ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
А.С. Туманова, Р.В. Киселев
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА
в правовой мысли и законотворчестве
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
второй половины XIX -
начала ХХ века
Издательский дом Высшей школы экономики
Москва 2011

УДК 347.2(09)
ББК 67.400.7(2)
Т83
Р е ц е н з е н т ы:
доктор философских наук, профессор А.Н. Медушевский,
доктор юридических наук, профессор Н.С. Нижник,
кандидат юридических наук, доцент Е.Н. Салыгин
Туманова, А. С., Киселев, Р. В. Права человека в право-
Т83 вой мысли и законотворчестве Российской империи второй
половины XIX — начала XX века [Текст] / А. С. Туманова,
Р. В. Киселев ; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономи¬
ки». — М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2011. —
279, [1] с. — 600 экз. — ISBN 978-5-7598-0845-9 (в пер.).
Настоящая монография является первым комплексным исследованием
становления и развития института прав и свобод личности в Российской империи
во второй половине XIX — начале XX в. В ней предпринят системный анализ тео¬
ретической разработки проблемы прав и свобод личности российскими учеными-
юристами и реализации их идей в форме законодательных актов и законопроектов,
устанавливающих права российских подданных. Материалы книги показывают,
что конституционная реформа начала XX в., нацеленная на закрепление за рос¬
сийскими подданными политических и гражданских прав, способствовала модер¬
низации российской государственности и правовой системы, формированию кон¬
ституционного правосознания.
Книга написана на основании привлечения широкого круга источников и
адресована юристам, историкам, представителям иных общественных наук, а так¬
же всем тем, кто интересуется правами человека.
УДК 347.2(09)
ББК 67.400.7(2)
ISBN 978-5-7598-0845-9 © Туманова А.С., Киселев Р.В., 2011
© Оформление. Издательский дом
Высшей школы экономики, 2011

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение	5
Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения
института прав человека в современной российской правовой науке
1.1. Правовая сущность института прав человека	21
1.2. Система прав, свобод человека и их гарантий	33
1.3.	Права человека в различных типах правопонимания..58
Глава 2. Либеральная концепция прав человека
в российском правоведении последней трети XIX — начала XX в.
2.1. Права личности и их гарантии в трактовке
представителей школы «возрожденного
естественного права»	74
2.2. Представление о правах человека в доктрине
юридического позитивизма	106
2.3. Права человека в концепции российской
школы социологической юриспруденции	124
Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой
мысли России второй половины XIX — начала XX в.
3.1. Свобода личности в политико-правовой
доктрине российского консерватизма	149
3.2. Консерваторы о правах человека
в «обновленной» России	172
Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских
и политических прав и свобод в России начала XX в.
4.1.	Обеспечение прав-привилегий как задача
правительственного реформаторства последней
трети XVIII — XIX в. и дарование общегражданских
прав как лозунг общественного движения
начала XX в	187

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
4.2. Права и свободы личности в правительственном
законотворчестве начала XX в	202
4.3. Деятельность Государственной думы Российской
империи в области законодательного обеспечения прав
и свобод личности	232
Заключение	262
Указатель имен	272

ВВЕДЕНИЕ
Проблема прав человека является одной из наиболее «модных»
тем в российском обществоведении последних десятилетий. Едва
ли нужно проводить специальные статистические подсчеты для
подтверждения ее лидирующих позиций и в современных право¬
вых исследованиях в России. Учеными-правоведами признается,
что создание доктрины прав человека является актуальной зада¬
чей не только теории права, но всей науки о государстве и праве1.
Права человека трактуются как фактор устойчивого развития
Российской Федерации2, как основание для согласования право¬
вых ценностей различных юридических культур и цивилизаций3.
Ценностный аспект прав человека не менее значим, когда
права выступают в виде идейной первоосновы правовой доктри¬
ны и в качестве важнейшего фактора правообразования, а также
показателя степени зрелости и развитости того или иного государ¬
ства и общества. Это свойство прав человека порождает различные
оценки у современных юристов, вызывает неприятие у одних и по¬
ощрение у других. Однако даже критики подобной интерпретации
прав человека в отечественной правовой теории последних лет кон¬
статируют, что права человека превратились в позитивно маркиро¬
ванную идеологему, которая является сегодня несущим элементом
политического либерализма4. Бытование прав личности в каче¬
1 Лапаева В.В. Формирование доктрины защиты прав личности как
актуальная задача теории права // Российское правосудие. 2006. № 4.
С. 14—30; Права человека: Учебник / отв. ред. Е.А. Лукашева. 2-е изд. М.:
Норма, 2009. С. 12.
2 Лукашева Е.А. Права человека и устойчивое развитие // Права че¬
ловека: итоги века, тенденции, перспективы. М.: Норма, 2002. С. 35—36.
3 Саидов А.Х. Цивилизационная теория прав человека // Права че¬
ловека и современное государственно-правовое развитие / отв. ред.
А.Г. Светланов. М.: Институт государства и права РАН, 2007. С. 127.
4 Куркин Б.А. Идеологема прав человека и ее интерпретация в со¬
временной отечественной правовой теории // Право. Журнал Высшей
школы экономики. 2008. № 2. С. 110.
5

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
стве фундамента политико-правовой доктрины российского ли¬
берализма, а также традиционная для российского консерватизма
интерпретация данной проблемы имеют под собой серьезную
историческую традицию. Изучение этой традиции предпринято в
настоящей книге.
Существенный вклад в разработку современной теории прав
человека внесло конституционное право и законодательство.
В Конституции РФ 1993 г. права и свободы человека и гражданина
объявлены высшей ценностью, а признание, соблюдение и защи¬
та этих прав и свобод — обязанностью государства (ст. 2). В ней
впервые в законодательстве России выражена идея естественных,
неотчуждаемых прав человека (ст. 17). Конституция РФ 1993 г. за¬
крепила также непосредственное действие прав и свобод человека и
гражданина, которые определяют смысл, содержание и примене¬
ние законов, деятельность законодательной и исполнительной
власти, органов местного самоуправления и обеспечиваются пра¬
восудием (ст. 18).
Законодательное закрепление естественного характера прав
человека, а также их непосредственного действия означает отход
от позитивистской трактовки прав человека в пользу концепции
естественного права, признающей примат прав и свобод человека,
их естественный, неотчуждаемый характер, обязательность для
всех, в том числе для публичной власти. Подобный подход к пра¬
вам человека, закрепленный Конституцией РФ 1993 г., представ¬
ляет собой переворот в общественном сознании и, в особенности,
в правосознании, переход от трактовки права как права власти к
пониманию права как самостоятельного и значимого социально¬
го феномена, утверждающего свободу и ценность человеческой
личности. На смену прежней модели взаимоотношений государ¬
ства и личности, постулирующей, что индивид всецело подчинен
государству и зависим от него, приходит новая, утверждающая,
что индивид обладает автономией, правом на невмешательство
государства в сферу свободы личности, и получает гарантии госу¬
дарственной защиты в случае нарушения его прав и свобод.
Между тем опыт советского конституционного строитель¬
ства свидетельствует, что Конституция не является достаточной
гарантией развития общества в направлении осуществления прав
человека и гражданина, но скорее представляет собой идеальную
модель политико-юридического бытия, которая требует своего
6

Введение
конкретного наполнения. Закону, закрепляющему конституцион¬
ные институты, должна отвечать соответствующая организация
социума, способствующая утверждению и развитию демократии.
Формирование подобного социума является существенной зада¬
чей современного российского государства.
Для решения этой задачи актуален исторический опыт
Российской империи в последние десятилетия ее существования,
когда проблема прав и свобод личности получила фундаменталь¬
ную теоретическую разработку и стала предметом практической
реализации в рамках законотворческой деятельности органов вла¬
сти. Права и свободы личности имели в конце XIX — начале XX в.
как научную, так и практическую значимость. Осуществлявшаяся
в те годы конституционная реформа затронула многие сферы жиз¬
ни общества, породила институты, символизировавшие процесс
перехода от авторитаризма к демократии, стимулировала разра¬
ботку нормативно-правовых актов, закреплявших за российски¬
ми подданными отдельные права и свободы, содержавших их пе¬
речень и систему гарантий.
Развитие Российской империи рубежа XIX—XX вв. в на¬
правлении правового конституционного государства обозначило
приоритет государственного (конституционного) права среди
юридических дисциплин и стимулировало интенсивное развитие
государственно-правовой мысли. Российская юридическая наука
достигла в дооктябрьский период заметных успехов в изучении
прав и свобод человека. Эта проблематика являлась ключевой для
доктрины «возрожденного естественного права», рассматривалась
в рамках позитивистских правовых учений, интерпретировалась
консервативной политико-правовой мыслью. Правоведы разра¬
ботали каталог прав и свобод человека, составили научные клас¬
сификации прав и свобод, обосновали их юридическое содержа¬
ние и механизмы осуществления. Они использовали понятия
естественного и положительного (позитивного) права, субъектив¬
ных прав, трактовали основные (фундаментальные) права как
права субъективные, наличие которых позволяло российскому
подданному ссылаться на них перед лицом властных структур.
Дореволюционными русскими юристами было обосновано, что
права человека — значимый институт правового государства, а
приоритет прав человека является не только признаком и свой¬
ством правового государства, но и его первостепенной целью, ко¬
7

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
торой подчинены иные его характеристики. Трактовки института
прав человека, данные российскими учеными-юристами, по сво¬
ей масштабности, глубине теоретической разработки, уровню
обобщения западного опыта и учета национально-исторической
специфики России являются «золотым фондом» отечественного
правового наследия.
Задача настоящей работы состоит в изучении процесса утверж¬
дения в российском обществе второй половины XIX — начала XX в.
идеологемы прав и свобод человека, в анализе факторов, определяв¬
ших этот процесс, и обобщении его результатов. Мы рассмотрим
институционально-правовую сторону реформы по осуществлению
прав человека, представленную прежде всего актами, которыми
основополагающие гражданские и политические свободы вводились
в российскую политико-правовую жизнь. Существенное внимание в
работе уделено идейному аспекту реформы: воззрениям общества и
его различных групп на свободу личности, ожиданиям, которые были
с ней сопряжены, общественному движению за гражданские права,
развернувшемуся в начале XX в.
В политическом лексиконе России начала XX в. существо¬
вало сравнение основных свобод (совести, слова, союзов и собра¬
ний) с четырьмя ногами «лошади», имя которой — правовое госу¬
дарство. Это сопоставление призвано было показать, что указан¬
ные гражданские и политические свободы являлись неотъемлемой
составной частью правового государства, и без них, без полного
комплекта всех четырех составных элементов, последнее не могло
существовать. Современники отмечали, что очертания будущих
«четырех ног» как опоры под зданием новой российской государ¬
ственности появились с изданием Манифеста 17 октября 1905 г.
«Об усовершенствовании государственного порядка», однако в
течение последнего десятилетия существования монархического
строя туловище «государственной лошади» стояло не на живых
ногах, а на временных подставках, коими были временные прави¬
ла об обществах и союзах, собраниях, печати, поскольку постоян¬
но действующие законы о свободах так и не появились в России
вплоть до февраля 1917 г.5
Поскольку мы будем вести речь о восприятии общественны¬
ми кругами идеи прав человека, а также той конкретной юридиче¬
5 Вестник Европы. 1914. № 1.
8

Введение
ской формы, которую она обрела в России начала прошлого века,
нас будет интересовать такой аспект общественного сознания, как
правовое сознание; а в более узком смысле — особый вид правосо¬
знания, получивший в современном конституционном праве на¬
именование конституционного правосознания. Конституционное
правосознание представляет собой совокупность представлений
людей о правах человека, их роли и значении в модернизации
политико-правовой жизни России. В рамках изучения указанного
типа правосознания нами предпринята попытка выяснить соот¬
ношение между естественно-правовой и «искусственно-правовой»
его составляющими, между самой идеей гражданской свободы в
ее различных трактовках общественными деятелями России и ее
реализацией в действующем законодательстве.
При этом авторов интересовало правовое сознание не всего
российского общества, а его элитарной части, включавшей в себя
представителей правящей бюрократии и политической оппози¬
ции (деятелей земского движения, политических партий, ученых-
правоведов), участвовавших в разработке законов о свободах.
Государственных и политических деятелей, причастных к этому,
объединяло несколько черт: подавляющее их большинство имело
юридическое образование, являлось творцами нового права, зна¬
чительная их часть была настроена в конституционном духе.
Содержание воззрений элиты российского общества на проводи¬
мую правительством правовую реформу являлось показателем
культурно-правовой зрелости тогдашнего общества, степени его
подготовленности к практическому воплощению своих взглядов в
виде соответствующих форм действующего права. Правовое со¬
знание образованного общества, с одной стороны, являлось пред¬
посылкой структурной конституционной реформы, проводимой в
стране в начале XX в., а с другой — обусловливалось данной ре¬
формой.
Проблема юридического закрепления в дореволюционный
период прав человека вплоть до последнего времени не являлась
самостоятельной темой научных изысканий российских историков
и историков права. Ученые, занимавшиеся данным периодом, ее не
исключали, однако изучали ее в рамках других смежных тем, пре¬
жде всего проблематики революционного движения. Поскольку
права и свободы были дарованы самодержавием населению страны
в период Первой русской революции, во время, когда накал осво¬
9

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
бодительного движения достигал своей наивысшей точки, в отече¬
ственной науке советского периода они трактовались как ее непо¬
средственное завоевание6. Такая ситуация отражала характерный
для советской историографии взгляд на реформы как на побочный
результат революционного процесса, вынужденные действия вер¬
хов, тогда как революции считались «локомотивами» истории.
Не способствовало объективному рассмотрению проблемы
также и то обстоятельство, что Манифест 17 октября «Об усовер¬
шенствовании государственного порядка», провозгласивший
гражданские права, являлся актом октроированным, деклариро¬
ванные в нем свободы были дарованы самодержцем, а последую¬
щие законы о них готовились правящей бюрократией. То есть царь
рассматривался как архитектор реформы, а бюрократия — как ее
проводник. Этого было достаточно для того, чтобы отказать указан¬
ной реформе в глубине и основательности (закрепленные в право¬
вых актах времени Первой революции свободы трактовались как
«псевдосвободы», паллиативные меры), а ее авторам — в серьезно¬
сти намерений модернизировать самодержавный строй в буржуазно¬
правовой, преобразовать разделенное сословно-классовыми пере¬
городками общество в гражданское.
Справедливости ради следует заметить, что трактовка проб¬
лемы осуществления прав человека в императорской России,
ставшая официальной в советский период, в основных чертах
была сформирована в дореволюционную эпоху, а ее авторство
принадлежало не только и не столько радикально настроенным
большевистским деятелям, сколько либералам7. Давая негатив¬
6 Васильева Н.И., Гальперин Г.Б., КоролевА.И. Первая российская рево¬
люция и самодержавие (Государственно-правовые проблемы). Л.: Изд-во
Ленингр. ун-та, 1975; Галиакбарова В.С. Законодательство царизма в борьбе
против революции 1905—1907 гг. Дис. ... канд. юрид. наук. Сведловск, 1977;
Королева Н.Г. Первая российская революция и царизм: Совет министров
России в 1905—1907 гг. М.: Наука, 1982; ПечниковВ.Н. Антидемократическое
законодательство царизма о союзах и собраниях в период первой русской
революции. Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 1984, и др.
7 Гессен В.М. О правовом государстве. СПб.: Издание Н. Глаголева,
1906; Каминка А.И. Правила 4-го марта об обществах, союзах и собраниях //
Право. 1906. № 10, 13; Набоков В.Д. Как осуществилось начало свободы со¬
браний и союзов // Речь. 1910. 17 (30) октября; Елистратов А.И. Адми¬
нистративное право: Лекции. М.: Тип. Товарищества И.Д. Сытина, 1911.
10

Введение
ную оценку действиям правительства в вопросе предоставления
гражданских и политических прав, либеральные деятели упускали
из внимания важное обстоятельство. Критикуемые ими акты были
одной из немногих в дореволюционный период попыткой урегу¬
лировать взаимоотношения личности и публичной власти право¬
выми средствами. Факт законодательного закрепления свобод
свидетельствовал о признании монархом за населением сферы
публичной деятельности и права на самодеятельность, являвше¬
гося до этого лишь особой привилегией, даруемой властью по
своему усмотрению привилегированным социальным группам.
Как справедливо указывает американская исследовательни¬
ца Джейн Бёрбэнк, правовая культура имперской России в отно¬
шении определения прав подданных характеризовалась следую¬
щими чертами: представление об отсутствии у подданных природ¬
ных естественных прав (права определялись как человеческое
творение, считались производными от российских законов, ис¬
ходивших от императоров); отсутствие гражданских прав у элит,
компенсировавшееся привилегиями, которыми их наделяло госу¬
дарство; обусловленность прав, обязанностей и льгот подданных
их принадлежностью к той или иной сословной группе8.
Исследовательский интерес к проблеме прав человека в
России возник в среде западных русистов несколько ранее, чем в
кругу российских ученых. Первопроходцем здесь явился амери¬
канский историк М. Шефтель, выпустивший в 1976 г. свою знаме¬
нитую монографию «Русская конституция 23 апреля 1906 г.
Политические институты думской монархии». Шефтель отмечал,
что, несмотря на сохранение в политической жизни России нача¬
ла XX в. серьезных пережитков абсолютизма, порождавших отста¬
вание российских конституционных политических институтов от
их европейских аналогов, в области гражданских прав и свобод в
думский период был достигнут существенный прогресс. Большое
число гражданских свобод стало доступно населению, что служи¬
ло основанием для умозаключения о думском периоде истории
8 Бёрбэнк Дж. Местные суды, имперское право и гражданство в
России // Российская империя в сравнительной перспективе. М.: Новое
издательство, 2004. С. 323; Burbank J. An Imperial Rights Regime. Law and
Citizenship in the Russian Empire // Kritika. Vol. 7. No. 3. Summer 2006.
P. 402, 416.
11

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
как об этапе институциональной трансформации императорской
России в конституционную монархию — в государство, основан¬
ное на принципе верховенства права9.
В 1989 г. в издательстве Оксфордского университета была из¬
дана коллективная монография «Гражданские права в император¬
ской России»10. Ее авторы — известные ученые У. Батлер, У. Вагнер,
Ольга Крисп, Д. Ливен, С. Смит, Р. Уортман, Линда Эдмондсон и
др. — рассмотрели отдельные аспекты данной проблемы, такие
как опыт осуществления в императорский период свобод соб¬
ственности, печати, профессиональных ассоциаций и союзов, ре¬
лигиозной терпимости, женского и еврейского равноправия.
Профессор сравнительного права и директор Центра изучения со¬
циалистических правовых систем Лондонского университета
У. Батлер признал реализацию гражданских прав в России в по¬
следнее десятилетие существования самодержавного строя не-
удавшимся опытом. По мнению Батлера, самодержавие в эпоху
заката Российской империи гарантировало своим подданным
определенные гражданские права, однако они зависели скорее от
воли монарха, чем от закона; суровые ограничения на политиче¬
ские права граждан налагали также чрезвычайные акты военного
времени, по которым в течение последних десятилетий имперско¬
го строя жила Россия. Знание исторических корней российской
традиции в деле обеспечения гражданских прав, как полагает пра¬
вовед, должно было служить Советскому Союзу и другим странам
социалистического лагеря предостережением, сигналом к модер¬
низации их правовых систем по образцу государств англосаксон¬
ской правовой системы, характеризовавшейся политическим, ре¬
лигиозным и идеологическим плюрализмом11.
Между тем другой автор данной монографии Линда Эдмонд¬
сон оценивает опыт осуществления в позднеимперской России
гражданских свобод с иных, нежели Батлер, позиций. Она указы¬
вает, что если обстоятельства русской жизни после 1905 г. и были
9 Szeftel M. The Russian Constitution of April 23, 1906. Political
Institutions of the Duma Monarchy. Bruxelles: Les Editions de la Librairie
Encyclopedique, 1976. P. 15, 441.
10 Civil Rights in Imperial Russia / ed. by O. Crisp, L. Edmondson.
Oxford: Clarendon Press, 1989.
11 Butler W.E. Civil Rights in Russia: Legal Standards in Gestation // Civil
Rights in Imperial Russia... P. 3, 12.
12

Введение
откровенно враждебны реализации гражданских прав и развитию
концепции прав человека, то это еще не означает, что развернув¬
шееся в начале XX в. движение российского общества за права че¬
ловека потерпело фиаско. Эдмондсон считает наивным преувели¬
чением ожидание полной и последовательной реализации граж¬
данских свобод от российского общества, не обладавшего разви¬
той правовой культурой и рычагами контроля над исполнительной
властью. Однако бескомпромиссная приверженность значитель¬
ной части российской интеллигенции того времени гражданским
свободам внушала, по ее мнению, уверенность, что идеология
прав человека не была обречена на попадание в неплодородную
почву12.
В другой своей работе, посвященной развернувшемуся в
1905 г. движению за женское равноправие, Линда Эдмондсон кон¬
статирует существование в России политического дискурса, осно¬
вывавшегося на идеях равенства граждан перед законом, свобод
совести, слова, союзов и собраний. Либералы различных убежде¬
ний, от Д.Н. Шипова до социалистически настроенного левого
крыла «Союза освобождения», были привержены этой риторике.
Этот политический дискурс дал импульс движению за женские
права: требование женского равноправия стало с 1905 г. лозунгом
либеральной оппозиции, взаимоотношения полов чрезвычайно
интересовали русскую интеллигенцию, интересы женской оппо¬
зиции формулировал специализированный журнал «Женский
вестник», а стремление представительниц слабого пола к самоор¬
ганизации отражали возникавшие женские общества13.
В последние десятилетия XX в. интерес западных историков
к проблеме гражданских свобод в России возрос еще более.
Свидетельством тому стал выход в свет монографий Д. Вортен-
вейлера и Сьюзен Хьюман, статей Джейн Бёрбэнк, Элиз Кемерлин
Виртшафтер и Э. Лора и др. Так, Д. Вортенвейлер в своей моно¬
графии «Гражданское общество и академические дебаты в России»
12 Edmondson L. Was there a Movement for Civil Rights in 1905? // Civil
Rights in Imperial Russia... P. 282.
13 Edmondson L. Women’s Rights, Civil Rights and the Debate over
Citizenship in the 1905 Revolution // Women and Society in Russia and the
Soviet Uvion / ed. by L. Edmondson. Cambridge: Cambridge University Press,
1992. P. 89.
13

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
(1999 г.) утверждает, что идеи и ценности свобод личности присут¬
ствовали в научных и публицистических работах либеральной
профессуры, для которой требования гражданских свобод были
близкими по духу. Профессора и их институции, а также распро¬
страненная в их среде либеральная идеология свидетельствовали,
по мнению Вортенвейлера, о движении российского общества в
направлении гражданского общества14.
Широко известная своими разработками в области социаль¬
ной истории Э. Виртшафтер утверждает, что Россия достигла к
1917 г. существенного прогресса в своем движении в направлении
общественного строя, основанного на принципах правового ра¬
венства, хотя даже ко времени Февральской революции сословная
градация сохранялась15.
Сьюзен Хьюман проанализировала в своей книге борьбу
за утверждение в российской правовой жизни начала XX в. на¬
циональных и конституционных прав, которую вел правовед
Б.А. Кистяковский, стойко веривший в то, что в скором времени
усилия его и его соратников в данном направлении увенчаются
победой, а бесправные прежде подданные российского монарха
превратятся в активных граждан, которые посредством своего
участия в правовом процессе управления обществом станут хозяе¬
вами своих судеб16.
Э. Лор, характеризуя концепцию естественных прав другого
российского ученого В.М. Гессена, резюмировал, что права явля¬
лись не простым притязанием индивида по отношению к государ¬
ству; закрепленные государством, они создавали промежуточные
гражданскую и институциональную сферы17.
Следует отметить также монографию К. Рида, посвященную
изучению общественной мысли российской интеллигенции нача¬
ла XX в., объединившейся вокруг «Вех» — вышедшего в Москве в
14 Wartenweiler D. Civil Society and Academic Debate in Russia 1905—
1914. N.Y.: Clarendon Press, 1999. P. 4.
15 Wirtschafter E.K. Russian Legal Culture and the Rule of Law // Kritika.
2006. Vol. 7. No. 1. P. 68.
16 Heuman S. Kistiakovsky. The Struggle for National and Constitutional
Rights in the Last Years of Tsarism. Cambridge (MA): Harvard University Press,
1998. P. 74.
17 Lohr E. The Ideal Citizen and The Real Subject in Late Imperial
Russia // Kritika. 2006. Vol. 7. No. 2. P. 192.
14

Введение
1909 г. знакового сборника статей о русской интеллигенции, авто¬
рами которого были П.Б. Струве, Б.А. Кистяковский, А.С. Изгоев,
Н.А. Бердяев, С.Л. Франк и др.18
Русская либеральная философия права второй половины
XIX — начала XX вв. в лице ее выдающихся теоретиков «старо¬
го» и «нового» либерализма Б.Н. Чичерина, В.С. Соловьева,
Л.И. Петражицкого, П.И. Новгородцева, Б.А. Кистяковского ис¬
следована в фундаментальной монографии А. Валицкого19.
Изучение проблемы законодательного закрепления прав че¬
ловека в российской историографии началось в 1990-2000-х го¬
дах. Отдельные аспекты законотворческой деятельности органов
власти России в области закрепления прав и свобод личности по¬
лучили отражение в работах по истории правительственной поли¬
тики дореволюционной России ученых петербургской историче¬
ской школы, прежде всего Р.Ш. Ганелина и Б.В. Ананьича20, а так¬
же в работах по истории представительных органов власти
А.П. Бородина и В.А. Демина21.
Особо следует отметить очерк В.В. Шелохаева «Институты
гражданского общества и правового государства» в изданной под
его редакцией коллективной монографии «Модели общественно¬
го переустройства России. XX век» (М., 2004), где дана общая ха¬
рактеристика разработанного кадетами пакета законопроектов,
гарантировавших права личности и способствовавших демокра¬
тизации российского общества начала XX в. Проблема прав чело¬
века в законотворческой деятельности конституционно-демокра¬
тической партии рассмотрена также Д.В. Ароновым в монографии
18 Read C. Religion, Revolution and The Russian Intelligentsia, 1900—
1912. The Vekhi Debate and Its Intellectual Background. Totowa (NJ): Barnes
and Noble, 1979.
19 WalickiA. Legal Philosophies of Russian Liberalism. Oxford: Clarendon
Press, 1987.
20 Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время.
СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999; см. также разделы указанных ав¬
торов в коллективной монографии: Власть и реформы. От самодержав¬
ной к Советской России. М.: Олма-Пресс Экслибрис, 2006.
21 Бородин А.П. Государственный совет России (1906—1917). Киров:
Вятка, 1999; Демин В.А. Государственная Дума России (1906—1917): меха¬
низм функционирования. М.: Российская политическая энциклопедия
(РОССПЭН), 1996; Он же. Верхняя палата Российской империи. 1906—
1917. М.: РОССПЭН, 2006.
15

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
«Законотворческая деятельность российских либералов в Госу¬
дарственной думе (1906—1917 гг.)» (2005 г.).
Состояние правового регулирования в сфере осуществления
фундаментальных прав и свобод личности в России было рассмотре¬
но А.С. Тумановой (свободы союзов и собраний)22, А.А. Сафо¬
новым23, А.А. Дорской24 и В.К. Пинкевичем25 (свобода совести),
Д.В. Березовским (на примере права собственности и других иму¬
щественных прав)26.
Проблематика правовых учений о правах и свободах лично¬
сти XIX — начала XX в. в той или иной мере была затронута в рам¬
ках изучения истории российского конституционализма
(И.А. Кравец, О.А. Кудинов, А.Н. Медушевский, Е.А. Скрипилев
и др.), истории либерализма (Д.В. Аронов, А.В. Гоголевский,
В.В. Леонтович, Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская, К.Ф. Шацилло,
B.В. Шелохаев и др.), истории консерватизма (А.С. Карцов,
М.Н. Лукьянов, А.В. Репников и др.), истории правовой мысли
России (В.Ю. Багдасаров, Е.Г. Багоян, А.Л. Васин, С.Б. Глушаченко,
C.И. Глушкова, В.Д. Зорькин, В.Н. Корнев, А.В. Корнев,
О.А. Кудинов, Э.В. Кузнецов, А.С. Куницын, Н.Я. Куприц,
А.В. Поляков, С.А. Пяткина и др.).
Особо отметим монографии В.Н. Корнева и О.А. Кудинова,
посвященные воззрениям на государство наиболее известных ли¬
22 Туманова А.С. Первая русская революция и провозглашение свобо¬
ды союзов и собраний // Отечественная история. 2005. № 5. С. 33—47; Она
же. Гражданские свободы в законотворческой деятельности Государствен¬
ной Думы императорской России (в соавторстве с А.А. Сафоновым) //
Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2006. № 3. С. 4—17;
Она же. Общественные организации и русская публика в начале XX века.
М.: Новый хронограф, 2008.
23 Сафонов А.А. Свобода совести и модернизация вероисповедного
законодательства Российской империи в начале XX века. Тамбов: Изд-во
Першина Р.В., 2007; Он же. Проблемы свободы совести и вероисповеда¬
ний в общественных дискуссиях начала XX в. // Известия высших учеб¬
ных заведений. Правоведение. 2007. № 2. С. 203—211.
24ДорскаяА.А. Свобода совести в России: судьба законопроектов на¬
чала XX века. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2001.
25 Пинкевич В.К. Вероисповедные реформы в России в период дум¬
ской монархии (1906—1917 гг.). М.: ООО «Агент», 2000.
26 Березовский Д.В. Права и свободы жителей Российской империи в
период становления и развития капитализма (1861—1905 гг.). Дис. ... канд.
юрид. наук. Саратов, 2003.
16

Введение
беральных государствоведов XIX — начала XX в.27, диссертацию
A.В. Корнева о консервативном и либеральном государствоведе-
нии России XIX — начала XX в.28, исследование А.В. Полякова и
И.Ю. Козлихина об интерпретации русской политико-правовой
мыслью идеи правового государства29, монографии А.С. Карцова,
М.Н. Лукьянова и А.В. Репникова30, посвященные анализу политико¬
правовой идеологии российского консерватизма изучаемого перио¬
да. Правовым школам России рубежа XIX—XX вв. — позитивистской
и «возрожденного естественного права» — посвящены работы
B.Д. Зорькина, Н.Я. Куприца, А.Н. Медушевского, С.А Пяткиной,
А.В. Полякова и А.С. Куницына31, а наиболее выдающимся их пред¬
ставителям — двухтомное издание В.А. Томсинова32.
Политико-правовые воззрения российских интеллектуалов
XIX — начала XX в. охарактеризованы в соответствующих очерках
27 Корнев В.Н. Проблемы теории государства в либеральной право¬
вой мысли России конца XIX — начала XX века. М.: Изд-во «Юрлитин-
форм», 2005; Кудинов О.А. Развитие конституционно-правовых теорий рос¬
сийскими государствоведами в XIX — начале XX вв. М.: Социум, 2000.
28 Корнев А.В. Консервативная и либеральная теории государства и
права в России (XIX — начало XX вв.). Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2004.
29 Поляков А.В., Козлихин И.Ю. Русская политико-правовая мысль и
идея правового государства // Власть и право: Из истории русской право¬
вой мысли / сост. А.В. Поляков, И.Ю. Козлихин. Л.: Лениздат, 1990.
30 Карцов А.С. Правовая идеология русского консерватизма. М.:
Изд-во «Центр издательских и учебных программ», 1999; Лукьянов М.Н.
Российский консерватизм и реформа, 1907—1914. Пермь: Изд-во
Пермского ун-та, 2001. С. 17; Репников А.В. Консервативная концепция
российской государственности. М.: МПУ «СигналЪ», 1999.
31 Зорькин В.Д. Позитивистская теория права в России. М.: Изд-во
Московского ун-та, 1978; Куприц Н.Я. Из истории государственно¬
правовой мысли дореволюционной России (XIX в.). М.: Изд-во МГУ,
1980; Медушевский А.Н. История русской социологии. М.: Высшая шко¬
ла, 1993; Он же. Демократия и авторитаризм: Российский конституциона¬
лизм в сравнительной перспективе. М.: РОССПЭН, 1998; Пяткина С.А.
Русская буржуазная правовая идеология. Учебное пособие. М.: ВЮЗИ,
1980; Поляков А.В. «Возрожденное естественное право» в России:
Критический анализ основных концепций. Дис. . канд. юрид. наук. Л.,
1987; Куницын А.С. Теория естественного права в России: история и со¬
временность. Курск: Изд-во Курск. гос. ун-та, 2006.
32 Томсинов В.А. Российские правоведы XVIII—XX веков: Очерки
жизни и творчества: в 2 т. М.: Зерцало, 2007.
17

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
вышедшей в 2005 г. в издательстве «Российская политическая энци¬
клопедия» Энциклопедии «Общественная мысль России XVIII — на¬
чала XX века» (отв. редактор В.В. Журавлев). Перед читателем разво¬
рачивается панорама дореволюционных российских правоведов:
юристов старшего поколения, принадлежавших к государственной
школе (Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин, А.Д. Градовский), их более мо¬
лодых коллег по правовому «цеху», принадлежавших к социологиче¬
скому направлению в юриспруденции (Н.М. Коркунов, С.А Му¬
ромцев, М.М. Ковалевский), представителей школы «возрожденно¬
го естественного права» (В.М. Гессен, Б.А. Кистяковский, С.А. Котля-
ревский, П.И. Новгородцев, Е.Н. Трубецкой), теоретиков юридиче¬
ского позитивизма (С.В. Пахман и Г.Ф. Шершеневич) и основопо¬
ложника психологической теории права в России Л.И. Петражицкого
и др. Основная заслуга в разработке данной проблемы принадлежит
доктору философских наук, профессору АН. Медушевскому, напи¬
савшему подавляющее число биографических очерков о юристах, а
также воссоздавшего в отдельных статьях энциклопедии («парла¬
ментаризм», «конституционализм», «федерализм», «правовое госу¬
дарство», «гражданское общество») понятийный ряд политико¬
правовой теории российского конституционализма.
Реконструкция российского конституционализма по воззре¬
ниям его выдающихся идеологов — юристов С.А. Муромцева,
Н.М. Коркунова, Л.И. Петражицкого, П.И. Новгородцева, Ф.Ф. Ко-
кошкина, В.М. Гессена, М.Я. Острогорского, Б.А. Кистяковского,
С.А. Котляровского) осуществлена в недавно вышедшей моногра¬
фии А.Н. Медушевского «Диалог со временем. Российские консти¬
туционалисты конца XIX — начала XX века» (М.: Новый хронограф,
2010). В книге анализируются взгляды указанных ученых на право¬
вое государство, гражданское общество, кодификацию права, авто¬
ритаризм, демократию, федерализм, политические партии, права и
свободы граждан и др., их участие в разработке новой теоретической
парадигмы в юриспруденции, а также в либерально-конституцион¬
ном движении начала XX в. Медушевский указывает, что находя¬
щихся в фокусе его внимания представителей российской юри¬
спруденции начала прошлого века объединяла приверженность
либеральной парадигме правового государства, представлявшей
собой в то же время стратегию модернизации без революции, т.е.
перехода от сословного общества к гражданскому и от абсолютиз¬
ма к правовому (конституционному) государству.
18

Введение
Философия конституционализма, как зарубежного, так и
российского (дореволюционного и современного) стала темой чет¬
вертых философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нер-
сесянца33.
Событием для историка правовой мысли является недавний
выход в свет в издательстве «Российская политическая энцикло¬
педия» 119-томной «Библиотеки общественной мысли с древней¬
ших времен до начала XX века» (председатель издания —
Л.А. Опёнкин, сопредседатели — А.К. Сорокин и В.В. Шелохаев),
вобравшей в себя труды наиболее ярких российских юристов вто¬
рой половины XIX — начала XX в. и содержащей очерки их жизни и
деятельности. В их числе сочинения В.М. Гессена, С.И. Гес¬
сена, К.Д. Кавелина, Б.А. Кистяковского, М.М. Ковалевско¬
го, Н.М. Коркунова, Ф.Ф. Кокошкина, С.А. Котляревского,
С.А. Муромцева, П.И. Новгородцева, Л.И. Петражицкого.
Существенный интерес для исследователя прав человека
представляет изданный в 2009 г. в издательстве «Норма» энциклопе¬
дический словарь по нашей тематике, в редакционный совет которо¬
го вошли С.С. Алексеев, С.И. Глушкова и А.П. Семитко. Авторы сло¬
варя определяют содержание более 500 понятий, связанных с изуче¬
нием прав человека в теоретико-историческом, философском и по¬
литологическом аспектах, а также по отраслям права34.
Между тем комплексного исследования института прав че¬
ловека в Российской империи второй половины XIX — начала
XX в., их теоретической разработки и законодательного обеспече¬
ния ни в российской, ни в западной исторической и правовой на¬
уках до сих пор предпринято не было. Настоящая работа ставит
своей задачей восполнить данную лакуну.
Источниковую базу исследования составляют прежде всего
сочинения российских правоведов указанного периода — специа¬
листов в области теории и философии права, государственного и
административного права, истории права, в которых представле¬
ны суждения о происхождении и содержании прав и свобод лич¬
ности, их типологии, роли публичной власти в их обеспечении,
33 Философия права и конституционализм // Материалы четвертых
философско-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца. 2 октября
2009 г. Москва. М.: Институт государства и права РАН, 2010.
34 Права человека: энциклопедический словарь / отв. ред.
С.С. Алексеев и др. М.: Норма, 2009.
19

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
проанализированы отдельные виды прав и свобод, охарактеризо¬
ваны основные вехи их законодательной разработки и обеспече¬
ния в странах Европы, США и в Российской империи.
В ходе работы над книгой проанализированы документы го¬
сударственных учреждений (Совета министров, Государственной
думы, Государственного совета), участвовавших в разработке за¬
конодательства о правах и свободах российских подданных в на¬
чале XX в., а также документы политических партий, представив¬
ших свои законодательные проекты и предложения по поводу
осуществления в России прав и свобод личности, содержащие
оценки правительственных законопроектов и правоприменитель¬
ной практики в данной сфере.
Нами были изучены также нормативно-правовые акты,
определяющие содержание прав и свобод личности, собранные в
Полном собрании законов Российской империи третьего изда¬
ния, в Своде законов Российской империи редакции 1906 г., а так¬
же в сводных изданиях законов, императорских указов и ведом¬
ственных постановлений, относящихся к правам российских под¬
данных, под редакцией Н.И. Лазаревского, Л.М. Роговина и др.
Использованы также материалы частного происхождения —
мемуары, дневники и переписка государственных и общественных
деятелей, проливающие свет на скрытые в официальных докумен¬
тах сюжеты, связанные с формированием в России начала XX в.
идеологии прав и свобод личности, закреплением прав и свобод в
российском праве и законодательстве, отношением к этому инсти¬
туту различных общественных и политических деятелей и т.п.
* * *
Авторы выражают признательность всем, благодаря кому
данной книге довелось увидеть свет. Это специалисты-эксперты
Высшей школы экономики, рекомендовавшие рукопись к изда¬
нию, сотрудники Издательского дома ВШЭ, подготовившие книгу
к изданию. Особенно хочется отметить кропотливую и ответствен¬
ную работу заведующей редакцией Е.А. Бережновой и редактора
М.С. Ковалевой, «опекавших» данную рукопись на всем протя¬
жении ее подготовки к печати. Отдельная благодарность нашим
рецензентам — профессору ВШЭ, доктору философских наук
А.Н. Медушевскому, профессору С.-Петербургского университета
МВД России, доктору юридических наук Н.С. Нижник и декану фа¬
культета права ВШЭ, кандидату юридических наук Е.Н. Салыгину.
20

Глава 1
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ
АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ ИНСТИТУТА
ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СОВРЕМЕННОЙ
РОССИЙСКОЙ правовой науке
1.1
правовая сущность
института прав человека
Права человека — важный институт современного права. Проблемы
прав человека изучаются юристами в рамках общей теории государ¬
ства и права, истории государства и права, на уровне отраслевых
юридических дисциплин (конституционного, административного,
гражданского, уголовного права и др.). В настоящее время пробле¬
матика прав человека приобрела статус интегрального направления
юридических исследований, важного для дальнейшего развития
теоретического и отраслевого правоведения1.
К числу современных российских теоретиков прав человека
следует отнести таких ученых-юристов, как А.С. Автономов,
С.С. Алексеев, М.И. Абдулаев, А.Г. Бережнов, Н.С. Бондарь,
Н.В. Витрук, Л.Д. Воеводин, С.А. Глотов, Л.И. Глухарева,
С.И. Глушкова, Е.А. Лукашева, Г.В. Мальцев, В.Д. Мазаев,
Н.И. Матузов, А.С. Мордовец, И.В. Ростовщиков, Ф.М. Рудин-
ский, Б.С. Эбзеев и другие. Развитие теории прав человека в
России в последние десятилетия тесно связано с именем члена-
1 Саидов А.Х. Цивилизационная теория прав человека // Права че¬
ловека и современное государственно-правовое развитие... С. 123;
Глухарева Л.И. Современные проблемы теории прав человека. М.: Логос,
2002.
21

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
корреспондента РАН, заведующей сектором прав человека Института
государства и права Е.А. Лукашевой. В подготовленном в 1999 г. ав¬
торским коллективом под руководством Е.А. Лукашевой первом в
российской юридической литературе учебнике «Права человека»2
теория прав человека получила свое развитие и углубление. Появление
данного учебника свидетельствует о становлении в отечественной
общей теории права нового направления — комплексного и междис¬
циплинарного изучения прав человека, а также формировании соот¬
ветствующего учебного курса, который читается на юридических
факультетах высших учебных заведений России.
В последние десятилетия актуальность и значимость инсти¬
тута прав человека существенно возросла. Это связано с тем, что
Россия пошла по пути демократических реформ, взяла на себя
обязательства по соблюдению прав человека, безоговорочно при¬
знала основополагающие международно-правовые акты в данной
области. 22 ноября 1991 г. Верховным советом РСФСР была при¬
нята российская Декларация прав и свобод человека и граждани¬
на. В Конституции Российской Федерации 1993 г. права человека
были признаны естественными и неотчуждаемыми, что означает,
что они даны человеку с момента его рождения, соблюдение их
обязательно для всех, включая государственную власть, призван¬
ную обеспечить их осуществление. В России учреждена должность
уполномоченного по правам человека.
Права человека в современном обществе — институт не
только юридический, но и социальный, который выступает пока¬
зателем зрелости и цивилизованности того или иного общества.
Посредством него осуществляется доступ личности к духовным и
материальным благам, реализуются ее интересы. Соблюдение
прав человека имеет принципиальное значение для обеспечения
безопасности и жизнедеятельности человека и общества в целом.
В основе многих существенных конфликтов сегодня — наруше¬
ние прав человека или народа, или тех и других вместе взятых3.
Обеспечение прав человека наравне с реализацией принци¬
пов разделения властей, правового самоограничения публичной
2 Права человека: Учебник для вузов / отв. ред. Е.А. Лукашева. М.:
ИНФРА-М, 1999. (В 2009 г. он вышел вторым изданием.)
3 Апанасенко О.Н. Философия прав человека как элемент нового по¬
литического мышления в образовании // Философия образования. 2008.
№ 3. С. 208-209.
22

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав.
власти и подчинения государства стоящему над ним праву явля¬
ются важными составляющими правового и социального государ¬
ства. Российская Федерация в ст. ст. 1 и 7 Конституции 1993 г. за¬
явила о приверженности идеям демократического правового со¬
циального государства. В этой связи в законодательстве был за¬
креплен конституционный принцип разделения властей, состоя¬
лось присоединение к основным международным конвенциям по
правам человека и членство в Международном суде по правам че¬
ловека и др.
В юридической науке права человека сопрягаются с катего¬
рией субъективных прав. Права человека именуются субъектив¬
ными, т.е. индивидуальными, принадлежащими всем членам об¬
щества и каждому человеку в отдельности, дающими их носителям
возможности для удовлетворения их интересов, потребностей,
пользования социальными благами и др.
С.С. Алексеев выделяет две «ипостаси» трактовки и бытова¬
ния прав человека. Ученый отмечает, что права человека в наиболее
общераспространенном их понимании — это «категория «личност¬
ного» порядка — субъективные права, понимаемые как возможно¬
сти конкретной личности, субъекта. Обретение же правами челове¬
ка непосредственного юридического значения и действия достига¬
ется, по его мнению, посредством их воплощения в юридических
конструкциях и специфических юридических принципах, что озна¬
чает возвышение прав до уровня объективного права4.
Н.И. Матузов определяет объективное право как «совокуп¬
ность юридических норм, выраженных (внешне объективирован¬
ных) в соответствующих актах государства (законах, кодексах,
конституциях, указах, постановлениях и т.д.)», а субъективное
право — как «систему прав, свобод и обязанностей граждан, за¬
крепленных в действующем законодательстве или вытекающих из
многочисленных правоотношений, а также присущих индивиду
от рождения». Таким образом, под субъективным правом понима¬
ется не только принадлежащее субъекту, но и зависящее от него
право, тогда как объективное право — это право, не только не
принадлежащее субъекту, но и независящее от него. Раскрывая
юридическое содержание понятия «субъективное право», Матузов
трактует его как «гарантированную государством меру возможно¬
4 Алексеев С.С. Линия права. М.: Статут, 2006. С. 247.
23

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
го (дозволенного, допустимого, разрешенного) поведения лично¬
сти, важнейший элемент ее конституционного статуса»5.
Таким образом, изначально права человека выступают как
возможности конкретной личности, а затем как полнокровные
юридические права, обладающие всем набором юридических
средств и механизмов. В ходе этого преобразования социально¬
правовой статус рассматриваемой категории существенно видоиз¬
меняется. По мере того как права субъекта закрепляются в юриди¬
ческих актах, признаются государством и обеспечиваются судеб¬
ной ветвью власти, вступают в работу иные звенья юридической
системы, начинает действовать объективное право, а сами права
человека из явлений субъективного порядка возвышаются до
уровня объективного права.
Категории «субъективное право» и «объективное право» вы¬
деляли еще древнеримские юристы. В XIX в. теорию субъективного
права интенсивно разрабатывали немецкие правоведы, такие как
Г. Еллинек и Р. Иеринг. Иеринг различал абстрактную юридическую
норму (объективное право) и конкретное (субъективное) право6.
Данное понятие, как это будет показано в последующих гла¬
вах нашей работы, обстоятельно разрабатывалось в российской
юриспруденции второй половины XIX — начала XX в. Специалист
в области государственного права Н.М. Коркунов, к примеру, счи¬
тал, что выяснение понятия права в субъективном смысле пред¬
ставляет собой «самый трудный и самый спорный вопрос во всем
учении о юридических отношениях»: «Влияние юридических
норм на условия осуществления наших интересов представляется
довольно разнообразным, и различные формы влияния имеют
столько точек соприкосновения, так незаметно переходят одна в
другую, что разобраться в них и выделить с достаточной опреде¬
ленностью правомочие из других последствий регулирования на¬
ших интересов юридическими нормами — дело нелегкое»7.
5 Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов: Изд-
во Саратов. гос. академии права, 2004. С. 70, 78, 263.
6 Иеринг Р. Дух римского права. Ч. 1. СПб.: Тип. В. Безобразова,
1875.
7 Коркунов Н.М. Объективная и субъективная стороны права //
Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Хрестоматия. М.: Интерстиль,
1998. С. 772.
24

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
В советский период полемика вокруг содержания понятия
«субъективное право» и его соотношения с правом в объективном
смысле продолжалась. В начале 1950-х годов в юриспруденции
была предпринята даже попытка отказаться от категории «субъек¬
тивное право», которая была объявлена «не соответствующей со¬
циалистическим отношениям», возникшей под влиянием буржу¬
азной юриспруденции. На смену понятию «субъективное право»
пришел термин «правомочие»8.
Указанный подход отражал общее негативное отношение
советской юриспруденции к правам человека как к буржуазным
установлениям и атрибутам непопулярного тогда правового госу¬
дарства. Он был вызван политической ситуацией в СССР, где пра¬
ва человека лишь провозглашались, но не обеспечивались, нахо¬
дились в тени прав коллективных, общественных.
Нигилистическое отношение к категории «субъективное пра¬
во» было преодолено с наступлением хрущевской «оттепели», когда
защита прав и законных интересов граждан стала признаваться са¬
мостоятельной функцией Советского государства. Утверждение
этой категории в юридических исследованиях стало возможным
благодаря позиции таких известных правоведов, как С.Ф. Кечекьян
и А.А. Пионтковский. К примеру, Кечекьян в своей работе 1959 г.
издания способствовал утверждению за «субъективным правом»
статуса необходимого понятия правовой системы и правовой нау-
ки9. Как о полновесной и значимой категории советского права пи¬
сал о субъективном праве в те годы и А.А. Пионтковский10.
Советские ученые-юристы основательно разработали различ¬
ные аспекты прав и свобод личности в 1970—1980-е годы. В их числе
следует назвать Е.В. Аграновскую, Н.В. Витрука, Е.А. Лукашеву,
Н.С. Малеина, Н.И. Матузова, Ф.М. Рудинского и др.11
8 О состоянии юридических наук // Вопросы философии. 1953.
№ 1. С. 105.
9 Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе.
М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 48.
10 Пионтковский А.А. К вопросу о взаимоотношении объективного и
субъективного права // Советское государство и право. 1958. № 5. С. 47.
11 См.: Матузов Н.И. Личность, права, демократия. Теоретические
проблемы субъективного права. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та,
1972; Патюлин В.А. Государство и личность в СССР (Правовые аспекты
взаимоотношений). М.: Наука, 1974; Кучинский В.А. Личность, свобода,
25

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
В ходе разработки и принятия Конституции РСФСР 1978 г. и
конституционных комментариев в литературе советского периода
впервые появляется термин «права личности», а также уточнен¬
ные комментарии термина «конституционный статус личности».
Права личности в это время рассматриваются как элемент право¬
вого статуса личности как индивида, под которым подразумевает¬
ся совокупность прав и обязанностей лица. В этой характеристике
некоторые юристы усматривали ключевую особенность правового
регулирования; они трактовали систему прав и обязанностей лица
как сердцевину правовой сферы, в которой лежит ключ к реше¬
нию основных юридических проблем12.
В понятие «правовой статус личности (индивида)» в 1970-е го¬
ды юристы включали общую правоспособность, вытекающую из
гражданства, а также различные гарантии признания и соблюде¬
ния прав и свобод, законные интересы, юридическую ответствен¬
ность и др.13 По мнению Г.М. Бадирян, важным завоеванием со¬
ветского периода в разработке проблематики субъективных прав
явилось положение, что субъективные права образуют не просто
составной элемент правомочий в правовом общении, но что все
права субъекта правового общения, вне зависимости от их возник¬
новения, формы фиксации или реализации, являются достоянием
право. М.: Наука, 1978; Строгович М.С. Права личности: вопросы тео¬
рии // Вопросы философии. 1979. № 4; Малеин Н.С. Гражданский закон и
права личности в СССР. М.: Юрид. лит., 1981; Витрук Н.В. Основы тео¬
рии правового положения личности в социалистическом обществе. М.:
Наука, 1979; Рудинский Ф.М. Социалистическая демократия и личные
права. М.: Юрид. лит., 1984; ЛукашеваЕ.А. Право. Мораль. Личность. М.:
Наука, 1986; Аграновская Е.В. Правовая культура и обеспечение прав лич¬
ности. М.: Наука, 1988.
12 См.: МальцевГ.В. Права личности: юридическая норма и социальная
действительность // Конституция СССР и правовое положение личности.
М.: Наука, 1979. С. 50; Права личности в социалистическом обществе / отв.
ред. В.Н. Кудрявцев, М.С. Строгович. М.: Наука, 1981; Малеин Н.С.
Гражданский закон и права личности в СССР...; МатузовН.И. Правовая си¬
стема и личность. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1987. С. 80—86.
13 См.: Бадирян Г.М. Права личности: исторические и теоретические
аспекты обоснования и признания // Государство и право. 2006. № 8.
С. 58; а также: Конституционный статус личности в СССР. М.: Юрид.
лит., 1980. С. 21—26; Витрук Н.В. Основы теории правового положения
личности...
26

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
такого субъекта (при всем разнообразии субъективных прав по их
содержанию, объему и способам реализации)14. Такое же суждение
было высказано в те годы, в частности, Н.И. Матузовым.
Анализируя состояние разработки категории «субъективное
право» в постсоветский период, Н.И. Матузов акцентирует вни¬
мание на следующих характеристиках этого понятия. Субъективное
право выступает во множестве аспектов: как право-поведение,
право-требование, право-притязание и право-пользование. В за¬
висимости от стадии реализации субъективное право может вы¬
полнять функцию обеспечения определенного положительного
поведения управомоченного субъекта (обеспечения личной пра¬
вовой возможности), функцию обеспечения возможности требо¬
вать соответствующего поведения правообязанного лица (право
на чужие действия), возможности прибегнуть к мерам государст¬
венно-принудительного воздействия в случае неисполнения пра-
вообязанности15.
По определению Е. А. Лукашевой, субъективное право как
юридическая категория означает выраженные в норме права и за¬
крепленные в ней: свободу поведения индивида в границах, уста¬
новленных нормой права; возможность для индивида пользовать¬
ся определенным социальным благом; полномочие совершать
определенные действия и требовать соответствующих действий от
других; возможность обратиться в суд для защиты нарушенного
права16.
В правовой науке отмечается взаимосвязь и взаимозависи¬
мость субъективного права и права объективного (зафиксирован¬
ного в нормативно-правовом источнике). При этом указывается,
что и объективное и субъективное право призваны выполнять в
юридической науке и юридической практике следующие важные
функции: аналитические, познавательные, прикладные, социально¬
регулятивные и др.
После принятия Конституции Российской Федерации
1993 г. при некотором различии трактовок все авторы сходятся в
14 Бадирян Г.М. Указ. соч. С. 58.
15 Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права... С. 84, 90,
263.
16 Общая теория прав человека / под ред. Е.А. Лукашевой. М.: Норма,
1996. С. 35.
27

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
главном — в признании значения провозглашения прав и свобод в
основном законе государства. Они отмечают, что формирование
прав человека как объективной реальности представляло собой
подлинный перелом в мире правовых явлений и правовых пред¬
ставлений. Сущность данного революционного события состояла
в переходе от понимания права как права власти, исключительно
силового явления, сугубо властно-государственного образования,
к его пониманию как самостоятельного и высокозначимого соци¬
ального феномена, убежища от произвола как института свобод¬
ного самоутверждения человека17.
В Конституции Российской Федерации 1993 г. впервые в
законодательстве России была выражена идея естественных, не¬
отчуждаемых прав человека. Она получила закрепление в ст. 2
Конституции: «Человек, его права и свободы являются высшей
ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод чело¬
века и гражданина — обязанность государства»18. В ней признан
минимальный стандарт основных прав и свобод человека, сло¬
жившийся в международном праве: согласно подсчетам специа¬
листов из примерно 70 гражданских прав и свобод человека, про¬
возглашенных в Декларации 1948 г. и закрепленных в соответству¬
ющих международных пактах 1966 г., в Конституции РФ воспри¬
нято около 40. Вместе с тем те права и свободы, которые прямо не
провозглашены в Конституции, обеспечиваются другими права¬
ми и свободами, закрепленными в ней. Институт прав и свобод
человека стал с принятием Конституции центральным в консти¬
туционном праве Российской Федерации19.
Сегодня в правовой литературе наряду с термином «права
человека» используются термины «права личности», «правовой
статус личности», «права гражданина», «права человека и гражда¬
нина», «свободы человека». Разберемся в соотношении указанных
понятий.
Понятия «права человека» и «права личности» в юридических
исследованиях нередко не разделяются. К примеру, известный спе¬
17 См.: Алексеев С.С. Указ. соч. С. 248; Матузов Н.И. Актуальные
проблемы теории права... С. 256; ЗорькинВ.Д. Конституция и права челове¬
ка в XXI веке. К 15-летию Конституции Российской Федерации и 60-летию
Всеобщей декларации прав человека. М.: Норма, 2008. С. 215—222.
18 Конституция Российской Федерации. М., 1993. С. 4.
19 Зорькин В.Д. Указ. соч. С. 8.
28

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
циалист в теории правового положения личности Н.В. Витрук не
видит различий между правами человека и правами личности. Оба
термина он использует как синонимы, хотя чаще обращается к
правам личности, чем к правам человека. Вызвано это тем обстоя¬
тельством, что проблема личности служит в структуре общей тео¬
рии права объединяющим и цементирующим началом. В то же
время теория прав в современной ее интерпретации служит
утверждению человека как высшей ценности, его свободы20. Между
тем в правовых актах наиболее устоявшимся является понятие
«права человека».
Известный конституционалист С.А. Авакьян утверждает, что в
конституционно-правовом смысле понятие «личность» шире поня¬
тий «человек» и «гражданин», охватывает оба эти понятия. Авакьян
указывает, что, говоря о «личности», мы подразумеваем и природно¬
естественные свойства, и общественные связи индивида21.
С мнением Авакьяна солидаризируется и А.С. Автономов,
который, отталкиваясь от философского определения понятия
«личность» как субъекта отношений и сознательной деятельно¬
сти, связывает применение термина «личность» в праве с ситуаци¬
ей, когда желательно подчеркнуть активность человека как субъ¬
екта деятельности, сделать акцент на целостности и многогран¬
ности человека как самостоятельного деятельного существа. В це¬
лом же, по мнению Автономова, понятие личности в праве не
противостоит понятию человека22.
В правовой науке обсуждается вопрос о различении понятий
«права человека» и «права гражданина». Оно имело место еще в
знаменитой «Декларации прав человека и гражданина» 1789 г.
Понятие «права гражданина» тесно увязано с принадлежностью
лица к определенному государству. Права человека находятся под
защитой того государства, к которому принадлежит лицо, под¬
разумевают связь носителя прав с определенным государством.
Между тем права человека существуют независимо от их призна¬
20 Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. М.:
Норма, 2008. С. 14.
21 Авакьян С.А. Конституционное право России: в 2 т. М.: Норма,
2005. Т. 1. С.498.
22 Автономов А.С. Права человека, правозащитная и правоохрани¬
тельная деятельность. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 44.
29

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ния и законодательного закрепления государством. Права челове¬
ка — это естественные неотчуждаемые права, принадлежащие
лицу от рождения. Лица, которые не имеют статуса гражданина (к
примеру, лица без гражданства), являются обладателями прав че¬
ловека и не имеют прав гражданина23.
По утверждению М.И. Абдулаева, права человека происте¬
кают из таких неотъемлемых качеств человеческой личности, как
достоинство и свобода, тогда как права гражданина определяют
политико-правовую связь личности и государства. Через институт
гражданства индивид получает дополнительные гарантии обеспе¬
чения своих прав и свобод24.
Существо разграничения прав на права человека и права
гражданина выводится также из различий между гражданским
обществом и государством. Права человека символизируют его
правовую связь с гражданским обществом, его свободу и автоном¬
ное поле деятельности как субъекта гражданского общества, где
создаются условия для самореализации личности, обеспечения ее
автономии и независимости, т.е. для реализации частных интере¬
сов; а права гражданина охватывают сферу отношений индивида с
государством (сферу публичных интересов), в которой индивид
рассчитывает не только на ограждение своих прав от незаконного
вмешательства, но и на активное содействие государства в их реа-
лизации25.
Вместе с тем некоторые правоведы констатируют стирание
различий между понятиями «права человека» и «права граждани¬
на». Так, В.Д. Перевалов, проанализировав международно-право¬
вые акты, правовую литературу и современное законодательство
развитых стран, пришел к выводу, что категории «права человека»,
«права гражданина» и «права личности» употребляются в одном и
том же значении. Объясняется это тем, что в законодательстве де¬
мократических государств прирожденные права человека получи¬
ли признание и юридическое закрепление, выступая одновремен¬
но и в качестве прав гражданина. По мере развития международ¬
23 Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права... С. 260—261.
24 Абдулаев М.И. Права человека и закон: Историко-теоретические
аспекты. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. С. 178.
25 Лукашева Е.А. Права человека: понятие, сущность, структура //
Общая теория прав человека... С. 32.
30

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав.
ного права и законодательства проживающие на территории того
или иного государства лица без гражданства находятся под юрис¬
дикцией законов этого государства и международного права26.
Наряду с термином «права человека», в нормативных актах
присутствует понятие «свободы человека». Тождественны ли они
и нельзя ли объединить их в одно понятие — «права и свободы
человека»?
В юридической литературе высказываются различные точки
зрения на данный счет. Ученые, которые разделяют понятия «пра¬
ва человека» и «свободы человека», используют следующую аргу¬
ментацию. Они утверждают, что право в обязательном порядке
должно быть отображено в официальном документе; свобода же
может существовать и без официального оформления, которое,
как правило, ее ограничивает и вводит в определенные рамки.
Таким образом, правами в данной трактовке предлагается считать
возможности, предоставляемые государством, а свободами — аб¬
солютные притязания человека, принадлежащие ему от рождения
и не зависящие от воли государства. Помимо того, сторонники
разделения прав и свобод человека утверждают, что праву соот¬
ветствует активная обязанность государства, направленная на
создание условий реализации права, на саму его реализацию.
Когда же отношения человека и государства соотносятся с поня¬
тием «свобода», тогда обязанность у государства пассивная — не
вмешиваться в сферу свободы; активные действия предпринимает
носитель свободы. Государство может в этом случае лишь по ини¬
циативе обладателя свободы препятствовать действию других
субъектов, незаконно ограничивающих его свободу27.
Противником разделения понятий «права человека» и «сво¬
боды человека» выступает А.С. Автономов, который утверждает,
что права и свободы человека составляют единый институт и в
равной мере подлежат регулированию и защите. Данный автор
полагает, что взаимосвязь права и свободы была установлена исто¬
рически. Она была очевидной еще в период становления пред¬
26 Перевалов В.Д. Права и свободы человека и гражданина // Теория
государства и права / под ред. В.М. Корельского, В.Д. Перевалова. М.:
Норма—ИНФРА-М, 2000. С. 541.
27 Обухов В.М., Чайкин Э.В., Гатиев А.Х. Теория государства и права.
Учебное пособие для вузов. М.: RAINBOW, 2002. С. 262—263.
31

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ставлений о ценности прав и свобод отдельного человека, неза¬
висимо от его принадлежности к тому или иному сословию и той
или иной общине. Практическая же потребность в определении
юридического статуса индивида при очевидной взаимосвязи пра¬
ва и свободы привела к тому, что уже в актах Европы и Северной
Америки последней четверти XVIII в. безо всяких теоретических
обоснований стали устанавливать права и свободы человека как
единый институт28.
Е.А. Лукашева также утверждает, что права и свободы по
своей юридической природе и системе гарантий идентичны. Оба
термина очерчивают социальные возможности человека. Различие
в терминологии является традиционным, сложившимся истори¬
чески еще в XVIII—XIX вв. Четкое разграничение между правами
и свободами провести трудно еще и потому, считает Лукашева, что
всю сферу политических прав с точно определенными правомо¬
чиями именуют также свободами. Однако на уровне конституци¬
онного законодательства различия между категориями «права че¬
ловека» и «свободы человека», по ее мнению, очевидны. Лукашева
считает, что термин «свобода» «призван подчеркнуть более широ¬
кие возможности индивидуального выбора, не очерчивая кон¬
кретного его результата: “Каждому гарантируется свобода совести,
свобода вероисповедания... (ст. 28); Каждому гарантируется сво¬
бода мысли и слова (ч. 1 ст. 29); Каждый имеет право свободно
распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род дея¬
тельности и профессию (ч. 1 ст. 37)”». Тогда как термин «право»
«определяет конкретные действия человека (право участвовать
в управлении делами государства, права избирать и быть
избранным)»29.
Права человека считаются в современной теории права
основой правового статуса личности — важнейшей политико¬
правовой категории, неразрывно связанной с социальной струк¬
турой общества, законодательно закрепленной государством в
28 Автономов А.С. Указ. соч. С. 85—86.
29 Лукашева Е.А. Права человека: понятие... С. 31. Сходная точка зре¬
ния высказывается также в следующих работах: Матузов Н.И., Мордо¬
вец А.С. Право и личность // Теория государства и права / под ред.
Н.И. Матузова, А.В. Малько. М.: Юристъ, 2000. С. 263—319; Правоведение /
под ред. С.А. Комарова. М.: Юристъ, 2001. С. 139—144; Марченко М.Н.,
Дерябина Н.М. Правоведение. М.: Городец, 2003. С. 165—171.
32

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав.
конституциях и иных нормативно-юридических актах, внутриго¬
сударственных и международных. Правовой статус личности
включает в себя совокупность прав, свобод и обязанностей лич¬
ности, как трактует это понятие, например, Е.А. Лукашева30.
В юриспруденции понятие правового статуса понимается и шире.
Так, А.В. Малько включает в него также законные интересы, пра¬
восубъектность, гражданство, юридическую ответственность,
правовые принципы и др.31 Лукашева же трактует гражданство и
общую правоспособность как предпосылки правового статуса
личности. Юридическую ответственность она признает вторич¬
ным элементом по отношению к обязанностям личности: без обя¬
занности не бывает ответственности32.
В данном параграфе мы охарактеризовали систему ключевых
понятий, связанных с разработкой содержания прав человека в со¬
временной теории права. Нами было показано, что подходы юри¬
стов к институту прав человека формировались под воздействием
идеологии и практики государственного строительства. В настоя¬
щее время в юридической литературе права и свободы человека
трактуются как комплексный правовой институт, выходящий за
рамки как теоретического, так и отраслевого правоведения.
1.2
Система прав, свобод человека
и их гарантий
В последние годы в научной литературе все чаще высказываются
суждения о значимости системного подхода к изучению прав и
свобод человека33. Такой подход позволяет квалифицированно
разобраться в многообразии прав и свобод человека, в их возник¬
новении и развитии в различные исторические эпохи и их взаим¬
ном соотношении.
30 Лукашева Е.А. Права человека: понятие... С. 28.
31 Основы государства и права: учебное пособие / под ред. А.В. Маль¬
ко. М.: КНОРУС, 2005. С. 138—139.
32 Лукашева Е.А. Права человека: понятие... С. 29—30.
33 См., напр.: Автономов А.С. Указ. соч. С. 69—78.
33

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
В настоящем параграфе мы рассмотрим права и свободы че¬
ловека системно, как совокупность взаимосвязанных элементов,
образующую определенную целостность. При этом мы будем учи¬
тывать то обстоятельство, что права и свободы человека оформля¬
лись и развивались исторически, оказывали взаимное влияние
друг на друга, испытывали также влияние среды, в которой они
формировались и функционировали.
Существующие в юридической науке классификации прав и
свобод человека основываются на различных основаниях. В на¬
стоящее время наиболее распространенной является классифика¬
ция прав по их социальному назначению, на основе выделения
наиболее важных сфер общественной жизни, в которых эти права
возникают и реализуются, а именно — личной, политической, со¬
циальной, экономической и культурной сфер. Согласно данной
классификации, существует четыре основные группы прав и сво¬
бод:	политические,	социально-экономические, гражданские
(личные) и культурные, грань между которыми достаточно услов¬
на, поскольку все они в совокупности образуют целостную и еди¬
ную систему общественных отношений34.
Под политическими правами и свободами личности пони¬
маются возможности человека на участие в политической жизни и
на осуществление государственной власти, обеспечивающие его
политическое самоопределение и свободу, участие в управлении
государством и обществом. К этой категории прав и свобод отно¬
сятся право на объединение (право на свободу ассоциаций); право
на свободу митингов, шествий и демонстраций; право избирать и
быть избранным в органы государственной власти и местного са¬
моуправления; право участвовать во всенародных обсуждениях и
голосованиях (референдумах) и др.
Под гражданскими (личными) правами и свободами пони¬
маются возможности человека, ограждающие его от незаконного
и нежелательного вмешательства в его личную жизнь. Эти права
нацелены на охрану и защиту частной сферы, на ограждение авто¬
номии личности. В широком смысле слова к данной категории
принадлежат все права; в узком — право на жизнь, на личную не¬
прикосновенность, на неприкосновенность жилища, свободу пе¬
34 Общая теория государства и права: Академический курс: в 2 т. / отв.
ред. М.Н. Марченко. Т 1. М.: Изд-во «Зерцало», 1998. С. 272—273.
34

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
редвижения и выбор места жительства, свободу совести, право
частной собственности и др.
Социально-экономические права и свободы — это возмож¬
ности личности в сфере производства и распределения материаль¬
ных благ, обеспечивающие удовлетворение экономических и ду¬
ховных потребностей человека, приемлемый жизненный уровень.
Они включают в себя право на труд, отдых, на социальное обеспе¬
чение, право на защиту материнства и детства, право на жилище,
право наследования и др. Ряд исследователей относят к социально¬
экономическим правам право частной собственности.
Культурные права и свободы (наиболее молодая категория
гражданских прав) — это возможности человека пользоваться ду¬
ховными, культурными благами и достижениями, принимать уча¬
стие в их создании. К их числу относятся право на получение об¬
разования, свобода научного, технического и художественного
творчества и др.
Группы прав, объединенные по указанному выше основанию,
закреплены в международных и национальных документах. Этого
деления придерживается и Конституция РФ. Хотя оно и не выра¬
жено напрямую, но легко обнаруживается в тексте Конституции.
Вышеназванные группы прав относятся не только к различ¬
ным сферам жизнедеятельности человека, но и к различным исто¬
рическим эпохам по времени своего возникновения. Существует
подразделение прав человека на права поколений, связанные с
этапами развития прав, с формированием представлений о содер¬
жании прав, заслуживших признание в качестве неотъемлемых.
Ученые выделяют четыре поколения прав человека.
К первому поколению прав традиционно причисляются
гражданские (личные) и политические права, завоеванные в ре¬
зультате буржуазных революций в Европе и Америке и закреплен¬
ные в практике и законодательстве целого ряда государств. В ката¬
лог прав первого поколения входят право на свободу мысли, сове¬
сти и религии; право на равенство перед законом; право на жизнь,
свободу и безопасность личности; право на свободу от произволь¬
ного ареста, задержания и изгнания; право на рассмотрение дела
независимым и беспристрастным судом и др. В юридической лите¬
ратуре эти права ассоциируются с негативной свободой — свободой
от вмешательства иных лиц и государства в их осуществление35.
35 См.: Лукашева Е.А. Права человека: понятие... С. 21—22.
35

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Закрепление в законодательстве стран Западной Европы и
Северной Америки такого важного гражданского (личного) права
как право на свободу совести являлось составной частью процесса
движения этих стран к демократии. Побудительным толчком к
этому были буржуазные революции: Великая Французская 1789 г.,
европейские революции 1848—1849 гг., а также Война за независи¬
мость в Америке. В Англии свобода совести была обеспечена в
ходе «конституционной революции» 1830-х годов. В США в
1780-х годов., сначала в конституциях отдельных штатов, а затем в
Билле о правах 1789 г. было зафиксировано отделение церкви от
государства. В Германии свобода совести была провозглашена в
имперской Конституции 1848—1849 гг. Во Франции свобода ве¬
роисповедания, вплоть до фактического признания возможности
неверия, утвердилась в конце XVIII в., однако ввиду постоянной
смены политических режимов в XIX в. она являлась в большей
мере декларативной нормой, включенной в Конституционные
хартии 1814 и 1830 гг., в Конституцию 1848 г.36
Важным политическим правом является субъективное изби¬
рательное право, т.е. право избирать и быть избранным. В XIX в.
в странах Европы был распространен имущественный ценз, от¬
странявший от участия в выборах лиц, не имевших имущества
установленного размера; как правило, он определялся исходя из
размера прямого налога. В развитых странах имущественный ценз
стали отменять в начале XX в. Во Франции всеобщее избиратель¬
ное право было провозглашено в результате революции 1848 г., од¬
нако уже в 1850 г. были установлены его ограничения. В России
всеобщее избирательное право было введено Временным прави¬
тельством и подтверждено правительством большевиков. Между
тем, согласно Конституции РСФСР 1918 г., существовали катего¬
рии лиц, лишенные избирательных прав: служившие до револю¬
ции в карательных органах, использовавшие наемный труд для
извлечения прибыли и др. В Конституции СССР 1936 г. институт
«лишенцев» — лиц, лишенных избирательного права — уже прак¬
тически отсутствовал: избирательного права были лишены умали¬
шенные и отбывающие наказание по решению суда.
36 Стецкевич М.С. Свобода совести: Учеб. пособие. СПб.: Изд-во
С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 120—155.
36

