РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
ДРЕВНЕЙШИЕ ГОСУДАРСТВА ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
2005 год
РЮРИКОВИЧИ и РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Ответственные редакторы тома
М.В. БИБИКОВ, Е.А. МЕЛЬНИКОВА, В.Д. НАЗАРОВ
Москва «ИНДРИК» 2008
А.А. Молчанов
ЗНАКИ РЮРИКОВИЧЕЙ:
ИТОГИ И ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ
Знаки князей Рюрикова дома, несомненно, представляют собой наиболее заметное явление в средневековой русской эмблематике домонгольского времени. И именно поэтому им уже почти два столетия уделяют такое большое внимание историки и археологи — исследователи восточнославянских древностей Ч
Присутствие на первых монетах Руси, отчеканенных после принятия ею христианства, княжеской эмблемы отводило последней роль общегосударственного символа. Задача выяснить происхождение столь важного атрибута власти, естественно, казалась актуальной уже многим ученым XIX в. Правда, способ для этого тогда имелся, по общему убеждению, только один: правильно угадать изобразительный прототип знака. Отсюда и полная разноголосица в предлагаемых на сей счет версиях. В «загадочной фигуре» видели то светильник, то хоругвь, то якорь, то церковный портал, то навершие скипетра, то ворона, то голубя — символ Святого Духа, то двулезвийный топор, то монограмму, скрывающую в себе греческое обозначение царского титула1 2. Явная методическая слабость такого гадательного подхода,
1 Основную литературу по данной теме, вышедшую до 1997 г., см.: Молчанов АЛ. Знаки Рюриковичей: история изучения. Библиографический указатель // Signum. М., 1999. Вып. I. С. 13-24.
2 См.: Толстой И.И. Древнейшие русские монеты великого княжества Киевского. СПб., 1882. С. 165-183 (там собраны все высказывавшиеся ранее мнения о знаках Рюриковичей); Он же. Знамя первых наших христианских великих князей // Труды VI Археологического съезда. Одесса, 1886. Т. I. С. 268-272; Орешников А.В. Новые материалы к вопросу о загадочных фигурах на древнейших русских монетах //Археологические известия и заметки. М., 1894. Т. 10. С. 301-311; Болсу-новскийК.В. Родовой знак Рюриковичей, великих князей Киевских. Киев, 1908.
при очевидном отсутствии бесспорных аналогов в подходящем для корректного иконографического сравнения изобразительном материале, со временем заставила исследователей пойти по иному, более плодотворному пути.
С одной стороны, удалось привлечь очень важные этнографические параллели3. С другой стороны, со все более широким развитием археологических исследований на территории Восточной Европы достоянием науки стали, помимо нумизматических, и другие памятники, несущие княжеские знаки. В результате постепенно прояснилась в целом картина бытования этих эмблем в Древней Руси. Обрисована она была в широко известной работе Б.А. Рыбакова4. Стало ясно, что знаки Рюриковичей выступали не только в роли государственной эмблемы на монетах эмиссий заведомо прокламативного характера и княжеских печатях. Сфера их применения оказалась намного шире. Это были прежде всего знаки собственности князя и его рода. Поэтому они наносились на самые разные предметы, так или иначе связанные с двором государя, княжеским хозяйством и лицами, осуществлявшими в нем контрольно-организационные функции. Таковы предметы вооружения дружинников, прикладные перстни-печати, кирпичи для церковного строительства, керамические сосуды, деревянная тара и многие другие вещи военного, административного и хозяйственного назначения.
О практике целенаправленного обозначения специальными «знаменьями» правителя его собственности на Руси, по крайней мере со времен Ольги Святой, сообщается в ПВЛ5. Согласно «Русской Правде», клеймению особым «пятном» князя подлежали принадлежавшие ему кони6. В данной связи нельзя не вспомнить о том, что использование тавра для удостоверения права собственности на скот широко практиковалось в степной полосе Евразии сначала скифо-сарматскими племенами, а затем их преемниками (и отчасти потомками) — тюр-
3 Особенно ценными оказались наблюдения этнографа П.М. Сорокина над родовыми тамгами удмуртов, использованные А.В. Орешниковым (Орешников А.В. Новые материалы. С. 301). Большой сопоставительный материал был собран также Н.П. Лихачевым (Лихачев Н.П. Материалы для истории русской и византийской сфрагистики. Л., 1930. Вып. 2.)
4 Рыбаков Б.А. Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси // СА. 1940. Т. II. С. 227-257.
5 ПВЛ. С. 29 (под 947 г.).
6 Русская Правда. М., 1941. С. 43 (ст. 25). Ср. также: Соболева Н.А. Русские печати. М., 1991. С. 95,96.
6
7
V if) 22	23	24	25	26	27	28
Табл. 1. Лично-родовые знаки князей Рюриковичей. Х-ХШ вв.
1 - на серебряной бляшке из погребения первой половины X в.; 2 - на печати Святослава Игоревича; 3 - на деревянном изделии из Новгорода; 4 - на костяной пластинке из Саркела; 5- на керамике из Саркела; 6 - на гончарном клейме из Изяславля; 7- на монетах Владимира Святославича; 8 - на монетах Свято-полка Окаянного; 9 - на монетах Ярослава Мудрого; 10 - на таманском «брак-теате»; 11 - на печати Изяслава Ярославича; 12 - на кирпичах церкви Димитрия Солунского в Пскове; 13 - на можжевеловой палочке из Новгорода (нижний) и камне у села Волгино-Верховье; 14 - на буллах № 297,298 и Золотых воротах во Владимире; 15- на Боголюбском кивории; 16 - на перстне из Галича Южного; 17 - на буллах № 283,284; 18 - на буллах № 285,286,295; 19 - на булле № 287; 20 - на булле № 289; 21 - на буллах № 290, 291; 22 - на булле № 292; 23 - на буллах № 293,294; 24 - на стенке деревянной кадки-долбленки из Новгорода; 25 - на можжевеловой палочке из Новгорода (верхний); 26 - на булле № 296; 27 - на булле № 299 и пломбах дрогичинского типа из Новгорода и Старой Руссы; 28 - на булле № 300; 29 - на булле № 301; 30 - на булле № 302; 31 - на булле № 305; 32 - на буллах № 306,307; 33 - на Лопастицком кресте; 34 - на буллах № 308,309; 35- на перстне из урочища Святое Озеро (Черниговщина).
