и низкопоклонных изъявлений преданности папе.
Каждая из книг, в частности, начиналась ссылкой на
знаменитую энциклику «Humanum genus», требовавшую
«сорвать маску с масонства».
Это обстоятельство подчеркивалось в той массе вос-
торженных рецензий, которые появились на страницах
клерикальных газет и журналов. Панегирики Таксилю
обязательно увенчивались напоминанием о том, что дея-
тельность его впрямую согласуется с призывом папской
энциклики: сорвать маску со служителей Сатаны — ма-
сонов.
10
На этот раз Пажес подымался по садовой лестнице,
ведущей в загородную резиденцию нунция, с особым
чувством: он ожидал чего-то необычного. Уже сам тон,
в котором было написано приглашение, врученное ему
специально приехавшим для этого монахом-послушни-
ком, был особо многозначителен. Нунций встретил по-
сетителя у дверей своего кабинета и, благословив, заклю-
чил в объятия. Он излучал благоволение и христианскую
любовь.
— Дорогой сын мой,— сказал ди Ренци,— вы оказа-
47

ли и продолжаете оказывать нашей матери-церкви не-
оценимые услуги.
Пажес умиленно смотрел на абсолютно лысый, шаро-
видный череп нунция и думал, что таким черепом удоб-
но колоть орехи. И растроганно сказал:
— Отец мой, я не смею считать, что такая высокая
оценка моих скромных усилий заслуженна. Ущерб, ко-
торый я ранее причинил нашей вере и церкви своими,
я это ясно вижу, нечестивыми писаниями, слишком ве-
лик, чтобы я мог считать его искупленным нескольки-
ми, изданными мной в последние два года, книгами.
— Но, друг мой,— возразил нунций,— вы имеете еще
неограниченные возможности продолжать свои труды
по разоблачению синагоги Сатаны и тем приумножать
ту сокровищницу добрых дел, которая обеспечит спасе-
ние и вашей души, и многих христианских душ, коих
наша церковь признает заслуживающими этого.
Пока князь церкви продолжал изливаться в призна-
ниях, пожеланиях и обещаниях, Пажес сосредоточенно
размышлял: «Для чего, собственно, ты позвал меня?
И к чему это обильное словоизлияние?» И терпеливо
ждал. Скоро суть дела прояснилась.
— Дорогой мой сын,— перешел нунций на торжест-
венный тон,— мне приятно сообщить вам, что ваша дея-
тельность высоко оценена не только мной, но и несрав-
ненно более высокими церковными инстанциями. Его
святейшество!— и нунций выдержал многозначительную
паузу.— Его святейшество благожелательно следит за
вашими трудами! И кардиналом Рамполлой мне пору-
чено передать вам, что если вы сочтете возможным в
ближайшее или последующее время посетить Рим, то
наместник апостола Петра, вероятно, благосклонно от-
несется к вашей просьбе быть принятым в Ватикане и
получить его святейшее благословение.
Это было прямое приглашение.
48

Дома Пажес долго ходил из комнаты в комнату и
похохатывал, а Жаннета молча с улыбкой следила за
ним.
— Ты понимаешь теперь,— в бурном риторико-декла-
мационном тоне вопрошал глава семейства,— кто твой
муж?! Просто мой милый Габриэль? И еще что — жур-
налистик и публицистик? Пока что да. А скоро — со-
беседник наместника Христа на земле, преемника апо-
стола Петра, непогрешимого источника истины, знаме-
нитого ватиканского узника!
Жаннета произнесла с той же тонкой улыбкой:
— Не забудь, мой милый, что тебе придется целовать
ногу источника истины...
Это немножко испортило настроение мужа. Потом он
хмуро произнес:
— Надеюсь, его туфля не воняет...
На вокзале в Риме Таксиля встречал монсеньор
П. Фуэ. Высокий сухощавый прелат средних лет с тон-
ким породистым лицом и орлиным носом был сплош-
ным воплощением любезности и предупредительности.
Он вывел Таксиля на вокзальную площадь, где их ждал
сверкающий лаковым блеском кабриолет, запряженный
великолепным рысаком. Как уже знал Таксиль —у не-
го были сведения о личности и склонностях всех круп-
ных деятелей курии,— монсеиьор больше всего на свете
любил лошадей и был крупным знатоком рысистого ко-
неводства. По дороге в отель он вел с Таксилем свет-
ские разговоры о жаркой погоде, о римских древностях
и музеях. Поднявшись вместе с ним в приготовленный за-
ранее номер, он сразу преобразился в делового чело-
века, организующего ситуацию и не тратящего слов на
ветер.
— Сын мой,— сказал он Таксилю,— не удивляйтесь,
если вы не сразу будете приняты святым отцом. Со-
ображения такта в отношении общественного мнения
49

диктуют желательность некоей разумной неторопливости
в данном случае, ибо всем известно, что приехавшие
даже по официальному вызову папы крупные сановники
церкви иногда месяцами дожидаются приема. К тому же
святой отец стар и болен. Не исключено, что он вообще
окажется не в состоянии лично принять вас и удоволь-
ствуется тем, что с вами побеседуют статс-секретарь кар-
динал Рамполла и кардинал города Рима Пароччи.
Таксиль понял, что его аудиенция у папы стоит еще
под сомнением и положительное решение этого вопроса
находится в зависимости от того, какое впечатление он
произведет на кардиналов. «Ну что ж,— подумал он
про себя,— поиграем. К тому же интересно и кардина-
лов посмотреть». А вслух спросил:
— Могу ли я хоть приблизительно знать возможные
сроки?
— Полагаю,— ответил Фуэ,— что встречи с кардина-
лами произойдут в течение ближайшей недели.
О возможном сроке аудиенции у папы он ничего не
сказал, и Таксиль понял, что об этом не нужно спра-
шивать. Фуэ добавил:
— Во всяком случае, я прошу вас ежедневно между
шестью и семью вечера быть в отеле на случай, если
я дам знать через посыльного или, может быть, даже по
телефону через хозяина отеля, что на следующее утро
вы должны быть готовы к тому, чтобы нанести очеред-
ной визит.
Таксиль стал прикидывать, куда ему деваться в сво-
бодное время. Уехал бы к морю — нельзя, каждый вечер
надо быть дома. Древности и музеи он хорошо знает.
Стоп— идея! Можно позаниматься в библиотеке Вати-
кана. Трудно заранее даже предвидеть, какие сокрови-
ща там можно найти и для сатаномасонских разоблаче-
ний (хотя здесь лучше, вероятно, ориентироваться на
собственные выдумки) и для будущих,— после оконча-
50

ния мистификационной операции,— антиклерикальных
работ.
— Отец мой,— сказал Таксиль,— я хотел бы эту не-
делю поработать в ватиканской библиотеке.
Монсеньор поднял свои густые брови:
— И что вам препятствует в этом?
— Мне нужен пропуск.
— Отдохните, погуляйте, пообедайте, опять отдохни-
те, не позже шести часов вечера этот документ будет у
администратора отеля.
Несколько дней Таксиль, мужественно борясь с рим-
ской жарой, которая даже для него, марсельца, была
удушающей, работал в ватиканской библиотеке над ма-
териалами по масонству. Их было не очень много, но
они были вразумительны и трезвы. Ничего похожего
на ту фантастику, которою угощал своих читателей сам
Таксиль, там не было. «Удивительно,— думал он,— как,
располагая такими материалами, курия могла поверить
истинности того, что я наплел в своих книгах. И уж ес-
ли дело касается папы Льва, то это, ведь кажется,
при всем прочем умный и хитрый человек. Неужели и
он поверил? А может быть, ни во что он не верит, а
только вид делает? Тогда он такой же жулик, как и я
Так кто же он все-таки, ослепленный фанатик или жу-
лик?»
Напрашивалось и более сложное решение: он верит в
истинность основного, главного в догматике христиан-
ства — в Христа, в искупление, воскресение Христово, в
Страшный суд и всеобщее воскресение, в рай и ад, в
существование Сатаны и в его злокозненные действия;
что же касается деталей, то в интересах поддержания
веры в «главные ценности» он считает возможным не
быть особенно щепетильным в обращении с истиной.
Массам-де нужно то, что поражает их сознание, что
повергает их в восторг или ужас, что указует им пер-
51

стом церкви на действительного или вымышленного ви-
новника их страданий. И тут уж любая выдумка мо-
жет пойти в ход, это уже не обман, а политика, тактика.
Масоны — враги. Выглядит, однако, этот тезис куда
менее абстрактно, куда более ощутимо и прямо-таки
зримо, когда церковь говорит, что это не просто враги,
а служители Сатаны, дьяволы во плоти, омерзительное
исчадие ада! А сие надо показать массам, и если это
возможно только при помощи вымыслов, то будь благо-
словенны вымыслы. К вящей славе божией!
Так рассуждал Таксиль, возвращаясь в отель пос-
ле длинного библиотечного дня, помахивая тростью и,
к удивлению встречных прохожих, разговаривая с самим
собой. Вроде бы получалось убедительно. И все-таки
в конце концов — свинство! Многим ли отличаются мои
фантастичные вымыслы от «основного и главного» — от
догмата Троицы, от учения о Страшном суде и Сатане?
А если уж начать поддерживать одну ложь, почему не
поддерживать другую и как вообще находить тогда
разницу между ложью и истиной? Ладно, может быть,
что-нибудь пойму после аудиенции у папы. Подождем и
посмотрим...
Визиты к кардиналам Рамполле и Пароччи прошли
гладко и, как оценил обстановку Таксиль, благополучно.
Он держался умеренно благочестивой позиции, не де-
монстрировал ни особенной экзальтации в выражении
ненависти к масонству, ни фанатизма в преданности
христианству: пусть они поймут, что имеют дело не с
полусумасшедшим фанатиком, а с рассудительным чело-
веком, сознательно поставившим себя на службу церкви.
Со своей стороны он внимательно и с огромным интере-
сом присматривался к своим высокопоставленным собе-
седникам.
Через несколько дней, придя в отель из библиотеки,
Таксиль получил от администратора пакет, в котором
52

находился роскошно напечатанный на меловой бумаге
пропуск в Ватиканский дворец вместе с небольшим
письмом от монсеньора Фуэ. Тот извещал его, что
аудиенция состоится завтра в одиннадцать часов утра
и что он, Фуэ, приедет за ним на полтора часа раньше,
с тем чтобы предварительно успеть кое о чем поговорить.
Приглашение последовало тремя днями раньше, чем
истек тот двухнедельный срок, на который Фуэ ориенти-
ровал Таксиля.
11
Смыв с себя в холодной ванне дневную жару и пыль
римских улиц, смешавшуюся на его теле с книжно-бу-
мажной пылью библиотеки, Таксиль вызвал коридорного
и наскоро проглотил принесенный им ужин. Некогда
было: надо решать, как вести себя завтра перед лицом
Непогрешимого?
Возможны два варианта. Один: спокойный, рассуди-
тельный человек размышляет, взвешивает, его утвержде-
ния основаны на знании христианского учения и бого-
словской литературы, а также всей колоссальной цер-
ковной документации, он уверен в полезности для церкви
своих разоблачений масонства, он убежден в том, что по-
зиция церкви не может быть иной, как признание масон-
ства синагогой Сатаны. Другой вариант: экзальтирован-
ный сангвиник, взвинченный своей верой почти до
истерии, ненавидящий всех врагов церкви до умопомра-
чения, способный в момент особо острых религиозных
переживаний испытать нервный приступ, входе которого
появляются иллюзии и даже галлюцинации. Предпочти-
тельней второй вариант, хотя во встречах с кардиналами
неплохо прошел первый,— с папой надо, пожалуй, по-
иному. Пусть папа не думает, что передним человек, счи-
тающий себя его сообщником, готовый вместе с ним
53

участвовать в хладнокровно планируемом и осуществляе-
мом обмане,— ведь этой самого папу зачисляет в обман-
щики! Нет, перед ним искреннейший фанатик, идущий
на самопожертвование во имя того, что ему кажется
истинным и полезным для интересов церкви. И придется
ведь слезу пустить! Это не так легко, но достижимо,
при удаче можно даже разрыдаться. Физиономия у меня
не очень подходящая для таких упражнений. Таксиль
придвинул к себе стоявшее на комоде овальное зеркало.
Да, неистребимая плутоватость, ярко сангвиническая
личность, но никак не экзальтированная и не проникно-
венная. Марселец! Удастся ли сыграть?
Ночь была бессонная. Возникали новые планы на
случай, если все обойдется, и на другой случай — если
папа в той или иной форме выгонит. И когда явился в
назначенное время монсеньор Фуэ, Таксиль был уста-
лым, напряженным, взволнованным. Тот посмотрел на
него с интересом и некоторым удивлением. Впрочем, тут
же объяснил себе: понятно, что волнуется... Стал успо-
каивать:
— Не беспокойтесь, сын мой, святой отец расположен
к вам. Все будет хорошо.
Но Таксиль не собирался успокаиваться, наоборот, он
поддерживал в себе состояние взбудораженности и с удо-
вольствием рассматривал в зеркале свои красные от
бессонницы глаза. Так легче будет и расплакаться, и
вообще изобразить нужную степень чувствительности и
одержимости фанатизмом. Потом он обратился к мон-
сеньору:
— Я жду ваших указаний, дорогой отец.
— Они очень просты,— ответил Фуэ.— Вы войдете в
кабинет святейшего вместе со мной и вслед за мной ста-
нете на колени, приложитесь к его туфле и будете
ждать, что скажет папа. На всем протяжении беседы
вы только отвечаете на вопросы, по возможности не-
54

многословно, сами никаких вопросов не задаете. Вы —
ведомый и пасомый. Говорю это вам как мирянину,
который может не знать наших обычаев и этикета.
А самое главное — вы можете не знать некоторых осо-
бенностей характера нашего мудрейшего и великого
отца...
При этом Фуэ молитвенно вознес очи горе, но когда
он опять обратил свое лицо к Таксилю, тому показа-
лось, что в его выразительных красивых глазах поблес-
кивает огонек иронии.
— Скажите, пожалуйста, отец мой,— спросил Так-
силь,— не будет ли выглядеть неуместным, если я пре-
поднесу святому отцу сувенир — маленький золотой чер-
нильный прибор?
Фуэ оживился:
— Нет, нет, никак не неуместно. Это будет очень хо-
рошо. И если не считать просьбы о благословении, кото-
рая сама собой разумеется, единственное, с чем вы обра-
титесь к папе,— попросите о принятии этого подарка.
Таксиль вспомнил установившуюся за Львом XIII ре-
путацию скряги. Когда он покупал в Париже золотой
приборчик, у него было сильное искушение обмануть
папу и на этот раз — купить латунный и позолотить
его. Но побоялся: ведь этот скупердяй может обратить-
ся к ювелиру за проверкой и оценкой подарка. Сер-
дить святого отца на этом этапе их взаимоотношений
никак не следовало.
Сели в тот же кабриолет с тем же роскошным рыса-
ком и покатили по ослепительно солнечному утреннему
Риму.
Опереточно-величественные швейцарские гвардейцы
У бронзовых ворот Ватикана, просторные зеленые внут-
ренние дворы, наконец, нарочито скромный вход во дво-
рец, где содержался несчастный «ватиканский узник»,
55

анфилада почти пустых залов, через которые надо было
пройти до того, как вступить в святая святых — кабинет
Непогрешимого, все это создавало у Таксиля смешанное
ощущение торжественного и смешного, высоко серьезно-
го и театрального. При всем при том, подходя вслед
за монсеньором к последней двери, за которой он дол-
жен был, наконец, увидеть преемника апостола Петра,
Таксиль подумал, что это, пожалуй, один из самых зна-
менательных моментов его причудливой жизни.
И вот Фуэ вступил в кабинет. Стоявший у входа слу-
житель сначала преградил дорогу Таксилю, но скоро по
какому-то знаку раскрыл дверь, и наш герой сделал по-
следний шаг на пути к заместителю бога на земле.
Еще ничего не разглядев, он распростерся ниц на
полу и молча стал потихоньку оглядываться. Скорей уга-
дал, чем увидел, утонувшую в кресле щуплую фигуру
папы. Раздался неожиданно звучный низкий голос:
— Подойди, сын мой!
Таксиль пополз в направлении голоса и, только при-
близившись, позволил себе поднять голову. Благоговейно
приложился к атласной туфле и изобразил нечто подоб-
ное всхлипу или взрыду.
— Встань,— сказал папа.
Встал и увидел всего Непогрешимого. Папа уже не
тонул в громадном кресле, площадь которого он занимал
едва ли в пятой ее части, а, наоборот, увенчивал его
собой. Иссохший семидесятисемилетний старец имел да-
же, пожалуй, величественный вид, а черные глаза его
смотрели из-под густых бровей пронзительно и умно. Он
указал Таксилю на небольшое кресло справа от себя,
а Фуэ — слева. Оба сели. Таксиль вынул из кармана пла-
ток и стал вытирать им глаза, которые слезились не
так обильно, как следовало бы.
— Чего бы ты хотел от нашей церкви, новообра-
щенный сын ее?
56

Таксиля как будто вырвало из кресла и бросило
опять на колени. Он успел подумать, что со стороны
это должно выглядеть смешно. Боковое зрение показа-
ло ему монсеньора Фуэ, который, кажется, внутренне
посмеивался над его поведением. Но нужна последова-
тельность.
— Единственное, чего я хотел бы в этот момент,—
почти прорыдал Таксиль,—это умереть у ваших ног,
дорогой отец мой!
Папа добро и благосклонно усмехнулся:
— Нет, сын мой, ты нужен церкви, ты еще многое
сделаешь для ее возвеличения и прославления, для низ-
вержения ее врагов. Садись, прошу тебя.
Таксиль сел и стал опять вытирать глаза.
— Должен сказать тебе,— продолжал папа,— что
твои книги имею в своей библиотеке, конечно, те, ко-
торые изданы в последние два года...
Шпилька! Непогрешимый не забывает о богохульных
антирелигиозных памфлетах, принадлежавших прежне-
му Таксилю. А автор их в приступе бурного раскаяния
закрыл глаза рукой и приготовился безудержно зары-
дать... Но папа говорит:
— Искреннее покаяние омывает и спасает грешную
душу. Ты же, дорогой мой Пажес, доказал искренность
своего раскаяния делами и продолжишь эти дела свои с
еще большей силой и рвением...
Таксиль хотел что-то вставить, заверить в том, что да,
он до конца дней своих будет продолжать громить си-
нагогу Сатаны, разоблачать какие бы то ни было происки
врагов и т. д. Но папа не дал ему говорить, он сам раз-
говорился и не любил, когда его в этих случаях останав-
ливали. Вернулся к прежней нити:
— Твои книги имеются в моей личной библиотеке, и
я прочитал их. Больше того, и теперь иногда обращаюсь
к ним, когда в этом возникает необходимость или потреб-
57

ность. Это хорошее начало твоей деятельности, которая
будет на пользу церкви и веры Христовой и которая
безмерно прославит твое имя в сердцах католиков и в
анналах церкви. Но скажу тебе прямо, сын мой, это
только начало. Сатана...
В голосе святейшего зазвучал метал ненависти:
— Сат-та-ана! Он силен и коварен, его служители —
масоны продолжают творить свои козни. Сат-та-ана!
Сын мой, ты должен помочь церкви сокрушить его могу-
щество...
В течение получаса продолжался громовой монолог
наместника Христа на земле, гневный и патетический,
умиленный и наставительный. Сыпались факты и цитаты,
мелькали имена отцов церкви, названия папских булл и
энциклик. Это был блестящий фейерверк эрудиции и тем-
перамента, в свете которого Сатана и его масонская
агентура оказывались полностью разоблаченными, бес-
поворотно осужденными и просто уничтоженными. Эру-
диции и запала оратору хватило бы еще надолго, но
старик устал. Он стал покашливать и тяжело дышать.
Это положило конец его речи.
Таксиль не спускал глаз с папы, но поглядывал и на
монсеньора; тот откровенно скучал. Оратор его не видел,
он вообще ничего не видел, он только слышал, и то
лишь самого себя. Умолкнув, папа изнеможенно закрыл
глаза, и две-три минуты в комнате царило молчание.
Таксиль и Фуэ ждали. Старик открыл глаза и вдруг
улыбнулся. Оба слушателя выразили на своих лицах
высшую степень восторга и увлеченности.
Аудиенция кончилась к полному удовлетворению Так-
силя. Папа с большим удовольствием принял подарок,
он рассматривал его с видом знатока и даже пытался
царапать поверхность чернильницы ногтем мизинца. На
прощанье он благословил Таксиля, и тот в сопровожде-
нии монсеньора отбыл в отель,
58

