Актуальные проблемы теории права - Матузов Н.И.

Автор: Матузов Н.И.

Теги: право юридические науки государство и право

ISBN: 5-7924-0228-0

Год: 2004

Похожие

Актуальные проблемы гражданского права

Теории государства и права. Актуальные проблемы

Проблемы общей теории права

Проблемы квалификации преступлений

Текст

Монография выполнена
при поддержке
Российского фонда
фундаментальных исследований
(грант № 01-06-80167)
УДК 34
ББК 67
М 34
Матузов Н. И.
М 34 Актуальные проблемы теории права.— Саратов: Изд-во
Сарат. гос. академии права, 2004.— 512 с.
ISBN 5-7924-0228-0
Рассматриваются наиболее актуальные проблемы современной оте-
чественной теории права применительно к новым российским условиям
и реалиям. Наряду с традиционными положениями книга содержит ряд
концептуальных новелл дискуссионного характера. Освещаются вопро-
сы методологии, социальной практики, правовой политики.
Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов
юридических вузов, политологов, всех, кто интересуется вопросами
общей теории государства и права.
УДК 34
ББК 67
Рецензенты:
доктор юридических наук, профессор Н.Н. Вопленко,
доктор юридических наук, профессор Т.Н. Радько
Печатается по решению
редакционно-издательского совета
Саратовской государственной академии права
ISBN 5-79244)228-0
© Саратовская государственная
академия права, 2004
© Н. И. Матузов, 2004

Глава 1. ПРАВО. ВОЗМОЖНОСТЬ.
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Методология правоведения предполагает, помимо проче-
го, выяснение специфики взаимосвязи права с различными
философскими категориями, использование последних для
более глубокого осмысления происходящих в стране про-
цессов, событий, перемен, в том числе в правовой сфере,
ибо, как известно, философия — душа методологии, ее
ядро, основа. Исследование указанных проблем составляет
одно из важных направлений развития отечественной юри-
дической науки и практики.
Не случайно сегодня наблюдается «вторая волна» интереса
к вопросам методологии права. Первая, как справедливо отме-
чается в литературе, относится к 70—80-м годам минувшего
столетия (Д.А. Керимов, В.Н. Кудрявцев, В.П. Казимирчук,
П.Е. Недбайло, В.С. Нерсесянц, В.М. Сырых, В.А. Шабалин и
др.). Но на этот раз эти вопросы ставятся на ином уровне и
применительно к новым российским реалиям1.
При этом в ходе обсуждения возникают некоторые по-
лемические моменты, что в принципе является естествен-
ным. Следует согласиться с замечанием А.И. Демидова о
том, что «юристы, как и многие другие российские гумани-
тарии, значительно отстали от того общего методологиче-
ского движения, в которое была вовлечена мировая соци-
ально-политическая и философская мысль в XX в. Сказался
действовавший на протяжении длительного времени эффект
’ См.: Керимов ДА Методология права. Предмет, функции, проблемы
философии права. М., 2000; Мартышин О.В. Теория государства и права в
постсоветское десятилетие // Право и политика. 2000. № 7; Брызгалов АИ.
Юридическая наука сегодня: теоретико-методологические проблемы, которые
ждут решения // Журнал российского права. 2001. № 6; Тарасов Н.Н. Мето-
дологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001; Сырых В. М.
Логические основания общей теории права. М., 2000; Демидов АИ. О методо-
логической ситуации в правоведении // Правоведение. 2001. № 4.
12
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
методологического монополизма и жесткого идеологиче-
ского контроля, исходивших из незыблемого убеждения в
истинности только одной методологии, одного типа миро-
воззрения»1.
Здесь важно то, что, во-первых, верно названа причина
«отставания» и, во-вторых, сам этот недостаток отнесен не
только к правовой науке. К сожалению, от рудиментов ста-
рого мышления не освободилась пока полностью ни одна
область гуманитарного знания, каждой из них в той или
иной мере присущи «родимые пятна» единственно правиль-
ного учения. Дает о себе знать инерция взглядов, своего
рода «наследственность».
Не открещиваются от этих «грехов» и философы, о чем
свидетельствуют их самокритичные выступления на много-
численных «круглых столах», конференциях, в прессе, пе-
риодике* 2. Да и невозможно, объективно говоря, отдельно
взятой науке сохранить некую «девственную чистоту» в
сложном и подчас болезненном процессе «переоценки цен-
ностей», смены вех, ломки прежних устоев и отношений.
Кроме того, надо иметь в виду, что консерватизм позиций
отдельных ученых вовсе не означает, что такой же косной,
«отсталой» является вся представляемая ими наука.
В содержательной (хотя и нелицеприятной) статье АИ. Де-
мидова, написанной с философских позиций (взгляд со сто-
роны), в основном правильно обрисована «методологическая
ситуация» в правоведении. Вместе с тем, разделяя в целом
критический дух и общую озабоченность автора положением
дел в правовой науке, хотелось бы заметить, что не все в ней
так мрачно и что некоторые оценки и упреки коллеги-
философа вряд ли можно признать справедливыми.
Так, например, трактовка права в духе Вышинского и
известной формулы из «Манифеста», о чем говорится в
статье, давно всеми российскими юристами преодолена и
’ Демидов А. И. Указ. соч. С. 14.
2 См., например: Материалы «круглого стола» в Институте философии
РАН на тему: «Россия на грани веков» // НГ-Сценарии. 2000. 15 нояб.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность
13
считается пройденным этапом. Никто не «толкует правовое
государство без учета личности». Трудно согласиться с тем,
что якобы для правоведов «теория не играет особой роли»,
юриспруденция в их представлении — «это техника, сово-
купность актуальных практик, а не теория». Не совсем объ-
ективно суждение, что правовая наука «сосредоточивает
свои усилия на толковании, а не на созидании законода-
тельства»1.
Против приведенных и некоторых других положений нам
уже приходилось возражать* 2 3. В частности, отмечалось, что
юриспруденция — это не только «практика, совокупность
практик», а синтез теории и практики, аналитики и прагма-
тики, что в правоведении имеется множество как общетео-
ретических работ, так и «прикладных»; что российские
юристы как раз сегодня «сосредоточивают свои усилия» не
только на толковании, но прежде всего на «созидании»
законов и т.д. На эту полемику обратил внима-
ние Н.Н. Тарасов, который справедливо заметил, что для
современной юридической науки наступил момент истины .
В принципе же интересная, но острая и неоднозначная
статья А.И. Демидова заслуживает специального обсужде-
ния. Она могла бы стать хорошим предметом для научной
дискуссии, ибо вызывает желание поспорить. Тем более что
вся нынешняя методология нуждается в тщательном крити-
ческом анализе, ведь это — методология переходного пе-
риода, методология, находящаяся в стадии развития и об-
новления. Именно поэтому, как отмечает В.М. Сырых, в ней
много «белых пятен»4.
Вообще, методология — такая вещь, где никогда не бы-
ло, нет и, пожалуй, быть по определению не может единст-
ва мнений, где всегда шли и сейчас ведутся споры, ибо, как
' Демидов А.И. Указ. соч. С. 17 и сл.
2 См.: Правовая политика и правовая жизнь. 2001. № 1. С. 190.
3 См.: Тарасов Н.Н. Указ. соч. С. 32.
4 Сырых В.М. Указ. соч. С. 10; см. также: Кахановский В.П. Философия и
методология науки. М., 1999.
14
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
известно, в текущей жизни непрерывно возникают новые
явления и реалии, к объяснению которых прежние, застыв-
шие мерки не подходят. Меняются время, мир, люди, отно-
шения — меняются и средства их познания, освоения.
Именно поэтому в ней допускаются разного рода шара-
ханья и импровизации. В.М. Сырых отмечает, что свобода
мысли и слова воспринимается рядом российских правове-
дов как свободное парение в каком угодно направлении и с
каких угодно позиций. С легкостью необыкновенной под-
вергаются сомнению очевидные и общепризнанные истины,
а вместо них из анналов, а точнее, «отвалов» истории отка-
пываются, поднимаются на щит, реанимируются давно от-
вергнутые и несостоятельные идеи1.
Но перейдем непосредственно к теме данной главы, а
именно к выяснению корреляционных связей и отношений
между правом, возможностью и действительностью. Про-
блема представляется особенно актуальной в свете тех не-
сбывшихся надежд и ожиданий, которые утвердились в
массовом сознании людей за время проведения «шоковых
реформ», в свете разочарования значительной части насе-
ления в либеральных ценностях. Действительность оказа-
лась совсем не той, на которую рассчитывали в начале пре-
образований. Крушение иллюзий породило у многих нос-
тальгию по старым временам, критику «рыночных» идеалов.
В результате допущенных в ходе реформ ошибок, поспеш-
ности и некомпетентности было потеряно много возможно-
стей. Все это требует глубокого научного осмысления.
В философии возможность и действительность опреде-
ляются как соотносимые и взаимосвязанные категории, ха-
рактеризующие две основные ступени становления предме-
та или явления. Возможность — это объективная тенден-
ция возникновения и развития предмета. Действитель-
ность — объективно существующий предмет как результат
реализации некоторой возможности.
’ Сырых В.М. Указ. соч. С. 12.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность 15
Различают абстрактную (формальную) и реальную
(конкретную) возможности. Абстрактная возможность
отличается отсутствием принципиальных препятствий на
пути становления явления, однако для ее осуществления
нет необходимых условий. Реальная возможность, напро-
тив, обладает всеми предпосылками для своего воплоще-
ния в жизнь.
«Действительностью является то, что существует реаль-
но, что уже наступило, проявилось; возможностью же счи-
тается то, чего еще нет, но что может наступить, проявить-
ся. Возможность, реализуясь, превращается в действитель-
ность, поэтому действительность можно назвать осуществ-
ляющейся возможностью, а возможность потенциальной
действительностью»1.
Возможность и действительность — свойства, черты,
моменты развития окружающего человека мира. Переход
возможности в действительность совершается непрерывно,
подчас незаметно. Этот процесс может иметь вид простого
изменения, стихийного развития, сознательной деятельно-
сти, борьбы. Переход возможности в действительность от-
крывает путь для возможностей следующего, более высоко-
го уровня.
Раскрытие внутренних закономерностей развития любой
сущности с неизбежностью предполагает выявление тенден-
ций этого развития, каждая из которых воплощает различ-
ные возможности его дальнейшего хода, соотношение этих
тенденций, борьбы их между собой, которая оказывается
«борьбой» множества возможностей за свою реализацию.
Под действительностью понимается все реально существую-
щее. Иначе говоря, это — реализованная возможность.
Первоначальные дефиниции категорий возможности и дей-
ствительности были основаны на созерцании реального мира
как процесса непрерывных изменений, в котором прошлое
переходит в настоящее и будущее, а также на изучении чело- *
’ Шептулин АП. Система категорий диалектики. М., 1967. С. 352.
16
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
веческой деятельности, постоянно превращающей цель как
возможное в результат как действительное.
Осмысление диалектики взаимосвязи возможности и дей-
ствительности восходит к древнегреческой философии, в ча-
стности к Аристотелю, который рассматривал указанные фе-
номены в виде неотъемлемых атрибутов бытия — пассивной
материи и активной формы, считая, что именно форма прида-
ет пассивным возможностям способность превращаться в дей-
ствительность. В XVII—XVIII вв. эти идеи были развиты Гоб-
бсом, Лемарком, Гольбахом, в дальнейшем — Гегелем и дру-
гими учеными.
Все сходились на очевидной истине: возможность —
это то, что может быть, а действительность — то, что
уже имеется. Невозможность есть нечто несовместимое с
законами природы и общества. В отличие от невозможно-
сти возможность — все то, что допускается законами ес-
тественного и социального развития, заложено в тенден-
циях этого развития, включая случайности. Возможность
вызревает в самой социальной действительности, объек-
тивной реальности и при определенных условиях может
стать такой же действительностью, реальностью.
Всякое движение, изменение, развитие есть процесс
превращения возможностей в действительность и в то же
время порождение новых возможностей. При этом возмож-
ное в одном, более общем отношении оказывается невоз-
можным в другом, частном, конкретном. В данном контек-
сте можно говорить о степени вызревания возможности, об
уровнях, стадиях ее развития.
Поскольку каждое материальное или идеальное образо-
вание представляет собой единство бесчисленного множе-
ства различных сторон и тенденций, постольку оно облада-
ет таким же множеством возможностей, значение которых
может быть неодинаковым прежде всего по степени реаль-
ности. Например, существует абстрактная возможность пре-
вращения нищего в миллионера, безработного — в банкира
и т.д., но реализация такого рода возможностей крайне
рлава 1. Право. Возможность. Действительность 17
мала, хотя в каких-то очень редких случаях, при стечении
определенных обстоятельств, может быть осуществлена.
Подобный результат обычно называют побочным, или
случайным, он мало чем отличается от невозможности. Это
лишь гипотетическая, недосягаемая возможность, так
сказать, невозможная возможность.
Возможность построения коммунистического общества в
СССР оказалась иллюзорной, нереальной, тупиковой — не
более чем мечтой, желанием, целью, идеалом. Опыт, жизнь,
факты дали отрицательный результат, подтвердили неосу-
ществимость данной идеи. И не только у нас, но и в других
странах. Однако и возможность форсированного создания
рыночного либерального гражданского общества, правово-
го государства пока не реализована. Эта возможность на-
ходится в сложнейшей стадии осуществления. Она пока
лишь осознана как необходимость и как решаемая в прин-
ципе задача, поэтому вряд ли возникает движение вспять,
или, говоря журналистским языком, — «социальный ре-
ванш». Такая возможность получила название необратимой.
Приведенные положения являются общепринятыми в
отечественной философской литературе (П.В. Копнин,
М.Н. Руткевич, А.И. Селиванов, А.Г. Спиркин, А.К. Сухотин,
И.П. Грудинин, М.В. Таранчук, Т.А. Казакевич, С.Ф. Пово-
лоцкий, Ю.К. Плетников, А.Б. Фурман, А.П. Шептулин,
Э.Г. Юдин и др.). Они воспроизведены здесь для того, что-
бы можно было лучше понять их применимость и механизм
действия в правовой сфере.
В юридической науке, особенно в общей теории государ-
ства и права, так или иначе используются все основные кате-
гории диалектики: сущность и явление, содержание и форма,
Цель и средство, причина и следствие, необходимое и случай-
ное, логическое и историческое, общее, особенное и единич-
ное, часть и целое, конкретное и абстрактное, объект и субъ-
ект и др. В данном случае речь идет о возможности и дей-
ствительности, которые получают в «правовой материи»
18
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
самые разнообразные проявления, но прежде всего в виде
юридической и фактической возможности.
«С помощью категорий действительности и возможно-
сти, — пишет Д.А. Керимов, — осуществляется проникно-
вение в глубинные пласты сущности права, выявляются свя-
зи и зависимости развивающейся правовой системы, выяс-
няется, в какой степени ее прошлое детерминирует на-
стоящее, а настоящее — будущее. Это содействует позна-
нию закономерностей развития правовых явлений и процес-
сов, целей и механизмов правового регулирования»1.
Наиболее наглядно взаимосвязь возможности и действи-
тельности выражается в правотворчестве, законах и иных
нормативных актах, субъективных правах и обязанностях,
правоспособности, дееспособности, правоотношениях и
других понятиях и институтах, механизмах и процедурах.
Причем в различных отраслях права взаимодействие воз-
можности и действительности имеет свои особенности.
Например, в уголовном праве наступление юридической
ответственности за совершенное преступление рассматрива-
ется вначале лишь как возможность, существующая в рам-
ках общерегулятивного правоотношения. В реальность же
она превратится тогда, когда будет пойман (задержан) пре-
ступник, проведено следствие, состоится суд, доказана ви-
новность привлеченного к ответственности и будет вынесен
обвинительный приговор. Иными словами, когда общерегу-
лятивное правоотношение трансформируется в конкретное1 2.
Вообще, в правовой сфере преобладают в основном
юридически закрепленные возможности, а не реальности:
возможность определенного поведения субъекта; возмож-
ность требовать от других совершения известных действий;
возможность пользоваться тем или иным благом; возмож-
1 Керимов Д.А. Указ. соч. С. 277.
2 См.: Горбуза А.Д Философские категории «возможность» и «дейст-
вительность» в учении об уголовной ответственности // Юридическая
ответственность в советском обществе: Труды ВСШ МВД СССР. Волгоград,
1994. С. 57-63.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность
19
ность удовлетворить личный интерес; возможность стать
собственником, завести свое дело; возможность предъявить
иск, обратиться в суд, защитить свою честь, достоинство,
возместить причиненный ущерб и т.д. И далеко не всегда
граждане используют эти возможности: в одних случаях по
объективным причинам, в других — по собственной воле.
Такова специфика правового поля, сплошь «усеянного»
потенциальными возможностями, тенденциями и вероятно-
стями. Одни из них реализуются беспрепятственно, другие
встречают на своем пути различные преграды и требуют
немалых усилий со стороны самих субъектов в духе идей
«борьбы за право» Рудольфа Иеринга’. Правовые возмож-
ности — это своего рода настоящее, перенесенное в буду-
щее. Весь процесс реализации права есть процесс осущест-
вления закрепленных в нем возможностей через волевую
деятельность людей.
В условиях рыночных отношений пределы возможного
расширяются, особенно в свете известного либерально-
демократического правового принципа «не запрещенное
законом дозволено», предполагающего социально актив-
ную, но законопослушную личность. В силу действия этого
принципа каждый индивид получает возможность реали-
зовать свой потенциал, проявить инициативу, предприимчи-
вость, талант, способности, иными словами, в полной мере
воспользоваться предоставленной свободой — экономиче-
ской, политической, личной. В данном случае возможности
выступают как тенденции, которые в должном объеме себя
еще не проявили. Эффективность правовой системы, в сущ-
ности, и есть степень воплощенности ее возможностей в
действительность.
«Процесс перехода от абстрактной правовой возможно-
сти к конкретной есть процесс нарастания тех условий, ко-
торые увеличивают вероятность ее реализации. При этом в
равной мере недопустимо как преждевременное превраще-
1 См.: Иеринг Р. Борьба за право. М., 1991.
20
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ние возможности в действительность, так и запаздывание в
этом деле. ...Не каждая только что возникшая правовая
возможность должна быть тут же превращена в действи-
тельность»1. Данные положения очень важны для право-
творческой и правоприменительной деятельности, органи-
зации правового регулирования, выбора момента для при-
нятия того или иного закона.
В социально-правовой сфере очень важно создать рав-
ные возможности, а уж их использование зависит от ин-
дивидуальных качеств и усилий личности, ее активности,
желаний, настойчивости. За неиспользованные возможности
она должна винить себя, а не общество, не государство.
Помешать достижению поставленных целей могут лишь из-
вестные внешние обстоятельства.
Соотношение возможного и действительного особенно
рельефно просматривается в механизме функционирования
некоторых конкретных юридических категорий. Например,
правоспособность представляет собой абстрактную, или,
как еще иногда говорят, «бланкетную» (Е.А. Флейшиц),
возможность иметь предусмотренные законом права и обя-
занности, способность быть их носителем, обладателем. И
только. Никакого реального блага правоспособность как
таковая не дает. Это лишь общая и необходимая предпо-
сылка к правообладанию, своего рода «право на право».
Подчеркнем — не фактическое правообладание, а лишь
постулируемая заранее государством возможность или спо-
собность к этому. «Каждый может иметь право собственно-
сти на имущество, но отсюда вовсе не следует, что уже
2
имеет его» .
Правоспособность реализуется, то есть трансформирует-
ся в действительность, через дееспособность, под которой
понимается не только возможность (способность) лица
иметь права и обязанности, но и осуществлять их своими
личными действиями, нести ответственность, вступать в со- 1 2
1 Керимов Д.А Указ. соч. С. 290.
2 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1909. С. 147.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность 21
ответствующие правоотношения. И если правоспособностью
наделены все граждане, начиная с момента рождения и
кончая смертью, то дееспособностью — не все: ею не об-
ладают в силу понятных причин малолетние дети и душев-
нобольные лица, за которых выступают их законные пред-
ставители — родители, опекуны, попечители.
Но и права, которые возникают у граждан на основе их
правоспособности или предоставляемые им законом, — это
тоже еще не реальность. Например, российская Конститу-
ция провозглашает широкий спектр основных прав и свобод
человека, но они представляют собой лишь юридически
закрепленные, формальные возможности, и не более того.
Чтобы превратить их в действительность, то есть реализо-
вать, претворить в жизнь, нужны соответствующие условия,
гарантии, предпосылки, которые пока в полной мере не
созданы’.
И хотя эти права объявлены высшей ценностью, а госу-
дарство взяло на себя обязательства по их соблюдению и
защите (ст. 2 Конституции РФ), задача эта остается нере-
шенной. Более того, права граждан, в том числе естествен-
ные, неотъемлемые, данные им от природы, грубо наруша-
ются как криминальным миром, так и самой властью (право
на жизнь, здоровье, безопасность, собственность, оплату
труда, социальное обеспечение, медицинское обслуживание
и др.). Многие из этих прав являются как бы «виртуальны-
ми», а не реальными.
Основной Закон страны изобилует фразами: «каждый
может», «каждый вправе», «каждому гарантировано»,
«все свободны», «все равны», «никому не позволено» и
т.п., которые воспринимаются как некие заклинания или
простые декларации. Они выражают прежде всего жела-
ния, стремления, программные цели, идеалы, а не реалии.
Им не хватает конкретности, материального жизненного
содержания.
1 См. подробнее: Мордовец А. С. Социально-юридический механизм
обеспечения прав человека и гражданина. Саратов, 1996.
22
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Каждый в принципе (теоретически) да и формально-
юридически может стать президентом страны, но такая
возможность крайне абстрактна и для 99,9 % граждан не-
осуществима. Она, скорее, гипотетическая, чем фактиче-
ская. Вся система субъективных прав и свобод российских
граждан — это совокупность возможностей либо уже
реализуемых, либо еще нереализованных, либо вообще
нереальных. К сожалению, двух последних гораздо больше,
чем первых.
В результате «шальных» реформ образовался чудовищ-
ный разрыв между теорией и практикой прав человека, точ-
нее, между формальным их признанием, провозглашением,
законодательным закреплением и реальным воплощением в
жизнь, невозможностью воспользоваться ими. При этом
общая тенденция такова, что данный разрыв не только не
сокращается, но с каждым днем увеличивается. Желания
законодателя и степень их осуществления, то есть практи-
ческий результат, расходятся.
Никто не заставлял наших лихих «реформаторов» запи-
сывать в новую российскую Конституцию самый широкий в
мире набор социально-экономических и иных прав. Но за-
писали, заведомо зная, что реализовать их невозможно, что
это лишь фасад. Видимо, хотели как лучше, а получилось...
Было неудержимое стремление сделать «красиво», сделать
все как у «них». При этом не учли, что Россия — не Запад,
которому понадобились столетия для достижения нынешне-
го состояния. Об оплате «векселей» тогда не думали. Те-
перь же, когда пришло время отдавать долги, оправдывать
надежды, выяснилось, что государство — банкрот, причем
как в материальном, так и моральном отношениях. Оно не
может ни обеспечить прожиточный минимум большинства
населения, ни личную безопасность граждан, ни предотвра-
тить нравственное разложение общества. В общем, гладко
было на бумаге...
В условиях продолжающегося в стране глубокого сис-
темного кризиса сам институт прав и свобод человека под-
Глава 1. Право. Возможность. Действительность 23
вергается серьезным испытаниям, проверке на жизненность,
реальность, эффективность. С одной стороны, общество
осознало важность, ценность и необходимость естествен-
ных (неотчуждаемых) прав человека, присущих ему от рож-
дения, с другой — оно объективно не в состоянии их обес-
печить, гарантировать. Отсюда звучащие на страницах печа-
ти обвинения власти в «политико-юридической лжи».
На официальном уровне признается: «За эти годы стало
очевидно: готовность населения поддерживать экономиче-
ские реформы вступает в острое противоречие со страхом
быть ими раздавленным. И здесь одной пропагандой “свет-
лого будущего” не обойтись. Люди живут не завтра, а сего-
дня. И результаты реформ хотят увидеть уже сейчас. Не
следует забывать: степень "социального сжатия”, помно-
женная на людское терпение, — и есть те границы дозво-
ленного в экономике, которые мы не имеем права пересту-
пать»1. Действительно, терпение не беспредельно. Вспоми-
нается философское изречение древних: «Я молчу, но я
кричу».
Кроме того, права человека стали далеко не тождест-
венными в смысле возможностей их использования для
различных социальных слоев и групп населения (например,
для правящих элит, олигархических кругов, мафиозных
структур, среднего класса, рядовых граждан). И само госу-
дарство имеет для них неодинаковое значение. Соответст-
венно просматривается двойная и даже тройная шкала оце-
нок этих прав. Мы видим отчуждение от власти одних и
сращивание с ней других. Криминал получил возможность
прорыва во власть, и эта возможность уже не раз превра-
щалась в действительность.
Сказанное означает, что существует проблема злоупот-
ребления возможностями как легитимными, так и нелеги-
тимными, то есть вытекающими из неразберихи, хаоса и
неуправляемости страной. Именно в силу последней причи-
1 Россия на рубеже эпох: Президентское Послание Федеральному Со-
бранию 1999 года // Российская газета (далее — РГ). 1999. 31 марта.
24
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ны весь постсоветский криминалитет располагает практиче-
ски неограниченными возможностями для своего обога-
щения. Но злоупотребляют своими правами не только кри-
минальные субъекты’.
Известно, что в России огромные состояния сколачива-
ются не в сфере производства, а в сфере распределения,
или, как принято говорить, «из воздуха», главным образом
в теневой экономике. Этим создается пропасть между тон-
кой прослойкой сверхбогатых и основной массой сверхбед-
ных. Не случайно в одном из своих выступлений Президент
РФ вынужден был подчеркнуть: «Недопустимо, когда объем
прав прямо пропорционален объему капитала и имеющихся
благ; закон для всех един». Но на практике так оно и есть.
Подобной ситуацией недовольны как простые граждане, так
и сама власть.
Один из известных российских политологов отмечает:
«Наш народ никогда не признает справедливым такой по-
рядок вещей, при котором кучка по большей части неведо-
мо откуда взявшихся людей по предательству одних, по
сговору других, по глупости третьих вдруг оказалась вер-
шителями судеб страны»1 2.
Однако совсем иначе думают представители этой самой
«кучки». Так, один некогда популярный, а ныне беглый
олигарх-политик считает, что «опираться в широком смысле
на народ очень опасно». Он призывает Президента РФ
опираться на «свободных и независимых людей, которых в
стране насчитывается примерно 20 %». Далее он замечает:
«Мы сегодня видим, как рабы побежали назад» (РГ. 2000.
3 нояб.). «Рабы» — это, стало быть, все население минус
20 % «свободных и независимых». Такая вот арифметика.
Ясно, что подобный порядок вещей придется менять. Но,
разумеется, не революционным, а эволюционным путем,
1 См. подробнее: Крусс В.И. Актуальные аспекты проблемы злоупотребле-
ния правами и свободами человека // Государство и право. 2002. № 7.
2 Кива А. Радикал-либералы как разновидность большевиков // Неза-
висимая газета (далее — НГ). 2002. 11 марта.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность 25
начиная с изменения Конституции, политико-правовой сис-
темы, с усиления социальной ориентированности реформ и
т.д. Различные предложения уже вносятся. Но это трудный
и длительный процесс. Здесь возможность и действитель-
ность слишком далеко отстоят друг от друга.
Любая правовая система представляет собой сложное
сочетание различных структур, элементов, процессов, тен-
денций. В ней тесно взаимодействуют объективное и субъ-
ективное, фактическое и юридическое, должное и сущее,
возможность и действительность, абстрактное и конкрет-
ное, желаемое и реально осуществленное, статичное и ди-
намичное, модели поведения и само поведение, идеология
и фактология. Между всеми этими началами и измерениями
происходит «борьба», взаимопереходы друг в друга.
Право есть сфера должного и возможного, порицаемого
и поощряемого, стимулов и ограничений’. Одни поступки
оно разрешает, другие запрещает и пресекает. При этом
существует бесконечное множество механизмов и процедур
реализации возможностей, разнообразие правовых состоя-
ний. Границы должного и возможного подвижны, изменчи-
вы. Они меняются в ходе развития общества, государства,
социальных отношений. Поэтому правовая возможность
имеет сложную, многоаспектную природу, разные формы
проявления и осуществления.
Правовые возможности не могут отрываться от реальной
действительности, конкретно-исторических условий, уровня
экономического и культурного развития общества. В про-
тивном случае они рискуют остаться на бумаге. Это важно
учитывать уже на стадии правотворчества (даже предправо-
творчества), когда взвешиваются указанные и иные факто-
ры, предпосылки, назревшие потребности принятия тех или
1 См. об этом подробнее: Казимирчук В.П. Социальный механизм действия
права // Советское государство и право. 1970. № 10; Кудрявцев В.Н. Юриди-
ческие нормы и фактические поступки // Там же. 1980. № 2; Алексеев С.С.
Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989; Малько АВ.
Стимулы и ограничения в праве. Саратов, 1994.
26
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
иных законов, их эффективность и последствия, делается
прогноз.
Затем эти первоначальные возможности переходят в фа-
зу практической реализации через сформулированные и
выраженные вовне юридические нормы, механизм правово-
го регулирования, правовые отношения, субъективные права
и обязанности, другие правовые инструменты. Поэтому в
проблеме правовой возможности, как верно пишет
Д.А. Керимов, «следует отличать два взаимосвязанных ас-
пекта: возможность создания того или иного правового акта
и возможность того или иного варианта, пути, метода,
средства его реализации»’. Кстати, здесь не исключены
ошибки в прогнозе1 2.
Данные положения в первую очередь, пожалуй, относятся
к правам и свободам человека, которые, как показано выше,
нередко зависают в воздухе лишь в качестве громко провоз-
глашаемых целей и желаний. Соответственно вокруг них
возникает немало политических и идеологических спекуля-
ций, социальной демагогии, популистских лозунгов, решений,
обещаний. Популизм и демагогия, например, давно проникли
в правовую сферу3.
Рассмотрим более конкретно в свете излагаемой темы
отдельно взятое субъективное право как одну из централь-
ных в юридической науке узловых категорий.
Известно, что любое наличное субъективное право есть
гарантированные законом вид и мера возможного поведе-
ния лица. Обратим внимание — только возможного, а не
действительного. И «гарантированные» в данном случае
лишь формально, априори, в том смысле, что субъект юри-
дически может претендовать на известные блага, действия
других лиц, совершение своих собственных, что закон на
1 Керимов Д.А Философские проблемы права. М., 1972. С. 347.
2 См.: Лисюткин А. Б. Юридическое значение категории «ошибка»: тео-
ретико-методологический аспект. Саратов, 2001.
3 См.: Малько А.В. Популизм и право // Правоведение. 1994. № 1;
Баранов В.М. Правовая демагогия // Вопросы теории государства и пра-
ва. Саратов, 2001. Вып. 3(12).
Глава 1. Право. Возможность. Действительность
27
его стороне, что он может на него опереться, но отсюда не
следует, что все это фактически происходит.
В субъективном праве изначально (в абстрактном виде)
заложена юридически обеспеченная возможность,
причем обеспеченная не только со стороны государства, но и
со стороны третьих лиц. Когда же возможность начинает
практически реализовываться, то тем самым она переходит в
плоскость действительности. Это уже иной процесс, иное
состояние явления, то есть — другое понятие. Вот почему
реальные действия субъектов как участников правоотношений
нельзя включать в содержание субъективного права.
То же самое можно сказать о юридической обязанности,
которая представляет собой вид и меру должного, госу-
дарственно-целесообразного, общественно полезно-
го поведения лица. Должного, но опять-таки не реально-
го, не фактического, а лишь требуемого, предписываемого
законом. Действительным оно становится тогда, когда обя-
занность начинает исполняться.
А поскольку многие субъекты (рядовые граждане,
должностные лица, государственные и общественные струк-
туры) не выполняют своих обязанностей, то последние так
и остаются голыми долженствованиями. В действительность
они не превращаются, должное не переходит в сущее. При-
чем за невыполнение обязанностей в большинстве случаев
никто никакой ответственности не несет. Разумеется, дейст-
вия, направленные на реализацию обязанности, не входят,
как и в субъективном праве, в содержание этого понятия.
Что касается объективной исполнимости дозволяемых и
предписываемых действий, то ясно, что физически неосу-
ществимые возможности и долженствования нет смысла
закреплять в законе. В противном случае юридическая
норма окажется «пустышкой»; она обязательно должна
находиться в пределах реальной возможности ее исполне-
ния. Древняя истина гласит: право не защищает ничего
невозможного. Невозможное не может перейти в действи-
тельность. Именно поэтому «превращение правовой воз-
28
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
можности в действительность немыслимо вне деятельности
людей, творящих и реализующих правовые акты»1.
Однако диалектика взаимосвязи возможности и дейст-
вительности применительно к субъективным правам и обя-
занностям гораздо сложнее, чем может показаться на
первый взгляд. Дело в том, что юридические и фактиче-
ские возможности в правовой сфере, в частности в кате-
гориях субъективных прав и обязанностей, нельзя как
отождествлять, так и противопоставлять. Ясно, что субъек-
тивное право создает для субъекта лишь юридическую, а
не фактическую возможность и что смешение их недопус-
тимо. Различие состоит уже в том, что «субъективное пра-
во исходит от государства; фактическое же действие по
2
осуществлению этого права исходит от лица» .
В то же время было бы неправильно доводить это не-
совпадение до несоединимого разрыва между дозволен-
ным, допустимым, разрешаемым, гарантированным, с одной
стороны, и реально используемым, осуществляемым, со-
вершаемым — с другой. Во многих случаях это единый
процесс, процесс реализации предоставляемой возможно-
сти, процесс ее превращения в действительность. Субъек-
тивное право моделирует поступок, который еще не со-
вершен, он обращен в будущее, но когда это будущее на-
ступает, возможность и действительность сливаются.
Очень часто субъективные права выступают не просто
как абстрактные и застывшие возможности, а как реали-
зующиеся возможности, и эта реализация есть не что иное,
как способ их существования. Субъективное право может
выступать либо в виде потенциальной, но реально возмож-
ной действительности, либо в форме уже реализуемой дей-
ствительности. Действительность содержит в себе момент
возможности и наоборот.
Реализация эта может быть непрерывной, постоянной,
длящейся, она может сопровождать субъективное право с 1 2
1 Керимов Д.А. Указ. соч. С. 352.
2 Мальцев ГВ. Социалистическое право и свобода личности. М., 1968. С. 68.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность 29
момента его возникновения у субъекта до прекращения или
даже (вместе с правоспособностью) — от рождения до
смерти лица. Например: право на жизнь, здоровье, собст-
венность, безопасность, социальное обеспечение, труд и
его оплату, медицинскую помощь, судебную защиту, свобо-
ду мнений, убеждений и т.д. (Заметим здесь, что мы рас-
сматриваем все естественные, прирожденные права челове-
ка, закрепленные в российском законодательстве как субъ-
ективные права.)
Ф.М. Рудинский также квалифицирует естественные пра-
ва человека в качестве разновидности субъективных. Он
считает, что они «содержат в себе возможности соверше-
ния определенных поступков, причем эти возможности —
не только юридические, но и фактические, постоянно реа-
лизующиеся». Автор подчеркивает, что указанные права
«возникают в результате самого факта рождения человека
и опосредуют отношения личности с государством в целом,
а также с международным сообществом»1.
Подобные перманентно реализующиеся субъективные
права существенным образом отличаются от тех юридиче-
ских возможностей, которые либо никогда не реализуются,
либо реализуются каким-то однократным, разовым дейст-
вием. И это не должно служить поводом для включения
фактических действий в само содержание субъективного
права. Речь идет лишь о том, чтобы отразить специфику
известного рода прав, показать их своеобразие, так как в
ином качестве, то есть вне процесса осуществления, они и
немыслимы. Это права длительного действия, пользование
которыми сопровождает гражданина всю жизнь.
Реализация многих субъективных прав является их
обычным жизненным состоянием, формой бытия. Конечно,
и в процессе такого непрерывного осуществления надо
теоретически отличать само право лица (как закрепленную
1 Рудинский Ф.М. Понятие и содержание прав человека: Сб. науч. тр.
*°рид. факультета Московского городского педагогического университета.
М-> 2000. Кн. 3. С. 26.
30
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
и гарантированную законом возможность) от тех практиче-
ских действий субъекта, которые предпринимаются им в
связи с обладанием и использованием опосредуемого дан-
ным правом объекта (блага). Но тем не менее нельзя не
видеть, что здесь юридическая и фактическая возможности
сливаются; во всяком случае, они неразрывны во времени и
не противостоят друг другу как нечто несовместимое. Воз-
можность и действительность тут едины, диалектически
взаимосвязаны.
Надо сказать, что против такой точки зрения в литерату-
ре были высказаны возражения (Н.В. Витрук, Г.В. Мальцев,
В.А. Патюлин, П.М. Рабинович и др.). Смысл этих возраже-
ний сводился к тому, что трудно представить себе, чтобы
правовая возможность существовала в одно и то же время
и как возможность, и как действительность: возможность
еще не является действительностью, а действительность
уже не есть просто возможность.
Но, как мы старались показать, представить себе это в
определенных ситуациях все же можно, особенно если
избегать при этом одностороннего, излишне прямолиней-
ного подхода. Дело в том, что превращение возможности
в действительность есть процесс, а не какой-то однократ-
ный, сиюминутный акт, который мгновенно преобразует
первое во второе, то есть обрывает возможность и кладет
начало действительности. А поскольку это процесс, то он
предполагает действия, а нередко и борьбу. Можно по-
этому говорить о стадиях, этапах, способах, периодах,
формах, путях реализации возможности.
Процесс этот может длиться долго, постоянно и даже (в
широком смысле) бесконечно. В данном случае речь идет о
реализации возможности, о соотношении и взаимосвязи
возможного и реального, абстрактной и осуществляющейся
возможности, о претворении в жизнь того поведения, кото-
рое дозволено, допустимо, разрешено и гарантировано за-
коном. С философской точки зрения возникновение чего-
либо означает единство бытия и небытия.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность
31
«Норма права, — пишет В.Н. Кудрявцев, — выступает как
характеристика не только того, что должно быть, но и того, что
уже есть, то есть не только “должного” но и “сущего”. Норма,
следовательно, не только отражает желаемое или предписы-
ваемое, но и прежде всего реализуемое в объективной действи-
тельности»1. Как видим, автор не противопоставляет, а диалек-
тически соединяет два на первый взгляд несовместимых начала,
ибо они предполагают друг друга.
Если согласиться с мнением, что «действительность уже не
есть возможность», то с формальной точки зрения придется
признать, что те права, которые стали «действительностью»,
которые уже практически реализуются, не существуют как воз-
можности. Однако совершенно очевидно, что это не так — они
существуют и как действительность, и как возможность в одно
и то же время. И напротив, если исходить из того, что «воз-
можное не является действительным», то получится, что те
юридические возможности, которые предоставляются гражда-
нам законом, не выступают как действительность.
Следовательно, необходимо различать возможность
потенциальную, лишь предоставленную, зафиксирован-
ную в законе, и возможность реализующуюся, практиче-
ски осуществляющуюся, претворяемую на деле. Различать,
но не противопоставлять, ибо, повторяем, на практике (а не
в теории) это во многих случаях единый процесс. Возмож-
ность есть момент развивающейся действительности.
Проследим это на примере. Граждане А. и Б. имеют субъ-
ективное право на образование, то есть располагают по зако-
ну одинаковой, гарантированной государством возможностью
при определенных условиях получить его (мы рассматриваем
общие, вытекающие непосредственно из закона, права как
субъективные права, а не как «элементы правоспособности»).
А. решил осуществить предоставленную ему возможность, он
выдерживает конкурс, становится студентом, получает образо-
вание. Б. отказался от реализации этой возможности, не по-
1 Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. М., 1982.
с- 15-16.
32 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
желал поступать в вуз вообще. Но оба они в равной мере рас-
полагали и продолжают располагать субъективным правом на
образование. Однако у А. это право означает уже не просто
потенциальную возможность, а возможность реализующуюся,
и эта реализация мыслима не иначе, как через его фактиче-
ское поведение, практические действия.
Его субъективное право в этой фазе (стадии) нельзя
охарактеризовать в виде только возможного поведения,
направленного в будущее, как тенденцию, прообраз поступ-
ка, указанного в норме, как возможность совершить посту-
пок, который еще не совершен и принадлежит будущему.
Здесь мы имеем дело уже не с «проектами» и «образца-
ми», не с голой «тенденцией» или абстрактной возможно-
стью, а с фактическим, реальным поведением и использо-
ванием предоставленного блага.
В данном случае юридическая и фактическая воз-
можности сливаются в рамках единого процесса, совпадают
и по времени, и по существу. Перед нами не что иное, как
непрерывная реализация возможности через фактические
действия управомоченного, а также и правообязанной сто-
роны. Такой же характер носят многие другие права (право
на труд, на отдых, право личной собственности и т.д.).
Единственное возражение, которое может при этом воз-
никнуть, состоит в том, что в данном случае перед нами
реализация субъективного права, а не само оно как тако-
вое. Но в том-то и суть (и на это мы как раз хотим обра-
тить внимание), что при определенных условиях эта реали-
зация является обычным состоянием субъективного права,
способом его существования, «жизни», «бытия», так как
вне реализации оно немыслимо. Без фактических действий
невозможно использование предоставляемого блага, удов-
летворение интереса. «Всякое право в одинаковой мере
предполагает и юридическое признание и фактическую
реализацию. Не будучи реализуемо, право отмирает, не
будучи признано, оно не существует»1.
1 Вишняк М.В. Личность в праве. Пг., 1917. С. 73.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность 33
Субъективное право, между прочим, можно определить
и не обращаясь к категории возможности, а использовать
понятия дозволенности, допустимости, разрешенно-
сти, обеспеченности, гарантированности государст-
вом реальных полномочий субъекта. И тогда под дозволен-
ным можно понимать не только возможное, но и действи-
тельное поведение. Конечно, и в дозволенности заключена
возможность, но возможность иного рода. Возможность
тоже есть факт социальной действительности.
Кроме того, было бы, по нашему мнению, не совсем
точно раскрывать субъективное право через такие понятия,
как «проект», «образец», «прообраз», «стандарт» и т.п.1
Ничего ошибочного в этом нет, но эти понятия отражают
лишь известную конструкцию, строение, характер поступка
и не указывают на главное в субъективном праве — на
объем, размер, широту предоставляемой субъекту воз-
можности. Между тем для характеристики и определения
субъективного права основное значение имеют и более все-
го подходят именно количественные критерии (мера, грани-
цы, объем, рамки, сфера и т.п.), указывающие прежде всего
на величину, «размер» полномочий лица.
Поступки же по своему характеру («образцу») могут быть
различными в пределах одного и того же субъективного права,
одной и той же возможности. Ведь обладатель субъективного
права пользуется известной автономией, самостоятельностью в
реализации предоставленной возможности, может по своему
усмотрению избирать тот или иной образ поведения, те или
иные способы и средства достижения цели, удовлетворение
своего интереса в рамках общих полномочий, очерченных
субъективным правом через норму закона.
Законодатель не дает и не стремится дать заранее оп-
ределенный трафарет поведения, а лишь определяет («от-
меряет») величину, рамки, границы, в пределах которых
субъект может действовать самостоятельно и наиболее це-
1 См.: Мальцев Г. В. Указ. соч. С. 66, 67.
34
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
лесообразным образом. В этом случае важно, чтобы была
соблюдена общая мера свободы, а не тот или иной стерео-
тип его поведения.
Приведем некоторые высказывания на этот счет отечест-
венных правоведов, относящиеся к 60—70-м годам, когда
шли активные дискуссии по данной проблеме.
Ц.А. Ямпольская: «Субъективное право — это принад-
лежащее данному субъекту наличное, существующее право,
к реализации которого... можно приступить немедленно или
которое уже находится (разрядка моя. — Н.М.) в
состоянии реализации»1.
Д.А. Керимов, говоря о правомочии как разновидности
субъективного права, отмечает, что оно «не может быть лишь
возможностью определенного поведения, а является самим
действием, осуществляемым в соответствии с нормой права»1 2.
А.В. Мицкевич считает, что «содержание субъективного
права и обязанности может быть раскрыто только
через поведение субъекта... хотя право и обязанность — не
поведение, а лишь юридическая возможность и необходимость
определенного поведения»3. Эту же мысль подчеркивает
М.Ф. Орзих: «Правомочие — это уже не возможность, а само
действие, поведение субъекта правоотношения»4.
Таким образом, не отождествляя возможное и действи-
тельное в субъективном праве, авторы обращают внимание
на то, что и разрывать эти два момента в указанном поня-
тии нельзя. Речь в данном случае идет о подлинной реаль-
ности, значимости, социальной ценности, обеспеченности
тех возможностей, которые закреплены в субъективных
правах граждан, практической осуществимости и полезно-
1 Ямпольская Ц.А. О субъективных правах советских граждан и их га-
рантиях // Вопросы советского государственного права: Сб. статей. М.,
1959. С. 159.
2 Керимов Д.А. Обеспечение законности в СССР. М., 1955. С. 26.
3 Мицкевич А.В. Правовые отношения в советском обществе // Об-
щая теория советского права. М., 1966. С. 293.
4 Орзих М.Ф. Формы реализации норм социалистического права //
Советское государство и право. 1968. Ns 2. С. 102.
Глава 1. Право. Возможность. Действительность 35
сти тех или иных прав и свобод. Они не могут быть пустыми
абстракциями.
Ведь если субъективное право никогда не становится
действительностью, если оно никак не гарантировано, то
остаются лишенные содержания правовые рамки, то есть
такая правовая категория, которая не оказывает никакого
общественного воздействия и не способствует возникнове-
нию соответствующих правоотношений. Личность остается
лишь формальным носителем определенного перечня прав.
А вообще, вопрос этот спорный, вокруг него велась
жаркая полемика еще дореволюционными российскими
правоведами. Одни из них утверждали, что пользование
юридически защищенным благом (а это, естественно, свя-
зано с фактическими действиями субъектов) ни при каких
обстоятельствах нельзя включать в содержание субъектив-
ного права. Другие, напротив, полагали, что «возможность
пользования данным объектом образует не цель, а именно
один из элементов содержания субъективного права. По-
тому-то и стремятся к установлению таких правоотноше-
ний, в которых субъективное право дает возможность
пользоваться тем или иным благом»1. Типичный пример —
право собственности.
Н.М. Коркунов также считал, что «содержание правомо-
чия составляет пользование определенным объектом. Но
пользование может быть весьма различным по объему.
Пользование есть не только основной, но, так сказать, и
естественный элемент субъективного права, обусловленный
самой природой наших потребностей. <...> С внутренней,
материальной, стороны субъективное право выступает как
возможность осуществления своего интереса, а так как су-
ществование интереса всегда предполагает пользование для
этого какими-нибудь силами, то содержание правомочия
составляет вообще пользование»1 2.
1 Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. СПб., 1910. С. 115.
2 Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 151 — 152.
36
Н.И. Матузов Актуальные проблемы теории права
В советское время данную позицию активно отстаивал
М.С. Строгович, который рассматривал пользование кон-
кретным социальным благом в качестве ведущего и опреде-
ляющего признака понятия субъективного права. Позже,
начиная с 1962 г., указанный аспект развивали и другие
исследователи.
Российская юридическая наука не стоит на месте. По-
следние работы ряда авторов свидетельствуют о том, что
имевшие место в прошлом недостатки в трактовке субъек-
тивных прав постепенно преодолеваются или уже преодо-
лены. Сейчас на основе прежних исследований и с учетом
современных задач проблема подвергается более глубоко-
му осмыслению с использованием, в частности, философ-
ских категорий, данных других наук.
Она разрабатывается по многим линиям и направлени-
ям, в международном и внутригосударственном аспектах,
то есть комплексно, делаются более глубокие выводы и
обобщения. В частности, безоговорочно воспринята док-
трина естественного права, преодолена концепция октрои-
рованных («дарованных», «пожалованных») прав, сугубо
классовой их природы, надстроечного характера и т.д.
Разумеется, разногласия есть и сейчас, ибо без этого
немыслима сама наука, но споры, дискуссии ведутся уже на
иной основе, ином уровне, и сам их характер иной. В цен-
тре внимания ученых-юристов находятся вопросы эффек-
тивности правового регулирования, совершенствования пра-
вовой системы, укрепления законности и правопорядка,
юридического статуса граждан, всестороннего развития
личности, ее прав, свобод и обязанностей, наиболее опти-
мального использования правовых средств в проведении
реформ.
Глава 2
ПРАВО КАК МЕРА СВОБОДЫ
И ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Глава 2. ПРАВО КАК МЕРА СВОБОДЫ
И ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Понятие свободы — одно из наиболее емких, сложных
и многогранных понятий. Существуют различные аспекты
свободы — экономический, политический, юридический,
нравственный, духовный и др. Соответственно выдвинуто и
множество всевозможных ее концепций, трактовок, опреде-
лений. Эти истолкования нередко зависят от того, чего хо-
тят от свободы сами ее интерпретаторы, которые, как пра-
вило, наполняют данный феномен различным содержанием.
Каждый видит в свободе то, что желает увидеть. Но есть и
объективные основания свободы, среди которых на первом
месте стоит необходимость.
Правда, последнее положение сегодня многими критику-
ется и отвергается. Свобода понимается некоторыми не как
познанная необходимость, а как «насущная потребность
каждого живого существа, будь то человек, зверь или ку-
рица, жить, дышать, двигаться или кудахтать»1. Но такое
определение свободы очень близко к анархическому ее
пониманию: что хочу, то и делаю, волю — инстинктам, до-
лой всякие запреты, даже правила уличного движения, ибо
они стесняют свободу.
По Войновичу, если один зверь пожирает другого, то он
поступает, конечно, «свободно» — таков закон джунглей.
Но мир людей все же отличается от мира зверей. Иначе —
в чем тогда смысл человеческой цивилизации? Ведь никто
пока не опроверг тезис о том, что свобода одного кончает-
ся там, где начинается свобода другого.
Несколько корректнее другое определение: «Свобода —
это возможность жить по-своему в пределах, допускаемых
1 Войнович В. Осознанная необходимость // Известия. 2001. 26 мая.
40
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
нормами общества. А жить по-своему означает: выбирать
между добром и злом, справедливостью и несправедливо-
стью, нравственным и безнравственностью, быть творцом,
реализовывать себя как личность и отвечать за свой выбор
перед обществом и самим собой»1. Хотя и тут возникает
вопрос: а выбор зла, совершение преступления — это тоже
свобода?
Впрочем, не будем далее углубляться в философские
нюансы проблемы. Наша задача — раскрытие взаимосвязи
права и свободы. Ясно одно: свободу нельзя понимать как
беспрепятственное удовлетворение всех своих «желаний
и хотений». Еще Ш. Монтескье заметил: «Разреши человеку
делать все, что он захочет, и ты погубишь его»1 2. Самое
примитивное представление о свободе — это интерпрета-
ция ее как вседозволенность. Русский писатель-классик
Ф.М. Достоевский, в отличие от современного нам писателя
В. Войновича, определял свободу как одинаковую возмож-
ность делать все что угодно в пределах закона.
Таким образом, вопрос упирается в закон, а также, ра-
зумеется, в мораль. Вне закона и морали начинается анар-
хия. Именно так понимали свободу известные мыслители
прошлого: Т. Гоббс, Дж. Локк, Ш. Монтескье, И. Кант, Ге-
гель, К. Маркс, Ф. Энгельс и др. Идею права они трактова-
ли как идею свободы, а свободу неизменно связывали с
правом, моралью и самоограничением.
«Когда мы слышим, — писал Гегель, — что свобода со-
стоит вообще в возможности делать все, чего хотят, то мы
можем признать такое представление полным отсутствием
культуры мысли: в этом представлении нет еще ни малей-
1 Иконникова Г.И., Лященко В.П. Основы философии права. М., 2001.
С. 174.
2 Монтескье Ш. О духе законов. М., 1956. С. 242.
Глава 2. Право как мера свободы и ответственности 41
щего даже намека понимания того, что есть в себе и для
себя свободная воля, право, нравственность»1.
Как можно «измерить» свободу? Ее уровень, рамки,
пределы? В чем заключаются критерии и способы выраже-
ния этой ценности? Можно ли ее, например, дозировать,
закреплять, «распределять» в «личное пользование»? Такой
инструментарий имеется — это право, законы, юридические
нормы, а также, разумеется, нравственность, самоконтроль.
Свобода, если можно так сказать, требует «деликатного»
обращения, иначе она легко переходит в свою противопо-
ложность. Не случайно некоторые публицисты сравнивают
свободу с «бритвой в руках ребенка», утверждают, что она
(свобода) настолько прекрасна, насколько и опасна. Имен-
но поэтому свобода на «законных основаниях» ограничива-
ется, усекается, вводится в конструктивное русло. Каким
образом и во имя чего? Где пролегают границы несвободы?
Свобода как определенное социальное состояние обще-
ства, как познанная и освоенная необходимость получает
свое наиболее концентрированное выражение в праве, в
котором она реально материализуется, объективируется,
отливается в конкретные правовые формы, принципы, ин-
ституты. По характеру права в данном обществе, его разви-
тости, завершенности всегда можно судить о сущности и
широте той свободы, которую юридически признает и до-
пускает государственная власть. При этом следует помнить,
что «право — это лишь минимум человеческой свободы»2.
Право служит официальным мерилом действующей сво-
боды, ее нормой, указателем границ должного и возможно-
го. Вместе с тем оно является гарантией осуществления
этой свободы, средством ее охраны и защиты. Выступая
легитимной (законной) шкалой свободы, право объективно
отражает достигнутый уровень развития социальной дейст-
1 Гегель. Работы разных лет: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 44.
Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 90.
42
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
вительности. В этом смысле оно есть мера прогресса, а
следовательно, и мера свободы как продукта развития. Но
право — «не только мера допущения, но и мера ограниче-
ния свободы»1, а также и мера социальной ответственности.
Свободы без границ не существует.
Гегель рассматривал право как царство осуществленной
свободы, реальное ее бытие. «Свобода бывает там, — пи-
сал он, — где господствует закон, а не произвол»1 2. Из-
вестны кантовские положения о праве как сфере свободы;
в обеспечении внешней автономии личности он видел ос-
новную цель и назначение права. По Канту, первооснова
права — в разуме, в понимании того, что право есть об-
ласть практической свободы, ограниченной нравственным
императивом3. Пожалуй, только Лев Толстой, вопреки все-
му, считал право насилием над личностью.
Правовые нормы и есть нормы свободы, но свободы
юридически признанной, выраженной (оформленной) госу-
дарством в виде законов и иных правовых актов. Законы —
это «положительные, ясные всеобщие нормы, в которых
свобода приобретает безличное, теоретическое, независи-
мое от произвола отдельного индивида существование.
Свод законов есть библия свободы»4. Как видим, основной
смысл юридической свободы — оградить индивида от
внешнего произвола как со стороны власти, так и со сторо-
ны окружающих сограждан.
В этом заключается основная ценность и полезность
права для личности. В праве свобода получает необходи-
мую опору и гарантию, а личность — возможность удовле-
творения своего интереса. Без права, вне права свобода
могла бы оказаться «пустым звуком», остаться нереализо-
1 Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права.
М., 2002. С. 38.
2 Гегель. Философия права. М., 1990. С. 28.
3 См.: Конт И. Соч.: В 6 т. 1965. Т. 4. Ч. 2. С. 139-140.
4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 62—63.
Глава 2. Право как мера свободы и ответственности
43
ранной и незащищенной. Именно в этом качестве, а не в
качестве инструмента властвования и принуждения право
прежде всего необходимо человеку.
Безусловно, главное в свободе — это способность дей-
ствовать в соответствии со своим выбором. Нет выбора —
нет и свободы. Но выбор этот предопределен в цивилизо-
ванном обществе нормами права и морали, другими соци-
альными регуляторами. Иначе выбор может оказаться чисто
волюнтаристским и опасным для других сограждан. Детер-
минацию выбора трудно отрицать.
Правовые нормы, будучи едиными масштабами (этало-
нами) человеческой деятельности, определяют границы
поступков людей, меру, рамки, объем их возможного и
должного поведения. Именно с помощью права, законов
субъекты общественных отношений — индивидуальные и
коллективные — ставятся под юрисдикцию государства,
которое в интересах всего общества запрещает или раз-
решает определенные действия, ограничивает или расши-
ряет сферу личных желаний и устремлений, предоставляет
права, возлагает обязанности, ответственность, поощряет
полезную и пресекает вредную деятельность.
Интерпретация права как меры (формы, нормы, уровня)
свободы впервые в нашей литературе была наиболее четко
воспроизведена в 70—80-х годах Д.А. Керимовым и
В.С. Нерсесянцем1. До этого рассматриваемый аспект дол-
гое время оставался в тени, хотя в той или иной степени он
все же затрагивался и другими авторами. В настоящее же
время философским вопросам права уделяется достаточное
внимание2. Тем самым продолжается традиция русской фи-
1 См.: Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972; Он же.
Предмет философии права // Государство и право. 1994. № 7; Нерсе-
сянц В.С. Право и закон. М., 1983; Он же. Философия права. М., 1997.
См.: Малиново И.П. Философия права (от метафизики к герменевти-
ке)- Екатеринбург, 1995; Она же. Философия правотворчества. Екатерин-
УРг, 1996; Ершов Ю.Г. Философия права: Материалы лекций. Екатерин-
УРг, 1995; Пермяков Ю.П. Лекции по философии права. Самара, 1995;
44
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
лософско-правовой мысли, которая успешно развивалась
до революции1. Философия права как научная дисциплина
внедряется в учебный процесс юридических вузов.
В современных условиях, когда Россия переходит к ры-
ночным отношениям, расширяется зона экономической сво-
боды, что влечет за собой и расширение «правового поля»
для этого. Уже действует ряд законов, призванных опо-
средствовать указанные процессы, что является результа-
том общей демократизации общества.
Конституция РФ провозглашает: «Каждый имеет право
на свободное использование своих способностей и имуще-
ства для предпринимательской и иной не запрещенной за-
коном экономической деятельности» (ст. 34). Новый Граж-
данский кодекс закрепляет свободу договоров. Он, в част-
ности, устанавливает, что коммерческие организации «могут
иметь гражданские права и нести обязанности, необходи-
мые для осуществления любых видов деятельности, не за-
прещенных законом» (ст. 49).
Вообще, предпринимательство должно носить не разре-
шительный, а главным образом заявительный характер. Без
этого цивилизованный рынок невозможен. Рыночные отно-
шения требуют прежде всего экономической и политиче-
ской свободы. А для этого законодательство должно быть
по возможности либеральным, гибким и демократичным.
Вместе с тем государство не должно выпускать из своих
рук бразды правления и пускать все на самотек. Индиффе-
рентность власти уже дала о себе знать.
Сегодня много говорят и пишут о «сильном государст-
ве». Этому тезису особое внимание было уделено в прези-
дентском Послании Федеральному Собранию 2000 г.:
«Сильное государство немыслимо без уважения к правам
Баскин Ю.Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996; Тихонравов
Ю.В. Основы философии права: Учебное пособие. М., 1997; Алексеев С.С.
Философия права. М., 1997.
1 См.: Кузнецов З.В. Философия права в России. М., 1989.
Глава 2. Право как мера свободы и ответственности 45
человека. Только демократическое государство способно
обеспечить баланс интересов личности и общества, совмес-
тить частную инициативу с общенациональными задачами.
Поэтому так трудно найти выход из ложного конфликта
между ценностями личной свободы и интересами государ-
ства. ...Спор о соотношении силы и свободы стар как мир.
Он и по сей день порождает спекуляции на тему диктатуры
и авторитаризма. Наша позиция предельно проста: только
сильное, если кому-то не нравится слово «сильное», ска-
жем эффективное и демократическое государство в со-
стоянии защитить гражданские, политические, экономиче-
ские свободы, способно создать условия для благополуч-
ной жизни людей. ...Важнейшая задача — научиться ис-
пользовать инструменты государства для обеспечения сво-
боды — свободы личности, свободы предпринимательства,
свободы развития институтов гражданского общества».
Свободная экономика предполагает свободную личность и
наоборот. При этом свободная экономика — не «дикая» эко-
номика, равно как и свободная личность — не анархическая
личность. Для того чтобы они не стали таковыми, как раз и
нужна регулирующая роль государства и права, ибо там, где
кончается закон, начинается произвол. Свобода не должна
превращаться в свободу для тотального воровства, крими-
нального разгула, в своеволие.
В современной России существенно возрос уровень по-
литической и личной свободы, дающей простор для разно-
образной позитивной деятельности индивида. Но в процес-
се осуществления этой свободы выявляются и негативные
ее стороны, когда в силу ряда причин, и прежде всего из-за
отсутствия должной гражданской культуры, свобода пере-
ходит во вседозволенность (уличные погромы, рыночные
разборки, антисемитские проявления, разгул экстремизма,
вандализм, информационный беспредел, зашкаливающий
Уровень хамства, пошлости, садизма и жестокости на теле-
экранах, скандально-одиозные ток-шоу с «подсадными ут-
46
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ками», война компроматов, черный пиар, грязные политтех-
нологии и т.д.). Это — «дно» отечественной демократии и
свободы. Как у «них» не получилось.
Информация стала предметом купли-продажи, средством
борьбы за власть. В данной сфере крутятся большие день-
ги, капиталы крупного бизнеса. Что касается телевидения,
то оно многих нормальных граждан, что называется, «дос-
тало», о чем красноречиво говорят некоторые заголовки
статей в прессе: «Шабаш ублюдков», «Экран-отравитель»,
«Теле"Джек-потрошитель”», «ТВ нас убивает» и т.п. Край-
ние формы цинизма, разврата, непристойностей шокируют
всякого нормального человека. Кстати, на это указывают и
зарубежные наблюдатели, потребляющие нашу «телепро-
дукцию». Такая безбрежная, извращенная свобода слова
немыслима ни в одной цивилизованной стране. Подсчитано:
российское телевидение транслирует по всем каналам до
800 эпизодов насилия в день.
Не случайно сегодня всерьез заговорили об «обратной
стороне» свободы, о ее издержках, о том, что свободе на-
до учиться. В одной из публикаций утверждается, что «аб-
солютизация свободы есть не что иное, как тоталитаризм
наизнанку»1. Глава государства также вынужден констати-
ровать: «В результате того, что власть парализовала себя
внутренними противоречиями, мы получили, наверное, са-
мое свободное общество, — к сожалению, свободное даже
от закона и морали. Многих это устраивало, потому что
было выгодно. ...Возникла опасность, что «свобода без
границ» в конце концов может раздавить и государство, и
граждан, сведет на нет то самое свободное демократиче-
ское общество, о необходимости которого говорили все,
кому не лень» (Известия. 2000. 14 июля).
1 Оборотная сторона свободы. Абсолютизация демократических начал
может привести к разрушению социальности // НГ. 2002. 19 июня.
Глава 2. Право как мера свободы и ответственности 47
Особую угрозу в наше время представляют экстремизм
и терроризм во всех своих проявлениях. Это — антиподы
свободы. Недавно (июль 2002 г.) Госдумой был принят спе-
циальный Закон «О противодействии экстремистской дея-
тельности». Необходимость в таком акте давно назрела.
Возникли разного рода фашистские или полуфашистские
течения и организации1.
В последнее время в центре общественного внимания в
России оказался вопрос о свободе слова, получивший да-
же определенный международный резонанс. Он остро об-
суждается в прессе, на телеканалах. При этом свобода
слова некоторой частью политической и журналистской
элиты фетишизируется, ставится выше других не менее
важных ценностей. Справедливо ли это? Вот как отвечает
на этот вопрос А. Солженицын: «Западные наставники
объясняют нам, что свобода слова не просто нужна, но
что она самая главная из всех свобод. Вот тут я возражу.
Конечно, свобода слова важна, но настаивать на том, что
она важнее возможности жить, все-таки нельзя»2.
Британский политик XVIII столетия Джон Бойд-Opp пи-
сал: «Если предложить людям выбор между свободой и
сэндвичем, они выберут сэндвич». Эта мысль на все лады
варьируется и в современной российской прессе, особен-
но левого толка: «Демократией и свободой сыт не бу-
дешь»; «Лучше жить сытыми в обществе с авторитарными
атрибутами, чем голодными в демократическом»; «Бедный
свободным не бывает» и т.д. Конечно, есть и такие, кто
предпочитает быть голодным, но свободным, на что, прав-
да, следует реплика: голодные долго не живут, а с ними
Умирает и свобода; покойникам никакие права, свободы,
Демократия не нужны. Вообще, основной особенностью
1 См. подробнее: Пайн Э.А. Социальная природа экстремизма и терро-
ризма // Общественные науки и современность. 2002. № 4.
НГ-Субботник. 2001. 5 мая
48
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
российского менталитета является не свобода, как на За-
паде, а справедливость.
Действительно, для большинства россиян, живущих за
чертой бедности, свобода слова — дело второстепенное
или даже десятистепенное. Для них главное — право на
жизнь, здоровье, безопасность, без которых все остальные
блага и ценности лишаются смысла. Как выжить, прокор-
мить семью — вот чем они озабочены в первую очередь, а
не возможностью что-то сказать властям и не быть услы-
шанными. Этим они как раз сыты по горло. К тому же они
постоянно наблюдают, как грубо злоупотребляют свободой
слова, как ими пытаются манипулировать, особенно в пе-
риоды избирательных кампаний. А законы в большинстве
случаев молчат, не могут ничего гарантировать. В нашей
литературе не раз приводилась бердяевская мысль о том,
что когда возникает проблема заботы о хлебе насущном, то
свободой начинают интересоваться тончайшие слои обще-
ства. Для них важна не свобода слова, а свобода жизни.
Это значит, что правовые рамки свободы должны быть доста-
точно жесткими и эффективными, что нисколько не противоречит
принципам подлинной демократии. Право — это упорядоченная,
нормированная форма свободы, свободы, введенной в законное
(легитимное) русло. Иеринг считал целью права «уравновешива-
ние интересов в обществе и нахождение баланса между ними»1.
Свобода вне правовых рамок превращается в анархию, а демо-
кратия — в ширму, фасад, прикрывающие стихию и неуправляе-
мость. Между тем человек должен понимать, что его свобода
зависит от свободы других и что поэтому он вынужден самоог-
раничиваться. Известный христианский постулат гласит: поступай
с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой. Для
этого и существуют социальные регуляторы, призванные обеспе-
чивать этот принцип.
I Hill
1 Иеринг Р. Указ. соч. С. 8.
Глава 2. Право как мера свободы и ответственности 49
Конечно, в условиях классических рыночных отношений
многое определяется не законом, а личными устремления-
ми волей, инициативой субъектов рынка. Но общие прин-
ципы, исходные позиции и ориентиры в этой сфере задают-
ся все же властью и законом. Любой цивилизованный ры-
нок так или иначе регламентируется законодательством,
которое призвано определять его общую концепцию и
«правила игры», оставляя в то же время достаточно широ-
кий простор для самостоятельных действий субъектов.
Главная задача права — предотвращать хаос и своево-
лие, обеспечивать порядок. Как заметил еще П.И. Стучка,
юристы с давних пор видели в нормах права средства раз-
граничения интересов, своего рода «пограничные столбы»,
«вехи», определяющие сферы деятельности отдельных лиц
и не допускающие их столкновения1. Вообще, диалектиче-
ски и юридически не сбалансированная свобода — источ-
ник многих бед. Свобода — суровый экзаменатор.
«Свобода есть право делать все то и заниматься всем
тем, что не вредит другому. Границы, в пределах которых
каждый может двигаться без вреда для других, определя-
ются законом, подобно тому как граница двух полей опре-
деляется межевым столбом»1 2.
Теорию взаимодействия права, свободы и интереса глу-
боко разработал упомянутый выше Рудольф Иеринг. Рус-
ский юрист Н.М. Коркунов также видел назначение права в
разделении и согласовании интересов. Он не сводил право
к «карающему мечу», заявляя: «Немыслимо право, которое
бы всецело и исключительно опиралось бы на одно прину-
ждение»3. Иными словами, право предполагает не только
1 См.: Стучка П.И. Курс советского гражданского права: В 2 т. М.,
1928. Т. 1. С. 125.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 400.
Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 300.
50 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
санкции, но и разрешение, дозволение, возможность (в
рамках закона) личного усмотрения, выбора.
Понятно, что конечный (глубинный) источник свободы
и ее сущность — не в юридических формах, которые
сами по себе не могут ни объяснить, ни исчерпать свобо-
ды. Н.А. Бердяев писал, что «право — это лишь минимум
человеческой свободы»1. Но без правовых форм и
средств в государственно организованном обществе не-
возможно «юридическое признание» свободы, ее выра-
жение, закрепление и «распределение» в индивидуальное
пользование. Важно ведь не только достигнуть известно-
го уровня свободы, но и соответствующим образом рас-
порядиться ею, законодательно оформить, сделать до-
ступной для людей, поставить на службу обществу.
Поэтому проблема политико-правового выражения сво-
боды, совершенствования ее форм, методов использования
имеет принципиальное значение для понимания самой сути
свободы и демократии. Юридическая свобода как раз и
«обнаруживает» себя в таких состояниях общественной
жизни, как право, законность, правопорядок, правосудие,
законотворчество, правоприменительная деятельность, сис-
тема прав и обязанностей, их гарантии, правовая культура,
ответственность и т. д. Вообще, «свобода производна от
ограничений» (И.П. Малинова).
При определенных условиях свобода и права личности
могут ограничиваться во имя общего блага. В Конституции
РФ говорится: «Права и свободы человека и гражданина
могут быть ограничены федеральным законом только в той
мере, в какой это необходимо в целях защиты основ кон-
ституционного строя, нравственности, здоровья, прав и за-
конных интересов других лиц, обеспечения обороны страны
и безопасности государства» (п. 3 ст. 55).
В чрезвычайных ситуациях «для обеспечения безопасно-
сти граждан и защиты конституционного строя... могут ус-
1 Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 90.
Глава
2. Право как мера свободы и ответственности
51
танавливаться отдельные ограничения прав и свобод с ука-
занием пределов и срока их действия» (п. 1 ст. 56). «Не
подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные
статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40
(часть 1), 46—54 Конституции Российской Федерации». В
перечисленных статьях речь идет о праве на жизнь, честь,
достоинство, неприкосновенность, тайну переписки, свободу
совести и других личных правах.
Приведенные положения российской Конституции соот-
ветствуют общепринятым международным стандартам,
практике других государств, Всеобщей декларации прав
человека. Это выработанные на протяжении веков правила
человеческого общежития. Некоторые полагают, что, раз
права ограничиваются законом, значит, они не могут счи-
таться высшей ценностью. Думается, это неправильно.
Следует сказать, что в последнее время проблема огра-
ничения прав и свобод (наряду с их расширением и гаран-
тированием) привлекает к себе пристальное внимание юри-
дической науки. Так, в декабре 1997 г. журнал «Государст-
во и право» на базе Нижегородского юридического инсти-
тута МВД РФ провел весьма представительный «круглый
стол» на тему: «Принципы, основания, пределы ограничения
прав и свобод человека по российскому законодательству и
международному праву» с участием ряда судей Конститу-
ционного Суда, депутатов Государственной Думы, работни-
ков Министерства внутренних дел, Прокуратуры, ученых и
практиков из разных регионов страны1.
Но запреты и ограничения в праве исследовались в ли-
тературе и раньше, так как эти феномены представляют
собой объективно необходимые элементы (методы) право-
еого Регулирования общественных отношений. Другое дело,
См.; Теория и практика ограничения прав человека по российскому
так°Н°ДаТеЛЬСТВу и межДународному праву. Н. Новгород, 1998. Ч. 1; см.
Зое]6' Ди^нко Н.Г, Селиванов В.И. Право и свобода // Правоведение.
52
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
что они сочетаются с правовыми дозволениями и разреше-
ниями. И вся проблема заключается в нахождении опти-
мального (разумного) баланса между ними, «золотой сере-
дины». Право призвано гармонизировать (совмещать) сво-
боду и несвободу. Оно определяет те общие для всех вла-
стные рамки, за пределы которых индивид выйти не может.
В последнее время в связи с нарастающими угрозами ме-
ждународного терроризма во многих странах, в том числе и в
России, активно дискутируется вопрос о законодательных ог-
раничениях некоторых гражданских прав и свобод, о регла-
ментации СМИ, об упорядочении миграционных процессов,
ужесточении паспортного контроля и т.д. Высказываются раз-
ные мнения. Так, депутат Госдумы Владимир Лукин считает,
что осуществление всех этих мер, то есть свертывание демо-
кратии, будет фактически означать успех террористов, при-
знание их «победы».
Но звучат и другие соображения. Например, председа-
тель общественного Совета по внешней и оборонной поли-
тике Сергей Карабанов заявляет: «Я не очень боюсь, что
наша страна превратится в некое чудовищное полицейское
государство. Наоборот, я опасаюсь, что у нас будет недо-
статочно мощное полицейское государство — в том смыс-
ле, что милиция останется столь же малоэффективной
службой, какой она была до сих пор» («Круглый стол». НГ.
2002. 4 нояб.).
Некоторые окрестили это «ловушкой демократии»
(В. Третьяков). Закрытое общество — плохо, слишком от-
крытое — тоже, ибо его активно используют различные
деструктивные элементы, включая террористов. Приходится
выбирать «золотую середину». Социологи отмечают, что
свыше 60 % россиян предпочитают личную безопасность
свободе личности. (До начала реформ было наоборот.) Не-
которые полагают, что Россия вообще не была готова к
свободе, которая «свалилась» на людей неожиданно, и
большинство из них не знало, что с нею делать. Другие
Глава
2. Право как мера свободы и ответственности
53
стали злоупотреблять открывшимися возможностями. Раз-
очарование в свободе произошло потому, что она сама по
себе ничего не решает, это — лишь условие, предпосылка.
«Только отпетые либералы считают, что свобода как тако-
вая является высшей ценностью» (А. Ципко).
Право выполняет разнообразные и многоцелевые функ-
ции. Оно одновременно и стимулирует и ограничивает оп-
ределенные действия, поощряет и запрещает их; открывает
перед субъектами известные возможности и обязывает их к
должному (нужному, полезному) поведению. Право «дару-
ет» и «отнимает» свободу, гарантирует и защищает госу-
дарственно значимые интересы, служит средством удовле-
творения потребностей, применяет санкции за «непослуша-
ние», поощряет и наказывает, проводит своего рода поли-
тику «кнута и пряника». Данным аспектам права в нашей
литературе уделяется достаточное внимание1.
Свобода индивида проявляется во всех сферах его жиз-
недеятельности — социальной, экономической, политиче-
ской, духовной. Но проявляется и реализуется по-разному.
Это образует структуру свободы личности, ее грани, сторо-
ны. Свободу по-настоящему начинают ощущать лишь тогда,
когда почему-либо ее утрачивают. В этом случае она стано-
вится бесценной. Свобода, как воздух, который люди не
замечают, пока он есть, но сразу задыхаются, когда его
нет. Свобода понимается как свобода от внешнего притес-
нения и свобода для собственных действий. Глашатай «аб-
солютной» свободы Ф. Ницше писал: «Не говори мне, от
чего ты свободен; скажи — для чего свободен»* 2.
См.: Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. М., 1986;
lg^qCeeS Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М.,
’Бра1Г1<° Б Запреты в советском праве. Саратов, 1979; Рыбуш-
коав ^апрещаюш'ие нормы в советском праве. Казань, 1990; Маль-
2 Стимулы и ограничения в праве. Саратов, 1994.
Ницше ф. По ту сторону добра и зла. СПб., 1904. С. 7.
54 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Разумеется, свобода личности предполагает также ее
свободу от произвола власти. Посредником между ними
выступает закон, в котором как раз и выражена официаль-
ная мера независимости индивида, его «суверенитет», а
равно очерчены границы деятельности самой этой власти.
Давно сказано: государством должен править закон. Закон
выше любой должности, он властвует над всеми. Это то,
чего сегодня не хватает российскому обществу.
Законы принимаются только выборными органами, не-
посредственно представляющими волю народа — единст-
венного и абсолютного источника власти. Ни один царь,
монарх, президент не может издавать законов. Поэтому они
и обладают верховенством, наибольшей юридической си-
лой. Правители тоже обязаны подчиняться выраженной та-
ким образом воле, то есть закону.
Закон издревле почитался всеми как кладезь мудрости,
искусство добра и справедливости, коллективного разума.
«Кто живет по закону, тот никому не вредит», — говорили
римляне. Закон — воплощение беспристрастия, объектив-
ности. На практике закон олицетворяет суд. «Богиня право-
судия держит в одной руке весы, на которых она взвешива-
ет право, в другой — меч, которым она его защищает. Меч
без весов есть голое насилие, весы без меча — бессилие
права»1.
Право — не только мера юридической свободы, но и
мера юридической ответственности. Это корреляционные
категории, которые должны быть уравновешенными. Об-
щеизвестно, что свобода одного кончается там, где начи-
нается свобода другого. Здесь действует принцип «сооб-
щающихся сосудов». «Ответственность — органическое
1 Иеринг Р. Указ. соч. С. 5.
Глава
2 Право как мера свободы и ответственности
55
свойство свободы; произвол именно потому и не является
свободой, что не предполагает ответственности»'.
И если отдельная личность преступает эти грани, возни-
кает моральная либо правовая ответственность, в зависимо-
сти от того, какие нормы нарушены. Ради общей свободы
личность должна жертвовать частью собственной свободы,
иначе — хаос, анархия, произвол. Это созвучно платонов-
ской мысли о том, что чрезмерная свобода может превра-
титься в чрезмерное рабство. Раб не свободен, а потому и
не несет никакой ответственности. Свободой нередко зло-
употребляют. Давно подмечено: когда свободы нет, ее тре-
буют, когда она есть, ее извращают. Кстати, миллионы лю-
дей в мире насильственно лишаются свободы из-за кон-
фликта с законом. В России в течение последних десяти
лет таковых набралось 15 млн. Через изоляторы ежегодно
пропускается 4 млн человек.
Для практической реализации свободы нужна прежде всего
внутренняя культура личности, а уже потом внешняя — поли-
тическая, правовая, нравственная. Впрочем, они тесно взаимо-
связаны. «В основе права, — писал Гегель, — лежит свобода
отдельного человека, и право заключается в том, чтобы я об-
ращался с другим как со свободным существом»2. В этом и
состоит подлинная этика поведения индивида.
В основе юридической ответственности лежит правона-
рушение; в основе моральной — совесть, долг, причинение
зла; в основе политической — уровень культуры, принятие
неправильных решений, повлекших тяжелые последствия; в
основе религиозной — понятие греха. При всех видах со-
циальной ответственности имеет значение возраст, зрелость
человека, его способность отдавать отчет своим действиям.
2 Иконникова Г.И., Лященко В.П. Указ. соч. С. 173.
егель- Работы разных лет: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 36.
56 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
В юриспруденции это выражается в категории «дееспособ-
ность», закрепленной в законе.
Ответственность — такая же объективная необходи-
мость, как и свобода. Более того, ответственность — усло-
вие свободы. Субъектами ответственности выступают все,
включая властные структуры. Поэтому вопрос о взаимной
ответственности государства и личности в современных ус-
ловиях не снимается, а приобретает новое качество. Опти-
мальное взаимодействие права и личности возможно только
на основе четко функционирующей государственности.
Твердая легитимная демократическая власть — предпосыл-
ка эффективности такого взаимодействия.
Власть идет на самоограничение, если желает предоста-
вить своим гражданам свободу. В то же время она вправе
«урезать» ее во имя общего интереса. Проблема старая.
Любопытно в этой связи замечание Гегеля о том, что еще в
Древних Афинах «существовал закон, предписывающий
гражданину отчитываться, на какие средства он живет; те-
перь же полагают, что это никого не касается»1. Звучит бо-
лее чем современно. Следует подчеркнуть, что самоогра-
ничение власти в соответствии с требованиями естественных
прав человека есть первый и непременный признак право-
вого государства.
Ответственность философами и юристами рассматрива-
ется в двух аспектах — негативном (ретроспективном) и
позитивном (проспективном). Для нормального функциони-
рования правовой системы и поведения личности важны оба
эти аспекта. Первый предполагает ответственность за уже
совершенные правонарушения, он давно и обстоятельно
разработан юридической наукой, подробно регламентиру-
ется законодательством. Такая ответственность — форма
принудительного лишения человека определенных благ,
реакция государства на противоправные действия, примене-
1 Гегель. Философия права. М., 1990. С. 269.
Глава
2 Право как мера свободы и ответственности
57
ние к виновному предусмотренных законом санкций. Это
извечные вопросы «деяния и воздаяния».
Слабее изучен второй — позитивный — аспект ответст-
венности, под которым подразумевается не «расплата» за
уже содеянное, а ответственность за надлежащее испол-
нение своих функций, обязанностей, порученного дела, за
добросовестное поведение, ответственность перед обще-
ством, государством, коллективом, семьей, окружающими.
Такая ответственность — антипод безответственности.
Именно поэтому часто и справедливо говорят о необходи-
мости повышения чувства ответственности.
Как отмечается в литературе, позитивная ответствен-
ность — «это ответственность за будущее поведение, от-
ветственность наперед; она предполагает поведение, не
противоречащее социальным нормам. Слово “ответствен-
ность” в указанных двух аспектах употребляется в законо-
дательстве почти всех стран мира»1. Российские законода-
тели, как и отечественная юридическая практика, тоже
пользуются данным понятием. Перед нами интересный не-
обычный феномен.
Он отражает не что иное, как чувство долга, граждан-
ской позиции, развитого правового и нравственного созна-
ния. Позитивная ответственность — мера требовательности
к себе и другим. Она вытекает из реального социально-
правового статуса субъекта и также может быть названа
статусной ответственностью. Имеется в виду обязан-
ность индивида отвечать за свои поступки, свое отношение
к людям.
Указанный аспект ответственности стал предметом теоре-
тического осмысления в отечественной правовой науке срав-
нительно недавно, примерно в 70—80-х годах (Е.В. Черных,
ти .*°чагпУР0в Р.Л., Ягутян Р.Г. Юридическая ответственность. Тольят-
Толья” 20 СМ" ТЭКЖе: ^ипии-ки^ Юридическая ответственность.
58 Н.И. Мату зов. Актуальные проблемы теории права
О.Э. Лейст, Б.Т. Базылев, Б.Л. Назаров, С.Н. Братусь,
В.Н. Кудрявцев, Т.Н. Радько, Р.Л. Хачатуров, Р.Г. Ягутян и
др.). В настоящее время внимание к нему последовательно
возрастает, в том числе и в отраслевых юридических дисци-
плинах (Н.А. Боброва, Т.Д. Зражевская, Ю.П. Еременко,
В.А. Тархов, В.А. Елеонский, З.А. Астемиров).
Ретроспективный подход к ответственности, который по-
ка преобладает в литературе, обедняет, сужает проблему,
выглядит односторонним и неполным. При таком подходе
на первый план выступает лишь карательно-принудительный
момент. Тем самым в какой-то мере умаляется социальное,
нравственно-психологическое и гражданское значение от-
ветственности. Это очень важно, так как речь идет о фун-
даментальной категории.
Ответственность в ее полном объеме — это ответствен-
ность за прошлое, настоящее и будущее, и именно в та-
ком виде, то есть во всех ее аспектах, она подлежит тео-
ретической разработке. Задача науки состоит в том, чтобы
обосновать необходимость, правомерность и этико-
юридический характер позитивной ответственности, вы-
явить ее особенности, место и роль в правовой системе
общества. Отрицать это понятие, что иногда встречается в
литературе, бессмысленно.
И.А. Ильин называл позитивную и негативную ответст-
венность соответственно «предварительной» и «последую-
щей». Предварительная ответственность, писал он, «есть
живое чувство предостояния и призванности, стремление к
совершенствованию. Еще не совершив поступка, человек
уже знает о своей ответственности. И это дисциплинирует
его и вдохновляет. Последующая ответственность есть ре-
зультат искаженного правосознания, негативного поведе-
ния индивида. Она — антипод предварительной ответст-
венности, то есть безответственность»1.
1 Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993. С. 305.
Глава 2
Право как мера свободы и ответственности
59
Позитивная ответственность, как и негативная, может
повлечь за собой наступление определенных неблагоприят-
ных для субъекта последствий, «социальных неудобств»,
лишение известных благ, то есть применение своего рода
«санкций». Например, когда тот или иной госслужащий не
проходит аттестации и из этого делаются необходимые орг-
выводы (служебное несоответствие, отстранение от долж-
ности), то человек фактически наказывается, хотя никакого
конкретного правонарушения он не совершал — просто
недостаточно ответственно, добросовестно относился к
своим обязанностям, порученному делу. То же самое про-
исходит, когда руководителю за провалы в работе выража-
ется недоверие коллектива и он вынужден «уйти». Или ко-
гда студент отчисляется из вуза за неуспеваемость, то есть
за несерьезное, легкомысленное отношение к учебе. Так
что позитивная ответственность отнюдь не гипотетическая,
как полагают некоторые правоведы, а вполне реальная и
весьма распространенная.
Позитивная ответственность в отличие от негативной —
не временная и не принудительная, а постоянная, добро-
вольная и глубоко осознанная ответственность личности за
свое надлежащее поведение. Она предполагает не только
контроль субъекта за собственными действиями, но и по-
ложительную реакцию на контроль общества, государства.
Для правовой системы это принципиально важный стабили-
зирующий и цементирующий фактор. Еще Цицерон заме-
тил: «Нет ни одного момента в жизни человека, свободного
от долга»1.
Позитивная ответственность личности предшествует нега-
тивной; последняя наступает лишь тогда, когда не срабаты-
Вает первая, то есть когда совершается правонарушение. Не-
гативная ответственность существует как потенциальная уг-
роза, превенция; она может и не наступить, если личность
’ Цицерон. Диалоги. М., 1966. С. 95.
60 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ведет себя правомерно. Негативная ответственность обраще-
на в прошлое, почему и называется ретроспективной, а пози-
тивная — в настоящее и будущее, что дает основание име-
новать ее проспективной, активной, положительной. «Пози-
тивная ответственность — это мера социально-правовой ак-
тивности субъекта»1.
Оба аспекта юридической ответственности тесно взаи-
мосвязаны, так как выступают разновидностями единой
социальной ответственности личности и играют важную
роль в становлении правовой государственности, упроче-
нии законности и правопорядка в обществе. Они ни в ко-
ем случае не должны противопоставляться, а должны
взаимодействовать, подкрепляя друг друга. Но общее раз-
витие идет от негативной к позитивной ответственности, а
не наоборот. «В переходе ответственности ретроспектив-
ной в проспективную как раз и заключается прогрессивная
тенденция ее эволюции» .
Особый интерес представляет аргументация В.Н. Куд-
рявцева: «Так как правовое поведение имеет две полярные
разновидности, то и сама ответственность складывается из
двух аспектов: позитивного и негативного. Юридическая
сущность позитивной ответственности — это обязанность.
На этом основании некоторые юристы подвергли критике
концепцию позитивной ответственности, утверждая, что она
не привносит ничего нового по сравнению с категорией
обязанности. Однако при этом не учитывается, что понятие
«позитивная ответственность» является более широким, чем
понятие «обязанность». При позитивной ответственности,
наряду с обязанностью выполнить то или иное дело, субъ-
ект получает содействие, поддержку со стороны общества и
государства. Его поведение, за которое он несет ответст- 1 2
1 Боброва Н.А, Зражевская Т.Д. Ответственность в системе гарантии
конституционных норм. Воронеж, 1985. С. 12.
2 Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983. С. 14.
Глава 2
Право как мера свободы и ответственности
61
венность, общественно полезно и правомерно. Он может
защищать такие действия в юридическом порядке. Это во-
первых- Во-вторых, следует обратить внимание на субъек-
тивные моменты позитивной ответственности. Первый из
них состоит в осознании личностью своей обязанности;
второй предполагает определенное отношение к ней, кото-
рое можно охарактеризовать как чувство долга, стремление
выполнить порученное дело добросовестно, активно, до-
биться нужного результата»1.
Если основанием негативной ответственности является
правонарушение, то основанием позитивной — взаимосвязь
личности с государством и обществом, ее обязанности и
юридический долг перед ними, а также необходимость ува-
жать права и свободы других граждан. Иными словами, по-
зитивная ответственность вытекает из конституционно-
правового статуса индивида, его принадлежности к данному
государственному образованию, института гражданства.
Субъектами позитивной ответственности выступают не
только все дееспособные граждане, но и само государство.
В Конституции РФ записано: «Признание, соблюдение и
защита прав человека — обязанность государства» (ст. 2).
Это означает, что российские граждане как носители этих
прав выступают по отношению к государству в качестве
управомоченных, а государство по отношению к ним явля-
ется правообязанной стороной. На этой основе возникают
так называемые общерегулятивные правоотношения, в рам-
ках которых граждане могут предъявлять и уже предъявля-
Ют к государству судебные иски2.
Причем иски адресуются непосредственно к государству
Как таковому, а не к отдельным его органам и учреждениям.
^-егодня сама власть стала подведомственной суду. Нередко
q 22^2^^^ В'Н' ^Равовое поведение: норма и патология. М., 1982.
На Бойцова Л.В. Гражданин против государства // Общественные
УКи и современность. 1994. № 4.
62 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
исковые заявления направляются лично Президенту как
высшему должностному лицу, олицетворяющему государство
и осуществляющему его властные функции. Президент —
гарант Конституции и в связи с этим несет общую позитив-
ную морально-правовую ответственность перед своими граж-
данами, которые, в свою очередь, обязаны блюсти Основной
Закон и поддерживать порядок в обществе.
В современных условиях проблема ответственности
(особенно позитивной) стоит как никогда остро, поскольку
неизмеримо возросла роль отдельного человека в окру-
жающем мире, расширилась его свобода и в то же время
зависимость от внешней социальной и естественной среды.
Увеличилось число ситуаций, при которых над человеком,
кроме собственной совести, нет другого контроля. Приня-
тие субъектом любого решения, выбор того или иного ва-
рианта поведения связаны с повышенной ответственностью
за возможные неблагоприятные последствия. Отрадно, что
эти вопросы стали привлекать к себе внимание ученых1.
При этом особую злободневность приобретает сегодня
вопрос об ответственности политических лидеров, государ-
ственных деятелей, особенно тех, кто волею судьбы оказы-
вается у кормила власти, рычагов управления. Своими не-
продуманными, ошибочными или волюнтаристскими дейст-
виями и решениями они могут причинить (и причиняют) ог-
ромный и непоправимый вред обществу, государству, граж-
данам, но, как правило, никакой ответственности — ни мо-
ральной, ни политической, ни тем более юридической — за
это не несут. «Порулив» страной, они уходят в тень и начи-
нают спокойно, «тихо-мирно» писать мемуары о днях сво-
его правления. Впрочем, некоторые пишут и находясь «при
1 См.: Шайн Я. О свободе, морали и праве // Государство и право-
2002. № 5; Диденко Н.Г., Селиванов В.И. Право и свобода // Правоведе-
ние. 2001. № 3.
f ава 2 Право как мера свободы и ответственности
63
лЖности». Сказанное касается в основном России, где
власть безответственна1.
Любопытно, что, когда Ельцин срочно ушел на «за-
служенный отдых», в Госдуму и другие властные струк-
туры потоком пошли письма с требованиями о привлече-
нии его к уголовной ответственности за совершенные
деяния. По данному поводу депутаты даже направили
официальное обращение Генеральному прокурору. Но из
этого ничего не вышло — указ нового главы государства
о гарантиях безопасности пенсионеру № 1 прочно огра-
ждал последнего от всяких посягательств на его непри-
косновенность. Он — неподсуден.
Характерны в этой связи откровенные рассуждения са-
мого Ельцина относительно беловежского сговора в его
книге «Записки президента»: «Я понимал, что меня могут
обвинять в том, что я свожу счеты с Горбачевым, что сепа-
ратное соглашение — лишь средство устранения его от
власти. Я знал, что теперь эти обвинения будут звучать на
протяжении всей моей жизни. Поэтому решение было
вдвойне тяжелым. Помимо политической ответственности
предстояло принять еще и моральную... Я не мог не пони-
мать, что мы всерьез и, пожалуй, навсегда “отпускаем” Ук-
раину и Белоруссию, предоставляя им равный с Россией
статус». Значит, понимал, сознавал, но все же не устоял
перед соблазном стать единоличным «хозяином» Кремля и
Урезанной, униженной страны. Ответственности при этом
благополучно избежал.
Безответственность и безнаказанность плодят новые
злоупотребления и преступления, подрывают правопорядок,
Дестабилизируют общество, разлагают людей. Еще
• Монтескье заметил: «Вникните в причины всякой распу-
щенности и вы увидите, что она проистекает из безнаказан-
ное Мл пОДРобнее: Валовой Д. В. Ослепленные властью. М., 1991; Крас-
Ответственность власти. М., 1997.
64
Н И Матузов Актуальные проблемы теории праВа
ности»1. Звучит весьма современно. Подтверждается истина
о том, что есть два верных способа разложить нацию — Не
наказывать виновных и наказывать невиновных. К сожале-
нию, сегодня в России встречается и то и другое.
В данной связи следует всячески приветствовать поста-
новку проблемы о введении конституционной ответст-
венности, которая в значительной мере носит политиче-
ский характер, о принятии специального закона на этот
счет1 2. Конституционная ответственность — особый и весьма
важный вид правовой ответственности, который до сих пор
явно недооценивался. В советское время об этом даже и
речи не могло быть. Теперь же появилась возможность на
практике реализовать принцип: перед законом все равны —
от рядового гражданина до президента.
Кстати, некоторые фракции в Госдуме готовят предло-
жения о дополнении УК РФ статьей, предусматривающей
ответственность крупных государственных чиновников за
развал страны, если это повлекло тяжелые последствия.
Думается, такая норма была бы не лишней.
1 Монтескье LU. Избр. произв. М., 1955. С. 233.
2 См.: Колосова Н М. Конституционная ответственность в Российской
Федерации. М., 2000, Она же. Власть должна научиться работать на осно-
ве закона. Необходим закон о конституционной ответственности Президен-
та РФ, Правительства и Федерального Собрания РФ // НГ. 1999 13 ию
ля, Матейкович М С Проблема конституционной ответственности субъек
тов избирательного процесса // Государство и право.1995. № '
Шон Д Т Конституционная ответственность // Там же 1995. № 7.
Глава 3
О ПОНЯТИЯХ ПРАВА
В ОБЪЕКТИВНОМ
И СУБЪЕКТИВНОМ
СМЫСЛЕ