коязычными народами, а также монголами. Тамги знатных кочевнических родов традиционно выступали в качестве государственнодинастических символов. Особенно это характерно для монетных выпусков правителей ряда областей Центральной Азии в доисламский и раннеисламский периоды, а также династий «Чингизидского корня» — Великих ханов (каанов), Джучидов, Чагатаидов, Тимуридов, Гиреев Крыма — с XIII по XVIII в. Еще раньше лично-родовые тамги встречаются на деталях конской сбруи, монетах и лапидарных памятниках из Северного Причерноморья, которые датируются П-Ш вв. н.э.7. Ими определенно пользовались цари позднеантичного Боспора, состоявшие в родстве с сарматскими династами (к тем же корням восходят, надо, думать, и тамги кушанских правителей).
В Восточной Европе во второй половине X в., помимо правителей Руси, тамги в качестве династических эмблем на монетах употребляли эмиры Волжской Болгарии8. Практика же, применения «знамений» и «пятен» как знаков собственности, отчетливо фиксируемая в княжеском хозяйстве Рюриковичей уже, как минимум, с первой половины X в., продолжала существовать в обиходе феодалов, а затем и в крестьянском быту в последующие столетия. На Русском Севере и кое-где в других местах она дожила вплоть до второй половины XIX — начала XX в. Судя по всему, знаки Рюриковичей, стоящие в едином контексте с вышеупомянутыми системами родовых и лично-родовых знаков собственности, обслуживали в принципе те же сферы жизни общества. Хотя, разумеется, это функционально-типологическое сходство надо воспринимать со всеми необходимыми поправками на конкретную историческую — территориальную, этническую и социально-экономическую — специфику Древней Руси. Но отрицать само его наличие не приходится. Не случайно многие исследователи подмечали тамгообразность большинства известных вариантов знаков Рюриковичей и по их внешнему виду (когда линейная схема предельно упрощена и лишена всех необязательных деталей), и по характеру иконо-
7Janichen Н. Bildzeichen der koniglichen Hoheit bei den iranischen Volkern. Bonn, 1956; Соломоник Э.И. Сарматские знаки Северного Причерноморья. Киев, 1959; ДрачукВ.С. Системы знаков Северного Причерноморья. Тамгообразные знаки северопонтийской периферии античного мира первых веков нашей эры. Киев, 1975; Яценко С.А. Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья. М., 2001.
‘Янина С.А. Новые данные о монетном чекане Волжской Болгарии X в. // МИА. М., 1962. № 111. С. 192.
254
Игорь
V|
Святослав
(________________Vj
Ярополк	Владимир
Свят on ол к
U|________
Ярослав Мудрый
-----1 *
Мстислав
Иэяслав
Святослав
Всеволод
Давыд
Ч
Олег
Владимир Мономах
Всеволод
Мстислав
Юрий ^Долгорукий
Святослав Всеволод Иэяслав Свято по л к Владимир Ростислав
,___I У| |	*________J У|
I,	I	-------1	I	г- -------I-1
Всеволод Владимир Мстислав Ярослав Ярослав Роман Давыд Мстислав Храбрый
IV | V	У| | V?
Мстислав Мстислав
Михаил
Роман
Ростислав
Мстислав
У>?|
Святослав
У?
Андрей Боголюбский Всеволод большое Гнездо Мстислав
У1 ,__________________v,i	I
Юрии Константин Юрии Ярослав Святослав Ярослав
Y т т| м у v
Всеволод
П
Ростислав
Табл. 2. Сводная генеалогическая таблица получивших атрибуцию лично-родовых знаков князей Рюриковичей X - первой половины XIII в. (вопросительными знаками отмечена альтернативная атрибуция тамг, требуящая дальнейшего уточнения).
графической эволюции. Поэтому вполне уместно по отношению к ним употребление терминов «родовая тамга» и «лично-родовая тамга», уже прочно закрепившихся в отечественной научной литературе. И в данном случае вопрос о первоначальном изобразительном прототипе и исконной семантике символа существенного значения не имеет.
Элементарная логика подсказала исследователям, что исходным пунктом для эволюции тамги Рюриковичей послужил простой двузубец. Ведь только он мог быть общим предком и двузубцев, и трезубцев разных очертаний. Когда же первоначальную эмблему стали изменять с целью образования новых вариантов для очередных конкретных ее носителей, делали это по так называемой «системе отпятнышей», т.е. путем добавления к основной схеме какого-либо дополнительного элемента (еще одного зубца, нового отрога на зубце, перекладины на зубце и т.п.) или наоборот — его изъятия. Со временем наследование князьями различных ветвей Рюрикова дома знаков, генетически восходящих к варианту «промежуточного родоначальника», привело к выделению характерных «семейных» разновидностей: двузубцев прямоугольных очертаний, колоколовидных двузубцев и других.
В послевоенное время начался новый период в изучении тамг Рюриковичей. Он ознаменовался прежде всего продвижением вперед в атрибуции тех групп памятников, несущих княжеские знаки, которые имеют ярко выраженный официальный характер. Благодаря исследованиям В.Л. Янина9, стало ясно, кому принадлежат три варианта тамг, встречающиеся на древнейших русских монетах (80-х гг. X в. — 10-х гг. XI в.). Их владельцами оказались князья Владимир Святославич, Святополк Окаянный и Ярослав Мудрый. Теперь окончательно определен как принадлежавший князю Святославу Игоревичу (945-972) моливдовул с изображением простого двузубца и круговой греческой надписью на обеих сторонах10.
Была предложена атрибуция и для двух других тамг, помещенных соответственно на печатях Изяслава Владимировича Полоцкого
’ Янин ВЛ. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956. С. 165-167; Он же. Актовые печати Древней Руси. М„ 1970. T.I. С. 36-40.