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
К числу важнейших политических прав принадлежит право
на объединение (свобода союзов или ассоциации). В Германии
свобода союзов была установлена на общегосударственном уров¬
не в 1908 г. В то же время германское законодательство подвергало
ограничениям действия союзов политической направленности: от
них требовалась заявка на учреждение, их уставы и списки членов
сообщались администрации, женщинам и учащимся запрещалось
входить в их состав и принимать участие в заседаниях и т.д. Во
Франции свобода союзов была введена законом от 1 июля 1901 г.
Он отменил прежнее достаточно строгое законодательство об ас¬
социациях, требовавшее разрешения на их создание и предусма¬
тривавшее закрытие их правительством без указания мотивов и
права обжалования. По новому закону союзы могли создаваться
свободно, без особого разрешения правительства и даже без пред¬
варительного заявления. Подача заявления признавалась необхо¬
димой для союзов, желающих обладать юридической правоспо-
собностью37.
Права первого поколения признаются международными и
национальными документами как неотчуждаемые, не подлежащие
ограничению. Некоторые западные специалисты склонны именно
эти права рассматривать в качестве собственно «прав человека»,
полагая, что права второго и третьего поколений являются всего
лишь «социальными притязаниями», направленными на перерас¬
пределение национального дохода в пользу социально слабых.
Второе поколение прав — это социально-экономические и
культурные права. Они оформились в ходе борьбы народов за
улучшение своего экономического положения и повышение уров¬
ня культуры во второй половине XIX — начале XX в. В отличие от
прав первого поколения с закрепленным за ними статусом нега¬
тивной свободы эти права именуются позитивными правами, что
означает, что для их реализации, напротив, требуется активная ор¬
ганизационная и координирующая позиция государства. Для осу¬
ществления социальных прав государству требуется создавать со¬
циальные программы и контролировать их реализацию.
37 Туманова А.С. Европейское изобретение на русской почве: инсти¬
туты гражданского общества в императорской России // Историко¬
правовой вестник: Сб. науч. ст. Вып. 2. Тамбов: Изд-во ТГУ им.
Г.Р. Державина, 2007. С. 167—168.
37

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Идейными вдохновителями закрепления этого поколения
прав были социалисты. Немалую роль сыграли и либералы: в слу¬
чае с Россией это были представители так называемого старого
(Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин, А.Д. Градовский и др.) и нового
(П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский, В.М. Гессен и др.) либе¬
рализма, призывавшие к реформированию социума на принципах
свободы и социального равенства.
В развитых странах Западной Европы регламентация со¬
циально-экономических прав и свобод была осуществлена до се¬
редины XIX в. — начального этапа провозглашения прав второго
поколения. Так, в Великобритании и Франции государство осу¬
ществляло социальные функции уже в XVIII и XIX вв., выделяя
средства на содержание приютов, на увеличение занятости, орга¬
низацию народного образования и т.д. Право частной собствен¬
ности закрепляли практически все конституции капиталистиче¬
ских стран, принятые в XX в. Указывалось, что собственность
должна выполнять социальную функцию. К примеру, Основной
закон ФРГ 1949 г. утверждал, что пользование собственностью
«должно одновременно служить общему благу» (ч. 2 ст. 14)38.
А Конституция Японии 1947 г. гласила: «Право собственности
определяется законом с тем, чтобы оно не противоречило обще¬
ственному благосостоянию» (ч. 2 ст. 29)39.
Широкий набор прав второго поколения (право на труд, от¬
дых, образование, медицинскую помощь) был закреплен в
Конституции СССР 1936 г. Социально-экономические, а также
культурные права были закреплены сначала во Всеобщей деклара¬
ции прав человека (1948 г.), а затем в Международном пакте об эко¬
номических, социальных и культурных правах (1966 г.). К каталогу
прав второго поколения относились право на труд, на социальное
обеспечение, на отдых и досуг, на защиту материнства и детства, на
образование, на участие в культурной жизни общества и др.
Третье поколение прав человека стало формироваться после
Второй мировой войны. Природа этих прав порождает дискуссии.
Е.А. Лукашева признает их коллективными правами, которые мо¬
гут осуществляться не отдельным человеком, а коллективом, ас¬
38 Конституции государств Европы / сост. Л.А. Окуньков: в 3 т. М.:
Норма, 2001. Т 1. С. 585.
39 Конституции буржуазных государств / сост. В.В. Маклаков. М.:
Юрид. лит., 1982. С. 252.
38

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
социацией, и основываются на солидарности субъектов этих
прав40. В качестве примера можно привести право на самоопределе¬
ние, которое, будучи коллективным правом, осуществляется по воле
не отдельного человека, а целой общности. К числу прав третьего по¬
коления относятся право на развитие, на мир, на независимость, са¬
моопределение, территориальную целостность, суверенитет, право
на достойную жизнь, здоровую окружающую среду, на общее на¬
следие человечества, а также право на коммуникацию. Основы этих
прав заложены в международных документах (Устав Организации
Объединенных Наций, Всеобщая декларация прав человека,
Декларация о предоставлении независимости колониальным стра¬
нам и народам 1960 г., Международные пакты 1966 г. и др.).
Зарубежный исследователь Р.А. Мюллерсон высказывает
близкое Лукашевой суждение, что третье поколение прав человека,
к которым принадлежат право на мир, на здоровую окружающую
среду, на социальное и экономическое развитие, олицетворяет диа¬
лектику прав человека и прав народов. Эти права принадлежат каж¬
дому человеку и каждому народу, человечеству в целом41.
Существуют и другие воззрения на юридическое содержание
прав третьего поколения. Например, по мнению С.В. Полениной,
третье поколение прав человека охватывает права тех категорий
граждан (детей, женщин, молодежи, престарелых, инвалидов и
др.), которые по социальным, политическим, физиологическим и
иным причинам не имеют равных с другими гражданами возмож¬
ностей осуществления общих для всех людей прав и свобод и в
силу этого нуждаются в определенной поддержке государства42.
Четвертое поколение прав человека начало формироваться в
1990-х годах. Ряд авторов причисляют к нему информационные
права, под которыми понимается право свободно искать, полу¬
чать, передавать, производить и распространять информацию;
право на информацию об окружающей среде, право на правовую
информацию и др.43 А.Б. Венгеров относит к четвертому поколе¬
40 Лукашева Е.А. Права человека: понятие... С. 23—24.
41 Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М.:
Юрид. лит., 1991. С. 30.
42 Поленина С.В. Права женщин в системе прав человека: междуна¬
родный и национальный аспект. М.: Эслан, 2000.
43 Головистикова А.Н., ГрудцынаЛ.Ю. Права человека: Учебник. М.:
ЭКСМО, 2006. С. 59; Андрианова В.В. Конституционно-правовые основы
39

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
нию прав права человечества (право на мир, на ядерную безопас¬
ность, космос, экологические, информационные права и другие)44.
В современной литературе выделяется также особая группа
прав человека, именуемая личностными («соматическими») (от
греч. soma — тело) правами. Эта категория прав основана на «пра¬
ве» человека самостоятельно распоряжаться своим телом: рестав¬
рировать, видоизменять его и др. К ней относятся права на смерть,
на изменение пола, на гомосексуальные контакты, транспланта¬
цию органов, употребление наркотиков или психотропных
средств, право на искусственное репродуктирование, стерилиза¬
цию, аборт, и даже на клонирование45. По мнению Ф.М. Рудинского,
эти права должны защищать человека от угроз, связанных с экс¬
периментами в сфере генетики человека, открытиями в области
биологии (клонирование и др.)46.
Помимо описанных поколений прав человека в правовой
теории выделяется три теории прав человека: классическая, не¬
классическая и постнеклассическая (эти термины заимствованы
из философии науки), с позиций которых данный институт полу¬
чает свое рассмотрение и обоснование. Такой подход получил раз¬
витие в работах Л.И. Глухаревой47.
Как утверждает Л.И. Глухарева, каждая из означенных тео¬
рий опирается на определенный объем знаний об объекте, огра¬
ничена базовыми посылками, имеет свои схемы объяснения и
применяет особый стиль мышления. Например, классическая те¬
ория объясняет права человека с позиций индивидуализма, требу¬
реализации информационных прав человека в России. Автореф. дис. ...
канд. юрид. наук. М., 2007.
44 Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник. М.:
Юриспрудиция, 2000. С. 403.
45 См.: Крусс В.И. Личностные («соматические») права человека в
конституционном и философско-правовом измерении: к постановке
проблемы // Государство и право. 2000. № 10. С. 43—44.
46 Рудинский Ф.М. Гражданские права человека: общетеоретические
вопросы // Право и жизнь. 2000. № 31; Он же. Права человека в современ¬
ном мире // Марксизм и современность. 2000. № 1 (15).
47 Глухарева Л.И. Права человека в современном мире: социально¬
философские основы и государственно-правовое регулирование. М.:
Юристъ, 2003; Она же. Методологические аспекты развития теории прав
человека // Государство и право. 2006. № 3. С. 14—19.
40

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
ет однозначности в дефиниции прав, признает истинным лишь
одно их описание. Неклассическая теория рассматривает права че¬
ловека не только как возможности индивида, но и как обществен¬
ные задачи, при этом учитывает влияние научных предпочтений и
мировоззрения исследователя в ходе изучения им своего предмета,
принимает как минимум двоякое описание прав (например, с либе¬
ральных и социалистических позиций). Постнеклассика (совре¬
менная теория) формируется на принципах синтеза и целостности
представлений о правах человека.
Каждая теория прав человека возникала на определенном
историческом этапе и утверждалась в процессе критики позиций
своей предшественницы. Так, контуры классической теории
определились в XVII—XVIII вв. под влиянием философско-
правовой доктрины Запада, в рамках которой происходило теоре¬
тическое осмысление процессов индустриализации и модерниза¬
ции общества, обоснование самоценности отдельной личности и
индивида-собственника. Научное знание того периода развива¬
лось в русле строгого отражения объективной реальности.
Появление неклассической теории произошло в начале
XX в. Она дополнила и расширила понимание объекта прав, ввела
новую группу прав — прав, порождаемых совместными действия¬
ми ряда субъектов (социально-экономические права). Научное
мышление этого времени постулировало зависимость формули¬
руемой теории от идей, установок и ценностей, которых придер¬
живается научное сообщество, признало допустимой плюрали-
стичность трактовки прав личности и ее восприятие с позиций
различных теорий (либерализма, марксизма, анархизма, феноме¬
нологии, экзистенциализма, психоанализа, прагматизма, фило¬
софии жизни и др.).
Постнеклассическая теория прав человека начала склады¬
ваться под воздействием процессов глобализации в последней
трети XX в. В противоположность установкам классической и не¬
классической методологии она демонстрирует черты комплекс¬
ности, синтетичности, междисциплинарности. Ее развитие осу¬
ществляется как за счет внутридисциплинарной перестройки
юридических посылок исследования, так и использования соот¬
ветствующей информации из смежных правоведению наук.
Постижение сущности прав сегодня, по словам Л.И. Глухаревой,
оказывается возможным на том уровне абстракции, где имеет ме¬
41

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
сто теоретическое обобщение понятий юриспруденции с катего¬
риями других общественных и гуманитарных наук: политологии,
этики, истории, экологии, психологии, экономики. Юридический
подход, взятый в отдельности, хотя и отражает существенный
аспект бытия прав человека, способен объяснить лишь некоторые
их закономерности48.
Л.И. Глухарева считает постнеклассическую теорию наибо¬
лее адекватной для описания сегодняшней реальности относи¬
тельно развития прав и свобод человека, выделяет такие ее отли¬
чительные особенности, как системность и целостность, усиление
динамизма, взаимозависимости связей и отношений. В рамках
данного типа мышления приоритет отдается осознанию эволю¬
ции прав человека, прогнозируемости перспектив их развития.
Идея исторической изменчивости прав человека соотносится с
мировоззренческими и ценностными установками общества.
Осуществляется поиск адекватного содержания норм и моделей
прав человека путем обращения к социокультурным параметрам
различных обществ, к диалогу правовых и культурных традиций
различных культур и цивилизаций. Права человека признаются,
таким образом, комплексным и многоаспектным социально¬
гуманитарным явлением, в котором правовая составляющая за¬
нимает важное, но не центральное место49.
В настоящее время все три концептуально-теоретические
картины прав человека продолжают свое развитие, присутствуют
в исследованиях в тех или иных вариациях. При этом каждая из
них интерпретирует права в определенном ракурсе. Например,
сторонники либеральных и неолиберальных идей чаще обраща¬
ются к классической модели прав человека, адепты социалистиче¬
ской идеологии апеллируют к неклассической аргументации,
приверженцы культурологических и универсалистских взглядов
ориентируются на постнеклассическое видение.
Теоретики права и специалисты в области сравнительного
правоведения в последние годы все чаще применяют к изучению
прав человека цивилизационный подход, который учитывает сво¬
еобразие концепций прав человека в различных цивилизациях: в
исламском мире, в азиатских регионах (Китай, Япония), в тради¬
48 Глухарева Л.И. Методологические аспекты... С. 17—19.
49 Там же.
42

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
ционных обществах (Индия, Африка). Они отказываются от рас¬
смотрения прав человека на основе какой-либо одной цивилиза¬
ции (к примеру, традиционной западной цивилизации), как это
было принято раньше. Вносятся коррективы в идею всеобщности
и универсальности европоцентристской концепции прав человека.
Утверждается взгляд, что права человека — это феномен всех циви¬
лизаций, а не одной отдельно взятой. Последние сравнительно¬
правовые исследования подтверждают, что на универсальность не
может претендовать ни одна концепция прав человека, включая
наиболее известную и разработанную западную. Все националь¬
ные правовые системы и производные от них модели понимания
прав человека признаются равноправными. Каждая концепция
прав человека представляет собой уникальную ценность.
Признание альтернативных моделей понимания прав человека
позволяет юристам избавиться от узконормативных представле¬
ний европоцентризма в области прав человека50.
Возвращаясь к характеристике разновидностей прав челове¬
ка, укажем на классификацию, которая подразделяет права и сво¬
боды по субъекту их реализации на коллективные и индивидуаль¬
ные права. Индивидуальными признаются права, реализуемые
каждым субъектом права в отдельности, коллективными — права,
реализуемые множеством субъектов, т.е. права народа, нации, ас¬
социации.
Индивидуальные и коллективные права различны по своей
природе, но неразрывно связаны друг с другом. Осуществление
коллективных прав не может ущемлять прав и свобод индивида.
Право индивида — это естественное право, присущее ему от рож¬
дения, одна из главных ценностей человеческого бытия. Оно вы¬
50 См., напр.: Права человека: итоги века, тенденции, перспективы /
отв. ред. Е.А. Лукашева. М.: Норма, 2002; Ковлер А.И. Антропология пра¬
ва: Учебник. М.: Норма, 2002; Сюкияйнен Л.Р. Исламский подход к пра¬
вам человека: основные принципы и перспективы сближения с междуна¬
родными стандартами // Аналитические записки. Специальный выпуск.
Права человека и права народа. О положении меньшинств в странах —
членах Совета Европы. М.: Норма, 2006. С. 199—216; Крашенинникова Н.А.
Права человека в Индии: традиционализм и современность // Права че¬
ловека: итоги века, тенденции, перспективы... С. 321—355; Саидов А.Х.
Цивилизационная теория прав человека // Права человека и современное
государственно-правовое развитие... С. 112—130.
43

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ступает измерителем всех процессов, происходящих в обществе,
ибо нарушение естественных прав человека деформирует разви¬
тие общества. Коллективные права не являются естественными,
поскольку формируются и кристаллизуются по мере становления
интересов той или иной общности или коллектива. Их нельзя рас¬
сматривать как сумму индивидуальных прав лиц, входящих в ту
или иную общность. Они имеют качественно иные свойства,
определяемые целями и интересами коллективного образования.
Однако как бы многообразны ни были эти права, их правомер¬
ность должна проходить проверку «человеческим измерением» —
правами индивида. Коллективные права не должны игнорировать
прав человека, противоречить им либо подавлять их. Если коллек¬
тивные права ведут к ущемлению прав человека, значит, цели,
объединившие такую общность, антигуманны и противоправны.
В качестве примера коллективного права укажем на право
наций на самоопределение, которое провозглашалось еще в XIX в.
и было юридически оформлено в XX в., стало общепризнанным в
результате закрепления в Уставе Организации Объединенных
Наций 1945 г. Возникновение коллективных прав, как правило,
датируется временем Второй мировой войны. Процесс институ-
циализации коллективных прав связывается с распадом колони¬
альной системы, с ужесточением экологических и гуманитарных
проблем. Считается, что коллективные права находятся еще на
стадии становления в качестве юридически обязательных норм.
Индивидуальные права человека вызревали постепенно по
мере выделения человеческой личности из сообщества (община,
сословие, класс) и осознания ею своих интересов. Коллективные
права трактуются как особая форма реализации индивидуальных
прав. Так, права национальных меньшинств вытекают из права
каждого отдельного человека на национальную принадлежность,
из его права сохранять и развивать родной язык, свою культурную
самобытность. Право на объединение, которое есть у каждого че¬
ловека, может быть реализовано лишь при условии готовности не¬
скольких человек к объединению друг с другом51.
В настоящее время в юридической науке существует диффе¬
ренциация прав человека с точки зрения норм, их обеспечиваю¬
51 См.: Автономов А.С. Указ. соч. С. 95.
44

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
щих, на конституционные (основные) и закрепленные в текущем
законодательстве (отраслевые). Конституционные права состав¬
ляют юридическую базу для прав отраслевых и обладают по отно¬
шению к ним высшей юридической силой52.
С точки зрения норм, определяющих юридическое содержа¬
ние прав и свобод личности, последние подразделяются на матери¬
альные и процессуальные. Так, к процессуальным правам сторон —
участниц гражданского процесса, согласно ст. 35 Гражданского
процессуального кодекса, относятся: право знакомиться с материа¬
лами дела и делать из них выписки; вести дело через представителя,
заявлять отводы судьям, прокурору, секретарю судебного заседа¬
ния, эксперту; представлять доказательства и участвовать в их ис¬
следовании; задавать вопросы участвующим в деле лицам; заяв¬
лять ходатайства; давать устные и письменные объяснения по делу
и др. Подразделение прав и свобод на материальные и процессу¬
альные позволяет охарактеризовать в большей степени нормы, за¬
крепляющие права,нежелисамиправа исвободы.Кпроцессуально-
охранительным правам в теории причисляются также личные
права (право на судебную защиту, на возмещение вреда и др.), ко¬
торые служат своеобразными гарантиями других прав и свобод53.
В зависимости от соподчиненности права делятся на основ¬
ные и производные. Основными правами являются наиболее об¬
щие права человека и гражданина, которые закладывают основу
правового статуса личности. Зафиксированные в конституциях
государств и международно-правовых актах, они являются право¬
вой базой для производных прав. Так, к основным правам отно¬
сятся: право на жизнь, право на свободу и личную неприкосно¬
венность, право частной собственности и др. Производными пра¬
вами признаются права и свободы, в той или иной мере производ¬
ные от основных прав и свобод, которые дополняют, развивают и
конкретизируют основные права. Например, право на изменение
и расторжение трудового договора, закрепленное в Трудовом ко¬
дексе РФ, производно от основных прав в сфере труда, закреплен¬
ных в статье 37 Конституции РФ.
52 См.: Ростовщиков И.В. Права личности в России: их обеспечение
и защита органами внутренних дел. Волгоград: ВЮИ МВД России, 1997.
С. 54.
53 См.: Ростовщиков И.В. Указ. соч. С. 56—57.
45

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
В зависимости от роли государства в осуществлении прав
человека последние именуются негативными и позитивными.
Негативные права охраняют личность от нежелательных вмеша¬
тельств в ее свободу и от ограничения со стороны государства и
частных лиц. В числе этих прав — свобода слова, совести, непри¬
косновенность личности, жилища, частной собственности, част¬
ной жизни и т.д.
Позитивные права фиксируют обязанности государства
предоставлять человеку те или иные блага, осуществлять те или
иные действия. К этой группе прав следует отнести право на труд,
на гарантированный минимум заработанной платы, на оплачива¬
емый отпуск, на бесплатную медицинскую помощь и т.д.
С закреплением прав и свобод человека в конституционном
и текущем законодательстве тесно связано и закрепление обязан¬
ностей. Права и обязанности являются неотъемлемыми состав¬
ными частями правового статуса личности. Добросовестное ис¬
полнение гражданами своих обязанностей создает условия, необ¬
ходимые для реализации прав и свобод.
Так, все лица, находящиеся на территории того или иного
государства, обязаны соблюдать его конституцию и законодатель¬
ные акты, исполнять обязанности по уплате налогов. В последние
годы в конституциях многих стран мира (Японии, Испании,
Китая, Турции и др.) стала закрепляться обязанность трудиться.
В большинстве стран сохраняется воинская обязанность граждан,
производная от обязанности граждан защищать свою родину.
Практически все современные государства возлагают на граждан
обязанность получения начального образования, а в отдельных
странах — и среднего.
Одно из центральных мест в теории прав личности занимает
проблема гарантий прав, поскольку о реальной ценности прав
личности в том или ином обществе и государстве судят прежде
всего по тому, как обстоит дело с их реализацией. Формирование
доктрины защиты прав личности признается сегодня среди юри¬
стов актуальной задачей общей теории права54.
В каждом обществе складывается определенная система
социально-экономических, политических, культурных и юридиче¬
54 См.: Лапаева В.В. Формирование доктрины защиты прав лично¬
сти как актуальная задача теории права // Российское правосудие. 2006.
№ 4. С. 14—30.
46

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
ских гарантий прав и свобод личности. Указанные гарантии созда¬
ют возможности для осуществления прав и свобод, определяют ха¬
рактер взаимоотношений личности и государства. Согласно опре¬
делению, данному А.С. Мордовцом, под гарантиями в правовой
науке понимается система социально-экономических, политиче¬
ских, нравственных, юридических, организационных предпосы¬
лок, условий, средств и способов, создающих равные возможности
личности для осуществления своих прав, свобод и интересов55.
Юридические гарантии занимают значимое место в системе
гарантий прав и свобод. Под юридическими гарантиями понима¬
ется совокупность специальных правовых средств и способов, при
помощи которых реализуются, охраняются и защищаются права и
свободы, пресекаются их нарушения, а также восстанавливаются
нарушенные права. Именно посредством юридических гарантий
обеспечивается процесс осуществления, охраны и защиты прав
граждан.
Соблюдение прав человека и гражданина трактуется в нача¬
ле XXI в. как пассивная и одновременно активная обязанность
государства. По своему существу, дело не сводится только к нор¬
мированию государством прав и установлению юридических ме¬
ханизмов их реализации. В этой проблеме имеется и другой сущ¬
ностный аспект — создание публичной властью гарантий пользо¬
вания этими правами, а также теми социальными благами, кото¬
рые в них сокрыты.
Специалист в области конституционного права Б.С. Эбзеев
указывает, что права и свободы человека и гражданина, будучи
выражением социальной и юридически признанной свободы лич¬
ности, обладают двойственной природой. Прежде всего они при¬
званы гарантировать интересы личности в ее отношениях с госу¬
дарством и его агентами, обеспечивать автономию личности от
государственного вмешательства в некоторые наиболее значимые
для человека сферы его жизнедеятельности, защищать личность
от нарушений со стороны государства. Таким образом, права пред¬
стают своего рода «уздой для государства», его органов и долж¬
ностных лиц. По мнению Эбзеева, это — пассивный (негативный)
аспект функционального назначения основных прав и свобод че¬
55 Мордовец А.С. Социально-юридический механизм обеспечения
прав человека и гражданина. Саратов: СВШ МВД РФ, 1996. С. 168.
47

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ловека. Позитивный же аспект заключается в том, что права и сво¬
боды накладывают на государство обязанность юридически га¬
рантировать конституционный статус человека56.
Юридические гарантии защиты прав человека подразделя¬
ются на внутригосударственные и международные. При этом вну¬
тригосударственные механизмы защиты прав человека неотдели¬
мы от международно-правовых форм их обеспечения.
Защита и обеспечение прав и свобод человека и гражданина
осуществляется в первую очередь во внутригосударственном за¬
конодательстве. Внутригосударственные институты защиты прав
человека и гражданина представляют собой систему культурных,
социально-экономических, политических и правовых средств и
условий, обеспечивающих непосредственную защиту прав чело¬
века и гражданина. Они закреплены в Основном законе государ¬
ства, либо в законах, имеющих конституционное значение.
С точки зрения формы закрепления правовые гарантии де¬
лятся на конституционные и отраслевые. Конституционные га¬
рантии прав и свобод человека и гражданина — это разновидность
правовых гарантий, содержащихся в нормах конституционного
права. Как вид правовых гарантий, они закреплены в правовых
актах, обеспечиваются нормотворческой и правоприменительной
деятельностью государственных органов, имеют регламентиро¬
ванный в праве способ применения. Особенностью конституци¬
онных гарантий, выделяющей их из других видов правовых гаран¬
тий, является то, что наиболее существенные из них закреплены в
Конституции РФ. Общие принципы юридических гарантий опре¬
делены прежде всего в гл. 1 Конституции — «Основы конституци¬
онного строя».
К числу важнейших конституционных гарантий относятся:
1) принцип разделения властей (ст. 10 Конституции), обеспечи¬
вающий политическую свободу личности; 2) обязанность государ¬
ства защищать права и свободы человека (ст. 45), в том числе и
осуществлять судебную защиту его прав (ч. 1 ст. 46); 3) право каж¬
дого защищать свои права и свободы всеми способами, не запре¬
щенными законом (ч. 2 ст. 45); 4) право на получение квалифици¬
рованной юридической помощи (ст. 48); 5) принцип презумпции
56 Эбзеев Б.С. Личность и государство в России: взаимная ответ¬
ственность и конституционные обязанности. М.: Норма, 2007. С. 113.
48

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
невиновности (ст. 49), заключающийся в том, что каждый чело¬
век, обвиненный в совершении преступления, считается невинов¬
ным, пока его виновность не будет доказана в судебном порядке;
6) право обвиняемого в совершении преступления на рассмотре¬
ние его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях,
предусмотренных федеральным законом (ч. 2 ст. 47); 7) право на
защиту потерпевших от преступлений и злоупотреблений вла¬
стью, обеспечение им доступа к правосудию и компенсации при¬
чиненного ущерба (ст. 52); 8) право каждого на возмещение госу¬
дарством вреда, причиненного незаконными действиями (или
бездействием) органов государственной власти или их должност¬
ных лиц (ст. 53); 9) гарантии в области правосудия (ст. 50, 51)57.
Важнейшим гарантом основных прав и свобод человека и гражда¬
нина является институт конституционного контроля, установлен¬
ный ст. 125 Конституции РФ.
Конституционные гарантии прав и свобод человека и граж¬
данина подразделяются, в свою очередь, на следующие виды:
гарантии-принципы, обеспечительные гарантии, стимулирующие
гарантии, охранительные гарантии и гарантии защиты58.
Конституционные гарантии-принципы являются своего
рода «камертоном», которому должны быть созвучны все исходя¬
щие от законодателя акты. Они обращены прежде всего к законо¬
дателю, а уже потом к правоприменителю, который нуждается в
конкретном механизме, содержащем условия, порядок осущест¬
вления и виды юридически значимых действий. К числу гарантий-
принципов принадлежат принципы равноправия форм собствен¬
ности (ст. 8 Конституции РФ) и политического плюрализма (ст. 13
Конституции РФ).
Конституционные гарантии-принципы активно использу¬
ются в деятельности Конституционного Суда РФ. Особенно это
показательно при восполнении пробелов в законодательстве.
Содержащаяся в ст. 18 Конституции РФ правовая норма, согласно
которой права и свободы человека и гражданина определяют
смысл, содержание и применение законов, деятельность законо¬
дательной и исполнительной ветвей власти, местного самоуправ¬
57 См.: Абдулаев М.И. Права человека и закон... С. 187.
58 См.: Уваров А.А. Конституционные гарантии прав и свобод лич¬
ности // Государство и право. 2005. № 7. С. 82—84.
49

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ления и обеспечиваются правосудием, занимает особое место в
системе указанных гарантий-принципов. По своему характеру она
является универсальной и адресована всем субъектам правотвор¬
ческой и правоприменительной деятельности.
Обеспечительные конституционные гарантии подразумева¬
ют обязанность государства обеспечить необходимый для граждан
минимум социальных благ. Так, согласно п. 2 ст. 43 Конституции
РФ, гражданам «гарантируется общедоступность и бесплатность
дошкольного, основного общего и среднего профессионального
образования в государственных или муниципальных образова¬
тельных учреждениях и на предприятиях». Согласно п. 1 ст. 44
Конституции РФ, «каждому гарантируется свобода литературно¬
го, художественного, научного, технического и других видов твор¬
чества».
Стимулирующая функция конституционных гарантий про¬
является в поощрении деятельности людей, осуществляемой в об¬
щих с государством интересах. Конституцией РФ предусмотрены
механизмы стимулирования полезной активности граждан в сфе¬
ре добровольного социального страхования, создания дополни¬
тельных форм социального обеспечения и благотворительности
(п. 3 ст. 39 Конституции РФ), жилищного строительства (п. 2 ст. 40
Конституции РФ).
Охранительные конституционные гарантии имеют упре¬
ждающее действие и содержат государственные меры, направлен¬
ные на предотвращение нарушения прав и свобод граждан. К при¬
меру, они выражаются в недопущении должностными лицами та¬
ких действий, которые повлекли бы нарушение или ущемление
прав, свобод и интересов граждан. Согласно п. 3 ст. 41 Конституции
РФ, «сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств,
создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечет за собой
ответственность в соответствии с федеральным законом».
Необходимость в конституционных гарантиях защиты воз¬
никает тогда, когда факт нарушения (ущемления) прав человека
уже имеет место, либо существует реальная угроза такого наруше¬
ния. Так, согласно ст. 53 Конституции РФ: «Каждый имеет право
на возмещение государством вреда, причиненного незаконными
действиями (или бездействием) органов государственной власти
или их должностных лиц». Реализация восстановительных гаран¬
тий прав, как правило, не обходится без судебной процедуры и
50

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
может включать в себя восстановление не только прямых матери¬
альных потерь пострадавших граждан, но и потерь нематериаль¬
ного характера (защита чести, достоинства, деловой репутации,
возмещение морального ущерба). К гарантиям защиты принадле¬
жит также право человека защищать свои права и свободы всеми
способами, не запрещенными законом (п. 2 ст. 45 Конституции
РФ). Имеется в виду право судебного обжалования действий (без¬
действия) органов государственной власти, органов местного са¬
моуправления, общественных объединений и должностных лиц
(п. 2 ст. 46 Конституции РФ) и др.
В Конституции РФ установлены также случаи ограничения
объема прав и свобод человека и гражданина, к примеру, в условиях
введения чрезвычайного положения (ст. 56). Условия чрезвычайно¬
го и военного положений в части, касающейся ограничения прав и
свобод граждан, имеют много общего. Права и свободы разделяют¬
ся на те, что могут, и на те, что не могут быть ограничены в условиях
чрезвычайного положения. Так, не являются неприкосновенными
в условиях чрезвычайного положения политические права. На¬
против, ограничению не подлежат права человека, которые касают¬
ся сферы уголовного судопроизводства (ст. 46—54).
Особым видом правовых гарантий прав и свобод человека
являются такие юридические средства защиты, как конституци¬
онный контроль и надзор, судебная защита, административно¬
правовая защита, меры международной защиты прав человека.
Конституционный Суд РФ призван рассматривать индиви¬
дуальные и коллективные жалобы граждан и их объединений на
нарушение их прав и свобод59. Между тем граждане либо их объе¬
динения могут подать такую жалобу только в случае, если их право
было нарушено.
Конституция РФ гарантирует каждому гражданину судеб¬
ную защиту его прав и свобод (ст. 46). Решения и действия (без¬
действие) органов государственной власти, органов местного са¬
моуправления, нарушающие права и свободы граждан и их объе¬
динений, могут быть обжалованы в судебном порядке. В условиях
правового государства и разделения властей роль судебной власти
в защите прав граждан возрастает. Суд выступает специализиро¬
59 Конституция РФ. Ст. 125. Ч. 4; Федеральный конституционный
закон «О Конституционном суде Российской Федерации».
51

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ванным государственным органом, осуществляющим функцию
социального контроля при наличии конфликта между отдельны¬
ми членами общества, между ними и государством, конфликта,
возникшего в любой сфере деятельности человека, урегулирован¬
ной правом60.
В числе институтов, обеспечивающих права человека, осу¬
ществляющих правозащитную и правоохранительную деятель¬
ность, существенное внимание уделяется внутригосударственным
судам. Постулируется необходимость увеличения их независимо¬
сти, гласности судопроизводства, участие общественности в от¬
правлении правосудия.
В современной юридической литературе широко обсуждает¬
ся вопрос о содержании и функциях административного право¬
судия (административной юстиции), призванного обеспечивать
охрану прав граждан от действий публичной администрации.
Предусмотренное Конституцией РФ, а также действующим зако¬
нодательством право обращаться за защитой в суд служит серьез¬
ным фактором укрепления гарантий прав граждан в сфере функ¬
ционирования исполнительной власти. Суды оцениваются юри¬
стами как органы, обеспечивающие наиболее действенный кон¬
троль над соблюдением законности исполнительной властью.
Институт судебного контроля над деятельностью органов
исполнительной власти, носящей подзаконный характер, являет¬
ся одним из ключевых элементов правового государства. Судебный
контроль над правомерностью (законностью) актов публичной
власти по отношению к лицам, не обладающим государственно¬
властными полномочиями, осуществляется во многих странах по¬
средством административной юстиции. Основная правозащитная
черта административной юстиции состоит в том, что она пред¬
ставляет собой правосудие, судебную защиту, а не исполнитель¬
ную власть, хотя является отдельной административной ветвью
правосудия61. В последнее десятилетие проблема административ¬
ной юстиции является объектом повышенного внимания юриди¬
60 Сравнительное конституционное право / под ред. А.И. Ковлера.
В.Е. Чиркина, Ю.А. Юдина. М.: Юристъ, 1996. С. 70.
61 См.: Яценко И.С. Проблемы административной юстиции в Рос¬
сийской Федерации (организационно-правовые аспекты) // Административ¬
ное право Российской Федерации. Великий Новгород: Вече, 1999. С. 107.
52

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
ческой науки в России, активно разрабатывается специалистами
как материального, так и процессуального права62. Теоретические
аспекты данного института рассматривались еще дореволюцион¬
ными правоведами.
Важные функции в сфере защиты прав человека в ходе от¬
правления правосудия выполняет прокуратура. Фактором обеспе¬
чения честности и справедливости судебного разбирательства в
национальном и международном праве признается независимость
прокуратуры. Международные акты декларируют наделение про¬
куроров функцией общего надзора за законностью, как это сдела¬
но в России, а ранее — в Советском Союзе. Требования к прокуро¬
рам определены в Руководящих принципах роли прокуроров ООН.
Там указывается, что прокуроры обязаны действовать на основе за¬
кона, уважать и защищать человеческое достоинство и поддержи¬
вать права человека, внося вклад в обеспечение надлежащей про¬
цедуры и в слаженное функционирование системы уголовного
правосудия. В ходе исполнения своих обязанностей прокуроры
обязаны действовать беспристрастно, избегая всякой политиче¬
ской, социальной, религиозной, расовой, культурной и иной дис¬
криминации; уделять должное внимание грубым нарушениям прав
человека и иным преступлениям. На прокуроров возлагается также
специальная обязанность отказа от использования доказательств,
добытых незаконными методами (пытки, бесчеловечное или уни¬
жающее достоинство человека обращение), которые представля¬
ют собой грубое нарушение прав подозреваемого63.
Важным правозащитным институтом в современной России
является Уполномоченный по правам человека в РФ. Должность
уполномоченного по правам человека была создана в России в со¬
62 См., напр.: Студеникина М.С. Административная юстиция: какой
путь избрать // Российская юстиция. 1996. № 5. С. 35—38; Скитович В.В.
Судебная власть как системное образование // Правоведение. 1997. № 1.
С.	152; Тихомиров Ю.А. Административное судопроизводство в России:
перспективы развития // Российская юстиция. 1998. № 8. С. 35—37;
Фиалковская И.Д. Административная юстиция в области обеспечения
прав человека: проблемы теории и правового регулирования. Автореф.
дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1997; Салищева Н.Г., Хаманева Н.Ю.
Административная юстиция, административное судопроизводство //
Государство и право. 2002. № 1. С. 5—11.
63 См.: Автономов А.С. Указ. соч. С. 224—226.
53

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ответствии с Конституцией 1993 г. в целях обеспечения гарантий
государственной защиты прав и свобод граждан, их соблюдения и
уважения государственными органами, органами местного само¬
управления, должностными лицами и государственными служа¬
щими. Указанный институт призван стать одним из центральных
звеньев государственной внесудебной правозащитной системы.
Он вызван к жизни для того, чтобы дополнить существующие
средства защиты прав и свобод граждан, побуждать суды к непо¬
средственному применению норм международного права, влиять
на формирование в стране «правового поля»64. Основными его за¬
дачами являются: восстановление нарушенного права, развитие
международного сотрудничества в области прав человека, право¬
вое просвещение и т.д.65
Под международными механизмами гарантий прав лично¬
сти в современном правоведении понимаются меры мирового со¬
общества (культурные, политические, организационные и право¬
вые), направленные на обеспечение и защиту прав человека и
гражданина. Политико-правовая система международных гаран¬
тий прав человека включает в себя систему международных пак¬
тов и конвенций по правам человека.
Ссылку общего характера на права человека содержит Устав
Организации Объединенных Наций 1945 г., во введении которого
выражается вера «в основные права человека, в достоинство и
ценность человеческой личности, в равные права мужчин и жен¬
щин, наций больших и малых». Свои цели ООН видит в развитии
дружеских отношений, основанных на принципах равноправия и
самоопределения (ст. 1(2)), в обеспечении и поддержании уваже¬
ния прав человека и основных свобод для всех, без различия расы,
пола, языка или религии (ст. 1(3)). В соответствии с Уставом
Генеральная ассамблея ООН инициировала изучение прав челове¬
ка и основных свобод, дала рекомендации по порядку их реализа¬
64 Подробнее см.: Абазов Р.Ф. Переосмысление прав человека //
Полис (Политические исследования). 1995. № 2. С. 183—186; Права и сво¬
боды личности. Деятельность Уполномоченного по правам человека в
Российской Федерации О.О. Миронова. 1998—2003 / сост. А.Г. Майоров.
М.: Юриспруденция, 2003.
65 Федеральный закон «Об уполномоченном по правам человека в
Российской Федерации» от 26 февраля 1997 г. // Собрание законодатель¬
ства РФ. 1997. № 9. Ст. 1011.
54

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
ции. Помимо этого, составители Устава ООН указывали, что если
происходят серьезные и вопиющие нарушения основных прав и
свобод, которые угрожают международному миру и безопасности,
то государства не могут ссылаться на свои внутренние дела и их
суверенитет может быть ограничен66.
Нормативное содержание субъективных прав было опреде¬
лено во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. — первом уни¬
версальном международном акте, в котором государства мирового
сообщества согласовали, систематизировали и провозгласили
основные права и свободы, которые должны быть предоставлены
каждому человеку на земле. Декларация стала также первым доку¬
ментом в комплексе универсальных международных актов общего
характера в области прав человека, куда помимо Декларации вошли
еще два международно-правовых акта, принятых Генеральной
Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г.: Международный пакт об эко¬
номических, социальных и культурных правах и Международный
пакт о гражданских и политических правах67. В дальнейшем поло¬
жения Декларации были приняты и доработаны в национальных
конституциях целого ряда государств, а также использовалась в
судах по обоюдному согласию сторон. После данных актов появи¬
лось множество документов по отдельным аспектам прав челове¬
ка: апартеиду, пыткам и правам женщин, детей и беженцев.
Во второй половине XX в. была сформирована система ре¬
гиональных соглашений по правам человека. Стремясь защитить
права своих граждан и предотвратить их массовое попрание, кото¬
рое происходит в ходе мировых войн и глобальных конфликтов,
европейские государства внесли в Европейский договор о правах
человека 1950 г. некоторые права, содержащиеся во Всеобщей де¬
кларации прав человека. Для их исполнения была учреждена
Европейская комиссия по правам человека, куда направлялись
жалобы государствами и отдельными гражданами, ставшими
жертвами нарушения прав человека. В 1969 г. был заключен
Межамериканский договор по правам человека, учреждавший ко¬
миссию, в которую в случае несоблюдения прав человека могли
обращаться как государства, так и частные лица, а также суд, в ко¬
66 См.: Карташкин В.А. Права человека в международном и внутри¬
государственном праве. М.: Изд-во ИГиП РАН, 1995. С. 5—36.
67 Зорькин В.Д. Конституция и права человека в XXI веке... С. 7—8.
55

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
торый могли обращаться только государства. В том же году был
учрежден Межамериканский суд по правам человека. В столице
Коста-Рики Сан-Хосе разместился Американский институт по
правам человека, ответственный за исследования в области прав
человека. Одно из свежих региональных соглашений — Африкан¬
ская хартия по правам человека и народов 1981 г., закрепившая граж¬
данские, политические, экономические, социальные, культурные и
групповые права человека на африканском континенте68.
Уважение прав человека — традиционная норма междуна¬
родного права, подтвержденная тем, что Всеобщая декларация
прав человека стала частью международного обычного права.
Даже если государство не является стороной договора, а предмет
договора уже стал частью международного обычного права, оно
связано принципами договора. Рассматривая права и свободы в
рамках правового статуса субъекта правового общения, мы вклю¬
чаем в него не только основные (конституционные) права, но и
весь комплекс прав, вытекающих из других внутригосударствен¬
ных узаконений, а также из тех международно-правовых докумен¬
тов, которые получили государственно-правовое признание и
одобрение. Новым и существенным обстоятельством следует при¬
знать влияние международных правовых норм о правах человека
на расширение содержания правового статуса личности в нацио¬
нальной правовой системе. Происходит это вследствие того, что
международное право становится все более универсальным, а его
нормы и принципы — обязательными для все большего числа го-
сударств69.
Помимо документов, международные гарантии прав, а так¬
же международно-правовую ответственность за их ординарные
нарушения обеспечивают институты: Комиссия по правам чело¬
века в рамках ООН, Комитет по правам человека, Европейская
комиссия по правам человека, Европейский Суд по правам чело¬
века и др.
68 См.: Уможурике У.О. Права человека и развитие // Международный
журнал социальных наук. 2005. № 1. С. 83; Карташкин В.А. Государствен¬
ный суверенитет и соблюдение прав человека // Права человека и совре¬
менное государственно-правовое развитие... С. 165.
69 См.: Карташкин В.А. Права человека в международном и внутри¬
государственном праве... С. 33—35.
56

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
Существенной разновидностью организационно-правовых
гарантий прав и свобод граждан в Российской Федерации призна¬
ется деятельность государственных органов и в первую очередь
Президента РФ, выступающего, согласно ст. 80 Конституции РФ,
гарантом прав и свобод гражданина. В обязанности Президента
входит обеспечение условий работы государственных органов со¬
образно формуле «разрешено только то, что дозволено», в том
числе — в сфере обеспечения внутригосударственного механизма
реализации защиты правового статуса личности, согласованности
функционирования государственного механизма в интересах об¬
щества и др.
Общим местом современных юридических исследований
является признание прямой зависимости эффективности и дей¬
ственности юридических гарантий прав человека от зрелости ин¬
ститутов гражданского общества и правового государства, уровня
правовой культуры населения и государственных служащих, каче¬
ства работы правотворческих и правоприменительных органов.
Создание различных форм контроля гражданского общества над
государственным аппаратом считается гарантией осуществления
прав и свобод человека. Такой контроль может осуществляться
путем привлечения представителей общественности к работе в
коллегиальных органах. Важную роль в этой сфере выполняют не¬
правительственные правозащитные организации, а также обще¬
ственные объединения иных видов. В 2004 г. был создан Совет по
содействию институтам гражданского общества и правам челове¬
ка при Президенте Российской Федерации. Данный негосудар¬
ственный институт призван осуществлять подготовку предложе¬
ний по совершенствованию механизмов обеспечения и защиты
прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации70.
Важным институтом гражданского общества, нацеленным
на защиту прав и свобод личности, является адвокатура. Специфика
адвокатуры состоит в том, что она предназначена отстаивать част¬
ный интерес путем защиты прав и законных интересов клиента
(доверителя, подзащитного), т.е. индивида (личности), а также
олицетворять собой критическое начало в правоохранительной
системе71.
70 Собрание законодательства РФ. 2004. № 46. Ст. 4511.
71 См.: Орлова О.В. Социально-правовой механизм реализации и за¬
57

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Резюмируя сказанное, отметим, что проблема прав человека
с точки зрения их содержания, гарантий, механизмов обеспечения
и защиты широко и системно разработана в современном праве —
национальном и международном, материальном и процессуальном.
Существенный вклад в теоретическую разработку проблемы внесла
Конституция РФ 1993 г. В конституционном праве и в действующей
Конституции РФ сформулирована система конституционных га¬
рантий прав и свобод личности. В юридической литературе широко
обсуждается вопрос о содержании и функциях административного
правосудия, призванного обеспечить охрану прав граждан от дей¬
ствий публичной власти. Нормативное содержание субъективных
прав определяется в международных актах. Внутригосударственная
и международная формы обеспечения и защиты прав и свобод при¬
знаются взаимодополняемыми.
Многозначность категории «права человека» получает отра¬
жение в обилии их классификаций, в основе которых лежат раз¬
личные критерии — социальное назначение, субъект реализации,
роль государства в их обеспечении. Между тем современная наука
отвергает какую-либо иерархию прав по степени их значимости;
все они признаются одинаково важными и необходимыми, гаран¬
тированными государством.
Поскольку права человека — категория не только правовая,
но и социально-философская, рациональным следует признать
подход к ее изучению с позиций общефилософской методологии.
Каждой эпохе развития представлений о правах человеках свой¬
ствен свой методологический подход, дающий им объяснение с
позиций, присущих этому времени общих представлений о мире.
1.3
права человека в различных
типах правопонимания
В современной теории права утвердилось убеждение, что то или
иное понимание права (тип правопонимания), как наиболее об¬
щиты прав и свобод личности в гражданском обществе // Государство и
право. 2008. № 7. С. 75.
58

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав.
щее и концентрированное выражение представлений о сущности
и назначении права, во многом определяет специфику толкова¬
ния той или иной юридической категории72. Выделим несколько
основных типов понимания права, каждый из которых несет в
себе соответствующее определение юридической природы прав
человека.
Первый тип правопонимания — это юридический позити¬
визм, именуемый иначе нормативизмом. Данному типу присуще
отождествление права с законом, представление о праве как о сово¬
купности норм, установленных или санкционированных государ¬
ством и обеспеченных государственным принуждением, либо при¬
нудительным порядком общественных отношений. Источником
права и его обязательной силы признается государство, а само пра¬
во трактуется как продукт и функция государственной власти73.
Второй тип правопонимания — социологический позити¬
визм, — трактует право как систему социальных отношений, воз¬
никающих в различного рода объединениях людей, либо создава¬
емых решением судебных и административных органов, имеющих
юридические последствия. Право и его обязательность признают¬
ся сторонниками данного типа правопонимания производными
не от государства, но от общества. Отдельные теоретики социоло¬
гического позитивизма признавали существование наряду с госу¬
дарственным правом так называемого социального права — пра¬
вовых систем, вырабатываемых и поддерживаемых различными
социальными структурами (семьей, корпорацией и др.)74.
Несмотря на расхождения между указанными типами пони¬
мания права, юридический позитивизм и социологическая юрис¬
72 Варламова Н.В. Типология правопонимания и современные тен¬
денции развития теории права. М., 2010. С. 5.
73 Наиболее авторитетным в настоящее время является вариант пра¬
вового позитивизма, предложенный ГЛ. Хартом: HartH.L.A. The Concept
of Law. Oxford: Clarendon Press, 1994. P. 89—96; Харт Г.Л.А. Позитивизм и
разграничение права и морали // Правоведение. 2005. № 5. С. 112.
Широкую известность имеет также позитивистская теория, предложен¬
ная философом XIX в. Дж. Остином: Austin J. Lectures on Jurisprudence, or
The Philosophy of Positive Law / ed. by R. Campbell. 4th ed. L.: John Murray;
Bristol: Thoemmes Press reprint, 2002.
74 Гурвич Г.Д. Философия и социология права: Избранные сочине¬
ния. СПб.: Изд. дом С.-Петерб. ун-та, 2004. С. 41—52.
59

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
пруденция тесно связаны между собой, ввиду чего они признают¬
ся двумя разновидностями позитивизма — юридического и соци¬
ологического. Специфика права усматривается представителями
данных типов правопонимания в его принудительности, которая
обеспечивается либо государственной властью, либо социальным
признанием. Между тем юридический позитивизм отождествляет
право в основном с законом, а социологический — с решениями
судебных и административных органов, а также складывающими¬
ся в различных видах объединений людей правилами и отноше¬
ниями, имеющими юридические последствия.
Оба названных типа правопонимания интерпретируют пра¬
во так, каково оно есть в действительности, тогда как два других
типа правопонимания, о которых мы скажем сейчас, трактуют
право исходя из того, каким оно должно быть, содержат представ¬
ление о праве как о некоем идеале, зачастую отвлеченном и теоре¬
тическом.
Третий тип правопонимания представляет теория естественно¬
го права (или юснатурализм), сложившаяся в своем классическом
варианте в XVII—XVIII вв. Она определяет право исходя из природы
общества и человека, утверждает, что право и устанавливаемый им
правопорядок должны быть справедливыми75. Данная теория припи¬
сывает человеку врожденные и неотъемлемые права, существую¬
щие независимо от государства и возникшие ранее его.
Четвертый тип правопонимания — философское понима¬
ние права — сводит право к принципу свободы. Право трактуется
как сфера и мера свободы, как совокупность условий, при кото¬
рых человек может действовать свободно. Разновидностью фило¬
софского типа правопонимания является разработанная извест¬
ным российским теоретиком права В.С. Нерсесянцем в 1980—
75 Современное толкование естественного права берет начало с эпо¬
хи буржуазных революций XVII—XVIII вв. Видными представителями
этого типа правопонимания являются мыслители эпохи Просвещения
Дж. Локк, Ш. Монтескьё, Ж.Ж. Руссо, И. Кант, Т Джефферсон, А. Смит,
Й. Бентам и др. Типичную для юснатурализма формулу соотношения
права и справедливости, определение права как воли к справедливости
(законы, «пожирающие» эту волю, недействительны и не должны испол¬
няться) дает немецкий юрист и социолог конца XIX — первой половины
XX в. Г. Радбрух: Радбрух Г. Философия права. М.: Международные от¬
ношения, 2004.
60

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
1990-х годах либертарная теория права, наиболее последователь¬
ными приверженцами которой являются сегодня В.А. Четвернин,
В.В. Лапаева и Н.В. Варламова76.
Каждый из указанных типов правопонимания дает свою
трактовку прав человека, их юридической природы и содержания.
При этом наиболее полярными являются толкования данной
проблемы позитивистами и юснатуралистами. Различие подходов
к проблеме прав личности, даваемых указанными выше правовы¬
ми теориями, является, в сущности, производным от двух тради¬
ций трактовки соотношения государства и личности в философ¬
ской мысли, заложенных Т. Гоббсом и Ж.Ж. Руссо. Первая, иду¬
щая от Гоббса, приписывает политическую субъектность только
государству и утверждает, что политическое измерение возникает
после того, как индивидуальные интересы будут согласованы в
рамках государства. Права личности понимаются в рамках данной
теории как результат внутригосударственного консенсуса. Вторая
философская теория, базирующаяся, главным образом, на идеях
Руссо, постулирует политическую субъектность личности. Именно
личность наделяется онтологическим статусом, а государство вы¬
ступает лишь инструментом осуществления политической субъ-
ектности77.
В СССР правовая наука развивалась преимущественно в
русле позитивистской концепции, приобретшей характер строго¬
го и последовательного легизма. Легизм рассматривает право как
продукт государственной власти, а субъективные права — как да¬
рованные государством, носящие октроированный (пожалован¬
76 Нерсесянц В.С. Право и закон. М.: Наука, 1983; Он же. Наш путь к
праву. От социализма к цивилизму. М.: Российское право, 1992; Он же.
Право — математика свободы. М.: Юрист, 1996; Он же. Философия права:
Учебник для вузов. М.: Норма, 1999; Четвернин В.А. Понятия права и го¬
сударства. Введение в курс теории права и государства. М.: Дело, 1997; Он
же. Лекции по теории права. Вып. 1. М.: Российская правовая академия
Министерства юстиции, 2000; Лапаева В.В. Либертарное правопонима-
ние в контексте актуальных проблем современной России // Общест¬
венные науки и современность. 2008. № 5. С. 80—90; Варламова Н.В. Указ.
соч. С. 42—81.
77 Меркушев В.Н. Права человека в мировой политике: современные
теоретические модели // ПОЛИС (Политические исследования). 2006.
№ 4. С. 139.
61

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ный) характер. В силу своего патерналистского отношения к че¬
ловеку и гражданину государственная власть определяет объем и
содержание его прав, она правомочна как даровать те или иные
права, так и отнять их своим решением78.
Другая особенность юридического позитивизма советского
образца — представление об обусловленности прав человека его
обязанностями, об однопорядковости категорий «права» и «обя¬
занности». Так, советские правоведы отмечали, что граждане по¬
лучают свои права не на основании своего рождения и не для до¬
стижения личных целей, но «в интересах общественных, в целях
осуществления своих обязанностей», возложенных на них как на
членов общества79. Другими словами, право личности трактова¬
лось не столько как свобода личности, сколько как ее обществен¬
ная обязанность. Представления от октроированности прав и сво¬
бод и их обусловленности обязанностями (ответственностью пе¬
ред обществом, потребностью укрепления социалистического
строя, социальными функциями др.) являются базовыми постула¬
тами позитивистской теории права советского времени80.
Естественно-правовая доктрина отдает приоритет личности,
утверждает ее автономность от публичной власти. Альфа и омега
данной теории — преставление о правах личности. Эта теория обо¬
сновывает понимание прав человека как прирожденных, неотъем¬
лемых (неотчуждаемых) и священных императивов. Она интерпре¬
тирует права человека как естественные, независимые от усмотре¬
ния и произвола государственной власти, которая призвана обеспе¬
чить за человеком права, предначертанные ему его природой.
Естественно-правовая доктрина нацелена на то, чтобы ограничить
притязания государства по своему усмотрению определять объем
прав и свобод человека, не считаясь при этом с необходимым для
нормальной жизнедеятельности индивида набором прав81.
78 См.: Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева...
С. 11—13.
79 См., напр.: МалицкийА. Советская конституция. 2-е изд. Харьков:
Юридическое издательство НКЮ, 1925. С. 48.
80 Подробнее о сущности позитивистской теории права см.:
Варламова Н.Ю. Позитивистские трактовки прав человека // Права чело¬
века и современное государственно-правовое развитие... С. 249—271.
81 См.: Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева...
С. 11—13.
62

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
В своих построениях естественно-правовая доктрина исхо¬
дит из убеждения о существовании принципов взаимоотношений
между людьми, рожденных естественным ходом вещей, природой
и естеством человеческого бытия, которые отличаются от системы
норм, установленных государством и именуемых позитивным
правом. Естественное право предшествует позитивному и, в слу¬
чае расхождения с ним, имеет безусловное превосходство.
Естественно-правовая доктрина акцентировала внимание
на ценностях жизни человека, его достоинства, равноправия,
справедливости, которые выдвигались в качестве мощного стиму¬
ла к утверждению прав человека. В сущности своей это — оптими¬
стическая теория о наилучшем праве, о достижимости справедли¬
вости в области права.
Рассмотрим воззрения на права человека, созданные в рам¬
ках либертарно-юридической теории. Либертарный тип правопо-
нимания82 исходит из отождествления права и прав человека.
Право трактуется в нем как нормативно выраженная свобода, рав¬
ная для всех членов общества. Совокупность прав человека со¬
ставляет объем правовой свободы, который признается необходи¬
мым для каждого субъекта права. Права человека интерпретиру¬
ются в данной концепции как социально значимые притязания на
определенную меру свободы, совместимые с принципом фор¬
мального равенства.
Основные права и свободы возникают, согласно либертарной
теории, не в силу их официального провозглашения и установле¬
ния властным субъектом, как это утверждали легисты, а в силу их
взаимного признания субъектами государственно-правового обще¬
ния. Как и право, права человека возникают и развиваются по
мере исторического прогресса свободы. Роль законодателя заклю¬
чается в том, чтобы зафиксировать данный процесс. Как и
естественно-правовая теория, либертарная теория признает права
и свободы естественными (возникающими до и независимо от их
82 Здесь и далее мы будем ссылаться на работы В.А. Четвернина:
Четвернин В.А. Основы либертарного правопонимания. Выступление на
«круглом столе» в Центре теории и истории права и государства ИГП РАН
«Основные концепции права и государства в современной России» //
Государство и право. 2003. № 5. С. 19—21; Четвернин В.А. Современная
либертарно-юридическая теория // Ежегодник либертарно-юридической
теории. 2007. Вып. 1. М.: Изд-во «ТЕИС», 2007. С. 5—8.
63

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
официального признания), а также неотчуждаемыми (без них че¬
ловек не может быть субъектом права и участником государст¬
венно-правового общения).
Теоретики либертарной концепции утверждают, что права че¬
ловека, как и любые правовые притязания, нуждаются в силе закона.
При этом права человека выступают для них критерием, позволяю¬
щим разделять законы на правовые и правонарушающие: первые ли-
бертариями приветствуются, применение вторых они исключают.
Правовые законы и другие официальные акты защищают и конкре¬
тизируют права человека. Права человека лежат в основе правового
законодательства, а степень обеспеченности прав и свобод является
мерилом правового закона. Права человека должны определять дея¬
тельность правительства и обеспечиваться правосудием.
Юридический либертаризм постулирует, что официально
признаваемое и защищаемое право (позитивное право) не может
противоречить правам человека. Право и правовые законы пред¬
ставляют собой не произвольные установления законодателей,
они соответствуют правам человека, являются нормативным вы¬
ражением меры свободы, адекватной основным правовым притя¬
заниям (правам человека) в определенной правовой культуре, в
определенном обществе и в определенный исторический период.
При этом либертарное правопонимание претендует на то,
что только оно дает юридическое объяснение природы прав чело¬
века, в то время как в других теориях (в особенности в юснатура-
лизме) естественные права объясняются как морально-этические,
но не как юридические требования — требования определенной
правовой свободы каждого человека или гражданина.
Охарактеризованные нами подходы к взаимоотношениям
человека и государства не ограничиваются научными дискуссия¬
ми. Они находят отражение в действующем законодательстве и
прежде всего в Конституциях современных государств. Так, в
Конституциях США, Франции, Италии, Испании воплощена
естественно-правовая концепция прав человека, а в Конституции
Австрии и ФРГ — позитивистская83. Конституция же Российской
Федерации 1993 г. является, по мнению ряда авторов, результатом
«механического скрещивания» двух теорий — позитивистской и
естественно-правовой. Как полагает М.Н. Марченко, она являет¬
83 Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева... С.12.
64

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав.
ся позитивистским политико-правовым актом по своей природе и
характеру, однако механически включает в себя ряд разрозненных и
концептуально между собой не связанных естественно-правовых по-
ложений84. Участвовавший в работе Конституционного Совещания
судья Европейского суда по правам человека А.И. Ковлер вспомина¬
ет: «работа над “правозащитной” частью Конституции была как бы
отдана “на откуп” сторонникам либерально-демократического про¬
екта, в то время как над “институциональной” частью трудились
адепты сильной президентской власти. Это обусловило известное
противоречие между демократическим и авторитарным элемента¬
ми в российской Конституции»85.
Между тем такую точку зрения разделяют отнюдь не все ве¬
дущие правоведы современной России. В.Д. Зорькин, например,
утверждает, что Конституция РФ с заложенной в ней идеей верхо¬
венства права и признания прав и свобод человека в качестве выс¬
шей ценности определяет лицо новой и исторически преемствен¬
ной России, является источником стабильности и развития стра¬
ны. Она стала высшей юридической гарантией прав и свобод че¬
ловека в России. И хотя в ней закреплен отнюдь не максимально
возможный набор прав и свобод человека, права и свободы, прямо
не провозглашенные в Конституции, обеспечиваются правами и
свободами, закрепленными в тексте Основного закона. В то же
время среди закрепленных в Конституции РФ 1993 г. прав и сво¬
бод человека и гражданина, которые не могут быть ограничены
даже в условиях введения чрезвычайного положения, есть такие,
которых нет в актах международного права (например, о невоз¬
можности лишения человека его гражданства или права изменить
его). Причем ограничение прав и свобод в Конституции РФ 1993 г.
рассматривается как исключение из общего правила о необходи¬
мости наиболее полной и эффективной их защиты86.
84 Марченко М.Н. Правовые теории и проблемы правопонимания //
Выступление на «круглом столе» в Центре теории и истории права и госу¬
дарства ИГП РАН «Основные концепции права и государства в совре¬
менной России» // Государство и право. 2003. № 5. С. 18.
85 КовлерА.И. Конституционные основы новой российской государ¬
ственности // Становление новой российской государственности: реаль¬
ность и перспективы: открытый доклад. М.: УРСС, 1996. С. 23—24.
86 Зорькин В.Д. Конституция и права человека в XXI веке... С. 8,
83—84, 222.
65

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Современные ученые-юристы высказывают различные суж¬
дения о «соотношении сил» в юриспруденции последних лет двух
оппонентов — естественно-правовой и позитивистской док¬
трин — в интерпретации ими проблемы прав человека. По мне¬
нию одних авторов, позиции естественно-правовой теории по от¬
ношению к правам и свободам человека одержали победу в совре¬
менной юриспруденции. Так, Н.И. Матузов утверждает, что тезис
о естественном и самостоятельном характере прав человека в со¬
временной юридической литературе является общепризнанным, а
взгляды позитивистов на права человека как сугубо октроирован¬
ные (пожалованные), дарованные государством, уже давно пре-
одолены87.
Н.В. Варламова не спешит разделить оптимизм Н.И. Матузо-
ва в данном вопросе. Характеризуя теорию права советского перио¬
да как науку сугубо позитивистскую, легистскую, постулировавшую
учредительную роль советского государства в признании основных
прав и свобод граждан, она утверждает, что данная теория, хотя и
выглядит сегодня архаично, не ушла еще в прошлое. Наследие ле-
гизма Варламова видит в воззрениях большинства современных
теоретиков права, которые, сообразуясь с положениями действую¬
щей Конституции РФ 1993 г., не могут полностью отрицать идеоло¬
гию естественных и неотчуждаемых прав человека, но при этом
рассматривают естественные права лишь как элементы морали и
правосознания, приобретающие юридическую силу только после
закрепления их в качестве норм действующего в государстве по¬
зитивного права. В рамках подобной аргументации естественное
право лишается, по мнению Варламовой, «характера высшего
права в юридическом смысле», не признаются его притязания на
то, чтобы быть реально действующим правом, поскольку человек
в доктрине позитивизма не имеет прав вне общества и государ¬
ства88. Н.В. Варламова полагает, что различие между двумя базо¬
выми типами правопонимания — позитивистским и непозити¬
вистским — существенно и непреодолимо. В рамках первого при¬
оритет отдается формальным признакам права, в рамках второ¬
87 Матузов Н.И. Основные права человека и гражданина //
Актуальные проблемы теории права... С. 256.
88 Варламова Н.В. Позитивистские трактовки прав человека...
С. 255—256.
66

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав.
го — содержательным, что проявляется не только в теории, но и на
практике89.
Срединную позицию в данном вопросе занимает Е.А. Лука-
шева. По ее мнению, на современном этапе развития российской
юридической науки различия естественно-правового и позитивист¬
ского подходов к природе прав человека нивелируются, преодолева¬
ется резкая поляризация этих учений. В профессиональном право¬
вом сообществе формируется понимание того, что ограничение вла¬
сти государства правами человека не должно вести к умалению роли
государства, которая остается весомой не только в области охраны
прав и свобод человека, но и в сфере придания им законодательной
(общеобязательной) формы. Хотя права человека на жизнь, досто¬
инство, неприкосновенность личности и жилища принадлежат
человеку от рождения, однако защищенность им придает форма
закона. Поэтому права человека не следует противопоставлять го¬
сударству, призванному взять на себя функцию их законодатель¬
ного формулирования, обеспечения и защиты90.
Антагонизм обеих доктрин был существенно ослаблен, по
убеждению Е.А. Лукашевой, историей человечества XX столетия,
а именно пережитыми им мировыми войнами, тоталитарными ре¬
жимами и, как следствие, массовыми тягчайшими нарушениями
прав человека. Негативный исторический опыт показывает, что
право неотделимо от нравственности, от категорий свободы, спра¬
ведливости и самоценности личности, т.е. от тех идей, которые
выдвигала естественно-правовая доктрина. История XX в. свиде¬
тельствует также, что эти идеи должны быть закреплены в право¬
вом законе, который, опираясь на них, получает дополнительную
«энергию». Тем самым возрастает значимость естественно¬
правовой теории. Факторами, способствующими смягчению про¬
тивостояния естественно-правовых и позитивистских подходов,
является, по убеждению Лукашевой, также конституционная и су¬
дебная практика современных государств, которая свидетельству¬
ет, что государства, признающие естественно-правовую доктрину,
89 Варламова Н.В. О различиях типов правопонимания. Выступление
на «круглом столе» в Центре теории и истории права и государства ИГП
РАН «Основные концепции права и государства в современной России» //
Государство и право. 2003. № 5. С. 29.
90 Лукашева Е.А. Права человека: понятие, сущность, структура //
Общая теория прав человека... С. 13—16.
67

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
отнюдь не отвергают оформления прав и свобод человека в пози¬
тивном законодательстве. Это в полной мере относится и к важней¬
шим международно-правовым документам по правам человека91.
Е.А. Лукашева считает, что естественно-правовая доктрина
и позитивистский подход в современном мире не выступают как
антиподы и антагонисты; напротив, они дополняют друг друга,
выполняют разные функции. «Естественно-правовая доктрина, —
утверждает Лукашева, — акцентирует истоки происхождения прав
человека как его неотъемлемых, неотчуждаемых свойств. Она ста¬
вит права человека превыше государства, пафос ее направлен на
ограничение правами человека тоталитарных притязаний государ¬
ства. Вместе с тем, не находя закрепления в позитивном законода¬
тельстве, права человека выступают весьма неопределенно, размы¬
то, и это затрудняет осуществление государством функции их обе¬
спечения и защиты»92. Со ссылкой на западногерманского ученого
К. Штерна она резюмирует: «Государственно-правовое признание
и гарантированность означают большой прорыв к идее прав чело¬
века. Заимствованные из постулатов и деклараций как права есте¬
ственные, они становятся правами в юридическом смысле»93.
Тенденция к сближению прежде полярных позитивистских
и юснатуралистских воззрений на права человека признается и та¬
кими известными теоретиками российского права, как В.К. Ба¬
баев, О.Э. Лейст, М.Н. Марченко и О.В. Мартышин. Так, по мне¬
нию О.Э. Лейста, проанализировавшего особенности юридиче¬
ского позитивизма, социологического позитивизма и теории
естественного права, каждый из этих типов правопонимания име¬
ет свои основания и сторонников, выражает реальную сторону
права и служит его осуществлению. Однако все они «столь же вер¬
ны, сколь и оспоримы», тогда как сложнейшее общественное яв¬
ление — право — находится где-то посередине между крайними
точками зрения трех концепций94.
91 Лукашева Е.А. К вопросу о правопонимании: Выступление на
«круглом столе» в Центре теории и истории права и государства ИГП РАН
«Основные концепции права и государства в современной России» //
Государство и право. 2003. № 5. С. 9.
92 Лукашева Е.А. Права человека: понятие, сущность, структура...
С.	14.
93 Цит. по: Лукашева Е.А. Указ. соч. С. 16.
94 Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии пра¬
ва. М.: Зерцало-М, 2002. С. 273—275.
68

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
В.К. Бабаев и О.В. Мартышин полагают, что разрешить про¬
тиворечие между позитивистской и естественно-правовой теори¬
ями права способно возвращение к разработанной в дореволюци¬
онной, в том числе в российской юриспруденции, идее деления
права на естественное и позитивное95. Они утверждают, что между
позитивисткой и естественно-правовой теориями много общих
точек соприкосновения. «Нормативистское понимание права, —
пишет О.В. Мартышин, — остается у нас наиболее распростра¬
ненным. Предположим, что мы немножко снижаем планку и при¬
знаем, что это определение не права вообще, а всего лишь пози¬
тивного права. Канонам юридического позитивизма это нисколь¬
ко не противоречит, потому что, согласно нормативистской кон¬
цепции, иного права, кроме позитивного, вообще нет. Но с такой
оговоркой нормативистское определение вполне устраивает при¬
верженцев теории естественного права и философского понима¬
ния права. Оно становится очевидным, бесспорным»96.
Обоснованием жизнеспособности естественно-правовой
теории служит утверждение О.В. Мартышина, что наука права
призвана дать не только анализ существующей системы норм, но
и выработать критерии их оценки, различения хорошего и плохо¬
го в праве, а такое представление дает именно теория естественно¬
го права. Недостаток юридического позитивизма видится ученому
в абсолютизации действующего права, в отказе от критического
отношения к нему, в принципиальном допущении возможности
его несовершенства97.
Сближение позиций позитивистского и естественно-право¬
вого направлений правовой мысли наблюдается в западной юри¬
дической науке последних десятилетий. Ее представители все
чаще склоняются к мнению, что юридический позитивизм стано¬
вится «более утонченным» и движется к позициям, близким к тео¬
рии естественного права, а теория естественного права, в свою
очередь, развивается в направлении юридического позитивизма98.
95 Общая теория права. Курс лекций / под общ. ред. В.К. Бабаева.
Н. Новгород: ВШ МВД России, 1993. С. 113.
96 Мартышин О.В. Совместимы ли основные типы понимания пра¬
ва? // Государство и право. 2003. № 6. С. 18.
97 Мартышин О.В. Указ. соч. С. 19.
98 Там же. С. 14—15.
69

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Общим знаменателем для такого сближения опять же признается
парный характер категорий «естественное» и «позитивное право»,
которые тесно связаны между собой и выполняют функции раз¬
ного порядка: естественное право справедливо, но не реализуемо
само по себе, а позитивное право реализуется, но не обязательно
является справедливым.
Продолжая и в известном смысле перефразируя высказыва¬
ние известного французского социолога, философа и политолога
Р. Арона, который в своей знаменитой работе «Эссе о свободах»
(М., 2005 г.) приходит к выводу, что универсальной и единствен¬
ной формулы свободы не существует, выскажем мысль, что сбли¬
жение позиций позитивистской и естественно-правовой теорий
способно существенно обогатить современную теорию прав чело¬
века, сделать ее более системной, полной и обстоятельной.
* * *
Подведем итоги проанализированным в данной главе пред¬
ставлениям современной юриспруденции о правах и свободах
личности. Права человека — это универсальная правовая катего¬
рия, изучение которой является важным направлением современ¬
ных юридических исследований в различных областях юридиче¬
ского знания — в истории и теории права, в конституционном и
административном, международном праве.
В последние годы теоретиками права закладываются основы
для создания комплексной теории прав и свобод человека. В этой
связи уточняются понятия «права человека», «свободы человека»,
«права гражданина», «правовой статус личности». В современной
теоретико-правовой литературе разделяются понятия «права че¬
ловека» и «права гражданина». Права человека именуются субъек¬
тивными правами, под которыми понимаются возможности кон¬
кретной личности в сфере удовлетворения интересов, потребно¬
стей, пользования благами. Под правами гражданина понимается
охраняемая законом мера юридически возможного поведения,
направленная на удовлетворение интересов человека, который
находится в устойчивой правовой связи с определенным государ¬
ством.
Понятия «права человека» и «свободы человека» различают¬
ся юристами далеко не всегда. Основанием для их разделения яв¬
70

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
ляется позиция государства, активная в одном случае (в случае
реализации прав человека и нацеленная на создание условий для
такой реализации) и пассивная в другом (государство обязано не
вмешиваться в сферу свободы человека). Термин «свобода» под¬
черкивает широкие возможности индивидуального выбора, не
очерчивая конкретного его результата.
Многозначность понятия «права человека» подтверждает
обилие разновидностей этих прав, а также их классификаций.
Права и свободы разделяются по их социальному назначению
(политические, социально-экономические, гражданские (лич¬
ные) и культурные права), по субъекту их реализации (коллектив¬
ные и индивидуальные); с точки зрения норм, их устанавливаю¬
щих (материальные и процессуальные); в зависимости от роли
государства в их осуществлении (негативные и позитивные) и др.
Существенное значение в подразделении прав и свобод че¬
ловека на группы занимает сравнительно-исторический подход,
ранжирующий права, во-первых, по времени их возникновения и,
во-вторых, по выполняемым ими функциям. Первое поколение
прав (права политические и гражданские (личные)) было провоз¬
глашено буржуазными революциями XVII—XVIII вв.; второе по¬
коление (социально-экономические права) возникло во второй
половине XIX — начале XX в. Современные нам поколения прав —
третье и четвертое — вызваны к жизни процессами научно-техни¬
ческой революции, экономической и политической модерниза¬
ции, глобализации.
Каждой эпохе развития представлений о правах человеках
свойствен соответствующий методологический подход, дававший
им свое объяснение. Первое поколение прав трактовалось в русле
классической теории познания, строго отражавшей объективную
реальность и требующей однозначности в дефиниции прав, при¬
знававшей истинной лишь какую-либо одну их интерпретацию.
Неклассическая теория (широко применялась к описанию второ¬
го поколения прав) рассматривает права не только как возмож¬
ности индивида, но и как общественные задачи, учитывает влия¬
ние научных предпочтений и мировоззрения исследователя при
их изучении, принимает описание прав с разных мировоззренче¬
ских позиций. Постнеклассическая (современная) теория форми¬
руется на принципах синтеза представлений о правах человека, вы¬
работанных в рамках различных отраслей гуманитарного научного
71

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
знания. В настоящее время все три концептуально-теоретические
картины прав человека присутствуют в исследованиях в тех или
иных вариациях.
Свой вклад в освещение проблемы прав и свобод человека
внесло сравнительное правоведение, отказавшееся от универсаль¬
ности европоцентристской модели прав человека и постулирую¬
щее своеобразие концепций прав человека в различных цивилиза¬
циях: в исламском мире, в азиатских регионах (Китай, Япония), в
традиционных обществах (Индия, Африка).
Права человека неотделимы в современной юриспруденции
от их гарантий. Гарантии прав и свобод личности представляют
собой систему условий, средств и способов — экономических
(свобода предпринимательской деятельности и т.п.), политиче¬
ских (многопартийность, плюрализм мнений и т.п.), социальных
(общедоступность и бесплатность основного общего образования
и др.), которые обеспечивают человеку возможности для реализа¬
ции его прав. Все гарантии получают законодательное закрепле¬
ние на различных уровнях — международном, внутригосудар¬
ственном, региональном.
Внутригосударственный правовой механизм защиты прав и
свобод включает в себя конституционные и процессуальные гаран¬
тии. Конституционные гарантии закреплены прежде всего в
Конституции РФ, в главе первой «Основы конституционного строя».
Важнейшими организационно-правовыми гарантиями прав и сво¬
бод граждан является соответствующая деятельность государствен¬
ных органов и в первую очередь Президента РФ как гаранта прав и
свобод гражданина. Процессуальные гарантии закреплены в уго¬
ловно-процессуальном и гражданско-процессуальном законода¬
тельстве, в частности, в виде принципа состязательности судопро¬
изводства и т.п.
Важными видами правовых гарантий прав и свобод человека
в современной юриспруденции признаются конституционный
контроль и надзор, судебная защита, административно-правовая
и международная защита прав человека. Под международными
механизмами гарантий прав личности в современном правоведе¬
нии понимаются меры мирового сообщества (культурные, поли¬
тические, организационные и правовые), направленные на обе¬
спечение и защиту прав человека и гражданина. Политико¬
правовая система международных гарантий прав человека вклю¬
72

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения института прав...
чает в себя систему международных документов (конвенций по
правам человека), а также институтов (Комиссия по правам чело¬
века в рамках ООН, Европейская комиссия по правам человека,
Европейский Суд по правам человека и др.).
Рассмотрев противостояние позиций различных типов пра-
вопонимания в вопросе содержания прав человека, мы пришли к
выводу, что «красной нитью» в советской и постсоветской юрис¬
пруденции проходит противостояние естественно-правовой и по¬
зитивистской (легистской) теорий. Естественно-правовая теория
исходит из тезиса, что права человека носят естественный харак¬
тер, являются неотъемлемыми для человека и возникают до госу¬
дарства, а законодатели лишь фиксируют их, тогда как позити¬
вистская теория базируется на производности прав человека от
государства, на принудительном характере их обеспечения госу¬
дарством.
Проанализировав ключевые позиции интерпретаций прав
человека в позитивистском и естественно-правовом типах право-
понимания (а также в либертарной концепции права), мы нашли
значимые с точки зрения изучения указанной проблемы позиции
в подходах каждой из указанных школ, выявили тенденцию к
сближению трактовок прав человека в последние десятилетия.
Значимость естественно-правового толкования прав человека со¬
ставляет представление о правах как о самостоятельной ценности
и основе национального законодательства, а также о предназначе¬
нии закона быть справедливым и базирующемся на идее прав и
свобод гражданина. Между тем нельзя забывать, что такой при¬
знак прав человека, как их нормативность (закрепленность, обе¬
спеченность и защищенность государством) наиболее разработан
позитивистской теорией права. Общеизвестно, что права челове¬
ка, как и любые правовые притязания, нуждаются в силе закона,
который их утверждает, развивает и конкретизирует. В этой связи
плодотворным видится подразделение права на естественное, ото¬
ждествляемое со справедливостью, и позитивное, отождествляе¬
мое с законом, утверждение значимости гибкого диалектического
сочетания заключенных в институте прав и свобод личности цен¬
ностного и нормативного содержаний.

