ИСТОРИЯ


ИСТОРИЯ
КИТАЯ
С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО НАЧАЛА XXI ВЕКА
В десяти томах
Главный редактор академик РАН С.Л. Тихвинский
Главная редакционная коллегия
академик РАН М.Л. Титаренко (заместитель главного редактора), кандидат филологических наук С.М. Аникеева, член-корреспондент РАН В.И. Васильев, академик РАН А.П. Деревянко, академик РАН В.С. Мясников, член-корреспондент РАН В.В. Наумкин, доктор исторических наук И.Ф. Попова, академик РАН |Б.Д. Рифтин\


РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Институт востоковедения
ИСТОРИЯ
КИТАЯ
С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО НАЧАЛА XXI ВЕКА
Том VI
ДИНАСТИЯ ЦИН
(1644-1911)
Ответственный редактор доктор исторических наук О.Е. Непомнин
МОСКВА
Наука — Восточная литература 2014


УДК 94(510) ББК 63.3(5Кит) И90
Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект N2 14-01-16038
История Китая с древнейших времен до начала XXI века : в 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. — 2013- — ISBN 978-5-02-036530-8
T. VI : Династия Цин (1644-1911) / отв. ред. О.Е. Непомнин ; Ин-т востоковедения РАН. — М. : Наука — Воет, лит., 2014. — 886 с. : ил.— ISBN 978-5-02-036562-9 (в пер.)
Шестой том «Истории Китая с древнейших времен до начала XXI века» охватывает период династии Цин (1644-1911). Как и другие тома, он посвящен комплексному изучению Китая во всем многообразии жизни общества и государства. В главах части I рассматриваются в первую очередь проблемы политической истории, которые переплетаются в тексте, как и в реальной жизни, с историей экономики, политических, правовых и административных процессов, с событиями военной истории, историей дипломатии и внешней политики, с социальной историей, историей культуры, с деятельностью выдающихся личностей национального и мирового масштаба. В части II внимание сконцентрировано на вопросах духовной жизни в эпоху Цин, литературе, философии, архитектуре, живописи. Исследуются русско-китайские отношения, в том числе деятельность Российской духовной миссии в Китае и ее роль в становлении российской синологии.
ISBN 978-5-02-036530-8 ISBN 978-5-02-036562-9 (т. 6)
О Институт востоковедения РАН. 2014 О Редакционно-издательское оформление. Наука — Восточная литература. 2014


К ЧИТАТЕЛЮ
Большие успехи Китайской Народной Республики за последние десятилетия в экономике, науке, технике, культуре, спорте, ее растущий международный авторитет обусловливают все возрастающий интерес российской общественности к современной жизни и истории нашего ближайшего соседа на Дальнем Востоке, с которым у Российской Федерации имеется общая граница протяженностью свыше 4000 км.
Более или менее регулярные отношения между двумя государствами возникли в середине XVII столетия. При Петре I в столице цинского Китая Пекине была основана Православная духовная миссия, члены которой своими трудами способствовали ознакомлению российской общественности с историей, культурой и современной жизнью жителей соседней страны. Во второй половине XIX в. в России началось научное изучение Китая, китайский язык и историю стали преподавать в Петербургском, Московском, Казанском университетах и в Восточном институте во Владивостоке.
Изучение Китая получило дальнейшее развитие в годы Советской власти, чему во многом способствовала добрососедская политика нашего государства и симпатии народов России к национально-освободительной борьбе китайского народа, страдавшего от феодально-милитаристского гнета, произвола и военной агрессии империалистических держав. Наибольшего расцвета отечественное китаеведение достигло в первые десятилетия наших отношений после провозглашения 1 октября 1949 г. Китайской Народной Республики и заключения 14 февраля 1950 г. Договора о дружбе, союзе и взаимопомощи между СССР и КНР.
Подписанный в Москве 16 июля 2001 г. руководителями двух государств Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР стал основой дальнейшего развития отношений между странами-соседями и открыл новый этап в нашей совместной истории. В начале XXI в. обе стороны продолжают последовательно идти по этому пути. Между руководителями двух государств осуществляются регулярные контакты, принимаются решения, направленные на дальнейшее развитие стратегического партнерства, осуществляется координация действий в региональных и международных делах. Во время официального визита Председателя КНР Си Цзиньпина в Москву 22 марта 2013 г. им и Президентом РФ В.В.Путиным было подписано Совместное заявление о взаимовыгодном сотрудничестве и углублении отношений между обеими странами, а также принят план действий по реализации положений Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР.
Из всех цивилизаций, возникавших в прошлом в разных частях мира, только китайская отличается непрерывностью своего многотысячелетнего развития. Шумерская, хеттская, ассиро-вавилонская, крито-микенская, древнеегипетская цивилизации, культуры инков, майя и многих других исчезли в результате внутренних междоусо-


6
Введение
биц, вражеских нашествий, природных катаклизмов - вулканической деятельности, землетрясений, наводнений, засух и т.д.
Китайская цивилизация внесла заметный вклад в развитие всего человеческого общества. От Китая мир узнал технологию высококачественного литья бронзы, производства фарфора, шелка, чая, бумаги, изготовления пороха; оттуда же пришли к нам компас, сейсмограф, там впервые начали строить крупногабаритные морские суда, появился подвижный типографский шрифт и т.д. В различные исторические периоды Китай вел активную сухопутную и морскую торговлю не только со своими непосредственными соседями, но и с территориями, подвластными Персидской империи, правителям стран, завоеванных Александром Македонским, Кушанскому царству, Римской империи и Арабскому халифату, а также со странами Южной Азии и Восточной Африки. Особенно сильное воздействие политика и культура Китая оказывали на протяжении многих веков на соседние страны (Корею, Японию, Вьетнам, страны Юго-Восточной Азии).
До середины XVIII в. китайская цивилизация с большей или меньшей степенью успеха преодолевала многочисленные бедствия - чужеземные нашествия, гражданские войны, стихийные бедствия. Однако постепенно накапливавшееся отставание от ведущих мировых держав, вставших на путь промышленной революции, а затем вооруженное вторжение Великобритании и Франции в середине XIX в., милитаристской Японии с конца XIX в., как и интервенция восьми держав при подавлении восстания ихэтуаней, резко затормозили развитие Китая, превратив его в зависимую от иностранных государств полуколониальную, полуфеодальную страну.
Победа народно-демократической революции под руководством Коммунистической партии Китая привела 1 октября 1949 г. к созданию нового государства на китайской земле - Китайской Народной Республики. Народный Китай стал на путь строительства в стране социализма с китайской спецификой и более 30 последних лет успешно проводит политику реформ, модернизации и открытости для внешнего мира. В наши дни Китайская Народная Республика демонстрирует всему миру свои успехи в области экономики, науки, освоения атомной энергетики, космонавтики, ракетостроения, строительства скоростных железных дорог и автострад, а также в различных видах спорта.
Шеститомная энциклопедия «Духовная культура Китая» под редакцией академика РАН М.Л.Титаренко (М., 2006-2010), созданная коллективом отечественных синологов, вызвала широкий отклик читателей и была отмечена Государственной премией РФ за 2010 г.
Неменьший интерес у российской общественности, без сомнения, вызовет предлагаемая читателю десятитомная «История Китая с древнейших времен до начала XXI века», над которой работали ученые различных академических институтов и университетов России (Институт Дальнего Востока РАН, Институт востоковедения РАН, Институт восточных рукописей РАН, Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, Институт стран Азии и Африки Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, Санкт-Петербургский государственный университет и др.). Авторы, научные редакторы томов и члены Главной редколлегии, понимая всю сложность поставленной задачи вместить многотысячелетнюю историю китайской цивилизации в пределы десяти томов, попытались отразить основ¬


К читателю
7
ные события истории Китая - от палеолитических стоянок и первых неолитических поселений до современной КНР с ее общепризнанным международным авторитетом. В каждом томе в среднем около 60 а.л., предусмотрены хронологические таблицы, иллюстрации и карты, избранная библиография, указатели. При этом, поскольку издание рассчитано на достаточно широкий круг читателей, авторы и редакторы томов постарались совместить научный уровень подачи материала с его популярным изложением.
История Китая в десяти томах разбита по хронологическим периодам.
T. I. Древнейшая и древняя история (по археологическим данным): от палеолита до V в. до н.э. Отв. редактор - акад. РАН А.П.Деревянко (Институт археологии и этнографии СО РАН, г. Новосибирск).
T. II. Эпоха Чжаньго, Цинь и Хань: V в. до н.э. - III в. н.э. Отв. редактор - д.и.н. Л.С.Переломов (Институт Дальнего Востока РАН, г. Москва).
T. III. Троецарствие, Цзинь, Южные и Северные династии, Суй, Тан: 220-907. Отв. редакторы - д.и.н. И.Ф.Попова (Институт восточных рукописей РАН, г. Санкт- Петербург), д.филол.н. М.Е.Кравцова (Санкт-Петербургский государственный университет).
T. IV. Период Пяти династий, империя Сун, государства Ляо, Цзинь, Си Ся: 907- 1279. Отв. редактор - д.и.н. И.Ф.Попова (Институт восточных рукописей РАН,
г. Санкт-Петербург).
T. V. Династии Юань и Мин: 1279-1644. Отв. редакторы - д.и.н. А.Ш.Кадырбаев,
д. 	и.н. [А.А.Бокщанин| (Институт востоковедения РАН, г. Москва).
T. VI. Династия Цин: 1644-1911. Отв. редактор - д.и.н. О.Е.Непомнин (Институт востоковедения РАН, г. Москва).
T. VII. Китайская Республика: 1912-1949. Отв. редактор - д.и.н. Н.Л.Мамаева (Институт Дальнего Востока РАН, г. Москва).
T. VIII. Китайская Народная Республика: 1949-1976. Отв. редакторы - д.и.н. В.Н.Усов, А.Г.Юркевич (Институт Дальнего Востока РАН, г. Москва).
T. IX. Китайская Народная Республика: 1976-2009. Отв. редактор - д.полит.н. А.В.Виноградов (Институт Дальнего Востока РАН, г. Москва).
T. X. Тайвань, Сянган (Гонконг), Аомэнь (Макао), зарубежная китайская диаспора. Отв. редакторы - д.ю.н. рТ.М.Гудошников|, к.и.н. Г.А.Степанова (Институт Дальнего Востока РАН, г. Москва).
В предисловиях к томам наряду с изложением основного содержания тома приводятся сведения о значительных исторических событиях, имевших место в описываемый период в Азии, Европе и Америке. Подбор иллюстраций осуществлялся авторами и ответственными редакторами томов, а также акад. РАН Б.Л.Рифтиным.
Авторы и редакторы данного десятитомника выражают надежду на то, что представляемый труд позволит читателю ознакомиться с историей Китая, что будет способствовать развитию дальнейшего взаимопонимания и дружбы народов-соседей Российской Федерации и Китайской Народной Республики.
Академик РАН С.Л. Тихвинский, председатель Главной редакционной коллегии десятитомного издания «История Китая с древнейших времен до начала XXI века»


ВВЕДЕНИЕ
В 1644 г. войска маньчжуров по договоренности с сановниками и военачальниками правившей в Китае с 1368 г. династии Мин вторглись в Китай и изгнали из Пекина крестьян-повстанцев. В стране вскоре утвердилось господство маньчжурской династии Цин, продолжавшееся до начала 1912 г.
Цинская империя с середины XVII и до конца XVIII в. поражала размерами своей территории и многочисленным населением. В тогдашнем Китае проживала одна треть населения всего мира. Из десяти городов мира с населением свыше полумиллиона человек шесть в то время находились в Китае.
Внешне империя Цин выглядела вполне благополучным государством - богатые города, развитое ремесло и торговля, древняя и высокая цивилизация. За китайский шелк, чай и фарфор Европа и Америка расплачивались серебром. Однако в то время как западные страны перешли от феодализма к капитализму, от средневековья к новому времени, Китай оставался «закрытой» от остального мира страной, и лишь после так называемых «опиумных» войн середины XIX в. с Англией и Францией Цинская империя оказалась вовлеченной в систему мирового рынка. Только тогда для Китая начался период новой истории, продолжавшийся вплоть до падения Цинской династии в феврале 1912 г. и провозглашения республики.
В XVII-XIX вв. страны Европы демонстрировали быстрый экономический и социальный прогресс. При этом цивилизация здесь, как и прежде, развивалась в связке «ведущий-ведомый». Сначала лидировали одни страны - участники большой системы, которые и подтягивали к себе отстающих. В Европе «ведущий» постоянно менялся. Сначала это была Италия Возрождения, потом абсолютистская Франция, затем буржуазные Нидерланды и Англия. Здесь все - и «ведущие» и «ведомые» - перенимали друг у друга самое передовое и лучшее, обогащая культуру, как свою, так и культуру соседа. Не так было на Востоке Азии. Корея, Япония и Вьетнам во многом переняли к этому времени китайскую экономику, политику и культуру, но сам Китай почти ничего не заимствовал из культурного багажа своих соседей. В итоге сложилась «большая дальневосточная цивилизация» с центром в Китае. Здесь Китай пребывал в роли эталона, однако механизм поступательного развития и взаимного обогащения культур так и не был сформирован. И в странах «большой цивилизации», и в самом Китае сохранялся застой.
Если в Западной Европе в XVII-XIX вв. происходила последовательная смена общественных формаций, то в Китае прочно сохранялись признаки древности и средневековья - то, что часто называют «азиатским способом производства».


Введение
9
Не испытав смены общественных формаций, Цинская империя погрузилась в застой.
В новое время, в XVII-XIX вв., Запад развивался по восходящей. Китай же за этот период дважды испытал династийные кризисы с одними и теми же характеристиками (разруха, восстановление, стабилизация, кризис, катастрофа). Цинская империя по сути оставалась на уровне предшествовавшего этапа исторического развития, пройденного уже Китаем в эпоху Мин (XV-XVII вв.).
Резко различались и типы политической истории Китая и Запада. Если конец XVII в. и практически весь XVIII в. в Цинской империи сохранялся внутренний мир, то Западная Европа оставалась зоной постоянных вооруженных конфликтов. Достаточно отметить наиболее крупные из них - война за испанское наследство (1701-1714), война за австрийское наследство (1740-1748) и Семилетняя война (1756-1763). За ними последовали Великая французская революция и полоса революционных и наполеоновских войн, а также другие многочисленные вооруженные конфликты. В то время как Китай пребывал в состоянии социально-экономического и политического застоя, на Западе развертывалась полоса буржуазных революций. Вслед за Нидерландской революцией (1566-1609) последовала Английская революция (1640-1649). Затем произошла Великая французская революция (1789-1799). В Северной Америке аналогичную роль сыграла Война за независимость Соединенных Штатов (1775-1783). В 1830 г. грянули Июльская революция во Франции, а в августе того же года - в Бельгии. В 1834— 1843 гг. произошла очередная революция в Испании, затем последовали революции 1848-1849 гг. во Франции, Германии, Австрии, Венгрии и Италии. В 1854-1856 гг. грянула новая Испанская революция. В 1859-1860 гг. новая революция в Италии привела к объединению страны, а в 1868-1874 гг. повторилась революция в Испании. В 1870 г. разразилась Сентябрьская революция во Франции, вызванная неудачной для Франции франко-прусской войной, вслед за тем левые радикалы произвели ряд городских революций, прежде всего в Париже. В ходе этих революций происходило обновление политической системы и становление новых форм государственности по мере разрушения структур, оставшихся от эпохи феодализма.
В Западной Европе набирали силу республиканские и демократические идеи, а в Китае до конца XIX в. господствовала традиционная монархия. Если Запад встал на путь формирования гражданского общества, то в Цинской империи сохранялся социум восточной деспотии.
В новое время Китай и Запад во многом принципиально отличались друг от друга. Европа характеризовалась господством частной собственности, становлением верховенства личности и права, причем государство рассматривалось в качестве слуги общества. В Цинской империи все строилось на верховной собственности императора на землю, отсутствии институциализированной, защищенной законом частной собственности и статуса независимой личности, ее правовая защищенность отсутствовала. В итоге государственно-деспотическое начало оставалось основой цивилизации. Культ верховной власти императора и идея едине¬


10
Введение
ния правителя и народа, конфуцианская идеология пронизывали ее снизу доверху. В то время как на Западе постепенно стали считать человека и его разум вершиной всего, китайская империя помимо всего прочего цементировалась верой во всемогущество Неба, а, следовательно, и Сына Неба, т.е. императора.
Прогресс Запада шел из города, базируясь в сфере мануфактур, мастерских, ремесла, фабрик, торговли, ростовщичества и транспорта, школ и университетов. Тем самым Европа создала себе лучшую «стартовую площадку» для броска в бурный поток модернизации. В Цинской империи господствовала иная доктрина: «Земледелие - ствол, а ремесло и торговля - ветви», нужно «укреплять ствол, обрубать ветви». Здесь промышленность, торговля, банковская деятельность считались «низкими», «обуянными корыстью» и «недостойными» истинного конфуцианца. Все это вело к отставанию Китая от Западной Европы, тем более что в XVII- XVIII в. произошло «закрытие» страны, т.е. ее изоляция от внешнего мира.
Европейскому динамизму Китай противопоставил застой, ориентации на новизну - копирование древности. Западному идеалу свободы в цинском Китае противостояли поголовная покорность подданных, их тотальная подчиненность верховной власти.
В описываемый в данном томе период истории Китая Западная Европа совершала движение по восходящей линии - Возрождение, Реформация, Просвещение, промышленный переворот, эпоха буржуазных революций. Все это время - вплоть до конца XIX в. - Китай оставался в рамках традиционного застоя, тогда как во всех сферах жизни Запада происходил прогресс. Так, в европейском искусстве шла смена стилей - барокко, рококо, классицизм, романтизм, реализм. В Цинской империи - в искусстве и архитектуре царила застойная традиция, господство которой несколько ослаблялось сменой жанров, форм, и трактовок, подчинявшихся, однако неизменным стандартам.
Если в Европе наступила эпоха критического отношения к наследию прошлого, отжившее перерабатывалось, а прогрессивное начало развивалось, то в Срединной империи древние и средневековые каноны трактовались как освященная тысячелетиями классика и не подлежали критике. Множилось начетническое комментирование древних текстов, их компиляция. Тем самым Китай консервировал то, от чего Запад все решительнее избавлялся. Господство старых шаблонов усугублялось государственной цензурой, а страх перед возможностью любого отклонения от нормы порождал массовую самоцензуру и предвзятость мнений.
Сакрализация канонических книг происходила в Китае по принципу «чем древнее текст, тем более он сакрален». Мудрость черпалась не из познания окружающего мира, а из прошлого.
В Европе укреплялись позиции аналитического и критического мышления, тогда как в Китае сохранялись примат догм и сверхжесткая ортодоксия. На Западе догматизм средневековья уходил в прошлое, отступал в узкоконфессиональную сферу, в Цинской империи безраздельно царили средневековые конфуцианские догматы, сочетавшиеся с отдельными даосскими и буддийскими постулатами.


Введение
11
Гуманитарное образование в Китае служило делу воспитания покорного подданного азиатской деспотии. Невзирая на сравнительно широкое распространение гуманитарных дисциплин в Китае и их высокий престиж, грамотой владели менее 5% населения. В Европе практическое, прикладное знание порождало новую технику, Запад вошел в эпоху научной революции, открыв себе дорогу в эпоху промышленной революции. Знание превратилось в материальную силу, в один из источников прогресса и богатства общества.
Новое время ознаменовалось созданием и укреплением мирового рынка на базе международного разделения труда, что стало шагом к возникновению мирового хозяйства. На мировую арену в XIX - начале XX вв. решительно вышел колониализм, т.е. политическое и экономическое порабощение менее развитых и отсталых стран. Возникла, как правило, путем военных захватов, система «метрополии - колонии». Укреплению этой системы и мирового рынка во многом способствовали усовершенствование огнестрельного оружия Запада, развитие пароходства, железных дорог, телеграфа и открытие в 1869 г. Суэцкого канала.
Поступательный тип развития на Западе, с одной стороны, и китайский тип крайне замедленной эволюции, с другой, вызвали резкое изменение международного статуса Цинской империи. Во второй половине XVIII в. Китай явно перешел в разряд стран «отстающих и догоняющих» передовой Запад. Неразвитость естественных наук и техники оказалась вопиющей к середине XIX в., когда Китай столкнулся с Западом в боях на море и на суше. Архаичность вооруженных сил Цинской империи в период «опиумных» войн середины XIX в. стала адекватным отражением результатов длительной пробуксовки на путях истории.
С включением Китая в мировой рынок в историческую эволюцию страны вторгся западный европейский тип развития. После «опиумных» войн в стране фактически началось сосуществование и взаимодействие старого и нового типов исторической эволюции. Развязанная Англией первая «опиумная» война 1839— 1842 гг. и проникновение иностранного капитала послужили стимуляторами и ускорителем очередного антидинастического взрыва - Крестьянской войны тай- пинов. Новое, вторгшееся с Запада, начало стало не только «фоном», но и прямым участником этого катаклизма. Здесь большую роль сыграли поддержка западными державами маньчжурской династии Цин и их совместная борьба против тайпинской «Небесной» династии в ходе прямой интервенции 1862-1864 гг. Соотношение старого и нового во взаимодействии типов эволюции постоянно менялось. Если в последней трети XIX в. цинский режим еще проявлял самостоятельность, то по мере его ослабления и медленного демонтажа самых архаических компонентов традиционного строя, западный тип эволюции возобладал. Так, до 1912 г. по старому сценарию совершались дворцовые перевороты (1861, 1898 гг.) и крестьянские войны, восстания тайных обществ, приезды послов от стран-«данников» в Пекин, сохранялись средневековые государственные экзамены для получения ученых степеней и отбора претендентов на чиновничьи должности, продолжались интриги маньчжурских князей и придворных евнухов, жертвоприношения духам и «голодные» бунты. Параллельно этому развивались события по новому сценарию: вторжение иностранного капитала, врастание


12
Введение
Китая в мировой рынок, рост фабрик и возникновение китайской буржуазии, борьба за республиканскую конституцию и парламент, становление государственного капитализма и появление пролетариата. Началось современное революционное движение, которое привело к избранию Сунь Ятсена временным президентом Китайской Республики 29 декабря 1911 г. и отречению Цинской династии 12 февраля 1912 г.
* * *
Предлагаемая читателю работа состоит из Введения, двух частей и приложений. Часть первая представляет собой последовательное изложение политической истории Китая XVII - начала XX в. Данная часть знакомит читателя с событиями, связанными с установлением и упрочением господства в Китае маньчжурских императоров, военачальников и аристократов. Здесь рассматриваются основные процессы, проходившие в китайском обществе, дается характеристика государственного строя Цинской империи, внутренней и внешней политики маньчжуро-китайских правителей. Большое внимание уделяется народным вооруженным выступлениям, показана борьба неханьских народов против завоевательной политики цинских правителей.
Вторая часть тома посвящена духовной культуре цинского Китая. Освещена деятельность Русской духовной миссии в Китае и ее роль в становлении российского китаеведения. В этой части рассказывается о крупнейших китайских мыслителях, философских школах и направлениях этого периода, теоретических трудах китайских реформаторов, о литературном процессе, который в период правления маньчжуров проходил и на китайском и на маньчжурском языке, о реакции литературы на важные события и изменения в социальной и духовной сфере, об искусстве эпохи Цин.
В приложения включены хронология основных исторических событий рассматриваемого периода, справочные таблицы правления императоров и других властителей XVII - начала XX в. В таблицах отражены также административная система и территориальное деление цинского Китая.
Авторы тома - российские китаеведы Д.Н. Воскресенский (Институт стран Азии и Африки МГУ), Д.В.Дубровская (Институт востоковедения РАН), В.Е.Еремеев, О.В.Зотов (Институт востоковедения РАН), А.И.Кобзев (Институт востоковедения РАН), М.А.Неглинская (Институт востоковедения РАН), О.Е.Непом- нин (Институт востоковедения РАН), Т.А.Пан (Институт восточных рукописей РАН), Ю.В.Чудодеев (Институт востоковедения РАН), академики РАН С.Л.Тихвинский, В.С.Мясников. В книгу включены разделы по истории китайской литературы периода Цин из «Истории всемирной литературы» (История всемирной литературы: В 9 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького. Т. 4-8. М.: Наука, 1987-1994), написанные О.Л.Фишман, Б.Л.Рифтиным, В.В.Петровым и Д.Н.Воскресенским, в сокращенной редакции, выполненной С.М.Аникеевой. Приложения составлены О.Е.Непомниным.
Ответственный редактор тома доктор исторических наук О.Е.Непомнин


Часть I
ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Глава 1
Становление государства Цин
Объединение чжурчжэньских племен на северо-востоке Китая, разрозненных после разгрома монголами империи Цзинь (1115-1234), началось в середине XVI в. В то время территория расселения чжурчжэньских племен на востоке доходила до Татарского пролива, Японского моря и границы с Кореей, на западе - до пределов провинции Жэхэ (ныне в составе Автономного района Внутренняя Монголия и монгольских степей в предгорьях Большого Хингана), на севере ограничивалась р. Амур, а на юге - Великой китайской стеной. В китайских документах периода династии Мин выделялись три группы чжурчжэней: дикие чжурчжэни, чжурчжэни Хайси и чжурчжэни Цзяньчжоу. При династиях Юань и Мин р. Сунгари (кит. Сунхуацзян) называлась Хайси. Отсюда и название группы чжурчжэньских племен этого района. Дикие чжурчжэни проживали на северо-западе от предгорий Хингана, в долинах рек Уссури и Амура, на морском побережье. В их число входили племена хурха, воцзи и варка, занимавшиеся в основном охотой и рыболовством. Чжурчжэни Хайси жили в районе современного Харбина (пров. Хэйлунцзян), на притоках рек Нонни и Сунгари и занимались сельским хозяйством (на востоке) и скотоводством (на западе под влиянием монголов). Цзяньчжоуские чжурчжэни жили вдоль р. Муданьцзян и в предгорьях Чанбайшаня (территория современных провинций Ляонин и Цзилинь). Они занимались сельским хозяйством, охотой, рыболовством, собирательством женьшеня и речного жемчуга. Население этого района было смешанным, благодаря близости Китая и Кореи там проживали также корейцы и китайцы.
В этот период чжурчжэни имели родовую организацию, основной единицей которой был мукунь - род, состоявший из семей, которые могли переселяться в другие места, создавать новый род с собственной родословной или присоединяться к другим родам. В результате в одном мукуне могли оказаться люди, принадлежавшие к разным генеалогическим линиям. Более того, при покорении других


14
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
племен захваченные люди могли становиться членами рода-победителя. Как и предыдущие неханьские династии, пришедшие в Поднебесную из Центральной Азии или с Дальнего Востока, чжурчжэни XV-XVI вв. имели собственные представления о Вселенной и духах, характерные для тенгризма и шаманизма. Подобно всем тунгусо-маньчжурским народам Сибири, чжурчжэни (как и их предшественники при династии Цзинь) поклонялись главе пантеона тенгризма Абкай эндури (Дух Неба). У различных народов этого региона шаманский ритуал (как и в настоящее время) характеризовался неодинаковыми элементами камлания, одеждой шаманов; различался и социальный статус последних. Однако функции шаманов у всех народностей оставались неизменными - они были посредниками между людьми и потусторонним миром: верхним или нижним, духами-божествами или душами мертвых. Обычно духи были связаны с топографией местности, обитали в реках и горах, а также среди животных и способствовали удачной охоте, тем самым обеспечивая благополучие людей. Каждый род имел собственных духов-покровителей, духов-предков. Благодаря тесному контакту с монголами чжурчжэньский пантеон духов и картина мира пополнились буддийскими представлениями, постепенно проникавшими к монголам из Тибета.
После падения династии Юань (1280-1368) чжурчжэньские племена оказались в зоне интересов монголов и Китая, поэтому уже в 1387 г. минские власти создали 25 военных китайских гарнизонов (главный - в Ляояне), таким образом «умиротворяя» чжурчжэней в русле традиционной китайской политики: «использовать одних варваров (чжурчжэней) против других (монголов)». Влияние династии Мин (1368-1644) в этом регионе заметно усилилось, и в результате на некоторых территориях и над некоторыми племенами империи удалось установить определенный контроль.
В начале XV в. минский двор определил время и порядок подношения дани в Пекин, при этом глава соответствующего чжурчжэньского племени, имея официальную печать, мог приводить с собой неограниченное число спутников, заинтересованных в торговле с китайцами. Чтобы ограничить число чжурчжэнь- ских караванов, минское правительство ввело ограничения в выдаче патентов на проход в столицу. С созданием гарнизона в Цзиньчжоу (Ляодун) были открыты конные рынки. Раз в два месяца они устраивались для урянхайских монголов в Гуаннине и Кайюане и ежемесячно - для чжурчжэней в том же Кайюане (на некотором отдалении от урянхайского рынка). В 60-х годах XV в. цзяньчжоу- ским чжурчжэням разрешили открыть рынок в Фушуне, благодаря чему они лучше познакомились с нравами китайцев. На рынках чжурчжэни продавали не только коней, но и верблюдов, а также меха (соболя, леопарда, медведя, тигра, оленя, лисы, рыси), воск, мед, грибы, женьшень, серебро, речной жемчуг, медь. У китайцев чжурчжэни покупали рис, свиней, соль, ткани, железные инструменты, быков и сельскохозяйственные орудия. Несмотря на то что китайское правительство периодически вводило ограничения на продажу железа и оружия, чжурчжэни через неофициальные каналы (как китайские, так и корейские) закупали железные изделия, из которых изготовляли наконечники для стрел. Торговля


Глава 1. Становление государства Цин
15
дорогими шкурками соболя, поставляемого в Цзянь- чжоу из Сибири и Приамурья, способствовала сближению цзяньчжоуских чжурчжэней с дикими чжур- чжэнями, что позднее облегчило Нурхаци, первому правителю цзяньчжоуских чжурчжэней, относительно легко подчинить эти районы.
Выгодное политическое и экономическое положение округа Цзяньчжоу способствовало консолидации населявших его чжурчжэньских племен. Во второй половине XVI в. в цзяньчжоускую конфедерацию, возглавлявшуюся Ван Гао, входили племена, жившие у рек Суксухэ, Хунэхэ, Вангя, Донго и Чжэчэнь. После смерти Ван Гао в 1575 г. несколько старшин суксухэ- ского племени боролись за власть - Атай (сын Ван Гао), Никань Вайлань и Гиочанга (дед Нурхаци). Последний был главой Шести бэйлэ (маньчж. нингута бэйлэ) со ставкой в Хэтуала в верховьях р. Суксухэ.
Гиочанга был единственным из трех вождей, возглавлявшим группу высокопоставленных цзяньчжоуских чжурчжэней, отправившихся на рынок в Фушунь. Гиочанга и его сын Такси были убиты Никань Вайланем и Ли Чэнляном, китайским правителем Ляодуна, в 1583 г. Именно это событие было упомянуто позднее в числе «Семи обид» - документе, составленном Нурхаци, когда он начал войну против минского Китая.
Возвышение Нурхаци (1559-1626) началось после смерти отца и деда. Китайские источники сообщают, что в юности он жил при доме наместника Ли Чэн- ляна, сопровождал его в официальных поездках, выучил китайский язык и получил некоторые знания в области китайской истории и военного дела. В 1583 г. в связи со смертью отца китайское правительство постаралось умиротворить Нурхаци тем, что выдало ему 30 патентов, благодаря чему он унаследовал китайский титул, ранее дарованный Гиочанге, и место вождя племени. Более того, Нурхаци от имени минского правительства контролировал пограничные районы, в 1590 г. впервые возглавил посольство чжурчжэней с данью в Пекин, позднее он еще семь раз посещал с посольством Пекин. В 1595 г. минское правительство пожаловало Нурхаци звание «генерал дракон-тигр» {лун ху цзян- цзюнъ) за предложенную Минам помощь в борьбе с японским вторжением в Корею (1592-1598). Попытки китайцев с помощью наград и мер поощрения контролировать действия Нурхаци, однако, не имели успеха. Он постепенно подчинял себе соседние племена чжурчжэней Хайси и диких чжурчжэней, хорчин- ских монголов (в 1593 г.) и халха-монголов (в 1594 г.). В 1607 г. группа подчинившихся халха-монголов даровала Нурхаци титул «Почтенный хан» (маньчж. кунъдулунъ хан). В 1616 г. он основал новое государство/династию Поздняя Цзинь (Хоу Цзинь), по китайскому образцу взял девиз правления Абкай фулинга («Благословенный Небом»; кит. Тянь-мин) и ввел новый календарь.
Маньчжурский император Нурхаци


16
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В маньчжурских документах того времени постепенно начинает употребляться этноним «маньчжуры» по отношению к чжурчжэням, подчинившимся Нур- хаци. Например, в маньчжурских документах 1607- 1626 гг. (период правления Нурхаци) обычно употребляется этноним «чжурчжэни» (маньчж. чжушэнь), однако и «маньчжуры» (маньчж. манъчжу) встречается в них семь раз. Официально этноним «маньчжуры» стали использовать во всех документах после 1635 г., когда указом следующего маньчжурского императора, Хун Тайчжи, этноним чжушэнь был запрещен. Поэтому период маньчжурской истории с 1635 по 1644 г. именуем раннеманьчжурским (чтобы не путать его с периодом чжурчжэньской династии Цзинь, 1115-1234, Первой, или Ранней, Цзинь).
Необходимость ведения деловой переписки между раннеманьчжурскими племенами и создание государственности способствовали тому, что еще в 1599 г. Нурхаци издал указ о создании маньчжурской письменности на основе монгольского письма, поручив его исполнение бакши Эрдэни и дзаргучи Гагаю. Фактически они приспособили монгольскую письменность для фиксации маньчжурской речи, что, естественно, не отражало всего фонетического богатства маньчжурского языка. Традиция гласит, что в 1632 г. ученый Дахай (1595-1632) по указу Хун Тайчжи провел реформу письменности, добавив диакритические знаки и создав десять особых графем для передачи специфических звуков в китайских именах и топонимах. Кроме этого, Дахай расположил маньчжурские слоги по 12 разрядам, содержащим все возможные сочетания гласных и согласных. Над реформой письменности работал целый комитет ученых. Среди них называются имена Кары и Кур- чаня. Однако, как подтверждают оригинальные документы начала XVII в., монгольская письменность для записи маньчжурских текстов применялась и после указанного года.
Неуклонный процесс объединения тунгусо-маньчжурских племен и победы Нурхаци, а также объявление им Минам манифеста о «Семи обидах», объявление войны Китаю в 1618 г. подробно описаны во всех цинских официальных историях и исторических работах по этому периоду. «Семь обид» Нурхаци, которыми он обосновывал свое право на войну против минского Китая, это - убийство деда и отца Нурхаци; помощь китайцев племени хада в войне против Нурхаци; разрешение китайским крестьянам собирать урожай на его территории; военная помощь враждебному племени ехэ (из-за интриги китайцев, в результате которой просватанная за Нурхаци женщина из племени ехэ была отдана монголу); выселение чжурчжэней с их полей, расположенных близ границы с Китаем; нарушение дипломатических ритуалов послом из Пекина. Однако в китайских источниках уделено мало внимания политической идеологии ранних
Император Хун Тайчжи


Глава 1. Становление государства Цин
17
маньчжуров, т.е. периоду объединения чжурчжэньских, других тунгусо-маньчжурских и монгольских племен под эгидой Нурхаци и впоследствии его сына Хун Тайчжи с конца XVI в. вплоть до образования империи Цин на территории собственно Китая в 1644 г. Это обстоятельство обычно объясняют слабостью государственной власти при последних минских императорах и ее сосредоточенностью на борьбе с восстанием против династии в самом Китае.
Составление «Старого архива на маньчжурском языке», включавшего ранние маньчжурские документы за 1607-1637 гг. и традиционно именуемого «Мань- вэнь лаодан», и его перевод на китайский язык способствовали появлению ряда китайских работ о поклонении Нурхаци Духу Неба и о небесном покровительстве всем военным походам Нурхаци, где оно трактуется или как шаманский, или как конфуцианский феномен. Маньчжурский текст «Обращения Поздней Цзинь к династии Мин» оказался уникальным политическим и идеологическим документом, дающим толкование причин возвышения государства ранних маньчжуров. Этот текст написан на китайском и маньчжурском языках как памфлет, объясняющий победы маньчжуров и прогнозирующий неминуемое поражение Мин. Он является самым ранним маньчжурским идеологическим и литературным произведением, в котором на 19 примерах из древней китайской и новейшей маньчжурской истории Нурхаци демонстрирует проявление высшей воли Неба в возникновении и гибели государств и династий.
Для правильного понимания интерпретации маньчжурами роли Верховного Неба следует вновь обратиться к их традиционной религии. Прежде всего следует напомнить, что чжурчжэни Цзяньчжоу, как и все монгольские и тунгусо- маньчжурские народы того времени, были шаманистами, для которых Дух Неба являлся самым могущественным верховным повелителем, обладавшим душой, чувствами и мыслями, - некой живой всепроникающей, всеведущей, всевидящей и всемогущей субстанцией, которая покровительствовала людям, поощряя их или наказывая за злодеяния. Начиная с первой столицы Фэала с 1583 г., а затем в Хэтуала с 1601 г., рядом с ханским дворцом возводилась кумирня-тансэ, в которой военные и государственные чиновники, гуны и ваны, возглавляемые Нурхаци, приносили жертвоприношения только Духу Неба и молили его о помощи. Например, в Тансэ в 1618 г. была проведена специальная церемония, во время которой Нурхаци зачитал манифест о «Семи обидах», объявляя войну минскому Китаю, а затем сжег это послание, докладывая Небу о своих намерениях и прося его о поддержке.
По шаманским представлениям ранних маньчжуров, как и в культе Неба, в тенгризме тюркских и монгольских народов, Небо общалось с людьми через природные явления. Императорские (ханские) службы старательно фиксировали все небесные явления, записи которых дошли до нас в маньчжурских архивах. Подобные природные явления воспринимались как предсказания грядущих побед Нурхаци.
Совершенно иную функцию имели знамения в китайской концепции карающего Неба. Как известно, древнекитайская концепция Неба существовала в хо¬


18
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
рошо разработанном виде уже при династии Чжоу (традиционно-условная датировка: 1122-247 гг. до н.э.), и она намного старше конфуцианской. Однако, поскольку эта китайская концепция пришла к ранним маньчжурам (через народы Центральной Азии и монголов, а также благодаря личным контактам чжурчжэней с китайской культурой) как элемент конфуцианской культуры, здесь мы именуем ее «конфуцианской». Обязательным требованием ее является моральное совершенство личности монарха. Всякое отклонение от норм традиционной морали влечет за собой нарушение гармонии в целом, поэтому конфуцианские концепции Неба включают обширный круг природных явлений, которые рассматриваются как «необычайные». Китайская доктрина знамений в полной мере сложилась в эпоху Хань (206 г. до н.э. - 220 г. н.э.), но истоки ее уходят в глубокую древность. Монарх находится в непосредственном контакте с Небом, взаимодействуя с ним на основе принципа «тень-эхо». Небо чутко реагирует на каждый шаг монарха, вознаграждая его правильное поведение ниспосланием благих знамений и благополучия и предупреждая об ошибках и проступках с помощью странных явлений природы, а об особенно тяжких - стихийными бедствиями.
В ранних маньчжурских текстах одновременно с описаниями тенгрийского поклонения Небу появляются и конфуцианские описания карающего Неба. Наиболее ярко это выражено в тексте «Обращения Поздней Цзинь к династии Мин», где природные бедствия трактуются как небесное порицание недобродетельного правления императора. Раннеманьчжурское восприятие небесных свечений, землетрясений и бурь как знамений и указаний Неба соотносилось с конфуцианской идеей проявления воли Неба. Поэтому совершенно естественными являются ссылки Нур- хаци в «Обращении» на грозные знамения, зафиксированные в истории Китая.
Китайская концепция Неба поощряет правление, основанное на концепциях долга и справедливости. Приведенный в «Обращении» пример чудесного спасения легендарного правителя Шуня и его последующего возвышения заимствован из «Ши цзина». Конфуцианское Небо осуждало заносчивость, неблагодарность, невыполнение обязанностей правителя. Все эти примеры полностью соответствуют конфуцианской морали, в соответствии с которой правителем Небо выбирает члена социума, наилучшим образом выполняющего свой долг. Политическое значение таких примеров заключается в том, что Нурхаци волей самого Неба обосновывал гибель династии Мин и неизбежную утрату ею Небесного мандата (,тяньмин).
Однако к кому же перейдет мандат Неба? На этот вопрос Нурхаци однозначно отвечает в своих комментариях к каждому историческому примеру. Поскольку Небо поощряет добродетель, несмотря на бедность и низкое социальное положение, то именно сам Нурхаци вполне соответствует стандартам такой личности, о которой заботится Небо. В этом случае функции конфуцианского Неба расширяются и избранником становится не член китайского социума, а представитель другого социума - варварского.
В своей политической философии Нурхаци переносит акцент с морали личности на мораль государственную. Государство, оскорбившее Небо своей занос¬


Глава 1. Становление государства Цин
19
чивостью, невниманием к небесным знамениям, считающее себя вечным и непоколебимым, будет неизбежно наказано Небом. Великая династия, не имеющая достойного претендента на правление, отмирает сама собой, а ее соперником становится периферийное, малое по численности населения, но растущее политическое образование. Эту ситуацию в «Обращении Поздней Цзинь к династии Мин» Нурхаци описывает следующим образом: «В книгах, дошедших до нас с древних времен, сказано, что если период существования большого государства заканчивается, то императоры и сановники приходят в замешательство, правление осуществляется неверно, собственные ошибки не признаются, сердце наполняется высокомерием и [само]уничтожается. Когда приходит время малого государства, то Небо заполняет сердце; дождь, ветер, снег и мороз наступают вовремя, все вещи происходят без задержки. Одним словом, это - воля Неба».
Блестящая победа маньчжуров над китайцами у горы Сарху-алинь в 1620 г. показала преимущество войск Нурхаци перед китайскими войсками. Ссылка на эту битву содержится в «Обращении» и служит примером заносчивости Минов, пагубной для государства. «Обращение» заканчивается описанием благоприятных знамений для маньчжуров и зловещих знамений, предвещающих неизбежную гибель династии Мин.
Таким образом, в период становления государства Хоу Цзинь в конце XVI - начале XVII в. ранние маньчжуры создали самобытную «варварскую» идеологию, сочетавшую шаманские верования во всемогущего повелителя Духа Неба и конфуцианскую концепцию Неба. В соответствии с ней Небо общается с людьми посредством природных явлений, небесных знамений, выражающих одобрение или порицание поступков правителей. Небо определяет не только правителя, но и доминирующее государство. Выбирая между большим саморазрушающимся китайским государством и малым варварским, Небо отдает предпочтение малому, передавая Небесный мандат на правление его государю. Следует отметить, что концепция универсального монарха, облеченного мандатом Неба, хотя и возникла в Китае, но попала к маньчжурам через монгольский «фильтр». Основатель Монгольской империи Чингис-хан называл себя тэнгрийн дзаяту, Ниспосланный Небом, - исходный образец для девиза правления первого маньчжурского императора Нурхаци Абкай фу- линга.
Маньчжурский конный воин-стрелок


20
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Более того, Нурхаци принял титул «Премудрый государь, благоволящий всем народам» (маньчж. Гэрэнъ гурунь-бэ учирэ гэнгэнь ханъ), тем самым заявляя, что он покровительствует всем народам, переходящим под его власть. Согласно историческим документам, в 1601 г. он разделил все подвластное население на четыре «знамени» (в них входили маньчжуры, китайцы и монголы), которые в 1609 г. были реорганизованы в восемь. Каждое «знамя» состояло из полков и рот. О многонациональное™ состава говорят следующие цифры: в 1614 г. из 400 рот смешанными маньчжуро-монгольскими были 308, чисто монгольскими - 76, чисто китайскими - 16. Позднее, при втором маньчжурском императоре, Хун Тайчжи, в 1635 г. было сформировано еще восемь монгольских и в 1639 г. - восемь китайских «знамен». Из этого можно сделать вывод, что и китайцы и монголы влияли на политику Нурхаци, и это обстоятельство Хун Тайчжи должен был учитывать в процессе строительства своего государства. 10 мая 1636 г. император изменил название государства. Поздняя Цзинь была переименована в Великую Цин (Дай Цин), и по рекомендации Палаты церемоний он совершил моления Небу и Земле на алтарях, специально построенных за южной (алтарь Неба) и восточной (алтарь Земли) стенами маньчжурской столицы - Мукдена. Эти церемонии выражали особые отношения, которые устанавливались между императором, с одной стороны, и Небом и Землей - с другой. По значимости они были равны поклонению духам предков, в честь которых позднее в Пекине был возведен Храм предков у южных ворот императорского дворцового комплекса Гугун.
После падения династии Юань в 1368 г. монголы распались на несколько групп. Основными были три - западные кочевые монголы, северо-восточные урянхайские и восточные. Это были мощные военные объединения, постоянно угрожавшие минскому Китаю, а позднее - маньчжурам и считавшие себя преемниками династии Юань. Однако небольшие монгольские племена сами просили покровительства Нурхаци, другие он завоевывал и присоединял силой. Этой же политике следовал и его сын Хун Тайчжи. Впрочем, упорное сопротивление оказали им чахарские монголы во главе с Лигдан-ханом, потомком императоров Юань. С разгромом Лигдан-хана и его смертью в 1634 г. к маньчжурам попадает и яшмовая печать с легендой «Чжи гао чжи бао» - «Печать императорского указа», ранее принадлежавшая юаньским императорам. В глазах монголов это было свидетельством того, что маньчжуры являются продолжателями дела юаньской династии. В маньчжурской хронике «Цзю Маньчжоу дан» («Первоначальный маньчжурский архив»; издан и дополнен на Тайване в 1960-х годах) за 9-й год правления Тянь-цун (1635-1636) судьба печати излагается так. Печатью последовательно пользовались императоры древности, пока она не попала к монголам Великой империи Юань. Когда же Тогон Тэмур отдал свое государство основоположнику Великой Мин императору Тай-цзу, оставил город Даду и скрылся в степях, то увез яшмовую печать. После его смерти в городе Инчанфу печать исчезла. Прошло более двухсот лет, пока монгольский пастух, пасший свое стадо у подножия горы за Великой китайской стеной, не заметил, что один из баранов в течение трех дней ничего не ел, а лишь бил копытом о землю. Пастух стал


Глава 1. Становление государства Цин
21
копать в том месте и обнаружил яшмовую печать. С тех пор печать принадлежала Бошокту-хану, который был потомком монгольских императоров.
После того как Бошокту-хан был разбит, яшмовая печать перешла к пахарскому Лигдан-хану. В связи с этим обретение печати и ее передачу маньчжурам сторонники монгольского типа правления считали знамением Неба, рассматривающего молодое маньчжурское государство в качестве законного преемника Монгольской империи Чингисидов.
Вместе с тем в ответ на этот дипломатический ход, вызывавший в памяти величественные ритуалы монгольских императоров династии Юань, маньчжурские политики, ориентированные на китайскую политическую идеологию, решили использовать концепции своей гораздо более древней идеологии. Печать принял Хун Тайчжи и интерпретировал ее как предвестие превращения в Сына Неба и властителя Поднебесной. Комментируя этот акт, маньчжурский военачальник, китаец по происхождению, Кун Юдэ (ум. в 1652 г.) писал: «С древности получающие Небесный мандат государи непременно должны были получить знаки, подтверждающие получение мандата. В древности, во время Вэнь-вана [этим знаком было то, что] фениксы запели на горе Цишань. Ныне же император получил печать, переходящую от династии к династии. Два этих знамения можно считать сходными». Кун Юдэ считал, что печать давала основание надеяться, что Поднебесную ожидает «правление императоров Яо и Шуня». Мифические китайские императоры Яо и Шунь издревле считались образцовыми правителями. Судя по тому, что печать показали корейскому послу и именовали ее даром Неба, находке действительно придали официальный статус. В это же время маньчжурскому императору чахарские монголы преподнесли статую будды Махакалы, подчеркивая таким даром, что считают маньчжурского правителя покровителем буддизма. Эти события свидетельствуют о том, что при маньчжурском дворе шла напряженная политическая борьба, суть которой состояла в том, что монгольская знать пыталась заставить новый императорский двор фактически возродить династию Юань. Монгольские сановники даже убедили Хун Тайчжи пригласить Далай- ламу в свою столицу - Мукден. Между тем китайские сановники при маньчжурском дворе явно предпочитали преемство империи Дай Цин от Яо и Шуня.
Согласно политической логике, вслед за обретением печати необходимо было сделать еще один шаг - конституировать новое маньчжурское государство в качестве единственной и универсальной империи. К этому стремились и маньчжурская аристократия, и их китайские приближенные, и монгольские князья. «Достоверные записи» («Ши лу») за 1635-1636 гг. содержат документы, посвященные обсуждению именно этого вопроса, хотя вполне очевидно, что до создания действительно единой Поднебесной было еще очень далеко. Среди аргументов сторонников быстрого конституирования обретение печати занимает видное место. В этой ситуации упоминание Хун Тайчжи минского прецедента выглядит как согласие с инициаторами конституирования. Склоняясь к необходимости принять новый почетный титул, повелитель маньчжуров напоминает, что «минский Хун-у (император Чжу Юаньчжан, 1368-1398) сначала сплотил


22
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
народ, затем утвердил почетное имя в Цзиньлине, а после этого прогнал Великую династию Юань на Север и тем завершил объединение». Ссылка на Чжу Юаньчжана свидетельствует о том, что в 1635-1636 гг. политическое сознание правящей верхушки маньчжуров было уже вполне «имперским»: лидеры маньчжуров считали себя не врагами китайского государства, которое намеревались завоевать, а единственной силой, которая может установить порядок во всем восточноазиатском регионе.
Итак, в 3-й луне 1636 г. было провозглашено государство Дай Цин (Великая Цин), а Хун Тайчжи принял традиционный титул на маньчжурском, монгольском и китайском языках и отныне стал именоваться «Великодушным и добрым, умным и совершенномудрым императором». Менялись и годы правления: 10-й год под девизом Тянь-цун («Покорный Велению Неба») переименовали в 1-й год Чун-дэ («Накопленная благодать») также на трех языках. В связи с этими важными государственными мероприятиями совершили ритуальное «извещение Неба и Земли, а также жертвоприношение им». Этот акт может быть истолкован как окончательное торжество при маньчжурском дворе традиционной китайской доктрины, согласно которой император правил благодаря полученному от Неба мандату. С этой точки зрения можно объяснить даже выбор девиза. Хун Тайчжи вовсе не хотел, чтобы в памяти потомков он остался как завоеватель, который пришел на монгольскую, китайскую и корейскую землю с огнем и мечом. Он предпочитал не славу победителя, а величие устроителя, о чем и заявлял неоднократно. Так, например, обращаясь к монголам, император говорил в 1633 г.: «Я, император, хочу изменять народ, распространяя свою благую силу дэ, я хочу собрать народ [под своею властью] и дать ему возможность достичь покоя и радости». Разумеется, в ответ на такое заявление подданные не уставали заверять императора в том, что он обладает неизмеримой благодатью - силой дэ, почему упоминание о ней и вошло в новый девиз правления. В чисто политическом аспекте смену «Небесного разума» на «Возвышенную благую силу дэ» можно интерпретировать как переход к реальной политике «завершения великого дела». Следует отметить, что категории дэ (в маньчжурском переводе часто - доро) в маньчжурских официальных документах придается глубокое политическое содержание: она обычно сохраняет значение «великой творящей силы» - ненасильственного средства управления, противопоставляемого силе оружия и близкого к силам природы. В официальных китайских и маньчжурских текстах этого периода нигде не используется слово «завоевание», а употребляется китайская терминология, разработанная на базе универсальной и единственной имперской власти, смысловыми границами которой были процессы перехода от хаоса к порядку и стабильности.
Во всех официальных документах Великой Цин содержится ссылка на «древность» как на весомый и едва ли не решающий аргумент. Совершенно очевидно, что их составители имели в виду именно китайскую древность, превращаемую таким образом во всеобщее достояние народов региона, поскольку только что образованная полиэтническая общность, получившая наименование «маньчжуры», никакой собственной древностью не обладала.


Глава 1. Становление государства Цин
23
О желании ранних маньчжуров действовать в рамках китайской государственной традиции говорит и открытая ориентация в ритуальной практике на минский опыт. Сразу же после перенесения столицы в Пекин началось ее ритуальное переустройство, в связи с чем опять- таки возникла тень Чжу Юаньчжана. Решено было, по минскому примеру, сделать частью государственного ритуала поклонение всем основоположникам предшествующих династий. Изменения, которые внесли в этот культ маньчжуры, сводились лишь к тому, что они добавили к списку предшественников этнически близких им основателей киданьского и чжур- чжэньского государств.
Когда маньчжуры перешли к государственному строительству {кай го) на северо-востоке Китая, геополитическая история этого региона могла предложить им весьма небогатый выбор возможных путей дальнейшего развития. По сути дела, дилемма сводилась к следующему: либо превратиться со временем в неотъемлемую часть Китая, либо завоевать Китай и основать там свою династию. В последнем случае выбор сводился либо к частичному дистанцированию от китайского социума, хотя бы в некоторых идеологических аспектах, как было при Юань, либо к максимально полному восприятию китайской культуры. Документы убедительно свидетельствуют о том, что маньчжуры задолго до вторжения в Застенный Китай выбрали для себя китайскую модель: они, как выражаются некоторые китайские историки, стали «уважать конфуцианцев и ценить Путь-дао» {чун жу чжун дао), что и проявилось с особой наглядностью при взятии Пекина. Еще в самые первые годы новой империи маньчжуры сделали выбор: они не захотели следовать примеру юаньского государства, родовая аристократия которого склонялась к тибетскому буддизму. Опираясь на юаньский опыт, монгольская аристократия и в XVII столетии надеялась, что и в новом, маньчжурском государстве идеологическое единение на базе буддизма гарантирует ей наиболее выгодное положение. Однако маньчжуры решили по-другому и предпочли стать одной из самых «традиционных» династий в истории Китая. Правда, здесь надо сделать оговорку - тибетскому буддизму цинская монархия все-таки отводила хотя и не первостепенное, но особое место, а «знаменные» монголы вошли в военную и государственную элиту цин- ского общества.
Благодаря универсальности конфуцианской идеологии первые маньчжурские императоры смогли использовать ее в своих целях: показать и доказать, что они имеют законное право (в глазах конфуцианцев) на обладание мандатом Неба
Маньчжурский пеший стрелок


24
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
и правление в Поднебесной. И Нурхаци, и Хун Тайчжи на исторических примерах доказывали, что династия Мин утратила благоволение Неба, которое перенесено на династию Дай Цин, что они лично обладают необходимой совершенной мудростью (дэ) и гуманностью (,жэнь). В значительной степени это объясняет ту легкость, с которой китайские военные и гражданские чиновники переходили на службу к маньчжурам. При продвижении войск Нурхаци к границе с Китаем в начале XVII в. в состав его войск входило все большее число китайцев, однако положение и статус последних не были одинаковы для всех. Первоначально многие из них попали к маньчжурам в качестве пленных во время завоевания маньчжурами китайских городов Ляодуна и в качестве рабов распределялись среди маньчжурских офицеров и солдат, при этом хозяин обладал всей полнотой власти над жизнью раба. Частые вспышки недовольства китайского населения вылились в довольно крупное китайское восстание в 1625 г., во время которого китайцы убивали маньчжуров, стремились бежать с захваченных территорий. Рассматривая причины этого восстания, Нурхаци обвинял низший китайский офицерский состав и их родственников в ненадежности, приказал снимать китайцев с их постов и убивать всех, кто казался подозрительным. Гражданское китайское население должно было жить в определенных правительством деревнях или отдельных районах городов. Прикрепляя гражданское население к земле и борясь с бандитизмом, Нурхаци призывал их следовать китайскому моральному кодексу. Позднее, стараясь уравнять китайцев с маньчжурами и избегая этнических конфликтов, Хун Тайчжи говорил: «Расправа над народом Ляодуна была ошибкой предыдущего хана. Это можно сравнить с уничтожением одного тела, если у нас их два, или с отрубанием одной головы, если у нас их две. В то время еще не были поняты принципы государственного правления».
При захвате новых китайских городов Ляодуна многие китайские солдаты переходили на сторону маньчжуров, и из них формировались военные подразделения. В 1629 г. Хун Тайчжи создал китайское войско (.ханьцзюнь) из трех тысяч китайцев, которое отдал под командование Тун Янсиня. Вскоре, по предложению Тун Янсиня, войско было увеличено благодаря вербовке китайцев, принадлежавших маньчжурским хозяйствам. В 1633 г. его численность возросла до
4,3 	тыс. солдат, разделенных на 20 рот различного состава; все они имели флаг черного цвета. В это же время существовали еще три китайские армии, перешедшие со своими генералами на сторону маньчжуров после захвата Пидао в 1633- 1634 гг. В 1637 г. китайские войска разделили на два «знамени», а в 1639 г. - на четыре. После маньчжурских побед при Цзиньчжоу и Суншань в состав войск Хун Тайчжи вошло еще несколько китайских армий, которые составили четыре новых «знамени».
Среди подданных первых маньчжурских императоров были не только военные, но и гражданские сановники - ученые и государственные деятели. Китайские сановники, вставшие на сторону маньчжуров в самом начале правления династии Цин, в основном были выходцами из среды минского чиновничества,


Глава 1. Становление государства Цин
25
родившимися на принадлежавшей Китаю территории Ляодуна и других пограничных провинций. Оказавшись на занятой маньчжурами территории, они, как правило, переходили на службу к маньчжурам. Биографии этих людей вполне красноречиво свидетельствуют о том, что, с одной стороны, маньчжурские императоры строили свое новое государство по китайскому образцу благодаря помощи и сотрудничеству представителей бывшей минской верхушки; с другой стороны, сами китайские чиновники видели в маньчжурском императоре законного Сына Неба и после падения Мин стали служить династии Цин. Пользуясь их советами, маньчжурское правительство соблюдало весь набор ритуалов и церемоний конфуцианского государства. В награду за преданность трону китайские сановники получали наследственные титулы, а их имена вносились в списки выдающихся деятелей периода Цин.
В самом начале маньчжурской государственности Хун Тайчжи настаивал на том, чтобы его «знаменные» офицеры, солдаты и чиновники владели двумя языками - маньчжурским и китайским, повелевал создать адекватную бюрократическую лексику на маньчжурском языке, поскольку при Цин документация велась на обоих языках. Первые государственные экзамены для маньчжуров, монголов и китайцев провели в 1638 г. Экзаменующиеся должны были продемонстрировать свободное владение маньчжурским и китайским языками.
Последовательная работа над переводами на маньчжурский язык китайских классических текстов свидетельствует о том, что маньчжурские правители старательно овладевали идеологией, этикой и эстетикой традиционного конфуцианского общества и внедряли их среди своих некитайских подданных. Избрав конфуцианскую модель государства, маньчжурские правители уже в 1629 г. создали Гражданскую канцелярию (маньчж. битхэй ямунь), которая в 1636 г. была преобразована в Три дворцовые академии (маньчж. битхэй иласы ямунь). Они были добавлены к созданным по минскому образцу в 1631 г. Шести палатам и Цензорату.
Немаловажным представляется и то, что в самом начале процесса соперничества с династией Мин маньчжуры осознали себя равноправными претендентами на престол Поднебесной. Эта позиция сказалась затем и на процессе завоевания Китая, который, как показывают официальные документы, осмыслялся маньчжурами прежде всего как помощь Срединной империи в ликвидации смуты (луань) и в переходе ее к стабильности {дин). Подобная концепция давала возможность интерпретировать вооруженное покорение страны как всего лишь один из вариантов приведения Поднебесной в стабильное состояние. Такая позиция позволяла первому маньчжурскому правителю ориентироваться на китайскую традицию, идентифицируя себя с перевоплощением идеального правителя древности Чжоу-гуном. Эти подходы сохранялись и во времена расцвета маньчжурской империи, когда все завоевательные походы интерпретировались как «умиротворение» других народов {пин дин).
Такое понимание маньчжурами собственной значимости соответствовало также и представлениям китайцев о верховной власти. Именно поэтому китайцы


26
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
(сначала те, кто проживал на территории Ляодуна, а затем и в собственно Китае) относительно легко переходили на сторону маньчжуров. Многие из бывших минских сановников становились элитой маньчжурского государства, приближенными новых правителей и во многом определяли их политику. Избрав конфуцианские методы правления, маньчжурские императоры нуждались в консультациях китайских сановников при создании государственного аппарата и соблюдении ритуала.
Маньчжуры даже больше, чем их предшественники, увеличили разрыв между государственным, «имперским» конфуцианством и конфуцианской интеллектуальной традицией: новые императоры, чтобы увести в тень свою чужеродность, ревностно следовали славным традициям идеальных монархов китайской древности, естественно, не забывая при этом и того, кто не дал этой традиции угаснуть в хаосе. А поскольку они наследовали традицию, имея на это полное право как властелины Поднебесной, то момент перехода из одного состояния в другое - из «язычества» в конфуцианство - как бы исчезал. Поэтому никакого торжественного акта, знаменующего принятие конфуцианства, вовсе и не требовалось. Можно добавить, что это идеологическое преемство совершенно устранило из официального политического сознания даже сам факт завоевания Китая маньчжурами. Просто очередные преемники славного наследия династии Чжоу установили мир и порядок в Срединном государстве.
При маньчжурах был сохранен и упрочен статус Конфуция как совершенномудрого подданного, создавшего имперскую идеологию. Самое раннее упоминание Конфуция, зафиксированное в «Маньвэнь лаодан», относится к 1636 г.; в нем приведен текст молитвы при жертвоприношении Конфуцию и его ближайшим последователям и ученикам. Молитву должен был произнести ученый Фань Вэньчэн от имени императора Хун Тайчжи. Первые же переводы на маньчжурский язык собраний конфуцианской классики «Четверокнижие» («Сы шу») и «Пятикнижие» («У цзин») были начаты еще при Нурхаци.
Наиболее существенные локально-временные характеристики маньчжурского конфуцианства сводились к тому, что правящая маньчжурская верхушка стремилась овладеть всем богатством китайской культуры, прежде всего политической, сделав ее своим естественным достоянием. В первую очередь маньчжуров интересовали историческая традиция и общественно-политические аспекты конфуцианской доктрины. Особый акцент делался на развитие конфуцианской личности, на понятия долга, преданности, сыновней почтительности. Эта тема отражена в предисловиях императоров к маньчжурским переводам и параллельным маньчжуро-китайским изданиям конфуцианских и неоконфуци- анских произведений.
Императорское парадно-ритуальное облачение эпохи Цин


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
27
Глава 2
Маньчжурское завоевание Китая
В середине XVII в. империя Мин вступила в стадию глубокого экономического, социального и политического кризиса. В стране полыхала Крестьянская война (1628-1647). Империя теряла свои территории. В 1641-1642 гг. голландской Ост-Индской компанией был захвачен о-в Тайвань. Остров с XIII в. находился в составе Китая. Изгнав с Тайваня японцев (1628 г.) и испанцев (1642 г.), компания установила на острове режим колониального господства. Голландцы построили две крепости - Зеландия и Провидение, усилили форты Сан-Сальвадор и Сан-Доминго, отнятые у испанцев, возвели укрепления на о-вах Пэнху в Тайваньском проливе, а у берегов Тайваня держали военную эскадру. На завоеванной территории Ост-Индская компания создала собственную администрацию, ввела свое налогообложение, монополию внешней торговли и насаждала христианство.
Колониальный,голландский режим держался на Тайване два десятилетия, вплоть до 1662 г., вызывая открытое сопротивление китайского населения, которое голландцы жестоко подавляли. Ослабевшая империя Мин утратила и свои владения в Южной Маньчжурии. В 1621 г. войска маньчжурского хана Нурхаци захватили Ляодун. В 1641 г. его сын Хун Тайчжи присоединил к своему государству и Ляоси. Цинская империя расширила свои владения практически вплоть до Великой китайской стены, став серьезной угрозой империи Мин и повстанческому государству Да Шунь в Северном Китае.
К весне 1644 г., после смерти Хун Тайчжи (сентябрь 1643 г.) положение в маньчжурском государстве осложнилось. В Мукдене, столице Цинского государства, началась борьба за власть между разными группировками князей - родственников Нурхаци и Хун Тайчжи. Как правило, они были видными полководцами - начальниками «знамен». Одна из группировок предложила трон младшему брату Хун Тайчжи князю (цинъ-ван) Доргоню (1612-1650), другая в противовес ему выдвигала племянника Нурхаци - князя Цзиргалана (Джиргалана). Доргонь отказался от титула императора и пошел на компромисс. На трон был возведен сын Хун Тайчжи, Фулинь (1638-1661), правивший под девизом Шунь-чжи («Благоприятное Правление»). Доргонь и Цзиргалан стали равными по званию принцами-регентами (iшэчжэнван). Талантливый полководец, волевой и умный политик, Доргонь вскоре захватил основные рычаги власти, а в 1647 г., понизив соперника до звания «регент-помощник», сделался фактическим правителем государства. Это позволило прекратить борьбу за власть между враждующими группировками и сохранить единство цинского лагеря. Будучи не только единоличным правителем при малолетнем Шунь-чжи, главнокомандующим всех цинских войск, но и фактическим командиром (дутун) пяти маньчжурских «знамен» из


28
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
восьми, Доргонь мог осуществлять надежное руководство уже подвластной территорией государства Цин и вести завоевание минских земель.
Главной ударной силой завоевателей была панцирная (тяжелая) конница самих маньчжуров, сведенная в восемь корпусов, или «знамен», во главе с опытными командирами - дутунами и фуду- тунами. Дисциплинированные и стойкие в бою, маньчжурские части наносили, как правило, решающий удар. Смелые воины, искусные наездники, закаленные в боях, набегах и походах, маньчжуры отличались свирепым нравом и беспощадностью к побежденным. Важную роль играла тяжелая и легкая монгольская кавалерия. Набранная из воинов княжества Хорчин и иных районов Южной Монголии, она была способна на гибкий маневр, непрерывный обстрел противника из луков и сильную атаку. Среди командиров восьми монгольских «знамен» было много маньчжуров. К 1644 г. «знаменная» конница насчитывала не менее 200 тыс. тяжело- и легковооруженных всадников. Весьма боеспособными были также китайские восемь «знамен» (.ханьцзюнь), состоящих из китайцев Ляодуна и других северных областей. Будучи на положении «знаменных», китайцы-ханьцзюни смотрели на остальных китайцев как на чужеродную массу покоренных, именуемых маньчжурами никань. Набранные из рослых и сильных северян, «знамена» ханьцзюней располагали хорошо обученной стойкой пехотой и сильной по тем временам артиллерией под командованием маньчжурских офицеров и командующих корпусами. Каждое из этих 24 «знамен» делилось на пять полков (цзяла), а те - на пять рот, или эскадронов (нюру). «Знаменные» войска насчитывали тогда свыше 300 тыс. человек.
Эту армию, закаленную в боях под руководством Нурхаци и Хун Тайчжи, отличали сильная воинская организация, строгий порядок и суровая дисциплина. Ее важным преимуществом являлось значительное преобладание кавалерийских частей, наиболее маневренных и наиболее опасных для китайцев, располагавших слабой и малочисленной конницей. Кроме того, «знаменные» - рядовые и командиры - были профессиональными воинами. Оторванные от производительного труда, они десятилетия проводили в набегах и походах и жили воинской добычей. Привычная к бивуакам, сражениям, осадам, длительным маршам и жестокости в отношении чужеродного населения, эта грозная сила находилась в руках опытных, талантливых и жестоких полководцев, таких как регент Доргонь, князья Додо, Никань, Аджигэ, Боло, Хаогэ. В ходе завоевания империи Мин они все больше привлекали к себе в помощь легкую «внезнаменную» конницу союзных и подчиненных монгольских князей, главным образом из уже присоединенной Южной Монголии.


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
29
Второй по значимости силой завоевателей служили китайские армии бывших минских военачальников, перешедших в лагерь врага. Многие из них сделали это еще до Шаньхайгуаньской битвы 1644 г., за что получили от маньчжуров титулы, должности, земли и богатые дары. Обиженные придворной камарильей честолюбивые полководцы, переходя в стан маньчжуров, считали, что изменяли не государству, а вконец прогнившей династии, у которой уже нет Небесного мандата на правление и поэтому - обреченной. Подобное бегство с тонущего корабля началось еще с 20-х годов XVII в., причем минские полководцы переходили в лагерь врага вместе со своими войсками и артиллерией. В 30-е годы на сторону Цин перешли военачальники Кун Юдэ, Гэн Чжунмин и Шан Кэси, за которыми последовали многие военные и штатские функционеры. В 40-е годы, когда этот процесс усилился, к Хун Тайчжи примкнул минский наместник областей Цзи и Ляо - Хун Чэнчоу.
Среди перебежчиков были и близкие родственники У Саньгуя - командующего Восточной армией Минской империи. Маньчжуры щедро одаривали их. Бывшие минские полководцы сохранили и увеличили свои войска, а те, кто не имел их, получили право набирать солдат. Армии этих изменников состояли главным образом из бывших минских воинов и были хорошо вооружены. Однако по своей организации, дисциплине и боеспособности они значительно уступали «знаменным» корпусам, так как пополнялись разного рода перебежчиками, пленными, беженцами, бродягами и другими люмпенами. Как правило, армии предателей шли впереди и должны были принимать первый удар свежих сил противника, изматывать его в затяжной борьбе, и только после этого стремительный решающий удар наносила «знаменная» конница. И в походе, и в бою она всегда находилась позади войск бывших минских военачальников, контролируя их и предотвращая их отступление.
Башня крепости Шаньхайгуань
Завершение Крестьянской войны и покорение маньчжурами Северного Китая
Минскую империю с севера у Великой стены прикрывала Восточная армия У Саньгуя. Закаленная в многолетней войне с маньчжурами, она выделялась многочисленностью и славилась высокой боеспособностью. В 1644 г. в ее рядах насчитывалось около 120 тыс. отборных строевых солдат, воинов-поселенцев, наем¬


30
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Крестьянский вождь Ли Цзычэн
ников-пехотинцев и конников. Силы У Саньгуя быстро росли благодаря притоку минских солдат и военачальников, вливавшихся в ряды Восточной армии после вступления повстанцев Ли Цзычэна (1606-1645) в Пекин. В лагерь У Саньгуя с штаб-квартирой в крепости Шаньхайгуань бежали из столицы и других мест чиновники, представители ученого сословия - шэныии и землевладельцы, толкавшие полководца на свержение повстанческой власти династии Да Шунь. Желая избежать кровопролития, совет повстанческих вождей в Пекине предложил У Саньгую признать новую власть и династию Да Шунь. Были использованы посредничество отца У Саньгуя, личное письмо Ли Цзычэна, подкуп. В надежде на мирный исход переговоров повстанцы не исключали, что могут выполнить требование У Саньгуя и передать ему наследника минского престола.
У Саньгуй со своей армией находился между двух огней. С севера к Великой стене подходила маньчжурская и монгольская конница Доргоня, а с юга - авангарды повстанческого войска Ли Цзычэна. Примкнуть к последнему означало резко укрепить крестьянского «императора» в северной части страны, что вело к дальнейшему ухудшению политического и экономического положения китайской бюрократии. Союз же с маньчжурами для разгрома повстанцев объединенными силами таил опасность отдать верховную власть «варварам», но сохранить господство на местах китайских чиновников и крупных землевладельцев, к чему склоняли беглецы из Пекина.
В окружении У Саньгуя переход в лагерь маньчжуров был довольно частым явлением, и многие не считали его государственной изменой. Это было связано с крайним разложением правительственного аппарата и самой династии Мин. Коррупция, интриги и бездарность царедворцев в конце правления минской династии достигли апогея. От императорских фаворитов, сановников, евнухов и иных прихлебателей особенно тяжело доставалось военачальникам. В случае поражения их ждала серьезная кара, а победа вызывала подозрение со стороны двора, обвинения в тайных замыслах, что нередко кончалось смещением с поста, а иногда и казнью. В этих условиях переход У Саньгуя на сторону врага против повстанцев, вплотную подошедших к Шаньхайгуаню, был вполне закономерен. Здесь У Саньгуй наголову разгромил 20-тысячное войско Тан Туна и Бай Гуанъ- эня, посланное из Пекина. Когда в середине мая 1644 г. Ли Цзычэн свои основные силы двинул против У Саньгуя, тот стал спешно набирать новых солдат и вступил в переговоры с маньчжурами о взаимопомощи и союзе.
Доргонь поначалу воспринял предложение У Саньгуя как ловушку и не торопился с ответом. Послу У Саньгуя пришлось восемь раз ездить с богатыми дарами к маньчжурским князьям, уговаривая их на совместные действия против повстанцев. В цинском лагере понимали, что смена разложившейся династии


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
31
Мин новой сильной властью Да Шунь может положить конец маньчжурским набегам на северные провинции. В то же время союз с У Саньгуем открывал дорогу к большой успешной экспедиции в Китай с заманчивыми перспективами для государства Цин. Поэтому, когда напуганный приближением армии Ли Цзычэна минский полководец сам прибыл в ставку Доргоня, его встретили как желанного союзника. Соглашение было достигнуто: У Саньгуй принес малолетнему императору Шунь-чжи клятву верности, а в знак перехода в цин- ское подданство обрил спереди голову и совершил ритуальное жертвоприношение, после чего ему стали более или менее доверять. К тому времени крестьянская армия уже разгромила заслон, выставленный У Саньгуем, а повстанческий авангард окольным путем проник за Великую стену. Здесь, у прохода Ипяныни, крупные силы Доргоня нанесли ему поражение, двинувшись после этого на Шаньхайгуань, к которому с юга уже подошли основные силы Ли Цзычэна.
27 мая 1644 г. у Великой стены состоялось генеральное сражение. В нем участвовало до 400 тыс. человек. Находившийся неподалеку Доргонь со «знаменными» войсками приказал У Саньгую бросить в бой все его силы с целью измотать крестьянскую армию. Ли Цзычэн, еще не зная о состоявшемся сговоре и накапливании панцирной маньчжурской конницы в тылу войск У Саньгуя, наблюдал с холма за ходом битвы. Первые часы сражения сулили повстанцам успех - противник понес огромные потери и уже начал отходить. Был полдень - самый разгар боя. В этот решающий момент из-за рядов армии У Саньгуя, огибая ее правый фланг, на поле появилась конница Доргоня, стремительно врезавшаяся в боевые порядки повстанцев. Неожиданный и сильнейший удар свежей многочисленной кавалерии смял ряды крестьянской армии. После короткой схватки с маньчжурами она дрогнула и вскоре обратилась в бегство. Только Лю Цзунминь во главе арьергарда прикрывал беспорядочное отступление, сопровождавшееся большими потерями. Предпринятая Ли Цзычэном очередная попытка договориться с У Саньгуем не дала результатов. По приказу Доргоня тот начал наступление на повстанцев.
Разбитая крестьянская армия отходила к Пекину. Новые попытки Ли Цзычэна договориться с У Саньгуем вновь оказались безуспешными. Повстанческие вожди, опасавшиеся попасть в окружение в столице, решили сдать ее без боя, продолжив оправдывавшую себя доселе тактику маневренной войны. Эвакуация совершалась в большой спешке. Из города вывозились драгоценности и серебро из минских хранилищ. Дисциплина и порядок в городе падали. Начались грабежи и пожары. 3 июня перед самым уходом из столицы повстанцы повторили во дворце Уиндянь церемонию провозглашения Ли Цзычэна императором, которая была уже проведена 8 февраля в Сиани. Этим они давали понять и друзьям и врагам, что династия Да Шунь будет и впредь единственно законной властью в Китае. После повторного вступления на престол Ли Цзычэна повстанческая армия в походном строю и полном порядке покинула Пекин, а его жители ожидали вступления войск У Саньгуя.


32
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Укрепив свои войска, У Саньгуй заставил Ли Цзычэна передать ему наследника минского престола, которого он рассчитывал посадить на трон в Пекине под личной опекой. Туда У Саньгуй должен был войти первым, ибо шел в авангарде, тогда как стотысячное маньчжурское войско намеренно держалось в арьергарде. У Саньгуй выпустил прокламацию, объявляя о подходе войск с наследником престола, которого пекинцам было строго приказано встретить с почтением. В самый последний момент Доргонь не разрешил У Саньгую даже подойти к Пекину, а приказал, обходя столицу, спешно преследовать армию Ли Цзычэна. Сам же регент с частью «знаменных» войск без лишнего шума 6 июня проник в Запретный город, в укрепленную стеной дворцовую часть Внутреннего города - аристократического района Пекина.
Не только для торгово-ремесленного населения густонаселенного Внешнего города, но и для многих чиновников было неожиданностью, что в Запретном городе укрепились «северные варвары», а во дворце Уиндянь сидит их князь- регент. По мере подхода новых «знаменных» войск маньчжуры установили власть над всей столицей, стали располагаться во Внутреннем городе, выселяя оттуда китайцев и усиливая повсюду охрану. Всем жителям Пекина было приказано обрить головы, оставив косу на макушке, что означало принятие подданства цинского государства. Доргонь объявил, что столица последнего переносится в Пекин, а малолетний император Шунь-чжи вступил на завоеванную территорию. Цель государства Цин, по словам Доргоня, состояла в наведении порядка и «спасении народа от страданий», причиненных «разбойниками Чуан-вана», т.е. повстанцами Ли Цзычэна. Цинские войска якобы не завоевывают, а вырывают страну из рук «разбойников», выводя Китай из хаоса. Поскольку китайский народ потерял своего, т.е. минского, императора, долг государства Цин «подарить» ему своего монарха. Через несколько месяцев Шунь-чжи привезли в Пекин и 30 октября 1644 г. повторно провозгласили императором, на этот раз всех земель, уже захваченных южнее Великой стены, и тех, что будут приведены к покорности в будущем. У Саньгуй получил титул князя и стал именоваться «Князь-Усмиритель Запада».
Доргонь устроил в Пекине пышную церемонию похорон повесившегося минского императора Чун-чжэня (Сы-цзун, 1628-1644), провозгласил династию Цин его наследницей и мстительницей за последнего монарха династии Мин. От него мандат Неба на правление в Поднебесной якобы переходил теперь к потомкам Нурхаци, коим все китайцы должны были безропотно повиноваться. Еще до вторжения в Китай в столице Цинской империи Мукдене существовал довольно развитый государственный аппарат, во многом скопированный с минского. Он состоял из Трех палат (Саньюань), Шести ведомств (Любу), Палаты по делам даннических территорий (Лифаньюань) и Палаты цензоров (Дучаюань). С перенесением в 1644 г. императорской ставки в Пекин все учреждения из Мукдена были переведены в новую столицу. Здесь маньчжуры возглавили близкий по структуре комплекс учреждений, оставшийся от династии Мин. В результате в Цинской империи стало две столицы.


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
33
Доргонь объявил о своей милости к бывшим минским чиновникам и военачальникам. Тем из них, кто признавал и поддерживал власть Цин, давались чины и звания в новом государственном аппарате. Всех прочих призывали присоединиться к новой династии в целях общей борьбы с повстанцами. Землевладельцам и купечеству гарантировалась защита. Тех, кто раскается, покинет лагерь «разбойников» и перестанет их поддерживать, ожидало прощение. Крестьянам обещали снижение налогов, сельскому и городскому населению - покой и порядок. Вся эта гибкая политика и умелая пропаганда возымели успех в северных провинциях - зоне Крестьянской войны 1628-1647 гг.
Будучи по своей исконной религии шаманистами, Доргонь и его окружение при вторжении в Китай сразу же объявили себя ревностными сторонниками и защитниками конфуцианства. Тем самым они стремились привлечь на свою сторону минских чиновников, илэными, помещиков и простой народ. Кроме того, маньчжуры использовали конфуцианство в качестве действенного идеологического оружия и средства контроля над настроением населения. Поскольку подавляющая масса китайцев оставалась неграмотной, основной акцент делался на устную агитацию. Для этого была восстановлена минская система идеологической обработки населения - «сельские собеседования» (сяньюэ), когда старейшины деревень пропагандировали моральные наставления из шести пунктов Чжу Юаньчжана - императора Хун-у (1368-1398), основателя Минской империи. Маньчжурские правители выдавали себя за конфуцианских «справедливых» государей, реставрирующих «пришедший в упадок» Китай, спасающих его от ужасов смуты.
Сразу же после вступления в Пекин регент Доргонь стал проводить политику, направленную на установление союза с минской бюрократией, шэныии и землевладельцами, на раскол антиманьчжурских сил. Особым манифестом Доргонь обещал всем китайским чиновникам, перешедшим на сторону Цин, зачисление на службу, повышение в чине и возможность вести дела вместе с маньчжурами. Приглашая верхи минского общества перейти на сторону новой династии, Доргонь делал акцент на три момента. Во-первых, маньчжуры вошли в Китай лишь для усмирения «разбойников», т.е. для разгрома войск Ли Цзы- чэна и Чжан Сяньчжуна, а не для завоевания страны. Во-вторых, их вступление в Китай вызвано настоятельной просьбой чиновной и военной верхушки аппарата павшей династии. В-третьих, два предыдущих фактора, а также стремление спасти Китай от ужасов смуты делают законным и высокоморальным вступление Шунь-чжи на престол в Пекине.
Покинув Пекин, армия Ли Цзычэна двинулась на юго-запад, чтобы соединиться с частями, оставшимися в крупных городах столичной провинции и Шаньси. Войска У Саньгуя и Шан Кэси, подкрепленные маньчжурской конницей князей Додо и Боло, неотступно преследуя повстанцев, взяли Баодин. Около Чжэндина повстанцы дали преследователям новое сражение. Ожесточенный бой длился два дня: обе стороны понесли большие потери, был ранен Ли Цзычэн. Ни та ни другая сторона не одержали победы, оставшись стоять друг против друга. Через некоторое время повстанцы начали отход. Повернув резко в сторону гор


34
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Тайханшань, крестьянская армия через перевал Гугуань вступила в провинцию Шаньси. В Хэнани чиновники, шэньши и землевладельцы с помощью минских войск, посланных с юга, разгромили местных повстанцев. В северных провинциях не только бывшая минская бюрократия, шэньши, купцы и ростовщики, но и крестьянство, а также трудовой люд городов, измученные длительной войной и разорением, все более отходили от Ли Цзычэна.
По мере отступления повстанцев все выше поднимали голову их враги на местах - помещичьи дружины, сельские ополчения во главе с шэньши, силы деревенской самообороны. Лидеры этих отрядов, воодушевленные победами У Саньгуя, следовали его примеру. В итоге социальная база крестьянской борьбы резко сократилась, а ее «горючий материал» был уже в значительной мере истрачен в боях. Армия Ли Цзычэна в Шаньси, не получив поддержки со стороны уставшего от войны крестьянства, понесла значительные потери в боях. С резким ухудшением положения начались раздоры в совете повстанческих вождей: один из них, Ли Синь, был убит, некоторые командиры со своими частями отделились от главных сил, другие скрылись. Ослабевшая крестьянская армия оставила юг Шаньси и через перевал Тунгуань перешла в соседнюю провинцию Шэньси, сделав своей базой город Сиань. Здесь повстанцы создали свои органы власти и резко увеличили численность войск. Ли Цзычэн предпринял попытку договориться с Чжан Сяньчжуном - правителем Великого Западного государства (Да Си го), который под девизом правления Да-шунь («Великое Послушание») создал повстанческую власть в провинции Сычуань. Однако Чжан Сянь- чжун, враждовавший с Ли Цзычэном, велел прогнать его послов. Провал попытки объединения сил двух крестьянских вождей усугублялся борьбой феодальных сил Шэньси в тылу Ли Цзычэна. Между тем войска У Саньгуя и маньчжурская конница покорили всю провинцию Шаньси малой кровью. Здесь войска У Саньгуя, Шан Кэси и других полководцев-китайцев встречали самое благожелательное отношение, прежде всего со стороны чиновников, шэньши, землевладельцев и вообще богатых людей. Отряды сельской самообороны всячески помогали этим полководцам и «знаменным» войскам бороться с «разбойниками» и наводить «порядок и спокойствие» в своих уездах, округах и областях. Точно так же была завоевана южная часть столичной провинции и большая часть провинции Шаньдун. Только в уездах вокруг Пекина пришлось подавлять стихийные выступления крестьян. Заняв Шаньдун, маньчжуры разместили свои гарнизоны в Цзинани и других ключевых крепостях. Здесь они впервые столкнулись с партизанским движением против завоевателей. Вскоре движение перекинулось в провинции Хэнань и Чжили. Повстанческие отряды, так называемые «войска из вязовых рощ», держали в напряжении цинские гарнизоны, контролировали глубинные районы и даже пытались остановить продвижение «знаменных» войск в бассейне р. Хуайхэ.
Обосновавшись в Пекине и столичной провинции, правительство Доргоня получило возможность без особого труда закрепить за империей Цин и уже захваченные, и новые области. Для этого следовало изменить отношение маньчжурских


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
35
Крестьянская война 1628-1647 гг.
войск к китайскому населению. Раньше (1636-1643) на него смотрели как на подданных чужой династии, как на объект грабежа, насилия, поджогов или увода за Великую стену в плен. Теперь же Доргонь призывал «знаменное» воинство считать завоеванных китайцев новыми подданными богдохана Шунь-чжи. При этом он гарантировал превращение всех «знаменных», вплоть до рядовых латников, в привилегированных землевладельцев с обеспеченным доходом. С присоединением Северного Китая к империи Цин маньчжуры захватили громадное земельное наследие павшей китайской династии. Прежде всего это были государственные земли Мин.


36
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В их число входили дворцовые (,гунчжуан) или императорские (хуанчжуан), поместья повесившегося Сы-цзуна, земли гражданских (.мыньтуиь) и военных поселений (цзюныпунь), поместья князей императорской крови, императорской родни из рода Чжу, а также заслуженных минских сановников. Многие из этой знати, а также из штатской и военной бюрократии, шэнъшы и крупных землевладельцев либо погибли, либо бежали на юг во время Крестьянской войны 1628— 1647 гг. Все эти владения минской аристократии, а также дворцовых евнухов, крупной бюрократии и военачальников перешли к завоевателям. Маньчжурами были также захвачены не только брошенные и бесхозные, но и действительные владения «больших домов», приглянувшиеся «знаменным». В руки последних перешло много крестьянских участков. Крестьян либо сгоняли с земли, либо превращали их в краткосрочных арендаторов, крепостных, слуг или рабов. На базе бывших минских государственных земель и бесхозных, заброшенных или отнятых силой у китайских владельцев полей династия Цин создала свою систему казенного землевладения. Это были прежде всего императорские, княжеские (;цзуншычжуан), «восьмизнаменные» (бацнчжуан) и просто казенные поместья (гуанъчжуан).
Земли в этих поместьях обрабатывали крепостные крестьяне - чжуандыны и тоучунжэни. Первая категория состояла из бывших пленных, посаженных на землю, и из государственных крестьян, навечно приписанных к этим поместьям. За каждым чжуандыном закреплялся участок земли, с которого взимался оброк зерном или деньгами. За всем этим следили специальные старосты (чжуантоу). Вторая категория состояла из китайцев, «по своей воле» перешедших в крепостную зависимость. Одни из тоучунжэней всегда были безземельными, другие недавно потеряли землю, отошедшую к завоевателям, третьи боялись ее лишиться. Переходя на положение крепостных со своей землей или без нее, они становились либо наследственными, либо кабальными арендаторами.
Согласно указу 1644 г., такие китайцы могли со своими семьями приписаться к тому или иному «знамени» (корпусу) и работать на «знаменных землях» (ци- ди). Если они попадали в поместье, то уже не могли оттуда уйти. Тех, кто переходил к «знаменным» офицерам или солдатам, приписывали к их семьям в качестве крепостных. Такой тоучунжэнъ наравне с домашними рабами зачислялся в категорию «состоящих при семье» (.хуся), т.е. становился бесправным, и его можно было продать или купить. Если минское законодательство ограничивало право владения рабами лишь кругом императорской фамилии и аристократии, запрещая работорговлю и порабощение свободных людей, то у вторгшихся в 1644 г. в Китай маньчжуров рабство было широко распространено. Контингент рабов (маньчж. аха) быстро рос за счет массы пленных, захваченных во время военных походов в Корею и Китай. Так, за три похода против империи Мин - 1636, 1638, 1643 гг. - войска Хун Тайчжи и его полководцев увели из Северного Китая свыше 1 млн. пленных. Часть их была включена в «знамена» ханьцзюней, прежде всего в состав войск Кун Юдэ, Шан Кэси и Гэн Чжунмина. Подавляющее же большинство превращалось в рабов, занятых в земледелии, скотоводст¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
37
ве, ремесле и на домашних работах по обслуживанию «восьмизнаменных». Число рабов у маньчжурских владельцев земли было настолько велико, что Хун Тайчжи принял меры по его ограничению. С укреплением власти Цин все маньчжурские военные и гражданские чиновники и даже простые солдаты (пицзя) обзавелись рабами (нубэй, пупу) и слугами (цзяжэнь). Одни рабы были заняты обработкой земли, другие - домашними работами.
После овладения Пекином началось массовое переселение всех «знаменных», живших на равнине Ляохэ в Южной Маньчжурии. Большая их часть была перемещена в провинцию Чжили (в Пекин и в столичную область Шуньтянь). Согласно указу регента Доргоня от 1644 г., при переселении разрешалось захватывать у местных китайцев земли и дома со всем имуществом, а прежних хозяев изгонять. Завоеватели - от командира «знамени» до простого солдата - отнимали все, что им приглянулось, называя это «окружением участка» (цюаньди). Такая практика продолжалась не только в период военных действий, но и после завоевания Китая. В итоге только в Чжили более трети всех земель перешло к «знаменным» и маньчжурской верхушке.
В меньшей мере это наблюдалось и в других провинциях - там, где стояли «знаменные» гарнизоны. С уходом «знаменного» населения на юг, за Великую стену, резко сократилось население центральных районов Маньчжурии. Северные районы Маньчжурии опустели еще в результате походов Нурхаци и Хун Тайчжи на местные племена, массового увода пленных и угона населения. Оставшиеся здесь народности цинские правители стремились привлечь в свое подданство для пополнения ими «знаменных» корпусов. Между тем часть северных тунгусских племен стала платить ясак Московскому государству, позднее создавшему здесь Албазинское воеводство. Русская колонизация Приамурья вызывала в Пекине большие опасения. Запустение юга Ляодуна началось еще раньше- в ходе его завоевания маньчжурами в 1618-1643 гг. По мере отступления минских войск на юг - к Великой стене китайское население уходило в северные районы Китая и в Корею. Вслед за массовым переселением «знаменных» и приписанного к ним мирного маньчжурского населения за Великую стену Маньчжурия превратилась в пустынный край с более или менее обжитыми, но малолюдными центральными районами - «священной родиной» маньчжуров.
Обосновавшись в Чжили, новая династия оставила в неприкосновенности минские ставки основных налогов, но отменила введенные в конце Мин три дополнительных налога - «ляодунский», «карательный» и «налог для обучения войск». Взимание этих наиболее ненавистных для народа налогов в условиях войны и разрухи было физически невозможно либо крайне опасно в социальном плане. В ряде случаев маньчжуры «освобождали» от налогов наиболее пострадавшие от военных действий или стихийных бедствий районы. Маньчжуры стали проводить свою первую перепись населения, установили порядок перемеров земли каждые пять-десять лет. Для осуществления фискально-полицейского контроля на местах в 1644 г. была восстановлена минская система лицзя. Она объединяла десять дворов в цзя во главе со старостой (цзячжан), а одиннадцать


38
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
цзя, в свою очередь, в ли во главе с ли- чжаном. Старосты отвечали перед властями за порядок и уплату налогов в своем подразделении. В цзя включались лишь те, кто мог платить налоги, - тяглые {дин), т.е. взрослое мужское население. Нетяглые {коу), т.е. женщины, малолетние и старики, не включались в лицзя и в переписи, проводившиеся сначала раз в три года, а позднее - каждые пять лет. Система лицзя была восстановлена как в сельской местности, так и в городах и пригородах. Повсеместно ее члены были связаны круговой порукой, что было выгодно завоевателям.
Для большинства чиновников, шэнъши и землевладельцев Северного Китая сохранение своего положения и имущества было значительно важнее, чем воцарение «варварской династии». Бывшая минская бюрократия, крупные землевладельцы и ученое сословие в провинциях к северу от Янцзы не без колебаний, но всё же решили, что князь Доргонь и его воины более приемлемы, нежели крестьянский император Ли Цзычэн со своими повстанцами. Признание ими чужеземной власти и отказ от борьбы с завоевателями облегчили маньчжурам насильственное присоединение северной половины страны к империи Цин. На этой основе стал складываться классовый союз маньчжуров и китайской верхушки, сохранившей свои земли, чины, звания и должности либо получившей новые посты в цинском государственном аппарате.
Правительство Доргоня видело в таком союзе залог прочности своего господства на присоединенных к империи Цин новых землях. Было обнародовано несколько указов, гарантировавших китайской бюрократии ее прежние привилегии, имущественные права, титулы и должности. От северокитайских сановников, чиновников и шэнъши требовалось лишь одно, а именно признание своего нового, т.е. более низкого положения по сравнению со «знаменными» (маньчжурами, монголами и ханьцзюнями). Перешедшие на службу к маньчжурам чиновники должны были носить одежду маньчжурского покроя, первое время говорить и писать на языке маньчжуров, отбивать поклоны их князьям и сановникам, терпеть унижения со стороны «знаменных», зачастую подвергаясь порке. При всем этом административная система Цин гарантировала определенным кругам богатых людей участие в управлении, возможность обогащения за счет служебного положения, а также приобретение чиновного статуса и связанных с ним привилегий.
При утверждении завоевателей в Пекине и подчинении ими минского госаппарата большую помощь оказали чиновники и военные, перешедшие к маньчжурам до 1644 г. Особую роль сыграл бывший минский наместник областей
Коленопреклонение перед императором


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
39
Цзи и Ляо (Ляодун) Хун Чэнчоу, активно участвовавший в разгроме Доргонем крестьянских отрядов на севере Китая и «умиротворении Юга» армией князя Додо в 1645 г.
В северных провинциях иноземное завоевание прикрывалось лозунгом борьбы с «разбойниками Чуан-вана», т.е. Ли Цзычэна. Здесь оно опиралось на союз китайских и маньчжурских верхов. После разгрома повстанцев армии китайских полководцев-изменников и «восьмизнаменные» войска занимали крупные города. В сельской же местности богатые шэнъши и землевладельцы, располагавшие собственными отрядами или силами деревенской самообороны, признавали новую власть и сотрудничали с ней в наведении порядка в своей округе. В силу этих причин кровавых завоевательных операций и ответных восстаний против маньчжуров поначалу почти не было. Массовый переход верхушки Северного Китая на сторону маньчжуров ослабил сопротивление местного населения, уставшего от разорения, длительных военных действий и карательных акций правительственных войск в ходе Крестьянской войны 1628-1647 гг. К тому же Доргонь завоевывал Китай руками самих китайцев. «Знаменные», как правило, шли позади войск полководцев-изменников, наблюдая за их усердием и верностью. Это отводило от «северных варваров» часть гнева местного населения, когда на авансцене действовали ханьские полководцы и солдаты. Сравнительно малочисленных маньчжуров Доргонь всячески берег, они вступали в дело, после того как вся черновая работа была проделана войсками Шан Кэси, Гэн Чжунмина, У Саньгуя, Кун Юдэ. Когда антиманьчжурские отряды оказывались измотанными, в бой бросались «знаменные» конница и пехота. В результате для присоединения северной части Китая к империи Цин понадобилось менее одного года. Уже к весне 1645 г. во власти завоевателей оказались часть Великой Китайской равнины и провинции Лёссового плато. Единственной силой, оказывавшей яростное сопротивление захватчикам и их пособникам, оставалась повстанческая армия, с боями отступавшая на юг.
Для завоевания Южного Китая цинское правительство в начале 1645 г. создало две ударные группировки. Одна из них, восточная, готовилась наступать из провинции Аньхуэй в низовья Янцзы и приморские провинции. Другая, выступив из Шаньси, должна была добить крестьянские войска и продвигаться на юг через долину р. Ханьшуй. Тем самым империя Мин и ее основные вооруженные силы в среднем течении Янцзы брались в «клещи» с востока и запада. К осени 1644 г. против армии Ли Цзычэна регент Доргонь направил крупные силы - три китайские армии, которыми командовали У Саньгуй, Шан Кэси и Кун Юдэ, а также «знаменные» войска князя Додо, одного из сыновей Нурхаци, и князя Аджигэ. Они переправились на правый берег р. Хуанхэ и подошли к узкому горному проходу и крепости Тунгуань. В марте 1645 г. здесь произошло грандиозное сражение, в котором повстанческая армия была разбита. С помощью пушек завоевателям удалось взять и саму крепость. Дорога в Шэньси оказалась открытой. Тяжелое поражение и огромные людские потери, гибель многих повстанческих вождей, в том числе Лю Цзунминя, сделали невозможной оборону Сиани. Оста¬


40
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
вив без боя Сиань и юг Шэньси, повстанцы несколькими колоннами двинулись через хребет Циньлин на юг - в долину р. Ханьшуй. Отступление было трудным, обострились внутренние разногласия, распался совет вождей, некоторые военачальники дезертировали. Достигнув р. Ханьшуй, оставшиеся крестьянские войска вышли к Янцзы, переправились на ее правый берег и в мае 1645 г. на короткое время заняли Учан. По ходу движения им пришлось отбиваться от минских войск и отрядов местной самообороны. Здесь, под Учаном, повстанцы столкнулись с новым врагом - войсками южноминского правительства в Нанкине. Уклоняясь от битв с отрядами хугуанского наместника, измученная долгими переходами, сильно поредевшая крестьянская армия отступила на юг провинции Хубэй в горы Цзюгуншань, где в июне 1645 г. при неизвестных обстоятельствах погиб Ли Цзычэн.
После победы у Тунгуаня и покорения Шэньси маньчжуро-китайские войска разделились. Армия У Саньгуя двинулась в долину р. Ханьшуй, но, перейдя через Янцзы, потерпела поражение от повстанцев, которыми командовал племянник Ли Цзычэна, Ли Го. Бросив пушки и прочее снаряжение в воду, армия У Саньгуя отступила за Янцзы, распространяя цинское господство на север провинции Хубэй и юг Хэнани. Маньчжурская же армия Додо направилась в Северную Хэнань, вступила в Лоян и Кайфэн, соединившись со свежими «знаменными» войсками, шедшими из провинции Шаньдун. Эта «восточная группировка» взяла штурмом крепость Гуйдэ - временный форпост империи Мин на Великой Китайской равнине, после чего одна колонна двинулась к р. Хуайхэ, а другая - в зону Великого канала и овладела Сюйчжоу. Используя раздоры в минском лагере, маньчжуры форсировали Хуайхэ и вышли к р. Янцзы.
Когда руководство повстанческими силами перешло к Ли Го, его более чем 200-тысячная армия оказалась в безвыходном положении, она была обречена на гибель в войне на два фронта - с маньчжурами на севере и империей Мин на юге. Ли Го резко изменил стратегическую линию. Считая завоевателей главной опасностью, он сумел в 1646 г. договориться с минскими военачальниками и правительством в Нанкине о совместной борьбе против «северных варваров» и изменников-ханьцев.
Со смертью Ли Цзычэна и переходом армии Ли Го в подчинение династии Мин Крестьянская война 1628-1647 гг. не кончилась. В Сычуани сохранялось еще второе повстанческое Великое Западное государство во главе с Чжан Сянь- чжуном и его приемными сыновьями - молодыми командирами крупных отрядов: Сунь Кэваном, Ли Динго, Ай Нэнци и Лю Вэньсю, получившими от приемного отца почетные титулы. Эта вторая (после империи Ли Цзычэна) повстанческая власть под девизом правления Да-шунь вела постоянную борьбу с отрядами бывших минских чиновников, богатых шэньгии и землевладельцев. На юге Сычуани сложилось сильное минское войско - шесть воинских формирований из бывших минских солдат и дружин, опиравшихся на деревенскую самооборону. В боях с ним армия Чжан Сяньчжуна потерпела поражение. Повстанцы оставили свою столицу Чэнду и отошли в северо-восточную часть Сычуани, намере-


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
41
Этапы маньчжурского завоевания Китая
ваясь прорваться в Шэньси для борьбы с маньчжурами, хотя последние безуспешно предлагали Чжан Сяньчжуну перейти с армией на их сторону. Зимой 1646 г. на завоевание Сычуани Доргонь направил большое маньчжурское войско во главе с сыном Хун Тайчжи - бэйлэ Хаогэ. На севере Сычуани на сторону «вар¬


42
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
варов» перешел один из повстанческих военачальников - Ли Цзиньчжун. Положение повстанцев оказалось критическим, противник заманил крестьянскую армию в ловушку в горах Фэнхуан. Застигнутые врасплох воины Чжан Сяньчжуна приняли бой с отрядами Хаогэ и их китайских союзников. В этом ожесточенном сражении близ Сичуна в январе 1647 г. повстанцы были разбиты и понесли огромные потери. Сам Чжан Сяньчжун погиб. Его приемные сыновья с поредевшим войском, разделенным на несколько групп, начали отступление на юг. Им с большим трудом удалось форсировать р. Янцзы у Чунцина и уйти в Гуйчжоу. Здесь, признав власть одного из минских правителей, они включились в общепатриотический лагерь борьбы с завоевателями. Так закончилась Крестьянская война 1628-1647 гг.
Между тем, разбив и отбросив войска У Саньгуя, новый командующий армией Ли Го располагал уже от 200 тыс. до 300 тыс. воинов и подчинялся минскому наместнику Хугуана - полководцу Хэ Тэнцзяо, в распоряжении которого находились 100-тысячная армия и ряд других соединений в долине среднего течения Янцзы. Все эти воинские силы зимой 1646/47 г. были реорганизованы в Армию Тринадцати соединений под общим командованием Хэ Тэнцзяо. Из них шесть соединений под общей командой Ли Го находились в долине р. Ханьшуй севернее Янцзы. После разгрома армии Чжан Сяньчжуна в сражении близ Сичуна войска его преемников поспешно отступили за р. Янцзы, оставив войска Ли Го один на один против превосходящих сил цинских армий - князя Хаогэ, У Саньгуя, Шан Кэси и др. Во избежание гибели Ли Го пришлось отвести свои войска за Янцзы. После битвы близ Сичуна маньчжуры силами китайских армий без особого труда подчинили себе всю Сычуань. Они встретили упорное сопротивление лишь у стен Чунцина, население которого стойко обороняло город.
С падением Чунцина в 1647 г. маньчжурские захватчики и их китайские пособники вышли во фланг линии южноминской обороны в среднем течении Янцзы. Тем не менее поражение У Саньгуя южнее Янцзы и стойкая оборона Армии Тринадцати соединений на этом водном рубеже резко затормозили движение «западной группировки» на юг. Упорные бои затянулись здесь до лета 1648 г. В итоге глубокое вторжение в Минскую империю с запада было сорвано. Здесь сказались, во-первых, высокие боевые качества частей Ли Го и их стойкость в обороне, во-вторых, малочисленность цинской конницы в рядах «западной группировки», состоявшей в основном из китайской пехоты полководцев-измен- ников. Таким образом, и Южный Китай в значительной мере завоевывался для маньчжуров руками самих китайцев. Было между захватчиками и территориальное разделение. Для операций маньчжурской и монгольской конницы Доргонь, естественно, избрал Северо-Китайскую равнину и богатые приморские районы южнее Янцзы. Китайским же полководцам-перебежчикам сначала было приказано сражаться в трудных для передвижения провинциях Лёссового плато. Затем их войска были посланы в сильно пересеченную местность глухих и зачастую бедных районов Юго-Запада, т.е. Гуйчжоуского плато, Юньнаньского нагорья, а также в гористые области Гуанси и Гуандуна.


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
43
Второй этап
маньчжурского завоевания
Весной 1645 г. на всей территории южнее р. Янцзы сохранялась власть империи Мин со столицей в Нанкине. После взятия Пекина повстанцами Ли Цзычэна в южной столице развернулась борьба за власть между двумя группировками. Первую, поддержанную приверженцами группы Дунлинь, возглавил глава военного ведомства Ши Кэфа. Второй, кликой придворных евнухов, руководил Ma Шиин. Евнухи одержали верх, и новым императором династии Мин был провозглашен бездарный пьяница Фу-ван (Чжу Юсун).
Победившая клика евнухов попыталась договориться с Цинами и У Саньгуем о союзе. Однако южноминские послы вернулись ни с чем. В Нанкине не придавали особого значения маньчжурской угрозе и серьезной подготовки к войне не вели, считая по-прежнему главной опасностью повстанцев Ли Цзычэна. К югу от Янцзы господствующая верхушка почти не подверглась ударам классового шторма Крестьянской войны 1628-1647 гг. У южнокитайских чиновников, ученого сословия шэныии и землевладельцев не было острой нужды в союзе с маньчжурами против южнокитайского крестьянства, не примкнувшего к борьбе своих северных собратьев. Южнокитайские верхи стояли за сохранение империи Мин к югу от Янцзы, за реставрацию этой династии в северной половине страны, за полный разгром тамошних повстанцев при использовании «знаменных» войск, с командованием которых они рассчитывали договориться. Опираясь на экономически более развитый, многолюдный и богатый Юг, здешняя верхушка до лета 1645 г. считала себя в относительной безопасности и не понимала масштабов нависшей угрозы.
В Нанкине продолжалась грызня придворных клик. Фу-ван делами государства не занимался, предаваясь роскошным пирам, пьянству и гаремным утехам. Между командующими четырьмя военными округами, чьи войска прикрывали Минскую империю с севера, царила вражда. Командующий учанской группой войск Цзо Лянъюй в апреле 1645 г. поднял мятеж и повел своих солдат на Нанкин. Его неожиданная смерть и последовавший затем разгром учанских войск покончили с мятежом. Это подорвало силы империи Мин, и деморализованные офицеры Цзо Лянъюя перешли в цинский лагерь. Ши Кэфа был отстранен от руководства военным ведомством и назначен командующим четырьмя крепостями, в том числе Янчжоу, прикрывавшими подступы к Нанкину с севера от Янцзы, а также небольшой группой войск, дислоцированной между Хуайхэ и Янцзы.
Если маньчжурский план кампании 1645-1646 гг. предусматривал применение «монгольской» стратегии, т.е. широчайший двусторонний фланговый охват противника, то минское руководство противопоставило ему совершенно неадекватный и консервативный план. Вместо концентрации основных сил в мощный кулак в глубине своей территории - на стратегической оси театра военных действий - Нанкин разместил свою армию строго на передовом рубеже - вдоль р. Янцзы, растянув ее почти на тысячу километров, как бы в ожидании анало¬


44
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
гичного «зеркального» расположения сил наступающих. Такой «живой забор» был заведомо бесполезен, а сам план изначально порочен.
Весной 1645 г., когда войска «восточной группировки» под командованием князя Додо вышли к р. Хуайхэ, Минскую империю в долине р. Янцзы охраняли четыре армии, но они были сильно разбросаны. В итоге Нанкин с севера прикрывала только одна и притом малочисленная армия под командованием Ши Кэфа. Не сумев остановить на равнине панцирную маньчжурскую и монгольскую конницу, она потерпела поражение и отступила под защиту крепостных стен Янчжоу, расположенного на Великом канале севернее Янцзы. Ши Кэфа отверг предложение капитулировать и возглавил оборону. В течение семи дней войска и население героически обороняли этот большой и богатый город. Под его стенами было убито несколько тысяч «знаменных». На многократные просьбы Ши Кэфа о помощи откликнулся лишь командующий Лю Чжаоцзи, пришедший с небольшим отрядом. Маньчжуры, сломив упорнейшее сопротивление защитников, овладели Янчжоу, после чего устроили кровавую резню, длившуюся десять дней и унесшую 800 тыс. жизней. Эта вакханалия жестокости сопровождалась пожарами, грабежом, насилиями и угоном пленных в рабство. Взятый в плен Ши Кэфа отказался служить династии Цин и был казнен. Янчжоу - прославленный центр ремесла и торговли - был разрушен до основания.
В это время Фу-ван и его окружение по-прежнему проводили время в пьяных оргиях, считая, что маньчжуры не смогут преодолеть широкую и быструю Янцзы. Между тем в середине июня 1645 г. армия Додо с помощью перебежчиков- китайцев форсировала эту водную преграду и подошла к Нанкину. Фу-ван и его придворные бежали, бросив столицу на произвол судьбы. Более чем 200-тысячный минский гарнизон, возглавляемый Ma Шиином, не захотел сражаться и отступил на юг. Чиновники открыли ворота столицы и капитулировали. Большинство их с радостью пошли на службу к завоевателям. Это, однако, не избавило сдавшийся без боя Нанкин от массовых насилий, грабежей и убийств. Маньчжуры сожгли императорский дворец. В июле «знаменные» войска подошли к Уху, куда бежал Фу-ван. При приближении врага он был арестован своими же военачальниками, поспешившими перейти в цинское подданство и сдать город. Фу- ван был отправлен в Пекин и там умерщвлен. На сторону завоевателей перешли почти все минские военачальники этого района вместе со своими частями. Сопротивление оказали лишь войска Хуан Дэгуна, вскоре погибшего в бою. Без сопротивления сдался город Сучжоу. «Знаменные» устремились к Ханчжоу, где после пленения Фу-вана государем империи Мин был объявлен Лу-ван (Чжу Чанфан). Однако маньчжурская конница разгромила и обратила в бегство его войска. Ханчжоу капитулировал, перед открытыми воротами города Лу-ван и его свита на коленях встретили завоевателей. Неудачливый претендент на трон был увезен в Пекин и умерщвлен голодом.
Между тем жестокость и насилия «знаменных», в том числе увод десятков тысяч девушек и молодых женщин в рабство, вызвали восстания жителей Сун-


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
45
цзяна и ряда других городов, а также крестьян, к которым присоединилась часть минских солдат. Восставшие во главе с шэнъшы Чэн Цзылуном пытались освободить Сучжоу и Ханчжоу, но были разгромлены. Небольшой городок Кунь- шань цинские войска взяли штурмом только на пятые сутки осады, после чего вырезали свыше сорока тысяч жителей. К концу 1645 г. наступательный порыв армии князя Додо был заметно ослаблен большими потерями наступающих, а также сопротивлением в тылу. Однако в стане захватчиков оказалось много бывших минских военачальников с подчиненными им частями. В итоге и на восточном театре военных действий правительство Доргоня получило возможность завоевывать Китай руками китайцев. После гибели Лу-вана, готовясь к обороне против «северных варваров», минские сановники и военные в провинциях Чжэцзян и Фуцзянь провозгласили временными правителями Минской империи двух претендентов на трон.
В Шаосине, объявленном временной столицей, государем был посажен новый Лу-ван (Чжу Ихай), а в Фучжоу - Тан-ван (Чжу Юйцзянь). Вместо того чтобы объединить силы перед лицом общего грозного врага, оба претендента на императорский трон ссорились, их окружение занималось интригами, причем многие заранее готовились перейти в стан завоевателей. Начальный успех маньчжурского наступления в Восточном Китае объяснялся тремя факторами. Во- первых, беспечностью и никчемностью минского правительства, во-вторых, малочисленностью минских войск в приморских провинциях, тогда как основные свои армии Минская империя держала в среднем течении Янцзы. В-третьих, разложением армейского руководства, бегством минских военачальников после форсирования завоевателями Янцзы. После падения Нанкина брошенные на произвол судьбы солдаты и офицеры стали отходить на юг либо просто разбегаться. Неоценимую услугу завоевателям оказали представители китайской верхушки, перешедшие на сторону чужеземцев и во имя своих сословных интересов предавшие национальные. В провинциях южнее Янцзы сопротивление захватчикам было ослаблено остротой социальных противоречий в минском обществе.
Доведенные до крайней степени налоговая эксплуатация, чиновный произвол, насилие со стороны князей, сановников и евнухов во многом обусловили пассивность значительной части населения Южного Китая. Деградация и развал единой власти Южной Мин создали объективные и субъективные предпосылки для успехов цинских армий. После взятия Нанкина правительство Доргоня издало указ о бритье головы. На всей территории, уже присоединенной к империи Цин, китайцам-мужчинам надлежало перейти от традиционной прически к маньчжурской, т.е. сбрить волосы спереди, а оставшиеся на темени заплести в косу. Не выполнивший этот приказ в десятидневный срок считался «сопротивляющимся разбойником», и ему отсекали голову. Цирюльникам в сопровождении солдат было приказано ходить по улицам и рынкам и насильно брить мужчин. При малейшем сопротивлении виновного обезглавливали.
«Знаменные» и их китайские приспешники жестокими мерами проводили в жизнь приказ о бритье головы. Особенно усердствовал ближайший помощник


46
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
князя Додо - опытный каратель Хун Чэн- чоу, назначенный наместником Цзяннани. Головы казненных в устрашение остальным вывешивались на стенах городов, на шестах и в клетках - на рынках и у ворот управ. Казни происходили и в деревнях. Китайский народ видел в новой прическе символ рабской покорности завоевателям, унижение национального достоинства, попрание древних обычаев. Ханьцы испо- кон веку носили длинные волосы, завязывая их в пучок на макушке и закалывая большой шпилькой или палочкой. Такая прическа входила в сложный комплекс, символизировавший великоханьское превосходство над «варварами». Теперь же ханьцам самим предстояло опуститься до уровня «северных варваров». С введением маньчжурской косы они становились подданными чужого им государства Цин. Указ 1645 г. о бритье голов ставил перед каждым китайцем альтернативу: «Хочешь сохранить голову - должен лишиться волос, сохранишь волосы - лишишься головы», однако патриоты принимали иное решение: «Лучше потерять голову, чем волосы!»
Бритье голов вызвало бурный взрыв народного гнева, массы горожан и сельских жителей, противясь надругательствам над национальной гордостью ханьцев, брались за оружие. Более месяца героически обороняли свой город восставшие жители Цзянъиня. Взломав крепостные стены огнем осадных орудий, ворвавшиеся «знаменные» в течение трехдневной резни убили более 172 тыс. человек, в том числе женщин, стариков и детей. Два месяца удерживали в своих руках восставшие патриоты г. Цзядин. Даже после того, как каратели вырезали 20 тыс. жителей, горожане восстали вновь. Кровавая бойня была повторена, как и прежде, руками бывших минских солдат по приказу их военачальника. Эти и другие восстания в тылу армии князя Додо измотали войска и сбили темп их наступления. Свою роль сыграл и героический поход из Фуцзяни в Цзянси и Аньхуэй 10-тысячного войска сановника и ученого Хуан Даочжоу, хотя его солдаты и были затем рассеяны неприятелем, а сам он казнен.
В том же, 1645 г. под угрозой смертной казни было запрещено ношение одежды минского образца, но это мало повлияло на китайцев. В 50-х годах даже перешедшие на сторону завоевателей провинциальные чиновники все еще носили минские одежды и головные уборы. Массовое неповиновение заставило маньчжуров отменить казни и отложить выполнение подобных приказов до окончательного завоевания Китая.


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
47
В Южном Китае завоеватели вели себя иначе, чем на Севере. Если к китай- цам-северянам у маньчжуров поначалу было спокойное отношение из-за их покорности, то на южан они смотрели как на народ более низкого ранга (никань), называя их «южными варварами», к которым применимы любые жестокости. Все это обострялось упорным сопротивлением южан, большими потерями «знаменных» южнее р. Янцзы и длительностью завоевания Юга (1645-1683). Здесь маньчжуры столкнулись не только с героическим сопротивлением китайского народа, но и с демографическим феноменом этой страны. Ее население почти в 200 раз превышало численность «восьмизнаменной» армии и ее союзников. Для покорения этой гигантской силы, для снижения ее количественного превосходства маньчжуры шли на массовое уничтожение жителей любого сельского района или города, оказавшего сопротивление.
Цинские войска, руководствуясь правилом «сдаются - убивай, не сдаются - тоже убивай», сжигали и разрушали города и деревни. Завоевание приняло характер массового истребления населения. Невероятная по своей жестокости кровавая расправа, сознательно поощряемая практика поголовной резни помогли династии Цин подавить сопротивление китайского населения. Если в Северном Китае Доргонь поначалу проводил гибкую политику по отношению к династии Мин, то к югу от р. Янцзы он вел себя иначе. Южноминских правителей в Пекине рассматривали как «данников» (фанъ), как подданных, наказываемых смертью за сопротивление цинскому императору. Трех минских правителей - Фу-вана, Тан-вана и Гуй-вана - маньчжуры именовали «три правителя-данника» (санъфанъ) или «три ранних данника» (цянъсанъфанъ). Минские «данники», а также князья и близкие родственники императорской фамилии Чжу безжалостно уничтожались завоевателями.
Летом 1645 г. цинские войска из провинции Цзяннань двинулись в Цзянси. Минский командующий войсками (тиду) этой провинции Цзинь Шэнхуань, без боя сдавшийся маньчжурам, был оставлен в этой должности и помог им присоединить большую часть провинции к империи Цин. Не доверяя новому перебежчику, Доргонь назначил наместником Цзянси цинского прислужника Чжан Юйтяня, занимавшего видные посты в Маньчжурии до 1644 г., чем смертельно оскорбил Цзинь Шэнхуаня. К весне 1646 г. завоевателям удалось подавить восстания в покоренной Цзяннани, подчинить себе соседнюю Цзянси, получить подкрепления и усилить свои ряды за счет войск сдавшихся китайских полководцев. В марте регент Доргонь назначил князя Боло главнокомандующим начавшегося похода в Чжэцзян и Фуцзянь.
Войска Лу-вана не могли остановить цинскую армию, которая захватила его столицу Шаосин и другие города. Лу-ван с частью войск бежал на прибрежные острова, а большинство его военачальников признали себя подданными государства Цин. Завоеватели вышли к границам Фуцзяни. В этой провинции всеми делами заправлял всемогущий сановник, богатый землевладелец Чжэн Чжилун, в чьих руках находились большинство войск Тан-вана и сильный флот. Перед броском маньчжуров в Фуцзянь Чжэн Чжилун перешел на сторону врага, но был


48
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
увезен в Пекин, вскоре заключен в тюрьму, а позднее - казнен. Обезглавив тем самым правительство Тан-вана, маньчжуры во главе с Бол о осенью разгромили его войска в ущелье Сяньсягуань. В ходе упорных боев за крепость Тинчжоу минские войска были вновь разбиты. Маньчжуры обезглавили более 10 тыс. человек, в том числе Тан-вана и его свиту. После этого они захватили ряд крепостей и без боя вошли в главный город провинции - Фучжоу. К декабрю 1646 г. армия Боло завоевала всю Фуцзянь.
И снова в минском лагере, на этот раз в провинции Гуандун, появилось два очередных претендента на императорский трон - один (Чжу Юлан) в Чжао- цине, другой (Чжу Юйао) - в Гуанчжоу. Снова началась междоусобная борьба между двумя правительствами, в том числе и военные действия. Усыпив при помощи дезинформации бдительность минских полководцев, цинские власти зимой 1646/47 г. подготовили неожиданный удар. В Гуандун были брошены китайские войска, перешедшие под власть маньчжуров еще в восточных приморских провинциях. Ими командовал перешедший во вражеский лагерь бывший минский военачальник Ли Чэндун. Его войска в январе 1647 г. беспрепятственно вошли в Гуанчжоу, где погиб Чжу Юйао, один из претендентов на престол. Вслед за этим Ли Чэндун повел свои войска на Чжаоцин. Здесь находился другой претендент на престол - Гуй-ван (Чжу Юлан). Со своим окружением он бежал в Гуйлинь - главный город провинции Гуанси, ставший центром борьбы юго-западных провинций, упорно сопротивлявшихся завоевателям, что позволило последнему минскому правителю - Гуй-вану продержаться на троне почти 15 лет (1646-1661).
Длительному сохранению независимости этой части империи Мин способствовал ряд факторов. Большую роль играли отдаленность и труднодоступ- ность Юго-Запада, расположенного на Гуйчжоуском плато и Юньнанском нагорье, а также нежелание маньчжуров тратить на завоевание этого отсталого бедного «угла» государства Мин «драгоценную» кровь «знаменных». Кроме того, силы маньчжуров были скованы сопротивлением в уже завоеванных провинциях. Сказывался также невысокий боевой дух китайских армий под командованием полководцев-изменников, которые были брошены на покорение этого трудного региона, - позднее некоторые из них перешли в лагерь Южной Мин. Упорное сопротивление этого региона связано прежде всего с действовавшими здесь крупными и боеспособными соединениями из бывших повстанческих армий Ли Цзычэна и Чжан Сяньчжуна. Переход этих закаленных в боях частей под знамена Южной Мин существенно отдалил крушение последней.
Надеясь получить из Европы помощь в борьбе с маньчжурами, минские придворные круги налаживали связи с Западом. Гуй-ван, его семья, губернатор Гуанси и наместник Лянгуана приняли христианство и через миссионеров просили помощи у папы римского Иннокентия X (1644-1655). Европейские купцы продавали минскому лагерю огнестрельное оружие, в том числе пушки. В южноминских войсках состоял отряд португальцев и других европейских наемни¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
49
ков. Тем не менее к бывшей крестьянской армии Ли Го окружение Гуй-вана относилось со страхом и подозрением, хотя это были лучшие части не только в минских войсках вообще, но и в упоминавшейся выше Армии Тринадцати соединений, чьи войска стали непреодолимой преградой на пути «западной группировки» цинских войск. Если «восточная группировка» за два с лишним года (весна 1645 - лето 1647 г.) прошла через четыре провинции (Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь, Гуандун) и завоевала их, то «западная» все это время протопталась в долине р. Янцзы перед фронтом войск Ли Го и Хэ Тэнцзяо.
1647 год оказался крайне трудным для тех, кто сражался под знаменами государства Мин. До лета войскам Ли Го и другим частям из Армии Тринадцати соединений удавалось сдерживать в долине р. Янцзы натиск с севера - со стороны китайских армий полководцев-изменников, нанося им чувствительные удары. Минский полководец Ян Тинлинь успешно действовал в Цзянси против армии перебежчика Цзинь Шэнхуаня. Однако летом наступил перелом - цинские войска разгромили части Ян Тинлиня, павшего в бою, и вышли к Чанша - ставке Хэ Тэнцзяо. Последний не стал оборонять город и отступил на юг Хунани. В результате угроза окружения, снова нависшая над войсками Ли Го, заставила его спешно отходить на юг. Началось массированное наступление армий Кун Юдэ, Шан Кэси и Гэн Чжунмина, занявших всю Хунань и теснивших минские войска в северной части провинции Гуанси.
Одновременно из уже завоеванного Гуандуна в южные районы Гуанси вторглась китайская армия лояльного Цинам Ли Чэндуна. Тем самым удалось загнать в одну провинцию все войска сопротивления (кроме остатков армии Чжан Сяньчжуна в Гуйчжоу и Юньнани) и взять их в клещи - с севера и с юга. Цинские полководцы рвались к Гуйлиню, где обосновался последний минский правитель - Гуй-ван. Его пленение и казнь были вожделенной целью каждого из полководцев, ибо сулили небывалую награду со стороны Доргоня. Город обороняли войска минского губернатора провинции Цюй Шисы, возглавлявшего правительство Гуй-вана. Армии Ли Го и Хэ Тэнцзяо оказались в тяжелейшем положении. Цинские войска трижды безуспешно осаждали Гуйлинь. В то же время в тылу у Ли Чэндуна началось восстание в Гуандуне. Отряды повстанцев соединились под стенами Гуанчжоу и атаковали его. Ли Чэндун со своей армией спешно покинул театр военных действий и повернул назад - наводить порядок в Гуандуне. Между тем наместником Гуандуна и Гуанси регент Доргонь назначил не этого полководца-перебежчика, а давнего подданного маньчжуров Тун Янцзя, служившего им с 20-х годов. Тем временем в декабре 1647 г. в тяжелых боях под Цюаньчжоу были разбиты и отброшены за пределы Гуанси пришедшие с севера цинские войска. Угроза полного поражения патриотических сил отодвинулась- усеченная империя Мин сохранилась. Так закончился второй этап (1645-1647) маньчжурского завоевания, когда под власть империи Цин перешла основная минская территория южнее р. Янцзы, а под контролем антицинских сил на Юго-Западе сохранились лишь три провинции - Гуанси, Гуйчжоу и Юньнань.


50
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Обширные завоевания и победы укрепили авторитет принца-регента. Дор- гонь, сосредоточив всю власть в своих руках, в 1647 г. сместил Цзиргалана и стал единоличным правителем империи. Основное внимание он уделял укреплению военной мощи династии - как «восьмизнаменных», так и китайских формирований. С начала вторжения в страну маньчжуры восстановили практику создания провинциальных войск «зеленого знамени» периода Мин. Все китайские части, не входившие в 24 «восьмизнаменных» корпуса, именовались «зеленознаменными» (.пюйцибин, люйин), в том числе армии У Саньгуя, Кун Юдэ, Шан Кэси и Гэн Чжунмина.
Провинциальные части «зеленознаменных», не относящиеся к армиям этих «четырех князей-данников» (сыфанъ), подчинялись разным властям. Одни соединения (бяо) были в распоряжении наместника (цзунду), другие - военного губернатора (сюнъфу), третьи - командующего «зеленознаменными» (тиду), четвертые - чрезвычайного эмиссара Пекина. Такой раздробленностью правительство Доргоня страховалось от объединенного выступления китайских частей против завоевателей. «Восьмизнаменные», в первую очередь маньчжурские и монгольские корпуса, являлись по преимуществу конным войском. Конники были одеты в шлемы, панцири и латы. Корпуса маньчжуров и хань- цзюней располагали значительной артиллерией. В отличие от них войска «зеленого знамени» состояли главным образом из пехоты, не имеющей броневой экипировки и пушек. Пехотинцы были вооружены по преимуществу холодным оружием, тогда как «восьмизнаменные», в том числе корпуса ханьцзюней, имели аркебузы и мушкеты. В итоге в XVII - начале XVIII в. по боеспособности «восьмизнаменные» корпуса намного превосходили китайские провинциальные войска. Впрочем, несмотря на наличие огнестрельного оружия и артиллерии, основным оружием для цинских войск оставались кривые мечи, копья и луки со стрелами.
Помимо военных дел Доргонь форсировал создание собственного налогового аппарата. В первые годы после завоевания маньчжурами Пекина налоговые поступления в их казну были ничтожными. В районах, по которым прошла Крестьянская война 1628-1647 гг., налоговые списки и другие документы были уничтожены, фискальный аппарат разрушен и в течение некоторого времени налоги не собирались. Администрация Доргоня, практически не имея возможности собрать эти суммы, была вынуждена официально простить крестьянству недоимки, обыграв это в своих указах и обращениях как акт заботы и милосердия.
Между тем маньчжуры оперативно начали восстанавливать минскую систему налогообложения. В 1644 г. последовал указ чиновникам составить списки населения, а в 1646 г. - полные записи налогов и повинностей. В основу цинских реестров была положена минская перепись периода правления Вань-л и (1573— 1620). Составление этих документов мотивировалось стремлением защитить народ от самоуправства местных чиновников. Новая династия в основном сохранила законодательство Минской империи, внеся в него лишь некоторые исправ¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
51
ления и дополнения. В 1647 г. был опубликован новый кодекс законов «Да Цин люй ли». В его основу был положен прежний кодекс «Да Мин люй», абсолютное большинство постановлений которого перешло в цинский свод в качестве «основных законов» {люй). Новые же законы были включены в него в виде «дополнительных правил» {ли). Они закрепляли привилегии «знаменных» по сравнению со свободными китайцами {минъжэнъ, фаньжэнъ). За одинаковое преступление первых наказывали мягче, чем вторых. «Знаменные» имели право замены наказания на более легкое или менее унизительное. Для них создавались особые суды и тюрьмы с мягким режимом, они были неподсудны китайцам, т.е. обычному суду. В то же время «знаменные» суды могли рассматривать дела о преступлениях китайцев. Все это создавало дополнительную основу для произвола со стороны завоевателей.
В 1646-1647 гг. неожиданно для маньчжуров осложнилась обстановка в Монголии. Подавая нежелательный пример другим, из-под власти Цин вышло южное княжество Сунит во главе с Тэнгисом. Непокорные ушли в Халху под покровительство Цэцэн-хана Шолоя. В 1646 г. туда были посланы войска под командованием князя До до. Маньчжуры столкнулись с упорным сопротивлением конницы Цэцэн-хана, Тушэту-хана Гомбо и местного населения. Несмотря на первоначальный успех, До до в 1647 г. пришлось прервать свой поход и повернуть назад из-за нехватки сил для ведения затяжной войны в степях Халхи. Тем не менее Пекин продолжал оказывать давление на халхаских ханов, принуждая их признать зависимость от Цинской империи. В стремлении подчинить всю Монголию цинское правительство ссылалось на титул «богдохан» (великий, или всемонгольский, хан), дарованный Хун Тайчжи в 1636 г. князьями Южной Монголии вместе с государственной печатью династии Юань. Тем самым Шунь-чжи и последующие маньчжурские императоры выступали якобы как «преемники» Чингис-хана и Хубилая. Несмотря на сомнительный исход экспедиции Додо, регент Доргонь потребовал от ханов и князей Халхи присылки их сыновей или братьев в Пекин, где они жили бы в качестве заложников. Тогда монгольские князья отвергли это унизительное требование.
mm* a mut
Исправленный и дополненный «Кодекс Великой Цин»
Покорение маньчжурами Южного Китая
В 1648 г., когда Доргонь готовил последний удар по минским силам, наступил резкий перелом в общей обстановке и военных действиях в пользу сил со¬


52
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
противления. На фоне возросшего антиманьчжурского движения в завоеванных провинциях произошел раскол в цинском лагере. Цзинь Шэнхуань и Ли Чэндун считали себя обиженными и обделенными, ибо не получили верховной власти в завоеванных ими провинциях, а были поставлены под начало цинских наместников также из числа китайцев-перебежчиков. В 1648 г. оба полководца восстали против маньчжуров и перешли на сторону империи Мин вместе со своими армиями и провинциями Цзянси и Гуандун, повернув оружие против цинских войск. На восстание против маньчжуров Цзинь Шэнхуаня подбивали и противники Цинов, связанные с Ли Го. В Цзянси особенно решительно действовали войска под командованием Ван Дэжэня, освободившего ряд крупных городов от маньчжурского господства. Воспользовавшись резким изменением обстановки, Хэ Тэнцзяо и Ли Го повели наступление на Хунань и освободили эту провинцию. Наступление в Хунани было поддержано многочисленными восстаниями деревенского населения против маньчжуров. Все это создало морально-психологический перелом в настроениях других провинций.
Во многих районах Северо-Западного и Южного Китая развернулось массовое движение против завоевателей. Поднялись крестьяне и горожане, начались восстания войск «зеленого знамени», создавались тайные братства и вооруженные отряды. В городах происходили перевороты, патриоты устанавливали свою власть. Во главе ее зачастую вставали вчерашние перебежчики в лагерь маньчжуров. Эти бывшие минские военачальники, чиновники и шэныии испытали на себе высокомерие, подозрительность и оскорбления со стороны «знаменных», оставивших им второстепенные и третьестепенные должности и чины. За измену династии Мин эти функционеры рассчитывали получить значительно большее вознаграждение. В Сычуани восстали три бывших минских военачальника - Ли Чжаньчунь, Тань Вэнь и Тан Хун с подчиненными им частями «зеленого знамени». К ним присоединились Ян Чжань и Юй Дахай - командиры отрядов численностью свыше 10 тыс. человек каждый. В результате на сторону Южных Минов перешли южная и восточная части Сычуани. Население поддержало военачальников, признавших власть Гуй-вана. Для маньчжуров крайне опасным оказался переход на сторону патриотов многих китайских провинциальных войск «зеленого знамени» - как бывших частей империи Мин, так и вновь сформированных во главе с опытными военачальниками.
Восстания такого рода, особенно гарнизонов больших городов, в ряде случаев автоматически вели к отпадению целых областей и провинций от Цинской империи. Тем самым существенно сократились ее вооруженные силы, главным образом пехота. Маньчжуры вообще не доверяли частям «зеленого знамени», подозревали их в готовности изменить и держали подальше от театра военных действий. В 1648-1649 гг., с возникновением дружественного Минам юго-западного государства во главе с Сунь Кэваном, западные подступы и тыл Гуанси - обломка империи Мин заметно укрепились. Его создали в 1649 г. на территории провинций Юньнань и Гуйчжоу со столицей в Куньмине четыре полководца- приемные сыновья Чжан Сяньчжуна, пришедшие со своими войсками из


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
53
Сычуани. Среди них выделялся талантливый военачальник Ли Динго. В итоге общая база сопротивления захватчикам расширилась, охватив семь провинций. Антицинские войска перешли в наступление по всем направлениям. Этому способствовал резкий подъем антиманьчжурского движения в тылу цинских армий на удерживаемых ими территориях.
Крупное восстание произошло в Шаньси, где повстанцы освободили более 50 уездов. В 1649 г. на их сторону перешел со своими войсками полководец Цзян Сян. Он разгромил сильную маньчжурскую армию, взял столицу провинции - г. Тайюань и крепость Датун, создав угрозу Пекину. Почти вся провинция Шэньси в 1648-1649 гг. была занята отрядами местных повстанцев. Власть маньчжуров сохранялась лишь в столице провинции - г. Сиань. Против иноземцев поднялись мусульмане Ганьсу во главе с Дин Годуном (Дин Гочэнь) и Ми Лаинем. Их отряды овладели районом к западу от Хуанхэ, захватили город Ланьчжоу и прилегающие к нему области, сея панику среди маньчжуров. Практически весь Северо-Запад Китая вышел из-под власти государства Цин. Под его контролем осталось всего восемь провинций, но и на их территории разгоралась антиманьчжурская борьба. В провинции Шаньдун ширились партизанские действия «отрядов из вязовых рощ» (юлиньдуй). Минские войска с о-ва Наньао у побережья Гуандуна в 1647-1648 гг. высадили крупный десант на материк. В восточной части провинции Чжэцзян, в горах Сыминыиань, успешно действовали антиманьчжурские отряды, среди их командиров выделялся обладатель ученой степени сюцай Ван И. В районе оз. Тайху сражались повстанцы из «армии белоголовых». Китай стоял на пороге всенародного восстания против завоевателей. На борьбу за освобождение от власти «варваров» все более решительно поднимались крестьяне, ремесленники, торговцы, сельские пауперы, городские низы.
К ним все чаще присоединялись бывшие минские солдаты, военачальники, мелкие чиновники, патриотически настроенные ученые-шэньиш и часть землевладельцев. Социальная разобщенность китайского общества, проявившаяся в Крестьянской войне 1628-1647 гг., уступала место национальному единству перед лицом общего врага. Между тем антицинские силы, не сумев объединиться, действовали разрозненно. Каждый полководец и политик поступал по собственному усмотрению, на свой страх и риск, каждый заботился о своей армии, своем отряде, районе, провинции и своих целях. В таких условиях был невозможен общий план борьбы.
Завоеватели и их пособники умело использовали разновременность и разобщенность местных, малых по масштабам антиманьчжурских восстаний. Такая асинхронность объяснялась самим характером деревенского быта с его оторванностью от окружающего мира. Интересы крестьян не выходили за пределы соседних деревень и ближайших волостей. Вести о приближении маньчжуров и их пособников, проходивших мимо данной местности, либо не проникали сюда, либо мало тревожили. Часто сельские жители не подозревали, что их провинция, область или округ уже фактически присоединены к государству Цин. Когда же эти волости и уезды, подвергнувшись насилию со стороны новой власти, и бра¬


54
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
лись за оружие, то оказывалось, что соседние районы, давно восставшие против «северных варваров», уже потерпели поражение и обескровлены. Все это давало возможность немногочисленным цинским войскам громить повстанческие очаги поодиночке.
В критический период военного и политического перелома 1648 - начала 1649 г. правительство Доргоня приняло действенные меры для удержания завоеванных китайских провинций в рамках государства Цин. Доргонь прибег к некоторым уступкам, наградам, пожалованиям и присвоению почетных титулов, объявлению амнистии непокорным, посулам и увещеваниям. Правительство отменило некоторые виды обложения, временно освободило от налогов ряд районов, простило недоимки, приостановило проведение учета населения, земель и имущества, так как это крайне озлобляло городское и сельское население. Была разрешена свободная распашка целины и пустующих земель, заброшенных за десятилетия военных действий. Те, кто распахивал залежь и целину, освобождались от налогов на срок до шести лет. Кроме того, было обещано снизить налоги. Все это не могло не заинтересовать крестьян и помещиков и отчасти отвлечь их от вооруженной борьбы. Для того чтобы сбить накал сопротивления и перетянуть население на свою сторону, правительство Доргоня в различных указах обещало сдавшимся амнистию, чиновникам - зачисление на службу, солдатам - роспуск по домам, тягловым дворам - налоговые послабления, крестьянам - защиту от чиновного произвола, должникам - отсрочку и освобождение от уплаты задолженности «большим домам» и «местным деспотам» {туба), нетяглым- освобождение от произвольно взимаемой подушной подати, старикам - особую заботу и привилегии, образцово исполнявшим конфуцианские этические нормы - награды. Подавляющее большинство этих обещаний было явной демагогией, подхватываемой чиновниками, шэныии и землевладельцами, переходившими на сторону новой власти.
Были приняты и репрессивные меры. Так, указ 1648 г. под угрозой смертной казни и порабощения семьи виновного запрещал частным лицам иметь огнестрельное и холодное оружие. Тем не менее данный запрет применялся выборочно, ибо сельское ополчение (сяньюн), вооруженное пиками и мечами, действовало в годы завоевания и после него чаще всего на стороне маньчжуров и их администрации.
В 1648 - начале 1649 г. участились случаи измены и перехода китайских военачальников - на этот раз на сторону государства Южной Мин. Их переход в лагерь патриотов резко усилил подозрительность маньчжуров. Так, заподозренный в заговоре Хун Чэнчоу был снят с поста наместника Цзяннани и отправлен под надзор в Пекин. С целью обезопасить себя и укрепить прочность режима маньчжуры установили среди чиновников систему взаимной ответственности. С 1649 г. высшие функционеры на местах отвечали за поведение, службу и лояльность подчиненной им окружной и уездной бюрократии. Чтобы приостановить крайне опасную тенденцию, грозившую оставить «знаменную» конницу без сотен тысяч китайских солдат-пехотинцев, маньчжуры оказывали китайским


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
55
полководцам особые милости, присваивали и повышали титулы. Шан Кэси получил новый титул «Князь-Умиротворитель Юга», Кун Юдэ - «Князь-Усмиритель Юга», Гэн Чжунмин - «Князь-Успокоитель Юга». У Саньгую, уже давно ставшему «Князем-Умиротворителем Запада», был пожалован высший маньчжурский княжеский титул - цинъ-ван. Всем четырем князьям-полководцам (<сы- фань) посулили власть в провинциях, которые им предстояло завоевать.
В отличие от Нурхаци и Хун Тайчжи, являвшихся прямыми потомками Сянь- цзу, это были князья «второго сорта», т.е. «князья-данники» (<фаньван). Четырем князьям - У Саньгую, Кун Юдэ, Шан Кэси и Гэн Чжунмину приказано было вторично завоевать утраченные территории. Им были обещаны возникшие на покоренных землях полусамостоятельные княжества по типу «государств-дан- ников» (фаньго). Однако, опасаясь чрезмерного усиления их войск и желая подкрепить «знаменных», Доргонь делал все, чтобы привлечь им на помощь монгольскую «внезнаменную» конницу. Для этого он всячески задабривал князей Южной Монголии, давал им льготы и обещания, договорился о заключении брачных союзов между маньчжурскими и монгольскими князьями. Большое внимание было уделено укреплению артиллерии, для чего усиленно закупались пушки у европейских купцов, прежде всего у голландской Ост-Индской компании. Нуждаясь в этой помощи европейцев, Доргонь не препятствовал их торговле и деятельности миссионеров, оказывая последним знаки уважения. Все перечисленные меры несколько ослабили сопротивление захватчикам и заметно укрепили цинские войска, позволив им перейти от отступления и обороны к активным действиям.
Контрнаступление началось в 1649 г. Сосредоточив у Нанкина 120-тысяч- ную армию, маньчжуры бросили ее на покорение Цзянси. После трехмесячной героической обороны сдался Наньчан, войска Цзинь Шэнхуаня были разбиты. Затем была захвачена вся провинция, которая подверглась резне, разрушениям и разорению. Вслед за этим настала очередь Шэньси. Сюда бросили армию У Саньгуя и войска из соседних провинций, а также из-под Наньчана. Перед лицом превосходящих цинских сил местные повстанцы сняли осаду г. Сиань, отступили и рассеялись. Власти поспешили объявить беглецам амнистию. Было подавлено мусульманское восстание в Ганьсу и взяты все города провинции. Однако после ухода правительственных войск сопротивление вспыхнуло снова.
Особую опасность для Пекина представляли восстание в соседней со столицей провинции Шаньси и армия Цзян Сяна, заручившегося поддержкой одного из влиятельных монгольских князей. Поэтому против мятежной Шаньси было двинуто более чем 100-тысячное отборное «знаменное» войско во главе с самим Доргонем. С ним шли и другие опытные полководцы - Никань, Аджигэ и Боло. Им в помощь были стянуты войска из соседних провинций. Сочетая заманчивые обещания и амнистию покорившихся с умелой осторожной тактикой, Доргоню удалось окружить армию Цзян Сяна в крепости Датун. В октябре 1649 г. крепость пала, после чего сопротивление было подавлено во всей провинции. Лик¬


56
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
видировав самые крупные очаги сопротивления на уже присоединенной к империи Цин территории к северу от р. Янцзы, Доргонь двинул освободившиеся здесь войска в южные провинции и продолжил контрнаступление с выгодного цзянсийского плацдарма силами полководцев-изменников. Армии Шан Кэси и Гэн Чжунмина направились в мятежный Гуандун, а войско Кун Юдэ - в Гуанси. В 1650 г. свежие цинские части перешли в наступление в Хунани, разбили ослабленную расколом Армию Тринадцати соединений южнее Чанша и захватили г. Сянтань. При обороне этой крепости погибли основные силы Хэ Тэнцзяо, а сам он был казнен. Серьезные поражения понесли и войска Ли Го. Измотанные боями, изрядно поредевшие, они отступили в Гуанси. Противник вынудил их двинуться в Гуйчжоу, где им преградили дорогу отряды местных феодалов. Здесь погиб Ли Го, и командование принял его приемный сын Ли Лайхэн. Он повел своих воинов на соединение с ранее ушедшими частями Ли Го к стыку провинций Хубэй и Сычуань.
С уходом Ли Го на запад армия Кун Юдэ беспрепятственно устремилась в Гуанси и осадила Гуйлинь. Его обороняли немногочисленные войска минского губернатора Цюй Шисы. В конце 1650 г., после жесточайшей осады город пал и так же, как остальные районы Гуанси, подвергся кровавой расправе. Почти девять месяцев армии Шан Кэси и Гэн Чжунмина подавляли сопротивление в Цзянси, продвигаясь от поверженного Наньчана к границам Гуандуна. Разбив войска Ли Чэндуна, они весной 1650 г. осадили Гуанчжоу. Эта южная твердыня героически оборонялась около десяти месяцев. В ноябре город пал. Три недели здесь продолжалась резня: в ходе ее было убито более ста тысяч человек. Гуй- ван бежал и с остатками своих войск укрылся в Гуйчжоу, отдавшись под покровительство Ли Динго и Сунь Кэвана. Весь Гуандун был захвачен цинскими войсками. На время рухнули последние оплоты империи Мин. Тем самым завершился третий период маньчжурского завоевания Китая (1648-1650) - от народного восстания 1648-1649 гг. до его подавления и временной ликвидации Минского государства. После этих событий, а также внезапной смерти Доргоня крупные военные действия прекратились до весны 1652 г.
В провинциях Цзянси, Хунань, Гуандун, вторично присоединенных к государству Цин, и в покоренной Гуанси правительство осуществляло жесточайшие карательные меры. Их целью было обескровить эту часть Китая, сломить дух населения и сделать невозможной его дальнейшую борьбу. Цинские власти, опираясь на перебежчиков, вновь истребляли китайцев руками самих китайцев. Войска Шан Кэси, Гэн Чжунмина (ас 1651 г. - его сына Гэн Цзимао), Кун Юдэ и У Саньгуя, набранные из китайцев-северян, смотрели на жителей Южного Китая как на чужаков и на своем пути предавали все огню, мечу и разграблению. Многие крупные города в этих четырех провинциях были превращены в руины, а торгово-ремесленные центры разорены в ходе завоевания. Очень сильно пострадало и сельское население.
С подавлением вооруженных сил патриотов в Северном Китае борьба здесь стала принимать специфические формы. Начался массовый приток крестьян в


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
57
ряды тайной религиозной секты буддийского толка «Белый лотос» («Байлянь- цзяо»). Обычно в годы социально-политических кризисов ряды этой секты пополнялись массой неофитов, отчего она приобретала черты политической, хорошо законспирированной организации. Способная ускорить массовое движение или восстание, как это было в период падения монгольской династии Юань и прихода к власти китайской династии Мин, подпольная и весьма разветвленная структура «Белого лотоса» стала центром притяжения недовольных в провинциях Чжили, Шаньдун, Шаньси, Шэньси, Хубэй и Хунань. Уже в 1646 г. цинское правительство издало указ о запрещении организационной структуры «Байляньцзяо», а в связи с ее ростом в 1656 г. последовал аналогичный указ, хотя частное исповедование учения «Белого лотоса» разрешалось. Если «Белый лотос» во многом использовал буддизм, то маньчжуры, оценив силу воздействия конфуцианства на китайское общество и выгодность для завоевателей его принципов подчинения и покорности, усиленно выставляли себя его ревностными сторонниками. Стремясь предстать в глазах китайцев законными наследниками династии Мин, они особое внимание обращали на сохранение конфуцианских устоев, обрядности, культа предков, выставляли себя в качестве восстановителей традиций, нарушенных Крестьянской войной под руководством Ли Цзычэна и Чжан Сяньчжуна. Все это служило постепенному упрочению власти маньчжурского императора. В 1652 г. особым указом были объявлены сформулированные в том же духе «шесть правил» морального поведения (.пюлюй), составленные императором Шунь-чжи. Специально назначенные «беседчики» (сянь- юэ) должны были периодически разъяснять эти поучения сельским жителям. Указом 1656 г. главной целью правительства в этой сфере объявлялось «исправление народных умов» (чжэн жэньсинь). С 1659 г. местные власти должны были повсеместно наладить такую систему индоктринации населения. Два раза в месяц наиболее почтенные сельские старцы, назначенные сянъюэ, должны были не только проводить беседы, но и доносить о хороших и плохих действиях односельчан, т.е. выступать осведомителями.
В 1650 г. внезапно умер Доргонь. После его смерти Цзиргалан вернулся к власти при безвольном и безынициативном Шунь-чжи, причем покойный регент был объявлен чуть ли не узурпатором престола. Шунь-чжи, став совершеннолетним, не стремился вершить судьбы государства. Реальное управление страной находилось в руках Цзиргалана и группы советников из числа высшей маньчжурской знати. Они составляли высший государственный орган - Совет кня- зей-регентов и сановников (Ичжэн ван дачэнь хуэйи), или Государственный совет (Гои). Члены Совета князей-регентов и сановников являлись представителями ведущих кланов маньчжурской аристократии, носителей княжеских титулов (цинъ-ван, цзюнъ-ван, бэйлэ, бэйцзы, гун), а также титулов «полководцев» (цзянцзюнъ). Несмотря на внутренние противоречия, Совет князей-регентов и сановников, равно как и вся стоявшая за ним маньчжурская аристократия, был един в отстаивании своей власти, унаследованной еще от времени Поздней Цзинь. Совет князей-регентов и сановников контролировал принятие важнейших


58
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Четыре типа кораблей эпохи Мин
решений, держал в своих руках командование «восьмизнаменной» армией. Всячески охраняя привилегии «знаменных», Совет не допускал китайцев в высшие правительственные сферы. Император правил, опираясь на Совет.
В китайских провинциях, постепенно присоединявшихся к империи Цин, завоеватели, с одной стороны, всячески привлекали на свою сторону минскую бюрократию и шэныии, а с другой - сразу же ставили их на место. Так, указами 1652 г. местным чиновникам было запрещено направлять центральным властям какие бы то ни было бумаги - донесения, жалобы, прошения, предложения. Они не имели права даже устно высказываться по военным и гражданским делам, как и по вопросам управления страной вообще. Тем самым была сведена к минимуму традиционная конфуцианская практика критики и увещевания заблуждающегося государя мудрыми, преданными трону чиновниками и учеными советниками. Отменив три наиболее ненавистных старых дополнительных налога, маньчжурское правительство восстановило прежние минские ставки налогообложения. Однако невозможность собрать положенное вынуждала маньчжуров неоднократно объявлять о прощении недоимок, о частичных и кратковременных отменах налогов. Все это рекламировалось как благодеяние с целью склонить на свою сторону население как уже покоренных, так и особенно сопротивляющихся и еще не завоеванных провинций. О подобных послаблениях объявлялось, как правило, в периоды ожесточенного сопротивления захватчикам со стороны патриотов. Так было, например, в 1649 г., когда Цины терпели поражения. Но стоило им несколько выправить положение, как тут же, в 1650 г. было введено дополнительное обложение. В ряде случаев отмена налогов обусловлена стихийными бедствиями и хозяйственной разрухой, когда просто нечего было собирать.
Цины спешили завершить завоевание Китая. На западе оставалось три очага сопротивления. Первый и меньший находился на стыке провинций Хубэй, Хунань


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
59
и Сычуань. Здесь укрепились отряды Хао Яоци, в свое время отколовшиеся от Ли Го, а также присоединившиеся к ним в 1651 г. части Ли Лайхэна. Второй находился в самой Сычуани, где главенствовали минские военачальники и местные повстанцы. Третьей и значительно более боеспособной силой оставались Великое Западное государство (Да Си го) и его армии, прошедшие испытания Крестьянской войны под знаменами Чжан Сяньчжуна и его четырех приемных сыновей-полководцев, а также отошедшие сюда минские воинские части. Для ликвидации двух первых очагов сопротивления в Пекине планировали бросить в Сычуань армию У Саньгуя, а Великое Западное государство уничтожить силами Кун Юдэ и хунаньских военачальников.
На совещании сыновья Чжан Сяньчжуна формально признали верховенство Южной Мин и приняли план контрнаступления одновременно по двум направлениям - на север и восток. Это был смелый и единственно правильный план. Сунь Кэван нанес упреждающий удар. В начале 1652 г. его северная армия двумя колоннами под командой Лю Вэньсю и Бай Вэньсюаня вошла в Сычуань, форсировала Янцзы и, поддержанная местными повстанцами, развернула успешное наступление в Красном бассейне, в то же время освободив всю провинцию Хунань. Одновременно в Гуанси стремительно двинулась восточная колонна. Ее составляла отборная, хорошо вооруженная и прекрасно обученная 100-тысячная армия под руководством выдающегося полководца и народного героя Ли Динго. Прорвав горные заслоны, он в августе разбил войска Кун Юдэ и овладел Гуйлинем. Вместе со своим воинством погиб и сам Князь-Усмиритель Юга, повесившийся в горящем здании. Падение Гуйлиня стало сигналом для большого наступления патриотов, которые спешили присоединиться к Ли Динго. Он двинулся в Цзянси и Хунань. Ему наперерез была брошена отборная, почти 100-тысячная «знаменная» армия под началом опытного и талантливого военачальника князя Никаня - прославленного внука Нурхаци. Ли Динго устроил ему


60
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
западню и разгромил его войско под Хэнчжоу, где был убит и сам Никань. В конце 1652 г. армия Ли Динго нанесла завоевателям новое поражение. От маньчжурского господства были освобождены Гуан- си, Хунань, юго-запад Цзянси с г. Цзиань. В 1653 г. Ли Динго совершил победоносный поход в Гуандун, освободив ряд областей провинции. За свои подвиги он получил княжеский титул - цзинь-ван. Фактически это было второе после 1648 г. общее наступление патриотических сил, хотя и менее масштабное: сказывались недостаток войск и усталость населения от войны, разорения и карательных акций. Компенсируя эти серьезные слабости, Ли Динго навязал врагу изматывающую маневренную войну со стремительными передвижениями, неожиданными ударами и отходами. Если цинские войска занимали какой-либо город или уезд, то затем появившиеся части Ли Динго и его подчиненных возвращали утраченные территории и крепости силам сопротивления, которые стойко обороняли их. Так, около восьми месяцев в 1652-1653 гг. патриоты отражали нападения войск Шан Кэси на Гуйлинь. Авторитет Ли Динго и его полководческий талант позволили ему удерживать в своих руках стратегическую инициативу вплоть до конца 1655 г. Почти четыре года (1652-1655) цинские военачальники ничего не могли поделать с этой дисциплинированной и грозной армией, хотя и имели численное превосходство.
На юго-востоке Китая Чжэн Чэнгун, сын Чжэн Чжилуна, опираясь на большой флот и помощь местных повстанческих отрядов, в 1652 г. занял почти весь юг Фуцзяни. Его корабли полностью контролировали побережье, а в 1654 г. поднялись вверх по р. Янцзы вплоть до Нанкина. Измотанные более чем десятилетней войной цинские войска не могли сломить патриотов, а те не имели возможности для массированного наступления. В итоге на ряд лет установилось стратегическое равновесие сил, и завершился очередной этап борьбы (1652— 1655), начатый походами Ли Динго, Лю Вэньсю и Сунь Кэвана.
Флотоводец и военачальник Чжэн Чэнгун
Китай в стадии разрухи
Стремясь расширить свои владения на северо-западе и покончить с народным восстанием в Китае 1648-1649 гг., цинское правительство продолжало оказывать давление на ханов восточной части Халхи. Последние не хотели терять политическую независимость, но были крайне заинтересованы в экономических связях с Китаем, т.е. в посылке торговых караванов, сопровождавших монгольские посольства в Пекин. В 1650 г. пекинский двор потребовал от ханов покля¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
61
сться императору в дружбе и союзе, но те годами не шли на поклон. После жесткого ультиматума, грозившего прервать посылку посольств и караванов, четыре правителя Восточной Халхи дали в 1656 г. такую клятву. При этом Шунь- чжи пожаловал Тушэту-хану, Дзасакту-хану, Цэцэн-хану и еще пяти монгольским феодалам титул правителя (<дзасак), принудив каждого из них ежегодно отправлять в Пекин символические дары. В понимании маньчжуров это было сочетанием специфических инвеституры и «дани»; тем самым монгольские князья фактически обретали статус «данников» (фанъ) Цинской империи. Одновременно с этим ханы Халхи в 1655-1656 гг. согласились присылать сыновей или братьев заложниками в Пекин. Практика такого заложничества еще прочнее привязывала халхасцев к династии Цин. Кроме того, в Пекине рассчитывали на привлечение халхаской конницы к завоеванию Китая.
Для маньчжуров трудности завоевания Юго-Западного Китая были усугублены отвлечением части их сил на север от границ империи Цин. Последнее вызывалось агрессивным отношением завоевателей к русским, вышедшим в 40-х годах XVII в. в долину Амура. После экспедиций В.Пояркова (1643-1646) и Е.Хабарова (1649-1652) русские землепроходцы, казаки и поселенцы стали осваивать земли по левому берегу Амура. В 1651 г. был основан острог Албазин, а в 1653 г. - Нерчинск. Между Московским государством и империей Цин лежала широкая полоса неосвоенной земли, населенной малыми народностями — эвенками, даурами, дучерами и другими племенами. Не желая мирного разграничения этой зоны, маньчжурские правители делали ставку на изгнание русских из Приамурья и неоднократно посылали свои войска против казачьих отрядов. В 1653 г. двухтысячное цинское войско напало на отряд Хабарова, которому пришлось уйти в верховья Амура.
Хотя земли Московского государства в бассейне Амура не граничили с территорией Цинской империи и между владениями двух государств лежала широчайшая нейтральная полоса, в Пекине были крайне встревожены выходом русских в этот район. Особое негодование маньчжуров вызвал добровольный переход части тунгусов (эвенков) и особенно дауров под власть московского царя. Цинское правительство требовало от русских не только оставить уже обжитые ими земли, но и выдать вождей местных племен, принявших российское подданство.
Желая мира, добрососедства и взаимной торговли, правительство царя Алексея Михайловича направило в Пекин торгово-дипломатическую миссию во главе с Ф.Байковым, прибывшую туда в 1656 г. Однако это не дало осязаемых результатов, и Цины продолжали делать ставку на силу. В 1658 г. маньчжурское войско окружило и уничтожило казачий отряд О.Степанова. В 1660 г. в Пекин прибыло новое русское посольство во главе с И.Перфильевым, но и его постигла неудача. Обстановка напряженности на севере приковывала к себе часть «знаменных» сил, мешая завоевателям завершить покорение Южного и Юго-Западного Китая. Чтобы сбить накал борьбы, цинское правительство в очередной раз скорректировало свою внутреннюю политику. Вновь было обещано снижение


62
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
налогов, временно приостановлен захват частных земель «восьмизнаменными», делались новые уступки китайским шэныии и чиновникам. Бюрократии щедро раздавались награды - новые чины и повышения по службе. Всемерно привлекая к себе на службу изъявивших покорность китайских чиновников и шэныии, завоеватели постоянно заявляли, что «маньчжуры и китайцы - одно целое и между ними отсутствует неравенство», «маньчжуры и китайцы - члены одной семьи». Вместе с тем маньчжуры весьма опасались объединения или сговора китайских чиновников на любой основе, в том числе на почве родственных и земляческих связей. Для борьбы с такой угрозой в 1656-1657 гг. была введена система «отводов» (.хуэйби) от вакансии. Так, ближайшим родственникам запрещалось работать в одном учреждении, чиновникам - служить в родной провинции. Система «отводов» помогала «знаменным» предотвращать сговоры в чиновничьей среде. Поскольку силы Цинской империи были предельно истощены и «знаменные» войска крайне поредели, в Пекине готовились к худшему. С 1658 г. в Мукдене постепенно стали восстанавливать, хотя и немногочисленный, дублирующий госаппарат на случай нового всекитайского восстания, неудачи завоевания всего Китая и возвращения императора Шунь-чжи в свою прежнюю «священную столицу» (Шэнцзин, т.е. Мукден).
Для организации второго контрнаступления на запад маньчжурское правительство стягивало в район боевых действий «знаменные» войска во главе с князьями Дони, Тучи и Лоло, а также монгольскую конницу и китайские части «зеленого знамени». Их командирам жаловали титулы и награды. У европейцев закупали пушки и мушкеты. Войска щедро снабжались оружием и продовольствием, ибо этот край был уже разорен войной. Повстанцам вновь обещали амнистию. Для координации действий наместником пяти провинций, включая отпавшую Гуанси и еще не завоеванные Юньнань и Гуйчжоу, был назначен возвращенный из опалы изменник и жестокий каратель Хун Чэнчоу. Ему были даны широкие полномочия для покорения мятежных провинций.
Бросив на северо-восток в конце 1654 - начале 1655 г. огромные воинские силы, маньчжуры добились перелома и перешли в контрнаступление. Ли Динго вынужден был оставить Гуандун и отступил через Гуанси в Гуйчжоу. Цинские войска разбили армию Сунь Кэвана, вытеснили патриотов из Хунани и заняли Гуанси. Еще ранее в Сычуани У Саньгуй одержал победу над Лю Вэньсю под Ланчжуном и заставил его отступить в Гуйчжоу. Были разгромлены также отряды Хао Яоци. Все эти неудачи резко обострили в 1655-1656 гг. вражду между Сунь Кэваном и Ли Динго. В 1657 г. войска Сунь Кэвана перешли на сторону Ли Динго, который вместе с Гуй-ваном укрепился в Юньнани. Утратив власть, Сунь Кэван бежал в стан маньчжуров, пожаловавших ему за измену княжеский титул. Юго-западное государство пришло в упадок.
В 1658 г. войска Хун Чэнчоу, У Саньгуя и еще трех маньчжурских князей, наступая с трех сторон - из Гуанси, Хунани и Сычуани, - заняли провинцию Гуйчжоу. В 1659 г. превосходящие силы маньчжуров вторглись в Юньнань. Из Хунани двигались войска Хун Чэнчоу и маньчжурских князей - Дони и Боло,


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
63
а также из Гуанси - «знаменные» части Жаобгая. Из Сычуани шла армия У Саньгуя. Завоеватели заняли Куньмин.
Гуй-ван с приближенными бежал в Бирму. Ли Динго отбивался от наседавших со всех сторон цинских войск, пытаясь удержать последний плацдарм - глухие юго-западные районы Юньнани.
В 1659 г. флот Чжэн Чэнгуна вторично вошел в Янцзы и приблизился к Нанкину. Его солдаты заняли Чжэньцзян.
Действовавшие в союзе с ним войска Чжан Хуанъяня развернули наступление в провинции Аньхуэй. В Пекине это вызвало панику, ибо успех патриотических сил грозил отрезать южные провинции от государства Цин. Крупные силы противника вынудили Чжэн Чэнгуна уйти с Янцзы и нанесли поражение войскам Чжан Хуанъяня. В погоню за Чжэн Чэнгу- ном был послан флот, вдвое превосходивший по численности корабли патриотов. В морском сражении у Сямэня в 1660 г. цинские морские силы были разгромлены. Однако под давлением противника Чжэн Чэнгун перебазировался на Тайвань, где создал себе прочный тыл.
Под натиском превосходящих сил завоевателей Ли Динго двинул свои сильно поредевшие отряды в Бирму, надеясь выручить арестованного там Гуй-вана. На захват последнего правителя из династии Мин послал свои войска и У Сань- гуй. Добившись от короля Бирмы Пье (1662-1673) выдачи беглеца, он казнил его в Куньмине в 1662 г. У Саньгуй, еще в 1659 г. назначенный наместником Юньнани за особые заслуги перед династией, в 1663 г. получил в подчинение большую часть Гуйчжоу. Когда в 1662 г. умер от болезни Ли Динго, многие из его сподвижников остались в Бирме, не желая жить под властью завоевателей. С разгромом патриотических сил в юго-западных провинциях сопротивление новой власти не закончилось. Цинским войскам долго не удавалось разгромить остатки отрядов Бай Вэньсюаня и местных повстанцев в Сычуани. До 1662 г. сражалась армия «белоголовых» в районе оз. Тайху. Лишь в 1664 г. были разгромлены войска Чжан Хуанъяня в Фуцзяни, а в 1663 г. здесь вспыхнуло крупное крестьянское восстание под руководством Ван Тефу. В восточной части Сычуани, в глухой горной местности на границе с провинцией Хубэй еще держались отряды Ли Лайхэна и местных вожаков. Этот очаг сопротивления с большим трудом был окончательно погашен лишь в 1663-1664 гг. Таким образом, для первоначального завоевания материкового Китая маньчжурам и их пособникам потребовалось два десятилетия (1644-1664). Это были годы героической борьбы китайского народа за независимость. В царствование Шунь-чжи ( 1644— 1662), т.е. за первые 18 лет маньчжурского господства, в Китае произошло более 100 крупных и малых восстаний против завоевателей.