'°Янин В.Л. Актовые печати. Т. 1. С. 38-41; Молчанов А.А. Печать князя Святослава Игоревича (К вопросу о сфрагистических атрибутах документов внешней политики Древней Руси X в.) // Внешняя политика Древней Руси. Юбилейные чтения, посвященные 70-летию чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. Тез. докл. М„ 1988. С. 50-52.
(flOOl) и Изяслава Ярославина (времени его княжения в Новгороде: 1052-1054) п. Куда более трудной оказалась задача атрибутировать достаточно многочисленный разряд новгородских булл домонгольского времени с патрональными изображениями святых (на одной стороне) и княжескими тамгами (на другой стороне)11 12. Выработанная для него классификация13 вполне может быть уточнена, особенно после публикации новых материалов в третьем томе корпуса древнерусских вислых печатей14.
Хуже всего до сих пор обстоят дела с еще одной группой сфраги-стических памятников XII — начала XIII в., тоже несущих на себе княжеские знаки. Это свинцовые пломбы из числа пломб так называемого «дрогичинского типа», которые, однако, происходят отнюдь не только из Дрогичина на р. Буг, но и из многих других древнерусских центров (Киева, Чернигова, Новгорода, Старой Ладоги, Пскова, Старой Русы, Смоленска, Старой Рязани, Белоозера, Дубны, Твери, Торжка, Город-ца на Волге, Турова, Полоцка, Минска, Друцка и др.) 15. Есть основания считать, что пломбы с княжескими знаками могли служить для опечатывания связок шкурок-кун, участвовавших в денежном обращении Древней Руси как узаконенное платежное средство16.
Три десятка лет посвятил изучению «дрогичинских» пломб
11 Янин В.Л. Древнейшая русская печать X века // КСИИМК. 1955. Вып. 57. С. 39-46; Он же. Актовые печати. Т. I. С. 35,36,41,166; № 2,3.
12 О неутешительных итогах его изучения к концу 1960-х годов см.: Янин В.Л. Актовые печати. Т. 1. С. 137-146.
13 Молчанов А.А. Новгородские посадничьи печати с изображением княжеских знаков // Проблемы истории СССР. М., 1974. Сб. IV. С. 19-32; Он же. О четырех новгородских посадничьих печатях XII в. // ВИД. 1980. Т. XII. С. 213-219; Он же. Об атрибуции лично-родовых знаков князей Рюриковичей Х-ХШ вв. // ВИД. 1984. Т. XVI. С. 69-81.
14 Янин В.Л., Гайдуков П.Г. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. М., 1998. Т. 3. С. 55-57,149-152; см. также рец. на это издание А.А. Молчанова: РА. 2000. №2. С. 194.
15 Ср.: Перхавко В.Б. Распространение пломб дрогичинского типа // ДГ. 1994 год. Новое в нумизматике. М., 1996. С. 211-247.
16 Ср.: Монгайт А.Л. Абу Хамид ал-Гарнати и его путешествие в Русские земли 1150-1153 гг. //ИСССР. 1959. № 1. С. 175-177; ЯнинВ.Л. Деньги и денежные системы // Очерки русской культуры XIII-XV веков. М., 1969. Ч. I. С. 322-324; Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153) / О.Г. Большаков, А.Л. Монгайт. М., 1971. С. 113; Белецкий С.В., Посвятенко В.А. Абу Хамид ал-Гарнати о процедуре обмена кредитных денег на Руси // ВЕДС. Древняя Русь в системе этнополитических и культурных связей. М., 1994. С. 3-5.
Б.Д. Ершевский17Но он так и не произвел их тщательную и полную классификацию. Выборочный подход к материалу и погрешности в его обработке (вплоть до произвольного искажения геральдических фигур в прорисовках) заставили специалистов отрицательно оценить и конечные выводы исследователя — по части атрибуции и исторической интерпретации данных специфических сфрагистических памятников 18. В полной мере это относится и к пломбам с изображениями тамг, которые по указанной причине еще не стали пока полноценным источником для изучения русской феодальной эмблематики.
Зато четкую функциональную интерпретацию получили деревянные цилиндрические замки с княжескими знаками на их наружной поверхности (в иных случаях — еще и с надписями) из раскопок Новгородской археологической экспедиции. В.Л. Янину удалось доказать, что эти оригинальные устройства — суть бирки сборщиков податей 19. Правда, относительно предложенных атрибуций самих тамг, вырезанных на этих предметах, на наш взгляд, могут быть предложены в ряде случаев альтернативные варианты.
Еще одна категория археологических находок — трапециевидные подвески из серебра и бронзы со знаками Рюриковичей, обнаруживаемые преимущественно в крупных городских центрах Древней Руси, — также принадлежит к числу атрибутов официальных лиц. Наблюдения над их типологией в сопоставлении с данными письменных источников позволили выдвинуть гипотезу о том, что такие и подобные им предметы служили верительными знаками для дипломатических представителей (в этой роли подвизались «слы» и «гости», т.е. специально уполномоченные лица из числа доверенных дружинников князя и виднейших купцов) и чиновников-администраторов, подобно
17 Основные итоги его работы см.: Ершевский Б.Д. Новгородские свинцовые пломбы конца XI — первой трети XIII в. как источник для политической истории Новгорода. Автореф. дис. к.и.н. М., 1979; Он же. Дрогичинские пломбы. Классификация, типология, хронология // ВИД. 1985. Т. XVII. С. 36-57.
18 Ср.: Перхавко В.Б. Распространение пломб. С. 217; Белецкий С.В. К изучению древнерусских княжеских знаков на пломбах из Дрогичина (по материалам свода К.В. Болсуновского) //ВЕДС. М., 1999. XI. Контакты, зоны контактов и контактные зоны. С. 107. О возможностях исследования пломб с княжескими тамгами см.: Молчанов А.А. Об атрибуции. С. 73; Коваленко В.П., Молчанов А.А. Древнерусские сфрагистические памятники домонгольского времени из Чернигова // РА. 1993. № 4. С. 214.