Глава 2
либеральная концепция прав
человека в российском пра¬
воведении последней трети
XIX - начала XX в.
2.1
права личности и их гарантии
в трактовке представителей школы
«возрожденного естественного права»
На рубеже XIX—XX вв. российскими учеными-юристами, создате¬
лями направления общественной и правовой мысли, именуемого
«возрожденное естественное право», была создана развернутая кон¬
цепция прав человека. Она внесла заметный вклад в развитие теоре¬
тической юриспруденции в России, в особенности в такие ее разде¬
лы, как теория и философия права, а также задала вектор модерниза¬
ции российской государственности, стала идеологией «освободи¬
тельного» движения, развернувшегося в России в начале XX в.
Идея естественного права прошла долгий и сложный путь
эволюции. Она пережила периоды расцвета и упадка, вытеснения
другими теориями и нового воскрешения. Большой вклад в раз¬
работку теории естественного права внесли европейские мысли¬
тели Нового времени Г. Гроций, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.Ж. Руссо,
И. Кант и др. В их трудах были заложены основы либеральной
концепции прав человека, обоснованы фундаментальные есте¬
ственные права человека на жизнь, свободу, безопасность, соб¬
ственность, равенство перед законом и др.
Течение правовой мысли, известное под именем «возрожде¬
ния естественного права», не было сугубо русским явлением. Оно
было характерно в конце XIX — начале XX в. для юриспруденции
ряда стран Европы, имело традиционно сильные позиции во
74

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
Франции и Италии, а также в Германии — колыбели исторической
школы права1. Однако в России данное направление было также
весьма ярким и плодотворным.
Теория «возрожденного естественного права» зародилась в
России в 1880—1890-е годы. Заявления о необходимости возрож¬
дения естественного права были сделаны в работах философов
права П.И. Новгородцева («Историческая школа юристов: ее про¬
исхождение и судьба») и Л.И. Петражицкого («Введение в науку по¬
литики права»), изданных в 1896 г. Идеология данного направления
была сформулирована в работе Новгородцева «Нравственный идеа¬
лизм в философии права», опубликованной в 1902 г. В ней доктор
права и профессор юридического факультета Московского универ¬
ситета по кафедре энциклопедии права, признанный лидер «возрож¬
денного естественного права» Новгородцев признал кризисное со¬
стояние современной ему юридической науки, в которой, по его сло¬
вам, был «заглушен критический дух и глубокие философские стрем¬
ления.., возобладали практические интересы, и работа ее сделалась
мелкой, цеховой и замкнутой»2. Спасти положение могло, по его
мнению, только «возрождение естественного права с его априор¬
ной методой, с идеальными стремлениями, с признанием само¬
стоятельного значения за нравственным началом»3.
«Возрождение» теоретической юриспруденции П.И. Нов¬
городцев связывал с изменением методологии данной дисципли¬
ны, основанной на догматической трактовке права, с отходом от
традиционных представлений о предметном поле данной науки как
науки о норме права, закрепленной в законе. Теория естественного
права видела предмет правовой науки в соотношении права и пра¬
восознания. Методологическую основу доктрины «возрожденного
естественного права» в России составляла философия неоканти¬
анства и неогегельянства, базирующаяся на представлении о диа¬
лектике должного и сущего, на потребности изучать обществен¬
ные явления в двух аспектах: как они есть и какими они должны
1 МедушевскийА.Н. История русской социологии. М.: Высшая шко¬
ла, 1993. С. 66.
2 Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права
(К вопросу о возрождении естественного права) // О свободе. Антология
мировой либеральной мысли (I половина XX века). М.: Прогресс-
Традиция, 2000. С. 598.
3 Новгородцев П.И. Указ. соч. С. 600—601.
75

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
быть. Опираясь на данную философию, представители «возрож¬
денного естественного права» стремились провести грань между
должным и сущим, оценить сущее (а именно — правовую систему
и политический режим самодержавной России) с позиций долж¬
ного (морального идеала, воплощениями которого являлись идеи
правовой государственности и закрепления прав и свобод лично¬
сти в основном законе).
Для теоретиков данного направления естественное право
выступало одновременно как право идеально сконструированное,
критерий оценки и образец для позитивного права, и как свое¬
образные нормы, действующие в реальной жизни. Естественное
право обусловливало позитивное право и существующий обще¬
ственный строй, тогда как установленное внешним авторитетом
позитивное право лишь санкционировало тот фактический поря¬
док, который являлся результатом действия естественного права.
Таким образом, в данной концепции не позитивное право гаран¬
тировало действие естественного, а наоборот, последнее обуслов¬
ливало силу первого, будучи его необходимой основой4.
В основу своего учения о праве теоретики «возрожденного
естественного права» положили идею личности. За естественным
правом они закрепили статус науки, являвшейся выражением «са¬
мостоятельного абсолютного значения личности, которое должно
принадлежать ей при всяких формах политического устройства»5.
Сторонники новой правовой идеологии утверждали, что нрав¬
ственные идеалы должны направлять развитие права. Назначение
«возрожденного естественного права» виделось им в том, чтобы
быть контрольной инстанцией над правом позитивным.
Таким образом, возрождение естественного права было вы¬
звано как кризисом догматической юриспруденции, так и, на что
справедливо указывает А.Н. Медушевский, общественными за¬
просами времени рубежа веков, состоянием общественного со¬
знания предреволюционной эпохи, проникнутого стремлением к
социальной справедливости и законодательным преобразовани¬
ям, призванным воплотить эту справедливость в жизнь6.
4 Палиенко Н.И. Учение о существе права и правовой связанности
государства. Харьков: Тип. и лит. М. Зильберберг и с-вья, 1908. С. 177.
5 Новгородцев П.И. Указ. соч. С. 636.
6 Медушевский А.Н. Указ. соч. С. 67—68.
76

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
В теории «возрожденного естественного права» с ее поисками
нравственного идеала был заложен мощный реформаторский потен¬
циал. Как указывал П.И. Новгородцев, идея естественного права на¬
шла для себя место среди политических идей прогрессивных партий
России прежде, чем о ней заговорили новейшие юристы7. «В наши
дни не надо быть социалистом, — вторил Новгородцеву блестящий
историк и историк права Средневековья П.Г. Виноградов, профессор
Оксфордского университета, — чтобы чувствовать, что существую¬
щие системы положительного права, возникнув под влиянием фео¬
дальных представлений.., придется весьма значительно изменить
ради приспособления их к потребностям растущей демократии.
Всюду возникают планы реформ и попытки законодательных улуч¬
шений..; их появление и развитие несомненно свидетельствует о
происходящей перемене в основных правовых понятиях»8.
Оценивая существующую политическую жизнь, как и пра¬
вовую сферу, с точки зрения своего правового идеала, теоретики
«возрожденного естественного права» критически относились к
политическому строю России, высказывали идеи модернизации
российской государственности и правовой системы на основе ли¬
беральной модели общественного переустройства. «Эволюция
XIX века, — как признавал другой представитель данного направ¬
ления известный цивилист и профессор Московского универси¬
тета И.А. Покровский, — ставила все более и более настойчивые
требования, адресованные к законодательству, об активном вмеша¬
тельстве в сферу социальной борьбы, об урегулировании назревших
конфликтов путем издания соответствующих норм. Но для удо¬
влетворения этих потребностей необходимо было не только изуче¬
ние положения с точки зрения его истории и с точки зрения его
догматики, но и оценка его с точки зрения правовой политики.
Жизнь спрашивала не о том, что было, и не о том, что есть, а о том,
как должно быть с точки зрения разумного и справедливого».
Ученый констатировал, что позитивистская юриспруденция перед
лицом этих вопросов «оказалась беспомощной и растерянной: у нее
не было ни подготовки, ни методов к их трактованию»9.
7 Новгородцев П.И. Указ. соч. С. 595.
8 Виноградов П.Г. Очерки по теории права. М.: Изд-во Товарищества
А.А. Левенсон, 1915. С. 152.
9 Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.:
Статут, 1998. С. 74—75.
77

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
К направлению «возрожденного естественного права» в Рос¬
сии принадлежали известные юристы П.И. Новгородцев, В.М. Гес¬
сен, Б.А. Кистяковский, С.А. Котляревский, Л.И. Петражицкий,
И.А. Покровский, историк П.Г. Виноградов и др. Эти ученые не толь¬
ко оживили естественно-правовую концепцию в дореволюционной
России, но и придали ей значение методологической основы для
формирования правовой системы, отвечавшей потребностям по¬
строения правового и конституционного государства.
Профессионально занимаясь историей правовых учений,
родоначальники «возрожденного естественного права» сознавали
слабые стороны естественно-правовой теории, понимали, что во
многом благодаря им последняя уступила в XIX в. свои позиции
позитивистской и исторической концепциям права. Поэтому они
занялись ее обновлением и выдвинули теорию естественного пра¬
ва с изменяющимся содержанием.
Предложенная еще Б.Н. Чичериным в работе «Собственность
и государство», вышедшей в 1881 г., теория естественного права с
изменяющимся содержанием была призвана преодолеть дуализм
старой школы естественного права, противопоставлявшей есте¬
ственное право праву положительному. Б.Н. Чичерин не видел
между ними антагонизма, напротив, он предсказывал постепенное
сближение положительного права с правом естественным по мере
исторического развития, формирования общественного строя, при
котором политическая свобода лиц достигала своего завершения10.
Следует отметить, что выдающийся российский государ-
ствовед и родоначальник государственной (юридической) школы
Б.Н. Чичерин являлся идейным предшественником «возрожденно¬
го естественного права» в России. В основе созданной Чичериным
теоретической конструкции правового порядка лежала идея чело¬
веческой личности и ее свободы. При этом личность ученый считал
абсолютной ценностью, а ее свободу — фундаментом общества и
целью его развития. Он был убежден, что свободное развитие обще¬
ства будет невозможным без свободного развития каждой отдель¬
ной личности. В традициях школы естественного права Чичерин
именовал человека началом самим по себе, «абсолютным источ¬
ником своих действий», «свободным лицом, имеющим права», с
10 Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Ч. 1. М.: Тип.
Мартынова, 1882. С. 87.
78

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
которым непозволительно было обращаться «как с простым
орудием»11. Наряду с правами личности, по мнению правоведа, было
присвоено и достоинство, трактуемое им как уважение себе подоб-
ных12. Свобода и достоинство, присущие личности, являлись, со¬
гласно Чичерину, производными от ее религиозно-метафизической
сущности, ее богоподобия13.
Будучи приверженцем философии Г. Гегеля, Б.Н. Чичерин
полагал, что идея прав личности развивается в соответствии с ло¬
гикой абсолютного разума, который лежит в основе естественного
права14. Этапы развития свободы личности выступали в его теории
также этапами развития права. В первую очередь следовало обе¬
спечить такие права и свободы, как равенство перед законом, пра¬
во частной собственности, неприкосновенность личности и др.15
Основное правило реализации свободы в обществе составлял, по
Чичерину, принцип, что все, что не запрещено, то дозволено в
силу естественно принадлежащей человеку свободы16.
Б.Н. Чичерин выступал сторонником разделения личной и
политической свободы. Неравнозначность указанных категорий
виделась ему в том, что политическая свобода рождает отношения
власти и подчинения, тогда как личная свобода рождает отноше¬
ния независимости: «Истинная свобода есть свобода личная: она
вытекает из природы человека как разумно-нравственного суще¬
ства и дает ему право распоряжаться собой независимо от чужой
воли... Политическая свобода может быть не заменой, а лишь га¬
рантией и восполнением свободы личной»17.
Политическая свобода в трактовке Б.Н. Чичерина заключа¬
лась в праве человека участвовать в общих делах, прежде всего в
11 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. V
12 Чичерин Б.Н. Философия права. СПб.: Наука, 1998. С. 58—59.
13 Поляков А.В., Козлихин И.Ю. Русская политико-правовая мысль и
идея правового государства // Власть и право: Из истории русской правовой
мысли. Л.: Лениздат, 1990. С. 7.
14 Зорькин В.Д. Из истории буржуазно-либеральной политической
мысли России второй половины XIX — начала XX в. (Б.Н. Чичерин). М.:
Изд-во Моск. ун-та, 1975. С. 33.
15 Куницын А.С. Теория естественного права в России: история и со¬
временность. Курск: Курск. гос. ун-т, 2006. С. 86—87.
16 Чичерин Б.Н. Философия права... С. 96—97.
17 Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Ч. 2. М., 1883. С. 305.
79

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
осуществлении государственной власти. «Спутниками» политиче¬
ской свободы выступали имущественный и образовательный цен¬
зы. Личная свобода являлась достоянием всех граждан, в то время
как политическая свобода составляла привилегию немногих людей.
Обладатели политических прав должны были обеспечить личную
свободу как себе самим, так и остальным гражданам. Необходимым
условием политической свободы гражданина Чичерин считал спо¬
собность лица обладать и, что не менее важно, распоряжаться ею.
Способность эта, в свою очередь, предполагала наличие у лица
определенного уровня образования, в том числе политического об¬
разования, знания государственных дел, высокого уровня умствен¬
ного развития. Ввиду этого обладание политической свободой яв¬
лялось, по мнению Чичерина, составной частью определенного
этапа в развитии государства и общества. Политическая свобода
представляла собой идеал государственного развития, отнюдь не
являясь постоянной принадлежностью любого государства18.
Важным составным элементом теории прав человека
Б.Н. Чичерина явилась классификация прав, составленная уче¬
ным в работе «Собственность и государство». К категории личных
прав ученый относил неприкосновенность дома, бумаг и писем;
свободу и неприкосновенность собственности; свободу промыс¬
лов и занятий; свободу совести; свободу слова, заключающую в
себе также свободу преподавания и свободу печати; свободу со¬
браний и товариществ; право прошений. Последние три права, по
мнению Чичерина, имели политическое значение и составляли
переходную ступень к категории политических прав. Свободы пе¬
чати, мысли и слова, товариществ и собраний, а также право про¬
шений отличались от других личных прав тем, что их назначение
состояло не в гарантировании гражданской свободы, а в обеспече¬
нии условий для пользования политическими правами. За непри¬
косновенностью личности и собственности правовед признавал
особое значение. Он допускал ограничение этих прав «во имя го¬
сударственных требований», однако выдвигал пожелание, чтобы
такое ограничение «совершалось по закону, а не по произволу»19.
Анализируя историческое развитие России в XIX в.,
Б.Н. Чичерин утверждал, что оно шло в направлении утверждения
18 Чичерин Б.Н. Свобода в государстве // Власть и право... С. 24.
19 Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Ч. 2. С. 304—306.
80

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
начал свободы и права — ценностей правового государства20.
В утверждении идеи политической свободы, по мнению Чичерина,
состояла задача грядущего XX столетия. Формой правления, во¬
площавшей идею правового государства в условиях Российской
империи, Чичерин считал конституционную монархию. Между
тем Россию второй половины XIX в. ученый признавал неготовой
к дарованию политической свободы. Реформы Александра II, по
словам Чичерина, разрешили давно назревшие вопросы; в стране
было отменено гражданское рабство, возник независимый суд,
основанный на принципах публичности, гласности. Между тем
пореформенная Россия находилась еще в начале государственных
преобразованийч21. Воспользоваться плодами политической сво¬
боды была готова одна лишь часть российского общества, а имен¬
но его правящее сословие (дворянство) как наиболее грамотное и
просвещенное сословие, которому одному были присущи ценно¬
сти гражданского общества: законность, польза отечества и соб-
ственность22.
Важной гарантией осуществления свободы личности в тео¬
рии Б.Н. Чичерина выступал институт судебной власти. Ученый
постулировал принципы независимости суда и несменяемости су¬
дей, призванных обеспечить высокое положение судебной власти
в государстве. Он указывал, что только когда личность и собствен¬
ность будут поставлены под защиту независимого суда, а гражда¬
нин получит право требовать этой защиты, в обществе будут со¬
зданы предпосылки для установления политической свободы.
Условием наделения населения политическими правами правовед
считал также независимость государственных служащих, способ¬
ных в равной степени с судом отстаивать законные интересы всех
граждан23.
Таким образом, Б.Н. Чичерин являлся сторонником приго¬
товления общества к пользованию правами, без которого само по
себе наделение населения правами могло скорее сбить общество с
20 Чичерин Б.Н. Россия накануне двадцатого столетия // О свободе.
Антология мировой либеральной мысли (I половина XX века)... С. 503.
21 Чичерин Б.Н. Россия накануне двадцатого столетия... С. 509.
22 Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М.: Тип. Грачева,
1866. С. 12.
23 Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. 2. М.: Типолит.
Товарищества И.Н. Кушнерев и Ко, 1894. С. 38—39.
81

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
толку, нежели приготовить его к здравому обсуждению обще¬
ственных дел.
Новизна подхода Б.Н. Чичерина к правам и свободам лич¬
ности проявлялась также в том, что ученый не исчерпывал права
человека сферой частных интересов и дополнял их особой катего¬
рией совокупных общественных прав, естественно состоявших,
по его словам, «в ведомстве государства». К ним Чичерин относил
безопасность, попечение о духовном и материальном благососто¬
янии, а также права, вытекающие из международных отношений.
Он считал, что государство, руководствуясь совокупными интере¬
сами народа, могло ограничивать права отдельного человека24.
И если в частной сфере, т.е. в отношениях отдельных лиц между
собой, свобода одних лиц ограничивалась свободой других, то в
общественной сфере реализации свобод последние были ограни¬
чены правами государства, вытекающими из общественных по¬
требностей. Государство в данной конструкции охраняло права, а
также управляло совокупными интересами народа25.
Водораздел между свободой и правом лица Б.Н. Чичерин
проводил следующим образом. Свобода, по его мнению, стано¬
вится правом только тогда, когда она «признается законом, а уста¬
новление закона принадлежит государству»26. Высказывая уваже¬
ние к свободе и свободным учреждениям, ученый вместе с тем
полагал, что свобода лица может существовать лишь в государстве
и только в рамках закона.
Внимание к государственному началу — важная идея док¬
трины прав человека Б.Н. Чичерина. Именно от государства, по
мысли Чичерина, зависело определение содержания прав челове¬
ка и гражданина, а также объема данных прав. Следует отметить,
что государство Б.Н. Чичерин (вслед за И. Кантом и другими мыс¬
лителями) понимал прежде всего как государство правовое, осно¬
ванное на идее верховенства права и закона, защищавшее свободу
и неприкосновенность личности. Подлинное государство возни¬
кало на достаточно высокой стадии развития общества, отвечало
либерально-демократическим требованиям, предполагало нали¬
чие отлаженных производственных и культурных связей. Именно
24 Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Ч. 2. С. 223.
25 Там же. С. 29.
26 Чичерин Б.Н. Свобода в государстве // Власть и право... С. 21.
82

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
такое государство должно было, по мнению правоведа, выступать
гарантом законности и правопорядка, преодолевать противо¬
борство различных политических сил, вести к достижению об¬
щественного согласия. Вместе с тем развитие мировоззрения
Б.Н. Чичерина шло по пути постепенного признания приоритета
частного права над публичным, утверждения, что именно частное
право есть «истинная область свободы», тогда как публичное пра¬
во «воздвигается над ним как высшая область», с тем, чтобы «охра¬
нять его от нарушения»27.
Суммируя сказанное нами о воззрениях Б.Н. Чичерина на
права личности, заметим, что идеи этого мыслителя о свободе
личности, ее естественных правах и их гарантиях, его представле¬
ния о праве как о норме свободы, закрепленном в позитивном
праве, звучат и сегодня невероятно злободневно. В свое время они
подготовили почву для зарождения концепции прав и свобод лич¬
ности «возрожденного естественного права».
Возвращаясь к теории естественного права с изменчивым
содержанием, отличавшей школу «возрожденного естественного
права» от ее предшественника — естественно-правовой теории,
заметим, что наряду с Б.Н. Чичериным в ее разработке участвовал
П.Г. Виноградов. Ученый был убежден в том, что естественного
права в смысле совокупности вечных норм не существует и каж¬
дая эпоха призвана иметь свое собственное «правильное право»
наряду с положительным правом (законодательством). Виноградов
признавал эволюцию содержания естественного права по мере
исторического развития человечества, однако отмечал, что «цель
его остается постоянной, и эта цель — справедливость»28.
Взяв за основу концепцию естественного права с изменчи¬
вым содержанием, другой видный представитель русской школы
«возрожденного естественного права», петербургский приват-
доцент, а затем профессор права, редактор еженедельника «Право»
и депутат Государственной думы второго созыва В.М. Гессен про¬
следил эволюцию форм, в которых воплощалась идея естествен¬
ного права в различные исторические периоды в зависимости от
господствующих в ту или иную эпоху философских воззрений29.
27 Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Ч. 1. С. 90.
28 Виноградов П.Г. Очерки по теории права... С. 151—152.
29 Гессен В.М. Возрождение естественного права. СПб.: Тип. СПб.
общ. Е. Евдокимов, 1902. С. 13—17.
83

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Сторонники новой правовой идеологии утверждали, что нрав¬
ственные идеалы должны направлять развитие права. Назначение
естественного права виделось им в том, чтобы быть контрольной
инстанцией над правом позитивным.
Существенное обновление концепции естественного права
в России на рубеже XIX—XX вв. сделало ее менее уязвимой для
критики со стороны ее соперников, главным образом, теоретиков
юридического позитивизма. Естественно-правовой теории уда¬
лось доказать свое право на существование и даже несколько по¬
теснить позитивистское учение, господствовавшее в России со
второй четверти и вплоть до конца XIX в.
Основу доктрины «возрожденного естественного права» со¬
ставляли права человека. Воззрения сторонников данного учения
на права человека напрямую связаны со взглядами на право.
Представления о праве как о праве естественном, идеально скон¬
струированном, образце для позитивного права служили идеоло¬
гическим основанием для утверждения взгляда на права человека
как на права естественные, неотчуждаемые, существующие поми¬
мо государственного их признания, данные человеку от природы,
беспрепятственное осуществление которых публичная власть
обязана гарантировать.
Вклад школы «возрожденного естественного права» России
в теорию прав человека состоял в первую очередь в обосновании
принципа свободы личности и ее автономии по отношению к го¬
сударству. Именно в охране личной свободы состояла, по мнению
ее представителей, задача и сущность права. Производной от сво¬
боды личности являлась идея неотъемлемых прав человека —
прав, которые существуют вне связи их носителя с тем или иным
государством. При этом правоведы обосновывали приоритет прав
человека (естественное право) над правом, установленным госу¬
дарством (позитивное право), признавали реализацию прав и сво¬
бод личности конечной целью развития как естественного, так и
позитивного права. Они обосновали понятия правового закона
(закона, воплощающего права личности и способствующего реа¬
лизации справедливости и достоинства личности) и правового го¬
сударства (государства, отдающего приоритет правам человека по
отношению к публичной власти).
Утверждая приоритет естественного права и прав человека,
представители школы «возрожденного естественного права» раз¬
84

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
работали модель взаимоотношений между индивидом и публич¬
ной властью, существенно отличавшуюся от той, что была пред¬
ложена позитивистами. Согласно этой модели, индивид был на¬
делен автономией, правом на невмешательство государства в сфе¬
ру его личной свободы, а также гарантиями государственной за¬
щиты в случае нарушения его прав. Обязанность невмешательства
государственной власти в пределы свободы индивида корреспон¬
дировала с правом индивида на такое невмешательство, которое
могло быть защищено в суде. Для индивида действовал принцип:
«все, что не запрещено законом, дозволено», а для власти — прин¬
цип: «все, что не дозволено законом, запрещено»30.
Идею самоограничения государства правами человека, его
отречения от посягательств на права лиц высказал П.И. Новгород¬
цев. Права человека существовали, по его словам, помимо государ¬
ственного признания. Признание свободы человека со стороны
государства имело по преимуществу отрицательный характер: оно
означало не более чем официальное подтверждение факта, требую¬
щего своей санкции со всей силой безусловного жизненного явле¬
ния. Самоограничение государства имело под собой не столько
юридические, сколько нравственные основания, вызывалось тре¬
бованиями естественного права31. Такой подход представлял собой
переворот в общественном сознании.
Право индивида на свободу от публичной власти было обо¬
сновано в рамках так называемой теории негативной свободы,
развитой теоретиками школы «возрожденного естественного пра¬
ва». Под негативной свободой подразумевалась свобода от какого-
либо вмешательства. Представление о негативной свободе было
обосновано русскими юристами под влиянием созданной немец¬
ким юристом Г. Еллинеком типологии субъективных публичных
прав, или теории трех статусов лица, определявших его положе¬
ние по отношению к государству и в государстве, служивших
основой для его публично-правовых притязаний. Еллинек посту¬
30 Гессен В.М. Административное право. СПб.: Тип. Б.М. Вольфа,
1903. С. 27; Он же. О правовом государстве. СПб.: Изд. Н. Глаголева,1906.
С.	24—26; Он же. Подданство, его установление и прекращение. СПб.:
Тип. «Правда», 1909. С. 17.
31 Новгородцев П.И. Право и государство // Вопросы философии и
психологии. 1904. Кн. IV (74). С. 527, 537—538.
85

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
лировал приоритет индивидуального права и публичных прав ин¬
дивидуума, воздержание государства и частных лиц от действий,
препятствовавших лицу в реализации его свободы. Состояние,
когда человек был предоставлен самому себе, было, согласно его
взглядам, как фактическим, так и правовым состоянием, призна¬
ваемым и защищаемым государством32.
Негативный статус прав немецкий ученый понимал как сво¬
бодное от вмешательства государства самоопределение индивида,
как свободу волеизъявления лица. К правам негативного статуса
ученый причислял свободы, рожденные государственным при¬
нуждением и последующим его ослаблением, такие как свободы
совести и печати (были порождены принуждением в делах веры и
цензурой), неприкосновенность частного жилища, соблюдение
почтовой тайны, права собраний и сходок. Позитивный статус прав
Еллинек трактовал как закреплявший за его носителем притязания
на положительные действия государства в его интересах, например,
право на судебную защиту. Активный статус в классификации
Еллинека был тесно связан с позитивным статусом, он побуждал
своего носителя к активной гражданской позиции, к реализации
публичных прав, уже юридически закрепленных. Другими слова¬
ми, если позитивный статус очерчивал индивиду зону потенци¬
ального действия государства в его интересах, то активный статус
представлял собой сферу осуществления им своей правоспособ¬
ности. К активному статусу прав, например, относилось право
лица на участие путем выборов в работе органов государства33.
Согласно представлению российских ученых, принадлежав¬
ших школе «возрожденного естественного права», негативная по¬
зиция государства (самоограничение, невмешательство) проявля¬
лась преимущественно в сфере, определенной подданным зако¬
ном и признаваемой законом не подлежащей воздействию госу¬
дарственной власти. Подданные имели право требовать от госу¬
дарства невмешательства в эту сферу. В узком смысле эту сферу
составляла отдельная разновидность прав и свобод, именуемых
32 Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб.: Юридический
центр-Пресс, 2004. С. 406.
33 Еллинек Г. Указ. соч. С. 406—408; Левенталь Э.Б. Вклад Георга
Еллинека в развитие института основных прав и свобод // Право и поли¬
тика. 2007. № 2. С. 74—84.
86

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
правоведами «правами негативного статуса» («Status negativus»).
Под «правами негативного статуса» понимались гражданские
(личные) права, названные юристами «правами свободы». В усло¬
виях авторитарных режимов такие права являлись объектом наи¬
более активного воздействия со стороны государства. Затем они
были взяты под защиту конституциями государств, вошли в текст
деклараций прав и были объявлены неотъемлемыми правами че¬
ловека и гражданина. К их числу принадлежали право религиоз¬
ной свободы (свобода вероисповеданий), свободы слова, союзов и
собраний, передвижения, занятий и др. «Каждая такая “свобо¬
да”, — писал В.М. Гессен, — является частичным проявлением,
особо гарантированным конституцией, одного и единого права, —
права общегражданской свободы»34.
Наряду с трактовкой свободы, сопряженной с ограничи¬
тельной позицией государства, в рамках естественно-правовой
концепции было выработано также понимание свободы, связан¬
ное с активной позицией государственной власти. И здесь мы ви¬
дим влияние уже охарактеризованных нами идей Еллинека.
Существо этого взгляда было изложено П.И. Новгородцевым:
«Старые идеи Смита и Бентама о всеисцеляющем действии част¬
ного интереса, о невмешательстве государства... оставлены. От го¬
сударства требуется не только устранение юридических препят¬
ствий к развитию свободы, но и доставление материальной воз¬
можности для наилучшего проявления свободы». Попечительная
функция государства касалась прежде всего осуществления права
на достойное человеческое существование. Вот как характеризо¬
вал это право П.И. Новгородцев: «В настоящее время английский
либерализм видит путь к осуществлению свободы в том, чтобы
оказывать содействие нуждающимся, чтобы улучшить условия со¬
циальной и промышленной жизни для тех, кто сам не сможет обе¬
спечить для себя лучшие условия. Речь идет. о том, чтобы обе¬
спечить для каждого возможность человеческого существования и
освободить от гнета таких условий жизни, которые убивают чело¬
века физически и нравственно. И так как подобная забота отно¬
сится, прежде всего, к тем, кто не может стать на твердую почву в
жизненной борьбе, кто нуждается в помощи и поддержке, то обе¬
спечение права на достойное человеческое существование бли¬
34 Гессен В.М. О правовом государстве... С. 25.
87

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
жайшим образом имеет в виду лиц, страдающих от экономической
зависимости, от недостатка средств, от неблагоприятно сложив¬
шихся обстоятельств»35.
Сформулированное П.И. Новгородцевым право на достой¬
ное человеческое существование принадлежит, согласно совре¬
менной классификации прав человека, к праву второго поколе¬
ния, которое составляют социально-экономические права. Право
на достойное человеческое существование Новгородцев предла¬
гал включить в декларацию прав, трактуя его предельно широко.
Юридическими следствиями признания этого права выступали,
по мнению мыслителя, признание за каждым трудящимся права
на обеспечение на случай болезни, неспособности к труду и старо¬
сти, права на труд и на приложение результатов своего труда, пра¬
ва на определенный уровень жизни, права на широкое допущение
профессиональных союзов как объединений лиц, консолидиро¬
ванных общностью своих интересов и взаимной поддержкой
укрепляющих друг в друге чувство солидарности и сознание сво¬
боды, а также права лиц беспомощных и неспособных к труду на
обязательное государственное и общественное призрение36.
В качестве механизма обеспечения права на достойное чело¬
веческое существование Новгородцев рассматривал фабричное
законодательство, перед которым ставилась задача не ограничи¬
ваться охраной свободы, а осуществлять «общее регулирование
материальных условий ее осуществления». Фабричное законода¬
тельство должно было защищать интересы трудящихся посред¬
ством объективного права (путем законодательного регулирова¬
ния санитарных условий труда и др.), а также обеспечивать каждо¬
му трудящемуся его субъективные права (право на обеспечение на
случай болезни, неспособности к труду и старости и др.)37.
Понятие положительных услуг со стороны государства при¬
сутствовало также в работах Б.А. Кистяковского, приват-доцента
Демидовского юридического лицея по кафедре энциклопедии и
истории философии права. Расширение сферы приложения прав
35 Новгородцев П.И. Введение в философию права. Кризис совре¬
менного правосознания. СПб.: Изд-во «Лань», 2000. С. 272.
36 Новгородцев П. Право на достойное человеческое существова¬
ние // Общественные науки и современность. 1993. № 5. С. 129—131.
37 Там же. С. 129.
88

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
на положительные услуги со стороны государства, а также допол¬
нение их новыми правами виделось Кистяковскому основной за¬
дачей государства будущего. Под государством будущего он пони¬
мал социалистическое государство, задача которого представля¬
лась ему в том, чтобы развить юридические принципы, вырабо¬
танные и установленные современным юристу правовым госу¬
дарством. В современном государстве из всей разновидности прав
активного статуса, по словам Кистяковского, признавалось толь¬
ко право на юридическую защиту со стороны государства, т.е. пра¬
во лица обращаться в суд за защитой и восстановлением своего
нарушенного права. Ученый предрекал, что в будущем к этому
праву должны будут присоединиться право на труд (право пользо¬
ваться землей и другими орудиями производства наравне с другими
для приложения своего труда и достижения хозяйственных целей,
право каждого на развитие своих способностей и приложение свое¬
го труда в сфере, наиболее соответствующей талантам каждого), а
также право на участие в материальных и духовных благах, созда¬
ваемых современной культурой. Все эти права Кистяковский объе¬
динял в одно общее субъективное публичное право — право на до¬
стойное человеческое существование, которое, по его мнению,
должно было быть гарантировано каждому человеку и обеспечено
государством. Государство, осуществлявшее солидарные интересы
людей, общее благо, именовалось правоведом социально ориенти¬
рованным государством. Задачей такого государства Кистяковский
считал расширение сферы субъективных публичных прав, что, по
его мнению, должно было существенно изменить положение лич¬
ности в государстве, сделать ее полноправной38.
Кистяковскому принадлежало также наблюдение, что фор¬
мировавшаяся в условиях социально ориентированного государ¬
ства XIX в. русская интеллигенция и ее политические мыслители
уделяли недостаточное внимание теоретическим вопросам граж¬
данской свободы и нормативного значения права, казавшимся им
вопросами отвлеченными. Их больше интересовали социальные
функции личной свободы и права39.
38 Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методо¬
логии социальных наук и общей теории права. М.: М. и С. Сабашниковы,
1916. С. 580—581, 590.
39 WalickiA. Legal Philosophies of Russian Liberalism. Oxford: Clarendon
Press, 1987. P. 16.
89

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Существенное место в учении теоретиков «возрожденного
естественного права» о правах и свободах личности, как мы ви¬
дим, занимало понятие субъективных публичных прав. В совре¬
менной юриспруденции под субъективными правами понимают¬
ся конкретные возможности, правомочия лица. Субъективным
правом именуется мера юридически возможного поведения лица,
позволяющая субъекту удовлетворять свои интересы и требовать
определенного поведения от обязанных лиц40.
Представители школы «возрожденного естественного права»
широко использовали понятие «субъективные публичные права».
В трактовке С.А. Котляревского, специалиста в области государ¬
ственного права Московского университета, депутата Государст¬
венной думы первого созыва, понятие субъективное публичное
право обозначало наличие у отдельного индивида некоторой сферы
жизни и действия, обеспеченной от посягательств со стороны вла¬
сти41. Одно из наиболее емких определений субъективных публич¬
ных прав дал в 1905 г. А.К. Дживелегов, — российский историк, уче¬
ник П.Г. Виноградова. Он трактовал их как «определенную сово¬
купность прав, неприкосновенных для государственной власти»,
закреплением которых «государственная власть признает в своих
отношениях к подданным известный предел, перейти который
оно не в праве»42.
В.М. Гессен понимал под субъективным публичным правом
право, которому соответствует обязанность государственной вла¬
сти по отношению к гражданам. Ученый связывал данную право¬
вую категорию с понятием конституционного государства, в кото¬
ром индивид является гражданином, а значит — правовым субъ¬
ектом, т.е. субъектом публичных прав и обязанностей; в полицей¬
ском государстве он был лишь подданным — объектом власти43.
Б.А. Кистяковский указывал на неприкосновенный характер
субъективных публичных прав в правовом государстве, зачастую
40 Автономов А.С. Права человека, правозащитная и правоохрани¬
тельная деятельность. М.: Новое литерат. обозрение, 2009. С. 42; Кома¬
ров С.А., МалькоА.В. Теория государства и права. М.: Норма, 2004. С. 183.
41 КотляревскийС.А. Конституционное государство. Опыт политико¬
морфологического обзора. СПб.: Тип. Альтшулера, 1907. С. 80.
42 Дживелегов А.К.Конституция и гражданская свобода //
Конституционное государство: Сб. ст. СПб.: Тип. Товарищества «Общест¬
венная польза», 1905. С. 57—58.
43 Гессен В.М. О правовом государстве... С. 22—24.
90

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
закрепленных в конституциях кодификацией и торжественным
провозглашением, на отсутствие у государства, считающего себя
правовым, права стеснять или нарушать эти права44.
Теоретиками «возрожденного естественного права» был
определен универсальный набор основных прав и свобод лично¬
сти, призванных обеспечить нормальную жизнедеятельность ин¬
дивида, разработана классификация прав и свобод. Классический
образец такой классификации был составлен В.М. Гессеном, ко¬
торый избрал в качестве критерия так называемый статус прав,
предложенный Еллинеком. Под статусом прав понималась их
роль в обществе, преобладающие функции государства по их обе¬
спечению. В свою очередь выделялись негативный, позитивный и
активный статусы прав.
В.М. Гессен к правам негативного статуса относил права
свободы. Закрепляя их, государственная власть признавала за
гражданином определенную сферу свободы, в пределы которой
она не была правомочна вмешиваться. В эту категорию входили
свободы вероисповедания, слова, печати, союзов и собраний, пе¬
редвижения, промыслов и занятий и т.д. Эти права провозглаша¬
лись неотъемлемыми правами человека и гражданина и получали
закрепление в конституциях государств45.
Правами позитивного статуса (правами на услуги государ¬
ственной власти) в трактовке В.М. Гессена являлись права на су¬
дебную защиту, на общественное призрение, на первоначальное
обучение и др. Под правами активного статуса ученым понима¬
лись политические права (права на участие в управлении государ¬
ством). Наиболее важным политическим правом, по мнению
Гессена, являлось активное и пассивное избирательное право
(право избирать и быть избранным). К политическим правам
Гессен относил также наследственное право быть членом верхней
палаты парламента, право избранного быть членом палаты депу¬
татов, право быть присяжным заседателем и т.д.46
44 Кистяковский Б.А. Права человека и гражданина // Вопросы жиз¬
ни. 1905. № 1. С. 117.
45 Гессен В.М. Административное право... С. 27; Он же. О правовом
государстве... С. 24—26; Он же. Подданство, его установление и прекра¬
щение... С. 17.
46 Гессен В.М. О правовом государстве... С. 24—26; Он же. Основы
конституционного права. Пг.: Издание Юридического книжного склада
«Право», 1918. С. 56—59.
91

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Б.А. Кистяковский, также взявший на вооружение типоло¬
гию субъективных прав немецкого юриста Г. Еллинека, разделял
права на три группы: 1) свободы личности от государства (непри¬
косновенность личности, жилища, корреспонденции, свобода
передвижения, свобода занятий, свобода совести, слова, печати,
собраний, постоянных организаций и союзов); 2) права личности
на положительные услуги со стороны государства (право на труд,
на получение образования, на правовую охрану со стороны госу¬
дарства, на судебную защиту, право обращения к административ¬
ной власти для восстановления своего права); 3) права личности
на участие в управлении и руководстве государством (активное и
пассивное избирательное право, право на занятие государствен¬
ных должностей, право петиций)47.
В отличие от В.М. Гессена, считавшего права и свободы всех
категорий в равной степени важными, Б.А. Кистяковский ранжи¬
ровал их по степени значимости. Ученый утверждал, что наиболее
существенным правом человека является право на неприкосно¬
венность личности и дополняющее его право на неприкосновен¬
ность жилища и переписки, без которых все остальные граждан¬
ские права «оказались бы иллюзией». В правовом государстве не¬
прикосновенность личности получала защиту со стороны органов
государственной власти, поставленных в строгие рамки закона.
Анализируя процесс приращения прав человека в политико¬
правовой мысли и в законодательстве стран Европы (Англии,
Франции, Германии) и Соединенных Штатов Америки, Кистя-
ковский обнаружил важную тенденцию в развитии субъективных
прав — их превращение из национальных прав в универсальные
права человека и гражданина48.
Дореволюционные правоведы использовали также понятие
«основные права человека и гражданина», к которым относились
права, вписанные в основные законы конституционных госу¬
дарств, имеющие учредительный характер49. В современных клас¬
47 Кистяковский Б.А. Права человека и гражданина... С. 125—126.
48 Кистяковский Б.А. Философия и социология права. СПб.: РХГИ,
1999. С. 545.
49 Котляревский С.А. Конституционное государство. Юридические
предпосылки русских Основных Законов. М.: Изд-во «Зерцало», 2004.
С.	84; Дживелегов А.К. Права и обязанности граждан в правовом государ¬
стве. М.: Тип. А.П. Поплавского, 1906. С. 5—6.
92

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
сификациях прав и свобод личности данные права именуются
конституционными. Основные права в свою очередь подразделя¬
лись дореволюционной юриспруденцией на права общественной
свободы (свобода союзов (ассоциаций), свобода совести, мысли,
слова, печати и собраний) и на права личной свободы (личная и
жилищная неприкосновенность, тайна переписки, свобода про¬
фессий и передвижения). В основу деления прав на общественные
и личные, предложенного, в частности, А.К. Дживелеговым, было
положено утверждение, что общественная свобода обеспечивает
человека полномочиями в его взаимодействии с другими людьми,
тогда как личная определяет его индивидуальные действия50.
Под основными правами в правоведении конца XIX — на¬
чала XX в. понимались права гражданские (личные) и политиче¬
ские. Само же представление о гражданских и политических пра¬
вах было в дореволюционной юриспруденции иным, чем в право¬
вой науке XXI в. Подразделяя субъективные публичные права на
гражданские (свободы слова, собраний, союзов, совести и др.) и
политические (избирательное право, право быть присяжным за¬
седателем и др.), правоведы признавали границу между ними тон¬
кой. При этом отмечалась двойственная юридическая природа
гражданских прав: поскольку они осуществлялись в частных ин¬
тересах, превращая отдельного индивида из объекта воздействия
государства в гражданина — субъекта прав и обязанностей, их
считали гражданскими правами. Однако ввиду того, что граждан¬
скими правами нередко пользовались с политическими целями,
их можно было признать политическими правами наравне с из¬
бирательным правом или правом быть присяжным заседателем.
Юристы указывали, что пользование гражданскими правами со¬
ставляет настоящее политическое действие и представляет собой
косвенный эквивалент участия в государственной власти51.
50 Дживелегов А.К. Права и обязанности граждан в правовом госу¬
дарстве... С. 5—6.
51 Гессен В.М. О правовом государстве... С. 24—26; Дживелегов А.К.
Конституция и гражданская свобода... С. 59—61; МатвеевВ.Г. Право пуб¬
личных собраний: Очерк развития и современной постановки публичных
собраний во Франции, Германии, Англии. СПб.: Тип. Товарищества
«Общественная польза», 1909. С. 1—3. См. также: Туманова А.С.
Государственно-правовая мысль и ее влияние на законодательство о пра¬
вах и свободах граждан в годы первой русской революции // Историко¬
93

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Обеспечение прав и свобод личности правоведы считали
основополагающей функцией правового государства, ввиду чего
они разработали учение о правовом государстве и сформулирова¬
ли систему гарантий прав человека применительно к данной фор¬
ме государства. Позитивное право абсолютистского государства
субъективных прав, по их мнению, не предусматривало.
Способность того или иного государства к осуществлению
прав и свобод личности являлась для юристов свидетельством
правовой сущности этого государства. Так, государство, в котором
публичная власть могла по собственному усмотрению отменять
основные права и свободы, не считалось ими правовым. «Свободы
эти настолько неотъемлемое право каждого человека, что тот го¬
сударственный строй, в котором они нарушаются, — писал
Б.А. Кистяковский, — не может быть признан нормальным, неза¬
висимо от того, в чьих руках находится власть. Там, где этих сво¬
бод нет, или где они. могут быть хотя бы временно упразднены..,
там государственная власть имеет характер насильственный, а не
правовой»52.
Правоведы указывали на отсутствие субъективных публич¬
ных прав в полицейском государстве. По мнению Б.А. Кистяков-
ского, природу абсолютной монархии можно было охарактеризо¬
вать высказыванием, которое М.А. Бакунин использовал для рас¬
крытия содержания понятия «государство» — «это сумма отрица¬
ний свобод всех его членов». Только имея дело с управомоченными
лицами, которые могут предъявлять правовые притязания к самому
государству, государственная власть, по мнению Кистяковского,
была вынуждена соблюдать законы53. Таким образом, абсолютист¬
ское государство не было знакомо и с идеей законности.
«Сама идея субъективного публичного права, — писал
В.М. Гессен, — права, которому соответствует обязанность госу¬
дарственной власти, — остается совершенно неизвестной и чуж¬
дой старому режиму»54. В абсолютистском государстве бесправ¬
правовой вестник. Вып. 1: Сб. науч. ст. / под ред. А.С. Тумановой. Тамбов:
Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 55.
52 Кистяковский Б.А. Сущность государственной власти. Ярославль:
Тип. губ. правл., 1913. С. 474, 479; Он же. Философия и социология пра¬
ва... С. 328.
53 Кистяковский Б.А. Философия и социология права... С. 329—330.
54 Гессен В.М. Основы конституционного права... С. 10.
94

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
ный подданный, по словам ученого, мог лишь просить милости, а
не требовать права. Допуская возможность формирования в усло¬
виях абсолютизма отдельных видов субъективных публичных прав
(право на судебную защиту, отдельные права в области админи¬
стративного законодательства), Гессен вместе с тем признавал их
ограниченность, неопределенность, отсутствие у них твердых га¬
рантий. В силу надзаконного характера правительственной власти
в полицейском государстве данные права, не будучи правопритяза¬
ниями, являлись скорее рефлексом объективного права, чем субъ¬
ективными правами в собственном смысле слова. «Только в право¬
вом государстве права находят свое основание в законе, равно обя¬
зательном и для подвластных, и для власти»55, — считал ученый.
В.М. Гессен полагал, что именно в силу несвязанности пуб¬
личной власти в абсолютистских государствах позитивным пра¬
вом предпринятая в XVIII в. попытка сформулировать понятие
«общеподданнических» публичных прав, к числу которых относи¬
лись права на личную неприкосновенность, на неприкосновен¬
ность собственности, на свободу передвижения и др., завершилась
неудачей. Ученый утверждал, что доктрина, признающая суще¬
ствование таких прав в абсолютной монархии, изображала спра¬
ведливое, соответствующее требованиям разума, но не действую¬
щее положительное право абсолютного государства, поскольку в
последнем не было предусмотрено субъективных публичных прав.
При наличии у монарха неограниченной власти, позволяющей
ему по своему усмотрению лишать свободы или отправлять в
ссылку неугодных ему лиц, распоряжаться имуществом своих
подданных, ни о праве подданного на личную неприкосновен¬
ность, ни о его праве собственности не могло быть и речи56.
Завершенный характер учению о правах личности школы
«возрожденного естественного права» придала разработанная его
представителями система гарантий прав и свобод. Правоведы
признавали, что права и свободы останутся необеспеченным
принципом, если они не будут должным образом защищены и га¬
рантированы.
В вопросе формулирования гарантий субъективных публич¬
ных прав мы вновь видим влияние на российских ученых создате¬
55 Гессен В.М. О правовом государстве... С. 26—27.
56 Гессен В.М. Основы конституционного права... С. 12.
95

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ля теории правового государства Г. Еллинека, который выделял
три вида их гарантий: социальные (сюда он причислял религию,
мораль, общественные нравы), политические (разделение властей,
местное самоуправление и др.), правовые (ответственность мини¬
стров, импичмент, административная юстиция и др.). Правовые
гарантии реализовывались, по мнению Еллинека, посредством
прежде всего контрольной функции государства, осуществлявше¬
го административный, финансовый и парламентский виды конт-
роля57.
Обосновывая систему гарантий прав человека, русские юри¬
сты подразделяли их на политические (разделение, либо обособ¬
ление властей, подзаконный характер судебной и административ¬
ной ветвей власти), социальные (состояние нравов, морали, пра¬
восознания общества), материальные (экономическая независи¬
мость личности) и правовые (административная юстиция, кон¬
ституционный надзор, ответственность министров и иных долж¬
ностных лиц перед законодательной и судебной властями)58.
В государствоведческой концепции В.М. Гессена обособле¬
ние властей (термин, производный от разделения властей, озна¬
чавший приоритет законодательной власти среди прочих ветвей
власти) и их подзаконный характер выступали ключевыми при¬
знаками конституционного государства, а также гарантиями обе¬
спечения субъективных прав личности. Гессен указывал, что в
конституционном государстве только законодательная власть,
выражавшая волю народа, не была связана в осуществлении своих
прерогатив действующим правом. Правительственная и судебная
власти, напротив, были ограничены существующим законода¬
тельством. Правительство, управлявшее страной и обеспечивав¬
шее исполнение законов, и суд, разрешавший споры, были обяза¬
ны, по мнению Гессена, подчиняться действовавшим в государ¬
стве законам так же, как и любой гражданин. Подзаконность пра¬
вительственной и судебной властей являлась фактором самоогра¬
ничения государства, поскольку государство, издавая закон, свя¬
57 ЕллинекГ. Общее учение о государстве... С. 745—750.
58 Гессен В.М. Теория правового государства // Политический строй
современных государств. СПб.: Тип. «Слово», 1905. С. 140—143; Котля-
ревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства. М.: Тип.
«Мысль», Н.П. Меснянкин и Ко, 1915. С. 287—288.
96

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
зывало им не только подчиненных индивидов, но и себя.
Действующие в конституционном государстве законы, с одной
стороны, возлагали определенные обязанности на граждан, пре¬
доставляя соответствующие права правительству, а с другой — воз¬
лагали обязанности на правительство, предоставляя права граж¬
данам. Таким образом, и государство в лице правительственной
власти, и любой подвластный ему гражданин одинаково выступа¬
ли правовыми субъектами — носителями субъективных обязанно¬
стей и прав. Отношения, складывавшиеся между правительствен¬
ной властью и гражданами в конституционном государстве, явля¬
лись правоотношениями59.
Основное отличие двух типов государств, абсолютистского
и конституционного, В.М. Гессен формулировал следующим об¬
разом: в абсолютном государстве индивид — объект власти, в кон¬
ституционном государстве он — объект прав. В первом случае
он — подданный, во втором — гражданин60. Статус гражданства
правовед трактовал как юридический факт, влекущий за собой
возникновение совокупности публично-правовых отношений
между индивидом и государством. Творческий вклад В.М. Гессена
в учение о гражданстве состоял именно в том, что в основу данно¬
го учения правовед положил публичные права, а не обязанности,
считавшиеся ранее основой данного института.
Между тем статус гражданина в государстве, по мнению
В.М. Гессена, определялся не только внутригосударственным, но
и международным правом61. Если на уровне внутригосударствен¬
ных отношений существовала определенная ясность относитель¬
но используемой терминологии для обозначения статуса жителя
государства (индивид является подданным в абсолютном государ¬
стве и гражданином — в конституционном государстве), то на
уровне международных отношений такой ясности не было. В меж¬
дународном праве термин «подданство» употреблялся в ином зна¬
чении, как «личная, независимая от места пребывания, принад¬
лежность индивида к государству». Понятию «подданный» в меж¬
дународном праве было противопоставлено понятие «иностра¬
нец», для которого была характерна не личная, а территориальная,
т.е. обусловленная местом пребывания связь с государством.
59 Гессен В.М. О правовом государстве... С. 12.
60 Гессен В.М. Основы конституционного права... С. 56.
61 Lohr E. The Ideal Citizen and Real Subject in Late Imperial Russia //
Kritika. 2006. Vol. 7. No. 2. P 184.
97

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
Рассматриваемое в данном аспекте подданство не зависело от
исторической эпохи и от формы государства. В.М. Гессен считал,
что именно в этом значении, характерном для международного
права, и следует использовать термин «подданство», ни в коем
случае не путая его с термином «гражданин»62.
Вклад В.М. Гессена в исследование отношений гражданства
отмечает современный американский ученый Э. Лор. Длительное
время, по словам Лора, в литературе основное внимание уделя¬
лось обязательственной стороне отношений гражданства, тогда
как права гражданина практически игнорировались. Вклад Гессена
в изучение данного института состоял, по мнению Лора, в пере¬
осмыслении концепции гражданства на основе учения о правах
гражданина, которые ранее отодвигались на второй план обязан¬
ностями гражданина63.
Аналогичную позицию по вопросу статуса лица в правовом
государстве занимал Б.А. Кистяковский. «В правовом государ¬
стве, — писал он, — власть должна быть организована так, чтобы
она не подавляла личность; в нем как отдельная личность, так и
совокупность личностей — народ должны быть не только объек¬
том власти, но и субъектом ее»64. Именно в правовом государстве,
где осуществлялись субъективные права, права подданных транс¬
формировались, по мнению Кистяковского, в права граждан.
В системе правовых гарантий субъективных прав личности
представители школы «возрожденного естественного права» ста¬
вили на первое место институт административной юстиции. Под
административной юстицией ими понимался контроль со сторо¬
ны суда за законностью актов, исходящих от административных
органов, судебный контроль над соответствием обыкновенных за¬
конов основным (конституционный надзор), а также право жало¬
бы в судебные органы на действия администрации65.
62 Гессен В.М.Подданство, его установление и прекращение...
С. 108—109, 125; Ивановский И. Новая теория подданства. СПб., 1910.
С. 1—2, 6—7.
63 LohrE. Op. cit. P. 182, 193.
64 Кистяковский Б.А. Философия и социология права... С. 330.
65 Корнев В.Н. Проблемы теории государства в либеральной право¬
вой мысли России конца XIX — начала XX века. М.: Изд-во
«Юрлитинформ», 2005. С. 250.
98

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
Идея административной юстиции являлась в теоретических
построениях теоретиков школы «возрожденного естественного
права» производной от принципа разделения (обособления) вла¬
стей, осуществляемого в конституционном государстве. Так,
В.М. Гессен, понимавший под административной юстицией
«своеобразную и обособленную организацию судебной власти,
призванной к защите субъективных публичных прав путем отме¬
ны незаконных распоряжений административной власти»66, свя¬
зывал возникновение данного института с оформлением консти¬
туционного государства. Он небезосновательно полагал, что в аб¬
солютных монархиях, где вся полнота власти была сосредоточена
в руках монарха и подвластный был полностью бесправен по от¬
ношению к правительственной власти, жалоба в суд на решения и
действия правительственной власти не допускалась и существова¬
ние административной юстиции было невозможно. Единственной
формой защиты от незаконных распоряжений и решений прави¬
тельства для подданных оставалась «жалоба по начальству» — не
самый эффективный способ защиты прав личности, по мнению
Гессена, поскольку представители власти «выступали судьями в
своем собственном деле»67.
В охвативших юридические круги начала XX в. спорах о су¬
ществе административной юстиции, о том, нужен ли специальный
административный суд и не следует ли передать надзор за законно¬
стью актов и решений администрации ведению судов общей юрис¬
дикции, В.М. Гессен занимал однозначную позицию. Он считал,
что административная юстиция как особая форма суда нуждалась в
создании самостоятельного судебного органа. Рассмотрение кон¬
фликтов, возникающих между индивидом и властью на почве ад¬
министративного права, требовало от судьи, по мнению ученого,
особых (административных, а не частноправовых) знаний и потому
не могло быть поручено обычному гражданскому суду. Кроме того,
методы, являвшиеся эффективными в гражданском процессе, не
всегда «работали» в административном процессе. В подтвержде¬
ние своих слов В.М. Гессен ссылался на французский опыт, где
существовали два различных судебных органа для разрешения
частноправовых и административно-правовых споров68.
66 Гессен В.М. Теория правового государства... С. 140.
67 Гессен В.М. О правовом государстве... С. 45.
68 Там же. С. 46.
99

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Характеризуя статус административных судов, В.М. Гессен
утверждал, что важными принципами их организации должны
стать: независимость административного судьи от администрации
(как это было в случае с гражданскими судьями), несменяемость
судей, коллегиальность судебной организации, состязательность,
гласность судопроизводства. Понимаемую таким образом адми¬
нистративную юстицию В.М. Гессен считал «архимедовым рыча¬
гом правового государства»69.
Эффективным средством защиты субъективных прав граж¬
дан считал административную юстицию и Б.А. Кистяковский.
Конечную цель данного института юрист видел в том, чтобы сфор¬
мировать в условиях конституционного правового государства но¬
вое понятие о целесообразности управленческой деятельности.
В отличие от полицейского государства в практике правового го¬
сударства целесообразность администрации должна была, по мне¬
нию Кистяковского, определяться не интересами правительства,
а интересами всего государства (общества), выраженными в пра¬
вовых законах, принятых демократическим путем. При посред¬
стве административной юстиции должна была производиться так¬
же проверка соответствия обжалованного административного
акта нормам существующего объективного права. Тем самым на
административную юстицию, наряду с ее основным предназначе¬
нием как института защиты и восстановления субъективных прав,
возлагалась задача утверждения и поддержания авторитета норм
объективного права70.
Надо признать, что в юридической литературе того времени,
как и в современных работах специалистов в области администра¬
тивного права, концепция административной юстиции как осо¬
бой формы судебной власти не была общепризнанной. Немецкий
юрист Р. Гнейст полагал, что административная юстиция является
продолжением административной власти и предназначена для ее
самоконтроля. Понятие административной юстиции отвергалось
английскими юристами. А. Дайси, например. считал, что выделе¬
ние соответствующего круга проблем в особую юрисдикцию вы¬
водило их из сферы обычной судебной системы и давало преиму¬
щество администрации. Между тем именно на концепцию адми¬
69 Гессен В.М. Теория правового государства... С. 141.
70 См.: Корнев В.Н. Указ. соч. С. 258—259.
100

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
нистративной юстиции российских теоретиков «возрожденного
естественного права», наиболее обстоятельно разработанную
B.М. Гессеном, опирались проекты реформы административной
юстиции Временного правительства71.
Одним из активно обсуждаемых в среде правоведов начала
прошлого века вопросов была целесообразность введения в стра¬
не института конституционного надзора и осуществления в его
рамках судебного контроля над соответствием принимаемых за¬
конов основным законам. В этой дискуссии активно участвовал
C.А. Котляревский. Ссылаясь на деятельность Верховного Суда
США, осуществлявшего проверку конституционности законов,
Котляревский признал огромное его влияние на конституцион¬
ное развитие Соединенных Штатов. По мнению российского
юриста, возможность подобного рода сверки законов с Основным
законом представляла действительную гарантию против наруше¬
ний конституции законодательной властью72.
К правовым гарантиям субъективных прав личности право¬
веды относили также институт ответственности министров.
Установление ответственности должностных лиц государства пе¬
ред народным представительством, верховной законодательной
властью и судом считалось ими прерогативой опять же конститу¬
ционного государства. Абсолютистскому государству, как спра¬
ведливо полагал В.М. Гессен, институт ответственности мини¬
стров был неизвестен, поскольку всякое должностное лицо явля¬
лось в условиях абсолютизма исполнителем воли абсолютного
монарха, носившей надзаконный характер. При абсолютизме ми¬
нистры могли быть привлечены к ответственности исключитель¬
но по усмотрению верховной власти, причем основанием для по¬
добной ответственности могло стать скорее неисполнение слу¬
жебного долга и неповиновение воле монарха, чем нарушение за¬
кона. При этом сама ответственность министров носила скорее
дисциплинарный, чем уголовный характер73.
71 См.: МедушевскийА.Н. Владимир Матвеевич Гессен // Гессен В.М.
Основы конституционного права. М.: РОССПЭН, 2010. С. 32—33.
72 Котляревский С.А. Власть и право... С. 287—288.
73 Гессен В.М. Теория правового государства... С. 142; Он же. Основы
конституционного права... С. 63—64; Он же. О правовом государстве...
С. 46—47.
101

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Необходимой гарантией подзаконности правительственной
власти в конституционных государствах В.М. Гессен считал ответ¬
ственность министров перед парламентом, т.е. ответственность
исполнительной власти перед властью законодательной. При этом
он был убежден в том, что как самостоятельное конституционное
учреждение, обеспечивавшее закономерность и целесообразность
правительственных актов, министерство должно было нести ответ¬
ственность также перед верховной законодательной властью, коей
в условиях конституционной монархии являлся «король в парла¬
менте». Поэтому конституционное министерство должно было
быть ответственно и перед монархом, и перед парламентом74.
Дореволюционная государственно-правовая доктрина раз¬
личала две формы ответственности министров: политическую и
уголовную. Политическая ответственность определялась, как пра¬
вило, как ответственность за целесообразность, а уголовная — как
ответственность за законность правительственных действий.
Различались указанные виды ответственности также и по форме
их реализации: политическая ответственность выражалась в
увольнении министров, а уголовная — в предании их суду.
Уголовная ответственность министров перед монархом, по
мнению В.М. Гессена, заметных последствий не имела: распола¬
гая возможностью в любое время уволить неугодного министра,
монарх только в самых исключительных случаях решался предать
его суду. По этой причине в конституционных монархиях уголов¬
ную ответственность министры несли прежде всего перед парла¬
ментом. Право предания министров суду принадлежало обычно
нижней палате, а право суда над ними — верхней палате, либо
высшему уголовному суду, либо особому государственному суду,
специально созданному для рассмотрения дел о преступлениях по
должности, совершаемых министрами75.
Анализ практики привлечения министров к уголовной от¬
ветственности в различных странах привел В.М. Гессена к выводу,
что такая ответственность чаще всего использовалась парламентом
как средство избавления от неугодного ему чиновника, а не как сред¬
74 Гессен В.М. Теория правового государства... С. 143; Он же. Основы
конституционного права... С. 65—66, 410, 412.
75 Гессен В.М. Основы конституционного права... С. 410—411; Он же.
О правовом государстве... С. 49.
102

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
ство парламентского контроля над законностью управления. Суд над
министрами в правовом государстве, по мнению В.М. Гессена, дол¬
жен был быть делом судебной, а не законодательной власти76.
По убеждению В.М. Гессена, с появлением политической
ответственности министров перед парламентом уголовная их от¬
ветственность теряла свое значение. Так же как и монарх, парла¬
мент предпочитал увольнение министров преданию их суду.
Институт политической ответственности министров перед парла¬
ментом широко применяется в парламентарных государствах, где
исходящий от нижней палаты вотум недоверия или порицания
министра в его действиях нередко влек за собой коллективный
уход всего штата министерства в отставку. Таким образом, при
парламентарном строе устанавливалось формальное равноправие
парламента и короля в вопросе ответственности исполнительной
власти: министры были там политически ответственными как пе¬
ред парламентом, так и перед монархом, как за законность, так и
за целесообразность своих действий77.
С.А. Котляревский, ранжируя гарантии обеспечения прав и
свобод личности в конституционном государстве, как и В.М. Гессен,
ставил на первое место судебную защиту прав личности. Второе ме¬
сто он отводил политической ответственности высших представи¬
телей исполнительной власти — министров — перед народом за до¬
пущенные нарушения. Не менее значимой гарантией осуществле¬
ния прав и свобод личности Котляревский считал состояние право¬
сознания общества. По его словам, система гарантий субъективных
прав оказывалась действенной лишь в случае, «если вся нация про¬
никнута сознанием важности этих индивидуальных прав, сознани¬
ем великой опасности, происходящей от нарушения их государ¬
ственной властью, и готовностью их защищать»78. В этом вопросе
Котляревский являлся подлинным выразителем позиции школы
«возрожденного естественного права», считавшей правосознание
общества источником развития права и государственности.
Того же взгляда на правосознание придерживался и П.И. Нов¬
городцев, полагавший, что утверждение и признание законодателем
76 Гессен В.М. Теория правового государства... С. 144—145; Он же.
О правовом государстве... С. 49—50.
77 Гессен В.М. Основы конституционного права... 412.
78 Котляревский С.А. Конституционное государство. Опыт поли¬
тико-морфологического обзора... С. 99—100.
103

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
прав личности вызывается силой естественного права, а именно
нравственными представлениями о государстве и государствен¬
ном правопорядке, нравственным сознанием индивидов. Право¬
сознание в трактовке Новгородцева предстает глубочайшим ис¬
точником и корнем государственной жизни79.
Юрист, приват-доцент Петербургского университета Н.И. Ла¬
заревский констатировал развитие правосознания российских вла¬
сти и общества начиная со времени Великих реформ 1860—1870-х
годов, поставивших перед властью сложные задачи, которые власть
не могла решать испытанными методами, держа общество в «ежо¬
вых руковицах». У самодержавия, по словам ученого, не оставалось
иного выхода, как привлекать общественные силы, обратиться к
обществу за содействием в вопросах государственного управле¬
ния, что делало власть более открытой, вынуждало ее «прислуши¬
ваться к голосу общественного мнения.., печати.., прибегать к
гласности как к необходимой гарантии законности и целесообраз¬
ности управления». Не проходило оно бесследно и для общества,
способствуя развитию у него самосознания и росту заинтересо¬
ванности «в увеличении свобод»80.
К числу гарантий прав и свобод личности ученые относили
также материальные гарантии, выражавшиеся в экономической
независимости личности. Так, по мнению П.И. Новгородцева, для
осуществления личной свободы была «необходима забота о мате¬
риальных условиях свободы», без которых последняя «может
остаться пустым звуком, недосягаемым благом, закрепленным за
ними юридически и отнятым фактически»81.
Подводя итог сказанному, отметим, что представителями
школы «возрожденного естественного права» в дореволюционной
России была выработана глубокая и системная теория прав и сво¬
бод личности, пересмотревшая существовавшие в политико¬
правовой мысли представления о взаимоотношениях индивида и
государственной власти. В рамках данной теории было сформиро¬
вано представление об автономности индивида по отношению к
79 Новгородцев П.И. Право и государство... С. 535.
80 Лазаревский Н.И. Бюрократия и общество // Право. 1905. № 4. Стб.
206—207, 209, 213—214.
81 Новгородцев П.И. Сочинения. М.: Раритет, 1995. С. 322—323.
104

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
государству, о наличии у него естественных и неотчуждаемых
прав, о запрете государству вторгаться в сферу личной свободы
индивида, очерченную как естественным правом, так и правом
позитивным. В случае нарушения прав и свобод индивиду гаран¬
тировалась судебная защита нарушенного права.
Теоретиками «возрожденного естественного права» с опо¬
рой на европейскую правовую теорию были составлены класси¬
фикации прав и свобод личности, обоснованы наиболее значимые
в российских условиях права и свободы. Ими было выделены пар¬
ные категории «права подданного» и «права гражданина», нацио¬
нальные и универсальные права, основные фундаментальные
права, политические и социально-экономические права.
Завершенный характер учению «возрожденного естествен¬
ного права» о субъективных правах придавала разработанная его
представителями система гарантий прав и свобод личности, вклю¬
чавшая в себя политические, социальные, материальные и право¬
вые гарантии. Обеспечение прав и свобод личности правоведы
считали основополагающей функцией правового конституцион¬
ного государства, ввиду чего наряду с концепцией субъективных
публичных прав ими была выработана концепция правового и
конституционного государства.
Теоретики «возрожденного естественного права» видели за¬
дачу современного им государства в создании условий для реали¬
зации прав и свобод личности, оценивали позитивное право и го¬
сударственную политику с позиций того, в какой мере они созда¬
вали возможности для реализации прав и свобод личности, для
обеспечения принципов справедливости и человеческого досто¬
инства. Данная теория задала вектор развитию российской госу¬
дарственности в начале XX в., способствовала его преобразованию
из полицейского государства, характеризовавшегося патерналист¬
ским типом отношений личности и публичной власти, в государ¬
ство правовое, базирующееся на примате права и закона, ценно¬
сти отдельной человеческой личности, ее свободы и достоинства.
Правовая теория сторонников «возрожденного естественного
права» стимулировала изменения в общественном строе импера¬
торской России, стала идейной основой для поступательного пре¬
образования сословного общества в общество гражданское.
Помимо глубокого научного значения, эта теория оказала
существенное влияние на политическую жизнь страны. Она внес¬
105