Весь обратный полуторасуточный путь поездом в Па-
риж Таксиль был под впечатлением приема у папы. Он
пытался дать трезвую оценку папской речи и всей его
личности. Видимо, он не фанатик и не обманщик, а и
то и другое. Вера и интересы поддержания веры в дру-
гих людях побуждают его терпимо относиться к прие-
мам обмана и поощрять эти приемы. А обманывая дру-
гих, он невольно и незаметно сам поддается своему же
собственному обману и начинает терять представление о
границах между истиной и ложью. Сложный психологи-
ческий переплет!
Самое же важное — практика. Какие практические
выгоды, спрашивал себя Таксиль, я могу извлечь из всего
этого? Что мне, собственно, дальше делать?
Ясно одно: раскрывать всю историю пока рано. Все,
что было сказано в вышедших трех книгах, слишком
просто, недостаточно демонстративно, не в состоянии
особенно сильно поразить воображение. В конце концов
разоблачения масонских «злодеяний», принадлежащие
Таксилю, не так уж многим дополняют то, что в церков-
ной литературе и раньше писалось. Почему церковники
так уцепились за него, чем он их облагодетельствовал?
Только подтвердил «фактами», «наблюдениями очевид-
ца» то, что они утверждали до сих пор. Мало, мало...
Вернулся домой Таксиль в ореоле всеобщей извест-
ности и даже знаменитости. Теперь надо было оправды-
вать приобретенную репутацию.
Выходили в свет новые разоблачительные книги:
«Тайны франкмасонства», «Масонские убийства» и т. д.
Плодовитость Таксиля казалась неисчерпаемой. Между
делом он опубликовал автобиографическое мемуарное
произведение «Исповедь бывшего свободомыслящего».
Здесь, как и в ряде других случаев, он позволил себе
ряд озорных выходок, настолько смелых, что, казалось
бы, его церковные покровители должны были насторо-
59

житься. Он не только признавал свое участие в дей-
ствительных, имевших место мистификациях, но и возво-
дил на себя несуразные обвинения в почти невозможных
жульнических и безнравственных поступках. Таксиль
просто дразнил церковников, намекая им на то, что они
могут опасаться таких подвохов с его стороны, которых
и предвидеть нельзя. Но ничего — все сходило. Благо-
воление церкви к Таксилю оставалось нерушимым.
12
Прошло три года, и Таксиль почувствовал, что он на-
чинает выдыхаться. Его книги, изданные в этот период,
изобиловали повторениями из первых и больше всего из
«Братьев трех точек». В самом деле: откуда еще было
брать разоблачения? Известно было, что пробыл Так-
силь масоном три месяца. Можно было представить се-
бе, что все, испытанное и узнанное им за этот срок,
он выложил в нескольких толстых первых книгах. Мо-
жет быть, этим и ограничиться, завершив мистифика-
цию громовым самораскрытием? Нет, на этой стадии гро-
мового не получится — маловато материала. Чтобы полу-
чился полноценный выстрел, надо еще пороховым газам
поднакопиться в канале ствола. А на приеме у папы
Таксиль чувствовал, что тот ждет от него еще новых
разоблачений масонства, да пострашней, пофантастич-
ней. И ведь не боится святейший, что не поверят, по-
ощряет: еще, еще! Ну, что же, дадим тебе еще.
Надо расширить круг источников. Выдумать можно
что угодно, но публике надо сказать, откуда это тебе
известно. Единственный выход — привлечь новых людей
и их именами прикрыть твои фантазии. Где их взять?
Это оказалось нетрудной проблемой. Да и случай
помог.
60

Летом 1892 года в Париже появился архиепископ из
Порт-Луи иезуит Морэн. Этот почтенный и очень уче-
ный старичок приехал специально для того, чтобы по-
вергнуть на суд Таксиля свой богословский труд, но-
сивший воинственное название «Масонство — синагога
Сатаны». Архиепископ нанес визит нунцию ди Ренци и
попросил этого высокого сановника оказать ему гро-
мадную услугу: повлиять на знаменитого господина Так-
силя, чтобы он согласился прочитать рукопись скромно-
го провинциального епископа, не блещущего талантами
и, конечно, не могущего идти по своей эрудиции, спо-
собностям и известности ни в какое сравнение с такой
великой личностью, на внимание которой он претендует.
Ди Ренци с любопытством присматривался к старомод-
ному провинциальному прелату, плохо разбирающемуся
в соотношении сил различных столичных деятелей, но
возгоревшемуся желанием самому всплыть на поверх-
ность церковно-общественного мнения и прославиться за
счет ультрамодного в католической церкви масоноедства.
Перелистав его тысячестраничную рукопись, нунций по-
дивился изобилию представленной в ней учености и дал
архиепископу рекомендательное письмо к Таксилю.
Больше того, он сообщил ему, в какое время легче все-
го застать дома борца против сатаномасонства. И здесь
настала очередь удивиться Морэну: как точно знает
моисеньор ди Ренци распорядок жизни Таксиля!
В один из ближайших дней, когда Таксиль после
утреннего кофе, лежа на диване, просматривал газеты,
Жена принесла ему визитную карточку архиепископа Мо-
рэна и сказала, что сам он в сопровождении какого-то
аббата дожидается в гостиной. Когда Таксиль вышел
ему навстречу, он увидел старого, несуразно длинного
и тощего прелата, который немедленно вскочил с кресла
и перегнулся почти пополам, изобразив позу самого ни-
жайшего почтения. Таксиль все же подошел к нему под
61

благословение и пригласил его вместе с аббатом в ка-
бинет. Но епископ пренебрежительно махнул на своего
спутника рукой и проследовал вслед за хозяином один.
В руках у него был саквояж, а из глубочайших карма-
нов сутаны он вынул рекомендательное письмо нунция.
Таксиль взял письмо и до того, как прочитать его, вни-
мательно оглядел своего посетителя. Тот ему живо на-
помнил дона Базилио из «Свадьбы Фигаро», каким было
принято изображать его в Парижской опере. Усадив его,
прочитал письмо и заговорил:
— Отец мой, мне все понятно. Я заранее уверен,
что ваше сочинение представляет собой вклад в дело
борьбы с врагом человечества и его присными. Чтобы
я мог окончательно убедиться в этом, мне придется
оставить его у себя на неделю. Я отложу все свои дела
и буду читать ваше творение. Уверен, что удовольствие,
которое я получу от этого чтения, вознаградит меня
полностью.
Архиепископ был растроган. После бесчисленных по-
клонов и благодарностей он ушел, оставив в руках Так-
силя свою рукопись. Тот сразу углубился в нее и по-
тратил целых полчаса на перелистывание ее тысячи
страниц. Очень довольный, положил рукопись в ящик
письменного стола. Вошла Жаннета:
— Ну, что же, теперь ты ни есть, ни спать не бу-
дешь, пока не изучишь плод творчества его высоко-
преосвященства?
— Да, да, конечно, необходимо его изучить. Впро-
чем, я это уже сделал.
— Все прочитал?
— Ну, зачем я эту галиматью буду читать?! При-
дет Шарль и прочитает. Ему это пригодится.
Скоро Шарль пришел. Это был Карл Хакс, который
с недавнего времени стал играть важную роль в сата-
ноборческой деятельности Таксиля.
62

По профессии медик, Хакс служил врачом на торго-
вых кораблях, совершавших дальние океанские плава-
ния. Немец по происхождению, он вырос в Марселе, где
поселились незадолго до его появления на свет его ро-
дители. С Габриэлем Пажесом Шарль учился в одной
школе и в одном классе, так что разошлись они лишь
в юности, когда первый поступил в иезуитскую коллегию,
а второй занялся медициной. За несколько месяцев до
событий, о которых идет здесь речь, Таксиль и Хакс
случайно встретились на одной из улиц Парижа. Ста-
рая дружба возобновилась. Хакс много интересного рас-
сказывал о своих путешествиях. Дальний Восток, Ла-
тинская Америка, Индийский океан с его бесчислен-
ными островами и архипелагами — всюду он плавал,
экзотические географические названия были в его воо-
бражении не абстрактными понятиями, а реальными кар-
тинами, насыщенными многоцветной объемной живой
плотью. Таксиль смотрел на своего давнего друга и ду-
мал, что было бы весьма занятно расширить географи-
ческие границы антимасонских антисатанинских разо-
блачений до мирового масштаба. И пришла ему в голову
идея: не привлечь ли Шарля к делу?
Таксиль приступил к этому исподволь. Хакс стоял
слишком далеко от парижской злободневности и не имел
ясного представления ни о характере деятельности Так-
силя, ни о сущности той борьбы, которая бушевала меж-
ду клерикалами и их противниками. Антимасонских книг
Таксиля он даже не видел. Таксиль предложил ему по-
читать их. Дал для начала «Братьев трех точек». Тот
буквально проглотил написанное и пришел потрясенный:
— Слушай, Габриэль, ведь это ужасно! Никогда не
подозревал ничего подобного. Как же могут все это тер-
петь власти? Не только духовные, но и гражданские...
— Подожди еще,— ответил Таксиль и снабдил его
Другими своими изданиями.
63

Результат был ошеломляющий. За обедом у Таксиля
Хакс мог говорить только о сатанистах-масонах. Жан-
нета со своей сдержанной улыбкой поглядывала на не-
го и уговаривала не волноваться так сильно, ибо это
вредит пищеварению. Фрау Хакс разделяла пережива-
ния своего мужа и вторила его возмущенным высказы-
ваниям. Но после обеда мужчины уединились в кабинете
Габриэля, и там произошел разговор начистоту. Хакс
был второй раз ошеломлен. По мере того как Таксиль
раскрывал перед ним подлинное положение вещей, он не
переставал изумленно восклицать:
— Слушай, и это тоже враки?
Вспоминал все новые сюжеты из таксилевских книг и
спрашивал:
— А это? Это?
Потом резюмировал:
— Ну, и гусь же ты, дружок. Архангел Михаил был
сатаноборец, теперь ты архангел Гавриил-сатаноборец.
Много мы с тобой в свое время в Марселе куролесили,
а до такого не доходили.
— Это, друг мой,— ответил ему Таксиль,— были дет-
ские шуточки. А я делаю серьезное дело.
— Ну да, деньги лопатой загребаешь... Конечно, серь-
езное дело. Можно и иным жульничеством зарабатывать.
— Видишь ли, друг Шарль,— сказал Таксиль,— я
могу всяким литературным трудом не меньше зарабаты-
вать. Ты знаешь мои способности. Для театра мог бы
писать, уголовные романы сочинять. Здесь другое. Я хо-
чу показать всему миру, что непогрешимый старец —
болван и в то же время жулик, что католики — стадо
легковерных баранов, которых можно повести в любую
сторону, что христианское учение о Сатане — дурацкие
бредни. А от Сатаны недалеко и до бога.
— Ты в бога совсем не веришь? — спросил Хакс.
— Совсем. Ни в отца, ни в сына и так далее.
64

Здесь женщины позвали их пить чай, и разговор на
этом закончился. Через неделю должны были, как усло-
вились, обедать у Хаксов.
Таксиль намеренно не завершил свой разговор с
Шарлем. Он решил дать ему передохнуть от сильных
переживаний и освоиться с тем, что он узнал, преж-
де чем можно будет сделать ему те предложения, кото-
рые он имел в виду. А предложил он Хаксу совмест-
но написать книгу. В ней хорошо бы привести тьму
всяческих сведений о масонстве и сатанопоклонстве во
всех концах света, сообщить о наблюдениях, сделан-
ных Хаксом на территории от Шанхая до Рио-де-Жа-
нейро и от Копенгагена до Кейптауна, рассказать о лич-
ных впечатлениях, полученных во время плаваний.
— А где же я наберу материал для этого вранья? —
спросил озадаченный Хакс.
— Фантазия,— ответил Таксиль,— фантазия и еще
раз фантазия, друг Шарль. Будем выдумывать вместе и
будем списывать, откуда только возможно. И — не стес-
няться. Мы еще не отдаем себе полного отчета в лег-
коверии католиков. А с помощью клириков, с помощью
церковной печати и с благословения святейшего непо-
грешимого старца нам сойдут с рук самые дурацкие
выдумки. Давай начнем.
Соблазнить Хакса оказалось, как и ожидал Так-
силь, не очень трудно, ибо у того тоже был авантюр-
ный склад характера.
Долго думали над псевдонимом для будущего автора,
нашли — Батайль. Что же касается литературной фор-
мы задуманного произведения, то скорее всего оно
будет представлять собой нечто вроде путевого
дневника.
3 Заказ 1032
65

13
Когда в руках Таксиля оказалась рукопись архиепис-
копа Морэна, Батайль только начинал свою работу. Так-
силь решил, что для просвещения и вдохновения Хакса
будет полезно, если он досконально изучит рукоделие
архиепископа. Тот изучил. Оно произвело на него еще
более сильное впечатление, чем антимасонские произве-
дения Таксиля.
В своих основных установках Морэн опирался на
опубликованные книги Таксиля, он многократно ссылал-
ся на них, в самых лестных выражениях отзываясь об
их авторе как непререкаемом авторитете в трактуемом
вопросе. Во многом он просто комментировал писания
Таксиля, усматривая в них особый смысл, достойный
разъяснения и углубления. Так, например, знаменитую
тарабарскую формулу из «Трех точек» — «Гемен-Этан»,
«Эль-Ати», «Титеип...» и т. д. архиепископ комментиро-
вал следующим образом: «Тексты этих заклинаний в
основном связаны с именем божиим в разных его фор-
мах, например, Эль-Ати означает «Бог идет», Эйе —
«аз есмь». И от себя прибавил архиепископ: «Йе, Йе, Йе,
Гау, Гау, Гау, Вах, Вах, Вах — трехкратно произнесен-
ное по слогам имя Иеговы». В том же духе разъясняются
и другие тексты, и Таксилю оставалось лишь удивляться
тому, какой благородно-таинственный смысл ему удалось
выразить в своих лишенных всякого смысла наборах
звуков.
Во многом то, что у Таксиля было лишь намечено,
архиепископ Морэн развил до последовательного абсур-
да, снабдив при этом антисатаномасонские утверждения
огромным «научным» аппаратом цитат из творений от-
цов церкви, теологов-схоластов и мистиков, из булл,
энциклик, бреве и аллокуций римских пап. Он усилил
эту тяжелую артиллерию цитат массой ссылок на исто-
66

рические факты, неопровержимо доказывающие прямое
происхождение масонства от того змея, который соблаз-
нил в раю праматерь нашу Еву, от Люцифера со всем
сонмом его падших ангелов. Масонами оказывались все
еретики древнего мира и средневековья, все когда бы
то ни было сжигавшиеся церковью ведьмы и колдуны,
масонами были тамплиеры, сожженные на кострах в на-
чале XIV века, и так далее до нашего времени, вплоть
до прудонистов и социалистов. А в центре всего масон-
ского культа лежит обоготворение Сатаны и фалло-
са (!). Столицей современного масонства, утверждал
Морэн, является американский город Чарльстон, в кото-
ром занимает свой престол сатаномасонский папа Аль-
берт Пайк. Он преследует цель в дальнейшем воца-
риться на папском престоле в Риме. По средам в 3 ча-
са пополудни его навещает сам Сатана и подробно ин-
структирует, как ему продолжать пакостить христиан-
скому миру.
В остальном рукопись Морэна заключала в себе опи-
сание деталей масонского культа. Трезубцы, передники,
ленты, семисвечники, медали, гербы, всевозможные сим-
волические изображения описывались с такой точностью,
как будто автор хотел, чтобы по его указаниям было
развернуто массовое производство этих предметов. Рас-
сказывалось и об отдельных, совершенно достоверных
эпизодах практики и быта масонства, сведения о кото-
рых стали известны архиепископу. Так, например, на од-
ном собрании некоей масонской ложи появился дьявол в
своем настоящем виде; исчез он только тогда, когда
почему-то присутствовавший на собрании доминикан-
ский монах вынул из-за пазухи распятие.
Само собой разумеется, что рукопись была преиспол-
нена самых выспренних и низкопоклонных восхвалений
в адрес папы Льва XIII. «История,— писал архиепис-
коп, — будет всегда провозглашать: «Синагога Сатаны
3*
67

разрушена знаменитым подвижником, сидящим на пре-
столе апостола Петра, папой Львом XIII».
По поводу последнего утверждения архиепископа у
Хакса возникли некоторые недоумения, которыми он по-
делился со своим другом.
— Понимаешь,— сказал он,— все-таки получается
какая-то бессмыслица. Известно, что Сатана был сокру-
шен архангелом Михаилом. Богородица тоже считается
победителем этого врага рода человеческого. Георгий
Победоносец пронзил его копьем и вдобавок к этому рас-
топтал копытами своего коня. Теперь, как уверяет этот
болван архиепископ, папа Лев XIII окончательно сокру-
шил его вместе со всей его синагогой. Но он не только
жив, а еще находится в полном могуществе и непре-
станно строит свои козни и против людей, и против церк-
ви, и даже против самого бога. А что, собственно, нам
еще делать? Зачем нам писать, срывать маску с масон-
ства, как требует папа? Да и почему в конце концов бог
сам не может справиться с этим подлым Сатаной и так
уж нуждается в нашей помощи?
Таксиль долго смеялся над наивностью своего собе-
седника:
— Ты хочешь найти в религии логически выдержан-
ный смысл?
Тот недоумевал:
— Ну, люди как-то размышляют над тем, что они
считают истиной...
— Нет, это ты оставь,— ответил ему Таксиль.— Ког-
да имеешь дело с религией, забудь о логике. Вот будем
с тобой писать и выдумывать самые нелепые небылицы,
и увидишь — католики поверят...
Скоро вышел из печати очередной труд неустанных
разоблачителей сатаномасонства. Он именовался «Дья-
вол в XIX веке» и автором его значился корабельный
врач Батайль.
68

Пока шла работа над рукописью, Хакс показывал от-
дельные ее места некоторым верующим и полуверующнм
людям. Они приходили в изумление и пожимали плеча-
ми, не зная, что сказать. Каноник Мустель из Кутанса,
старый знакомый Хакса, прочитав выдержки из подго-
тавливаемой книги, выразил сомнение:
— Вряд ли вам поверят...
А Хакс, уже настроенный и проинструктированный
Таксилем, самоуверенно ответил:
— Поверят. На то они и верующие, чтобы всему ве-
рить.
Увидев, однако, что для Мустеля этого нодостаточно,
добавил:
— Важно, что выразят свое полное доверие Рим и
всякие прочие церковные инстанции. Больше того, будут
говорить, что, в общем, они все это знали, и в моих пи-
саниях находят только подтверждение этому и некото-
рые новые детали.
Мустель настороженно и подозрительно смотрел на
него:
— И в самом деле знали?
— А уж это вы, дорогой мой, у них спросите.— На
этом откровенность Хакса кончилась.
...Многое, оказывается, извлек доктор Батайль из
своих путешествий. Неоткуда это все было узнать уче-
нику масонской ложи, не дошедшему даже до степени
подмастерья, Габриэлю Пажесу, за три месяца своего
пребывания в масонах. Каким-то образом Батайль ухит-
рялся, высаживаясь на берег в наиболее интересных
пунктах своих маршрутов, проникать в самые глубины
сатаномасонских тайн. Он был, конечно, и у чертячьего
папы Пайка в его чарльстонской резиденции. Там он
видел, в частности, ящик письменного стола, в котором
хранятся 20 000 перьев, из них особую ценность (500 дол-
ларов!) имеет одно: им сатанинский папа написал опро
69

вержение энциклики действительного папы Льва XIII —
«Humanum genus». Помимо Чарльстона, директории са-
танинской церкви имеются еще в 6 местах: Берлине,
Риме, Вашингтоне, Монтевидео, Неаполе и Калькутте.
Со всеми ними Пайк постоянно связан чем-то вроде бес-
проволочного телефона, именуемого avcula mistica —
таинственная шкатулка. Это ящичек с семью статуэтка-
ми дьявола, каждая из которых «настроена» на одну из
директорий. Стоит Пайку нажать на одну из статуэток,
и в соответствующем городе в резиденции у сатанинского
архиепископа такая же статуэтка издаст свист, и тогда
можно вести двусторонний разговор с отличной слыши-
мостью, будь это даже с Калькуттой или Монтевидео.
У Пайка есть и другие средства связи с его перифери-
ей: посыльные чертенята, которые могут молниеносно
оказаться в любом пункте земного шара. Сам Пайк в
своих передвижениях тоже не очень лимитирован рас-
стояниями: так, путешествуя вместе с Сатаной он взле-
тает на Сириус за несколько секунд.
Хакс собственными глазами видел Люцифера, присут-
ствующего на заседании масонской ложи. «Магистр про-
износит свои заклинания. Все участники стоят с вытяну-
тыми вперед руками. Внезапно врывается вихрь, раз-
дается треск и гром, земля дрожит, как во время земле-
трясения, делается необычно светло. Свет исходит от
самого Люцифера, который в этот момент появляется в
помещении и продвигается к своему гроссмейстерскому
месту». Масонское собрание начинается.
Чего только не довелось видеть д-ру Батайлю! На
собрании одной из лож в Лондоне, происходившем в
квартире некоей знатной дамы, стоявший посреди комна-
ты стол вдруг стал подыматься кверху. Достигнув по-
толка, он преобразился в крокодила. Тот повел себя до-
вольно своеобразно: сел за рояль и стал играть импро-
визированные, но весьма приятные мелодии. При этом он
70

