АКАДЕМИЯ НАУК УКРАИНСКОЙ ССР
ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ
В. К. ГОНЧАРОВ
В^АЙКОВЕЦКОЕ
р ГОРОДИЩЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК УКРАИНСКОЙ ССР
КИЕВ • 1950
Ответственный редактор действительный член Академии наук Украинской ССР 77. 77. Ефименко.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Задачей нашего исследования является подведение итогов многолетних археологических работ, производившихся Институтом археологии Академии наук Украинской ССР , на известном Райковецком городище в окрестностях г. Бердичева.
Во время систематических, широко поставленных изысканий здесь впервые была раскрыта вся территория древнерусского города домонгольского периода со всеми его составными частями: детинцем, оборонительными сооружениями, ремесленным посадом и приселками. Материалы этих раскопок по своей полноте значительно превосходят все то, что дают нам летописные известия в отношении древнерусских городов. Вместе с тем они освещают не только особенности хозяйственного уклада, быта и культуры этого времени, но и отражают яркие страницы героической борьбы русского народа с татарским нашествием в первой половине XIII в.
Материалы раскопок Райковецкого городища говорят о высокой и самостоятельной культуре древней Руси. Известно, что дореволюционные буржуазные ученые, принижая славное прошлое нашего народа, отрицали высокий уровень и самостоятельность развития древнерусской культуры. Так, буржуазные националисты М. Грушевский и В. Антонович пытались доказать появление классов только с XIV в. В. Ключевский и Н. Рожков утверждали, что земледелие как основная форма хозяйственного уклада древней Руси стало развиваться только с XIV в. До этого времени основным занятием населения якобы была охота. Другие буржуазные ученые считали, что искусство и ремесла заимствованы нашими предками у Византии или у иных стран. Русская дореволюционная историография, исследуя хозяйственное развитие древней Руси, считала, что ведущая роль принадлежала внешней торговле, тогда как местному производству не уделялось должного внимания.
Ложное представление об уровне древнерусского хозяйства и его якобы отсталости по сравнению с другими странами до некоторой степени
3
происходило от ограниченности источников, которыми тогда располагали исследователи. Древнерусские письменные источники X—XIII вв., которые в то время были основными, по вопросам хозяйства содержат крайне мало сведений. Ограниченность письменных источников, без привлечения археологического материала, привела исследователя 60-х годов прошлого столетия Н. Аристова, автора труда „Промышленность древней Руси", к заключению о том, что „...нельзя было ожидать движения и усовершенствования промыслов и ремесел в древней Руси, обширной, малонаселенной стране../1 2 3 4 Р
Не располагая археологическим материалом, Н. Аристов приходит к такому выводу, что „русские до XV в. пользовались иностранными железными изделиями или вещами, выделываемыми кузнецами-иностранцами на Руси../4 2, и, наконец, приходит к выводу, что „...почти незаметно усовершенствования промышленных производств до XV в., хотя оно, несомненно, существовало в отношении пищи, одежды и построек высшего класса общества, и то, благодаря иностранному привозу товаров и загра-ничным мастерам *5.
Большинство дореволюционных археологов разделяло эти ложные представления о характере хозяйства и древнерусской культуры. Так, вещи, находимые в курганах и кладах, они делили на привозные и местные, причем привозными считали большинство изделий из железа, изделия из цветных и благородных металлов, стекла и эмали, а на долю местного производства оставляли преимущественно глиняную посуду. По мнению этих археологов, иностранное происхождение подобных изделий подтверждалось и тем, что на территории древней Руси не были известны залежи меди, олова, серебра, золота и даже железа.
В. 3. Завитневич, располагая уже не только письменными, но и археологическими источниками, правда еще крайне ограниченными, переоценивал роль торговли в хозяйстве древней Руси. Он писал, что „... самые захолустные уголки славяно-русских поселений, путем, конечно, торговли, имели возможность пользоваться плодами византийской обра-« л зованности... .
Другой исследователь, М. В. Довнар-Запольский, также переоценивая значение внешней торговли на Руси, считал основные отрасли хозяйства — земледелие и ремесло -^крайне слабыми и отсталыми5.
Такие ошибочные взгляды определяли и объекты археологических исследований: особое внимание уделялось погребениям, а древние города
1 Н. Аристов, Промышленность древней Руси, СПБ, 1866, стр. 257.
2 Т а м же, стр. 117.
3 Там же, стр. 259.
4 В. Завитневич, К вопросу о культурном влиянии на быт русских славян курганного периода, Труды XII археологического съезда в Харькове в 1902, Т. I, М., 1905, стр. 109.
5 М. В. Довнар-Запольский, История русского народного хозяйства, Киев, 1911, стр. 69.
4
и поселения изучались недостаточно. Археологическое изучение древнерусского города часто сводилось к сбору материалов на поверхности, в результате чего городища приурочивали к летописным городам древне* Руси без всякого на то основания. Если на некоторых из городищ и производились раскопки, то они были случайные и незначительные по размерам. Выводы, сделанные на весьма ограниченном материале таких случайных раскопок, оказывались несерьезными и противоречивыми. Можно ли удивляться, что многие дореволюционные историки и археологи считали города древней Руси не местами сосредоточения ремесла и торговли, а лишь административными и транзитными центрами.
Лишь в наше советское время были организованы широкие и плановые раскопки древних поселений и городов, началось систематическое и глубокое изучение материальных остатков прошлых эпох, основанное на принципах марксистско-ленинской науки.
Марксистско-ленинским учением было доказано, что силой, определяющей физиономию общества, характер общественного строя, развитие общества от одного строя к другому является способ производства материальных благ — пищи, одежды, обуви, жилища, топлива, орудий производства и т. п., необходимых для того, чтобы общество могло жить и развиваться.
Товарищ Сталин отмечает, что „...ключ к изучению законов истории общества нужно искать не в головах людей, не во взглядах и идеях общества, а в способе производства, практикуемом обществом в каждый данный исторический период, — в экономике общества*4 Ч Поэтому для составления правдивой, основанной на конкретных фактах, истории общества следует в первую очередь всесторонне изучить остатки материальной культуры прошлого.
Благодаря заботам партии и правительства о развитии советской археологической науки было открыто огромное количество древних памятников культуры и искусства, были обнаружены многочисленные материалы, свидетельствующие о высокоразвитой культуре древней Руси. За последние двадцать лет нашими учеными произведены широкие археологические исследования древнерусских городов — Киева, Новгорода, Чернигова, Пскова, Суздаля, Старой Ладоги, Галича и др. В ходе этих исследований были открыты жилища, целые кварталы улиц, оборонительные сооружения, остатки каменных дворцов и храмов, мастерские ремесленников, в которых сохранились орудия труда, сырье, полуфабрикаты и готовая продукция.
Наряду с изучением древнерусских городов, советскими археологами производились большие работы по исследованию памятников раннеславянских племен, а именно памятников корчеватского типа, полей погребений, антского периода и восточнославянских племен, описанных 1 *
1 И. Сталин, О диалектическом и историческом материализме, ОГИЗ, 1945,
стр. 23.
5
в „Повести временных лет“ — кануна образования древнерусского государства. В результате этих работ стало возможно проследить истоки и пути развития культуры древнего местного населения, нашедшей свое завершение в эпоху Киевской Руси.
Археологические памятники, открытые советскими учеными, оказались выдающимися историческими источниками. На основании этих источников был нанесен сокрушительный удар по концепциям фальсификаторов истории, пытавшихся принизить славное прошлое нашего великого народа.
Видное место среди этих памятников занимает и Райковецкое городище.
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ В ОКРЕСТНОСТЯХ г. БЕРДИЧЕВА
£олыпое количество памятников далекого прошлого — городищ, поселений и могильников — обнаружено археологами на территории древней Волынской земли. Особенно густо были заселены бассейны рр. Тетерева, Ужа, Гуйвы, Роси, Ростовицы и их притоков. На тучных черноземных почвах тут издревле занимались земледелием; широкие заливные поймы рек были прекрасными пастбищами для домашних животных; многочисленные реки, текущие к Днепру и Бугу, благоприятствовали торговле; богатые залежи железных болотных руд, гранита, песчаника, сланца, шифера и различных сортов глины способствовали развитию разнообразных ремесел; обширные леса давали строительный материал, древесный уголь и топливо. Благодаря таким природным условиям эта часть водораздела между Днепром и Бугом была густо заселена с очень раннего времени, о чем свидетельствуют многочисленные археологические памятники, уже давно обратившие на себя внимание ученых.
Однако до Великой Октябрьской социалистической революции археологические изыскания тут почти не производились; только в годы советской власти были начаты систематические и широкие исследования. С 1929 г. Бердичевским краеведческим музеем, а с 1934 г. Институтом археологии Академии наук Украинской ССР, при участии Житомирского и Бердичевского музеев, проводятся большие работы по изучению и охране памятников древности.
Во время этих работ были обнаружены материалы, относящиеся к эпохе меди-бронзы, скифскому времени, эпохе культуры полей погребений, времени ранних славян и Киевской Руси.
7
Так, поселения трипольской культуры, а также могильники и поселения культуры полей погребений зафиксированы у сс. Обуховки, Фридрова, Жежелева, Юрковки, Татарского селища, Белополья, Чернорудки, Быстрина, Волчинец, Швейковки, Андрушовки. Памятники скифского времени обнаружены у сс. Скраглевки, Райки, Татариновки, Деревичей, Поповки, Раскопаного, Чернявки, Казатина.
Близ сс. Райки, Деревичей, Ягнятина, Коробчеева, Белиловки, Наказного, Вчерайше, Верховки, Яроповичей, Котельни, Больших Коровинцев, Пятки и Райгородка расположены городища времени Киевской Руси. Среди них городище у с. Райки отличалось лучшей сохранностью. Так как близ этого городища были открыты также памятники более ранних периодов (от эпохи меди - бронзы — до раннеславянского времени), решено было стационарные археологические исследования начать на городище у с. Райки.
Археологические памятники, находящиеся близ городища у с. Райки (рис. 1), представляют значительный интерес, подтверждая беспрерывное заселение этой территории с очень древнего времени. Отметим наиболее интересные из них.
На правом берегу р. Гнилопяти, на высокой гранитной скале урочища Круглая Гора, находится городище с искусственными укреплениями в восточной его части. На городище прослежено два культурных слоя (нижний — позднетрипольского, верхний — скифского времени), не оставляющие сомнений в том, что скифское городище было построено на месте более древнего поселения трипольской культуры.
На правом берегу р. Гнилопяти, в том месте, где река круто поворачивает на восток, возвышается другая гранитная скала, окруженная луговыми низменностями — урочище Горб. На вершине скалы обнаружен культурный слой скифского времени, без каких-либо признаков искусственных укреплений.
На самом Райковецком городище были найдены отдельные предметы трипольской культуры (керамика, пряслица, глиняные женские статуэтки) и скифского времени (керамика с „жемчужным" и защипным орнаментами).
Кроме того, предметы трипольской и скифской эпох были обнаружены в этом районе при исследовании раннеславянских памятников — курганов многочисленных могильников. В нижних слоях Райковецкого городища и в окрестностях с. Райки по обоим берегам р. Гнилопяти были обнаружены также и раннеславянские памятники I тысячелетия н. э., относимые к культуре полей погребений и к более позднему периоду — ко второй половине I тысячелетия н. э.
К сожалению, археологические памятники последних веков I тысячелетия недостаточно изучены не только на восточно-волынских землях, на и на всей территории правобережной Украины. До недавнего времени археологам не были известны поселения VIII—IX вв., заполнявшие существующий хронологический разрыв в несколько столетий между культурой полей погребений (II—VII вв.) и культурой древней Руси (IX—XIII вв.). На
8
О	400м
 .	»----I
Рис. 1. Окрестности с. Райки.
9
Левобережье Украины этот отрезок времени до известной степени заполняется памятниками роменско-боршевского типа (VIII—X вв.).
Попытки археологов определить границы славянских племен на Правобережье по памятникам более позднего периода не дали каких-либо существенных результатов. Материалы исследованных городищ и могильников XI—XIII вв. не характеризуют с достаточной полнотой племен „Повести временных лет“, так как в X в. д материальной культуре древних славян произошли огромные изменения. Поэтому памятники позднеславянского времени (XI—XIII вв.) лишь весьма отдаленно напоминают предметы материальной культуры конца I тысячелетия. Однако, несмотря на такие различия вещественного материала этих двух эпох, ясно видно, что он принадлежал населению, которое постоянно проживало на этих землях в конце I тысячелетия и позже, в X—XIII вв. 1.
Для локализации летописных племен на Правобережье археологи пытались использовать данные о распространении определенных типов украшений XI—XIII вв. Но и украшения не смогли послужить материалом для характеристики племенных делений, так как сами по себе типы украшений оказались малоустойчивыми 1 2.
Для определения границ племен на Правобережье не могли послужить и курганные могильники, так как курганы территории, где „Повесть временных лет“ размещает полян, оказались подобными одновременным им волынским и древлянским курганам. Поэтому следует полностью согласиться с П. Н. Третьяковым в том, что следы древнерусских племен „Повести временных лет“ и определение их границ на Правобережье следует искать не в памятниках XI—XIII вв., а в более ранних, в первую очередь обращая внимание на типы поселений, жилищ 3.
Во время широких археологических исследований, проведенных в последние годы на Правобережье Украины, удалось обнаружить целый ряд поселений, относящихся ко второй половине I тысячелетия.
Прежде чем перейти непосредственно к описанию Райковецкого городища, которое датируется XI—XII и первой половиной XIII вв., следует кратко остановиться на памятниках докиевского периода, обнаруженных как в нижних слоях самого Райковецкого городища, так и близ него.
Как известно, памятники раннеславянской эпохи в связи с проблемами образования древнерусского государства представляют для нас большой интерес. До недавнего времени раннеславянские поселения не были известны на Правобережье и были обнаружены здесь лишь после широких археологических разведок, проведенных за последние годы. В Жито-
1 П. Н. Третьяков, Археологические памятники древнерусских племен, Ученые записки ЛГУ, серия исторических наук, вып. XIII, Л., 1949, стр. 259.
2 А. А. Спицын трехбусинные серебряные серьги так называемого киевского типа, существовавшие с X по XIII в., относил к украшениям полян. Однако, как выяснилось, они были распространены на всей территории Руси.
3 П. Н. Третьяков, Археологические памятники древнерусских племен, Ученые записки ЛГУ, серия исторических наук, вып. XIII, Л., 1949, стр. 271.
ю
мирской области раннеславянские памятники открыты у сс. Швайковки и у Троянова, Винницкой области — у сс. Соколец и Сан драки, в Каме-нец-Подольской области — ус. Луки-Врублевецкой, в западных областях Украины — у сс. Липы, Костянец, Миргоща, Дубенского района, на известном городище Плиснеско, Львовской области, на поселении культуры полей погребений у с. Великие Викнины, Тернопольской области.
Такие поселения открыты и близ Райковецкого городища в урочищах Запасека и Лука.
Рис. 2. Землянка-жилище в урочище Лука. Слева — печь-каменка, справа — круглая яма, заполненная глиной для керамического производства. Около входа — ямки от столбов.
В урочище Запасека, расположенном на пологих склонах левого берега Гнилопяти, находился курганный могильник, от которого теперь сохранилось четыре сильно распаханных кургана. Близ курганного могильника были исследованы остатки двух жилищ — землянок четырехугольной формы, размерами 3 х 4 м. На глинобитном полу землянок обнаружены камни со следами действия огня (очевидно, остатки разрушенных печей — каменок), кости домашних и диких животных, фрагменты толстостенной (формованной на ручном гончарном круге) керамики, украшенной волнистым и линейным орнаментами по всей поверхности.
Урочище Лука находится на правом берегу р. Гнилопяти, на небольшой песчаной возвышенности луговой поймы. В различных местах урочища были выявлены восемь жилищ-землянок раннеславянского времени. Три из них, составляя отдельную группу жилищ, расположены в централь
11
ной части возвышенности. На расстоянии 32—38 м от этой группы обнаружена еще одна группа, также из трех землянок. Остальные два. жилища были открыты в различных местах поселения.
Во всех землянках против входа, в правом углу, были расположены печи-каменки четырехугольной формы, сложенные из крупных кусков гранита без всякого связывающего материала, размерами 1—1,3 м, при высоте 0,75—0,85 м. В их конструкцию часто входили разбитые или полуобработанные камни зернотерок, служившие стенкой печи или верхним
Рис. 3. Глиняный горшок, украшенный волнистым и линейным орнаментами. Обнаружен около печи-каменки в жилище урочища Лука.
плоским перекрытием. Поды печей везде находились на уровне пола и состояли из хорошо обожженной глиняной обмазки толщиной в 5—6 см или из плоских камней песчаника, слоя золы и угля. У устья печей выявлены небольшие круглые ямки от некогда стоявших здесь деревянных столбиков, защищавших печь от расползания.
В некоторых землянках сохранились ступенчатые входы, выложенные плоскими камнями. В двух землянках, очевидно уничтоженных пожаром, обнаружены обгорелые деревянные плахи, которыми были обложены стенки. Плахи укреплялись при помощи вертикально стоящих столбов. Вполне возможно, что и в других землянках песчаные стены были также обложены деревом. При помощи столбов держалось и верхнее, вероятно, деревянное перекрытие (рис. 2).
На полу землянок и частично под завалами печей-каменок найдено большое количество фрагментов керамической посуды (рис. 3) и костей домашних животных (быка, лошади, свиньи, овцы или козы). В меньшем количестве встречены кости диких животных (косули, бобра, зайца). Находки в землянках железных бытовых предметов были незначительны.
12
По устройству жилищ и их планировке поселение в урочище Лука аналогично поселению IX—X вв. на Боршевском городище в верховьях Дона, раскопанном П. П. Ефименко.
На Боршевском городище жилища-землянки также располагались отдельными компактными группами. Стены этих жилищ были обшиты деревом. В жилищах находились печи-каменки, расположенные, как и в урочище Лука, в правом углу против входа.
Однако керамический материал поселения в Луке довольно существенно отличается от керамики ромейского типа с Боршевского городища, причем только часть керамического материала Луки по технике выработки и орнаментации напоминает керамику эпохи Киевской Руси. Но даже эта часть керамики имеет свои специфические особенности: толстостенность, шероховатую поверхность, прямой срез венчика, орнаментацию по всей поверхности.
Наконец, во время раскопок самого Райковецкого городища, ниже основного культурного слоя, относящегося, как мы увидим позже, ко времени Киевской Руси, были выявлены остатки нескольких жилищ-землянок с печами-каменками и фрагментами керамики более раннего времени, относимого к кануну образования древнерусского государства.
Анализ всего добытого материала как на поселении Лука Райковецкая, на поселении в урочище Запасека, так и в нижнем слое самого Райковецкого городища дает возможность помещать их в хронологические рамки VIII—IX вв.
Возможно, что именно эти памятники принадлежали древлянам „Повести временных лет“, однако для окончательного утверждения необходимы еще дополнительные исследования подобных памятников на более широкой территории.
Исследованные памятники свидетельствуют о густой заселенности этой части Правобережья во второй половине I тысячелетия н. э.
В некоторых, особо удобных для заселения пунктах, как например, на Райковецком городище, помимо памятников времени Киевской Руси и конца I тысячелетия, обнаружены и более ранние памятники. Кроме вещей трипольского и скифского времени, о которых уже упоминалось, здесь найдены отдельные фрагменты чернолощеной посуды корчеватского типа, несколько бронзовых фибул, фрагменты керамики полей погребений Черняховского типа и монета (табл. XXIII, 13,14), чеканенная во Фракии, в г. Филиппополе при императоре Элагабале (218—222 гг. н. э.).
Таким образом, не остается сомнений в том, что на месте Райковецкого городища существовали последовательно поселения трипольской культуры, скифского времени, раннеславянские поселения культуры полей погребений и славянское поселение конца I тысячелетия. Продолжая историю раннеславянских поселений, существовавших здесь, на их месте возник затем небольшой древнерусский городок, остатки которого представлены Райковецким городищем.
устройство райковецкого городища
ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ СООРУЖЕНИЯ
айковецкое городище по своему топографическому положению ничем не отличается от других городищ периода Киевской Руси. Почти все они построены на стратегически выгодных местах, на крутых берегах при слиянии рек, на высоких мысах, вдающихся в берег. Для обороны использовались и глубокие овраги, перерезывающие плато. Форма городищ этого периода всецело зависела от местности, на которой они строились. Наиболее мощные укрепления — валы и рвы — 'ех сторон городищ, где не было природной защиты. Иногда
в таких местах их сооружали в несколько рядов.
Райковецкое городище с востока ограничено широкой, до 600 м, заливной луговой поймой р. Гнилопяти, достигающей подножья городища (рис. 4). Русло реки сейчас имеет небольшую ширину, всего лишь 10—15 м. С южной стороны городища протекает р. Рублянка, впадающая в р. Гнилопять (рис. 5). Клиновидный выступ, образуемый от слияния этих рек, и был использован для постройки на нем городка. Форма детинца городища (круглая, немного суженная в восточной части) всецело зависит от рельефа местности. Плато детинца возвышается над уровнем реки на 24—26 м и господствует над всей окружающей местностью (рис. 6,7).
Со всех сторон городища сохранились искусственные земляные укрепления — рвы и валы, значительно деформированные пахотой и размывами. Несмотря на большие разрушения все же и теперь можно проследить двойную систему этих укреплений. В отдельных местах рвы достигают глубины 4—6 м.
15
Лучше всего земляные укрепления сохранились в западном секторе городища с напольной стороны, где расположена открытая местность без каких-либо естественных преград.
Рис. 4. Общий вид Райковецкого городища с северо-запада. На переднем плане — долина р. Гнилопяти.
Рис. 5. Общий вид Райковецкого городища с юго-востока. На переднем плане — р. Рублянка.
Наиболее мощные земляные укрепления располагались в северо-западной части, где четко прослеживался въезд в детинец (рис. 8). Тут склоны имеют крутизну до 85°.
16
В других местах детинца, где были естественные преграды, образуемые рекой и оврагами, искусственные земляные укрепления менее мощны, но зато здесь имеются природные довольно крутые склоны, усиленные искусственными срезами и достигающие крутизны в 55—60°. Здесь четко выступает лишь первая линия земляных укреплений, непосредственно при-
Рис. 6. Вид на детинец Райковецкого городища с севера от поймы р. Гнилопяти.
Рис. 7. Вид на северные склоны городища, ведущие к р. Гнилопяти.
легающая к плато детинца. Глубина рва на этом участке достигает 4—5 м. Вторая линия укреплений едва заметна, причем она состояла лишь из вала, так как непосредственно за валом начинался крутой склон к реке и балке.
Плато детинца имеет незначительный подъем с востока на запад. Детинец окружен валом высотой в 1,5—2 л<, который круто, под углом до 60°, обрывается в ров. Ширина рва достигает в среднем 9—10 м, при
17
глубине 5—6 м. Западная стенка рва имеет такой же крутой склон, как и восточная. Непосредственно за рвом расположен второй вал с плоской площадкой шириной в 6—7 м. К этому валу непосредственно примыкает второй ров шириной в 7—8 л(, при глубине до 2 м относительно современной поверхности. Площадь детинца городища незначительная: с валами и рвами она насчитывает около 1,25 га, причем внутреннее плато имеет лишь 3000 м2.
Летописных свидетельств о Райковецком городке не имеется. Из литературных источников лишь в архивных материалах 1593 г. (инвентарь имущества с. Слободища) упоминается уже о пустом городище.
Рис. 8. Вид на место въезда в детинец городища до начала раскопок.
В этих записях сказано, что „село Райки, которое пан Воронин снова заселил недалеко от Слободищ в местности над рекой Пяткой Великою, а на конце этого села городище пустое; около этого городища старый насыпанный вал, в этом селе Райки оседлых дворов 60“ 1. Таким образом, литературные источники подтверждают, что в XVI в. какого-либо поселения на городище не было. Интересно отметить, что в вышеприведенном документе отдельно от городища упомянут „насыпной старый вал“. Возможно, что этим валом был укреплен ремесленный посад городища, расположенный на северо-запад от детинца. Следов вала не сохранилось. Однако он мог быть уничтожен пахотой, как например, много курганов на могильнике.
Как выяснили раскопки, городище, начиная со второй половины XIII в. и до наших дней, не заселялось, вследствие чего этот археологический памятник имеет исключительную сохранность.
Небольшое разрушение принесли Райковецкому городищу лишь хищнические раскопки помещицы Абрамович в 1843 г. Этими раскопками
1 Архив Юго-Западной России, ч. 6, т. I, К., 1876, стр. 227.
18
повреждена незначительная часть плато и вал в северо-восточном секторе городища. К счастью, Абрамович, обнаружив сплошной слой пожарища и костей, что ее меньше всего интересовало, прекратила раскопки.
Отсутствие летописных и литературных известий о городище затрудняет его определение, однако, судя по географическому расположению, размерам, типу укреплений и целому ряду других признаков, определившихся уже после раскопок, Райковецкое городище следует отнести к типу небольших сторожевых пограничных городков-крепостей, построенных в XI в. в эпоху Ярослава. Многочисленные городки-крепости располагались полосой на границе леса и степи и являлись оборонительными пунктами, защищавшими русские земли от нападений кочевников.
Городища этих сторожевых крепостей известны на рр. Роси, Росто-вице, Тетереве, Гнилопяти, Случи, Ирпене. Есть они также на рр. Буге и Днестре. В Бердичевском районе к таким городкам следует отнести городища на р. Ростовице: летописный Ростовец (современное местечко Белиловка), Коробчеев, Вчерайше, летописный Неятин (современное село Ягнятин). В бассейне р. Случи находятся сс. Чортория, Колодяжное, Дере-вич, Каменец. На р. Ирпень — Яроповичи. Городища располагаются и дальше на восток, достигая Днепра. Из них можно назвать Паволочь, Белую Церковь, Васильков, Корсунь, Триполье, Канев.
На Левобережье сторожевые городки были построены еще в эпоху Владимира Святославича, о чем имеются сообщения в летописи: „И рече Володимер: се не добро есть мало городов около Кыева. И нача ставити городы по Десне, и по Устрьи, по Трубешеви, и по Суле, и по Стугне; и нача нарубати мужи лутши от Словен, и от Кривич, и от Чюдий, и от Вятичь, и от сих насели и грады; бе бо рать от Печенег, и бе воюяся с ними и одоляя им“ Ч
Райковецкое городище следует отнести к полосе укреплений, защищавших верхнететеревские и бугские города. В XII в. здесь образовался политический узел, состоящий из пяти городов, из которых летопись называет три: Бужский, Межибож на р. Буг и Котельница на р. Гуйве1 2. Одно время, в XII в., Котельня представляла собой отдельный княжеский удел, в состав которого, очевидно, входило и Райковецкое городище, расположенное недалеко от этого центра.
Основной культурный слой городища относится к XI—XII и первой половине XIII вв.
В конце первой половины XIII в. городок прекратил свое существование и больше не восстанавливался. Раскопками всей площади детинца была открыта картина жестокого внезапного разгрома этого сильно укрепленного городка, во время которого все его население было уничтожено, а постройки преданы огню. Обнаруженный материал позволяет полагать, что городок был разгромлен в 1241 г. войсками хана Батыя. Татаро-монгольские орды, разгромив Киев, Вышгород, Белгород, двинулись на
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археограф, комис., СПБ, 1871, стр. 83.
2 Там же, стр. 224, 243, 257, 354, 367.
19>
Волынь и дальше в Чехию. Ими были уничтожены близкие к Райковец-кому городищу Чортория, Колодяжин, Каменец, Изяслав и много других городов. Маленький Райковецкий городок, который стоял на пути монголо-татар, также был разрушен ими.
Под развалинами сгоревших построек были обнаружены скелеты погибших людей, а также хозяйственный инвентарь жителей. Такая сохранность детинца городища дала возможность изучить не только материальную культуру жителей, но и представить отдельные эпизоды из жизни этого населенного пункта, которые „оставляют позади наиболее яркие и конкретные показания письменных источников^ Ч
Рис. 9. Скелеты людей, погибших во время боя возле ворот.
В частности, материалы Райковецкого городища о татарском нашествии по своей выразительности и документальной убедительности превосходят все известные до сих пор археологические памятники.
На Райковецком городище после жестокой битвы все сохранилось в неприкосновенности. Сотни скелетов защитников города и их врагов с оружием и доспехами обнаружены в тех местах, где людей застала смерть. Ни старикам, ни женщинам, ни детям не удалось спастись. Их скелеты были выявлены там, где они погибли от мечей и стрел (рис. 9). На многих скелетах найдены остатки одежды, украшений, драгоценностей. Таким образом, героически сопротивлявшийся древний город был полноетью
1 Материалы к Всесоюзному археол. совещанию, М., 1945, стр. 132.
20
уничтожен, а все его население погибло в неравной битве. Жизнь в городе после его разрушения больше не возобновлялась.
Героическое сопротивление населения Райковецкого городища живо напоминает судьбу города Козельска, столь ярко описанную нашей летописью. Население этого небольшого городка семь недель отбивало осаду громадного войска татар, истребив в жестоких рукопашных схватках до 4 000 воинов и трех их темников. Взяв, наконец, с такими огромными жертвами городок, Бату „изби вси и не пощаде от отроча до сосущих млеко** Ч После битвы татары, разыскивая своих трех темников, „не могоша их изнайти во множестве труп мертвых** 1 2. После этой битвы татары „не смеют его нарешти град Козельск, но град злый, понеже бишася семь недель** 3.
Сопротивление русского народа и его героическая борьба с татарами все же не могли задержать наступления многочисленного, сильного и организованного татарского войска. Успешному продвижению татар прежде всего способствовало разобщение русских сил, вызванное междуусобной борьбой отдельных князей. Необъединенные, оторванные друг от друга гарнизоны военной дружины и население городов, несмотря на упорное сопротивление, терпели поражение. Автор „Слова о полку Игореве** дал яркую характеристику причин ослабления русских земель: „тогда при Ользе Гориславичи сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, в княжих крамолах веци человекомь скратишась. Тогда по русской земли ратаеве кикахуть, и часто врани греяхуть, трупа себе деляче; а галици свою речь говоряхуть, хотять политети на уедие“. „Усобица князем на поганые погибе, рекоста бо брат брату: се мое, а то мое же. И начаша князи про малое „се великое** молвити, а сами на себе крамолу ковати. А погании с всех сторон приходжаху с победами на землю русскую** 4.
Значительную роль в обороне древнерусских городов играли и фортификационные сооружения. В некоторых городах они были настолько мощными, что их не могли разрушить стенобитные машины. Так, например, татары, осадив город Колодяжин, поставили 12 стенобитных машин — „пороков**, но не могли разбить городских укреплений 5.
В последние годы изучение фортификационного дела и военной истории нашей родины достигло больших успехов. Началось изучение не только оборонной системы крупных центров Киевского государства, но и небольших городков. Ценные материалы Райковецкого городища способствовали изучению военно-фортификационного дела времен Киевской Руси, которому дореволюционная археологическая наука почти не уделяла внимания. Рас
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археограф, комис., СПБ, 1871, стр. 520.,
2 Т а м ж е.
3 Т а м же.
4 А. С. Орлов, Слово о полку Игореве, изд. АН СССР, М., 1948,. стр. 69 и 70.
э Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археограф, комис., СПБ, 1871, стр. 523<
21
копки Райковецкого городища впервые полностью раскрыли всю площадь рвов и валов, что дало возможность подробно изучить весь сложный комплекс оборонительных сооружений детинца.
Раскопки первого (внутреннего) вала обнаружили, что он состоял из желтой глины, добытой при устройстве рва. Весь вал был скреплен деревянными конструкциями. Западный вал, который выходил в сторону открытой местности, был построен еще более основательно и состоял из четырехугольных продолговатых деревянных клетей, засыпанных до самого верха глиной (рис. 10, 11). Эти клети, так называемые тарасы, были
Рис. 10. Часть западного вала детинца городища, укрепленного тарасами.
построены по всему краю плато целым массивом, без каких-либо интервалов, составляя как-бы единую крепкую стену. Одна из стен тарасы выходила в сторону рва, другая, противоположная ей, являлась одновременно стеной жилых клетей, примыкающих с востока. Таким образом, можно утверждать, что фортификационный и жилой комплекс городища строился одновременно. Внутренние стены тарас, которые вместе с тем являлись и стенами жилых клетей, как показали раскопки, сгорели и обвалились; остальные стены тарас, находившиеся в массиве вала, оказались совершенно ненарушенными, что дало возможность изучить их конструкцию и определить размеры.
Клети-тарасы строились для придания валу большей крутизны склонов и высоты, а также для сохранения его от расползания. Перед закладкой срубов клетей-тарас площадь по краю плато нивелировалась. Затем здесь одновременно происходила постройка тарас и жилых клетей.
22
Тарасы наполнялись глиной выше сруба; глина насыпалась также на бревенчатый потолок жилых клетей.
В глиняном массиве засыпки тарас не было обнаружено каких-либо культурных остатков и лишь в самом низу, где в отдельных местах прослеживалась черноземная прослойка, были найдены фрагменты лепной керамической посуды скифского времени.
Тарасы строились из толстых дубовых бревен диаметром в 30—35 см, положенных в „обло“. Нижние венцы их укреплялись камнем и вальками из глины. Длина клетей-тарас равнялась в среднем 4,2—4,5 м при ширине
Рис. 11. Клеть-тараса (на переднем плане) и жилая деревянную стену с тарасой.
клеть, имевшая общую
в 2,8 м. Высота клетей-тарас в сохранившейся части равна 2,4—2,5 м, но ее нельзя считать полной в связи с тем, что вершина вала к моменту раскопок была смыта и распахана плугом. Поперечные стены тарас не везде сходились с такими же стенами жилых клетей, и поэтому в отдельных местах поперечные стены жилищ примыкали к продольным стенам тарас.
Применение системы тарас при фортификационном строительстве на Руси относится к XI в. Для более раннего периода характерны так называемые „городни“, которые отличались от тарас лишь тем, что не представляли собой сплошной стены, а состояли из отдельных самостоятельных клетей, поставленных в один ряд и засыпанных землей или камнем. Иногда клети городней строились в один ряд с жилыми клетями, чередуясь с ними. Укрепление вала городнями прослежено при раскопках древнего Искоро-стеня, где засыпка клетей состояла из песка и камня.
23
Система укреплений тарасами с некоторыми разновидностями обнаружена во время исследования валов в летописных городах Вышгороде, Белгороде, Городске, Колодяжине. Конструкции тарас в Городске и Коло-дяжине аналогичны конструкции райковецких тарас. В этих городах строительство укреплений и жилищ также происходило одновременно. Выш-городские тарасы не были связаны с жилищами, так же как и тарасы в Белгороде. На Белгородском городище было обнаружено более сложное устройство тарас. Здесь клети заполнялись сырцовым кирпичом и возводились в несколько рядов в виде уступов, отвечающих контурам склонов вала.
В фортификационном строительстве времен Киевской Руси широко применялась постройка патерн — подземных тайных ходов из детинца ко дну рва. Такие подземные ходы были необходимы во время осады как для незаметных вылазок, так и для добывания пищи и воды при продолжительных осадах городов. Подземные ходы обнаружены в Белгороде, Городске, Колодяжине и в фортификационной системе Райковецкого городища.
Так, в западной части детинца между двумя соседними тарасами был оставлен интервал шириной в 1,5—1,7 м, в котором был построен ход, ведущий на дно первого рва. Стены и потолок были облицованы дубовыми балками, остатки которых выявлены частично в обгорелом или гнилом состоянии на дне патерны. Плохая сохранность не дала возможности установить высоту этого сооружения.
Другая патерна была открыта в восточном краю детинца. Она имела вырезанные в грунте ступеньки, идущие ко дну рва. Почти вся патерна была заполнена человеческими скелетами, лежащими в различных положениях под слоем глины и обгорелого дерева.
Верхний скелет залегал на глубине 1,8—2 м от современной поверхности. Кости ног лежали выше черепа и были согнуты в коленях, кости рук были вытянуты вдоль туловища. Скелет имел ориентацию на восток,, черепом в сторону рва. Правый висок черепа пробит, в ребрах выявлен кусок окисленного железа, возможно стрелы.
Под этим скелетом обнаружен второй скелет, ориентированный также на восток, череп которого лежал глазницами вниз. Рядом с ним находился скелет на правом боку, черепом на юго-запад; кости его рук и ног были согнуты.
Немного дальше на север от него, на глубине от 2,3 до 3,7 м, лежало в разных положениях несколько скелетов, кости которых переплелись и смешались. На некоторых из них сохранились остатки одежды: на одном скелете — лоскут шерстяной ткани, украшенной серебряной и позолоченной нитью, и лоскут из золотой парчи; на черепе сохранились остатки платка из простой, грубой ткани. Возле черепа обнаружены медные височные кольца и 32 стеклянных разноцветных бусины. На костях правой руки сохранился медный плоский браслет. На другом скелете этой группы обнаружена низка бус, состоящая из больших ажурной работы медных бусин в виде малины, покрытых зернью, которые чередовались с янтар
24
ными и стеклянными бусинами. Тут же находился плоский медный медальон (табл. XVIII, /). Около стопы одного из скелетов этой группы найдены остатки кожаного сапожка (табл. XXX, 8). Среди костей выявлены г медный энколпион-складень, небольшой мраморный крестик, железные кресала с кремнем и серебряная гривна киевского типа.
Помимо патерн, в комплекс фортификационных сооружений городища входили и башни, построенные в стратегических местах детинца. Так, на северо-восточном выступе обнаружены остатки сруба-клети, выступавшие из общего ряда жилых клетей, занимая, таким образом, стратегическую точку в северо-восточной части детинца.
Эта клеть была значительно крепче, чем весь жилой комплекс детинца. Стены ее состояли из массивных дубовых балок, скрепленных на значительную высоту камнем, присыпанным глиной. Наличие в этом м?сте большого количества обгорелого дерева дает возможность предположить, что сооружение было довольно высоким и мощным. Возможно, оно состояло из двух этажей: внизу могло быть жилище, а верхняя часть служила для наблюдения и обстрела. Форма клети-башни—четырехугольная, размером 2,2 X 3 м.
С места, где стояла клеть-башня, открывается широкий вид на прилегающую местность, на рр. Гнилопять, Рублянку и Заречье. С этого места было удобно наблюдать за приближением врага, следить за переправами через реки.
Подобная башня находилась и в северо-западном секторе детинца у въезда в город, откуда хорошо просматривались степные дали. В отличие от первой, северо-западная башня не выступала из концентрического круга жилых клетей, сооруженных на краю детинца, а, наоборот, уходила всей своей площадью в середину построек детинца и стояла непосредственно против ворот, образуя въезд в городище не по прямой,, а по ломанной линии. Главный проход в ворота, шириной в 3 м, был построен между двух тарас и двух жилых клетей, а боковые проходы, минуя башню, составляли лишь 1,6 м. Такие узкие и извилистые проходы делались для того, чтобы затруднить врагу проникновение в детинец через ворота.
В районе въезда в детинец обнаружены массивные врытые в землю деревянные столбы, сохранившиеся от стояков моста, переброшенного через ров. Учитывая довольно узкое расстояние между ними, можно предположить, что и сам мост строился узким для того, чтобы усложнить врагу штурм ворот. О строительстве узких мостов в городах свидетельствует и летопись. Так, во время нападения татар на Судомир „людье же видивше татары на городе, устремишася побегнути до дитиньца и не можаху умести-тися во ворота, зане мост бяше узок воротом, и подавишася сами, а друзии падаху с мостка в ров“ 1.
Раскопки первого рва в районе ворот, а также и всего его западного сектора, показали следующее. На глубине 0,7—1,3 м от современной
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 564.
25
поверхности было обнаружено много камней, большей частью с плоской поверхностью, которыми, повидимому, были обложены склоны рвов. Подобная обкладка склонов рвов камнем прослежена и во время раскопок древнего Галича.
Глубже под этими камнями в отдельных местах был незначительный (10—15 сл<) слой чернозема, под которым обнаружено скопление больших бесформенных камней, заполняющих ров до его древнего уровня. Среди камней часто встречались обломки жерновов. Происхождение этих камней не вызывает сомнений: они были сброшены на врага при штурме стен и ворот детинца. Самое большое скопление камней во рву было обнаружено у ворот, где завал достигал толщины до 1 м. Под этим завалом были выявлены и скелеты людей, погибших при штурме детинца. Таким образом, острие штурма было направлено на ворота городка.
При штурме детинца на врага, находившегося во рву, защитники, помимо камней, могли также сбрасывать балки, лить кипяток и смолу и т. д. Русские летописи неоднократно описывают такие приемы защиты городов.
Во рву Райковецкого городища, у ворот, под завалом камня не везде удавалось сразу’обнаружить материковое дно. В отдельных местах имелась прослойка насыпной земли. Возможно, ров возле ворот частично был засыпан врагом во время штурма городка. О подобных приемах заполнения рвов сообщают и летописи. Так, во время осады Владимира, когда были уже разбиты стены города, татары, „наметавши в ров сырого леса, и тако по примету войдоша в гра^и х.
Для воспроизведения полной картины фортификационных сооружений городка была исследована и вторая линия укреплений. Второй западный вал, расположенный непосредственно за рвом, имел на вершине гладкую площадку шириной в 8—<10 м. Эта площадка служила для размещения воинов, скрытых за деревянными стенами. Она имела незначительное повышение с востока на запад в сторону рва и состояла в верхней своей части из тонкого слоя (0,25 м) чернозема, который, постепенно утончаясь по направлению на запад, в самой высшей точке едва прослеживался. Под слоем чернозема залегал слой глины в 0,6—0,7 м, утолщавшийся по направлению с востока на запад. На поверхности этого слоя, в основном в западной его части, прослеживалось сгнившее дерево, возможно остатки частокола или заборола, стоявших на краю вала. Под слоем глины залегала прослойка чернозема толщиной в 10—15 см, а ниже — слой материкового лессовидного суглинка.
В южной части вала, сразу под верхним слоем чернозема, обнаружена каменная вымостка шириной в 3—3,2 м, расположенная полосой над краем второго рва. Вымостка состояла преимущественно из мелкого щебня, среди которого иногда попадались и большие камни весом до 10 кг. На поверхности вымостки найдены вещи, датируемые XII и первой половиной
1 Полное собрание русских летописей, т. XV, СПБ, 1863, стр. 369.
.26
XIII вв. В отдельных местах были обнаружены разрозненные кости скелетов людей.
Под каменной вымосткой на глубине 0,75 м обнаружено женское погребение, ориентированное головой на восток. На костях левой руки находились стеклянный браслет и медный перстень (табл. XXIII, 3). От гроба сохранились незначительные остатки сгнившего дерева. Яма, выкопанная для погребения, не разрушила каменную вымостку, следовательно, вымостка относится к более позднему времени, чем погребение.
В северном секторе вала, почти против ворот, были выявлены еще два детских погребения без какого-либо инвентаря.
Другой западный ров оказался заполненным значительным количеством чернозема и глины и поэтому его древнее дно было обнаружено лишь на глубине 1,6—1,8 м от современной поверхности. Ров был выкопан в желтой материковой глине.