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ла заметный вклад в формирование представлений российского
образованного общества о правах и свободах, объединила под сво¬
ими знаменами лидеров «освободительного движения» России
начала XX в. Об этом будет сказано ниже.
2.2
Представление о правах человека
в доктрине юридического позитивизма
Юридический позитивизм как отдельное направление правовой
мысли и особый тип понимания права начал формироваться в России
во второй трети XIX в. и достиг своего наивысшего развития в 1870—
1880-е годы. В конце XIX — начале XX в. его сторонниками являлись
правоведы-цивилисты Е.В. Васьковский, А.Х. Гольмстен, Д.Д. Гримм,
С.В. Пахман, Г.Ф. Шершеневич, теоретики государственного права
Н.И. Палиенко и А.А. Рождественский.
Следует отметить, что отдельные из указанных выше ученых
не являлись «чистыми» позитивистами в юриспруденции, при¬
знававшими приоритет учения о догме права и видевшими своей
задачей систематическое изложение действующего права. Они
пытались избежать крайностей трактовки права в духе юридиче¬
ской догматики и использовали отдельные социологические идеи
и подходы, что сближало их с представителями социологической
школы права — молодого направления в российской юриспруден¬
ции рубежа XIX—XX вв. Так, ряд современных авторов считают
Г.Ф. Шершеневича последователем не догматической юриспру¬
денции, а социологической теории права, близким по ряду вопро¬
сов к естественно-правовой теории82. Неоднозначно оценивается
идейная принадлежность Н.И. Палиенко83. Между тем позитивизм
рубежа веков как течение правовой и философской мысли вклю¬
82 См.: Медушевский А.Н. История русской социологии... С. 67;
Корнев В.Н. Проблемы теории государства в либеральной правовой мыс¬
ли России конца XIX — начала XX века... С. 67, 70.
83 По мнению В.Н. Корнева, с течением времени Н.И. Палиенко от¬
казался от позитивизма в пользу неокантианства: Корнев В.Н. Указ. соч.
С.	183.
106

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
чал в себя учения различной идейной направленности от тяготею¬
щих к крайнему субъективизму до вполне материалистических,
ставящих своей задачей объяснение мира как объективной реаль¬
ности и стремящихся к установлению законов его развития84.
Характеризуя теоретические основания позитивистски ори¬
ентированной юриспруденции, профессор права Харьковского
университета Н.И. Палиенко писал: «Позитивизм. признает по¬
ложение, высказанное еще Кантом в его критической философии
и подчеркнутое Огюстом Контом, об относительности нашего
знания, о невозможности познания сущности вещей, “вещей в
себе”, первоначальных основ и конечных целей существующего.
Мы можем изучать лишь явления, доступные опыту и наблюде¬
нию. Позитивизм переносит в область социальных наук эмпири¬
ческий метод, принятый в естественных науках, имеет в виду дать
не рационалистические построения, основанные на априорных
положениях, и не субъективную идеалистическую оценку существу¬
ющего, а основанное на опыте и наблюдении объяснение факторов и
явлений действительной жизни и законов этих явлений. Историзм,
реализм, эмпиризм являются принципами позитивного направле¬
ния. Отвергнув метафизические учения о праве и рационалистиче¬
ские построения естественно-правовой доктрины, юристы позитив¬
ного направления поставили своей задачей лишь изучение положи¬
тельного права, которое они лишь и признают правом»85. «Признанием
лишь положительного права правом современная позитивная юри¬
спруденция устранила, — по мнению Палиенко, — тот дуализм в по¬
нимании права, который обусловливался различением права есте¬
ственного и права положительного»86.
Под правом представители юридического позитивизма по¬
нимали позитивное право — совокупность норм, установленных и
санкционированных государством. Цитированный нами выше
Н.И. Палиенко определял право как повелительные нормы, ис¬
ходящие от внешнего авторитета и направленные на разграниче¬
ние интересов человеческого общежития, на установление мира и
порядка между людьми и содействие наиболее совершенному раз¬
84 Медушевский А.Н. Указ. соч. С. 119—120.
85 Палиенко Н.И. Учение о существе права и правовой связанности
государства... С. 100.
86 Там же. С. 108.
107

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
витию их благосостояния на земле. Конечный идеал права был
равнозначен, по его мнению, идеалу морали и религии, состоял в
совершенстве и благе рода человеческого87.
Интерес юристов XIX в. к позитивному праву имел под со¬
бой объективные основания. Становление и укрепление юриди¬
ческого позитивизма было связано с интенсивным развитием в
России со второй трети XIX в. капиталистических отношений, а
также естественных наук с их опытно-рациональным взглядом на
вещи. В области права увлечение позитивным правом выражалось
в систематизации российского законодательства в период 1825—
1850 гг., позволившей тематически инкорпорировать и консоли¬
дировать по отраслевому признаку действующее законодательство
и начать кодификацию отраслевого законодательства88. После су¬
дебной реформы 1864 г. началась разработка Гражданского уложе¬
ния, задуманного как творческий синтез норм и традиций отече¬
ственной и европейских кодификаций гражданского законода¬
тельства. Сходные процессы происходили и в других отраслях
российского права, нормы которых также подвергались обобще¬
нию, систематизации и комментированию. Все это способствова¬
ло усилению значения закона в системе источников права.
Изучение права позитивистами сводилось в первую очередь
к анализу законодательных памятников. В основу юридической
науки ими была положена догма права, а именно — описание,
обобщение, систематизация и классификация нормативных пред¬
писаний законодателя с последующей выработкой на их основе
юридических понятий и конструкций. Сущностные и аксиологи¬
ческие аспекты права, изучение его возникновения и вскрытие
механизмов его функционирования отходили в этой доктрине на
второй план89.
87 Палиенко Н.И. Предмет и задача энциклопедии права и идея права
(Вступительная лекция приват-доцента Демидовского юридического ли¬
цея Н.И. Палиенко). Ярославль, 1900. С. 18.
88 Специалист в данном вопросе С.В. Кодан считает указанные годы
наиболее продуктивным этапом в систематизации российского законо¬
дательства XIX в., поскольку тогда процесс упорядочивания законов был
переведен в строгие рамки концептуального и организационного харак¬
тера: Кодан С.В. Юридическая политика Российского государства в 1800—
1850-е гг.: деятели, идеи, институты. Екатеринбург: УрАГС, 2005. С. 192.
89 См.: Зорькин В.Д. Муромцев. М.: Юрид. лит., 1979. С. 20—21.
108

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
Отсутствие интереса к сущности права представители юри¬
дического позитивизма обосновывали признанием существующе¬
го законодательства разумным и справедливым. Однако избавить¬
ся от вопроса о соотношении сущего и должного в праве позити¬
вистам не удавалось. Чтобы разрешить его, сохранив при этом
«чистоту» своей науки (догмы права), ученые выносили данный
вопрос «за скобки» правоведения, переносили его в область по¬
литики права или так называемого прикладного права, где рас¬
сматривали его с точки зрения этических принципов. Это означа¬
ло фактическое признание юристами-позитивистами, хотя и в
косвенном виде, метафизических идеальных начал, которые они
категорически отвергали в собственно правовой науке90.
Позитивистская теория права формировалась в качестве по¬
следовательного критика естественно-правовой теории с ее посту¬
латом о дуализме позитивного и естественного права. Позитивисты
считали естественно-правовую доктрину не более чем абстрактной
философской теорией.
Один из самых выдающихся российских теоретиков юриди¬
ческого позитивизма конца XIX — начала XX в., профессор права
сначала Казанского, а затем Московского университета, теоретик
Конституционно-демократической партии и член ее Центрального
комитета Г.Ф. Шершеневич утверждал, что «истинное право» мо¬
жет быть только одно, а понятие о естественном праве следует от¬
бросить. Задачу общей теории права правовед видел в том, чтобы
определить существо понятия о положительном праве: «Вниманию
исследователя подлежит только то право, которое действует, но не
то право, которое должно бы действовать. Этим ограничением из¬
бегается при определении понятия опасность смешения права с
правовым идеалом, со справедливостью»91. Важнейшим инстру¬
ментом преодоления дуализма права Шерше-невич признавал
кодификацию права, способствовавшую созданию простых, яс¬
ных и согласованных с Основным законом юридических норм,
развитию общественных отношений, особенно в эпохи социаль¬
90 См.: Кузнецов Э.В. Философия права в России. М.: Юрид. лит.,
1989. С. 50—52.
91 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М.: Изд. Бр. Башмаковых,
1911. С. 273.
109

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
ных потрясений, а также установлению рационального правового
устройства92.
Методологическим основанием юридического позитивизма
выступал формально-юридический метод. Он предполагал взгляд
на юриспруденцию как на науку нормативную, имеющую дело не с
категорией бытия, а с категорией долженствования. «Нормативный
характер юриспруденции, — утверждал Н.И. Палиенко, — выража¬
ется отрицательно в том, что она не занимается объяснением фак¬
тов, относящихся к области бытия, положительно же — в том, что
предметом ее являются нормы положительного права, из которых,
а не из действительной жизни, подчиненной закону причинности,
она выводит свои особые понятия. Эти понятия конструирует она
именно из содержания норм положительного права, а не из “разу¬
ма” или “природы вещей” или из других внеправовых принципов,
как это делала естественно-правовая доктрина»93.
Отдавая приоритет юридической догматике, отдельные
представители позитивизма конца XIX — начала XX в., такие как
Н.И. Палиенко и Г.Ф. Шершеневич, утверждали, что наука права
не должна исчерпываться одной догматикой положительного пра¬
ва, а исследовать явления государственно-правовой жизни исто¬
рически и социологически, с использованием всех имеющихся в
ее арсенале научных методов. Так, по мысли Палиенко, наука пра¬
ва должна была оценивать существующее право и уяснять более
совершенные формы государственно-правовой жизни в целях
развития правосознания и преобразования права94.
Между тем предшествующее им поколение цивилистов в
лице А.Х. Гольмстена и С.В. Пахмана стояло в вопросе методоло¬
гии правовой науки на ортодоксальных для юридического позити¬
визма позициях, считая всякий синтез социологии и права, как и
всякую попытку отрицания самостоятельного значения догмы пра¬
ва и формально-юридического метода губительной для юриспру¬
92 Медушевский А.Н. Шершеневич Гавриил Феликсович // Общест¬
венная мысль России XVIII — начала XX века: Энциклопедия. М.:
РОССПЭН, 2005. С. 620.
93 Палиенко Н.И. Задачи и пределы юридического изучения государ¬
ства и новейшее формально-юридическое исследование проблем госу¬
дарственного права // Журнал Министерства юстиции. 1912. Февраль—
март. С. 18.
94 Палиенко Н.И. Учение о существе права. С. 89.
110

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
денции, приводящей к решительному ее ниспровержению. Еще в
1880—1890-е годы они подвергли критике подход социологической
школы в юриспруденции, представленной Ю.С. Гамбаровым,
М.М. Ковалевским и С.А. Муромцевым, которые пытались со¬
вместить юридическую догматику с методами иных социальных
наук. Гольмстен объяснял тогда успех социологического направ¬
ления в правоведении сложностью юридической догматики и не¬
возможностью ее популяризации. Между тем как социологиче¬
ская юриспруденция, по словам ученого, была интересна и понят¬
на публике, но ведь популярность ее еще не являлась признаком
научности95.
Воззрения теоретиков юридического позитивизма на права
личности были опосредованы их взглядами на право, под кото¬
рым, как мы уже сумели убедиться, подразумевалось право пози¬
тивное. Проблема прав личности затрагивалась представителями
юридического позитивизма в первую очередь под углом зрения
критики естественно-правовой теории, выдвигавшей данный ин¬
ститут на передний план. Согласно суждению, высказанному
Г.Ф. Шершеневичем, права личности представляли собой поня¬
тие не правовое, а слишком широкое, метаюридическое. Они не¬
посредственно не порождали правоотношений. Более коррект¬
ным применительно к данному институту ученый считал термин
«субъективное право»96.
Под субъективными правами позитивисты понимали права,
дарованные государством и им же установленные. Субъективные
права признавались ими отражением норм позитивного права, от
них производными, творением права в объективном смысле97. По
Шершеневичу субъективное право являлось властью субъекта
права осуществлять свой интерес, обеспеченной нормами объек¬
тивного права. «Власть субъекта права в том и заключается, — пи¬
сал Шершеневич, — что, в случае противозаконного препятство¬
95 Пахман С.В. О современном движении в науке права. Речь, произ¬
несенная в годовом собрании юридического общества, состоявшемся при
С.-Петербургском университете 14 февраля 1882 г. // Вестник граждан¬
ского права. 2008. № 3. С. 187—232; Гольмстен А.Х. Юридические исследо¬
вания и статьи. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1894. С. 4—7.
96 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права... С. 308.
97 Зорькин В.Д. Позитивистская теория права в России. М.: Изд-во
Моск. ун-та, 1978. С. 65.
111

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
вания ему в осуществлении его интереса он может обратиться к
власти государства»98.
«Права личности, подобно всем другим правам, — писал
С.В. Пахман, — существуют лишь в силу положительного права.
Этим признаком (производностью прав личности от позитивного
права. — А.Т., Р.К.) прямо устраняется мнение теоретиков есте¬
ственного права, объявлявших права личности за права прирож¬
денные; прав природа не дает, они создаются общежитием с его
положительными нормами»99.
Между тем от такой однозначной трактовки природы субъ¬
ективных прав имелись в рамках теории юридического позити¬
визма и отступления. К примеру, Д.Д. Гримм, тогда магистр рим¬
ского права Императорского училища правоведения, считал субъ¬
ективные права производными не от установленного правителем
закона, а от общественных («бытовых») отношений. Гримм пола¬
гал, что и норма права была обусловлена реальными потребностя¬
ми жизни100.
Признавая в государстве творца прав личности, определяв¬
шего их объем и содержание, сторонники юридического позити¬
визма отрицали возможность ограничения государственной вла¬
сти посредством субъективных прав. Подобное ограничение госу¬
дарства, согласно сущности позитивистской теории, являлось са-
моограничением101.
В то же время теоретик юридического позитивизма Н.И. Па-
лиенко обосновал теорию связанности государства правом.
Проблему правовой связанности государства Палиенко рассматри¬
вал, исходя из постулата юридического позитивизма — понимания
государства как субъекта права, состоявшего в правовых отноше¬
ниях с подвластными. Позволим себе процитировать юриста, за¬
мечавшего: «Если для юридической конструкции государствен¬
ных отношений властвования мы субъективируем государствен¬
98 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. 3. М.: Изд. Бр.
Башмаковых, 1912. С. 609.
99 Гражданское право. Лекции С.В. Пахмана. 1892—1893 гг. С. 326.
100 Гримм Д.Д. Юридическое отношение и субъективное право.
СПб.: Тип. Правительствующего Сената, 1897. С. 21—22.
101 Поляков А.В., Козлихин И.Ю. Русская политико-правовая мысль и
идея правового государства // Власть и право: Из истории русской право¬
вой мысли. Л.: Лениздат, 1990. С. 12—13.
112

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
ный союз как властвующую личность и логически противопостав¬
ляем ее тем индивидам и социальным организациям, над которы¬
ми она властвует, так что последние являются в свою очередь
субъектами публично-правовых отношений, то мы этим самым
подчиняем наравне с ними и государство, мыслимое в качестве
властвующего субъекта, праву, которым являются установленные
им нормы отношений. В области права государство нельзя мыс¬
лить как самодовлеющую силу»102.
Между тем рамки юридического позитивизма казались уче¬
ному тесными для обоснования концепции правовой связанности
государства. Право, устанавливаемое и декларируемое субъектом
государственной власти, согласно Палиенко, имело источником
своей силы и обязательности признание его как самой властью,
так и подвластными. «Мы должны.., — утверждал правовед, — ис¬
кать объяснение правового ограничения государства не в само¬
определении его как субъекта, носителя общественной власти, а в
определении его другими, в нормативном сознании той массы
лиц, которую в конструкции государственных отношений проти¬
вопоставляют государству как подданных и граждан, и с которы¬
ми государство, как субъект властвования, мыслится состоящим в
юридических отношениях. Мы полагаем, что нормы, законы, ко¬
торые устанавливаются государством, носителем общественного
властвования, являются внешними императивными нормами так¬
же и для него самого, потому что обязательность их для государ¬
ства зиждется не на государственной лишь власти или конструи¬
руемой юристами воле государства, но обусловливается тем пси¬
хологическим фактором, который в огромной мере обусловливает
и самую силу государства, его власть, признается со стороны
подвластных»103. Таким образом, источником императивности
норм государственной власти Н.И. Палиенко считал политико¬
правовое сознание подвластных104.
Однако следует признать, что теория связанности государ¬
ства правом разделялась далеко не всеми теоретиками юридиче¬
ского позитивизма. Так, специалист в области государственного
102 Палиенко Н.И. Учение о существе права. С. 340.
103 Там же. С. 337.
104 См.: Корнев В.Н. Проблемы теории государства и либеральной
правовой мысли России конца XIX — начала XX века... С. 207.
113

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
права Московского университета А.А. Рождественский не скры¬
вал своего скептического отношения к данной теории, утверждая,
что проблема связанности государства правом для юриста, изуча¬
ющего положительное право, должна была рассматриваться лишь
с позиций сущего, но не должного. Однако ни то, ни другое воз¬
можное решение проблемы правовой связанности государства, по
убеждению Рождественского, не могло было быть дано на юриди¬
ческой почве, а всегда лишь при помощи «внеюридических
оснований»105.
Понятие о правовой связанности государства было разрабо¬
тано Н.И. Палиенко для утверждения концепции идеального го¬
сударства, т.е. такого, каковым государство должно было быть в
силу определяющего и организующего его права. Палиенко отме¬
чал также, что функции права по отношению к государству носи¬
ли нормативный характер, и государство в действительности не
могло вполне соответствовать тем формам, которые были выра¬
жены его правом106.
Наделяя государство функциями творца права, создателя и
защитника прав человека, теоретики юридического позитивизма
не могли не представить своего видения данного государства. Тем
более это трудно было сделать в эпоху, когда Российское государ¬
ство «одевалось в конституционные и правовые одежды».
В своих воззрениях на идеальное государство многие теорети¬
ки юридического позитивизма, как и их противники — представи¬
тели школы «возрожденного естественного права», высказывали
либеральные взгляды. Обратимся к суждениям Г.Ф. Шершеневича
на данный вопрос. Будучи и либералом, и государственником,
Шершеневич считал конституционную монархию оптимальной
формой правления для современной ему России, а также «лучшим
средством, гарантирующим правовой порядок». Между тем уче¬
ный не отождествлял конституционное государство со слабой
(ограниченной) верховной властью. Он был сторонником незы¬
блемости государственного суверенитета и противником институ¬
та разделения властей как средства юридического ограничения
105 Рождественский А. Теория субъективных публичных прав.
Критико-систематическое исследование. М.: Печатня А.И. Снегиревой,
1913. С. 274.
106 Палиенко Н.И. Учение о существе права. С. 355, 366.
114

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
верховной власти. Гарантии обеспечения правового порядка в
условиях произвола государственной власти Шершеневич видел
не в неотъемлемых правах личности, не в правовом самоограниче¬
нии власти и даже не в подчиненности государства стоящему над
ним праву. Такой гарантией являлось для него общественное мне¬
ние, позитивно оценивавшее действия публичной власти.
«Главный источник силы государственной власти — сочувствие
населения, основанное на сознании необходимости государствен¬
ного порядка и на одобрении настоящей формы государственной
организации. — утверждал мыслитель. — Для этого деятельность
государственной власти должна находиться в согласии с обще¬
ственным мнением и настроением. Чем больше развивается в об¬
ществе сознательность за счет инстинкта, тем большую роль игра¬
ет этот источник»107.
Убеждение Г.Ф. Шершеневича в значимой роли обществен¬
ного мнения в государственно-правовом развитии разделялось и
Н.И. Палиенко, утверждавшим, что право соблюдается государ¬
ственной властью постольку, поскольку оно поддерживается граж¬
данами: «В подданных государства и нормативных убеждениях их
заключается основа связанности государства его же правом и са¬
мая верная гарантия верховенства права над государственной си¬
лой. Закон не есть теперь только императив властителя, но и им¬
ператив подвластных»108.
Признавая гарантом крепости государственного союза и
установленного им правового порядка общественное мнение,
Г.Ф. Шершеневич наиболее высоко в иерархии прав и свобод лич¬
ности ставил свободы слова и печати109. Он придавал также боль¬
шое значение праву личной неприкосновенности, которое отно¬
сил к числу основных прав110.
Кроме того, мыслитель считал необходимым приобщение
граждан к благам материальной и духовной культуры, выступал
сторонником создания государственной программы образования,
обосновывая, тем самым, права второго поколения (социально¬
107 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права... М., 1911. С. 213.
108 Палиенко Н.И. Учение о существе права... С. 342.
109 Шершеневич Г.Ф. Определение понятия о праве. Казань: Типо-
лит. Императ. Казанского ун-та. 1896. С. 43.
110 Там же. С. 20.
115

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
экономические и культурные права). Именно наделение человека
правами и свободами превращало его, по мнению Шершеневича,
из подданного (члена социума, подчиненного власти и обязанно¬
стям, лежащим на нем в отношении государства) в гражданина
(участника осуществления государственной власти), делало его
самостоятельным членом гражданского общества111.
Ученый считал также, что принцип личной свободы на¬
столько широко внедрился в сознание общества того времени, что
идея о восстановлении законодательным актом крепостного по¬
рядка могла быть не больше, чем фигурой мысли. Подобный за¬
кон не мог осуществиться в реальной жизни112.
Конституционные идеи идеолога юридического позитивиз¬
ма Г.Ф. Шершеневича разделял другой известный представитель
данного направления, профессор римского права Московского уни¬
верситета В.М. Хвостов. Как и его коллега по «правовому цеху»,
Хвостов приветствовал конституционные реформы в современной
ему России, которые способствовали, по его мнению, превращению
подданных в активных и предприимчивых граждан, формированию
у них потребности к самодеятельности. Институту прав личности в
условиях развития российского конституционализма В.М. Хвостов
уделял большое внимание. Ученый утверждал: «В настоящее время в
науке уже достаточно твердо установилось убеждение, что государ¬
ство является плохим предпринимателем само по себе. Его главная
задача состоит в регулировании самодеятельности граждан. Оно
должно обеспечить свободу и порядок.., чем меньше государство бе¬
рет на себя непосредственно экономических и научных предприя¬
тий, тем лучше для дела. И самая свобода граждан в достаточной сте¬
пени может быть ограждена только в таком государстве, где граждане
привыкли полагаться на себя и на свои силы, а не ожидать всего от
попечительных забот государственной власти. Самодеятельность
граждан есть лучший оплот против того зла, которое разъедает со¬
временные государства, именно против бюрократии или всевластия
чиновников. Но каждому ясно, что такое развитие самодеятельно¬
сти возможно только при свободе союзов и собраний. Единичными
усилиями ничего крупного создать нельзя»113.
111 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права... С. 199.
112 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Лекции, читанные в
Московском коммерческом институте в 1909/10 г. М., 1911. С. 382.
113 Хвостов В.М. Свобода союзов и собраний // Московский ежене¬
дельник. 1906. № 1. С. 9.
116

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
В перечне основных прав и свобод граждан свободы союзов
и собраний представлялись В.М. Хвостову наиболее важными.
Именно с их признанием и обеспечением государством правовед
связывал построение конституционного государства, а также пра¬
вильное развитие народной жизни в различных ее областях (по¬
литической, духовной и экономической). В основу законодатель¬
ства, обеспечивающего данные свободы, Хвостов предлагал поло¬
жить принцип свободных действий граждан на почве закона и под
контролем органов, охраняющих закон. Он требовал от прави¬
тельства гарантий того, что ко всем делам о союзах и собраниях
будут применяться раз и навсегда установленные нормы права, а
не произвольное усмотрение администрации. Даровать свободы,
по его мнению, следовало всему населению без ограничений.
А охрану личностных прав и свобод правовед признавал одной из
наиглавнейших задач представительного органа власти114.
О необходимости поощрения современным государством
личной инициативы и дарования населению гражданских и поли¬
тических свобод на началах равенства граждан перед законом пи¬
сал и цивилист С.В. Пахман115. В своих лекциях по гражданскому
праву Пахман заявлял, что каждому члену общественного союза
должна принадлежать «своя определенная отмеренная сфера
свободы»116, тогда как право устанавливает меру свободы лица.
Воспроизведем трактовку прав личности, данную С.В. Пах-
маном. Именуя права личности «субъективной стороной положи¬
тельного права», ученый-цивилист отмечал тесную зависимость
между ними и объективным правом: «Право в смысле субъектив¬
ном немыслимо вне понятия о праве объективном, ибо первое вы¬
текает из последнего. Право объективное. есть совокупность по¬
ложительных норм, коими установляется и охраняется мера обще¬
ственной свободы. В основе этого понятия лежит человеческая
свобода, насколько она проявляется во внешних действиях от¬
дельных членов общественного союза, а нормы права служат к ре¬
гулированию общежительной свободы. Сообразно с этим право в
114 Хвостов В.М. Указ. соч. С. 10—11.
115 Пахман С.В. О значении личности в области гражданского пра¬
ва // Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 1. СПб.: Тип.
Правительствующего Сената, 1883. С. 32.
116 Гражданское право. Лекции С.В. Пахмана. 1892—1893. С. 4.
117

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
смысле субъективном есть. субъективное выражение той же меры
общежительной свободы, определяемой и охраняемой положи¬
тельными нормами»117.
В понятии «права личности» С.В. Пахман вычленял два эле¬
мента: определительный и охранительный. Определительный
элемент прав заключался, по мысли ученого, в том, что каждое
право есть выражение определенной объективным правом меры
свободы лица в общежитии, которая, в свою очередь, рассматри¬
валась применительно к каждому лицу в отдельности и составляла
своего рода отмеренную сферу его внешней свободы, существо¬
вавшее для каждого лица правосостояние. Поскольку сфера сво¬
боды лиц, вступавших в правовое взаимодействие, разграничива¬
лась, то каждому праву лица соответствовала обязанность других
лиц. Право без соответствующей ему обязанности, по мнению
Пахмана, было немыслимо118.
Охранительный элемент прав заключался, в трактовке
Пахмана, в том, что каждому праву, в случае его нарушения, сопут¬
ствовала возможность его защиты. Применительно к праву соб¬
ственности, например, такая защита могла состоять либо в охране¬
нии права собственности силой, либо в обращении лица к содей¬
ствию общественной власти для защиты своего права. В защите за¬
ключалась, по словам Пахмана, санкция права на его осуществле¬
ние. Без возможности защиты все права лишались внешней опоры
и становились пустым звуком. Взаимосвязь охранительного и опре¬
делительного элементов права юрист видел в том, что защита пред¬
полагала существование уже признанного права, являлась фор¬
мальной стороной права, его санкцией, тогда как определительный
элемент составлял материальную сторону права119.
Разделяя права на личные и имущественные, Пахман высту¬
пал за признание самостоятельного значения тех и других в обла¬
сти гражданского права. Он призывал также к установлению об¬
щего понятия прав личности с указанием важнейших их форм.
Под правами личности ученый-цивилист подразумевал права, ко¬
торыми в силу положительного права определяется самостоятель¬
ность лица по отношению к другим лицам120.
117 Гражданское право. Лекции С.В. Пахмана... С. 289.
118 Там же. С. 290—294.
119 Там же. С. 296—297.
120 Там же. С. 325.
118

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
Интерес для исследователя представляет составленная
С.В. Пахманом классификация прав личности. В основание клас¬
сификации им было положено соображение, что самостоятельность
или свобода лица по отношению к другим лицам может состоять
либо в неприкосновенности (пассивная сторона свободы), либо в
свободе деятельности (активная сторона свободы). Отсюда Пахман
выводил две категории прав личности: право частной неприкосно¬
венности и право свободной деятельности121. Охарактеризуем каж¬
дое из них.
Существо права частной неприкосновенности состояло в
неприкосновенности личности человека для других лиц, наруше¬
ние которой влекло за собой уголовно-правовую и, в известной
мере, гражданско-правовую ответственность. Право частной не¬
прикосновенности, в свою очередь, разделялось ученым на:
1) право на неприкосновенность жизни, которое в сфере частно¬
правовых отношений признавалось повсюду (этому праву не про¬
тиворечило лишение человека жизни в качестве наказания, или
же лишение жизни на войне); 2) право на неприкосновенность
здоровья, на то, чтобы другие лица воздерживались от действий,
способных привести к повреждению физических либо психиче¬
ских сил человека; 3) право на неприкосновенность личной сво¬
боды (независимо от случаев лишения свободы по закону, в виде
ареста); это право не могло быть общим достоянием в условиях
личной неволи в форме рабства, либо крепостного состояния, но
оно имело практическое значение для свободных людей, в случае
незаконного обращения которых в неволю допускались иски, не
имевшие срока давности. С правом на неприкосновенность лич¬
ной свободы было тесно связано в классификации Пахмана право
на неприкосновенность чести. Это право сводилось к праву каж¬
дого лица независимо от его общественного положения требовать
от всех признания и уважения его человеческого достоинства.
Нарушение этого права проявлялось в обидах словом или дей-
ствием122.
Вторая разновидность прав в классификации С.В. Пахмана
(права активной свободы) аттестовалась им как права беспрепят¬
ственной деятельности в сфере частных интересов. Эта группа
121 Гражданское право. Лекции С.В. Пахмана... С. 328.
122 Там же. С. 329—334.
119

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
прав включала в себя свободы местожительства, труда и приобре¬
тения, слова и совести, частных союзов123.
Свобода местожительства, по Пахману, означала возмож¬
ность перемены местожительства, т.е. свободу передвижения. Эта
свобода признавалась несомненной, однако допускались различ¬
ного рода стеснения ее, такие как паспортная система, определе¬
ние для тех или других сословных или вероисповедных групп мест
постоянной оседлости, ограничение свободы местожительства
лица в связи с прохождением им службы в определенном месте и
т.п. Анализируя действующее законодательство Российской им¬
перии, Пахман указывал, что свобода передвижения стеснялась
такими карательными мерами, как личный арест, ссылка на жи¬
тельство в определенную местность, запрещение выезда в столи¬
цы и т.п.124
Свобода труда означала в теории прав личности С.В. Пахмана
свободу выбора занятий, профессии, промысла, или, в широком
смысле, «право избрания рода жизни». Это право признавалось
неотъемлемым, поскольку нельзя было принудить кого-либо к
труду, к которому он не имел ни стремления, ни призвания, как
нельзя было устранить человека от деятельности, к которой он
имел стремление и призвание. Однако в современной Пахману за¬
конодательной практике ограничения свободы труда существова¬
ли, и юрист их педантично воспроизводил в своем курсе лекций
по гражданскому праву. Ограничения свободы труда были произ¬
водными от сословного строения общества и различий в правовом
положении представителей различных сословных групп (в усло¬
виях развития капиталистических отношений такие ограничения
были обречены на отмирание). Другая группа ограничений свобо¬
ды труда обусловливалась потребностями государственного быта;
таковым являлась обязанность отбывания воинской повинности.
Существовали также стеснения, которые не преграждали челове¬
ку доступа к той или иной общественной деятельности, но огра¬
ничивали его каким-либо имущественным, либо образователь¬
ным цензом. Такие цензы в современном С.В. Пахману обществе
существовали для мировых судей, присяжных поверенных и др.125
123 Гражданское право. Лекции С.В. Пахмана... С. 338.
124 Там же. С. 339—341.
125 Там же. С. 341—344.
120

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
Свободу духовной деятельности С.В. Пахман понимал как
свободу слова и свободу совести. Свобода слова предполагала сво¬
боду печатного выражения мысли (свободу прессы), которая под¬
чинялась различного рода ограничениям, составлявшим предмет
цензуры и порожденным не только государственными, но и част¬
ными интересами. В той мере, в которой слово в печати могло
быть орудием клеветы или личного оскорбления, оно примыкало
к разряду действий, нарушающих право личной неприкосновен¬
ности. Свобода печатного выражения мысли составляла, как ука¬
зывал Пахман, необходимое основание для авторской деятельно¬
сти, которая, в свою очередь, служила основанием для особого
гражданского института — авторского права126.
Свобода совести для С.В. Пахмана — это право исповедо¬
вать ту или другую религию. Данное право могло подлежать огра¬
ничению в том случае, если какая-либо религия признавалась го¬
сударством исключительной или господствующей, и лица, испо¬
ведующие ее, не должны были переходить в другие вероисповеда¬
ния. Для остальных же обывателей, по мнению ученого, свобода
веры и веротерпимость составляли одно из основных начал рос¬
сийского законодательства127.
Свобода частных союзов определялась С.В. Пахманом как
свобода, вытекавшая из «естественной потребности каждой жи¬
вой личности входить в общение с подобными ей существами».
Пахман указывал на великое множество разнообразных союзов
как форм соединения людей, начиная с союзов непромышленных
и непроизводственных (клубы, общества) и заканчивая сложны¬
ми экономическими ассоциациями (товарищества, артели и т.п.).
Закон вторгался в реализацию свободы союзов преимущественно,
по мнению юриста, потому что иногда под видом частного инте¬
реса преследовались предосудительные цели, к примеру, создава¬
лись противозаконные сообщества128.
Выделяя различные виды прав и свобод личности, россий¬
ские теоретики юридического позитивизма признавали их
социально-историческую обусловленность. Субъективные права
являлись, по их мнению, результатом развития общества на опре¬
126 Гражданское право. Лекции С.В. Пахмана... С. 344—345.
127 Там же. С. 345—346.
128 Там же. С. 346—348.
121

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
деленном историческом этапе. Так, политические и гражданские
свободы (свободы собраний, союзов, слова и др.) устанавливались
конституционным государством, однако еще при деспотическом
режиме подданные пользовались правами собственности, воен¬
ной охраны, судебной защиты, семейными правами и сословны¬
ми привилегиями129. Таким образом, уже в начале прошлого столе¬
тия были заложены основания для популярного ныне разделения
прав на поколения по хронологии их приобретения обществом.
Типология субъективных прав и их гарантий была рассмо¬
трена в магистерской диссертации приват-доцента Московского
университета, специалиста в области государственного права
А.А. Рождественского. Труд Рождественского получил критиче¬
скую оценку в научном сообществе в силу резкости и полемично¬
сти суждений автора в отношении его коллег, а также недостроен-
ности его собственных теоретических конструкций, отсутствия
систематичности в изложении материала130.
Определяя субъективное право как юридическую власть
субъекта над объектом, А.А. Рождественский выделил два разряда
субъективных публичных прав населения: права на услуги госу¬
дарства (права публичных служб) и политические права (права на¬
селения на участие в государственном властвовании). Именно по¬
литические права являлись, с его точки зрения, настоящими пуб¬
личными правами, как с формальной, так и с материальной сто-
роны131.
При этом Рождественский отрицал публичный характер за
правами личной свободы. Однако он считал государство субъек¬
том права и говорил о субъективных публичных правах государ¬
ства. А так как наряду с государством существовали и другие
публично-правовые союзы (общины, округа и др.), то и они, по
мнению Рождественского, должны были обладать публичными
правами132.
129 См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права... М., 1911. С. 200.
130 См.: Елистратов А. Рождественский А. Теория субъективных
публичных прав, критико-систематическое исследование. М.: Печатня
А.	Снегиревой, 1914. С. 1—20; Игельстром В. Новая система субъективных
публичных прав // Журнал Министерства юстиции. 1913. № 10. С. 308—314.
131 Рождественский А. Теория субъективных публичных прав...
С. 248—249.
132 Рождественский А. Указ. соч. С. 186.
122

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
Правомочие на защиту субъективных прав в случае их нару¬
шения Рождественский признавал за каждым гражданином совре¬
менного ему государства. Утверждая так, ученый ссылался на свое¬
го выдающегося современника, профессора права Гейдельбергского
университета Г. Еллинека, который одним из первых исследовал
юридическую природу прав человека и гражданина во всей ее пол¬
ноте. Еллинек признавал, что уже из положения гражданственно¬
сти необходимо вытекало притязание на защиту прав гражданина,
и какого-либо особого признания со стороны государства для этого
не требовалось133.
Систематизируя гарантии защиты прав личности, А.А. Рож¬
дественский выделял административные гарантии (меры админи¬
стративного и полицейского воздействия, парламентского контро¬
ля), судебные гарантии (охранительное судопроизводство, направ¬
ленное на защиту субъективных прав), политические гарантии (со¬
отношение сил, обусловливавшее распределение сфер государ¬
ственного властвования между различными органами), социальные
гарантии (общественное мнение). Административные и судебные
гарантии правовед причислял к правовым134.
Обеспечение прав и свобод личности возлагалось учеными-
позитивистами на государство, признавалось его обязанностью.
Так, Г.Ф. Шершеневич считал, что государство обязано было при¬
нимать меры, обеспечивающие жизнь, здоровье, личную и имуще¬
ственную неприкосновенность каждого гражданина. Способность
обеспечить права и свободы граждан делала государство стабиль¬
ным и эффективным, неспособность их обеспечить, напротив, со¬
здавала опасность для существования государственного союза,
поскольку порождала у населения сомнение в необходимости по¬
добного публично-правового института135. Таким образом, государ¬
ство выступало в правовой доктрине школы юридического пози¬
тивизма инструментом защиты прав и интересов личности.
Суммируя сказанное, отметим, что субъективные права не
занимали центрального места в правовой теории юридического
133 Рождественский А. Указ. соч. С. 38.
134 Рождественский А. Основы общей теории права. М.: Изд.
В.С. Спиридонова, 1912. С. 144—146; Он же. Теория субъективных пу¬
бличных прав... С. 259—260.
135 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1909—1910. С. 368.
123

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
позитивизма, однако в ней было выработано теоретическое пред¬
ставление об их юридическом содержании и системе гарантий.
Позитивистская теория права, опирающаяся на философию по¬
зитивизма, признавала субъективные права производными от го¬
сударства. Права личности представали в данной концепции да¬
рованными правами, которые давались подданным государством
и получали воплощение в законодательстве. Вместе с тем закре¬
пление субъективных прав в норме права придавало им, по мне¬
нию правоведов, юридическую обязательность и определенность.
Считая государство источником права как объективного,
так и субъективного, позитивисты трактовали его в духе либераль¬
ной традиции, усматривали призвание государственной власти в
охране прав и свобод личности. Государство, способное к защите
прав своих граждан, было, по их мнению, крепким и эффектив¬
ным, а неспособное делать это ослаблялось и отмирало.
Кроме того, теоретики юридического позитивизма типоло-
гизировали субъективные права, а также разработали содержание
гарантий прав человека. Отдельные представители данного на¬
правления отстаивали идеи правовой связанности государства,
законности и правового равенства людей. Одним словом, нельзя
не признать, что в данной доктрине теория субъективных прав по¬
лучила свое развитие.
2.3
права человека в концепции
российской школы
социологической юриспруденции
Социологическая школа права сформировалась в России в 1880-е го¬
ды и стала популярной на рубеже XIX—XX вв. К этому направлению
правовой мысли принадлежала целая плеяда блестящих русских пра¬
воведов, в числе которых были Ю.С. Гамбаров, Н.А. Гредескул, М.М.
Ковалевский, Н.М. Коркунов, С.А. Муромцев и др.
Социологическая юриспруденция опиралась в целом на по¬
зитивистскую методологию и теорию познания. И в этом смысле
она была разновидностью позитивизма. Вместе с тем ее предста¬
124

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
вители трактовали право не формально-догматически, как систе¬
му нормативных предписаний государственной власти, а стреми¬
лись постичь его содержание.
Социологический позитивизм был ориентирован на рас¬
смотрение правовых проблем в широком социальном и историче¬
ском контексте. Опираясь на материалы исторических и социоло¬
гических исследований, правоведы пытались выявить законы раз¬
вития общественной жизни, открыть повторяемость правовых
явлений и выяснить их причинную связь между собой. Они ис¬
следовали норму права не изолированно, а в системе обществен¬
ных отношений и на каждом отдельном этапе развития общества.
Право в данной трактовке представало социальной структурой,
которая не пребывала в статическом состоянии, а непрестанно
эволюционировала.
Российские теоретики социологического позитивизма уделя¬
ли существенное внимание обоснованию идейных и методологиче¬
ских позиций своего направления. Как указывал профессор рим¬
ского права Московского университета С.А. Муромцев, он и его
единомышленники смотрели на задачи правоведения с позиций
строго позитивного мировоззрения, однако видели сущность юри¬
дической науки не просто в отыскании системы норм, должен¬
ствующих руководить людьми, но в изучении законов, по которым
развивалось право. Право Муромцев трактовал как отдельную об¬
ласть социальных явлений, тесно связанную с социальной жиз¬
нью общества. «При отсутствии одного идеального правового со¬
стояния и при постоянной смене форм общественной и юридиче¬
ской жизни наука должна открыть законы, по которым происхо¬
дит означенная смена.., — считал ученый. — Наука должна опре¬
делить отношения, в которых состоят правовые явления между
собой, к явлениям других групп и к прочим условиям и факторам
общественного развития». «Вместо совокупности юридических
норм под правом разумеется совокупность юридических отноше¬
ний (правовой порядок)», — резюмировал ученый136.
«Правоведение должно стать отделом социологии», — писал
Муромцев в другой своей работе, — как вообще законы социоло¬
гии, так и законы правоведения были законами сосуществования
136 Муромцев С.А. Определение и основное разделение права. М.:
Тип. А.И. Мамонтова, 1879. С. 8, 10, 14, 48.
125

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
(статика) и преемственности (динамика)»137. Воплощение должно¬
го и сущего в задачах гражданского права ученый трактовал следую¬
щим образом: «Первый шаг науки — чисто объективный, наблю¬
дательный. Она определяет, что есть. Политика, в смысле теории
искусства, исполняет второй шаг. Она определяет, что должно быть,
к чему следует стремиться. Мы должны различать: общее граждан¬
ское правоведение и гражданско-правовую политику. Общее граж¬
данское правоведение есть наука в строгом смысле. Не преследуя
никакой практической цели, но руководясь исключительно требо¬
ваниями любознательности, оно изучает законы развития граждан¬
ского права. Оно предполагает, как подготовительную стадию, опи¬
сательное гражданское правоведение, которое описывает в пра¬
вильной системе факты гражданского права. Гражданско-правовая
политика определяет цели и приемы, которыми должны руково¬
диться гражданский законодатель и судья»138.
Наряду с социологией, «близким другом» юриспруденции,
по мнению теоретиков социологического позитивизма, являлась
история. Они высоко оценивали немецкую историческую школу
права, ее идеи постепенного развития, закономерного движения
истории права, заимствования права одним народом у другого,
участия в процессе правообразования объективных и субъектив¬
ных факторов: экономических отношений, жизни общества (на¬
рода), социальной психологии, мыслительной деятельности об¬
щества в целом и юридического сообщества в частности.
Теоретики социологической школы права обосновали пер¬
спективность применения сравнительно-исторического метода
для лучшего объяснения явлений русской истории. Одним из пер¬
вых об этом написал историк древнерусского права В.И. Сергеевич,
который в своих трудах сопоставлял удельно-вечевые порядки на
Руси с аналогичными на Западе, сравнивал однотипные нормы ан¬
глосаксонского и древнегерманского права со славянским и т.п.
Специальная работа о возможностях историко-сравнительного из¬
учения права — «Историко-сравнительный метод в юриспруден¬
ции и приемы изучения истории права» (М., 1880) принадлежала
перу М.М. Ковалевского. Между тем Ковалевский принадлежал к
другой школе с точки зрения обоснования возможностей примене¬
137 Муромцев С.А. Что такое догма права? М.: Тип. А.И. Мамонтова,
1885. С. 24—25.
138 Муромцев С.А. Определение и основное разделение права... С. 14.
126

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
ния сравнительно-исторического метода, нежели Сергеевич. Если
Сергеевич применял данный метод по отношению к истории на¬
родов, имевших общее происхождение, то Ковалевский исходил из
возможности сравнения однотипных юридических порядков раз¬
личных народов при условии достижения ими сходных ступеней
общественного развития, безотносительно к общности их истори¬
ческих корней. Данный подход Ковалевский продемонстрировал
на материале истории родового быта и общинного строя древних
и новых народов, таких как арийцы, семиты, туранцы и негры139.
Признавая достижения исторической школы права, россий¬
ские теоретики социологической школы, вслед за немецким уче¬
ным Р. Иерингом, в то же время критиковали ее за то, что она «упу¬
стила совершенно из виду деятельность общества, которой созда¬
ется право»140. Образование права, по мнению С.А. Муромцева,
совершалось не самопроизвольно, а человеческой деятельностью.
Причем в основе творческой работы, созидающей право, лежал
психический труд. Само по себе развитие права давалось, по при¬
знанию ученого, тяжелой и неустанной борьбой: «. люди борют¬
ся из-за отношений, которые нуждаются в правовой защите или
же имеют таковую; они борются также из-за норм, которые защи¬
щают отношения или только предназначаются для того»141.
Утверждая так, один из лидеров социологического позитивизма
пытался примирить две школы в современной ему юриспруден¬
ции — историческую школу и школу естественного права, найти
общность их идей. От исторической школы Муромцев брал идею
закономерности, от школы естественного права — идею творче¬
ства. Постижение закономерностей правового развития, а также
творческий подход в ходе создания права являлись основой науч¬
ной концепции Муромцева и его политическим кредо142.
Доказывая свое право на существование в условиях, когда
российская правовая наука была далеко неоднородной, теоретики
139 См.: МедушевскийА.Н. История русской социологии... С. 58, 149—
150.
140 Муромцев С.А. Определение и основное разделение права... С. 27.
141 Муромцев С.А. Образование права по учениям немецкой юриспру¬
денции // Немецкая историческая школа права. Челябинск: Социум,
2010. С. 257.
142 Шершеневич Г.Ф. С.А. Муромцев как ученый // Сергей Андреевич
Муромцев. Сборник статей. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1911. С. 89.
127

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
социологического позитивизма обосновывали свои позиции по¬
средством критики воззрений оппонентов. Так, М.М. Ковалевский,
имя которого, по выражению его коллеги, юриста и общественно¬
го деятеля К.К. Арсеньева, стало известным по обе стороны
Атлантического океана как имя государствоведа, равновеликого
ведущим западноевропейским ученым143, так писал о своих науч¬
ных интересах: «Догматическая юриспруденция никогда не поль¬
зовалась моими симпатиями. И то же еще в большей степени я
могу сказать о той нравственно-правовой метафизике, которая
под именем философии и энциклопедии юридических и государ¬
ственных знаний, или общей части государственного и уголовно¬
го права, преподавалась и преподается в русских университетах по
образцу германских. Меня несравненно более привлекали к себе
экономика и обществоведение»144.
Ученые социологического направления указывали на огра¬
ниченность юридического позитивизма. «Догматическое изуче¬
ние права весьма важно и необходимо, но лишь для одной цели —
для практического применения права в жизни. Оно есть изучение
подчиненное, вся догматика возникла и существует.. как служанка
правосудия. Правосудие есть дело великой важности, но все же не
самое важное в области права; в жизни права есть задача еще более
важная, чем применение права, а именно его создание, и перед этой
задачей догматика оставляет нас совершенно бессильными, ибо во¬
прос о том, каково должно быть право, для нее не существует»145, —
считал профессор гражданского права Харьковского университета
Н.А. Гредескул. «И если конечное назначение науки состоит не
столько в теоретической истине, сколько в практическом добре,
если найденная упорным трудом истина лучше всего окупает себя
применением к улучшению человеческой жизни, — продолжал
Гредескул, — то. социологическое изучение права — и лишь оно
одно — обещает нам богатые плоды: оно даст нам возможность
разумно созидать право... И если при господстве догматики права
143 Арсеньев К. М.М. Ковалевский // Максим Ковалевский. 1851 —
1916: Сборник статей. Пг.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1918. С. 55.
144 Ковалевский М.М. Моя жизнь: Воспоминания. М.: РОССПЭН,
2005. С. 213—214.
145 Гредескул Н.А. Современные вопросы права. Харьков: Изд.
книжн. маг. П.А. Брейтигама, 1906. С. 6.
128

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
идеалом юриста. является пушкинский дьяк, в приказе поседе¬
лый, спокойно зрящий на правых и виновных, знаток текстов и
тонкий диалектик, всегда готовый разрешить на основании суще¬
ствующего права самый запутанный юридический казус, — то при
социологическом изучении права перед нами вырисовывается со¬
вершенно уже другой идеал юриста. Это юрист — третейский су¬
дья в борьбе общественных классов, юрист — творец права, юрист,
консультирующий обществу о том, каковым должно быть право, и
выполняющий эту задачу, как беспристрастный ученый, с полной
независимостью сверху и снизу»146.
М.М. Ковалевский подвергал критике догматическую юри¬
спруденцию за признание ею беспредельности государственного
суверенитета и недопущение существования у граждан других прав,
кроме созданных государством. Это порождало, по словам ученого,
представление о необязательности для государства конституции
как продукта его добровольного самоограничения и о вторичности
обеспеченных данной конституцией прав личности147. Взгляд
юристов-позитивистов на право, по словам М.М. Ковалевского,
«служил оправданием произвола правительства по отношению к
подданным»148.
Слабой стороной доктрины естественного права родона¬
чальники социологической школы считали преуменьшение ею
роли государства, представление об ограниченном его верховен¬
стве по отношению к правам личности, убеждение, что поскольку
государство было создано в интересах защиты прирожденных че¬
ловеку прав свободы личности и собственности, оно не могло
поднять на них руку, не было способно отменить эти права своим
законом149. Метафизическим считали социологи права также пред¬
ставление школы естественного права о прирожденных человеку
правах как о критерии для оценки действующего права150.
Профессор государственного права Петербургского универ¬
ситета Н.М. Коркунов критиковал теорию естественного права за
146 Гредескул Н.А. Указ. соч. С. 14—15.
147 Ковалевский М. Учение о личных правах // Русская мысль. 1905.
Кн. IV. С. 97.
148 Ковалевский М. Учение о личных правах. С. 98.
149 Там же. С. 98.
150 Ковалевский М.М. Социология. Т. 1. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича,
1910. С. 62.
129

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
отдаваемый ею приоритет характеристике должного, но не сущего,
реально существующего. «И пора, наконец, понять, — писал уче¬
ный, — что задача общественных наук не в том, чтобы быть судьей
фактов, а в том, чтобы их объяснять. Надо брать факты как они
есть. Надо отвлеченные понятия проверять их применимостью к
реальным фактам. Не может иметь жизненного значения, не может
руководить общественной жизнью теория, проглядевшая действи¬
тельное направление современного государственного развития»151.
Отношение представителей социологического позитивизма
к школе естественного права наиболее обстоятельно выразил
Ю.С. Гамбаров, профессор гражданского права Высшей школы
общественных наук и ряда российских университетов, а также близ¬
кий друг М.М. Ковалевского. Гамбаров отдал дань идейному потен¬
циалу естественно-правовой теории, ее вкладу в развитие государ¬
ственности европейских стран, в ликвидацию рудиментов средне¬
векового строя и феодализма: уничтожение крепостничества, цехо¬
вого устройства, пыток, уголовного преследования за религиозные
преступления и др. Гамбаров признал, что все следовавшее за
естественно-правовой теорией развитие политических идей и госу¬
дарственных отношений осуществляло на практике указанный ею
великий принцип ограничения государственного всемогущества не
только индивидуальными правами, но и господством закона152.
Вместе с тем Гамбаров считал роль естественно-правовой
теории в исторических условиях XIX в. — века буржуазно¬
демократических революций и разрушения «старого порядка»,
сыгранной. По его убеждению, школа естественного права поте¬
ряла в XIX столетии, и, в особенности, во второй его половине,
тот кредит доверия, которым она пользовалась ранее. Причины
упадка естественного права ученый усматривал, во-первых, в по¬
явлении в XIX в. позитивизма — научного движения, осуждающе¬
го априоризм и утверждающего культ положительного закона; во-
вторых, в изменении в XIX в. роли государства, которое из учреж¬
дения, пекущегося только о защите права (правовое государство),
151 Коркунов Н.М. Государство и свобода // Юридическая летопись.
1892. Т 1. С. 5.
152 Гамбаров Ю.С. Свобода и ее гарантии. Популярные социально¬
юридические очерки // Антология мировой правовой мысли. Т V. М.:
Мысль, 1999. С. 311.
130

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
превращается в учреждение, озабоченное общим благом (соци¬
альное государство) и способное к вторжению в индивидуальную
сферу и ограничению свободы некоторых для обеспечения свобо¬
ды всех. Ослабление позиций естественно-правовой теории свя¬
зывалось Гамбаровым также с появлением в XIX столетии обшир¬
ного конституционного законодательства, которое, в свою оче¬
редь, явилось основанием для создания учения о государстве на
почве сравнительно-исторического его изучения — учения социо¬
логического позитивизма153.
Родоначальники российской социологической школы пра¬
ва предлагали, таким образом, теорию права, свободную, по их
мнению, от крайностей индивидуализма и коллективизма, кото¬
рые воплощали теории естественного права и юридического по¬
зитивизма.
С целью преодоления противоречий, заложенных в доктри¬
нах «возрожденного естественного права» и юридического пози¬
тивизма, М.М. Ковалевский выдвинул и обосновал понятие чело¬
веческой солидарности, совместных усилий людей в обществе.
Через понятие солидарности ученый раскрыл свое понимание
хода исторического процесса, свою трактовку идеи прогресса как
объективного развития общества, подчиненного определенным
законам, проявляющимся в росте солидарности. Все историче¬
ское развитие человечества, согласно взглядам Ковалевского,
могло быть объяснено как постоянный рост солидарности154.
Человеческая солидарность выступала в его трактовке единым ис¬
точником, из которого вытекали право и государство, и одновре¬
менно единой задачей, которую право и государство преследова¬
ли. В разные эпохи развития государства человеческая солидар¬
ность предъявляла, по мнению ученого, различные требования,
предполагавшие то большую самодеятельность индивидов, входя¬
щих в состав государства, то большую опеку государства над ними.
В зависимости от потребностей человеческой солидарности про¬
исходило расширение либо сужение индивидуальных прав, нахо¬
дящееся в прямой зависимости от сужения либо расширения пре¬
делов государственного вмешательства155.
153 Гамбаров Ю.С. Свобода и ее гарантии. С. 305, 309—311.
154 См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. С. 129.
155 Ковалевский М. Учение о личных правах. С. 98.
131

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Таким образом, человеческая солидарность в концепции
М.М. Ковалевского ограничивала как притязания отдельной лич¬
ности, так и могущество государства, она составляла общий зна¬
менатель для взаимных претензий государства и личности при
определении допустимого поведения субъектов политического
общения. В поддержании солидарности между людьми, в созда¬
нии и обеспечении общности их интересов Ковалевский усматри¬
вал предназначение права156.
Право представлялось ученому самостоятельной категори¬
ей, не зависевшей от государства, однако объективно обусловлен¬
ной общественным развитием. М.М. Ковалевский рассматривал
право как стоящее вне и над государством явление, непосред¬
ственно вытекающее из факта общественной солидарности и по¬
тому обязательное для государства157. По мнению Ковалевского,
государство не создавало право, а лишь признавало его в форме
положительных норм в качестве требования общественной соли¬
дарности. Сознавая эволюцию и изменчивость общественной
жизни, Ковалевский тем не менее был сторонником единых и
твердых принципов права, постулировал принцип правовой свя¬
занности государства.
Свобода личности выступала в трактовке М.М. Ковалевского
необходимым условием общественной солидарности. Представ¬
ление о неотчуждаемых правах личности вырабатывалось, согласно
его теории, в результате постепенного распространения солидарно¬
сти. Признание прав личности со стороны государства являлось тре¬
бованием общественной солидарности. В интересах собственного
самосохранения государство должно было выступать стражем и
охранителем личных прав, а не быть их тормозом158.
Согласно М.М. Ковалевскому, государство должно было
быть принципиально ограничено в своем праве посягать на лич¬
ную свободу. Границу, за которую государство в осуществлении
156 Ковалевский М.М. Общее учение о государстве. Лекции, читанные
в 1908—1909 гг. СПб.: Касса взаимопомощи студентов СПб. политехн. ун¬
та, 1909. С. 47.
157 См.: Зорькин В.Д. Позитивистская теория права в России... С. 129,
131.
158 Ковалевский М.М. Общее конституционное право. Лекции, читан¬
ные в С.-Петербургском университете и Политехникуме. СПб.: Тип.
«Север», 1907—1908. С. 103—106; Ковалевский М. Учение о личных пра¬
вах. С. 98.
132

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
своей законодательной и исполнительной власти не могло выхо¬
дить, составляла признанная им свобода самоопределения каждо¬
го гражданина. При этом границей свободы самоопределения от¬
дельной личности являлась свобода самоопределения других лю¬
дей: «Каждый входящий в состав политического сообщества.
вправе требовать признания этим сообществом своей неприкос-
новенности»159.
Представление о наличии у людей прирожденных прав, ко¬
торыми они пользовались в своем естественном состоянии,
М.М. Ковалевский не разделял. Ученый был убежденным против¬
ником какой-либо декларации неотъемлемых прав личности с не¬
изменным, раз навсегда установленным содержанием. Он пола¬
гал, что подобный акт мог сделаться тормозом для дальнейшего
политического развития. Ковалевский признавал полезность при¬
нятых на себя законодателем формальных обещаний не посягать
на личную свободу и другие вольности граждан лишь в определен¬
ные исторические эпохи, в годы масштабных реформ, когда «но¬
вое становится ребром к старому и полезно бывает напомнить, что
старое отошло в область прошедшего»160. Между тем определенное
положительное влияние деклараций о правах на действующее по¬
зитивное право ученый не исключал. Ссылаясь на Французскую
декларацию прав, Ковалевский указывал, что именно благодаря
ей в позитивном праве сложилось представление о субъективных
правах граждан по отношению к государству, присущее ранее
только праву естественному161.
М.М. Ковалевский рассматривал права человека как резуль¬
тат эволюции государства и общества в определенное время и
определенных условиях. Данный вывод ученый подтверждал
ссылками на законодательство о правах и свободах различных го¬
сударств. Ковалевский указывал, что вероисповедная свобода ра¬
нее всего была провозглашена в Северной Америке. Движение в
пользу терпимости и свободы церкви широко овладело сознанием
159 Ковалевский М.М. Общее конституционное право... С. 104—106;
МагазинерЯ.М. Политическая идея М.М. Ковалевского в связи с характе¬
ристикой его личности (Речь, произнесенная в заседании Петроградского
юридического общества 20 января 1917 г.). Пг.: Типолит. акц. о-ва
«Просвещение», 1917. С. 4.
160 Ковалевский М. Учение о личных правах. С. 102—103.
161 Ковалевский М.М. Общее конституционное право. С. 64.
133

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
граждан Французской республики. Между тем в современной уче¬
ному Российской империи до обеспечения свободы совести было,
по его мнению, еще далеко. К числу поздно завоеванных вольно¬
стей Ковалевский относил свободы печати, собраний и союзов.
При этом М.М. Ковалевский выражал надежду на то, что Россия
сумеет поставить свободы союзов и собраний на ту же высоту, на
которую данные свободы были постановлены в Англии и Германии.
В этих странах для образования общественных объединений не
требовалось предварительного разрешения правительства162.
Представлению М.М. Ковалевского о свободах как о резуль¬
тате исторической эволюции общества было созвучно высказыва¬
ние С.А. Муромцева: «Всему приходит свое время. Потребность в
свободе собраний и союзов — потребность общечеловеческая, но
степень необходимости ее на различных ступенях общественного
положения различна. Кроме того, различны и препятствия, кото¬
рые встречаются при удовлетворении сказанной потребности»163.
В марте 1880 г. в записке «о внутреннем состоянии России»,
адресованной министру внутренних дел графу М.Т. Лорис-Мели-
кову, С.А. Муромцев констатировал наличие в русском обществе
остро осознаваемой потребности в политической свободе, которая,
по словам ученого, «питалась и развивалась умственным движением
прошлого и в особенности настоящего столетия», а в результате ли¬
беральных реформ Александра II стала практической задачей. «Идеи
неприкосновенности прав личности, свободы мысли и слова, госу¬
дарственного устройства, обеспечивающего эти права, легли в осно¬
вание идеала, — писал Муромцев, — .стремление общества к уча¬
стию в государственной жизни, его потребность общественной дея¬
тельности сделалась фактом упроченным, с которым должна счи¬
таться правительственная власть. Если правительственный меха¬
низм в его современном виде исключает. право на непосредственное
участие в государственной жизни, самое желание войти в его со¬
став, то механизм этот подлежит преобразованию»164.
162 Ковалевский М.М. Русская Конституция. 1. Свободы // Антология
мировой правовой мысли. Т V. М.: Мысль, 1999. С. 293—297.
163 Муромцев С. Статьи и речи. Некрологи, приветствия, воспомина¬
ния (1878—1910). Вып. 3. М.: Тип. О-ва распространения полит. книгъ,
1910. С. 54.
164 Муромцев С. Статьи и речи. Вып. 5. М.: Тип. О-ва распростране¬
ния полит. книгъ, 1910. С. 21—22.
134

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
Интерес представляет также умозаключение С.А. Муромце¬
ва, что потребность общества в гражданских свободах наиболее
остро ощущалась в эпохи радикальных общественных преобразо¬
ваний, когда идеи личной свободы начинали отвергаться в резуль¬
тате посягательства на них. Именно в такие эпохи идеи неприкос¬
новенности личности и жилища, права собственности распро¬
странялись особенно быстро и усваивались особенно глубоко165.
Вернемся к воззрениям на права личности М.М. Ковалев¬
ского. С представлением ученого о правах человека как о результате
эволюции государства и общества был связан его вывод о расшире¬
нии сферы индивидуальной самодеятельности и круга личных прав
по мере развития государства. Ученый указывал, что современное
государство в отличие от древнего признавало за каждым из своих
подданных наряду с полной гражданской правоспособностью
большую или меньшую сумму публичных и политических прав166.
Следуя за французским ученым Б. Констаном, Ковалевский
подразделял права человека на публичные и политические. Под
политическими правами он понимал сумму тех прав, в силу кото¬
рых гражданин современного государства являлся участником по¬
литической власти. Он относил к данной категории прежде всего
право избирать и быть избранным на государственные должности,
включая депутатскую службу, а также право на участие в право¬
творческой деятельности, всеобщее избирательное право и др.167
Политические права признавались ученым базовыми правами. Он
видел в них гарантию сохранения прав личности и необходимую
основу современной демократии168.
К публичным правам Ковалевский причислял права, кото¬
рыми обусловливалась свобода самоопределения гражданина по
отношению к государству. В это понятие входила личная свобода,
понимаемая Ковалевским как свобода от произвольного задержа¬
ния государственными властями, а также свободы вероисповеда¬
165 Муромцев С. Статьи и речи. Вып. 5... С. 5.
166 Ковалевский М.М. Предисловие к русскому переводу // Вильсон В.
Государство. Прошлое и настоящее конституционных учреждений. М.:
В.М. Саблин, 1905. С. XXXIII.
167 Там же.
168 Ковалевский М.М. Происхождение современной демократии. М.:
Тип. А.П. Мамонтова, 1895. Т 2. C. 89—92, 334.
135

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ния, печати и преподавания, сходок и обществ169. Публичные пра¬
ва имели, по его мнению, революционное происхождение, были
провозглашены в XVII—XVIII столетиях в законодательных актах
Английской и Французской революций. Принцип политического
равенства также пробил себе дорогу революционным путем — в ре¬
зультате Великой Французской революции, которой Ковалевский
придавал огромное значение170.
Важное место в воззрениях М.М. Ковалевского о правах и
свободах личности занимало его представление о гарантиях прав.
Средствами, с помощью которых современное ему государство
проводило в жизнь начало политического и гражданского полно¬
правия, ученый считал самоуправление — местное и общее, а так¬
же подчинение администрации и законодательства судебному
контролю171.
Признание за гражданами политических прав Ковалевский
считал следствием утверждения принципа самоуправления обще¬
ства, сводившегося к тому, что страной управляло правительство
большинства, а граждане призывались к заведованию государ¬
ственными делами. Начало самоуправления общества было по¬
тенциально осуществимым, по его мнению, как в конституцион¬
ной монархии, так и в представительной республике. Признание
и обеспечение публичных прав ученый связывал с утверждением
правового государства, в котором права граждан гарантировались
народным представительством, с одной стороны, и местным са¬
моуправлением — с другой. Народное представительство давало
гражданам возможность заведовать общими делами страны, а
местное самоуправление — интересами сельской общины, города
и области172.
Гарантом обеспечения прав личности выступала также су¬
дебная ответственность частных лиц и чиновников, наступающая
в случае превышения ими своих законных полномочий. Ученый
считал, что публичные права получают значение только тогда,
когда они обеспечиваются судебными гарантиями и исковой охра¬
169 Ковалевский М.М. Предисловие... С. XXXIII.
170 Ковалевский М.М. Происхождение современной демократии. Т. 1.
С.	630—631.
171 Ковалевский М.М. Предисловие... С. XXXVIII.
172 Там же. С. XXXIV—XXXV.
136

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
ной. Гарантией признания личных прав, по мнению правоведа,
являлась «возможность призыва в суд всякого, кто бы он ни был,
причиняющего мне вред и убытки своими действиями, не соглас¬
ными с законом». «Основу личных прав составляет, таким обра¬
зом, судебная ответственность, — резюмировал Ковалевский, —
ответственность как частного лица, так и чиновника, ответствен¬
ность всех и каждого, от мала до велика, кто с добрыми бы даже
намерениями превысил сферу предоставленных ему законом
правомочий»173.
Анализируя положение с обеспечением прав человека в раз¬
личных государствах, М.М. Ковалевский отдавал приоритет
Англии: декларации прав там не было, однако суды реально обе¬
спечивали соблюдение прав и свобод личности. Во Франции, на¬
оборот, Декларация прав человека и гражданина существовала,
однако она не подкреплялась независимой и эффективной судеб¬
ной системой: суд там не был правомочен рассмотреть жалобу на
чиновника без предварительного разрешения Государственного
совета. Преимущество судебной практики как источника прав
личности Ковалевский видел в ее гибкости. Ученый обращал вни¬
мание на то обстоятельство, что английские судьи, пользующиеся
большой свободой оценки и толкования законов и прецедентов,
были в состоянии противостоять законодательной власти в случае
нарушений прав и свобод личности. Аналогичную ситуацию он
отмечал и в США174.
Выделял Ковалевский также процессуальные гарантии обе¬
спечения прав и свобод человека, такие как замена ареста поручи¬
тельством и залогом, запрет на вторжение в жилище человека но¬
чью, отсутствие у закона обратной силы. Особенность данной
группы гарантий прав состояла, по мнению ученого, в том, что
они были призваны защищать человека в случае его задержания175.
В вопросе о законодательных гарантиях прав личности
М.М. Ковалевский вступал в дискуссию с теоретиками юридиче¬
ского позитивизма, считавшими решающим фактором в обеспе¬
чении прав человека перечисление их государством в законода¬
173 Ковалевский М. Учение о личных правах. С. 102—103.
174 Там же. С. 103.
175 Ковалевский М.М. Происхождение современной демократии...
Т. 2. С. 70—75.
137

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
тельных документах. Отношение Ковалевского к закону как га¬
ранту личных прав было двойственным. С одной стороны, он ви¬
дел в законе мощную положительную силу, правовой источник
автономии личности и защиты ее от произвола государства. С дру¬
гой же стороны, правовед искал гарантии против самого закона,
средство отнять у него возможность вторгаться в личные права.
Основополагающей гарантией личной свободы М.М. Ковалевский
считал господство права. Противопоставляя закон произволу, он
ценил в законе не организационную его функцию как регулятора
общественной жизни, не уравнительную его функцию как общего
для всех правила, не централизующую его мощь, нивелирующую
местные и личные особенности и стягивающую единый и полно¬
властный народ вокруг единого центра, а в первую очередь функ¬
цию ограждения лица от произвола власти176.
Ученый апеллировал к любимой им Англии, где не было
письменного акта, системно закреплявшего права и свободы лич¬
ности, однако сильная судебная власть была способна их гаранти¬
ровать. В Англии права не имели другой основы, кроме общего
господства закона, единого и неизменного для всех, забота о со¬
блюдении которого была поручена судебным учреждениям. Между
тем права человека, по мнению Ковалевского, обеспечивались в
этой стране в большей степени, нежели где бы то ни было на евро¬
пейском континенте177.
Между тем М.М. Ковалевский не отрицал позитивного зна¬
чения законодательного закрепления прав и свобод человека, ви¬
дел в этом действенный способ связать руки правительству и сде¬
лать невозможным для него поворот назад. Как справедливо ука¬
зывает современный исследователь А.Л. Васин, Ковалевский про¬
водил мысль, что объективация права в писаных нормах закона
преследовала практические цели, была необходима, чтобы гаран¬
тировать достигнутый обществом уровень личной свободы. Права
и свободы личности — это социальные нормы, которые общество
на определенном этапе своего развития в ходе борьбы за права че¬
ловека фиксирует юридически, т.е. в нормах закона. Отрицать или
недооценивать связь социальных норм с законодательством, рав¬
176 Магазинер Я.М. Указ. соч. С. 5.
177 Ковалевский М.М. Общее конституционное право... С. 65; Кова¬
левский М. Учение о личных правах. С. 115—117.
138

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении.
но как подменять одно другим значило, по мысли ученого, нару¬
шать философское соотношение формы и содержания, поскольку
никакое содержание не могло обойтись без формы178.
Приверженный принципу системного анализа правовых ка¬
тегорий, М.М. Ковалевский подразделял права человека на базо¬
вые и производные. К числу базовых ученый относил свободы со¬
вести, слова, петиций. Так, в проекте адреса Государственной
думы первого созыва ученый обнаружил пробел, обратив на него
внимание депутатов: «В числе необходимых свобод, которые
должны быть обеспечены, вы, как мне кажется, напрасно опусти¬
ли одну — свободу петиций, подаваемых на имя Государственной
Думы: свобода петиций есть именно та свобода, благодаря кото¬
рой англичанам удалось превратить свой аристократический
строй в демократический»179.
Производным правом Ковалевский считал свободу стачек.
В ней он видел выражение более общего начала свободы труда, ко¬
торое, в свою очередь, являлось одним из проявлений свободы лич¬
ности. Право митингов Ковалевский, вслед за английским право¬
ведом А.В. Дайси, считал проявлением личной свободы и свободы
слова180. А в праве ассоциаций ученый видел лишь одну из форм
самоопределения личности, которая лежала в основе неприкосно¬
венности личности и всех других прав личной свободы181.
Обеспечение прав и свобод личности в позитивном праве
М.М. Ковалевский считал функцией правового государства.
Именно правовое государство, именуемое ученым «правовым по¬
рядком», предоставляло личности возможность свободного осу¬
ществления своих требований до момента, когда эти требования
входили в коллизию с интересами общества и принимали форму
нарушения установленного им права. В то же время правовое го¬
сударство выполняло функции проводника культурных начал в
общество и поэтому расширяло сферу своего контроля над лично¬
стью182.
178 Васин А.Л. Права личности в российском государствоведении до¬
революционного периода. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 148.
179 Цит. по: Магазинер Я.М. Указ. соч. С. 7.
180 Ковалевский М. Учение о личных правах. С. 100, 117.
181 Магазинер Я.М. Указ. соч. С. 7.
182 Ковалевский М. Учение о личных правах. С. 100.
139