бросал страстные взгляды на хозяйку дома, отчего эта
благовоспитанная и благочестивая леди явно конфузи-
лась...
А в Гибралтаре Хакс проник в глубочайшие подзем-
ные сферы под самой скалой, где был радушно принят
хозяевами. Там находится завод, занимающийся изготов-
лением весьма разнообразной по своему назначению и
характеру продукции. К ней относится всякая утварь
для масонских церемоний — семисвечники, мечи, тран-
спаранты с символическими сатаномасонскими изобра-
жениями и т. д. Особое внимание уделил Хакс подроб-
ному описанию производимых в соответствующем цехе
машинок для осквернения гостий, то есть католичес-
ких пресных просфор для причащения. Эта машинка по-
хожа на часовой механизм с пружинками, болтиками,
гаечками, колесиками, шурупчиками: с ее помощью мож-
но легким нажатием двух пальцев раздавить гостию,
проколоть ее, порвать. Когда Хакс под диктовку Так-
силя писал эти строки, он стал было протесто-
вать:
— Слушай, как-то глуповато получается: ведь с этой
гостией можно что угодно просто руками сделать —
и измять, и изорвать, и изрезать; для чего еще нужны
какие-то дурацкие машинки?!
— Ничего, ничего,— отвечал Таксиль,— чем глупей и
замысловатей, тем лучше. Надо, чтобы работала фанта-
зия читателя. Машинка — это что-то осязаемое, зримое,
оно питает воображение...
Важнейший вид продукции сатанинского завода под
Гибралтаром — болезнетворные бациллы, призванны'е
насылать на человечество всяческие эпидемии. Директор
завода дьявол Тубалкаин, изъяснявшийся с Батайлем
на отличном французском языке, преподнес ему буты-
лочку с порцией бацилл, достаточной для того, чтобы
Распространить по всему Парижу эпидемию холеры.
71

Разумеется, Батайль этой соблазнительной возможно-
стью не воспользовался.
В завершение описания сатанинского завода автор
сообщил, что рабочие кадры предприятия состоят из чер-
тей и людей, причем последние навербованы, конечно, из
масонов. А отапливается завод не чем иным, как ад-
ским пламенем, проходящим в подземелья через специ-
альные огнепроводы прямо из преисподней.
Для оживления своего изложения Батайль позволял
себе не идущие к делу, но занятные и даже сенсаци-
онные пассажи. Почему-то, например, ему понадобилось
дать уничтожающую характеристику всем англичанкам,
проживающим в Сингапуре. Там вообще-де вся жизнь
«носит на себе определенный отпечаток преисподней».
Этот отпечаток особенно виден на женщинах. «Англий-
ская женщина (неясно только, сингапурская или вся-
кая?— И. К.), не исключая девушек, представляет собой
соединение пороков и безбожия. Она ставит на службу
Сатане, апостолом и представителем которого является,
свои прелести, молодость и разум. Она проклята богом
и пользуется любовью князя тьмы. Женщина только по
названию, она по существу дьяволица». Трудно предста-
вить себе большую глупость и, прямо скажем, подлость,
если учесть, что гнусная клевета возводится огулом на
женскую половину, кажется, целой нации. Но для като-
лической церкви это было приемлемо хотя бы потому,
что речь шла о нации в основном протестантской. За-
одно католическую церковь устраивало и то, что Ба-
тайль—Хакс обнаружил гнездо слушателей Сатаны в
пресвитерианской церкви того же злосчастного Сингапу-
ра. Пастор этой церкви не только признался ему в сво-
ей приверженности к палладизму, но и показал вещест-
венные признаки этого почитания: полный набор палла-
дистских инструментов, в том числе масонский кубок,
оскверненную гостию, ритуальный кинжал, идола по име-
72

ни Бафомет (это имя вообще часто фигурирует в анти-
масонских публикациях).
Книга Батайля призвана была выполнить и важную
стратегическую задачу — ввести в обиход некоторые
новые личности, которые в дальнейшем должны играть
немалую роль в ходе всей кампании. Это были две
измышленные Таксилем женщины — Софья Вальдер и
Диана Воган. О первой кое-что писал еще сам Так-
силь, вторая явилась продуктом творчества самого Ба-
тайля.
Обе мифические женщины фигурируют в качестве
полулюдей-полудьяволиц, проживают и действуют они в
мире бесов. Для удовлетворения специфического любо-
пытства той читательской массы, на которую рассчиты-
вали Таксиль и Хакс, они рассказывают об активной
сексуальной деятельности с чертями разных родов, ви-
дов и рангов, которой занимаются обе получертовкн.
Подробно описываются нежные отношения Софьи Валь-
дер со змеей, воплощающей самого Люцифера. Сожи-
телем или мужем Дианы Воган является небезызвест-
ные дьявол Асмодей, командующий четырнадцатью ле-
гионами бесов. Он очень рьяно оберегает интересы и
честное имя Дианы. Так, когда гарибальдийский генерал
Бордоне, пребывающий, конечно, в стане масоиов-дьяво-
лопоклопников, позволил себе однажды непочтительно
отозваться о Диане Воган, Асмодей перевернул ему го-
лову так, что нечестивый генерал должен был жить и
ходить затылком вперед. Лишь через двадцать один
день сама милосердная Диана исправила положение
этой злосчастной головы.
Две дьявольские женщины нужны были мистифика-
торам для того, чтобы в дальнейшем одну из них или
обеих заставить раскаяться и обратиться к истинной
вере. Забегая вперед, скажем, что эта благочестивая
миссия выпала на долю Дианы Воган.
73

Как и ранее в книгах Таксиля, так и здесь выра-
жалась полная преданность римскому папе и готовность
служить ему всеми мыслимыми средствами. Книга Ба-
тайля заканчивалась следующей, несколько двусмыслен-
ной, формулой: «Кладу свое перо с преклонением к
ногам его святейшества. Оно всегда готово опроверг-
нуть то, что папа признает изложенным недостаточно
достоверно». По существу, это означало признание: ав-
тор согласен и впредь написать все, что папа признает
нужным, а это значит, что написанное ранее надо счи-
тать не истинным, а лишь продиктованным интереса-
ми церкви. Такие прозрачные намеки содержатся и в
опусах Таксиля.
Отклики на книгу Батайля, притом самые восторжен-
ные, не замедлили появиться в католической печати.
Официальный орган ордена бенедиктинцев «Revue
Benedictine», изложив содержание книги, заключил свою
рецензию пожеланием, чтобы «произведение Батайля
находилось в руках всех католических священников и
вообще всех католиков» и предложением издать его воз-
можно большим тиражом по дешевой цене. Уже знако-
мый нам каноник Мустель опубликовал рецензию в ре-
дактируемом им журнале. Он писал: «В ряде ярких кар-
тин д-р Батайль показывает нам выразительно и образно
то, что, в общем, давно уже известно и подтверждается
достоверными документами. Разъяснение этого мы полу-
чили от многих авторитетных лиц — монахов, священни-
ков и епископов». Хакс сказал по этому поводу Таксилю:
— Хорошо усвоил этот дурак мои уроки. Я ведь ему
говорил, что церковь давно знает все, что мы пишем, мы
же только подтверждаем...
— Так-так,— ответил Таксиль,— она и впредь будет
знать все, что мы высосем из пальца.
Вскоре ряды самоотверженных воителей против пал-
ладизма пополнились еще одним храбрым бойцом.
74

14
Итальянец Доменико Марджиотта именовал себя
профессором литературы и философии, а также кава-
лером ордена Гроба Господня. К сему еще прибавля-
лась целая дюжина специально масонских званий, каж-
дому из которых предшествовала приставка экс — быв-
ший: глава ложи такой-то и такой-то, и третьей, и
десятой, и наконец — «бывший суверенный великий ге-
неральный инспектор 33...» Инспектор чего — неясно,
важно, что — великий и генеральный и что носитель
33-й степени посвящения... Где профессорствует синьор
Марджиотта — тоже неизвестно. Но ученость его несом-
ненна. Во всяком случае, она ярко проявилась в первом
же антимасонском произведении профессора «Адриано
Лемми, верховный глава франкмасонства», изданном в
Париже в 1894 году.
Мы не располагаем сведениями о том, где и как
Марджиотта вступил в контакт с Таксилем и Хаксом.
Но книга его снабжена предисловием, подписанным Ба-
тайлем,— стало быть, такой контакт был уже налажен в
период, предшествовавший выходу первой книги Мар-
джиотты. Помимо предисловия Батайля, изложение в
книге предварялось еще одним, рекомендовавшим ее, до-
кументом, причем трудно сказать, какой из этих доку-
ментов выглядел в данной ситуации более авторитет-
ным: мы имеем в виду личное письмо Марджиотте от
гренобльского архиепископа Фава, датированное 4 ав-
густа 1894 года.
Его высокопреосвященство сообщает Марджиотте,
что оно получило огромное удовольствие от визита, не-
давно последним ему нанесенного. Заодно он обещает,
что, если Диана Воган («о которой вы мне говорили»)
последует его примеру и, отойдя от палладизма, при-
едет к нему, архиепископу, она будет встречена с пол-
75

ным радушием. В остальном содержание письма сводит-
ся к пышным комплиментам по адресу Марджиотты за
то, что он храбро сражается с врагом бога, и к призы-
ву «не вкладывать меч в ножны» до тех пор, пока сата-
номасонство не будет окончательно уничтожено. Архи-
епископ опасается, что читатели Марджиотты «с тру-
дом поверят его разоблачениям», но тут же высказыва-
ет надежду, что «откровенность, которой дышат его
письма, и подтверждающие документы не преминут про-
извести должное впечатление». Такое впечатление
было книгой Марджиотты произведено.
Автор выражает полное и слезное раскаяние по пово-
ду своей многолетней деятельности в палладистской са-
танопоклонской организации, где он достиг высочайшей
33-й степени, получив каковую он мог уже претендо-
вать на пост сатанинского папы. Батайль в предисловии
расписывает тот ужас, который овладел раскаявшимся
масоном, когда у него «раскрылись глаза». А раская-
ние тридцатитрехстепенного имело особо серьезное зна-
чение: одно дело — Таксиль, другое — Марджиотта. Что
мог знать первый, когда он был лишь учеником в ма-
сонстве? А Марджиотта знал все или почти все. И вот
этот всезнающий тридцатитрехстепенный подтверждает
все, что сказано в многочисленных к этому времени кни-
гах Таксиля!
Больше того, не только подтверждает, но и сообщает
массу новых «сведений» о масонстве как сатанопоклон-
ничестве, притом таких сведений, которые возводят его в
ранг первостепенной политической и исторической силы.
Для этого используется фигура мало кому известного
итальянского масона Адриано Лемми. Он оказывается
движущим фактором чуть ли не всей европейской по-
литики на протяжении полустолетия — во всяком случае,
тех ее направлений, которые чем-либо вредили или пре-
пятствовали Ватикану. Нагромождается куча имен:Мад-
76

зини и Кошут, Орсини, Криспи, Гарибальди, лорд Паль-
мерстон, Кавур, Наполеон III, Ледрю-Роллен, итальян-
ский король Виктор-Эммануил и многие другие — в об-
щем, все, кто имел какое-либо фактическое или мнимое
отношение к антиклериальной борьбе XIX века и к лик-
видации папского государства в 1870 году. И все они
лишь масонские марионетки, которых приводит в движе-
ние всемогущий Адриано Лемми, многократный убийца,
вор, вымогатель, подделыватель документов и т. д., он
же глава масонского лагеря.
Потом появляется новая фигура: за океаном, в
Чарльстоне (США) выдвигается на масонском горизон-
те Альберт Пайк, гроссмейстер «шотландского обряда».
От имени итальянских масонов к нему обращается Мад-
зини с предложением стать во главе мирового масон-
ства. Пайк принимает предложение. Это происходит 20
сентября 1870 года. Дата подчеркивается Марджиоттой,
ибо в этот день совершается еще одно событие, не ме-
нее важное: войска генерала Кадорны вступают в Рим,
и вечный город становится столицей светского итальян-
ского государства, чем наносится страшный удар апосто-
лическому престолу. Сама собой возникает мысль о том,
что оба события были звеном единой масонской опера-
ции. Несуразность такого вывода не должна особенно
бросаться в глаза, ибо содержание книги в целом ни-
чуть не более правдоподобно и обоснованно.
Глава мирового масонства Альберт Пайк приводит в
систему свое вероучение. В мире существуют-де два бога:
добрый Люцифер, воплощение света и добра, друг чело-
вечества, и злой Адонай (иудейский и христианский
бог), враг людей. И поклоняться надо, конечно, Люци-
феру, а не иудео-христианскому Иегове, или Адонаю.
А когда Пайк умер (как это Люцифер не помог ему
продержаться на свете?!), в масонстве произошел пере-
ворот.
77

Пресловутый Адриано Лемми созвал в Риме всемир-
ный масонский конгресс, который избрал его, Лемми,
всемирным вождем масонства, что вызвало смену не
только руководителей, но и программы, учения, систе-
мы догматов. Лемми дал масонству вместо культа Лю-
цифера культ Сатаны, то есть дьявола, злого бога. По
этому учению, христианский и иудейский бог Иегова, или
Адонай, является добрым богом, а Сатана в принципе
зол, но поклоняться почему-то нужно именно ему. Уже
после выхода книги Марджиотты Жаннета сказала Так-
силю:
— Слушай, врал бы он хоть поумней! Кого можно
убедить в том, что поклоняться надо именно злому бо-
гу, а не доброму? Я могу понять этого Пайка — не тот
бог добр, а этот, вот ему и нужно поклоняться... А так
ведь получается бессмыслица...
— Не бойся,— получила она ответ.— Чем глупей, тем
лучше. Видишь ведь, читают и верят!
Поверили и в ту кутерьму, которая якобы возникла
в масонском лагере после избрания Лемми и обнародо-
вания его программы: одни, дескать, протестовали, дру-
гие соглашались, присоединялись, отделялись, дискути-
ровали. О себе Марджиотта рассказывает, что он отверг
и кандидатуру Лемми во всемирные руководители, и его
учение. Отвергли-де и многие другие, главное же, что
таким образом поступила Диана Воган. Опять перед чи-
тателем выдвигается эта таинственная фигура, и здесь
ей уделяется большое внимание.
Она именуется не иначе как гранд-метресса, гросс-
мейстерина Нью-Йорка, ближайшая сотрудница и по-
мощница покойного Пайка. Батайль в предисловии со-
общает, что «независимые» итальянские масоны предло-
жили воздавать ей неслыханные почести: ее имя должно
быть, в частности, начертано в начале «Золотой книги»
каждой ложи, каждого капитула и ареопага, входящих
78

в итальянскую масонскую федерацию. Гранд-метресса
отвергла эти почести и заявила, что она решила пол-
ностью и бесповоротно отойти от руководящей деятель-
ности в масонстве, «сохраняя свои убеждения непоко-
лебимыми». А в последних словах и заключалась серь-
езная загвоздка.
Марджиотта оказался решительней и последователь-
ней Дианы: он не только не согласился с сатанизмом,
он вскоре отошел и от люциферианства, то есть от ма-
сонства в целом. Он попросту «обратился», вернулся к
католицизму. А Диана Воган вначале остановилась на
полпути. И в своих книгах Марджиотта применяет до-
вольно обычный драматургический прием — он «нагне-
тает напряжение», не позволяя обстановке быстро и без
особого эффекта разрядиться.
По литературной плодовитости Марджиотта мало чем
уступал самому Таксилю. Уже через год появилась из-
данная в Гренобле его следующая книга «Палладизм,
культ Сатаны в масонских треугольниках». Характер ее
содержания можно понять уже из самой обложки. На
ней три портрета: Адриано Лемми, Джозуэ Кардуччи
и Этторе Феррари. Подпись под первым гласит: «мо-
шенник, верховный жрец Сатаны», под вторым: «ав-
тор гимна Сатане», под третьим: «автор памятника
Джордано Бруно». Стоит обратить внимание на значе-
ние последнего портрета: конечно, человек, который чтит
Бруно, не может не быть масоном, притом в 33-й сте-
пени, ибо кто за Джордано Бруно, тот против церкви, а
всякий, кто против церкви, разумеется, масон.
Самому изложению предшествует внушительная ар-
тиллерийская подготовка в виде публикации авторитет-
ных писем, авторы которых одобряют деятельность Мар-
джиотты. На первом плане помещено такое письмо
за подписью архиепископа Никомедийского: «Наш свя-
тейший отец папа Лев XIII шлет апостолическое благо-
79

словение господину командору (кавалеру ордена.—
И. К.) Доменико Марджиотте. Ватиканский дворец,
22 апреля 1895 г.». К благословению папы присоеди-
няются князья церкви помельче, идут более или менее
пространные письма от того же архиепископа Фава,
иерусалимского католического патриарха Людовико
Пиави, от епископа Монтобанского, архиепископа Арль-
ского и еще семерых высокопоставленных сановников.
Все приветствуют, благодарят и восторгаются. А потом
идут 300 страниц текста, завершаемого «дополнительны-
ми документами». Письма, надо полагать, подлинные,
ибо Марджиотта должен был считаться с тем, что живые
деятели церкви могли бы выступить с протестами, если
бы их именами злоупотребили. А большинство «докумен-
тов» безусловно фальшивые.
Чего только нет в этих, с позволения сказать, доку-
ментах! Показания очевидцев о случаях явления Сатаны
(так-таки приходил, показывался людям, действовал сре-
ди них и исчезал!). Переписка мифических Софьи Валь-
дер и Дианы Воган. Тексты гимнов, поэм, стихотворе-
ний, прозаических произведений, посвященных прослав-
лению дьявола под тем или иным его именем — Са-
тана, Люцифер, Бафомет и т. д. Тексты богослужений,
а точнее — чертослужений с самыми немыслимыми со-
четаниями невозможных слов, звуков, мыслей, если это
можно назвать мыслями.
Невозможные слова... Это, значит, слова, которых нет
ни в одном языке, которые выдуманы Марджиоттой так
же, как Таксилем выдуманы приведенные выше «Гемен-
Этан» и другие; архиепископ Морэн, правда, нашел в них
смысл, и даже глубокий, но этим он только показал
свое легковерие или свою готовность участвовать в ми-
стификации. Сочиняется дьявольский алфавит из 22 букв,
имеющих такие названия: Атеин, Беинтин, Гомор... Са-
ита, Люцарн, Квитолат и т. д. При помощи таких букв
80

образуются слова, долженствующие производить «ад-
ское» впечатление: Геннет-Меннгог, Годдаэль-Мирар,
Ападно, Валериам-Ольберрак. Из подобных слов созда-
ются тексты гимнов и поэм, примерно такие: «Менн-Гог,
ком Флегс Эль арам унир... Наилоус Эмен, Иль Фо
Бэйре; Генн аит. Сут пернель мун флат...» и т. д. Ка-
кого же мнения должен был быть автор об умствен-
ном уровне читателей, чтобы считать их способными по-
верить в эту абракадабру! Но находились же люди,
которые верили! А церковь демонстрировала свое полное
доверие и требовала того же от всех католиков...
«Собственноручная» подпись дьявола Петру,
воспроизводимая в антимасонских книгах
группы Таксиля.
Впрочем, вероисповедные «документы» палладизма,
приводимые Марджиоттой, не полностью состояли из
чертовой абракадабры, подобной названным образцам.
Ряд «документов», опубликованных в книге Марджиот-
ты, написаны на обычном французском языке и имеют,
стало быть, для читателя определенный смысл. Но да-
вайте посмотрим, что это за смысл.
Вот текст «люциферианской литании», чертовой мес-
сы. Ведет мессу гроссмейстер или гроссмейстерина, он
или она подают возгласы, которые поддерживаются при-
сутствующими. Начинается с обращений к Люциферу,
81