На дне рва в отдельных местах лежали человеческие скелеты и большие камни, которые могли быть сброшены со стен на врага во время штурма первой линии укреплений. Найдено несколько наконечников железных стрел, железная булава, нож, черепки глиняной посуды, уголь и пр. В западной стенке второго рва обнаружен довольно хорошей сохранности гончарный горн.
Укрепления с других сторон городка были аналогичны укреплениям западной его части, за исключением того, что вал над краем городища не имел тарас, а был насыпан прямо на деревянном перекрытии жилых клетей, образуя толстый земляной слой над бревенчатым потолком жилищ.
На дне первого рва не было такого большого скопления камней, как в западной части; однако в отдельных местах и здесь под камнями были обнаружены человеческие скелеты. В восточной части рва камни образовывали (местами с интервалами) одну линию, соответствующую линии дна рва. Дно рва, остроугольной формы, состояло из лессовидного суглинка; боковые склоны рва возвышались под углом 55—60°. Между камнями на дне рва было найдено много фрагментированной керамической посуды, несколько стрел и один железный нож-кинжал с разветвленной витой ручкой, имевшей два кольца и цепочку для прикрепления ножа к поясу. В лессовидном суглинке, на 15—20 см глубже древнего рва, был найден небольшой клад, состоящий из трех серебряных височных колец и пяти сережек, каждая из которых состояла из трех шариков тонкой ажурной работы, нанизанных на серебряное кольцо (табл. XX, 5—9).
Вторая линия валов с северной и восточной сторон детинца плохо сохранилась: вал от частой распашки потерял свою древнюю форму и едва заметно выступал над поверхностью земли. За валом помещалась террасовидная площадка, обрывающаяся крутым склоном к рр. Гнилопяти и Руб-лянке.
Раскопками площадки и склонов была обнаружена сразу же под дерновым слоем подзолистая почва, что свидетельствует о наличии здесь в древности леса. Крутые склоны, обрывающиеся к рекам, лес на склонах
27
и сами реки составляли довольно серьезные естественные преграды и поэтому здесь не нужны были мощные искусственные укрепления.
Несколько иное строение имел второй вал с восточной стороны детинца. По внешнему виду он был похож на западный, так как также имел площадку с легким возвышением в сторону второго рва; что касается внутренней его структуры, то он состоял не из однородной массы, а имел как бы субструкции.
В верхней части вала залегал гумусный слой толщиной в 0,15—0,20 м с остатками сгнившего дерева. Под этим слоем находилась каменная вымо-стка, аналогичная вымостке западного сектора вала. Под вымосткой залегал слой серопепельной почвы, толщиной в 0,25—0,30 м, а под ним — снова слой гумуса толщиной в 0,4—0,5 м, который был расположен на глиняной обмазке довольно твердой консистенции. Глиняная обмазка толщиной 0,1—0,2 м была размещена горизонтально по всей ширине вала.
Еще глубже залегал смешанный слой гумуса с лессовидным суглинком толщиной 1,1 —1,3 .и, а под ним материковый лессовидный суглинок.
В указанных прослойках до глубины 2,6 м встречались фрагменты керамики времени Киевской Руси, а глубже, в более плотном гумусированном слое, исключительно фрагменты керамики скифского времени с характерным „жемчужным" орнаментом. На этом же уровне выявлен под печи, имевший круглую форму, диаметром в 1,55 м и толщиной вымостки в 5 см, которая состояла из выветренного гранита, обмазанного глиной. На самом поду и около него обнаружена скифская керамика.
Таким образом, становится ясно, что вал Райковецкого городища был насыпан на месте древнего скифского поселения.
ЖИЛИЩА И ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СООРУЖЕНИЯ
Культурный слой на детинце Райковецкого городища не везде имел одинаковую насыщенность и толщину. В центральной части он достигал глубины от 0,7 до 1,25 м, тогда как по краям доходил до 2,5 м. Большая толщина культурного слоя по краям детинца обусловливалась тем, что здесь были сосредоточены жилища и различные хозяйственные постройки.
Под обвалами обгорелых деревянных построек были найдены: скелеты людей и домашних животных, часто также обгорелые, большое количество вещей домашнего обихода, орудий земледелия, ремесленные инструменты, разные украшения, остатки обгорелой одежды и обуви, запасы пищевых продуктов в обгорелом состоянии, оружие, предметы культа и прочее.
Вся эта масса вещей обнаружена под толстым слоем глины, перемешанной частично с черноземом и завалами камня.
Раскопками было установлено, что самый толстый слой глины, перекрывающий собой культурные остатки, находился ближе к краю детинца, где достигал толщины в 1,3—1,4 м, К центру детинца слой постепенно утончался и на расстоянии 7—8 м от края исчезал совсем. Этот глиняный массив перекрывал собой деревянный потолок жилищ и хозяйственных
28
построек, одновременно являясь внутренним склоном вала. Во время пожара деревянные перекрытия и глиняный накат на них обвалились в середину помещений, перекрыв собой деревянные остатки построек, трупы людей, животных и все то, что находилось в помещении.
Верхняя часть жилищ и хозяйственных построек была обнаружена в виде бесформенных развалин обгорелых балок, печины, глины, камня и т. д. Нижняя же их часть в большинстве случаев оказалась в нетронутом состоянии. Хорошо сохранившиеся венцы деревянных срубов, высотой в 6—8 балок, дали возможность установить планировку всего строительного комплекса.
Вся система жилищ и хозяйственных построек состояла из двух рядов: наружный ряд был сплошной, без интервалов, и состоял из четырехугольных продолговатых клетей, расположенных на краю плато детинца согласно его конфигурации. Это была как бы единая постройка, разделенная поперечными стенами на отдельные продолговатые клети. Размыкался круг построек лишь в северо-западной части детинца, где был въезд в городище (рис. 12).
Второй ряд клетей был построен с определенными интервалами, но примыкал к первому, а поперечные стены для обоих рядов были общие. Все клети первого ряда бы л* и жилищами; во втором ряду находились хозяйственные клети: кладовые и сараи для скота.
В большинстве клети первого ряда были построены из дуба и березы. Сложены они из круглых балок (рис. 13, 14), но несколько отдельных построек в западной части детинца были построены из колотых или притесанных балок, положенных в ,,обло“ и направленных затесанной или колотой поверхностью в середину помещений (рис. 15). В отдельных случаях удавалось проследить, что с внутренней стороны они были обмазаны глиной, на которой виднелись остатки побелки. Средняя толщина балок составляла 0,2—0,3 м. В тех местах, где пересекались балки продольных и поперечных стен, для их скрепления были вырублены углубления в 5—10 см. Концы балок выходили за клетчатое скрепление на 0,2—0,3 м.
Продольная стена первого ряда клетей, выходившая на ту сторону детинца, где не было фортификационных тарас, была построена из более толстых балок, вытесанных из твердых пород дерева, и в нижней части укреплена камнями и врытыми в землю столбами. Сооружение этой, более прочной стены, несомненно, было вызвано потребностями обороны городка.
Отдельные жилищные клети в западной части детинца были построены на специальной глиняной подмуровке.
Признаком жилищного назначения клетей первого ряда является наличие в них^линобитных печей (рис. 16, 17, 18). В большинстве случаев печи были разрушены обвалившимися во время пожара стенами и потолком, но поды печей везде сохранились хорошо. Некоторые печи сохранились совсем нетронутыми, иногда вместе с керамической посудой и даже с остатками пищи в ней, что свидетельствует о внезапном нападении врага.
29
Печи в плане имели подковообразную форму со средним размером пода в 0,8 X 1 м, полусферический свод имел высоту в 0,45—0,55 м. Корпуса всех печей без исключения были построены на деревянном каркасе, следы которого четко прослеживаются в середине сводов.
Рис. 12. План и реконструктивный разрез детинца Райковецкого городища: 1 — фортификационные клети-тарасы; 2 — наземные деревянные жилища; 3 — хозяйственные постройки; 4 — жилища-землянки; 5 — помещения для скота.
Печи размещены в углу помещений на незначительном возвышении (0,10—0,15 м) над глинобитным полом. Часто возле устья печи были выкопаны предпечные ямы средним размером 0,8 X 1 м при глубине в 0,5—0,6 м.
Так как верхняя часть срубов жилищных клетей не сохранилась, то определить устройство дверей и окон не удалось, но самые места размещения входов в помещения можно было проследить по нижним сохранившимся венцам. Все они были расположены со стороны внутренней части
30
детинца. Принимая во внимание общую планировку всего жилого комплекса, расположение окон должно было быть такое же.
Рис. 13. Нижние венчики двух жилых клетей — горницы и кухни. На полу кухни — человеческий скелет.
Рис. 14. Обгорелая стена жилой клети.
Почти по всему кругу жилищных клетей наблюдалось чередование меньшей клети с печью и большей без печи, которые соединялись между собой боковыми проходами. Можно предполагать, что каждая семья зани-
зь
мала две клети, одна из которых (меньших размеров) служила истопкой— кухней, а другая (большая) горницей. Исключение в таком чередовании
Рис. 15. Деталь обгорелого угла жилой клети. Сруб сделан из деревянных круглых балок, положенных в „обло“.
Рис. 16. Печи в жилых клетях детинца городища.
составляла лишь западная, самая высокая часть детинца, где в двух случаях было соединение одной малой клети с двумя большими.
Средние размеры горниц по длине составляли 4,2 лс, средние размеры истопок 3,2—3,3 м, ширина клетей почти везде была одинакова и равнялась в среднем 2,6—2,7 м.
32
Всего на плато детинца были обнаружены 52 жилищных клети, из них большего размера — 28 и меньшего — 23 (рис. 12). Таким образом, можно думать, что на детинце проживало 23—24 отдельных семьи.
Рис. 17. Печи в жилых клетях детинца городища.
Именно здесь, в жилищных клетях и возле них, была найдена основ-
ная масса вещевого материала, иллюстрирующего материальный и культур-
ный уровень, а также состояние техники производства населения городка. Почти во всех клетях под обвалами
горелого дерева и земли обнаружены скелеты погибших жителей: мужчин, женщин, стариков и детей, возле которых часто встречались остатки обгорелой одежды и обуви. Часто на одежде имелись швы, сборки, пуговицы, но восстановить прежние ее формы не представлялось возможным.
Несмотря на малые размеры жилищ, в некоторых из них были обнаружены по 4—5 человеческих скелетов (рис. 19, 20, 21), иногда со следами
Рис. 18. Печь в жилой клети детинца городища.
ударов, нанесенных холодным оружием.
На глинобитных полах некоторых жилищных клетей были найдены многочисленные предметы обихода (рис. 22, 23, 24). В обгорелом состоянии в них сохранились остатки зерна, муки, крупы и даже печеного хлеба (рис. 25, 26). Много зерна и муки было найдено в обгорелой деревянной
33
таре, бочках, кадушках, лубенках и т. д. Обнаружены обгорелые остатки деревянных ведер с железными ручками и обручами, а также мелкая деревянная посуда: миски, чашки, ложки.
Рис. 19. Скелеты защитников городища.
Больше всего было найдено целой и фрагментированной керамической посуды, иногда с остатками пищи; в незначительном количестве найдена также медная, иногда позолоченная посуда. Обнаружено много различных
Рис. 20. Скелеты защитников городища.
орудий производства: наральники, лемеши, резаки-чересла, косы, серпы, каменные жернова для размола зерна, лопаты, топоры, кирки, ножи, ножницы, точильные бруски и др.
Найдены в обгорелом состоянии и различные ткани, шерсть, нитки, веревки, кожаные изделия и проч. В двух местах открыты остатки обго
34
релых ткацких станков (рис. 25). В большом количестве попадались шиферные и керамические пряслица для веретен. В клетях и возле них встречено много оружия (рис. 27, 28): железных, костяных наконечников
Рис. 21. Остатки сгоревших жилых клетей в северной части детинца городища.
Рис. 22. Пол и нижние венчики двух жилых клетей.
стрел (более 1000), копий, мечей, сабель; найдены железные и медные булавы, боевые топоры, кинжалы, а также военные доспехи — железные кольчуги, шлемы, шпоры, предметы конского убора, удила, псалии, пряжки и проч.
35
Рис. 23. Остатки хозяйственной клети и ее содержимое: топоры, железные пута для лошадей, стремена, железные кирки, сабля, фрагменты посуды, остатки обгорелой бочки, кости скелета коровы.
Рис. 24. Предметы, обнаруженные на полу жилища: топор, стремя, стеклянные браслеты и бусы, обгорелая ткань и веревки, остатки деревянной посуды.
55
Рис. 25. Обгорелые предметы, найденные на полу жилища: разбитая деревянная бочка с зерном пшеницы, остатки ткацкого станка, плотничий топор, стремя, медная булава, деревянный гребень для шерсти, стеклянные бусы и браслеты, мотки ниток* обгорелые шерсть, ткани.
37
Рис. 26. Обгорелые остатки деревянной бочки-лубянки и соломы на полу хозяйственной клети.
Рис. 27. Железное копье, сабля, стремя, обнаруженные возле ворот детинца.
Из предметов домашнего обихода обнаружены: цилиндрические (трубчатые) замки, ключи, щеколды к дверям, разные кольца, скобли, гвозди, шилья, кресала, железные пута для лошадей вместе с замками, медные светильники, костяные и деревянные гребешки и много другого.
38
В большом количестве найдены различные украшения из стекла, янтаря, меди, серебра и золота. Это — браслеты, височные кольца, серьги, мониста, разные подвески, колты, шейные гривны, кольца, перстни и т. д.
Обнаружено много предметов культа, в ’ том числе крестики, энкол-пионы, иконки, лунницы, амулеты, змеевик и панагия, причем во многих случаях украшения и предметы культа находились на скелетах.
Найдено значительное количество и ремесленных инструментов: наковален, „бабок“, зубил, молотков, клещей, керамических тиглей для плавки металлов, шиферных и глиняных формочек для отливки предметов, матриц для штамповки различных украшений, долот, стругов и пр.
Рис. 28. Скелет человека, погибшего возле ворот детинца. Между позвонками торчит железный наконечник стрелы.
Часть всей перечисленной массы предметов найдена за границами жилищного ряда клетей, в расположении построек чисто хозяйственного назначения, которые, как уже упоминалось, примыкали непосредственно к жилищному комплексу с внутренней его стороны.
Хозяйственные клети, как обнаружили раскопки, хуже сохранились, чем жилища, так как они строились из более тонких балок и глиняный накат над ними был значительно тоньше. Плохую сохранность можно объяснить еще и тем, что они не составляли сплошного ряда, а размещались с известными интервалами, в большинстве случаев таким образом, что к двум клетям жилищного ряда примыкала одна хозяйственная постройка.
Как можно заключить по сохранившимся остаткам полов и обгорелых балок, хозяйственных клетей было 23—24. Первым признаком их хозяй
39
ственного назначения является отсутствие печей, а также наличие скелетов погибших здесь домашних животных (коров, коней, овец, свиней), остатки сбруи и сельскохозяйственного инвентаря.
Наиболее плохая сохранность скелетов людей и животных, а также всего вещевого материала наблюдалась в центре детинца, за рядами жилищных и хозяйственных клетей, где культурные остатки были покрыты тонким слоем черноземно-зольного грунта, толщиной от 0,25 до 0,40 м9 образовавшегося уже после разгрома городка.
Культурный слой в центре детинца характеризовался обилием костей людей и животных в разрозненном состоянии (рис. 29, 30). Центральная
Рис. 29. Разрозненные скелеты людей и домашних животных, погибших во внутреннем дворе детинца городища.
часть детинца представляла собой как бы внутренний открытый двор для всех жилищ. Здесь, очевидно, были размещены открытые кошары для скота и стояли стога сена и соломы, от которых остались две большие круглые площадки без какого-либо вещевого материала, но покрытые сплошным слоем растительной золы.
В центре детинца без всякой системы размещены одиночные жилища-землянки, в большинстве являвшиеся ремесленными мастерскими, где были сосредоточены виды ремесел, требующие применения огня, опасного для тесно связанного комплекса деревянных клетей-жилищ.
Интересные жилища-клети обнаружены в западной части детинца на самой высокой точке плато, где, по всем признакам, жила наиболее зажиточная часть населения, о чем свидетельствуют найденные здесь дорогие украшения, остатки золотой и серебряной парчи, медная, позолоченная
40
посуда и проч. Кроме того, сами жилища отличались усовершенствованной техникой строительства и лучшим строительным материалом. Жилища строились на специальной глиняной подмуровке, венцы складывались Из притесанных с одной стороны балок, обращенных гладкой частью во внутрь, где они обмазывались глиной и белились.
Так, жилищная клеть № 8, представляющая собой горницу, интересна тем, что здесь сохранилась на высоту семи балок наружная стена. В стене на высоте 0,65 м от уровня пола обнаружено оконное отверстие, почти четырехугольной формы, размерами 0,30 X 0,35 м, прорезанное в балках (рис. 31). Размер этой клети 4,3 X 2,7 м. При расчистке обвала обгорелых бревен от глины и камня было выявлено большое количество плиток
Рис. 30. Разрозненные скелеты людей и домашних животных, погибших во внутреннем дворе детинца городища.
песчаника четырехугольной формы, с одной стороны шлифованных и покрашенных минеральной краской, размерами 6X9 см, при толщине в 2—3 см. Возможно, этими плитками обкладывалась часть стен жилища.
Среди обвалов обгорелых балок в середине клети было обнаружено несколько больших камней весом от 25 до 30 кг, приблизительно шарообразной формы, заброшенных, как нам кажется, из катапульт при штурме (рис. 32).
В юго-западной части клети на глинобитном полу, который залегал на глубине 1,82 м от современной поверхности, под обгорелыми балками обнаружены два скелета. Возле одного из них найдена окисленная бронзрвая фигурная булава (табл. XI, 7). Рядом со скелетом лежали также остатки сильно окисленного и деформированного на огне меча с медным навершием рукояти (табл. XI, 7). В юго-восточном углу клети, на границе с хозяйственной пристройкой, находился железный шлем, покрытый сверху мед
47
ным листом (табл. XV, 2, 3, 4). В этом же месте, под обгорелыми балками, покрывавшими всю площадь пола клети и хозяйственной постройки, выявлены обгорелые зерна конопли, проса, ржи, пшеницы и гороха, сохранявшиеся в деревянных кадках, которые рассыпались под тяжестью камней и балок, свалившихся на них сверху. Здесь же поблизости найден* несколько фрагментов точеных деревянных мисочек.
На полу в разных местах жилищной клети обнаружены: клубок горелых ниток, намотанных на керамическое прясло (табл. XXX, 5), остатки обгорелой ткани, куски серебряной и золотой парчи (табл.
Рис. 31. Деталь сгоревшего сруба жилой клети в западной части детинца. В балках прорезано отверстие для окна.
XXIX, 3, 4), шерсть, плетение из рогозы, целый глиняный горшок, сделанный на круге, миниатюрная керамическая посудинка — детская игрушка, четыре фрагментированных керамических сосуда, донышко глиняногв сосуда с клеймом в виде круга, в котором замкнут крест.
Из железных предметов найдены: скобель, дверная щеколда, три цилиндрических замка, покрытых сверху . медью, два ключа к замкам и ножницы. Обнаружены также вещи из меди: фрагмент позолоченной посудинки с зубчатым венчиком, два круглых, полых в середине бубенчика — пуговицы для одежды. Найдены вещи из серебра: два височных кольца, сделанных из волоченой проволоки, скрученной спиралью, одна сережка киевского типа сканной и филигранной работы и три ажурных бусины. Из стеклянных предметов выявлены фрагменты разноцветных браслетов, покрытых эмалью и низка мониста.
В третьей клети, меньшего размера, примыкающей с юга к горнице, в северо-западном углу обнаружена разрушенная печь, от которой сохра
42
нился под размерами 0,9 X 1,2 м( возвышающийся над полом на 0,10—0,15 м. Возле печи расчищено три фрагментированных керамических горшка и несколько фрагментов обгорелых деревянных мисок. На полу найдено несколько обломков стеклянных браслетов, железная шпора с острым шипом и два топора.
Обращают на себя внимание остатки деревянного, обшитого кожей колчана для стрел, форму которого установить не удалось; в колчане сохранился пучек стрел вместе с обуглившимися древками. Наконечники для •стрел были самых разнообразных форм: с широким лезвием, узкие, ромби-
Рис. 32. Часть обгорелого сруба двух соседних жилых клетей. Большой круглый камень, находящийся между балками, заброшен в городище, вероятно, из катапульты.
ческие, долотовидные, четырехгранные. Один из наконечников — плоский, ромбической формы, имел позолоченную поверхность (вид парадного оружия). В этом же пучке встретились две костяные стрелки лавролистной формы.
В северной части хозяйственной пристройки были расчищены скелет коровы, два железных лемеха, чересло-резак, три серпа и железные удила.
Рядом с клетью № 8, на восток от нее, в направлении к центру детинца обнаружена землянка (рис. 33), почти вплотную примыкающая к клети. Выкопана землянка в слое лессовидного суглинка. Верхняя часть ее, очень разрушенная, имела овальную форму и лишь на уровне пола, который залегал на глубине 2,15 м от современной поверхности, землянка принимала четырехугольную форму, размерами 3,5 X 4,2 м. С юго-восточной стороны землянки находился пологий спуск, являвшийся входом в жилище.
43
Пол землянки был глинобитный; прослежено несколько слоев его обмазки. Весь пол на значительную высоту покрывали завал глины и обгорелые балки, которыми, очевидно, обкладывались стены и из которых делалось верхнее перекрытие; однако возможно, что часть дерева попала в яму во время пожара от обвала стен наземного жилища.
В землянке хорошо сохранилась печь вместе со сводом, устьем и подом. Размещена она в юго-восточной части землянки на расстоянии 2,3 м от южной стены и 2 м от восточной. Свод сделан на деревянном каркасе, высота его 0,4—0,5 м. Форма печи овальная. Ширина пода в центральной части 0,8 м, у устья 0,4 м, длина 1,4 м. Устье печи
Рис. 33. Землянка, обнаруженная возле наземных деревянных клетей. Слева расположена печь; видны человеческий скелет под завалом камней и потолка жилища и выше его — скелет лошади.
направлено на юг; возле него выкопана овальной формы предпечная яма,, размерами 0,78 X 1 ж, глубиной 0,6 м. В печи найден целый горшок с горелой пшенной кашей.
В южной стенке землянки на небольшой высоте от уровня пола была сделана узкая ниша, размерами 0,7 X 1,3 м, в которой находились обгорелые пшено, мука, остатки обгорелых досок и два цилиндрических замка. Среди обвалов дерева в землянке найден фрагмент матрицы из шифера для отливки перстней (табл. XVII, 3).
Здесь же, в развалинах и частично на уровне пола, найдено значительное количество таких же покрашенных плиток из песчаника, какие
44
были найдены в наземном жилище. Очевидно, они попали в землянку во время обвала стен наземной клети.
На полу землянки, возле ее входа, расчищен человеческий скелет, перекрытый завалами камня, над которыми находился скелет лошади (рис. 34).
В различных местах пола землянки обнаружено много фрагментированной посуды с волнистым и линейным орнаментами, среди которой встретилось немало фрагментов, раскрашенных белой и розовой минеральной краской, в большинстве случаев нанесенной в углубления резного орнамента.
Рис. 34. Скелет человека, обнаруженный под завалом потолка жилища. Выше него — скелет лошади.
Здесь же найдено два донышка сосудов с клеймами в виде круга и треугольника, а также несколько небольших фрагментов деревянной посуды — мисок и два шиферных пряслица для веретен биконической формы. На полу обнаружены и металлические предметы: цилиндрический замок, два ключа, два топора (тесло и колун), дверная щеколда, ручка от ведра, два серпа, коса, несколько наконечников железных стрел, рыболовный крючок, фрагменты медной посуды. Из украшений найдены: фрагменты стеклянных браслетов, несколько бусин, серебряная серьга киевского типа, медные спиральные височные кольца и медный проволочный витой браслет. Здесь же на полу землянки лежали грубая ткань (возможно, остатки мешка), горелое пшено и мука
Интересный инвентарь выявлен в наземной клети № 10, помещающейся тут же, в западной части детинца, на север от клети № 8. Одна из стен сохранилась высотой в шесть рядов балок. С внутренней стороны
45
эта стена также была обмазана глиной и побелена. Размеры клети 4,4 X 2,6 м.
Клеть № 10 была расположена на самой высокой точке плато. В этой клети найдено наибольшее количество предметов культа. На глинобитном полу, ближе к западной стенке, был обнаружен большой фрагментированный горшок, на черепках которого лежали девять бронзовых энколпионов, направленных ушками к одному центру; очевидно, они были чем-то связаны вместе (табл. XXI, /). Вблизи находилась круглая медная панагия с изображением божьей матери с младенцем, а рядом — керамический образок; невдалеке от этих предметов лежали топор и точильный брусок. На расстоянии 1,5 м от энколпионов найден небольшой медный крестик — распятие, с гвоздями на оборотной стороне для прикрепления его к дереву. Среди обгорелого дерева и глины лежали три больших камня со следами обработки, весом 15—20 кг, повидимому, метательные камни; на полу под балками находился сильно обгоревший человеческий скелет.
Скелеты людей и различные предметы обнаружены в клетях, находившихся в восточной части детинца. Размеры их аналогичны размерам рассмотренных клетей западной части. Что же касается конструкции постройки, то восточные клети не имели подмурок к стенам и бревна их не были притесаны.
Богатый вещевой материал выявлен в клети № 18, служившей, очевидно, горницей, так как печи здесь не было. Разнообразные предметы были обнаружены почти на всей площади глинобитного пола этой, клети.
Интересны найденные тут остатки ткацкого станка с сохранившимися основой и пряжей, обгорелая ткань и деревянный орнаментированный гребешок с длинными зубцами, повидимому, предназначенный для расчесывания пряжи, лежащие рядом со станком. Здесь же обнаружены остатки: горелой бочки, в которой находилась пшеница. Бочка стояла на глинобитном полу, от нее сохранилось дно, сделанное из целого куска дерева, и отдельные клепки, лежавшие возле дна. На обгорелом зерне и ткани найдена низка стеклянного мониста, несколько фрагментов стеклянных браслетов и медная пряжка. Рядом найдены фигурная литая, полая в середине булава, железные топор и стремя (рис. 25).
В смежной клети, меньшего размера, служившей истопкой, среди слоя пожарища расчищены скелеты женщины и ребенка. Положение костей скелетов показывает, что в последние минуты жизни женщина левой рукой обнимала ребенка, прижимая его к себе (рис. 35).
Рядом со скелетами обнаружена железная коса и большое количество фрагментированной керамической посуды, а также один целый горшок с остатками п!ищи.
На восток от этих скелетов, в хозяйственной пристройке лежали в различных положениях четыре скелета. В теменной кости черепа и первом шейном позвонке одного из них торчал широколезвийный наконечник стрелы. Рядом с этим скелетом обнаружен чрезвычайно скорченный скелет
46
женщины, ориентированный головой на юг. На черепе сохранились куски горелой ткани — платка и несколько серебряных височных колец; возле черепа находилось монисто из стеклянных бус и морских ракушек (табл. XXIII/7). На левой руке скелета был стеклянный браслет, а возле ног лежал серп.
Вблизи скелета найдена медная пряжка, две сережки киевского типа, три серебряных височных кольца из проволоки, загнутой в полтора оборота, серп, железный трубочный замок и несколько наконечников железных:
Рис. 35. Скелеты людей, погибших в детинце городища. Рядом со скелетами находился горшок с остатками обгорелой пищи и железная коса.
стрел. Грунт в этом месте носил следы каких-то беспорядочных земляных работ; возможно, что именно здесь производила свои раскопки помещица Абрамович.
Под развалинами обгорелых стен в клети № 16 был расчищен еще один сильно обуглившийся скелет женщины. На черепе скелета сохранилось деформированное огнем серебряное очелье, состоящее из двух ажурной работы колтов и цепочки из полых серебряных лоточков (табл. XX, 75). Возле черепа обнаружен пучок височных колец из низкопробного серебра в количестве 11 штук, завернутых в грубую полотняную ткань.
Невдалеке от этого скелета, тоже под развалинами обгорелой стены жилища, возле разрушенной печи выявлено четыре скелета в разных положениях. У одного из них у костей правой руки найден нож с костяной ручкой. Возле печи находилось много фрагментированной посуды и два целых горшка; здесь же лежала горелая ткань и низка стеклянных бус (рис. 24).
47
Описанием наземных жилищ детинца мы пока ограничимся. Оно будет продолжено при характеристике ремесленного производства в городке, многие из жилищ которого являлись вместе с тем и ремесленными мастерскими.
Большое количество археологического материала было выявлено в жилищах-землянках и в других сооружениях детинца. Так, в южном секторе городища, над краем плато, возле одного из срубных наземных жилищ был обнаружен небольшой погреб со ступенчатым входом. Деревянные стенки погреба и перекрытие во время пожара обрушились. Вместе с ними сползла на пол и верхняя часть перекрытия — грунт, вследствие чего определить размеры сооружения оказалось невозможно.
В погребе был найден цилиндрический замок в закрытом состоянии с двумя дверными кольцами, продетыми в дужку. На -полу расчищены обгорелые тонкие доски с железными скобами от сундука и небольшой цилиндрический замок, которым, очевидно, закрывался сундук. На обгорелых досках лежали оловянные кольца, в большинстве расплавившиеся на огне и слившиеся в один пучок, — сохранили свою форму только 82 кольца. Здесь же найдены серебряная шейная гривна и восемь височных колец из серебряной проволоки, скрученной спиралью.
В небольшой нише, вырезанной в материковой стенке погреба, обнаружен целый глиняный горшок, в котором лежали стеклянные разноцветные браслеты. Небольшая часть их, находившаяся сверху, разбилась от комков земли, попавших в сосуд, а 28 колец, лежавшие снизу, оказались целыми (табл. XXXII, 1—3).
В центральной части детинца было выявлено девять жилищ-землянок, расположенных на плато без всякой системы; восемь из них относятся к тому же времени, которым датируется и весь жилищный комплекс, состоящий из наземных сооружений. Гибель жилищ-землянок была одновременной: в них было также обнаружено несколько скелетов погибших жителей. Лишь одну землянку с печью-каменкой, о которой уже в свое время упоминалось, следует отнести к VIII—IX вв.
Землянки сохранились значительно хуже, чем наземные жилища. Особенно сильно разрушенными оказались верхние обвалившиеся части стенок сооружений; вследствие этого землянки имели приблизительно овальную форму. Более точные контуры землянок удалось проследить лишь на уровне пола, где они принимали четырехугольную форму средними размерами 3,5 X 4,5 м.
Выкопаны землянки в слое лессовидного суглинка на глубину 1—1,5 м. Характерным признаком, общим для всех землянок, является незначительное количество дерева, что, несомненно, указывает на отсутствие деревянных срубных стен; перекрытие же состояло из тонких деревянных балок, на которые настилалась солома, присыпанная сверху слоем глины. Такие завалы глины и обгорелого дерева прослеживались на полу землянок. Крышу подпирали столбы, ямки от которых почти везде сохранились в углах землянок и возле их входов. В отдельных жилищах прослежены ступенчатые
48
входы шириной в 1,2—1,4 м, которые в большинстве случаев были обращены к расположенным вблизи рубленым наземным клетям.
Печи в землянках своей конструкцией, формой и размером не отличались от печей наземных жилищ. Поды их находились немногим выше уровня пола, вследствие чего почти в каждой землянке были выкопаны предпечные ямы.
В одной из землянок печь сохранилась вместе со сводом и устьем (землянка № 3). Размеры самой землянки равны 3,4 X 3,2 м; по углам ее обнаружены круглые ямки от столбов, диаметром 20—23 см при глубине 30—35 см. Глинобитный пол находился на глубине 1,55 м от современной поверхности.
Вход прослеживался с северной части; направо от него в юго-западном углу находилась печь, имевшая под размерами 0,95 X 1,1 м при толщине свода 15—18 см. Расстояние от пода до самой высшей точки свода составляло 0,6 м. Перед подом лежала половина жернового камня, образуя шесток, за которым размещалась предпечная яма овальной формы, размерами 0,6 X 0,75 м при глубине 0,5 м.
Возле печи, в западной стенке землянки на высоте 0,7 м от пола было сделано углубление полукруглой формы в виде ниши длиной 1,2 м и шириной 1 м. На дне ниши лежали четыре больших плоских камня.
На полу землянки под завалом горелого дерева, глины и камня находился скелет, возле которого лежала обгорелая ткань и несколько окисленных височных колец. В разных местах на полу найдены: два серпа, топор, трубочный замок, дверная щеколда, кресала, два ножа, шиферное пряслице, фрагменты глиняной посуды, обгорелая рожь и ячмень.
Приблизительно такое же устройство имели и остальные землянки детинца.
Проследить внутреннюю обстановку в жилищах как в клетях, так и в землянках — не удалось. Очевидно, вся мебель полностью сгорела и погибла в огне пожара под завалами стен и потолка.
ПОСАД И ПРИСЕЛКИ
Как бы ни был богат материал, добытый раскопками детинца, он все же не может дать полной картины жизни города, если будет рассматриваться изолированно, без материалов ремесленного посада и сельских поселений, с которыми древнерусский город был неразрывно связан.
Поэтому Райковецкое городище исследовалось совместно с его составными частями. Материал, добытый в результате этих раскопок, значительно дополняет и по-новому освещает данные письменных источников. Этот же материал может помочь решению целого ряда важных исторических проблем, к которым в первую очередь относится изучение вопроса о возникновении города, о его социальном характере и о классовых взаимоотношениях в период раннего феодализма.
49
Во время раскопок посада не удалось обнаружить каких-либо топографических признаков, которые определили бы его площадь и конфигурацию, но при разведках прилегающей к детинцу местности удалось выяснить,, что посад городища размещался на запад от него, в урочище Запасека и почти подходил к курганному могильнику, расположенному на расстоянии 120 jw от детинца. В юго-западном направлении посад простирался до р. Рублянки, располагаясь и на правом ее берегу в урочище Ветряки, где и оканчивался возле второго курганного могильника (рис. 1).
Раскопки на площади посада были произведены в различных местах. Совсем близко, на расстоянии каких-нибудь 25 jw на запад от детинца, было обнаружено жилище-землянка четырехугольной формы, размерами 2,5 X 3,5 м, выкопанное в лессе на глубину 0,7 м, с печью, врезанной в стенку в виде ниши. Инвентарь землянки очень бедный: фрагменты сделанной на^ круге посуды, два железных ножа и несколько обломкон стеклянных браслетов. На глинобитном полу расчищены остатки обгорелых балок от перекрытий и .стен землянки.
На расстоянии 15 м на север от этой землянки находилась другая землянка, тоже четырехугольной формы, размерами 4X5 м, имеющая ступенчатый вход, выложенный’ из плоского камня на высоту 0,9 м. Землянка эта аналогична пёрвой,' с .той разницей, что’ в ней было две печи, соединенные общим, шестком -из утрамбованной глины, вымощенной плоскими камнями й фрагментами'жерновов.' -	'	’
Эта печь отличалась от других печей, обнаруженных на детинце городища, также своими размерами. Каждая из печей имела под, площадью 1,2 X 1,3 м (наибольший 'под обыкновенной печи для варки пищи достигал 1 м2). Стенки печи прожжены на 7—8 см, толщина обмазки пода 3—5 см. Сам под залегал на уровне пола, возле которого была выкопана специальная предпечная яма.
На уровне глинобитного пола обнаружен скелет, а у западной стенки землянки прослежено скопление камней и остатки обгорелых балок от перекрытия. Под этим завалом расчищен второй скелет. Здесь же найдены железный серп, железная круглая крица, медный плоский браслет и обгорелые зерна ржи. Большой размер этой землянки, особенности конструкции печи, а также использование камня при ее постройке свидетельствуют о том, что землянка была приспособлена для технических целей.
В восточной части посада, ближе к р. Гнилопяти, исследованы еще три жилища, расположенные на расстоянии 25—30 м от второго западного вала городища.
Первое жилище-землянка, как и обнаруженные ранёе, выкопано в лессе, имеет квадратную форму размерами 4X4 м. Стены его прослежены на глубину 0,8—0,85 м. Вдоль двух стен имелись лежанки, вырезанные в лессе, возвышающиеся на 0,5 м над полом и имевшие в ширину 0,6—0,65 м. Лежанка возле юго-западной стенки не доходила до угла, так как здесь помещался ступенчатый вход в жилище.
50
Пол землянки представляет собой хорошо обожженную глиняную обмазку, на уровне которой расчищены обгорелые остатки деревянных балок и завал камня, под которыми обнаружены два черепа и кости конечностей. На лежанке возле северо-западной стенки выявлен третий человеческий череп.
Землянка имела две печи, врезанные в материковый лесс стенок.
Печь, расположенная возле восточной стенки, была четырехугольной формы размерами 0,9 X 1,4 м с вертикальными стенками, сохранившимися на высоту 0,4—0,5 л<, и подом, поднимавшимся ступеньками. Вся внутренняя часть печи заполнена обвалом печины и фрагментами керамической, сделанной на круге, посуды. Вероятно, это сооружение было нижней частью гончарного горна, его подтопкой. Мощный слой печины,
Рис. 36. Ремесленная землянка в посаде городища. В землянке — две печи: одна — для приготовления пищи, другая — ремесленного назначения.
заполняющий печь, образовался, видимо, от завала верхней части горна, то есть его решетки, на которую ставили посуду для обжига.
Вторая печь землянки была полуовальной формы, с подом размерами 0,8 X 0,9 м, залегающем на уровне пола. Печь оказалась врезанной в северную материковую стенку землянки. По своей форме и размерам — это обычная печь для варки пищи (рис. 36).
На расстоянии 3,5 м на юго-восток от этой землянки находилась другая землянка, вытянутая по линии восток—запад, размерами 2,6X3,4 .и. Стенки ее прослежены на глубину 0,6—0,7 м. Землянка была выкопана в лессе и имела глинобитный пол. На незначительной высоте от пола находилась врезанная в южную стенку печь овальной формы, размерами 0,9 X 1,1 л, при высоте свода в 0,45 м (рис. 37). У места соединения пода со сводом, в последнем имелось отверстие диаметром 10 см (возможно, дымоход).
В западной стенке землянки на уровне пола обнаружена другая печь
51
подковообразной формы (длина 1,45 м, ширина в центре 1,1 м, возле устья 0,8 м, высота 0,35 м), также вырезанная в материковом лессе. Эта печь вместо обыкновенного гладкого пода имела небольшое углубление и являлась подтопкой гончарного горна, расположенного на запад от землянки. Решетка горна — овальной формы (1,1 X 0,9 м), находившаяся вне землянки, имела четыре вертикальных круглых отверстия диаметром 0,2 м и высотой 0,6 м, расположенных четырехугольником и соединенных с подтопкой. Стенки этих отверстий сильно обожжены. Таким образом, горн нагревался горячим воздухом, проходившим через отверстия в подтопке к решетке, на которой ставили посуду для обжига (рис. 38). Свод над решеткой не сохранился.
Рис. 37. Печь (слева) и подтопка гончарного горна в землянке.
Всю площадь глинобитного пола землянки перекрывал завал из обгорелых балок, а в северо-восточном углу, где был обнаружен ступенчатый вход в жилище, находился большой завал камня, под которым оказался человеческий скелет. На полу землянки было найдено три фрагментированных керамических сосуда, а также большое количество отдельных фрагментов, кости домашних животных, несколько железных наконечников стрел, два железных ножа и один трубчатый замок.
В северо-западном углу жилища обнаружены обгорелые куски дерева с намотанными на них тканями и нитками, возможно остатками ткацкого станка — кросна. В центре землянки найден железный круглый стержень, вероятно, от гончарного круга. Близ землянки обнаружено несколько фрагментированных керамических сосудов. Очевидно, эта землянка, как и предыдущая, являлась не только жилищем, но и гончарной мастерской, в которой посуда формовалась и обжигалась (рис. 39).
На расстоянии 3,2 м от горна обнаружена третья землянка, выкопанная в материковом лессе на глубину 1,1 м и имевшая правильную
.52
квадратную форму размерами 3,5 X 3,5 м. В юго-западном углу землянки оказалась печь, врезанная, как и в других землянках, в материковый лесс стенки. Под печи возвышался над глинобитным полом на 0,3 м. У западной и северной стен жилища открыты лежанки 0,4 м высоты и 0,5 м ширины.
На северной лежанке расчищен человеческий череп и отдельные кости скелета. На полу под завалом обгорелого дерева и камней найдены фрагменты керамической посуды, кости домашних животных, несколько фраг-
Рис. 38. Горн для обжига посуды. Подтопка горна находилась в землянке.
ментов стеклянных браслетов, два наконечника железных стрел и железный нож. Среди завала камней оказалось также большое количество фрагментов жерновов, в числе которых имелись обработанные лишь частично, что указывает на производство их в этой землянке.
К посаду относится также землянка, открытая в урочище Ветряки, на правом берегу р. Рублянки, находившаяся в непосредственной близости от городища, на восточном краю плато, над обрывом. Землянка — четырехугольной формы, вытянутая с юго-востока на северо-запад (3,15 X 4м). Выкопана она в материковом лессе на глубину 1 —1,15 м. В северо-восточном углу прослежен вход из трех вырезанных в лессе ступенек. На уровне глинобитного пола выявлено большое скопление обгорелого дерева и угля.
Землянка имела две печи: в юго-западном углу и в середине северо-западной стены. Обе печи вырезаны в материковом лессе стен на незначительной высоте (0,20 м) от уровня пола. Своды печей были из природного материкового лесса. Возле устья печи, вырезанной в северо-западной стенке, лежал жерновой камень, представлявший собой своеобразный шесток. Размеры этой печи значительно больше размеров обыкновенных печей для варки пищи, — ширина ее пода достигала 1,45 м,
53
значительно сужаясь в сторону устья. Вторая же печь в юго-западном углу землянки была меньших размеров (0,95 X 0,65 м) и служила, как видно, для приготовления пищи.
Вдоль северо-восточной стенки землянки, по всей ее длине, имелась лежанка, вырезанная в материковом лессе.
Во время расчистки землянки было найдено значительное количество фрагментов керамической (сделанной на круге) посуды, кости домашних животных, отдельные кости человеческого скелета, круглый медальон
Рис. 39. Землянка в ремесленном посаде. В землянке — печь для варки пищи (слева), вырезанная в материковой стенке. У другой стены землянки обнаружена подтопка гончарного горна, люфт и решетка которого выходили за пределы землянки.
с ушком, сделанный из низкопробного серебра, серебряный перстень с плоским щитком, фрагмент костяной иглы с ушком, сережка из медной проволоки с нанизанными костяной и двумя стеклянными бусинами, сильно окисленная железная пряжка и трубчатый замок. Среди массы фрагментов керамики обращает на себя внимание донышко сосуда с клеймом в виде креста, замкнутого в круг. Такие же клейма и тех же размеров были найдены в детинце городища, что свидетельствует о производстве сосудов на одном гончарном круге.