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Правовое государство М.М. Ковалевский противопоставлял
полицейскому государству. Для полицейского государства были
характерны административная ответственность и превентивные
меры обеспечения законности. Существенным признаком право¬
вого государства являлась судебная ответственность, которая осу¬
ществлялась широко и последовательно, была одинаковой для
всех: и для правительственных чиновников, и для подвластных.
В качестве примера Ковалевский указывал на существовавшее в
полицейском государстве у правительственных агентов право на¬
рушать спокойствие домашнего очага в интересах предупрежде¬
ния преступлений посредством организации обысков, вскрытия
частной корреспонденции, административными ссылками и т.д.
В правовом государстве господствовал обратный принцип: жили¬
ще каждого признавалось нерушимой твердыней, в которую сам
король не мог проникнуть без согласия живущих; для лиц, нару¬
шивших данный порядок, устанавливалась судебная ответствен¬
ность. Сходную эволюцию проходили, по мнению Ковалевского,
и другие права человека, подкреплявшиеся в итоге судебной от¬
ветственностью лиц, на них посягавших183.
Воззрения М.М. Ковалевского на взаимоотношения государ¬
ства и личности дополняла концепция, созданная Н.М. Коркуно-
вым. Представление о необходимости ослабления роли государст¬
ва в обществе и ограничении государственного вмешательства
в общественную жизнь Коркунов считал поверхностным. Не ви¬
дел этот ученый и прямой зависимости между расширением госу¬
дарственной деятельности и умалением индивидуальной свобо¬
ды. Взаимоотношения личности и государства он считал более
сложными.
Анализируя исторический материал, ученый утверждал, что
сужение сферы государственного вмешательства приводит не к за¬
полнению высвободившегося пространства личной свободой, а,
напротив, к вмешательству в данную сферу других общественных
союзов. Он аргументированно доказывал, что индивидуальная сво¬
бода на каждом шагу испытывает «атаку» со стороны обществен¬
ных союзов — церкви, семьи, сословия, общины и т.д. При этом
общественные союзы были, по его мнению, менее предсказуемы¬
ми и управляемыми, чем государство. «Замена, хотя бы частичная,
183 Ковалевский М. Учение о личных правах. С. 100.
140

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
подчинения личности фактической зависимости от общества юри¬
дически регулированным вмешательством государства представ¬
ляет по общему правилу не проигрыш, а выигрыш личной свобо¬
ды...», — считал Коркунов. Вместе с тем и государство, которое
распоряжается властью «не по делегации, не по поручению другого
союза, а по собственному праву, самостоятельно», ученый считал
далеким от идеала. В качестве сдержек и противовесов государ¬
ственного вмешательства в права личности ученый рассматривал
наделение граждан политическими правами и укрепление инсти¬
тута народного представительства184.
Эту идею разделял и С.А. Муромцев, считавший, что «чем
ближе поставлен каждый гражданин к политической деятельно¬
сти, чем чаще выступает он активным исполнителем государ¬
ственного порядка, а не слепым его орудием, чем более. он за¬
интересовывается им и влагает в него свою душу, тем более сторон
человеческого существования охватывает государство, тем силь¬
нее оно по качественным пределам своего господства и могуще¬
ственнее по степени своего культурного влияния»185.
Обоснованию содержания политических прав граждан
Н.М. Коркунов уделял существенное внимание. Наделение насе¬
ления политическими правами, по его мнению, сглаживало нега¬
тивные последствия всевластия государства. Политические права
государствовед трактовал как «права распоряжения властью», ко¬
торые являются, по сути, не только правами, но и обязанностями.
Распоряжаясь властью, гражданин, по его убеждению, обязан был
действовать сообразно как своему личному, так и общественному
интересу. Он был правомочен при этом отказаться от каких-либо
политических прав, например, от права участия в выборах186.
Н.М. Коркунов выступал сторонником наделения полити¬
ческими правами всех граждан без исключения и противником
цензовой системы, ограничивавшей граждан в осуществлении их
политических прав. Критикуя имущественный ценз, ученый
утверждал, что ценность личности не должна зависеть от величи¬
184 Коркунов Н.М. Государство и свобода // Юридическая летопись.
1892. Т 1. С. 6, 9—10, 13.
185 Муромцев С. Статьи и речи. Вып. 1... С. 64.
186 Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т 1. СПб.:
Книжный магазин А.Ф. Цинзерлига, 1892. С. 363—364.
141

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ны ее материальных приобретений, ведь «богатство наживается
нередко не совсем чистыми средствами»187.
Законодательному обеспечению прав личности Коркунов
придавал большее значение, чем Ковалевский. Ученый считал,
что поскольку в современной ему России принципы гражданской
свободы уже успели стать частью общественного сознания, следо¬
вало позаботиться «о выработке законов, в подробностях регули¬
рующих обеспечение прав гражданской свободы». «В настоящее
время нет вопроса более настоятельного, более неотложного, тре¬
бующего реформы, как вопрос об обеспечении за русским обще¬
ством прав гражданской свободы», — утверждал Н.М. Коркунов в
своем пособии по русскому государственному праву 1892 г.
Отсталость российского законодательства в данном вопросе пра¬
вовед объяснял двумя обстоятельствами. Первым было долгое су¬
ществование крепостного права: «Пока значительная часть рус¬
ского народа находилась в крепостной зависимости, обеспечение
права гражданской свободы стало бы привилегией меньшинства.
А это не мирилось с. демократическим складом всей нашей госу¬
дарственной жизни». Другой причиной незакрепленности в рос¬
сийском законодательстве прав и свобод личности Коркунов счи¬
тал отсутствие в политико-правовой жизни идеи законности, все¬
общее бесправие, в результате чего объективная норма права оста¬
валась лишь мертвой буквой. Устранение бесправного положения
личности в государстве ученый-юрист связывал с наделением ее
правами личной свободы, такими как свобода выражения своих
мнений, свобода исповедания своих верований, свобода общения
с другими людьми188.
Для обеспечения личных прав граждан Н.М. Коркунов пред¬
лагал им активно включаться в политико-государственную дея¬
тельность, оказывать на нее влияние. При этом ученый возлагал на¬
дежды на нравственное поведение государства, сознававшего свой
долг «подчиняться требованиям мирного государственного поряд¬
ка» и соблюдать права и свободы личности. Свобода, по мнению
Коркунова, составляла необходимое условие нравственного разви¬
тия, тогда как нравственность выступала главным критерием обще¬
ственного прогресса. Коркунов полагал, что при необходимости
187 Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1... С. 400.
188 Там же. С. 316—317.
142

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
ограничения прав человека само это ограничение должно было про¬
истекать не из произвола органов власти, а быть обусловленным из¬
вестными этическими принципами, находящими выражение в
праве и могущими вызвать в нравственном сознании личности сво¬
бодное себе подчинение189.
Проблема гарантий прав и свобод личности была основа¬
тельно разработана в учении Н.М. Коркунова. Коркунов одним из
первых российских правоведов теоретически обосновал значение
административной юстиции в защите прав человека. Администра¬
тивная юстиция представляла собой, по его мнению, систему само¬
стоятельных судебных органов, независимых от исполнительной
власти и необходимых для разрешения споров о законности рас¬
поряжений администрации и органов местного самоуправления.
Коркунов доказывал, что дела, относящиеся к юрисдикции адми¬
нистративного суда, носили особый, публично-правовой харак¬
тер, в силу чего они не могли рассматриваться в рамках традици¬
онных судопроизводств (гражданского и уголовного). «Как для
охраны гражданских прав существуют суды гражданские, так для
охраны публичных прав должны существовать особые админи¬
стративные суды, для которых, однако, требуются те же гарантии
независимости, как для судов уголовных или гражданских»190, —
утверждал правовед.
Гарантией осуществления прав и свобод личности Н.М. Кор¬
кунов считал также институт разделения властей, принцип дей¬
ствия которого он видел «в обеспечении свободы надлежащим рас¬
пределением функций властвования». Права и свободы личности,
по его мнению, «наилучшим образом были гарантированы в том
случае, когда решение одного и того же вопроса возлагалось одно¬
временно на несколько государственных органов, а хуже всего,
когда подобные вопросы были полностью переданы в компетен¬
цию одного органа власти»191.
Гарантией обеспечения прав человека в учении Коркунова
являлся также общий надзор государства и общества за деятельно¬
стью органов управления. В осуществлении такого надзора боль¬
189 Там же. С. 313.
190 Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 2... С. 641—642.
191 Коркунов Н.М. Указ и закон. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1894.
С. 223.
143

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
шое значение ученый придавал праву на петицию, предлагая пре¬
доставить его всем гражданам без ограничений. Право на петицию
представлялось Коркунову связующим звеном взаимодействия
гражданского общества и контролирующих органов государства192.
Резюмируя сказанное, заметим, что эвристический потенци¬
ал социологической юриспруденции состоял в междисциплинар¬
ной природе данного направления. Опираясь на результаты социо¬
логической и исторической наук, теоретики социологического по¬
зитивизма сформировали представление о правах и свободах лич¬
ности как о категории, динамично развивающейся, совершенству¬
ющейся по мере развития общества, по ходу эволюции государства
от полицейского к правовому. Итогом исторического развития яв¬
лялось представление о неотчуждаемых правах личности, а также о
необходимости их признания со стороны государства.
Опираясь на результаты сравнительно-исторических и
сравнительно-правовых исследований, теоретики социологиче¬
ского позитивизма основательно изучили развитие личных и по¬
литических свобод в западном мире, сформулировали представле¬
ние о расширении круга прав и свобод по мере эволюции обще¬
ства, выявили специфические условия и факторы, воздействовав¬
шие на права человека в России. Признавая значение позитивного
права в вопросе обеспечения прав человека, юристы, между тем,
отдавали приоритет судебной системе, связывали реализацию
прав личности с подчинением законодательства и исполнитель¬
ной власти контролю судебной власти, с признанием за каждым
лицом права обжалования действий правительства, затрагивав¬
ших его интересы и представлявшихся ему нарушением существу¬
ющих законов, в судебном порядке. К гарантиям обеспечения
прав человека ученые причисляли также институты народного
представительства и местного самоуправления.
Приоритетными правами личности применительно к совре¬
менной им России теоретики социологической школы права счи¬
тали политические права, которые корреспондировались с обязан¬
ностью населения участвовать в управлении государством. Они
признавали также, что и политические, и личные права могли быть
обеспечены лишь государством, правовым по своей природе.
192 Цит. по: Васин А.Л. Указ. соч. С. 140.
144

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
* * *
Осуществляя в заключении данной главы сравнительный
анализ воззрений различных правовых направлений («возрожден¬
ного естественного права», юридического позитивизма, социоло¬
гической школы), определявших отношение юридической мысли
России конца XIX — начала XX в. к проблематике прав и свобод
личности, выскажем суждение, что наиболее основательной и си¬
стемной разработке права человека были подвергнуты представи¬
телями школы «возрожденного естественного права».
Теоретики данной школы определили содержание понятия
прав человека как естественных и неотчуждаемых прав, выработа¬
ли представление о механизме их реализации, связывая ее с
утверждением новой формы государства — правового конститу¬
ционного государства, призванного по самому своему названию
осуществлять функцию защиты субъективных прав. Важное место
в данном учении заняли классификации прав и свобод человека,
составленные на основе таких критериев, как роль государства в
обеспечении субъективных прав, характер актов и правовых си¬
стем, в которые указанные права были вписаны, и др. Сильным
местом данного учения явилась выработка системного представ¬
ления о гарантиях прав и свобод личности. Идеи последователей
«возрожденного естественного права» явились теоретической
основой для реформирования российской государственности в
направлении конституционного и правового государства.
В советский период воззрения юристов, принадлежавших к
школе «возрожденного естественного права», были подвергнуты
суровой критике со стороны нормативистски ориентированных
правоведов. Критика эта была необоснованной и не выдерживаю¬
щей проверку на объективность.
Значение теории прав человека, созданной школой «воз¬
рожденного естественного права» в России, для теоретической
юриспруденции до сих пор недооценено. Как недооценена и зна¬
чимость воззрений данного направления в условиях реформиро¬
вания российской государственности и правовой системы в нача¬
ле XX в. Нами обосновано выше, что именно данная теория в
условиях господства позитивистских воззрений на право и госу¬
дарство возродила ценность человеческой личности, ее свободы,
придала институту прав человека юридико-регулятивное значе¬
145

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ние. Она, во-первых, утвердила за правами человека статус неотъ¬
емлемых прав, которые существуют независимо от их государ¬
ственного признания и законодательного закрепления, вне связи
их носителя с тем или иным государством. Во-вторых, она обеспе¬
чила данные права системой гарантий — политических, социаль¬
ных, материальных, правовых.
Учение школы «возрожденного естественного права» аргу¬
ментировало автономию индивида как носителя прав и свобод,
установило сферу его свободы, в которую государство не имело
права вторгаться, закрепило за индивидом гарантии государствен¬
ной защиты его прав и свобод в случае их нарушения. Перво¬
степенную задачу любого политического союза оно видело в обе¬
спечении условий для реализации прав и свобод личности, а пози¬
тивное право оценивало с учетом того, в какой мере в нем были
созданы условия для реализации субъективных публичных прав.
В трактовке главного оппонента «возрожденного естествен¬
ного права» — школы юридического позитивизма дореволюцион¬
ной России правам человека не придавалось определяющего зна¬
чения. Теоретики юридического позитивизма не разделяли исход¬
ный тезис естественно-правовой теории о первичности права и
субъективных публичных прав, а видели в правах человека уста¬
новление государства, воплощенное в творимом им праве и в силу
этого получившее юридическую обязательность.
Поскольку права человека представали в данной теории ок¬
троированными государством, роли государства в определении их
объема, содержания и гарантий уделялось большое внимание.
Считая государство источником права и субъективных прав лич¬
ности, позитивисты трактовали его в духе либеральной традиции.
Они усматривали призвание современного государства в дарова¬
нии своим подданным гражданских и политических свобод на на¬
чалах равенства людей перед законом. Это превращало подданных
(членов социума, подчиненных власти) в граждан (участников
осуществления государственной власти) и членов гражданского
общества. Государство делалось при этом стабильным и эффек¬
тивным, а творимое им право поддерживалось населением.
Теоретики юридического позитивизма обосновали социаль¬
но-историческую обусловленность прав личности формой госу¬
дарства. Так, политические и гражданские свободы (свободы со¬
браний, союзов, слова и др.) они считали установлением консти¬
146

Глава 2. Либеральная концепция прав человека в российском правоведении...
туционного государства, а право собственности, семейные права,
судебную защиту, права и привилегии отдельных сословий — соз¬
данием полицейского государства.
Отдельными представителями данного направления были
обоснованы также права второго поколения (социально-эконо¬
мические и культурные). К примеру, Г.Ф. Шершеневич выступал
сторонником создания государственной программы образования,
приобщения граждан к благам материальной и духовной культу¬
ры и др.
Подводя итог анализу воззрений социологической школы
права на проблему прав и свобод личности, мы должны признать,
что ее представителями была создана собственная оригинальная
теория прав человека. Теоретики социологического позитивизма
не идеализировали ни государство и позитивное право, ни есте¬
ственное право. В своих методологических построениях они ис¬
кали «твердую почву» и находили ее в виде результатов непосред¬
ственного научного знания, достижений прежде всего истории и
социологии.
Если теоретики юридического позитивизма понимали под
правами личности государственные дозволения, то представители
социологической школы права обосновывали обусловленность
субъективных прав общественными отношениями. Высоко оце¬
нивая роль государства и его институтов в обеспечении прав и
свобод личности, теоретики социологической школы признавали,
что государство не создавало прав человека, они были порождени¬
ем общественного развития (общественной солидарности в кон¬
цепции М.М. Ковалевского и общественной нравственности в
воззрениях Н.М. Коркунова). Между тем государство было при¬
звано, по их мнению, обеспечить своим гражданам права и свобо¬
ды, выступать их защитником.
Права человека представлялись ученым социологического
направления институтом, который не пребывал в статическом со¬
стоянии, а развивался и совершенствовался по мере развития и
совершенствования государства и личности. В данном контексте
теоретики социологической школы явились создателями прогрес¬
сивного юридического учения, ориентированного на борьбу за
право, на творчество во имя осуществления прав личности. При
этом следует заметить, что такие выдающиеся представители со¬
циологической школы права, как С.А. Муромцев и Н.А. Гредескул
147

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
были не только борцами за право и субъективные права в теории,
но и на практике, в Государственной Думе являясь, соответствен¬
но, председателем и заместителем председателя первого россий¬
ского парламента.
Обеспечение прав человека признавалось сторонниками со¬
циологического позитивизма важной функцией правового госу¬
дарства. Именно с построением правового государства они связы¬
вали создание гарантий осуществления прав и свобод личности,
таких как судебная защита, разделение властей, народное пред¬
ставительство и эффективное местное самоуправление.

Глава 3
права человека
в консервативной
политико-правовой мысли
россии второй половины
XIX - начала XX в.
3.1
Свобода личности
в политико-правовой доктрине
российского консерватизма
Права личности составляют основу либеральной политико¬
правовой доктрины, поэтому неудивительно, что данная пробле¬
ма была в либеральной правовой науке основательным образом
разработана. Однако что думали о правах и свободах личности
главные политические оппоненты либералов — консерваторы,
которые, как известно, не рассматривали данную проблему в ка¬
честве ключевой для своего правового учения? Настоящая глава
будет посвящена рассмотрению данного вопроса.
Консерватизм как направление политико-правовой мысли в
России, как и в Западной Европе, явился ответной реакцией на
Французскую революцию и на предложенный ею радикальный
вариант политико-правовой модернизации. Консерваторы отда¬
вали себе отчет в том, что происходящую модернизацию нельзя
остановить, однако они стремились сделать ее контролируемой,
предотвратить радикальную ломку традиционных отношений.
В условиях быстро меняющегося мира консерватизм пытался
противопоставить либеральной и радикально-социалистической
моделям общественного переустройства свой собственный про¬
149

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ект, который основывался на обосновании преимуществ тради¬
ции. Устойчивость традиционного общества виделась консервато¬
рам в присущих ему духовно-нравственных ценностях правосла¬
вия и сильной (монархической) государственности. Консерваторы
стремились к сохранению как «внешней оболочки» традиционной
России, так и ее внутренних религиозно-нравственных принци¬
пов1.
Правовая идеология русского консерватизма была аксиоло-
гичной и антропологичной. При этом консервативные воззрения
на природу человека принципиально отличались от взглядов на
данный вопрос теоретиков либеральной мысли, обосновавших
представление об изначально присущих человеку доброте и нрав¬
ственном чувстве и возведших на пьедестал своей доктрины чело¬
веческую личность, ее свободу, достоинство и счастье. Антро¬
пологическим основанием консервативной позиции являлось ре¬
лигиозное представление об изначальных несовершенстве и гре¬
ховности человеческой природы. Совершенствованием человека
в его нравственно-религиозной жизни занималась церковь, в силу
чего цивилизация, основанная на религиозной идее, была, по мне¬
нию консерваторов, более совершенной, чем лишенная такой идеи.
Совершенствование людей в их внешней жизни, согласно консер¬
вативной теории, было призванием монархического государства,
способного контролировать и подавлять темные стороны человече¬
ской природы, заставлять людей сдерживать их отрицательные
страсти и желания. Из представления о несовершенстве человече¬
ской природы рождалось недоверие консерваторов к человеческой
личности и ее автономии в обществе себе подобных2.
Под влиянием реформ 1860—1870-х годов в России появился
новый тип консерваторов, отличавшийся от их идейных предше¬
ственников — славянофилов. Это был тип консерваторов-госу-
дарственников, которые критически относились как к своим про¬
тивникам «слева» — сторонникам либеральной и социалистиче¬
1 См.: Репников А.В. Консервативная концепция российской госу¬
дарственности. М.: МПУ «Сигналь», 1999. С. 42—43.
2 См.: Карцов А.С. Правовая идеология русского консерватизма
(II половина XIX — начало XX веков). Автореф. дис. . докт. юрид. наук.
М., 2008. С. 12—13; Лукьянов М.Н. Российский консерватизм и реформа,
1907—1914. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 2001. С. 17; Репников А.В.
Указ. соч. С. 107.
150

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
ской доктрин, так и к правящим властным структурам (особенно
в периоды либерального реформирования российской государ¬
ственности), не способным, по их мнению, держать под контро¬
лем происходящие перемены и разработать стратегию, способную
предотвратить радикальную ломку традиционных отношений3.
Мы сосредоточимся на анализе воззрений на права человека пре¬
имущественно этой группы консервативных мыслителей.
Многие известные идеологи российского консерватизма
рассматриваемого времени, такие как обер-прокурор Св. Синода
К.П. Победоносцев, публицист и журналист, издатель журнала
«Русский вестник» и редактор газеты «Московские ведомости» на
протяжении третьей четверти XIX в. М.Н. Катков, публицист и
редактор «Московских ведомостей» в 1909—1913 гг. Л.А. Тихомиров,
имели обширные связи и влияние в среде высшей российской бю¬
рократии, оказывая воздействие на выработку правительственно¬
го курса трех последних российских императоров. К примеру,
М.Н. Катков был самым влиятельным журналистом времени
правления Александра II и Александра III, который воздействовал
как на общественное мнение, так и на правительственные круги.
Согласно свидетельству К.П. Победоносцева, «были министер¬
ства, в коих ничто важное не предпринималось без участия
Каткова»4. К.П. Победоносцев сыграл определяющую роль в фор¬
мировании мировоззрения будущего императора Александра III,
а также в отказе его от реформаторского курса своего отца в поль¬
зу политики контрреформ. Л.А. Тихомиров был известным пра¬
вым публицистом, специалистом в области общественного дви¬
жения и рабочего вопроса. Он привлекался председателем Совета
министров П.А. Столыпиным к участию в ряде правительствен¬
ных совещаний, неоднократно консультировал премьера.
Л.А. Тихомиров был одним из самых авторитетных консер¬
вативных мыслителей конца XIX — начала XX в., автором книг
«Единоличная власть как принцип государственного строения»
(1897 г.) и «Монархическая государственность» (1905 г.), а также
серии брошюр и публикаций в газете «Московские ведомости».
Тихомиров был наиболее плодовитым мыслителем среди теорети¬
3 Лукьянов М.Н. Указ. соч. С. 17.
4 Цит. по: Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики. М.: Новое
издательство, 2008. С. 160.
151

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
ков консервативной мысли своего времени, основным жанром
для большинства которых, как отмечает историк М.Н. Лукьянов,
являлась газетная либо журнальная статья, значительно реже —
доклад или брошюра. Сами консерваторы, по замечанию того же
автора, достаточно настороженно относились к теоретическим
изысканиям своих коллег по политико-правовому «цеху»5. По
всей видимости, им было больше по душе амплуа политических
публицистов, державших руку на пульсе времени, чем ученых.
В этом состояло существенное отличие консервативных мыслите¬
лей от теоретиков либеральной политико-правовой мысли, заре¬
комендовавших себя в первую очередь в качестве академических
ученых и только затем пришедших в политику.
Заметный вклад в развитие академической консервативной
юриспруденции внес Л.А. Тихомиров. Современные историки
монархизма утверждают, что именно с появлением фундаменталь¬
ных теоретических работ Тихомирова консервативной мысли уда¬
лось, наконец, преодолеть публицистический период в своем раз¬
витии и дать академической науке так не хватавшего ей синтеза
русской государственной традиции и правового научного зна-
ния6.
Привнесенный Л.А. Тихомировым академический настрой в
изучение государственной и правовой материи поддерживался и
такими теоретиками монархической мысли, как профессора пра¬
ва Новороссийского университета В.Д. Катков и П.Е. Казанский,
ученик П.Е. Казанского юрист Н.А. Захаров и т.д. В.Д. Катков был
автором книг по проблемам философии и теории права, вексель¬
ного права. Наиболее известными работами В.Д. Каткова как тео¬
ретика консервативной правовой мысли являлись книги «О рус¬
ском Самодержавии» (1906 г.), «Нравственная и религиозная
санкция русского самодержавия» (1906 г.), «О власти русского
Императора и ее недругах» (1912 г.). Декан юридического факуль¬
тета Новороссийского университета П.Е. Казанский был извест¬
ным специалистом в области международного права, однако наи¬
5 Лукьянов М.Н. Российский консерватизм... С. 32.
6 Карцов А.С. Правовая идеология русского консерватизма. М.:
Моск. обществ. науч. фонд, 1999. С. 115; Смолин М.Б. Имперский проект
социального монархизма Л.А. Тихомирова // Тихомиров Л.А. Церковный
собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М.: Москва, 2003. С. 8.
152

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
большую известность ему дала монография «Власть Всероссийско¬
го Императора» (1913 г.). В ней Казанский исследовал юридиче¬
скую природу императорской власти после 1905 г. и обосновал
тезис о сохранении ею своего верховного и неограниченного ха¬
рактера, учредительных прав с вхождением в новый фазис эволю¬
ции, отмеченный изданием Основных законов 1906 г. Н.А. Захаров
отстаивал те же идеи в монографии «Система русского государ¬
ственного права» (1912 г.).
По свидетельству историка М.Н. Лукьянова, консерватив¬
ным партиям симпатизировала в условиях третьеиюньского поли¬
тического режима довольно значительная часть российских уче-
ных7. В выработке идеологии российского консерватизма участво¬
вали профессора-юристы В.Ф. Залесский (профессор по кафедре
энциклопедии и истории философии права Казанского универси¬
тета, доктор политической экономии), В.М. Грибовский (профес¬
сор Новороссийского, а затем Петербургского университетов,
доктор государственного права), Н.О. Куплеваский (профессор по
кафедре государственного права и доктор государственного права
Харьковского университета). К консервативному направлению
принадлежали П.И. Ковалевский (профессор психиатрии и спе¬
циалист в области судебной психологии юридического факультета
Петроградского университета), Т.В. Локоть (профессор и выпуск¬
ник естественного отделения Киевского университета), Д.И. Пих-
но (профессор по кафедре экономических наук Императорского
университета Св. Владимира в Киеве).
Между тем к началу правления последнего русского импера¬
тора консервативное направление политико-правовой мысли по¬
дошло не без потерь и, как свидетельствовал Л.А. Тихомиров в
октябре 1894 г., эти потери были существенны: «Все, что ни есть
крепкого или подававшего надежды — все перемерло: Катков
(М.Н. Катков. — А.Т., Р.К.), Д. Толстой (Д.А. Толстой — министр
внутренних дел и активный идеолог политики контрреформ
Александра III. — А.Т., Р.К.), Пазухин (А.Д. Пазухин — государ¬
ственный и общественный деятель консервативной ориента¬
7 Лукьянов М.Н. Консервативная научная интеллигенция и власть
(1907—1914) // Власть и наука, ученые и власть: 1880-е — начало 1920-х
годов: Материалы международного научного коллоквиума. СПб.: Изд-во
«Дмитрий Буланин», 2003. С. 345.
153

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ции. — А.Т., Р.К.), К. Леонтьев (К.Н. Леонтьев — мыслитель, пи¬
сатель и публицист религиозно-консервативного направления. —
А.Т., Р.К.), П. Астафьев (П.Е. Астафьев — консервативный фило¬
соф и публицист, приват-доцент Московского университета. —
А.Т., Р.К.). Ничего кругом: ни талантов, ни вожаков, ни единой
личности, о которой бы сказал себе: вот центр сплочения». При
этом Тихомиров с грустью констатировал, что либералы подошли
к началу царствования Николая II «в лучшей форме»: «. в стро¬
жайшей замкнутости и дисциплине сохранили все позиции, со¬
хранили даже людей, фирмы, знамена, около которых завтра же
могут сплотиться целые армии»8.
Возвращаясь к содержанию политико-правовой доктрины
российских консерваторов второй половины XIX — начала XX в.,
отметим, что она базировалась на идеях наследственной монар¬
хии, имперского государственного устройства, патерналистского
типа отношения власти к подданным, которые трактовались как
несущие опоры здания российской государственности9. Ценности
права и прав и свобод личности не занимали в ней ключевых по¬
зиций. Права личности являлись для российских консерваторов
вторичными от их религиозно-нравственных построений, ведь
именно на религиозных принципах, по их мнению, традиционно
базировалась российская государственность.
Надюридическому, религиозно-сакральному обоснованию
прав личности идеологи российского консерватизма уделяли пер¬
востепенное внимание. Именно в области духовно-нравственного
существования личности они усматривали истоки возникновения
ее прав. «Противоположность между нами и Западом, — писал
М.Н. Катков, в том состоит, что там все основано на договорных от¬
ношениях, а у нас на вере. Такое слияние Царя с народом и взаимная
их принадлежность друг к другу вели к тому выводу, что всякая цар¬
ская служба была службой государственной и всякая государствен¬
ная служба — царской, то же самое были и обязанности»10.
8 Тихомиров Л. Дневник (с января 1889 г. по декабрь 1895 г.) //
Тихомиров Л.А. Воспоминания. М.: Гос. публ. ист. б-ка России, 2003.
С.	494.
9 Карцов А.С. Правовая идеология русского консерватизма (II по¬
ловина XIX — начало XX веков)... С. 13.
10 Катков М.Н. Имперское слово. М.: Москва, 2002. С. 41—42.
154

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
Наиболее системное представление о праве и правах челове¬
ка в консервативной мысли создал Л.А. Тихомиров. Для него были
характерны глубокое религиозное мировоззрение и внимание к
государственно-правовой материи, которые сливались в его рабо¬
тах воедино. Для обоснования понятия «свобода» консерватив¬
ный мыслитель обратился к религиозно-нравственным построе¬
ниям. Проблему свободы личности он переносил из политической
сферы в религиозную11.
Тихомиров выделял в понятии «свобода личности» два из¬
мерения. Первое измерение свободы, внешнее, составляло пред¬
ставление о свободе в том или ином обществе и его выражение в
законе того или иного общества. Второй срез свободы, ее внутрен¬
няя сторона, — это свобода по своему существу, т.е. то, чем свобо¬
да являлась. Внешнее измерение свободы относилось к сфере дей¬
ствия права, однако юридическая точка зрения отражала социаль¬
ную природу вещей, по мнению Тихомирова, лишь частично.
Будучи в основе своей практической и подчиненной преходящим
историческим факторам, она затушевывала подлинный смысл яв-
лений12.
Рассматривая правовую трактовку свободы, Л.А. Тихомиров
обращался к определению свободы в «Декларации прав человека и
гражданина» 1789 г., где она формулировалась как возможность
лица делать то, что не наносит ущерба правам других лиц. Все опре¬
деления свободы, предшествовавшие Декларации прав, а также
следовавшие за ней, Тихомиров считал разновидностями одной и
той же мысли: свобода простирается до тех пределов, где она стал¬
кивается со свободой других людей и задевает чужое право. Такое
определение свободы, трактовавшее свободу в отрицательном
смысле (в смысле отсутствия стеснений свободе человека извне, со
стороны общества), было, по его мнению, ошибочным, поскольку
из него следовало, что человек тем более свободен, чем меньше
прав будет у других людей. Кроме того, оно не «работало» в услови¬
ях демократического общественного устройства, основанного на
всеобщем равенстве, поскольку там человек имел те же права и в
том же объеме, что и другие люди, значит, следуя идее правового
11 Тихомиров Л.А. О свободе // Тихомиров Л.А. Россия и демократия.
М.: Изд-во «Фонд ИВ», 2007. С. 431.
12 Тихомиров Л.А. О свободе... С. 433.
155

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
определения свободы, он был тем больше свободен, чем меньше у
него было прав. Тихомиров также считал, что власть общества над
личностью несла личности не только ограничение, но и расшире¬
ние ее свободы. Поскольку общество препятствовало произволу
одних лиц стеснять свободу других, оно обеспечивало и расширя¬
ло свободу лиц. Мыслитель делал вывод, что юридическое поня¬
тие свободы, которое глубоко вошло в политическую философию
XVIII в., не давало определения свободы личности, а подменяло
его определением пределов власти общества над личностью.
И, что самое важное, оно не давало представления о социальной
природе свободы, т.е. не говорило ничего о сути свободы13.
Л.А. Тихомиров утверждал, что свободу следует понимать не
в отрицательном смысле (как свободу «от чего-то»), а в положи¬
тельном, как внутреннюю свободу личности, свободу ее духовно¬
го существа. Внутренняя свобода личности состояла в способно¬
сти личности к самостоятельной деятельности, в наличии у нее
свободного сознания и желания к действию. Она делала человека
инициативным, способным ставить перед собой цели и достигать
их в тех пределах, в которых ему не мешали в этом прочие, столь
же свободные личности. Рождалась такая свобода в области
духовно-религиозного существования человека, в общении и вза¬
имодействии его с духовным миром. Она рождалась в душе чело¬
века и была обусловлена наличием у него связи с Богом. «Те, кото¬
рые не признают реального бытия духовного мира, — писал
Тихомиров, — не должны бы и говорить о свободе, так как в сфере
законов материального мира она совершенно непонятна». В атеи¬
стическом государстве свобода, по мнению мыслителя, существо¬
вала только во внешних ее проявлениях. Лишь христианская куль¬
тура принесла в мир величайшие образцы общественности, со¬
единяющей крепость государственную со свободой личности, и
только в христианском обществе внутренняя свобода лица суще-
ствовала14.
Итак, сферой бытования внутренней (абсолютной) свободы
личности была, по мысли Л.А. Тихомирова, духовная жизнь чело¬
века. Между тем в гражданской и государственной жизни абсо¬
лютной свободы быть не могло. В обществе свобода проявлялась
13 Тихомиров Л.А. О свободе. С. 434—438.
14 Там же. С. 439, 443—444, 446, 450.
156

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
лишь в относительном виде, выступала в юридической форме, в
качестве правового принципа, который, имея принудительный
характер, давал место свободе духовной в той мере, в которой
юридический закон выражает в себе нравственный закон15.
В иерархии свобод личности Тихомирова главенство при¬
надлежало внутренней свободе, на которой, в свою очередь, бази¬
ровались политическая и гражданская свободы как проявления
внутренней свободы в условиях того или иного общества. При
этом консервативный мыслитель опровергал известные ему пред¬
ставления об абсолютной ценности политической и гражданской
свобод. Взгляд на политическую свободу как на наиболее важную
из всех видов свобод, поскольку она обеспечивала свободу граж¬
данскую, позволявшую, в свою очередь, человеку свободно жить
своим внутренним духовным миром, Тихомиров считал принци¬
пиально неверным. Политическая свобода, т.е. участие граждани¬
на в управлении государством, сама по себе нисколько не обеспе¬
чивала, по его мнению, свободы его бытовой жизни, не исключала
деспотизма в отношении отдельной личности и ее свободы.
Тихомиров предостерегал политических деятелей, которые в сво¬
их заботах о политической и гражданской свободах забывали о ре¬
лигиозном чувстве и сознании. По его мнению, они и не подозре¬
вали, что «в наш земной мир необходимости свобода проникает
только из области духа», а разрушение внутренней свободы лич¬
ности делало в конечном итоге пустым звуком и гражданские, и
политические свободы. Задачу общества и государства Тихомиров
видел в признании абсолютного значения за духовной свободой
лица и в поддержании этого значения всеми доступными сред-
ствами16.
Свободу, по мнению Л.А. Тихомирова, нельзя было объяс¬
нить через «прогрессивное накопление усовершенствованной госу¬
дарственности», как это делали теоретики либеральной мысли. Она
была созданием христианской культуры. Рассматривая развитие
личной свободы в различные исторические эпохи, Тихомиров наи¬
более высоко оценивал христианский период истории человече¬
ства, признавал его временем возрастания прав человека без раз¬
личия состояния, пола и возраста, развития политической свобо¬
15 Там же. С. 451, 454.
16 Там же. С. 442—443.
157

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ды, человеколюбия, равенства всех перед юридическим законом.
В государствах христианского периода с самыми различными
формами правления (монархии, республики) мыслитель видел
влияние на право духовно сильной самостоятельной личности,
превращавшей государство в организацию, служащую народу, ис¬
полняющую то, что лежит в народном сознании. По мере ослабле¬
ния напряжения религиозной жизни общества и отпадения хри¬
стианского мира от Христа стремление общества к внешним про¬
явлениям свободы (к свободе гражданской и политической), по
убеждению консервативного мыслителя, возросло и даже в опре¬
деленный момент достигло апогея: слова о свободе наполнили
мир, науку, философию и конституцию. Однако это стремление
оказалось на поверку «простой фантасмагорией, и вместо провоз¬
глашавшейся абсолютной свободы стало развиваться полное
упразднение свободы личности и общества»17.
Первый фазис отказа от свободы Л.А. Тихомиров связывал с
развитием философии Ж.Ж. Руссо, именуемой им «религией по¬
литической свободы», которая приняла за аксиому природную
свободу личности и самодовлеющее ее право, желала построить
общество, основанное на свободном договоре личностей. На
практике, однако, воображаемые абсолютные права личности
могли поддерживаться в обществе только при постоянном и непо¬
средственном управлении гражданами со стороны государства, и
даже при этом свобода личности не была обеспечена, а непосред¬
ственное управление оказалось неосуществимой фантазией. Тогда
пришлось прибегнуть к представительству, которое скоро оттес¬
нило граждан от власти и оставило им только один аспект «свобо¬
ды» как свободы выражения мнения при подаче голосов на выбо¬
рах. При этом оказалось, что гражданин есть величина «близкая к
нулю», а действительную силу составляют лишь «политиканы».
Построение политической свободы из самодовлеющего права
личности неудержимо влекло мир к понижению права и упразд¬
нению свободы18.
Угрозу абсолютной свободе Л.А. Тихомиров усматривал так¬
же в распространении социалистических учений, подменявших
ценности свободы материальными интересами — в пище, питье,
17 Тихомиров Л.А. О свободе. С. 454—455.
18 Там же. С. 456—457.
158

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
комфорте. Первый шаг к уничтожению личности сделало, по его
мнению, учение социалиста-утописта Роберта Оуэна, считавшего
человека созданием внешних условий. Такое воззрение упраздня¬
ло свободу, поскольку свобода имела свойство быть первопричи¬
ной, а не следствием. Вторым шагом стал научный социализм
К. Маркса и Ф. Энгельса. Благодаря социалистическим теориям,
как констатировал Тихомиров, за несколько десятков лет лич¬
ность и ее внутренняя свобода были развенчаны, а общество при¬
нялось за обоготворение внешних условий жизни. Тихомиров
иронически противопоставлял христианскую личность, черпав¬
шую внутреннюю свободу в общении с духовным миром, обни¬
щавшей личности наследников «свободы, равенства и братства».
Он предостерегал общество от социалистического строя, кото¬
рый, по его словам, способен был довершить начатое ранее и от¬
нять у людей их свободу и самостоятельность, окончательно унизив
человеческую личность. По признанию Л. Тихомирова, «.не тео¬
рия, а сама жизнь уже решает перед нами вопрос о свободе, которая
пышно развивается при развитии духовной жизни человека и на¬
чинает угасать с чрезвычайной быстротой по мере угасания духов¬
ной жизни». Из этого следовал вывод: «Где дух, там свобода, и нет ее
в ином месте. А без нее нет и права общественного. Источники
свободы и права широко раскрыло миру христианство, и, отрекаясь
от христианства, мир закрывает их для себя, приводя этим и свою
общественность к отречению от прав личности»19.
Институт прав личности был тесно связан в идейных по¬
строениях российских консерваторов с институтом сильного го¬
сударства. Сильное государство и сильная власть, в свою очередь,
считались ими атрибутами самодержавно-монархической формы
правления. Самодержавие было для консервативных мыслителей
институтом как политическим, так и в первую очередь религиоз¬
ным. Оно представляло форму Верховной Власти, основанную на
духовной стороне человеческого существа, на выполнении выс¬
шего долга монарха перед Богом, народом и историей20. Сила мо¬
нархической власти виделась консервативным мыслителям в ее
религиозно-нравственном основании, в том обстоятельстве, что
19 Там же. С. 459—460.
20 Репников А.В. Консервативная концепция российской государ¬
ственности... С. 94.
159

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
российское самодержавие было освящено авторитетом Церкви и
базировалось на началах православной веры, было хранителем на¬
родного духа, закрепленном в вере, обычаях и языке. Именно мо¬
нархия могла, по мнению консервативных авторов, гармонизиро¬
вать отношения между верой, властью, законодательством и обы¬
чаями, с одной стороны, и внутренней свободой лица — с другой.
Власть самодержавного монарха в политико-правовых кон¬
цепциях российских консерваторов выступала условием для разви¬
тия позитивного права и субъективных прав. В этом состояло оче¬
редное существенное отличие политико-правовой доктрины кон¬
серватизма от взглядов либеральных теоретиков на взаимоотноше¬
ния монархической власти и личности. В либеральной теории са¬
модержавная монархия представала неизбежным злом для реализа¬
ции личной свободы, так как личность в условиях самодержавия
была лишена прав и обременена большим числом обязанностей.
Выдвинутая либералами концепция негативной свободы (свободы
от государства) была нацелена на то, чтобы «отвоевать» у государ¬
ства побольше свободы, ограничив произвол правителя правами
личности. Консерваторы, напротив, обосновали взгляд на самодер¬
жавие как на институт, способствующий развитию политических и
гражданских свобод. Мы находим его у Л.А. Тихомирова, который
писал: «Всякий, кто в суждении своем основывается на точных
фактах, не может не видеть, что наше государство, руководимое
неограниченным Самодержавием монархов, неуклонно, из поко¬
ления в поколение, развивало гражданские права своих поддан¬
ных и расширяло область свободы их действий»21.
«Всякая свобода и самая жизнь. человеческая в обществе
возможны только при условии единой и бесспорной, над всякой
властью господствующей власти. Ее ослабление неизбежно по¬
рождает смуту»22, — признавал почти за треть века до высказыва¬
ния Л.А. Тихомирова публицист М.Н. Катков. «Только по недо¬
разумению думают, что монархия и самодержавие исключают
“народную свободу”; на самом же деле она обеспечивает ее более,
чем всякий шаблонный конституционализм»23.
21 Тихомиров Л.А. Государство, свобода и христианство // Московские
ведомости. 1912. 2 октября.
22 Катков М.Н. События 1 марта // Катков М.Н. Империя и крамо¬
ла. М.: Изд-во «Фонд ИВ», 2007. С. 231.
23 Катков М.Н. О самодержавии и конституции. М.: Печатня
А.И. Снегиревой, 1905. С. 33.
160

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
В трактовке самодержавной формы правления как условия
для введения гражданских свобод консервативные мыслители
проявляли единомыслие. В их хоре голосов был заметен и голос
юридической профессуры правого направления. Так, приват-
доцент юридического факультета Харьковского университета
В.Д. Катков указывал: «В России только сильная власть способна
даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на
началах действительной неприкосновенности личности и различ¬
ных свобод»24. Не менее однозначно высказывался на этот счет
профессор и декан юридического факультета Новороссийского
университета П.Е. Казанский: «Великие преобразователи России
не раз сверху донизу реформировали ее государственный строй.
Последний оказывался способным усваивать себе самые передо¬
вые приобретения современной юридической мысли. Социальный
прогресс и политическая свобода вовсе не непримиримы с
Самодержавием»25.
Государство в воззрениях консерваторов представало не
только политической силой, развивавшей свободы и наделявшей
правами население, но и институтом, реализовывавшим контроль
над осуществлением прав и свобод личности и оберегавшим лич¬
ность от эксцесса злоупотребления свободой. «Государство воору¬
жено, — писал М.Н. Катков, — но не против свободы, которая
только в ограде его и возможна; оно вооружено против других го¬
сударств как вне, так и внутри его. Собирая и сосредоточивая
власть, государство тем самым создает свободное общество. Власть
над властями, Верховная власть на всякой властью — вот начало
свободы. Что прямо или косвенно нарушает свободу, то противно
и государственному началу.. Толкуют о свободе печати, но не все
отдают себе ясный отчет в том, что разуметь под этой свободой.
Люди на общественных дорогах свободно ходят и ездят, и чем сво¬
боднее, тем лучше, но никому нельзя предоставить свободу бесчин¬
ствовать на улице и нападать на встречных. Охраняя общественные
пути от физического насилия, не обязано ли то же правительство
охранять общество и от насилий нравственных? .Может ли прави¬
24 Катков В.Д. Нравственная и религиозная санкция русского
Самодержавия. Харьков, 1907. С. 25.
25 Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора. М.: Изд-во
«Фонд ИВ», 2007. С. 556.
161

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
тельство оставлять уличное слово без контроля и отдавать малых,
слабых и темных людей во власть всякому речистому шарлатану?»26
В рамках религиозно-нравственного миропонимания рос¬
сийских консерваторов и их представления о самодержавии как о
выразителе нравственного идеала и народного духа формировался
их взгляд на правовой статус лица, соотношение его прав и обя¬
занностей. Как известно, в либеральной доктрине права лично¬
сти, трактуемые в широком смысле как юридическое выражение
ее свободы, а в узком — как юридически определенные правомо¬
чия, которые личность получала в обществе для пользования сво¬
ей свободой, выступали основным элементом правового статуса
личности и его основой. Между тем обязанность, понимаемая ли¬
бералами как ограничение личной свободы в обществе, неизбеж¬
ная жертва, которую личность приносила своей свободой в пользу
общества для получения от него правовой охраны этой свободы,
выступала в их концепции в качестве элемента производного.
Принципиально иной взгляд на диалектику прав и обязанно¬
стей лица имелся у теоретиков консервативной политико-правовой
мысли. Предельно ясно он был сформулирован Л.А. Тихомировым
в его работе «Единоличная власть как принцип государственного
строения». «В самой Верховной Власти, — писал Тихомиров, —
право истекало уже из обязанности, из миссии ее. Только для ис¬
полнения этой миссии, для возможности исполнять обусловлен¬
ные ею обязанности Верховная Власть получила свои права и не
от людей, а от Бога. Не людям, стало быть, принадлежало и опре¬
деление границ этих прав. Нравственно же религиозная идея, раз¬
деляемая нацией и выражавшая по ее вере волю Божию, ограни¬
чивала права царя не правами подданных, а только их обязанно¬
стями высшей категории, а именно обязанностями их в отноше¬
нии Бога. Никаких других прав подданных в отношении Царской
власти не знает эта идея, кроме тех, которые даются нашими обя¬
занностями в отношении Бога. Повиновение Верховной Власти
кончается только там, где она сама нарушает свою обязанность.
Как у власти, так и подданных право в основе определяется обя¬
занностью. право есть только формула условий, необходимых
для исполнения обязанности». «Каковы же наши личные права
26 Катков М.Н. Свобода и власть // Катков М.Н. Империя и крамо¬
ла... С. 252—253.
162

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
при столкновении с другими людьми? — задавался вопросом мыс¬
литель и отвечал на него: — С точки зрения религиозно-нравст¬
венного миросозерцания, в сущности, никаких. Мы имеем обя¬
занности. Они указаны очень подробно. Прав же в отношении
один другого никаких не имеем, и если они являются, то лишь как
последствие обязанности других людей относительно нас. Право
является лишь последствием обязанности и результатом взаим¬
ных обязанностей»27.
Обоснование той же мысли на примере государственного
права мы встречаем у редактора-издателя популярной столичной
газеты «Новое время» А.С. Суворина, заметившего, что «. в кон¬
ституциях говорится не только о свободах, но и об ограничениях их
в известных случаях, не только о правах граждан, но и об обязан¬
ностях их к монарху и государству. На обязанностях строятся и
права»28.
Представление о вторичности прав по отношению к обязан¬
ностям вытекало также из консервативного взгляда на человека
как на частицу целого — общности реальной (народ, государство)
и мистической (религия, культурная традиция). Будучи частью
целого, индивид должен был соотносить свое целеполагание с ин¬
тересами общностей, в которые он входил. Человек имел обязан¬
ности по отношению к этим общностям: социальные обязанности
по отношению к семье, сословию, обществу, нации и государству,
а также духовные обязанности по отношению к Богу. Признание
за индивидом субъективного права ставилось консерваторами в
тесную зависимость от возложения на него как на субъекта этого
права обязанности, корреспондирующей предоставленному пра-
вомочию29.
Производным от взгляда консерваторов на первичность
обязанностей и вторичность прав человека выступало их пред¬
ставление о природе политических прав. Консервативные мысли¬
27 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государствен¬
ного строения // Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть
и рабочий вопрос... С. 155—156.
28 Суворин А. Русско-японская война и русская революция.
Маленькие письма (1904—1908). М.: Алгоритм, 2005. С. 299.
29 Карцов А.С. Проблема субъективных прав и обязанностей в рус¬
ском консерватизме // Lex Russica (Научные труды Московской государ¬
ственной юридической академии). М., 2006. № 3. С. 447—448.
163

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
тели выступали против распространенного воззрения на полити¬
ческую свободу как на свободу личности участвовать в государ¬
ственном устроении, поскольку устроение государства являлось,
согласно их доктрине, делом только Верховной Власти. Поэтому
политические права для консерваторов означали имевшиеся у
частных лиц возможности и обязанности служения Верховной
Власти в осуществлении ею дела государственного устроения.
Политические права, как и права других категорий, именовались
в консервативной теории правами, охраняющими свободу лично¬
сти в отправлении ее обязанностей. Л.А. Тихомиров указывал, что
политические права не являются бесконтрольными и неотъемле¬
мыми, поскольку «выше них носится нравственная обязанность,
для исполнения которой дается право. Если же обязанность на¬
рушается, то право может быть отнято или ограничено во всем,
где данная свобода вторгается в жизнь государственную»30.
Ярко и лаконично выражал свой взгляд на соотношение по¬
литических прав и обязанностей консервативный публицист
М.Н. Катков в своей известной статье «Наша Конституция», опу¬
бликованной в «Московских ведомостях» в 1882 г. «Мы, русские
подданные, уже обладаем тем, что они (либеральные партии. —
А.Т., Р.К.) обещают даровать нам; у нас есть даже нечто большее, —
писал Катков. — Они хотят даровать нам политические права, но
у нас есть политические обязанности, а это больше. В обязанно¬
стях уже заключаются права, обязанности неотлучно сопровожда¬
ются правами. Что нам в обязанность поставлено, на то нам. и
право дано. Но если за обязанностью само собой следует право, то
не всегда обязанность поспевает за правом, когда оно выдвигается
вперед. Право, не прикрытое обязанностью, уносится налегке да¬
леко вперед, оставляя позади себя багаж обязанностей. Напрасно
нам сулят конституцию; мы уже имеем ее в нашей государствен¬
ной присяге, которая обязывает всякого русского подданного ра¬
деть о пользах Государя и государства. Кто этого не делает, тот в
силу нашего “правового порядка” будет изменник и преступник.
А если каждый из нас обязан служить. Престолу и Отечеству, то
каждый, конечно, имеет и право исполнять эту обязанность»31.
30 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственно¬
го строения. С. 162.
31 Катков М.Н. Наша Конституция // Катков М.Н. Имперское сло¬
во... С. 403.
164

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
Упрекавший М.Н. Каткова в политическом романтизме,
увлечении проповедью известных принципов без облечения их в
конкретные правовые формы и механизмы их реализации, юрист
консервативного направления Н.А. Захаров вместе с тем в своем
определении содержания публично-правовых обязанностей про¬
должал линию Каткова. Захаров также признавал этический ха¬
рактер российской конституции, основанной на нравственных
обязанностях личности: «Настоящая конституция заключена в
душе каждого русского — в душе царя в виде возложенной на него
Богом обязанности вести свой народ к благоденствию, а в душе
каждого его подданного как обязанность помогать Царю в испол¬
нении его задачи, что для облегчения исполнения достигается
благодаря существованию сословий.»32. Свой юридический труд о
системе российской государственности Н.А. Захаров завершил
оптимистическим прогнозом, что «.двигателем государственной
жизни должна стать не столько сила и гарантия против произвола,
сколько двустороннее доверие власти и подвластных, основанное
на взаимном сознании своего долга, на общем стремлении к про¬
грессивному развитию всех сторон государственной жизни
страны»33.
Провозглашая первичность публично-правовых обязанно¬
стей по отношению к правам, консерваторы исходили из убежде¬
ния, что общественный порядок основан на долге и дисциплине,
уважаемыми как властью, так и подвластными. Известный кон¬
сервативный публицист газеты «Новое время» М.О. Меньшиков в
статье 1906 г. под названием «Выше свободы» доказывал, что сво¬
бода по самой природе своей «лишь средство и только средство»,
которое должно служить высшему и жертвовать собой во имя его,
а вне этой службы и благородной жертвы она станет бессмысли¬
цей, или предлогом к катастрофе. Высшей целью свободы
Меньшиков провозглашал цивилизацию. Используя термин «ци¬
вилизация» в значении синонима культуры (культурной государ¬
ственности и правовой системы), Меньшиков высказывался за
непрерывное ограничение, обуздание и уравновешение свободы,
поскольку в основе цивилизации лежала идея служения (поддан¬
32 Захаров Н.А. Система русской государственной власти. М.:
Москва, 2002. С. 118.
33 Захаров Н.А. Указ. соч. С. 335.
165

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ного — государству, матери — ребенку и т.п.). При этом Меньшиков
не являлся противником развития личной, семейной, обществен¬
ной, государственной и всенародной свобод, но полагал, что это
развитие должно осуществляться в определенных границах и «ре¬
гулироваться целью свободы — цивилизацией», которая одна мо¬
жет дать меру освобождению34.
Важным компонентом либеральной теории прав личности
было представление о всеобщности прав, наделении ими всех граж¬
дан в равном объеме согласно принципу формального юридическо¬
го равенства независимо от их сословного, вероисповедного и иму¬
щественного положения, образовательного ценза. Консерваторы
не были сторонниками формального юридического равенства. Это
было связано с их воззрениями на общественный строй, убежден¬
ностью в преимуществе сословно-иерархического строения обще¬
ства над эгалитарно-демократическим общественным устройством.
Из двух типов мировоззрения — рангового и эгалитарного, выде¬
ленного И.А. Ильиным применительно к современному ему обще-
ству35, консерваторы в большинстве своем выбирали ранговое.
Ранговый подход базировался на представлении об изначальном
неравенстве людей в их социальном положении, уровне образова¬
ния, потребностях и др., выражением чего являлась их юридиче¬
ская неравноправность, тогда как эгалитарная теория считала наи¬
более существенным в людях то сходное и одинаковое, что их сбли¬
жало. Как указывает А.В. Репников, консерваторы-государствен¬
ники ратовали за сохранение сословной иерархии не столько из-за
их личной принадлежности к определенному сословию, сколько
из-за приверженности религиозно-политическим идеалам, в кото¬
рых не было места всеобщему равенству. Такими идеалами были
православное мировоззрение, монархические убеждения, аристо¬
кратизм, представление о сложности и неоднородности обще¬
ственного организма, наличии в нем субординации и др.36
Монархисты признавали неравенство людей в правах и обя¬
занностях, вызванное различием их происхождения, способно¬
34 Меньшиков М.О. Выше свободы // Меньшиков В.О. Выше свобо¬
ды. Статьи о России. М.: Современный писатель, 1998. С. 173—175.
35 Ильин И.А. Сочинения: в 10 т. Т. 2. Кн. 1. М.: Московский фило¬
софский фонд, 1993. С. 353.
36 Репников А.В. Указ. соч. С. 85.
166

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России.
стей, социальных функций, которые они выполняли. Правовое
неравенство представлялось им справедливым. Л.А. Тихомиров в
этой связи утверждал, что «.во всем правовом строении должно
явиться стремление не к уравнительности, не к одинаковости, а к
справедливости, к соответственности прав с обязанностями, что
мы. замечаем как типичную черту монархически создаваемых
юридических отношений»37. Формулируя корпус обязанностей и
прав граждан, Тихомиров подразделял все население Российской
империи на две категории. При этом каждая из них была одинако¬
во нацелена на службу государству. Первую категорию составляли
все русские, которых мыслитель определял как граждан империи,
обязанных «способствовать созиданию и поддержанию государ¬
ства, духом и трудами Русского народа созданного». Они наделя¬
лись личными и политическими правами. Вторую категорию со¬
ставляли народности, которые по характеру своему и историческим
традициям не были способны поддерживать чуждую им нацио¬
нально-русскую государственность. Они характеризовались Л. Ти¬
хомировым как подданные и наделялись только личными правами,
необходимыми для исполнения «обязанностей честной и добропо¬
рядочной жизни». Отдельным лицам из числа подданных, имев¬
шим особые заслуги перед русской государственностью, мысли¬
тель считал возможным даровать права граждан империи38.
Поскольку самодержец являлся верховным арбитром над
сословиями и призван был поддерживать между ними равновесие,
то именно ему, по мысли консерваторов, принадлежало опреде¬
ляющее мнение о том, какие свободы следовало даровать населе¬
нию и в каком объеме, и какие социальные группы исключить из
пользования благами свободы. В наибольшей мере принцип не¬
равноправности касался политических прав, которые не могли
быть «ни равномерными, ни безусловными», но «по мере практи¬
ческой возможности складывались пропорционально и условно,
применительно к желанию и способности личности. выполнить
ту обязанность, во имя которой дается право»39.
37 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственно¬
го устройства. С. 156.
38 Тихомиров Л.А. Самодержавие и народное представительство. М.:
Университетская тип., 1907. С. 8—9.
39 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственно¬
го устройства. С. 162.
167

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Наиболее последовательным сторонником сословно-иерар¬
хического строения общества и различий между социальными
группами в их возможностях являлся крупный консервативный
философ XIX столетия К.Н. Леонтьев, считавший подобную ие¬
рархически выстроенную систему не аппаратом подавления сво¬
боды, но регулятором требований, предъявляемых к каждому чле¬
ну общества в зависимости от его положения. Система сословных
привилегий и правового неравенства позволяла, по мнению мыс¬
лителя, добиться безопасного для государственности и культуры
соотношения между социальной активностью масс и инициатив¬
ностью элиты. Наибольшая ответственность при этом ложилась
на людей, находившихся на верхних этажах социальной иерархии,
прежде всего на монарха, берущего на себя бремя власти, и ари¬
стократию как носительницу исторических преданий и храни¬
тельницу идей благородства и чести. Леонтьев утверждал, что весь
мир живет благодаря удачной гармонии между свободой и стесне¬
нием, т.е. добровольным отказом от части свободы во имя высших
интересов государства40.
К.П. Победоносцев обосновывал иерархическое подчине¬
ние в обществе социальных групп религиозными догмами и был
убежден в том, что каждая личность должна рассматриваться в
рамках тех обязанностей, которые влекло за собой ее положение
на иерархической лестнице41.
Некоторымособнякомотконсерваторов-государственников,
сторонников рангового и элитаристского строения общества сто¬
яли отдельные консерваторы-славянофилы, такие как Ю.Ф. Сама¬
рин, И.С. Аксаков, Н.Я. Данилевский и С.Ф. Шарапов. Они, как
известно, отстаивали известный славянофильский политический
идеал «народного самодержавия»: «сила власти — царю, сила мне¬
ния — народу». Этот «символ веры» славянофильства был охарак¬
теризован И.С. Аксаковым, писавшим: «Русский народ, образуя
Русское государство, признал за последним, в лице царя, полней¬
шую свободу правительственного действия, неограниченную сво¬
боду государственной власти, — а сам, чуждаясь всяких властолю¬
бивых притязаний, всякого властительного вмешательства в об¬
40 См.: Репников А.В. Указ. соч. С. 71, 80—81; Карцов А.С. Проблема
субъективных прав и обязанностей в русском консерватизме. С. 455.
41 См.: Репников А.В. Указ. соч. С. 83.
168

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России.
ласть государства или верховного правительствования — признал
за землей мысленно — полную свободу бытовой и духовной жиз¬
ни, свободу мнения, т.е. мысли и слова»42. Славянофилы были
сторонниками относительного равенства правовых статусов всех
социальных групп и противниками предоставления элитам поли¬
тических преимуществ43. Они считали, что русский народ, пройдя
сквозь вековое и необходимое воспитание крепостничеством и
научившись дисциплине и повиновению, созрел для гражданской
свободы44. Эта категория консервативных мыслителей выступала
за расширение политических и гражданских свобод.
Согласно взгляду консервативных теоретиков на права че¬
ловека, их предоставление должно было быть согласовано с готов¬
ностью населения распорядиться ими себе не во вред. Для этого
требовалось привитие населению ценностей свободы и личных
прав, формирование у него развитого правого сознания.
Консервативные мыслители придавали большое значение разви¬
тию общественного мнения и правосознания. Славянофилы, о
которых мы только что упоминали, считали, что стоящая над со¬
словиями самодержавная власть должна была прислушиваться к
общественному мнению, способствовавшему нравственному
ограничению самодержавия и реализовавшему принцип народно¬
го суверенитета. В проекте идеального славянофильского госу¬
дарства самодержавию отводилась роль охранителя личной свобо¬
ды, в том числе свободы мнения, свободы слова, свободы критики
и обличения деяний правительственных45.
Самодержавию в монархической политико-правовой тео¬
рии принадлежало также право на осуществление личного верхов¬
ного суда над подданными. Возникновение данного права кон¬
серваторы связывали с образованием Московского государства,
его развитие — с созданием в 1810 г. при Государственном совете
Комиссии прошений, приносимых на высочайшее имя, а его су¬
щественное ограничение и фактическое лишение монарха данно¬
42 Аксаков И.С. Сочинения. М.: Тип. М.Г. Молчанинова, 1886. Т 2.
С.	281.
43 Карцов А.С. Проблема субъективных прав и обязанностей в рус¬
ском консерватизме. С. 457.
44 См.: Репников А.В. Указ. соч. С. 66.
45 Дудзинская Е.А. Славянофилы в пореформенной России. М.:
ИРИ РАН, 1994. С. 224—225.
169

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
го права — с судебной реформой 1864 г. и превращением Сената в
верховный орган судебной власти. Признание за самодержцем
права верховного суда над подданными логически вытекало из
консервативного учения об универсальности компетенции вер¬
ховной власти, которая включала в себя, в том числе, право и обя¬
занность суда, составляя последнюю судебную инстанцию.
Признание за подданными права обращения к царю как к верхов¬
ному судье вытекало также из консервативного взгляда на монар¬
хию как на верховную власть, основанием которой является выс¬
шая правда. Поскольку монарх является «органом абсолютной
правды», основной закон деятельности которого, как писал
К.П. Победоносцев — «мерило праведное», он не мог отказаться
от прерогативы и обязанности действовать по существу правды,
по совести. Из действия по совести выводилась обязанность цар¬
ской власти на осуществление функций верховного судьи и кор¬
респондировавшее ему право подданных на апелляцию к царю46.
Значение правосознания для развития общества, да и для
правообразования в целом было обосновано Л.А. Тихомировым.
По мнению этого мыслителя, правосознание общества, опреде¬
ляемое им как «состояние духа и настроения граждан», влияло на
развитие права, а также на его прогрессивную эволюцию в на¬
правлении монархических идеалов. О состоянии правосознания
населения, в свою очередь, можно было судить по его политиче¬
ской сознательности, проявлявшейся в понимании им целей госу¬
дарственного строительства и недопущении того, что угрожало их
подрыву. Правосознание общества основывалось, по мнению
Тихомирова, на трудах ученых и философов, которые давали трак¬
товку законов развития государственности. Будучи представите¬
лем консервативного направления политико-правовой мысли,
Тихомиров понимал под ученым наследием в первую очередь ра¬
боты своих политических единомышленников, таких как публи¬
цист М.Н. Катков, юрист П.Е. Казанский и др.47
О значении правосознания для развития общественных сво¬
бод в мае 1905 г., накануне крупных государственно-правовых ре¬
46 Тимошина Е.В. Политико-правовая идеология русского порефор¬
менного консерватизма: К.П. Победоносцев. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т,
2000. С. 162—164.
47 Тихомиров Л.А. Власть Всероссийского Императора // Московские
ведомости. 1913. 28 августа.
170

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
форм, писал публицист А.С. Суворин: «К произволу все приучи¬
лись, к закону никто, и вот настало время, когда произвола пере¬
стали слушаться, а закона не составлено. Те, которые терпели от
произвола, взялись за это же оружие. Свобода требует законного
порядка, уважения к самому себе и к ближнему. У нас очень мало
того и другого, и нам еще предстоит длинный путь для создания
граждан»48.
М.Н. Катков считал актуальной задачей современности раз¬
витие местного самоуправления. Он указывал, что «с точки зре¬
ния понимающей свое призвание власти ничто не может быть так
желательно, как самоуправление общественных групп», и чем
шире сфера самоуправления, тем шире будет осуществлена в госу¬
дарстве свобода личности49. Определенные надежды на развитие
самоуправления возлагал и Л.А. Тихомиров.
Резюмируя сказанное о воззрениях на права человека пред¬
ставителей консервативной политико-правовой мысли, напом¬
ним, что юридико-правовое обоснование данного института вы¬
ступало в построениях консерваторов производным от религиоз¬
ного. Основываясь на религиозном взгляде на личность и государ¬
ство, консерваторы подразделяли свободу на внутреннюю (духов¬
ную, состоявшую в свободе и самостоятельности человеческого
духа) и внешнюю (правовую), провозглашали приоритет первой,
как истинной свободы, над второй, как производной от первой.
Ограничение внешней свободы государством и позитивным пра¬
вом во имя внутренней свободы личности признавалось принци¬
пом человеческого общежития.
Исходя из того же религиозного миропонимания, консерва¬
тивные мыслители отдавали приоритет публично-правовым обя¬
занностям личности над ее правами, поскольку главное предназна¬
чение человека они видели в служении Богу и в принесении пользы
государю и государству. Права трактовались консерваторами как
дающие личности возможности для отправления обязанностей.
Идею формального юридического равноправия консервато¬
ры не разделяли в силу их веры в справедливость иерархического
начала. Предоставление населению политических и гражданских
48 Суворин А. Указ. соч. С. 300.
49 Катков М.Н. Свобода и власть. С. 253.
171

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
свобод выступало в консервативной теории следствием готовно¬
сти населения к пользованию этими свободами.
Проблема прав личности была тесно связана в консерватив¬
ных политико-правовых построениях с проблемой адаптации са¬
модержавной формы правления к осуществляемой в России мо¬
дернизации. Либеральному утверждению о несовместимости прав
и свобод личности с самодержавием — полицейским государ¬
ством, патерналистски относящимся к подданным и подавляю¬
щим их свободы, консерваторы противопоставляли тезис о неан-
тагонистичности института прав человека монархической форме
правления. Консерваторы доказывали, что монархия является
стимулом для политико-правовой модернизации и условием кон¬
тролируемого и безболезненного для общества протекания по¬
следней. Они были убеждены в том, что стремление к неограни¬
ченной свободе, проповедуемой либералами и социалистами,
обернется для России анархией и созданием деспотического госу¬
дарства, что приведет к очередному подавлению личности во имя
государственных интересов.
3.2
Консерваторы о правах человека
в «обновленной» России
В результате происшедшей в России революции 1905—1907 гг.
идеологи консерватизма оказались в сложном положении. С по¬
терей верховной властью самодержавного характера и ограниче¬
нием ее прерогатив в законодательной сфере представительными
учреждениями, с ускоряющимся размыванием сословного обще¬
ства и формированием ростков гражданского общества, с прихо¬
дом на смену официальному политическому монизму, скреплен¬
ному идеологией народного самодержавия, политической много¬
партийности, из ладно скроенного «здания» консервативной иде¬
ологии были выбиты важные опоры. Разрушались базовые цен¬
ности традиционалистского мировоззрения, но что могли консер¬
ваторы предложить им взамен?
1905—1907 годы погрузили многих лидеров российского
консерватизма в глубокий пессимизм относительно дальнейших
172

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
перспектив развития России. Переписка консерваторов, их днев¬
никовые записи (в которых люди, как правило, говорят о самом
сокровенном) были пронизаны нотами печали и безысходности.
К.П. Победоносцев сетовал в своих письмах к государственному
деятелю и историку графу С.Д. Шереметеву на крайнюю слабость
и фактическое отсутствие в стране правящей власти. Повсюду
Победоносцев видел ломку традиционных устоев, он ощущал всю
тяжесть психологического настроения человека, по его словам,
«сидящего на развалинах прошедшего»50.
Консервативный публицист Л.А. Тихомиров сокрушенно
констатировал в своем дневнике в мае 1905 г., что сторонники тра¬
диционализма бессильны против «мириад либералов и недоволь¬
ных», что «вообще все гибнет», «России грозит гибель... и царь
бессилен ее спасти», а русские люди обречены быть бездеятельны¬
ми свидетелями этой гибели51. В своих письмах к А.С. Суворину,
также датированных 1905 г., Тихомиров критиковал российское
правительство, которое своим «полным незнанием, бездействием
и трусостью» допустило революцию, показало себя «во всем бес¬
силии гнилости». Сторонник сильной монархической власти кон¬
статировал, что с таким государством «невозможно жить».
Критические нападки Тихомиров обрушивал и на российский
правящий слой, социально-политическая подготовка которого
казалась ему неудовлетворительной52.
А.С. Суворин также выразил негативное отношение к про¬
исходящему, записав в своем дневнике 30 мая 1907 г., т.е. накануне
третьеиюньского политического кризиса: «.Некого выбирать.
Все одни и те же. Земля клином сошлась. Молодых никого. В Думе
никого. Разбойников много, разрушителей несть числа, а прави¬
телей нет, и дело идет и пойдет под гору.. Ничего не будет хороше¬
го, когда нет государственных людей. Страна не может управлять¬
ся сама собою.»53
В анализе консерваторами государственно-правового и по¬
литического развития в начале XX в. появилось новое измерение.
50 Цит. по: Репников А.В. Консервативная концепция российской го¬
сударственности... С. 116—117.
51 25 лет назад (Из дневников Л. Тихомирова) // Красный архив.
М.; Л., 1930. Т. 2. С. 71.
52 Цит. по: Репников А.В. Консервативная концепция... С. 130.
53 Дневник Алексея Сергеевича Суворина. L.; М.: Изд-во
«Независимая Газета», 2000. С. 482.
173

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Им стал 1905 г. Консервативные авторы анализировали развитие
России до 1905 г. и после него, а 1905 г. выступал в их схеме важным
«верстовым столбом», задавшим вектор развития страны.
В 1913 г., когда возникла возможность относительно спокой¬
ного анализа политических событий, Л.А. Тихомиров признал, что
до 1905 г. Российское государство твердо стояло на почве идеи «на¬
родного блага» (понятие народного блага для Тихомирова было
тождественно понятию государственной пользы). «С точки зрения
не “свободы”, но “народного блага” вникали мы в те сложные со¬
четания этики, права, обязанности, классовых интересов, потреб¬
ностей экономических.., социального строя и политического по¬
рядка и т.д., на основании которых государство законодательствует
и правит. Уделялось место и свободе, но не как первенствующему
принципу, а одному из многих условий, требуемых народным бла¬
гом». С 1905 г. Российское государство сделало, по признанию
Тихомирова, огромную уступку «режиму свободы», оно не было раз¬
рушено, однако вектор его развития существенно изменился. По
свидетельству Тихомирова, после 1905 г. в стране господствовала идея
«свободы», проявлявшаяся в устройстве высших государственных
учреждений, в размышлениях населения о «свободном строе», в том,
что свобода стала основным элементом устроения государства.
Консервативный мыслитель полагал, что правящая власть, заменив¬
шая в 1905 г. идею «народного блага» идеей «свободы» в качестве ру¬
ководящего принципа государственного строительства, совершила
большую ошибку, обернувшуюся для общества стеснениями свобо¬
ды, произволом и «подавленным состоянием умов».
Тихомиров доказывал, что «общество и государство могут
строиться только на принципе общественного блага, а. не свобо¬
ды», что «свобода является лишь привходящим элементом, кото¬
рый нужно санкционировать.., поскольку это не мешает обще¬
ственному благу», что «принцип свободы может не строить, а
только разрушать общество и государство». По прошествии не¬
скольких лет существования в условиях «режима свободы» кон¬
сервативный мыслитель выражал признательность российскому
правительству, которое, будучи более опытным, зрелым и ответ¬
ственным, чем передовые партии, не вступило в безудержный «ре¬
жим свободы» и не допустило полного торжества этого принципа.
Тихомиров призывал воспрянувшее государственное самосозна¬
174