64
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
С 1663 по 1673 г. в захваченной стране наступило затишье, во многом напоминавшее кладбищенскую тишину. Десятки ранее густонаселенных торговоремесленных городов превратились в руины и пожарища. Повсюду разрушенные мастерские и мануфактуры, опустевшие деревни, заброшенные поля. Завоеватели и их пособники оставили после себя пепелища, горы трупов, развалины, опустошения, скелеты убитых вдоль дорог.
«На местах поселений гуляет ветер, путнику негде пристать на ночлег, отовсюду доносятся стоны и плач, с полей тянет смрадом, дороги покрыты запекшейся кровью, и лишь изредка наткнешься на калек с перебитыми ногами и руками», - писал очевидец из провинции Шаньдун. За семь-восемь лет в Шаньси «было перебито больше половины населения, имущество почти целиком сожжено и разграблено, жилища обращены в руины, поля и сады заросли бурьяном». Многие уездные центры превратились в развалины, в некоторых «уцелело всего лишь несколько десятков семей». Об одной из областей Цзянси сообщалось: «Не осталось уезда с неразоренной деревней, а в деревнях - хозяйства, не потерпевшего ущерба, не было семьи, где не пострадал бы мужчина, и мужчины, у которого не обесчестили жену». На больших пространствах поля не обрабатывались, население бедствовало, вдоль дорог лежали трупы умерших от голода. Один из сановников доносил, что «на протяжении тысяч ли жилища совершенно опустошены и не встретишь живого человека и человеческого жилья. В Хэнани, куда ни глянь, сплошной пустырь, заросший сорняком, и безлюдье». Разорение крестьянам и горожанам принесли не только армии завоевателей, но и войска патриотов, нуждавшиеся в продовольствии, фураже и тягловом скоте.
Столкнувшиеся с героическим сопротивлением китайцев к югу от Янцзы в Северном Китае Доргонь и его преемники были сторонниками крайней жестокости в случае неповиновения. Массовое истребление гражданского населения должно было, по мысли маньчжурских правителей, насаждать ужас, парализуя любую попытку неповиновения. Кроме того, акты геноцида должны были несколько изменить количественное соотношение между китайским населением, насчитывавшим в начале XVII в. около 200 млн., и завоевателями, число которых с их союзниками не превышало 1 млн. Превентивное истребление массы потенциальных повстанцев входило в задачу цинских правителей начиная с 1645 г. и вплоть до начала 60-х годов.
Для поднятия в цинских войсках боевого духа солдат подстрекали «удовлетворять любые желания» за счет населения. Неслыханные по варварской жестокости акции - массовые убийства, грабежи, поджоги, насилия, разрушения, увод молодых женщин и девушек в рабство - сопровождали продвижение цинского воинства по Китаю.
Жители таких крупных городов, как Янчжоу, Цзядин, Шаочжоу, Цзянъинь, Нанкин, Гуанчжоу, Гуйлинь и другие, были почти полностью уничтожены. В Гуанчжоу в 1647 г. цинские войска «всех, не сбривших волосы, и их родственников обезглавили». В Линьцине, «как горы, громоздились мертвые тела». После штурма Ганьчжоу (пров. Цзянси) маньчжуры вырезали до 100 тыс. жите-


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
65
лей, увели в рабство 10 тыс. девушек и женщин, а город сожгли. При осаде Наньчана «всех мужчин, выходивших из города, убивали, женщин оставляли на выбор». Население этого большого города, сдавшегося после долгой героической обороны, было поголовно истреблено. Та же судьба постигла Гуйлинь. Были разорены некогда богатые торгово-ремесленные города - Сучжоу, Сунцзян, Цзинань, Цзиндэчжэнь.
В ходе Крестьянской войны и маньчжурского нашествия сильно пострадала столичная провинция Чжили, а также Шаньси и Шаньдун. Много бесхозной и необработанной земли было в Цзянсу, Чжэцзяне и Цзянси. Разруха осложнялась сильными засухами, наводнениями и эпидемиями. В Северном Китае свирепствовал голод. Люди ели траву, ветви и кору деревьев, продавали в рабство жен и детей; дело доходило до людоедства. Дороги были полны беженцами, бродягами, калеками и умирающими. Обезлюдевшие деревни, разрушенные фанзы, трупы на обочинах дорог, заросли бурьяна и пепелища стали обычным зрелищем тех лет. Из всех провинций наибольший урон понесла Сычуань. На ее территории военные действия, не считая кратких перерывов, продолжались с 1644 по 1657 г. К лихолетью Крестьянской войны и чужеземного завоевания впоследствии добавились беды войны «трех князей-данников» (1673-1681). Сычуань была предельно опустошена: население резко сократилось, повсюду необработанные земли, миллионы жителей покинули зону бедствия и осели в соседних провинциях. Особыми указами уроженцев Сычуани принудительно возвращали на родину.
Крестьянская война и маньчжурское завоевание привели к заметному сокращению населения Китая. С 1623 по 1660 г., по некоторым оценкам, было убито более 10 млн. человек, многие миллионы умерли от голода, холода, эпидемий и стихийных бедствий. В ходе военных действий большие площади пахотных земель превратились в пустоши. Погибло большинство кадастровых и налоговых документов, или же местные чиновники не спешили их передавать в столицу. В итоге в кадастрах Цинской империи на 1651 г. значилось примерно 290 млн. му земельных площадей, т.е. в 2,7 раза меньше, чем в последний период Мин, когда их насчитывалось почти 734 млн. му. Налоговые поступления в цинскую казну были незначительными, доходы не покрывали расходов, правительство испытывало серьезные финансовые затруднения.
Маньчжурское завоевание Китая отбросило экономику страны на 70-80 лет назад, укрепило архаичное казенное землевладение, резко активизировало и расширило сферу наиболее отсталых форм эксплуатации - рабства и крепостничества, способствовало ренатурализации былого товарного хозяйства, резко снизило роль городов, ремесла и торговли в экономике. Гигантская разруха привела к падению производства во всем народном хозяйстве, к безденежному обмену и оседанию серебра в кубышках, к свертыванию торговли в условиях разрушения и захирения городов, к преобладанию натуральных форм налогообложения. Эта тенденция господствовала до середины 80-х годов XVII в., когда городское ремесло, сельское хозяйство и торговля лишь начали постепенно оживать.


66
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Крайне медленно возобновлялись экономические связи между различными районами, провинциями и городами, с трудом восстанавливались былые специализированные рынки и более или менее устойчивый спрос на привозные товары.
С маньчжурским завоеванием резко возросло такое явление социально-экономической отсталости, как рабство. Если по минским законам рабов могли иметь лишь заслуженные сановники, то по цинскому праву - любой богатый человек и любой «знаменный». После окончательного завоевания Китая число рабов стало быстро расти и к началу XVIII в. достигло наивысшего уровня. Как жестокость со стороны хозяев, так и бегство рабов от них приняли широкий размах. Правительство в 1647 и 1652 гг. издало жесточайшие законы против беглых рабов и их укрывателей, а также о поощрениях за их поимку и выдачу. В 1654 г. было создано специальное учреждение для руководства и контроля над поимкой рабов (Дубу ямэнь), ас 1700 г. - специальный департамент (Дубу цин- лисы) при Ведомстве наказаний (Синбу). Иногда за год бежало несколько десятков тысяч рабов (,таожэнъ), часто они укрывались в рядах китайских войск, сражавшихся на стороне маньчжуров.
С укреплением своей власти маньчжурские правители осуществили ряд реакционных мероприятий в сфере экономики, возрождая старые, казалось бы уже изжитые, формы. Так, были восстановлены трудовые повинности крестьян, отмененные при Минах и замененные тогда денежной надбавкой к подушному налогу. В городском ремесле и горнодобывающей промышленности была расширена минская практика принудительных государственных закупок изделий и добытого сырья, обычно по ценам ниже рыночных. Такого рода «заготовки» (цайбанъ) и «закупки» {цаймай) являлись прикрытием узаконенного грабежа. Правительство восстановило систему казенного принудительного ткачества в Сучжоу, Ханчжоу и Нанкине с раздачей станков подневольным ткачам, что в первой половине XVIII в. закончилось неудачей. Казна ограничивала частное предпринимательство. В годы правления под девизом Шунь-чжи был издан закон, запрещавший хозяевам мастерских и мануфактур иметь более ста ткацких станков.
В ходе завоевания Китая маньчжуры не только восстановили минскую фискальную систему лицзя, но и стали вводить полицейскую систему круговой поруки баоцзя как средство укрепления своего господства. К 70-м годам XVII в. баоцзя распространилась на всю сельскую местность, находившуюся под цин- ским контролем. Десять соседских дворов составляли пай во главе с десятским Спайтоу), а десять пай сводились в цзя под главенством сотского (цзячжан). Из десяти цзя формировалось бао под надзором тысяцкого (баочжан). Все дворы были связаны круговой порукой и совместно отвечали за порядок и выплату налогов. Система баоцзя была введена как в сельской местности, так и в городах. На воротах каждого двора вывешивалась таблица с обозначением числа тяглых и нетяглых, их занятий и т.д. Служа интересам фиска и сыска, данная система постепенно распространялась и на некитайское население в районах проживания неханьских народностей.


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
67
Обстановка экономической разрухи, резкое сокращение податного населения и поступления налогов заставили цинское правительство еще в ходе завоевания Китая принимать действенные меры к восстановлению производства и поступлению налогов в казну. В годы Шунь-чжи и Кан-си (1661-1722) власти собирали беженцев, привлекали их к распашке пустошей, передавали им на правах аренды казенные земли, отдавали во владение бесхозные, заброшенные поля, отпускали ссуды на приобретение семян, инвентаря и рабочего скота, освобождая таких новопоселенцев от налогов на три года. В результате стало заметно расти число крестьян-владельцев земли (цзы- гэннун) и тяглого населения. Беженцы постепенно возвращались на заброшенные земли: шло медленное Император Кан-си восстановление сельского хозяйства, росли налоговые
поступления в казну. Заметно сократившееся крупное частное землевладение вновь становилось на ноги, но уже при пониженных ставках арендной платы с держателей земли.
Учтя печальный опыт династии Мин, маньчжуры в годы регентства Доргоня стремились по мере возможности избегать ее слабых сторон - системы уделов, фаворитизма, фракционной борьбы в администрации, особенно между бюрократией и евнухами. Однако уже в конце своего правления Шунь-чжи оказался в руках могущественной клики евнухов, число которых при дворе превысило 5 тыс. человек. Евнухи во главе с У Лянфу активно вмешивались в дела правления и занимали высокие государственные должности, потеснив у кормила власти маньчжурских князей. Накануне смерти Шунь-чжи в 1661 г. императором был провозглашен его второй сын - семилетний Сюанье, принявший девиз правления Кан-си. Умирающий император создал регентство из четырех человек во главе с князем Обоем (кит. Аобай). Они должны были править страной до совершеннолетия Кан-си. Регенты и маньчжурская аристократия немедленно отстранили от дел и разгромили клику евнухов, казнив ее лидера. Вслед за этим начались гонения на европейских миссионеров и христиан, терпимых при Шунь-чжи. В начале 60-х годов внутренние распри несколько парализовали активность цинского правительства. Князь-гун Обой захватил всю власть в свои руки, создал при дворе сильную группировку и самовластно правил империей Цин восемь лет (1661-1669). Беспощадно истребляя своих противников, главный регент разжигал междоусобицу в верхних эшелонах власти, что привело к хаосу в государственных делах.
Тем не менее победа, одержанная на полях сражений, дала цинскому правительству возможность расправиться с теми, кого оно до поры до времени не трогало, т.е. с оппозиционной режиму частью китайских шэныии, литераторов и ученых. Против маньчжуров за освобождение родины активно боролись лучшие


68
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
представители традиционной интеллигенции. Китайские ученые, такие как Хуан Цзунси, Ван Чуаньшань (Ван Фучжи), Цюй Шисы, Хуан Даочжоу, с оружием в руках защищали отчизну от захватчиков. В антиманьчжурской борьбе активно участвовал видный ученый Гу Яньу. Многие китайские книжники внесли свой вклад в укрепление патриотического лагеря. Они клеймили династию чужеземных завоевателей и императорскую деспотию вообще. «Государство принадлежит народу, а не является собственностью императора», - писал Хуан Цзунси. «Процветание или гибель Поднебесной зависят от простолюдинов», - считал Гу Яньу. В условиях патриотического подъема видные историки, философы и писатели создали талантливые творения, свидетельствующие о популярности реформаторской и антицинской идеологии. Тайно создавались «крамольные» сочинения, направленные против цинской тирании. В антиманьчжурской борьбе заметную роль играли две публицистические книги - Ван Сючу «Записки о десяти днях в Янчжоу» и Чжу Цзысу «Записки об уничтожении города Цзядина». Оба произведения повествовали о героизме защитников родины и неслыханных зверствах завоевателей.
Укрепляя свое господство, Цины перешли к более жесткой политике по отношению к антиманьчжурски настроенной интеллигенции. Усвоив уроки из оппозиционной деятельности Общества возрождения (Фушэ), Общества борьбы с грозящей бедой (Цзишэ) в период Мин, маньчжурское правительство в конце периода Шунь-чжи императорским указом запретило шэныии и интеллигенции создавать такие союзы, а также афишировать принадлежность к уже существовавшим. Затем со ссылкой на данный указ началась расправа с их членами. С особой яростью маньчжуры преследовали мыслителей и ученых, выступавших против чужеземного ига и критиковавших существующие порядки. Так, Гу Яньу был брошен в тюрьму, Ван Чуаньшань вынужден был скрываться в горных пещерах. Многие ученые-патриоты ушли в горные леса и монастыри, чтобы не служить завоевателям.
Мало кто из них поддался на лестные приглашения и щедрые посулы императора Кан-си. Хуан Цзунси, Гу Яньу, Люй Люлян и другие остались верными своим принципам. В условиях гигантских человеческих жертв, крайней разрухи и национального унижения заметные потери понесли и китайские чиновники, шэныии и землевладельцы. Они лишились «своей», ханьской династии и части земель, покорились «северным варварам», а в административном аппарате сохранили лишь второстепенные и третьестепенные позиции. В первые десятилетия после вторжения в Китай даже в уже захваченных и «усмиренных» провинциях завоеватели творили произвол по отношению к завоеванным. Они сгоняли китайцев с земли, захватывали их дома и имущество, отбирали жен и дочерей себе в рабыни или служанки, насиловали женщин, убивали и калечили мужчин, обращали их в рабов и крепостных, оскверняли могилы.
Битье палками и порка плетьми были обычным явлением еще со времен династии Мин, даже чиновники-китайцы часто подвергались такому наказанию. В целях устрашения маньчжуры шли на уничтожение всей семьи и всего рода


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
69
провинившегося, четвертование, обезглавливание трупа, выставление на шесте головы казненного, клеймение и т.д. Все это постоянно питало плохо скрываемую ненависть к «северным варварам» - неотесанным и жестоким захватчикам. Чтобы подавить патриотический настрой интеллигенции, части ученого сословия и бывших минских чиновников, оставшихся в оппозиции, правительство Обоя в 1663 г. организовало следствие по «делу Чжуан Тинлуна». Этот ученый- историк руководил группой авторов и составителей «Краткой истории Мин». В данной книге Цины не признавались законными императорами, а их китайские пособники осуждались как изменники. По этому судебному процессу было казнено около 70 человек. Среди них оказались не только авторы, составители и члены их семей, но и сверщики, граверы, издатели, книготорговцы, покупатели, местные чиновники и просто случайные люди. Эта акция устрашения должна была парализовать интеллектуальную оппозицию.
С окончанием военных действий в Юго-Западном Китае правительство Обоя получило возможность заняться устройством своих территорий к северу от Великой стены. С переездом цинского двора в Пекин туда же был переведен из Мукдена и весь государственный аппарат, а сама старая «священная столица» была отдана под управление командующего местным гарнизоном (маньчж. ам- банъ-чжангин). Маньчжуры намеревались прочно осесть в Пекине, однако упорное сопротивление китайских патриотов заставило завоевателей подумать о подготовке запасной позиции на случай бегства в Маньчжурию. В 1658 г. в Мукдене было восстановлено Ведомство церемоний, в 1659 г. - Ведомство налогов, в 1662 г. - Ведомство наказаний и Ведомство общественных работ, а в 1691 г. - Военное ведомство. Все эти запасные или дублирующие учреждения подчинялись непосредственно правительству в Пекине.
Во второй половине XVII в. цинские владения в Маньчжурии состояли из земель бывших чжурчжэньских племен Чанбошаньского и Хулуньского объединений (сеймов), а также бывших владений империи Мин - земель Ляодуна и Ляо- си. Эта территория именовалась «землями Мукдена», но являлась частью Цин- ской империи и ограничивалась бассейном нижнего течения р. Ляохэ, Ляодунским п-овом и верховьями р. Сунгари. До начала 60-х годов «землями Мукдена» управлял начальник мукденского «знаменного» гарнизона. С 1662 г. управление краем было передано в руки фэнтяньского военного правителя (узянцзюнъ), которому подчинялись начальники военных округов (фудутун). Тем самым «земли Мукдена» превращались в особую провинцию Шэнцзин (Фэнтянь) и считались «внутренними», т.е. входили в состав Цинской империи. Все территории, лежавшие дальше на север, именовались «внешними землями» и еще не были частью маньчжурского государства.
С уходом «знаменного» населения на юг, за Великую стену, обширные плодородные земли Мукденской равнины почти не обрабатывались, заниматься сельским хозяйством, по существу, было некому. В связи с этим указом 1653 г. разрешалось переселение китайских арендаторов на Ляодун и в бассейн нижнего течения р. Ляохэ без права приобретения и владения землей и другим недвижи¬


70
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
мым имуществом. В последующие пятнадцать лет такого рода переселенцы заселили основные районы заброшенных земель на Ляодуне. Вопреки строгим запретам они стали осваивать собственно маньчжурские «священные земли». Это вынудило правительство в 1668 г. отменить указ о переселении арендаторов и прочно «закрыть» Маньчжурию для китайской колонизации. В 1668 г. правительство Обоя особым указом объявило Маньчжурию («священную родину» маньчжуров и их тыловую позицию) запретной зоной, закрытой для китайцев- переселенцев. Этот край становился местом ссылки уголовных преступников и борцов против маньчжурского господства, а труд каторжников использовался в местном земледелии и на транспорте. Запрет 1668 г. лишь затормозил, хотя и существенно, переселение китайцев в Маньчжурию, а также приобретение ими здешних земель, но полностью остановить эти процессы не мог. В конце XVII - начале XVIII в. земледелие края находилось в упадке.
С завершением военных действий в Китае правительство Обоя, воспользовавшись начавшейся в Халхе междоусобицей из-за наследства умершего Дза- сакту-хана Норбо, активизировало цинскую политику в Монголии. В 1664 г. Пекин нарушил единство монгольской территории: пустыня Гоби была объявлена границей между Внутренней Монголией и Халхой. Самовольный переход через нее был запрещен, вдоль границы расположились цинские караулы. Разорвав традиционные связи между монголами обоих регионов, цинский двор в целях обострения междоусобицы в Халхе вмешался в борьбу за наследство Дзасакту- хана.
Правление Обоя и борьба в высшей маньчжурской среде ослабляли власть завоевателей. Положение стабилизировалось лишь в 1669 г., когда молодой император Кан-си и его дядя князь Сонготу (Соэту) свергли Обоя и разогнали его группировку. Ведение государственных дел взял в свои руки Сонготу. Он же стал лидером Совета князей-регентов и сановников и почти на девять лет ( 1669— 1678) фактическим правителем Цинской империи при юном богдохане. Дворцовый переворот 1669 г. и свержение Обоя произошли в момент, когда в верхах китайского общества началось брожение. Самым неприятным для завоевателей было явное недовольство новой властью со стороны не только крестьян, но также землевладельцев и бывших минских чиновников, оказавшихся в самом низу бюрократической пирамиды империи Цин - ниже маньчжуров, монголов и ханьцзюней. Чтобы сбить волну недовольства, князь Сонготу и его соратники пошли на ряд уступок и послаблений. Для улучшения управления империей в 1671 г. был восстановлен существовавший при Минах Императорский секретариат (Нэйгэ). Он был составлен из равного числа китайцев и «знаменных». Однако его функции были чисто исполнительскими, а все наиболее важные дела по-прежнему решал Совет князей-регентов и сановников, или Государственный совет, состоявший исключительно из маньчжурской знати. Правительство Сонготу простило все недоимки по налогам, упорядочило сбор последних, обещало прекратить захват «знаменными» земель у китайских владельцев и возвратить им незаконно отнятую пахотную площадь. Сбив наиболее острое недовольство


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
71
масс и упрочив тыл, правительство Сонготу укрепило позиции маньчжурского режима в Китае.
Между тем дальнейшее вмешательство Пекина в дела Монголии, особенно в междоусобную борьбу за наследство Дзасакту-хана, стало приносить плоды. В союз с Цинской империей вступил глава ойратского Хошоутского аймака - сын и преемник Гуши-хана (1636-1654/5), Даши-Батур. Он позволил маньчжурам в 1673 г. ввести войска на свою территорию, превратив Кукунор (Цинхай) в цинский плацдарм для дальнейшей экспансии. С 70-х годов XVII в. резко изменились и маньчжуро-тибетские отношения. В 30-60-х годах Тибет номинально признал верховенство маньчжурских правителей. На деле это был взаимовыгодный политический союз. Цинская династия безуспешно пыталась использовать его для подчинен™ Пекину монголов-буддистов Халхи, опираясь на религиозный авторитет Далай-ламы. Если до 70-х годов тибетское духовенство поддерживало союз с маньчжурскими императорами, то с усилением Джунгарского ханства Лхаса стала сторонницей ойратских владык, стремившихся объединить всех монголов-ламаистов под своей властью. Далай-лама, панчен-лама и другие иерархи «желтой веры» стали вдохновителями борьбы монголов против маньчжурского владычества. Маньчжурско-тибетский союз распался. Правители Тибета сделали ставку на победу ламаистского Джунгарского ханства над конфуцианской Цинской империей.
В 60-70-х годах к северу от границ империи Цин сохранялась напряженная обстановка. Маньчжуры систематически нападали на русские владения по Амуру, угоняли местных жителей ближе к своим границам и неоднократно подступали к стенам русских крепостей. При всем том в Пекине охотно принимали торговые караваны и миссии из Московского государства, ибо истолковывали их как принесение «дани», т.е. «признание» русскими царями положения «данников» маньчжурского императора как верховного правителя всего мира. Подтверждения этого они ожидали и от миссии Н.Спафария, прибывшего с грамотой царя Алексея Михайловича в Пекин в 1676 г. Разочаровавшись в своих ожиданиях, цинская сторона пошла на угрозы и отказ от переговоров. Между тем незавершенность покорения Китая и особенно острота ситуации в годы войны «трех князей-данников» (санъфанъ) (1673-1681) не давали возможности стянуть на север крупные «знаменные» силы и завоевать Приамурье.
С поражением армии Ли Динго наиболее боеспособные антицинские силы продолжали сопротивление в Фуцзяни. Это были части Чжан Хуанъяня, особенно армия и флот Чжэн Чэнгуна, которым активно помогало местное население. Для борьбы с врагами династии, прежде всего с войсками Чжэн Чэнгуна, укрепившимися на островах у берегов южных и восточных провинций, в 1656 г. был
Покровительница моряков Тянь-хоу


72
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
издан императорский указ о строгих «морских запретах», распространявшихся на все побережье от Гуандуна до столичной провинции. Чтобы прервать связь населения материка с «пиратами» на островах, категорически запрещался самовольный выход в море любых торговых судов. Нарушители подвергались аресту и казни с конфискацией товара и домашнего имущества. В 1657 г. цинские войска подвергли опустошению о-ва Чжоушань. Их население было частично вырезано и утоплено, частично вывезено на материк.
С 1661 г. началось массовое переселение прибрежных жителей в глубь провинций. Все прибрежное население провинций Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь и Гуандун было насильственно согнано со своих мест и перемещено вглубь на 15- 20 км от моря. На этом расстоянии проводилась «граница», охраняемая днем и ночью. Вдоль нее создавались пограничные заграждения - частоколы, рвы, насыпи и канавы, строились форты, сигнальные вышки и посты. Выход за эту линию карался смертью. В безлюдной полосе между «границей» и морем все уничтожалось - были сожжены жилища, вытоптаны поля, образована мертвая зона. В ней остались лишь города, имевшие крепостные стены и гарнизоны. В случае возвращения населения на старые места переселение повторялось. «Граница» то перемещалась ближе к морю, то отдалялась, причем «политика выжженной земли» неизменно ужесточалась. В результате множество плодородных земель и мастерских было заброшено. Рыболовство, каботаж и прибрежная торговля были ликвидированы. Масса людей лишилась крова и источника существования, бедствуя, голодая и бродяжничая. Несмотря на тайные нарушения и обход запрета за взятки, этот жесткий режим поддерживался более 20 лет - с 1661 по 1683 г., т.е. до падения государства Чжэнов и присоединения Тайваня к государству Цин.
Хотя империя Мин была стерта с лица земли, окончательного завоевания Китая маньчжурами не произошло. Здесь сказались яростное сопротивление китайского народа, малочисленность «знаменных» войск и невозможность резко увеличить численность привлекаемой к завоеванию монгольской конницы, особенно из покоренных южных княжеств. Давала о себе знать слабость недавно созданных китайских войск «зеленого знамени», а также большие людские потери «знаменных», понесенные более чем за полтора десятилетия интенсивных военных действий (1644-1661). Все это не позволяло быстро ликвидировать вооруженные силы «трех князей-данников». Существование трех профессиональных и весьма боеспособных княжеских армий во главе с опытными полководцами, со своей стороны, обусловило раздел бывших минских территорий к югу от р. Янцзы между империей Цин и санъфанъ. При этом разделе империя присоединила к себе земли в бассейне нижнего и среднего течения Янцзы, а также некоторые горные районы на востоке, юге и юго-востоке бывшего южноминского государства.
Кроме того, на землях последнего в начале 60-х годов возникло еще одно образование - государство Чжэнов, сохранявших приверженность династии Мин. Зачатки этой государственности появились во второй половине 40-х годов и со¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
73
хранились в 50-х годах XVII в. на территориях, контролируемых войсками Чжэн Чэнгуна в южной части Фуцзяни. В борьбе, которую вели его войска и флот против захватчиков, успехи сменялись неудачами, и наоборот. Однако к началу 60-х годов общая стратегическая обстановка южнее Янцзы резко изменилась. Все крупные очаги сопротивления и более или менее значительные воинские силы антиманьчжурских отрядов, сражавшихся под знаменами династии Мин, были уничтожены завоевателями и их пособниками.
Тем самым высвобождались войска «знаменные», монгольские и санъфанъ. В силу их многократного превосходства на материке Чжэн Чэнгуна ждал неминуемый разгром. В Фуцзянь, отданную в удел Гэн Цзимао, спешно перебрасывалась его армия. Чжэн Чэнгуну оставалось только одно - перебазироваться на Тайвань, выбив оттуда голландские колониальные войска. Он перебросил на Тайвань все свои силы с материка, оставив лишь крупные гарнизоны на двух укрепленных островах у берегов Фуцзяни - Сямэнь и Цзиньмэнь. В мае 1661 г. флот Чжэн Чэнгуна из ста кораблей высадил на Тайване десант численностью в 25 тыс. воинов. Частично потопив, а частично отогнав корабли голландцев и взяв без боя крепость Провидение, китайцы осадили крепость Зеландия. Последняя во главе с губернатором Формозы Ф.Койеттом капитулировала в феврале 1662 г. Господство голландской Ост-Индской компании рухнуло - ему на смену пришло проминское антицинское государство во главе с семьей Чжэнов.
В том же, 1662 г. прославленный флотоводец и военачальник Чжэн Чэнгун умер. В борьбе за власть победил его старший сын Чжэн Цзин, принявший титул отца - «Главнокомандующий-Усмиритель». Он стоял во главе этой «монархии без монарха» вплоть до 1681 г. Цинские войска и флотилия совместно с голландским флотом после первого неудачного морского сражения весной 1663 г. все же овладели к концу года Сямэнем и Цзиньмэнем. Они разрушили и сожгли все сооружения, а затем отразили нападение крупного десанта Чжэн Цзина. После этого военные действия надолго прекратились, что позволяло государству Чжэнов больше внимания уделять внутренним делам: укреплению армии, флота и чиновничьего аппарата, организации военных поселений, привлечению переселенцев с материка, распашке целины, поощрению ремесла, рыболовства, горного и соляного промыслов, развитию внешней торговли с Японией, странами Южных морей и европейцами. Окрепшее государство Чжэнов стало четвертым, наряду с санъфанъ, китайским районом, не вошедшим в зону прямого господства маньчжуров.
После падения Куньмина и ухода войск Ли Динго в Бирму в 1661 г. цинское правительство, желая избежать новой вспышки сопротивления и новой военной кампании, выполнило свое давнее обещание передать завоеванные армиями «четырех князей» провинции в личное владение этих полководцев. Так произошел территориальный раздел Китая к югу от р. Янцзы между империей Цин и тремя «данническими княжествами» (фанъго). При этом провинции Чжэцзян, Цзянси и Хунань, а также юг Цзянсу, часть Гуйчжоу и ряд областей Гуанси отошли к маньчжурам, непосредственно войдя в состав их империи. На остальных землях Юга и Юго-Запада были созданы три княжества, зависимых от империи Цин. Бывшая


74
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
армия Гэн Чжунмина, ас 1651 г. его сына Гэн Цзимао, была переведена в Фуцзянь, а ее командующий получил эту провинцию в качестве «даннического княжества». После смерти Гэн Цзимао в 1671 г. оно перешло к его сыну Гэн Цзин- чжуну. Гуандун и прилегающие области Гуанси перешли во владение Шан Кэси.
Наиболее знаменитому полководцу и командующему мощной армией У Сань- гую был отдан в княжение самый дальний и «дикий» угол региона - Юньнань, а также соседние с ней области Гуйчжоу. На трех новых правителей возлагалась миссия политического «умиротворения» и хозяйственного восстановления этих разоренных многолетней войной провинций. «Князья-данники» должны были выполнять приказы из Пекина. Так, Гэн Цзимао и Шан Кэси, согласно директиве Пекина, переселили жителей из приморской полосы, хотя это ударило по экономике княжеств и их собственным доходам. На двенадцать лет (1661-1673) в провинциях к югу от р. Янцзы установилось относительное затишье. Исключение составляли приморские районы Фуцзяни, где войска Гэн Цзимао вели борьбу с силами Чжан Хуанъяня и Чжэн Чэнгуна, а затем Чжэн Цзина.
«Князья-данники» помимо княжеских титулов получили еще должности цин- ских наместников (цзунду) отданных им в правление провинций. В этом двойственном положении трое князей делали акцент на свой владетельный статус правителей (ван), а маньчжурские властители - Шунь-чжи, Обой, Сонготу, наоборот, на первый план выдвигали их должностные обязанности цинских сановников. А между тем все три еана имели собственные девизы правления, армии, придворных, чиновничий аппарат, выпускали свои деньги. Тем не менее административная система и чиновная структура провинций и областей, вошедших в три княжества, в целом были аналогичными цинской системе. За 12 лет мирной передышки «князья-данники» в своих владениях, равно как и династия Цин в остальной части Китая, делали все, чтобы укрепить свою власть. В княжествах и империи налаживался административный аппарат, беженцы возвращались в родные края, всемерно поощрялась распашка залежных земель, частично восстанавливалась экономика городов, оживали торговля, ремесло и горнодобывающая промышленность. Восстановление экономики империя и князья использовали для усиления собственных армий и собственного влияния.
Среди «трех князей-данников» ведущей фигурой был У Саньгуй - сильная личность, талантливый полководец, жестокий каратель, умный политик и коварный властолюбец. Он имел не только высший титул - цинъ-ван, самую боеспособную армию и обширное княжество, но пользовался также огромным авторитетом и располагал патронатными связями среди китайских военных и штатской бюрократии на службе у династии Цин. Он окружал себя преданными, опытными и способными военачальниками, в том числе выходцами из разбитых им минских и крестьянских армий. «Восьмизнаменных» частей в западных и юго-западных провинциях было мало, либо они совсем отсутствовали. Главной силой здесь являлись войска «зеленого знамени». Многие их командиры были преданы У Саньгую, игравшему в этом регионе ведущую роль. Через верных ему военачальников он контролировал Гуанси, Шэньси и Ганьсу, а также имел сильные позиции в Сычуани.


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
75
Война «трех князей-данников»
(1673-1681)
Правительству Сонготу для завершения завоевания Китая надо было прежде всего ликвидировать три «даннических княжества» на юге. К 1673 г. обе стороны - империя и княжества - привели свои территории в относительный порядок, а войска - в боевую готовность. Отборная армия У Саньгуя насчитывала 80 тыс. солдат, у Гэн Цзинчжуна имелись 150 тыс. бойцов и сильный флот. К счастью для маньчжуров, третий князь - 70-летний Шан Кэси был болезнью прикован к постели. Он удерживал своего сына Шан Чжисиня и армию от столкновения с Пекином. Учитывая это ослабление фронта князей, правительство Сонготу решило действовать крайне осторожно. Однако молодой император Кан-си обвинил У Саньгуя в отказе присылать дань ко двору и прибыть в Пекин с раскаянием. Весной 1673 г. молодой император в ультимативной форме предложил «князьям-данникам» сложить с себя власть. Чувствуя свою силу и поэтому надеясь на отказ, князья подали просьбы об отставке, однако в сентябре последняя была принята. Кан-си издал указ о роспуске княжеских армий. Самим правителям было предложено явиться в Пекин, их решили поселить в Маньчжурии, что означало ссылку. В ответ на это в декабре У Саньгуй поднял мятеж, намереваясь отказаться в своем княжестве от цинского летоисчисления по годам Кан-си, от маньчжурской одежды и ношения косы и восстановить стандарты эпохи Мин. Провозгласив себя «Полководцем, поднимающим войска по всей Поднебесной», У Саньгуй двинул армию в районы Гуйчжоу и Гуанси, отошедшие к государству Цин. Так началась война «трех князей-данников» - саньфань против маньчжуров.
У Саньгуй призвал всех китайцев подняться на борьбу с «северными варварами», объединившись под его руководством. В первую очередь он апеллировал к преданным ему военачальникам (тиду, цзунбын) Запада и Юга. Восстание поддержали высшие чины Юньнани и Гуйчжоу, а также провинция Сычуань во главе с военным губернатором Ло Сэнем. Однако народ не спешил встать под знамена предателя, прислужника завоевателей и кровавого карателя. Сторонники У Саньгуя просили его выступить в поход на Пекин, но 60-летний князь отказался от этого плана и решил создать свое государство в Юго-Западном Китае. Замыслам У Саньгуя должен был содействовать заговор, созревший в Пекине в стенах Запретного императорского города. В нем участвовали китайские чиновники, военные, книжники и иные представители бывшей элиты империи Мин, перешедшие на службу к завоевателям. Среди заговорщиков был сын У Саньгуя, находившийся на положении почетного заложника при маньчжурском дворе, а также пленные китайцы, обращенные завоевателями в придворных рабов. Именно их руками в праздник Нового года планировалось убить Кан-си, Сонготу и высших маньчжурских князей. С началом войны в 1673 г. заговор был раскрыт, а его участники казнены.


76
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Война «трех князей-данников»
Чтобы удержать население от поддержки мятежа, Сонготу и Кан-си обнародовали новые посулы китайцам. Так, был издан эдикт о привлечении в цинскую администрацию скрывавшихся оппозиционеров - шэнъьии и ученых. В итоге


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
77
массовой поддержки в разоренных войной провинциях У Саньгуй не получил, хотя на его сторону переходили местные китайские части. К примеру, восстали бывшие минские, а ныне «зеленознаменные» войска в Сычуани, которые признали власть У Саньгуя. Его собственная весьма боеспособная армия весной 1674 г. победоносно двинулась на Хунань. Здесь города и гарнизоны «зеленознаменных» повсеместно переходили на сторону У Саньгуя. К нему примкнул и цзянцзюнь провинции Гуанси Сунь Тинлин. За первые десять месяцев похода на северо-восток У Саньгуй стал властелином пяти провинций. Против династии Цин восстали «зеленознаменные» войска в Шэньси, Ганьсу и Хубэе. Антимань- чжурское движение набирало силу. Против завоевателей в 1674 г. выступил второй князь - Гэн Цзинчжун. Его войска из Фуцзяни повели наступление на Чжэцзян. Натолкнувшись там на стойкую оборону, Гэн перебросил свою армию в Цзянси, нанеся удар в тыл цинским силам, противостоявшим У Саньгую. Однако здесь цинская армия во главе с дядей императора разгромила его войска. К тому же в 1675 г. фуцзяньский флот Гэн Цзинчжуна потерпел поражение от Чжэн Цзина, с которым в начале 60-х годов по приказу из Пекина он вступил в войну. У Саньгуй настоял на примирении и союзе Гэн Цзинчжуна и Чжэн Цзина, обещав последнему две, а потом три области в Фуцзяни. С высадкой войск Чжэн Цзина на побережье в войну санъфань включилась еще одна китайская армия. На ее сторону стали один за другим переходить города, гарнизоны и области. Сохранению этого непрочного союза способствовали стабильность фронта в долине р. Янцзы и тяжелое положение цинских войск, связанное со вспыхнувшим в их тылу восстанием чахарских монголов. До 1676 г. третье княжество на юге не было втянуто в войну. Больной и немощный Шан Кэси не присоединился к борьбе против Цинов и сохранял нейтралитет.
Цинская империя оказалась в критической ситуации. Из 15 тогдашних провинций от нее отпали шесть, в четырех из них произошли восстания против маньчжуров, в других шли боевые действия. В Монголии против империи выступил потомок династии Юань чахарский князь Буринай (Сачар), стремившийся восстановить в Пекине монгольскую династию. Со 100-тысячной конницей он в 1675 г. угрожал столичной провинции, отвлекая тем самым на Северо-Запад значительные силы «знаменных», занявших оборонительные позиции. Первые годы войны «трех князей-данников» (1673-1675) были периодом подъема освободительного движения, фазой наступательных действий антицинских сил. Маньчжурский лагерь оказался в крайне тяжелом положении и перешел к обороне. Опасаясь всенародного восстания и перехода оставшихся в повиновении китайских войск на сторону взбунтовавшихся князей, цинское правительство избегало прибегать к содействию «зеленознаменных» частей. Однако отсутствие харизмы у лидеров восстания и стечение неблагоприятных факторов не могли не сказаться на ходе войны «трех князей-данников». Вскоре она вступила в свою вторую фазу— этап стагнации (1676-1677), когда силы враждующих лагерей оказались в состоянии известного равновесия, а борьба шла с переменным успехом.


78
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Хотя война саньфанъ во многом носила проминский характер, князья-пособники завоевателей, в течение почти 16 лет (1645-1661) громившие минские войска, не могли провозгласить лозунг восстановления династии Мин, особенно У Саньгуй - палач последнего южноминского императора. Отсутствие этого лозунга изначально ослабило антицинское движение 1673-1681 гг. Широкие слои населения, особенно крестьянство, едва начавшие оправляться от послевоенной разрухи, не захотели примкнуть к князьям - карателям и предателям, умирать за их интересы и амбиции. К тому же одиозность самой личности У Саньгуя не позволила ему стать подлинным лидером всех антиманьчжурских сил. Непопулярные в народе князья не получили активной поддержки. Тем не менее, боясь, что к мятежным полководцам примкнет большинство нечиновных, неслужилых шэныии, землевладельцев и вообще богатых китайцев, маньчжуры восстановили минскую практику продажи низших ученых степеней и низших чиновничьих должностей. В 1677 г. была разрешена продажа должностей сроком на три года, а в 1691 г. - ученых степеней, посмертных титулов и почетных рангов. По разрешению императора ученые степени давались без экзаменов сыновьям и внукам влиятельных сановников, а также богачам, делавшим большие пожертвования деньгами или зерном в казну.
После смерти Шан Кэси в 1676 г. его сын и наследник Шан Чжисинь откликнулся на призыв У Саньгуя. Однако союз четырех китайских государств - трех княжеств и государства Чжэнов - продержался всего несколько месяцев. Стабилизировав положение на фронте против У Саньгуя, маньчжурские силы перешли в контрнаступление в приморских провинциях. Уже в том же, 1676 г. сильная цинская армия вторглась в Фуцзянь и одержала верх над войсками Гэн Цзин- чжуна, который капитулировал и смиренно отправился в Пекин. Получив прощение и сохранив княжество и армию, он двинул войска вместе с цинскими против Чжэн Цзина, заставив его отойти на острова Цзиньмэнь и Сямэнь. Развивая успех, цинские части двинулись из Фуцзяни в Гуандун и заняли Гуанчжоу (в 1677 г.). Ни армия, ни чиновничество княжества не хотели продолжения борьбы. Шан Чжисинь капитулировал, явился с повинной и был прощен. Он сохранил титул, руководил обороной побережья от антицинских сил, но был лишен реальной власти. Позже его ставка и княжество были ликвидированы маньчжурами.
В 1679 г. император Кан-си отстранил князя Сонготу от управления государством и взял всю власть в свои руки. С этого времени началась так называемая эпоха Кан-си. Укрепив свою личную власть, Кан-си ослабил влияние органа
«Краснопоясный» (хуи дайцзы) маньчжурский аристократ


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
79
маньчжурской аристократии - Совета князей-регентов и сановников, самостоятельно принимал важнейшие решения и сам руководил завершением войны с «князья- ми-данниками». Правительство Кан-си максимально использовало все слабости позиции У Саньгуя - его скверную репутацию среди врагов династии, его нежелание продолжать наступление, форсировать Янцзы и перенести войну в Северный Китай, стремление создать свою империю на уже отвоеванных землях. Эта оборонительная доктрина У Саньгуя обернулась рядом поражений, нанесенных его армии значительными силами «знаменных» войск, сконцентрированных в долине среднего течения Янцзы. Между тем У Саньгуй видел выход в создании «новой» китайской государственности. В марте 1678 г. он объявил в Хэнчжоу о создании империи Чжоу, вокруг которой, по его мнению, должны сплотиться все китайцы. Себя он провозгласил императором - Чжоу-ди. Девиз его правления - Чжао-у («Блестящая Воинственность») перекликался с девизом основателя династии Мин Чжу Юаньчжана - Хун-у («Великая Воинственность»). Тем самым династия Чжоу претендовала на роль продолжательницы дела Мин. Следуя исторической традиции, У Саньгуй, как основатель династии, в подвластных ему провинциях Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань и Хунань учредил сто новых чиновничьих должностей и провел экзамены на ученые звания. Через полгода после интронизации он скончался, и на престол вступил его внук У Шифань. Девиз его правления - Хун-хуа («Широкое Просвещение») также отчасти повторял девиз первого императора Мин. Располагая четырьмя провинциями и боеспособной армией, Чжоу упорно оборонялась от наступавших маньчжурских войск.
В том же, 1678 г. наметился перелом в пользу антицинских сил. Флот Чжэн Цзина осуществил вторую высадку крупных воинских соединений на побережье Фуцзяни. Вместе с Лю Госюанем он начал успешное наступление против цин- ских войск. Это подтолкнуло Г эн Цзинчжуна вновь выступить против маньчжуров; его выступление окончилось неудачей и пленением князя. Тем не менее все это вынудило Кан-си объявить о послаблениях во внутренней политике и, в частности, о новом выдвижении ученых-конфуцианцев на чиновничьи должности. Маньчжуры были крайне обеспокоены не только победами Чжэн Цзина и Лю Госюаня в 1678-1679 гг. в Фуцзяни, но и восстанием китайских войск в Шэньси под командованием Ян Цилуна в 1680 г. К тому же по мере затягивания самой войны в нее стали вовлекаться все более широкие слои населения. Династическая поначалу, война между государствами грозила принять черты нового сопротивления иноземным завоевателям. В провинции Чжэцзян успешно действо-
«Желтопоясный» (хуан дайцзы) маньчжурский князь


80
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
вало крестьянское ополчение, опиравшееся на сеть горных укреплений. Аналогичное ополчение «белоголовых» под руководством Цай Иня сражалось на побережье Фуцзяни, а затем присоединилось к войскам Чжэн Цзина. Повстанцы под командой Ли Третьего и Гуаня Седьмого пытались овладеть Гуанчжоу. В прибрежных водах провинций Гуандун и Фуцзянь действовали флотилии Дэн Яо, Чжоу Юя, Цзян Цзи и Ян Ибао. Эти «пираты», как и ополченцы, существенно сковывали действия цинских сухопутных и морских соединений, затягивая тем самым военные действия. Однако летом 1679 г. цинский флот одержал верх над «пиратскими» эскадрами.
В конце 1679 - начале 1680 г. война саньфанъ вступила в последнюю стадию. Тем не менее еще три года упорно сражалась армия У Шифаня, на покоренных маньчжурами территориях вспыхивали восстания, а в ряде мест враги Цин даже одерживали победы. Однако ценой огромных усилий цинским военачальникам удалось добиться стратегического перелома. В 1680 г. восстание Ян Цилуна в Шэньси было подавлено. После ряда неудач войска Чжэн Цзина и Лю Госюаня отошли на острова у побережья, где были разбиты в двух морских сражениях и эвакуировались на Тайвань. «Знаменные» войска одерживали верх над армией империи Чжоу в Хунани. Под их напором изрядно потрепанные войска У Шифаня отступили в Гуйчжоу, а затем в Юньнань. В 1681 г. цинские войска овладели Куньмином. Империя Чжоу рухнула, У Шифань покончил с собой, а в следующем году был казнен Гэн Цзинчжун. Длившаяся почти восемь лет (1673— 1681) война саньфанъ была прямым продолжением маньчжурского завоевания Китая. В ходе ее к государству Цин были окончательно присоединены южные и юго-западные провинции страны.
Поражение «трех князей-данников» было предопределено многими факторами. В их числе - разобщенность княжеств, разновременность их вступления в войну, отсутствие координации и действенных политических лозунгов, а также одиозность самих князей и их преемников - изменников и жестоких карателей. К тому же боеспособность княжеских профессиональных армий снизилась из-за двенадцатилетнего бездействия (1661-1673) и отсутствия хорошей конницы. Исход войны был предрешен также и вследствие усталости и пассивности народных масс. Очередной этап чужеземного завоевания вылился в чисто военное столкновение «знаменной» конницы и княжеской пехоты. Сила же завоевателей заключалась в их сплоченности, едином командовании, в возможности разбить княжества и повстанцев поодиночке, в способности уступками и посулами нейтрализовать крестьянство, землевладельцев, шэныии и китайских чиновников на уже завоеванной территории Китая. Все это компенсировало малочисленность кадровых «знаменных», слабость цинской пехоты, особенно китайских территориальных войск «зеленого знамени».
Война «трех князей-данников» была сложным и противоречивым историческим явлением, сочетавшим сепаратистский мятеж с антицинским восстанием, традиционную междоусобицу с освободительным движением, затяжную войну с борьбой патриотов, выступление «удельных князей» против центрального пра¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
81
вительства с проминским движением военных и шэныии. Война 1673-1681 гг. явилась, во-первых, очередным (после 1648-1649 и 1652-1655) наступлением антицинских партизан на позиции иноземных захватчиков (1673-1675), и во- вторых, последним контрнаступлением маньчжуров, приведшим к окончательному завоеванию материкового Китая (1680-1681).
По окончании войны саньфань незавоеванным остался последний обломок империи Мин - государство Чжэнов на Тайване, но и его быстрое падение было предопределено истощенной экономикой, слабыми оборонными возможностями и внутренним разложением режима. В 1681 г. скончался Чжэн Цзин. В начавшейся борьбе за власть двух придворных клик был свергнут и задушен его наследник. Правителем был объявлен другой малолетний сын Чжэн Цзина. Его окружение, искавшее выгодные варианты капитуляции, быстро склонилось на обещание амнистии и щедрые посулы из Пекина. Тем не менее летом 1683 г. огромный флот и экспедиционный корпус, собранные маньчжурами для броска на Тайвань, столкнулись с героическим сопротивлением гарнизона и флота Чжэнов на о-вах Пэнху. Здесь семь дней длилось ожесточенное и кровопролитное сражение, в котором полегло 12 тыс. защитников Пэнху. Зато на Тайване чиновники и войска были прощены и вывезены на материк. На Тайване, включенном в состав провинции Фуцзянь, разместился цинский гарнизон.
На завоеванном в 1683 г. Тайване был установлен особый режим. Здесь размещался большой 13-тысячный гарнизон, его солдаты набирались из жителей материковой части провинции. Чиновники назначались исключительно с континента и сменялись каждые три года. Тайвань был закрыт для иностранцев, а его торговля с материком жестко ограничивалась. Маньчжуры, опасаясь тайного изготовления оружия, полностью запретили здесь металлургию и металлообработку. Переселяться на остров разрешалось только мужчинам из четырех округов провинций Фуцзянь и Гуандун. Они должны были, получив рекомендацию властей, оставлять свои семьи на материке. Этот запрет был снят лишь в XVIII в. Несмотря на все препятствия и запреты, масштабы переселения обездоленных китайцев с материка постепенно росли. Вражду и конфликты между выходцами из провинций Фуцзянь и Гуандун власти Тайваня использовали в своих корыстных целях.
Многие деятели антицинской оппозиции не смирились с поражением - одни покончили с собой, другие устремились в горы, третьи на кораблях Хуан Циня отплыли в Камбоджу. Там, на побережье Сиамского залива, в районе Хатьен, ставшем позднее владением Вьетнама, обосновалась довольно богатая и многочисленная колония выходцев из Китая, бежавших от маньчжурских завоевателей. Так было завершено завоевание Китая государством Цин - кровавая эпопея, длившаяся с перерывами почти сорок лет (1644-1683). Героическое сопротивление китайского народа и гигантские масштабы Минской империи привели к тому, что включение Китая в состав Цинской империи затянулось на столь долгий срок. Тем не менее малочисленные чужеземцы покорили громадное по своему демографическому потенциалу государство.


82
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
С начала 80-х годов XVII в. наступил резкий спад вооруженной борьбы. За 60 лет царствования Кан-си (1662-1723) произошло более 50 больших и малых восстаний против маньчжурских завоевателей. Это в два раза меньше, чем за 18 лет пребывания на цинском престоле Шунь-чжи (1644-1662), т.е. общий накал антицинской борьбы снизился в шесть-семь раз, причем основная масса восстаний приходилась на восемь лет войны «трех князей-данников» (1673-1681). Поражение антиманьчжурских сил в открытой борьбе породило иные, скрытые формы сопротивления. После того как маньчжуры и их пособники в начале 80-х годов XVII в. подавили восстание «трех князей-данников» и захватили Тайвань, главными организаторами борьбы против чужеземного господства стали тайные общества и религиозные секты. Как уже отмечалось, севернее р. Янцзы основной такой силой являлась «старая» секта «Белого лотоса».
Война саньфань, продолжавшаяся восемь лет, к уже существовавшим разрушениям добавила новые. В таких условиях вывод страны из социально-экономического упадка стал важнейшей задачей завоевателей Китая. В 1681 г. цин- ское правительство вновь активизировало курс на восстановление земледелия - распашку залежи, возвращение беженцев, ремонт и строительство ирригационных сооружений, особенно на Хуанхэ.
Для всего этого отпускались средства, временно отменялись налоги, вводился режим экономии по многим статьям. К концу XVII в. правительству удалось приступить к постепенному восстановлению хозяйства, разрушенного в период Крестьянской войны 1628-1647 гг. и маньчжурских завоеваний. Начались ремонт и обновление пострадавших или пришедших в негодность дамб, плотин, каналов, ирригационных систем и дорог. Эти работы осуществлялись силами миллионов крестьян, сгонявшихся поздней осенью и в начале зимы на отбывание трудовых повинностей. По мере завоевания и присоединения к Цинской империи все новых провинций Китая, восстановления учетных списков и налоговых кадастров, возвращения беженцев в родные места и некоторой нормализации обстановки росла численность учтенного населения. Если в 1651 г. было зафиксировано более 10 млн. тяглых, то в 1686 г. - уже свыше 20 млн. Обычно на одного тяглого приходилось четыре нетяглых - женщины, дети и старики. С учетом этого численность населения, находившегося в поле зрения властей, за 1651-1686 гг. увеличилась вдвое - с 53 млн. до 102 млн. Это свидетельствовало об установлении фискального и полицейского контроля над основной массой населения.
В сфере ручного производства и торговли правительство было вынуждено отменять отдельные наиболее жесткие ограничения, создавая при этом казенный сектор промышленности и обмена. Новая династия временно упразднила налог с горных разработок (куаншуй). В то же время она ввела строгий запрет на частную добычу руд, опасаясь тайного изготовления оружия врагами династии. В 1675 г. была возобновлена работа на старых рудниках под строгим контролем чиновников при условии сдачи двух десятых добытого в казну. Открытие новых рудников оставалось под запретом. Под контролем бюрократии оказались шел¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
83
копрядение и шелкоткачество в регионе Цзяннань (юг пров. Цзянсу и север пров. Чжэцзян). Здесь, в Нанкине, Сучжоу и Ханчжоу, воссоздали специальные управления (чжицзао ямэнъ). Вводилась казенная монополия на соль и чай, которые скупались, как правило, крупными купцами, получавшими от государства за большие деньги право розничной продажи их населению.
В 1685 г., после захвата Тайваня, населению дозволялось возвращаться на побережье, были разрешены каботажное судоходство и торговля вдоль морского побережья Китая. В 1684 г. цинское правительство сняло запрет на торговлю с иностранцами, поставив ее под жесткий контроль казны, насаждавшей систему монополий и ограничений. В провинциях Фуцзянь, Гуандун, Цзянсу и Чжэцзян учреждались четыре морские таможни, а порты Нинбо, Чжаньчжоу, Юньтай- шань и Макао (Аомэнь) были открыты для внешней торговли. Главным внешнеторговым портом стал Гуанчжоу. В 1685 г. англичане возобновили торговлю в Сямэне. В 1698 г. появилась таможня в Динхае. С оживлением внешней торговли росли таможенные поступления. Купцы-англичане обосновались около Гуанчжоу и завязали торговлю на о-вах Чжоушань. Между тем свою силу сохранял императорский указ 1649 г., запрещавший китайцам торговать на территории других стран. Горький опыт борьбы с флотом Чжэн Чэнгуна и другими антицинскими силами на прибрежных островах побудил маньчжуров отказаться от строительства крупных многопалубных кораблей и запретить судам значительного размера выходить в открытое море без особого разрешения властей. Весь морской каботаж находился под неусыпным контролем чиновников.
Заметные сдвиги произошли во внутренней политике. Кан-си, умелый администратор, умный политик и изощренный дипломат, сконцентрировал всю власть в своих руках. Он непосредственно руководил Шестью ведомствами (Любу) и сам решал важнейшие вопросы. Роль Совета князей-регентов и сановников резко снизилась. Кан-си прекратил гонения на христиан, вернул из опалы миссионеров, учился у них математике и другим наукам, сделал одного из них главой астрономического управления. Вплоть до конца XVII в. иезуиты были доверенными советниками Кан-си. Они оказывали ему помощь в литье пушек, точных науках, переводах с европейских языков и дипломатии (прежде всего Ф.Вербист). Получив китайское классическое образование, император стал ревностным конфуцианцем. Склонный к литературному творчеству, он претендовал на славу конфуцианского ученого и мецената.
В начале правления Кан-си, в 1670 г., были опубликованы в виде специального «священного указа» (шэньюй) 16 конфуцианских заповедей «для наставления народа». Помимо сугубо моральных поучений новый документ содержал ряд предписаний фискально-полицейского характера. В них император убеждал крестьян полностью уплачивать налоги, участвовать в системе круговой поруки (баоцзя), «подавлять воров и разбойников», не укрывать беглых. С этого времени все «беседчики» были переключены на пропаганду новых правил поведения, а система сянъюэ стала сближаться с баоцзя, работая на последнюю.


84
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Цинская империя укрепляла и свои северные границы. Выход русских казаков, служилых людей и переселенцев в бассейн среднего течения Амура побудил правительство к созданию плацдарма для наступления на расширявшиеся здесь владения Московского государства. В 1674 г. на р. Сунгари была основана крепость Гирин - рядом с построенными здесь военными верфями. Через два года сюда из Нингуты была переведена ставка нингутинского военачальника (;цзянцзюнъ). Между этими крепостями, с одной стороны, и русскими острогами и поселениями на Амуре - с другой, на многие сотни километров лежала лесистая, слабо заселенная «ничейная» территория. С севера она постепенно включалась в состав Московского государства, а на юге очень долго Нингутинский край и земли Г Ирина считались в Пекине «внешними территориями» и не включались официально в состав Цинской империи.
Обезлюдение цинских владений на северо-востоке резко осложнило задачу обороны и сохранения в неприкосновенности «священной родины» маньчжуров. Для защиты от переселения сюда монголов, корейцев и русских Кан-си в 1678 г. повелел мукденскому цзянцзюню Аньчжуху обнести границы империи специальной укрепленной линией. На одних ее участках была построена каменная, на других - глинобитная стена, на третьих - частокол, на четвертых - два ряда ивовых тычин, а промежуток между ними засыпан землей. Вдоль всей оборонительной полосы пролег глубокий ров, были сделаны 17 проходов, а у них обосновались гарнизоны.
Сооружение получило название Ивовый палисад (Любянь). Его строительство продолжалось до середины 80-х годов, а общая протяженность превысила 900 км. Ивовый палисад тянулся от Шаньхайгуаня на северо-восток, огибал Кайюань и шел на юго-восток до Фэнхуана на р. Ялу. Ивовый палисад служил как границей с Монголией и Кореей, так и прикрытием Цинской империи с севера. В ходе войны с Московским государством в Приамурье в 1683 г. была построена крепость Айхунь на Амуре. Она стала ставкой хэйлунцзянского цзян- цзюня. После заключения Нерчинского договора таковой стал сначала г. Мэр- гэнь (1690), а затем г. Цицикар (1699). Началось постепенное освоение района Гирина. Основная же масса земель к северу от Ивового палисада либо принадлежала местным тунгусским племенам со своими вождями и старшинами, либо оставалась незаселенной вообще, либо была опустошена недавними маньчжурскими набегами и уводом населения на цинскую территорию с последующим включением его в «знаменную» систему.
С окончанием войны саньфань и присоединением Тайваня Кан-си особое внимание стал уделять войне с Московским государством в Приамурье. Маньчжурский двор всячески пытался натравить на русских ханов Халхи, в первую очередь Тушэту-хана Очироя и его брата Ундур-гэгэна, авторитетнейшего главу буддийской церкви Монголии. Цины подстрекали Тушэту-хана нанести удар в Забайкалье и вернуть власть над бурятами и другими народами, перешедшими в подданство русского царя. Однако Тушэту-хан и Ундур-гэгэн не хотели рвать торговые связи с Московским государством и всячески лавировали. Тем не ме¬


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
85
нее Тушэту-хан был вынужден в 1685 г. под давлением Пекина совершить демонстративные набеги на русские селения по р. Селенге, а в 1688 г. вести более масштабные военные действия под Селенгинском. Потерпев здесь поражение, хан окончательно вышел из войны.
Разгромив «трех князей-данников», Кан-си резко активизировал военные действия против русских. В 1685 г. маньчжурская армия во главе с князем Пэн- чунем после осады овладела Албазином, но вскоре казаки вновь заняли и отстроили крепость. В 1686 г. цинские войска опять атаковали Албазин, но после пятимесячной осады и больших потерь отступили, блокировав крепость со всех сторон. Русское правительство направило на Амур посольство Ф.А.Головина с предложением переговоров, и блокада Албазина была прекращена. В 1689 г. в Нерчинске Ф.А.Головин подписал договор под давлением большой цинской армии, окружившей город. По этому договору была определена граница России с Цинской империей на небольшом участке верхнего течения Амура и по его левому притоку - р. Большой Горбице, а в нижнем течении земли остались не- разграниченными; крепость Албазин подлежала срытию, устанавливались мир и торговля между обоими государствами.
Из-за малочисленности русских войск в Приамурье правительство царевны Софьи вынуждено было отдать свой хлебородный край и выйти из затяжного противостояния на отдаленном рубеже (1652-1687). Взамен Московское государство получило мир на своих слабо защищенных дальневосточных границах и возможность налаживать добрососедские отношения с Китаем. Албазин и Ар- гуньский острог разрушили сами русские. Нерчинский договор был навязан России силой оружия. Он передавал Цинской империи значительную территорию Албазинского воеводства и одноименного уезда, т.е. земли, которыми Московское царство владело в течение 50-60 лет. С установлением здесь общего участка границы к маньчжурам фактически отошла и значительная часть ранее нейтральной, «ничейной» земли. Цинский рубеж далеко продвинулся на северо-запад, существенно перекрыв России выход к Тихому океану. Это был большой военный и дипломатический успех Кан-си, присоединившего к своей империи новые земли не только на юге, но и на севере. Однако на оставленной русскими территории Кан-си запретил кому бы то ни было селиться, и она осталась безлюдной буферной зоной. После подписания Нерчинского договора в 1689 г. цинские императоры и сановники утратили всякий интерес к Северной Маньчжурии, а освоение этого дикого таежного края прекратилось вплоть до середины XIX в.
В этот период внимание маньчжуров было сосредоточено на ситуации в Хал- хе и Джунгарии. Цинские правители всеми силами стремились предотвратить возникновение на северо-западной границе империи единого монгольского государства. В нем они видели и будущую угрозу, и трудный объект для завоевания. Пекин натравливал одних ханов на других, а когда те слабели во взаимной борьбе, стремился стать арбитром, подчиняя себе и тех и других. Особо опасным для маньчжуров было укрепление Джунгарского (Ойратского) ханства как возможной основы объединения всех монголов. С 70-х годов XVII в. объ¬


86
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
единительная и явно антиманьчжурская политика джунгарских ханов - Эрдэни-Батур-хунтайджи и Галдана опиралась на растущую поддержку лидеров буддийской церкви Тибета. В лице Далай-ламы и других иерархов «желтой веры» церковь мечтала о создании единого могущественного монголоязычного государства под эгидой Лхасы. Галдан получил от Далай-ламы почетный титул Бошокту-хана (Благословенный хан).
Кан-си всячески противодействовал стремлению джунгарских ханов и верховных лам Тибета создать единое монгольское государство. Он умело поддерживал сепаратизм халхаских ханов и разжигал междоусобицу в Северной Монголии, выжидая удобного случая для ее присоединения к Цинской империи. Большую угрозу его планам представляли могущественное Джунгарское ханство и его правитель Галдан, в 1678 г. захвативший Кашгарию, усиливший свое влияние в Тибете и Халхе. В 1684 г. вспыхнули очередные распри среди халхаских ханов, во время которых был убит посол Галдана. В 1688 г. Галдан во главе отборной 30-тысячной конницы двинулся на Халху. После сражения у оз. Ологой несколько сот тысяч человек из трех аймаков, бросив скот и кибитки, бежали в Южную Монголию, т.е. на территорию Цинской империи. В этой халхаско-джунгарской войне 1687-1688 гг. Кан-си умело разыграл роль беспристрастного арбитра. Не выступив на стороне хал- хасцев, он позволил Галдану разгромить их, сделав неизбежным принятие ими подданства Цинской империи, тем более что самовластие ойратского хана пугало их больше, нежели маньчжурское господство. Кан-си получил великолепный предлог для покорения Халхи под видом ее защиты от Галдана.
Разгромленные Галданом ханы, князья и церковные иерархи Халхи оказались под «защитой» Кан-си. Осенью 1688 г. халхаские феодалы во главе с Тушэту- ханом и авторитетным лидером буддийской церкви Ундур-гэгэном приняли формальное подданство маньчжурского государства. Не желая столкновения с империей, Галдан предложил Кан-си мир на условиях выдачи ему или отправки в Лхасу Тушэту-хана и Ундур-гэгэна, а также установления китайско-джунгарских торговых отношений. Такие условия должны были укрепить Джунгарское ханство и мешали покорению Монголии маньчжурами. Кан-си предпочел войну миру. Это решение ускорило переход Северной Монголии под власть маньчжурского императора. В 1689 г. на своем съезде феодалы Халхи решили признать цинское господство. Решающую роль здесь сыграла позиция Ундур-гэгэна, взявшего курс на подчинение Пекину и поэтому осыпанного милостями императора. Кан-си выступил в Халху во главе большой армии. Силы Галдана были ослаблены захватом власти в Джунгарии его племянником Цэван-Рабданом. Кроме того, маньчжурам
Маньчжурка


Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая
87
удалось дезинформировать Галдана, скрытно перебросить через Гоби свои превосходящие силы и навязать врагу генеральное сражение вместо опасной для них маневренной войны. В сентябре 1690 г. в сражении при Улан-Бутуне Галдан потерпел поражение и, понеся огромные потери, отступил.
В 1691 г. в Долонноре состоялся съезд ханов, дза- саков и нойонов Халхи и Южной Монголии. Сюда во главе огромной армии прибыл и Кан-си. На съезде было объявлено о включении всех трех аймаков Халхи в состав Цинской империи. В них вводилась маньчжурская система деления на «знамена» (монг. хо- шуны), аналогичная уже действовавшей в Южной Монголии. В итоге к 49 хошунам последней прибавилось 30 хошунов Халхи. Ханы сохранили свои титулы, но для дзасаков, нойонов и других феодалов вводилась маньчжурская княжеская титулатура. Тем самым за маньчжурскими императорами закреплялось право давать уделы, титулы и привилегии монгольским ханам и остальным феодалам, а также лишать их всего этого.
В зависимости от степени знатности за каждым князем с 1691 г. закреплялось определенное число семей аратов - крепостных. Аймаки Халхи стали «данниками» маньчжурской династии, усиливавшей контроль над ханами и князьями и всячески поощрявшей ламаистскую церковь.
После сражения при Улан-Бутуне в маньчжуро-ойратской войне наступило затишье. Обе стороны готовились к решающей схватке. Для участия в этой войне Кан-си мобилизовал огромные силы - около 400 тыс. воинов и всю свою артиллерию, предложив Галдану подчиниться добровольно. Военные действия возобновились в 1696 г. Император во главе огромного войска подступил к Ке- рулену, однако Галдан отошел, не приняв боя. Другая маньчжурская армия под командованием Фэйянгу в июне этого года перехватила Галдана близ Чамдо. В этом решающем сражении ойратская конница была разгромлена на берегах р. Толы в районе Урги. Потеряв несколько тысяч пленными, весь обоз и огромные стада, Галдан бежал и в 1697 г. покончил с собой. После этого вся территория от Алтая до Халхи также вошла в состав Цинской империи. Для ослабления власти монгольских ханов и князей Кан-си раздробил их уделы. В 1697 г. число хошунов Халхи было увеличено с 30 до 55. Это усилило феодальную раздробленность Монголии под властью Цин. На последнем этапе маньчжуро-джунгарской войны в 1697 г. Цинской империи подчинился султанат Хами (Комул). Его правитель, потомок династии Моголов, желая обезопасить себя от угрозы со стороны ходжей Кашгарии и ойратского господства, отдался под власть Кан-си. Цинская империя присоединила Китай и Монголию, став к концу XVII в. самым обширным государством в Азии.
U *
Монголка


88
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Глава 3
Эпоха Кан-си—Цянь-дун
К началу XVIII в. в Китае произошло дальнейшее упрочение маньчжурского господства во главе с богдоханом. Как и минские императоры, государь из династии Цин на пекинском престоле считался Сыном Неба, правившим Вселенной по воле Неба, т.е. священной особой. Его именовали по избранному им девизу правления, а его личное имя запрещено было упоминать. Император обладал высшей властью, но все наиболее важные военные и политические дела до 30-х годов XVIII в. он должен был обсуждать с маньчжурскими князьями и сановниками из высшей маньчжурской знати. Это были прямые потомки Нурхаци и Хун Тайчжи или их близкая и дальняя родня, а также наиболее знатные военачальники. Они составляли Совет князей-регентов и сановников (Ичжэн ван да- чэнь хуэйи), или Государственный совет (Гои).
В известной мере это был правящий орган императорского клана и его ответвлений, отчасти ограничивавший самовластие богдохана. Китайцы в этот совет не допускались, но участвовали в работе Императорского секретариата (Нэйгэ) - сугубо исполнительного органа во главе с четырьмя канцлерами, или государственными секретарями (дасюэши). Ниже Нэйгэ стояли унаследованные от периода Мин Шесть ведомств (Любу) - специализированные исполнительные органы. Это были ведомства чинопроизводства, финансов, церемоний, наказаний, общественных работ и военных дел. Формально здесь соблюдался принцип равного участия «знаменных» и китайцев. Однако ключевые посты, в том числе правителей канцелярий (танчжуши) этих ведомств, и реальная власть находились в руках маньчжуров.
Для сохранения господства последних и ограничения роли китайцев была введена система четырех видов вакансий. Чиновные должности в исполнительных органах центрального аппарата подразделялись на должности маньчжурских, монгольских, ханьцзюньских и китайских вакансий. Маньчжурам были тем самым обеспечены наиболее важные посты и разрешено замещать «китайские вакансии». Второстепенные места закреплялись за китайцами, лишенными к тому же права занимать «маньчжурские вакансии». Чтобы ослабить влияние «внезнаменных» китайцев в государственном аппарате, «китайские вакансии» долгое время преднамеренно оставляли незанятыми - под предлогом финансовых трудностей и экономии средств. Наиболее явное господство маньчжуров над китайцами было установлено в сфере военных должностей. Львиная доля последних закреплялась за кандидатами на маньчжурские и отчасти на монгольские и ханьцзюньские вакансии. Китайцы из «войск зеленого знамени» принимались лишь на самые низшие должности, и то в небольшом числе. На высшем уровне местной администрации, т.е. императорских наместников и военных губернаторов, должности замещались прежде всего маньчжурами и «знаменными


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
89
Собственно Китай в XVIII в.
О, VT,, ©
уГ Цзилинь
^ Шэньян ^ Vs о ^Ляояно /'
Чанша© j цзянсИ ■
f V/j .ff(•' 'УИИЧ ' s ХУНАНЬ \ /У^УФучжоу.
(ю н ЬH*SA Дуйчжо»,hyr,
*> Юн^1н^^^'\''уилин1^- <-н Шюаньчжоу £
о. f.•лЛч ( /ЧХ Uv ^ Гуанчжоу-“ - V А-
*41.3 -'\р
* «•> О _*,! « V» К1жиал и..-.,.«
Ч JÜV
пУФучжоу
^•^ТайбзйЕ
ЗНЬЧЖОУ
. Макао:
=7 V
о
^ Цюнчжоу.
© Центры провинций о Прочие города
rjuvuwv Великая китайская стена
АННАМ Названия государств МОНГОЛЫ Названия народов
300
300 600 км
китайцами». Доказавшие свою преданность китайцы назначались военными губернаторами гораздо реже, да и то больше к концу XVIII в. Финансы же находились в исключительном ведении маньчжурских чиновников.
Маньчжуры существенно изменили и верхнее звено административно-территориального управления, введя институты императорских наместников (цзунду) и военных губернаторов провинций (сюньфу). В период Мин наместники и военные губернаторы назначались эпизодически - тогда и там, где восстания выходили за обычные рамки и где грозило вторжение внешних сил. Цины сделали


90
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
эти должности постоянными. В итоге над гражданским губернатором провинции (бучжэнши) устанавливался двойной контроль, подкрепленный системой «знаменных гарнизонов». Кроме новой постоянной административной единицы - наместничества (0у) вводилось еще одно - приставство (тин), нечто среднее между уездом и округом. При Шунь-чжи Цинская империя унаследовала от эпохи Мин деление собственно Китая на 15 провинций. В царствование Кан-си князь Обой провел административную реформу. В ходе нее каждая из трех наиболее крупных провинций - Цзяннань, Шэньси и Хугуан - оказалась разделенной надвое. На территории бывшей Цзяннани возникли две новые провинции - Цзянсу и Аньхуэй. «Большая» Шэньси была поделена на «малую» Шэньси и Ганьсу. Вместо провинции Хугуан образовались Хубэй и Хунань. Таким путем было создано шесть новых провинций, а общее число последних возросло до 18. Дробление «больших» провинций было проведено в целях усиления маньчжурского контроля центра над периферией.
Укрепляя режим завоевания, маньчжуры учитывали не только слабые стороны административной системы Мин, но также собственные ошибки и полученные уроки. После разгрома армий «трех князей-данников» они отказались от минской практики создания уделов и назначения удельных князей. После разгона придворной клики евнухов в 1661 г. они перестали использовать евнухов в качестве влиятельных чиновников и сановников. Маньчжуры упразднили должность канцлера-секретаря Нэйгэ как главы администрации. Вместе с тем Цины отказались от некоторых прогрессивных элементов традиционной системы, увидев в них угрозу своему всевластию. Так, они урезали некоторую былую независимость чиновников, осуществлявших контрольные функции (цензоры-тойшг/), от исполнительной власти. При династии Мин это давало им возможность самостоятельно докладывать императору о замеченных злоупотреблениях. При Цин местной бюрократии, а тем более населению было запрещено подавать жалобы императору. Круг функционеров, имевших на это право, был резко сужен. Тем самым принцип обратной связи оказался сведенным к минимуму. От низшего и среднего звена бюрократии требовалась лишь слепая покорность. Палата цензоров (Дучаюань) осуществляла контроль над деятельностью столичных, провинциальных, областных, окружных и уездных чиновников. Столичные и провинциальные цензоры пользовались правом докладывать императору о замеченных злоупотреблениях. Верховный суд (Далисы) занимался разбором кассационных дел.
Сам фактор завоевания и героическое сопротивление китайского народа сделали невозможным восстановление минской военной системы с ее массовостью, наследственной обязанностью службы в армии, рекрутскими наборами с податных дворов и миллионами обученных и вооруженных солдат. Все это было совершенно неприемлемо для господства малочисленной общности маньчжуров, «знаменных» монголов и ханьцзюней. Война «трех князей-данников» лишний раз продемонстрировала опасность наличия боеспособных китайских контингентов. Поэтому вместо единой военной организации в Цинской империи ело-


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
91
жидась фрагментарная структура из четырех различных компонентов - «восьмизнаменные» корпуса, монгольская конница, навербованные из китайцев войска «зеленого знамени» (.пюйцибин) и наемные части «храбрецов» (юнбин) из китайцев, набиравшиеся на время в случае острой необходимости. Из состава 24 корпусов («знамен»), как главной силы империи, на территории Китая было расположено 72 «знаменных» гарнизона (чжуфан баци), всего около 100 тыс. человек, во всех стратегически важных пунктах и вдоль основных коммуникаций - Великого канала, рек Янцзы, Хуанхэ и Чжуцзян, а также в Маньчжурии. «Знаменные», как правило, жили в центральных частях городов, во «внутренних городах» - крепостях (нэйчэн), тогда как китайцы жили отдельно - во «внешних городах» (вайчэн). Другая половина «знаменных» войск (около 120 тыс.) располагалась в районе Пекина. Командиры и солдаты наделялись землей в зависимости от занимаемой должности и местных условий в качестве наследственного владения. «Знаменные» земли как казенная собственность были освобождены от податей, не могли продаваться и закладываться, а также сдаваться в аренду китайцам более чем на три года. В Маньчжурии и Чжили часть «знаменных» обрабатывала землю с помощью чжуандинов, тоучунжэней и рабов, а большинство сдавали свои участки в аренду. Многие гарнизонные «знаменные» получали в качестве жалованья продовольствие и фураж.
Все «восьмизнаменные» - маньчжуры, «знаменные» монголы и ханьцзюни - были поставлены в положение высшего сословия профессиональных воинов (;цижэнъ). Занятие торговлей и ремеслом для них считалось позорным и было запрещено законом. Первое время - при Шунь-чжи - считалось зазорным даже изучение ими конфуцианских канонов и иной литературы для сдачи экзаменов на ученое звание. Сословие завоевателей господствовало над четырьмя исконно китайскими сословиями - ученых {ши), земледельцев (нун), ремесленников (гун) и торговцев (шан), не говоря уже о внесословном «подлом люде» (цзянъминъ). Уступая завоеванным по численности в XVII в. в десятки, а в XVIII в. - в сотни раз, завоеватели крайне боялись раствориться в их массе. Чтобы маньчжуры не ассимилировались с китайцами, были запрещены смешанные браки.
Мало кто из маньчжуров мог взять китаянку даже в гарем. Сохраняя обособленное и привилегированное положение «восьмизнаменных», династия Цин превратила их не только в высшее сословие, но и в закрытую касту. После завоевания Китая формально ни один китаец ни за какие заслуги или деньги не мог проникнуть в «восьмизнаменную» касту-сословие. Фактически такое проникновение было возможно как награда за боевые заслуги, а также через усыновление «знаменными». Значительная часть этой закрытой касты сохраняла черты особой этнической и конфессиональной общности - тунгусо-маньчжурской - со стойкими традициями шаманизма.
«Зеленознаменные» китайские войска состояли из трех родов: боевой пехоты, охранной пехоты и конницы. Весьма малая часть их несла охрану «пяти частей» (учэн) Пекина, а остальная располагалась в провинциях. После окончательного завоевания Китая строго сохранялась децентрализованное подчинение «зелено¬


92
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
знаменных» по пяти и более штабам - наместника, военного губернатора, тиду, командующего маньчжурским гарнизоном и специальных командиров (морских и речных отрядов). Войска «зеленого знамени» являлись провинциальными или территориальными соединениями и вербовались из «благонадежных» китайцев данной провинции. Формально они подчинялись наместникам и военным губернаторам, а фактически находились под контролем командующих местных «знаменных» гарнизонов. Поначалу офицеры войск «зеленого знамени» назначались поровну из маньчжуров и китайцев. Затем доля последних стала расти. «Зеленознаменные» по численности втрое превосходили «восьмизнаменные» войска. Однако вооружение и выучка первых намного отставали от первоначальной боеспособности вторых. Денежное и натуральное довольствие «зеленознаменного» солдата было втрое меньше «восьмизнаменного». У солдат и офицеров - китайцев было мало шансов сделать хорошую карьеру. Не ограничиваясь жестким контролем над «зеленознаменными», маньчжуры старались посеять рознь между ними, разрешая китайским офицерам урезать жалованье своих солдат для содержания личной охраны. Маньчжуры сознательно не стремились к повышению боеспособности китайских частей. Наряду с частями наемников (юнбин) для подавления восстаний использовалось сельское ополчение (сяньюн), организовавшееся местными шэнъши и землевладельцами. По завершении операций части сяньюн распускались по деревням, а основная масса юнбин за ненадобностью демобилизовалась.
Период Кан-си
Годы Кан-си (1661-1722) и особенно время его самостоятельного правления, т.е. сама «эпоха Кан-си» (1679-1722), отмечены дальнейшей стабилизацией государственной власти и постепенным восстановлением экономики. Уровень разрухи снижался благодаря привлечению беженцев на брошенные земли, подъему залежи и облегчению налогового бремени. Восстановление сельского хозяйства происходило медленно, особенно в Сычуани, где основная масса земель лежала невозделанной, а населения осталось мало. Выход из разрухи тормозился стихийными бедствиями и голодом в провинциях Шаньдун и Хэнань. Из-за неурожаев и дороговизны жители провинций Хунань, Хубэй, Цзянси и Гуандун переселялись в опустевшую Сычуань. С завершением завоевания и начавшимся восстановлением производства Кан-си с начала XVIII в. стал постепенно отменять сделанные ранее налоговые послабления.
Поземельный (дишуй) и подушный налоги (диншуй) оставались обременительными для крестьян, хотя и не до такой
Император Кан-си


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
93
степени, как при Мин. Росло число дополнительных, или «смешанных налогов» (;цзацзюанъ). В восьми провинциях был введен натуральный налог (цаолян) для снабжения «восьмизнаменных» войск на севере Чжили. Это налоговое зерно доставлялось в Пекин по Великому каналу, а для покрытия расходов по его перевозке был введен дополнительный денежный сбор (цаохао). При взимании денежных налогов серебром вводились весьма ощутимые надбавки «на лигатуру» (.хохао), «на стандартизацию» слитков серебра (пиньюй) и др. Первое время сумма этих поборов и надбавок приближалась к сумме сбора основных налогов - поземельного, подушного и натурального.
С целью унифицировать и упростить фискальную систему Кан-си в 1712 г. провел налоговую реформу. Ей предшествовал тщательный учет населения и пахотных земель. В 1712 г. была отменена практика увеличения подушного налога (диншуй) по мере прироста населения, а при императоре Юн-чжэне (1723— 1735) в 1724 г. он был слит с поземельным (дишуй). В едином подушно-поземельном налоге (дидин) прежний диншуй превратился в денежную надбавку к каждому ляну серебра, взимавшегося в счет этого налога. Безземельные крестьяне освобождались от подушного налога, а полуарендаторы платили его только со своей земли. Начатая в одной-двух провинциях, налоговая реформа постепенно вводилась и в других. После смерти Кан-си ее продолжили императоры Юн-чжэн и Цянь-лун. Повсеместное утверждение новой системы завершилось лишь к концу XVIII в., сопровождаясь дальнейшим переходом от натуральной (зерно) к денежной форме (ляновое серебро, медная монета) подушнопоземельного налога. В ходе реформы ставки налогов и уровень обложения на 1712 г. были объявлены постоянными и неизменными. Реформа Кан-си-Юн- чжэна весьма существенно облегчила положение безземельных крестьян-арен- даторов. Вместе с тем она увеличила доходы помещиков, дав им возможность повысить арендную плату ввиду отмены подушного налога с держателей земель. Реформа 1712-1724 гг. улучшила положение неземледельческого населения деревни и сельских пауперов, постоянно или временно занятых в сфере промыслов, отходничества, разносной и мелочной торговли, транспорта. Все это способствовало дальнейшему восстановлению деревенской экономики и ускорило ее выход в середине XVIII в. из затяжной разрухи.
Ненависть населения заставляла завоевателей держать ханьский этнос под жестким контролем. Боясь тайного изготовления оружия и медной монеты, маньчжуры лимитировали добычу руды и выплавку металла. Сначала разработка рудников была вообще запрещена, но с конца XVII в. власти разрешили восстанавливать старые, заброшенные в годы войны рудники, но под строгим контролем чиновников. При этом больше половины добытого изымалось в счет налога и принудительных закупок казны по низким ценам. Чтобы ослабить ненависть китайцев к чужеземцам, Кан-си покончил с последними случаями произвольных захватов земли, домов и имущества «знаменными», отменив закон об «отчуждении», или «окружении» (цюанъди).
Чтобы укрепить союз маньчжуров с китайской верхушкой, Кан-си всячески привлекал ее на свою сторону: были разработаны обширные культурные про¬


94
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
граммы, расширено участие китайских шэныии и землевладельцев в гражданской администрации. Постепенное укрепление последней несколько снижало роль «знаменного» военного механизма, лидировавшего в период завоевания. В то же время Кан-си стремился не допустить чрезмерного сосредоточения власти в руках влиятельных китайских аристократических родов и богатых кланов - на местах и в центральном аппарате. С этой целью в 1700 г. были установлены строгие квоты на получение ученой степени цзюйжэнъ, открывавшей дорогу к чиновным рангам и должностям.
Стремясь предотвратить оппозиционные настроения среди гиэньиш, Кан-си организовал подготовку много- Император Кан-си томных энциклопедий, антологий, словарей и других изданий, выделяя на эти цели большие средства из казны. По его указанию переиздавались произведения древней и средневековой китайской литературы. В этом было занято множество ученых - историков, литературоведов, филологов, писателей, каллиграфов, художников и граверов, которые получали хорошо оплачиваемую работу, выгодные литературные и редакторские заказы. Они подготовили энциклопедию «Полное собрание книг древности и современности» («Гуцзинь тушу цзичэн»), «Словарь иероглифов Кан-си» («Кан-си цзыдянь»), словарь рифм «Сокровищница рифм с приложением текстов» («Пэйвэнь юньфу») и др.
Сбор и упорядочение культурного наследия прошлого были использованы Кан-си в политических целях. В ходе этой работы укреплялись позиции неоконфуцианства- школы Чжу Си (1130-1200) как средства унификации идеологии. Всячески изгонялись самостоятельность мышления, творческий подход и тяга к актуальным проблемам. Вместо этого поощрялись бездумное компиляторство, абстрактное мудрствование и всемерное подражание древности.
Кан-си использовал организацию литературных работ для проведения селекции, цензуры и карательных мер. Из публикуемых произведений вычеркивались все крамольные места: вольнолюбивые мысли, неудобные факты и явные намеки, направленные против маньчжуров и других иноземных завоевателей Китая, на укрепление национального самосознания китайцев. Само по себе полезное собирание редких памятников китайской культуры, их издание и комментирование сопровождалось ревизией исторического наследия - исправлением, сокращением или уничтожением неугодных текстов. Специальные комиссии и коллегии осуществляли цензурирование и фальсификацию произведений, к чему приложил руку и сам император. Тем самым Кан-си заложил основу «литературной инквизиции» (вэнъцзыюй), достигшей своего апогея в период Цянь-луна (1735-1796). С теми же учеными, кто не покорился маньчжурам, Кан-си был беспощаден. В 1711 г. был брошен в тюрьму Дай Минши, включивший в свой труд описание антиманьчжурской борьбы. Ученый был казнен, некоторые из его окружения были отправлены в ссылку или обращены в крепостных.


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
95
Особое внимание Кан-си уделял вопросам идеологии.
Он всемерно укреплял позиции неоконфуцианства, в полном объеме восстановил экзаменационную систему и сеть конфуцианских учебных заведений, всячески привлекая ко двору авторитетных конфуцианских ученых. Даже маньчжурская знать была вынуждена давать своим детям конфуцианское образование. Кан-си проводил курс на сотрудничество с китайской чиновной элитой, расширяя ее участие в аппарате управления и укрепляя тем самым Цинскую империю как централизованное государство. Среди различных направлений конфуцианства выбор пал на консервативное неоконфуцианство {ли сюэ) эпохи Сун, причем не на школу братьев Чэн Хао (1032— 1085) и Чэн И (1033-1107), а на учение их продолжателя, комментатора, учено- го-философа Чжу Си и его последователей. Цинов привлекало то, что чжусиан- ство основной акцент делало на жесткую регламентацию взаимоотношений людей в обществе и закрепление их обязанностей, т.е. на сохранение и укрепление порядка. Кан-си объявил Чжу Си одним из особо почитаемых «десяти мудрецов», а его труды - образцом для подражания. Канонизация Чжу Си сделала чжу- сианство официальной интерпретацией конфуцианских доктрин, превратило его в ортодоксальную школу и государственную догму. В 1712 г. Кан-си особым указом присвоил Чжу Си посмертный титул «выдающегося гения».
При всем том Кан-си проявлял известную веротерпимость. Пользуясь его расположением, иезуиты в 1692 г. добились указа, разрешавшего обращать китайцев в христианство. Однако склонные к религиозному синкретизму китайцы-неофиты сочетали культы Христа и Конфуция с поклонением предкам. Миссионеры и римская курия стали оказывать на Кан-си давление, в 1705 и 1720 гг. потребовав от него запретить новообращенным сохранять китайские верования. Кан-си отклонил это вмешательство во внутренние дела империи, а встретив сопротивление, принял жесткие меры. Один из папских легатов умер в тюрьме, другой был выслан. Тем не менее проповедь христианства не была запрещена.
Первое время после завоевания Китая цинское правительство в благодарность за оказанную помощь со стороны европейцев относилось к ним довольно благожелательно. В Пекине и других городах миссионеры, в основном иезуиты и францисканцы, занимались проповедью христианства и открывали свои церкви. При дворе католические миссионеры выступали в роли советников и переводчиков, преподавали «заморские науки» самому Кан-си. Купцы из Португалии, Гол¬
Голландское посольство из Батавии


96
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ландии, Англии и Франции вели торговлю на побережье Китая и создавали там свои фактории: англичане - в Гуанчжоу, французы - в Нинбо, а португальцы - в Макао. Активно действовали Ост-Индские компании Англии и Голландии, направлявшие в Пекин свои миссии. Приезжали португальские посольства и специальный представитель короля Франции Людовика XIV (1643-1715). Тем не менее Пекин избегал установления постоянных дипломатических отношений с Западом.
Дело в том, что, следуя китайской политической традиции, в Пекине рассматривали европейские страны как «варваров» и «данников» императора. «Варвары» и «данники» как с Запада, так и с других сторон света не имели право постоянно жить и держать в столице Поднебесной свои представительства. Им разрешалось лишь в установленные сроки или время от времени приезжать в Пекин с «данью» и изъявлением покорности. Тем самым дипломатические отношения европейского типа оказались неприемлемы для Цинской империи.
Что касается специфических «даннических» отношений, то ими в Пекине ведали два специальных учреждения. Ведомство церемоний (Либу) осуществляло внешние отношения со «странами-данниками» Цинской империи, находившимися на юге и востоке от нее, - Вьетнамом (Аннам), Сиамом, Бирмой (Мьянма), Непалом, Кореей и Люцю (Рюкю), а также с Японией. Помимо этого в ведении Либу находились и связи с «заморскими варварами», т.е. с европейскими странами. Сношениями со странами и землями, лежавшими к северу и западу от империи, т.е. с Халхой, Цинхаем, Джунгарией, Кашгарией и Тибетом, ведала Палата по делам «даннических (зависимых) территорий» (Лифаньюань). Лифаньюань продолжала заниматься делами этих стран и после их завоевания маньчжурами. Данное ведомство осуществляло сношения с Россией, в том числе вело переписку с Сенатом в Петербурге.
Вся внешняя торговля Китая находилась в руках специально назначенных правительством или за большие деньги получивших это право купцов-откупщи- ков, или «казенных торговцев» (,гуанъшан). Стремясь максимально сузить и всемерно контролировать торговлю с иностранцами, Кан-си в 1720 г. приказал гуан- дунским торговцам объединиться в полуказенную, получастную гильдию «Гун- хан/Кохонг». Ее члены получили монопольное право торговли с «заморскими варварами»: корпорация осуществляла контроль над ними и сбор таможенных пошлин. Сама «Гунхан» находилась под строгим надзором наместника Лян- гуана, военного губернатора и таможенного начальника Гуандуна. Торговцы, не входившие в эту гильдию, не могли напрямую торговать с иностранцами. Им приходилось продавать свои товары членам «Гунхан», платить тяжелые внутренние пошлины, подвергаясь вымогательству и произволу со стороны членов гильдии и чиновников. Аналогичная корпорация для торговли с Японией была создана в 1728 г. в провинции Чжэцзян.
Тем самым подготавливалась политика изоляции. Она складывалась постепенно в течение нескольких десятилетий указами богдоханов. В 1649 г. их подданным было запрещено торговать вне границ империи, т.е. на чужой террито-


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
97
рии: в 1716 г. - медью и цинком, а в 1733 г. - железом; в 1732 г. - вывозить железные котлы, а в 1759 г.- шелковые ткани, причем указ о запрете вывозить шелк в дальнейшем многократно повторялся.
Экономические связи с соседними странами были жестко лимитированы. Сухопутную торговлю с Россией монополизировали торгово-ростовщические компании купцов и банкиров из Шаньси, связанные с соляной монополией и финансированием верхов цинского общества, в том числе маньчжурской аристократии. Была разрешена весьма ограниченная торговля с Кореей, особенно пограничный безденежный обмен товарами.
Япония, также объявившая себя «закрытой страной», в конце XVII в. разрешила ежегодно 80 китайским судам заходить для торговли в Нагасаки, но в 1715 г. это число было сокращено до 30, а к началу XIX в. торговля почти прекратилась. Японо-китайская торговля строго контролировалась цинскими властями и жестко регламентировалась с японской стороны правительством сёгунов Токугава. Судостроение, в первую очередь морское, находилось под особым контролем маньчжурской бюрократии. Под страхом смертной казни запрещалось строить большие суда, способные уходить далеко от берега - в открытое море.
Даже для выхода в каботажный рейс судовладелец должен был не только получить разрешение местных властей, но и представить поручительство десяти своих коллег - владельцев судов для прибрежного плавания. Лишив китайское купечество внешнеторговой активности, цинский режим низвел его роль до уровня посредника между местным производством или потребительским рынком, с одной стороны, и западными коммерсантами - с другой. Фактически политика самоизоляции Китая служила интересам первоначального накопления капитала в Европе и Америке.
Всемерно укрепляя Цинскую империю, Кан-си придавал особое значение присоединенной в 1691 г. Северной Монголии. Здесь он проводил двойственную политику, стремясь одновременно ослабить и привязать к себе монгольских феодалов. С самостоятельностью сохранившихся ханств и княжеств было покончено, равно как и с вассальной зависимостью их друг от друга. Все они непосредственно подчинялись маньчжурскому богдохану. Отныне только он награждал и наказывал ханов и князей, число которых быстро росло при постоянном измельчании княжеств. На всю Халху была распространена «знаменная» военно-административная система, сковавшая ханства и княжества. «Знамена» (хо- шуны) возглавлялись князьями, которым выдавалось жалованье. В дополнение к трем ранее существовавшим аймакам был образован еще один. С включением Халхи в Цинскую империю Кан-си начал политику маньчжуризации этого региона. Все мужчины-монголы обязаны были носить косу. За уклонение от этого закона следовало суровое наказание. Согласно указу 1719г., для официального делопроизводства использовался маньчжурский язык. Для халхаских ханов и князей была введена маньчжурская титулатура (цинъ-ван, цзюнъ-ван, бэйлэ, бэй- цзы, гун). Традиционные дружины князей из числа крепостных заменялись «знаменной» системой, близкой к маньчжурской. Вводилось бюрократическое


98
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
управление военно-административными единицами - аймаками, хошунами, сомо- нами. Войска всех аймаков были подчинены главнокомандующему, назначавшемуся из Пекина. Халхаская конница отныне была призвана стать в первую очередь орудием богдохана. Кан-си фактически ввел в Халхе всеобщую воинскую повинность. Все мужчины в возрасте от 18 до 60 лет считались военнообязанными. По первому требованию они должны были верхом с оружием и снаряжением выступить в поход. В мирное время араты обязывались выполнять другие повинности - охранять русско-монгольскую границу, содержать сеть ямских станций и обеспечивать проезд и прокорм чиновников, курьеров и маньчжурских войск.
Эта централизованная военно-административная система, находившаяся в руках цинского императора, породила служилую бюрократию, чья численность все время росла и тяжелым бременем ложилась на плечи простого народа. Огромную роль в Монголии играла буддийская церковь с множеством храмов, монастырей и лам. Эта могущественная централизованная организация во главе с бог- до-гэгэном пользовалась исключительным влиянием во всех слоях общества. Поначалу Кан-си, а затем и его преемник Юн-чжэн оказывали буддийским иерархам особое внимание, почет, поддержку и покровительство. Императоры строили в Халхе за счет казны новые монастыри и храмы, укрепляя позиции церкви среди ханов и князей, насаждая авторитет духовенства среди аратов. Цинские власти проводили политику полной изоляции Халхи от окружающего мира.
Маньчжурские законы запрещали любые связи между монгольскими князьями и российскими властями, между аратами Халхи и русскими купцами. Монголия изолировалась не только от России, но и от Китая. Китайцам не разрешалось селиться в Халхе, а допускавшиеся туда китайские торговцы находились под строгим контролем. Смешанные браки запрещались. За нарушение всех этих законов полагалась жестокая кара.
Кан-си ставил своей целью разгром Джунгарского ханства и покорение Тибета. Политическая обстановка в этих странах облегчала реализацию политики Пекина. В 1705-1710 гг. в Тибете разгорелась вооруженная борьба за власть между хошоутским правителем Лхавсан-ханом (1703-1717) и тибетским регентом Сангье Гьяцо (Санчжай Чжамцо; 1679-1705). Пытаясь установить свое влияние в Тибете, Кан-си поддержал хошоутов. В Пекине хорошо понимали, что цинское господство в Монголии не может быть прочным без его религиозной поддержки из Лхасы, без благожелательного для маньчжуров воздействия далай-лам на буддийскую церковь Монголии. Тем не менее на данном этапе Кан-си стремился ослабить правителей Лхасы руками хошоутов для последующего подчинения и тех и других.
В Джунгарии после смерти Галдана ойратским ханом стал его племянник Цэ- ван-Рабдан. Он вновь объединил все четыре ойратских аймака, восстановив распавшееся было Джунгарское ханство. Будучи сторонником независимости, новый хан отклонил неоднократные предложения Кан-си стать «данником» богдохана. Обе стороны активно готовились к новой схватке. Цэван-Рабдан потребо¬


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
99
Кан-си в старости
вал от Кан-си вернуть захваченные им у Галдана земли к востоку и северу от Алтая. В Пекине отвергли это требование. Со своей стороны, император настаивал на предоставлении самостоятельности каждому из четырех княжеств- аймаков. Это значило фактически взорвать изнутри единство Ойратского государства и предельно ослабить центральную власть хана на фоне феодальной раздробленности. Естественный отказ Цэван-Рабдана ускорил схватку.
В 1715г. началась вторая война между Цинской империей и Джунгарским ханством.
Цэван-Рабдан силами своего вассала Цэрэн Дондуба- старшего в 1717 г. захватил Тибет. Воспользовавшись этим,
Кан-си в 1720 г. направил в Лхасу две колонны войск - из Сычуани и Цинхая - под командованием Гарби и Ян Синя, конницу халхаских князей, а также поднял против ойратов тибетское ополчение из районов Сикана (ныне - запад пров. Сычуань). Потерпев поражение, ойраты ушли из Тибета, что усилило влияние Цинской империи в Центральной Азии. Таким образом, в 1720 г. состоялся первый поход цинских войск в Тибет. После разгрома и изгнания ойратов маньчжуры оставили в Лхасе двухтысячный монгольский гарнизон. Тибетское правительство и новый Далай-лама VII до 1723 г. оказались под контролем его коменданта. Управление Восточным Тибетом было поручено проманьчжурски настроенному министру (тиб. калон) Канцзинаю (Канченнэ), а Западным Тибетом - наследственному аристократу Полонаю (Полханэ). В 1723-1727 гг. цинские войска были выведены из столицы Тибета, однако сильное влияние Цинской империи здесь сохранилось. Воспользовавшись отвлечением ойратских войск на их неудачные операции в Тибете и Казахской степи, Кан-си в 1720 г. захватил султанат Турфан - важнейший оазис на подступах к центральным районам Джунгарии. Сохранив здесь власть прежней могольской династии, цинская дипломатия тем самым приблизила переход на свою сторону мусульманских феодалов (беков) Кашгарии. Вместе с тем создавался важнейший плацдарм для завоевания всего этого региона. Вторая джунгаро-китайская война велась с переменным успехом, не давая явного перевеса ни ханству, ни империи.
Последняя всемерно задействовала людские и материальные ресурсы Халхи. От ее ханств и княжеств Кан-си требовал все новых контингентов конницы. На аратов легли тяжелые поборы и повинности - у них забирали скот, продовольствие, повозки и юрты. Начались волнения аратов и их откочевка в Россию. В 1722 г. восстало население союзного маньчжурам княжества в Кукуноре (Цинхай).
В этой напряженной военно-политической обстановке на северо-западных границах империи Кан-си стремился поддерживать мир и торговые отношения с Россией. Петр I неоднократно посылал в Китай своих представителей. В 1715 г. было положено начало деятельности Русской духовной миссии в Пекине, занимавшейся помимо всего прочего изучением китайского и иных языков.


100
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Важным направлением внутренней политики Кан-си, а затем и его преемников стало реальное покорение неханьских народностей Юго-Западного Китая. Укрепляя маньчжурское господство в китайских провинциях, цинские власти создавали здесь плацдарм для наступления на «дикарей» и «варваров» этого региона. Кан-си начал длительную кампанию, направленную на фактическое включение этих народов в общеимперскую систему бюрократического контроля и налоговой эксплуатации, т.е. превращение «данников» в обыкновенных подданных. В 1704 г. по приказу Кан-си в районах национальных меньшинств провинций Хунань, Гуйчжоу, Юньнань и Гуанси вместо традиционных тусы- наследственных чиновников из местных старшин, князьков и племенных предводителей - стала вводиться общекитайская чиновная система управления. С этого времени началось планомерное наступление на доходы, земли и независимость местных народностей, вылившееся в своего рода второе маньчжурское завоевание этих территорий. В районах, населенных мяо, яо, тун и другими народностями, уже в начале XVIII в. была частично ликвидирована система правления посредством тусы.
К концу правления Кан-си в собственно ханьских провинциях после почти трех с половиной десятилетий (1683-1718) гражданского мира появились первые сигналы приближавшейся полосы народных волнений. В 1718г. секта «Бай- ляньцзяо» («Учение Белого лотоса») подняла восстание в Хунани. Уже в минское время это название стало лишь своего рода ярлыком для синкретических религий. В реальности это было несколько различавшихся между собой религиозных учений. Один из их лидеров, по фамилии Юань, объявил себя потомком династии Мин. Повстанцы были разгромлены, а на последователей «Белого лотоса» обрушились репрессии. Начались волнения на Тайване. Незаконные поборы, безжалостное выколачивание налогов и массовые аресты привели к восстанию 1721 г., начавшемуся недалеко от главного города острова - Тайваньфу. Повстанцев возглавил выходец из крестьянской семьи Чжу Игуй. Его считали потомком династии Мин и поэтому провозгласили главнокомандующим (да- юанъшуай). Вместе со своими помощниками Хуан Дянем, Ли Юном и У Ваем он организовал повстанцев и нанес ряд поражений цинским войскам. Население южной части острова во главе с Ду Цзюньином поддержало северян.
Оба лидера объединили свои отряды в армию, насчитывавшую несколько десятков тысяч бойцов. Она наголову разгромила цинские войска и с боем овладела г. Тайваньфу. После этого весь остров перешел под власть восставших. Цинские чиновники, офицеры и солдаты в панике бежали на материк. Чжу Игуй принял титул правителя {ван) с девизом правления Юн-хэ и восстановил ряд минских атрибутов власти. Вскоре между Чжу Игуем и Ду Цзюньином вспыхнула вражда. Единая армия распалась на две части, и между ними начались вооруженные столкновения. Маньчжуры всячески подогревали эту междоусобицу. Тем временем в провинции Фуцзянь была спешно создана карательная армия под началом Мань Бао и Ши Шибяо. Высадившись на острове, она разбила отряды Чжу Игуя и Ду Цзюньина поодиночке. Сами вожди попали в плен и кон¬


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
101
чили жизнь на плахе. Каратели жестоко расправились с повстанцами, но их отдельные группы, уйдя в горы, упорно сопротивлялись. Для предотвращения новых волнений маньчжуры значительно усилили местные гарнизоны. Тайваньское восстание знаменовало конец мирного периода маньчжурского господства, безропотного повиновения ханьцев «северным варварам».
Период Юн-чжэн
В конце 1722 г. на шестьдесят восьмом году жизни умер Кан-си. Вопреки всем ожиданиям императорского клана и к крайнему удивлению многочисленных сыновей императора, наследником был объявлен Иньчжэнь (1678-1735). Этот сорокатрехлетний четвертый сын покойного регулярно привлекался им к исполнению важных государственных дел. Противодействие родни новый богдохан немедленно парировал применением силы и на тринадцать лет (1723-1735) стал фактически самовластным правителем империи. Он царствовал под девизом Юн-чжэн («Гармоничное и Справедливое [правление]») и, так же как Кан-си, лично управлял всеми делами государства, отличаясь усидчивостью и трудолюбием. Правя страной самовластно, он оттеснил от власти Совет князей-регентов и сановников. Это, в свою очередь, обусловило напряженность в его отношениях с маньчжурскими князьями императорской крови и всем родом Айсинь Гиоро.
Юн-чжэн унаследовал от Кан-си централизованную империю, сильную армию, отлаженный бюрократический аппарат, возрождающуюся экономику, казну с резко сократившимися накоплениями, относительное спокойствие внутри страны, окрепший союз завоевателей с китайскими шэнъши и помещиками, а также затянувшуюся вторую войну с Джунгарским ханством. Тем не менее на фоне, казалось бы, полного благополучия в фундаменте Цинской империи обнаружилась весьма опасная трещина. В начале XVIII в. в среде низших и средних слоев «знаменного» сословия наметился процесс разложения, маньчжурские солдаты все чаще забрасывали занятие земледелием и вели паразитический образ жизни, пробавляясь жалованьем и подачками казны.
Рядовые и младшие офицеры все чаще оказывались в долговой кабале у крупных землевладельцев, купцов и ростовщиков. В руки последних переходили земли таких «знаменных» (циды), отданные сначала в залог, а затем и в погашение долга. Поскольку практика «окружения», или «отчуждения», китайских земель была отменена Кан-си, обезземеливание цижэней стало устойчивой тенденцией. Чтобы остановить разорение
Богдохан Юн-чжэн


102
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
военного сословия, правительство Юн-чжэна с 1729 г. пошло на выкуп земель, проданных или заложенных циди, за счет казны с последующей перепродажей их прежним владельцам. Однако мало кто из последних смог или захотел воспользоваться такой возможностью.
Чтобы еще более укрепить маньчжурскую власть и унифицировать подданных империи, Юн-чжэн пытался уравнять в правах две юридические категории населения - «добропорядочный народ» (лянминь), т.е. «четыре сословия» (сы- минь), и часть «подлого люда» (цзянъминъ), относящуюся к категории «низких профессий» (;цзяньши). Это были актеры, цирюльники, проститутки, низшие служители присутственных мест, а также малочисленные социальные группы «отверженных» (данъху, пэнминъ, юэху и др.). Указом 1723 г. был изменен статус данъху («лодочный люд»), живших в лодках, пэнминъ («живущие в шалашах»), юэху («гетеры») и других категорий лиц, не имевших нормального жилья или занимавшихся «тяжелой и низкооплачиваемой работой». Им разрешалось жить вместе с «добропорядочным народом», родниться с ним через браки и участвовать в экзаменах на ученое звание. Тем не менее этот указ не дал ожидаемых результатов, и дискриминация цзяньши сохранилась.
Юн-чжэн, как и Кан-си, придавал большое значение духовному порабощению китайцев, делая акцент на «промывание мозгов» (<сисинъ) и «чистку мыслей» {тилю). Особое внимание он уделял системе «сельских собеседований» (iсянъюэ), которую всячески укреплял. К ответственным за проведение сянъюэ приставили трех-четырех помощников, ежемесячно сменявших друг друга. Все сельские и городские жители каждые две недели были обязаны являться в свою группу на «собеседование», что строго контролировалось властями. В 1724 г. Юн-чжэн издал пространные указы с целью укрепить и расширить роль «священного указа» Кан-си 1670 г., направленного против инакомыслящих. В 1725- 1729 гг. один за другим последовали три судебных процесса над учеными и литераторами. Наиболее кровавым было «дело» умершего к тому времени литературоведа и медика Дюй Люляна, в чьих трудах нашли антиманьчжурские высказывания. Его труп был вырыт из могилы и разрублен на части, а ученики и члены его семьи казнены. Для слежки за чиновниками, шэнъши и простолюдинами была создала разветвленная сеть тайных агентов {тици - букв, «всадники в красном»). В правление Юн-чжэна во всех концах Китая имелись отделения этой секретной организации императорских соглядатаев.
Стремясь усилить влияние конфуцианства в качестве идеологической основы маньчжурского владычества, Юн-чжэн перешел к борьбе с христианством.
Ритуальная церемония вспашки первой борозды


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
103
В нем конфуцианская бюрократия видела разновидность идолопоклонства, еретическое, мятежное учение, не признающее священного характера императорской власти в Китае и представляющее собой угрозу китайской цивилизации. Начались аресты католических миссионеров, им была запрещена проповедь, а в 1724 г. последовало их изгнание из Китая. Это был один из важных актов политики дальнейшей изоляции страны от внешнего мира. В правление Юн-чжэна и Цянь-луна (1736-1796) христианство в его католической версии императорскими указами было полностью и окончательно запрещено, а число его последователей быстро сокращалось. Всего при Юн-чжэне было закрыто более 300 христианских церквей, а большая часть миссионеров изгнана из Китая.
По мере дальнейшего выхода страны из послевоенной разрухи и укрепления маньчжурского режима Юн-чжэн активизировал начатую еще при Кан-си политику полного подчинения некитайских народностей бюрократическому аппарату империи. Юн-чжэн проводил политику «замены местных правителей - тусы на чиновников, назначаемых из столицы». Тусы переводились на положение обычных цинских бюрократов или просто заменялись ими. С 1726 по 1731 г. должности тусы были отменены в Юньнани, Гуйчжоу и Гуанси, а во второй половине XVIII в. - и в северо-западных районах Сычуани. 20-30-е годы стали временем усиленного наступления цинского режима на позиции национальных меньшинств Юго-Западного Китая. Замена косвенного управления {тусы) прямым (.пюгуанъ), захват земель аборигенов чиновниками, помещиками и особенно китайскими переселенцами, введение разорительных налогов и чиновничий произвол поставили коренное население - мяо, чжуан, яо, тун, ли и других в крайне тяжелое положение. При помощи своих вооруженных дружин китайские помещики и ростовщики скупали их земли за бесценок, отбирали их силой, закабаляя местное население. Последнее стало подвергаться насильственной китаизации и маньчжури- зации, включавшим ношение китайской одежды и косы, замену местного судопроизводства цинским. Бесправие, произвольно завышаемые налоги, насилие со стороны властей и переселенцев резко обострили социальный и национальный гнет. Он усиливался с введением здесь системы баоцзя и проведением переписи. Интенсивное наступление цинского режима на некитайские народности в 20-30-х годах XVIII в. осуществлялось в русле традиционной доктрины «поедания тутового листа шелковичным червем» {цанъ ши). Быстрое и насильственное расширение тотального цинского господства в Хунани, Гуанси, Гуйчжоу, Юньнани и Сычуани явилось своего рода «вторым маньчжурским завоеванием» неханьских территорий Юго-Запада, вполне сравнимым по своим масштабам с подчинением Халхи. В районах, населенных мяо и другими народностями, цинские чиновники вели себя как завоеватели, отличаясь лихоимством и жестокостью. Под давлением угроз и репрессий многих тусы низвели до положения обычных местных чиновников.


104
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
При Кан-си были начаты и в годы правления Юн-чжэна завершены очередные меры по укреплению северных рубежей Цинской империи. В связи с постепенным заселением земель к северу от Ивового палисада (Любянь) в 1726 г. была образована новая провинция - Гирин. Для защиты этих земель со стороны монгольских кочевий в начале XVIII в. была создана новая укрепленная линия, шедшая от района Кайюань на север. Эта «вторая очередь» Ивового палисада протянулась на 350 км и получила название «Граница ивовых тычин» (Лютяо- бянь), так как создавалась из двух рядов, а пространство между ними засыпалось землей. Создание провинции Гирин явилось результатом начавшегося освоения до этого слабо заселенного края и способствовало его дальнейшей колонизации. Между тем угрозы со стороны северного соседа практически не существовало. После подписания Нерчинского договора Россия и Китай поддерживали мирные отношения. Для установления границы между Халхой, вошедшей в состав Цинской империи, и Российской империей в Пекин было направлено посольство С.Рагузинского. В результате трудных переговоров в 1727 г. был заключен Кях- тинский договор. Он устанавливал границу с монгольскими землями, определял порядок дипломатических сношений через Сенат и Лифаньюань, восстанавливал караванную торговлю с Пекином и оформлял статус Русской духовной миссии в цинской столице. В 1731 г. в Москву и в 1732 г. в Петербург прибыли китайские посольства от Юн-чжэна. Россия была первым европейским государством, которое посетили китайские послы.
Политика Юн-чжэна в Монголии была направлена на усиление контроля над ханами и князьями. Указом 1727 г. князья хошунов («знамен») каждого из трех аймаков должны были периодически на своих сеймах избирать из своей среды председателя и его заместителя. После утверждения императором они становились главами аймака. Фактически император в Пекине действовал как великий хан Монголии: к нему переходило право утверждения глав аймаков, а ханы вместе с князьями оказывались под прямой властью маньчжурского Сына Неба. Ослабляя их, Юн-чжэн усилил дробление уделов. В 1731г. был создан еще один - четвертый аймак, а число хошунов возросло с 55 до 74. Усиление феодальной раздробленности Халхи укрепляло власть богдохана.
Юн-чжэн всемерно усиливал свой контроль над Тибетом, хотя с 1723 по 1727 г. происходил отвод цинских войск из Лхасы. С его завершением в Тибете началась междоусобица. Самовластие Канцзиная привело в 1727 г. к его убийству в результате заговора трех калонов (министров). Это послужило сигналом к восстанию местного населения против процинских элементов. Для его подавления Юн-чжэн направил во второй поход в Тибет 15 тыс. солдат из Сычуани, Шэньси и Юньнани. К моменту их прихода Полонай со своей девятитысячной армией уже уничтожил силы калонов и стабилизировал положение. В награду за это он в 1728 г. получил княжеский титул и право управления всей страной. Для постоянного контроля над Тибетом Юн-чжэн оставил в Лхасе двух цинских ми- нистров-резидентов (амбанъ) и тысячный гарнизон. Амбани следили за сношениями Тибета с монголами и пресекали опасные связи с Джунгарским ханством.


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
105
В итоге постепенное подчинение Тибета Цинской империи усилилось и приняло конкретные очертания. Этому же способствовало восстание 1722 г. в союзном с маньчжурами княжестве в районе Кукунора, ибо оно послужило Юн-чжэну предлогом для завоевания в 1724 г. Цинхая.
Против расположенного здесь ойратского аймака Хошоут в 1724 г. были брошены войска под командованием Нянь Гэнъяо и Юэ Чжунци. Хошоуты были разгромлены, потеряв 80 тыс. убитыми и несколько десятков тысяч пленными. Цинские войска захватили колоссальное количество скота и иных трофеев. Территория Цинхая была присоединена к Цинской империи, а оставшиеся в живых хошоуты разделены на несколько аймаков и подчинены наместнику в Синине. Тем самым существенно ослабело Джунгарское ханство, потерявшее один из четырех аймаков.
На джунгарском престоле Цэван-Рабдана сменил его сын Галдан-Цэрэн. Он пытался вернуть Цинхай и присоединить Халху, но обе стороны, истощенные военными действиями, вынуждены были прекратить их. Война возобновилась в 1729 г. Цинское командование стремилось захватить аймак Джунгар, стянув к району Или крупные силы под командованием Фуэрданя и других военачальников. Здесь ойраты разбили одну из наступавших цинских колонн близ г. Кобдо. В 1731 г. ударные силы Галдан-Цэрэна начали большой поход в Халху. В ряде сражений они разбили маньчжурские войска и конницу халхаских князей. Для отражения этого натиска Юн-чжэн собрал огромные силы. В 1732 г. в решающей битве на берегах р. Орхон, близ монастыря Эрдэни-дзу ойратская армия потерпела поражение и начала отступление.
В борьбе с Джунгарским ханством цинское правительство рассчитывало на помощь Российской империи, в том числе на использование против ойратов конницы калмыцкого хана Аюки, кочевавшего в Приволжье. Однако китайские посольства 1713-1714 гг. и 1731-1732 гг. в Россию не привели к втягиванию Петербурга в джунгаро-китайскую войну.
Последняя нанесла большой урон цинской казне. В 1734 г. Юн-чжэн был вынужден принять предложение Галдан-Цэрэна о мирных переговорах, затянувшихся на ряд лет. В результате уже император Цянь-лун и джунгарский хан заключили мирное соглашение, установив границу между двумя государствами по Алтаю. Ни одной из сторон не удалось реализовать свои замыслы. Вторая джунгаро-китайская война, длившаяся с перерывами 19 лет (1715-1734), измотала и ойратов и маньчжуров. Тем не менее Джунгарское ханство вышло из схватки более ослабленным, понеся огромные военные потери и утратив Кукунор.
Правление Юн-чжэна ознаменовалось усилением императорской власти, подорвавшим господство племенной маньчжурской аристократии и политические традиции государства Хоу Цзинь (1616-1636). Этого требовала дальнейшая ки- таизация и бюрократизация верхних эшелонов власти. Такой курс отчасти объяснялся и личностью самого Юн-чжэна. Волевой, самостоятельный и склонный к интригам, он находился в состоянии вражды с остальным императорским кланом. Это, в свою очередь, вынуждало его создавать аппарат управления, незави¬


106
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
симый от императорского рода Айсинь Гиоро и остальной маньчжурской аристократии. Высвободив императорскую власть из-под контроля Совета князей- регентов и сановников, Юн-чжэн осуществил своего рода политический переворот. В 1729 г. под предлогом необходимости более оперативного руководства военными действиями против джунгаров был создан Военный штаб (Цзюньцзи- фан, Цзюйсюйфан)- военно-административное учреждение. После 1732 г. был образован Военный совет (Цзюньцзичу) - государственный орган, состоявший непосредственно при императоре и не подчинявшийся Совету князей-регентов и сановников. При Юн-чжэне это была организация, которая прежде всего занималась военными делами. Однако уже при Цянь-луне она стала высшим органом империи.
Решение всех важных вопросов перешло к Цзюньцзичу, чей состав определялся самим богдоханом. Его члены числом от четырех до девяти человек подбирались из особо назначенных секретарей Нэйгэ - канцлеров (дасюэши), глав Шести ведомств (бушаншу), их помощников (шилан) и других чиновников - почти исключительно из маньчжуров и отчасти из монголов. Впоследствии сюда могли попасть наиболее преданные императору китайские сановники. Сконцентрировав в своих руках все основные военные и гражданские дела управления, назначения высших чиновников и законодательную власть, Цзюньцзичу превратился в правительство, полностью зависимое от императора и возглавляемое им. Роль Совета князей-регентов и сановников тем самым сводилась к минимуму: Юн-чжэн лишил маньчжурскую аристократию власти над «восьмизнаменными» корпусами и принял на себя командование ими. Он положил конец маньчжурскому правилу наследования трона - по степени кровной близости к богдохану. Отныне вводился новый порядок - наследник избирался по воле самого монарха. Создание Цзюньцзичу, принятие военного командования и новый порядок престолонаследия стали основными слагаемыми своеобразного переворота 30-х годов XVIII в., ибо лишали Совет князей- регентов и сановников его главных прерогатив. Верховная власть избавилась от пут и пережитков, оставшихся от раннего периода цинской государственности. Избавившись от контроля со стороны маньчжурской аристократии, императорская власть стала в полной мере абсолютной. Переворот Юн-чжэна ни в коей мере не был направлен против господства «знаменных». Их привилегированное положение в обществе охранялось отныне самодержавной деспотической властью Сына Неба и крепнувшим союзом завоевателей с китайской элитой. Кан-си и особенно Юн-чжэн постепенно снимали ограничения на занятие китайцами ответственных постов в верхнем эшелоне власти. С 1719 г. посты наместников и военных губернаторов в стратегически важных провинциях Шаньси и Шэньси было разрешено занимать ханьцзюням, а с 1732 г. на эти должности могли назначаться монголы и «незнаменные» китайцы. Такая политика еще больше усилила ненависть маньчжурской аристократии к Юн- чжэну.


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
107
Период Цянь-дун
В 1735 г. при странных обстоятельствах на пятьдесят седьмом году жизни неожиданно скончался император Юн-чжэн. Поговаривали, что он был отравлен. На престол с девизом правления Цянь-лун вступил его четвертый сын, Хунли (1711-1799). Новый богдохан получил китайское классическое образование и во всем стремился подражать своему деду Кан-си, т.е. претендовал на роль ревностного конфуцианца, на славу образцового правителя и великого завоевателя. Так же как Кан-си и Юн-чжэн, он до конца 70-х годов XVIII в. не только занимал трон, но и самостоятельно управлял империей, вникая во все дела.
В первые же годы своего царствования Цянь-лун столкнулся с ослаблением непосредственной опоры династии - военного сословия «знаменных», особенно маньчжуров. Продолжалось постепенное обезземеливание и разорение солдат и младших офицеров «знаменных войск». Последние в основном не имели возможности или не хотели приобретать у казны выкупавшиеся ею с 1729 г. у частных владельцев свои прежние земли. В связи с этим Цянь-лун в 1753 г. передал эти участки в ведение соответствующих «знаменных» управлений для их обработки, получения арендной платы и оброков. Эти натуральные и денежные доходы использовались управлениями для поддержания разорившихся цижэней своего «знамени». Но данная мера не могла остановить нараставшее разложение военного сословия. Все больше земель его низших и средних слоев переходило в руки крупных маньчжурских чинов, а основная доля попадала в частное владение китайских землевладельцев, купцов и ростовщиков.
Борясь с разложением «знаменного» землевладения, правительство запрещало продажу, залог и сдачу циди в аренду китайцам более чем на три года, а также пыталось определять размеры арендной платы с «незнаменных» арендаторов. Несмотря на строгие указы, запреты не соблюдались, и все больше земель военного сословия переходило к «незнаменному» населению. Стремясь восстановить былое экономическое положение сословия цижэнъ, Цянь-лун в 1737 г. повелел создать для разоренных солдат и офицеров новые земледельческие «знаменные поселения» (цитунъ) в Южной Маньчжурии, переселив туда из Пекина несколько тысяч маньчжурских семей. В 1744 г. казна произвела очередной выкуп проданных и заложенных «знаменных земель». Последние перепродавались землевладельцам из состава этих корпусов. Выкупая проданные и заложенные «знаменные земли», правительство восстанавливало позиции казенного землевладения, масштабы которого постепенно вновь росли. Крупнейшим землевладельцем здесь был сам император, в чьих руках к середине XVIII в. находилось более 700 поместий.
Император Цянь-лун


108
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Цянь-луна крайне беспокоило размывание «знаменного» землевладения и на «священной родине» маньчжуров. Несмотря на «закрытие» Маньчжурии и политику сохранения ее для «знаменных», постепенное переселение китайцев за Великую стену продолжалось. Пытаясь остановить этот процесс, Цянь-лун указом 1740 г. запретил китайскую колонизацию Ляодуна, а эдиктом 1762 г. - района Нингуты. В 1776 г. провинция Гирин и земли Хэйлунцзяна также были объявлены «запретной зоной». Тем самым вся Маньчжурия повторно «закрывалась» для китайских переселенцев. Однако и новый запрет оказался малоэффективным. К тому же само правительство делало ряд отступлений. Так, в связи со стихийными бедствиями и голодом в Северном Китае в 1748 г. было временно разрешено переселение в Маньчжурию. Кроме того, запрет не распространялся на купцов, мелких торговцев и ремесленников.
Продолжая линию Кан-си на проведение административно-налоговых преобразований, Цянь-лун осуществил реформу системы учета населения. До налоговой реформы Кан-си миллионы людей с целью избежать обложения подушным налогом (диньиуй) укрывались от учета и не числились в подворных списках и налоговых реестрах (цинцэ, хуанцэ). До 1741-1742 гг. такой учет производился на основе системы лицзя, когда фиксировалось лишь число тяглых (дин), т.е. взрослого мужского населения от 16 до 60 лет. По мере распространения налоговой реформы 1712-1724 гг. на новые провинции безземельным крестьянам уже не надо было прятаться от занесения в списки и реестры. Кроме того, с 1741-1742 гг. учет населения стал проводиться на базе системы баоцзя, т.е. с фиксацией не только тяглых, но и нетяглых (коу). В этом случае учитывалось все население (динкоу). До 1773 г. перепись проводили специальные чиновники, причем с большими огрехами и пропусками. С 1773 г. регистрация населения стала осуществляться через систему баоцзя, т.е. сведения подавали главы деся- тидворок и стодворок. В реестры стала включаться и та часть неханьских народностей, которая была охвачена системой баоцзя. Учетная реформа Цянь-луна способствовала завершению налоговой реформы Кан-си-Юн-чжэна. В списки и реестры включалось население, ранее не регистрировавшееся ни по своей воле, ни по воле властей. В итоге число учтенных поднялось со 143 млн. в 1741 г. до 313 млн. в 1795 г., т.е. более чем вдвое. Заметно росла обрабатываемая площадь. С 1661 по 1766 г. площадь пахотной земли, учтенной в земельных кадастрах, увеличилась примерно с 5,5 млн. до более 7,8 млн. цинов. Площадь обрабатываемой земли на душу населения за этот период сократилась с более чем 5,2 до 3,8 му. Это привело к заметному росту социальной напряженности не только в
П/Ы1)! 4 71 I, Г. Г à А I к/Л
. jViVV'j
ià ij ij ià ii ià ^ л
Посадка рисовой рассады


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
109
чисто ханьских провинциях, но и в районах национальных меньшинств, где все ощутимее сказывались последствия «второго маньчжурского завоевания».
Произвольное завышение налоговых ставок послужило причиной восстания мяо 1735 г. в восточных районах Гуйчжоу. Повстанцы захватили ряд округов и уездов. Против них были брошены войска из провинций Сычуань, Юньнань, Хубэй, Хунань, Гуандун и Гуанси, однако все они потерпели поражение. На невосставшую часть мяо обрушились репрессии. Среди казненных было более тридцати старшин (тусы), изъявивших покорность. Однако это не только не запугало мяо, но и усилило их сопротивление. В 1736 г. подавление восстания было поручено чрезвычайному уполномоченному (цзинлюэ) семи указанных провинций Чжан Гуансы. Обещаниями и угрозами он склонил к покорности часть повстанцев, а против оставшихся бросил карательные войска. По восьми направлениям они двинулись в горы, предавая все огню и мечу. Каратели истребили 10 тыс. человек, более 400 тыс. погибли от голода и холода в горах. Затем Чжан Гуансы приказал расправиться с теми, кто ранее поддался на его уговоры и прекратил борьбу. В ходе этой акции было уничтожено до 16 тыс. человек и сожжено 1224 селения. Тем не менее мяо продолжали сражаться. Они отступили в западные районы Хунани и сопротивлялись вплоть до 1739 г. Новое восстание мяо вспыхнуло в 1740 г. в пограничных районах Хунани и Гуанси. Здесь к ним примкнули народности яо и тун. Чжан Гуансы во главе 13-тысячной армии потопил в крови основные очаги сопротивления. Остальное довершили отряды сельской милиции и «добровольцев», набранных местными чиновниками, помещиками и шэнъши из числа китайских пауперов и люмпенов. Опасаясь вновь спровоцировать мяо на борьбу, цинские власти освободили их от налогов и восстановили в Гуйчжоу традиционное судопроизводство.
В 40-х годах Цянь-лун продолжал «второе маньчжурское завоевание» неханьских территорий Юго-Запада. В 1747 г. чрезвычайный уполномоченный Чжан Гуансы получил приказ покорить тибетские племена тубо (юсам) в одном из западных районов Сычуани - Дацзиньчуане. Тубо упорно сражались, а их тусы Солопан (Солобэнь) упорно отбивал все цинские атаки на его крепость. Чжан Гуансы потерпел ряд поражений и был казнен. В 1749 г. войска под командованием Юэ Чжунци вновь двинулись на покорение Дацзиньчуаня. Солобэнь вынужден был сложить оружие, но другие племена тубо продолжали оказывать завоевателям ожесточенное сопротивление вплоть до середины 60-х годов. Следуя традиционной доктрине «покорять варваров руками варваров», наместники Сычуани использовали силы тусы соседнего района Сяоцзиньчуаня для завоевания Дацзиньчуаня. Осуществляя «замену тусы на чиновников, назначаемых из столицы» (гайту гуилю), Цянь-лун преодолел сопротивление отдельных тусы и завершил перевод всего неханьского населения Юго-Западного Китая на положение податных дворов. Эти народы оказались под властью назначаемых из Пекина маньчжурских и китайских чиновников. Тем самым вводилась налоговая эксплуатация и ускорялась ассимиляция этих малых этносов китайцами, массами переселявшимися на их земли.