Вблизи описанного сооружения, здесь же, у обрыва к реке, открыты остатки еще одной землянки, от которой сохранилась только небольшая площадка глинобитного пола. Выше пола на гумусированном слое обнаружены жернова, находившиеся в рабочем положении: оба камня лежали горизонтально и плотно прилегали один к другому. Под ними, в суглинке, была выявлена четырехугольная яма, заполненная гумусом. Такое заполнение могло образоваться в ящике, стоящем на полу землянки, в котором помещались жернова.
Второе поселение открытого типа находилось на значительном расстоянии (до 0,5 км ) на запад от городища, в нижней части южного
54
склона левого берега р. Рублянки. Здесь открыт целый ряд жилищ-землянок, расположенных в один ряд вдоль берега реки. На раскопанном участке длиной в 50 м были открыты '10 землянок,’ которые составляли лишь незначительную часть находившегося * здесь поселения. По обнаруженным на поверхности культурным остаткам* можно определить, что поселение тянулось вдоль реки не менее чем на полкилометра.
Раскопанные землянки имели одинаковое устройство.' Ямы их, прорезав верхние наслоения, углублялись 1 в - материковую глину. Форма
Рис. 40. Землянка в сельском поселении в урочище Запасена. В углу землянки находилась печь, для постройки которой был оставлен массив лесса. Направо от печи — вход в землянку, где сохранились ямки от столбов, державших перекрытие землянки.
землянок — четырехугольная, средние их размеры 2,8 X 3,2 м при глубине 1,3—1,7 м от уровня современной поверхности. В конструкции этих землянок в значительной степени использовано дерево. Нужно полагать, что часть стен в виде деревянного сруба и перекрытия выходила на поверхность, то есть это были жилища полуземляночного типа. Входы в жилища в виде вырезанных в грунте ступенек, иногда выложенные камнем, располагались с восточной стороны. Пол состоял из утрамбованной глины или необожженной глиняной обмазки. Лишь в одной из землянок, кроме обожженного пола, была обожжена и часть стенок, выкопанных в материковой глине.
Между отдельными землянками . был очень небольшой промежуток шириной в 2—3 лс, в массиве которого и вырезывались печи в виде ниш. При такой планировке печи двух соседних землянок помещались всего лишь на расстоянии 0,7—1,1 м одна от другой.
Во всех без исключения землянках было обнаружено обгорелое дерево; в некоторых из них оказались человеческие скелеты.
Характерной чертой этих полуземлянок являлась бедность инвентаря. Кроме фрагментов керамической посуды и костей домашних животных,
55
в незначительном количестве обнаружены железные предметы домашнего обихода и сельскохозяйственный инвентарь: косы, серпы, жернова. В землянках были найдены в обгорелом состоянии рожь, пшеница, ячмень, овес, просо, лен и конопля. Предметы украшения представлены фрагментами стеклянных браслетов и бусами. В одной из землянок было найдено монисто из обгорелых косточек слив, вишен и лесного ореха. Инвентарь, указывающий на ремесленную деятельность жителей этого участка поселения, не обнаружен.
Рис. 41. Деталь печи землянки поселения в урочище Запасека. На переднем плане — ямки от столбов.
Третье поселение, относящееся к тому же времени, что и Райковецкое городище, находилось в урочище Запасека, расположенном на левом берегу р. Гнилопяти по склонам первой надпойменной террасы. Начиналось поселение непосредственно за курганным могильником и простиралось полосой длиной в 1,5 км вдоль реки в сторону с. Швайковки.
На расстоянии 450 м на северо-восток от детинца городища была обнаружена землянка четырехугольной формы, размерами 3,1 X 3,7 м, выкопанная в материковом лессе, глубиной в 0,7 м. По своей конструкции она несколько отличается от предыдущих землянок. От столбов, которые поддерживали наземные части землянки, во всех углах сохранились круглые ямки диаметром 0,15 м и глубиной 0,5 м. Ямки от столбов немного меньшего диаметра выявлены у печи, а также возле входа (рис. 40, 41). Печь также отличалась от печей в жилищах детинца и в описанных выше поселениях. Она построена не за пределами стен, а вырезана в специально оставленном массиве, находившимся в северо-западном углу. Форма печи — четырехугольная, со слегка закругленными углами; под был расположен выше уровня пола на 0,35 м. На полу землянки обнаружено большое количество фрагментов сделанной на круге посуды XI—XII вв., ключ от трубчатого замка и одна железная круглая крица, выплавленная сыродутным способом.
56
Вблизи этой землянки открыты следы еще двух землянок, контуры которых проследить, однако, не удалось, ибо этот участок распахан и размыт водой. Здесь обнаружены поды печей, очень испорченные пахотой, так как они залегали на глубине лишь 0,20—0,25 м от поверхности. Возле печей найдено много фрагментов кружальной посуды, остатки обгорелого» дерева и отдельные железные предметы.
Еще одно, четвертое поселение, синхронное городищу, было обнаружено на левом берегу р. Гнилопяти на расстоянии 1,3 км на юг от городища, на территории, которую сейчас занимают школа, сельсовет и колхозный двор. Поселение было зафиксировано разведкой, но раскопки на нем не производились.
На основании материалов, добытых во время раскопок этих поселений, памятники Райковецкого городища получают более широкое освещение. Обнаруженные материалы свидетельствуют о том, что городок, помимо военного значения, являлся также и административно-хозяйственным центром по отношению к расположенным вокруг него посаду с ремесленным людом и приселков с сельским населением. К посаду относится поселение № 1, находившееся непосредственно за валами и рвами детинца; к приселкам относятся поселения № 2, 3, 4, немного отдаленные от городища. Часть сельского населения приселков могла быть и в непосредственной зависимости от жителей детинца.
Общий характер материала, обнаруженного на этих поселениях, часто встречаемые в жилищах под завалами сгоревших деревянных частей человеческие скелеты — все это свидетельствует о том, что жители поселений погибли одновременно с жителями детинца в результате вражеского нападения.
Жилища в посаде являлись одновременно и ремесленными мастерскими, в которых были сосредоточены керамическое производство, обработка камня и другие виды ремесла. Как мы уже видели, почти в каждой землянке посада обнаружены две печи, одна из которых, безусловно, имела производственное назначение.
В исследованных жилищах-землянках приселков каких-либо следов ремесленной деятельности не оказалось.
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДКА
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
JJjjK ассмотрение вещественного материала, найденного в большом -qjk количестве во время раскопок Райковецкого городища, отчет-ливо показывает ведущую роль земледелия в хозяйстве его жителей. Земледелие являлось производственной базой населения городка.
Наибольшее количество материала, свидетельствующего о земледельческом характере производства, было найдено в детинце. Именно здесь была основная масса орудий обработки земли: лемеха с череслами, рала, косы, серпы, заступы, — то есть все орудия, необходимые для обработки земли, уборки урожая и сенокоса.
В детинце городища, в каждой жилой и хозяйственной клети и в землянках, были найдены в обгорелом состоянии большие запасы ржи, пшеницы, ячменя, овса, проса, гороха, вики, льна, конопли, мака и др. Обнаружено также значительное количество и переработанной продукции — муки и крупы.
Для обработки зерновых и технических культур существовали соответствующие орудия, например каменные ручные жернова, которые вместе с железными втулками к ним находились почти в каждом жилище детинца. Наличие пшена свидетельствует о том, что существовали приспособления для переработки проса. Это, очевидно, были деревянные ступки, сгоревшие во время пожара. Для обработки масличных культур должны были существовать маслобойки, по всей вероятности, также деревянные. Частые находки обгорелых клубков ниток, тканей, большое количество шиферных и глиняных пряслиц для веретен, остатки обгорелых ткацких станков свидетельствуют о переработке льна и конопли.
Не сохранились на Райковецком городище и деревянные земледельческие орудия, а именно — бороны, цепи для обмолота, грабли, которые
59
широко применялись в то время. В „Русской Правде" борона упоминается вместе с плугом, как неотъемлемое орудие для обработки земли Ч
Обмолот хлеба цепами упоминается в „Слове о полку Игореве" 1 2.
В древней Руси зерновые культуры хранились в специальных клетях3 и в хлебных ямах4. На Райковецком городище в отдельных случаях найдены большие запасы горелого зерна без всякой тары, прямо на полу хозяйственных клетей, где, вероятно, для этой цели сооружались специальные закрома.
Для сохранения небольшого количества хлебных запасов существовала тара, которая была найдена в обгорелом виде вместе с зерном, крупой и мукой. Это — мешки из грубой ткани, деревянные бочки, кадки, Лубянки (рис. 23, 24; табл. III, /—5) и большие керамические сосуды-корчаги. Такая тара упоминается и в наших русских летописях. Это — „кодобы , „лукна", „козубы", „уборки". Факт сохранения зерна в керамической таре был подтвержден находкой свыше пуда ржи, хранившейся в большой корчаге, во время раскопок землянки ремесленника в Киеве на усадьбе Михайловского монастыря 5.
Сохранение зерна в хлебных ямах было распространенным явлением в древней Руси. Такие хлебные ямы открыты во время раскопок в Киеве,. Вышгороде, Княжей Горе, Донецком городище и в других местах. Ямы выкапывались в лессе, стены их обмазывались глиной и обжигались, чем предотвращалось' проникновение влаги. При раскопках Райковецкого городища подобных ям не было обнаружено, очевидно, потому, что в них не ощущалось здесь необходимости в связи с обилием строительного материала для сооружения хозяйственных клетей и закромов.
Земледелие прошло в своем развитии различные стадии и формы — от примитивного мотыжного и подсечного до плужного. Каждая ступень развития земледелия была связана с развитием производительных сил, общественного строя, производственных отношений.
Райковецкие раскопки блестяще доказывают широкое распространение плужного земледелия в период раннего феодализма. Об этом свидетельствует наличие в небольшом городке с незначительным населением таких усовершенствованных для того времени земледельческих орудий, как плуги и сошники, найденные в количестве 22 единиц на площади городища.
Подсечное земледелие могло существовать здесь лишь частично, как пережиток предшествовавших архаических форм при освоении новых лесных пространств под пахоту.
Б. Д. Греков отмечает, что уже „...с IX—X вв. мы можем смело говорить о ведущей роли пашенного земледелия даже в центральных частях территории, занятой восточным славянством. Среднее и Южное Подне-
1 Правда Русская, т. I, изд. АН СССР, М.—Л., 1940, стр. 428.
2 А. С. Орлов, Слово о полку Игореве, М., 1946, стр. 74.
3 Н. Аристов, Промышленность древней Руси, СПБ, 1866, стр. 61.
4 Правда Русская, т. I, изд. АН СССР, М.—Л., 1940, стр. 418, § 43.
5 М. К. Каргер, Раскопки древнего Киева, „Наука и жизнь“ № 2, 1940, стр. 40.
60
провье, как мы видели, знало его еще раньше. Это, конечно, совсем не значит, что предшествовавшие архаические формы земледелия были окончательно изжиты. Старые пережитки мы можем встретить в разных местах в XVI и в XVIII, и даже в XX вв. Но основная магистраль сельского хозяйства идет по новому, проложенному сохой и плугом, пути, конечно, с учетом различий северных и южных районов" 1.
Подсечное земледелие в Киевской Руси могло существовать только в лесных областях. При подготовке участка под посев деревья подсекались, некоторое время сохли, а затем сжигались. Зола и превратившиеся в рыхлую зольную массу верхний слой грунта служили почвой для посева. Подготовленный таким способом участок уже не вспахивали, а сеяли прямо в золу1 2. Главными орудиями при подсечной системе земледелия были топор и мотыга. Топор служил для рубки леса, а мотыгой разрыхлялась земля в тех местах, где она недостаточно прогорала и не была рыхлой. При бороновании чаще всего применяли ствол ели с отрубленными до половины сучьями — „суховатку", которая известна по этнографическим материалам 3. В более поздний период суховатку заменяет многозубная соха с железными наконечниками. Подобные двух- и трехзубые сохи также известны в этнографии4. Этими орудиями уже можно было не только боронить, но и легко вспахивать грунт.
При подсечном земледелии подготовленный под посев участок мог служить всего лишь 2—3 года, причем в первый год с него получали сравнительно хороший урожай, так как при выжигании леса уничтожалась вся сорная растительность, а зола хорошо удобряла почву. В последующие годы участок постепенно заростал сорными травами и кустами, спекшаяся почва не пропускала воздуха и не впитывала влагу, зола постепенно выщелачивалась и истощенный участок приходилось оставлять, переходя на новый, где все повторялось сызнова.
О пережитках подсечной системы земледелия, которая частично еще могла существовать на Райковецком городище, свидетельствует сравнительно большое количество топоров и колунов (112 шт.),« найденных на площади детинца. Однако часть топоров, вероятно, можно считать оружием воинов-дружинников, составлявших население городка.
Массовый сельскохозяйственный инвентарь — собственно плуги, лемеха с резаками, наральники, заступы, лопаты, серпы, косы, а также разнообразный ассортимент злаков, указывают на довольно развитое пашенное земледелие 5, которое, безусловно, было связано с усовершенствова
1 Б. Д. Греков, Киевская Русь, изд. АН СССР, 1944, стр. 50.
2 П. Н. Третьяков, Сельское хозяйство и промыслы, История культуры древней Руси, изд. АН СССР, М.—Л., 1948, стр. 53.
3 Т а м же, стр. 53.
4Там же, стр. 57, 58.
° На Райковецком городище были найдены два железных наконечника сохи — совершенно незначительное количество по сравнению с числом найденных частей основного орудия земледелия — плуга. Подобное соотношение дает нам право не учитывать соху при рассмотрении техники земледелия на Райковецком городище.
61
нием металлургической техники. Последнее подтверждается материалами,, добытыми в ремесленных мастерских.
Развитию пашенного земледелия благоприятствовало наличие в районе городища свободных от леса больших пространств черноземных плодородных почв.
Найденное на Райковецком городище зерно свидетельствует о посевах озимых и яровых культур, что было характерно для времен Киевской Руси. Об этом упоминается также и в летописи. Так, под 1127 г. сообщается, что сильные морозы уничтожили озимые всходы: „на осень уби мороз верьшь всю и озимице“ х. Дружина князя Святополка в 1103 г. не советовала князю начинать войну во время весеннего сева: „не время весне воеваши, хоче погубити смерды и ролью имь“ 1 2.
При наличии развитой частной собственности на землю, когда из года в год засевался один и тот же участок, возникла необходимость периодически на 2—3 года оставлять землю необработанной, чтобы она совершенно не истощилась. Поэтому можно предполагать, что господствующей системой земледелия в древней Руси был перелог, что было характерно и для более позднего периода 3.
В земледельческой практике жителей Райковецкого городка, повидимому, применялось удобрение земли, вполне естественное при развитом животноводстве.
Рабочими частями основных орудий пашенного земледелия были лемеха. По особенностям конструкции найденные в Райках лемеха можно разделить на две основные группы. Первая группа, наиболее многочисленная, представлена шестнадцатью образцами. Лемех этой группы — довольно большое и массивное орудие, с широким остроугольным лезвием,, служившее для поднятия широкой и глубокой полосы земли. Такие лемеха с широким лезвием в трех случаях были найдены вместе с железными массивными резаками-череслами, составлявшими вместе с деревянной частью (к сожалению, не сохранившейся) единое орудие, подобное плугу.
В связи с тем, что деревянная часть, связывающая части плуга, не сохранилась, конструкцию древнего плуга со всеми его составными частями можно представить лишь приблизительно.
По нашему мнению, это орудие было похоже на плуг, широко применявшийся еще в XVII—XVIII вв. на Украине. Подобный плуг, в своей конструкции имевший много архаических черт, сохранялся до Великой Отечественной войны в Полтавском музее 4.
Плуг этот разделялся на две главные части (табл. IV, /): передок (,,кол1шня“) и собственно плуг. Передок состоял из деревянной оси, на
1 Полное собрание русских летописей, Новгородская I летопись, СПБ, 1846, стр. 5.
2 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 183.
3 П. Н. Третьяков, Сельское хозяйство и промыслы, История культуры древней Руси, изд. АН СССР, М.—Л., 1948, стр. 62.
4 Зб1рник Полтавського музею, присвячений ХХХУ-р1ччю музею, т. I, Полтава, 1928, стор. 75.
62
которую с правой стороны одевали колесо, а с левой стороны — такое же колесо, но без обода, которое во время работы двигалось по непаханному полю. К оси, ближе к колесу, был прикреплен деревянный ключ. К ключу приспособлено дышло („колщане вшце“), в которое впрягались быки. Сверху на ось набита колодочка („подушка“), к которой прикрепляется передняя часть гредиля, соединяющего рабочую часть плуга с передком. В прорез, имеющийся в гредиле, вставлено и укреплено клинышками чересло, находившееся впереди железного лемеха. Лемех посредством втулки плотно насаживали на деревянный ползун. За лемехом, с левой стороны, прикреплялась вертикальная досточка — (,,поличка“), предназначенная для переворачивания слоя земли. Управляли плугом посредством двух палок-рукояток (,,чешг“).
Во время вспашки чересло, находящееся впереди лемеха, с левой стороны от него, разрезало вертикально слой почвы, а лемех, надетый на деревянный ползун, подрезал его горизонтально. Деревянная же полочка, прикрепленная к ползуну под прямым углом, переворачивала этот слой.
В детинце городища были найдены три широких лемеха вместе с резаками-череслами, которые являлись конструктивной частью пашенного орудия. Нет сомнения, что эти пашенные орудия по своему устройству были близки к плугу из Полтавского музея.
Лемеха, найденные на Райковецком городище, были разных размеров. Наибольший из них, обнаруженный вместе с резаком-череслом в одной из хозяйственных клетей детинца, представлял собой довольно массивное орудие (табл. IV, 2), весом в 3,2 кг. Форма его клиновидная, с одной стороны выпуклая, длина 25 см, ширина лезвия у втулки 19 см, линейная длина лезвия 35 см, длина втулки 10 см, высота бортов 5 см. Во втулке лемеха сохранились остатки обгорелого деревянного ползуна.
Выкован этот лемех из двух кусков железа, сваренных вместе, ибо край сваренной пластинки четко прослеживается по центральной продольной оси орудия. Изготовляя орудие, кузнец должен был расковать две крицы (одной крицы на все орудие было, недостаточно) в две одинаковые пластины, имевшие форму прямоугольного продолговатого треугольника; на длинной стороне пластин, приблизительно на половине их длины, сделано по одному неглубокому нарезу, что позволило загнуть края пластин, образовавших желобчатую втулку, для надевания лемеха на ползун. Обе половинки железных пластин сваривались; при этом один край пластины накладывался на другой. Края пластин за втулкой расплющивались и оттачивались, образуя рабочую часть — лезвие.
После того как срабатывалось лезвие, лемех ремонтировался; для этого по краям на лицевой стороне наваривалось по одной широкой железной пластине с таким расчетом, чтобы края пластины приходились к плечикам втулки, а другим краем сходились на остроконечном окончании лезвия.
Резак-чересло, найденный вместе с вышеописанным лемехом, откован из целого куска железа (табл. IV, 4). Он представляет собой довольно
63
длинный четырехугольный в сечении стержень, размерами 4,2 X 2,8 см, один конец которого превращен в короткое одностороннее лезвие, напоминающее лезвие ножа. Общая длина чересла 47 см, из них на лезвие приходится 19 см. Наибольшая ширина лезвия составляет 6,9 см, толщина его в тыльной части равна 2,6 см; затем Лезвие постепенно утончается и заканчивается острием.
Наименьший из лемехов, обнаруженных на Райковецком городище, по своей форме и технике выработки аналогичен только что описанному.
Лемех выкован также из двух кусков железа, сваренных вдоль по центру. Так же как и в первом образце, для лучшего скрепления с ползуном борта втулки загибались к середине орудия. Втулка, более широкая по краю, постепенно суживалась к лезвию. Во втулке обнаружены остатки дерева от ползуна.
Весь корпус имеет немного выпуклую форму. Лезвие этого лемеха более остроугольное, чем первого. Оно сработалось только с одной стороны, к которой и была приварена пластинка железа. Общая* длина лемеха 24 см, ширина лезвия 14,5 см, ширина втулки по краю 12,5 см, ближе к лезвию она суживаемся до 9,2 см. Длина втулки 9,5 см, высота плечиков втулки 4 см, линейная длина лезвия 30,2 см, толщина корпуса в центральной части 1,2 см (табл. IV, 3).
Третий из найденных на городище лемехов обнаружен также вместе •с резаком-череслом и по форме и технике изготовления сходен с предыдущими, отличаясь средними по отношению к ним размерами. В этом образце, кроме боковых пластин, по краям лезвия была накована еще одна пластина на лицевую сторону по продольной оси, которая скрепляла все орудие. Ширина ее 4 см. Размеры лемеха: длина 26 см, ширина у втулки 15,5 см, ширина втулки 12 см (табл. V, /).
Резак-чересло, найденный вместе с этим лемехом, имеет форму массивного с согнутой спинкой ножа. Его длина 53 см, в том числе лезвия 32 см, ширина лезвия вверху 7 см, ширина корпуса 1,8 X 2 см (табл. V, 2).
Остальные широколопастные сошники по конструкции и форме аналогичны трем описанным образцам.
Размеры этих пашенных орудий свидетельствуют о том, что они при вспашке образовывали широкую борозну — от 15 до 19 см.
К другой группе пашенных орудий, представленной шестью образцами, относятся узколопастные лемехи — орудия небольшого размера, сделанные из одного куска железа, раскованного в толстую треугольную пластину. Широкий край пластин приблизительно посередине корпуса загибался, образуя желобчатую втулку для надевания на деревянную часть рала (табл. V, 4,5). Общая длина этих наральников колеблется от 14,5 до 19,5 см при ширине рабочей части лезвия от 8,3 до 9,5 см; длина втулки от 8 до 10 см, толщина корпуса от 0,6 до 1 см. Таким образом, узколопастным сошником можно было сделать борозну шириной до 9 см, то есть вдвое уже, чем широколопастным. Два таких сошника были встав
.64
лены один в другой (табл. V, 3), очевидно, потому, что вставленный сошник имел сработанное лезвие.
Следует отметить, что все шесть образцов этой группы орудий были найдены без резаков-чересел. Значит, широколопастные лемехи отличались от узких не только высшей производительностью, но и конструктивными особенностями. Узколопастным сошником можно было провести лишь узкую и неглубокую борозну, в то время как широколопастный лемех взрыхлял и переворачивал широкие полосы грунта. Таким образом, перед нами два совсем различных типа орудий, один из которых — плуг — представлен 16 лемехами (рабочими частями), а второй — узкими сошниками, являвшимися частью орудий, подобных ралу.
Количественные соотношения этих двух типов орудий свидетельствуют о том, что основным орудием обработки почвы в XI, XII и в первой половине XIII вв. являлся1 плуг.
Узкий сошник, характеризующий рало, был известен еще в скифское время задолго до образования Киевского государства. Такие сошники свойственны и культуре полей погребений. Они были найдены на поселениях близ с. Ягнятина, Ружинского района, Житомирской области, и у с. Пражева, Житомирского района Ч
На определенной стадии развития земледелия, очевидно в X—XI вв., возникло более усовершенствованное земледельческое орудие — плуг. Но и на этой, высшей стадии рало не было вытеснено из употребления и существовало вместе с плугом не только во время Киевской Руси, но и гораздо позже. Не случайно в летописях употребляется два термина: рало1 2 и плуг 3. Эти два орудия, возникшие неодновременно, сосуществовали продолжительное время.
Одновременное бытование в Райковецком городке двух типов земледельческих орудий — рала и плуга можно объяснить тем, что плуг, состоящий из лемеха и чересла, был предназначен для обработки твердой почвы перелога, целины, а рало могло служить для обработки легкого песчаного грунта, где резак-чересло был излишним.
Одновременное бытование плуга и более примитивного и более дешевого орудия — рала можно объяснить еще тем, что это орудие могло быть принадлежностью беднейшего хозяйства, в котором обрабатывался небольшой участок земли, находившийся в личном пользовании крестьянина. На Украине в отдельных бедняцких хозяйствах точно такое же рало применялось вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции 4.
1 в. Махно, Поселения культури пол!в поховань на швшчно-зах!дному Правобережии, Археолопчш пам’ятки УРСР, т. I, стор. 109, 173.
2 Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку, изд. II, 1926, стр. 65.
3 Повесть временных лет по Ипатьевскому списку, СПБ, 1871, стр. 54.
4 П. Н. Третьяков, Сельское хозяйство и промыслы. История культуры древней Руси, изд. АН СССР, М.—Л., 1948, стр. 60.
65
Два типа пашенных орудий, части которых обнаружены при раскопках Райковецкого городища, характерны не только для этого памятника. Такие же пашенные орудия найдены на Княжей Горе, в Городске и других пунктах. Их можно было видеть до Великой Отечественной войны в коллекциях собраний Черниговского, Белоцерковского и других музеев Украины.
Пашенные орудия, аналогичные райковецким, обнаружены не только на Украине, но далеко за ее пределами, на территории древних булгар 1 и в Пермьской Чуди 1 2.
Повидимому, в этот период истории нашей страны пашенное земледелие играет ведущую роль не только в южных районах, но и далеко на севере.
Кроме пашенных орудий, на Райковецком городище были найдены орудия для уборки урожая — косы (33) и серпы (113). Они сохранились плохо, так как были сделаны из довольно тонкой пластинки железа и подверглись значительному окислению. По отдельным, лучше сохранившимся образцам удалось восстановить их формы.
Особняком стоит лишь один, уже ранее упомянутый серп, относящийся к раннеславянскому времени, который был найден в нижнем слое городища. Длина его лезвия 13,5 слг, ширина 1,8 X 2,5 см (табл. VI, 8). По своей форме и небольшим размерам этот серп напоминает бронзовые серпы, бытовавшие в степной полосе Восточной Европы 3 в I тысячелетии до н. э.
Райковецкий серп ручки не имеет; вместо нее сделана небольшая круглая петля, диаметром в 1 см. При такой конструкции во время работы нужно было держать зажатым в ладони само лезвие, которым срезался лишь небольшой пучок колосьев, а стебли оставались не срезанными.
Аналогичные серпы как по форме, так и по размерам были выявлены П. Н. Третьяковым при раскопках поселений IV—VI вв. н. э. на Верхнем Поволжье. Один из таких серпов был найден в жилище-землянке на поселении, расположенном у устья притока Волги — Санохты, возле с. Березняков (табл. VI, 9). Другой такой серп был найден на поселении, находившемся в 40 км ниже по Волге, на правом ее берегу.
Примитивность серпов, найденных на этих поселениях, а также иного сельскохозяйственного инвентаря (например, жерновов-зернотерок из каменных плит, на которых зерно растиралось плоскими каменными курантами) указывает, что на этих поселениях земледелие было1 менее развито, чем в южных районах и, в частности, в Среднем Поднепровье. П. Н. Третьяков
1 А. Штукенберг, Земледельческие орудия у древних булгар, Ученые записки Казанского университета, кн. 6-7, Казань, 1896, стр. 217—218, табл. I; А. Н. Смирнов, Очерки по истории древних булгар, Труды Государственн. истор. музея, вып. XI, М., 1940, стр. 97.
2 Ф. А. Теплоухо в, Земледельческие орудия Пермьской Чуди, Пермь, 1892.
3 Бронзовые серпы, по форме напоминающие железные серпы из Райковецкого городища, изданы А. П. Кругловым и Г. П. Подгаецким в книге „Родовое общество степей Восточной Европы“, 1935, стр. 81.
66
указывает, что здесь, безусловно, существовало еще подсечное земледелие, обходившееся без применения пашенных орудий
Однако на племена, обитавшие в IV—VI вв. н. э. на территории Среднего Поднепровья, нельзя переносить механически систему подсечного земледелия, которое имело место в северных районах. Наличие примитивного сельскохозяйственного инвентаря в нижнем слое Райковецкого городища свидетельствует лишь о том, что наряду с пашенным земледелием в это время здесь еще существовало и менее производительное подсечное земледелие.
Прочие найденные на городище серпы, датируемые XI, XII и первой половиной XIII вв., по их конструкции и размерам можно разделить на две группы.
Первая группа серпов отличается от современных значительно меньшей кривизной корпуса и длиной лезвия. Все серпы этой группы имеют узкий стержень, на который надевалась деревянная ручка. Для того, чтобы она не спадала с железного стержня, на его конце делался небольшой крючок. На многих серпах сохранились остатки деревянных ручек. На лезвиях лучше сохранившихся образцов прослеживались насечки в виде пилочки с часто посаженными зубцами. Линейная длина таких серпов от 24 до 30 см при длине ручки 9—10 см (табл. VI, 7—7).
Более многочисленные серпы второй группы по форме напоминают современные. Лезвия их имеют значительно увеличенную кривизну и длину, что повышало эффективность при работах по сравнению с серпами первой группы. Серпом второй группы можно было срезать больше колосьев, ибо значительная кривизна лезвия давала возможность захватить больший пучок растений. Линейная длина лезвия серпов второй группы достигала 35—36,5 см при длине ручки от 10 до 13 см. Наибольшая ширина корпуса как в первой группе, так и во второй составляла 3,8 см. На серпах второй группы также прослеживались густые насечки лезвий.
Особенности конструкций серпов первой и второй групп дают основание сделать вывод, что во времена Киевской Руси хлеб жали под самый корень, используя в хозяйстве и солому.
Другое орудие уборки урожая — коса в значительной степени отличается от современных кос-литовок. ,,Пятка“ косы очень вытянута в виде узкого клиновидного выступа, к которому можно было прикрепить только короткую деревянную ручку. Размеры райковецких кос невелики. Линейная длина косы незначительно превышает длину серпа и в среднем достигает 36—38 см (табл. VII, 7—4). Один образец косы был длиной 32,5 см, то есть был меньше, чем серп второй группы (табл. VII, 2).
Таким образом, райковецкие косы отличаются от серпов не длиной, а значительно меньшей кривизной лезвия и более широким корпусом,
1 П. Н. Третьяков, К истории племен верхнего Поволжья в I тысячелетии н. э. Материалы и исследования по археологии СССР № 5, изд. АН СССР, 1941, стр. 52, 70, 71 и прил. стр. 134—135.
67
который достигает в среднем 5—5,5 см. Длинные „пятки" райковецких кос указывают на то, что этот тип орудий являлся чем-то средним между серпом и современной косой.
Среди предметов раннего времени (до X в. н. э.) косы не попадаются, следовательно, можно думать, что хлеб жали, а не косили. Сама же коса, вероятно, развилась из серпа, которому придали рациональную для косовицы форму, сохранив ручку почти без изменений.
Длинная пятка райковецкой косы давала возможность соединять ее с ручкой лишь под тупым углом, что делало это орудие похожим на косу-горбушу, которая еще в XIX в. бытовала у якутов. По своей форме якутские косы-горбуши сходны с райковецкими и отличаются от них лишь большими размерами (до 1,1 м). Якутская коса-горбуша, подобно райко-вецким косам, заканчивается короткой согнутой рукояткой, которую держат во время работы обеими руками. Длина косы-горбуши дает возможность сделать прокос не меньше, чем современной косой-литовкой 1. Однако работать косой-горбушей было значительно труднее, чем современной косой, так как у нее не было длинной палки. Приходилось с большим напряжением, держась за короткую ручку, ударять по траве, все время низко нагибаясь. Коса-горбуша уступает косе-литовке еще и тем, что она оставляет много нескошенной травы.
Этнографическими исследованиями установлено, что косу-горбушу использовали на сенокосе, а для уборки урожая зерновых культур употребляли серп. Горбуша мало пригодна для уборки зерновых культур потому, что ею надо было сильно ударять по растению, спелые зерна которого могли осыпаться, что привело бы к большим потерям урожая.
Учитывая наличие на Райковецком городище обоих типов орудий уборки урожая (причем серпов значительно больше, чем кос-горбуш), следует полагать, что в Киевской Руси хлеб жали серпами, а покос трав производили косами.
Райковецкие орудия уборки урожая, также как и орудия для вспашки почвы, по своей конструкции и формам не являются чем-либо особенным. Подобные серпы и косы найдены на одновременных Райковецкому городищу памятниках: на Княжей Горе, в Городске, в Искоростене и др. Аналогичные орудия уборки урожая известны и на территории древних булгар и в Пермьской Чуди. Все косы-горбуши, описанные Лихачевым 1 2, Тепло-уховым 3 и Штукенбергом 4, по форме и устройству подобны райковецким.
1 В. Л. Серошевский, Якуты, опыт этнографического исследования, т. I, СПБ, 1896, стр. 276, 277.
2 А. Ф. Лихачев, О некоторых археологических находках в Казанской губернии, Труды VII арх. съезда в Ярославле, т. II, М., 1891, стр. 121.
3Ф. А. Теплоухо в, Земледельческие орудия Пермьской Чуди, Пермь, 1892, табл. 2, рис. XVII.
4 А. Штукенберг, Земледельческие орудия у древних булгар, Ученые записки Казанского университета, кн. 6—7, Казань, 1896, стр. 211—220, рис. 13л 75
68
Интересно отметить, что количественное соотношение серпов к косам характерно для всех городищ этого периода, а не только для одного Райковецкого городища. Большое количество серпов еще лишний раз подтверждает, что во времена Киевской Руси хлеб жали, а не косили.
Сжатый хлеб связывали в снопы, складывали в копны г, скирды и стоги 1 2, молотили и веяли 3.
Следует думать, что, кроме хлебопашества, райковчане занимались огородничеством, а возможно, и садоводством. На территории детинца были выявлены в обгорелом состоянии семена мака, огурцов, косточки слив, вишен или черешен. Летописи упоминают* об употреблении капусты, репы, мака, тыквы, бобов, лука, чеснока, хмеля.
К орудиям обработки огородов следует отнести найденные на городище заступы и лопаты. Заступ представляет собой орудие, имевшее узкое с острым окончанием лезвие, у лопаты же лезвие более широкое и заканчивается дугообразно. Сравнительно с другими орудиями земледелия заступов и‘лопат было найдено мало (заступов 3, лопат 4).
Заступы и лопаты были универсальным инструментом и служили не только для обработки огородов, но и для других хозяйственных работ: копания различных ям, добывания железных руд и т. п.
Оба орудия, заступ и лопата, в большинстве изготовлялись не целиком из железа, а состояли из двух частей: железной и деревянной. Железная часть орудия имела жолобчатую втулку, в которую вставлялась плоская деревянная лопать с ручкой. Подобные орудия употреблялись еще в XVIII—XIX вв., когда существовали деревянные лопаты, по краю оббиваемые железной пластинкой 4.
Райковецкий заступ, вернее железный наконечник на заступ, так как его деревянная часть не сохранилась, сделан из двух дугообразных тонких железных пластин одинаковой формы, положенных одна на другую и скованных лишь по внешнему краю (табл. VII, 7). Этот край и служил рабочей частью — лезвием. Приблизительно половина ширины пластины оставалась не скрепленной, разогнутой в стороны, образуя жолоб, в который вставлялась деревянная часть заступа.
В верхней части наконечника — в жолобе пробито с обеих сторон по одной дырке для гвоздей, которыми скреплялся наконечник с деревянной вставкой. Ширина наконечника в верхней части равнялась 15 см, книзу лезвие постепенно суживалось и заканчивалось почти остро. Высота наконечника составляет 19,2 см, ширина самой железной пластины 3,8 см,
1 Текст „Русской Правды", изд. Н. Калачева, СПБ, 1889, стр. 29, 30, 58, 59, 60, 63.
2 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 236.
3 О связывании хлеба в снопы, об обмолоте и веянии упоминается в „Слове о полку Игореве": А. С. Орлов, Слово о полку Игореве, М., 1946, стр. 74.
4 Такие орудия, происходящие из с. Староселья, Киевской области, имеются в собраниях Киевского Государственного исторического музея.
69
в том числе на жолоб приходится '1,4 см. При таком размере железной оковки сама деревянная вставка должна была иметь ширину 10,2 см, а высоту 10,5 см. Таким орудием во время копки можно было сделать небольшую ямку глубиной в 13 см и шириной в 15 см.
Другой наконечник заступа по форме и технике изготовления аналогичен первому. Размеры его: высота 14,2 см, ширина 12,3 см, ширина самой пластины от 3,3 до 3,7 см.
Найденные при раскопках лопаты отличаются от заступов дугообраз-ностью лезвия (табл. VI, 10, 11; VII, 6). Одна лопата имела еще и некоторые отличия в конструкции втулки: кроме жолобка, куда вставлялась деревянная часть лопаты, в верхней части имелась линзоподобная втулка, сделанная из двух, по краям соединенных, пластин железа, в которых пробиты дырки для гвоздей. Таким образом, железная часть орудия прикреплялась не только по жолобку, но была скреплена, и втулкой. В самой втулке сохранились два гвоздя, которыми скреплялся наконечник с деревянной частью лопаты. Ширина лезвия этой лопаты равна 17 см, высота 13 см, ширина пластинки наконечника 4,5 см, в том числе ширина жолобка 2,5 см, ширина пластин втулки 3,3 см. Такой лопатой можно было сделать ямку глубиной в 13 и шириной в 17 см.
Одна из лопат, найденная на городище, отличалась от предыдущих тем, что она сделана из целого куска железа без деревянной вставки (табл. VII, 5). Форма ее — треугольная; на одной из сторон приделана железная круглая втулка для деревянной ручки, скрепленная с лезвием двумя заклепками.
На детинце городка, где жила военная дружинаг, были найдены земледельческие орудия, в частности плуги, совершенно отсутствующие в приселках, где жило сельское население. Можно считать, что дружинники являлись собственниками земли, которую обрабатывало население приселков. Кроме земли, как указывают материалы, они владели всеми необходимыми орудиями для ведения крупного земледельческого хозяйства.
Для изучаемого нами] периода собственность дружинников на землю — явление обычное. Наши русские летописи довольно часто упоминают об именно такого рода собственности дружинников. Так, в 1096 г. князь Мстислав после окончания войны „распустить дружину по селам“ 1 2, то есть по своим владениям. В ;1146 г. Изяслав „разграбиша домы дружины Игоревы и Всеволоже, и села, и скоты, взяша имения много“ 3.
Земельная собственность дружинников в рассматриваемый нами период уже достаточно окрепла и была соединена с мелким хозяйством зависимого
1 Наряду с инвентарем, необходимым для обработки земли и уборки урожая, на Райковецком городище обнаружен полный набор вооружения воина-дружинника. Среди массы оружия и доспехов были найдены экземпляры, безусловно принадлежащие представителям военно-дружинной верхушки: мечи, рукояти которых инкрустированы серебром, позолоченный шлем, бронзовые позолоченные булавы, кольчуги и т. д.
2 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 166.
3 Т а м же, стр. 233-
70
сельского населения. Землевладельцы и зависимые от них крестьяне составляли два основных класса Киевской Руси.
Собственность военной дружины на землю возникла еще в довольно раннее время. Б. Д. Греков отмечает, что под „мужом" „...не трудно вскрыть дружинную, рыцарскую среду в обычном понимании термина. Тут мы имеем рыцаря-мужа с его неразлучным спутником — боевым конем и оружием, с которым рыцарь тоже не расстается; наконец, с его одеянием". Б. Д. Греков сравнивает „мужей" с западноевропейским рыцарством, которого „...кормят крестьяне, сидящие на его земле, оно входит в состав класса землевладельцев-феодалов..." И далее: „челядь прежде всего работает на земле, обрабатывает землю и своим земледельческим трудом кормит своего хозяина-господина — мужа-рыцаря" Ч Постепенно с развитием феодального хозяйства княжеская дружина укрепляет и расширяет свои владения путем экономического и внеэкономического порабощения некогда свободных крестьян.
Если приблизительно до середины XI в. большая часть смердов еще были лично независимыми от феодала и платили дань, то в рассматриваемый нами период (XII, первая половина XIII вв.), вместе со значительным ростом крупного вотчинного хозяйства, численно увеличиваются группы крестьян, находящихся в разной степени зависимости от феодала.
Феодал-дружинник имел в своем распоряжении не только землю, обрабатываемую зависимым населением, но и земли под сенокосами и лесом. На этих землях запрещалось косить траву, рубить дрова в лесу и пр. Свои владения феодал метил особыми знаками — („знаменем", которыми обозначались границы пашенной земли, сенокосы, лесные участки и проч.
Материалы райковецких раскопок свидетельствуют, что феодал-дружинник владел не только землей, но был и собственником сельскохозяйственных орудий. Такое земледельческое орудие как плуг, а вместе с тем и тягловую силу (лошадь или быка) не всегда мог иметь эксплоатируемый, прикрепленный к земле господина, крестьянин. Все это он должен был получить у феодала для возделывания своего участка за определенную плату.
В „Правде Русской" указывается, что закуп не имеет в своем хозяйстве таких сложных земледельческих орудий, как плуг и борона, и вынужден брать их у своего господина: „еже дал ему господин плуг и борону, от него же купу емлеть" 1 2.
На приселках, окружавших Райковецкое городище, жило, очевидно, уже зависимое население, за счет эксплоатации которого обогащалась господствующая верхушка жителей детинца. О социальной и имущественной диференциации населения детинца и приселков свидетельствует инвентарь, обнаруженный раскопками этих памятников.
1 Б. Д. Г р е к о в, Киевская Русь, М., 1944, стр. 42, 46.
2 Правда Русская, т. I, изд. АН СССР, М.—Л., 1940, стр. 428, § 57.
71
Таким образом, Райковецкое городище с прилегающими к нему приселками является памятником, характеризующим особенности натурального хозяйства с присущими для данного периода производственными отношениями.
Развитие земледелия, переход к плужной обработке земли значительно усилили роль скотоводства.
На целом ряде городищ, одновременных с Райковецким, было обнаружено большое количество костей домашних и диких животных. Однако кости домашних животных не могли дать полного представления о развитии скотоводства, так как, будучи кухонными отбросами, позволяли установить вид животных, но не их количество.
Для того чтобы выяснить уровень развития скотоводства и его удельный вес в хозяйстве жителей, был собран весь остеологический материал из раскопок детинца. Изучение этого материала установило виды и приблизительное количество животных, погибших вместе с населением во время разгрома городища.
Основную часть остеологического материала составляли целые или разъединенные скелеты. Во избежание ошибок при учете, определение и подсчет производились, главным образом, по целым скелетам или по хорошо определяемым частям скелетов, а именно: по черепам, челюстям, хорошо сохранившимся конечностям и роговым стержням Ч Понятно, что абсолютно точный подсчет сделать было невозможно.
В приведенной ниже таблице показано соотношение числа домашних и диких животных для того, чтобы составить .представление о месте, которое в этот период занимала охота по отношению к скотоводству.
Общее количество особей животных, выявленных на площади детинца, и их процентное соотношение
Процентное
Название животных Количество
соотношение
Домашние	животные	
Коровы (быки) . . .	. 138	26,1
Лошади .....	. 126	23,9
Овцы		. 132	25,0
Свиньи ....	. 118	22,3
Собаки 		12	2,5
Коты 			12	2,5
Домашняя птица
Куры ...	. . . . 30	83,4
Утки . . .	. . . .	3	8,4
Гуси ....	...	3	8,4
1 Количественный и качественный анализ остеологического материала был сделагу И Г. Пидопличко.