19 Янин В.Л. Археологический комментарий к Русской Правде // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. С. 138-155.
древнескандинавским jartegnir™.
Получив возможность опереться на атрибутируемый наиболее надежно нумизматический и сфрагистический материал, а также на выявленные общие закономерности иконографической эволюции, исследователи смогли перейти к установлению индивидуальной или хотя бы семейной принадлежности тамг Рюриковичей на других предметах. Конечно, при этом важным индикатором становилась топография таких находок. Ведь если некоторые вещи с княжескими знаками (в частности, оружие и прочая дружинная экипировка) вполне могли при определенных обстоятельствах перемещаться из одного центра Руси в другой, то для иных (скажем, для домашней деревянной тары или для обычной бытовой керамической посуды, кухонной и столовой) это крайне маловероятно. А уж нанесение «знаменья» постороннего государя на строительный материал (кирпичи) или фасады уже возведенных зданий в чужом княжестве абсолютно исключено. Поэтому обнаружение меток в виде лично-родовой княжеской эмблемы на стенах храмов и фортификационных сооружений особенно важно для локализации «семейных вариантов» тамг различных ветвей генеалогического древа Рюриковичей, в эмблематическом отношении окончательно обособившихся во второй половине XI в.
Из подобных находок княжеских тамг на архитектурных остатках упомянем лишь некоторые20 21. Клейма в виде двузубца прямоугольных очертаний с симметрично отогнутыми наружу зубцами и раздвоенным нижним выступом встречены на кирпичах церкви Дмитрия Солу некого в Пскове, построенной в 1144 г. князем Всеволодом Мстис-лавичем из смоленских Рюриковичей22. Предельно близкий к нему
20 Молчанов А.А. Подвески со знаками Рюриковичей и происхождение древнерусской буллы // ВИД. 1976. Т. VII. С. 69—90; он же. «Верительные знаки» в древнескандинавских сагах //Ладога и Северная Европа. II Чтения памяти Анны Мачинской. СПб., 1996. С. 32-35. Ср. также: Толстой И.И. Древнейшие русские монеты. С. 182-186 (письмо к нему А.А. Куника). Число таких подвесок из раскопок продолжает возрастать, но, к сожалению, всплывают время от времени и подделки под них из бронзы или серебра.
21 Немногие из них датируются ранним временем: таковы трезубцы на плин-фе конца X в. из руин Десятинной церкви (Церква Богородиц! Десятинна в Ки!в1 Ки1в, 1996. С. 113,114) и среди граффити в интерьере Софии Киевской (Высоцкий С.А. Древнерусские граффити Софии Киевской // НЭ. 1962. Т. III. Табл. XIII-XIV, 4; Он же. Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв. Киев, 1966. Вып. I. Табл. 69-70).
22БелецкийВ.Д. Клейма и знаки на кирпичах XII в. из церкви Дмитрия Солун-ского в Пскове // СА. 1971. № 2. С. 272-277; Он же. Клейма на кирпичах XII века
по начертанию знак (отличается лишь тем, что он имеет не раздвоенный, а прямой нижний выступ) обнаружен на камне у села Волгино-Верховье Осташковского района Тверской области, отмечавшем границу новгородских и смоленских земель23. Почти идентичные тамги, но уже колоколовидной формы, обнаружены на Золотых Воротах во Владимире на Клязьме и на кивории в близлежащем Боголюбове24. Отсюда с неизбежностью следует вывод о принадлежности княжеских знаков данной разновидности суздальским Рюриковичам25.
Следует признать, что и в последние десятилетия интерес исследователей к знакам Рюриковичей не уменьшился. Разработка данной темы продолжалась достаточно интенсивно. Она шла, как и прежде, сразу по нескольким направлениям: публикация новых находок археологов, атрибуция отдельных предметов и целых категорий вещей с княжескими знаками, выявление закономерностей функционирования и самого происхождения последних. Два первых направления во многих случаях объединяются, когда публикуемому материалу дается в то же время конкретная интерпретация.
Промежуточные итоги изучения знаков Рюриковичей периодически подводились в специальных изданиях. Но ценность таких обзоров, мягко выражаясь, неодинакова. Так, В.Л. Яниным в свое время исчерпывающе освещена ситуация, сложившаяся к концу 1960-х гг. в данной области древнерусской эмблематики. Четверть века спустя опять назрела необходимость обрисовать реальное положение дел, складывающееся в науке с теми же сюжетами, что мы и постарались сделать 18 октября 1996 г. в докладе на конференции в ГИМ (Москва), посвященной столетнему юбилею выхода в свет книги А.В. Орешни-кова «Русские монеты до 1547 года» 26.
из церкви Дмитрия Солунского в Пскове // СГЭ. 1971. Вып. 33. С. 58. Рис. 4-6.
23 Ильин С.Я. Новый эпиграфический памятник XII в. в верховьях Волги // КСИИМК. 1947. Вып. 17. С. 180,181. Рис. 76; Молчанов АЛ. О четырех новгородских посадничьих печатях. С. 217,218. Примеч. 21.
24 Воронин Н.Н. Памятники владимиро-суздальского зодчества XI-XIII вв. М.; Л., 1945. Рис. 22; Он же. Боголюбовский киворий // КСИИМК. 1946. Вып. 13. С. 65. Рис. 19; Он же. Оборонительные сооружения Владимира XII в. // МИА. М.; Л., 1949. № 11. С. 210. Рис. 6.
25 Ср.: Янин В.Л. Княжеские знаки суздальских Рюриковичей // КСИИМК. 1956. Вып. 62. С. 3-16.
26 Молчанов А.А. Знаки Рюриковичей на древнерусских печатях и монетах: последняя четверть века их изучения // Нумизматический сборник (Московского Нумизматического общества). М., 1997. С. 104-117.