по
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Выход из послевоенной разрухи, укрепление маньчжурского господства в Китае, подчинение Халхи и успехи в покорении народов Юго-Западного Китая позволили Цянь-луну перейти к завоеванию стран, лежавших на запад от Цинской империи, - Тибета (1750-1751), Джунгарии (1755-1757) и Кашгарии (1757-1759). Эта «вторая волна» маньчжурских завоеваний середины XVIII в. велась силами «знаменных» войск китайской пехоты и монгольской конницы. Завоевания Цянь-луна облегчались тем, что Джунгария и Кашгария, раздираемые внутренними распрями, и Тибет, наполовину подчиненный Пекину, не могли объединиться для отпора общему врагу.
События в Тибете ускорили его покорение маньчжурами. Умершему Поло- наю в 1747 г. наследовал его сын Чжурмэд-Намчжал (Джурмэ-Намгэ). Стремясь освободиться от маньчжурского контроля, он задумал вооруженное выступление, стал собирать войска якобы для борьбы с ойратами и установил связь с джунгарскими князьями. В 1750 г. амбани убили Чжурмэд-Намчжала. Это привело к народному восстанию в Лхасе и расправе над амбанями. В ответ Цянь- лун организовал третий поход цинских войск в Тибет. В 1751 г., стремясь еще более разобщить страну, он передал управление ею уже не двум лицам, а четырем- калонам, подчинив их Далай-ламе. Ханские и княжеские титулы в Тибете упразднялись. По всем важным делам калоны должны были «советоваться» с амбанями. Права последних расширились, а цинский гарнизон в Лхасе был увеличен. Всякие связи с Джунгарским ханством запрещались, Тибет вошел в Цин- скую империю как ее автономная составная часть.
Цянь-лун вынашивал планы завоевания Джунгарии. Цинская дипломатия искусно вела дело к ослаблению и внутреннему развалу Ойратского ханства. Пекинский двор умело поощрял здесь внутренние междоусобицы, сепаратизм ханов, способствовал затягиванию кровавой борьбы за ханский престол. Сея рознь среди князей, Цянь-лун вынуждал одних искать его поддержки, других - его посредничества или нейтралитета. Начавшаяся с 1745 г. почти семилетняя полоса яростной борьбы за престол, заговоров, переворотов, раскола на враждующие лагери, междоусобной войны создала идеальные условия для сложных интриг цинской дипломатии. Уже к середине 50-х годов Цянь-лун весьма преуспел в деле ослабления центральной власти в Джунгарии и внутреннего разложения ойратского государства. После прихода в 1752 г. к власти хана Даваци (Дабачи) вновь разгорелась борьба между ним и очередным претендентом - главой племени хойтов Амурсаной, его недавним союзником. Потерпев поражение, Амур- сана в 1754 г. бежал в Китай, принял цинское подданство и просил помощи у Цянь-луна. Получив предлог для вторжения, тот послал в район Или большую цинскую армию. Амурсана командовал авангардом одной из двух ее колонн.
Вторгшись в 1755 г. в Джунгарию, цинская армия в течение нескольких месяцев оккупировала ее. Перессорившиеся ойратские князья не смогли ни объединиться перед лицом общего врага, ни дать ему отпор. Побежденный Даваци в 1755 г. был свергнут. Используя эту победу, Цянь-лун ликвидировал единовластие и ханский престол в Джунгарии, разделив некогда могущественное госу¬


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
111
дарство на четыре отдельных княжества, подчиненных непосредственно Пекину. Такая децентрализация на основе родо-племенной розни предельно ослабила ойратов. К тому же оставленный в Или цинский отряд Баньди сделал Цянь-луна вершителем судеб Джунгарии. Вместо престола Амурсана получил титул и должность, означавшие его подчинение Цинской империи. Обманувшись в своих ожиданиях, он вошел в соглашение с рядом ойратских и халхаских военачальников. Осенью 1755 г. Амурсана поднял восстание против иноземных сил, призвав ойратов к объединению. Повстанцы разгромили отряд Баньди. Однако часть князей (тайджы) поддержала маньчжуров, а другая - сохранила нейтралитет. Большая цинская армия вторглась в Или в 1756 г., и Амурсана бежал к казахам. Цинские войска по приказу Цянь-луна приступили к поголовному истреблению ойратского населения, в результате чего к повстанцам примкнули многие тайджи. Возвратившийся на родину Амурсана возобновил борьбу с захватчиками. В ходе борьбы с Джунгарским ханством цинские войска в 1755— 1758 гг. неоднократно вторгались на Алтай, что стимулировало присоединение Горного Алтая к России. В эти же годы цинские войска совершали походы в Казахскую степь. В результате на российскую территорию перешло много ойратских и алтайских беженцев.
Одновременно с борьбой ойратов за свою независимость население Северной Монголии искало выход из тяжелейшего положения, созданного цинским господством. В разоренной Халхе не только доведенные до предела араты, но и быстро терявшие свои доходы ханы и князья втягивались в антиманьчжурское движение. Росло стремление к добровольному переходу в русское подданство. Князья во главе с богдо-гэгэном начали тайные переговоры с русскими властями о переходе Халхи под власть императрицы Елизаветы. Вспышки социального протеста сочетались с антицинским настроем. Самоотверженная борьба ойратов сеяла волнения и среди халхаских монголов. Летом 1756 г. в западной части Халхи вспыхнуло крупное антиманьчжурское восстание. Его возглавил князь хотогойтов Цэнгунджаб (Чингунжав). Конница повстанцев действовала у самых границ Джунгарии, помогая ойратам в их борьбе против общего врага - маньчжуров. Цэнгунджаб поддерживал связь с Амурсаной, предлагавшим объединить силы. Опасаясь единения халхаских монголов и ойратов, Цянь-лун привлек на свою сторону князей Халхи. Буддийская церковь призвала к прекращению борьбы. Цэнгунджаб, не получивший поддержки, в 1757 г. был разбит и казнен. Однако кровавые репрессии не сломили решимости повстанцев сражаться до конца. Лишь в 1758 г. цинским властям при помощи князей и лам удалось погасить пламя восстания и расправиться с непокорными. В «замиренной» Халхе по приказу Цянь-луна все опасные и подозрительные монгольские феодалы были казнены, тайно отравлены или отстранены от власти.
К этому времени маньчжуры сконцентрировали в Джунгарии крупные силы под командованием Чжао Хуэя, в 1757 г. победившего повстанцев в сражении под Урумчи. Мощная цинская армия, пришедшая из империи, продвигалась по Джунгарии, предавая все живое огню и мечу. Тем не менее сопротивление ойра-


112
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
тов продолжалось, и в него включились остальные князья. После очередного поражения Амурсана бежал на территорию России, где умер от тифа. Вслед за этим в том же, 1757 г. были разгромлены чоросский хан Гэлцан Доржи, Даши- чэрэн и другие тайджи. Восстание ойратов было потоплено в крови, а Джунгарское ханство - уничтожено. Цянь-лун отдал приказ цинским войскам поголовно истребить ойратское население. Из общей его численности в 600 тыс. человек 85% были перебиты, умерли от голода или оспы и 5% (ЗСМ-0 тыс.) бежали в пределы России. Опустевший край был разбит на три округа - Или, Урумчи и Тарбагатай- и отдан под власть наместника (цзянцзюнь). Здесь строились города с цинскими гарнизонами и управами.
В Кашгарии (Восточный Туркестан) существовало теократическое уйгурское государство. Его раздирали религиозные распри между двумя основными течениями мусульманского духовенства - «белогорскими» и «черногорскими» ходжами, а также между правителями городов (хаким-беки) и ханской властью. Последняя боролась за централизацию страны, а хаким-бекам была выгодна ее раздробленность. Борющиеся стороны часто опирались на внешние силы, что облегчало подготовляемое Цянь-луном завоевание этого края.
Перед походом в Кашгарию цинская дипломатия провела тщательную подготовку. Местным феодалам (беки) обещались освобождение от власти теократов (ходжи), установление мира и порядка, неприкосновенность господства местной знати. При этом маньчжуры умело использовали неспособность местных феодалов к централизации и самозащите от натиска внешних сил, их стремление опереться на высшего покровителя - арбитра. В этой роли все чаще выступал маньчжурский богдохан, который умело манипулировал разобщенностью политических сил в Кашгарии, поддерживая «белогорских» ходжей против «черногорских», а хакимов - против тех и других.
«Белогорские» ходжи во главе с Бурхан ад-Дином и его братом Хан-Ходжой боролись против «черногорских» ходжей, правивших Кашгарией. С помощью маньчжуро-китайских войск «белогорские» ходжи в 1755 г. захватили власть в крае, и на ханский престол был возведен Бурхан ад-Дин. Рассматривая его как своего ставленника и «данника», Цянь-лун потребовал от него «дань» и изъявление покорности. Желая сохранить независимость, Бурхан ад-Дин и его брат сбросили цинскую опеку и подняли население на борьбу за веру. Хотя на сторону маньчжуров перешли хаким-беки ряда городов, повстанцы в 1757 г. разгромили «восьмизнаменные» части, прибывшие в г. Кучар. Из покоренной Джунгарии сюда была двинута большая армия во главе с наместником Чжао Хуэем и Ярхашанем. После двухмесячной осады она в 1758 г. овладела г. Кучаром, казнив более тысячи человек. В течение трех месяцев армия Чжао Хуэя осаждала Яркенд, но сама оказалась окруженной под его стенами отважно сражавшимися силами Хан-Ходжи и прибывавшими к нему новыми отрядами уйгуров. Они сорвали первую попытку подошедших цинских войск деблокировать армию Чжао Хуэя. Это с большим трудом удалось лишь со второй попытки в 1759 г. Подход новых цинских подкреплений, подкуп маньчжурами хаким-беков ряда городов


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
113
и внутренние распри среди уйгурских феодалов во многом свели на нет успехи повстанцев. В 1759 г. двумя колоннами завоеватели перешли в наступление, пали города Кашгар и Яркенд. В сражении у оз. Яшилькуль уйгурские войска были разбиты. Под давлением превосходящих сил врага Бурхан ад-Дин и Хан- Ходжа с частью войск, беженцами и стадами скота отступили еще дальше на запад, во владения бадахшанского правителя и были им убиты. К концу 1759 г. маньчжурское завоевание Кашгарии завершилось.
Кашгария была поставлена под власть маньчжурского главноуправляющего (;цанъцзанъ дачэнъ), подчинявшегося наместнику Джунгарии и Кашгарии. Страну разделили на шесть округов во главе с маньчжурскими правителями (баныии дачэнъ). В городах и кишлаках власть оставалась в руках мусульманских феода- лов-беков, помогавших держать в повиновении уйгурское и иное население. Беки получали высшую власть над жителями земель, пожалованных им в наследственное владение. В свою очередь, беков контролировали командиры городских гарнизонов и вышестоящие цинские чиновники. Территория Джунгарии и Кашгарии получила название Синьцзян, т.е. «Новая территория», или «Новая граница», став местом ссылки противников цинского деспотизма. Обезлюдение Джунгарии тревожило Цянь-луна. Здесь стали размещать маньчжурские и китайские войска из Ганьсу, отряды солонов и дауров из Маньчжурии. В 1764 г. в долину Или переселили несколько тысяч сибо. Были созданы маньчжурские военно-земледельческие поселения (цитунъ) и китайские военные поселения (бинтунъ), а также земледельческие поселения из сосланных сюда уйгуров - участников сопротивления маньчжурскому завоеванию. Сюда переселялись китайцы и мусульмане хуэй. В 1771 г. в Джунгарию с Волги вернулась часть тор- гоутов. Тем не менее этот край так и остался малонаселенным.
С гибелью Джунгарского ханства Цянь-лун и последующие богдоханы стали в полном смысле слова хозяевами положения в Халхе. После подавления восстания Цэнгунджаба Цянь-лун продолжал политику подчинения и дробления Монголии. Число хошунов с 74 было доведено до 82, а затем и до 105. Усиливался военный контроль над Халхой. Для этого в 1762 г. были учреждены должности маньчжурского наместника с резиденцией в Улясутае (Урга) и двух его соправителей- помощников и советников со ставками в Улясутае и Кобдо. Один из них назначался из монголов. Амбань контролировал военную и гражданскую деятельность в Халхе. Кроме того, особо назначаемый сановник командовал вооруженными силами четырех аймаков. Тем самым еще более укреплялась власть маньчжуров над монгольской княжеской аристократией, буддийским духовенством и трудовым аратством, на которые налагались новые поборы и повинности. Так, накануне похода в Джунгарию Халха поставила цинской армии огромное количество коней и верблюдов.
Разгром Джунгарского ханства ухудшил положение ханов, князей и тайджи Халхи. Используя это, Цянь-лун встал на путь дальнейшего ослабления феодалов Северной Монголии, которые были тесно связаны с буддийской церковью. До середины XVIII в. богдо-гэгэн и высшие священнослужители чаще всего вы¬


114
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
двигались из круга близкой родни ханов и князей. Контроль светских феодалов над буддийской церковью или личный семейный союз этих двух сил таил опасность превращения богдо-гэгэна в главу теократической монархии в Халхе. Растущее влияние такой централизованной организации создавало угрозу господству Цинов в Северной Монголии. Стремясь противостоять этому, Цянь-лун запретил избирать богдо-гэгэна из среды ханских и княжеских семей Халхи. Был установлен порядок избрания и утверждения главы церкви и других высших иерархов, позволявший отсеивать неугодных Пекину кандидатов. С 1758 г. пост богдо-гэгэна занимали исключительно ламы из Тибета. Тем самым конфликт Пекина с монгольской буддийской церковью был ликвидирован, а власть богдо- хана укрепилась. Светские феодалы оказались еще более ослабленными, а их контроль над церковью значительно ослабел.
Империя в зените могущества
До 70-х годов XVIII в. происходило дальнейшее укрепление Цинской империи, в том числе и в результате поступательного экономического развития. В первой половине XVIII в. экономика страны все еще продолжала испытывать разрушительные последствия Крестьянской войны 1628-1647 гг., маньчжурского завоевания и войны «трех князей-данников». Тем не менее сельское хозяйство, городское ремесло и торговля постепенно возвращались в старое русло. Данный процесс шел весьма медленно, и только к середине XVIII в. деревенское и городское производство, рынок и транспорт вышли на уровень, существовавший в начале XVII в., а затем превысили его. Восстановилось ремесленное производство в городах. Во второй половине XVIII в. в Нанкине, Сучжоу и Ханчжоу вместе насчитывалось около 40 тыс. шелкоткацких станков. Из Гуанчжоу на иностранных судах ежегодно вывозились шелковые ткани на сумму от 700 тыс. до 1 млн. ляпов серебра. Развивалось хлопкоткачество в Цзянсу; только в районе Шанхая работало около 200 тыс. ткачей. В Сучжоу действовало более 400 красильных мастерских, в Цзиндэчжэне- от 200 до 300 частных мастерских по изготовлению фарфора: здесь трудилось несколько сотен тысяч рабочих и мастеров. На казенных и частных медных рудниках в Юньнани бы-
Станок Печи
для размотки коконов для обжига фарфора


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
115
ло занято свыше 700 тыс. человек. В соледобыче Сычуани только в одном уезде имелось около 2,4 тыс. колодцев для подъема соляного раствора. Восстанавливались различные городские корпоративные объединения - цехи {хан, баи), земляческие союзы ремесленников и торговцев {хуэйгуанъ), купеческие гильдии {гунсо). В крупных городах насчитывались сотни различных корпораций. Росли казенные и частные мастерские и мануфактуры. В начале XVIII в. с отменой запрета на мастерские с более чем 100 станками появились крупные ткацкие мануфактуры.
С выходом из хозяйственной разрухи в сельском хозяйстве, городском ремесле и горнодобывающих отраслях восстанавливался прежний, минский уровень развития рыночной экономики, торговли и транспорта. Возобновились прежние межпровинциальные и межобластные связи. На былой уровень вышла торговля между специализированными рынками всекитайского значения и их потребительской периферией. Прежние масштабы обрел как местный, так и инопровинциальный торговый и торгово-ростовщический капитал, в том числе сильные шаньсийские дома. Функционировали специализированные рынки - зерновые в городах среднего и нижнего течения Янцзы, шелковых изделий- в Нанкине, Ханчжоу, Сучжоу и Хучжоу, хлопчатобумажных тканей - в Сун- цзяне и Шанхае, красителей - в Уху, фарфора - в Цзиндэчжэне, железных изделий- в Фошане, бумаги - в Учане. Крупные города - Ханькоу, Янчжоу, Гуанчжоу - вновь стали средоточием ремесел и торговли. Набирало силу речное и каботажное судоходство. По Великому каналу с юга в Пекин ежегодно приходило более 10 тыс. казенных и частных джонок, груженных зерном, собранным в счет налога цаолян.
В XVIII в. Пекин был больше тогдашнего Парижа. Несмотря на сеть внутренних таможен (чангуанъ) и собиравшиеся на них пошлины {чангуанъьиуй), успешно развивалась межобластная и межпровинциальная торговля. В 1753— 1795 гг. таможенные сборы возросли с 4,3 млн. до почти 6,5 млн. ляпов. Экономический рост и особенно развитие сельского хозяйства укрепили финансовое положение цинского режима. Две трети доходов в цинскую казну шло от поземельно-подушного налога (<дидин), взимаемого в основном деньгами, а одна треть складывалась из поступлений от соляных и внутренних таможенных сборов, а также других видов налогообложения.
В 60-70-х годах XVIII в. из
Панорамная карта Военный корабль
Великого канала (фрагмент) (кон. XVIII в.)


116
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
40 млн. ляпов ежегодного дохода казны на содержание императорского двора расходовалось 5 млн., столичной бюрократии - 1 млн., провинциального чиновничества- 6 млн., армии - 20 млн. ляпов. Последнее позволяло содержать крупные вооруженные силы - «знаменные» корпуса центрального подчинения, территориальные войска «зеленого знамени» и части добровольцев (юпбип).
После подчинения Тибета, покорения Джунгарии и Кашгарии Цинская империя находилась в зените своего могущества. Западные походы 1751, 1757— 1759 гг. принесли Цянь-луну огромную добычу - в состав империи вошли земли общей площадью до 3 млн. кв. км, что примерно равнялось территории в империи Великих Моголов в Индии в эпоху ее расцвета. Завоевания 50-х годов XVIII в. привели к максимальному территориальному расширению маньчжурских владений- границ, просуществовавших вплоть до падения монархии в 1912 г. В середине XVIII в. Цинская империя была самым крупным и сильным государством во всей Азии. Цянь-лун ощущал себя чуть ли не властелином всего мира. Эйфорическое сознание собственного могущества надолго стало главным фактором, определявшим внутреннюю и внешнюю политику Цинской империи во второй половине XVIII в. Ощущение всесилия внутри и вовне империи привело к дальнейшему усилению изоляции Китая от внешнего мира - к «закрытию» страны для «заморских варваров».
В то же время политика изоляции была превентивной мерой, своего рода защитой от возможных в будущем осложнений. Цинские правители хорошо усвоили уроки китайской истории. Они знали, что ослабление очередной династии всегда сопровождалось нарастанием угрозы извне, а внутренние смуты в конце правления обреченной династии использовались внешними силами для захвата власти в Китае, как это сделали сами маньчжуры. Исходя из минского опыта Кан-си, Юн-чжэн и Цянь-лун опасались, что внешняя угроза может совпасть с массовым движением китайцев против власти завоевателей. В течение 40 лет после окончания войны «трех князей-данников» (1681-1721) в стране крупных восстаний не было. Однако волнения на о-ве Тайвань в 1721 г., народности мяо в Гуйчжоу (1735-1739) положили конец этому «мирному» периоду. Явный перелом наступил в середине XVIII в., когда волна выступлений шла резко по нарастающей. К тому же восстание на Тайване ассоциировалось с упорной борьбой антицинских сил на островах и на море с конца 40-х до начала 80-х годов XVII в. под знаменем Чжэнов. Поскольку очередной период «смут» замаячил на горизонте, цинское правительство стало вводить меры по изоляции империи для предотвращения вмешательства извне.
Маньчжуры и преданные им китайские сановники помнили, что пришельцы из далеких европейских, по их мнению маленьких и слабых, «варварских» стран вмешались в свое время в борьбу между Минской и Цинской династиями, помогая как той, так и другой. Во избежание возможной кризисной ситуации Пекин решил «закрыть» империю для этих «варваров», хотя эта мера предосторожности лишала правительство большой части таможенных сборов от морской торговли.


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
117
«Закрытие» Китая представляло собой растянутый во времени политический процесс, рассчитанный на то, чтобы предотвратить формирование за рубежом сильной антиманьчжурской эмиграции. Китайским купцам не разрешалось строить большие корабли, плавать на иностранных судах, общаться с «заморскими варварами» и изучать их языки. Два последних запрета не распространялись лишь на купцов из гильдии «Гунхан». В принципе посещение иностранцами Китая было запрещено, жестко контролировалось прибытие купцов и дипломатов. Караванная торговля с Россией через монгольские степи также строго регламентировалась. Политику изоляции страны от внешнего мира цинские императоры считали одним из средств самосохранения.
Была ограничена внешняя торговля через Макао. С 1725 г. в этот порт могло ежегодно заходить только 25 иностранных кораблей, а с 1732 г. был установлен контроль над каждым таким судном. Ограничения нарастали как в морской, так и сухопутной торговле. Наконец, в 1757 г. была запрещена иностранная торговля во всех портах, кроме Гуанчжоу. Даже здесь европейцам не разрешалось селиться в пределах городской черты. Им запрещалось изучать китайский язык, а китайцев, обучающих «заморских варваров», казнили. Нельзя было переселяться на прибрежные острова и распахивать там целину: нарушителей возвращали на материк, а их дома сжигали. В 1787 г. особым указом запрещалось заселение островов у побережья провинции Чжэцзян. Этим завершился длительный процесс «закрытия» Китая, а политика изоляции, или «морского запрета», достигла наивысших и законченных форм. Не будучи экономически обоснованной, она противоречила потребностям исторического развития Китая, усилила его техническое, экономическое и культурное отставание от Запада, создала своего рода «китайскую стену» между Цинской империей и быстро развивавшимися по капиталистическому пути странами Европы. Административный, экономический и языковой барьер между двумя цивилизациями лишал традиционный Китай возможности знакомиться с научными и техническими достижениями буржуазных государств. Помимо прочего, постепенно слабели и оборонительные возможности Срединной империи, хотя это сказалось только в середине XIX в.
Что касается внутренней политики Цянь-луна, то владевшая им эйфория привела к резкому усилению «литературной инквизиции» (вэньцзыюй) с ее кострами и казнями. Еще более ужесточились прежние, интеллектуальные запреты. В книгах нельзя было упоминать личные имена маньчжурских правителей (это означало непризнание их императорами Китая), нападать на цинский режим. Воспрещалось критиковать некитайские династии (Ляо, Цзинь, Юань) как родственных Цин, упоминать политические союзы и группировки конца эпохи Мин (Дунлинь, Фушэ, Цзишэ), а также крамольных авторов. Нельзя было писать о защите границ от кочевников (гуннов, киданей, тангутов, чжурчжэней и монголов), по-своему трактовать конфуцианские каноны, выступать против неоконфу- цианской ортодоксии братьев Чэн и Чжу Си. Произведения, содержащие такую «крамолу», подлежали полному или частичному уничтожению. Во втором случае из них изымались опасные главы или части. С 1774 по 1784 г. полному за¬


118
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
прещению подверглось более 2,3 тыс. изданий, а частичному - 342. Сожжение их в 1774-1782 гг. происходило 24 раза: в костер было брошено почти 14 тыс. книг. Запрещенные издания под страхом тяжких наказаний отбирались у владельцев и уничтожались. Ослушников ожидала смертная казнь. Кроме того, в правление Цянь-луна составлялись огромные списки книг, «не заслуживающих внимания», но не подлежавших сожжению. Занесенные в них произведения рекомендовалось ни изучать, ни издавать, ни использовать при преподавании.
Власти и специальный штат чиновников-цензоров особенно ревностно выискивали и уничтожали неофициальные труды по истории, составленные по инициативе частных лиц и часто содержавшие антиманьчжурские высказывания. Сжигались сборники повествовательной прозы; романы, новеллы и повести нетрадиционного направления объявлялись «непристойными». Вместо них населению навязывались «сельские собеседования» (сяньюэ). О повышении их эффективности Цянь-лун трижды издавал специальные указы. Была запрещена публикация «развратных романов», в том числе таких известных произведений, как «Речные заводи» и «Цзинь, Пин, Мэй». «Аморальными» были признаны многие фольклорные материалы, новеллы и повести. Всячески дискриминировались книги буддийского и даосского канонов, было разрешено переиздавать только 2% таких сочинений.
Ужесточались судебные процессы над литераторами. Поэтов казнили за строки, содержавшие антицинские намеки, за написание грустных стихов, ассоциировавшихся с падением Мин. Со времен Кан-си до 1772 г. было организовано 12 больших «литературных» судебных разбирательств. В результате уничтожались целые семьи шэныии, попавших под подозрение в нелояльности. Так, в 1777 г. составителя поэтической антологии Ван Сихоу казнили за нарушение табу на личные имена императоров. Его ближайших родственников бросили в тюрьму, а сыновей и внуков обратили в рабство. По меткому выражению писа- теля-демократа Лу Синя, свободная мысль была посажена за решетку. Карательные акции Цянь-луна, считавшего себя «просвещенным монархом», нанесли огромный урон науке и культуре Китая.
В то же время при Цянь-луне еще больший размах получили «общественные работы», в которые было вовлечено несколько тысяч китайских ученых. Их усилиями были созданы новые и продолжены старые исторические энциклопедии: «Цин тунчжи» («Цинский свод обозрений»), «Цин вэньсянь тункао» («Цинский свод древних текстов»), «Цин тундянь» («Цинский свод уложений»), «Тунцзянь цзилань» («Собрание „Всеобщих зерцал“»). Особенно внушительным было знаменитое переиздание книг императорской библиотеки «Сыку цюаныну» («Полное собрание книг по четырем разделам»). Десять лет (1772-1782) длилась работа огромного коллектива ученых и литераторов по составлению этого грандиозного компилятивного свода текстов. Его копии были разосланы в ряд публичных библиотек, созданных Цянь-луном. Кроме того, по его указу составлялись дополнения к энциклопедиям предшествовавших эпох - «Сюй тунчжи» («Продолжение свода обозрений»), «Сюй вэньсянь тункао» («Продолжение свода древ¬


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
119
них текстов») и «Сюй тундянь» («Продолжение свода уложений»). Крайне важная для культурного наследия, эта гигантская деятельность сопровождалась все теми же цензурными и фальсификаторскими сокращениями, подчисткой и переиначиванием неугодных династии Цин мест в текстах и верноподданническим освещением исторических событий. Составители, авторы и редакторы в первую очередь искажали события и оценки конца династии Мин, периода Крестьянской войны 1628-1647 гг., истории маньчжурских племен, их вторжения и захвата ими Китая. Начало этому положил еще Кан-си своими указами. Так, была переделана часть книги Гу Интая (1620-1690) «Мин ши цзиши бэньмо» («Минская история с начала и до конца в записях событий») и фальсифицирована история героической борьбы Ли Цзычэна и Чжан Сянь- чжуна с Минами и Цинами в официальной «Истории династии Мин» («Мин ши»), законченной в 1739 г. Сокращение и переиначивание текстов стали обычным явлением того времени.
Прогрессивные мысли и просветительские идеи преследовались, проникновение европейской науки и культуры ограничилось лишь любительскими занятиями лично Кан-си. Из сложного и противоречивого наследия китайской традиционной культуры династия Цин заимствовала все самое консервативное. Маньчжурские богдоханы поддерживали и насаждали наиболее отсталые традиции и косные порядки. В Цинской империи процветали догматизм, преклонение перед древностью, начетничество, суеверия, боязнь всего нового. Искусственно насаждались идея совершенства китайской культуры, мертвый формализм, строгая регламентация всех сторон жизни и схоластика. Наиболее ярко это отразилось в произведениях и принципах ортодоксальной Тунчэнской школы литераторов, сложившейся в г. Тунчэн (пров. Аньхуэй) во второй половине XVIII в. Ее основатель Фан Бао (1668-1749) и его последователи ратовали за «древний стиль» (гувэнъ) литературы, язык и форму классических произведений, нео- конфуцианское содержание, всемерно отгораживаясь от реальной жизни. Тун- чэнская школа отражала массовый настрой тогдашней интеллигенции. Жесточайший контроль над наукой и литературой, с одной стороны, и широкий размах организованных Цянь-луном «общественных работ» для шэнъши и ученых - с другой, заставили последних уйти от проблем действительности в мир прошлого, т.е. в исторические исследования - в комментирование древних текстов и исправление мелких ошибок. На этой основе возникла «источниковедческая школа» (каоцзюйсюэ) во главе с Дай Чжэнем, Цуй Шу и Цзяо Сюнем. Знаменем ортодоксальной поэзии стала теория «духа и рифмы» (;шэнъюнъ чжишо), трактовавшая литературное творчество как нечто мистическое и недоступное простым смертным.
Все это, естественно, влияло и на систему подготовки и отбора кандидатов в ученое сословие. При Цянь-луне деградация традиционной экзаменационной системы (кэцзюй) достигла предела. До 1757 г. от периодов Тан, Сун и Мин еще сохранялись какие-то остатки требований к будущим чиновникам, касающихся компетентности в практических вопросах их дальнейшей административной деятельности; с 1757 г. они были отброшены.


120
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Темы экзаменационных сочинений ограничивались цитатами из классиков конфуцианской литературы. От экзаменующихся требовалось составить схоластическое эссе в форме «восьмичленного сочинения» {багу вэньчжан) на отвлеченную тему из комментариев к конфуцианским канонам, трактуемым в духе школы Чжу Си. Начиная с 60-х годов XVII в. предпринимались неоднократные попытки хоть как-то реформировать экзаменационную систему. Однако все они в конечном счете не дали осязаемых результатов, натолкнувшись на стойкое сопротивление самой шэныни- ской среды. Полную победу одержали догматизм, начетничество и крайняя оторванность от практических нужд будущей служебной карьеры. Многолетняя подготовка к такого рода экзаменам с большим успехом могла быть заменена протекцией, связями, взятками экзаменаторам. Быстро распространялась практика покупки ученой степени, т.е. получения ее без экзаменов. В 1745 г. более четверти вновь назначенных уездных начальников купили ученую степень, а общее число таких чиновников немногим уступало получившим ее по результатам экзаменов. По сравнению со своими предшественниками на троне Цянь-лун более широко привлекал преданную завоевателям бюрократию из числа китайцев к делам высших эшелонов власти. Так, в Военном совете (Цзюньцзичу) с 1732 по 1796 г. китайцы составили уже 37% его членов, 56% приходилось на долю маньчжуров, а 7% - на долю монголов. В эти же годы почти 43% всех военных губернаторов провинций («сюнъфу) были китайцы. К началу XIX в. китайцы-чиновники уже преобладали в государственном аппарате, а их роль в делах управления заметно возросла.
Западные походы и территориальные захваты 50-х годов резко усилили ми- роустроительные претензии Цянь-луна. Следуя во всем примеру своего деда Кан-си, он претендовал не только на реноме образцового конфуцианского правителя, но и прославленного воина. После завоевания Джунгарии и Кашгарии он широковещательно объявлял о своей «безупречной военной доблести», хотя его военные успехи объяснялись прежде всего предварительным разложением вражеского лагеря и особенно разжиганием внутренней розни. Тем не менее поразительные успехи 50-х годов породили у Цянь-луна ложное представление о своей армии как о всепобеждающей силе. Ощущая себя всемогущим владыкой и господином всего мира, он охотно склонялся к новым войнам и походам против южных соседних стран - Бирмы и Вьетнама.
Предлогом для войны с Бирмой (Авским государством) послужил пограничный конфликт, вызванный маньчжурским вмешательством во внутренние дела соседней страны. Власти провинции Юньнань дважды посылали войска против бирманцев, а последние, в свою очередь, вторгались в Юньнань. В 1768 г. в Бирму двинулась 40-тысячная цинская армия под командованием Минжуя, получившего
Нашивка с правого плеча императорской кофты


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
121
Военный флот императора Цянь-луна
приказ Цянь-луна захватить бирманскую столицу - г. Аву. Не дойдя до нее, китайское войско попало в тяжелое положение: бирманцы, отрезав его от Юньнани, обрекли наступавших на голод. Захватчики отступили с большими потерями, а сам Минжуй повесился. В 1769 г. состоялся второй поход в Бирму. На этот раз 60-тысячная армия наступала из Китая тремя колоннами. Одна двигалась по р. Иравади, а две - по суше. Ими командовали Фу Хэн, Агуй и Алигунь.
Жестокие бои развернулись в среднем течении Иравади. Наступавшие пытались захватить г. Аву со стороны г. Бамо, но вновь потерпели неудачу. Однако начавшаяся война Бирмы с Сиамом оказалась для маньчжуров спасительной, ибо бирманский король Схинбьюшин (1763-1776) предложил заключить мир. По договору 1769 г. обе стороны очищали занятые ими территории, цинская армия до отхода на границу должна была переплавить все свои пушки, а Бирма символически признавала себя «данником» Цинской империи. Цянь-лун был взбешен провалом своих завоевательных замыслов и запретил торговлю с Бирмой. В 1787-1788 гг. китайско-бирманские отношения и торговля постепенно нормализовались. В последующем цинские императоры довольствовались прибытием раз в десять лет в Пекин бирманских послов с «данью». Несмотря на явную неудачу в войне с Бирмой, мощь Цинской империи по-прежнему производила большое впечатление на соседей. Так, правитель Сиама, пришедший к власти в 1782 г. главнокомандующий армии Чакри (Рама I; 1782-1809), искал поддержки Цянь-луна в войне против Бирмы. В 1786 г. он сам прислал послов в Пекин, чтобы и его причислили к «данникам» Цинской империи.
В конце 80-х годов Цянь-луну представилась возможность покорить северную часть Аннама (Вьетнам, Дайвьет). В ходе восстания (1771-1802) повстан- цы-тэйшоны создали свое государство в центральной и южной части страны и боролись за овладение северной. В 1787 г., во время похода тэйшонов на север император Аннама Ле Тьеу Тхонг (1786-1789) бежал в Китай и обратился к Цинам с просьбой о помощи. Воспользовавшись этим, Цянь-лун в 1788 г. направил во Вьетнам огромную армию из провинций Юньнань, Гуанси, Гуандун и Гуйчжоу.


122
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
200 тыс. солдат двигались тремя колоннами под общим командованием наместника Лянгуана Сун Шии. Используя свое численное превосходство, цинские войска одержали над тэйшонами ряд побед. В крупном сражении на р. Тхонг вьетнамцы потерпели тяжелое поражение. Почти не встречая сопротивления, цинская армия вошла в столицу Аннама Тханглаунг (Ханой). Здесь Сун Шии вручил императору Ле Тьеу Тхонгу инвеституру. Вокруг столицы была создана линия укреплений. В лагере отступивших южнее тэйшонов Нгуэн Хюэ провозгласил себя императором, взяв тронное имя Куанг Чунг. Он создал мобильную и дееспособную армию, усиленную флотом, кавалерией и боевыми слонами. В 1789 г. стремительно наступавшие воины Куанг Чунга ворвались в столицу.
Захватчики оставили Тханглаунг и вместе с Сун Шии и императором Ле бежали. В бою под деревней Донгда были наголову разгромлены китайские войска Чжан Идуна, потерявшие 10 тыс. солдат. Отступавшие из Тханглаунга к границе цинские отряды были почти полностью уничтожены. Для восстановления своего престижа Цянь-лун мобилизовал войска во главе с Фукананем. Отдавая себе отчет в неравенстве сил, Куанг Чунг возвратил всех пленных, предложил установить добрососедские отношения и в 1789 г. послал в Пекин посольство с дарами. Цянь-лун был вынужден признать Куанг Чунга правителем Дайвьета (Аннама), а бывшего императора Ле поселить под Пекином. Был восстановлен существовавший уже давно статус Аннама как «данника» Цинской империи. Таким образом, попытка Цянь-луна покорить и этого южного соседа фактически закончилась провалом. Зная, как важна для китайских императоров внешняя сторона дела, Куанг Чунг лично прибыл в Пекин в 1790 г., чтобы поздравить Цянь-луна с его восьмидесятилетием.
Провал завоевательных войн против Бирмы и Вьетнама свидетельствовал не только об упорном сопротивлении их народов чужеземным захватчикам, но и о несоответствии внешнего величия и показной мощи Срединной империи ее внутреннему состоянию. С 70-х годов XVIII в. началось ослабление маньчжурского режима под ударами нараставших восстаний крестьян и неханьских народов. Внешний блеск деяний Цянь-луна и одноименной эры правления лишь прикрывал начало внутреннего упадка Цинской империи. Происходило дальнейшее ослабление «знаменного» сословия из-за утраты им своих земель. Росла коррупция в чиновной среде, увеличивалась налоговая эксплуатация населения. Его численный рост обгонял рост площади пахотных земель, в результате чего уменьшились размеры среднедушевого крестьянского надела. Обострение социальной ситуации шло параллельно нарастанию межнациональных противоречий.
В Цинской империи процветала национальная и религиозная дискриминация. Китайцы не из числа «восьмизнаменных» долгое время не допускались в верхние эшелоны власти. Китайским мусульманам хуэй был закрыт доступ в среду штатской бюрократии - их принимали только на военную службу. Представителей национальных меньшинств Юго-Запада {мяо, чжуан) рассматривали как «варваров» (и, фанъ) и на государственную службу вообще не прини-


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
123
мади. Специфическая религиозная политика Кан- си, Юн-чжэна и особенно Цянь-луна при всей ее официально рекламируемой веротерпимости создавала в империи дополнительную политическую напряженность. Ревностное укрепление конфуцианства цинскими императорами привело к необъявленному, но ощутимому наступлению на иные религии и учения, к падению престижа буддизма и даосизма. Цинская династия отказалась признать религиозные прерогативы даосов, крайне нелестно отзывалась о буддийских монахах. Тем не менее в 1738 г. было завершено новое издание буддийского канона. Земли буддийских и даосских храмов и монастырей, равно как и конфуцианских храмов, освобождались от налогов и податей. Храмы и монастыри до 1744 г. получали на это особые охранные грамоты {дуде). В связи с этим монашество принимали тяглые крестьяне, стремившиеся избежать налогового гнета. Храмовые и монастырские земли {сымяо- ди) обрабатывали арендаторы. Если «оседлое», т.е. монастырское, духовенство буддистов и даосов охранялось властями, то отношение последних к бродячим буддийским монахам {хэшан) и даосским проповедникам оставалось явно негативным.
В этой двойственности отражалось основное правило цинской религиозной и национальной политики- стремление разобщить и противопоставить друг другу любую неконфуцианскую религиозную общность. Бродячих буддистов и даосов относили к «подлому люду» и противопоставляли «оседлым», т.е. монастырским. С близостью этих «нищих» монахов к простым труженикам были связаны их оппозиционный настрой и участие в народных восстаниях, что, в свою очередь, усиливало негативное отношение властей к такого рода хэшанам-бон- зам и даосам.
Особую неприязнь официальный Пекин питал к исламу. Поскольку мусульмане часто выступали против маньчжуров, цинские императоры рядом мер ограничивали их свободу вероисповедания. Цянь-лун запретил постройку новых мечетей и паломничество в Мекку. Ненависть мусульман к цинским властям, а также к своим феодалам-единоверцам возрастала в результате усиления налогового гнета и произвола. На этой почве в Кашгарии в 1764 г. поднялись доведенные до отчаяния уйгуры Учтурфана, которые убили маньчжурского правителя Сучэна, местного хаким-бека Абдуллу, а также чиновников и солдат. Выдвинув своим вождем Ацыбуту, они неоднократно отражали натиск карательных экспедиций и призывали к восстанию другие города. Сильные волнения начались в Яркенде и Аксу. Посулами и уговорами местным властям удалось сбить здесь нараставшую волну недовольства. После двухмесячной стойкой обороны Учтурфан был взят цинскими войсками. Его взрослые
Маньчжурский чиновник


124
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
жители погибли в массовой резне, а более десяти тысяч стариков и детей насильственно переселили в Или.
Следуя традиционному курсу китайских императоров - «править варварами руками других варваров» (и и чжи и), маньчжуры всячески разжигали национальную рознь, умело подогревая и используя противоречия между различными религиями. В северо-западных районах империи цинские власти насаждали вражду между китайцами и мусульманами хуэй, между монголами и ханьцами. Особенно успешно власти натравливали конфуцианцев на мусульман, буддистов - на приверженцев ислама. Тем самым императоры сохраняли контроль над ними и укрепляли свою власть. В равной мере внутри каждой неханьской народности и каждого неконфуцианского вероисповедания маньчжуры старались поддерживать политическую или религиозную рознь. Настороженное, полувра- ждебное отношение маньчжуров к исламу и мусульманам еще более усилилось после религиозных распрей и столкновений в среде саларов в начале 60-х годов XVIII в. В противовес «старому учению» (цзюцзяо) тогда стало набирать силу «новое учение» (синъцзяо). Первое, отстаивавшее чтение Корана про себя, молча, возглавлялось как местными старшинами, управлявшими мусульманским населением, так и крупными землевладельцами, связанными с цинскими властями. Второе, призывавшее к чтению Корана вслух, направлялось богатыми купцами и владельцами больших стад скота. «Старое учение» именовало себя «Черной горой», и его последователи носили черные шапки. Новая секта называлась «Белой горой», и ее адепты надевали шапки белого цвета. Проповедь «нового учения» начал в 1761-1762 гг. один из крупных вероучителей, Ma Мин- синь (1719-1781), встретивший отпор со стороны сторонников «старого учения». С тех пор борьба этих двух сект постепенно нарастала. Маньчжуры встали на сторону «старого учения» и рассматривали его последователей как «добропорядочных верноподданных», а сторонников Ma Минсиня считали «смутьянами», хотя до 80-х годов XVIII в. не предпринимали против них насильственных мер.
В 1781 г. цинские власти вмешались в борьбу между двумя сектами, переросшую в кровавые столкновения. Прибывшие в район Сюньхуа в Цинхае войска стали силой оружия усмирять сторонников «нового учения». Тогда, избрав своим предводителем Сусышисаня, они подняли восстание против маньчжурского господства. Посланный против них карательный отряд потерпел поражение. Восстание перекинулось в Ганьсу, где повстанцы во главе с Ma Минсинем овладели г. Хэчжоу и атаковали Ланьчжоу - главный город провинции. На их подавление были брошены крупные воинские силы из китайцев, монголов и тибетцев под командованием Агуя. У стен Ланьчжоу восставшие были разбиты и подверглись массовой резне. Остатки мусульманских отрядов отступили и укрылись в монастыре на лесистой горе Хуадинь - к западу от города. Тогда цинские солдаты по приказу Агуя подожгли лес, и все повстанцы погибли в огне. Вслед за этим каратели, казнив Ma Минсиня, усилили гонения на его сторонников. Их рассматривали как «мусульманских разбойников» (.хуэйфэй), стоявших вне закона.


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
125
После казни Ma Минсиня его преемником стал ахун Тянь У. В том же, 1781 г. он возродил секту синъцзяо и начал подготовку к новому восстанию в Ганьсу. Скрытно накапливались силы, заготовлялось оружие, в Шифэньбао (восточнее Ланьчжоу) был создан укрепленный лагерь для укрытия семей будущих повстанцев. Однако власти узнали об этой подготовке, и Тянь У был вынужден раньше времени поднять знамя «священной войны». Его последователи завладели г. Гуюань, но в бою у г. Фуцяня были разбиты, а сам Тянь У пал на поле брани. Желая запугать мусульман, каратели убили более тысячи женщин и детей. Внутренние стены
Однако это привело лишь к новому восстанию во Запретного города
главе с Ma Сыгуем и Чжан Вэньцином. Оно было поддержано во многих районах, и повстанцы наголову разбили посланные против них цинские войска. В 1784 г. Цянь-лун направил в Ганьсу большую армию с артиллерией во главе с Фукананем. Поредевшие силы повстанцев после ряда неудач и тяжелых боев отступили в свой лагерь в Шифэньбао. Цинские солдаты разрушили водопровод в горах и обрекли более 5 тыс. осажденных на мучительную жажду, а затем, ворвавшись в лагерь, вырезали более тысячи человек. Чжан Вэньцина и его помощников доставили на допрос к Цянь-луну в Жэхэ, где вождь повстанцев был четвертован. Вооруженная борьба мусульман Северо-Западного Китая 80-х годов XVIII в. явилась одним из показателей кризисной ситуации, складывавшейся внутри внешне все еще величественной империи.
Постепенное ослабление маньчжурского режима сопровождалось деградацией правящей верхушки. По мере приближения Цянь-луна к семидесятилетнему возрасту, т.е. к концу 70-х - началу 80-х годов XVIII в., реальная власть в стране все более переходила в руки его могущественного фаворита Хэшэня. Этот молодой маньчжур сделал головокружительную карьеру от сюцая и императорского телохранителя до фактического правителя государства. В 1776 г. он уже стал главой Дворцового управления (Нэйуфу) и был введен в Военный совет (Цзюньцзичу), членом которого состоял почти четверть века, а в 1786 г. занял пост канцлера (дасюэиш). В 1790 г., женив своего сына на дочери императора и став его родственником, Хэшэнь стал всесильным временщиком. Порой он занимал до двадцати различных высоких постов и доходных должностей. Цянь- лун постоянно осыпал его милостями. Специально для него в Чжуннаньхае - за западной стеной Запретного города был построен роскошный дворец, который обслуживали тысяча слуг. В руки фаворита стекались несметные богатства, усиливая и без того его невероятную алчность.
Хэшэнь держал в своих руках как столичную, так и провинциальную бюрократию. Вокруг него сложилась группировка его родственников, ставленников и сторонников, таких как Фуканань, Би Юань и другие сановники. Хэшэнь и его


126
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
окружение, используя служебное положение, торговали титулами, должностями, почетными и учеными званиями, занимались взяточничеством, присваивали государственное имущество, расхищали казенные средства и творили произвол. Они повсюду насаждали своих приверженцев, расправлялись с теми, кто подавал жалобы на них или обличал их преступления в докладах императору. Все это оказывало разлагающее влияние на государственный аппарат. Чиновничество на всех уровнях, как могло, подражало всесильному временщику. Сановники, придворные и высшая бюрократия стремились снискать его расположение весьма дорогими подарками, а других он и не брал. Из драгоценностей, присылавшихся в Пекин из соседних стран в качестве «дани», а также подношений императору от наместников и губернаторов провинций Хэшэнь отбирал самое лучшее. Безмерная жадность толкала его даже на ростовщичество. Ему принадлежали 117 меняльных контор и ломбардов с общим капиталом 70 млн. ляпов. Его богатства превышали ценности императорского дворца. Только одно его движимое имущество оценивалось в 80 млн. ляпов. Он владел более 800 тыс. му земли, а двум лицам из его ближайшего окружения вместе взятым принадлежало 1200 тыс. му. Стоимость всего его имущества примерно равнялась доходу казны за восемь лет.
Всесилие Хэшэня укреплялось по мере отхода престарелого богдохана от дел, особенно после внесения им изменений в систему передачи власти. До этого даже самые близкие к императору люди вплоть до самой его смерти не знали имени преемника. Цянь-лун же установил официальный институт наследника (,тайцзы), объявляемого еще при жизни Сына Неба. Им стал Юнъянь (1760— 1820), правивший под девизом Цзя-цин (1796-1821). С 1790 г. Хэшэнь стал фактическим правителем государства, и в течение десяти лет (1790-1799) он и его группировка вершили судьбу Цинской империи. Новый император Цзя-цин, боясь показать себя непочтительным сыном и обидеть отрекшегося в 1795 г. от престола Цянь-луна (Цянь-лун счел нужным отречься, так как правил 60 лет, что, согласно традиционным представлениям китайцев, равняется веку), вплоть до его смерти в 1799 г. не решался сместить всесильного временщика. Кризис власти сочетался с нарастающим обострением социально-экономических противоречий внутри страны и осложнением внешнеполитической обстановки.
К концу XVIII в., когда иссяк наступательный порыв цинских завоеваний, а военная экспансия Цянь-луна против южных соседей - Бирмы и Вьетнама - закончилась крахом, наступил явный перелом. Инициатива развязывания войн перешла к высокомерно третируемым Пекином «варварам» - гуркхам Непала, которые в конце 80-х годов стали угрожать позициям Цинской империи в Тибете. Последний не имел собственной чеканной монеты и пользовался старой непальской (мохар). После завоевания непальских княжеств воинственным племенем гуркхов их правитель Притхви Нарайян (1743-1776) изъял в 1769 г. старую и ввел новую монету. Начались переговоры о внедрении в Тибете нового мохара и о его курсе, но они не дали результатов. Тогда раджа Непала Рана Бахадур (1778-1799) и его дядя-регент Бахадур Шах послали войска, которые, захватив


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
127
несколько тибетских населенных пунктов, вынудили власти Лхасы выплачивать ежегодную контрибуцию. После завоевания в 1789 г. Сиккима гуркхи снова подняли вопрос о денежном обращении и контрибуции. В 1791 г. они вторглись в Западный Тибет и заняли ряд городов, в том числе Шигацзе. Не встречая сопротивления со стороны тибетских частей и цинских гарнизонов, гуркхи опустошили этот край, разграбили богатейший монастырь Ташилунпо.
В ответ Цянь-лун и Хэшэнь направили в Тибет 70-тысячную армию под командованием Фукананя. В 1792 г. она вытеснили гуркхов из Тибета. Те, отчаянно обороняя горные перевалы на границе Непала, нанесли поражение цинским войскам при форсировании р. Тади по подвесному мосту. Тем не менее Фукана- ню удалось одержать ряд побед, глубоко вторгнуться в пределы Непала и подступить к его столице. С юга гуркхам угрожали английские войска. Непальская сторона в этих тяжелых условиях предложила переговоры, на что Фуканань охотно согласился. По заключенному в 1792 г. договору непальский раджа обязался не нарушать границ Тибета, вернуть награбленное и признал себя «данником» Цинской империи. Поход в Тибет и Непал, обошедшийся казне в 6 млн. ляпов, существенно обострил внутренние трудности империи.
Победу над Непалом в 1792 г. Цянь-лун и Хэшэнь использовали для укрепления в Тибете маньчжурского диктата. Цинские амбани получили право участвовать в назначении и смещении калонов и других местных чиновников, в контроле над финансами и инспектировании границ. Внешние связи Тибета, в том числе переписка Далай-ламы с соседними странами, также оказались в руках амба- ней. Если раньше далай-ламы и панчен-ламы избирались по предсказаниям высших лам и определениям прорицателей, то с 1792 г. это решалось жребием. Имена подобранных младенцев, отмеченных «чудесными признаками», опускали в специально присланную из Пекина золотую вазу, затем далай-лама, панчен- лама и амбани вынимали из вазы жребий, который и определял «перевопло- щенца» (.хубилган).
Поскольку с 1761 г. далай-лама являлся не только духовным, но и светским верховным правителем, участие амбаня в выборах хубилгана - преемника первосвященника «желтой веры» - имело особое значение. Амбани отныне представляли Тибет в его сношениях с цинским императором, через них Пекин вел дела с Лхасой. В итоге маньчжурские резиденты превратились из контролеров в соправителей далай-ламы и панчен-ламы. Резко увеличилась численность гарнизонов, состоявших из монгольских и китайских частей. Все это окончательно поставило Тибет под власть маньчжуров. Опасаясь иностранного влияния в Тибете, цинские императоры осуществляли политику его изоляции от внешнего мира.
Поход 1792 г. в Непал отчасти восстановил внешний престиж империи, пошатнувшийся после неудач в войнах с Бирмой и Вьетнамом, упрочил иллюзию могущества Цинской империи, что отразилось на ее отношениях с другими государствами. Например, до середины 50-х годов XVIII в. внешне дружественные связи между Пекином и Петербургом сохранялись. Однако после завоевания Джунгарии, бегства части ойратов, а затем и самого Амурсаны в русские пределы,


128
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
после перехода на русскую сторону населения отдельных монгольских княжеств положение резко изменилось. Былые заверения в дружбе уступили место упрекам, оскорблениям в адрес России и ее представителей, а затем и военным угрозам. Возникли пограничные споры: Пекин не раз прерывал русско-китайскую торговлю в Кяхте. Сначала Цянь- Посольство Дж.Макартнея. 1793 г. лун, а затем и Екатерина II
придвинули войска к границе. Тем не менее в 1792 г. обе стороны подписали международный акт, подтверждавший их верность Кяхтинскому договору, мирные намерения и право наказывать нарушителей пограничного режима по своим законам. Последнее устраняло возможность вмешательства цинских властей в дела России. С этого времени восстанавливались нормальные добрососедские отношения между двумя странами.
В конце XVIII в. «закрытие» Цинской империи для внешней торговли стало препятствием для быстро усиливавшейся экономической и колониальной экспансии Англии. Вступив с 60-х годов XVIII в. в стадию промышленного переворота, она искала пути для открытия рынков стран Востока и сбыта на них своих товаров. Стремясь пробить брешь в системе изоляции Китая, правительство У.Питта-младшего под нажимом торгово-промышленных кругов в 1792 г. направило в Пекин посольство Дж.Макартнея. Он должен был добиться открытия для британской торговли ряда портов, создания складских пунктов, учреждения дипломатического или торгового представительства Англии в столице Цинской империи и отмены некоторых ограничений на торговлю и передвижение англичан в Китае. В Жэхэ и Пекине Дж.Макартнея в 1793 г. приняли как посла далекого и маленького «варварского» государства - очередного «данника» богдоха- на. Цянь-лун и Хэшэнь отказались вести переговоры с послом и отвергли все письменные требования англичан. Миссия Макартнея окончилась в 1794 г. безрезультатно. Пекинские правители все еще ощущали себя вершителями судеб мира, а свою империю - центром Вселенной, перед которой должны были трепетать как азиатские «данники», так и «английские варвары».
Сползание к кризису
При всей внешней помпезности правление Цянь-луна стало переломным для династии Цин. Если первая половина его царствования была связана с восхождением и подъемом, то вторая - со сползанием к кризису. В последней четверти


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
129
Пострадавшие Обмолот зерна
от наводнения
XVIII в. все более ощущалось растущее обнищание масс и нарастание социальной напряженности. Об этом твердили местные чиновники в докладах, направляемых в Пекин. Желая разрядить обстановку, Цянь-лун все чаще издавал указы о частичном или полном освобождении от уплаты налогов жителей районов, пострадавших от стихийных бедствий, о раздаче голодающим зерна из казенных хранилищ, снабжении пострадавших семенами и распашке целины. Тем не менее фискальная эксплуатация податного населения возрастала с каждым десятилетием. Усиление налогового бремени во многом было порождено ростом военных расходов казны в связи с непрерывными завоеваниями и походами против соседних стран. С 1685 по 1792 г. маньчжурские императоры вели 11 войн, продолжавшихся в общей сложности более 50 лет. С 1721 по 1795 г. в Китае прошло 12 крупных восстаний, поднятых в основном национальными меньшинствами. Их подавление потребовало почти 30 лет. Внешние и внутренние военные действия зачастую протекали одновременно. Они вели к росту налогов, экстренным поборам, мобилизации крестьян для отбывания транспортной и иных повинностей. Завоевания Цянь-луна и карательные экспедиции истощали государственную казну. Только в 1754-1792 гг. на эти нужды было израсходовано свыше 120 млн. ляпов, что примерно равнялось доходам казны за три года.
За сто лет после окончательного завоевания Китая маньчжурами (90-е годы XVII в. - 90-е годы XVIII в.) население страны увеличилось примерно втрое - со 100 до 300 млн. человек, а площадь обрабатываемых земель, занесенных в кадастры, только на две трети - с 5,5 до 7,8 млн. цинов. В итоге обрабатываемая площадь на душу населения сократилась с 5,2 до 3,8 му, или почти на 30%. Как следствие, резко обострилась продовольственная проблема, снизился жизненный уровень населения. Даже неизменяемые ставки налогов и тяжесть повинностей в этих условиях для измельчавших крестьянских хозяйств стали невыносимыми. В условиях нараставшей земельной тесноты, уменьшения производства и потребления зерна на душу населения резко усилились все обычные тяготы крестьянской жизни. Налоги, арендная плата, погашение долгов, ростовщические про¬


130
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
центы, трудовые повинности и стихийные бедствия становились все более разрушительными для крестьянских хозяйств. Как результат этого, к концу XVIII в. стала быстро расти масса бедняков, разоренных крестьян - пауперов и люмпенов. Города, селения, торговые и ремесленные центры, дороги и базары наполнялись безработными, нищими, бродягами, беженцами из районов стихийных бедствий и военных действий. В пограничных между провинциями районах скапливались бежавшие от эксплуатации бедняки, переселенцы, разного рода отверженные, добывавшие себе на жизнь обработкой клочков земли в горах, работой на рудниках и ремесленных предприятиях. Огромное число таких обездоленных к концу XVIII в. скопилось в горах и лесах на стыке трех провинций - Хубэй, Сычуань и Шэньси. Их называли «живущие в шалашах» (пэнминъ).
Тысячи снявшихся с мест, бредущие по дорогам толпы голодных и опустившихся людей, которым нечего было терять и которые были готовы на все, служили горючим материалом для социального взрыва. Многие искали спасения в разного рода промыслах и разносной торговле, в том числе солью. Между тем в конце XVIII в. правительство Цянь-луна-Хэшэня вновь запретило несанкционированную добычу медной руды, выплавку меди и отливку медных денег, а также разносную торговлю солью вне системы казенной монополии и откупов. В связи с непрекращавшимися восстаниями неханьских народностей Юго- Западного Китая власти для покрытия военных расходов на их подавление увеличили налоги, ввели дополнительное налогообложение и разного рода новые трудовые, транспортные и иные повинности для обслуживания войск. Все это усилило разорение деревенского люда. В стране приближался очередной кризис, характерный для специфической китайской исторической модели. Предвестником общего взрыва стала волна народных восстаний под руководством тайных обществ и религиозных сект.
Обострение социальной ситуации активизировало антиманьчжурские настроения. Освободительное движение стало соединяться с социальным недовольством - антиналоговым и античиновничьим. В результате такого слияния деятельность тайных обществ (.хуэйдан) приобрела «второе дыхание». Еще в 40-е годы XVIII в. возникла новая тайная массовая организация - Союз старших братьев (Гэлаохуэй), - также ставившая своей целью борьбу против маньчжурского владычества. Союз первоначально охватил своими ячейками районы среднего течения Янцзы. К 70-м годам его влияние распространилось на весь Центральный и отчасти на Северный Китай. Наиболее активно он действовал в провинциях Хунань, Чжэцзян и других районах бассейна Янцзы. Помимо разорившихся крестьян, мелких торговцев, ремесленников и беженцев в нем большую роль играли солдаты войск «зеленого знамени», как распущенные по домам, так и находившиеся в строю «удальцы» из частей юнбин и сельского ополчения (<сянъюн). Одни ответвления Гэлаохуэй выступали под лозунгом «Фань Цин, фу Мин» («Свергнем Цин, восстановим Мин!»), другие лозунг уничтожения маньчжурской власти дополняли планами создания идеального государства, в котором будут восстановлены исконно китайские устои.


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
131
Разрасталась и укреплялась тайная структура общества «Триада». Оно имело несколько названий - Саньхэхуэй, или «Общество триады», Тяньдихуэй, или «Общество Неба и Земли», и Саньдяньхуэй, или «Союз Трех точек». Его устав включал большое число клятв, правил, запретов и наказаний. Руководство, или «братья», подразделялось на пять рангов и имело большую власть над рядовыми членами. В приморских районах среди руководства значительную роль играли представители торговых кругов.
Ставя своей главной задачей свержение маньчжурского режима и восстановление династии Мин, общество Тяньдихуэй вкладывало в лозунг «Фань Цин, фу Мин» не только антицинское содержание, но и наивно-монархические иллюзии народных масс. В привычной для народных движений того времени религиозной форме оно выдвигало также ряд социальных требований - справедливости, равенства и взаимопомощи.
Власти жестоко преследовали тайные общества (.хуэйдан). Населению под страхом смертной казни запрещалось вступать в них. Тем не менее число их членов, их новых ответвлений и ячеек, их территориальный охват и авторитет у населения непрерывно росли. Национальный гнет и социальная эксплуатация делали хуэйданы главными застрельщиками борьбы против маньчжуров и чиновников- грабителей. Антиманьчжурские лозунги приводили в их ряды и зажиточных людей - мелких помещиков, обиженных властями шэныии, торговцев. Иногда шэнъши играли в тайных союзах руководящую роль благодаря своему образованию и авторитету среди простолюдинов.
В 70-х годах XVIII в. в Северном Китае активизировались различные ответвления секты Байляньцзяо («Белый лотос»). Одно из них - Байянцзяо, или секта «Белого солнца», в 1774 г. организовало восстание в провинции Шаньдун. В ответ на арест Ван Луня - руководителя секты в округе Шоучжан и группы его соратников члены секты взялись за оружие. В восстании широкое участие приняли женщины. Особенно героически вела себя жена Ван Луня. Повстанцы штурмом овладели г. Шоучэн и освободили арестованных. Во главе с Ван Лунем они захватили ряд окружных и уездных центров, главный город области Дунчан, осадили и взяли г. Линьцин на Великом канале, блокировав там маньчжурский гарнизон. Тем самым повстанцы перекрыли подвоз продовольствия с юга - зерна в счет налога цаолян в Пекин. Крайне встревоженный Цянь-лун приказал стянуть сюда из разных провинций отборные войска. Возглавляемые канцлером Шухэдэ, они разгромили повстанцев вблизи Линьцина и ворвались в город. Чтобы не попасть в руки карателей, Ван Лунь и его соратники подожгли дом и погибли в пламени. Остальных руководителей восстания увезли в Пекин и казнили. В провинции Шаньдун было казнено свыше тысячи пленных.
В 1775 г. ответвление Байляньцзяо - тайная секта Хунъянцзяо («Красное солнце») активизировала свою деятельность в окрестностях Пекина и в Мукдене. Арестовав руководителей секты и многих ее членов, власти сумели предотвратить нараставшую опасность. В 1786 г. секта Багуацзяо («Восемь триграмм»)- ответвление «Белого лотоса» - подняла восстание в области Дамин провинции


132
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Чжили. Захватив областной центр и перебив чиновников, повстанцы выдвинули лозунг свержения династии Цин, но потерпели поражение. В 1788 г. властям удалось при помощи арестов сорвать подготовку восстания этой секты в районе, лежавшем на границе провинций Шэньси и Хэнань. В течение двух последующих лет здесь шли аресты ее членов.
В конце 80-х годов из-за тяжести налогового гнета и чиновного произвола обострилась обстановка на Тайване. Большим влиянием здесь пользовалось общество Тяньдихуэй, действовавшее также и в Фуцзяни. Первую ячейку тайного общества создал на севере острова Линь Шуанвэнь - человек из зажиточной семьи и глава сельской дружины самообороны. Вскоре эта организация пустила глубокие корни во всех населенных ханьцами районах Тайваня. Когда в 1787 г. против штаб-квартиры Линь Шуанвэня послали карательный отряд, он был разгромлен повстанцами, которые захватили ряд административных центров. Вслед за этим «Общество Неба и Земли» организовало вооруженное выступление на юге острова. Им руководил деревенский богач Чжуан Датянь. Почти вся западная часть Тайваня оказалась в руках повстанцев. Линь Шуанвэнь был провозглашен правителем (девиз - Тянь-юань), а Чжуан Датянь - главнокомандующим (iдаюанъшуай).
Повстанцы создали свой государственный аппарат, состоявший из членов тайного общества, провозгласили восстановление порядков и обычаев минской династии. Однако они не смогли взять главный город - Тайваньфу. Когда на остров с материка прибыло два отряда карателей, повстанцы сняли осаду Тайваньфу и, отступив в глубь острова, стали укреплять свои силы. Раздавая отнятые у богачей средства и смягчая межземляческую вражду, Линь Шуанвэнь и его помощники заметно расширили и сплотили ряды восставших.
Провал первой карательной экспедиции вынудил Цянь-луна направить на Тайвань 10-тысячное войско во главе с Чанцином, наместником Миньчжэ (провинции Фуцзянь и Чжэцзян). Тем временем повстанцы, укрепив свои силы, перешли в наступление, вновь осадили Тайваньфу и Чжуло, но взять их не смогли. Северная группировка Линь Шуанвэня и южная Чжуан Датяня оказались разобщенными и ослабленными, тогда как силы карателей росли. С материка почти непрерывно прибывали подкрепления. В конце 1787 г. на острове действовала 100-тысячная армия из «знаменных» частей и отборных войск семи провинций. Ею командовал Фуканань. Группировка Линь Шуанвэня, потерпев ряд неудач на подступах к Чжуло, отступила на север, а в начале 1788 г. была окружена и разгромлена. Линь Шуанвэнь с двумя тысячами бойцов вырвался из окружения и ушел в горы, но вскоре был схвачен, отправлен в клетке в Пекин и там казнен. Фуканань начал наступление на группировку Чжуан Датяня. Потерпев поражение, она отступила на южную оконечность острова, была блокирована с суши и моря, а затем разгромлена. Чжуан Датяня постигла участь Линь Шуанвэня. Затем были уничтожены мелкие разрозненные отряды повстанцев, отступившие в горные районы. Стремясь укрепить свое положение на Тайване, маньчжуры в 1792 г. внесли в уголовный кодекс империи «Да Цин люй ли» стро¬


Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун
133
жайший запрет на деятельность «Общества Неба и Земли». Принадлежность к нему каралась смертной казнью или пожизненной ссылкой. Восстания тайных обществ и религиозных сект 70-80-х годов явились симптомами назревшего очередного циклического кризиса. Это были зарницы, предвещавшие грозу Крестьянской войны 1796-1804 гг. в Северном Китае, вспыхнувшей под руководством секты «Белого лотоса».
Другим важным компонентом назревавшего кризиса Цинской империи явилась борьба неханьских народностей против цинского господства, обостренная продолжавшимся «вторым маньчжурским завоеванием» ряда районов Юго-Западного Китая. Следуя традиционной доктрине «править варварами руками других варваров», Цянь-лун завершал покорение этого края, используя силы уже смирившихся с цинским гнетом групп населения против еще непокорных. Для завоевания горного района Дацзиньчуань, населенного тибетцами, наместник Сычуани в 1766 г. собрал воинские силы десяти правителей-тусы племен тубо, живших в районе Сяоцзиньчуань. В ходе этого наступления тубо Дацзиньчуаня признали цинскую власть. Однако очень скоро насилия завоевателей вызвали ненависть тибетцев обоих районов. Объединившись в 1771 г., они одержали ряд побед над цинскими войсками. Против тубо были посланы две армии. Первая, под командованием Вэнь Фу, в 1773 г. была разбита, сам командующий пал в бою, а его солдаты разбежались. Второй удалось завоевать Сяоцзиньчуань, после чего она тремя колоннами двинулась на Дацзиньчуань. Здесь тубо использовали горный рельеф, возвели высокие валы, выкопали глубокие рвы и упорно оборонялись всеми силами. Цинские войска несли огромные потери и потратили почти три года для окончательного завоевания в 1776 г. обоих районов. Эта война стоила Цянь-луну до 80 тыс. убитых солдат и потерь в казне от 63 млн. до 70 млн. ляпов серебра. Оба района были превращены в особые округа провинции Сычуань.
«Второе маньчжурское завоевание» неханьских районов Юго-Западного Китая привело к потере земель местными народностями. Их земли усиленно захватывали китайские чиновники, помещики и переселенцы. Обезземеливание сопровождалось произволом властей и ростовщической эксплуатацией. В этой накаленной обстановке в 1795 г. в области Тунжэнь провинции Гуйчжоу восстали мяо во главе с Ши Людэном. В соседней провинции Хунань к ним присоединились мяо ряда округов, руководимые Ши Саньбао, У Баюэ и У Тинъи. Ши Лю- дэн и Ши Саньбао накануне выступления дали клятву «изгнать пришельцев и вернуть исконные земли». Под этим лозунгом мяо в короткий срок свергли цинскую власть в обширном районе на стыке провинций Гуйчжоу, Хунань и Сычуань. В прилегающих к нему областях маньчжуры ввели военное положение и приступили к массовым арестам мяо. Помимо войск трех провинций против восставших двинули отборные части из провинций Юньнань и Хубэй. Подавление мяо возложили на наместника Юньгуя (провинции Юньнань и Гуйчжоу) Фукананя и наместника Сычуани Хэлиня. Они пообещали вождям мяо чиновничьи должности, а рядовым повстанцам - деньги в обмен на прекращение борьбы. Часть мяо сложила оружие, но большинство продолжали сопротивление.


134
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В конце 1795 г. был схвачен и казнен У Баюэ. Цинские войска нанесли поражение силам Ши Людэна, захватили его цитадель и уничтожили до сорока поселений мяо. Ши Людэн бежал в Хунань к местным повстанцам. Последние в 1796 г. стойко держались против превосходящих сил Фукананя. После смерти последнего цинские военачальники, не имея возможности справиться со своей задачей, просили Цзя-цина и Хэшэня пойти на уступки мяо. Отклонив их просьбу, правительство двинуло в Хунань новые подкрепления. Три месяца шли ожесточенные бои за овладение главной базой повстанцев в Пинлуне - на западе Хунани. Здесь в бою погиб Ши Людэн. В конце 1796 г. Пинлун пал, У Тинъи был казнен. Остатки повстанческих отрядов отступили в горы и продолжали сопротивление. Только в начале 1797 г. карателям удалось покончить с ними. Чтобы разрядить обстановку, власти возвратили мяо некоторую часть отнятых у них земель, но главные причины, вызвавшие восстание 1795-1797 гг., не были устранены. Героическая борьба тубо и мяо за свою самостоятельность в 70-90-х годах в значительной мере опустошила цинскую казну и измотала территориальные войска многих провинций именно в тот период, когда в Северном Китае уже полыхала Крестьянская война 1796-1804 гг. Тем самым стойкость народов Юго-Запада во многом способствовала первым успехам повстанческих армий, сражавшихся под знаменами секты Байляньцзяо.
Самое крупное деспотическое государство в Азии провожало уходящее XVIII столетие демонстрацией внешнего могущества и первым пароксизмом острого внутреннего кризиса.
Глава 4
Джунгария и Восточный Туркестан в XVII — первой половине XVIII в.: от Могольского ханства к маньчжурскому наместничеству
Китай в Западном крае: стратегия «не-войны»
В течение XVII-XVIII вв. маньчжуро-китайская империя Цин стала едва ли не «мировой» в масштабах континента, поглотив в сопредельном Центрально- Азиатском регионе сначала Монголию и Джунгарию, затем Тибет и Кашгарию (Восточный Туркестан). Этими успехами она была обязана трем неординарным историческим личностям - императорам Кан-си, Юн-чжэну, Цянь-луну.


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
135
Предыстория отношений Китая с Западным краем (Джунгария и Восточный Туркестан, у китайцев - Сиюй) имела свои закономерности. Этот регион занимал важное место в политике стабильных китайских империй Хань (206 г. до н.э. - 220 г. н.э.), Тан (618-907) и Мин (1368-1644)- предшественниц маньчжуро-китайской империи Цин. На первый взгляд наиболее заметную роль во взаимоотношениях с Западным краем сыграла империя Тан. Однако успехами в установлении непродолжительного и частичного контроля над притянынаньским Сиюем империя Тан была обязана своим тюркским союзникам, быстро превратившим страну в Восточный Туркестан своего времени, и потому обратим внимание на периоды Хань и Мин.
Обе империи Хань - Ранняя и Поздняя - были в Западном крае довольно активны, однако по-разному. Ранняя Хань стремилась к военно-административному контролю над Кашгарией в пику сюнну, владевшим позднейшей Джунгарией. В 104-101 гг. до н.э. империя пыталась подчинить города-государства Кашгарии в ходе ферганского похода ханьской Великой армии. Большая часть этой армии погибла, города-государства сохранили фактическую самостоятельность, хотя в середине I в. до н.э. там появился китайский духу (формально генерал-губернатор, фактически посол высокого ранга Чжэн Цзи). Он смог утвердиться в Западном крае в 59 г. до н.э. лишь после раскола коалиции сюнну (реального гегемона Сиюя) и заключения союза с одной из их враждующих фракций. Ни на какой другой вариант Чжэн Цзи со своим отрядом, как заведомо слабейшая сторона в регионе, рассчитывать не мог, не рискуя при этом авторитетом империи.
В конце I в. н.э. власти Поздней Хань направили в Сиюй дипломата и разведчика Бань Чао - брата знаменитого ханьского историографа Бань Гу. Ранее считалось, что Бань Чао со своим незначительным военным эскортом (порядка ста человек) город за городом «завоевал» Сиюй. При ближайшем рассмотрении выясняется, что он методами стратагемной дипломатии и политической разведки (включая психологическое воздействие) действительно перетянул местных правителей либо их конкурентов на свою сторону, сделав союзниками или сообщниками. Лишенный физической возможности диктовать или устрашать, он демонстрировал на практике информационную силу авторитета (а не авторитет силы) по принципу «влияние важнее власти». Бань Чао следовал важнейшему принципу учения Сунь- цзы «покорять не сражаясь» и в канун краха Поздней Хань (в 90-е годы I в.) добился некоторых успехов. Тем не менее ни ему, ни его сыну Бань Юну не удалось одолеть ни сюнну, ни местных, ни кушанских царей, которые стремились распространить свое влияние на Западный край. Обеим империям Хань не удалось продлить Великую стену на запад от Дуньхуана. Сановники Поздней Хань пришли к выводу о нецелесообразности контроля над Западным краем: по их словам, ни приобретение его, ни потеря по большому счету ничего не решали. Регулярные дипломатические контакты империи Хань с государствами Западного края не простирались дальше Комула (кит. Иу) на крайнем востоке Кашгарии, у границы с Китаем.
Описания Западного края в династийных историях Ранней и Поздней Хань («Цянь Хань шу» и «Хоу Хань шу») на первый взгляд свидетельствуют о пря¬


136
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
мом контроле Китая над Сиюем. Однако систематизация этих сведений позволяет выяснить, что на нормальные межгосударственные отношения проецировалась китайская доктрина «универсальной монархии», подразумевавшая номинальный вассалитет и псевдоданничество «варваров». Поскольку в источниках не просматривается ни общеобязательная и детальная регламентация дани, ни реальное ограничение суверенитета «варваров», становится ясно, что соотношение сил в регионе складывалось не в пользу Китая и весомых причин для реального данничества его соседей не было.
С VIII в. (ослабления империи Тан и возвышения Тибета) до начала XV в. (периода Мин) сколько-нибудь регулярных связей Китая с Сиюем не существовало (период татаро-монгольских завоеваний и монгольской династии Юань в Китае не в счет). Империя Мин не проводила в центре Азии активной внешней политики, а потому только с 1403 г. в Китае фиксировались регулярные приезды центральноазиатских «послов» (как выяснилось, купцов, заинтересованных в более высоком статусе и «дипломатических» привилегиях). Они зачастую не подозревали, что они и их правители считаются в Китае «данниками»: оригинальные грамоты переводились с арабского, персидского либо чагатайского языков на китайский в духе всемирного верховенства и априорного господства Китая. Бывали здесь исключения. Так, из дословного перевода китайского послания эмир Тимур (Тамерлан) узнал, что давно считается «данником» минского Хунъу (1368-1398) (Чжу Юаньчжана) и даже задолжал ему некоторую сумму «дани». Тимур разгневался, но лишь через десять лет пошел в поход на Китай и вызвал там панику.
Товары (иногда подарки) иноземцев однозначно трактовались в минском Китае как дань (,гун). Однако заставить иноземцев - пришельцев из центра Азии - приносить эту «дань» по правилам раз в три года власти Мин не смогли. Не добились они и приездов ко двору (даже эпизодических) слабейших правителей соседних государств вроде Комула, тем более сильнейших Моголов Восточного Туркестана; требовать приезда Тимура они и не смели - тот сам собирался прийти... Типичной оценкой поведения «данников» был штамп «обратился к искренности, но все еще обманывает» (т.е. с Китаем общается, но далек от уважения). Эти традиции отношений Китая с государствами Западного края достались в наследство империи Цин. Помочь ей мог только статус маньчжурского императора как монгольского богдохана, т.е. наследника Чингис-хана, с давних пор глубоко почитавшегося в ряде стран Азии.
Новым маньчжурским правителям Китая приходилось так или иначе учитывать трудности предшествующей империи Мин в центре Азии при соперничестве с монголами. В военном отношении даже не самые сильные монгольские государства превосходили маньчжуро-китайскую сторону в военном отношении: их войска были профессиональны и мобильны; их противник был лишен и того и другого. Основатель династии Мин император Хунъу во главе повстанческой армии разбил войска монгольской (но уже китаизированной) династии Юань: та ассимилировалась и утратила монгольские военные традиции, в самом же Китае


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
137
таковые атрофировались на много веков раньше. Сам основатель империи Мин потратил десятилетия на ослабление позиций военачальников, своих бывших соратников. Третий минский император, Юнлэ (1402-1424; Чэн-цзу), победил в гражданской войне 1399-1402 гг. благодаря помощи монгольских союзников, не связанных со свергнутой династией Юань. Однако, начав воевать с бывшими союзниками, он фатально истощил силы Китая и свои собственные, одерживая лишь пирровы победы. Военная мощь империи Цин при императоре Кан-си также уступала военной мощи кочевников. Так или иначе, военный фактор цин- ских побед в Центральной Азии по сути отсутствовал. Некоторых успехов цин- ским войскам удавалось добиться, хитростью лишая джунгаро-ойратов маневренности и навязывая им позиционное генеральное сражение
Падение качества и престижа вооруженных сил в императорском Китае объяснялось всевластием гражданской бюрократии, которая боялась армии как опасного политического конкурента. Еще в XI в. сунский мыслитель Ли Гоу пришел к выводу о вырождении китайской армии в полицию, малопригодную для войны. Закрепилась эта метаморфоза в эпоху империи Тан, вынужденной вербовать наемников из числа северных кочевников - древних тюрок, затем уйгуров.
Сунь-цзы
и методология «не-войны»
Древнейший военный классик Сунь-цзы (VI-V вв. до н.э.) жил в эпоху, когда военные традиции Китая не были еще утрачены. Тем не менее он советовал «покорять противника не сражаясь», поскольку в сражении слишком много значат случайности, а их на войне и без того достаточно. По Сунь-цзы, армии должны реализовать фактор потенциализации - не применения силы, а угрозы ее применения, когда живая сила, ресурсы и боеприпасы остаются в сохранности для будущих мероприятий. Трактат «Законы войны Учителя Суня» («Сунь-цзы бин- фа») может быть прочитан прежде всего по тем параграфам, номера которых совпадают с номерами соответствующих глав: 1.1 - «Война - великое дело государства, путь жизни и смерти»; II.2 - «[Потратив] тысячу золотых в день, только тогда можно поднять стотысячное войско»; III.3 - «Тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию не сражаясь...»; IV.4- «Когда хорошо сражавшийся побеждал, он не славился ни умом, ни мужеством»; V.5 - «Ведут правильное сражение, побеждают - маневром»; VI.6- «...противник не сможет вступить в бой потому, что я отвращаю его от места, куда он идет»; VII.7 - «Война стоит на обмане»; VIII.8-


138
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
«Недостатки полководца ведут к разгрому армии»; IX.9 - «Тот, кто хочет переправиться, подождет, пока река успокоится»; Х.10 - «Наука полководца состоит в умении оценить противника, подготовить победу»; XI. 11 - «Запретить всякие предсказания и удалить всякие сомнения»; XIII.7 (вместо отсутствующего параграфа XII. 12) - «Пуская в ход обман, даю знать об этом шпионам, они - передают противнику»; XIII. 13 (последний параграф трактата Сунь-цзы)- «Просвещенные государи и мудрые полководцы умеют делать своими шпионами людей высокого ума... использование шпионов - самое существенное на войне».
Смысл глав трактата Сунь-цзы
1) Путь жизни и смерти
2) Дороговизна войны
3) Покорять не сражаясь
4) Сами по себе победы бесполезны
5) Бой и победный маневр
6) Подчинение противника своей воле
7) Основа стратегии - обман
8) Риск ущербности полководца
9) С маневром не торопятся
10) Искусство подготовки побед
11) Устранение сомнений и суеверий
12) Активная дезинформация
13) Ключевая роль разведки
Ключевые параграфы трактата
высшая стратегия (геополитика) организационная стратегия оперативная стратегия приоритеты стратегии метаморфозы обстановки стратегическая инициатива стратегическое противоборство неизбежный риск стратегический маневр соотношение сил сторон перемены в соотношении сил диверсии в необычной войне разведка, особенно агентурная
Дуальное соотношение глав трактата Сунь-цзы выглядит как 1-13, 2-12, 3- 11, 4-10, 5-9, 6-8, гл. 7 стержневая; трактат напоминает веер, способный сложиться в кинжал. Дуальные соответствия 13 глав свидетельствуют о том, что высшая стратегия немыслима без разведки, организационная - без нарушения порядка у противника, оперативная - нацелена на выгодное изменение соотношения сил. Высший приоритет стратегии - оптимальное соотношение сил и возможностей, благоприятные изменения обстановки достигаются маневром, коэффициент риска снижается захватом инициативы, т.е. подчинением противника своей воле; все это реализуется борьбой на основе военных хитростей (стратагем) и стратегической дезинформации.
Обращают на себя внимание рассеянные по трактату рекомендации. К примеру, максима в 1.7- «Война - путь обмана» или XI. 12: «Убивает противника [собственная] ярость, захватывает богатства - жадность». Рекомендация в III. 1: «Наилучшее - сохранить государство противника в целости, [лишь] на втором месте - его сокрушить; наилучшее - сохранить армию противника в целости...». В IV.5 говорится: предварительным расчетом полководец «побеждает уже побежденного». В VI. 1 Сунь-цзы дает идеальное определение инициативы: «Управлять противником и не давать ему управлять собой». В VII. 14 Сунь-цзы дает


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
139
определение стимулов бдительности (так называемое «управление сердцем» - синъли, современное значение «психологическое управление»): «Находясь в порядке, ждут беспорядка, в спокойствии ждут волнений» (следует отметить, что в IX. 18 Сунь-цзы указывает на невозможность ограничиваться средствами вооруженного насилия: «Нельзя идти вперед одной воинской силой». В XI.4 Сунь- цзы подсказывает, что основой стратегии является не уничтожение противника, а его более экономная дезорганизация: «Делать так, чтобы у противника части не сообщались друг с другом... чтобы войско не было единым». В XII.5 находим еще одну максиму стратегии: «Нет выгоды - не двигайся, нет опасности - не воюй». В XIII.3 Сунь-цзы напоминает: «Мудрые государи... всё знали наперед». Это положение дополнительно разъясняется в Х.16: «Знаешь противника и знаешь себя - победа недалека, знаешь при этом Небо и Землю - победа обеспечена полностью». Под Небом понимается историческое время, под Землей - геопространство; геополитика есть в реальности гео[историо]политика, а геостратегия - гео [историо] стратегия. Осторожные цинские власти в определенной мере учитывали не только географическую и этническую специфику Западного края, но также историю неудачных попыток Китая там утвердиться.
Таким образом, цинская сторона располагала весьма совершенным арсеналом невоенных сил и средств воздействия на противника, притом воздействия предельно скрытого. Сформулированный Сунь-цзы принцип синьли может быть понят не только как «управление душами», но также как «управление центром» либо «из центра». В цинской политике в отношении Западного края присутствовало и то, и другое, и третье. При выборе конкретных форм отношений империи Цин с Турфаном и Комулом - самыми восточными, соседними с Китаем туркестанскими княжествами - приходилось учитывать факт их подчиненности Джунгарскому ханству с 70-х годов XVII в. В этом случае пришлось обратиться к опыту империи Мин. Не случайно начальный фрагмент китайского исторического источника «Хуанчао фаньбу яолюэ» («Записи о [действиях] августейшей династии и варваров») тематически и фразеологически совпадает с таковым же в гл. 329 «Мин ши». В обоих случаях говорится о принесении «дани» - в контексте разрешения китайскими властями иностранной торговли в своих владениях.
Поскольку «дань» иноземцев Китаю всегда имела двойственный (полуофи- циальный-полуторговый) характер, не случайно связи Китая с Восточным Туркестаном были восстановлены империей Цин в практически неизменном виде. В официальном послании цинского двора комульскому правителю говорилось: «Если вы искренне хотите являться ко двору с подарками, приносить большую и малую дань, все будет в соответствии со старинными обычаями». Известно, однако, что в эпоху Мин «старинные обычаи» на практике соблюдались более чем условно, сроки же принесения дани постоянно и упорно нарушались. Власти Цин опасались, что осложнения в деле поддержания престижа династии повторятся и на этот раз. В указе 1651 г. власти Цин были вынуждены детально регламентировать (и предельно ограничивать) число восточнотуркестанских «данников», допускаемых непосредственно в Пекин, вообще численность «по¬


140
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
сольств» и их состава, количество привозимых ими в Китай товаров, маршруты следования. Все эти более чем характерные детали дополнялись таким резюме: «Не разрешается привозить много дани, нельзя злоупотреблять нашей благосклонностью». Ключевую роль в установлении контроля империи Цин над Джунгарией и Восточным Туркестаном сыграло предварительное внедрение Цин в политическую систему двух восточных оазисов - Комула и Турфана. Регулярные их отношения с империей Цин установились в 1646 г. как безобидные торговые связи, подобные эпизодическим связям периода Мин. Ровно полвека спустя (в 1696 г.) граничащий с Китаем Комул оказался в его составе как автономное княжество.
С Турфаном у империи Цин установились псевдоданнические отношения: раз в пять лет турфанцы могли привозить в Китай скромные дары (на деле товары) и получать за них «вознаграждение». Как показывает опыт связей империи Мин с центральноазиатскими государствами, ставить вопрос обременительности «дани» для турфанцев бессмысленно: они могли быть скорее заинтересованы в более интенсивных коммерческих связях с Китаем. Для Китая же необременительные отношения были явно выгодны: они мало стоили в смысле финансов, но много более - в качестве канала информации и влияния. В 1681 г. просроченную «дань» турфанскому князю простили, от дальнейшей - почти всецело освободили, посла торжественно приняли во дворце. В 1686 г. за привоз непредусмотренной «дани» посла пожурили, но за «искренность» - похвалили. Гораздо важнее были священные «девять земных поклонов» турфанского посла перед лицом императора - божественного Сына Неба.
Весьма характерны изменения, внесенные властями империи Цин в порядок оформления «данничества» иноземных правителей и их представителей. С середины XVII в. принесение «дани» допускалось уже не раз в три года, как в период империи Мин, а почти вдвое реже - всего раз в пять лет. Для псевдоданниче- ства такое решение более чем логично, поскольку ответные дары превосходили размеры принесенной «дани» в 2-3 раза (исходя из этого, для соблюдения финансовой сметы императорских ответных даров интервалы приезда «данников» удлинили вдвое). Из числа приехавших с «данью» в Пекин по-прежнему допускались не более 10%, все остальные дожидались первых в Ганьсу. Настоятельные просьбы иностранцев привели к тому, что в Пекин стали допускать все же не 10%, а 30% приехавших. Поскольку иноземные посольства чаще всего были прикрытием торговых караванов, от приезжавших требовали ознакомления с установленными в империи правилами столичной торговли.
В «Хуанчао фаньбу яолюэ» сообщается об иноземных товарах, привезенных из Центральной Азии, и о ценах этих товаров. За одногорбого верблюда давали до 12 кусков атласа или тафты, за лошадь - 2 куска. В 200 кусков тафты оценили 1 тыс. цзиней необработанного нефрита. Лично «послам» было вручено по пять кусков шелка и по комплекту одежды. Это одна из немногих возможностей отличить товары, обмененные на товары же, от дипломатических даров. (Аналогичным образом «дань» дифференцировалась и в период Мин.) Примечательно,


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
141
что цинские власти установили не обязательный минимум «дани» (что для истинной дани логично), а ее максимум: 4 рослые (среднеазиатские) лошади или 15 низкорослых монгольской породы.
В 1674 г. последовали новые меры регламентации «дани» - запрещалось ввозить что-либо, кроме яшмы и лошадей. Судя по малому количеству ввозимых лошадей, это действительно могли быть подарки, которые полагалось вознаграждать с лихвой. Очевидно, что, как и в эпоху Мин, иноземцы старались сбыть свои товары в Китае под видом даров, а власти Цин не были склонны к неэквивалентному обмену товарами. Цинская администрация регулярно издавала указы, регламентирующие дань и торговлю, требовала их соблюдать, а иноземцы столь же регулярно их нарушали. Более того, по признанию авторов источника, они, во-первых, надолго и незаконно задерживались в Китае, где, во-вторых, успевали подчинить себе местные рынки.
Восточнотуркестанская «дань» упоминается в цинских источниках в том же контексте и тех же терминах, что и в предшествующий период Мин. В императорском указе 1647 г. говорится буквально следующее: «Сейчас вы снова присылаете послов с данью. Ваши мысли искренни. Поистине можно радоваться. Ваше государство отделено от нас горами и реками. Добраться вам сюда нелегко. Необходимо вознаграждать вас, поощрять вашу преданность и искренность...» (далее перечисляются номенклатура «наград» и количество) - и требование «не привозить много дани».
Можно ли действительно считать подобную «дань» хотя бы минимальным «изъявлением покорности»? Отнюдь нет: уже в 1650 г. «покорный» Комул поддержал восстание мусульман Ганьсу против Цин.
Вздет и падение Джунгаро-ойратского ханства
Усиление Джунгаро-ойратского ханства западных монголов при Галдане (1671-1697) обеспокоило цинский Китай, после присоединения Тайваня перешедший к экспансии в северо-западном направлении. Галдан начал готовить упреждающее Цин вторжение в Кукунор, искать союза с Россией, а в 1678 г. захватил выгодные позиции в Восточном Туркестане - Комульский и Турфанский оазисы. После этого он удостоился от Далай-ламы V (1617-1682) почетного титула Бошокту-хан (Благословенный хан). Иными словами, в центре Азии формировалась новая держава на землях Джунгарии, Кашгарии,
Кукунора и союзного Галдану Тибета. Вслед за
Галдан Бошокту-хан (современное изображение)
Ж
- F
ÆT


142
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
тем экспансия Джунгарского ханства приобрела западное (казахское) и восточное (халха-монгольское) направления. Хан обратил внимание на усобицу, вспыхнувшую в Халха-Монголии, жертвой которой пал младший брат Галдана, а также сторонник Галдана Дзасакту-хан, а враг Галдана Тушету-хан вторгся во владения Джунгарии. В августе 1688 г. он был разбит Галданом, который захватил север Монголии вплоть до российских границ в Сибири. Кан-си был обеспокоен подобным ходом событий, но на открытую конфронтацию не пошел: он предпочел предоставить противникам Галдана убежище в Китае до лучших времен.
Кан-си официально выступил в начавшемся конфликте вроде бы в качестве арбитра, на деле - в качестве третьей стороны конфликта. Он проводил гибкую политику, исходя из соотношения сил и возможностей всех сторон, вовлеченных в конфликт. Поначалу цинская администрация демонстрировала приверженность к миротворчеству и примирению соперников. В самой Халхе у Галдана было немало сторонников; с другой стороны, они были вовлечены во внутри- халхаские усобицы. Сами Цины, как считается, к войне готовы не были. Они не могли открыто бороться с Галданом и вести борьбу на два фронта.
Развертывая тем не менее свои войска, Кан-си не упускал возможности воздействовать на ойратов иными, невоенными средствами и методами. В их число входили как экономические, так и параполитические меры (например, получение поддержки Лхасы против Галдана). В специальной грамоте, адресованной халхаским предводителям от имени Кан-си и датированной 8 февраля 1689 г., не только излагались история вопроса и миротворческая деятельность цинского двора совместно с тибетским, но и была умело вставлена в текст ссылка на якобы имевшее место одобрение монгольской политики Цин Далай-ламой V, к тому времени уже покойным (факт его смерти был обнародован лишь в 1690 г.). Далее цинское правительство воспользовалось нейтрализацией России путем заключения Нерчинского договора 1689 г. и действовало вне какой-либо серьезной геополитической конкуренции.
В ходе военных действий 1690 г. империя Цин не прекращала своей страта- гемной дипломатии, вела с Галданом стратегическую игру, стремясь не допустить отхода джунгарских войск из опасного для него района близ Пекина. Цин- ские дипломаты и полководец Фуцюань сочетали в своей дезинформационной игре с Галданом лесть, щедрые приманки-посулы и коварное лицемерие. При этом учитывалось, что в тылу у Галдана появился соперник - претендент на трон Цэван-Рабдан. К нему в 1691-1692 гг. были направлены два посольства; между Цэван-Рабданом и Кан-си установились «доверительные» отношения. Весь период 1692-1696 гг. заняла активная дипломатическая переписка в треугольнике Китай-Джунгария-Тибет.
Поскольку Галдан Бошокту-хан на востоке Джунгарии зависел от поставок продовольствия из Комула, Кан-си распорядился перебросить в Комул войска из Нинся и поставки прервать. В плане чисто военном до 1695 г. сохранялась выжидательная тактика.


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
143
Маньчжурский воин в погоне за ойратом
Цинский Китай в перспективе выигрывал от того, что халхаские беженцы приняли китайское подданство, тогда как их владения и вассалы либо подчинились Галдану, либо повернулись в сторону России; посольства Галдана, в свою очередь, все чаще появлялись в российской Сибири. Перспектива российско- джунгарского военного союза нависала над Китаем как дамоклов меч. Но после заключения Нерчинского договора 1689 г. с Россией империя Цин направила высвободившиеся войска из Приамурья к халхаской границе.
В 1690 г. в Иркутске джунгарский посол предложил России политический союз. Однако российский посол Ф.А.Головин был уклончив и гласно сослался на крайнюю отдаленность района дислокации необходимых российских войск. Фактически он ссылался на только что подписанный российско-цинский Нер- чинский договор. В июле 1690 г. Галдан одержал над цинскими войсками и их монгольскими вассалами победу в Халхе, но, не будучи уверен в позиции России, решил отступить. В начале сентября того же года Галдан потерпел поражение при Улан-Бутуне во Внутренней Монголии, приняв генеральное сражение на чрезмерном удалении от своих баз в Джунгарии.
Эта неудача Галдана имела серьезнейшие последствия. Уже в мае следующего, 1691 г. на съезде халха-монгольских феодалов у оз. Долоннор в присутствии императора Кан-си был зачитан указ об установлении цинского суверенитета над Халхой и ее дроблении на мелкие хошуны по образцу Внутренней Монголии, кардинальном ограничении ханской власти и формировании в Халхе новой «знаменной» военно-административной системы. Жесткий контроль Цинов над Халхой оставлял Галдану мало шансов на установление в ней своего влияния когда-либо и в какой бы то ни было форме. Более того, Галдану угрожало наступление империи уже непосредственно на Джунгарию. Кан-си и его советники занялись изоляцией Галдана от его главной опоры в Джунгарии опосредованным воздействием на три главных геополитических фактора («три силы») - ойратскую знать, правителей Тибета и Кукунора. Была сделана особая ставка на Цэван-Рабдана - официального преемника Галдана, который находился в Тур- фане. Г алдан, оставаясь в глубине Халха-Монголии, далеко от джунгарских источников снабжения, испытывал немалые трудности и вновь пытался найти по¬


144
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
мощь в России (в 1691-1692 гг. его посольства побывали в Сибири, добравшись затем даже до Москвы). Россия, однако, уклонялась от оказания помощи Галда- ну ввиду наличия Нерчинского договора и уже состоявшегося вхождения Халхи в состав империи Цин. Характерно, что Галдан возобновил связи с цинским Китаем, приносил «дань» и требовал расширения права ойратской торговли на внутрикитайском рынке.
В 1694 г. хан Галдан вновь вторгся в Халху, а с наступлением зимы вернулся на запад Монголии. Вслед за тем Кан-си лично возглавил военный поход против джунгарского хана. Задачей 85-тысячного цинского войска, развернутого у р. Ке- рулен, было заманить Галдана как можно дальше на восток, поближе к границам Китая, и отрезать его от Джунгарии. В июне 1696 г. в районе Урги (близ современного Улан-Батора) Галдан был разбит и едва вырвался из окружения; его войско понесло тяжелые потери. С остатками войск Галдан остался накануне зимы без продовольствия и снаряжения у р. Тамир. Пути же в Или и Восточный Туркестан были отрезаны Цэван-Рабданом и его сторонниками. Спасти Галдана не могла и помощь его тибетских союзников. Тем не менее он отказывался от предложений Кан-си подчиниться Китаю. Весной 1697 г. Кан-си начал наступление на остатки сил Галдана, но тот вскоре неожиданно умер. Смерть Галдана решала многие проблемы, из них главную - ликвидацию основ джунгаро-монгольской империи, которую начал строить Галдан. Империя Цин сразу укрепилась в Урянхае, в долине р. Кобдо, в Кукуноре и Комуле, захватив все ключевые подступы к Джунгарии и Восточному Туркестану.
После 1697 г. Джунгарское ханство серьезно ослабло, и силы нового хана, Цэван-Рабдана (1697-1727)- союзника Китая, в любом случае были невелики. Однако от завоевания Джунгарии Кан-си воздержался: ему было необходимо закрепить позиции империи в Халхе и лишь потом планировать новые походы на запад. Вместе с тем цинскому Китаю не приходилось теперь опасаться ни Джунгарии, ни ее потенциальной союзницы - России, все еще слабой на юге Сибири. Итак, уже к концу XVII в. империя Цин добилась важнейших успехов своей внешней политики и в корне перестроила международные отношения в центре Азии. В итоге самостоятельности лишилась не только Халха-Монголия, но отчасти и сопредельные Джунгария, Кукунор, Тибет, частично Восточный Туркестан, вассальный Джунгарии, и его восточные оазисы Комул и Турфан.
Сближение князей Комула и Турфана с цинским Китаем объяснялось обострением ожесточенной борьбы группировок ходжей-теократов в Кашгаре и Яркенде и подчинением Джунгарскому ханству взявшего верх в Кашгарии «белогорского» ходжи Аппака. Тот в 1680 г. сумел вернуться к власти с помощью именно Г алдана Бошокту-хана. Аппак оттеснил от власти последних Моголов, чем завершил кризис восточнотуркестанской государственности, приведший в конечном счете к утрате суверенитета данного региона. В результате ходжи начали править от имени джунгарских ханов, а население - платить им немалую по тем временам дань на сумму 400 тыс. тенге ежемесячно (не считая продукции земледелия, от регулярного снабжения которой зависела кочевая


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
145
Джунгария). Старая административная система, сложившаяся в государстве Моголов, при ойратах не претерпела серьезных изменений. Городами Восточного Туркестана по-прежнему управляли хакимы, судебная система также не изменилась. Иное дело, что над государственным аппаратом Кашгарии был установлен строгий контроль, хакимов периодически вызывали к джунгарскому двору для отчета, а в случае невыплаты налогов и прочих нарушений в страну входили джунгарские войска и доставляли хакимов к ханскому двору под конвоем.
Несмотря на поражение и гибель хана Галдана, власть Джунгарского ханства над Восточным Туркестаном в конце XVII - начале XVIII в. лишь укрепилась (за исключением Комула, где установилось влияние Китая, а комульский правитель тархан-бек Абдулла стал номинальным вассалом империи Цин). Стабилизация власти Джунгарского ханства в Джунгарии и Восточном Туркестане позволила хану Цэван-Рабдану заняться делами Тибета. В Тибете после смерти Далай-ламы V в 1682 г. началась ожесточенная борьба проджунгарских и процин- ских группировок духовных и светских феодалов вокруг Далай-ламы VI (1683— 1705?). (Кан-си поддерживал группировку противников последнего.) В 1716 г. Цэван-Рабдан направил в Тибет 6-тысячную армию. Заключив союз с тремя влиятельными монастырями Тибета, в 1718-1719 гг. ойраты овладели Лхасой и даже достигли Шигацзе, в результате чего Джунгарское ханство превратилось по сути в гегемона Центральной Азии. Укрепившись в Тибете и Кукуноре, Джунгарское ханство развернуло экспансию в Казахской степи, где воспользовалось затяжными междоусобицами. В отличие от Джунгарского ханства, все три казахских жуза не отличались единством, не имели ни устойчивого государственного аппарата, ни постоянного войска. Как правило, лишь борьба с Китаем препятствовала джунгарской экспансии в Казахскую степь, и наоборот, стабильность на китайском направлении высвобождала силы ойратов для этой экспансии. Неудивительно, что в 1723 г. под согласованными ударами численно меньших ойратских сил казахское население было вынуждено покидать Казахскую степь и бежать в Среднюю Азию (Самарканд, Бухару, Ходжент), а также в Сибирь и к берегам Яика/Урала и Эмбы. После краткого перерыва в 1730 г. ойраты возобновили нападения на казахов.
Китайско-джунгарское перемирие конца 1720-х годов было неустойчивым и ненадежным. Империя Цин требовала от Джунгарского ханства уступки приал- тайских земель; со своей стороны, Джунгарское ханство надеялось восстановить позиции в Комуле и Турфане и даже добиться ухода империи из Халха-Монго- лии. Положение обострилось после смерти в 1727 г. Цэван-Рабдана и воцарения более непримиримого к Цин Галдан-Цэрэна (1727-1745): если Цэван-Рабдана больше интересовало господство над Кукунором и Тибетом, то Галдан-Цэрэн ими не ограничился и вернулся к геополитическому проекту Г алдана Бошокту- хана. Власти Цин поспешили превратить Халху в военный лагерь и построить систему пограничных крепостей. В начале 1729 г. на джунгаро-цинской границе участились столкновения. Хотя цинские власти и сосредоточили близ границ


146
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Джунгарии 200-тысячное войско, истощив непрерывными мобилизациями и поборами всю Халха-Монголию, наличных сил и возможностей было недостаточно. Администрация императора Юн-чжэна (1723-1735) обратилась за помощью к России и даже предложила императрице Анне Иоанновне принять участие в разделе Джунгарского ханства. Не дожидаясь согласия государыни, цинские власти нашли подходы к брату Цэван-Рабдана - Лоузану Шоно, претендовавшему на ханскую власть и скрывавшемуся у волжских калмыков; последних также пытались привлечь на свою сторону. Джунгарское посольство, направленное в Россию в январе 1730 г., еще при Петре И, было использовано для установления контактов с калмыцким вождем Дондоб Цэрэном. По этой и другим подобным причинам продвигаясь неспешно, к моменту воцарения Анны Иоанновны посольство только добралось до Москвы.
Власти России от содействия Китаю уклонились, согласившись лишь на двусторонние отношения, но к калмыкам послов пропустили. С той же целью в Россию в 1732 г. прибыло второе цинское посольство, которое, как и первое, не имело успеха: ни калмыки в Джунгарию войска не отправили, ни Лоузан Шоно возглавить антиханскую коалицию не согласился. Исходя из позиции русско- подданных калмыков, цинская администрация попыталась сформировать широкую антиджунгарскую коалицию из казахского Старшего жуза, государств Средней Азии, а также могольских правителей Восточного Туркестана. Однако, не дожидаясь результатов цинской дипломатической миссии и стремясь упредить противника, Галдан-Цэрэн приступил к развертыванию 15-тысячного войска у оз. Баркуль. Он стремился вновь объединить против Цин все монгольские силы Халхи, Джунгарии и Кукунора. Летом 1731 г., в битве при Кобдо ойраты сумели разбить 20-тысячное цинское войско. В августе 1732 г. джунгарское войско повело наступление в глубь Халхи, но на р. Орхон (при Эрдени-дзу) было разбито. В 1733 г. обе стороны ввиду взаимного истощения пришли к выводу о бесперспективности дальнейшей войны. Власти Цин задумались о том, что военные расходы (36 млн. ляпов серебра) в 1,5 раза превышают всю наличность имперского казначейства (24 млн. ляпов), в Халхе растет недовольство цинским режимом и начинается массовое бегство монголов в Россию. Инициатива мирных переговоров исходила от джунгарского хана, и неслучайно посредником в заключении перемирия 1734 г. выступил Далай-лама VI. Первый этап мирных переговоров продлился три года и завершился в 1737 г., после смерти императора Юн-чжэна. По договору 1737 г. ойраты частично лишались Алтая, уступленная часть которого превратилась в буферную зону. Соглашение оказалось недолговечным, так как внезапная смерть одного из джунгарских послов по пути из Китая повлекла новые столкновения. При возобновлении переговоров ойраты выдвинули требования возвратить захваченные Китаем земли, дать им право свободной торговли на рынках Китая, создать условия для беспрепятственной связи джунгаров с Тибетом и посещения его святынь. Цинская сторона настаивала на жестких ограничениях торговли: 200 купцам разрешалось приезжать раз в четыре года или 100 торговцам - раз в три года.


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
147
По окончательному соглашению 1740 г. пограничным рубежом Китая и Джунгарии был признан Монгольский Алтай. Взамен больших потерь на Алтае Джунгария получила лишь незначительную часть Турфанского оазиса, торговля допускалась с прежними ограничениями; ограничения передвижений буддийских паломников в направлении Тибета были несколько ослаблены. Незначительные и половинчатые итоги соглашения 1740 г. не устраняли коренных межгосударственных противоречий и могли считаться лишь временными уступками. Потери от соперничества с цинским Китаем Джунгарское ханство попыталось компенсировать новой экспансией начала 1740-х годов в Казахской степи и Средней Азии.
В 1741 г. джунгары вторглись в Фергану на юге и едва не дошли до Оренбурга на севере, в 1742 г. они взяли Ташкент, затем напали на самый западный казахский Малый жуз (под покровительством России с 1731 г.). В 1745 и 1748 гг. они предпринимали большие походы на Фергану, осаждали Коканд, а в 1750 г. джунгары посадили своего ставленника Бабо-бека (1750-1751) на кокандский трон. Как бы то ни было, первая половина XVIII в. - время правления в Джунгарии Цэван-Рабдана и его преемника Галдан-Цэрэна - стало временем наивысшего могущества Джунгарского ханства и его преобладающего влияния в центре Азии. На первый взгляд такой результат центральноазиатской политики не мог удовлетворять империю Цин. Однако джунгарские ханы Цэван-Рабдан и Галдан- Цэрэн вели безостановочную экспансию в западном направлении, что в целом соответствовало интересам Пекина. Цинским властям, чтобы добиться дальнейших успехов в центре Азии, было достаточно воспользоваться джунгарскими завоеваниями и присвоить их плоды. Однако в середине 1740-х годов в регионе продолжалось напряженное противостояние. Империя Цин и Джунгарское ханство сосредоточивали на сопредельных территориях многочисленные войска, а их дипломаты обменивались резкими заявлениями и претензиями. Шанс сместить равновесие сил и возможностей в свою пользу появился у цинского Китая после 1745 г., когда скончался последний сильный правитель Джунгарии - Гал- дан-Цэрэн. Мало кто тогда предполагал, что Джунгарскому ханству оставалось существовать лишь десять лет.
После 1745 г. в Джунгарском ханстве начались длительные междоусобицы и междуцарствия. Галдан-Цэрэн завещал трон среднему сыну, Аджа-хану. Тот, однако, был вскоре убит. Власть захватил старший сын покойного Галдан-Цэ- рэна - Лама-Доржи, но ему практически сразу бросил вызов его племянник Да- бачи (Даваци). Затянувшаяся борьба феодальных верхушек Джунгарии привела к политической анархии и экономическому упадку. Пришло в расстройство не только ремесло, но и основы кочевого скотоводства, многие пастбища были заброшены. Упадок производительной экономики привел к сокращению торговли, и ойратские купцы все реже появлялись в Сибири. Хозяйственный упадок вынудил Лама-Доржи обратиться к цинским властям за экономической помощью: в 1751 г. ойратский посол прибыл в Пекин с просьбой о предоставлении ханству немалой суммы в 100 тыс. ляпов серебра. В ответном послании Цянь-лун вы¬


148
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
двинул встречное предварительное условие - принятие ойратами подданства империи. На это хан Лама-Доржи пойти не решился.
Правители Джунгарии явно запутались в геополитических противоречиях. Они не добились решающих успехов в сопредельных регионах - Казахской степи, Монголии и Кукуноре. Нападения ойратов на казахские жузы заставили Россию дистанцироваться от Джунгарского ханства, а уязвимость Сибири по отношению к империи Цин также побуждала российские власти к осторожности. Все, что удалось сделать на этом направлении российским властям, ограничивалось недопущением использования волжских калмыков империей Цин против Джунгарии и временной консервацией в центре Азии неустойчивого равновесия.
Внутри Джунгарского ханства о равновесии не могло идти речи. Борьба за престол между Лама-Доржи и Дабачи обострилась, когда на сторону последнего встал князь-нойон Амурсана (1722-1757). Поначалу они потерпели поражение от Лама-Доржи и были вынуждены бежать в Средний жуз Казахстана. Там их благосклонно приняли султаны Аблай, Барак и др. Заинтересованность в сближении с казахами немедленно проявил и Лама-Доржи. В сложившейся обстановке казахские правители решили использовать внутриджунгарскую усобицу для ослабления ойратского нажима на казахов. По мере эскалации усобиц в Джунгарии предводители жузов решили вернуть себе ранее утерянные земли не только в Семиречье, но даже в Северной Джунгарии.
В январе 1753 г. Лама-Доржи был схвачен и убит Дабачи и Амурсаной. В борьбе с четвертым претендентом на престол, Немеху-Жиргалом, султан Аблай с пятью тысячами казахских воинов обеспечил победу Дабачи. Однако уже тогда группы ойратов все чаще стали переходить в пределы империи Цин. Указанные тенденции лишь стимулировали мобилизацию сил империи в Монголии, которая началась еще летом 1749 г. Накопление цинских войск и резервов на монгольском плацдарме продолжалось, по сообщениям российских наблюдателей, на протяжении пяти лет. Тем не менее цинские власти не торопились с выступлением против Джунгарии, выжидая дальнейшего развития джунгарских усобиц.
И действительно, в начале 1754 г. вспыхнула ожесточенная борьба за престол между Дабачи и Амурсаной. Летом того же года верх одержал Дабачи, который немедленно направил в Пекин посольство для мирных переговоров и стабилизации межгосударственных отношений. Однако власти Цин в стабилизации отношений заинтересованы не были и обратили серьезное внимание на его соперника Амурсану. Тот в августе 1754 г. привел в Халху 20-тысячное войско, удостоился аудиенции у императора и китайского титула цинь-вана (князя 1-й степени). Цянь-лун поддержал стремление Амурсаны к власти в Джунгарии, создавая тем самым законный предлог для вмешательства в джунгарские дела и «усмире¬
Амурсана


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
149
ния варваров руками варваров». Сам император, по свидетельству официального цинского историографа Хэ Цютао, оценивал ситуацию следующим образом: «Наша династия в течение нескольких десятков лет выжидала... изучала границу, готовилась истребить джунгаров, но не могла этого сделать. Теперь же складывается подходящая обстановка... для решения вопроса с Джунгарским ханством силой оружия».
Амурсана наивно считал свой переход на сторону Цин лишь ловким маневром, а потому активно готовился в 1754-1755 гг. к вторжению в Джунгарию в союзе с Цин. Коалиционные силы в Халха-Монголии насчитывали до 200 тыс. человек и продвигались двумя колоннами: первая под началом «полководца- усмирителя Севера» Банди должна была выступить из Улясутая, вторая под началом «полководца-усмирителя Запада» Юнчаня - из района оз. Баркуль. Первого сопровождал Амурсана, второго - управитель-зайсан Салар, также перешедший на сторону Цин. Цинское командование заявляло, что армия империи вступает в Джунгарию ради «установления спокойствия», наказания Дабачи (которого успели объявить узурпатором) и даже ради защиты «желтой веры». Вступив в Джунгарию под своим старым знаменем, Амурсана ввел в замешательство сторонников Дабачи. Утомленные смутами знатные и простые ойраты массами переходили на сторону Амурсаны. К лету 1755 г. цинские войска овладели ключевыми пунктами Джунгарии без потерь и без единого сражения.
В июле 1755 г. был издан императорский указ об аннексии Джунгарии, внесении изменений в географические карты империи в связи с включением территории Джунгарии в ее состав и о введении в Джунгарии китайского календаря. «Вселенная доныне не знала таких великих подвигов», - подводил итог Хэ Цютао. Однако после вывода большей части цинских войск из Джунгарии (осенью 1755 г.) Амурсана возмутился самоуправством цинских гарнизонов, поддерживал отношения с казахами без ведома Банди, не носил официальных цинских одеяний и не применял цинской печати вассального князя, используя старую, ханскую. Убедившись, что Цянь-лун не признает его джунгарским правителем- хунтайджи, Амурсана осенью 1755 г. уничтожил в Или небольшой (численностью 500 человек) цинский гарнизон во главе с Банди.
В начале 1756 г. Амурсана был провозглашен ханом ойратов, что исключало какой-либо намек на его вассалитет в отношении Цин. Но еще больше цинские власти беспокоила возможность заключения джунгаро-казахского союза; эта опасность ускорила подготовку нового вторжения в Джунгарию с целью уничтожения Джунгарского ханства. Цинское командование в кратчайшие сроки удвоило численность имперских войск в Монголии, привлекло мастеров для сооружения плавсредств в целях переправы через реки крупными силами и заготовило немалые запасы зерна. Планам Цин вполне соответствовало ухудшение внутренней обстановки в Джунгарии: провозглашение нового хана лишь обострило усобицы и распри. Хотя Амурсана получил поддержку со стороны казахского султана Аблая (тот прислал ему на помощь 10-тысячное войско), среди ойратской знати он не добился однозначной поддержки.


150
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В феврале 1756 г. был издан императорский указ о выступлении против Амурсаны в марте. В кратчайшее время монастырям Монголии приказали мобилизовать для армии десятки тысяч коней и верблюдов. С наступлением марта цин- ские войска во главе с монгольским «полковод- цем-усмирителем Запада» Цэрэном двинулись к р. Или, в самый центр Джунгарского ханства. Ойратским зайсанам разослали воззвания с призывами о добровольном подчинении. Те начали разбегаться по своим кочевьям, и у Амурсаны войск осталось впятеро меньше цинских. Если на первых порах авангардными цинскими отрядами командовали монголы Хадаха и Дардан, то в дальнейшем их возглавили более надежные цзян- цзюни Чжао Хуэй и Фудэ. Цинские войска в короткий срок овладели территорией Джунгарии, встречая лишь разрозненное сопротивление, затем они приступили к истреблению местного населения, выполняя тайный приказ императора. Началось массовое бегство ойратов в Сибирь (в мае 1756 г. Коллегия иностранных дел Российской империи распорядилась принимать беженцев на российской территории). Более организованная часть ойратов отступила в отдаленные пределы Среднего жуза, где Амурсана вновь нашел убежище у султана Аблая. Правительство России выразило готовность принять его на своей территории. Однако летом 1756 г. в Халхе внезапно вспыхнуло антицинское восстание во главе с Цэнгунджабом (Чингунжав, 1710-1756/57). Тот стремился распространить восстание на Джунгарию и получить содействие Амурсаны. В итоге Амурсана осенью того же года вернулся в Джунгарию.
К счастью для цинских властей, объединения сил ойратов, халхасцев и саяно- алтайцев не произошло. Цинские войска вторично приступили к истреблению ойратов Джунгарии. Изрядно опустошив страну к зиме 1757 г., они отошли в Халху, но стали готовиться к возобновлению борьбы с вернувшимся в Джунгарию Амурсаной.
Ранней весной 1757 г. военная активность Цин возобновилась, и в Джунгарию вторглись цинские войска. На этот раз халхаские формирования были оставлены в тылу и играли в операции вспомогательную роль. Перед лицом нового цинского вторжения Амурсана вступил в переговоры с российской администрацией в Сибири, зондируя возможность откочевки на Иртыш и к оз. Зайсан. В то же время он попытался атаковать главный район сосредоточения цинских войск у оз. Баркуль и даже нанес им серьезные потери. Ойратские вожди в июне 1757 г. призвали Амурсану ускорить сближение с Россией и рассмотреть возможность перехода в российское подданство. Однако в генеральном сражении близ урочища Тарбагатай ойраты были разбиты, и Амурсана бежал в Россию лишь с горсткой сторонников. Осенью 1757 г. цинские войска начали новое ге-
Памятник Амурсане в Кобдо


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
151
С
неральное наступление, российские же власти уклонились от приема Амурсаны в подданство. В ходе решающего цинского наступления, по данным цинского историка Вэй Юаня, из ранее уцелевших ойратов 30% были убиты, 40% скончались от оспы, 20% бежали и только 10% уцелели в Джунгарии.
В 1757 г. Амурсана скончался в Тобольске, но тем не менее 180-тысячные цинские войска продолжали карательные операции. В ходе них уцелевшим ойрат- ским старшинам вручали знаки подчиненных императору, превращая их фактически в чиновников. Преследование и затем истребление ойратских беженцев цинские войска продолжали и в 1758 г. Именно тогда Джунгарское ханство окончательно прекратило свое существование, Цинская же империя могла приступить к поглощению Восточного Туркестана. После разгрома Джунгарии и появления на ее месте нового сюзерена - Китая, формальное подчинение этого региона империи Цин в 1759— 1760 гг. прошло быстро и почти незаметно.
шп
fl
Памятник Чингунжаву в Хубсугульском аймаке
Подчинение Восточного Туркестана с использованием «трех сил»
Успехи империи Цин в центре Азии были тщательно подготовлены. Главный принцип цинской стратегии заключался в имитации мирных контактов и сотрудничества с ойратами и уйгурами. Используя дуальный симбиоз двух постоянно возникавших джунгарских политических фракций и двух восточнотуркестанских клерикальных группировок («белогорских» и «черногорских» ходжей), империя Цин встроилась в эту геополитическую систему в качестве центра. Для этого цинская дипломатия сформировала три геополитических треугольника: Китай с двумя противоборствующими группировками в Джунгарии, Китай с двумя такими же восточнотуркестанскими группировками и Китай с двумя группировками князей восточных оазисов - Комула и Турфана.
Если в XVII - первой половине XVIII в. цинский Китай поддерживал на территории нынешнего Синьцзяна (двух стран - Джунгарии и Кашгарии) связи с самостоятельными государствами, то в дальнейшем он контролировал эти страны как составные части, административные единицы империи, ход их завоевания в общих чертах более или менее ясен, однако не вполне оценен характер цинской стратегии, которая сделала завоевание возможным. Весь указанный период ключевую роль в истории Центральной Азии играло Джунгаро-


152
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ойратское ханство. Возникнув в XIV в. как союз западномонгольских племен, оно в начале XV в. переместилось на территорию восточного Моголистана между Алтаем и Тяньшанем - с тех пор Джунгарии. С середины XV в. джунгары стали претендовать на объединение Монголии, в 1449 г. в местности Туму они разбили войско империи Мин. Однако самостоятельное Джунгарское ханство оформилось лишь в 1635 г. - после разделения ойратов и откочевки части этноса в Поволжье и Кукунор. После 1640 г. джунгары стремились объединить Монголию, затем - восстановить державу Чингис-хана. Однако после смерти в 1653 г. основателя Джунгарского ханства Батур-хунтайджи (1634-1653) в государстве начались длительные усобицы. Напротив, в тот же период геополитический соперник ойратов - династия Цин объединяла Китай и нацелилась на подчинение Монголии.
Наследник престола еще при жизни отца, младший сын Батура-хунтайджи - Сенге (1653-1670) получил одну половину ханства, его братья - другую. В 1670 г. хан Сенге был убит старшими братьями, вскоре также убитыми заговорщиками, которых в конце концов казнили. Ханом стал Галдан - младший брат Сенге, простой монах-лама. К 1678 г. Галдан установил в ханстве жесткий порядок, а на ближайшей периферии подчинил Кашгарию; подчинить Халха-Монголию ему не позволила империя Цин.
Государство Моголов в Восточном Туркестане к началу XVII в. представляло собой аналог среднеазиатских государств того же времени, но отличалось еще меньшей степенью интеграции. Власть в Кашгарии принадлежала привилегированным кланам военно-феодальной знати, в прошлом - элите кочевников. Военная администрация преобладала над гражданской, функционировавшей лишь в крупных городах. Страна делилась на уделы: столичный Яркендский, Кашгарский, находившийся под управлением наследников престола, уделы принцев-султанов в прочих городах и оазисах. Власть наследовалась влиятельными кланами на всех уровнях и отличалась исключительной мозаичностью; в политической системе преобладал клан-гегемон. Во многом раздробленность государства объяснялась географической изолированностью оазисов, обрамляющих пустыню Такла-Макан. Вторая по значимости причина раздробленности - различие в историко-культурном наследии уйгуров, проживающих в западной части бассейна р. Тарим (бывшая территория частично среднеазиатского государства Караханидов) и в восточном Турфано-Комуль- ском оазисе (бывшая территория уйгурского царства Кочо). Первая была исла- мизирована раньше - в IX-XI вв., вторая много позже - в XIV - начале XVI в.; первая стала уделами младших ветвей династии Моголов, вторая - старших. Наконец, третьей причиной раздробленности стало подчинение правителей западных уделов диктату теократов - накшбандийских ходжей - и неподчинение им правителей восточных, «старших» уделов.
Борьба за яркендский престол резко обострилась после смерти в 1609 г. Мухаммед-хана (1591-1609), при его сыне и преемнике Шуджа ад-Дин Ахмад- хане (1609-1619). Опасаясь нестабильной ситуации в соседних государствах,


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
153
правитель Турфана Абд ар-Рахим (1595-1635; дядя покойного яркендского Мухаммед-хана) обзавелся сначала казахскими, затем ойратскими союзниками. Сорок лет Абд ар-Рахим боролся за турфанский престол. Враждующие казахские группировки поддерживали одни Абд ар-Рахима, другие - Шуд- жа ад-Дина, и восточнотуркестанские усобицы приобрели международное значение.
В 1609-1639 гг. в Яркенде сменился ряд наследников Мухаммед-хана. Сын Абд ар-Рахима Абдаллах (1639-1668) изгнал из Яркенда в Бухару Султан Ах- мад-хана (1627-1631; 1635-1638) по прозвищу Пулад-хан. Так сошла с исторической арены яркендская ветвь Моголов, и страну временно объединила тур- фанская ветвь династии. Яркендские Моголы чем дальше, тем больше опасались аристократических кланов. Против них Моголы начали создавать противовесы из различных политических группировок. Абдаллах-хан тридцать лет продержался благодаря этой системе, противопоставив могольской аристократии киргизских биев, пригласив киргизов на горные пастбища Восточного Туркестана. Своих яркендских родственников Абдаллах сверг с помощью могольского кла- на-гегемона чурасов, а в лице киргизов нашел замену казахам, ушедшим делить историческую родину.
Хотя могольские ханы долго использовали казахов против ойратов, к самим ойратам их отношение было неоднозначным. Неслучайно в первой трети XVII в. у них появились ойратские наемники - караянчуки. Поскольку ханы практически не имели собственных войск, они стремились ослабить зависимость от дружин своих могольских вассалов. Еще до воцарения Абдаллаха в Яркенде Султан Махмуд-хан (1631-1635; по прозвищу Кылыч-хан, что значит Кинжал-хан) использовал киргизов в борьбе против своего брата Султан Ахмада. Абдаллах развил эту практику, отнюдь не способствующую стабильности государства.
В течение предшествующего XVI века могольские ханы расправлялись с влиятельными кланами знати. Сначала Абд ар-Рашид (1533-1566) разгромил клан дуглатов, опору хана Султан Саида (1516-1533). Абд аль-Керим (1560- 1591) поступил так же с барласами. В XVII в. делами ханства заправляли враждующие ветви - но не самих Моголов, а клана чурасов. В борьбе с ними новые ханы опирались на две альтернативные чурасам и друг другу силы - немоголь- ских кочевников и ходжей тариката Накшбандийя. Те к началу XVIII в. вытеснили ханскую династию из политической жизни.
Суфийский орден Накшбандийя появился в Средней Азии в XV в. В конце XVI в. ходжа Исхак-вали пытался развернуть деятельность суфийского ордена Накшбандийя в Кашгарии. Абд аль-Керим-хан (1560-1590) этого не допустил, и ходже пришлось вернуться в Среднюю Азию. Его сын ходжа Мухаммед Яхья (известный как Ходжа Шади) вернулся в Кашгарию в начале нового, XVII века и выступил посредником в распре яркендского Абд аль-Латиф-хана (Аппак-хан; 1619-1627) и турфанского Абд ар-Рахима. В ходе борьбы за главный, яркендский престол на политической арене Восточного Туркестана практически одновременно появились новые силы - ойраты и накшбандийские ходжи. Те и дру¬


154
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
гие играли в восточнотуркестанской политике доминирующую роль вплоть до цинского завоевания. Упомянутый Ходжа Шади приложил все возможные усилия к срыву политики централизации, проводимой Султан Махмуд-ханом, а также к его свержению и убийству. За короткое время ходжи превратились в крупнейших духовных феодалов страны, а затем вытеснили на политическую периферию самих могольских ханов.
Влияние ходжей на верующих мусульман было тем сильнее, чем чаще они прибегали к насильственной вербовке мюридов («учеников»), не вдаваясь в тонкости богословия или пропаганды веры (они не были сильны ни в том, ни в другом). В обоих Туркестанах шла борьба не только за влияние на массы или элиту, но также за богатство и власть. Могольские ханы опрометчиво начали раздавать ходжам лучшие земли в виде пожертвований, а также яшмовые копи и другие источники доходов. Скоро ходжи стали не просто сильнейшими феодалами, но той силой, на которую стремились опереться (позднее - заслужить их поддержку) аристократы и сами ханы. Разногласия с ходжами могли стоить им дорого: в XVII в. ходжи нередко свергали и убивали ханов.
Врастание ходжей в восточнотуркестанский политический процесс ускорялось в ситуации жесткого соперничества двух ветвей ордена- «белогорцев» (<актаглык) и «черногорцев» (каратаглык). Доктринальных различий и разногласий они не имели, а боролись исключительно за власть. Их вражда восходила к соперничеству двух братьев - сыновей ходжи Махдум-и Азама (1490-1543). Старший брат Мухаммед Амин вошел в историю под прозвищем Ишан-и Калан - основатель движения «белогорцев». Младший брат Мухаммед Исхак-вали основал движение «черногорцев».
Итак, ходжа Исхак-вали закрепиться в Яркенде в конце XVI в. не смог. Реванш удалось взять его сыну Ходже Шади: к моменту смерти в 1642/43 г. он стал крупнейшим землевладельцем Могольского ханства. Его влияние опиралось не только на обширные вакуфные угодья, но также на 10-тысячное воинство слепо ему преданных мюридов. «Черногорцы»-^схя/шя утвердились в столице ханства - Яркенде и начали, по примеру соперников, влиять на государственную политику. Сначала Султан Махмуд-хан, затем Султан Ахмад-хан были свергнуты «черногорскими» ходжами, которые посадили на яркендский престол турфанского султана Абдаллаха. Однако и Абдаллах был в 1668 г. свергнут своим сыном Йолбарсом (1668-1670) с помощью и по наущению ходжей, затем изгнан под предлогом хаджа в Мекку. Йолбарс, однако, пробыл ханом всего год с небольшим и также был свергнут. В борьбе с членами ханской фамилии, знатью и теократами-соперниками ходжи прибегали к тайным убийствам, которые выдавали за «чудеса» святых подвижников.
Еще будучи в качестве наследника престола удельным правителем Кашгара, Йолбарс попал в зависимость от завладевших Кашгарским оазисом ходжей-«бе- логорцев» во главе с ходжой Аппаком (1681-1694). Тот женился на тетке султана, стал родственником ханской фамилии и старшим по отношению к султану Йолбарсу, фактически - дядей последнего и почти что братом правящего Абдал¬


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
155
лах-хана. Йолбарсу пришлось бежать от отца и «черногорских» ходжей в Джунгарию. С помощью ойратского хана Сенге и «белогорцев» он на короткое время занял престол. Как и Сенге, Йолбарс был убит в результате заговора ойратского Элдан-тайджи и «черногорцев», совместно приведших к власти в Яркенде Ис- маил-хана (1670-1680).
Тот довольно долго шел к власти, но его опередили сначала брат (Абдаллах), затем племянник (Йолбарс). Теперь Исмаил заручился поддержкой «черногорских» ходжей и группировки ойратов-противников Сенге. Захватив в 1670 г. престол с их помощью, он последовательно боролся с родовой знатью, заменяя ее на руководящих постах людьми служилыми и незнатными. Стараясь свести до минимума влияние «белогорцев», он изгнал ходжу Аппака в Тибет. Это начинание имело для хана плачевные последствия. Аппак сумел через руководство буддийской (!) церкви в Лхасе установить связь с ойратским ханом Галданом, с помощью которого сверг последнего могольского хана и стал теократическим правителем Восточного Туркестана. В 1683 г. ойраты увели Исмаил-хана в плен. В лице Аппака ойраты получили сильного союзника и верного вассала. По примеру могольских ханов Аппак, сидя в Яркенде, даровал своему сыну-наследнику Кашгарский удел. Наследники турфанского Саид Баба-хана помогали Аппаку, но на обретение верховной власти надеялись напрасно. Они так и остались удельными правителями Турфана, который стал (не считая пограничного с Китаем Комула) единственным уделом, где Моголы сохранили традиционную власть, хотя бы и в качестве вассалов джунгарского хана.
Официальное закрепление теократии в могольской столице Яркенде произошло, правда, не сразу. На короткое время Аппак уступил престол Моголу Абд ар-Рашиду (1680-1681), затем его брату Мухаммеду Эмину (1681-1682). Абд ар-Рашида увели в плен ойраты, Мухаммед Эмин был убит в итоге заговора ходжи Аппака и ойратов; Аппак вновь стал теократическим правителем. «Династия» ходжи Аппака претерпела те же перипетии, что до того Моголы. После смерти Аппака его сын ходжа Яхья был убит собственной матерью, которую вскоре тоже убили. В стране восстановилось духовно-светское двоевластие: в Яркенде правил последний сын Баба-хана Мухаммед Мумин (Акбаш-хан; 1682-1696), в Кашгаре - внук Аппака Ахмад-ходжа (1696-1713). После смерти ойратского Галдана (1697 г.) ходжи правили страной единолично. Цэван-Рабдан, однако, с этим не смирился ив 1713 г. увез ходжей в плен, в Джунгарию. Зависимость Кашгарии от Джунгарии возросла.
Итак, в XVII - начале XVIII в. в политическом положении, как внутреннем, так и внешнем, Восточного Туркестана произошли кардинальные изменения к худшему. Внутренняя дестабилизация государства завершилась потерей политической независимости, затем угасанием правящей династии, подчинением ее наследников накшбандийским ходжам и ойратским ханам. При этом само появление ходжей и возрастание их внутриполитической роли не привнесли в жизнь страны ничего нового. Расстановка политических сил, типология конфликтов и их последствий принципиально не изменились, а только усугубились; сопер¬


156
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ничество уделов и противоречия внутри уделов дополнились борьбой группировок ходжей: где раньше было два враждующих лагеря, там переплелись противоречия четырех лагерей, а с учетом борьбы ойратских группировок, имевших каждая своих союзников в Кашгарии, - целых шести. Территориально-политическая картина так или иначе складывалась следующая: восточная часть Восточного Туркестана (бывший удел старшей ветви Моголов) распалась надвое (Комульское и Турфанское княжества), центральный ханский удел усилиями султанов и группировок ходжей также распался надвое (Яркендский и Кашгарский уделы); кроме того, образовались «черногорский» теократический центр в Яркенде и «белогорский» в Кашгаре.
Власти Цин к тому времени активно работали в Тибете и Кукуноре с целью лишить Джунгарское ханство поддержки кукунорских собратьев-ойратов и тибетских единоверцев-буддистов. На востоке Восточного Туркестана империя Цин стремилась завладеть ключевыми стратегическими пунктами у границ самой Джунгарии и близ ее жизненных центров - Комула и Турфана. Опыт всех прежних династий подсказывал, что, минуя эти оазисы, внедриться в центр Азии невозможно: здесь проходила единая трасса Великого шелкового пути, который разветвлялся лишь западнее - опять-таки в Восточном Туркестане. В борьбе с Джунгарией власти Цин вполне оценили значение Комула - единственных ворот Восточного Туркестана и единственной значимой региональной опоры Галдана. Еще до решающего столкновения с ойратским ханом цинские власти привлекли комульского князя Убейдуллу на свою сторону. В 1693 г. Убейдулла помог остаткам цинского посольства к Цэван-Рабдану, ставшего жертвой нападения сторонников Галдана. В 1696 г., накануне решающего цинско-джунгарского столкновения он сам предложил помощь цин- ским пограничным властям на заставе Цзяюйгуань. Не спеша оккупировав Ко- мул, император Кан-си привлек пока что «суверенного» князя Убейдуллу к «охоте» на Галдана в случае, если тот попытается уйти в Тибет через Комул. Князь Комула за свою готовность помочь Цинам получил дары и символические регалии. Схватив сына Галдана, Убейдулла лично отвез его в Пекин, а затем принял покровительство империи. В 1697 г., после гибели джунгарского государя Убейдулла лично сопроводил в Пекин родственника последнего- Данцзина. За это князю был присвоен престижный титул дзасака 1-й степени, а также вручены имперская печать, красный бунчук, большая сумма денег. Сыну Убейдуллы Гафур-беку присвоили титул дзасака 2-й степени и звание «заместителя» цинского командующего войсками в Сучжоу (куда он был переселен как почетный заложник). Не вводя войска в Комул, цинские власти прислали туда военного советника для организации комульского «знамени» императорских войск. Не желая портить отношения с Цин из-за Комула, Цэван-Рабдан со всем этим смирился. Между тем в первой половине XVIII в. политика Джунгарии в зависимом от нее Восточном Туркестане активизировалась. В свою очередь, укрепившись в Халха-Монголии, империя Цин могла присоединить Комул. В Комул прибыл цинский отряд, чему Цэван-Рабдан не успел помешать.


Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII в.
157
В 1715 г. он также не решился штурмовать Комул даже превосходящими силами (2 тыс. против 200 цинских солдат). На 1715 г. империя не располагала лучшими стратегическими путями в Джунгарию, чем те, которые пролегали через Комул и Турфан. Это были идеальные плацдармы для захвата Восточного Туркестана. Если после оккупации Комула империя Цин не стала откладывать его присоединение, то в отношении Турфана Цины предпочли не спешить. План немедленного захвата Турфана маневром в обход Комула император отверг: исходный район этого броска - район оз. Баркуль - не был в достаточной мере освоен, положение в Турфане оставалось неустойчивым, коммуникации в направлении Турфана были растянуты, возможности зимовки войск в Турфане - сомнительны, его территориальная близость к центру Джунгарии могла обернуться против цинских войск, а не в их пользу. Поэтому было решено впятеро увеличить силы в Комуле (до 1 тыс. человек), создав там базу для возможного в будущем похода против ойратов.
Вместо отдаленного Турфана объектом захвата стал сопредельный с провинцией Ганьсу окраинный и плодородный район Джунгарии - Баркуль. Осенью 1715 г. началось строительство 12 станций снабжения и связи по пути из Цзяюй- гуаня до Комула и трех - до Баркуля; на каждой запасли по две с половиной сотни повозок, создали военно-земледельческие поселения. В 1716 г. план войны с Джунгарией предусматривал наступление из районов Комула и Баркуля на Урумчи и далее к верховьям р. Манас; сюда же планировалось нанести три концентрических удара из районов Западной Халхи и Баркуля. Однако поход оказался невозможен из-за неустойчивого положения в Урянхайском крае: затяжная кампания в Джунгарии и Восточном Туркестане могла обернуться катастрофой. Император Кан-си приказал поход отложить, но активизировать земледельческое освоение Кобдо, Баркуля и Комула.
Во время тибетских событий 1717-1723 гг. турфанский вопрос был поставлен вновь, но в ином контексте. Джунгарские войска внезапно для империи Цин двинулись в Тибет не через Кукунор, подступы к которому контролировались цинскими войсками, а через Восточный Туркестан и высокогорья западного Тибета. В данной обстановке пришлось ограничиться демонстрацией в направлении Турфана, но не пытаться его захватить. В 1720 г. цинские войска совершили набег на Джунгарию, взяли пленных, уничтожили урожай и отошли. Появившиеся на короткое время в Турфане цинские войска демонстрировали дружелюбие, их командование убеждало турфанцев, что воюет только с ойратами. Ойратских же пленных отпускали в целях морального разложения противника.
В Турфане действия Цин поддерживала группировка Эмин-ходжи, группировка же Азиз-ходжи была Китаю враждебна; покинув Турфан, ее представители нашли убежище в Аксу и Учтурфане. Турфанский кризис во внешней политике Цин получил свое развитие в 1721-1723 гг. Малого войска для удержания Турфана было недостаточно, большое нельзя было послать из боязни обременить население оазиса и вызвать его недовольство. Даже 2-тысячное подкрепле¬


158
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ние, присланное из Ганьсу, усугубило проблему. Попытка заключить против Джунгарии союз с Россией провалилась: Петр I считал необходимым налаживать отношения прежде всего с Ойратским ханством. После смерти Кан-си в 1722 г. и восстания в Кукуноре администрация нового императора - Юн-чжэна пошла с джунгарами на переговоры о разграничительной линии в районе оз. Добнор (с тем чтобы за империей сохранились хотя бы Комул и Баркуль). Учитывая слабость позиций в Турфане, оттуда пришлось отвести в Баркуль 10-тысячный контингент. Империя Цин вынуждена была пойти на компромисс с Джунгарским ханством и установить границу по Монгольскому Алтаю. Иными словами, быстрого решения джунгарский вопрос не получил. Власти Цин сочетали задабривание урянхайцев и переброску подкреплений в Комул с набегами халхаской конницы на Джунгарию.
В 1727 г., после смерти Цэван-Рабдана на джунгарский престол взошел решительный Галдан-Цэрэн. Стало ясно, что Джунгария не пойдет далее ни на какой компромисс с империей Цин. Тогда император Юн-чжэн поставил задачу уничтожения в перспективе Джунгарского ханства. Сделать это, опираясь на непрочные позиции в Восточном Туркестане (даже в союзном Комуле), было отнюдь не просто. Неслучайно главнокомандующий цинскими войсками в Шэньси, Ганьсу и Сычуани, участник предшествующих кукунорских событий Юэ Чжунци (потомок легендарного сунского полководца Юэ Фэя) разместил свою ставку в слабо укрепленном Баркуле, а не в довольно хорошо укрепленном Комуле; надежность населения Комул а в переменчивой обстановке внушала опасения. Предложение Юэ Чжунци предварительно овладеть ресурсами Турфана и на этот раз было отвергнуто (перед этим Галдан-Цэрэн перенес свою ставку в сопредельный Турфану Карашар).
В 1731 г. вошедшие было в Турфан цинские войска были отведены, город заняли ойраты, а своему союзнику Эмин-ходже цинские власти помощи не оказали (части турфанцев дали возможность переселиться в Сучжоу). Лишь в 1732 г. власти Цин решились на ввод войск в Турфан. Но в Пекине сомневались даже в том, удастся ли удержать Комул. Для ввода войск в Турфан ради подстраховки позиций в Комуле приступили к операции одаривания и задабривания турфанцев; на некоторое время в Турфане даже прекратилась заготовка зерна для цин- ских войск. Так или иначе, в Пекине пришли к выводу, что чисто военное решение джунгарского и восточнотуркестанского вопросов нереально. Возникли сомнения в возможности удержания уже занятых укрепленных районов в Восточном Туркестане и даже в Халхе.


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
159
Глава 5
Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
Нарастание внутреннего кризиса
Конец XVIII - начало XIX в. были для Цинской империи периодом резкого обострения экономической, социальной и политической напряженности в рамках очередного социально-демографического кризиса. Главным фактором последнего стали все увеличивающиеся «ножницы» между обгоняющим ростом населения и отстающим расширением пахотной площади. Демографический рост все более захлестывал экономическое развитие. Резкий «всплеск» аграрного перенаселения создавал дополнительное количество избыточных рабочих рук, которые не находили применения в производстве. Давление сильно увеличившегося людского потенциала на землю, в свою очередь, ускорило парцелляцию - уменьшение среднедушевого размера пахотного участка у крестьян (владельцев земли и полуарендаторов). Соответственно, усилилось вымывание зажиточных и средних хозяйств, ускорился рост числа бедняцких дворов. Ширящиеся масштабы бедности порождали все новые и новые пауперско-люмпен- ские слои. Такого рода цепная реакция создавала в обществе критическую массу для очередного социального взрыва. Если в третьей четверти XVIII в. разрыв между ростом населения и расширением посевных площадей еще не вышел из оптимального, т.е. экономически и социально безопасного состояния, то в последней четверти столетия наступил качественный перелом. Общая ситуация стала развиваться в сторону очередного социально-политического кризиса, который в различных регионах Китая набирал силу неодинаковыми темпами. В конце XVIII - начале XIX в. он наиболее остро проявился не в развитых и плодородных провинциях Центрального и Южного Китая, а в отсталых и малоплодородных районах Северного Китая. Здесь, к северу от Янцзы, сотни тысяч разоренных крестьян пополняли толпы бродяг и нищих, скапливаясь в городах. В одном Пекине насчитывалось более 100 тыс. нищих. В суровую зиму 1796 г. там за одну февральскую ночь от холода и голода погибли около 8 тыс. человек. Социальные беды резко повысили роль тайных обществ в Центральном и Южном Китае и религиозных сект в северных провинциях. Тайные общества и секты все чаще становились организаторами и политическими выразителями социального протеста бедствующих слоев населения, прежде всего деревенской бедноты, а также ремесленников, горняков и безработных. В сектантских движениях активную роль играли демобилизованные солдаты, бездомный люд, бродячие торговцы, монахи и прорицатели.