72
Дикие животные
Косули . . . .	... 44	48,1
Бобры ....	. . .	22	24,0
Лисицы , . .	. . .	8	8,7
Лоси ....	6	6,5
Зайцы ....	. . .	6	6,5
Куницы . . .	. . .	3	3,2
Медведи	. . .	...	1	1,0
Барсуки	. .	. . .	1	1,0
Глухари	...	1	1,0
Таким образом, соотношение между группами домашних животных» домашней птицы и диких животных в процентах будет следующее:
Домашние животные...............80,3
Домашняя птица...................5,5
Дикие животные . .	. .	. . 14,2
Животные, кости которых выявлены на детинце городища, являлись* собственностью только его жителей. Раскопки посада и приселков показали, что во время внезапного нападения врага не только животные, но и само население не успело укрыться в укрепленный детинец.
Поскольку количество обитателей детинца было незначительным (23—24 семьи), можно утверждать, что имущественный уровень жителей детинца был довольно высоким. Большое количество крупного рогатого скота свидетельствует о том, что этот скот использовался не только как молочная и мясная база, но и как тягловая сила в земледелии.
Разведению животных благоприятствовало и то обстоятельство, что по берегам р. Гнилопяти были обильные пастбища.
Надо думать, что в южных районах Руси животноводство было более развито, чем в северных. Развитие животноводства на юге стимулировалось наличием обширных пастбищ лесостепной полосы. Немалую роль играла также, повидимому, торговля с степными кочевниками.
Интересно отметить отсутствие на Райковецком городище костей тура в то время, когда в других, особенно в северных районах,, при раскопках обычно находят и кости тура.
Лошадей на Райковецком городище было почти столько же, сколько и крупного рогатого скота. Это обстоятельство лишний раз подтверждает высокое развцтие земледелия, где конь являлся тягловой силой. Большая разница между количеством крупного рогатого скота и лошадьми, обнаруженная при раскопках других городищ Киевской Руси, не может объясняться тем, что на Руси было мало лошадей. Вероятно, такое соотношение костей объясняется тем, что во времена Киевской Руси лошади не употреблялись в пищу, за исключением голодовок, вызванных неурожаем, или во время
73
военных походов, о чем упоминает и летопись. Райковецкий остеологический материал, в котором отсутствуют кухонные отбросы, показывает, что количество крупного рогатого скота и лошадей было почти одинаковым.
Значительно развито в Райковецком городище было и овцеводство. При исследовании юго-восточных окрестностей городища были обнаружены остатки древней степной растительности, что свидетельствует о наличии здесь в древности степи, благоприятствующей разведению овец. Овцы разводились не только с целью обеспечения населения мясом, но и для получения шерсти и изготовления из нее шерстяных тканей. На детинце, кроме шерстяных тканей, были найдены ножницы, для стрижки овец, напоминающие современные (табл. XXVIII, 1—5).
Развитое зерновое хозяйство создавало благоприятные условия для свиноводства.
Следует думать, что не только этот городок, но и все древнерусское государство было богато скотом. Важнейший памятник социально-экономической жизни древней Руси — „Правда Русская" неоднократно упоминает о многочисленных стадах, принадлежавших в первую очередь феодальной и военной верхушке. Особенно большое количество скота имели князья. Так, например, в 1146 г. Давидовичи „разграбиша Игорева и Святославля стада в лесе по Рахне, кобыл стадных 3000, а конь 1000"
За стадами присматривали особо выделенные конюхи, овцеводы. Очевидно, они| были и в Райках, входя в число зависимого населения приселков.
Владельцы метили свой скот, особенно лошадей, специальными зна* ками. В летописи, например, сообщается, что „холопы" ь,покрали кони Мьстиставли у стаде, и пьятны свое всклале, рознаменаюче" 1 2.
Домашних животных население городка держало в сараях и в хлевах. Второй ряд клетей детинца и был, собственно, построен специально для скота. О том, что домашних животных содержали в сараях и хлевах, свидетельствуют и письменные источники. Так, в „Правде Русской" мы узнаем о различных штрафах, налагаемых на укравших скот и устанавливаемых в зависимости от того, гд>е он был' украден: в хлеве, в поле или на пастбище. „Аже крадет кто скот в хлеве или клеть тоже будет один доплатити ему 3 гривны и 30 кун. Аже крадет скот на поле или овце, или козы, ли свиньи, 60 кун" 3.
Что касается домашней птицы, то следует думать, что ее место в пищевом рационе населения было более высоким. Сравнительно небольшое количество найденных на городище птичьих костей объясняется тем, что кости птиц хуже сохраняются, чем кости крупных животных.
Таблица также показывает, что охота на диких животных хотя и была развита, но занимала второстепенное место по сравнению с "скотоводством.
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 235.
2 Т а м же, стр. 370.
3 Правда Русская, т. I, изд. АН СССР, М.—Л., 1940, стр. 418, § 41—42.
74
Охотились жители преимущественно на лесного зверя, потому что целью охоты было получение пушнины, имевшей значительную ценность в древней Руси.
Еще в ранний период, в IX—X вв., меха составляли главный предмет экспорта. Русь вела оживленную торговлю пушниной с отдаленными странами юга и востока — арабо-иранскими странами, Византией, Закавказьем. Торговля мехами велась также и с Западной Европой, где главным торговым центром в X в. была Прага Ч
Шкурки! пушного зверя служили при уплате дани, штрафов, проездных пошлин и т. д. Шкуры пушного зверя употреблялись при изготовлении различных изделий, частей одежды и головных уборов, а также колчанов для стрел, внутренних прокладок для шлемов. В летописи упоминаются колчаны, сделанные из шкур бобра1 2. О бобровых шкурах говорится и в Слове о полку Игореве". Бобры в Киевской Руси считались доозольно ценными животными, о чем свидетельствует „Правда Русская": „аже украдет кто бобр 12 гривен" 3, в то время как конь оценивался лишь в две гривны 4 5.
В Киевской Руси уже существовала частная собственность на участки — угодья для охоты, которыми, в первую очередь, владели князья и дружинно-феодальная знать. Эта собственность строго охранялась законами. В („Правде Русской" устанавливается мера наказаний тому, кто в чужом угодье расставляет орудия охоты или уничтожает знаки собственности: „аже будет рассечена земля или знамение, или же ловлено, или сеть то по верви искати татя, ли платити продажню °.
Следует полагать, что и среди населения детинца были собственники таких угодий, о чем свидетельствует большое количество костей бобра, найденных во время раскопок. Однако и остальные жители городка могли заниматься охотой, уплачивая феодалу определенный налог за этот промысел 6. Больше всего жители охотились на дикую козу и бобра, в обилии водившихся в этом районе; дикие козы еще и теперь встречаются в лесах Житомирской области.
В Киевской Руси на дикого зверя и птицу охотились стрелами, рогатинами, тенетами, перевесами. Часть стрел с широким лезвием, найденных на городище, можно отнести к орудиям охоты на ценного пушного зверя. Широкое лезвие делалось специально для того, чтобы убить зверя ударом и не испортить шкурки. К орудиям охоты можно отнести и костяные стрелы, найденные в значительном количестве на детинце.
Тенетами и перевесами охотились на довольно крупного зверя: лося,
1 Б. А. Рыбаков, Торговля и торговые пути> История культуры древней Руси, изд. АН СССР, М.—Л., 1948, стр. 342.
2 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 527, 528.
3 Правда Русская, т. I,. изд. АН СССР, М.—Л., 1940, стр. 434, § 57.
4 Т а м же, стр. 399, § 28.
5 Там же, стр. 434, § 70.
6 Д. И. Багалей, Русская история, М., 1914, стр. 298.
75
козулю и проч. Эти орудия представляли собой вид сетей, в петлях которых зверь запутывался во время бега.
Кроме охоты, население занималось рыболовством, о чем свидетельствуют частые находки костей и чешуи рыбы, а также орудия рыболовства: железные рыболовные крючки (найдено 15 шт.), керамические и каменные грузики для сетей (9 шт.). Найденные кости принадлежали крупной рыбе: сому и щуке.
В сравнительно небольших реках Гнилопяти и Рублянке могли ловить „язем" или „колом", которые были довольно древними орудиями рыболовства. Этот способ ловли рыбы заключался в том, что в мелком месте реку перегораживали плетнем из лозы, оставляя незагороженной небольшую часть, где и устанавливалась сеть или плетенная из лозы специальная корзина с горловиной в виде воронки. Такой способ ловли рыбы на небольших реках сохранился кое-где и теперь.
Рыболовство в Киевской Руси не везде было одинаково развито, поскольку этот промысел в значительной степени зависит от условий местности. На небольших реках у Райковецкого городища рыболовство, естественно, не могло носить характера постоянного промысла.
Кроме упомянутых видов промысла, жители занимались бортничеством, причем, как показали раскопки, были уже известны не только борти — природные и искусственно выдолбленые дупла деревьев, но существовало и пчеловодство в ульях, о чем свидетельствуют выявленные на городище деревянные доски с сотами. К орудиям бортничества можно отнести найденные в детинце ножи с двумя продолговатыми лезвиями, поставленными под углом одно к другому на общем тонком корпусе.
Бортничество было широко развито еще в раннеславянскую эпоху, на что указывает дань медом, налагаемая на население. О высоком развитии этого промысла во времена Киевской Руси свидетельствуют также и летописные известия. Тдк, например, в погребах князя Святослава было „500 берковец", то есть 5000 пудов меда Ч
На бортные угодья и борти существовала частная собственность, которая охранялась законодательством. Собственники бортей на границах бортных угодий и на деревьях с бортями устанавливали свои знаки соб-ственности — „знамя , за разрушение которых налагался штраф
Широкое распространение бортничества подтверждается тем, что не только феодальная верхушка общества, но и смерды владели бортями. „Правда Русская" определяет штрафы: за княжескую борть — „3 гривне либо пожгуть, либо изобруть, а в смерде 2 гривны" 3.
В заключение можно констатировать, что в хозяйстве жителей Райковецкого городка, изученном на основании вещественного материала раскопок, ведущее место принадлежало земледелию и животноводству.
1	Ипатьевская летопись, СПБ, 1871, стр. 237.
2	Правда Русская, т. I, изд. АН СССР, М.—Л., 1940, стр. 434, § 71, 72.
3	Правда Русская по Ростовскому списку, См. Н. Калачов, текст „Русской Правды СПБ, 1889, стр. 4, примечание.
76
О преобладании какого-либо из этих двух видов хозяйственной деятельности говорить не приходится, ибо при довольно развитом пашенном земледелии животноводство являлось его неотъемлемой составной частью.
РЕМЕСЛО
Переход к обработке земли посредством плуга закончился на Среднем Поднепровье еще в X в. Он был, естественно, связан с достаточно усовершенствованной для того времени металлургической техникой. При развитом пашенном земледелии требовалось большое количество земледельческих орудий, которые изготовлялись из железа. Ф. Энгельс отмечал, что „...железо, последнее и важнейшее из всех видов сырья, сыгравших революционную роль в истории... Железо сделало возможным полеводство на крупных площадях, расчистку под пашню широких лесных пространств../4 Ч
В изучаемый нами период металлургическое производство достигло уже высокого расцвета. На городищах раннефеодального времени встречается большое количество железа и железных предметов. На городищах, относящихся к XI—XIII вв. (Райковецкое, Княжа Гора, Вышгород, Городск, Колодяжин и др.) обнаружены тысячи различных металлических изделий, а также многочисленные остатки больших по размерам железоделательных мастерских, которые наглядно показывают значительное развитие местной металлообрабатывающей техники.
Новые поселения в это время основываются в местностях, богатых железной рудой. Исследования обнаружили, в частности, большую густоту городищ в Восточной Волыни, где железные (болотные) руды почти повсеместно находятся на поверхности.
Примером такого поселения, возле которого имелись большие залежи руды, может быть летописный Городск на р. Тетерев, в ремесленном посаде которого археологическая экспедиция в 1947 г. обнаружила остатки сыродутных горнов для выделки железа. Залежи железной болотной руды находятся вблизи городища, на берегах р. Тетерева и ее мелких притоков. В Рудне-Городекой (2 км от городища) еще в XVII в. существовало кустарное производство железа из этих руд.
Б. А. Рыбаковым была составлена карта распространения железных болотных руд в Восточной Европе. Из этой карты следует, что территория, занимаемая восточнославянскими племенами, а позже древнерусскими княжествами, была богата железной рудой, обеспечивавшей древнерусских кузнецов местным сырьем 1 2.
Богатые отложения железных болотных руд в Полесье обусловили вплоть до XIX в. существование кустарной и полуфабричной выплавки железа непосредственно из местной руды.
1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. 1949, стр. 168.
2 Б. А. Рыбаков Ремесло древней Руси, изд. АН СССР, 1948, стр. 93, карта 1.
77
В русских летописях, а также в других письменных источниках имеется мало сведений о металлургии древней Руси и почти совсем отсутствуют подробности о добыче и обработке руды. Мало что говорится о кузнечном деле и ничего не сообщается о формах организации и условиях работы ремесленников-кузнецов. Для освещения этих важных вопросов и должен послужить в первую очередь археологический материал, обнаруженный при раскопках городищ.
Археологический материал, относящийся к VIII—IX вв., свидетельствует о том, что металлургическое производство в это время было развито еще слабо. На городищах ромейской культуры, в частности на Монастырище, Боршевском и др. встречались лишь единичные находки железных предметов. Раскопки нижнего* слоя Райковецкого городища, относящегося к раннеславянскому времени, а также поселения в урочище Лука открыли лишь несколько фрагментов железных изделий и деформированных предметов.
Совсем иная картина наблюдается при исследовании основного культурного слоя Райковецкого городища. В нем были найдены тысячи железных предметов, указывающих на то, что в XI, XII и в первой поло* вине XIII вв. добыча железа и кузнечное дело были ведущими отраслями ремесленного производства.
В кузнечных мастерских обнаружены запасы железа в крицах и весь необходимый инструмент кузнечного дела: наковальни (3), бабки (2), молотки (6), клещи (3). Кроме большого количества железных орудий для обработки земли, о которых уже сообщалось, тут было много бытовых предметов: 297 ножей, 15 ножниц, 152 замка, 140 ключей, 39 дверных щеколд, 104 скобеля, 114 гвоздей, 35 дужек для ведер, 26 обручей, 32 кресала для добывания огня, 39 разных пряжек, 112 топоров и колунов и др.
Найдено много инструментов для обработки дерева, камня, кости: 62 долота, 5 сверл, 8 стругов, 2 пилы, 37 шильев и др. Почти все оружие, доспехи и предметы военного снаряжения изготовлялись из железа местными ремесленниками. Были найдены: 10 мечей, 3 сабли, 24 копья, 4 дротика, 1613 наконечников стрел, 8 боевых топоров, 10 шпор, 19 стремян, 3 кольчуги и др.
Для изготовления такой массы предметов должны были быть и большие запасы железа. Такие запасы могли сконцентрироваться лишь там, где была железная руда и где занимались добычей железа.
На детинце Райковецкого городища было найдено 47 криц круглой формы с одной выпуклой стороной весом в 5,6 кг каждая, выделанных так называемым сыродутным способом.
Руда для сыродутного производства железа добывалась в местах, близких от городища, на побережьи болотистой поймы р. Гнилопяти. Такие отложения железной болотной руды обнаружены экспедицией в урочище Дубчина Гора у с. Слободище, в 1,5 км от городища.
78
Способ добычи болотных руд, применяемый в Киевской Руси, очевидно,, мало отличался от способа, существовавшего на руднях Полесья XVII и XVIII вв., где руду добывали при помощи лопаты или кирки. Штольни копать не приходилось, так как руда на Полесьи находится близко от поверхности. Чтобы очистить выкопанную руду от земли, ее насыпали в плетеные из лозы корзины и ставили в воду; затем руду несколько раз прополаскивали. В корзине оставалась сравнительно чистая руда, которая затем в течение 1—2 месяцев высушивалась, подвергалась дроблению и легкому обжигу для восстановления окислов железа. Только после этих процессов руда поступала в сыродутный горн.
Болотные руды сохранили свое промышленное значение вплоть до XVIII в., так как они принадлежат к легко восстановительным породам, вполне пригодным по своим технологическим качествам для сыродутного способа производства. Болотные руды — органического происхождения (железистые отложения на корневищах болотных растений) и содержат до 50% железа.
Что касается самого сыродутного горна, где обрабатывалась руда, то он был довольно прост по устройству: деревянный каркас куполообразной формы (в разрезе) как снаружи, так и внутри обмазывался толстым слоем глины. Верх горна имел отверстие для загрузки древесного угля и руды. В нижней части сооружения делалось отверстие — подтопка; после того, как уголь разгорался, оно замазывалось глиной. В стенке горна имелись керамические трубки — сопла, которые одним концом входили в середину горна, а другим выходили наружу.' Через эти трубки в горн мехами нагнетался воздух. На дне горна делались каналы, начинавшиеся в центре и заканчивавшиеся круглыми ямками-гнездами. По каналам растекался в гнезда-приемники шлак.
Загружался такой ,горн чередующимися слоями угля и руды или же печь засыпалась углем, поверх которого насыпалась руда.
Подобные горны существовали в Полесье, возможно, со времени первого знакомства с обработкой железа, и сохранили свой принцип устройства до довольно позднего времени, в некоторых местностях даже до XVIII в., с той лишь разницей, что воздух в такие горны нагнетался посредством мельничного привода. В Киевской Руси воздух в горн нагнетался вручную.
Чтобы лучше представить сыродутный процесс выплавки железа, приведем описание добычи железа неграми, племени джура в Африке, сделанное В. Данилевским.
Джуры сооружают горн высотой в 1,3—1,5 м. Снизу он имеет подтопку и четыре узкие отверстия для нагнетания воздуха, расположенные внизу и расходящиеся от центра в разные стороны. Кроме узких, имеется еще одно большое отверстие — так называемый приемник для размещения железа и шлака. Вся пустая внутренняя часть печи загружается древесным углем и лишь сверху насыпается руда. Через подтопку разжигается нижний слой угля, и для поддерживания большого пламени в горне через четыре узких отверстия беспрерывно нагнетается воздух. Через
79
40 часов после начала горения руда расплавлялась, и железо вместе со смесью шлаков оседало на дне горна. После этого верхнюю часть горна или весь горн разбирали и вынимали застывшее железо У
Такое устройство сыродутного горна позволяло сделать лишь одноразовую выплавку железа. Для новой плавки достраивали верхнюю часть горна или заново сооружали весь горн.
Громоздкое оборудование и сложный длительный процесс варки .железа в сыродутных горнах требовал от мастеров большого опыта. Поэтому производство железа раньше других ремесел способствовало отделению металлургов от земледельческого населения, превращения занятых добычей железа людей в ремесленников.
Остатки железоделательного производства, обнаруженные на многих древнерусских городищах (например, в ремесленном посаде у древнего Городска открыто более 10 мест, где располагались горны; тут найдено много угля, шлаков, кусков железной руды и фрагментов керамических трубок, по которым нагнетался воздух), не дали, однако, возможности проследить ни конструкции устройства горна, ни его формы и размеров. На Райковецком городище впервые выявлен сыродутный горн в лучшей сохранности потому, что в нем в момент гибели городка еще не был закончен процесс выплавки железа и он не был разобран.
Помещался горн на самом детинце городища, в его восточной части, над краем плато, за рядом жилищных клетей, над склоном первого рва. Построен он на специально насыпанном глиняном возвышении, которое занимало площадь 3 X 3,5 м. Верхняя часть горна обнаружена в разрушенном состоянии вследствие вспашки и размывов. Лучше сохранившаяся нижняя часть сооружения дала возможность установить, что горн имел приблизительно круглую форму диаметром 2,7—2,9 м.
Среди обвала глины найдено несколько керамических трубок, по которым проходил воздух, нагнетаемый мехами. Одна из таких трубок была 14 см длины. Тот ее конец, который входил в середину горна, покрыт шлаком. Диаметр ее отверстия равен 1,2 см. Противоположный отломанный конец имел диаметр отверстия 2,8 см. Толщина стенок трубки 1,7 см. В центральной части горна обнаружено углубление, имеющее 16 см глубины, которое было заполнено шлаком и древесным углем. От этого углубления расходились восемь канальцев длиной в 25—30 см и шириной в 7—8 см при глубине в 4—6 см. В руслах этих канальцев сохранился шлак; по краям канальцев обнаружено восемь круглых гнезд диаметром в 14—16 см, также заполненных шлаком. В шлаке, имевшем губчатую поверхность, сохранились прикипевшие кусочки печины и угля.
Райковецкий горн был сконструирован так, что шлак непрерывно заполнял гнезда-приемники, стекая в них по восьми каналам, сделанным на дне горна. Воздух, нагнетаемый в горн мехами, проходил через керамические сопла, расположенные в нижней части горна. Усовершенство-
1 В. Данилеьський, 1стор1я технжи, 1929, стор. 94
80
ванный горн на Райковецком городище мог давать сталь; это доказано микроанализом готовых изделий и самих криц.
Сталь, в отличие от железа, содержит углерод в количестве до 7—8%. Сталь легко сваривается и обладает способностью значительно повышать свою прочность посредством так называемой закалки. Закалка стали производится путем охлаждения раскаленного металла в холодной воде. Закалка стальных изделий, в частности оружия, широко применялась; в древнерусской художественной литературе (,,Слово о полку Игореве") упоминаются „каленые сабли", „каленые стрелы", „мечи хара-лужныё".
По своим технологическим качествам болотные руды были вполне подходящим сырьем для сыродутного способа производства; из этих пород можно было при сравнительно низкой температуре восстановить железо.
Сущность сыродутного процесса заключается в том, что железная руда во время горения древесного угля подвергается химическому изменению: окисел железа (руда) теряет свой кислород и превращается в железо, которое густой тестообразной массой стекает в нижнюю часть горна. Необходимым условием при выплавке железа является постоянный приток воздуха.
При сыродутном способе производства железа нельзя было достигнуть высокой температуры, потому что употреблявшийся тогда древесный уголь при сгорании выделял значительно меньше тепла, чем, например, каменный. Кроме того, в горн нагнетали „сырой" неподогретый воздух (отсюда и произошло название процесса), в то время как в современной металлургии воздух предварительно сильно нагревают.
Процесс восстановления железа, происходивший в горне, не являлся плавкой металла, так как для плавки необходима температура в 1 500—1 600°, которую мог дать только каменный уголь. Для процесса восстановления железа из болотных руд достаточно температуры в 700—800°, которую вполне можно было достичь в горне.
При беспрерывном нагнетании воздуха при помощи обыкновенных кузнечных мехов можно было в горне даже превысить эту температуру. Б. Л. Богаевский, например, отмечает, что в горне можно было получить температуру от 1 100 до 1 200°, но все же она была недостаточна для того, чтобы расплавить руду1.
Таким образом, в сыродутном горне можно было получить тестовидное железо, причем оно содержало еще много посторонних примесей, шлаков и угля. Тестообразная масса собиралась на дне горна в специальные гнезда, где и застывала, образуя так называемые крицы.
Для отделения лишних примесей крицы подвергали многократной проковке, или, как говорят, отжимке. Крицу раскаливали в кузнечном
1 Б. Л. Богаевский, История техники, т. I, изд. АН СССР, 1936, стр. 494—495.
81
горне докрасна и ковали до тех пор, пока она не превращалась в сравнительно чистое железо или сварочную сталь, которые отличались различным процентным содержанием углерода. Железо с малым процентом углерода хорошо проковывалось, но не закалялось; металл с большим процентом углерода, получаемый при высокой температуре выплавки и при продолжительной проковке криц, являлся уже сварочной сталью, которая хорошо проковывалась и могла закаляться.
Химический анализ железных предметов из Райковецкого городища, произведенный в лаборатории Института археологии Академии наук Украинской ССР О. А. Кульской и Н. Д. Дубицкой, показал, что большинство предметов получили закалку, то есть были сделаны из сварочной стали.
Для выяснения вопроса о соответствии химического состава железных изделий составу местных болотных руд на анализ были взяты как обнаруженные близ городища, так и из отдаленных пунктов юго-западного Полесья железные изделия, руды и крицы, выплавленные в сыродутном горне.
Результаты химического анализа подтвердили, что сырьем для изготовления железных изделий служили отложения бурого железняка и лима-нита, находящиеся вблизи Райковецкого городища. Эти виды сырья содержат немного железа, но не исключена возможность, что поблизости залегали руды и с большим процентом металла.
Использование этих руд в металлургическом производстве было обусловлено как их расположением поблизости городища, так и тем, что эти сорта руды плавятся при сравнительно низкой температуре.
Химический анализ железной крицы, найденной на городище, дал следующие результаты: железо концентрировалось в нижней части крицы, верхняя часть ее состояла из губчатой массы шлаков и других примесей и представляла собой железо, сплавленное с прослойками древесного угля. Крица свидетельствует о неоконченном процессе добычи железа: из нее не были „отжаты“ проковкой посторонние примеси. Из такой крицы путем длительной проковки можно было получить приблизительно 50% чистого железа по отношению к массе крицы.
Для проковки криц должны были применяться тяжелые молоты. Такие молоты, вообще редко находимые (один молот был найден в кургане № 13 Житомирского могильника \ другой — во время раскопок Коло-дяжина в 1948 г.), на Райковецком городище не были обнаружены. Для обработки крицы, очевидно, употребляли каменные молоты, потому что изготовить большой металлический молот было затруднительно: как мы уже видели, большие лемеха вырабатывались из двух кусков железа, так как одной крицы нехватало для их изготовления.
1 С. С. Г а м ч е н к о, Житомирский могильник, Житомир, 1888, стр. 47, табл. 48, рис. 3.
82
О существовании каменных молотов для проковки криц свидетельствует и А. Н. Смирнов Ч
В результате химического анализа выяснилось, что железные изделия имели разнообразные и значительные примеси, что можно объяснить наличием в металле большого процента шлаков. Кальций и магний в изделиях не являлись составными частями металла, а были привнесены как шлаковые примеси. Вообще повышенный процент кремнезема, кальция и магния при сыродутном способе производства является вполне нормальным. Довольно значительный процент фосфора объясняется тем, что он входил в состав самой руды, а также попадал в небольшом количестве из золы и угля в процессе сыродутного производства.
Для изучения структуры железных изделий был сделан металлографический анализ 1 2 двух боевых булав, топора, колуна и косы (металлографические микрофотоснимки поданы в табл. VIII).
Этот анализ показал, что по своей структуре и химическому составу металлические изделия в большинстве случаев представляют собой сварочную сталь. Насыщенность металла азотом могла произойти в процессе выработки металла при продувании воздухом в раскаленном состоянии. В некоторых местах наблюдается фосфидная эвтетика, которую можно объяснить неоднородностью устройства металла. Кроме этого, отсутствие термической обработки металла, неоднородность структуры, большое количество шлаков и примесей в металле указывают, что эта сварочная сталь получилась непосредственно из руды в сыродутном горне 3. На основании анализов видно, что для изготовления железных изделий служили местные болотные руды — бурый железняк и лиманит. Вся масса железных предметов была сделана местными ремесленниками—кузнецами, мастерские которых помещались тут же на площади городка.
В мастерских-кузницах обнаружены разрушенные кузнечные горны и весь необходимый инструмент кузнечного дела: наковальни, бабки, молотки, клещи, зубила, пробойники и пр.
К оборудованию кузницы следует отнести треугольный заступ, сделанный целиком из железа, который по своей форме был мало приспособленным к копанию грунта и, очевидно, являлся пешней, служившей для перемешивания и разгребания угля в кузнечном горне (табл. VII, 5).
В кузнечных мастерских были найдены обломки керамических сопел,, которые, безусловно, входили в конструкцию как домницы, так и кузнеч-
1 А. Н. Смирнов, Очерки по истории древних булгар, Труды Государственного исторического музея, вып. IX, М., 1940, стр. 97.
2 Анализ произвел П. Афанасьев — научный сотрудник Института строительной механики Академии наук Украинской ССР.
3 Металлографические исследования железных предметов (напильник, пружины замков, токарный резец, скобель, долото, ножницы, топоры, ножи, косы, серпы) были произведены научным сотрудником ИИМК АН СССР Б. А. Колчиным, который на основании анализов считает, что металлические предметы представляли собой железные основы с наваренными стальными лезвиями. Лишь напильник оказался цельностальным, хорошо закаленным, с твердостью по Виккерсу 637 - кг на 1 мм2.
83
него горна: через них поступал воздух, накачиваемый мехами. По своей форме, размеру и назначению орудия кузнечного дела не однотипны, потому что и само кузнечное дело в это время уже было достаточно дифе-ренцировано.
Ассортимент вещей, изготовлявшихся древнерусскими кузнецами, был довольно обширным. В мастерских вырабатывались сельскохозяйственные орудия, предметы быта, инструмент ремесленников, вооружение. Одна группа кузнецов изготовляла грубые и несложные предметы — лемехи; другая группа делала предметы, требовавшие более высокого мастерства и соответствующих инструментов, например, кольчуги, шлемы, боевые секиры, инкрустированные серебром, стрелы и проч.
Часть предметов изготовлялась посредством выковки и сварки. К ним можно отнести лемеха, а также удила, цепи, пута для лошадей и ряд других предметов.
Сварка железа осуществлялась при помощи так называемых флюсов, которые образовывали на металле корку при нагревании их до температуры, свыше 1000°, получаемой в горне посредством усиленного дутья воздуха.
Из флюсов наиболее часто употреблялись глина, песок, поташ и др.
Сварочные работы производились с помощью подмастерья или подручного кузнеца, которые держали зубило, подбойник и раскаленное железо. Можно предполагать, что был еще работник, нагнетавший мехами воздух в горн.
В зависимости от металла, из которого изготовлялись вещи, кузнецы делились на „кузнецов железу", „кузнецов меди", „кузнецов серебру". О диференциации по специальностям древнерусских ремесленников-металлургов свидетельствуют также их названия, упоминаемые в русских летописях: ковали-кузнецы, гвоздочники, щитники, котельники.
Из инструментов кузнечного ремесла в древних письменных источниках упоминаются наковальня, молот и клещи.
Наковальни Райковецкого городища имеют клиновидную форму с заостренным концом для вбивания в пень и плоской рабочей площадкой. Рабочая площадка наковальни имеет сбоку конусовидный массивный выступ, на котором отковывали предметы, имеющие внутри пустоту или втулку — кольца, уздечки, ручки ножниц, втулки копий, сулиц, долот и др. В наковальне, найденной на Княжей Горе Н. Ф. Беляшевским, имелось два отростка, что давало возможность укрепить специальные вставки, на которых изготовлялись фигурные предметы со сложной профилировкой.
Кузнечные молотки, найденные на Райковецком городище, формой и размерами отличаются друг от друга, но обладают одной общей чертой: рабочие части имеются на обоих концах молотков (один конец — плоский, четырехугольной или округленной формы; противоположный — заостренный).
84
Найдены клещи трех образцов. Одни из них, большого размера с плоской рабочей частью, могли служить для держания криц во время их отковки.
Кузнечная мастерская, где были обнаружены кузнечные инструменты и уже изготовленная продукция, помещалась в непосредственной близости от сыродутного горна, в одной из рубленых деревянных клетей общего жилищного комплекса детинца. Такая непосредственная близость кузнечной мастерской и сыродутного горна обусловливалась, возможно, тем, что мастера-кузнецы, работавшие в кузнице, занимались также выплавкой железа. Здесь же происходила и отковка криц.
Кузнечная мастерская, как и все жилища и хозяйственные клети, была покрыта земляным накатом — крышей; она сгорела вместе со всеми деревянными постройками детинца. Форма ее четырехугольная, размерами 3,4 X 3,1 м. Сохранились нижние венцы сруба, сложенного в „обло“ из деревянных круглых бревен.
Большое разрушение не позволило восстановить формы и размеры кузнечного горна. Лишь сам вещевой материал, обнаруженный в клети, свидетельствовал о том, что она являлась кузнечной мастерской. В клети под толстым слоем глины открыт сплошной слой древесного угля, окисленные куски железа, шлаков и значительное количество железных изделий. Здесь были обнаружены разного размера и формы долота, восемь серпов (найдены вместе), косы, топоры. Почти в центре клети выявлена большая наковальня клиновидной формы, три молотка разных размеров, клещи, зубило.
В западной части детинца была обнаружена вторая мастерская, в которой вырабатывали вещи, требовавшие более тонкой работы. Здесь найдены разной формы наконечники стрел, ножи и большое количество железных, разного размера трубчатых замков с разнообразным ассортиментом ключей к ним.
Всего на городище найдено 152 замка, целые или фрагментированные, представляющие собой однотипные изделия. Все они — цилиндрической формы, сверху покрыты медью и украшены орнаментом из поясочков, окружающих цилиндр, и продольных волнистых линий. Дужка у них полукруглая, вставляется одним концом в широкий цилиндр, а другим — в узкий, припаянный на тонкой пластинке сбоку большого цилиндра. Размеры этих замков самые разнообразные (табл. X, /—3).
Механизм замков состоит из зацепов, заключенных в большой цилиндр. На дужку наварены стальные пластинчатые пружины, расположенные вдоль оси и прикрепленные к нижнему концу дужки. Другим концом дужка вставляется в маленький цилиндр. В большом цилиндре имеются в верхней части два выступа, за которые зацепляются пластины при запирании замка. Замок запирается без ключа, при нажиме на дужку. Вынуть дужку, то есть отпереть замок, можно только прижав пружины,, для чего и служили ключи с прорезами, захватывающими и сжимающими пружины. Отпирался замок «вдавливанием ключа в цилиндр, без поворота.
85
Ключей к замкам найдено 140; все они сделаны кузнечным способом и имеют форму тонкой удлиненной пластины, один конец которой загнут в круглую петлю, поставленную под углом к корпусу, и имеют различной формы прорезы в виде вилочки или пробитого в округлой пластинке четырехугольника, креста, зубцов и пр. Ключей с одинаковой формой бородки обнаружено не было (табл. X, 5—10).
Соответственно форме бородки ключа в замке сделана такая же прорезь в донной части цилиндра. Такое устройство предотвращало открывание трубчатого замка отмычкой или другим ключом.
Ввиду того, что замки были разных размеров (от 3 до 10 см), их назначение было различное. Большими замками могли закрываться двери жилищ и хозяйственных построек, маленькими — запирали сундуки, ларцы и пр.
Изготовление замков требовало работы мастеров двух специальностей — кузнеца и литейщика, так как корпус замка, украшенный шнуровым орнаментом, отливался по восковой модели. Стальные пружины в каждом замке были различно расположены.
Замки, обнаруженные на Райковецком городище, характерны для эпохи Киевской Руси и встречены на всех городищах этого периода. Большое количество таких замков найдено в Киеве (на усадьбах Десятинной церкви, Михайловского монастыря), на Княжей Горе возле Канева, в Выш-городе, Городске, Колодяжном, Галиче, Плиснеске и других местах. Подобные замки выявлены на землях волжских булгар; эти замки, очевидно, были сделаны русскими ремесленниками.
Интересно отметить, что на Райковецком городище замки найдены лишь на территории детинца, тогда как в приселках, где жило трудовое зависимое население, ни одного такого замка не обнаружено.
Употреблялись замки и для пут лошадей. Такие замки выковывались на специальной болванке округлой формы.
В первой кузнечной мастерской, где выделывались грубые изделия, была найдена еще не снятая с болванки трубка незаконченного замка. Диаметр ее 3,3 см, толщина 4 мм. На готовых замках для пут лошадей на юдном конце цилиндра находится продолговатая дырка. В нее вставлялась дужка замка. На другом конце цилиндра имелся выступ с отверстием, в которое продевался второй край дужки. К бокам цилиндра приковывались круглые железные пластины, одна из которых имела специальную прорезь для ключа. Сверху цилиндра для большей крепости наковывались железные кольца — поясочки. Размеры такого замка: длина 12,2 см, диаметр цилиндра 4,2 см, ширина прорези для дужки 1 см (табл. IX, 5, 6).
Щеколды для дверей, на которых висел замок, отковывались из целого куска железа и имели форму продолговатой пластинки. С одного края пластинки пробивалась петля, а с противоположного — округлая дырка, в которой закреплялась скоба. Типичный размер такой щеколды равен 20 сл^ петли 2 X 2,5 см.
86
На городище обнаружено большое количество ножей, сделанных кузнечным способом. Ножи имеют почти одинаковую форму, но разные размеры. Нож среднего размера достигает 13 см длины, из которых лезвие составляет 9 см; остальная длина приходится на шиловидный черенок, на который надевалась деревянная или костяная ручка. Характерной особенностью формы всех ножей является немного согнутая книзу спинка на конце лезвия.
Найдено несколько ножей большего размера, служивших оружием (засапожные ножи). Общая длина такого ножа 18,2 см, в том числе на лезвие приходится 12,3 см. Встречен один нож еще большего размера, длиной в 22 см, где на лезвие приходится 14,5 см. Отдельную группу в количестве 10 штук составляют короткие сапожные ножи с широким (3—3,5 см) лезвием.
Портняжных ножниц выявлено четыре пары. Ножницы делались из двух отдельных частей: на одной половине имеется неподвижный круглый стержень; на другой — пробита круглая по размеру стержня дырка для соединения обеих частей. Кольца ручек не скреплены с корпусом, имеют овальную форму и представляют собой стержень, удлиненный и загнутый в кольцо. Длина ножниц — 16 см, в том числе на лезвие приходится 9 см (табл. XXVIII, 6—8).
Значительно больше найдено ножниц для стрижки овец (16). Выкованы они из сплошного куска железа. Лезвия их имеют форму двух вытянутых треугольников, объединенных общей дужкой, являющейся одновременно и пружиной (табл. XXVIII, /—5).
На городище открыто большое количество топоров, употреблявшихся как в домашнем быту, так и в качестве инструмента плотниками и столярами. Топором широко пользовались при расчистке новых лесных участков под пахоту. Топор в древней Руси являлся также и оружием.
По внешнему виду топоры можно разделить на две группы. Более многочисленную группу составляют легкие топоры типа тесла, имеющие тонкое широкое лезвие, суживающееся в сторону ручки. Предназначались такие топоры для различных ремесленных работ по дереву и т. д. Средние размеры топоров-тесел составляют: длина от края обуха до края лезвия 15—16 см, ширина лезвия 9—10 см, втулки для ручки 3—3,5 см (табл. IX, 8, 9). Другой, меньшей по количеству группой, являются топоры-колуны, тяжелые орудия с вытянутым корпусом и массивным обухом. Средние размеры колунов: длина от обуха до лезвия 19—20 см, ширина 7,3—7,6 см, самая узкая часть корпуса у втулки 2,2 см, толщина корпуса у втулки 4 см, диаметр втулки 4 см, длина обуха 7—7,5 см при толщине 0,5—8 см (табл. IX, 10).
Из орудий плотничного и столярного ремесла, кроме топоров, на городище обнаружены: долота, сверла, скобели и пилки. Больше всего найдено кованых долот (62): с узким и широким лезвиями, жолобчатых с воронкообразной втулкой для деревянной ручки и др. Типичное прямое долото без .втулки имеет длину от 20 до 30 см при ширине лезвия 1,7—2 см.
87
Долота с жолобчатым лезвием имеют жолобчатую втулку. Длина таких долот 10—16 см при ширине лезвия 3—6 см, диаметр втулки 3—3,5 см (табл. XXVI, 5—14, 16, 18, 19).
Сверла достигают 30 см длины, из которых на лезвие приходится всего лишь 4,5 см. Диаметр лезвия 2 см, самый винт имеет жолобчатое углубление. Верхняя, нерабочая часть представляет собой удлиненный квадратной формы стержень, конец которого расплющен в виде пластинки для надевания на деревянную ручку.
Скобель представляет собой орудие с широким лезвием, от которого в сторону отходят два стержня для деревянных ручек. Длина рабочей части лезвия 12 см, при ширине в 3—3,5 см. Такие скобели служили для бондарского дела (табл. XXVI, /, 2).
Формы пилок восстановить не удалось, так как они найдены в небольших фрагментах (табл. XXVI, 15).
Универсальным инструментом были железные одноплечие кирки, выкованные из одного куска металла. Корпус кирки четырехгранный, узкий, длинный, немного загнутый по кругу, для того чтобы придать орудию выгодное положение при работе. Корпус по всей площади одинаковой ширины и толщины и лишь возле самого лезвия немного расширяете. Втулка кирки сделана отдельно и приварена к корпусу. Общая длина орудия 38 см, толщина корпуса 1,3 см, ширина 1,10 см, диаметр втулки 3,1—3,3 см (втулка немного расширялась). Более широкий диаметр втулки с наружной стороны сделан для того, чтобы в ней крепче держалась деревянная ручка, после того как ее заклинивали. Такое орудие с успехом могло использоваться при строительных работах и для добычи камня или руды.
Для обработки камня могло служить и орудие, сделанное из колуна и употреблявшееся наподобие молотка. Рабочей частью этого орудия являлось обрубленное лезвие; длина его 9,5 см, ширина обушка 5,5 см> диаметр втулки 4 см при толщине в 0,5 см, площадь рабочего края 4X3 см.
Имеется и другое подобное орудие, сделанное из топора-тесла. Здесь также рабочей частью орудия являлся затупленный край, образованный отрубленным лезвием, имевший более продолговатую и узкую ударную площадку, чем в орудии, сделанном из колуна. Во втулке этого орудия сохранилась часть обгорелой деревянной ручки. Длина орудия 12,5 см, ширина обушка 5 см, ширина рабочей части 4 см при толщине в 1 см„ диаметр втулки 3,3 см. Очевидно, оба орудия были предназначены для обработки камня и, в частности, для производства жерновов (табл. IX, 1—2).
Неотъемлемой частью жерновов являлись железные вставки, так называемые порхлицы, которых на городище было найдено свыше десятка. Эти вставки представляют собой продолговатый брусок железа, расширенный посередине и постепенно суживающийся к краям. В центре бруска сделано
88
небольшое округлое углубление, куда вставлялось железное веретено, на котором вращался жернов Ч
Найдено большое количество ручек и обручей от деревянных ведер, различных колец, пряжек, шильев, конских удил, состоящих из двух свободно соединенных петлями стержней и движущихся по краям колец, и пр. Длина удил в развернутом состоянии между кольцами равна 19 см, диаметр колец 2,5 см. Интересны удила тонкой работы, украшенные орнаментом из насечек по четырехгранному корпусу и плоскими, большого диаметра кольцами. Размер удил между кольцами равен 15 см, диаметр колец 6,5 см (табл. IX, 4).
Подков для лошадей на городище не обнаружено, не встречаются они и на других городищах. Повидимому, в древней Руси лошадей не ковали. Найден фрагмент подковы, сделанной из тонкой пластинки длиной 8,5 см, шириной*2,4 см при толщине в 2 мм. Подкова сделана в виде полукруга, край ее имеет форму граненого шипа. В самой пластинке пробито четыре прямоугольных дырки для гвоздей. Судя по форме, размерам и развороту концов эта подкова предназначалась для рогатого скота.
Обнаружено несколько небольших подков для сапог, имеющих полукруглую форму с тремя узкими шипами.