К сожалению, историография интересующего нас вопроса иногда пополняется работами, которые хотя и претендуют на роль обобщающих, но написаны авторами, не вполне компетентными в данной области. К примеру, статья О.М. Иоаннисяна, задуманная как обзорная27, обнаруживает очень слабое знакомство ее составителя-компилятора с соответствующей литературой. В работе Е.В. Пчелова28 как собственные пересказываются без необходимых ссылок выводы других исследователей, в то время как сам автор, к сожалению, не вполне владеет имеющимся в наличии материалом (чего стоит, например, его заявление о том, что «со второй половины XI в. знак исчезает с печати князей», тогда как в действительности тамга Рюриковичей присутствует на древнерусских сфрагистических памятниках и в XII, и в первой половине XIII в.). «Историографический очерк», написанный тогда же В.И. Лавреновым, оформлен так, что местами простая компиляция уступает в нем место чистейшему плагиату: дается сплошной подбор цитат из чужих работ со снятыми кавычками29.
Какие же первоочередные задачи и проблемы стоят ныне перед исследователями княжеских эмблем домонгольской Руси? Крайне важное значение имеет, конечно же, введение в научный обиход неизвестных прежде изображений тамг Рюриковичей. Нет необходимости перечислять здесь все многочисленные публикации такого рода, носящие зачастую отчетно-информационный характер30. Остановимся кратко лишь на тех из них, которые кажутся потенциально наиболее перспективными в атрибуционном отношении.
Сразу несколько (не менее четырех) разных княжеских знаков вырезано на верхней плите каменного саркофага, открытого у северной стены храма XII в. в летописном Василёве (Северная Буковина)31. Гребень, украшенный гравированным изображением тамги, извлечен
27Иоаннисян О.М. Родовые знаки древнерусских князей Х-ХШ вв. (литература и источники) // Геральдика. Материалы и исследования. Л., 1983. С. 109-112, 132-135.
28 Пчелов Е.В. Еще раз о «знаках Рюриковичей» в свете нумизматических данных // Всероссийская нумизматическая конференция в г. Владимире. М., 1995. С. 37,38.
29Лавренов В.И. Знаки Рюрикова рода (историографический очерк) //Гер-бовед. 1995. № 7. С. 47-55 (ср., к примеру, абзацы на с. 48 и 49, сопровождаемые сносками 10-15).
30Ср.: Молчанов А.А. Знаки Рюриковичей: история изучения. С. 15-24.
31 Тимощук Б.О. Давньоруська Буковина (X — перша половина XIV ст.). КиТв, 1982. С. 145-151.
из слоя X — начала XI в. на городище Иднакар в Удмуртии32. Из напластований XII в. на Юревичском городище под Мозырем происходит несущая эмблему Рюриковичей изящная костяная ложечка для церковного причастия33.
Все новые варианты княжеских знаков, начиная с простого двузубца, выявляются на различных предметах в ходе продолжающихся многие десятилетия археологических работ в Новгороде34. Княжескими тамгами помечена кухонная керамическая посуда из раскопок Верхнего Города и Подола в Киеве35. Нанесение таких меток на керамику практиковалось в разных центрах Древней Руси, вплоть до Сар-кела36. В указанном южнорусском городе, отвоеванном Святославом Игоревичем в 965 г. у хазар, найден знак именно этого князя, выгравированный на костяной пластине37. А неподалеку, на Тамани, были обнаружены посеребренная бронзовая пластинка — «брактеат» и налучье из кости с эмблемами Рюриковичей, спор об атрибуции которых продолжается до сих пор38.
Как единый комплекс рассмотрены теперь предметы вооружения дружинников, украшенные тамгами князей Рюрикова дома39. К числу
32 Амелькин А.О. Знак на гребне с городища Иднакар (К вопросу о начальном периоде русско-удмуртских контактов) // Проблемы изучения древней истории Удмуртии. Ижевск, 1987. С. 107-113.
33Исаенко В.Ф. Находка со знаком Рюриковичей // СА. 1967. № 2. С. 250-252.
34 Ср.: Колчин Б.А. Новгородские древности. Деревянные изделия // САИ. М., 1968. Вып. El-55. С. 22.
35Калюк О.П., Сагайдак М.А. Склад керам!чно! продукцп XII ст. з кшвскому Подолу // Археолопя. 1988. Т. 61. С. 44. Рис. 4; Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 295-297.
36Щербак А.М. Знаки на керамике из Саркела //ЭВ. 1958. Т. XII. С. 53. Табл. Г, Он же. Знаки на керамике и кирпичах из Саркела — Белой Вежи // МИА. 1959. № 75. С. 364. Рис. 1. Табл. VI.
37Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962. С. 430.
38 См. последние по времени публикации этих памятников: Молчанов А.А. Еще раз о таманском бронзовом «брактеате» // СА. 1981. № 3. С. 223-226; Белецкий С.В. Знаки Рюриковичей. Часть первая: X-XI вв. // Исследования по музеефи-кации древностей Северо-Запада. СПб., 2000. Вып. 2. С. 58-60,112,113. Следует отметить, что О. Прицак, обманутый условным названием Таманского «брак-теата», по недоразумению отнес его к нумизматическому материалу (Pritsak О. The Origins of the Old Rus’ Weights and Monetary Systems. Cambridge, 1998. P. 104, 114-116).
39 Артемьев A.P., Молчанов А.А. Древнерусские предметы вооружения с княжескими знаками собственности //РА. 1995. № 2. С. 188-191.
предметов, бытовавших в кругах, близких к княжескому двору, можно отнести ременные бляшки и перстни с подобными же геральдическими фигурами40.
Дополненные переиздания уже известных групп памятников со знаками Рюриковичей, прежде всего нумизматических и сфрагисти-ческих, в ходе их углубленного изучения с использованием современной методики комплексного источниковедения также всегда остаются актуальной задачей для специалистов.
Наиболее важным событием такого рода стала в последние десятилетия публикация подготовленного И.Г. Спасским и его ученицей М.П. Сотниковой свода златников и сребреников конца X — начала XI в., выдержавшего теперь уже три издания41.