аттестуемому как бог высших небес, царь Вселенной,
Высочайший из высших, светоч божественный и т. д.
Обращаются к нему с молением «оказать помощь про-
тив Адоная» и, мало того, воздействовать на своих под-
чиненных демонов (77 классов «чиновников» высшей ие-
рархии), чтоб они работали в том же направлении. По
этому поводу хор участников литании возглашает славу
«демонам, добрым гениям, составляющим иерархию
Царства Огня». Многократно повторяется: «Слава семи-
десяти семи! Аллилуйя!» Потом начинаются уже персо-
нальные обращения к отдельным демонам. «Баал-Зебуб,
вице-король неба,— возглашает гроссмейстер,— генера-
лиссимус армий Доброго Бога, верховный первокнязь,
ты, страх архангела Михаила и всех ангелов!» Хор
подхватывает: «Баал-Зебуб, воюй за нас!» Такие же об-
ращения следуют к Астароту, Астарте, Молоху, Герме-
су, Ариелю, Левиафану, Бегемоту и десяткам других
демонов, носящих самые причудливые имена, вроде Оро-
баса, Гамигина, Каакринолааса, Фурфура... И каждый
титулуется в соответствии с его значением в дьяволь-
ской иерархии, преимущественно военной: один — «ко-
мандующий армиями центра», другой — «...правого кры-
ла», достоинство третьего определяется по числу легио-
нов, которыми он командует,— в подчинении, например,
у Хаагенти состоит 33 легиона, у Загама только 30, а
Бахус-Леонард повелевает 300 легионами. В отношении
отдельных из дьявольских военачальников указывается,
против каких ангелов истинного бога они сражаются:
Астарот — страх Гавриила и Марии Магдалины (види-
мо, она сделала в царствии небесном неплохую карье-
ру— стала ангелом), Молох — против Рафаила, апосто-
лов Петра и Павла и еще против Доминика, основате-
ля ордена доминиканцев. В общем, ко всем несется
моление: борись за нас против Адоная и ангелов его.
В заключение — ряд возгласов, которыми собравшиеся
82

под командой гроссмейстера изъявляют свою веру в
то, что «Люцифер среди нас», все легионы демонов за
нас, ангелы (они именуются древнееврейским словом
«малеахим») будут побеждены и уничтожены, царство
Адоная придет к концу, сам он будет навсегда скован
Люцифером и, в общем,—«Слава Люциферу, доброму
богу!», «Слава семидесяти семи!», «Свят, свят, свят, вы-
сочайший из высочайших» и «Люциферу наша вечная
любовь!».
Рассказав обо всем этом, выдуманном им самим, ри-
туале богохульства, Марджиотта для перестраховки тут
же выставляет напоказ свое вновь обретенное христиан-
ское благочестие:
— Мы, христиане, можем в ответ на это только воз-
гласить: «Слава Отцу, Слава Сыну, Слава Духу Свя-
тому!»
Комментарий Жаннеты к «документам» Марджиотты
гласил:
— Ну что ж, Габриэль, получается, что истинная
вера — дело вкуса. Одному нравится бог по имени
Адонай, он же Иегова, другому Люцифер, третьему
Сатана. А о вкусах зачем спорить?! Называй как
угодно!
— По-своему ты, конечно, права,— ответил Так-
силь.— Но о многом забываешь.
— Ну, напомни.
— Поклоняться пресвятой троице и, в частности, гос-
поду нашему Иисусу Христу значит повиноваться едино-
спасающей католической церкви и ее непогрешимому
главе папе Льву XIII, посещать мессу, причащаться и
исповедоваться у католического священника, а не у кого-
нибудь еще, платить деньги именно католической церкви,
а не какой-либо другой. И если этот самый Непогреши-
мый скажет, что надо голосовать на выборах за ту пар-
тию, а не за другую, значит, так тому и быть. Ну, а ес-
83

ли назвать своего бога Сатаной, то ты уж из числа под-
данных папы выпадаешь.
— Так разве же в названии дело?
— Вот именно. Это одна из бессмыслиц религии. На-
зови, пожалуйста, бога Адонаем, Аллахом, Вицлипуцлн,
Люцифером, Иеговой, Христом — что от этого изменит-
ся? Но в каждом названии символизируется лагерь лю-
дей, у которых свои интересы — власть, деньги, почет-
ное или, наоборот, незначительное место под солнцем.
Так что, когда мы с Марджиоттой говорим церкви о тех,
которые поклоняются не Христу, а Люциферу, мы втыка-
ем ей шпильку в самое чувствительное место.
— А неужели попы верят во все то вранье, что вы
им преподносите?
— Ну,— засмеялся Таксиль,— это сложный вопрос.
Важно,— уклонился он от темы,— что мы с Марджиот-
той и Хаксом уверовали в то, во что полагается веро-
вать порядочному католику...
15
Марджиотта уверовал. А как же Диана Воган? Она
все еще колеблется. Хотя общественное мнение уже под-
готовлено к тому, что вот-вот Диана должна обратить-
ся к истинной вере и оставить свои масонские убежде-
ния и связи, но надо еще потянуть, еще усилить на-
пряжение, подогреть интерес публики. И Диана оказы-
вается в одном лагере с Марджиоттой в их оппозиции к
Лемми и представляемому им Сатане, но она остается в
лагере поклонников Люцифера, следовательно, не поры-
вает связь с масонами чарльстонской иерархии. Одна-
ко уже в заключительной части второй книги Марджи-
отты есть сведения о том, что Диана успешно движется
по пути благочестивого прозрения,
84

Она деятельно участвует в кампании против Лемми
и других сатанистов. Марджиотта изображает шумную
историю склоки между разными лагерями масонства —
против сатанизма выступают с позиций люцифериан-
ства оставшиеся «независимыми» итальянские масоны
и некий лондонский Федеральный независимый палла-
дистский комитет; перечисляются люди, причастные к
полностью вымышленной Марджиоттой антисатанинской
борьбе под знаменем люциферианства, причем одни из
имен — подлинные, другие — вымышленные. Происходят
якобы дискуссии, многолюдные и оживленные, на докт-
ринальные и тактические темы,— в Лондоне и Александ-
рии, в Милане и Марселе,—словом, идет мышиная возня
мирового масштаба. Наконец, антилеммисты организу-
ют в Лондоне в 1895 году конвент «Возрожденного и
освобожденного палладизма» и начинают издавать свой
печатный орган «Возрожденный и освобожденный пал-
ладиум». Душой издания и его «директором» является
Диана Воган, а так как ее не существует, то все за нее
делает Таксиль с его помощниками Марджиоттой и
Хаксом.
Все, что предшествует сему,— мыльные пузыри, а
журнал — реальное дело, факт, он печатается и выходит
в свет. Первый номер датирован 21 марта 1895 года,
второй —20 апреля того же года. Они заполнены все
той же глубокомысленной палладистской, белибердой, из-
готовленной в мастерской Таксиля. Первый номер подпи-
сан именами семи демонов, «духов огня»: Баэль, Баал-
Зебуб (Вельзевул), Волак, Андроалфус, Асмодей (лю-
бовник Дианы), Бюн и Левиафан. Во втором номере
фигурируют другие деятели адского царства под такими
же причудливыми именами. Первый номер дает прог-
раммную статью, в которой излагаются основные веро-
исповедные установки «возрожденного палладизма»:
Адонай-Иегова — это злой бог, Люцифер — добрый бог,
85

все зло во Вселенной от первого, все добро — от второго.
Между ними идет непрестанная борьба. Воинство Адо-
ная — двуполые ангелы, среди которых выделяется своей
силой и зловредностью дева Мария, на стороне Люцифе-
ра— однополые бесы. Иисус стоял одно время на пра-
вильном пути и был в стане Люцифера, но потом предал
его и на горе Фавор подписал договор о верности
Адонаю.
Люцифер постепенно, но неуклонно одолевает Адо-
ная. Уже теперь на стороне последнего только населе-
ние Земли и планеты Оолис, вся остальная Вселенная
находится под властью Люцифера. В 1995 году римский
папа отречется от христианства и перейдет к Люциферу.
После этого год будет продолжаться война между демо-
нами и малеахами (ангелами Адоная), все католики в
ней погибнут, малеахи — тоже, Адонай будет низвержен
и сослан на Сатурн. Чтобы не прогадать людям, они
должны по возможности скорей начать поклоняться Лю-
циферу, а не тому богу, которого признают иудаизм и
христианство.
И вдруг в третьем номере журнала (май, 1895 г.)
намечается поворот. Диана рассказывает о необычайных
событиях, которые с ней происходили в последнее вре-
мя. Явилась ей собственной персоной Жанна д'Арк.
Потрясенная Диана воззвала к своему возлюбленному
демону Асмодею, чтобы он разъяснил ей значение сего
знамения. Асмодей пришел и сделал ей строгое внуше-
ние насчет того, что Жанна для нее компания неподхо-
дящая, она, Диана, должна думать только о Люци-
фере и о нем, Асмодее. Произошла ссора, и Асмодей
ушел рассерженный.
Диана, почувствовавшая полную преданность Жан-
не д'Арк, стала ей молиться. И в некоторый момент
такого коленопреклоненного моления перед ее статуей
(указывается точная дата — 6 мая 1895 г.) она под-
86

верглась жестокому нападению. Четыре демона, притом
таких знатных, как Баал-Зебуб, Астарот, Молох и Асмо-
дей, повалили ее на землю и стали избивать. Они вы-
глядели как красивые и изящно одетые молодые люди,
но от этого Диане было не легче. Она воззвала к орле-
анской девственнице: «Жанна, заступись за меня!» На-
падавшие не стали дожидаться, когда знаменитая вои-
тельница собственноручно продемонстрирует на них свои
военные способности. Они приняли свой настоящий дья-
вольский облик с хвостами и рогами и спаслись бег-
ством, причем чудовищным образом выли. Диане ни-
чего другого не осталось, как стать верной като-
личкой.
Возникла новая проблема: как обеспечить свою бе-
зопасность в дальнейшем? Ведь если уж только за про-
явление интереса к особе Жанны д'Арк демоны хотели
с ней расправиться, то теперь, после обращения к церкви,
можно было ждать самого худшего. Правда, демоны ока-
зались довольно трусливыми, их обратила в бегство
одна только перспектива встречи с Жанной д' Арк, а у
Дианы ведь была возможность в случае надобности об-
ратиться к куда более мощным заступникам, например
к самой богородице! Уж тут бы адским силам и вовсе
деваться некуда... Но Диана проявила особую осторож-
ность: она скрылась в некоем монастыре, куда демоны,
конечно, проникнуть не могут. А где находится этот мо-
настырь, обнародовать нельзя, ибо — чем черт не шу-
тит — как бы он все-таки не пролез туда.
В монастыре Диана немедленно занялась литератур-
ным творчеством. Теперь ее задачи были сложней: на-
до было обличать не Лемми с его узким сатанизмом, а
палладизм в целом, масонство во всех его видах. И с
непостижимой быстротой начала сочиняться и печатать-
ся «Исповедь экс-палладистки». Уже через три месяца
вышел в свет ее первый выпуск, не менее поразитель-
87

ный по своему содержанию, чем труды Таксиля и дру-
гих, а кое в чем по сенсационности своего содержания
даже превосходивший их!
Прежде всего, выяснилось, что Диана происходит
не от своих родителей, а от дьявола высокого ранга по
имени Битру, так что ее родственные связи с адом не
ограничиваются сожительством с Асмодеем — она пред-
ставляет собой в буквальном смысле этого слова плоть
от плоти дьявольского мира. Дальше Диана подтвержда-
ет все, что было написано в других разоблачительных
книгах по масонству относительно нее и относительно
палладизма в целом. Она вносит, однако, существенные
уточнения и дополнения в эти вымыслы.
Баал-Зебуб, оказывается, является у Люцифера вице-
королем и главнокомандующим его вооруженными сила-
ми. Каждый легион дьявольских войск состоит из
6666 воинов-чертей, а всего эти войска насчитывают
22 миллиона человек. Подробно рассказывает Диана о
структуре адских армий. Почему-то основной их костяк
сосредоточен на левом крыле — это 1122 легиона, кото-
рыми командует Астарот. Правое крыло и центр подчи-
нены соответственно Астарте (женщина?) и Молоху, при-
чем численность их в сумме равняется численности лево-
го крыла. С арифметикой, в общем, здесь как-то не все
благополучно, но это и не очень важно. Серьезно страда-
ет смысл в другом.
Когда Хакс под диктовку Таксиля писал эту ахинею,
он спросил:
— А как твоя Дианка объяснит, для чего Сатане или,
скажем, Люциферу эти войска? С кем он собирается
воевать?
— А кто ее об этом спросит? — сердито парировал
Таксиль.
— Ну,— сказал Хакс,— не ее, так нас спросят... И что
мы ответим?
88

— Понятно что: с католическим миром, с богом, на-
конец, воевать будет.
— Уж очень все-таки глупо. Чтобы победить папскую
гвардию, никак не нужно двадцати миллионов воинов,
хватит, вероятно, одной тысячи. А чтобы с богом вое-
вать, никакие миллионы не помогут. Не знает, что ли, Са-
тана, что бог всемогущ и что ему достаточно только миг-
нуть, как от всего дьявольского ополчения мокрое место
останется?
— Такие вопросы ты, дружок, не мне задавай, а бо-
гословам. Почему, в самом деле, бог терпит, чтобы Са-
тана ему противился и издевался над ним? Что ему
стоит мокрое место от него оставить и ликвидировать
одним махом источник зла во всей Вселенной?
— Действительно, бессмысленно,— сказал в задум-
чивости Хакс.
— То-то вот! В корне бессмыслица, а что мы отро-
сток бессмысленный от такого корня выращиваем —
нормально и правильно. И увидишь — поверят! Глав-
ное — церковь примет.
Поразительные откровения Дианы Воган относились
и ко многому другому. Ее коллеге Софье Вальдер выпала
ответственная роль: после совокупления с некиим демо-
ном она зачала девочку, которой предстоит стать бабуш-
кой Антихриста. Указанная бабушка должна родиться
в Иерусалиме 29 сентября 1896 года, мамаша Антихриста
родится 29 сентября 1929 года, а сам он — того же
числа 1962 года. Роль Софьи Вальдер выглядит и са-
ма по себе эпохальной, но с предсказанием о ее потом-
стве связано и еще одно важное обстоятельство. Это
предсказание подтверждено специальным оповещением,
адресованным всем палладистам,— последнее имеет три
подписи, одна из которых принадлежит не кому иному,
как отцу Дианы Воган, высокопоставленному дьяволу
Битру. В книге Дианы эта собственноручная подпись
89

воспроизводится, и она стала, таким образом, достояни-
ем истории.
Интересными оказались и некоторые сообщенные Ди-
аной детали внутренней организации палладизма. Так,
например, оказывается, что каждый палладист имеет на
своем теле специльно оттиснутый печатью Люцифера
знак, по которому масоны отличают своих от чужих.
Этот незаурядный факт мог бы, конечно, сильно облег-
чить раскаявшимся палладистам, в том числе Марджиот-
те, самому Таксилю и Диане Воган, доказательство ис-
тинности их разоблачений — стоило лишь продемонстри-
ровать указанный знак на собственном теле. Но с этим,
по причинам, лишь им ведомым, они не спешили. А сама
Диана считала ненужным даже явить свою персону че-
ловечеству, чтобы оно могло окончательно убедиться в
ее реальности...
Между делом Диана сочинила и выпустила в свет
книжку под заглавием «Евхаристическая новена» (вто-
рое слово этого названия означает «девятидневье» —
девять дней покаяния). Покаянные формулы, должен-
ствовавшие показать всю полноту обращения автора к
богу, перемежаются в ней очередными, достаточно смехо-
творными, «разоблачениями». В заключение автор изъя-
вила желание представить свою книжку на суд цензуры
Ватикана и давала торжественное обещание: «Все, что
в какой-либо степени будет признано противоречащим
учению и поучениям пресвятой матери-церкви, отверг-
нуть и опровергнуть». Опять прозрачный намек: в книж-
ке сказано не то, что есть в действительности, а то,
что угодно видеть церкви. И именно это произведение
экс-палладистки вызвало особое одобрение папы, воз-
можно имевшее своим источником не только само со-
держание, но и то обстоятельство, что к экземпляру
книжки, присланной Таксилем папе, было приложено
500 франков, полученных, как сообщается в сопро-
90

водительном письме, Дианой непосредственно от ее
любовника Асмодея; дьявольские деньги для божьего
дела были признаны особенно подходящими, хотя папа
Лев XIII, как всем было известно, не отказывался ни
от каких.
И опять-таки между делом обращенная экс-палла-
дистка организовала в Париже всемирную антимасон-
скую ассоциацию «Лабарум» (так назывался тот крест с
надписью «сим победиши», который якобы видел на небе
римский император Константин перед битвой с Максен-
цием). Каких-либо следов этой организации никто ни-
когда не видел, но возвещение о том, что она создана,
притом именно Дианой Воган, должно было произвести
впечатление.
Деятельность мнимой Дианы Воган дала чрезвычайно
существенные результаты. Когда в ее писаниях оказа-
лись не только подтвержденными, но и расцвеченными
новыми красками удивительные россказни о Чарльстоне
как всемирном центре масонства и об отапливаемых
адским огнем сатанинских предприятиях на большой
глубине под английской крепостью на Гибралтаре, ка-
толические церковники соответствующих географических
пунктов пришли в смятение. Собственно говоря, еще
Батайль с Марджиоттой писали об этом, но их измышле-
ния тогда как-то прошли мимо внимания заинтересован-
ных иерархов.
Теперь архиепископ чарльстонский Нортроп так
взволновался, что решил предпринять путешествие через
океан, дабы в Риме самому папе внушить отказ от под-
держки разоблачительных фантасмагорий в отношении
тихого и мирного американского городка Чарльстона.
По дороге в Рим епископ щедро давал интервью, в кото-
рых разъяснял истинное положение дела. Неизвестно,
удалось ли ему попасть на прием к папе, но уж обратно
в Америку епископ вернулся втихомолку и больше вооб-
91

ще о нем нигде никогда не было слышно. Может быть,
он даже и поста своего не сохранил.
Викарный епископ Гибралтара (имя его нам не ос-
тавила история) был слишком стар, чтобы самому
пуститься в поиски дьявольских подземных заводов. Он
приказал это сделать нескольким десяткам молодых мо-
нахов и послушников, которые, приобретя некоторые
альпинистские навыки, облазили всю гибралтарскую ска-
лу, проникли во все дыры, которые им удалось обнару-
жить. Ничего похожего на то, что содержалось в
разоблачениях воителей против сатанизма, не нашли.
Епископу ничего не оставалось, как написать соответ-
ствующую реляцию на имя папы,— сам он из-за своей
немощности поехать в Рим с устным донесением не мог.
Известно, что реляция была отправлена. И все! Ни света
в печати она не увидела, ни упоминания в каком-либо
официальном документе о ней не было.
Хакс, уже прошедший к этому времени хорошую вы-
учку у Таксиля, разглагольствовал по этому поводу на
очередном семейном обеде с четой Таксилей:
— Не стоит внимания эта возня гибралтарских мона-
хов. Тоже еще шерлокхолмсы! Трудно, что ли, было
Сатане скрыть от их глаз не только свои подземелья,
но "и весь Пиренейский полуостров с половиной Ев-
ропы?! А мне Тубалкаин все показал. Хорошо воспи-
танный, корректный дьявол и по-французски отлично го-
ворит...
На такой же, видимо, позиции стояли и те, кто зава-
ливал Диану письмами. Сотни таких писем шли к ней из
разных стран от читателей ее опусов. В большинстве
случаев это были послания благодарственные, благого-
вейные, благословляющие, иногда — фривольно-заигры-
вающие, а иногда — скептические и даже язвительные.
Все они ее (а верней, Таксиля) мало трогали. Другое
дело —письма из Ватикана. И не одни письма. Какова
92

была вообще позиция папской курии и самого Непогре-
шимого в ходе того, как разыгрывалась дальше вся
эпопея антисатанинских разоблачений?
16
Когда стали выходить в свет выпуски «Исповеди экс-
палладистки» и обнаружилось, что Диана Воган обра-
тилась к католицизму, в римской иезуитской церкви Аль-
Джезу было проведено трехдневное благодарственное
моление по поводу разоблачений сатаномасонства, со-
держащихся в писаниях Дианы. Есть сведения и о том,
что в парижском фешенебельном соборе Сакре-Кер по
инициативе высокопоставленного папского сановника
епископа Лацареччи состоялось такое же моление не-
известной нам длительности. Что касается реакции
Ватикана на все в целом действия доблестного отряда
антипалладистских борцов, то о ней красноречиво сви-
детельствуют многочисленные документы. О некоторых
из них уже говорилось, кое-что мы здесь добавим.
Через несколько месяцев после знаменитого приема
Таксиля папой Ватикан направил (18 декабря 1887 г.)
послание баварским епископам. В мае 1890 года он пуб-
ликует обращенную «ко всем епископам и священни-
кам» формулу изгнания «дьявола и падших духов»,
каковая сопровождается комментарием насчет того,
что нынче «Люцифер, превращенный в ангела света,
носится со своим сонмом злых духов над землей и всту-
пает на нее» и что «трон его ужасающего безбожия
воздвигается там, где находится престол святейшего Пет-
ра и кафедра истины, возвещаемой народам». Вскоре
(15 октября 1890 г.) следует послание специально
итальянцам, содержащее предупреждение против людей,
опутанных Сатаной, и против «опасных тайн масон-
93