Глава 3. О ПОНЯТИЯХ ПРАВА
В ОБЪЕКТИВНОМ
И СУБЪЕКТИВНОМ СМЫСЛЕ
Каждая наука имеет свой «птичий язык», то есть язык,
на котором изъясняются ее представители между собой и с
«остальным миром» (для примера достаточно назвать хотя
бы медицину и юриспруденцию). Это нормально, ибо «ра-
бочая лексика» той или иной науки отражает ее своеобра-
зие генезис, эволюцию, степень развития, назначение. Что
касается правовой науки, то даже отдельные ее отрасли
используют свой язык1.
Если же говорить о юриспруденции в целом (одной из
древнейших областей знаний), то ее логико-понятийный ап-
парат крайне формализован, традиционен, архаичен, изоби-
лует разного рода условностями, допусками, аналогиями и
иносказаниями. Эти фразеологические приемы, теоретиче-
ские конструкции, как правило, не очень ясны, имеют пере-
носный смысл, неведомы «простым смертным». Они требуют
обстоятельного толкования, которое, в свою очередь, пред-
ставляет собой целое искусство — герменевтику1.
Многие из употребляемых в правоведении метафор,
сравнений и определений вызывают недоумение с точки
См., например: Шеломов БА. «Птичий язык» трудового права (фун-
даментальное исследование): Рецензия на книгу С.Ю. Головиной «Поня-
тийный аппарат трудового права» // Государство и право. 1999. № 3.
Заметим, к слову, что герменевтическое направление в правоведении
^ИВлекает к себе все более пристальное внимание ученых; см.: Малино-
Философия права (от метафизики к герменевтике). Екатеринбург,
с ’ РИО же- Юридическая герменевтика и правопонимание. Екатерин-
Р 1999; Суслов В.В. Герменевтика и юридическое толкование // Со-
зак К°е госУдаРство и право. 1977. № 6; Он же. Герменевтический аспект
мен°Н°ДаТеЛЬН0Г0 толкования // Правоведение. 1997. № 1; Он же. Гер-
Р]О/]евТкка права // Там же. 2001. № 5; Рикер П. Герменевтика. Этика,
тике Г’ М’’ 1995; Он же. Конфликт интерпретаций. Очерки по герменев-
68 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
зрения обычных житейских представлений (скажем, «поло-
жительный ущерб», «квалифицированное убийство», «пра-
вовая материя», «правовая энергия», «фикции» и др.). Но
такова специфика данной науки, и с этим приходится счи-
таться как с неизбежностью. По мнению А.Ф. Черданцева,
«метафористические и метонимические выражения в языке
права выступают как своеобразные средства юридической
техники, преследующие цель законодательной экономии»1.
Специалисты легко ориентируются во всех этих терми-
нологических «дебрях», прекрасно понимая друг друга и
мысль законодателя, хотя и у них из-за этого нередко воз-
никают жаркие «споры о словах», что в принципе полезно.
Словарный запас составляет системно-концептуальную базу
правовой науки, понятийный арсенал которой чрезвычайно
богат и разнообразен.
В последнее время он пополнился новыми («рыночны-
ми»), главным образом заимствованного происхождения
понятиями из финансово-экономической, управленческой и
даже криминальной сферы: секвестр, дефолт, мониторинг,
саммит, импичмент, брокер, киллер, дилер и др. Француз-
ский философ Декарт говорил: «Употребляйте правильно
слова и вы избавите мир от половины недоразумений». А
его соотечественник Вольтер предупредил однажды своего
собеседника: «Прежде чем спорить, давайте договоримся о
терминах». Разумные советы.
Приведенные суждения полностью относятся и к интер-
претации категорий, обозначенных в заголовке данной гла-
вы, которые также требуют строгой научной точности и
корректности. Не случайно вокруг них издавна велась и до
сих пор ведется непрерывная полемика ученых-правоведов.
Между тем эти категории исключительно важны для пони-
мания многих других насущных проблем правоведения.
1 Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридическом
науке и практике. Екатеринбург, 1993. С. 172; см. также: Губаева Т.В.
Словесность в юриспруденции. Казань, 1995; Власенко Н.А. Язык права.
Иркутск, 1997; Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990.
г 3 О понятиях права в объективном и субъективном смысле 69
1 лава.
Ни один грамотный юрист никогда не спутает понятия
права в объективном и субъективном смысле. Профессио-
нап без труда объяснит, что конкретно имеется в виду под
словом «право» в той или иной ситуации, в том или ином
контексте. Да и рядовые граждане, не вдаваясь в теорию
и не прибегая к «мудреным» терминам, интуитивно разли-
чают указанные понятия в своей практической жизни.
В одних случаях субъект говорит: «право мне позволяет,
разрешает, гарантирует; оно меня охраняет, защищает, оп-
ределяет границы свободы, рамки правомерного и непра-
вомерного» (право в объективном смысле)', в других он
утверждает: «я имею право», «мне принадлежит право», «я
вправе совершать те или иные действия, требовать соответ-
ствующего поведения от других, предъявлять судебные иски
и т.д., «очерчивая тем самым круг своих юридических пре-
рогатив (право в субъективном смысле).
Трудность, однако, состоит в том, что два разных явле-
ния обозначаются одним словом — «право». Этот дуализм
и сбивает с толку, затрудняет восприятие реальности. Пе-
ред нами слово-омоним (в переводе с греческого омонимы,
в отличие от синонимов, — термины, имеющие одинаковое
звучание, но разное значение). Разумеется, лучше было бы
обозначать два разных понятия (право как норму закона и
право как возможность определенного лица действовать
или пользоваться каким-то благом) различными терминами.
В некоторых иностранных языках, как отмечают иссле-
дователи (Н.Г. Александров, Н.В. Витрук, Л.С. Явич и др.),
это так и делается. Например, в грузинском — «самартали»
и «уфплеба», в английском — «law» и «right». В других же
языках, как и в русском, указанные правовые явления вы-
ражаются одним термином (во французском — «dpoit», в
итальянском — «dipitto», в немецком — «Recht»), что обя-
зывает в каждом конкретном случае уточнять, в каком
смысле употреблен термин «право». Китайская и японская
правовые системы вообще не знают деления права на два
Рассматриваемых вида. В русском языке также нет слова,
которое бы обозначало явление, именуемое «субъективным
70
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
правом». Уяснению понятий помогают эпитеты объектив-
ное и субъективное.
Суть двух значений права проста, совокупность юриди-
ческих норм, выраженных (внешне объективированных) в
соответствующих актах государства (законах, кодексах,
конституциях, указах, постановлениях и т.д.), — это право
в объективном смысле, или просто объективное пра-
во?; система прав, свобод и обязанностей граждан, закреп-
ленных в действующем законодательстве или вытекающих
из многочисленных правоотношений, а также присущих ин-
дивиду от рождения, составляет право в субъективном
смысле, или субъективное право. При этом в объектив-
ное право входят также судебный прецедент, правовой
обычай и нормативные договоры, а в субъективное пра-
во — законные интересы.
Единичная правовая норма есть установленное либо
санкционированное государством общеобязательное, фор-
мально определенное правило поведения. Единичное субъ-
ективное право есть гарантированные законом вид и мера
возможного (дозволенного, разрешенного, допустимого)
поведения. Принято считать, что субъективное право выте-
кает из объективного, а не наоборот. Только естественные
права, как уже отмечено, — не от власти и не от закона, а
от природы. Но и в этом случае власть, государство обяза-
ны уважать и защищать эти права, в том числе и посредст-
вом закрепления их в объективном праве. Так что и здесь
связь между естественным и позитивным (объективным)
правом прослеживается весьма четко.
Различие между правом в объективном и субъективном
смысле сложилось в науке давно, оно проводилось еще в
римской юриспруденции, а затем в последующих правовых
системах как на европейском континенте, так и в США.
Наибольшее развитие и обоснование эта концепция получи-
ла, в частности, в немецкой юриспруденции прошлого века,
а также в трудах русских дореволюционных правоведов.
Собственно, идея двух видов права в принципе заложена в
естественно-правовой доктрине.
Глава 3.
О понятиях права в объективном и субъективном смысле
71
Однако существование понятий права в объективном и субъ-
ективном смысле всегда порождало у юристов споры, являясь
зачастую причиной различного понимания и решения многих
других правовых проблем. Так, Г.Ф. Шершеневич писал, что
«уже на пороге исследования понятия о субъективном праве мы
сталкиваемся с решительным его отрицанием», хотя сам он счи-
тал это отрицание «не более как протестом против слова, а не
означаемой им сущности»1.
Отдельные попытки отвергнуть категорию субъективного
права предпринимались одно время и в нашей (советской)
литературе. Эта категория была объявлена «устаревшей и
ненужной в науке, методологически неверной», «не соот-
ветствующей социалистическим отношениям», а в сохране-
нии ее усматривалось «влияние буржуазной юриспруден-
ции»2. В некоторых учебниках по теории государства и пра-
ва 50-х годов термин «субъективное право» даже не фигу-
рировал, он обычно заменялся на «правомочие».
Однако в дальнейшем эти нигилистические тенденции под-
держки не получили. В противовес им С.Ф. Кечекьян справед-
ливо подчеркивал: «Субъективное право, то есть право от-
дельных лиц, составляет совершенно необходимое понятие
правовой системы и правовой науки»3. Такого же мнения при-
держивался А.А. Пионтковский: «Субъективное право не есть
устарелое или ненужное для советского права понятие; на-
оборот, оно приобретает сейчас свое действительное и полно-
весное значение»4.
Еще раньше, в 1955 г., в одной из редакционных статей
журнала «Советское государство и право» говорилось: «Следу-
ет признать глубокую ошибочность попыток “ликвидировать”
самую категорию субъективного права под флагом якобы
2 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1912. С. 600.
ц0 -J £М ' О состоянии юридических наук // Вопросы философии. 1953.
кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М„
15,э9. С. 48.
cv6 Пионтковский А.А. К вопросу о взаимоотношении объективного и
Активного права // Советское государство и право. 1958. № 5. С 47.
72 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
борьбы с влиянием “буржуазной” юриспруденции» (№> 3
С. 11). Тем самым давалась общая установка, ориентир.
Напомним, что это был период так называемой «хру-
щевской оттепели», когда отношение к правам отдельной
личности стало постепенно меняться. М.С. Строгович обра-
щал внимание на то, что несомненным достижением юри-
дической науки в данном вопросе является выдвижение и
обоснование положения о том, что защита прав и законных
интересов граждан есть самостоятельная функция Совет-
ского государства.
«Отмена» понятия субъективного права обосновывалась
также нечеткостью, двусмысленностью самого термина «субъ-
ективное право», вызывающего различное толкование даже
среди юристов. В обыденное же сознание он тем более вно-
сит сумятицу, ибо любой неискушенный гражданин может
вполне резонно заметить: «Про всякие права слышал, многими
сам обладаю, но о каких-то “субъективных” представления не
имею». Вносились поэтому предложения заменить «злополуч-
ный» термин другим или отказаться от него вовсе. Однако
этот довод явно несостоятелен, поскольку тогда каждой науке
пришлось бы отказываться от своего стиля, от своего «птичье-
го» языка, изгонять непонятные или просто «неугодные» тер-
мины. Ясно, что подобный остракизм — нонсенс.
В связи с рассмотрением всех этих этимологических ас-
пектов необходимо оговориться, что понятия объективного
и субъективного права не следует путать с проблемой
объективного и субъективного в праве. Это разные во-
просы, хотя и взаимосвязанные. В последнем случае имеет-
ся в виду соотношение объективных и субъективных факто-
ров, причин, условий, оказывающих свое влияние на про-
цессы формирования и действия права как социального
явления. Иными словами, это чисто философская, «истма-
товская» проблема. Она широко обсуждалась у нас (в по-
рядке дискуссии) на страницах журнала «Правоведение»1.
1 См.: Правоведение. 1961. № 1, 4; 1970. № 6; 1971. № 1, 2; 1972. № 2, 3;
1973. № 1; 1985. № 3; см. также: Советское государство и право. 1969. № 6.
г я 3 о понятиях права в объективном и субъективном смысле 73
) ЛЗВл * ____ ...
В ходе этой дискуссии ее участники сошлись во мнении,
что объективные и субъективные факторы в праве, право-
творчестве, правовом регулировании — это важное само-
стоятельное научное направление, требующее глубокой
теоретической разработки применительно к каждому кон-
кретному этапу развития общества. Что касается категорий
«объективное право» и «субъективное право», то они пред-
ставляют собой условные фразеологические понятия (вы-
ражения, словосочетания), принятые в мировой юридиче-
ской науке и практике. Их связь с философскими понятия-
ми объективного и субъективного весьма опосредованная и
относительная .
Это не философский аспект, а главным образом логико-
понятийный, гносеологический, касающийся происхождения
указанных понятий, процесса их образования, содержания,
природы, онтологического статуса, методологии исследования.
Иначе говоря, — иной угол зрения, иной ракурс проблемы,
хотя определенные элементы философии, в частности теории
познания, в ней все же присутствуют, как и во многих других
юридических институтах и понятиях.
Термин «право» многозначен. Он не всегда и не всеми
употребляется в одном и том же смысле, а принимает раз-
личные значения, в зависимости от того, какое юридиче-
ское явление хотят выразить. Причем такая неопределен-
ность существует не только в повседневной жизни, где за
словом «право» подчас вообще не стоит ничего юридиче-
ского, но и в теории, которая также не избежала многоли-
кое™ этой основной своей категории. Между тем еще
древние мыслители советовали: «Не умножайте сущности
без надобности».
Однако, несмотря на эту семантическую трудность, юри-
сты с давних времен употребляли слово «право» в двух
См.: Витрук НВ. К вопросу об объективном и субъективном праве и о
понятиях «объективное право» и «субъективное право» // Вопросы Совет-
ского государства и права. Томск, 1966. С. 3—10; Алексеев С.С. Объективное в
праве//Правоведение. 1971. № 1.
74
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
главных значениях — объективном и субъективном. Пра-
вовая действительность рассматривалась как бы в двух
разрезах: в одной плоскости этого разреза видели устанав-
ливаемые государством общеобязательные нормы, а в дру-
гой — все, связанное с их реализацией, те конкретные
возможности, полномочия, действия, которые люди могли
предпринимать и фактически предпринимали на основе и в
пределах этих норм.
Право как норма, закон, государственное установление и
право как возможность или управомоченность субъектов вести
себя известным образом в рамках этих установлений — вот
суть разграничения права на объективное и субъективное.
Право в объективном смысле — это законодательство
данного периода в данной стране; право же в субъективном
смысле — это те конкретные возможности, права, требо-
вания, притязания, законные интересы, а также обязанно-
сти, которые возникают на основе и в пределах этого законо-
дательства на стороне участников юридических отношений.
Появилась лингвистическая потребность разграничить два
разных явления посредством образования двух самостоятель-
ных понятий. Это можно было сделать двумя путями: либо
ввести новые термины, либо найти к уже имевшемуся оценоч-
ные прилагательные, способные отразить указанное различие.
Произошло последнее.
Слово «право» стало употребляться с определениями
«объективное» и «субъективное». Возникли выражения:
«объективное право» и «субъективное право», которые и
призваны были обозначить и закрепить отделившиеся друг
от друга реальности. К этой лексической конструкции тол-
кали не только теория, логика познания права (метод рас-
членения, изучения по частям), но и практика применения
правовых норм, накопленный опыт.
Здесь следует заметить, что если понятие «право» упот-
реблялось без всяких оговорок, то под ним всегда подразуме-
валось право в объективном смысле, то есть юридические
нормы. Необходимость в уточнении как раз и возникает тогда,
г 3 О понятиях права в объективном и субъективном смысле 75
I лава э* _______ _________
когда требуется обратить внимание и указать не на норму за-
а именно на право отдельного субъекта — субъективное
КОНа> а
право. Без такого уточнения, то есть без определения «субъ-
ективное», право обычно мыслится как объективное (совокуп-
ность норм), если даже слово «объективное» при этом и от-
сутствовало. В данном контексте важен момент
противополагаемое™.
«От объективного права, — писал М.В. Вишняк, — тео-
ретическая юриспруденция стала отличать субъективное
право, которое определялось как совокупность правомочий
и притязаний, принадлежащих личности на основе норм
объективного права, как то, что признается в интересах
индивида и снабжено возможностью правовой защиты»1.
Разумеется, явление, обозначаемое как «субъективное пра-
во», можно было бы выразить и с помощью другой грамматиче-
ской формы, например, право субъекта, право лица, право граж-
данина и т.д. (дополнение) или использовать прилагательные —
личное право, индивидуальное право. Для широкой аудитории,
массового читателя это было бы понятнее. В свое время предла-
гались и другие языковые символы. Р. Иеринг называл субъек-
тивное право конкретным, противополагая его абстрактной
юридической норме.
В русской дореволюционной литературе было много об-
разных, афористичных определений субъективного права —
как «защищенного законом интереса», «размера личной
мощи», «индивидуальной вольности», «объема дозволенной
самодеятельности лица», «сферы влияния и власти челове-
ка в обществе», «открытой для гражданина возможности
совершать известного рода поступки», «хотеть и действо-
вать», «предъявлять требования к государству и согражда-
нам», «меры свободы субъекта, осуществляемой в опреде-
ленных границах» и т.д. Все эти дефиниции отражали раз-
личные грани и стороны одного сложного феномена. На
ЭТОи почве шли споры и поиски наиболее общей (универ-
ман M-B. Личность в праве. Пг., 1917. С. 28; см. также: Либер-
право 1928 В^Г,РОС^ ° субъективном и объективном праве // Советское
76 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
сальной) формулы, которая бы устраивала всех. Считалось
что такая формула еще не найдена.
Р. Бабун писал: «Нечего и говорить, что названия “объ-
ективное” и “субъективное” являются неподходящими, их
можно было бы заменить, например, терминами “общее” и
“конкретное” право»1. Р. Иеринг, как уже отмечалось, на-
зывал объективное и субъективное право абстрактным и
конкретным2. В советской литературе не раз указывалось
на термин «правомочие» как на синоним субъективного
права. Однако правомочие и субъективное право не всегда
совпадают; последнее может содержать не одно, а не-
сколько правомочий. Иначе говоря, зти категории не тож-
дественны, не сводимы друг к другу.
Предложения о словесных «рокировках» объяснялись
стремлением избежать несколько нечеткого, имеющего фи-
лософский оттенок, не всем понятного эпитета «субъектив-
ное». Такое название наводило на мысль о каком-то не-
обычном и загадочном праве, а не о том, которым облада-
ют и пользуются все люди в повседневной жизни. В массо-
вом обиходе, в широкой практике оно вызывало недоуме-
ние, отрицание, протест. Однако протест этот, как уже от-
мечалось, был протестом против слова, а не выражаемой
им сущности.
Правовая наука воспользовалась терминами «объектив-
ное» и «субъективное» не случайно и не для того только,
чтобы разграничить два тесно соприкасающихся, но не сов-
падающих явления, а для того, чтобы полнее отразить их
общественно-юридическую природу, функциональную
роль и социальное назначение.
И если уж говорить о более или менее удачной и точной
терминологии, то в научном отношении, теоретически, ко-
гда право в смысле правомочия конкретного лица сопо-
ставляется с правом в объективном смысле (норма), пред-
почтительнее как раз термин «субъективное право», так как
Бабун Р. Общее учение о праве и государстве. Киев, 1925. С. 115.
См.: Иеринг Р. Указ. соч. С. 47 и др.
Ч О понятиях права в объективном и субъективном смысле 77
Глава э-
более верно и адекватно выражает суть и специфиче-
ские особенности обозначаемого явления.
Любопытно, что даже Леон Дюги, последовательно от-
рицавший значение субъективных прав личности и подме-
нявший их теорией «социальных функций», тем не менее
писал, что выражения объективное право и право субъ-
ективное удобны, ясны и точны и поэтому пользование
ими «вполне законно». Он сожалел, что французские пра-
воведы не проводят здесь необходимого различия1. Осо-
бенно это касается «законности» термина «субъективное
право», правомерность которого чаще всего и берется под
сомнение. Но это не так.
Во-первых, он оказывается на месте с чисто формаль-
ной точки зрения, а именно в силу того, что в правовой
науке все носители (обладатели) предусмотренных законом
прав и обязанностей называются «субъектами права». От-
сюда принадлежащее им то или иное право — «субъектив-
ное». Уже в этом заключена известная целесообразность
применения данного термина. Во-вторых, и это главное,
словами «личное», «индивидуальное» право мы выражали
бы, по существу, лишь момент принадлежности права субъ-
екту, но не отражали бы гораздо более значимого, а имен-
но философского нюанса понятия. А он здесь, как уже го-
ворилось, несомненно присутствует.
Дело в том, что «субъективное право» не только указы-
вает на принадлежность права субъекту, но и отражает тот
факт, что принадлежащее субъекту право (как мера его
возможного поведения) зависит в известных пределах от
его личного желания и усмотрения, особенно в смысле ис-
пользования. Норма же права объективна, она не зависит
°т воли и желания отдельного лица, ею нельзя распоря-
жаться как чем-то личным, индивидуальным. Будучи общим,
зличным, отвлеченным правилом, норма не принадлежит
и может кому-либо принадлежать.
См„ Дюги Л Конституционное право. Общая теория права. М., 1908. С. 1.
78 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Как известно, в философии под объективностью и субъек-
тивностью понимается соответственно независимость или за.
висимость данного явления в данное время от человека1, с
этой точки зрения рассматриваемый контекст содержит в себе
и определенный философский смысл, специфическим обра-
зом преломляемый в юридической материи. В правовой науке
таких контекстов много.
Характерной чертой субъективного права является имен-
но его зависимость от воли индивида. «Использовать или
не использовать свое право — дело самого субъекта»1 2. Ра-
зумеется, это не распространяется на недееспособных лиц,
например детей, которые, не обладая свободной волей, не
в состоянии распоряжаться теми или иными субъективными
правами, хотя они могут им принадлежать. За них, как из-
вестно, выступают их законные представители — родители,
опекуны и т.д.
Субъективное в нашем случае — это не только принад-
лежащее субъекту, но и зависящее от него, а объектив-
ное — это не только не принадлежащее субъекту, но и не
зависящее от него. Субъективное право субъективно в том
смысле, что, во-первых, связано с субъектом и, во-вторых,
обусловлено его волей и сознанием. Объективное право
объективно в том смысле, что, во-первых, не приурочено к
конкретному субъекту и, во-вторых, не связано с его воле-
изъявлением и личным усмотрением.
Именно эти свойства данных явлений (зависимость —
независимость, принадлежность — непринадлежность, свя-
занность — несвязанность с субъектом) отражают слова
«объективное» и «субъективное». Эти определения показы-
вают разную степень самостоятельности обозначаемых
объектов по отношению к субъекту. Когда человек говорит:
«Я имею право», то это не означает, что он имеет норму
права, это означает, что он может (вправе) действовать из-
1 См.: Зуев И. Объективное и субъективное в познании и практическом
деятельности. М., 1989. С. 6, 7.
2 Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978. С. 41.
_ а О понятиях права в объективном и субъективном смысле 79
Глава ->
вестным образом в рамках этой нормы, иными словами, в
мках стоящего над ним и не зависящего от него закона.
г в нашей литературе не раз предлагалось объединить два
понятия права в одно, точнее, включить систему субъектив-
ных прав граждан, наряду с правовыми отношениями и пра-
вовыми взглядами, в содержание объективного права или
просто права (С.Ф. Кечекьян, Я.Ф. Миколенко, А.А. Пионт-
ковский, позже — Л.С. Явич и др.). Речь идет о так назы-
ваемой широкой трактовке права. И сейчас многие юристы
понимают под правом не только нормы. Эти стремления
усилились с признанием отечественной юридической наукой
теории естественного права.
Однако и такая позиция не мешает видеть в праве два сре-
за, два ответвления — исходящие от государства обязатель-
ные предписания и юридические возможности отдельных лиц.
Не случайно в ходе ведущейся уже много лет дискуссии по
поводу сущности и определения права слияния двух его раз-
новидностей все же не произошло — одно понятие не погло-
тило другое. Объективное право и субъективное право оста-
ются пока что самостоятельными категориями, отражающими
разные стороны правовой действительности.
Да и трудно объединить то, что объективно не поддается
объединению. При этом никто из оппонентов не отрицает тесной
взаимосвязи между указанными образованиями, особенно в про-
цессе реализации. И тем не менее «не могут быть оправданы
попытки объединить объективное и субъективное право единым
понятием права, поскольку эти явления лежат в разных плоско-
стях правовой реальности»1. Для обозначения этой реальности
есть более широкие категории — «правовая система», «правовая
надстройка», «механизм правового регулирования».
Сегодня «параллельное» существование естественного и
позитивного права (иначе говоря, субъективного и объек-
тивного) мало у кого вызывает сомнения — эти понятия на
пРотяжении тысячелетий различались в мировом политико-
блем В.В. Понятие субъективного права // Философские про-
Ь| субъективного права: Тез. докл. Ярославль, 1990. С. 9.
80
Н.И. Матузов Актуальные проблемы теории права
правовом опыте. Именно поэтому нельзя естественное пра-
во вводить в общее определение права, ибо этим будет
отождествлено право в объективном и субъективном смыс-
ле и тем самым подорвана основная идея естественной
доктрины. Ведь суть этого учения как раз в том и состоит
чтобы не смешивать два разных феномена — законы госу-
дарства и «прирожденные» права личности.
Признание и законодательное закрепление естественных
прав человека придает делению права на объективное и
субъективное новое звучание и значение. Тем более что
речь, собственно, идет об одной и той же проблеме, только
в разных ее аспектах, органично дополняющих друг друга.
Недопустимо и вредно как отождествление, так и противо-
поставление естественного и позитивного права.
И.А. Ильин писал: «Основная задача положительного права
состоит в том, чтобы принять в себя содержание естественно-
го права, развернуть его в виде ряда правил внешнего пове-
дения, приспособленных к условиям данной жизни и к по-
требностям данного времени, придать этим правилам смысло-
вую форму и словесное закрепление и, далее, проникнуть в
сознание и к воле людей, в качестве авторитетного связующе-
го веления. ...Положительное право есть целесообразная
форма поддержания естественного права»1.
Поэтому вопрос о том, сохраняет ли сегодня свое зна-
чение традиционное учение о делении права на объектив-
ное и субъективное (иначе говоря, на право в объективном
и субъективном смысле) или оно исчерпало себя в свете
современных реалий, может иметь только положительным
ответ. Конечно, сохраняет. Важно лишь освободить его от
прежней догматики, идеологических наслоений.
В частности, неприемлемо в нем положение, согласно
которому субъективное право всегда и во всех случаях вы-
текает из объективного права и полностью им определяет-
ся. Это не так, особенно когда речь идет о естественных
1 Ильин И.А. О сущности правосознания. С. 58.
Рлава 3
О понятиях права в объективном и субъективном смысле
81
правах
человека, источник которых — не закон. Но при
этОм следует иметь в виду, что, хотя естественные права и
не зависят от государства, они не направлены против него,
существуют и реализуются при поддержке и содействии
государства. С другой стороны, эти права служат своеоб-
разным ограничителем для самой власти.
В настоящее время в основном уже преодолена концеп-
ция откроированных (дарованных, пожалованных) прав,
как и концепция приоритета государства над личностью.
Подобный патерналистский подход был весьма распро-
странен в прошлом. Не государство создает и предоставля-
ет личности права, а она сама их имеет от рождения, и
обязанность государства — признавать, уважать и защи-
щать эти права.
Однако признание теории естественного права не ко-
леблет в целом указанного учения, ибо во всех современ-
ных цивилизованных обществах, где господствуют идеи ес-
тественно-правовой доктрины, деление права на объектив-
ное и субъективное тем не менее сохраняется. Ведь даже и
«прирожденные» права без закрепления и гарантирования
их позитивным законодательством соответствующих госу-
дарств могут оказаться голыми констатациями.
Рабы, например, как и все люди, обладали «естественными
и неотчуждаемыми» правами, но их права не только никем не
признавались, но всячески попирались, а сами рабы рассмат-
ривались в качестве «говорящих орудий», то есть были абсо-
лютно бесправными. Сказанное в значительной мере относит-
ся и к гражданам феодально-крепостнического общества. Так
что зависимость между двумя разновидностями права прямая,
и это имеет непосредственное отношение к личности. В на-
стоящее время идет процесс сближения естественного и пози-
тивного права, но именно сближения, а не отождествления,
силивается, углубляется их взаимодействие.
Итак, под правом в объективном смысле понимается
система юридических норм, выраженных (объективиро-
ных) в соответствующих нормативных актах (за-
82 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
конах, указах, кодексах, конституциях) и не зависящих
от каждого отдельного индивида; а под правом в субъ-
ективном смысле — система наличных прав и свобод
субъектов, их конкретные правомочия, вытекающие из
указанных выше актов или принадлежащие им от рож-
дения и зависящие в известных пределах от их воли и
сознания, особенно в процессе использования.
В этой связи представляется искусственным еще встре-
чающееся в литературе деление принадлежащих гражданам
прав (с точки зрения их юридической природы) на субъек-
тивные и какие-то иные, несубъективные, права «второго
сорта», которые обычно называют «элементами» правоспо-
собности. В частности, довод о том, что основные консти-
туционные права не являются субъективными, так как яко-
бы находятся вне правоотношений, несостоятелен. Указан-
ные права, как это теперь доказано, также существуют в
рамках правоотношений, только особых, общерегулятив-
ных, возникающих непосредственно из закона, из норм
Конституции и носящих первичный, базовый характер, тем
более что Конституция имеет сейчас прямое действие.
Субъективное право — собирательное понятие, кото-
рое охватывает собой все виды прав личности: права чело-
века и гражданина, конституционные и отраслевые, основ-
ные и текущие, социально-экономические, культурные и
личные, естественные и «благоприобретенные», находящие-
ся в общих и конкретных правоотношениях, индивидуаль-
ные и коллективные. Их роднит то, что все они принадле-
жат субъектам действующего в стране позитивного (объек-
тивного) права, зависят от их воли и сознания (особенно в
смысле использования); предоставляют им определенные
юридические возможности, гарантируемые государством.
Конституции всех стран мира, международные акты о пра-
вах человека именуют их именно правами и свободами, а
не «элементами правоспособности».
Следует заметить, что под правом в субъективном смыс-
ле «может подразумеваться в качестве коррелята также и
Глава 3.
О понятиях права в объективном и субъективном смысле
83
юбая юридическая обязанность, хотя терминологически
идея обязанности не покрывается представлением о праве в
с бъективном смысле»1. В данном контексте И.А. Ильин
подчеркивал, что полномочием здесь будет называться вся-
кое разрешение, содержащееся в норме, а обязанно-
стью — долженствование, которое может быть выражено
словесно в самом тексте нормы или выводиться из нее ло-
гическим путем.
Из этого важного замечания следует, что право в субъек-
тивном смысле охватывает собой не только систему прав
(дозволений, полномочий, притязаний), вытекающих из норм
объективного права, но также и систему юридических обязан-
ностей, то есть совокупность конкретных долженствований,
необходимостей, императивов, предусмотренных законами
государства. Все это составляет единое целое.
Е.Н. Трубецкой, как и И.А. Ильин, также обращал внимание
на то, что «право в субъективном смысле слагается из правомо-
чий и обязанностей; причем права одних лиц всегда соответст-
вуют обязанностям других»2. Кстати, у некоторых современных
юристов (главным образом из молодой генерации) приведенные
положения вызывают недоумение: как это так — субъективное
право включает в себя обязанность?
Но, во-первых, не единичное субъективное право, а пра-
во в субъективном смысле, что не совсем одно и то же; во-
вторых, каждому субъективному праву, как известно, про-
тивостоит (корреспондирует) юридическая обязанность,
через которую оно реализуется. Это вытекает из предоста-
вительно-обязывающего характера правовой нормы. Только
в основе субъективного права лежит категория возможно-
сти, а в основе обязанности — категория необходимости.
Само собой разумеется, что в понятие права в субъек-
тивном смысле входят и законные интересы, или, что одно
и то же, охраняемые законом интересы. Эти своеобраз-
г Ильи" И.А. Указ. соч. С. 33.
РУбецкой ЕН. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 121.
84
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ные юридические феномены имеют такое же значение дЛя
личности, как и права. Нередко их называют предправами.
Субстанцией субъективного права является юридически
обеспеченная возможность. Содержание этой возможности
богато, многозначно и разносторонне. Оно включает в себя
следующие структурные элементы: 1) возможность поло-
жительного поведения самого управомоченного, то
есть право на собственные действия; 2) возмож-
ность требовать соответствующего поведения от
правообязанного лица, то есть право на чужие дей-
ствия; 3) возможность прибегнуть к мерам государ-
ственного принуждения в случае неисполнения про-
тивостоящей стороной своей обязанности (притя-
зание); 4) возможность пользоваться на основе дон-
ного права определенным социальным благом.
Иными словами, субъективное право в зависимости от
стадии его реализации может выступать как право-
поведение, право-требование, право-притязание и
право-пользование.
По поводу последнего элемента (пользования) нередко вы-
сказывается сомнение — следует ли его выделять. Думается,
следует, ибо он, будучи материальным, как бы скрепляет со-
бой три формальных и придает субъективному праву социаль-
ное звучание и значение. Кстати, на это обращалось внимание
еще в русской дореволюционной литературе. Так, Д.Д. Гримм,
не соглашаясь со своими оппонентами в том, что момент
пользования составляет лишь цель субъективного права, пи-
сал: «Возможность пользования данным объектом образует не
цель, а именно один из элементов содержания субъектив-
ного права. Потому-то и стремятся к установлению таких пра-
воотношений, в которых субъективное право дает возмож-
ность пользоваться тем или иным благом»1. Типичный при-
мер — право собственности.
1 Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. СПб., 1910. С. 115-
Глава
3 О понятиях права в объективном и субъективном смысле
85
ц.М. Коркунов также считал, что «содержание правомо-
чия составляет пользование определенным объектом. Но
пользование может быть весьма различным по объему.
Пользование есть не только основной, но, так сказать, и
естественный элемент субъективного права, обусловленный
самой природой наших потребностей. <...> С внутренней,
материальной, стороны субъективное право выступает как
возможность осуществления своего интереса, а так как
осуществление интереса всегда предполагает пользование
для этого какими-нибудь силами, то содержание правомо-
чия составляет вообще пользование^.
Несколько иную точку зрения по данному поводу выска-
зывал Г.Ф. Шершеневич, который писал, что «право есть
средство для обеспечения пользования благом, но послед-
нее так же мало принадлежит к понятию права, как сад к
садовой ограде»2. Таким образом, признак пользования
всегда был «яблоком раздора» среди ученых-правоведов.
Именно поэтому он и нуждается в обсуждении, особенно
применительно к нынешнему комплексу прав гражданина.
В советской литературе указанный признак впервые чет-
ко выделил и оценил М.С. Строгович в 1962 г., назвав его
ведущим и определяющим в данном понятии (позже ука-
занный аспект развивали и другие исследователи). Напри-
мер, И.Е. Фарбер писал, что «субъективное право есть га-
рантированная законом мера поведения и вместе с тем ме-
ра обладания социальным благом (выделено нами. —
Н.М.). ...Социальное назначение субъективного права состо-
ит в координации человеческого поведения в связи с обла-
данием теми или иными благами — материальными, куль-
турными, личными. ...Субъективное право служит средством
создания юридической (но не фактической) возможности
пользоваться и распоряжаться определенными ценностями
в соответствии с законом»3.
’ Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 151-152.
з ШершеноВич Г.Ф. Указ. соч. С. 613.
ст Фарбер и £ Права человека, гражданина и лица в советском обще*
е // Правоведение. 1967. № 1. С. 41.
86
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
С.С. Алексеев в рецензии на первый том избранных тру-
дов М.С. Строговича заметил, что он неоправданно проти-
вопоставил пользование характеристике субъективного пра-
ва в качестве меры возможного поведения, хотя для этого
не было и нет никаких оснований (одно не исключает дру.
гое). Далее С.С. Алексеев подчеркнул, что, как бы то ни
было, новому подходу к понятию не уделялось должного
внимания в науке и что к этому вопросу следовало бы вер-
нуться, увязав содержание субъективных прав с нынешней
системой социальных благ1.
Субъективное право всегда и неизбежно предполагает не
только гарантию со стороны государства, но и соответствую-
щую обязанность других лиц. Если нет этой обязанности, пе-
ред нами простое дозволение, а не субъективное право. До-
зволение может стать правом только тогда, когда будет за-
прещено все мешающее этой дозволенности. Но дозволить
одному — не значит обязать другого. Иначе всех без особой
нужды можно связать обязанностями. К тому же сфера, охва-
тываемая субъективными правами, существенно дополняется и
усиливается законными интересами, которые также находятся
под охраной и защитой государства.
Учение о субъективном праве подвергли критике моло-
дые ученые на конференции, специально посвященной дан-
ной проблеме. Вывод категоричен: «Сложившееся в науке
определение субъективного права нас удовлетворить не
может, ибо оно представляет собой не меру возможного
поведения управомоченного, а определенную законом воз-
можность удовлетворения субъективного интереса»1 2 (разве
одно исключает другое? — Н.М.).
«Метафизическая интерпретация субъективного права
содержит в себе явно антидемократическую (??) тенден-
1 См.: Советское государство и право. 1992. № 4. С. 151.
2 Мотовиловкер Е.Я. К определению субъективного права // Субъек-
тивное право: проблемы осуществления и защиты: Тез. докл. / Дальнево
сточный госуниверситет. Центр молодежной инициативы. Владивосток,
1989. С. 61.
а О понятиях права в объективном и субъективном смысле 87
[лава J-
» даже так! Главный аргумент — «вместо установления
вомерного контроля народа над объективным пра-
вом (??) народ оказывается вправе делать лишь то, что до-
пускается возвысившимся над ним государством и его уст-
емлением»1. Но ведь в демократическом обществе объек-
тивное право создается и «контролируется» не кем иным,
как народом — через своих представителей, выборные за-
конодательные учреждения, другие политико-юридические
институты, включая само государство, разумеется, право-
вое справедливое. Если же имеется в виду сугубо тотали-
тарная система, то это совсем другое дело, это — исклю-
чение, а не общая закономерность. Но оговорки нет.
Подобный «юношеский максимализм» можно оправдать
разве лишь тем, что все это говорилось в разгар всеобщего
ниспровергательства, самобичевания, обличительства, раз-
венчания «старых ценностей», то есть в период «пере-
стройки», когда тотальный политико-правовой и социаль-
ный нигилизм был в моде. Отсюда — увлечение, авангар-
дизм. На «новом витке» (через 50 лет) как бы повторилось
то, о чем говорилось в начале главы, — попытки отверг-
нуть, заменить, подправить «многострадальное» понятие,
его определение.
Надо сказать, что молодые ученые на этой конференции
высказали немало оригинальных и интересных идей, нашли
слабые места в одной из древнейших теорий. И поиски но-
вых решений можно только приветствовать, но, как нам
представляется, они не обязательно должны быть связаны с
отрицанием того, что уже надежно проверено и подтвер-
ждено длительным практическим опытом — отечественным
и зарубежным.
Между тем общая направленность высказываний, со-
держащихся в названном сборнике, создает впечатление,
Что должно существовать какое-то четко не определенное,
ам°Рфное субъективное право, лишенное таких черт, как
cyg Грязин И.Н. Диалектический и метафизический подходы к категории
активного права // Субъективное право. С. 25.
88 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
мера, вид, объем, границы, и других «мелочей», то есть
некой нелимитированной и беспредельной возможности.
С этим утверждением трудно согласиться, ибо «субъектив-
ное право есть власть, не только обеспеченная, но и ограни-
ченная»1. За отведенные пределы субъект не может выходить
так как рискует задеть чужие интересы, также обеспеченные
законом. Лишь в рамках предоставленного или приобретенно-
го права он может поступать как угодно. Субъективное пра-
во — это мера допускаемого, законодательно фиксируемого,
а не произвольного поведения.
Субъективное право остается известной мерой поведения
даже и в том случае, если оно не есть прямое установление
государственной власти, а является естественным, прирожден-
ным. Внешние его рамки, пределы вполне уловимы, так как они
обусловлены прежде всего правами других лиц. Так что мера
определенного поведения — коренное свойство субъективного
права в любой его интерпретации. Иными словами, учение о
субъективном праве распространяется и на естественные права.
Не осталась вне критики и традиционная структура субъек-
тивного права. «Странные вещи происходят в современном
учении о субъективном праве. Считается, что субъективное
право имеет как минимум три обличья: право-поведение, пра-
во-требование и право-притязание. Выделив виды субъектив-
ного права и назвав их правомочиями, ученые включили их в
структуру субъективного права. Вот это и есть алогизм. Ябло-
ко имеет множество сортов, но обилие сортов не образует
структуру каждого (??) яблока»1 2. К сожалению, в данном су-
ждении несколько логических ошибок. (Оставим в стороне
некорректное выражение — «обличья».)
Известно, что общее понятие субъективного права — это
научная абстракция. В действительности такого права ни у
кого реально нет. Равно как человек держит в руках не
яблоко вообще, а всегда конкретное яблоко, яблоко опре-
деленного сорта. Граждане обладают различными правами
(«сортами»), и общее понятие субъективного права, отвле-
каясь от частностей, синтезирует в себе лишь наиболее ти-
1 Шершеневич ГФ. Указ. соч. М., 1912. С. 610.
2 Мотовиловкер Е.Я. Указ. соч. С. 59, 60.
рлава 3. О понятиях права в объективном и субъективном смысле 89
пИческие их черты. В его структуре «выделены» не виды
прав, а опять-таки наиболее характерные возможности
(правомочия), входящие в те или иные права. «Обилие сор-
тов» образует не структуру «каждого» (??) яблока, а ябло-
ка вообще как собирательного понятия.
«Назвав права правомочиями...». Неточно. Правомо-
чия — дробные части субъективного права: у разных прав
их больше или меньше, как и индивидуальных признаков у
яблок. Например, у права собственности — три, у некото-
рых социальных и политических прав — пять-семь. Они
неодинаковы по своему характеру, содержанию, значению
(«по вкусу»). Разумеется, субъективное право может состо-
ять и из одного правомочия — тогда они совпадают. Об-
щее понятие субъективного права отразило в своей струк-
туре лишь четыре из них как наиболее принципиальные и
распространенные: право-поведение, право-требование,
право-притязание и право-пользование.
Как видим, ничего «странного» здесь не происходит,
кроме процессов синтезирования и абстрагирования. Недо-
умение молодого автора, возможно, объясняется тем, что в
его рассуждения вкралась одна неверная исходная посыл-
ка: «Здравый смысл подсказывает: всякое определение
должно вбирать в себя все (??) проявления того предмета,
который оно раскрывает»1. Но здравый смысл в науке не-
редко подводит, и всякое определение «вбирает в себя» не
все, а лишь наиболее существенные признаки отражаемого
явления. Все «проявления предмета» можно раскрыть
только путем подробного его описания, анализа. В этом
условность и относительность всякой дефиниции. Как гово-
рили древние философы, определить — значит ограничить.
При этом субъективное право обладает свойством
«распоряжаемости» (С.В. Курылев), его структура под-
виЖна, изменчива, разложима во времени и по лицам.
«Одно и то же субъективное право может одинаково при-
надлежать нескольким, многим или всем членам общежи-
1 Мотовиловкер Е.Я. Указ. соч. С. 60.
90 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
тия; оно может быть разверстано на несколько равных
или неравных частей, может, наконец, быть расщеплено по
видам своего проявления (например, принадлежать всем
ведают им некоторые, а пользуются многие. ...Точно так
же и обязанность может лежать на определенном лице
группе лиц или на всех членах общества»1.
Как бы то ни было, понятия права в объективном и субъ-
ективном смысле совершенно необходимы в юридической
науке и практике, они призваны выполнять важные операци-
онные, аналитические, познавательные, прикладные и
социально-регулятивные функции. Перед нами — базовые,
основополагающие категории правоведения.
Объективное право не может быть реализовано иначе
как через субъективное право, а последнее не может по-
следовательно осуществляться, использоваться без опоры
на позитивное. В этом диалектика их взаимосвязи, невоз-
можность существования друг без друга, вне взаимной кор-
реляции, ибо это органическое единство двух подсистем.
Поэтому сложный процесс правоосмысления и правопо-
нимания, который происходит сегодня в отечественной юри-
дической науке (применительно к новым российским реали-
ям), предполагает выяснение и обоснование понятий права
как в объективном, так и в субъективном смысле. Противо-
поставление этих феноменов было бы крупной ошибкой.
Продуктивное функционирование монолитной правовой
системы, всех ее составных частей, компонентов возможно
лишь при тесном и оптимальном взаимодействии объективного
и субъективного права, их постоянном совершенствовании,
развитии. И в то же время — с учетом специфики указанных
образований. При отсутствии любого из двух слагаемых ника-
кое правовое регулирование общественных отношений прак-
тически не осуществимо.
1 Вишняк М.В. Указ. соч. С. 39.
Глава 4
ПРАВО
И ПРАВОВАЯ СИСТЕМА