Найдено значительное количество принадлежностей для рыбной ловли: крючков, блесен с крючками, острог. Крючки для рыболовства были различных размеров и формы. Большинство из них — односторонние; иногда встречались крючки в виде якоря. Блесна делалась из тонкой пластинки меди или олова, к которой прикреплялся железный крючок. Остроги сделаны в виде копья, с зазубринами и с втулкой для древка. Среди них есть однозубые, двузубые и тризубые. Средняя длина этих орудий 12—15 см.
Кроме выработки местными кузнецами различных железных орудий земледелия, предметов домашнего обихода и инструмента ремесленников, видное место занимала и выработка многочисленного и разнообразного оружия и доспехов: мечей, копий, сабель, булав, боевых секир, шлемов, кольчуг, шпор и др.
Буржуазные ученые считали, что оружие русских воинов привозилось из Скандинавии или с Востока. Особенно упорно эту точку зрения отстаивали норманисты, пытавшиеся всячески принизить русскую культуру, доказывая импортное происхождение главных видов оружия на Руси. Норманисты утверждали, что мечи так называемого каролингского типа являются оружием скандинавской работы, а шлемы и кольчуги сделаны кочевниками. Такое ложное представление о происхождении древнерусского оружия складывалось также и вследствие особенностей археологического материала, добываемого при раскопках одних только погребений, в частности погребений дружинников. Теперь на основании материалов широких раскопок поселений и городищ враждебные „теории" норманистов о происхождении древнерусского оружия в корне опровергнуты.
1 Жернова вместе с порхлицами и веретеном найдены на Вщижском городище Б. А. Рыбаковым.
89'
Можно с уверенностью утверждать, что основная масса древнерусского оружия изготовлялась на месте русскими мастерами-оружейниками и лишь незначительное количество попадало на Русь от кочевников в связи с военными столкновениями. Следует также отметить, что русское оружие по своим качествам далеко превосходило оружие степных кочевников.
Древнейшим типичным оружием славян-руссов были меч, копье, лук и стрелы. В качестве защитных доспехов применялись: щит, шлем и кольчуга. Арабский писатель ибн-Даста, описывая славян-руссов начала X в., отмечал, что они вооружены дротиками-копьями, а защитой в бою им служат щиты и кольчуги. Другой арабский писатель ибн-Фадлан упоминает, что у славян на вооружении были также секиры, ножи и мечи.
О мече как о наиболее употребляемом оружии сообщается в наших летописях. В договорах Олега (911г.) и Игоря (945 г.) с греками в том месте, где перечисляется оружие русских, упоминаются мечи. ЁГ рассказе о хазарах и полянах говорится о мече — оружии славян и о сабле — оружии хазар. О мече как об оружии русских свидетельствует рассказ о том, что в ознаменование мира печенежский князь обменялся своим оружием с русским воеводой Притечею: „и дасть печенежский князь Притечью конь, саблю, стрелы, он же дасть ему броне, щит, меч“ Ч
Употребление мечей на Руси в качестве оружия восходит к глубокой древности. Мечами были вооружены анты, оставившие культуру полей погребений. Мечи известны из раскопок ранних славянских (дохристианских) могильников.
Таким образом, меч, на протяжении длительного времени являясь оружием восточных славян, продолжал оставаться одним из основных видов оружия и во времена Киевской Руси.
Кроме письменных летописных известий о русском оружии, сохранилось немало изображений оружия на миниатюрах, фресках и мозаиках. На миниатюрах Кенигсбергской летописи имеются изображения русских воинов, вооруженных мечами, саблями, копьями и другим оружием. На мозаиках Михайловского собора XII в. изображен Дмитрий Солунский в полном вооружении: за спиной большой круглый щит с фигурным унбоном, длинное копье, пластинчатый панцырь. Из Михайловского собора происходят две шиферные плиты с барельефным изображением двух всадников, вооруженных мечами и копьями, в шлемах и панцырях.
Интересно отметить, что на большинстве миниатюр Кенигсбергской летописи мечами вооружены начальники отрядов, а воины вооружены преимущественно копьями. Археологическими раскопками городищ также обнаружено значительно большее количество копий, чем мечей.
В детинце Райковецкого городища были найдены 10 мечей, часть из которых очень сильно попорчена окисями. Среди этих мечей только один так называемого каролингского типа не похож на другие, по своей форме существенно отличающихся от западноевропейских. Все они имеют широкое
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 43.
90
двустороннее лезвие с продольной по оси клинка выемкой (эоликой), с характерным крестовидным упором на рукояти в виде массивного продолговатого бруска, слегка утолщенного и закругленного на концах. Навер-шие представляет собой округлый шар на конце рукояти. Длина таких мечей 0,95—1,00 jw, ширина лезвия 4,5—4,6 см, длина рукояти 15 см, длина опорного перекрестия 20 см.
Меч, сделанный по типу каролингского, отличается от других устройством навершия, которое имеет тройное членение и покрыто сверху серебряной пластинкой, орнаментированной в виде сложной плетенки, имеющей общие черты с восточными орнаментами. На этом образце можно видеть сочетание кузнечной и ювелирной работы. Перекрестие рукояти этого меча подобно предшествующим образцам. В центре лезвия, по продольной оси корпуса, — неглубокая выемка. Весь меч имеет общую длину 1,1 м, из которых на лезвие приходится 91,5 см. Длина рукояти 9,5 см, длина опорного перекрытия 20 см при толщине 2,5 см (табл. XI, /).
Среди найденных на Райковецком городище мечей особое место занимает один, имеющий особенную форму, больших размеров (табл. XI, 3). Это — двуручный меч, общей длиной 1,22 м, из них на лезвие приходится 0,97 м. Ширина корпуса в среднем равна 6 см. Как и на других мечах, по продольному центру оси клинка проведена неглубокая выемка (эолика). Меч отличается особым устройством навершия, которое представляет собой четырехугольную массивную пластинку, украшенную с обеих сторон круглыми выпуклостями. Отличительной чертой этого меча является и то, что у него совершенно отсутствует опорное перекрестие и рукоять упирается в плечики лезвия. Таким большим и тяжелым мечом можно было наносить рубящие удары, держа его за рукоять обеими руками.
Сабли, как один из видов вооружения русских воинов, стали широко употребляться в XI—XII вв., когда на Руси большое значение приобрела конница. В более позднее время сабля стала основным оружием русских воинов и постепенно вытеснила меч х.
От меча сабля отличается тем, что имеет одностороннее, слегка изогнутое лезвие, что увеличивает силу рубящего удара. Она значительно легче меча и является наиболее удобным оружием для легкой конницы.
Сабля состоит из клинка и эфеса (полосы и кряжа). Заостренный край клинка назывался лезвием, а тупой — тыльем. Древние сабли довольно длинные — до 1 м. Как и меч, сабля имеет опорное перекрестие. Носили сабли в деревянных или кожаных ножнах, которые обтягивались металлическими обоймицами и ,,оскипом“ или наконечником 1 2.
На Райковецком городище найдена лишь одна сабля, очень окислившаяся и деформированная огнем. Сделана сабля кузнечным способом. Общая длина ее 0,97 м, в том числе рукояти 14 см; опорное перекре
1 А. В. Арциховский, Русская дружина по археологическим данным, „Историк-марксист", 1939, № 1, стр. 193—194.
2 П. И. Савваитов, Описание старинных царских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора, СПБ, 1865, стр. 259.
91
стие — кряж имеет длину 15 см и представляет собой массивную пластинку, утолщенную в центральной части. В центре пластинки пробито прямоугольное отверстие, сквозь которое проходит рукоять (табл. XI, 6). Возле сабли сохранились железные кольца и обоймица от ножен.
О вооружении русских воинов саблями упоминается в летописях и в „Слове о полку Игореве^: „Поскепаны саблями калеными шоломы оварские...“, „гремлють сабли о шоломы..и т. д. Ч
Наиболее распространенным оружием в древней Руси были копья, о чем свидетельствуют как древние письменные источники, изображения на древних миниатюрах, фресках, мозаиках, так и материалы археологических раскопок. Копья вспоминаются в ранних летописных известиях — договоре Игоря с греками в 945 г. 1 2. Упоминаются они в позднейших источниках, в частности, в „Слове о полку Игореве“: „...хощу бо, рече, копие преломити в конець поля половецкого^ 3. На многих миниатюрах Кенигсбергской летописи, отображающих батальные сцены, нарисованы русские воины, вооруженные копьями разнообразной формы.
На Райковецком городище найдены 24 наконечника копий, различных по форме и размерам: с широким лезвием, узким и граненым. Все наконечники имеют трубчатую втулку для насаживания на древко. В некоторых наконечниках обнаружена круглая дырка для гвоздя, забивавшегося в древко. Наибольший из наконечников, длиной в 32,5 см, характеризуется узким лавролистовидной формы лезвием, имеющим длину в 27 см. Втулка одного копья заканчивается продолговатым отростком, с двумя зубцами, которыми наконечник скреплялся с древком (табл. XII, 4).
Большинство найденных на Райковецком городище наконечников копий имеют граненое шиловидное лезвие. Копья с подобными наконечниками, так называемые сулицы, предназначались для пробивания брони — кольчуги. Конусовидная втулка сулиц постепенно переходит в длинное четырехгранное лезвие, которое оканчивается острым колющим концом. Средняя длина сулиц равна 22 см, в том числе на лезвие приходится 13,5 см (табл. XII, 5—7).
В древней Руси распространенным оружием являлась боевая секира, а также использовавшийся как оружие обыкновенный топор-тесло. Миниатюрные подвески (возможно, амулеты), часто находимые при раскопках городищ Киевской Руси 4, воспроизводят форму боевых секир.
Боевых секир на Райковецком городище найдено только две. Секира— легкое небольшое орудие с лезвием, напоминающим формой позднейшие алебарды. На обеих сторонах лезвия одной из найденных секир имеется серебряная инкрустация в виде точек, замкнутых между двумя параллель-
1 А. С. Орлов, Слово о полку Игореве, изд. АН СССР, М., 1946, стр., 68—69.
2 Ипатьевская летопись, СПБ, 1871, стр. 32.
,3 А. С. Орлов, Слово о полку Игореве, изд. АН СССР, М., 1946, стр. 66^
4 Такие подвески в виде миниатюрных боевых секир изданы Б. И. Ханенко в „Древностях Приднепровья“, вып. V, табл. 17, № 363—365.
92
ними линиями. В центре корпуса секиры пробита круглая дырка, в которую вставлен красный камень; вокруг камня — инкрустация серебром в виде точек. Общая длина секиры 12,5 см, ширина лезвия 9 см, ширина втулки 1,5 см, диаметр втулки 2,6 см, ширина обушка 5 см при толщине в 2 мм (табл. XII, 9).	9
Для инкрустирования серебром или золотом предметы из железа (боевые топоры, шпоры и пр.) раскаливались, затем острым, тонким зубилом пробивались углубления, куда забивалась серебряная или золотая проволока. В других случаях проволока вкладывалась и затем вковывалась в каналы, прорубленные по рисунку острым зубилом. Производство железных предметов с инкрустацией требовало сочетания двух специальностей — кузнечной и ювелирной.
Боевые секиры, инкрустированные серебром, очевидно, являлись оружием дружинной верхушки, а рядовому воину или смерду оружием служил обыкновенный топор. Об использовании топора как оружия имеются упоминания в древних письменных источниках; вооруженные топорами воины изображены и на древних миниатюрах. В Кенигсбергской летописи на рисунке, изображающем восстание, смерд нарисован с топором, а феодал Вышатич с саблей. Таким образом, простой топор являлся в древней Руси универсальным орудием. Топорами были вооружены рядовые воины, набиравшиеся из ремесленников и земледельцев в связи с военными походами. Они составляли основную массу войска, ходившего в походы еще при Олеге, Игоре, Святославе, Владимире, Ярославе и других князьях. Именно это трудящееся население и защищало границы русских земель на протяжении столетий.
Главным оружием для дальнего боя в древней Руси являлись лук и стрелы. Лук выделывался из дерева специальными мастерами-лучниками. Кроме обыкновенных луков с тетивой, делались луки с деревянным ложем типа арбалета, который еще в древнее время назывался самострелом.
На детинце городища найдено свыше 1000 железных кованых наконечников стрел самой разнообразной формы (табл. XIII, XIV). Производство различных по форме наконечников стрел было вызвано наличием разнообразных целей, для которых предназначались стрелы. Одни из них— с узким граненым или шиловидным лезвием, предназначались для пробивания кольчуг, другие — с иной формой наконечников, служили для поражения незакрытого броней врага. Наконечники с двойным жалом или усиками могли быть у зажигательных стрел. Кроме военного назначения, стрелы являлись и орудием охоты на крупного и мелкого зверя, птицу; били стрелами и рыбу.
Интересные данные о стрелах приводит в своих записках о путешествии к татарам Плано Карпини: ,,Железные наконечники стрел, — пишет он, — весьма остры и режут с обеих сторон наподобие обоюдоострого меча, и они (татары — В. Г.) всегда носят при колчане напильники для изощрения стрел. Вышеупомянутые железные наконечники имеют острый хвост, длиной в 1 палец, который вставляется в дерево... Есть у них также
93
и другие стрелы для стреляния птиц, зверей и безоружных людей, в три пальца ширины. Есть у них, далее, и другие разнообразные стрелы для стреляния птиц и зверей" Ч
Таким образом, у татар, как и у славян и других племен, стрелы были разнообразных форм, а не только с широким лезвием.
Стрелы с широким лезвием, найденные на городище, очевидно, предназначались больше всего для охоты на мелкого пушного зверя. Для охоты могли служить и костяные стрелы, которых оказалось немало среди находок.
На детинце городища был найден сгоревший колчан со стрелами, вмещавший в себе разной формы наконечники, где наряду с железными встретилось несколько костяных. Независимо от формы лезвий, все наконечники имеют длинный стержень — черенок для прикрепления к древку.
Среди найденных на городище наиболее многочисленную группу (до 45%) составляют наконечники ланцетовидной формы. Размеры их разнообразные, от 4,5 до 10,5 см. Почти все они имеют между черенком шиловидной формы и лезвием утолщение или валик для* упора в древко.
Второе место по количеству занимают наконечники лавроволистной формы. Длина их 5—9 см при ширине лезвия 2,8—3,2 см. Найдено значительное количество наконечников стрел с плоским ромбовидным лезвием длиной 6—6,7 см при ширине 2—2,7 см.
Меньше наконечников стрел шиловидной формы, черенок у которых также шиловидный, но более тонкий. Длина таких наконечников в среднем равна 6—6,5 см. Найдено несколько наконечников с массивным конусовидным ударным концом, длиной 4,5—5,3 см. Две стрелы имели трехлопастное лезвие, одна из них длиной 5,5 см, другая 10,5 см.
Обнаружено 8 стрел с очень широким лезвием. Самая широкая часть, которая приходится на конец лезвия, достигает у них до 4 см; в сторону черенка корпус наконечника резко суживается. Найдено 20 стрел с долотовидным лезвием, несколько двулезвенных стрел с широкой и плоской пластинкой, разделенной врезом на два острия. Внутренние края обоих выступов заострены напильником. Такие стрелы имеют опорный валик и шиловидный черенок. Средняя длина их 6—6,5 см; на самое лезвие приходится до 4 см. Стрелы с такими наконечниками могли использоваться как зажигательные.
Обнаружен один наконечник с плоским фигурным лезвием, постепенно расширяющимся от упорного валика и имеющим посередине два полукруглых углубления. Самый кончик лезвия — жало имеет долотовидную форму. Общая длина наконечника 10,5 см, в том числе лезвия 6,5 см. Наибольшая ширина лезвия 2 см, ширина острия жала 1,1 см.
Отдельную группу составляют стрелы двуусые, у которых лезвие имеет с двух сторон два заостренных выступа. У этих наконечников
1 И. де Плано Карпин и, История монголов; И. Вильгельм де Рубрук, Путешествия в восточные страны, Введение, перевод и примечания А. И. Малена, СПБ, 1911, стр. 29.
94
вместо черенка — конусовидная втулка, как у копья. Длина их достигает 5,4 сл(, в том числе на лезвие приходится 2,1 см; диаметр втулки 0,7 см.
Среди массы наконечников стрел один наконечник (ланцетовидной формы) имел позолоченную поверхность. Такая стрела, очевидно, являлась парадным оружием у знатного дружинника. Позолота предметов производилась способом приготовления амальгамы из сплава золота с ртутью. Позолотой в основном покрывались предметы из серебра, меди и бронзы. Изредка позолота употреблялась и для покрытия железных предметов. Кроме позолоченной железной стрелы, на Райковецком городище найдены шпоры, покрытые позолотой.
На городище были обнаружены 26 железных булав в виде шестигранной со срезанными углами гайки, весом от 0,7 до 0,9 кг (табл. XII, /2—14), сделанные кузнечным способом; они имеют посередине круглое сквозное отверстие, диаметром 2,5—2,7 см. В отверстие закреплялась деревянная ручка (иногда были обнаружены их остатки) с железным стержнем, оканчивающимся на конце петлей для подвешивания булавы к поясу.
Кроме железных булав, на площади детинца выявлено пять медных позолоченных фигурных булав, сделанных литейным способом. Легкие, пустые в середине, они имеют в основании четыре пирамидальных четырехугольных шипа и восемь треугольных шипов меньших размеров. Расстояния между шипами заполнены орнаментом, представляющим собой подражание зерни (табл. XI, 7—8). Такие фигурные булавы известны и из других городищ: с Княжей Горы, Вышгорода, Городска, Киева (при раскопках усадьбы Десятинной церкви). Поскольку булав найдено сравнительно немного, возможно, что, кроме боевого назначения, они служили и знаком отличия военной власти.
На Райковецком городище найдено девять кинжалов, в то время как на других городищах они нигде не обнаружены. Возможно, что эти кинжалы являются оружием татар. Кинжалы — небольшие, длиной в 18,5—19,2 см, причем на лезвие приходится 8—8,5 см. Рукоятка состоит из двух винтообразно скрученных стержней, заканчивающихся петлями, в которые продеты кольца, а к ним приделаны цепочки из тонкой проволоки.
Кроме вооружения, на городище обнаружено много различных доспехов и снаряжения: кольчуг, шпор, стремян и один шлем.
О кольчуге как о характерном снаряжении русского воина свидетельствует уже ранее упомянутый летописный рассказ, повествующий под 968 г. о том, что в честь примирения происходит обмен оружием, в котором русским даром являются меч, щит и кольчуга Ч
Еще не так давно большинство ученых отрицало местное производство кольчуг, считая, что кольчуги — восточного изделия. Однако сейчас име-
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 43.
95
ются неоспоримые факты, свидетельствующие о производстве кольчуг русскими ремесленниками-оружейниками еще в IX—X вв.
Русские мастера уже в IX в. умели вырабатывать кольчуги. Кольчуги IX—X вв. обнаружены в дружинных погребениях Чернигова, Киева, Смоленска и других мест. В то же время западноевропейские мастера не умели вырабатывать кольчуги вплоть до крестовых походов, то есть Русь по выработке кольчуг на два столетия опередила западноевропейские страны.
Арабские писатели неоднократно упоминают о славянских кольчугах, но нигде не говорят о привозе их на Русь из стран Востока.
Археологические исследования подтверждают местное производство кольчуг. Так, при раскопках Гнездовского могильника под Смоленском среди погребений дружинников IX—X вв., в которых находили кольчуги, было открыто погребение мастера-оружейника (курган № 50) с набором инструментов для выделки кольчуг и отдельными кольцами-заготовками h Погребение ремесленника-оружейника было обнаружено и на Шестовицком могильнике близ Чернигова.
Погребение в одном месте дружинников и ремесленников-оружейников представляет интерес для выяснения вопроса о социальном положении ремесленников в IX—X вв. Такое погребение свидетельствует о том, что в древней Руси военное дело и все связанное с ним, в том числе и производство оружия, пользовалось особым вниманием, имело большое общественное значение.
Кольчуги изготовлялись ремесленниками-бронниками кузнечным способом. Вначале мастером выковывалась железная проволока разных диаметров. Более толстая проволока разрубывалась на кусочки для выделки отдельных колец, а тонкая шла для изготовления специальных заклепок, скрепляющих кольца. Большинство заготовленных колец наглухо сваривалось, остальные оставались разомкнутыми. Края разомкнутых колец расковывались на пластинки, в которых пробивались тонким пробойником круглые дырки. Затем в каждое разомкнутое кольцо продевались четыре глухих кольца, после чего разомкнутое кольцо скреплялось заклепкой из тонкой проволоки, продетой в отверстия. Набором таких колец мастер изготовлял кольчугу в виде железной рубахи, защищающей воина.
В более позднее время на Руси кольчуги стали вырабатываться иным способом: „выбитые" из листового железа кольца нашивались на специальную матерчатую основу кольчуги 1 2.
В Райках найдены две целые кольчуги из кованой проволоки, хранящиеся в Бердичевском краеведческом музее (табл. XV, /), и одна кольчуга, деформированная огнем и превратившаяся в жгут металла.
Следует отметить, что кольчуги встречаются на городищах очень редко. Они являлись собственностью военнодружинной верхушки. Рядовые воины шли в бой без кольчуг.
1 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, изд. АН СССР, 1948, стр. 229—230.
2 П. И. Савваитов, Описание старинных царских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора, СПБ, 1865, стр. 153—200.
96
Довольно редко встречаются и шлемы. Изготовлялись они из железа, а сверху покрывались медью, серебром, а иногда и позолотой. Летописец, касаясь вооружения дружины князя Даниила Галицкого, пишет, что „...то-ломы же их яко сонцю восходящу...“ х.
Древний шлем состоял из трех основных частей: нижней — „вейца“, средней — „подвершия“ и верхней — „навершия44. Для защиты лица от поперечно направленных ударов приделывалось так называемое „забрало44 или „личина44. Иногда вместо нее делали вертикальную стрелку — „нос44. Для защиты лица имелись также специальные щитки — „наушники44, а шею и плечи воина защищали прикрепленные к шлемам специальные кольчужные бармицы из мелкой сетки 1 2.
Найденный на Райковецком городище шлем конусовидной формы выкован из четырех железных листов, покрытых сверху листовой позолоченной медью. Железные и медные пластинки расположены симметрично. Передняя — лицевая и задняя — тыльная сделаны из более толстых пластин железа, чем боковые. Медные же пластины все одинаковой толщины.
Железные пластины скреплены заклепками: края пластин вырезаны в виде фигурных волнистых выступов и на центр каждого такого выступа приходится железная заклепка с широкой шаровидной головкой. Таких заклепок на каждом шву имеется по 5—6. С внутренней стороны шлема заклепки расплющены и сравнены с площадью пластин. Каждая пластина — треугольной формы, острым углом обращена вверх; на каждом углу наклепана тонкая железная накладка в виде небольшого конуса, образующая остроконечное „навершие44. Внизу по краю шлема вокруг всего корпуса приделана пластинка 1,5 см ширины. Шлем имеет длинную стрелку для защиты носа, представляющую собой толстую кованую пластинку длиной 9 см и шириной 3—4 см. На тыльной пластинке шлема, в 1,5 см от его нижнего края, прикреплено массивное железное кольцо диаметром в 1 см, при помощи которого закреплялась кольчужная бармица, то есть железная сетка, защищавшая от ударов шею и плечи, не сохранившаяся на нашем шлеме. Высота шлема 19,5 см, диаметр — 18 X 22,5 см (табл. XV, 2—4).
Шлем был найден возле скелета, лежащего у ворот детинца. Он довольно сильно испорчен окисями железа и меди. Правая медная пластина сохранилась лишь в верхней части и по линии заклепок. Левая часть шлема, сохранившаяся полностью, носит на себе следы рубящих ударов мечом или саблей.
Райковецкий шлем по форме близок к шлему из Черной Могилы в Чернигове, а также к шлему Ярослава Всеволодовича; однако последний выкован не по частям, а из целого куска железа 3.
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, ст. 840.
2 Д. М. X м ы р о в, Металлы, металлические изделия и минералы в древней России, СПБ, 1875, стр. 72.
3 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, М., 1948, стр. 234.
97
К военному снаряжению, сделанному из железа, следует отнести шпоры и стремена, которые часто украшались медью, серебром и золотом.
На Райковецком городище найдено более десятка шпор, но они все непарные, что является доказательством того, что древнерусские всадники пользовались только одной шпорой.
Типичная шпора из Райковецкого городища, выработанная кузнечным способом, состоит из пластины полуовальной формы и остроконечного шипа, приделанного почти вертикально по отношению к пластине. Сама пластина немного изогнута и имеет на концах продолговатые сквозные дырки для ремня. Средняя длина шпоры- такого типа 10,5 см. Ширина между концами пластины 7 еле, ширина самой пластины 1 см, толщина 4 мм, длина шипа 3 см. Почти все райковецкие шпоры украшены инкрустацией серебром в виде точек и полос. Две шпоры имели позолоченную поверхность.
На городище обнаружено 19 стремян. Все они сделаны кузнечным способом из целого куска железа. Форма стремян арочная, дужка — четырехгранная, нижняя часть, предназначенная для ступни, сделана в виде листовидной тонкой пластинки. В верхней части дужки имеется квадратный выступ, в котором пробита продолговатая дырка для ремня. Средняя высота стремени 14—15 см. Ширина подошвенной пластины 6 см, длина 11,5 см.
Большое количество предметов вооружения, доспехов и военного снаряжения, найденное при раскопках Райковецкого городища, свидетельствует о высоко развитом военном деле в древней Руси. Разнообразие изготовленного местными ремесленниками вооружения, обнаруженного при раскопках Райковецкого городища, с полной очевидностью показывает, что русские мастера в области оружейного дела достигли больших успехов. Русское оружие по своему качеству не уступало оружию западноевропейских стран, а часто и превосходило его: неспроста венгерский король Бела IV, увидев войска Даниила Галицкого, был поражен блестящим вооружением русских дружин
Разнообразная техника изготовления отдельных видов вооружения свидетельствует далее о диференциации труда русских оружейников. Одни из них изготовляли оружие для рядовых воинов; другие, более квалифицированные, — для военнодружинной верхушки. Некоторые виды сложного оружия требовали работы двух мастеров — оружейника и ювелира.
Летописные данные подтверждают существование бронников, щитников, лучников, седельников и прочих специалистов-оружейников в Киевской Руси.
Князь Даниил Галицкий, построив г. Холм, заботился и о его заселении ремесленным людом. На его призыв, в числе ремесленников различных отраслей, прибывают и специалисты-оружейники: „сидельницы и лучницы, и тульницы и кузнеце железу и меди и серебру; и бе жизнь, и наполните дворы, окресть града поле, села... Л
1 Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 541.
2 Там же, стр. 558.
98
Русские ремесленники достигли больших успехов в обработке цветных и благородных металлов. Приемы изготовления предметов из цветных металлов были самыми разнообразными. Широко применялись литье, ковка, штамповка, а также более сложные приемы: гравировка, филигрань, чернь, зернь. Иногда для производства одного предмета требовалось применение нескольких видов ювелирной обработки.
Преимущество обработки цветных и благородных металлов по сравнению с железом состояло в том, что они гораздо легче плавились, не требовали большого нагревания при ковке, легче обрабатывались резцом, штампом, чеканкой.
В изготовлении художественных ювелирных изделий древнерусские мастера достигли большего совершенства, чем мастера западноевропейских стран х, что, безусловно, было подготовлено всем предшествующим периодом {развития культуры на Поднепровье. Исследования памятников культуры полей погребений дают возможность утверждать, что уже в эту эпоху древнеславянским племенам были известны различные сложные приемы производства украшений из цветных и драгоценных металлов (эмали, фибулы и другие предметы).
В более позднее время (конец IX в. н. э.) русские мастера прочно завоевали себе известность в странах Западной Европы и Востока. Гак, в трактате ученого монаха Теофила, написанном в конце IX в., в оценке техники художественного ремесла древняя Русь поставлена на второе место после Византии, впереди Франции, Англии, Германии, Италии.
В эпоху Киевской Руси техника производства предметов из металла достигла еще большего совершенства 1 2. В этом нас убеждают материалы, добытые при раскопках как крупных городов древней Руси, так и отдаленных от этих центров небольших поселений, таких как Райковецкое городище, где были обнаружены литейные и ювелирные мастерские, орудия литейного и ювелирного дела, полуфабрикаты и готовые изделия из меди, бронзы, олова, серебра, золота и сплавов.
При изготовлении ювелирных изделий, наряду с литьем металла, широкое применение имела ковка. Из меди и серебра, реже из золота выковывалась различная посуда: блюда, вазы, кубки, чары и проч. Часто медная посуда золотилась. Иногда способом ковки изготовлялись и изделия другого характера, так называемая листовая кровельная медь для храмов и теремов, которая часто покрывалась позолотой (Михайловский златоверхий монастырь).
Ковка цветных и благородных металлов широко практиковалась при изготовлении различных украшений: колтов, сережек, браслетов и проч. Образцом ковки и чеканки металла является известная серебряная оковка турьего рога из Черной Могилы в Чернигове, где на тонко выкованноц
1 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, Известия АН СССР, серия „Историд и философия", т. I, вып. I, 1944, стр. 43.
2 Б. Д. Греков, Культура Киевской Руси, изд. АН СССР, 1944, стр. 5.
99
пластинке серебра сделан изящный рисунок, изображающий в причудливых композициях фантастических зверей, птиц и растения.
В середине X в. в Киевской Руси большое распространение получила техника штамповки и тиснения предметов на специальных • матрицах с рельефным рисунком1. В XI—XII вв. штамповка и тиснение уже широко применяются. Эти приемы ювелирного производства способствовали массовому выпуску однотипных предметов для широкого потребления, тогда как техника ковки и чеканки в это время применяется мастерами при выработке изящных дорогих предметов для имущественных слоев населения.
Тиснение на матрицах имело и другие преимущества, которые заключались в том, что рисунок получался рельефным, с выпуклостями и углублениями. В эти углубления мастеру легко было залить чернь или эмаль, придав предмету больше художественности.
По сравнению же с литьем предметов в формах преимущество ^тиснения на матрицах состояло в том, что для тиснения не нужно было расплавлять металл и, следовательно, не требовалось сложного литейного оборудования (горна).
Тиснение рисунка на тонком листе металла производилось на медных выпуклых матрицах. Для этого мастер сверх листа накладывал пластинку свинца и, ударяя по свинцовой накладке деревянным или костяным молотком, вдавливал пластинку металла во все углубления матрицы. Пластичность свинца давала возможность почти точно воспроизвести углубления на матрице и, таким образом, отпечатать рисунок на пластинке металла, из которого изготовлялась вещь. Точность передачи рисунка на пластинку всецело зависела от толщины самой пластинки: чем она была тоньше, тем точнее получался рисунок. Рабочая поверхность матриц была обыкновенно выпуклой, а обратная сторона — плоской, вследствие чего матрица лежала на рабочем столе плотно и в горизонтальном положении.
В ювелирном деле большую роль играла проволока, изготовленная из цветных и благородных металлов: меди, бронзы, серебра, золота и различных сплавов. Проволока изготовлялась посредством ковки или волочения.
Переход от ковки к волочению проволоки из цветных и благородных металлов относится к началу X в. В это время уже существовал довольно «большой ассортимент украшений из волоченой проволоки, находимых в курганных погребениях и на городищах. Железную же. проволоку в Киевской Руси продолжали изготовлять кузнечным способом.
Для изготовления волоченой проволоки применялся специальный станок „волочило“, требующий работы двух мастеров. Само ,,волочило“ представляло собой железную доску с рядом круглых отверстий — глазков различного диаметра, укрепленную неподвижно в вертикальном положении. Перед волочением металл расковывался на тонкие длинные бруски, кото
1 Г. Ф. Корзухина, О технике тиснения и перегородчатой эмали в древней Руси X—XII вв., Краткие сообщения ИИМК, XIII, изд. АН СССР, М., 1946, стр. 51 52.
100
рые пропускались сперва через крупные глазки, а затем — через мелкие до тех пор, пока не получалась проволока нужного диаметра. Более толстая проволока диаметром в 2—3 мм употреблялась на изготовление шейных гривен, витых браслетов, простых височных колец и проч. Самая тонкая проволока, имевшая в сечении доли миллиметра, шла на изготовление филигранных узоров для серег так называемого киевского типа, ажурных колтов и проч. Перед накладкой проволоки на такой предмет несколько нитей ее сперва скручивали (скань), затем свивали нужный узор и припаивали к основе.
Сложность изготовления проволоки на специальных волочильных досках дает право предполагать о существовании специалистов-ремесленников, работавших только в этой отрасли производства, подтверждением чего могут служить найденные в Киеве специальные заготовки мотков медной проволоки, длиной до четырех метров каждый, предназначенные для изготовления шейных гривн. Такие заготовки мог делать мастер, специально работающий на рынок и постоянно занимающийся производством проволоки Ч
Одним из наиболее широко распространенных в древней Руси технических приемов выделки предметов из цветных и благородных металлов было литье в формах. Плавка металлов производилась в специальных керамических тиглях, устанавливаемых в литейном горне, снабженном воздуходувными мехами.
В I тысячелетии н. э. литье предметов осуществлялось преимущественно в глиняных формах, сделанных при помощи восковой модели. В XI в., помимо литья в глиняных формах, широко применяется литье в односторонних и двусторонних формах, сделанных из глины и мягких пород камня: известняка, песчаника, шифера. В XII в. русские мастера изготавливают уже формы, в которых отливают высокохудожественные предметы, имитирующие зернь, тиснение, филигрань.
Широко были распространены односторонние формы, которые прикрывались сверху гладкой каменной плиткой. Поэтому предмет получался с рельефным изображением лишь на одной лицевой стороне, а обратная сторона оставалась гладкой; однако литье предметов могло производиться и без гладкой плитки. В таких случаях металл наливался просто в открытую форму.
Большинство каменных форм — двусторонние, но встречаются формы, состоящие из трех створок, например, формы для отливки сережек киевского типа, украшенных ложной зернью и сканью.
Для того чтобы рисунки створок точно совпадали, на одной из двусторонних форм делались шипы, обыкновенно свинцовые, а на другой — соответствующие углубления. Скрепленная шипами двусторонняя форма гарантировала отливку точно по рисунку.
1 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, М., 1948, стр. 331.
101
Нередко после отливки предметы обрабатывались еще резцом. Резцом наносился также тонкий орнамент, который не получался при отливке в каменной форме. Однако формы изготовлялись иногда так тщательно, что отливался и тонкий орнамент, который затем лишь несколько подправлялся резцом в тех местах, которые не были заполнены металлом. Вещи, отлитые из серебра, иногда подвергались дополнительной обработке под филигрань, зернь, чернь или покрывались позолотой.
Часто вещи отливались и в глиняных формах. Такие формы изготовлялись при помощи готовых предметов, которые мастер отпечатывал в сырой глине. После этого такая формочка высушивалась и обжигалась. Но иногда, когда предмета не было, на глине вырезывалась форма предмета таким же способом, как и на камне.
Для производства высокохудожественных предметов из дорогих металлов, где все детали вырабатывались отдельно, употреблялись сложные приемы гравирования, чеканки, филиграни, чернения и пр., которыми русские мастера владели в совершенстве.
При помощи литья, как и тиснением на матрицах, можно было выпускать массовую продукцию, однако литье в формах имеет свои недостатки по сравнению с штамповкой и тиснением. Кроме того, что отлить тонкую и легкую вещь было довольно трудно, литые тонкие предметы обладали еще и существенным недостатком — они были непрочными, хрупкими, в то время как ковкой можно было достичь и легкости и прочности: во время ковки металл, уплотняясь, делался более прочным. Еще один существенный недостаток литья заключается в неизбежном определенном проценте производственного брака, тогда как при ковке и тиснении брака почти нет.
Посредством литья изготовлялись разнообразные вещи: височные кольца, браслеты, колты, бусы, подвески, пуговицы, кресты, энколпионы, бронзовые зеркала и многие другие.
Райковецкие мастера-ювелиры работали на привозном материале, переплавляя уже готовый металл или фрагменты изделий. Формочки для выплавки предметов изготовлялись местными мастерами. Найденные на городище формочки сделаны преимущественно из шифера, который также являлся привозным материалом — шифер добывался в Овруче, откуда и развозился во все концы древней Руси. Одна из найденных шиферных форм на городище оказалась не вполне законченной, что свидетельствует об ее обработке на месте, в городке.
Из обнаруженных на Райковецком городище литейно-ювелирных мастерских одна занимала клеть в общем жилищном ряду юго-западной части детинца — в наиболее разрушенной части городища. Мастерскую покрывали сгоревшие балки и завалы глины, под которыми обнаружено большое количество железа, меди и бронзы.
Точные размеры клети мастерской вследствие значительных разрушений установить не удалось. Лишь продольная стена, выходившая на детинец, лучше сохранилась и по ее остаткам можно предполагать, что она имела
102
длину от 3 до 3,2 м. Поперечные стены мастерской не сохранились, но так как почти все клети в детинце были одинаковой ширины, можно думать, что и мастерская не была исключением и имела ширину 2,8—2,9 л£.
О наличии в этой клети литейно-ювелирной мастерской свидетельствует обнаруженный под развалинами разрушенный литейный горн, в котором на массе железного шлака тл древесного угля найдены лежащие один возле другого шесть целых небольших керамических тигельков для плавки металла: на стенках тигельков сохранились прикипевшие частицы серебра и меди. Три тигелька имеют форму чашек высотой 4—4,2 см, диаметром донышка 3,2 см и шейки 4 см. Поверхность их от сильного нагревания превратилась в стекловидную. Остальные три тигелька имеют различную форму: один из них в виде невысокого кувшинчика с отогнутым наружу венчиком (высота его 5 см, диаметр дна 3 см, корпуса 3,9 см, горлышка 2,9 см и венчика 3,5 см); второй — в виде высокого и узкого кувшинчика с расширенным венчиком (высота его 7,2 см, диаметр донышка 2,3 см, диаметр корпуса в самой широкой верхней части 3,4 см, диаметр шейки 2,4 см, диаметр горла 3 см). Третий тигель имел форму кувшина с ручкой, (ручка отбита), расширенным горлом и носиком, через который наливался металл в формочки (высота его 8,6 см, диаметр донышка 3,3 см, корпуса 5,5 см, шейки 3 см, горла 3,8 см). Ручка была прикреплена к шейке и к корпусу (табл. XVI, 7—6).
Форму и размеры горна, в котором находились тигельки, установить не удалось, но следует полагать, что это был обыкновенный кузнечный горн, о чем свидетельствуют обнаруженные в нем железный шлак и древесный уголь.
Недалеко от разрушенного горна найдены куски меди, свинца и серебра — сырье для ювелирного производства. В мастерской и возле нее обнаружены шесть шиферных и три глиняных формочки. Шиферные формы четырехгранные, одна из них не была окончена обработкой. На широкой плоской площадке шиферного бруска полуобработанной формочки слегка вырезан резцом контур крестика, на концах которого имеются перекладинки. Крестик должен был служить украшением круглой подвески, имеющей полое ушко. В формочке полностью закончен лишь рисунок подвески и ушка. Вылитая из такой формы подвеска должна была бы иметь вид тонкой круглой пластинки, а ушко было граненым. Для того чтобы ушко получилось полым, в формочке сделана неглубокая канавка, проходящая через углубление ушка. Такая же канавка должна была быть и на другой створке формочки. В канавку закладывали металлический стержень, который во время литья обтекался расплавленным металлом. Когда стержень убирали, в ушке получалось отверстие. В формочку металл наливался через маленький воронкообразный каналец — литок. По краям формочки имеются две круглые косо просверленные дырки, предназначенные для скрепления половинок матрицы (табл. XVII, 9). На боковой узкой стороне формочки вырезан кружок для отливки височного кольца. Такие простые круг
703
лые височные кольца из низкопробного серебра были обнаружены как в самой мастерской, так и в детинце.
Во второй шиферной формочке, найденной вблизи мастерской, также производилась отливка украшений, предназначенных для рынка: в ней отливались трехбусинные серьги киевского типа, имитирующие зернь и скань по образцам дорогих серег кропотливой и сложной ручной работы. Такая матрица должна была состоять из трех отдельных створок, однако найдена была только одна (табл. XVII, 8), Образцом изделия из такой формочки может служить фрагмент серьги, сделанной из низкопробного серебра, на котором видно имитацию зерни и скани (табл. XX, 10).
Третья из найденных шиферных формочек оказалась двусторонней. Она предназначалась для отливки двух перстней, фигурного крестика с ушком и двух бусин. Для отливки перстней в формочке сделана полукруглая канавка, на дне которой вырезан круглый щиток одного перстня, окаймленный узким поясочком. На щитке изображен схематизированный растительный орнамент, от которого ответвляется небольшой крестик. От щитка отходит широкий, постепенно суживающийся ободок перстня. Рядом со щитком, в этой же канавке, вырезана узкая полоска для отливки ободка второго перстня, щиток которого должен был быть вырезан на другой створке формочки, так же как и половина ободка для первого перстня.
Формочка имела воронкообразную трубку-литок, от которой ответвлялись два канальца: один к щитку перстня, другой к ободку. При отливке изделий между двумя створками формочки в канавку вставлялся круглый стержень, который давал возможность отлить перстни в законченном виде. По краям шиферного бруска формочки сделаны два круглых углубления, предназначенных для крепления створок матрицы.
На другой стороне формочки вырезан фигурный крестик, концы которого оканчиваются кружочками. Выше крестика, в канавке, вырезано соединенное с ним ушко и две продолговатые бусины. От воронкообразного углубления — литка на краю бруска расходятся три канавки, одна — к ушку крестика и две — к бусинам. С другого края этой стороны формочки вырезана круглая бусина и кольцо. По краям шиферного бруска формочки сделаны две дырки, просверленные косо и выходящие в боковые стенки бруска для соединения с другими створками (табл. XVII, /, 3).
Четвертая шиферная формочка — также двусторонняя. С одной стороны в полукруглой канавке вырезано два щитка для перстней. Орнамент одного щитка состоит из зубцов по краю и крестика в центре щитка. На другом щитке вырезан схематизированный растительный орнамент. На противоположной стороне формочки, кроме дырок для скрепления с другими створками, сохранились медные шипы, с помощью которых формочка соединялась со своей второй створкой (табл. XVII, 2).
Вблизи мастерской была найдена и продукция, отлитая из форм: 37 целых и 80 фрагментированных оловянных перстней, отлитых при помощи четвертой формы. От пожара часть их расплавилась и деформиро
104
валась (табл. XIX, 9). Ободок у перстней узенький, плоский, щиток круглый, также плоский. Три глиняных формочки (табл. XVII, 4—6) служили для отливки нательных крестиков. Две из них после отпечатка рисунка обожжены, а третья — не обожжена. Все они односторонние, круглых очертаний, с одной стороны плоские (здесь находится рисунок), другая сторона — выпуклая. На всех трех формочках имеется углубление для отливки ушка и канавка для стержня, делавшего ушко полым. На двух формочках фигура крестика сделана резцом, на третьей — готовый фигурный крестик отпечатан на сырой глине. Эта формочка из сырой глины в употреблении не была, так как она не имела воронки для наливания металла.