160
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Крестьянская война «Белого лотоса»
К концу XVIII в. главным выразителем массового недовольства и народных чаяний, а также организатором борьбы в Северном Китае - в провинциях к северу от Янцзы оставалась религиозная секта Байляньцзяо («Белый лотос») с рядом ответвлений, ячеек и множеством последователей ее учения. В середине 70-х годов завершился сравнительно мирный период взаимоотношений секты и властей. Одновременно власти попытались обезглавить западное крыло «Белого лотоса» - в провинциях Хубэй, Хэнань и Сычуань. В 1775 г. арестовали и сослали ее патриарха (цзяочжу) Лю Суна. Оставшиеся на свободе ересиархи Лю Чжисе и Сун Чжицин продолжали укреплять позиции секты. Ведя широкую проповедь учения, в том числе в Шэньси, проповедуя аскетизм и принцип равного распределения богатства, вербуя новых адептов, собирая деньги и укрепляя организацию, они развернули подготовку восстания. В 1788 г. они объявили сына Лю Суна возродившимся Буддой Милэ (Майтрея), прибывшим, чтобы помочь утвердиться на императорском престоле «потомку» династии Мин - специально подобранному из секты мальчику. Ересиархи объявили, что стране предстоит пройти через полосу «неминуемых бедствий». После этого Будду Шакьямуни, сидящего на красном лотосе, сменит милостивый и веселый Будда Майтрея на белом лотосе, а «эпоху Красного солнца» - «эпоха Белого солнца». И тогда падет господство «северных варваров» - маньчжуров, возродится династия Великая Мин и на земле наступит царство всеобщего благоденствия. Тем самым в организационном плане секта перешла на положение вооруженной структуры. После этого правительство обрушило удар на западное крыло секты (Хубэй, Хунань, Сычуань, Шэньси). Было арестовано его руководство и 500 адептов. Сун Чжицин погиб в застенках, а Лю Чжисе удалось бежать. Вслед за этим начались массовые аресты. Только в одной из областей провинции Хубэй власти арестовали и пытали несколько тысяч крестьян. Наряду с сектантами пострадали тысячи ни в чем не повинных людей. Их хватали по малейшему подозрению, а имущество отбирали чиновники и их подручные. Волна народной ненависти ускорила выступление «Белого лотоса», готовившееся Лю Чжисе и другими ересиархами.
В феврале 1796 г., в разгар подготовки к восстанию произошли одновременно два важных события - смена власти в Пекине и преждевременное выступление крестьян уездов Иду и Чжицзян на севере провинции Хубэй, ставшее началом Крестьянской войны 1796-1804 гг.
В феврале 1796 г. на шестидесятом году правления под девизом Цянь-лун, в возрасте 85 лет
Собрание тайного общества


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
161
император Хунли отрекся от престола. Считая для себя непозволительным править дольше 60-летнего цикла - века согласно традиционным воззрениям, бо- гдохан передал власть своему пятнадцатому сыну Юнъяню (1760-1820). Последний правил под девизом Цзя-цин, т.е. «Прекрасное и Радостное [правление]» (1796-1820). Новый император получил вместе с троном в наследство от отца также и его всемогущего фаворита Хэшэня. Не желая огорчать престарелого Хунли, Цзя-цин был вынужден терпеть его любимца. Хэшэнь еще в течение трех лет - вплоть до смерти экс-императора в 1799 г. - сохранял в своих руках управление всеми делами государства.
В том же феврале 1796 г. под эгидой секты произошло восстание в двух северных уездах провинции Хубэй, перекинувшееся затем в ее западные и центральные районы. Это послужило началом длившейся восемь лет Крестьянской войны под знаменем «Белого лотоса». На первом ее этапе центром движения стала область Сянъян - давний оплот секты. Там было создано наиболее организованное и боеспособное соединение повстанческих отрядов, прославившееся стремительностью действий и отчаянной отвагой. Во главе сянъян- ского соединения стояли Ци Ван, выходец из богатых крестьян Яо Чжифу и учитель Ван Тинчжао. Наибольшей известностью пользовалась Ци Ван, двадцатилетняя красавица, вдова одного из лидеров секты, отличавшаяся исключительной храбростью, несгибаемой волей, умом и обаянием. Ци Ван была избрана главнокомандующим всеми повстанческими армиями. Помимо прочих в ее подчинении находился женский кавалерийский отряд из нескольких тысяч всадниц, наводивший ужас на противника. К повстанцам присоединялись безземельные крестьяне, беднота, разоренная налогами, люди, отбывающие казенные повинности. В отряды «Белого лотоса» шли работники с рудников и приисков, из мастерских и мануфактур, бродяги, солдаты-дезертиры, соляные контрабандисты, «подлый люд», мелкие торговцы-лоточники, безработные грузчики с Великого канала, а также люди, угнанные в качестве носильщиков в армию. В рядах восставших было много женщин, ибо секта Байлянь- цзяо утверждала равенство женщин с мужчинами.
Основной движущей силой восстания являлось крестьянство, и само восстание в дальнейшем вылилось в крестьянскую войну. Начатая религиозной сектой, она тем не менее не стала войной
религиозной. Повстанцы не выдвигали собственно религиозных требований, не выступали против других религий. С первых же месяцев возобладало социальное начало. Основным лозунгом повстанцев стал призыв: «Чиновники притесняют - народ восстает!» Они сжигали управы в городах, убивали чи-
Странствующий лудильщик


162
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
новников, их приспешников, а также гиэныии и богачей. Восставшие обещали населению освобождение от налогов и повинностей, наделение землей, присвоение чиновничьих должностей и наступление всеобщего благополучия. У богачей отбирали накопленное добро. Главной целью стало уравнительное перераспределение имущества.
Восстание в провинции Хубэй быстро расширялось, и на его подавление было переброшено 10 тыс. солдат из Хунани, Шэньси и Хэнани во главе с Би Юанем - наместником Хугуана. Пока здесь шли бои, последователи «Белого лотоса» подняли восстание на северо-востоке Сычуани. Во главе их стояли конный курьер Сюй Тяньдэ и Ван Саньхуай - деревенский знахарь и соляной контрабандист. Оба вскоре стали выдающимися вождями и полководцами повстанцев. Вслед за этим секта подняла знамя борьбы в южных районах Шэньси. Масштабы крестьянской войны резко возросли. Почувствовав свою силу, ее руководители на первом этапе стремились овладеть городами. Захватив более десяти городов и укрепив их, они перешли к оборонительной тактике. Бои за города против превосходящих сил противника приводили к истощению сил повстанцев, к большим потерям и неудачам. В сражении у Цигуйчжая многие бойцы были убиты и ранены, а 2 тыс. пленных были живыми зарыты в землю. Тогда повстанцы отказались от захвата городов и перешли к «подвижной войне» в сельских районах. Легко пополняя здесь свои ряды, их отряды уклонялись от крупных сражений. Быстро передвигаясь, они часто меняли направление и, сохраняя за собой инициативу, старались всячески сковать противника. Их соединения то объединялись для нанесения удара, то, разбиваясь на части, уходили от преследования. В итоге города стали опорными базами цинских войск, а деревенская периферия - зоной действий «мятежников-сектантов» (цзяофэй).
Сянъянское соединение численностью в несколько десятков тысяч человек, уходя от превосходящих сил врага, разделилось на три колонны и вторглось в Хэнань. Поддержанные местными отрядами повстанцев, сянъянцы в 1796 г. двинулись на север и северо-восток к Хуанхэ. Создалась угроза их выхода к Великому каналу. При дворе в Пекине началась паника. Опасаясь наступления цзяофэев на столицу, экс-император Хунли вывез все свои сокровища в Маньчжурию. Однако наступающие колонны из Хэнани круто повернули на запад - в Шэньси. Форсировав р. Ханьшуй, они в 1797 г. вошли в Сычуань, где соединились со своими единоверцами. Здесь, в Дунсяне, состоялось первое совещание командующих отрядами провинций Хубэй и Сычуань, где речь шла об упорядочении военной организации и координации действий.
Между тем в правящем лагере нарастал кризис. В условиях господства клики Хэшэня ускорились разложение государственного аппарата, деградация «восьмизнаменных войск», падение их боеспособности. Из-за казнокрадства чиновников и коррупции командного состава солдатам месяцами не платили жалованья и по многу дней не выдавали паёк. Солдаты грабили население и чинили произвол, военачальники и офицеры думали лишь о собственной выгоде. У руководства военными операциями стояли выдвиженцы Хэшэня. Их характеризо¬


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
163
вали безынициативность, медлительность, бездарность, страх перед повстанцами, корыстолюбие и жестокость по отношению к мирному населению. Цинские полководцы в основном отсиживались за стенами укрепленных городов или на почтительном расстоянии двигались вслед за «мятежниками-сектантами». Зато они отыгрывались на мирном населении. В ходе карательных экспедиций в провинции Хубэй были уничтожены десятки тысяч крестьян - как сектантов, так и не причастных к движению мирных жителей. Правительство Хэшэня то наказывало военачальников, то осыпало их наградами, то обещало раскаявшимся повстанцам прощение, то пыталось отколоть последователей учения «Белого лотоса» от «мятежников». Тем не менее оно долго не могло повлиять на ход военных действий. Повстанцы вели «подвижную войну» в северо-восточных районах Сычуани. Затем часть сянъянской армии под командованием Ци Ван, Яо Чжифу и Ван Тинчжао двинулась в Хубэй, где летом 1797 г. нанесла серьезный урон цинским войскам в ожесточенном сражении близ Байдичэна.
На борьбу с сянъянцами перебросили войска, освободившиеся после подавления основных очагов восстания мяо в Хунани. Это вынудило сянъянцев уйти из провинции Хубэй через Шэньси в Сычуань. Здесь они были переформированы в четыре армии. Ведя «подвижную войну», они предельно изматывали противника. После ухода в Шэньси нескольких войсковых групп, одну из которых возглавляли Ци Ван и Яо Чжифу, оставшиеся в Сычуани вожди провели в 1798 г. второе совещание для обсуждения тактики и координации боевых действий. После победоносного рейда в Шэньси сянъянцы вновь двинулись в Хубэй. Здесь, в пограничном уезде Юньси в апреле 1798 г., попав в окружение, они были разгромлены превосходящими силами противника. Чтобы избежать плена, Ци Ван и Яо Чжифу покончили с собой, бросившись с отвесной скалы. Потеря двух ведущих руководителей и гибель их армии явились серьезным ударом для повстанцев «Белого лотоса». В 1798 г. и весь 1799 год их основные армии сражались в Сычуани, помогая друг другу. В бою у Аньлэпина группировка Лэн Тяньлу окружила и наголову разбила цинские войска. Зимой 1799 г. Сюй Тяньдэ вблизи Кайсяня одержал крупную победу над главными правительственными силами. Жань Тяньюань в кровопролитном сражении под Цанси в конце 1799 г. нанес тяжелый урон основной группировке противника. В этом же году повстанцы действовали в 166 округах и уездах провинций Сычуань, Шэньси, Хубэй и Ганьсу. К весне 1800 г. они контролировали большинство уездов и округов Сычуани и угрожали ее главному городу - Чэнду. Вплоть до этого времени цинские войска не могли перехватить инициативу, а армии «Белого лотоса» сохраняли военное преимущество. Поскольку прежняя тактика «истребления и блокирования» не давала эффекта, цинское правительство сделало ставку на всемерное расширение и усиление местных иррегулярных частей. К 1799-1800 гг. особую роль стали играть созданные и руководимые крупными землевладельцами и ьиэныии, а также чиновниками отряды «сельского ополчения» (сянъюн), куда помимо крестьян зачислялись и деклассированные элементы. Будучи местными жителями, бойцы ополчения прекрасно знали местность, тайные тропы и


164
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
места, удобные для засад, что делало их крайне опасными врагами повстанцев. Ополченцы заставляли крестьян строить укрепления против «бандитов-сектан- тов». Особенно широко власти стали применять с 1800 г. тактику «прочной обороны и оставления врагу опустошенной территории». С приближением повстанцев все население вместе с продовольствием и скотом угонялось в горы или в укрепления под охрану сяньюн, лишая тем самым бойцов «Белого лотоса» провианта и подкреплений. Повстанцы были вынуждены реквизировать продовольствие у населения, вызывая его протесты. Измученное пятью годами войны, крестьянство стало терять надежду на успех восстания и постепенно отходило от него. Сказывались и репрессии властей. Разочарование и неверие в победу проникли и в ряды крестьянских армий. К тому времени многие наиболее убежденные и преданные адепты «Белого лотоса» погибли в боях и походах, а вновь примкнувшие не отличались стойкостью. Каратели умело использовали изменение настроений крестьянства для повсеместного строительства его же руками укрепленных лагерей.
В конце 1799 - начале 1800 г. в ходе Крестьянской войны наступил явный перелом. Повстанцы стали капитулировать поодиночке и целыми отрядами. Так, сдались несколько тысяч человек из армии Ван Саньхуая, которых тут же уничтожили каратели. К этому времени войска «Белого лотоса» потеряли ряд выдающихся командующих, их лучшие части были перебиты. Потеряв былую поддержку населения, лишившись пополнений и продовольствия, численно сократившиеся отряды и соединения повстанцев с 1800 г. отступали в основной район своих баз на стыке провинций Хубэй, Сычуань и Шэньси. Одновременно в 1799 г. разрасталось восстание в Ганьсу. Цинская сторона между тем укрепляла положение в своем лагере. Большую роль здесь сыграло падение Хэшэня и его протеже.
В 1799 г., после смерти отца, император Цзя-цин поспешил разделаться с ненавистным временщиком Хэшэнем. Его арестовали, судили и казнили, а его несметные богатства конфисковали. Их львиную долю забрал себе император. Наиболее злостные и бездарные ставленники Хэшэня потеряли свои посты; теперь к руководству войсками, сражавшимися против повстанцев «Белого лотоса», пришли новые, способные военачальники. Верховным главнокомандующим в 1799 г. был назначен искусный полководец и стратег монгол Элэдэнбао, а командующим войсками в Ганьсу - Наяньчэн, оба они участвовали в подавлении восстания народности мяо на Юго-Западе Китая. Военными действиями в Шэньси руководил Ян Юйчунь из войск «зеленого знамени». Военные действия отныне координировались в соответствии с общим планом кампании. Все это значительно укрепило цинский лагерь. Тем не менее Цины еще долго не могли вырвать инициативу из рук полководцев «Белого лотоса», хотя войска повстанцев непрерывно редели. К началу 1801 г. были схвачены и казнены Ван Саньхуай и ряд других повстанческих вождей. Властям удалось в 1800 г. подавить восстание в Г аньсу. В том же году в боях под Матиганом (на западе Сычуани) погиб Жань Тяньюань, а затем было разгромлено его войско. Все большую силу наби-


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
165
ради сражавшиеся против «бандитов-сектантов» отряды сянъюн. Среди них выделялись дружины Ло Сыцзюя и Гуй Ханя.
Несмотря на начавшийся спад движения, его воинские соединения продолжали еще одерживать победы - близ г. Чжуцзышань, в уезде Наньчжуан и при Фуцзячжэне. В конце 1800 г. лидеры восставших провели в г. Цзишань (Шэньси) свое третье и последнее совещание по координации действий. Сторонники секты во главе с Лю Чжисе в 1800 г. подняли восстание в Хэнани. После его поражения цинские палачи жестоко казнили этого престарелого патриарха Байляньцзяо. В 1801 г. было разбито соединение Ван Тинчжао, а сам он в клетке отвезен в Пекин и казнен. В сражении погибла большая часть войска Сюй Тяньдэ. В 1802 г. он, преследуемый противником, утонул при переправе через реку в провинции Хубэй, а его отряды рассеялись. Потерпела поражение группировка Гао Эра и Ma У, а сами они взяты в плен. Но и после этих тяжелых потерь повстанческие силы в течение всего 1802 г. продолжали неравную борьбу. В кровопролитном бою в округе Чжушань в провинции Хубэй была разбита группировка Фань Жэньцзэ и Гоу Вэньмина. Первый утонул в реке, а второй с остатками войска ушел в Шэньси. Здесь к нему примкнули многочисленные отряды местных бойцов секты. Соединение Гоу Вэньмина вторглось в Ганьсу, несколько месяцев сражалось в Шэньси, но летом 1802 г. было оттеснено в глухой безлюдный район и разбито, а его командующий в 1803 г. попал в плен. Среди оставшихся предельно измотанных и полуголодных повстанцев начались болезни, косившие их ряды. Однако еще целых два года разрозненные отряды Байляньцзяо, применяя тактику «небольшим числом одолеть многих», вели героическую борьбу в обширном горно-лесном районе на стыке провинций Сычуань, Хубэй и Шэньси, который стал последним театром военных действий Крестьянской войны 1796-1804 гг. Вокруг этого района в 1803-1804 гг. власти создали четыре укрепленные линии и стянули многочисленные войска, в том числе армию Элэдэнбао и войска «зеленого знамени» Ян Юйчуня. Они двигались между этими укрепленными линиями, уничтожая отряды «Белого лотоса» и местное население - в основном бедноту и отверженных (пэнминь), помогавших повстанцам. Операциями руководил главнокомандующий Элэдэнбао. Повстанцы перешли к тактике партизанской войны, а каратели - к массированному прочесыванию района. Последние отряды сектантов были уничтожены осенью 1804 г.
Так закончилась Крестьянская война «Белого лотоса», длившаяся свыше восьми лет, охватившая шесть провинций Северо-Запада и потребовавшая от правительства колоссального напряжения сил. Подавление повстанцев обошлось казне в 200 млн. ляпов серебра. Крестьянская война стала первым масштабным вооруженным конфликтом после войны «трех князей-данников» (1673-1681). В него были втянуты миллионы людей. Если полоса локальных восстаний 70- 90-х годов XVIII в. положила конец «мирному» периоду цинского господства (80-е годы XVII - 60-е годы XVIII в.), то Крестьянская война 1796-1804 гг. открыла «штормовой» период, завершившийся разгромом Крестьянской войны


166
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
тайпинов (1864), повстанческой борьбы няньцзюней (1868) и восстаний национальных меньшинств (1877). Если предшествующие эпопее Байляньцзяо местные восстания охватывали в основном окраины и неханьское население - национальные меньшинства (мяо, тубо), то, начиная с нее, эпицентр антицинской борьбы переместился с периферии в собственно китайские провинции. Таким образом, Крестьянская война 1796-1804 гг. стала переломным моментом в нарастании кризиса Цинской империи.
По окончании военных действий на Северо-Западе скопились многочисленные иррегулярные силы, получившие помимо оружия еще и боевой опыт. Это были сельское ополчение - сянъюн и набранные на время ударные части добровольцев - юнбин. В их рядах было много деревенской бедноты и деклассированных элементов. Привыкшие за время борьбы с повстанцами к «легкой жизни», грабежам, насилию и ношению оружия, многие из них не хотели возвращаться к труду. Когда, покончив с «бандитами-сектантами», правительство объявило в 1805 г. демобилизацию, иррегулярные части в Шэньси и Сычуани подняли бунт. К ним примкнули новобранцы войск «зеленого знамени», протестовавшие против плохого снабжения. Чтобы сбить социальную напряженность, власти стали раздавать бедноте участки пахотной земли и целины из казенного фонда. Лишь к осени 1805 г. положение в этих провинциях стабилизировалось. Маньчжуры уничтожали всех, кто ранее сражался в рядах «Белого лотоса», отбирали у населения оружие, сносили укрепления вне городов, построенные как повстанцами, так и правительственными силами, преследовали организации, связанные со сбором денег частными лицами. Несмотря на военную победу, цинский режим из кровавой эпопеи 1796-1804 гг. вышел не окрепшим, а ослабленным. Продолжалось нарастание социального напряжения и втягивание в очередной социально-экономический, демографический и политический кризис. Удар, нанесенный маньчжурскому режиму армиями Байляньцзяо, во многом обесценил «достижения» периода правления Цянь-луна и вскрыл внутреннюю слабость Цинской империи накануне ее столкновения с капиталистическими державами Запада в 40-50-х годах XIX в.
Между тем у берегов Китая, как и в 20^0-х годах XVII в., произошел новый конфликт между колониальными державами. В начале XIX в. территория и прибрежные воды Китая стали полем борьбы Англии с Францией и ее союзниками. Постепенно захватывая колонии своих противников, Лондон вознамерился руками Ост-Индской компании отнять Макао (Аомэнь) у Португалии, подпавшей в 1801-1807 гг. под эгиду Наполеона. Когда весной 1802 г. английская эскадра подошла к Макао, местные португальские власти обратились за помощью в Пекин. Здесь они встретили своеобразное понимание, ибо маньчжурские императоры считали португальцев Макао своими «данниками». Боясь, что в случае военных действий цинское правительство прекратит торговлю с компанией в Гуанчжоу, англичане в мае 1802 г. вывели свою эскадру из китайских вод. В обмен на мирное содействие императора Цзя-цина власти Макао письменно обязались не допускать в колонию войска третьих стран. Вторую попытку захвата Макао


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
167
Англия предприняла в сентябре 1808 г. Несмотря на решительный запрет властей, в Лянгуане высадился английский десант. На этот раз реакция Китая была энергичней. В октябре цинские власти прекратили морскую торговлю в Гуанчжоу, а затем приказали всем китайцам - слугам, переводчикам и компрадорам английской фактории - покинуть ее пределы. Торговый бойкот вынудил контр- адмирала У.Дрюри в декабре вернуть солдат на суда и уйти в море, после чего власти Лянгуана разрешили возобновить торговлю с «английскими варварами».
В период наполеоновских войн Российская империя стремилась активизировать экономические и дипломатические связи с Китаем. Учитывая большую протяженность общей границы, взаимовыгодную торговлю и длительные традиции добрососедства, Петербург всячески стремился к укреплению мирных отношений с Цинской империей. Вместе с тем правительство Александра I стремилось дипломатическим путем получить разрешение императора Цзя-цина на ряд мер, в которых были заинтересованы русская казна и купечество. Речь шла о разрешении двусторонней торговли по всей линии русско-китайской границы или же на ее центральноазиатском участке, а также в Гуанчжоу и Нанкине. Речь шла и о возобновлении русской караванной торговли - через Кяхту, Ургу, Калган - в Пекине. Россия намеревалась просить богдохана о пребывании в Пекине своего постоянного дипломатического агента или о праве Русской духовной миссии представлять русские торговые интересы в Китае. С этой целью в начале 1806 г. в Ургу прибыло посольство графа Ю.А.Головкина для дальнейшего следования в Пекин. Цинские помощники наместника в Урге (амбани) и маньчжурский двор своими требованиями к послу исполнить унизительный обряд троекратного коленопреклонения (<санъгуй цзюкоу) сорвали переговоры и вынудили Головкина вернуться в Россию. Столь же неудачной оказалась попытка морской экспедиции И.Ф.Крузенштерна и Ю.Ф.Лисянского в конце 1805 г. завязать русскую торговлю в Гуанчжоу. Несмотря на отказ Цзя-цина в 1810 г. от обмена посольствами на основе равенства сторон, Россия продолжала проводить политику мира и добрососедства по отношению к Китаю.
К установлению регулярных дипломатических отношений с Пекином и «открытию» китайского рынка для британской коммерции стремился и Лондон, втянутый к тому времени в войну с США (1812-1814). Отголоском этой англо-американской войны у берегов Китая стал в 1814 г. захват коммерческого корабля США британским фрегатом в устье р. Сицзян. Представитель Ост-Индской компании игнорировал требование властей Лянгуана вывести фрегат из китайских вод. В ответ на это была прекращена торговля с англичанами в Гуанчжоу с апреля по декабрь, т.е. до тех пор, пока военный корабль не покинул прибрежные воды Срединной империи. События 1802, 1808 и 1814 гг. создали у цинского правительства превратное представление о безотказном действии запрета на торговлю как универсального средства «усмирения заморских варваров». Соответственно укрепились иллюзии относительно всемогущества Цинской империи и богдохана, чье одно повеление может привести «заморских чертей» к повиновению и ввергнуть их в трепет.


168
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Между тем английское правительство не теряло надежды на мирное «открытие» китайского рынка. Новое посольство, отплывшее в Китай, возглавил дипломат лорд У.Амхерст. Его главной задачей стало учреждение в Пекине постоянного английского представительства. Когда Амхерст прибыл осенью 1816 г. в Тяньцзинь, он был встречен как посланник из обычного «варварского государства» - «данника» богдохана. В столице, а затем в загородной императорской резиденции Юаньминъюане от посла требовали исполнения традиционной унизительной церемонии коутоу. Попытка Амхерста под любым предлогом избежать троекратного коленопреклонения вызвала гнев Цзя-цина. Император приказал выдворить посольство из Китая и предложил английскому правительству больше не присылать своих послов. Пекинский двор во внешнеполитических вопросах продолжал вести себя так, как в годы Кан-си и начала эпохи Цянь-лун, т.е. в периоды военного превосходства Китая в регионе и в годы внутренней социальной стабильности конца XVII - середины XVIII в.
Званый обед в честь послов
Народные движения
После поражения Крестьянской войны 1796-1804 гг. внутренний мир в империи не наступил. В условиях обострившегося социально-политического кризиса продолжала нарастать вооруженная антицинская борьба в различных провинциях. В Хунани и Гуйчжоу в 1801 г. вспыхнуло восстание мяо, окончательно подавленное лишь в 1806 г. В 1802-1803 гг. за оружие взялась беднота области Хуэйчжоу (на востоке пров. Гуандун), объединенная тайным обществом Тянь- дихуэй («Общество Неба и Земли», или «Триада»). Борьба продолжалась почти полгода. Повстанцы упорно обороняли свои горные твердыни от карателей во главе с особым императорским уполномоченным Наяньчэном. В 1805 г. одно из ответвлений «Белого лотоса» - секта Цяоцяо («Безмолвие») подняла восстание в ряде округов и уездов Шэньси. В 1807 г. их примеру последовала другая секта - Шоуюань («Завершение жизненного пути»).
Нараставшее сопротивление цинской власти стала оказывать разбойная вольница Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. Пиратство у побережья Китая стало расти с конца XVIII в. и заметно усилилось в начале XIX в. Нарастание социально-демографического кризиса поставляло китайскому пиратству обильный людской контингент изгоев. В ряды морской вольницы вливались и те, кто с оружием в руках ушел от карателей после подавления восстаний, осо¬


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
169
бенно на Тайване в 1787-1788 гг. и в восточной части провинции Гуандун в 1806 г. Оба восстания проходили под знаменем тайного общества Тяньдихуэй, принадлежность к которому законом 1792 г. каралась смертной казнью или пожизненной ссылкой. Это общество объединяло как китайских пиратов (хайкоу, хайдао), так и морских контрабандистов.
При удобном случае контрабандой и морским разбоем попутно занимались команды крупных рыболовецких и иных судов. Усилению пиратства способствовал и постоянный рост европейского и американского торгового судоходства у южных берегов провинции Гуандун. Наряду с китайцами здесь промышляли и иностранцы. Команды их легко превращались, смотря по обстоятельствам, то в пиратов, то в мирных моряков. Развитию пиратства способствовала сама система чиновных ограничений и контроля, которую вынуждено было нарушать морское купечество, вставая на путь контрабанды. Пираты, будучи членами «Общества Неба и Земли», выступали за свержение Цин и реставрацию Мин.
Первоначально морские пираты орудовали в водах провинции Гуандун. Затем они постепенно распространили свои набеги на побережье провинций Фуцзянь и Чжэцзян. В 1800 г., объединившись, пираты создали целый флот, насчитывавший свыше ста быстроходных кораблей. Опытные и отважные моряки, они были хорошо вооружены и легко уходили от преследования правительственных судов. Победа династии Нгуенов в гражданской войне в первом десятилетии XIX в. во Вьетнаме лишила китайских пиратов их позиций, доходов и баз на побережье залива Бакбо (Тонкинский), заставив перебазироваться в Китай.
С 1803 г. значительная часть морской вольницы, возглавляемая Цай Цянем, перенесла свои действия на побережье провинций Гуандун, Чжэцзян, Тайвань. Пираты грабили купеческие суда, унося порой богатую добычу, успешно сражались с цинскими морскими конвоями. Против пиратов была направлена большая флотилия под командованием Ли Чангэна, получившего от императора Цзя-цина чрезвычайные полномочия, но он погиб в бою, так и не сумев разгромить эскадру Цай Цяня.
Понеся значительные потери, Цай Цянь на время ушел во Вьетнам, но весной 1808 г., объединив свои силы с флотилией гуандунского Чжу Фэня, развернул активные действия в прибрежных водах провинции Чжэцзян. После погибшего Чжу Фэня гуандунскую эскадру возглавил его брат Чжу Во, который вскоре сложил оружие и сдался властям. Ослабленная боями флотилия Цай Цяня оказалась в одиночестве, лишь у гуандунского побережья действовала пиратская эс¬
Морской бой


170
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
кадра Чжан Бао. Воспользовавшись этим, цинский флот перешел в наступление. Ему удалось разгромить силы Цай Цяня в 1808 г. в схватке у Динхая - близ о-вов Чжоушань. Цай Цянь предпочел пойти на дно вместе со своим кораблем, но не сдаться врагу. Оставшиеся после разгрома корабли продолжали крейсировать у берегов Южного Китая и Вьетнама. Близ Гуандуна в течение полутора лет сражалась эскадра Чжан Бао, но, оказавшись в изоляции, она была обречена. В 1810 г. совместными действиями флотилии Нгуенов и эскадры наместника Лянгуана были уничтожены последние корабли пиратов в Южно-Китайском море. Пиратская война, длившаяся десять лет (1800-1810), стала частью антимань- чжурской борьбы, переживавшей новый подъем после поражения Крестьянской войны 1796-1804 гг.
Роль лидера антицинской борьбы перешла к крылу «Белого лотоса» - секте «Восемь триграмм» (Багуацзяо). Репрессии властей заставили ее дважды сменить название - сначала на Лунхуа («Цвет дракона»), а затем на Тяньли («Небесный разум»). В свою очередь, сама секта делилась на восемь отделений (гуа) - по числу триграмм. В союзе с Тяньли действовала родственная ей секта Шоуюань. Организационные структуры «Белого лотоса» и его ответвлений - «Белого солнца» и «Восьми триграмм» - после поражений 70-80-х годов XVIII в. и последовавших затем репрессий к началу XIX в. восстановили свои силы и упрочили влияние среди населения провинций Чжили, Хэнань, Шаньдун и Шаньси. Все они помимо чисто религиозных доктрин проповедовали идеи социального равенства и справедливого перераспределения имущества. Сектантов объединяла ненависть к маньчжурскому господству. Их целью было свержение династии Цин и утверждение у власти «своей», т.е. сектантской, династии Мин. Идеология Тяньли и Шоуюань была основана на мессианском, эсхатологическом начале. Члены сект жили верой в близкое пришествие Будды Майтреи, в гибель всех угнетателей и наступление эры всеобщего благополучия. Проповедники сект провозглашали скорое наступление благодатной «эры Белого солнца», путь к которой лежал через очистительную бурю «бедствий». Избежать гибели якобы можно было, лишь примкнув к секте. Многие крестьяне вступали в нее не только ради будущих благ, но и во избавление от смерти в период «бедствий Белого солнца».
Секта Тяньли обещала присоединившимся к ней крестьянам и иному люду в случае победы поровну раздать землю, деньги и продовольствие. Многим были обещаны чиновничьи должности. Тем, кто помогал повстанцам деньгами и зерном, выдавались специальные гарантийные документы на землю и чины. В провинциях, где секта Тяньли пользовалась наибольшим влиянием (Хэнань, Чжили и Шаньдун), она имела два организационных центра - чжилийский и хэ- наньский. Первым руководил глава всей секты Линь Цин со ставкой в деревне Хуанцунь (южнее Пекина), вторым - бывший плотник Ли Вэньчэн из торговоремесленного города Даокоу в уезде Хуасянь (на северо-востоке Хэнани). Основываясь на конфуцианской системе «трех начал» (санъцай), т.е. Неба, Земли и Человека, Линь Цин учредил иерархию князей. Сам он стал Князем Неба (Тянь- ван), т.е. верховным правителем. Сектанты считали его спустившейся с небес


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
171
+ é
Дворцовый евнух
«Великой серебряной звездой». Линь Цин стал раздавать должности и чины. Хэнаньская же ветвь считала своего лидера Ли Вэньчэна «истинным государем Великой Мин» с девизом правления Тянь-шунь («Следующее Воле Неба [правление]»). Готовя восстание, лидеры обоих центров провели в 1812 г. два совещания и разработали план совместных действий. Была установлена связь с группой низших дворцовых евнухов - фактически придворной прислугой.
С их помощью внезапным ударом штурмовых групп планировалось в полдень 8 октября 1813 г. захватить императорский дворец, а затем овладеть всей столицей. Одновременно намечалось выступление в провинциях Чжили, Хэнань и Шаньдун с последующим взятием крупных городов. Тайно формировались отряды и изготовлялось оружие. Однако власти Хэнани напали на след заговора, арестовав Ли Вэньчэна и его ближайшего помощника Ню Лянчэня.
Арест руководства послужил сигналом к восстанию. 30 сентября 1813 г. три тысячи сектантов, не дожидаясь условленного срока, взялись за оружие, захватили г. Хуасянь и освободили своих вождей. Вслед за этим поднялись и другие ячейки «Небесного разума», овладев несколькими уездными центрами на северо-востоке Хэнани. Не зная об этом, чжилийская ветвь секты продолжала действовать строго по разработанному плану. В столицу тайно было доставлено оружие. Захват дворца и овладение Пекином, казалось, облегчались отсутствием императора Цзя-цина, который в сопровождении придворных и «знаменных» телохранителей направился в свою летнюю резиденцию Мулань в Жэхэ. Заранее проникшие в Пекин два отряда заговорщиков в полдень 8 октября штурмовали восточные и западные ворота Запретного города. Однако прорваться в дворцовый комплекс удалось лишь восьми десяткам нападающих. Воспользовавшись всеобщей паникой, они достигли покоев богдо- хана, но были отбиты дворцовой стражей и схвачены. Властям удалось завлечь в Пекин и арестовать самого Линь Цина. В столицу срочно вернулся император, а в Чжили и Хэнань были двинуты войска из других провинций. В итоге чжилийская ветвь секты, потеряв вождя, была разгромлена правительственными войсками.
В Хэнани же восстание поначалу развертывалось успешно. Повстанцы овладевали городами, расправлялись с чиновниками, знатью и шэнъши, захватывали имущество богачей, сжигали долговые документы, громили тюрьмы, опустошали и жгли ломбарды и меняльные лавки. Сектантов поддерживали крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, к ним охотно присоединялась беднота. В движении активно участвовали женщины, особенно прославился «железный отряд женщин в красном». Восстание перекинулось в Шаньдун, охватив юго-западные районы провинции, повстанцы заняли главные города ряда уездов. Основные военные действия развернулись в северо-восточной Хэнани,


172
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
вокруг городов Даокоу и Хуасянь. Стянув сюда крупные силы, цинские власти в начале ноября 1813 г. осадили Даокоу, не имевший крепостной стены. Обороной города руководил глава секты Чжэньгуа Сюй Аньго. Двенадцать часов длился яростный штурм, в ходе его погибла треть из 30 тыс. укрепившихся здесь повстанцев. Даокоу пал, а Сюй Аньго с оставшимися бойцами отступил под защиту стен Хуасяня. С подходом новых подкреплений цинские войска взяли этот город в плотное кольцо осады. Шаньдунские повстанцы направили на помощь г. Хуасяню кавалерийский отряд под командованием Лю Гомина. Ему удалось прорваться в город и вывезти оттуда Ли Вэньчэна, который ушел в горы Тайханшань и укрепился в г. Сычжай, собрав вокруг себя до 4 тыс. повстанцев. Не снимая осады с Хуасяня, цинское командование послало в Сычжай свои лучшие части. После двух яростных штурмов 12 декабря 1813 г. им удалось ворваться в крепость. Ее защитники полегли в уличных боях, а Ли Вэньчэн и его ближайшие соратники погибли, взорвав под собой пороховой погреб.
Между тем повстанцы и население Хуасяня под руководством Сюй Аньго продолжали героически обороняться. В начале января 1814 г. осаждавшие, проведя подкоп под крепостной стеной, взорвали мину и через пролом ворвались в город. В уличных боях и пожарах погибли от 15 до 20 тыс. человек, от 2 до 3 тыс. пленных были обезглавлены. Раненых Сюй Аньго и Ню Лянчэня в деревянных клетках отвезли в Пекин на казнь. Наступил резкий перелом в ходе восстания. Один за другим были подавлены основные очаги сопротивления, однако разрозненные стычки повстанцев с войсками продолжались до конца 1814 г. Благодаря их фанатической стойкости власти смогли разгромить лишь три главных отделения (,гуа), а остальные пять остались невредимыми, уйдя в подполье. Слабость повстанцев 1813-1814 гг. заключалась в том, что выступило лишь восточное крыло сложной системы сект «Белого лотоса», тогда как ее западное крыло оказалось обескровленным после поражения Крестьянской войны 1796— 1804 гг. Тем не менее восстание секты «Небесный разум» в 1813-1814 гг., особенно его прорыв ко дворцу богдохана - этой «святая святых» Цинской империи, - вскрыло явное ослабление маньчжурского режима и нанесло серьезный урон его престижу.
Зимой 1813/14 г. на юге Шэньси, в горах Циньлин вспыхнуло восстание рабочих лесных промыслов. Выброшенные на улицу в связи с массовым закрытием действовавших там предприятий по заготовке бревен, брусьев и дров, безработные лесорубы поднялись во главе с Вань У. Оттесненные правительственными войсками в горы, они начали партизанскую войну. Однако прибывшие сюда крупные подкрепления в январе 1814 г. разгромили повстанцев. В 1816 г. в провинциях Цзянсу и Аньхуэй было подавлено восстание секты Юаньцзяо («Учение о завершенности»). Однако успехи карателей не предотвращали новых ан- тицинских, античиновничьих и антиналоговых выступлений.


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
173
Социально-экономическая
ситуация
Социально-экономическая ситуация, сложившаяся в Китае к началу XIX в., свидетельствовала об угрожающем нарастании в стране очередного всестороннего кризиса. Рост численности населения все более обгонял расширение пахотной площади, а площадь кадастровых земель даже сокращалась. Так, в 1766— 1833 гг. они уменьшились с 7,8 до 7,4 млн. цинов. Население за тот же период увеличилось с 208 млн. до 400 млн. человек. В итоге, без учета «скрытых полей», площадь обрабатываемой земли на душу населения сократилась вдвое - с 3,7 до 1,8 му. Происходили крайнее измельчание крестьянских участков и разорение земледельческих дворов. В таких условиях налоговые поступления центральному правительству заметно сокращались.
Восстания крестьян, выступления тайных обществ, расширение пауперской и люмпенской среды, а также разгул бандитизма в условиях бессилия местных властей вынуждали землевладельцев и шэнъши самим налаживать оборону. В связи с этим затраты «больших домов» (даху) на частные вооруженные дружины (минътуанъ) и сельское ополчение (сянъюн) резко возросли. Все это побуждало шэнъши и «большие дома» не платить налоги. Не внесенные ими налоги перекладывали на крестьян, что усиливало их недовольство.
Социальный кризис побуждал правительство хотя бы частично оздоровлять «знаменный» сектор казенного землевладения. Под влиянием Крестьянской войны 1796-1804 гг. оно было вынуждено в 1801 г. фактически запретить «знаменным» повышать арендную плату с держателей их полей. Таких арендаторов уже нельзя было сгонять с земли в случае их несогласия на новые, более тяжелые условия арендного договора. Под давлением экстремальной политической ситуации и острого финансового дефицита правительство было вынуждено постепенно отходить от политики «запретной зоны» в Маньчжурии. В 1800 г. была разрешена колонизация китайцами земель монгольского княжества Южный Хор- лос, а в 1803 г. позволено переселение из собственно Китая на Ляодунский п-ов. В результате росла миграция населения на Северо-Восток: в 20-х годах XIX в. на границах Южной Маньчжурии уже постоянно находилось до 20-30 тыс. переселенцев. Последние все чаще распахивали ранее запретные для них земли «священной родины» маньчжуров и домена династии Цин.
Внутри казенного сектора землевладения происходили существенные изменения. Сокращалась площадь «знаменных земель» (циди). Рядовые и офицеры «знаменных» корпусов все чаще разорялись, продавали свои наделы или закладывали их за долги. Казна периодически выкупала эти участки и превращала большую их часть в «удельные земли» (юйди). На них, а также на вновь освоенной казенной целине и поднятой залежи создавались новые императорские поместья {хуанчжуан). В итоге за 1758-1812 гг. число хуанчжуан в Северном Китае и Маньчжурии увеличилось примерно с 700 до 1078, а площадь их земель - с 13 тыс. до 35 тыс. цинов. Обезземеливание «знаменных» солдат и офицеров


174
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
заставляло казну нести дополнительные расходы на содержание высшего военного сословия. Правительство старалось поддерживать численность «восьмизнаменных» войск на должном уровне. В 1810 г. всего насчитывалось 420 тыс. «знаменных». Из них в маньчжурских корпусах состояло почти 221 тыс., в монгольских - более 55 тыс. и в «знаменах» ханьцзюней - менее 144 тыс. человек. Вместе с членами семей численность «знаменного» сословия достигала 1,5 млн. человек. Эта грозная прежде организация, теряя боеспособность и былое военное значение, превращалась в паразита казны.
Вместе с тем ухудшение ситуации в деревне сопровождалось расцветом городской экономики, подъемом в сфере ремесла, торговли, добывающей промышленности, кредитного рынка и транспорта. Рос объем внутренней торговли, развивалась система оптовых и посреднических фирм, усиливалась роль специализированных рынков. Большое значение приобрели кредитные учреждения - переводные конторы (пяохао), меняльные лавки (цянъчжуан) и ломбарды (дянъ- дан).
Постепенно развивалась внешняя торговля Цинской империи. С Россией она велась через Кяхту, а также отчасти через Чугучак и Кульджу. Ее товарооборот с 1801 по конец 30-х годов XIX в. увеличился в два раза. В русском экспорте в Китай промышленные товары, особенно ткани, сильно потеснили прежде господствовавшую пушнину. Главным предметом китайского экспорта в Россию стал чай. В отличие от англичан и американцев, русские купцы не занимались опиумной торговлей, строго запрещенной правительством Николая I.
Торговля Китая со странами Европы и США велась через Гуанчжоу и казенно-частную монопольную корпорацию «Гунхан» («Кохонг»). Почти за сорок лет (1795-1833) ее общий товарооборот увеличился на 63%. Три четверти экспорта в Китай и импорта из него приходилось на долю Великобритании. До 1834 г. в английской торговле с Китаем сохранялись монопольные права Ост-Индской компании. Англичане ввозили сюда из метрополии шерстяные ткани и металлы, а из Индии, как и купцы-индусы и мусульмане, - хлопок. Главным предметом вывоза из Китая для Ост-Индской компании оставался чай. Быстро рос и вывоз китайского шелка-сырца. В начале XIX в. в легальной торговле Китая с Европой и европейскими колониями в Азии по-прежнему наблюдалось превышение экспорта товаров из Гуанчжоу над импортом в этот открытый порт. Профицит составлял 5-6 млн. ляпов ежегодно.
Специфика англо-китайской торговли через Гуанчжоу состояла в том, что она как с той, так и с другой стороны была монополизирована казенно-частными компаниями - английской Ост-Индской компанией и китайской «Гунхан». В усло¬
Изготовление сельхозяйственных орудий


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
175
виях XIX в. эта монополия все чаще нарушалась деятельностью частного торгового капитала. «Внешние» для Ост-Индской компании английские и индийские коммерсанты, не являвшиеся ее пайщиками, торговали с Китаем, минуя компанию, но с ее разрешения. На долю таких дельцов в 1834 г. приходилось до 75% британского ввоза в Гуанчжоу. В сходной ситуации находилась и китайская компания «Гунхан». «Внекорпоративные» купцы, действуя от имени ее членов и кредитуя их, фактически торговали самостоятельно - в обход казенной монополии. Руководство Ост-Индской компании более чем терпимо относилось к нарушителям торговой монополии. Цинские же правители упорно препятствовали свободе торговли и всемерно боролись с нарушением особых прав «Гунхан», прежде всего в интересах казны.
Средневековая монополия «Гунхан» была тяжким бременем для купечества, не входившего в эту узкую полубюрократическую организацию, снимавшую сливки с торговой прибыли в международном обмене. Особенно страдали оптовые чаеторговцы, поставщики шелка-сырца и хлопчатобумажных тканей ручной выделки. «Гунхан» в той же мере мешала торговле и снижала прибыль купцов, продававших за море шелковые ткани, фарфор, сахар, ревень, камфару и другие товары. С завершением в 20-х годах XIX в. промышленного переворота в Англии, а затем в США и Франции основными принципами складывавшегося мирового рынка стали свобода торговли и невмешательство государства в частнопредпринимательскую деятельность. В этих новых условиях Ост-Индская компания и «Гунхан» наряду с политикой «закрытия» Китая становились преградой на пути развития мирового рынка, которую необходимо было устранить.
До конца 30-х годов XIX в. основными средствами «открытия» Китая для британской и мировой торговли служили попытки дипломатических переговоров и контрабандный ввоз опиума из Индии. Опиум пробивал «китайскую стену» изоляции там, где оказывались бессильными легальная торговля и дипломатия. Торговля наркотиком со стороны Англии являлась и в юридическом, и в моральном плане откровенным преступлением. С 1800 по 1819 г. в Китай ежегодно ввозилось свыше 4 тыс. ящиков опиума, каждый весом в 60 кг. С 1820 по 1838 г. ввоз опиума увеличился в 5-6 раз. В среднем в 1835-1838 гг. поступило более 35 тыс. ящиков в год. С массовым наплывом наркотик дешевел, а его поставки на рынок постоянно увеличивались. В 1838-1839 гг. в Китай было ввезено уже свыше 40 тыс. ящиков. Всего же за 1795-1838 гг. сюда было доставлено 27 тыс. т наркотика. Доходы Ост-Индской компании от торговли опиумом в 1773-1839 гг.
Иностранная фактория в Гуанчжоу


176
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
возросли в 70 раз. В 1835-1839 гг. они ежегодно составляли 5,2 млн. ляпов, или 200 т серебра.
В результате контрабанды опиума в Китай приток серебра, ввозившегося в страну Ост-Индской компанией, стал сокращаться. Если до начала XIX в. серебро устойчиво притекало в Китай, то массовая контрабанда опиума изменила прежнее движение серебра: оно стало все в больших масштабах утекать за море. Экспорт серебра стал преобладать над его импортом, а накануне первой «опиумной» войны (1840-1842) ежегодный отток серебра из Китая составлял уже около 10 млн. ляпов. Часть полученного от китайских опиумных контрабандистов лянового серебра английские дельцы вывозили в Калькутту для закупки очередных партий наркотика.
Массовый отток серебра за рубеж создал растущий дефицит ляновых отливок и соответственно повышение их цены в медной монете (вэнъ, цяпъ, чох), т.е. «деньгах простонародья». Медноденежная котировка серебряного ляпа, давно установленная казной в 1 тыс. вэпей, оказалась нарушенной. Разменный курс ляпа в вэпях неудержимо пошел вверх.
Прежде всего это коснулось Южного Китая, затем наступил черед центральных провинций, ас 1810 г. и Северного Китая. Здесь ляп в 1839 г. «стоил» почти 1,7 тыс. вэпей.
Явные признаки расстройства денежной системы и рост опиумокурения заставили императора Цзя-цина в 1796 г. особым указом запретить не только внутреннюю торговлю этим наркотиком, но и сам ввоз его в пределы империи. Поскольку официальный запрет не дал ожидаемых результатов, в 1800 г. последовал новый указ аналогичного содержания, но столь же неэффективный.
Бороться с опиумной торговлей методами официальной дипломатии было невозможно. Формально Ост-Индская компания не ввозила опиум ни в одну из стран и сама не вывозила его из Индии, но зато широко продавала бенгальский опиум частным торговцам - англичанам, ас 1821 г. и американцам. Создавая базу для массовой опиумной торговли в Китае и извлечения англичанами баснословных барышей, компания делала акцент на свою якобы «непричастность»
Английский корабль торговцев опиумом
Контрабанда опиума. Дельта р. Чжуцзян


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
177
к опиумной контрабанде. Не желая открытого столкновения с Пекином, она вновь «запретила» в 1816 г. своим служащим и индийским купцам, получившим от компании разрешение на торговлю в Гуанчжоу, заниматься опиумоторговлей.
Успокоив цинские власти этой формальной акцией, компания увеличила посевы мака в Бенгалии и соответственно продажу наркотика частным коммерсантам в Индии.
В 1817 г. цинское правительство, издав очередной закон, запрещающий импорт опиума в Срединную империю, потребовало от Ост-Индской компании права досмотра грузов на ее кораблях, а от их владельцев - предоставления письменного обязательства не заниматься опиумной контрабандой. Компания игнорировала эти требования и ввела в устье р. Сицзян военный корабль для устрашения гуандунских властей.
Иностранные опиумоторговые шхуны до 1821 г. становились на якорь и продавали «товар» китайским контрабандистам вблизи Хуапу, у Макао и у о-ва Лаованыиань. Поскольку иностранные суда с опиумом бросали якоря почти у самого Гуанчжоу, под нажимом Пекина власти Гуандуна в 1820 г. потребовали убрать их из китайских вод. Тогда английские опиумоторговцы
перебазировались на о-в Линдин (Линдинъян, Нэй- тж „
ч тт > тт Император Дао-гуан
линдин) в заливе Чжуцзянкоу (у устья р. Чжуцзян), а оттуда наркотик растекался во внутренние районы. К его перепродаже и потреблению подключалось все больше китайских торговцев, в них втягивались все более широкие слои населения внутренних провинций.
В 1820 г., после 25 лет царствования умер император Цзя-цин, и на трон вступил его второй сын - официальный наследник Мяньнин (1782-1850), принявший девиз правления Дао-гуан, т.е. «Целенаправленное и Блестящее [правление]» (1820-1850). В эти годы особую роль при дворе стал играть маньчжур Мучжана, ставший крупным политическим деятелем еще при Цзя-цине. При новом императоре достигнув наибольшего влияния в правительстве и став главой Военного совета, он в значительной мере определял политику Дао-гуана. Все острее вставала опасность не только разложения «знаменного» сословия, но и его ассимиляции китайцами. Маньчжуры, для которых самым главным считались верховая езда, стрельба из лука и знание родного языка, стали все больше переходить к чисто китайской шкале общественных ценностей - изучению вэнъяня, получению классического конфуцианского образования, сдаче экзаменов на ученую
Курильщики опиума


178
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
степень с целью сделать штатскую чиновную карьеру. Первое время правительство как могло боролось с этой опасной для него тенденцией. Так, в 1822 г. император Дао-гуан отказал в денежной субсидии школе для маньчжуров, изучавших китайскую классику, в 1833 г. рекомендовал не обучать «знаменных» ниче- му другому, кроме верховой езды и стрельбе из лука, в 1836 г. подверг наказаниям ряд высших «знаменных» командиров за допуск подчиненного к экзаменам на ученую степень без предварительных испытаний по этим двум видам военной подготовки.
Разорение «знаменных», потеря и заклад ими земли вели к распаду их земледельческих хозяйств и освобождению от неволи их рабов и крепостных. К середине XIX в. в связи с переходом «знаменных» земель в руки китайских владельцев, торговцев, ростовщиков и крестьян в Чжили более 400 тыс. семей, т.е. свыше 2 млн. человек, освободились от рабской и крепостной зависимости. Более половины «знаменных» земель к 40-м годам XIX в. перешли в руки китайцев - через залог или тайную продажу. Обнищание рядовых солдат и низших офицеров стало массовым явлением, что резко снизило боеспособность армии. При этом ее численность и соответственно военные расходы постоянно росли. Увеличивались штат чиновничества и средства на его содержание. Еще быстрее возрастала численность императорского двора. С первой половины XVII по середину XIX в. она увеличилась почти в 15 раз. Если при Шунь-чжи императорский двор состоял более чем из 2 тыс. человек, то к концу правления Дао-гуана он превышал 30 тыс. Расходы по содержанию государственного и военно-административного аппарата тяжким бременем ложились на казну.
Ситуация осложнялась дальнейшим сокращением налоговых поступлений с землевладельцев. Мельчавшие крестьянские хозяйства уже не могли выплачивать земельно-подушный налог в его прежних размерах. В итоге все более росла как общая задолженность населения казне, так и ежегодная сумма недоимок. К 1821 г. последняя возросла по сравнению с началом XVIII в. более чем втрое - с 600 тыс. до 2 млн. ляпов. Если в 60-70-х годах XVIII в. ежегодные поступления в казну составляли около 40 млн. ляпов, то в конце этого столетия они снизились до 30 млн. ляпов. В поисках выхода правительство вводило новые налоги, брало займы у крупнейших ростовщических контор пяохао и банкирских домов Шаньси, повышало ставки соляного налогообложения. Нарастание недоимок и усиление социальной напряженности заставили императора Дао-гуана и Мучжану в 1830 г. издать указ о прощении старых недоимок.
Восстания неханьских народов
Постепенно обострявшийся очередной социально-политический кризис вел к нарастанию локальных выступлений крестьян и городской бедноты против маньчжурского господства. Все больше обездоленных и недовольных вступало


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
179
в ряды тайных обществ, особенно «Триады», активность которой в этот период резко возросла в провинциях Южного Китая, где восстания стали обычным явлением. Подавленные в одном районе, они вспыхивали в другом в рамках тенденции усиления социальной и политической напряженности. В 1823 г. произошло восстание в провинции Шаньдун, в 1830-1832 гг. - в провинции Гуандун и на о-ве Хайнань, в 1833 г. - в провинциях Сычуань и Хубэй, а в 1835 г. - в Шаньси. С 1836 г. началась полоса восстаний в Хунани, в 1839 г. - в Гуйчжоу.
Вновь осложнилась обстановка на Тайване. Аграрные волнения из-за незаконного распределения земель чиновниками в Цзяи вылились в 1830 г. в массовое выступление, быстро охватившее всю южную часть острова. Его возглавили местные организации «Триады» и их лидеры - Чжан Бин, Хуан Фэн и Чэнь Бань. Восставшие, руководимые Чжан Бином, оттеснили местные войска и цинскую бюрократию в северные районы, установив в южной части острова антимань- чжурскую власть, которая продержалась здесь более двух лет. Для ее ликвидации с материка прислали карательные части и военную эскадру. С большим трудом им удалось в 1833 г. восстановить маньчжурское господство на Тайване. Тем не менее с 1834 г. новые восстания волнами прокатывались по всему острову и были подавлены лишь к 1844 г.
Дальнейший наплыв китайских переселенцев, налоговый гнет и чиновный произвол вызвали в 30-х годах XIX в. новые восстания неханьских народностей в Юго-Западном Китае. В начале 1832 г. на юге Хунани против цинской власти поднялась народность яо во главе с Чжао Цзиньлуном. Правительство направило туда карательные войска под командованием Хай Линъа - военного губернатора Хунани, но они были полностью уничтожены. Затем к повстанцам присоединились яо северных районов провинции Гуандун. Против них были брошены крупные силы во главе с Ло Сыцзюем - военным губернатором провинции Хубэй. Они долго не могли справиться с яо, укрепившимися в горах. Только после тяжелых боев, вытеснив повстанцев на равнину, цинские войска взяли штурмом их крепость Янцюань и казнили руководителя обороны Чжао Цзиньлуна. Новое восстание яо вспыхнуло на юго-западе Хунани в 1836 г. Руководил им тайный союз Лунхуа («Цвет дракона») - ответвление «Белого лотоса». Его возглавил Лань Чжэнцзун (Ханкуан), принявший накануне восстания княжеский титул Вэй-вана. Движение было подавлено, а его руководители казнены. Всего в 1814— 1839 гг. в различных провинциях Китая произошло более 30 вооруженных выступлений.
Усиление национального и феодального гнета в начале XIX в. резко обострило социально-политическую обстановку в Кашгарии. Пользуясь отсутствием контроля со стороны наместника Синьцзяна, маньчжурские и китайские чиновники без стеснения использовали свое служебное положение для быстрого личного обогащения. Они постоянно увеличивали сборы с местной мусульманской бюрократии - хаким-беков. Те, в свою очередь, отыгрывались на подчиненном им уйгурском населении. Уйгурские дехкане и ремесленники несли тяжелое


180
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
бремя расходов по содержанию огромного цинского аппарата. Даровые натуральные поставки, принудительные казенные закупки по низким ценам, особый ежемесячный денежный сбор (кырыклык) и добавки к нему (салык), обеспечение инспекционных поездок главноуправляющего Кашгарией, строительная и ямская повинности, разного рода обязательные подношения цинским чиновникам - все это ложилось на плечи тружеников-мусульман.
Кроме того, население нещадно обирали китайские купцы, по заниженным ценам скупая местные продукты и изделия, сильно завышая при этом цены на привозные товары, особенно чай. Китайские купцы подвергали уйгуров ростовщической эксплуатации, отбирали у них землю, служившую залогом при выдаче ссуды. Маньчжуры и китайцы считали уйгуров, как и других мусульман, существами низшего сорта. Особый гнев местного населения вызывали насилия завоевателей над уйгурскими женщинами. Призывы к борьбе с угнетателями падали на благодатную почву. В 1815 г. под руководством «черногорского» ахуна Зия ад-Дина восстала уйгурская и киргизская беднота в районе Ташмалыка. Подавление восстания еще более обострило ненависть к завоевателям.
Все это происходило на фоне сложных взаимоотношений Цинской империи и соседнего Кокандского ханства. Пекин и Коканд были естественными соперниками в борьбе за Кашгарию. Кокандские ханы, давая приют борцам против маньчжурских завоевателей, умело использовали их для давления на цинское правительство и вели в этом крае сложную политику. Жившие в Коканде в начале XIX в. ходжа Джахангир (Джангир) и Юсуф-ходжа - наследники бывших «белогорских» правителей Кашгарии - встали во главе движения за восстановление независимости края. Среди уйгурского населения авторитет ходжей - потомков пророка Мухаммеда - был весьма высок, народ видел в них будущих избавителей от иноземного гнета. «Белогорские» ходжи стремились вернуть себе ханский престол в Кашгарии. Летом 1820 г. Джахангир «бежал» из Коканда к киргизам, где собрал конный отряд в несколько сот сабель и осенью прорвался через цинские заслоны. Население встретило Джахангира как освободителя. Во главе повстанцев он двинулся на Кашгар, но цинские войска не подпустили его к городу. Разбив наступавших, они учинили над повстанцами кровавую расправу. Отступив в верховья Нарына, Джахангир создал новый отряд из кокандцев, горных таджиков и киргизов. Конница Джахангира в 1824-1826 гг. неоднократно атаковала цинские посты и караулы на границе. Мусульманское население края тайно оказывало ходже материальную помощь и своевременно предупреждало его об очередных рейдах цинских войск. Джахангир привлек на свою сторону кокандского хана Мамеда-Али (1812-1842), обещав ему в случае успеха Кашгар и половину добычи. По городам и кишлакам Кашгарии люди Джахангира вели агитацию и вербовали сторонников.
Летом 1826 г. Джахангир во главе пяти сотен всадников вновь перешел границу, призывая уйгуров на священную войну (газават). Под его знамя встали «белогорские» кишлаки. К стенам Кашгара он подошел уже с многочисленным


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
181
войском. Восставшее население открыло ворота города. Стремясь восстановить былое теократическое государство «белогорских» ходжей, Джахангир после взятия Кашгара провозгласил себя Сеид-Султаном. В Кашгар со своим войском прибыл Мамед-Али, однако у него возникли трения с Джахангиром, и он с большей частью войска вернулся в Коканд. В начале августа повстанцы победоносно штурмовали Яркенд. В этом же месяце был занят Хотан. Повсеместно повстанцы убивали цинских чиновников, офицеров и солдат, а также китайских купцов и ростовщиков. Часть своих сил восставшие двинули в восточные округа и осадили Аксу и Учтурфан, где их поддержали «белогорские» кишлаки. Однако взять эти города сторонникам Джахангира не удалось.
На десять месяцев Джахангир оказался правителем большей части Кашгарии. Однако новый султан, разумеется, не стал «народным вождем». Он оставил без изменения систему феодального гнета, а в кишлаках и городах - власть тех же хаким-беков, сменивших цинскую одежду на мусульманскую. Дехкане, ремесленники и мелкие торговцы все более отходили от Джахангира. В его султанате обострилась религиозная вражда между «белогорскими» и «черногорскими» муллами. Усилилась национальная вражда - между уйгурами, с одной стороны, и служившими в армии Джахангира пришельцами из Средней Азии - киргизами, кокандскими узбеками, горными таджиками - с другой. Новому султану приходилось все больше и больше полагаться на свое войско.
В пору первых успехов мусульманского восстания Джахангир планировал большой поход на восток - на Турфан и на север - в Джунгарию, но медлил с решительными действиями, упуская благоприятный момент. В цинском лагере поначалу царила растерянность, военные неудачи привели к быстрой смене одного за другим двух главноуправляющих (цанъцзанъ дачэнъ) Кашгарии. Наконец подавление восстания было возложено на нового наместника Синьцзяна (цзян- цзюнь) - «знаменного» монгола Чанлина, координировавшего все необходимые экстренные действия. Джахангир как военный руководитель оказался не на высоте. Он не использовал свои первые успехи и трудности в стане врага, медлил с общим наступлением, ждал помощи от соседних мусульманских государств. Все это было использовано цинской администрацией, сумевшей стабилизировать положение на оставшейся под ее контролем территории Синьцзяна, получить подкрепления из Китая и собрать все силы в один кулак. Когда в октябре 1826 г. цинские войска пришли на помощь осажденным гарнизонам Аксу и Учтурфана, наступил перелом в военных действиях в пользу правительства. Разбитые под Аксу силы Джахангира отступили и сняли осаду с Учтурфана. Беспощадными казнями и в то же время отменой на год поземельного налога властям удалось расколоть единство уйгуров и привлечь на свою сторону часть местных феодалов. Собрав в районе Аксу армию в 22 тыс. солдат, Чанлин в конце 1826 г. двинул ее на Кашгар.
После поражения главных сил Джахангира поддержавшие его беки сдали Кашгар. Заняв город, каратели устроили там массовую резню. В апреле 1827 г. они взяли штурмом кашгарскую цитадель и разрушили мусульманскую часть


182
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
города. Беки под напором неприятеля были вынуждены сдать Янгигиссар и Яркенд. Позже всех пал Хотан. К лету 1827 г. основные очаги восстания были подавлены. Джахангир бежал за рубеж - под защиту киргизских старшин. В январе 1828 г. цинским военачальникам удалось заманить Джахангира и его полу- тысячный отряд на свою территорию. Здесь, у горы Картегай, он был разбит. Вскоре он был схвачен, доставлен в Пекин и в 1828 г. казнен.
Подавление уйгурского восстания 1826-1827 гг. и последующая борьба с Джахангиром обошлись цинскому правительству в 10 млн. ляпов. Это восстание потрясло сами основы цинского господства в Кашгарии, а ответные зверства карателей создавали почву для нового мусульманского выступления. «Белогорские» ахуны, дехкане и ремесленники теперь возлагали все свои надежды на брата Джахангира - Юсуф-ходжу. К выступлению последнего усиленно подталкивал и хан Коканда Мамед-Али.
Осенью 1830 г. Юсуф со своим отрядом перешел границу и был радостно встречен «белогорцами». Памятуя об уроках восстания Джахангира, Юсуф щедро раздавал обещания народу и при его поддержке вступил в Кашгар. Затем во главе кашгарского ополчения и при содействии местных «белогорцев» Юсуф овладел Янгигиссаром. Восстание перекинулось в Яркендский округ, куда вскоре прибыл и сам ходжа с войском. Взяв Яркенд, повстанцы безуспешно штурмовали местную цитадель, потерпев здесь крупное поражение. Наступил перелом в ходе движения, которое пошло на убыль. Кроме того, участие народных масс в 1830 г. оказалось меньшим, нежели в 1826-1827 гг. Многие из «белогорских» дехкан и ремесленников заняли пассивную, выжидательную позицию. Те же, кто поддержал Юсуфа и не дождался ожидаемого улучшения своего положения, отходили от движения. Этому способствовали и грабежи, которыми занимались воины Юсуфа, восстанавливая против ходжи мирное население. Очень прохладно встретила «белогорского» ходжу «черногорская» секта. В городах, оставшихся под властью цинской администрации, «черногорцы» помогали ей обороняться от повстанцев, создавая особые мусульманские отряды. Цинские власти умело использовали вражду между двумя исламскими сектами. Из Или были переброшены крупные силы под командованием Хафэна. В октябре 1830 г. наместник Чанлин начал наступление на повстанцев под Янгигиссаром. После упорных боев и кровавых расправ каратели овладели городом и двинулись на Кашгар. В конце 1830 г. Юсуф-ходжа с несколькими тысячами сторонников и пленными отступил к границе и ушел на кокандскую территорию. Подавление длившегося четыре месяца восстания обошлось казне в 8 млн. ляпов.
Заключив с Кокандом в 1832 г. фактическое торговое соглашение, Пекин разрядил обстановку на границе, но не в самой Кашгарии. В ответ на новые притеснения в 1832 г. произошли серьезные волнения в Хотане. Освободительная борьба уйгуров обострила кризис империи.


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
183
Назревание опиумного конфликта
Ослабление цинского режима привело к дальнейшему обострению «опиумного вопроса» как для Китая, так и для Англии. По приказу из Пекина сторожевые корабли провинции Гуандун усилили борьбу с многочисленными китайскими джонками, принадлежавшими местным оптовым контрагентам англичан, установив контроль над прилегающей к о-ву Линдин акваторией. После этого наркотик, минуя Линдин, стал доставляться к заранее условленным стоянкам у берега, где и перегружался на джонки местных контрабандистов. Тихоходные военные парусники Гуандуна ничего не могли поделать с быстроходными и хорошо вооруженными клиперами англичан и американцев. Вскоре чиновники и офицеры патрульной морской службы превратили борьбу с опиумной контрабандой в доходный для себя промысел. Тайно собирая с контрабандистов и торговцев сборы, взятки и отступные, они пропускали «товар» на берег. Участие патрульных судов в опиумной контрабанде стало настолько очевидным, что Лю Кунь, назначенный в 1832 г. наместником Лянгуана, был вынужден сократить их число. Тем не менее в 1836 г. патрульный флот был восстановлен в прежнем составе и продолжил содействовать тайной доставке наркотика в Китай.
Угроза истощения запасов серебра, углубление коррупции госаппарата, моральная и физическая деградация офицеров и солдат под воздействием наркотика заставляли правительство ужесточать антиопиумную политику. С 1822 по 1834 г. было издано пять законов, которыми император Дао-гуан и Мучжана безуспешно пытались остановить рост импорта этого наркотика и опиумокуре- ния. Постоянно провозглашаемый в указах императора и устанавливаемый законами запрет на ввоз и перепродажу опиума использовался чиновниками всех рангов в качестве предлога для вымогания еще больших взяток у китайских и иностранных опиумоторговцев. Цинская бюрократия за обильную мзду тайно потворствовала и контрабандным перевозкам наркотика по стране. Наибольшие взятки получали таможенные чиновники, вынужденные делиться с вышестоящим начальством - военным губернатором Гуандуна и наместником Лянгуана. От них не отставала по мере возможности и бюрократия внутренних провинций, все более заинтересованная в прогрессирующем притоке опиума на контролируемую ею территорию.
По мере движения наркотика от английских и американских торговцев и местных контрабандистов к потребителю во внутренних районах он постоянно дорожал. К цене наркотиков прибавлялись также все расходы, связанные со взятками. В 1835 г. покупка опиума обошлась жителям Китая более чем в 72 млн. ляпов. Это примерно в 10 раз превышало годовую стоимость всего легального импорта англичан в Гуанчжоу, в семь раз - выручку от всего экспорта Китая за год, более чем в два раза - налоговые поступления в императорскую казну в Пекине. Общий доход иностранных и местных опиумоторговцев делал их союзниками в борьбе против запретительных акций династии Цин.


184
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Общая утечка серебра из Гуанчжоу в 1829-1840 гг. почти на 49 млн. долл, превысила приток этого металла в Китай. До 1827- 1830 гг. ввоз серебра из Индии, Англии и США в Китай преобладал над его вывозом из Гуанчжоу, но затем наступил перелом - из Китая стало больше утекать серебра, нежели прибывать. Если раньше серебро в обмен на опиум утекало только через Гуанчжоу, то в 30-е годы утечка этого благородного металла происходила уже через все морские порты.
В контрабандные перевозки и продажу опиума втягивались все новые слои торгового капитала внутренних провинций. Их представители создавали тайные склады по приему и «конторы» по транспортировке опиума. На каботажных джонках наркотик из района Гуанчжоу доставлялся в порты Фуцзяни, Чжэцзяна, Цзянсу, Шаньдуна, а также в Тяньцзинь и на п-ов Ляодун. В каждом порту находились специальные «фирмы», занимавшиеся скупкой опиума, его хранением и перепродажей. Оттуда на речных джонках и в повозках ящики и корзины с наркотиком расходились по внутренним провинциям Китая. Так, из Тяньцзиня опиум поступал в Шаньси и Шэньси. Во всех крупных городах возникли местные опиумные «фирмы», процветавшие благодаря щедро оплаченному попустительству бюрократии и фактической защите с ее стороны. Опиумокурилыцики, китайские торговцы наркотиком и чиновники, наживавшиеся на взятках за контрабанду, фактически оказались в зависимости от английских и американских поставщиков этого зелья. Перебои со снабжением опиума, а тем более прекращение доставки явились бы для данной среды тяжелым ударом. Общая опасность объединяла все три названные категории населения в тайной, но эффективной борьбе против императорских указов и законов по защите Китая от новой опасности. Срывая правительственные запретительные меры, эта среда фактически стала действенным пособником англичан накануне колониальной агрессии буржуазного Запада, что, в свою очередь, ослабляло цинский режим.
К концу 30-х годов XIX в. наркотик распространялся практически по всей стране. Опиумные «конторы» появились не только в маленьких уездных и торгово-ремесленных городах, но и в крупных деревнях. Наркотик, трубки и другие принадлежности для курения продавались почти открыто. На 1835 г. импортный опиум курили свыше 2 млн. человек. Среди них были торговцы, хозяева мастерских и лавок, слуги, актеры, буддийские монахи и проститутки. Наркотик все чаще потребляли землевладельцы и шэныии.
Значительная часть столичной и провинциальной бюрократии пристрастилась к курению опиума. По оценкам современников, наркоманами стали от 10 до
Корабли с опиумом у Линдина. 1824 г.


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
185
20% столичных и от 20 до 30% провинциальных чиновников. В отдельных учреждениях этим недугом было поражено 50-60% должностных лиц. Наиболее опасным для династии Цин стало повальное опиумокурение среди солдат и офицеров «восьмизнаменных» и войск «зеленого знамени». До одурения накуривались не только простые «знаменные», но и офицеры, маньчжурская знать и даже члены императорской фамилии. Опиум проник в Запретный город Пекина - его курили телохранители, офицеры охраны, дворцовые евнухи и другие придворные. Опиумокурение ослабляло обороноспособность Цинской империи как раз накануне ее вооруженного столкновения с флотом и войсками капиталистической Англии.
Усиливавшийся отток серебра из страны в обмен на опиум неуклонно повышал медноденежную котировку серебряного ляна. Это, в свою очередь, вело к росту налогообложения, поскольку повышение цен на продукты земледелия не всегда поспевало за ростом обменного курса ляна, а движение цен на ремесленные изделия постоянно отставало от него. В результате в ряде районов налоговое бремя в 1821-1839 гг. увеличилось более чем на 30%. Рост розничных цен лишь частично компенсировал потери крестьян и ремесленников, связанных с рынком, а для натуральных производителей это был тяжелый удар. Другим разрушительным следствием импорта опиума стало сокращение покупательного спроса и сужение внутреннего рынка. Направление больших масс серебра на оптовую и розничную куплю-продажу наркотика означало перелив части торгового капитала в эту новую сферу. Население же, все больше покупая дорогой опиум, вынуждено было тем самым сократить приобретение других товаров. В итоге падал сбыт различных отечественных изделий. Спрос на некоторые товары за 20-30 лет до первой «опиумной» войны (1840-1842) сократился вдвое. Заморское зелье практически вытеснило с рынка ряд товаров, ударив тем самым по заработкам ремесленников и крестьян, а также доходам торговцев.
Новым разрушительным фактором опиумного нашествия на Китай стало макосеяние для производства местного наркотика. Последний был дешевле привозного - индийского и турецкого, - поэтому имел большой спрос в низших слоях населения. Цены на местный опиум были намного выше, чем на продовольствие. В связи с этим в ряде районов крестьяне стали забрасывать производство зерновых и овощей, переходя к возделыванию мака. Его посевы в провинциях Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян, Юньнань и Шаньси постоянно увеличивались. Во многом это объяснялось молчаливым попустительством местной бюрокра¬


186
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
тии, имевшей с этого дополнительные доходы. Посевы мака приняли такие размеры, что уже в 1831 г. последовал указ Дао-гуана о строжайшем запрете макосеяния. Однако дешевизна местного опиума и легкость его приобретения сводили на нет правительственные меры по его запрету.
Вместе с тем росли потребности Англии в китайском чае, а с 20-х годов XIX в. и в шелке-сырце для нужд шелкоткацкой промышленности. Цинская империя, несмотря на свой статус «закрытой» страны, все более вовлекалась английским капиталом в международное разделение труда. Англия поставляла фабричные ткани в Индию, часть выручки от их продажи шла на закупки опиума в Бенгалии, последний завозился в Китай, где выручка от него в значительной мере использовалась для закупки чая и шелка-сырца, доставляемых в метрополию. В итоге складывалась хозяйственная система «Англия-Индия-Китай». В этой обстановке между Ост-Индской компанией и крепнущей торговой и промышленной буржуазией Англии обострялась борьба за рынки Китая. Частные предприниматели требовали свободного доступа в этот регион для сбыта своей продукции и получения местного сырья. В 1830-1833 гг. позиции самой компании резко ослабли - на ее долю приходилось менее 40% китайского импорта и 60% экспорта. Английская торгово- промышленная буржуазия настойчиво требовала от своего правительства устранить все помехи на пути к китайскому рынку, т.е. ликвидировать как политику изоляции со стороны Пекина, так и монополию Ост-Индской компании на торговлю с Китаем. Парламентским актом 1833 г. монополия компании была отменена, а с весны 1834 г. потеряло силу ее особое право на закупку чая и других китайских товаров. Каждый коммерсант и промышленник получил право без всяких ограничений со стороны английских властей вести бизнес в Китае. В 1834-1838 гг. Ост-Индская компания была превращена в сугубо управленческую организацию. После Великого индийского восстания (1857-1859) она была упразднена, и на смену ей пришло правительство Британской Индии.
После отмены монополии Ост-Индской компании английские купцы в Гуанчжоу, объединившись, создали свою торговую палату во главе с крупным опиумо- торговцем Дж.Мэтисоном. Последний сразу же направился в Лондон добиваться силового решения проблемы китайского рынка. Активность английского торгового капитала в Китае резко усилилась. К 1837 г. число британских коммерческих фирм в Гуанчжоу возросло по сравнению с 1833 г. более чем вдвое. Англичане значительно увеличили вывоз китайского чая и ввоз опиума в Срединную империю. Теперь английская буржуазия настойчиво требовала от правительства
Старинная голландская карта Формозы


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
187
Набережная в Гуанчжоу
действенных мер по слому режима самоизоляции Китая, а также захвата какого-нибудь острова у его побережья как оплота свободной коммерции. При выборе такового назывался и Тайвань.
В итоге в Лондоне решили провести явочным путем картографическую, коммерческую и военную разведку «закрытого» китайского побережья. Эту задачу возложили на гуанчжоуский совет Ост-Индской компании, а во главе экспедиции был поставлен суперкарго компании Х.Линдсей. Его корабль, следуя из Калькутты в Японию, якобы из-за непогоды отклонился от курса и был вынужден идти вдоль побережья Китая от одного «закрытого» порта к другому. Невзирая на все запреты Пекина и протесты местных властей, экспедиция Линдсея в 1832 г. выполнила свою задачу. Она обследовала порты Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай, а затем посетила Тайвань. Помимо необходимых карт Линдсей привез важную экономическую информацию о состоянии китайского рынка, о перспективах расширения опиумной торговли. Главными же были данные о поразительной военной слабости Цинской империи, о возможности короткой, недорогой и победоносной войны в Китае. Все это, в свою очередь, усилило позиции сторонников насильственного «открытия» китайских портов для английской торговли, активизировало нажим буржуазии на правительство.
Летом 1834 г. на территорию английской фактории под Гуанчжоу прибыл лорд У.Нэпир, назначенный главным инспектором английской торговли в Китае. Как и прежде, Лондон прорабатывал как дипломатический, так и военный вариант прорыва на местный рынок. Нэпир должен был, с одной стороны, изучить перспективы британской торговли в Китае и постепенно наладить дипломатические отношения с Пекином, а с другой - продолжить разведку побережья на случай войны, не вмешиваясь в дела опиумной контрабанды. Несмотря на то что Англия направила Нэпира в качестве своего торгового и дипломатического представителя, для первого лица Лянгуана он был всего лишь представителем английских купцов, т.е. обладателем слишком низкого ранга, чтобы сноситься напрямую с наместником Сына Неба. Это во многом предопределило неудачу миссии Нэпира. Его письмо к наместнику было возвращено, а в ответ на отказ переделать письмо в прошение цинская сторона потребовала удаления «дерзкого» из Гуанчжоу. Нежелание Нэпира подчиниться повлекло за собой отзыв в августе и сентябре 1834 г. с английской фактории китайского персонала, прекращение подвоза продовольствия и торговое эмбарго. Конфликт быстро обост-


188
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Обстрел англичанами устья р. Сицзян Дэн Тинчжэнь
рился. Когда цинские войска блокировали факторию с суши, англичане высадили десант и ввели в устье р. Сицзян два фрегата, по которым китайские береговые батареи открыли заградительный огонь. Твердость цинской стороны, боязнь вызвать вооруженный конфликт и тем самым надолго сорвать коммерцию своих соотечественников заставили Нэпира покинуть китайскую территорию, после чего власти Лянгуана возобновили торговлю.
Новое обострение англо-китайских отношений в Гуанчжоу произошло в конце 1836 - начале 1837 г. Наместник Лянгуана Дэн Тинчжэнь потребовал от нового главного инспектора английской торговли Ч.Эллиота выдворить с территории иностранных факторий девять европейцев, замешанных в опиумной контрабанде, и убрать от берегов о-ва Линдин шхуны английских и американских торговцев наркотиком. Переговоры с цинскими властями не дали результатов. По совету Эллиота английское правительство летом 1838 г., чтобы шантажировать власти Лянгуана, организовало военную демонстрацию, направив английские корабли под командованием контр-адмирала Ф.Мэйтленда против флотилии военных джонок провинции Гуандун. Начиная с 1837 г. Англия постоянно держала в прибрежных водах провинции Гуандун свои военные корабли. К концу 30-х годов обстановка на юге страны все более накалялась. Ширился поток контрабандного опиума, усиливалась борьба цинских властей против опиумотор- говцев - как иностранцев, так и китайцев. Лондонский кабинет У.Мельбурна, в том числе министр иностранных дел Г.Пальмерстон, окончательно склонились к силовому варианту «открытия» китайского рынка. В своем стремлении ликвидировать статус Цинской империи как «закрытой» страны Англия вплотную подошла к развязыванию вооруженного конфликта. Нужен был только сравнительно убедительный повод.
Между тем «опиумное нашествие» в Китай к концу 30-х годов заставило Пекин всерьез заняться этим вопросом. Императорские указы и законы о запрещении наркотика не давали результатов. Чиновники сами все более втягивались


Глава 5. Китай периода «закрытия» страны от внешнего мира
189
в тайную торговлю опиумом. Столкнувшись с провалом запретительной политики правительства, часть бюрократии и шэными во главе с гуандунским чиновником Сюй Найцзи намеревалась любой ценой остановить утечку серебра из Китая, видя в ней главную опасность. Эта группировка предлагала легализовать опиумную торговлю, взимать с иностранного зелья ввозную пошлину, но не платить серебром за сам наркотик, а обменивать его на чай, шелк и иные китайские товары. В противовес импортному, по их мнению, надо было всячески развивать местное производство опиума. Разрешив простому народу курить его, они предлагали сохранить запрет только для чиновников, шэными и военных. Жертвуя здоровьем народа, они намеревались спасти казну и государственный аппарат, избежав при этом конфликта с Англией. Гуандунское чиновничество намеревалось также сохранить свои доходы от «опиумных» взяток и торговли наркотиком, а основная масса купечества стремилась к расширению торговых связей с «заморскими варварами» в обход гильдии «Гунхан».
Истинные конфуцианцы, с самого начала видевшие в опиуме угрозу моральным и экономическим устоям традиционного общества, в середине 30-х годов потребовали жестких запретительных мер против наркотика. Эту группировку возглавляли хугуанский наместник Линь Цзэсюй, столичный сановник Хуан Цзюэ- цзы, историк Вэй Юань, ученый и поэт Гун Цзычжэнь, настаивавшие на введении смертной казни за продажу и курение «заморской отравы». Верой и правдой служа маньчжурской династии, они стремились уберечь ее от надвигавшихся бед.
Основная же масса цинских чиновников не примыкала ни к одной из этих группировок, молчаливо приветствуя сложившуюся обстановку и тайно поддерживая опиумную контрабандную инфраструктуру внутри Китая. Легализация контрабандной торговли опиумом лишила бы их огромных тайных доходов. Эту «центристскую» силу возглавляла маньчжурская знать, и прежде всего могущественный лидер Военного совета Мучжана - второй человек в империи после императора.
Между тем сам Дао-гуан, получив в 1838 г. тревожный доклад Хуан Цзюэ- цзы, осознавал опасность приближения кризиса и издал приказ, согласно которому наместники и военные губернаторы провинций, посоветовавшись со своими подчиненными, должны представить двору деловые рекомендации. В ходе такого опроса правящий лагерь раскололся на две части - противников запрета и его сторонников. Так, 20 сановников, в том числе 13 маньчжуров во главе с наместником Чжили Цишанем и членом Военного совета Илибу, практически предложили сохранить status quo. Остальные восемь сановников, среди них шесть китайцев, предлагали решительную борьбу с опиумом. Наибольшее впечатление на импера¬


190
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
тора произвел доклад Линь Цзэсюя, прямо предупреждавшего богдохана, что у того скоро почти не останется солдат для защиты от врага и серебра для уплаты жалованья. Дао-гуан вызвал Линь Цзэсюя в столицу и назначил его чрезвычайным уполномоченным высшего ранга для расследования опиумных дел в провинции Гуандун и командующим морскими силами этой провинции, сохранив за ним пост наместника Хугуана. Весной 1839 г. Линь Цзэсюй прибыл в Гуанчжоу и повел энергичную борьбу с опиумокурением и торговлей наркотиком. Последующие события привели к первой «опиумной» войне Китая с Англией 1840-1842 гг., оцениваемой историками КНР как начало новой истории Китая.
Глава б
Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.)
К концу 30-х годов XIX в. положение в Цинской империи резко обострилось. Внутри страны набирал силу очередной социально-демографический кризис. Его политическими проявлениями стали нарастание антиманьчжурских настроений и подъем повстанческого движения. Ширилась борьба крестьянства, сельских и городских низов под руководством тайных обществ и религиозных сект. Наряду с этим усиливались вооруженные выступления национальных меньшинств Китая. Извне устоям Цинской империи угрожал наплыв контрабандного опиума. Доставляемый в основном англичанами из Индии и американцами из Турции, он обескровливал серебряно-денежную систему, усиливал внутреннее брожение, разлагал цинский государственный аппарат, «знаменное»
сословие и войска «зеленого знамени». В Пекине опасались, что торговый натиск «заморских варваров» приведет к их политическому вмешательству в нараставший внутренний кризис на стороне антиправительственных сил. Богдохан Дао-гуан решил отсечь внутреннюю угрозу от внешней и ликвидировать последнюю.
Чрезвычайному императорскому эмиссару в Гуандуне Линь Цзэсюю было поручено покончить с опиумной контрабандой. В марте 1839 г. он потребовал от англичан и американцев в Гуанчжоу сдать властям весь опиум, а когда те отказались подчиниться, блокировал войсками территорию иностранных факторий и отозвал с них китайский персонал. В марте суперинтендант британской торгов-
Линь Цзэсюй наблюдает за сожжением опиума


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 191
ли Ч.Эллиот был вынужден сдать весь запас наркотика - более 19 тыс. ящиков и 2 тыс. тюков, которые уничтожили по приказу Линь Цзэсюя. Когда «оскорбленные» англичане переселились в Макао (Аомэнь), Линь Цзэсюй разрешил торговать в Гуанчжоу только тем из них, кто давал подписку об отказе провозить опиум. Поскольку англичане демонстративно игнорировали китайские законы, Линь Цзэсюй в августе блокировал нарушителей в Макао и вынудил их перебраться на свои корабли. Упрямством британских конкурентов воспользовались американцы для расширения своей коммерции в ущерб английской. Многие англичане склонялись к тому, чтобы дать требуемые обязательства.
Чтобы не допустить этого, Ч.Эллиот на свой страх и риск спровоцировал в сентябре и ноябре 1839 г. несколько нападений британских судов на китайские военные джонки. Когда это не помогло, англичане согласились дать подписку о неучастии в контрабанде наркотика и прекратили вооруженные столкновения в устье Чжуцзяна. В конечном счете Линь Цзэсюю удалось расколоть ряды британских и американских дельцов и возобновить внешнюю торговлю, резко сократив сбыт опиума на побережье Гуандуна. Первые успехи вскружили голову императору, и он решил поставить «варваров» на колени, объявив Китай с декабря 1839 г. «закрытым» для всех коммерсантов из Англии и Индии. Все британские дельцы, их товары и корабли в январе 1840 г. были удалены из Гуанчжоу. В Лондоне полное «закрытие» китайского рынка сочли благоприятным поводом для войны с Китаем.
Первая
«опиумная» война
Правительство Англии давно готовилось вооруженной силой «открыть», как тогда казалось, гигантский рынок Цинской империи. Британский флот был в то время лучшим в мире по технической оснащенности, организации и выучке боевого персонала. Мобильности и огневой мощи англичан Цинская империя могла противопоставить по сути средневековое войско, вооруженное в основном холодным оружием - пиками, мечами, щитами, луками и стрелами. Немногочисленное огнестрельное оружие и военные джонки находились на уровне XVII в., равно как и командный и рядовой состав «восьмизнаменных» и войск «зеленого знамени».
В марте 1840 г. Лондон направил в Китай эскадру и десантные войска под командованием адмирала Дж.Эллиота. В Индии они пополнились новыми судами и сипайскими частями. В июне эскадра и экспедиционный корпус прибыли в устье р. Чжуцзян и блокировали его. Так началась англо-китайская первая «опиумная» война 1840-1842 гг. В июле англичане захватили у берегов провинции Чжэцзян архипелаг Чжоушань, учинив там грабежи и насилия. Только после этого в Пекине осознали военную опасность и приняли меры по обороне побережья. Оставив большинство своих судов и гарнизон на архипелаге Чжоушань,


192
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
английская эскадра отплыла на север - в Желтое море, поочередно блокируя китайские порты. В августе она пересекла Бохайский залив, вошла в устье р. Байхэ и бросила якори у фортов Дагу, прикрывавших подступы к Тяньцзиню. Император Дао-гуан, напуганный появлением «варваров» так близко к Пекину, пошел на переговоры с Дж.Эллиотом. Их вел наместник столичной провинции Цишань. В переданной ему ноте Г.Пальмерстона содержались следующие требования: возмещение стоимости уничтоженного опиума, погашение долгов компании «Гунхан» английским коммерсантам, принесение извинений Дж.Эллиоту, передача Англии одного или двух островов у побережья и возмещение Лондону военных расходов. Стремясь как можно скорее удалить «варваров» подальше от Пекина, Цишань обещал адмиралу принять большинство требований, если переговоры будут перенесены в Гуандун. Поверив этим обещаниям, Дж.Эллиот отвел эскадру на юг.
По приказу богдохана была возобновлена торговля с англичанами, прекращена борьба с опиумом и со своих постов снят Линь Цзэсюй, сделанный «козлом отпущения», а позже отправленный в ссылку. В декабре в Гуанчжоу возобновились англо-китайские переговоры. На них Цишань, назначенный наместником Лянгуана, принял все требования Пальмерстона, кроме одного - официальной передачи Англии о-ва Сянган (Гонконг). Тем временем к императору вернулась былая воинственность. Он запретил оплачивать уничтоженный опиум, отдавать «варварам» острова и двинул в Гуандун крупные подкрепления. Тогда англичане в начале января 1841 г. взяли штурмом форты Чуаньби, прикрывавшие путь к Гуанчжоу по р. Чжуцзян, и повели наступление на форт Хумэнь. Узнав об этом, богдохан 29 января объявил войну Англии и двинул в Гуандун подкрепления. Между тем перепуганный Цишань возобновил переговоры с Дж.Эллиотом и подписал с ним так называемую Чуаньбийскую конвенцию, удовлетворявшую все требования англичан. В докладе же императору Цишань пошел на обман, скрыв согласие на уплату денег за наркотики и передачу Англии о-ва Гонконг, над которым был тут же поднят британский флаг. Когда обман вскрылся, Дао- гуан в бешенстве приказал арестовать предателя. Чуаньбийская конвенция потеряла силу.
Война возобновилась, и в феврале британские войска штурмом взяли форт Хумэнь, эвакуировав при этом гарнизон архипелага Чжоушань. Через три месяца племянник императора Ишань, назначенный командующим гуандунскими войсками, стянул из соседних провинций военные силы и начал в мае 1841 г. наступление на англичан, кончившееся поражением китайского флота. Против-
Атака французских и английских канонерок


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 193
ник перешел в контрнаступление, захватил форты к северу от Гуанчжоу и вынудил войска Ишаня спешно укрыться за его крепостными стенами. Британская артиллерия обстреливала город, где не хватало воды и продовольствия. Пав духом, Ишань 26 мая запросил перемирия, после чего обе стороны подписали «Соглашение о выкупе Гуанчжоу». Оно предусматривало отвод войск от Гуанчжоу, выплату англичанам контрибуции и возврат китайцам фортов. По выполнении всех условий Соглашения военные действия прекратились.
В Пекине решили, что война окончилась, и пошли на вывод войск из приморских районов и возобновление англо-китайской торговли. Между тем Лондон не ратифицировал Чуаньбийскую конвенцию, пересмотрев свою стратегию в отношении Китая. Было решено перенести главный удар в район нижнего течения Янцзы и перерезать Великий канал, изолировав тем самым Пекин и Чжили от центральных провинций, т.е. от житницы Китая. Затем должен был последовать удар по району Тяньцзинь-Пекин. Из Англии была послана новая эскадра с десантными войсками под командованием дипломата и генерала Г.Поттинджера.
В августе 1841 г. экспедиционные силы прибыли к побережью Фуцзяни, взяли штурмом форты о-ва Гулансюй у Сямэня и на время овладели самим городом. В сентябре англичане подошли к архипелагу Чжоушань и после шестидневных упорных боев вновь захватили его. Высадившись в провинции Чжэцзян, британские войска в октябре без боя заняли города Чжэньхай и Нинбо, где и расположились на зимние квартиры. Указом императора в Чжэцзян были стянуты большие силы под командованием Ицзина - племянника богдохана. Однако их наступление на позиции «варваров» в марте 1842 г. окончилось полной неудачей и деморализацией цинских войск. Ситуация осложнялась появлением в китайских водах военных эскадр США и Франции, а также обострением внутреннего кризиса Цинской империи. В Пекине решили пойти на «умиротворение варваров», но Г.Поттинджер стремился не вести переговоры, а продиктовать волю Лондона после овладения стыком Янцзы и Великого канала.
В мае англичане после семимесячного пребывания в провинции Чжэцзян оставили зимние квартиры и, сломив сопротивление гарнизона крепости Чжапу, перенесли боевые действия в Цзянсу. В июне в ходе упорных боев они взяли Усун, а Баошань и Шанхай сдались им без единого выстрела. Столкнувшись со стойкой обороной Сунцзяна, экспедиционный корпус двинулся вверх по Янцзы. В середине июля он вышел на пересечение Янцзы с Великим каналом и без боя овладел Гуачжоу, воспрепятствовав доставке продовольствия в столицу. Затем после двухдневных кровопролитных боев и больших потерь был взят крупный город Чжэньцзян у входа из Янцзы в южную часть канала. Отметая настойчивые просьбы цинских сановников о переговорах, англичане в начале августа подошли к г. Нанкину, угрожая ему штурмом. Здесь, под стенами южной столицы Китая Г.Поттинджер фактически продиктовал запуганным чрезвычайным эмиссарам богдохана Циину и Илибу условия мира. 29 августа на борту английского военного корабля «Корнуэлл» был подписан так называемый Нанкинский договор.


194 Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Подписание Нанкинского договора
Согласно договору, порты Гуанчжоу, Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай объявлялись открытыми для торговли и поселения англичан. Корпорация «Гунхан» упразднялась. Гонконг переходил в «вечное владение» Великобритании. Пекин должен был уплатить Англии возмещение за сожженный опиум, вернуть долги купцов корпорации и заплатить контрибуцию - всего 21 млн. долл. До их полной выплаты англичане оккупировали архипелаг Чжоушань и о-в Гулансюй. Китай лишался таможенной автономии, а пошлины не должны были превышать 5% стоимости ввозимого товара. Договор создавал условия для торговой эксплуатации китайского рынка английским капиталом. Он стал первым неравноправным договором в истории Китая. Развивая достигнутый успех, Англия в сентябре 1843 г. в Хумэне навязала Пекину «Дополнительное соглашение о торговле в пяти портах». Последнее устанавливало для английских подданных право экстерриториальности и вводило консульскую юрисдикцию, т.е. подсудность английским консулам, а не китайскому суду (следует учесть вместе с тем, что законы Цин, правила и обычаи традиционного китайского суда были неприемлемы для европейцев). Англичане получили возможность создавать в «открытых портах» свои сеттльменты. Великобритании предоставлялось также право «наибольшего благоприятствования», т.е. все преимущества, которые в будущем могла получить другая держава в Китае, автоматически распространялись на Англию.
Вслед за ней в Китай устремились другие западные державы, поспешив воспользоваться поражением Пекина. США, официально не участвуя в первой «опиумной» войне, как было отмечено, послали к китайским берегам эскадру. Ее командующий вынудил гуанчжоуские власти оплатить американским купцам стоимость их уничтоженного опиума. Китай был вынужден подписать в июле 1844 г. в Ванся договор с США. Этим документом на американцев распространялись права, полученные англичанами по Нанкинскому договору и Хумэнь- скому соглашению. В октябре 1844 г. был подписан франко-китайский договор. Сверх уже полученных Англией и США привилегий он предусматривал право католической церкви вести в Китае миссионерскую пропаганду, ставшую одним


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 195
Площадь в Гуанчжоу
Император Сянь-фэн
из средств идеологической экспансии буржуазного Запада. Опираясь на неравноправные договоры, иностранцы стали осваиваться в «открытых» портах. Их основными оплотами стали Гонконг и Шанхай, тогда как в провинции Гуандун сопротивление захватчикам не прекратилось. Несколько лет длилась борьба местных жителей против попыток англичан поселиться «во внутреннем городе» (нэйчэн) Гуанчжоу.
С 1842 г. вплоть до 1846-1848 гг. император Дао-гуан и Мучжана проводили политику уступок или «умиротворения варваров». Однако после выплаты контрибуции и эвакуации английских войск с архипелага Чжоушань наступил перелом. Для восстановления былого престижа в Пекине постепенно перешли к высокомерному тону в сношениях с Западом. В 1850 г. умер Дао-гуан, и на «драконовый трон» вступил его сын Ичжу с девизом правления Сянь-фэн (1850— 1861). Будучи приверженцем жесткой политики по отношению к «заморским варварам», новый Сын Неба - опиумокурилыцик, пьяница и развратник - устранил от руководства страной группировку сторонников «умиротворения варваров», т.е. Мучжану, Циина и других инициаторов уступок Западу. На смену им пришли ярые ксенофобы - изоляционисты, воинственно настроенные против западных держав.
Вторжение иностранного капитала после войны 1840-1842 гг. обострило кризис Цинской империи. Началось взаимодействие и напластование двух разнородных начал и типов развития, т.е. старого традиционного и нового буржуазного, средневекового азиатского и современного западного. Всемирно-историческая обусловленность включения Китая в мировой рынок, насильственная интернационализация хозяйственных связей страны вели к постепенному разрушению традиционной общественной системы. После войны намного увеличился ввоз опиума, резко возрос приток в Китай английских хлопчатобумажных и шерстяных тканей. В 1842-1845 гг. он увеличился в 3,5 раза. Наплыв тканей из Англии приводил к разорению кустарей и разрушению домашнего ткачества крестьян. Растущий дефицит внешней торговли ускорил отток серебра из Китая, что вело к новому значительному повышению разменного курса серебряного ляна в вэнях.


196
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В 1842 г. один лян обменивался на 1,6 тыс. медных вэней, а в 1849 г. - на
2,4 	тыс. В итоге тяжесть налогов, уплачиваемых крестьянами в медной монете, увеличилась в 1,5 раза. Все это вело к дальнейшему разорению и обезземеливанию крестьян - владельцев земли и усилению социальной напряженности.
Вторжение извне искусственно ускорило очередной социально-политический, демографический и династий- ный кризис. Военное поражение цин- ского режима привело к падению авторитета династии внутри страны, обострению противоречий между маньчжурами и китайцами в различных эшелонах власти. Военные расходы и выплата контрибуции ослабили финансовое положение казны. Для восполнения этих потерь государство пошло на резкое увеличение «дополнительных налогов» (цзя- шуй, цзацзюанъ). С нарастанием активности тайных обществ, еретических сект, повстанческих отрядов и разбойной вольницы слабела власть уездной и иной бюрократии. В противовес этому набирали силу лидеры охранных дружин (,туанълянъ), богатые шэнььии, крупные землевладельцы и союзы богатых патронимий (цзунцзу). Все это вело к усилению партикуляристских тенденций и оппозиционных настроений. Они усугублялись разложением государственного аппарата, разгулом казнокрадства, коррупции и чиновного произвола. Особенно активно разворовывались средства, отпущенные на ремонт дамб, плотин и ирригационных сооружений. Свертывание таких работ вело к учащению стихийных бедствий, расширению их масштабов, неурожаям и голоду.
С ростом массы избыточного и разоренного населения множились шайки разбойников. Взрыв преступности сочетался с насилием и грабежами со стороны солдат «зеленого знамени», а также с судебным произволом чиновников. Вводились новые и повышались старые фискальные тяготы населения, особенно в Южном Китае и бассейне Янцзы. Произвольно завышались казенный курс серебряного ляна в медной монете и фискальные цены на зерно при пересчете налогов из натуральной формы в денежную и обратно. Вздорожание лянового серебра вынуждало крестьян для уплаты каждого ляна в счет налога в 40-х годах продавать на рынке вдвое больше зерна, чем в 30-е годы. Тем самым двукратно увеличились реальные тяготы налогоплательщиков. В итоге в послевоенные годы произошел настоящий «фискальный взрыв».
Все это усугубляло и без того острый социально-политический кризис. Наиболее взрывоопасным становился демографический фактор. В 1790-1850 гг. численность населения Цинской империи увеличилась с 301 млн. до 430 млн. человек, т.е. почти на 43%. В 1661-1851 гг. население возросло более чем в 4 раза,


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 197
а пахотная площадь - всего лишь на 40%. Такого рода чудовищные экономико-демографические «ножницы» стали главным фактором надвигавшегося социального взрыва. К началу 50-х годов XIX в. численность «лишнего», т.е. вытолкнутого из сферы производства и оставшегося без постоянных средств к существованию, люда увеличилась более чем в 10 раз по сравнению с кануном первой «опиумной» войны. Деревни и города переполнялись избыточным населением, в первую очередь деклассированными и люмпенскими слоями.
Как и во всех подобных кризисах, последней каплей, переполнившей чашу народного терпения, послужили удары стихии - наводнения, засухи, ураганы и эпидемии. Прорыв дамб на Хуанхэ в 1842-1843 гг. привел к затоплению огромных пространств в провинциях Хэнань, Аньхуэй и Шаньдун. Многие области Хунани, Цзянси, Гуанси и других провинций были в 1847-1850 гг. охвачены сильным неурожаем, голодом и эпидемиями. В 1849 г. произошло гигантское наводнение в бассейне Янцзы - невиданное за предыдущие столетия. В этом году от голода погибло до
1,4 	млн. человек. Голод 1849 г. стал апогеем и в то же время концом стадии кризиса в развитии Китая, открывая дорогу к катастрофе.
Всесторонний кризис нашел выражение и в нарастании повстанческого движения китайского крестьянства, возглавлявшегося тайными обществами и религиозными сектами. Одновременно обострилась борьба национальных меньшинств против маньчжурского господства. Страна провожала уходящее средневековье всплеском народных движений. За девять лет (1841-1849) в Цинской империи произошло 110 восстаний и волнений, поднятых как китайцами, так и неханьскими народностями, причем из них 52 вооруженных выступления имели место в 1847-1849 гг. Так, в 1847 г. вспыхнуло очередное восстание уйгуров- «белогорцев» в Кашгарии. Во главе его встали перешедшие из Коканда с отрядом своих сторонников семеро ходжей - племянников Джахангира. Повстанцы овладели Кашгаром и Янгигиссаром, а затем подступили к Аксу и Яркенду. Хотя цинским войскам в том же году удалось подавить «восстание семи ходжей», обстановка в Кашгарии оставалась накаленной.
Укрепление дамб
Начало Крестьянской войны тайпинов
В собственно Китае возмущение народных масс охватило прежде всего южные провинции Гуандун и Гуанси, особенно пострадавшие от экономической экспансии Запада и стихийных бедствий. Эти провинции стали очагом зарождения великой Крестьянской войны 1850-1868 гг. Здесь набирала силу христиан-


198
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ская секта «Байшанди хуэй» («Общество поклонения Небесному Владыке»). Ее создал в Гуанси в 1843 г. сельский учитель, сын гуандунского крестьянина Хун Сюцюань (1814-1864) - автор религиозных гимнов и поучений, идеолог «христианского» движения, теоретик китаизированного христианства, сочетавшегося с древнекитайскими социально-утопическими учениями о справедливом обществе «Великого единения» {да- тун) и «Великого благоденствия/равновесия» (тай- пин). В проповедях Хун Сюцюаня содержался в скрытом виде призыв к уничтожению маньчжурского господства. К нему присоединились деревенский учитель Фэн Юньшань, углежог Ян Сюцин, крестьянин-бедняк Сяо Чаогуй. «Богопоклонники» считали «истинным Богом-Отцом» {Шанди) Иегову, ниже стояли три его сына - Иисус Христос, Хун Сюцюань и Ян Сюцин - дети Девы Марии. Сектанты пропагандировали идеи духовного равенства, призывали бороться с конфуцианством, уничтожить буддийских и даосских «идолов». «Богопоклонники» втайне готовили восстание против Цинской династии. Наряду с бедняками в руководящее ядро секты входили небогатый землевладелец Вэй Чанхуэй и богатый крестьянин Ши Дакай.
Летом 1850 г. Хун Сюцюань счел обстановку в стране благоприятной для открытого восстания и приказал более 10 тыс. «богопоклонников» сконцентрироваться в районе села Цзиньтянь уезда Гуйпин на юге Гуанси. Сюда прибыли отряды Ян Сюцина, Сяо Чао- гуя и Вэй Чанхуэя. Данное событие известно как Цзиньтяньское восстание. Оно послужило началом Крестьянской войны 1850— 1868 гг. и знаменовало переход очередного политического кризиса в период социального взрыва и массовой вооруженной борьбы (1850-1877). В августе в район Цзиньтяня пробился с четырехтысячным отрядом Ши Дакай. В ноябре там уже насчитывалось 20 тыс. повстанцев (включая женщин и детей). Большинство их составляли крестьяне, преимущественно переселенцы (;кэцзя, хакка). К ним примкнули горнорабочие, углежоги, а в дальнейшем присоединились кули, ремесленники, мелкие торговцы и беднота. В ряды повстанцев вливались члены тайных обществ, речные пираты и разбойничьи отряды. В среде «богопоклонников» было немало представителей национальных меньшинств, особенно народностей чжуан и яо.
Последователи Хун Сюцюаня продавали свое имущество, а вырученные деньги сдавали в «священные кладовые» в Цзиньтяне. Отсюда повстанцы и члены их семей получали продовольствие и одежду по общим нормам. Была
Хун Сюцюань
Вождь тайпинов Ши Дакай


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 199
установлена строгая дисциплина и создана военная организация. Тем самым религиозная секта превратилась в повстанческую армию. Мужчины и женщины жили в отдельных лагерях, и общение между ними не допускалось.
«Богопоклонники» носили красные повязки на голове и в знак неповиновения маньчжурам отпускали длинные волосы. Из-за этого их враги дали им прозвище «длинноволосые» (чанмао). Силы повстанцев быстро росли, и в конце 1850 г. они нанесли несколько поражений цинским войскам. И января 1851г., в день рождения Хун Сю- цюаня, в Цзиньтяне было объявлено о вооруженном выступлении против маньчжурской династии для создания Небесного государства Великого благоденствия (Тайпин тяньго). Отсюда и пошло название восставших - «тай- пины». Хун Сюцюаня стали именовать Небесным князем (тянъ-ван).
Целями повстанцев в первый период борьбы были освобождение Китая от маньчжурского ига и смягчение феодального гнета. Основная масса крестьянства Цинской империи в условиях жесточайшего социального и демографического кризиса требовала снижения налогов и упорядочения арендной эксплуатации. В этом плане тайпинское движение являлось крестьянской войной, в ходе которой повстанцы стремились реализовать свое представление о равенстве и справедливости. Повстанцы выступали за изгнание из Китая «маньчжурских татар», «северных варваров» - завоевателей и установление в Поднебесной власти китайской династии. В этом смысле движение тайпинов являлось не только крестьянской войной, но и проявлением национально-освободительной борьбы китайского народа. Однако идеологическая ситуация в стане повстанцев была еще более сложной.
Тайпины шли в бой под знаменем Бога-Отца и Иисуса Христа. Став христианами, тайпины верили в Спасителя, в своего «царя небесного» (тянъ-ван), в торжество «царства небесного» (тяньго) и повсеместную победу христианства над другими религиями. В результате начатое ими восстание стало религиозной войной. «Богопоклонники» строго запрещали проповедь и отправление культов конфуцианства, буддизма и даосизма. Конфуцианцы, даосы, буддисты должны были «раскаяться, уверовать в истинного бога, отвернуться от богов ложных», «порвать с дьявольским отродьем». Планируя соединить традиционное общество Китая с христианством, Хун Сюцюань и его последователи несли с собой факел религиозной розни. В итоге движение тайпинов являло собой своего рода синтез крестьянской, этноосвободительной и религиозной войн.
Поскольку тайпинские лидеры были людьми средневекового склада и религиозными фанатиками, их программа не отличалась стройностью и четкостью мысли. Она представляла собой сочетание противоборствующих традиционных и современных начал, т.е. китаизированное христианство. Идеологи «богопо¬
Оружие тайпинов


200
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
клонников» апеллировали к этическим, социальным и прочим нормам, якобы существовавшим в седой древности и отраженным в каноническом сочинении «Ли цзи» («Книга обрядов»). Здесь будто бы словами Конфуция давалось описание идеального общества датун («Великое единение»). Кроме того, идейными истоками многих тайпинских документов являлись «Чжоуские ритуалы» («Чжоу ли») и трактат «Мэн-цзы». Такое максимальное «удревнение» политического идеала служило и орудием против наиболее популярной тогда идеи реставрации династии Мин. Апелляция к древности означала нежелание «богопоклонников» идти на союз с повстанцами тайных обществ, выступавшими под лозунгом «Свергнем Цин, восстановим Мин», а также со всеми, кто не отказался от традиционных верований (санъцзяо). Все это вело к отторжению тайпинами «минского», т.е. наиболее массового, крыла повстанческого движения.
Идеология самих тайпинов была соединением китайского и западного начал. Первое представляло собой сочетание конфуцианской морали - прежде всего принципа «сыновней почтительности» (сяо) - с древними социальными утопиями. Главными среди них были тайпин дао - полумистическое учение о «Пути Великого равенства» и датун - концепция идеального общества «Великого единства». К этому добавились идущие от традиционных тайных обществ и религиозных сект мистицизм, аскетизм и жесткая дисциплина. Вторым компонентом тайпинского синтеза стала христианская религия протестантского толка, причем существенно китаизированная и, так сказать, тайпинизированная. Хун Сюцюань и Ян Сюцин видоизменили протестантские представления, дали иное толкование природы Христа, дополнили библейские и евангельские рассказы о чудесах своими чисто тайпинскими вымыслами. Своеобразно понятое и по- своему толкуемое повстанцами протестантство европейских миссионеров стало инструментом для достижения политических целей старокитайского толка. Религиозная доктрина «богопоклонников» не была восприятием религии нового буржуазного общества. Напротив, христианские идеи Хун Сюцюаня были заимствованы из «староевропейского», средневекового пласта христианства с его религиозным фанатизмом, непримиримостью, примитивизмом и косностью. В ходе тайпинизации из этого учения были выброшены христианские проповеди смирения, долготерпения и всепрощения. Вместо них провозглашалось беспощадное истребление врагов.
В тайпинском варианте христианство сочеталось с традиционным китаецент- ризмом и великоханьской доктриной Срединной империи как центра Вселенной, в рамках которой остальные страны представляли собой лишь «варварскую» периферию Китая. Хун Сюцюань, как «сын Божий», «младший брат Иисуса Христа» и представитель христианского Бога-Отца на Земле считал себя «истинным повелителем» не только Китая, но и всех других стран и народов. Его четырем помощникам - князьям {ван), титулованным по четырем сторонам света, надлежало править всем миром. «Богопоклонники» соединяли традиционное отношение к европейцам как «варварам» с христианским подходом к ним как «братьям во Христе», называя европейцев «братья-варвары». Верховенство Китая


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 201
Походы крестьянских армий 1853-1858 гг.
над остальным миром обосновывалось уже не конфуцианским Небесным мандатом, а христианским «божественным» происхождением Хун Сюцюаня. Тайпин- ские ваны внесли свой вклад в христианский канон - в дополнение к Ветхому и Новому Заветам они написали свою, «третью часть» Библии - «Последний завет». Язык христианства, его догматы, обряды и нормы сочетались с великоханьскими претензиями, традиционными титулами, рангами, тщательной регламентацией церемоний и традиционными экзаменами на ученые степени.
В 1851 г. тайпины отбили новые атаки правительственных войск и двинулись на север Гуанси. Здесь в сентябре они заняли г. Юнъань, где создали свое правительство. Тем самым повстанческая армия стала носителем новой государственности. Реальную власть сконцентрировал в своих руках Ян Сюцин (Дун-ван, Восточный князь). Он возглавил армию и административное управление. Сяо Чаогуй стал Западным князем (Си-ван), Фэн Юнынань - Южным (Нань-ван), а Вэй Чанхуэй - Северным князем (Бэй-ван). Титул князя-помощ- ника (И-ван) получил Ши Дакай. Высокие военные и чиновничьи ранги получили рудокоп Цинь Жиган, шэныии Ху Ихуан, речной пират Ло Даган и другие лидеры повстанцев.
Тайпины создали сильную армию с железной дисциплиной. Ее бойцы строго следовали приказам командиров и десяти христианским заповедям. Тайпин- скую армию отличали гуманное отношение к населению, отказ от грабежей, жестокости и произвола по отношению к простолюдинам. В «христианской»


202
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
армии тон задавали религиозные фанатики и аскеты. Они запрещали сношения мужчин с женщинами, азартные игры, вино, курение опиума и проституцию. Тайпинская армия, опираясь на поддержку населения, разбила немало соединений цинских войск и частично вооружилась за счет военных трофеев. Позже «богопоклонники» организовали свое производство оружия и снаряжения.
На всем пути повстанцы громили правительственные учреждения (.ямэнь), убивали всех маньчжуров и крупных чиновников-китайцев, а также тех, кто активно выступал против повстанцев. Последователи Хун Сюцюаня конфисковывали их имущество, облагали контрибуцией «богачей», сурово наказывая тех, кто не хотел ее платить. Тайпины стремились заручиться поддержкой простого люда и карали за попытки грабить его. Нередко они выделяли крестьянам продовольствие и часть имущества, конфискованные у своих врагов и «богачей», обещали освободить население на три года от налоговых тягот. Крестьянство и городская беднота поначалу поддерживали «богопоклон- ников».
Сорокатысячная цинская армия блокировала район Юнъаня. В апреле 1852 г. тайпины вырвались из окружения и двинулись на север. Правительственные войска смогли отстоять лишь главный город Гуанси - Гуйлинь. Развивая наступление, повстанцы вступили в Хунань. Здесь к «богопоклонникам» примкнуло до 50 тыс. новых бойцов. В декабре тайпины без боя взяли Юэчжоу, где захватили арсеналы с оружием. Выйдя здесь к Янцзы, они создали свой речной флот. На судах по Янцзы и по ее берегу армия Хун Сюцюаня направилась на восток - в Хубэй, обрастая тысячами новых добровольцев.
В конце 1852 - начале 1853 г. «богопоклонники» вошли в Ханьян и после ожесточенных боев овладели Ханькоу и Учаном. Эта блестящая победа подняла на борьбу хубэйскую бедноту. Численность тайпинской армии составила 0,5 млн. человек, а флот насчитывал 10 тыс. джонок. Успехи повстанцев и особенно занятие ими У хани вызвали растерянность цинского правительства. Однако вожди «богопоклонников» не использовали благоприятный момент для организации наступления на север - на Пекин. Вместо этого их армия в феврале продолжала наступление на восток. По суше и по Янцзы победители двинулись далее - в Аньхуэй. Взяв без боя главный город этой провинции Аньцин, они завладели богатыми боевыми трофеями. 19-20 марта 1853 г. войска Хун Сюцюаня


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 203
победоносно штурмовали Нанкин, где вырезали около 20 тыс. маньчжуров и членов их семей. К моменту взятия Нанкина силы повстанцев составляли 1 млн. солдат. Вскоре тайпины вступили в Чжэньцзян и Янчжоу, прервав сообщение по Великому каналу. Нанкин был переименован в Небесную столицу (Тянь- цзин) и стал столицей Тай- пин тяньго.
Победа тайпинов над маньчжурами на р. Янцзы
Тайпинское государство
Номинально главой Небесного государства и абсолютным монархом являлся Хун Сюцюань. По прибытии в Нанкин он удалился от мирских дел, занимался только религиозными вопросами и безвыездно пребывал в своем роскошном дворце. Еще до этого он передал всю военную и административную власть Ян Сюцину - Восточному князю. Считалось, что Ян Сюцин обладал даром «воплощать дух божий» и изрекать волю Бога. Ему были подчинены остальные князья, лишенные права непосредственно сноситься с Хун Сюцюанем. Встав у кормила правления, Ян Сюцин показал себя энергичным, умным и волевым правителем, отличавшимся, однако, замашками заносчивого самодержца. Поскольку тайпин- скую монархию возглавляли религиозные лидеры, а верховная власть и церковь фактически слились воедино, Тайпин тяньго являлось теократическим государством.
Вскоре после закрепления в Нанкине тайпинское правительство в 1853 г. опубликовало «Тяньчао тяньму чжиду» («Земельная система Небесной династии»). Этот документ содержал программу общественного строя Тайпин тяньго, основанного на принципе полной уравнительности, прежде всего уравнительного распределения земли по едокам, включая женщин и детей. «Нужно добиться того, чтобы вся Поднебесная пользовалась великими благами, дарованными Отцом Небесным, Господом Богом, чтобы люди совместно обрабатывали землю, совместно питались и одевались, совместно расходовали деньги, чтобы все было поровну и никто не остался голодным и холодным», - говорилось в этом документе. Он определял организацию всей жизни в Тайпинском государстве на армейско-бюрократической основе. Каждые 25 семей образовывали административную, хозяйственную, военную и религиозную единицу - взвод (.лянъ), возглавляемый взводным командиром и одновременно священником. Взвод имел


204
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
общественную кладовую, куда все обязывались сдавать излишки продуктов и денег, в том числе все трофеи. Нетрудоспособные и сироты содержались членами взвода. От каждой семьи выделялся один солдат. Двадцать шесть семей образовывали делившийся на пять пятков собственно военный взвод. Четыре взвода образовывали роту, пять рот - бригаду, пять бригад - дивизию, пять дивизий - корпус, насчитывавший свыше 13 тыс. бойцов. Его командующий на соответствующей территории был одновременно главой гражданской и судебной власти.
«Земельная система Небесной династии» выражала стремление крестьянской бедноты и пауперов к всеобщему равенству. Но документ оказался доступен лишь узкому кругу лиц, поскольку был написан не на разговорном (байхуа), а на «мертвом» книжном языке (вэнъянъ), не понятном крестьянству. Его «аграрная» часть в жизнь практически не претворялась. «Земельная система Небесной династии» осталась мечтой, утопией, ее идеи не стали основой реальной политики тайпинских ванов. Социальный же смысл реальной политики «богопоклонни- ков» означал не возврат к древним порядкам, а сохранение существующего строя, несколько оздоровленного благодаря устранению наиболее нетерпимых для крестьян крайностей налоговой и арендной эксплуатации.
Китайское крестьянство как интегральная часть традиционной системы было заинтересовано не в ее ликвидации, а именно в ее оздоровлении и улучшении на базе крестьянских патриархальных представлений о «справедливости» и «законности». Последние означали недопущение нарушений кодифицированного и обычного права, а также соблюдение прежних, основанных на традиции норм изъятия прибавочного продукта. Крестьянство Китая не требовало ликвидации «богачей», ибо, будучи по преимуществу владельческим классом, наоборот, защищало право земельного владения. Деревня считала своим главным врагом государство и чиновничество с их налоговым произволом. Даже в период массовых восстаний крестьянство не выдвигало требования перераспределения земли. Земельное владение как таковое крестьяне считали неприкосновенным.
В Тайпинском государстве конфискации подлежали движимое имущество и земля маньчжуров, чиновников и тех землевладельцев, которые активно боролись против новой власти. Их поля фактически оставались в пользовании арендаторов. Основная же масса землевладельцев-рентополучателей сохраняли свое имущество и землю. Вожди «богопоклонников» не думали всерьез об аграрном перевороте, ставя своей целью лишь свержение маньчжурской власти и некоторое смягчение частной эксплуатации. Именно поэтому была реализована лишь военно-административная часть программы, изложенной в «Земельной системе Небесной династии».
Проповедуя идеи равенства, Хун Сюцюань и его последователи делали акцент на равенстве всех людей перед Богом. Имущественное равенство более или менее соблюдалось лишь в армии и городских трудовых лагерях. С 1851 г. повстанцы создали монархию, средневековое сословие наследственных титулованных семей (ван, хоу). Тайпины породили свою бюрократию - чиновников


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 205
11 рангов, признали «ученое сословие» и восстановили экзамены на ученое звание. «Богопоклонники» приступили к строительству роскошных дворцов с массой челяди, создали собственную знать {гоцзун). Местные власти в Тайпин тянь- го во многом состояли из шэныиы и рен- тополучателей. Таким образом, порядки в созданном тайпинами государстве немногим отличались от тех, что существовали в остальной части Цинской империи.
Стараясь укрепить союз с землевладельческим крестьянством, тайпины несколько изменили цинскую налоговую систему и политику. Новый «основной» земельный налог был намного ниже цинского, а ряд прежних дополнительных поборов и надбавок к налогам вообще отменен. Произошли некоторые изменения и в частном секторе земледелия. Многие крупные «богачи» из числа чиновников, знати и активных врагов новой власти были убиты или бежали с территории Тайпинского государства. Их владения, в том числе земельные, конфисковались как «имущество дьяволов». Их арендаторы освобождались от прежних выплат и вносили облегченный налог в казну «богопоклонников». Кроме того, в ряде районов тайпины заставляли землевладельцев снижать арендную плату. Крупные землевладельцы подвергались повышенному налогообложению. Они вносили тяжелую одноразовую «дань в знак покорности» и платили «особые налоги». К ним добавлялись зачастую всякого рода реквизиции в пользу повстанческой армии.
В первое время положение крестьян, по крайней мере на части территории Тайпинского государства, несколько улучшилось. Так, в некоторых районах арендную плату снизили, а в других крестьяне вообще перестали отдавать ее «хозяевам земли», но обязывались платить налог непосредственно тайпинским властям. Там, где арендная плата сохранялась в прежнем размере, крестьяне были в той или иной мере защищены от произвола «богачей». Тайпины отчасти уравняли женщин в правах с мужчинами. В новом государстве были запрещены проституция, купля и продажа невест и рабынь, требование приданого и обычай бинтования ног. «Богопоклонники» отменили пытки, ввели гласный суд, боролись со взяточничеством, спекуляцией, бандитизмом и частично отменили институт рабства. Будучи религиозными моралистами, они решительно выступали против опиумокурения, пьянства, азартных игр и прелюбодеяния. Тайпинское законодательство обретало формы христианских заповедей.
На экономической политике тайпинского «центра» поначалу сильно сказывались крестьянские стремления к натуральному хозяйству и уничтожению торговли и денег. С 1853 г. в пределах Нанкина тайпинские князья стали осуществ¬
Тайпинская знать


206
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
лять свой социально-экономический эксперимент. Частное владение, рыночная экономика и всякая торговля были запрещены. Мастерские, мануфактуры, лавки, магазины, дома и земельные участки в черте города стали государственной собственностью. Любые денежные суммы отбирались в казну. Была ликвидирована низовая ячейка общества - семья, а браки запрещены. «Во избежание разврата» мужчин отделили от женщин и детей. Все население Нанкина, кроме воинских частей, княжеских дворов и домов тайпинской знати, распределили по изолированным друг от друга мужским и женским трудовым лагерям и рабочим командам. Эти ячейки имели военную организацию с бесплатным принудительным трудом, общежитиями, с коллективным снабжением - паёк или питание из общего котла плюс одежда. Трудовая повинность стала законом. Вся изготовленная в лагере или в команде продукция сдавалась в «священные кладовые» и затем централизованно распределялась. В других городах тайпинов политика тотального огосударствления и распределения, уничтожения рынка и семьи не проводилась. Эта столичная система, особенно изоляция мужчин от женщин, вызывала протесты рядовых тайпинов. Ян Сюцин был вынужден сначала разрешить торговлю, но, правда, государственную, а весной 1855 г. распустить все женские и многие мужские лагеря и команды. Вслед за восстановлением семьи в Нанкине стала появляться и частная торговля.
В городах тайпины разрушали казенные предприятия как символ владычества ненавистных захватчиков - маньчжуров. Например, взяв Нанкин, они уничтожили крупнейшие в Китае императорские шелковые мануфактуры, в Цзин- дэчжэне разрушили императорские печи для обжига «дворцового» фарфора. Первое время в политике повстанцев проявлялось явное антирыночное направление, которое впоследствии сменилось вполне лояльным отношением к торговле и предпринимательству. Тем не менее в условиях гражданской войны все более нараставшая нестабильность территории Тайпинского государства со своей стороны мешала населению использовать все то положительное, что принесли с собой «богопоклонники», снижала поддержку крестьянства и горожан в борьбе с силами цинского лагеря.
Военные успехи «богопоклонников» и создание ими своего государства в долине Янцзы нанесли мощный удар маньчжурскому режиму. При приближении тайпинов местные чиновники, забрав казну, бежали из городов, бросая их на произвол судьбы. Маньчжурская династия утратила власть на большой территории - в долине Янцзы, а позже и в других регионах. Цинское правительство испытывало большие финансовые трудности, вызванные отпадением богатейших районов в Центральном Китае, резким сокращением налоговых поступлений и огромными военными расходами на подавление Крестьянской
Печати тайпинов


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 207
войны тайпинов и других народных движений. Все это существенно осложнялось оттоком серебра, шедшего за границу на оплату опиума.
Бюджетный дефицит правительство старалось восполнить путем усиленного выпуска денежных знаков, предназначенных к хождению наравне с серебром и медной монетой. Казна с 1853 г. начала печатать бумажные ассигнации {гуанъпяо, баочао), не обеспеченные запасами звонкой монеты. Гуанъпяо имели серебряный, а баочао - медный номинал. Для внедрения в сферу обращения не обеспеченных серебром и медью ассигнаций правительство создало сеть особых казенных «денежных лавок» (гуанъцянъпу). Однако недоверие деловых кругов и населения к обесцененным ассигнациям и конкуренция частных меняльных лавок и ломбардов привели к закрытию этих «лавок». Уже в 1861 г. правительство было вынуждено прекратить бумажно-денежную эмиссию, так как к этому времени казенные платежные обязательства потеряли всякую покупательную способность.
Оказавшись перед лицом военного краха и финансового банкротства, цин- ское правительство пошло на дополнительное налогообложение. В 1853 г. был введен чрезвычайный военный налог на перевозку товаров внутри страны {ли- цзинъ). Вместе с тем старый налог на перевозку товаров внутри страны (чан- гуаныиуй) отменен не был. Опасаясь дальнейшего подъема Крестьянской войны, династия Цин пошла на отмену ряда запретов и снижение фискальных требований к провинциям.
Разрастание повстанческой борьбы
Цинский режим в 1853-1860 гг. находился на грани военно-политического краха. Тайпины наносили одно за другим поражения цинским войскам. Вскрылась полная неспособность «восьмизнаменных» и войск «зеленого знамени» победить повстанцев. На помощь гибнущей маньчжурской династии пришли китайские шэнъши и крупные землевладельцы Центрального Китая, взявшие борьбу с «длинноволосыми разбойниками» в свои руки. Поскольку официальное сельское ополчение (сянъюн) оказалось беспомощным перед крестьянской армией, враги тайпинов сделали ставку на частные дружины (туанълянъ). На их основе цинский сановник Цзэн Гофань у себя на родине, в Хунани, в 1852 г. создал Сянскую (Хунаньскую) армию.
«Хунаньские молодцы» - хорошо вооруженные, специально подобранные и профессионально обученные - стали опасными противниками тайпинов. Сянская армия обрела свой речной флот, а ее численность доходила до 50 тыс. бойцов. Вслед за этим в 1853 г. возникла Хубэйская армия под командованием Ху Линьи.
Цзэн Гофань


208
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В 1854 г. цинское правительство приказало войскам Цзэн Гофаня и Ху Линьи направиться на восток - против Тайпинского государства. Ожесточенные бои между Сянской армией и тайпинами в 1854— 1856 гг. шли с переменным успехом. Цзэн Гофань в 1856 г. со своей армией был окружен и блокирован тайпинами в Цзянси, и только начавшаяся резня в лагере повстанцев спасла его от разгрома. Зона господства Цзэн Гофаня - Хунань и Хубэй - представляла собой идеальный плацдарм для борьбы с Тайпин тяньго. Кроме того, Хунань и Хубэй являлись житницей Китая, поставщиками риса и пшеницы, ставших в условиях гражданской войны своего рода «стратегическим сырьем». Сянская армия быстро набирала силу.
К концу 50-х годов император Сянь-фэн, опасавшийся чрезмерного усиления этого опытного полководца и политика с его «хунаньскими молодцами», стал делать ставку на армии Северобережного и Южнобережного лагерей под Нанкином. До 1853 г. тайпины не закреплялись на территории, по которой они продвигались к Нанкину. В результате правительственные силы восстанавливали свою власть, расправляясь с жителями, подозреваемыми в сочувствии к повстанцам. Несмотря на переполох в Пекине, вызванный падением Нанкина, правительство сумело ответить на успех тайпинов. В марте 1853 г. 30-тысячная цинская армия во главе с Сян Жуном подошла с юго-запада к Нанкину и создала вблизи него сильно укрепленный так называемый Южнобережный лагерь. В апреле другая «знаменная» армия под командованием Цишаня создала в окрестностях Янчжоу так называемый Северобережный лагерь. Сковав тайпинские войска в районе Нанкина, цинским стратегам удалось ослабить удар «богопоклон- ников» по Пекину.
На захват Пекина в мае двинулись две армии тайпинов. Одна из них не смогла пробиться на север и вернулась назад. В итоге наступление через Аньхуэй повели лишь корпуса Линь Фэнсяна, Ли Кайфана и Цзи Вэньюаня - всего около 30 тыс. бойцов. В июне тайпины разгромили цинские войска у Гуйдэ, но, не имея возможности переправиться через Хуанхэ, уклонились далеко на запад по ее южному берегу. Осуществить переправу им удалось лишь в Хэнани - западнее Кайфэна, причем часть войск не успела форсировать реку и отступила на юг. Продолжавшие Северный поход части после неудачной осады Хуайцина двинулись в сентябре 1853 г. в Шаньси, а оттуда в Чжили. Стремительным маршем они вышли в район Тяньцзиня, вызвав панику в Пекине. Началось бегство бога¬


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 209
тых и знатных маньчжуров из столицы, а богдохан еще раньше вывез свои сокровища в Маньчжурию. Однако крестьяне Северного Китая не были готовы примкнуть к «богопоклонникам», к тому же они плохо понимали их южный диалект. Не присоединились к войскам Северного похода и повстанцы «Армии факельщиков» (Няньцзюнь), начавшие борьбу в ноябре 1852 г. в северной части провинции Аньхуэй и восточных районах Хэнани под руководством разорившегося торговца солью Чжан Лосина. Вокруг него зимой 1852/53 г. объединились отряды няньцзюней численностью более 100 тыс. человек.
Маньчжуры стянули к Тяньцзиню «восьмизнаменные» войска, монгольскую конницу и частные дружины. Цинские силы под командованием «знаменного» монгола князя Сэнгэринчи в несколько раз превышали численность повстанцев. Чтобы не подпустить их к Тяньцзиню, маньчжуры разрушили дамбы на реках, затопив равнину. Наступившая суровая зима заставила тайпи- нов укрепиться в своих лагерях. Здесь «богопоклонники»-южане страдали от холода, нехватки провианта и постоянных атак превосходящих сил противника, особенно маньчжурской и монгольской конницы. В феврале 1854 г. они оставили свои позиции южнее Тяньцзиня и с боями отступили на юг, теряя множество бойцов, в том числе замерзшими и обмороженными. При отступлении погиб Цзи Вэньюань.
После очередного прорыва из окружения тайпинам в мае удалось укрепиться в Ляньчжэне на Великом канале. К ним на помощь из Нанкина устремилась вторая армия численностью 30 тыс. бойцов под командованием Цзэн Личана и Чэнь Шибао, посланная в январе Ян Сюцином. Ей навстречу из Ляньчжэня выступила кавалерия Ли Кайфана, тогда как пехота во главе с Линь Фэнсяном осталась в окруженном врагом городе. Шедшая им на выручку вторая армия тайпинов форсировала Хуанхэ, вошла в Шаньдун и после ожесточенных боев овладела Линь- цином. Однако, очутившись во вражеском кольце без провианта, войска Цзэн Личана и Чэнь Шибао оставили город и двинулись обратно на юг. Их корпуса действовали несогласованно и вскоре были почти полностью истреблены Шань- дунской армией Бао Чао. После десятимесячной осады изнуренные голодом войска Линь Фэнсяна в марте 1855 г. почти все погибли во время штурма Ляньчжэня, а их командующий попал в плен. Прорвавшийся из окружения в Гаотане отряд Ли Кайфана снова окружили, и в мае он капитулировал. Оба выдающихся тайпинских полководца в разное время были казнены в Пекине. Так закончился Северный поход.
Его неудача окрылила цинский лагерь и резко ухудшила положение Тайпин тяньго. Самая опасная для маньчжурского господства угроза отодвинулась, и цинский режим выстоял. После поражения армий Северного похода и перехода Тайпин тяньго к тактике активной обороны у тайпинов не было реальных возможностей организовать еще одно наступление на Пекин. Наступил стратегический перелом в Крестьянской войне. Отныне «богопоклонники» фактически боролись не за ликвидацию династии Цин, а за сохранение и расширение Тай- пинского государства.


210
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Суда близ Гонконга (40-е годы XIX в.)
Выполнение этой задачи тайпины связывали с Западным походом. В мае 1853 г. они двинулись на многочисленных судах вверх по Янцзы. В июне они вернули себе утерянный ранее Ань- цин, а к концу года - многие округа и уезды провинции Аньхуэй. В феврале 1854 г. 40-тысячная тайпин- ская группировка разгромила крупные цинские силы
на подступах к Ханькоу и Ханьяну, овладела этими ранее оставленными городами, а также южной частью провинции Хубэй и северными районами Хунани. «Богопоклонникам» постоянно приходилось перебрасывать свои войска на борьбу с Южнобережным и Северобережным лагерями в районе Нанкина. Благодаря этому Сянской армии Цзэн Гофаня удалось в апреле 1854 г. одержать победу над войсками и речной флотилией «богопоклонников» у Сянтаня, а в июле выбить повстанцев из Юэчжоу. В октябре 1854 г. тайпины были вынуждены без боя оставить Ухань, а в декабре в речном сражении с Хунаньской флотилией у Тяньцзячжэня они потеряли 3 тыс. боевых судов.
Ситуация резко изменилась, когда сюда прибыли войска Ши Дакая. Зимой
1855 г. они вновь отвоевали восточную часть провинции Хубэй, а весной - Ханьян и Учан. Ши Дакай двинул свои силы в провинцию Цзянси и к весне
1856 г. занял более 55 ее уездов. Западный поход оказался весьма успешным. Тайпинские армии повсеместно перешли в наступление. В апреле они наголову разгромили Северобережный лагерь, а в июне 1856 г. войска Цинь Жигана и Ши Дакая одержали полную победу над армией Южнобережного лагеря, после чего ее командующий Сян Жун покончил с собой. Блокада Нанкина была ликвидирована. Территория Тайпин тяньго существенно расширилась и на время стабилизировалась.
Победоносный поход «богопоклонников» в долину Янцзы вызвал своего рода цепную реакцию восстаний, причем не только мелких, сугубо локальных, но и таких крупных, как крестьянская война няньцзюней (1852-1868), охватившая большинство северных провинций, и восстания тайных обществ в приморских провинциях. В итоге династия Цин была вынуждена вести гражданскую войну как на старых, так и на новых фронтах. Поражение тайпинских войск в Северном походе позволило Пекину во второй половине 1854 г. бросить против няньцзюней крупные силы и нанести им ряд тяжелых поражений.
Это наступление вынудило няньцзюней объединиться. В августе 1855 г. их командиры собрались в Чжихэцзи (северный район пров. Аньхуэй) на совещание и провозгласили создание повстанческого союза, получившего название


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 211
«Великое Ханьское государство», во главе с Чжан Лосином. Избранные совещанием новые лидеры упорядочили военную и идеологическую организацию движения. Маневренная война няньцзюней сковывала значительные силы цинского режима, отвлекая их от борьбы с «богопоклонниками» и продлевая существование Тайпинского государства. Этому же способствовало и вмешательство в ход гражданской войны природной стихии. Летом 1855 г. в результате 12-дневных проливных дождей Хуанхэ, до этого текшая на юго-восток и впадавшая в Желтое море, прорвала дамбы близ Кайфэна. Уничтожая все на своем пути, она потекла на северо-восток, в Бохайский залив.
Эта гигантская катастрофа привела к гибели около 7 млн. человек и нарушению всей оросительной системы от Кайфэна до Желтого моря.
В мае 1853 г. на юге Фуцзяни подняло восстание тайное общество «Малые мечи» (Сяодаохуэй) во главе с богатыми купцами Хуан Дэмэем и Хуан Вэем. Повстанцы захватили ряд городов, в том числе Сямэнь, и провозгласили реставрацию династии Мин. Одновременно под руководством Линь Цзюня выступили члены общества «Красные монеты» (Хунцяньхуэй). После двухмесячных ожесточенных боев цинские войска в октябре ворвались в Сямэнь. Хуан Дэмэй был схвачен и убит, а Хуан Вэй с повстанческой эскадрой ушел на архипелаг Пэнху в Тайваньском проливе, где в течение пяти лет (1853-1858) продолжал борьбу. Отряды Линь Цзюня, перешедшие к партизанской войне в южных гористых районах Фуцзяни, в 1858 г. были разгромлены, а их предводитель пал в бою.
В сентябре 1853 г. члены тайного общества Сяодаохуэй под предводительством Лю Личуаня подняли восстание в ряде уездов Цзянсу. При поддержке местного населения они без боя заняли Шанхай (за исключением иностранного сеттльмента) и создали 20-тысячное повстанческое войско. Лю Личуань объявил себя сторонником «богопоклонников». Повстанцы основали здесь в 1853-1855 гг. Небесное государство Великого благоденствия Великой династии Мин (Да Мин Тайпин тяньго). Верность идее реставрации Мин сочеталась у них со стремлением влиться в ряды «богопоклонников», принесение жертв в традиционных храмах - с желанием принять христианство и уважением к европейским миссионерам, опора на национальные устои - с отказом от китаецентризма, традиционное мышление - с большим интересом к Западу. Повстанцы в Шанхае стремились, подобно тайпинам, к дружбе с англичанами, французами и американцами, надеясь на их помощь и оружие в борьбе против маньчжуров. Однако иностранцы вскоре нарушили ранее объявленный нейтралитет. В 1854 г. они фактически за¬
Посвящение
в члены тайного общества


212
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
хватили в свои руки управление шанхайской таможней и в нарушение всех договоров вывели территорию иностранного сеттльмента из-под юрисдикции Китая, создав там свое административное управление. Почти полтора года бойцы Лю Личуаня обороняли Шанхай от цинских войск, получавших поддержку из сеттльмента. В январе 1855 г. отряд французских войск при поддержке артиллерии безуспешно пытался захватить Шанхай. К февралю положение в осажденном городе резко ухудшилось, не хватало боеприпасов и продовольствия. Прорвав блокаду, одна часть восставших присоединилась к тайпинам, другая отступила в Цзянси. В боях под Шанхаем погиб Лю Личуань. Цинские войска учинили в городе кровавую расправу над мирным населением.
С лета 1854 г. народное восстание охватило провинцию Гуандун. Его начали в июне в районе Гуанчжоу тайные общества из семейства «Триады». Восставшие обвязывали голову красной тканью, за что враги называли их «красноголовыми бандитами» или «мятежниками в красных повязках». Во главе повстанцев встали лидеры местных тайных обществ Хэ Лю, Чэнь Кай и Ли Вэньмоу. В середине июля объединенные силы «красноголовых» двинулись на Гуанчжоу и осадили его. Осенью вооруженная борьба охватила чуть ли не всю провинцию. Массовые восстания переросли в настоящую крестьянскую войну провинциального масштаба. В руках повстанцев оказались многие окружные и уездные города, а общая численность восставших достигла нескольких сотен тысяч. На сторону восставших перешла цинская речная флотилия. Борьба, разрастаясь, перекинулась в Гуанси.
Однако крестьянская война «красноголовых» не имела единого руководящего центра, отряды действовали несогласованно. Среди соединений, осаждавших Гуанчжоу, царил разлад. Их вожди имели различные взгляды на будущее политическое устройство Китая. Одни объявили себя соратниками тайпинов, другие стояли за создание собственной династии, как, например, Чэнь Кай, провозгласивший себя основателем династии Да Нин («Великое Спокойствие»). Третьи боролись за возрождение династии Мин, объявляя себя ее полководцами. Лагерь «красноголовых» раздирала вражда между разными землячествами. Все эти факторы умело использовал наместник Лянгуана Е Минчэнь, с помощью западных держав укрепивший свои войска и добровольческие дружины.
С начала 1855 г. в провинции Гуандун правительственные войска перешли в наступление. Чтобы запугать «красноголовых», каратели вырезали до 100 тыс. мирных жителей. Военные неудачи, нехватка продовольствия обострили разногласия среди их вождей. 40-тысячная группировка Чэнь Кая и Ли Вэньмоу в мае 1855 г. прекратила блокаду Гуанчжоу и двинулась в Гуанси, а оттуда в Хунань. Ее примеру последовали другие отряды. Оставшиеся в провинции Гуандун разрозненные силы «красноголовых» были в том же году разгромлены цинскими войсками.
Летом 1855 г. на юге Хунани из пришедших сюда нескольких десятков тысяч вооруженных гуандунцев и беженцев образовались две группировки - западная и восточная. В их ряды влились гуансийские повстанцы. В сентябре часть вое-


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 213
точных отрядов направилась в Цзянси и присоединилась к войскам Ши Дакая. В сентябре 1855 г. Сянская армия Цзэн Гофаня уничтожила западную группировку «красноголовых», а в конце года и остатки восточных частей, задержавшихся на юге Хунани. Они были разгромлены в районе Чэньчжоу. Армия под командованием Чэнь Кая, Ли Вэньмоу и других вождей обосновалась на юго- востоке Гуанси. Осенью 1855 г. «красноголовые» создали здесь повстанческое Государство Великих свершений (Дачэнго) со столицей в Сюньчжоу. Его главой стал Чэнь Кай, присвоивший себе и своим соратникам княжеские титулы. Это государство располагало штатом чиновников и чеканило свою монету. Местное население поддерживало «красноголовых» и охотно вступало в их армию. В течение шести лет, до осени 1861 г., здесь существовала стабильная база антицин- ской борьбы.
Несмотря на подавление цинскими войсками трех крупных восстаний - на юге Фуцзяни, в Шанхае и Гуандуне, борьба тайных обществ против «северных варваров» - маньчжуров продолжалась, создавая новые очаги восстаний. Более того, развитие вооруженной борьбы по нарастающей вступило в свой наивысший этап (1855-1860). К крестьянским войнам - тайпинов, няньцзюней и гуан- дунцев, - а также к повстанцам тайных обществ присоединилось национально- освободительное движение неханьских народов и религиозных меньшинств против маньчжурского ига. В 1855 г. взялись за оружие мяо в Гуйчжоу под руководством поденщика Чжан Сюмэя, а с 1858 г. - мусульмане (хуэй) - войско «белого знамени». В 1856 г. поднялись на борьбу мусульмане в Юньнани, создавшие в западной части провинции свое государство во главе с проповедником Ду Вэньсю. Все эти периферийные восстания отвлекали значительные цинские военные силы от фронтов Крестьянской войны тайпинов, помогая выстоять их государству и одерживать победы на поле боя.
Между тем к середине 50-х годов лагерь «богопоклонников» был изнутри ослаблен внутренними противоречиями между «старыми братьями», или «старой армией», т.е. выходцами из провинций Гуанси и Гуандун, и «новыми братьями» - уроженцами центральных провинций (Хунань, Хубэй, Цзянси, Аньхуэй и Цзянсу). В среде «старых братьев», в свою очередь, враждовали гуансийцы и гуандунцы. До 1856 г. первые во главе с Ян Сюцином притесняли вторых, а главой гуандунцев фактически был Хун Сюцюань. Внутри самой гуансийской группировки враждовали две фракции - Ян Сюцина и Вэй Чанхуэя. Определяющей здесь была межземляческая рознь, но большое значение имели и личные качества вождей. Самовластие, деспотизм и высокомерие Ян Сюцина восстановили против него остальных князей и их родню. Восточный князь задумал сосредоточить в своих руках помимо реальной еще и номинальную власть. В июле 1856 г. он пошел на публичное унижение Небесного князя, заставив его, как и всех остальных, воздавать себе здравицу как государю. Боясь потерять власть, Хун Сюцюань вызвал в Нанкин Вэй Чанхуэя с его войском.
В ночь на 2 сентября 1856 г. солдаты Северного князя осуществили военный переворот. В ходе этой кровавой резни были убиты Ян Сюцин, весь его двор и род-


214
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Военный совет тайпинов под предводительством Ли Сючэна
ня. Вэй Чанхуэй и Цинь Жиган за недолгое пребывание у власти перебили до 30 тыс. человек - сторонников Восточного князя, а также всю семью Ши Дакая, восстановив против себя большинство тайпинов. Видя новую угрозу своему трону, Хун Сюцюань велел казнить Вэй Чанхуэя и Цинь Жигана, что и было осуществлено после двухдневных стычек в Нанкине. В конце ноября в столицу прибыл Ши Дакай. Поставленный Хун Сюцюанем во главе государства и армии, Ши Дакай на время стабилизировал положение в Нанкине и на фронтах, остановив наступление армии Цзэн Гофаня в долине Янцзы. Однако боявшийся потерять власть Хун Сюцюань вскоре фактически отстранил Ши Дакая от руководства. Власть перешла к гуандунской группировке во главе с семейством Хун - братьям Небесного князя и его фаворитам. Это привело к расколу с группировкой Ши Дакая и его армией. В июне 1857 г., опасаясь за свою жизнь, Ши Дакай бежал из Нанкина. Со своим более чем стотысячным войском он ушел сначала в провинцию Аньхуэй, а затем в Цзянси. С этого времени войско Ши Дакая действовало самостоятельно и навсегда порвало связи с государством Хун Сюцюаня.
Гибель Ян Сюцина и его сторонников - закаленных бойцов, составлявших костяк администрации и военного командования, уход армии Ши Дакая заметно ослабили Тайпинское государство, вступившее в период застоя. Этим немедленно воспользовались враги «богопоклонников». Уже в конце 1856 г. цинские войска почти повсеместно перешли в наступление. В декабре они окончательно захватили трехградье - города Учан, Ханькоу и Ханьян, а также ряд других городов и районов. Войска тайпинов были вынуждены перейти к круговой обороне. С этого времени главными силами Тайпинского государства руководили замечательные военачальники - Ли Сючэн и Чэнь Юйчэн. Первый прошел в повстанческой армии путь от простого солдата до полководца, получившего титул Верного князя (Чжун-ван). Чэнь Юйчэну был пожалован титул Героического князя (Ин-ван). После убийства Ян Сюцина и ухода из Нанкина Ши Дакая Ли Сючэн стал наиболее выдающимся военным руководителем Тайпин тяньго. Сражаясь


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 215
к югу и северу от Янцзы, войска Ли Сючэна и Чэнь Юйчэна наносили удары по вражеским армиям, стремившимся сжать кольцо окружения вокруг тайпинской столицы. Однако разобщение боевых сил «богопоклонников» резко ослабило оборонные возможности тайпинов. Цинские войска, перейдя в наступление, осенью и зимой 1857 г. захватили крепости Хукоу, Чжэньцзян и Гуачжоу. В январе 1858 г. они подошли к Нанкину и восстановили Южнобережный укрепленный лагерь. Одновременно враги тайпинов создали новый Северобережный лагерь - на этот раз в районе Пукоу, взяв тем самым Небесную столицу в клещи. В мае Сянская армия штурмом взяла Цзюцзян. Армия Цзэн Гофаня успешно наступала в Цзянси, а ее флот господствовал на Янцзы. Территория Тайпинского государства резко сократилась.
В этой критической ситуации в полной мере проявился выдающийся организаторский и полководческий талант Ли Сючэна. Наладив координацию действий между тайпинскими армиями, он двинул их в контрнаступление. В сентябре 1858 г. войска Ли Сючэна и Чэнь Юйчэна наголову разгромили цинские войска в районе Пукоу. Ликвидировав Северобережный лагерь, они прорвали кольцо блокады вокруг Нанкина. Чтобы спасти положение, Сянская армия устремилась в центральные районы провинции Аньхуэй. Здесь в ноябре объединенные силы Ли Сючэна, Чэнь Юйчэна и няньцзюней в районе Саньхэ окружили и уничтожили ударные части Цзэн Г офаня. Оглушительные поражения под Пукоу и Саньхэ вынудили цинское командование прекратить наступательные операции. Тем не менее в 1858 г. правительственные силы окончательно подавили очаги сопротивления повстанцев в Фуцзяни - отряды Линь Цзюня в горах и эскадра Хуан Вэя в Тайваньском проливе были уничтожены. На фронте до начала 1860 г. было достигнуто неустойчивое равновесие сил. Войска династии Цин были скованы на Севере, где только что закончилась вторая «опиумная» война с Англией и Францией и назревала третья.
Значительные цинские силы отвлекала на себя и армия Ши Дакая. До конца февраля 1858 г. она сражалась в Цзянси, а затем двинулась в Чжэцзян и овладела там рядом городов. В июле после трехмесячной неудачной осады Цюйчжоу Ши Дакай повел свои войска в Фуцзянь. Он решил пробиться в богатую, тогда еще не разоренную Сычуань и создать там свое государство. Ши Дакай разделил свою огромную, уже 200-тысячную армию на две колонны. Первую он возглавил сам, а вторую повел его родственник Ши Чжэньцзи. С октября 1858 г. обе колонны двигались с боями через юг Цзянси и северные районы провинции Гуандун на запад, оттягивая на себя крупные силы противника. В южной Хунани они соединились, но в мае 1859 г. в районе Баоцина начались упорные бои. Не имея возможности пробиться в Сычуань, обе колонны отступили на юг - в Гуанси. Здесь тайпинская армия вновь разделилась. Колонна Ши Чжэньцзи ушла на юг провинции, а колонна Ши Дакая - в ее западные области. Здесь, в г. Цинъюань она создала базу, просуществовавшую до июня 1860 г.
Возникшее в юго-восточной части провинции Гуанси в 1855 г. повстанческое Государство Великих свершений продолжало борьбу против цинского режима.