К изображениям знаков Рюриковичей на древнейших русских печатях и монетах примыкают те же эмблемы, встречающиеся среди граффити на куфических дирхемах, сведения о которых собраны археологами и нумизматами42. Крайне важно, что именно здесь выявляются, по-видимому, самые ранние из известных ныне вариантов начертания первоначального простого двузубца, использовавшегося Рюриком и его наследниками вплоть до Ярополка Святославича. Учитывая этот момент, Е.А. Мельникова справедливо посчитала первоочередной задачей сбор и систематизацию всех изображений знаков Рюриковичей, вырезанных на дирхемах из
40 Ширинский С.С. Ременные бляшки со знаками Рюриковичей из Бирки и Гнездова // Славяне и Русь. М., 1968. С. 215-223; Никольская Т.Н. Земля вятичей. К истории населения бассейна верхней и нижней Оки в IX—XIII вв. М., 1981. С. 28, 30; Макарова Т.Н. Черневое дело древней Руси. М., 1986. С. 40-47,128-131; Она же. Перстни с геральдическими эмблемами из Киевского клада // Древности славян и Руси. М., 1988. С. 241-247.
41 Sotnikova М.Р., Spasski LG. Russian Coins of the X-XI Centuries A. D. Recent Research and a Corpus in Commemoration of the Millenary of the Earliest Russian Coinage. Oxford, 1982; Сотникова М.П., Спасский И.Г. Тысячелетие древнейших монет России. Сводный каталог русских монет X-XI веков. Л., 1983; Сотникова М.П. Древнейшие русские монеты X-XI веков. М., 1995. См. также рецензии на два последних издания с важными коррективами и разъяснениями: СА. 1985. № 4. С. 255-259; РА. 1997. № 3. С. 163-167.
42Этими граффити занимались как зарубежные (У. Линдер-Велин, X. Зимон, И. Хаммарберг, Г. Рисплинг), так и отечественные исследователи (И.Г. Добровольский, И.В. Дубов, Ю.К. Кузьменко, Е.А. Мельникова, А.Б. Никитин, А.В. Фомин, В.Е. Нахапетян). Одним из главных результатов этой работы стала монография: Добровольский И.Г, Дубов И.В., Кузьменко Ю.К. Граффити на восточных монетах: Древняя Русь и сопредельные страны. Л., 1991.
кладов конца IX — первой половины XI в.43.
В целом весь период бытования знаков Рюриковичей на Руси сейчас осмысливается, на наш взгляд, достаточно ясно. Перенеся на новую родину из Скандинавии обычай использования верительных знаков (jartegnir — в виде неких предметов с символическими изображениями, фигуративными или условными), Рюрик и его варяги нашли в Восточной Европе практику использования «знамений» или «пятен» как владельческих меток. В специфических условиях формирования Древнерусского государства, с его полиэтничностью и гетерогенностью правящей элиты, произошел симбиоз двух генетически не связанных, но, как оказалось, вполне совместимых эмблематических традиций. При этом укоренился и канонизировался в качестве родовой эмблемы могущественных государей Киевской Руси двузубец простейшей формы (то ли он был принесен — как символический мотив, связанный, скорее всего, с генеалогическим мифом, — из скандинавского культурного круга44, то ли избран варяжским князем уже на территории Восточной Европы45).
Вплоть до 70-х гг. X в. династический знак Рюрикова дома переходил, как символ единства правящего княжеского рода, по наследству от отца к сыну без изменений (по крайней мере, у Игоря Рюриковича, Святослава Игоревича и Ярополка Святославича он, несомненно, идентичен). Первые изменения изначальной схемы тамга Рюриковичей претерпела лишь тогда, когда наступило время внутридинасти-ческих столкновений, вспыхнувших уже при сыновьях Святослава Игоревича. Вероятнее всего, появление дополнительного элемента в знаке Владимира Святославича — третьего зубца — связано с желани
43 Мельникова Е.А. «Знаки Рюриковичей» на восточных монетах // ВЕДС. VIII. Политическая структура Древнерусского государства. М., 1996. С. 45-51; Она же. Граффити на восточных монетах из собраний Украины // ДГ. 1994 год. Новое в нумизматике. М., 1996. С. 248-284. См. также статью в настоящем сборнике: Мельникова Е.А. К вопросу о происхождении знаков Рюриковичей.
44 В таком случае это могло быть сделано Рюриком в древнейшем Новгороде (нынешнее Городище у истока Волхова). Ср.: Носов Е.Н. Новгородский Детинец и Городище // НИС. СПб., 1995. Вып. 5 (15). С. 16,17; Молчанов А.А. Новгород во второй половине IX — первой половине XI в.: жизнь топонима и история города // ВЕДС. М., 1996. VIII. С. 51-56.
45 Существует мнение, что Рюриковичи заимствовали свою тамгу у тюрок-хазар, причем уже тогда, когда обосновались в Среднем Поднепровье: Мельникова Е.А. «Знаки Рюриковичей» и становление централизованной власти на Руси // 1стор1я Pyci — Украши (кторико-археолопчний зб!рник). Ки1в, 1998. С. 172-181; Она же. «Знаки Рюриковичей» на восточных монетах. С. 49,50).
ем выдвинуть в противовес традиционному двузубцу киевского князя, унаследованному Ярополком Святославичем, модифицированную эмблему46. Таким образом, использование «системы отпятнышей» для образования новых вариантов старого родового княжеского знака было вызвано к жизни начальными проявлениями центробежных тенденций и получило полное развитие с усилением феодальной раздробленности Древней Руси.
До середины XI в. обладание лично-родовым знаком, по-видимому, остается официально признанной привилегией именно киевского князя, а одновременное употребление его другим членом того же рода связывается всегда с его честолюбивыми устремлениями в отношении захвата верховной власти в государстве или обособления от нее. А на протяжении XII в. правом пользования своей собственной тамгой обладают уже весьма многочисленные владетельные представители различных линий разросшегося рода Рюриковичей в Киеве, Новгороде, Владимире, Смоленске, Чернигове и т. д. Что касается верхней хронологической границы бытования тамг у князей Рюрикова дома, то точных данных на сей счет у нас нет. Археологические материалы свидетельствуют, что эти эмблемы выходят из употребления в конце 30-х или в 40-х гг. XIII в.