В детинце было найдено много предметов, отлитых в этих формах.
Все найденные формочки, безусловно, были предназначены для изготовления дешевых изделий массового потребления. Подобные формочки, в которых изготовлялись вещи для массового потребителя, были найдены в значительном количестве в Киеве, в частности, при раскопках бывшей усадьбы Трубецкого. Одна формочка служила для отливки трехбусинных сережек со всеми имитируемыми частями этих украшений: трех бусин со сканью, сканной обмотки между бусинами, застежки и т. д.
Подобная формочка обнаружена также на усадьбе Десятинной церкви в Киеве. На обратной стороне матрицы была вырезана надпись ,,Мака-симов“, возможно — имя мастера. При раскопках Десятинной церкви в 1939 г. был обнаружен тайник, в котором найдено 19 каменных форм для отливки: колтов с изображением зверя, колтов, имитирующих звездчатые колты с зернью, ложновитых браслетов и трехбусинных височных колец 1.
Техника литья украшений, подражающих дорогим предметам ручной работы, свидетельствует о том, что ремесленники работали не только на заказ, но и на рынок. Посредством литья изготовлялись различные украшения, а также предметы культа (серьги, браслеты, бусы, пряжки, пуговицы, подвески, крестики) и другие предметы, имевшие все детали, которые на более дорогих вещах делались посредством кропотливой ручной работы (скань, зернь).
Из принадлежностей литейно-ювелирного дела в мастерской Райковецкого городища были найдены чашечка для весов и медная гирька. Чашечка круглой формы размером 5X5X7 см, сделана из тонкого медного листа, немного вогнутого в середину. По краям листа пробиты четыре дырки для подвешивания чашечки. Гирька — кубической формы, весом 8,55 г (табл. XVIII, 8, 9).
В мастерской были найдены небольшие железные щипцы для держания тиглей с расплавленным металлом (табл. XVIII, 14). Найдены также миниатюрные медные щипчики — пинцеты, употреблявшиеся при выделке зерни.	*
1 М. К. Каргер, Тайник под развалинами Десятинной церкви в Киеве, Краткие-сообщения ИИМК, вып. X, М., 1941, стр. 77.
105
В мастерской обнаружена серебряная гривна (киевского типа), использовавшаяся ювелиром как сырье, весом 143 г, длиной 7,8 см, шириной по центру 3,6 см, при толщине концов 0,6—0,7 см (табл. XIX, 4). Вторая гривна (новгородского типа) найдена вблизи мастерской. Поперек корпуса гривны прорезана неглубокая канавка, разделяющая ее на две равные половины (табл. XIX, 3). Вес гривны 152 г, длина 10,7 см, ширина 1,85 см, толщина концов 0,6—0,7 см. Кроме целых гривен, найден кусок серебра весом 19,55 г — отрубленная часть гривны.
Свинец найден в виде небольших листов и одного массивного куска весом в 96,9 г. Медь обнаружена в листах, палочках и кусках. Сырьем для медных изделий являлась и вышедшая из употребления медная посуда, обломки которой выявлены как в самой мастерской, так и возле нее.
На городище было найдено и золото в виде свернутой в восемь колец ленты, шириной 3 мм и толщиной 1 мм (табл. XIX, 6). Образцом изделий из такой ленты может быть золотая скобочка для очелья, представляющая собою выпуклую пластинку, края которой украшены сканью, а конец завернут в трубку, предназначенную для прикрепления скобочки ниткой или проволокой. Длина скобочки 3 см, ширина 0,7 см (табл. XIX, 6; XX, 7).
Ценной находкой являются 29 медных матриц — штампов для изготовления посредством тиснения и штамповки различных украшений. Из найденных в мастерской восемь матриц служили для изготовления щитков — колтов, а остальные — для выделки лоточков очелий к колтам и изготовления разных узорных бляшек — нашивок на пояса и конскую сбрую.
Матрицы для колтов имеют круглую форму -с небольшой лунообразной выемкой на одном конце. Одна (рабочая) поверхность у матриц выпуклая, другая — совершенно гладкая. Матрицы для колтов имеют различные размеры. Самая большая из них достигает 4,5 см в диаметре при толщине в 0,8 см; наименьшая имеет диаметр 3,5 см при толщине 0,5 см. Рисунок на рабочей выпуклой поверхности этих матриц также различный: на пяти из них — растительный орнамент в виде плетенки; на шестой матрице рисунок сделан в виде двух переплетенных между собою восьмерок; на седьмой, самой большой матрице, нарисован павлин с поднятыми вверх крыльями и веточкой в клюве; на восьмой матрице вырисован крылатый фантастический зверь, очевидно, барс или лев, у которого хвост изображен в виде ветки дерева, другая ветка выходит из пасти зверя, и • обе они переплетаются с крыльями.
На шести матрицах, имеющих растительный орнамент и плетенку, рисунок сделан из тонких, врезных линий, которые на самом колте могли дать только контурный в виде узких канальцев отпечаток изображения. Такие колты обычно украшались чернью, причем чернился не весь фон, а только канальцы, в результате чего получался выгравированный рисунфк. Растительный орнамент и плетенка, выполненные приемами гравировки чернью, относятся к XII и первой половине XIII вв. Эта техника изготовления колтов с выгравированным рисунком отличается от техники
106
распространенной в Киевском и Черниговском княжествах, но подобна технике изготовления колтов, применявшейся в Галицком княжестве в XIII в. На остальных трех матрицах рисунок сделан рельефным.
Звериный стиль рисунков на колтах может быть отнесен к более раннему времени — к XI в., однако, как мы видим, он применяется также и в первой половине XIII в.
Б. А. Рыбаков, прослеживая эволюцию рисунков на колтах, к самым ранним формам относит колты со звериным стилем, ко второй, промежуточной группе — колты с изображением птиц, а к третьей, самой поздней группе — плетенку и растительный орнамент1.
Матрица из Райковецкого городища с рисунком в зверином стиле аналогична румянцевской матрице, на которой изображен барс с поднятой лапой. Колт с таким орнаментом известен также и из черниговского могильника XI в.
После тиснения на матрице щитки-колты обрабатывались при помощи резца, которым прорисовывались детали. Затем оба щитка каждого колта спаивали между собой и к ним припаивалось или прикреплялось ушко. Иногда по краям щитков напаивались мелкие жемчужины.
Кроме Райковецкого городища, матрицы для тиснения колтов найдены на Княжей Горе, в Сахновке близ Канева и на землях Суздальского княжества2. Колты, выработанные на матрицах, обнаружены в пределах Киевского, Черниговского и Галицкого княжеств и лишь единственная находка относится к Рязани.
В ювелирной мастерской Райковецкого городища обнаружены и мелкие матрицы, имеющие различные формы и размеры. Одни из них — продолговатые, в разрезе — полукруглые. На выпуклой стороне этих матриц нанесен ряд поперечных бороздок. Матрицы служили при изготовлении лоточков к колтам (подобные матрицы, но сделанные из овручского шифера, были найдены во время раскопок Городского городища в 1946 г.). Другие матрицы из нашей коллекции применялись при изготовлении украшений пояса. Одна из этих матриц сделана ромбовидной, с выпуклой поверхностью и пятью рифленными продолговатыми линиями; другая имеет форму цветка с четырьмя лепестками; третья — форму треугольной вытянутой розетки; четвертая — по форме приближается к изображению головы грифона; пятая — сделана в виде сердечка; шестая — в виде крестика и т. д.
Образцом изделия, изготовленного на таких матрицах, может быть найденное на одном из женских скелетов серебряное очелье, состоящее из 52 маленьких полых серебряных лоточков, которые формой и размерами совпадают с нашей матрицей. На лоточках проделаны по три сквозных дырочки. Плотно нанизанные на нити лоточки и образовывали очелье (табл. XX, 15).
1 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, М., 1948, стр. 39.
“Б. И. X а н е н к о, Древности Приднепровья, вып. V, № 358.
107
Вместе с лоточками найдены два серебряных с ажурным обрамлением колта, соединявшиеся с очельем тонкими серебряными цепочками. Лоточки между колтами соединены по 26 штук с каждой из сторон. Сами колты были сделаны на больших матрицах из тонких пластин серебра. На одном из них оттиснуто изображение павлина, на другом колте оттиснуты два голубка, повернутые клювами друг к другу. Ажурное обрамление вокруг колтов выполнено в филигранной технике. Щитки колтов имеют диаметры 2,5 и 3 см, а с ажурным обрамлением 5 и 6 см. Оттиснутые на матрицах рисунки колтов обрабатывались затем резцом.
Интересную аналогию обнаруженным на Райковецком городище орудиям ювелирного дела представляют находки предметов из погребения ремесленника-ювелира возле с. Пересохницы, Ровенской области. Здесь, кроме матриц, найдены: два экземпляра, весов (бронзовые и железные); 12 разновесок, хранившихся в деревянной шкатулке; небольшая наковальня и молоточек; чашечки бронзовых весов (подобные райковецким) диаметром около 5 см, подвешивающиеся на веревочках к медному коромыслу с железной стрелкой.
В шкатулке обнаружен кожаный мешочек, в котором помещалось девять небольших разной формы матриц из светлой бронзы, подобных матрицам из мастерской Райковецкого городища. Одна матрица сделана в форме кубика со срезанными углами и дыркой посередине, возле которой размещены кружочки и точки. Другие матрицы имеют вид массивных грубых бляшек с одной плоской стороной и второй выпуклой с разными орнаментами. Четыре матрицы продолговатой формы состоят как бы из пяти соединенных полушарий — более крупного посередине и меньших на концах. Три матрицы имеют ромбовидную форму и представляют собой полную аналогию матрицам из райковецкой мастерской.
Раскапывавшая эту могилу Е. Н. Мельник считала все эти предметы разновесами. Однако после сравнения их с райковецкими находками не остается сомнений в том, что найденные в Пересохницком кургане девять бронзовых изделий были матрицами типа райковецких, предназначенными для изготовления штампованных украшений. Характерно, что Е. Н. Мельник отмечает сходство найденных в шкатулке литых предметов с формами различных бронзовых и наборных бляшек, составлявших украшение поясов или уздечек Ч
В райковецкой мастерской, кроме форм и матриц, найдены и другие инструменты ювелирного дела: наковальня — бабка, молоток, зубило. Наковальня имеет круглую рабочую площадку диаметром в 6 см, на которой производилась расковка металла. Корпус наковальни четырехгранный в верхней части, толщиной 2,5 см, постепенно суживающийся книзу, заканчивается почти остро. Этим заостренным краем наковальня вбивалась в деревянную колодку.
1 Е. Н. Мельник, Раскопки в земле лучан, произведенные в 1897 и 1898 гг.» Труды XI археологии, съезда, т. I, М., 1901, стр. 508.
108
Железный молоток имеет четырехугольную рабочую часть. Противоположная сторона молотка — заостренная, долотовидной формы. Корпус молотка у втулки расширяется. Сама втулка четырехгранная, продолговатая по длине; в ней сохранился железный клин, который забивался в деревянную ручку молотка. Размеры молотка: общая длина 14,3 см, рабочая площадка 2,7 X 2,7 см, ширина корпуса у втулки 4,8 см, ширина долотовидного окончания 2,9 см, длина втулки 2,9 см при ширине 1,4 см.
Небольшое железное зубило предназначалось для отрубывания нужных кусков металла. Лезвие зубила имеет долотовидную форму, длина лезвия 3,5 см. Противоположная сторона зубила, на которую набивалась деревянная рукоятка, — заострена.
В мастерской были найдены в куче обгорелого овса медные перстни, височные кольца и бусы из низкопробного серебра. Все 29 медных перстней изготовлены по одному образцу и имеют лишь незначительную разницу в размерах и орнаментации щитков. Сделаны они из узеньких полосок тонкой листовой меди (толщина 1 мм). Края перстней еще не были спаяны. Расширенная центральная часть такой полоски являлась щитком перстня, на которой чеканом нанесен орнамент в виде мелких, густо расположенных насечек. На некоторых перстнях орнамент сделан в виде елочки, на иных — в виде плетенки и кривых линий. Перстни предназначались как взрослым, так и детям. Самый крупный перстень имел диаметр 2,2 см, в то время как детские перстни 0,6 см.
Вместе с перстнями обнаружены 18 височных колец из низкопробного серебра. Сделаны они из волоченой серебряной проволоки, разрубленной на отдельные кусочки, скрученные спирально. У некоторых из колец один конец отогнут в противоположную спирали сторону. Эти кольца — не оконченные, так как подобные готовые височные кольца, найденные в большом количестве (несколько сот экземпляров) на городище, имели раскованные и согнутые в трубку концы. Размеры височных колец одинаковые, очевидно потому, что спираль накручивали на один и тот же брусок; диаметр колец 2,5 см, толщина проволоки 1,5 мм, вес 3,15 г.
Бусины тонкой ажурной работы, сделанные в виде малины из низкопробного серебра, найдены вместе с перстнями и височными кольцами (табл. XVII, //). Бусины состоят из отдельных тоненьких серебряных проволочек, загнутых петлями и спаянных в центре, от которого они расходятся во все стороны веером. На проволочки напаяна зернь, придающая бусам форму малины. На одном из женских скелетов было найдено целое ожерелье таких бусин, чередующихся со стеклянными. Здесь же обнаружена круглая фигурная подвеска с схематизированным изображением звезды и солнца (табл. XVIII, /). На городище была выявлена также бусина подобной формы, но сделанная не ручным способом, а отлитая из меди в форме, имитирующей зернь (табл. XXIII, 10).
Образцом изделий из волоченой серебряной проволоки, кроме височных колец, могут служить три шейные гривны, сплетенные из нескольких проволок (табл. XX, 4).
109
В детинце, кроме предметов из цветных и благородных металлов, обнаруженных в самой мастерской, были выявлены сотни различных вещей: украшения, предметы культа, посуда и проч. Некоторые из них сделаны с большим искусством: медные предметы украшены накладным серебром или позолотой, многие украшены филигранью, зернью, чернью, фигурным штампом и т. д. Большое количество вещей отлито в формах. Поскольку не представляется возможным описать всю массу вещей, остановимся на отдельных, наиболее характерных экземплярах.
Медная посуда на Райковецком городище (блюда, котелки) найдена в большинстве случаев в фрагментированном состоянии: лишь несколько котелков были целые. Возле сосудов такой формы обыкновенно находились медные литые ручки. Сделанные из листовой меди котелки имели, корпус, расширяющийся книзу, и стенки, плавно переходящие в выпуклое дно, диаметр которого достигал 15 см. Высота этих сосудов не превышала 12 см. Края медного листа скреплялись способом холодной сварки, образуя двойной шов. Этот шов под венчиком еще добавочно скреплен железными широкими заклепками. Такая техника изготовления прослежена на многочисленных фрагментах котелков.
Блюда найдены только в фрагментах. Украшением блюд являлась орнаментация, нанесенная чеканом. Некоторые блюда с внутренней стороны были покрыты позолотой, венчики других иногда украшены зубцами.
Обнаружен один черпак, сделанный из цельного листа меди. Форма его круглая, диаметр 11 см, ручка отломана.
Кроме посуды, на городище найдены две одинаковых медных лампады, по форме напоминающие мисочку, подвешенную на трех цепочках, объединенных вверху круглой крышкой и кольцом. Корпус лампад сделан литейным способом и обработан затем резцом. На внешней стороне их имеется орнамент в виде трех параллельных круговых линий по верхнему краю и двух линий по нижнему. Высота корпуса 4,7 см, диаметр кратера 10,6 см, диаметр дна 4,3 см (табл. XVI, 7).
Украшения, найденные на городище, свидетельствуют о классовой диференциации населения. Кроме уже описанного серебряного с ажурными колтами очелья, был найден дорогой медный колт, украшенный перегородчатой эмалью желтого, зеленого, красного и белого цветов, которая в некоторых местах выпала из своих гнезд. Там, где эмаль отпала, видна позолоченная поверхность. Рисунок на колте сделан в виде стилизованного растения, почти одинакового с обеих сторон. Ширина щитка колта 3,2 см, высота 1,5 см, толщина 1,2 см (табл. XXIII, 75, 76).
Техника выделки украшений с перегородчатой эмалью заключалась в том, что мастер сначала делал рисунок на гладкой поверхности щитка и затем по контурам этого рисунка напаивал тонкие полоски металла, образуя перегородки для разных цветов эмали.
К дорогим украшениям следует отнести найденные на городище серебряные сережки так называемого киевского типа, украшенные филигранью. Возможно, что подобные украшения привозились в Райки из Киева или
110
какого-либо иного больйюго города, где их производство достоверно уста-' новлено. Скань, украшающая сережки, представляла собой скрученные вместе две тоненькие проволочки, из которых составлялись различные узоры, припаиваемые затем на предмет.
Трехбусинные серьги киевского типа, найденные на городище, имеют различные формы. Одни из них — в виде шариков, нанизанных на проволочку и покрытых сверху зернью; интервалы между шариками обвиты сканной тонкой проволокой. Бусины других сережек украшены узорами из сканной проволоки в виде трех кружочков. В центре этих кружочков имеется маленький шарик, от которого расходятся веером шесть радиусов. Кольцо, на которое надеты бусы, обвито сканной проволочкой. Такие серьги носили на специальных кожаных наушниках. При раскопках курганов в Припятьском Полесье в одном из погребений сохранилась такая сережка с кожаным наушником, где виден и способ прикрепления сережки к наушнику посредством тонкого кожаного ремешка т.
А. А. Спицын считал трехбусинные серебряные серьги, которые вошли в археологическую терминологию как серьги киевского типа, характерными украшениями полян 1 2. Однако подобные серьги, украшенные разнообразными узорами филиграни и зерни, встречаются на территории древней Руси с X до середины XIII вв. в Киевской, Волынской, Черниговской, Переяславской, Владимирской, Галицкой, Смоленской, Псковской и других землях и поэтому не могут считаться характерными для отдельных племенных групп.
На городище найдено большое количество различных металлических браслетов, в большинстве плоских, сделанных из листовой меди. Посередине они широкие, на концах — узкие и заканчиваются загнутой в трубку пластинкой. Поверхность таких браслетов украшена чеканным орнаментом. Обращает внимание один позолоченный браслет, покрытый чернью в виде, крестиков с широкими концами. Позолота хорошо видна в тех местах, где выпала чернь (табл. XX, 3).
На городище обнаружено большое количество металлических пуговиц, пряжек, застежек и прочих предметов, сделанных при помощи отливки в формах, штамповки на матрицах и ковки. Интересны полые пуговицы с крестовидным разрезом в нижней части. В пуговицах помещался небольшой металлический шарик, превращавший пуговицу в своеобразный колокольчик. Такие пуговицы украшались орнаментом (табл. XX, 12).
Найдены на городище круглые литые медные зеркала, с лицевой стороны гладкие, а с обратной — имеющие граненое перекрытие, в центре кото-’ рого помещен шарик со сквозной дыркой (табл. XX, 16). Диаметр такого зеркала 6,5 см, толщина 2 мм. Лицевая поверхность зеркал, вероятно,
1 В. Завитневич, Из археологической экскурсии в Припятьское Полесье, Чтения в историческом обществе Нестора Летописца, кн. 4, К., 1890, стр. 28, 29, табл. I, рис. 5.
2 А. Спицын, Расселение древнерусских племен по археологическим данным, Журнал министерства народного просвещения, август 1889, СПБ, стр. 324.
111
покрывалась ртутью, которая в древней Руси также, широко применялась при позолоте предметов.
К привозным предметам, обнаруженным на городище, следует отнести: 1) серебряную венецианскую монету дожа Пиетро Циани (1205—1228), найденную в монисте на одном из женских скелетов. К монете было прикреплено ушко, превращавшее ее в подвеску ожерелья (табл. XXIII, 11—12); 2) небольшой штампованный образок, очевидно, привезенный из какого-либо города Киевской Руси, с изображением Михаила, сделанный из тонкого листа меди. Этот образок также может датироваться началом XIII в. (табл. XXII, 14),
Из культовых предметов на городище найдены: 24 бронзовых креста-энколпиона, 26 серебряных и медных нательных крестиков, 2 образка, 1 панагия, ‘1 змеевик и 4 серебряных лунницы (табл. XXI, XXII). Все энколпионы литые, у некоторых из них сохранились вложенные в середину створок реликвии. Один из энколпионов был отлит в матрице, сделанной неправильно, вследствие чего изображения фигур и надписи на энколпионе получились негативными. Такие же энколпионы с негативной надписью были найдены в Киеве, на усадьбе Михайловского монастыря и на Княжей Горе близ Канева Ч Возможно, что все эти три энколпиона были отлиты в киевской мастерской из одной матрицы.
У энколпиона Райковецкого городища сохранились обе створки, скрепленные проволокой, проходившей сквозь отверстия выступов. На одной створке в центре помещено рельефное изображение распятия с надписью: ,,/с. Хс,“. Под руками распятия — другая надпись, очень невыразительная, не удалось прочесть надписи и на подобных экземплярах из Киева и Княжей Горы. Вверху, в круглом медальоне, изображен Николай, внизу — Григорий, а по сторонам — богородица и Иоанн. На второй створке в центре изображена во весь рост богородица с молитвенно поднятыми вверх руками, вверху, в кружочке, — Петр, внизу — Василий, по сторонам — Козьма и Демьян.
Найден еще один энколпион, аналогичный энколпиону из Княжей Горы. На этом энколпионе не обнаружено следов обработки резцом, обычно производившейся после отливки. Следует думать, что энколпион — местного производства; он, вероятно, был отлит в глиняной форме, которую сделали посредством отпечатки готового предмета.
Среди обнаруженных энколпионов выявлена створка с изображением престола и лежащего на нем одеяния; выше престола — шестиконечный крест. На квадратных окончаниях энколпиона изображены: вверху Христос, по сторонам — богоматерь и Иоанн Богослов, внизу — Николай. На другой створке энколпиона — поясное изображение богоматери с молитвенно поднятыми вверх руками (в центре) и четырех символов евангелистов (по краям). Такая же створка с изображением богоматери и еванге-
1 Б. И. и В. Н. X а н е н к о, Древности русские, К., 1899, стр. 10, табл. И, рис. 41, 42.
112
листов найдена при раскопках Галича и в Киеве на усадьбе Десятинной церкви.
Еще один энколпион из найденных на Райковецком городище аналогичен энколпиону, изображенному в сборнике „Древности русские'4. На одной створке энколпиона изображено распятие Христоса (в центре), а на круглых концах — вверху, очевидно, саваоф, и с боков — богородица и Иоанн Богослов. На второй створке в центре — богородица с ребенком, а на концах в круглых медальонах — лица святых 1.
Из культовых предметов обращает на себя внимание найденная вместе с шестью энколпионами медная круглая панагия, отлитая в открытой односторонней форме. В центре панагии изображена богоматерь с ребенком и молитвенно поднятыми руками. Края панагии украшены растительным орнаментом (табл. XXI, 2). Находка в одной клети панагии вместе с энколпионами дает основание предполагать, что именно здёсь могла быть небольшая деревянная церковь и молельня (табл. XXI, 7). Сама клеть помещалась на самой высокой западной точке детинца.
На городище обнаружены еще две медные литые иконки. На одной из них изображена богородица с ребенком, а на другой — фигура на троне, держащая в левой руке посох с трезубцем. Плохо сохранившиеся черты лица не дают возможности персонифицировать фигуру. Обе иконки также отлиты в открытой односторонней форме.
Большинство культовых вещей, найденных на городище, относится к XII и первой половине XIII вв. Однако некоторые из них можно датировать более ранним временем. К таким предметам принадлежат серебряные и медные лунницы, орнаментированные линиями и точками (табл. XXII, 76). К этим вещам, безусловно не имеющим отношения к христианской религии, уже позже были припаяны крестики (табл. XXII, 75). Большая часть лунниц найдена в слое, который можно отнести к VIII—IX вв.
Интересной находкой является медный диск с ушком; на одной стороне диска изображен архангел Михаил, а на другой — символическое изображение, состоящее из 44 змеиных голов на 7 туловищах, объединенных в центре, где изображено в схематическом виде человеческое лицо. На предмете имеется традиционная надпись заклятия против внутренних болезней, написанная по-гречески (табл. XXII, 78).
В результате рассмотрения предметов из цветных и благородных металлов становится ясным, что они изготовлялись с помощью разнообразных технических приемов. Одни из вещей отливались’ в формах и подвергались затем небольшой подправке резцом; эти предметы изготовлялись преимущественно из дешевых металлов для широких кругов населения. Производство же вещей из серебра и золота, украшенных чернью, зернью, филигранью, эмалью и позолотой, было рассчитано на спрос господствующей верхушки общества.
1 Б. И. и В. Н. Ханенко, Древности русские, К., 1899, стр. 13, табл. IV, рис. 52, 53.
773
Повидимому, следует полагать, что ремесленники, изготовлявшие эти предметы, также разделялись на две основные группы. Более многочисленная группа ремесленников изготовляла вещи для широких кругов населения Киевской Руси. Другая группа обслуживала феодальную верхушку.
Широко развитой отраслью ремесла в древней Руси было керамическое производство и, в частности, изготовление посуды. На всех без исключения городищах древней Руси наиболее многочисленными являются находки керамической посуды и ее фрагментов. Многочисленность находок керамической посуды объясняется также и тем, что она не столь быстро разрушается в земле, чем вещи из металла, дерева и других материалов.
На сравнительно небольшом Райковецком городище было найдено 52 совершенно целых сосуда разной формы и размеров, свыше сотни фрагментированных сосудов и несколько тысяч обломков. Наибольшее количество среди обнаруженной керамики принадлежит кухонной посуде. Затем следуют сосуды, предназначенные для хранения зерна и жидкости, и миниатюрные сосуды — детские игрушки. Миски, чашки и другая столовая посуда делались не из глины, а вытачивались из дерева.
Глиняная посуда на Руси вырабатывалась на ручном гончарном круге, возникшем еще в очень раннее время в районах Южной Руси. Во II в. н. э. у раннеславянских племен эпохи полей погребений почти вся посуда уже изготовляется на ручном гончарном круге. Несколько позже на гончарном круге начинают изготовлять посуду и в северных районах обитания восточнославянских племен.
Применение гончарного круга знаменует собой замену женского домашнего производства мужским ремесленным производством. Происходит выделение ремесленников-гончаров, которые занимаются постоянным производством керамической посуды для потребностей рынка.
Вся посуда, найденная на Райковецком городище в культурном слое, относимом к X—XIII вв., сделана на ручном гончарном круге. Нижний культурный слой, относящийся к VIII—IX вв., характеризуется фрагментами грубостенной посуды как сделанной на круге, так и вылепленой от руки. Самые же гончарные круги в городище не сохранились, так как они изготовлялись из дерева и сгорели при пожаре.
На ручном гончарном круге сосуды изготовлялись по частям при помощи так называемого ленточного способа формовки. Ножной гончарный круг, возникший в XIV в., отличался от ручного тем, что имел снизу еще один круглый диск гораздо большего диаметра, чем верхний, который и служил маховым колесом, дававшим быстрое и продолжительное вращение. При помощи такого круга посуда изготовлялась не по частям, а в один прием: при быстром вращении круга гончар мог формовать сосуд из комка глины. Ножной круг, возникший на Руси в XIV в., не сразу вытеснил собой ручной круг, и они сосуществовали вместе в некоторых местностях вплоть до XIX В. 1.
1 Б. Л. Богаевский, История техники, т. I, изд. АН СССР, М.—Л., 1936, стр. 443, рис. 316.
114
Ручной гончарный круг состоял из деревянного диска, закрепленного на круглом деревянном стержне, вставленном в отверстие, просверленное по диаметру стержня в доске. Второй противоположный край стержня вставлялся в укрепленную на другой доске специальную втулку, в которой стержень мог свободно вращаться. Круг приводился в движение рукой.
Посуда на ручном гончарном круге формовалась жгутовым (ленточным) способом. Сначала отдельно формовали донышко, причем размер его не превышал диаметра самого круга или его подставки. Края донышка срезали не вертикально, а немного наклонно к середине. Для корпуса сосуда мастер-гончар брал другой кусок глины и, раскатывая, превращал его в продолговатый валик-жгут, который сворачивал в кольцо по диаметру приготовленного донышка. Приложив жгут на скошенный край донышка, гончар, вращая круг левой рукой, правой выводил часть корпуса. Край выведенной части корпуса снова срезался наклонно к середине и, заготовив новый жгут, гончар проделывал с ним те же операции, в результате чего корпус выводился выше. В зависимости от размеров сосуда мастеру приходилось накладывать большее или меньшее количество таких жгутов.
Работая на ручном круге, мастер не мог дать равномерные обороты круга и поэтому нельзя было с одного комка глины сделать весь сосуд, — приходилось делать его по частям. На сосудах с узким горлом или на кувшинах с двумя ушками можно легко различить следы скрепления жгутов. В узкой части шейки, где гончару трудно было хорошо выгладить внутреннюю поверхность сосуда, четко прослеживаются полосы — следы соединения жгутов. Можно также заметить и скошенный край излома в месте соединения жгутов, что соответствует особенностям жгутового способа производства посуды.
При изготовлении посуды на ручном круге диск посыпался песком или золой для того, чтобы глина не налипала и посуда легко снималась с круга. При ножном круге не применялась подсыпка и глина прилипала к дереву, вследствие чего сосуд приобретал устойчивость при быстром вращении. Посуда с ножного круга снималась не руками, а срезывалась шнурком или проволокой. Поэтому посуда, формованная на ножном гончарном круге, не имеет на дне клейм, тогда как посуда, сделанная при помощи ручного круга, часто имеет клейма мастеров-гончаров. Почти на всех донышках посуды из Райковецкого городища есть узкий наплыв глины, как бы поясочком охватывающий край. Эти поясочки образовывались оттого, что донышко сосуда по своему диаметру соответствует диаметру самого круга или подставки. Во время формовки стенок глина немного оседала и заплывала за края самого круга. В зависимости от диаметра донышка на круг накладывалась соответствующего диаметра подставка.
Донышки посуды более позднего времени имеют гладкий край, а на наружной поверхности дна видны густо расположенные параллельные черточки или концентрические линии, которые отпечатывались на донышке в зависимости от того, срезалась ли посуда с гончарного круга натянутым шнурком или шнурком, сложенным петлей.
115
Описанные выше особенности гончарного производства облегчают датировку керамики, ибо установлено, что после XIII в. посуда, как правило, не снималась с круга, а срезалась шнурком.
Изготовляя посуду, древнерусские мастера-гончары прибавляли к глине различные примеси: песок, дресву (зерна кварца или гранита), шамот (толченый черепок). Размешанная с этими примесями глина становилась более грубой, но это придавало ей свойство не оседать во время формовки. Примеси способствовали также лучшему обжигу посуды, сохраняя форму, сделанную при формовке.
На Райковецком городище обнаружено четыре горна для обжига посуды. Все они были сосредоточены в одном месте ремесленного посада — у второго западного рва детинца. Два из них были построены на боковом западном склоне второго рва, возле первых землянок посада, а другие два — на расстоянии 10—12 м от рва.
Отверстия топок этих двух горнов помещались в землянках, а люфты (отдушины) и решетки выходили за стенки жилищ. Формовка посуды происходила также в жилищах-мастерских.
Такое сосредоточение керамического производства в одном месте прослежено не только в ремесленном посаде Райковецкого городища, но и в целом ряде других городов Киевской Руси, в частности на Вышгород-ском городище, на посаде которого в одном месте были обнаружены шесть гончарных горнов. Следует добавить, что в крупных городах Руси существовали специальные гончарные кварталы, например, Гончарный Конец в Киеве и в Новгороде.
Гончарные горны известны из раскопок Киева, Донецкого городища, Вщижа, Белгородки, Тарасовки (Полтавская обл), Голтвы. Все они относятся к XII и к первой половине XIII вв. Однако наличие амфорной посуды на городищах указывает на существование горнов и в XI в.; только в горнах можно было достичь температуры, при которой толстые стенки амфор равномерно прожигались до красного цвета. Керамические горны были известны и в X в., на что указывают находки обожженных в горне кирпичей, из которых была выстроена Десятинная церковь в Киеве.
Сосредоточение в одном месте гончарного производства на Райковецком городище объясняется тем, что оно уже являлось отдельной отраслью феодального хозяйства, производившей определенного типа продукцию. Об этом свидетельствуют и клейма на донышках сосудов — знаки собственности гончаров.
В Киевской Руси были два вида гончарных горнов. Горны, наиболее распространенного вида, по конструкции аналогичные райковецким горнам, представляли собой двуярусные сооружения, где обжиг производился прямым пламенем, проходившим через вертикальные отверстия в решетке. Менее распространенные горны по конструкции были подобны горнам, открытым Хвойко в Белгороде: обжиг посуды производился обратным пламенем через горизонтальные люфты. Посуда в горне иногда устанавливалась двумя ярусами. В нижнем ярусе горшки стояли донышками вверх,
116
образуя площадку для второго яруса. Во Вщиже раскопками Б. А. Рыбакова был обнаружен горн, в котором находилось 25 сосудов, размещенных в два яруса.
Кирпичное дело существовало отдельно от гончарного. На кирпичах, так же как и на донышках посуды, часто встречаются клейма мастеров.
Более десятка различного вида клейм, обнаруженных на гончарных изделиях из Райковецкого городища, подтверждают существование ремесленников, продукция- которых удовлетворяла потребности населения не только самого городка, но и окружающих его сел.
Один горн, обнаруженный во рву, сохранившийся лучше других, был построен на уровне 2,4 м от дна рва. Для горна в склоне рва была выкопана специальная выемка для подтопки, хорошо обожженный под которой имел полукруглую форму. От подтопки расходились вверх восемь больших круглых отверстий, сквозь которые проходил горячий воздух. Решетка горна представляла собой второй под, имевший круглую форму диаметром в 1,5 X 1,3 м, на который устанавливались сосуды для обжига. Решетка находилась на глубине 0,65—0,70 м от поверхности рва, а свод горна, который не сохранился, должен был выходить на самую поверхность (табл. XXIV, 7).
Горн, непосредственно связанный с землянкой, имел подтопку подковообразной формы, вырезанную на уровне пола в материковом лессе за западной стенкой землянки. Устье подтопки находилось в жилище. Размеры подтопки следующие: у челюсти 0,8 м, ширина по центру 1,1 м, длина 1,45 м, высота 0,35 м. Решетка горна была расположена вне землянки на уровне дневной поверхности. Из подтопки в решетку вели четыре вертикальные круглые отверстия (люфты), сквозь которые проходил горячий воздух. Высота этих отверстий 65 см, при диаметре в 20 см; стенки их хорошо обожжены. Решетка, на которую устанавливалась посуда для обжига, представляла собой под овальной формы размерами 1,2X1 м. Свод над решеткой не сохранился, его обвал был расчищен на полу землянки и вне ее. В землянке на уровне пола были обнаружены четыре фрагментированных керамических сосуда, а за пределами землянки, вблизи горна, найдено большое количество фрагментов, которые являлись браком производства.
Еще один подобный гончарный горн был открыт в соседнем жилище на расстоянии 3,5 м от первого. Устье горна находилось также внутри землянки, а решетка выходила за границы стенки. Несмотря на большие разрушения, удалось установить, что конструкция этого горна была та же.
Почти вся посуда из Райковецкого городища имеет различную орнаментацию, которая наносилась по венчику, шейке и плечикам сосудов. В более ранний период (до X в.) посуда украшалась орнаментом по всей площади — от донышка до венчика.
Орнаментация на посуде из Райковецкого городища состояла из характерных для этого периода рисунков: параллельных резных линий, охваты
117
вающих вокруг сосуд, волнистых и зигзаговидных линий, а также ногтевого орнамента. Изредка встречается рисунок в виде елочки и каннелюров. Часто на одном сосуде делалось несколько разных орнаментов, чаще всего в виде параллельных линий, чередующихся с волнистыми или зигзаговидными линиями. Орнамент на сосуд наносился при помощи обыкновенной заостренной палочки. Линейный и волнистый орнаменты наносились во время быстрого вращения круга; орнамент в виде елочки, ногтевой и другие — вырисовывались.
Следует упомянуть, что часть посуды была украшена не только резным орнаментом, но и разрисовкой минеральными красками. Часто резной орнамент соединялся с орнаментом, нанесенным краской, а иногда закрашивались лишь углубления резного орнамента. Реже встречались сосуды, у которых верхняя часть была покрыта сплошным слоем краски.
Для разрисовки посуды служили минеральные краски красного, белого, коричневого и черного цветов. Рисунок наносился на поверхность высохшей глины, но перед обжигом. Посуда, разрисованная минеральными красками, известна с X в. В. В. Хвойко, например, отмечает, что, „начиная с X в., на сосудах встречается разноцветная полива, а несколько позже и роспись" Ч Поливяная посуда на Райковецком городище не обнаружена, при раскопках других памятников этого же периода такая посуда встречается, например, на Вышгородском, Городском, Белгородском городищах.
Клейма, находящиеся на донышках посуды из Райковецкого городища, в большинстве состоят из геометрических фигур: круга, круга с зубцами, треугольника, пятиугольника. Иногда в кругу изображен крест или какая-либо другая фигура. Гораздо реже клейма имели вид буквы „г" или просто продолговатой черточки. Такие формы клейм характерны не только для посуды Райковецкого городища, но для всей посуды этого времени. Все клейма на посуде обозначают собственность ремесленников-гончаров, изготовлявших эту посуду.
В крупных городских центрах (в Киеве, Белгороде, Вышгороде, Изяславе, Чернигове и других городах) встречаются клейма на посуде, не являющиеся знаками собственности ремесленника. Такого рода клейма — знаки собственности князя, на которого работал зависимый ремесленник-гончар 1 2.
Чтобы клеймо отпечаталось на донышке сосуда, фигуру вырезывали на гончарном круге, вследствие чего на донышке получался выпуклый отпечаток.
На Райковецком городище было найдено несколько совершенно одинаковых по размерам и начертанию клейм, причем и диаметры донышек также были одинаковы.
Наиболее распространенной среди жителей Райковецкого городища была кухонная посуда: простые горшки со стенками, широкими под плечиками и плавно суживающимися к донышку. Венчики на горшках круто
1 В. В. Хвойко, Древние обитатели среднего Приднепровья, К., 1913, стр. 60.
2 Б. А. Рыбаков, Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси X—XIII вв., Советская археология № 6, М.—Л., 1940, стр. 249.
118
отогнуты наружу, а их края немного загнуты внутрь. Этот тип посуды в большинстве случаев имеет в верхней части плечиков резной орнамент в виде волнистых параллельных, реже зигзаговидных линий. На днищах горшков часто встречаются клейма в форме треугольника и креста, вписанных в круг.
В большом количестве встречена также посуда типа „киевских кувшинов". Стенки этих сосудов плавно переходят в узкое и высокое горло, украшенное иногда каннелюрами, которое оканчивается прямым срезом. Средняя высота кувшинов 25—26 см, диаметр 25—30 см, диаметр горла 9—10 см, диаметр дна 6—7 см. На плечиках сосудов имеется по паре налепных ушек. Ушки прикреплены довольно основательно: они пропущены сквозь стенку сосуда и заглажены с внутренней стороны частью стенки. Иногда ушки прикреплялись после нанесения на сосуд орнамента. Ушки сделаны в виде клюва хищной птицы со сквозным круглым отверстием. Иногда ушки орнаментированы по краям густыми насечками. Орнамент на таких сосудах состоит из горизонтальных параллельных линий, между которыми размещены волнистые или зигзаговидные линии.
Формы третьего типа посуды занимают промежуточное место между формами горшков и кувшинов и приближаются к голосникам — резонаторам. Посуда этого типа — без ушек, имеет узкое и высокое горло, прямой срез, орнаментацию из волнистых и прямых линий. Иногда такие сосуды достигают большого размера (высота до 60 см при диаметре 45 см, диаметре горла 20 см, донышка 12 см).
Четвертый тип посуды по форме напоминает современные банки. Сосуды этого типа имеют узкое, короткое горло и по паре вытянутых плоских ручек, один конец которых закреплен под венчиком, а другой — на выпуклой стенке.
Пятым типом посуды, обнаруженной на городище в незначительном количестве, являются корчаги, в которых сохраняли зерно. Высота их достигает 60 см.
На городище найдено несколько крышек для лепных сосудов, сделанных без гончарного круга.
Среди целых сосудов горшки—сосуды первого типа составляют наибольшее количество. Несколько горшков было обнаружено in situ на подах печей, причем в горшках находились остатки пищи.
Один из этих сосудов был украшен орнаментацией из резных и нанесенных краской линий. Стенки горшка плавно расширяются от донышка по направлению к плечикам. Шейка у горшка узкая, венчик круто отогнут наружу, а конец его загнут в середину. В верхней части стенок имеется орнамент, состоящий из пяти резных линий, охватывающих сосуд, а на шейке серой минеральной краской сделан узкий поясочек. Поверхность сосуда красноватая, тесто имеет примесь крупнозернистого песка. На донышке горшка имеется поясочек, образовавшийся от заплыва глины за края гончарного круга во время изготовления сосуда. В центре донышка отпечатано клеймо в виде круга, в который вписан крест. Высота сосуда
119
15,6 см, наибольший диаметр 18,8 см, диаметр горла 11,8 см, венчика 13,8 см, донышка 15,1 см. В горшке сохранились остатки обгорелой пшенной каши.
Второй горшок также был найден в печи одной из клетей. В нем оказались остатки какой-то пищи, совершенно обуглившейся. Этот горшок приземистый, без орнаментации, с круто отогнутым наружу венчиком; высота его 9,3 см, диаметр 12,8 см, диаметр венчика 13 см, диаметр горла 10,3 см, толщина стенок 0,5 см. Горшок сделан очень небрежно, тесто имеет примесь зерен кварца.
Еще один целый горшок найден вместе со стеклянными браслетами. Он подобен по форме предыдущему горшку; на донышке имеется клеймо в виде треугольника, вписанного в круг.
Несколько сосудов, напоминающих по форме ,,киевские кувшины^, сохранились целыми. Все они сделаны на гончарном круге, но довольно небрежно. Иногда поверхность их носит следы заглаживания.
Один из сосудов сделан без ушек и интересен тем, что при его исследовании отчетливо видны приемы изготовления. Сделан он на гончарном круге, но очень небрежно, так что на первый взгляд его можно отнести к лепным. На плечиках нанесен орнамент из коротких вертикальных черточек, а ниже, на стенках сосуда, орнаментация состояла из трех параллельных линий, охватывающих весь сосуд. Поверхность сосуда желтого цвета, в тесте имеется примесь зерен кварца и шамота. Сосуд был изготовлен в три приема. Вначале было сделано донышко, затем половина корпуса и, наконец, вторая половина корпуса с венчиком. Внутренняя стенка сосуда не заглажена, поэтому отчетливо видны следы соединения двух глиняных валиков-жгутов. Высота сосуда 15 см, его диаметр 15 см, диаметр донышка 5,8 см, венчика 10,3 см, горла 8,3 см, толщина стенок 0,6 см.