216
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Вооруженная борьба в Сычуани в 1859-1866 гг.
Глава «государства» князь Чэнь Кай и его сподвижники располагали армией, численность которой доходила до 100 тыс. бойцов, и крупной речной флотилией на р. Сицзян. Они контролировали около трети всей территории Гуанси и даже пытались овладеть ее главным городом - Гуйлинем. Однако в первой половине 1859 г. положение Дачэнго и войск Чэнь Кая стало критическим, и только приход в Гуанси армии Ши Дакая спас их от разгрома. Но союза и даже взаимодействия между тайпинским полководцем и «красноголовыми» князьями не получилось. Это ослабило обе стороны и было на руку цинским силам.
В начале 60-х годов ареной массовой вооруженной борьбы стала провинция Сычуань. Осенью 1859 г. в ее южные районы вторгся отряд повстанцев из соседней Юньнани. Это были члены Яньбан («Братства опиумных контрабандистов») во главе с Ли Юнхэ и Лань Чаодином. К ним присоединились члены тайного общества Гэлао («Старшие братья»). Численность повстанцев стремительно росла благодаря вовлечению в их отряды крестьян, ремесленников, рабочих соляных промыслов и пауперов, к осени она достигла 300 тыс. человек. Заняв ряд уездов на юге Сычуани, восставшие двинулись в центральные районы провинции, овладели многими малыми и средними городами. Их силы разделились на четыре основные группировки, которыми руководили Ли Юнхэ, Лань Чао- дин, Чжан Гофу и Хэ Голян.
В Сычуани повторился вариант начального этапа крестьянской войны «красноголовых»: отсутствовала прочная территориальная база, не было стабильной повстанческой власти, не сложилось единого руководства. Повстанцы овладели


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 217
почти всей низменной и густонаселенной частью провинции - Красным бассейном, но своего государства не создали. Среди сычуаньцев не оказалось талантливых организаторов и полководцев, они не сумели использовать свое численное превосходство. Все это предопределило разгром повстанцев по частям. В июне 1861 г. войско нового наместника Сычуани Ло Бинчжана уничтожило 30-тысячную группировку Хэ Голяна. В сентябре 1861 г. под Мяньчжоу нанесли сокрушительный удар 100-тысячной армии Лань Чаодина, потерявшей убитыми 40 тыс. человек. Сам Лань Чаодин пал в бою, остатки его войска ушли в Шэньси, где в марте 1864 г. были окончательно разбиты. Стотысячная группировка Ли Юнхэ, блокированная в горах на юге провинции, весной 1862 г. попыталась выйти из окружения и двинуться к границе с Юньнанью. Однако ее разгромили, а Ли Юнхэ взяли в плен и казнили в Чэнду. В конце 1862 г. последние отряды повстанцев либо были разгромлены, либо ушли в Шэньси. Так закончилась крестьянская война 1859-1862 гг. в Сычуани. Она отвлекла на себя цинские силы и ослабила маньчжурский режим.
Положение Тайпинского государства облегчалось действиями няньцзюней. Весной 1857 г. главные силы няньцзюней - до 100 тыс. бойцов под руководством Чжан Лосина вместе с тайпинами одержали ряд побед в провинциях Ань- хуэй и Хэнань. С этого времени началось постепенное сращивание Крестьянской войны тайпинов с повстанческим движением няньцзюней. Две другие группировки няньцзюней самостоятельно совершали регулярные рейды в Шаньдун, Хэнань и Цзянсу против цинских сил. Повсюду полыхали восстания, создававшие вокруг Тайпин тяньго огромную повстанческую периферию. Все это мешало династии Цин покончить с государством «богопоклонников».
Вторая и третья «опиумные» войны
Международная ситуация в 1856-1860 гг. оставалась весьма благоприятной для Тайпин тяньго. В своей внешней политике «богопоклонники» выступали за равноправие и взаимовыгодную торговлю с западными державами. На территории Тайпинского государства была запрещена лишь торговля опиумом. Державы поначалу стремились использовать борьбу между «богопоклонниками» и цинским правительством в своих интересах. Англия, Франция и США заняли выжидательную позицию и через своих представителей, посетивших Нанкин в 1853-1854 гг., заявили о нейтралитете. В тот период они не сомневались в конечной победе тайпинов над маньчжурами. Запад связывал с этим надежду на окончательный слом политики изоляции Китая и полное открытие его рынка. Ставка на победу тайпинов при явном ослаблении маньчжурского режима, в свою очередь, побуждала державы торопиться с нанесением очередного удара по династии Цин.
23 октября 1856 г. английская эскадра контр-адмирала М.Сеймура высадила десант, захвативший форты в устье р. Чжуцзян, и 27 октября подвергла Гуан-


218
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
чжоу варварской бомбардировке. Так началась вторая «опиумная» война. В ноябре англичане разгромили гуандунскую военную флотилию, но из-за малочисленности своих сухопутных сил и растущего отпора китайских войск в январе 1857 г. оставили ряд фортов вокруг Гуанчжоу и на время приостановили боевые действия.
Франция усилила свой флот в китайских водах и с апреля 1857 г. официально вступила в войну. Предлогом для этого Наполеон III избрал убийство в Гуанси фран- цуза-миссионера. Между тем начавшееся в Индии мощное антибританское восстание 1857-1859 гг. спутало планы Лондона, заставив его остановить военные действия в провинции Гуандун. Наместник Лянгуана Е Минчэнь расценил это как неспособность «варваров» вести далее войну и вывел из Гуанчжоу ополчение, не стал восстанавливать Гуандунскую флотилию и впятеро сократил части добровольцев.
С подавлением народного восстания в Индии англичане перебросили в Китай крупные подкрепления. В декабре 1857 г. английский специальный уполномоченный лорд Т.Элгин и французский чрезвычайный представитель барон Ж.Гро предъявили Е Минчэню требования о допуске иностранцев в Гуанчжоу, «возмещении убытков» и пересмотре договоров 1842-1844 гг. Встретив фактический отказ, союзники заняли Гуанчжоу и в начале 1858 г. двинулись в Шанхай и далее на север - в Бохайский залив, к устью р. Байхэ. Цины отвергли все требования «варваров». 20 мая союзники с боем заняли форты Дагу, а затем и Тяньцзинь. Богдохан Сянь-фэн и фактический глава правительства Сушунь были вынуждены принять требования держав. В июне 1858 г. состоялось подписание Тяньцзиньских англо-китайского и франко-китайского договоров. Согласно им, державы получили право иметь в Пекине свои постоянные миссии, подданные Англии и Франции могли свободно передвигаться по Китаю и вести миссионерскую деятельность. Для иностранной торговли были открыты шесть новых портов - в Маньчжурии, на Тайване, на о-ве Хайнань и в долине Янцзы. Пекин обязался после подавления тайпинского восстания открыть для иностранной торговли р. Янцзы и города на ней. Китай должен был уплатить Англии и Франции контрибуцию на сумму 6 млн. ляпов. Особым тарифным соглашением 1858 г. официально легализовалась опиумная торговля. Тогда же в Тяньцзине были подписаны договоры с Россией и США, рас¬
Улица в Гуанчжоу
Форты Дагу


Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40—50-е годы XIX в.) 219
пространявшие на эти страны все права и преимущества, которые уже имели либо могли получить в Китае другие державы.
Завершившаяся вторая «опиумная» война 1856-1858 гг. должна была резко расширить экономическую и иную экспансию Запада в Китае.
Согласно договорам с Англией и Францией, через год в Пекине надлежало провести обмен ратификационными грамотами. Пришедшие в себя после очередного поражения, Сянь-фэн и Сушунь приказали укрепить подступы к Тяньцзиню с моря и уничтожить «заморских дьяволов», когда они поедут в Пекин. Через своих сановников богдохан стал требовать от победителей отказа от большинства условий Тяньцзиньских договоров.
Летом 1859 г. послы Англии и Франции Ф.Брюс и А. Бурбулон направились в Пекин для ратификации Тяньцзиньских договоров в сопровождении военной эскадры из 18 кораблей. Цинское правительство воспротивилось следованию эскадры, перегородив р. Байхэ железными цепями. Когда же союзники 25 июня 1859 г. пытались пробиться силой, заново укрепленные форты Дагу открыли ураганный огонь по англо-французской эскадре. Англичане потеряли три корабля, было много убитых и раненых. Союзники, потерпев поражение, вернулись в Шанхай. Так началась третья «опиумная» война с Китаем.
После победы при Дагу пекинские правители решили, что «варвары» полностью повержены. Указом Сянь-фэна договоры 1858 г. объявлялись утратившими свою силу. В свою очередь, Англия и Франция стали стягивать вооруженные силы для удара по Пекину. В апреле 1860 г. союзники захватили архипелаг Чжоушань. Затем англичане в июне овладели бухтой Далянь у п-ова Ляодун, а французы - портом Яньтай (Чифу) в провинции Шаньдун. В этих пунктах сосредоточилось до 200 военных и транспортных кораблей и более 24 тыс. солдат, готовых к походу.
В начале августа 1860 г. союзники высадились севернее Дагу. 21 августа его форты пали. Через четыре дня союзники без боя заняли Тяньцзинь, где учинили массовые грабежи и насилие. 18 сентября у Чжанцзяваня англо-французская армия нанесла решительное поражение цинским войскам. Через три дня на подходе к Пекину, у моста Балицяо огнем англо-французской артиллерии была сметена маньчжуро-монгольская конница князя Сэнгэринчи. В столице началась паника. Император Сянь-фэн вместе со всем двором бежал в Жэхэ, поручив сво¬


220
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ему брату великому князю Гуну (Исиню) заключить мир на любых условиях. В окрестностях столицы союзники разграбили и сожгли «жемчужину Китая» - летний императорский дворец Юаньминъюань - выдающийся памятник архитектуры, хранилище несметных богатств. 13 октября маньчжурский гарнизон Пекина без боя открыл «варварам» ворота столицы.
В октябре 1860 г. великий князь Гун заключил с представителями Англии и Франции так называемые Пекинские конвенции, подтверждавшие условия Тяньцзиньских договоров 1858 г. Цинская империя обязывалась выплатить более 16 млн. ляпов контрибуции. Тяньцзинь превращался в открытый порт. К Англии переходила южная часть п-ова Цзюлун (Коулун), напротив Гонконга. Державы отныне могли вывозить из Китая чернорабочих {кули). Миссионеры получили право покупать и арендовать землю для своих зданий. После одобрения императором этих соглашений войска союзников покинули Северный Китай, а иностранные послы обосновались в китайской столице.
Россия в 1858-1860 гг. не участвовала в военных действиях, и Петербург сохранял добрососедские отношения с Пекином. Кульджинский договор 1851 г. нормализовал русско-китайскую торговлю в районе среднеазиатской границы. Айгуньский договор, заключенный в мае 1858 г., содействовал дальнейшему территориальному размежеванию между Российской и Цинской империями, а также установлению границы по Амуру. Его левый берег от р. Аргунь до устья признавался владением России. Уссурийский край (Приморье) впредь до окончательного размежевания оставался в общем владении обоих государств. Пекинским русско-китайским договором 1860 г. пограничное размежевание было завершено, и династия Цин признала земли к востоку от р. Уссури русским владением. Дальнейшее уточнение западных границ Китая и восточного кордона России Петербург и Пекин произвели при подписании Чугучакского протокола 1864 г. Россия в отличие от других держав не только не поднимала оружия против Китая, но и боролась с опиумной контрабандой, стремясь укреплять добрососедские отношения с Цинской империей.
Свою победу над династией Цин державы спешили использовать для дальнейших колониальных захватов и разрушения системы «Китай-данники». Освободившиеся войска Франция перебросила в Индокитай. В результате войны во Вьетнаме она в 1858-1861 гг. захватила южную часть страны - Намки (Кохинхина) с Сайгоном. Побежденный Китай ничем не мог помочь своему «даннику» Аннаму. В 1862 г. администрация Кохинхины поставила под французский протекторат Камбоджу. В том же году было осуществлено насилие над другим «данником» Пекина. Лондон объединил все захваченные им бирманские территории и под наименованием Британская Бирма включил их в состав Британской Индии, напрямую управлявшейся из Лондона. «Данническая система» рушилась, а вместе с ней и международные позиции Китая.


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
221
Глава 7
Народные движения 60—70-х годов XIX в.
С окончанием третьей «опиумной» войны 1859-1860 гг. для династии Цин завершился самый опасный период, когда маньчжурский режим был предельно ослаблен и гражданской войной, и поражениями в двух войнах с европейскими державами. В эти семь лет (1853-1860) удары режиму наносили крестьянские армии тайпинов, няньцзюней, «красноголовых» и сычуаньцев, повстанческие отряды тайных обществ и религиозных сект, отряды национальных меньшинств, а также экспедиционные корпуса и флоты Англии и Франции. Регулярные войска Цинской империи в очередной раз оказались неспособными как отразить внешнюю угрозу Китаю, так и победить разного рода соединения повстанцев, сражавшихся в подавляющем большинстве провинций. В этой обстановке династия Цин не только поспешила удовлетворить требования «английских и французских варваров», но и осознала необходимость хотя бы минимального обновления самого режима и его политики.
Активизация традиционалистских сил
Еще до подписания Пекинских конвенций в правящих кругах появились сторонники перемен. Они добивались скорейшего окончания войны с «варварами». Понимая, что политика внешней изоляции Китая далее просто невозможна, эти поборники «усвоения варварских дел» (иу) или «заморских дел» (яньу) предлагали установить со странами Запада принятые среди них нормы внешнеполитических сношений. Осознав преимущество «варварского» вооружения и пароходов, сторонники янъу настаивали на техническом перевооружении китайских армий и флота по европейскому образцу. Концепция «усвоения заморских дел» стала основой постепенно формировавшейся с 1860 г. политики «самоусиления» (цзыцян) Цинской империи. Лидерами этого политического течения при дворе выступали великий князь Гун, сановные маньчжуры Гуйлян и Вэнь- сян. На периферии эту линию представляли китайцы - главы региональных военно-шэныниских клик: наместник Лянцзяна Цзэн Гофань и его соратники Ли Хунчжан и Цзо Цзунтан. Теоретическое обоснование этого курса осуществили Вэй Юань и Фэн Гуйфэнь.
Великий князь Гун


222
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Вэньсян Ли Хунчжан Цзо Цзунтан
После окончания третьей «опиумной» войны великий князь Гун заключил серию новых неравноправных договоров с Пруссией, Данией, Португалией, Испанией, Нидерландами и Италией. По инициативе сторонников яньу в январе 1861 г. в Пекине было создано новое ведомство - Цзунли ямэнь. Это учреждение являлось наполовину собранием маньчжурских князей, наполовину современным министерством. Оно ведало сношениями Китая со странами Запада, внешней торговлей и обороной страны от внешней угрозы. Сановник по делам заморской торговли на Севере (бэйян дачэнъ) со ставкой в Тяньцзине и сановник, ведавший теми же делами на Юге (нанъян дачэнъ) с ямэнем в Нанкине, должны были контролировать внешнеэкономические связи империи с «варварами». Эти должности, как правило, совмещали соответственно наместники Чжи- ли и Лянцзяна. Оба сановника, как и весь Цзунли ямэнь, работали в тесном взаимодействии с созданным в 1859 г. в Пекине Управлением императорских морских таможен. Его возглавляли ставленники Лондона - англичане Г.Лэй, а затем Р.Харт. Особый отдел обороны северных и южных портов ведал закупкой на Западе паровых военных кораблей, артиллерии, стрелкового оружия и боеприпасов к ним, а также производством этих четырех видов боевого снаряжения в самом Китае. Кроме того, отдел отвечал за закупку машинного оборудования для арсеналов, верфей, телеграфа, железных дорог и шахт. Под эгидой Цзунли ямэня в Пекине была открыта школа европейских языков, а позднее такие же учебные заведения возникли в Шанхае и Гуанчжоу. С начала 70-х годов китайцев стали посылать на учебу в США. Таким образом, Цзунли ямэнь стал фактически министерством политики «самоусиления», ее главным штабом.
Вскоре после окончания третьей «опиумной» войны в связи с болезнью Сянь- фэна резко обострилась борьба за власть между двумя придворными кликами. Первая - крайне реакционная, возглавляемая фаворитом императора всесильным казнокрадом и взяточником Сушунем, включала маньчжурских князей - ярых ксенофобов, сторонников изоляции Китая, ненавистников «заморских варваров» и любых нововведений. Другая клика стояла на более умеренных позициях по отношению к державам, сознавала необходимость некоторых уступок Западу и даже крайне скромных новаций. Ее возглавляли гибкий политик великий князь Гун


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
223
и мать наследника престола Цзайчуня - умная, волевая и жестокая Цыси (Ниласы, Ехэнара, Сяоцин). Обе клики выступали за доступ китайцев на высшие государственные должности и за сближение маньчжуров и китайцев перед лицом общей угрозы со стороны тайпинов и Запада.
В августе 1861 г. в Жэхэ умер больной богдохан Сянь- фэн. На престол вступил его шестилетний сын Цзайчунь (1856-1875) под девизом правления Ци-сян (1861), сразу замененным на Тун-чжи («Совместное Правление», 1862- 1875). До его совершеннолетия все дела в стране должен был вершить Совет князей-регентов и сановников из восьми человек во главе с Сушунем, т.е. клика ультраконсерваторов. Однако уже в ноябре 1861 г. произошел государственный переворот, трех регентов во главе с Сушунем казнили, а к власти пришли вдовствующая императрица Цыси и великий князь Гун. Было провозглашено совместное регентство Цыси и далекой от политики второй вдовствующей императрицы Цыань (Сяочжэнь). Переворот 1861 г. открыл дорогу более умеренной политике по отношению к державам, дальнейшему усилению влияния китайских сановников в высших эшелонах власти и политике крайне ограниченных реформ под лозунгом «само- усиления» и «усвоения заморских дел». Все это облегчило временное сотрудничество династии Цин с державами для борьбы с тайпинами, а также экономическую экспансию европейского и американского капитала в Срединное государство.
К этому времени проникновение Запада в Китай стало принимать новые формы. В 1859 г. державы захватили в свои руки только что созданное Управление императорских морских таможен. Во главе его с 1861 г. стоял англичанин Р.Харт. В последующем он бессменно в течение 45 лет являлся генеральным инспектором и фактическим хозяином китайских таможен, превратив их, по существу, в иностранные учреждения. В каждый «открытый» порт назначали инспектора-иностранца. Тем самым Англия при поддержке Франции и США получила возможность для дальнейшего вмешательства во внутреннюю жизнь Китая и для контроля над одним из основных источников дохода Пекина - таможенными сборами. Через ведомство Харта производилась до 1868 г. уплата военной контрибуции Англии и Франции, а также получение Пекином начиная с 1865 г. первых иностранных займов.
Западный капитал предпринял свои первые шаги и вне «открытых» портов. В 1863 г. английские и американские фирмы Шанхая выдвинули проект постройки железной дороги Шанхай-Сюйчжоу. В 1865 г. за частичное осуществление этого плана взялась фирма «Джардин, Мэтисон энд К0». Последняя под видом строительства конки проложила рельсовую линию от Шанхая до Усуна длиной 15 км. В 1875 г. с открытием движения конка была превращена в железную дорогу, что


224
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
вызвало яростное противодействие местных чиновников и населения. Одного несчастного случая было достаточно, чтобы местные жители объявили дороге бойкот. Под давлением властей и населения англичане в 1876 г. были вынуждены согласиться на ее выкуп. Рельсы и оборудование сняли и отправили на Тайвань.
В 60-х годах XIX в. заметно активизировалась экономическая экспансия европейского и американского капитала. В 1864-1866 гг. группа судовладельцев и коммерсантов из Гонконга создала «Гонконг энд Шанхай Банкинг Корпорэйшн» (Гонконг-Шанхайский банк; Хуэйфэн) - банк, ставший затем основным британским финансовым предприятием в Китае. Открытие в 1869 г. Суэцкого канала сократило путь из Англии в Китай почти на треть. В 1871 г. морской телеграфный кабель связал Гонконг, а затем и Шанхай с Лондоном. В итоге влияние мирового рынка на Китай стало более действенным, в том числе в сфере вывоза дешевой китайской рабочей силы.
Полунасильственный «экспорт» из Китая законтрактованных чернорабочих {кули) начался еще в конце 40-х - начале 50-х годов. Их вербовали большей частью обманным путем и зачастую силой грузили на иностранные суда. В результате побоев, болезней и самоубийств в пути среди кули очень высок был процент смертности - от 10 до 40%. Наряду с принудительной контрактацией росла и свободная эмиграция. В 1850-1875 гг. из Гонконга и Макао было вывезено около полумиллиона кули. Гуандун и Фуцзянь стали снабжать дешевой рабочей силой страны Юго-Восточной Азии, Тихоокеанского бассейна и Карибского моря. Вывоз кули особенно возрос с открытием золотых приисков в Калифорнии и Австралии, а также с развитием добычи селитры в Перу и Чили. Большой и постоянный спрос на кули предъявляло также плантационное хозяйство островов Вест-Индии и особенно сахарные плантации Кубы. По прибытии на место законтрактованные попадали в полное распоряжение владельцев приисков, рудников, плантаций и производителей земляных работ. Новые хозяева обращались со своими «желтыми рабами» с невероятной жестокостью. Цинское правительство не встало на защиту своих подданных, хотя в 1866 г. подписало с Англией и Францией специальное соглашение о порядке контрактации кули, а в 1874 г. послало на Кубу специальную миссию для ознакомления с условиями их жизни.
Между тем в продолжавшихся крестьянских войнах тайпинов и няньцзюней ситуация все больше изменялась в пользу цинского лагеря. Территория Тайпин тяньго превратилась в гигантский театр военных действий, что принесло этой части Китая все беды гражданской войны. Разорялись города, гибли торговые заведения, мастерские и мануфактуры, пустели деревни, поля забрасывались и зарастали кустарником. Оросительные системы приходили в негодность, разрушались дамбы и плотины. В зоне тайпинского движения стремительно сокращались объемы производства и торговли, а местами царил голод. Все это сводило на нет те послабления, которые «богопоклонники» дали крестьянству. Кроме того, политика тайпинов в деревне становилась все более противоречивой и непоследовательной.
Огромные военные расходы заставили повстанцев принимать крайне непопулярные меры. Постепенно повышались ставки «основного» земельного налога,


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
225
вводились многочисленные дополнительные поборы и надбавки к налогам. Тай- пинская налоговая система все более теряла свои привлекательные для крестьян отличия от цинской и стала все более походить на нее. Фискальные тяготы вызывали открытый протест и противодействие со стороны крестьянства. Уставшее от бедствий войны, оно все больше искало мира и порядка и все более отходило от активной поддержки «богопоклонников» и иных повстанцев. Поскольку многие области по нескольку раз переходили из рук в руки и бедствия войны разоряли деревню, крестьянство бежало из зоны наиболее упорных боев. Все это в нараставшей степени сказывалось на ходе военных действий повстанцев, ухудшая их положение.
С начала 60-х годов вооруженная борьба в Китае вступила в новую стадию. Наступил стратегический перелом как в ходе военных действий, так и в характере социального движения. Стал явственно сказываться количественный перевес цинских войск, провинциальных армий и их новых союзников - европейцев, создавших антитайпинские «отряды иностранного оружия». К концу 1863 г. правительственным войскам удалось нанести ряд крупных поражений няньцзюням, ликвидировать основные очаги восстаний под руководством тайных обществ. В середине 1862 г. Крестьянская война тайпинов вступила в свою третью фазу.
На первом этапе войны (1850-1856) «христианская» армия во главе с «младшим братом Иисуса» - Хун Сюцюанем успешно действовала на волне прорвавшегося наружу социального гнева. Деревенские и городские низы поднимались на борьбу против маньчжурских завоевателей, мало обращая внимания на религиозное знамя «богопоклонников». На втором этапе (1856-1860) стала очевидной непригодность христианского учения для конфуцианского крестьянства. Традиционному китайцу была глубоко чужда идея изначальной греховности человека, искупления первородного греха и прихода Мессии. На третьем этапе (1861-1863) религиозный фактор уже стал играть откровенно отрицательную роль. Наиболее губительным он оказался на заключительной стадии (1864-1868).
«Тайпинизированное» протестантство Хун Сюцюаня восприняло целиком европейский монотеизм и довело его до религиозного фанатизма и средневековой нетерпимости к последователям санъцзяо - конфуцианства, буддизма и даосизма, а также их синкретизма. В городах и даже деревнях тайпины разрушали буддийские, даосские и конфуцианские, а также общие для этих религий храмы, пагоды и монастыри. Буддийские и даосские книги сжигались. Тем самым повстанцы жестоко оскорбляли религиозные чувства традиционалистской массы населения, оттолкнув от себя практически всех шэныии. Поскольку гиэныии имели большое влияние на крестьянство, их враждебность к «богопоклонникам» сыграла роковую роль в гибели тайпинского движения. Крестьянская война 1850-1868 гг. выглядела с позиций культа предков и санъцзяо еретическим движением. Не столько маньчжуры, сколько сами «богопоклонники», насильственно насаждая христианство, посягали тем самым на верования и обычаи китайцев, поскольку для традиционалистской части населения учение Христа было «варварской религией», реальной угрозой конфуцианству, даосизму, буддизму и национальным устоям.


226
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
«Варварское учение» и религиозная нетерпимость «богопоклонников» оттолкнули от них инаковерующих, т.е. их потенциальных союзников, в первую очередь членов тайных обществ, религиозных сект и повстанцев - сторонников реставрации династии Мин. Эти же причины резко увеличили массу их активных врагов, укрепив тем самым лагерь реакции, что и спасло династию Цин. Тайпины дали в руки своим врагам мощное идеологическое оружие, позволив силам реакции возглавить традиционалистское движение под лозунгом спасения китайских духовных ценностей и защиты истинно китайских религий от поругания со стороны вероотступников.
Для традиционного китайца поклоняться «западному» Иисусу Христу значило поклоняться «западным варварам». Для него тайпины были понятны как ан- тиманьчжурская сила, но совершенно неприемлемы как «богопоклонники». Цин- ских правителей в Пекине спасло то, что они все же были конфуцианцами в неизмеримо большей степени, нежели ниспровергатели Кун-цзы в тайпинском Нанкине. В данной ситуации завоеватели-маньчжуры, т.е. «татары» и «северные варвары», оказались многим китайцам ближе, нежели христиане-ханьцы во главе с Небесным князем.
Антихристианское движение, зародившееся с первых шагов секты Байшан- дихуэй («богопоклонников») в Гуанси, длилось два десятилетия (1848-1868). С течением времени его частью стали антитайпинская шэньшиская агитация, активизация традиционных культов, ужесточение чжусианства, литературная инквизиция, уничтожение всего христианского и тайпинского, укрепление сельского ополчения и системы баоцзя, создание провинциальных армий, активно поддержавших цинскую власть. Это было первым массовым «антиварварским» движением в Китае. Масла в огонь подлило активное насаждение католицизма и протестантства европейскими миссионерами после заключения Пекинских договоров 1860 г. Китайское население повело борьбу как против «тайпинизиро- ванного», так и против миссионерского христианства, видя в них явную угрозу старым устоям. Уже в 1862 г. прошла волна массовых антимиссионерских выступлений в Цзянси и Хунани.
С ухудшением общего положения Тайпинского государства остро встал вопрос о ликвидации блокады Нанкина со стороны Южнобережного цинского лагеря и его 100-тысячной армии. Для отвлечения ее части на восток и разъединения цинских сил тайпинский военачальник Ли Сючэн весной 1860 г. совершил стремительный бросок в Чжэцзян и овладел Ханчжоу. Когда противник двинул часть своих войск в Чжэцзян, Ли Сючэн координировал наступательные действия других полководцев - Чэнь Юйчэна и брата Восточного князя - Ян Фуцина против Южнобережного лагеря, который тайпины окружили. В начале мая в ожесточенном пятидневном сражении Ли Сючэн разгромил цинскую армию, отбросив часть ее под Данъян. Последняя была вскоре наголову разбита здесь войсками Ли Сючэна, его двоюродного брата Ли Шисяня и Ян Фуцина. Только убитыми противник потерял свыше 10 тыс. человек. Затем тайпины разгромили цин- ские силы, вернувшиеся из-под Ханчжоу. Завершение этой операции не только сняло блокаду с Нанкина, но и открыло дорогу в Цзянсу и Чжэцзян.


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
227
В конце мая 1860 г. «богопоклонники» во главе с Ли Сючэном начали свой Восточный поход. Они захватили Чанчжоу, У си и в начале июня без боя вступили в Сучжоу. Население приветствовало их как освободителей от грабежей и насилий правительственных войск. На сторону победителей перешли от 50 до 60 тыс. цинских солдат. Города сдавались без сопротивления, и к июлю «богопоклонники» заняли всю южную часть Цзянсу. В августе тайпины во главе с Ли Сючэном подошли к Шанхаю. Однако занять его им не удалось, ибо на сей раз против них выступили не только цинские войска, но и силы западных держав.
К началу 60-х годов державы убедились в неспособности тайпинов свергнуть династию Цин и, соответственно, в способности последней в союзе с китайской реакцией рано или поздно покончить с повстанцами. После заключения Тяньцзиньских и Пекинских договоров державы все более склонялись к тому, чтобы сделать ставку на династию Цин. Тайпины, к тому же запретившие сбыт опиума, стали помехой «открытию» внутренних провинций бассейна Янцзы для европейской торговли. Европейские политики и коммерсанты, стремившиеся как можно скорее устранить эту преграду, начали против повстанцев кампанию клеветы, натравливая на них общественное мнение Европы и Америки.
Между тем тайпины считали европейцев своими «братьями во Христе», а западные державы - союзниками в борьбе против маньчжуров. «Богопоклонники» искренне надеялись, что «западные братья по истинной вере» помогут им в борьбе с «маньчжурскими нехристями». Поэтому, идя на Шанхай, Ли Сючэн рассчитывал на благожелательный нейтралитет держав, а те встретили его артиллерийским огнем.
Ситуация в Китае к началу 1862 г. резко изменилась. Если в 1856-1860 гг. цинский режим вел войну на два фронта - против повстанцев и против «заморских варваров», то после подписания Пекинских договоров 1860 г. династия Цин избавилась от войны с внешним врагом. Развязав себе руки, Пекин все силы бросил против тайпинов и няньцзюней. Положение Тайпинского государства резко ухудшилось. Теперь именно оно вело войну на два фронта- против маньчжуров, усилившихся благодаря освободившимся в 1860 г. войскам на Севере, и против нового и крайне опасного врага в лице западных держав. Последние стали временными союзниками династии Цин, заинтересованными в скорейшем уничтожении повстанческого «христианского» государства в долине Янцзы.
Вмешательство западных держав в гражданскую войну в Китае было по сути интервенцией. С 1860 г. она была несколько замаскированной, а с 1862 г. - уже открытой. Американский авантюрист Ф.Уорд в июне 1860 г. организовал в Шанхае на средства китайских компрадоров и богачей при покровительстве американского консула вооруженный отряд для борьбы с «богопоклонниками» под названием «Всегда побеждающая армия». По ее образцу были созданы так называемые Франко-китайский корпус и Англо-китайский контингент. Против тайпинов действовали также английские, французские и американские корабли,


228
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
которые, прикрываясь «нейтралитетом», перевозили по Янцзы цинские войска, вооружение и боеприпасы для них. В январе 1862 г. войско Ф.Уорда насчитывало уже 8 тыс. солдат, а также располагало пароходами и джонками с пушками на борту.
Одновременно все более укреплялся союз между маньчжурской аристократией, с одной стороны, и китайскими гиэныии и землевладельцами - с другой. Будучи не в состоянии организовать борьбу с Тайпинским государством, династия Цин постепенно передавала эту функцию в руки сильной личности - Цзэн Гофаня и его окружения. Победы Сянской армии над «богопоклонника- ми» значительно укрепили его положение. В 1860 г., после того как Цзэн Го- фань занял пост наместника Лянцзяна (Цзянсу, Цзянси и Аньхуэй) и распространил свою власть также на провинцию Чжэцзян, он получил чрезвычайные полномочия по борьбе с «длинноволосыми бандитами» в этих четырех провинциях. В начале 60-х годов в борьбу против тайпинов включились Хуайская армия Ли Хунчжана и войска Цзо Цзунтана. К этому времени против «богопо- клонников» и няньцзюней сражалось в общей сложности восемь провинциальных армий, войска «зеленого знамени», части «восьмизнаменных» и монгольская конница. Цинские армии были вооружены современными винтовками, гаубицами и мортирами, а их офицеры отчасти переняли боевой опыт европейцев.
Крушение
Тайпинского государства
В 60-70-х годах среди «богопоклонников» появилась тенденция к обновлению и реформированию Тайпинского государства. В 1859 г. главой правительства в Нанкине стал двоюродный брат Хун Сюцюаня - ученик западных миссионеров Хун Жэньгань, получивший титул «Князь-щит» (Гань-ван). Хун Жэнь- гань, выступавший за модернизацию Китая, в своем проекте реформ «Новое сочинение в помощь управлению» («Цзычжэн синьпянь») отстаивал идею некоторого сближения Китая с великими державами.
По проекту Хун Жэньганя, тайпинская, в своей основе традиционная, монархия должна была поощрять отечественное предпринимательство, помогать частным горнорудным, торговым компаниям и банкам, строить систему современного социального обеспечения с больницами, домами призрения и сиротскими приютами. Вместе с тем предполагалось всемерно укрепить государственную власть, запретить любые политические организации, способствовать максимальному «единению» Небесного князя с народом при помощи беспрепятственной подачи жалоб трону, контроля над обывателями и укрепления низовых традиционных институтов (сельских старост, деревенского ополчения), тотальной слежки и сбора информации о настроениях населения. Старое надлежало очистить от «скверны» - фаворитизма, коррупции, продажи должностей и чинов.


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
229
Должна была быть улучшена традиционная экзаменационная система кэцзюй. Все это призвано было возродить Китай, сделав его могущественной державой. Однако проекты Хун Жэньганя так и остались на бумаге, а сам он в 1862 г. на время был уволен.
Между тем некоторые реформы в духе Хун Жэньганя уже с 1862 г. стали проводиться в цинском лагере. Катастрофическое положение, сложившееся в середине XIX в., вынудило традиционалистские силы Китая склониться к частичной модернизации военной сферы цинского господства. Первым побудительным импульсом был позор военных поражений, понесенных Цинской империей от «варваров» в 1856-1858 и 1859-1860 гг. Страна, которая считала себя центром Вселенной, была легко разбита «заморскими дьяволами». Правящая верхушка считала главной причиной этого наличие у европейцев современного военного вооружения - винтовок, пушек и пароходов. Второй и неизмеримо более важной причиной частичного пересмотра прежних конфуцианских экономических концепций стал гигантский взрыв национальной и классовой борьбы, поставивший маньчжурское господство на край гибели. Оба эти фактора требовали укрепления цинского режима и всей традиционной системы Китая с помощью современных средств борьбы с внутренними и внешними врагами. Создание собственной фабричной промышленности стало исторической необходимостью. В противном случае стране грозил крах. В этих условиях маньчжурская династия, лидеры Аньхуэйской (Ли Хунчжан) и Хунаньской (Цзэн Гофань, Цзо Цзунтан) военно-шэныниских группировок выступали уже не против машин вообще, а лишь против машин в руках иноземцев. Правящие круги страшил рост военных и экономических позиций английских и иных «варваров» в Китае. Это, в свою очередь, выдвигало необходимость «самоуси- ления» - создания своей фабричной промышленности. Первыми ее предприятиями стали казенные военные заводы, арсеналы и мастерские. Создание их диктовалось необходимостью удовлетворить потребность в современном вооружении и боеприпасах цинских войск и провинциальных армий, занятых подавлением крестьянских и национальных восстаний. Именно в этот период (1861-1872) велось наиболее интенсивное строительство оборонных предприятий, когда было создано 11 арсеналов и заводов. Основателями почти всех их были высшие сановники или наместники провинций. Военная обстановка обусловила ведущую роль в этом плане командующих Сянской и Хуайской армиями.
Начало положил Цзэн Гофань, который в 1861-1862 гг., после взятия у тай- пинов Аньцина построил там военный завод. В 1862 г. Ли Хунчжан основал в Шанхае артиллерийский арсенал, закупив оборудование в Гонконге и наняв иностранных мастеров. Предприятие изготовляло орудия и разрывные снаряды. В 1864 г. он же построил артиллерийский арсенал в Сучжоу. Эти предприятия производили боеприпасы и оружие для борьбы с тайпинами. В 1865 г. Ли Хунчжан купил один из самых больших тогда в Шанхае иностранных механических заводов, переименовав его в «Главный Цзяннаньский арсенал». В том


230
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Арсенал в Шанхае
же году Цзэн Гофань приобрел в США дополнительное оборудование для этого предприятия, после чего здесь стали строить пароходы. При арсенале была открыта школа переводчиков, в которой перевели ряд книг по европейской технике.
В 1865-1866 гг. Цзо Цзун- тан построил верфь в Мавэе близ Фучжоу. Машины и оборудование были закуплены во Франции, оттуда же были приглашены и инженеры. На верфи работало от 2 тыс. до 3 тыс. рабочих и около 1 тыс. солдат Сянской армии. Здесь же были открыты школы иностранных языков и судостроения. В 1869 и 1872 гг. основали механические мастерские в городах Сиань и Ланьчжоу, в 1872 г. - в Куньмине. Арсеналы появились в Фучжоу (в 1869 г.) и Гуанчжоу (в 1874 г.).
В военное строительство включились представители высших придворных кругов. В 1867 г. маньчжурский сановник, наместник Чжили Чунхоу построил в Тяньцзине механические мастерские. Ли Хунчжан в 1870 г. расширил это предприятие, открыв дополнительно четыре цеха, а в 1872 г. учредил «Китайскую коммерческую пароходную компанию» с привлечением частного китайского капитала. В 1875 г. губернатор провинции Шаньдун Дин Баочжэн создал в г. Цзинань Шаньдунекие механические мастерские, а в 1877 г. оборудовал в Чэнду Сычуаньский арсенал. Политика и практика «самоусиления» укрепила положение династии Цин, позволила существенно перевооружить армии Цзэн Гофаня, Ли Хунчжана и Цзо Цзунтана.
Осенью 1860 г. «богопоклонники» направили свои ударные армии во второй Западный поход, но он закончился неудачно. Армии Чэнь Юйчэна, Ли Сючэна, Ли Шисяня, Ян Фуцина и других полководцев действовали несогласованно. Встретив сильный отпор со стороны Сянской армии Цзэн Гофаня и Хубэйской армии Ху Линьи, тайпинские полководцы отказались от общего плана наступления и стали действовать каждый самостоятельно. Во второй половине 1861 г. армия Ли Сючэна прошла через Цзянси в Хубэй и оттуда вернулась в Чжэцзян. Армия Чэнь Юйчэна не смогла снять осаду Аньцина, и эта главная крепость, прикрывавшая Нанкин с запада, была в сентябре 1861 г. взята войсками Цзэн Гофаня. Это был крупнейший успех цинских войск: начав наступление на Нанкин, они захватывали один город за другим, в то время как армия Чэнь Юйчэна, отступая, теряла свои территории севернее Янцзы. В мае 1861 г. Чэнь Юй- чэн был выдан предателем врагу и казнен. Одновременно Сянская армия подошла к Нанкину с юга и блокировала его.


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
231
Между тем Восточный поход тайпинов продолжался успешно. Еще в мае- сентябре 1861 г. армия Ли Шисяня овладела западной и центральной частью провинции Чжэцзян. Осенью сюда подошли корпуса Ли Сючэна, а в декабре тайпины захватили Нинбо и Ханчжоу. Вся территория провинции оказалась во власти «богопоклонников». В начале 1862 г. войска Ли Сючэна вновь подошли к Шанхаю, но опять подверглись ударам со стороны «отрядов иностранного оружия». Однако вожди «богопоклонников» все еще считали это недоразумением и пытались усовестить «западных братьев по вере Христовой». Подвергаясь атакам «братьев-варваров», тайпины мужественно боролись. Многие города в провинциях Чжэцзян и Цзянсу по нескольку раз переходили из рук в руки. Командующие интервентами - Ф.Уорд, французский адмирал О.-Л.Проте, полковник Ле Бретон были убиты в боях с «богопоклонни- ками».
Однако все очевиднее становился перевес сил на стороне реакции. Англия, Франция и США увеличили масштабы своего участия в борьбе против тайпинов. В 1863 г. «Всегда побеждающую армию» возглавил британский офицер Ч.Гордон. Росла численность «отрядов иностранного оружия», имевших артиллерию и действовавших совместно с войсками Цзэн Гофаня, Ли Хунчжана и Цзо Цзунтана. В итоге к середине 1862 г. в ходе Крестьянской войны наступил коренной перелом. «Отряды иностранного оружия» и цинские войска взяли Нинбо и перешли в наступление в провинции Чжэцзян. К апрелю 1863 г. большая часть этой провинции была потеряна «богопоклонниками». Все теснее сжималось вражеское кольцо вокруг столицы Тайпин тяньго. Сюда из Цзянсу был срочно отозван Ли Сючэн, предпринявший две широкомасштабные операции по деблокированию Нанкина. Сначала осенью 1862 г. он в течение 46 дней штурмовал укрепленные позиции врага южнее столицы. Затем весной 1863 г. по приказу Небесного князя осуществил наступление в провинции Аньхуэй, чтобы отвлечь цинские войска из-под Нанкина. Обе операции окончились безрезультатно.
Столь же тяжелая ситуация сложилась в Гуанси вокруг армии Ши Дакая. Ее обе колонны не смогли наладить между собой постоянной связи и взаимодействия. В апреле 1860 г. колонна Ши Чжэньцзи потерпела поражение в районе Бай- сэ - на западе Гуанси. При попытке пробиться на соединение с силами Ши Дакая она была разгромлена в горах. Недостаток продовольствия и натиск цинских сил вынудили его двинуться на юг, но тут произошел новый раскол в рядах «богопоклонников». Летом 1860 г. около 50 тыс. бойцов откололись от армии и несколькими колоннами стали пробиваться в Аньхуэй - на территорию Тайпин тяньго. Некоторым из них удалось в 1861 г. объединиться с главными силами тайпинов, отдельные отряды перешли на сторону врага, но большинство колонн было истреблено по пути на север. Все это облегчило правительственным силам разгром государства «красноголовых» в юго-восточной части Гуанси. В августе 1861 г. цинские войска и местные дружины разгромили армию Чэнь Кая, взяли его столицу Сюньчжоу и ликвидировали Государство Великих свершений.


232
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Остатки войск «красноголовых» - до 30 тыс. человек присоединились к Ши Дакаю.
Ши Дакай двинулся через Гуанси на север. Обрастая все новыми отрядами местных повстанцев, его армия через западную Хунань в феврале 1862 г. вышла к Янцзы, имея в своих рядах уже 200 тыс. бойцов. Однако цинское командование в Сычуани лишило тайпинов всякой возможности форсировать бурную и стремительную здесь Янцзы. Почти год Ши Дакай маневрировал к югу от нее. Тем не менее в мае 1863 г. главные силы тайпинов переправились через Янцзы на сычуань-юньнаньской границе. Они двинулись через территорию народности ицзу - труднопроходимые скалистые горы, теснины и топи. Цин- ским властям удалось подкупить вождей ицзу и направить сюда большую армию. В начале июня измученные трудностями похода и недостатком продовольствия войска Ши Дакая вышли к р. Дадухэ. Здесь на переправе они попали в окружение цинских сил и отрядов ицзу. Голод и безвыходность положения заставили тайпинов сложить оружие, после чего все они были перебиты, а Ши Дакай казнен.
Резко ухудшилось положение и на периферии Тайпинского государства. В марте 1863 г. под Чжихэцзи (пров. Аньхуэй) была разгромлена самая крупная армия няньцзюней под командованием Чжан Лосина. В этом бою было убито более 20 тыс. повстанцев. Чжан Лосин попал в плен и был казнен. К середине 1863 г. цинские войска истребили почти все вооруженные отряды тайных обществ в провинциях Гуандун, Гуанси и Сычуань.
При этом набирало силу национально-освободительное движение неханьских народов и религиозных меньшинств. Однако временные успехи восстания дунган в Шэньси и Ганьсу, продолжавшегося в 1862-1873 гг., движение мяо в Гуйчжоу и мусульман в Юньнани уже не могли существенно повлиять на исход военных действий в Центральном и Северном Китае.
Тайпинское государство быстро деградировало. Дезорганизация войск, падение дисциплины, деморализация военачальников и чиновников, бездумная раздача и продажа титулов и рангов набирали силу. В лагере «богопоклонников» участились заговоры и измены. В июле 1862 г. на юге провинции Аньхуэй на сторону врага перешел Тун Жунхай вместе со своей 60-тысячной армией. Начиная с 1863 г. многие князья и военачальники стали перебегать в цинский лагерь. Тайпины утратили способность к наступлению и повсеместно перешли к обороне.
Цинские силы под руководством Ли Хунчжана и «Всегда побеждающая армия» Ч.Гордона в июле 1863 г. осадили Сучжоу. После четырехмесячной осады город пал в результате измены группы тайпинских военачальников. После падения Сучжоу тайпинские командиры стали сдавать город за городом. В апреле 1864 г. цинские войска взяли Ханчжоу, в мае 1864 г. - Чанчжоу. Сорокатысячная тайпинская армия во главе с Хун Жэньганем отступала под натиском врага. Считая, что полная победа близка, цинское правительство распустило «армию» Гордона и сосредоточило все усилия на столице Тайпин тяньго.


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
233
Штурм Нанкина
Нанкин был блокирован со всех сторон. Еще с лета 1863 г. в нем начался голод, и руководивший его обороной Ли Сючэн, спасая мирных жителей, разрешил им покинуть город. Его обороняли всего около 4 тыс. боеспособных воинов. Обложившие Нанкин Сянская армия и войска Цзэн Гоцюаня во много раз превосходили силы «богопоклонников». Ли Сючэн предлагал Хун Сюцюаню прорваться в Хубэй или Цзянси, чтобы там продолжать борьбу, но этот план был отвергнут. 1 июня 1864 г. Небесный князь покончил с собой, приняв яд. Ли Сючэн продолжал руководить обороной Нанкина еще полтора месяца. 19 июля 1864 г. войска Цзэн Гоцюаня взорвали крепостную стену и через пролом ворвались в Небесную столицу. За этим последовали поголовная резня, погром и гигантский пожар. Ли Сючэн с небольшим отрядом вырвался из горящего города, но вскоре был схвачен и четвертован. На плахе закончили жизнь Хун Жэньгань и юный наследник престола, сын Небесного князя - Хун Тянь-гуйфу. Тайпин- ское государство рухнуло.
В связи с этим у победителей менялось отношение к временным союзникам - европейцам и американцам. Вынужденное сотрудничество китайской реакции с иностранными интервентами вызывало серьезные опасения. Военные соединения, вооруженные и руководимые «варварами», после разгрома «длинноволосых бандитов» могли стать угрозой для династии Цин. Видя близкую победу над тайпинами, Пекин спешил избавиться от опасных союзников. Летом 1863 г. он отказался от услуг прибывшей в Шанхай военной эскадры Г.Ли и Ш.Осборна, в мае 1864 г. вслед за «Всегда побеждающей армией» распустили и остальные китайско-иностранные формирования - «отряды иностранного оружия». Вместе с тем начиная с 1865 г. Пекин получил ряд иностранных займов для подавления сопротивления тайпинов, няньцзюней и дунган (хуэй).
Гибель Тайпин тяньго означала окончательный перелом в ходе вооруженной борьбы, вступившей в фазу арьергардных боев повстанческих войск (1864- 1868). В ходе продолжавшейся Крестьянской войны боевые соединения тайпинов и няньцзюней к северу от Янцзы слились воедино, а к югу от нее «богопоклонни-


234
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Завершающий этап Крестьянской войны тайпннов (1864-1868)
ки» продолжали сражаться в одиночку. Хотя в 1864 г. началось восстание уйгуров и других мусульманских народов в Кашгарии, охватившее затем почти весь Синьцзян (1864-1877), оно не могло остановить надвигавшийся окончательный разгром повстанцев в собственно Китае.
После падения Нанкина к северу и югу от Янцзы сражались две крупные группировки тайпинских войск. Стотысячная южная группировка, не имевшая единого руководства, в августе-октябре 1864 г. была разбита. Две ее колонны все же вышли из-под удара и отступили далее на юг. Одна из них - 50-тысячное войско Ли Шисяня - пробилась в Фуцзянь. Захватив Чжанчжоу и ряд других городов на юге провинции, она создала здесь свою базу, просуществовавшую полгода. В мае 1865 г. превосходящим цинским силам удалось разгромить войско Ли Шисяня. Другая часть южной группировки - 30-тысячное войско Ван Хайяна - отступила на юг и несколько месяцев действовала на границе провинций Фуцзянь и Гуандун, пока не была уничтожена в феврале 1866 г.
С падением Тайпин тяньго произошло окончательное слияние Крестьянской войны тайпинов и повстанческого движения няньцзюней. Северная группировка «богопоклонников» под командованием Чэнь Дэцая и Лай Вэньгуана еще в апреле 1864 г. объединилась в Хэнани с войском няньцзюней, которое возглавляли племянник погибшего Чжан Лосина Чжан Цзунъюй и Чэнь Даси. Эта объединенная армия весной 1864 г. не смогла пробиться в осажденный Нанкин. В ноябре цинские войска во главе с Сэнгэринчи нанесли ей крупное поражение под


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
235
Хошанем. После самоубийства Чэнь Дэцая оставшиеся силы возглавили Лай Вэньгуан и Чжан Цзунъюй. В течение полугода они вели успешную маневренную войну в пяти провинциях к северу от Янцзы, внезапными ударами изматывая врага. В мае 1865 г. повстанцы наголову разгромили цинские войска под Цзяочжоу в провинции Шаньдун. В этом бою был убит Сэнгэринчи. На борьбу с тайпинско-няньцзюньской армией был послан Цзэн Гофань, но в связи с явными неудачами его вскоре заменил Ли Хунчжан.
В 1866 г. повстанческие силы разделились. Их Восточная колонна под командованием Лай Вэньгуана успешно сражалась в провинциях Хэнань, Хубэй, Шаньдун и Цзянсу. Против нее были брошены превосходящие силы цинских полководцев, которые в ноябре 1867 г. нанесли сокрушительный удар повстанцам в районе цзянсу-шаньдунской границы. Лай Вэньгуан с остатками войска не смог переправиться через Великий канал и в январе 1868 г. был разгромлен около Янчжоу, попал в плен и был казнен.
Западная колонна численностью около 60 тыс. бойцов во главе с Чжан Цзунъ- юем в 1866-1867 гг. успешно действовала в Хэнани, Шэньси и Шаньси. Чтобы спасти попавшую в критическое положение армию Лай Вэньгуана, Западная колонна в январе 1868 г. начала стремительное наступление в Чжили, пробиваясь к Пекину. Столица была объявлена на осадном положении. В марте повстанцев удалось остановить у Баодина, но в апреле они устремились к Тяньцзиню и вышли на его ближайшие подступы. Отброшенные превосходящими силами противника на юг, они оказались в западне между Великим каналом, Хуанхэ, линиями вражеских укреплений и группировкой цинских войск. 16 августа 1868 г. последние отряды Чжан Цзунъюя, измотанные непрерывными боями, погибли в районе Чипина (северо-запад пров. Шаньдун), а их командующий покончил с собой. Так завершилась Крестьянская война 1850-1868 гг.
Итоги Крестьянской войны тайпинов и других антицинских восстаний
Крестьянская война тайпинов была главной частью вооруженной борьбы 50- 70-х годов XIX в. против цинского режима. Поражение «богопоклонников» позволило цинскому режиму выстоять, а маньчжурской династии сохранить свое господство над завоеванным ею в XVII в. китайским и другими народами.
Традиционалистская масса населения Китая, воспитанная в догматах конфуцианства, буддизма и даосизма, не приняла учение Иисуса Христа. «Варварская религия» помешала сплотить вокруг сектантов Хун Сюцюаня всю толщу антиманьчжурски настроенного социума, создать единый фронт против Цинов, оттолкнула от «богопоклонников» их потенциальных союзников и благожелательных нейтралов, в том числе «параллельные» повстанческие движения, впоследствии разбитые поодиночке. Эта же причина позволила Цзэн Гофаню и Ли Хун- чжану сплотить конфуцианские силы, боровшиеся за сохранение традиционных


236
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
отечественных верований и этических систем. Неудачный выбор религиозного знамени явился первой и, может быть, главной из многих фатальных ошибок тайпинских князей, ибо учение Христа в конфуцианской среде было заранее обречено на поражение. С разгромом последних христианских войск в 1868 г. бесследно исчезли и сами «богопоклонники», не оставив после себя ни подпольной секты, ни еретической ветви, ни тайных приверженцев во втором поколении.
Сыграли негативную роль и крупные стратегические просчеты повстанцев, междоусобная борьба внутри их лагеря, близорукая политика тайпинских вождей по отношению к союзникам. Удары, нанесенные державами цинскому режиму в ходе двух «опиумных» войн (1856-1858, 1859-1860), способствовали укреплению государства «богопоклонников». Однако открытое вмешательство европейцев и американцев в гражданскую войну на стороне династии Цин ускорило падение Тайпин тяньго и поражение армий тайпинов и няньцзюней.
В итоге очередной социально-демографический и политический кризис не привел к смене династии, сохранив в Китае власть Цинов. Цинскому режиму во многом благоприятствовала географическая, или территориальная, разобщенность, изолированность друг от друга основных антиманьчжурских сил (тайпинов, няньцзюней, «красноголовых» и сычуаньских повстанцев) и асинхронность их ударов. Крестьянская война «красноголовых» в провинции Гуандун началась через три года после Цзиньтяньского восстания «богопоклонников», а Сычуаньская война - через девять лет. Существенно «отстала» и национально-освободительная волна. Восстание мяо в Гуйчжоу произошло спустя пять лет, движение мусульман в Юньнани - через шесть лет, а восстание дунган (хуэй) на Северо- Западе - через двенадцать лет после выступления тайпинов.
Выйдя победителем из Крестьянской войны 1850-1868 гг., цинский режим явно укрепил свое положение. К началу 70-х годов социально-политический кризис был в основном близок к преодолению. Избыточный и крайне опасный демографический потенциал был во многом истреблен в ходе крестьянских войн, восстаний и карательных акций, а также в результате стихийных бедствий, голода и эпидемий. В провинциях восстанавливались крупное землевладение и господство шэньши в местных делах. С особым рвением возрождалась полицейская система круговой поруки баоцзя и система идеологического контроля сяньюэ. Гигантская вспышка социального гнева низов бросила массу рентопо- лучателей и шэньши, в том числе оппозиционных маньчжурам, в объятия цин- ского режима. В ходе борьбы с тайпинами, няньцзюнями, «красноголовыми», сычуаньцами и восстаниями тайных обществ укрепился союз «знаменных» и китайской верхушки - чиновников, шэньши и землевладельцев. Маньчжуры частично «потеснились» у кормила власти и допустили к ней лидеров китайских региональных военно-шэньшиских группировок. Главными из них стали Хунаньская во главе с Цзэн Гофанем и Цзо Цзунтаном и Аньхуэйская, руководимая Ли Хунчжаном. В 1866 г. Цзо Цзунтан был назначен наместником Шэньганя, а в следующем году Ли Хунчжан получил аналогичный пост в Лянху. В руках этих лидеров находились боеспособные, хорошо вооруженные армии с большим опытом


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
237
ведения масштабных операций. Их командующие и офицеры за счет военной добычи, путем грабежа и казнокрадства сколотили огромные состояния.
В 1865 г. вдовствующая императрица Цыси отстранила от власти великого князя Гуна и стала по сути единовластной правительницей Китая. В течение последующих 43 лет - вплоть до конца 1908 г. - эта умная, жестокая и коварная женщина сохраняла неограниченную власть. При ней особым влиянием пользовались главный евнух Ань Дэхай и сменивший его в 1869 г. Ли Ляньин. Цыси делала ставку на лидеров региональных китайских военных группировок - Цзэн Го- фаня, Ли Хунчжана и Цзо Цзунтана. До начала 70-х годов главенствовала наиболее сильная из группировок- Хунаньская. Ее создатель Цзэн Гофань, став наместником столичной провинции Чжили, оказывал большое влияние на политику Пекина. Укрепление военных сил победившего режима происходило по мере развертывания политики «самоусиления», прежде всего благодаря строительству новых арсеналов, военных предприятий и перевооружению войск европейским стрелковым оружием, артиллерией и военными пароходами.
Вместе с тем в цинских войсках быстро набирало силу тайное общество Гэ- лаохуэй. Эта антиманьчжурская подпольная организация, особенно ее ветвь Хунбан («Красное братство»), защищала интересы всех китайцев, носивших оружие. В нее оказались вовлеченными не только солдаты, но и часть офицерского состава. Влияние Гэлаохуэй распространилось практически на все войска в долине Янцзы. В связи с этим провинциальные армии стали вызывать у Пекина обоснованную тревогу. Была произведена массовая демобилизация пяти провинциальных армий. Их боевой состав, лишившись средств к существованию, пополнял бандитские шайки. В условиях послевоенной разрухи цинский режим испытывал большие финансовые трудности. Сокращение налоговых поступлений и иных доходов правительство пыталось компенсировать продажей большого количества ученых степеней, чиновных должностей, рангов и «знаменных» земель. Режим всемерной экономии коснулся даже «восьмизнаменных». В 1865 г. особым указом им разрешалось самим искать себе пропитание, т.е. открепляться от своего «знамени», менять место жительства и заниматься полезным трудом.
Императрица Цыси вела крайне осторожную политику по отношению к западным державам, поскольку события 1868-1870 гг. давали явный предлог для нового вмешательства «варваров» во внутренние дела Цинской империи. Поражение «богопоклонников» не смягчило антихристианское движение в Китае. Более того, дальнейшее проникновение сюда западных держав придало этой


238
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
борьбе новую силу. К 1867 г. в Китае уже действовало 65 протестантских миссий, резко активизировалась католическая церковь. На этот раз традиционалистские силы, в основном жители городов, свой удар направили против европейского и американского миссионерства. По стране прокатилась волна антимис- сионерских выступлений.
Особенно ожесточенным был инспирированный гиэныии антихристианский бунт в Янчжоу осенью 1868 г. Затем он перекинулся в Цзюцзян, Цинцзян и на Тайвань. Антимиссионерские выступления в 1869 г. прошли в провинциях Фуцзянь, Аньхуэй, Гуйчжоу, Сычуань, а также в столичной провинции Чжили. Кульминацией этого движения явились события 21 июня 1870 г. в Тяньцзине. В них участвовало несколько десятков тысяч человек. Спровоцированная наглостью французского консула, толпа убила и его, и других западных миссионеров, и китайцев-христиан. При благожелательном нейтралитете чиновников, шэньгии и войск толпа разрушила французское консульство, католический собор и христианские миссии. После этого во многих городах Китая прошли антииностран- ные выступления. Полагая, что предстоит война по меньшей мере с Францией, цинское правительство двинуло в Чжили отборные части Хуайской армии. Однако руки Наполеона III были скованы явно надвигавшейся войной с Пруссией, а Англия не сочла нужным в этих условиях начинать четвертую военную кампанию в Китае. Цыси была вынуждена возместить убытки Франции и послать в Европу «искупительную» дипломатическую миссию во главе с Чунхоу. Тем не менее антимиссионерские выступления в 1873-1875 гг. были отмечены в провинциях Шаньдун, Цзянси и Цзюцзян.
В это время изменилось соотношение сил в правящем лагере - лидерство перешло от Хунаньской группировки к Аньхуэйской. На посту наместника столичной провинции Цзэн Гофаня сменил Ли Хунчжан. Его Хуайская армия разместилась в Чжили под предлогом отражения внешней угрозы. Он сохранил за
Аньхуэйской группировкой контроль над прежним своим наместничеством Лянцзян, в том числе над арсеналами в Нанкине, Шанхае и Сучжоу, а также над доходами от таможен и соляной монополии. Обосновавшись в Тяньцзине, Ли Хунчжан взял в свои руки сношения с державами и фактически подчинил себе Цзунли ямэнь. Все более обрастая новыми должностями и рычагами власти, он стал оказывать на политику Цыси влияние более сильное, нежели Цзэн Гофань. После смерти последнего в 1872 г. Ли Хунчжан стал наиболее влиятельным сановником Китая.
Ли Хунчжан


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
239
Подавление
национальных движений
Справившись с повстанческим движением в ханьских провинциях, Пекин перешел к ликвидации восстаний на периферии империи. Вооруженная борьба вступила в свою завершающую стадию- стадию подавления национально- освободительного движения неханьских народов и религиозных меньшинств (1868-1877). После поражения тайпинов и няньцзюней они уже не представляли для цинского режима особой опасности. Главными очагами сопротивления были восстания народа мяо в Гуйчжоу, мусульманский султанат в Юньнани, дунганские повстанцы в Шэньси, Ганьсу и Цинхае, а также ханства в Синьцзяне, которые постепенно объединились в рамках государства Йеттишар (Семиградье).
Восстание мяо в Гуйчжоу началось в 1855 г. Среди его лидеров наиболее авторитетным был поденщик Чжан Сюмэй. Повстанцы, общая численность которых составляла несколько сот тысяч человек, истребляли цинских чиновников и китайских землевладельцев. Главные силы мяо укрепились в горных юго-восточных районах провинции. Многие отряды базировались также на западе и северо- западе Гуйчжоу. Им весьма мешала несогласованность действий местных лидеров. В северных областях провинции происходило восстание китайских крестьян под руководством секты «Чжай» («Постники») во главе с Ло Гуанмином и секты «Дэнхуа» («Изображения [в пламени] светильника»). На юго-западе с 1858 г. действовали мусульманские повстанцы (восстание «Белого Знамени»). Отряды
Восстание 1854-1855 гг. в Гуйчжоу


240
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Повстанческое движение в Юньнани и Гуйчжоу в 50-70-х годах XIX в.
китайцев и мяо неоднократно, но безуспешно пытались овладеть Гуйяном- главным городом Гуйчжоу. Повстанцы мяо совершали походы в соседние провинции. В 1860-1868 гг. мяо помогали тайпинскому войску, отделившемуся от главных сил Ши Дакая и сражавшемуся в Гуйчжоу. В 1865 г. на усмирение мяо были брошены сычуаньские и хунаньские войска, вооруженные иностранными ружьями и горной артиллерией. После ожесточенных боев хунаньскому генералу Си Баотяню удалось разбить повстанцев по частям. В 1872 г. погиб Чжан Сюмэй. К 1873 г. длившееся 18 лет восстание было подавлено, затем началось массовое истребление «мятежных варваров».
В 1856 г. в Юньнани вспыхнуло восстание мусульман, вызванное массовой резней последователей ислама, устроенной властями. Основной зоной восстания стала западная часть Юньнани. Лидером движения здесь выступил торговец и проповедник Ду Вэньсю. После создания в 1856 г. исламского Государства Умиротворенного Юга (Пиннаньго) со столицей в г. Дали Ду Вэньсю принял имя Сулейман и титул султана. В центральной, восточной и южной частях Юньнани утвердилась власть «главнокомандующего» Ma Жулуна. Будучи против разжигания национальной и религиозной розни между людьми, мусульмане хуэй не отгородились от повстанческих движений неханьских народностей, однако ограничились борьбой в пределах одной провинции. Цин- ская власть сохранилась лишь в нескольких районах Юньнани и ее главном городе Куньмине. В 1857-1858 гг. повстанцы не раз осаждали Куньмин, но взять его не смогли.


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
241
Используя рознь среди мусульманских лидеров, цинские власти перетянули на свою сторону командиров многих отрядов. В 1862 г. в лагерь врага перешел Ma Жулун со своими войсками, за ним - имам провинции Ma Дэсинь и другие вожди. Тем не менее в августе 1867 г. 100-тысячная армия под командованием полководцев Пиннаньго вновь двинулась на Куньмин, но в сентябре 1869 г. вынуждена была отступить. После этого начался упадок султаната. Против хуэй было брошено более 200 тыс. солдат и ополченцев. В 1871 г. цинские войска подавили очаги сопротивления в восточных и южных районах Юньнани и перешли в наступление на султанат Сулеймана. В 1872 г. 70-тысячное карательное войско Ян Юйкэ осадило г. Дали. Чтобы спасти население столицы, Ду Вэньсю в декабре 1872 г. сдался врагу и принял яд. Хотя Дали капитулировал на условиях сохранения жизни его обитателей, Ян Юйкэ устроил здесь массовую резню безоружных мусульман, уничтожив более 30 тыс. человек. К июню 1873 г. остальные очаги сопротивления хуэй были подавлены.
В начале 60-х годов усилились волнения хуэй в провинциях Шэньси, Ганьсу и Цинхай. Запрещение маньчжурами исламской секты «Синьцзяо» («Новое учение»), произвол чиновников по отношению ко всем мусульманам, религиозная вражда между ханьцами-конфуцианцами и мусульманами, введение новых налогов - все это резко обострило обстановку. В 1862 г. началось восстание в районе Сиани, столицы Шэньси. Оно быстро охватило всю эту провинцию и перекинулось в Ганьсу. Во главе движения встало духовенство секты «Синьцзяо», объявившее «священную войну» (джихад) против «неверных». Центрами восстания стали мечети, при них были созданы склады продовольствия и оружия, а также госпитали. Под знамя джихада встали и местные солдаты-мусульмане. Взрыв исламского фанатизма привел к китайско-дунганской резне. Она охватила десятки уездов, при этом погибло несколько сот тысяч конфуцианцев и последователей Пророка. Многие китайцы, спасая свои жизни, на время приняли ислам.
В Шэньси движение охватило в основном сельские районы, за оружие взялись главным образом крестьяне, тогда как дунганское купечество и землевладельцы сохраняли нейтралитет. Это позволило цинским войскам к концу 1864 г. разгромить повстанцев и вытеснить их в Ганьсу. С 1865 г. эта провинция становится главной ареной борьбы, охватившей не только сельскую местность, но и города. Здесь в нее включились мусульманское купечество и часть землевладельцев. На сторону повстанцев перешел ряд крупных чиновников-мусульман. Такого рода единый фронт и жесткая дисциплина секты «Синьцзяо» придали движению организованность. Во главе его встал главный ахун, богатый купец и крупный землевладелец Ma Хуалун. Его базой стала крепость Цзиньцзи (Цзиньцзипу) в провинции Нинся. Восстание охватило новые районы, в частности в 1867 г. - Цинхай.
В конце 1868 г., когда силы тайпинов и няньцзюней были уничтожены, в Шэньси были направлены войска Цзо Цзунтана. Они состояли из солдат Сянской и Хуайской армий, имели богатый боевой опыт и современное вооружение. Начав


242
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
в 1869 г. карательный поход в Шэньси, Цзо Цзунтан действовал с невероятной даже для цинского режима жестокостью, поголовно уничтожая всех мусульман, массами бежавших в Ганьсу. Ожесточенные бои на границе Шэньси и Ганьсу длились несколько месяцев. В них окреп и стал крупной боевой силой отряд Мухаммеда Аюба Биянху - сына городского старосты. Среди дунганских лидеров Биянху был наиболее последовательным борцом против цинского господства.
В 1869 г. войска Цзо Цзунтана четырьмя колоннами двинулись на запад. Главный удар был нанесен в Нинся, где после ожесточенных боев цинские силы осадили крепость Цзиньцзи - ставку Ma Хуалуна. Цзо Цзунтан обещал сохранить жизнь защитникам ислама в случае их капитуляции. В феврале 1871 г. крепость сдалась. По приказу Цзо Цзунтана все сложившие оружие были уничтожены, за исключением Ma Хуалуна и его близких. Это поражение привело к расколу в рядах хуэй - начался массовый переход на сторону врага чиновников, купечества и землевладельцев в провинциях Ганьсу и Цинхай. Борьбу продолжили крестьяне и городские низы, сплотившиеся вокруг Биянху. Отступая с упорными боями на запад, они обороняли города и сдерживали наступление карателей. В 1873 г., после яростного штурма цинские войска овладели г. Сучжоу (Цзюцюань), учинив там массовую резню мусульман. К 1874 г. восстание было потоплено в крови. Отряды повстанцев отступили в Синьцзян. Туда в 1873 г. вместе с Биянху ушли десятки тысяч хуэй.
Острое социальное недовольство и китайско-маньчжурский гнет резко обострили ситуацию в Синьцзяне. В 1857 г. в Кашгарии вспыхнуло восстание под руководством Валихан-тюря - племянника Джахангира. Оно было жестоко подавлено к августу 1858 г., причем многие повстанцы бежали в Коканд. Восстание в Шэньси и Ганьсу в 1862 г. лишило цинские власти в Синьцзяне дотаций из казны наместничества Шэньгань. Местная бюрократия пыталась компенсировать эту потерю путем повышения налогов и незаконных изъятий. Все это толкнуло к всеобщему восстанию в Синьцзяне.
В июне 1864 г. взбунтовались солдаты-дунгане гарнизона Кучара, а за ними поднялось и остальное население во главе с Рашид ад-Дин-ходжой. Освободив четыре округа - Турфан, Комул (Хами), Аксу и Учтурфан, - он установил здесь свою власть. Тем же летом в Урумчи возникло дунганское ханство во главе с Лотай-ханом. Вскоре он провозгласил себя султаном, а свое государство- Урумчинским султанатом. Войска Рашид ад-Дина в октябре пытались завладеть Кашгаром, где незадолго до этого победило восстание против завоевателей- маньчжуров. В Хотане власть перешла к мулле Хабибулле. В восставший Кашгар из Коканда в 1864 г. прибыл с отрядом Бузрук-ходжа - сын Джахангира. Радостно встреченный населением, он был избран главой Кашгарского ханства, включавшего в свои пределы также и Яркенд. В итоге череды восстаний в Восточном Туркестане возникло единое государство Йеттишар (Семиградье) во главе с кокандским выходцем Якуб-беком.
Якуб-бек создал 45-тысячную армию, провел ряд реформ, упростил бюрократическую систему, резко уменьшил налоги, сборы и повинности с населения,


Глава 7. Народные движения 60—70-х годов XIX в.
243
отменил внутренние пошлины, упорядочил финансы.
Правитель Йеттишара поощрял торговлю, строил караван-сараи, прокладывал новые каналы и иные оросительные системы, благодаря чему расширил пахотную площадь. Впрочем созданный им режим был суровым и подчас жестоким. Когда же цинские войска с 1873 г. начали военные действия в Синьцзяне, многие позитивные начинания в Йеттишаре были перечеркнуты резким ростом военных расходов.
Тем временем в Пекине вновь разгорелась борьба за власть. В феврале 1873 г. Цыси была вынуждена официально передать руководство страной своему сыну- императору Тун-чжи, но сохранила за собой реальное управление империей. В январе 1875 г. тяжело больной государь умер. В нарушение всех правил престолонаследия (согласно им, власть надлежало передать представителю следующего по нисходящей линии поколения) она возвела на «драконовый трон» своего трехлетнего племянника Цзайтяня с девизом правления Гуан-сюй («Блестящее Наследие», 1875-1908). Началось второе (после 1861-1873 гг.) регентство Цыси (1875-1889).
Вновь осложнилось международное положение Цинской империи. В 1872 г. молодая капиталистическая держава - Япония подчинила себе островное королевство Люцю (Рюкю) - «данника» Пекина и одновременно вассала Токио. Вслед за этим в 1874 г. японское правительство при помощи США высадило на юг Тайваня 3-тысячный экспедиционный корпус во главе с Сайго Цугумити. Попытка воинственных самураев захватить Тайвань сорвалась, но Китай при посредничестве английской дипломатии был вынужден выплатить Токио денежную компенсацию на сумму более 1 млн. ляпов. На юге Франция продолжала подчинение себе другого «данника» Китая - Аннама (Вьетнама). В 1873 г. ее военная экспедиция пыталась установить протекторат Парижа над Северным Вьетнамом (Бакки/Тонкин). В следующем году королю Аннама Ты Дыку (1848— 1883) был навязан договор, ставивший его внешнюю политику под французский контроль и фактически провозглашавший «независимость» Аннама от цинского императора. Это был очередной удар по системе «Китай-данники».
В 1874 г. из Северной Бирмы в западную часть Юньнани двинулась военная экспедиция англичан. Но, встретив в пограничном районе вооруженное сопротивление, она была вынуждена повернуть назад. Тогда Англия, пригрозив Китаю войной, заставила Пекин в сентябре 1876 г. подписать в Яньтае (Чифу) Чифускую конвенцию. Она отменяла обложение иностранных товаров внутренней таможенной пошлиной (.пицзинъ), вводила для дипломатов права и привилегии по европейскому образцу, а также создавала в «открытых» портах смешанные китайско-иностранные суды. Для западной торговли открывались еще четыре порта- Ичан, Уху, Вэньчжоу и Бэйхай. Устанавливались шесть якорных стоянок
Император Гуан-сюй


244
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
на Янцзы, и разрешалась пограничная торговля из Бирмы с Юньнанью. Пекин выплатил контрибуцию и пошел еще на ряд уступок. Так без ведения очередной торговой войны Англия, а за ней и остальные державы добились резкого расширения своих позиций в Китае. Чифуская конвенция стала новым этапом на пути превращения страны в полуколонию.
Между тем цинскому режиму оставалось покончить с последним очагом антиманьчжурского сопротивления - государством Йеттишар (1865-1878). В 1875 г. наместник Шэньганя и чрезвычайный эмиссар по делам Синьцзяна Цзо Цзунтан после двухлетней подготовки двинул свое 70-тысячное войско на покорение Джунгарии. Поскольку он умело поддерживал в Якуб-беке надежду на достижение договоренности с Пекином об автономии Кашгарии в рамках Цинской империи, Джунгария была отдана Цзо Цзунтану почти без боя. После этого в середине апреля 1877 г. он внезапно бросил против Йеттишара 180 батальонов хорошо вооруженных войск под командованием Лю Цзуньтана. Несмотря на помощь отрядов Биянху и других командиров-дунган, войска Якуб- бека терпели поражения. В мае 1877 г. он был отравлен. Йеттишар распался на три враждовавших между собой владения, а войска Лю Цзуньтана захватили Кашгар, Яркенд и Хотан. В декабре 1877 г. вся Кашгария была покорена. Каратели перебили тысячи мусульман и десятки тысяч бросили в тюрьмы. Биянху с отрядами дунган нашел убежище в российских владениях. Власть династии Цин над Синьцзяном, за исключением Илийского края, была восстановлена.
С падением Йеттишара в истории Китая завершилась последняя стадия очередного социально-демографического, экономического и династийного кризиса, из которого Цинская империя вышла в состоянии тяжелейшей послевоенной разрухи.
Глава 8
Синьцзян
(Восточный Туркестан) в XIX в.: от маньчжурского наместничества к китайской провинции
XIX в. стал в истории Синьцзяна (Джунгарии и Кашгарии - Восточного Туркестана) периодом не менее кризисным и переломным, чем предшествующий XVIII в. Если в XVIII столетии империя Цин находилась в апогее могущества, что позволило ей расправиться с Джунгаро-ойратским ханством, захватить Восточный Туркестан и Тибет, то с начала XIX в. в империи наметился прогрес¬


Глава 8. Синьцзян (Восточный Туркестан) в XIX в.
245
Мухаммед Якуб-бек
сирующий упадок. Общий упадок империи не замедлил сказаться на порядке управления Синьцзяном. Цинский режим в Синьцзяне еще с начала XIX в. дал серьезные трещины и подвергся ударам ряда народных восстаний. Победа восстания 1864 г. привела к падению власти империи Цин в Синьцзяне и восстановлению (1864-1879) независимости Восточного Туркестана; территория последнего объединилась в рамках эмирата Йеттишар (Семи- градье) во главе с бывшим кокандским военачальником Мухаммедом Якуб-беком.
Восстанию 1864 г. предшествовала целая серия из восьми серьезных восстаний - 1816, 1818, 1827—
1828, 1830, 1847, 1855, 1857, 1860 гг., не считая меньших по масштабам, но не менее частых бунтов местного населения. Главной причиной восстаний стала введенная в 1814 г. политика «сделать доходы Синьцзяна расходами Синьцзяна» (бюджетное финансирование из Центра практически прекратилось). Все тяготы содержания цинских войск и бюрократии в Синьцзяне, все последствия коррупции легли тяжким бременем на разоренную завоеванием страну, которая не отличалась ни благоприятным климатом, ни богатством земельных угодий.
В 1862-1864 гг. цинские власти Синьцзяна стремились не допустить распространения восстаний китайских и мусульманских хуэй (иначе - дунгане) из Шэньси и Ганьсу на Синьцзян. Усиленный полицейский контроль дополнялся превентивным уничтожением подозрительных элементов. В Карашаре и Кашгаре эти акции удались, но имели непредвиденные последствия, послужив детонатором тех самых восстаний, которые должны были предотвращать. В джунгарском Чугучаке и восточнотуркестанском Яркенде осуществить резню не успели, так как восстание опередило репрессии, угроза которых его же ускорила. Опасаясь геноцида, к восстанию склонились и уйгуры, попытки властей использовать для предотвращения восстания национальную рознь успеха не имели.
В июне 1864 г. дунганские повстанцы перешли к партизанским действиям в горах Наньшань. Близ Карашара они разбили цинские войска, посланные из Урумчи дунганские солдаты присоединялись к повстанцам и способствовали разгрому цинских войск в середине июля. Город Урумчи был захвачен повстанцами, власти контролировали только его цитадель. Поскольку Урумчинский округ, Манас (на севере Джунгарии) и Турфан (на юге, в Кашгарии) перешли в руки восставших, военные власти в Или, Тарбагатае и Хами (Комуле) оказались разобщены и бессильны что-либо исправить. Лишь в сентябре войска илийского цзянцзюня попытались взять Урумчи, но потерпели поражение. Попытки цинских властей удержать стратегически важный Гучэн на востоке Джунгарии сорвали уйгурское восстание в Или, в результате которого илийский


246
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
цзянцзюнь лишился тыловых баз. Удержать Чугучак на севере Джунгарии цин- ские власти также не сумели и в начале 1865 г. бежали в Монголию. В середине 1865 г. властям Цин пришлось ограничиться обороной «горла» Джунгарии - Баркуля и ворот Восточного Туркестана - Комула. Потеря обоих этих пунктов была чревата утратой как Синьцзяна, так и возможности вернуться туда когда- либо в будущем (условия пустыни, отделяющей Синьцзян от Китая на протяжении 800 км, не позволяли преодолевать ее отряду численностью более 800 человек, для вторжения в Синьцзян совершенно недостаточному).
Итак, дунганское восстание охватило районы наместничества Синьцзян, решающие для цинского господства, - Джунгарию и Или, колонизованные маньчжурами и китайцами и лишь частично монгольскими и уйгурскими переселенцами. Успех восстания способствовал уйгурскому восстанию на юге Синьцзяна, в Кашгарии. Начавшись в близком к Джунгарии Кучаре, оно охватило затем все оазисы на севере и юге страны. Во главе уйгурских народных восстаний встали традиционные их вожди - накшбандийские ходжи «черногорские» в Кучаре и Яркенде, «белогорские» в Кашгаре.
Кучарский Хан-ходжа предпринял поход на Комул, важнейшее значение которого вполне понимал. В октябре 1864 г. кучарские повстанцы, освободив по пути Карашарский, Токсунский оазисы и оазис Курле, соединились с турфан- скими повстанцами. Затем повстанцы разделились на три отряда: один двинулся на помощь Урумчи, другой продолжил осаду турфанской цитадели, наиболее многочисленный - продолжил движение на Комул. Но попытка им овладеть окончилась неудачей. Вторую попытку взятия Комула уйгуры предприняли совместно с дунганскими подкреплениями из Урумчи. Озабоченные судьбой Комула, цинские власти пытались перебросить туда подкрепления из числа сычуаньских войск Цзэн Гофаня, но те не пробились через восставший северо- запад Китая; из Нинся до Комула дошел лишь небольшой отряд. В конце июня 1865 г. Комул был взят повстанцами. Оставалось взять последний оплот Цин в Синьцзяне - Баркуль. Это также почти удалось сделать. Однако в самый последний момент кучарских повстанцев отозвали для борьбы с Якуб-беком, приступившим к объединению Восточного Туркестана под своей властью. Не взяв Баркуль, кучарцы покинули и Комул, не обеспечив надежного над ним контроля. Распри между уйгурами и дунганами нарастали, их разжигал комульский правитель, ранее служивший империи Цин. Непрочность позиций повстанцев в Комуле и сохранение Баркуля за Цин ставили под сомнение прочность явных успехов национального восстания.
В то же самое время в цинских верхах всерьез обсуждалась возможность отказа от Синьцзяна - территории весьма отдаленной и крайне сложной для управления даже в спокойное время. Однако сторонник возвращения Синьцзяна Цзо Цзунтан заручился поддержкой придворной группировки великого князя Чуня (Ихуаня) - сводного брата императора Сянь-фэна. Цзо Цзунтан настаивал на том, что подавление тайпинского восстания и восстаний дунган собственно Китая подходит к концу и можно заняться Синьцзяном. Однако в 1867 г. тайпи-


Глава 8. Синьцзян (Восточный Туркестан) в XIX в.
247
ны и няньцзюни вновь создали угрозу Пекину, и решение синьцзянского вопроса пришлось отложить, а предназначенные для похода в Синьцзян войска развернуть к Пекину. Тогда же комульские повстанцы возобновили наступление на Баркуль. Но оно не удалось, поскольку комульский правитель передал план операции цинскому командованию. Повстанцы были разбиты, но развить успех цинские войска не сумели ввиду сложного положения в собственно Китае и невозможности переброски подкреплений в Синьцзян. Баркуль оставался в изоляции от Китая. Неустойчивое равновесие в регионе сохранялось и потому, что, подчинив Урумчи, Якуб-бек не пошел ни на Комул, ни на Баркуль, хотя и мог бы их взять: напротив, он вступил в переговоры с империей Цин. Причины этого стратегического просчета Якуб-бека до сих пор неясны. Так или иначе, цинские власти окраины Синьцзяна за собой сохранили. В свою очередь, не надеясь на старые (маньчжурские) вооруженные силы, они сделали ставку на китайские феодальные ополчения. Именно они активно обороняли последние крепости Цин в Синьцзяне.
В 1870 г. синьцзянские повстанцы создали угрозу Кобдо и Улясутаю в Западной Монголии, и цинским властям пришлось туда перебросить войска из Кому- ла и Баркуля, ослабив обе эти стратегические позиции. Как ни странно, положение их улучшилось, поскольку главным противником джунгарских дунган стали не маньчжуро-китайцы, а Якуб-бек, захвативший Урумчи. В 1873 г. отступавшие из Шэньси дунганские повстанцы захватили было Комул, но были оттуда выбиты. Вернув Комул, цинские власти обеспечили себе ключ к Синьцзяну. Уйгуры пропустили вождя дунган Биянху в Урумчи, тот предложил совместную борьбу против Цин, но Якуб-бек не согласился и воевать с Китаем запретил.
В середине 70-х годов стало ясно, что планы Цзо Цзунтана наталкиваются на серьезные препятствия не столько в Синьцзяне, сколько внутри Китая. Во-первых, финансы разоренных восстаниями провинций Северо-Западного Китая не обеспечивали снабжения войск. Во-вторых, иностранные займы на эти нужды были крайне обременительны. В-третьих (и это самое важное), влиятельная группировка Ли Хунчжана была настроена крайне отрицательно по отношению к идее возвращения Синьцзяна. Для этого требовались огромные расходы, а обладание им сулило еще большие расходы и все другие острые проблемы. В пику ему Цзо Цзунтан демагогически утверждал, что труднодоступному Синьцзяну якобы угрожает политический контроль со стороны Англии и России, тогда как легко доступному с моря Восточному Китаю - лишь некоторое «экономическое» присутствие и влияние Запада. Очень скоро выяснилось, что дело обстоит с точностью до наоборот, но Цзо Цзунтан опирался на группировку Цыси, вовсе не озабоченную влиянием Запада на востоке Китая. Примкнув к вдовствующей императрице, Цзо Цзунтан получил карт-бланш на отвоевание Джунгарии и Восточного Туркестана. На северо-западе Китая Цзо Цзунтан проводил стратегию выжженной земли, истребляя дунган до последнего человека.
Бунт дунганских солдат под влиянием слухов о предстоящем их истреблении содействовал восстанию кучарских уйгуров. Однако повстанцы действовали ра¬


248
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
зобщенно. Уйгурская элита поспешила привлечь к руководству восстанием Рашид ад-Дин-ходжу; тот был немедля провозглашен Хан-ходжой и Саидом Гази (Счастливым Борцом за Веру). Были спешно сформированы отряды для походов на восток и запад от Кучара. Восточному отряду была поставлена задача освобождения Курле, Карашара, Турфана, Комула и, возможно, Сучжоу. Западный отряд был нацелен на освобождение Бая, Сайрама, Аксу, Учтурфана, Кашгара. Восточный поход завершился успешно: стимулируя восстания местного населения, отряд не сумел взять лишь населенный китайцами и хорошо укрепленный Баркуль на территории Джунгарии. Несколько медленнее развивался западный поход, который завершился в Учтурфане, не дойдя до Кашгара. Именно там цинские власти успели организовать резню солдат-дунган, а восстание местного населения развивалось стихийно и с запозданием. Установить контроль над Кашгаром подошедшие войска кучарских ходжей не сумели: им противостоял возглавивший повстанцев киргизский военачальник Садык-бек. Он, однако, не сумел изгнать маньчжуров и их сторонников, которые были осаждены в соседнем городе Янгигиссаре. Восстание в бывшей могольской столице Яркенде завершилось неустойчивым компромиссом руководителей - местных яркендских и пришлых кучарских; с противоречиями между ними покончил лишь Якуб-бек. Восстание в Хотанском оазисе на юге Восточного Туркестана привело к восстановлению самостоятельного государства, существовавшего с древних времен; его позднее подчинил Якуб-бек.
В Илийском крае и его центре - Кульдже совместное уйгуро-дунганское восстание привело к падению цинской власти. Однако там началась усобица между уйгурами и дунганами. Уйгур - вождь восстания был убит, однако власть захватили все же уйгуры. Они создали в 1867 г. Таранчинский султанат. В 1871 г. он был на десять лет занят российскими войсками и подчинен временной военной администрации. Согласно Петербургскому договору 1881 г., после завершения оккупации крайне западная часть Илийского края отошла России для поселения там беженцев из Синьцзяна, которые приняли российское подданство.
В результате национальных восстаний в Синьцзяне возникли Урумчинское дунганское, Кульджинское, Кучарское, Кашгарское, Хотанское уйгурские ханства; Курле и Учтурфан стали кучарскими уделами. В новообразованных ханствах обстановка была далека от идиллической: против кучарских (на севере) и хотанских (на юге) ходжей вспыхивали восстания населения, возмущенного произволом суверенных правителей. Ходжи насаждали наиболее жесткие нормы шариата, прибегая к самым суровым наказаниям, вводили разорительные налоги, сверх меры наращивали военные расходы и мобилизацию в свои войска.
Переменами в Восточном Туркестане не преминули воспользоваться коканд- ские ханы. Еще с первой половины XIX в. на западе страны утвердился фактический кондоминиум империи Цин и Кокандского ханства: кокандские аксакалы в Кашгаре имели вес ничуть не меньший, чем официальные цинские чиновники. Теперь кокандский хан Алимкул (1852-1858; 1862-1865) снял запрет (некогда согласованный с властями Цин) на возвращение «белогорских» ходжей из Коканда


Глава 8. Синьцзян (Восточный Туркестан) в XIX в.
249
в Кашгар. В январе 1865 г. Бузрук-ходжа вернулся в Кашгар в сопровождении кокандского военачальника Якуб-бека. Ходжу сопровождали кокандские беки, не имевшие на родине земельных владений, а также уйгурские эмигранты. Численность отряда, охранявшего ходжу, была незначительна (не более 500 человек).
Накшбандийские ходжи традиционно отличались властолюбием, но вовсе не умением править. Бузрук- ходжа тоже оказался никчемным правителем. Вытеснив своего конкурента - Садык-бека, Якуб-бек сосредоточил власть в своих руках. Назначенный главнокомандующим (батыр-баши), он приступил к формированию армии. Набрав и обучив несколько тысяч восточнотуркестанцев, он приступил к вытеснению цинских войск и чиновников из Новой крепости Кашгара. Увидев в Якуб-беке политического конкурента, ку- чарский Рашид ад-Дин-ходжа выступил на Кашгар с 40-тысячным войском с двух направлений - северного (Аксу) и южного (Яркенда). Якуб-бек разбил их по отдельности: сначала северную группировку, которую преследовал на протяжении почти 100 км, затем южную - до самого Янгигиссара, который вскоре освободил от цинских войск.
Тогда же в Коканде произошел переворот и к власти вернулся Худояр-хан (1844-1858; 1862-1863; 1865-1875). В Кашгар из Коканда бежала новая группа ходжей и беков. Якуб-бек подавил мятеж киргиза Бикмухаммеда, захватившего Бузрук-ходжу, и провозгласил ханом Катта-тюре, который через четыре месяца был отравлен. Бузрук-ходжа вернулся в Кашгар после того, как Якуб-бек разбил Рашид ад-Дина. В конце 1865 г. Якуб-бек взял Яркенд; вскоре был убит правитель Хотана Хабибулла-ходжа, а восстание жителей города подавлено. Весной 1867 г. Якуб-бек взял Аксу, разбив объединенные войска северных оазисов. Рашид ад- Дин-ходжу, приглашенного в лагерь Якуб-бека, вскоре убили, в итоге Восточный Туркестан был объединен. Объединение страны Якуб-беком облегчалось разочарованием народа в теократических правителях. В результате переговоров с урумчинскими дунганами граница прошла близ Карашара через урочище Ушактал.
Победу над всеми противниками Якуб-бек завершил политической реформой. Вслед за «черногорскими» ходжами он устранил «белогорских»: Бузрук- ходжа был отправлен паломником в Мекку без всякой надежды вернуться. Тем самым в Восточном Туркестане покончили с 200-летней теократией и восстановили полноту светской власти; Якуб-бек был провозглашен наследником мо- гольских ханов и правил с титулами Аталык Гази (Старейшина Борцов за Веру) и Бадаулет (Начальник Государства). Новое государство (1865-1878) получило название Йеттишар - Семиградье (подразумеваются крупные города и оазисы Кучар, Аксу, Учтурфан, Кашгар, Яркенд, Янгигиссар, Хотан). Название государства символизировало восстановление единства страны, между тем за пределами Семиградья остались Карашар, Турфан и Комул.
Худояр-хан кокандский


250
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Становление Йеттишара, как и его зарождение, не произошло мирно: в 1869 г. урумчинские дунгане внезапно захватили города Карашар и Курле, затем Кучар. Якуб-бек предпринял против них контрнаступление и трижды нанес дунганам поражение. Войско дунган было организовано и вооружено на порядок хуже восточнотуркестанского: дунгане, превосходившие войско Якуб-бека численно, воевали саблями, пиками и стрелами против ружей и артиллерии. Разбив дунган, Якуб-бек присоединил к государству три новых округа - Урумчинский и Манас- ский в Джунгарии и Турфанский в Восточном Туркестане. Кроме того, в состав государства был возвращен отделившийся Сарыкол. Таким образом, в руках Якуб-бека оказался практически весь Синьцзян. Исключение составляли Илий- ский край, оккупированный Россией, а также Комул и Баркуль под контролем цинского Китая.
Йеттишар был деспотическим феодальным государством среднеазиатского типа. Его элиту составляли земельная аристократия, военная аристократия и духовенство, зависимые от верховной власти. Абсолютность монархической власти Якуб-бека олицетворяли его титулы: помимо упомянутого выше он принял также титул эмира, дарованный ему османским султаном-халифом. Не будучи по рождению Чингисидом, Якуб-бек вряд ли пытался именоваться ханом, да и не имел в том нужды, поскольку ханом являлся правитель Коканда, с которым Якуб-бек официально не порывал.
Внешняя политика Йеттишара была типична для азиатского государства в неблагоприятном геополитическом окружении. Цинский Китай, располагая двумя плацдармами, Баркулем и Комулом, с начала 70-х годов готовился к вторичному завоеванию Джунгарии и Восточного Туркестана. Якуб-бек делал ставку на сохранение связей со среднеазиатскими монархиями Бухарой, Кокандом и Хивой, а также на вовлечение в восточнотуркестанский кризис двух соперниц - России и Англии. Ввиду этого Якуб-бек стремился установить активные дипломатические связи с Россией, Англией, Британской Индией, Османской империей. Поздравительные телеграммы от Якуб-бека получали Александр II и королева Виктория, эмир серьезно интересовался положением на Балканах.
Между тем в своей восточнотуркестанской политике Россия стремилась, поддерживая отношения с Йеттишаром, не нарушать заключенных ранее с Китаем договоров. В отличие от Англии, Россия не признавала Йеттишар официально, не оказывала ему военной помощи, не стремилась выступать посредницей между Йеттишаром и цинским Китаем. Несмотря на все это, политика России продолжала вызывать подозрения как в цинских правящих кругах, так и в правящих кругах Англии. В XIX в. в Китае позиция российского нейтралитета в йеттишарских делах подчас игнорировалась, а то и ставилась на одну доску с недружественной британской.
Избегая противоречий с цинским Китаем в Восточном Туркестане, российское руководство подчас преувеличивало возможности Англии (в частности, Британской Индии) в этой стране. Если Россия присутствовала в Туркестане реально, то для Англии такая возможность исключалась уже географически. Ко¬


Глава 8. Синьцзян (Восточный Туркестан) в XIX в.
251
нечно, британские миссии в Кашгар следовали одна за другой, но их реальные возможности и результаты не следует преувеличивать. За спиной британских эмиссаров и геополитиков находились едва усмиренная Индия и вовсе не дружественный Афганистан. Исходные позиции континентальной России были в центре Азии гораздо прочнее позиций Великобритании. Англичане пытались сделать Якуб-бека союзником, но считать его таковым было бы преждевременно. Англичане, обеспокоенные российским продвижением в Туркестане, раздували слухи о русской угрозе Индии. Умозрительные планы походов в направлении Индии существовали, но даже самые серьезные из них генерал
А.Е.Снесарев оценивал как «гадательные», практически неисполнимые и нецелесообразные. Более того, именно восточнотуркестанские пути в Индию признавались самыми неудобными. Получается, что в Йеттишаре не Россия создавала угрозу отдаленной Британской Индии, а Англия создавала угрозу (хотя и не самую значительную) прилегающей к Синьцзяну России. В данной связи неудивительна трезвая реакция генерал-губернатора Туркестана (1867— 1882) К.П.Кауфмана (1818-1882), который считал преувеличенные слухи об активности Англии невольной, а скорее преднамеренной дезинформацией. Он считал, что как раз после решительного занятия Илийского края русскими войсками Якуб-бек охотнее пойдет на мирные контакты с Россией, что и произошло. Соображения по поводу перспективности подобного подхода генерал объяснял министру иностранных дел князю А.М.Горчакову в докладе от 8 августа 1872 г.: «Положение наше в Средней Азии настолько упрочилось, что позволяет мне прибегнуть к некоторой уступчивости и мягкости в сношениях со слабыми соседями, не вызывая толков о [собственной] слабости и нерешительности» .
Конечно, Российская империя, только что присоединившая в основном Западный Туркестан, включая Коканд, с подозрением смотрела на восточнотуркестанское государство во главе с бывшим кокандским военачальником - некогда комендантом крепости Ак-Мечеть на пути войск генерала В.А.Перовского в Хивинском походе 1839 г. Упреждая маловероятную экспансию Йеттишара в направлении Средней Азии, русские войска в 1871 г. заняли Илийский край.
Вместе с тем уже в 1867 г. в г. Верный представители русской военной администрации договорились с представителем Якуб-бека о налаживании двусторонних торговых отношений, открытии в Кашгаре российского караван-сарая и присутствии там российского аксакала - преемника кокандских аксакалов цинских времен. Иными словами, еще до полного присоединения Туркестанского края к России представитель командования Западно-Сибирского военного округа полковник В.А.Полторацкий во время рекогносцировки Восточного Туркестана проявил стратегическую инициативу и, не дожидаясь инструкций из отдаленного Петербурга, обратился с письмом к Якуб-беку. В ответ правитель Йеттишара выразил желание установить с Россией дружественные отношения. Петербургские власти проявили пассивность и сочли нормальные отношения с новым соседом России преждевременными.


252
Часть Г ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В контексте реальных проблем внешней политики России XIX в. йеттишар- ский фактор оценивается противоречиво и непоследовательно. Во-первых, утверждается, что Йеттишар создавал опасный очаг нестабильности у границ российского Туркестана (весомых и достаточных доказательств реальной угрозы здесь не прослеживается; сама гипотетическая возможность либо нереализованная тенденция - не доказательство). Во-вторых, Россия имела право опасаться роста влияния Англии в Йеттишаре, но для нейтрализации британских интриг нужно было реально влиять на Йеттишар, а не подозревать Якуб-бека в возможном сговоре с Англией (тем более что Якуб-бек изначально стремился к укреплению связей с Россией - подобных отношениям с ней Бухары).
Политика России в отношении Йеттишара прошла через пять этапов. На первом этапе (1865-1868) российские власти лишь присматривались к ситуации в сопредельной стране, и первые контакты туркестанской военной администрации с Йеттишаром происходили без санкции столичных властей. На втором этапе (1868-1871) отношения с Йеттишаром осложнились и вызвали беспокойство. Ввиду этого власти Туркестанского края поспешили с занятием Илийского края и усилением войск на границе с Йеттишаром. На третьем этапе (1871-1874) были приложены силы к возможной нейтрализации Йеттишара как государства, предположительно союзного Англии. Лишь на четвертом этапе (1874-1876) изучение Восточного Туркестана военной разведкой и научными методами стало более упорядоченным; собиралась военно-политическая информация, делались прогнозы активности империи Цин в деле возвращения Синьцзяна. На пятом этапе (1876-1878) оказывалась помощь цинскому правительству.
На первом этапе российско-йеттишарских отношений сложилось необоснованное представление, что дела в Восточном Туркестане принимают нежелательный для России оборот. Свою роль в этом сыграло отсутствие четкости внешней политики России в Азии в период между Крымской войной (1853-1856) и русско-турецкой войной (1877-1878). Едва ли не важнейшим стимулом пессимизма был перерыв в чайной торговле с Китаем через Среднюю Азию. Однако уже на том этапе выражалось беспокойство в связи со слабостью контактов России с Йеттишаром и недооценкой собственных каналов влияния в этой стране. Идея полуофициальных отношений с Якуб-беком постепенно пробивала себе путь.
Колебания российской внешней политики объяснялись уверенностью в том, что Якуб-бек - фигура временная и господство Цин в Восточном Туркестане будет восстановлено. Впрочем, Якуб-бек для большей уверенности в позиции России предпринял переговоры в Ташкенте и Петербурге о признании Йеттишара Россией. Генерал-губернатор Туркестанского края К.П.Кауфман выступил инициатором приглашения йеттишарского представителя в Петербург, не желая откладывать переговоры до своего возвращения в Ташкент. Кауфман доложил Азиатскому департаменту МИД, что проволочки в установлении связей с Якуб- беком могут быть восприняты последним как недружественный акт, означающий подготовку к войне. Кауфман указывал и на нежелательность закрытия восточнотуркестанского рынка, привлекательного для русской промышленности.


Глава 8. Синьцзян (Восточный Туркестан) в XIX в.
253
Петербургские власти уклонились от установления официальных отношений с Йеттишаром и постарались оставить этот вопрос в ведении администрации Туркестанского края. Генерал-губернатор Кауфман активно налаживал торгово- экономические связи с Йеттишаром, признавая его де-факто. Признание же де- юре, на которое рассчитывал Якуб-бек, оказалось нереальным. Тем не менее он шел навстречу нуждам Туркестанского края. В частности, в 1868 г. йеттишар- ские власти обезвредили и выдали России бандитов, после бесчинств на территории Туркестана укрывшихся в Йеттишаре. Рассматривая торговые связи как первый шаг к налаживанию связей политических, Якуб-бек установил для российских купцов благоприятные условия пребывания в Йеттишаре. Но, сомневаясь в последовательности Петербурга, он стал искать международного признания у Османской империи и Великобритании. Якуб-бек имел длительные беседы с посетившим Йеттишар британским купцом Р.Шоу. В Петербурге поездка последнего в Кашгар и его троекратные беседы с Якуб-беком вызывали вполне объяснимое недовольство.
Хотя с Р.Шоу удалось договориться лишь о торговых связях с Британской Индией, за его визитом последовали визиты политических эмиссаров. Британский дипломат Д.Форсайт, также посетивший Восточный Туркестан, во время поездки в Россию предложил российскому правительству включить Йеттишар вместе с Афганистаном в нейтральную зону между владениями двух империй. Д.Форсайту в российском МИД было заявлено, что продвигаться южнее Тянь- шаня Россия не стремится, как не намерена и признавать Йеттишар официально. Д.Форсайт, получив от А.М.Горчакова заверение в том, что Россия не возражает против британского предложения о нейтральной зоне в центре Азии, прибыл из Петербурга в Кашгар с чувством уверенности в перспективах Англии в Китае и Йеттишаре, рассчитывая использовать нейтралитет России в интересах Лондона. Надо отметить, что до прямых переговоров с генералом Кауфманом Якуб-бек старался англичанам ничего конкретного не обещать.
Как оказалось впоследствии, англичане уже начинали сближение с цинским Китаем для совместного противодействия России в Центральной Азии, и это означало свертывание сотрудничества Лондона с Йеттишаром. Таким образом, опасения Петербурга по поводу сближения Англии с Йеттишаром не имели прочных оснований. Напротив, именно Англия через Гонконг-Шанхайский банк финансировала карательный поход Цзо Цзунтана в Восточный Туркестан. Войско последнего не испытывало затруднений в снабжении. Напротив, армия Якуб-бека нуждалась практически во всем необходимом. По свидетельству генерала А.Н.Куропаткина (1847-1925), войско Йеттишара было недостаточно надежным и управляемым. В результате небезуспешной работы цинской разведки начались массовые дезертирства недовольных солдат и побеги на цинскую сторону высокопоставленных чиновников и военачальников. Прихватив казну Йеттишара, к противнику бежал главный казначей, за ним последовали десятки чиновников. Помимо этого, среди зимы 1877 г. близ Токсуна сгорел стратегический склад продовольствия. Ненадежности войск способствовали попытки


254
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Якуб-бека вести переговоры с правительством Цин. Цинские власти охотно вели такие переговоры, маскируя подготовку вторжения.
В середине мая 1877 г. Якуб-бек внезапно скончался, судя по всему, отравленный своими ненадежными сторонниками из числа бывших цинских хаким-беков. Междоусобица среди наследников престола была на руку цинским карателям. Ха- ким-беки в этой обстановке один за другим выходили из повиновения центральной власти Иеттишара, и государство в 1877 г. фактически раскололось на три части. Пользуясь смутой, в конце сентября 1877 г. цинские войска начали решительное наступление. С подходом цинских войск «новые мусульмане» из числа китайцев начали захватывать крепости, чтобы затем сдать их противнику и тем заслужить себе прощение. В декабре 1877 г. наследник йеттишарского престола Бек Кули-бек и группа его сторонников бежали в российскую Фергану. В течение 1878 г. цинские каратели громили и жестоко усмиряли Восточный Туркестан. Однако уже в 1879 г. восставшие хотанцы перебили цинский гарнизон. В 1878- 1880 гг. на западе Восточного Туркестана шла партизанская война; затем повстанцы были вынуждены отступить на территорию российского Туркестана.
В самом Китае отношение к синьцзянскому вопросу не отличалось ни единством, ни однозначностью. Влиятельная группировка Ли Хунчжана и Цзэн Гофаня предлагала «отказаться от земель к западу от [заставы] Цзяюйгуань» в силу их отдаленности, малой доходности и несоразмерных трудностей завоевания в сравнении с вероятными результатами. Еще в раннеханьские времена китайские ученые и чиновники приходили к тем же выводам, и цинские сановники опирались на этот исторический прецедент. Они понимали, что Синьцзян возник в ходе борьбы с Джунгарским ханством за Монголию и отражал в немалой степени инерцию этой борьбы. В XIX в. восстановления ни Джунгарии, ни Великой Монголии не ожидалось, тогда как собственно Китай под властью Цин погряз во множестве острых проблем и защищать его требовалось на иных направлениях. Напротив, Цзо Цзун- тан и в целом окружение вдовствующей императрицы Цыси придерживались противоположной точки зрения на Синьцзян и возможность его отвоёвывания. Англия, видя практическую недоступность Синьцзяна с территории Индии, стремилась решить двоякую задачу: отвлечь силы империи Цин от океанского побережья (сферы своей экспансии в Китае) к западу и не допустить попадания Синьцзяна под контроль России. В остальном Лондон мог полагаться на позицию российского МИДа, избегавшего раздражать Британию перед Берлинским конгрессом 1879 г., целью которого был пересмотр итогов русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Ни Цзо Цзунтан, ни его покровитель великий князь Чунь - сводный брат безвластного императора Сянь-фэна не могли связно объяснить, какая мусульманская опасность будет грозить Китаю из Восточного Туркестана в случае его невозвращения. Внутри Китая прецедентов подобного рода, кроме дунганского, не наблюдалось. Но дунгане китаеязычны, тогда как туркестанцы - представители иной цивилизации; они стали проблемой Китая лишь после цинской аннексии Восточного Туркестана. Среди аргументов группы Цыси в пользу возвращения Синьцзяна был и такой: без Синьцзяна «зубы Китая не будут закрыты губами».


Глава 8. Синьцзян (Восточный Туркестан) в XIX в.
255
Схема расположения оазисов Восточного Туркестана
Но тогда вопрос: почему «зубы» Китая оказались направлены на запад, в центр Азии, в сторону России? Обмолвка группы Цыси многое объясняет: группировка была солидарна с Англией в антироссийской политике.
В Пекине тех лет не утихала дискуссия между сторонниками морской обороны против западных держав, уже реально угрожавших Китаю с тихоокеанского побережья, и обороны сухопутных границ, откуда опасность была в лучшем случае умозрительной. Это неудивительно: на востоке к западным державам прибавилась Япония, которая быстро усиливалась после революции Мэйдзи и не скрывала своих планов экспансии в Китае. Настойчивость Цзо Цзунтана и правительство императрицы-регентши Цыси в деле возвращения Синьцзяна вызывает тем большее подозрение, что Россия, имея возможность давления на Китай непосредственно на пекинском направлении, к этой мере не прибегла. Складывается впечатление, что поход на Иеттишар должен был способствовать карьерному росту Цзо Цзунтана.
После восстановления цинского режима в Синьцзяне перед Пекином встал вопрос о методах управления этой территорией в дальнейшем. События 1860- 1870-х годов показали, что илийские цзянцзюни и в целом аппарат маньчжурской военной администрации с поставленной задачей не справляются. По¬


256
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
давление тайпинского, дунганского и уйгурского восстаний выдвинуло на первый план феодальных милитаристов с их китайскими провинциальными войсками. Цзэн Гофань и Цзо Цзунтан были именно такими феодальными милитаристами, роль которых в Китае до второй трети следующего, XX века лишь возрастала. Именно китайские военачальники, чиновники и войсковые формирования обеспечили успех империи Цин в Восточном Туркестане. Это во многом и определило характер административной реформы Синьцзяна в 1884 г. Синьцзян был превращен из военного наместничества в обычную провинцию внутрикитай- ского типа, управлявшуюся китайским гражданским аппаратом. На особом положении в рамках провинции Синьцзян оставалось Комульское княжество (Хами), правители которого заслужили доверие Цин еще в конце XVII в. Автономные права кочевых князей Синьцзяна (казахских, киргизских, монгольских) были практически ничтожны. В качестве китайской провинции образца 1884 г. Синьцзян сохранялся до 1944 г.
На первый взгляд ликвидация Йеттишара и создание провинции Синьцзян успокоили край на все последнее двадцатилетие XIX в. Однако нельзя, во-первых, не учитывать резкого снижения статуса самой империи Цин, превратившейся после «опиумных» войн в полуколонию западных держав. Во-вторых, после 1881-1884 гг. (фактического размежевания сфер влияния России и Англии в центре Азии) стратегические предполья Британской Индии Афганистан и Тибет оказались в английской сфере влияния, а Синьцзян - в российской, став как бы продолжением Туркестанского края Российской империи.
Назначенный в 1882 г. российский консул (позже генеральный консул) в Кашгаре Н.Ф.Петровский (1837-1908) заслужил у местного населения уважительное прозвище Новый Чагатай. Россия - правопреемница Кокандского ханства не только не выдавала цинским властям уйгурских инсургентов, но и не позволяла им действовать на территории Синьцзяна. Иными словами, Россия, подобно Ко- канду, получила возможность и иметь своего «аксакала» в Кашгаре, и контролировать не в меру активных восточнотуркестанских эмигрантов.
В 1885 г. в своем донесении Главному штабу консул Н.Ф.Петровский сообщает о положении в только что учрежденной провинции Синьцзян: «Несмотря на видимое внешнее спокойствие, нельзя назвать его [население] умиротворенным и довольным своей судьбой под властью китайцев. Крайний беспорядок управления, неразумные распоряжения, большие поборы, малое количество войск, отсутствие нравственного авторитета - все это является причиной, что население напряженно и целеустремленно ждет переворота и при малейшем на него намеке открыто выступит против китайцев».
Консул России в Кашгаре Н.Ф.Петровский


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
257
Глава 9
Цинская империя в 70-90-х годах XIX в. Японо-китайская война и общественный подъем в Китае
В середине 70-х годов Цинская империя вступила в период восстановления в совершенно новых политических и социально-экономических условиях. Во-первых, краткая полоса гражданского мира и внутреннего спокойствия - вся последняя четверть XIX в. практически прошла без крупных восстаний. Во- вторых, глубокая послевоенная хозяйственная разруха, превратившая Китай в «больного» Восточной Азии. Гражданская война 1850-1877 гг. из-за своих гигантских масштабов привела к уничтожению многих миллионов крестьян, ремесленников, наемных работников и торговцев. Произошло массовое разрушение средств производства. Множество полей оказались заброшенными, системы орошения пришли в негодность, морские и речные дамбы разрушались. Гигантская катастрофа 1855 г., вызванная переменой русла Хуанхэ, привела к нарушению всей оросительной системы от Кайфэна до Желтого моря. В результате много пахотных земель превратилось в пустоши и болота. К тем же последствиям вело прогрессирующее разрушение дренажной системы в бассейне оз. Тайху. В период военных действий 50-70-х годов была заброшена значительная часть ранее возделанных земель. Площадь земельных угодий Китая в 1874 г., т.е. через шесть лет после окончания крестьянских войн, находилась на уровне 1831 г. Резко сократились и налоговые сборы. Так, натуральные поступления от поземельного налога в том же, 1874 г. были почти вдвое меньше, чем в середине XVIII в.
В зоне военных действий особенно пострадали города. Множество уездных и окружных центров, областных городов, в первую очередь в наиболее развитых восточных и центральных провинциях, были частично или полностью разрушены. Десятки городов юга Цзянсу, севера провинции Чжэцзян и южной части провинции Аньхуэй лежали в руинах. Сянская (Хунаньская) армия дотла разорила Нанкин, от него осталась лишь городская стена. Такие торгово-ремесленные центры, как Сучжоу и Ханчжоу, были опустошены и частично разрушены. Погибли или просто прекратили свое существование тысячи мастерских и мануфактур, в том числе знаменитые шелковые предприятия в Цзянсу и фарфоровые в Цзянси. Разрыв хозяйственных связей города и деревни обусловил упадок товарного производства и временную натурализацию экономики. Резкое сокращение внутренней торговли привело к массовому изъятию капитала из сферы обращения. В ходе военных действий, грабежей и реквизиций огромный урон


258
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
понесла торгово-ростовщическая среда. Разруха царила и на транспорте. В городах было разрушено много мостов. На Янцзы, Хуанхэ и Великом канале были уничтожены паромы, потоплена масса речных и морских джонок. Дороги размывались и зарастали кустарниками. К концу 60-х годов XIX в. наиболее разоренными оказались юг Цзянсу, север провинций Чжэцзян, Аньхуэй, север Цзянси и восточная часть провинции Хубэй. На севере Китая особенно пострадали юго-восток Хэнани, юг Чжили и западные районы провинции Шаньдун. Разорение этих районов было следствием многолетних военных действий и особенно результатом резни, поджогов и грабежей, творившихся цинскими войсками, провинциальными армиями, в первую очередь Сянской и Хуайской, а также китайско-иностранными формированиями в приморских районах. Кроме того, в провинциях Чжэцзян, Аньхуэй и в ряде других районов наступил массовый голод. В результате население юга Цзянсу по сравнению с предтайпинским периодом сократилось втрое, а в ряде областей Чжэцзяна - на 70%. В последний период борьбы с тайпинами в Чжэцзяне погибло более 3 млн. человек, главным образом от голода, вызванного разрухой и военными действиями. В целом же за период 1851-1868 гг. в зоне Тайпин тяньго от карательных операций цинских войск и иных бедствий погибло около 20 млн. человек.
Сильно пострадали регионы расселения национальных и религиозных меньшинств. В Гуйчжоу, например, от миллионного населения мяо осталось всего несколько десятков тысяч человек. По разным подсчетам, здесь погибло от 2 до 4 млн. жителей. Столь же опустошена и обескровлена была Юньнань, где число погибших приближалось к 4,5 млн.; почти половина мусульманского населения - около 0,3 млн. - была вырезана. В Шаньси было истреблено или погибло от голода и эпидемий свыше 90% дунган. Страшным ударом для Северного Китая явился голод 1876-1879 гг. Из-за засухи в провинциях Шаньси, Шэньси, Чжили, Хэнань и Шаньдун четыре года подряд выгорали хлеба. Массовый голод сопровождался эпидемиями, обочины дорог были усеяны трупами. Всего в ходе этой катастрофы погибло от 9 млн. до 13 млн. человек. В итоге полоса крестьянских войн и национальных восстаний 50-70-х годов, а также стихийные катастрофы сократили население Цинской империи в 1851-1882 гг. примерно на 50 млн. человек (с 431 млн. до 381 млн.).
Экономические трудности осложнялись утечкой из Китая серебра, шедшего на оплату импортного опиума. Лишь с 70-х годов эти потери стали снижаться ввиду роста производства опиума в самом Китае. Восстановление экономики и выход из послевоенной разрухи тормозила разросшаяся таможенная паутина, опутавшая все провинции. К концу XIX в. по всей стране действовало свыше 11 тыс. бюро, их отделений и застав по сбору внутренних таможенных пошлин (лицзынь и чангуанъшуй). Разорение шести богатейших провинций нижнего течения Янцзы вынудило правительство снизить для них годовую норму поземельных налогов на 10 млн. ляпов. Власти практиковали бесплатную или за одну треть урожая раздачу крестьянам пустующих земель и предоставляли им на первое время налоговые послабления. В результате этого в районах нижнего тече-


Глава Э. Цинская империя в 70—ЭО-х годах XIX в.
259
ния Янцзы несколько укрепилось крестьянское землевладение, а также наиболее выгодная для держателей земли «вечная» аренда (юндянъ).
С конца 60-х - начала 70-х годов началось медленное восстановление экономики - земледелия, ремесла, мануфактур, торговли и транспорта. Выход из послевоенной разрухи оказался крайне трудным. Городская и сельская экономика лишь к 80-90-м годам ликвидировала наиболее страшные разрушения военных лет, но общие итоги были неутешительными. Так, за 1873-1893 гг. обрабатываемые площади в целом по стране, не считая Маньчжурии, почти не увеличились. Более того, наблюдалось падение урожайности зерновых, т.е. снижение производительности труда, как в «рисовом», так и в «пшеничном» поясах Китая. Тем не менее тяжелый демографический прессинг на пахотную площадь страны был снят. Даже в 1897 г. население 18 собственно китайских провинций оставалось почти на 30 млн. человек меньше, чем в 1850 г. Стремясь разрядить обстановку в Северном Китае в связи с массовым голодом 1876-1879 гг., а также увеличить число налогоплательщиков и укрепить свои позиции в Маньчжурии, Пекин в 1878 г. разрешил переселенцам покупать здесь землю. Для регулирования этого потока в 1880 г. было создано Колонизационное бюро. В результате к концу XIX в. по сравнению с его серединой население края увеличилось на 10 млн. человек.
Еще не до конца восстановив экономику после военной разрухи 60-80-х годов, Цинская империя вступила в новую стадию деградации бюрократического аппарата. Столь быстрый возврат застарелой болезни объяснялся половинчатым исходом предшествовавшего исторического кризиса. Так и не была свергнута старая династия, а с ее сохранением не произошла и существенная смена бюрократии, т.е. массовое обновление правящей и управляющей элит. По этой причине цинская бюрократия быстро вернулась к состоянию кризиса конца XVIII - первой половины XIX в. Возобновились старые беды - завышение налоговых ставок, расхищение фискальных сумм, сокращение доли, отсылаемой в Пекин, злоупотребления при сборе налогов. Уже в 80-е годы цинское чиновничество преспокойно вернулось в свою любимую стихию: разбухание штатов, взяточничество, беспорядок, невыполнение приказов из Пекина и налоговые недоимки провинций нарастали с каждым годом. Так, Налоговое ведомство (Хубу) считало, что уже в середине 80-х годов местное чиновничество в целом ежегодно утаивало более 10 млн. ляпов налогового серебра. Чтобы восполнить этот дефицит, центральная казна вновь сделала ставку на дополнительные сборы и надбавки к основному налогу.
Таким образом, несмотря на выход из катастрофы, в Китае сохранилась не только старая господствующая элита, но и прежняя династия Цин. С 1875 г. продолжалось второе (после 1861-1873 гг.) регентство вдовствующей императрицы Цыси, когда она 14 лет подряд - вплоть до 1889 г. - правила Цинской империей. К Цыси стекались несметные богатства - масса золота, серебра, жемчуга и драгоценных камней. Для себя она строила новый летний дворец и парк, ибо не пожелала восстановить Юаньминъюань, разрушенный и сожженный англичанами и французами в октябре 1860 г. На новый дворцовый ансамбль Ихэюань


260
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Евнухи
из казны шли огромные средства. При Цыси состояло свыше 3 тыс. евнухов и до 10 тыс. служанок. В ее окружении огромным влиянием пользовался главный евнух Ли Ляньин, обладатель громадного состояния. Он и его подручные добывали для Цыси дополнительные средства, торгуя должностями, чинами, званиями и иными отличиями. Ее неслыханная
роскошь привела к тому, что накануне войны с Францией (1884-1885) на строительство летнего дворца Ихэюань и гигантского парка вокруг него пошла даже часть ассигнований, предназначенных на закупку боевых кораблей за границей. Цыси цепко держала власть в своих руках. Однако с конца 70-х - начала 80-х годов вновь стали набирать силу великий князь Гун и его сторонники в Цзюньцзи- чу (Военный совет) и Цзунли ямэне. В преддверии очередной схватки за власть Цыси в 1881 г. отравила свою соправительницу императрицу Цыань, дабы та не стала орудием в руках ее противников.
Политика «самоусиления»
Сохранение традиционного типа эволюции в ее ухудшенном варианте сопровождалось нараставшим воздействием внешнего фактора - мирового капиталистического рынка и агрессии западных держав. «Ответом» на этот исторический «вызов» послужила первая фаза реформ в Китае, известная как политика «самоусиления» (цзыцян). Ее важным слагаемым стала «рекитаизация» государственного аппарата, т.е. выдвижение на ключевые посты в администрации наиболее влиятельных и способных лидеров из числа китайских шэныии и землевладельцев. Побудительным мотивом политики «самоусиления» служила необходимость иметь современную военную технику для подавления народных восстаний, а также для защиты целостности и суверенитета Цинской империи от посягательства «заморских варваров». По мнению китайских «западников», сторонников «усвоения заморских дел» (яньу), путь к могуществу Китая лежал через заимствование у Запада военной и иной техники. Речь шла о прагматическом использовании реальных достижений капиталистического Запада, а не об усвоении основ и целей буржуазного общества.
Во главу угла лидеры «самоусиления» по-прежнему ставили модернизацию армии и флота путем оснащения их иностранным оружием и техникой. Все их помыслы сводились к подготовке войск, обучению их по западной методике и


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
261
перевооружению на европейский лад. Большое внимание уделялось собственному производству современных орудий, винтовок, боеприпасов и пароходов, а также закупке машинного оборудования в странах Запада. Продолжалось строительство казенных военных предприятий, а также фабрик для снабжения войск амуницией.
Экономической стороной политики «самоусиления» являлся курс на «достижение богатства» (цюфу). Он предполагал резкое расширение места и роли казенного сектора в промышленности, торговле и транспорте. Это должно было, с одной стороны, уменьшить влияние иностранцев, а с другой - поставить развитие китайского капитала под контроль государства, дав последнему возможность использовать в своих целях частные инвестиции. Эти инвестиции привлекались в смешанные казенно-частные предприятия вне военной промышленности. Инициаторами их создания являлись крупные сановники, такие как Ли Хунчжан и Чжан Чжидун. Их акционерами или пайщиками выступали чиновники, шэнъши, компрадоры, крупные землевладельцы и купцы. Эти предприятия, сохранявшие сильное влияние казенного начала, делились на две категории. Первая - гуанъду шанбанъ («казенный контроль и предпринимательство торговцев») - отличалась полным произволом власти. Вторая - гуаныиан хэбанъ («совместное предпринимательство казны и торговцев») - характеризовалась несколько меньшей зависимостью от бюрократии. Благодаря опеке Ли Хунчжана набирала силу «Китайская коммерческая пароходная компания», получившая особые льготы и привилегии. Для снабжения ее топливом при поддержке Ли Хунчжана в 1877-1878 гг. была организована «Кай- пинская угольная компания», ставшая впоследствии крупнейшим угольным предприятием Китая. Затем эта компания построила железную дорогу от Кай- пина до Дагу.
Продолжалась подготовка кадров для нужд политики «самоусиления». Всего в 1862-1898 гг. было основано 17 учебных заведений нового типа, формировавших современную интеллигенцию. С помощью миссионеров осуществлялся перевод на китайский язык иностранных книг по естественным и общественным наукам. С 70-х годов в Шанхае и Гуанчжоу начали издаваться первые иностранные, а затем и китайские частные газеты. Политика «самоусиления», являясь самой ранней стадией реформ в Китае, проводилась довольно консервативными кругами, далекими от идеи прогресса. Тем не менее объективно она была прогрессивной для тогдашнего Китая. Курс на «усвоение заморских дел» создал первые очаги крупного промышленного производства, положил начало модернизации вооруженных сил, подготовил дополнительные условия для экономического развития, социальной эволюции и обновления общественно-политической мысли передовых кругов шэнъши и нарождающейся новой интеллигенции.
W
ШГ
ш
Чжан Чжидун


262
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Однако реформаторское движение с большим трудом пробивало себе дорогу в традиционном обществе. Политика «самоусиления» вызывала ненависть и страх у традиционалистски настроенной массы населения. За «усвоение заморских дел» выступали, как правило, чиновники, шэныии и крупные землевладельцы, получавшие прямые выгоды и доходы от контактов с Западом и частичных реформ. Те же из них, кто таких выгод не имел и понес прямые убытки после «открытия» Китая, стали опорой движения контрреформ. Позиции сторонников старины были особенно сильны в Центральном Китае, прежде всего в Хунани. Эта провинция понесла наибольший ущерб от перемещения торговых путей и центра внешней коммерции из Гуанчжоу в Шанхай.
Для борьбы с нововведениями ультраконсервативное крыло бюрократии и шэныии с 70-х годов XIX в. воспользовалось системой янълу («дорога суждений»), которая разрешала чиновникам от первого до четвертого класса включительно непосредственно направлять меморандумы на имя императора. Бюрократия с пятого класса и ниже могла выражать свое мнение только через высших сановников. В 70-х - начале 80-х годов эту практику широко применяли представители движения tfUHbu («чистое мнение/обсуждение»). Выступая против строительства железных дорог, телеграфа и современных школ, они требовали прекращения дипломатических сношений с «заморскими варварами» и максимально допустимого возврата к «доопиумному» традиционному состоянию Китая. В этом реакционном движении с середины 70-х годов лидировала группа столичных сановников-уроженцев Чжили во главе с Чжан Чжидуном. К «чистому мнению» весьма прислушивались и правящие верхи, в том числе реакционная маньчжурская аристократия. Идеологической основой движения служило традиционное убеждение в превосходстве китайской культуры и конфуцианства прежде всего над техническими достижениями «варваров» Запада. Сторонники движения считали, что «западная наука» есть лишь заимствование и последующее развитие открытий, в свое время сделанных в древнем Китае. Они выступали против «варварских ремесел», против преподавания точных наук, против приглашения в Китай преподавателей из Европы и посылки китайских юношей на учебу в «варварские страны». С порога отметались и любые изменения в бюрократической системе империи.
Движению цинъи способствовала внутренняя политика династии Цин, проводившаяся после подавления народных движений 50-70-х годов: восстановление
Железная дорога в Тяньцзине (картина-яяньхуя)


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
263
системы круговой поруки (баоцзя) и идеологического контроля (сянъюэ), а также конфуцианской цензуры. Большое значение имело также усиление в 60- 90-х годах роли Тунчэнской школы конфуцианства с ее центром - привилегированной академией в г. Тун- чэн на севере провинции Аньхуэй. Последняя служила «кузницей» верноподданных и консервативных кадров шэнъили и чиновников. Тунчэнцы яростно боролись против малейших отклонений от средневековой доктрины Чжу Си. Между политиками «само- усиления» и последователями «чистого мнения» не было непреодолимой границы, их судьба определялась прежде всего самой Цыси. Стремясь уравновесить влияние сторон, она разжигала борьбу между ними, укрепляя тем самым собственную власть. До середины 60-х годов Цыси умело использовала «чистое мнение» для ослабления лидеров «самоусиления», среди которых был самый опасный для нее претендент на руководящую роль - великий князь Гун.
Аналогичную позицию занимала Цыси и по отношению к противоборствующим Аньхуэйской и Хунаньской группировкам. Обе они обладали, по сути, собственными армиями, игравшими особую роль в общем балансе вооруженных сил Цинской империи. Что касается последних, то в ходе трех «опиумных» войн и гражданской войны 50-70-х годов в них произошли значительные перемены. Так, «восьмизнаменные» войска уже не годились для боевых действий и использовались в основном для парадов, охраны Пекина и гарнизонной службы в городах. Резко сократился контингент войск «зеленого знамени» (люйин) старого, «доопиумного» типа. Они все более заменялись частями, вооруженными и обученными по европейскому образцу (.пянъцзюнъ). Цинское правительство через Военное ведомство (Бинбу) сохранило реальный контроль лишь над старыми «восьмизнаменными» и «зеленознаменными» войсками. Войска же, вооруженные и обученные по-современному, находились под командованием лидеров Аньхуэйской и Хунаньской группировок. Под прямым или косвенным контролем этих лидеров оставались самые крупные и важные арсеналы, пороховые заводы и верфи.
Важную роль в этом плане играл Ли Хунчжан - глава Аньхуэйской группировки. Он решал важнейшие вопросы вооружения и снабжения армии и флота, прежде всего закупки оружия, боеприпасов, техники и снаряжения. Так, по инициативе Ли Хунчжана с середины 70-х годов стали выполняться заказы на постройку в Европе броненосцев и других военных кораблей. Это служило источником баснословного обогащения самого Ли Хунчжана, его окружения, китайских компрадоров и особенно иностранных фирм и европейских дельцов - торговцев оружием. Охотясь за выгодными заказами на вооружение и за оборонными поставками, они постоянно посещали резиденцию Ли Хунчжана в Тяньцзине. В этом им активно помогали иностранные экономические и военные советники Ли Хунчжана, а также инструкторы - немцы в армии и англичане на


264
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
флоте. Они же вместе с французами контролировали военные и военно-морские училища. Вокруг Ли Хунчжана сложилась своеобразная «империя» из современных смешанных предприятий типа гуанъду шанбанъ, созданных им самим или людьми из его окружения. Сам он всячески укреплял эту «империю» - путем привлечения государственных средств и частных капиталов, предоставления им монопольных прав, налоговых послаблений и казенных дотаций.
Будучи наместником Чжили, Ли Хунчжан сконцентрировал в своих руках огромную власть. Его сорокатысячная Хуайская армия контролировала столичную провинцию. В ведении Ли Хунчжана находились оборона и внешняя торговля Северного Китая и Маньчжурии, в том числе Тяньцзиньский арсенал и создававшаяся Северная (Бэйянская) эскадра современного военно-морского флота. Он решал наиболее крупные внешнеполитические вопросы и продолжал контролировать ряд крупных арсеналов и военных заводов в Цзянсу. В итоге к середине 80-х годов вооруженные силы Северного Китая, прежде всего Хуайская армия и Бэйянский флот, оказались оснащенными намного лучше, нежели Сян- ская армия и Наньянский флот с Фуцзяньской эскадрой. Это, в свою очередь, обострило вражду между «хунаньцами» и «аньхуэйцами».
Ли Хунчжан был кумиром шэньши и крупных землевладельцев Северного Китая. Он служил ключевым звеном, обеспечивающим шаткое равновесие и временное примирение Китая и западных держав. Для последних Ли Хунчжан являлся наиболее приемлемым китайским политиком. Кроме того, Ли Хунчжан никоим образом не покушался на абсолютную власть Цыси, был нужен и полезен ей. Маньчжуры ценили Ли Хунчжана за его заслуги, преданность династии и умение вести дела с «заморскими варварами». В этой сфере Ли Хунчжан практически заслонил собой Цзунли ямэнь. На все доступные его влиянию военные посты он расставил свои креатуры. Чрезмерная власть Ли Хунчжана стала тревожить цинский двор. Цыси поспешила поддержать Цзо Цзунтуна и его Хунаньскую группировку. Если Аньхуэйская группировка в большей мере была связана с политикой и практикой «самоусиления», то Хунаньская группировка - с движением «чистое мнение» (цинъы). Боясь чрезмерного усиления обеих группировок, Цыси умело разжигала вражду между ними.
Лидеры обеих военно-бюрократических группировок установили тесные связи с китайцами - компрадорами иностранных фирм, а через них и с самими западными компаниями. С их помощью производились за рубежом закупки иностранных вооружений и пароходов, военных кораблей, поставлялись машины, оборудование и сырье для арсеналов и заводов, создавались смешанные пред¬
Склад Бэйянского арсенала


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
265
приятия типа гуанъду шанбань и гуаныиан хэбанъ. Стремясь всемерно усилить свои войска, Аньхуэйская и Хунаньская группировки боролись друг с другом за контроль над существующими предприятиями, а также строили новые промышленные объекты такого рода. Рост влияния группировки и расширение зоны ее территориального контроля увеличивали возможности для сбора налогов, за счет которых и финансировались провинциальные войска. Все это свидетельствовало о начале скрытого распада единого государства на вотчины военнобюрократических группировок. Воспользовавшись этим, западные державы стали устанавливать особые отношения с их лидерами, минуя центральную власть в Пекине, что еще более ослабило маньчжурский режим перед лицом внешней экспансии. Цинская империя все еще выступала в своей старой роли, т.е. как лидер традиционной международной системы «Поднебесная-данники». Вместе с тем стране уже была навязана новая функция - эксплуатируемого компонента новой мировой системы «метрополии-колонии-полуколонии». Цинская империя постепенно становилась полуколонией капиталистических стран, теряя свою государственную самостоятельность, превращаясь в объект их эксплуатации. В то же время она продолжала цепляться за свои «права» в отношении Кореи, Вьетнама и других «государств-данников» в Восточной и Юго-Восточной Азии, где Китай все еще играл роль «гегемона».
Пекин стремился хотя бы формально включить в их число и «заморских варваров», т.е. Англию, Францию, США и другие страны. Тем самым императоры пытались «спасти лицо», поддержать престиж династии, ибо для китайцев XIX в. приношение «дани двору» символизировало признание верховной власти Сына Неба над данной страной. Неравноправные договоры 1842-1844, 1858, 1860 гг. и Чифуская конвенция 1876 г. воспринимались в Пекине как политика цзими - «сдерживания» или «сковывания варваров» с помощью уступок на путях их приобщения к китайской культуре. Принцип распространения права наибольшего благоприятствования на любую пожелавшую того западную страну в Пекине трактовали как древнюю китайскую практику «одинакового обращения со всеми варварами», «равного к ним сострадания» со стороны императора или «умиротворения варваров». Уступки одной державе, например Англии, воспринимались как традиционная доктрина «использования одних варваров для обуздания других». Заключение неравноправного договора с западной державой рассматривалось как «покорность» с ее стороны, как возможность «держать ее под контролем» и «получать благодарность варваров». Европейские послы долгое время воспринимались как «приносящие дань», посланцы «диких» стран, находившихся на низшей ступени цивилизации. Нападение Англии и Франции на Китай расценивалось в Пекине как «бунт варваров», забывших о почтительности к Сыну Неба. Их надлежало «усмирить» или «наказать». Цинские императоры не воевали с ними как с равными, а лишь «усмиряли». Богдоханы считали ниже своего достоинства отвечать на послания глав европейских государств. Лишь в 1873 г. была официально отменена унизительная процедура троекратного коленопреклонения (санъгуй цзюкоу) для западных дипломатов. Однако по¬


266
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
слы держав в Пекине аккредитовывались не при главе государства, т.е. как представители равных Китаю стран, а как посланцы «стран-данников». До 1873 г. им не разрешалось вручать верительные грамоты.
Агрессия буржуазного Запада воспринималась конфуцианской средой как грубое насилие лишенных этических норм варваров над «Центром Вселенной», оплотом моральных ценностей высшего порядка, что усиливало антииностран- ное движение. После тяньцзиньских событий 1870 г. наступил резкий спад анти- миссионерских выступлений. На смену им пришли «экономические» движения: бойкот импортных тканей в бассейне Янцзы в 70-е годы, разрушение китайских и иностранных фабрик в конце 60-х - начале 80-х годов, борьба против строительства первой железной дороги под Шанхаем в 1875-1877 гг. и телеграфа. В этих движениях сливались шэныниский патриотизм, цехо-гильдейские бойкоты и луддитские выступления ремесленников и транспортных рабочих.
Антииностранные выступления низов находили понимание и сочувствие в верхах общества. Чтобы избежать новой войны с державами и модернизировать вооруженные силы Китая, Ли Хунчжан и Цзунли ямэнь были вынуждены проводить гибкую политику в отношении «варваров». Несмотря на совместные боевые действия против повстанцев в Китае 1861-1867 гг., устойчивый союз между династией Цин и державами не сложился. Для правителей Китая «заморские варвары» оставались явным злом. Они несли с собой войны, контрибуции, требовали все новых уступок, разлагали устои конфуцианской системы, разрушали престиж Поднебесной империи в глазах ее «данников», отрывали их от Пекина, подвергали унижениям самого Сына Неба. Цинской верхушке приходилось терпеть все это и идти на новые уступки. Ли Хунчжан пытался сохранить прежние позиции Цинской империи, используя противоречия между западными державами. Умный и прозорливый политик, ловкий царедворец и властолюбец, Ли Хунчжан был мастером компромисса и опытным дипломатом. Почти четверть века - с начала 70-х до середины 90-х годов - он фактически направлял, правда под неусыпным контролем Цыси и маньчжурских князей, внутреннюю и внешнюю политику Китая. Всеми силами Ли Хунчжан стремился отодвинуть крах исторически обреченного архаического цинского режима, замедлить превращение Китая в полуколонию. Маневрируя и оттягивая неизбежные уступки державам, он всячески пытался избежать открытого столкновения с ними.
Тем не менее после разгрома тайпинов и няньцзюней главным препятствием на пути Запада к китайскому рынку оставался цинский режим - архаичный, коррумпированный, консервативный и ксенофобный. Иностранцы презирали этот прогнивший режим и готовились к нанесению новых ударов по «маньчжурскому дракону». Династия Цин по-прежнему как могла сдерживала экспансию западного капитала в Китае. Она запрещала иностранную навигацию по внутренним рекам и каналам, отказывалась отменить пошлину лицзинъ, не разрешала строить здесь хлопчатобумажные фабрики, создавать вне иностранных концессий и сеттльментов в «открытых» портах промышленные предприятия, открывать шахты и рудники, прокладывать железные дороги. С начала 80-х годов иностран-


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
267
Китайский посол Цзэн Цзицзэ
ныи дипкорпус начал давление на цинское правительство, добиваясь отмены этих запретов. Однако главной задачей держав были ликвидация системы «Китай- данники» и завоевание последних. Англия планировала аннексию Верхней Бирмы, Япония - Кореи, Франция - Вьетнама. Россия намеревалась оставить за собой часть Илийского (Кульджинского) края - его западный район, долину р. Текес и перевал Музарт.
Еще в 1871 г. Петербург уведомил Пекин о своем обязательстве вернуть Илийский край Китаю после нормализации положения в Синьцзяне. Для возвращения края в Россию в 1879 г. был послан сановник Чун- хоу. Узнав о скором приходе цинских войск, население края, т.е. уйгуры-таранчи (казенные землепашцы) и дунгане, боясь массовых расправ, просило русские войска не отдавать их на суд карателей. По Ливадийскому договору 1879 г. Россия получила указанные выше ценные приращения к своим владениям в Средней Азии. В Пекине это вызвало взрыв негодования и отказ ратифицировать договор. Так возник Илийский кризис 1879-1881 гг. Этим воспользовалась Хунаньская группировка. Ее лидер, Цзо Цзунтан, с 1876 г. ратовавший за «поход в Россию», т.е. за вторжение в Среднюю Азию, начал демонстративно готовить к войне свою 70-тысячную армию, дислоцированную в Джунгарии и Кашгарии. Пользуясь поддержкой шэныииских кругов Хунани, Цзо Цзунтан намеревался создать в этой провинции еще 200-тысячную армию и выбить русских из Средней Азии, а далее захватить Петербург. Чтобы запугать российское правительство, в Пекине поощряли Цзо Цзунтана. Однако этому курсу всемерно противились Ли Хунчжан и Аньхуэйская группировка. Англия, стремившаяся втравить Китай в войну с северным соседом, всячески раздувала Илийский кризис. Британский Гонконг-Шанхайский банк предоставил Пекину заем на нужды армии Цзо Цзунтана. Английский премьер-министр Б.Дизраэли предложил направить в Китай большую группу военных советников во главе с Ч.Гордоном. В Петербурге вовсе не хотели войны, но были вынуждены принять ответные меры. Александр II усилил русские войска в Средней Азии и на Дальнем Востоке, а к берегам Китая двинул эскадру адмирала С.С.Лессовского. Тем временем в Пекине осознали невыгодность этой войны, грозившей резко усилить позиции Англии, а с ней и других держав в Китае.
В Россию для переговоров был направлен один из лидеров Хунаньской группировки Цзэн Цзицзэ. Пустая казна после войны с Турцией 1877-1878 гг. и революционная ситуация в России 1879-1881 гг., в свою очередь, побудили Александра II к поиску компромиссов. В феврале 1881 г. в Петербурге был подписан новый русско-китайский договор. Российское правительство, отказавшееся от основных территориальных претензий, взамен получило большую денежную компенсацию (9 млн. рублей), а также резко расширило права и возможности


268
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
русской торговли в Синьцзяне, Северо-Западном Китае и Монголии. Повстанцам - уйгурам, дунганам и другим народам объявлялась амнистия и право переселиться на территории Российской империи. По условиям Петербургского договора 1881 г. Россия вернула Китаю Илийский край и лишь небольшую его часть оставила за собой для расселения тех жителей Илийского края, которые не хотели оставаться подданными династии Цин. Не веря ее слову, подавляющее большинство уйгуров и дунган переселилось в русское Семиречье. По завершении Илийского кризиса Пекин в 1884 г. осуществил реорганизацию административной и политической структуры Синьцзяна, который из наместничества был преобразован в провинцию. Ее главным городом вместо пограничного Или (Кульджа) стал более безопасный Урумчи. Затем были уничтожены или резко ослаблены институты, способствовавшие освободительной борьбе мусульманских народов. Чтобы не допустить повторения восстания 1864 г., власть местной земельно-бюрократической верхушки была резко ограничена. Ликвидировались должности беков в городах, а исламские суды могли отныне заниматься только гражданскими делами. Была ограничена власть вассальных князей Турфана и Комула.
Возвращение большей части Илийского края явилось последним успехом цинской дипломатии. В условиях послевоенной разрухи и внутреннего гражданского мира для крайне ослабленного предшествующими социальными и этническими катаклизмами Китая на первый план выдвинулась внешняя угроза. Если в 40-60-е годы XIX в. колониальная экспансия в Азии выражалась в борьбе держав за доступ на китайский рынок, то в 70-е годы наступил новый этап - подчинение и захват соседей Китая, в первую очередь Кореи и Вьетнама. Обе пограничные страны рассматривались в Пекине как важнейшие звенья традиционной «мировой китайской системы». Постепенное подчинение Кореи Японией и Вьетнама Францией создали для Пекина в 1882 г. два параллельно развивавшихся внешнеполитических кризиса.
Со второй половины 70-х годов Китай, по мере сил, готовился к неизбежной схватке с Японией из-за Кореи и Тайваня. Постепенно перевооружались сухопутные войска, создавался военно-морской флот, строились крепости и морские базы - Люйшунь (Порт-Артур) и Вэйхайвэй. Первая прикрывала вход в Бохай- ский (Чжилийский) залив с севера, а вторая - с юга. В 1879 г. Япония окончательно вывела королевство Люцю (Рюкю) из системы «Китай-данники». Князь Люцю просил у Китая - своего «гегемона» защиты от японцев, но в Пекине решили не ссориться с Токио из-за крохотного островного государства. В 1879 г. Япония фактически аннексировала Люцю, ликвидировала княжество и превратила его в свою префектуру Окинава. Скованная Илийским кризисом, династия Цин проглотила это унижение. Еще раньше Япония приступила к поэтапному подчинению Кореи - другого «данника» Китая. В 1876 г. она пригрозила Пекину войной и вынудила его согласиться на подписание Сеулом неравноправного договора с Токио. Неравноправный Канхваский японо-корейский договор 1876 г. не признавал «даннического» статуса Кореи по отношению к Китаю. Более того,


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
269
уже в 1879-1881 гг. Япония пыталась, правда безуспешно, навязать неравноправный договор самому Китаю.
Едва цинское правительство вышло из Илийского кризиса, как разразился первый Корейский кризис 1882-1884 гг. Начало ему положило народное восстание в Сеуле весной 1882 г. Вслед за этим вспыхнула кровавая борьба за власть между группировкой князя-регента (тэвонгуна) Ли Хаына (1820-1898) и сторонниками королевы Мин Мёнсон (1851-1895). Последняя обратилась в Пекин за помощью, и в Корею прибыли китайские войска и военная эскадра, восстановившие власть королевы и ее группировки. Воспользовавшись разгромом японского посольства в Сеуле, Токио также направил в Корею своих солдат и корабли. В этой акции Вашингтон поддержал Японию. Группировка Минов была вынуждена подписать корейско-японское Инчхонское соглашение 1882 г., укреплявшее позиции японцев в Корее. На территории и в прибрежных водах этого королевства уже на постоянной основе находились войска и боевые корабли двух соперничавших стран - Китая и Японии, а сам Корейский кризис принял затяжной характер. Не желая прямого военного столкновения с Токио, Ли Хун- чжан искал выход из создавшейся ситуации в интернационализации кризиса. Сознавая, что главная угроза порабощения Кореи исходила от Японии, Ли Хун- чжан видел противовес ей в США, Англии и России. Пекин содействовал заключению в мае 1882 г. неравноправного корейско-американского договора, где даже и не упоминалось о «даннических» отношениях между Китаем и Кореей. Аналогичные договоры с Сеулом подписали в 1883 г. английские и в 1884 г. российские дипломаты, при явном давлении династии Цин на своего корейского «данника».
Борясь за сохранение «даннического» статуса Сеула, Пекин сам поспешил навязать ему торговое соглашение, во многом аналогичное неравноправным договорам с державами. Это усилило антикитайские настроения в Корее, особенно среди молодой дворянской интеллигенции во главе с Ким Оккюном. Будучи сторонниками проведения реформ по образцу преобразований Мэйдзи, корейские реформаторы невольно становились японофилами. Делая ставку на помощь Токио, они намеревались покончить с отсталостью, с «данническим» статусом Кореи и вывести ее на путь прогресса. Корейский кризис вступил в завершающую стадию в конце 1884 г. Воспользовавшись тем, что Пекин завяз в войне с Францией на юге, реформаторы составили заговор. Поддержанные японским охранным отрядом, они 4 декабря осуществили в Сеуле государственный переворот и свергли группировку Минов. Через три дня китайские войска вместе с корейскими солдатами и возмущенным населением разогнали правительство реформаторов. Японцы потерпели поражение и ретировались на родину. Цинское правительство направило в Корею подкрепления - новые войска и эскадру. То же самое предприняла и японская сторона. Тем не менее китайское влияние в Корее усилилось, а вместе с ним укреплялся и «даннический» статус страны. Внешние сношения Сеула были поставлены под контроль китайского сановника Юань Шикая из окружения Ли Хунчжана. Как генеральный резидент Пекина,


270
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Юань Шикай приобрел большую власть в Корее. В тот период и цинское и японское правительства желали избежать военного столкновения. Армия и флот Японии еще не были подготовлены к полномасштабной войне, а Китай вел войну с Францией из-за Вьетнама. Весной 1885 г. Ли Хунчжан и японский премьер-министр Ито Хиробуми заключили в Тяньцзине договор. Обе стороны обязались вывести свои войска из Кореи и не вводить их туда без предварительного уведомления друг друга. Таким образом, Япония добилась признания от Китая одинакового с ним права на вмешательство в дела его «данника». Первый Корейский кризис 1882-1884 гг. подтвердил неизбежность войны с Японией из-за Кореи. Понимая это, Ли Хунчжан ускорил перевооружение сухопутных и морских сил. В 1883 г. началось создание большого военно-морского флота. Стоимость программы составляла 30 млн. ляпов. Однако после того как в Англии и Германии было закуплено более 20 кораблей, остальные средства, напомним, Цыси направила на строительство своего загородного дворца Ихэюань и парка вокруг него. Таким образом, модернизация флота была приостановлена именно в тот момент, когда назревало военное столкновение с Францией из-за Вьетнама.
Юань Шикай
Франко-китайская война 1884-1885 гг.
Одновременно с Корейским кризисом 1882-1884 гг. развивался Вьетнамский кризис, назревавший еще с 60-х годов XIX в. Захват Францией в 1862 г. Южного Вьетнама (Намки/Кохинхина), военная экспедиция Ж.Дюпюи и Ф.Гарнье 1872— 1873 гг. в Северный Вьетнам (Бакки/Тонкин) и неравноправный Сайгонский франко-вьетнамский договор 1874 г. резко обострили ситуацию вокруг Аннама. Столкнувшись с угрозой полного завоевания страны французами, король Ты Дык (1848-1883) обратился за помощью к династии Цин как «данник» к своему «гегемону». С этой целью он дважды, в 1877-1878 и 1880-1881 гг., отправлял посольства с «данью» в Китай, который подтвердил свой традиционный статус. Хотя цинское правительство не признавало договор 1874 г., маньчжуры и Ли Хунчжан стремились избежать войны с Францией. Весной 1882 г. начался новый этап французской экспансии. Экспедиция полковника Ривьера с боем захватила крепость Тханглаунга (Ханой). В ответ на это в Северный Вьетнам вошли китайские войска. Так для Китая начался Вьетнамский кризис 1882-1883 гг. В Пекине были озабочены конфликтом в Корее и пошли навстречу Франции в поисках компромисса на путях раздела Северного Вьетнама. В декабре 1882 г. в китайской столице был подготовлен текст такого соглашения между Ли Хун-


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
271
чжаном и французским посланником в Пекине Ф.Буре.
Однако вскоре Париж отказался делить добычу с дряхлеющей империей и сорвал его подписание. Кроме того,
Франция стремилась через Северный Вьетнам проложить себе дорогу в Юньнань, а затем - в Гуанси и Гуандун.
В 1883 г. французы продолжали военные действия в Северном Вьетнаме, но вьетнамская армия и бойцы «черного знамени» во главе с Лю Юнфу осадили их в Тханглаунге. Это были отряды китайцев - бывших повстанцев из Гуанси, в 1865 г. перешедших на вьетнамскую территорию и обосновавшихся в долине Хонгха у границы с Юньнанью. Они насчитывали более 13 тыс. опытных и хорошо вооруженных бойцов, в основном членов тайных обществ. «Черное знамя», находясь на службе у вьетнамских властей и получая от них жалованье, тайно снабжалось цинскими властями оружием и боеприпасами из наместничества Юньгуй. По приказу командующего королевской армией в Северном Вьетнаме Хоанг Та Вьема отряды «черного знамени» покинули приграничный район, чтобы оборонять от французов три провинции в долине Хонгха. В связи с началом военных действий король Ты Дык вновь обратился в Пекин за помощью.
В правящих кругах Китая не было единства в связи с вьетнамским кризисом. Аньхуэйская группировка, сам Ли Хунчжан и большинство маньчжурских сановников считали главным оборону Северного Китая и охрану китайских позиций в Корее от японцев. Потеря же Вьетнама не вызывала в этих кругах особой озабоченности. Иную позицию заняла Хунаньская группировка. Будучи экономически и политически связанной с южными регионами, она рассчитывала в ходе войны за Вьетнам восстановить былое положение Хунани во внешней торговле, обновить уже устаревшее вооружение своих войск и оттеснить Аньхуэйскую группировку на второй план. Если последняя выступала как «партия мира», то Хунаньская - как «партия войны». В ней ведущую роль играли наместник Лян- цзяна Цзо Цзунтан, наместник Лянгуана Чжан Чжидун и Цзэн Цзицзэ - посол в Англии, Франции и ряде других стран. Сама Цыси не имела твердой позиции. В зависимости от обстоятельств и личной выгоды она поддерживала то тех, то других или же своими приказами «уравновешивала» сторонников войны и мира, боясь чрезмерного усиления какой-либо одной из группировок. Между тем французская экспансия в Северном Вьетнаме вызвала в 1880-1883 гг. антимис- сионерские и антииностранные выступления в провинциях Гуандун, Гуанси, Юньнань и Фуцзянь. Население поджигало церкви, избивало миссионеров и ки- тайцев-христиан. В августе 1883 г. в Гуанчжоу двухтысячная толпа ворвалась в иностранный квартал Шамянь и сожгла дома «заморских дьяволов». Опасаясь разрастания беспорядков, в Пекине стремились договориться с Парижем.
Продолжая агрессию, Франция установила морскую блокаду Аннама, а эскадра адмирала А.Курбе захватила форты на подступах к его столице Фусуан
Лю Юнфу


272
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
(Хюэ). В августе 1883 г. было подписано соглашение, согласно которому Аннам выводил свои войска из Северного Вьетнама и признавал французский протекторат. Все это усилило активность Хунаньской группировки и других сторонников войны, требовавших отправки китайских регулярных войск во Вьетнам. Под давлением хунаньцев в Пекине решились на передислокацию Хуайской армии Ли Хунчжана на юг. Однако опытному царедворцу удалось нейтрализовать это решение. В Северный Вьетнам на соединение с отрядами «черного знамени» были посланы войска из Юньнани и Гуанси, а также оружие и боеприпасы для антифранцузских сил. Между тем королевская армия не подчинилась приказу уйти из Северного Вьетнама и вместе с бойцами «черного знамени» продолжала ожесточенно оборонять города от французов. В конце 1883 г. она понесла тяжелое поражение под Шонтэем. Главная тяжесть сопротивления с весны 1884 г. легла на китайские регулярные части. Так без формального объявления Вьетнамский кризис 1882-1883 гг. перерос во франко-китайскую войну 1884-1885 гг. В марте-апреле французам удалось захватить г. Бакнинь, который обороняли гуансийские войска.
Этим поражением мгновенно воспользовалась Цыси для разгрома группировки великого князя Гуна. Последний был объявлен виновником неудач и вместе со своими сторонниками удален из правительственных сфер. В ходе этого частичного переворота лишились своих постов видные сторонники «самоусиле- ния» и «усвоения заморских дел». Зато резко усилилось влияние противников нововведений.
Между тем не объявленная ни той, ни другой стороной война в Северном Вьетнаме затягивалась. Обе китайские армии - Юньнаньская и Гуансийская - действовали изолированно друг от друга, не говоря уже об отрядах Лю Юнфу. Их боевое, продовольственное и денежное снабжение было поставлено крайне плохо. Тем не менее китайцы навязали французам затяжную и изнурительную борьбу. Юньнаньские войска под командованием наместника Юньгуя Чэнь Юй- ина, Гуансийская армия во главе с губернатором Пань Динсинем вместе с отрядами «черного знамени» Лю Юнфу в целом насчитывали 60 тыс. человек. Им противостоял французский экспедиционный корпус численностью 15-20 тыс. солдат и офицеров, положение которого осложнялось нападениями вьетнамских партизан.
Не желая дальнейшего обострения вооруженного конфликта, Ли Хунчжан поспешил подписать в Тяньцзине в мае 1884 г. мирную конвенцию с Францией (соглашение Ли-Фурнье; последний - французский морской офицер). Китай обязался отвести свои войска из Вьетнама и открыть южные провинции для французской торговли. Взамен Париж гарантировал неприкосновенность границ Южного Китая. Против конвенции и самого Ли Хунчжана выступили лидеры Хунаньской группировки и другие сторонники продолжения войны. Заставив Китай согласиться на вывод его войск, Париж в июне 1884 г. навязал новому королю Аннама Киен Фыоку (1883-1884) окончательный договор. Вьетнам превращался во французский протекторат и лишался права вести самостоятельную


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
273
Франко-китайская война. Потопление Фуцзяньской эскадры
внешнюю политику. Под непосредственный контроль Франции переходил Северный Вьетнам. В центральной части страны сохранялось королевское правление, но в столицу Фусуан (Хюэ) вступали французские части и французский резидент. При этом были уничтожены все атрибуты «даннического» статуса Вьетнама. Между тем соглашение Ли-Фурнье так и не вступило в силу. Поскольку телеграфной связи между столицей и провинциями не существовало, приказ из Пекина о прекращении огня, доставлявшийся конными курьерами, шел до Северного Вьетнама почти 50 дней. Поэтому, не зная о перемирии, китайские солдаты в июне 1884 г. встретили огнем французский отряд, подошедший к деревне Бакле под Лангшоном. Война возобновилась. Вновь вспыхнула буря негодования среди сторонников войны и посыпались обвинения в адрес Ли Хунчжана. Используя инцидент при Бакле, Париж потребовал от Пекина «удовлетворения» в размере 250 млн. франков, но натолкнулся на отказ.
С лета 1884 г. для французского командования стала очевидной бесперспективность затяжной сухопутной войны в Северном Вьетнаме. В связи с этим было решено нанести удары по территории самого Китая с моря. Обороной Южного Китая руководил Цзэн Гоцюань. Военно-морские силы Китая были разобщены и не имели единого командования, фактически же они были поделены между Аньхуэйской и Хунаньской группировками. Северный (Бэйянский) флот был в ведении Ли Хунчжана, Южный (Наньянский) - находился в руках Цзэн Го- цюаня, а Фуцзяньская эскадра имела собственное командование. Первый удар французского флота планировался по Цзилуну на севере Тайваня, где предстояло захватить Цзилунские угольные копи для снабжения кораблей топливом.
В начале августа 1884 г. эскадра адмирала С.Леспеса атаковала Цзилун и высадила десант для захвата шахт. Однако руководивший обороной Лю Минчжуань


274
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
успел затопить копи. Французы закрепились на прибрежной полосе. Так, наряду с вьетнамским в этой войне образовался второй фронт - китайский. 23 августа эскадра А.Курбе у берегов Фуцзяни вошла на рейд гавани Мавэй в устье р. Миньцзян и огнем корабельной артиллерии в течение 12 минут уничтожила Фуцзяньскую эскадру. На дно пошли 11 современных кораблей, 12 военных джонок, много малых судов и катеров. Затем французы бомбардировали и превратили в руины Фучжоуский арсенал, а также его знаменитые доки и береговые батареи. При этом было убито до 3 тыс. китайцев. Вызванный этим поражением взрыв массового негодования заставил Цыси 26 августа 1884 г. официально объявить войну Франции. Последняя же не стала отвечать тем же, продолжая считать военные действия простыми «репрессалиями» против Пекина. Нападение Франции на Китай вызвало новую волну антииностранных, антимиссионерских выступлений в провинциях Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян. Разрушались и сжигались христианские церкви, уничтожались иностранные товары, изгонялись миссионеры. Осенью 1884 г. антифранцузский бойкот вспыхнул в Гонконге. Волна патриотизма охватила все слои общества Южного Китая. Во главе движения стояли шэныии. Они организовали сбор крупных средств на продолжение войны. На свои деньги и пожертвования купцов они создавали и вооружали отряды добровольцев и флотилии морских военных джонок для борьбы с французским флотом. В это движение активно включились китайские эмигранты. Антимиссионер- ские выступления прошли в Сычуани, Юньнани, Шэньси и других провинциях.
Как всегда в таких случаях, массовое патриотическое движение оказало двоякое воздействие на цинское правительство. Напуганное размахом «беспорядков», оно увидело в них угрозу самому маньчжурскому господству и поэтому начало тайно искать пути к возобновлению переговоров с французами и заключению мира. Однако, боясь дискредитировать себя в глазах народа, династия Цин была вынуждена формально возглавить патриотическое движение, продолжить отправку подкреплений, оружия и боеприпасов во Вьетнам и издавать указы об организации защиты китайского побережья от ударов с моря. Вместе с тем война с Францией активизировала движение цинъи («чистое мнение»). Теоретики и практики конфуцианского (точнее, чжусианского) консерватизма в 1884 г. обрушили на трон лавину меморандумов, докладов и записок с критикой политики «усвоения заморских дел» (янъу) и деятельности правительства. Почувствовав опасность на этот раз справа, Цыси нанесла упреждающий удар. В январе 1885 г. она официально отменила практику янълу («дорога суждений»), а доктрину цинъи подвергла осуждению. Таким образом, Цыси ослабила как сторонников нововведений, так и контрреформаторов, соответственно укрепив свою личную власть.
В начале октября 1884 г. эскадра А.Курбе подвергла Цзилун на Тайване второму мощному обстрелу. Французскому десанту удалось овладеть Цзилуном, после чего французский адмирал установил блокаду Тайваня. Руководивший его обороной Лю Минчжуань получал подкрепления с материка. Понимая, что захват всего Тайваня не удался, французы поспешили в начале апреля 1885 г. окку¬


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
275
пировать архипелаг Пэнху в Тайваньском проливе. Одновременное развитие войны с Францией и Корейского кризиса создало для Пекина серьезные финансовые и материальные затруднения. В поисках средств цинское правительство обратилось к иностранным банкам. С сентября 1883 до февраля 1885 г. Китай через Гонконг- Шанхайский банк получил на военные расходы семь займов на общую сумму 126 млн. ляпов. На эти деньги спешно закупались большие партии оружия и боеприпасов в Германии и США. Новые военные корабли были заказаны в Англии. Срочно укреплялась военно-морская база в Люйшуне. В качестве подкреплений в Северный Вьетнам было переброшено до 20 тыс. солдат.
В начале 1885 г. в Северном Вьетнаме французский экспедиционный корпус перешел в новое наступление.
Начались ожесточенные бои у Лангшона. Здесь сражались в том числе и новые подкрепления, пришедшие из Китая. Общее руководство китайскими силами осуществлял генерал Фэн Цзыцай. В марте французы были разбиты у Донгданга и оставили взятый ими Лангшон, бросив оружие и воинскую казну. Это поражение привело к падению правительства Ж.Ферри (1883-1885). Победы китайских войск во Вьетнаме вызвали подъем массового народного движения в Китае и тем самым усилили опасения маньчжуров за свою судьбу. Эти события заставили Цыси быстрее искать посредников для заключения мира. Таковых нашли в аппарате морских таможен. При посредничестве Р.Харта и его подчиненного Дж.Кэмпбелла 6 апреля 1885 г. в Париже было заключено перемирие, а 9 июня в Тяньцзине подписан мирный договор. Хотя Франция не одержала убедительной победы над Китаем, а в Северном Вьетнаме китайцы перешли в наступление, Пекин подписал договор как сторона, потерпевшая поражение.
Тяньцзиньский договор 1885 г. предусматривал отказ Китая от роли «гегемона» в отношении Вьетнама и открытие южной границы Цинской империи для французской торговли. Пекин признавал французский протекторат над Аннамом, присутствие французских войск и администрации в Северном Вьетнаме, а также выводил свои войска и отряды «черного знамени» с вьетнамской территории. Взамен французы эвакуировали свои силы с северной части Тайваня и архипелага Пэнху. Последующие дополнительные конвенции 1886, 1887 и 1895 гг. сделали условия южнокитайской торговли еще более выгодными для французов. Войска «черного знамени» были отозваны в Китай и резко сокращены, а сам герой этой войны - Лю Юнфу направлен командиром дивизии на Тайвань. Странный исход войны и условия Тяньцзиньского договора, неадекватные положению на фронтах, вызвали досаду и разочарование китайских патриотов. Горечь поражения 1885 г. стала отправным моментом формирования будущих китайских революционеров.
Генерал Фэн Цзыцай


276
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Франко-китайская война впервые создала реальную угрозу потери Китаем Тайваня. Учтя это, в Пекине приняли соответствующие меры. В 1887 г. остров был преобразован в самостоятельную провинцию, и туда были переброшены дополнительные войска. Губернатором новой провинции Ли Хунчжан назначил своего протеже из Аньхуэйской группировки Лю Минчжуаня - талантливого администратора и активного проводника политики «самоусиления». При нем на Тайване появились телеграфные линии, современная почта, железная дорога Цзилун-Тайбэй и казенно-частная пароходная компания. Лю Минчжуань построил на Тайване арсенал и укрепил оборону острова. Война 1884-1885 гг. выявила огромный разрыв между современным вооружением Китая и традиционно обученным командным составом армии. Для ликвидации этой пропасти в 1885 г. в Тяньцзине было создано Бэйянское военное училище (академия). Оно должно было стать «кузницей» офицерских кадров нового типа. Война с Францией крайне ослабила Наньянский флот, потерявший, помимо прочего, всю Фуцзяньскую эскадру. Тем самым были подорваны позиции Хунаньской группировки. Данную тенденцию еще более развили маньчжурская верхушка и Ли Хунчжан, потребовав создать единый флот с общим командованием. Для этого осенью 1885 г. было учреждено Адмиралтейство (Хайцзюнь ямэнь), где ключевую роль фактически играл тот же Ли Хунчжан. Однако уже в следующем году Цыси вновь стала направлять «корабельные» деньги на создание своего летнего дворца. Последний раз боевые корабли были закуплены в 1888 г., а через полтора года прекратилась и закупка боеприпасов для флота. В результате флот оказался неподготовленным к новой войне.
Ли Хунчжан и цинский двор продолжали преимущественно вооружать и укреплять Северный флот и Хуайскую армию, получившую наименование Бэй- янской. Зная слабость китайского офицерского корпуса, Ли Хунчжан видел выход из создавшегося положения в привлечении иностранных офицеров-инструк- торов. Более 120 германских офицеров, например, служили в Хуайской армии. Начиная с 1880 г. Ли Хунчжан усиленно превращал Люйшунь и Далянь (на южной оконечности п-ова Ляодун), а также Вэйхайвэй (на северо-востоке п-ова Шаньдун) в военно-морские крепости. Они обороняли вход из Желтого моря в Бохайский (Чжилийский) залив. К лету 1894 г. в этих трех крепостях было сооружено в общей сложности 38 фортов с более чем 120 орудиями фирмы Круппа, а также большой судоремонтный док в Люйшуне. Этот порт вместе с Вэйхайвэем служили базами Северного флота. В составе последнего насчитывалось 25 боевых и вспомогательных судов, купленных за границей. На строительство крепостей и флот были затрачены огромные суммы. Одни из современных военных кораблей Китая были куплены в Англии и Германии, а другие построены на верфях Фучжоуского арсенала в Мавэе и в доках Цзяннань- ского арсенала в Шанхае. Суда отечественной постройки - более слабые и тихоходные - включались главным образом в Южный (Наньянский) флот. В целом Китаю удалось восполнить потери, связанные с гибелью Фуцзяньской эскадры в августе 1884 г.