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России.
ние русского народа «вернуться на круги своя», к устроительному
государственному принципу общественного блага54.
Стремление к установлению бесконтрольной свободы, про¬
явившееся в России в годы Первой русской революции, по мне¬
нию консерваторов, было чревато ослаблением государственно¬
сти и скатыванием страны в произвол. Наряду со свободой как
знаменем революции и принципом революционной государствен¬
ности, в монархических построениях изучаемого времени присут¬
ствовала и другая тема — судьба самой свободы и свободной лич¬
ности как ее носителя в условиях революции, когда на смену
обычному правосознанию приходило революционное правосо¬
знание.
По мнению Л.А. Тихомирова, в условиях революции свобода
становилась элементом разрушительным, поскольку революци¬
онная стихия подменяла идею свободы принципом псевдосвобо¬
ды, который и составлял душу революции. В период революции
на авансцену политического действия выступала личность не сво¬
бодная, но распущенная, ненавидящая всякие ограничения в виде
закона, религии или государства, не устроенная внутри себя, не зна¬
ющая ничего, кроме рефлекса своей страсти. Эта распущенная лич¬
ность выступала с революционной подделкой свободы, она боролась
против Бога, как источника внутренней дисциплины, и Царей, раз¬
рушала государство и общество, выхолащивала идею свободы.
Потому в России, пережившей неистовство и безумие 1905 г., перво¬
степенной задачей власти, по мнению Л.А. Тихомирова, должна была
стать охрана Божественного принципа, вырабатывавшего ту вы¬
сокую, самоуправляющуюся личность, на которой зиждились
свобода, право и порядок, само существование общества и госу-
дарства55.
Опыт Первой русской революции, поднявшей знамя свободы
личности на свой штык и даровавшей населению незыблемые осно¬
вы гражданской и политической свободы, убеждал консерваторов-
государственников в преимуществах дозированной свободы, по¬
буждал их выступать за ограничение прав и свобод личности при
54 Тихомиров Л.А. Свобода и общественное благо // Московские ве¬
домости. 1913. 28 ноября.
55 Тихомиров Л.А. Государство, свобода и христианство // Московские
ведомости. 1912. 2 октября.
175

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
«обновленном строе». Они ратовали за временное «закручивание
гаек», которое, по их мнению, должно было пойти общественной
свободе только на пользу.
Следуя своему принципу, что права даются российским под¬
данным для исполнения ими обязанностей, монархисты призыва¬
ли определять объем и содержание прав личности в зависимости
от того, в какой мере они способствовали осуществлению обязан¬
ностей, составляющих священный долг верноподданных россий¬
ского императора, в частности, первейшей из них — служить
упрочению основ самодержавного строя. Поскольку же граждан¬
ские свободы, возвещенные Манифестом 17 октября 1905 г., укре¬
плению самодержавия, по их мнению, не способствовали, а толь¬
ко расшатывали его, они признавались консерваторами вредными
для населения страны.
Связывая умеренные гражданские реформы с наличием
сильной, а иногда и диктаторской власти, и не видя подобной кре¬
пости и авторитета у русского правительства, лидеры правых, сна¬
чала в мягкой и осторожной форме, а затем все более резко вы¬
сказывали недоверие к взятому правительством курсу на осущест¬
вление гражданских и политических свобод.
Так, Л.А. Тихомиров в своей статье «Свобода и авторитет»,
опубликованной в 1913 г. в «Московских ведомостях», утверждал,
что «развить гражданскую свободу далее известных пределов пра¬
вительство было не в состоянии». Причины этого он усматривал
как в «общей неподготовленности России к гражданской свобо¬
де», так и в невозможности для правительства сочетать решение
двух задач — необходимости прекратить смуту, терзавшую Россию,
при расширении гражданских свобод. Ответственность за неуспех
реформ в области расширения гражданской свободы правитель¬
ство, по мнению Тихомирова, должно было разделить с оппозици¬
онными партиями «социалистов, кадетов и либералов союза
17 октября.., шедших рука об руку с радикалами», превращавших
«все орудия свободы в орудия революции». Последствия развития
гражданских свобод после 1905 г. представлялись Тихомирову пе¬
чальными: «Свобода печати в первое время представляла какую-
то вакханалию подрыва власти и революционизирования России,
свобода союзов пошла прямо к подготовке революции, что было
особенно ясно по союзам, именуемым профессиональными, и по
всем обществам, где влияние получали конституционалисты-
176

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
демократы». Тихомиров делал традиционное для монархической
мысли заключение, что в условиях слабости самодержавной вла¬
сти гражданские свободы превращаются в орудие революции, вы¬
нуждая при этом власть «вместо упрочения гражданских вольно¬
стей вступать в борьбу с пользованием ими»56.
Другой российский консерватор начала XX в., лидер группы
правых Государственного совета в 1906—1915 гг. П.Н. Дурново рас¬
сматривал проблему прав человека в иной плоскости, не с точки
зрения власти, но с позиций общества, которому эти свободы и
предназначались. Дурново был убежден в бессмысленности рас¬
ширения личных прав ввиду отсутствия в стране широкой соци¬
альной опоры для восприятия идеи свободы личности. Народ, со¬
ставлявший подавляющую массу российского населения, по сло¬
вам Дурново, был придавлен материальными трудностями и хро¬
нической нуждой, в политическом отношении крайне неразвит и
к пользованию свободами не готов. «Русский простолюдин, кре¬
стьянин и рабочий, — утверждал Дурново, — одинаково не ищет
политических прав, ему и ненужных, и непонятных. Крестьянин
мечтает о даровом наделении его чужой землей, рабочий — о пере¬
даче ему всего капитала и прибылей фабриканта, и дальше этого
их вожделения не идут». В этих условиях любые политические
уступки не могли, по его мнению, иметь иных последствий, кроме
создания благоприятной почвы для социальной революции57.
«В современной зараженной бунтом атмосфере любая куль¬
турная инициатива примет революционный характер; правитель¬
ство должно быть дальновидно и не допускать общественной са¬
модеятельности», — утверждал правый публицист и идеолог
Всероссийского национального союза М.О. Меньшиков. В ста¬
тье, написанной в 1908 г., Меньшиков доказывал, что созданные
свободой союзов общественные организации и профессиональ¬
ные союзы, пришедшая со свободой слова свободная печать в ре¬
волюционное время не могли быть иными организациями, кроме
как революционными, которые много политиканствовали и не
были способны на реальные дела. Пугая правительство призраком
56 Тихомиров Л.А. Свобода и авторитет // Московские ведомости.
1913. 5 сентября.
57 Записка П.Н. Дурново Николаю II. Февраль 1914 г. // Красная
новь. М.; Пг., 1922. № 6 (10). С. 195—197.
177

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Первой русской революции, Меньшиков внушал ему недоверие к
личности и ее самодеятельности58.
Наиболее радикальные российские правые признавали на¬
личие войны между властью и обществом в условиях «обновленно¬
го строя» и призывали правительство действовать по военным за¬
конам: не щадить общественных начинаний, в большинстве своем
враждебных существующему режиму, уничтожать их на корню, за¬
водя, при этом, на их месте лояльные власти начинания. Смысл хо¬
рошей политики виделся им в том, чтобы правительство не прислу¬
шивалось к общественному мнению — «этой многоголосице раз¬
личных и, порой, разнополярных чаяний и требований различных
групп населения», а само «угадало органический запрос жизни и
указало его народу». «Только тогда, — утверждали правые, — снова
просветлеет народная душа, воскреснет ее сила, явится обще¬
ственное мнение и закипит дружная национальная работа»59.
Лидер «Союза Михаила Архангела» В.М. Пуришкевич, вы¬
ступая в Русском собрании в 1909 г., критиковал правительство за
то, что вместо поддержки правых организаций, способных стать
серьезной альтернативой оппозиции, оно игнорировало их, чини¬
ло препятствия их стремлению бороться с левыми их же оружи¬
ем — созданием общественных организаций, только лояльных
власти60.
Л.А. Тихомиров также призывал консерваторов к созданию
правых организаций, видя в них фактор укрепления монархиче¬
ской государственности и противостояния либерализму. Идеи
«опоры на общественность» и сотрудничества с общественными
институтами высказывал в начале XX в. даже такой столп само¬
державия, как князь В.П. Мещерский61.
Следует заметить, что консерваторы традиционно играли в
общественных организациях роль менее скромную и заметную,
чем либералы. Невысокая степень интеграции правых в обще¬
ственные организации, как указывает В.Я. Гросул, приводила к
58 Меньшиков М. Просветители слева // Новое время. 1908. 10 января.
59 Московские ведомости. 1913. 22 августа.
60 Экспроприаторы народного духа (доклад В.М. Пуришкевича в
Русском собрании) // Свет. 1909. 13 января.
61 Гросул В.Я. Русское общество XVIII—XIX веков: Традиции и нова¬
ции. М.: Наука, 2003. С. 444—445.
178

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
ослаблению их духовного влияния на русское общество62. Правые
традиционно проявляли интерес к салонной форме общения. В на¬
чале XX столетия литературные и музыкальные салоны XIX в. сме¬
нили салоны политические — объединения элитарные по своему
персональному составу, стремившиеся воздействовать на назначе¬
ния должностных лиц, официальную идеологию и общественное
мнение. К политическим салонам, где велась на первый взгляд ма¬
лозаметная, но постоянная работа по подбору кадров государствен¬
ных служащих, и было приковано внимание консервативных деяте¬
лей. Наиболее значимыми в политическом отношении были салон
редактора-издателя «Гражданина» кн. В.П. Мещерского и салон ге¬
нерала Евгения Васильевича Богдановича и его жены Александры
Викторовны. Салон Богдановичей посещали известные деятели пра¬
вой ориентации В.К. Плеве, граф В.Б. Фредерикс, В.А. Сухомлинов,
Б.В. Штюрмер, Н.А. Маклаков, А.С. Суворин, В.П. Мещерский,
В.М. Пуришкевич, А.И. Дубровин, Л.А. Тихомиров и др. Здесь об¬
суждались новые назначения, деятельность Государственной
думы, слухи и сплетни из придворной и околоправительственной
жизни63.
Даже лидеры «Объединенного дворянства» — созданного в
мае 1906 г. объединения правомонархически настроенных пред¬
ставителей поместного землевладения, признали, что изданные в
марте 1906 г. в развитие провозглашенной в октябре 1905 г. свобо¬
ды союзов Временные правила об обществах и союзах дали дво¬
рянству возможность «заговорить иным языком и предъявить свои
политические права на историческое служение государству»64.
Правительство, по мнению дворян-консерваторов, совершило
ошибку в одном: в том, что даровало свободу союзов всему населе¬
нию России, а не сделало ее достоянием элиты — избранных по¬
литически благонамеренных слоев российского общества.
Серьезной политической ошибкой правые считали также предо¬
ставление свободы союзов «инородцам», в особенности народно¬
62 Гросул В.Я. Указ. соч. С. 443, 469—470.
63 Подробнее см.: Стогов Д.И. Правомонархические салоны Пе-
тербурга-Петрограда (конец XIX — начало XX века). СПб.: Изд-во
«Дмитрий Буланин», 2007.
64 Объединенное дворянство. Съезды уполномоченных губернских
дворянских обществ. 1906—1916 гг. Т 1. М.: РОССПЭН, 2001. С. 13.
179

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
стям, «недружественным русскому народу и не способным под¬
держивать национальную русскую государственность»65.
Таким образом, выступая противниками свободы личности,
провозглашенной Первой русской революцией, консерваторы вме¬
сте с тем считали для себя возможным воспользоваться производ¬
ными от нее свободами союзов и собраний для создания правых
организаций и проповеди ценностей традиционализма. Несмотря
на все высказывания консерваторов о неготовности России к сво¬
боде и опасности ее расширения в условиях слабости государствен¬
ной власти и антигосударственного настроя оппозиции, правые по¬
литики и публицисты ощущали себя после 1905 г. в России другой,
в которой следовало жить и работать по новым правилам.
Свободы личности в построениях правых публицистов, уче¬
ных и политиков выступали ценностью не абсолютной, но отно¬
сительной. В оценке той или иной свободы для консерватора было
важно знать, кто и в каких интересах станет ею пользоваться.
Будучи носителями мировоззрения элитарного типа, консервато¬
ры полагали, что распоряжение свободой было уделом политиче¬
ской элиты общества и прежде всего дворянства и бюрократии.
Консерваторы признавали важность свобод в том смысле, что сво¬
боды должны были «работать» на правое дело, служить развитию
традиционалистских идей.
По мнению А.С. Суворина, политические и личные свободы
сами по себе никакой опасности для государства и общества не
представляли, если они вводились в жизнь в условиях режима за¬
конности и в пределах законности. «Ничего нет страшного в сво¬
боде веры, которая стала законом, ничего нет страшного в свободе
речи, которая теперь всюду раздается, не страшны и свобода печа¬
ти, сходок, собраний, неприкосновенность жилища и проч., —
писал Суворин в мае 1905 г. — Все это определяется законом, ко¬
торый предвидит злоупотребления, и закон действует тем реши¬
тельнее, чем более обеспечена свобода. Я верю, что мы накануне
этих человеческих благ, но мое искреннейшее желание в том, что¬
бы они наступили не путем революции, насилья и крови»66.
65 Права и свободы человека в программных документах основных
политических партий и объединений России. XX век. М.: РОССПЭН,
2002. С. 34—146; Тихомиров Л.А. Самодержавие и народное представитель¬
ство... С. 10—12.
66 Суворин А. Русско-японская война и русская революция. Маленькие
письма (1904—1908)... С. 298.
180

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
Гражданской свободой, затрагивающей основы консерва¬
тивной идеологии, была свобода совести. Церковь являлась в кон¬
сервативной доктрине важнейшим оплотом здания российской
государственности, поэтому, когда в общество просочилась ин¬
формация о подготовке закона о свободе вероисповеданий, дис¬
куссия о религиозной свободе и о месте Церкви в монархическом
государстве разгорелась в консервативной среде с новой силой.
В своих взглядах на религиозную свободу и перспективы ее
осуществления в России консервативный лагерь не представлял
собой единого целого. Отдельные представители православного
духовенства, такие как митрополит Антоний (Вадковский) и ар¬
хиепископ Антоний (Храповицкий), критиковали сложившуюся
систему государственной опеки над Церковью67. Сторонниками
проведения церковной реформы являлись консервативные мыс¬
лители Л.А. Тихомиров, М.О. Меньшиков и А.А. Киреев68.
Проблемы религиозной свободы обсуждались консерваторами и в
рамках более частного вопроса — отношения государства к старо¬
обрядцам. Эта тема затрагивалась еще И.С. Аксаковым,
К.Н. Леонтьевым и Ф.М. Достоевским, а из консервативных дея¬
телей начала XX в. С.Ф. Шараповым. С.Ф. Шарапов — известный
публицист и общественный деятель, близкий к славянофилам,
ставший в 1905 г. учредителем Союза русских людей, призывал из¬
менить отношение государства к старообрядчеству, в котором он
видел воплощение традиции и крепкого быта. По мнению
Шарапова, насилие в делах веры было несовместимо с духом
Христова учения. Истинное православие отождествлялось им с
«полной и абсолютной веротерпимостью» за исключением неко¬
торых ограничений иноверческой пропаганды69.
Между тем в консервативном сообществе имел хождение и
другой взгляд на проблему реализации религиозной свободы.
В консервативной академической среде ее выразителем был про¬
фессор канонического права И.С. Бердников. В своем фундамен¬
67 Православный собеседник. 1905. Январь.
68 Правда, М.Н. Лукьянов указывает, что после издания указа
17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» многие консер¬
ваторы, выступавшие ранее за церковные реформы, изменили свое мне¬
ние. Подробнее см.: Лукьянов М.Н. Указ. соч.
69 Русское дело. 1906. № 16.
181

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
тальном труде «Наши новые законы и законопроекты о свободе со¬
вести» (1914 г.) он доказывал, что свободы совести и вероисповеда¬
ний являлись следствием не настоятельных жизненных потребно¬
стей Российского государства, а лишь соображений, навеянных
революционным опытом европейских стран. Неизбежными спут¬
никами указанных свобод, согласно Бердникову, были анархия
религиозной мысли и религиозный индифферентизм. Свобода
совести, считал ученый, противоречит христианской точке зрения
и государственному строю современной России, граждане кото¬
рой «исповедуют, в большинстве Христианскую православную
веру»70. И.С. Бердников являлся сторонником сохранения суще¬
ствовавшей в России веротерпимости как основополагающего
принципа государственной вероисповедной политики.
Позиция Бердникова была близка воззрениям К.П. Побе¬
доносцева. Формулируя свой взгляд на задачи государственно¬
церковной политики, Победоносцев писал: «Охрана православной
веры от колебаний и от покушений на нее, с какой бы то ни было
стороны, составляет важнейший исторический долг России, по¬
требность жизни ее»; «России нужна твердая устойчивость в соб¬
ственных началах. Что бы было с Россией, если бы она, окружен¬
ная с востока и запада многими десятками народностей и испове¬
даний, и постепенно давая им приют у себя, колебалась в недоу¬
мении между одними и другими! От Азии шли мусульманские
влияния, западные исповедания у нас были несвободны от мир¬
ских видов: католицизм проникся полонизмом, лютеранство, в
лице бывших ливонских рыцарей, ведет борьбу с туземцами, ищу¬
щими единения с Россией, — за исключительное господство в
крае»71.
В среде церковной бюрократии наиболее последовательным
противником свободы совести и вероисповеданий был чиновник
особых поручений при обер-прокуроре Синода, редактор «Мис¬
сионерского обозрения» В.М. Скворцов. Скворцов считал введение
свободы совести мерой, равнозначной потрясению основ россий¬
ской государственности: «Спаянность государственная и церков¬
70 Бердников И. Наши новые законы и законопроекты о свободе со¬
вести. М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1914. С. 198—199, 228—229.
71 Цит. по: Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. СПб.:
Тип. Товарищества «Общественная польза», 1905. С. 3—4.
182

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
ная слишком велика в православно-самодержавной России, что¬
бы отвергать одно, не трогать другого». Неприемлемость для
России свободы совести доказывалась им также низким уровнем
правосознания народа: «Кто знает логику народа (я жил среди на¬
рода 12 лет), — говорил Скворцов, — тот согласится, что у него то,
что не запрещается, считается позволительным». Аргументы
В.М. Скворцова были развиты чиновником Синода и богословом
В.А. Тернавцевым. Тернавцев считал свободу совести одним из
главных принципов революции, а спор о ней ставил в плоскость спо¬
ра о религиозном призвании государства: «Народ верует в обязан¬
ность власти охранять общество от обольстителей. Вмешательство
власти в дела веры народу представляется нравственно-само-
понятным.., охранение — это минимум»72.
Охранительные убеждения части монархически настроен¬
ных ученых и чиновников в вопросе религиозной свободы разде¬
лял протоиерей и известный церковный публицист И. Восторгов.
Восторгов выступал сторонником господствующего и первенству¬
ющего положения Русской православной церкви по отношению к
другим конфессиям в Российской империи и высказывался за
осуществление правовой защиты ее интересов при столкновении
с интересами инославных и иноверных исповеданий. В качестве
аргументов им приводились известные доводы противников вве¬
дения свободы совести: низкий уровень культуры и образования
русского народа, исторические традиции и условия его жизни, не¬
гативный опыт европейских стран, предпринимавших попытки
установления религиозной свободы. И. Восторгов апеллировал
также к традиции, к роли, сыгранной Православием в жизни рус¬
ской государственности: «Жизнь живого народа нельзя рассма¬
тривать и определять только с точки зрения отвлеченного фор¬
мального права.., не считаясь ни с историей, ни с вероисповедным
составом населения, ни с расовыми особенностями, ни с настрое¬
ниями народов. В России нельзя забывать.., что Православие
стояло у колыбели русского народа, что оно срослось с его госу¬
дарственным строением, сделалось вполне национальной религи¬
ей, что оно принесло неоцененные услуги России, которая обяза¬
72 Цит. по: Сафонов А.А. Свобода совести и модернизация вероиспо¬
ведного законодательства Российской империи в начале XX века. Тамбов:
Изд-во Першина Р.В., 2007. С. 104—105.
183

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
на ему своим бытием, прошло во все стороны житейского уклада
народного, что. к православию принадлежит почти весь русский
народ, а в империи оно исповедуется 70% всего населения»73.
Церковные деятели правого направления выступали также
против использования термина «свобода совести», считая его поня¬
тием этическим, а никак не юридическим, нуждавшимся в правовой
защите. В позитивном праве, по их мнению, надлежало использовать
термины «свобода вероисповеданий» и «религиозная свобода»74.
Дискуссионность вопроса о введении свободы вероиспове¬
дания и свободы совести, а также позиция монархистов в данном
вопросе во многом предопределили сложность и противоречи¬
вость реформирования вероисповедного законодательства в
Российской империи в начале XX в.
Подводя итоги сказанному, отметим, что под влиянием со¬
бытий Первой русской революции свобода личности перестала
быть для консерваторов отвлеченным теоретическим вопросом.
Дарование актами 1905—1906 гг. политических и гражданских сво¬
бод и первые их результаты вызвали в целом негативную реакцию
в консервативном сообществе. Консерваторы увидели во введе¬
нии свобод угрозу стабильности монархического строя и право¬
славной идеологии, адептами которых они являлись. Они усма¬
тривали исходящую от «режима свобод» опасность для нравствен¬
ного чувства русского народа, способного под влиянием револю¬
ционной стихии променять подлинную свободу (духовную) на
псевдосвободу, которая выхолащивала идею свободы и разрушала
общество и государство.
Сталкиваясь с фактами небрежного обращения со свобода¬
ми оппозиционной интеллигенции, консерваторы с еще большим
недоверием относились к способности грамотно распорядиться
ими остальной части общества — народа. Они приходили к выводу
о неготовности российского общества к обладанию свободой в силу
его социальной, национальной и вероисповедной неоднородности,
низкого уровня культуры, образования и правосознания.
73 Восторгов И. Государственная дума и Православно-русская цер¬
ковь. К вопросу о положении Церкви в правовом государстве (по поводу
законопроекта Думы о свободе совести и отобрании церковных земель).
М.: Верность, 1906. С. 11—12.
74 Сафонов А.А. Указ. соч. С. 111—112.
184

Глава 3. Права человека в консервативной политико-правовой мысли России...
В этой связи можно вспомнить высказывание А.С. Суворина,
относившееся к 15 декабря 1904 г. и последовавшее за выходом в
свет указа «О предначертаниях к усовершенствованию государ¬
ственного порядка», положившего начало реформам, в котором
известный правый публицист, приветствуя «наступающее обнов¬
ление русской жизни», предостерегал реформаторов в правитель¬
стве от недооценки русского народа. В свете последующих собы¬
тий оно выглядит поистине провидческим. Суворин констатиро¬
вал «ту огромную разницу, которая существует между тем народом
и обществом, которые встречали реформы 60-х годов, и тепереш¬
ним. Тогда — небольшое общество, в значительной степени одно¬
родное и чисто русское, без всякой примеси инородческих эле¬
ментов. Провинция не знала ни административных ссыльных, ни
прокламаций, ни революционеров, ни массы фабричных рабочих.
Не было и той тучи, которая теперь стоит над Россией в виде вой¬
ны. Однородный состав общества в значительной степени облег¬
чал задачи реформ. Теперь однородности этой совсем нет, обще¬
ство разношерстное и гораздо больше, и желания его гораздо раз¬
нообразнее и точнее»75.
Между тем консерваторы не могли не отдавать себе отчет и в
том, что «обновленный строй» создал новые условия государ¬
ственной и общественной жизни, к которым рано или поздно
придется адаптироваться. Подобной адаптацией стало их стрем¬
ление к использованию возможностей, которые давали свободы, в
интересах правого дела. Наиболее прозорливые идеологи монар¬
хизма, такие как Л.А. Тихомиров и А.С. Суворин, призывали сво¬
их единомышленников создавать правые организации, пропаган¬
дировать монархическую идею в печати и т.п. Нельзя не отдать
должное консервативным публицистам, которые были действи¬
тельно яркими пропагандистами.
* * *
Таким образом, проблема свободы личности получила до¬
статочно основательную разработку в консервативной политико¬
правовой мысли. Несмотря на кажущуюся второстепенность для
консерваторов вопросов личной свободы, мы должны констати¬
ровать, что представление о свободе личности являлось важной
75 Суворин А.С. Указ. соч. С. 211—212.
185

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
составной частью консервативного мировоззрения, в котором
личная свобода, закрепленная позитивным правом, была произ¬
водной от свободы человеческого духа и определяемой ей.
Гармонические условия для развития личной свободы, по
мнению консерваторов, создавались только в государстве христи¬
анском, где право лица на свободную деятельность и его обязан¬
ность служения государству были гармонизированы и тесно увя¬
заны между собой. Гармоническое развитие свободы личности
считалось консерваторами делом сильного государства, которое
было способно верно определить приемлемую для общества «дозу»
свободы, облечь ее в рамки закона, создать условия для его осу¬
ществления и избежать злоупотребления правами. В таком осе¬
ненном авторитетом христианской церкви и монарха государстве
были созданы условия также для развития нравственной и право¬
вой культуры подданных, для формирования у них чувства граж¬
данственности и нравственного долга перед государством, сопри¬
частности его жизни, без которых свободы были невозможны.
Когда теоретические построения российских консерваторов
были подвергнуты испытанию политической практикой, то по¬
следняя, в принципе, подтвердила им их правоту. Наблюдая
государственно-правовое развитие России после 1905 г., когда в
стране начали реализовываться гражданские и политические сво¬
боды, консерваторы убедились, что оснований для оптимизма в
связи с введением на русской почве свобод личности нет. Они скеп¬
тически оценивали возможности осуществления прав человека в
России, где ни государство, ни общество не были готовы к функ¬
ционированию в условиях режима свобод. Отсюда следовали все
злоупотребления свободой и другие негативные эксцессы свободы.
Многие из опасений консерваторов были весьма справедливыми,
доказательством чему служил опыт двух российских революций
1917 г.

Глава 4
ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЕ
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ГРАЖДАНСКИХ
И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРАВ И СВОБОД
В РОССИИ НАЧАЛА XX в.
4.1
Обеспечение прав-привилегий
как задача правительственного
реформаторства последней трети
XVIII-XIX вв. и дарование
общегражданских прав
как лозунг общественного движения
начала XX в.
Доминирующие позиции самодержавия в социальной сфере, его
патерналистское отношение к обществу, как к группе подданных,
лишенных всяких прав и обремененных лишь обязанностями пе¬
ред государем, объем которых определялся сословной принадлеж¬
ностью лица, более чем двухвековое, вплоть до 1861 г., сохранение
крепостного права — все эти факторы обусловили существенно
более позднее по сравнению со странами Западной Европы и
США закрепление в российском законодательстве прав человека.
Права человека и гражданина были провозглашены в последней
четверти XVIII столетия, сначала в Декларации прав американ¬
ского штата Вирджиния 1776 г., затем во французской Декларации
прав человека и гражданина 1789 г., ставшей основой европейско¬
го законодательства о правах человека.
В России гражданские и политические свободы были даро¬
ваны населению страны лишь в начале XX в., в годы Первой рус¬
187

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ской революции. Между тем предпосылки для законодательного
закрепления прав человека были заложены реформами второй по¬
ловины XVIII—XIX вв., нацеленными первоначально на заверше¬
ние законодательного оформления сословного общества в России,
а затем — на его разрушение и становление гражданского обще¬
ства.
Во второй половине XVIII в. верховная власть даровала пра¬
ва и привилегии первенствующему в России дворянскому сосло¬
вию. Под привилегиями следует понимать права, которые дава¬
лись одним (привилегированным) сословиям и не предоставля¬
лись другим1. Изданный императором Петром III в 1762 г. указ
«О даровании вольности и свободы всему российскому дворян¬
ству» освобождал дворян от обязательной военной и гражданской
службы, дозволял им выходить в отставку и выезжать за границу.
Освобождение дворян от их служилого тягла стало важным эта¬
пом на пути превращения дворянства в привилегированное со¬
словие.
Изданная 21 апреля 1785 г. «Грамота на права, вольности и
преимущества благородному российскому дворянству» подтвер¬
дила освобождение дворян от обязательной государственной
службы и даровала им значительные личные и имущественные
права и привилегии, завершив оформление правового статуса дво¬
рянского сословия как привилегированного. Жалованная грамота
подтвердила освобождение дворян от обязательной государствен¬
ной службы, предоставив им право просить от службы увольнения
и поступать на службу союзных европейских держав, а также бес¬
препятственно выезжать в европейские страны на обучение. Она
освободила дворян и их семьи от телесных наказаний, а помещи¬
чьи дома — от воинских постоев. Грамота наделила дворян моно¬
польным правом на владение и приобретение имений, населен¬
ных крепостными крестьянами. И если ранее это владение было
обусловлено обязанностью прохождения государевой службы, то
теперь оно выводилось из понятия полной и безусловной соб¬
ственности дворян на землю и крепостных. Екатерина II связыва¬
ла понятие поземельной собственности с личной свободой, рас¬
сматривая последнюю как одну из форм собственности и утверж¬
1 Иванова Н.А., Желтова В.П. Сословное общество Российской им¬
перии (XVIII — начало XX века). М.: Новый хронограф, 2010. С. 113.
188

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
дая, что без личной свободы отношения собственности вообще не
могут существовать. Жалованная грамота закрепила за дворянами
особые привилегии при поступлении на военную и гражданскую
службу и при чинопроизводстве. Она провозгласила неприкосно¬
венность дворянского достоинства, чести и жизни, лишение кото¬
рых было возможно лишь за тягчайшие преступления и по при¬
говору дворянского сословного суда, утвержденному верховной
властью2.
Важно отметить также, что Жалованная грамота снабдила
дворян собственной организацией, защищавшей корпоративные
права и преимущества дворянского сословия и обеспечивавшей
их участие в местном управлении. Она наделила дворян правами
на осуществление сословного общественного самоуправления,
объединив их в рамках губерний в дворянские общества с правами
юридического лица (на владение имуществом и капиталом, за¬
ключение сделок, вступление в обязательства, наличие собствен¬
ного помещения, печати и делопроизводства). Тем самым посред¬
ством создания корпоративной организации дворянства за ним
было закреплено право на очерченную законом сферу свободной
деятельности.
По мнению Б.Н. Миронова, еще до великих реформ
1860-х годов каждое дворянское общество представляло собой
сложившийся элемент гражданского общества, поскольку оно яв¬
лялось автономным от государства сообществом свободных граж¬
дан со своей организацией, через которую они имели право и воз¬
можность влиять на политику правительства. В деятельности
представительного органа дворянского общества — дворянского
собрания — историк усматривал зачатки парламентаризма: там
действовали заинтересованные группы лиц, иногда с различными
политическими взглядами, которые вели борьбу за достижение
своих целей и имели каналы влияния на правительство3.
На наш взгляд, это утверждение является верным лишь в той
его части, что участие дворян в своих собраниях способствовало
2 Иванова Н.А., Желтова В.П. Указ. соч. С. 113—114, 118—119.
3 Миронов Б.Н.Социальная история России периода империи
(XVIII — начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, граж¬
данского общества и правового государства. СПб.: Изд-во «Дмитрий
Буланин», 1999. Т. 1. С. 521—522.
189

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
выработке у них опыта самоуправления и самоорганизации, спла¬
чивало и консолидировало их. В то же время мы не можем согла¬
ситься с тем, что дворянское общество было элементом граждан¬
ского общества. Дворянское собрание было наследственной кор¬
порацией, вступление в которую являлось не правом, но обязан¬
ностью и привилегией первенствующего сословия. Дворянская
корпоративная организация способствовала сохранению замкну¬
тости, обособленности и элитарности дворянского сословия.
Основной ее функцией являлась консервация существующего
самодержавно-монархического строя, социальной опорой кото¬
рого являлось дворянство, отстаивание корпоративного интереса
дворянства, сохранение за ним его привилегированного социаль¬
ного статуса (в дворянской корпоративной организации, напри¬
мер, было запрещено участвовать личным дворянам) и преобла¬
дающих позиций в системе государственной службы и местного
управления. Дворяне воспроизводили в нем систему отношений
подданства и служения монархическому государству, но не граж¬
данства. Дворянская корпоративная организация была, таким об¬
разом, институтом традиционного, сословного общества, но ни¬
как не гражданского. Она являлась сегментарным сообществом
(термин, введенный Э. Геллнером).
Екатерининское правление было периодом заключительной
фазы процесса формирования сословного общества в России и
одновременно — начальной фазы становления гражданского об¬
щества, временем зарождения его институциональных форм.
В 1765 г. в России была создана первая общественная организа¬
ция — Вольное экономическое общество, внесшая заметный
вклад в рационализацию аграрного сектора российской экономи¬
ки, в развитие политической экономии и сельскохозяйственной
статистики.
К XVIII в. относятся и первые упоминания о гражданском
обществе в литературе. Особый интерес представляет его трак¬
товка, данная самой императрицей в тексте знаменитого «Наказа»
членам Уложенной комиссии: «Гражданское общество, как и вся¬
кая вещь, требует известного порядка. Надлежит тут быть одним,
которые правят и повелевают, а другим, которые повинуются»4.
4 Цит. по: Гросул В.Я. Русское общество XVIII—XIX веков: Традиции
и новации. М.: Наука, 2003. С. 56.
190

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
Надо признать, что это определение более подходило к традици¬
онному обществу, разделенному сословными перегородками, чем
к обществу свободных и равных граждан. Вместе с тем подобная
трактовка вписывалась в екатерининскую концепцию реформ,
основывавшуюся на идее преобразования государственного строя
России в легитимную монархию, опирающуюся на прочный фун¬
дамент «непременных» законов и сословную организацию обще-
ства5.
Определяя значение екатерининского правления, историки
видят в нем попытку реализации в России либеральной модели об¬
щественного переустройства, нацеленной на развитие гражданско¬
го общества и правового государства6. По мнению В.В. Леонтовича,
российской императрице были знакомы идеи верховенства права и
закона, ограничения власти законом, равенства перед законом,
уважения к субъективным правам людей и защиты этих прав, не¬
зыблемости частной собственности перед лицом государственной
власти, устранения ограничений для развития частной инициативы
и частного предпринимательства, составлявшие основу либераль¬
ной доктрины7. Американский историк М. Раев усматривал ко¬
нечную цель екатерининских реформ в создании гражданского об¬
щества и видел определенные подвижки в этом направлении, по¬
лагая, что императрица «оставила Россию с более крепкой право¬
вой и институциональной основой, с более рациональным, а следо¬
вательно, более эффективным центральным аппаратом..., с идеей
управляемого социального и экономического развития, направляе¬
мого наиболее динамичными и добившимися успеха членами ре¬
организованных сословий». Как справедливо полагал историк,
«планы, цели, усилия и частичные успехи Екатерины создали
основу для трансформации общества в первой четверти девятнад¬
цатого века и оказались в одном шаге, стали sine qua non (лат. —
непременным условием. — А.Т., Р.К.) реформ 1860-х годов»8.
5 Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины Второй.
Просвещенный абсолютизм в России. М.: Юрист, 1993. С. 239—254.
6 Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII века
(опыт целостного анализа). М.: РГГУ, 1999. С. 469.
7 Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762—1914. М.:
Русский путь — Полиграф-ресурсы, 1995. С. 4—5, 21.
8 Raeff M. The Empress and the Vinerian Professor // Oxford Slavonic
Papers. New Series. 1974. Vol. VII. P. 37—38.
191

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Реформы 1860—1870-х годов явились поистине судьбонос¬
ным этапом для сословного общества России, обернувшись рас¬
ширением прав целого ряда сословных групп. Вследствие осво¬
бождения крестьян от крепостной зависимости многомиллионное
российское крестьянство, хотя и осталось податным сословием,
было приобщено к гражданской жизни. С момента опубликова¬
ния Манифеста об освобождении крестьян прекращалось право
помещика распоряжаться личностью крестьянина: продавать его
и покупать, дарить как вещь, насильно женить и выдавать замуж,
переселять с места на место, отдавать в услужение и в работы, про¬
извольно наказывать. Крестьяне получали личные и имуществен¬
ные права: на самостоятельное, без разрешения помещика, всту¬
пление в брак, заключение договоров, занятие торговлей и про¬
мышленностью, ведение судебных дел и выступление на суде,
участие в работе органов общественного самоуправления, посту¬
пление на службу и на учебу, приобретение движимой и недвижи¬
мой собственности на свое имя, наследование имущества, пере¬
ход в другие сословия.
За крестьянской реформой последовала отмена 17 апреля
1863 г. телесных наказаний — одного из наиболее типичных при¬
знаков неравноправности в сословном обществе.
Церковные реформы 1860-х годов способствовали преобра¬
зованию духовенства из полупривилегированного в привилегиро¬
ванное сословие, наделенное комплексом прав и привилегий.
Церковнослужители получили те права, которые ранее имели
только священнослужители (свобода от подушной подати, теле¬
сных наказаний, воинской повинности). Детям духовенства был
открыт доступ к светскому образованию и поступлению на госу¬
дарственную службу, они получили права потомственных или
личных почетных граждан (сами священнослужители были при¬
равнены к личным дворянам), права на занятие торговлей, про¬
мышленностью и другими промыслами. Расширились служебные
права духовенства, которые приближались к дворянским9.
Реформы 1860— 1870-х годов внесли существенные коррек¬
тивы в институциональную структуру российского общества.
В системе государственного управления наряду с бюрократиче¬
скими институтами появились выборные органы. К их числу сле¬
9 Иванова Н.А., Желтова В.П. Указ. соч. С. 277.
192

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
дует отнести всесословные органы местного самоуправления
(земские и городские), а также выборные судебные органы (миро¬
вые суды). Созданные в ходе земской реформы 1864 г. и городской
реформы 1870 г. органы местного самоуправления в виде земских
собраний и городских дум обеспечили города и сельские местно¬
сти избираемой населением администрацией, пришедшей на сме¬
ну власти дворянства и чиновничества на местах. В ведение орга¬
нов земского и городского самоуправления были переданы такие
важные функции государственного управления, как образование,
здравоохранение, статистика, агрономическая и ветеринарная
службы, дорожное и пожарное дело.
Уничтожение крепостной зависимости, а также созданный
прецедент привлечения негосударственных учреждений к нуждам
местного управления расширил возможности для проявления
частной инициативы. Способствуя децентрализации управления
и ограничению бюрократического произвола, государство созда¬
вало на местах жизнедеятельную структуру формирующегося пра¬
вового государства, одну из тех «сдержек», «при воздействии кото¬
рых гарантии гражданской свободы, как и свободы политической,
укрепляются и получают развитие»10.
Заметное воздействие на формирование ценностей право¬
вой культуры и субъективных прав оказала судебная реформа,
вводившая публичность и гласность судебного процесса, равен¬
ство граждан перед судом. Изданными 20 ноября 1864 г. судебны¬
ми уставами судебная система России существенно обновилась.
Россия впервые получила независимое судопроизводство и суд
присяжных. В судебных уставах была предпринята попытка огра¬
дить права подданного в самом существенном его благе — личной
свободе. Так, ст. 8—11 Устава уголовного судопроизводства поста¬
новляли о невозможности задержания лица под стражей иначе
чем в случаях, законами определенных, а также содержания его в
помещениях, не установленных на то законом11. По справедливо¬
му утверждению американского историка Дж. Бредли, в судебных
уставах 1864 г. были воплощены такие правовые принципы граж¬
10 Лейберов И.П., Марголис Ю.Д., Юрковский Н.К. Традиции демо¬
кратии и либерализма в России // Вопросы истории. 1996. № 2. С. 10.
11 Судебные уставы 20 ноября 1864 года. Ч. 2. Устав уголовного судо¬
производства. СПб.: Государственная канцелярия, 1866. С. VII—VIII.
193

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
данского общества, как равенство населения перед законом, юри¬
дическая неприкосновенность, гласность и юридическое предста¬
вительство в суде12.
Утверждению в обществе либеральных ценностей прав и
свобод личности способствовали реформы в сфере образования и
печати: провозгласивший принципы академической автономии
университетский устав 1863 г. и расширившая возможности част¬
ной издательской деятельности цензурная реформа. Будучи цен¬
трами притяжения передовой интеллектуальной элиты, универ¬
ситеты, издательства и редакции крупных либеральных журналов
становились местом создания неформальных кружков и органи¬
зационно оформленных объединений ученых и литераторов, ре¬
гулярно собиравшихся для обсуждения актуальных проблем жиз¬
ни страны и отстаивания корпоративных интересов отдельных
профессиональных групп.
Оценивая влияние проведенной правительством в третьей
четверти XIX в. реформаторской работы на умонастроение рос¬
сийской общественности, мемуаристы указывали на проявляв¬
шееся во многих областях жизни стремление к самодеятельности,
пробуждавшиеся «общественные инстинкты и навыки», накапли¬
вавшуюся «политическую энергию, социальную отзывчивость,
потребность высказываться, проводить свои мысли в жизнь,
стремление приносить пользу родине, жить и общими, а не только
узкими личными интересами»13.
И хотя либеральные реформы Александра II не затронули
принципа незыблемости самодержавной власти российского мо¬
нарха, они имели большое значение с точки зрения укоренения в
российском обществе потребности в личных и политических пра¬
вах и свободах. Реформы 1860—1870-х годов, по выражению аме¬
риканского историка Р. Пайпса, впервые в российской истории
поставили общество в определенные партнерские отношения с
властью14. Б.Н. Миронов дополняет это высказывание, признавая
12 Bradley J. Voluntary Associations in Tsarist Russia. Science, Patriotism
and Civil Society: Cambridge (MA): Harvard University Press, 2009. P. 13.
13 Тыркова-Вильямс А. Воспоминания. То, чего больше не будет. М.:
Слово, 1998. С. 240.
14 Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики. М.: Новое изда¬
тельство, 2008. С. 154.
194

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
общественность младшим партнером15. По мнению Т. Эммонса,
О. Файджеса и Лоры Энгельштейн, великие реформы заложили
институциональную структуру гражданского общества достаточ¬
ного масштаба и автономности, чтобы противостоять монополии
режима на политическую власть16.
Рубежный этап в развитии общественного самосознания на¬
селения России обозначился в начале 1890-х годов, когда обще¬
ственность пришла на помощь власти в деле борьбы с голодом
1891 г. и ликвидации его последствий, а власть, напуганная раз¬
махом принявшего грозные размеры неурожая, временно дала ей
возможность работать. В организацию помощи голодающим
крестьянам включились деятели местного самоуправления и до¬
бровольных организаций самого разного профиля, люди различ¬
ного социального и имущественного положения. Помощь голо¬
дающим оказывалась в форме сбора продовольствия и денежных
средств, путем организации столовых, школ и больниц.
Указывая на новую линию поведения самодержавной власти
в условиях голода 1891 г., вынужденной в силу объективных труд¬
ностей допустить помощь общества, его очевидец, видный либе¬
ральный деятель В.А. Маклаков констатировал, что «в 1891 г. на
сцену впервые выступила «общественность» в ее противопостав¬
лении «власти»17. Близкая Маклакову по своим политическим
взглядам А.В. Тыркова-Вильямс характеризовала воздействие голо¬
да 1891 г. на общество как основание для кооперации с властью:
«Наконец власть и общественность стали сотрудничать. Их сбли¬
зило народное бедствие и осознание общей ответственности. Это
продолжалось недолго, года полтора. Прошла острая беда, и пра¬
15 Миронов Б.Н. Указ. соч. С. 258.
16 Emmons T. The Zemstvo in Historical Perspective // The Zemstvo in
Russia: An Experiment in Local Self-Government / ed. by T Emmons,
W.S. Vucinich. Cambridge; N.Y.: Cambridge University Press, 1982. P. 433;
Figes O. A People’s Tragedy: A History of the Russian Revolution. N.Y.: Penguin
Books, 1996. P. 162; Engelstein L. The Dream of Civil Society in Tsarist Russia:
Law, State and Religion // Civil Society Before Democracy: Lessons from
Nineteenth-century Europe / ed. by N. Bormeo, Ph. Nord. Lanham (MD):
Roman and Littlefield, 2000. P. 23—41.
17 Маклаков В.А. Власть и общественность на закате старой России:
Воспоминания современника. Париж, 1928. Ч. 1. Париж: Изд. журн.
«Иллюстрированная Россия», 1928. С. 127, 129.
195

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
вительство опять стало хмуро, недоверчиво и недоброжелательно
коситься на всякое проявление общественной самодеятельности.
Но толчок был уже дан. Мысль, раз пробужденная, уже не оста¬
навливалась. Общественное настроение превращалось в обще¬
ственное движение, которое скоро должно было разрастись в то
освободительное движение с большой буквы, которое подготови¬
ло революцию 1905 года»18.
Позволив негосударственным институтам играть активную
общественную роль, государство разрушало традиционно принад¬
лежавшую ему монополию на общественную жизнь. Результаты
такой политики не замедлили сказаться.
Как в Европе, так и в России закреплению прав и свобод
личности в позитивном праве предшествовало общественное дви¬
жение в поддержку данных институтов. Борьба за обретение прав
человека стала важным направлением общественного движения
начала XX в., главным идеологом которого был сначала «Союз
освобождения» — либеральная организация, явившаяся предте¬
чей кадетской партии. «В свободе личности мы признаем альфу и
омегу нашего политического символа веры; в нашей программе
это вместе и исходное начало, на котором все строится, и конеч¬
ная цель, к которой все направляется. Мы считаем особенно важ¬
ным настаивать на этом в русском обществе, среди которого не
только реакционные, но и прогрессивные партии часто относи¬
лись с пренебрежением к этому основному требованию общест-
венности»19, — говорил конституционалист Д.И. Шаховской на
учредительном съезде «Союза освобождения» в январе 1904 г.
Превращение России в конституционную монархию с введением
в конституцию декларации прав человека стало программным ло¬
зунгом «Союза освобождения» и было сформулировано в вырабо¬
танном его лидерами П.Н. Милюковым, П.Б. Струве и др. в октя¬
бре 1904 г. проекте конституции20.
18 Тыркова-Вильямс А. Указ. соч. С. 239.
19 Шаховской Д.И. Политика либеральной партии // Либеральное
движение в России. 1902—1905 гг. М.: РОССПЭН, 2001. С. 71.
20 Основной закон Российской империи: Проект русской конститу¬
ции, выработанный группой членов «Союза освобождения». Париж: Изд.
ред. «Освобождение», 1905. С. 50—51; Программа Союза освобождения //
Освобождение. 1905. № 69—70. С. 303—306.
196

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
Активизация участия общества в принятии политических
решений и гарантирование ему определенных прав и свобод явля¬
лись ключевыми позициями идеологической платформы обще¬
ственного объединения лидеров земского движения России нача¬
ла XX в. — кружка «Беседа». Для входивших в «Беседу» российских
конституционалистов права человека являлись базовой ценно¬
стью, обеспеченной общественной культурой21. По выражению
Ф.Ф. Кокошкина, основные права человека при сложившемся со¬
стоянии правосознания культурного человечества были «непри¬
косновенны для законодательной и даже для учредительной вла¬
сти государства. Конституционные законы не устанавливают, а
только провозглашают и формулируют их»22.
Проблема прав и свобод личности активно обсуждалась на
страницах подцензурного заграничного журнала «Освобождение»,
издаваемого П.Б. Струве. Журнал «Освобождение», являвшийся
активным пропагандистом либеральной идеологии, нацеленной
на ликвидацию авторитарного строя, создание правового государ¬
ства и гражданского общества, развернул на своих страницах дис¬
куссию по проблеме прав и свобод личности. Как свидетельствует
О.Е. Веденеева, проведшая контент-анализ содержания номеров
журнала «Освобождение» за 1903—1905 гг., вопросам предоставле¬
ния населению прав и свобод, либо нарушения этих прав админи¬
страцией в журнале уделялось более 50% объема23. Автор моногра¬
фического исследования о журнале «Освобождение» В.Ю. Ка-
нищев указывает, что дискуссия о правах человека способствовала
более углубленному осмыслению в журнале содержания и объема
понятий «права» и «свободы», а также их конкретному наполне¬
нию и «переплавке» в программные положения24.
21 Соловьев К.А. Кружок «Беседа». В поисках новой политической
реальности 1899—1905. М.: РОССПЭН, 2009. С. 70, 97.
22 Кокошкин Ф.Ф. Лекции по общему государственному праву. М.:
Изд. Бр. Башмаковых, 1912. С. 145.
23 Веденеева О.Е. Права человека в либеральной доктрине консти¬
туционно-демократической партии России (конец XIX — начало XX в.).
Дис. . канд. ист. наук. М., 1995. С. 122.
24 Канищев В.Ю. Роль журнала «Освобождение» в формировании
конституционно-демократической партии. Автореф. дис. . канд. ист. наук.
М., 2006. С. 17—18.
197

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Приветствуя нового министра внутренних дел П.Д. Свя-
тополка-Мирского, объявившего «эру доверия» власти к обще¬
ству, «Освобождение» писало, что «ближайшей задачей министра,
понимающего потребности государства и государственной вла¬
сти, должно быть установление свободы слова, свободы печати и
свободы союзов!»25. Каталог основных прав и свобод, выработан¬
ный журналом «Освобождение», включал: 1) личную свободу, га¬
рантированную независимым судом; 2) равенство всех перед за¬
коном и отмену всех национальных, сословных и религиозных
ограничений; 3) свободу печати, собраний и союзов; 4) право пе¬
тиции. Указанные права и свободы вошли в первый раздел про¬
граммы «Союза освобождения», принятой в марте 1905 г. и став¬
шей, в свою очередь, основой программы кадетской партии. С те¬
чением времени положения программы о правах и свободах граж¬
дан были еще более структурированы либералами, сформулирова¬
ны максимально емко и четко. Как правило, они располагались в
преамбуле перечня политических требований.
Впервые декларация гражданских и политических прав была
заявлена либералами публично на проходившем в Петербурге
6—9 ноября 1904 г. земском съезде. В своей резолюции съезд выска¬
зался за предоставление гражданам России неприкосновенности
личности и жилища (п. 5), совести и вероисповедания, слова и пе¬
чати, собраний и союзов (п. 6), введение полного гражданского и
политического равноправия (п. 7), созыв народного представитель¬
ства, наделенного законодательными правами (п. 10)26. Иностранная
печать писала о съезде: «С единодушием, поразительным для пред¬
ставителей дворянства и крупной земельной собственности, члены
съезда наметили программу, в которой фигурируют все необходи¬
мые права: свобода печати, собраний, союзов, требование нацио¬
нальных прав, одним словом конституции, что бы теперь ни сдела¬
25 Ближайшая задача // Освобождение. 1904. № 59. 10 ноября
(28 октября). С. 150.
26 Положения по вопросу об общих условиях, препятствующих пра¬
вильному течению и развитию нашей общественной жизни, постанов¬
ленные частным совещанием земских деятелей, назначенным на 6 и 7 но¬
ября 1904 г. в Петербурге // Государственный архив Российской Федерации
(далее — ГАРФ). Ф. 102.00. 1904. Д. 1250. Т 2. Л. 35—36; Шипов Д.Н.
Воспоминания и думы о пережитом. М.: М. и С. Сабашниковы, 1918.
С. 240.
198

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
ли царь и князь Святополк-Мирский с этими реформами или с их
мужественными инициаторами, один колоссальный шаг сделан:
великая русская нация в ожидании своей “Декларации прав” и сво¬
его “Bill of Rights” имеет уже свою “Петицию о правах”»27.
Н.И. Астров, выпускник юридического факультета Мос¬
ковского университета, гласный и секретарь Московской город¬
ской думы, один из основателей и активных деятелей Кон¬
ституционно-демократической партии, вспоминал, что постанов¬
ления Земского съезда стали началом политического и правового
просвещения городского населения России. Позитивным результа¬
том земского съезда Астров признал растущий интерес к проблемам
конституционного права; «Кое-кто из гласных заходил спросить,
какую бы книжку, не очень большую, можно было бы прочитать
по конституционному праву, чтобы быть в курсе вопроса»28.
Важной составной частью «национальной кампании» в под¬
держку конституции и прав человека, организатором которой яв¬
лялся «Союз освобождения», стали проведенные во многих горо¬
дах империи общественные банкеты. Приуроченная к сорокалетию
судебной реформы 1864 г., отмечавшейся 20 ноября 1904 г., банкет¬
ная кампания получилась весьма многолюдной: по подсчетам
К.Ф. Шацилло, в 34 городах России произошло более 120 собраний
и банкетов, в которых приняли участие около 50 тыс. человек29.
В ходе юбилейных торжеств по случаю введения судебных уставов
была предпринята попытка расширить «смягченные» требования
земских деятелей и выдвинуть более смелые политические лозун¬
ги, ключевым среди которых явился созыв Учредительного собра¬
ния на основе всеобщего избирательного права. Сочетание вкус¬
ной пищи и остроумных речей, зачастую радикальных по содержа¬
нию и резких по тону, поднимавших острые политические вопросы
о конституции и гражданских правах, наделяло банкеты большой
притягательной силой в глазах организовывавшей их либеральной
интеллигенции — врачей, адвокатов, литераторов, учителей и др.
27 Перепечатка из французской газеты «Le Temps» в журнале
«Освобождение». См.: Из иностранной печати о русских делах //
Освобождение. 1904. № 61. С. 194.
28 Астров Н.И. Воспоминания. М.: ГПИБ, 2000. С. 73—74.
29 Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905—
1907 гг.: Организация, программы, тактика. М.: Наука, 1985. С. 294.
199

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Прошедшая с большим воодушевлением и успехом банкет¬
ная кампания, по словам одного из ее идейных вдохновителей
Д.И. Шаховского, вполне выполнила поставленную перед ней за¬
дачу — «объединила вокруг конституционного лозунга массу ин¬
теллигенции в стране»30. Признаком перехода общественного дви¬
жения в качественно новую, революционную стадию признавал
юбилей сорокалетия судебных уставов другой видный представи¬
тель общественного движения И.В. Гессен: «Первое открытое вы¬
ступление широким фронтом, бодрое и решительное, встретило со
стороны власти бессильное колебание — явное нежелание допу¬
стить банкеты и неспособность воспрепятствовать их устройству.
Такое соотношение внушало ощущение бесповоротной победы, и с
этого момента движение становится стихийным»31.
На создании гарантий осуществления прав и свобод лично¬
сти настаивали многие легальные общественные организации,
считая такие гарантии залогом успешной деятельности в области
науки, сельского хозяйства, медицины, просвещения и др. Так,
Петербургское педагогическое общество в собрании своих членов
28 ноября 1904 г. пришло к выводу, что «когда каждому гражданину
будут предоставлены неотъемлемые права свободной личности.. ,
только тогда сможет правильно развиваться самое дорогое для на¬
шего народа дело, дело народного просвещения»32. Требования
предоставления населению прав и свобод прозвучали на заседаниях
Харьковского, Одесского и Курского юридических обществ,
Московского общества сельского хозяйства и его Костромского от¬
дела, Киевского и Одесского литературно-артистических обществ,
ряда просветительских и учительских организаций33.
С наступлением 1905 г. кампания либеральной обществен¬
ности в поддержку прав и свобод личности не ослабла, а, напро¬
30 Шаховской Д.И. Союз Освобождения // Либеральное движение в
России. 1902—1905 гг... С. 568, 577.
31 Гессен И.В. В двух веках: Жизненный отчет // Архив русской рево¬
люции. Т 22. М.: Терра — Республика, 1993. С. 186.
32 Золотарев С. Очерк по истории учительского объединения в
России // Профессиональные учительские организации на Западе и в
России. Пг.: Изд-во газеты «Школа и жизнь», 1916. С. 258.
33 Степанский А.Д. Либеральная интеллигенция в общественном
движении России на рубеже XIX—XX вв. // Исторические записки. 1983.
Т. 109. С. 90.
200

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
тив, достигла наивысшего накала. Требования неприкосновенно¬
сти личности, равенства перед законом, свободы слова, печати,
союзов, веротерпимости и др. присутствовали в петиции, с кото¬
рой обратились к царю рабочие 9 января 1905 г.34 И хотя очевидно,
что включение в петицию требований гражданских прав было ре¬
зультатом не столько собственного творчества рабочих, сколько
влияния на них со стороны либералов и социалистов, сам по себе
этот факт означал, что движение за права личности в 1905 г. не ис¬
ходило исключительно или преимущественно от образованных
общественных кругов, а консолидировало широкие массы населе¬
ния, причем рабочий люд не являлся здесь исключением35. Веру
рабочих в то, что они имеют определенные основополагающие
права, как свидетельствовали очевидцы и явствовало из хода реа¬
лизации столыпинской аграрной реформы, разделяли и многие
крестьяне36.
Требования гражданских прав (неприкосновенности лично¬
сти и жилища, свободы совести, слова, печати, собраний и сою¬
зов, свободы передвижения и промыслов, полной равноправно¬
сти всех граждан независимо от пола, религии, расы и националь¬
ности и др.) присутствовали также в программах революционных
партий: программе Российской социал-демократической рабочей
партии 1903 г. и программе Партии социалистов-революционеров
1906 г.37
Для социалистов права человека не были первоочередным
требованием, являлись не столько целью самой по себе, сколько
средством: население, наделенное политическими правами, рас¬
сматривалось ими в качестве благоприятной социальной среды
для осуществления социальной революции. Обладание граждан¬
скими и политическими правами имело практический смысл и
34 Освобождение. 1905. № 74. С. 233.
35 Edmondson L. Was there a Movement for Civil Rights in 1905? // Civil
Rights in Imperial Russia / ed. by O. Crisp, L. Edmondson. Oxford: Oxford
University Press, 1989. P. 269—270, 273—274; Smith S.A. Workers and Civil
Rights in Tsarist Russia, 1899—1917 // Ibid. P. 145—170.
36 Crisp O. Peasant Land Tenure and Civil Rights Implications before
1906 // Civil Rights in Imperial Russia. P. 33—64.
37 Права и свободы человека в программных документах основных
политических партий и объединений России. XX век. М.: РОССПЭН,
2002. С. 97, 130.
201

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
для либеральных политиков, поскольку, ориентируясь на легаль¬
ные методы работы, они не имели возможности апеллировать к
широкой аудитории до тех пор, пока в стране не была разрешена
политическая деятельность, базировавшаяся на юридическом за¬
креплении свобод слова, собраний, союзов и др. Таким образом,
каталог гражданских и политических прав объединял в начале
XX в. все оппозиционные политические партии.
Существенный вклад в формирование представлений рос¬
сийского образованного общества о правах и свободах внесли
ученые-юристы, в особенности, теоретики «возрожденного есте¬
ственного права», такие как П.И. Новгородцев, В.М. Гессен,
С.А. Котляревский, Б.А. Кистяковский и др. Накануне и в годы
Первой русской революции они разъясняли содержание прав чело¬
века и гражданина как естественных и неотчуждаемых прав, обо¬
сновывали новые параметры отношений индивида и публичной
власти, давали оценку перспективам осуществления прав и свобод
в России в свете предрекаемой ими модернизации Российского го¬
сударства.
Развернутое либеральными общественными деятелями на¬
чала XX в. движение в поддержку прав и свобод личности и его
кульминация — революционные события 1905 г. убедили прави¬
тельство в том, что дарование прав и свобод личности являлось
назревшей задачей общественного переустройства, от осущест¬
вления которой зависела судьба монархии. Такая убежденность
стала основанием для правительственного реформаторства в об¬
ласти закрепления за населением страны гражданских и полити¬
ческих прав.
4.2
Права и свободы личности
в правительственном
законотворчестве начала XX в.
Свое намерение встать на путь реформ, существенная часть кото¬
рых была нацелена на осуществление гражданских прав и свобод,
император Николай II заявил указом 12 декабря 1904 г. «О предна¬
чертаниях к усовершенствованию государственного порядка».
202

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
В этом акте были намечены реформы по обеспечению законности
управления, устранению излишних стеснений печати и постановке
печатного слова в точно определенные законом пределы, введению
начал религиозной терпимости, пересмотру актов, ограничиваю¬
щих права инородцев, установлению самостоятельности судов и
равенства перед судом лиц всех состояний и др.38
Важным шагом в деле предоставления населению политиче¬
ских прав явился указ 18 февраля 1905 г., узаконивший право пе¬
тиции — обращений подданных к верховной власти с заявления¬
ми и ходатайствами. Указ возлагал на Совет министров обязан¬
ность рассмотрения поступавших от частных лиц и учреждений
«видов и предположений по вопросам, касающимся усовершен¬
ствования государственного благоустройства и улучшения народ¬
ного благосостояния», бывших ранее с юридической точки зрения
незаконными39.
Ответ общества на приглашение к участию в обсуждении го¬
сударственных вопросов превзошел самые смелые ожидания пра¬
вительства. По всей стране прошли сотни митингов и собраний,
на которых составлялись петиции к царю. Газеты пестрели сооб¬
щениями о выражении недовольства администрацией в центре и
на местах, помещали требования либеральной оппозиции, объе¬
динявшейся в земствах, городских думах, легальных обществах и
съездах, с призывом к реформированию различных сфер жизни.
Все они имели сходное содержание, утверждая, что никакая куль¬
турная работа невозможна без преобразования самодержавного
строя в правовой и предоставления населению прав и свобод.
«Критику правительственных мероприятий мы считаем не дерзо¬
стью, а правом и долгом каждого человека, особенно после предо¬
ставленного указом 18 февраля всем русским людям права пред¬
ставлять свои предложения, касающиеся усовершенствования
38 Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату 12 де¬
кабря 1904 г. «О предначертаниях к усовершенствованию государственно¬
го порядка» // Законодательные акты переходного времени. 1904—1908 гг.:
сб. законов, манифестов, указов Правительствующему Сенату, рескрип¬
тов и положений Комитета министров, относящихся к преобразованию
государственного строя России, с приложением алфавитного предметно¬
го указателя. М.: ГПИБ, 2010. С. 10—13.
39 Лазаревский Н.И. Указ Правительствующему Сенату 18 февраля
1905 г. // Право. 1905. № 8. Стб. 552.
203

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
государственного благоустройства и улучшения народного благо¬
состояния», — выражало умонастроение общественности заявле¬
ние Тамбовского общества попечения о детях40.
Важнейшим направлением правовых реформ стало введение
личных прав и прежде всего права на свободу вероисповеданий.
Оно было закреплено указом 17 апреля 1905 г. «Об укреплении на¬
чал веротерпимости». Указ ввел право лица изменять свое веро¬
исповедание и выходить из православия в другие христианские
конфессии, а также в нехристианство (для лиц, являвшихся пра¬
вославными только формально-юридически). Он уравнял в пра¬
вах старообрядцев и сектантов, исключая последователей изувер-
ных сект, приблизил их по правовому статусу к инославным41.
Издание указа 17 апреля 1905 г. означало установление в
Российской империи свободы вероисповеданий, под которой сле¬
дует подразумевать свободу осуществления подданными своего
религиозного выбора и отправления религиозных обрядов.
Положительно следует оценить распространение принципов ре¬
лигиозной терпимости на старообрядцев и сектантов. Все эти
меры имели целью ликвидировать правовую неравноправность
религиозных обществ, приостановить религиозные преследова¬
ния в Российской империи42.
Указ 17 апреля 1905 г. породил в обществе разноречивые от¬
клики. Газета «Право», являвшаяся рупором либеральной обще¬
ственности, усматривала в дарованной правительством свободе
«далеко не полную свободу совести», которой пользовались раз¬
витые европейские страны и которой «так страстно добивались
лучшие люди русского общества и народа». Тем не менее Указ
признавался «первой серьезной уступкой в деле свободы духа» и
«первым серьезным уроном политики насилия над совестью чело¬
века и грубого вмешательства в интимную область веры», посколь¬
ку он провозглашал «свободу религиозной мысли, хотя и с круп¬
ными, существенными урезками»43.
40 Право. 1905. № 16. Стб. 1296.
41 ПСЗ-III. Т. 25. № 26125.
42 Подробнее см.: Сафонов А.А. Свобода совести и модернизация ве¬
роисповедного законодательства Российской империи в начале XX в.
Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2007. С. 137.
43 Пругавин А. По поводу закона 17 апреля // Право. 1905. 1 мая.
Стб. 1354—1357.
204

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
Право на участие в государственном управлении население
страны получило благодаря принятию в августе—декабре 1905 г.
серии актов, составивших избирательное законодательство. Сюда
входили «Положение о выборах в Государственную думу» от 6 ав¬
густа 1905 г., «Правила о применении и введении в действие
“Учреждения Государственной думы”» от 18 сентября 1905 г.,
Высочайший указ от 11 декабря 1905 г. и др. Законодательство о
выборах явилось важным шагом на пути вовлечения населения в
выборный процесс. Помимо предоставления населению прав на
участие в выборах в органы государственной власти, его результа¬
том явилась политизация общества, проявившаяся в формирова¬
нии политических партий. В то же время избирательное право
было провозглашено в России в весьма ограниченном размере.
Выборы не были всеобщими и из выборного процесса были ис¬
ключены отдельные группы населения: женщины; лица, не до¬
стигшие 25-летнего возраста, студенты; группа «маргиналов»,
включающая людей, не имевших определенного места жительства
или осужденных судом, а также нетрудоспособных членов кресть¬
янских семей (иждивенцы); высшая бюрократия (губернаторы,
вице-губернаторы, городские головы, представители местной по¬
лиции и др.), т.е. люди, которые были призваны контролировать
ход выборов, но не участвовать в них. Следует отметить, что пер¬
вые три группы населения трактовались как неадекватные для на¬
деления их избирательными правами не только в России, но и во
многих других странах в начале XX в. В итоге доля «первичного
электората», по общим оценкам, составляла в Российской импе¬
рии около 10—15% всего населения; для крупных городов, таких,
как Москва и Петербург, этот показатель был существенно ниже,
составляя 3—5%44.
Обязательство даровать населению страны незыблемые
основы гражданской свободы на началах действительной непри¬
косновенности личности, свободы совести, слова, собраний и со¬
юзов царское правительство взяло на себя в Манифесте 17 октя¬
бря 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка»45.
44 Селунская Н., Тоштендаль Р. Зарождение демократической куль¬
туры: Россия в начале XX века. М.: РОССПЭН, 2005. С. 116—117, 121.
45 ПСЗ-III. Т 25. № 26803.
205

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Манифест закрепил политические успехи либерального и рево¬
люционного движений начала XX в. Он провозглашал личные и
политические права и свободы, не существовавшие в прежней
России, создавал правовые основы для институционализации по¬
литических партий. В литературе распространено сравнение
Манифеста 17 октября 1905 г. как акта, ликвидировавшего поли¬
тическое рабство населения империи, с Манифестом 19 февраля
1861 г., отменившего на просторах страны гражданское рабство.
В исторических и юридических исследованиях до сих пор не
выработано единой точки зрения в оценке Манифеста 17 октября
и дискутируется вопрос: ограничил ли он самодержавие или толь¬
ко декларировал эволюцию формы правления от абсолютной мо¬
нархии и конституционной? Во взглядах на правовую природу
Манифеста 17 октября можно выделить два основных направле¬
ния, к которым так или иначе примыкали все авторы книг, статей
и брошюр об этом эпохальном для России акте. Согласно первой
точке зрения, Манифест являлся не конституцией, а декларацией
намерений власти; он не столько устанавливал позитивное право,
сколько провозглашал правовые принципы, которые предстояло
еще облечь в законодательные нормы. Публичная власть намечала
в нем перспективу преобразований.
Как отмечал разделявший данное суждение дореволюцион¬
ный правовед Н.А. Захаров, «Манифест 17 октября не вводил тот¬
час непосредственно новый законодательный порядок, он уста¬
навливал его в будущем с момента собрания Государственной
думы»46. В том же ключе, что и Захаров, высказывался профессор
Н.И. Палиенко: «Содержание Манифеста 17 октября, указывало
на намерение Верховной Власти преобразовать строй России на
началах правового государства»47.
Профессор русского государственного права Московского
университета Ф.Ф. Кокошкин считал, что «хотя в морально¬
политическом отношении Манифест 17 октября есть акт величай¬
шей важности, но с формально-юридической стороны он не ввел
46 Захаров Н.А. Система русской государственной власти.
Юридическое исследование. Новочеркасск: Электротип. Ф. Туникова,
1912. С. 120—121.
47 Палиенко Н.И. Основные законы и форма правления в России.
Харьков: Тип. «Печатник», 1910. С. 36.
206

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
никаких существенных изменений в государственное право Рос¬
сии, предуказав лишь путь, по которому должна пойти реформа».
По убеждению Кокошкина, Манифест не являлся законом в мате¬
риальном смысле, поскольку он не вносил изменений ни в орга¬
низацию государственной власти, ни в юридические отношения
между властью и подданными48.
Известный петербургский государствовед Н.И. Лазаревский
вскоре после издания Манифеста 17 октября 1905 г. оценил его
политико-правовые результаты в журнале «Вестник права» следу¬
ющим образом: «Манифест 17 октября 1905 г. не удовлетворил ни¬
кого и никого не успокоил, он ничего реального не дал, только
обещал.., им возлагается на все органы государства обязанность
действовать в новом духе, готовить и проводить реформы...»49.
Манифест оценивался Лазаревским как акт, предрешивший пере¬
ход к конституционной монархии; сам же переход датировался им
27 апреля 1906 г., временем открытия заседаний Государственной
думы. Что касается обязательств правительства о даровании прав
и свобод, то и они, по мнению Лазаревского, носили «явно про¬
граммный... характер, ничего не меняя в действующем русском
праве: пока правительство не осуществит этой программы, не да¬
рует свобод, все постановления, эти свободы пока отрицающие
(предварительная цензура, административные аресты, концесси¬
онная система разрешения союзов и т.д. и т.д.), остаются в полной
своей силе. Свободы эти пока еще не созданы»50.
Другая часть русского образованного общества в 1905 г. стоя¬
ла на противоположной точке зрения в оценке Манифеста 17 октя¬
бря 1905 г., отождествляя его с конституцией. Выражением этого
мнения явилось высказывание либерального политического дея¬
теля П.Б. Струве, полагавшего, что акт 17 октября — это «новый
основной закон империи», благодаря которому «родилась русская
свобода, создан русский гражданин»51. Законом и октроированной
48 Кокошкин Ф.Ф. Юридическая природа Манифеста 17 октября //
Юридический вестник. 1913. С. 41, 43.
49 Лазаревский Н.И. Манифест 17-го Октября и погромы // Вестник
права. 1905. Кн. 8. С. 306.
50 Лазаревский Н.И. Указ. соч. С. 306—307.
51 Струве П.Б. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм.
М.: Республика, 1997. С. 15.
207

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
конституцией считал Манифест В.М. Гессен52, нормативно¬
правовым актом, создававшим ограниченную (конституционную)
монархию — профессор государственного права Л.А. Шаланд53.
Точки зрения, что Манифест 17 октября 1905 г. есть закон,
устанавливающий конституционный строй, придерживался про¬
фессор государственного права В.М. Грибовский. Ученый указы¬
вал, что юридическому значению Манифеста как акта, утвержда¬
ющего новый государственный строй, не противоречило то об¬
стоятельство, что после 17 октября 1905 г. и по 23 апреля 1906 г. им¬
ператор издал своей властью целый ряд временных законов, ста¬
вивших многие юридические нормы в соответствие с новыми фор¬
мами быта и государственного устройства. По мнению Грибовского,
следовало в скорейшие сроки добиться улучшения правового по¬
ложения печати, организации собраний и союзов54.
Профессор истории П.Г. Виноградов охарактеризовал юри¬
дические последствия Манифеста 17 октября лаконично: «Ма¬
нифест 17-го октября провозгласил подданных Российской импе¬
рии ее гражданами, и от нашего поколения будет зависеть, удастся
ли превратить начала, возвещенные 17-го октября, в действитель¬
ное достояние общества, облечь их в кровь и плоть благодетель¬
ных учреждений и прав»55.
Оба охарактеризованных нами направления сходились в
утверждении, что Манифест 17 октября 1905 г. являлся правовым
актом конституционного характера, в котором впервые в истории
России был сформулирован основополагающий принцип консти¬
туционного государства: ни один закон не может быть издан ина¬
че, как с согласия народного представительства. Манифест про¬
возглашал также частичное осуществление принципа разделения
властей: разграничивал власти законодательную и исполнитель¬
ную. Кроме того, он провозглашал принцип ответственности ми¬
52 Гессен В.М. Самодержавие и Манифест 17 октября // На рубеже:
Сб. ст. СПб.: Типолит. А.Г. Розена, 1906. С. 205.
53 Шаланд Л.А. Русское государственное право. Юрьев: Тип.
Шнакенбурга, 1908. С. 19.
54 Грибовский В.М. Государственное устройство и управление
Российской империи. Одесса: Тип. «Техник», 1912. С. 32.
55 Виноградов П.Г. Россия на распутье: Историко-публицистические
статьи / сост. А.В. Антощенко. М.: Изд. дом «Территория будущего», 2008.
С. 255—256.
208