ства». Аналогичный документ публикуется через два
года (8 декабря 1892 г.), после чего в 1894 году сле-
дует новая энциклика «Praeclare», в которой на масон-
ский сатанизм опять обрушиваются папские грозы. Так
параллельно и согласованно действуют престол святого
Петра и группа мистификаторов, возглавляемая Такси-
лем.
Особенно наглядно прослеживается это сотрудничест-
во по материалам, которые регулярно печатал в эти годы
журнал иезуитского ордена «Чивильта католика», нахо-
дившийся всегда под непосредственным наблюдением
папы.
С 1894 по 1896 год на страницах журнала было по-
мещено двенадцать статей, связанных с антимасонской
тематикой, причем все таксилевские измышления препод-
носятся читателю с полной серьезностью, как заслужи-
вающие безусловного доверия. В ежегоднике журнала за
1894 год обнародована статья «Масонский бог», основ-
ная идея которой выражена заключением: «Масонство
есть антихристианство, воодушевляемое и руководимое
Сатаной». Статья полна ссылками на Таксиля, Марджи-
отту, Батайля и мисс Воган. Следует, правда, признать,
что в некоторых случаях авторитетный католический
журнал вносит коррективы в разоблачения, сделанные
таксилевской группой.
— Ты скажи, пожалуйста, — говорил Таксиль Хаксу,
просматривая очередной номер «Чивильта»,— они смеют
с нами полемизировать. Мы с тобой писали, что Сата-
на является на заседания Верховного Совета каждую
пятницу, а они, видишь ли, поправляют: «Мы не рас-
положены верить в столь частые личные явления Са-
таны, мы склонны думать, что адские духи, вызывае-
мые заклинаниями, присутствуют на заседаниях под раз-
ными видами...» Ну, это другой вопрос. А вот: они
считают, что «его адское величество появляется в Чарль-
94

стоне только раз в три недели, если не реже». Какая
наглость! Я им этого не прощу.
Истинное наслаждение доставила Таксилю и его
друзьям статья в третьем номере «Чивильта» за
1895 год под заглавием «Мисс Диана Воган и масоны-
люциферианисты». Это был период, когда дьявольская
мисс в инсценировке Таксиля находилась еще на пол-
пути от палладизма к католическому благочестию.
Иезуитский журнал рассказывает о перипетиях ее еди-
ноборства с Асмодеем, призывает читателя не удивлять-
ся таким кажущимся удивительными событиям, ибо
вся эта история вполне достоверна, и в заключение
выражает надежду, что в скором времени мисс Воган
полностью обратится в единоспасающую католическую
веру.
— Тоже пророки! — ворчал по поводу такого пред-
видения Таксиль.— Как же иначе может быть? Жаль
только, что мисс Диана — миф, а то она получила бы
удовольствие от чтения такой статьи.
А когда обращение Дианы Воган стало свершившим-
ся фактом, «Чивильта» в специальной статье о «мопсах
безусловного молчания» перечисляет имена людей, всту-
пивших в бесстрашную борьбу с сатаномасонством, и сре-
ди них выделяет как «заслуживающую наибольшего при-
знания» мисс Воган.
Конечно, масоны поражены и, защищаясь от тяже-
лых ударов, наносимых им героической женщиной, рас-
пространяют слухи, что ее вообще не существует. «Это
детский прием, но масонство не находит лучшего». Кста-
ти сказать, в ряду фамилий тех самоотверженных ан-
тисатанистов, руки которых автор благословляет (так!),
мы находим не только Таксиля, Батайля и Диану, но и
неизвестных нам А. Рику, А. де ля Рива и Д. Костку.
Папа, конечно, читал откровения иезуитского официо-
за, и притом, как это было заведено, до их публикации.
95

Ясно, что он был согласен с ними, иначе не допустил бы
к печати. Но есть более ярко выраженные показатели
его весьма благосклонного отношения к фигуре Дианы
Воган и к ее успехам.
В декабре 1895 года папа послал дьявольской мисс
через кардинала Пароччи благодарность за то, что она
уже сделала, и «особое благословение» на новые подви-
ги благочестия. А статс-секретарь Ватикана кардинал
Верциччи писал ей 27 мая 1896 года: «Монсеньор Сарди,
один из тайных секретарей святого отца, поручил мне,
по повелению его святейшества, написать Вам, что его
святейшество с большим удовольствием читал Вашу
«Евхаристическую новену».
Отношение его святейшества к деятельности разобла-
чителей масонства находило свой резонанс в многочис-
ленных заявлениях виднейших деятелей курии, особенно
в их посланиях Диане Воган. Помимо выполнения пору-
чения папы, кардинал Пароччи, считавшийся в церков-
ных кругах наиболее вероятным преемником Льва XIII
на папском троне, адресовал Диане личное послание,
в котором говорил о «живом и сладком чувстве», с ко-
торым он читал ее «Новену», и о том, что ее «обращение
представляет собой самое прекрасное торжество благо-
дати из всех», о которых ему когда-либо приходилось
слышать. Письмо кончалось на высокой патетической
ноте: «Примите мое благословение и считайте меня
полностью Вашим в сердце Иисуса». Статс-секретарь
кардинал Верциччи писал Диане, что он «совершенно
ей предан». Секретарь кардинала Пароччи монсеньор
А. Виллард в письме к ней выражал сочувствие по по-
воду «нравственных страданий, испытываемых ее благо-
родным сердцем» из-за того, что масоны «объявили
жестокую войну» героической женщине. «Подвергают
сомнению,— возмущался монсеньор,—не только истин-
ность Ваших разоблачений, но даже Ваше существова-
96

ние!» Он призвал Диану Воган и впредь «продолжать
своим пером и благочестием давать церкви оружие для
окончательного сокрушения врага рода человеческого».
Затем следует прозаический намек и даже своего рода
посул: «Все святые подвергались нападкам; не удиви-
тельно, что и Вас не минует эта участь». Все святые,
и вы в том числе,— это значит, что если вы сейчас еще
не входите в сонм святых, то в дальнейшем сподобитесь
сей блаженной участи... У кого не закружится голова от
перспективы такой блестящей карьеры! Правда, головы
в данном случае не было, как и ее носителя...
17
Дело подвигалось к концу. Все было, в общем, сказа-
но. Таксиль по инерции выпускал книгу за книгой, но в
них содержались перепевы уже ранее спетого. Таксилю
хотелось вызвать папу Льва на новые высказывания, ко-
торые лишний раз показали бы Непогрешимого в его
истинном виде — в роли одураченного старика, претенду-
ющего, по существу, на всеведение, но на самом деле лег-
ко обманывающегося такими пустяками, которые распо-
знал бы любой нормальный человек, не сбитый с толку
дремучим фанатизмом и не движимый стремлением все-
мерно использовать в своих целях явно неправдоподоб-
ные сведения. Свою очередную книгу «Дьявол и рево-
люция», в которой «доказывалось» участие сатанинского
лагеря в революционном движении (апрель, 1895 г.),
Таксиль посвятил лично папе, причем текст посвящения
гласил: «Сегодня — десятая годовщина поразитель-
ного божественного волеизъявления, которое меня про-
светило, акта божественного милосердия, который спас
меня от преисподней. Святейший отец, если я с того дня
совершил какую-нибудь ошибку в выполнении советов
1/2 Заказ 1032
97

Вашего святейшества как высочайшего верховного главы
церкви, умоляю Ваше святейшество еще раз простить
меня. Если Ваша отеческая доброта позволит считать,
что эти десять лет были годами творения добра и искуп-
ления, то я буду просить Вас, святейший отец, припадая
к Вашим стопам, сказать мне слово утешения». На этот
раз, однако, папа воздержался от новой демонстрации
своего единства с Таксилем и его лагерем. Верней ска-
зать, он избрал косвенные средства такой демонстрации,
а не прямое публичное обращение к Таксилю: вместо
папы выступали его доверенные лица, кардиналы и дру-
гие деятели курии.
А Таксиль уже стал подумывать о завершении опе-
рации. Но еще не все было к этому готово.
— Не думаешь ли ты, дорогой Габриэль,— спро-
сил у него однажды Хакс,— что нарыв достаточно со-
зрел и что пора уже вскрывать его?
Таксиль лежал на диване и сосредоточенно разгля-
дывал потолок. Хакс сидел в глубоком кресле у пись-
менного стола, вытянув свои длинные ноги. Оба неми-
лосердно дымили сигарами.
Ответа на заданный вопрос пришлось ждать долго.
Уж не заснул ли Габриэль? Нет, вот он повернул голову
к Хаксу, и сквозь пенсне тот разглядел его смеющиеся
глаза. Сказал:
— Почти созрел, но вскрывать его еще рано.
— Чего ты хочешь дождаться?
— Хотелось бы,— медленно и раздумчиво стал гово-
рить Таксиль,— провести два рода операций, сталкиваю-
щихся, действующих в разных направлениях. С одной
стороны, нужно еще больше шума, нужен максимум
грохота вокруг наших разоблачений, надо еще и еще при-
влечь внимание публики ко всей нашей чертовщине —
Сатана, масоны, черти, палладизм и прочее. С другой
стороны, надо зародить в публике сомнение, дать мате-
98

риал для наших противников, для скептиков, пусть
начнут уличать нас...
— В чем?
— Понятно в чем. В жульничестве, в обмане, в без-
нравственности.
— Все ведь это будет правильно!
— Да, конечно. Впрочем, не все. Мы — обманщики,
но не в безнравственных, а в нравственных це-
лях.
— Подожди-ка, разъясни мне, пожалуйста, почему
мы должны давать другим людям возможность разо-
блачить тот обман, который мы сами хотели раскрыть?
Мы будем выглядеть не очень красиво...
— Видишь ли, Карл,— прервал его Таксиль,— ты ме-
ня не очень ясно понимаешь. Раскрыть весь обман они не
смогут, они заденут нас с одного боку, с другого боку
и разожгут общественный интерес ко всему делу. Мы
должны вскрыть нарыв в атмосфере наибольшего воз-
буждения общественного мнения, чтобы получить наи-
больший резонанс.
— И что же ты хочешь сделать? Как ты этого до-
бьешься?
— Вот слушай! Завтра я пойду к нунцию и предложу
ему...
На следующий день Таксиль сидел у ди Ренци и
объяснял суть своего нового начинания:
— Антимасонский конгресс, который я предлагаю со-
звать, должен быть всемирным. Если нам удастся до-
биться благословения святейшего отца, то мы сможем
привлечь к делу сотни виднейших деятелей церкви, мно-
го влиятельных католиков-мирян. А если мы сумеем это
сделать, нам обеспечено внимание прессы, десятки жур-
налистов из разных стран будут присутствовать на кон-
грессе и освещать его ход во всех крупных газетах и
журналах мира.
1/2 4* 99

Нунций с нескрываемым восхищением смотрел на
своего собеседника. Какая идея! Какой замысел! И...*
— Вы имеете в виду, сын мой, что задуманный вами
конгресс будет не просто антимасонский, но и антисата-
нинский...
— Разумеется! Для всех участников и для мирового
общественного мнения это одно и то же,— такова будет
основная идея конгресса. Все силы на земле и на небе,
противостоящие святому престолу, суть воинство Сатаны,
имеющее лишь внешнюю форму масонства и масонских
лож. Если это поймут все люди, то любой политичес-
кий деятель, ученый, писатель, сотрудник прессы, высту-
пающий против нашей единоспасающей католической
церкви, должен рассматриваться ими как тайный или яв-
ный масон, следовательно, агент и помощник анти-
христа. Такова идея!
Нунций не в состоянии сдержать волнения. Он встает
и начинает быстро семенить короткими ножками по ка-
бинету, описывая круги вокруг Таксиля. Тот тоже встает
и становится в молитвенную позу.
— Великолепно, дорогой сын мой Габриэль. Я сего-
дня же отправлю в Рим депешу. Буду испрашивать у
его святейшества благословения на предлагаемый нами
конгресс и советов относительно места и времени.
Ответ на депешу пришел необычно скоро, что свиде-
тельствовало о весьма благоприятной реакции папы на
предложение Таксиля и нунция. Благословение было да-
но безоговорочно, по особое значение имело указание
папы на то место, где следует провести конгресс: Трен-
то в Северной Италии.
— Вы понимаете, дорогой Габриэль,— говорил Так-
силю нунций,— как это многозначительно. Это Тридент,
мы проведем новый Тридентский собор!
Таксиль отлично понимал всю многозначительность
ситуации. В XVI веке то же Тренто,— в латинской фор-
100

ме Тридентум,— явилось ареной знаменитого Тридент-
ского собора (заседал с перерывами восемнадцать лет!),
которым католическая церковь дала решительный бой
протестантизму. Новый Тридентский собор должен был
дать бой очередному противнику церкви — масонству,
вернее, всем современным противникам ее, воплощенным
в этом символе.
Началась подготовка. В Риме собрался назначенный
папой организационный комитет в составе 18 человек
во главе с монсеньором Лацареччи, архиепископом Нео-
Кесарийским и светским чиновником коммендатором
Алиаттой. Был объявлен сбор денег на расходы по кон-
грессу. Организационный комитет опубликовал несколь-
ко воззваний к широким кругам католической паствы,
которые призывались к самому деятельному участию в
конгрессе. Воззвания неизменно начинались широкове-
щательным обращением «Католики!». За этим следовали
исторические параллели — напоминания о крестовых по-
ходах, сравнение масонства с исконным врагом христи-
анства— исламом и т. д. «Ныне,— говорилось в одном
из воззваний,— новый враг наступает против нас, про-
тив нашей веры, стараясь стереть ее с лица земли и опро-
кинуть все сооружение христианства... Этим врагом явля-
ется масонство, которое находится в непрерывной борьбе
ада с церковью и заключает в себе все древние ереси в
соединении с турецкой свирепостью». Комитет выступал
от имени папы: «Бессмертный Лев XIII призывает ка-
толиков восстать против масонской секты». Он звал всех
«в Тридент, в город, где заседал святой собор, прокляв-
ший протестантизм». «Поспешим в Тридент,— бил в на-
бат организационный комитет конгресса,— чтобы отве-
тить на нестерпимые провокации секты, начнем новый
крестовый поход, антимасонский крестовый поход, к ко-
торому призывает нас бессмертный Лев XIII».
За несколько недель до конгресса «бессмертный
101

Лев XIII» дал аудиенцию руководству организационного
комитета в лице Лацареччи и Алиатты и снабдил их
последними наставлениями, после чего опубликовал
специальное бреве, посвященное конгрессу. «От всего
сердца» он посылал ему свое апостольское благослове-
ние и выражал надежду, что в нем примет участие
большое количество важных и знатных людей, которые
обеспечат ему блестящие результаты.
18
В двадцатых числах сентября в Тренто стали съез-
жаться делегаты. Судя по тому, что утром в день от-
крытия конгресса железнодорожные власти зафиксиро-
вали прибытие в город 18 000 человек, собрались не
только участники конгресса, но и те, кого мы теперь
называем болельщиками, сочувствующие, любопытству-
ющие, ротозеи. Делегатов же было около 1500. Среди
них: 7 кардиналов, 36 архиепископов и епископов раз-
ных рангов и должностей, прелаты и аббаты, просто
монахи, профессора теологии, благочестивые знатные ми-
ряне, например немецкий князь Левенштейн, и десятки
других итальянских, немецких, австрийских и испанских
графов и баронов. 50 епископов из разных стран, не
имея почему-либо возможности приехать самолично, при-
слали на конгресс своих представителей. Ход конгресса
должен был освещаться в печати 61 корреспондентом
газет и журналов. Прислали свои приветственные пись-
ма конгрессу: папа Лев XIII, 22 кардинала, 23 архие-
пископа, 1116 епископов, претендент на испанский пре-
стол дон Карлос. Все отели и монастыри в городе и его
окрестностях были переполнены. Приехавшие за два-три
дня до открытия знатные персоны отсиживались в своих
временных резиденциях, а на улице появлялись либо в
102

роскошных экипажах, либо если пешком, то в сопровож-
дении викариев, послушников-монахов, секретарей, слуг
в ливреях. Всюду шныряли и брали интервью коррес-
понденты-газетчики из разных стран.
Лишь вечером накануне открытия в сопровождении
Марджиотты приехал Таксиль. Комнаты в лучшем отеле
города были им приготовлены заранее, и всему городу
было известно, где остановится Таксиль, когда при-
будет.
Конгресс начался 26 сентября мессой в кафедраль-
ном соборе, которую служил архиепископ трентский Ва-
люсси вместе с целым синклитом прелатов и аббатов.
Потом делегаты прошли торжественной процессией по
улицам города. В центре процессии, полный достоинства
и серьезности, с большим бантом и лентой через плечо,
шествовал Таксиль. Общая картина, расцвеченная фио-
летовыми, красными и черными сутанами духовных лиц
и по-летнему светлыми штатскими костюмами мир-
ских участников конгресса, была живописна и внуши-
тельна.
Собравшиеся с обеих сторон улицы на тротуарах зри-
тели больше всего интересовались Таксилем; на него
указывали пальцами и сообщали друг другу:
— Да, да, это Таксиль, тот самый, да, это он, глав-
ный разоблачитель масонов и Сатаны, да, да, вот этот
полный человек в пенсне...
Процессия вернулась в собор, из которого вышла; де-
легаты постепенно разместились в этом импровизирован-
ном зале заседаний. Таксиль оказался одним из послед-
них, проходивших в собор. Площадь была заполнена
людьми. Когда знаменитый сатаноборец проходил, они
почтительно расступились и приветствовали его аплоди-
сментами и возгласами: «Эвива Таксиль!» Он остано-
вился, снял шляпу, низко поклонился толпе и смиренно,
но громко произнес:
103

— Возносите хвалу не мне, но богу, который меня
обратил!
Разразилась буря аплодисментов. Слышались воз-
гласы:
— Он святой, святой!
Таксиль проследовал в церковь. Он прошел на тот
клирос, где были оборудованы ложи для представите-
лей прессы, и сел на свободное место. Вскоре к нему
подбежал монашек, посланный архиепископом Валюсси
из президиума, с приглашением занять место за столом
руководства. Таксиль встал, поклонился посланцу и
сказал:
— Прошу выразить отцу архиепископу мою искрен-
нюю благодарность, но я хотел бы остаться, мое скром-
ное место здесь...
Монашек удалился, а разыгранная Таксилем сцена
не осталась незамеченной всем залом: посланец указал
выразительным жестом в сторону стола президиума, ку-
да просили пересесть Таксиля, и следившие за этой пан-
томимой делегаты поняли суть дела — они должны были
оценить скромность Таксиля.
Конгресс открылся. В своей вступительной речи ра-
душный хозяин, трентский архиепископ Луиджи Валюс-
си, не преминул напомнить о славной традиции города,
обессмертившего себя наименованием знаменитого исто-
рического вселенского собора; он призвал, конечно, де-
легатов конгресса столь же воинственно сокрушать сата-
номасонство, как сокрушал Тридентский собор протестан-
тизм. С большим чувством под ликующие возгласы де-
легатов огласил председательствующий благословляю-
щее послание папы, потом занялся организационными
вопросами работы конгресса; сообщил, в частности, о
том, что, помимо пленарных заседаний, будут работать
четыре секции: «масонское учение», «масонская деятель-
ность», «масонская молитвенная практика», «антимасон-
104

ская борьба». Отметим, что первой секцией был назна-
чен руководить знакомый нам каноник Мустель, а вто-
рой — один теолог из Канады.
Первым выступил с речью, встреченный громовой
овацией и воплями «Эвива!», не кто иной, как иници-
атор и духовный отец конгресса Таксиль. Речь его была
довольно заурядна по содержанию, ибо что он мог ска-
зать нового по сравнению с тем, что многократно писал
в своих книгах? Но она была достаточно патетична по
своему тону, чтобы вызвать новый взрыв аплодисмен-
тов и выкриков.
Потом рекой полились еще речи. Миссионер из Запад-
ной Африки рассказал о кознях масонов в африкан-
ских джунглях и о сатанинских мастерских, в тех
джунглях функционирующих. В выступлениях последую-
щих ораторов излагался материал исторический, догма-
тический, библейский, патристический и всевозможный
иной — все в доказательство того, что масонство есть
церковь и синагога Сатаны, каковой когда-то, правда,
был побежден архангелом Михаилом по поручению гос-
пода, но по соображениям, только ему, богу, извест-
ным, оставлен в живых и при исполнении своих тле-
творных и пагубных обязанностей. Обильно цитирова-
лись писания Таксиля, Батайля, Марджиотты, Морэна
и больше всего — Дианы Воган. О ее разоблачениях
говорил почти каждый выступавший, причем неоднократ-
но делались ссылки на письма, в которых самые высо-
копоставленные деятели курии передавали ей благосло-
вение папы и свое собственное и выражали всяческое
одобрение ее деятельности. Особую роль играли акту-
альные сообщения делегатов с разных концов земного
шара о том, как орудуют палладисты на их террито-
рии. Оказывалось, что сатанинские промышленные пред-
приятия и мастерские, отапливаемые адским пламенем,
существуют и работают не только под гибралтарской
105