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
277
После войны 1884-1885 гг. власть Цыси еще более окрепла. Возросла роль Ли Хунчжана во внешних и внутренних делах империи, а вместе с этим и влияние Ань- хуэйской группировки. Ставленники Ли Хунчжана занимали ключевые посты в Северном Китае, на Ляодунском п-ове и в Цзянсу, особенно в Шанхае, а также в провинции Аньхуэй. Неслыханная роскошь и мотовство Цыси требовали огромных средств. Вдовствующая императрица тратила на свои удовольствия даже суммы, ассигнованные на оборону страны, но ее запросы были столь велики, что и этих денег не хватило, и тогда она пошла на массовую распродажу чиновных должностей областного, окружного и уездного звена. В 1886 г. император Гуан- сюй достиг совершеннолетия, и Цыси предстояло передать ему власть. Дабы избежать этого, императрица организовала коллективную «просьбу» маньчжурской знати и придворных сановников об установлении «политической опеки» над молодым богдоханом. Цыси «прислушалась к мнению народа» и тем самым фактически продлила свое регентство еще на три года. Лишь весной 1889 г. она была вынуждена согласиться на интронизацию племянника и формально отошла от дел. Тем не менее все главные нити управления государством фактически остались в руках Цыси и верного ей Ли Хунчжана. Царствование Гуан-сюя было номинальным.
После вступления Гуан-сюя на престол образовалась группировка его сторонников во главе с Вэн Тунхэ - воспитателем императора и начальником Налогового ведомства. Эта весьма слабая «партия императора», или «южная группировка», выступала за передачу реальной власти богдохану, за оттеснение Цыси и Ли Хунчжана на второй план. «Южане» требовали решительного отпора натиску держав и изгнания «заморских варваров» из Китая. Им противостояла мощная «партия императрицы», или «северная группировка», под покровительством Цыси. В конце 80-х годов обострилась борьба между Аньхуэйской и Хунаньской группировками - на этот раз за ассигнования на строительство первых казенных железных дорог.
В середине 80-х годов одним из лидеров Хунаньской группировки стал Чжан Чжидун. С 1884 г. он являлся наместником Лянгуана, а в 1889 г. стал наместником Хугуана. Чжан Чжидун при всей своей умеренности, осторожности и крайней политической гибкости сознавал необходимость модернизации Китая. Тем самым он объективно выступал предвестником будущих реформаторов 1898 г. Его крайне тревожило, что в Пекине не извлекли должных уроков из поражения во франко-китайской войне. Тревоги дальновидного сановника подкреплялись нарастанием кризисных явлений в цинском обществе и усилением позиций «заморских варваров» в самом Китае.
Серебряный юань правления Гуан-сюя


278
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Японо-китайская война 1894-1895 гг.
Япония, намного лучше, чем Китай, подготовившаяся к войне, настойчиво рвалась в бой. Тем не менее и для Японии война с Китаем была серьезным испытанием. Тогда она еще не обладала экономическим и военным могуществом, военный, технический и хозяйственный потенциал Токио оставался весьма ограниченным. Спеша опередить Россию в Корее и Маньчжурии, Япония рассчитывала на скоротечную кампанию, ибо располагала весьма малым обученным армейским контингентом и слабыми финансовыми возможностями. Хотя к лету 1894 г. в Китае под ружьем находилось 350 тыс. человек, непосредственно Японии противостояли Хуайская армия и «мукденские войска» общей численностью около 40 тыс. солдат. Из 70 тыс. человек своих сухопутных войск Токио для отправки на фронт подготовил 50 тыс. бойцов.
События, разворачивавшиеся в Корее в 1893-1894 гг., породили второй Корейский кризис. В начале 1893 г. в Корее вспыхнуло народное восстание, направленное против помещиков, чиновников, японцев и «западных варваров». Происходило оно под руководством религиозной синкретической секты «Тон- хак» («Восточное учение»). Неспособность собственными силами разгромить крестьянскую армию Чон Бонджуна побудила корейское правительство во главе с королевой Мин Мёнсон обратиться к своему «гегемону» - Китаю с просьбой о военной помощи, что грозило резким обострением японо-китайского соперничества в Корее. Желая избежать войны с Японией, Ли Хунчжан в разгар второго Корейского кризиса добивался посредничества практически всех держав. Между тем война была нужна Западу, ибо создавала идеальные условия для нового массированного наступления на Китай. Поэтому дипломатическая активность Ли Хунчжана, направленная на предотвращение войны, не дала результатов.
В мае 1894 г. в Корею против сторонников «Тонхак» отправились отборные части Хуайской армии, их конвоировали корабли Бэйянского флота. Когда эти батальоны под командованием Е Чжичао и Не Шичэна расположились в районе Асан-Кончжу к югу от Сеула, повстанцы на время отступили. Токио поспешил перебросить в этот район втрое больше солдат. Япония предложила Китаю совместно провести в Корее некоторые реформы, но Пекин отверг эти предложения. Тогда Токио потребовал от корейского правительства срочно порвать с Китаем, т.е. покончить со статусом «данника». Получив отказ, японцы организовали 23 июля в Сеуле государственный переворот. Японский отряд занял дворец, арестовав королеву Мин Мёнсон и ее приближенных. Во главе правительства японцы посадили престарелого регента-тэвонгуна Ли Хаына, а «верховный комиссар» Китая Юань Шикай бежал из Сеула. Японцы вынудили короля Коджона (1863-1907) «просить» их изгнать китайские войска из района Асана. Здесь накапливались части Хуайской армии под командованием Е Чжичао. Япония направила к берегам Кореи объединенную эскадру вице-адмирала Ито Сукэясу, которая состояла из новейших быстроходных кораблей, имевших на вооружении скорострельные орудия.


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
279
Японо-китайская война 1894-1895 гг.


280
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
25 июля у входа в Асанский залив японская эскадра без объявления войны внезапно атаковала китайский морской конвой близ о-ва Пхундо. В ходе пятичасового боя цинские силы потеряли два корабля. Кроме того, на дно пошел транспорт - английский пароход с двумя батальонами хуайских войск и 14 полевыми орудиями. Так началась японо-китайская война 1894-1895 гг. Смешанная бригада генерала Осима Ёсимаса из района Сеул-Инчхон и батальоны Не Шичэна из-под Асана двинулись навстречу друг другу. 29 июля произошло сражение у Сонхвана (так называемый бой при Асане), окончившееся поражением китайцев. В этом бою лучшие хуайские части Не Шичэна были разбиты, а остальные во главе с Е Чжи- чао кружным путем двинулись на север, к Пхеньяну, дабы избежать разгрома и плена. После этого 1 августа Япония объявила войну Китаю. До начала декабря 1894 г. верховное командование китайских войск и флота осуществлял Ли Хун- чжан, который уже четверть века не руководил боевыми действиями, а его полководческий опыт ограничивался борьбой с тайпинами и няньцзюнями. К началу войны и на первом ее этапе Ли Хунчжан и Дин Жучан допустили грубый просчет, чрезмерно раздробив силы Бэйянского флота. Кроме того, Наньянский флот из шести новейших крейсеров отправился на юг, тем самым было уничтожено бесспорное превосходство объединенных военно-морских сил Китая над противником. Цинские войска в Корее вынуждены были воевать в крайне невыгодных условиях. После поражения у о-ва Пхундо и Сонхвана хуайские войска из района Асана с огромным трудом добрались до Пхеньяна. Во время этого марша много солдат Е Чжичао погибло от голода и болезней.
В Китае было спешно набрано 56 тыс. новобранцев. Одновременно из Южной Маньчжурии в район Пхеньяна двинулись четыре крупных соединения хуайских войск. По пути следования они грабили и жгли корейские деревни, насиловали женщин и убивали мирное население, в ужасе бежавшее от таких «защитников». Прибыв в Пхеньян, они затеяли между собой кровавые схватки и перестрелки. В конце августа сюда наконец подошел со своими поредевшими батальонами Е Чжичао, назначенный командующим этой армией. Однако командиры пришедших из Маньчжурии соединений не признали его власть. Тем временем к Пхеньяну спешили крупные японские силы генерала Нодзу Митицура. 15 сентября произошло решающее для корейского театра военных действий сражение под стенами Пхеньяна. Почти 30-тысячная армия Е Чжичао потерпела сокрушительное поражение. Более половины ее состава попало в плен, было убито или ранено. Ночью 16 сентября цинские войска оставили свои позиции и в беспорядке отступили к китайской границе. Корея была потеряна для Цинской империи.
Исход борьбы на море решило сражение в Западно-Корейском заливе у побережья Маньчжурии. Здесь 17 сентября к югу от устья р. Даянхэ в ожесто¬
Адмирал Дин Жучан


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
281
ченном бою сошлись Бэйянский флот под командованием Дин Жучана и японская объединенная эскадра вице-адмирала Ито Сукэясу. Каждая из сторон имела по десять боевых кораблей. Сражение длилось пять часов. Быстроходные новейшие японские крейсеры возобладали над устаревшими и неповоротливыми китайскими, которые один за другим гибли под огнем японских крупнокалиберных скорострельных орудий. Бой прекратился из-за недостатка снарядов у обеих сторон. Поредевший Бэйянский флот ушел в Вэйхайвэй и укрылся там, не решаясь выходить за пределы Бохайского залива. Он даже не пришел на выручку осажденному Люйшуню. Между тем Люйшунь, Далянь и Вэйхайвэй были созданы как береговые крепости с расчетом на обязательную поддержку с моря.
Известия о поражении на суше и на море как гром среди ясного неба поразили императорский двор в Пекине. Здесь усиленно готовились к празднованию 60-летия Цыси. На неслыханное по роскоши торжество было отпущено из казны 10 млн. ляпов. Поражение Хуайской армии и Бэйянского флота явилось тяжелым ударом по положению и престижу Аньхуэйской группировки. Была предпринята попытка остановить неприятеля на границе. Здесь в устье р. Ялу была спешно создана линия обороны и сконцентрировано 24 тыс. солдат Хуайской армии. 25 октября началось наступление 1-й японской армии генерала Ямагата Арито- мо. После упорного сопротивления цинские войска начали отход. Форсировав р. Ялу, наступавшие вторглись в Южную Маньчжурию, перенесли военные действия на территорию самой Цинской империи. Японцы заняли юго-восточную часть провинции Шэнцзин (Фэнтянь), но холодная зима остановила их продвижение.
Сковав основные силы Хуайской армии в центральной части провинции Фэнтянь, японская главная ставка сформировала 2-ю армию под командованием генерала Ояма Ивао, в октябре десантированную на Ляодунском п-ове. Комендант Люйшуня, многие офицеры и чиновники, эвакуируя ценности, заранее бежали из крепости. Дисциплина в крепости рухнула, начались грабежи и беспорядки. Генералы, не желая рисковать жизнью, не организовали отпора неприятелю. 21 ноября японцы начали штурм и еще до полудня почти без сопротивления заняли форты, защищавшие Люйшунь с суши, а вечером овладели и восточными береговыми батареями. Цинский гарнизон обратился в бегство. На следующий день вся крепость и город оказались в руках победителей. Японцы захватили огромные запасы военного снаряжения и боеприпасов, судоремонтный док и арсенал. Эти трофеи оценивались в 60 млн. иен. Бежавшие из Люйшуня китайские войска двинулись на север и после беспорядочного отступления соедини¬
Японский военный корабль. 1885 г.


282
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
лись с частями Хуайской армии. Ворвавшиеся в Люйшунь японские солдаты в течение нескольких дней истребили около 2 тыс. человек, среди них были пленные, а также мирное население города, включая женщин и детей. Это должно было вызвать ужас и парализовать волю противника.
Падение Люйшуня также вызвало в Пекине панику. Снимая с себя ответственность, Цыси ради самосохранения была вынуждена пожертвовать Ли Хун- чжаном, сделав его козлом отпущения. В октябре она не воспротивилась назначению опального и оппозиционного ей великого князя Гуна главой Цзунли ямэ- ня. Не желая принимать на себя позор военных неудач, Цыси намеренно отошла в тень. Воспользовавшись этим, молодой богдохан Гуан-сюй устранил Ли Хун- чжана от руководства военными делами. На базе Цзюньцзичу и Цзунли ямэня был создан Комитет обороны (затем - Комитет по военным делам) во главе с князем Гуном. В ведение последнего было передано и Адмиралтейство. На лишенного прежней власти Ли Хунчжана обрушился поток обвинений в поражении Китая. Лидер Аньхуэйской группировки был разжалован, снят с постов наместника Чжили и бэйян дачэня. Война полностью опустошила цинскую казну. Пекин в 1894 и в январе 1895 г. был вынужден взять у Англии два займа на общую сумму 28 млн. ляпов. С ноября 1894 г. великий князь Гун и Ли Хунчжан стали готовить мирные переговоры с Японией, а в январе 1895 г. туда была послана официальная делегация. Поскольку Япония еще не захватила всего, на что рассчитывала, включая Вэйхайвэй и Бэйянский флот, Токио в одностороннем порядке сорвал переговоры, начавшиеся было в Хиросиме.
Чтобы изгнать японцев из Маньчжурии, в декабре 1894 г. на север были двинуты провинциальные армии - Аньхуэйская и та часть Хуайской, которая еще не участвовала в боях. Это разношерстное воинство с устаревшим вооружением, отличавшееся низкими боевыми качествами, не имевшее опыта ведения современной войны, проследовало через Шаньхайгуань в район Нючжуан-Инкоу. Ли Хунчжан был окончательно отстранен от руководства военными действиями. Командование всеми вооруженными силами, в том числе Хуайской армией, принял наместник Лянцзяна Лю Куньи со своими заместителями - У Дачэном и Сун Цином. В Пекине опасались, что японцы захватят Мукден (Шэнцзин) - «священную столицу» маньчжуров. Дабы предотвратить такое развитие событий и отбить взятый неприятелем Хайчэн, цинское командование, несмотря на жестокие холода, развернуло с середины января до начала марта ожесточенные бои в долине р. Ляохэ. Одновременно в Токио решили главный удар направить на Вэйхайвэй и укрывшийся там Бэйянский флот. Серьезнейшие повреждения, невозможность ремонта и недостаток боеприпасов не позволили ему вновь вступить в бой с японскими кораблями.
В конце января с п-ова Ляодун морем под Вэйхайвэй была переброшена половина 2-й армии под командованием генерала Ояма Ивао. С моря крепость блокировала объединенная эскадра вице-адмирала Ито Сукэясу. Провинциальные китайские войска отступили от крепости. 30 января наступавшие почти без боя заняли южные береговые форты, а на следующие сутки - и северные. Завла¬


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
283
дев их батареями, противник начал обстрел последних очагов обороны - батарей о-вов Люгун и Жидао, а также Бэйянского флота в составе 24 боевых кораблей различных классов. В течение девяти суток эти силы, как могли, отражали натиск врага. Вскоре на кораблях и в фортах Люгуна вспыхнул мятеж. Командиры кораблей и иностранные инструкторы отказались пойти на прорыв окружения, чтобы затем затопить флот. Бунт разрастался - офицеры, моряки и солдаты требовали капитуляции. Начальник штаба Лю Бучань взорвал свой броненосец «Динъюань» и покончил с собой. Согласившийся на капитуляцию адмирал Дин Жучан принял яд. Были разработаны условия капитуляции, и 16 февраля флот и батареи Люгуна сдались неприятелю.
Тем не менее в Пекине еще не считали войну окончательно проигранной. Поскольку Хуайская армия, а с ней и Аньхуэйская группировка после поражений продемонстрировали свое бессилие перед врагом, цинский двор сделал ставку на Сянскую (Хунаньскую) армию и на Хунаньскую группировку. До конца 1894 г. она вела себя несколько двусмысленно, полагая, что война Аньхуэйской группировки с японцами ее не касается. Теперь же на театр военных действий были срочно переброшены Сянская (Хунаньская) и Хубэйская армии. Вместе с Хэнаньской и Хуайской армиями, а также с «мукденскими войсками» Икэтана они были поставлены под начало наместника Лянцзяна Лю Куньи. Этот лидер Хунаньской группировки был назначен чрезвычайным императорским эмиссаром и главнокомандующим со ставкой в Шаньхайгуане. Тем самым была создана более чем 60-тысячная группировка войск с задачей остановить японское продвижение на рубеже р. Ляохэ.
В конце февраля 1895 г. японцы под командованием генерала Нодзу Мити- цура перешли в наступление. В первой декаде марта они разбили и обратили в бегство Сянскую и все остальные армии. Пали Нючжуан и Инкоу. Наступавшие захватили богатые трофеи - до 70 пушек и громадные военные склады. Враг оказался на подступах к столичной провинции Чжили. В Пекине началась паника, цинский двор готовился к бегству. Верх окончательно взяла «партия мира» - великий князь Гун, Ли Хунчжан и другие сановники. 30 марта было объявлено 20-дневное перемирие в Маньчжурии и Северном Китае. Токио был заинтересован в затягивании войны, чтобы захватить Тайвань и архипелаг Пэнху. Японцы настаивали на кандидатуре Ли Хунчжана в качестве представителя Китая на будущих переговорах. Со старого сановника спешно была снята опала, ему были возвращены все его награды и чины, кроме должностей наместника и бэйян дачэня. Сам же он был назначен чрезвычайным и полномочным послом для ведения мирных переговоров, которые начались в марте в японском городе Симоносэки. Почти одновременно на архипелаге Пэнху высадился японский десант. Умышленно затягивая переговоры, премьер-министр граф (с 1895 г. - маркиз) Ито Хиробуми выдвинул крайне жесткие требования - выплата 750 млн. ляпов контрибуции и передача японским войскам Тяньцзиня, Дагу и Шаньхай- гуаня. Когда же Ли Хунчжан отклонил их, на него было организовано покушение, и раненый посол на десять дней выбыл из переговорного процесса. За это


284
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
время Япония успела захватить архипелаг Пэнху - ключ к Тайваню, а также еще ряд населенных пунктов в Китае. К этому моменту и сама Япония хотела окончания войны, ибо ее военная машина работала на пределе возможностей, а финансовое и экономическое положение оказалось очень напряженным.
17 апреля Ли Хунчжан был вынужден подписать Симоносэкский договор. Китай признал полную независимость Кореи, т.е. фактический переход ее под верховенство Токио. К Японии отходили Тайвань, Пэнху и Ляодунский п-ов. Побежденные выплачивали 200 млн. ляпов в качестве контрибуции. Япония должна была получить все права и привилегии, включая право наибольшего благоприятствования, которыми пользовались в Китае все остальные державы. Японцы получили право создавать в «открытых» портах любые промышленные предприятия и ввозить для них любое оборудование. «Открытыми» портами объявлялись еще четыре города - Шаши и Чунцин на Янцзы, а также Сучжоу и Ханчжоу.
Западные державы в целом положительно отнеслись к экономическим условиям Симоносэкского договора, поскольку этот документ открывал дорогу и к территориальному разделу Китая, уже, по сути, начатому Японией, и к импорту в эту страну производственного капитала. Однако непомерное усиление позиций Японии, масштабы ее захватов вызвали беспокойство в ряде стран Европы. Ввиду этого во время переговоров в Симоносэки Ли Хунчжан сумел заручиться поддержкой России, Франции и Германии, добился смягчения японских требований. Тем самым он еще раз продемонстрировал свои дипломатические способности, умело используя обострившиеся межимпериалистические противоречия. Ему удалось предотвратить японскую оккупацию Мукдена, превращение Пекина в «открытый» порт и снизить размер военной контрибуции с 750 млн. до 200 млн. ляпов. Передача Ляодунского п-ова Японии была бы ударом по интересам России, считавшей всю Маньчжурию сферой своих интересов. В этом вопросе Петербург действовал солидарно с Парижем и Берлином. Незадолго до ратификации Симоносэкского договора эти три державы «рекомендовали» Токио отказаться от Ляодунского п-ова. Этот «дружеский совет» был подкреплен посылкой флотов этих держав к берегам Японии, которой пришлось уступить. Пекинское соглашение с Китаем от 8 ноября 1896 г. зафиксировало отказ Токио от Ляодуна, компенсированный добавочной контрибуцией в 30 млн. ляпов.
Японо-китайская война кончилась, но не завершились боевые действия в Китае. Началось японское завоевание Тайваня. В мае 1895 г. эдиктом императора с Тайваня отзывалась цинская администрация, а в июне на борту японского корабля состоялась церемония передачи острова победителям. Однако его население во главе с местными шэпыии и чиновниками не подчинилось приказу. 23 мая в Тайбэе оно провозгласило остров независимой республикой (Тайвань миньчжу го) во главе с президентом. Им стал губернатор провинции Тан Цзинсун. В столице Тайбэе цинский аппарат был преобразован в республиканское правительство. Во главе тайваньских «республиканцев» встал известный поэт цзипыии Цю Фэнцзя - руководитель отрядов добровольцев (;ичжуп), созданных для отпора


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
285
японцам. Был утвержден государственный флаг - желтый лев на синем поле. Однако эта республика провозгласила «вечную верность династии Цин».
В конце мая 1895 г. на севере острова высадился японский десант численностью 12 тыс. человек. Так началась семилетняя эпопея завоевания Тайваня. В начале июня японцы без боя вошли в Тайбэй. Накануне чиновники, войска и ополченцы покинули столицу, где вспыхнули паника и беспорядки. Тан Цзин- сун бежал, а «республиканцы» отступили на юг. Столицей государства был объявлен г. Тайнань, а новым президентом провозглашен герой франко-китайской войны Лю Юнфу, чьи батальоны с августа 1894 г. обороняли юг острова. Первоначальная паника и деморализация войск уступили место стойкому сопротивлению захватчикам. Упорные бои за район г. Синьчжу велись в течение почти двух месяцев.
В центральной части острова борьбу возглавил начальник округа (даотай) Ли Цзинсун, координировавший действия отступивших с севера хубэйских батальонов и отрядов местных добровольцев. Создавались отряды партизан (иминъ) во главе с гиэньгии. Ожесточенные бои в центральной части острова продолжались до конца августа 1895 г. Японцы несли большие потери. Из- за весьма влажного субтропического климата в их армии свирепствовали болезни.
В Тайнане под руководством Цю Фэнцзя были созданы парламентский исполнительный комитет и штаб обороны, во всем помогавшие президенту Лю Юнфу. Последний, однако, оставался верноподданным династии Цин и своим бездействием способствовал ослаблению обороны. В октябре японцы перешли в генеральное наступление с севера, а флот из 50 боевых и транспортных кораблей высадил два крупных десанта в тылу войск Лю Юнфу, который вслед за этим бежал с острова. Однако в течение последующих десяти дней его отряды продолжали борьбу. 21 октября неприятель вступил в Тайнань. Так после пяти месяцев сопротивления пало «Тайваньское государство народного правления» - первая республика в истории Китая.
Часть «республиканских» войск не сдалась и отступила в горы. Начался этап партизанской войны и периодических восстаний. Первое из них вспыхнуло в декабре 1895 г. и охватило всю северную часть острова. Среди его вождей выделялись Линь Личэн и Линь Дабэй. Повстанцы овладели Тайбэем и провозгласили Линь Личэна третьим президентом республики. Японские каратели в феврале 1896 г. разгромили и ликвидировали Тайваньскую республику. Тем не менее некоторые отряды вновь ушли в горы и продолжали сражаться.
С конца 1895 г. развернулась партизанская борьба в центральной части Тайваня. В июне 1896 г. японцы обрушили на этот район жестокие репрессии - сожгли около 70 селений и перебили несколько тысяч человек. В ответ на эти зверства восстание охватило новые районы. К октябрю отряды патриотов во главе с Хуан Чоу и Цзянь И очистили от японцев весь этот район, кроме г. Тайваньфу. Японцы стянули сюда крупные силы, и с ноября здесь развернулись ожесточенные бои. Освободительная борьба не затухала вплоть до 1902 г. Только ценой


286
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
больших потерь со стороны оккупантов Тайвань вошел в состав Японской империи.
Война с Японией явилась беспощадной проверкой на прочность результатов политики «самоусиления». Сокрушительное поражение и Симоносэкский мир означали крах курса на «усвоение заморских дел» и «достижение богатства». Цинская династия после частичной модернизации казенного сектора экономики и оборонного потенциала оказалась неспособной защитить страну от внешней агрессии и отстоять национальные интересы Китая. Политика «самоусиления» была наихудшим видом реформ, наиболее затяжным выходом из общенационального кризиса, архаичным вариантом укрепления Китая и власти династии Цин. Тем не менее военное поражение 1894-1895 гг. не ликвидировало того положительного, что политика «самоусиления» принесла Китаю. В наследство от «усвоения заморских дел» остались военная и гражданская фабричная промышленность, первые железные дороги, новые суда и телеграф, частично модернизированные вооруженные силы, новые специальные учебные заведения, первые отряды новой интеллигенции и начало адекватного восприятия достижений западной общественно-политической мысли. Все это являлось реальной базой и одной из предпосылок перехода от ограниченных однобоких нововведений 60-90-х годов к новому этапу реформирования цинского общества.
Политическая борьба 90-х годов
Поражение 1894-1895 гг. и Симоносэкский договор произвели внутри Китая бурю возмущения и всплеск политической активности шэныии и новой интеллигенции. Патриотический подъем в середине 90-х годов оказался во много раз более масштабным и устойчивым, нежели в период франко-китайской войны 1884-1885 гг. Волна гнева старой и новой «общественности» прокатилась по городам Китая. Поначалу общее негодование обрушилось на головы бездарных, трусливых и морально разложившихся генералов. Затем шэныии стали искать глубинные причины национального позора. Первым практическим шагом патриоты считали отказ от «позорных условий» Симоносэкского мира.
Унизительные для Китая условия Симоносэкского договора вызвали взрыв негодования и в Пекине, куда весной 1895 г. съехались со всей страны обладатели средней ученой степени (цзюйжэнъ) для участия в столичных экзаменах на высшую степень (цзинъши). 30 апреля - 1 мая прошли бурные собрания, в них участвовало более 1,2 тыс. цзюйжэней из различных провинций. Председательствующим стал ученый и политик, уроженец Гуандуна Кан Ювэй. В его основном труде «Датун шу» изложена теория датун («Великое единение») - утопического коммунизма, предусматривающего ликвидацию частной собственности и создание общественного производства. В «Кун-цзы гай чжи


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
287
као» («Исследование учения Конфуция о реформе государственного строя») он использовал авторитет древнего мыслителя для обоснования необходимости модернизации Китая. Кан Ювэй доказывал полезность и необходимость реформ на примере деятельности Петра I в России, «возрождения Мэйдзи» в Японии, Великой французской революции, преобразований в Англии, Франции и Германии, а на печальном опыте Польши и Турции раскрывал пагубность запоздания и нерешительности при модернизации общества.
В конце апреля Кан Ювэй и его ученики Лян Ци- чао и Май Мэнхуа составили одобренный собраниями «Коллективный меморандум» императору. Он содержал ряд требований, среди которых были отказ от ратификации Симоносэкского договора, наказание виновных в поражении, перенос столицы в Сиань (Шэньси), дальнейшая модернизация армии и обновление офицерского корпуса. Для укрепления Китая предлагалось активно строить железные дороги, развивать фабричную и горнодобывающую промышленность, создать современную почту. Железнодорожное и промышленное строительство надлежало изъять из ведения государства и передать частному капиталу, охраняемому от иностранной конкуренции в том числе и протекционистскими тарифами. Предусматривались модернизация сельского хозяйства, народного просвещения, системы государственных экзаменов и превращение конфуцианства в государственную религию. Речь шла также о создании при императоре совещательного органа, состоящего из выбранных населением представителей. Кан Ювэй и его сторонники, учтя узость и однобокость первой стадии реформ, предлагали комплексное обновление Китая, проведение целостной «системы реформ» широкого общественного масштаба. Цинское правительство игнорировало «Коллективный меморандум». Тем не менее он положил начало общественному движению за реформы 1895-1898 гг.
Кан Ювэй и его сторонники в 1895 г. создали Цянсюэхуэй (Ассоциация усиления государства) и стали издавать в Пекине ежедневную газету «Ваньго гунбао» («Всемирный вестник»). Однако война настолько ярко высветила преимущества частнокапиталистического начала над государственным, что традиционные шэныии, подписавшие «Коллективный меморандум», частично изменили основам конфуцианской политической доктрины. Для защиты родины, победы над врагом, восстановления могущества и величия Срединного государства они решили отдать приоритет не казенному, а частнопредпринимательскому началу.
Главная цель реформаторов состояла не в создании буржуазного общества, а в возрождении могучей конфуцианской империи. По мнению Кан Ювэя, через десять лет после осуществления его программы Китай смог бы завоевать гегемонию над остальными странами. При этом реформаторы отстаивали правиль¬
)
Лян Цичао


288
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
но понятые интересы государства, т.е. бюрократии и гиэныии, а не интересы отдельных социальных слоев и классов - только что народившейся слабой буржуазии. Кроме того, последователи Кан Ювэя отражали настроения широких патриотических кругов, готовых на все ради «спасения государства». Желая сохранить династию Цин, Кан Ювэй стремился к мирному разрешению национального конфликта между маньчжурами и китайцами. Он просил цинское правительство отменить привилегии «восьмизнаменных» и уравнять в правах всех жителей империи.
В деятельности Ассоциации принимали участие многие столичные чиновники и гиэныии, в том числе Юань Шикай. Ее поддержали своими пожертвованиями ряд наместников - Чжан Чжидун, Лю Куньи и Ван Вэнь- шао. С разрешения Чжан Чжидуна филиалы Ассоциации открылись в Шанхае и Нанкине. Однако в декабре 1895 г. под нажимом реакционных столичных сановников и Цыси богдохан Гуан-сюй запретил деятельность Ассоциации и ее филиалов, а также закрыл газету реформаторов.
Между тем разъехавшиеся из Пекина по родным местам сторонники Кан Ювэя стали создавать у себя различные организации реформаторского толка - общества, клубы, научные ассоциации и школы. Кроме того, патриотический подъем вызвал к жизни множество газет, журналов и публицистической литературы либерального направления. Так, в Пекине реформаторы с 1896 г. стали издавать журнал «Шиубао» («Современные задачи»). Такого рода издания появились в Шанхае, Макао и Хунани. Само движение за реформы не было однородным. На его правом фланге стояли вчерашние приверженцы политики «само- усиления» во главе с Чжан Чжидуном, а также ряд столичных и провинциальных сановников. Наиболее многочисленным был центр движения - столичные и провинциальные гиэныии и преподаватели во главе с Кан Ювэем и Лян Цичао. Неизмеримо слабее и малочисленней было левое крыло, возглавляемое Тань Сытуном и Тан Цайчаном. Эти хунаньские радикалы выступали за упразднение монархии и создание демократической республики, поддерживая связи с тайными обществами и патриотически настроенными офицерами.
Параллельно шло формирование революционно-демократического лагеря. Зачинателем революционного движения стал представитель новой интеллигенции Сунь Ятсен, получивший европейское медицинское образование. В ноябре 1894 г. он создал Синчжунхуэй (Союз возрождения Китая). В январе следующего года в Гонконге возникло его главное отделение, а затем и филиал в Гуанчжоу. Они объединяли несколько сотен человек, поклявшихся «изгнать маньчжуров и возродить Китай». Революционеры не ориентировались на интересы какой-либо одной социальной группы. Их воодушевляли общенациональная идея спасения родины и ханьский национализм.


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
289
Реформаторов и сторонников Сунь Ятсена разделяло многое. Путь к возрождению великого и процветающего Китая они видели по-разному. Для последователей Кан Ювэя это были легальные методы - пропаганда идей и мирные требования ради сохранения маньчжурского режима и превращения Китая в процветающую монархию. По мнению реформаторов, постепенная модернизация общества предполагала опору на старый строй и оздоровление династии Цин благодаря адаптации ею модернизированных форм правления. Если реформаторы намеревались использовать опыт Европы, США и Японии для сохранения монархии и династии Цин, то революционеры хотели применить этот опыт для свержения маньчжурского режима и создания республиканского строя. Если социальной средой реформаторов являлись шэныии, старая интеллигенция и бюрократия, то последователи Сунь Ятсена рекрутировались из нарождающихся мелкобуржуазных слоев и новой интеллигенции. Это были торговцы, служащие, приказчики, врачи, адвокаты, преподаватели и эмигранты (хуацяо). К спасению родины революционеры шли через конспирацию, подпольную деятельность и подготовку восстаний при поддержке тайных обществ (хуэйдан). Эти ханьские националисты планировали упразднить монархию, учредить республику и создать демократическое правительство. Затем предстояло провести реформы в целях модернизации Китая.
Раздел Китая на «сферы влияния»
Военное поражение Пекина послужило для держав сигналом к началу дележа китайских территорий по праву сильного. Еще в апреле 1895 г. Николай II и германский император Вильгельм II затрагивали проблемы раздела Китая. Заставив Японию отказаться от Ляодунского п-ова, Россия, по сути, отстояла Маньчжурию для себя. Между тем антияпонский демарш трех держав - России, Германии и Франции и возвращение Китаю Ляодунского п-ова произвели в Пекине огромное впечатление. Поскольку Англия выступила как закулисная союзница Японии, Ли Хунчжан и Аньхуэйская группировка в ходе войны стали искать помощи со стороны России. Хунаньская группировка, прежде всего Чжан Чжидун и Лю Куньи, также сменила ориентацию с Лондона на Петербург. Эти настроения еще более усилились после русско-французского займа Пекину в июле 1895 г.
После коронации Николая II в Москве в мае 1896 г. С.Ю.Витте и Ли Хунчжан подписали секретный договор, оформлявший русско-китайский военный союз, направленный против Токио. Армии и флоты обоих государств в случае войны с Японией должны были сражаться совместно, а русские военные корабли могли заходить в любой порт Китая. Петербург получил право строительства железной дороги (КВЖД) через провинции Хэйлунцзян и Цзилинь. Вслед за этим в августе


290
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Раздел Китая на «сферы влияния»
СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ И АРЕНДОВАННЫЕ ТЕРРИТОРИИ
1896 г. был подписан официальный контракт на постройку дороги. Ее строительство должен был финансировать Русско-Китайский банк, а все дела вести «Общество КВЖД», т.е. русская казна. Тем самым Маньчжурия становилась зоной преимущественного влияния России и русского капитала. Несмотря на этот «успех», позиции Ли Хунчжана и Аньхуэйской группировки оставались сильно подорванными разгромом 1894-1895 гг. и Симоносэкским договором. К этому


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
291
теперь добавилось всеобщее возмущение в связи с «продажей Маньчжурии» русским «по вине» Ли Хунчжана. В сентябре 1898 г. он был отправлен в отставку, а затем послан на юг - наместником Лянгуана. В этом же году умер великий князь Гун. На первый план вышла Хунаньская группировка во главе с Чжан Чжидуном. Будучи сторонником продолжения политики «самоусиления», но более решительными методами и ускоренными темпами, он в то же время содействовал реформаторам.
После заключения Симоносэкского мира началось и финансовое закабаление Китая империалистическими державами. Китай оказался прочно прикованным «золотыми цепями» к системе мирового колониализма и империализма. Внешний долг Пекина стремительно рос. За предшествовавшие 30 лет (1865-1894) Пекин получил всего шесть займов на сумму примерно в 40 млн. ляпов (вместе с процентами задолженность составила 57 млн. ляпов). Затем за четыре последующих года (1895-1898) Китай взял семь займов на сумму в 370 млн. ляпов. Из них только 250 млн. ушло на уплату контрибуции Японии. Остальные 120 млн. составили предварительные удержания, комиссионные и проценты, а также расходы на содержание чиновников, на военные и административные нужды. В конечном счете внешний долг Китая в четыре раза превысил ежегодный доход казны.
В отличие от предшествующего периода основным средством экономического натиска 1895-1901 гг. стали именно внешние займы и железнодорожные концессии. В новых условиях они явились важными инструментами раздела Китая на «сферы влияния», «зоны монопольных интересов», «сферы особых привилегий» и средством захвата арендных территорий. Уже в июне 1895 г. Китай заключил конвенцию с Францией, предоставлявшую последней права судоходства, открытия рудников и строительства железных дорог. Вслед за этим цинское правительство в 1895-1898 гг. было вынуждено подписать или официально признать около десятка других аналогичных документов и дипломатических нот, открывавших дорогу экспансии держав в большинство собственно китайских провинций и в Маньчжурию. Пекин, Тяньцзинь, Шанхай и другие крупные города наводнили европейские и японские предприниматели, финансисты, коммерсанты и просто авантюристы. При поддержке дипломатов и банков своих стран они принуждали цинское правительство представлять различные концессии, заключали с центральной казной, провинциальными властями и китайскими компаниями различные сделки. Началась полоса оживленного железнодорожного строительства, крупных внешних займов, создания иностранных фабрик, шахт и рудников вне договорных территорий, борьбы за железнодорожные и горные концессии.
Важным этапом экономической агрессии держав в Китае явилась так называемая «битва за концессии», разгоревшаяся в 1896-1898 гг. Она стала на время одним из основных узлов межимпериалистических противоречий в Китае. Англия и Германия пытались отнять у Франции и Бельгии концессии на Пекин-Ханькоускую магистраль. Ожесточенная схватка вспыхнула между


292
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Лондоном и Петербургом из-за дороги Шаньхайгуань-Нючжуан. Берлин и Лондон боролись между собой за линию Шанхай-Нанкин и особенно из-за проекта магистрали Тяньцзинь-Пукоу. Державы пытались решить эти противоречия за счет Китая. В итоге возникла серия двусторонних соглашений, деливших территорию Цинской империи на «сферы железнодорожных интересов».
Начало железнодорожным концессиям в Китае положил французский капитал, но в ходе «битвы за концессии» 1896-1898 гг. наибольших результатов добилась Англия. Британские деловые круги либо получили концессии, либо заключили с Пекином предварительные соглашения о сооружении линий Шанхай-Нанкин, Шанхай-Нинбо, Гуанчжоу-Цзюлун и др. Лондон финансировал строительство дороги Шаньхайгуань-Нючжуан. Кроме того, английские банки добились права проложить железную дорогу из Бирмы в Юньнань и продлить ее до Куньмина, а также построить линии от Нанкина в Хэнань и от Нючжуана на север. Французский капитал обеспечил себе исключительное право прокладки железных дорог в Гуанси и Гуандуне. Здесь им было построено три магистрали, в том числе продолжение линии из Вьетнама к порту Бэйхай. Бельгийские банки закрепили за собой важнейший контракт на строительство магистрали Пекин-Ханькоу. Германия получила право на железнодорожное строительство в провинции Шаньдун. Кроме того, англо-германский синдикат в 1899 г. получил право на строительство дороги Тяньцзинь-Пукоу. Россия, помимо концессий на КВЖД и ЮМЖД, добилась права на прокладку дороги от русской границы через Монголию к Пекину. Американский капитал закрепил за собой право на строительство дороги Гуанчжоу-Ханькоу. В общей сложности за 1896-1898 гг. цинское правительство вынуждено было подписать соглашения на постройку 19 железнодорожных линий общей протяженностью 10 тыс. км. При этом Англия получала девять, Франция и Россия - по три, Германия - две, Бельгия и США - по одной концессии. Эта система соглашений практически оформила в 1898 г. раздел Цинской империи на «сферы влияния». К Англии отошел почти весь бассейн Янцзы и значительная часть юго-западных провинций. Население английской «зоны» насчитывало 180 млн. человек. Зоной «особых интересов» Франции стали Юньнань, Гуанси, западная часть провинции Гуандун и о-в Хайнань. Россия закрепила за собой Маньчжурию, в «зону» российского влияния входили также Монголия и Синьцзян. Германия добилась преобладания в провинции Шаньдун. Фуцзянь в сферу своего влияния превратила Япония. Даже Италия, правда неудачно, пыталась сделать то же самое с провинцией Чжэцзян. США не приняли участия в территориальном разделе Цинской империи. Однако в 1899 г. они провозгласили принцип «открытых дверей» (доктрина Дж.Хэя, госсекретаря США в 1898-1901 гг.), обосновывая свое право действовать в Китае без учета «сфер влияния».
Раздел Китая на «сферы влияния» сопровождался созданием в этих «зонах» военно-морских баз держав. Сами эти бухты и прилегающие районы выводились из-под юрисдикции Китая и становились иностранными анклавами на тер¬


Глава 9. Цинская империя в 70—90-х годах XIX в.
293
ритории Цинской империи. Такие захваты оформлялись договорами об аренде. В 1897 г., воспользовавшись убийством двух немцев-миссионеров, император Вильгельм II послал военную эскадру для овладения бухтой и портом Цзяочжоу на юге Шаньдунского п-ова. В марте следующего года по договору с Пекином Германия получила в аренду территорию вокруг бухты Цзяочжоу на 99 лет, право строить в Шаньдуне две железнодорожные линии и вести разработку рудных богатств в полосе этого строительства. Под предлогом захвата Цзяочжоу Герма- нией Николай II в 1897 г. послал военную эскадру для занятия Люйшуня (Порт- Артур) и Даляня (Дальний). На следующий год Петербург добился подписания соответствующего договора. В марте 1898 г. Россия получила в аренду сроком на 25 лет Порт-Артур в качестве закрытой военной базы, Дальний в качестве торгового порта, а также южную оконечность п-ова Ляодун. Российское правительство добилось права построить железнодорожную линию от Порта-Артура и Дальнего к КВЖД.
В создавшейся ситуации Лондон и Париж стали добиваться адекватных компенсаций. В мае 1898 г. Франция добилась от Китая передачи ей бухты Гуан- чжоувань и части п-ова Лэйчжоу на юге провинции Гуандун с центром в г. Чжань- цзян (Форт-Баярд) с прилегающими островами в аренду на 99 лет в качестве военной базы. В мае того же года Англия получила в аренду Вэйхайвэй в качестве военной базы сроком на 25 лет как противовес российским форпостам - Порт- Артуру и Дальнему. При этом Лондон признал Шаньдун «сферой влияния» Германии. Кроме того, в качестве противовеса захваченному Францией Гуан- чжоуваню Лондон добился в июне 1898 г. аренды части п-ова Цзюлун к северу от Гонконга сроком на 99 лет. В состав этих «новых территорий» английской колонии вошли также ближайшие бухты и острова.
Местное население как в районах самих арендованных территорий, так и в районах железнодорожных концессий боролось против захвата их чужеземцами. Одним из таких народных выступлений явилось восстание под руководством тайного общества «Дадао». Летом 1896 г. оно охватило пять уездов на границе провинций Шаньдун и Цзянсу. Против немецких миссионеров, китайских христиан, местных чиновников и богатеев выступило около тысячи человек под предводительством главы «Дадао» Лю Шидуаня. Через месяц восстание было подавлено цинскими войсками. В 1898-1899 гг. дважды поднимались против русских жители Ляодуна, против англичан - население Цзюлуна. Анти- французские выступления охватили район к северу от Гуанчжоуваня. Забастовкой ответили жители Шанхая на расширение французской концессии. Усилились антимиссионерские выступления. Весной 1898 г. в Сычуани они вылились в вооруженное антихристианское движение. В 30 уездах под лозунгом изгнания «варваров» поднялось более 10 тыс. человек. Движение было жестоко подавлено.
После заключения Симоносэкского договора наступила полоса создания иностранных горнорудных предприятий. В 1895-1890 гг. цинское правительство было вынуждено подписать 16 различных договоров, конвенций и соглашений,


294
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
дававших иностранному капиталу право на угольные и рудные разработки. Началось создание смешанных китайско-иностранных шахт и рудников, а также целиком иностранных добывающих компаний. В те же годы в иностранном секторе широкий размах получило учредительство новых компаний в обрабатывающей промышленности. Сразу же после отмены запрета на ввоз хлопкопрядильных машин был отмечен первый подъем фабричного предпринимательства в Китае. Появился ряд новых пароходных компаний. Резко расширился доступ «варварских» товаров на китайский рынок. В 1896-1899 гг. для внешней торговли были открыты 11 новых городов и портов. В их числе были такие крупные центры, как Ханчжоу, Нанкин, Сучжоу, Шаши и Юэян. Летом 1898 г. под давлением держав Цинская империя открыла все свои реки и озера для иностранного судоходства. В итоге в 1895-1901 гг. объем внешней торговли Китая увеличился почти на 40%. Несмотря на неуклонный абсолютный рост, товарная экспансия держав постепенно отступала на второй план, уступая ведущую роль экспорту в Китай иностранного капитала. В 1897 г. в Китае функционировали около 600 иностранных фирм и компаний. Между тем после заключения Симоносэкско- го мира Цыси вынуждена была отойти в тень и вернуть официальное руководство страной императору Гуан-сюю. По окончании войны правительство в очередной раз принялось за модернизацию вооруженных сил. В лагере хуайских войск и Сяочжане под Тяньцзинем был сформирован «учебный корпус» под командованием Юань Шикая и его помощников - военачальников Хуайской армии. «Учебный корпус» был оснащен современным оружием, его обучением руководили немецкие офицеры. Сяочжаньский лагерь стал базой для создаваемой новой армии. Корпус вскоре был переименован в Новую полевую армию и стал пополняться офицерскими и унтер-офицерскими кадрами из специально для этого открытой сети военных школ и училищ. Главным среди них было обновленное Бэйянское военное училище (академия) в Тяньцзине. В итоге в районе Тяньцзиня стала складываться Сяочжаньская генеральско-офицерская группировка - зародыш будущей Бэйянской милитаристской группировки во главе с «отцом Новой армии» - Юань Шикаем. Тем самым династия Цин снова, как и после поражения в войне 1884— 1885 гг., практически возвращалась к однобокой практике «усвоения заморских дел» и готовила «второе издание» политики «самоусиления».
Видя это, передовая часть шэнъши и старой интеллигенции все настойчивее требовала более глубоких реформ. Одно за другим возникали «научные ассоциации» для изучения экономических и научных достижений стран Запада. Эти клубы строились по земляческому признаку - уроженцы той или иной провинции объединялись в свою ассоциацию. К апрелю 1898 г. в Пекине возникло восемь таких организаций. Кроме того, было создано патриотическое общество «Союз познавших позор». В середине апреля 1898 г. Кан Ювэй и его окружение основали в Пекине всекитайское общество патриотов и сторонников реформ - Баогохуэй (Союз защиты государства). Эти умеренные реформаторы все свои надежды возлагали на 28-летнего императора Гуан-сюя, продолжая направлять во дворец все новые меморандумы с призывом к рефор¬


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
295
мам и с критикой существующего положения. Реформаторы надеялись соединить традиционную бюрократическую структуру с «обновленным» конфуцианством. Они рассчитывали укрепить страну, проводя политику протекционизма и поощрения национального капитала, просвещения и восстановления международного престижа Китая. И казалось, в 1898 г. у них возник шанс осуществить эти планы.
Глава 10
Движение за реформы 1895-1898 гг.
Рост новых общественных сил в Цинской империи, полная неспособность правительственного аппарата, дипломатии, армии и флота защитить интересы страны от агрессии империалистических держав, препятствия, чинившиеся маньчжуро-китайской правящей верхушкой развитию экономики, - все это вызвало весной 1895 г. организованное движение протеста представителей молодой китайской буржуазии и части новых шэньгии, получившее известность как «движение за реформы». Оно достигло своего наивысшего развития в 1898 г. Сокрушительное военное поражение огромной феодальной империи от Японии, с 1868 г. вставшей на путь буржуазных реформ, ускорило оформление и другого, революционно-демократического лагеря новых социальных слоев, боровшихся против старого порядка.
Патриотический подъем, охвативший во время войны с Францией в 1884— 1885 гг. население приморских провинций Южного и Восточного Китая, наиболее ярко проявился в провинции Гуандун, население которой издавна питало антиманьчжурские настроения, имело опыт борьбы с английской агрессией во время «опиумных» войн. Близость захваченных иностранцами крупных внешнеторговых центров - Гонконга и Макао - облегчала проникновение в Южный Китай западных буржуазных общественно-политических идей. К тому же в отдаленном от столицы Южном Китае, особенно в Гуандуне, деятельность китайской национальной буржуазии встречала сравнительно меньше препятствий со стороны маньчжурского двора и аристократии. Помещики Южного Китая постепенно переходили от натурального хозяйства к товарно-денежному; сельскохозяйственная продукция Гуандуна находила хороший сбыт в близлежащих колониях западных держав, где быстро росло китайское население, а также на мировом рынке.
Помимо этого южные провинции Китая были тесно связаны с Сиамом, Сингапуром, Малайей, Филиппинами, Французским Индокитаем, Нидерландской Индией, Гавайскими о-вами, западным побережьем США, где проживало много китайцев, эмигрировавших из Южного Китая в поисках заработка или подхо¬


296
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
дящих условий для вложения капиталов. Эмигранты постоянно поддерживали отношения со своими родственниками в Китае, переводили им средства через китайские и иностранные банки. Многие эмигранты по возвращении на родину покупали землю и становились помещиками, сдавали землю в аренду крестьянам. Не случайно поэтому, что именно в южных провинциях Китая в конце 80-х - начале 90-х годов развернулась политическая деятельность новых общественных сил Китая, выразителями идей которых выступили гуандунцы Кан Ювэй, в 1895 г. возглавивший движение за реформы, и Сунь Ятсен, создавший в 1894 г. первую революционную антимань- чжурскую республиканскую организацию, марта 1858 г. в семье гиэнъгии уезда Наньхай провинции Гуандун. Его отец, сельский учитель, умер, когда Кан Ювэю было всего 11 лет. Он рос на попечении своего деда, провинциального чиновника среднего уровня, заведовавшего департаментом просвещения одной из областей. С детских лет выделявшийся среди сверстников феноменальной памятью, Кан Ювэй выучил наизусть огромное число конфуцианских книг и комментариев, блестяще сдал уездные экзамены, но несколько раз проваливался на провинциальных, ибо архаичные «восьмичленные» формы сочинений (багу вэнъчжан) претили его пытливому уму.
В конце 1879 г. Кан Ювэй впервые посетил Гонконг и затем стал усиленно знакомиться с книгами по истории и географии стран мира. После смерти деда, в связи с ухудшившимся материальным положением семьи, Кан Ювэй был вынужден зарабатывать на жизнь преподавательской работой в родном селе. В 1882 г., уступая настояниям родных, он поехал в Пекин сдавать государственные экзамены, но потерпел неудачу. Поездка в столицу и посещение на обратном пути Шанхая дали возможность Кан Ювэю ознакомиться с положением Цинской империи.
К концу 1884 - началу 1885 г. относится создание Кан Ювэем утопической теории «Великого единения» (датун), к которой он пришел, синтезировав философию конфуцианства, буддизма, даосизма, идеи уравнительного крестьянского социализма и отрывочные сведения о политическом строе и общественной организации стран Запада. Изложив свои мысли в «Книге о Великом единении», Кан Ювэй, однако, по цензурным соображениям не решался ее опубликовать; с рукописью книги были знакомы лишь его друзья и ученики. Повторная поездка Кан Ювэя на экзамены в Пекин в 1888 г. также не увенчалась успехом, хотя ему и удалось устроиться вольнослушателем в столичную академию Гоцзыцзянь.
В конце 1888 г. Кан Ювэй написал страстный меморандум, адресованный Цыси и молодому императору Гуан-сюю, в котором выступил гневным об-
Кан Ювэй
Кан Ювэй родился 19


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
297
личителем существовавших в империи порядков, обвинял двор и правительство в бездеятельности, нежелании принять меры к упорядочению положения в стране. Кан Ювэй писал: «По прибытии в Пекин я увидел такую картину: солдаты слабы, финансы истощены, чиновничество лишено рвения, обычаи порочны, дисциплина развалена, народ не испытывает энтузиазма; двор занят постройкой дворцов и парков... придворные и чиновники - все молчат... и правительственные, и провинциальные сановники ведут беспечную жизнь, работают вяло, нисколько не заботясь о завтрашнем Ворота Гоцзыцзянь
дне... армия и флот не обучены, ресурсы, как казенные, так и частные, истощены».
Кан Ювэй обращал внимание двора на агрессивную политику капиталистических держав в отношении Китая, и в первую очередь на политику соседней Японии. «Ныне над нашим государством нависла огромная опасность, - писал он, - и его существование поставлено под прямую угрозу». В своем меморандуме Кан Ювэй выступил в защиту молодой китайской буржуазии, страдавшей от неограниченного ввоза в Китай иностранных товаров и гонений на китайских эмигрантов, чинимых иностранными правительствами в странах Юго-Восточной Азии и в Америке. Он недвусмысленно пугал маньчжурский двор новым народным восстанием в случае продолжения крайне консервативной политики цинского правительства и новых актов иностранной агрессии. Нарисовав мрачную и тревожную картину положения страны, Кан Ювэй тем не менее утверждал, что Китай имеет все возможности для национального возрождения и что необходимы срочное проведение политических реформ, развитие земледелия, торговли и промышленности, подъем культуры и просвещения, назначение способных лиц на государственную службу. Кан Ювэй предлагал Цыси и Гуан-сюю изменить существующие законы, прислушаться к голосу народа (т.е. китайской буржуазии и просвещенных шэныии), соблюдать осмотрительность в подборе кандидатов на сановные должности.
Меморандум Кан Ювэя, проникнутый полемическим духом, был направлен против ретроградов, крайних консерваторов, продажного бюрократического аппарата, всей системы загнивающего маньчжурского абсолютизма. Кан Ювэй выступал в этом документе как пламенный патриот, видевший угрозу своей родине со стороны иностранных держав. Пропагандируя введение в Китае западных, парламентских форм государственного устройства, Кан Ювэй в то же время предлагал восстановить многие государственные институты чжоуской и ханьской династий (сильно идеализировавшиеся Кан Ювэем). Хотя Кан Ювэй еще не формулировал детально разработанную программу, конкретный план преобра¬


298
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
зований, уже здесь прозвучали основные требования, с которыми впоследствии выступила партия реформаторов: изменение системы государственного управления для укрепления могущества страны, ограничение маньчжурского абсолютизма путем привлечения к участию в управлении страной «знающих и способных представителей народа», независимо от их служебного или сословного ценза, очистка административно-бюрократического аппарата от приверженцев старины и замена их сторонниками преобразований.
Хотя меморандум Кан Ювэя в силу существовавших при дворе цензурных ограничений и не дошел до адресата, он стал широко известен в столице, где распространялись его многочисленные рукописные копии.
Осенью 1889 г., разочарованный в возможности добиться осуществления своих планов, Кан Ювэй вернулся в Гуанчжоу, где занялся педагогической работой и дальнейшим обоснованием необходимости реформ, используя при этом в борьбе с противниками реформ старые конфуцианские постулаты. В августе 1891 г. он опубликовал в Гуанчжоу первую из двух работ, посвященных теоретическому обоснованию необходимости проведения реформ, - «Синьсюэ вэй цзин као» («Исследование о поддельных классических канонах Синьской школы»). Книга носила ярко выраженный полемический характер; строго научная форма изложения служила лишь маскировкой резких нападок на современные Кан Ювэю общественные порядки. Автор бросал открытый вызов официальной идеологии, считая ее подделкой, не имеющей ничего общего с «подлинным учением Конфуция», основанной на фальсификации классических книг Лю Синем (58 г. до н.э. - 23 г. н.э.) в период правления узурпатора Ван Мана- основателя эфемерной династии Синь (9-23 гг.).
В своей книге, ссылаясь на отдельные сохранившиеся высказывания Конфуция, Кан Ювэй подвергал критике и произвол евнухов при цинском дворе, и самоуправство чиновников и даже отмечал незаконный характер правления в Китае иноземной маньчжурской династии. Главным содержанием всех подлинно конфуцианских канонов Кан Ювэй объявил учение Конфуция о реформах государственного строя. «Обновленное» конфуцианство Кан Ювэй пытался поставить на службу новым общественным силам. Книга «Синьсюэ вэй цзин као» произвела огромное впечатление на современников, за короткий срок выдержав пять изданий в различных городах страны. Ретрограды из числа ученых конфуцианцев, столичные и провинциальные бюрократы встретили книгу в штыки и добились императорского указа, повелевавшего публично сжечь печатные доски с ее текстом и запретить распространение этого труда. (В 1898 г. после дворцового переворота Цыси последовал новый императорский указ о сожжении этой «крамольной» книги, который был повторен в третий раз в 1900 г. во время восстания ихэтуаней.)
Изложению своей идеи о том, что главным содержанием учения Конфуция была теория о реформе государственного строя, впоследствии якобы забытая потомками, Кан Ювэй посвятил вторую книгу «Кун-цзы гай чжи као» («Исследование учения Конфуция о реформе государственного строя»), завершенную в


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
299
конце 1892 г., но распространявшуюся до 1898 г. лишь в рукописных копиях. В этой книге Кан Ювэй представил Конфуция реформатором, основоположником теории о необходимости проведения периодических изменений в области управления государством. Как и ранее, Кан Ювэй стремился использовать авторитет конфуцианства для обоснования своих реформаторских планов. Наряду с уничтожающей критикой официальной идеологии - философии сунского неоконфуцианства и изложением теории о необходимости проведения реформ Кан Ювэй, опираясь на авторитет Конфуция, доказывал незаконность правления в Китае «иноземных тиранов», т.е. маньчжурской династии. Он обосновывал также необходимость заимствования у стран Запада современных форм государственного устройства, в частности, парламентской системы. Он вплотную подводил читателей к мысли о допустимости, якобы в соответствии с учением Конфуция, насильственной смены правителей, а также учреждения в Китае конституционной монархии. Однако его призывы к «демократии» не выходили за рамки требования о введении конституционной монархии; Кан Ювэй не был последователен в разоблачении господствующей идеологии и монархического строя. Поэтому Конфуций в трактовке Кан Ювэя был типичным реформатором, а отнюдь не революционером.
Обе книги Кан Ювэя имели целью развенчание официальной конфуцианской философии и теоретическое обоснование требований о проведении в Китае умеренных политических, экономических и культурных реформ. Книги подвергали критике маньчжурский режим, идеализировали китайца Конфуция. Однако в то же время они отражали экономическую слабость и политическую незрелость китайской буржуазии, ограниченность идеалов самого Кан Ювэя, который пытался старые формы конфуцианства наполнить новым, прогрессивным содержанием. Хотя Конфуций в идеализированном изображении Кан Ювэя выступал поборником сильного, независимого Китая, сторонником оздоровления государственного аппарата, ограничения самодержавной власти императоров путем некоторой демократизации системы государственного управления согласно «воле Неба и желанию народа» - все же и такое «реформированное» конфуцианство не освобождалось полностью от ряда присущих ему ретроградных черт.
Книги Кан Ювэя вместе с тем были окрашены национализмом, направленным как против маньчжурских правителей, так и против капиталистических держав и христианской религии - одной из наиболее активных в то время форм идеологического проникновения держав в Китай. Попытка превращения Кан Ювэем конфуцианства в официальную государственную религию Китая была своеобразной реакцией китайских буржуазных слоев на деятельность христианских миссионеров в стране и выражала их стремление противопоставить пропаганде христианства свою собственную, «национальную», религию - реформированное конфуцианство.
В 1891 г. Кан Ювэй создал частную школу в Гуанчжоу, пользовавшуюся большой популярностью; наряду с традиционными конфуцианскими дисциплинами


300
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Частная школа эпохи Цин
в ней преподавались философия буддизма и даосизма, а также ряд точных и общественно-политических наук Запада. Из учащихся этой школы Кан Ювэй подбирал сторонников своих реформаторских планов.
В 1893 г. Кан Ювэй наконец выдержал провинциальные экзамены в Гуанчжоу и получил ученую степень цзюйжэнъ. Весной 1894 г. он вместе со своим учеником и последователем Лян Цичао (1873-1929) выехал в Пекин для участия в государственных экзаменах на высшую ученую степень цзинъши. (Лян Цичао - выходец из семьи помещика провинции Гуандун - еще в 1889 г. выдержал экзамен на степень цзюйжэнъ.) Однако из-за болезни Кан Ювэй не смог дождаться начала экзаменов и вынужден был вернуться в Гуанчжоу.
Спасаясь от репрессий провинциальных властей, вызванных выдвинутыми против него крайними консерваторами обвинениями в «непризнании авторитета древних мудрецов и нарушении законов правящей династии», Кан Ювэй некоторое время жил в соседней провинции Гуанси, продолжая преподавательскую и научную деятельность. Весной 1895 г. он вновь поехал в Пекин для участия в государственных экзаменах, задержавшихся из-за войны с Японией, и активно включился в общественно-политическую жизнь столицы, бурно переживавшей последствия полного краха политики «самоусиления», не выдержавшей испытаний войны с Японией.
Как только в Пекине стали известны предъявленные японским правительством делегации цинского Китая в Симоносэки унизительные условия мира, среди жителей столицы поднялось широкое движение протеста, стали раздаваться призывы к отказу от принятия японских требований, переносу столицы из Пекина в глубь страны и продолжению вооруженного отпора Японии. 15 апреля 1895 г. на квартире Кан Ювэя в Пекине собрались цзюйжэни - уроженцы провинции Гуандун, прибывшие в столицу держать экзамены на степень цзинъши. К ним присоединились цзюйжэни из Хунани. На собрании, состоявшемся под председательством Кан Ювэя, было решено подать коллективную петицию во дворец с призывом не заключать мира с Японией. Текст этой петиции, подготовленный Кан Ювэем, подписали свыше 80 человек. Участники собрания решили вести агитацию против позорного Симоносэкского мира среди педагогов, шэнъши, ученых и сановников столицы: цзюйжэни из других провинций, ожидавшие начала экзаменов, узнав о почине гуандунцев и хунаньцев, поспешили поставить и свои подписи под коллективной петицией.


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
301
30 апреля и 1 мая 1895 г. под председательством Кан Ювэя в Пекине прошли бурные собрания, в которых участвовало свыше 1200 съехавшихся на экзамены цзюйжэней из различных провинций. Участники собраний единодушно одобрили текст меморандума императору, написанный Кан Ювэем и его учениками Лян Цичао и Май Мэнхуа, также прибывшими в столицу на экзамены. Меморандум из 10 тыс. слов подписали 604 цзюйжэня всех провинций, и о его содержании буквально через несколько дней знала уже вся столица. Движение цзюйжэней против Симоносэкского мира встретило сочувственный отклик, и в день подачи «Коллективного меморандума» («Гунчэ шаншу», букв. «Письмо приехавших на экзамены») перед зданием коллегии цензоров собралась большая толпа жителей столицы.
«Коллективный меморандум» состоял из двух частей: в первой авторы выступали против ратификации мирного договора с Японией и излагали практические мероприятия, которые позволили бы Китаю продолжать войну. В качестве неотложных мер, имеющих целью повысить боеспособность китайской армии и общего усиления страны авторы предлагали издать покаянный манифест с открытым признанием его ошибок для ободрения народа. В манифесте также следовало объявить о суровом наказании сановников, по вине которых страна оказалась неподготовленной к войне, дипломатов, самовольно согласившихся на позорные условия мира, полководцев, не оказавших должного отпора врагу; были выдвинуты также требования перенести столицу из Пекина в Сиань, реорганизовать китайскую армию по западному образцу, создать отборные гвардейские части, упорядочить производство вооружения в стране, а также закупать его за границей.
Авторы меморандума рекомендовали смело выдвигать талантливых и способных офицеров на высшие командные посты и широко привлекать китайских эмигрантов на государственную службу, к дипломатической и разведывательной работе, так как они «постоянно подвергаются насмешкам со стороны иностранцев в связи с уступкой Китаем своих земель и поражением его войск, а потому у них чувство возмущения и гнева глубже и сильнее, чем у их соотечественников, живущих в Китае». Защита авторами меморандума интересов китайской эмигрантской буржуазии отражала ее возраставший удельный вес в политической и экономической жизни страны.
Во второй части «Коллективного меморандума» излагалась политическая, экономическая и культурная программа новых общественных классов - молодой буржуазии и обуржуазившихся сельских шэ^ьш^-землевладельцев, - развивавшихся в крайне сложных условиях двойного гнета маньчжурского абсолютизма и иностранного капитала. «Если мы и дальше будем придерживаться старых порядков и старых законов, - указывалось в меморандуме, - внешние осложнения будут неумолимо преследовать нас. Если мы будем сидеть сложа руки, ничего не делая, то соперничающие между собой государства разорвут нашу страну на куски». В меморандуме подвергалась уничтожающей критике доктрина «великой единой империи», которая в былые времена господствовала над окружавшими ее малочисленными и слабыми народами и отсталыми варварскими пле¬


302
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
менами и была центром известного тогда Китаю мира. Авторы указывали, что сейчас Китай находится в окружении сильных стран, высокоразвитых в промышленном, экономическом и военном отношении. Чтобы продолжить существовать в новых условиях, Китай должен незамедлительно изменить устаревшие методы управления государством, законы и обычаи, тормозящие развитие страны. Меморандум рекомендовал в первую очередь осуществить шесть мероприятий: организовать выпуск государственным банком бумажных денег, приступить к сооружению железных дорог, развернуть производство машин и пароходов, сооружать рудники и шахты, наладить чеканку разменной монеты, создать государственную почтовую систему.
При детализации отдельных пунктов «программы обогащения страны» авторы меморандума подчеркивали необходимость оградить интересы китайских предпринимателей от конкуренции иностранного капитала, изъять железнодорожное и фабрично-заводское строительство из ведения государства для защиты частных предпринимателей от произвола чиновников-казнокрадов. Это был уже открытый протест против введенной сторонниками «самоусиления» системы предприятий типа гуанъду шанбань, приводившей к ограблению и разорению частных предпринимателей региональными феодально-бюрократическими и военными группировками. Для обеспечения народа продовольствием предлагалось развивать и совершенствовать сельское хозяйство, промышленность и торговлю и оказывать помощь беднейшему населению. В меморандуме излагались планы промышленного развития страны, борьбы с засильем иностранного капитала, введения протекционистских тарифов, покровительства отечественной торговле, создания товарного сельского хозяйства путем его механизации, расширения возделывания технических культур, совершенствования шелководства, а также производства чая, хлопка и сахарного тростника, развития животноводства. Весьма характерно, что экономический раздел меморандума начинался с вопросов сельскохозяйственного производства; в этом, несомненно, сказывалось преобладание среди подписавших его цзюйжэней представителей китайских помещичьих кругов.
В области народного просвещения авторы меморандума обращали особое внимание властей к созданию кадров собственной технической интеллигенции, распространению грамотности и проведению реформы системы государственных экзаменов. Правительству рекомендовалось обеспечить преподавание в школах истории Китая и иностранных государств, современных точных и прикладных наук Запада, поощрять авторов новых книг и изобретателей, создавать публичные библиотеки, издавать газеты и журналы. Особое место в программе народного просвещения отводилось конфуцианству, которое должно было стать государственной религией для обеспечения идеологического контроля над населением империи и служить инструментом колониального проникновения Китая в страны Юго-Восточной Азии по примеру того, как страны Запада использовали христианскую религию для проникновения в Китай. Заключительная часть меморандума касалась реформы политического и административного аппарата


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
303
империи. Наряду с предложениями о ряде заимствований из административной структуры прежних китайских династий рекомендовалось в первую очередь открыть широкий доступ к должностям в административном аппарате представителям китайской буржуазно-помещичьей интеллигенции, демократизировать государственный аппарат, разрешив чиновникам любого ранга непосредственно обращаться к трону с теми или иными предложениями, широко привлекать представителей сословия шэныии к делам государственного управления и создать при императоре совещательный орган из выбранных народом представителей.
Таким образом, сформулированные в «Коллективном меморандуме» политические требования не шли дальше введения конституционной монархии и учреждения парламента: вся обширная программа реформ мыслилась как совокупность мер, проводимых «сверху», декретами цинского правительства. Его авторы, заклиная Гуан-сюя и Цыси принять предлагаемую программу реформ как единственную разумную альтернативу новому катастрофическому восстанию, наподобие тайпинского. Они не скрывали и собственного страха перед крестьянской войной.
Не случайно поэтому в меморандуме ни слова не говорилось об аграрном вопросе, о вековом стремлении китайского крестьянина получить достаточно земли. Более того, в нем содержались мероприятия, прямо направленные против интересов крестьянства (например, предложение о награждении земельными наделами отличившихся чиновников, о преследовании традиционных народных верований ради насаждения единой государственной религии).
Несмотря на отмеченные недостатки «Коллективного меморандума», в целом это было по тому времени прогрессивное, патриотическое выступление новых общественных сил, которое по своей массовости и резкости тона не имело прецедента в истории страны. Меморандум оказал большое влияние на последующий ход национально-освободительного и демократического движения в Китае и ускорил начавшийся процесс распространения новых идей. Однако Цинское правительство игнорировало «Коллективный меморандум» и ратифицировало Симоносэкский мирный договор, условия которого были смягчены благодаря вмешательству России, Франции и Германии.
После окончания столичных экзаменов Кан Ювэй, на этот раз выдержавший экзамены на степень цзинъьии, был зачислен делопроизводителем в Приказ общественных работ (Гунбу) в Пекине. Несмотря на отвращение к чиновничьей службе, он принял это назначение, рассчитывая использовать его как легальное прикрытие реформаторской деятельности в столице. 29 мая 1895 г. Кан Ювэй подал новый, третий по счету, меморандум, который в отличие от предыдущих попал к молодому императору Гуан-сюю, высказавшему одобрение содержавшихся в нем предложений (третий меморандум Кан Ювэя представлял собой несколько измененный текст «Коллективного меморандума»). Ободренный успехом Кан Ювэй вскоре послал императору еще один, четвертый, меморандум, который, однако, не достиг адресата ввиду решительного противодействия правительственных сановников и придворных.


304
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Для привлечения на свою сторону сторонников реформ среди столичной бюрократии и влиятельных шэныии Кан Ювэй и оставшиеся после экзаменов в столице его ученики и сподвижники Лян Цичао и Май Мэнхуа решили на свои средства выпускать в Пекине ежедневную газету. В ней велась пропаганда реформ, читателей знакомили с международной обстановкой. В Пекине в то время кроме официоза «Цзинбао» («Столичный вестник»), печатавшего лишь дворцовые указы и правительственные распоряжения, не было ни одной газеты на китайском языке. Газета, издававшаяся с июня 1895 г. реформаторами в Пекине тиражом в 1 тыс. экземпляров, сначала называлась «Ваньго гунбао» («Всемирный вестник»), а затем «Чжунвай цзивэнь»). Она ежедневно рассылалась тем же адресатам, что и «Цзинбао». В газете публиковались переводы из иностранных книг, газет и журналов, популяризировались достижения западной науки и техники. Большинство материалов реформаторы брали из журнала, издававшегося на китайском языке в Шанхае английскими миссионерами. Издание газеты Кан Ювэй и его сподвижники рассматривали лишь в качестве подготовительного этапа к созданию политической организации сторонников реформ. Следующим шагом явилось создание в конце августа 1895 г. своеобразного клуба реформ Цянсюэхуэй (Ассоциация усиления государства). На учредительном собрании Ассоциации, состоявшемся на квартире Кан Ювэя, присутствовали наряду с его учениками и участниками недавних государственных экзаменов многочисленные представители столичной бюрократии и шэныии, в том числе и такие видные сановники, как кандидат в члены Императорского секретариата Вэнь Тин- ши, главный инструктор по формированию модернизированного пехотного корпуса генерал Юань Шикай (бывший цинский резидент в Корее), цензор Ван Юся. Собравшиеся провели подписку на газету Ассоциации и собрали несколько тысяч ляпов серебра. Собрания Ассоциации, проходившие через каждые три дня, привлекали все больше людей. На них обсуждались пути и средства усиления Китая, способы проведения преобразований в области экономики, политики и культуры. Основные цели и задачи Цянсюэхуэя были изложены в написанном Кан Ювэем по поручению членов Ассоциации «Предисловии» к уставу. «Предисловие», проникнутое духом искреннего патриотизма, призывало к сплочению всех сил страны для оказания отпора политике держав, стремившихся превратить Китай в колонию. Кан Ювэй сравнивал положение Китая с участью Индии, Турции, Персии и Афганистана, порабощенных иностранцами. Причиной упадка Китая и его неспособности дать отпор иностранному проникновению Кан Ювэй считал отсутствие решимости у представителей ученого и служилого сословий и призывал всех соотечественников очнуться от апатии, проникнуться сознанием опасности и осуществить преобразования, единственно способные усилить страну.
На первых порах деятельность Цянсюэхуэя в Пекине протекала весьма успешно. В помещении Ассоциации проводились регулярные собрания и лекции, была открыта библиотека, составленная из книг о странах Запада и переводов различных иностранных книг на китайский язык. Активное участие в работе Ас¬


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
305
социации принял вернувшийся после долголетнего пребывания за границей китайский дипломат и поэт Хуан Цзуньсянь. С ростом популярности Цянсюэхуэя среди столичного чиновничества и шэныии ее денежные фонды стали пополняться. В ответ на опубликованное от имени Ассоциации открытое письмо к наместникам и губернаторам провинций поступили крупные пожертвования от наместников: Лю Куньи (Лянцзян), Чжан Чжидуна (Лянху) и Ван Вэныпао (Чжили). Ассоциация получила крупную сумму и от Ли Хунчжана, выразившего желание вступить в организацию, но ввиду неприязненного отношения к нему реформаторов, считавших его политику «самоусиления» причиной поражения Китая в войне с Японией, Ли Хунчжану отказали в приеме.
Столичные сановники-ретрограды отнеслись к деятельности Ассоциации крайне враждебно. Используя методы прямого нажима на многих ее членов, они стремились воспрепятствовать ее деятельности; вскоре член Императорского секретариата Сюй Тун и член Ассоциации, цензор Чу Чэнбо в специальном меморандуме императору обвинили Кан Ювэя в антиправительственных намерениях. Своевременно предупрежденный друзьями Кан Ювэй 17 октября 1895 г. покинул столицу, передав ведение дел Цянсюэхуэя Лян Цичао. По приезде в Шанхай Кан Ювэй активно включился в проводившуюся сторонниками реформ подготовительную работу по созданию в городе филиала Ассоциации усиления государства. Чтобы заручиться разрешением временно исполнявшего обязанности наместника Лянцзяна Чжан Чжидуна, Кан Ювэй ездил к нему в Нанкин. Чжан Чжидун дал согласие на учреждение филиалов Ассоциации в Шанхае и Нанкине и сам вступил в нее. Однако вскоре он резко изменил свое отношение к Цян- сюэхуэю, запретил деятельность филиалов и заявил о выходе из его столичной организации.
Ультраконсервативная правящая группировка в Пекине, возглавляемая Цыси, осенью 1895 г. перешла в наступление против патриотически и либерально настроенной группы китайских сановников, которые стали оказывать сильное влияние на молодого императора. Воспитатель Гуан-сюя Вэн Тунхэ, с которым Кан Ювэй сблизился в Пекине еще летом, возглавлявший «южную» партию китайских сановников при дворе и постоянно вступавший в конфликты с «северной» партией Ли Хунчжана, был освобожден от своих обязанностей, что лишало его возможности часто получать аудиенции у императора. Вскоре отстранили от всех должностей «навсегда» сторонников Вэн Тунхэ: заместителей глав приказов китайца Ван Минлуаня и маньчжура Чанлиня. Следующий удар был направлен против Цянсюэхуэя. Под нажимом Цыси в декабре 1895 г. император был вынужден издать указ о запрещении газеты и самой Ассоциации ввиду их «злонамеренной и незаконной деятельности». После закрытия властями шанхайского филиала Ассоциации Кан Ювэй из-за репрессий вынужден был на время прекратить политическую деятельность, вернулся в Гуанчжоу и вновь занялся педагогической работой.
Однако выпуск газеты реформаторов в столице и деятельность столичного клуба реформ, несмотря на их кратковременность, оказались заразительным


306
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
примером для провинций. Возвратившиеся в свои родные места участники столичных экзаменов, подписавшие «Коллективный меморандум», вскоре стали создавать в различных районах всевозможные общества, школы, клубы и научные ассоциации реформаторского толка. Патриотический подъем и широко развернувшееся движение за реформы обусловили появление в 1895-1898 гг. невиданного дотоле числа различных газет, журналов и публицистической литературы либерально-буржуазного направления. В эти годы переиздавались также произведения теоретиков политики «самоусиления» Фэн Гуйфэня, Сюэ Фучэна, Ma Цзяньчжуна, в трудах которых передовая общественность искала ответ на вопрос о путях усиления страны перед угрозой колониального порабощения или раздела великими державами.
Оставшиеся в столице сторонники реформ после запрещения газеты и Ассоциации усиления государства обосновались во вновь созданном при цинском правительстве Комитете по делам печати (Гуаныиуцзюй), который печатал переводы иностранных книг по политическим и экономическим вопросам, а также по точным наукам; кроме того, регулярно выпускал бюллетени с переводами статей из иностранных газет и журналов и сборники важных материалов, рассылавшиеся бесплатно столичным и провинциальным сановникам. Хотя, согласно утвержденному правительством уставу, Комитет должен был выбирать для переводов иностранные книги и материалы из журналов и газет без какого-либо предубеждения, работавшие там сторонники реформ постоянно отступали от этого правила и старались публиковать лишь материалы, которые в том или ином виде пропагандировали идеи реформ.
В августе 1896 г. на средства, оставшиеся после ликвидации шанхайского отделения Ассоциации усиления государства, Лян Цичао, Хуан Цзуньсянь, Ван Каннянь и другие создали общественно-политический журнал «Шиубао» («Современные задачи»), выходивший ежедекадно в Шанхае под редакцией Лян Цичао тиражом до 4 тыс. экземпляров. В журнале печатались меморандумы императору, отвечавшие чаяниям реформаторов, столичные и провинциальные новости, переводы статей из английских, японских и французских журналов и газет. Особое внимание редакция обращала на перевод иностранных статей о положении в Китае: тем самым редакция привлекала внимание читателей к угрозе раздела Китая державами и в то же время избегала придирок цензуры и возможных репрессий. Журнал пользовался исключительной популярностью среди представителей буржуазии и буржуазно-помещичьей интеллигенции, чиновничества, учащихся и либеральных ьиэныии. В журнале также печатались статьи видных руководителей движения за реформы - Кан Ювэя, Лян Цичао, Май Мэнхуа, Ван Канняня и других, призывавшие к проведению в стране реформ, знакомившие читателей с принципами конституционной монархии, рекомендовавшие демократизировать весь государственный аппарат Цинской империи, привлекать к управлению страной представителей новых слоев китайского общества. Статьи отдельных авторов журнала шли значительно дальше призывов к учреждению конституционной монархии; излагались, например, тезисы, согласно которым,


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
307
поскольку императоры всегда обманывают и угнетают народы, реформы следует проводить не сверху, а снизу; читателя подводили к мысли о необходимости введения в стране республиканского строя.
Статьи в «Шиубао» на экономические темы отражали активизацию торгово- промышленной деятельности частных китайских предпринимателей после японо-китайской войны и содержали конкретные требования устранить многочисленные препятствия на пути экономического развития страны, рассуждения о путях эффективной борьбы с конкуренцией иностранных товаров. В своих статьях Ван Каннянь и Май Мэнхуа, например, выдвигали требования об отвоевании Китаем таможенной независимости, подвергалось резкой критике решение правительства о 10%-м налогообложении товаров, произведенных на китайских фабриках, оборудованных современными машинами и станками, принятое под нажимом Англии. Многочисленные статьи призывали к восстановлению утраченных Китаем в результате вторжения чужеземцев суверенных прав и возвращению захваченных державами территорий. Авторы предлагали отобрать у иностранцев в течение ближайшего десятилетия все концессии и льготы, которые им предоставило маньчжурское правительство, упразднить консульскую юрисдикцию. Лишь срочное проведение реформ может спасти Китай от гибели - таков был лейтмотив почти всех статей журнала. Выступления журнала против агрессии империалистических держав в Китае имели особое значение в период активизации захватнических действий держав в 1898 г.
Аналогичные органы сторонников реформ возникли и в других городах Восточного, Центрального и Южного Китая. Так, например, в феврале 1897 г. ученик Кан Ювэя - Хэ Суйтянь с помощью брата Кан Ювэя - Кан Юпу основал в Макао журнал «Чжисиньбао» («Знание нового»). Журнал активно выступал в защиту китайского предпринимательства, интересов китайских эмигрантов в США, Японии и других странах. С января 1897 г. в Шанхае начал выходить журнал «Тунсюэбао» («Популярная наука»), публиковавший сведения об иностранных государствах и международных отношениях; с мая 1897 г. - «Нунсюэ- бао» («Вестник сельскохозяйственной научной ассоциации»); с августа 1897 г. - журнал «Синьсюэбао» («Новая наука»), уделявший большое внимание политическим вопросам, а также проблемам современной математики и физики; с сентября 1897 г.- журнал «Шисюэбао» («Прикладные науки»); с апреля 1898 г.- «Гэчжи синьбао» («Новый вестник естествознания»); с сентября 1898 г. - «Гун- шан сюэ бао» («Торгово-промышленный научный журнал»). Наибольшей популярностью среди участников движения за реформы наряду с «Шиубао» пользовались журналы «Чжисиньбао», орган хунаньских реформаторов- «Сянсюэ синьбао» («Журнал Хунаньской научной ассоциации»), а также их ежедневная газета «Сянбао» («Хунаньская газета»).
Если на общее направление «Шиубао» и «Чжисиньбао», издававшихся в крупных портовых городах, заметное влияние оказывала революционная мелкая буржуазия и национальная (торговая и промышленная), а также и эмигрантская буржуазия и компрадорские круги, то на содержание органов хунаньских


308
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
реформаторов оказывали преобладающее влияние либеральные представители хунаньского сословия ученых и служивых, противники каких-либо радикальных перемен. Они призывали лишь к изучению западных общественно-политических и прикладных наук, но не выдвигали требований о созыве парламента или о существенном ограничении власти императора. Более того, некоторые авторы «Сянсюэ синьбао» рекомендовали укреплять авторитет императора для оказания твердого отпора домогательствам великих держав. Журнал призывал к увеличению объема внешней торговли Китая (хунаньские помещики были заинтересованы в экспорте продукции сельского хозяйства и горной промышленности) и настаивал на том, чтобы отношения Китая с иностранными государствами строились на основе равноправных договоров.
Для хунаньских реформаторов - Тань Сытуна, Тан Цайчана, Сюн Силина и других - был весьма характерен «провинциальный патриотизм». Тань Сытун, например, в своих статьях постоянно хвалил хунаньцев за то, что они всегда держались независимо по отношению к иностранцам, создавали без их участия современные школы, различные научные союзы и ассоциации, развивали горную промышленность, в то время как население остальных провинций Китая, по его словам, покорно гнуло спины перед иноземцами.
В начале 1898 г. в Шанхае под редакцией Май Мэнхуа, одного из видных руководителей движения за реформы, вышла в свет энциклопедия «Цзинь шивэнь синьпянь» («Новое собрание статей по политическим вопросам») в 24-х томах, включавшая как оригинальные статьи, написанные реформаторами на политические, экономические и научные темы, так и переводные материалы из различных иностранных книг, журналов, газет. Энциклопедия, а также составленный Лян Цичао и изданный в 1897 г. «Каталог книг о западных науках» («Си сюэ шу му чжи»), упоминавший о 654 книгах об иностранных государствах, сыграли большую роль в распространении в Китае либеральных общественно-политических идей и сведений о многих прикладных науках Запада.
К 1895 г. относится также начало общественно-политической деятельности выдающегося китайского переводчика и популяризатора западноевропейской литературы (в первую очередь произведений Г.Спенсера и Т.Гекели) Янь Фу. После японо-китайской войны он выступил с серией статей в тяньцзиньской газете «Чжибао», в которых сравнивал внутреннее положение Китая и капиталистических держав Европы и Америки и призывал к проведению в Китае реформ в области экономики и государственного управления. Широкое распространение переводов и статей Янь Фу во многом способствовало росту движения за реформы.
Китайская прогрессивная публицистика конца XIX в. отражала также новые процессы в области культуры. В этот период широко распространился новый литературный стиль, в котором писались статьи на современные темы; в этих
Сюн Силин


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
309
статьях отсутствовали обязательные прежде цитаты из классических конфуцианских книг, а также малопонятные широкому кругу читателей заимствования из японского языка. Публицистическая литература реформаторов, написанная языком, близким к разговорному, привлекла к себе многочисленных читателей и сыграла определенную роль в борьбе против старой традиционной культуры. Эта литература носила в основном разоблачительный характер, бичевала пороки и язвы старого Китая, агрессивные замыслы империалистических держав.
Захват Германией Цзяочжоу вызвал глубокое возмущение передовой китайской общественности, представители которой видели в агрессивных действиях Германии и других держав в первую очередь результат экономической и военной слабости Китая и неспособности маньчжурского правительства защищать интересы страны. Кан Ювэй находился в Пекине в момент цзяочжоуских событий. Разочарованный реакцией правительства на свои проекты реформ, он выступил в столице с планом массового переселения китайцев в Бразилию, где мечтал основать «Новый Китай». Теперь он вновь активно включился в политическую жизнь страны. Стремясь сплотить сторонников преобразований в одну политическую партию вместо распущенной в конце 1895 г. Ассоциации усиления государства, Кан Ювэй при поддержке своих земляков-гуандунцев 5 января 1898 г. основал в столице Гуандунскую научную ассоциацию (Юэсюэхуэй). Ассоциация формально ставила своей целью изучение передового промышленно-экономического и научного опыта стран Запада и внедрение его в Китае, в первую очередь в провинции Гуандун. Одновременно ученики Кан Ювэя - Дин Шуя и Шоу Бо- фу - создали в столице еще одно патриотическое общество - Ассоциацию познавших позор (Чжичихуэй), ставившую целью срочное усиление Китая перед лицом иностранной агрессии.
Еще до этого, в конце декабря 1897 г., Кан Ювэй написал пространный и эмоциональный меморандум императору Гуан-сюю, в котором клеймил позором правительство за его неспособность добиться усиления страны, обеспечить территориальную целостность Китая и противодействовать иностранной агрессии, в частности захвату немцами Цзяочжоу. В меморандуме вновь излагался обширный план проведения в стране реформ. Кан Ювэй рекомендовал императору брать пример с русского царя Петра I и японского императора Муцухито (правившего под девизом Мэйдзи) и лично возглавить проведение реформ. При содействии патриотически настроенных сановников из окружения молодого императора этот меморандум дошел до Гуан-сюя, и он приказал членам Цзунли ямэня принять Кан Ювэя. 24 января 1898 г. Кан Ювэй имел пространную беседу с великим князем Гуном и другими членами Цзунли ямэня, в ходе которой он подробно изложил программу реформ. После доклада императору об итогах беседы Кан Ювэю было предложено изложить свой план реформ в специальном
Янь Фу


310
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
меморандуме. Кан Ювэй послал Гуан-сюю также свои «Записки о реформах российского царя Петра Великого», вновь призывая императора брать пример с Петра I, который смело и решительно порвал со всеми старыми традициями и осуществил преобразования, сразу выдвинувшие Россию в число сильнейших государств мира.
Наряду со стремлением привлечь на свою сторону окружение Гуан-сюя Кан Ювэй не прекращал организаторской работы по сплочению сторонников преобразований в Пекине. В столице возникли Фуцзяньская научная ассоциация (Фуцзянь юсюэхуэй) и Шэньсийская научная ассоциация (Шэньси юсюэхуэй). В феврале-марте 1898 г. в Пекине появились аналогичные ассоциации сторонников реформ - столичных чиновников и шэнъши - уроженцев провинций Чжи- ли, Хунань, Чжэцзян, Юньнань и Гуйчжоу. Весной для участия в очередных экзаменах на соискание ученой степени цзиныии в столицу съехались цзюйжэни из всех провинций империи, активно включившиеся в деятельность недавно созданных столичных патриотических ассоциаций. Тогда же в столицу прибыли и ближайшие ученики Кан Ювэя - Лян Цичао, Май Мэнхуа и брат Кан Ювэя - Кан Юпу, которые помогли Кан Ювэю 12 апреля 1898 г. провести в Пекине учредительное собрание нового всекитайского патриотического общества сторонников реформ Союза защиты государства (Баогохуэй). На это собрание явилось свыше 200 представителей ученого и служилого сословий Пекина, в том числе видные сановники столичных учреждений, несколько цензоров и другие чиновники. Кан Ювэй произнес патриотическую речь, призывая всех взяться за реформы во имя спасения Китая от раздела иностранными державами. 15 и 19 апреля под руководством Кан Ювэя прошли еще два собрания столичного чиновничества и интеллигенции, на каждом присутствовало свыше 200 человек. Участники всех этих собраний единодушно одобряли идею создания всекитайского Союза защиты государства.
Разработанный Кан Ювэем совместно с цензором Ли Шэндо устав Союза содержал следующие положения: Союз создан для спасения Китая, ввиду угрозы непрерывных захватов его земель иностранными державами, ущемления иностранцами государственных интересов Китая и ухудшения жизни народа. Цель Союза - борьба за целостность страны и безопасность народа, пропаганда реформ в области внутренней и внешней политики, распространение экономических знаний и содействие администрации в делах управления. Члены Союза должны постоянно помнить о национальном позоре, который принесли Китаю война с Японией и Симоносэкский мирный договор; одновременно они обязывались во всех своих делах неуклонно руководствоваться учением Конфуция и защищать его. В новую партию реформ формально принимались все желающие, независимо от их общественного положения или уровня образования, но только по рекомендации нескольких членов Союза и после утверждения правлением. При вступлении в партию необходимо уплатить членский взнос в размере 2 ляпов серебром (по тем временам это составляло полумесячный оклад рядового чиновника и ограничивало членский состав Союза людьми имущими).


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
311
Союз имел два главных отделения - в Пекине и Шанхае, филиалы Союза могли учреждаться в любом городе. По своему социальному составу Союз являлся буржуазно-помещичьей партией реформ, в которую входили главным образом патриотически настроенные шэнъъии, связанные с внутренней и внешней торговлей и промышленным строительством, а также представители молодой китайской буржуазии Восточного, Центрального и Южного Китая. Опираясь на авторитет императорской власти (при этом идеализируя Гуан-сюя), они стремились путем умеренных реформ сверху, не подвергая решительной ломке феодальные отношения, добиться усиления Китая и пре- тт ^
у г Император Гуан-сюи
вращения его в капиталистическую державу.
Вскоре после учреждения Баогохуэя в Пекине были созданы: Союз защиты провинции Юньнань, Союз защиты провинции Чжэцзян и другие аналогичные патриотические общества, ставившие своей целью защиту территориальной целостности каждой отдельной провинции и развитие ее экономики. Каждый такой союз насчитывал до 100 членов из числа уроженцев данных провинций, проживавших в столице, и устанавливал связи с представителями ученого и служилого сословия, промышленных и торговых кругов в соответствующих провинциальных центрах.
Наряду с организационной и пропагандистской деятельностью в столице Кан Ювэй не прекращал и посылку во дворец различных меморандумов по актуальным вопросам внутренней и внешней политики, беспощадно критикуя неспособность правящих бюрократических кругов решать задачи управления.
Воспользовавшись смертью великого князя Гуна, одного из главных противников реформ, Кан Ювэй 6 июня 1898 г. написал императору Гуан-сюю меморандум, в котором призывал его незамедлительно провозгласить новый политический курс, чтобы предотвратить окончательный раздел Китая иностранными державами, и срочно провести реформы. Под впечатлением недавних захватнических актов великих держав и под влиянием сторонников реформ 28-летний Гуан-сюй решился на проведение политики реформ, рассчитывая на то, что они укрепят положение маньчжурского двора и императорскую власть, поднимут его личный авторитет и принесут ему широкую известность в стране и за ее пределами. Реформаторы активно поддержали честолюбивые расчеты императора.
11 июня 1898 г. Гуан-сюй издал указ «Об установлении основной линии государственной политики», выдержанный в духе предложений Кан Ювэя. Указ ознаменовал начало кратковременного периода умеренных либеральных реформ в Китае, известного под названием «ста дней реформ». Однако он был составлен в самых общих выражениях и конкретно говорил лишь об открытии столичного университета (что было продиктовано боязнью Гуан-сюя насторожить Цыси и


312
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
сторонников сохранения старых порядков). Тем не менее указ ясно выражал решимость императора бороться с ультраконсервативными сановниками и приступить к скорейшему осуществлению реформ в Китае. В тот же день император подписал указ, обязывавший наместников и губернаторов провинций рекомендовать двору способных людей для дипломатической службы. 13 июня был опубликован указ о назначении императорской аудиенции Кан Ювэю и другим руководящим деятелям движения за реформы- Лян Цичао, Тань Сытуну, Хуан Цзуньсяню и Чжан Юаньцзи.
Сближение Гуан-сюя с реформаторами и издание указа, призывавшего всех подданных империи проводить преобразования, вызвали беспокойство Цыси. Используя свой авторитет и положение старейшины императорского клана, она вынудила племянника 15 июня подписать указ об отстранении бывшего наставника Вэн Тунхэ со всех постов и высылке его из столицы. Цыси видела в нем главного вдохновителя реформаторских планов Гуан-сюя, слишком авторитетную и независимую политическую фигуру. Чтобы удержать под собственным контролем бюрократический и военный аппарат империи, Цыси в тот же день заставила Гуан-сюя подписать еще один указ, согласно которому все высшие должностные лица империи при получении новых назначений обязаны были лично благодарить за это Цыси. Наконец, того же 15 июня Цыси добилась от Гуан-сюя назначения на пост наместника столичной провинции Чжили и фактического командующего столичным военным округом своего доверенного - маньчжура Жунлу. Приняв все необходимые меры предосторожности против излишней самостоятельности Гуан-сюя, Цыси на время отстранилась от открытого вмешательства в дела управления государством, выжидая, к чему приведет провозглашенная Гуан-сюем политика умеренных реформ, остановит ли она рост оппозиции цинскому режиму в стране.
16 июня Кан Ювэй был вызван Гуан-сюем на личную аудиенцию, на которой убеждал императора твердо проводить программу реформ, приблизить к себе молодых чиновников-сторонников реформ и отстранить от какого-либо решающего участия в государственных делах ультраконсервативных сановников. Сторонники Кан Ювэя рассчитывали, что после императорской аудиенции тот получит какой-либо руководящий пост в правительстве. Гуан-сюй, однако, опасаясь гнева Цыси и противодействия ретроградов, не решился официально приблизить к себе столь одиозную фигуру и назначил Кан Ювэя второстепенным чиновником Цзунли ямэня, хотя и дал ему право личной аудиенции и беспрепятственной пересылки своих меморандумов во дворец. Одновременно Гуан- сюй повелел Кан Ювэю ускорить работу над книгами, о которых он упоминал во
Жунлу


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
313
время аудиенции, и выслать их во дворец. Наряду с «Записками о реформах российского царя Петра Великого», уже завершенными к тому времени Кан Ювэем, речь шла об «Исследовании о реформах в Японии», «Записках о разделе и гибели Польши», «Записках об ослаблении и гибели Турции в результате консерватизма», «Записках о французской революции» и исследованиях о реформах в Англии, Франции и Германии. Во всех этих книгах на исторических примерах и прецедентах Кан Ювэй доказывал пользу реформ и призывал к их неотложному проведению в Китае.
Встреча с Кан Ювэем укрепила Гуан-сюя в стремлении упрочить свою власть во дворце и в стране и провести серию реформ. Видные руководители движения за реформы Тань Сытун, Ян Жуй, Лю Гуанди и Линь Сюй были назначены «специально прикомандированными к особе императора сановниками, участвующими в проведении новой политики», и образовали своеобразный «внутренний кабинет». Через них проходили все бумаги и меморандумы, поступавшие во дворец от столичных и провинциальных учреждений и отдельных лиц. По этим меморандумам они готовили докладные записки императору и проекты указов. Оставаясь в тени, Кан Ювэй направлял деятельность своих учеников и единомышленников. В столичных учреждениях довольно многочисленные группы сторонников реформ из членов Союза защиты государства понемногу оттесняли на задний план консервативных сановников.
На протяжении «ста дней реформ» Гуан-сюй издал большое число всевозможных указов о реформах, преследовавших цели обновления Китая и превращения его в сильное и независимое государство. Наиболее важными из них были указы о поощрении изобретательства и научных открытий в целях содействия развитию китайской промышленности, торговли и сельского хозяйства; об открытии в Пекине центральных департаментов по горнорудному делу, по сельскому хозяйству, промышленности и торговле и по железным дорогам; о строительстве и закупке паровых машин и станков; о содействии чайному и шелковому производству; об упразднении на государственных экзаменах «восьмичленных сочинений»; об открытии столичного университета; о поощрении открытия частных школ; о включении в школьные программы «западных» наук; о поощрении научных методов ведения сельского хозяйства и применении изобретений европейской агротехнической науки; о суровом наказании чиновников, чинящих препятствия развитию торговли; о модернизации вооруженных сил; о превращении шанхайского журнала «Шиубао» в правительственный официоз; о поощрении издания газет, журналов, переводов иностранных книг; об упразднении некоторых ненужных административных и военных учреждений и о сокращении штатов чиновников; об очистке личного состава армии от «мертвых душ»; о пересмотре статуса маньчжуров, запрещавшего им заниматься торговлей и ремеслами; о проведении государственных экзаменов по новым дисциплинам (современному политическому положению и экономике); об открытии в столице медицинского института; о разрешении служилым и чиновникам всех рангов обращаться с меморандумами непосредственно к императору.


314
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Хотя большинству мероприятий, предусмотренных этими указами, и не было суждено претвориться в жизнь ввиду сопротивления консервативных элементов, они наглядно свидетельствовали об активизации новых общественных сил в Китае.
Движение за реформы было весьма неоднородным по социальному составу и политическим взглядам его участников. Если подавляющее большинство реформаторов в основном разделяло политическую программу, выдвинутую Кан Ювэем, то отдельные руководящие деятели этого движения, например Тань Сы- тун, в своих требованиях шли значительно дальше, остро критиковали маньчжурское владычество в Китае, внутреннюю и внешнюю политику цинского правительства и выдвигали требование введения в стране системы «избираемых монархов», т.е. фактически республиканской формы правления. Свои политические взгляды Тань Сытун, уроженец провинции Хунань, выходец из семьи видного сановника и ученого-конфуцианца, наиболее полно изложил в книге «Жэнь сюэ» («Учение о гуманности»), завершенной в начале 1895 г. Как и Кан Ювэй, Тань Сытун ясно видел растущую угрозу независимости Китая со стороны империалистических держав, заинтересованных в сохранении в стране слабого монархического режима. Для противодействия иностранной агрессии Тань Сытун выдвигал идею союза пяти азиатских стран: Китая, Кореи, Афганистана, Персии и Турции, страдавших, по его мнению, одним и тем же недугом и нуждавшихся в одинаковом радикальном способе лечения - ликвидации монархии и учреждении республиканского демократического строя.
Тань Сытун резко критиковал противников реформ- реакционных маньчжурских и китайских сановников, которые, по его мнению, не понимали обстановки в стране, не видели серьезности угрозы Китаю со стороны держав. В отличие от Кан Ювэя, решительно отмежевавшегося от всякого рода «бунтовщиков», Тань Сытун открыто брал под защиту вождей тайпинского восстания Хун Сюцюаня и Ян Сюцина, считая их борьбу против цинского правительства вполне законной и справедливой. Одновременно он резко осуждал англичан, а также китайских помещиков, в первую очередь своих земляков-хунаньцев, за их помощь Цинам в подавлении восстания тайпинов. Как и Кан Ювэй, Тань Сытун выступал с утопическими социальными уравнительными идеями, считая, что его учение о «гуманности» может избавить от горестей и страданий, порожденных общественным неравенством, не только Китай, но и народы Европы и Америки, где «корыстолюбие обладателей толстой мошны не знает границ».
Тань Сытун, как и другие реформаторы, ведущее место в истории отводит не народным массам, а одиночкам - «героям», «рыцарям», призванным искоренить общественное зло. Эти взгляды оказали пагубное воздействие и на практическую деятельность реформаторов, предопределили их отказ от привлечения масс к поддержке своей политики, опору на отдельных, не заслуживавших доверия китайских военачальников вроде Юань Шикая.
После того как Тань Сытун был назначен «советником по реформам» при Гуан-сюе, между ним и Кан Ювэем стали возникать серьезные разногласия от¬


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
315
носительно темпов и методов проведения реформ. Тань Сытун был выразителем взглядов наиболее радикального, левого крыла движения за реформы; он и его сторонники, вроде Тан Цайчана, имели связи с тайными антиманьчжурскими организациями и патриотически настроенными офицерами, и их взгляды оказали впоследствии большое влияние на рост антиправительственных выступлений в период, предшествовавший Синьхайской революции 1911 г.
Центр движения за реформы составляла наиболее многочисленная группа, руководимая Кан Ювэем, Лян Цичао, Май Мэнхуа и другими деятелями, выражавшая интересы помещиков центральных, восточных и южных провинций, хозяйство которых уже было связано с внешней торговлей и внутренними рынками, а также различных кругов китайской национальной, компрадорской и эмигрантской буржуазии. На правом крыле движения за реформы стоял Кан Юпу, уговаривавший Кан Ювэя отойти от политики, после того как реформаторы убедились в отсутствии у императора реальной власти. Он советовал брату не вступать в борьбу с консерваторами и вообще на несколько лет покинуть Китай. В отличие от Тань Сытуна, настаивавшего на вооруженном выступлении против консерваторов и устранении Цыси, Кан Юпу еще в августе 1898 г. считал дело реформ проигранным и не советовал продолжать борьбу. На крайне правом фланге движения за реформы стояли высокопоставленные столичные и провинциальные сановники Ли Дуаньфэнь, Чжан Иньхуань, Сун Болу. На раннем этапе движения в нем некоторое участие приняли и отдельные глашатаи и проповедники политики «самоусиления», представители феодальной бюрократии, занимавшиеся торгово-промышленной деятельностью, вроде Чжан Чжидуна, Сунь Цзяная, но уже в начале периода «ста дней реформ» они вновь присоединились к лагерю феодальной реакции.
Партия реформ располагала явно недостаточными силами, чтобы преодолеть сопротивление консерваторов как в столице, так и в провинциях. Гуан- сюй за короткий период осуществления политики реформ издал свыше двух десятков указов, содержавших самые строгие предупреждения и угрозы по адресу сторонников старых порядков, саботировавших новую политику; кое-кого из противников реформ даже сняли с их постов. Реформаторы стремились заручиться поддержкой армии. В этих целях Тань Сытун с согласия Гуан-сюя разработал план ареста Цыси, наместника столичной провинции Жунлу и других лидеров консервативного крыла во время предстоявших в Тяньцзине в октябре 1898 г. маневров «новых войск», созданных после войны с Японией. Для присутствия на маневрах двор должен был в полном составе выехать из столицы.
Чтобы усыпить бдительность Цыси, император приказал Кан Ювэю, который оставался все это время главной мишенью атак со стороны консервативного лагеря столицы, выехать в Шанхай, где он должен был формально возглавить журнал «Шиубао». 20 сентября 1898 г. Кан Ювэй выехал через Тяньцзинь и Тангу в Шанхай. Однако привлеченный реформаторами к реализации их военных планов генерал Юань Шикай, командовавший корпусом «новых войск», обучен¬


316
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ных и вооруженных по западному образцу, получивший незадолго до этого личную аудиенцию у императора и внеочередной сановный ранг заместителя главы Военного приказа, выдал планы реформаторов маньчжуру Жунлу. 20 сентября Жунлу донес Цыси о планах реформаторов и 21 сентября во главе преданных ему войск отбыл из Тяньцзиня в Пекин.
64-летняя Цыси по получении этого известия с отрядом маньчжурской гвардии 21 сентября лично прибыла в императорский дворец, арестовала Гуан- сюя, его охрану и евнухов. Молодой император был посажен под домашний арест в дворцовый павильон Иньтай, расположенный на островке посреди оз. Наньхай внутри Запретного императорского города в Пекине, а приближенных евнухов и личную охрану казнили. Отобрав у Гуан-сюя императорскую печать, Цыси в тот же день от его имени опубликовала указ, восстанавливавший регентство. В этом указе от имени императора признавалось, что он «оказался не в силах» разрешить множество вопросов, связанных с управлением империей в крайне сложной обстановке, и «просил Цыси вновь взять власть в свои руки».
По прибытии в столицу из Тяньцзиня и Баодина основного контингента войск Жунлу там начались повальные обыски и аресты сторонников реформ. Баого- хуэй и другие патриотические ассоциации были распущены. Городские ворота были закрыты, железнодорожное сообщение с Тяньцзинем прервано. Когда руководителям дворцового переворота стало известно об отъезде Кан Ювэя из столицы, в Тяньцзинь и Шанхай отправили срочные телеграммы, извещавшие о внезапной смерти императора от пилюль, данных ему Кан Ювэем. Властям предписывалось арестовать Кан Ювэя как убийцу императора и казнить его на месте. Кан Ювэю, однако, при содействии англичан удалось избежать ареста в Шанхае и найти убежище в Гонконге. Лян Цичао удалось бежать из Пекина при помощи японских дипломатов. Арестованные в Пекине маньчжурскими властями активные участники движения за реформы Тань Сытун, Ян Жуй, Линь Сюй, Лю Гуанди, Ян Шэньсю и Кан Юпу на рассвете 28 сентября 1898 г. были казнены без суда и следствия. Цинские власти поспешили расправиться и с другими участниками движения за реформы, разжаловав и сослав ряд видных сановников. Всего в столице репрессиям подвергли 38 человек; много столичных и провинциальных чиновников отправили в отставку или понизили в должности за симпатии делу реформ. Вэн Тунхэ, в частности, был лишен всех своих титулов и званий за то, что в свое время рекомендовал императору Кан Ювэя и советовал проводить политику реформ. Цыси отменила большинство указов, изданных императором в период «ста дней реформ», вернула на службу всех, кого отстранили реформаторы. Участников дворцового переворота повысили в должности и щедро наградили. Для упрочения своего влияния в армии Цыси выделила крупную сумму в виде вознаграждения войскам столичного округа.
Чтобы предотвратить любую попытку Гуан-сюя возобновить политику реформ, Цыси и ее ближайшее окружение намеревались отравить императора,


Глава 10. Движение за реформы 1895—1898 гг.
317
тем более что его «смерть» уже приписали действию лекарства, якобы переданного императору Кан Ювэем. Но ввиду острых разногласий среди маньчжурской аристократии по вопросу о выборе преемника Гуан-сюя и серьезного недовольства помещичьих и буржуазных кругов центральных, восточных и южных провинций дворцовым переворотом и казнью шести реформаторов, Цыси вынуждена была сохранить жизнь Гуан-сюю, оставив его под строгим домашним арестом. Наместник Лянцзяна Лю Куньи, а также Ли Хунчжан рекомендовали Цыси воздержаться от замены Гуан-сюя на императорском престоле, мотивируя это ростом недовольства в стране в связи с расправой с реформаторами, а также неблагоприятной реакцией на дворцовый переворот со стороны великих держав.
Английское правительство в начале движения за реформы положительно отнеслось к нему, стремилось к установлению связей с молодым императором и с руководством реформаторов и выражало особое удовлетворение отставкой Ли Хунчжана, которого открыто обвиняло в ориентации на Россию. Серию императорских указов летом 1898 г., объективно направленных против господствующих позиций иностранного капитала в стране, английские дипломаты в Китае не принимали всерьез, ошибочно полагая, что дворцовый переворот в Пекине инспирирован Россией.
Призывы реформаторов к проведению в Китае реформ по типу японских преобразований эпохи Мэйдзи возбудили большой интерес в японских промышленно-торговых и военно-политических кругах. Бывший премьер-министр маркиз Ито Хиробуми специально совершил поездку в Китай для встречи с Гуан- сюем. Однако дворцовый переворот сорвал планы Японии, направленные на использование политики реформ в собственных целях. Руководители движения за реформы в меморандумах императору неоднократно советовали ориентироваться на Англию и искать сближения с Японией. Причина такой ориентации заключалась в довольно широком распространении в Китае сведений об этих странах через книги, газеты и журналы и китайских студентов, а также воздействии британской и японской пропаганды. Кроме того, следует иметь в виду, что после войны с Японией цинское правительство стало придерживаться во внешнеполитических вопросах ориентации на Россию и даже заключило с ней в 1896 г. секретный оборонительный союз, направленный против Японии. Реформаторы же осуждали все внутренние и внешнеполитические мероприятия цинского правительства при великом князе Гуне. Англия и Япония вскоре после дворцового переворота в Пекине поспешили отмежеваться от реформаторского движения и симпатий к Гуан-сюю, всячески демонстрируя свою лояльность к режиму, установленному Цыси.
Между тем победа консерваторов вызвала открытый всплеск ксенофобии в самом Пекине и в вызванной из Ганьсу армии Дун Фусяна. Угроза нападения на дипломатические миссии побудила посланников ввести свои военные корабли в порты Северного Китая, усилить охрану посольского квартала в Пекине и потребовать вывода из Чжили армии Дун Фусяна, солдаты которой грози¬


318
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
лись вырезать всех «заморских варваров». В ряде провинций (Сычуань, Гуан- си, Гуйчжоу, Аньхуэй, Шаньдун, Ганьсу) осенью и зимой 1898 г. произошли антииностранные выступления. Некоторое время спустя после переворота в Пекине державы сорвали вторую попытку Цыси лишить Гуан-сюя императорского сана. Это еще более распалило ее ненависть к «варварам», якобы стоявшим за спиной реформаторов. Спасая свой авторитет и желая укрепить цин- ский режим, императрица и ее окружение перешли к более жесткой политике в отношении держав. В конце 1898 г. было заявлено о прекращении раздачи железнодорожных концессий, а затем отвергли домогательства Италии, стремившейся получить в аренду бухты в Чжэцзяне и создать итальянскую сферу влияния в этой провинции. Из крупных начинаний сторонников Кан Ювэя Цыси сохранила лишь программу военной реформы. В октябре 1898 г. началось формирование четырех модернизированных корпусов. Они создавались соответственно на базе «Армии храбрецов» Не Шичэна, «учебного» корпуса Юань Шикая, аньхуэйских (хуайских) войск Сун Цина и переброшенной из Ганьсу армии Дун Фусяна. Затем был создан пятый - «штабной» (гвардейский) корпус. Его командиром стал сам Жунлу, он же осуществлял общее командование всей этой армией. В декабре 1898 г. Цыси демонстративно открыла задуманный реформаторами Пекинский (столичный) университет, показывая, что и она якобы не чужда прогрессу.
После сентябрьского переворота 1898 г. реформаторское движение в самом Китае прекратилось. Когда же его лидеры - Кан Ювэй и Лян Цичао бежали за границу, это движение фактически превратилось в эмигрантскую группировку с центром в Японии. Летом 1899 г. Кан Ювэй с рядом последователей создал здесь реформаторский Союз защиты императора (Баохуанхуэй), или Партию защиты императора (Баохуандан). Новая организация ставила целью вернуть реальную власть Гуан-сюю, свергнуть господство «партии императрицы» и вновь развернуть умеренные реформы. Кан Ювэй и Лян Цичао оставались главными идеологами оппозиционно настроенных ьиэныии и новой интеллигенции Китая.
После неудачной попытки восстания в Гуанчжоу 1895 г. и жестоких репрессий наступил спад активности революционеров. Перестали существовать гонконгское и гуанчжоуское отделения Союза возрождения Китая, его лидеры перебрались в Японию и пытались создать единую организацию с эмигрантами- реформаторами. Идею объединения двух течений Кан Ювэй отверг, так как для большинства реформаторов последователи Сунь Ятсена были «мятежниками» и «бандитскими элементами». С другой стороны, многие революционеры просто перешли в лагерь реформаторов и вступили в Партию защиты императора.


Глава 11. Ихэтуаньский кризис
319
Глава 11
Ихэтуаньский кризис
Реакционный сентябрьский переворот 1898 г. знаменовал собой откат в прошлое - ответную реакцию на «европеизацию» Китая. Борьба против «варваров» и «заморских» машин резко расширилась и приняла более острые формы особенно на севере - в провинциях Чжили, Шаньдун и в Маньчжурии. Здесь иностранное проникновение было новым и непривычным явлением, вызывавшим поэтому крайне болезненную реакцию населения. К концу XIX в. в экономике этого региона произошли заметные изменения. Интенсивно велось строительство железных дорог, была налажена почтово-телеграфная связь, значительно сократились перевозки грузов по Великому каналу и резко возрос импорт фабричных товаров. Постройка железных дорог Пекин-Чжэндин, Тяньцзинь-Цзиньчжоу и Пекин-Тяньцзинь, движение иностранных судов по Великому каналу, регулярные пароходные рейсы между Тяньцзинем и Шанхаем, распространение в 1896 г. современной почтовой сети на всю страну вызвали острый социальный кризис. Потеряли работу многочисленные труженики традиционных видов транспорта и связи. Это были лодочники, возчики, кули-носильщики и грузчики, погонщики, охранники, гонцы и смотрители правительственной ямской и курьерской, а также частной посыльной службы и хозяева постоялых дворов. Кроме того, строительство КВЖД и ЮМЖД грозило оставить без заработка многие тысячи людей, занятых извозным промыслом - перевозкой земледельческой продукции гужом и на джонках к портам Ляодуна. Трассы прокладывавшихся дорог уничтожали поля, разрушали дома и кладбища, что вызывало гнев населения. Самая острая борьба против машин на севере Китая шла в сфере сухопутного транспорта. Железные дороги и телеграф, построенные «варварами» или на их займы, сами по себе являлись в глазах населения символом чужеземной экспансии. Усиленное проникновение европейских, японских и американских товаров на внутренний рынок Китая ускорило разрушение ручной промышленности - в основном ремесла. В результате импорта фабричных товаров, строительства железных дорог, развития пароходства, появления почты и телеграфа лишились работы, дополнительного заработка и разорились несколько миллионов человек, в том числе в Чжили более миллиона. В итоге на севере Китая в конце 90-х годов назрел крупный социальный взрыв, направленный в первую очередь против иностранного сектора. Назревание антииностранного взрыва было ускорено катастрофическим ухудшением жизни крестьянства северных провинций в результате стихийных бедствий. На протяжении ряда лет здесь повторялись засухи. В 1898 г. к ним добавилось крупное наводнение в долине Хуанхэ, с тех пор река ежегодно прорывала дамбы. Особенно страдали юго-восток Чжили и зона Великого канала в провинции Шаньдун. С 1898 г. в большинстве областей свирепствовал голод. Весной 1900 г. в Шаньси голодало 4 млн. человек. Эпидемия хо¬


320
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
леры и другие массовые инфекционные болезни вызвали высокую смертность среди населения, которое считало причиной всех этих бед «заморских дьяволов». Люди верили, что, уничтожив иностранцев, можно покончить с голодом.
Организаторами антииностранной борьбы в провинциях Шаньдун и Чжили стали несколько тайных обществ, практиковавших даосские физические упражнения (цюанъ). Они напоминали кулачный бой, что и побудило иностранцев назвать их членов «боксерами». Это же отразилось и в названии «Уничтожим свиней и баранов» главного общества - «Ихэцюань» («Кулак (антимиссионерский лубок) во имя справедливости и мира»). Конгло¬
мерат этих тайных обществ чаще всего именовался «Ихэцюань» или «Ихэтуань» («Отряды справедливости и мира»). Последнее дало название всему движению, а его участники именовались туанъ («отряды») и цюанъ («кулаки»). Сами же ихэтуани считали себя «священными воинами», «справедливыми людьми» и «священными отрядами». В их рядах были бедные крестьяне, разорившиеся ремесленники, потерявшие работу, транспортные рабочие и демобилизованные солдаты, а также женщины и подростки. Поклоняясь традиционным божествам, святым и духам, они отдавали предпочтение богу войны Гуань-ди. Ихэтуани верили, что даосская гимнастика цюанъ, заклинания и амулеты делают их бессмертными и неуязвимыми для «варварских» пуль и снарядов. Для этого они проходили специальную усиленную подготовку у своих «алтарей» под руководством особых наставников, а затем объединялись в отряды. В их среде процветали суеверия, мистицизм и черная магия, а также разного рода вымыслы.
Движение «Ихэтуань» возникло как реакция низов традиционного общества на иностранную экспансию, как крайне консервативное и обскурантистское движение средневекового толка. Его идеологическим знаменем были глубокий традиционализм и ярая ксенофобия, но оно было бесконечно далеко от сознательного антиимпериализма. Идеология ихэтуаней своими темными сторонами - мистицизмом и суевериями - была близка взглядам и психологии «партии императрицы». Ксенофобия ихэтуаней, отсталость и стихийность крестьянской массы, ее стремление к разрушению и приверженность обычаям седой древности впоследствии содействовали их союзу с наиболее реакционными силами китайской деспотии. Даже в период репрессий местных властей против «смутьянов» ихэтуани всемерно афишировали свои верноподданнические чувства. Их угрозы относились лишь к тем, кто осуществлял нововведения и контакты с Западом. Сама же династия и особенно императрица Цыси оставались вне критики.
Наиболее остро ненависть к «заморским дьяволам» проявлялась в провинции Шаньдун, где с поразительной наглостью стали хозяйничать немцы - военные,


Глава 11. Ихэтуаньский кризис
321
чиновники, концессионеры, предприниматели и миссионеры. Движение ихэтуаней началось весной 1898 г. на границе провинций Шаньдун и Чжили. Резкий подъем борьбы наступил осенью 1899 г. после обоснования немцев в Цзяочжоу и прокладки ими трассы будущей железной дороги Циндао-Цзинань. Антигерманское и антихристианское восстание охватило более 20 уездов, где за оружие взялось до 40 тыс. человек. Той же осенью движение ихэтуаней перекинулось в юго-восточные районы Чжили. Под лозунгом «Поддержим Цин, смерть иностранцам!» они беспощадно уничтожали все «варварское» - иностранцев, христианские церкви, школы и библиотеки, миссионеров и китайцев-христиан. Они жгли европейские книги. Ведя борьбу против всего западного, ихэтуани выступали разрушительной силой, ударным отрядом косности, обскурантизма и «азиатчины». Это было движение против любых форм прогресса, объединившее под своими знаменами самые консервативные силы Китая. Взрыв отчаяния маргинальных слоев общества в Северном Китае был ответом на принудительное насаждение извне современных форм экономики. Во главе движения встал бедняк и бродяга Чжу Хундэн. Под его руководством «священные отряды» разбили посланные против них провинциальные войска, но властям удалось их обезглавить. Чжу Хундэн и его помощники были арестованы и казнены. Само же движение продолжало набирать силу. Часть шаньдунской бюрократии предлагала поставить его под контроль властей, включив «священные отряды» в состав сельского ополчения. Такую позицию занял губернатор провинции Шаньдун - Юйсянь. Другая часть чиновников видела в ихэтуанях бунтовщиков и требовала беспощадной расправы над ними. Под давлением держав Юйсянь в декабре 1899 г. был заменен на посту губернатора Юань Шикаем - решительным противником ихэтуаней. Юань Шикай двинул на северо-запад провинции карательные войска. Не имея возможности противостоять современному оружию, шаньдунские «отряды» были вынуждены весной 1900 г. отступить на территорию Чжили. Ихэтуани не выступали сколько-нибудь серьезно ни против чиновников, ни против местных шэнъши, ни против маньчжурского господства и самой династии Цин. Они боролись за укрепление всего режима в целом, за сохранение конфуцианского «порядка» против его нарушителей - «заморских дьяволов», будучи весьма благонамеренными подданными, а отнюдь не повстанцами.
Основная масса бюрократии, придворных и служилых практически выступала с ихэтуанями заодно, хотя для правительства они были еще какое-то время «смутьянами» и «бандитами». Цыси, маньчжурская верхушка и китайские сановники поначалу враждебно отнеслись к движению ихэтуаней, увидев в нем, как в любом массовом вооруженном выступлении, «бунт», направленный против цинского режима. Между тем угроза реального раздела Китая «заморскими варварами» заставляла императорский двор внять антииностранным лозунгам ихэтуаней и попытаться использовать «священные отряды» для изгнания из Поднебесной наглых пришельцев. Цыси стремилась не допустить разгрома ихэтуаней как возможного орудия в борьбе с ненавистными ей «варварами». Поэтому вплоть до мая 1900 г. издавались указы о покарании «бандитов» и «смутьянов», но в то же


322
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Поход ихэтуаней на Пекин и Тяньцзинь
время постоянно откладывался разгром слабо вооруженных и плохо организованных ихэтуаней. Не испытывая особого страха перед этим верноподданническим движением, вдовствующая императрица мешала его подавлению, наказывая и отстраняя наиболее ретивых генералов-карателей. В конечном счете Цыси сохранила «священные отряды» для двойного удара - по «заморским варварам» и по сторонникам модернизации Китая. Ихэтуани считали предателями родины и деятелей «самоусиления», и реформаторов. Слепая ненависть ко всему современному привела их в стан крайней реакции - маньчжурской и ханьской. При этом все более или менее прогрессивные силы Китая - революционеры, буржуазия, обуржуазившиеся шэныии и вчерашние сторонники курса «усвоения


Глава 11. Ихэтуаньский кризис
323
заморских дел» - составили в 1898-1901 гг. противоположный лагерь, хотя и весьма разношерстный.
В этом плане разгром реформаторского течения и подъем движения «Ихэтуань» представляли собой два этапа и два уровня в сущности единой линии развития событий. Победа придворной реакции в 1898 г. сделала возможным слияние обоих потоков, тогда как ни реформаторы, ни лидеры «самоусиле- ния» в лице Чжан Чжидуна и Ли Хунчжана не пошли на союз с ихэтуанями.
Раздраженная вмешательством держав в вопросы престолонаследия, Цыси в начале 1900 г., ссылаясь на слабое здоровье императора Гуан-сюя, наследником престола объявила Пуцзюня - сына князя Дуаня. Однако державы отказались признать его, а две тысячи сторонников Гуан-сюя подписали петицию протеста, направленную во дворец. Цыси тем не менее настояла на своем, и князь Дуань, крайний реакционер и ксенофоб, стал самой влиятельной фигурой в правительстве. Державы сочли, что Пекин потворствует антииностранному движению, и устроили демонстрацию военно-морских сил в Чжилийском заливе. После этого Цыси была вынуждена направить против ихэтуаней корпус Не Шичэна. В мае последовала грозная коллективная нота глав иностранных миссий, и цинскому правительству пришлось издать четыре указа о расследовании инцидентов, в которых замешаны ихэтуани и о запрещении их движения. Эти указы были направлены против «дурных» ихэтуаней, тех, кто нарушали порядок на местах и доставляли неприятности властям, «хорошим» же давали понять, что антииностранная деятельность не будет строго наказываться. Цыси тем самым старалась сохранить «священные отряды» как ударную силу против ненавистных ей «заморских варваров». В самом правящем лагере не было единства по этому вопросу. Довольно сильная группировка ярых ксенофобов и крайних реакционеров во главе с князем Дуанем требовала использовать ихэтуаней против внешнего врага. Такую же позицию заняли могущественный Жунлу и воинственно настроенные чиновники Императорской канцелярии (Нэйгэ). Против поддержки ихэтуаней и обострения отношений с державами выступала другая группировка - сановники Цзунли ямэня во главе с князем Цином. Однако она была намного слабее первой. Такая разноголосица отразилась и на позиции двора, то запрещавшего движение «Ихэтуань», то разрешавшего его, но в целом оберегавшего его для дальнейшего использования в своих целях.
Присоединение шаньдунских «священных отрядов» к чжилийским привело к резкому подъему движения. Отряды ихэтуаней двумя колоннами начали поход на север. Первая двинулась вдоль Великого канала на Тяньцзинь, а вторая - на Пекин. Отбросив правительственные войска от г. Жэньцю, она вышла к железной дороге Баодин-Пекин и направилась к Тяньцзиню. Наместник Чжили- Юйлу двинул против ихэтуаней с севера армейский корпус Не Шичэна, а с юга - войска
Князь Цин


324
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Ихэтуани разрушают железную дорогу
из Баодина. Ихэтуани разобрали рельсы и сожгли шесть станций на железной дороге. Получив подкрепление, они в июне вынудили Не Шичэна ретироваться. После этого успеха ряды «священных воинов» возросли до 100 тыс. бойцов. Их крупные отряды подошли к Пекину, Тяньцзиню, Тунчжоу и Баодину. Однако лидеры ихэтуаней действовали разобщенно, не имея единого командования, Среди вожаков, действовавших под Пекином, выделялся представитель ьиэньши Ли Лайчжун, в тяньцзиньской группировке - бывший лодочник Чжан Дэчэн и люмпен Цао Футянь, а женским отрядом командовала проститутка Хуан Лянь.
В конце мая 1900 г. ихэтуани начали разбирать рельсы, сжигать железнодорожные станции, валить телеграфные столбы и уничтожать всевозможное «заморское» оборудование. Они разрушали все здания европейского типа и даже уничтожали трофейное оружие западного образца. Они громили отечественные промышленные, торговые и финансовые предприятия и учреждения с такой же яростью, как и иностранные. Ихэтуани разрушили, например, машинное оборудование «Кайпинских угольных копей» - гордости китайской промышленности. Нанеся тяжелый урон национальной экономике в Северном Китае, они значительно ослабили страну перед лицом империалистической агрессии.
Успехи ихэтуаней встревожили западные державы. С весны 1900 г. их представители не прекращали требовать от пекинского правительства скорейших мер по подавлению антииностранного движения. В начале июня державы сосредоточили на рейде в Дагу более 20 военных кораблей и усилили охрану посольского квартала в Пекине, а также иностранных сеттльментов в Тяньцзине. Вслед за этим они высадили в Тангу крупный десант из воинских частей Англии, Германии, России и Франции. К ним присоединились отряды США, Италии, Японии и Австро- Венгрии. Во главе этих объединенных сил общей численностью более 2 тыс. человек был поставлен английский вице-адмирал Э.Сеймур. Он должен был пробиться в Пекин и взять под свою охрану посольский квартал. 10 июня, захватив три китайских железнодорожных состава, его экспедиция двинулась из Тяньцзиня к столице. Начались бои на станциях Лофа и Лянфан. Веря в свою неуязвимость и бессмертие, ихэтуани бесстрашно бросались в атаки, массами гибли. Они разобрали железную дорогу в тылу у Сеймура, и его экспедиция попала в ловушку. Отступая вдоль Великого канала, отбиваясь от наседавших «священных отрядов» и правительственных войск, она с большим трудом в конце июня вернулась в Тяньцзинь.