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
нистров, предоставлял народным представителям право надзора
за закономерностью действий исполнительной власти.
Имелись в Манифесте 17 октября как акте конституционного
значения и свои пробелы. Как справедливо отмечает И.А. Кравец,
среди перечисленных в нем прав и свобод отсутствовало признание
права частной собственности и ее неприкосновенности, являвшее¬
ся основным принципом всякой буржуазной конституции. Не со¬
держал Манифест и одного из важнейших демократических
прав — равенство граждан перед законом, провозглашенное еще
Великой французской революцией в Декларации прав человека и
гражданина 1789 г. Оригинальной чертой Манифеста был его ок¬
троированный (дарованный) характер. Это был акт, исходивший
исключительно от монарха, хотя его возникновение и было связа¬
но с забастовочной ситуацией середины октября 1905 г.56
При всем различии оценок юридической природы Манифес¬
та в современной научной литературе общепризнанным стал тезис,
что акт 17 октября провозгласил принципы буржуазного конститу¬
ционализма, внес изменения и в форму правления и в политиче¬
ский режим государства. Дума получила возможность влияния на
законодательный процесс, так как ни один закон не мог иметь силы
без ее одобрения57. Сбылось предсказание дореволюционного исто¬
рика А.А. Кизеветтера, что Манифест будет признан историками
нашей эпохи гранью между старой и новой Россией58.
Характеризуя значение Манифеста 17 октября с точки зрения
закрепления в нем личных и политических прав и свобод, следует
признать, что последний стал первой в России декларацией прав
внесословного характера (основные свободы провозглашались вне
зависимости от социального положения российских подданных)59.
Поскольку содержание Манифеста в части прав и свобод не было
подкреплено конкретными правовыми нормами, он не может счи¬
таться юридической конституцией в полном смысле этого слова.
56 Кравец И.А. Конституционализм и российская государственность
в начале XX века. М.: ИВЦ «Маркетинг»; Новосибирск: ООО «Изда¬
тельство ЮКЭА», 2000. С. 89—90.
57 Селунская Н., Тоштендаль Р. Указ. соч. С. 37—38. См. также:
Пушкарева Н.М. Первая победа революции // Первая революция в России:
взгляд через столетие. М.: Памятники исторической мысли, 2005. С. 317.
58 КизеветтерА. История Манифеста 17-го октября 1905 г. // Русские
ведомости. 1915. 17 октября.
59 Кравец И.А. Указ. соч. С. 89.
209

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
За Манифестом 17 октября 1905 г. последовали правовые
акты, облекшие провозглашенные им принципы в юридические
формы. 24 ноября 1905 г. был издан именной высочайший указ
Правительствующему Сенату «О временных правилах о повре¬
менных изданиях», обеспечивавший, по словам его составителей,
свободу слова. Указ отменял предварительную цензуру для перио¬
дических изданий, выходивших в городах, а также право наложе¬
ния на них взысканий в административном порядке. Он вводил
судебный порядок рассмотрения дел о печати60. Временные пра¬
вила для неповременной печати от 26 апреля 1906 г. упразднили
предварительную цензуру для книг (как общую, так и духовную).
В случае наложения на отдельные экземпляры неповременного
издания ареста вопрос об аресте передавался на рассмотрение су¬
дебного органа власти с возбуждением, в надлежащих случаях,
против виновных уголовного преследования61.
Юридическое содержание права населения России на объе¬
динение определили изданные 4 марта 1906 г. в форме именных вы¬
сочайших указов Сенату Временные правила об обществах и союзах
и Временные правила о собраниях. Остановимся на разработке и
значении данных актов подробнее. Оба указа были подготовлены в
предельно короткий срок: Временные правила об обществах и сою¬
зах начали разрабатываться с середины октября 1905 г. Министерством
юстиции, с 8 ноября 1905 по 10 января 1906 г. Советом министров, 16,
18 и 23 января рассматривались в Государственном совете, 15 февра¬
ля императором и 4 марта 1906 г. приобрели силу закона62. Срок со¬
ставления Временных правил о собраниях был еще более рекордным:
законопроект о собраниях был представлен министром юстиции
С.С. Манухиным 22 ноября 1905 г., другой вариант был подан мини¬
стром внутренних дел П.Н. Дурново 7 января 1906 г.; проекты были
60 Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату от
24 ноября 1905 г. «О временных правилах о повременных изданиях» //
Законодательные акты переходного времени. 1904—1908 гг. С. 160—168.
61 Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату от
26 апреля 1906 г. «О временных правилах для неповременной печати» //
Законодательные акты переходного времени. 1904—1908 гг. С. 333—335.
62 Подробнее см.: Туманова А.С. Первая русская революция и про¬
возглашение свободы союзов и собраний // Отечественная история. 2005.
№ 5. С. 33—47; Она же. Общественные организации и русская публика в
начале XX века. М.: Новый хронограф, 2008. С. 142—172.
210

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
обсуждены в двадцатых числах января Советом министров, итого¬
вый проект рассматривался в чрезвычайном общем собрании
Государственного совета 1 февраля, был утвержден царем 26 февраля
и приобрел силу закона 4 марта 1906 г.63
Быстрота составления временных правил о союзах и собрани¬
ях объясняется желанием законодателей установить границы ука¬
занных свобод до созыва Государственной думы, поставив Думу
перед фактом проведенной реформы64. Стремление опередить Думу
в выработке законодательных гарантий свобод информированный
чиновник канцелярии Совета министров И.И. Тхоржевский обо¬
сновывал недоверием Николая II к ней и ее способности легитимно
распорядиться своими законодательными правами: «Манифест
17 октября объявил целый ряд свобод, но как, на каких условиях,
оставалось еще неясным. И если бы отложить точное решение этих
вопросов “до Думы”, то для Думы создался бы явный соблазн во¬
образить себя Учредительным Собранием и расширить свою власть
до крайних пределов. Государь этого опасался.»65. М. Вебер нахо¬
дил поспешным успехам министерства С.Ю. Витте в сфере право¬
вого закрепления свобод другое объяснение. Они были вызваны,
по мнению немецкого социолога и историка, страхом царского
правительства перед общественным мнением и попыткой восста¬
новить утраченный в войне престиж66.
Издание в один день актов о двух различных свободах не яв¬
лялось случайностью. Союзы и собрания имели сходную юриди¬
ческую природу: и те, и другие были проявлением самодеятельно¬
го общественного начала и корпоративного духа, различаясь меж¬
ду собой лишь тем, что союзы имели постоянный характер (по¬
стоянные цель, состав членов, финансы, правление), тогда как
собрания были объединением временным (временная цель, со¬
став, отсутствие правления)67.
63 Печников В.Н. Антидемократическое законодательство царизма о
союзах и собраниях в период первой русской революции. Дис. ... канд.
юрид. наук. Казань, 1984. С. 73.
64 Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время.
СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. С. 303.
65 Тхоржевский И.И. Последний Петербург. Воспоминания камер¬
гера. СПб.: Алетейя, 1999. С. 71—72.
66 Вебер М. О России: Избранное. М.: РОССПЭН, 2007. С. 61.
67 Об общности правовой природы союзов и собраний писали тогда
многие юристы. См., напр.: ДживелеговА.К. Конституция и гражданская
211

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Протекавшая в правительственных сферах в начале XX в.
дискуссия по поводу содержания свобод союзов и собраний отра¬
жала стоявшую перед самодержавием дилемму: какого типа зако¬
нотворчества придерживаться России — в полной мере реализую¬
щего право граждан на объединение, как это было в большинстве
западных стран, либо исходившего из необходимости сохранения
традиционного патерналистского отношения монархической вла¬
сти к общественной сфере. Ключевыми вопросами предпринятой
самодержавием реформы являлись: как должна относиться к об¬
щественным институциям государственная власть, может ли она
предоставить им свободу существования и в каких пределах, ка¬
кой ветви власти (судебной или исполнительной) следует дове¬
рить контроль над ними. Основополагающим вопросом был во¬
прос о пределах административного усмотрения в ходе осущест¬
вления права жителей империи на объединение.
Судьба законопроекта о союзах была весьма сложной в
общественно-политической ситуации Первой русской револю¬
ции, когда правительство было в большей мере озабочено не
столько установлением правового режима образования обществ,
сколько стремлением не выпустить общественную самодеятель¬
ность из-под контроля. Самым последовательным с точки зрения
реализации свободы союзов был законопроект о союзах, состав¬
ленный Министерством юстиции сразу же после выхода в свет
октябрьского Манифеста 1905 г. Он вобрал в себя такие основопо¬
лагающие принципы свободы союзов, как явочный порядок их
образования и судебная регистрация.
Законопроект Министерства юстиции устанавливал новый
порядок образования общественных организаций — без предва¬
рительного разрешения правительства (регистрационный для об¬
ществ, желающих обладать правами юридического лица, и явоч¬
ный для всех остальных), оставлявший исполнительной власти
лишь право надзора за их образованием и правомерной деятель¬
ностью. Учреждение общественных организаций, как и прекра¬
свобода // Конституционное государство: Сб. ст. СПб.: Тип. Товарищества
«Общественная польза», 1905. С. 71; Котляревский С.А. Конституционное
государство. Опыт политико-морфологического обзора. СПб.: Тип.
Альтшулера, 1907. С. 95; Матвеев В.Г. Право публичных собраний: Очерк
развития и современной постановки во Франции, Германии, Англии. СПб.:
Тип. Товарищества «Общественная польза», 1909. С. 15.
212

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
щение их действий, должно было осуществляться в судебном по¬
рядке. По способу своего учреждения союзы делились на зареги¬
стрированные в окружном суде (так называемые уставные) и об¬
разовавшиеся путем простого заявления (явочные). Наличие уста¬
ва и регистрация наделяли их правами юридического лица — рас¬
поряжаться недвижимым имуществом, устанавливать членские
взносы, заключать договоры и вступать в обязательства, выступать
на суде в качестве истца или ответчика. Производилась регистра¬
ция посредством внесения союза в реестр окружным судом68.
Принципиальным оппонентом Министерства юстиции в
данном вопросе выступило Министерство внутренних дел, которое
основательно переработало законопроект Министерства юстиции
и внесло в него существенные поправки. Принципиальные расхо¬
ждения во взглядах на свободу союзов, имевшиеся у данных мини¬
стерств, можно определить следующим образом: Министерство
юстиции стремилось сделать регулирование функционирования
обществ и союзов сферой действия права и судебной власти, а
МВД — сферой административного усмотрения. Боясь потерять
рычаги контроля над общественными организациями и не доверяя
политической лояльности судебных деятелей, руководители МВД
предлагали пойти по традиционному пути предоставления админи¬
страции широких полномочий в вопросах регистрации обществен¬
ных организаций и приостановки их действий.
Замечания министра внутренних дел П.Н. Дурново на зако¬
нопроект о союзах сводились к расширению полномочий испол¬
нительной власти в регулировании создания и деятельности об¬
щественных организаций. Если в проекте Министерства юстиции
вопросы легализации обществ входили в компетенцию судебной
власти, то в проекте МВД посредником между обществом и судом
выступала исполнительная власть в лице губернатора. По замыслу
Дурново, без участия администрации не могла образоваться ни
одна организация вне зависимости от способа ее создания и объе¬
ма получаемых прав: учредители безуставных обществ подавали
губернатору заявление о своем образовании, причем последний
наделялся правом сообщать «о встреченных к тому препятствиях»
(ст. 6); учредители обществ, претендовавших на права юридиче¬
68 Проект временных правил о союзах, составленный Министер¬
ством юстиции // Российский государственный исторический архив (да¬
лее — РГИА). Ф. 1276. Оп. 1. Д. 79. Л. 39—41 об.
213

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ского лица, представляли губернатору экземпляр своего устава,
после чего он направлял суду свое по нему заключение, которое в
обязательном порядке принималось во внимание судом (ст. 14,
17—18). Наделялся губернатор также правом приостанавливать
действия обществ, если они угрожали общественным спокой¬
ствию, безопасности или нравственности (ст. 23, 27), и закрывать
их, если в них допускались игры, забавы и увеселения (ст. 28)69.
Подобное расширение прерогатив администрации противо¬
речило содержанию свободы союзов в том его понимании, кото¬
рое давалось в работах ведущих теоретиков государственного пра¬
ва, признававших единственно правильным и законным такой
порядок, при котором правительственные учреждения не касают¬
ся образования союзов.
Различие между законодательными предложениями двух
министерств состояло прежде всего в различии задач, стоявших
перед ними. Если Министерство юстиции стремилось в тот пери¬
од в своей законотворческой работе полнее соответствовать букве
и духу закона, то МВД исходило в первую очередь из интересов
поддержания общественного порядка и государственной безопас¬
ности, заметно пошатнувшихся в годы Первой русской револю¬
ции. Существенно разнились также взгляды на гражданские и по¬
литические свободы руководителей этих министерств. Так, ми¬
нистр юстиции С.С. Манухин имел в правительственных сферах
репутацию законника, стоявшего на почве традиций, заложенных
судебными уставами Александра II, сторонника реализации про¬
возглашенных в Манифесте 17 октября правовых принципов70.
П.Н. Дурново являлся в Совете министров одним из наиболее убеж¬
денных приверженцев жесткого курса. Наблюдая за развитием ре¬
волюционных событий после обнародования Манифеста 17 октя¬
бря, он считал исполнение правительством данных в нем обещаний
«опасной авантюрой». В условиях охватившего общество револю¬
69 Проект Временных правил об обществах и союзах с предложен¬
ными управляющим Министерством внутренних дел изменениями //
РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 79. Л. 65—68 об.
70 Воспоминания министра народного просвещения графа
И.И. Толстого. 31 октября 1905 г. — 24 апреля 1906 г. М.: Греко-латинский
кабинет Ю.А. Шигалина, 1997. С. 162; Курлов П.Г. Гибель императорской
России. М.: Современник, 1991. С. 56.
214

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
ционного психоза любые послабления со стороны власти способ¬
ствовали, на его взгляд, лишь дальнейшему его развитию71.
В ходе обсуждения проектов министерств внутренних дел и
юстиции на заседании Совета министров 16 декабря 1905 г. мне¬
ния членов правительства разделились. Группа реформаторски
настроенных членов правительственного кабинета72 высказалась
за судебную регистрацию союзов. Они говорили, что свобода сою¬
зов в стране уже фактически осуществлена и общество от нее не
откажется, а редакция закона о союзах П.Н. Дурново будет истол¬
кована как лишение населения свободы союзов, которая лишь
дискредитирует правительственный кабинет в глазах общества.
Однако эти рассуждения встретили сопротивление со стороны
министра внутренних дел П.Н. Дурново, который заявил: «Вы хо¬
тите лишить меня возможности арестовать союз даже в том слу¬
чае, когда я узнаю, что там делаются бомбы»73. «Мы живем, как в
осажденном лагере, — говорил Дурново, — мы перестаем быть на¬
циональной властью и превращаемся в каких-то поработителей-
татар. Но идти сейчас в порядке полного осуществления провоз¬
глашенных свобод значит заменить одну тиранию другой, безмер¬
но худшей, от которой неминуемо погибнет государство»74.
На стороне П.Н. Дурново выступило большинство членов
правительственного кабинета во главе с премьер-министром
71 Воспоминания министра народного просвещения графа
И.И. Толстого. С.162, 179. Описывая поправение П.Н. Дурново за время
его нахождения во главе МВД, А.П. Бородин, ссылаясь на свидетельства
современников, указывает на переоценку им Манифеста 17 октября
1905 г. Первоначально, в первые полтора месяца его министерской служ¬
бы, он рассматривался Дурново как конституционный акт, с которым
следует считаться как со свершившимся фактом, а затем как «крупная по¬
литическая ошибка», приведшая к усилению революции (Бородин А.П.
П.Н. Дурново: портрет царского сановника // Отечественная история.
2000. № 3. С. 52—53).
72 К реформаторски настроенной группе членов Совета министров
принадлежали министр народного просвещения граф И.И. Толстой, ми¬
нистр торговли и промышленности В.И. Тимирязев, государственный
контролер Д.А. Философов, главноуправляющий землеустройством и
земледелием Н.Н. Кутлер.
73 Народное хозяйство. 1905. 18 декабря.
74 Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и обще¬
ственность в царствование Николая II в изображении современника. М.:
Новое литературное обозрение, 2000. С. 485.
215

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
С.Ю. Витте. Было решено возложить надзор за возникновением и
деятельностью общественных организаций на учреждения адми¬
нистративной юстиции. Однако в силу отсутствия в России гу¬
бернских советов с правами административных судов регистра¬
цию и закрытие обществ, обладавших правами юридических лиц,
решено было предоставить окружным судам. Общества, не имев¬
шие уставов, планировалось учреждать, а также закрывать разре¬
шением губернаторов75.
Размеры уступок, на которые готова была пойти власть по
отношению к общественным организациям, зависели от успехов
революционного движения. Когда революция пошла на спад в на¬
чале 1906 г., скромнее стал и реформаторский потенциал архитек¬
торов преобразования. Каждая последующая редакция законо¬
проекта об обществах и союзах, готовившаяся с ноября 1905 г. по
февраль 1906 г. Министерством внутренних дел, Советом мини¬
стров, Государственным советом, носила более выраженный кон¬
сервативный характер. В этом проявлялось стремление власти ба¬
лансировать между предоставлением союзам свободы существо¬
вания и сохранением над ними административного контроля.
Диалектически сочетать в одном законе свободу и администра¬
тивное усмотрение оказалось задачей трудноосуществимой.
В ходе каждого рассмотрения проекта закона о союзах в него
вносились все новые ограничения. Так, после его обсуждения
Советом министров 16 ноября 1905 г. термин «союзы», использо¬
вавшийся для наименования общественных организаций, был за¬
менен термином «общества». Это объяснялось подозрительностью
правительственных чиновников к объединениям обществ (сою¬
зам), обладавшим, по сравнению с обычными организациями, наи¬
большими рычагами воздействия на население в силу обширного
района своей деятельности, многочисленного и неоднородного
членского состава76. Предубеждение, сложившееся в среде высшей
бюрократии против союзов, было связано также с разразившейся в
середине ноября 1905 г. всероссийской почтово-телеграфной стач¬
кой, инициированной Всероссийским почтово-телеграфным сою¬
зом и в очередной раз заставившей правительство задуматься об
75 Проект мемории Совета министров по проекту Временных пра¬
вил об обществах и союзах // РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 79. Л. 82.
76 Проект Министерства юстиции, исправленный согласно замеча¬
ниям Совета министров // РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 79. Л. 65—68 об.
216

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
опасности, исходившей от социально-политических союзов, и не¬
желательности участия в них государственных служащих.
В том же ключе рассматривался вопрос о прерогативах су¬
дебных и административных органов и в Государственном совете,
постановившем, что регулирование деятельности общественных
организаций должно базироваться на общегосударственных инте¬
ресах, а их может обеспечить надлежащим образом только испол¬
нительная власть. Наиболее дискуссионным вновь явился вопрос
о том, какой власти (судебной или административной) следует
предоставить право открытия и прекращения деятельности об¬
ществ и союзов. Оба мнения имели достаточное количество сто¬
ронников. Дискуссия по законопроекту об обществах и союзах в
Государственном совете приняла еще более острый характер после
оформления в нем третьей точки зрения на прерогативы власти в
деле закрытия обществ. Высказавшая ее группа в количестве двад¬
цати семи человек предлагала закрывать общественные организа¬
ции решением административных судов, таких, как первый и вто¬
рой департаменты Сената и местные присутствия. Присутствия
должныбылитакжерегистрироватьуставыобществ.Создававшиеся
на правах учреждений административной юстиции, они должны
были, по логике рассуждений членов Государственного совета,
устроить как власть, так и общественных деятелей, защищая чле¬
нов обществ от произвола администрации и предоставляя прави¬
тельству гарантии прекращения действий обществ, допустимых в
обычное время, но представлявших опасность в исключительных
обстоятельствах. Такой порядок учреждения и закрытия обществ
был признан большинством членов Государственного совета наи¬
более обоснованным теоретически, однако, совершенно неосу¬
ществимым на практике ввиду отсутствия в России судебно¬
административных учреждений, за исключением высшего адми¬
нистративного суда в лице первого департамента Сената77.
Между тем именно это особое мнение, отвергнутое боль¬
шинством членов Государственного совета и не включенное в
окончательный вариант законопроекта о союзах, получило под¬
держку императора и определило главное содержание «Временных
77 Журнал Государственного совета с суждениями по проекту
Временных правил // Отчет по делопроизводству Государственного со¬
вета за сессию 1905—1906 гг. СПб.: Государственная типография, 1906.
С.	577—582.
217

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
правил об обществах и союзах». В результате этого введенного им¬
ператором в законопроект новшества все вопросы жизнедеятель¬
ности общественных организаций, связанные с их открытием,
регистрацией, воспрещением и закрытием, были сосредоточены в
ведении губернских (городских) по делам об обществах присут¬
ствий, руководимых губернаторами.
Высказываемые в ходе обсуждения в бюрократических
учреждениях правового содержания свободы союзов идеи о под-
законности исполнительной власти, преимуществах судебного
порядка рассмотрения дел и другом свидетельствовали о том, что
в годы Первой русской революции уровень правосознания правя¬
щего слоя был весьма высок. Достаточно вспомнить, что в
1870-е годы министр внутренних дел П.А. Валуев считал незазор¬
ным открыто признать «в государственном отношении всякое
сплочение и всякую организацию масс неудобной»78.
Временные правила об обществах и союзах 4 марта 1906 г.
провозглашали замену концессионного порядка образования об¬
ществ явочным (общества могли создаваться отныне без разреше¬
ния правительственной власти). Между тем общества, желающие
получить права юридического лица (приобретать недвижимое
имущество, иметь денежные средства, создавать капиталы, за¬
ключать договоры, являться истцом и ответчиком в суде, откры¬
вать свои учреждения и др.), а также имевшие отделения подлежа¬
ли обязательной регистрации в губернских (городских) по делам
об обществах присутствиях, причем последним предоставлялась
возможность отказа в регистрации. Современники быстро окре¬
стили присутствия по аналогии с действующими присутствиями
по земским и городским делам «коллегиями ширмы», подчерки¬
вая их несамостоятельность и всестороннюю зависимость от влия¬
ния губернаторов79. Губернатору или градоначальнику давалось
право приостанавливать действия общественных организаций.
Закрывались общества решением губернских (городских) по делам
об обществах присутствий. Обществам предписывалось уведомлять
администрацию об изменениях в своем составе, устройстве общих
собраний, организации отделений80.
78 Цит. по: Гросул В.Я. Русское общество XVIII—XIX веков... С. 476,
477.
79 Речь. 1906. 10 марта.
80 ПСЗ-III. Т XXVI. № 27479.
218

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
Противоречия в тексте Временных правил о союзах обрати¬
ли на себя внимание общественности. Указывалось, что главная
новелла Временных правил — замена концессионного порядка
образования обществ явочным, согласно которому общества и
союзы могли создаваться без разрешения правительственной вла¬
сти, оказалась фикцией. «Явочный порядок превращается в кон¬
цессионный, если заявление может встретить “отказ в удовлетво¬
рении”, а устав — отказ в регистрации», — указывали на двусмыс¬
ленность акта о свободе союзов юристы81. «Общество не нуждается
в разрешении, и, тем не менее, общество может быть и не разре¬
шено, — вникали в казуистику закона о союзах газетчики. — Это —
не игра слов, это — доморощенная форма союзной свободы.»82.
Сравнение с ситуацией в Европе было также не в пользу рос¬
сийского акта о свободе союзов. В западноевропейском праве, за
исключением австрийского, учреждениям, принимающим заяв¬
ления о создании обществ, не предоставлялось возможности от¬
казывать в регистрации. Власти имели там право лишь на после¬
дующее закрытие общества в случае противозаконности его дей¬
ствий. Судебный порядок, как дающий наибольшие гарантии реа¬
лизации прав граждан, был принят в Англии, Франции, Италии,
Испании, Бельгии.
Временные правила 4 марта 1906 г. об обществах и союзах
вызвали критику практически всех групп российского общества.
Либералы нашли этот закон недостаточно последовательным, а
декларированную свободу — декоративной, тогда как консервато¬
ры сочли его революционным, а полученную обществами свобо¬
ду — чрезмерной. Так, если общественный деятель А.И. Каминка
оценивал Временные правила в юридическом еженедельнике
«Право» как дающие лишь «по форме» свободу союзов, сохраняя
«по существу в полной мере ту систему опеки и бесконтрольного
правительственного надзора, которая царила. до сих пор»83, то в
трактовке начальника Петербургского охранного отделения
А.В. Герасимова и правой газеты «Земщина» «новый закон о сою¬
81 См., напр.: Елистратов А.И. Административное право. М.: Тип.
Товарищества И.Д. Сытина, 1911. С. 162—163.
82 Речь. 1906. 10, 12 марта.
83 Каминка А.И. Правила 4-го марта об обществах, союзах и собра¬
ниях // Право. 10 марта 1906. Стб. 867.
219

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
зах и обществах как будто шел на встречу вожделениям револю¬
ционеров, так как для разрешения открытия новых обществ. тре¬
бовалось лишь выполнение крайне несложных и. пустых
формальностей»84. «Свободой организовывать массы для револю¬
ционной борьбы» признал Временные правила 4 марта 1906 г. вы¬
сокопоставленный чиновник центрального аппарата МВД
И.Я. Гурлянд85.
Несмотря на справедливую критику современниками от¬
дельных ограничительных норм Временных правил об обществах
и союзах, следует признать, что данный акт явился важной вехой
на пути проведения в жизнь свободы союзов в России. Благодаря
его изданию создание обществ и союзов из особой милости пра¬
вительства, предоставляемой отдельным лицам по своему усмо¬
трению, превращается в законное и законодательно закрепленное
право граждан. Правила 4 марта 1906 г. очертили правовое поле
свободы союзов, создав условия для усиления роли общественных
организаций в удовлетворении насущных потребностей населения
страны. Кроме того, они явились основой для закономерных дей¬
ствий администрации в отношении обществ и союзов, минимизи¬
ровав возможности для произвольных мер административной вла¬
сти в отношении общественности.
Подготовка закона о собраниях, обсуждавшегося в высших
государственных органах месяцем позднее его предшественни¬
ка — закона об обществах и союзах — также не укрылась от внима¬
ния российской общественности. Составители проекта Временных
правил о собраниях начали с признания неудовлетворительности
именного высочайшего указа Правительствующему Сенату «Об
установлении временных мер в дополнение действующих поста¬
новлений о собраниях», принятого 12 октября 1905 г. Они утверж¬
дали, что данный первый опыт регламентации собраний в России
установил лишь порядок их проведения, но никак не свободу.
84 Краткая характеристика революционной деятельности просвети¬
тельных обществ за последние годы в С.-Петербурге, представленная на¬
чальником Петербургского охранного отделения А.В. Герасимовым в
Департамент полиции 31.03.1909 г. // ГАРФ. Ф. 102.00. 1906. Д. 194. Ч. 2.
Л. 271—271об.; Культурно-просветительные общества // Земщина. 1910.
17 февраля.
85 Васильев Н.П. (Гурлянд И.Я.) Наша оппозиция. СПб.: Тип.
«Мирный труд», 1910. С. 36, 39—40, 43.
220

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
Согласно указу 12 октября 1905 г., собрания подразделялись на
публичные, доступ на которые получал каждый желающий, и
частные, участники которых приглашались поименно. Организа¬
торы публичных собраний обязывались не позднее чем за трое су¬
ток до их проведения извещать об этом начальника полиции кото¬
рый наделялся правом воспрещать собрание, представлявшее
угрозу общественным спокойствию и безопасности. В законе ого¬
варивались также основания для закрытия собраний86.
В ходе обсуждения Временных правил о собраниях раскол
между консервативно и реформаторски настроенными членами
Совета министров пролегал по тем же ключевым позициям, что и
в процессе составления законодательства о союзах. Причем и про¬
тивоборствующие группы в правительственном кабинете по свое¬
му персональному составу были теми же. С.Ю. Витте солидаризи¬
ровался с П.Н. Дурново, признав, что собрания действуют на об¬
щество значительно более развращающим образом, чем крайняя
пресса, и призвал строго их контролировать. Реформистская пар¬
тия правительственных сановников вновь, как и в вопросе о сою¬
зах, высказалась о неуместности выработки правил о свободах в
форме, которая ухудшит существующее положение вещей и усугу¬
бит критическое отношение к Совету министров, призвав кабинет
сделать свой выбор в сторону прогресса87.
Основными пунктами разногласий между разрабатывавши¬
ми законопроект о собраниях чиновниками министерств юстиции
и внутренних дел, членами Совета министров стали вопросы об
участии в собраниях чинов полиции — их прерогативах и обяза¬
тельности присутствия на собрании. Реформистское меньшин¬
ство членов Совета министров подвергло критике пункт проекта
П.Н. Дурново, что собрание может быть закрыто, «если оно суще¬
86 Именной высочайший указ Правительствующему Сенату 12 октя¬
бря 1905 г. «Об установлении временных мер в дополнение действующих
постановлений о собраниях» // Законодательные акты переходного вре¬
мени. 1904—1908 гг. С. 130—134; Циркуляр министерства внутренних дел
губернаторам, градоначальникам и варшавскому обер-полицмейстеру от
14 октября 1905 г. о порядке применения закона о публичных собрани¬
ях // Право. 1905. 31 октября; Цызырев Н. Первый опыт регламентации
собраний в России (Временные правила 12 октября 1905 г.) // Право. 1906.
29 января.
87 В бюрократических сферах // Наша жизнь. 1906. 24 января.
221

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
ственно отклонилось от предположенного предмета занятий»,
«приняло угрожающий для общественных спокойствия и безопас¬
ности характер». «Кто же будет судить об этом? — задавались во¬
просом члены правительственного кабинета. — Можно ли предо¬
ставить компетенцию в таком вопросе полицейским чинам, кото¬
рые в огромном большинстве своем даже не поймут того, о чем
говорится в собраниях, и могут принять самую обыденную фразу
за достаточно уважительный повод к закрытию, тем более в на¬
стоящее время, когда полицейским, воспитанным при старом
курсе, приходится сплошь и рядом сталкиваться с явлениями, ко¬
торые еще недавно считались преступлением?» По мнению либе¬
рального меньшинства правительственного кабинета, контроли¬
рующие полномочия следовало предоставить лицу, состоящему в
ведомстве юстиции, достаточно образованному для принятия за¬
кономерного решения и способному понести за него ответствен¬
ность. Закрытие собраний силами полиции предлагалось исполь¬
зовать как крайнюю меру, применяемую только в исключительных
определенных в законе случаях (акцент был перенесен на привле¬
чение устроителей собраний к судебной ответственности). Ответом
на это стал включенный с подачи П.Н. Дурново в законопроект
пункт, обязывавший начальника полиции давать объяснение сво¬
их действий по закрытию собраний в случае их обжалования в
установленном порядке88.
Согласно Временным правилам о собраниях 4 марта 1906 г.,
собрания подразделялись на частные и публичные. Собрания пуб¬
личные (доступные неопределенному числу лиц, а также лицам,
лично неизвестным устроителям собрания) проводились с разре¬
шения полиции или губернатора. О времени, месте и повестке дня
собрания необходимо было предварительно предупредить поли¬
цию. На собраниях в обязательном порядке присутствовал пред¬
ставитель полиции, который был правомочен закрыть собрание.
Собрания непубличного характера можно было устраивать без
разрешения властей. Участники и устроители незаконных собра¬
ний подлежали уголовной ответственности89.
Оценка либералами Временных правил о собраниях отража¬
ла их разочарование в обещаниях правительства. Так, видный дея¬
88 В бюрократических сферах // Наша жизнь. 1906. 4 февраля.
89 ПСЗ-III. Т XXVI. № 27480.
222

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
тель кадетской партии В.Д. Набоков в газете «Речь» замечал, что
конституционный режим «ввел ряд небывалых стеснений в такие
области, в которых раньше. существовала свобода, основанная
на обычае и традиции. Надо было дожить до современных толко¬
вателей и применителей конституционных принципов, чтобы
увидеть полицейского чиновника, присутствующего на чтении
ученого доклада о юридических лицах или о воздухоплавании и
старающегося самым добросовестном образом выяснить, имеется
ли скрытая крамола в повестке, обещающей реферат о должност¬
ных преступлениях». «При конституционном строе свободы со¬
браний и союзов превратились в миф, — делал вывод политик. —
Правила 4 марта ставят их на шаткую почву полицейского усмо¬
трения, не давая в то же время решительно никаких сколько-
нибудь действительных средств для борьбы с уродливыми прояв¬
лениями произвола»90.
Придание законопроектам об обществах и союзах, а также о
собраниях формы временных правил, вводимых в действие впредь
до издания общего закона о союзах и обществах и о собраниях,
отражало противоречивый характер законодательной процедуры,
сложившейся в России. Манифестом 17 октября 1905 г. законода¬
тельные прерогативы монарха были ограничены необходимостью
одобрения законодательных актов Государственной думой, однако
механизма для реализации данной декларации вплоть до 27 апреля
1906 г. — времени созыва Думы — не было создано, поскольку не
существовало самого учреждения, наделенного, наряду с монар¬
хом, прерогативой издания законов. Манифест 17 октября непо¬
средственно новой законодательной процедуры не вводил, связы¬
вая ее с открытием Государственной думы.
Анализ текста Временных правил об обществах и союзах и
Временных правил о собраниях 4 марта 1906 г., а также процедуры
их разработки позволяет заключить, что указанные нормативные
акты по всем формальным признакам являлись законами, хотя и
именовались только «временными правилами». Они были закона¬
ми по своему содержанию (Правила сформулировали и установили
новое право российских граждан — право на объединение в обще¬
ства и союзы, право на открытие собраний), по порядку издания
90 Набоков В.Д. Как осуществилось начало свободы собраний и сою¬
зов // Речь. 1910. 17 октября.
223

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
(Правила были подготовлены в министерствах, обсуждены и дора¬
ботаны в Совете министров, рассмотрены в Государственном со¬
вете, утверждены императором и собственноручно им подписаны,
помещены в виде высочайшего именного указа в Полное собрание
законов).
«Серьезным успехом либерального мышления» считал
Временные правила о союзах и собраниях В.В. Леонтович. Вместе
с тем он отмечал и ограниченность свобод собраний и союзов в
России, порожденную объективными историческими и социаль¬
но-политическими особенностями жизни страны. Утверждая, что
подлинное значение принципов гражданской и политической
свободы «зависит в первую очередь от законов, регулирующих на
каждый отдельный случай дарованные конституцией свободы, а
далее — и, конечно, не меньше — от связанной со всем этим адми¬
нистративной практикой», известный правовед и историк призна¬
вал, что «за короткое время существования в России конституцион¬
ного строя вряд ли можно было привести законодательство и адми¬
нистративную практику в полное соответствие с конституционны¬
ми принципами»91.
Этот взвешенный взгляд на свободы разделил постфактум и
ряд юристов — современников указанных актов. Так, в написан¬
ном по прошествии ряда лет после издания временных правил по¬
собии по административному праву А.И. Елистратов указывал,
что «Временные правила 4 марта 1906 г., в противоположность
старому законодательству с его безусловно отрицательным отно¬
шением к “сходбищам”, “скопищам” и “сообществам”, так или
иначе признают в России начало свободы собраний и обществ. Но
это совершенно новое для нашей административной практики
начало еще с великим трудом укладывается в русскую жизнь»92.
Получив юридическое определение во Временных правилах
4 марта 1906 г., право на образование обществ и союзов было за¬
креплено в ст. 80 Свода основных государственных законов
Российской империи в редакции 23 апреля 1906 г.: «Российские
подданные имеют право образовывать общества и союзы в целях,
не противных закону. Условия образования обществ и союзов, по¬
рядок их действий, условия и порядок сообщения им прав юриди¬
91 Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762—1914... С. 443.
92 Елистратов А.И. Указ. соч. С. 165.
224

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
ческого лица, равно как порядок закрытия обществ и союзов,
определяются законом»93. В данном случае под «законом» подразу¬
мевались изданные ранее Временные правила об обществах и со¬
юзах.
Право на организацию собраний было закреплено в ст. 78
Свода основных государственных законов Российской империи
от 23 апреля 1906 г. в следующей редакции: «Российские поддан¬
ные имеют право устраивать собрания в целях, не противных за¬
конам, мирно и без оружия. Законом определяются условия, при
которых могут происходить собрания, порядок их закрытия, а
равно ограничение мест для собраний». При этом законодатель,
как и в случае с союзами, опять же ссылался на Временные прави¬
ла о собраниях от 4 марта 1906 г.94
Свод основных государственных законов Российской импе¬
рии в редакции 23 апреля 1906 г. содержал отдельную главу (гл. 8)
«О правах и обязанностях российских подданных», которой не
было в предыдущих редакциях Свода законов. Помимо свобод
союзов и собраний, в указанной главе получили закрепление сво¬
бода веры (ст. 81 — «Российские подданные пользуются свободой
веры»), свобода слова (ст. 79 — «Каждый может в пределах, уста¬
новленных законом, высказывать изустно и письменно свои мыс¬
ли, а равно распространять их путем печати или иными способа¬
ми»), неприкосновенность жилища (ст. 75 — «Жилище каждого
неприкосновенно. Производство в жилище без согласия его хо¬
зяина обыска или выемки допускается не иначе, как в случаях и в
порядке, законом определенных»), неприкосновенность лично¬
сти (ст. 72 — «Никто не может подлежать преследованию за пре¬
ступное деяние иначе, как в порядке, законом определенном»,
ст. 73 — «Никто не может быть задержан под стражей иначе, как в
случаях, законом определенных», ст. 74 — «Никто не может быть
судим и наказан иначе, как за преступные деяния, предусмотрен¬
ные действовавшими во время совершения сих деяний уголовны¬
ми законами»), неприкосновенность собственности (ст. 77 —
93 Свод основных государственных законов // Государственный
строй Российской империи накануне крушения: Сборник законодатель¬
ных актов / сост. О.И. Чистяков, ГА. Кутьина. М.: Изд-во Моск. ун-та,
1995. С. 24.
94 Там же.
225

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
«Собственность неприкосновенна. Принудительное отчуждение
недвижимых имуществ, когда сие необходимо для какой-либо го¬
сударственной или общественной пользы, допускается не иначе,
как за справедливое и приличное вознаграждение»), право сво¬
бодно избирать место жительства и занятие, приобретать и отчуж¬
дать имущество и беспрепятственно выезжать за пределы государ¬
ства (ст. 76). К обязанностям российских подданных причисля¬
лись уплата налогов и пошлин, защита престола и Отечества, во¬
инская повинность (ст. 70—71)95. Воинской повинности, по общему
правилу, подлежало все мужское население, достигшее 21 года, без
различия сословий.
Право населения страны на участие в законодательной ра¬
боте определяли соответствующие статьи Свода основных зако¬
нов, формулировавшие компетенцию Государственной думы и
Государственного совета, которые пользовались «равными в делах
законодательства правами» (ст. 106) и были правомочны «возбуж¬
дать предположения об отмене или изменении действующих и из¬
дании новых законов, за исключением Основных государствен¬
ных законов»96.
Анализируя главу 8 Свода основных государственных зако¬
нов 1906 г., многие правоведы приходили к выводу, что с его изда¬
нием понятие гражданских прав было, наконец, введено в русское
законодательство. Так считал, например, доктор государственно¬
го права, профессор Императорского Новороссийского универ¬
ситета В.М. Грибовский. Ученый признавал, что новые Основные
законы признают целый комплекс гражданских прав, таких как
неприкосновенность жилища, личности, собственности, право
свободного передвижения и гражданского оборота, право собра¬
ний, союзов, свободу печатного и устного слова, исповедания.
Недостатком российского законодательства о свободах Грибов-
ский считал отсутствие в нем права на неприкосновенность пере¬
писки, а также противоречие вновь изданных актов о свободах
действующему законодательству, не приведенному с ним в соот¬
ветствие. Правовед отмечал, что если право союзов, собраний, пе¬
чати и, отчасти, исповедания упорядочивается временным зако¬
нодательством освободительной эпохи, то другим свободам по¬
95 Свод основных государственных законов. С. 23—24.
96 Там же. С. 27.
226

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
везло меньше и они «наталкиваются на построенные на противо¬
положных началах законоположения дореформенной эпохи, до¬
пускавшие широкое усмотрение властей без достаточных гарантий
их ответственности». Противоречило осуществлению граждан¬
ских прав, провозглашенных Основными законами, по словам
Грибовского, также широкое применение в стране исключитель¬
ных положений различной силы97.
Действительно, Свод основных государственных законов
1906 г. подвел черту под законодательным закреплением прав и
свобод российских подданных. В нем были провозглашены и га¬
рантированы основные гражданские (личные) и политические
права и свободы, сделаны отсылки к соответствующим правовым
актам, определявшим правовое содержание каждой из свобод,
созданы основания для участия населения в осуществлении госу¬
дарственной власти, определены границы вмешательства государ¬
ственной власти в личную и общественную жизнь подданных.
Правовая природа государственного строя, установленного
в Российской империи Основными законами 23 апреля 1906 г., —
тема, вызывавшая и вызывающая поныне повышенный интерес в
российской и зарубежной историко-правовой литературе. Боль¬
шинство дореволюционных правоведов и современных западных
русистов считали и считают Основные законы 23 апреля 1906 г.
конституцией, выдерживавшей сравнение с конституциями ряда
стран с ярко выраженным монархическим содержанием, напри¬
мер Японии, а Государственную думу и реформированный Госу¬
дарственный совет — двухпалатным парламентом. Согласно дан¬
ной концепции, самодержавный строй с принятием Манифеста
17 октября 1905 г. и Основных законов прекратил свое существо¬
вание. Россия в последнее десятилетие существования империи
была конституционной монархией.
Целый ряд отечественных историков и правоведов совет¬
ского периода (Н.И. Васильева, Г.Б. Гальперин, А.И. Королев,
Н.П. Ерошкин и др.) отстаивали в своих работах тезис о незыбле¬
мости самодержавного строя в Российской империи вплоть до ее
крушения. Они утверждали, что «Основные законы» — «монархи¬
97 Грибовский В.М. Государственное устройство и управление
Российской империи (Из лекций по русскому государственному и адми¬
нистративному праву). Одесса: Тип. «Техник», 1912. С. 58.
227

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ческая конституция»; Государственная дума — псевдопарламент;
новый государственный строй — абсолютизм, прикрытый лже¬
конституционными формами. Отстаивая данные тезисы, они
стремились принизить успехи русской государственности, достиг¬
нутые к 1917 г., и оправдать ее разрушение после октября 1917 г.
Некоторые авторы акцентировали внимание на переходном
характере российской государственности в результате принятия
Манифеста 17 октября и Основных законов 23 апреля, сочетав¬
шей в себе самодержавие и конституционные формы, представля¬
ли «Основные законы» 1906 г. как консервативную конституцию.
«Конституция в пределах самодержавия», «конституционное са¬
модержавие» — так определял существо установившегося после
1905 г. государственного строя А.М. Давидович98. А.Н. Меду-
шевский, вслед за М. Вебером, аттестовал политический режим,
установившийся в России с принятием Основных законов, как
мнимый конституционализм — особый тип монархического кон¬
ституционализма, возникший на переломном этапе перехода от
царского самодержавия к советскому тоталитарному государству,
признавая его феноменом переходного периода99. Другой россий¬
ский историк В.М. Шевырин считал наиболее адекватной харак¬
теру государственного строя дефиницию «самодержавно-консти¬
туционная монархия»100.
Противоречивость вышеприведенных понятий отражает
противоречивую реальность того времени, которую порождало
вынужденное сочетание Государственной думы с переставшей
быть неограниченной, но сохранившей большую часть своих пре¬
рогатив самодержавной властью. Следует согласиться с утвержде¬
нием петербургского историка права А.В. Ильина, что существу¬
ющие в современной науке противоречивые взгляды на форму
правления России после 1905 г. обусловлены как причинами субъ¬
ективного порядка (различием мировоззренческих позиций уче¬
98 Давидович А.М. Самодержавие в эпоху империализма: Классовая
сущность и эволюция абсолютизма в России. М.: Наука, 1975.
99 Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский кон¬
ституционализм в сравнительной перспективе. М.: РОССПЭН, 1998.
С. 432.
100 Шевырин В.М. Рецензия на книгу: Медушевский А.Н. Демократия и
авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной пер¬
спективе // Вопросы истории. 1999. № 3.
228

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
ных), так и объективной сложностью отнесения переходной видо¬
изменяющейся формы российской государственности к какому-
либо определенному типу. Не упрощает картины, по справедливо¬
му заявлению Ильина, также то обстоятельство, что в Основных
законах 1906 г. конституционные начала соединялись с атависти¬
ческими доконституционными нормами так называемого неогра¬
ниченного самодержавия, что страна, получившая ограниченную
конституцию, не была еще конституционной в смысле повсемест¬
ной и последовательной реализации начал конституционализма.
Между тем А.В. Ильин отмечает, и мы солидаризируемся с ним в
этом, что главный вектор политико-правового развития России в
1905—1917 гг. составляла тенденция к формированию и укрепле¬
нию конституционных начал и принципов, а оформлявшуюся
форму правления следует считать дуалистической монархией101.
Под дуалистической монархией понимается одна из разно¬
видностей конституционной монархии, переходная форма прав¬
ления от абсолютной монархии к парламентарной, от традицион¬
ного устройства власти к конституционному. Она предполагает
раздвоение законодательной власти (монарх как глава законода¬
тельной власти делит ее с парламентом) и сосредоточение всей ис¬
полнительной власти в руках монарха.
Следует заметить, что представление о форме правления
России после 1905 г. как о дуалистической монархии является наи¬
более распространенным в современной литературе. Его разделяет
целый ряд российских (В.С. Дякин, Б.Н. Миронов, И.А. Христо¬
форов и др.) и зарубежных историков (к примеру, М. Шефтель в
своей фундаментальной монографии 1976 г. «Русская конституция
23 апреля 1906 г. Политические институты думской монархии», а
также значительная часть государствоведов начала XX в.102
101 Ильин А.В. Форма правления в России в 1905—1917 гг. // Историко¬
правовой вестник. Вып.1: Сб. науч. ст. / отв. ред. А.С. Туманова. Тамбов:
Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. С. 212—214.
102 По мнению государствоведов начала XX в., обобщенному петер¬
бургским историком С.В. Куликовым, совокупностью актов, изданных в
1905—1906 гг., монархия в России превратилась из абсолютной в ограни¬
ченную, что означало ограничение власти монарха народным представи¬
тельством. Подразделяя ограниченные монархии на конституционные
(дуалистические) и парламентарные, правоведы признавали существова¬
ние конституционно-дуалистической монархии, считавшейся самой
229

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Как утверждает Б.Н. Миронов, новые Основные законы
Российской империи по юридической силе и содержанию были ана¬
логичны тому, что на Западе называли конституцией, поскольку они
дали конституционное понятие закона (его текст разрабатывался и
принимался Государственной думой и Государственным советом,
санкционировался императором); установили пределы власти импе¬
ратора, хотя и сохранили львиную ее долю в его руках; определили
устройство Государственной думы и Государственного совета, в ком¬
петенцию которых входила законодательная деятельность; гаранти¬
ровали публичные (политические) права граждан103.
Дореволюционный либеральный правовед В.А. Маклаков,
характеризуя установленную «Основными законами» 23 апреля
1906 г. форму правления как дуалистическую монархию, указывал,
что в ней за короной сохранялась вся исполнительная и значи¬
тельная доля законодательной власти, а народное представитель¬
ство и монарх с подчиненным ему правительством составляли два
центра власти, находящихся в подвижном и неустойчивом равно-
весии104. При этом Маклаков замечал, что Россия по-прежнему
управлялась в основном методами, характерными для абсолютной
монархии, а население империи не ощущало в обыденной жизни
наличия конституции и парламента. Конституционные принци¬
пы зачастую слабо воздействовали на практику государственного
управления, центральная исполнительная власть и местная адми¬
нистрация нередко действовали вне контекста новой правовой
реальности, произвольно трактуя и явно игнорируя ее.
Значимость позиции В.А. Маклакова заключалась прежде
всего в том, что в оценку существа государственно-правовых ре¬
предпочтительной формой правления для государств, недостаточно под¬
готовленных к установлению народовластия. В такой монархии глава го¬
сударства был ограничен палатами только в законодательстве, оставаясь
неограниченным в управлении, существовал дуализм двух независимых
друг от друга ветвей власти — законодательной (представительство) и ис¬
полнительной (правительство) (Куликов С.В. Государственно-правовой
дискурс, императорское правительство и думская оппозиция в начале
XX в. // Власть, общество и реформы в России (XVI — начало XX в.).
СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. С. 283—284).
103 Миронов Б.Н.Социальная история России периода империи
(XVIII — начало XX в.). Т 2. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. С. 156.
104 Дедков Н.И. Консервативный либерализм Василия Маклакова.
М.: АИРО-ХХ, 2005. С. 155—157.
230

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
форм он вводил такой критерий, как состояние правовой культу¬
ры общества. Маклаков подчеркивал позитивное значение Ос¬
новных законов, которые, по его словам, «провели в нашей госу¬
дарственной жизни ту грань, которая существует между неограни¬
ченным самодержавием старого типа и конституционной монар¬
хией, они образовали пропасть, которая разделяет два различных
государственных понимания»105. Между тем отыскание правиль¬
ного соотношения между назначением государства и правами че¬
ловека составляло, по его мнению, первостепенную задачу науки
о государстве106.
Подводя итог содержанию данного параграфа, заметим, что
в начале XX в. целый ряд гражданских (личных) и политических
прав и свобод получил закрепление в российском законодатель¬
стве. Были изданы указ 18 февраля 1905 г., узаконивший право пе¬
тиции, указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимо¬
сти», установивший свободу вероисповеданий, Манифест 17 октя¬
бря 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка»,
декларировавший свободы совести, слова, собраний и союзов, а
также неприкосновенность личности; указ «О временных прави¬
лах о повременных изданиях» от 24 ноября 1905 г., упразднивший
предварительную цензуру для периодических изданий в городах;
указ от 26 апреля 1906 г. «О временных правилах для неповремен¬
ной печати», ликвидировавший предварительную цензуру для
книг; Временные правила об обществах и союзах и Временные
правила о собраниях от 4 марта 1906 г., установившие свободы со¬
юзов и собраний. Основные права и свободы российских поддан¬
ных (свободы веры, слова, союзов, собраний, неприкосновен¬
ность личности и жилища и др.) были закреплены в главе 8 Свода
основных государственных законов 1906 г.
Предпосылкой для законодательного закрепления прав и
свобод послужило состояние государственно-правовой мысли ру¬
бежа XIX—XX вв., признавшей необходимость обеспечения прав
и свобод населения в качестве назревшей задачи правового раз¬
вития страны. Фактором, стимулировавшим провозглашение прав
105 Маклаков В.А. Законность в русской жизни // Вестник Европы.
1909. Т. 3. Кн. 5. С. 249—250.
106 Цит. по: Дедков Н.И. Указ. соч... С. 156.
231

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
и свобод, явилось освободительное движение кануна Первой рус¬
ской революции, в ходе которого был выработан каталог прав и
свобод личности, включавший в себя как личные (гражданские),
так и политические права. Требование введения прав и свобод
личности фигурировало в программах всех политических партий
России оппозиционной направленности, начиная от социалистов
(РСДРП, Партия социалистов-революционеров) и заканчивая
либералами (Конституционно-демократическая партия, Союз
17 октября). У русского общества, добившегося в 1905 г. возмож¬
ности реализовывать свое право на объединение в союзы и собра¬
ния, издания печатных органов и т.п., были серьезные основания
считать юридическое признание свобод собраний, союзов, печати
закономерным итогом своих усилий.
4.3
Деятельность Государственной думы
Российской империи
в области законодательного
обеспечения прав и свобод личности
Начиная с 1906 г. в разработке нормативно-правового содержания
прав и свобод личности важную роль играла Государственная дума.
Нижняя палата российского парламента была легальной трибу¬
ной, с которой осуществлялась полемика по вопросам правовой
сущности института прав человека в условиях авторитарного
строя, обсуждались проблемы выработки юридических и институ¬
циональных механизмов их защиты. Депутаты Государственной
думы разработали серию законодательных предположений107, от¬
107 Согласно ст. 32 «Учреждения Государственной думы» 1906 г., Дума
была правомочна возбуждать предположения об отмене или изменении
действующих и издании новых законов. Процедура была следующей.
Члены Государственной думы (в количестве не менее тридцати) вносили
председателю Думы заявление об издании закона, прилагали к нему про¬
ект основных положений закона и объяснительную записку, что и имено¬
валось «законодательное предположение». Заявление рассматривалось
Думой. В случае согласия Думы с группой депутатов соответствующий за¬
232

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
носящихся, согласно современной классификации, к политиче¬
ским и личным свободам. Это были законопредположения о сво¬
бодах слова, союзов, собраний, совести, неприкосновенности
личности, гражданском равенстве.
Авторство думских законодательных предположений о пра¬
вах и свободах принадлежало преимущественно депутатам от
конституционно-демократической партии. Их составителями были
либеральные юристы — основатели российских школ «возрожден¬
ного естественного права» и позитивизма, которые опирались на
теории прав и свобод личности, разработанные в рамках указан¬
ных доктрин. Лидер школы «возрожденного естественного права»
П.И. Новгородцев значился первым, подписавшим законопроек¬
ты о неприкосновенности личности, свободе печати, гражданском
равенстве, был в числе первых подписантов законопроектов о сво¬
боде собраний, свободе совести, свободе союзов. Лидер россий¬
ских юридических позитивистов Г.Ф. Шершеневич числился среди
наиболее активных разработчиков законопроектов о свободе сове¬
сти, свободе собраний и свободе союзов. В обсуждении законопро¬
ектов о собраниях активное участие принимал лидер социологиче¬
ской школы права в России М.М. Ковалевский.
Названные правовые доктрины признавали законодательное
обеспечение и последовательное осуществление прав и свобод лич¬
ности назревшей задачей современного им государства. Проекты
либеральных правоведов-думцев были нацелены на создание пра¬
вовых гарантий для осуществления прав личности и на обеспечение
ответственности власти по соблюдению правовых норм. Гарантиями
осуществления прав и свобод личности признавались установление
в России единых и равных для всех граждан суда и права, утвержде¬
ние принципа надзора суда над администрацией.
Открывшаяся 27 апреля 1906 г. Государственная дума перво¬
го созыва считала замену указов о свободах, изданных под влия¬
нием событий Первой русской революции в форме временных
правил, законами своей первостепенной задачей. В адресе Госу¬
дарственной думы, обнародованном в заседании 4 мая 1906 г.,
подготовка законов о неприкосновенности личности, свободе со¬
конопроект разрабатывался и вносился в Думу министром, в ведении ко¬
торого данный вопрос находился. Если министр отказывался готовить
законопроект, то Дума создавала для его выработки комиссию, которая
разрабатывала уже законопроект.
233

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
вести, слова и печати, союзов, собраний и стачек была причисле¬
на к разряду первоочередных мер представительного органа вла¬
сти. Народные избранники высказывали в адресе убеждение, что
«без точного установления и строгого проведения этих начал, за¬
ложенных уже в Манифесте 17 октября, никакая реформа обще¬
ственных отношений неосуществима»108. Совет министров, при¬
ветствуя желание Думы заменить временные правила о свободах
постоянно действующими законами, в своей декларации 13 мая
1906 г. предлагал составить их таким образом, чтобы предоставить
правительству возможность «предотвращать злоупотребления да¬
рованными свободами и противодействовать посягательствам,
угрожающим обществу и государству»109.
П.А. Столыпин, возглавивший Совет министров в августе
1906 г., когда Государственная дума первого созыва была распуще¬
на, провозгласил в своем программном выступлении подготовку
законов о свободах слова, собраний, печати, вероисповедания
первоочередными мероприятиями своего кабинета. Законы о сво¬
бодах Столыпин назвал материальными нормами, в которые
должны будут воплотиться правоотношения, вытекающие из ре¬
форм последнего времени. По его словам, законы о свободах
должны были составить нормативную базу для формирования
правового государства в России. Само же построение правового
государства было признано премьер-министром главной задачей
правительственного кабинета: «Преобразованное по воле Монарха
отечество наше должно превратиться в государство правовое, так
как, пока писаный закон не определит обязанностей и не оградит
прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут
находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц.
Правовые нормы должны покоиться на точном, ясно выраженном
законе.. , иначе жизнь будет постоянно порождать столкновения
между новыми основаниями общественности и государственно¬
сти.. , и старыми установлениями и законами, находящимися с ними
в противоречии.»110
108 Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв I. Сес¬
сия I. СПб.: Государственная типография, 1906. Стб. 184.
109 Там же. Стб. 321.
110 П.А. Столыпин: Программа реформ. Документы и материалы.
Т. 1. М.: РОССПЭН, 2002. С. 33.
234

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
Внесение в Государственную думу первого созыва законода¬
тельных предположений о правах и свободах личности было за¬
слугой партии конституционных демократов (кадетов) и ее дум¬
ской фракции. Получив во время выборов в Думу первого созыва
абсолютное большинство голосов избирателей, кадеты внесли на
ее рассмотрение пакет законопроектов о личных и политических
свободах, в число которых входили законопроекты о неприкосно¬
венности личности, свободе совести, гражданском равенстве, сво¬
боде собраний, свободе союзов, свободе печати111.
Партия кадетов (народной свободы), являвшаяся одним из
главных проводников либеральной идеи в России начала XX в.,
уделяла законодательному установлению личных и политических
свобод большое внимание. Осуществление прав и свобод лично¬
сти признавалось кадетами назревшей потребностью государ¬
ственного и общественного развития России, необходимой пред¬
посылкой и условием для политического освобождения личности,
для становления в России гражданского общества и правового го¬
сударства.
Определивший тактическую линию конституционных де¬
мократов в Думе январский 1906 г. съезд партии отнес выработку
законов о свободах к числу первоочередных задач народного пред¬
ставительства, реформ не обычного законодательного, но «учре¬
дительного характера», нацеленных на коренное переустройство
российской государственности на конституционных началах112.
Лидер партии кадетов П.Н. Милюков признал, что только Дума
может подготовить законы о свободах вместо временных правил,
усматривая в этом существо «учредительной» работы думских ли¬
бералов. Выдвижению законов о свободах на первый план способ¬
ствовало, по словам П.Н. Милюкова, то обстоятельство, что каде¬
ты считали их наиболее безопасными, не способными вызвать
111 Проекты перечислены в той последовательности, в которой они
были внесены кадетами в Государственную думу первого созыва.
112 Второй съезд конституционно-демократической партии 5—11 ян¬
варя 1906 года: Отчет о дневном заседании 6 января; Доклад Ф.Ф. Кокошки-
на // Съезды и конференции конституционно-демократической партии.
Т. 1. 1905—1907 гг. М.: РОССПЭН, 1997. С. 74—75; Постановления второ¬
го съезда конституционно-демократической партии // Там же. С. 184;
Милюков П.Н. Воспоминания (1859—1917): в 2 т. Т. 1. М.: Современник,
1990. С. 334, 356.
235

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
столкновений с правительством, в отличие, например, от аграр¬
ного вопроса113.
8 мая 1906 г. в Государственную думу первого созыва было
внесено законодательное предположение о неприкосновенности
личности. Оно было подготовлено думской фракцией кадетов за
подписью 31 депутата; первым подписавшимся был юрист
П.И. Новгородцев. Инициаторы законопредположения отмечали
в объяснительной записке, что они ориентировались на достиже¬
ние двоякой задачи: создать правовые гарантии неприкосновен¬
ности личности и обеспечить ответственность власти по соблюде¬
нию правовых норм. Составители указывали, что охрана непри¬
косновенности личности могла стать для России осуществимой
задачей только при условии утверждения в стране единых и рав¬
ных для всех граждан суда и права. Базовым принципом закона о
неприкосновенности личности либералы признавали установле¬
ние надзора суда над администрацией, позволявшего, по их мне¬
нию, оградить личность от произвола исполнительной власти.
Задержания, обыски, высылки должны были основываться на су¬
дебных решениях. Исключительные случаи предварительного за¬
держания лиц без приговора суда точно оговаривались в законе и
ставились под надзор судебной власти; задержанные в обязатель¬
ном порядке представали перед судом в течение дня с момента за¬
держания. Законопроект провозгласил охрану неприкосновенно¬
сти личности, жилища, корреспонденции, всех способов контак¬
тов граждан между собой посредством почтовой, телеграфной
либо телефонной связи. Было признано необходимым установить
ответственность представителей суда и администрации за нару¬
шение постановлений закона114.
Законопредположение о неприкосновенности личности об¬
суждалось на общем собрании Думы первого созыва 15 мая 1906 г.
Выступивший по нему министр юстиции И.Г. Щегловитов при¬
звал к преобразованию местных судов, сославшись на подготов¬
ленный правительством законопроект, а также к совершенствова¬
нию уголовно-правовой ответственности должностных лиц. По
решению Думы законопредположение о неприкосновенности
113 Милюков П.Н. Указ. соч. С. 360—361.
114 Законотворчество думских фракций. 1906—1917. Документы и
материалы. М.: РОССПЭН, 2006. С. 457—460.
236

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
личности было передано для дальнейшей разработки в комиссию
15-ти, которая спустя полтора месяца представила доработанный
вариант. Докладчиком выступал П.И. Новгородцев. Между тем
Дума первого созыва доработанное законопредположение не рас¬
сматривала. Оно было внесено уже в Государственную думу второ¬
го созыва 9 июня 1907 г. практически в том же виде115.
На рассмотрение Государственной думы второго созыва был
направлен также правительственный законопроект о неприкос¬
новенности личности, выработанный в междуведомственной ко¬
миссии под председательством товарища министра внутренних
дел А.А. Макарова. По своему содержанию данный законопроект
был близок думскому. Он рассматривался комиссиями Думы вто¬
рого и третьего созывов.
Государственная дума четвертого созыва рассматривала зако¬
нопроект о неприкосновенности личности, который был внесен в
1-ю сессию Думы в декабре 1912 г. за подписью 32 депутатов; список
возглавлялилибералы П.Н. Милюков, А.И. Шингарев, М.С. Аджемов.
Законопроект провозглашал, что личность каждого неприкосновен¬
на; никто не может быть наказан без суда; никто не может быть судим
иначе, как тем судом, к юрисдикции которого относилось данное
деяние; никто не может быть задержан, заключен под стражу, под¬
вергнут личному обыску, полицейскому надзору или иному ограни¬
чению свободы иначе, как в случаях, законом определенных, после
предъявления копии судебного постановления116.
Закона о неприкосновенности личности в дооктябрьский пе¬
риод так и не было издано, что объяснялось разногласиями по дан¬
ному вопросу между исполнительной и представительной ветвями
власти. Законопроект о неприкосновенности личности был внесен
кабинетом П.А. Столыпина в Думу, однако он не устроил думцев;
думская же редакция не получила поддержки правительства117.
Наибольшую активность правительство П.А. Столыпина
проявило в сфере законодательного обеспечения свободы сове¬
115 Там же. С. 460—461.
116 Законодательный проект о неприкосновенности личности //
Законотворчество думских фракций. 1906—1917... С. 461—462.
117 Szeftel M. The Russian Constitution of April 23, 1906. Political
Institutions of the Duma Monarchy. Bruxelles: Les Editions de la Librairie
Encyclopedique, 1976. P. 251.
237

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
сти. Руководимое Столыпиным Министерство внутренних дел со¬
ставило семь вероисповедных законопроектов, получивших одо¬
брение Совета министров. Правительственные акты трактовали
свободу совести значительно шире определенной в действующем
Указе 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости»,
как право каждого человека заявлять свою веру, проповедовать ее,
беспрепятственно переходить из одного вероисповедания в дру¬
гое. Вероисповедные законопроекты МВД устанавливали свобод¬
ный переход из одного вероисповедания в другое, занимавшее в
установленной государством иерархии религий равное либо более
высокое место; допускали свободный переход из христианской
веры в нехристианскую; предоставляли всем терпимым конфес¬
сиям право пропагандировать свое вероучение. В Думе правитель¬
ственные законопроекты натолкнулись на противодействие со
стороны практически всех думских фракций: правых, центристов,
левых. Либералы призывали правительство к созданию светского
государства, тогда как правые депутаты выступали за возврат к си¬
стеме государственно-церковных отношений, существовавшей до
17 апреля 1905 г. (ни того, ни другого правительство П.А. Столыпина
не желало)118.
Заметное воздействие на законотворчество кабинета П.А. Сто¬
лыпина в области свободы совести оказало законодательное предпо¬
ложение о свободе совести, подготовленное думской фракцией
Партии народной свободы и внесенное в Государственную думу пер¬
вого созыва в мае 1906 г. Первыми подписавшимися под ним были
либеральные юристы, представители школы «возрожденного
естественного права» С.А. Котляревский и Л.И. Петражицкий.
Проанализируем законопредположение кадетской фракции
Думы первого созыва о свободе совести. Согласно ст. 1, каждому
гражданину Российской империи была обеспечена свобода сове¬
сти, а также свобода от преследований и ограничений в правах за
религиозные убеждения. Государство не могло принуждать граж¬
данина к выбору вероисповедной принадлежности, к исполнению
обязанностей, вытекавших из вероисповедной принадлежности,
к совершению религиозных действий и участию в обрядах какого-
118 Сафонов А.А. Правовое регулирование функционирования рели¬
гиозных объединений в России в начале XX века. Автореф. дис. ... докт.
юрид. наук. М., 2008. С. 33—34.
238

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
либо вероисповедания (ст. 3). Наделение лица личными и полити¬
ческими правами не связывалось с вероисповеданием, ввиду чего
законы, ограничивавшие права лиц определенной конфессио¬
нальной принадлежности, отменялись119.
Свободу совести либералы трактовали в своем законопроек¬
те как право человека на свободный мировоззренческий выбор
своего отношения к религии (право иметь как религиозные, так и
нерелигиозные убеждения). Кадеты призывали к коренной ре¬
форме действующего законодательства, в особенности уголовно¬
го, в направлении создания населению правовых гарантий для
пользования религиозной свободой. Они высказывались за созда¬
ние религиозным обществам условий для достойного существова¬
ния и закономерного развития, невмешательство органов власти
во внутреннюю жизнь конфессий. Кадеты ожидали, что издание
закона о свободе совести в предложенной ими редакции должно
привести к восстановлению доверия между отдельными нациями
и народностями Российской империи, содействовать в конечном
итоге нравственному обновлению страны.
В Государственной думе второго созыва наметилось взаимо¬
действие исполнительной и законодательной ветвей власти по ве¬
роисповедным вопросам. 10 марта 1907 г. в Думу были внесены
правительственные вероисповедные законопроекты. В Думе тре¬
тьего созыва разработкой вероисповедных законопроектов зани¬
мались три комиссии, действовали также вероисповедные комис¬
сии при фракциях Партии народной свободы и Союза 17 октября.
Общий думский настрой характеризовало стремление к осущест¬
влению в России свободы совести, к предоставлению населению
права свободно выбирать вероисповедание, переходить в любое
другое вероисповедание либо вероучение, как христианское, так и
нехристианское. Между тем проведение в жизнь законодательных
предложений Думы о свободе совести на определенном этапе на¬
толкнулось на противодействие исполнительной власти, которая
в октябре 1909 г. стала свертывать вероисповедные реформы.
Отдельные законопроекты были взяты правительством обратно,
другие обсуждались в думских комиссиях, но безрезультатно, тре¬
119 Законодательные проекты и предложения Партии народной сво¬
боды. 1905—1907 гг. СПб., 1907. С. 11—12.
239

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
тьи прошли через общее собрание Думы, но были приторможены
Государственным советом, следовавшим в фарватере нового курса
правительства. Законопроекты П.А. Столыпина в области свобо¬
ды совести, как и законопроекты либералов по данному вопросу,
были блокированы120. В декабре 1912 г. в Государственную думу
четвертого созыва был внесен кадетский законопроект «О свободе
совести», в точности повторявший проект кадетов, выработанный
в рамках Думы первого созыва.
15 мая 1906 г. в Государственную думу первого созыва было
внесено законодательное заявление за подписью 151 депутата
(в числе первых подписавшихся значились П.И. Новгородцев,
Ф.Ф. Кокошкин, М.М. Винавер), в котором содержалось предло¬
жение Думе приступить к выработке законопроектов о граждан¬
ском равенстве. По мнению депутатов, гражданское неравенство
настолько глубоко проникло во все сферы жизни российского
общества и было закреплено в различных отделах российского за¬
конодательства, что устранение его путем единого законодатель¬
ного акта представлялось невозможным. Гражданское неравен¬
ство выражалось в ограничениях в правах отдельных сословий,
национальностей и вероисповеданий, в правовой дискриминации
женщин. Законодательную работу по установлению гражданского
равенства депутаты предлагали свести к составлению законов че¬
тырех разрядов: первый разряд законов должен был отменить пра-
воограничения представителей крестьянского сословия (подве¬
домственность особым крестьянским учреждениям и особой
юрисдикции, ограничения в распоряжении имуществом, в свобо¬
де передвижения, в получении образования и поступлении на го¬
сударственную службу); второй разряд законов был нацелен на
отмену ограничений в правах, связанных с принадлежностью к
той или иной национальности и вероисповеданию; третий разряд
законов должен был отменить привилегии дворян (по образова¬
нию, государственной службе, владению недвижимым имуще¬
ством и участию в местном самоуправлении); четвертый разряд
законов упразднял ограничения прав лиц женского пола (в полу¬
чении образования, активного и пассивного избирательного пра¬
ва и др.). Государственная дума первого созыва не успела рассмо¬
120 Сафонов А.А. Указ. соч. С. 36—38.
240

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
треть данное законодательное заявление по причине своего ско¬
рого роспуска121.
Ни одно из внесенных кадетами в Государственную думу за¬
конодательных предположений не породило столь острой и про¬
должительной дискуссии, как законопредположение о собраниях.
Оно было внесено в Думу первого созыва 29 мая 1906 г. за подпи¬
сью 33 депутатов — представителей кадетской фракции. Его со¬
ставителями выступили Г.Ф. Шершеневич, П.И. Новгородцев,
М.М. Винавер, В.Д. Набоков, Л.И. Петражицкий и др. На дум¬
ском заседании 16 июня докладчик по законопредположению
Г.Ф. Шершеневич изложил его основополагающие принципы.
Отмечалось, что для страны, вступавшей на дорогу политической
самодеятельности, была необходима широкая свобода собраний.
Препятствиями для ее осуществления признавались невысокий
уровень правовой культуры населения и, как следствие, неуваже¬
ние правящего слоя к законному порядку, его неспособность дер¬
жаться рамок закона. Ввиду этого в основу законопредположения
был положен принцип сокращения сферы административного
усмотрения122.
Из двух возможных систем регламентации собраний — кон¬
цессионной и явочной — составители выбрали последнюю, рас¬
пространив ее на собрания, устраивавшиеся под открытым небом
и в закрытых помещениях. При этом они апеллировали к опыту
европейских стран, прежде всего Франции, где действовала явоч¬
ная система. Заявления требовались от организаторов публичных
собраний, а также для собраний, на которых планировалось об¬
суждать значимые государственные и общественные вопросы.
Ограничения свободы собраний, по мнению разработчиков
законопредположения, должны были определяться не предпочте¬
ниями правительства (что соответствовало воззрениям на свободу
полицейского государства), а законными правами и интересами
населения. Чтобы реализация свободы собраний не мешала осу¬
ществлению свободы передвижения, воспрещались собрания на
железнодорожном полотне, а собрания на улицах и площадях до¬
121 Основные положения законов о гражданском равенстве //
Законотворчество думских фракций. 1906—1917... С. 464—465.
122 Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв I.
Сессия I... Стб. 1445.
241