Какова же была непосредственная причина довольно неожиданного исчезновения традиции, столь значимой для княжеской власти и удерживавшейся веками? Среди исследователей уже прочно утвердилось мнение, что все дело здесь было в кризисе «системы отпятнышей», которая тогда якобы уже полностью исчерпала возможности своего применения в связи с резким увеличением количества уделов и их правителей47. Однако такая, казалось бы, вполне логичная, версия пока не подтверждена конкретными иконографическими материалами и остается по-прежнему сугубо умозрительной.
Если же посмотреть на данный факт в более тесном историческом
46 Так, знаменитый «киевский трезуб», по иронии судьбы ставший в XX в. главным символом украинского национализма и сепаратизма, появился впервые в Новгороде — важнейшем центре Северной Руси. Он в тот момент символизировал амбиции новгородского удельного князя, решившегося потягаться со своим старшим братом и легитимным сюзереном, сидевшим в Киеве (Молчанов А.А. Древнейший памятник русской сфрагистики. С. 80. Примеч. VIII).
47 Ср.: Янин В.Л. Княжеские знаки суздальских Рюриковичей. С. 16; он же. К вопросу о дате Лопастицкого креста // КСИИМК. 1957. Вып. 68. С. 34; Куза А.В. Родовой знак Всеволода III Большое Гнездо // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 97.
контексте, то возникает мысль о взаимосвязи двух синхронных явлений: исчезновение тамг у русских князей и установление над Русью власти монголов. Со времени правления великого хана Мунке (1251-1259) в Джучиевом улусе, в который входили и завоеванные русские земли, уже чеканилась монета с тамгой верховного повелителя Монгольской империи48. Вряд ли монголы, установившие чрезвычайно жесткий контроль над местным населением во всех покоренных ими странах, могли потерпеть употребление побежденными и низведенными до положения покорных вассалов князьями на Руси эмблемы-тамги наравне с потомками Чингиз-хана. Наоборот, они обязательно должны были категорически запретить всем уцелевшим Рюриковичам использовать столь непозволительные отныне для них эмблематические атрибуты княжеской власти49.
Так в общем виде вырисовывается для нас модель зарождения и развития тамги Рюриковичей, вплоть до ее исчезновения где-то в середине XIII в. В самое последнее время попытки предельно детализировать эту модель предпринимает С.В. Белецкий50. Чрезвычайно важным он считает выявление правил, по которым происходило изменение тамг от одного индивидуального варианта к другому. Правда, в качестве предостережения уже звучало мнение, что эти правила, при всей их предполагаемой логичности, могли иметь и некоторые трудно предсказуемые заранее особенности (например, из нескольких братьев первым мог получить собственный престол в отдельном княже
48 Сингатуллина АЗ. О тамгах на джучидских монетах Поволжья XIII в. // Шестая Всероссийская нумизматическая конференция. СПб., 1998. С. 68-70. Ср. также: Полубояринова М.Д. Знаки на золотоордынской керамике // Средневековые древности евразийских степей. М., 1980. С. 173 (см. в той же статье содержательный обзор исследований о тамгах).
49Молчанов А.А. Знаки Рюриковичей: история бытования //III конференция «Города Подмосковья в истории российского предпринимательства и культуры». Серпухов, 1999. С. 93; Он же. Знаки Рюриковичей: проблемы изучения // Нумизматика на рубеже веков (Труды Государственного Исторического музея. Вып. 125. Нумизматический сборник. Часть XV. М., 2001. С. 101.
50 Ср.: Белецкий С.В. К вопросу о принадлежности новгородской подвески № 22-27-1181 // ВЕДС. VIII. С. 1-7; Он же. Начало русской геральдики (знаки Рюриковичей X-XI вв.) //У источника. Сборник статей в честь... С.М. Каштанова. М., 1997. Ч. I. С. 93-171; Он же. Наследование лично-родовых знаков князьями Рюриковичами в X-XI вв. // Труды VI Международного конгресса славянской археологии. М., 1998. Т. 4. Общество, экономика, культура и искусство славян. С. 195-205; Он же. Знаки Рюриковичей. Часть первая: X-XI вв. С. 1-120 (с наиболее полным списком его работ по данной тематике).
стве в силу каких-либо политических и внутридинастических обстоятельств самый младший, и тогда его лично-родовой знак оказывался самой первой по времени появления и потому наиболее близкой модификацией отцовского знака, т. е. «иконографически самой старшей» в данной генерации)51. Наряду со спорностью методики атрибуций знаков конкретным князьям, он предлагает самые неожиданные, никак не вяжущиеся с хорошо известными историческими реалиями, интерпретации отдельных предметов с княжеской символикой. Так, например, крайне сомнительно его предположение об использовании могущественным посадником-наместником Новгорода 1016-1030 гг. Константином Добрыничем в качестве рангового знака изношенной бронзовой подвески52. Ведь даже рядовым дружинникам русские князья в начале XI в. жаловали, как известно, золотые шейные гривны53.
Работы С.В. Белецкого последних лет в их совокупности подтверждают, что все сложности у исследователей возникают из-за отсутствия до сих пор вполне надежной исходной базы данных. По-прежнему остро ощущается необходимость максимально полного сбора сведений обо всех доступных изучению предметах со знаками Рюриковичей. Создание свода княжеских тамг, добросовестно и исчерпывающе зафиксированных в их археологических и иных контекстах, — задача давно назревшая. И пока она еще только ждет решения, предлагаемые исследователями уже сейчас атрибуционные и система-тизационные версии будут оставаться во многом проблематичными.
Если по рассмотренным выше направлениям — публикационному и атрибуционному, а также по части реконструкции процесса бытования княжеской лично-родовой тамги — дело медленно, но все же идет вперед, то вопрос о ее происхождении и первоначальной семантике по-прежнему остается нерешенным. Как известно, отыскать изобразительный прототип знака Рюриковичей пытались многие исследователи и в XIX, и в XX в. Такого рода попытки имели место и в последние два-три десятилетия.