скалой, но и во многих других пунктах земного шара.
Все это должно было вызвать у делегатов конгресса,
у церкви, да и у всего благонамеренного человечества
страшную тревогу за судьбу последнего и за судьбу
всего мироздания, сотворенного Всемогущим, ибо соз-
давало убедительное впечатление того, что антибог
мобилизовал в своей борьбе против бога колоссаль-
ные силы, и если оставшиеся верными Всемогущему
не придут ему на помощь, то неизвестно, чем дело
кончится.
На третий день конгресса в его плавном течении на-
чались осложнения.
Открыл заседание и председательствовал на нем кар-
динал из Зальцбурга Халлер. Таксилю было известно,
что этот церковный сановник пользуется особым распо-
ложением папы Льва и что святейший обязал его пре-
бывать на конгрессе от начала до конца и уехать толь-
ко после полного его окончания. Кардинал начал засе-
дание с того, что, сославшись на приветственную теле-
грамму, которую папа прислал конгрессу, еще раз при-
звал его делегатов вооружиться духовным оружием для
искоренения масонской чумы. После этого французский
аббат Брюжион долго рассказывал о том, как в рим-
ском палаццо Боргезе масоны занимаются осквернением
освященных гостий. За ним немецкий священник Шварц,
депутат Вюртембергского ландтага, во всеоружии логи-
ческой и богословской аргументации неопровержимо до-
казал, что атеизм неминуемо ведет к сатанизму, и на-
оборот. Потом на трибуну поднялся представитель кельн-
ского архиепископа монсеньор Грацфельдт. В коррект-
ной и сдержанной манере на хорошем итальянском
языке этот больше похожий на профессора, чем на
прелата, человек произносит речь, вызывающую почти
всеобщее возбуждение и даже возмущение.
— Многоуважаемые и досточтимые отцы и госпо-
106

да! — начинает многоученый доктор канонического пра-
ва.— Не может быть никаких сомнений в том, что де-
вять десятых всего того, что здесь говорилось о док-
тринальной и культовой стороне масонства, соответ-
ствует истинному положению вещей. Отсюда вытекает
наше безоговорочное отрицательное отношение к этому
движению, являющемуся врагом католицизма и христи-
анства в целом.
Зал насторожился: во-первых, в самом тоне речи и в
выражениях, употребляемых оратором, нет той остерве-
нелости, к которой за два дня конгресса привыкли де-
легаты. Во-вторых, «девять десятых», почему же не все
десять? Какие резервы для возражений и оговорок остав-
ляет себе архиепископ?
Воздав публикуемой антимасонской литературе не-
сколько комплиментов, правда довольно сдержанных,
оратор продолжает:
— Мы не можем, однако, забывать, дорогие отцы и
господа, слов нашего спасителя о пшенице и плевелах.
И если даже только одна десятая всего урожая может
состоять из плевел, хороший хозяин будет их отсеи-
вать. Я имею в виду писания, появляющиеся в печати
под именем Дианы Воган. Удивительно, что по поводу
разоблачений, которые делает автор, до сих пор не
раздалось ни одного призыва к их проверке. Между
тем недоверие к ним вполне обосновывается тем, что
личность Дианы Воган покрыта некоей мистической тай-
ной: никто не знает, кто она, где и при каких обстоя-
тельствах она пришла в лоно церкви, кто крестил ее и
кто приобщал в первый раз святых тайн, да и где она
вообще пребывает.
В зале поднялся шум. Было ясно, что подавляющее
большинство делегатов с возмущением отвергает пози-
цию оратора. Взоры многих устремились на ложу прес-
сы, но Таксиля там не было — в этот день он с утра
107

почему-то не пришел на конгресс. Оратор, однако, оста-
вался невозмутимым. Он выждал, когда зал затих, и
спокойно заговорил снова:
— Что касается меня, то я убежден, что Диана Во-
ган — личность мифическая, ее не существует.
Тысяча пятьсот делегатов затаили дыхание. Как, не-
ужели это происходит наяву?
— Диана Воган и все ее писания вымышлены некиим
мужчиной или группой мужчин. Для чего? — спросите
вы. Для того чтобы потом выпустить новую книгу, в
которой заявить, что все разоблачения выдуманы авто-
рами, как и сама мисс Воган, что даст возможность
злоумышленникам высмеивать католиков и антимасонов
как легковерных и неумных людей.
Раздался громкий возглас одного из делегатов кон-
гресса:
— Чего вы хотите, монсеньор Грацфельдт?
На это последовал ответ:
— Не только от моего имени, но и от имени его вы-
сокопреосвященства архиепископа Кельнского я предла-
гаю проверить личность мисс Дианы Воган и аутентич-
ность ее писаний.
Оратор сошел с трибуны при всеобщем смятении.
В явном затруднении был и председательствующий кар-
динал Халлер. На помощь пришел один из руководите-
лей конгресса немецкий князь Левенштейн. Он поднялся
на трибуну и внес расплывчатое обтекаемое предложе-
ние об избрании комитета, который должен будет выслу-
шивать показания тех масонов, которые обратятся к цер-
кви с покаянными заявлениями, и будет сообщаемые ими
факты проверять. Это, правда, касалось будущего, а не
прошлого и настоящего, оставляло в стороне вопрос о
Диане Воган, но какая-то видимость решения и форму-
ла перехода к очередным делам все-таки получа-
лись.
108

В тот момент, когда председатель предоставил слово
французскому аббату Бессонье, в ложе прессы появился
Таксиль. Аббат увидел это и потом уж на протяжении
всей своей речи не спускал с него глаз. Создавалось
впечатление, что он обращает свою речь именно к Так-
силю.
Оратор обладал темпераментом Савонароллы. Коре-
настый, с толстой короткой шеей, апоплексически багро-
вевшей в особо экстатических местах речи, аббат Бес-
сонье не столько говорил, сколько рычал, бурно притом
жестикулируя:
— И я и мои коллеги в парижском духовенстве свя-
то верим в существование Дианы Воган и в истин-
ность ее сообщений. Кто отрицает это, тот выступает
против непогрешимого отца нашего, посылавшего мисс
Воган свои благословения, тот обвиняет кардиналов Па-
роччи и Верциччи в легковерии и в потворстве обману.
Как можно с высокой трибуны всемирного антимасон-
ского конгресса выступать с такой крамолой?! Мы долж-
ны ясно сказать, что всякое сомнение в существовании
мисс Воган и в истинности фактов, о которых она ра-
сказывала, споспешествует Сатане в исполнении его ко-
варных замыслов и есть великий грех против нашего
славного антимасонского антисатанинского движе-
ния...
В таком духе аббат продолжал еще довольно дол-
го и ушел с трибуны, провожаемый овацией всего зала.
Неожиданно встал со своего места и вскинул руку
монсеньор Грацфельдт. Председательствующий кивнул
ему, и он поднялся на трибуну. Зал враждебно-выжи-
дающе молчал. Оратор сказал спокойно и внятно:
— Я хочу сообщить высокому собранию, что после
моей речи с этой трибуны ко мне подошли два госпо-
дина — итальянский священник и парижский мирянин и
заявили мне, что они имеют не одно, а сто доказа-
109

тельств существования мисс Воган и что они даже со-
стоят с ней в знакомстве и дружбе. Свое мнение о ее
религиозно-нравственном облике они выразили слова-
ми— она святая! Не имею оснований не верить этим
почтенным господам. Больше того, полагаю, что если
они знают мисс Воган лично, то остальных 99 доказа-
тельств ее существования им не требуется. При всем
этом представилось бы еще более убедительным, если бы
мисс Воган почтила своим присутствием наш конгресс
или, по меньшей мере, удостоила бы своим милости-
вым приемом небольшую группу его делегатов.
Сошел с трибуны в атмосфере враждебного молчания
зала. Таксиль из своей ложи весело поблескивал стек-
лами пенсне. В дальнем углу зала поднялась фигура
очередного делегата, просившего слова. Это был прелат
из Рима, носивший немецкую фамилию Баумгартен. Рос-
лый и представительный, он сказал с трибуны хорошо
поставленным внушительным баритоном:
— К заявлению двух делегатов конгресса, сообщен-
ному здесь монсеньором Грацфельдтом, я могу еще при-
бавить, что каноник Мустель, директор журнала «Ревю
Католик де Кутанс», руководящий первой секцией наше-
го конгресса, показал мне визитную карточку мисс Диа-
ны Воган. Мне представляется, однако, и это доказатель-
ство столь же недостаточным, как и свидетельство, о
котором говорил здесь монсеньор Грацфельдт. Я хочу
обратиться к досточтимому господину Таксилю, великие
заслуги которого несомненны и абсолютно общепризнан-
ны, с тремя вопросами, касающимися его прославлен-
ной сотрудницы, госпожи Дианы Воган. Первый: у како-
го священника мисс Воган впервые исповедовалась пос-
ле своего обращения?
Не успел еще прелат сформулировать свой первый
вопрос, как в зале прозвучал резкий до пронзитель-
ности, почти визгливый выкрик:
110

— Да нет никакой Дианы Воган! Ее не существует!
Вам просто голову морочат...
Мгновенно все повернулись в тот угол, из которого
раздался выкрик. Там сидел тщедушный монашек лет
тридцати, кажется сам испугавшийся своей дерзости.
Поднялся невообразимый шум. Часть делегатов вскочи-
ла со своих мест, неслись крики:
— Как он смеет?! Вон его отсюда! Это масон! Ате-
ист! Кто он такой? Вон!
Кое-кто даже двинулся к тому углу, где находился
возмутитель спокойствия. Тот, благо был близко к вы-
ходу, вскочил с места и нырнул в открытую дверь.
В зале еще некоторое время бушевали. Потом все пере-
крыл возглас:
— Да здравствует Диана Воган!
Он потонул в аплодисментах и в новых выкриках та-
кого же рода.
Баумгартен благодушно улыбался и, когда буря по-
утихла, продолжал:
— Я понимаю ваши чувства, отцы и господа, но в
интересах выяснения истины прошу вас обратить внима-
ние на два вопроса, которые я не успел еще огласить.
Второй вопрос: какого числа, месяца и года состоялось
обращение достопочтенной мисс Воган? И наконец, тре-
тий: кто родители уважаемой мисс?
Здесь попросил слова сам Таксиль. Пауза, которую он
выдержал, заняв место на трибуне, была заполнена мощ-
ной овацией зала. Аплодировали и за столом президиума.
Вид у Таксиля был очень довольный, даже радостный.
Вот он поднял правую руку в знак того, что начинает
свою речь. И при всеобщем благоговейном внимании
спокойно и внушительно заговорил:
— Я не существую! Вы не существуете! Мисс Воган
не существует! Не первый раз в истории человеческого
рода и нашей пресвятой церкви появляются такого рода
111

мотивы и настроения. Нечестивый и дерзновенный ра-
зум может сомневаться во всем, страшно даже сказать
в чем!
Выдержав многозначительную паузу, Таксиль пере-
шел потом на почти доверительный тон:
— Монастырь, в котором укрывается мисс Диана
Воган, я указать не могу, ибо кинжал масонов угрожа-
ет ей ежеминутно. О самой личности Дианы Воган и о
ее месте в системе наших современных религиозно-ка-
толических ценностей я мог бы вам рассказать очень
много. Ограничусь одним примером. Когда Диана в день
тела божия присутствовала впервые на литургии, об
этом по телеграфу было сообщено ее парижским друзь-
ям, причем было еще сказано, что она останется в мо-
настыре до вечера субботы. Среди людей, посвященных
в содержание депеши, находился парижский аббат Де-
ляпорт; он был растроган и воодушевлен полученным
сообщением и громко заявил, что за обращение мисс
Воган он, если бы это понадобилось, охотно пожертво-
вал жизнью. И как раз в субботу, в тот момент, когда
мисс Воган выезжала из ворот монастыря,— точное сов-
падение во времени этих моментов было документально
зафиксировано,— патер Деляпорт скончался!
Зал охнул. Таксиль затянул паузу, явно сам подав-
ленный значительностью этого факта.
— Если говорить о документах, связанных с мисс
Дианой Воган, то могу сообщить, что у меня имеется
целый портфель совершенно неопровержимых материа-
лов, официально засвидетельствованных.
И, обратившись лицом к тому месту, где сидел Баум-
гартен, прямо указывая на него пальцем, Таксиль сво-
им звонким голосом закончил:
— Но вам, милостивый государь, я их не покажу,
ибо вы чересчур любопытны. Вы не сознаете, сударь,
какой вред вы причиняете, ставя публично свои вопросы.
112

Мы не должны проявлять излишнюю нескромность, ина-
че мы подвергаем святую опасности. Комиссии из достой-
ных доверия лиц я представлю все нужные доказатель-
ства, но не вам!!!
Эффектная концовка была увенчана неистовыми ру-
коплесканиями. Таксиль вернулся в ложу прессы, апло-
дисменты продолжались. Он встал со своего места,
вытер платком пот со лба и многократно раскланялся
во все стороны. Потом заседание было закрыто и воп-
рос о реальности мисс Дианы Воган, по видимости, был
благополучно и положительно решен.
Общая и главная идея конгресса была сформулиро-
вана в конце его австрийским делегатом, тессинским
регирунгспрезидентом советником А. Респини. Он заявил
в своей речи:
— Как бы здесь ни говорили о масонах и что бы пло-
хого ни говорили, всего этого мало, чтобы выразить
наше действительное отношение к ним, чтобы правильно
оценить всю мерзость их сущности и деяний...
Овация, которая последовала за этим, была почти та-
кой же, как те, которые раздавались по адресу Таксиля.
Долго гремели возгласы: «Эвива иль Тичино каттолико,
эвива Респини!»
И все же по поводу сомнений, связанных с Дианой
Воган, руководству конгресса пришлось сманеврировать.
Было принято решение передать их рассмотрение специ-
альной комиссии римского организационного комитета
по подготовке конгресса.
19
После закрытия конгресса грептский архиепископ Ва-
люсси устроил в своем дворце вечерний прием для не-
многих избранных. Конечно, на первом плане среди них
5 Заказ 1032
113

был Таксиль; Марджиотта не удостоился этой чести.
В богатом номере фешенебельной гостиницы Таксиль
дожидался, когда горничная принесет ему выглаженный
фрак. Он ходил из угла в угол и с довольным видом
потирал руки. На диване сидел Марджиотта и меланхо-
лично сосал трубку.
— Понимаете ли вы, синьор Доменико,— говорил
Таксиль,— как все сошло великолепно? Что вы скажете?
Порка мадонна!
— А известен ли вам, Габриэль, смысл этого упот-
ребленного вами выражения?
— Еще бы! Свинья Мадонна. Распространенное
итальянское ругательство.
— И вы можете так богохульствовать, отправляясь
к благочестивому архиепископу в гости?
— Могу. Тем более что мы с вами вместе с благо-
честивым архиепископом целую неделю занимались бого-
хульством. А на мой-то вопрос вы все-таки ответьте:
здорово получилось?
— Да,— ответил Марджиотта.— Но еще лучше было
бы, если б не было речи Грацфельдта, вопросов Баум-
гартена и той комиссии, которой предстоит сказать свое
слово. И еще лучше, если бы меня тоже пригласили на
ужин к архиепископу. Все-таки это свинство, не пригла-
сить командора ордена Святого Гроба!
Таксиль расхохотался:
— Последнее, может быть, и правильно. Но я вам
все расскажу, что там будет.
— Говорят, архиепископ — большой гурман. И вина
у него хорошие.
— И съем за вас, и выпью все, что надо.
— Это утешительно. А что вы скажете относительно
Грацфельдта и других?
— Великолепно, Доменико,— кричал радостно Так-
силь и почти бегал по комнате.— Если бы не было шу-
114

ма, привкуса скандала, борьбы и драки, пусть словес-
ной, у широкой публики скоро остыл бы интерес ко
всем этим делам. А надо, чтобы она поволновалась,
чтобы не утихали споры, чтобы будоражилось любопыт-
ство. Видно, что вы, синьор, не журналист, не понимаете
вкуса сенсаций...
Принесли фрак, и Таксиль торжественно облачился в
него. Он подошел к занимавшему полстены зеркалу и
стал любоваться собой, не спеша поправляя галстук-ба-
бочку, поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим
боком.
— Хорош бы святой из меня получился! Нимб мне
был бы к лицу. Жаль, испорчу я им всю музыку...
Марджиотта напомнил:
— Не мешало бы поторопиться. Архиепископский
фиакр давно уже ждет у подъезда.
— Подождет,— беспечно и весело ответил Таксиль.—
Не каждый день архиепископу удается принимать коро-
ля мистификации и кандидата в святые!
Все, что было ранее известно Таксилю о кухне и
хлебосольстве архиепископа Валюсси, померкло перед
лицом того, что оказалось в действительности. Таксиль
мог бы поклясться, что он никогда так вкусно и, сле-
довательно, много не ел, чем в этот вечер, никогда не
пил столько таких изысканных вин. За столом, кроме
хозяина и Таксиля, сидели пять кардиналов, князь Ле-
венштейн, некий испанский герцог. Шла непринужденная
беседа, в ходе которой архиепископ, между прочими сю-
жетами, иногда нейтральными, иногда несколько риско-
ванными и игривыми, затронул тему, которая должна
была вернуть разговор в русло благолепия и чин-
ности.
— Вот вы, — сказал он, обращаясь к Таксилю,— до-
рогой мой сын Габриэль, рассказали историю того, как
некий благочестивый патер отдал свою жизнь за жизнь
5*
115

мисс Воган. Одна не менее поразительная история та-
кого же рода связана с нашим святым отцом Львом XIII.
Совсем недавно, несколько месяцев назад, группа мона-
хинь-кармелиток была на аудиенции у папы. Одна из
них, молодая сильная женщина, заявила папе, что она
с радостью отдаст за него жизнь. Папа был растроган
и от всего сердца благодарил ее за проявленные чувства.
Через несколько дней святой отец заболел. Он очень
страдал, но вдруг ему стало значительно легче и он бук-
вально за полчаса выздоровел. Скоро стало известно,
что в тот час, когда в состоянии папы произошел бла-
готворный поворот, монашенка, предложившая свою
жизнь, внезапно умерла.
Раздались восклицания удивления и благочестивого
восторга. Один из кардиналов тонко улыбнулся:
— А нельзя ли представить себе, что господь наш
независимо от жертвы монашенки счел нужным сохра-
нить жизнь папы для новых, предстоящих ему слав-
ных дел?
— Да,— поспешил согласиться Валюсси,— пути его
нам неведомы и намерения неисповедимы.
После того как программа была исчерпана и хлебо-
сольный хозяин увидел, что его гости больше не в со-
стоянии проглотить ни куска и ни капли, он встал из-за
стола, что послужило сигналом и для них. Парами и по-
одиночке они стали прогуливаться по дворцовым апар-
таментам, присаживаться в креслах. Беседы приняли
более интимный характер. Испанский герцог, разделив-
ший компанию с Таксилем и, видимо, изрядно хлебнув-
ший, обратил его внимание на двух молоденьких горнич-
ных, хлопотавших вокруг стола и отдельных, стоявших
по углам комнат столиков, уставленных бутылками и
тонкими, необременительными для желудка закусками.
— Вы не находите,— спросил герцог,— что у мон-
сеньора неплохой вкус?
116

Таксиль указал ему глазами на молча руководившую
горничными дородную экономку.
— Полагаю, ваше сиятельство,— сказал он,— что ар-
хиепископу в его годы следовало бы ограничиваться мо-
литвенными заботами о самочувствии и хорошем настро-
ении его экономки.
— Хо-хо,— вполпьяна рассмеялся герцог.— Бог по-
может своему верному служителю и укрепит его здо-
ровье для ревностных трудов и на этом поприще.
— Ну, конечно,— ответил Таксиль,— с божьей по-
мощью мы с вами даже сатаномасонство одолеем.
А ведь это сложней!
Герцог согласился. Но его уже клонило ко сну, как,
впрочем, и остальных участников вечера. Экипажи архи-
епископской конюшни развезли всех гостей по домам,
и на этом первый Всемирный антимасонский конгресс
закончился.
20
Как ни странно, но именно после конгресса, прошед-
шего триумфально для Таксиля, в католическом лагере
начались довольно острые разногласия по поводу того,
как относиться к антипалладистским разоблачениям,
сделанным им и его группой, а больше всего — по воп-
росу о загадочной фигуре Дианы Воган. Казалось бы,
чего больше надо: наивысшие авторитеты церкви неод-
нократно высказывались вполне определенно, в том чис-
ле и прежде всего сам папа. В какой-то мере утвер-
ждения Непогрешимого связывали всех церковных дея-
телей и всех верующих или притворявшихся верующими
католиков, но кто был поумней и ближе других прини-
мал всерьез интересы церкви, вероятно, рассуждал таким
образом: да, этот, может быть, выживающий из ума ста-
117

рец действительно связал себя и церковь безропотным
движением в том русле, которое указал ему Таксиль, но
чтобы не оказаться совершенно скомпрометированными
и вместе с тем не скомпрометировать всю церковь, надо
постараться как-нибудь выбраться из этой грязной ка-
навы. Не сразу, конечно, не с шумом, а помаленьку.
Первые симптомы такого поворота обнаружились в
немецкой католической печати. Началось, правда, с вы-
ступления некоего масона Финделя, выпустившего в ав-
густе 1896 года брошюру «Католическое жульничество.
Против Марджиотты». Книга Марджиотты об Адриано
Лемми подвергалась в ней мотивированному и вполне
убедительному разгрому, а вместе с ней разоблачались,
как лживые от начала до конца, все произведения анти-
масонской серии, созданные компанией Таксиля. Такие
опровержения, исходившие от масонов, были и раньше,
но брошюра Финделя вышла в подходящий для нее мо-
мент и вызвала значительно больше откликов, притом
сочувственных, чем прежние аналогичные издания. По-
мимо указанных выше причин, в Германии сыграло еще
роль вмешательство чрезвычайно влиятельных придвор-
ных сил во главе с императором Вильгельмом II.
Принц Фридрих-Леопольд был куратором трех прус-
ских масонских лож и магистром большой имперской
ложи, ряд других представителей царствующего дома
были масонами и занимали определенные должности в
масонской иерархии. В дворянских кругах принадлеж-
ность к «вольным каменщикам» издавна считалась при-
знаком респектабельности и хорошего тона. Было извест-
но, что сам император относится к масонским ложам
благожелательно, продолжая традиции Вильгельма I,
Фридриха III и Бисмарка. Не исключено, что антима-
сонская кампания, бушевавшая во Франции и в Италии,
до этого времени особенно не занимала придворные кру-
ги, интересовавшиеся больше охотой, парадами импера-
118

Вымышленная «разоблачительница масонства» Софья Вальдер
с дьяволом.
Из книг группы Таксиля.