Глава 4. ПРАВО
И ПРАВОВАЯ СИСТЕМА
Право и правовая система соотносятся как часть и це-
лое. Но это — самый общий взгляд на проблему. Если же
иметь в виду конкретику, то связи (взаимосвязи) между
указанными феноменами весьма сложны, разнообразны и
во многом противоречивы, ибо сложными и многоструктур-
ными являются сами понятия «право» и «правовая систе-
ма». К тому же их трактовка в литературе неоднозначна,
дискуссионна.
Вопрос о соотношении права и правовой системы так
или иначе затрагивается во многих работах по теории госу-
дарства и права, но имеются и специальные публикации,
посвященные именно данному аспекту1. Вышла работа, увя-
зывающая правовую систему не просто с правом, а с сис-
темой права и системой законодательства1 2.
Под правовой системой понимается совокупность
внутренне согласованных, взаимосвязанных, социально
однородных юридических средств (явлений), с помо-
щью которых публичная власть оказывает регулятив-
но-организующее и стабилизирующее воздействие на
общественные отношения, поведение людей и их объе-
динений (закрепление, регулирование, дозволение, обя-
зывание, запрещение, убеждение и принуждение, сти-
мулирование и ограничение, превенция, санкции, от-
ветственность и т.д.).
Это комплексная, интегрирующая категория, отражаю-
щая всю правовую организацию общества, целостную пра-
1 См.: Алексеев С.С. Право и правовая система // Правоведение.
1980. № 1; Матузов Н.И. Право как центральный элемент и нормативная
основа правовой системы // Вопросы теории государства и права. Сара-
тов, 1988; Байтин М.И. Право и правовая система // Право и политика.
2000. № 4.
2 См.: Баранов В.М., Поленина С.В. Система права, система законода-
тельства и правовая система. Н. Новгород, 2000.
94 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
вовую действительность. По меткому выражению француз-
ского правоведа Ж. Карбонье, правовая система — это
«вместилище, средоточие разнообразных юридических яв-
лений». Он отмечает, что юридическая социология прибега-
ет к понятию «правовая система» для того, чтобы охватить
весь спектр явлений, изучаемых ею. Все юридические явле-
ния, существующие в одно и то же время на одном и том
же пространстве, взаимосвязаны отношениями общности,
которые и объединяют их в систему. Если бы выражение
«правовая система» было лишь простым синонимом объек-
тивного (или позитивного) права, то его значение было бы
сомнительным1.
Современную правовую действительность стало трудно
отражать с помощью старых, подчас слишком узких кон-
струкций. Требуются более широкие построения (комплек-
сы), позволяющие достигать более высоких уровней
обобщения, абстракции. Одна из таких категорий — пра-
вовая система, дающая возможность анализировать, оце-
нивать всю правовую реальность в целостном виде, а не
отдельные ее компоненты.
Право — ядро и нормативная основа правовой системы,
ее связующее и цементирующее звено. По характеру права
в данном обществе легко можно судить о сущности всей
правовой системы этого общества, правовой политике и
правовой идеологии государства. Помимо права как стерж-
невого элемента правовая система включает в себя множе-
ство других слагаемых: правотворчество, правосудие, юри-
дическую практику, нормативные, правоприменительные и
правотолкующие акты, правоотношения, субъективные пра-
ва и обязанности, правовые учреждения (суды, прокурату-
ра, адвокатура), законность, ответственность, механизмы
правового регулирования, правосознание и др.
Исчерпывающий их перечень дать затруднительно, по-
скольку правовая система — сложное, многослойное, раз-
ноуровневое, иерархическое и динамическое образование,
1 См.: Карбонье Ж Юридическая социология: Пер. с фр. М., 1986. С. 197.
Глава 4. Право и правовая система 95
в структуре которого есть свои системы и подсистемы, узлы
и блоки. Многие ее составляющие выступают в виде связей,
отношений, состояний, режимов, статусов, гарантий,
принципов, правосубъектности и других специфических
феноменов, образующих обширную инфраструктуру или
среду функционирования правовой системы.
Особую роль в правовой системе играет упомянутая
выше юридическая практика, а в более широком плане —
вся юридическая деятельность, протекающая в стране.
Именно практика, реальная жизнь законов, показывает,
насколько эффективна и совершенна действующая в госу-
дарстве правовая система, сигнализирует о неблагополу-
чии и сбоях в ее функционировании, предлагает пути ис-
правления недостатков1.
Если говорить об основных блоках правовой системы, то
можно выделить такие из них, как нормативный, правообра-
зующий, доктринальный (научный), статистический, ди-
намический, блок прав и обязанностей и др. Между ними
существуют многочисленные горизонтальные и вертикальные
связи и отношения. Все это отражает сложный правовой ук-
лад данного общества, правовую жизнь государства.
Категория правовой системы относительно новая в нашей
литературе, она вошла в научный обиход лишь в 80-е годы и
раньше практически не использовалась, хотя зарубежные ис-
следователи, особенно французские и американские, давно и
активно оперируют названным понятием. Сама эта конструк-
ция не была представлена в учебных программах и курсах по
теории государства и права, другим дисциплинам.
Наиболее крупной работой, посвященной современным
правовым системам, до сих пор остается книга известного
французского юриста Рене Давида, выдержавшая у нас два
издания2. В советский период был выпущен двухтомник, в
1 Подробнее см.: Леушин В. И. Юридическая практика в системе обще-
ственных отношений. Красноярск, 1987; Карташов В.Н. Юридическая
Деятельность: понятие, структура, ценность. Саратов, 1989.
См.: Давид Р. Основные правовые системы современности: Пер. с
СРР- М„ 1988; см. также: Саидов А.Х. Введение в основные правовые сис-
темы современности. Ташкент, 1988; Он же. Сравнительное правоведение
96
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
котором давалась подробная характеристика существовав-
шей тогда социалистической правовой системы1. В это же
время появилась книга автора этих строк* 1 2. Историко-
культурные и социально-генетические аспекты российской
правовой системы обстоятельно исследованы В.Н. Си-
нюковым3. Активно занимается данной проблемой
В.Н. Карташов, выпустивший несколько отдельных работ
под общим названием «Введение в общую теорию правовой
системы общества»4.
Фундаментальный труд подготовлен учеными Воронеж-
ского госуниверситета5. Защищена докторская диссертация
В.В. Сорокина, вышла его монография6.
Как видим, ученые-правоведы все более интенсивно
разрабатывают одно из магистральных направлений юриди-
ческой науки наших дней. При этом вся проблема тесно
увязывается с идеей прав человека, свободы личности, уси-
лением социально-правовой защищенности граждан, упро-
чением законности, порядка и стабильности в стране, со-
вершенствованием механизма правового регулирования.
Объективности ради надо сказать, что при выдвижении
идеи правовой системы были и сомневающиеся. Так,
Е.А. Лукашева писала, что «понятие правовой системы иден-
тично правовой надстройке и поэтому оно ничего не меняет
в сложившемся представлении о правовой действительно-
сти... не несет новых возможностей познания правовой ре-
и юридическая география мира. М., 1993; Он же. Сравнительное правове-
дение (основные правовые системы современности). М., 2000; Решетни-
ков Ф.М. Правовые системы стран мира. М., 1993; Марченко М.Н. Сравни-
тельное правоведение. М., 2001.
1 См.: Правовая система социализма: В 2 т. / Под ред. А.М. Василье-
ва. М„ 1986. Т. 1; 1987. Т. 2.
2 См.: Матузов Н.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987.
3 См.: Синюков В.Н. Российская правовая система. Саратов, 1994.
4 См.: Карташов В.Н. Введение в общую теорию правовой системы
общества. Ярославль, 1995. Ч. 1; 1999. Ч. 6.
5 См.: Российское государство и правовая система / Под реД-
Ю.Н. Старилова. Воронеж, 1999.
6 Сорокин В.В. Концепция эволюционного преобразования правовых
систем в переходный период. Барнаул, 2002.
Глава 4. Право и правовая система 97
апьности»1. Правда, в последующем эти сомнения, судя по
более поздним публикациям автора, отпали. Повлияла сама
жизнь, практика. Теория была скорректирована.
Ценность понятия правовой системы заключается в том, что
оно дает дополнительные (и немалые) аналитические возможно-
сти для комплексного анализа правовой сферы жизни общества.
Это новый, более высокий уровень научной абстракции, иной
срез с правовой действительности и, следовательно, иная плос-
кость ее рассмотрения. Преимущество названного подхода со-
стоит в том, что, будучи предельно широким, он призван отра-
зить в целостном виде общую панораму правового пространст-
ва — тот сложный юридический мир, в котором постоянно нахо-
дятся, вращаются участники социального общения.
Данное обстоятельство позволяет полнее, контрастнее
выявить наиболее существенные корреляционные, суборди-
национные и другие связи и отношения между целым и его
частями, а также последних между собой, точнее определить
место и роль каждого звена системы в общей работе всего
правового механизма, находящегося в распоряжении госу-
дарства. Поэтому интегративный подход к правовой систе-
ме — единственно возможный.
Входящие в правовую систему компоненты неодинаковы
по своему значению, юридической природе, удельному ве-
су, самостоятельности, степени воздействия на обществен-
ные отношения, но в то же время они подчинены некото-
рым общим закономерностям, характеризуются единством.
Перед нами не случайное соединение разнородных и не
связанных друг с другом элементов, а сложное, динамиче-
ское, многоуровневое государственно-правовое образова-
ние. Естественно, что и функционирование такой систе-
мы — сложнейший процесс. Поэтому современная теория
права должна подняться на такой уровень обобщения, ко-
торый позволил бы более глубоко и всесторонне анализи-
ровать и оценивать возникшую правовую реальность как
Целостный феномен, как систему. Для этого имеются сле-
дующие основания.
1 Лукашева Е.А. Право, мораль, личность. М., 1986. С. 78—79.
100
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
держанию шире, богаче, сложнее. Это то, что можно на-
звать юридической формой данного способа производства,
данного общественного строя.
Понятия правовой надстройки и правовой системы охваты-
вают в принципе одинаковые рамки правовой реальности, од-
нако они не могут заменить друг друга, ибо характеризуют,
во-первых, различные аспекты одного и того же момента ре-
альности, а во-вторых, различный уровень проникновения в
нее. Надстройка отражает самый общий уровень правовой
системы, поэтому здесь внимание концентрируется на наибо-
лее обобщенных проявлениях правовой действительности —
правовых идеях (правосознание), правовой деятельности (пра-
воотношения), правовых институтах (правовые нормы)1.
Право, как уже подчеркивалось, — эпицентр правовой сис-
темы. Юридические нормы, будучи обязательными эталонами
общественно необходимого поведения, опираясь на возмож-
ность государственного принуждения, выступают интегрирую-
щим и цементирующим началом. Это своего рода каркас, не-
сущие конструкции правовой системы, без которых она могла
бы превратиться в чисто механическую совокупность элемен-
тов, не связанных между собой единым нормативно-волевым
началом. Согласованность и координация между ними оказа-
лись бы в значительной мере ослабленными.
Особенно это касается конституционных норм, играю-
щих в правовой системе опорную, приоритетную роль. Сама
Конституция венчает собой все законодательство, выступает
правообразующим ядром, устанавливает виды юридических
актов, их соотношение, субординацию, способы разреше-
ния коллизий между ними, служит главным ориентиром в
2
деле организации правового регулирования в стране .
Нормы права вместе с порождаемыми ими правоотно-
шениями — это необходимые крепления, связки правовой
системы. Но право — тоже система, и притом наиболее 1 2
1 См.: Тиунова Л.Б. Системные связи правовой действительности. СПб.,
1991. С. 53.
2 См.: Тихомиров Ю.А. Конституционное право: уроки прошлого и
взгляд в будущее // Правоведение. 1992. № 6. С. 6; Он же. Теория за-
кона. М., 1982. С. 17.
Глава 4. Право и правовая система 101
устойчивая и дисциплинирующая, содержащая в себе чет-
кие оценочные критерии’. Это — базовая система в систе-
ме Являясь первичными клеточками правовой системы,
юридические нормы и составляют ее первооснову, придают
ей жизненные силы. Именно через эти нормы достигаются
прежде всего основные цели правового регулирования.
Право доминирует в правовой системе, играет в ней
роль консолидирующего фактора, «центра притяжения».
Все другие ее элементы являются фактически производны-
ми от права. И всякие изменения в нем неизбежно порож-
дают изменения во всей правовой системе или, по крайней
мере, во многих ее частях.
Данное обстоятельство привело некоторых авторов к мыс-
ли о том, что для более адекватной характеристики права как
сложного социального образования могло бы быть использо-
вано понятие правовой системы (П.М. Рабинович). Из этого
заключения вытекает, что правовая система — это некий ана-
лог, синоним права в его широкой трактовке.
Думается, однако, что такой вывод был бы ошибочным.
Указанные категории, несмотря на их тесную связь, долж-
ны оставаться безусловно самостоятельными, не подменять,
а дополнять друг друга. Не случайно были высказаны опа-
сения, что «если последовательно отождествлять, хотя бы
по объему, термины “право” и “правовая система”, то пер-
вое может вообще исчезнуть из юридической науки»2.
Нельзя чисто механически право (пусть даже и в широ-
ком смысле) называть правовой системой или, наоборот,—
правовую систему правом, поскольку это все же самостоя-
тельные понятия. Они должны не подменять, а дополнять
ДРУГ Друга. Любая концепция права должна быть составной
частью концепции правовой системы, как более широкой и
многоаспектной, органически сливаться с нею. Отождеств-
ление этих двух явлений привело бы к теоретической не-
разберихе.
2 См.: Бабаев В.К. Право как логическая система. М., 1978.
Денисов Ю.Л., Спиридонов Л.И. Абстрактное и конкретное в совет-
ском правоведении. Л., 1987. С. 67.
102 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Иными словами, правовая система общества не охваты-
вается и не может быть охвачена понятием права, подобно
тому, как политическая система не исчерпывается понятием
государства. Одно не поглощает другое. Безусловно, «для
характеристики правовой системы решающее значение име-
ет сущность и содержание права, но из этого не следует,
что любую правовую систему достаточно свести к праву»’.
Кроме того, категория правовой системы «не может соот-
ветствовать так называемому широкому пониманию права
прежде всего из-за различий в понимании природы норматив-
ности»1 2. Нормативность присуща всем правовым явлениям, но
в разной степени, и формы ее выражения, жесткость, импера-
тивность, цели различны. Они связаны с методами правового
регулирования. Наиболее концентрированно нормативность
проявляется в праве как в системе норм.
Выдвижение идеи правовой системы объективно яви-
лось своего рода молчаливым компромиссом между сто-
ронниками узкого и широкого понимания права, ибо те,
кто стремится расширить понятие права и охватить им по-
мимо норм ряд других элементов, получают наконец кате-
горию, которая может отразить все это. В данном случае
конструкция правовой системы представлялась удачным
«выходом из положения». Как отметил Д.А. Керимов, это
была попытка сближения позиций узкого и широкого пра-
вопонимания.
Конечно, в историко-политическом, общесоциологиче-
ском и общекультурном плане между правом и правовой
системой не всегда проводят различие, когда, например,
говорят о сравнительных типах права, национальных право-
вых системах различных стран (аналогично тому, как в
обыденной жизни не всегда делают различие между обще-
ством и государством, не вдаваясь в научное содержание
этих терминов).
С.С. Алексеев отмечает, что когда при освещении правовых
явлений говорится о праве, то во многих случаях подразумева-
1 Явич Л.С. Сущность права. Л., 1985. С. 41.
2 Лукашева Е.А. Указ. соч. С. 79.
Глава 4. Право и правовая система
103
ется целостная правовая система. Вместе с тем указание на
правовую систему нередко означает, что право мыслится во
всех его проявлениях. Какой из этих терминов целесообразно
использовать в том или ином контексте — зависит от уровня
теоретических абстракций1.
И как справедливо отмечает известный французский
ученый-правовед Жан-Луи Бержель, сложность вопроса о
понятии и сущности права «проистекает из неоднородности
устройства правовых систем в разные эпохи и в разных
странах, а также из нашей неуверенности в определении
границ собственно права и правил другой природы, дейст-
вующих в обществе»2. Иными словами, важно четко знать,
где кончается правовое поле и начинается неюридическое
пространство, в чем особенности той или иной националь-
ной правовой системы или даже целой правовой семьи.
Правовое государство немыслимо без высокоразвитой, де-
мократической и четко работающей правовой системы, спо-
собной эффективно защищать интересы общества и его граж-
дан. Но помимо охранительно-защитительной функции она
призвана выполнять также многообразные регулятивно-
организующие, стабилизирующие и стимулирующие задачи,
связанные с обеспечением нормальной жизнедеятельности
людей, развитием экономики, науки, культуры, образования,
социальной сферы, реализацией прав и свобод личности.
Конечные цели правового регулирования достигаются
только с помощью всей совокупности юридических средств,
находящихся в распоряжении государства, а не за счет от-
дельных из них, например правовых норм, санкций, субъек-
тивных прав и обязанностей, правоотношений и т.д. Поэто-
му важно, чтобы все звенья правовой системы работали
четко и безотказно, активно выполняли свои функции.
В разрозненном виде, вне взаимосвязи, они не приводят к
желаемым результатам — необходима их синхронизация с
тем, чтобы они дополняли и усиливали друг друга. Иными
См.: Алексеев С.С. Право и правовая система // Правоведение.
1У80. № 1. с 32.
Берэкель Ж.-Л. Общая теория права: Пер. с фр. М., 2000. С. 36; см.
а|оке: Романов А.К. Правовая система Англии. М., 2000.
104 Н И. Матузов Актуальные проблемы теории права
словами, речь должна идти о комплексном (согласованном)
правовом воздействии на общественные отношения, их объек-
ты и субъекты. Правовая форма должна чутко и своевременно
реагировать на возникающие новые тенденции и симптомы,
улавливать пульс общественной жизни. А законодатель дол-
жен постоянно «отлаживать», совершенствовать ее.
Любопытную характеристику правовой системы и ее ро-
ли в жизни общества дает американский юрист Лоуренс
Фридмэн. По его представлениям, в современном амери-
канском обществе правовая система сопровождает человека
во всех его делах. Не проходит и дня — даже часа — без
взаимодействия личности с правом в самом широком смыс-
ле слова. Автор пишет, что правовая система вездесуща, хо-
тя зачастую ее присутствия человек не замечает. Не ощуща-
ет, что правовая система, подобно «Большому брату», при-
стально наблюдает за ним, заглядывая через плечо. Но в
известном смысле закон постоянно смотрит на нас.
Правовая система непрерывно меняется, однако ее
составные части претерпевают изменения с разными
скоростями, и ни одна из них не меняется столь же бы-
стро, как другая. В то же время существуют некие по-
стоянные, долго живущие элементы — принципы систе-
мы, которые присутствовали в системе всегда (даже в
прошлые века) и будут такими же в течение еще долго-
го времени. Они придают необходимую форму и опре-
деленность целому.
Термин «право» относится обычно только к нормам.
Но необходимо проводить демаркационную линию между
нормами как таковыми и теми институтами и процессами,
которые вдыхают в них жизнь. Эта расширенная сфера и
есть правовая система. Ясно, что эта система — нечто
большее, нежели просто набор норм. Право — это способ
правительственного социального контроля. Субъект не со-
вершит ошибки, если включит в него правила поведения.
Необходимо разграничивать понятия «право», «пра-
вовая система» и «правовой процесс». Дать точное оп-
ределение праву — достаточно сложная задача. «Пра-
во» — слово для ежедневного употребления, часть раз-
говорного словаря. Оно имеет большое число значении,
хрупких, как стекло, неустойчивых, как мыльный пу-
зырь, неуловимых, как время.
Глава 4. Право и правовая система 105
Сказанное не означает, что мы постоянно ощущаем
на себе свинцовую тяжесть права. Право — атмосфера;
оно легко, как воздух, когда все идет нормально. Не-
правильно было бы считать право паутиной запретов.
Большинство законов предназначено для того, чтобы
сделать жизнь легче, безопаснее, счастливее. Правовая
система — часть общесоциальной системы. В совре-
менном мире существует поразительное многообразие
правовых систем. Каждая страна имеет свою систему; в
США, кроме того, каждый штат — собственную, и все
это венчает общенациональная (федеральная) система.
Нельзя назвать ни одной пары полностью адекватных
правовых систем. Но это не значит, что каждая право-
вая система не имеет ничего общего с какой-нибудь
Другой'.
Можно добавить, что современная российская правовая
система, как и американская, организована на федеральной
основе. В каждой республике, иных субъектах Федера-
ции — своя правовая система, имеющая местные особенно-
сти и включающая в себя региональные нормы и институты.
Свои правовые системы созданы в бывших союзных рес-
публиках — ныне суверенных государствах. В наше время
наблюдается интенсивное сближение и взаимопроникнове-
ние различных правовых систем на основе обязательного
для всех международного права и национальных особенно-
стей каждой страны.
В Конституции РФ записано: «Общепризнанные принци-
пы и нормы международного права и международные
договоры Российской Федерации являются составной
частью ее правовой системы» (п. 4 ст. 15). Это и понятно —
любое национальное право тысячами нитей связано с
межнациональным, как сгустком длительного коллективного
опыта. Такое взаимодействие отражает современные
мировые интеграционные процессы.
Российская правовая система переживает трудный пери-
од своего становления и развития. Она постепенно преоб-
1QOT ^М‘: Фридмэн Л. Введение в американское право: Пер. с англ. М.,
У92- С. 7, 8, 17, 18.
106 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
разуется, избавляется от пороков тоталитарного режима
деформаций и наслоений прошлого, приобретает более
глубокие демократические и гуманистические черты. Но в
целом ее главные недостатки пока сохраняются. Это —
слабая эффективность, незавершенность, разбалансирован-
ность, неспособность успешно выполнять присущие ей ре-
гулятивные и охранительные функции, несоответствие но-
вым условиям, рыночным отношениям. Процесс ее обнов-
ления — в начале пути.
Одна из задач проводимых демократических преобразо-
ваний в России — создание устойчивой, четко работающей
и эффективной правовой системы, в центре которой дол-
жен стоять человек. В то же время сама правовая систе-
ма — мощный инструмент этих преобразований, норматив-
ная база, опора всех реформ. В соединении этих двух на-
чал — залог успеха.
При этом разработку правовой системы, которая должна
носить комплексный характер, следует вести с использова-
нием всего арсенала познавательных средств и особенно
таких, как анализ (расчленение на многочисленные слагае-
мые, изучение по частям) и синтез (осмысление явления в
целостном виде, во взаимосвязи всех его элементов). Орга-
ническое сочетание указанных методов может дать желае-
мый результат.
В частности, сегодня требуют обстоятельных ответов
следующие актуальные вопросы:
1) насколько совершенна и эффективна современная
юридическая форма, призванная опосредовать динамично
развивающиеся общественные отношения; в чем ее сильные
и слабые стороны; оправдывает ли она свое назначение;
2) насколько верно, адекватно правовая система выра-
жает назревшие потребности развития российского общест-
ва, происходящие в нем процессы, тенденции, курс ре-
форм, становление рыночных отношений;
3) в какой мере правовая система может и должна спо-
собствовать решению социальных, экономических, полити-
Глава
4. Право и правовая система
107
ческих, культурных и иных задач, построению правового
государства- гражданского общества;
4) может ли она обеспечить надежную защиту основных
прав человека, свободу личности, ее жизнь, здоровье,
честь, достоинство, безопасность, противостоять натиску
криминала, экстремизма и терроризма, национальной и ре-
лигиозной розни;
5) каким образом можно оптимизировать действие всех
элементов правовой системы в борьбе с негативными явле-
ниями, нарушениями законности, правопорядка, дисципли-
ны, выявить и использовать свои потенциальные возможно-
сти, резервы;
6) способна ли отечественная правовая система воспри-
нять все лучшее, что есть в мировом правовом опыте, прак-
тике функционирования других юридических систем, дея-
тельности международных правозащитных организаций и
институтов, использовать выработанные в данной области
стандарты;
7) каковы основные пути (направления, ориентиры)
дальнейшего развития российской правовой системы в ус-
ловиях проводимых демократических преобразований; как
создать и укрепить единое правовое поле страны, общефе-
деральное политико-юридическое пространство, согласо-
вать интересы центра и мест.
В настоящее время в теории все более возрастает роль
концептуального мышления, комплексных категорий, систем-
но-структурного анализа, широких социальных обобщений.
Важно максимально использовать этот аналитический арсенал.
В частности, системно-структурный метод применительно к
данной теме означает, что любое юридическое явление следу-
ет рассматривать не само по себе, а в рамках и на уровне
единой правовой системы как органическую часть целого, как
элемент, который помимо своих собственных функций, реали-
зует цели и задачи всей системы, согласуясь и взаимодействуя
с ними. Необходимо помнить древний философский постулат:
Целое больше суммы его частей.
108 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
«Познание любого политического или правового явле-
ния, — пишет Д.А. Керимов, — должно исходить из того
что это явление — составная часть, компонент, элемент
целостной системы, которая в основном определяет его
свойства, особенности, социальное назначение, характер
функционирования»1. Поэтому важно именно целостное,
объемное видение проблемы.
Это позволяет полнее, контрастнее выявить наиболее
существенные корреляционные, субординационные и иные
связи и отношения между целым и его частями, а также
последних между собой, точнее определить место и роль
каждого звена системы в общей «работе». Входящие в
правовую систему компоненты неодинаковы по своему зна-
чению, юридической природе, удельному весу, самостоя-
тельности, степени воздействия на общественные отноше-
ния и т.д., но в то же время они подчинены некоторым об-
щим закономерностям, характеризуются единством. Естест-
венно, что и функционирование такой системы — слож-
нейший процесс.
В современных условиях наблюдается устойчивая тен-
денция возрастания правовых начал в жизни общества, а
следовательно, и роли правовой системы. Это требует от
юридической науки более глубокого и внимательного ана-
лиза данного процесса, новых оценок и характеристик пра-
ва во всех его качествах и проявлениях — как регулятора
общественных отношений, как социальной и культурной
ценности, как средства власти, политики, управления, кон-
троля, инструмента воспитания.
Сегодня, как никогда, нужна последовательная интен-
сификация правовой системы. Право, законодательство,
другие ее институты и элементы должны развиваться не
только и не столько экстенсивным путем, то есть за счет
принятия все новых и новых юридических норм, законов,
сколько за счет повышения качества и эффективности уже
действующих, усиления их социальной отдачи. Экстенсив-
1 Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследо-
ваний. М., 1986. С. 209.
Глава 4. Право
и правовая система
109
ные факторы, во-первых, не беспредельны, во-вторых, не
всегда результативны, а порой приводят даже к нежела-
тельным последствиям (нормативным излишествам, зарегу-
лированности, не оставляющей просвета для самостоятель-
ности и инициативы субъектов; тотальной зависимости от
чиновничества, контролю и т.д.). А это противопоказано
рыночным отношениям.
Необходимо добиваться того, чтобы в правовой системе
не было неработающих или плохо работающих норм. Коли-
чественная сторона должна уступить место качественной. В
последнее десятилетие «правовая инфляция» уже дала о
себе знать как на федеральном уровне, так и (особенно) в
регионах. Для повышения интенсификации правовой систе-
мы требуются наибольшая степень социальной и научной
обоснованности всех ее составных частей, экспертиза при-
нимаемых законов и других нормативных актов, предвиде-
ние, прогноз, а в необходимых случаях — эксперимент.
В условиях становления рыночных отношений особую
значимость приобретает правовое стимулирование. Этот
метод воздействия на сознание и поведение людей долгое
время недооценивался1. Упор делался главным образом на
запреты, ограничения, командно-волевые нажимы. Действо-
вал принцип: можно только то, что прямо разрешено зако-
ном, а чаще всего — инструкцией. Это сковывало инициа-
тиву субъектов, культивировало пассивность, боязнь ответ-
ственности, выжидание, стремление «не высовываться».
Задача же заключается в том, чтобы с помощью право-
вых инструментов сформировать у людей новые мотивы и
установки — ориентацию на активно-правомерные дейст-
вия, предприимчивость, инициативу, творческий подход к
Делу, оправданный хозяйственный риск, заинтересованность
в результатах своего труда, избавление от психологии
«винтика», который должен лишь срабатывать в нужный
См. подробнее: Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. Сара-
т°в, 1994; Матузов Н.И., Малько А.В. Проблемы правового стимулирова-
1аоеВ условиях становления рыночных отношений // Государство и право.
'995. № 4.
110 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
момент, но не более того. Такая позитивная мотивация
должна быть заложена во всей правовой системе.
Новая правовая политика Российского государства посте-
пенно становится не карательно-запретительной, а регулятив-
но-поощрительной, социально-побудительной. Главное — это
направить поведение субъектов в нужное русло, стимулиро-
вать правомерные действия и предупреждать неправомерные,
развязать инициативу участников цивилизованного рынка. В то
же время правовая система призвана создавать необходимые
преграды на пути криминального бизнеса, «теневой» экономи-
ки, недобросовестной конкуренции.
Конечно, мотивация, стимулы создаются прежде всего
экономическими, социальными и иными условиями, но право
должно их закреплять, поддерживать, развивать, а не сдер-
живать. Непродуманная правовая регламентация может су-
щественно затормозить позитивные устремления людей, по-
лезные начинания, желание сделать больше, лучше, быстрее.
Правовая система должна чутко улавливать пульс общест-
венной жизни, своевременно реагировать на происходящие в
ней изменения, процессы, тенденции.
При этом чувствительной должна быть не только теория, но
и практика. Тем более что право по своей природе консерва-
тивно, отстает от требований жизни. Две тенденции (в равной
мере правомерные) «борются» в правовой системе: стабиль-
ность, постоянство, устойчивость и динамизм, гибкость, измен-
чивость. С одной стороны, законы не должны слишком часто
меняться или изменяться, с другой — они обязаны поспевать за
ходом развития, не плестись в хвосте у прогресса.
Разумеется, возможности правовой системы нельзя пре-
увеличивать, ибо далеко не все проблемы можно решить с
помощью юридических средств. Но в то же время эти воз-
можности нельзя преуменьшать, недооценивать, так как без
права, законов обновление общества невозможно. Вместе с
тем надо иметь в виду, что российская правовая система —
это система переходного периода1.
Одна из задач юридической системы и права как ее цен-
трального звена — совершенствование механизма правового
регулирования. Речь должна идти о комплексном, совокупном
воздействии всех элементов правовой системы на основные
1 См.: Сорокин В.В. Правовая система // Правоведение. 2002. № !•
Глава
4 Право и правовая система
111
ороны общественной жизни, находящиеся в пределах ее
досягаемости» (правового поля). При этом особое значение
оиобретает регулирование экономических отношений. Четкая
работа правового механизма может оказать прямое влияние
на эффективность производственной деятельности, претворе-
ние в жизнь курса реформ. Для этого правовая система долж-
на быть внутренне согласованной и целенаправленной.
Правовые инструменты могут в немалой степени способство-
вать социально-экономическому и научно-техническому про-
грессу страны, преодолению кризиса.
Конечные цели правового регулирования достигаются
только с помощью всех звеньев правовой системы, а не
отдельных ее компонентов, например, юридических норм,
правосознания, субъективных прав и обязанностей, санк-
ций, ответственности и т.д. Сами по себе, вне связи друг с
другом, они не в состоянии привести в действие правовой
механизм и обеспечить его функционирование. Важно по-
этому, чтобы все части системы работали согласованно, в
комплексе, а не разобщенно и давали нужный эффект, ре-
зультат. Не порознь, а вместе — в этом залог успеха.
Правовая система должна чутко реагировать на проис-
ходящие в обществе процессы, социальное самочувствие
государства, состояние общественных отношений, находить
в них «болевые точки» и по возможности снимать их или
профилактировать. Конечно, кризисные явления, особенно
в экономике, не всегда подвластны праву, законам, но и
без них многие катаклизмы в данной сфере «урегулиро-
вать» невозможно. Чаще всего требуется совокупность
мер — политических, организационных, правовых.
В любом случае правовая система, взятая в целом, в
единстве всех ее составных частей, выступает важнейшим
средством гармонизации интересов личности и общества,
гражданина и государства, отдельного индивида и коллек-
тива, социальной группы. Именно она, юридическая систе-
ма, призвана находить, отражать и закреплять разумный
баланс этих интересов. Особенно важен этот баланс в от-
ношениях между федеральным центром и регионами1.
ем.: подробнее: Сарычева И. Расползание правовой системы — уг|Х^а
онститУЧионной безопасности // Российская Федерация. 1997. № 4. ,
112
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
В последнее время наряду с правовой системой предла-
гается ввести в юридический лексикон несколько необыч-
ное понятие — «правовая жизнь». Основным инициатором
(«закоперщиком») этой идеи является А.В. Малько, опубли-
ковавший ряд статей на данную тему. Суть выдвигаемой
конструкции наиболее развернуто изложена автором на
страницах журнала «Государство и право»1. Мы не пресле-
дуем здесь цель подробно останавливаться на указанной
проблеме, давать свое видение и т.д. (оставим это до луч-
ших времен), коснемся кратко лишь некоторых ее аспектов
в плане соотношения правовой жизни и правовой системы.
Не подлежит сомнению, что правовая система отражает
не что иное, как правовую жизнь общества, ее качество,
полноценность, алгоритм, интенсивность. Правовая жизнь,
не будучи, на наш взгляд, научной категорией, представляет
собой специфическую область человеческого общения, на-
ряду с другими сферами — экономической, политической,
культурной, религиозной, творческой, спортивной и т.д. Од-
нако особенность правовой жизни состоит в том, что она во
многом носит официальный, нормативно-организованный,
а подчас властно-императивный характер, ибо основы-
вается на законах и иных правовых актах, подчинена опре-
деленным правилам, требованиям.
Разумеется, большую роль в ней играют также инициа-
тивные (свободные) действия субъектов, их интересы, по-
требности и устремления, но в целом поведение индивидов
должно находиться в рамках правового поля. Вне этого
поля простирается другая, неправовая жизнь, в том числе
противоправная. Именно поэтому криминальную жизнь
(бандитскую, воровскую) нельзя назвать правовой жизнью в
обычном, позитивном ее понимании. Это — не правовая
жизнь, а антиправовая, как правило уголовно наказуемая,
общественно осуждаемая. Правовая система призвана про-
тиводействовать такой «жизни», вести с ней борьбу.
1 См.: Малько АВ. Категория «правовая жизнь»: проблемы становления
// Государство и право. 2001. № 5; см. также: Малько АВ., Михайлов Ав,
Невважай ИД. Методологические основы исследования правовой жизни об-
щества // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. № 3; Демидов АН
Политико-правовая жизнь: ненормативный аспект // Там же.
Глава
4 Право и правовая система
ИЗ
Конечно, всякая человеческая жизнь, в том числе право-
состоит отнюдь не из одних светлых начал, она вклю-
чает в себя и негативные стороны. Но одно дело — про-
стой негатив, в частности, морального свойства, и другое —
преступная деятельность. Правовая жизнь потому и называ-
ется правовой, что она основана на праве, законах, юриди-
ческих нормах. Преступный же мир живет по своим зако-
наМ __ «законам джунглей» или «по понятиям». И было бы,
на наш взгляд, ошибкой считать такой образ жизни право-
вым, нормальным, цивилизованным.
А.И. Демидов прав в том, что «преступник, бросив вызов
обществу, его установлениям, видит смысл своей жизни в ис-
ключении себя из круга регулируемых законом отношений, в
их нарушении»1. Иными словами, злоумышленник исключает
себя из сферы общепринятой во всем мире правовой жизни,
легитимного порядка. Именно поэтому общество его и нака-
зывает. Наказывает за то, что опасный для окружающих субъ-
ект вышел за рамки допустимого правом.
Правовая жизнь и правовая система — не однопорядко-
вые, а тем более не тождественные понятия; правовая
жизнь — предмет отражения юридической системы.
Здесь — соотношение отражаемого и отражателя. По-
этому вопрос о том, что тут шире, а что уже, некорректен.
Речь может идти лишь об адекватности или неадекватности
отражения. Правовая система — научная категория, право-
вая жизнь — указатель на сферу взаимоотношений между
людьми и их объединениями. С другой стороны, реальное
правовое состояние общества, действующие в нем правопо-
рядок, законность, правосознание и т.д. служат показате-
лями уровня развития правовой системы2. Из самого назва-
ния статьи Ю.А. Тихомирова вытекает, что автор под право-
вой сферой понимает некую юридическую реальность (со
множеством ее элементов), опосредуемую правовой систе-
мой, то есть — правовую жизнь.
Синонимами правовой жизни выступают такие термины,
как «правовая реальность», «правовая действительность»,
«правовое бытие», «правовая среда», «правовой мир»,
"----—_ ______________________
2 Демидов А.И. Указ. соч. С. 23.
, , х|5'м': Тихомиров Ю.А. Правовая сфера общества и правовая система
Журнал российского права. 1998. Ns 4/5. С. 14.
114 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
«правовая сфера», «правовое пространство» и т.д., о чем
нам уже приходилось писать. Это однопорядковые явления
находящиеся в одной плоскости, в одном ряду, которые
трансформируются в соответствующие правовые понятия и
институты, служат методологической базой их образования.
Главное содержание правовой жизни составляют много-
численные и бесконечно разнообразные правовые связи и
отношения между субъектами права. Эти отношения скла-
дываются на всех уровнях и стадиях как по горизонтали,
так и по вертикали, начиная с законодательного процесса и
кончая реализацией (соблюдением, исполнением, использо-
ванием и применением) конкретной юридической нормы.
Именно правовые отношения, взятые в их огромной и
сложной совокупности, образуют основу (ядро) правовой
жизни общества, определяя ее пульс, динамику, движение,
аккумулируя в себе все другие элементы (права, обязанно-
сти, ответственность, законные интересы, юридически зна-
чимые действия, статус, правотворчество, правореализа-
цию и т.д.). К изложенной концепции правовой жизни близ-
ки суждения В.М. Баранова1.
Правовая система охватывает (опосредует) собой все,
что есть юридического в обществе, иными словами, всю
юридическую среду, сферу, включая взгляды, идеи, док-
трины. Ни один юридически значимый феномен (момент,
элемент, отношение, состояние) не может оставаться вне
рамок правовой системы. Правовая система — это правовая
организация общества. Или, что одно и то же, формализа-
ция, материализация его правовой жизни.
Упомянутый в начале данной главы французский юрист
Ж. Карбонье очень точно определяет правовую систему как
«вместилище, средоточие» разнообразных юридических
явлений, как существующие в данное время в данном про-
странстве «взаимосвязанные отношения общности», кото-
рые и образуют систему. Такое же, по существу, видение
правовой системы обнаруживает и процитированный выше
американский правовед Л. Фридмэн.
1 См.: Баранов В.М. Теневое право. Н. Новгород, 2002. С. 21, 23.
Глава
4 Право и правовая система
115
Категория правовой системы настолько широка, на-
сколько широка отражаемая ею правовая действительность,
тО есть правовая жизнь, которая складывается и функцио-
нирует в государстве. Первая не может быть шире или уже
второй, то есть самой реальности. Они в известном смысле
могут считаться адекватными, но в разных качествах. У них
разные социальные роли, назначение. Нам кажется, что
словосочетание «правовая жизнь» вряд ли можно квалифи-
цировать как юридический термин. Это, скорее, рабочее,
обиходное выражение, фраза из разговорной речи. Во вся-
ком случае, действующее законодательство и правовая
практика такого термина не знают.
Не является он и научным понятием. Тот факт, что слова
«правовая жизнь» довольно часто встречаются на страни-
цах юридической и общественно-политической литературы,
в прессе, не может сам по себе служить доказательством
того, что перед нами научная категория. Последняя должна
отвечать определенным требованиям. Но это — тема для
отдельного разговора.
Заметим, кстати, что в нашей литературе не прижились в
качестве научных понятий такие выражения, как «правовая
материя», «правовая энергия», «правовая ткань», «правовой
модус» и другие, нередко употребляемые отдельными уче-
ными в своих исследованиях. Эти выражения относятся к
разряду метафор, образов, сравнений, а не научных катего-
рий. То же самое касается словосочетания «правовое поле».
Из сказанного следует, что проблема «правовой жиз-
ни» дискуссионна и поэтому нуждается в дальнейшем об-
суждении, сопоставлении точек зрения. Ясно одно: право-
вая жизнь как таковая, как разновидность общественной
жизни (специфическая область взаимодействия людей)
может и должна стать объектом внимательного теоретиче-
ского осмысления.
Отсутствие у феномена правовой жизни строго научного
статуса ни в коем случае не означает умаления самой про-
мы> необходимости ее разработки. Весь вопрос — в
вильной ее постановке. И прежде всего в юридическом
116 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
плане. Пока же слова «правовая жизнь» воспринимаются
как бытовое выражение.
В широком социальном контексте совершенно очевидно
что упорядоченная, нормальная, цивилизованная правовая
жизнь — необходимое условие успешного проведения всех
демократических реформ в России. А такие слагаемые этой
жизни, как уважение к законам, прочность общепринятых
правовых традиций и привычек; полноценное и эффектив-
ное законодательство, четко действующая юридическая
система; стабильный правопорядок; независимое и спра-
ведливое правосудие, надежная защита прав граждан; пе-
редовое правовое мировоззрение; здоровое, недеформиро-
ванное правосознание — важнейшие показатели достигну-
того уровня правового прогресса общества, его культуры.
И, напротив, неустойчивость, сумбурность, хаотичность
правовой жизни; беззаконие и произвол чиновников; разгул
преступности; коррупция; тотальный правовой нигилизм, гра-
ничащий с беспределом; юридическая неграмотность боль-
шинства населения и т.п. свидетельствуют о том, что страна
находится на весьма низкой стадии своего правового развития
и о каком-либо прогрессе в области права, его ценностей и
идеалов говорить не приходится. В силу указанных причин
сегодняшняя Россия пока еще далека от правовой
государственности.
Глава 5
ОБЩЕРЕГУЛЯТИВНЫЕ
ПРАВООТНОШЕНИЯ