Интересно отметить, что на Райковецком городище совершенно не обнаружены керамические светильники, которые часто встречаются при раскопках крупных городских центров. Можно предполагать, что жители освещали свои помещения лучиной; богатые жилища могли освещаться металлическими светильниками.
Кроме глиняной посуды, в древней Руси изготовляли значительное количество деревянной посуды: мисок, чашек, ковшей, ложек и проч.
На городищах деревянная посуда встречается реже, чем керамическая. Это объясняется не тем, что ее вырабатывали меньше, а тем, что она плохо сохраняется в земле. На Райковецком городище, погибшем от пожара, деревянная посуда обгорела и, поэтому, лучше сохранилась.
Деревянная посуда: миски, чашки, ковши вытачивалась на токарном станке. На обгорелых изделиях отчетливо заметны следы густых концентрических кругов, образовавшихся при вытачивании х.
1 На поселении Княжа Гора возле Канева, которое также было разрушено и сожжено, обнаружены материалы, указывающие на токарное производство деревянной посуды; Н. Беляшевский, Раскопки на Княжей Горе в 1891 г., Киевская старина, 1892, январь, стр. 82—98.
120
Почти вся деревянная посуда на городище найдена в фрагментах, по-которым иногда можно восстановить формы и размеры посуды. Мелкая посуда (чашки и миски) украшалась резными поясочками, циркульными глазками и точками; нижняя часть имела небольшую кольцевидную ножку. Формы деревянных мисок из Райковецкого городища весьма напоминают формы керамической посуды эпохи полей погребений. Стенки мисок имеют острые ребра и прямые венчики высотой 1,5 X 1,7 см, толщиной 0,7—0,8 см. Почти под прямым углом к венчику находится небольшое, в 0,6—0,7 см, плечико, стенки мисок у плечика достигают толщины 1,4 см и, постепенно утончаясь книзу, у донышка имеют около 0,5 см толщины. Диаметр такой посуды достигает 20—30 см, при высоте 6—8 см. В одной из мисочек сохранились обгорелые зерна конопли (табл1. XXVII, 7).
Некоторые деревянные сосуды имели массивные подставки овальной формы. Найден один большой фрагмент тонкостенной мисочки, стенки которой достигали 0,4 см толщины. Посудинка имеет низкую кольцевую подставку. По своей форме она напоминает тарелку. Высота ее всего лишь 1,7 см.
Кроме столовой деревянной посуды, в древней Руси вырабатывали различную тару для зерна, муки, меда, воды и проч. На Райковецком городище были обнаружены обгорелые остатки бочек, ведер, лубенок и т. д.
В древнерусских городах X—XIII вв. существовали различные категории ремесленников, занимающихся обработкой дерева. Диференциацию-ремесленников-древоделов по отдельным специальностям можно проследить как по материалам, добываемым археологическими раскопками древнерусских городов, так и по памятникам древнерусской литературы.
Мастера по дереву строили дома, хоромы, деревянные храмы, крепостные стены городов, башни, мосты, мостили бревнами улицы городов, сооружали водопроводы из деревянных труб и т. д. Из дерева вырабатывали стенобитные орудия для разрушения крепостных стен городов — тараны, строили метательные орудия. Производством этих орудий занималась отдельная группа ремесленников — „мастера порочные'4.
Важным и сложным отделом деревообрабатывающего производства являлось кораблестроение. Кроме кораблей, строили ладьи, насады, струги, суды, челны, часто упоминаемые письменными источниками.
К{Х)ме того, из дерева вырабатывали сани, телеги, части земледельческих орудий, бороны, грабли, деревянные части плугов и проч.; большое количество домашней мебели, утвари и посуды — скамей, бочек, кадок, корыт, ковшей, мисок, ложек и много другого.
В русских летописях часто упоминаются городники или огородники. Это отдельная, самая многочисленная группа ремесленников, занимающаяся постройкой зданий и городских укреплений. Построить город на древнерусском языке выражалось словами „срубить город“.
Следует полагать, что ремесленники-строители объединялись в артели, так как большие строительства требовали большого количества ремесленников-плотников и столяров. О таких объединениях ремесленников-строи
121'
телей имеются упоминания и в памятниках древнерусской литературы. В сказании о князьях Борисе и Глебе рассказывается о постройке древней церкви князем Изяславом Ярославовичем в Вышгороде. Князь „призвев старейшину древоделям, повеле ему церковь взградити... старейшина же ту абие сбра вся сущая под ним древоделья..." Ч
Здесь, безусловно, налицо организация артели ремесленников-древоде-лов во главе со старейшиной, через которого проходят все заказы на большие работы. В таких работах участвовали плотники, которых называли ,,древоделями“, и столяры, называвшиеся в древности теслями.
Отдельную группу ремесленников в древней Руси составляли ,,мост-ники“, которые строили мосты у ворот городов, через реки и на путях. Очевидно, эти же мостники мостили деревом и улицы в крупных городах. О мостниках часто упоминается в летописях. Законом (,,Правдой Русской") была установлена определенная плата за труд при постройке или починке мостов.
В крупных городах Руси были особые кварталы, заселенные ремеслен-никами-древоделами. Так, например, в Новгороде существовал специальный Плотницкий Конец.
При археологических раскопках в Новгороде были выявлены целые кварталы улиц, вымощенные деревом, причем благодаря сырой почве дерево прекрасно сохранилось и поэтому удалось исследовать несколько ярусов таких мостовых, нижние из которых датируются X в.
В XI в. в Новгороде уже существовал водопровод, построенный из деревянных труб, которые были обнаружены археологами в 1948 г.
Почти все городские постройки на Руси были деревянные, исключая, конечно, крупные центры, где некоторые храмы, а также княжеские дворцы -строились из кирпича.
Сохранившиеся остатки зданий, фортификационных сооружений и разнообразный вещественный материал, добытый раскопками целого ряда древнерусских городов, говорят о довольно развитой технике обработки дерева. Большая разновидность работ по дереву требовала и разнообразного инструмента.
На Райковецком городище деревообрабатывающий инструмент представлен колунами, топорами, секирами-теслами, скобелями (стругами), долотами, сверлами, пилами, ложкарями (резцами для изготовлени^ложек) и др.
Найдено 62 долота. Разделяются они по форме лезвий на прямые и жолобчатые, на узкие и широкие (табл. XXVI, 5—14 и 16, 18, 19), Большинство жолобчатых долот имеют втулку в виде воронки, куда вставлялась деревянная рукоять, по которой били молотком во время работы. Долота с прямым лезвием сделаны из целого четырехгранного стержня, у которого один край постепенно переходит в плоское лезвие. Отдельные
1 Д. И. Абр а м о в и ч, Жития св. мучеников Бориса и Глеба, Памятники древней литературы, вып. II, Птр., 1916, стр. 21.
122
экземпляры таких долот имеют косо заточенное лезвие наподобие современной стамески. Противоположный край стержня сделан в виде четырехгранной площадки для ударов молотком.
Скобелей на городище найдено восемь (табл. XXVI, 1—2). Все они имеют длинное лезвие, от которого в обе стороны отходят два стержня. На стержни одевались деревянные ручки. Такой инструмент служил в качестве рубанка: им обстругивали балки, кору с дерева, изготовляли клепки для бочек и проч.
На городище найдено только два фрагмента пилок. Один из них — широкий, с крупной нарезкой зубцов являлся частью пилы-ножовки (табл. XXV, 75), к которой приделывалась деревянная ручка. Другой фрагмент — тонкий, с частыми зубцами, очевидно, являлся частью лучевой пилы, которой можно было работать только на растяжке, так как незначительная толщина не позволяла иначе пользоваться ею.
Попутно следует отметить, что пилы при раскопках встречаются очень редко. Нам известны только две пилы с Княжей Горы, найденные раскопками Беляшевского. Редкие находки пил нельзя отнюдь объяснять тем, что на Руси пилы не имели широкого применения. Очевидно, мы их не находим из-за плохой сохранности тонких полос железа, из которых они вырабатывались. О пилах часто упоминается в письменных памятниках XI—XII вв. О пиле как об инструменте ремесленников есть более ранние упоминания арабских писателей. Так, ибн-Мискавейх при описании похода русов в Закавказье в 943 г. говорит, что ,,привешивают они (русы — В. Г.) на себя большую часть орудий ремесленника, состоящих из топора, пилы и молотка../41.
Во время археологических раскопок нигде не было встречено продольных распиловок бревен, а потому можно предполагать, что пила служила только для столярных работ, в то время как плотники пользовались топором, стругом и другими орудиями.
Зубья у пил делали напильником. Один такой напильник был найден и на Райковецком городище (табл. XXVI, 77). Напильником могли также точить ножи, косы, серпы, наконечники стрел и т. д. Напильником обтачивали и вещи, отлитые в формах, если металл, заплывая в щели между створками форм, делал предмет грубым.
Выстругивание досок и прочие столярные и плотничьи работы производились на плотничьем станке. О наличии такого станка в городке свидетельствует найденный в детинце Райковецкого городища большой деревянный винт с винтовой нарезкой снизу вверх направо (табл. XXVII, 5). Такой винт мог применяться и для тисков и для токарного станка.
В большинстве случаев доски в древней Руси изготовлялись при помощи топора и струга, однако, существовал и рубанок для более тщательной отделки. Железные рабочие части рубанка были найдены в Киеве 1 2.
1 А. Ю. Якубовский, Ибн-Мискавейх о походе русов в Бердаа в 932—944 гг., Византийский временник, т. 24, 1926, стр. 65.
2 Б. И. и В. Н. X а н е н к о, Древности Приднепровья, вып. V, рис. 20.
123
Большая деревянная посуда, бочки с клепками, кадки, корыта, ведра* найденные на городище, выделывались из цельной колоды дерева или же бондарским способом (из отдельных клепок, стянутых обручами из лозы или железа). По сохранившимся остаткам можно было проследить, что выдолбленная посуда имела высоту 50—60 см при диаметре в 35—40 см.
Удалось обнаружить одну обгорелую бочку, в которой хранились зерна ржи. Во время пожара бочка развалилась и зерно высыпалось на пол клети (рис. 25). Днище у бочки овальной формы, размером 25 X 35 см и толщиной 2,5 см. Оно сделано из сплошного куска липы при помощи топора и струга. Борта днища немного скошены всередину для удобства скрепления с выпуклыми клепками, имеющими высоту в 60 см. Борта клепок также скошены всередину для плотной пригонки и для образования закругления при их составлении. Внизу клепки имеют зарубки для скрепления с днищем. Толщина клепок 1,2 см, ширина на концах 7,7 см, в центре 8,2 см.
Кроме перечисленного инструмента плотников и столяров, должны были существовать и тонкие инструменты, которыми вырабатывались мелкие вещи. На городище были найдены деревянные гребешки довольно тщательной работы.
Два таких гребня оказались целыми. Один из них — двусторонний, имеющий разной величины зубцы: на одной стороне более толстые (в 2 мм и длиной в 2 см), с противоположной — более тонкие (до 0,6 мм и длиной в 2 см). Зубцы густо нарезаны при помощи тонкого инструмента. Вся длина гребешка составляет 6,7 см, при толщине в 1,1 см. Другой гребешок — односторонний, с длинными (в 3 см) зубцами. Корпус гребешка выпуклый, толщиной в 1 см; по краям имеется циркульный или линейный орнамент, сделанный на токарном станке. Ширина гребешка 6,6 см, высота 6 см (табл. XXVIII, 75). Этот гребешок найден в клети* где были обнаружены обгорелые остатки ткацкого станка. Возможно, что гребешок служил для расчесывания пряжи.
Многочисленный вещевой материал, относящийся к ткацкому производству, обнаружен на городище в большинстве жилищных клетей. Почти в каждой такой клети были найдены шиферные и глиняные пряслица для веретен, клубки ниток, обгорелые остатки полотна, шерсти, остатки одежды из льняной и конопляной тканей.
На отдельных скелетах, как уже упоминалось, были обнаружены обгорелые остатки тканей со следами швов, складок, с пуговицами и пряжками, но установить формы одежды по остаткам оказалось невозможным.
Прядение льна и шерсти в древней Руси не было обособлено в отдельную отрасль ремесла, — почти в каждой семье в обязанности женщин входила выработка ткани. В крупных городах обнаружены набивные шерстяные ткани с разноцветными узорами, которые до некоторой степени могут свидетельствовать о наличии ремесленников, их изготовлявших.
В одной из клетей на городище были обнаружены остатки ткацкого станка. Однако они не дают возможности восстановить формы этого ору
124
дия. Но и по этим остаткам можно представить, что станок имел горизонтальную основу и на нем работа производилась при помощи „берда", распределявшего нити основы в известном порядке. Такой горизонтальный станок имел „ремезные приспособления", которые разделяли нитки основы, образуя „зев" для перебрасывания челнока. В более примитивном, вертикальном станке, который мог существовать одновременно с более усовершенствованным, не было приспособления для разделения ниток основы и переплетение на таком станке производилось путем перебирания ниток пальцами Ч
Прядение в древней Руси осуществлялось при помощи веретена, так же как это делается и сейчас в домашнем производстве. Пряслиц от веретен на Райковецком городище найдено 28 шиферных (табл. XXVIII, 9—14) и 20 глиняных.
Шиферные пряслица большей частью имеют биконическую форму, но есть и небольшие пряслица круглой формы, которые, очевидно, являлись бусами. Такие пряслица были обнаружены вместе со стекловидным монистом на женском скелете. Шиферные пряслица, служившие бусинами, были обнаружены при раскопках погребений в Припятьском Полесье. Автор раскопок сообщает, что: „мне не удалось встретить ни одного ожерелья, составленного из разнообразных бус. Самое значительное ожерелье из найденных мною состояло из следующих бус: трех шиферных, пяти сердоликовых, одиннадцати стеклянных золоченых и семи золотых привесок, которые были равномерно распределены между бусами. Настоящее ожерелье замечательно, между прочим, тем, что в состав его вошли три шиферные бусины, ничем, кроме объема, не отличающихся от так называемых пряслиц, одно из которых оказалось в том же кургане на своем месте, т. е. у правого бедра, где находилось разложившееся деревянное вере-тено <
На городище были найдены также пряслица, расколотые на две равные половинки, являвшиеся пуговицами для одежды. Большая часть шиферных пряслиц выточена из камня и, очевидно, вырабатывалась в Овруче, где имелись отложения шифера. Но несколько пряслиц были обработаны резцом, что дает основание предполагать их местное производство, разумеется, из привозного материала. О местном производстве из привозного материала может свидетельствовать и найденная нами полуобработанная шиферная матрица для отливки крестика, о которой мы в свое время уже упоминали.
Шиферные пряслица на Руси входят в обиход с конца X в., тогда как в более раннее время все пряслица изготовлялись из глины.
1 Е. И. С к а р ж и н с к а я, Техника эпохи западноевропейского Средневековья, Очерки истории техники докапиталистических формаций, изд. АН СССР, М.—Л., 1936, стр. 309.
*2 В. Завитневич, Из археологической экскурсии в Припятьское Полесье, Чтения в историческом обществе Нестора Летописца, кн. IV, К., 1890, стр. 28, табл. I, рис. 6.
125
Шиферные пряслица со второй половины XIII в. перестают вырабатываться и с XIV в. снова употребляются одни глиняные. Часто на шиферных пряслицах вырезывались надписи, имена. Пряслица с надписями были обнаружены при раскопках древнего Киева и Вышгорода.
Пряслица из овручского шифера известны в Польше и Волжской Болгарии. „На огромной территории от Одера и Варты до средней Волги, от Ладоги до Роси и Ворсклы шиферные пряслица — обычная и частая находка44, — пишет Б. А. Рыбаков Ч
Жители вырабатывали разнообразные ткани: льняную, конопляную, шерстяную. Сырьем для выработки тканей являлись лен, конопля и овечья шерсть.
Об использовании шерсти для выработки шерстяной ткани свидетельствуют найденные на городище 16 пар ножниц для стрижки овечьей шерсти, шерсть и остатки шерстяной ткани.
Ткани шли на изготовление одежды и, более грубые, на изготовление мешков для зерна. Жители городка сами производили окраску тканей, причем иногда окрашивали и пряжу. Ткани иногда украшались узорами — на городище был найден фрагмент небольшого штампа, который можно отнести к инструменту для набивки узора на шерстяную ткань. Сделанный из сланца штамп имел круглую, по краям зубчатую форму. Центральная часть штампа разделена на перегородки, между которыми изображены крестики, а по краям штампа — треугольники и овалы. Диаметр штампа 3,2 см, длина сохранившегося корпуса с ручкой 4,6 см (табл. XVIII, 2).
На городище обнаружена и привозная шелковая ткань, поступавшая на Русь в большом количестве, которую во Франции до XII в. называли „русским шелком44, хотя это была восточная или византийская ткань, которую перепродавали Западной Европе русские купцы 1 2.
На Райковецком городище найдены куски золотой и серебряной парчи, также византийского или корсунского происхождения.
Кроме одежд из ткани, в древней Руси изготовляли одежды из шкур пушного зверя. Поэтому следует полагать, что скорняжное дело было обособлено, так как обилие мехов способствовало широкому распространению на Руси выделки из них одежды.
Из летописных источников известно, что пушнина в эту эпоху являлась главным богатством.
Древняя Русь вела оживленную торговлю пушниной с Востоком, Грецией, Болгарией и другими странами. Товарной пушниной являлись шкуры бобра, соболя, куницы, лисицы, белки.
Жители нашего городка, как мы уже ранее видели, более всего охотились на бобра, мех которого в древней Руси высоко ценился.
В кожевенном производстве использовались шкуры домашних живот
1 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, изд. АН СССР, 1948, стр. 188.
2 Б. А. Рыбаков, Сбыт продукции русских ремесленников в X—XIII вв., Ученые записки Моск, госуд. университета, вып. 93, кн. I, М., 1946, стр. 104.
126
ных: из них выделывали обувь, ремни, конскую сбрую, седла, колчаны,, щиты, рукавицы, шапки и другие предметы. Кожевенное ремесло было также диференцировано. Так, письменные источники упоминают седельников, втульников и других мастеров кожевенного дела.
На городище найдено много сапожных инструментов: шильев, широких сапожных ножей, костяных подкладок и др. Были обнаружены также обгорелые остатки кожаных башмакрв, по форме напоминающие мягкие сапожки без подошвы. Шов у них проходил по середине подъема (табл. XXX, 8).
Обработка камня на Руси также имела большое значение. Материалом для камнетесов являлись такие кристаллические породы, как гранит, песчаник, мрамор, известняк, шифер. Из камня делали жернова для помола зерна, точильные бруски, формы для литья, крестики и прочий мелкий инвентарь. Из камня вырабатывались и архитектурные детали для храмов и княжеских дворцов, строившихся преимущественно в крупных городах. Изготовление строительных деталей, скульптурная резьба, резьба мелких, ювелирных форм для литья, гранировка, шлифовка — все это дает возможность предполагать наличие специалистов-ремесленников, занимающихся отдельными отраслями камнеобрабатывающего производства.
Одни мастера изготовляли жернова, плиты полов, карнизы для каменных зданий и проч.; другие занимались выделкой тонких скульптурных художественных произведений из мягких пород камня. Все это дает возможность говорить о соответствующей диференциации ремесленников по обработке камня.
В усадьбе Десятинной церкви в Киеве раскопками В. В. Хвойко была открыта мастерская, в которой вырабатывались разные архитектурные детали для строительства церкви. Это открытие подтверждает мысль о выделении ремесленников по обработке камня еще в X в.
Русские ремесленники XI—XII вв. достигли большого совершенства в выработке литейных форм, в производсте барельефов, выделке саркофагов из мрамора и шифера.
Выработка к.аменных литейных форм требовала от резчика большого мастерства и навыка в работе, а также применения очень тонких инструментов, позволяющих вырезывать самые тонкие детали.
Для архитектурных деталей в каменном зодчестве использовался привозной мрамор, очевидно из Крыма, и местный овручский шифер.
Образцом работы по шиферу могут быть рельефы из Михайловского монастыря, сохраняющиеся ныне в Третьяковской галлерее в Москве.
Каменнорезное дело наибольшего расцвета достигло в XII и XIII вв. в Суздальской Руси. Дмитриевский и Юрьевский соборы украшены рельефными изображениями по белому камню: кентавров, львов, барсов, грифонов, крылатых псов, четвероногих птиц, всадников, сирен, слонов, христианских святых, юношей, женских головок, деревьев и цветов.
Из камня вырабатывались и мелкие украшения: бусы из сердолика, хрусталя, аметиста, сапфира, яхонта, яшмы, янтаря. Бусы сверлили, гра-
127
пили, шлифовали. Из камня вырезывались различные иконки. Все это указывает на существование мастеров, занимающихся изготовлением ювелирных изделий из камня.
К инструментам ремесленников этой группы можно отнести часть найденных на городище долот. Для выработки жерновов могло служить орудие, сделанное из топора со специально отрубленным лезвием, что придавало орудию широкую ударную площадь, служившую рабочим краем (табл. IX, 7, 2).
Мастерская для выработки жерновов была обнаружена в ремесленном посаде городища рядом с керамическими мастерскими. Эта мастерская представляла собой землянку, по форме и размерам не отличавшуюся от других землянок посада. Отличительной чертой ее являлось то, что она имела одну печь, тогда как в землянках—жилищах гончаров было обнаружено по две печи.
В землянке на полу, а также возле нее было обнаружено несколько целых каменных жерновов, несколько полуобработанных и много фрагментированных (брак производства). Средние диаметры жерновов, изготовленных в мастерской, составляют 0,40—0,42 м. Такого же диаметра жернова обнаружены и в жилищах детинца городища.
Следует предполагать, что в ремесленном посаде были сосредоточены, кроме керамического производства и обработки камня, также иные отрасли производства, но этот вопрос еще не выяснен, так как сам посад исследован лишь частично.
Обработка кости на Руси достигла большого совершенства. Византийские историки XII в. говорят о том, что на Руси художественная резьба по кости стояла гораздо выше, чем в Западной Европе. Резьбу по кости они называли „резьбой русов“ Ч
Выделение резьбы по кости в обособленное ремесло произошло в X в. Точеные костяные шашки, найденные в Черной Могиле в Чернигове, указывают на то, что уже в X в. существовал токарный станок.
На Райковецком городище была обнаружена специальная мастерская по выработке предметов из кости. Помещалась она в одной из землянок в центральной части детинца. Здесь на полу было обнаружено значительное количество заготовленного сырья (особенно много рога дикой козы) и готовых изделий.
Райковецкие ремесленники из кости изготовляли: наконечники стрел (найдено свыше сотни, все они из рога дикой козы), кольца для луков, прикреплявшиеся к тетивам для более удобного натягивания, различные украшения для конской сбруи, ручки для ножей, костяные кольца для сучения нитей, гребешки и другие (табл. XXXI, /—28). Многие вещи из кости вытачивались на токарном станке, например, различные костяные пуговицы, часто украшенные концентрическими линиями (табл. XXXI, 20), а также все круглые объемистые вещи.
Токарный станок, на котором производились эти вещи, не сохранился.
1 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, изд. АН СССР, 1948, стр. 417.
128
Можно предполагать, что по конструкции он был вертикальным, с лучевым приводом. Обрабатываемый предмет на этом станке вращался, зажатый между двумя плоскостями.
При выделке предметов из кости применялись различные инструменты: пилки, ножи, резцы, сверла, напильники для шлифовки.
На городище были найдены и различные амулеты из кости: медвежьи зубы, кости зайца и кости черепа человека, свидетельствующие о пережитках древнего политеистического культа.
О местном стекольном производстве свидетельствуют найденные на Райковецком городище в одной из клетей, рядом с описанной нами ранее ювелирной мастерской, большие глыбы сплавившегося стекла и множество стеклянных украшений — браслетов и бус. Эти украшения в большом количестве были обнаружены как в детинце, так и в сельских поселениях. На городище были найдены также фрагменты стеклянной посуды, флаконов и рюмок с вогнутыми всередину донышками.
Самым распространенным и дешевым женским украшением в древней Руси были стеклянные браслеты и бусы. Нет ни одного глухого и отдаленного от крупных городских центров района на Руси, где бы не встретились эти украшения. На Райковецком городище, в его посаде и в сельских поселениях было обнаружено значительное количество целых стеклянных браслетов и тысячи их фрагментов. Носили эти украшения по несколько штук (от 3 до 5) на одной руке не только взрослые женщины, но и дети так, что чередовались браслеты разнообразных цветов, а также витые и гладкие. Это дешевое украшение было доступно всем слоям населения. В сельских поселениях у городища, где жило малозажиточное население, среди находок металлические украшения были представлены единичными экземплярами, в то время как стеклянные браслеты и бусы были найдены во множестве. Для выделки этих украшений на Руси должно было быть широко развитое производство стекла.
Долгое время многие исследователи думали, что стекло на Руси не производилось. Стеклянные предметы, находимые на городищах, эти ученые считали привезенными из Византии.
Однако не только стеклянные украшения, но и много других предметов ремесленного производства, которые раньше считали импортными, сейчас обнаружены на городищах, в том числе и на Райковецком . городище, в ремесленных мастерских вместе с орудиями производства и сырьем, готовыми изделиями и полуфабрикатами.
На Руси стеклянные браслеты умели выделывать уже в X в. — они были найдены в Черной Могиле в Чернигове, датируемой этим временем.
При раскопках Десятинной церкви в Киеве были обнаружены куски смальты для мозаик, что указывает на знакомство со стеклом в X в.
Нельзя согласиться также с утверждением некоторых исследователей, что стеклянные предметы производились только в киевских мастерских1.
1 Б. А. Рыбаков, Сбыт продукции русских ремесленников в X—XIII вв., Ученые записки Моск, госуд. университета, вып. 93, кн. I, М., 1946, стр. 102.
129
Обеспечить широкий спрос населения Руси на стеклянные украшения продукцией только киевских мастерских даже при развитом транспорте было невозможно. Мы не собираемся опровергать наличие мелкой торговли, которую вели коробейники, однако они пользовались продукцией не только киевских мастерских, но и мастерских многих других городов, где было сосредоточено производство стекла.
Сейчас имеются сведения, полученные в результате археологических раскопок городищ, о производстве стекла даже в отдаленных от городов местностях.
Раскопками городища древнего Городска в 1936 г. обнаружены остатки стеклянного производства: были найдены, как и на Райковецком городище, куски сплавившегося стекла и разных стеклянных украшений. Было бы неправильно считать, что в городах, где плавили и обрабатывали драгоценные металлы и производили из них разнообразные изделия, вместе с тем не вырабатывали бы стекла, сырья для которого было везде достаточно.
На Райковецком городище рядом с клетью, где были выявлены стеклянные изделия и сплавившиеся куски стекла, оказался небольшой погреб, в стенке которого была сделана ниша. На обгорелой доске, находившейся в нише, лежал горшок, в котором было 40 целых стеклянных браслетов различных цветов и большое количество фрагментированных. Целые браслеты лежали на дне горшка, а находившиеся выше были разбиты комьями земли, попавшими в сосуд во время пожара и обвала помещения. В ювелирной мастерской, где были найдены формочки для литья и матрицы для тиснения, о которых мы уже упоминали, были обнаружены три низки стеклянных бус. Поэтому можно предполагать, что мастер, изготовлявший предметы из цветных металлов, делал и украшения из стекла.
Найденные в горшке браслеты были синего, голубого, зеленого, светложелтого и черного цветов. Все они имеют круглый корпус и спаянные, приплюснутые, наложенные один на другой концы. Диаметры браслетов различные, но явно недостаточные для надевания через ладонь руки. Возможно, что браслеты перед надеванием распаивались.
Большинство браслетов из райковецкой коллекции сделаны в виде густо сплетенных спиральных витков черного стекла, покрытых сверху эмалью красного и светложелтого цветов. Таким образом, браслеты представляли собой чередующиеся витки красного, светложелтого (цвета эмалей) и черного цветов. Некоторые браслеты покрыты эмалью только желтого цвета, в то время как стекло этих браслетов синего или голубого оттенка. Часть браслетов совершенно не покрыта эмалью, но стекло на них довольно прозрачное, голубого или зеленоватого цвета. Шесть браслетов из числа найденных в горшке сделаны из стекла синего цвета и вовсе не имеют витков: вдоль корпуса каждого браслета проведена полоска красной эмали. Несколько гладких браслетов из прозрачного бледножелтого стекла украшены спиралью в виде двух параллельных тонких полосок желтой эмали, витки которых четко прослеживаются сквозь стекло. Некоторые браслеты, сделанные из стекла светлоголубого цвета, не имеют ни витков.
130
ни эмали. Один гладкий браслет сделан из стекла светлооранжевого цвета (табл. XXXII, 1—4).
Эмаль на стекло накладывалась, очевидно, тогда, когда сама стеклянная масса еще не совсем застыла, что и обусловливало прочное скрепление эмали со стеклом.
Бусы также сделаны из цветного стекла и отличаются самой разнообразной формой. Вероятно, ожерелья состояли из разноцветных бусин различной формы и разнородных материалов: стекла, шифера, янтаря и металла.
На городище не было найдено ожерелий из однородных бус. Иногда в ожерелье в известном порядке чередовались стеклянные, янтарные и металлические бусы; иногда отдельные низки ожерелья состояли из косточек вишен, слив и лесного ореха (табл. XXIII, 4).
На одном из женских скелетов было найдено ожерелье, состоящее из мелких, круглой формы стеклянных бусин желтого, голубого и зеленого цветов, нескольких больших бусин синего цвета, четырех продолговатых бусин биконической формы и четырех пастовых бусин красного цвета с волнистыми белыми линиями по корпусу. В этом же ожерельи были две бусины из маленьких морских раковин, а в центре низки — две просверленных заячьих косточки, которые, очевидно, являлись амулетами.
Стеклянная посуда (флаконы и чарочки) изготовлялись посредством дутья. Во время раскопок в Киеве, Городске, Вышгороде, на Княжей Горе, в Колодяжном и в других местах удалось установить, что стеклянные флаконы имеют одинаковую форму.
Сырьем для изготовления стекла являлся мелкозернистый речной песок, поташ, добываемый из золы, поваренная соль, известь. В массу также добавлялись свинец и его окислы. Зеленое стекло изготовлялось из легкоплавившихся глин железных болотных руд.
*
Большое богатство и разнообразие форм ремесленной продукции, открытые раскопками детинца городища и его посада, отображают высокоразвитое ремесленное производство Руси XI, XII и первой половины XIII вв.
Развитие ремесла в небольшом городке, оставившем Райковецкое городище, было обусловлено, с одной стороны, наличием вблизи сырья (железные болотные руды, камень, глина, дерево и проч.) и, с другой — возможностью легкого сбыта готовой ремесленной продукции в расположенные поблизости сельские поселения.
Некоторые ремесленные изделия XI, XII и первой половины XIII вв., например, трубчатые арматурные замки, стеклянные браслеты, украшения из металлов и ряд изделий из кости, изготовленные в различных местах обширной территории древней Руси, по формам и технике изготовления имеют много общих черт.
131
Предметы, подобные открытым на Райковецком городище, мы встречаем и на землях Галицкого княжества, в древнем Галиче, Плиснеске и других отдаленных районах древней Руси. Однако среди этих многочисленных предметов наибольшее сходство с вещами, обнаруженными на Райковецком городище, имеют предметы, добытые в Киеве и на Волыни.
Сходство предметов ремесленной продукции, находимых в различных пунктах территории древней Руси, никоим образом не является показателем застоя и неподвижности техники ремесла, как это считает А. П. Смирнов относительно волжских булгар х. Наоборот, эта трафаретность форм ремесленной продукции указывает на значительное развитие местного производства в самых отдаленных городах, где ремесленники вырабатывали продукцию не только по заказу, но и на рынок. При изготовлении металлических предметов на рынок для широкого потребления необходимо было усовершенствование процессов массового производства, и русские мастера осуществляли его путем применения литья и штамповки.
Все это давало возможность снизить стоимость продукции и тем самым удовлетворить растущие потребности населения.
Однотипность ремесленной продукции указывает, что она предназначалась для рынка. В то же время при выполнении заказов господствующей феодальной верхушки населения русские ремесленники попрежнему употребляют сложные приемы изготовления и кропотливой работой добиваются разнообразных утонченных форм каждой отдельной детали предмета.
Древнерусское ремесло достигает творческого и технического расцвета в X в. Однако еще задолго до образования древнерусского государства вырабатывались разнообразные технические приемы, и постепенно происходил процесс отделения различных отраслей ремесла от сельского хозяйства.
В Среднем Поднепровье уже со времени скифов-пахарей, наряду с развитием земледельческой культуры, развивается и ремесло, что привело затем к возникновению отдельных его отраслей, выделившихся из земледельческого хозяйства. Кроме варки железа и кузнечного дела, в скифское время развивалось и ювелирное производство с применением ковки, тиснения и чеканки.
В эпоху культуры полей погребений, со II в. н. э., появляется гончарный круг; происходит выделение гончарного ремесла. В эпоху полей погребений обособляются от сельского хозяйства и ремесленники, вырабатывающие предметы из цветных металлов способом литья по восковой модели и предметы с эмалями (медные эмалевые фибулы).
Крупным техническим достижением в ремесленном производстве явился токарный станок, появившийся на Руси в X в. На токарном станке вытачивали деревянную посуду, предметы из мягкого камня, различные костяные вещи, а также обрабатывали после отливки металлические изделия. Производство деревянной посуды достигло затем значительного
1 А. П. Смирнов, Очерки по истории древних булгар, Труды Государственного истор. музея, вып. XI, М., 1940, стр. 123.
132
уровня: в Киевской Руси совершенно прекратили выделку глиняных мисок и заменили их деревянными.
С X и до середины XIII в. русское ремесло неуклонно развивалось и совершенствовалось. В это время возникают новые приемы производства и новые отрасли ремесла, отделившегося от земледелия. Художественное ремесло обогащается более сложной техникой и новой тематикой. Невзирая на трудности, созданные междуусобной борьбой князей, русское ремесло все время прогрессирует, растет творческая инициатива ремесленников.
В древней Руси (до монгольского нашествия) Б. А. Рыбаков насчитывает свыше 60 различных специальностей ремесленников. Разнообразие вырабатываемой продукции удовлетворяло все потребности населения и делало ненужным импорт. Изучая огромный вещевой материал, добытый раскопками городищ X—XIII вв., Б. А. Рыбаков установил, что 99% исследуемых предметов изготовлено русскими ремесленниками Ч
В более ранний период, когда еще не были налажены процессы массо* вого изготовления предметов, рынок сбыта продукции был довольно узким, и мастера в основном работали на заказ. Постепенно ремесленники стали переходить от работы на заказ к работе на рынок, снабжая своей продукцией широкие круги населения.
„Постепенность перехода усиливается еще тем, — пишет В. И. Ленин,— что рынок для сбыта изделий бывает первоначально крайне узким, так что расстояние между производителем и потребителем увеличивается весьма незначительно, продукт попрежнему переходит непосредственно из рук производителя в руки потребителя, причем продаже продукта предшествует иногда обмен его на сельскохозяйственные продукты. Дальнейшее развитие товарного хозяйства выражается расширением торговли, появлением специалистов торговцев-скупщиков; рынком для сбыта изделий служит не мелкий сельский базар или ярмарка, а целая область, затем вся страна, а иногда даже и другие страны <
Таким образом, сбыт продукции ремесленников осуществлялся в более позднее время специальными торговцами-скупщиками, которые доставляли ее в отдаленные районы страны, благодаря чему стирались особенности материальной культуры, свойственные прежде каждому району.
Усовершенствование процесса ремесленного производства в XII и в первой половине XIII вв., создавшее предпосылки для массового выпуска продукции, усилило и количественный рост торговцев-скупщиков, распространявших изделия ремесленников по всей территории древней Руси и за границей.
Изделия русских мастеров экспортировались в Волжскую Булгарию, Херсонес, Чехию, Моравию, Польшу, Швецию и в прибалтийские славянские области.
Торговля также велась и со степными кочевниками — половцами 3.
1 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, изд. АН СССР, 1948, стр. 779—780. 2 В. И. Л е н и н, Соч., т. 3, изд. 4, стр. 288.
3 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси, изд. АН СССР, 1948, стр. 473.
133
Растущие рыночные связи между различными частями Руси в XII и в первой половине XIII вв., а также торговые связи Руси с другими странами обеспечили проникновение на Русь недостающего сырья, в частности цветных и благородных металлов. Так, торговые связи Руси с волжскими булгарами обеспечили получение меди, а другие металлы могли поступать из стран Востока, возможно, и с Урала.
Развитие торговли оказало влияние и на разложение вотчинного ремесла в крупных городах, превратив его постепенно в товарное производство, но часть ремесленников в крупных городах Руси все же продолжала работать на заказ для князей, бояр и дружины.
В небольших городах и, в частности, в Райковецком, могло существовать, наряду с зависимым, также и свободное товарное производство, так как проживающие здесь дружинники-воины нуждались в продукции ремесленников-оружейников.
В деревнях существовали общинные ремесленники, однако здесь еще не было той диференциации ремесленного производства, которая была в городах. Отдельные производства в селах носили сезонный характер — гончары и древоделы являлись в то же время и земледельцами. Из ремесленников прочно обособились в деревне только кузнецы.
Наши древние письменные источники содержат немного упоминаний о ремесленниках. Но и эти сведения проливают некоторый свет на интересующий нас вопрос. Из источников известно, например, об оплате ремесленников: плотников, городников, мостников и портных.
При постройке Ярославом Мудрым Георгиевской церкви в Киеве производился наем строителей, которым уплачивалось по „ногате" в день „и бысть множество делающе". Анализируя эти сведения, Б. Д. Греков приходит к выводу, что, кроме зависимых ремесленников, была определенная часть и свободных ремесленников различных отраслей Ч
Сосредоточение ремесленников определенной специальности в отдельной части города позволяет предполагать существование в Киевской Руси артельных объединений или корпораций ремесленников. В первую очередь такие объединения должны были существовать в крупных городах Руси: Киеве, Новгороде, Чернигове и других, где, как свидетельствуют летописи и археологические памятники, существовали отдельные районы („концы") кузнецов, гончаров, плотников и других ремесленников.
Во главе артельных объединений находились старейшины (из летописи известны старейшины древоделей и городников), заключавшие договора с подрядчиками для производства работ. Если заказ был на крупные и продолжительные работы — строительство зданий, укрепление городов, постройку мостов и проч., — то подрядчик перед началом работ при заключении договора давал задаток и после окончания работы производил расчет.
1 Б. Д. Греков, Киевская Русь, изд. АН СССР, М.—Л., 1944, стр. 153.
134
Расплата производилась как деньгами, так и продуктами. ,,Правда Русская сообщает о такой комбинированной оплате за работу мостникам и городникам, о выдаче продуктов питания на время производства работ, а после окончания — о расчете деньгами.
В небольших городах типа Райковецкого городища существовали более мелкие объединения ремесленников. На ремесленном посаде Райковецкого городища в одном месте было обнаружено сосредоточение гончарных горнов, что, вероятно, свидетельствует о существовании объединения ремесленников-гончаров.
В X—XIII вв. безусловно была уже и некоторая цеховая организация производственных процессов. В сложном ювелирном производстве, например, такая организация, как крайне необходимая, несомненна. При выделке сложных художественных предметов требовалась работа мастеров различных специальностей, так как предмет изготовлялся из различных материалов, и для изготовления требовалось применение разнообразных инструментов и специальных технических приемов. При выделке сложных предметов мастера выполняли работу по своей узкой специальности. Одни изготовляли кованые детали, другие — эмали, третьи волочили проволоку, четвертые приготовляли амальгаму для позолоты предметов и т. д. Такие высокохудожественные предметы, как колты с перегородчатой эмалью, являлись делом рук не одного, а нескольких мастеров различных специальностей.
В ювелирном производстве на Райковецком городище было разделение труда внутри самой мастерской, где работало несколько мастеров с различными узкими специальностями. Здесь изготовлялись литые в формах предметы, штампованные на матрицах, и сложные предметы филигранной работы с зернью и проч. Здесь же был и горн для плавки металлов, работа на котором требовала помощи подмастерья или подручного. Эти подмастерья могли выполнять и несложные процессы при выделке самих предметов.
Археологические исследования Райковецкого городища и ряда других городищ на Среднем Поднепровье дали огромный материал для характеристики степени развития ремесленного производства на Руси в домонгольский период.
Добытые раскопками вещественные памятники со всей убедительностью подтверждают, что ремесло на Руси в домонгольский период достигло высокого для того времени технического и художественного уровня.
Основная масса добытых раскопками вещественных памятников, как выяснилось, является произведениями местных мастеров.
В изготовлении художественных предметов из цветных и благородных металлов древнерусские ремесленники завоевали себе одно из первых мест среди ремесленников других стран.
Сейчас мы можем по праву гордиться нашими талантливыми предками, которые своими творческими усилиями создали блестящую культуру древней Руси, ни в чем не уступавшую современной ей культуре западноевропейских стран.
135
Развитие ремесла и отделение его от сельского хозяйства явилось важнейшей и решающей причиной возникновения древнерусских городов. Многие города на Руси возникли в процессе разрастания большого поселка, где были сосредоточены различные виды ремесла. Часть городов возникла из княжеских или боярских усадеб, где находилось значительное количество ремесленников, обслуживающих потребности хозяйства. Отдельные города в Среднем Поднепровье возникли из небольших, густо расположенных один возле другого родовых поселков, которые, разрастаясь, сливались между собой. Здесь также решающую роль играло выделившееся ремесло
К таким городам, возникшим из нескольких поселков, можно отнести древний Городск на р. Тетереве, древлянский Искоростень на р. Уж и Райковецкое городище. Во всех этих городах можно было проследить нижний культурный слой, относящийся к более раннему времени, — до возникновения самого города.
КРАТКИЕ ИТОГИ
айковецкое городище по полноте и выразительности источников превосходит все то, что когда-либо открывалось археологическими раскопками древнерусских городов.
Прекрасная сохранность культурного слоя на детинце* городища и полное археологическое раскрытие всей его' площади дали возможность представить особенности культуры, быт и гибель города.
Сотни защитников города и врагов остались лежать-на том месте, где они пали в битве. Все домашнее-1кже осталось совершенно нетронутым.
Открытый раскопками древнерусский город гораздо выразительнее любого летописного источника дает представление о жестоком разгроме, которому подверглась Русь, и о героизме русского народа, упорно отстаивавшего свою независимость.
Добытые раскопками материалы подтверждают слова Карла Маркса о том, что „...монголы действовали согласно со своим способом производства, когда превращали в пустыни цветущие некогда районы, ибо им нужны были широкие, свободные от жилья пространства в Европе...“ и о том, что, „...будучи малочисленными по сравнению с огромными размерами завоеванных ими земель, они хотели ореолом ужасов увеличить свою численность и массовыми убийствами разрядить население, которое могло восстать у них в тылу“ V
Разорения и разрушения, произведенные татарами на русских землях, были огромны. Многие города Поднепровья были превращены в руины и уже-никогда не восстанавливались. Значительная часть населения этих городов и примыкавших к ним местностей была истреблена или уведена в плен.
1 К. Маркс, Секретная дипломатия XVIII века.