А.Л. Хорошкевич во всех без исключения многочисленных и разнообразных модификациях княжеской тамги опознает одну и ту же христограмму54. При этом ее не смущает даже полное несходство не
51 Молчанов А.А. Новгородские посадничьи печати. С. 27
52 Белецкий С.В. К вопросу о принадлежности... С. 6.
53ПВЛ.С. 59.
54 Хорошкевич А.Л. Символы русской государственности. М., 1993. С. 11; Она же. Герб и флаг России Х-ХХ века. М., 1997. С. 42-52.
которых графических вариантов, возникших в ходе длительной и непростой эволюции исходной схемы, между собой (ср., например, простейшие двузубцы X в. и багровидные знаки первой половины XIII в.). Тем самым исследовательница, к сожалению, полностью игнорирует сравнительно-иконографический аспект, который никак нельзя обходить при рассмотрении любого эмблематического сюжета.
То же самое можно сказать и о гипотезе запорожского краеведа Г.И. Шаповалова, согласно которой знак Рюриковичей появился в результате соединения изображений якоря и креста55. В эту схему ведь тоже никак не вписываются ни самые ранние, ни самые поздние варианты княжеской тамги.
По-прежнему в ходу и многократно опровергавшаяся версия о зооморфном прототипе лично-родового знака князей Рюрикова дома, связывающая его с изображением птицы. В современной историографии она получила известность главным образом благодаря работам П. Паульсена и Г. Енихена56, и была позднее подхвачена С.С. Ширин-ским и О.М. Раповым57. Теперь ее поддерживает, опираясь прежде всего на балто-прусский археологический материал, В.И. Кулаков58, а также шведский археолог Б. Амброзиани59. Самым уязвимым местом этой гипотезы является полное отсутствие каких-либо признаков зо-оморфности у ранних вариантов (X — самое начало XI в.) начертания тамги Рюриковичей. Появляются же такие признаки лишь в результате его явного переосмысления, а именно под рукой иноземного изготовителя «Ярославля сребра» малого веса60.
55 Наиболее подробное ее изложение см.: Шаповалов Р.И. Походження укра-инського тризуба або як поздналися я Kip i хрест. 3апор1жжя, 1992. С. 4-17; Он же. О символе «якорь-крест» и значении знака Рюриковичей // ВВ. М„ 1997. Т. 57 (82). С. 204-210.
56Paulsen Р. Schwertortbander der Wikingerzeit. Stuttgart, 1953. S. 166-174;Jdni-chen H. Bildzeichen. S. 35,36.
57тиранский С.С. Ременные бляшки. С. 215-223; Рапов О.М. Знаки Рюриковичей и символ сокола // СА. 1968. № 3. С. 62-69.
58 Кулаков В.И. Птица-хищник и птица-жертва в символах и эмблемах IX-XI вв. // СА. 1988. № 3. С.106-117. Привлекаемые исследователем изображения птиц без какого-либо обоснования отнесены к числу княжеских знаков.
59Birka Studies. Excavations in the Black Earth 1990-1996. Stockholm, 2001. Vol. 5. Eastern Connections. Part 1. The Falcon Motif / Ed. B. Ambrosiani.
60 Молчанов А. А. К вопросу о художественных особенностях и портретности изображений на древнейших русских монетах // Вестник МГУ. История. 1973. № 3. С. 84.
Еще одна версия предложена М.П. Сотниковой и. Она ориентирована на поиски прототипа древнерусской княжеской тамги в скандинавском изобразительном материале. И для этого имеются веские основания. Уже неоднократно отмечалось принципиальное сходство практики употребления верительных знаков в политикоадминистративной и хозяйственной жизни Руси и Скандинавии. Поэтому обращение к североевропейским параллелям при отыскании прототипа знака Рюриковичей вполне естественно, тем более что скандинавское происхождение самой этой династии стало теперь вполне очевидным для археологов и историков. Однако выдвинутая ею версия о происхождении знака Рюриковичей от «изображения древнескандинавского судна без кормы, но с двумя носами и с длинным, сильно развитым килем» никак не может быть принята. Ведь самые ранние варианты начертания древнерусской княжеской тамги имеют помимо двух симметричных боковых зубцов вверху резко выраженный нижний выступ, который совершенно невозможно отождествить с выходящим из корабельного днища килем в любой из известных модификаций драккара61 62.
Подводя итоги сказанному выше, приходится констатировать, что пока никому из исследователей не удалось выдвинуть достаточно обоснованную версию о первоначальном смысловом значении личнородовой эмблемы Рюриковичей. Главной трудностью в определении семантики исходной двузубой тамги является постоянное ее появление уже в отчетливо стилизованном виде. Л ишь в одном-единственном случае она трактована как изображение реального предмета: на деревянном изделии из Новгорода с дендродатой 953-972 гг. тщательно вырезаны все детали знака, позволяющие легко и безошибочно узнать в нем острогу-двузубец с короткой ручкой63. Казалось бы, вот долгожданная разгадка. Но где гарантия, что здесь перед нами расшифровка первоначального смысла княжеской тамги рода Рюриковичей, а не переосмысление ее на свой лад вырезавшим эту метку новгородцем?
Каким же путем можно реально приблизиться к разгадке первоначального значения знака Рюриковичей? Разумеется, только путем изучения самых ранних его изображений, как наиболее близких хронологически к предполагаемому прототипу. Но сам этот прототип,
61 Сотникова М.П. Древнейшие русские монеты. С. 241,245.
62 Fircks J. von. Wikingerschiffe. Rostock, 1979; Фирке И. фон. Суда викингов. Л., 1982.
63Колчин Б.А. Новгородские древности. С. 22. Рис. 12,8.
чтобы быть признанным в качестве такового, должен соответствовать двум главным условиям: 1) четко выявиться, причем не единожды, со вполне определенными географическими и хронологическими параметрами второй половины IX — первой половины X в.; 2) быть не только однозначно опознаваемым как некий предмет живой или неживой природы, но и внятно корреспондировать с культурно-историческими реалиями своего времени, уже известными нам.