Глава 5. ОБЩЕРЕГУЛЯТИВНЫЕ -
ПРАВООТНОШЕНИЯ
В российской юридической науке есть проблема, которая
изначально была и по сей день остается дискуссионной — это
концепция так называемых общерегулятивных правоотно-
шений. Именно ее дискуссионность, окончательная неразре-
шенность привлекает к ней все более пристальное внимание
ученых-правоведов, причем как сторонников, так и противни-
ков. Хорошо известно, что вопросы, где все ясно и понятно,
как правило, не вызывают особого интереса.
В чем же суть названного феномена, почему он вызыва-
ет споры? Выяснению его содержания и посвящена данная
глава.
В отечественной монографической и учебной литературе
обычно излагается классическая, научно устоявшаяся тео-
рия правоотношений, разработанная в своих основах еще
римскими юристами и с тех пор не претерпевшая сколько-
нибудь существенных изменений. Она базируется главным
образом на гражданско-правовых, имущественных, дого-
ворных отношениях с четко выраженными сторонами и же-
сткими взаимными обязательствами.
В свое время Энгельс отмечал, что вся континентальная
Западная Европа взяла за эталон «всемирное право обще-
ства товаропроизводителей, т.е. римское право, с его не-
превзойденной по точности разработкой всех существенных
правовых отношений товаровладельцев»1. Это отношения
типа «должник — кредитор», «продавец — покупатель»,
«заказчик — подрядчик», «истец — ответчик» и т.д.
Они возникают по поводу конкретных фактов, случаев,
споров, притязаний, почему и называются конкретными.
' М°Ркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 311, 498.
120 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Их задача — обслуживать повседневные нужды, запросы
интересы людей: гражданский оборот, рынок, быт, труд,
семью, производство. Подобные правоотношения непре-
рывно возникают, прекращаются, изменяются, вновь воз-
никают. Некоторые из них скоротечны (купил, продал, об-
менял, заключил сделку, воспользовался той или иной
услугой, видом транспорта). Они наглядны, очевидны,
строго индивидуализированы, хорошо всем известны по
собственному опыту. Это, так сказать, «проза жизни»
(С.С. Алексеев).
Естественно, что наибольший вклад в развитие учения о
правоотношениях внесла цивилистическая наука. В этом ее
несомненная заслуга. На ее выводах и положениях в значи-
тельной мере основывается и общая теория государства и
права. Однако, когда последняя начинает с этими готовыми
мерками вторгаться в иные социальные сферы и анализи-
ровать механизм правового опосредования общественных
отношений более общего и более высокого уровня, у нее
возникают «узкие места», затруднения.
Отработанный за тысячелетия четкий и безотказный
юридический инструментарий, успешно применяемый в сво-
ей области, не всегда без всяких оговорок может быть ис-
пользован в другой. Отсюда потребность как-то дополнить
этот механизм, расширить, унифицировать, сделать более
гибким, с тем чтобы с его помощью можно было упорядо-
чивать, регулировать и другие отношения. Какие же?
Например, отношения типа «государство — государст-
во», «государство — гражданин», «федерация — субъект
федерации», «президент — парламент», «депутат — изби-
ратель». Сюда же можно отнести все формы взаимодейст-
вия различных структур, институтов и ветвей власти, реали-
зацию ими своих функций, статусов, полномочий, работу
системы сдержек и противовесов. Или, скажем, отношения,
связанные с соблюдением членами общества законов, пра-
вопорядка, уголовных, административных и иных запретов,
конституционных норм, прав человека.
f ава 5 Общерегулятивные правоотношения
121
Все эти отношения выступают как правовые, поскольку
регулируются правом, возникают на основе соответствую-
щих юридических установлений. Но это особые, необычные
правоотношения, к ним не подходит или не совсем подхо-
дит модель гражданско-правовой взаимосвязи субъектов
(«должен — отдай», «исполни в срок», «плати неустойку»),
у них своя специфика. И подобные правовые отношения
требуют такого же пристального внимания и осмысления,
как и традиционные, если не большего. Ведь они недоста-
точно изучены.
Так возникла идея общих, или общерегулятивных,
правоотношений. Она была выдвинута потребностями самой
жизни, практики. Наука лишь обобщила то, что существова-
ло и существует в реальности. Трудно поэтому согласиться
с мнениями, что якобы данная конструкция надуманна, не
работает и т.д.
Против такой позиции в литературе резонно возражают:
«Нельзя разделить точку зрения авторов, утверждающих,
что выделение в теории права общих (общерегулятивных)
правоотношений недостаточно убедительно и практически
бесполезно. Сам факт вступления закона в силу порождает
у лиц, которых он касается, соответсвующие права и обя-
занности. Последние и составляют главную суть правоот-
ношений, именуемых общими»1.
Прямое действие российской Конституции, закрепление
в ней естественных прав человека, изменение корреляцион-
ных взаимосвязей личности и государства, другие реалии и
приоритеты наших дней по-новому высвечивают значение
обсуждаемой разновидности правовых отношений.
Происходящие в стране перемены не только не колеб-
лют сути указанной концепции, а, напротив, придают ей
новые важные грани, черты, добавляют аргументы. Она как
ПГ1 Панче™° П.Н. Выступление
пРаво. 1994. № 5. с 91
на «круглом столе» // Государство и
122 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
бы обретает еще большую легитимность, правомерность.
Расширяются границы и возможности ее осмысления. Ц
если раньше были какие-то сомнения на этот счет, то сей-
час они, на наш взгляд, полностью отпали, ибо слишком
очевидными стали научные и законодательные предпосылки
для выдвижения и отстаивания названной идеи.
Отрицание общерегулятивных правоотношений равно-
сильно отрицанию действия конституционных норм, их эф-
фективности. Отсюда — насущная необходимость разра-
ботки данного направления в исследовании многоаспектной
проблемы правоотношений. В.О. Лучин прав в том, что
«вполне допустимы различные модификации правоотноше-
ний с неполным набором традиционных признаков»1.
В статье 2 Конституции РФ говорится: «Признание, со-
блюдение и защита прав человека и гражданина — обязан-
ность государства». Это означает, что российские граждане
как носители этих прав выступают по отношению к государ-
ству в качестве управомоченных, а государство по отно-
шению к ним является правообязанной стороной.
Иными словами, перед нами типичное правоотношение
общего характера, поскольку в нем все же не конкретизи-
рованы необходимые детали взаимных обязательств его
участников. Да они и не могут быть конкретизированы, так
как конституционные нормы по своей природе являются в
основном учредительно-закрепительными, фиксирующи-
ми. Но это именно правоотношения, а не фактические от-
ношения, никак не опосредуемые правом, законами.
В рамках подобных правоотношений граждане могут
предъявлять и уже предъявляют к государству судебные
иски. Они предъявляли их и раньше, но тогда государство
не несло прямой конституционной обязанности перед свои-
ми гражданами и рассматриваемые дела чаще всего закан-
’ Лучин В.О. Особенности конституционно-правовых отношений //
Правоведение. 1987. № 1. С. 12; Он же. Конституционные нормы и право
вые отношения. М., 1997. С. 45.
Глава
5 Общерегулятивные правоотношения
123
чивались ничем. При этом важно, что иски адресуются не-
посредственно к государству как таковому, а не к тем или
иНЬ|М его органам или учреждениям. Государство выступает
здесь главным ответчиком и контрагентом1.
Многие из такого рода требований граждан разрешают-
ся теперь Конституционным Судом, который создает в дан-
ной области весьма ценные прецеденты. Были, как это ши-
роко известно, коллективные иски к государству разорив-
шихся вкладчиков, чьи сбережения «сгорели» в 1992 г.,
когда начались шоковые экономические реформы. Правда,
иски эти до сих пор не удовлетворены, но власть признает
за собой этот долг и обещает вернуть его. Судятся с род-
ным государством чернобыльцы. За последние три года они
«вчинили» ему свыше 80 тыс. исков и отсудили по ним 14
млрд руб. (Известия. 2002. 31 мая).
Нередко исковые заявления направляются лично Прези-
денту как высшему должностному лицу, олицетворяющему
государство и осуществляющему его властные функции.
Бывает, что требования предъявляются одновременно Пре-
зиденту, Правительству и Государственной Думе. В необхо-
димых случаях граждане апеллируют в международный суд
к международному правосудию.
В одном из постановлений Конституционного Суда (по
жалобе В.А. Смирнова) отмечается, что «гражданин и госу-
дарство связаны между собой взаимными правами, ответст-
венностью и обязанностями». Иными словами, они находят-
ся в определенных правовых отношениях. Это очень важная
констатация. Граждане вправе требовать от государства
обеспечения личной безопасности, защиты жизни, здоро-
вья> чести, достоинства и имущества. От государства как
корреспондирующей стороны. >
См.: Адашкевич Н. Иск к власти // Хозяйство и право. 1993. № 12;
Нова Л.В. Гражданин против государства // Общественные науки и
во _^Менность- 1994. Ns 4; Морщакова Т.Г. Судья, гражданин и государст-
ГОг Равновеликие величины // РГ. 1996. 2 авг.; Поспорили гражданин и
Дарство // Там же. 2003. 13 февр. ,
122 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
бы обретает еще большую легитимность, правомерность
Расширяются границы и возможности ее осмысления. Ц
если раньше были какие-то сомнения на этот счет, то сей-
час они, на наш взгляд, полностью отпали, ибо слишком
очевидными стали научные и законодательные предпосылки
для выдвижения и отстаивания названной идеи.
Отрицание общерегулятивных правоотношений равно-
сильно отрицанию действия конституционных норм, их эф-
фективности. Отсюда — насущная необходимость разра-
ботки данного направления в исследовании многоаспектной
проблемы правоотношений. В.О. Лучин прав в том, что
«вполне допустимы различные модификации правоотноше-
ний с неполным набором традиционных признаков»1.
В статье 2 Конституции РФ говорится: «Признание, со-
блюдение и защита прав человека и гражданина — обязан-
ность государства». Это означает, что российские граждане
как носители этих прав выступают по отношению к государ-
ству в качестве управомоченных, а государство по отно-
шению к ним является правообязанной стороной.
Иными словами, перед нами типичное правоотношение
общего характера, поскольку в нем все же не конкретизи-
рованы необходимые детали взаимных обязательств его
участников. Да они и не могут быть конкретизированы, так
как конституционные нормы по своей природе являются в
основном учредительно-закрепительными, фиксирующи-
ми. Но это именно правоотношения, а не фактические от-
ношения, никак не опосредуемые правом, законами.
В рамках подобных правоотношений граждане могут
предъявлять и уже предъявляют к государству судебные
иски. Они предъявляли их и раньше, но тогда государство
не несло прямой конституционной обязанности перед свои-
ми гражданами и рассматриваемые дела чаще всего закан-
’ Лучин В.О. Особенности конституционно-правовых отношений //
Правоведение. 1987. № 1. С. 12; Он же. Конституционные нормы и право"
вые отношения. М., 1997. С. 45.
Глава
5 Общерегулятивные правоотношения
123
чивались ничем. При этом важно, что иски адресуются не-
посредственно к государству как таковому, а не к тем или
иным его органам или учреждениям. Государство выступает
здесь главным ответчиком и контрагентом1.
Многие из такого рода требований граждан разрешают-
ся теперь Конституционным Судом, который создает в дан-
ной области весьма ценные прецеденты. Были, как это ши-
роко известно, коллективные иски к государству разорив-
шихся вкладчиков, чьи сбережения «сгорели» в 1992 г.,
когда начались шоковые экономические реформы. Правда,
иски эти до сих пор не удовлетворены, но власть признает
за собой этот долг и обещает вернуть его. Судятся с род-
ным государством чернобыльцы. За последние три года они
«вчинили» ему свыше 80 тыс. исков и отсудили по ним 14
млрд руб. (Известия. 2002. 31 мая).
Нередко исковые заявления направляются лично Прези-
денту как высшему должностному лицу, олицетворяющему
государство и осуществляющему его властные функции.
Бывает, что требования предъявляются одновременно Пре-
зиденту, Правительству и Государственной Думе. В необхо-
димых случаях граждане апеллируют в международный суд
к международному правосудию.
В одном из постановлений Конституционного Суда (по
жалобе В.А. Смирнова) отмечается, что «гражданин и госу-
дарство связаны между собой взаимными правами, ответст-
венностью и обязанностями». Иными словами, они находят-
ся в определенных правовых отношениях. Это очень важная
констатация. Граждане вправе требовать от государства
обеспечения личной безопасности, защиты жизни, здоро-
вья, чести, достоинства и имущества. От государства как
корреспондирующей стороны. ,
См.: Адашкевич Н. Иск к власти // Хозяйство и право. 1993. № 12;
_ ч°со дg Гражданин против государства // Общественные науки и
во _^Менность- 1994. Ns 4; Морщакова Т.Г Судья, гражданин и государст-
rorv равновеликие величины // РГ. 1996. 2 авг.; Поспорили гражданин и
сУДарство // Там же. 2003. 13 февр. v . .........
124 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Именно на этом, верхнем, уровне складываются право-
отношения общего типа как результат действия конституци-
онных норм (правоотношений первого порядка). Когда же
обращение гражданина по поводу защиты своих прав и за-
конных интересов принимается к «производству» соответст-
вующей компетентной инстанцией, то на основе общерегу-
лятивного возникает конкретное правоотношение между
этой структурой и обратившимся лицом, связанное с вос-
становлением нарушенного права. После разрешения кон-
фликта конкретное правоотношение прекращается, а общее
остается и продолжает функционировать дальше.
Из современной практики Конституционного Суда Рф
вытекает вывод, что государство несет ответственность за
свои неправомерные действия в различных сферах (финан-
совой, трудовой, гражданской, административной и др.).
Благодаря этому сегодня существенно изменился не только
статус гражданина, но и статус власти1.
Когда-то в нашей литературе настойчиво культивирова-
лась мысль о том, что социалистическое государство не мо-
жет нести каких-либо обязанностей и ответственности перед
отдельным гражданином, состоять с ним в равноправных
юридических отношениях, оно может быть только судьей,
посредником, арбитром, опекуном и т.д., а не стороной. При
этом ссылались на Гоббса, который считал, что государство
ответственно лишь перед Богом и не перед кем другим.
Но уже примерно в 70-х годах такой подход был пре-
одолен. Однако в массовом сознании лишь сравнительно
недавно стало утверждаться понимание того, что граждане
могут что-то юридически требовать от своего государства.
До этого они сознавали только неукоснительные обязанно-
сти перед ним, необходимость подчинения и послушания
либо могли что-то просить у государства. Сейчас, как уЖе
отмечалось, наиболее настойчивые граждане подают в суд
’ См.: Бойцова В.В., Бойцова Л.В. Интерпретация принципа отв®тст_
венности государства за ущерб, причиненный гражданам, в практике Ко
ституционного Суда РФ // Государство и право. 1996. № 4. С. 51—58-
125
г 5 Общерегулятивные правоотношения
1 '________-======г====^=^=
власть и нередко выигрывают процессы, в частности о
возмещении материального вреда. Это — важнейшая и об-
щепризнанная черта подлинной демократии, поскольку
должна осуществляться не только защита граждан государ-
ством, но и защита их от самого государства, его произво-
ла, самоуправства.
Б С. Эбзеев, не употребляя выражения «общерегулятив-
ные правоотношения», убедительно доказал их наличие. Он
пишет, что государство, осуществляющее свою деятельность
в правовых формах, связано с народом, всеми участниками
социальных и правовых отношений не только правами, но и
юридическими обязательствами. Последние имеют глубокие
корни в конституционном строе, их основой выступает на-
родный суверенитет. Народу принадлежит учредительная
власть, а государственная власть — законодательная, испол-
нительная, судебная — это учрежденная власть. Отсюда
следует, что Конституция обладает двуединой природой: она
является законом, установленным народом для государства,
которым оно должно руководствоваться во всей своей дея-
тельности, и одновременно — законом государства, который
закрепляет правовое положение иных субъектов права, рег-
ламентирует общественно значимые аспекты поведения. За-
крепляя права человека и гражданина, Конституция тем са-
мым определяет обязанности по обеспечению этих прав,
возлагаемых на государство1.
Отныне суды могут применять как нормы Конституции
РФ, так и нормы отраслевого законодательства — в зави-
симости от обстоятельств. Такая возможность им гаранти-
рована всей правоохранительной системой. Граждане
Должны знать, что являются равноправными партнерами во
взаимоотношениях с государством и в случае какого-либо
эксцесса, конфликта всегда могут обратиться в суд или лю-
1 у—
ность м,: Эбзеев Б. С. Соблюдение и защита прав человека — обязан-
1995 £ОСУдаРства // Теория государства и права: Курс лекций. Саратов,
сийск 194; см. также: Снежко А.О. Конституционные обязанности Рос-
° ГосУДарства // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. № 2.
126 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
бой другой компетентный орган за немедленной и эффек-
тивной помощью. «Возможность для граждан конституци.
онно судиться, жаловаться, требовать, защищаться — это
новый этап политико-правового развития России»’.
Таким образом, конституционные нормы при их прямом
действии могут порождать как общие, так и конкретные
правоотношения. Первые возникают с момента вступления в
силу указанных норм и существуют постоянно (как право-
отношения состояния), вторые появляются в ходе устране-
ния конфликтной ситуации между гражданином и Основным
Законом страны, официальной властью. Тем более что
Конституция имеет теперь прямое действие.
Однако новый импульс для утверждения идеи общерегуля-
тивных правоотношений связан не столько с прямым действи-
ем Конституции (хотя это само по себе принципиально важно),
сколько с четким закреплением в ней недвусмысленных обя-
занностей государства перед своими гражданами. Это
важнее. Впервые открылась сама возможность спора, тяжбы
«маленького человека» с государством-левиафаном.
В литературе было высказано мнение, что выделение в
правовой действительности в качестве особого вида обще-
регулятивных правоотношений (правоотношений первого
порядка) является достижением нашей юридической науки,
позволяющим «преодолеть узкий горизонт гражданского
м 2
права в теории правоотношении» .
P.O. Халфина, основательно занимавшаяся проблемой
правоотношений, пришла к выводу, что «создание теории
правоотношения требует глубокого изучения этого слож-
нейшего явления с более широких позиций, чем те, которые
традиционно приняты в правовой науке»3. Такова же пози-
’ Венгеров А.Б. Прямое действие Конституции: правовые, социальные
и психологические аспекты // Общественные науки и современность.
1995. Ns 5. С. 50.
2 Ковачев Д.А. Функция, задачи, компетенция и правоспособность го
сударственного органа // Правоведение. 1985. Ns 4. С. 41.
3 Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 8.
р ава 5 Общерегулятивные правоотношения
127
д R. Мицкевича: «В самом широком смысле к правовым
ция .
тнОшениям могут быть отнесены все отношения, так или
иНаче связанные с действием права в обществе»1. Нельзя не
согласиться с Ю.Г. Ткаченко: «Отношения, подвергнутые
регулированию со стороны государства, можно с функцио-
нальной точки зрения назвать правовыми»2.
Рассматриваемые правоотношения нередко именуют аб-
солютными, статусными, базовыми, исходными, пер-
вичными, давая им тем самым сущностную характеристику.
Они лежат в основе всех иных (отраслевых) правоотноше-
ний. Этим хотят сказать, что перед нами феномены разных
порядков. Но чаще всего первый тип правоотношений назы-
вают общими в противовес конкретным. Конкретным — в
смысле отдельным, частным, текущим.
Термины «общие» и «конкретные» условны, они указы-
вают лишь на своеобразие отражаемых ими явлений, по-
зволяют соотносить их друг с другом, видеть различия. Во-
обще же, всякое правоотношение по-своему конкретно, а
не абстрактно. В то же время любое правовое отноше-
ние — это некоторое обобщение, аккумулирующее в себе
собирательные черты. В литературе данные определения
устоялись, «прижились», и ими без особых затруднений
можно пользоваться при анализе проблемы.
Наличие общих правоотношений еще в 60-х годах обо-
сновывалось в работах С.С. Алексеева, Н.В. Витрука,
Н.И. Матузова, В.С. Основина, И.О. Рябко, И. Сабо,
И.Е. Фарбера и др. С тех пор круг сторонников этой кон-
цепции значительно расширился. В последнее десятилетие
°на снова получила поддержку уже применительно к новым
Реалиям и различным отраслям права3.
шао Мицкевич А.В. Правовые отношения в советском обществе // Об-
4 2те°Рия советского права. М., 1966. С. 277.
М 1а^1Ченко ^.Г. Методологические вопросы теории правоотношений.
'•> 'УНО. С. 93.
1991 q" Братк0 А-Г. Правоохранительная система. Вопросы теории. М.,
ния П н п°’ Обсуждение курса лекций «Общая теория права» (выступле-
• Панченко и В.И. Леушина). Н. Новгород, 1993 // Государство и
128
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Активным сторонником и пропагандистом идеи общере-
гулятивных отношений является Т.Н. Радько, который стре.
мится найти дополнительные аргументы для ее теоретиче-
ского и практического обоснования, раскрытия конструк.
тивной роли в новых условиях, перспектив дальнейшего
развития. При этом он на протяжении ряда лет сохраняет
твердую убежденность в правоте своей позиции, своих
взглядов* 1.
Но есть и оппоненты рассматриваемой концепции
(В.К. Бабаев, А.Б. Венгеров, Ю.И. Гревцов, А.С. Пиголкин).
В науке это норма. Как правило, весьма настороженно к
общим правоотношениям относятся цивилисты, что вполне
закономерно — это не их сфера. Для них они непривычны
и неприемлемы. С подобными образованиями представите-
ли гражданского права практически не сталкиваются.
Зато общие правоотношения безоговорочно признают го-
сударствоведы, конституционалисты. Данная конструкция
помогает им решать многие теоретические и практические
вопросы своего предмета, что не раз отмечалось в их трудах
(Н.С. Бондарь, Г.А. Гаджиев, О.О. Миронов, В.А. Ржевский,
Н.А. Боброва, Ю.П. Еременко, Т.Д. Зражевская, Л.Д. Вое-
водин, В.Ф. Коток, О.Е. Кутафин, В.О. Лучин, Ф.М. Рудин-
ский, Б.С. Эбзеев и др.).
В оценке концепции общерегулятивных правоотношений
важно избегать искусственной их идеологизации, ибо это не-
избежно может привести к подмене объективного анализа
политическими пристрастиями. Такое сегодня, увы, нередко
случается при истолковании аналитиками в прессе и в научных
публикациях тех или иных фактов, событий, процессов, пози-
ций. Бывает, что они подгоняются под ситуацию.
право. 1994. № 5. С. 91, 101; Толкачев К.Б. Правовой статус личности /!
Теория государства и права: Курс лекций. Уфа, 1994. С. 186; Разгильдиео
Б.Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного
права РФ. Саратов, 1995. С. 14—62; Родька Т.Н Теория государства и
права. М„ 2001. С. 271-289.
1 См.: Радько Т.Н. Указ. соч. С. 272.
Глава
5 Общерегулятивные правоотношения
129
В этой связи вряд ли можно согласиться с выводом,
б дто конструкция общих правоотношений была в прошлом
не чем иным, как своеобразным научным оправданием без-
действия тогдашней Конституции, ее камуфляжного фасада,
«за которым в конкретных правоотношениях творилось
прямо противоположное тому, что обещали (?!) общие пра-
воотношения». И что якобы «несмотря на благие намерения
авторов и сторонников этой идеи, она сыграла социально
негативную роль»1.
Что творилось и творится за фасадами всех конституций,
в том числе российской, — зто тема особого разговора.
Приведенный же выше упрек, звучащий как обвинение в
адрес большой плеяды отечественных и зарубежных уче-
ных, развивавших и развивающих указанную концепцию,
думается, не имеет под собой оснований. Вообще, идеоло-
гическая «аргументация» никогда не приводила к позитив-
ным результатам. Сам такой прием некорректен и наводит
на грустные размышления.
Сказанное вовсе не означает, что концепция общих пра-
воотношений утратила свою дискуссионность и приобрела
статус бесспорной истины. Весь вопрос в том, в каком клю-
че ее обсуждать. Объективные исследователи не должны
поддаваться политическим соблазнам, конъюнктуре, оче-
редным сиюминутным веяниям. Требуется спокойный, взве-
шенный подход, профессиональный, непредвзятый анализ.
Особый интерес к обсуждаемому вопросу проявляют
теоретики — ведь им надо выработать действительно об-
щее, а не отраслевое понятие правоотношения. На сегодня
предельно краткой и широкой можно считать следующую
Дефиницию: всякое общественное отношение, так или иначе
подвергнутое правовому опосредованию (регулированию),
является правовым. При этом речь идет именно о регуля-
Уии, а не о простом воздействии права на сознание и пове-
и п ^енгеР°в А-Б- Прямое действие Конституции: правовые, социальные
ЮосИ^?логические аспекты // Общественные науки и современность.
_ х № 5. С. 50.
12951
f два 5 Общерегулятивные правоотношения
131
ающихся в такой ведущей отрасли, как конституционное
о и в некоторых других примыкающих к нему отраслях.
Между тем совершенно очевидно, что, скажем, правоотно-
шения типа «грузоотправитель — грузополучатель» и «госу-
дарство — гражданин» — это разные правоотношения.
К примеру, после принятия новой российской Конститу-
ции на ее основе сложился целый комплекс правоотноше-
ний (вертикальных и горизонтальных) между различными
государственными органами, государством и гражданами, а
также последних между собой. При этом Конституция имеет
прямое действие, и на нее можно ссылаться при разреше-
нии соответствующих дел. В этом случае общее правоотно-
шение перерастает в конкретное.
Типичным общерегулятивным правоотношением выступа-
ет гражданство, которое выражает устойчивую правовую
связь данного лица с данным государством с взаимными
правами и обязанностями. Эта правовая связь есть не что
иное, как правовое отношение между двумя «высокими
сторонами», которое опирается на два важнейших акта —
Конституцию и Закон о гражданстве. Перед нами первич-
ный (исходный) уровень правового регулирования.
Не менее прочным связующим звеном в отношениях го-
сударства и гражданина являются налоги. Соответственно в
данной области складываются и наиболее стабильные по-
стоянные (длящиеся) общерегулятивные правоотношения
между властью («казной») и налогоплательщиками. Эти
правоотношения носят строго вертикальный характер, их
Ровно столько, сколько взрослых, трудоспособных граж-
дан. Когда же тот или иной субъект не выполняет своей
язанности, то есть не платит налоги, возникает конкрет-
ное правоотношение, связанное с привлечением нарушителя
к юридической ответственности.
(ес^еРез общие правоотношения реализуются основные
Нь1* ственные) права человека, зафиксированные в извест-
с международных пактах, российской Декларации прав и
Д человека и гражданина, других основополагающих
130
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
дение людей (психологическом, идеологическом, мораль-
ном, превентивном).
Разумеется, степень, полнота, жесткость, уровень и цели
юридической регламентации могут быть различными, что и
обусловливает в конечном счете видовое многообразие
правоотношений. Эти виды зависят также от предметов и
методов правового регулирования. Но все они подпадают
под указанное выше определение. Здесь важна универсали-
зация признаков явления.
Субъекты, включенные в правовую сферу, неизбежно ока-
зываются взаимосвязанными, с одной стороны, правомочиями
и притязаниями, с другой — обязательствами и ответственно-
стью. Все должны уважать права, интересы и статус друг дру-
га, не нарушать их. Это и создает универсальные связи каж-
дого со всеми и всех с каждым. В прочности подобной свя-
занности — залог нормального функционирования правовой
системы общества, государства.
Однако в большинстве случаев правоотношение тракту-
ется более узко — только как конкретная, строго индиви-
дуализированная связь между субъектами, возникающая в
результате наступления того или иного юридического фак-
та. Такая связь, как уже говорилось, мыслится по схеме
обязательственного или иного, аналогичного ему отноше-
ния: две стороны с четко обозначенными правами и обя-
занностями, над сторонами — третья сила (государствен-
ная власть), которая в случае конфликта, неисполнения
одной из сторон обращенного к ней требования выступает
«арбитром», принуждает к совершению необходимых дей-
ствий. И это в принципе верно. Но в данном случае речь
идет не о правоотношениях вообще, а об определенном
их классе (или роде), ибо далеко не все правоотношения
носят именно такой характер.
Хотя конкретные правоотношения и являются наиболее
распространенными и хорошо всем знакомыми по личному
опыту, тем не менее они не отражают в полной мере специ-
фику любого или всех правоотношений, в частности склады'
Г ава 5 Общерегулятивные правоотношения
133
вОотношений между носителями этих прав и государством,
призванным уважать и защищать их. Когда же указанные
права кем-либо умышленно либо по неосторожности нару-
шаются, возникают конкретные правоотношения, направ-
ленные на их восстановление. В этом случае конкретные
правоотношения выступают как восстановительные.
Но этот общий механизм осуществления прав (стадии,
методы) необходимо совершенствовать, укреплять, осна-
щать массой дополнительных условий и гарантий, чтобы
интересы личности, гражданина в любое время могли быть
беспрепятственно удовлетворены и надежно защищены (ог-
раждены) как от произвольных действий самих властей, так
и от третьих лиц. Таково требование и международных пак-
тов о правах человека.
Различия между конкретными и общими правоотноше-
ниями заключаются также в том, что если первые связаны в
основном с такой формой реализации юридических норм,
как применение, то вторые — с тремя остальными: соблю-
дением, исполнением и использованием. Соответственно
конкретные правоотношения носят правоприменительный
характер, а общие — правоохранительный и правообеспе-
чительный. В рамках последних соблюдаются правовые за-
преты, исполняются обязанности, используются естественные
права. Таким образом, первая всеохватывающая (универ-
сальная) форма реализации права — соблюдение — осуще-
ствляется не помимо, как нередко считают, а в рамках пра-
воотношений, только общего, статусного характера.
Идеи общих правоотношений хорошо согласуются с
идеями и принципами правового государства. И эта сопря-
женность легко объяснима — было бы странным противо-
положное утверждение. Ведь правовое государство потому
называется правовым, что весь процесс его функциониро-
вания основывается на твердой почве права и законов, про-
текает в более или менее четких юридических формах,
caMcT^yPa*’ напРавлен на заЩитУ прав личности. Это уже
по себе исключает или, по крайней мере, затрудняет
132
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
документах. По действующей Конституции РФ на государ-
ство возложена обязанность признавать, соблюдать и
защищать эти права (ст. 2), способствовать их осуществле-
нию. В свою очередь, граждане должны строить свое пове-
дение в соответствии с нормами и требованиями Основного
Закона, блюсти общий интерес, исполнять свой долг, ува-
жать права друг друга.
Особенность всех этих и подобных им правоотношений
состоит, помимо прочего, в том, что здесь нет «третьей си-
лы», которая стояла бы над сторонами. «Третья сила» —
сама сторона правоотношения. Нет тут и юридического
(факта в традиционном его понимании. Эти правоотношения
возникают, как принято говорить, «непосредственно из за-
кона», то есть роль юридического факта в данном случае
играет сам закон, его издание. Вместе с тем это именно
правоотношения, а не просто фактические отношения,
поскольку налицо урегулированность последних правом, их
субъекты юридически сопряжены, просматривается доста-
точно четкая корреляция между правами и обязанностями.
Словом, они имеют правовую природу.
Необходимо сказать, что практика реализации фунда-
ментальных естественных прав человека у нас пока недос-
таточна, поскольку сами эти права официально признаны и
законодательно закреплены сравнительно недавно. Этой
практике еще предстоит сложиться, а науке придется ее
изучать и обобщать. Прогресс, достигнутый в развитии прав
и свобод граждан, неизбежно вызывает ломку старых
представлений, ибо новые реалии не укладываются в гос-
подствовавшие до сих пор понятия. Чтобы отразить изме-
нившиеся условия, теоретическая мысль ищет новые конст-
рукции, построения либо наполняет старые термины новым
содержанием.
Однако уже сейчас ясно, что такие прирожденные права
индивида, как право на жизнь, честь, достоинство, свободу,
безопасность, семью, собственность, место жительства и
др., находятся, как уже говорилось, в составе общих пра-
Глава
5 Общерегулятивные правоотношения
135
друга не чинить никаких препятствий к их осуществлению.
Подобного рода связи и отношения обусловлены как юри-
дическими, так и нравственными законами, но в данном
случае речь идет о правовой их форме.
Конечно, право опосредствует далеко не все виды взаи-
моотношений между людьми, есть сферы, куда оно не
вторгается. Но там, где действует право со всеми его мно-
гочисленными нормами и институтами, подавляющая часть
отношений так или иначе подвергается правовой регламен-
тации и, следовательно, выступает в форме правовых. Бо-
лее того, многие фактические отношения, такие, например,
как государственные, административные, уголовные, про-
цессуальные и некоторые другие, существуют только как
правовые и в другом качестве немыслимы.
«Целая сеть юридических норм, — отмечалось в рус-
ской дореволюционной литературе, — раскинута над соци-
альной жизнью, пересекаемой то и дело линиями прав и
обязанностей»’. Такое состояние правовой связанности и
представляет собой общее правоотношение. Б.А. Кистяков-
ский отмечал, что «состояние есть правоотношение дляще-
гося характера»2. «Государство, — писал Гегель, — скреп-
ляет общество правовыми отношениями... в которых люди
имеют значение друг для друга не в силу каких-либо инди-
видуальных естественных свойств, а как лица, и эта лич-
ность каждого косвенно утверждается»3.
Не случайно еще римляне сравнивали правоотношения с
«кандалами», «путами», «веревками» права — в том смыс-
ле, что они юридически связывают людей, вынуждают, обя-
зывают, заставляют их считаться с интересами друг друга.
«Субъекты, как носители и адресаты всех правовых предпи-
саний, связанные требованиями, обращенными друг к дру-
су> — основная юридическая ткань, отвечающая экономи-
2 ^^1огра^ов П- Г- Очерки по теории права. М., 1915. С. 54.
з стяк°вский Б.А. Социальные науки и право. М., 1916. С. 196.
еу7ь- Работы разных лет: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 69, 49, 50.
134
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
произвол, своеволие, выходы субъектов, в том числе вла-
сти, на неправовое поле деятельности.
Общерегулятивные правоотношения лишний раз подчер-
кивают связанность власти правом, показывают, что само
государство находится в рамках правоотношений и в каче-
стве их участника несет перед своими контрагентами (об-
ществом, гражданами) соответствующие обязанности и от-
ветственность. Общие правоотношения — это составная
часть той юридической ткани, среды, без которой правовое
государство немыслимо. И если мы постоянно говорим о
примате права над властью, о ценностях прав человека, то
это не должно быть пустым звуком.
Граждане имеют право требовать, отмечается в литературе,
чтобы государство принимало необходимые меры по укрепле-
нию законности и правопорядка, усилению охраны прав и за-
конных интересов личности, чтобы правоохранительная систе-
ма функционировала должным образом и в соответствии с
теми целями, которые провозглашены в Конституции. Такие
цели следует закрепить более четко, чтобы они получили
большую формально-юридическую определенность. Тогда
права граждан в этих общих охранительных отношениях на-
полнятся реальным юридическим содержанием. Тем самым
будет создана нормативная основа для эффективного дейст-
вия всего правоохранительного механизма, а правоотношения,
о которых идет речь, из теоретической конструкции (в общем-
то, реальной и сегодня, но недостаточной на практике) пре-
вратятся в неоспоримый составной (а по сути — в главный)
элемент правоохранительной системы1.
При этом взаимная связанность и ответственность суще-
ствуют как между государством и гражданами, так и по-
следних между собой, то есть по вертикали и по горизон-
тали. А это и порождает общерегулятивные правоотноше-
ния, вытекающие уже из юридического статуса всех субъек-
тов социального общения. Индивиды как члены единого
цивилизованного сообщества должны уважать права дрУг
1 См.: Братка АГ. Правоохранительная система. М., 1991. С. 198; Лу-
чин В.О. Конституционные нормы и правоотношения. М., 1997. С. 10—15-
136 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ческой ткани. Само общество представляется бесконечной
цепью юридических отношений»1.
Люди порой даже не подозревают и не ощущают, что
являются субъектами правоотношений общего типа — на.
столько они естественны, незаметны, привычны, — подобно
воздуху, которым дышим. Такие правоотношения выступают
постоянной и непременной «средой обитания» граждан ци-
вилизованного общества. Если жизненный процесс течет
нормально, они просто забывают, что находятся под защи-
той закона, который незримо присутствует и сопровождает
их в повседневных заботах.
И лишь когда возникают конфликты, споры, претензии
друг к другу, участники общественных отношений вспоми-
нают о праве, просят «рассудить», разрешить коллизию,
восстановить справедливость. Ни один индивид не может
оставаться вне правоотношений, миновать, избежать их в
своей практической деятельности, ибо без этого он не смог
бы реализовать многие свои права, возможности, удовле-
творить интересы, потребности. «Человеку, как существу
2
духовному, невозможно жить на земле вне права» , а еле-
довательно, добавим, и вне правоотношений.
Деление правоотношений на общие и конкретные имеет
в известной мере методологическое значение, так как по-
зволяет более глубоко уяснить роль права в жизни общест-
ва и многообразные пути его воздействия на поведение
людей. Особенно это касается института прав и обязанно-
стей личности, прежде всего естественных, абсолютных,
которые не есть нечто принадлежащее ей вне отношений с
другими субъектами, в том числе коллективными образова-
ниями. Они всегда выражают связь «кого-то» с «кем-то» —
в противном случае не имели бы смысла. «Изолированный
индивид совершенно так же не мог бы иметь собственность
на землю, как и говорить»1 2 3.
Идеи общих правоотношений восприняты многими предста-
вителями уголовного права (С.Г. Келина, Н.А. Огурцов,
1 Пашуканис £ Б. Общая теория права и марксизм. М., 1926. С. 53, 41.
2 Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 168.
3 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 473.
Глава
5 Общерегулятивные правоотношения
137
венский, Б.Т. Разгильдиев, В.Г. Смирнов и др.), так как
' помогают им обосновать наличие первичных, исходных
ОВЬ|Х) общерегулятивных правоотношений, постоянно су-
ествующих между государством и гражданами по поводу
соблюдения последними уголовно-правовых норм-запретов.
После совершения незаконопослушным субъектом преступле-
ния возникает конкретное правоотношение между ним и соот-
ветствующим госорганом или должностным лицом. Такой вы-
вод представляется верным. Особенно убедительно это про-
демонстрировано в одной из книг Б.Т. Разгильдиева1.
Если подытожить все сказанное, то можно прийти к вы-
воду, что специфика общерегулятивных правоотношений
заключается в следующем: 1) они возникают главным обра-
зом на основе норм Конституции и других правовых актов
такого же уровня и значения; 2) носят общий, а не строго
индивидуализированный и детализированный характер;
3) являются постоянными или продолжительными — их
длительность равна длительности действия самого закона;
4) опосредствуют наиболее важные, основополагающие,
относительно стабильные отношения; 5) выражают общее
правовое положение (статус) субъектов, их взаимные права
и обязанности, свободу и ответственность друг перед дру-
гом и перед государством; в этом смысле их можно назвать
статусными, 6) возникают не из тех или иных юридиче-
ских фактов, а, как правило, непосредственно из закона,
точнее, тех обстоятельств, которые привели к его изданию;
будучи исходными, первичными (базовыми), служат
предпосылкой для появления и функционирования разно-
образных конкретных, частноотраслевых правоотношений.
Общими они именуются еще и потому, что их участниками
являются все граждане как носители общих для всех основных
прав и обязанностей, тогда как субъектами конкретных право-
отношений выступают далеко не все и не одновременно.
'С р
ИМи за Разгильдиев Б. Т. Уголовно-правовые отношения и реализация
Ции и^4 УГОловного права. Саратов, 1995; см. также: Лейст 0.3. Санк-
ответственность по советскому праву. М., 1981. С. 182, 187, 216.
138
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Конечно, проблема общерегулятивных правоотношений
нуждается в обсуждении, но вряд ли можно сомневаться в
правомерности и необходимости самой ее постановки. Ибо
ясно, что нельзя общее учение о правовых отношениях
ориентировать только на обязательственные модели в гра-
жданском праве.
Как известно, права человека интернациональны, их реали-
зация, защита — тоже. Поэтому вполне можно и нужно гово-
рить об общерегулятивных правоотношениях междуна-
родного порядка, складывающихся на основе норм как внут-
ригосударственных, так и международных законов о правах и
свободах личности. Всеобщим правам соответствуют всеоб-
щие обязанности человека, а это и порождает такие же об-
щие правовые связи и отношения глобального характера.
По международному праву любой гражданин любого го-
сударства, в том числе российского, может обратиться в со-
ответствующие международные организации за защитой сво-
их прав, если на месте он исчерпал все возможности такой
защиты. Это, естественно, влечет юридическую обязанность
у «другой стороны» принять такое обращение и рассмотреть
его по существу. В этом случае общее международное пра-
воотношение перерастает в аналогичное конкретное.
В современной литературе отмечается, что механизм защи-
ты прав человека охватывает средства не только внутригосу-
дарственной, но и международной защиты, а конкретное при-
тязание человека означает, что он вправе обратиться либо в
Комиссию по правам человека ООН, либо в Европейский суд
по правам человека. Прецеденты такого рода уже есть1.
1 См.: Глотов С.А Конституционно-правовые проблемы сотрудничества
России и Совета Европы в области прав человека. Саратов. 1999; Он же. Рос-
сия и Совет Европы: политико-правовые проблемы взаимодействия. Краснодар»
1998; Рудинский Ф.М. Понятие и содержание прав человека // Сборник на-
учных трудов юрид. фак. Москов. лед. ун-та. М., 2000. Кн. 3.
Глава 6
ПРАВОВОЙ НИГИЛИЗМ
В СВЕТЕ РОССИЙСКОГО
МЕНТАЛИТЕТА