Глава 11. Ихэтуаньский кризис
325
Наращивание военно-морских сил у Дагу побудило Цыси остановить свой выбор на группировке князя Дуаня и Ганъи. На секретном совещании в начале июня было решено прекратить карательные операции против «справедливых людей» и использовать последних против «заморских варваров». Для установления союза с ихэтуанями в Чжочжоу направилась специальная миссия во главе с Ганъи.
В Пекин срочно была введена известная своей ксенофобией армия Дун Фусяна. Одновременно произошла смена руководства Цзунли ямэня - вместо сторонника мира и противника ихэтуаней князя Цина его главой был назначен ярый ненавистник иностранцев князь Дуань. Наместнику Чжили и коменданту крепости Дагу был отдан приказ привести войска в боевую готовность. По завершении миссии Ганъи несколько десятков тысяч ихэтуаней во главе с Ли Лайчжуном двинулись к Пекину, где их уже ждали. Маньчжурские князья открыли им крепостные ворота, и с 11 июня «священные отряды» начали постепенно вступать в столицу. От поджогов церквей, построек миссионеров и домов христиан ихэтуани перешли к поголовному уничтожению всех христиан, а также лиц, хоть как-то связанных с иностранцами, в том числе имевших «заморские» товары, бытовые изделия или одежду. Затем они приступили к грабежу и поджогам богатых лавок, фирм и домов. В богатейшем торговом районе Пекина сгорело более 4 тыс. домов. Убийства и грабежи начались в Запретном городе. Напуганная Цыси издала указы о наказании «бандитов» и вызвала в Пекин корпус Юань Шикая. Поставив охрану вокруг посольского квартала, она приказала Ли Хунчжану из Гуандуна прибыть в столицу. Вдовствующая императрица готовила тем самым запасные пути на случай примирения с державами. Сторонники войны с «варварами» подсунули Цыси фальшивку - «четыре требования» держав, включающие отстранение императрицы от реальной власти. Через три дня последовал подлинный ультиматум держав с требованием сдачи Дагу. В ответ иностранным дипломатам было предложено выехать в Тяньцзинь, но те отказались.
Войска Дун Фусяна и ихэтуани приступили к осаде посольского квартала. Так начались «56 дней пекинского сидения» иностранцев. Еще раньше началась 63-дневная осада католического храма на Сишику, где укрылись многие европейцы и до трех тысяч китайцев-христиан. Оба очага обороны могли быть легко сломлены артиллерией и штурмом цинских войск, но Цыси не пошла на это, продолжая двойную игру. Ведя двойную игру, она не порвала дипломатических отношений с державами. В официальных нотах Цыси просила у них извинения, все сваливала на ихэтуаней, именуя их «бунтовщиками», и регулярно снабжала осажденных продовольствием. В то же время правительственные войска в Пекине
Ихэтуани в Пекине


326
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
не только не мешали «справедливым людям» убивать, грабить и устраивать пожары, но и сами «карали заморских дьяволов». От их рук погибли японский дипломат Суги- яма Хин и германский посланник К.Кетте- лер. Большинство солдат армии Дун Фу- сяна вступили в ряды ихэтуаней. Наместник Чжили - Юйлу заключил союз с ихэ- туанями, которые в середине июня вошли в Тяньцзинь и блокировали территорию иностранных концессий.
Неудача экспедиции Сеймура побудила державы к подготовке большого похода в Китай. 17 июня, после семичасового артобстрела и ожесточенного штурма, иностранные десанты овладели укреплениями Дагу. 21 июня Цыси официально объявила войну державам и пошла на открытый союз с обществом «Ихэтуань», которое получило легальный статус. Цинские войска в войне с «варварами» должны были взаимодействовать с отрядами «брать- ев-ихэтуаней». Боясь своеволия и самоуправства последних, двор поставил их под свой контроль. Великий князь Чжуан (Цзайсюнь) и Ганъи были назначены командующими «братьев-ихэтуаней». Был разработан специальный устав, строго регламентировавший поведение буйных союзников династии. Цыси одарила их красными куртками, рисом и серебром, передала им холодное оружие, а также устаревшие винтовки и пушки. То же самое предписывалось делать и провинциальным властям. Маньчжурские и китайские сановники устанавливали алтари «братьев-ихэтуаней» у себя дома, изучали приемы кулачного боя и афишировали приверженность делу «священных воинов».
Легитимация движения «Ихэтуань» вызвала его распространение из Чжили на другие провинции. Особый размах антииностранная борьба приняла в Шаньси, где ей содействовал новый губернатор Юйсянь, переведенный сюда из провинции Шаньдун. Большой остроты движение достигло в ряде городов Маньчжурии и в полосе строительства линии КВЖД в Фэнтяне, где начались антирусские выступления. Главную роль в антирусских акциях сыграли провинциальные войска. Хэйлунцзянский губернатор Шоушань организовал 19-дневный обстрел Благовещенска и русских пароходов на Амуре, а также осаду русского сеттльмента в Харбине.
Локальные очаги движения образовались во многих провинциях собственно Китая. Однако в Восточном и Южном Китае бюрократия решительно отмежевалась от этого движения, убеждая правительство разгромить ихэтуаней. Наместники Хугуана - Чжан Чжидун, Лянцзяна - Лю Куньи и Лянгуана - Ли Хунчжан, боясь «смуты» в своих регионах, сделали максимум возможного для ограждения


Глава 11. Ихэтуаньский кризис
327
иностранцев и христиан от антииностранных выступлений. Совместно с представителями держав они выработали сепаратное соглашение - «Правила совместной обороны юго-восточных провинций». Этим документом наместники гарантировали мир и порядок в долине Янцзы и южнее ее, а консулы - в сеттльменте Шанхая. Тем самым Ли Хунчжан, Чжан Чжидун и Лю Куньи игнорировали объявление Пекином войны, встав на путь открытого неповиновения центральной власти. К ним присоединились наместник Минчжэ, губернатор провинции Шаньдун, Юань Шикай, а также управляющий железными дорогами и телеграфом Шэн Сюаньхуай. Цыси и ее окружение смотрели сквозь пальцы на такое сотрудничество с врагом, ибо видели в этом запасной выход на случай примирения с державами. Последние поддерживали трех «самостоятельных» наместников, особенно Англия, рассчитывавшая в случае полной победы над Цинами посадить в бассейне Янцзы и в Южном Китае марионеточные правительства.
После падения Дагу сюда стали прибывать свежие подкрепления из Германии, России, Англии, США и Японии. Преодолевая сопротивление ихэтуаней и правительственных войск, они подошли к Тяньцзиню, деблокировали ранее осажденную территорию иностранных концессий, а затем взяли штурмом Восточный арсенал. В середине июля союзники начали бои за овладение городом, в ходе которых погиб Не Шичэн. Огонь иностранных орудий, пулеметов и винтовок косил ряды ихэтуаней, шедших впереди правительственных войск, а те стреляли им в спину, если атака захлебывалась. 13 июля последовал генеральный штурм. Цинские войска и ихэтуани потерпели поражение, и на следующий день победители вступили в Тяньцзинь. Цао Футянь попал в их руки и был распят, а вскоре расправились и с Чжан Дэчэном. Свою победу интервенты ознаменовали массовыми расстрелами мирных жителей, выдавая их за ихэтуаней. Падение Тяньцзиня отрезвило Цыси. Видя, что несколько тысяч «братьев-ихэтуаней» не могут взять штурмом даже посольский квартал, охраняемый всего 500 солдатами, она стала охладевать к своим новым союзникам. Боясь утратить власть и желая показать свою силу, группировка великого князя Дуаня-Ганъи казнила пять сановников из числа противников ихэтуаней и сторонников мира с державами. В конце июля в Пекин прибыли 10 тыс. солдат из провинций Хубэй и Цзянси во главе с убежденным сторонником войны против «варваров» инспектором военного флота на р. Янцзы Ли Бинхэном, что укрепило позиции группировки великого князя Дуаня-Ганъи. Тем не менее началось массовое бегство из Пекина чиновников, ьиэныии, торговцев и прочих простолюдинов на запад.
Войска союзников накапливались в Тяньцзине, готовясь к походу на Пекин. Воинские контингенты Англии, России, Германии, Японии, Франции, США, Италии и Австро-Венгрии вместе составляли около 21 тыс. человек: среди них 10 тыс. японцев, 4 тыс. русских, 3 тыс. индийских сипаев под командой англичан и
2,5 	тыс. американцев. Остальные страны были представлены небольшими или же символическими подразделениями. После ожесточенной борьбы между державами за пост главнокомандующего им был назначен немецкий фельдмаршал А.Вальдерзее. Еще до его прибытия в Китай союзная армия восьми государств


328
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Пленные ихэтуани в Пекине
4 августа 1900 г. двинулась вдоль Великого канала к столице империи. В походе участвовало 15 тыс. иностранных солдат и офицеров. Между Тяньцзинем и Пекином им противостояли не менее 60 тыс. цинских солдат.
Первое сражение произошло 5 августа у Бэйцзяна. После ожесточенного шестичасового боя войска Сун Цина и Ma Юйкуня были вынуждены отступить. На следующий день развернулась упорная схватка за Янцунь. Китайцы стойко сражались, но к полудню у них
иссякли боеприпасы, и они продолжили отступление. Хотя союзники понесли ощутимые потери, наместник Чжили - Юйлу счел исход боя поражением и застрелился. 9 августа развернулось сражение под Хэсиу, и вновь цинские силы отступили, а новый главнокомандующий Ли Бинхэн покончил с собой. В Пекине поднялась паника. Правительство своими противоречивыми приказами внесло неразбериху в действия войск. Жители толпами покидали Пекин. Начались массовое бегство ихэтуаней и уничтожение их алтарей. Цыси через князя Цина обратилась к державам с просьбой прекратить военные действия и начать мирные переговоры. 14 августа, взорвав городскую стену, японские и русские части ворвались в Пекин, подавляя отчаянное сопротивление цинских войск и последних отрядов ихэтуаней. На рассвете следующего дня Цыси, император Гуан-сюй, маньчжурские князья и высшие сановники тайно бежали из Пекина, когда в столице еще продолжались уличные бои. После этого Пекин капитулировал. Цинские войска прекратили боевые действия. Только части Дун Фусяна, отступая к Шэньси, продолжали оказывать сопротивление союзным войскам.
Одновременно с походом на Пекин началось наступление в Маньчжурии. В начале августа русские войска, форсировав Амур, устроили здесь китайскому населению кровавую бойню, известную как «благовещенская резня». Продвигаясь на юг, русские войска в конце августа взяли Цицикар, в конце сентября - Гирин, а в начале октября вошли в Мукден. В течение двух месяцев вся Маньчжурия была оккупирована, и началось восстановление разрушенных участков железных дорог. Вывезя из Пекина также Гуан-сюя, Цыси с частью войск и приближенных бежала на северо-запад в Калган, оттуда в Тайюань - главный город Шаньси, а затем в соседнюю провинцию Шэньси и обосновалась в ее столице Сиани.
В начале сентября императорским указом ихэтуани были объявлены виновниками всех бед и подлежали беспощадному искоренению. Цинские власти обрушили жестокие репрессии на этих «святых людей», вновь ставших «бандитами» и «смутьянами». Князья и сановники из группировки великого князя Дуаня- Ганъи поначалу отделались легкими наказаниями. Вести переговоры с державами


Глава 11. Ихэтуаньский кризис
329
Подписание Протокола 1901 г.
Цыси уполномочила Ли Хунчжана и князя Цина, причем первый был назначен наместником Чжили.
Войдя в Пекин, интервенты устроили здесь массовый грабеж. Разгрому подверглось все - храмы, библиотеки, магазины и частные жилища. Императорские и княжеские дворцы были дочиста разграблены. Из столицы в Тяньцзинь шли целые железнодорожные составы, груженные награбленным добром, в том числе драгоценностями, произведениями искусства и антиквариатом. Победители казнили всех, кого считали скрытыми ихэтуанями. Особенно зверствовали японская военщина и германские части под предлогом мести за своих убитых дипломатов. После падения Пекина часть ихэтуаньских отрядов еще продолжала борьбу в Чжили, Шаньси и Маньчжурии. Против них действовали как цинские, так и союзные войска. В сентябре в Китай с 22-тысячным германским корпусом прибыл Вальдерзее и с небывалым рвением развернул карательные акции. Подозреваемых в причастности к ихэтуаням казнили, их дома сжигали. В октябре державы организовали карательную экспедицию в Баодин. Когда же интервенты попытались прорваться с той же целью в Шаньси, им преградили дорогу 25 тыс. цинских солдат под командованием Силяна - губернатора этой провинции. Уходя из-под ударов карателей, остатки ихэтуаней рассеялись по другим провинциям. Россия всячески стремилась устраниться от этих кровавых акций и поскорее вывести свои войска из Чжили, чтобы открыть дорогу к восстановлению русско-китайского союза. Уже в августе 1900 г. русские стали эвакуироваться из столичной провинции, и к приезду туда Вальдерзее их там уже не было. Все свое внимание Петербург сосредоточил на укреплении собственных позиций в Маньчжурии, с этой целью велись сепаратные переговоры с Ли Хунчжаном.
В конце октября 1900 г. в Пекине начались переговоры между уполномоченными держав и Китая. К победителям присоединились Бельгия, Испания и Голландия. Пекинская конференция продолжалась почти год. В ходе ее между державами наметились некоторые разногласия. Так, Германия настаивала на максимально жестких репрессиях в отношении Китая, тогда как Россия и США выступали за их смягчение. Китайская сторона упорно боролась за снижение степеней наказаний цинским сановникам и военачальникам и за уменьшение конт¬


330
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
рибуции, но в конце концов была вынуждена сдаться. По настоянию держав князья Дуань и Цзайлань были сосланы в Синьцзян, Юйсянь и еще пять сановников приговорены к смерти (Ганъи умер до этого), а Дун Фусян сослан в Ганьсу. Кроме того, были казнены еще 119 провинциальных чиновников. Наследник престола, сын Дуаня Пуцзюнь был удален от трона. Пекинская конференция в конце концов разработала свой Заключительный протокол. Согласно ему, Китай должен был выплатить в качестве контрибуции 450 млн. ляпов в течение 39 лет из расчета 4% годовых, т.е. в итоге около 1 млрд, ляпов. Династии Цин в течение двух лет запрещалось покупать оружие за рубежом. Форты Дагу и все укрепления между Тяньцзинем и Пекином подлежали уничтожению. Войска держав получили право занять 12 пунктов вдоль железной дороги Пекин-Тяньцзинь «для поддержания свободного сообщения между столицей и морем». В Пекине создавался укрепленный посольский квартал, своего рода «государство в государстве». Каждое посольство здесь могло иметь свою вооруженную охрану с пулеметами и артиллерийскими орудиями. Цинское правительство обязывалось наказывать своих подданных смертной казнью за анти- иностранные выступления. Китай посылал «извинительные посольства» в Берлин и Токио за убитых Кеттелера и Сугияму. В городах, где имели место убийства иностранцев, отменялись экзамены на ученые звания. Вместо Цзунли ямэня создавалось министерство иностранных дел. Кроме того, Китай обязался в будущем облегчить условия торговли и мореплавания, т.е. убрать последние формальные препятствия для освоения его внутреннего рынка иностранным капиталом. 7 сентября 1901 г. Ли Хунчжан и князь Цин подписали Заключительный протокол. Через два месяца после его подписания умер Ли Хунчжан - выдающийся политический деятель, почти 30 лет стоявший во главе внешней и внутренней политики Китая, самый богатый после Цыси человек в стране. После него осталось наследство в виде различного имущества на сумму 40 млн. ляпов, что было, правда, в несколько раз меньше, чем состояние знаменитого временщика Хэ- шэня.
«Ихэтуаньская» контрибуция, выплата которой растянулась вплоть до Второй мировой войны, вчетверо превышала контрибуцию Японии по Симоносэкскому договору. Ихэтуани вызвали к жизни нечто вроде «единого фронта» держав против Китая. До 1899 г. единства среди них не наблюдалось, и Пекин тогда еще мог играть на противоречиях между ними. В итоге движение «Ихэтуань» не только не покончило с колониальным закабалением Китая, а, напротив, ускорило этот процесс. Раздел Китая на «зоны монопольных интересов» полностью сохранился. Более того, провинция Чжили фактически превратилась в своего рода
Ли Хунчжан. 1902 г.


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
331
«коллективную сферу влияния» держав, которые получили право размещать в этом регионе свои войска и вводить новые. Все это еще более ограничивало суверенитет Китая. Речь теперь шла не о разделе, а о переделе «зон монопольных интересов». Движение ихэтуаней усугубило и политическое, и экономическое закабаление Китая, привело к серьезному снижению его международного статуса, существенно снизило способности страны сопротивляться усилившейся экспансии Запада.
Глава 12
«Новая политика» и предсиньхайский кризис
Становление переходного общества стало главным фактором в Китае начала XX в. Если до «опиумных» войн были характерны лишь периодические дина- стийно-демографические круговороты, сменявшие друг друга после гигантских социально-политических катастроф, то затем ситуация изменилась. Началось существование и взаимодействие старого и нового типов эволюции. По «старому сценарию» развертывались дворцовые перевороты и крестьянские войны, совершались приезды «данников» в Пекин и средневековые экзамены на ученые звания. В том же русле происходили восстания тайных обществ, шаманские камлания, интриги маньчжурский князей и дворцовых евнухов, жертвоприношения и «голодные бунты». Одновременно по «новому сценарию» развертывались вторжение иностранного капитала, врастание Китая в мировой рынок, строительство фабрик и железных дорог, внедрение парового судоходства и телеграфа, возникновение буржуазии и пролетариата, импорт западных знаний и идей, империалистическая экспансия и появление новой интеллигенции. Старый тип эволюции прочно преобладал над новым линейным развитием. В равной мере традиционные социальные силы - шэныии, бюрократия, помещики, старая интеллигенция - имели явный приоритет в политике над современными, только что родившимися классами, прежде всего над крайне слабой буржуазией. Если старое начало вело дело к очередному демографическому кризису и смене династии, то новое начало создавало условия для возникновения революционного движения.
В целом к 1910 г. в эволюции Китая сложилось предкризисное положение. Первый важнейший показатель социально-экономического состояния традиционного общества, а именно демографический потенциал страны, вплотную подошел к отметке 430 млн. человек. Тем самым он вышел на уровень 1850 г.- начала полосы крестьянских войн. Два других важнейших показателя приблизились к этой критической отметке. Так, посевная площадь на душу населения еще превышала предтайпинский уровень на 0,3 му, а душевое производство


332
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
зерна - на 25 кг. Однако с 1875 по 1910 г. оба показателя существенно снизились и вышли на промежуточный уровень между периодами частичного оздоровления системы и временем социального взрыва, аналогичного эпопее 1850— 1868 гг. Соотношение же всех трех основных показателей свидетельствовало, что Китай вошел в новую кризисную спираль и очередная крестьянская война не за горами. Происходило обычное для традиционного кризиса резкое ослабление центрального правительства и оскудение его казны. Резко ухудшилось финансовое положение цинского режима. Казна была истощена выплатами по «ихэтуаньской» контрибуции и иностранным займам. К этому добавились расходы на проведение реформ 1902-1911 гг., т.е. на модернизацию государственного аппарата. Правительство могло самостоятельно распоряжаться только поступлениями от поземельного налога и таможенной пошлины лицзинъ. Остальные источники финансовых поступлений оказались под жестким контролем держав-победительниц. Как всегда, в конце очередного династийно-демо- графического круговорота происходило вырождение старой династии и разложение правящей верхушки. Свидетельством такой деградации стали череда безвластных императоров (Тун-чжи, Гуан-сюй, Сюань-тун), переход власти в женские руки (Цыси), резкое возрастание роли евнухов (Ли Ляньин).
Одновременно быстро нарастало влияние нового типа эволюции - с развитием капитализма в Китае и превращением страны в полуколонию. В первое десятилетие XX в. в Китае открылось 386 фабрик, шахт и рудников, полностью или частично принадлежавших национальному капиталу. Ежегодно вступало в строй в среднем по 50 частных китайских предприятий. После подписания Заключительного протокола в сентябре 1901 г. начался переход в частное владение большинства казенных и смешанных казенно-частных предприятий, приносивших казне и держателям акций одни убытки. Расширился объем внешней торговли. Стоимость экспорта за 1901-1911 гг. возросла вдвое, а стоимость импорта - в полтора раза. Резко увеличился пассивный для Китая баланс внешней торговли. Возрос импорт иностранного капитала. В 1900-1914 гг. иностранные инвестиции увеличились с 750 млн. долл, до 1650 млн., т.е. более чем вдвое. Они шли главным образом на железнодорожное строительство, внешнюю торговлю, обрабатывающую и горную промышленность. Внешний долг Китая за эти годы достиг 835 млн. долл., в основном из-за роста объема внешних займов, которые предназначались по преимуществу на военно-административные нужды цинского правительства. Число открытых для иностранной торговли портов и населенных пунктов Китая в 1912 г. превышало 100. За 1899-1913 гг. количество
«Против
железнодорожных концессий» (карикатура)


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
333
иностранных фирм в Китае утроилось ив 1913 г. составило 2,4 тыс., а численность постоянно проживающих в Китае иностранцев возросла втрое, достигнув 165 тыс. Первое место в торговле с Китаем по-прежнему принадлежало Англии. На ее долю приходилось около 50% всего товарооборота, хотя и усилилась конкуренция японских и американских товаров. Империалистические державы все более превращали Китай в поставщика дешевого сырья - хлопка, сои, шелка, чая. Упрочив за собой ведущую роль в современном секторе Китая, иностранный капитал оттеснял китайских предпринимателей на второстепенные позиции - в текстильную и пищевую промышленность. Национальный сектор капиталистического уклада существовал в рамках зависимой полуколониальной экономики. В первое десятилетие XX в. обуржуазившиеся помещики вкладывали значительные денежные средства в городскую промышленность, торговлю, железнодорожный транспорт и банки.
В условиях засилья феодальных порядков, поддерживаемых цинским режимом, и растущей активности иностранного капитала успешно заниматься фабричным предпринимательством могли лишь те, кто пользовались правительственными привилегиями и покровительством местных властей. Владельцами и совладельцами наиболее значительных промышленных предприятий национального сектора были высшие и средние чиновники, крупные помещики, компрадоры. Рядовые предприниматели вынуждены были искать защиты и покровительства у лиц, связанных с чиновничьей средой. Цинская монархия в глазах китайской буржуазии и той части помещиков, чье хозяйство обеспечивало нужды развивающегося внутреннего рынка и экспортной торговли, была препятствием для капиталистического развития. Она являлась олицетворением произвола властей, высокого налогообложения, экономической отсталости и косности, предательства национальных интересов и непрерывных уступок иностранному капиталу. Правительство и провинциальные власти встали на путь чрезмерной эмиссии бумажных и медных денег. К 1910 г. денежная масса, находившаяся в обращении, возросла по сравнению с 1905 г. в восемь раз. Следствием этого стала безудержная инфляция, расстройство торговли и кредита. Волна банкротств в 1910-1911 гг. охватила торгово-финансовые круги Шанхая, Нанкина, Ухани, Тяньцзиня и других городов. За эти два года только в одном Шанхае разорились 37 крупных частных банков и кредитных фирм, а объем частных инвестиций в промышленность сократился более чем в 3 раза по сравнению с 1906-1908 гг.
Феномен переходного общества Китая начала XX в. состоял в непосредственном и кризисном смешении не только господствующих зрелых феодальных структур, но и элементов, тенденций и форм пропущенных стадий - позднего феодализма, раннего и развитого капитализма в их бессистемном, приглушенном и ущербном варианте. Вместо прохождения «положенных» в Западной Европе целостных фаз или их смещения и видоизменения, как это было в Восточной Европе, в переходном Китае обнаруживались лишь стертые формы этих фаз. Причем они все присутствовали одновременно и вперемешку, в синтезе со зрело¬


334
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
феодальным потенциалом. Цинская деспотия интенсивно ослаблялась не только ударами извне, но и внутренними процессами. Главным здесь стало развитие многоукладного базиса и формирование на его почве переходного социума, характеризовавшегося возраставшими социальными и политическими противоречиями как внутри него, так и между этим социумом и силами империализма. Все это ослабляло цинскую монархию, вынуждая ее к трансформации, обновлению и внутриполитическому маневрированию. Ослабленная, усеченная и в этом отношении уже отчасти неполноценная восточная деспотия в Китае была вынуждена искать оздоровления на почве синтеза традиционного и современного начал. Если трансформация экономики и социума в Китае началась в середине XIX в., то обновление государственности отстало от этого процесса на полвека и фактически началось лишь со второй полосы реформ, т.е. с «новой политики» 1902— 1911 гг. Цинская империя оставалась феодальной деспотией - государственностью стадии зрелого, или развитого, феодализма, т.е. второй фазы этой формации. Антагонистическая дихотомия «трансформированный переходный базис - неизмененная средневековая надстройка» была чревата политическим кризисом, а он, в свою очередь, - свержением старой династии. С такого рода наложением друг на друга традиционных и новых факторов эволюции Китай вступил в начало XX столетия.
В ходе полуколониального закабаления Китая возник острейший кризис власти, вызванный резким падением внутри- и внешнеполитического престижа династии Цин. Вполне очевидно снижение дееспособности маньчжурского режима объяснялось целой серией потерь. Утрата международного статуса гегемона в системе «Китай-данники» («Поднебесная-варвары»), серия проигранных войн, цепь унижений и контрибуций, превращение некогда Поднебесной и надменной державы в подчиненную «заморским дьяволам» полуколонию - все это возмущало китайских патриотов и традиционалистов, придерживавшихся китаецен- тристики. И те и другие болезненно переживали утрату Китаем части своего суверенитета в условиях системы капитуляций (неравноправных договоров, экстерриториальности иностранцев и т.д.). Престиж династии упал из-за территориальных потерь - Тайвань, Квантунская область (южная оконечность п-ова Ляодун), анклавы на морском побережье, сеттльменты и концессии в «открытых» портах и полосы отчуждения вдоль железных дорог. Маньчжурам не могли простить нахождения и ввода иностранных войск на эти территории, в том числе в пекинский посольский квартал. Шэныии и новая интеллигенция не хотели мириться с разделом страны на «сферы влияния». Авторитет династии Цин падал все ниже из-за утраты ею ряда государственных прерогатив. В их числе были потеря таможенной и валютной автономии, контроль «варваров» над налоговыми поступлениями казны, ее финансовая задолженность и зависимость цинского режима от заморских кредитов. Престиж императорской власти все более снижали захват «заморскими дьяволами» командных высот в современном секторе экономики, переход части национальных ресурсов в руки иностранцев, их контроль над хозяйственной политикой Пекина, принятие важнейших экономических решений ими, а не дина¬


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
335
стией Цин. Все это означало ослабление экономического суверенитета Китая, утрату правительством хозяйственной власти в собственном доме, что делало и политический суверенитет цинского режима все более призрачным. Утрата части прерогатив и функций резко снизила правовую и политическую дееспособность маньчжурской деспотии. Последняя все меньше обеспечивала китайскому народу его неотъемлемое право на суверенное историческое бы-
‘Шин
ШИШ
шшншпшда
Прием западных дипломатов
тие, все меньше могла отразить покушения извне на эту высшую ценность. Поскольку гарантией выплаты «ихэтуаньской» контрибуции и внешних займов стали доходы от морских таможен, от соляного налога и частично от внутренних таможенных пошлин, взимаемых на границах между провинциями (чангу аныиуй), эти средства вышли из-под контроля Цин. Тем самым возможности центральной казны сократились примерно на четверть. К тому же из событий 1899-1901 гг. казна вышла истощенной из-за непосильных военных расходов.
С превращением Китая в полуколонию возникла и необходимость в насаждении здесь проиностранного проколониального режима. Династия Цин не отвечала этим требованиям, ибо была слишком ксенофобна, часто воевала против «заморских варваров» и не пользовалась доверием держав. Кроме того, маньчжуры оставались чересчур средневековой, т.е. архаичной и косной, средой, чтобы соответствовать требованиям XX в. Западу нужен был новый, более современный и прозападный режим в Пекине и на местах. Учредив свои посольства в Пекине, державы-победительницы буквально пронизали цинский двор своим влиянием. Каждая из них подкупала и устанавливала «дружеские отношения» с тем или иным князем и группой цинских аристократов императорской крови. Державы позволяли им пользоваться своим влиянием в борьбе за власть, ожидая прихода своих «друзей» к руководству страной. До начала 1909 г. «концерн держав» в основном делал ставку на «тандем» великий князь Цин (Икуан) - Юань Шикай.
После подписания Заключительного протокола и эвакуации войск интервентов именно российская оккупация Маньчжурии (1900-1905) оставалась наиболее вопиющим актом империалистической экспансии и угрозой крупнейшего территориального захвата. Результатом этого стал резкий подъем антирусских настроений в Китае, в том числе и при цинском дворе. Все попытки Пекина уго¬


336
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ворить российское правительство увести свои войска из этого региона кончались ничем. Согласно российско-китайскому договору 1896 г., Петербург и Пекин находились в состоянии военного оборонительного союза, направленного против Токио. В случае нападения Японии на территорию Китая или Кореи, или на русские владения на Дальнем Востоке Российская и Цинская империи обязывались прийти на помощь друг другу сухопутными и морскими силами. Эти же обязательства подтверждались российско-китайской конвенцией, подписанной в апреле 1902 г. Русские войска в 1904 г. находились в Маньчжурии как «союзники» Китая. Между тем русская оккупация Маньчжурии крайне ослабляла престиж цинского режима, и так уже подорванный ихэтуаньской катастрофой в глазах его подданных. Не укрепило престиж династии и вторжение отряда английских войск в Тибет из Индии в 1903-1904 гг. Заняв Лхасу, они навязали тибетцам Лхасскую конвенцию. В сентябре 1904 г. англичане оставили Лхасу. Цины в китайско-английской конвенции 1906 г. признали «открытие» этого региона для английской торговли.
Цинская империя ослабела настолько, что не смогла предотвратить очередное вторжение «варваров» на свою территорию во время русско-японской войны 1904-1905 гг. Когда она разразилась, в Пекине началась паника. Население боялось, что столица вновь будет захвачена «заморскими чертями», как и в 1900 г. Среди бежавших из Пекина была и часть дворцовых евнухов. Цыси, великий князь Цин и вся верхушка двора пребывали в страхе. Армии «варваров» вновь, как и в 1894-1895 гг., топтали землю Маньчжурии - «священной родины» бог- доханского рода Айсинь Гиоро и «восьмизнаменных», что было позором для потомков Нурхаци. С началом войны в Пекине сразу же забыли о своих договорных обязательствах по отношению к России, и Китай объявил о своем нейтралитете, хотя военные действия шли именно на его территории. Между тем эта война явилась фактором позора и дальнейшего ослабления цинского режима. В третий раз с 1894 г. чужеземцы вторглись глубоко на территорию Поднебесной, в третий раз за десять лет «варвары» захватывали Маньчжурию. На сей раз, не обращая внимания на императорскую власть в Пекине, «варвары» дрались друг с другом «на спине» поверженного Китая и творили здесь, что хотели. При этом богдохан - Сын Неба оказался пустым местом, а «грозная» Цыси делала вид, что это ее не касается.
Хотя Пекин объявил о своем нейтралитете, над Северным Китаем и особенно над столичной провинцией в течение всей войны тяготел страх перед возможной оккупацией. Дело в том, что Корея, также провозгласившая себя нейтральной, немедленно оказалась под японской оккупацией. В столице также ожидали, что держава-победительница под надуманным предлогом двинет свои войска на Пекин и потребует новых территориальных уступок со стороны Китая. Однако ни цинские войска, ни столица на этот раз формально не пострадали. Между тем такого «молчаливого» позора и унижения династия Цин еще не испытывала. События 1904-1905 гг. продемонстрировали ее полную никчемность и бессилие. Цинский «нейтралитет» привел Китай в лагерь побежденных. Победительница


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
337
Япония в январе 1906 г. заставила маньчжуров подписать так называемый Пекинский договор и дополнительное Соглашение о Маньчжурии. Тем самым Пекин полностью признал все условия заключенного за его спиной Портсмутского мира 1905 г. и предоставлял Токио ряд исключительных прав и льгот в Южной Маньчжурии. Вместе с тем династии Цин пришлось в 1904-1905 гг. проглотить еще одну горькую пилюлю - ее недавний «данник» и союзник Корея превратилась в японский протекторат. После войны в третий раз подряд для верхушки китайского общества - чиновничества, шэныии и крупных землевладельцев стало очевидным, что династия Цин не может защитить страну от угрозы извне, не способна оградить ее суверенитет, т.е. не в состоянии выполнять главную свою функцию. Вместо этого цинский режим привел Срединную империю - некогда «центр Вселенной» к неслыханным унижениям со стороны «варваров». Дальнейшее падение внешнеполитического престижа династии оппозиция использовала для усиления натиска на нее.
Вместе с тем победа над Россией воспринималась китайцами как проявление «освободительной миссии» Японии в Азии, а захват японцами Южной Маньчжурии - как наказание и изгнание русских агрессоров. События и исход войны 1904-1905 гг. оказали сильнейшее влияние на Китай. Здесь бурно приветствовали победу азиатского государства над одной из великих держав Запада, еще вчера казавшейся могущественной. Триумф маленькой Японии над гигантской Российской империей вызвал в Китае подъем не только националистических, но и оппозиционных династии настроений. Для большинства китайцев и маньчжуров русско-японская война была состязанием белой и желтой расы, Запада и Востока, причем симпатии целиком отдавались Японии. Победа последней воспринималась как превосходство конфуцианской Азии над христианской и «варварской» Европой. Такие же настроения преобладали и при цинском дворе и держались вплоть до 1910 г. В этом году настоящий шок в Китае произвела японская аннексия Кореи. Последнюю стали именовать «погибшим государством». В этой трагедии видели аналогичную перспективу и для Поднебесной империи. Кроме того, и сама аннексия, и русско-японское соглашение 1910 г. усилили угрозу раздела Маньчжурии.
Вместе с тем период 1905-1908 гг. прошел под знаменем массовых «экономических» движений, развернутых патриотически настроенными шэныии, кандидатами на должности, купечеством, буржуазией, обуржуазившимися помещиками и интеллигенцией. Все эти движения были направлены против экономической экспансии Запада. Их целью стало оттеснение иностранного капитала с захваченных им в Китае позиций. В ходе этих кампаний ставилась и вторая цель, а именно мобилизация новых капиталовложений в сферу национальной промышленности и железных дорог. Летом 1905 г. начался антиамериканский бойкот, вызванный дискриминацией китайских эмигрантов в США, на Гавайях и Филиппинах, в том числе произволом американских властей. В борьбе за пересмотр унизительного в этом смысле китайско-американского договора 1894 г. в Шанхае и других «открытых» портах начался бойкот американских товаров.


338
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Наибольший размах движение приняло в Гуандуне. Сопротивление бойкоту со стороны части буржуазии и купечества, отказ США пойти на уступки и запрещение бойкота маньчжурами обусловили неудачу движения. В 1907-1908 гг. в Южном Китае проходил бойкот японских товаров, а в 1908 г. - антинемецкий бойкот. Параллельно развертывалось движение «за возвращение прав». Речь шла о концессионных правах на добычу полезных ископаемых, полученных иностранцами у цинского двора. В 1906 г. прошло движение за возвращение Китаю английской горнорудной концессии в Аньхуэе. В 1906-1907 гг. в Шанхае и Хэнани развернулась борьба против иностранных горнорудных компаний. В 1907 г. торгово-промышленные круги Цзянсу и Чжуцзяна организовали широкое движение против английского займа на перестройку железной дороги Шанхай- Ханчжоу-Нинбо. В 1908 г. в Аньхуэе возникло движение за возвращение рудников. С участием казны были созданы два акционерных общества для постройки Хутуанских железных дорог. Держателями их акций в 1906-1909 гг. стала значительная часть населения четырех провинций - Сычуань, Хунань, Гуандун и Хубэй. А в 1911 г. развернулись движение за отказ от внешних займов и кампания «защиты железных дорог». В ходе антииностранных движений 1905-1911 гг. в крупных городах, речных и морских портах в патриотические акции активно втягивались шэнъши, старая интеллигенция, жившие в городах помещики, купечество, буржуазия, мелкие торговцы, ремесленники, студенчество, новая интеллигенция и городские низы. В этом широком патриотическом потоке причудливо соединялись традиционная ксенофобия, современная антиимпериалистическая борьба и антиманьчжурские настроения.
Выплата «ихэтуаньской» контрибуции и поиски средств для проведения реформ породили новое резкое увеличение налогов, или своего рода «фискальный взрыв» 1902-1910 гг. Последний в сочетании со старой, деградирующей династией и коррумпированной бюрократией создал «гремучую смесь» для роста социального протеста. Антицинские агитаторы резко актуализировали старые обвинения в адрес династии Цин, называя маньчжуров «северными варварами», чужеземцами, «татарами» и узурпаторами китайского трона. После «раздела Китая» и ихэтуаньской катастрофы к этому добавились новые обвинения - династия Цин продала страну «заморским варварам», капитулировала перед Западом и пошла в услужение державам. Население все больше считало, что старая династия утратила Небесный мандат на правление Поднебесной, поэтому само Небо не выносит власти маньчжуров и посылает бедствия. Это активизировало давний и популярный лозунг тайных обществ «Долой Цин, восстановим Мин!». Лозунг смены династии и изгнания «северных варваров», т.е. маньчжуров, прочно преобладал в среде тайных обществ. После военной катастрофы 1900 г., раскладки новых поборов для выплаты ихэтуаньской контрибуции и возмещения потерь христианских церквей еще более четко выявилась антидинастическая, антиманьчжурская направленность деятельности тайных обществ, все более популярными становились антииностранные, чаще всего антимиссионерские лозунги.


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
339
Выплата «ихэтуаньской» контрибуции, вознаграждений пострадавшим европейским миссионерам и дополнительные налоги для проведения «новой политики» повлекли за собой череду многочисленных локальных восстаний. В 1902 г. крестьянские восстания охватили почти всю Сычуань.
Двадцатитысячная армия повстанцев Чжэцзяна в
1903 г. пыталась пробиться в Янчжоу. С 1901 по
1904 г. в Гуанси бушевало мощное восстание с участием множества солдат «старых войск». Как и все предыдущие, оно было подавлено с трудом.
В 1901-1902 гг. на юго-западе Чжили под руководством Цзин Тинбина происходило восстание, направленное против выплаты контрибуций и миссионерских вознаграждений. К повстанцам примкнуло до 10 тыс. «конных бандитов», имевших даже пушки. Восставшие захватили и держали под своим контролем целые области - всего 24 уезда. Основой войска Цзин Тинбина являлась местная легальная крестьянско-помещичья организация самообороны. К повстанцам присоединились и отряды ихэтуаней. Войско Цзин Тинбина насчитывало 350 тыс. человек. В 1905-1908 гг. втрое возросло число антиналого- вых выступлений, нередко перераставших в вооруженные конфликты. В 1906— 1908 гг. по стране прокатилась волна «рисовых», т.е. «голодных», бунтов, вызванных стихийными бедствиями, особенно в провинциях бассейна Янцзы и Южного Китая. Резкое вздорожание риса, спекуляция им и привели к бунтам городских низов. Толпы народа громили амбары с зерном, нападали на транспорты с рисом. Голодающие крестьяне массами шли в города и присоединялись к этой борьбе. Решительные меры правительства по ликвидации контрабандной торговли солью в бассейне Янцзы вызвали здесь в 1907-1908 гг. «соляные бунты». Они были направлены против соляного налога и государственной монополии. На борьбу поднялись контрабандисты, торговцы солью, лодочники-перевозчики соли, арендаторы соляных промыслов и мелкие торговцы-лоточники. Крестьянство поддержало повстанцев, а их возглавили тайные общества. Их вооруженные отряды стали ударной силой движения. Боевые действия развернулись в Чжэцзяне, Цзянсу и Аньхуэе. Только ценой огромных усилий 10 тыс. солдат «новой армии» удалось разгромить эти отряды.
Ситуация резко обострилась в связи со стихийными бедствиями 1909-1910 гг. По стране прокатилась лавина «голодных» бунтов. Пиком движения стал 1910 г. Наибольшего размаха оно достигло в бассейне Янцзы- провинциях Хунань, Цзянси, Аньхуэй и Цзянсу. Самым значительным из этих волнений и восстаний стал «рисовый» бунт 1910 г. в Чанша. С лозунгами «Громи богатых, помогай бедным!» и «Чиновники угнетают, народ восстает!» повстанцы нападали на дома богачей, усадьбы помещиков, хлебные лабазы и рисовые лавки, громили уездные
«Кто несет тяготы займов» (карикатура)


340
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ямэни, полицейские участки и дома чиновников. При этом одна часть повстанцев провозглашала политические лозунги, а другая преследовала лишь цель перераспределения зерна, денег и вещей. «Голодные» бунты перемежались с антиналоговыми восстаниями, ибо вся тяжесть финансовых затрат на проведение «новой политики» в 1909-1911 гг. легла на плечи трудящихся в виде дополнительных налогов. В итоге антиналоговые восстания в эти годы достигли наибольшей остроты. Наиболее крупной из таких вспышек стало восстание 1910 г. в уезде Лайян провинции Шаньдун. По сравнению с 1900-1908 гг. число антиналоговых выступлений возросло втрое. Кроме того, по всей стране прокатилась Сунь Ятсен. 1900 г. волна выступлений против переписи населения.
Стихийное массовое движение непрерывно нарастало. Только в одном 1910 г. произошло более 80 «голодных» бунтов и более 30 восстаний крестьян и горожан. Безудержный рост цен, особенно на рис, ухудшение положения народных масс, массовое движение против налогов, «голодные» бунты - таковы были симптомы приближавшейся смуты. Российский посланник в Пекине И.Я.Коростовец сообщил: «В стране повсеместно замечается антиправительственное брожение, проявляющееся в восстаниях, бунтах, погромах и военных мятежах». При всем том все эти разрозненные и стихийные выступления были далеки от перерастания в общекитайскую крестьянскую войну и прямой опасности для маньчжурской династии Цин не представляли, равно как столь же распыленные, сугубо локальные и плохо организованные восстания тайных обществ.
Первое десятилетие XX в. ознаменовалось активизацией революционных антиманьчжурских национально-освободительных настроений. Китайские крайние радикалы взяли на вооружение лозунг «революционное изгнание маньчжуров». Под влиянием русско-японской войны и русской революции 1905-1907 гг. участились их выступления против цинской монархии. События первой русской революции нашли широкое отражение в китайской прессе 1905-1907 гг., в первую очередь на страницах «Миньбао» - органа созданного Сунь Ятсеном Объединенного союза (Тунмэнхуэй). Издание активно популяризировало опыт борьбы русского пролетариата с монархией и призывало применять его на практике. Китайские революционеры приветствовали происходившие в России события. Летом 1905 г. В Токио произошло объединение различных китайских организаций, ставивших своей целью свержение цинской монархии и учреждение Китайской республики. В Тунмэнхуэй вошли Союз возрождения Китая (Синчжунхуэй), созданный в Гонолулу в 1894 г. и имевший к тому времени свыше 40 отделений на родине и за границей, а также Союз возрождения славы Китая (Гуанфухуэй) - организация революционеров Чжэцзяна и Цзянсу, и Союз обновления Китая (Хуасинхуэй) во главе с хунаньцами Хуан Сином и Сун Цзяожэнем. В августе 1905 г. была принята Декларация


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
341
Объединенного союза - основной программный документ революционеров, написанный Сунь Ятсеном.
«Китай должен быть государством китайцев, и управлять им должны китайцы. После изгнания маньчжуров наше национальное государство возродится во всей его славе», - таков главный тезис Декларации.
Руководящие центры китайских революционеров долгое время находились за пределами Китая - сначала в Японии, затем во Вьетнаме. Антиманьчжур- ские настроения охватили китайскую студенческую молодежь, учившуюся в Японии. Там издавались ан- тиманьчжурские газеты и журналы. Большой популярностью пользовались антиманьчжурский памфлет умершего в тюрьме Цзоу Жуна «Революционная армия» и статьи сотрудничавшего в шанхайской газете «Субао» публициста Чжан Тайяня. В основу программы Объединенного союза были положены сформулированные Сунь Ятсеном «три народных принципа» (санъминъ чжун). Первый - «национализм» расшифровывался им как требование свержения чужеземной, маньчжурской династии и восстановления чисто китайского правления. Второй принцип - «народовластие» толковалось им как ликвидация монархического строя и учреждение республики. Третий - «народное благосостояние» отражало требование уравнения прав на землю, т.е. проведения постепенной национализации земли путем установления прогрессивного налога на землю в духе учения американского экономиста Г.Джорджа. Центральный орган Объединенного союза - журнал «Миньбао» («Народ») выступал активным пропагандистом «трех народных принципов». По мысли Сунь Ятсена, предстоящая китайская революция должна была не только покончить с маньчжурским владычеством и монархическим строем, но и повысить благосостояние страны, сделать Китай сильным и могущественным государством, способным не только освободиться от притеснения со стороны иностранных держав, но и опередить по уровню экономического развития ведущие страны Европы и Америки. Пропаганда революционерами своих программных установок проходила в острой идеологической борьбе против реформаторов в эмиграции и против конституционалистов в самом Китае. Со своей стороны, Кан Ювэй и Лян Цичао не прекращали ожесточенных нападок на Сунь Ятсена и его соратников.
Свою крайнюю малочисленность и слабость революционеры пытались компенсировать наличием сильного союзника - многочисленного, вооруженного и организованного. Таковым до 1907-1908 гг. являлись тайные общества (хуэйдан). При организации локальных восстаний революционеры использовали их как послушные боевые дружины. При подготовке восстаний акцент делался на тактику узких заговоров с участием лидеров тайных обществ. В 1904 г. лидеры двух революционных организаций - Гуанфухуэй и Синчжунхуэй - установили связь с рядом хуэйданов Чжэцзяна и Хунани. В Чжэцзяне революционеры пытались
Хуан Син


342
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
объединить хуэйданы и создать на их основе общепровинциальный антимань- чжурский союз. В 1906 г. революционеры из Объединенного союза установили контакты с тайными обществами Сычуани. Организации революционеров поначалу выступали как союзы единомышленников, не имели своего партийного аппарата и поэтому в организационном плане мало что могли дать тайным обществам. Кроме того, десятки последователей Сунь Ятсена сами являлись членами тайных обществ - в основном «Триады». В Союз возрождения Китая вступали и руководители хуэйданов, в массе своей остававшиеся монархистами. И только лишь некоторым из них, например в Хунани, революционеры навязали лозунг провозглашения республики.
В середине 1905 г. Объединенный союз приступил к организации революционного движения в Китае. К этому времени его численность уже превышала 10 тыс. человек. В каждой из провинций действовали провинциальные комитеты союза. Первое антиманьчжурское восстание, в котором принимали участие его члены, вспыхнуло 16 ноября 1905 г. в провинции Цзянси среди горнорабочих угольных шахт в Пинсяне. К нему присоединились солдаты войск местного гарнизона в Лилине и крестьяне-члены тайного «Общества старших братьев» в уезде Люян. Восстание началось преждевременно и не было поддержано другими отделениями Союза. В конце декабря 1906 г. восстание было жестоко подавлено маньчжуро-китайскими властями. Сунь Ятсен и его заместитель Хуан Син начали готовить новое антиманьчжурское выступление в пограничных с Индокитаем южных и юго-западных провинциях. Начавшееся 11 апреля 1907 г. в районе Хуанган (на границе провинций Гуйчжоу и Юньнань) восстание не удалось. Неудача постигла и последовавшие за ним восстания в Вэйчжоу и двух уездах Гуандуна, где происходили стихийные крестьянские волнения, вызванные непомерными налогами. Отряд Объединенного союза до середины 1908 г. смело сражался с превосходившими его в несколько раз правительственными войсками, а затем отступил на территорию Французского Индокитая, где был интернирован колониальными властями. В ходе этих восстаний сразу же сказались слабые стороны тайных обществ - их разобщенность и местничество. Горький урок революционеры получили в ходе провалов подготовки и неудач совместных с тайными обществами восстаний 1906-1907 гг., особенно поражения восстания в Пинсяне. Под влиянием этих неудач Объединенный союз раскололся. Из него вышли либо обособились крупные местные организации. Это, в свою очередь, еще более ослабило революционный лагерь.
Еще до этого внутри Объединенного союза существовали серьезные разногласия по поводу предложенного Сунь Ятсеном принципа «народного благосостояния». Отражением указанных разногласий явился созданный в 1907 г. Союз всеобщего прогресса (Гунцзиньхуэй). В его состав входило много представителей помещиков, не признававших третьего принципа Сунь Ятсена - уравнения прав на землю. Союз всеобщего прогресса видел свои задачи в свержении цинской монархии и учреждении суверенного республиканского государства. Его программа содержала также резкую критику агрессивной политики держав. В результате


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
343
первого раскола Объединенного союза образовалось два революционных центра- Хубэй-Хунаньский и Гуандунский. Первым руководили местные организации, вышедшие из Объединенного союза, а вторым - Сунь Ятсен и Хуан Син. Три подготовленные революционерами в 1908 г. восстания в районе Циньчжоу (Гуандун), в Хэкоу (Юньнань) и в Линьцине (Аньхуэй) окончились поражениями. В самом Объединенном союзе обострилась внутренняя борьба, направленная против Сунь Ятсена, а за ней в 1909 г. последовали второй раскол и новое ослабление Объединенного союза. К тому же после поражений 1906-1908 гг. тайные общества оказались ослабленными - многие союзы были разгромлены или же распались. Убедившись в слабой организованности и разобщенности тайных обществ, революционеры после 1908 г. стали уделять меньше внимания сотрудничеству с ними.
Печальный опыт взаимодействия с тайными обществами побудил революционеров с 1908-1909 гг. переориентироваться на внедрение в ряды «новой армии», на агитацию среди ее солдат и офицеров, а также среди студенчества. При работе с военными Сунь Ятсен и Хуан Син продолжали делать акцент на тактику тайных заговоров. Вовлекая в заговоры офицеров и унтер-офицеров, они рассчитывали воспользоваться их влиянием на рядовой состав наньянских войск. Если гуандунский центр Сунь Ятсена и Хуан Сина в работе с «новой армией» не пошел дальше уровня офицеров и унтер-офицеров, то хубэйским революционерам удалось проникнуть в солдатские ряды. 5 января 1910 г. Хуан Син организовал восстание среди частей «новой армии» в Гуанчжоу, однако ввиду недостаточной подготовки выступление было быстро подавлено властями. Но неудачи не останавливали революционеров. Новое восстание под руководством Хуан Сина намечалось на весну 1911 г. в том же городе Южного Китая. Это было самое крупное из когда-либо организовывавшихся Союзом вооруженных антиправительственных выступлений. Из-за недостаточно четкой организации восстание началось преждевременно - 26 апреля 1911г. - и было жестоко подавлено маньчжурами. Объединенный союз потерял в этом выступлении 72 человека, преимущественно представителей учащейся молодежи.
Крайне отрицательно на всем революционном движении сказались отсутствие сплоченности в Объединенном союзе и слабая связь между его членами, многие из которых вели раскольническую деятельность и критиковали друг друга. Объединенный союз лишь считался общекитайской организацией, но так и не стал ею. В итоге китайские революционеры не имели единого руководящего и координирующего центра, способного их объединить. Отказываясь от непосредственной работы среди народных масс, они делали ставку на организацию отдельных восстаний силами небольших групп героев-добровольцев в надежде, что к ним примкнут «новые войска», охранные батальоны, а затем и народные массы. У революционеров, по существу, не было строго разработанных установок по вопросам массовой борьбы. Революционеры все больше делали ставку на восстания в «новой армии» и агитацию в ее рядах. После поражения военного восстания 1910 г. в Гуанчжоу революционеры усилили работу в «новых войсках»,


344
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
«Старая Будда»
особенно в Хубэе и главным образом в Ухани. При этом лозунг свержения династии Цин нашел явный отклик среди антиманьчжурски настроенных солдат здешних «новых войск». Тем не менее к 1911 г. малочисленные, разобщенные и плохо организованные революционные группы реальной опасности для цин- ского режима не представляли.
В условиях нараставшего политического кризиса перед цинской верхушкой остро встала задача укрепления верховной власти. После подписания Заклю-
чительного протокола союзные войска были выве-
I Щк дены из Чжили. Вслед за тем из Сиани в Пекин с ог-
I ромным обозом из 3 тыс. повозок в январе 1902 г. вернулся цинский двор во главе с Цыси. Императора Гуан-сюя водворили в его прежнее место заключения - в заброшенный павильон на островке посреди одного из дворцовых прудов. Все свои указы Цыси продолжала издавать от имени этого узника. Одновременно из Шаньдуна в Чжили вернулись невредимыми «новые войска» Юань Шикая - источник его резко возросшей власти. Главой правительства стал старый князь Цин (Икуан), наместником Чжили был назначен Юань Шикай, усилилось и влияние Жунлу на дела в стране. Таким образом, к руководству пришли люди проиностранной ориентации, склонные к мирным отношениям с державами, сторонники некоторой модернизации государственного аппарата.
После ихэтуаньской катастрофы Цыси пришлось по-настоящему оценить силу держав. Она была вынуждена лицемерно заигрывать с «заморскими варварами» и принимать их у себя. «Старая Будда» очень старалась понравиться своим ненавистным врагам. Закопанных сокровищ Цыси союзные войска не нашли, но все, что ей не удалось спрятать, было ими разграблено или разорено. Цыси спешно восстанавливала былую роскошь и наверстывала все упущенное в период изгнания. Ежедневные расходы двора поднялись до 40 тыс. ляпов. В ходе ихэтуаньской катастрофы 1900 г. Цыси лишилась части своих богатств и по возвращении в Пекин всячески старалась возместить утраченное. Для этого высшие сановники империи, в первую очередь наместники и губернаторы провинций, были обложены тяжелой данью - ежегодным подношением Цыси богатых подарков: драгоценностей и денег. В итоге ежегодные расходы императрицы составили почти 13 млн. ляпов, т.е. вдвое больше, чем у любого цинского императора прежних 250 лет. После такой грабительской «дележки» с правительницей сановники отыгрывались на налогоплательщиках, возмещая свои «придворные» потери, повышая старые и вводя новые поборы. Тем самым Цыси лично способствовала усилению налогового бремени. Чтобы облегчить эту тяжелую ношу, наместники и губернаторы в свою очередь перекладывали часть этих обязательств на ниже-


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
345
Достопримечательности Пекина на карте периода Цин
стоящую бюрократию - глав областей и округов, а те - еще ниже. Таким образом, негласная «дань» еще больше настраивала верхушку периферийного государственного аппарата против быстро слабеющей династии. Пекин все более терял поддержку провинций. Кроме того, по возвращении из «самоизгнания» Цыси занялась достройкой своей резиденции Ихэюань, что также вело к росту налогового бремени.


346
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В последние годы царствования Цыси страной фактически управлял старый великий князь Цин (Икуан) - крайний реакционер и противник серьезных новшеств, выходивших за рамки умеренной модернизации госаппарата. Он являлся главой Военного совета. Почти все ответственные посты в Пекине и в провинциях были заняты его ставленниками. В этом отношении он шел по стопам Ли Хунчжана, да и сама Цыси надеялась сделать великого князя Цина вторым Ли Хунчжаном. Ценя умение князя вести дела с «заморскими варварами», она сквозь пальцы смотрела на его корыстолюбие, взяточничество, торговлю должностями и званиями. Старый князь настолько сосредоточил в своих руках все нити управления страной и обрел такую поддержку держав, что Цыси не решалась тронуть его. Между тем большой потерей для династии и лично для Цыси стала в 1901 г. смерть Ли Хунчжана. На смертном одре он завещал императрице своего преемника во всех делах - Юань Шикая. Таким образом, этот сановник и генерал стал главой Хуайской (Аньхуэйской) группировки, вскоре получившей наименование Бэйянской, ибо под старую группировку он подвел крепчайший фундамент в виде «новых войск», или Бэйянской (Северной) армии. Видя в нем «второго Ли Хунчжана» и выполняя волю покойного, Цыси до поры до времени всемерно продвигала генерала наверх по ступеням власти. Так генеральская клика из Сяо- чжаня (под Тяньцзинем), где был штаб Бэйянской армии, стала руководящей силой Аньхуэйской, а затем и Бэйянской группировки. В ее рамках военные сразу стали отодвигать гражданских лидеров на второй план.
За три года (1901-1904) Юань Шикай приобрел огромную власть. Он стал главнокомандующим «новой армии», по сути - главой Комитета по проведению военной реформы и наместником столичной провинции, руководил транспортом и связью - железными дорогами, пароходством, почтой и телеграфом. Это делало Юань Шикая самым сильным человеком Китая после Цыси. Важную роль при этом играла особая благосклонность держав к этому «сильному человеку». Именно на него державы все больше делали ставку. В западных столицах очень ценили Юань Шикая за разгром ихэтуаней в Шаньдуне и молчаливую поддержку наместников Южного Китая, фактически принявших сторону Запада во время ихэтуаньской авантюры Цыси.
В 1902 г. Юань Шикай попытался установить реальный контроль над «нань- янскими» дивизиями, формировавшимися к югу от Янцзы. Вместо разделения «новых войск» на Бэйянскую и Наньянскую армии он собирался на базе всеобщей воинской повинности создать единые вооруженные силы с подчинением их только центру. Такой монолит должен был целиком подчиняться Юань Шикаю и сделать его могущественным военным диктатором. Увидев в этом смертельную угрозу династии, Цыси и великий князь Цин отвергли этот вариант. Маньчжуры предпочли оставить будущие «наньянские» дивизии в ведении периферийных лидеров, видя в последних меньшее зло и противовес Сяочжаньской генеральской группировке. Эту свою неудачу Юань Шикай компенсировал усилением Бэйянской армии благодаря ее перевооружению и формированию новых частей. Вскоре Юань Шикай стал фигурой «лихунчжановского» масштаба. Умный, хитрый, лов¬


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
347
кий лицемер и царедворец постепенно шел к овладению верховной властью, но до поры до времени заискивал перед Цыси и «партией вдовствующей императрицы».
Неуклонно и осторожно он насаждал своих ставленников в государственный аппарат, действуя где подкупом, где интригами, а где и силой. На севере Китая на командные посты в «новой армии» он назначал только своих сторонников и выдвиженцев. Именно эти военные и составили Сяочжаньскую генеральскую клику.
Юань Шикай стоял у колыбели Бэйянской армии и обрел над ней огромную власть. Целиком от его воли зависели набор офицерских кадров, их оклады и продвижение по службе. Командный состав подбирался здесь по принципу личной преданности «отцу новой армии». Из такого рода кадров сложилась Сяочжаньская группировка, разросшаяся затем в Бэйянскую милитаристскую клику. В ней Юань Шикай пользовался неограниченным личным влиянием. Наиболее крупными фигурами в Бэйянской группировке после самого Юань Шикая были генералы Дуань Цижуй, Фэн Гочжан, Сюй Шичан и Чжан Сюнь. Чтобы гарантировать личную преданность солдат, Юань Шикай значительную часть дивизий составил из своих земляков - зажиточных крестьян Хэнани. Кроме того, верный соратник Юань Шикая генерал Сюй Шичан с 1902 г. создавал в городах полицию по японскому образцу. Благодаря этому Бэйянская группировка получила в свои руки еще один инструмент для овладения властью.
Помимо укрепления собственной военной власти, Юань Шикай деньгами и подарками вербовал себе сторонников при дворе, используя свои финансовые возможности наместника Чжили. Тем самым он подтверждал наихудшие опасения значительной части маньчжурской аристократии. Она стремилась ликвидировать эту угрозу для себя и династии со стороны генералов-китайцев из Сяо- чжаньской группировки. Видя чрезмерное усиление Юань Шикая, Цыси в противовес ему укрепляла позиции великого князя Цина. Помимо руководства Военным советом, министерством иностранных дел (Вайубу) и Комитетом по делам правления (Чжэнъучу) в его руки были переданы финансы и другие важнейшие сферы управления. В итоге великий князь Цин и Юань Шикай стали двумя самыми сильными фигурами в цинской системе власти после Цыси и ее главного евнуха Ли Ляньина. Генерал-наместник стремился еще более укрепить свое положение, налаживая особые отношения с великим князем Цином и его сторонниками. Эта часть маньчжурской верхушки постепенно сближалась с Сяо- чжаньской группировкой китайских военных, видя в ней опору и противовес другой группировке князей императорской крови во главе с Цзайцзэ. К этому их подталкивало изменение в соотношении сил в верхнем эшелоне власти. Однако их сближение вызывало противодействие со стороны соперников при дворе.
В 1907 г. двух самых опасных китайских наместников - Юань Шикая и Чжан Чжидуна маньчжурский двор решил держать у себя под рукой. Оба были сняты с


348
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
постов и переведены из своих ставок в столицу на почетные, но безвластные должности - под надзор маньчжурских князей. Поскольку Бэйянская группировка стала слишком опасной для династии Цин, Цыси в 1907 г. лишила Юань Шикая поста главнокомандующего «новой армией». Взамен ему дали «повышение», назначив министром иностранных дел и членом Военного совета. Отняв у Юань Шикая военную власть, Цыси полагала, что обезглавила Бэйянскую группировку, сделала и последнюю, и ее лидера более безопасными для маньчжурского режима. Хотя этим «повышением» маньчжуры отстранили «отца новой армии» от непосредственного руководства своим детищем, Юань Шикай продолжал контролировать бэйянские дивизии и своих сторонников в генеральских и полковничьих мундирах. Перевод Юань Шикая на штатские должности не лишил его лидерства в Бэйянской группировке и контроля над «новой армией».
Вся эта борьба за власть происходила на фоне последовавшего за ихэтуань- ским кризисом общего ослабления цинского режима и быстрого падения авторитета маньчжурской династии Цин. Ситуация в стране оказалась настолько угрожающей, что лидеры «партии императрицы», прежде всего Жунлу, добились от Цыси корректировки правительственного курса. Уже в январе 1901 г. в Сиани было положено начало верхушечным реформам, известным под названием «новой политики» (iсинъчжэн). Для их проведения был создан особый Комитет по делам правления. Его возглавил великий князь Цин. В состав комитета наряду с Жунлу и маньчжурскими сановниками из «партии императрицы» вошли лидеры периферийных сил - наместники Чжан Чжидун и Лю Куньи. Целью комитета стала разработка более гибкого курса - как внутриполитического, так и по отношению к великим державам. При этом главным направлением реформ стала модернизация государственного аппарата, которая предполагала ликвидацию архаических и бесполезных учреждений, создание новых - до того отсутствовавших служб и придание остальным ведомствам современного облика. За всем этим стояла негласная, но главная задача новой политики, а именно централизация, т.е. всемерное усиление роли столичного звена госаппарата и тем самым укрепление пошатнувшихся позиций династии Цин. На начальной стадии «новой политики» эта линия еще не стала доминирующей и вышла на первый план только после смерти Цыси в ноябре 1908 г.
После ихэтуаньской катастрофы Цыси поняла необходимость умеренных реформ для спасения трона и династии, а с ними и господства маньчжурской аристократии. В январе 1901 г. Цыси издала указ о реформах, а в феврале - «эдикт самоосуждения», содержавший критику политики «усвоения заморских дел». Оба документа вызвали надежду среди сторонников реформ.
Державы не доверяли династии Цин, уже однажды променявшей свои заверения в «дружелюбии» к «варварам» на союз с их врагами - ксенофобами-ихэ- туанями. Гарантию неповторения событий 1898-1901 гг. западные политики видели не только в «репрессалиях», но и в скорейшей модернизации самого режима, и прежде всего создании новой армии. Последняя должна была стать реальным подтверждением словесных заверений маньчжурской верхушки в вер¬


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
349
ности статьям Заключительного протокола 1901 г. Давление со стороны победителей подталкивало Цыси и ее окружение к политике реформ. Идя навстречу требованиям держав, Пекин срочно ликвидировал архаичный, неповоротливый и ксенофобный Цзунли ямэнь. Вместо него было создано по европейскому образцу министерство иностранных дел во главе с великим князем Цином. При этом державам всячески давалось понять, что с прежней ксенофобией при цинском дворе навсегда покончено. Министерство иностранных дел было поставлено над остальными ведомствами. В 1902 г. специальным указом был снят запрет на брачные союзы между маньчжурами и китайцами, а также осуждался обычай бинтования ног у китаянок. В том же году была создана городская полиция по японскому образцу.
Русско-японская война вторично сотрясла верхи режима. Встревоженные этими событиями ряд наместников-китайцев во главе с Чжан Чжидуном настоятельно рекомендовали Цыси пойти на конституционные уступки оппозиции и перетянуть ее на свою сторону. Юань Шикай предложил послать за границу специальную миссию для изучения западных конституций и парламентов. Напуганная не меньше наместников, Цыси реализовала совет Юань Шикая, а затем даже создала особую Комиссию по изучению государственного строя. Вернувшиеся из поездки члены миссии рекомендовали ввести в Китае конституционную монархию. В 1905-1907 гг. для изучения конституционного строя в Европе и США туда были направлены ряд миссий во главе с сановниками, а также отдельные государственные деятели. Наиболее важную миссию возглавил князь крови Цзайцзэ, по возвращении рекомендовавший ввести в Китае конституцию. Цыси согласилась с этим проектом, но под предлогом тщательной подготовки к такому шагу встала на путь проволочек. Перспектива введения конституции расколола маньчжурскую верхушку на два лагеря. Группировка осмотрительных политиков во главе с Цзайцзэ и Дуаньфаном предлагала пойти на постепенные уступки оппозиции. Крайние же реакционеры, предводительствуемые великим князем Цином и Те- ляном, решительно противодействовали им в споре о государственном строе. Цыси оказалась между двух огней и выжидала. Тогда китайские наместники, послы в западных столицах и сановники в 1905 г. обрушили к подножию трона поток петиций с просьбой ввести конституцию. Уступая этому нажиму, Цыси и великий князь Цин в сентябре 1906 г. объявили о подготовке к введению конституции. Сделав эту словесную уступку, маньчжурский двор не отказался от тактики затягивания и проволочек, а лишь немного ускорил модернизацию исполнительных ведомств государственного аппарата. Только через год, осенью 1907 г., последовали реальные шаги в рамках программы «подготовки конституции». Было объявлено о скором создании в Пекине Верховной совещательной палаты («предпарламента») и об учреждении совещательных комитетов в провинциях. Кроме того, за границу была послана вторая миссия для изучения конституций.
В 1907 г. Цыси в особом указе обещала даровать стране конституцию и парламент. Его первое заседание она намеревалась открыть лично и председательствовать на нем. Публичное заявление об этом должно было успокоить оппози¬


350
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
цию и настроить на терпеливое ожидание. Подготовительная работа к такому обновлению государственного строя затягивалась до 1916 г. Кроме того, императорская власть заранее объявлялась вечным и неприкосновенным институтом, неподвластным конституции и парламенту. Практически вся власть оставалась в руках «конституционного» богдохана. Сын Неба по-прежнему имел право издания законов и законодательной инициативы, осуществлял верховное командование армией и флотом. Парламент отдавался на волю императора, т.е. он мог прервать его сессии и распустить по собственному произволу. В этих действиях двора сочетались некоторые уступки оппозиции и просто конституционные маневры. Такая двойственность определялась кризисом верхов, противоречиями в правящем лагере, давлением оппозиции и ростом недовольства в стране. Цинская верхушка начала осознавать необходимость политических перемен. Последнее, однако, уравновешивалось страхом перед возможным перераспределением власти в пользу китайской элиты. Боязнь поделиться властью сочеталась с опасениями потерять ее совсем. Политической реформой «сверху» цинское правительство надеялось успокоить общественное мнение. Организация конституционных кружков и обществ, имевших задачей пропаганду основ представительного образа правления, создание библиотек, читален, вечерних и воскресных школ, книгоиздательств - все, что в известной мере должно было отвлекать от насильственных форм борьбы, шло в ход. И властям на какое-то время действительно удалось смягчить остроту положения.
Вместе с тем цинское правительство, по сути дела, вернулось к проектам Кан Ювэя и эдиктам Гуан-сюя, которые, после их отмены в 1898 г., стало проводить в жизнь в 1905 г. При этом в ряде случаев курс «новой политики» был даже более радикальным, чем прожекты «ста дней реформ». Авторство Кан Ювэя и его соратников жестко замалчивалось, ибо они оставались «бунтовщиками» и «преступниками». Сами же реформы 1902-1910 гг. целиком приписывались «мудрости» и «благоволению» Цыси. Последняя пыталась в глазах Запада и своих подданных предстать умеренным реформатором и прогрессивным политиком. В 1905 г. правительство Цыси - великого князя Цина издало ряд указов о реформах. Они продолжали реорганизацию армии по европейскому образцу. Программы преподавания по японским образцам включали «заморские науки», создавались школы, в том числе женские, располагавшие современной программой обучения. Императорскими эдиктами поощрялось развитие промышленности и торговли, планировалось строительство новых железных дорог, запрещалось опиумокурение, на средства казны посылались за границу на учебу студенты - маньчжуры и китайцы. В ходе реформ цинский двор пошел на ликвидацию явной архаики. Так, отменялась веками существовавшая практика написания схоластических экзаменационных «восьмичленных сочинений» (багу вэнъчжан) для получения ученого звания. В 1905 г. и сами традиционные экзамены кэцзюй были упразднены. Отменялись и средневековые экзамены на занятие военных должностей - с поднятием тяжестей и стрельбой из лука. Снимались запреты на разработку недр, связанные с культом предков, правилами геомантии и другими


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
351
традиционными препонами. В судебной практике отменялись наиболее устаревшие и варварские методы следствия, в том числе особо жестокие пытки.
Цинский режим демонстративно пошел навстречу пожеланиям купечества и буржуазии и сделал им ряд уступок. Тем самым правительство надеялось, с одной стороны, пополнить казну путем их обложения, с другой - смягчить их недовольство, при-
*
****^tt«ÄÄ
* " *2 SS*»*
1 + я 1 I Я * * * * I' *>-<***£* * *• А? -5* *5 5 к а т
» w к * * 2 5 1
JS я Я * * « « fl и
« 2 * * И ti я К £ .
SïîïlUSS*
5ial8ï!B'8iïî58 г S ï 5 S3 £ i * i"
Опубликованный в 1904 г. Устав Столичного университета
влечь на свою сторону, расширить социальную базу режима и укрепить положение династии. Так, были созданы министерство торговли и правительственный Дайцинский банк, началась выдача торгово-промышленных лицензий, в городах создавались торгово-промышленные палаты. Было положено начало торгово-промышленного законодательства, утверждались уставы разного рода акционерных обществ и торговых союзов, устанавливалась целая шкала наград предпринимателям за успешную деятельность, в том числе им жаловались почетные звания и чины. Упорядочивались горнорудное дело и сельское хозяйство. Началась реформа системы образования, было создано министерство просвещения, в провинциях открывались школы трех ступеней, причем выпускники средних и высших школ имели право на получение чиновной должности. Наиболее способных выпускников и учащихся новых школ стали за казенный счет посылать на учебу за границей, прежде всего в Японию. Вскоре тысячи китайских студентов стали обучаться в японских университетах и институтах. Изменялась программа экзаменов на ученые звания. Вместо древней классики и «восьмичленных сочинений» оценивались знания по политической истории Китая, истории наук стран Запада.
Главный акцент делался на модернизацию государственного аппарата, который к 1911 г. являл собой причудливое сочетание традиционного и современного. Новые министерства сосуществовали со старыми ведомствами, например чинов и церемоний, и руководились старым Военным советом (Цзюньцзичу), так как кабинет министров был учрежден только в 1911 г. При дворе сохранялось множество архаических учреждений во главе с Императорской канцелярией (Нэйгэ). Наряду с «новой армией» сохранялись средневековые «восьмизнаменные» и «зеленознаменные» войска. Тем не менее при дворе ликвидировались некоторые архаичные учреждения, был упразднен ряд синекур, в столице несколько сократился центральный аппарат. Создавалась отсутствовавшая до этого в Китае городская полиция и учреждались министерства - сначала полиции, а затем внутренних дел.


352
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Модернизация государственного аппарата для верхушки цин- ского режима прежде всего означала его централизацию. А последняя означала резкое ослабление периферийных звеньев и соответствующее усиление роли звеньев столичных. В результате из ведения провинциальной бюрократии частично изымались военные и финансовые вопросы, а также средства современной связи - почта и телеграф. Для этого верховный контроль над офице- Судебный процесс в цинском Китае рами, солдатами и деньгами пе¬
реходил к вновь созданным министерствам - военному, финансов, почт и телеграфа. Все три министерства возглавлялись и контролировались маньчжурами. Таким образом, периферийная бюрократия, в массе своей китайская, частично теряла важнейшие рычаги власти и источники дохода. С той же целью было создано министерство земледелия, промышленности и торговли. Перевод всех важнейших дел с мест в столицу означал частичный передел реальной власти. Из рук китайцев она во многом переходила в ведение маньчжуров и прочих «восьмизнаменных», а также наиболее преданных династии китайских сановников. Абсолютное большинство должностей в центральном аппарате теперь принадлежало именно этим трем категориям.
Понимая, что введение конституции резко усилит роль китайской бюрократии в делах правления, маньчжуры с 1905-1907 гг. начали лихорадочно укреплять свое господство превентивными мерами. В их числе было и постепенное вытеснение китайцев с ключевых постов на местах. Все это должно было заранее обеспечить полное господство маньчжурской аристократии «восьмизнаменных» в условиях формально конституционного строя. Формируя централизацию госаппарата и концентрируя всю власть в своих руках, маньчжуры в 1905-1907 гг. стали спешно проводить административные реформы в Маньчжурии, укреплять свой контроль над армией и финансами. Из глав 13 министерств и председателей палат 9 принадлежали к цинской аристократии и «восьмизнаменным». Отбросив принцип «равенства маньчжуров и китайцев», Цыси и великий князь Цин (Икуан) стали опираться только на сугубо «своих». Таким образом, при проведении «новой политики» цинская верхушка резко нарушила прежний баланс сил между маньчжурами и китайцами в госаппарате, создав глубокую трещину в этом блоке. Результатом стали дальнейшая изоляция маньчжурской аристократии и дальнейшее ослабление позиций Цин.
«Новая политика» 1901-1911 гг. включала весьма специфические реформы. Последние создавали новое для укрепления старого, для санации цинского


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
353
режима. При этом реформировалось не само общество, а только госаппарат империи. Вместо комплексных, глубинных и радикальных реформ проводились частичные, верхушечные и формальные новации. Главной целью реформ стало укрепление власти маньчжуров. На все главные новые посты назначались маньчжурские князья, «восьмизнаменные», верные слуги династии из числа китайцев- сановников. В конечном счете вместо создания нового общества консервировалась надстройка старого. «Новая политика» была сдобрена явным лицемерием и демагогией. Маньчжуры всемерно пытались упрочить свое господство над китайцами, а сами издавали широковещательные указы об уравнении в правах маньчжуров и ханьцев, об отмене былого запрета на браки между ними. Между тем в армии, в госаппарате и в судах маньчжуры продолжали пользоваться либо бесспорным правом первенства, либо преимуществом и привилегиями.
Тем самым конфликт между двумя нациями сохранился. Наиболее полно и последовательно проводилась только военная реформа. Остальные осуществлялись частично и медленно. Многие реформы остались только на бумаге, в указах и проектах, некоторые нововведения оказались лишь пустыми обещаниями. Новое вводилось с крайней осторожностью и понемногу, а то и просто искажалось и превращалось в свою противоположность косными, коррумпированными чиновниками. Прогнивший бюрократический аппарат, особенно на местах, в меру своих возможностей многие начинания сводил на нет. Между тем даже со столь куцыми реформами маньчжуры запоздали. Упустив исторический шанс модернизации в период «ста дней реформ», династия вскоре оказалась дискредитированной ихэтуаньской катастрофой. После нее «новая политика» выглядела в глазах китайцев как результат давления европейцев - «заморских варваров» на «северных варваров» - маньчжуров и не способствовала повышению авторитета династии Цин. В итоге реформы не только не разрешили ни одного серьезного общественного противоречия из числа старых, но и обострили их, а также породили новые.
Осенью 1908 г. резко обострилась болезнь императора Гуан-сюя и значительно ухудшилось состояние здоровья Цыси. Началась скрытая борьба за престол. Великий князь Цин намеревался сделать богдоханом своего сына. В этом его поддерживал Юань Шикай. На худой конец у них в резерве была еще одна подходящая кандидатура. Цыси же решила посадить на «драконовый трон» двухлетнего Пуи, а его отца великого князя Чуня (Цзайфэна) сделать регентом при двухлетнем Сыне Неба. Тем самым ослаблялась власть великого князя Цина, а престол переходил к ветви Цыси в императорском роде Айсинь Гиоро, так как
Цыси
в последние годы жизни


354
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Пуи был внучатым племянником (а по некоторым данным, внуком) Цыси и внуком ее фаворита Жунлу. 13 ноября 1908 г. на заседании Военного совета Цыси осуществила свой замысел. На следующий день, чувствуя приближение собственной смерти, Цыси приказала отравить императора Гуан-сюя, все это время находившегося под домашним арестом. А 15 ноября на 73-м году жизни она сама отошла в мир иной. Ее кончина была встречена страной с нескрываемой радостью и надеждой на перемены к лучшему. Вслед за смертью старой императрицы рухнула и власть ее главного евнуха Ли Ляньина - самого влиятельного и грозного человека при дворе. Его несметные богатства (только золота и драгоценностей было на 14 млн. ляпов) были захвачены дворцовыми чиновниками.
Десятый и последний цинский император двухлетний Пуи был посажен на трон с девизом правления Сюань-тун («Всеобщее Единение») (1908-1912). Вдовствующая императрица Лунъюй- вдова Гуан-сюя должна была помогать князю-регенту в управлении страной. В 70 км северо-восточнее Пекина были сооружены, а затем коренным образом перестроены роскошный мавзолей и огромный могильный курган Цыси. Только лишь один мавзолей обошелся казне больше чем в 2 млн. ляпов. В ноябре 1909 г. состоялось погребение Цыси, причем в мавзолее были замурованы ее сокровища общей стоимостью свыше 1 млрд. ляпов. Таким образом, эта 72-летняя маньчжурка унесла с собой в могилу сумму, превышающую все выплаты Китая по Заключительному протоколу 1901 г. В итоге династия Цин лишилась реальной возможности быстро и безболезненно расплатиться с победителями и прекратить дальнейшее взимание «ихэтуаньских» надбавок к налогам. Последнее могло частично отвести от режима нараставшую социальную и политическую опасность.
За десять предшествующих лет (1898-1908) с исторической сцены сошли такие авторитетные политики и сильные личности, как великий князь Гун, Ли Хунчжан, Лю Куньи и Жунлу. Смерть Цыси, в свою очередь, резко ослабила цинский режим, ибо он до 1908 г. во многом держался на страхе китайской бюрократии перед этой грозной и властной старухой. На следующий год умер Чжан Чжидун. Из когорты выдающихся деятелей эпохи «самоусиления» остался лишь опасный для династии Юань Шикай. На смену «железной» императрице, сорок лет самодержавно правившей страной, пришли двухлетний ребенок и бесцветный князь-регент, не имевший особого авторитета. «У Китая нет головы!» - так ре¬
Император Сюань-тун (справа) и его младший брат. 1908 г.


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
355
зюмировал сложившуюся ситуацию один из китайских генералов. Великий князь Чунь под реформами понимал внедрение внешней европейской атрибутики и имитацию реформ, а укрепление режима трактовал как назначение своих родственников на ключевые посты. Хотя править страной в качестве регента должен был слабый и безвольный князь Чунь, вся власть фактически находилась в руках его дяди - старого князя Цина, уже не сдерживаемого могуществом Цыси. К этому времени измельчала и среда маньчжурских аристократов. Среди них не осталось сильных личностей. Великий князь Цин оказался на две головы ниже умершего князя Гуна и бледной тенью Ли Хунчжана. Если
формальный глава государства в 1909-1912 гг. князь- „
тт г л Великии князь Гун
регент Чунь был сторонником умеренных реформ,
то реальный правитель Китая великий князь Цин был ярым реакционером и врагом новаций. Подобная ситуация вела к выхолащиванию «новой политики», к ослаблению реформаторского курса.
Смерть Цыси лишила цинский режим его авторитетного и сильного лидера. После этого фактический правитель Китая - гибкий политик великий князь Цин стал заложником придворной аристократии и ее косности. В главном тогда для режима вопросе, а именно о разумном дележе власти с китайскими генералами, князь Цин оказался парализован упорным противодействием большинства маньчжурской верхушки. Такая близорукая политика во многом ускорила свержение цинского господства. Еще при жизни Цыси в Пекине началась подспудная борьба за власть между двумя группировками. Первую возглавлял великий князь Цин, вторую - князь крови Цзайцзэ. За каждой из них стояли свои кланы членов императорского дома, маньчжурской знати, «восьмизнаменных» военачальников и китайских сановников. После смерти Цыси противоборство обострилось. Сторонники великого князя Цина придерживались союза с Бэйянской (Сяочжаньской) группировкой, одной из основ своего господства. Последователи Цзайцзэ выступали за отстранение старого великого князя Цина от власти, а Сяочжаньской группировки китайских генералов - от «новой армии», за превращение Юань Шикая и его окружения в безопасных отщепенцев. Так началась борьба за власть между маньчжурами и ханьцами. Во многом это была схватка между штатскими - придворными сановниками и бюрократией, с одной стороны, и военными - с другой. В борьбе группировок великого князя Цина и Цзайцзэ безвольный князь- регент Чунь оказался между двух огней. Тем не менее он твердо стоял за передачу всей военной власти непосредственно в руки самой династии, за устранение, в том числе физическое, Юань Шикая. Многие маньчжурские князья и аристократы боялись, что после смерти Цыси произойдет узурпация верховной власти либо самостоятельно Юань Шикаем, либо им в союзе с великим князем Цином.


356
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Поскольку со смертью Лю Куньи в 1902 г. и Чжан Чжидуна в 1909 г. Хунаньская группировка фактически сошла с исторической сцены, Юань Шикай оказался самым крупным и авторитетным политиком в глазах китайских чиновников, военных и шэныии.
Великий князь Цин и его окружение стояли за союз с Юань Шикаем и Сяочжаньской группировкой. Такой компромисс, т.е. дележ реальной власти с китайскими генералами, позволял, по мысли дальновидного князя, сохранить, хотя и в усеченном виде, официальное господство маньчжурской верхушки. Против такого гибкого курса выступало подавляющее большинство цин- ских князей. Неспособные к уступкам, они боялись лишиться власти вообще. В первые недели после смерти Цыси эта сила возобладала в Пекине. Чрезмерное усиление Бэйянской группировки вызвало обоснованные опасения у цинской аристократии, а Юань Шикай считался потенциальным предателем. Кроме того, князь-регент Чунь спешил отомстить ему за измену своему брату - покойному Гуан-сюю в 1898 г. Впрочем, в тревожный момент передачи власти великий князь Цин и сам был не прочь на время удалить Юань Шикая, этого сильного политика, в руках которого находилась «новая армия». Под предлогом «болезни ног» Юань Шикай в конце 1908 г. был снят со всех постов и отправлен в изгнание - в свое поместье в Хэнани. Группировка князя крови Цзайцзэ при содействии князя-регента готовила убийство Юань Шикая, но маньчжурскую аристократию остановил страх перед возможным ответным бунтом Бэйянской армии и свержением династии силой ее штыков. Кроме того, князья опасались нового конфликта с западными державами из-за убийства генерала. Державы видели в Юань Шикае надежного и сильного «своего» человека. Поэтому его отставка вызвала решительный протест со стороны Англии и США. В связи с угрозой его убийства маньчжурами Лондон сделал Юань Шикаю особые заверения о гарантиях его безопасности. Тем самым жизнь генерала и сановника гарантировалась не только штыками Бэйянской армии, но и силой западных держав.
Вслед за Юань Шикаем в 1909 г. цинский двор сместил с поста наместника северо-восточных провинций его верного соратника Сюй Шичана. Вместо ки- тайцев-сановников на посты наместников столичной провинции и Маньчжурии были назначены маньчжуры. Важная ставка делалась на военного министра Те- ляна. Не сумев обуздать провинциальную бюрократию, цинский режим попытался взять реванш в военной области и остановить свой самораспад благодаря усилению власти над «новой армией». Началась небывалая дотоле концентрация власти, особенно военной, в руках императорской семьи. Князь-регент Чунь объявил себя фельдмаршалом и главнокомандующим всеми вооруженными силами. Один его брат, великий князь Чжуан (Цзайсюнь), был назначен министром военно-морского флота, другой брат, великий князь Цзайтао, получил пост на¬
Юань Шикай


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
357
чальника генерального штаба. Представитель маньчжурской знати Иньчан стал командующим сухопутными войсками. Части «новой армии», которыми до этого командовал Юань Шикай, были переданы генералу-маньчжуру Фаншаню. Кроме того, великий князь-регент объявил себя командующим спешно создававшейся маньчжурской императорской гвардией. Маньчжуры понимали, что «новую армию» никак нельзя оставлять в руках китайцев, но и целиком взять ее под свой контроль уже не могли. Даже находясь в отставке и своего рода ссылке, Юань Шикай сохранил связи с бэйянским генералитетом и свое влияние на выпестованную им армию. А между тем именно «новые войска» становились самым важным инструментом власти, а военная реформа - стержнем «новой политики».
По мысли Ли Хунчжана и Цыси, военная реформа, начатая в 1895 г., была призвана не только обеспечить обороноспособность Китая против внешней угрозы, но и подвести под слабеющий цинский режим современный фундамент из винтовок, полевых орудий и пулеметов. Данная сила должна была постепенно заменить старые войска. Начало формирования «новой армии» было положено после японо-китайской войны с создания «учебного корпуса» во главе с Юань Шикаем. С 1901 г. по этой модели с помощью японских инструкторов стали создаваться дивизии и смешанные бригады «новых войск». Солдаты набирались из коренных жителей данной местности, преимущественно из крестьян-серед- няков, причем властями тщательно проверялась благонадежность новобранцев. Они должны были обладать элементарной грамотностью, физической выносливостью. Части «новой армии» вооружались современным оружием. Рядовые и офицеры освобождались от уплаты земельного налога, а с их семей этот налог взимался в сокращенном размере. Это обстоятельство подчас привлекало в армию и обедневших шэнъгии. Цины возлагали особые надежды на создание «новой армии» и денег на военную реформу не жалели. Именно военная реформа поглотила большую часть средств, потраченных на проведение «новой политики». В проведении военной реформы были кровно заинтересованы и западные державы. Им важно было иметь в Китае военную силу, способную выполнить четыре задачи. Во-первых, заменить собой ксенофобные старые войска, во-вторых, предотвратить или раздавить любое антииностранное массовое движение «снизу», т.е. не допустить повторения ихэтуаньского бунта. В-третьих, пресечь развязывание «сверху» новой антииностранной войны или авантюры типа той, что осуществили Цыси и маньчжурские князья в 1900 г. В-четвертых, создать из новых, т.е. проевропейски настроенных, генералов и офицеров противовес маньчжурским аристократам-ксенофобам. Зародыш и образец такой армии державы увидели в «учебном корпусе» Юань Шикая. Тем более что все его предшествующее поведение в этом плане весьма обнадеживало Запад. Именно в этом генерале державы разглядели нужного им политика.
Маньчжурам нужен был мощный ударный кулак вокруг столицы, чтоб он был всегда у них под рукой. Кроме того, предполагалось разместить в каждой провинции отдельные дивизии и смешанные бригады в качестве карательных сил для быстрого подавления антиправительственных восстаний. Второй причиной соз¬


358
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
дания «новых войск» в долине Янцзы и в Южном Китае послужили особые политические соображения. Цинским верхам были необходимы раскол среди китайских военных и борьба генеральских группировок между собой. Их взаимное сдерживание и противоборство должны были отвлечь военных от объединенного натиска на цинский режим. С начала 70-х годов XIX в. одним из способов поддержания династией Цин своей власти служила игра на противоречиях между Аньхуэйской (Хуайской) и Хунаньской (Сянской) группировками, на умелом противопоставлении их друг другу. После поражений в войне 1894-1895 гг. обе группировки оказались значительно ослабленными, в том числе из-за смерти своих лидеров - Ли Хунчжана в 1901 г. и Лю Куньи в 1902 г. Между тем если Хунаньская группировка фактически сошла на нет, то на базе Аньхуэйской группировки на севере Китая быстро создавалась новая и более опасная Бэйян- ская генеральская и офицерская группировка во главе с Юань Шикаем. Чтобы хоть как-то снизить ее роль и восстановить прежнюю систему сдержек и противовесов, маньчжуры стали усиленно создавать в долине Янцзы и в Южном Китае Наньянскую (Южную) армию. Последняя должна была в принципе уравновесить военное могущество Юань Шикая и его Бэйянской армии. С этой целью с 1902— 1903 гг. стали формировать дивизии и смешанные бригады не только в рамках Наньянской армии, но и по всем провинциям, в том числе и в Маньчжурии. Всего предполагалось сформировать 36 дивизий, общая масса которых призвана была обезвредить угрозу со стороны Бэйянской армии и ее лидера. Противостояние военных группировок Юга и Севера должно было предотвратить появление единой общекитайской военной машины, что означало бы гибель маньчжурского режима. Тем не менее замысел Пекина не удался: «наньянские» дивизии и бригады фактически не сливались в особую армию, а южные генералы и офицеры не сплотились в единую группировку. Здесь династию Цин подвела скрытая феодальная раздробленность, не позволившая создать реальный противовес Бэйянской группировке, и маньчжурская аристократия осталась с ней один на один.
С 1902 г. соединения «новой армии» - либо дивизии, либо бригады - стали создаваться во всех провинциях. Как и бэйянские дивизии, они имели современное вооружение. Их боевая подготовка строилась по иностранному образцу и с привлечением иностранных, особенно японских, советников. Вводились новые уставы, новая организационная структура. В дополнение к пехоте и кавалерии создавались артиллерийские и инженерные части, открывались военные училища и школы нового образца. В 1902 г. Юань Шикай добился учреждения Баодинской военной академии - еще одной кузницы кадров для Бэйянской армии и Сяочжаньской милитаристской группировки. В 1903 г. истек срок установленного Заключительным протоколом двухлетнего эмбарго на поставки оружия и боеприпасов в Китай. После снятия эмбарго «новая армия» стала вновь получать современное вооружение. В том же году Юань Шикай добился создания Комитета по реорганизации армии (Гэцзюньхуэй) и, по сути, стал его главой. С 1904 г. началось быстрое развертывание новых дивизий. К 1913 г. «новая армия» должна была достичь своего планового состава, т.е. 36 дивизий. Числен¬


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
359
ность каждой из них планировалась на уровне 12 тыс. солдат, унтер-офицеров и командиров. Таким образом, общая численность современных частей должна была превысить 430 тыс. человек. Одновременно создавались дивизии резерва второй очереди. Однако к 1911 г. было сформировано лишь 14 дивизий и 18 смешанных бригад общей численностью личного состава свыше 174 тыс. человек, в том числе 160 тыс. пехотинцев и 14 тыс. кавалеристов. На вооружении «новых войск» находились 1 тыс. орудий и 130 пулеметов.
«Новая армия» осталась наемным войском. Как уже отмечалось, для зачисления в ее ряды требовались элементарная грамотность и имущественный ценз, исчислявшийся в доле от земельного налога, или владения землей. Для Севера это соответствовало в среднем уровню зажиточного крестьянина, для Юга это могло быть владением мелкого или среднего помещика. Кроме того, требовалась рекомендация от уездных или волостных властей. Ее заменой служило поручительство от местных шэнъши. Делалось все, чтобы в «новую армию» не проникли опасные элементы. Юань Шикай и его окружение, т.е. генералы Сяочжаньской группировки, делали ставку на создание ударной силы - мобильной, дисциплинированной и современной. В противовес традиции «отец новой армии» создал респектабельное воинство из «хорошего» людского материала. В Бэйянскую армию не могли попасть бродяги, дезертиры и все «неблагонадежные», так как Юань Шикай строго следил за чистотой рядов и качеством личного состава «своих» дивизий и бригад. Введение современных уставов и тактики, новой военной техники, новых для Китая родов войск (артиллерия и инженерные части) явилось своеобразным поворотом в военной среде. В итоге возникла современная профессиональная армия по германскому образцу, с хорошей выучкой и дисциплиной, что повысило престиж офицерского корпуса. С созданием «новой армии» Бэйянской генеральской и офицерской группировки военные (цзюньфа) стали новой политической силой по отношению не только к династии Цин и штатской бюрократии, но и к остальному социуму Китая.
Бэйянская армия со штабом в Сяочжане (под Тяньцзинем) призвана была стать главной защитницей Китая и надежной опорой трона. Она располагалась в Чжили под контролем двора и финансировалась из центральной казны. Наньянская армия со ставкой в Нанкине содержалась из местных казначейств на средства высшей местной администрации бассейна Янцзы и Южного Китая, состояла во многом под контролем здешних наместников и военных губернаторов провинции Все это создавало финансовую и административную независимость «южных» дивизий и смешанных бригад от Пекина. А это, в свою очередь, вело к росту регионалистских местнических настроений, партикуляризма и скрытой оппозиционности по отношению к центру. Если Бэйянская армия оказалась собранной в единый кулак, то Наньянская рассыпалась по огромному пространству. В итоге наньянские военные так и не смогли сложиться в спаянную группировку, а Наньянская армия не стала комплексным противовесом бэйянским дивизиям. Бэйянская армия выступала как инструмент центрального правительства, а Наньянская во многом служила региональным силам. Первая унаследовала старые


360
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
кадры и реакционный дух Аньхуэй- ской армии Ли Хунчжана, а вторая - традиции Сянской армии Цзэн Гофаня и Цзо Цзунтана, в том числе известную независимость их от Пекина, склонность к солдатским мятежам и открытость для антиманьчжурских настроений. Последние приносились в наньянские казармы не только тайными обществами - «Старших братьев» и «Триады», но и революционерами. Хотя шесть бэйянских дивизий по своей численности составляли примерно треть «новой армии» Китая, это была ее лучшая часть, наиболее обученная, лучше всего вооруженная, наиболее дисциплинированная и самая боеспособная. Кроме того, под прямым или косвенным контролем бэйянцев находились еще одна дивизия и две смешанные бригады. Таким образом, Юань Шикай при случае мог рассчитывать на поддержку 7-8 дивизий из 14, а фактически из 23, так как две смешанные бригады примерно равнялись одной дивизии. По плану военной реформы наряду с «новой армией» создавались местные войска современного типа. Эти «охранные войска» (сюньфандуй) формировались на базе резко сокращаемых старых войск «зеленого знамени» и той их части, которая была вооружена и обучена по европейскому образцу (лянъцзюнъ). Охранные батальоны стали новым видом местных войск, находившихся на финансировании и в подчинении наместников и губернаторов провинций.
В условиях политического кризиса цинский режим путем формальной модернизации госаппарата безуспешно пытался приостановить деградацию гражданской бюрократии. Единственным инструментом, неподвластным разложению, оказалась «новая армия». Набиравшая силу военная элита становилась опасным соперником не только гражданских чиновников, но и самой династии. Быстрое укрепление «новой армии», бэйянского генералитета и офицерства знаменовало становление альтернативной политической силы, способной свергнуть династию Цин и занять ее место. В тогдашних условиях азиатского деспотизма только ханьский милитаризм мог реально заменить прогнивший маньчжурский режим. Все остальные социальные и политические силы были либо не готовы к созданию собственного режима, либо предельно слабы. Предсиньхайский кризис еще не мог породить очередную крестьянскую войну, способную похоронить старую династию. Локальные восстания начала XX в., в том числе руководимые тайными обществами, также были не в состоянии покончить с цинским режимом. Крайняя слабость и разобщенность революционных организаций лишала их возможности покончить с господством завоевателей - «северных варваров». Шэнъьии и помещики в массе своей и не думали о насильственной ликвидации маньчжурской династии, а тем более монархии


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
361
вообще. Буржуазия, пролетариат и новая интеллигенция, как и революционеры, отличались предельно скромными политическими потенциями. В лице «новой армии» маньчжурский режим, по сути, создал вершителя своих судеб. В условиях нараставшего политического кризиса Бэй- янская генеральская группировка силой своих отборных дивизий могла буквально все - и подавить любые восстания, и на их волне опрокинуть маньчжурский «драконовый» трон. В конечном счете вместо опоры в лице «новой армии» маньчжуры обрели скрытого и наиболее опасного противника. Таким образом, военная реформа не укрепила цинский режим, а, наоборот, ослабила его.
Сяочжаньская группировка - Юань Шикай и преданные ему генералы-китайцы- Сюй Шичан, Дуань Цижуй, Фэн Гочжан- по мере роста «новой армии» вызывала все большую тревогу у маньчжурских князей, «восьмизнаменных» и придворных китайцев - преданных слуг династии Цин. В 1903 г. и в 1906— 1907 гг. цинская верхушка пыталась поставить эту опасную силу под свой реальный контроль. Однако все усилия такого рода не смогли изменить сложившуюся ситуацию, хотя в 1907 г., как отмечалось, Юань Шикая отстранили от командования Бэйянской армией. Оставшись после смерти Цыси лицом к лицу с генералами Сяочжаньской группировки, маньчжурские князья воочию убедились, что власть над «новой армией», по сути, перешла к китайцам, а это, в свою очередь, чревато для «знаменных» утратой власти над страной. Отправив Юань Шикая в ссылку в его имение, маньчжуры безуспешно пытались взять Бэйянскую армию в свои руки. Между тем контроль Пекина над войсками на Юге и в долине Янцзы был еще слабее, чем на Севере, зато антиманьчжурский, антиправительственный настрой здесь постепенно нарастал. В Наньянской армии и в частях, не входивших в Бэйянскую группировку, периодически происходили волнения, вооруженные выступления.
Если в Бэйянской армии почти не чувствовалось влияние тайных обществ и революционеров, а сама она представляла собой реакционную силу, то в Наньянской армии ситуация была иная. В ее рядах состояло много выходцев из старых войск, не столь крепка была дисциплина. Среди солдат и унтер-офицеров насчитывалось много членов тайных обществ или просто противников династии. Антиманьчжурские настроения органически переплетались с регионалистскими. С 1905 г. этим стали пользоваться и революционеры, начавшие антицинскую пропаганду в южных войсках. Наньянские дивизии и бригады становились все более ненадежными. «Новые войска» бассейна Янцзы и Южного Китая постепенно превращались в потенциально антицинскую взрывоопасную среду. В 1908 г.
Императорский трон в Запретном городе


362
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
крупный военный мятеж вспыхнул в Аньцине (пров. Аньхуэй), вооруженные выступления происходили в частях «новой армии» в районах к северу от Янцзы, а также в Гуандуне и Цзянсу. Особую тревогу маньчжуров вызвало восстание солдат и младших офицеров «новой армии» в Гуанчжоу в 1910 г., после чего было проведено строгое инспектирование всех «новых войск». В некоторых случаях, боясь восстания «новых войск», власти отбирали у солдат боеприпасы. Не вполне надежными становились и охранные батальоны. То же самое наблюдалось в гарнизонах южных городов.
Для усмирения восставших частей «новой армии» привлекались старые воинские контингенты. Прежде всего это были «зеленознаменные» ударные добровольческие и ранее модернизированные батальоны (.пянъцзюнъ), преданные правящей династии. Именно явная ненадежность большинства соединений «новой армии» в долине Янцзы и на юге Китая побудила маньчжуров сохранить многие старые промонархически настроенные части, ранее намеченные к ликвидации. Если остатки старых войск еще сохраняли верность режиму, то сотни тысяч демобилизованных солдат на юге Китая представляли собой горючий материал и легко включались в антиправительственную борьбу. Так, около 100 тыс. солдат Хунаньской армии были распущены и остались без средств к существованию. При этом к повстанцам в Гуанси в 1909 г. присоединилось около 50-60 тыс. таких бойцов. После солдатского бунта в Лючжоу в 1904 г. повстанцы получили поддержку со стороны этих мятежников и их командира Лу Яфа. Для их разгрома потребовалось 115 батальонов правительственных войск. Так старая армия к югу от Янцзы мстила маньчжурам за свое расформирование. Впрочем, и сохранившиеся части «зеленого знамени», и другие старые формирования, особенно местные гарнизоны, также были в большей или меньшей степени пронизаны сетью тайных обществ и в этом отношении недостаточно надежны.
Вторым - после «новой армии» и ее генералитета - потенциальным противником династии Цин все явственнее становилась китайская периферийная бюрократия. Это были наместники, губернаторы провинций, начальники областей, округов, приставств и уездов, а также их многочисленные подчиненные. К скрытому противостоянию трону переходила по преимуществу чиновничья номенклатура Южного Китая и провинций бассейна Янцзы. Эта молчаливая «южная оппозиция» для маньчжуров была не менее опасна, чем угроза со стороны «новой армии». Слишком многие из провинциальных бюрократов и местных шэнъши понимали, что именно маньчжуры и прежде всего Цыси виновны в ихэтуаньской катастрофе. За эту авантюру периферийная бюрократия расплачивалась из «своего» кармана, ибо колоссальная «ихэтуаньская» контрибуция легла тяжелым бременем на местные казначейства и население, усилив тем самым социальную напряженность в провинциях. Следующий после ихэтуаньских событий конфликт династии с наместниками произошел в 1902 г. на почве финансов. Повышение старых и введение новых налогов вызвало тревогу на местах, а в ряде случаев возражения со стороны высших провинциальных властей. В ответ на попытку Пекина вновь усилить фискальный натиск на население и бюрократию


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
363
наместники бассейна Янцзы в 1902 г. отвергли проект увеличения ставки поземельного налога. Традиционной независимости наместников и губернаторов провинций от Пекина способствовали особые отношения этих властителей с великими державами. В своих сферах влияния страны Запада оказывали поддержку местным лидерам. Делалось это как за спиной Пекина, так и открыто, ибо в полномочия наместников и губернаторов входило поддержание внешних сношений для решения местных проблем. В этом плане отношения трона с южными наместниками и губернаторами оставались двусмысленными еще в конце XIX в. На словах эти сановники заявляли о преданности династии Цин, а фактически все более становились независимыми от нее. Южные провинции уже дважды, по сути дела, отделялись от Пекина, бросив маньчжурский режим на произвол судьбы во время войн с державами. Первый раз это произошло в 1894-1895 гг., а второй - в 1900 г. В преддверии третьей фактической измены трону в столице решили принять превентивные меры.
В ходе реорганизации административного аппарата 1906-1907 гг. Цыси и великий князь Цин попытались ограничить всевластие наместников и губернаторов провинций. С целью ослабления региональных лидеров на службу в Пекин были переведены два наиболее влиятельных наместника - Юань Шикай и Чжан Чжи- дун. Лишив их реальной власти, маньчжуры поместили их под неусыпный надзор. Сознавая, что власть на местах уходит из-под контроля, Цыси и маньчжурские князья попытались вернуть ее с помощью реформы государственного аппарата по европейскому образцу. В 1906-1907 гг. прошла полоса создания современных министерств - военного, финансов, внутренних дел, юстиции и просвещения. Все эти вопросы во многом выводились из ведения провинциальных учреждений (.ямэнь, чу, сы, цзюй) и передавались столичным министерствам. Сама по себе реформа была прогрессивной, ибо означала конец феодальной децентрализации государственного управления и переход к современной централизации. Благодаря ей войска, налоги, полиция, суд, школы и прочее во многом выводились из-под власти наместников, губернаторов и их чиновного окружения. Это был удар по местным правителям. Реформа призвана была существенно обессилить периферийную китайскую бюрократию, ослабить независимость наместников и губернаторов-китайцев. Реальная власть от них должна была частично перейти к столичным министрам, а ими назначались либо маньчжурские князья, либо «восьмизнаменные», либо преданные трону китайцы. Таким образом, началось новое перераспределение реальной власти между завоевателями и покоренными, т.е. своего рода «маньчжурская реконкиста».
По сути, готовилось постепенное оттеснение китайской бюрократии с занимаемых ею позиций в госаппарате, лишение ее властных функций, полученных до середины XIX в. и особенно в ходе подавления крестьянских войн 1850— 1868 гг. За местными чиновниками должна была сохраниться лишь одна обязанность - поддержание условий, необходимых для полного контроля над их территориями со стороны центра. Данный вариант был неприемлем для наместников, губернаторов, начальников областей, округов, приставств и уездов. Отвергали


364
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
его и остальные примерно 30 тыс. местных чиновников высшего, среднего и низшего звена. Эта среда встала грудью за сохранение старых порядков. Защищая свои средневековые привилегии, она молча и умело свела к минимуму все старания Пекина. В этой глухой, но яростной борьбе с нововведениями набирали силу антидинастийные, антиманьчжурские, а еще больше - партикуляристские, сепаратистские настроения периферийной ханьской бюрократии. В конце концов эта молчаливая схватка за власть 1906-1907 гг. закончилась вничью, т.е. формальным насаждением на периферии новых структур и фактическим сохранением за местным чиновничеством прежних позиций. Тем самым реформа государственного аппарата обернулась крупным поражением цинского режима. Не добившись заметного укрепления своих позиций, он зато во многом восстановил против себя провинциальную бюрократию и фактически приблизил свое падение.
Тем не менее после смерти Цыси князь-регент Чунь и великий князь Цин снова взяли курс на концентрацию всей полноты власти - прежде всего военной - в руках маньчжурской верхушки и стали активно проводить модернизацию административного аппарата. По сути это явилось вторым натиском маньчжурского центра на китайскую периферию в целях ее полного подчинения. Провинциальная китайская бюрократия очень скоро поняла, что модернизация госаппарата прежде всего ведет к его централизации. В ходе такой модернизации контроль над военной и налоговой сферами от китайской периферийной бюрократии переходил в «маньчжурский» Пекин. Эти меры центра над провинциальными финансами сочетались с постепенным вытеснением китайской бюрократии с ключевых постов в центре и на местах. С 1909 г. маньчжурам передавался надзор за всеми поступлениями в госбюджет. Тем самым династия вновь вступила в конфликт с провинциальной бюрократией, издавна считавшей местные финансы собственной вотчиной. На этой почве весной 1910 г. возник серьезный «соляной конфликт» между периферийными лидерами и маньчжурами. Последние под предлогом централизации финансовой системы и в целях увеличения поступлений в Пекин от соляного налога попытались взять под свой контроль все отчисления от него в пользу местных властей. Столь грубое вмешательство в денежные дела периферии вызвало резкий отпор со стороны наместников и губернаторов провинций, где соль выпаривалась или перевозилась. Понимая всю опасность возникшего конфликта, обе стороны решили не идти на обострение. Тем не менее «соляной конфликт» еще более усилил противостояние между династией и местной бюрократией.
В целом периферийная бюрократия пострадала от «новой политики». В провинции были ликвидированы многие синекуры, сокращен чиновничий аппарат, проведена чистка провинциальных и уездных учреждений от наиболее одиозных взяточников и казнокрадов. Периферийный аппарат воспринял такое вмешательство центра в свои дела крайне болезненно. Кроме того, наместникам и губернаторам провинций пришлось значительно сократить верные им части «зеленого знамени». Такого рода натиск центра на периферии воспринимали как грубое нарушение традиционного порядка, т.е. многовекового молчаливого «до¬


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
365
говора» о разграничении сфер влияния, как перераспределение реальной власти в пользу двора, как слом устоявшегося баланса сил в дихотомии «столица - провинции» или «маньчжуры - китайцы». Видя, что многие начинания Пекина, по сути, ограничивают, а то и просто уменьшают ее власть, периферийная бюрократия в одних случаях молчаливо саботировала распоряжения министерств и Комитета по делам правления. В других случаях местное чиновничество превращало реформаторские начинания либо в их противоположность, либо в источник личного обогащения, совмещая подспудное сопротивление центру с соблюдением своих финансовых интересов. На плечи периферийных лидеров и местных казначейств маньчжуры возложили все расходы по созданию и поддержанию «новых войск» в бассейне Янцзы и в Южном Китае. В Пекине полагали, что кормить эти дивизии и бригады должна провинциальная бюрократия, а командовать войсками в конечном счете будут маньчжурские князья. Данные расчеты оправдались лишь в их первой части, ибо «новые войска», по сути, оказались во власти тех, кто их финансировал. Вместе с тем в некоторых наместни- чествах и провинциях к северу от Янцзы создавались «новые войска», не входившие в систему Бэйянской армии и находившиеся под финансовым и иным контролем местных властителей. Фактическая передача Наньянской армии и некоторых дивизий и бригад в Северном Китае в руки периферийных лидеров объяснялась отсутствием необходимых средств в центральной казне. Денег у министерства финансов хватало лишь на содержание Бэйянской армии - главного козыря Пекина. Поскольку на Юге не существовало такого богатого и централизованного казначейства, как в Пекине, финансирование «новых войск» здесь было возложено на налоговые управления шести наместничеств и одиннадцати провинций. Таким образом, южные дивизии и бригады отчасти оказались в руках местных правителей и стали как бы еще одним видом провинциальных войск.
Кроме того, в ходе военной реформы периферийные наместники и губернаторы получили в свои руки еще одну новую военную силу - «охранные войска», состоявшие из пехотных батальонов и кавалерийских дивизионов. Охранные батальоны стали создаваться с 1901 г. на основе отбора лучших кадров модернизированных местных войск и старых частей «зеленого знамени». Эти местные войска нового типа получили современное вооружение, обучались по иностранным стандартам и находились в подчинении наместников и губернаторов провинций. Таким образом, военная реформа резко усилила периферийную бюрократию в военном отношении, так как в ее руках помимо старых частей оказались теперь дивизии и бригады «новой армии», а также охранные батальоны. В связи с этим возрастали реальные политические возможности местных лидеров, озлобленных уменьшением их административной и особенно финансовой власти. Рост местного военного потенциала усилил независимость периферийных правителей от Пекина и ослабил позиции маньчжуров. Соответственно укреплялись сепаратизм и центробежные тенденции, а провинциальный партикуляризм досрочно стал слагаемым политического кризиса в Цинской империи. В итоге про¬


366
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
веденные маньчжурами реформы не ослабили, а усилили местных властителей. Позиции же династии в провинциях оказались еще более подорванными, ибо складывались условия для будущего отделения провинций и их независимости от Пекина.
В провинциях нарастала изоляция маньчжурской верхушки от значительной части китайских шэнъиш и крупных землевладельцев. С каждым годом усугублялось отчуждение периферийной бюрократии от центрального звена госаппарата в Пекине. Все больше набирало силу молчаливое противостояние между столицей и провинциями. В высших слоях китайского общества росло недовольство цинским режимом, его косной и близорукой политикой. Наступление династии на прерогативы и доходы местных властей нарушило в политической системе Китая традиционное равновесие между центром и периферией, между троном и бюрократией, между маньчжурами и китайцами в государственном аппарате. Из него было уволено почти полторы тысячи чиновников-китайцев. Такое маньчжурское «наступление» расшатывало сам фундамент цинского режима и усиливало изоляцию маньчжурской династии Цин. Начался очередной кризис традиционной бюрократической структуры Цинской империи. Нарушился прежний баланс между централизацией и децентрализацией, и вверх взяли пар- тикуляристские силы. Явное ослабление центра, растущая самостоятельность периферии и укрепление сепаратистских тенденций являлись неизменным компонентом традиционного кризиса и свидетельством его наступления. Спутником кризисного регионализма в подобных условиях всегда был милитаризм, т.е. резкое усиление роли армии и военных сил при ослаблении штатской бюрократии и власти обреченной старой династии.
В свою очередь, периферийные лидеры - китайцы в лице наместников, губернаторов и сановников еще в 1905 г. начали оказывать давление на династию в целях перераспределения реальной власти в стране в свою пользу. Для этого провинциальная номенклатура всячески поддерживала оппозицию в ее борьбе за введение конституции и парламента. Благодаря такому ограничению власти маньчжуров периферийные лидеры и китайские сановники в столице рассчитывали покончить с монопольным господством «восьмизнаменных» и маньчжурских князей. Китайская штатская бюрократия втайне надеялась стать правящей силой. Идя на союз с конституционно-монархической оппозицией, периферийная бюрократия хотела не только прийти к власти, но и успокоить страну, предотвратить подъем вооруженного повстанческого движения. Мирное овладение верховной властью и успокоение страны - эти две цели толкали китайских сановников, в том числе и Юань Шикая, к политической и финансовой поддержке конституционно-монархического движения. Союз этих двух сил был направлен не только против прогнившей маньчжурской верхушки, но и против народных низов на пороге приближавшейся смуты. Так, в 1908 г. в ходе первой петиционной кампании за введение конституции губернаторы пяти провинций направили в Пекин телеграммы о скорейшем созыве парламента. Таким образом, борьба между центром и периферией развивалась по нарастающей и достигла своего


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
367
апогея в 1911 г. Похоронным звоном прозвучал для периферийных лидеров майский указ 1911 г. о создании кабинета министров. Отныне наместники и губернаторы провинций попадали под жесткую власть председателя кабинета, т.е. великого князя Цина. Последний мог теперь руководить ими, отдавать им приказания, отменять их распоряжения. Раньше эти периферийные властители подчинялись только императору, а по сути оставались полунезависимыми царьками в своих «уделах». Теперь же их фактически приравняли к чиновникам на местах в системе соответствующего министерства. Это означало конец их средневековой «вольности» и стало последней каплей, переполнившей чашу терпения местных лидеров.
Очередная проигранная осенью 1900 г. война против «заморских варваров» и новый позорный мир - наиболее оскорбительный для китайцев из всех предыдущих - резко активизировали оппозицию династии Цин со стороны части шэныии, помещиков, старой и новой интеллигенции, а также буржуазии. Одновременно предельно упал авторитет династии, подписавшей позорный Заключительный протокол, ставшей неоплатным должником и чуть ли не «данником» «заморских варваров». В эмиграции продолжали свою деятельность реформаторы - Кан Ювэй и Лян Цичао. Их лозунгами были устранение Цыси, возвращение к власти императора Гуан-сюя и продолжение реформ. Внутри Китая они не располагали реальными силами, вели идейно-пропагандистскую работу через свои журналы и газеты. Между тем они явно отстали от развития борьбы в самом Китае. Поэтому их Общество защиты императора (Баохуанхуэй), его филиалы за границей и само движение оказались в состоянии глубокого кризиса.
Сразу после ихэтуаньской катастрофы в Китае стало складываться новое политическое течение - либерально-конституционное. Его составили соискатели ученых званий, педагоги, ученые, чиновники, кандидаты на чиновные должности, новая интеллигенция, либеральные помещики, предприниматели, купцы, служащие, учащаяся молодежь. Это была политически активная, прогрессивно настроенная часть патриотической элиты Китая. В свое время эта же среда служила опорой реформаторского движения 1895-1898 гг. под руководством Кан Ювэя и Лян Цичао. Однако теперь эта среда шла намного дальше и была более радикальной, нежели эти ее недавние кумиры. Она требовала введения конституции, т.е. ограничения монархии, а также местного самоуправления. Это движение, несмотря на сохранение династии Цин, рассматривало органы местного самоуправления, располагающие конституционными гарантиями, как первый шаг на пути к реальной власти. Лидеры нового течения, прежде всего крупнейший предприниматель Чжан Цзянь, пытались склонить маньчжуров к проведе¬
Значок членов Баохуанхуэй (англ. Chinese Empire Reform Association)


368
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
нию конституционных реформ. Так, Чжан Цзянь еще в 1901 г. выдвинул проект создания Совещательной палаты с законодательными функциями, что привносило в предполагаемую государственность элементы бонапартизма. За этим политически активным авангардом следовал второй эшелон - его массовый тыл, далекое от «столичной политики» и поэтому пассивное большинство шэныии, помещиков и интеллигенции. В назревавшем конфликте с династией эта среда колебалась между верноподданническими чувствами и авторитетом лидирующего меньшинства «ученого сословия». За этим последним шли традиционное купечество, мелкие и средние торговцы, а также еще крайне слабая буржуазия. Сила этой оппозиции во многом заключалась в поддержке ее со стороны периферийной бюрократии - поддержке сначала скрытой и молчаливой, а затем явной и гласной.
В специфической обстановке переходного общества главная социальная угроза маньчжурам исходила не от новых - еще предельно слабых сил (буржуазия, пролетариат, новая интеллигенция), а от сильных и многочисленных традиционных слоев (либеральные помещики, патриотическая часть старой интеллигенции). Именно эти «старые» силы создали и возглавили легальную оппозицию цинскому двору, когда тот приступил к реформам в русле «новой политики». При этом династия и оппозиция по-разному смотрели на реформы. Маньчжуры не шли дальше поверхностной, сугубо «технической» модернизации самого госаппарата. В ней они искали спасительную для режима санацию, достаточную для консервации самих традиционных основ. Такие охранительные «реформы сверху» предполагали обновление формы при сохранении старого содержания. Оппозиция же шла несколько дальше, требуя более глубокого и органического обновления самой власти, т.е. политической реформы. В обновлении политического строя оппозиция видела способ для прихода к реальной власти самих китайцев в лице представителей сословия гиэньши и провинциальной бюрократии. Такие «реформы снизу» открывали дорогу не к формальной, а к сущностной модернизации сначала государственного строя, а затем и самого социума в целях «спасения Китая» от натиска «заморских варваров».
Поскольку средневековый Китай был страной другого типа феодализма и политической культуры, чем феодализм европейский, он не знал сословно-представительных учреждений (парламент, кортесы, Генеральные штаты). В связи с этим шэньшиско-помещичья оппозиция боролась за введение сословно-представительной (шэныниской) монархии посредством пересадки в Китай институтов буржуазной демократии - парламент, конституция, партии, электорат. В отличие от европейского абсолютизма (средневековая форма и феодальное содержание) китайский вариант создавался как сочетание буржуазной формы и традиционного содержания. Фактически китайская реальность деформировала идею буржуазного парламентаризма в своеобразный сплав чиновного совещательного органа с потесненной им монархией. Еще в 90-х годах XIX в. реформаторы упрашивали Сына Неба спуститься с «надклассных» высот на почву скромного, но реального классового, а точнее сословного, компромисса. Того же самого уже не клянчили, а требовали либералы-конституционалисты в ходе трех петиционных кампаний


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
369
1907-1911 гг. Ожидаемый компромисс должен был поднять верхушку «частных» сословий {ши, нун, шан) и классовые общности (помещики, буржуазия) из их состояния вне политики и власти до уровня, позволявшего через выборных представителей шэнъши влиять на разработку и принятие важнейших государственных решений. Деспотии же, соответственно, предлагалось спуститься на этот промежуточный уровень компромисса. В итоге «класс-государство» - маньчжурская верхушка, чиновничество и шэныниская суббюрократия должны были отныне править в сотрудничестве с остальными, экономически господствующими, силами общества. Таким образом, конституционалисты планировали сдвиг обеих «договаривающихся сторон» по вертикали - навстречу друг другу. Между тем вплоть до 1905 г. династия Цин не желала такого варианта и ограничивалась формальной модернизацией только самого госаппарата, без изменения характера государственности. Тем самым династия в одностороннем порядке осуществляла лишь сдвиг по горизонтали, считая его максимумом допустимых с ее стороны уступок.
Борясь сугубо легальными методами за введение в Китае конституционной монархии, агитируя за проведение политических реформ такого рода, конституционалисты наладили издание своих газет и журналов. В них они также ратовали за поощрение промышленности, торговли и других видов предпринимательства. Выход из углубившегося кризиса они видели в реформах по японскому образцу. До 1905 г. у конституционных монархистов еще не было своих организационных центров, а их лидеры апеллировали в основном к виднейшим сановникам. Русско-японская война оказала огромное влияние на умеренную либеральную оппозицию режиму. Военные действия «варваров» на китайской территории, позорное бессилие правительства Цыси, неспособность маньчжуров защитить суверенитет Срединной империи привели к резкому росту рядов оппозиции и подъему националистических настроений. Победа Японии продемонстрировала оппозиции преимущества конституционно-монархического строя и политики комплексных реформ. Все оппозиционные маньчжурам силы пропагандировали победу Японии как успех политики модернизации, как пример для подражания при проведении социальных, экономических и политических реформ, как реальное противодействие экспансии западных держав в Азии.
Поначалу в ряде провинций, прежде всего приморских, существовали небольшие группы конституционалистов. Сколько-нибудь существенных связей между ними не было. Однако после русско-японской войны это политическое движение стало оформляться организационно. Инициатором этого выступил Чжан Цзянь. Его стараниями в конце 1906 г. в Шанхае было создано «Объединенное общество по подготовке конституции». В него вошли конституционалисты Цзянсу, Чжэцзяна и Аньхуэя. Вскоре это общество превратилось в ведущий центр конституционно-либерального движения. Лидеры этого движения - Чжан Цзянь, Тан Шоуцянь, Чэн Цзылэй и другие обладали значительным влиянием на местах, авторитетом среди шэнъши и поддерживали тесные связи с верхушкой провинциальной бюрократии. Затем такого рода общества стали возникать в Хубэе, Гуандуне, Хунани и других провинциях. Кроме агитации за установление конституционно-монархического строя эти организации осуществляли давление на


370
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
правящие круги путем проведения петиционных кампаний. В них вовлекались все новые сторонники политической модернизации. На рельсы конституционного монархизма перешла и реформаторская эмиграция во главе с Лян Цичао, создавшим в 1907 г. такого рода ассоциацию в Токио и написавшим ее программный документ. Свои противоречия с цинским режимом либеральная оппозиция стремилась разрешить сугубо мирным путем, достигнув согласия по вопросу введения конституции и созыва парламента. Созданием конституционной монархии оппозиция намеревалась уберечь Китай как от смуты, так и от распада. Победа конституционной Японии над самодержавной Россией послужила сильным аргументом и выигрышным козырем в пользу введения конституции в Китае. В этом духе вели пропаганду газеты и журналы конституционалистов, и прежде всего журнал «Дунфан» («Восток»).
Предельно «больная» традиционная монархия накануне падения была вынуждена согласиться с идеей оздоровления на почве компромисса и уступок «частным» сословиям и классовым группировкам. В 1905 г. нараставшее политическое брожение в стране заставило династию на словах согласиться на сословно-классовый компромисс с шэньшиско-помещичьей оппозицией. При этом режим пошел на явное затягивание сроков реализации компромисса - до 1915 г. Одновременно династия ускорила формальную модернизацию госаппарата и взялась за укрепление позиций маньчжурской верхушки в качестве противовеса предстоявшим нововведениям. С 1905 г. Цины планировали украсить здание китайской деспотии сословно-представительной декорацией, выполненной в парламентском стиле, т.е. создать формальный синтез традиционной монархии и абсолютизма с внешне современным фасадом. Между тем оппозиция боролась за реальный абсолютизм на базе сословного, преимущественно шэньшиского представительства. Обе стороны, торгуясь о сроках введения конституции и парламента, вовсе не имели в виду государственность буржуазно-демократического типа. Данный тип государственности даже для оппозиции оставался неприемлемо радикальным. Даже бонапартистская государственность оставалась крайне далекой от уровня мышления и целей архиреакционных маньчжурских князей. Между тем, борясь за введение не формальной, а действительной сословно-представительной абсолютистской монархии, оппозиция из-за упорства и двуличия династии Цин вынуждена была всем ходом и самой логикой борьбы постепенно «леветь». Лян Цичао, например, от лозунга палаты советников при императоре с 1907 г. перешел к требованию дееспособного парламента, ответственного перед ним правительства и местного самоуправления. Таким образом, оппозиция вкладывала в понятия «конституция» и «парламент» элементы бонапартистского варианта парламентской монархии, т.е. придавала сословно-представительному органу уже не совещательные, а контрольные, законодательные и исполнительные функции.
Если до 1907 г. оппозиция робко вымаливала у династии консервативный минимум, т.е. абсолютизм, то к 1911 г. требования либеральных конституционалистов поднялись выше ранее предполагавшегося уровня, став сочетанием абсолютизма и бонапартизма. Такому сдвигу содействовал и пропагандистский инструментарий конституционно-монархического движения 1905-1911 гг., являв¬


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
371
шего собой наглядный пример политической контаминации. Так, превращение средневековой деспотии в абсолютистскую монархию уже мыслилось оппозиционерами путем введения институтов бонапартистской, а формально - буржуазно-демократической государственности. Для умеренной и верноподданнической оппозиции частичный выход на уровень бонапартизма был сугубо вынужденным, диктуемым как косностью и неповоротливостью все еще средневековой, по сути, династии, так и быстрым нарастанием самого политического кризиса. Тем не менее даже к 1911 г. собственно бонапартистская монархия еще не стала осознанной целью оппозиции, не говоря уже о монархии как о форме буржуазно-демократической государственности. И та и другая оставались слишком радикальными и чуждыми для господствующих феодальных и переходных слоев Китая. Такого рода планы, как, впрочем, и правительственный проект 1908 г., свидетельствовали, что Китай в силу своей не только формационной (феодализм), но и стадиальной отсталости (его вторая фаза) был лишь на подходе к сословно-представительной, т.е. шэньшиской абсолютистской монархии. Последнюю предстояло обрядить в одежды буржуазного парламентаризма. Других моделей у китайских политиков просто не было, поскольку за всю свою предшествующую, почти четырехтысячелетнюю историю Срединное государство не знало ни идей, ни практики сословного, не говоря уже о всеобщем, представительства.
Когда стала очевидной тактика затягивания и всевозможных отвлекающих маневров со стороны цинского режима, оппозиция организовала политическое давление на него в форме петиционных кампаний. С осени 1907 г. по осень 1908 г. в Китае прошла первая петиционная кампания за скорейшее введение конституции и созыв парламента. Коллективные петиции такого рода поступали в цен- зорат Пекина от отдельных лиц и целых конституционных организаций, а также от китайских эмигрантов. Огромное число петиций посылали чиновники, шэнъгии, купцы и студенты. Такие требования выдвигались на студенческих собраниях, на различных митингах. Общества конституционалистов посылали в Пекин своих представителей. Повышенную активность развили цзянсу-чжэцзянский центр, руководимый Чжан Цзянем, и перенесшая свою деятельность в Шанхай ассоциация во главе с Лян Цичао. Вслед за отправкой коллективных петиций последовала посылка в Пекин объединенной делегации от большинства провинций. В августе 1908 г. их делегаты прибыли в столицу и привезли с собой коллективные петиции. Только от четырех провинций они содержали в целом более 35 тыс. подписей. Петиционное движение приобрело всекитайский характер. Массовая петиционная кампания побудила маньчжуров к очередному конституционному маневру, создававшему видимость уступок. В сентябре 1908 г. маньчжуры опубликовали проект «Основных положений конституционных законов». Согласно им парламент наделялся лишь совещательными функциями, а император сосредоточивал в своих руках все виды власти - законодательную, исполнительную и судебную. За ним закреплялись право созыва и роспуска парламента, назначения и смещения сановников, верховное главнокомандование и многое другое. Таким образом, конституции и парламенту отводилась сугубо декоративная роль. Кроме того, маньчжуры обещали созвать парламент через восемь лет, т.е. в 1916 г.


372
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
После смерти Цыси и Гуан-сюя великий князь Цин и князь-регент Чунь стремились поддерживать конституционные и реформаторские иллюзии у оппозиции. Ей было официально обещано созвать парламент в 1916 г., а в 1909 г. местным властям предписывалось организовать выборы в провинциальные совещательные комитеты. Однако сроки введения конституции сокращены не были. Ни один из лидеров оппозиции не попал в состав правительства. Единственное, что реально получила оппозиция, это разрешение учредить провинциальные совещательные комитеты. В них оппозиция увидела залог и первый шаг в установлении компромисса с цинским режимом на базе создания конституционной монархии. Выборы проводились на основе строжайшего избирательного ценза и были двухстепенными. Сначала уезды и округа выделяли выборщиков, а те уже из своей среды избирали членов комитета. Основную массу последних составляли шэныии, бывшие чиновники, предприниматели, кандидаты на занятия чиновных должностей. Часть этой среды уже втянулась в предпринимательскую деятельность и отражала в том числе и интересы крайне слабой буржуазии. В целом по стране в выборах участвовало только до 2 млн. человек из 420 млн. жителей Китая. Еще до начала работы комитетов маньчжуры сделали все, чтобы превратить их в простой придаток цинского режима. Комитеты могли обсуждать сугубо местные вопросы и никоим образом не смели касаться политических и законодательных тем. Вообще, члены комитетов не имели права касаться ничего, на что не было дано согласия верховной власти. Тем самым комитеты не могли нарушать всевластия самой династии. Зато им предлагалось выступить против господства на местах периферийной бюрократии, т.е. поссориться со своим союзником.
Только через два года после обещания маньчжуров созвать комитеты их первая сессия открылась в октябре 1909 г. В ходе разгоревшихся прений депутаты призывали положить конец вопиющим злоупотреблениям чиновничества, лихоимству и коррупции. Повсеместно поднимали вопрос о ликвидации ряда средневековых преград на пути развития рынка и предпринимательства, прежде всего об отмене пошлины лицзинь. Депутаты призывали упорядочить и унифицировать налоговую систему, установить единую систему мер и весов, прекратить чрезмерную эмиссию медных и бумажных денег. Выдвигался ряд предложений по подъему местных промышленности, земледелия, торговли и транспорта. Депутаты добивались ограждения отечественного предпринимательства от иностранной конкуренции и ограничения проникновения Запада в Китай. Речь шла о повышении ввозных пошлин на импортные товары, об ограничении иностранной торговли в пределах «открытых» портов, о запрещении иностранцам приобретать собственность вне сеттльментов и сокращении масштабов разработок ими разного рода месторождений. Созыв провинциальных совещательных комитетов оппозиция считала шагом к дальнейшему претворению курса умеренных реформ, обретению некоторой осязаемой власти на местах, ограничению маньчжурского самодержавия. Их рассматривали как реальное приближение к установлению парламентаризма и введению конституции, как первый шаг к мирному переходу верховной власти в руки либерально-конституционных кругов, как начало выхода из кризиса, ведущего Китай к новой смуте. Чем острее становился конфликт


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
373
между цинской династией и оппозицией, тем больше последняя пыталась придать совещательным комитетам контрольные, законодательные и исполнительные функции. Таким образом, оппозиция в 1909-1910 гг. пыталась превратить провинциальные комитеты в органы своей власти.
В лице провинциальных совещательных комитетов оппозиция обрела дополнительный инструмент давления на цинский режим. Однако пользоваться им ей приходилось осторожно, лавируя и сдерживая себя. Оппозиционеры в стенах комитетов старались своей критикой не обострять отношения с китайской периферийной номенклатурой. Дело в том, что либералы-конституционалисты видели в таких наместниках, губернаторах провинций и их окружении потенциальных и сильных союзников в борьбе против маньчжуров, за созыв парламента и обнародование конституции. В силу этого натиск депутатов на местную власть со стороны комитетов оказался весьма умеренным. Между тем оппозиция рассчитывала превратить комитеты в органы своей власти на местах и попыталась взять под свой контроль ряд сфер местного управления, навязать свои решения властям и выйти за рамки цинских ограничений. Однако делиться властью с оппозицией периферийная номенклатура не захотела и легко отразила такого рода натиск снизу. В этом плане и маньчжуры, и китайцы оказались солидарны. Так рухнули планы оппозиции превратить комитеты и собрания в органы своей власти на местах. Опасаясь создавать конфликт с китайскими периферийными лидерами, оппозиция снова перенесла свое основное давление на маньчжурское правительство. Теперь конституционалисты настаивали не только на скорейшем созыве парламента (в 1911 г.), но и на создании ответственного перед ним правительства. На гребне этой волны вновь оказались оппозиционеры из Цзянсу и Чжэцзяна и их лидер Чжан Цзянь. Как председатель совещательного комитета Цзянсу, он в 1909 г. предложил направить князю-регенту Чуню коллективную петицию с этими требованиями от имени всех комитетов. Представители 16 провинций собрались в Шанхае и направили в Пекин специальную делегацию с коллективной петицией о созыве парламента в 1911 г. С прибытием делегации в столицу наступил подъем конституционного движения. Значительные массы интеллигенции охватили конституционные надежды. Многие студенты и шэнъгии писали своей кровью просьбы о введении конституции. Князя-регента пытались убедить, что парламентский строй нужен в интересах самой династии. Тем не менее великий князь Чунь отклонил коллективную петицию. Тогда было решено начать новую широкую петиционную кампанию. Она продолжалась с февраля по июнь 1910 г., опираясь не только на совещательные комитеты, но и на специально созданную для этого организацию «Союз единомышленников в борьбе за созыв парламента» и его местные филиалы. Оппозиция старалась максимально расширить ряды своих сторонников путем пропаганды в печати, издания листовок, воззваний и брошюр, организации митингов, собраний и чтения лекций. Шел массовый сбор подписей под петициями о созыве парламента в 1911 г. Тем не менее в июне 1910 г. Цины отклонили и вторую коллективную петицию, настаивая на созыве парламента только в 1916 г. В ответ на это оппозиция развернула новую - третью и более массовую петиционную кампанию. Китайскую общественность


374
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
потрясла состоявшаяся в августе 1910 г. аннексия Кореи Японией. Для патриотов это служило грозным предостережением об участи самой Срединной империи, а для конституционной оппозиции - новым орудием давления на династию. Аннексия Кореи японцами стимулировала движение за скорейший созыв парламента как эффективного средства спасения Китая от участи Кореи.
Для третьей петиционной кампании очень ценной оказалась ее поддержка со стороны китайских наместников и губернаторов провинций. Эта периферийная номенклатура осенью 1910 г. оказала нажим на маньчжуров, требуя скорейшего созыва парламента и создания ответственного кабинета министров. Периферийные лидеры призвали династию к союзу с оппозицией для избежания смуты. Воодушевленная такой поддержкой оппозиция в октябре подала третью коллективную петицию с теми же требованиями. Той же осенью в Пекине открылся «предпарламент» - Верховная совещательная палата, сразу ставшая новой трибуной оппозиции. После ряда бурных заседаний палата поддержала третью петицию. Это заставило маньчжуров пойти на уступки и обещать созвать парламент в 1913 г. Зато режим спешно решил создать кабинет министров еще до открытия первой сессии парламента. В результате можно было не делать кабинет ответственным перед парламентом и сформировать его из маньчжурских князей. Одновременно князь-регент Чунь начал репрессии против активистов петиционного движения и силовыми методами сбил его накал. Маньчжурские князья опасались появления авторитетного парламента, и, чтобы заранее парализовать его, цинская аристократия стала спешно создавать всевластные органы, стоящие как над «предпарламентом», так и над будущим Национальным собранием.
Продолжая курс на сосредоточение всей верховной власти в руках двора, Цины в мае 1911 г. произвели реорганизацию правительства. Ликвидировались ведомства чинов и церемоний, упразднялись Императорская канцелярия (Нэйгэ) и Военный совет (Цзюньцзичу). Взамен последнего создавался Верховный тайный совет. В него вошли ведущие деятели маньчжурской верхушки. Одновременно с устранением явно архаических учреждений создавался «современный» кабинет министров. Во главе его встал великий князь Цин - бывший руководитель Военного совета. По сути, кабинет министров стал сугубо маньчжурским правительством, ибо из его 13 членов 8 были маньчжурами, причем 5 - великими князьями. В руках маньчжуров оказались все ключевые министерства, а на долю китайцев остались второстепенные ведомства. В том числе князья закрепили за собой министерства - военное, финансов и внутренних дел. Кабинет подчинялся только императору, т.е., на деле, великому князю Цину и князю-регенту Чуню. Будущий парламент не мог контролировать правительство, великий князь Цин становился начальником над наместниками и губернаторами провинций с правом отмены их распоряжений. Фактическое удаление китайцев из правительства создавало иллюзию восстановления в стране ситуации XVII в., т.е. эпохи цин- ского завоевания (страна - ханьцев, а правят «северные варвары»).
Майский указ вызвал бурное негодование оппозиции, попытавшейся изменить ситуацию мирными средствами. В двух коллективных петициях лидеры конституционалистов потребовали удалить из состава правительства маньчжурских


Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
375
князей, в том числе и премьер-министра. Данный демарш либералов маньчжуры объявили вторжением в прерогативы монарха и все оставили на своих местах. Видя, что договориться с цинским режимом невозможно, оппозиция отказалась от практики проведения петиционных кампаний и стала готовиться к новому столкновению с династией. Под флагом подготовки к будущим выборам в парламент либеральный лагерь начал спешно объединять свои ряды во всекитайском масштабе. Это движение опиралось на провинциальные совещательные комитеты и различные конституционные комиссии. Консолидацию либеральной среды подхлестывало нарастание общего кризиса в стране. Чувствуя приближение новой смуты, конституционалисты стали всемерно укреплять свои связи с наместниками и губернаторами провинций.
Тогда же, в мае 1911 г., маньчжуры нанесли еще один мощный удар не только по самой оппозиции, но и по социальным силам, составлявшим ее опору, - по гиэныии, землевладельцам, купцам и предпринимателям. Именно эта среда вложила основную долю капитала в частную акционерную компанию по строительству Хугуанских железных дорог в четырех провинциях - Сычуань, Хубэй, Хунань и Гуандун. Это был гигантский проект создания китайцами линии Чэн- ду-Ханькоу-Гуанчжоу. В мае маньчжуры национализировали эту компанию в обмен на получение огромного Хугуанского займа от банковского консорциума Англии, Франции, Германии и США. Державы тем самым поставили под контроль строительство и управление железных дорог в обширных регионах Китая. Маньчжуры по условиям этой сделки получили на военные нужды большие средства и при этом ослабляли позиции периферийных властителей долины Янцзы и Южного Китая. А расплачиваться за это должны были частные акционеры. Крупным держателям акций обещали выплатить лишь часть их стоимости, а мелкие акции полностью обесценивались. А между тем они приобретались из сумм дополнительных налогов, составляя паевые взносы в Хугуанский железнодорожный проект. Таким образом, национализация дорог ударила по миллионам налогоплательщиков - крестьян, ремесленников и мелких торговцев. Кроме того, стало ясно, что династия открыто пошла на удушение китайского предпринимательства в интересах «заморских варваров», на предательство национальных интересов Китая. Указ о национализации дорог и весть о заключении соглашения о займе вызвали волну возмущения в четырех провинциях, где сразу же началось мощное движение протеста. Так возник опаснейший для маньчжуров Хугуанский кризис лета 1911 г. Во главе движения встала либерально-конституционная оппозиция в лице провинциальных совещательных комитетов.
Создание маньчжурского кабинета министров и Хугуанский кризис показали оппозиции и периферийной бюрократии, что договориться с маньчжурской верхушкой о мирном разделе власти вряд ли возможно. События 1910-1911 гг. покончили с былыми надеждами оппозиции на мирную сделку с династией. Оставался лишь силовой вариант развития событий, для чего нужна была армия. Понимая, что в надвигающихся событиях главную роль могут сыграть не только высшая периферийная бюрократия, но и «новая армия», признанный лидер оппозиции Чжан Цзянь установил тесные связи с опальным Юань Шикаем для по¬


376
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
иска выхода из углубившегося политического кризиса. Хотя Юань Шикай находился в ссылке у себя в имении, он негласно сохранял реальный контроль над своими дивизиями и связи с лично преданными ему генералами. Бэйянская группировка к 1911 г. держала в своих руках и контролировала 7 дивизий и 2 смешанные бригады - лучшие войска Китая, расположенные в четырех провинциях - Чжили, Фэнтянь, Хэнань и Цзянсу. Династия ничего не могла противопоставить этой силе.
До формирования маньчжурского кабинета министров и Хугуанского кризиса ни активное меньшинство, ни пассивное большинство сословия шэныии не ставили вопрос о свержении династии Цин. Однако после этих событий, т.е. с лета 1911 г., ситуация резко изменилась. Помимо сил, традиционно боровшихся против нее в XIX в. (крестьянские повстанцы, тайные общества), появились новые (революционеры, конституционная оппозиция). На сторону последней, по сути, склонилась периферийная бюрократия во главе с наместниками и губернаторами. Тем самым династия Цин лишилась поддержки шэныии и чиновничества, т.е. основы китайской государственности. Все перечисленные силы - традиционные и новые - теперь имели общего врага в лице династии. Фактически сложился единый фронт китайцев против маньчжуров, а последние лишились всякой поддержки внутри страны. Единственной опорой цинской власти остались войска, точнее «новая армия». Поскольку наньянские дивизии и бригады уже стали во многом ненадежными, решающее слово теперь оставалось за Бэйянской армией. Только с ее помощью разношерстная оппозиция могла свергнуть династию Цин. Так судьба престола оказалась в руках бэйянских генералов.
В условиях переходного общества сложилась патовая ситуация, когда старые социальные силы (крестьянство, шэньши, помещики) уже не могли, а новые образования (буржуазия, пролетариат, средние слои) еще не могли самостоятельно свергнуть цинский режим. Первые еще не могли объединиться, а вторые оказались предельно слабыми. Для выполнения этой задачи оказались непригодными как традиционные (тайные союзы), так и современные (революционные) организации. Не по плечу эта миссия стала и для переходных структур (конституционно-монархическое движение, совещательные комитеты). Каждая из этих сил в отдельности и все они вместе по-своему подрывали устои маньчжурского господства. Однако не могли опрокинуть цинский трон, пока его охраняли штыки бэйянских и наньянских дивизий. В этой ситуации на авансцену политической борьбы вышел такой специфический институт, как «новая армия». В лице своих генералов и офицеров она оказалась совокупным представителем всей верхушки ханьской нации - бюрократии, шэньши и помещиков. Именно «новая армия» стала к 1911 г. решающей политической силой. Если к лету 1911 г. династия и оппозиция все еще уравновешивали друг друга, то в «патовой» ситуации решающую роль играла именно «третья сила» - армия. Наньянские дивизии уже во многом были близки к поддержке либеральной оппозиции и периферийной бюрократии, дело было теперь за Бэйянской армией. Этой «триаде» - армия, бюрократия, оппозиция - династия Цин ничего противопоставить уже не могла и была обречена.


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
377
Глава 13
Цинский социум к концу XIX в.
Сословия и сословные группы
В традиционном Китае было официально принято сословное деление социума по основным родам занятий: на «ученых» {ши), земледельцев (нун), ремесленников (гун) и торговцев (шан), подобно тому как в древнем Иране и древней Индии он подразделялся на жрецов (брахманов в Индии), воинов, земледельцев и ремесленников. Аналогичная система «четырех сословий» в Японии {си, но, ко, сё) возглавлялась самураями. Эта стратификация отражала официально признанные представления о социальной структуре в ее сословной интерпретации. Выше четырех основных сословий (сыминъ), как это всегда было в Китае после иноземного завоевания, стояло сословие победителей. Таковым со второй половины XVII по начало XX в. было верховное сословие «знаменных» {цижэнь), состоявшее из маньчжуров, «знаменных» монголов и китайцев {ханьцзюнь). Кроме того, в традиционном Китае существовало еще одно сословное образование- «внесословные» низы общества, «подлый люд» {цзянъминъ).
Вся эта вертикальная стратификация, основу которой составляли четыре сословия, затушевывала действительную структуру социума и маскировала места различных социальных групп в нем. Дело в том, что «ученым» в Китае считался и крупный сановник, и полуграмотный человек, купивший у властей звание студента казенного провинциального училища; земледельцем - и безземельный арендатор, и крупный землевладелец, который никогда в жизни не прикасался к орудиям земледельческого труда; ремесленником - и владелец крупной мануфактуры, которой он лишь руководил, и кустарь-одиночка; торговцем - и купец-миллионер, и уличный коробейник. К тому же различные члены каждой из перечисленных социальных групп имели разный правовой статус, т.е. принадлежали к разным сословным группам внутри одного и того же сословия.
Таким образом, в действительности социальная структура Китая была гораздо сложнее официального сословного деления по основным родам деятельности. Социум делился не только на классовые общности по экономическому признаку и на сословия по правовому признаку, но также и на сословные группы внутри их.
В Цинской империи высшая и наиболее привилегированная из таких групп включала лишь близких и дальних родственников маньчжурских императоров, их наложниц, а также потомков восьми знатных маньчжурских семей и их родственников. В нее входили только маньчжуры и некоторые знатные монголы. В составе этой сословной группы различались обладатели 12 титулов знатности среди мужчин (начиная от князей - братьев императора) и восьми титулов знатности среди женщин (начиная от императриц), а также нетитулованные дальние


378
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
родственники прежних маньчжурских императоров и их наложниц. Титулы передавались по наследству каждый раз с уменьшением на одну или несколько степеней знатности по принципу «убывающей тени».
Всем членам этой сословной группы полагались определенные выдачи из казны независимо от того, занимали ли они какие-либо должности. Так, каждому из высших князей {ван, бэйлэ, бэйцзы) выделялось земельное владение площадью от 540 до 1440 му, каждому из князей среднего звена (гун) - по 360 му, каждому из обладателей более низких титулов {цзянцзюнъ) - от 60 до 240 му', первые получали в виде жалованья от 1,3 тыс. до 10 тыс. ляпов серебра в год, вторые - от 500 до 700, третьи - от 110 до 410 ляпов, а также соответствующее титулу количество даней риса. Нетитулованным родственникам императорского дома полагались ежегодные выдачи из казны по 24-36 ляпов серебра и по 42,2- 45 даней. Для обеспечения интересов членов этой наследственной сословной группы было создано специальное управление по делам императорского клана.
Вторую сословную группу наследственной знати составляли маньчжуры, монголы и китайцы - обладатели почетных титулов знатности, полученных за определенные заслуги или по милости императора и точно так же передававшихся по наследству каждый раз с уменьшением на одну или несколько степеней. Этих титулов было девять, в том числе пять традиционных, более высоких {гун, хоу, бо, цзы, папь). Обладателям пяти указанных титулов независимо от того, занимали ли они какие-либо должности, полагалось ежегодное содержание от казны на сумму 700-260 ляпов каждому, а обладателям четырех более низких титулов - 235—45 ляпов серебра; и те и другие получали также соответствующее титулу количество даней риса.
Эти привилегированные наследственные сословные группы стояли в Цин- ской империи над всей сословной лестницей.
Правящим наследственным сословием были «знаменные», также стоявшие над четырьмя основными сословиями. В социальном плане они представляли собой довольно пестрое образование: от представителя наследственной знати, возглавляющего то или иное «знамя», до государственного крепостного, трудившегося где-нибудь в Маньчжурии в имении императора или какого-либо князя. Основную их массу составляли офицеры и солдаты «восьмизнаменной» маньчжурской армии, которая сначала насчитывала в своем составе 200 тыс. маньчжуров, 65 тыс. монголов и 81 тыс. китайцев. Большая часть их располагалась в районе Пекина, а остальные - в провинциальных центрах и в некоторых важных стратегических пунктах.
Каждый «знаменный», в зависимости от его служебного положения, получал в неотчуждаемое владение дом или казенное помещение (где он и жил с семьей),
Императорская
наложница
в повседневной одежде


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
379
участок обрабатываемой земли площадью от нескольких десятков до нескольких сот му, который обычно обрабатывался крепостными, домашними рабами или арендаторами, а также регулярное довольствие в виде денежного жалованья и рисового пайка. Причем «знаменные»-маньчжуры пользовались несколько большими привилегиями, чем «зна- менные»-монголы, а последние - несколько большими, чем «знаменные»-китайцы. Всем им запрещалось заниматься физическим трудом или торговлей. Поскольку их военная служба фактически сводилась к очень редким парадам, «знаменные» от безделья предавались пьянству, азартным играм и всевозможным порокам, проматывая свои земли, жалованье и залезая в долги ростовщикам.
В результате некогда могущественная и грозная маньчжурская армия к середине XIX в. превратилась в необученный, плохо вооруженный и недисциплинированный сброд. Стремясь задержать процесс ее упадка и разложения, правительство неоднократно запрещало «знаменным» продавать свои земли (например, в 1745-1747, 1748-1750, 1751-1753, 1754-1760 гг.). Однако процесс обнищания, упадка и разложения «восьмизнаменной» армии продолжался с возрастающей силой. Большая часть «знаменных» земель была заложена или тайно продана китайцам из разных сословий. Заложив или продав свои дома, многие «знаменные» скитались по ночлежкам.
Четвертой привилегированной сословной группой являлась бюрократия, состоявшая из чиновников центральной и местной администрации, военачальников китайских войск «зеленого знамени», служителей и евнухов императорского двора. Она насчитывала около 80 тыс. гражданских и военных чиновников, а также носителей почетных, в основном купленных рангов и должностей, а вместе с членами семей - около 400 тыс. человек. Чиновники по традиции делились на девять классов, каждый из которых имел первый и второй ранг. В состав бюрократии входили как маньчжуры, которым принадлежало большинство чинов высоких классов, так и китайцы, составлявшие большинство этого слоя.
Чиновники обеспечивались жалованьем, деньгами и рисом соответственно своим чинам, классам и рангам. Их официальный оклад был относительно невелик - от 180 ляпов серебра и 90 даней риса ежегодно чиновнику высшего, 1-го класса до 33 ляпов серебра и 15 даней риса чиновникам низшего, 9-го класса второго ранга.
Однако к этому жалованью полагалось гораздо большее по размеру «дополнительное жалованье» и «вознаграждение за честность и порядочность», составлявшие 13-20 тыс. ляпов серебра для наместника (чиновника 2-го класса первого
Официальный костюм военных и гражданских


380
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ранга), 8-16 тыс. ляпов для начальника округа (чиновника 4-го класса первого ранга) и 400-2257 ляпов для начальника уезда (чиновника 7-го класса первого ранга). Кроме того, местные администраторы благодаря дополнительным налогам с населения получали доходы, в десятки раз превышавшие их официальное жалованье. Наконец, как правило, чиновники были крупными землевладельцами, сочетавшими службу, приобщавшую их к эксплуатации на основе ренты-налога, с эксплуатацией арендаторов своих земельных владений.
По правилам, чиновники периодически перемещались из одного места в другое, причем им запрещалось служить в родной провинции.
В отличие от наследственных сословных групп знати и «знаменных» чиновничество пополнялось различными путями. В начальный период господства мань- провинциальные экзамены J г
чжуров широко практиковались специальные «приглашения» на службу «выдающихся людей» из среды конфуцианских ученых, крупных землевладельцев и сановников свергнутой династии Мин. Затем вошли в практику наследование чиновных классов и рангов с убыванием степени по правилу «тени», которая падала на отпрысков высокопоставленных чиновников - обладателей высоких классов и рангов, а также система рекомендации высокопоставленными чиновниками «добродетельных и талантливых людей» в качестве кандидатов на чиновничьи должности. Они обычно избирались из числа дальних родственников и близких знакомых рекомендующего, которые могли соответствующим образом «отблагодарить» его за это.
С целью подготовки кадров чиновников вскоре же после завоевания Китая маньчжурами была вновь открыта императорская Академия сынов отечества (Гоцзыцзянь) и сеть специальных правительственных областных и провинциальных школ, студентами которых были, как правило, дети чиновников, дальних родственников представителей знати и крупных землевладельцев. Была восстановлена и традиционная система экзаменов на соискание ученых степеней, впервые введенная в Китае в 622 г. Она включала провинциальные экзамены на степень цзюйжэпъ и столичные (гоши) на степень цзипыии, которые давали право на замещение должности чиновника. Кроме того, практиковались предварительные уездные и областные экзамены для отбора кандидатов на провинциальные, а также дворцовые экзамены с участием императора с целью выявления лучших из числа получивших степень цзипыии. Для представителей знати из числа родственников императорского дома, а также для маньчжуров-«знаменных» устраивались специальные облегченные экзамены и выделялись особые квоты для тех, кого надлежало считать успешно прошедшими конкурс. Для всех остальных экзамены проводились на темы конфуцианских канонических произведений и поуче-
Студент отправляется на


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
381
ний маньчжурских императоров, причем особый акцент делался на изящество стиля в сочинениях и красивую, безупречную каллиграфию.
Теоретически в экзаменах могли участвовать представители всех сословий, кроме «подлого люда», что создавало иллюзию почти равных возможностей для всех «неподлых» (лянминъ) стать чиновниками. Однако для крестьян, мелких торговцев и тем более для арендаторов, наемных работников и их детей доступ к экзаменам был практически закрыт, так как они не располагали соответствующими средствами и свободным временем для зубрежки конфуцианской канонической литературы и приобретения навыков написания по определенной форме прозаических и стихотворных сочинений на заданную тему.
Число лиц, которых разрешалось считать успешно выдержавшими экзамен, заранее строго ограничивалось и составляло лишь ничтожную долю экзаменующихся (100-300 человек на одно место). Эта квота колебалась от 40 человек для Гуйчжоу до 230 для столичной провинции Чжили.
Успех дела очень часто решали общественное и имущественное положение экзаменующегося, его происхождение, протекция влиятельных лиц либо умело подсунутая взятка. К тому же V10 патентов на ученые звания официально продавалась властями.
Поэтому обладателями ученых степеней, дававших право на замещение чиновничьих должностей, становились, как правило, «знаменные», представители знати, дети чиновников, землевладельцев и представители других высших прослоек, в том числе те, кому император даровал ученые степени без экзаменов, а также лица свободных профессий - учителя, врачи, геоманты и личные секретари высокопоставленных лиц. Лишь в виде исключения через экзаменационные препоны прорывались иногда отдельные труженики-простолюдины, чем поддерживалась иллюзия равных возможностей для всех «добропорядочных» стать обладателями ученых степеней и чиновниками. По утверждению одного из исследователей традиционного Китая, «некоторая „свежая кровь“ могла быть абсорбирована из нижней прослойки общества посредством экзаменационной системы; однако в целом правящая бюрократия воспроизводила себя социально более или менее из своих собственных рядов. Китайская экзаменационная система имела ограниченную функцию, но эта функция совсем не та, которую приписывала ей народная молва». По утверждению другого исследователя, «в действительности экзаменационная система не предоставляла равных возможностей для всех. Богатство, влияние и положение семьи являлись мощными факторами, обеспечивавшими преимущества для соответствующих прослоек».
/WWk&fX ■ » •-***
î &££%$%
I g Ш
If% & &
kl if T*. г
» * * « **
4
ÿ f *
■ri"' *>«» W/J }&.
Ж
J,.
1
Ш *■ &
Экзаменационный билет (начало XIX в.)