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
пускались, если они не препятствовали свободному уличному
движению. Свобода собраний не должна была также нарушать
свободного выражения мнений законодательных органов власти,
для чего проектировалось законодательное ограничение в отно¬
шении мест проведения собраний: запрещались собрания под от¬
крытым небом на расстоянии одной версты от императорской ре¬
зиденции и от места заседаний Государственной Думы во время ее
сессий. Свобода собраний не должна была мешать также реализа¬
ции права свободы слова собравшихся, поэтому устанавливался за¬
прет являться на собрание с оружием. Наконец, свобода собраний
не должна была угрожать личной и имущественной неприкосно¬
венности граждан. Администрации предоставлялось право закрыть
собрание, представлявшее угрозу общественной безопасности123.
Главной гарантией соблюдения свободы собраний доклад¬
чик по законопредположению Г.Ф. Шершеневич считал создание
правительства, ответственного перед Думой и пользующегося ее
доверием. «Какие бы мы законы ни изобрели и какие бы лучшие
образцы Запада мы ни приняли, — отмечал именитый правовед, —
они могут свободно зачахнуть в той атмосфере административно¬
го произвола, которая господствует в настоящее время и которая
будет господствовать до тех пор, пока не будет сдвинут главный
камень, лежащий на пути нашем... судьба этого проекта, как и
всяких других проектов о свободе, находится в зависимости от
“разрушения Карфагена”»124.
Обсуждение инициированного кадетами законопредположе-
ния о собраниях вызвало в Думе полемику. Оппонентами кадетов
выступили представители немногочисленной фракции социал-
демократов, насчитывавшей всего 16 человек. Депутаты данной
фракции С.Д. Джапардизе, Н.Н. Жордания и И.И. Рамишвили
были принципиальными противниками регламентации свободы
собраний и считали составление Думой подобных законопроек¬
тов лишней тратой времени. При этом они исходили из посыла,
что законодательная деятельность должна быть прерогативой не
Государственной Думы, а Учредительного собрания, опиравшего¬
ся на революционно настроенные народные массы. Думская ра¬
123 Первая Государственная Дума. Вып. II: Законодательная работа.
Сб. ст. СПб.: Изд. А.А. Муханова и В.Д. Набокова, 1907. С. 90—91.
124 Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв I.
Сессия I... Стб. 1445—1446.
242

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
бота имела, по мнению социалистов, единственный смысл: про¬
демонстрировать народу истинные требования народных предста¬
вителей, а также отказ правительства от их осуществления.
Регламентация собраний являлась, по их мнению, проявлением
недоверия к народу, который доказал своей борьбой политиче¬
скую зрелость и потому достоин полной неограниченной свобо¬
ды. Воззрения социал-демократов на сущность свободы собраний
нашли выражение в выдвинутой ими формуле, провозглашавшей
свободу собраний и устанавливавшей наказание для должностных
лиц за посягательство на эту свободу, а также отменявшей дей¬
ствие всех законов, которые ее стесняли125.
Позиция социалистов неожиданно получила поддержку со
стороны известного ученого, лидера социологического позити¬
визма в России и члена Партии демократических реформ
М.М. Ковалевского. Из двух систем регламентации собраний —
континентальной и англо-американской — Ковалевский выбирал
последнюю, способствовавшую, по его мнению, демократическо¬
му развитию конституции с ограниченным избирательным пра¬
вом. Ссылаясь на опыт Англии, где «право собираться было при¬
суще каждому гражданину, так как оно составляется из двух прав:
права свободного перемещения и права свободы речи», оратор
выступил против предложения кадетов, построенного на принци¬
пах континентального права126.
В защиту законодательного предположения Партии народ¬
ной свободы выступили юристы М.М. Винавер, Н.А. Гредескул,
Ф.Ф. Кокошкин и Г.Ф. Шершеневич. Винавер доказывал ошибоч¬
ность представления Ковалевского об Англии как о «стране обето¬
ванной». Замечая, что в Англии собрания регулируются обычаем,
он задавался вопросом, могут ли обычаи в условиях российской
практики дать подобие английской системы, а не нечто значитель¬
но худшее. «Партия народной свободы, — замечал Винавер, —
ограждает свободу собраний, как святая святых, памятуя, что чем
шире платформа речи, тем уже платформа баррикад». Ф.Ф. Кокош-
кин заявлял, что внесенное его фракцией предположение трактова¬
125 Законопроект о свободе собраний. Выступление социал-демо¬
кратической фракции // Варшавский С. Жизнь и труды Первой Госу¬
дарственной Думы. М.: Тип. Товарищества И.Д. Сытина, 1907. С. 198.
126 Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв I.
Сессия I... Стб. 1458—1460.
243

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ло свободу собраний значительно шире, чем аналогичные акты
европейских государств127.
В результате думского обсуждения законодательное предпо¬
ложение фракции Партии народной свободы было принято боль¬
шинством голосов и передано в комиссию для доработки. Состав
комиссии сформировали на паритетных началах, включив как
сторонников, так и противников кадетского проекта (Винавер,
Джапаридзе, Ковалевский, Кокошкин, Шершеневич и др.). После
оживленных прений комиссия все же сохранила ключевые его по¬
ложения, но ее работу прервал роспуск Думы 8 июля 1906 г.
Законодательное предположение о союзах, направленное в
Думу 1 июня 1906 г., назначили к слушанию на 4 июля. В числе
подписавших его были те же видные кадетские правоведы
М.М. Винавер, В.Д. Набоков, П.И. Новгородцев, Л.И. Петра-
жицкий, Г.Ф. Шершеневич128. Однако Дума так и не обсудила его
ни 4 июля, ни позднее ввиду ее роспуска. Не состоялось и пред¬
варительное его рассмотрение на предмет направления в комис¬
сию. Кадеты сделали тогда ставку на проект о собраниях, считая
его приоритетным: «Вся страна жила усиленным темпом, главным
образом интересами данной минуты; этим интересам собрания
служат лучше, нежели союзы... рассчитанные на более продолжи¬
тельное существование»129.
В объяснительной записке к законопредположению его со¬
ставители признавали свободу союзов «одним из самых ценных
благ гражданской свободы» и высказывались за ее развитие в об¬
новленной России. При этом они ссылались на пример европей¬
ских стран, покрытых «бесконечной сетью всевозможных союзов»
и постоянно предпринимавших попытки реформирования зако¬
нодательства в направлении развития свободы союзов130.
127 Цит. по: Попов И.И. Дума народных надежд. Очерк деятельности
Первой русской Думы и Государственного совета. М.: В.М. Саблин, 1907.
С. 108.
128 Председатель I Государственной Думы С. А. Муромцев — мини¬
стру внутренних дел П. А. Столыпину 3 июня 1906 г. // РГИА. Ф. 1284.
Оп. 187. 1906. Д. 135. Л. 17.
129 Каминка А. И. Проект закона о союзах // Первая Государственная
дума. Вып. II... С. 100—101.
130 Объяснительная записка к законопроекту о союзах, внесенному в
Государственную Думу кадетской фракцией 1 июня 1906 г. // РГИА.
Ф. 1284. Оп. 187. 1906. Д. 135. Л. 18.
244

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
Правовое содержание свободы союзов было разработано ка¬
детами на высоком теоретическом уровне, с учетом идейных уста¬
новок либерализма и прогрессивных европейских законов о сою¬
зах — французского Закона об ассоциациях и религиозных кон¬
грегациях от 1 июля 1901 г. и Германского гражданского уложения
от 1 января 1900 г., предоставлявших гражданам широкие возмож¬
ности для самоорганизации. Кадеты провозглашали право рос¬
сийских граждан «составлять союзы в целях, непротивных зако¬
нам или добрым нравам, не испрашивая на то разрешения прави¬
тельственной власти». Замена концессионного порядка образова¬
ния общественных организаций явочным проводилась ими более
последовательно, чем во Временных правилах 4 марта 1906 г., по¬
скольку для образования союзов не требовалось даже заявления
на имя администрации. Общественные организации приобретали
права юридического лица при наличии у них уставов и регистра¬
ции их у старшего нотариуса. На отказ нотариуса в регистрации
учредители могли приносить жалобы в судебном порядке131.
Судебную регистрацию союзов составители законопредпо-
ложения признавали его наиболее важным достоинством. По
утверждению В.Д. Набокова, она была «огромным шагом вперед»,
поскольку регистрация союзов освобождалась «от. полицейских
соображений» и становилась «функцией... старшего нотариуса»132.
Прекращение действия обществ и союзов также планировалось
сделать прерогативой судебной власти (постановление о закрытии
выносилось окружным судом и могло быть обжаловано в судеб¬
ную палату в апелляционном порядке).
Преимуществом своего законопредположения кадеты счи¬
тали и широкий объем прав, предоставляемый общественным ор¬
ганизациям. Границей свободы союзов должны были служить дру¬
гие неотъемлемые права граждан. Положение законопроекта о
недопустимости союзов, «противных уголовным законам и до¬
брым нравам», устанавливало естественную границу свободы со¬
юзов, вытекавшую из общих принципов договорного права, кото¬
131 Проект закона о союзах и обществах, внесенный в Государствен¬
ную Думу кадетской фракцией 1 июня 1906 г. // РГИА. Ф. 1284. Оп. 187.
1906. Д. 135. Л. 18 об., 19.
132 Набоков В.Д. Законопроекты партии народной свободы и их кри¬
тика // Право. 1906. № 49. Стб. 3852.
245

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
рым, по мнению его составителей, должны были подчиняться со¬
юзы. Если законопроект «запрещает союзы, противные уголов¬
ным законам или добрым нравам, — писал В.Д. Набоков, — то,
само собой разумеется, что опять-таки ни одно культурное госу¬
дарство не может допускать союзов любителей чужой собствен¬
ности, например, или союзов шулеров... словом сказать, таких
союзов, которые явно преследуют цели, запрещенные уголовны¬
ми законами»133.
Таким образом, широко трактуя свободу союзов и ратуя за
создание правовых гарантий для осуществления деятельности об¬
щественных организаций, кадетское законодательное предполо¬
жение о союзах в большей степени отвечало принципам конститу¬
ционного строя, чем Временные правила об обществах и союзах
4 марта 1906 г. Между тем Министерство внутренних дел дало ему
критическую оценку, признав главным его недостатком стремле¬
ние составителей лишить исполнительную власть рычагов кон¬
троля над обществами и союзами134.
Критические отзывы МВД, а также острые разногласия, воз¬
никшие в Думе при обсуждении близкого по содержанию законо-
предположения о собраниях, позволяли предположить, что судьба
обоих документов и во Второй Думе будет непростой. Ввиду этого
в соответствии с избранной кадетами тактикой так называемого
бережения Думы акты либералов о союзах и собраниях не были
внесены в Думу ни второго, ни третьего созывов.
Между тем на рассмотрение Думы второго созыва был пред¬
ставлен проект основных положений закона о собраниях и сою¬
зах, разработанный социал-демократической фракцией. Он был
внесен 18 мая 1907 г. за подписью 50 депутатов, т.е. практически
всей фракцией, насчитывавшей 65 человек и являвшейся третьей
по численности думской фракцией.
Документ явился результатом доработки предложений об
организации собраний, высказанных социал-демократами в Думе
первого созыва. Ссылаясь на английский и американский опыт,
депутаты настаивали на праве созывать собрания без предвари¬
133 Набоков В. Д. Законопроекты партии народной свободы и их кри¬
тика. Стб. 3853.
134 Замечания Департамента общих дел МВД на думский законопро¬
ект о союзах // РГИА. Ф. 1284. Оп. 187. 1906. Д. 61 (е). Л. 444—446.
246

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
тельного разрешения полиции и без предварительной заявки.
В нем устранялись ограничения на проведение собраний под от¬
крытым небом, упразднялось право администрации вмешиваться
в ход проведения собраний. Принципы, взятые думскими левыми
за основу при разработке вопроса о собраниях, были теперь рас¬
пространены и на союзы. Социал-демократы выступали за без¬
условную свободу союзов для граждан, без каких бы то ни было
изъятий в отношении принадлежности к той или иной группе на¬
селения, полу, отрасли труда или профессии. Всякое ограничение
свободы собраний и союзов расценивалось как выражение недо¬
верия народу, доказавшему революционной борьбой свою поли¬
тическую зрелость и способному устроиться так, чтобы его объе¬
динения не нарушали ничьих интересов135.
Дальнейшего движения социал-демократический проект о
собраниях и союзах не получил ввиду роспуска Думы второго со¬
зыва, последовавшего через две недели. Вместе с тем принятие
Думой этого проекта нельзя было исключать в случае продолжения
ее работы и поддержки социал-демократов крупнейшей фракцией
трудовиков, выступивших с ними единым фронтом в Думе первого
созыва против кадетских законопредположений о собраниях и уже
тогда отстаивавших идею нерегулируемой свободы объединений.
Государственная дума третьего созыва законопроектов о со¬
браниях и союзах не рассматривала. Стратегию оппозиционных
фракций в Думе лидер партии кадетов П.Н. Милюков характери¬
зовал как «оборонительную», нацеленную на удержание своих ра¬
нее занятых позиций и на компромисс с властью136.
Однако нельзя не отметить имевшихся у Думы третьего со¬
зыва заслуг в организации контроля над осуществлением действу¬
ющих законов о собраниях и союзах. Нижняя палата предъявляла
правительству запросы о вопиющих нарушениях администрацией
Временных правил о собраниях и союзов. Путем запросов Дума не
только осуществляла свое право надзора за действиями исполни¬
тельной власти в области реализации свобод. Предметом подавля¬
ющей части составленных депутатами Думы третьего созыва за¬
просов о нарушениях свободы союзов являлись преследования, ко¬
торым подвергались рабочие профсоюзы. Заметный общественный
135 Основные положения законопроекта о собраниях и союзах //
Законотворчество думских фракций. 1906—1917... С. 681.
136 Милюков П. Н. Воспоминания... Т. 2. С. 10, 134.
247

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
резонанс получило обсуждение внесенного в Думу в апреле 1908 г.
социал-демократической фракцией запроса о преследовании про¬
фессиональных союзов, адресованного министрам юстиции и вну¬
тренних дел. Основанный на обширном документальном материале
запрос обнажил факты произвола ряда местных присутствий по де¬
лам об обществах по отношению к профессиональным организаци¬
ям (незаконные отказы в регистрации, высылки, аресты, обыски,
запрещение собраний и профессиональной печати, предъявление
требований об изменении уставов и закрытии обществ). Составители
запроса требовали ввести действия присутствий по регистрации и
запрещению профсоюзов в рамки закона137.
В ходе обсуждения в комиссии и на общем собрании
Государственной Думы выявилось различие мнений по запросу
между фракциями, в самих фракциях, а также между Думой и
МВД, которое дало свое объяснение обстоятельств дела. Так, ко¬
миссия о неприкосновенности личности, в которую был передан
запрос (в ней преобладали консервативно настроенные депутаты),
под влиянием октябриста Я.Б. Гололобова, назначенного доклад¬
чиком по запросу, не обнаружила незаконных действий в приве¬
денных фактах. По ее мнению, высылка членов профсоюзов но¬
сила обоснованный характер, поскольку производилась на осно¬
вании законов об исключительном положении. Выступая за от¬
клонение запроса, комиссия рекомендовала на неправомерные
действия присутствий по регистрации и закрытию обществ жало¬
ваться в Сенат, а не призывать к ответу правительство138.
В то же время на заседании Думы 18 февраля 1909 г. фракция
октябристов высказалась за принятие указанного запроса.
Выступавший от ее имени Л.Г. Люц призывал к созданию благо¬
приятных условий для развития профсоюзов. После выступлений
представителей фракций кадетов и эсдеков в поддержку запроса
он был принят 144 голосами против 92139.
137 Государственная Дума. Приложения к стенографическим отче¬
там. III созыв. I сессия. 1907—1908 гг. Т 1. СПб.: Государственная типогра¬
фия, 1908. Стб. 1369—1378.
138 Третья Государственная Дума. Материалы для оценки ее деятель¬
ности. СПб., 1912. С. 76.
139 Государственная Дума. Приложения к стенографическим отче¬
там. III созыв. II сессия. 1908—1909 гг. Т. 2. СПб.: Государственная типо¬
графия, 1909. Стб. 1938, 2469.
248

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
На заседании 28 октября 1909 г. свои объяснения по запросу
представил товарищ министра внутренних дел П.Г. Курлов. Он
поделился с Думой имевшимися в распоряжении Департамента
полиции сведениями о рабочих профсоюзах, многие из которых
использовали интересы рабочих как легальное прикрытие для ве¬
дения революционной работы. Если правительство не примет
своевременных мер против превращения профессиональных со¬
юзов в противозаконные общества, утверждал шеф полиции, «мы
встретимся сначала с политической забастовкой, а потом, быть
может, и с вооруженным восстанием. Министерство, сознающее
свой долг перед Государем и родиной, этого допустить не может и
не допустит»140.
Октябристы А.Ф. Мейендорф и Д.Д. Протопопов указали на
непозволительность различного толкования профсоюзного зако¬
на государственными учреждениями. Со свойственной юристу
стройной логичностью и аргументированностью А.Ф. Мейендорф
доказывал, что МВД обязано принять меры для установления еди¬
нообразной правоприменительной практики, поскольку управле¬
ние посредством анархии нежелательно и опасно. Вредной назы¬
вал профсоюзную политику правительства кадет П.В. Герасимов,
утверждавший, что разрушение профессиональных рабочих орга¬
низаций вошло у правительства в систему, подобно «зубатовщи¬
не», чреватую самыми непредсказуемыми последствиями141.
Различие позиций партийных фракций по запросу о пресле¬
довании рабочих профсоюзов выразилось в вынесении по нему
пяти резолюций: трудовиков, кадетов, октябристов, прогресси¬
стов и социал-демократов. Все они указывали на важность про¬
фессиональных организаций и необходимость создания условий
для их свободного образования и функционирования142.
Однако с четвертой сессии (1910—1911 гг.) тактика октябри¬
стов, игравших в Думе третьего созыва главную роль, изменилась,
и они начали регулярно отклонять запросы о нарушении властью
законных прав союзов. Запросы, как правило, оказывались «по¬
140 Государственная Дума. Приложения к стенографическим отчетам.
III созыв. III сессия. 1909—1910 гг. Т. 1. СПб.: Государственная типогра¬
фия, 1910. Стб. 944—954.
141 Там же. Стб. 1376—1378.
142 Там же. Стб. 1389—1390.
249

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
хороненными» еще в комиссиях и на обсуждение общего собра¬
ния Думы не попадали. Дума третьего созыва отклонила внесен¬
ные социал-демократической фракцией запросы по поводу пре¬
следования петербургским градоначальником Д.В. Драчевским
профессиональных рабочих организаций (запрос от 17 декабря
1910 г.) и незаконного закрытия в Петербурге двух обществ рабо¬
чих — по металлу и графических искусств (от 27 февраля 1912 г.)143.
Не дошел до общего собрания и запрос кадетской фракции по по¬
воду незаконного закрытия обществ избирателей и обывателей:
по мнению отклонившей его думской комиссии циркуляр МВД
об упразднении указанных организаций имел законную силу, по¬
скольку основывался на решении Сената144.
Дума третьего созыва внесла два запроса о нарушении вре¬
менных правил о собраниях. Первый запрос касался запрещения
прений по докладу Погодина «Босния и Герцеговина под оккупа¬
цией Австро-Венгрии» и был внесен 15 октября 1908 г., в разгар
общественного возбуждения по поводу аннексии Боснии и
Герцеговины. Второй запрос касался незаконного запрещения пе¬
тербургским градоначальником совместного собрания петербург¬
ских научных обществ в честь 50-летия освобождения крестьян от
крепостной зависимости и был внесен в Думу 17 февраля 1911 г.145
Судьба законодательного предположения о союзах, внесен¬
ного в Думу четвертого созыва в самом начале ее работы — 3 дека¬
бря 1912 г., сложилась непросто. Острую полемику вызвал меха¬
низм его рассмотрения. Документ был вынесен на думское заседа¬
ние 13 февраля 1913 г., однако представители октябристской
фракции предложили предварительно направить его в судебную
комиссию для изучения на предмет желательности. Реакцией на
такое предложение стала речь кадета Н.Н. Щепкина, известного
общественного деятеля и предпринимателя, гласного Московской
городской думы, подвергшего резкой критике непоследователь¬
ное поведение думской фракции октябристской партии, «которая
прикрывается знаменем Манифеста 17 октября, где ясно и твер¬
до... было возвещено право свободы союзов». «Неужели же этим
143 Третья Государственная Дума. Материалы для оценки ее деятель¬
ности... С. 78—79.
144 Там же. С. 79—80.
145 Там же. С. 74.
250

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
людям, опытным в деле государственного строительства, — гово¬
рил Н.Н. Щепкин, — неизвестно, что единение людей есть гро¬
мадная культурная сила, без которой ни одна страна не может
идти вперед, в особенности же Россия, где личная инициатива так
слабо развита? Наконец, неужели же они, живя в России, не знают
того трагического положения, в котором находится страна; неу¬
жели они не видят, что закон 4 марта о союзах не только не дал
свободы союзов, а дал в руки правительства орудие для закрытия
тех союзов, которые до тех пор действовали? Неужели они не ви¬
дят, что при полном отсутствии свободы союзов на деле развива¬
ются совершенно свободно союзы, вредные для общества и госу¬
дарства, а закрываются и преследуются союзы культурные, кото¬
рые следовало бы поддерживать»146.
Выступление Н.Н. Щепкина, весьма эмоциональное, не¬
прерывно прерывалось возгласами правых депутатов. Несмотря
на увещевания председателя, шум не прекращался, поэтому свою
речь Щепкину удалось закончить лишь две недели спустя. На за¬
седании 27 февраля 1913 г. представитель кадетов вновь упрекал
октябристов в неискренности и убеждал их не превращать
Государственную Думу в «буфер между нацией и законодатель¬
ством». В ответ на заявление министра внутренних дел
Н.А. Маклакова о готовности правительства внести в ближайшем
времени в Думу свой законопроект о союзах представитель октя¬
бристов Н.И. Антонов предложил признать кадетский законопро¬
ект о союзах желательным и передать его в комиссию по судебным
реформам для доработки, что и было сделано147. Однако указанная
комиссия в ожидании правительственного законопроекта бездей¬
ствовала.
С осени 1913 г. составление думского законопроекта о сою¬
зах стали поддерживать октябристы, эволюционировавшие к пе¬
реходу в оппозицию и обвинявшие правительство в отступлении
146 Свобода союзов и октябристы (Речь Н. Н. Щепкина по вопросу о
желательности законопроекта о свободе союзов в заседании Госу¬
дарственной Думы 13 февраля) // Четвертая Государственная Дума.
Сессия I. Фракция народной свободы в период 15 ноября 1912 — 25 июня
1913 г. Отчет о деятельности фракции. СПб.: Государственная типогра¬
фия, 1913. С. 58—59.
147 Четвертая Государственная Дума. Сессия I. Фракция народной
свободы в период 15 ноября 1912 — 25 июня 1913 г... С. 14.
251

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
от начал Манифеста 17 октября. Новая тактика в вопросе о свобо¬
дах была провозглашена на ноябрьской 1913 г. партийной конфе¬
ренции октябристов, осудившей правительство за полное забве¬
ние Манифеста 17 октября и обязавшей фракцию перейти к ак¬
тивной работе по отстаиванию декларированных в нем начал.
К январю 1914 г. в Думе образовалось левоцентристское большин¬
ство в составе умеренно-оппозиционных фракций, национальных
групп (поляков и мусульман) и октябристов, выступившее с защи¬
той конституционных проектов, направленных на осуществление
требований Манифеста 17 октября148.
12 ноября 1913 г. законодательное предположение о союзах
было передано в думскую комиссию для выработки законопроек¬
та о собраниях. Однако и эта комиссия, возглавляемая октябри¬
стом Л.Г. Люцем, не работала эффективно. Несколько активизи¬
ровались усилия Думы по разработке данного акта в конце четвер¬
той думской сессии, в июне 1916 г., после принятого Думой 24 мар¬
та 1916 г. постановления о срочной выработке комиссией о собра¬
ниях указанного документа. Эта работа проходила в атмосфере
устных и письменных заверений членов правительства о подго¬
товке собственного законопроекта о союзах149.
Законодательные предположения о собраниях, воспроизво¬
дившие основные положения кадетского законопроекта Думы
первого созыва, были внесены либералами в Думу четвертого со¬
зыва в декабре 1912 г. Министерский законопроект о собраниях
был внесен в Думу в июне 1914 г. Тогда же социал-демократы пред¬
ложили фракции народной свободы подписать их законодатель¬
ное предложение о свободе коалиций. Кадеты ответили на это от¬
казом ввиду существенного различия принципов, на которых
основывались кадетский и социал-демократический законопро¬
екты150. Проводимую законотворческую работу по обеспечению
свободы собраний прервала Февральская революция 1917 г.
148 Донесения Л.К. Куманина из министерского павильона
Государственной Думы, декабрь 1911 — февраль 1917 гг. // Вопросы исто¬
рии. 1999. № 8. С. 18—19; № 9. С. 7; № 11—12. С. 13—14.
149 Думский дневник. Проект о союзах // Биржевые ведомости. 1916.
9 июня. Утр. вып.; Материалы различных комиссий Государственной
Думы IV созыва 5 сессии. Пг., 1917.
150 Четвертая Государственная Дума. Сессия II. Фракций народной
свободы в период с 15 октября по 24 июня 1914 г. Отчет о деятельности
фракции. СПб.: Государственная типография, 1914. С. 22.
252

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
На рассмотрение Государственной думы первого созыва
4 июля 1906 г., т.е. за четыре дня до ее роспуска, было внесено за¬
конодательное предположение о печати. Внесено оно было за
подписью 44 депутатов. Список составителей открывали кадеты
Г.Е. Иоллос, В.Д. Набоков, П.И. Новгородцев. Составители зако-
нопредположения подвергли критике действующие Временные
правила о повременных изданиях 24 ноября 1905 г., которые, по их
мнению, не смогли обеспечить свободу развития печатного слова
и положить предел существовавшей в стране полицейской опеке
книгопечатания. В определении правового содержания свободы
печати депутаты Думы исходили из того, чтобы не допустить ни¬
каких иных ограничений печати, кроме тех, которые диктуются
безусловными требованиями общегражданской свободы, интере¬
сами защиты частной жизни. Рассмотрение преступлений в обла¬
сти печати планировалось отнести к компетенции суда присяж¬
ных. Коронный суд считался составителями проекта не свобод¬
ным от административного воздействия в решении дел, сопря¬
женных с политическими, идеологическими и социальными кон¬
фликтами. При этом устанавливался принцип ответственности за
правонарушение ответственных лиц, а не издания в целом; ис¬
ключалась практика закрытия, а также предварительной конфи¬
скации периодического издания. Система регистрации печатных
изданий законопредположениями о печати отменялась, предлага¬
лось издавать и распространять газеты и журналы явочным путем.
Законопредположения о печати были доработаны и повторно
внесены либералами в Государственную думу четвертого созыва в
декабре 1912 г., однако дальнейшего движения они вновь не по¬
лучили151.
Имелись свои законодательные предложения в отношении
печати и у октябристов. Они были внесены депутатами-октя-
бристами в Государственную думу четвертого созыва 3 мая 1913 г.
Фракция Союза 17 октября дала четкое определение повременного
издания, установила заявительный принцип открытия печатного
органа, оговорила случаи, когда свобода высказываний могла
быть ограничена (военные действия, личная жизнь императора и
его семьи, православная церковь, судебные разбирательства).
151 О печати // Законотворчество думских фракций. 1906—1917.
Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2006. С. 477—482.
253

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Арест издания мог быть осуществлен только по решению проку¬
рора. Проект был нацелен на ограничение преследований органов
печати в административном порядке. Провозглашалось, что от¬
ветственность за преступные деяния, совершаемые посредством
печатного слова, определяется не иначе, как по приговору суда152.
На рассмотрение Государственной думы третьего созыва
7 декабря 1911 г. депутатами-социал-демократами был внесен за¬
конопроект о свободе стачек. Согласно законопроекту, правитель¬
ство должно было признать за пролетариатом право организовы¬
вать стачки — действия по соглашению двух или более рабочих
для защиты своих экономических, правовых и политических ин¬
тересов. Лица (должностные или частные), препятствовавшие
осуществлению права на стачку, подлежали тюремному заключе¬
нию на срок до шести месяцев. Предпринимателям запрещалось
оказывать какое-либо административное воздействие на рабочих,
к примеру, увольнять их. Законопроект о свободе стачек был пере¬
дан в комиссию по рабочему вопросу, однако дальнейшего движе¬
ния он не получил153.
Резюмируя сказанное, заключим, что Государственная дума
дореволюционной России внесла заметный вклад в дело законо¬
дательного обеспечения прав и свобод личности. Разработка за¬
конодательных предположений о правах и свободах в Думе была
прерогативой парламентской фракции конституционно-демокра¬
тической партии. Кадетская фракция подготовила и внесла на
рассмотрение Государственной думы первого созыва законопред-
положения о неприкосновенности личности, свободе совести,
свободе собраний, свободе союзов, свободе печати, а также о
гражданском равенстве. Указанные акты были внесены кадетской
фракцией также на рассмотрение Государственной думы четвер¬
того созыва. В числе их составителей были видные правоведы-
кадеты П.И. Новгородцев, Г.Ф. Шершеневич, Л.И. Петражицкий,
М.М. Винавер, В.Д. Набоков и др., использовавшие возникшую
возможность апробировать свои представления о правах и свобо¬
дах личности на практике.
152 О печати // Законотворчество думских фракций... С. 213—223.
153 О свободе стачек // Законотворчество думских фракций... С. 702—
704.
254

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
В определении правового содержания свобод печати, сою¬
зов, собраний и других депутаты-кадеты исходили из того, чтобы
не допустить никаких иных ограничений печати, союзов и собра¬
ний, кроме тех, которые диктуются безусловными требованиями
общегражданской свободы, в том числе защиты частной жизни и
иных неотъемлемых прав граждан. Законопроекты либералов от¬
меняли систему регистрации органов печати, вводили явочный
принцип их открытия. Явочным путем должны были открываться
также частные собрания и общественные организации. От учре¬
дителей публичных собраний требовалось заявление, а создатели
организаций с правами юридического лица регистрировали устав¬
ные документы в судебном порядке.
Помимо кадетов, авторами законодательных предположе¬
ний о свободах выступали в Государственной думе социал-демо¬
краты, которые подготовили и внесли соответствующий документ
о собраниях и союзах в Думу второго созыва, а также акт о свободе
стачек — в Думу третьего созыва. Октябристская фракция Думы
четвертого созыва разработала также акт о печати.
Парламентарии проводили принцип свободы личности более
широко и последовательно, чем исполнительная власть. Их трак¬
товка содержания прав личности и гарантий их обеспечения в боль¬
шей мере соответствовала ценностям правового государства, на
пути к которому, по их мнению, находилась Россия, содержала от¬
дельные заимствования из актов о правах и свободах личности,
провозглашенных в законодательстве европейских стран. Акцен¬
тируя свое внимание на формально-правовых аспектах осущест¬
вления прав личности и рецепции отдельных позиций правового
регулирования свобод в европейских странах, либералы в мень¬
шей степени отрабатывали в своих законопроектах механизмы
реализации гражданских и политических прав в специфических
социально-политических и конфессиональных условиях Россий¬
ской империи. Путем запросов, которые широко практиковались
Думой третьего созыва, думцы реализовали свое право надзора
над действиями исполнительной власти в области реализации
прав и свобод личности, обнаружили факты вопиющих наруше¬
ний действующих актов о свободах представителями власти.
Однако ни один из подготовленных депутатами Государст¬
венной думы актов о правах и свободах личности законом так и не
стал. Законопроекты обсуждались в думских фракциях, комисси¬
255

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ях и общих собраниях, однако дальнейшего движения не получа¬
ли. Противоборство по законопроектам о правах и свободах лич¬
ности существовало внутри Думы (между различными фракция¬
ми), внутри представительной ветви власти (между Государствен¬
ной думой и Государственным советом), между представительной
(Государственная дума) и исполнительной (Совет министров) вет¬
вями власти. Тормозили выработку законов о правах и свободах
личности в России также частые роспуски Государственной думы.
Сказывалось и отсутствие у значительной части депутатского кор¬
пуса Российской империи должного уровня правовой культуры,
не позволявшее думцам примирить свои позиции и достичь един¬
ства по принципиальным вопросам развития права и государства.
Между тем законотворческая работа Государственной думы
в области обеспечения прав и свобод личности была ненапрасной
и составила почву для законодательства Временного правитель¬
ства, не только провозгласившего свободы, но и установившего
правовые гарантии для их осуществления. Как вспоминал один из
лидеров Временного правительства П.Н. Милюков, работа этого
властного органа была максимально «облегчена богатым материа¬
лом законопроектов, подготовленных законоведами партии
Народной свободы и залежавшихся в Государственных думах всех
созывов»154.
20 марта 1917 г. Временным правительством было издано по¬
становление «Об отмене вероисповедных и национальных огра¬
ничений», ликвидировавшее все установленные действующими
законами ограничения в правах российских граждан, обусловлен¬
ные их принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, ве¬
роучению или национальности155. Подготовить данный законо¬
проект было поручено министру юстиции А.Ф. Керенскому толь¬
ко 9 марта156, однако, опираясь на законодательные материалы
Дум первого и четвертого созывов, куда либералами вносились за¬
конопроекты «О гражданском равенстве» и «Об отмене вероиспо¬
154 Милюков П.Н. Воспоминания... Т 2. С. 286.
155 Свод узаконений. 1917. № 70. 29 марта. Ст. 400 «Об отмене веро¬
исповедных и национальных ограничений».
156 Архив новейшей истории России. Серия «Публикации». Т. VII.
Журналы заседаний Временного правительства. Т. 1. Март—апрель
1917 года. М.: РОССПЭН, 2001. С. 64.
256

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
ведных и национальных ограничений», он справился со своей за¬
дачей достаточно оперативно.
В преамбуле к законопроекту было отмечено, что он исходил
«из незыблемого убеждения, что в свободной стране все граждане
должны быть равны перед законом, и что совесть народа не может
мириться с ограничениями прав отдельных граждан в зависимо¬
сти от их веры и происхождения». Постановление отменяло адми¬
нистративные распоряжения и статьи Свода законов Российской
империи, ограничивавшие гражданские, политические, социаль¬
ные и имущественные права граждан в зависимости от их принад¬
лежности к тому или иному вероисповеданию и вероучению.
Отмене подлежали ограничения прав передвижения, собственно¬
сти и иных вещных прав на движимое и недвижимое имущество, на
занятие ремеслами, торговлей и промышленностью, участие в ак¬
ционерных и иных торгово-промышленных обществах и товари¬
ществах, поступление на государственную службу, участие в выбо¬
рах в органы местного самоуправления, поступление в учебные за¬
ведения и др. Изменения вносились в целый ряд разделов россий¬
ского законодательства: Устав о воинской повинности, Устав уго¬
ловного судопроизводства, Уложение о наказаниях уголовных и
исправительных и Уголовное уложение, Законы гражданские и
Законы о судопроизводстве гражданском, Положение об инород¬
цах и др. Устранялись запреты на усыновление лиц христианского
вероисповедания нехристианами, наследование нехристианами
предметов христианского культа, строительство синагог и мече¬
тей, принятие в адвокатуру лиц нехристианского исповедания157.
Отмена ограничений в правах, вызванная конфессиональ¬
ной или национальной принадлежностью лица, исправляла, по
выражению П.Н. Милюкова, «грех старой власти» по отношению
к народностям, в наибольшей степени страдавшим «от капризов
самодержавной политики» и подвергавшимся стеснениям — евре¬
ям, полякам, финнам, получившим равные с русскими личные,
политические и имущественные права158.
12 апреля 1917 г. был издан законопроект о собраниях и сою¬
зах, в соответствии с которым российские граждане, все без ис¬
157 Архив новейшей истории России. Серия «Публикации». Т VII.
Журналы заседаний Временного правительства. Т. 1... С. 142—146.
158 Милюков П.Н. История второй русской революции. М.:
РОССПЭН, 2001. С. 57—58.
257

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ключения, получили право явочным порядком, без особого на то
разрешения организовывать общества и союзы, а также устраи¬
вать собрания, имевшие цели, не противоречащие уголовным за¬
конам. В его основу был положен опять же думский (кадетский)
законопроект. Общества и союзы получали право объединяться
между собой, а также вступать в соглашения с образованными за
границей союзами или обществами (ст. 5). Пользование правами
юридического лица обусловливалось необходимостью регистра¬
ции общественных организаций в судебных органах, порядок ко¬
торой должен был быть определен особым постановлением (ст. 6).
Принудительное закрытие общества (союза) в соответствие с по¬
становлением могло последовать только по решению суда, в том
случае, если деятельность его нарушала уголовный закон (ст. 7)159.
Постановление Временного правительства «О регистрации
товариществ, обществ и союзов», изданное 21 июня 1917 г., опре¬
деляло порядок регистрации обществ и союзов в окружных судах.
Наряду с заявлением учредители обязывались представлять в суд
три экземпляра устава, один из которых возвращался окружным
судом учредителям с отметкой о времени подачи устава в суд и на¬
значенном дне слушания дела. Определения о внесении общества
(союза) в реестр или об отказе ему в регистрации выносились
окружными судами в месячный срок с момента подачи докумен¬
тов. Отказ в регистрации мог последовать лишь в случае, если
устав противоречил действовавшему законодательству, причем в
обязательном порядке делались ссылки на статьи законов, кото¬
рым устав противоречил, а также указывалось, в чем именно это
несоответствие заключалось. Учредители были правомочны жало¬
ваться на решения окружного суда в судебную палату, а на судеб¬
ную палату соответственно в Сенат. Ведение регистрации обще¬
ственных организаций возлагалось на учреждаемые при окружных
судах регистрационные отделения.160 Таким образом, свобода со¬
юзов была обеспечена законодательно в полной мере, с соблюде¬
нием принципов защиты права на объединение, характерных для
законодательств передовых европейских стран.
15 мая 1917 г. было издано положение «О печати», объявив¬
шее печать и торговлю произведениями печати свободными, а
159 СУ. 1917. № 98. 20 апреля. Ст. 540 «О собраниях и союзах».
160 СУ. 1917. № 165. 19 июля. Ст. 907 «О регистрации товариществ,
обществ и союзов».
258

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав.
применение к ним административных взысканий недопустимым.
Положение содержало правило о порядке печатания и выпуска в
свет печатных произведений161.
* * *
Итак, в 1905—1906 гг. российским правительством были под¬
готовлены и изданы в форме именных высочайших указов
Правительствующему Сенату акты, предоставлявшие населению
право подачи петиций, свободы слова, союзов, собраний и верои¬
споведания. Основные гражданские (личные) и политические
права и свободы были провозглашены и гарантированы в Своде
основных государственных законов 1906 г. Глава 8 Свода «О пра¬
вах и обязанностях российских подданных», содержавшая отсы¬
лочные нормы к действующим в России актам о свободах, дала
правовую характеристику содержания каждой из провозглашен¬
ных свобод и установила границы вмешательства государства в
личную и общественную жизнь подданных. Вводя в политико¬
правовую жизнь России свободы слова, собраний и союзов, зако¬
нодатель создал основы для участия подданных в осуществлении
государственной власти.
Важную роль в разработке юридического содержания прав и
свобод личности сыграла Государственная дума. Внесение на об¬
суждение Государственной думы законодательных предположе¬
ний о правах и свободах личности было заслугой конституционно¬
демократической партии, относившей данные вопросы к числу
первоочередных задач народного представительства, призванных
служить переустройству российской государственности на кон¬
ституционных основаниях. Подготовкой законопроектов о правах
личности занимались парламентская фракция кадетской партии и
ее комиссии (законодательная, о свободе собраний, вероисповед¬
ная и др.).
На рассмотрение Государственной думы первого созыва ка¬
детской фракцией были вынесены законопроекты о неприкосно¬
венности личности, свободе совести, гражданском равенстве, сво¬
боде собраний, свободе союзов, свободе печати, составленные вид¬
ными российскими юристами. Лидер школы «возрожденного есте¬
161 СУ. 1917. № 109. 15 мая. Ст. 597 «О печати».
259

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
ственного права» П.И. Новгородцев значился первым думцем, под¬
писавшим законопроекты о неприкосновенности личности, свобо¬
де печати, гражданском равенстве, был в числе первых подписантов
законопроектов о свободе собраний, свободе совести и свободе со¬
юзов. Лидер юридических позитивистов Г.Ф. Шершеневич числил¬
ся среди наиболее активных разработчиков законопроектов о сво¬
боде совести, свободе собраний и свободе союзов. В обсуждении
законопроекта о собраниях активное участие принимал видный
представитель социологического позитивизма М.М. Ковалевский.
Работавшие в Государственной думе либеральные правоведы
составляли содержание законопроектов о правах и свободах лич¬
ности, руководствуясь принципами теорий прав человека школ
«возрожденного естественного права» и позитивизма. Все эти тео¬
рии признавали законодательное обеспечение и последовательное
осуществление прав и свобод личности назревшей задачей госу¬
дарства, претендующего на то, чтобы называться правовым. В объ¬
яснительных записках к законопроектам о свободах содержалась
критика правительства, которое не смогло последовательно реа¬
лизовать права и свободы личности, ограничивало и искажало их
содержание.
Проекты либеральных правоведов-думцев были нацелены
на создание правовых гарантий осуществления свобод личности и на
обеспечение ответственности власти за соблюдение правовых норм.
Гарантиями осуществления прав и свобод личности признавалось
утверждение в России единых и равных для всех граждан суда и пра¬
ва, принципа надзора судебной власти над администрацией.
Совет министров под руководством премьер-министра
П.А. Столыпина также занимался разработкой законов о правах че¬
ловека и внес соответствующие законопроекты на рассмотрение
Государственной думы. Права и свободы человека, по мнению
Столыпина, должны были составить нормативную базу для форми¬
рования в России правового государства, создание которого при¬
знавалось премьер-министром главной задачей его кабинета.
Однако думские законопроекты о свободах личности зако¬
нами не стали. Кроме внутренних противоречий в системе орга¬
нов власти Российской империи подготовку законов о свободах
прерывали частые роспуски Государственной думы императором,
а также Первая мировая война и Февральская революция. Ввиду
этого «постоянно действующих» законов, регламентировавших
260

Глава 4. Законодательное обеспечение гражданских и политических прав...
права и свободы личности, в дореволюционной России так не
было создано. Русскому обществу, разочаровывавшемуся в спо¬
собности царского правительства к реализации свобод собраний,
союзов, печатного и устного слова, больше ничего не оставалось,
как высказываться за сохранение временных правил о свободах,
все несовершенства которых после появления в печати проектов
«постоянных» законов, по выражению октябристской газеты
«Голос Москвы», ушли «в область воспоминаний»162.
Лишь с приходом к власти Временного правительства, за¬
явившего приверженность принципам демократии и состоявшего
из политиков, желавших установления в России парламентского
строя по западному образцу, политические и личные права граж¬
дан были обеспечены законами.
162 Голос Москвы. 1914. 5 января.
261

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В последней трети XIX — начале XX в. российскими правоведа¬
ми — представителями школ «возрожденного естественного пра¬
ва», юридического позитивизма и социологической юриспруден¬
ции были разработаны оригинальные учения о правах человека.
Наиболее весомый вклад, как в развитие теоретической
юриспруденции, так и законодательства Российской империи
этого времени внесла, пожалуй, теория прав человека, созданная
школой «возрожденного естественного права». В условиях господ¬
ства позитивистских воззрений на право и государство она наста¬
ивала на ценности человеческой личности, ее свободы, достоин¬
ства и счастья, трактовала реализацию прав и свобод личности в
качестве конечной цели развития права.
Вклад школы «возрожденного естественного права» в тео¬
рию прав человека состоит в обосновании идей неотъемлемых
прав человека, которые существуют вне связи их носителя с тем
или иным государством; свободы и автономии личности по от¬
ношению к государству; приоритета прав человека («естествен¬
ное право») над правом, установленным государством («пози¬
тивное право»). В рамках данного учения была разработана осно¬
вательная классификация прав и свобод личности, обоснованы
понятия основных фундаментальных прав (закрепленных в ак¬
тах, имеющих высшую юридическую силу), социально¬
экономических прав (право на достойное человеческое суще¬
ствование, право на труд, право на социальное обеспечение, на
пользование культурными благами и др.). То есть мнение, будто
социально-экономические права — изобретение социалистиче¬
ской правовой мысли, неверно.
За политическими и гражданскими правами теоретиками
«возрожденного естественного права» был закреплен статус прав
негативной свободы, которая понималась как свобода от какого-
либо вмешательства, в том числе государственного, в осуществле¬
ние гражданских прав (прав члена гражданского общества) и по¬
литических прав (прав участника политической жизни). Была
обоснована система гарантий прав человека: политических (раз¬
262

Заключение
деление (обособление) властей, подзаконный характер судебной и
административной ветвей власти), социальных (состояние нра¬
вов, морали, правосознания общества), материальных (экономи¬
ческая независимость личности), правовых (административная
юстиция, конституционный надзор, ответственность министров
и иных должностных лиц перед законодательной и судебной вла¬
стями). Иными словами, данная теория придала институту прав
человека непосредственное юридико-регулятивное значение.
Теоретики школы «возрожденного естественного права»
обосновали понятия правового закона (закона, воплощающего
идею субъективных прав личности и способствовавшего реализа¬
ции справедливости и достоинства личности) и правового госу¬
дарства (государства, отдававшего приоритет правам человека по
отношению к публичной власти). Реализация прав человека свя¬
зывалась ими с конституционной реформой, нацеленной на раз¬
рушение полицейского государства и утверждение правового го¬
сударства, призванного признать за гражданами определенную
сумму прав, ограниченных лишь в судебном порядке, превратить
подданного, являвшегося в полицейском государстве объектом
властеотношений и носителем обязанностей, в гражданина —
субъекта правоотношений, носителя публичных прав и обязанно¬
стей. Учеными-юристами, принадлежавшими к школе «возрож¬
денного естественного права», был задан вектор развития россий¬
ской государственности в начале XX в. в направлении перехода к
правовому государству, к преобразованию сословного общества
дореволюционной России в гражданское.
Идеи естественно-правовой теории, являвшиеся злободнев¬
ными и важными для позднеимперской России, стали неприемле¬
мыми для России советской и были подвергнуты ее теоретиками
жесточайшей критике. В 1990-е годы, в особенности после закре¬
пления идеи о естественном и неотчуждаемом характере прав чело¬
века в Конституции Российской Федерации 1993 г., ученые вновь
обратились к изучению воззрений данной юридической школы.
Однако до сих пор значение теории прав человека, созданной шко¬
лой «возрожденного естественного права» в России, недооценено.
В своей работе мы стремились отдать дань ярким и плодовитым
представителям данного направления, проповедовавшим идеи вер¬
ховенства права, свободы и прав личности, их вкладу в теоретико¬
правовую разработку проблемы прав человека и участию в осущест¬
263

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
влении конституционной реформы начала прошлого века, наце¬
ленной на законодательное закрепление прав человека.
В учении юридического позитивизма последней трети XIX —
начала XX в. институту прав человека не было отведено первосте¬
пенного внимания в отличие от естественно-правовой теории.
Права человека признавались позитивистами дарованными госу¬
дарством и установленными творимым им законом. Государство
наделялось ими функциями определения содержания и объема
прав и свобод личности, обеспечения их соблюдения, а в случае
необходимости — даже ограничения прав подданных. Признавая
в государстве творца прав личности, позитивисты отрицали воз¬
можность ограничения государственной власти посредством
субъективных прав, трактовали его как самоограничение.
Между тем задачу современного им имперского монархиче¬
ского государства юристы-позитивисты видели в поощрении лич¬
ной инициативы российских подданных, в даровании им граж¬
данских и политических свобод на началах равенства людей перед
законом. Считая государство источником права и субъективных
прав личности, позитивисты трактовали его в духе либеральной
правовой традиции, видели его задачу в даровании прав и свобод
личности и в их охране. Государство, способное к защите прав
своих граждан, было, по их мнению, крепким и эффективным, а
неспособное гарантировать права граждан государство было об¬
речено, на их взгляд, на ослабление.
Существенное внимание позитивисты уделяли свободам
слова и печати, на которых, на их взгляд, основывалось позитив¬
ное общественное мнение, являвшееся гарантом устойчивости го¬
сударственного и правового порядка, а также свободам союзов и
собраний — гарантам правильного развития политической и куль¬
турной жизни. В рамках юридического позитивизма осуществля¬
лась разработка правовых гарантий соблюдения прав человека,
отстаивались принципы законности и всеобщего равенства лю¬
дей. Нельзя не признать, что в данном учении теория субъектив¬
ных прав получила свое развитие.
Если теоретики юридического позитивизма понимали под
правами личности государственные дозволения, то представители
социологической юриспруденции трактовали их как объективные
и закономерные установления общественного развития, обосно¬
вывали обусловленность субъективных прав общественными от¬
264

Заключение
ношениями. Основными постулатами социологического позити¬
визма явились: взгляд на права человека как на результат эволю¬
ции государства и общества в определенное время и в определен¬
ных условиях; вывод о расширении сферы индивидуальной само¬
деятельности и круга личных прав по мере развития государства;
представление о формировании прав человека как о нелинейном
процессе; убеждение, что определенные этапы развития общества
могут характеризоваться сужением сферы действия прав личности
и усилением контроля над ними со стороны государства; призна¬
ние гарантиями прав человека институтов разделения властей, на¬
родного представительства, местного самоуправления и судебной
защиты прав личности (обычные и административные суды);
утверждение о приоритетности политических прав в системе прав
человека, которые корреспондировались с обязанностью населе¬
ния участвовать в управлении государством и служили первооче¬
редным условием законодательного обеспечения прав и свобод
государством.
Теоретики социологического позитивизма критиковали тео¬
рию «возрожденного естественного права» за преимущественное
внимание к должному, но не к сущему, а также за принижение ею
роли государства. Они постулировали изменение функций совре¬
менного им государства по отношению к личности и ее правам в
сравнении с государством XVII—XVIII вв., приход на смену госу¬
дарства, пекущегося только о защите права (правовое государ¬
ство), государства, озабоченного общим благом (социальное госу¬
дарство), которое вторгается в индивидуальную сферу и ограни¬
чивает свободу некоторых для обеспечения свободы всех.
Несмотря на различия интерпретаций прав человека указан¬
ными доктринами, они явились создателями прогрессивного
юридического учения, ориентированного на борьбу за право и
права человека, за утверждение правового государства, призван¬
ного обеспечивать права за населением. Именно с построением
правового государства либеральные правоведы связывали созда¬
ние гарантий осуществления прав и свобод личности, таких как
судебная защита прав личности, разделение властей, народное
представительство и эффективное местное самоуправление.
Некоторым особняком от либеральных теоретиков прав че¬
ловека стоят идеологи российского консерватизма второй поло¬
вины XIX — начала XX в., которых традиционно принято считать
265

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
принципиальными противниками идеи свободы личности и ее
прав. Между тем, как показывает материал нашей книги, подоб¬
ное утверждение является глубоко ошибочным. Права человека
выступали в консервативном мировосприятии в двух ипостасях —
юридико-правом и религиозном, причем первое их обоснование
считалось производным от второго. Основываясь на религиозном
взгляде на личность и государство, теоретики консервативной
политико-правовой мысли подразделяли свободу на внутреннюю
(духовную, состоявшую в свободе и самостоятельности человече¬
ского духа) и внешнюю (правовую), отдавая при этом приоритет
первой, как истинной свободе, над второй, как производной от
первой. Ограничение внешней свободы государством и позитив¬
ным правом во имя внутренней свободы личности признавалось
ими принципом человеческого общежития.
Исходя из того же религиозного миропонимания, в рамках
которого главное предназначение человека состояло в служении
Богу, а затем уже в принесении пользы государю и государству,
консервативные мыслители утверждали преимущество публично¬
правовых обязанностей личности над ее правами. Права интере¬
совали консерваторов, в первую очередь, под углом зрения приоб¬
ретаемых их обладателем возможностей для отправления обязан¬
ностей.
Будучи приверженцами самодержавно-монархической фор¬
мы правления, российские консерваторы исходили из вторично-
сти политических прав граждан и примата над ними политических
обязанностей, таких как защита прав верховной власти и забота о
пользах государства. Утверждая, что права даются российским
подданным для исполнения обязанностей, монархисты призыва¬
ли определять объем и содержание прав в зависимости от того, в
какой мере они способствуют осуществлению обязанностей, со¬
ставляющих священный долг верноподданных российского им¬
ператора. Поскольку же политические и гражданские свободы,
возвещенные Манифестом 17 октября, укреплению самодержав¬
ного строя, на их взгляд, не способствовали, а только расшатыва¬
ли его, они признавались вредными для населения страны.
Связывая умеренные гражданские реформы с наличием
крепкой власти, и не видя подобной крепости и авторитета у рус¬
ского правительства, лидеры правых, сначала в мягкой и осторож¬
ной форме, а затем все более резко выражали пессимизм в отно¬
266

Заключение
шении осуществления в Российской империи свобод личности.
Предоставление населению политических и гражданских свобод
выступало в консервативной теории также следствием развитого
правосознания общества и готовности населения к пользованию
этими свободами. Либеральному утверждению о несовместимо¬
сти прав и свобод личности с самодержавием консерваторы про¬
тивопоставляли тезис о неантагонистичности института прав че¬
ловека монархической форме правления. Консерваторы доказы¬
вали, что монархия является стимулом для политико-правовой
модернизации России и залогом контролируемого и безболезнен¬
ного для русского общества протекания последней.
Правовые идеи о свободе личности имели в России начала
XX в. не только чисто научное, но и практическое значение, де¬
терминируя поведение правящих сил и оппозиции, направляя их
на борьбу за права личности. Они стали одним из факторов, обу¬
словивших законодательную разработку прав и свобод личности в
Российской империи в начале XX в. Либеральные ученые-юристы
накануне и в годы Первой русской революции «насытили» печат¬
ные издания публикациями, в которых разъяснялось содержание
прав человека и гражданина, давалась оценка перспектив их осу¬
ществления в России.
Провозглашению политических и гражданских прав в
России предшествовало движение за права человека в канун
Первой русской революции, в ходе которого представители ин¬
теллигенции, деятели земского самоуправления и политических
партий составили каталог гражданских и политических прав, кон¬
солидировавший все оппозиционные самодержавию силы. Он
был декларирован на страницах журнала «Освобождение» в 1903—
1905 гг., в решениях земского съезда 6—9 ноября 1904 г., в поста¬
новлениях банкетной кампании ноября 1904 г., в петиции населе¬
ния к царю 9 января 1905 г., в программах политических партий
леворадикальной и либеральной направленности.
Основные гражданские (личные) и политические права и
свободы были провозглашены в Манифесте 17 октября 1905 г. «Об
усовершенствовании государственного порядка» и регламентиро¬
ваны в именных императорских указах Сенату 1905—1906 гг. — «Об
укреплении начал веротерпимости», Временных правилах о по¬
временных изданиях, Временных правилах об обществах и союзах
1906 г., Временных правилах о собраниях 1906 г. Они были гаран¬
267

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
тированы в Своде основных государственных законов 1906 г., гла¬
ва восьмая которого «О правах и обязанностях российских под¬
данных» дала правовую характеристику каждой из провозглашен¬
ных свобод, установив тем самым границы вмешательства госу¬
дарства в частную и общественную жизнь подданных.
В ходе обсуждения законопроектов о свободах чиновники
министерств юстиции и внутренних дел, члены Совета министров
высказывали идеи о подзаконности исполнительной власти, пре¬
имуществах судебного порядка рассмотрения дел об обществах и
собраниях перед административным, достоинствах явочного и
заявительного режимов открытия общественных организаций и
устройства собраний по сравнению с концессионным. Это позво¬
ляет говорить, что уровень правосознания правящего слоя России
был достаточно высоким.
Заметную роль в разработке законопроектов о правах и сво¬
бодах личности играла Государственная дума. Парламентской фрак¬
цией Партии народной свободы были составлены и внесе¬
ны на рассмотрение Думы первого и четвертого созывов законопро¬
екты о неприкосновенности личности, свободе совести, свободе со¬
браний, свободе союзов, свободе печати, основные положения за¬
конов о гражданском равенстве. Авторами законо-проектов бы¬
ли видные правоведы П.И. Новгородцев, Г.Ф. Шершеневич,
Л.И. Петражицкий, М.М. Винавер, В.Д. Набоков и др., которые раз¬
работали их, руководствуясь идеями различных правовых доктрин.
Проекты думских правоведов были нацелены на последова¬
тельное осуществление прав и свобод личности, создание право¬
вых гарантий для их осуществления, в том числе на обеспечение
ответственности власти по соблюдению правовых норм. К право¬
вым гарантиям прав и свобод личности были причислены единые
и равные для всех граждан суд и право, надзор суда над исполни¬
тельной властью, ограничение дискреционных правомочий адми¬
нистрации. Наиболее слабое место думских актов о свободах со¬
стояло в недостаточном внимании к проблемам правопримене¬
ния, к механизмам реализации прав человека в специфических
условиях Российской империи — многоконфессионального госу¬
дарства с монархической формой правления и авторитарным по¬
литическим режимом.
Несмотря на то что законодательные предложения Госу¬
дарственной думы не стали законами, думское законотворчество в
268

Заключение
области прав человека не было напрасным. Оно было положено в
основу законодательства Временного правительства, не только
провозгласившего свободы, но и установившего правовые гаран¬
тии для их осуществления.
Не напрасной оказалась и напряженная работа либеральной
юриспруденции конца XIX — начала XX в. по обоснованию ин¬
ститута прав и свобод личности. Созданное ею учение о правах
человека стало вновь актуальным и востребованным для юриспру¬
денции России 1990-х годов, окрыленной начавшимися тогда
процессами демократизации государственного и общественного
строя. Концепция прав человека, созданная школой «возрожден¬
ного естественного права», занимает сегодня достойное место в
теории права. Закрепление в Конституции Российской Федерации
1993 г. принципов естественного характера прав человека и их не¬
посредственного действия означает отход на государственном
уровне от позитивистской трактовки прав и свобод личности в
пользу концепции естественного права, признающей примат прав
и свобод человека, их естественный и неотчуждаемый характер,
обязательность их признания и уважения для всех, включая пу¬
бличную власть. Уходят в прошлое представления юристов-
позитивистов о правах как об установлениях публичной власти, а
воззрения на права человека дополняются категориями свободы,
справедливости и самоценности человеческой личности.
Между тем противостояние позиций в вопросе прав челове¬
ка различных типов правопонимания существует и сегодня.
Проанализировав содержание различных интерпретаций прав и
свобод, имевшихся в правовой мысли России рубежа XIX—XX вв.
и существующих в современной юриспруденции, мы должны при -
знать, что в основании противоборства юридических школ лежат
позиции двух теорий: естественно-правовой и позитивистской
(правда, юридический позитивизм дореволюционного периода
был заменен в условиях советского строя на более прямолиней¬
ный легизм с его односторонним взглядом на права человека).
Естественно-правовая теория исходит из тезиса, что права чело¬
века носят естественный характер, являются для человека неотъ¬
емлемыми и возникают до государства, а законодатели лишь фик¬
сируют их, тогда как позитивистская теория базируется на пред¬
ставлении о производности прав человека от государства и при¬
нудительном характере их обеспечения государством.
269

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи...
Между тем в подходах каждой из этих школ, включая близ¬
кую к юснатурализму либертарную теорию права, есть существен¬
ные для трактовки прав человека аспекты, что позволяет предпо¬
ложить, что последние могут выступать не только антиподами, но
и дополнять друг друга, обогащая при этом представления об ин¬
ституте прав человека, отражая различные его грани. Мы разделя¬
ем суждения известных теоретиков права Е.А. Лукашевой и
О.В. Мартышина, которые допускают возможность рационально
сочетать и дополнять определения прав человека, данные в ука¬
занных правовых концепциях, считаем, что в своей совокупности
они приблизят нас к тому, чтобы наиболее полно определить пра¬
вовое содержание института прав и свобод человека. Естественно¬
правовая доктрина и позитивистский подход в современном мире
находят все больше точек соприкосновения, причем общим зна¬
менателем для их сближения является парный характер категорий
«естественное» и «позитивное право», которые неразрывны, по¬
скольку естественное право справедливо, но не реализуемо само
по себе, а позитивное право реализуется, но не будет справедли¬
вым без учета прав и свобод человека.
Значимость трактовки прав человека, даваемой естественно¬
правовой теорией, составляет аксиологический подход к данному
институту, представление о правах как о самостоятельной ценно¬
сти, принадлежащей человеку от его природы, а о национальном
законодательстве как о справедливом, базирующемся на идее прав
и свобод гражданина. Между тем права человека, как и любые
правовые притязания, нуждаются в силе закона, который их
утверждает, развивает и конкретизирует. Такой признак прав чело¬
века, как их нормативность, законодательная оформленность,
обеспеченность и защищенность государством, способствующий
превращению естественных прав в права юридические, подчерки¬
вает позитивистская теория права.
История XX столетия, полная мировых войн, этнических и
конфессиональных конфликтов, в ходе которых права человека
грубо попирались, показывает, что право неотделимо от катего¬
рий свободы и справедливости, от самоценности личности, т.е. от
тех идей, которые выдвигала естественно-правовая доктрина.
Утверждению данных ценностей способствуют теория и практика
российского конституционализма, судебная практика современ¬
ных государств. В то же время права человека не следует противо¬
270

Заключение
поставлять государству, призванному осуществлять функции их
защиты, обеспечения и законодательного формулирования, бла¬
годаря чему естественные права становятся правами в юридиче¬
ском смысле.
Происходящая в правовой мысли современной России сме¬
на идеологического монизма в трактовке института прав челове¬
ка, присущего советскому периоду (легизм), многообразием под¬
ходов (естественно-правовая теория, либертарно-юридическая
теория, социологическая юриспруденция, юридический позити¬
визм, интегративная теория, коммуникативная теория права и
др.) вселяет надежду на то, что в рамках такого многообразия мож¬
но будет интерпретировать проблему свободы личности более ши¬
роко и многоаспектно, выявить в ней новые грани и концептуаль¬
но осмыслить перспективы и возможности развития прав челове¬
ка в нашем отечестве.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абдулаев М.И. 21, 30
Авакьян С.А. 29
Автономов А.С. 21, 29, 31
Аграновская Е.В. 25
Аджемов М.С. 237
Аксаков И.С. 168, 181
Александр II 81, 14, 151, 194, 214
Александр III 151, 153
Алексеев С.С. 19, 21, 23
Ананьич Б.В. 15
Антоний (Вадковский) 181
Антоний (Храповицкий) 181
Антонов Н.И. 251
Арон Р. 70
Аронов Д.В. 15, 16
Арсеньев К.К. 128
Астафьев П.Е. 154
Астров Н.И. 199
Бабаев В.К. 69
Багдасаров В.Ю. 16
Багоян Е.Г. 16
Бодирян Г.М. 26
Бакунин М.А. 94
Батлер У. 12
Бентам Й. 60, 87
Бердников И.С. 181—182
Бердяев Н.А. 15
Бережнов А.Г. 21
Березовский Д.В. 16
Бёрбэнк Дж. 11, 13
Богданович А.В. 179
Богданович Е.В. 179
Бондарь Н.С. 21
Бородин А.П. 15, 214
Бредли Дж. 193
272

Указатель имен
Вагнер У. 12
Валицкий А. 15
Валуев П.А. 218
Варламова Н.В. 61, 66
Васильева Н.И. 227
Васин А.Л. 16, 138
Васьковский Е.В. 106
Вебер М. 211,228
Веденеева О.Е. 197
Венгеров А.Б. 39
Винавер М.М. 240—241, 243—244, 254, 268
Виноградов П.Г. 77—78, 83, 90, 208
Виртшафтер Э.К. 13, 14
Витрук Н.В. 21, 25, 29
Витте С.Ю. 211, 216, 221
Воеводин Л.Д. 21
Вортенвейлер Д. 13, 14
Восторгов И. 183
Гальперин Г.Б. 227
Гамбаров Ю.С. 111, 124, 130—131
Ганелин Р.Ш. 15
Гегель Г. В. Ф. 79
Геллнер Э. 190
Герасимов А.В. 219
Герасимов П.В. 249
Гессен В.М. 14, 18—19, 38, 78, 83, 87, 90—92, 94—103, 202, 208
Гессен И.В. 200
Гессен С.И. 19
Глотов С.А. 21
Глухарева Л.И. 21, 40—42
Глушаченко С.Б. 16
Глушкова С.И. 16, 19, 21
Гнейст Р. 100
Гоббс Т. 61, 74
Гоголевский А.В. 16
Гололобов Я.Б. 248
Гольмстен А.Х. 106, 110—111
Градовский А.Д. 18, 38
Гредескул Н.А. 124, 147, 243
273

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
Грибовский В.М. 153, 208, 226—227
Грим Д.Д. 106, 112
Гросул В.Я. 178
Гроций Г. 74
Гурлянд И.Я. 220
Давидович А.М. 228
ДайсиА.В. 100,139
Данилевский Н.Я. 168
Демин В.А. 15
Джапаридзе С.Д. 242, 244
Джефферсон Т. 60
Дживелегов А.К. 90, 93
Дорская А.А. 16
Достоевский Ф.М. 181
Драчевский Д.В. 250
Дубровин А.И. 179
Дурново П.Н. 177, 210-215, 221-222
Дякин В.С. 229
Екатерина II 188, 191
Елистратов А.И. 224
Еллинек Г. 24, 85-87, 91-92, 96, 123
Ерошкин Н.П. 227
Жордания Н.Н. 242
Журавлев В.В. 18
Залесский В.Ф. 153
Захаров Н.А. 152-153, 165, 206
Зорькин В.Д. 16,17,65
Иеринг Р. 24, 127
Изгоев А.С. 15
Ильин А.В. 166, 228-229
Иоллос Г.Е. 253
Кавелин К.Д. 19, 38
Казанский П.Е. 152-153, 161
274

Указатель имен
Каминка А.И. 219
Канищев В.Ю. 197
Кант И. 60, 74,82,107
Карцов А.С. 16, 17
Катков В.Д. 152, 160
Катков М.Н. 151, 154, 161, 165, 170-171
Керенский А.Ф. 256
Кечекьян С.Ф. 25
Кизеветтер А.А. 209
Киреев А.В. 181
Кистяковский Б.А. 14, 15, 18-19, 38, 78, 88-90, 92, 94, 98, 100, 202
Ковалевский М.М. 18-19, 111, 124, 126-140, 147, 233, 243, 260
Ковалевский П.И. 153
Ковалева М.С. 20
Ковлер А.И. 65
Кодан С.В. 108
Козлихин И.Ю. 17
Кокошкин Ф.Ф. 18-19, 197, 206, 240, 243-244
Констан Б. 135
Коркунов Н.М. 18-19, 24, 124, 129, 140-144, 147
Корнев А.В. 16
Корнев В.Н. 16
Королев А.И. 227
Котляревский С.А. 18-19, 78, 90, 101, 103, 202, 238
Кравец И.А. 16, 209
Крисп О. 12
Кудинов О.А. 16
Кузнецов Э.В. 16
Куликов С.В. 229
Куницын А.С. 16-17
Куплеваский Н.О. 153
Куприц Н.Я. 16-17
Курлов П.Г. 249
Кутлер Н.Н. 215
Лазаревский Н.И. 20, 104, 207
Лапаева В.В. 61
Лейст О.Э. 68
Леонтович В.В. 16, 191, 224
275

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
Леонтьев К.Н. 154, 168, 181
Ливен Д. 12
Локк Дж. 60, 74
Локоть Т.В. 153
Лор Э. 13—14, 98
Лорис-Меликов М.Т. 134
Лукашева Е.А. 21—22, 25, 27, 32—33, 38, 67—68, 270
Лукьянов М.Н. 16—17, 152—153, 181
Люц Л.Г. 248, 252
Мазаев В.Д. 21
Макаров А.А. 237
Маклаков В.А. 195, 230—231
Маклаков Н.А. 179, 251
Малеин Н.С. 25
Малько А.В. 33
Мальцев Г.В. 21
Манухин С.С. 210, 214
Маркс К. 159
Мартышин О.В. 68—69, 270
Марченко М.Н. 64, 68
Матузов Н.И. 21, 23, 25, 27, 66
Медушевский А.Н. 16—18, 20, 76, 228
Мейендорф А.Ф. 249
Меньшиков М.О. 165—166, 177—178, 181
Мещерский В.П. 178—179
Милюков П.Н. 196, 235, 237, 247, 256—257
Миронов Б.Н. 189, 194, 229—230
Монтескьё М. 60
Мордовец А.С. 21, 47
Муромцев С.А. 18, 111, 124—125, 127, 134—135, 141, 147
Мюллерсон Р.А. 39
Набоков В.Д. 223, 241, 244—246, 253—254, 268
Нерсесянц В.С. 60
Нижник Н.С. 20
Николай II 154, 202, 211
Новгородцев П.И. 15, 18—19, 38, 75, 77—78, 85, 87—88, 103—104,
202, 233, 236—237, 240—241, 244, 253—254, 260, 268
Новикова Л.И. 16
276

Указатель имен
Опёнкин А.А. 19
Острогорский М.Я. 18
Оуэн Р. 159
Пазухин А.Д. 153
Пайпс Р. 194
Палиенко Н.И. 106-107, 110-115, 206
Пахман С.В. 18, 106, 110, 112, 117-121
Перевалов В.Д. 30
Петр III 188
Петражицкий Л.И. 15, 18-19, 75, 78, 238, 241, 244, 254, 268
Пинкевич В.К. 16
Пионтковский А.А. 25
Пихно Д.И. 153
Плеве В.К. 179
ПобедоносцевК.П. 151,168,170, 173, 182
Покровский И.А. 77-78
Поленина С.В. 39
Поляков А.В. 16-17
Протопопов Д.Д. 249
Пуришкевич В.М. 178-179
Пяткина С.А. 16-17
Радбрух Г. 60
Раев М. 191
Рамишвили И.И. 242
Репников А.В. 16-17, 166
Рид К. 14
Роговин Л.М. 20
Рождественский А.А. 106, 114, 122-123
Ростовщиков И.В. 21
Рудинский Ф.М. 21, 25, 40
Руссо Ж.Ж. 60-61, 74, 158
Салыгин Е.Н. 20
Самарин Ю.Ф. 168
Сафонов А.А. 16
Святополк-Мирский П.Д. 198-199
Семитко А.П. 19
277

Права человека в правовой мысли и законотворчестве Российской империи.
Сергеевич В.И. 126—127
Сиземская И.Н. 16
Скворцов В.М. 182—183
Скрипилев Е.А. 16
Смит А. 60, 87
Смит С. 12
Соловьев В.С. 15
Сорокин А.К. 19
Столыпин П.А. 151, 234, 237—238, 240, 260
Струве П.Б. 15, 196—197,207
Суворин А.С. 163, 171, 173, 179—180, 185
Сухомлинов В.А. 179
Тернавцев В.А. 183
Тимирязев В.И. 215
Тихомиров Л.А. 151—160, 162, 164, 167, 170—176, 178—179, 181, 185
Толстой Д.А. 153
Толстой И.И. 215
Томсинов В.А. 17
Трубецкой Е.Н. 18
Туманова А.С. 16
Тхоржевский И.И. 211
Тыркова-Вильямс А.В. 195
Уортман Р. 12
Файджес О. 195
Философов Д.А. 215
Франк С.Л. 15
Фредерикс В.Б. 179
Хвостов В.М. 116—117
Христофоров И.А. 229
Хьюман С. 13—14
Четвернин В.А. 61, 63
Чичерин Б.Н. 15, 18, 38, 78—83
Шаланд Л.А. 208
Шарапов С.Ф. 168— 181
278

Указатель имен
Шаховской Д.И. 196, 200
Шацилло К.Ф. 16, 199
Шевырин В.М. 228
Шелохаев В.В. 15, 16, 19
Шереметев С.Д. 173
Шершеневич Г.Ф. 18, 106, 109-111, 114-116, 123, 147, 233, 241¬
244, 254, 260, 268
Шефтель М. 11, 229
Шингарев А.И. 237
Шипов Д.Н. 13
Штерн К. 68
Штюрмер Б.В. 179
Щегловитов И.Г. 236
Щепкин Н.Н. 250-251
Эбзеев Б.С. 21, 47
Эдмондсон Л. 12, 13
Эммонс Т. 195
Энгельс Ф. 159
Энгельштейн Л. 195

Научное издание
Туманова Анастасия Сергеевна
Киселев Роман Валерьевич
Права человека в правовой мысли
и законотворчестве Российской империи
второй половины XIX — начала ХХ в.
Зав. редакцией Е.А. Бережнова
Редактор М.С. Ковалева
Художественный редактор А.М. Павлов
Компьютерная верстка Н.Е. Пузанова
Корректор С.М. Хорошкина
Подписано в печать 14.04.2011. Формат 60х881/16
Гарнитура NewtonC. Усл. печ. л. 17,0. Уч.-изд. л. 14,2
Тираж 600 экз. Изд. № 1289
Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики»
125019, Москва, Кочновский проезд, 3
Тел./факс: (495) 772-95-71; (499) 611-15-52
ISBN 978-5-7598-0845-9
9 785759 808459