Глава 6. ПРАВОВОЙ нигилизм
в СВЕТЕ РОССИЙСКОГО
МЕНТАЛИТЕТА
Современная российская политико-правовая менталь-
ность имеет ряд характерных особенностей: неразвитое
правовое чувство, низкий уровень политической и юридиче-
ской культуры, отсутствие прочных традиций законоуваже-
ния и законопослушания; незрелое, деформированное пра-
восознание; девальвация моральных и духовных ценностей;
упоение свободой без границ; элементы вседозволенности;
утрата доверия к власти и т.д.
Все это — отражение примет нашего «смутного време-
ни»: трудностей вхождения в рыночные отношения, издер-
жек переходного периода, идеологических метаний, соци-
альной неустроенности значительных слоев населения.
Смена вех породила неустойчивость взглядов и позиций
людей, потерю ими жизненных ориентиров. «Шальные»
реформы, дикая приватизация, «бандитский капитализм»,
уголовный беспредел, громкие нераскрытые убийства, вой-
на в Чечне, криминализация и маргинализация общества,
тотальная коррупция создали новый и отнюдь не самый
привлекательный образ России.
Не случайно в последнее время российским руково-
дством предпринимаются определенные меры, направлен-
ные на улучшение политического имиджа страны, возрож-
дение ее национального достоинства. Слишком много уни-
жений претерпела Россия в последние годы. Она утратила
статус Великой державы, стала слабой и бедной, ее образ
померк и не вызывает должного уважения мирового сооб-
щества; ее пытаются «воспитывать», поучать, навязывать
свои стандарты поведения. А нередко унижают, подвергают
личным формам дискриминации. Это больно ударяет по
сам°любию россиян.
142
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Разве не обидно для них звучат слова небезызвестного
Збигнева Бжезинского из его книги «Гигантская шахматная
доска: превосходство Америки и ее геополитические инте-
ресы» (1997): «Новый мировой порядок при гегемонии
США создается... против России, за счет России и на об-
ломках России. Россия должна заниматься своей модерни-
зацией, а не предпринимать тщетные усилия по возвраще-
нию себе статуса мировой державы». При этом он хотел бы
видеть Россию «децентрализованной, так как в этом случае
она будет менее склонна к проявлению имперских амби-
ций» (НГ. 1998. 14 февр.).
Вопросы, связанные с репутацией страны и ее граждан,
не раз затрагивались в речах высших должностных лиц го-
сударства, парламентариев. В 2001 г. на правительственном
уровне приняты два важных документа: «О государственной
программе патриотического воспитания граждан Россий-
ской Федерации» и «Формирование установок толерантно-
го сознания и профилактики экстремизма в российском
обществе», которые представляют собой запоздалую по-
пытку облагородить облик наших соотечественников и на-
править их помыслы в нужное русло. Этой же цели — под-
нять дух нации — служат последние призывы к развитию
физической культуры, к здоровому образу жизни, популя-
ризация государственной символики и т.д.
Проблема политико-правового менталитета страны при-
влекает к себе пристальное внимание социологов, полито-
логов, юристов, а также прессы1. По данной проблеме со-
стоялись парламентские слушания. Российский независимый
институт социальных и национальных проблем подготовил
аналитический доклад «Граждане России: как они себя
ощущают и в каком обществе хотели бы жить», написанный
на основе результатов опросов населения1 2.
1 См., например: Никонов В. Как мы выглядим // Известия. 1999. 24 авг.;
Абдуллатипов Р Госзаказ на образцового гражданина // РГ. 2001. 23 мая.
2 См.: Граждане России: взгляд на самих себя // НГ-Сценарии. 1998.
12 дек.
Глава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 143
В нем содержатся обширные данные относительно само-
оценок (самоощущений) «подопытных» респондентов, анализ
которых не входит в нашу задачу, но один из главных выво-
дов таков: у многих людей сохранилась еще советская мен-
тальность, а новая формируется с трудом. «Родимые пятна»
социализма сохраняются, и вывести их может только время.
Но уже возникло поколение «не читающих, а считающих»,
поколение рационалистов; уменьшилось число «романтиков».
Изменилось восприятие жизни. По теме менталитета также
имеются пока немногочисленные научные публикации1.
Заметим, кстати, что и политические лидеры США при-
нимают экстренные меры (особенно после 11 сентября
2001 г.) по преодолению антиамериканизма, распростра-
нившегося по всему миру, в том числе путем официально
провозглашенной дезинформации. Им тоже хочется выгля-
деть лучше. Они не желают слыть «мировым жандармом»;
понимают, что людям и народам других стран не нравится
их высокомерный гегемонизм, амбициозность.
Не случайно сегодня американские лидеры явно сменили
тональность своих публичных выступлений, рассчитанных на
внешнюю аудиторию. Так, помощник Президента США по
вопросам национальной безопасности Кондолиза Райс, дебю-
тируя в российской прессе, изрекла следующее: «Наша собст-
венная история учит нас, что Соединенные Штаты должны
проявлять скромность и терпимость. Америка сама далеко не
всегда жила согласно высоким современным стандартам. Че-
рез 226 лет после завоевания своей свободы мы все еще ка-
ждый день работаем над тем, как правильно ее использовать»
(Известия. 2002. 17 окт.). Характерное признание. Как гово-
рится, другие времена, другие нравы. И менталитеты.
’ См.: Герасимов И. Российская ментальность и модернизация // Обще-
ственные науки и современность. 1994. № 4; Петренко В., Митина О. Психо-
логическое исследование политического менталитета: Материалы «кругло-
го стола» // Вопросы философии. 1994. № 1; Ментальность России /
Под ред. И.Г. Дубова. М., 1997; Байниязов Р.С. Правосознание и правовой
менталитет в России. Саратов, 2001.
144 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Под менталитетом (ментальностью) понимается совокуп-
ность определенных, относительно устойчивых черт, тради_
ций, привычек, доминирующих установок и умонастроений
нации, ее верований и наклонностей — порой бессозна-
тельных. Это — устоявшийся уклад жизни. В то же время
исследователи подчеркивают, что менталитет не идентичен
общественному сознанию, а характеризует лишь специфику
этого сознания, его своеобразие. Понятно, что можно гово-
рить как о менталитете народа, так и о менталитете от-
дельных социальных групп, слоев населения.
Правовой же менталитет определяется в литературе как
«эмоционально-духовная конституция социального субъекта
(общества), своеобразие которой обусловлено культурными
кодами. ...Ничто новое в праве не может войти в жизнь,
обрести подлинное социальное бытие, не укоренившись в
правосознании, не имея ментальной основы»1. По мнению
Р.С. Байниязова, правовой менталитет — это глубинный
слой, уровень правосознания, самобытный юридический
дух, интуиция, аура нации1 2.
Менталитет включает в себя как положительные, так и
отрицательные моменты. К числу безусловно негативных
черт современного российского политико-правового мента-
литета относится, в частности, такое крайне деструктивное
явление, как повсеместно укоренившийся тотальный пра-
вовой нигилизм.
НИГИЛИЗМ КАК ОБЩЕСОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ. Нигилизм
вообще (в переводе с лат. — «ничто», «ничего») выражает
отрицательное отношение субъекта (группы, класса) к опреде-
ленным ценностям, нормам, взглядам, идеалам, отдельным, а
подчас и всем сторонам человеческого бытия. Это — одна из
форм мироощущения и социального поведения. Нигилизм как
течение общественной мысли зародился давно, но наиболь-
шее распространение получил в XIX и XX столетиях, главным
образом в Западной Европе и России.
1 Малиново И.П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996.
С. 76, 87.
2 См.: Байниязов Р.С. Указ. соч. С. 53 и сл.
р 6 Правовой нигилизм в свете российского менталитета 145
Он был связан с такими философами леворадикального
правления, как Якоби, Прудон, Ницше, Штирнер, Хайдег-
Н Бакунин, Кропоткин и др. Нигилизм многолик, он мо-
^ет быть нравственным, правовым, политическим, идеоло-
гическим, религиозным и т.д., в зависимости от того, какие
ценности отрицаются, о какой сфере знаний и социальной
практики идет речь — культуре, науке, искусстве, этике,
политике, экономике. Между ними много оттенков, нюан-
сов взаимопереходов. Каждая из разновидностей этого
течения имеет свою историю.
Русский писатель И.С. Тургенев вывел в своих романах
яркие образы бунтарей, отвергавших многие постулаты ок-
ружавшей их действительности и предлагавших новые идеи.
Нигилистами были революционные демократы, резко кри-
тиковавшие современные им порядки и призывавшие к за-
мене их более справедливыми. Нигилизм носил революци-
онный характер. Например, о своем Базарове Тургенев пи-
сал, что если он называется нигилистом, то надо читать:
революционером1.
В 1866 г. М.А. Бакунин в знаменитых письмах к
А.И. Герцену советовал последнему «искать молодую по-
росль новой молодежи в недоученных учениках Чернышев-
ского и Добролюбова, в Базаровых, в нигилистах — в них
жизнь, в них энергия, в них честная и сильная воля»2.
Четкая характеристика социального нигилизма, распро-
странившегося в начале XX столетия в определенных слоях
русского общества, была дана в знаменитом сборнике «Ве-
хи», вышедшем в 1908 г. и получившем впоследствии широ-
кий общественный резонанс. Один из его авторов, а именно
С.Л. франк, с особым пафосом подчеркивал, что если бы
можно было одним словом определить умонастроение на-
Шеи интеллигенции, то нужно назвать его морализмом.
Русский интеллигент не знает никаких абсолютных цен-
н°стей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни,
г См.: Тургенев И.С. Собр. соч.: В 12 т. М., 1958. Т. 12. С. 339.
ИсЬма МА. Бакунина к А.И. Герцену и Н.П. Огареву. СПб., 1906. С. 293.
146
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории
права
кроме морального разграничения людей, поступков, Со
стояний на хорошие и дурные, добрые и злые. Морализм
этот есть лишь отражение ее (интеллигенции. — Н.М.) ни-
гилизма... Под нигилизмом я разумею отрицание или не-
признание абсолютных (объективных) ценностей»1.
Общей (родовой) чертой всех форм нигилизма является
отрицание, но не всякое отрицание есть нигилизм. Отрицание
шире, оно органически присуще человеческому сознанию
диалектическому мышлению. Поэтому далеко не всех, кто что-
либо отрицает, можно считать нигилистами. В противном слу-
чае сам термин «нигилизм» теряет свой смысл и растворяется
в более объемном понятии отрицания1 2.
Следовательно, нигилистическое и диалектическое отри-
цание — разные вещи. Когда нигилизм становится естест-
венным (объективным) отрицанием старого, консервативно-
го, реакционного (например, рабства, крепостничества, всех
форм деспотизма, порабощения и т.д.), он перестает быть
нигилизмом. Равно как отрицание многих мрачных и даже
трагических страниц из нашего недавнего прошлого, преж-
де всего в государственной и политико-правовой сферах
жизни общества, справедливо и оправданно, так как пред-
ставляет собой неизбежный процесс обновления.
Вообще, гегелевский закон отрицания отрицания никто по-
ка не отменял. Отрицание может быть ради достижения более
высоких целей, идеалов; ради устранения диктаторских режи-
мов, тирании. Еще Ж.Ж. Руссо заметил: «Деспот не может
жаловаться на свергающее его насилие». Право народа на
сопротивление самовластью, угнетению было зафиксировано
во французской Декларации прав человека и гражданина
1789 г. Следовательно, не всякая революция — зло.
Однако в целом нигилизм, в традиционном его понима-
нии, воспринимается в большинстве случаев как явление
1991
1 Франк С.Л. Этика нигилизма // Вехи. Из глубины. М.,
С. 170.
2 См.: Новиков А.И. Нигилизм и нигилисты. И., 1972. С. 11, 12-
р 6 Правовой нигилизм в свете российского менталитета 147
активное, особенно в наше время. Нередко ниги-
0 м принимает разрушительные формы. В крайних своих
ЛИ явлениях он смыкается с различными анархическими,
пр° и праворадикальными устремлениями, максимализ-
лево
моМ большевизмом и необольшевизмом, политическим
экстремизмом. Нигилизм — стереотип мышления любого
радикалиста, даже если он этого не осознает1.
Характерным признаком нигилизма является не объект
отрицания, который может быть лишь определителем его
конкретного вида, а степень, то есть интенсивность,
категоричность и бескомпромиссность этого отрица-
ния — с преобладанием субъективного, чаще всего индиви-
дуального начала. Перед нами гипертрофированно выра-
женное сомнение в известных ценностях и принципах. При
этом, как правило, избираются наихудшие способы дейст-
вия, граничащие с антиобщественным поведением, наруше-
нием моральных и правовых норм. Плюс «отсутствие какой-
либо позитивной программы или, по крайней мере, ее абст-
рактность, зыбкость, аморфность»2.
Социальный нигилизм особенно распространился у нас в
разгар «перестройки» и «гласности». Именно тогда он с
ходу взял бешеный темп, стремительно набирая обороты
уже в период «раннего Ельцина» (к концу его правления он
достиг своего апогея). Данное явление возникло на волне
охватившего страну всеобщего негативизма, когда все и вся
переоценивалось, переосмысливалось, осуждалось и отвер-
галось. С одной стороны, была видна очистительная функ-
ция нигилизма, а с другой — его побочные последствия,
ибо сплошной поток негатива сметал на своем пути и пози-
тивные начала.
Расчистка авгиевых конюшен сопровождалась такими
ЯВЛениями, как безудержное самобичевание, развенчание и
°смеяние прежнего опыта, сложившихся кулыурно-
Нигили.Г" Дел,идов А.И. Политический радикализм как источник правового
г // Государство и право. 1992. Ns 4.
Новиков А.И. Указ. соч. С. 14.
148
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории
пРава
исторических традиций и привычек, изображение уходяще
го времени только в черных красках. Лейтмотивом этих
умонастроений было: «У нас все плохо, у них все хорошо»
С пьедесталов летели имена и ценности, в которые еще
вчера беззаветно верили. На крайности этого «самошель-
мования», потерю меры обращали внимание даже зарубеж-
ные деятели, не лишенные чувства здравого смысла.
Зацикленность на обличительстве, уничижительной кри-
тике граничила подчас с утратой чувства национально-
государственного достоинства, формировала у людей и все-
го общества комплекс неполноценности, синдром вины за
прошлое, за «исторический грех». Раздавались призывы к
всеобщему покаянию. Социально-политический и идеологи-
ческий нигилизм принимал нередко политически непристой-
ные формы. По мнению, например, политолога А. Кивы,
«страна развернулась слишком резко вправо, не избежав
при этом насилия над людьми, жизнью и историей, поражая
своим радикализмом»’.
Отречение от всего, что было «до того», от старых фе-
тишей, объективно подпитывало нигилистические разруши-
тельные тенденции, которые не уравновешивались созида-
тельными. Как справедливо отмечалось в литературе, «у нас
было два пиковых проявления тоталитарного мышления и
сознания: тотальная апологетика послереволюционного
2
прошлого и тотальное его ниспровержение» .
Были «отрицатели», которые поспешно и бездумно со-
здавали негативный образ прошлого, многократно преуве-
личивая его дефекты и пороки, обещая скорое благоденст-
вие3. Публицисты острили: на смену лозунгу «Мы наш, мы
новый мир построим» пришел другой: «Мы наш, мы новый
’ Кива А. Радикал-либералы как разновидность большевиков //
2002. 11 марта. и
2 Мушинский В.О. Сумерки тоталитарного сознания // Государств
право. 1992. № 3. С. 80. 1991
3 См.: Кара-Мурза С. Интеллигенция на пепелище России. М.,
С. 162; Он же. Манипуляция сознанием. М., 2000; см. также: СоЛЖе
цын А.И. Россия в обвале. М., 1998.
6 Правовой нигилизм в свете российского менталитета 149
построим». В какой-то мере была даже утрачена вера
гресс1. Это было смутное, сумбурное время, с его вы-
вертами и крайностями.
Когда 22 июня 1991 г. (в день нападения фашистской
мании на Советский Союз) на Красной площади в Моск-
молодыми «ультрадемократами» был устроен грандиоз-
ный концерт поп-музыки и теледикторы взахлеб сообщали,
что веселье проходит «на главном кладбище страны», в
народе эти откровенные «бесовские пляски» вызвали бурю
негодования и были восприняты как невиданное кощунство,
глумление над памятью предков. Развенчивались герои
войны и труда, их подвиги, самопожертвование, дискреди-
тировались и опошлялись неугодные писатели. Было забыто
пушкинское «любовь к родному пепелищу, любовь к отече-
ским гробам», а также грибоедовское «и дым Отечества
нам сладок и приятен».
Огульная критика прошлого вызвала резкое недовольст-
во той части российской интеллигенции, которая считала и
считает себя национально мыслящей и патриотически на-
строенной. Она была против «циничных плевков в спину —
в сторону отцов, дедов и прадедов» (И. Золотусский). Ав-
тор статьи с характерным названием «Нигилисты второй
свежести» далее пишет: «Нигилисты первой свежести (име-
ется в виду советский период. — Н.М.) всегда в некотором
роде — камикадзе. Они рискуют головой. Они поднимают
голос отрицания, когда все вокруг заражено аллилуйщиной.
Нигилисты второй свежести появляются тогда, когда всем
разрешено говорить обо всем. И оттого их «подвиги» на
поприще разоблачения не несут никакого риска, а потому
не имеют особой ценности2.
Уже упомянутый политолог А. Кива пишет: «Прозападно
^'гРоенные представители нового класса, его обслуга в
> видные коммунистические бонзы-ренегаты с неверо-
ятной агрессией набросились на прошлое страны. Волна
2 Амидов С. Нигилизм и традиционализм // НГ. 1997. 11 сент.
М" Золотусский И. Нигилисты второй свежести // НГ. 1998. 25 сент.
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории пп
.. ---.--_________ 9
150
очернительства буквально захлестнула общество. Патрио
тизм стал трактоваться как «прибежище негодяев», защит
ники интересов государства превратились в так называемых
«государственников», стали объектом злобных нападок»’
Еще раньше историк Рой Медведев заметил: «На место ле-
вого радикализма строителей коммунизма пришел правый
радикализм строителей капитализма, которые начали ло-
мать и корежить все, что было создано ранее» (РГ. 1999
21 июля).
Наконец, высказался по этому поводу и один из совре-
менных. губернаторов: «Самобичевание непродуктивно, с
комплексом вины не обретешь крылья для дальнейшего
движения. Не предавая забвению свои грехи, надо опирать-
ся все-таки на то, что было доброго в нашей истории, гор-
диться этим и передавать эту гордость грядущим поколени-
ям. Иначе Россия никогда не встанет с колен, а у наших
детей не будет будущего»1 2.
На волне всеобщего ниспровергательства и нигилизма,
прокатившейся по стране в начале 90-х годов, никто, на-
верное, не удивился бы утверждению, что при тоталитарной
системе погода была «не такой» и ее надо «менять». Или
что у всех советских людей («совков») были сплошь плохие
почерки. Смешно, но так было. Прозрение постепенно при-
шло позже, по мере приближения, как шутили публицисты,
«сокрушительной победы».
Одним из первых спохватился известный журналист Отто
Лацис: «Что происходит? Мы буквально соревнуемся в
уничтожении общественных идеалов: кто страшнее вывер-
нет наизнанку все, чему раньше поклонялись. Пора оду-
маться» (Известия. 1993.14 дек.). Поднял голос один из ве-
дущих российских ученых-юристов: «Опять мы в большеви-
стской манере пытаемся утвердить новые утопии, не счита-
ясь ни с чем»3.
1 Парламентская газета (далее — ПГ). 2000. 20 окт.
2 Тулеев А. Нельзя жить на коленях // НГ. 2000. 6 окт. 1994.
3 Алексеев С.С. Гримасы антитоталитарной революции // •"-
19 янв.
с. правовой нигилизм в свете российского менталитета 151
g России стал формироваться особый тип политико-
вовой идеологии: все знают, что надо разрушать, уп-
азднять, реформировать и почти никто не знает, что же
^обходимо создавать, строить, чтобы жизнь стала лучше.
Поэтому многое делалось наобум, методом проб и ошибок.
Отсюда — топтание на месте, потеря времени, огромная
цена экспромтов, растерянность.
Тут невольно вспоминаются слова Герцена из его знаме-
нитых «Писем в будущее»: «Демократия, — писал он, —
это борьба, отрицание иерархии, общественной неправды,
развившейся в прошедшем; очистительный огонь, который
сожжет отжившие формы и, разумеется, потухнет, когда
сжигаемое кончится. Демократия не может ничего создать,
это не ее дело, она будет нелепостью после смерти по-
следнего врага; демократы только знают, чего они не хотят,
чего они хотят, не знают»1. Звучит весьма современно.
Не менее характерными в смысле разочарованности в
«победившей демократии» являются суждения и оценки
одного из нынешних российских аналитиков: «Нигилизм как
отрицание настоящего своей страны был типичен для среды
советских диссидентов, их помыслы были благими — демо-
кратические свободы во всех их проявлениях. Диссиденты
мечтали о некоем идеале, как на Западе... С революцией
же 1991 года они не получили ожидавшегося удовлетворе-
ния, ибо, как и в 1917 году, интеллигенцию — поборников
революции — попросили поискать место в теплых краях.
Не Сахаров и Синявский, а Чубайс и Гайдар, современные
большевики, повели корабль страны в очередные райские
Дали, все так же пользуясь верой русского народа в скорое
спасение, в то, что ради идеи либерального рынка можно
вынести любые невзгоды, положить свою жизнь на алтарь
новой идеи, веря в счастье будущих поколений»2 *.
Сегодня социальный нигилизм выражается в самых раз-
стваЫХ ипостасях: в неприятии определенными слоями обще-
кУРса реформ, нового уклада жизни и новых («рыноч-
2 ЛебТ А И' Собр’ СО4" В 30 ь М-’ 1965> Т> 7- С 251’
еоев А. Отцы идеологического заимствования // НГ. 1997. 10 июля.
152
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ных») ценностей; недовольстве переменами; протестах против
«шоковых» методов преобразований; расслоении людей на
«очень богатых» и «очень бедных»; несогласии с теми или
иными политическими решениями; неприязни или даже враж-
де по отношению к государственным институтам и структурам
власти, их лидерам; отрицании не свойственных российскому
менталитету западных образцов поведения, нравственных ори-
ентиров; противодействии официальным лозунгам и установ-
кам; недоверии к государству, много раз обманывавшему сво-
их граждан; протестных акциях, фрондерских настроениях,
переходящих подчас в противоправные действия, и т.д. Общий
вектор этих настроений можно выразить словами: не туда
идем, не то и не так делаем.
Нигилизм «сверху» проявляется в левацком нетерпении
добиться всего и сразу путем «красногвардейских атак» на
старые устои; форсировании обвально-радикальных ре-
форм, «дикой приватизации»; переделе собственности, раз-
рушительном зуде; стремлении покончить одним махом с
советским прошлым, «империей зла»; в бескомпромиссном,
как уже говорилось, отрицании всего, что было «до того»,
с прежними традициями, в популизме, демагогии, в том
числе правовой1; в злоупотреблениях и коррумпированности
бюрократии, попрании ею моральных и юридических норм,
росте преступности и т.д.
Как видим, спектр социального нигилизма весьма пестр
и богат, переливает всеми цветами радуги. Он может быть
«левым», «правым» и «центристским» со множеством полу-
тонов и оттенков. Сегодня наверх всплывает многое из то-
го, против чего раньше боролись. Ситуация изменилась, и
теперь уже от радикал-демократов («либеральных больше-
виков», «младореформаторов») требуют покаяния: старую
систему разрушили, а новую, более справедливую, не соз-
дали. Реформы дискредитированы1 2.
1 О специфике правовой демагогии см.: Баранов В.М. Правовая дема-
гогия // Вопросы теории государства и права. Саратов, 2001. Вып. 3(12).
2 См.: Валовой Л. Пора замаливать грехи, а не рваться к власти // ПГ.
1998. 9 дек.; Бовин А. Разрушение иллюзий // Известия. 1998. 31 дек.
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 153
ПРАВОВОЙ НИГИЛИЗМ: ИСТОЧНИКИ И ПУТИ ПРЕ-
ОДОЛЕНИЯ. Правовой нигилизм — разновидность социаль-
ного нигилизма как родового понятия. Сущность его — в
общем негативно-отрицательном, неуважительном отноше-
нии к праву, законам, нормативному порядку, а с точки
зрения корней, причин — в юридическом невежестве, кос-
ности, отсталости, правовой невоспитанности основной мас-
сы населения. Подобные антиправовые установки и стерео-
типы есть «элемент, черта, свойство общественного созна-
ния и национальной психологии... отличительная особен-
ность культуры, традиций, образа жизни»1. Речь идет о не-
востребованное™ права обществом.
Одним из ключевых моментов здесь выступает надмен-
но-пренебрежительное, высокомерное, снисходительно-
скептическое восприятие права, оценка его не как базовой,
фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в
общей шкале человеческих ценностей, что, в свою очередь,
характеризует меру цивилизованности общества, состояние
его духа, умонастроений, социальных чувств, привычек. Не-
верие в высокое предназначение, потенциал, универсаль-
ность, возможности и даже необходимость права — таков
морально-психологический генезис данного феномена. На-
конец, отношение к праву может быть просто индиффе-
рентным, что тоже свидетельствует о неразвитом правовом
сознании людей, об ущербности их менталитета.
Играет свою негативную роль и простое незнание права. Ак-
туально звучат слова И.А. Ильина о том, что «народ, не знаю-
щий законов своей страны, ведет внеправовую жизнь или до-
вольствуется... неустойчивыми зачатками права. ...Народу необ-
ходимо и достойно знать законы, это входит в состав правовой
Жизни. Поэтому нелеп и опасен такой порядок, при котором
народу недоступно знание права... Человеку, как существу
Духовному, невозможно жить на земле вне права»* 2.
’ Туманов В.А. О правовом нигилизме // Советское государство и
пРаво. 1989. № 10. С. 20.
2 Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 23—24.
154 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Правовой нигилизм имеет is нашей стране благодатней-
шую почву, которая всегда Давала и продолжает давать
обильные всходы, причем эта почва постоянно удобряется,
так что «неурожайных» лет Практически не было. Как и
раньше, живем в море беззакония, которое подчас прини-
мает характер национального бедствия и наносит обществу
огромный и невосполнимый ущерб. Современное содержа-
ние правового нигилизма вышло далеко за рамки простого
неуважения или даже нарушения права; в условиях нашей
страны оно (содержание) означает нечто гораздо большее.
Корни же этого недуга уходят в далекое прошлое1. Дав-
но было сказано: «На Руси всегда правили люди, а не за-
коны». Отсюда — наплевательское отношение к закону как
свойство натуры, менталитета русского обывателя. Расхо-
жими стали горькие слова Герцена о том, что жить в Рос-
сии и не нарушать законов нельзя. «Русский, какого бы
звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где
это можно сделать безнаказанно; совершенно так же по-
ступает и правительство»1 2. С этим созвучна и мысль Салты-
кова-Щедрина о том, что суровость российских законов
смягчается необязательностью их исполнения. Щедринский
градоначальник так и советовал: «Ежели чувствуешь себя в
своей деятельности в чем-то стесненным законом, то, сняв
оный со стола, положи его под себя».
Даже такой ценитель и проповедник права, как
Б.А. Кистяковский, в известной статье в защиту права пишет:
«Право не может быть поставлено рядом с такими духовны-
ми ценностями, как научная истина, нравственное совершен-
ство, религиозная святыня. Значение его более относитель-
но»3. Эти слова отводят праву не первое и даже не второе
место в общем культурном наследии человечества.
1 См. подробнее: Руденкин В.Н. Традиция правового нигилизма в русской
политической культуре. Екатеринбург, 19*95; Хойман СЕ Взгляд на правовую
культуру предреволюционой России // Государство и право. 1991. № 1.
2 Герцен А.И. Соч. Т. 7. М„ 1950. С. 251.
3 Кистяковский Б. А В защиту права. Интеллигенция и правосознание
// Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 122..
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 155
Известны крайне отрицательные суждения о праве
Л Н. Толстого, который называл его «гадким обманом влас-
тей»; В-О- Ключевского, считавшего, что «реальная русская
жизнь не знает никакого права»1. Так что несоблюдение
законов — устойчивая российская традиция. Все зто, как
пишет Б.А. Кистяковский, дало повод одному из поэтов-
юмористов прошлого столетия сочинить следующие стихи,
вложенные в уста К.С. Аксакова:
По причинам органическим
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом юридическим,
Сим исчадьем сатаны.
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал...
Такова отечественная правовая ментальность.
К сожалению, мы не только не избавились от этого за-
старелого порока, но в полной мере унаследовали его, а во
многом «обогатили». На протяжении длительного времени
право в обществе «реального социализма» всячески умаля-
лось, в нем не видели истинно демократического и обще-
признанного краеугольного института, высокой социальной
и культурной ценности. Предпочтение отдавалось экономи-
ке, политике, идеологии, партийной линии. Идеи же права
нередко высмеивались, отрицались. Так, в середине 20-х
годов истекшего столетия М.А. Рейснер издевательски пи-
сал: «Если право не “опиум” народа, то, во всяком случае,
довольно опасное снадобье»* 2. Несколько мягче высказыва-
ние Е.Б. Пашуканиса: «Мы за то, чтобы в праве на первом
месте стояла политика, чтобы политика довлела над пра-
вом»3. Какова была политика в то время, хорошо известно.
’ См.: Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы. М., 1968. С. 378.
Рейснер М.А Право. Наше право, чужое право, общее право. М.,
3 Положение на теоретическом правовом фронте // Советское госу-
дарство и революция права. 1930. № 11/12. С. 48.
156
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Право, скорее, терпели как необходимое декоративное
украшение, формальный атрибут, фасад, свойственные лю-
бому «благопристойному» государству. Ведь в сталинской
Конституции и некоторых других актах были внешне вполне
гуманные нормы о правах и свободах личности, гарантиях
ее неприкосновенности, участия в общественных делах и
т.д. Действовало социальное законодательство, право на
труд, на отдых, образование. Но в целом оно считалось
«неполноценной и даже ущербной формой социальной ре-
гуляции, лишь на время и лишь в силу печальной необхо-
димости заимствованной у прежних эксплуататорских
эпох»1. Право должно было «отмереть».
Сегодня главная причина неуважительного, мягко гово-
ря, отношения к закону — продолжающийся системный
кризис общества. Криминальная действительность, соци-
альная напряженность, экономические неурядицы, люмпе-
низация значительной части населения, нищета, разгул «ди-
кого капитализма», злоупотребления свободой без границ и
многое другое постоянно воспроизводят правовой нигилизм
в геометрической прогрессии. Он стал болезнью, поразив-
шей все звенья и структуры государства, весь его организм.
Как это ни прискорбно, но разгильдяйство, нелюбовь к по-
рядку, дисциплине давно считаются национальными чертами
российского менталитета. И явление это, безусловно, соци-
ального происхождения1 2.
Расхлябанность, произвол, своеволие и коррумпирован-
ность чиновников, игнорирование правовых и иных соци-
альных норм достигли критической точки, за которой начи-
1 Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и гуманитарный смысл права //
Квинтэссенция: Философский альманах. М., 1990. С. 164; см. также: Еф-
ремов А.П. Правовой нигилизм как элемент идеологии и политики тотали-
тарного государства (1917—1928) // Права человека и статус правоохра-
нительных органов. СПб., 1995. Ч. 1; Ломов В.С. Черты правового ниги-
лизма в деятельности Советского государства в 20-е годы // Формирова-
ние правового государства и вопросы предварительного следствия. Волго-
град, 1992.
2 См.: Горохов П.А. Социальная природа правового нигилизма. Орен-
бург, 1998.
Глава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета
157
наются стихия, хаос, распад. Потеря же управляемости,
выход ситуации из-под контроля создают тягу к «сильной
руке», к «диктатуре закона». А как иначе бороться со
злом? Общество задается вопросом: «Почему в России нет
государства?»1
Некомпетентность и неэффективность власти, утрата
доверия к ней — один из глубинных источников правового
нигилизма. Отсюда неверие в право, закон, справедли-
вость. Примерно половина российских граждан не доверя-
ют органам МВД, прокуратуры, суда, не обращаются к ним
за помощью. В результате возникла «теневая юстиция»,
которая нередко оказывается более «скорой и правой»,
чем официальная. Существует «теневое право»2. Вообще, у
нас слишком много теневых сторон жизни общества: «тене-
вая экономика», «теневая политика», «теневое правосу-
дие», «теневое право», «теневое правительство», «теневое
государство», а в конечном счете — «теневая Россия»3.
Наряду с правоохранительными органами появились «лево-
охранительные».
Именно поэтому страна нуждается не только в социаль-
но-экономической и политической стабилизации, но и в
правовой. Более того, правовая стабилизация, последова-
тельное соблюдение порядка и законности, может в нема-
лой степени способствовать упрочению положения дел во
всех других областях, ибо правовая дисциплина лежит в
основе общегосударственной дисциплины. В этой связи
трудно не согласиться с мнением кемеровского губернатора
Амана Тулеева: «Главное, где сегодня решается судьба
России, — это правовое поле» (НГ. 2002. 1 февр.).
Надо сказать, что ныне действующая Конституция РФ с
самого начала призвана была стать главным консолиди-
1 См.: НГ-Сценарии. 2001. 17 янв.
См.: Баранов В.М. Теневое право. Н.Новгород, 2002; см. также: Ба-
чин В.А. Неправо (негативное право) как социальная реальность // Госу-
дарство и право. 2001. № 5; Бойков А.Д. Опасность негативного право-
творчества // Право и политика. 2000. № 8.
п См.: Теневая Россия: экономико-социологическое исследование /
°Д Ред. И.М. Клямкина, Д.М. Тимофеева. М., 2000.
158 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
рующим фактором жизни страны, способным сплотить об-
щество. Проблема, однако, в том, что разработанная в
спешке «победившей» стороной и принятая с многочислен-
ными нарушениями на референдуме в 1993 г., Конституция
имеет недостаточную легитимность и социальную базу
(поддержана лишь одной третью избирателей, 14 субъектов
Федерации вообще за нее не голосовали, 17 проголосовали
против), что затрудняет достижение на ее основе граждан-
ского мира и согласия.
Поэтому более чем странным представляется утвержде-
ние, что якобы «наши граждане восприняли Конституцию
как проявление подлинного права» (М. Краснов. РГ. 2002.
11 дек.). Последние социологические опросы показывают:
около половины россиян считают, что Основной Закон
страны не играет в их жизни какой-либо особой роли.
Конституция была создана «под Ельцина», и она не вы-
ражала действительного соотношения политических сил
того времени; еще в большей степени не выражает и сей-
час. Не случайно в последнее время постоянно и настойчи-
во выдвигаются предложения о внесении в нее поправок.
Губернатор Новгородской области М. Прусак заявил недав-
но в прессе, что «ныне действующая Конституция России
пришла в негодность». Спикер Совета Федерации С. Миро-
нов также считает, что «пятилетка Путина невозможна без
изменения Конституции». Главный мотив — тогда была
другая ситуация (НГ. 2002. 22 июля). Уже вносятся предло-
жения в Госдуму. Словом, Россия в очередной раз «бере-
менна новой конституцией» (П. Вощанов). К тому же до сих
пор не развеяны сомнения относительно самого факта при-
нятия Основного Закона страны положенным числом голо-
сов и необходимым явочным кворумом. В прессе на этот
счет приводились весьма убедительные данные1. Если ве-
1 См.: Лукьянова Е.Н. Из истории беззакония. Как в 1993 году прини-
мали Основной Закон Российской Федерации // НГ. 1999. 2 окт.; Андру-
сенко Л. Персональная Конституция // Там же. 2001. 31 дек.; Кива А-
«Загогулины» российской Конституции // ПГ. 2000. 6 окт.
ши
Глава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 159
рить Р.И. Хасбулатову, то в урны было вброшено 12 млн
бюллетеней «за».
Данное обстоятельство в значительной мере снижает
моральный авторитет и реальную силу Конституции. Юри-
дически же жить по ней обязаны все. У определенной части
населения налицо внутренний конфликт между несогласием
с предложенным в свое время проектом и внешней необхо-
димостью соблюдения уже принятого Основного Закона. А
это еще один источник правового и нравственного нигилиз-
ма, ибо психологическая раздвоенность личности не позво-
ляет ей сформировать четкую и активную социальную по-
зицию в отношении нынешнего статус-кво.
Иными словами, существует не только общеправовой, но
и конституционный нигилизм, который является юридиче-
ским выражением несогласия большинства граждан с вла-
стью1. Таким образом, одним из источников правового ни-
гилизма выступает сама Конституция с ее многочисленными
изъянами, парадоксами и недомолвками, «скрытыми пол-
номочиями». Ко всему прочему она постоянно нарушалась
и нарушается. Особенно этим грешил бывший Президент
РФ, о чем со знанием дела свидетельствует бывший руко-
водитель его администрации С. Филатов: «Президент часто
обходил законы, которые его по тем или иным причинам не
устраивали. Первый человек государства должен прежде
всего соблюдать Конституцию, это его главная обязанность.
Но он не только этого не делал, но нередко игнорировал
или нарушал ее2. Обстоятельно все это показано в работах
конституционного судьи В.О. Лучина3.
Сегодня «конституционная модернизация российского об-
щества стала выполнять роль конституционного идеала. Ны-
нешняя активная научная разработка отечественной модели
’ См.: Лысенко В. Конституционный нигилизм. Как лечить? // Россий-
ская Федерация. 1999. № 7; Авакьян С. Конституционный нигилизм в дум-
ском варианте // РГ. 2002. 3 апр.
См.: Филатов С. Плоды правового нигилизма // НГ. 1998. 28 авг.
См.: Лучин В.О. «Указное право» в России. М., 1996; Он же. Консти-
тУЧия Российской Федерации. Проблемы реализации. М., 2002.
160
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
конституционализма обусловлена как потребностями социаль-
ной практики, так и конституционными ожиданиями желаемых
изменений в обществе»1. Жизнь выдвигает новые приоритеты
и ориентиры, новые ценности, не совпадающие с ценностями
первого этапа реформ. Их надо закрепить, привести в соот-
ветствие с современным общественным сознанием.
Одна из глубинных причин конституционного нигилизма
коренится в отчужденности граждан от Основного Закона
страны, как, впрочем, и от других основополагающих актов;
во внутреннем неприятии их в качестве «своих». Между тем,
как писал И.А. Ильин, «честным, законопослушным можно
быть только по личной убежденности, в силу личного реше-
ния. Без этого нет правосознания и лояльности, и гражданин
становится не опорой, а брешью в правопорядке»1 2 3.
Иначе говоря, важно, чтобы человек «свободною душой
закон боготворил» (А.С. Пушкин). Именно поэтому следует
различать законопослушание и законоуважение. Законо-
послушное поведение основано чаще всего на страхе, при-
нуждении, в то время как законоуважение — на глубоком
осознании необходимости следовать закону, праву. То есть
это добровольная позиция индивида, соблюдение им зако-
на «не за страх, а за совесть». У нас же уровень правового
самосознания пока что удручающе низок, как и уровень
политико-правовои культуры .
Правовой нигилизм — продукт социальных отношений,
он обусловлен множеством причин и следствий. В частно-
сти, он подпитывается и такими реалиями наших дней, как
политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов,
борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. Дают
о себе знать эгоизм и властолюбие бюрократии, некомпе-
1 Кабышев В. Т. Российский конституционализм в XXI веке // Россий-
ская юридическая доктрина в XXI веке: проблемы и пути их решения: Ма-
териалы конференции / Под ред. А.И. Демидова. Саратов, 2001. С. 53.
2 Ильин И.А. Наши задачи. М., 1993. С. 182.
3 Подробнее см.: Кейзеров Н.М. Политическая и правовая культура. М.,
1983; Сальников В.П. Правовая культура (Общая теория права) / Под реД-
В.К. Бабаева. Н.Новгород, 1993; Вопленко Н.Н. Правосознание и правовая
культура. Волгоград, 2000.
Глава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 161
теНтность и бестолковость чиновников. Последнее — тра-
диционно больное место нашей государственности. Пуш-
кинское «он чином от ума избавлен» подтверждается на
каждом шагу. Полузнайство, невежество, дилетантство раз-
рушают всякую правовую ткань, любые разумные юридиче-
ские установления. Страшную силу этого явления страна
познала сполна1.
На личностном уровне правовой нигилизм выступает в
двух качествах: как состояние умов, чувств, настроений и
как образ действий, линия поведения. Последнее — инди-
катор вредности и опасности явления. Поступки — плоды
помыслов, поэтому именно по поступкам можно судить о
самом наличии и последствиях правового нигилизма. Он
может быть активным и пассивным, стойким и спонтанным,
постоянным и ситуативным, проявляться в виде простого
фрондерства, иметь личные причины, когда, скажем, граж-
данин недоволен судом только потому, что он его судил, а
закон плох потому, что предусмотрел наказание за совер-
шенное им деяние. Это бытовой нигилизм.
Выше говорилось о том, что «перестроечные» процессы,
наряду с очистительной миссией, послужили мощным ката-
лизатором социально-правового нигилизма, который был
вызван не только чисто внешними неурядицами этой ломки,
но и более глубокими (подспудными) причинами. В.А. Ту-
манов отмечает, что, как только страна отказалась от тота-
литарных методов правления и попыталась встать на путь
правового государства, как только люди получили реальную
возможность пользоваться правами и свободами, так сразу
же дал о себе знать низкий уровень правовой культуры
' По словам российского академика Р. Сагдеева (ныне постоянно про-
живающего в США), правительство, например В.С. Черномырдина, состоя-
ло из «троечников». (Заметим, кстати, что и тогдашний Президент РФ по
Уровню своего интеллекта также был «троечником».) Хорошо известны
ораторские пассажи бывшего премьера: «Мы продолжаем то, что уже
много натворили»; «Нельзя думать и не надо думать о том, что наступит
вРемя, когда будет легче»; «Принципы, которые были принципиальны,
были непринципиальны» и т.п. См.: Зернистые мысли наших политиков /
Сост. К. Душенко. М., 2002.
162
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
общества, десятилетиями царившие в нем пренебрежение к
праву, его недооценка. Юридический нигилизм при востре-
бованном праве оказался куда более заметным, чем при
праве востребованном1.
Нигилизм возникает и как результат неудовлетворенно-
сти субъекта своим социально-правовым статусом, неадек-
ватным, по его мнению, собственным потенциальным воз-
можностям. Все это составляет «правовую антикультуру
личности — сплав незнания права, отрицательных правовых
установок, правовой пассивности, противоправной мотива-
ции индивида»* 2. При этом надо различать неправовые мыс-
ли и неправовые действия; за первые ответственность на-
ступить не может, за вторые возможны санкции. И, конеч-
но, правовой нигилизм нельзя рассматривать как прирож-
денное свойство человека или целой нации; он — продукт
социальной среды. Это, скорее, проявление исконно рус-
ского разгильдяйства.
Не последними причинами правового и нравственного
нигилизма являются изъяны в следственно-прокурорской и
судебной практике. Еще классики утверждали: есть два
способа разложить нацию — наказывать невиновных и не
наказывать виновных. У нас, к сожалению, допускается и то
и другое. Серьезным катализатором агрессивного нигилиз-
ма по отношению к праву и законам является политический
экстремизм и радикализм (правый и левый); разжигание
социальной, национальной и религиозной розни, не говоря
уже о кровавом терроризме, всплеск которого мир наблю-
дает в последнее время.
Следует различать источники и причины правового ни-
гилизма, хотя непроходимой пропасти между ними нет. Ис-
точники, как правило, носят более глубинный, постоянный и
трудноустранимый характер (например, низкий уровень
’ См.: Туманов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом
ракурсе // Государство и право. 1993. № 8. С. 52.
2 Бондарев А.С. Правовой нигилизм — форма правовой антикультуры
личности // Вестник Пермского ун-та. Сер. Юридические науки. Пермь,
2001. Вып. 2. С. 23.
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 163
культуры населения, некоторые черты национального мен-
талитета, социальные условия, бедность, нищета, преступ-
ность и другие факторы). Причины же более скоротечны,
разнообразны, они могут появляться и исчезать или устра-
няться. Источники — питательная среда для причин. В то
же время надо иметь в виду, что определенные обстоятель-
ства могут одновременно выступать и как источник, и как
причина, и как форма выражения правового нигилизма. К
примеру, та же преступность. Всякие градации здесь услов-
ны, неабсолютны.
ФОРМЫ ВЫРАЖЕНИЯ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА.
Правовой нигилизм многолик, изощрен и коварен. Он
способен быстро мимикрировать, видоизменяться,
приспосабливаться к обстановке. Как уже говорилось,
существует множество его причин, источников, форм,
сторон и граней конкретного проявления. О некоторых
юридических аномалиях шла речь выше. Рассмотрим теперь
подробнее наиболее распространенные и опасные из них.
1. Прямые преднамеренные нарушения действую-
щих законов и иных нормативно-правовых актов. Эти
нарушения составляют огромный и труднообозримый мас-
сив уголовно наказуемых деяний, а также гражданских,
административных и дисциплинарных проступков. Злостный,
корыстный уголовный криминал — наиболее грубый и
опасный вид правового нигилизма, наносящий неисчисли-
мый, не поддающийся точному определению вред общест-
ву — физический, материальный, моральный.
В России ежегодно регистрируется около 3 млн престу-
плений. И это только видимая часть айсберга. Если же
иметь в виду и латентную преступность, то ее общий уро-
вень зашкаливает, по оценке специалистов, за 10 млн в год.
Криминогенная ситуация в стране определяется с помощью
таких слов, как разгул, обвал, беспредел. При этом пре-
обладают насильственные формы творимого зла, что объ-
ективно инициирует постановку вопроса об отмене морато-
рия на смертную казнь. По данному поводу на имя Прези-
дента страны потоком идут настойчивые просьбы, письма,
164
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
обращения, причем не только от рядовых граждан, но и от
ученых, общественных деятелей, депутатов, представителей
интеллигенции. Эти мольбы напоминают «крик души». Ус-
лышит ли их власть?1
Произошло сращивание криминала с коррумпированной
частью госаппарата. У людей складывается ощущение, что
именно мафия, уголовный мир правят сегодня бал в стране,
что беспредел многим выгоден, так как на нем обогащают-
ся, зарабатывают огромные «грязные» деньги. Слово «ни-
гилизм» — слишком мягкое для адекватного отражения
всего того, что происходит в рассматриваемой сфере. Это
не нигилизм, а циничное, откровенное надругательство над
правом и законами.
Реальное положение дел с преступностью в обществе
раскрыл Президент РФ в своем выступлении на расширен-
ном заседании коллегии Генеральной прокуратуры 11 фев-
раля 2002 г. Он, в частности, отметил бессилие правоохра-
нительных органов перед натиском преступности, низкую
раскрываемость последней — 7 тыс. убийц, совершивших
свои деяния в 2001 г., разгуливают на свободе (сколько же
тогда, например, за 5 лет?).
Безнаказанность же, как известно, плодит новые преступ-
ления. Как говорил один из наших бывших премьеров, склон-
ный к афоризмам, «дайте срок и все наладится». Но, к сожа-
лению, «сроки» дают далеко не всем, кто этого заслуживает.
Впрочем, по данным МВД, в 2001 г. за нарушения законности
из органов милиции было уволено свыше 10 тыс. сотрудников.
Среди стражей порядка, многие из которых превратили свою
службу в форму бизнеса, нередки случаи предательства, что
еще более усугубляет ситуацию.
Все это воспринимается обществом как кошмар мирной
жизни. Преступный мир диктует свои условия, контролирует
экономику, политику, проникает во власть, отслеживает
действия органов правопорядка, использует по отношению
1 В этой связи весьма аргументированной представляется статья
В.Е. Гулиева «Право жить и право убивать» // НГ. 2002. 27 июня.
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 165
к Ним методы подкупа, угроз, шантажа, физической рас-
правы. Бесперебойно работает система рэкета и заказных
убийств. Такова ментальная особенность отечественного
криминала. Преступность стала высокоорганизованной и
профессиональной, угрожает национальной безопасности
страны.
На Западе Российское государство нередко называют
«гангстерским», наши политики окрестили его «бандит-
ским», а министр юстиции РФ — «тюремным», поскольку в
местах лишения свободы находится свыше миллиона чело-
век — больше, чем во всем Советском Союзе. А всего за
десять «реформаторских» лет было осуждено 15 млн чело-
век, из них 10 — к лишению свободы. Соответственно мил-
лионами исчисляются и жертвы преступных посягательств.
Современный криминалитет не боится законов, умело
обходит их, а чаще всего открыто попирает: одна только
жульническая приватизация, которую у нас и за рубежом
называют «преступлением века», не оставила никакого мес-
та для права и справедливости. Вот как охарактеризовал ее
сам А. Чубайс: «Стихийная приватизация, развернувшаяся в
нашей стране в начале 90-х годов, означала разворовыва-
ние общенародной собственности. ...Суть спонтанной при-
ватизации можно сформулировать двумя фразами: если ты
наглый, смелый и много чего знаешь — ты получишь все.
Если ты не очень наглый и не очень смелый — сиди и мол-
чи в тряпочку»1. Вот так цинично, без всякой «дипломатии»,
объяснил свою дикую приватизацию «несгибаемый больше-
вик» и «либералисимус», как его окрестили в печати, А. Чу-
байс — главный «реформатор» России.
Преступность — мощный и практически неисчерпаемый
источник правового нигилизма, мрачная зона которого
стремительно расширяется, захватывая все новые и новые
сФеры влияния, разлагая весь организм общества и госу-
дарства. Из этого огромного бастиона и рассадника зла
берут свое начало многие другие социальные катаклизмы.
' Приватизация по-российски / Под ред. А.Б. Чубайса. М., 1999. С. 29, 33.
166
Н.И. Матузов Актуальные проблемы теории права
Именно поэтому мы и поставили данную форму антиправо-
вого поведения на первое место и акцентировали на ней
особое внимание. Преступность — внешнее проявление
болезни общества, болезни хронической, запущенной. Суть
ее — в криминализации всего государственного организма
сверху донизу.
2. Повсеместное массовое несоблюдение и неис-
полнение юридических предписаний. При данной форме
правового нигилизма субъекты (граждане, должностные
лица, госструктуры, общественные организации) попросту
не соотносят свое поведение с требованиями правовых
норм, а стремятся жить и действовать по своим правилам,
или, как сейчас принято говорить, «по понятиям». Неиспол-
няемость же законов — признак бессилия власти, ее не-
дееспособности и неэффективности.
Вряд ли в этой связи можно согласиться с мнением, что
«правовой нигилизм нашего народа — это миф. Просто он
издавна научился приспосабливаться к неправовым услови-
ям, выработал свою собственную шкалу оценок властных
решений, обладая даром различать правоту и законность.
Беда не в незаконопослушном народе, а в том, что слиш-
ком часто у нас формальная законность не совпадает с
правом» (М. Краснов. РГ. 2002. 11 дек.). Это не что иное,
как попытка оправдать нигилизм.
В президентском Послании Федеральному Собранию
2002 г. говорится о том, что «необходимо прекратить бес-
смысленное соревнование между народом и властью, —
когда власть порождает законы, а народ изобретает спосо-
бы их обхода». Действительно, такое соревнование опасно
и далее терпимо быть не может.
В.Е. Гулиев в своей содержательной, но, на наш взгляд,
с без нужды усложненным («философическим») названием
статье высказал справедливое наблюдение о том, что анти-
правовое сознание захватывает все более расширяющийся
круг граждан; остающаяся же законопослушная часть насе-
ления сталкивается с сокращающимися возможностями
реализации своих интересов легальными средствами. И не
[лава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 167
случайно выдвигается идея о частичной легализации тех
сфер теневого предпринимательства, которые потенциально
способны войти в ткань нормальной рыночной экономики1.
Действительно, сама нынешняя ситуация нередко толка-
ет людей, занятых в сфере бизнеса, на путь противоправно-
го поведения. Следовательно, надо менять среду. В то же
время и некоторые несовершенные законы порождают пра-
вовой нигилизм. Например, как не раз отмечалось, закон о
банкротстве с равным успехом используется как честными
гражданами, так и жуликами. Этот нормативный акт давно
стал легальным средством захвата чужой собственности, с
его помощью можно разорить самое прибыльное предпри-
ятие. Как выразился тот же бывший премьер, склонный к
афоризмам, «законы у нас иногда перевыполняются».
История с законом о банкротстве, как никакая другая,
показывает истинные масштабы правового нигилизма и
криминала в экономической сфере. По данным Генпроку-
ратуры, только в 2001 г. было незаконно обанкрочено
11 тыс. нормально работающих предприятий. Сколько же
тогда за 3—5 лет? Понятно, что это превратилось в сверх-
прибыльный жульнический бизнес. Общественность бьет
тревогу, взывает к власти* 2. Страдают интересы государст-
ва, общества. Законодатели только сейчас, осознав аб-
сурдность ситуации, когда страну грабят «по закону», ими
же сочиненному, решили его наконец изменить. Заметим,
кстати, что названный злополучный акт разрабатывался
при непосредственном участии зарубежных «советников».
И не исключено, что брак, то есть щели, лазейки, в него
были заложены сознательно.
’ Гулиев В.Е. Протодемократическая государственность: аксеологиче-
ская феноменология отчуждения // Право и поликтика. 2001. № 5. С. 5.
2 См.: Закон о банкротстве не должен банкротить страну // Известия.
2002. 7 июня; Не предавайте страну — остановите банкротство // РГ.
2002. 27 апр.; Криминальные банкротства рушат экономику // НГ. 2002.
26 апр.; Банкротства у нас напоминают криминальные разборки // Извес-
™я. 2002. 8 мая; «Оздоровление» предприятий вплоть до полного уничто-
жения // НГ. 2002. 24 апр.; Мошенники переигрывают государство // ПГ.
2°02. 10 сент.
168 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Несоблюдение (неуважение, игнорирование) законов —
одна из наиболее распространенных форм правового ниги-
лизма. Президент РФ в известном интервью американскому
тележурналисту Ларри Кингу подчеркнул, что «чрезвычайно
опасна ситуация, связанная с нигилизмом по отношению к
исполнению действующих законов. Куда бы я ни поехал,
везде первый вопрос, который мне задают люди, — насту-
пит ли в России время, когда будут исполняться законы»1.
В сознании людей и целых коллективов все более сти-
рается грань между правомерным и неправомерным пове-
дением. И это объясняется не одним только незнанием за-
конов — причина гораздо глубже. Говорят, что самый за-
конопослушный народ — англичане. После них называют
немцев, японцев. Это характерная черта их исторических
традиций, культуры, менталитета. У нас же уважение к пра-
ву, закону никогда не значилось в числе наших националь-
ных добродетелей.
В печати сообщалось о том, что две дочери президен-
та США, за, в общем-то, незначительные по нашим мер-
кам прегрешения дважды задерживались и наказывались
полицией. Высокие «родственные связи» не сыграли ни-
какой роли. Закон есть закон. А недавно сообщалось,
что дочь английской королевы принцесса Анна была при-
влечена к уголовной ответственности и оштрафована су-
дом на крупную сумму за то, что ее собачка покусала в
парке двух детей. В европейских странах дорожные ин-
спекторы запросто останавливают и штрафуют за превы-
шение скорости министров, других крупных правительст-
венных чиновников и даже членов королевских семей
(принцев, принцесс и т.д.). Попадаются и сами монар-
хи — их сиятельства. И тоже платят штраф. Порядок для
всех един. Совсем недавно лондонской мэрией был ош-
трафован за какой-то мелкий административный просту-
пок английский премьер-министр Тони Блзр. Российский
же менталитет не знает таких примеров.
1 Известия. 2000. 12 сент.
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 169
Международные эксперты оценивают наше законода-
тельство на четверку — оно, по их мнению, в целом вполне
прогрессивно и демократично, а за его соблюдение, испол-
нение, претворение в жизнь ставят жирную двойку. Многие
федеральные и региональные чиновники или даже целые
коллективы, субъекты Федерации отказываются исполнять
те или иные законы, так как они, по их разумению, «непра-
вильные». Или выставляют разного рода условия, ультима-
тумы. Закон для многих стал весьма условным понятием:
нравится — повинуюсь, не нравится — игнорирую.
Иными словами, власть на всех уровнях поражена виру-
сом неправового сознания. Случается, что президентские
Указы не признаются либо толкуются на свой лад местны-
ми «вождями». Расхожая мысль о том, что законы пишутся
для того, чтобы их нарушать, нередко у нас, к сожалению,
оправдывается. Некоторые лица и структуры весьма стес-
ненно чувствуют себя в конституцонных рамках и постоянно
пытаются выйти из них. Безграничен ведомственный право-
вой нигилизм. Вся ткань российского общества пропитана
правовым нигилизмом.
Традиционной негативной чертой российского ментали-
тета является банальное воровство — одно из распростра-
ненных и позорных проявлений правового нигилизма. Ко-
гда-то Н.М. Карамзин (1766—1826) по приезде в Париж на
вопрос: «Как там в России?» — ответил: «Воруют». В исто-
рической литературе не раз приводились слова российского
императора Николая I, который якобы пожаловался однаж-
ды своему наследнику: «Похоже, в России не крадут только
двое — ты да я». Сегодня Президент РФ в одном из своих
выступлений также вынужден был признать, что «воруют
беспредельно».
А.И. Солженицын, перефразируя печально известный
призыв ушедшего на покой лидера, охарактеризовал про-
шедшее десятилетие краткой формулой: «Воруйте, сколько
проглотите». То же самое он утверждает в своем исследо-
вании «Россия в обвале». Одна из книг С. Говорухина на-
пвается: «Страна воров». Казнокрадство стало настоящей
170 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
социальной чумой, разъедающей Россию. Только В 2001 г.
Прокуратурой РФ было направлено в суды 2336 дел о взят-
ках чиновников. И это лишь выявленная часть. Сколько же
их на самом деле? И не за один год? Сложился поистине
«всемогущий, всеберущий, всеворующий союз» (Н.А. Не-
красов).
На Руси воровали всегда, воруют и сейчас. В наши дни
массовое распространение получило, в частности, такое
явление, как «тащиловка». Ею занимаются не крупные во-
ротилы криминального мира, а так называемые «несуны»,
«хватуны», любители подбирать то, что плохо лежит. Кра-
дут с полей, дач, огородов, цехов, складов, баз. Известная
сентенция «не пойман — не вор» все чаще переиначивается
в народе — «не пойман, но вор». Общественная мораль не
очень-то и осуждает подобные явления — настолько это
укоренилось в психологии многих людей. Берут даже то,
что не нужно. Такова, к сожалению, наша ментальность.
Власть, законы, будучи не в состоянии эффективно пресечь
зло, практически молчат. На такой ухоженной почве нравст-
венно-правовой нигилизм процветает без особых помех.
3. Издание противоречивых, параллельных или даже
взаимоисключающих правовых актов. При такой ситуа-
ции юридические нормы как бы нейтрализуют друг друга,
растрачивая бесполезно свою силу. Нередко подзаконные
акты становятся «надзаконными». С помощью последних
при желании достигаются цели, прямо противоположные
тем, которые закладывались в букву и дух закона. Прини-
маемые в большом количестве правовые нормы не стыку-
ются, плохо синхронизированы. В результате возникают
острейшие коллизии, особенно между общефедеральным и
региональным законодательством.
В названном выше президентском Послании Федераль-
ному Собранию отмечается, что принимаемые законы часто
противоречат друг другу, а будучи принятыми — не испол-
няются. Постоянно подвергаются изменениям, иной раз —
даже не вступив в силу. Это тоже проявление правового
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 171
нигилизма, почва для юридического хаоса, неразберихи.
Между тем научные основы типологии нормативно-правовых
актов были обстоятельно разработаны еще в советский пе-
риод1, но требования и рекомендации этой методологии не
соблюдаются, что и создает неупорядоченность в законода-
тельстве.
И хотя в последнее время указанные противоречия в
значительной мере устранены, до полного их преодоления
еще далеко. А это — превосходная питательная среда для
правового нигилизма. Существуют и так называемые «кор-
рупционные» законы, то есть законы, провоцирующие
мздоимство. Война законов не прекратилась, а видоизме-
нилась — теперь она ведется не в рамках СССР в период
его распада, а на территории Российской Федерации и то-
же в период ее кризиса.
С другой стороны, имеются довольно широкие пласты
общественных отношений, не опосредуемых правом, хотя
объективно нуждаются в этом. Иначе говоря, современное
российское право остается пока что во многом пробельным.
Дает о себе знать и противоположное явление — перена-
сыщенная регламентация отдельных сторон жизни общест-
ва, сохраняющаяся с советских времен. Все зто создает
правовой беспорядок, неразбериху, хаос. «У нас царит пра-
вовой нигилизм», — сигнализирует в центральную прессу
один из местных чиновников из Краснодарского края1 2. То
же самое происходит и наверху3.
Война законов и властей — абсурдная и наиболее раз-
рушительная форма правового нигилизма. Пагубность ее
была убедительно продемонстрирована всей российской
практикой последних лет. Конфронтация доходила до
пальбы из танков по парламенту, до крови. Общая картина
Усугубляется еще и тем, что помимо войны юридической в
1 См., например: Паленина С.В., Сильченко Н.В. Научные основы
Апологии нормативно-правовых актов в СССР. М., 1987.
2 См.: Известия. 2002. 2 февр.
См.: Горегляд В Правовой нигилизм недопустим // ПГ. 2002. 1 марта;
Авакьян С Конституционный нигилизм в думском варианте // РГ. 2002. 3 апр.
172
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
стране идет множество других войн (бюджетов, суверените-
тов, телерадиоэфиров, компроматов, черных пиаров, изби-
рательных технологий и т.д.). Соответственно много и раз-
ных беспределов. В этих условиях ни один даже самый де-
мократический институт не в состоянии нормально рабо-
тать. Как не раз отмечалось в периодической печати и ли-
тературе, мы наблюдаем правовой цинизм властных струк-
тур и правовой нигилизм подвластных.
Еще более жестокие схватки происходят в экономиче-
ской сфере. Предельно ясно на этот счет выразился недав-
но один из современных водочных менеджеров: «Наша
страна пережила алюминиевую, нефтяную, угольную, ме-
таллургическую войны, сопровождавшиеся огромными
жертвами. Но если бы началась война на алкогольном рын-
ке, Россия стояла бы по колено в крови, и еще не извест-
но, кто бы победил» (Известия. 2002. 14 февр.). Подобные
войны продолжаются, хотя и в менее одиозных формах.
Право, законы здесь не играют никакой роли.
4. Подмена законности политической, идеологиче-
ской или прагматической целесообразностью. Эта под-
мена провоцирует выходы различных официальных долж-
ностных лиц и органов, общественных групп и сил на не-
правовое поле деятельности, стремление реализовать свои
интересы вне рамок Конституции. Противопоставление за-
конности и целесообразности приносит огромный вред. По
словам Генерального прокурора РФ, «законность у нас ни-
когда не праздновала свое торжество».
При этом целесообразность может выступать под раз-
ным «соусом» — в виде государственной, партийной, идео-
логической, региональной, прагматической и даже личной.
В любом случае закон отодвигается в сторону. Раз необхо-
димо что-то сделать, а закон мешает, появляется тот или
иной вид целесообразности. Нередко закон подменяется
понятием «демократические ценности». В Госдуме, Прави-
тельстве, в президентских структурах, в речах государст-
венных деятелей редко услышишь слово «законность», хотя
беззакония в стране более чем достаточно.
Глава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 173
Только недавно, впервые за многие годы, в Генпрокура-
туре было проведено специальное совещание, посвященное
состоянию законности в России и мерам по ее укреплению,
где глава государства призвал чиновников всех рангов, а
также граждан соблюдать законность. До этого подобная
задача не ставилась даже в таких программных документах,
как президентские послания Федеральному Собранию. Те-
ма эта деликатно замалчивалась, лишний раз не береди-
лась, так как сама власть грубо и постоянно нарушала и
продолжает нарушать законы и законность. Больше гово-
рили о преступности вообще. Но дальше явно перезревшую
проблему обходить уже нельзя (РГ. 2003. 13 марта).
Вместе с тем следует заметить, что идея законности и по-
рядка при определенных обстоятельствах может быть исполь-
зована властью как повод для применения насилия и наруше-
ния прав человека. Практика последнего времени подтвержда-
ет это. А как известно, нет ничего опаснее, чем «узаконенное
беззаконие». Это своего рода правовой конформизм, когда
идеи права и законности приспосабливаются к ситуации, когда
они используются не во благо, а во вред.
Очень точно подобную метаморфозу выразил И.А. Иль-
ин: «По своему объективному назначению, — писал он, —
право есть орудие порядка, мира и братства; в осуществле-
нии же оно слишком часто прикрывает собой ложь и наси-
лие, тягание и раздор, бунт и войну»1. LU. Монтескье счи-
тал, что самая жестокая тирания — та, которая выступает
под сенью законности и справедливости2.
5. Конфронтация представительных и исполнительных
структур власти на всех уровнях. Она возникла в процессе
становления новой для России президентской формы правле-
ния при сохранении старой системы Советов. Эти две модели
власти оказались несовместимыми по своим целям, задачам,
методам. Отсюда — трения, конфликты, противостояния,
стремление доказать, какая власть важнее и нужнее. Шла
1 Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 225.
См.: Монтескье Ш. О духе законов. М., 1956. С. 36.
174
Н.И. Матузов Актуальные проблемы теории права
борьба за роль обкомов, горкомов, райкомов, при которой
законы никем не соблюдались. Ситуация усугублялась личны-
ми амбициями и соперничеством лидеров, их претензиями
быть «первыми лицами», «хозяином» в данной «вотчине». При
этом верх брали прежде всего престижные или карьеристские
соображения, а не законопослушание. К перечисленному
можно добавить «парад суверенитетов», процессы обособле-
ния. Законы в этом противостоянии были лишь досадной по-
мехой. Региональная партхозноменклатура долгое время иг-
норировала указы новоизбранного Президента РФ. Волна
невежества и митинговщины охватила страну. Политико-
правовой и нравственный нигилизм достиг своего апогея. В
свое время М.М. Сперанский назвал регионы Империи «дном
беззакония». С тех пор мало что изменилось. Правда, губер-
наторская «вольница», которая была при Ельцине, кажется,
закончилась.
Перед нами своего рода «беловоротничковый», или эли-
тарный, нигилизм, связанный с параличом власти, а любой
паралич власти означает паралич права, закона. Здесь сли-
ваются воедино государственный и правовой нигилизм, ко-
торый дезорганизует сложившиеся нормы управления об-
ществом. Сосредоточение всей полноты единоличной поли-
тической воли на самой вершине пирамиды напоминает из-
вестный афоризм Гиляровского о том, что в России две
напасти: внизу власть тьмы, а наверху — тьма власти.
Опасная диспропорция, приводящая, как правило, к соци-
альным катаклизмам. Тем более что власти никогда не бы-
вает много на любом уровне.
Бывший Председатель Совета Федерации Е. Строев се-
товал: «К моменту смены национального лидера власть
пришла рыхлой и неэффективной. На каркас, созданный
Конституцией, не удалось наложить отработанную систему
взаимной ответственности и контроля всех ветвей власти и
уровней управления. Правовой нигилизм стал всеобщей бо-
лезнью, которой страдают как регионы, так и Центр, как
органы государства, так и хозяйствующие субъекты.
...Вместо того чтобы подавать обществу пример неукосни-
Глава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 175
тельного исполнения закона, видные представители ельцин-
ского окружения и региональные элиты сознательно и по-
всеместно отбрасывали право и закон как препятствия на
пути к личному обогащению»1.
6. Нарушение прав и свобод человека. Думается, для
всех очевидно, что это одна из самых серьезных форм
проявления правового нигилизма и вместе с тем его посто-
янный источник. Слабая правовая защищенность личности
подрывает веру в закон, в способность государства обеспе-
чить порядок и спокойствие в обществе, оградить людей от
криминального разгула. Бессилие же права не может поро-
дить позитивного отношения к нему, а вызывает лишь раз-
дражение, недовольство, протест. Право как бы само вы-
ступает причиной нигилизма. Между тем еще Цицерон заме-
тил; «...право само по себе требует, чтобы к нему стреми-
2
лись и его ценили» .
По данным МВД РФ, примерно половина всех граждан,
подвергшихся преступным посягательствам (изнасилованию,
ограблению, хулиганскому оскорблению и т.д.), не обра-
щаются ни в суд, ни в прокуратуру, ни в милицию, так как
не верят в их возможности реально помочь, защитить, на-
казать виновных. Более того, у граждан создается впечат-
ление о своем государстве как о враждебной им силе, не
способной или не желающей отстаивать их интересы. Эти
настроения переносятся и на право, законы.
Человек перестает ценить, уважать, почитать право, так
как он не видит в нем своего надежного гаранта и опоры. В
таких условиях даже у законопослушных граждан выраба-
тывается нигилизм, недоверие к существующим институтам.
Признание и конституционное закрепление естественных
прав и свобод человека не сопровождаются пока адекват-
ными мерами по их упрочению и практическому претворе-
нию в жизнь. А невозможность осуществить свое право
порождает у личности чувство отчуждения от него, право-
вую разочарованность, скепсис. 1 2
1 НГ. 2000. 4 июля.
2 Цицерон. О законах. М., 1996. С. 104.
176
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Как известно, само государство необходимо лишь по-
стольку, поскольку оно обеспечивает, защищает, гарантирует
права человека. Иначе оно просто не нужно. Именно так и
воспринимает власть отдельный индивид. «Суть многих наших
проблем — в застарелом недоверии к государству, неодно-
кратно обманывавшему граждан» (В.В. Путин). Не случайно
уже свыше 3 тыс. россиян обратились за защитой своих прав
в Европейский суд, так как у себя дома они не смогли найти
справедливости. И жалуются российские граждане в основном
на свое «родное» государство, его чиновников.
Питают правовой нигилизм бедность, нищета, пауперизм,
огромный разрыв между малоимущими слоями населения и
верхушкой сверхбогачей. Россию нередко называют «бога-
той страной бедных людей», «страной высокообразованных
нищих». Общество расколото идеологически, социально и
морально. Все это порождает резко негативное отношение
к существующим государственным и правовым институтам,
законам, толкает к различным правонарушениям. Не принес
облегчения рынок, тем более «дикий». Оказалось, что
он — не панацея от всех зол. Как справедливо заметил
известный российский ученый-экономист А. Голованчиков,
«рынок не яд и не лекарство; все дело в дозе». Вот «доза»
как раз и была нарушена. По данным ООН, реформы в
России стоили 6 млн человеческих жизней (по собственным
данным — 7).
Острым дефицитом стала общественная и личная безо-
пасность людей, их жилища, семьи, имущества, причем не
только от преступников, но и от самой власти. Большинство
населения испытывает чувство постоянного страха и неза-
щищенности: 30 тыс. убийств в год и столько же пропавших
без вести — это «многовато» для нормальной страны.
Кроме того, по данным Генпрокуратуры РФ, только в
2001 г. было незаконно арестовано 1 300 граждан, прове-
дено без санкции прокурора 25 000 обысков, выемок, за-
держаний. Укрыто от учета 122 тыс. преступлений. Практи-
куются недопустимые методы допросов, выколачивание
признаний, пытки, издевательства. Все это — грубейший и
6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 177
опаснейший правовой нигилизм, вопиющий произвол со
стороны самих стражей порядка.
Надо сказать, что органы милиции, как и другие право-
охранительные структуры, ведут самоотверженную и порой
неравную борьбу с преступным миром, неся при этом нема-
лые потери. Но, к сожалению, в этой борьбе они сами до-
пускают непростительные нарушения, дискредитируют себя,
теряют доверие людей. На неоднократных парламентских
слушаниях в Государственной Думе российская законность
была охарактеризована как «коррупционная». Министр
внутренних дел РФ вынужден был признать: «Расплодив-
шиеся милицейские “крыши”, которые успешно конкуриру-
ют с криминальными, — это не миф. Избиения задержан-
ных в отделениях стали чуть ли не нормой жизни». В прес-
се прошла целая серия кричащих статей. Приведем лишь
небольшую часть из них, дабы показать тенденцию1.
При такой ситуации резко меняется правовой менталитет
граждан. «Снизилась их установка на уважение к закону и
повысилась настроенность на неправовые способы защиты
своих прав. В целом в ментальности большинства россиян
заложен синдром терпимости к бесправию, покорности
судьбе, неумения постоять за себя, свои интересы.
Верно подмечено (Д. Козак), что если внимательно по-
читать наши законы и потребовать в суде то, что государст-
во задолжало гражданам за последние 10 лет, — сумма
иска не показалась бы слишком скромной даже для бюд-
жета США. И если этого пока не происходит, то лишь бла-
годаря правовой неграмотности и «покладистости» населе-
ния (НГ. 2002. 20 февр.). Как видим, отсутствие у граждан
1 См.: Камера пыток № 10 // РГ. 1998. 29 янв.; Россия должна изба-
виться от пыток // Известия. 1998. 27 февр.; Пытки между делами //
Известия. 1999. 30 сент.; Моя милиция меня же и бьет // РГ. 1998.
28 нояб.; В России боятся преступников и милиционеров // Известия.
1998. 14 июля; Следствие под хруст костей // ПГ. 1999. 10 сент.; Садист,
он и в мундире садист // ПГ. 1999. 10 сент.; Генералы милиции покруче
братков // НГ. 2002. 26 марта; Братки в мундирах // ПГ. 2002. 30 марта;
Допрос без мордобоя — не допрос // НГ. 2002. 16 апр.; Состязания в
истязаниях // ПГ. 2003. 15 февр.
178 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
должной юридической культуры, незнание ими своих прав
влечет за собой, помимо прочего, и материальные потери.
7. Национально-правовой нигилизм. Он проявляется в
том, что забыты либо прямо отрицаются такие понятия, как
«дружба», «братство», «единение народов». Их заслонили
процессы суверенизации, разобщенности, независимости,
которые нередко гипертрофируются, выдвигаются на пе-
редний план как приоритетные ценности. С другой стороны,
явно игнорируются, ущемляются или недостаточно после-
довательно отстаиваются национальные интересы России,
предаются забвению ее честь, достоинство, гордость, само-
бытность. Национальные чувства россиян не находят адек-
ватного выражения и правовой защиты.
«Тлен национального нигилизма, — пишет
Н.Г. Козин, — проник в духовные основы нации, без раз-
бора круша все на своем пути. В итоге Россия окончатель-
но запуталась в иерархии ценностей — социально-
классовых, национальных, общечеловеческих и персонали-
стических. <...> Попытка дистанцироваться от националь-
ного начала в современной российской истории оборачива-
ется его воспроизводством в иных формах, и притом не в
самых лучших. Национальный нигилизм — это как раз та
духовная почва, хорошо унавоженная за XX столетие, на
которой произрастает идеология бегства от России»1.
8. Доктринальная форма правового нигилизма, проис-
текающая из некоторых старых и новых теоретических по-
стулатов. Прежде всего они были связаны с догматизацией,
вульгаризацией и безбрежной идеологизацией государственно-
правовой действительности, ее развития (отмирание государства
и права, замена правового регулирования общенормативным
или моральным; примат политики над правом, власти над зако-
ном; лобовой классовый подход, жесткий экономический де-
терминизм и Т.Д.).
Длительное и безраздельное господство позитивного
права в худшем его понимании (в духе Вышинского) и от-
1 Козин Н.Г. Бегство от России. Саратов, 1996. С. 104, 112, 113.
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 179
рццание идей естественного права не могли привести к аде-
кватным выводам, характерным для демократического гра-
жданского общества. Право обслуживало интересы партий-
но-политической элиты и трактовалось исключительно как
средство, орудие, инструмент, а не цель. Его не рассматри-
вали в качестве самостоятельного исторического, социаль-
ного и культурного феномена.
Такая интерпретация права не могла выработать в обще-
ственном сознании подлинно ценностного отношения к
данному институту. Напротив, усваивалась мысль о его вто-
ростепенности и нерешающей роли. Главное — это эконо-
мика, политика, идеология, линия партии, а не какие-то там
правовые ценности. Культивировалось пренебрежительное
отношение ко всему юридическому. В ходу были выраже-
ния «юридическая формалистика», «юридическая казуисти-
ка» и т.п. Считалось, что все это лишь путается под ногами,
мешает «работать».
В последнее время появились и новейшие веяния и тен-
денции, способные подогреть правовой нигилизм на теоре-
тико-научном уровне («писаное» и «неписаное» право, про-
тивопоставление права и закона, возможность нарушения
последнего во имя высших «демократических ценностей» и
др.). Из некоторых концепций объективно вытекает, что
закон изначально плох и его соблюдение не обязательно.
Подспудно, вольно или невольно, формируется «негативный
образ» закона, а следовательно, правовой нигилизм.
Не способствуют укреплению веры в право и бесконечные
споры о его понятии, определении, в результате чего у граж-
дан размываются представления о том, что же такое на са-
мом деле право. В литературе верно подмечено, что при
слове «право» одни вспоминают о существовании Уголовно-
го кодекса с его суровыми санкциями, а другие — о Декла-
рации прав и свобод человека, о Конституции. Диапазон вос-
приятия права весьма широк и неоднозначен. Вообще, поле-
мика вокруг понятия права начинает иногда напоминать из-
вестный спор о стакане, который, по мнению одних, наполо-
вину полон, по мнению других, наполовину пуст.
180 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Как заметил В.В Лазарев, вряд ли кто-то сознательно
стремится к запутыванию понятия права1. Вероятно, это так.
Но, между прочим, есть и противоположное суждение, со-
гласно которому «государство пока не заинтересовано в
создании целостной концепции правопонимания, отвечаю-
щей новому этапу развития общества, но оно охотно ис-
пользует нужные ему научные положения и результаты, в
частности, выводы о повышении роли нормативного регули-
рования для обоснования собственной деятельности»1 2.
Впрочем, названные и неназванные теоретические неуряди-
цы, способные порождать или культивировать правовой
нигилизм, — тема отдельного разговора.
Таковы основные сферы распространения и вместе с тем
наиболее типичные на сегодня формы выражения правового
нигилизма. Имеются и другие его «измерения» и модифика-
ции. Корневая система данного явления сложна. Как мы ста-
рались показать, есть предельно грубые и весьма опасные
проявления рассматриваемого зла, связанные прежде всего с
правонарушениями, преступлениями; и есть более мягкие,
бытовые, когда люди просто не приучены или не желают
жить по закону, относятся к нему без особого уважения,
наплевательски. Но в целом, взятые вместе, все эти аномалии
подрывают основы общества, тормозят его развитие, прино-
сят огромный моральный и материальный вред.
Правовой нигилизм на всех этажах государственного
здания и среди населения не знает пределов, потому и на-
зывается беспределом. Бороться с ним обычными методами
малоэффективно и непродуктивно, нужны глубоко проду-
манные, экстраординарные меры. Не могут быть далее тер-
пимы неприглядные гримасы и уродства, искажающие до
неузнаваемости облик новой России и ее неокрепшую де-
мократию, менталитет.
1 См.: Лазарев В.В. Современные подходы к пониманию права и их
значение для юридической практики // Общая теория права и государст-
ва. М„ 1999. С. 108.
2 Путало Н.В Правовая политика // Социология права / Под реД-
В.М. Сырых. М„ 2001. С. 141.
Глава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 181
Необходимо, как советовал еще И.А. Ильин, сделать
все, «чтобы приблизить право к народу, чтобы укрепить
массовое правосознание, чтобы народ понимал, знал и це-
нил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои
обязанности и запретности и лояльно пользовался своими
полномочиями. Право должно стать фактором жизни, ме-
рою реального поведения, силою народной души»1.
Отрадно, что в последнее время все более активизиру-
ется научная разработка проблемы юридического нигилиз-
ма. Появились первые диссертационные исследования2. За-
мечены публикации в отраслевых науках3. Большое внима-
ние этим вопросам уделяет пресса, общественность, отра-
жая острую потребность реальной жизни. Однако крупных
монографических трудов по данной проблематике пока нет.
Подытоживая все сказанное, можно выделить некоторые
общие, наиболее характерные черты и особенности совре-
менного правового нигилизма. Это:
во-первых, его подчеркнуто демонстративный, воинст-
вующий, цинично-агрессивный характер, что обоснованно
квалифицируется общественным мнением как беспредел
или запредельность;
во-вторых, массовость, широкая распространенность
не только среди граждан, социальных и профессиональных
групп, слоев, кланов, но и в официальных государственных
структурах, законодательных, исполнительных и правоохра-
нительных эшелонах власти;
в-третьих, многообразие форм проявления — от кри-
минальных до легальных, от парламентско-конституционных
До митингово-анархических, от «верхушечных» до бытовых;
1 Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 31.
См.: Ткаченко В.Б. Правовой нигилизм в российском обществе: Ав-
т°Реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000; Федоренко К.Г. Правовой ниги-
лизм: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001.
См.: Шейфер С.А Преодоление правового нигилизма — условие укреп-
ления законности в уголовном судопроизводстве // Укрепление законности и
орьба с преступностью в условиях формирования правового государства. М.,
ss0; Ломовский В.Д. Правовой нигилизм и его преодоление в сфере проку-
рорского надзора за исполнением законов // Государственно-правовые про-
лемы обеспечения и защиты прав граждан. Тверь, 1992.
182
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
в-четвертых, особая степень разрушительности, оппо-
зиционная и конфронтационная направленность, региональ-
но-национальная окраска, переходящая в сепаратизм, мест-
ничество;
в-пятых, слияние с государственным, политическим,
нравственным, духовным, культурным, интеллектуальным
нигилизмом, образующими вместе единый деструктивный
процесс;
в-шестых, связь с негативизмом — более широким те-
чением, захлестнувшим в последние годы сначала совет-
ское, а затем российское общество в ходе демонтажа ста-
рой и создания новой системы, смены образа жизни.
Таким образом, правовой нигилизм — это психологи-
чески отрицательное (негативное) отношение к праву
со стороны граждан, должностных лиц, государствен-
ных и общественных структур, а также фактические
правонарушающие действия указанных субъектов; дан-
ный феномен выступает как элемент сознания (инди-
видуального и общественного), так и способ, линия
поведения индивида либо коллектива.
Правовой нигилизм приобрел сегодня качественно новые
свойства, которыми он не обладал ранее. Изменились его
природа, причины, каналы влияния. Он заполнил все поры
общества, принял оголтелый, повальный характер. В печати
это не раз обозначалось такими словами, как «нигилятина»,
вакханалия. Писалось о тупиках беспределов, правовом
«Чернобыле» и т.д.
Сложилась крайне опасная социальная среда, постоянно
воспроизводящая и стимулирующая антиправовые устрем-
ления субъектов. К сожалению, правовой нигилизм не спа-
дает, а прогрессирует. Страна все более погружается в пра-
вовой хаос. Возникло грозное явление, которое может от-
бросить демократические преобразования в России на мно-
гие десятилетия назад.
Комплексом правового нигилизма страдают практически
все граждане и структуры, только в разной степени. Пора-
рлава 6. Правовой нигилизм в свете российского менталитета 183
^ена этим недугом и сама власть — снизу доверху. Офици-
альная правительственная газета вынуждена признать: «Бе-
да наша в том, что в принципе в стране нет ни одного чело-
века, который бы не нарушал закон. По-разному и в разных
формах мы его нарушаем. И при этом не желаем в этом
признаться» (РГ. 2002. 5 дек.).
Сегодня, как никогда, стране нужна четкая государст-
венная концепция борьбы с правовым нигилизмом, про-
дуктивная целевая программа мер и действий всех властных
и общественных структур, должностных лиц и граждан.
Дальнейшее невнимание к этой проблеме грозит тяжелыми
последствиями. В президентском Послании Федеральному
Собранию 2000 г. говорится, что «преодоление правового
нигилизма и стереотипов противоправного поведения —
одно из ключевых звеньев борьбы с преступностью». Тре-
буются воля, последовательность и решимость, чтобы по-
кончить с этим злом.
Основные пути преодоления правового нигилизма:
повышение общей и правовой культуры граждан, их
правового, морального и политического сознания;
совершенствование законодательства, правотворчества;
устранение коллизий между общефедеральными и регио-
нальными нормативными актами;
профилактика правонарушений, и прежде всего преступ-
лений; борьба с криминалом во всех его проявлениях;
упрочение законности и правопорядка, государственной
Дисциплины; уважение и всемерная защита прав личности;
массовое просвещение и правовое воспитание населе-
ния; введение повсеместного правового всеобуча;
подготовка высококвалифицированных кадров юристов;
скорейшее завершение судебно-правовой реформы и др.1
1 Подробнее см.: Гойман В.И. Правовой нигилизм: пути преодоления
// Советская юстиция. 1990. № 9; Варламова М.В. Правовой нигилизм в
п°стсоветской России: понимание, истоки, средства преодоления // Дра-
ив Российского закона. М., 1996.
184
Н И Матузов Актуальные проблемы теории права
При этом ясно, что правовой нигилизм невозможно лик-
видировать полностью и немедленно, так сказать, «декре-
том сверху», как нельзя, к примеру, искоренить раз и на-
всегда преступность. Речь должна идти о существенном
снижении уровня правового нигилизма, преодолении его
наиболее грубых и распространенных форм, устранении
причин, порождающих данное явление. Для этого должны
вырабатываться соответствующие программы, концепции,
задачи. Это трудный и длительный процесс.
В конечном счете все способы и средства борьбы с ни-
гилизмом связаны с выходом общества из глубокого сис-
темного кризиса — социального, экономического, полити-
ческого, духовного, нравственного. Однако многое зависит
и от активной позиции самой законопослушной личности,
ее противодействия силам зла.
Рудольф Иеринг писал: «Каждый призван и обязан по-
давлять гидру произвола и беззакония, где только она ос-
меливается поднимать свою голову; каждый, пользующийся
благодеяниями права, должен в свой черед также поддер-
живать по мере сил могущество и авторитет закона; сло-
вом, каждый есть прирожденный борец за право в интере-
сах общества»1.
1 Иеринг Р Борьба за право. М.. 1991. С. 37.
Глава 7
ПРАВОВОЙ ИДЕАЛИЗМ
КАК СЛЕДСТВИЕ
УСКОРЕННЫХ РЕФОРМ