137
Разоряя города, татары не щадили и произведения культуры, созданные творческими усилиями русского народа. Чудесные памятники архитектуры и искусства погибли в огне пожарищ.
Материалы, обнаруженные раскопками Райковецкого городища, дают возможность воочию представить разрушения, произведенные татарским нашествием и во всей полноте оценить героизм, с которым русский народ отстаивал свою независимость.
Насколько велики были разрушения и массовое истребление населения на Среднем Поднепровье, видно также из записок францисканца Плано Карпини, проезжавшего через южнорусские земли и Киев в ставку татар.
В своем донесении папе Иннокентию IV в 1246 г. Плано Карпини сообщает, что татары „...произвели великое избиение в стране Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там 200 домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве" Ч
Однако как бы не были огромны разрушения, все же Среднее Поднепровье полностью не запустело. Значительная часть городов продолжала существовать. Часть населения, спасшегося от уничтожения в лесах и болотистых районах, куда татары не заходили, со временем снова вернулась на свои родные места.
Русские летописи XIII—XIV вв., повествующие о тяжелых бедствиях и унижениях народа, ставшего жертвой татарского ига, нигде не говорят о полном запустении Поднепровья. Об этом же свидетельствуют и городища, на которых, по данным археологических исследований, жизнь не прекращалась и после татарского нашествия.
Разорение русских земель и тяжелый гнет татарского ига, который в первую очередь ложился на плечи трудящихся масс — ремесленников и крестьян, не могли не отразиться на общем ходе исторического процесса. Установившееся на Руси татарское иго, безусловно, задержало экономическое и культурное ее развитие. На Руси под властью татар, как указывает К. Маркс, установился „режим систематического террора, орудием которого быди грабежи и массовые убийства" 1 2.
Господство татарской знати К. Маркс называл „кровавой грязью монгольского ига", которое „не только давило, оно оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой" 3.
Хищническая политика татар сводилась к тому, чтобы как можно больше ослабить сопротивление народных масс в завоеванных землях. Для
1 И. де Плано Карпини, История монголов, СПБ, 1911, сгр. 25.
2 К. М а р к с, Секретная дипломатия XVIII века.
3 Там же.
138
этой цели татары стремились „натравливать русских князей друг на друга, поддерживать несогласие между ними, уравновешивать их силы и никому из них не давать усиливаться..." Ч
Татарское иго euje больше усилило феодальный гнет трудящихся масс, которые попали под двойную эксплоатацию как своих князей и бояр, так и татарских ханов и баскаков.
Создавшееся на Руси экономическое и политическое положение на некоторое время задержало рост производительных сил в стране, но общий уровень культуры, достигнутый Русью до татарского нашествия, как показали археологические исследования, все же не снизился; развитие культуры было только немного задержано и никакого регресса в производстве и в уровне культуры не произошло. Не изменился и общественный строй на Руси.
Украинский буржуазно-националистический историк М. С. Грушевский выдвинул антинаучную и вредную концепцию в оценке татарского нашествия на Русь. Он старался доказать, что монгольское завоевание способствовало изменению общественного строя на Поднепровье, что на смену феодальных отношений пришел „общинный строй", то есть создалось др некоторой степени бесклассовое общество. По мнению Грушевского, такой строй был сформирован на Поднепровье ввиду уничтожения татарами феодальной верхушки и население нивелировалось вследствие обеднения и эмиграции богатого класса.
Б. Д. Греков справедливо замечает, что Грушевский „не только допустил здесь серьезное насилие над источниками, но и в своих предположениях разошелся с хорошо известными нам фактами: татары нигде не меняют общественного строя завоеванных земель, да и едва ли в силах были это сделать. Если они даже и смогли навязать побежденным свой способ производства, то этот способ производства не мог бы стать основанием для бесклассового строя, потому что монгольское общество этого периода было уже классовым" 1 2 3.
У татар в этот период уже развивались феодальные отношения, однако они находились на гораздо низшем экономическом и политическом уровне, нежели Русь, и в силу этого не могли изменить общественно-политический строй в завоеванной стране.
„Каждый раз, когда победителем является менее культурный народ, нарушается, как само собой понятно, ход экономического развития и подвергается уничтожению масса производительных сил. Но при длительном завоевании менее культурный завоеватель вынужден в громадном большинстве случаев приспособиться к более высокому „хозяйственному положению" завоеванной страны в том виде, каким оно оказывается после завоевания; он ассимилируется покоренным народам и большей частью U о усваивает даже его язык 6.
1 К. Маркс, Секретная дипломатия XVIII века.
2 Б. Греков и А. Якубовский, Золотая орда, Л., 1937, стр. 178.
3 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, ОГИЗ, 1948, стр. 172.
139
Во время раскопок археологических памятников в окрестностях с. Райки были исследованы как детинец городища, так и часть ремесленного посада и сельских поселений..
Рассматривая добытые этими широкими раскопами материалы, мы все время старались брать их не изолированно, а в связи с иными памятниками, обнаруженными в других местах обширной территории восточных славян.
Хорошая сохранность городища и полное археологическое раскрытие всей площади детинца дали возможность добыть научный материал большого значения, убедительно показывающий высокий уровень развития производительных сил в эпоху Киевской Руси.
Что касается раннеславянских памятников, начатых исследованием вблизи городища в урочищах Лука и Запасека, то сейчас еще рано делать какие-либо выводы, ибо эпоху, представляемую этими памятниками, только начинают по-настоящему изучать.
На основании исследованных в урочищах Лука и Запасека’ жилищ-землянок, а также на основании добытого в жилищах вещественного материала сейчас только можно утверждать, что эти памятники относятся к раннеславянскому времени, к кануну образования Киевского государства (VIII—IX вв).
Не вызывает также сомнения и то обстоятельство, что именно из этих поселений и возник городок, ныне Райковецкое городище, который позже был перестроен в укрепленный оборонительный пункт, войдя в общую линию пограничных городов, построенных в XI в. для обороны южных, границ русских земель.
Как известно, с возникновением Киевского государства постройка укрепленных городов на границах русских земель становится первоочередной государственной задачей. Еще в X в. Владимир предпринимает строительство целой системы укрепленных городов на Левобережье Днепра — опорных пунктов для защиты от нападений степных кочевников. Эти мероприятия по укреплению границ имели огромное значение, способствуя оттеснению кочевников вглубь степей. На новых южных землях в первой половине XI в. строится вторая линия сторожевых пограничных городков, о которых сообщается в летописи под 1032 г., что их Ярослав „поча ста-вити на Роси“ Ч
Райковецкое городище является яркой иллюстрацией системы устройства таких городков-крепостей. Как мы уже видели, все оборонительные сооружения городища — валы, рвы, тарасы, патерны, башни строились вместе с жилищами и хозяйственными постройками, являвшимися неотъемлемой конструктивной частью фортификационной системы городища. Понятно, что постройка в один прием всего жилищно-фортификационного комплекса требовала большого количества рабочей силы, и такое строительство могло осуществляться лишь как государственное мероприятие.
Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 105.
140
Укрепленные городки были заселены профессиональной княжеской военной дружиной, представлявшей значительную силу в государстве.
Княжеская дружина делилась на несколько категорий, из которых основными были две — высшая, или старейшая дружина, и младшая. Дружинники с развитием феодального хозяйства наделялись землей и становились, таким образом, землевладельцами. Владея землей, дружинники имели в своем хозяйстве скот и все необходимые средства и орудия сельскохозяйственного производства. Землю дружинников обрабатывали зависимые группы сельского населения.
На материалах Райковецкого городища четко прослеживается наличие этих двух антагонистических классов. Класс феодалов-дружинников, в руках которых находились земельные угодья, скот и орудия обработки земли, проживал в детинце городища. В селах, расположенных возле городища, жили крестьяне, постепенно попадающие в крепостную зависимость. С ростом крупного землевладения свободные общинники-смерды лишались земли и постепенно превращались в зависимых людей (родовичей, закупов и др.).
В. И. Ленин о закабалении смердов пишет, что „И „свободный44 русский крестьянин в 20-м веке все еще вынужден итти в кабалу к соседнему помещику — совершенно так же, как в 11-м веке шли в кабалу „смерды44 (так называет крестьян „Русская Правда44) и „записывались44 за помещиками!44 х.
Глубокая классовая диференциация общества ярко проявилась в имущественном неравенстве, характеризуемом материальными остатками, найденными в детинце, в ремесленном посаде и в приселках.
Устройство жилищ также свидетельствует о существовании различных классов.
В посадах городов и в селах не только возле Райковецкого городища, но и везде на Среднем Поднепровье жилища представляли собой полуземлянки, тогда как жилища городов в основном состояли из наземных деревянных построек, характерных не только для Севера, как это считали некоторые исследователи, но и для южных земель Руси.
Русские города были преимущественно деревянными. Отсюда — недолговечность городских построек и, следовательно, трудность их изучения путем археологических раскопок1 2. Значительно лучше сохраняющиеся землянки, обнаруженные в древнерусских городах и, в частности, в Киеве, конечно, не были основным типом городских жилищ. Это были преимущественно ремесленные мастерские, специфика которых требовала такого вида построек.
Не только археологические памятники, но и наши летописи и народный эпос вполне определенно говорят о наземных деревянных постройках древнерусских городов: клетях, светлицах, деревянных хоромах и т. д. 3.
1 В. И. Ленин, Соч., изд. 3, т. XI, стр. 98.
2 М. Н. Тихомиров, Древнерусские города, МГУ, М., 1946, стр. 244—245.
;3 В 1143 г. „Буря велика... около Котелнич и разноси хоромы и товар и клети , Летопись по Ипатьевскому списку, изд. Археогр. комис., СПБ, 1871, стр. 224.
141
Экономическое развитие Райковецкого городища было обусловлено его географическим положением. Здесь, кроме земледелия, было развито и ремесло. Обнаруженная ремесленная продукция свидетельствует о высокоразвитом мастерстве русских ремесленников.
Многочисленная продукция, которую буржуазные исследователи считали импортной, раскопками обнаружена in situ в ремесленных мастерских вместе с орудиями производства не только в крупных городах Руси, но, как мы уже видели, и в небольшом, отдаленном Райковецком городище.
Добытый материал дал возможность выяснить высокий уровень ремесла, его самостоятельность и беспрерывный рост вплоть до татарского нашествия.
Советские историки и археологи уже неоднократно давали отпор гнусным клеветническим вымыслам буржуазных фальсификаторов науки о якобы культурной отсталости древней Руси и ее зависимости от стран Запада и Востока. Современные американо-английские империалисты, пытаясь оправдать свое стремление к мировому господству, снова воскрешают бредовые фашистские теории о высших и низших расах и подло клевещут на славное прошлое нашей страны.
Вещественные памятники Райковецкого городища, добытые раскопками, еще раз показывают, что культура древней Руси стояла не только на одном уровне с культурой современной ей Западной Европы, но и во многом превосходила ее. Такая высокая культура на Руси создана творческими усилиями самого русского народа и оказала сильное влияние на культурное развитие западноевропейских стран.
Русский народ героически сопротивлялся татарскому нашествию. В борьбе с врагом Русь ценой огромных жертв задержала дальнейшее продвижение татарских орд на Западную Европу.
Татарские орды, покорившие могущественные государства Азии, истощили свои силы, столкнувшись с мощью и героизмом народа древней Руси и не смогли продолжать своего продвижения дальше вглубь Европы.
Борьба Руси против татарского нашествия явилась, таким образом, существенным фактором, оказавшем огромное влияние на культурное развитие западноевропейских стран.
ПРИЛОЖЕНИЯ
РЕЕСТР ПРЕДМЕТОВ, ОБНАРУЖЕННЫХ В ДЕТИНЦЕ ГОРОДИЩА
Название предметов
Количество Название предметов Количество
'1 Амулеты из заячьих костей . 2 Амулеты из медвежьего зуба	7 3	19 Ведра и кадки деревянные	
		(остатки) .	...	6
3 Амулеты из тарзальной кости		20 Веревки 		21
лошади 		2	21 Височные кольца медные . .	196
4 Амулеты из человеческих		22 Височные кольца серебряные	53
позвонков 		2	23 Гвозди 		114
5 Амулеты из костей человечес-		24 Гребни деревянные ....	2
ких черепов 		3	25 Гребни костяные		3
6 Браслеты медные		28	26 Гривны серебряные . . .	3
7 Браслеты стеклянные целые .	46	27 Гривны шейные		4
8 Браслеты стеклянные фраг-		28 Горшки 		38
ментированные 		2939	29 Грузила 		9
9 Бруски		120	30 Долбленки деревянные	
10 Булавы бронзовые ....	5	(остатки) 		6
11 Булавы железные . . .	26	31 Долота 		62
12 Бусы из косточек слив . . .	6	32 Дротики ....	...	4
13 Бусы из косточек черешен		33 Жернова ....	131
и вишен		69	34 Дужки ведерные	35
14 Бусы из лесных орехов . . .	26	35 Замки трубчатые . . .	152 1
15 Бусы из мастики		9	36 Зерна гороха . . .	51 2
16 Бусы из ракушек		20	37 Зерна горчицы		52
17 Бусы медные и бронзовые	58	38 Зерна мака		25 2
18 Бусы стеклянные		793	39 Зерна конопли 		20 2
1 Кроме того, много мелких обломков.
2 Число мест находок.
144
Название предметов Количество
40	Зерна пшеницы в таре	...	601
41	Зерна ржи.............. 461
42	Зерна рыжея (кользы)	. .	51
43	Зерна ячменя........... 101
44	Змеевик................. 1
45	Золото (лента, полуфабрикат)	1
46	Иконки глиняные......... 2
47	Иконки медные........... 3
48	Каша пшенная........... З1
49	Кинжалы...................... 9
50	Кирки	железные............. 3
51	Клещи........................ 3
52	Ключи	замочные............140
53	. Колодочки костяные для ножен...................... 10
54	Колт медный, позолоченный, с перегородчатой эмалью .	.	1
55	Кольца железные........105
56	Кольца медные.......... 38
57	Кольчуга (остатки)	....	40
58	Кольчуги (целые)........ 3
59	Копья.................. 24
60	Корзины из лозы (остатки)	.	10	1
61	Косы................... 32
62	Кресала................ 32
63	Крестики каменные	....	3
64	Крестики медные........ 26
65	Крестики	оловянные	....	1
66	Крестики	перламутровые . .	2
67	Крестики	шиферные	....	2
68	Крестики	янтарные	....	1
69	Крицы....................... 47
70	Крупа и пшено........... 79	1
71	Крышки для сосудов	глиняных	8
72	Крючья железные........ 20
73	Крючки рыболовные	....	15
74	Лен чесаный (остатки) ...	2	1
75	Лопаты железные (насадные)	5
Название предметов Количество
76	Лопаты железные (цельные) 1
77	Лукошки	(остатки)	....	10
78	Лунницы	медные............... 4
79	Матрицы	глиняные	....	3
80	Матрицы	каменные	....	3
81	Медная посуда (остатки)	.	.	82
82	Мечи.................... 10
83	Молотки.................. 6
84	Монеты-подвески	медные	.	.	1
85	Монеты-подвески	серебряные	1
86	Мука..................... 89	1
87	Наковальни............... 3
88	Наковальнигбабки......... 2
89	Наконечники	копий	....	24
90	Наконечники	стрел	костяные	85
91’Наконечники	стрел	железные	1613
92	Наконечники	ножен	или колчанов 	 5
93	Нитки..................... 471 2
94	Нитки конопляные	....	31	3
95	Нитки шерстяные........ 4	3
96	Ножи..................297
97	Ножницы............... 15
98	Обручи ведерные....... 26
99	Обувь кожаная.......... 3
100	Орехи лесные......... 32
101	Остроги.............. 11
102	Пакля................. 16	>
103	Перстни медные........ 72	4
104	Перстни оловянные..... 80	5
105	Перстни серебряные	....	9
106	Пилы (остатки)........ 2
107	Подвески для ожерелья медные .............................. 7
108	Подковы для крупного рогатого скота................. 2
109	Подковы сапожные	....	2
1*0 Подсвечники (остатки)	...	3
1 Число мест находок.
2 Число клубков.
3 Число мотков.
4 Из них 15 полуфабрикаты.
5 Фрагменты составляют 37 целых.
145
Название предметов
Количество
Название предметов
Количество
111	Посуда стеклянная (фрагменты) ........................
112	Принадлежности для плетения костяные.....................
113	Пряслица	глиняные	.	.	.
114	Пряслица	костяные	.
115	Пряслица	шиферные	.	.	.
116	Пряжки бронзовые	.	.	.
117	Пряжки железные ....
118	Пряжки медные ....
119	Псалии костяные ....
120	Пуговицы костяные . . .
121	Пуговицы медные ....
122	Пута железные для лошадей
123	Сабли ...................
124	Светильники медные . . .
125	Сверла...................
126	Скобели .................
127	Скобки золотые для очелия
128	Сковородки железные . .
129	Скорлупа яичная ....
130	Семена огурцов...........
131	Серпы....................
132	Серьги серебряные и медные
133	Сосуды глиняные целые .
134	Сосуды глиняные миниатюр ные..........................
135	Сосуды деревянные (остатки^
136	Сопла глиняные...........
137	Стержни жерновов	....	23
3	138	Стремена	1*9
139 Струги...................... 8
13	140 Ткань конопляная . .	71
20	141	Ткань льняная........... 17
1	142	Ткань парчевая............ 5
23	143	Ткань шерстяная........ 14
8	144	Ткацкого станка	(остатки)	.	15
39	145 Топоры боевые ...	. .	8
30	146	Топоры и колуны.........112
4	147	Трубки костяные для	сучения
15	ниток..................... 14
48	148	Удила железные.......... 31
10	149	Украшения перламутровые	.	.	2
3	150	Хлеб печеный............ 151
2	151	Цепочка железная.......... 1
5	152	Цепочки медные	2
104	153	Чересла................. 4
1	154	Чешуя рыбья............. 101
2	155	Чушки железные (крицы)	.	.	47
51	156	Шаблоны медные для изго-
11	товления колтов (матрицы)	.	20
113	157	Щеколды железные дверные	39
22	158	Шерсть................. 101
52	159	Шилья	железные ....	37
160 Шилья костяные . .	8
10	161	Шлемы	железные............. 1
14	162	Шпоры....................... 10
3	163	Энколпионы................... 23
Большое количество фрагментированных, деформированных и неопределенных предметов в опись не включено.
1 Число мест находок.
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Рисунки в тексте
Рис.	1.	Окрестности с. Райки...............................................   9
Рис.	2.	Землянка-жилище в урочище Лука...................................... 12
Рис.	3.	Глиняный горшок и печь-каменка в жилище урочища Лука................ 12
Рис.	4.	Общий вид Райковецкого городища с северо-запада ....	16
Рис. 5. Общий вид Райковецкого городища с юго-востока . .	...	.16
Рис.	6.	Вид на детинец Райковецкого городища с севера.............. .	17
Рис.	7.	Вид на северные склоны городища, ведущие к р. Гнилопяти .	...	17
Рис.	8.	Вид на место въезда в детинец городища до начала раскопок .	18
Рис.	9.	Скелеты людей, погибших во время боя возле ворот.....................20
Рис.	10.	Часть западного вала детинца городища, укрепленного тарасами ....	22
Рис.	11.	Клеть-тараса и жилая клеть, имевшая общую деревянную стену с тарасой	23
Рис.	12.	План и реконструктивный разрез детинца Райковецкого городища ...	30
Рис. 13. Нижние венчики двух жилых клетей — горницы и кухни ....	31
Рис. 14. Обгорелая стена жилой клети.............................. ....	31
Рис. 15. Деталь обгорелого угла жилой клети .	. .	....	32
Рис- 16. Печи в жилых клетяХ детинца городища .	.	.......... 32
Рис. 17. Печи в жилых клетях детинца городища .	. .	33
Рис. 18. Печь в жилой клети детинца городища .	. .	33
Рис. 19. Скелеты защитников городища ...	. .	• . .	34
Рис. 20. Скелеты защитников городища.......................................... 34
Рис. 21. Остатки сгоревших жилых клетей в северной части детинца городища .	35
Рис. 22. Пол и нижние венчики двух жилых клетей................................35
Рис. 23. Остатки хозяйственной клети и ее содержимое: топоры, железные пута для лошадей, стремена, железные кирки, сабля, фрагменты посуды, остатки, обгорелой бочки, кости скелета коровы ................................. 36
Рис. 24. Предметы, обнаруженные на полу жилища: топор, стремя, стеклянные браслеты и бусы, обгорелая ткань и веревки, остатки деревянной посуды 36
Рис. 25. Обгорелые предметы, найденные на полу жилища: разбитая деревянная бочка с зерном пшеницы, остатки ткацкого станка, плотничий топор, стремя, медная булава, деревянный гребень для шерсти, стеклянные бусы и браслеты, мотки ниток, шерсти, ткани .............	37
Рис. 26. Обгорелые остатки деревянной бочки-лубянки и соломы на полу хозяйственной клети..........................................................38
Рис. 27. Железное копье, сабля, стремя, обнаруженные возле ворот детинца .	38
147
Рис. 28. Скелет человека, погибшего возле ворот детинца. Между позвонками торчит железный наконечник	стрелы....................................39
Рис. 29. Разрозненные скелеты людей и домашних животных, погибших во внутреннем дворе детинца городища.......................................................40
Рис. 30. Разрозненные скелеты людей и домашних животных, погибших во внутреннем дворе детинца городища.......................................................41
Рис- 31. Деталь сгоревшего сруба жилой клети в западной части детинца. В балках прорезано отверстие для окна..................................... ...	...	42
Рис.	32.	Часть обгорелого сруба двух соседних жилых	клетей ....	43
Рис.	33.	Землянка, обнаруженная возле наземных деревянных клетей..........44
Рис.	34.	Скелет человека под завалом потолка жилища.	Выше него скелет	лошади	45
Рис.	35.	Скелеты людей, погибших в детинце городища.	Рядом со скелетами	находился горшок с остатками обгорелой пищи и железная коса	47
Рис. 36. Ремесленная землянка в посаде городища. В землянке — две печи: одна для приготовления пищи, другая — ремесленного назначения . .	51
Рис. 37. Печь и подтопка гончарного горна в землянке.............................52
Рис. 38. Горн для обжига посуды..................................................53
Рис. 39. Землянка в ремесленном посаде. В землянке печь для варки пищи и подтопка гончарного горна.......................................................... 54
Рис. 40. Землянка в сельском поселении в урочище Запасека .	.	56
Рис. 41. Деталь печи землянки поселения в урочище Запасека . .	56
Т а б л и ц ы
Табл.	I.	1—13	—	образцы керамической посуды из землянок раннеславянского
поселения в урочище Лука.
Табл.	II.	1—	8	—	обгорелые зерна хлебных, масличных и бобовых растений.
Табл.	III.	1—	5	—	обгорелые зерна конопли, проса, обгорелые тесто и мука.
Табл.	IV.	7	—	примитивный плуг из Полтавского музея; 2—5 лемехи и резаки-
чересла из Райковецкого городища.
Табл.	V.	7— 7	—	лемех, резаки-чересла, наральники, железные зубья	сохи.
Табл.	VI.	7—72	—	серпы, железные наконечники лопат, порхлица для	жерновов.
Табл.	VII.	7— 9	—	косы-горбуши, заступы, мотыга,» кирка.
Табл.	VIII.	7— 9	—	микрофотографии железных изделий.
Табл.	IX.	7—7 7	—	топоры-молотки, дужка от ведра, удила, пута для лошадей,
подкова, топоры-тесла, колун, керамическая трубка-сопло.
Табл.	X.	7—10	—	трубчатые замки и ключи к ним.
Табл.	XI.	7— 8	—	мечи, сабля, бронзовые булавы.
Табл. XII. 7—14 — наконечники копий, сулиц, боевые топоры, боевые булавы.
Табл.	XIII.	7—24	—	железные наконечники стрел.
Табл.	XIV.	7—28	—*	железйые и костяные наконечники стрел.
Табл.	XV.	7— 4	—	железная кольчуга и шлем.
Табл. XVI. 7— 7 — керамические тигли и медная литая лампада.
Табл.	XVII. 7—77 — шиферные и глиняные литейные формочки, керамические литей-
ные тигли для плавки металлов, готовая ювелирная продукция и полуфабрикаты из цветного металла, найденные в ювелирной мастерской.
Табл. XVIII. 1—14 — медные бусины, каменный штамп для набивки узора на ткань, медная ажурная привеска, железное зубило, медная чашечка от весов, медная гирька, железные бабки для ковки мелких предметов, молотки, щипцы для тиглей.
148
Табл. XIX. /— 9 — медные матрицы, серебряные гривны, золотая лента, щитки серебряных колтов, ювелирная продукция и полуфабрикаты, найденные в ювелирной мастерской.
Табл. XX. 1—19 — металлические украшения: браслеты, шейная гривна, серьги, серебряное очелье с колтами, зеркало, височные кольца.
Табл.	XXI. 7— 6 — культовые вещи: панагия, иконки, кадильница, энколпион.
Табл.	XXII. 1—18 — культовые вещи: энколпионы, шиферный фигурный крест,
нательные крестики, подвеска, лунницы, змеевик.
Табл. XXIII. 7—16 — скелеты женщин, погибших на городище; на скелетах — украшения: стеклянный браслет, стеклянные бусы, бусы из косточек лесных орехов, вишен, черешен, серебряные серьги, бусы из морских ракушек, медная бусина, венецианская монета-подвеска дожа Пиетро Циани; медная фракийская монета, отчеканенная во время правления Элагабала (218—222 г. н. э), медный колт с перегородчатой эмалью.
Табл. XXIV. 7— 4 —• керамический горн, керамическая посуда.
Табл. XXV. 7—77 — керамическая посуда.
Табл. XXVI. 7—19 —- деревообрабатывающий инструмент: железные бондарские скобели, тесла, долота, фрагмент пилки.
Табл. XXVII. 1—13 — деревянные предметы: винт от столярного верстака, фрагменты деревянных мисок и др.
Табл. XXVIII. 7—15 — ножницы для стрижки овец, портняжные ножницы, шиферные пряслица, деревянный гребешок для чесания пряжи.
Табл. XXIX. 7—75 — клубок обгорелых ниток, остатки тканей, шиферные пряслица и др.
Табл. XXX. 7— 7 — обгорелые мотки ниток, шерсть, шерстяная ткань, куски кожи, фрагмент основы ткацкого станка, железная чесалка для пряжи, шиферное пряслице, часть обгорелого кожаного сапожка.
Табл. XXXI. 1—29 — костяные орнаментированные трубочки, пряслице, проколка, орнаментированная пуговица, бусина из заячьей кости и другие костяные изделия.
Табл. XXXII. 7— 4 — стеклянные разноцветные браслеты.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
1—13 — образцы керамической посуды из землянок раннеславянского поселения в урочище Лука.
ТАБЛИЦА I
Обгорелые зерна хлебных, масличных и бобовых растений: 1 — овес и ячмень^ видны остатки бочки; 2 — конопля, видны остатки мешка; 3 — рожь; 4 — ячмень; 5 — горох; 6 — пшеница; 7 — кольза (рыжей); 8 — просо-
ТАБЛИЦА II
1 — обгорелые зерна конопли на остатках бочки; 2 — обгорелое просо, на котором сохранились отпечатки деревянной бочки; 3 — обгорелое тесто, сохранившее отпечатки деревянной квашни; 4, 5 — обгорелая мука, сохранившая отпечаток деревянной тары.
ТАБЛИЦА III
1
5
7 — примитивный плуг из Полтавского музея; 2, 3 — лемехи, обнаруженные за Райковецком городище; 4,5 — резаки-чересла, найденные вместе с лемехами.
ТАБЛИЦА IV
1
5
1,2 — лемех и резак-чересло; 3, 4, 5 — железные наральники; 6, 7 — железные зубья сохи.
ТАБЛИЦА К
7—7 — серпы; 8 — серп, найденный в землянке VIII—IX вв. н. э., 9 — серп, найденный на городище IV—V вв. н. э. у с. Березняков (верховья Волги); 70, 7 7 — железные наконечники для лопат; 72 — железная втулка-порхлица для
жерновов.
ТАБЛИЦА Г/
о
1—4 — косы-горбуши; 5 — заступ с треугольным лезвием; 6, 7 — железные наконечники для лопаты и заступа; 8 — мотыга; 9 — одноплечая кирка.
ТАБЛИЦА VII
1—9 — микрофотографии железных изделий: 1—3 — булавы; 4 — коса; 5—6 — топор; 7—9 — колун.
ТАБЛИЦА VIII
/
2
3
7
3
9
1,2 — топоры со специально отрубленным лезвием, употреблявшиеся для обработки камня; 3 — дужка от ведра; 4 — удила, сделанные кузнечным способом; 5, 6 — пута для лошадей и замки; 7 — фрагмент плоской подковы для крупного рогатого скота; 8, 9 — топоры-тесла; 10 — клиновидный колун;
11 — керамическая трубка-сопло.
ТАБЛИЦА IX
/, 2, 3 — трубчатые замки; 4 — ключ к плоскому замку; 5—10 — образцы» ключей к трубчатым замкам.
ТАБЛИЦА X
If
5
7
1 — меч, сделанный по типу каролингского; 2, 4, 5 — славянские мечи; 3 — двуручный меч; 6 — сабля; 7,8 — бронзовые литые боевые булавы с позолоченной поверхностью.
ТАБЛИЦА XI
1—4 — наконечники копий; 5—7 — наконечники сулиц; 8—11 — боевые топоры (изображенный на рис. 9 украшен серебряной инкрустацией); 12—14—железные боевые булавы.
ТАБЛИЦА XII
1—24 — железные наконечники стрел различной формьь
ТАБЛИЦА ХИГ
20
17
/—11 — железные (граненые и шиловидные) наконечники стрел для пробивания кольчуг; 12—20 — железные наконечники стрел различной формы; 21—28 — костяные наконечники стрел.
ТАБЛИЦА XIV
20
V.
1f>
1 — кольчуга, найденная у ворот детинца; 2—4 — железный шлем со следами сабельных ударов, найденный там же.
ТАБЛИЦА XV
Предметы, найденные в ювелирной мастерской: 7 — керамические тигли; 2—6 — керамические тигли; 7 — медная литая лампада с обточеной после литья поверхностью и тремя железными цепочками.
ТАБЛИЦА ХУГ
J, 2, 3, 7 — шиферные литейные формочки для отливки фигурных нательных крестиков, бус и перстней; 4, 5, 6 — глиняные литейные формочки для отливки нательных крестиков; 8 — шиферная формочка для трехбусинных серег киевского типа; 9 — незаконченная шиферная формочка; 10 — керамические литейные тигли .для плавки металлов; 11 — готовая ювелирная продукция и полуфабрикаты из цветного металла, найденные на полу ювелирной мастерской.
ТАБЛИЦА XVII
1!
1	— медные ажурные филигранные бусины в виде малин. Между ними — стеклянные бусы и медный круглый медальон с изображением звезды и солнца;
2	— каменный штамп для набивки узора на ткань; 3 — медная ажурная привеска; 4 — медная фигурная пряжка; 5 — серебряная сережка из волоченой проволоки; 6 — медная ажурная филигранная бусина в виде малины, украшенная зернью; 7 — железное зубило; 8 — медная чашечка от весов;.
9	— медная гирька; 10, 11 — железные бабки для ковки мелких предметов;.
12, 13 — молотки; 14 — щипцы для тиглей.
ТАБЛИЦА XVIII
1 — медные матрицы для производства колтов, с изображением звериного и растительного орнаментов; 2 — медные матрицы для мелких украшений;
3 — серебряная гривна новгородского типа; 4 — серебряная гривна киевского типа; 5 — кусочек серебра; 6 — золотая лента — полуфабрикат; 7, 8 — щитки серебряных колтов; 9 — ювелирная продукция и полуфабрикаты из цветного металла, найденные на полу в ювелирной мастерской вместе с чашечкой весов и небольшой медной гирькой.
ТАБЛИЦА XIX
/
2
9
1 — золотая скобочка к очелью; 2 — медный проволочный браслет, 3 — медный браслет, украшенный чернью; 4 — серебряная шейная гривна; 5—9 — серебряные сережки киевского типа; 10 — фрагмент сережки киевского типа; 11 — золотая четырехугольная орнаментированная бляшка или нашивка для пояса; 72 — медная пуговица-бубенчик; 13 — медный плоский браслет, украшенный чеканным орнаментом; 14 — фрагмент литого браслета, украшенного завитками по лицевой стороне; 15 — серебряное очелье с двумя ажурными колтами; 76 — медное литое зеркало. В центре — выступ со сквозной дыркой для шнурка (оборотная сторона). Лицевая поверхность зеркала — гладкая; 17 — медная круглая подвеска с изображением фигурного крестика; 78, 19 — височные кольца из серебряной волоченой проволоки.
ТАБЛИЦА XX
19
/5
7 — культовые вещи, найденные в клети-церкви; 2 — медная литая панагия;. 5, 6 — медная литая иконка; 4 — медная литая кадильница; 5 — медный
энколпион-складень.
ТАБЛИЦА ХХГ
1
J
6
7, 3—9 — бронзовые энколпионы-складни; 2 — шиферный фигурный крест; 70 — перламутровый нательный крестик; 7 7 — медный нательный крестик; <72, 73 — нательные крестики из камня; 74 — медный штампованный образок с изображением архангела Михаила; 15 — серебряная лунница с крестиком; 16 — серебряная лунница; 77 — амулет из медвежьего зуба; 18 — медный диск-змеевик с греческой надписью.
ТАБЛИЦА ХХИ
9
/7
1,2 — скелеты женщин, погибших на городище. На скелетах — височные серебряные кольца на кожаных наушниках, стеклянные и из морских ракушек бусины, куски окрашенной ткани (платки); 3 — стеклянный браслет и серебряный перстень на руке женского скелета; 4 — бусы из косточек лесных орехов, вишен и черешен, обнаруженные у детского скелета; 5, 6 — серебряные серьги; 7—стеклянный браслет, покрытый разноцветной эмалью; 8 — ожерелье из разноцветных стеклянных бус; 9 — бусы из морских ракушек; 10 — большая медная бусина, украшенная имитацией из зерни; 11, 12 — медная венецианская монета дожа Пиетро Циани (начало XIII в.); 13, 14 — медиа» фракийская монета, отчеканенная во время правления Элагабала (218— 222 г. н. э.) в г. Филиппополе; 75, 16 — медный колт с перегородчатой эмалью зеленого, желтого и красного цветов.
ТАБЛИЦА XXIII
2
1
3
/ — керамический горн для обжига посуды, обнаруженный на склоне рва? возле ремесленного посада. Сохранились подтопка, люфты и решетка; 2. 3, 4 — посуда, выявленная в жилище. В горшках находились остатки? обгорелой пищи.
ТАБЛИЦА XXIV
/
2
3
4
1 — большая керамическая корчага для воды или зерна: 2 — глиняный кувшин с налепным клювовидным ушком, орнаментированный волнистыми и прямыми линиями; 3 — орнаментированный кувшин; 4 — горшок, украшенный по шейке зубчатым орнаментом; 5 — орнаментированный кувшин; 6—11, 13, 15, 16, 17 — 'кухонная посуда из детинца городища; 12 — горшок с обгорелой пшенной кашей, найденный в печи жилища; 14 — кувшин с вертикальной прямой шейкой.
ТАБЛИЦА XXV
1,2 — железные бондарские скобели; 3 — жолобчатое тесло с круглой втулкой для деревянной ручки; 4 — тесло с поперечным плоским лезвием и круглой втулкой для деревянной ручки; 5—14 — железные долота с жолобчатым и прямым лезвиями и трубчатой втулкой для деревянной ручки; 75 — фрагмент железной пилки; 16, 18, 19 — железные прямые долота без втулок; 77 — стальной напильник.
ТАБЛИЦА XXVI
1—3 — детали жилищ — деревянных срубов, сложенных в „обло“; 4 — фрагмент обгорелого деревянного предмета, сделанного на токарном станке; 5 — обгорелый деревянный винт от столярного верстака; 6 — деревянный предмет; 7, 8 — обгорелые деревянные миски с сохранившимися остатками пищи, сделанные на токарном станке; 9—11 — фрагменты обгорелых деревянных мисок, сделанных на токарном станке; 12 — затвердевшие пчелиные соты в берестовом лубке?
13 — фрагмент точеной миски с остатками пищи.
ТАБЛИЦА XXVll
6
1—5 — железные ножницы для стрижки овец; 6—8 — железные портняжные ножницы; 9—14 — шиферные пряслица; 15 — обгорелый деревянный гребешок для чесания пряжи.
ТАБЛИЦА XXVIII
1 — клубок обгорелых ниток; 2 — нитки, шерсть и конопляное семя на полу жилища; 3, 4 — куски серебряной и золотой парчи; 5, 7, 8 — мотки ниток на деревянной основе, обгорелая ткань и веревка; 9 — обгорелые остатки мешка из грубой ткани, в котором сохранялись семена конопли; 9а — обгорелые остатки мешка, в котором сохранялись семена кользы; 10, 11, 13, 14 — шиферные пряслица; 12 — костяное мотовило; 15 — плетение из рогозы.
ТАБЛИЦА XXIX
1 — обгорелые мотки ниток и куски тканей, найденные в жилище с остатками? ткацкого станка; 2 — обгорелая овечья шерсть и шерстяная ткань; 3 — обгорелые куски кожи; 4 — фрагмент основы ткацкого сганка; 5 — обгорелый клубок ниток; 6 — железная чесалка для пряжи; 7 — шиферное пряслице; 8 — часть* обгорелого кожацого сапожка.
ТАБЛИЦА XXX
1
8
7
1—17 — костяные орнаментированные трубочки с прорезанными дырками (трубочки для сучения ниток?); 18 — костяное пряслице, выточенное на токарном станке; 19 — костяная проколка; 20 — орнаментированная точеная костяная пуговица; 21 — бусина из заячьей кости; 22—27 — костяные изделия; 28— амулет из тарзальной кости лошади.
ТАБЛИЦА XXXI
7 — стеклянные разноцветные браслеты, найденные- в- горшке, обнаруженное в погребе возле ювелирной мастерской; 2, 3 — стеклянные гладкие витые браслеты разных цветов, покрытые эмалью красного, желтого, синего, белого и черного цветов: 4 — стеклянные браслеты на руке скелета женщины»
ТАБЛИЦА XXXII
оо оо оо оо ,оо о о
2
3
4
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие............. ............. •	3—6'
Археологические памятники в окрестностях г. Бердичева................... 7—13-
Памятники трипольской культуры, скифской и раннеславянской эпох — 7. Раннеславянские памятники в урочище Запасека — 11. Жилища раннеславянского поселения Лука-Райковецкая — 11. Керамика из поселения Лука-Райковецкая — 13.
Устройство Райковецкого городища	15—57
Оборонительные сооружения............................. ...	15—28>
Топография городища — 15. Оборонительные сооружения — валы и рвы до археологических раскопок — 16. Литературные свидетельства о Райковецком городище — 18. Райковецкое городище в системе пограничных оборонительных сооружений — 19. Татарское нашествие и гибель Райковецкого городища — 19. Фортификационная система Райковецкого городища, выявленная раскопками: первая линия валов и рвов — 22. Деревянные тарасы — 22. Патерны — 24. Башни — 25. Ворота в детинец — 25. Вторая линия валов и рвов — 26.
Жилища и хозяйственные сооружения .	........................... 28—49
Характеристика культурного слоя детинца Райковецкого городища — 28. Срубные клети-жилища и хозяйственные постройки детинца — 29. Инвентарь в клетях-жилищах и в хозяйственных постройках — 33. Жилища-полуземлянки в центральной части детинца — 48.
Посад и приселки.............................. ..................... 49—57
Жилища-полуземлянки на посаде городища — 50. Жилища-полуземлянки в приселках — 55.
Хозяйственная деятельность жителей городка . .	59—136
Сельское хозяйство................ ................................. 59—77i
Пашенная форма земледелия — 60. Характеристика пашенных орудий — плуга и рала—62. Орудия уборки урожая: косы-горбуши, серпы — 66. Огородничество — 69. Заступы и лопаты — 69. Землевладельцы и зависимые крестьяне — 70. Скотоводство. Домашний скот и птица. Анализ остеологического материала — 72. Роль промыслов в хозяйстве жителей городка: охота, рыбная ловля, бортничество — 75.
Ремесло ................................................................ 77—136’
Железные болотные руды, их добыча и обработка — 77. Варка железа. Сыродутный горн —• 79. Химический и микрофотографи-ческий анализ железных болотных руд и изделий из железа — 82~
Кузнечный горн и орудия кузнечного дела: наковальни, молотки, клещи, зубила — 84. Продукция кузнецов: замки — 85, ключи — 86, ножи — 87, ножницы — 87, топоры — 87, долота — 87, сверла — 88, пилы — 88, порхлицы для жерновов — 88, обручи — 89, оружие и доспехи: мечи — 89, сабли — 91, копья — 92, боевые секиры — 92, наконечники стрел — 93, булавы — 95, кольчуги — 95, шлем — 97, стремена — 98, шпоры — 98. Диференциация кузнечного дела — 98. Изготовление предметов из цветных и благородных металлов: ковка цветных и благородных металлов — 99, техника тиснения на матрицах — 100, волочение проволоки из цветных и благородных металлов — 100. Литье предметов в каменных и глиняных литейных формах — 100. Литейно-ювелирная мастерская на детинце Райковецкого городища: горн, литейные тигли, литейные шиферные и глиняные формы, медные матрицы, производственное сырье — 102. Полуфабрикаты и готовые изделия из ювелирной мастерской: височные кольца, бусы, перстни, браслеты — 109. Металлическая посуда, украшения и культовые вещи из цветных и благородных металлов, найденных на детинце городища — 110. Керамическое производство: ручной гончарный круг и техника изготовления на нем глиняной посуды — 114. Орнаментация посуды — 117. Клейма мастеров-гончаров на глиняной посуде — 118. Формы глиняной посуды из Райковецкого городища — 118. Деревянная посуда и ее -формы — 120. Виды деревообделочных работ — 121. Инструменты для обработки дерева — 122. Ткачество. Горизонтальный ткацкий станок — 124. Пряслица — 125. Ткани — 126. Обработка камня. Виды работ по камню. Инструменты—127. Костерезное дело—128. Производство стекла. Стеклянные украшения и посуда — 129. Организация ремесленного производства и сбыт продукции — 131.
Краткие итоги • Приложения...................................
Реестр предметов, обнаруженных в детинце городища . Список иллюстраций . '.	...
’Иллюстрации...........
Таблицы I—XXXII .	.	. . .
. 137—142 143
. 144—146 . 147—149 151
. 153—216
Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Академии наук Украинской ССР
Технический редактор Н. И. Мусник. Корректор В. Ф. Шишлова.
БФ 04377. Зак. 714. Тираж 3000. Формат бумаги 70X108/16. Бум. листов 6,875. Печ. листов 18,85. Подписано к печати 11/ХП 1950 г.
Цена 20 руб.
Типография Издательства АН УССР, Львов, ул. Стефаника, 11.