торской гвардии и светскими приемами. Брошюра Фин-
деля, получившая громкий резонанс в протестантской
и даже в католической печати, привлекла внимание
высокопоставленных лиц, и упомянутый Фридрих-Лео-
польд обратился к императору Вильгельму с письмом,
в котором жаловался на клеветническую кампанию про-
тив масонских лож, являющихся, по его мнению, «опло-
том религиозности и патриотизма»; принц просил импе-
ратора защитить эти оплоты от происков безответствен-
ных сил и элементов. Император выразил свое согласие
с мнением принца, и все это дело получило освещение
в газетах. Немецкие католики почувствовали, что необ-
ходимо начать готовить почву для смены вех.
Кажется, первым, кто выступил в Германии на этом
поприще, был тот самый иезуитский «ученый» Гильде-
бранд Гербер, который под псевдонимом Грубера ранее
активно популяризировал все «палладистские» выдумки
Таксиля и его группы. Во второй половине 1896 года в
его писаниях появились новые ноты.
Статьи Грубера, опубликованные в это время в не-
мецких газетах, полны таинственных намеков и осторож-
ных оговорок относительно того, что некоторые из ра-
зоблачений масонства, содержащиеся в соответствующих
книгах, нельзя понимать буквально и что вообще все
обстоит сложней, чем это можно себе представить. Сна-
чала речь идет о том, что «утверждения Марджиотты
и мисс Воган о систематически практикуемых масона-
ми молениях Сатане, осквернении гостий и т. д. нужда-
ются в строгой проверке, которая до сего времени не
была проведена». Через несколько месяцев высказыва-
ются уже более категорические суждения: «В качестве
малоправдоподобных разоблачений мы можем привести
фигурирующие у Марджиотты и мисс Воган утвержде-
ния о центральном управлении мировым масонством, о
палладизме, как культе Сатаны, об осквернении гостий,
120

о масонских папах Пайке и Лемми. Относящиеся к сему
документы мы считаем либо фальсифицированными, ли-
бо целиком вымышленными». А что, собственно, остает-
ся от сатаномасонства, если исключить все перечислен-
ное? И почему речь идет именно о Марджиотте и Диане,
ведь за подписью Таксиля и Батайля публиковались те
же самые бредни!
Нет, с этими лицами пока приходится обходиться
более осторожно. Про них Грубер прямо говорит, что их
нельзя ставить на одну доску с обманщиками. И нельзя
отрицать того твердо установленного факта, что культ
Сатаны у масонов существовал и существует, поэтому
масонам нечего жаловаться, что их оклеветали. Иезуит
показывает высший класс совершенно удивительной ка-
зуистики. Но можно ему посочувствовать,— положение
трудное...
Все более решительными становятся высказывания
католических публицистов, направленные против анти-
масонской литературы. Некто доктор Кардаунс пишет в
октябре 1896 года: «Честный католик не может быть
безразличным к тому, что в широких кругах народа
распространяются освященные авторитетом церкви неле-
пейшие суеверия... Церковь в лице ряда ее представи-
телей стала посмешищем... Врывается целый поток суе-
верий, ни на атом менее нелепых, чем те, которые были
связаны с преследованиями ведьм в XVII столетии».
Устыдился католический теолог!
На Тридентском конгрессе стало ясно, что наиболее
слабым местом антимасонского лагеря является фигу-
ра Дианы Воган. Еще накануне конгресса влиятельней-
ший орган церкви «Чивильта католика» пытался укре-
пить его. Он так характеризовал Диану: «Вызванная
из глубокой тьмы богом, предуготовленная божествен-
ным провидением, вооруженная личным знанием и опы-
том, работающая на пользу церкви и неутомимая в
121

своих драгоценных трудах, не имеющих ничего себе по-
добного по точности и полезности». Но как же быть с
тем, что личность с такой богатой биографией, имею-
щую такое колоссальное значение в палладистском, а
потом в антипалладистском лагерях, автора сенсацион-
ных книг, статей и писем, адресат писем самых высоко-
поставленных князей церкви,— никто не может увидеть
своими глазами или услышать своими ушами! И вот уже
такое официальное лицо, как секретарь IV секции Три-
дентского конгресса Биллье из Лиона в газете «Юнивер»
выражает удивление по поводу того, что 80 участников
конгресса признали убедительными представленные «до-
казательства» реальности Дианы Воган. Наконец, вы-
сказалась по этому вопросу специально выделенная и
заседавшая в Риме комиссия в составе наиболее авто-
ритетных специалистов курии по масонству: кардинала
Верциччи, епископа Лацареччи, коммендаторов Алиатты
и Пачелли. 22 января 1897 года было опубликовано ее
решение, гласившее, что «в настоящее время она не
имеет никаких доказательств за или против реального
существования, покаяния и аутентичности сочинений
именуемой Дианы Воган». Ходили слухи, что на характер
решения римской комиссии оказало влияние какое-то
сновидение папы Льва XIII, насторожившее его в отно-
шении Дианы Воган. Все же и в этой обстановке сочи-
нения под ее именем продолжали выходить, интригуя
и поддразнивая общественное мнение.
Лагерь фанатических приверженцев антипалладизма
не сдавался. Выступил на сцену такой зубр, как гла-
ва объединения немецких католических священников, на-
считывавшего больше двух тысяч членов, «генерал-ди-
ректор» Кюнцле. Он опубликовал в феврале 1897 года
большую статью, в которой поносил последними слова-
ми всех сомневающихся в истинности антимасонских
разоблачений, «кто верит масону Финделю больше, чем
122

целому сонму католических авторитетов». Аргументация
Кюнцле заслуживает воспроизведения.
Кто отрицает самоличное явление Сатаны людям,—
наносит свои полемические удары борец за католичес-
кую ортодоксию,— тот должен считать обманщиками
всех христианских святых, ибо они все рассказывали о
подобных явлениях. А что касается мисс Дианы, сатанин-
ского культа и прочего, о чем говорится в антимасон-
ской литературе, то вполне достаточно в этом отноше-
нии, утверждает Кюнцле, сослаться на авторитет папы,
его энциклику «Humanum genus», награждение Мард-
жиотты орденом Григория Великого (кажется, такого
награждения все-таки не было!), апостольские благосло-
вения и благодарности по адресу Дианы Воган. И с же-
лезной логичностью ставится дилемма, долженствующая
окончательно сразить вольнодумцев: или все, что писал
Таксиль и его соратники, истинно, или «святой отец под-
держивал заведомых обманщиков и полоумных людей».
Разумеется, что каждый католик должен выбрать пер-
вую из этих альтернатив. После такого сокрушительного
аргумента следуют ссылки на авторитет гренобльского
епископа Фава и других не менее знаменитых личностей.
Вряд ли папская курия, а теперь уже и сам папа были
довольны этими запоздалыми громами, рассчитанными
на поддержание готового рухнуть здания антипалладиз-
ма. В их расчетах было по возможности тише выйти из
позорища. Некоторые деятели Ватикана уже понимали,
к чему все идет, и хотели бы предотвратить скандал,
который, по всей видимости, готовил для них Таксиль.
И, надо полагать, сильно портили им настроение такие
отзвуки антимасонского фанатизма, как выступление
Кюнцле или календарь Лурда на 1897 год со статьей
о Диане Воган, которая излечилась от сатаномасонства
и пришла к единоспасающей вере. Но Таксиль не дал
им спустить дело на тормозах.
123

21
Наступила пора закрывать занавес спектакля, длив-
шегося уже двенадцать лет. Надо было это сделать по
возможности эффектнее, с расчетом на наиболее громкий
отзвук в печати и в общественном мнении. Несколько
дней подряд просидели в кабинете Таксиля вместе с
ним самим Хакс-Батайль и поседевшие за десятилетие
ветераны Ассоциации свободомыслящих Анри Бержье и
Клод Карборан, обсуждая диспозицию предстоящего ге-
нерального сражения. Много было выкурено сигар, вы-
пито вина и кофе, спорили, писали, зачеркивали, при-
нимали решения, отменяли их, возвращались к отменен-
ным. В конце концов картина того, что им предстояло,
прояснилась.
Нужно арендовать большой зал Географического об-
щества, он вмещает больше шестисот человек. А глав-
ное — не просто заполнить эти места, но сделать так,
чтобы сидели на них представители возможно большего
количества французских и иностранных газет. Их надо
заинтриговать и привлечь. После долгих обсуждений и
споров приняли текст афиши, которая должна быть во
многих экземплярах развешана по Парижу. Разумеется,
афиша будет соответствовать программе.
Вечер должен был состоять из трех частей.
Первая рассчитана на возбуждение непосредственно-
го интереса у журналистов. Имеется в виду розыгрыш,
как говорилось в афише, «пожертвованной Дианой Во-
ган очень хорошей пишущей машинки из Нью-Йорка
стоимостью в четыреста франков». Кто-то из участни-
ков собрания оказывался счастливчиком и по воле жре-
бия бесплатно получал пишущую машинку. В афише
при сем расписывались удобства, с которыми связано
для журналиста владение пишущей машинкой, и сообща-
лось, что в розыгрыше примут участие номера билетов
124

только тех, кто к моменту открытия будет присутство-
вать в зале. Розыгрыш машинки являлся не только при-
манкой для корреспондентов, но и своего рода симво-
лическим актом, который должен был наводить на мысль
о том, что Диане Воган больше не надо будет печатать
на машинке, ибо она прекращает свою деятельность.
А это уж заставляло ждать какого-то поворота в ее
биографии и вообще во всем ходе событий.
Вторым и главным номером программы анонсирова-
лось выступление самого Таксиля на тему «Двенадцать
лет под знаменем церкви». Могло вызвать недоумение
то обстоятельство, что на вечере, именующемся «конфе-
ренцией Дианы Воган», выступает с центральной речью
не она, а Лео Таксиль. По этому поводу в афише фи-
гурировало специальное разъяснение: после несколько
невнятного, хотя и многословного обоснования такого
решения сообщалось, что «мисс Диана Воган передала
господину Лео Таксилю слово по вопросам, ее персо-
нально касающимся». Заодно афиша обещает, что «гос-
подин Лео Таксиль изложит, почему и как его отступле-
ние не является дезертирством».
В качестве третьего раздела повестки дня фигуриро-
вала обширная программа показа диапозитивов на экра-
не, представленная в афише как «конференция Дианы
Воган», но без объяснений того, какую роль в конферен-
ции будет играть она сама, в частности, будет ли она
демонстрировать эти картинки и комментировать их.
Всего обещалось пятьдесят пять штук, и в афише они
были перечислены: подлинные фотографии не только
Дианы Воган, но и ее мужа Асмодея и госпожи Пайк,
дочери масонско-сатанинского папы, и вид гибралтар-
ского подземелья, где расположены промышленные пред-
приятия Сатаны, и многое другое. А весь этот раздел
программы носит красноречивое заглавие «Палладизм
повержен». Ну как не пойти на такую конференцию?!
125

Афиша интриговала и двусмысленностью некоторых
своих мест, той самой невнятностью, о которой мы выше
сказали. Намекалось на «отказ Таксиля и Дианы от ан-
тимасонской борьбы»,— что бы это могло значить? Мо-
жет быть, они заканчивают борьбу из-за того, что уже
одержали полную победу — «палладизм повержен», ма-
сонство полностью разоблачено, «маска сорвана» и, ста-
ло быть, задача, поставленная святым престолом, пол-
ностью решена? А вдруг все наоборот? Какие-то намеки
по этой части в последнее время то и дело мелькают
в газетах, особенно в немецких, и вообще в печати...
Так или этак, а к назначенному времени у подъезда
здания Географического общества на бульваре Сен-Жер-
мен толпились журналисты и не журналисты, мужчины
и женщины (в афише специально оговаривалось — «до-
пускаются и дамы»), люди в штатском и в сутанах. Кон-
тролерам у входа было дано указание не очень строго
проверять входные билеты, поэтому в зал проникали
не только корреспонденты, но и многие другие, не имев-
шие отношения к печати. Погода теплая, почти все со-
бравшиеся — без пальто, гардеробщики были заняты
главным образом тем, что принимали на хранение пал-
ки и зонтики: действовало на этот счет категорическое
распоряжение — отбирать, и имелось в виду, что если
возникнет рукопашная дискуссия, то пусть действуют
кулаками и ногтями (дамы!). Скоро зал был набит до
отказа. В дальнем углу сидела взволнованная и бледная
Жаннета Пажес.
Восемь часов. Пора начинать, но на эстраде никого
пока нет. Долго тянется время, в зале начинают шу-
меть, стучать ногами. А в это время Таксиль тщетно
уговаривает Фифи Леже идти с ним на собрание и ис-
полнить там роль Дианы Воган. Ничего не говорить, так
тому и быть, но хоть показаться, посидеть на эстраде
за столом президиума! «Нет, ни за что, никогда на
126

свете, вы что, издеваетесь надо мной, Габриэль, на по-
смешище хотите меня выставить? Не пойду!» И в дока-
зательство окончательности своего решения Фифи исче-
зает из квартиры Таксиля в неизвестном направлении.
...Наконец, в половине девятого распахивается дверь,
ведущая с эстрады в глубины Географического общест-
ва, и торжественно входит Таксиль в сопровождении
группы соратников и приближенных. Кое-кто в зале не
верит глазам своим: в свите Таксиля среди людей, мало
кому известных, некоторые деятели Ассоциации свободо-
мыслящих, отъявленные антиклерикалы... На какой же
это почве объединились они с почти возведенным в свя-
тые, превозносимым церковью сатаноборцем? Или и они
раскаялись в своем закоренелом атеизме?
Тем временем действо начинается.
— Господа и дамы! — возглашает Таксиль.— Наше
собрание мы начинаем с розыгрыша той самой машин-
ки Дианы Воган, на которой печатались ее знаменитые
мемуары, нанесшие смертельный удар синагоге Сатаны.
Помимо непосредственной материальной стоимости этой
вещи, она имеет великую цену моральную, историчес-
кую, символическую. Эта цена будет возрастать с каж-
дым десятилетием, с каждым, смею сказать, столетием.
А пока на ней можно печатать. Во вращающемся ци-
линдре, который вы видите перед собой, находится
шестьсот бумажных трубочек по числу розданных биле-
тов-пропусков на наше собрание. На каждой из бума-
жек написан номер, от первого до шестисотого. Мы по-
просим кого-нибудь из этого зала вынуть своей рукой
одну из трубочек, и тот номер, который окажется напи-
санным на этой бумажке, совпадет с номером билета
одного из присутствующих здесь высокочтимых господ.
Этот счастливец и станет обладателем уже вошедшей
в историю пишущей машинки.
До сих пор никто не обращал внимания на притаив-
127

шийся в углу стола президиума деревянный ящик. Так-
силь подошел к нему, открыл крышку и, вынув отливаю-
щую черным лаковым блеском и ласкающим глаз нике-
лем машинку, поставил ее в центр стола.
— Теперь нам остается,— продолжал Таксиль,— из-
брать человека, который найдет счастливца среди при-
сутствующих и, попросту говоря, вынет бумажку из лоте-
рейного барабана. Полагаю, что, учитывая наше общее
преклонение перед матерью-церковью, мы попросим вы-
полнить указанную миссию одного из почтенных ее пред-
ставителей. Как раз в первом ряду я вижу внушающую
уважение личность священника. Если вы ничего не име-
ете против,— обратился оратор к человеку в сутане,—
я попрошу вас подняться на эстраду.
Со своего места в первом ряду встал статный, седо-
власый, благородного вида священник и двинулся на
эстраду, сопровождаемый аплодисментами. Он вынул бу-
мажную трубочку из цилиндра, развернул ее и звучным,
хорошо поставленным голосом проповедника произнес:
— Четыреста сорок пять.
В середине зала поднялся маленький чернявый че-
ловек и пошел к эстраде. Зал заинтересованно уставился
на него — он был явно мало кому известен. На эстраде
он предъявил Таксилю свой билет и, обратившись к за-
лу, произнес с явственным иностранным акцентом:
— Разрешите представиться — корреспондент стам-
бульской газеты «Икдам» Али Кемаль.— И с лукавой
улыбкой, подмигнув публике, добавил: — Машина хоро-
шо послужила Христу, теперь пусть послужит Аллаху...
Грохот аплодисментов завершил его реплику. Публи-
ка дружелюбно и от души хохотала, а поклонник Алла-
ха, неожиданно легко подняв машинку, бережно опустил
ее в ящик и пошел с ящиком на плече к своему месту.
Овация бушевала до тех пор, пока он не уселся и не
поставил ящик с машинкой у себя в ногах.
128

Дождавшись полной тишины, Таксиль заговорил:
— Мы перейдем теперь, почтеннейшие дамы и гос-
пода, к тому основному делу, ради которого собрались
сегодня.
И подчеркнул этот перелом в ходе собрания тем, что
вышел из-за стола и перешел к кафедре. Выдержал длин-
ную паузу, потом заговорил в напряженной тишине
замершего зала.
— Дело заключается сегодня в том, чтобы положить
конец одной мистификации, которая длится уже две-
надцать лет...
Кто-то в зале громко охнул, на него зашикали. Ора-
тор продолжал:
— Я позволю себе прежде всего выразить благодар-
ность католической прессе за то, что рекламой, которую
она делала моей скромной персоне, она помогла мне до-
вести до благополучного конца мою кампанию очковти-
рательства.
Зал зашумел и уже не смолкал до конца речи Так-
силя, взрываясь в отдельных ее местах смехом, хохотом,
криками негодования, громкой бранью, угрозами, апло-
дисментами.
— Как все уроженцы Марселя, я с детства питаю
пристрастие к мистификации, розыгрышам, инсцениров-
кам. В возрасте, например, девятнадцати лет я взбудо-
ражил весь Марсель известием о том, что в бухте при-
швартовалось целое стадо тюленей; представьте себе,
что стадо людей, мнящих себя охотниками, и еще боль-
шее стадо простых ротозеев устремились в бухту; отцы
города пришли в страшное возбуждение и принялись со-
чинять донесения по начальству о великом и удивитель-
ном происшествии во вверенном их попечению городе.
И еще о нескольких таких фокусах, сотворенных им,
рассказал оратор, заверив собрание, что он мог бы по-
ведать ему «еще сотню таких историй».
129