Глава 7. ПРАВОВОЙ идеализм
КАК СЛЕДСТВИЕ
УСКОРЕННЫХ РЕФОРМ
Правовой идеализм был порожден форсированными, но
бессистемными планами «перестройки» страны во второй
половине 80-х годов и столь же сумбурными, во многом
авантюрными, прожектами мгновенного реформирования
России в 90-х годах минувшего столетия. В этих планах
ставились цели, для достижения которых западным странам
понадобились столетия. Хотелось сделать все сразу и как
можно быстрее.
Существовала даже весьма популярная в то время про-
грамма под названием «500 дней». Именно за такой срок
предполагалось трансформировать «развитой социализм» в
«развитой капитализм», обеспечить переход от плановой к
рыночной экономике. А заодно сломать «через колено»
менталитет «широких трудящихся масс», привыкших жить в
другой системе и по другим правилам. Как ни удивительно,
находились люди, которые верили в эти чудеса. Поистине,
блажен, кто верует...
И все это пытались осуществить не в последнюю оче-
редь с помощью права, законов, указов, правительственных
постановлений, словом — «декретов». При этом в период
правления Ельцина доминирующим среди всех нормативных
актов было так называемое «указное право», основанное
на единоличной, ничем не связанной воле1. Поскольку ро-
мантическим планам в намеченные сроки не суждено было
сбыться, то и «романтическое право» вместе с ними потер-
пело фиаско — оно оказалось чисто бумажным, вера в не-
Го была утрачена или, во всяком случае, подорвана.
1 См.: Лучин В.О. «Указное право» в России. М., 1996; Лукьянова Е.А.
казное право как российский политический феномен // Журнал россий-
ского права. 2001. № 10.
188 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Конечно, жизнь не оставалась вне всякого правового регу-
лирования. Действовали кодексы, Конституция, старые и но-
вые (относительно реальные) юридические нормы. Но в целом
законодательство того периода представляло собой «лоскут-
ное одеяло», сотканное из сплошных противоречий. Бушевала
война законов и властей, союзные и российские структуры
находились в перманентном противоборстве. Советская систе-
ма распалась, но на ее месте ничего устойчивого еще не сло-
жилось. Реформы шли трудно и бестолково1.
То же самое происходило и в общественном сознании, в
частности правовом, которое было крайне неоднородным,
деформированным, незрелым. В нем содержались как
прежние, устаревшие, стереотипы, так и новейшие веяния и
тенденции, отражались неустоявшиеся умонастроения раз-
личных слоев и групп населения, которое не успевало «пе-
реваривать» возникавшие в стране катаклизмы. Смена вех,
социальных и идеологических ориентиров для большинства
граждан оказалась неожиданной и болезненной. Отсюда —
эклектика, «мешанина» в сознании. Таким оно по сути ос-
тается до сих пор — брожение умов продолжается.
Среди множества противоречий, раздирающих сегодня
российское общество, наблюдается и такое, как парадок-
сально-причудливое переплетение, с одной стороны, то-
тального правового нигилизма, а с другой — наивного пра-
вового идеализма. Как ни странно, оба эти явления, каза-
лось бы разновекторные и несовместимые, мирно уживают-
ся и образуют вместе общую безрадостную картину поли-
тико-юридического бескультурья.
В первом случае законы откровенно не уважаются, на-
рушаются, не исполняются; во втором, напротив, им прида-
ется значение некой чудодейственной силы, способной од-
ним махом разрешить все наболевшие проблемы. Массовое
сознание требует принятия все новых и новых законов чуть
ли не по каждому вопросу. Указанные крайности — след-
1 См.: Гундарев И.А. Парадоксы российских реформ. М., 1997.
рлава 7. Правовой идеализм как следствие ускоренных реформ 189
ствие многих причин, без преодоления которых идея право-
вого государства неосуществима.
Правовому нигилизму была посвящена предыдущая гла-
ва. Теперь речь пойдет о противоположном феномене —
правовом идеализме, его сущности, истоках, формах про-
явления.
Если правовой нигилизм в самом общем плане означает
недооценку или игнорирование права, то правовой идеа-
лизм — его переоценку, идеализацию. Оба эти явления пита-
ются одними корнями — юридическим невежеством, незре-
лым правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры.
Указанные крайности, несмотря на их, как уже отмечалось,
противоположную направленность, в конечном счете смыка-
ются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными сло-
вами, перед нами две стороны «одной медали».
Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так
бросается в глаза (во всяком случае, о нем почти не гово-
рят, он не «на слуху»), явление зто причиняет такой же
вред государству, обществу, как и правовой нигилизм. Он
крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается
это, как правило, «потом», когда итог становится очевид-
ным. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следу-
ет впадать в другую крайность — правовой фетишизм,
волюнтаризм, идеализм.
На право нельзя возлагать несбыточные надежды, оно не
всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заве-
домо может дать, ему необходимо отводить то место и ту
Роль, которые вытекают из объективных возможностей данно-
го института. Непосильные задачи могут только скомпромети-
ровать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют.
Между тем в условиях возникшей у нас еще в период
«перестройки» правовой эйфории у многих сложилось убе-
^Дение, что достаточно принять хорошие, умные законы,
Как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут
Решены. «Вот примем пакет законов — и жизнь улучшит-
Ся>>- Но чуда не происходило, законы принимались, а дела
190 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
стояли на месте или даже ухудшались. В результате насту-
пило известное разочарование в законах, появились при-
знаки правового скепсиса.
Помнится, в разгар работы союзного парламента пресса
в негативно-иронических тонах много писала о «магии»
«девятом вале», «буме», «каскаде» законотворчества, о
«мертворожденных» и полузабытых законах. А один из
депутатов мрачно сравнивал законодательные усилия кол-
лег (и свои, конечно) «с попытками вырастить сад в жесто-
ких условиях пустыни. Иногда кажется, что законы, кото-
рые мы принимаем, отторгаются действительностью, как
саженцы бесплодной почвой. И возникает чувство разоча-
рования и безысходности»1. В какой-то мере это продол-
жалось затем и в период деятельности бывшего Верховного
Совета России, а также нынешней Государственной Думы.
Однако оказалось, что быстрых и легких решений нет.
Проблема «отторжения» законов остается.
Это и понятно — ведь законы сами по себе не могут на-
кормить, одеть, обуть людей, улучшить их благосостояние,
они могут лишь способствовать либо не способствовать
этому, нечто закреплять, охранять, регулировать, распреде-
лять, но не производить. Поэтому уповать только на «ско-
ростное» правотворчество — значит питать юридические
иллюзии. Нужны прежде всего социальные, экономические,
политические, организационные и иные меры плюс законы.
Лишь совокупное действие всех этих факторов может дать
желаемый эффект.
Закон, как известно, есть официальное признание фак-
та, и не более того. Он лишь оформляет, «протоколирует»
реально сложившиеся отношения. «Право не может быть
выше, чем экономический строй и обусловленное им куль-
турное развитие общества» (К. Маркс). Данный тезис давно
стал азбучной истиной.
Ясно, что проводимые в нашем обществе преобразова-
ния нуждаются в надежном правовом обеспечении, но оно
1 Лубенченко К.Д. Безработные законы // Известия. 1990. 25 апр.
рлава 7. Правовой идеализм как следствие ускоренных реформ 191
не может быть чисто волевым. Бессилие законов порождает
все тот же нигилизм, неверие в реальную значимость при-
нимаемых актов, в их способность изменить ситуацию. За-
коны не работают, значит, и отношение к ним безразлич-
ное, их престиж падает вместе с престижем власти. К тому
же сама власть испытывает острый дефицит легитимности.
Правовой идеализм породил у значительной части людей
кризис веры в законодательные, а в более широком плане в
парламентско-конституционные пути решения назревших про-
блем, в новые прогрессивные институты. Идеализмом с самого
начала страдали некоторые лозунги перестройки, а затем и
периода реформации (ускорение социально-экономического
развития, искоренение пьянства, резкое повышение жизненно-
го уровня народа, плавное и безболезненное развертывание
демократии, гласность и др.).
Хотелось все это побыстрее воплотить в законах, закре-
пить юридически, провозгласить в конституциях. На деле же
форсированного перехода общества из одного состояния в
другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «со-
циальное похмелье» — горькое и мучительное. Идеалистиче-
ские, скороспелые прожекты, как правило, сурово мстят за
себя. Это тот же нигилизм, только с обратным знаком. Осо-
бенно заметно было стремление сделать все, как у «них».
Ускоренное и, что более существенно, беспорядочное и
неэффективное осуществление курса реформ разрушило мно-
гие иллюзии — надежду на лучшую жизнь, справедливость,
высокие нравственные идеалы, гуманизм, реализацию основ-
ных прав человека. Произошло отчуждение власти от народа,
а народа — от власти. Под влиянием возникшей ситуации из-
вестный политобозреватель Александр Бовин вынужден был
признать: «На развалинах советской мифологии мы стали соз-
давать новую мифологию — мифологию «невидимой руки»
Рынка, абсолютной свободы, демократии. Реформаторы дис-
кредитировали реформы. В частности, вряд ли нужно было
отказываться от прежней системы социальных гарантий, на-
правляющей роли государства»1.
1 Бовин А Разрушение иллюзий // Известия. 1998. 31 дек.
192 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Новая демократия, освободив общество от тоталитарных
пут, не сумела сама по себе обеспечить его поступательное
развитие. А кое в чем произошел откат назад. Было приня-
то немало бесполезных, пустых, нереальных законов. В то
же время многие важные сферы жизни общества до сих
пор остаются вне правовой регламентации, хотя остро нуж-
даются в этом. Заманчивые «рыночные» лозунги не осуще-
ствились, ожидания не оправдались. А главное — для
большинства населения не ясно, куда идем, чего хотим.
Отсюда журналистские остроты: куда идем, не знаем, но,
что придем туда первыми, сомнений нет.
Распространению юридического идеализма способство-
вало и то, что у нас долгое время преобладал чисто праг-
матический подход к праву (орудие, инструмент, средство,
рычаг и т.д.). В соответствии с этим на право взваливали
«неподъемный груз», возлагались слишком большие надеж-
ды, которые в дальнейшем не оправдались. Правовой
скептицизм особенно усилился в разгар «шоковых
реформ», когда общество отчетливо осознало, что многие
законы, указы, принятые в период обновления, оказались
малоэффективными и не привели к достижению желаемых
целей, а некоторые дали отрицательный результат.
Сегодня высшее должностное лицо государства констати-
рует: «В последние годы мы приняли сотни программ, реше-
ний, первоочередных мер. Но раз их так много, значит, они
нереальны. Мы все время шли на поводу у событий, расхле-
бывая последствия собственных опрометчивых шагов»1.
Иными словами, выдвигались идеалистические, невыполни-
мые в данный момент цели и задачи, действовали наобум,
куда кривая выведет. Последствия, результаты никто не про-
считывал. Возник гигантский разрыв между законами и тем,
что делалось ради ускоренных либеральных реформ.
Инерция политического и правового идеализма идет еШе
от старых коммунистических времен, когда господствовал
1 Путин В.В. Открытое письмо к российским избирателям // Извес-
тия. 2002. 25 февр.
рлава 7. Правовой идеализм как следствие ускоренных реформ 193
своего рода культ всевозможных планов, решений и поста-
новлений — «исторических», «судьбоносных», «эпохаль-
ных». О дальнейшем развитии, усилении, укреплении, по-
вышении чего-нибудь... Насаждалась безоглядная вера в их
магическую силу. И все они, как правило, переводились на
язык законов, которые из-за этого сильно напоминали пар-
тийные резолюции.
Дутые программы и обещания были излюбленными
приемами работы с «массами». Говоря словами Герцена,
идеология ставилась выше фактологии. Строительство воз-
душных замков (точнее, бумажных) помогало жить в мире
иллюзий. Однако действительность быстро разрушала эти
эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реально-
стей. Интеллект, творческая мысль не имели значения. Ца-
рили застой, летаргия.
К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и
сейчас, но уже в форме популизма, необоснованных «целевых
программ», посулов, наигранного оптимизма, упований на
авось, веры в чудо и т.д. Как и раньше, принимаются законы,
указы, постановления или отдельные юридические нормы, ко-
торые заведомо невыполнимы и отражают лишь стремление их
авторов бежать «впереди паровоза». Примеров много.
В 1993 г. Правительством РФ была одобрена явно ско-
роспелая общероссийская программа «Жилье» (по типу
успешно провалившейся союзной), которая предусматрива-
ла к 2000 г. трехкратное увеличение строительства нового
Жилья. Наивность сразу же дала о себе знать. В том же
году принимаются Основы законодательства о культуре,
затем о молодежи. Судьба та же. Не сработал печально
знаменитый Указ № 1 «О первоочередных мерах по разви-
тию образования в РСФСР», так как не имел под собой
необходимой материальной основы. Впоследствии этот
Указ был назван «агитпроповским». Таких необеспеченных
(идеалистических) решений и программ набралось уже бо-
лее чем достаточно. Грубо говоря, законы есть, а денег нет.
Желания и действительность расходятся.
194 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
В декабре 1990 г. молодым российским парламентом
была принята правовая норма, согласно которой «ущерб
нанесенный собственнику преступлением, возмещается го-
сударством по решению суда». Это привело к тому, что
иски удовлетворялись, но реально не исполнялись, ибо
казна была пуста, а преступлений, как и сейчас, соверша-
лось великое множество. Только в 1995 г. с введением в
действие первой части нового Гражданского кодекса ука-
занная статья утратила силу. В данном случае наивность,
идеализм проявились особенно наглядно и причинили ог-
ромный моральный вред, который во многих случаях явля-
ется более существенным, чем материальный. Ведь за пять
лет «потерпевшие», надо полагать, окончательно утратили
веру в право, суд, закон, власть.
Многочисленные указы, постановления и другие акты о
борьбе с коррупцией, преступностью давно охарактеризова-
ны в печати как «маниловщина». Они не только не привели
ни к какому прорыву в данной области, а, наоборот, усугу-
били положение, послужили как бы «дымовой завесой»,
имитацией борьбы. Эта практика продолжается и сейчас.
Время от времени стране демонстрируется, что преступ-
ности и коррупции объявляются «беспощадная война»,
«бой», «фронтальное наступление» и т.д., но подлинной
политической воли, судя по всему, не проявляется, а глав-
ное — отсутствует материальная основа для таких мер. Это
видимость решимости. Уповать в борьбе с указанным злом
только на закон или кадровые перемещения, доклады, про-
граммы, комиссии — значит заранее обрекать проблему на
тупиковое состояние. Именно так и происходит. Генераль-
ный прокурор РФ как-то откровенно заявил: «Федеральная
программа борьбы с преступностью принята для того, что-
бы сказать: уважаемая общественность, борьба с преступ-
ностью ведется». Цель программы — успокоение граждан.
В 1993 г. в России была отменена прописка, однако до
сих пор нет ни одного города или даже населенного пункта
во всей Федерации, где бы режим прописки не действовал.
рлава 7. Правовой идеализм как следствие ускоренных реформ 195
Да И трудно реализовать то, для чего не созрели необхо-
димые условия, основываясь лишь на одном желании. Со-
ответственно нереализуема и ст. 27 Конституции РФ о сво-
боде передвижения. Опять идеализм, забегание вперед.
В настоящее время прописка заменена регистрацией. Раз-
личие заключается в том, что в основе прописки лежит раз-
решительный принцип, а в основе регистрации — уведоми-
тельный. Излишне говорить о том, насколько это важно для
каждого отдельного человека, семьи, общества в целом. Это
не что иное, как переход к цивилизованным формам общежи-
тия. Но опять-таки в силу неподготовленности страны к этому
переходу новый институт пока не работает и прописка про-
должает действовать практически повсеместно.
Подобные «революционные порывы» можно объяснить
стремлением во что бы то ни стало, независимо от реаль-
ных возможностей, сделать все, как у «них». Но такое не-
удержимое законодательное «хотение» и есть чистейший
идеализм. Благие намерения и цели должны соизмеряться с
условиями, средствами, методами их достижения. В прессе
все чаще встречаются высказывания о том, что у нас вни-
зу — правовой нигилизм, а наверху — правовой фетишизм
и даже цинизм. Резковато, но точно.
В народе укоренилось мнение: закон все может. И это
несмотря на неуважительное отношение к нему. Данный
парадокс еще раз показывает, что правовой нигилизм и
правовой идеализм — два полюса одного явления, которое
отражает наш российский менталитет. Поистине — зага-
дочный феномен.
Ведь ясно, что нельзя, например, декретом сверху ввести
мир и согласие в стране, ибо это напоминало бы предложение
известного литературного персонажа установить с помощью
закона единомыслие в России. Каждому понятно, что едине-
ние и сплоченность людей достигаются совсем иными путями
и средствами. Тем не менее попытки административно-
волевого решения данной проблемы в эпоху Ельцина пред-
принимались и этим сама идея была дискредитирована.
196 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Элементы идеализма и правового романтизма содержит
российская Декларация прав и свобод человека и гражда-
нина 1991 г., ибо многие ее положения в нынешних кризис-
ных условиях неосуществимы. Она еще долгое время будет
восприниматься обществом как некий свод мало чем пока
подкрепленных общих принципов или своего рода торжест-
венное заявление о намерениях и желаниях, а не как ре-
альный документ.
Известным забеганием вперед можно считать первую
статью Конституции РФ, гласящую, что Россия уже сегодня
является правовым государством. Тем самым желаемое
принимается за действительное. Не случайно в президент-
ском Послании Федеральному Собранию 1994 г. это поло-
жение было как бы дезавуировано: «Мы должны при-
знать — в России пока нет полноценного демократического
правового государства». О заманчивой идее правового го-
сударства мечтали даже русские самодержцы Петр I, Екате-
рина II, Александр I. Однако эти красивые мечты так и ос-
тались мечтами. В какой-то мере все наше «перестроечное»
и «реформаторское» законодательство грешит идеализмом,
прожектерством.
Но подлинная беда состоит в том, что даже хорошие и
нужные законы не работают. В одних случаях потому, что
отсутствуют необходимые механизмы их реализации, в дру-
гих (и это главная причина) — из-за того, что вокруг про-
стирается ненормальная среда их функционирования. Про-
цветает нравственный, политический и правовой нигилизм,
общественные отношения находятся в состоянии хаоса,
ломки, крайней неустойчивости, зыбкости, законы бессиль-
ны их упорядочить, стабилизировать, направить в нужное
русло. В этом смысле право испытывает небывалые «пере-
грузки», оно не справляется со своими регулятивными и
защитительными функциями.
Прямое влияние на эффективность законов оказывают па-
дение морали, девальвация духовных ценностей, распущен-
ность, другие социальные аномалии. Давно было сказано:
рлава 7. Правовой идеализм как следствие ускоренных реформ 197
бессмысленны законы в безнравственной стране. Многократно
обманутый народ не верит больше власти, так как она сама
нарушает моральные нормы, свои обещания. Не верит, даже
если у нее благие намерения, объективно верные решения.
Поэтому, если тот или иной закон не работает, это еще не
означает, что он плох. Важна среда, атмосфера, внешние ус-
ловия. Не все зависит от самого закона. Проблема сложнее.
Определенные слои населения психологически не готовы к
переменам, нередко сопротивляются им. Юридические нормы
не могут развязать тугие клубки возникающих противоречий, а
в ряде случаев встречают противодействие. Предписания свер-
ху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на
кого они рассчитаны. В этих условиях законы существуют как
бы сами по себе, а жизнь сама по себе.
И это тоже идеализм, ибо законодатели, исходя из сво-
их высоких целей, идей, замыслов, конвейерно принимают
и принимают законы, заведомо зная, что они не достигают
конечных целей. Нередко важнейшие акты застревают на
полпути к своим непосредственным адресатам, их стопорит
чиновничья бюрократия в силу общей разболтанности, бес-
контрольности, коррумпированности. Среди новой номенк-
латуры есть и те, кто к любым начинаниям относится, как и
прежде, по принципу: важно вовремя «прокукарекать», а
там пусть хоть не рассветает.
Конечно, издаются и качественные, полноценные законы,
за которыми ум, опыт, старание их создателей, но, как заме-
тил русский историк В.О. Ключевский, «можно иметь большой
ум и не быть умным, как можно иметь большой нос и быть
лишенным обоняния». Ум надо еще реализовать, поставить на
службу обществу, людям. Иначе он мертв и бесполезен. «Ум-
ных» бездельников и советников у нас немало.
Абсолютизация права, наделение его чудодейственными
свойствами сродни поклонению искусственно созданному
иДолу. Такое обожествление явления — это существование
в мире иллюзий. Отсюда — лавинообразный поток законов
и Указов за последние десять лет, поиск спасения именно в
198
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
них. Только сейчас общество осознает, что полоса уско-
ренного «демократически-романтического» правотворчества
прошла. Требуется более трезвый и реальный подход.
Власть бессильна заставить законы работать, поэтому она
их просто издает. Но законодатель не вправе идти на поводу у
обыденного сознания — надо срочно принять такой-то закон;
он обязан смотреть дальше, предвидеть последствия. Право-
вое самообольщение опасно, ибо оно порождает беспочвен-
ные надежды, убаюкивает общество. Попытки «пришпорить»
социальный прогресс с помощью одних только законов, как
правило, заканчивались конфузом.
Примеров тому немало, и из них необходимо извлекать
уроки. Прежде всего, это ведет к девальвации законов, ко-
торые начинают работать вхолостую, создавая видимость
решения проблем и принося не пользу, а вред. Между тем
истинная, а следовательно, эффективная правовая норма —
это такая норма, которая адекватно отражает действитель-
ность1. Журналисты острят: столько законов Дума издает, а
народ жалуется на беззаконие.
Еще древние говорили: в наиболее испорченном госу-
дарстве наибольшее количество законов. Не случайно один
из наших российских депутатов Госдумы (А. Беспалов) как-
то воскликнул: «Зачем нам 300 законов в год? Кто их чита-
ет?» Сейчас всем ясно: сотней или даже тысячей законов
положения не изменить, если только они не подкрепляются
другими мерами. Полоса «демократического романтизма»,
а тем более шапкозакидательства прошла.
В прессе справедливо отмечается: «Законодатели, видя,
сколь незначительно влияние их актов на ситуацию в обще-
стве, то и дело пытаются включиться в непосредственное
управление страной, расширяя тем самым свою компетен-
цию. С другой стороны, исполнительная власть осуществля-
ет экспансию в область законотворчества, создавая право-
вые акты под сиюминутные нужды управления. ...К право-
1 Подробнее см.: Баранов В.М. Истинность норм советского права.
Саратов, 1989.
Глава 7. Правовой идеализм как следствие ускоренных реформ 199
BbiM же идеалистам следует отнести всех тех, кто полагает
возможным навести порядок в стране исключительно с по-
мощью юридических установлений»1.
Возникает вопрос: что надо делать раньше — создавать
условия или принимать законы? Очевидно, то и другое. Про-
тивопоставление этих двух начал неверно и недопустимо.
Законодательные и общественные процессы должны разви-
ваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем нередко
наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо за-
бегают вперед, либо принимаются «вдогонку». Бывает и так,
что законы, указы издаются не в целях их реального воздей-
ствия на общественные отношения, а для снятия социальной
напряженности, особенно в социальной сфере.
В критический момент выдаются «векселя» (повышаются
ставки, оклады, пособия), которые затем не оплачиваются.
Или принимается явно «успокаивающий», но нереальный
закон, например, об уголовной ответственности за задерж-
ку зарплаты. Результат: задержки были и есть, ответствен-
ности не было и нет.
Подобные акты, заявления носят в основном популист-
ский характер и не решают проблем по существу, а заго-
няют их вглубь2. Достигается лишь временный и обманчи-
вый эффект. Потом эти проблемы возникают вновь, но уже
в более острой форме. Усилия тратятся на «гудок», а не на
реальное движение.
Иллюзии владеют многими, в том числе и законодателя-
ми, которые убеждены, что с помощью законов одним ма-
хом можно реформировать страну, исцелить общество от
болезней. В президентском Послании Федеральному Соб-
ранию 2000 г. говорится: «Мы стали заложниками модели
экономики, основанной на популистской политике. Утвер-
дилась государственная ложь. Мы принимаем многочислен-
ные законы, заранее зная, что они не обеспечены реальным
’ Федотов М. Порядок и порядочность // НГ. 1997. 5 мая.
z См. подробнее: Малько А.В. Популизм и право // Правоведение.
1994. NS 1.
200
Н.И. Матузов Актуальные проблемы теории права
финансированием. Просто из политической конъюнктуры
продавливаем те или иные решения».
Председатель Санкт-Петербургского суда В. Полудняков
со знанием дела пишет на страницах одной из центральных
газет, что законы бывают хорошие, плохие и никакие. «Ни-
какие» — зто значит ненужные, ничего не значащие. Зако-
ны, не подкрепленные материально, считает судья, сначала
вызывают ожидание, потом разочарование, затем злость к
власти»1. Таких пустых, нереальных законов, к сожалению,
много, и они наносят огромный вред правосознанию людей.
В 90-е годы законодательная и исполнительная ветви
власти постоянно ссорились. При этом каждая апеллирова-
ла к народу, искала его любви и признательности. Устроили
безумную гонку за призом «Главный благодетель и раде-
тель дорогих россиян». Особенно это проявлялось в пери-
од выборов. В результате объем социальных обязательств
государства достиг к настоящему времени 6 трл руб., что в
два с половиной раза превышает консолидированный бюд-
жет России за 2002 г.1 2
Недавно эти цифры озвучил Президент страны. Он заявил:
«Нужно прекратить заниматься пустыми обещаниями, демаго-
гией. Надо сказать народу правду, что государство может
сделать, а что не может. И зто будет честнее и справедливее.
Мы уже столько наобещали, что, если бы даже захотели все
исполнить, для этого потребовалось бы два консолидирован-
ных бюджета государства. Это дискредитирует власть, она
теряет доверие» (РГ. 2003. 19 февр.).
Продолжение реформ в России требует прочной право-
вой основы, особенно в экономической сфере. Однако при
этом важно иметь четкое представление о пределах и ре-
альных возможностях юридических законов, путях их во-
площения в жизнь. Давно сказано: чтобы не разочаровы-
ваться, не следует очаровываться. Обществу необходимо
преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеа-
лизм, которые питают друг друга.
1 Полудняков В. Кладбище мертвых законов // РГ. 2002. 22 нояб.
2 См.: Цена популизма // Известия. 2002. 31 мая.
Глава 8
КОЛЛИЗИИ В ПРАВЕ

Глава 8. КОЛЛИЗИИ В ПРАВЕ
ПОНЯТИЕ И ПРИЧИНЫ ПРАВОВЫХ КОЛЛИЗИЙ. Юриди-
ческие коллизии есть следствие социальных, экономических
и политических коллизий, которые в правовой сфере приоб-
ретают особую остроту и деструктивность. Они отражают
сложный процесс развития современной российской действи-
тельности — процесс, который, как и всякое развитие, не
может быть бесконфликтным. Ни одна коллизия в праве не
может возникнуть из ничего, каждая имеет свои причины.
Под юридическими коллизиями понимаются расхожде-
ния или противоречия между отдельными нормативно-
правовыми актами, регулирующими одни и те же либо
смежные общественные отношения, а также противо-
речия, возникающие в процессе правоприменения и осу-
ществления компетентными органами и должностными
лицами своих полномочий1.
Современное российское законодательство — сложное,
многоотраслевое, иерархическое образование, в котором
масса всевозможных разночтений, нестыковок, параллелиз-
мов, несогласованностей, конфликтующих или конкури-
рующих норм и институтов. Будучи по своему характеру
территориально обширным и федеральным, оно уже в силу
этого содержит в себе возможность различных подходов к
решению одних и тех же вопросов, учета национальных и
региональных особенностей, интересов центра и мест.
В последние годы законодательство России существенно
обновилось, увеличилось количественно, сориентировалось
на рыночные отношения, но в целом все же отстает от бы-
стротекущих общественных процессов и остается пока
крайне пробельным и несовершенным. Оно носит в основ-
1 Следует различать коллизии в праве и юридические (или правовые)
коллизии вообще; последние могут выходить за пределы собственно права
и охватывать всю правовую систему. В то же время и те и другие коллизии
204 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ном переходный характер и в связи с этим страдает такими
недугами, как хаотичность, спонтанность, сумбурность. Ог-
ромную и изменчивую совокупность юридических норм
приходится постоянно корректировать, приводить в соот-
ветствие с новыми реалиями, подгонять под международ-
ные стандарты.
В общем законодательном массиве одновременно дей-
ствуют акты разного уровня и значения, разной юридиче-
ской силы, ранга, социальной направленности, в частности,
старые, союзные, и новые, российские; протекают процессы
унификации и дифференциации1, объединения и обособле-
ния; переплетаются вертикальные и горизонтальные связи и
тенденции. Это динамически напряженная и во многом из-
начально противоречивая и асимметричная система.
Вместе с тем в практической жизни постоянно возника-
ют такие «замысловатые сюжеты», которые сразу подпа-
дают под действие ряда норм и порождают нежелательные
юридические дилеммы и альтернативы. Различные нормы
как бы вступают друг с другом в противоборство, пересека-
ясь в одной точке правового пространства и «претендуя» на
регулирование одних и тех же отношений. Коллизия может
выражаться также в виде правового тупика, когда нет пред-
усмотренного законом выхода из создавшейся ситуации.
Чтобы устранить коллизию, требуются высокий профес-
сионализм правотолкующего и правоприменяющего лица,
точный анализ обстоятельств «дела», выбор единственно
возможного или, по крайней мере, наиболее целесообраз-
ного варианта решения. Это, как правило, сложная анали-
тическая задача. В огромном, труднообозримом правореа-
лизационном процессе такие противоречия встречаются по-
стоянно, и поставить правильный «диагноз» той или иной
юридической метаморфозе бывает непросто.
в рамках общей для них правовой сферы тесно взаимосвязаны и поэтому
в данном случае рассматриваются в едином контексте.
Глава 8. Коллизии в праве
205
Разумеется, противоречия можно снять (и они снимают-
ся) путем издания новых, так называемых коллизионных
норм1 2. По меткому выражению Ю.А. Тихомирова, это —
нормы-«арбитры», они составляют своего рода коллизион-
ное право3. В последующих своих публикациях автор убе-
дительно обосновывает необходимость выделения данной
отрасли как автономной и равноправной с другими4.
Думается, с этим следует согласиться, поскольку усло-
вия для формирования коллизионного права действительно
назрели — имеются как свой предмет (специфическая об-
ласть общественных отношений), так и метод правового
регулирования, то есть два необходимых критерия (основа-
ния) для выделения любой отрасли права. Оправданна и
разработка учебного курса по указанной дисциплине.
В Конституции РФ (п. «п» ст. 71) говорится о том, что к
ведению Российской Федерации относится «федеральное
коллизионное право». О коллизионном праве упоминается
также в Федеративном договоре. Оно и призвано развязы-
вать наиболее тугие узлы противоречий, особенно в межре-
гиональных отношениях. Однако применение коллизионных
норм, то есть непрерывное законодательное вмешательство
во все спорные случаи, попросту невозможно. Поэтому
приходится искать и использовать другие пути.
Юридические коллизии, безусловно, мешают нормаль-
ной, слаженной работе правовой системы, нередко ущем-
ляют права граждан, сказываются на эффективности право-
вого регулирования, состоянии законности и правопорядка,
правосознании и правовой культуре общества. Они создают
неудобства в правоприменительной практике, затрудняют
пользование законодательством рядовыми гражданами,
культивируют правовой нигилизм. Когда на один и тот же
1 Подробнее см.: Сенякин ИН. Специализация и унификация россий-
ского законодательства. Саратов, 1993.
2 См. подробнее: Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском
праве. Иркутск, 1984.
s См.: Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия. М., 1994. С. 97.
4 См.: Он же. О коллизионном праве // Журнал российского права.
1997. № 2; Он же. Коллизионное право: Учебное пособие. М., 2000.
206
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
случай приходится два, три и более противоречащих друг
другу актов, то исполнитель как бы получает легальную
возможность (предлог, зацепку) не исполнять ни одного.
Поэтому предупреждение, локализация этих аномалий или
их устранение является важнейшей задачей юридической
науки и практики.
Российское законодательство, с одной стороны, про-
бельно, а с другой — допускает нормативные «излишества»
в регламентации отдельных сторон общественной жизни.
Например, по налогам (до принятия Налогового кодекса) в
стране действовало 30 законов и свыше 1000 различных
подзаконных актов. Налицо правовая зарегулированность
(«правовая инфляция»), а следовательно, неизбежны кол-
лизии, противоречия, несогласованность. Правовое поле
перенасыщено различными, подчас взаимоисключающими
предписаниями. В еще большей степени этот недостаток
был присущ советскому периоду, когда все находилось под
жестким контролем.
От коллизий правовых норм следует отличать их конку-
ренцию, когда не противоречащие друг другу две, три и
более нормы регулируют один и тот же круг родственных
общественных отношений, только с разной степенью кон-
кретизации, детализации, объема и т.д.1 Это, как правило,
нормы разной юридической силы, уровня, исходящие от
неравнозначных правотворческих органов. В таких случаях
нормы действительно как бы конкурируют между собой, и в
принципе это нормально. Негативным же и, безусловно,
нежелательным явлением выступают именно коллизии, ко-
гда сталкиваются друг с другом не просто не согласующие-
ся, а нередко взаимоисключающие предписания.
Следует также иметь в виду нетождественность понятий
«коллизия» и «конфликт». Конфликт — «зто всегда проти-
воречия между людьми, а не между нормативными актами;
’ См. подробнее: Сенякин И.Н. Специальные нормы советского права.
Саратов, 1987. С. 62—65.
рлава 8. Коллизии в праве
207
последние могут служить лишь причиной, поводом для
конфликта»1. Вообще, конфликт — категория, скорее, по-
литологическая, чем юридическая. Но, конечно, можно го-
ворить и о политических коллизиях, ибо они реально суще-
ствуют. Понятно, что между различными политическими и
юридическими неурядицами (конфликтами, коллизиями,
противоречиями) есть много общего и их разграничение в
ряде случаев затруднительно.
Коллизионность российского законодательства усугуб-
ляется еще и тем, что в стране одновременно действуют
законы СССР, Верховного Совета РСФСР, Государственной
Думы. В этом же правовом пространстве вращаются указы
Президента, постановления нескольких правительств и бес-
численное множество ведомственных и региональных актов.
Весь этот огромный правовой «Монблан» весьма далек от
гармонии и согласованности. Сама действующая российская
Конституция не лишена противоречий и неувязок* 2.
Союзные законы полностью не отменены, а новые, рос-
сийские, в необходимом объеме пока не созданы. Акты
двух «разных государств», бывших когда-то единым обра-
зованием, не всегда стыкуются, на гранях соприкосновения
этих предписаний возникают расхождения и несоответствия.
Сложившаяся ситуация создает впечатление, что нынешнее
законодательство страны как бы соткано из противоречий,
в нем царят анархия, перекосы, неразбериха. Разбаланси-
рована синхронность правовой системы, многие ее состав-
ные части плохо согласуются друг с другом, не подчинены
общей цели. Запутанность же нормативного материала не-
редко дает простор для волюнтаристских действий должно-
стных лиц и властных структур, злоупотреблений.
’ Кудрявцев В.Н. Юридический конфликт // Государство и право.
1995. № 9. С. 10; см. также: Коврига З.Ф., Панько К.К. Политические и
правовые коллизии, конфликты, фикции // Право и политика: современ-
ные проблемы соотношения и развития. Воронеж, 1996. С. 49 и сл.
2 См.: Лойтман В.И., Щербакова Н.В. Коллизии в конституционном
законодательстве России и пути их устранения // Юридические записки
Ярославского ун-та. Ярославль, 1997. Вып. 1.
208 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Конечно, абсолютно совершенного, идеального законо-
дательства нигде в мире нет. Право каждой страны неиз-
бежно содержит в себе определенные коллизии, пробелы
противоречия, но у нас все это приобрело гипертрофиро-
ванные формы, поскольку Россия проходит этап сложней-
ших социально-экономических преобразований и общест-
венные отношения находятся в состоянии коренной ломки,
нестабильности, хаоса. Юридические нормы не успевают их
своевременно оформлять, закреплять, регулировать.
Причины юридических коллизий носят как объективный,
так и субъективный характер. К объективным, в частности,
относятся: противоречивость, динамизм и изменчивость ре-
гулируемых правом общественных отношений, их скачкооб-
разное развитие. Немаловажную роль играет также отста-
вание («старение», «консерватизм») права, которое в силу
этого обычно не поспевает за течением реальной жизни.
Здесь то и дело возникают «нештатные» ситуации, требую-
щие государственного реагирования. Право поэтому посто-
янно корректируется, приводится в соответствие с новыми
условиями. Вообще, всякое право, как и любое другое яв-
ление, содержит в себе внутренние противоречия, высту-
пающие источником его развития.
В результате одни нормы отпадают, другие — появляются,
но, будучи вновь изданными, не всегда отменяют прежние, а
действуют как бы наравне с ними. Кроме того, общественные
отношения неодинаковы, и разные их виды требуют диффе-
ренцированного регулирования с применением различных ме-
тодов. К тому же они более динамичны, чем законы, их опо-
средующие. Право по своей сути инерционно. «Возможно
прогнозирование юридических коллизий»1.
Свое влияние оказывают несовпадение и подвижность гра-
ниц между правовой и неправовой сферами, их расширение
или сужение. Наконец, любое национальное право должно
соответствовать международным стандартам, нравственно-
гуманистическим критериям, принципам демократии. И, конеч-
’ Социология права / Под ред. В.М. Сырых. М., 2002. С. 271, 272.
Глава 8. Коллизии в праве 209
но, следует помнить о противоречивости самой российской
жизни, тем более в период смены вех и эпох.
Все это делает юридические коллизии в какой-то мере
неизбежными и естественными. Более того, по мнению
К).А. Тихомирова, было бы упрощением оценивать их толь-
ко как сугубо негативные явления. «Коллизии нередко не-
сут в себе и положительный заряд, ибо служат свидетель-
ством нормального процесса развития или же выражают
законное притязание на новое правовое состояние»1. И в
самом деле — ведь никто пока не опровергнул положения
диалектики о том, что противоречие ведет вперед.
Еще Гегель отмечал, что «возникновение коллизий при
применении законов... совершенно необходимо, ибо в про-
тивном случае ведение дела приняло бы механический ха-
рактер. Если некоторые юристы пришли к мысли, что по-
кончить с коллизиями можно, предоставив многое усмотре-
нию судей, то такой вывод значительно хуже, так как ре-
шение, принятое только судом, было бы произволом»1 2.
К субъективным причинам коллизий относятся такие, ко-
торые имеют «рукотворный» характер, то есть зависят от
воли и сознания людей — политиков, законодателей, пред-
ставителей власти. Это, например, низкое качество законов,
пробелы в праве, лоббизм, непродуманность или слабая
координация нормотворческой деятельности, неупорядо-
ченность правового материала, отсутствие должной право-
вой культуры, экономические неурядицы, социальная на-
пряженность, политическая борьба, конфронтация, крими-
нальный беспредел и др., словом, — общий коллизионный
морально-психологический климат в обществе. Серьез-
ной причиной являются также ошибки и заблуждения в
праве и правоведении3.
1 Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия: власть и правопорядок //
Государство и право. 1994. № 1. С. 4.
2 Гггель. Философия права. М., 1990. С. 249.
3 См.: Лисюткин А. Б. Юридическое значение категории «ошибка». Са-
ратов, 2001; Он же. Вопросы исследования категории «ошибка» в право-
ведении. Саратов, 2001.
210
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ВИДЫ ЮРИДИЧЕСКИХ КОЛЛИЗИЙ. Юридические колли-
зии не только многочисленны, но и крайне разнообразны по
своему содержанию, характеру, остроте, иерархии, социаль-
ной направленности, отраслевой принадлежности, политизиро-
ванности, формам выражения и способам разрешения. Их
можно прежде всего подразделить на шесть родовых групп:
1) коллизии между нормативными актами или отдельны-
ми правовыми нормами; 2) коллизии в правотворчестве
(бессистемность, дублирование, издание взаимоисключаю-
щих актов); 3) коллизии в правоприменении (разнобой в
практике реализации одних и тех же предписаний, несогла-
сованность управленческих действий); 4) коллизии полно-
мочий и статусов государственных органов, должностных
лиц, других властных структур и образований (вторжение в
«чужие» сферы); 5) коллизии целей (когда в нормативных
актах разных уровней или разных органов закладываются
противоречащие друг другу, а иногда и взаимоисключаю-
щие целевые установки); 6) коллизии между национальным
и международным правом.
Можно указать следующие наиболее распространенные
виды юридических коллизий, которые постоянно возникают
в практической жизни и требуют своего разрешения.
1. Коллизии между законами и подзаконными акта-
ми. Разрешаются в пользу законов, поскольку они облада-
ют верховенством и высшей юридической силой (ст. 4 ч. 2;
ст. 90 ч. 3; ст. 115 ч. 1 и 2; ст. 120 ч. 2 Конституции РФ).
Последняя из указанных статей гласит: «Суд, установив при
рассмотрении дела несоответствие акта государственного
или иного органа закону, принимает решение в соответст-
вии с законом». В новом Гражданском кодексе РФ также
записано: «В случае противоречия указа Президента Рос-
сийской Федерации или постановления Правительства Рос-
сийской Федерации настоящему Кодексу или иному закону
применяется настоящий Кодекс или соответствующий за-
кон» (ст. 3 ч. 5). Особенность данных противоречий в том,
что они носят наиболее распространенный, массовый ха-
рактер и причиняют интересам государства и граждан наи-
рлава 8. Коллизии в праве
211
больший вред, причем общий объем подзаконных актов
продолжает расти.
2. Коллизии между Конституцией и всеми иными ак-
тами, в том числе законами. Разрешаются в пользу Кон-
ституции. В ст. 15 говорится, что Конституция Российской
федерации имеет высшую юридическую силу, прямое дей-
ствие и применяется на всей территории Российской Феде-
рации. В ст. 76 ч. 3 установлено: «Федеральные законы не
могут противоречить Федеральным конституционным зако-
нам». Конституция — Основной Закон любого государства,
поэтому обладает бесспорным и абсолютным приоритетом.
Это — закон законов.
3. Коллизии между общефедеральными актами и ак-
тами субъектов Федерации, в том числе между консти-
туциями. Приоритет имеют общефедеральные. В ст. 76
Конституции РФ говорится, что федеральные конституцион-
ные и иные законы, изданные в пределах ее ведения, име-
ют прямое действие на всей территории Федерации (ч. 1).
По предметам совместного ведения издаются федеральные
законы и принимаемые в соответствии с ними законы и
иные нормативные акты субъектов РФ (ч. 2). Вне пределов
ведения РФ и совместного ведения субъекты Федерации
осуществляют собственное правовое регулирование, вклю-
чая принятие законов и иных нормативных актов.
Далее в указанной статье зафиксировано: «Законы и
иные нормативные акты субъектов Российской Федерации
не могут противоречить федеральным законам, принятым в
соответствии с частями первой и второй настоящей статьи.
В случае противоречия между федеральным законом и
иным актом, изданным в Российской Федерации, действует
федеральный закон» (ч. 5). «В случае противоречия между
федеральным законом и нормативным правовым актом
субъекта Российской Федерации, изданным в соответствии
с частью четвертой настоящей статьи, действует акт субъек-
та Федерации» (ч. 6).
4. Коллизии между Конституцией РФ и Федераль-
ным договором, а также между двусторонними догово-
212 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
рами между федеральным центром и отдельными тер.
риториями (таковых сейчас свыше 30), равно как и
расхождения между договорами самих субъектов. Раз-
решаются на основе положений общефедеральной Консти-
туции (разд. 2, п. 1, ч. 4 Конституции РФ).
5. Наконец, могут быть коллизии между национальным
(внутригосударственным) и международным правом.
Приоритет имеют международные нормы. В ч. 4 ст. 15 Кон-
ституции РФ говорится: «Общепризнанные принципы и нормы
международного права и международные договоры Россий-
ской Федерации являются составной частью ее правовой сис-
темы. Если международным договором Российской Федера-
ции установлены иные правила, чем предусмотренные зако-
ном, то применяются правила международного договора».
Особенно это касается гуманитарной сферы.
Таковы основные и наиболее общие виды юридических
коллизий, возникающих или могущих возникнуть на обшир-
ном правовом поле России. Но именно основные, а далеко
не все. Более конкретных, частных, текущих, отраслевых
коллизий — бесчисленное множество.
Как уже отмечалось, в основе многих юридических кол-
лизий лежат политические коллизии (нарушение принципа
разделения властей, выход различных госорганов за преде-
лы своих полномочий, взаимное их вторжение в компетен-
цию друг друга, амбиции и соперничество лидеров, война
компроматов, междоусобицы, конъюнктура и т.д.). В таких
условиях принимается множество противоречивых и не со-
гласованных друг с другом актов. Ведь юридический кон-
фликт — это «активное противостояние сторон, вызванное
полярностью их интересов или разным отношением к цен-
ностям и нормам общественной жизни»1.
Ученые-правоведы обращают внимание на то, что при-
нимаемые Госдумой законы проходят трудный путь, глав-
1 Кудрявцев В.Н., Казимирчук В.П. Современная социология права. М.,
1995. С. 214; см. также: Кудрявцев В.Н. Юридический конфликт // Госу-
дарство и право. 1995. № 9.
рдава 8. Коллизии в праве 213
HbiM препятствием на котором является двойное вето. Тако-
го порядка давно уже нет в практике стран Запада1. Законы
стопорятся по самым разным причинам — юридическим,
политическим, финансовым, процедурным, престижным и
другим, а чаще всего в силу несовпадения позиций относи-
тельно сути предлагаемого закона.
Например, с огромным трудом, после многократных по-
пыток, были приняты такие акты, как Закон о культурных
(перемещенных) ценностях и Закон о свободе совести и
религиозных объединениях, получившие широкий общест-
венный резонанс. Причем в обоих случаях на Президента
РФ было оказано грубое внешнее давление (Конгресс
США, Папа Римский Павел II, канцлер ФРГ). В этой связи
небеспочвенны мнения некоторых отечественных правове-
дов о том, что под видом соответствия российского зако-
нодательства международным стандартам нередко проис-
ходит рецепция западного права, его экстраполяция на на-
шу юридическую систему — своего рода «экспорт права»1 2.
Но это к слову. Речь же идет о слишком сложной и тех-
нологически неоправданной процедуре принятия россий-
ских законов. Даже такой представитель демократического
лагеря, как В. Шейнис, считает, что следовало бы ослабить
двойной фильтр, через который проходят законы, в частно-
сти, исключить участие Совета Федерации в преодолении
президентского вето хотя бы применительно к некоторым
законам. Это могло бы ускорить законодательный процесс
и уменьшить конфронтацию властей (НГ. 1998. 13 марта).
Но существует и третье вето (предварительное) — когда
правительство в своем заключении накладывает табу на тот
или иной проект закона из-за отсутствия средств для его
реализации (так называемые «затратные» законы). А по-
скольку практически любой закон требует определенных
1 См..- Мицкевич А.В. Выступление на «круглом столе» по проблеме
«Закон в переходный период: опыт современной России» // Государство
и право. 1995. № 10. С. 38; см. также «круглый стол» по теме: «Конфликт
закона и правовая реформа» // Государство и право. 1997. Ns 12.
2 Марченко М.Н. Сравнительное правоведение. М., 2001.
214 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
затрат для своего осуществления, то при желании исполни-
тельная власть может всегда торпедировать любой неугод-
ный закон. И такая тактика используется довольно часто.
При прохождении законов через Совет Федерации в
спорных случаях создаются согласительные комиссии, при-
званные сглаживать противоречия и находить компромисс.
Это в принципе нормальный путь разрешения коллизий, но
он превращается в систему. Несовершенна и практика неут-
верждения законов. Б.Н. Ельцин отклонял законы около ста
раз, а некоторые из них, вопреки Конституции, возвращал в
Госдуму без рассмотрения, по поводу чего законодатели
обращались даже в Конституционный Суд. Последний, как
ни странно, нашел эту практику вполне приемлемой. Снова
коллизия! Правда, позже он изменил свою позицию по дан-
ному вопросу. Законы не могут пройти сквозь плотное сито
возражений и противостояний. За войной же законов стоит
война властей. Например, 3 апреля 1997 г. Президент воз-
вратил сразу 15 законов, не приведя никаких мотивов и
обоснований, что было расценено депутатами и прессой как
каприз. Вред такой конфронтации очевиден1.
Руководитель аппарата Комитета Госдумы по законода-
тельству и судебной реформе Н.Д. Шевченко деликатно на-
звал постановление Конституционного Суда от 22 апреля
1996 г. о допустимости неподписания Президентом законов
«не идеальным». Как он считает, это постановление серьезно
скорректировало положения Конституции. Более логичным и
правомерным, на его взгляд, было бы введение практики об-
ращения Президента в Конституционный Суд с ходатайством о
разрешении спора о компетенции в случае, если, по его мне-
нию, был нарушен установленный порядок принятия того или
иного закона. «А иначе получается, — пишет автор, — что
эффективным средством борьбы с неугодными для Президен-
1 См.: Тихомиров Ю.А. Война законов: нужна ли она России и как ее
предотвратить // Юридический вестник. 1999. № 9; Колосова Н. Нужны
ли стране правовые катаклизмы // НГ. 1997. 5 нояб.
Глава 8. Коллизии в праве 215
та законами является их возвращение без рассмотрения. Та-
кое “вето”, помимо прочего, нельзя преодолеть квалифициро-
ванным большинством голосов»1.
Иными словами, это уже абсолютное вето, которым
Президент не располагает. И вряд ли здесь можно согла-
ситься с аргументацией А.А. Котенкова, который фактиче-
ски исходит из предпосылки, что Президент всегда прав1 2.
Глубинная коллизия состоит уже в том, что российский
Президент фактически «законодательствует», хотя юриди-
чески такой прерогативой не располагает. Он издает акты,
являющиеся по своей природе законами, и принимаются
они нередко по тем позициям, которые относятся к компе-
тенции Государственной Думы. Законодательный орган ста-
новится как бы излишним. Получается, что право — это
возведенная в закон воля Президента, который совмещает
законодательную, исполнительную и силовую власть.
Конечно, законодатели очень часто запаздывают с при-
нятием тех или иных законов, в то время как обстоятельст-
ва требуют оперативного реагирования. Поэтому вопрос
этот в действительности непростой. Тем не менее в целом
указанную практику оправдать нельзя. Недостаточная мо-
бильность — свойство всех парламентов, однако это не
дает оснований для подмены их традиционных функций. К
тому же многие основополагающие (базовые) законопроек-
ты, особенно экономического характера, разрабатываются
не самой Думой, а Правительством и от него в конечном
счете зависит своевременность их принятия.
Но юридическая война идет не только между законами и
указами, но и между актами, издаваемыми повсеместно
всей президентской вертикалью, и актами, исходящими от
представительных органов власти. Серьезные трения и
конфликты связаны также с определением статуса и компе-
1 Шевченко Н.Д. Еще раз о неподписании Президентом РФ принятых
законов // Журнал российского права. 1998. № 10/11. С. 129.
2 См.: Котенков А.А. На чем основано право Президента РФ возвра-
щать принятые законы без рассмотрения // Там же. 1997. № 2.
216 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
тенции различных должностных лиц (коллизии полномо-
чий), немотивированными смещениями и перемещениями
ключевых фигур в управленческом аппарате. Многие руко-
водители узнают о своем снятии с занимаемых постов из
печати и телевидения.
Правда, с уходом с политической арены непредсказуе-
мого и властолюбивого «царя Бориса» — главного раз-
дражителя общества — война между различными госструк-
турами заметно спала, хотя и не прекратилась вовсе, по-
скольку заложена, как уже говорилось, в самой Конститу-
ции и носит перманентный характер. Противостояние про-
должается, но не столь заметно и эмоционально, чаще все-
го под «ковром», за кулисами.
Примером противоречий статусов и полномочий может
служить деятельность президентской администрации и ее
многочисленных подразделений. Данная структура была
создана самим Президентом, действует она на основании
подписанного им же Положения и законодательной основы
не имеет. В печати, в литературе, а также депутатским кор-
пусом не раз обращалось внимание на то, что администра-
ция главы государства из сугубо вспомогательной службы,
какой она должна быть по логике вещей, на деле преврати-
лась в некий надправительственный орган с властными пол-
номочиями. Фактически она взяла на себя значительную
часть функций Президента и стала играть самостоятельную
роль. Госдума по этому поводу обращалась даже в Консти-
туционный Суд, после чего президентская администрация,
не дожидаясь возможного отрицательного решения, сама
скорректировала Положение о самой себе.
Надо сказать, что ни в одном государстве мира с прези-
дентской формой правления нет такой структуры, как ад-
министрация президента. Есть четко работающая канцеля-
рия президента. В Соединенных Штатах существует не ад-
министрация президента, а администрация США, то есть
правительство, возглавляемое президентом. Премьер-
министра там нет. У нас же действует как бы два прави-
Глава 8. Коллизии в праве 217
тельства — одно конституционное, другое параллельное, не
конституционное, но реально управляющее страной.
Определенные противоречия возникают и в связи с раз-
личными концепциями правопонимания, которые имеются в
современной российской юридической науке. Эти коллизии
носят не только теоретический, но и практический харак-
тер, непосредственно отражаются на состоянии законности
и правопорядка в стране, эффективности механизма право-
вого регулирования. Некоторые трактовки права отнюдь не
безобидны с точки зрения их последствий.
Ученые обращают внимание на то, что в последние годы
«коллизия правопонимания» стала трансформироваться в
коллизию правосознания общества, в правовые установки и
действия граждан, должностных лиц, политических деятелей.
«Неписаное право», надзаконные «демократические ценно-
сти», «общие принципы» открывают широкий простор для
свободного усмотрения как властей, так и всех иных участни-
ков общественных отношений, субъектов рынка, криминаль-
ных элементов. Это значит, что теоретические коллизии не
менее опасны, чем практические, ибо правоприменение прямо
и непосредственно зависит от правопонимания.
СПОСОБЫ РАЗРЕШЕНИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ КОЛЛИЗИЙ.
Под способами разрешения юридических коллизий пони-
маются конкретные приемы, средства, механизмы, проце-
дуры их устранения. В зависимости от характера коллизии
применяется тот или иной метод, используется та или иная
форма, избирается тот или иной путь снятия возникшего
противоречия или выхода из правового тупика.
Наиболее распространенными способами разрешения
юридических коллизий являются следующие:
1) толкование; 2) принятие нового акта; 3) отмена
старого; 4) внесение изменений или уточнений в дейст-
вующие; 5) судебное, административное, арбитражное
и третейское разбирательство; 6) систематизация
законодательства, гармонизация юридических норм;
7) переговорный процесс, создание согласительных ко-
миссий; 8) конституционное правосудие; 9) оптимизация
218
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
правопонимания, Взаимосвязи теории и практики;
10) международные процедуры.
На уровне практического правоприменения соответ-
ствующие органы и должностные лица при обнаружении
коллизий обычно руководствуются следующими правила-
ми: а) если противоречат друг другу акты одного и того
же органа, изданные в разное время по одному и тому же
вопросу, то применяется последний по принципу, предло-
женному еще римскими юристами: позже изданный закон
отменяет предыдущий во всем том, в чем он с ним расхо-
дится; б) если коллизионные акты изданы одновременно,
но разными органами, то применяется акт, обладающий
более высокой юридической силой (например, закон и
указ, указ и правительственное постановление, постанов-
ление правительства и акт отраслевого министерства); то
есть за основу берется принцип иерархии нормативных
актов; в) если расходятся общий и специальный акты од-
ного уровня (коллизии по горизонтали), то применяется
последний; если разного уровня (коллизии по вертикали),
то общий. Например, в Конституции РФ есть норма о не-
сменяемости судей Конституционного Суда, а в самом
(специальном) законе об этом Суде установлен 12-летний
срок. Действует последний.
Конституция предусматривает право Президента РФ при-
останавливать действие актов органов исполнительной вла-
сти субъектов Российской Федерации, если они противоречат
Конституции РФ и федеральным законам, международным
обязательствам России или нарушают права и свободы чело-
века, до решения вопроса соответствующим судом (ст. 85
ч. 2). На основании этой же статьи (ч. 1) Президент РФ может
использовать согласительные процедуры для разрешения раз-
ногласий между федеральными органами власти и органами
власти субъектов Федерации, а также между органами власти
самих субъектов. В случае недостижения согласованного ре-
шения он может передать разрешение спора на рассмотрение
соответствующего суда. Перед нами обычный и надежный
способ улаживания конфликтов.
Глава 8. Коллизии в праве 219
Особо следует отметить роль Конституционного Суда в
разрешении довольно частых и серьезных коллизий, возни-
кающих в сфере федеративных отношений, взаимодействия
ветвей власти, реализации прав граждан, осуществления
различными органами и должностными лицами своих пол-
номочий, споров о компетенции, соответствия издаваемых
нормативных актов Основному Закону страны. Это наибо-
лее авторитетный и высокопрофессиональный уровень рас-
смотрения конфликтных ситуаций.
К тому же «все решения Конституционного Суда являются
источниками права и им присуща материально-правовая сила
закона. Прецеденты, создаваемые Конституционным Судом,
как и акты толкования, имеют нормативно-регулирующее зна-
чение, и в этом смысле они также являются высшими по своей
юридической силе правовыми нормами, распространяются на
неопределенно большой круг случаев и субъектов конституци-
онно-правовых отношений»1.
При этом способ устранения юридических коллизий, даже
самых острых, должен быть правовым, а не силовым. Про-
тиворечия необходимо разрешать законным, цивилизованным
методом, ибо сила, как известно, рождает силу — проблема
сохраняется или загоняется вглубь. Пример — чеченская
«коллизия». Если бы в 1994 г. российские лидеры, усмирив
свои амбиции и проявив больше гибкости и благоразумия,
сели за стол переговоров с чеченскими руководителями и по-
пытались найти компромисс, войны бы не было (ни первой, ни
второй), а следовательно, и не было бы ее ужасных последст-
вий — физических, моральных, материальных.
Президент РФ, выступая на торжественном собрании по
случаю десятилетнего юбилея Конституционного Суда
(2001), подчеркнул: «Политические коллизии нужно решать
только правовыми средствами и в правовой форме, на ос-
нове верховенства закона». Точно так же должны разре-
1 Эбзеев Б.С. Толкование Конституции Конституционным Судом Рос-
сийской Федерации: теоретические и практические проблемы // Государ-
ево и право. 1998. № 5. С. 7.
220
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
шаться и юридические коллизии, которые чаще всего вы-
ступают как политико-юридические.
Коллизия типа «чеченской» — это коллизия между прин-
ципом территориальной целостности страны, необходимостью
установления в ней одинаковой и обязательной для всех кон-
ституционной законности и возможной массовой гибелью
людей. Господствующее мнение экспертов, правоведов, поли-
тологов, международных гуманитарных организаций сводится
к тому, что никакая идея, в том числе идея единства государ-
ства, суверенитета, правопорядка, не стоит человеческих жиз-
ней, тем более если счет идет на тысячи1.
Следует согласиться с мнением Президента Чувашии Н. Фе-
дорова о том, что «территориальная целостность важна, но
если цена ее — уничтожение тысяч и тысяч людей, то зачем
нам выжженная земля без народа?» (НГ. 2002. 27 февр.).
Однако это не значит, что принуждение как таковое всегда
и во всех случаях — зло. В определенных ситуациях, преду-
смотренных законом, оно оказывается не только оправдан-
ным, но и неизбежным, особенно в федеративных государст-
вах. Мировая практика знает институт «федеральной интер-
венции», то есть насильственного вмешательства, когда иного
способа разрешения конфликта не остается. Важно, чтобы это
было строго легитимно, с соблюдением порядка и условий
применения такой акции, причем как с точки зрения внутрен-
него, так и международного права. В условиях России все эти
вопросы стоят сегодня особенно остро.
Именно поэтому в президентском Послании Федераль-
ному Собранию 1999 г. было предложено осуществить сле-
дующие меры: «Необходимо как можно быстрее законода-
тельно закрепить систему инструментов федерального кон-
троля за законностью актов субъектов Федерации, преду-
сматривающую, в частности, введение федерального Реги-
стра правовых актов субъектов Федерации и установление
санкций за умышленное неподчинение должностных лиц
1 См. подробнее: Скакунов Э.И. Чеченский конфликт. Международные
аспекты. Владимир, 1996.
рлава 8. Коллизии в праве 221
правовым актам федеральных органов власти. Требуется в
короткие сроки разработать механизм реализации решений
Конституционного Суда о признании неконституционными
нормативно-правовых актов субъектов Федерации, противо-
речащих федеральному законодательству. Процедуры фе-
дерального принуждения на законной основе — обязатель-
ный элемент любой жизнеспособной федерации». Заметим,
что международное право допускает силовое подавление
бунтов, мятежей, массовых беспорядков.
Что касается толкования как способа устранения кол-
лизий, то надо иметь в виду, что оно, будучи объективно
необходимым и полезным, нередко порождает новые, еще
более острые коллизии, так как зачастую одни и те же ак-
ты, факты, события интерпретируются различными офици-
альными и неофициальными структурами, общественными
группами, лидерами и гражданами по-разному, что, в свою
очередь, является выражением их противостояния, а в ко-
нечном счете — раскола общества.
В связи с этим толкование может быть и предвзятым,
зависеть от социально-политических ориентаций и пристра-
стий толкующих лиц, уровня их правосознания, места в
идеологическом спектре. По-разному, например, трактуется
современное законодательство о приватизации, выборах,
налогах, собственности, предпринимательстве. Сама Кон-
ституция вызывает далеко не одинаковые оценки с точки
зрения ее общей концепции и степени легитимности. При-
чем противоречивость трактовок происходящего в правовой
сфере наблюдается не только среди населения, рядовых
граждан, но и в высших эшелонах власти.
Даже в Конституционном Суде, призванном толковать
соответствующие юридические нормы и акты, нет единства
мнений, и некоторые его судьи официально заявляют о
своей особой позиции по тем или иным вопросам. Опреде-
ленной частью общества под сомнение нередко берется
весь курс реформ. Отсюда — разброс взглядов в понима-
ли законов, направленных на реализацию этого курса.
Иными словами, в толковании неизбежно присутствует
субъективный момент.
222 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Как справедливо отмечается в литературе, институту
толкования у нас уделяется недостаточное внимание1. Меж-
ду тем здесь есть важные нерешенные вопросы, в частно-
сти, не совсем понятно, почему Государственная Дума ли-
шена права толковать принимаемые ею законы. Ведь аутен-
тичное (авторское) толкование признано во всем мире. От-
метим, что в советское время по данной теме были инте-
ресные публикации1 2.
По существу, у нас ни один закон, ни один акт не имеют
строго однозначной трактовки. Кроме того, за время проведе-
ния реформ законодательство по некоторым вопросам меня-
лось по несколько раз, в него постоянно вносятся уточнения,
дополнения. Инвесторы жалуются: «В отличие от других стран
в России вы попадаете в мир загадок и парадоксов. Законы,
даже принятые недавно, противоречивы и сохраняют множе-
ственное толкование. Но даже если все ясно, добиться испол-
нения закона невозможно» (Известия. 1999. 4 февр.). Другие
оценивают ситуацию в нашей стране еще более выразительно:
чтобы здесь что-то понять, надо ходить на голове. Справедли-
вый упрек. Царят непредсказуемость, шараханья, многое де-
лается спонтанно, по наитию3.
Примером международных процедур разрешения юри-
дических коллизий может служить рассмотрение Европей-
ским судом по правам человека жалоб и обращений граж-
дан тех государств, которые входят в Совет Европы. От
россиян туда поступило уже свыше 3 000 заявлений с
просьбой защитить их права, так как у себя в стране они
исчерпали все возможности такой защиты (обязательное
условие обращения в указанную инстанцию).
1 См. подробнее: Хабриева Т.Я. Толкование Конституции Российском
Федерации: теория и практика. М., 1998.
2 См.: Вопленко Н.Н. Официальное толкование норм права. М., 1976;
Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. М., 1962; Спасов Б.
Закон и его толкование. М., 1986; Черданцев А.Ф. Толкование советского
права. М., 1976.
3 См.: Согрин В.В. Конфликт и консенсус в российской политике //
Общественные науки и современность. 1996. № 1; Он же. Либерализм в
России: перипетии и перспектива // Там же. 1997. № 1.
рлава 8. Коллизии в праве
223
Юридические коллизии, политические неурядицы подры-
вают основы порядка и стабильности в обществе, дефор-
мируют правосознание людей, создают критические ситуа-
ции, социальную напряженность. Подобные катаклизмы —
признак невысокой правовой культуры, процветающего на
всех уровнях юридического нигилизма. Поэтому крайне же-
лательно их не допускать, профилактировать, а если они
все же возникают — своевременно снимать с помощью
выработанных для этого механизмов и процедур. Иной путь
ведет в тупик1.
Современная российская действительность раздирается
противоречиями, в ней разыгрывается великая драма между
законом и обществом, личностью и властью, правом и мо-
ралью. Идет ломка старых устоев, смена образа жизни,
идей, взглядов. Широкомасштабные преобразования, буду-
чи объективно необходимыми, не у всех находят понимание
и поддержку. Отсюда — глубокий нравственный, духовный
кризис, политико-правовой нигилизм, отрицание многих
гуманитарных ценностей, утвердившихся в мире. Права че-
ловека девальвируются, потому что идеалы и реальность
2
расходятся, провозглашенные цели не достигаются .
Юридические коллизии являются частью более широкой
проблемы — конфликтологии, представляющей собой
новую дисциплину и новое научное направление в отечест-
венном правоведении и в политологии. Данная проблема
ранее в нашей стране практически не исследовалась. При-
чины понятны. Но в постсоветский период она стала все
более и более привлекать к себе внимание ученых, и сего-
дня можно говорить уже об определенных достижениях в
Разработке теории конфликтов и других противоречий, су-
ществующих в обществе3.
—------------------------------
1 См.: Скакунов Э.И. Or конфликтов к стабильности: путь России.
Тольятти, 1999.
2 См. подробнее: Драма российского закона / Под ред. В.П. Казимир-
чука. М., 1996; «Круглый стол» на тему: «Конфликт закона и правовая
Реформа» // Государство и право. 1997. № 12.
3 См.: Общие вопросы конфликтологии / Под ред. В.Н. Кудрявцева. М.,
'993. Ч. 1; Юридический конфликт: сферы и механизмы / Под ред. В.Н. Куд-
224
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Пути преодоления юридических коллизий или сведения
их к минимуму очевидны. Это прежде всего устранение тех
причин, которые порождают эти катаклизмы, и главной из
них — кризисного состояния общества.
Конкретно необходимы: 1) совершенствование зако-
нодательства и практики его применения; 2) прекраще-
ние войны законов и властей; 3) повышение профессио-
нализма и правовой культуры законодателей; 4) свое-
временное издание коллизионных норм, восполнение
пробелов в праве; 5) строгое соблюдение конституци-
онных и иных юридических процедур для разрешения
возникающих споров; 6) глубоко продуманная система-
тизация всех нормативных актов в трех ее формах —
инкорпорации, консолидации и кодификации; 7) четкая
работа госаппарата и его должностных лиц, недопус-
тимость выхода чиновников за рамки своих статусов и
полномочий; 8) снижение уровня полярного правопони-
мания и толкования законов; 9) укрепление порядка, ор-
ганизованности и управляемости в стране, избавление
от политической конфронтации; 10) приведение в соот-
ветствие друг с другом федерального и регионального
законодательства, гармонизация единого правового
пространства, юридической системы.
рявцева. М., 1994. Ч. 2; Юридический конфликт: процедуры разрешения / Под
ред. В.Н. Кудрявцева. М., 1995. Ч. 3; Основы конфликтологии / Под реД-
В.Н. Кудрявцева. М., 1997; Паленина С.В. Юридическая конфликтология —
новое направление в науке // Государство и право. 1994. Ns 4; Худоики-
на Н.В. Юридический конфликт: динамика, структура, разрешение. М., 1996,
Жеребин В.С. Правовая конфликтология. Владимир, 1997.
1И111 i
Глава 9
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
ПРАВА И ПОЛИТИКИ
8—U9al

Глава 9. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
ПРАВА И ПОЛИТИКИ
Вопрос о соотношении права и политики принадлежит к
числу вечно актуальных и «остросюжетных». Вокруг него
всегда велась жесткая полемика, в ходе которой ломались
копья, сталкивались аргументы, выяснялось, что первично, а
что вторично, какой из двух феноменов имеет приоритет и
т.д. Дискуссии продолжаются и сейчас, то затихая, то разго-
раясь вновь в зависимости от обстоятельств. До сих пор ска-
зывается инерция старого мышления — первенствует поли-
тика, а не право. В основе же всего и вся — экономика.
Эти споры, разногласия объясняются тем, что политика
и право наиболее непосредственным образом затрагивают
интересы различных социальных групп, слоев, партий, де-
ловых кругов, правящих злит, властных структур и, конечно,
граждан. Их устремления, как правило, не совпадают, а
чаще всего кардинально расходятся, что неизбежно отра-
жается на содержании и роли названных институтов. Также
неоднозначно складывается и практика.
В природе никогда не было и нет идеального права и
идеальной политики. Право может быть в чем-то неспра-
ведливым, ограничивающим, в частности, свободу индивида,
его «желания и хотения»; а политика тем более редко бы-
вает мудрой, гуманной и всеми одобряемой. Так что из-
вестные расхождения здесь всегда остаются. Но противоре-
чия — это не обязательно плохо. Академику Капице при-
надлежат слова: «Если в науке нет противоречий, значит,
она движется на кладбище».
Между правом и политикой никогда не было и, вероят-
но. в принципе быть не может полной гармонии, но это не
означает, что они обречены только на конфронтацию. Им
вовсе не обязательно быть непримиримыми антиподами.
Более того, у права и политики есть ряд общих свойств —
228
Н.И. Матузов Актуальные проблемы теории права
регулятивно-направляющее воздействие на социальную
жизнь, происходящие в ней процессы; властные начала-
отражение в законах некоторых совпадающих требований-
в значительной мере единое поле действия и цели. У них,
пожалуй, больше соединяющих, чем разделяющих граней.
Вся политическая анатомия цивилизованного общества так
или иначе оформляется и закрепляется правом. Уже в этом
заключается их органическая взаимосвязь. Е.Н. Трубецкой
писал: «Само государство есть по своей сути правовая ор-
ганизация»1.
Парадокс состоит в том, что, с одной стороны, право и по-
литика находятся в постоянном противоборстве, а с другой —
они естественные союзники, ибо в известном смысле не могут
успешно функционировать друг без друга. Диалектика взаи-
моотношений между ними сложна и противоречива. Кто-то из
великих воскликнул: «Не говорите мне о политике, говорите о
праве!» Но другой классик заметил: «Все юридическое в ос-
нове своей имеет политическую природу».
В первом контексте усматриваются эмоции, во вто-
ром — разум. Одни ученые считают, что право — явление
«неполитизированное», по крайней мере, оно таковым
должно быть, ибо призвано служить более высоким целям,
нежели политика. Другие полагают, что в праве всегда и
неизбежно присутствует политическая составляющая. Но
это — крайности, а есть и полутона, нюансы, пограничные
состояния. Здесь был бы неверным ответ по принципу:
или — или, да или нет. Говоря словами Гегеля, ни то ни
другое — и то и другое. В идеале право должно быть выше
политики, но только в идеале, а не на практике.
Взаимодействие права и политики может быть вполне
продуктивным; для этого нужно уметь всякий раз находить
оптимальный баланс между ними. Такой баланс, как прави-
ло, достигается в том случае, если политика является пра-
вовой. Сам термин «правовая политика» говорит о том, что
1 Трубецкой ЕН. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 17.
Глава 9. Взаимодействие права и политики 229
оба рассматриваемых феномена тесно сопряжены и вектор
их развития един. Иными словами, они свойственными им
методами выполняют одни и те же задачи. Если политика
есть искусство возможного и целесообразного, то право —
искусство добра и справедливости. Но эти их функции не
противоречат друг другу.
В.Н. Лопатин на примере информационной безопасности
России и отдельного индивида удачно показал, что «плохо,
когда политика остается вне права, а право без политики»’.
Они должны подкреплять друг друга. Право есть способ
легитимации и вместе с тем форма выражения и осуществ-
ления политики, а политика через институты власти и зако-
ны гарантирует определенную меру свободы и ответствен-
ности личности, ее права, интересы. В известном смысле
право — это сгусток политики.
Но политика может выполнить свою позитивную роль
лишь в том случае, если она представляет собой систему
определенных ценностей1 2, а не систему роковых ошибок,
конъюнктурных решений и непросчитанных шагов. Так же и
право призвано быть важнейшим элементом демократии,
условием гражданского общества, а не только средством
принудительной регуляции социальных отношений. Право и
политика взаимозависимы и взаимообусловлены. Это —
объективная данность.
Надо сказать, что в последнее время проблема сочета-
ния права и политики привлекает к себе пристальное вни-
мание ученых, как юристов, так и политологов. Появились
Ценные публикации3. Стал издаваться специальный журнал
1 Лопатин В.Н. Политика при обеспечении информационно-психологи-
ческой безопасности // Право и политика. 2000. № 10. С. 27.
2 См. подробнее: Демидов А.И. Мир политических ценностей // Пра-
воведение. 1997. № 4.
3 См.: Козлихин И.Ю. Право и политика. СПб., 1996; Хеффе О. Поли-
тика. Право. Справедливость: Пер с нем. М., 1994; Политика. Власть. Пра-
во: Сборник статей. СПб., 1996; Рахимов Р.А., Хабибулин А.Г. Политиче-
ская власть и право: проблемы семиотического анализа // Правоведение.
‘ООО. № 2; Мизулин М.Ю. Философия политики: власть и право. Яро-
славль, 1997; Право и политика в современной России. М., 1996.
230
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
«Право и политика». Этот повышенный интерес объясняется
тем, что в современных условиях резко возросла роль как
права, правовых институтов, так и политики, политического
сознания. Общество явно нуждается в усилении органи-
зующих начал, более четких ориентирах развития. Между
тем многие аспекты взаимодействия права и политики ос-
таются слабо разработанными, требуют дальнейшего ис-
следования.
В теоретическом плане соотношение права и политики во
многом зависит от того, как трактуется право. В науке сло-
жились две основные концепции правопонимания. Согласно
первой из них право есть прежде всего система исходящих
от государства юридических норм, закрепленных в законах,
иных нормативных актах. Это писаное, институциональное
право, представляющее собой известное позитивистское на-
правление в правоведении. Согласно второй концепции право
— зто не только и не столько властные нормы, сколько в
первую очередь основополагающие правовые идеи — идеи
свободы, нравственности, гуманизма, справедливости и дру-
гие высокие ценности. Это неписаное право, источником
которого служит естественно-правовая доктрина.
Не будем здесь подробно вдаваться в суть этих концеп-
ций и оценивать их с точки зрения обоснованности или не-
обоснованности. Обе они имеют право на существование1.
Отметим лишь, что наиболее тесное и продуктивное взаи-
модействие права и политики может быть достигнуто только
в рамках первой концепции, причем не только в области
аналитики, но и (что особенно важно) практики. Поэтому в
данном случае автор придерживается в основном норма-
тивного понимания права, имея в виду, что эти нормы —
демократические, научно обоснованные, выражают объек-
тивные потребности развития общества, граждан.
1 См. об этом: Байтин М.И. Сущность права (Современное норматив-
ное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001.
Глава 9. Взаимодействие права и политики
231
Однако и при широком понимании права связь его с по-
литикой так или иначе все же просматривается. Ведь поли-
тические и правовые идеи тесно переплетены. Более того,
во многих случаях их трудно разделить; в чистом виде они,
пожалуй, и не существуют. Вовсе не случайно в юридиче-
ских вузах на протяжении длительного времени читается
курс «История правовых и политических учений». Союз «и»
говорит здесь сам за себя. Важнейшие политические (госу-
дарственные) решения принимаются, как правило, под
влиянием соответствующих политико-правовых идей и док-
трин, например, теории разделения властей. Особенно это
характерно для современной России.
Соотношение права и политики не остается неизменным,
раз навсегда данным, оно зависит от многих факторов: со-
циальной природы данного общества, степени его демокра-
тичности, цивилизованности; уровня правосознания, юриди-
ческой культуры; состояния законности и правопорядка, прав
человека; устройства власти, типа политического режима и
т.д. Это соотношение может быть различным на разных эта-
пах развития общества, например, в предреволюционные,
революционные и постреволюционные периоды, в процессе
его реформирования.
Именно так и происходило в России на протяжении ми-
нувшего столетия — социальные катаклизмы сменялись
более спокойными фазами «движения по спирали». Но и в
этих промежутках могут быть всплески политико-правовой
активности, а затем их угасание. Словом, это соотношение
всегда отвечало «вызовам времени». Взаимная «борьба»
права и политики шла с «переменным успехом». Гласность,
перестройка, шоковая терапия, безбрежная демократия —
все эти «этапы большого пути» по-разному высвечивали, а
по сути, определяли, соотношение права и политики.
в истории нашей страны были моменты, когда право
отодвигалось на второй план, а то и вообще отбрасыва-
лось, оказывалось попранным. Бал правила политика, точ-
нее, сила, причем это относится и к новейшему времени.
232
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории
пРава
Вместе с тем само право, законы, юридические процедур^
и учреждения могут использоваться в политических целях
И.А. Ильин писал: «По своему объективному назначению
право есть орудие порядка, мира и братства; в осуществле
нии же оно слишком часто прикрывает собой ложь и наси-
лие, тягание и раздор, бунт и войну»1.
Р. Иеринг также подчеркивал: «Ужасное беззаконие
может вершиться под видом права над самим правом»1 2
Известна кантовская мысль о том, что «право может слу-
жить как средством ограничения произвола, так и средст-
вом попрания свободы человека»3. Кто-то из практических
юристов сравнил право со спичками, с помощью которых
можно и костер разжечь, и дом поджечь.
Сегодня стране нужна сильная, дееспособная власть. Но
не менее, а, может быть, более ей нужны сильные, эффек-
тивные законы, которые бы все соблюдали и которые бы
связывали, «держали в границах порядка» саму власть, ес-
ли вести речь о правовой государственности, гражданском
обществе. В этом должен заключаться смысл юридической
политики. Право всегда предполагает принудительный мо-
мент, оно должно опираться на твердую, легитимную, авто-
ритетную власть. С другой стороны, власть, официальная
политика призваны уважать и защищать право, использо-
вать его возможности.
Собственно, власть и право всегда шли рядом, тесно
взаимодействуя между собой. Известно, что власть, не ог-
раниченная правом, опасна; право, не обеспеченное вла-
стью, бессильно. Указанные начала коррелятивны и взаи-
мообусловлены. Самое нежелательное для права — это
когда ему не на что опереться, нечем подкрепить свои им-
перативы. А самое непозволительное для политики — к0'
гда она становится неправовой, самоуправной.
1 Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 225.
' 2 Иеринг Р. Борьба за право. М., 1991. С. 225.
3 Кант И. Соч.: В 10 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 2. С. 140.
р 9 Взаимодействие права и политики
233
Взаимосвязь права и политики имеет множество аспек-
в теоретическом, так и в практическом плане. При-
тов как о г-
политикои в разной степени окрашиваются также и
оизводные от права явления, по существу все элементы
пРавовой системы, которая создается не вопреки
политиче-
ской воле и желаниям государственной власти, а в соответ-
ствии с ними. Влиянию политики так или иначе подвержена
и деятельность правоохранительных органов.
В данной связи не совсем корректными выглядят посто-
янные «заклинания» работников юридической сферы (су-
дей, прокуроров, следователей, приставов, налоговиков,
представителей спецслужб) о том, что они априори, «вне
политики», «не интересуются политикой», «не играют в по-
литику», «держатся подальше от политики» и т.д. Дистан-
цирование от политики стало своего рода модой, призна-
ком «хорошего тона». В этих настойчивых заверениях при-
сутствует изрядная доля лукавства, ибо открещивание от
политики есть тоже политика. Не зря говорят: если вы не
будете заниматься политикой, то политика займется вами.
Так оно чаще всего и происходит. Указанные госчиновники
объективно оказываются вовлеченными в те политические
процессы и события, которые происходят в стране.
Стражи порядка, борясь с преступностью, на деле реа-
лизуют государственную политику, претворяют в жизнь те
юридические предписания, законы, в которых выражена
политическая воля государства. Они — проводники этой
воли. Кроме того, они вместе с армией, которая, кстати,
тоже объявляет себя вне политики, участвуют в «политиче-
ских разборках», в «наведении конституционного порядка»,
в переделе собственности, других силовых акциях. А собы-
Тия ОСени 1993 г., чеченская война, антитеррористическая
операция, обеспечение единства страны, защита Отечества?
азве все это — не политика?
Если под «неполитизированностью» понимать недопус-
им°сть участия работников правоохранительных и судеб-
234 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ных органов в митингах и демонстрациях, пикетах и протес-
тах; выступления с политическими заявлениями, то это вер-
но. Если же под неучастием в политике подразумевается
некая абсолютная отстраненность от политики вообще и
государственной в частности, нахождение в некоем полити-
ческом вакууме, то это неправильно. Служение закону есть
служение государству, его политике, интересам народа.
Соблазн объявлять себя вне политики велик, но он, как
правило, оказывается мнимым.
Правоохранительные ведомства по определению не могут
стоять вне политики, быть политически «невинными». Более
того, в какие-то моменты они оказываются в эпицентре поли-
тики, становятся ее активными субъектами и даже непосред-
ственными политическими «игроками», особенно в период
острых кризисов. Нередко они решают судьбу страны.
Обычным явлением стало участие людей в мантиях и погонах
в избирательных технологиях, пиаровских акциях. Борьба с
коррупцией, теневой экономикой, мафиозными кланами,
криминальным капиталом — это тоже большая политика.
Другое дело, что она должна опираться на право.
Разумеется, следует различать публичную политику,
которой нередко охотно занимаются отдельные должност-
ные лица в целях повышения своего рейтинга, собирания
очков и т.д., и политику, содержащуюся в принимаемых
ими решениях, правовых актах. Последние приобретают
политическое значение помимо воли их авторов. Да и сама
служебная деятельность работников госаппарата, в частно-
сти, силовых структур, особенно высшего звена (судьи,
прокуроры, следователи), носит не только юридический, но
и политический характер. В наше время сама повседневная
жизнь крайне политизирована, не говоря уже о государст-
венной сфере отношений. Например, Генеральный проку-
рор, несомненно, является не только юридической, но и
политической фигурой. А нынешний глава МВД официально
возглавляет одну из политических партий и таким образом
рлава 9. Взаимодействие права и политики 235
легально выступает в двух, казалось бы, несовместимых
ипостасях.
Парадокс, но даже правительство страны нередко назы-
вают «техническим», «технологическим», а не политиче-
ским, как будто оно не имеет никакого отношения к осуще-
ствлению политического курса государства. Мол, удел пра-
вительства — экономика, хозяйствование, социальная сфе-
ра и т.д., хотя из Конституции и Закона о Правительстве
этого не вытекает. Конечно, при президентской форме
правления основную роль в выработке и проведении поли-
тики (как внутренней, так и внешней) играет Президент.
Однако и правительство и парламент принимают в этом ак-
тивное участие (должны принимать!), они издают законы,
постановления, другие акты, которые составляют наиболь-
ший удельный вес права как совокупности правовых норм
(один из главных каналов, соединяющих политику и право).
Умаление политического статуса главного органа рос-
сийской исполнительной власти, возможно, объясняется
тем, что у нас в стране фактически два правительства —
одно «законное», конституционное, другое — неформаль-
ное, но реальное, в лице администрации Президента. Из
сугубо вспомогательной структуры, какой она по идее
должна быть, президентская администрация давно превра-
тилась во властный надправительственный орган с широки-
ми управленческими полномочиями в различных сферах
жизни общества и прежде всего — политической (как
раньше ЦК).
В прессе данное образование нередко именуют стран-
ным и загадочным. А губернатор Новгородской области
М. Прусак резонно вопрошает по этому поводу: «Зачем в
администрации Президента экономические управления? Ка-
кие там могут быть хозяйственные функции? Мы что, КПСС
возрождаем?» (НГ. 2001. 26 дек.). Между тем Конституция
подобную компетенцию указанной структуры не предусмат-
ривает. Право и политика переплелись здесь самым причуд-
ливым образом, но в этом переплетении верх взяла полити-
236
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ка — политика стаскивания «политического одеяла», а ста-
ло быть, политической ответственности с Правительства.
Следуя указанной тенденции, можно прийти к идее «де-
политизации» всей власти и признанию ее носителей лица-
ми без всяких убеждений. Но власть вне политики — это
абсурд. Например, Конституционный Суд постоянно декла-
рирует свою «аполитичность». Однако этот важнейший ор-
ган — составная часть (ветвь) государственной власти и в
качестве таковой олицетворяет и осуществляет ее политику.
Иначе и быть не может. Тот факт, что высокие судьи не
участвуют в митингах, не состоят в партиях, еще не означа-
ет, что они вне политики. Все решения КС, будучи по своей
природе юридическими, неизбежно приобретают также и
политическое значение. А некоторые из них — ярко выра-
женное (например, по «чеченскому делу», постановление,
касающееся толкования ст. 111 Конституции РФ, суд над
КПСС и др.).
Своеобразным соединением права и политики является
провозглашенный новой российской властью лозунг о «дик-
татуре закона», воспринятый обществом, мягко говоря, не-
однозначно. Одни видят в нем стремление навести порядок
в стране, другие испытывают страх перед возможными по-
следствиями этого лозунга. Но в целом Россия, переболев
смутой, желает хоть какой-то политико-правовой опреде-
ленности, предсказуемости, стабильности, твердой руки.
Авторы книги «Россия на рубеже веков» пишут: «Мера
жесткости власти, на которую в принципе может согласить-
ся население нашей страны, соответствует умеренному ав-
торитарному правлению. Сегодня эта тенденция, эта жажда
порядка проявляется еще более отчетливо. За этим стоит
намерение решить важнейшую политическую задачу —
обуздать разгул преступности, коррупцию, криминализацию
всех сфер жизни общества»1.
1 Россия на рубеже веков / Под ред. М.И. Горшкова. М., 2000. С. 42.
Illi III
Глава 9. Взаимодействие права и политики 237
В наши дни уже зарождается недовольство по поводу
недостаточной решительности в проведении данного курса,
ибо люди видят, что на практике он в должной мере не
осуществляется. Был большой «замах», а результата нет.
Такое положение может скомпрометировать сам лозунг. Из
этой ситуации власть обязана делать выводы, иначе будет
подорвана вера и в право и в политику.
Принципиальное значение имеет конструктивное взаимо-
действие права и политики в экономической сфере. Но как
раз здесь право и политика на протяжении всего периода ре-
форм не могли найти общего языка, а точнее, выступали са-
мыми настоящими антиподами. Российская модель вхожде-
ния в рынок не имеет аналогов в истории. Приватизация, еще
раз повторим, проводилась не по законам, а по «понятиям»,
причем криминального свойства. Право было грубо отодвину-
то в сторону, и оно оказалось бессильным в своем противо-
стоянии волюнтаристской, а следовательно, неправовой поли-
тике. Принимались «крутые» решения, без оглядок на право и
закон, которые упорно молчали. В результате у нас и сейчас
почти половина экономики — мафиозно-теневая.
Все это весьма откровенно показано авторами книги
«Приватизация по-российски», одна из глав которой так и
называется: «В поисках правового поля». Следовательно,
вся эта грандиозная и в прямом смысле слова судьбонос-
ная акция проводилась вне правового поля. Сам ее главный
«организатор и вдохновитель» — А. Чубайс не без некото-
рой доли бравады и цинизма открыто признает: «На фини-
ше 1991 года стихийная приватизация уже бушевала вовсю
и по сути своей она означала разворовывание общенарод-
ной собственности <...> Суть спонтанной приватизации, —
пишет он далее, — можно сформулировать двумя фразами:
если ты наглый, смелый, решительный и много чего зна-
ешь, — ты получишь все; если ты не очень наглый и не
очень смелый — сиди и молчи в тряпочку»1. Как говорится,
комментарии излишни.
1 Приватизация по-российски / Под ред. А.Б. Чубайса. М., 1999. С. 29, 34.
238 Н И Матузов Актуальные проблемы теории права
До сих пор большинство населения не может в полной
мере осознать, а тем более принять этот грандиозный пе-
редел. Известный российский политолог А. Кива по данно-
му поводу пишет: «Мне как человеку и гражданину трудно
смириться с тем, что созданные несколькими поколениями
россиян огромные богатства страны оказались по воле но-
вой, во многом случайной, власти в руках немногих и по
большей части тоже случайных людей» (ПГ. 2002. 23—
29 авг.). Смириться трудно, но поезд ушел. А, как известно,
локомотив истории обратного хода не знает. Народ обма-
нут, унижен, ввергнут в пучину бед.
Вот почему приватизацию в России у нас и за рубежом
называют преступлением века. Правом, законами здесь и
не пахло. Их заменили авантюрная политика радикал-
информаторов и тотальный криминал. Разбитная компания
младших научных сотрудников, «мальчиков в розовых шта-
нишках», как их впоследствии окрестили, решили одним
махом перепрыгнуть (вместе с обществом) из «развитого
социализма» в «недоразвитый», бандитский капитализм, с
невиданными в мирное время жертвами. Шли напролом. И
никто никакой ответственности за это не понес. Власть бы-
ла безграничной и самоуправной1.
Огромная собственность, как уже отмечалось, была за-
хвачена небольшой группой лиц, которых ныне принято
называть олигархами. Они активно вторгались в политику, в
государственные дела, влияли на принятие решений, в том
числе кадровых. Один из них, наиболее шумный и амбици-
озный, находящийся сегодня в бегах за рубежом, цинично
изрек: «Мы власть покупали, и она обязана была нам пла-
тить». Бизнесэлита срослась с политэлитой. Новая власть,
не мешкая, удалила «спасителей Отечества» на почтитель-
ное расстояние от рычагов управления, твердо заявив: за-
нимайтесь своим бизнесом и не лезьте в политику. Но про-
блема до конца не решена.
1 См. подробнее: Валовой Д.В. Ослепленные властью. М., 2002.
рлава 9. Взаимодействие права и политики 239
К созданию подобной ситуации в нашей стране непо-
средственно причастен и Запад, что он сейчас охотно при-
знает и даже в какой-то мер кается. Так, известный амери-
канский ученый, специалист по советской и российской ис-
тории, Стивен Коэн, пишет: «Я утверждаю, что Соединен-
ные Штаты разделяют моральную ответственность за чудо-
вищное горе, постигшее Россию. Одержимая идеей в крат-
чайший срок превратить Россию в некое подобие Америки,
администрация США практически навязала российскому
Правительству экономическую политику, которая привела к
образованию небольших групп олигархов и как следст-
вие — к тотальному ограблению страны»1.
Другой американский политолог, представитель Фонда
Карнеги по вопросам России М. Макфолом, касаясь факта
поддержки Соединенными Штатами расстрела парламента в
1993 г. и других силовых акций Ельцина, констатирует: «Мы
полагали, что речь идет или о дальнейшем продвижении
России к демократии, или об откате в тоталитаризм. И
лишь потом стало ясно, что главной опасностью был оли-
гархический капитализм, которому не нужна никакая демо-
кратия. Это он привел Россию к состоянию небытия, когда
она отошла от коммунизма, но ни к какой другой пристани
не пристала, а продолжает крутиться в открытом море»2.
Наконец, еще один экономист из США П. Реддвей в не-
давно вышедшей книге «Трагедия русских реформ: рыноч-
ный большевизм против демократии», написанной в соав-
торстве с Д. Глинским, безжалостно констатирует, что
«Россия уже с 1990 года пребывала в состоянии беспоряд-
ка и развала, а с 1991—1992 годов, отмеченных первым
применением такой “шокотерапии”, как радикальная дере-
гуляция, приватизация и суровость предписанного МВФ ре-
жима, болезнь страны приобрела несравненно более тяже-
лый характер, сравнимый с бедствиями, понесенными Рос-
сией во Второй мировой войне».
' РГ. 2001. 19 янв.
Известия. 2000. 19 дек.
240 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Итак, «дерегуляция», «развал», «шок», «беспорядок»
«рыночный большевизм». Не означает ли все это как раз
ослабления роли права, правовых средств, эффективных
инструментов воздействия на преобразовательные про-
цессы, роли государства в целом? Не есть ли это созна-
тельно допущенные стихия, хаос, самотек? Думается, при-
чина кроется именно в отсутствии организующего начала, в
уповании на то, что «рынок все расставит по своим мес-
там», «сам себя отрегулирует».
Теперь ясно, что не «отрегулировал», что политика
«красногвардейской атаки» на бастионы прежней системы
не удалась, более того, привела к трагическим последстви-
ям. Требовался продуманный поэтапный демонтаж. Не вы-
держала испытания и формула: «рынком управляет невиди-
мая рука экономических интересов». Оказалось, что, поми-
мо «невидимой руки», необходимы вполне осязаемые нор-
мативные акты, законы, устанавливающие общие правила
игры. Иного способа недопущения неразберихи, «самостий-
ности» и неуправляемости человечество еще не изобрело1.
Именно поэтому и проводится сегодня структурная пере-
стройка власти, восстанавливается жесткая административ-
ная вертикаль, блокируются опасные тенденции безбреж-
ной суверенизации и децентрализации, расползания России
на «удельные княжества», приводится в соответствие ре-
гиональное и федеральное законодательство. Это — без-
отлагательная, объективная необходимость. Нельзя допус-
тить такой ситуации, когда, как пишут некоторые «политех-
нологи», власть нажимает на кнопки, а ничего не происхо-
дит, кнопки ни к чему не подключены, правовых рычагов
нет. В результате государственный механизм не срабатыва-
ет, политическая воля не передается исполнителям, все
вращается на холостом ходу. Не функционируют те самые
«винтики» и «колесики», которые все дружно в свое время
1 См. подробнее: Валовой Д.В. Экономика абсурдов и парадоксов. М., 1991.
Глава 9. Взаимодействие права и политики 241
осуждали и продолжают осуждать. Нужны четкие юридиче-
ские нормы и установления, единое правовое поле страны.
Становление общероссийского правового пространства
невозможно без целенаправленной и эффективной госу-
дарственной политики, равно как и формирование права и
всех его институтов. В то же время единое устойчивое пра-
вовое пространство служит необходимой предпосылкой для
последовательного проведения конструктивной федераль-
ной политики. Действуют два встречных позитивных про-
цесса. Право и политика дополняют друг друга в решении
общей задачи1. Здесь нет почвы для их противопоставле-
ния. От правового хаоса политика страдает не меньше, чем
право — от произвольной политики.
Политика, политические институты, как правило, имеют
правовую институционализацию, то есть они возникают,
существуют, функционируют на основе и в рамках права,
правовых идей. Разумная, конструктивная, научно обосно-
ванная политика не может быть антиправовой. В противном
случае она рискует оказаться нелигитимной, противореча-
щей интересам народа, общества. Бытие политики тесно
связано с бытием права. Размолвка между ними всегда
чревата социальными катаклизмами, о чем свидетельствует
вся современная история, в том числе российская. Право-
вая онтология политики привлекает сегодня к себе при-
стальное внимание юристов1 2.
Взаимодействие права и политики необходимо рассмат-
ривать не только на теоретико-методологическом уровне,
но и в практически-прикладном плане, то есть прослеживать
и анализировать конкретные формы проявления указанного
взаимодействия в реальной жизни. А эти формы, грани
бесконечно разнообразны и вместе с тем своеобразны. На-
пример, в наши дни острейшие коллизии между правом и
1 См. подробнее: Барциц И.Н. Правовое пространство России. Вопросы
конституционной теории и практики. М., 2000.
2 См., например: Автономов АС Правовая онтология политики. М., 1999.
242 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
политикой возникают вокруг так называемых громких уго-
ловных дел, получивших широкий общественный резонанс.
Фигуранты этих дел (олигархи, банкиры, бизнесмены,
крупные госчиновники) в один голос заявляют, что возбуж-
денные против них дела — политические или имеют полити-
ческую подоплеку. Такого же мнения придерживаются их
адвокаты, раздающие направо и налево интервью по этому
поводу. Представители же следствия, правосудия, напротив,
доказывают, что эти дела сугубо юридические и никакого
отношения к политике не имеют. Где здесь истина?
Думается, что она находится, как это часто бывает, где-
то посередине, поскольку любое громкое дело, будучи по
своей природе юридическим, неизбежно приобретает также
и политическое значение, чаще всего даже помимо воли
тех, кто его ведет. Именно так воспринимает общество,
граждане, средства массовой информации все эти аресты,
вызовы, допросы. Не говоря уже об инспирированных, за-
казных делах, которые в принципе возможны.
Власть может быть также заинтересована в исходе того
или иного дела, хотя, как правило, отрицает это. Примеров
тому немало. А это — уже политика. Совершенно очевид-
но, что власть готова при определенных обстоятельствах
использовать юридическую систему для сведения личных
счетов со своими оппонентами.
Вообще, суды, органы прокуратуры, МВД, спецслужб
нередко становятся аренами политической борьбы, а в не-
которых случаях — ее инструментами. Бывает, что стражи
порядка выходят за пределы правового поля.
Давление на правоохранительные органы нередко ока-
зывается, и они, как правило, поддаются этому давлению.
Не зря, например, Генпрокуратуру окрестили в прессе
«творческой организацией» за ее непоследовательность,
избирательность и колебания в «соответствии с линией пар-
тии» (открытие и закрытие дел, взятие под стражу и осво-
бождение из-под нее, неоднократные изменения меры пре-
рлава 9. Взаимодействие права и политики 243
сечения и т.д.). Все это, кстати, дает повод говорить о том,
что У нас Два правосудия: одно — для угодных, другое —
для неугодных. Чего стоят, например, условные наказания
на длительные сроки (7—10 лет) крупным чиновникам и
криминальным авторитетам за тяжкие уголовные преступле-
ния, что вызывает, мягко говоря, недоумение у «широкой
общественности». Такой избирательный гуманизм невольно
наводит на мысль о коррупции в данной сфере.
Вообще, многое во взаимоотношениях права и политики
решается «за кадром», в тиши кабинетов, кулуарах и кори-
дорах власти, в ходе «подковерной» борьбы. Это — заку-
лисная политика. Она характерна и для парламентской
жизни, когда сталкиваются интересы различных групп, сил,
фракций, проталкиваются нужные законы. Не случайно не-
которые законы, принятые Государственной Думой, являют-
ся результатом политического компромисса. Процветает
лоббирование. Далеко не все, что происходит в кулуарах
Госдумы, выходит на поверхность, становится достоянием
гласности. Это теневая политика, которая, безусловно, не-
совместима с правом.
Законодательный процесс представляет собой, по сути
дела, часть (момент, элемент) политического процесса. Оба
они протекают, развиваются в едином правовом русле, в
рамках общих правил и процедур. В тех законопроектах,
которые предлагаются Президентом и Правительством,
прямо и непосредственно воплощается политическая воля
государства, его цели и задачи. Но и законы, разрабаты-
ваемые и принимаемые самой Думой, также выражают об-
щий политический курс страны, волю народа.
Власть оказывает мощное воздействие на прохождение
и даже голосование нужных ей актов. Вокруг наиболее
важных законов разворачивается, как уже отмечалось, ост-
Рая политическая борьба, противостояние. В период прав-
ления Ельцина постоянно шла причинившая огромный вред
244 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
стране война законов и указов, конфронтация законода-
тельной и исполнительной власти. Последствия этой войны
ощущаются до сих пор. Это значит, что политика оказывает
эффективное и всестороннее влияние на право уже на ста-
дии его формирования1. Впрочем, на стадии правореализа-
ции тоже1 2. В целом же политика и право в законодательной
сфере — союзники, а не противники.
Иное дело — избирательный процесс, где право и поли-
тика буквально сталкиваются лбами. Существует законода-
тельство о выборах, но его нормы и требования почти ни-
кто не соблюдает. Избирательная кампания разворачивает-
ся по своим собственным «законам». Черный пиар, грязные
технологии, компроматы, подкуп избирателей, давление
различных криминально-олигархических групп и кланов,
силовое преследование, использование так называемого
административного ресурса — все пускается в ход ради
победы того или иного кандидата в депутаты или в губерна-
торы. Избирательное право и политическая практика во
время проведения выборов чаще всего оказываются несо-
вместимыми. Право подминается политикой.
Говоря же о естественном (нормальном) сочетании пра-
ва и политики, еще раз подчеркнем, что многие законода-
тельные акты имеют не только юридическое, но и очевид-
ное политическое содержание. А такой из них, как Консти-
туция РФ, прямо закрепляет основы государственной поли-
тики. Конституция есть не только юридический, но и важ-
нейший политический документ. Да и все правовые нормы,
исходящие от государства или им санкционируемые, явля-
ются в конечном счете проводниками его воли. В Конститу-
ции право и политика получают свое наиболее концентри-
рованное выражение.
1 О законотворчестве см. подробнее: Поленина С. В. Законотворчество
в Российской Федерации. М., 1996.; Законодательный процесс / Под ред-
Р.Ф. Васильева. М., 2000.
2 См.: Рудковский В.А. Правоприменительная политика: сущность и
содержание. Волгоград, 1999.
рлава 9. Взаимодействие права и политики 245
Следует согласиться с мнением, что в этом акте полити-
ка и право призваны находиться в неразрывном органиче-
ском единстве. «Политика не должна противоречить праву:
в противном случае оно становится ущербным. Надо честно
признать, что в Конституции РФ отношения между полити-
кой и правом установлены неидеально (мягко говоря. —
Н.М.): политика часто вступает в противоречие с правом, что
порождает коллизии, негативно сказывается на положении
в стране»1.
Здесь важна констатация, что право так или иначе свя-
зано с политикой, особенно той, которая закреплена в Ос-
новном Законе государства. Поэтому было бы неправильно
в угоду новомодным веяниям «отлучать» право от политики.
Это другая крайность, в которую не следует впадать, пре-
одолевая старые грехи этатизма. В конечном счете «аполи-
тичность» права — это миф. На каждом шагу подтвержда-
ется мысль о том, что закон есть мера политическая, есть
политика. «Не искушенные в политике люди думают, что
существует некая чистая правовая истина, независимая от
политических интересов»2. Право и политика связаны преж-
де всего через власть.
Другое дело, что право, правосудие, законность, про-
курорский надзор не должны приноситься в жертву поли-
тике, становиться ее «заложниками». Участие названных
институтов в «политических разборках», что сейчас неред-
ко происходит, основательно подрывает их престиж и гу-
манистическое предназначение. Они не могут служить
своекорыстным интересам и амбициям очередных лиде-
ров, партий, групп, выполнять различные социальные за-
казы. Непоправимой бедой был бы возврат к тому, от чего
общество настойчиво стремится уйти — к политическому и
идеологическому ангажированию идей права, которые не
’ Зиновьев А.В. Концепция поправок в Конституции России // Право-
ведение. 2000. № 4. С. 47.
Экимов А.И. Политические интересы и юридическая наука // Госу-
дарство и право. 1994. № 12. С. 10.
246 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
должны быть подвержены изменчивым политическим вет-
рам, сиюминутным выгодам. Право не должно быть в
«услужении» политиков.
Надо сказать, что вопрос о соотношении политики и
права непростой. В его трактовке допускались и допуска-
ются разного рода «уклоны», перекосы, конъюнктура. В
частности, на протяжении десятилетий право рассматрива-
лось у нас главным образом в утилитарно-прагматическом,
«прикладном» ключе — как атрибут, инструмент, орудие,
рычаг власти, способ юридического оформления партийно-
политических решений, а не как самостоятельная общегу-
манитарная социальная и культурная ценность. Незыбле-
мым был тезис о примате политики над правом, власти над
законом. Культивировались идеи отмирания права.
С одной стороны, право представлялось как «факультет
ненужных вещей» (Ю. Домбровский), а с другой — оно на
всю мощь использовалось в качестве средства насилия,
принуждения. Эти две ипостаси права мирно уживались в
рамках одной юридической системы. Карательная функция
соседствовала с «воспитательной». На право одновременно
смотрели как на рудимент и помеху и как на очень удоб-
ный, «законный» политический инструмент, «дубину» в
борьбе с неугодными. В период сталинщины процветал и
правовой нигилизм, и правовой тоталитаризм.
Ведь колесо репрессий крутилось в юридических фор-
мах, разыгрывались показательные «театрализованные про-
цессы» со всеми их атрибутами, скрупулезным соблюдени-
ем соответствующих норм и процедур. Громко звучали при-
зывы строго соблюдать «социалистическую законность».
Еще в 1927 г. Д. И. Курский писал: «Пролетарское право —
это по преимуществу система принудительных норм»1. Пре-
дельно категоричен был Е.Б. Пашуканис: «Мы за то, чтобы
1 Курский Д.И. Избранные статьи и речи. М., 1927. С. 67.
рлава 9. Взаимодействие права и политики 247
в праве на первом месте стояла политика, чтобы политика
довлела над правом, ибо она ведет вперед»’.
Общественным сознанием усваивалась мысль о второ-
степенной и нерешающей роли права. Главное — это эко-
номика, политика, идеология, партийные лозунги, а не ка-
кие-то там правовые ценности, юридические начала, закон-
ность. Право чаще всего воспринималось как приказ «на-
чальства», указания политических вождей, предписания
сверху. И в редких случаях — как институт, способный эф-
фективно защитить гражданина от произвола, стоящий на
страже личности, ее чести, достоинства, безопасности. Тем
более право не мыслилось в качестве силы, способной ог-
раничить, «связать», «обуздать» саму власть; идеи правово-
го государства тогда не признавались. Процветал правовой
нигилизм. Право было до предела политизировано и идео-
логизировано, все переводилось в классовую плоскость, во
всем искали классовое начало.
Если политика и идеология ставились во главу угла, то
право служило лишь неким приложением, довеском, при-
датком, подпоркой; оно было призвано помогать обеспе-
чивать очередную политическую линию, кампанию. На
всех уровнях и на всю мощь работало телефонное право.
В соответствии со злобой дня легко возникали прямо
противоположные тенденции и ситуации, когда либо по-
литика мало общего имела с правом, либо право пре-
вращалось в голую политику, не говоря уже о годах ста-
линщины, когда полностью господствовала политика, а
юридические рычаги, правосудие использовались в борь-
бе с «врагами народа», позже — с диссидентством, по-
том — с «хозяйственниками». В стране фактически су-
ществовала политическая юстиция.
«Политические репрессии осуществлялись хорошо орга-
низованной, разветвленной политико-юридической системой
—_____________________________
1 Положение на теоретическом правовом фронте // Советское госу-
дарство и революция права. 1930. № 11/12. С. 48.
248 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
страны — органами госбезопасности, внутренних дел, ре_
волюционными, а затем и военными трибуналами, общими
судами, прокуратурой. И действовали все эти органы и уч-
реждения преимущественно на основании нормативных ак-
тов (или вопреки им), то есть осуществляли правопримени-
тельную деятельность, принимали юридически значимые
решения»1.
Однако следует признать, что и сегодня политические
соображения нередко берут верх над законом и закон-
ностью, а правовой нигилизм не только не преодолен, но
принял угрожающие масштабы и не без оснований ква-
лифицируется как беспредел. Формально провозглашены
идеи правового государства, верховенства закона, при-
оритета прав человека, отвергнут принцип доминирующей
роли политики и идеологии, но на деле до торжества
права еще далеко.
Ощущается острый дефицит юридической культуры,
низкий уровень правосознания. Новая демократия дает
сбои, свобода понимается определенными слоями общест-
ва, в том числе и представителями власти, как вседозволен-
ность. По-прежнему политика в большей степени влияет на
право, чем право на политику. Между тем в идеале, как уже
отмечалось, они призваны естественно, гармонично взаимо-
действовать, а не противостоять друг другу. Политика
должна быть правовой, а право — способствовать прове-
дению разумной государственной политики.
Любопытны рассуждения на эту тему известного
французского ученого-правоведа Пьера Сандевуара.
Проблема взаимосвязей между правом и политикой, пи-
шет он, до сих пор многими недооценивается. Это про-
исходит по причине деликатности этой проблемы. По
данному вопросу существует две теории. Одни ученые
считают, что политика подчинена или должна быть поД-
1 Кудрявцев В.Н., Трусов А.И. Политическая юстиция в СССР. М.,
2000. С. 4.
Глава
9. Взаимодействие права и политики
249
чинена праву, тогда как другие настаивают на обратном.
Объективно же трудно спорить с утверждением: во взаи-
моотношениях права и политики последняя, как правило,
доминирует. Но надо пойти дальше: право выступает не
иначе, как инструмент осуществления политики. Право
может не только выражать политику и быть средством ее
реализации, но и оказаться в полном подчинении полити-
ке, быть подавленным политикой. Но превосходство по-
литики над правом имеет свои пределы. При определен-
ных условиях политика может и должна подавляться пра-
вом или, по крайней мере, подчиняться праву, находиться
в зависимости от него. Если политические руководители
предпринимают какие-либо шаги вопреки праву или в
изменение права, последнее будет сопротивляться путем
ограничения их свободы и действий, предотвращения их
самоуправства, вскрытия их истинных намерений. Да, по-
литика формирует право, но право, в свою очередь, реа-
гирует на политику, внося в нее дисциплинирующий эле-
мент и вынуждая политиков действовать открыто, спра-
ведливо и ответственно'.
Таким образом, право призвано играть роль эффектив-
ного стабилизатора политической жизни, выражать и за-
щищать справедливость, служить преградой на пути волюн-
таристских поползновений лидеров и чиновников всех ран-
гов. Необходимо отрешиться от неправового мышления,
научиться уважать право, закон, порядок. Никакие лукавые
аргументы в пользу обратного не должны вводить общество
в заблуждение. На данный феномен справедливо обраща-
ется внимание в литературе2.
Древние называли право искусством добра и справедли-
вости. Это действительно так. И важно умело использовать
те возможности и нравственный потенциал, которые зало-
жены в данном институте, использовать не в качестве сред-
’ См.: Сандевуар П. Введение в право: Пер. с фр. М., 1994. С. 61—64.
См.: Гусейнов А.А. Моральная демагогия как форма апологии наси-
Лия // Вопросы философии. 1995. № 5.
250
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
ства борьбы, а как средство политического компромисса
согласия, взаимопонимания. Именно правовые процедуры и
механизмы должны быть задействованы для нахождения
разумного консенсуса, путей мирного разрешения возни-
кающих конфликтов.
Цель права — «установить совместную жизнь людей та-
ким образом, чтобы на столкновение, взаимную борьбу,
ожесточенные споры тратилось как можно меньше душев-
ных сил»1. Другой представитель русской юридической
мысли В.С. Соловьев определял право как «принудительное
требование осуществления добра или порядка, не допус-
кающего известного проявления зла»* 2. Иными словами,
право — это мощная преграда на пути зла и в то же вре-
мя — проводник и заступник всего лучшего в человеке.
Поэтому основополагающей чертой правовой политики яв-
ляется ее органическая связь с правом, связанность правом.
М.А. Краснов удачно назвал право «клеткой для вла-
сти»3. Да, именно правовая клетка призвана сковывать,
удерживать власть от произвола и силовых рефлексов, ибо
она (власть) имеет тенденцию к выходу из-под любого кон-
троля, юридической регламентации, подчинения каким бы
то ни было нормам. А право, законы должны вводить ее в
«рамки», «ставить на место», призывать к порядку и само-
ограничению. Право — метод, средство и сфера (поле)
реализации публичной политики государства.
Итак, при нормальном положении вещей право и поли-
тика вполне могут выступать как союзники, тесно взаимо-
действовать между собой, «сотрудничать», помогать друг
другу в достижении общих целей. Это возможно в том слу-
чае, если политика находится и развивается в правовом
русле, осуществляется правовыми средствами, отвечает
идеалам права, то есть является правовой. Вместе с тем и
’ Ильин И.А. Порядок или беспорядок? М., 1917. С. 24.
2 Соловьев В. С. Право и нравственность. Очерки из прикладной этики.
СПб., 1899. С. 36.
3 См.: Краснов М.А. Ответственность власти. М., 1997. С. 18.
[лава 9. Взаимодействие права и политики 251
право способно оказывать благотворное влияние на поли-
тику, ее формирование и проведение. Для политической
стабильности первостепенное значение имеет правовая ста-
бильность. Например, единое, устойчивое общероссийское
правовое пространство является необходимой предпосыл-
кой эффективной федеральной политики, управляемости
государства.
Но право и политика могут быть и антиподами, находить-
ся в состоянии конфронтации. Это происходит тогда, когда
политика выходит за рамки права, когда она произвольна,
субъективна, не соответствует принципам права, гуманно-
сти, справедливости, когда идеи законности подменяются
целесообразностью, когда нарушаются права человека,
допускается злоупотребление правом и т.д. Короче гово-
ря, когда политика является антиправовой, волюнтари-
стской, не совместимой с идеями добра и справедливо-
сти. В этом случае право борется с политикой, противо-
стоит ей. И не только право, но и его субъекты. «На каж-
дом лежит обязанность давить гидру произвола и безза-
кония, где бы только она ни показывалась»1.
Союз права и политики не раз подвергался серьезным испы-
таниям. В частности, идея права оказалась посрамленной в ре-
зультате издания экс-президентом РФ Ельциным противозакон-
ного Указа № 1400 от 21 сентября 1993 г. с последующим при-
менением насилия и пролитием крови. Такая же печальная участь
постигла право и в чеченском конфликте. Есть и другие примеры
использования неправовых методов разрешения социальных и
политических коллизий. Во всех этих случаях торжествовало от-
нюдь не право, а сила. А в идеале право и политика должны
быть союзниками. И хотя между союзниками тоже могут быть
периоды охлаждения, тем не менее их можно преодолевать
опять же с помощью юридических норм и процедур. Для этого
нужна лишь политическая воля заинтересованных сторон.
1 Иеринг Р. Указ. соч. С. 45.
252
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Президент РФ, выступая на торжественном собрании по
случаю десятилетнего юбилея Конституционного Суда
(2001), подчеркнул: «Политические коллизии нужно решать
только правовыми средствами и в правовой форме, на ос-
нове верховенства закона». Точно так же должны разре-
шаться и юридические коллизии.
Проблема заключается в том, чтобы уметь всякий раз
находить разумный, выверенный баланс сочетания права и
политики, добиваться «взаимопонимания» между ними ради
достижения общих целей. А такими целями являются нор-
мальное функционирование общества, мирная, достойная
жизнь людей, уважение и защита прав человека, свободное
развитие личности. Право и политика должны органично и
естественным образом дополнять друг друга. Внятная поли-
тика, мудрые законы, справедливое право, активное пове-
дение гражданина — вот те слагаемые, которые только и
могут дать нужный результат.
Глава 10
ОСНОВНЫЕ ПРАВА
ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