Так что же, значит, сто первая мистификация, озор-
ство из любви к этому делу, двенадцатилетнее бесцель-
ное фокусничество? Эти нелестные для него недоуменные
вопросы читал Таксиль в глазах слушателей. И выкрик-
нул полным голосом:
— Нет, друзья, это было не сто первое жульничест-
во и вообще не жульничество. Обратите внимание на сро-
ки — неужели двенадцать лет могла бы продолжаться
бесцельная мистификация ради забавы? И еще прошу
вас обратить внимание на мою предшествовавшую
1885 году деятельность. Во всех моих книгах и стать-
ях этого периода вы видите твердую убежденность в пра-
воте Вольтера, призывавшего «раздавить гадину-цер-
ковь», в ложности и, прямо сказать, нелепости христиан-
ских, как и прочих религиозных мифов и легенд. Не
знаю, удавалось ли мне убеждать в этом читателей,
но уж себя я во всяком случае должен был убедить!
В зале смех. Один истерический женский выкрик:
«Богохульник!»
— Вот именно, мадам права. Я был таким и оста-
вался им в течение этих двенадцати лет, остаюсь тако-
вым и сейчас, только непогрешимый папа и его баранье
стадо — паства! — могли в этом заблуждаться. Куда в
конце концов девалась его непогрешимость?
В первом ряду со своего места встал тот самый бла-
гообразный священник, который вынимал бумажку со
жребием, поднял руку и в наступившей тишине громко
произнес, обращаясь к Таксилю:
— Но ведь, насколько нам известно, Ассоциация сво-
бодомыслящих исключила вас из своих рядов и этим
признала, что вы перешли на сторону противника!
— Совершенно верно,— дружелюбно улыбаясь, отве-
тил Таксиль,— из ассоциации я был исключен, она не
могла этого не сделать, но присутствующие здесь и си-
дящие бок о бок со мной на эстраде ее видные деяте-
130

ли не откажутся подтвердить, что еще в то время они
улавливали в моих объяснениях многозначительные на-
меки на то, что дело не так просто. Я был откровенен
с племянником Гарибальди господином Канцио, воинст-
вующим антиклерикалом. Он мне верил, но его доверия
хватило лишь на три года, потом он счел, что я его тоже
мистифицирую, и прекратил свои дружеские отношения
со мной. Другие же сотоварищи-свободомыслящие, на-
оборот, по мере того как мои антимасонские публика-
ции становились все более дурацки бессмысленными,
проникались все большим доверием ко мне, и в течение
последнего года некоторые из них были посвящены в
истинную суть. Прошу их подтвердить это обстоятель-
ство.
На эстраде встают Бержье и Карборан, склоняют го-
ловы в знак согласия. Таксиль продолжает:
— Для меня предпринятая операция была не одной
из многих, осуществленных мной мистификаций, а делом
жизни. Я хотел показать, и это мне удалось, что благо-
честивые католики представляют собой действительно
стадо легковерных баранов, которых легко заставить
уверовать во что угодно, а их непогрешимый глава, ко-
торого они рассматривают чуть ли не как живого бога,—
выживший из ума старик...
В зале — буря. Возгласы: «Гнусный обманщик! Ви-
сельник! Продолжай, старина Таксиль! Каналья! Молод-
чина! Лупи их!»
—...Заметьте, дамы и господа, что Лев XIII — не
самый глупый из пап. На его троне неоднократно си-
дели и такие, по сравнению с которыми он выглядит
мудрецом. И все эти ослы непогрешимы...
Из зала несется истерический вопль той дамы, ко-
торая выкликала и ранее. Теперь она многократно скан-
дирует: «Ре-не-гат!» Ее голос заглушается довольно
дружным смехом почти всей аудитории. Смеются и люди
131

в сутанах. В этот хор включается и заливистый смех
Таксиля. Наконец все утихло.
— Теперь я позволю себе дать несколько фактичес-
ких справок. Материал для книг, которые вышли под
моим псевдонимом — Таксиль, выдуман мной почти от
начала до конца за исключением того, что я брал из
всем известных опубликованных справочников,—- списки
масонских лож, фамилии их руководителей, адреса и
т. д. Книги, вышедшие под псевдонимом Батайля, сочи-
нены мной совместно с моим другом Шарлем Хаксом,
с которым мы были знакомы еще с детских лет. Все,
что там рассказывается о Сингапуре, Гибралтаре, под-
земных мастерских Сатаны и так далее,— чистое вранье,
с большим удовольствием нами придумывавшееся. Диа-
ны Воган на свете нет, есть машинистка, милейшая Фифи
Леже, от души хохотавшая над текстами, которые ей
приходилось перепечатывать. Я ей настойчиво внушал,
что именно она и есть сама Диана Воган, и это было для
нее поводом к безудержному веселью. Вы, конечно, по-
нимаете, что все сочинения экс-палладистки написаны
мною. Я вел также переписку бывшей дьяволицы с до-
сточтимыми кардиналами Пароччи, Верциччи и другими
церковными сановниками. Все шло к тому, чтобы святей-
ший отец назначил Диане Воган аудиенцию. Боюсь, что
из этого ничего не получилось бы, ибо в натуре предста-
вить ему Диану я не смог бы даже при содействии ее
родственников — чертей Битру и Асмодея.
Из зала: «А Марджиотта? А архиепископ Морэн?»
— С Марджиоттой у меня были сложные отношения.
Сначала мне удалось внушить этому верующему като-
лику, что он делает благочестивое дело, разоблачая си-
нагогу Сатаны, и что в публикациях, идущих на пользу
церкви, приврать вовсе не грешно. Потом он начинал,
правда не без основания, подозревать, что я его дурачу,
но уж деваться ему было некуда, тем более что вера
132

его за это время полностью выветрилась и в дальней-
шем он, кажется, меня перещеголял. Что же касается
архиепископа Морэна, то я редко в своей жизни испы-
тывал большее удовольствие, чем тогда, когда читал
его глупейшую мазню и беседовал с ее автором, высо-
копоставленным церковным иерархом.
Публика устала шуметь. Кто сам не шумел, устал от
шума, производимого другими. Особенно сильный скан-
дал разыгрался, когда Таксиль рассказывал о своей зна-
менитой трехдневной исповеди, когда он, между прочим,
покаялся в убийстве, никогда им не совершавшемся. Не-
кий священник вскочил с места и закричал плачущим
голосом: «Позор!» Другой высказался пространней:
— Небесная кара за ваше поведение будет такой,
что ни один священник не сможет вас от нее избавить.
Никто и не согласится исповедовать вас!
Увидев, однако, что на Таксиля эта угроза произвела
весьма приятное впечатление, он перешел к брани:
— Вы — негодяй самого худшего рода!
В зале одни хохотали, другие потрясали кулаками и
выкрикивали ругательства. Когда немного стихло, встал
корректного вида, одетый в дорогую и нарядную сутану
священник и возгласил:
— Присутствующее духовенство не должно ни одной
минуты больше оставаться в этом зале!
И направился к выходу, проталкиваясь через толпу,
занимавшую весь проход. Но тут поднялся известный
всему Парижу проповедник аббат Гранье и сказал:
— Нет, мы должны этого мошенника выслушать до
конца.
Мирские участники собрания не остаются в стороне
от схватки. Изощряется в ругательствах корреспондент
солидной и респектабельной газеты «Тан». Корреспон-
дент «Юнивер» выкрикивает:
— Я пришел сюда, чтобы дать в печати отчет о том,
133

что здесь происходило. Но теперь я считаю своей за-
дачей — ни слова об этом не говорить!
Этим он давал понять остальным присутствующим на
собрании корреспондентам, что наилучшей их тактикой
в такой обстановке будет молчание. Да, о том конфузном
положении, в которое Таксиль поставил церковь и вооб-
ще клерикальные круги, господствовавшим тогда во
Франции органам печати лучше было помалкивать.
А Таксиль продолжал:
— Не буду пересказывать содержание того, чем я мо-
рочил голову католическому миру и церкви в течение
двенадцати лет,— вы все это знаете. Скажу лишь, что
крупицы истины тонут там в куче вымыслов, принад-
лежавших главным образом мне.
Выкрик из зала:
— А Батайль, Диана Воган?
— Что было подлинным в переписке Дианы — это
письма к ней от кардиналов и прочих святош, здесь
мне нечего было сочинять или прибавлять, эти болваны
сами за себя работали. То же и архиепископ города
Порт-Луи Морэн, его глупости принадлежат его соб-
ственной персоне. Что же касается Батайля и Марджиот-
ты, то здесь мы работали совместно. Бывали разно-
гласия. Обычно это происходило тогда, когда кто-нибудь
из нас предлагал какую-нибудь уж очень несуразную
ахинею, а другой сомневался в том, что кто-нибудь по-
верит в ее истинность. Вспоминаю некоторые пассажи,
которые вызывали кое у кого из нас опасения, но про-
шли потом вполне благополучно. Я вписал, например,
Батайлю, что однажды Асмодей принес в подарок Диане
львиный хвост — он отрезал его от льва евангелиста
Марка,— и Диана повесила его себе на шею. Шарль
Хакс (он же Батайль) долго смеялся, а потом сказал;
«Ну, ты, Габриэль, на этот раз перехватил. Какой осел
этому поверит?» А я ответил ему: «Не бойся, дураков
134

хватит, разве остальные россказни католицизма, христи-
анства в целом, да и религии в целом более правдо-
подобны?» Еще к вопросу о львином хвосте. Мы написа-
ли: когда в 1885 году на палладистском собрании в
Париже некоторые его участники стали неуважительно
говорить о Диане, неизвестно откуда появился вдруг
этот самый хвост и немилосердно отхлестал всех недру-
гов гроссмейстерины, после чего верноподданно лег на ее
шею, и собрание продолжалось в нужном духе. Ничего,
сошло. Выкидывал я и другие фортели не литературного
порядка. Когда Финдель выпустил свою брошюру и один
иезуитский журнал ополчился против него, я послал в ре-
дакцию этого журнала козлиный хвост с пояснением, что
это хвост одного дьявола, собственноручно отрезанный
у него Дианой Воган. Редакция проглотила это и ничего
мне не ответила...
Теперь смеялся весь зал. Сумрачно ухмылялись и те
духовные лица, которые до этого изображали крайнее
негодование всем происходящим.
Итак, все уже, кажется, ясно. Надо завершать.
— Двенадцать лет тому назад,— сказал в заключе-
ние Таксиль,— я признался на исповеди в том, что со-
вершил убийство, которого на самом деле не совершал.
Теперь я публично и громогласно убиваю собственное
детище — созданную мной сказку о сатанопоклонничест-
ве. А уж о тех людях, которые ей верили и с пеной у
рта защищали, и о самом непогрешимом представителе
бога на земле, об их умственных способностях и мораль-
ных качествах — судите сами...
Финал был встречен залом неожиданно тихо. Люди
устали от всего, что они услышали, от собственной ре-
акции на услышанное, от перебранок. Разошлись, не
дождавшись обещанного показа «туманных картин» из
жизни и быта дьявольского мира.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
В предлагаемой повести-хронике рассказывается о
действительных событиях, происходивших в 1885—
1897 годах. Выведенные в ней персонажи в большин-
стве своем реальные личности, жившие и действовав-
шие, в общем, так, как изображено в повести: римский
папа Лев XIII, сам Таксиль, Шарль Хакс, Доменико
Марджиотта, архиепископ Морэн, папский нунций ди
Ренци, монсеньор Фуэ, руководители и ораторы Тридент-
ского антимасонского конгресса, некоторые эпизодичес-
кие персонажи, например турецкий корреспондент, вы-
игравший пишущую машинку. Ряд действующих в повес-
ти лиц представляют собой продукт фантазии автора —
супруга Таксиля Жаннета, парижский архиепископ Тра-
нш и другие. Но и они изображены по возможности в
соответствии с тем, как выглядит обстановка того вре-
мени и окружение Таксиля. Повесть основана на исто-
рических документах и источниках, получивших отраже-
ние в литературе на французском и немецком языках.
С личностью и деятельностью Таксиля советский чи-
татель знаком по ряду изданий его работ, переведен-
ных на русский язык, и по предисловиям к этим рабо-
там. История антимасонской мистификации Таксилем
католической церкви тоже нашла свое освещение в совет-
ской литературе, хотя и достаточно краткое и не всегда
безупречное в отношении фактической точности. Так,
136

в некоторых изданиях фигурирует пространный и курьез-
ный по содержанию текст анафемы, которой якобы пре-
дал Таксиля папа Лев XIII; между тем ни в одном из
опубликованных официальных текстов Ватикана, относя-
щихся ко времени понтификата этого папы, такой ана-
фемы нет. Автор повести воздержался от включения в
свой текст как этого, так и некоторых других сомни-
тельных по своей достоверности материалов, фигурирую-
щих в литературе.
Ватикан реагировал на то конфузное положение, в
которое его поставил Таксиль, единственно возможным
в этой ситуации способом — сделать вид, что ничего не
произошло, и молчать. Впрочем, отдельные католические
авторы не выдержали этого «режима» и высказались в
печати, не сумев, однако, сохранить мало-мальски хоро-
шую мину при плохой игре. Так, упоминавшийся в повес-
ти немецкий иезуит Г. Грубер (Гербер) издал книжку
под названием «Обман как конец обмана». Как явствует
из заглавия, он стоял на той позиции, что, раскрыв
суть дела, Таксиль продолжает все же обманывать,—
непонятно, правда, кого и как. В бессильной ярости
иезуит истошно ругает Таксиля и призывает своих чи-
тателей по возможности скорей забыть обо всей этой
неприятной для церкви истории.
Стремление церковной, да и нецерковной буржуазной
печати скрыть таксилевское разоблачение его собствен-
ной мистификации не оказалось совершенно бесплод-
ным. В русской, например, богословской православной
печати оно так и осталось незамеченным. Еще в 1901 го-
ду небезызвестный тогда весьма плодовитый автор про-
тоиерей Г. Дьяченко в своей книге «Из области таин-
ственного» посвящает специальную главу («Поклонение
Сатане в масонстве») антимасопским разоблачениям
Таксиля, Марджиогты и Морэна, принимая всерьез'эти
бредни.
137

В одном случае католическая печать применила и
иную тактику. Некий безымянный тулузский аббат вы-
пустил брошюру под заглавием «Истина о святой Диане
Воган и Таксиле». Там он утверждал, что финал всей
истории есть опять-таки дело рук масонов: накануне
разоблачения мистификации они убили Диану, а Такси-
ля купили за полмиллиона франков...
Особый интерес во всей истории, послужившей сюже-
том предлагаемой повести, вызывает то обстоятельство,
что Таксилю противостоял папа Лев XIII—личность
сама по себе незаурядная. «Перехитрить» его Таксилю
помогло положение, в котором находилась тогда церковь.
С образованием в 1870 году итальянского королев-
ства и провозглашением Рима его столицей папство ли-
шилось светской власти и перестало существовать как
самостоятельное государство (лишь в 1929 году поло-
жение было в некоторой степени восстановлено). Пред-
шественник Льва XIII на папском престоле Пий IX в
знак протеста объявил себя «ватиканским узником», об-
реченным на прозябание в своей «тюрьме», кстати ска-
зать, по-царски комфортабельной. Лев XIII оставался в
том же «прозябании». Оно, однако, не только не парали-
зовало, а, наоборот, обостряло стремление пап к тому,
чтобы диктовать миру свою волю. Отошел в прошлое
феодальный порядок, оплотом и важнейшим составным
элементом которого была церковь. Надо было приме-
няться к условиям капитализма, но с тем, чтобы, не
имея светской власти и статуса государства, повелевать
народами и диктовать человечеству свою волю. Папа
Лев XIII изыскивал все возможные средства к тому, что-
бы завоевать для церкви положение «духовного» главы
человечества. Он явился первым из пап, кто трезво оце-
нил значение борьбы рабочего класса в капиталистичес-
ком обществе и поставил своей целью нейтрализовать
этот фактор, охраняя интересы как буржуазии, так и
138

церкви. Появился ряд «социальных» энциклик, самой
знаменитой из которых была «Rerum novarum» (1891 г.).
В них оправдывался капитализм и изыскивались лишь
меры его «улучшения» и «христианизации», подвергались
безусловному осуждению социализм и коммунизм. Папа
вел активную внешнюю политику, вмешиваясь в дела
европейских государств,— неизменно на стороне наибо-
лее консервативных из современных ему сил. Развив в
борьбе за идеологическую и политическую гегемонию
папства бешеную энергию, Лев XIII разыграл старую
антимасонскую картину: он олицетворил в масонстве
все, противостоящее церкви. Это была рискованная
авантюристическая игра, которой папа поставил себя и
«апостольский престол» в уязвимое положение, чем и
воспользовался Таксиль.
После завершения своей мистификации «сатанобо-
рец» опять занял антиклерикальную позицию и стал
вновь выпускать боевые и острые памфлеты, направлен-
ные против религии и церкви. Через десять лет он умер
при не очень ясных обстоятельствах, будучи сравнитель-
но не старым человеком — пятидесяти четырех лет.

Крывелев И. А.
К85 Габриэль-сатаноборец. Хроника времени папы
Льва XIII. М, «Сов. Россия», 1978.
144 с.
В книге в беллетристической форме излагается история того, как
талантливый французский антиклерикальный писатель и публицист
Габриэль Пажес, взявший себе имя Лео Таксиль, в течение двенадца-
ти лет мистифицировал католическую церковь, которая поверила его
заведомо нелепым измышлениям относительно масонов.
В 1897 году Лео Таксиль на многолюдном собрании в Париже рас-
крыл механику этой фальсификации, выставив церковь и папу
Льва XIII на посмешище всего мира.
Наглядно и убедительно была разоблачена «непогрешимость» рим-
ских пап, и в наше время претендующих на «духовное руководство»
человечеством.
Работа основана на исследовании исторических документов, книг
Таксиля и его соратников Карла Хакса и Доменико Марджиотты, а так-
же на материалах периодической печати того периода.
10509—056
К М-105(03)78 Б.3. - 42 - 1978 № 2 2

Иосиф Аронович Крывелев
ГАБРИЭЛЬ-САТАНОБОРЕЦ
Хроника времен папы Льва XIII
Редактор М. Пожидаева
Художник В. Иванов
Художественный редактор В. Бондарев
Технический редяктор М. Шиц
Корректор Л. Конкина
ИБ № 1610
Кодированный оригинал-макет издания подготовлен на
электронном печатнокодирующем и корректирующем
устройстве «Север». Подписано к печати 30/V-—78 г.
Формат издания 70Х108. Физ. п. л. 4,5. Усл. п. л 6,30.
Уч.-изд л. 6,10 Изд. инд HA-68. A08162 Тираж 50 000 экз.
Ценз 20 коп Бум № 1 тип Заказ 1032
Издательство «Советская Россия» Государственного
комитета Совета Министров РСФСР по делам изда-
тельств, полиграфии и книжной торговли Москва, проезд
Сапунеза, 13/15
Книжная фабрика № 1 Росглавполиграфпрома Государ-
ственного комитета Совета Министров РСФСР по делам
издательств, полиграфии и книжной торговли, г. Элект-
росталь Московской обчасти, ул. им. Тевосяна, 25.

К ЧИТАТЕЛЯМ
Издательство просит отзывы об
этой книге и пожелания посы-
лать по адресу: 103012 Москва,
проезд Сапунова, 13/15, изда-
тельство «Советская Россия».

ИЗДАТЕЛЬСТВО
«СОВЕТСКАЯ РОССИЯ»
Вышла в свет книга
Е м е л я х Л. Происхождение христиан-
ских таинств
Православное и католическое духовен-
ство поучает, что с первых дней своего воз-
никновения церковь признавала семь хри-
стианских «таинств» — крещение, причаще-
ние, миропомазание, покаяние, венчание,
соборование и священство.
Наука отвергает церковное объяснение
происхождения «христианских таинств». Ка-
ково же оно с точки зрения современной
науки? Об исторических корнях возникно-
вения этих христианских культов и идет
речь в книге.

ИЗДАТЕЛЬСТВО
«СОВЕТСКАЯ РОССИЯ»
Готовится к выпуску книга
Курский И. Ф Куда уходят дни
Эта повесть в полной мере автобиогра-
фична. Она принадлежит перу бывшего се-
минариста. Автор рассказывает о том, как
он стал верующим, что увидел в стенах се-
минарии, каким образом пришел к своему
духовному прозрению.
В книге содержится большой критиче-
ский материал, с помощью которого автор
развенчивает церковные таинства и обряды
с точки зрения не только бытовых, но и на-
учно-атеистических позиций.