Глава 10. ОСНОВНЫЕ ПРАВА
ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА
Сегодня вряд ли найдется более актуальная тема, чем
права человека. Сама эта идея прочно утвердилась в рос-
сийском общественном сознании, что закономерно связано
с общими процессами демократизации страны в эти годы.
О правах человека много говорят и пишут, они постоянно у
всех на слуху, активно обсуждаются на всех уровнях — от
президента до рядовых граждан. О них толкуют даже те,
кто их постоянно нарушает.
Не оставляет без внимания эту тему и отечественная
юридическая наука, ученые-правоведы (С.С. Алексеев,
В.Д. Ардашкин, А.Г. Бережное, Н.С. Бондарь, Н.В. Витрук,
Л.Д. Воеводин, С.А. Глотов, С.А. Комаров, Е.А. Лукашева,
Г.В. Мальцев, В.Д. Мазаев, А.С. Мордовец, И.В. Ростов-
щиков, Ф.М. Рудинский, Б.С. Эбзеев и др.). По проблеме
было защищено множество диссертаций, опубликовано не-
мало книг, проведены конференции и «круглые столы».
Важно, что идеи прав человека овладели умами людей1.
Россия, следуя курсом реформ, восприняла основные
требования, принципы и стандарты мирового сообщества в
гуманитарной сфере, взяла на себя определенные обяза-
тельства по соблюдению прав человека, согласилась с тем,
что эти права являются естественными и неотчуждаемы-
ми, даны человеку от природы, обязательны для всех, и
прежде всего для самой власти, призванной гарантировать
Их беспрепятственное осуществление.
Она безоговорочно признала соответствующие между-
народно-правовые акты в данной области, приняла собст-
1 См.: Мазаев В.Д. Права человека в массовом сознании. М., 1995;
ихайловская И.Б. Права человека в массовом сознании. М., 1997; Гло-
т°в С.А., Мазаев В Д. Современная концепция прав человека в принципах
и ноРмах Совета Европы. М., 2001.
256
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
венную Декларацию прав человека и гражданина. В Кон-
ституции РФ закреплено положение о том, что права чело-
века являются высшей социальной ценностью, что их со-
блюдение — главнейшая обязанность государства. Впервые
в отечественной истории учрежден специальный пост Упол-
номоченного по правам человека. Аналогичные должности
введены также во многих субъектах Федерации.
В теории концепция естественного права уже не отвер-
гается, как раньше, а, напротив, всячески отстаивается и
пропагандируется. Давно преодолен взгляд, согласно кото-
рому права человека «даруются» государством, носят сугу-
бо октроированный (пожалованный) характер — власть
может дать те или иные права, но может их и произвольно
отнять. Тезис о естественном и самостоятельном характере
прав человека в современной юридической литературе яв-
ляется общепризнанным. Права человека выступают свое-
образным ограничителем государственной власти.
При этом само собой разумеется, что речь идет лишь об
основных, неотъемлемых, прирожденных правах (праве на
жизнь, честь, достоинство, свободу, безопасность, семью,
собственность и т.д.). Все иные права, а их бесчисленное
множество (частных, текущих, отраслевых), могут устанав-
ливаться либо отменяться законодательным путем, но исхо-
дя из признания естественных прав, в их развитие и не про-
тивореча им.
При любом демократическом устройстве права и свободы
граждан, а также их обязанности представляют собой важ-
нейший социальный и политико-юридический институт, объек-
тивно выступающий мерилом достижений данного общества,
его «визитной карточкой», показателем зрелости, цивилизо-
ванности. Он служит средством доступа личности к духовным
и материальным благам, механизмам власти, реализации сво-
их интересов, волеизъявления. В то же время это непремен-
ное условие совершенствования самого индивида, упрочения
его статуса, достоинства, независимости, «суверенности».
Глава 10. Основные права человека и гражданина 257
Поиск оптимальных моделей взаимоотношений госу-
дарства и личности всегда представлял собой сложнейшую
проблему. Эти модели в решающей степени зависели от
характера общества, типа собственности, уровня экономи-
ки, развитости демократии, культуры, других объективных
условий. Но во многом они определялись также властью,
законами, правящими элитами, то есть субъективными
факторами.
Главная трудность заключалась и заключается в уста-
новлении такой системы и такого порядка, при которых, с
одной стороны, личность имела бы возможность беспрепят-
ственно развивать свой потенциал (способности, талант,
интеллект), а с другой — признавались бы и должным об-
разом почитались общегосударственные цели — то, что
объединяет всех. Подобный оптимальный баланс как раз и
получает свое выражение в правах, свободах и обязанно-
стях человека.
Именно поэтому высокоразвитые страны и народы, ми-
ровое сообщество рассматривают права человека, их ува-
жение, соблюдение и защиту в качестве универсального
идеала, основы прогрессивного развития и процветания,
предпосылки устойчивости и стабильности. Весь современ-
ный мир движется по этому магистральному пути. Права
человека не должны зависеть от периодически меняющихся
правительств. Они внетерриториальны и вненациональ-
ны, их признание, соблюдение и защита не являются толь-
ко внутренним делом того или иного государства. Выдаю-
щийся американский просветитель Томас Джефферсон го-
ворил: «Ничего не остается неизменным, кроме врожден-
ных и неотъемлемых прав человека». Опыт более чем двух
столетий подтвердил эту мысль.
Однако объективности ради надо сказать, что в послед-
ние годы идеями прав человека стали манипулировать, зло-
употреблять. Под предлогом их защиты осуществляются так
называемые «гуманитарные интервенции», вмешательства
в° внутренние дела тех или иных (неугодных, «провинив-
258
Н.И Матузов Актуальные проблемы теории права
шихся») государств. К ним применяются санкции. В данной
области все чаще действуют «двойные стандарты». Не слу-
чайно некоторые страны (например, Китай, Куба, Иран
Бангладеш, Малайзия и др.) не признают «наднациональ-
ный», абсолютный характер прав человека. Вот почему
права человека нередко рассматривают как великую и вме-
сте с тем драматическую идею. Ведь из-за них проливается
кровь, развязываются войны. И, конечно, сплошь и рядом
они используются в политических целях.
Глобальные, общецивилизационные проблемы прав че-
ловека обстоятельно рассмотрены в коллективном труде
Института государства и права Российской академии наук1.
Отдавая дань высокой идее прав человека, авторы вместе с
тем приводят взгляды тех ученых (наших и зарубежных),
которые выступают против «универсализации» данных цен-
ностей как «якобы одинаково пригодных для населения
всей планеты». По их мнению, фетишизация прав челове-
ка — «это такая же иллюзия, как и возможность однознач-
ной интерпретации представлений о добре»1 2.
Права и свободы человека в соответствии с общеприня-
той классификацией подразделяются на социально-
экономические, политические, гражданские, культур-
ные и личные. Такое деление проводится как в мировой
юридической практике, так и в национальных правовых сис-
темах, в том числе российской. Между всеми видами и раз-
новидностями прав существует тесная взаимосвязь.
В историческом контексте современные исследователи
выделяют три поколения прав: первое — это политические,
гражданские и личные права, провозглашенные в свое вре-
мя первыми буржуазными революциями и закрепленные в
известных Декларациях (американской, английской, фран-
цузской); второе — социально-экономические права, воз-
никшие под влиянием социалистических идей, движений и
1 См.: Права человека: итоги века, тенденции, перспективы / Под р«Д-
Е.А. Лукашевой. М., 2002.
2 Там же. С. 8.
Глава Ю Основные права человека и гражданина 259
систем, в том числе СССР (право на труд, отдых, образова-
ние, социальное обеспечение, медицинскую помощь и т.д.);
они дополнили собой прежние права, получили отражение в
соответствующих документах ООН; третье поколение —
коллективные права, выдвинутые в основном развивающи-
мися странами в ходе национально-освободительных дви-
жений (право народов на мир, безопасность, независи-
мость, самоопределение, территориальную целостность,
суверенитет, свободу, достойную жизнь и т. д.).
Выделение трех поколений прав в значительной мере
условно, но оно наглядно показывает эволюцию данного
института, историческую связь времен, общий прогресс в
этой области. Когда-то права человека составляли так на-
зываемую «третью корзину» в торге СССР с западными
странами (наряду с ядерным оружием и политическими во-
просами). Но эта эпоха прошла, и Хельсинкские соглашения
остались лишь вехой на общем пути человечества к более
совершенному порядку.
В нашей литературе подвергнута справедливой критике
концепция иерархии прав по степени их значимости. В
частности, отмечаются «зигзаги восприятия роли социаль-
но-экономических прав», попытки объявить их «социалисти-
ческим изобретением», неизвестным «цивилизованным
странам». Эти права якобы лишены качеств «юридических
возможностей, защищаемых судом». Смягченным вариан-
том такого подхода является оттеснение социально-
экономических прав на второй план как прав иного порядка
в сравнении с личными неотъемлемыми правами, относи-
мыми к «высшему разряду»1.
Так, С.С. Алексеев называет социально-экономические
права «идеолого-политическими категориями, которые
представляют собой идеалы, намерения, лозунги-задачи и
которые в соответствии с их реальным содержанием могут
См.: Игнатенко Г.В. Конституция и права человека: международно-
правовой аспект // Правовые проблемы евроазиатского сотрудничества:
л°оальное и региональное измерения. Екатеринбург, 1993. С. 38—39.
260
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
быть обозначены как принципы деятельности государства»1.
Но, во-первых, и все другие права человека, особенно есте-
ственные, прирожденные, могут быть в известном смысле
«обозначены» как принципы и предпосылки деятельности
государства. Во-вторых, степень реальности, слабость га-
рантий касаются не только социально-экономических прав,
но и личных, культурных.
Вообще, вряд ли, думается, оправданно противопостав-
ление одних прав другим — все они для личности важны и
нужны, каждая их группа по-своему выражает ее интересы.
Более того, именно сейчас российские граждане на себе
почувствовали особую значимость именно социально-
экономических прав, которые ранее были в большей мере
гарантированы, чем сейчас, когда складываются «несоциа-
листические» отношения. Утрата этих завоеваний особенно
остро ощущается в наши дни1 2.
Кстати, Международный пакт об экономических, соци-
альных и культурных правах 1966 г. не рассматривает их
как «второстепенные». Само название этого акта говорит о
том, какое значение придается указанным в нем правам. И
жаль, что Россия лишь недавно ратифицировала наконец
этот документ. Так что искусственное создание некоего
«антагонизма» между различными категориями прав, на
наш взгляд, несостоятельно.
Что касается различий между правами человека и пра-
вами гражданина, о чем также полемизируют в науке, то
зти различия имеют под собой определенные основания,
которые заключаются в следующем.
Во-первых, права человека могут существовать незави-
симо от их государственного признания и законодательного
закрепления, вне связи их носителя с тем или иным госу-
1 Алексеев С.С. Философия права. М., 1997. С. 121.
2 См. подробнее: Гаджиев ГА. Основные экономические права: Авто-
реф. дис. ... докт. юрид наук. М., 1996; Бондарь Н.С. Конституционный
императив социальных прав. О практике Конституционного Суда по соци-
альной защите прав граждан // Конституционное право: Восточноевро-
пейское обозрение. 2002. № 2/39.
Глава 10. Основные права человека и гражданина
261
дарством. Это, в частности, естественные неотчуждаемые
права, принадлежащие всем и каждому от рождения. Права
же гражданина находятся под защитой того государства, к
которому принадлежит данное лицо. Во-вторых, множество
людей в мире вообще не имеют статуса гражданина (лица
без гражданства, апатриды), и, следовательно, они фор-
мально являются обладателями прав человека, но не име-
ют прав гражданина.
Иными словами, права человека не всегда выступают как
юридические категории, а только как моральные или со-
циальные. Разграничение это возникло давно, о чем свиде-
тельствует хотя бы название знаменитой французской Дек-
ларации прав человека и гражданина 1789 г. Сохранилось
оно и в большинстве современных деклараций и конститу-
ций. Однако в наше время указанное деление все более
утрачивает свой смысл, поскольку прирожденные права че-
ловека давно признаны всеми развитыми демократическими
государствами и, таким образом, выступают одновременно
и в качестве прав гражданина.
Во всяком случае, внутри государства разграничение
прав на «два сорта» лишено практического значения.
Д.А. Керимов назвал его «искусственным дуализмом»1. Тем
более что даже апатриды, проживающие на территории той
или иной страны, находятся под юрисдикцией ее законов и
международного права. Так что между правами человека,
гражданина и лица нет абсолютной грани. Напротив, они,
по сути, взаимозаменяемы.
В лексиконе средств массовой информации, в обиходе,
да и в науке под правами человека обычно понимается то
же, что и под правами гражданина, личности, субъекта, ин-
дивида, лица. Не случайно некоторые ученые-правоведы
либо не разделяют этой концепции, либо делают сущест-
венные оговорки. Здесь многое заимствовано из прошлого,
См.: Керимов Д.А. Выступление на «круглом столе» на тему: «Права
человека и стратегия устойчивого развития» // Государство и право.
1998. № и. с. 171.
262
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
сохраняется по традиции. Разумеется, определенные раз-
граничительные нюансы в этих понятиях сохраняются, но
они непринципиальны.
По мнению, например, В.Д. Перевалова, «в настоящее
время в международно-правовых актах, в литературе и за-
конодательстве развитых стран категории “права человека”,
“права гражданина”, “права личности” употребляются
обычно в одном и том же значении»1.
В литературе высказано мнение, согласно которому пра-
ва человека носят двойственный характер, они «соединя-
ют в себе как субъективные права личности, так и между-
народные морально-правовые стандарты. Права человека,
содержащиеся в международных документах, но не во-
шедшие в национальную систему права, не являются субъ-
ективными правами граждан конкретного государства. Вме-
сте с тем субъективные права, не носящие всеобщего ха-
рактера (например, права должностных лиц), не выступают
как права человека»/.
Итак, важнейшие отличительные особенности закреп-
ленных в российской Конституции основных прав и свобод
состоят в том, что они даны человеку от природы, носят
естественный и неотчуждаемый характер, выступа-
ют в качестве высшей социальной ценности, являются
непосредственно действующими, находятся под защи-
той государства, соответствуют международным
стандартам.
В юридической науке, как известно, все права граждан
именуются на сугубо профессиональном языке субъектив-
ными, то есть индивидуальными, принадлежащими не толь-
ко всем, но и каждому. Они открывают перед их носителя-
ми простор для разнообразной деятельности, удовлетворе-
ния своих потребностей, интересов, пользования теми или 1 2
1 Перевалов В.Д. Права и свободы человека и гражданина // Теория госу-
дарства и права / Под ред. В.М. Корельского, ВД. Перевалова. М., 2000. С 541.
2 Суркова В.В. К вопросу о двойственном характере прав человека //
Власть силы и сила власти: Сб. науч. тр. М., 1996. С. 62.
Глава 10. Основные права человека и гражданина 263
иными социальными благами, предъявления законных тре-
бований к другим (обязанным) лицам и организациям.
Субъективное право — это гарантированная государ-
ством мера возможного (дозволенного, допустимого,
разрешенного) поведения личности, важнейший элемент
ее конституционного статуса.
В основе субъективного права лежит категория юриди-
чески обеспеченной возможности, которая предполагает:
1) возможность положительного поведения самого
управомоченного, то есть право на собственные дей-
ствия; 2) возможность требовать соответствующего
поведения от правообязанного лица, то есть право на
чужие действия; 3) возможность прибегнуть к государ-
ственному принуждению в случае неисполнения проти-
востоящей стороной своей обязанности (притязание);
4) возможность пользоваться на основе данного права
определенным социальным благом.
Иными словами, субъективное право может выступать как
право-поведение, право-требование, право-притязание и
право-пользование. Но конкретных правомочий в том или
ином субъективном праве может быть и больше.
При этом субъективно-притязательный характер имеют
не только гражданские, имущественные, социально-
экономические права, но и политические и личные свободы:
слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий, де-
монстраций, мнений, убеждений, совести и т. д. «По своему
существу, — писал Б.А. Кистяковский, — политические и
личные свободы являются субъективными публичными пра-
вами; им по преимуществу присущи та индивидуализация и
та связь с личностью, которые составляют основной при-
знак всякого субъективного права»1.
В настоящее время высказываются отдельные предло-
жения о необходимости пересмотра сущности и определе-
ния субъективного права как меры возможного поведения в
1 Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. М., 1916. С. 499.
264 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
контексте принципа «не запрещенное законом дозволено»
(В.Г. Сокуренко, В.В. Лазарев и др.). Не обязательно, мол,
перечислять разные общие возможности, если теперь мож-
но все, что не подпадает под запрет.
На первый взгляд в такой позиции есть определенный
резон. Тот же Б.А. Кистяковский считал, что, например,
политические права и свободы надо рассматривать более
широко — «не как классические субъективные права, ска-
жем, имущественного типа, а как следствия общего право-
порядка, и прежде всего известного принципа: все, не за-
прещенное законом, дозволено»1.
Подобные высказывания встречаются и в современной
зарубежной литературе: «Свободная деятельность человека
есть его естественное право. Поэтому не возникает и на-
добности в перечислении дозволений: все, что не запреще-
но законом, стало быть, дозволено; напротив, существует
потребность в определении запретов»1 2.
И все же такой подход уязвим. Дело в том, что сфера до-
зволенного в правовой системе и в обществе в целом не ис-
черпывается субъективными правами, она гораздо шире. В
частности, многие юридические возможности опосредуются
законными интересами, праводееспособностью, другими пра-
вовыми категориями. «Все, на что лицо имеет право, дозволе-
но, но не на все дозволенное оно имеет право»3.
Субъективное право всегда предполагает не только га-
рантию государства, но и соответствующую обязанность
другого лица. Если нет этой обязанности, перед нами про-
стое дозволение, а не субъективное право. Дозволение мо-
жет стать правом только тогда, когда будет запрещено все
мешающее этой дозволенности. Но дозволить одному — не
значит юридически обязать другого. Иначе всех без особой
1 Кистяковский Б.А. Права человека и гражданина // Вопросы жиз-
ни. 1905. № 1. С. 121.
2 Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод личности: Пер. с
фр. М„ 1993. С. 82.
3 Коркунов Н.М. Лекции по теории права. М., 1909. С. 149.
IIIII III
Глава 10. Основные права человека и гражданина 265
нужды можно связать обязанностями. Простое дозволение
означает лишь отсутствие ограничения (запрета).
Дозволений в повседневной жизни — бесчисленное мно-
жество. Например, никому не возбраняется (иными словами,
каждому дозволено) гулять по улице, купаться в море, читать,
писать, петь, слушать музыку, любоваться природой, кататься
на велосипеде и т.д., но все эти дозволения не есть субъек-
тивные права. Подобные не закрепленные законодательно
возможности вытекают из действующего в обществе правопо-
рядка. Здесь не требуется специального разрешения или уста-
новления. Для субъективного же права характерны такие чер-
ты, как точная мера поведения, гарантированность со стороны
государства, обеспеченность противостоящими обязанностями,
возможность защиты через суд.
Поэтому формула «не запрещенное законом дозволено»
нисколько не умаляет ценности и необходимости прирож-
денных субъективных прав как наиболее общих указателей
(определителей) соответствующих действий субъектов, не
подменяет и не отменяет самого этого института. При этом
интерес индивида — практическая основа любого субъек-
тивного права, вне интереса оно немыслимо.
Думается, прав здесь Ф.М. Рудинский, который считает,
что «наши представления о субъективном праве как мере воз-
можного поведения гражданина не устарели, но запреты,
очерчивающие пределы осуществления субъективного права,
должны иметь гуманистическую природу»1. Действительно, не
должно быть неоправданных, бюрократических препятствий на
пути реализации юридических возможностей индивида.
Сегодня суть проблемы заключается в том, чтобы на-
полнить реальным содержанием провозглашенные россий-
ским законодательством экономические, социальные, граж-
данские, политические, культурные и личные права, создать
надежные механизмы их реализации, соотнести с той сис-
темой благ и с теми процессами (в том числе рыночного
характера), которые протекают в обществе.
1 Рудинский Ф.М. Выступление на «круглом столе» // Государство и
право. 1999. Ns 2. С. 43.
266 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Общее учение о субъективных правах, несмотря на изме-
нение ситуации, не поколеблено. Более того, именно в новых
условиях эта категория, основанная главным образом на обя-
зательственных, рыночных отношениях, должна заработать в
полную меру, как и другие юридические понятия и институты.
Ведь во всех современных демократических государствах тео-
рия субъективных прав отнюдь не отвергнута, а, наоборот,
четко и продуктивно функционирует.
Здесь важно освободиться от голых, нежизненных схем,
конструкций, формальных построений, идеологизации, ко-
торыми в прошлом изрядно грешило наше правоведение.
Следует ориентироваться не на принципы, а на ценности.
Старые теоретические постулаты должны быть переосмыс-
лены, принять современные органичные формы, которые
призваны соответствовать основным приоритетам, провоз-
глашенным новой Россией.
В этой связи представляется искусственным, например,
деление прав (с точки зрения их юридической природы) на
субъективные права и какие-то иные, несубъективные,
права «второго сорта». В частности, довод, согласно кото-
рому основные конституционные права не являются субъек-
тивными, так как якобы находятся вне правоотношений,
несостоятелен. Указанные права, как это теперь доказано,
также существуют в рамках правоотношений, только осо-
бых, общерегулятивных, возникающих непосредственно из
норм Конституции и носящих первичный, базовый характер.
Тем более что Конституция имеет сегодня прямое действие.
Русская прогрессивная правовая мысль настойчиво от-
стаивала в свое время именно эти идеи — идеи признания
за публичными, как тогда принято было говорить, правами
качества реальных субъективных прав личности. Некоторые
из работ исследователей уже одними своими названиями
утверждали эти тенденции1. Эти права, как уже отмечалось,
’ См.: Рождественский А.А. Теория субъективных публичных прав. М.,
1913; Елистратов А.И. Понятие о публичном субъективном праве. М.,
1913; Еллинек Г. Система субъективных публичных прав. СПб., 1905.
Глава 10. Основные права человека и гражданина 267
принадлежат не только всем, но и каждому, носят притяза-
тельный характер.
По мнению Ф.М. Рудинского, ряду полномочий, входя-
щих в структуру прав человека, присуще особое содержа-
ние. «Так, право-требование означает, что каждый носитель
естественных прав человека вправе требовать не от отдель-
ных граждан, должностных лиц, государственных органов,
а от государства в целом признания и выполнения между-
народных стандартов прав человека. Своеобразие правомо-
чия по использованию социального блага состоит в том, что
права человека направлены к обладанию наиболее ценных
благ личности, без которых она не может существовать»1.
Такой подход особенно важен в свете принятой Россией
Декларации прав человека и гражданина, аналогичных ме-
ждународных актов и соглашений. Проблема заключается в
том, чтобы право, законы по возможности своевременно и
адекватно отражали объективные потребности развития
общества, интересы и запросы личности, ее новый социаль-
но-юридический статус.
Исходя из сказанного, можно констатировать, что в це-
лом все современные политические, социальные, экономи-
ческие и юридические новации вполне укладываются в тра-
диционное общепринятое учение о субъективном праве, ибо
главное в этом учении — это возможность притязать на
конкретный минимум социальных благ и определенное по-
ведение соответствующих контрагентов (общества, государ-
ства, должностных лиц, правообязанных граждан, органов,
организаций), обращаться в компетентные инстанции за
защитой своих интересов, опираясь на прямое действие
новых конституционных законов и деклараций.
Естественные права человека реализуются через всю со-
вокупность конкретных субъективных прав во всех отраслях
объективного права, подобно тому, как, скажем, конститу-
ционные нормы получают свое развитие и гарантию в теку-
1 Рудинский Ф.М. Понятие и содержание прав человека // Сборник
Научных трудов юрфака Моск, педагог, ун-та. М., 2000. Кн. 3. С. 28.
268 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
щем законодательстве. Поэтому признание идей естествен-
ного права не должно умалять значения позитивного пра-
ва — одно не исключает другое.
И.А. Ильин писал: «Основная задача положительного права
состоит в том, чтобы принять в себя содержание естественно-
го права, развернуть его в виде ряда правил внешнего пове-
дения, приспособленных к условиям данной жизни и к по-
требностям данного времени, придать этим правилам смысло-
вую форму и словесное закрепление и, далее, проникнуть в
сознание и к воле людей в качестве авторитетного связующе-
го веления. ...Положительное право есть целесообразная
форма поддержания естественного права»1.
Сегодня в области теории прав и свобод человека наблю-
дается пусть небольшой, но все же прогресс, особенно в
смысле законодательного их оформления, общественного
внимания, политического и философского осмысления, науч-
ных заделов. Вместе с тем реальность такова, что эти права
грубо и повсеместно нарушаются, не соблюдаются, игнориру-
ются, слабо защищены, не обеспечены экономически.
А ведь хорошо известно, что мало провозгласить опре-
деленные права и свободы, главное — материализовать их,
претворить в жизнь. Но это — более сложная задача.
В условиях возникшего в стране глубокого экономического,
политического и духовного кризиса сам этот институт под-
вергается серьезным испытаниям. С одной стороны, обще-
ство наконец осознало необходимость и безусловную цен-
ность естественных и неотъемлемых прав человека, прису-
щих ему от рождения, с другой — оно пока не в состоянии
обеспечить их полное и гарантированное осуществление.
Эти права лишь продекларированы.
Данное трудноразрешимое противоречие становится все
более острым и болезненным, выступает одним из силь-
нейших социальных раздражителей, источником недоволь-
ства и протестов людей. Это значит, что следует различать
1 Ильин ИА. О сущности правосознания. М., 1993. С. 58.
Глава 10. Основные права человека и гражданина 269
теорию и практику прав человека. Права и свободы че-
ловека легко постулируются на бумаге, но очень трудно
реализуются в жизни. Не следует думать, что естественные
права человека осуществляются сами собой, без всякого
содействия со стороны общества, государства. Уполномо-
ченный по правам человека в России О.О. Миронов оценил
недавно соблюдение прав человека в России на «двойку с
плюсом».
Если раньше права личности нарушались тоталитарной
системой, то сейчас они страдают от анархии и неразбе-
рихи, разрушительных конфронтационных процессов.
Практика показывает, что даже те права и свободы, кото-
рые не требуют непосильного финансового обеспечения,
далеко не всегда надежно защищены. Гражданин чувству-
ет себя беззащитным перед лицом стихии и неуправляемо-
сти. При этом слабым утешением является то, что ни в
одной стране мира права человека не обеспечены на сто
процентов, в каждой есть свои проблемы. Но у нас они
стоят особенно остро.
Мешают осуществлению прав все те неурядицы и катак-
лизмы, которые происходят в обществе, — социальная на-
пряженность, преступность, коррупция, экономические не-
урядицы, юридический нигилизм, трудности вхождения в
рыночные отношения, противоречия между целями и такти-
кой реформ, противоборство различных структур власти,
война законов и другие аномалии. Только за 2001 г. в го-
сударственные органы разных уровней поступило свыше 2
млн жалоб и обращений граждан по поводу нарушения их
прав, в 2002-м, надо полагать, — не меньше. Эти данные
говорят сами за себя.
Положение усугубляется крайне опасным расслоением
общества на «сверхбедных» и «сверхбогатых». Разница в
Уровне доходов между 10% тех и других достигла, по мне-
иию, например, известного российского политолога А. Ки-
ВЬ|. 40-кратного размера. (В печати называется также циф-
Ра 65.) На этом основании он считает, что «в постсоциали-
270
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории пра^
стической России фактически построено классовое общест-
во образца прошлого века со всеми его контрастами и
уродствами»1. Сильно сказано, но ситуация именно такова.
Кстати, в странах Запада разрыв между самыми бедными и
самыми богатыми составляет в среднем 10—15 раз. В целом
Россия по уровню жизни находится сегодня на 60-м месте
среди прочих государств.
Для нормального функционирования прав человека в
России не создана пока надлежащая среда, напротив, она
еще более усугубляется непродуманными действиями и со-
циальной политикой властей. В экстремальных же условиях
даже традиционные элементарные юридические возможно-
сти, предоставляемые субъектам законом, не могут быть на
практике реализованы. Сплошь и рядом возникают ситуа-
ции, когда право есть, а блага нет, закон действует, а цели
его не достигаются.
Гражданин спрашивает чиновника: «Я имею право? —
Имеете. — А я могу? — Нет, не можете». Этот журналист-
ский каламбур имеет под собой реальную основу. Острят и
по-другому, имея в виду те замечательные права и свободы,
высокие идеалы, цели, принципы, которые закреплены в
российской Конституции и Декларации: если все так хоро-
шо, то почему же все так плохо? Возникает и более суще-
ственный вопрос: а туда ли мы вообще идем, куда движутся
все другие цивилизованные страны и народы? На такой
v 2
почве родился политический юмор .
Не подлежит сомнению, что тот или иной курс любой
страны прямо и непосредственно связан с правом человека
на жизнь, другими основными правами, ибо от этого курса
в конечном счете зависит состояние экономики, а следова-
тельно, уровень благосостояния граждан, их социальной
защищенности, пенсионного обеспечения, медицинского
обслуживания, оплаты труда, наполнение «потребительской 1 2
1 Кива А. По ком звонят колокола? // ПГ. 1998. 15 окт.
2 См.: Дмитриев А. В. Социология политического юмора. М., 1998; см.
также: Чубуков ГВ. Иронический правопорядок. М., 2000.
рлава Ю- Основные права человека и гражданина
271
корзины» и многое другое; короче — наличие или отсутст-
вие всей суммы благ, необходимых индивиду для нормаль-
ного существования. Поэтому ошибка в политике, как давно
сказано, — хуже преступления.
Смертность в нашей стране давно превысила рождае-
мость. При этом спецификой смертности в России является
ее обусловленность социальными причинами. Треть насе-
ления страны находится за чертой бедности. В одном из
документов ООН смертность у нас квалифицируется как
«демографическая катастрофа»1. Нация вымирает со ско-
ростью миллион человек в год. Подобные масштабы и
структуру смертности в мирное время не знало ни одно
государство за всю историю человечества. Впервые в Рос-
сии введен новый термин — «сверхсмертность». За по-
следние десять лет число россиян уменьшилось на 7,5 млн
человек — столько же потеряла Германия во Второй миро-
вой войне. Под угрозой оказался генофонд нации.
Право на жизнь — первое фундаментальное естествен-
ное право человека, без которого все другие права лиша-
ются смысла, ибо покойникам никакие права не нужны.
Объективно он служит точкой отсчета, критерием и оселком
всего института прав и свобод в демократическом общест-
ве. И когда утверждается, что права человека являются
высшей ценностью (так записано и в российской Конститу-
ции), то имеется в виду прежде всего сам человек как носи-
тель этих прав. Без человека, вне человека любые права
превращаются в пустую абстракцию. Права есть условие и
составная (органическая) часть жизни индивида.
В настоящее время в России более или менее полно
реализуются лишь политические права и свободы. Люди
могут открыто выражать свои мнения, убеждения, объеди-
няться в различные общественные организации, политиче-
ские партии, участвовать в выборах, прибегать практически
к любым формам протеста. Существует свобода слова, пе-
1 См.: Страна поголовной смертности // НГ. 1997. 30 мая.
272 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
чати, собраний, митингов, демонстраций, уличных шествий.
Правда, иногда у власти не выдерживают нервы, и она пы-
тается использовать силу, как это имело место в некоторых
городах. В целом же она терпимо относится к разнообраз-
ной оппозиционной деятельности, как парламентской, так и
внепарламентской.
Что же касается социально-экономических прав, то тут,
мягко говоря, дело обстоит сложнее. Вообще, социальная
сторона реформ в России оказалась самой неудачной, если
не сказать провальной, с далеко идущими моральными,
материальными, духовными, психологическими и даже фи-
зическими последствиями. Был предан забвению, как рань-
ше говорили, «человеческий фактор». Люди не понимают,
во имя чего, ради какой высокой цели они терпят лишения.
Их угнетает чувство несправедливости, неоправдавшихся
ожиданий, надежд, обещаний.
Именно поэтому принятая Россией Декларация прав и
свобод человека и гражданина, несмотря на ее огромное
моральное и общественное значение, воспринимается мно-
гими как некий свод мало чем пока подкрепленных общих
принципов или своего рода торжественное заявление о на-
мерениях и желаниях, а не как реальный документ. Это не
юридический, а, скорее, политический акт, символ, лозунг,
знак перемен. В нем права в основном лишь заявлены, дек-
ларированы, но не гарантированы. Не случайно в печати
названную Декларацию нередко расценивают как «сладкую
пилюлю».
В одном из президентских Посланий Федеральному Со-
бранию не без тревоги отмечается, что в настоящее время
«зреет опасное для развития нашего общества явление:
права личности, никогда в отечественной истории не счи-
тавшиеся практическим государственным приоритетом, рис-
куют и впредь остаться декларированными. По-прежнему
власть будет упоминать о них в официальных документах, а
граждане — испытывать на себе собственную правовую
незащищенность. Другими словами, опасность состоит в
ini
(лава 10. Основные права человека и гражданина
273
дискредитации понятия «права человека» в социальной и
политической практике».
Действительно, именно дискредитация угрожает сего-
дня правам человека в России, опасность «заболтать» их,
«заговорить», превратить в банальность, как были забол-
таны в свое время «перестройка», «гласность», «новое
мышление» и другие вышедшие из современного лексико-
на политические фетиши. Да и некоторые нынешние поня-
тия — «рынок», «свобода», «демократ», «реформы»,
«выборы», «правовое государство» — начинают постепен-
но тускнеть и приобретать негативный оттенок. Слова
«ветшают, как платья». Если новомодные термины не на-
полняются реальным содержанием, они становятся пусты-
ми штампами, предметом иронии и насмешек. Или сугубо
ритуальными, употребляемыми к месту и не к месту в ре-
чах различных лидеров и вождей.
Да, раздел о правах и свободах человека и гражданина
в Основном Законе РФ является в известной мере украше-
нием правовой системы современной России, самым пол-
ным нормативным выражением ее демократических устрем-
лений. Однако ученые-правоведы обращают внимание и на
другую сторону вопроса.
«Конституция — не литературное произведение, а стро-
гий юридический документ. Его смысл не в том, чтобы до
предела насытить текст красивыми фразами из междуна-
родно-правовых актов о правах человека. Конституция
должна опираться на традиции и реалии собственной стра-
ны, ее нормы, особенно если это касается прав человека;
она действительно призвана давать человеку возможность
Жить по меркам цивилизованного мира. Иначе вся правовая
система будет оставаться ущербной и неполноценной»1.
Но помимо декларативности, необеспеченности и нега-
рантированное™ прав они еще и грубо нарушаются как
криминальными элементами, так и самой властью, ее пред-
1 Мартышин О.В. Российская Конституция 1993 года и становление
Нов°й политической системы // Государство и право. 1994. № 10. С. 36.
274
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
ставителями. Об этом справедливо пишет бывший замести-
тель председателя российского Конституционного Суда
Т. Морщакова1.
К сожалению, Конституционный Суд РФ не может по
собственной инициативе реагировать даже на наиболее во-
пиющие и массовые нарушения прав человека в стране. Его
роль крайне пассивна, нейтральна, отстраненна. Если кто-то
пожалуется — рассмотрим, не пожалуется — тем лучше.
Складывается парадоксальная ситуация: международные
организации реагируют, а наши, отечественные, структуры
молчат, ничего не видят и не слышат. В сознании большин-
ства российских граждан давно назревает вопрос: а такой
ли безвольный Конституционный Суд нужен сегодня обще-
ству? Не пора ли скорректировать закон о нем? Ведь всем
хорошо известно, кем, как и в каких условиях создавался
этот акт.
Не самым лучшим образом отразилась на правах чело-
века «сплошная суверенизация», развернувшаяся в начале
90-х годов на всем пространстве бывшего СССР, а затем и
в границах Российской Федерации. Фактически идея прав
человека объективно оказалась как бы принесенной в
жертву идее суверенитета. Одно заслонило другое. Сувере-
нитеты укрепили свободу и независимость отдельных наций
и народов, но они не сопровождались адекватным упроче-
нием социально-правового статуса личности, соблюдением
ее естественных и неотъемлемых прав. В результате поло-
жение индивида резко ухудшилось.
Во многих регионах стали фактами широкомасштабные
нарушения прав человека: дискриминация людей по этниче-
скому признаку, появление беженцев в собственной стране,
мгновенные превращения миллионов граждан помимо их
воли в «иностранцев». Все чаще интересы территориальной
целостности ныне суверенных государств ставятся выше
всех иных нравственно-гуманистических ценностей, в том
1 См.: Надо защищать гражданина от государства // НГ. 2001. 2 июня-
рлава Основные права человека и гражданина 275
числе и прав человека. Некоторые суверенитеты оказались
оКрашенными кровью. Возникает принципиальный теорети-
ческий и практический вопрос о соотношении прав чело-
века и прав наций и народов. Что чему подчинено и что
из чего вытекает? Налицо острейшее противоречие совре-
менности.
В сущности, права наций и народов являются частью
более общей проблемы прав человека. Ведь нации и наро-
ды состоят из людей, и если последним плохо, то и первые
не могут быть счастливы. Здоровье общества зависит от
самочувствия отдельных его граждан. Поэтому нельзя ус-
пешно решить проблему прав того или иного народа, той
или иной нации, не решив вопроса о правах человека как
первичного условия.
Обратная посылка была бы пагубной и неверной. Наруше-
ние прав человека не делает чести никакому этносу, никакому
народу. Напротив, оно их унижает и оскорбляет. Опыт про-
шлого и настоящего свидетельствует об этом более чем на-
глядно, правда, из данного опыта, как показывают происхо-
дящие события, не извлекается должных уроков.
«К сожалению, постсоветское пространство преврати-
лось в пространство глумления над правами человека, и
прежде всего в той их составляющей, которая связана с
правами наций. Именно поэтому права человека включа-
ют в себя и его национальные права. Отношения между
ними не строятся по иерархическому принципу, самое
большое, в чем они нуждаются, — это в согласовании и
гармонизации»1.
Весьма категоричны в этом отношении авторы проекта
так называемой «Русской Конституции» (группа анонимных
ученых-юристов Москвы). Они не согласны с положением,
при котором «революционно-романтический тезис “человек,
его права и свободы являются высшей ценностью”», не
сбалансирован аналогичным тезисом о правах общества,
1 Козин Н.Г. Бегство от России. Саратов, 1996. С. 108.
276 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
народа, нации в целом. Получается, что исключительно
только «“признание, соблюдение и защита прав и свобод
человека и гражданина — обязанность государства”. Но
разве общество, народ, нация — меньшая ценность? Разве
они не нуждаются в защите? Разве можно вот так безог-
лядно превозносить личность, с ее подчас опасным, разру-
шительным потенциалом эгоизма, над обществом? Разве
право общества не складывается из совокупности прав со-
ставляющих его личностей и не должно уже в силу этого
обладать хотя бы равной приоритетностью с правами от-
дельного индивида? Нет, нужен компромисс, защищающий
как личность от общества, так и общество от личности»'.
Проблема прав человека сложна и многопланова, но глав-
ное в ней сегодня — не теоретическая разработка, не зако-
нодательное закрепление, не споры о дефинициях (хотя такая
задача, конечно, не снимается), а создание необходимых ус-
ловий, гарантий, предпосылок, механизмов реализации
прав индивида, прежде всего социально-экономических и
личных, то есть преодоление кризиса, причем на главном на-
правлении. Именно это — наиболее слабое звено в проблеме
и именно на это должны быть направлены усилия науки и
практики. При этом важно, чтобы действовали не только юри-
дические, но и социальные, политические, организационные и
иные гарантии прав личности1 2.
За годы проведения «шоковых реформ», вопреки благим
намерениям и оптимистическим прогнозам их зачинателей,
образовался чудовищный разрыв между теорией и практикой
прав человека. Устранение этого разрыва — важнейшая зада-
ча российской правовой политики сегодня. Страна столкнулась
с вопиющими и массовыми нарушениями элементарных прав
личности, в первую очередь таких, как право на жизнь, здоро-
вье, безопасность, оплату труда, социальную защиту, меди-
цинскую помощь, отдых, лечение и др.
1 НГ-Сценарии. 1997. 14 авг.
2 Подробнее см.: Мордовец АС. Социально-юридический механизм
обеспечения прав человека и гражданина. Саратов, 1996.
рлава Ю- Основные права человека и гражданина 277
Сегодня совершенно очевидно, что научную мысль в гу-
манитарной области необходимо повернуть в несколько
иное русло: это должны быть не широковещательные сло-
вопрения и фанфары, не ликование по поводу самого фак-
та признания, провозглашения прав человека, не любование
их широтой, значимостью, неотчуждаемостью, приоритетно-
стью и т.д., а оценка результатов этого долго ожидавше-
гося поворота.
Надо сместить акценты в трактовке «модной» ныне темы
в практическую плоскость, в плоскость достижения конеч-
ных целей, фокусируемых на личность. Не права ради прав,
а права ради возвышения свободы и благосостояния лично-
сти. Вспомним: «человек — мера всех вещей»; «все про-
цессы реакционны, если рушится человек». Эти древние
истины, кажется, никто не оспаривает, ибо они очевидны.
В то же время права человека ни в коем случае нельзя
противопоставлять интересам государства и общества, без
которых они не могут быть успешно реализованы. Их в со-
стоянии обеспечить только эффективная и авторитетная
государственность, сильная и целеустремленная политиче-
ская воля, продуманная система гарантий, надежная судеб-
ная защита. Необходим разумный баланс между такими
составляющими устойчивого развития всякой цивилизации,
как личность — семья — общество — государство —
природа.
Следует сказать, что сегодня по отношению к правам
человека уже нет того пиитета и романтической эйфории,
которые были прежде, например в первые годы «реформ».
Восприятие их общественным сознанием, оценки, взгляды
на роль этих феноменов под воздействием суровой реаль-
ности изменились. «Поработало» само время. Все чаще
высказываются мнения о том, что права человека вовсе не
являются абсолютной и универсальной ценностью, что их
наДо соотносить, как уже отмечалось, с правами и закон-
ными интересами общества, государства, социальными
гРУПпами, коллективами, а не возвышать над ними.
278
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
Так, О.В. Мартышин пишет: «Требуется пересмотреть прин.
цип приоритета прав личности над правами любой социальной
общности, так как его последовательное развитие ведет к
"войне всех против всех”»1. С.П. Ефимичев также считает, что
«концепция прав человека должна исходить из того, что за-
щита интересов личности невозможна без обеспечения защи-
ты интересов общества и государства. Если органы, реали-
зующие власть, не будут иметь достаточно прав и средств, они
не смогут защитить личность с ее правами и свободами»1 2.
Аналогичного мнения придерживается В.В. Лазарев: «Серьез-
ной для теоретико-правовой науки является проблема соот-
ношения прав личности и государственного интереса, которая
должна решаться исходя из приоритета последнего, поскольку
целое определяет часть»3. Есть и другие ученые, стоящие на
подобных позициях4.
Таким образом, традиционное учение о правах человека
требует нового прочтения и новых подходов в соответствии
с современными реалиями. Оно не может оставаться за-
стывшим и неизменным. Практика, жизнь вносят в нее не-
обходимые коррективы.
1 Мартышин О.В. Выступление на конференции «Российское государ-
ство и право на рубеже тысячелетий» // Правоведение. 2000. № 3.
С. 243; Он же. Справедливость и право // Политика и право. 2000. № 12.
2 Ефимичев С.П. Обеспечение прав личности, интересов общества и
государства — приоритетная составляющая судебно-правовой реформы
// Журнал российского права. 2001. № 11. С. 34.
3 Лазарев ВВ. Выступление на конференции «Российское государство
и право...». С. 245, 246.
4 См., например: Мамут Л.С. Государство в личностном измерении.
М.,1999. С. 37, 38; Чиркин ВС. Общечеловеческие ценности, философия
права и позитивное право // Политика и право. 2000. № 8. С. 17.
Глава 11
ОСНОВНЫЕ ОБЯЗАННОСТИ
ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

Глава И. ОСНОВНЫЕ
ОБЯЗАННОСТИ
ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА
Мысль о том, что демократия предполагает не только
права, но и обязанности, сама по себе банальна, но от это-
го она не перестает быть вечно актуальной и практически
значимой. Более того, когда эта бесспорная истина преда-
ется забвению, возникают серьезные проблемы. Ясно, что
если бы все имели только права, но никто не нес никаких
обязанностей, демократия была бы взаимно уничтожена,
воцарился бы хаос. Юридические обязанности скрепляют,
цементируют демократию, делают ее более прочной, устой-
чивой и жизнеспособной. Без обязанностей невозможна
сколько-нибудь упорядоченная жизнь.
Обязанности — непременный атрибут зрелого правосо-
знания, когда отдельный индивид понимает, что права и
свободы одного кончаются там, где начинаются права и
свободы другого. «Люди, не ведающие своих обязанно-
стей, — писал И.А. Ильин, — не в состоянии и блюсти их;
люди, не знающие своих полномочий, произвольно превы-
шают их или же трусливо уступают силе; люди, не желаю-
щие признавать запретностей, легко забывают всякий
Удерж и дисциплину или оказываются обреченными на пра-
вовую невменяемость»1.
Именно это и происходит сейчас в России. На одном
конце демократической оси — предельно широкий «ассор-
тимент» прав и свобод; на другом — гораздо меньший по
объему, слабо отраженный в законодательстве перечень
обязанностей и ответственности. Эта жизненно важная ось
Не Уравновешена, имеет опасный крен в сторону прав, ко-
т°Рые явно доминируют. К тому же ими довольно часто
Ильин И.А О сущности правосознания. М., 1993. С. 24.
282
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории пр;1Ва
злоупотребляют1. Общественное сознание, массовые на-
строения чутко улавливают возникший дисбаланс.
А.И. Солженицын, например, считает, что «понятие свобо-
ды у нас вознесено до полного отрицания обязанностей и д0
свободы от всякой ответственности. А между тем мы только
до той грани — человеческие существа, пока чувствуем на
себе, над собою наш долг»2. Как никогда, стало очевидно, что
без обязанностей и ответственности личности не может быть
ни подлинной демократии, ни подлинной свободы.
В чем причины такого положения? Вообще-то, опреде-
ленный разрыв между правами и обязанностями свойствен,
как показывает мировой опыт, всем правовым системам,
поскольку непосредственные интересы, запросы, потребно-
сти людей получают свое воплощение прежде всего в пра-
вах, а уже потом — в обязанностях. Но у нас этот разрыв
принял, как и многое другое, гипертрофированные формы.
Дело в том, что период российской реформации, осо-
бенно на начальном его этапе, был периодом безудержного
демократического романтизма. И на волне этой всеобщей
эйфории, после многих десятилетий бесправия, репрессий,
беззакония, хотелось побыстрее избавиться от ненавистных
пут тоталитарного режима, произвола, раскрепостить лич-
ность, провозгласить как можно больше всевозможных
прав и свобод, что и было сделано. Общество было цели-
ком поглощено правами, забыв о другой стороне диалекти-
ческого единства.
В действующей российской Конституции раздел о правах
выглядит весьма внушительно и, по мнению многих, являет-
ся «украшением» Основного Закона страны. Он и в самом
деле представлен достойно. В него записали все, что толь-
ко можно было записать, перелистывая известные меЖДУ'
1 См. подробнее: Гаджиев ГА. Конституционные принципы добросове-
стности и недопустимости злоупотребления субъективными правами //
Государство и право. 2002. Ns 7. Крусс В.И. Актуальные аспекты пробле
мы злоупотребления правами и свободами человека. Там же.
2 Солженицын А.И. Россия в обвале. М., 1998. С. 47.
Глава
11. Основные обязанности человека и гражданина
283
нар°Днь1е пакть| ° пРавах человека и дословно копируя их.
Государство добровольно взяло на себя обязательство
уважать, соблюдать и защищать эти права. В 1991 г. была
принята российская Декларация прав человека и граждани-
на, а перед этим — аналогичная союзная.
Об обязанностях тогда никто не задумывался, ибо они
казались делом третьестепенным и не очень-то нужным.
Все были зациклены на правах, им «слагали гимны», ими
гордились, их объявили высшей ценностью. И этот во мно-
гом стихийный энтузиазм можно было понять — ведь речь
шла о ломке старых устоев, о стремлении освободиться,
как уже говорилось, от партийно-идеологических тисков,
тотального контроля. Все это составляло одну из приори-
тетных задач демократических преобразований, было глав-
ным вектором развития и обновления России.
По инерции указанная тенденция продолжала действовать
и в последующие годы. До сих пор права человека, особенно
такие как свобода слова, печати, информации, политический
плюрализм и другие, находятся в центре общественного вни-
мания. О них много говорят и пишут, они постоянно у всех на
слуху. Обязанности же по-прежнему — в тени, о них не вспо-
минают, не спорят, как будто такого института нет. Все тре-
буют только прав (которых, как шутят некоторые публицисты,
уже на всех не хватает) и желательно без всяких ограничений.
Объективно произошла некая абсолютизация и фетишизация
прав, превращение их в самоцель.
Не в этом ли одна из причин той вседозволенности и
той анархии, беспредела, которые мы наблюдаем сегодня в
обществе? Не в этом ли причина того, что многие замеча-
тельные права, провозглашенные в Конституции, практиче-
ски не осуществляются, остаются на бумаге? Ведь хорошо
известно, что добросовестное исполнение каждым своих
обязанностей — первое условие и гарантия успешной реа-
лизации прав. «Обязанности и запретности укрепляют мас-
совое правосознание, позволяют людям лояльно пользо-
ваться своими правами и полномочиями»’.
' Ильин И.А. Указ. соч. С. 23, 24.
284 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории Права
Обязанности — необходимое условие оптимального взаи-
модействия государства, права и личности. Без этого компо-
нента невозможны ни сбалансированная политико-правовая
система, ни эффективное правовое регулирование, ни четкий
и разумный правопорядок, ни другие состояния и проявления
общественной жизни. Обязанности — залог нормального
функционирования конституционных институтов, управления
социальными и экономическими процессами, поддержания
устойчивости, дисциплины и стабильности в обществе. Причем
это касается и рыночных условий. В Конституции ФРГ, напри-
мер, записано: «Собственность обязывает».
Надо сказать, что и в советской и постсоветской юриди-
ческой литературе обязанностям уделялось неизмеримо
меньшее внимание, чем правам. Последним посвящены де-
сятки, если не сотни, работ (монографий, диссертаций,
сборников, материалов конференций, бесчисленное количе-
ство статей), в то время как обязанностям — единицы. В
этом смысле им «не повезло».
Правда, различные аспекты юридических обязанностей так
или иначе затрагивались и затрагиваются в работах по теории
права, правоотношений, правового статуса личности и другим
проблемам. При этом интерес вызывал прежде всего вопрос о
единстве прав и обязанностей. Но крупных самостоятельных
исследований по данной тематике практически нет.
За последние 30 лет по теории государства и права бы-
ли защищены только три кандидатские диссертации (и ни
одной докторской)’. Проведена одна специальная конфе-
ренция1 2. Имеются отдельные публикации и диссертацион-
ные разработки в отраслевых юридических науках, среди
1 См.: Левченко В. Г. Исполнение конституционных обязанностей граждан
СССР как гарантия укрепления общественного порядка: Автореф. дис. ... канд.
юрид. наук. М., 1972; Семенеко Б.М. Юридические обязанности граждан
СССР: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1978; Хачатуров
Юридические обязанности гражданина Российской Федерации. Проблемы
теории и практики: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2000.
2 См.: Вопросы теории юридических обязанностей: Тезисы межвуз. на
уч. конф, молодых ученых-юристов. Воронеж, 1988.
рлава И- Основные обязанности человека и гражданина 285
которых следует особо отметить содержательную работу
В. Ема1-
Нельзя не назвать здесь также работы Л.Д. Воеводина и
В.Д. Масленникова2. Определенное внимание обязанностям
уделялось и уделяется в исследованиях, посвященных лич-
ностной проблематике вообще (Н.В. Витрук, Г.В. Мальцев,
Е.А. Лукашева, В.А. Кучинский, М.Ф. Орзих, П.А. Олейник,
В.А. Патюлин, Ф.М. Рудинский, И.Е. Фарбер, Б.С. Эбзеев и
др.), а также в многочисленных публикациях, представляю-
щих, как уже говорилось, отраслевые дисциплины (граж-
данское, трудовое, административное, уголовное, процессу-
альное право и т.д.).
Корреляция прав и обязанностей создает уравновешенное
общественное состояние, иначе говоря, режим наибольшего
благоприятствования для повседневной жизнедеятельности
людей. Такое сочетание выражает разумный баланс интересов
всех членов и составных частей общества, способствует до-
стижению согласия, взаимопонимания и социального компро-
мисса между ними. Это средство гармонизации интересов го-
сударства и личности, а также интересов граждан в их взаи-
моотношениях друг с другом. Иным путем добиться желаемо-
го социального эффекта невозможно.
Юридическая обязанность — вид и мера государствен-
но-целесообразного, разумного, полезного, объективно
обусловленного поведения, призванного вносить поря-
док и «умиротворение» в жизнь. Она — законная прегра-
да на пути произвола, хаоса, своеволия, неорганизованности,
всего деструктивного и мешающего нормальному развитию
общества. Перед нами властно-повелительная форма со-
циальной регуляции, опирающаяся на «силовое» начало, то
есть на возможность «заставить», наказать и т.д.
’ См.: Ем В. Категория обязанности в советском гражданском праве.
“Опросы теории: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1981.
См.: Воеводин Л.Д. Конституционные права и обязанности советских
Фаждан. М., 1972; Масленников В.А. Конституционные права и обязанно-
СТи граждан СССР. М., 1979.
286
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Принудительный момент, момент императивности, отличает
юридическую обязанность от субъективного права. «Если из-
вестный минимум обязанностей, — писал П.Г. Виноградов, —
считается необходимым для существования общества, то на
соблюдении его приходится настаивать во что бы то ни стало
не останавливаясь в крайнем случае даже перед употреблени-
ем силы»1. Общее благо и порядок власть вынуждена нередко
защищать и таким путем. И это не противоречит демократии.
Н.М. Коркунов эту мысль выразил так: «Если бы все общество
состояло из людей святых, принуждение было бы совершенно
излишне: каждый бы и так уважал чужое право и выполнял
свои обязанности»1 2.
Обязанность тесно связана с субъективным правом; это
парные, взаимозависимые понятия. Известно, что любая пра-
вовая норма имеет предоставительно-обязывающий харак-
тер и уже поэтому предусматривает как возможное, так и
должное поведение. Обязанность — способ обеспечения
прав, условие их реальности и эффективности. Если субъек-
тивное право — это сфера власти и свободы индивида, то
юридическая обязанность — область необходимости и подчи-
нения. Носитель обязанности должен понимать и сознавать
свою «несвободу» и связанность ради общего блага.
В обязанностях выражаются как личные, так и общезна-
чимые интересы. Через обязанность удовлетворяется инте-
рес управомоченного в любом правоотношении. Но обязан-
ность отвечает также интересам самого правообязанного
лица, а в конечном счете — целям и задачам всей полити-
ко-правовой системы. Без этих инструментов общество бы-
стро превратилось бы в некий рыхлый и неуправляемый
«анархо-синдикат» (Р.З. Лившиц). Обязанности придают
государству гражданскую устойчивость, равнозначную эко-
логическому равновесию.
Функциональное назначение юридических обязанно-
стей — корреспондировать субъективным правам, выпоЛ-
1 Виноградов П.Г. Очерки по теории права. М., 1915. С. 17.
2 Коркунов Н.М. Лекции по теории права. СПб., 1909. С. 70.
["лава 11- Основные обязанности человека и гражданина
287
пять свою часть работы в общем механизме правового ре-
гулирования, направлять деятельность индивидов в нужное
русло, а социальное — формировать должное правосозна-
ние и правовую культуру граждан, служить дисциплини-
рующим фактором, упрочивать законность и правопорядок
в обществе. Сущность обязанности коренится в необходи-
мости требуемого законом поведения.
Все эти функции тесно взаимосвязаны и взаимозависи-
мы, осуществляются одновременно. Любые субъективные
права практически могут быть реализованы только через
чьи-то обязанности, и, наоборот, обязанности предполагают
чье-то право требовать их исполнения. Вне корреляции друг
с другом данные категории немыслимы, они могут действо-
вать только в «одной связке», а не порознь. Обязанно-
сти — обратная сторона прав.
В свое время в советской правовой литературе выдвига-
лась концепция о возможности существования так называемых
односторонних («сепаратных») прав и обязанностей, которые
могут находиться вне связи друг с другом, в частности юриди-
ческой обязанности без корреспондирующего ей субъективно-
го права (Б.Л. Назаров, Ю.Г. Ткаченко, В.С. Тадевосян и др.).
Однако никакой серьезной поддержки эта искусственная кон-
струкция не получила. С.С. Алексеев справедливо назвал ее
«весьма противоречивой»1.
Установление гармоничного сочетания прав и обязанно-
стей было важнейшим требованием прогрессивной общест-
венной мысли. Значение этого принципа хорошо понимали,
в частности, русские декабристы. Они выдвигали идеи о
том, что всякое государство может существовать «лишь на
основе равновесия взаимных обязанностей и взаимных
прав» (П.И. Пестель); что «невозможно согласиться с поло-
жением, когда все права находятся на одной стороне, а все
связанности — на другой» (Н.М. Муравьев)2. Такая поста-
’ См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. М., 1982. Т. 2. С. 135.
Избранные социально-политические и философские произведения
Декабристов. М., 1951. С. 24, 35.
288 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории прааа
новка вопроса имела огромное значение для пробуждения
политико-правового сознания народных масс.
Многие корифеи науки не раз подчеркивали мысль о том
что без обязанностей человечество не может разумно органик
зовать свою жизнь. Так, LU. Монтескье писал: «Если бы я мог
сделать так, чтобы люди получили новые основания полюбить
свои обязанности, свое отечество и свои законы, чтобы они
почувствовали себя более счастливыми во всякой стране... я
счел бы себя счастливейшим из смертных»1. Другие просвети-
тели также исходили из того, что не право, а обязанность ле-
жит в основе жизни человека.
Л. Дюги, например, полагал, что «никто в социальном
мире не имеет никакой власти, кроме как исполнять то, к
чему обязывает его социальная норма, или, если угодно, к
' чему обязывает его положение, занимаемое им в системе
взаимозависимостей, соединяющих членов одной социаль-
ной группы»1 2. Правда, Л. Дюги зашел слишком далеко в
f абсолютизации обязанностей, придя к полному отрицанию
субъективных прав; он заменил их понятием социальных
функций.
Однако, каким бы высоким статусом ни обладали обя-
занности, какую бы важную роль ни играли в общественной
жизни, они все же не должны вести к отрицанию или ума-
лению прав индивида. Иначе можно впасть в другую край-
ность. Речь должна идти не о противопоставлении прав и
обязанностей, а об их взаимодействии, корреляции, равном
внимании к ним, о том, чтобы они заняли подобающее ме-
сто в системе «личность — общество — семья — госу-
дарство — социальная группа». Именно так ставился во-
прос в исторических исследованиях данной проблемы3. Об
1 Монтескье U1. Избранные произведения. М., 1955. С. 160.
2 Дюги Л. Конституционное право. Общая теория государства: Пер. с
фр. М., 1908. С. 102.
3 См.: Алексеев Н.Н. Обязанность и право // Русский народ и госу-
дарство. СПб., 1998; Герваген Л.Л. Обязанность как основание права-
СПб., 1908; Пуфендорф С. Об обязанностях человека и гражданина по
закону естественному. 1673. Германия (в рус. пер. — «О должности чело
века и гражданина». СПб., 1726).
рлава 11- Основные обязанности человека и гражданина 289
этом писал в своем знаменитом трактате Цицерон, а также
у Гоббс в не менее известном труде «О гражданине»1.
Обстоятельный научный обзор взглядов и источников,
касающихся обязанностей, дан Б.С. Эбзеевым в его книге
«Конституция. Демократия. Права человека». Он, в частно-
сти, проанализировал идеи и высказывания Гуго Греция,
Ж.Ж. Руссо, Дж. Локка, А. Эсмена, П.А. Гольбаха и др.,
справедливо считая, что «обращение к гносеологическим,
историческим и конституционным истокам обязанностей
человека и гражданина имеет существенное теоретико-
познавательное и практические значение»2. В осмыслении
нуждаются генезис, эволюция и дальнейшее развитие этих
явлений. Совершенно очевидно, что институт обязанностей
должен занять в юридической системе общества такое же
место, как и институт прав.
В данной связи особый интерес представляет названная
выше работа С. Пуфендорфа «Об обязанностях человека и
гражданина по закону естественному». Само название этого
труда говорит о том, что обязанности выводятся из естест-
венного права и, следовательно, носят такой же естествен-
ный, прирожденный характер, как и основные права. Зна-
чит, и отношение к ним должно быть такое же.
В свое время деятелей французской революции упрека-
ли за то, что они провозглашенную ими Декларацию о пра-
вах человека и гражданина 1789 г. не дополнили Деклара-
цией об обязанностях. Попытка восполнить этот пробел
была предпринята позднее, в Конституции 1795 г., а затем в
Конституции Директории 1848 г. В последнем документе
закреплялись в виде обязанностей известные христианские
заповеди: «не делайте другим того, чего бы не желали се-
бе; делайте другим то благо, которое вы желали бы иметь
°т них; никто не может считаться гражданином, если он
’ См.: Цицерон. Об обязанностях. СПб., 1903; Габбс Т. О гражданине,
избранные произведения. М., 1960.
Эбзеев Б.С. Конституция. Демократия. Права человека. М.; Черкесск,
1992. С. 64.
290 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории праВа
одновременно не добрый сын, не добрый отец, не добрый
брат, не добрый муж, не добрый друг» (ст. 5).
Затем была принята специальная Декларация об обязанно-
стях, в которой говорилось: «Все обязанности человека и
гражданина развиваются из следующих двух основных поло-
жений, запечатленных природою во всех сердцах: не причи-
няйте другому человеку того, чего вы не желали бы претер-
петь от других; творите постоянно другим то благо, которое
вы желали бы от них получить». И снова мы видим, что обя-
занности человека, как и его права, имеют естественное, а не
государственное происхождение, что у них одни и те же исто-
рические корни, уходящие не во власть, не в законы, а в ре-
альную жизнь людей как разумных существ.
Принцип сочетания прав и обязанностей получил отра-
жение в принятой ООН Всеобщей декларации прав челове-
ка 1948 г., провозглашающей, что «каждый человек имеет
обязанности перед обществом, в котором только и воз-
можно свободное и полное развитие его личности», что
осуществление прав и свобод гражданином требует «долж-
ного признания и уважения прав и свобод других, удовле-
творения справедливых требований морали, общего поряд-
ка и благосостояния в демократическом обществе».
В Международном пакте о гражданских и политических
правах также зафиксировано, что «отдельный человек име-
ет обязанности в отношении других людей и того коллекти-
ва, к которому он принадлежит». Исходя из этих общих
положений, соответствующие государства закрепляют в
своем законодательстве более развернутый перечень обя-
занностей применительно к конкретным условиям и нацио-
нальным интересам. При этом речь, конечно, идет не толь-
ко об обязанностях граждан, но и об обязанностях органов
власти, должностных лиц, других структур.
В период «перестройки» тезис о единстве прав и обя-
занностей был подвергнут острой критике1. Для этого име-
1 См.: Гукасян Р.Е. Концепция слияния прав и обязанностей и админи-
стративно-командные методы управления // Советское государство и
право. 1989. Ns 7.
рлава 11- Основные обязанности человека и гражданина 291
дись определенные основания, ибо в недавнем прошлом
названный принцип оказался сильно идеологизированным и
гипертрофированным, доведенным до крайних пределов.
Он рассматривался как часть более широкой концепции о
перерастании (слиянии) прав и обязанностей «в единые
правила коммунистического общежития». Причем этот про-
цесс искусственно форсировался, так как считался непре-
менным условием построения «светлого будущего».
На практике многим правам нередко придавалось столь же
непререкаемое (императивное) значение, как и обязанностям
(например, праву участвовать в выборах, праздничных демонст-
рациях, разного рода соревнованиях и т.д.). Дебатировался
даже вопрос, наказуем ли отказ от права? Вообще, многое то-
гда строилось не на законах, а на командах и волевых решени-
ях. Действовало «партийное право». Были и другие перекосы в
данной проблеме, заслуживающие негативной оценки. В част-
ности, на первый план обычно выдвигались и постоянно под-
черкивались обязанности граждан перед государством и почти
ничего не говорилось об обратной связи — обязанностях госу-
дарства перед гражданами. Такого рода обязанности даже не
были закреплены в Конституции1.
Однако важно в процессе критики всех этих аномалий
не выплескивать вместе с водой и ребенка, то есть отрицать
любую корреляцию (единство, сочетание, взаимодействие)
между правами и обязанностями. Принцип единства прав и
обязанностей, как отмечалось выше, вытекает из междуна-
родных пактов о правах человека, из признания взаимной
ответственности государства и гражданина, общества и
личности. Да и вообще, всякое человеческое общежитие
покоится на этих началах.
В этой связи странным видится предложение Гавриила Попова о «введе-
нии обязательности явки граждан на выборы с установлением судебной ответ-
ственности или денежного штрафа» (Известия. 1998. 3 февр.). Его неожиданно
поДДержал М. Горбачев (НГ. 1999. 10 февр.). Итак, право избирать надо пре-
вратить в обязанность «советского типа». Поистине российская демократия
Делает ошеломляющие «успехи», а точнее, зигзаги и пируэты. Предложение
юпова о наказании гражданина за неявку на избирательный участок срав-
140 Разве что с его инициативой узаконить взятки.
292 Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Как ни затаскан у нас известный постулат о том, что нет
прав без обязанностей и нет обязанностей без прав, он в ос-
нове своей верный. Концепция «слияния» прав и обязанностей
была некорректной как идея, ориентированная на скорейшую
победу «коммунистических отношений». В этом качестве дан-
ная идея, конечно, себя дискредитировала. Но как форма
взаимодействия указанных феноменов в определенных обще-
ственных связях и моделях она остается в силе.
Во многих случаях «слияние» прав и обязанностей
происходит не потому, что кто-то так предписал, и не
потому, что повинна система, а в силу объективного ха-
рактера тех взаимосвязей, которые опосредуются правом.
Система здесь ни при чем, такие «парадоксы» наличествуют
в любом обществе. Иными словами, тезис этот отнюдь не
советский, а общесоциальный и общеправовой.
Когда говорят, например, что одно и то же действие од-
ного субъекта в одном отношении правом и обязанностью
быть не может, то это правильно. В одном — да, а в рав-
ных? Именно в этом заключается ускользающий от внима-
ния нюанс. Действие одно, но борется оно и оценивается
законом и теорией по-разному, в зависимости от того, к
кому или чему относится. Кстати, по этой причине, согласно
диалектике, одно и то же явление может выступать как
формой, так и содержанием, как причиной, так и следстви-
ем. И ни у кого зто не вызывает сомнений.
Например, родители, с одной стороны, имеют право на
воспитание своих детей, а с другой — несут обязанности
перед государством и обществом по поводу их надлежаще-
го воспитания. И когда, скажем, мать ребенка лишают ро-
дительских прав, то ей напоминают именно об этой ее обя-
занности, которую она не исполнила. Но не странно ли:
отнимают право, а толкуют об обязанности? Ничего
странного — просто одно и то же поведение матери рас-
сматривается в разных контекстах: по отношению к ребенку
она не сумела реализовать свое право, а по отношению к
государству не выполнила обязанность, предписанную за-
рлава 11- Основные обязанности человека и гражданина 293
коном. В ее действиях и в сознании фактически произошло
тО самое «слияние» должного и возможного, которое вы-
зывает возражение.
В статье 38 (п. 2) Конституции РФ говорится: «Забота о
детях, их воспитание — равное право и обязанность роди-
телей». Статья 63 Семейного кодекса РФ гласит: «Родители
имеют право и обязаны воспитывать своих детей». Право и
обязанность здесь неразделимы.
Другие примеры. Прокурор по отношению к гражданину
«вправе выдать санкцию на арест, если тот преступно на-
рушил закон. В то же время он обязан это сделать в силу
своего служебного долга. Да и любое должностное лицо
вправе и обязано («по инструкции») совершать определен-
ные действия. В этом суть компетенции представителя вла-
сти, облеченного необходимыми полномочиями.
В общей теории права признано, что «нередко возможность
действовать, предоставляемая лицу нормами права, составляет
вместе с тем и его обязанность. Таковы, например, полномочия
должностных лиц. Осуществление своих прав в отношении гра-
ждан и организаций является в то же время обязанностью по
отношению к государству и его органам»1.
Эту точку зрения поддерживают представители процес-
суальных отраслей права. Например, П.Ф. Елисейкин счита-
ет, что право суда, прокуратуры, органов государственного
управления в гражданском процессе является за редким
исключением и их обязанностью2. Д.М. Генкин также ука-
зывал на слитность в некоторых отношениях прав и обя-
занностей. Он писал, в частности, что «организации, выпол-
няя возложенные на них обязанности, тем самым реализу-
ют принадлежащие им правомочия»3.
1 Теория государства и права / Под ред. П.С. Ромашкина, М.С. Стро-
г°вича, В.А. Туманова. М., 1962. С. 462, 463.
См.: Елисейкин П.Ф. Гражданско-процессуальные правоотношения.
Ярославль, 1975. С. 70, 71.
Генкин Д.М. Сочетание прав и обязанностей в советском праве //
оветское государство и право. 1967. Na 7. С. 35.
294
Н.И. Матузов. Актуальные проблемы теории права
Приведем мнение еще двух процессуалистов: «Противо-
положение субъективного права и юридической обязанно-
сти немыслимо вне их единства. ...Изолированно, сами по
себе, они утрачивают свое значение. При характеристике
соотношен