382
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Низшую из привилегированных сословных групп составляли неслужилые шэныии, которые пользовались меньшими привилегиями, чем знать, «знаменные» и чиновники. Она состояла главным образом из не занимавших чиновничьих должностей обладателей почетных званий и ученых степеней, полученных через экзамены или официально купленных.
Официальная продажа таких званий и степеней практиковалась в Китае издавна и принимала особенно большие масштабы в те периоды, когда правительство нуждалось в срочном пополнении казны. Существовала официальная такса на продажу некоторых невысоких чинов, званий и степеней. Особенно дорого ценились патенты на ученую степень (от 100 тыс. ляпов за временный и до 1 млн. за постоянный патент). Цена чиновничьих классов и рангов была ниже: 30 тыс. лянов за чин 4-го класса первого ранга, 10 тыс. ляпов за 5-й класс первого ранга, 300 ляпов за 8-й и 200 ляпов за 9-й, низший класс. Еще ниже ценились патенты на почетные звания студентов казенных школ - от 100 до 125 ляпов. Высокие чины и ученые степени покупались довольно редко, так как стоили дорого, но не гарантировали занятия соответствующей должности, тем более на продолжительный срок, и потому не «окупались». А патенты на низшие чины и почетные звания студентов правительственных школ раскупались довольно бойко. Так, официально документы на звание цзяпыиэп (студент императорской Академии) продавались тысячами.
Хотя цена каждого такого документа была относительно невелика, они оставались недоступными для малоимущих слоев населения. Патенты обычно покупали землевладельцы и купцы, которые стремились, войдя в состав сословия шэпыии, придать больший вес своей персоне в глазах властей и простонародья. В стране насчитывались сотни тысяч обладателей почетных (главным образом купленных) званий шэпьюапь (студент провинциальной или областной казенной школы) и цзяпыиэп, которые в большинстве своем лишь числились студентами, но в действительности не имели отношения к этим учебным заведениям.
Помимо обладателей купленных и полученных в результате экзаменов званий шэпьюапь и цзяпъшэп, которые не давали право на замещение должности чиновника, а также обладателей купленных низших чинов в состав сословной группы неслужилых шэпъши входили и те гупшэпы («заслуженные студенты») и цзюйжэпи, которые имели право на замещение должностей, но по той или иной причине не стали чиновниками.
Таким образом, рубеж между сословными группами служилых и неслужилых шэпъши был довольно зыбок и неустойчив, поскольку некоторые из них при соответствующих обстоятельствах могли легко переходить из одной группы в другую.
Всего насчитывалось около 5 млн. неслужилых шэпъши (вместе с членами их семей). Они не занимали официальных должностей, но, ведая всеми местными общественными делами, связанными с разверсткой и сбором налогов, поддержанием общественного порядка, школьным обучением, организацией ирригационных работ и т.д., представляли собой влиятельную силу, с которой не могли


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
383
не считаться представители местной администрации. Помимо прибыли от частной землевладельческой, торговой и ростовщической эксплуатации они получали также немалые доходы в виде всякого рода «дополнительных» налогов и поборов с населения, взимавшихся ими в качестве платы за оказываемые ему услуги. Кроме того, неслужилые шэныии освобождались от телесных наказаний, трудовой повинности, пользовались налоговыми льготами и некоторыми другими привилегиями.
Представителей привилегированных сословных групп знати, служилых и неслужилых шэныии насчитывалось около 1,5 млн. (с членами семей - около
7,5 	млн.), а вместе со «знаменными» (350 тыс., с членами семей - 1,5 млн.) - примерно 9 млн., что составляло лишь 2% населения страны. Однако на их долю приходилось свыше четверти всего национального дохода.
Наиболее многочисленной сословной средой, охватывавшей около 95% всех жителей Китая, являлось непривилегированное, юридически свободное простонародье. К нему причислялись крестьяне-владельцы земли, арендаторы, ремесленники, мелкие торговцы, наемные работники, а также крупные и средние землевладельцы и купцы, не имевшие ученых степеней, чиновничьих рангов и почетных званий, т.е. сословия нун, гун и шан.
Реальный социальный статус различных групп, входивших в эти сословия, был неодинаков. Так, землевладельцы, которые числились членами сословия нун, обычно ставились властями и общественным мнением выше, чем крестьяне, арендаторы, мелкие торговцы, ремесленники и наемные работники. Особенно низким был фактический и правовой статус батраков, которые нанимались на длительные сроки и по закону приравнивались к домашней прислуге, т.е. к полура- бам. Впрочем, и основная масса членов трех простонародных сословий была фактически бесправна перед чиновниками, которые донимали ее поборами и всевозможными притеснениями.
До 1723 г. в этот разряд включались и такие группы населения, как «жители лодок» (в пров. Гуандун), «певцы и музыканты» (в Шэньси и Шаньси), «наследственные слуги» (пров. Аньхуэй). Членам этих сословных труп запрещалось принимать участие в государственных конкурсных экзаменах на ученые степени, занимать чиновничьи должности, покупать чины, степени и звания и вступать в брак с «неподлыми».
Самую низкую ступень сословно-правовой иерархии занимала сословная группа «подлых» юридически несвободных. Общие наименования представителей этой группы - ну, пу - обычно переводятся на европейские языки словом «рабы», что создает весьма превратное представление о них как однородной по форме эксплуатации массе. Между тем данная группа включала в свой состав и рабов, и крепостных, и оброчных невольников в экономическом значении данных понятий. Кроме того, в ней различались государственные и частнозависимые «подлые» несвободные. Состав первых пополнялся за счет бывших свободных, которые превращались властями в рабов и крепостных по судебным приговорам за преступления, совершенные ими или их родственниками, а также путем пора¬


384
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
бощения и закрепощения пленных, захватываемых во время военных действий, и естественного воспроизводства. Казенные несвободные либо использовались самими властями, либо передавались в услужение представителям знати, «знаменным» и чиновникам.
Что же касается частнозависимых несвободных, то их ряды пополнялись главным образом путем самопродажи свободных, продажи крестьянами своих детей и жен в неволю в голодные годы, естественного воспроизводства, в отдельные периоды - также путем порабощения и закрепощения пленных, захватываемых во время войн. Кроме того, в период маньчжурского завоевания многие китайцы, в том числе и состоятельные, чтобы уберечь свои земли и имущество от захвата, добровольно отдавались под покровительство маньчжуров и становились юридически несвободными людьми - тоучунжэнь, которые использовались в основном в качестве подневольных оброчников.
Наибольшее для периода маньчжурского владычества в Китае число рабов, крепостных крестьян и оброчных невольников приходится на вторую половину XVII - первую половину XVIII в. Но и тогда их доля в общей массе населения вряд ли превышала 1-1,5%. В XVIII в. в столичной провинции Чжили, где была сосредоточена половина земельных владений офицеров и солдат маньчжурской «восьмизнаменной» армии, насчитывалось свыше 600 тыс. семей домашних рабов и крепостных (более 3 млн. человек). Десятки тысяч крепостных трудились также в имениях императора и маньчжурской знати. Домашних рабов и крепостных имели многие чиновники и китайские землевладельцы.
Однако начиная со второй половины XVIII в. общее число рабов, крепостных и подневольных оброчников стало неуклонно уменьшаться в связи с потерей земли «знаменными» и переходом ее в руки китайских землевладельцев, крестьян - бывших арендаторов и крепостных. В результате в Чжили от рабской и крепостной зависимости освободилось до 400 тыс. семей (около 2 млн. человек).
Сокращению общей численности рабов и крепостных в известной мере способствовали и ограничения прав китайских землевладельцев на личность несвободных работников. Юридически несвободными считались люди, которые заложили или продали себя, оформив этот акт соответствующим документом, «получали воспитание» в доме своего владельца, выполняли там разные работы и хоронились на хозяйском кладбище. Потомки таких людей также считались юридически несвободными.
В Цинской империи бросались в глаза прежде всего не классовые, а именно сословные различия благодаря строгой и мелочной регламентации их законами
Скопление джонок


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
385
и традициями. Они проявлялись не только в градуировании прав и социальных функций членов соответствующих сословий и сословных групп и обладателей разных титулов и чинов, а также мер наказания за совершенные ими одинаковые преступления, но и в предписанных законами и традициями чисто внешних различиях в образе жизни - в быту, одежде, украшениях, размерах и архитектуре жилищ, меблировке, посуде, средствах передвижений, свадебных и похоронных церемониях, обрядах поклонения духам предков. По этим чисто внешним признакам можно было сразу же и безошибочно определить, к какому сословию принадлежит данный человек, какой титул или чин имеет представитель данного привилегированного сословия и соответственно как держать себя по отношению к нему согласно предписанным правилам обращения.
Представителей знати, чиновничества и шэныии было принято считать «благородными» (цзюньцзы), наделенными от рождения высоким умом, мудростью, всевозможными добродетелями и призванными вершить дела управления. Поэтому они были освобождены от трудовых повинностей и телесных наказаний и пользовались налоговыми льготами либо вообще освобождались от обложения. В случае совершения преступления наказание им снижалось соответственно титулу или чиновничьему классу, что часто выражалось в денежном штрафе, понижении в чине или должности. Вместе с тем за преступления против представителей знати и чиновников члены других сословий наказывались более строго. Некоторыми из указанных выше привилегий пользовались также члены низшей привилегированной сословной группы неслужилых шэныии.
Представители непривилегированного простонародья считались «мелкими людишками» (сяожэнъ), уделом которых был физический труд, выполнение трудовых и налоговых повинностей и подчинение руководству «благородных».
Что же касается «подлой» сословной группы, то ее предназначением считалось обслуживание «благородных», с тем чтобы последние могли полностью посвятить себя умственным и управленческим делам. В связи с этим представителям простонародья из числа богачей порой не разрешалось иметь рабов и крепостных.
Браки между лицами разных сословий, как правило, запрещались и преследовались законом.
Для небогатых «мелких людишек» переход в более высокое сословие допускался лишь в исключительных случаях. Непривилегированным же землевла¬
Музыканты {фото 1870 г.)


386
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
дельцам, купцам и ростовщикам путь в низшую привилегированную сословную группу неслужилых шэныии был широко открыт благодаря официальной продаже почетных званий, чинов различных классов и рангов, а также ученых степеней. Доступ же в состав сословной группы чиновников облегчала им система рекомендаций (туйцзюй) «достойных людей» и система государственных конкурсных экзаменов на ученые степени. Оба этих пути, как уже отмечалось, для массы крестьян, ремесленников, арендаторов и наемных работников были фактически, а для представителей «подлых» сословных групп и формально закрыты. Отношения между эксплуататорами из среды свободного простонародья и эксплуатируемыми несвободными работниками, а также между эксплуататорами из среды привилегированных сословий и эксплуатируемыми работниками из среды простонародья и «подлых» регулировались сословным правом и традициями. Отношения между эксплуататорами и эксплуатируемыми из одного и того же сословия приравнивались к отношениям между «старшими» и «младшими», если в роли эксплуатируемых выступали арендаторы, либо к отношениям между господином и слугой, если в той же роли выступали батраки и другие наемники, заключавшие с хозяином письменный договор (исключая нанимавшихся на короткие сроки). Все это, по конфуцианским канонам, означало, что арендаторы и батраки, независимо от их возраста, обязаны оказывать своему хозяину всяческое почтение и послушание, беспрекословно выполнять его распоряжения, не жаловаться на него и не судиться с ним, если даже он применял к ним физические меры воздействия.
Одной из особенностей традиционного строя в Китае было отсутствие сословной привилегированности землевладения и соответственно сословных ограничений в данной сфере - владельческие права на землю не были привилегией какого-то одного сословия. Ее могли продавать и покупать представители практически любого из них. Этой возможностью широко пользовались богатые купцы и ростовщики.
В то же время крупное земельное владение само по себе не создавало привилегированного сословного статуса ни потомственному земельному магнату, ни землевладельцу в первом поколении. Однако арендный доход (земельная рента) наравне с другими источниками богатства давал возможность либо подготовиться к экзаменам (с помощью нанятых учителей или в частной школе), либо подкупить экзаменаторов, либо просто купить ученое звание.
Сословный строй Китая отличался от европейского не только своей структурой, но и значительно большей степенью социальной мобильности (которая, впрочем, распространялась не на всю иерархию сословий). В рамках четырех основных сословий (сыминь) практически не было никаких юридических запретов для смены социального статуса, т.е. отсутствовали непреодолимые сословные перегородки.
Переход из сословия ремесленников в сословие торговцев, а из последнего в сословие землевладельцев был обычным, хотя и не массовым явлением. Хозяева мастерских и мануфактур переходили в торговое сословие, а его представители,


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
387
покупая землю и становясь рентополучателями, включались в сословие земледельцев нун. Как уже отмечалось выше, в принципе для них были открыты двери и в привилегированное сословие гиэныии. То же самое можно сказать и о простолюдинах, относившихся к тогдашней интеллигенции, - учителях, врачах, гео- мантах и особенно личных секретарях чиновников и знатных лиц. Традиционная интеллигенция, обладавшая определенными знаниями, попадала в среду гиэныии в основном через систему экзаменов, хотя и пользуясь при этом протекцией сильных мира сего, а также поддержкой экзаменаторов.
Открытый доступ в сословие ученых-книжников ши, однако, уравновешивался отсутствием потомственного статуса гиэныии. Невозможность его передачи по наследству почти автоматически означала для сыновей гиэньгии сначала явное понижение сословного статуса, а при невозможности получить ученую степень - и переход вниз, в одно из трех непривилегированных сословий и необходимость нового проникновения в среду цзюньцзы.
Мобильность по восходящей линии заканчивалась на уровне сословия ши, ибо высшее привилегированное сословие «знаменных» после окончания завоевания Китая маньчжурами (1683 г.) оставалось прочно закрытой кастой. Ни один из китайцев из сыминь ни за какие деньги или заслуги не мог попасть в него.
Даже наиболее преданные династии Цин сановники из числа высших шэньши, получив по наследству или за заслуги титулы знатности (гун, хоу, бо, цзы, нань), оставались вне сословия «знаменных», образуя предельно узкий круг семей знати из числа ханьцев.
Нижним пределом сословной мобильности была среда «подлого люда»- своеобразного «сословия» с чертами касты отверженных. В него «опускались» бедняки, продавшие себя в рабство, поступившие в услужение и подписавшие кабальный письменный документ. Однако и для представителей «подлого люда», в том числе и занимавшихся «подлыми профессиями», по прошествии положенного числа поколений после освобождения или с прекращением «низкого занятия» открывался доступ в одно из непривилегированных сословий - нун, гун, шан.
Еще одно важное отличие сословной организации Китая от европейской состояло в том, что в ней отсутствовало сословие горожан, игравшее столь важную роль в истории средневекового Запада. На первой стадии развития феодализма там возобладала тенденция к политической дезинтеграции и феодальной раздробленности, которая и послужила питательной почвой для возникновения и развития самостоятельности городских общин и особого сословия горожан, пользовавшегося известными правами и привилегиями.
Иначе обстояло дело в средневековом Китае, где основной формой общественно-политического устройства была централизованная деспотическая империя. В условиях жесткой централизации китайский город не смог превратиться в самостоятельную социально-политическую силу, стать самоуправляющейся общиной, соответственно не возник и особый социальный статус его жителей.
Наличие сословия горожан в странах средневековой Западной Европы и отсутствие его в сословно-классовых обществах Востока в значительной мере


388
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
определили различие в исторических судьбах тех и других стран в новое время. Борьба сословия горожан в Европе за свои коренные интересы способствовала развитию ремесла, торговли, возрастанию роли города в экономической, культурной и политической жизни общества. Тем самым был создан благоприятный социальный климат для спонтанного развития капиталистических отношений в некоторых из этих стран.
В Китае же основная масса городского населения входила в состав сословий гун и гиан, а также «подлого люда». Она находилась под жестким контролем правительственных чиновников и не была защищена от их лихоимства и произвола. Не располагая городским самоуправлением и особым сословным статусом, ремесленники и торговцы не могли сколько-нибудь успешно отстаивать интересы развития ремесла и торговли.
Кроме того, в Китае потребности императорского двора, знати и армии в изделиях ремесленного производства удовлетворялись продукцией казенных мастерских и казенных мануфактур, что существенно сужало сферу деятельности частного ремесла и торговли.
Сказывалась целенаправленно проводимая государством (при всех средневековых династиях) политика ограничения частного ремесла и торговли под девизом «обрезать ветви (т.е. частное ремесло и торговлю), чтобы хорошо развивался ствол (т.е. сельское хозяйство)». Власти нередко подвергали ремесленников и торговцев различным притеснениям, принудительно скупали у них часть продукции по заниженным ценам.
Сохранялось официально принятое пренебрежительное отношение к ремесленникам и торговцам как к представителям второстепенных занятий, лишь отвлекающих народ от главного занятия - земледелия. Все это, вполне понятно, отнюдь не способствовало созданию надлежащих условий, благоприятного социального климата для возникновения и развития бюргерства и «третьего сословия».
«Класс-государство»
Традиционный социум в Китае, и цинский в частности, строился на органическом сочетании низовой (или «малой») корпоративности (семья, патронимия, цех и т.д.) и высшей («всеобщей») коллективности (Поднебесная, государство). Подобная система отличалась слабостью горизонтальных связей (по классовой общности, сословию, социальной страте, прослойке и т.д.) при господстве вертикальных связей (первичная ячейка - казна). Ее основой была связь «первичная ячейка - верховная власть».
Принципами построения этой системы были последовательное, многоступенчатое соподчинение и ячеистость социума. Последняя имела как естественный (родственные общности цзунцзу - остаточные элементы общинной организации в деревне, различного рода профессиональные, земляческие корпорации,


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
389
религиозные секты, тайные общества), так и искусственный, насаждаемый властями (система баоцзя) характер.
Поглощенность каждого «традиционного» китайца «своей» микрообщностью, ячеистость социума вели к неразвитости и внутренней дробности классовых общностей, сословий, социальных групп перед лицом всемогущего государства восточной деспотии. В этих условиях социальные связи, сословные общности и классовое единство по значимости уступали родственно-корпоративным началам и как бы размывались ими, теряя свои качественные и функциональные показатели.
Преобладание вертикальных связей над слабыми горизонтальными обусловило в Китае повышенное могущество государства как центра или вершины, куда сходились все нити власти от низовых и промежуточных ячеек. Характеризуя китайский вариант государственности и вычленяя политически господствующий класс традиционного Китая, синологи все чаще применяют термин «класс-государство», видя решение этой проблемы в совмещении указанных категорий. Это понятие в Цинской империи олицетворялось «амальгамой» аристократических сословных групп, верхушки привилегированных сословий шэньши и «знаменных», а также государственного аппарата. «Класс-государство», выступая социальной, политической и идеологической доминантой конфуцианской системы, противостоял «простым» социальным образованиям - классовым общностям, слоям, прослойкам, сословиям и сословным группам, остававшимся лишь объектами его всестороннего контроля.
Традиционные противостояния «император-подданные» и «чиновник-народ» в китайской деспотии фактически служили выражением противостояния «класса-государства» остальному населению страны, т.е. всем прочим социальным образованиям - эксплуататорским, эксплуатируемым и смешанным. Будучи синтезом надстроечного и социального начал, «класс-государство» как бы претендовал на «внесоциальный» (или «надсоциальный») статус по отношению к «рядовым» сословиям земледельцев, ремесленников и торговцев, не говоря уже о внесословном «подлом люде».
В средневековом Китае «класс-государство» складывался постепенно. Начиная с VII—VIII вв. бюрократия рекрутировалась из шэньши, а последние, как правило, из землевладельцев. В результате этого сложного процесса шэныии становились «управляющим сословием». Конечно, не все чиновники являлись шэньши и не все шэньши были чиновниками. Большая их часть составляла нижний - субадминистративный слой гигантской пирамиды госаппарата, хотя формально в него не входила. Суббюрократия выполняла круг весьма важных политических и экономических функций на уровне ниже уездного ямэня.
В ходе иноземных завоеваний Китая (киданями, чжурчжэнями, монголами, маньчжурами) в правящий социальный блок «бюрократия-суббюрократия» включался третий и всегда высший компонент - сословие завоевателей (в период Цин наследственная маньчжурская аристократия и прочие «знаменные»). Во второй половине XVII-XVIII в. «класс-государство» представлял собой блок


390
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
«завоеватели-шэяьшш>, или триаду сословного союза «знаменные-чиновники-шэньши (субадминистраторы)», т.е. в институциональном плане трехступенчатую пирамиду «верховная власть-бюрократия-суббюрократия».
Развиваясь и усложняясь, «класс-государство» с VII- VIII вв. постоянно впитывал в себя элиту землевладельческого класса. Аккумулируя лучшие его силы, «класс-государство» тем самым укреплял себя и соответственно обессиливал «частных» богачей, все более отодвигая их от власти. Тем самым эволюция шла от «землевладельческой бюрократии» к «бюрократическим, или государственным, функционерам». Социальная и политическая системы Срединной империи все более развивались в сторону не частного, а государственного типа. Здесь в отличие от Европы бюрократия из чисто служебного придатка господствующего класса превратилась не только в политически самостоятельную, но и в доминирующую институционально-социальную силу, достигшую в своем развитии наивысшего статуса. Конституируясь таким образом в особую классовую общность «магнатов от казны», это специфическое социальное образование ни на миг не отрывалось от институционального звена политической надстройки традиционной системы.
Подобное слияние социального и институционального (надстроечного) начал, в свою очередь, ускоряло обособление нового сложного образования от среды простых землевладельцев (нъ-шэнъши), или от земельных магнатов. Как носитель власти на всех уровнях выше деревни или волости, «класс-государство» превратился в ведущую силу социально-экономической организации социума и встал над средой землевладельцев, в равной мере как и над другими «частными» эксплуататорскими слоями (купцами, торговцами, ростовщиками, хозяевами мастерских и мануфактур). В итоге император, в данном случае представитель династии Цин, не будучи «первым землевладельцем Китая», выступал как глава структуры «завоеватели-бюрократия-суббюрократия», т.е. как «первый бюрократ империи». Как лидер данной структуры, он был не только Сыном Неба, но и сыном своего господствующего «класса-государства», который не был классом земельных собственников в его европейском выражении, а конфуцианское государство отнюдь не являлось «комитетом по управлению делами» крупных землевладельцев. Для традиционного государства на первом плане стояли интересы казны, фиска, бюрократии. Нужды же землевладельческой среды централизованная власть отстаивала постольку, поскольку выражала «общенациональные», «высшие» интересы. В итоге государство в Цинской империи выступало в двойной роли: и как политическая надстройка всей системы, и как особый, отличный от частных землевладельцев «класс-государство». В своих обеих ипостасях - и в институциональной, и в социальной - это двуликое начало венчало


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
391
собой арендно-бюрократическую систему, в которую частный сектор входил лишь как второй, подчиненный компонент.
Поскольку «класс-государство» имел «свой» экономический сектор и «собственные» доходы помимо обложения частных магнатов, он мало зависел от землевладельческой классовой общности. Масштабность и самостоятельность экономических позиций государства заставляют отнести его к явлениям не только надстроечного, но и социального порядка.
Таким образом, китайский вариант средневековья породил не одну, а две экономически господствующие силы - верховный «класс-государство» и подчиненную ему частновладельческую среду.
В столь специфических условиях император не мог быть «первым землевладельцем» Поднебесной, а тем более «главным феодалом» или «первым среди равных». Землевладельцы как таковые не были его «родным» классом, в массе своей прежде всего оставаясь подданными азиатской деспотии. В отличие от Европы императорская власть в Китае выступала только как высшее священное наднациональное начало, а Сын Неба (олицетворявший ее) - как антипод частного начала во всех его проявлениях - торговом, ростовщическом, мануфактурном, землевладельческом.
В определенной мере представляя и защищая интересы частных магнатов в качестве надстроечного явления, императорская власть в то же время твердо управляла землевладельческой средой, как и остальной массой своих подданных, будучи представителем самостоятельной социальной силы, т.е. высшего господствующего начала. И в институциональной, и в социальной ипостаси «класс- государство» дистанцировался от «эгоистических устремлений частника», особенно торговца, что соответствовало конфуцианскому мировоззрению и тысячелетней традиции китайской политической мысли.
Претендуя на представительство всего социума, «класс-государство» в конфуцианском Китае никогда не отождествлял свои интересы с экономическими и политическими нуждами какой-либо одной классовой общности, в том числе землевладельцев. Тройственный блок «завоеватели-чиновники-шэ^ьши-суббюрокра- ты» не только претендовал на «надклассовую» ипостась, на роль общенационального всекитайского начала, но и фактически частично отвечал этим исключительным, в европейском их понимании, требованиям. Не случайно в традиционном Китае не существовало понятия «общество», вместо него аналогом социуму выступало понятие «государство». «Класс-государство» же в известной мере не только представлял последнее, но и выступал «верховным классом» по отношению ко всем «частным» классовым общностям и слоям, в том числе и землевладельцам (нс-шэнъши). «Класс-государство» охранял их владения и права, подавляя крестьянские восстания и прочие бунты не потому, что служил административным органом крупных землевладельцев, а в силу своего политического господства и ответственности за сохранение незыблемости арендно-бюрократической системы.
В то же время, отождествляя интересы правящей бюрократии с интересами государства, народа и Поднебесной, «класс-государство» действовал, понятно,


392
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
прежде всего в интересах сохранения и укрепления своего господства в рамках бюрократической системы. Его «надклассовые» претензии и особая роль в системе производства, распределения (и перераспределения), обмена и потребления, естественно, не устраняли классового характера и при наличии второго, но политически приниженного эксплуататорского класса «частных» землевладельцев.
В своей надстроечной ипостаси этот продукт институционально-социального синтеза являлся не только исполнителем функции и персонификатором восточной деспотии, но и в известной мере «собственным классом деспотии» (в ее китайском варианте). Данный момент не только не мешал большинству функционеров деспотии иметь частные земельные владения, но и способствовал их приращению, не только не препятствовал, но и помогал наряду с бюрократическими и суббюрократическими доходами дополнительно получать «частные», т.е. арендные, доходы с зависимых крестьян.
Государственная эксплуатация непосредственных производителей - прямая (рента-налог, взимаемая с податных крестьян, налоги, уплачиваемые ремесленниками) и косвенная (налоги с землевладельцев и торговцев, в значительной мере перекладываемые на плечи арендаторов и покупателей за счет увеличения арендной платы и роста цен) - служила экономической базой «класса-государства».
В то же время бюрократия чаще всего располагала значительными земельными владениями, а крупные владельцы становились чиновниками. Для чисто бюрократических слоев, как правило, преобладающими были обильные служебные доходы - официальное жалованье или содержание (например, для «знаменных»), казнокрадство, взятки, вымогательство, махинации с налоговыми поступлениями (серебром и зерном). Частные доходы - земельная рента, ростовщические проценты и торговая прибыль для них имели второстепенное значение. Шэныии, состоявшие на государственной службе, получали как жалованье, так и земельную ренту, а шэныии из числа местной суббюрократии к доходам от земли присовокупляли отчисления от налоговых сумм за выполнение ряда специфических полуадминистративных функций по контролю над населением. Естественно, что соотношение казенных и частных доходов у различных групп шэнъши было неодинаковым.
У одних («государственных») казенные доходы преобладали над частными (;шэнъши «первой группы»), у других («частновладельческих») основным источником доходов были земельная рента, ростовщические операции и торговая прибыль {шэнъши «второй группы»). Для шэнъши «первой группы» сращен- ность с казной, властью, чиновными функциями и получиновным контролем, с бюрократической карьерой являлась главным, определяющим фактором. Все это дополнялось для «государственных мужей» привилегированной сословностью - либо «знаменной», либо шэньшиской, либо той и другой одновременно.
Сословная триада «завоеватели-чиновники-шэ«ьш^-субадминистраторы» в своей второй, т.е. институциональной, ипостаси выглядела как трехступенчатая пирамида «верховная власть-управленческий аппарат-механизм низового кон¬


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
393
троля», у которой первый компонент составлял вершину, второй - средний горизонт, а третий - широкое основание.
Господствующее положение среди бюрократических слоев и групп, составлявших социальную пирамиду «класса-государства», занимало сословие «знаменных» (;цижэнъ), образовывавшее вершину данной пирамиды. Оно представляло собой конгломерат лиц разного служебного положения - от маньчжурской аристократии («желтопоясные», «железношлемные») и придворных до простых солдат «восьмизнаменных» корпусов, включая «знаменных» монголов и китай- цев-ханьцзюней. Общее число представителей этих сословных групп с членами семей составляло в конце периода Цин 1,9 млн., а с челядью - 2,6 млн.
Следующий этаж пирамиды занимали «государственные» шэныии, т.е. жившие в основном за счет казны. Как и завоеватели, они были глубоко иерархизи- рованы и неоднородны по своему официальному статусу и имущественному положению. Помимо градации на «высших» (цзиныаи, цзюйжэнъ и гуншэн - всего 14%) и «низших» (шэньюанъ - 86%) не менее важным для шэныии была степень принадлежности к бюрократическому слою. Его верхушку составляли чиновники (шидафу) - служилая и почетная бюрократия, чья общая численность в конце периода Цин резко возросла и с 80 тыс. поднялась до 147 тыс., с членами семей - 735 тыс., а вместе с челядью - 1,3 млн. Самих чиновников действительной службы насчитывалось около 66 тыс., включая придворных, функционеров центрального аппарата, местную администрацию высшего, среднего и низшего звена, военных и стажеров - кандидатов на вакантные должности. Основная масса этих функционеров - около 40 тыс. - были гражданскими номенклатурными чиновниками. Шидафу приводили в движение государственный аппарат Цинской империи, насчитывавший свыше 2,2 тыс. различных учреждений.
Бюрократы-функционеры составляли верхний, чиновный слой «класса-государства». Ниже чиновников действительной службы находился слой бюрокра- тов-нефункционеров, т.е. носителей почетных, в основном купленных званий, чинов и рангов. Почетных шидафу насчитывалось около 81 тыс. человек, что вместе с членами семей составляло 0,4 млн., а с челядью - свыше 0,8 млн.
Массовое нижнее основание этой пирамиды составляла суббюрократия, т.е. должностные и полудолжностные лица ниже уровня чиновников уездного ямэня. Данная крайне важная контрольно-управленческая категория (575 тыс. человек, с семьями - до 2,9 млн., а вместе со слугами - около 4,7 млн.) исполняла субадминистративные функции узко местного значения. Как правило, это были шэнъши фактически на казенном содержании, наблюдавшие за «общественными» работами, сельским ополчением, сбором налогов; они работали секретарями и учителями, следили за соблюдением конфуцианских норм поведения простого люда и должностных лиц.
Таким образом, бюрократический костяк «класса-государства» {шидафу и суббюрократия) в целом составлял 720 тыс. человек.
Численность (с семьями) же всех господствующих слоев, принадлежавших к бюрократической системе, составляла менее 5,6 млн. Поскольку их обслуживало


394
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
примерно 3 млн. челяди, то в сумме эта классовая общность эксплуататоров со своим окружением насчитывала до 8,6 млн. иждивенцев на шее казенных и податных крестьян, а также других категорий непосредственных производителей.
Верхний уровень структуры госаппарата составляли свыше 40 центральных учреждений в Пекине, 27 ямэ- ней наместничеств и провинциальных губернаторов (сюньфу). На уровне наместничеств и провинций функционировали 95 судебных канцелярий, су- Цинский чиновник высшего ранга с женой дебных управлений и соляных управ- (Гуанчжоу, 1860-1862) лений, а также 230 различных провин-
циальных бюро или контор (цзюй). Чиновничество среднего административного звена наполняло 183 областных, 147 окружных и 67 приставных ямэней, а также 76 управ самостоятельных округов и 33 управы самостоятельных приставств. Нижнее административное звено бюрократии вершило дела 1340 уездных ямэней, включая 272 ямэня, находившиеся в областных и окружных центрах.
Соответственно данной учрежденческой иерархии распределялся и обычный контингент бюрократии. Около 10 тыс. штатских чиновников приходилось на придворные службы и центральный аппарат, менее 5 тыс. - на учреждения высшего и 8 тыс. - среднего звена местной администрации, более 16 тыс. штатских функционеров было сосредоточено в нижнем, уездном звене. Кроме того, насчитывалось 17 тыс. военных и около 10 тыс. чиновников без места, т.е. кандидатов на должностную вакансию, находившихся на положении стажеров или порученцев, а также отставных, пожалованных и др.
32 тыс. чиновников приходилось на Север и Маньчжурию, 13 тыс. - на Центральный и 21 тыс. - на Южный Китай, т.е. на северные и северо-восточные провинции падало свыше 48% общего числа функционеров «класса-государства».
Для всех слоев, составлявших «класс-государство», было характерно обилие внутренних градаций, специфических групп, что предельно усложняло структуру данного верховного социально-надстроечного образования.
В этом в Китае находила выражение одна из капитальных особенностей системы - присущая ей большая или меньшая степень иерархичности внутренней структуры политически и экономически господствующего класса. В Европе таковым многоступенчатым образованием был класс частных феодалов - собственников земли, т.е. дворянство. В Китае предельно иерархизированной и многоступенчатой являлась верхняя, т.е. политически господствовавшая, классовая общность своего рода «государственных феодалов», тогда как подчиненная ей


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
395
общность «частных феодалов» - землевладельцев - фактически была слабо иерархизированной.
Иерархия феодального чиновничества Китая была одновременно и стройной, и сложной. Вся бюрократия империи делилась на ранговое чиновничество (пинъгуанъ) и внеранговое (вайжулю). Рангированное чиновничество делилось на 18 категорий (пиньцзи). Первая часть этого термина (пинь) обозначала класс данного чина, а вторая (цзи) - его ранг. В каждом чиновном классе существовало два ранга - старший (чжэн) и младший (цзун). Обладатели чинов первых трех классов и соответственно первых шести рангов составляли высшую бюрократию, следующих восьми рангов последующих четырех классов (с четвертого по седьмой включительно) - среднее звено чиновничества. Третьей, нижней ступенью бюрократической иерархии были носители чинов последних четырех рангов двух замыкающих классов - восьмого и девятого. Ниже располагались внеклассовые должности.
Кроме этого функционирующего чиновного слоя существовала еще почетная бюрократия, т.е. носители номинальных должностных званий, в основном купленных нижних рангов (иногда такая покупка оформлялась в виде пожертвования денег или зерна на казенные нужды).
Как всякое феодальное образование эксплуататорского типа, бюрократия была иерархизирована не только по званиям (рангам и степеням), но и в плане административной градации, которая имела девять вертикальных ступеней: центральная бюрократия - чиновники наместничества - провинциальный управленческий аппарат - областная бюрократия - чиновничество самостоятельных округов - служащие самостоятельных приставств - окружные функционеры - должностные лица приставств - управленческие кадры уезда. Такая сложность и многоступенчатость стали историческим продуктом развития «класса-государства». Во-первых, постепенное численное разрастание в течение веков бюрократии, превратившейся в особый оплот государства, требовало создания все новых дополнительных ступеней, по преимуществу ненужных в чисто функциональном плане. Во-вторых, аналогичная тенденция к безудержному разрастанию имманентно присуща любой бюрократической системе. Политические бури 10-20-х годов XX в. уничтожили шесть административных ступеней, и оказалось, что для нормального функционирования государственного механизма вполне достаточно трех уровней: центральный аппарат - провинциальная бюрократия - уездное чиновничество. Таким образом, шесть практически ненужных ярусов структуры являлись всего лишь респектабельными кормушками для чрезмерно разросшегося верховного класса.
В средневековом Китае «класс-государство» представлял собой крупное экономическое явление. Оно было масштабным как в плане воздействия чиновничества на хозяйственную жизнь страны, так и в более узком понимании чисто хозяйственных позициях бюрократии. «Класс-государство» имел свой собственный подсектор землевладения - казенные площади (,гуанътянъ), которые составляли на 1887 г. свыше 93 млн. му кадастровых полей и залежи. Помимо этого в


396
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
сферу непосредственного господства бюрократии входил второй огромный подсектор - податные земли крестьян-налогоплателыциков, обрабатывавших около 428 млн. му учтенных полей. Контроль со стороны «класса-государства» здесь складывался из фискального учета, полицейского надзора, сбора налогов дважды в год, ежегодного привлечения крестьян к казенным трудовым повинностям или взиманию откупа от них деньгами.
В обоих подсекторах вместе полный и частичный контроль казны, согласно кадастрам, распространялся примерно на 521 млн. му, т.е. на 63% всех зарегистрированных полей. Если же учитывать не только зафиксированную в кадастрах, но и скрытую от казны пашню, то во владении или под контролем бюрократии формально находилось 754 млн. му, в том числе 93 млн. му казенной и 661 млн. му податной земли, т.е. 61% всех пахотных полей Цинской империи.
Однако казенное землевладение в 80-х годах XIX в. являло собой довольно сложную картину. Половина номинально государственных земель фактически представляла собой частные владения рентополучателей. В свете этого фактический удельный вес казенного и податного подсекторов составлял 57% общекитайской пашни, а с учетом коэффициента повторных посевов - 55%.
Восемь провинций Севера и Маньчжурии - Чжили, Шаньдун, Хэнань, Шаньси, Ганьсу, Шэньси, Фэнтянь и Цзилинь - были основной зоной крестьянского землевладения и, соответственно, контроля над податным населением деревни со стороны «класса-государства». В этом регионе на центральную казну и местных чиновников было номинально замкнуто свыше 75% селян, т.е. около 63 млн. человек (здесь и далее - обоего пола и всех возрастов). Бюрократия в Центральном Китае (провинции Цзянсу, Аньхуэй, Цзянси, Чжэцзян и Хубэй) владела и контролировала около 49% крестьянских дворов (свыше 43 млн. человек). На Юге (провинции Хунань, Сычуань, Гуандун, Фуцзянь, Гуанси, Юньнань и Гуйчжоу) свыше 41% семей крестьян (более 56 млн. человек) в той или иной мере принадлежало к государственному сектору. За вычетом «арендных» дворов на казенных землях непосредственно эксплуатировались «классом-государством» на Севере и в Маньчжурии 69% крестьян, в Центральном Китае - 47, на Юге - 40%. В целом в сфере «объединенного» бюрократического сектора номинально находились более 16 млн. казеннозависимых и 146 млн. податных, что составляло 53% всех крестьян Цинской империи, а фактически - немногим более 50% крестьян и членов их семей - всего около 154 млн. душ.
Приведенные выше данные показывают, что на Севере и в Маньчжурии экономический строй был по преимуществу «государственным», «бюрократическим», характеризовавшимся основным противостоянием по линии «казна-крестьянин», повышенной ролью налогов и чиновников, а на Юге и в Центральном Китае - по преимуществу частным и «арендным», в рамках которого в основном противостояли крупный землевладелец и зависимый держатель земли; особую роль здесь играли земельная рента и долговая кабала. «Класс-государство» силами бюрократии и сословия шэныии обеспечивал целостность и единство обоих регионов.


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
397
«Класс-государство» в целом контролировал около 62 млн. т, или примерно половину общегосударственного валового сбора зерновых. Иначе говоря, контроль бюрократии был действенным почти для 50% общекитайской зерновой массы. Данный показатель, в свою очередь, следует скорректировать с учетом фискальной зависимости от казны крупных землевладельцев, а через них - части держателей их земли.
Около 80% общей массы изъятия (реальное плюс «условное» зерно) падало на Центральный и Южный Китай и лишь 20% - на Север и Маньчжурию.
«Класс-государство» ежегодно получал в виде налогов, податей и иного обложения 40% (более 16 млн. т) всей массы изымаемого из деревни реального и «условного» зерна, что составляло свыше 13% общекитайского производства. Примерно 52% этой суммы (свыше 8 млн. т) представляло собой ренту- налог с податных крестьян, более 38% поступало путем обложения частного арендного сектора и несколько более 9% собиралось с казеннозависимых земледельцев.
«Класс-государство» сочетал два начала - социальное (класс) и надстроечное (государство). Данный дуализм находил продолжение в аналогичной двойственности получаемой ренты-налога. Последняя распадалась на собственно ренту и на собственно налог. Рента была непосредственно связана с социальным началом, т.е. с первым компонентом дихотомии - «классом», а налог соответственно замыкался на надстроечное начало - «государство». С выдвижением на первый план ренты и «класса» их «амальгама» приобретала статус социального образования, хотя и крайне специфического. В противоположном варианте возникала привычная по европейским стандартам институциональная конструкция в сплаве с социальным потенциалом господствующего класса.
В Китае в 80-х годах XIX в. рента-налог составляла 16,1 млн. т зерна (в том числе «условного»). Из указанной массы на снабжение госаппарата (без бюрократии и суббюрократии) расходовалось 1,6 млн. т, на другие нужды различных ведомств- 1,5 млн., а фонды казенных зернохранилищ составляли около 1,8 млн. т. Все это вместе с потерями при перевозке и хранении входило в категорию «налог», в сумме составляя 5,3 млн. т. К той же категории относились расходы на содержание служилого чиновничества и суббюрократии - 0,9 млн. т.
В итоге из 16,1 млн. т общая доля «государства» составляла 6,2 млн. т (39%), а 9,9 млн. т (61%) приходилось на долю ренты и «класса». Таким образом, в Китае в амальгаме «класс-государство» социальное начало прочно преобладало над надстроечным; соответственно она функционировала прежде всего как «верховный класс».
Экономические позиции «класса-государства» не ограничивались рамками бюрократического сектора в земледелии. Облагая налогами частных землевладельцев (не-шэныии, которые вместе с семьями насчитывали более 10 млн.), казна получала контроль над определенной частью 153-миллионной массы частнозависимых крестьян (речь идет о тех из них, кто непосредственно выплачивал налоги сборщикам за своих арендодателей). В том же смысле казна контролиро¬


398
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
вала значительную часть 39-миллионного городского населения- 15 млн. ремесленников (с семьями) и торгово-ростовщический слой.
Тем не менее экономическое господство «класса-государства» в плане подчинения непосредственных производителей в деревне и городе (порядка 60%) значительно уступало уровню политического контроля над населением (хотя, видимо, тоже не стопроцентного).
Хозяйственная деятельность бюрократии обеспечивала поступление изъятого продукта в высшие, централизующие звенья системы перераспределения.
Таким образом, «класс-государство» представлял собой самостоятельную экономическую силу, опиравшуюся на «собственный» гигантский хозяйственный сектор. В этом отношении он был явлением в высшей степени самостоятельным по отношению к «частной среде» землевладельцев-рентополучателей и к обществу вообще. В основном за счет средств, аккумулировавшихся казной, содержался персонал надстроечных институтов, аппарата насилия и идеологического воздействия.
Наконец, государственный сектор с его относительно невысоким уровнем изъятия прибавочного продукта (15-20%), являясь спасительным противовесом высокой степени эксплуатации в частном секторе (изъятие продукта 50%), в определенном смысле гарантировал воспроизводство самого крестьянства как главного производящего слоя общества и тем самым обеспечивал функциональную целостность всей бинарной системы.
Могущество китайской бюрократии и «класса-государства» в целом в значительной мере создавалось органической слитностью всех категорий власти - гражданской и военной, административной и судебной, законодательной и исполнительной, светской и духовной. Такого рода абсолютной и нерасчленен- ной властью обладали все функционеры, поставленные во главе территориально-административных единиц. Этот принцип универсального деспотизма пронизывал все уровни государственного контроля сверху донизу - от императора до начальника уезда. Столь унитарная чиновничья система обладала особой силой, скрепляя бинарную арендно-бюрократическую структуру.
Для конфуцианского Китая был характерен приоритет штатской власти и «гражданских» шэныии (iвэныиэнъ) над военными чиновниками, командирами и вообще «воен¬
Чиновники встречают гостей


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
399
ными» шэныии (ушэнъ) и, как следствие, подчиненность военных штатским и низкий статус офицеров (не-шэныии).
Находясь как бы над обычными классовыми общностями и слоями, «класс- государство» обладал повышенной автономией от остального социума (сохраняя общеисторическую классовую сущность, свойственную любому государству и бюрократии в эксплуататорском обществе). Эта автономность усиливалась специфической неприязнью китайской бюрократии к «частнику» - торговцу, мануфактуристу, ростовщику и отчасти даже и не соблюдавшему конфуцианской этики землевладельцу.
Изолированные от политической власти, последние находились в условиях «поголовного рабства» подданных восточной деспотии. «Класс-государство» неуклонно проводил традиционный жесткий курс по отношению к землевладельческой среде, не говоря уже о торговцах, рассматривая их всего лишь как подданных, но не партнеров по политическому и социальному господству над остальным социумом тружеников.
Все упомянутое выше знаменовало приоритет государственного начала, в том числе казенного сектора экономики, над частным, интересов казны над сферой частного накопительства. С этим были связаны превосходство чиновной карьеры над всеми другими поприщами, общественного престижа - над богатством, конфуцианской учености, открывавшей дорогу к бюрократической карьере, - над земельными и иными владениями, шэиьши - над не-шэнъши, захудалого сюцая - над мануфактуристом.
Таким образом, для традиционного Китая (в отличие от Европы) был характерен не частнофеодальный, а государственный вариант системы. Важнейшей его спецификой была раздвоенность экономически господствующих социальных сил, причем одна из них - «класс-государство» - владела полной монополией на политическую власть.
Казенное
и податное крестьянство
В цинском Китае фактор монопольного права государства на земельную собственность обусловил деление крестьянства на три категории - согласно основным формам землевладения. В соответствии с тем, на каких землях оно работало - на землях ли казны, на своих ли участках, что было связано с податными тяготами в пользу государства (налоги и трудовые повинности), или на арендованных у «богачей» полях, - крестьянство фактически делилось на казеннозависимое, податное и частнозависимое.
Наиболее близко стоявшим к «классу-государству» в плане прямого подчинения было казеннозависимое крестьянство. В него входили государственные крепостные - чжуандин (во главе со своими старостами - чжуантоу), а также потомки тех свободных китайских земледельцев, которые в период маньчжур¬


400
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ского нашествия второй половины XVII в. добровольно перешли в крепостную зависимость от завоевателей. Данная разновидность казенных крепостных именовалась тоучунжэнь. Чжуандин и тоучунжэнь обрабатывали земли императорских поместий (.хуанчжуан), поместий маньчжурской знати (цзуншичжуан), поместий, приписанных к «восьмизнаменным» войскам (бацичжуан), а также поместий различных ведомств центрального правительства (гуанъчжуан). Тоучунжэнь работали на «знаменных» землях, а также вне поместий - на семьи офицеров и солдат.
Казеннозависимыми земледельцами были и военные поселенцы (биндин), обрабатывавшие поля военных поселений (бинтунь), «знаменных» поселений (ци- тунъ) и охранных постов, а также штатские колонисты гражданских поселений (миныпун).
Еще одной разновидностью казеннозависимых крестьян являлись держатели государственных полей (,гуанътянь), т.е. арендаторы, работавшие как на те или иные казенные ведомства, так и на фактических частных владельцев этой номинально казенной собственности.
К какой бы из этих трех разновидностей ни принадлежали казеннозависимые крестьяне, все они были, хотя и по-разному, прямо замкнуты на «класс-государство» во всех его ипостасях и слагаемых.
Особый комплекс казенного землевладения в экономике страны в XVIII- XIX вв. представлял собой стабильный атавизм, поскольку был порождением первой стадии системы, времени ее становления (на этой стадии находились маньчжуры в период, когда они завоевывали Китай), и явно не соответствовал этапу зрелой арендно-бюрократической модели (т.е. той стадии азиатской формации, на которой находилось цинское общество в XVIII-XIX вв.).
В рассматриваемый период для казенного землевладения было характерно состояние последовательного и неуклонного упадка. К 80-м годам XIX в. значительная часть казенных земель фактически перешла в руки частных владельцев, сдававших их в аренду крестьянам, продолжавшим формально считаться государственно-зависимыми.
В результате одна часть казенных крестьян платила оброки и подати непосредственно представителям «класса-государства» - либо верхам «знаменного» сословия, либо бюрократии; другая же вносила арендную плату фактическим землевладельцам за право держания их участков, номинально все еще числившихся по разряду гуанътянь. Соотношение обеих частей внутри казеннозависимого крестьянства было, судя по всему, примерно равным.
Казенное землевладение по всем параметрам существенно уступало двум другим аграрным секторам. В 1887 г. казеннозависимых крестьян вместе с членами семей насчитывалось 16-17 млн. (несколько более 5% всего крестьянства Цинской империи). Подавляющая их часть приходилась на Северный Китай и Маньчжурию, т.е. на регионы, где позиции «класса-государства» были особенно сильными (10 млн. человек, или почти 12% местного крестьянства). В Центральном Китае численность казеннозависимых несколько превышала 3 млн.,


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
401
примерно столько же их насчитывалось и в Южном Китае (соответственно менее 4% и менее 3% местных землепашцев).
В целом по Китаю казеннозависимые обрабатывали свыше 93 млн. му (более 11% всех кадастровых земель Цинской империи), из которых более 73 млн. му приходилось на северные и северо-восточные провинции (17-18% кадастровых земель данного региона), а 20 млн. му - на центральные и южные провинции (менее 5% официально зарегистрированных там земель).
В сфере казенного землевладения практически не было «скрытых» от казны земель (инътянъ, хэйди). В связи с этим в общей реальной посевной площади страны удельный вес казенных полей был еще меньшим - более 7%, а с учетом повторных посевов - менее 7% посевного клина страны. На казенных землях крестьяне выращивали около 6 млн. т зерна, т.е. примерно 5% общекитайского сбора. Половина изымалась в качестве оброка, податей и арендной платы, причем 1,5 млн. т поступало «классу-государству» непосредственно, а значительная часть остальной массы опосредованно - через систему аренды.
В государственном секторе ведущую роль играло податное крестьянство. В своей основе оно являлось классовой общностью мелких владельцев земли. Основную массу его составляли «самостоятельные земледельцы» (цзычжун сноху, цзыгэн сноху). Среди них были как крупноземельные, так и среднеземельные дворы, не прибегавшие к аренде. Кроме того, в китайской деревне было много малоземельных дворов, вынужденных постоянно приарендовывать чужую пашню, т.е. сочетавших (в разной пропорции в каждом конкретном случае) черты государственно- и частнозависимых.
Наиболее значительным удельный вес податных дворов был в Северном Китае и Маньчжурии, где в 1887 г. таких крестьян (с членами семей) насчитывалось 53 млн. (более 63% земледельцев данного региона). При движении с севера на юг роль податных снижалась. В Центральном Китае на их долю приходилось немногим более 45% крестьянства (более 40 млн. человек), а в Южном Китае - 39% (53 млн.). Все податное крестьянство страны насчитывало 146 млн. (47- 48% общего числа крестьян). С учетом казеннозависимых общее число крестьян, замкнутых на «класс-государство», превышало 154 млн., а удельный вес их составлял более 50% всех земледельцев Китая.
Податные крестьяне возделывали 428 млн. му кадастровых земель (52%). С учетом «скрытых» полей податным крестьянам принадлежало более 660 млн. му. Если же принять во внимание повторные посевы зерновых в центральных и южных провинциях, общая посевная площадь податных дворов превышала 749 млн. му. Их земли в Северном Китае и Маньчжурии составляли более 63%, в Центральном Китае - свыше 45 и в Южном Китае - менее 40% регионального фонда. В целом по стране 51-52% посевов принадлежали государственному сектору.
В его рамках производилось более 55 млн. т зерна в год (около 47% общекитайского сбора): свыше 21 млн. т в южных, более 18 млн. т в северных и северо- восточных, свыше 16 млн. т в центральных провинциях.


402
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В счет налогов податные передавали «классу-государству» 8-9 млн. т зерна (из которого примерно V2 была «условной», т.е. взималась в виде денежного эквивалента). Рента-налог, выплачиваемая податным крестьянством, равнялась в среднем 15% урожая и превышала 52% всей массы поступлений «классу-государству» от поземельного обложения.
После уплаты налогов податному крестьянству оставалось около 48 млн. т зерна (почти 40% общекитайского сбора). Из них 22 млн. т составляли фонды потребления: 21 млн. т- потенциал дальнейшего использования (фуражный фонд, обрядовые затраты и хозяйственные запасы) и дальнейшего перераспределения (погашение ростовщических ссуд и процентов по ним, продажа зерна), 5 млн. т уходило на семенной фонд и потери при хранении. В итоге у владельческого крестьянства после выплаты налогов оставался прибавочный продукт размером около 16 млн. т зерна (более 28% урожая, или свыше 65% прибавочного продукта). В целом по всему массиву китайского крестьянства последний показатель равнялся всего 30%, поскольку на податных приходилась подавляющая часть прибавочного продукта, остававшегося у крестьян Цинской империи. Иными словами, государственный сектор, как уже отмечалось, был основной базой расширенного воспроизводства крестьянства как такового.
В ходе дальнейшего изъятия по каналам ростовщичества и эксплуатации торговым капиталом зерновая масса, остававшаяся в руках крестьян, значительно сокращалась. Ростовщическая эксплуатация уносила из крестьянского фонда только в счет погашения процентов на ссуды (уплата шла зерном или деньгами) свыше 5 млн. т. Различными зерноторговцами (купцами, землевладельцами, ростовщиками) у крестьян скупалось около 12 млн. т зерна, причем в ходе этих сделок последние фактически недополучали половину стоимости своей продукции, т.е. как бы теряли до 6 млн. т, становившихся торговой прибылью, присваиваемой скупщиками. Важным побудительным мотивом продажи крестьянами- владельцами своей продукции была необходимость уплачивать налоги и долги в денежной форме. Вместе с тем в урожайные годы многие крестьяне-собственники пускали в обращение излишки продовольствия и сырья, что играло большую роль на внутреннем рынке страны. Меньшую часть такой продукции крестьяне продавали непосредственно потребителям на местных сезонных базарах и на городских рынках, а основная доля попадала в руки купцов и занимавшихся торговлей землевладельцев.
В целом после всех видов изъятий крестьянству (а фактически - почти только его податной половине) оставалось 11-14% произведенного им прибавочного продукта, тогда как доля «класса-государства» и частных рентополучателей,


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
403
а также других эксплуататорских слоев - ростовщиков и торговцев - равнялась 86-89%. Крестьянская часть в натуральном выражении составляла 6-8 млн. т. Однако и этот скромный фонд распределялся внутри самого крестьянства неравномерно. На арендаторские и полуарендаторские слои приходилась крайне малая часть, а основная его масса оставалась у «кулацких» и зажиточных середняцких дворов податных земледельцев.
Поземельной общины в Цинской империи не существовало, она погибла за много столетий до рассматриваемого периода, а соседская община, разложившись (сохранились лишь отдельные ее элементы), сменилась системой патронимий-кланов (цзу, цзунцзу). В фискальном, полицейском и ином плане «класс- государство» строил свои отношения с крестьянством не по общинному и даже не по клановому, а по подворному принципу учета и связи. Казна имела дело с каждым двором в отдельности, минуя патронимическую организацию в деле как учета населения (система баоцзя), так и обложения налогами и повинностями. Как коллективных крестьянских обязательств перед «классом-государством», так и автономной внутридеревенской раскладки налогов и повинностей Цинская империя не знала. Существовавшая система не была государственно-клановой, ибо патронимию в налоговом и контрольном отношении «класс-государство» не признавал ни экономическим субъектом, ни субадминистративной единицей, ни объектом фиска. Хотя казна признавала клан юридическим лицом в качестве владельца «общих земель» данной патронимии, «классу-государству» противостояли не крестьянские организации, а море «атомизированных» «тяглых душ», землевладельцев и иных лиц в системе кланов. Это была государственно-крестьянская система с принципом подчинения «верховный класс - податной крестьянин».
В противостоянии «класса-государства» податному крестьянству для последнего налоги и фискальная система имели колоссальное значение. Владельческая часть крестьянства составляла подавляющую массу податного населения Цинской империи, поскольку удельный вес городского населения был крайне мал. Объектом налогообложения оставалась земля, а не хозяйство как таковое. Как начисление общей суммы различных налогов с земельных владений (тяньфу), так и ее раскладка по каждому владению в отдельности производились на основе земельных реестров, хранившихся в налоговом управлении областного ямэня. Основным видом обложения деревенских жителей был единый подушно-поземельный налог (дидин), складывавшийся из двух частей - собственно поземельного сбора (дифу) и подушной подати (динфу). Для всей страны была официально установлена общая сумма налога {дидин). Она оставалась постоянной, так как казна условно считала неизменной численность налогоплательщиков. Постоянно происходившее перераспределение земельных владений не учитывалось. С каждого участка были установлены официально закрепленные и неизменяемые выплаты. Однако местная бюрократия и суббюрократия находили различные способы увеличения налоговых сборов в свою пользу. Центральная власть редко вмешивалась в действия местной администрации. Ведомство налогов устанавливало лишь общую сумму сбора для каждого уезда, округа, области и


404
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
провинции. Раскладка же налога по земледельцам оставалась прерогативой местных чиновников. Такая практика была очень выгодна влиятельным шэныии и крупным землевладельцам.
Установленные еще в начале правления Цинов официальные нормы поземельного сбора были сравнительно небольшими и исчислялись в зависимости от качества земли. По степени урожайности все поля делились на три категории, а каждая из них, в свою очередь, подразделялась на три таких же разряда. Дело, однако, не ограничивалось этими девятью ступенями, так как учетная градация резко увеличивалась с учетом различных категорий податных земель. В каждой из них действовала своя девятиступенчатая шкала. Абсолютно преобладала категория налоговых полей минъфутянъ, в которую входила подавляющая масса частных земельных владений, обложенных обычными ставками подушно-поземельного налога, прочие многочисленные податные категории не имели большого удельного веса, хотя почти в каждой провинции они в той или иной мере перемежались с категорией полей минъфутянъ. Они имели свои особые нормы обложения по степени урожайности. Такая система создавала по уездам, округам и областям многие десятки учетных разрядов при начислении поземельного сбора, в результате чего разница в нормах обложения была огромной. При денежной выплате подушно-поземельного налога с полей минъфутянъ высшая исходная ставка с 1 му превышала низшую в 12 раз, а в натуральном исчислении разрыв был поистине колоссальным. В среднем же официальная денежная ставка с 1 му обычно не превышала 3 цяня (11,2 г) серебра, а натуральная составляла от нескольких шэнов до 1,5 доу (15,5 л) риса или пшеницы, приближаясь к 10% урожая. При этом натуральные выплаты все чаще заменялись денежными.
Подушная подать как составная часть единого налога взималась только с владельцев земли, безземельные дворы были от нее освобождены. Она была 20%-й надбавкой к последнему. Этот сбор практически не имел характера подушной подати в полном смысле слова, будучи компонентом налога с имущества.
Единый подушно-поземельный налог (дидин) равнялся примерно всем доходам казны. Он исчислялся в серебре, но крестьяне, как правило, выплачивали его медными деньгами (вэнъ, цянъ, дяо, чуанъ). Его натуральная ставка рисом, пшеницей, бобами часто перечислялась на медь и серебро. Такой перевод чиновниками денежных выплат в зерновые сборы и обратно облегчался и узаконивался наличием в официальной практике «переводного» налога. Практика перевода давала местным властям широкие возможности резко увеличивать фактическую сумму налога, оставляя у себя излишки. Столь же доходные махинации осуществлялись путем завышения курса серебра или занижения цен на зерно. Подобный произвол сборщиков был самым обычным явлением.
Этим, однако, не исчерпывалась фискальная эксплуатация крестьян. Существовали разного рода официальные надбавки к основной части единого налога. Многочисленные дополнительные поборы такого рода объединялись в общую категорию сянъюй, или хаосянъ. В нее, в частности, включались надбавки на


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
405
расходы, связанные с самим сбором тянъфу. Взимался также особый сбор для восполнения потерь казны при переплавке получаемого в счет налогов серебра низкой пробы хо- хао. Большое разнообразие формы и веса поступавших в казну серебряных слитков послужило предлогом для введения надбавки на «стандартизацию» (пиньюй). При пересчете серебра на медные деньги, которыми чаще расплачивалось крестьянство, практиковалась компенсация «потерь», которая была особенно ощутима для налогоплательщиков. Собирались средства для содержания местных войск (<анълян цзинъте), а во многих провинциях - и разного рода «пожертвования» (цзюаныиу) на «общественные» или казенные нужды. Как правило, официальные нормы этих и им подобных начислений к основному налогу были невелики. Однако именно в данной форме для местных властей открывались широкие возможности для различных махинаций и произвола.
Сверх подушной подати в восьми провинциях (Хунань, Цзянси, Аньхуэй, Хубэй, Цзянсу, Чжэцзян, Шаньдун и Хэнань) взимался особый продовольственный налог (цаолян) для нужд центрального государственного аппарата, маньчжурской знати и «восьмизнаменных» войск в Чжили и Маньчжурии. В северных и в центральных провинциях действовала специальная казенная «система водных перевозок» податного зерна в Пекин.
Этот продовольственный налог взимался зерном в четырех провинциях (Цзянсу, Чжэцзян, Аньхуэй и Шаньдун), а в остальных его ставки пересчитывались на деньги. Поскольку такой перерасчет производился по наивысшим рыночным ценам, реальная его тяжесть существенно возрастала. Основной продовольственный налог цаолян дополнялся шестью-семью новыми сборами и надбавками. Самой тяжелой из них была надбавка в 2-А доу на каждый дань на потери при перевозке и усушке зерна. Различные виды надбавок часто взимались в денежной форме.
Кроме того, в отдельных районах взимались подати на посадки чая, на рыбную ловлю, на сбор тростника и т.д. Эти поборы устанавливались зачастую местными чиновниками и поступали в их пользу. Наконец, на крестьян помимо прямого обложения ложились некоторые косвенные налоги, прежде всего налог на имущественные сделки и наследство (цшиуй).
Земельно-подушный (дидин) и натуральный продовольственный налог (цаолян) платили только землевладельцы - рентополучатели и крестьяне. Соответственно, на севере страны на долю крестьянства падала значительно большая доля налоговых платежей, чем в южных провинциях.
Лодочники


406
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В цинском Китае сверх сбора налогов практиковалось привлечение крестьян-вла- дельцев земли к различного рода трудовым повинностям (чайяо) - таким как ремонт дамб, плотин и дорог; вид и объем работ определялись местной бюрократией. Военные и транспортные повинности были связаны со снабжением проходящих войск и проезжающих чиновников провиантом, фуражом, повозками и упряжным скотом. На крестьянство ложились и многие другие виды принудительных работ, например поддержание почтовой службы.
Постепенно ширилась практика замены указанных повинностей денежными сборами. Среди них ведущими были откупы от «общественных» работ, военной и почтовой повинности. От тяжести, места и характера работ зависели размеры этих сборов, начислявшихся в виде надбавок на каждый лян основного налога. Одновременно все шире применялся принудительный казенный наем рабочей силы.
Официальные ставки прямых и косвенных налогов вместе с надбавками сами по себе не были разорительными. Для землевладельческого крестьянства самое страшное заключалось в порядке и методах их взимания. Средневековая экономическая раздробленность страны, отсутствие единых мер площади, веса и объема давали возможность чиновникам произвольно исчислять платежи, причитавшиеся с крестьян.
Неустойчивость курса серебра в медной монете, а также резкие сезонные колебания рыночных цен на землю давали чиновникам большие возможности значительно увеличивать фактическую сумму налогов. Подлинным бичом для кре- стьян-владельцев земли становились пересчет податного зерна на деньги и перевод медных вэней в серебряные ляны.
При сборе налогов обычным явлением было обмеривание налогового зерна большими мерами объема, нежели принятые в данной местности. Столь же повсеместным было значительное завышение котировки серебра в медной монете. Кроме того, местные власти часто произвольно повышали размеры самих налогов и надбавок к ним. В целом такого рода махинации и незаконные начисления увеличивали реальные сборы с крестьян в несколько раз по сравнению с официальным уровнем.
Объективно существовавшее деление эксплуатации крестьян на фискальную (рента-налог) и арендную существенно сказывалось на положении в китайской деревне. Арендная эксплуатация для отдельно взятого крестьянина обычно выступала как узколокальный, чаще всего внутридеревенский фактор. Фискальный же гнет обычно приобретал широкомасштабный - уездный, окружной, обще¬
Военный инспектор (провинция Фуцзянь, 1896 г.)


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
407
провинциальный, а иногда и всекитайский характер. Неизбежные контакты с казной имели место три раза в год - сбор налогов летом и осенью, а также отбывание трудовой повинности в конце осени - начале зимы. Своей относительной универсальностью и общегосударственной природой они по-своему объединяли податных крестьян. Это происходило как в случае их молчаливого согласия с данным уровнем изъятия прибавочного продукта, так и особенно в случае протеста против завышения прежних норм ренты-налога.
Присущим ей универсальным характером фискальная эксплуатация как бы стирала грани внутри податного крестьянства. Она в равной мере касалась богатых и бедных владельцев земли и полуарендаторов, старожилов и переселенцев, включенных в производство земледельцев и части «избыточного» сельского населения, собственно податных и казеннозависимых, а также многих держателей, плативших налоги за землевладельцев.
Цементирующее влияние фискального гнета во многом складывалось ввиду неизмеримо большей стандартизации налоговых требований к крестьянству. Эта стандартизация контрастировала с пестротой отношений в системе «хозяин земли-арендатор», множеством видов и спецификой условий такого изъятия. Все это обусловливало наличие одного общего врага - «плохого» чиновника, единого объекта удара - местного ямэня, казны вообще. Против жестокого хозяина земли (дичжу) держатель его земли чаще всего выступал в одиночку. Против же «продажного» чиновника крестьяне обычно шли всем миром - деревней, волостью или целым уездом. Тогда число восставших определялось тысячами или десятками тысяч. На этой почве поддерживалась относительная консолидация налогоплатящего крестьянства, определявшая его активность, мобилизационную готовность, штурмовые качества и силу удара.
Полное преобладание антиналоговых, античиновничьих и антиманьчжур- ских выступлений над «антипомещичьими» настроениями связано в первую очередь с почти полным отсутствием экономического момента в связях податных с «классом-государством». Контакты налогоплатящего двора с казной не составляли замкнутую хозяйственную микросистему, они для земледельца не имели такого очевидно выраженного производственного характера, как это было в рамках комплекса «хозяин земли-арендатор». Черты внеэкономичности в эксплуатации посредством ренты-налога были очевидны, а ее высший хозяйственный смысл - обеспечение «классом-государством» нормального функционирования всего общественного организма - оставался для крестьян слабо уловимой абстракцией.
Все это создавало почву для жестоких столкновений с властью, когда «класс- государство», нарушая свои же нормы, начинал отбирать у податных такую массу прибавочного продукта, которая резко не соответствовала крайне низкому уровню их экономических связей с казной и весьма условному характеру последних. Существовавший «стык» между «классом-государством» и податной частью крестьянства был менее всего «экономичен» и не покоился на хозяйственной основе. Данный момент представлял собой одно из самых слабых и уязви¬


408
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
мых мест китайского арендно-бюрократического строя. Сам факт, что казна для крестьян была «вне производства», определял одну из причин выбора «верховного класса» в качестве главного объекта ударов со стороны крестьян. Последнее обстоятельство помимо всего прочего часто создает впечатление, что в Китае именно «класс-государство» выступал главным эксплуататором.
Столь различная оценка экономической «правомерности» присутствия в деревне чиновника и частного рентополучателя, налогового и арендного изъятия, в свою очередь, преломлялась в социальной психологии крестьянства. С морально-правовой точки зрения именно фискальная эксплуатация, особенно злоупотребления в данной сфере, были для него наиболее неприемлемы и ненавистны. Поскольку этот вид изъятия прибавочного продукта в глазах земледельца не имел отношения к его трудовой жизни, он считался более чужеродным и паразитическим, нежели арендные платежи. Такой подход существовал несмотря на то, что в государственном секторе норма изъятия в среднем составляла 15%, а в частноарендном, как правило, 50% урожая.
В повседневной жизни крестьянин зачастую был кровно заинтересован не просто в связях, а в хороших отношениях с землевладельцем. Острой же необходимости в контактах с казной он попросту не испытывал. Хозяин земли чаще всего был «своим», т.е. признанным всей деревней человеком, чиновник же, обычно уроженец другой провинции, был просто-напросто чужаком. Таковыми были и присылаемые им дважды в год сборщики налога - служители уездного ямэня. Естественно, что присутствие арендодателя было для крестьян более понятно, приемлемо и законно, нежели появление в деревне представителей «класса-государства».
Аналогичного сделке арендатора с хозяином земли «хозяйственного договора», взаимовыгодного соглашения в своих отношениях с казной податные дворы практически не усматривали. Казна, с точки зрения крестьян, по большому счету мало что давала в обмен на изымаемый в форме налога продукт. Так, ремонт дамб, дорог, плотин и других сооружений выполнялся чаще всего самими же податными, сгонявшимися в конце осени - начале зимы на отбывание трудовых повинностей. Охраняли деревню и поля от чужаков и бандитов также чаще всего сами же земледельцы, организованные в рамках сельского ополчения (сянъюн, туанълянъ). Так же обстояло дело и с обеспечением иных, менее важных общественных нужд деревни.
С этих позиций «класс-государство» для крестьянства в целом был в известной мере «лишним», а при чрезмерном росте налогов - слишком «дорогим» патроном. Негативное отношение к его агентам обострялось в случаях и явного произвола и злоупотреблений при взимании налогов.
Подобная ситуация возникала, когда при неизменной основной части налогов в несколько раз возрастали разного рода надбавки (сяньюй, хохао, пинъюй) или же они взыскивались за несколько лет вперед. Со стороны крестьян естественная ответная «реакция отторжения» зачастую и вполне закономерно перерастала в восстания.


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
409
Абсолютное преобладание антиналоговых, античиновничьих и явная стертость «антипомещичьих» лозунгов отражали своего рода гегемонию податного крестьянства в народных движениях и крайне слабое участие в нем держатель- ской массы. Столь различная степень активности данных категорий земледельцев в значительной мере определялась ростом налогового бремени при сравнительной стабильности норм арендной эксплуатации.
Здесь сказалось и цементирующее воздействие на массу податных дворов более или менее унифицированного общекитайского фискального гнета, и, напротив, разобщающая пестрота условий производства и изъятий прибавочного продукта в частной подсистеме деревенской экономики. Если в системе производственных ячеек типа «хозяин земли - арендатор» масса держателей земли была замкнута на множество арендодателей (2,8 млн. семей), то 154-миллионная масса податных крестьян была замкнута на централизованный «класс-государство» как на более или менее единый объект ответных акций.
Слабость производственного и вообще экономического начала в системе «верховный класс - податное крестьянство» компенсировалась наличием у обоих контрагентов встречных социальных устремлений и взаимных интересов. Последние диктовались наличием третьей и притом весьма экономически активной силы, т.е. классовой общности частных рентополучателей - силы, по- своему опасной как для «класса-государства», так и для крестьян-владельцев земли.
Для всей истории китайского средневековья характерно одновременное единство и противоборство двух социально-экономических начал - государственного и частного. На протяжении столетий происходила то скрытая, то явная борьба между бюрократией и частными «богачами» за раздел и передел прибавочного продукта.
Данная тенденция проходит красной нитью как через различные стадии развития самой системы, так и через чередующиеся периоды: разрухи, восстановления нормального функционирования и очередного социально-демографического кризиса арендно-бюрократической системы. В ее недрах постоянно боролись между собой две силы - государственное и частное начало, бюрократия и землевладельцы. Оба лагеря вели борьбу не только за укрепление своих позиций, но и за монопольное положение и абсолютное господство. «Класс-государство» оказывал давление на рентополучателей из сословия нун, намереваясь превратить их земли из частных в государственные, а их держателей - в податных крестьян. Частновладельческая среда, напротив, стремилась захватить земли податных крестьян, чтобы свести государственное начало к минимуму чисто казенной собственности.
В этой борьбе к периоду Мин-Цин наступило более или менее устойчивое равновесие на общекитайском уровне, но не на местном, низовом. Частные «богачи» всех мастей подспудно и постепенно поглощали земли податных дворов. И хотя отсутствие майората и постоянные разделы имущества и земли между наследниками в среде мелких, средних и отчасти крупных рентополучателей


410
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
вели к ослаблению частного землевладения, эта среда постоянно представляла реальную угрозу владениям крестьянских податных дворов.
Для последних единственным реальным защитником мог быть только «класс-государство» (император, чиновники и суббюрократия, особенно местные шэныии). Для сохранения и закрепления такого защитного противовеса хищнической стихии частных магнатов податное крестьянство в принципе было не прочь платить налоги по их «законным», «справедливым», традиционным, т.е. умеренным, ставкам и отбывать трудовые повинности, особенно те из них, которые шли на пользу самим крестьянам. В этом смысле между податным крестьянством и «верховным классом» существовало не только известное совпадение интересов, но и своего рода негласный «договор». Соблюдение его «условий» поддерживало мир и постоянство в дихотомии «государство - налогоплатящее крестьянство».
Нарушение «порядка», традиции и «справедливости» происходило в результате резкого усиления фискального натиска со стороны казны, а иногда и суббюрократии. Это делало ситуацию взрывоопасной. «Класс-государство» оказывался для податных крестьян слишком дорогостоящим защитником и слишком обременительным противовесом «большим домам» (даху) и «поглотителям земли» (баоху). Более того, он становился наиболее опасным врагом. Теперь его натиск было вынуждено отражать практически все крестьянство в целом, ибо от роста налогового бремени страдали и землевладельцы (не-шэныии), и частнозависимое крестьянство. В такой ситуации возникала иллюзия, будто именно чиновничество - главный и всеобщий угнетатель в системе китайского средневековья.
Тонус взаимоотношений податного крестьянства и «класса-государства» прямо зависел от течения периодических экономико-демографических кризисов. На начальных их этапах ввиду резкого сокращения населения после предшествовавшего политического и демографического катаклизма хозяйства крестьян- владельцев земли существенно приближались к оптимальным размерам, особенно в плане отношения пахотной земли и рабочей силы. Так было в начале правления династии Цин в 1644-1730 гг. и после подавления Тайпинского восстания в 1870-1900 гг. В этих условиях выплата крестьянской семьей налога в размере 15% урожая, или примерно 35% прибавочного продукта, была вполне приемлемым условием дележа с «классом-государством», ибо податному двору оставалось около 65% прибавочного продукта.
Но затем в связи с ростом населения, намного опережавшим увеличение обрабатываемых площадей, картина резко менялась. К 70-м годам XVIII в. обраба¬
Возчик


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
411
тываемая площадь увеличилась на 2/3, а численность населения - вдвое. К концу
XVIII в. демографический потенциал возрос уже втрое, вследствие чего к началу
XIX в. площадь пахотной земли, приходившаяся на душу населения, сократилась более чем в два раза. Таким образом, с участка, с которого в 60-е годы XVII в. кормилась одна крестьянская семья, к началу XIX в. кормились уже две семьи, т.е. в среднем не пять, а 10 едоков. В результате вдвое сократился объем прибавочного продукта каждой семьи, т.е. соответственно ухудшились условия его дележа с «классом-государством». Налоговое бремя для каждого из двух податных дворов стало фактически вдвое тяжелей.
Ситуация между тем всё более обострялась, антиналоговый, античиновничий настрой податного крестьянства нарастал. К этому добавилась социальная и экономическая неустроенность излишнего населения, уже не имевшего возможности соединиться с землей на условиях держания. Борьба против «класса- государства» становилась единственным выходом, перерастая в восстания, а затем в крестьянскую войну.
В целом настроения владельческой массы крестьян были довольно противоречивыми. С одной стороны, для нее были характерны открытый протест и стихийные выступления против налогового произвола присланных из центра чиновников, с другой - эту часть крестьянства, особенно зажиточные ее слои, местные шэнъши легко могли направить против разного рода «бандитов» - как шаек обычных грабителей, так и восставших крестьян соседних областей и провинций. Именно из крепкого владельческого крестьянства формировалось сельское ополчение.
Крупные землевладельцы
В традиционном обществе Китая крупные землевладельцы именовались «большие семьи», или «большие дома» (<доху). Под это общее понятие подпадали как арендодатели-шэ«ьшг/, или «богатые шэнъши» (фушэнъ), так и простые хозяева земли - нç-шэнъши, в том числе и «местные деспоты» {туба, тухао) из сословия земледельцев (нун). Оговоримся, что здесь и далее все эти термины адекватны и в равной степени обозначают частных рентополучателей, эксплуатировавших главным образом методами экономического принуждения (аренда, ростовщичество, скупка) зависимых крестьян-держателей их земли.
Землевладельцы сдавали обычно почти все свои поля мелкими и мельчайшими участками крестьянам в держание в форме аренды, оформляя договором, в котором строго оговаривались права и обязательства как арендатора-держа- теля, так и землевладельца.
Арендатор выступал в качестве непосредственного производителя, а землевладелец - присваивателя прибавочного продукта. Присваиватели ренты являлись своего рода организаторами производственной ячейки «хозяин земли - ее держатель». Хозяйство арендатора (дянъху) и все экономические функции и


412
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
средства производства, предоставляемые хозяином земли, входили в эту производственную ячейку как необходимые компоненты.
Будучи основной формой частной эксплуатации крестьянства на протяжении многих столетий и на огромных территориях, традиционная система держаний сохраняла всю пестроту и мозаичность форм, видов и условий, столь характерных для китайского средневековья. Основными видами натуральной ренты были: фиксированная, изменявшаяся в зависимости от урожая и издольная, достигавшие обычно 40-50% урожая. Наиболее тяжелой для держателей была фиксированная рента (гуцзу, минцзу), более мягкими были изменяемая, или «подвижная» (.хоцзу, ицзу), и издольная (фэнъцзу, фэньчжун) ренты. В условиях господства натурального хозяйства денежная рента (цянъцзу, юйцзу) была развита слабо и взималась либо с малоурожайных - богарных, горных и истощенных земель, либо главным образом в районах выращивания технических культур.
Аренда широко сочеталась с элементами внеэкономического принуждения. В ряде случаев держание было связано с 20-30-дневными бесплатными отработками на землевладельца, а также с обязательствами, несовместимыми со статусом независимого человека. Обычными явлениями были сгон подневольных держателей с арендуемой земли в нарушение договора, необходимость нести произвольные тяготы сверх обусловленных, захват крестьянских владений за долги и прочие виды притеснений со стороны арендодателя.
Особой жестокостью отличались «местные деспоты», не связанные морально-этическими принципами конфуцианства в силу своей непринадлежности к «ученому» сословию. Впрочем, к их числу относились и некоторые представители «ученого» сословия - так называемые «злые шэныии». Большую роль играла долговая зависимость от хозяина земли, перераставшая с годами в долговую кабалу. Передаваясь от отца к сыну и далее, она превращала их в своего рода наследственных полукрепостных. «Большие дома» и «местные деспоты» имели свою вооруженную охрану, иногда даже целые отряды, свои тюрьмы, подвергали арестам и избиениям должников по займам и недоимщиков по арендной плате, а также просто непокорных. У должников нередко отбирали детей в рабство и жен - в прислуги. Зачастую долговая кабала не просто дополняла арендную эксплуатацию, а выходила на первый план, когда залогом под денежную ссуду являлся участок самого крестьянина - последний клочок владельческой земли полуарендатора. Чаще всего ростовщиками выступали сами рентополучатели, нередко ссужавшие своего держателя из сданной им же арендной платы. Наиболее тяжелыми являлись натуральные, зерновые ссуды, которые давались под чудовищные проценты - в среднем 75%, а иногда до 100% и выше.
Без проживавших в городах землевладельцев-абсентеистов общая численность рентополучателей в Китае в конце 80-х годов XIX в. вместе с членами семей составляла 14 млн. (3,5% населения страны), из них 6 млн. приходилось на южные провинции и 4 млн. - на центральные. Эта классовая общность по численности в 2,5 раза превосходила те группы господствующих социальных слоев,


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
413
которые были связаны с «классом-государством» (свыше 71% против 28%). Удельный вес частновладельческих слоев в центральных провинциях достигал примерно 75%, а в южных - около 83%.
В традиционном Китае такая частная среда складывалась из двух компонентов - шэ«ьши-землевладельцев (менее 4 млн.) и простых хозяев земли (дичжу) из сословия нун (около 10 млн.). Я/эяьши-арендодатели представляли собой «вторую группу» сословия ши, для которой, в отличие от «первой группы», главными источниками дохода служили «частные» поступления- земельная рента, ростовщические проценты и торговая прибыль. Это вовсе не означало, что значительная часть «второй группы» не имела «государственных» доходов - путем казнокрадства, взяток, вымогательств, подношений и жалованья. Тем не менее такого рода «казенные» источники играли для указанных представителей «ученого» сословия второстепенную и третьестепенную роль, поскольку их социальное лицо определяла в основном частноэксплуататорская ипостась, а не суббюрократическая деятельность.
«Вторая группа» шэнъши в сословном, имущественном и политическом плане составляла верхний слой рентополучательской среды, тогда как землевладельцы (нQ-шэньши) образовывали его «массовый», нижний слой. В подобной дуальной структуре данного социального образования (шэнъши - простые землевладельцы) отражалась не только особая роль сословного фактора, но и главная особенность всех господствующих слоев Китая - разделение каждого из них по принципу «государственный-частный», «привилегированный-непривилегиро- ванный», «бюрократия-землевладельцы», «верхний-нижний». Таким образом, внутри общности рентополучателей в стертом, приглушенном виде действовал иерархический фактор, приведший в масштабах общества к возникновению «верховного класса» и к параллельному существованию двух эксплуататорских общностей.
Большую роль играли многие шэ«ьши-арендодатели, выполнявшие ряд специфических полуадминистративных функций контроля над своей округой (наблюдение за общественными работами, сельским ополчением, сбором налогов, поддержанием конфуцианских норм поведения). Увеличивая таким путем свои доходы (получая либо часть налоговых сборов, либо в той или иной форме оплату от уездных властей), они все же оставались в первую очередь землевладельцами, арендодателями, рентополучателями, ростовщиками и торговцами. Во «второй группе» шэнъши в основном превалировали интересы «частника». Это тяготение шэнъши-хозяев земли к нижнему, «частному» классовому образованию уравновешивало переплетение их сословных интересов с «первой группой» сословия ши.
Кроме того, среди землевладельцев было более всего «пассивных» шэнъши, купивших ученое звание (лицзянъшэн, лигуншэн), не связанных с выполнением суббюрократических функций и поэтому не подключенных к казенным источникам дохода. Этот многочисленный слой своими корнями еще глубже, нежели «активная» часть «второй группы», уходил в толщу частновладельческой общ¬


414
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ности. Такого рода шэньгии наиболее органически связывали верхний сословнопривилегированный слой эксплуататорской среды с ее нижним сословно-непривилегированным основанием.
Нетрудно заметить, что эта самая общая градация прямо связана с положением конкретного землевладельца в государственно-сословной стратификации. Равным образом статус того или иного представителя верхнего (привилегированного) слоя частноэксплуататорской общности, включавшего землевладельцев - аристократов и шэньгии, определялся прежде всего его местом (или местом его предков, родни) в структуре «класса-государства», а не площадью принадлежавшей ему земли. Соответственно, этот слой градуировался на несколько ступеней - от «больших домов» сановников и высших шэнъши (и их родственников) до шэньюаней, купивших данное звание (т.е. представителей сельской суббюрократии). В то же время размеры землевладений в рамках данного слоя в целом соответствовали социальному статусу их хозяев: сказывалась большая или меньшая величина доходов, получаемых благодаря связям с «классом- государством».
Что же касается землевладельцев-шэяьши, то в их среде определяющим социальный статус моментом были размеры их земельных владений. Общая численность этого классового образования (без рентополучателей-абсентеистов) приближалась к 3 млн. (с членами семей - 14 млн., вместе со слугами - 24 млн.).
Из них на шэньши-землевладельцев «второй группы» приходилось около 722 тыс. человек. Вместе с членами семей этот слой насчитывал менее 4 млн., а вместе с челядью - более 6 млн. человек. Представителям сословия ши в целом принадлежало 225 млн. му пахотной земли (более 42% полей частноарендного сектора земледелия, или свыше 18% общей обрабатываемой площади страны). На долю «высших» шэнъши (цзинъши, цзюйжэнъ, гуншэн) приходилось около 200 млн. му (более 37% этого сектора, или свыше 16% общекитайского массива земельных угодий). Позиции «низших» шэнъши (шэнъюанъ, лщзянъшэн, лигун- шэн) были значительно слабее. Они располагали всего 25 млн. му. Их доля в общем клине не достигала 5%, а удельный вес их полей во всекитайской площади сельскохозяйственных земель составлял всего 2%. Землевладельцы (нQ-шэнъши) по численности почти в три раза превышали привилегированную владельческую элиту. Их насчитывалось более 2 млн. (с членами семей - свыше 10 млн., а вместе с челядью - около 18 млн.). Им принадлежало 264 млн. му - практически половина пахотных земель частноарендного сектора (более 49%), или свыше 21% общей пашни Китая.
Как отмечалось, социально-экономическая структура китайского общества не знала четких границ: между полярными образованиями, как правило, «располагалась» некая переходная, двойственная среда. Таково было положение, например, слоя полуарендаторов, частично замкнутого на государственный, а частично - на частновладельческий секторы. Таким же промежуточным образованием - между чисто эксплуататорской и чисто крестьянской средой - являлось богатое крестьянство. С одной стороны, они обрабатывали свою землю, как и все


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
415
податные крестьяне, с другой - сдавали часть своей земли в аренду соседям и таким образом присваивали прибавочный продукт в виде земельной ренты. Такого рода наполовину ренто- получатели, наполовину труженики фактически стояли на стыке арендного и государственного секторов. Они владели, включая земли в казенном секторе землевладения, 44 млн. му пашни, что составляло более 8% частного клина и менее 4% общекитайской запашки.
Вместе с этим промежуточным потенциалом арендный сектор в целом располагал 533 млн. му, в том числе 468 млн. му частных полей и около Сбор урожая
47 млн. му полей, формально считавшихся казенными, но фактически сдававшихся в аренду. Это составляло 43% всей пахотной площади Цинской империи. С учетом коэффициентов повторных посевов частноэксплуататорской среде вместе с богатыми крестьянами-арендодателями принадлежало около 602 млн. му посевной площади. На ней производилось более 57 млн. т зерна, или 48% его общекитайского сбора. Арендная плата в среднем по стране равнялась 50% урожая, соответственно «большие дома» и богатые крестьяне-арендодатели в качестве земельной ренты получали от своих держателей около 29 млн. т зерна. Это составляло более 71% всей массы «первичного» изъятия прибавочного продукта (налогов и земельной ренты). Особое значение земельная рента имела в Центральном и Южном Китае, где ее удельный вес в массе «первичного» изъятия равнялся соответственно 74 и 80%.
Кроме того, с формально казенных земель землевладельцы получали более 1 млн. т зерна. Таким образом, общие поступления частных рентополучателей превышали 30 млн. т зерна. Примерно 20% этой массы (около 6 млн. т) составляло «условное» зерно, т.е. его эквивалент в виде денежных выплат от арендаторов (чисто денежная и «переводная» рента, предварительные взносы и арендные залоги). Подавляющая часть «условного» зерна в его реальном виде и товарной форме переходила перед выплатой денежных сумм в руки зерноторговцев, чаще всего - тех же хозяев земли, ростовщиков и кулаков.
Представляя собой особую, экономически самостоятельную, эксплуатирующую классовую общность, осуществляя экономический, социальный и политический контроль над половиной крестьянства страны, землевладельцы в целом были крайне слабо организованы. Они оставались распыленными на местном, низовом уровне, у них отсутствовали какие-либо организационные и мобилизационные структуры, не говоря уже о представительных учреждениях. В отличие от Европы в традиционном Китае частное землевладение не занимало ведущего положения.
Исторически сложившееся частное землевладение характеризовалось дробностью и чересполосицей. Земельные владения «частников» были разбросаны


416
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
по разным местам и разделены на множество мелких участков разной величины и степени плодородия. Традиционная система наследования, характеризовавшаяся отсутствием майората, усиливала эту дробность. Раздел земли между сыновьями или внуками умершего производился не только по ее количеству, но и по качеству. Резкое дробление владения обусловливало нисходящий вариант социальной мобильности. После раздела отцовской земли наследники опускались из слоя крупных владельцев в средний, а из него в низший слой. Те же из них, кто за счет суббюрократической и чиновной карьеры получал средства для скупки земли, становились носителями восходящего варианта мобильности. Оба варианта уравновешивали друг друга. Такого рода социальная ротация вела к восстановлению и поддержанию среды рентополучателей на одном уровне, что, в свою очередь, ослабляло эту «частную» классовую общность перед лицом казны и «класса-государства» в целом.
Тенденция к концентрации земель в руках крупных хозяев («поглотителей»- баоху) в целом «погашалась» дроблением их владений между наследниками, оказавшимися на уровне средних, а часто и мелких землевладельцев. В результате экономические, социальные и политические позиции данной общности всей системой удерживались в определенных рамках, достаточно безопасных для «верховного класса».
«Класс-государство» облагал налогами не только владения податных крестьян, но и частновладельческие земли «богачей» (включая и шэнъьии-землевладельцев). Избежать налогообложения могла лишь местная элита - семьи сановников, крупных бюрократов, аристократических родов, знатных и влиятельных шэныии. Используя свое положение на местах, они могли избавиться либо вообще от уплаты налогов, либо от обременительных дополнительных поборов и ограничиться внесением чисто символической суммы. Однако основная масса рентополучателей неизменно функционировала в качестве податного слоя. Вынужденная делить свои доходы от земельных владений с «классом-государством», среда частных эксплуататоров во многом перекладывала тяжесть этой «дани» на плечи зависимых от нее крестьян. Сумма поземельного налога за сдаваемый в аренду участок обычно включалась в арендную плату, т.е. являлась фактором увеличения ренты.
Но кто бы ни платил налоги за арендаторские участки - держатель земли или сам ее хозяин, в конечном счете страдали интересы владельца, который в любом случае недополучал большую или меньшую часть рентных поступлений. С усилением, а особенно с чрезмерным ростом аппетитов «класса-государства» между ним и арендодателями, особенно мелкими и средними (главным образом ьиэнъ- ьии), возникали трения и конфликты.
Поземельное налоговое обложение рентополучателей фактически представляло собой перераспределение изъятого у частнозависимого крестьянства прибавочного продукта в пользу «класса-государства». В ходе его землевладельцы частного сектора передавали казне свыше 6 млн. т зерна (реального и «условного»), т.е. около 20% своей земельной ренты. После уплаты налогов, а фактиче-


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
417
ски после дележа с «классом-государством», хозяевам земли оставалось в виде чистого дохода более 24 млн. т реального и «условного» зерна, из которых более 20 млн. т приходилось на Центральный (менее 8 млн. т) и Южный Китай (свыше 13 млн. т). В целом «чистая» земельная рента «богачей» и арендные доходы богатых крестьян составляли примерно 20% общего объема производства зерновых в стране и 60% общего объема «первичного» изъятия прибавочного продукта у всех категорий китайского крестьянства. Таким образом, присваиваемая частными эксплуататорами рента в 1,5 раза (а в Центральном и Южном Китае- в 1,8 раза) превышала поступления «классу-государству» от зернового хозяйства страны - 16 млн. т.
В этом плане данная классовая общность выступала главным эксплуататором непосредственных производителей. До уплаты земельных налогов хозяева земли и богатые крестьяне-арендодатели, а также частично торговцы и ростовщики получали до 74% изымавшегося у крестьянства в целом прибавочного продукта (34 млн. т). В руки же «класса-государства» поступало около 22% (10 млн. т). Примерно 4% переходило в руки представителей торгово-ростовщического капитала, по преимуществу городского.
Из «чистой» земельной ренты (более 24 млн. т зерна) около 5 млн. т составляли фонд потребления, а также неизбежные потери при хранении. Некоторая часть остального зерна входила в фуражный фонд, шла на обрядовые затраты, формировала и хозяйственные запасы. Однако основная масса, остававшаяся в руках землевладельцев и богатых крестьян-арендодателей (19 млн. т), использовалась в сфере ростовщичества и торговли: на восстановление и расширение ссудного фонда, а также для продажи, особенно весной и летом, когда цены на рис и пшеницу резко повышались. В целом по стране хозяева земли и богатые крестьяне-рентополучатели, а также зерноторговцы и частично ростовщики выбрасывали на рынок около 11 млн. т зерна. В конце 80-х годов XIX в. товаризация части ренты землевладельцев и фондов других эксплуататоров составляла более 24% всего объема товарного зерна в Китае.
Несколько меньшая доля зерновой массы, изъятой через каналы ренты, оседала в перенаселенной деревне в качестве ростовщического фонда. Когда часть непосредственных производителей исчерпывала свои запасы и стояла на грани голода, ростовщическое помещение ренты под грабительские проценты (при господстве натуральных ссуд зерном, особенно прибыльных весной и в начале лета) было зачастую выгодней ее рыночной реализации. Для основной массы богатых семей, живших в сельской местности, был характерен высокий уровень натурального потребления рентных поступлений. Крупные и средние землевладельцы содержали многочисленных прихлебателей, челядь, собственных стражников, иногда составлявших целые отряды. Обычно такие семьи, в большинстве своем довольно многолюдные и окруженные целым штатом различной прислуги и охраны, старались обеспечить себя не только зерном, но и остальными необходимыми продуктами за счет арендных платежей. По традиции и по договорам арендаторы должны были поставлять им определенное количество кур, уток,


418
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
яиц, рыбы, свинины, муки, свежих овощей и фруктов. К тому добавлялись разного рода «подарки» к праздникам. Натуральный характер сельского быта поддерживался еще и тем, что женская половина богатой семьи часто занималась прядением, ткачеством и шитьем одежды, заготовлением солений и других съестных припасов.
Самая высокая концентрация частного крупного землевладения наблюдалась на наиболее плодородных и максимально продуктивных и доходных землях (поливные, окультуренные и наиболее удобно расположенные поля). Данная закономерность проявлялась не только в Центрально-Южной зоне, но и отчасти на Севере. И именно она превратила в основной ареал арендного комплекса центральные и особенно южные провинции, наиболее плодородные в Китае.
Конечно, сила частного землевладения определялась не только качеством, но и количественной массой земель этого класса. В ведущей в экономическом отношении части Цинской империи, т.е. в Центрально-Южной зоне, «большие дома» были в конечном счете доминирующей силой. Хозяйства крестьян-владель- цев земли по своим размерам были там значительно меньше, чем на Севере, что объяснялось аграрным перенаселением. Арендаторские хозяйства на плодородных землях чем далее на юг по той же причине становились все мельче и располагались кучнее. Конкуренция между безземельными и малоземельными дворами за право на держание частной земли создавала «голодную» зависимость арендаторской и полуарендаторской массы от крупных землевладельцев. Все это укрепляло положение последних в качестве ведущей силы в деревне Центрально-Южного Китая.
Основной тенденцией развития аграрных отношений в рассматриваемый период был скрытый и медленный рост крупного землевладения путем поглощения мелких крестьянских участков. Главными «поглотителями» земельных владений крестьян были «большие дома». Правительство давно отказалось от вмешательства в сферу поземельных отношений и не делало попыток ограничивать куплю-продажу частных земель.
Частные владения в несколько тысяч му были весьма распространенным явлением, а во многих провинциях участки земли отдельных крупных «местных деспотов» и сановников исчислялись десятками и сотнями тысяч му. Кроме того, поскольку твердых сословных и иных границ между верхами крестьянства и низшими слоями рентополучателей не существовало, в ряды последних часто выбивались наиболее богатые крестьяне, прикупившие мелкие участки.
В среде крупных арендодателей разделы имущества и особенно земли происходили относительно редко. «Большие дома» чаще всего представляли собой
Домашнее прядение


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
419
единый комплекс нескольких родственных семей при верховенстве старшего в роду (и его семьи).
Связанная общим фамильным имуществом, властью главы рода, соперничеством в богатстве с соседями и поддержанием престижа,
«большая семья» крайне неохотно шла на имущественный раздел.
В итоге влияние крупных землевладельцев и их экономические позиции сохранялись как величи- на более или менее постоянная. Праздничная трапеза. Пекин, 1871 г.
Кроме того, разветвленные родственные связи, а также постоянные брачные союзы между такими семьями и родами укрепляли их господство в данной местности. Через сложную цепь родства и знакомства они продвигали в высокие административные и сановные сферы своих детей, имели там покровителей и заступников. Союз нескольких «больших домов», поддерживаемый из поколения в поколение, представлял собой мощную экономическую и политическую силу на уровне волости или даже уезда. Ее боялось местное крестьянство и опасались присылаемые в уезд чиновники.
В то же время отнюдь не ослабевала и противоположная тенденция - уменьшения и захирения хозяйств тысяч и тысяч средних и мелких семей. В результате в частном секторе количественно абсолютно преобладали мелкие и средние землевладельцы. И именно в их среде наиболее заметно сказывалась тенденция к измельчанию владений. В результате последовательных имущественных разделов часть средних землевладельцев превращалась в мелких, которые пополняли ряды богатых и даже средних крестьян.
«Богачи» редко вели свое хозяйство; в целом для китайской деревни было характерно отсутствие барской запашки. Почти все свои земли в центральных и южных районах такие семьи сдавали мелкими клочками в аренду безземельным и малоземельным крестьянам. Арендаторы являлись по существу крестьянами, обычно привязанными к классовой общности землевладельцев прочными экономическими путами и в этом плане экономически зависимыми от нее. Разрыв таких пут грозил этой категории людей голодной смертью. Малоземелье, толкавшее сельскую бедноту и голытьбу на аренду земель, обусловливалось в первую очередь аграрным перенаселением, поскольку земельные владения «богачей» охватывали менее половины частных земель и сохраняли относительную стабильность. Таким образом, аграрное перенаселение служило необходимым элементом и одним из условий существования арендно-бюрократической системы в Китае. Сложившийся в Китае уровень изъятия прибавочного продукта был бы невозможен без повышенного давления людского потенциала на сферу землепользования, без избытка арендаторов и конкуренции между ними.


420
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Классовая общность землевладельцев контролировала деревню не только одними экономическими методами. При всем противостоянии «класса-государства» и среды «частников» как подданных и налогоплательщиков их отнюдь не разделяла непроходимая граница. Частновладельческая общность в определенной мере фактически составляла массовое основание гигантской пирамиды власти «класса-государства».
Именно эта среда была важным источником пополнения чиновничества и «ученого» сословия. Часть последнего - шэпьшг/-землевладельцы «второй группы» - играла роль связующего звена между «классом-государством» и общностью «частников». Будучи как бы социальным придатком и продолжением «класса-государства» и в то же время обслуживая и охраняя землевладельцев, т.е. свою «вторую среду», шэпьшг/-арендодатели обладали в силу этого значительным потенциалом влияния и самостоятельности. Они вносили коррективы в ход социальных и политических процессов, происходивших в империи на уровне волости, уезда или приставства.
В традиционном обществе Китая, как уже отмечалось, низовые шэныии и верхи землевладельцев выполняли организаторскую роль в деревне, представляя собой в этой ипостаси суббюрократический слой. Суббюрократия ведала местным ополчением, конфуцианскими школами, училищными (сюэтянъ) и «общественными» (гунтянь) землями. Кроме того, под ее контролем находились и сельские старосты (.пичжан). Таким образом, в традиционном Китае земле- владельческо-шэныпиский блок был социальной доминантой деревни, волости, округи и нижнего горизонта общества вообще.
Следует отметить также и своеобразное социальное положение китайского рентополучателя. Средний и особенно мелкий хозяин земли не был столь чужеродным телом по отношению к крестьянству, как дворянин в Европе. Арендодатель в большинстве случаев жил в самой деревне, а не в отдельной усадьбе, не очень сильно выделялся основными чертами быта среди богатых крестьян. Так же как и они, не будучи шэныии, он принадлежал к сословию земледельцев. Рентополучатель зачастую носил ту же фамилию, что и некоторые, а то и большинство семей данной деревни. Какая-то их часть находилась в дальнем родстве с ним, ибо считалось, что все однофамильцы происходили из одного рода. Фамильно-родовые же связи в южных провинциях были еще довольно сильны. Они придавали такому «богачу» и его семье авторитет главы «однофамильной» общности- тт^ошшзш-цзунцзу. Нередко последние насчитывали в своих рядах многие сотни, а иногда и тысячи человек, проживавших в одной волости или уезде. Чаще всего такие кланы возглавлялись представителями наиболее богатых семей. Патронимии строго соблюдали культ предков, сохраняли общие кумирни, храмовые земли и родовые кладбища, причем главные культовые церемонии проводили наиболее богатые семьи. Кроме того, в Южном Китае больше всего сохранилось и так называемых клановых земель. Получаемые с них доходы укрепляли власть верхушки патронимии. Они шли на подготовку ее членов к экзаменам для получения «ученых» степеней. Глава клана выступал патроном


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
421
и «защитником» менее состоятельных его членов, в том числе тех и своих арендаторов. Соответственно, его связи клиентелой - держателями земли и должниками - маскировались и укреплялись отношениями патронажа.
Кроме того, богатые и влиятельные арендодатели выступали для своей клиентелы не только источником эксплуатации, но и в известной мере более или менее реальной защитой от налогового произвола местных властей. С полей этих «уважаемых» в округе людей налоги взимались либо по строго официальным нормам, т.е. без обычного завышения, либо по пониженным ставкам, что в той или иной мере сказывалось и на держателях их земель. Авторитет богатого шэныии и могущество «местного деспота» часто служили гарантией от злоупотреблений со стороны сборщиков налога. По этой причине крестьяне частенько искали у «больших домов» заступничества перед лицом чиновничьего лихоимства, стремились заручиться их покровительством, особенно в тех случаях, когда шэныии и «местные деспоты» практически захватывали в свои руки саму процедуру сбора налога.
«Договорный» характер арендных взаимоотношений наряду с родственными и клановыми связями между хозяевами земли и арендаторами, а также с вассальной преданностью исправного арендатора «справедливому» землевладельцу во многом определяли слабость крестьянских выступлений, в частности расплывчатость повстанческих лозунгов - например, «Громи богатых, помогай бедным!». Преобладание среди китайского крестьянства владельческой массы, для которой ее и соответственно всякое другое земельное владение представлялись «законными» и «неприкосновенными», укрепляло положение земельных «богачей».
Наконец, «богачи» играли значительную роль в деревне и вне сельскохозяйственной сферы. Чаще всего хозяин земли был главным ростовщиком в деревне, и именно к нему обычно шли за ссудами, особенно зерном. Именно ему зачастую принадлежал ближайший деревенский ломбард или лавка, где можно было до следующего урожая заложить вещи, а то и землю. У него занимали семена, деньги на свадьбы, похороны, у него брали внаймы рабочий скот и земледельческие орудия - плуги, бороны и другой инвентарь. Кроме того, «большие дома» имели в деревне не только свои мелочные и винные лавки, но и разного рода сельские мастерские и мануфактуры. С торговыми заведениями «богачей» крестьяне имели дело как покупатели, а в промышленные нанимались на работу, особенно в периоды земледельческого межсезонья. В итоге арендодатель в отличие от чиновника выступал как фигура в той или иной мере нужная крестьянству.


422
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Благодаря относительной устойчивости и известной урегулированное™ отношений в частном секторе шэнъши из суббюрократии могли выступать посредниками в конфликтах между податным крестьянством и местными властями. Во время резкого обострения противоречий между налогоплатящей частью крестьян и казной роль «справедливых» шэныии в улаживании местных конфликтов возрастала, позволяя им извлекать выгоду из самого факта существования «двух крестьянств» - частнозависимого и податного.
Частнозависимое крестьянство
Большая часть крестьян, бедствовавших в тисках малоземелья и безземелья, особенно в Центральном и Южном Китае, находилась в прочной экономической зависимости от «богачей», чьи земли им приходилось брать в аренду. Последняя являлась основной формой частной эксплуатации крестьянских дворов, либо лишенных своей земли, либо сохранивших ее в размерах, явно недостаточных для пропитания семьи. Аренда, особенно «голодная», в большинстве случаев сочеталась с долговой зависимостью от хозяина земли, что еще более укрепляло кабальный характер держания. Избыток рабочих рук и безземельных дворов давил на арендаторов и полуарендаторов, ставя их в серьезную зависимость от крупных и мелких землевладельцев. Поскольку у последних всегда под рукой была резервная масса потенциальных держателей, они могли ставить своим съемщикам крайне тяжелые условия, а конкурировавшие между собой бедняки при жестком дефиците пашни не только соглашались на них, но и своей конкуренцией создавали возможность ухудшить эти условия.
Специфика китайской агрикультуры и аграрное перенаселение делали излишними наиболее грубые методы внеэкономического принуждения. Последние распространялись лишь на различные категории казенных крестьян, в основном на Севере (крепостничество в рассматриваемый период, как уже отмечалось, представляло собой в Китае пережиточное явление). В остальных же районах, где было сосредоточено подавляющее большинство земледельцев, поливное земледелие, грядковая культура и избыток квалифицированной рабочей силы делали крайне малопроизводительным принудительный труд как таковой. В этих условиях частный сектор в основном опирался на экономическую зависимость безземельных и малоземельных крестьян от земельных богатеев, а барщинная система хозяйства не получила сколько-нибудь серьезного развития.
В центральных и особенно в южных провинциях основную массу прибавочного продукта, получаемого землевладельцами, составляли натуральная земельная рента, предварительные взносы или арендные залоги, взимаемые с зависимых держателей земли. Степень распространения аренды возрастала с севера на юг, т.е. чем южнее была провинция, тем в жизни крестьянства сильнее сказывалось влияние арендных отношений. В направлении с запада на восток просле¬


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
423
живалась та же закономерность: чем восточнее провинция, тем выше был удельный вес земель, сдававшихся внаймы.
Гигантские размеры территории Китая, разнообразие климатических, демографических, исторических факторов и особенностей, слабая хозяйственная взаимосвязь провинций и отсутствие единого внутреннего общекитайского рынка обусловили множественность форм ренты, а также сложную мозаику арендных отношений.
Арендная система, в том числе и институт земельного владения, полностью регулировалась нормами средневековых обычаев. На чисто хозяйственных связях между владельцем земли и арендатором сохранялись внеэкономические наслоения, сказывались прочные многовековые традиции некодифицированного права. В то же время в сфере аренды традиционный строй с его правовыми нормами не только обеспечивал эксплуатацию крестьянства, но и в известной мере поддерживал его сословный, а также хозяйственный статус, особенно право на соединение с землей. Согласно многовековой традиции и цинским законам, хозяин земли в случае исправной выплаты арендатором положенного по устному или письменному соглашению формально не мог до истечения срока договора согнать держателя с земли. Этот принцип оставался общепринятой юридической нормой, хотя случаи его нарушения были весьма многочисленными.
Формы аренды по степени уменьшения «привилегированности» крестьянина разделялись на «вечное», длительное и обычное, т.е. краткосрочное, держание. В Китае преобладала длительная аренда - от 5 до 20 лет. Она часто сопровождалась ростовщической задолженностью арендатора тому же землевладельцу. Сгон держателя земли в такой ситуации не представлял особых правовых затруднений. Однако чаще всего хозяин земли предпочитал сохранить должника в качестве держателя, превратив в лично зависимого от себя послушного работника.
В провинциях Цзянсу, Чжэцзян, Цзянси, Хубэй, Фуцзянь, Гуанси, Аньхуэй, Гуандун и некоторых других была довольно распространена «вечная», т.е. бессрочная, аренда (юндянь, юнцзу). Положение держателей в таком случае было более прочным. Их особый статус предполагал передачу держания по наследству от одного поколения к другому, причем этот обычай был обязателен для обеих сторон (как для арендатора, так и для рентополучателя). К тому же наследственный арендатор без ведома хозяина земли мог передать на время или продать свое право держания другому лицу.
Размер ренты при «вечной» аренде, будучи в целом довольно выгодным для арендатора, чаще всего строго фиксировался и редко изменялся как в ту, так и в другую сторону. «Вечные» держатели земли обязывались вносить платежи, размеры которых были зачастую установлены более ста лет назад и закреплены традицией ряда поколений. Арендная плата в случае неурожая чаще всего снижалась или совсем отменялась. Даже в случае единичного ее невнесения «вечного» арендатора в некоторых провинциях нельзя было согнать с земли. «Вечная» аренда, являвшаяся наиболее старой формой арендных отношений, сохраняла прочные позиции в китайской деревне. Весьма ценимое крестьянами «вечное»


424
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
право на такой договор поднимало его носителей, как более привилегированный слой, над остальной массой держателей. С сокращением срока аренды соответственно уменьшались права держателя. При обычной же краткосрочной аренде (1- 3 года) права и своевластие землевладельца были наименее ограничены, а статус держателя наиболее ущербен.
В частном секторе прочно господствовала натуральная форма ренты, что было характерно как при «привилегированной», так и при преобладающей «обычной» аренде земли. Натуральная рента существовала в трех основных видах- фиксированная, «подвижная», т.е. изменяющаяся в зависимости от урожая, и издольная. Обычный размер ренты колебался от 40 до 60% сбора, составляя в среднем его половину. На землях, сдававшихся в краткосрочную аренду, преобладала издольщина. Фиксированная рента практиковалась при «привилегированных» формах аренды либо при сдаче участков, расположенных в другой деревне или волости.
Фиксированная рента, как более выгодная для крестьянина форма арендной платы, сопровождалась денежным или имущественным залогом хозяину земли в качестве гарантии компенсации возможных убытков. Землевладелец присваивал себе в случае нарушения арендатором договора - устного или письменного - соответствующую часть залога. Такие условия были по плечу лишь зажиточным крестьянам и какой-то части средних дворов.
Различные виды натуральной ренты в приморских провинциях и в низовьях Янцзы часто исчислялись в зерне, но переводились в деньги и выплачивались медью или серебром. Такая «переводная» рента лишь частично приближалась по своей природе к денежной, оставаясь в своей основе продуктовой. В наиболее же плодородных и густонаселенных районах юга и центра страны (Гуандун, Хунань, Цзянси, Фуцзянь и Чжэцзян), в первую очередь на землях высшей категории и прежде всего на орошаемых или заливных рисовых полях, прочно доминировала натуральная рента. Там она была наиболее выгодна для землевладельцев, позволяя им помимо созданного арендатором прибавочного продукта получать еще часть торговой прибыли при реализации риса на рынке. Особенно выгодно было придерживание зерна до весны, когда цены на него достигали наивысшего уровня, а крестьянская масса уже проедала свои запасы. В Южном и Центральном Китае очищенный рис являлся в известной мере своего рода «денежным эквивалентом», т.е. средством платежа. Довольно часто возникали ситуации, при которых рис оказывался «дороже денег». Эта тенденция крепла в условиях медноденежной инфляции и нехватки серебра в стране, перенаселенности деревни, не говоря уже о стихийных бедствиях и голоде.
Подсчет медных монет


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
425
Денежная рента была еще слабо распространена. В Китае существовало два вида аренды с денежной рентой: с выплатой после сбора осеннего урожая и с предварительной уплатой еще до посева. Первый был менее распространен, второй встречался чаще. Еще один вариант предполагал внесение арендной платы за год вперед. Подобная практика, разного рода залоги и предварительные взносы заставляли безземельных и малоимущих крестьян идти в долговую кабалу. Наиболее прочные позиции денежная рента имела в северных провинциях (Чжили, Шаньдун, Шаньси и Ганьсу), т.е. в районах с наименее продуктивным земледелием. Денежная рента в центральных и южных провинциях практиковалась на неорошаемых землях со средней и особенно низкой урожайностью. Вместе с тем денежная, как и «переводная», рента встречалась в областях с более развитым рыночным земледелием - в районах культивирования технических культур, в зоне удобных путей сообщения и в пригородных уездах. Ростовщичество, как неотъемлемая часть сельской жизни, было тесно связано со всей арендно-залоговой системой, причем в качестве заимодавцев чаще всего выступали местные землевладельцы, в меньшей степени - торговцы и сельские богатеи. Еще реже крестьяне брали ссуду в ломбардах волостных центров и уездных городов.
Натуральные и денежные ссуды, как правило, выдавались на довольно тяжелых условиях. Сказывалась крайняя «дороговизна» денег в деревне. Ссудные ставки иногда доходили до 50-100%. Под денежную ссуду требовался солидный залог, чаще всего земельное владение. Сельское ростовщичество держало попавшие в его сети крестьянские дворы на грани полуголодного существования. Главной целью сельского ростовщика было отобрать заложенную землю. Самые тяжелые времена для должника наступали после продажи земли за долги. Зачастую вчерашний владелец превращался в арендатора «своего» же участка, но уже перешедшего в руки заимодавца.
Отработочная рента как самостоятельное явление встречалась крайне редко, поскольку хозяева земли, особенно в центральных и южных провинциях, в подавляющем большинстве случаев не вели своего хозяйства. Остатки отработочной системы были более распространены в качестве сопутствующих явлений при разного рода натуральной ренте. Арендатор должен был устраивать хозяину угощения, делать подношения, помогать в его усадьбе, прислуживать и быть на посылках. Здесь прослеживалась явная закономерность: чем тяжелее были условия аренды, тем большую роль играли пережитки отработочной ренты.
В собственно китайских провинциях, особенно южнее Хуайхэ и Янцзы, в силу аграрного перенаселения и дороговизны земли преобладала кабальная «голодная» аренда. Что же касается предпринимательской аренды крестьянских верхов и субаренды, то они встречались значительно реже.
При арендной эксплуатации безземельных и малоземельных держателей, как и при налоговом ограблении чиновниками крестьян-владельцев земли, применялся широкий арсенал мошеннических и произвольных мер. Для увеличения реальной суммы ренты использовались любые средства. Так, в октябре, когда


426
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
происходили арендные платежи, в зависимости от местных условий и форм ренты землевладельцы либо максимально занижали, либо преднамеренно вздували цены на зерно. Скрытое обвешивание крестьян было обычным делом. Кроме того, хозяева и их управляющие открыто исчисляли обмолоченный рис в «арендных» ху, когда сверх каждого даня с арендатора брали лишних 2-3 доу зерна. Обычными явлениями были сознательное нарушение арендного договора, постепенное ухудшение его условий, перекладывание налогов за сдаваемый участок на плечи держателя, изъятие имущества и земли у полуарендатора за недоимки. Арендатор, не уплативший положенного по договору, по цинским законам подлежал телесному наказанию с последующим взысканием задолженности. Крупные землевладельцы, имея специальных стражников и свои тюрьмы, могли творить над провинившимися свой частный суд и расправу. Под рукой у «больших домов» и богатых шэныаи на случай возмущения бедноты существовали отряды сельского ополчения. Их командирами зачастую были наиболее влиятельные местные шэныии, богатые землевладельцы и главы патронимий. Богатые землевладельцы поддерживали также тесные контакты с уездным, окружным и провинциальным чиновничеством.
При всем том отношение держателей земли к ее владельцам было неоднозначным. Наряду с ненавистью эксплуатируемого арендатора и должника весьма распространенным явлением была холопская преданность исправного арендатора хозяину земли как своему «благодетелю» и патрону. В условиях арендного строя, в первую очередь в бассейне Янцзы и южных провинциях, господствовали страх и холуйство перед крупными землевладельцами, темнота и забитость, соблюдение конфуцианского принципа почтительности-сяо к местным шэньши. Все это превращало значительную часть деревенского населения в инертный слой, для которого главным врагом был налоговый сборщик, чиновник, а влиятельный землевладелец был не только патроном, но и защитником.
Держатели земли на традиционном праве, включая арендаторов земли у богатых крестьян, в конце 80-х годов XIX в. составляли около 153 млн. человек вместе с членами семей (примерно 50% всего крестьянства). При этом около 140 млн. человек находились в поземельной зависимости от крупных, средних и мелких землевладельцев, а менее 13 млн. брали землю внаймы у богатых крестьян. Арендаторы обрабатывали 489 млн. му крупных полей землевладельцев и 44 млн. му богатых крестьян. Почти 145 млн. держателей арендовали частные земли (минь- тянь, миньфутянь) и около 8 млн. - казенные (гуаньтянь) и различного рода «привилегированные» земли - училищные (сюэтянъ), «общественные» (гунтянъ), жертвенные (цзитянъ), храмовые и монастырские (сымяоди).
Около 109 млн. арендаторов были полностью безземельными, свыше 44 млн. владели буквально клочками земли. Соответственно первые были «чистыми» арендаторами, т.е. работали исключительно на чужих полях, а вторые, приарендовывая землю, являлись полу арендаторами. Безземельные арендаторы составляли свыше 35% всего крестьянства страны. Больше всего их было в Южном Китае (62 млн., или почти 46% земледельцев). В Центральном Китае их было


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
427
свыше 33 млн. (около 38% местных крестьян). Меньше всего их насчитывалось в Северном Китае и Маньчжурии - примерно 13 млн., или почти 15% дворов. Более 127 млн. арендаторов и полуарендаторов было сосредоточено в южных и центральных провинциях (57% всех крестьян двух данных регионов). Причем на частных землях южных провинций сидели более 80 млн., или почти 60% местных земледельцев.
Данные по центральным провинциям более скромные (около 47 млн., менее 53%).
В северных и северо-восточных провинциях арендаторское и полуарендаторское крестьянство играло второстепенную роль (менее 26 млн., около 31%). Частнозависимые крестьяне в конце 80-х годов XIX в. обрабатывали около 300 млн. му кадастровых земель, а с учетом же скрытых от казенного учета полей - примерно 486 млн. му (более 39% общекитайского земельного фонда). Из этих угодий на Центральный и Южный Китай приходилось более 332 млн. му. Держатели арендованных участков возделывали в южных провинциях более 58%, в центральных - 51, а в северных и северо-восточных - около 25% всех земель данного региона. В целом по стране арендовалось до 449 млн. му «помещичьих» полей (93%) и 37 млн. му земли, принадлежавшей богатым крестьянам (7%).
С учетом повторных посевов, т.е. сбора двух и трех урожаев в год, руками частнозависимых крестьян обрабатывалось более 602 млн. му (более 41% общекитайского фонда), из них на «помещичий» подсектор приходилось примерно 550 млн. му, а на «кулацкий» подсектор - 43 млн. му, на Центральный и Южный Китай - до 449 млн. му и 153 млн. му - на Север и Маньчжурию. Таким образом, в северных и северо-восточных провинциях руками арендаторов и полуарендаторов производилось до 25% посевов, а в центральных и южных провинциях - соответственно 51 и более 58%.
Ежегодно частнозависимое крестьянство производило в целом по стране 57- 58 млн. т зерна (48% общекитайского сбора); из них 32 млн. т - в Южном Китае, более 18 млн. т - в Центральном Китае. Хозяева земли получали в виде ренты около 29 млн. т зерна, т.е. 50% сбора зерновых. Северное и маньчжурское крестьянство выплачивало своим землевладельцам до 4 млн. т, держатели чужой земли в центральных провинциях - свыше 9 млн. т и южных - 16 млн. т. Кроме того, арендаторы и полуарендаторы фактически частных, но формально еще казенных и «привилегированных» земель выплачивали своим арендодателям около 1,6 млн. т зерна.
За вычетом семенного фонда и потерь при хранении продовольственные ресурсы всего частнозависимого крестьянства составляли 26-27 млн. т зерна. Фонд потребления этой части китайского крестьянства составлял примерно
Помол зерна


428
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
22 млн. т. Более 4 млн. т выступало в качестве потенциала дальнейшего использования (фуражный фонд, обрядовые затраты и хозяйственные запасы) и перераспределения, прежде всего в пользу ростовщиков и торговцев. Для внесения земельной ренты деньгами арендаторы и полуарендаторы продавали более 6 млн. т зерна, не считая продаж для погашения долгов землевладельцам, ростовщикам и торговцам.
В этом отношении малоземельная и безземельная часть деревни стояла «ближе» к рынку, нежели крестьяне-владельцы земли. Определенная часть зерна, изымавшегося у них через каналы ренты, по линии «хозяева земли - зернотор- говцы уездного масштаба» поступала на рынок. Кроме того, арендаторы и полуарендаторы принудительно вовлекались в товарооборот, вынужденные продавать зерно для внесения денежного залога или предварительной оплаты аренды. Таким образом, значительная часть деревенской продукции, поступавшей в продажу, производилась в хозяйствах, прямо не ориентировавшихся на рынок. Иными словами, имела место товаризация продукта, а не самого хозяйства арендно-зависимого крестьянина.
Необходимый продукт для этой категории земледельцев в целом по Китаю составлял более 27 млн. т (продовольствие, семена, фураж), а прибавочный продукт превышал 30 млн. т. Он, в свою очередь, распадался на изымаемый в виде земельной ренты (до 29 млн. т) и остающийся у производителей (более 1 млн. т). Таким образом, данная категория земледельцев получала на руки лишь несколько более 4% произведенного ею прибавочного продукта. Иначе говоря, основная масса держателей работала на чужой земле практически только ради физического выживания.
Данный сектор отличался пестротой условий производства и множественностью видов арендной эксплуатации. Он разъединял держательское крестьянство прежде всего по разным категориям арендодателей. Так, более 57 млн. (свыше 37% всех держателей) кормилось на землях «высших» шэныии и около 7 млн. (менее 5%) - «низших» шэнъшы. Эти 42% арендаторов имели дело в основном со «справедливыми» шэныии. Шэньшиская часть землевладельцев в общем соблюдала конфуцианские заповеди и нормы обычного права в отношении своих держателей. Хотя в этой среде появлялось все больше нарушителей традиционных устоев - «злых шэнъшы», положение крестьян, замкнутых на представителей «ученого» сословия, было относительно прочным и в общем гарантированным от произвола хозяина земли. Другая, большая по численности часть держателей земли - почти 76 млн. (около 50% общего числа арендаторов) - зависела от простых землевладельцев (не-шэньши). Данная категория хозяев земли была менее скована необходимостью соблюдать конфуцианские нормы поведения и обычного права в отношении своих держателей. Прежде всего это относилось к «местным деспотам», творившим открытый произвол в отношении зависимых от них крестьян. Лишенные ореола конфуцианской учености и добродетели, они были самыми жестокими притеснителями арендаторов. Многие из них выступали «поглотителями» земель податных крестьян. Наконец, третья часть держате¬


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
429
лей - менее 13 млн. (свыше 8% общего числа частнозависимых дворов) - арендовали земли богатых крестьян. Такие держатели находились в несколько особом и притом двойственном положении. С одной стороны, они подвергались наиболее жестокой эксплуатации со стороны своих «мелких» хозяев. С другой стороны, эта жестокость смягчалась соседскими, клановыми и родственными отношениями.
Разобщенность частнозависимых крестьян самой природой арендной эксплуатации не исчерпывалась делением на указанные три категории. Внутри каждой из них арендаторов разъединяли резкие различия в зависимости от степени «привилегированности» и правовых гарантий держания. Последние, как уже отмечалось, определялись характером уело- вий аренды («привилегированная» - «вечная» и дол- Стан(ж ддя намотки пряжи госрочная; «обычная» - на неопределенный срок и
краткосрочная). Высоко ценились привилегии держателя земли на праве «вечной» аренды - неотменяемость договора, неизменность платежей и особые права хозяйствования. Последние резко контрастировали с фактическим бесправием «краткосрочного» арендатора перед «местным деспотом», имевшим возможность согнать его со своей земли в любое время. Столь резкие перепады юридического статуса делали держательскую массу внутренне разобщенной средой.
Арендаторов частного сектора разъединял и фактор множественности форм земельной ренты. Одни дворы выплачивали строго фиксированную ренту зерном, другие - «подвижную» натуральную ренту, изменявшуюся в зависимости от урожая, третьи - издольную ренту без отработок, четвертые - издольщину с отработками. Если часть дворов вносила обычную или «осеннюю» денежную ренту, то другая - «предварительную», часто за год вперед, беря, как правило, деньги в долг. Некоторые дворы выплачивали «переводную» ренту, когда натуральные обязательства переводились на деньги, медь или серебро. По этим семи градациям частнозависимое крестьянство 80-х годов XIX в. делилось следующим образом: более 70 млн. выплачивали фиксированную и «подвижную», свыше 53 млн.- издольную, 15 млн. с лишним - обычную денежную и около 11 млн. - «переводную» ренту. Примерно 1,5 млн. сидели на издольщине с отработками, и столько же вносили «предварительную» ренту. Эти семь градаций не имели унифицированного общекитайского, т.е. исчерпывающего, характера. Их число резко возрастало из-за многообразия местных условий, локальных разновидностей, устоявшихся обычаев и традиций.
Общая степень разобщающего влияния арендной системы на крестьян еще более возрастала с учетом их имущественного статуса. Так, одни держатели соединялись с землей на условиях «голодной» кабальной аренды, другие - на


430
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
базе делового равноправного и взаимовыгодного договора и, наконец, какая-то небольшая часть - на почве предпринимательской сделки. Естественно, что у бедных дворов, погрязших в долгах, у крепкого среднего крестьянина и у богатой семьи, прибыльно приарендовывавшей землю, было различное отношение к землевладельцу. В глазах съемщиков он выступал в самых различных ипостасях - от беспощадного ростовщика и полукрепостника до равноправного «компаньона» при дележе осеннего урожая. Для одних семей арендодатель в условиях земельного голода и перенаселенности деревни был чуть ли не «благодетелем», для других - членом общего клана или же дальним родственником, для третьих - контрагентом договора на приемлемых условиях. Некоторые же воспринимали его прежде всего как эксплуататора и даже как явного тирана-кровопийцу. Столь широкий спектр вариантов, в свою очередь, разъединял массу держателей, снижал ее дееспособность как социально-политической силы.
В этом плане частнозависимое крестьянство средневековой Европы и дореформенной России было более нивелированным и монолитным благодаря «общенациональному», универсальному началу - крепостному праву, внеэкономическому принуждению. В Китае же преобладали строго индивидуальные связи держателя земли с ее хозяином - на «добровольных», «договорных» основаниях и на базе экономического принуждения.
Тогда как 154-миллионная масса податных крестьян была замкнута на государство как на единый «центр», 153 млн. частнозависимых земледельцев были подчинены множеству «центров». Имеются в виду 2,8 млн. семей арендодателей, проживавших в сельской местности, и примерно 200 тыс. рентополучателей- абсентеистов, осевших в городе. Этот показатель был в действительности еще выше, так как в нем не учтены семьи богатеев-арендодателей, т.е. «центры» низшего порядка. Этим не исчерпывалась глубина разобщенности частнозависимого крестьянства. Крайне важным моментом выступали чисто экономические отношения внутри производственного комплекса «землевладелец-арендатор». Здесь процесс производства формально представал разорванным. Крестьянин не был объединен с хозяином земли в рамках одного «предприятия». Сохранялась иллюзия производственной самостоятельности крестьянина, хотя в действительности предприятие «землевладелец-крестьянин» оставалось предельно прочным. В этих условиях землевладелец, давая свои поля в держание нескольким арендаторам, становился организатором и участником стольких же «предприятий» типа «хозяин земли - крестьянин». Являясь важным звеном всех этих производственных ячеек, он служил как бы «центром» такого «куста». В конце 80-х годов XIX в. держательская масса крестьян Китая была рассыпана примерно по 3 млн. таких «центров». Кроме того, существовало еще до 2,5 млн. сходных по характеру хозяйственных «комплексов» типа «крестьянин-крестьянин», когда в роли арендодателей выступали богатеи. На эти 5,5 млн. «центров» были замкнуты около 22 млн. семей арендаторов и более 8 млн. семей полуарен- даторов, существенно зависевших от хозяев земли и богатых крестьян. К ним


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
431
примыкали еще 8 млн. полуарендаторских дворов, но уже с меньшей подчиненностью арендодателям. В итоге частнозависимое крестьянство Цинской империи вместе с организаторами производства было вовлечено примерно в 30 млн. «предприятий» типа «землевладелец-крестьянин» и «крестьянин-крестьянин». Вместе с такими же, но более мелкими производственными образованиями в Китае насчитывалось до 38 млн. подобных хозяйственных организмов.
Для «предприятий» типа «землевладелец - держатель земли», впрочем, как и для податных дворов, казна оставалась чисто внешним и отчасти враждебным явлением, притом как для хозяина земли, так и для ее съемщика. Это приводило к участию некоторых землевладельцев и шэныии в антиналоговых выступлениях. «Класс-государство» фактически облагал налогом не только хозяина земли, но и арендатора. Эксплуатируя все «предприятие» в целом, он мало что давал взамен.
Совершенно иначе обстояло дело в частном секторе. Хозяин предоставлял арендатору не только саму землю и тем самым гарантию от голода. Например, при фиксированной ренте держатель зачастую получал от землевладельца фанзу и хозяйственные постройки, т.е. фактически крестьянский двор. Издольщику, кроме того, выдавались половина или даже все необходимые семена. Землевладелец зачастую давал такому крестьянину сельскохозяйственный инвентарь, рабочий скот и удобрения. Арендатор часто вместе с участком и двором получал колодец, оросительную канаву, чайные, тунговые и другие посадки, тутовые и фруктовые деревья и т.п. По договору, в случае надобности, хозяин предоставлял свой материал для ремонта дома, сарая и т.д.
Тогда как сбор налогов осуществлялся дважды в год- летом и осенью, арендная плата, согласно средневековой традиции, вносилась только один раз - из осеннего урожая. Летний же урожай, не говоря уже о сборе ранних овощей, освобождался от поборов со стороны землевладельца. Правда, по мере роста продуктивности земледелия неуклонно нарастала тенденция принудить держателей делать взносы и с летнего урожая. Тем не менее часть арендаторских дворов Центрального и Южного Китая сохраняла за собой весь летний урожай. Такой порядок бытовал, например, при фиксированной ренте, особенно на заливных землях. В этом заключался не только один из «секретов» воспроизводства частнозависимого крестьянства, но и одна из причин устойчивости контактов между хозяином поля и его держателем.
При двух урожаях с участка основная масса изъятия прибавочного продукта падала на главный зерновой урожай - второй, т.е. осенний урожай (чаще всего риса). Первый - летний - был второстепенным, менее продуктивным и низкокалорийным (просо, батат и т.д.), а зачастую был представлен техническими культурами. Два урожая риса были скорее исключением для многих районов. Кроме того, первый урожай, «свободный», по обычному праву, от рентного изъятия, зачастую делился между арендатором и хозяином земли. Изъятие в том или ином виде происходило даже с урожая весенних овощей (подношение хозяину «свеженького»), с приплода домашней птицы и свиней. Сравнительно низкий уровень изъятия (30-40%) был присущ лишь «вечному» держанию в узкой по¬


432
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
лосе приморских районов. По Китаю же в целом уровень изъятия был близок к 50% урожая. Он же господствовал и в районах, где собирался один зерновой урожай, а также урожай ранних овощей.
Безземельные и малоземельные семьи зачастую находили для себя более выгодным соединяться с чужой землей на правах ее держателей, нежели переселяться на окраины собственно Китая, распахивать целину и становиться там ее владельцами. К родным местам и тем самым к «своему» землевладельцу их приковывали многие обстоятельства. Китайский крестьянин, как правило, был воспитан в традициях высокой культуры земледелия (с ухоженным полем и сравнительно высокой урожайностью). Он не всегда стремился в колонизуемые районы - с почвой менее плодородной, неокульту- ренной и сулящей более низкий урожай, нежели в собственно китайских провинциях. Для него уход в такую «дикую» местность означал падение на несколько порядков вниз. Из поколения в поколение, будучи «сторонником» интенсивного земледелия, он зачастую предпочитал получить свою половину богатого урожая с небольшого, но плодородного, удобного, орошаемого арендуемого поля, нежели произвести тот же продукт на вдвое- втрое большем, но малоплодородном собственном участке в условиях экстенсивного сельского хозяйства и в чужой местности. Культ предков не позволял крестьянину просто бросить их могилы, нелегко и довольно рискованно было оставить родню, соседей и свой клан. Как конфуцианцу, ему трудно было порвать с традиционной культурой и клановой средой. Ему в какой-то мере нужны были «свой» шэныии, «свой» староста, сельская кумирня и остальная деревенская обстановка. Уход в неханьские районы нацменьшинств, т.е. «варваров», означал для ханьца-ксенофоба «падение» до их уровня, отрыв от более высокой цивилизации, т.е. той историко-культурной среды, вне которой конфуцианец едва ли мыслил себя. Все это привязывало сельскую бедноту к родной деревне и заставляло мириться со многими сторонами арендного гнета.
В арендных отношениях крестьянство видело не только форму эксплуатации, но и своего рода «сделку», дающую ему во временное пользование дефицитную в Китае пахотную землю. Безземельные и малоземельные семьи расценивали такого рода «сделку» не только как горькую участь, но и зачастую как удачу. Это было везение в жестких условиях земельного голода, перенаселенности деревни и конкуренции между потенциальными арендаторами. В Китае даже самая кабальная, «голодная» аренда формулировалась именно как «сделка» - устным или письменным договором. Договор оформлял и настоящую сделку - при более благоприятных, в том числе реально выгодных, для держателя соглашениях. У таких земледельцев возникало с хозяином земли своего рода «общее дело». Конечно, держатель земли не во всех случаях был лично зависим от ее вла¬


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
433
дельца, но, как правило, всегда экономически, т.е. «земельно», к нему «привязан». Данная связь оставалась стержнем частного сектора, самой жизнеспособной и прочной силой, поскольку каждая ячейка «арендатор - хозяин земли» представляла собой единую микросистему, хозяйственный комплекс, своеобразную органическую общность.
Отмеченная выше мозаичность взаимоотношений владельцев и держателей земли во многом возрастала и из-за разнородности самих прослоек частнозависимых крестьян, из которых одни были «чистыми» арендаторами, а другие - по- луарендаторами. Первые были полностью лишены своего земельного владения и целиком зависели от характера конкретной производственной ячейки «хозяин земли - арендатор». Вторые были полувладельцами, полуарендаторами. На своем клочке земли они функционировали в качестве податных крестьян, а на арендованном участке - в роли держателей на традиционном праве. Такой полуарен- датор был един в двух лицах и раздвоен в одном лице. Для него характер ячейки «арендатор-землевладелец» не имел капитального значения. Соответственно, цельность социопсихологии «чистого» арендатора резко контрастировала с двойственностью социальной природы полуподатной, полудержательской семьи. Указанный водораздел внутри частнозависимого крестьянства отличался своей масштабностью, ибо в частном секторе земледелия Китая в конце 80-х годов XIX в. работали вместе с членами семей более 108 млн. безземельных и свыше 40 млн. малоземельных крестьян.
Таким образом, частный сектор сельской экономики являл собой крайне противоречивую картину. С одной стороны, он был средоточием наивысшей в Китае степени эксплуатации - по уровню арендной платы (50%) и по уровню изъятия у крестьян прибавочного продукта осеннего урожая (до 96%). Данный сектор характеризовался наиболее жестоким отношением хозяев земли к ее держателям, а также внеэкономическими методами эксплуатации. В то же время система «землевладелец-арендатор» была «спасением» для безземельных и малоземельных дворов. Она строилась на договорной основе и в определенной мере на взаимной выгоде обеих сторон, на принципах патронажа и клиентелы. Этот сектор состоял из моря производственных ячеек типа «рентополучатель-аренда- тор», где каждый компонент был связан с другим «общим делом» и «общим врагом» - «класс-государство», казна и чиновничество с их налогами.
Обе эти стороны - тяжелая эксплуатация и экономическая выгода для держателя - создавали поле борьбы и единства противоположностей, где одно уравновешивалось другим. Преобладание негативного начала на одном «фланге» данной дихотомии нивелировалось позитивным фактором на другом. В итоге частноарендная система строилась на принципе взаимопогашаемости обеих крайностей, взаимосвязанности их, известной сбалансированности. Благодаря этому достаточно «мирная» обстановка в арендном секторе, с одной стороны, как бы укреплялась натиском со стороны «класса-государства», а с другой - резко контрастировала с постоянными конфликтами в «соседнем», т.е. бюрократическом, секторе.


434
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Арендатор, по цинским законам, освобождался от налога за взятую им землю. Полуарендатор платил лишь за свой владельческий участок. На практике же при установлении суммы арендной платы землевладельцы чаще всего включали в нее и причитавшиеся с этой земли налоговые платежи.
Анализ уровня внутренней консолидации как податного, так и частнозависимого крестьянства показывает, что степень единства между ними была крайне низкой, что доминировала тенденция к разобщенности. Таким образом, в Китае существовало не крестьянство как нечто целое, а два различных социальных образования - с особым экономическим положением, общественным статусом, различными интересами и неодинаковой политической активностью. Фундаментальное деление внутри массы земледельцев было свойственно китайской арендно-бюрократической системе в течение многих столетий. Преобладание в этом гигантском конгломерате разобщенности над тенденцией к органической общности не позволяет говорить о формировании баланса центробежных сил и консолидирующего начала. От средневековья оставалась крайняя противоречивость воздействия на массу земледельцев таких факторов, как сословная система, нормы обычного права, традиционные привилегии некоторых категорий и иные «охранительные» для крестьянства институты. Последние создавали иллюзию общности, играя формально интегрирующую роль. В действительности же они маскировали и закрепляли фактическую разобщенность массы земледельцев Цинской империи, поддерживая особые условия существования различных средневековых категорий, слоев и групп крестьянства.
Классовые
и межклассовые общности
В цинском Китае, как уже отмечалось, «класс-государство» и податное крестьянство, крупные землевладельцы и частнозависимое крестьянство были основными слагаемыми социальной структуры общества - его костяком. В сфере производства, распределения и перераспределения прибавочного продукта четыре указанные классовые общности были связаны попарно, и в рамках такой зависимости одни социальные образования классового типа присваивали себе труд других. Эти две «производственные оппозиции» соответствовали основным секторам (подсистемам) экономики: государственному (бюрократическому) и частному.
Первый строился на противостоянии и взаимозависимости «класса-государства» и податного крестьянства. Главными фигурами в данной подсистеме были чиновник и платящий налоги и отбывающий повинности крестьянин-владелец земли. Эксплуататорская сущность этого сектора дополнялась и маскировалась бюрократической формой, обусловленной самостоятельной и активной ролью в экономике «класса-государства». Вторая подсистема зиждилась на экономической, социальной и иных связях крупных землевладельцев с мелкими зависи¬


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
435
мыми держателями их земель, основанных на традиционном праве. Хозяин земли более или менее открыто противостоял безземельному или малоземельному крестьянину - арендатору или полуарендатору.
Распределение всего крестьянства Китая по двум секторам к 1887 г. дает картину почти полного равновесия. Естественно, что по регионам ситуация была иной. Для Севера и Маньчжурии было характерно явное преобладание бюрократического сектора и податного крестьянства (свыше 69% всего местного крестьянства) над арендной подсистемой (около 31%). В Центральном Китае картина резко менялась - более 47 и почти 53%. В Южном Китае господство частного сектора и соответственно преобладание держательского крестьянства были еще более значительными (60:40). Все три варианта соотношения различных слоев и категорий крестьян по-своему отражают удельный вес обеих социально-экономических подсистем и, в свою очередь, стоящих за ними двух разных господствующих классовых общностей.
Податное и частнозависимое крестьянство (как и фактически поделенное между ними или поглощенное ими казенное крестьянство) было разобщено наличием двух классовых эксплуататорских общностей - государственной и частной- и соответственно двух социально-экономических секторов земледелия- бюрократического и арендного. Такое раздвоение разрывало крестьянскую массу надвое, привязывая каждую из половин к «своей» общности и к «своему» сектору. Дуализм в среде эксплуататоров закономерно обусловил дуализм в среде непосредственных производителей. Существование двух дихотомий («„класс- государство“ - податное крестьянство» и «частновладельческая среда - держатели ее земель») создавало специфику общекитайской арендно-бюрократической системы.
Входящие в каждый из секторов классовые общности противостояли друг другу по целому ряду общественных условий. Главные различия лежали в области отношений к средствам производства, из чего вытекали соответствующие позиции в процессе производства, распределения и потребления, т.е. в рамках социально-экономических отношений.
Все это, в свою очередь, порождало явные или завуалированные различия в сфере политических, идеологических, религиозных и нравственных позиций внутри обеих дихотомий «эксплуататоры-эксплуатируемые». Те же различия отделяли четыре общности классового типа от иных социальных образований - промежуточных (ремесленники, торговцы, городской плебс) и деклассированных слоев (пауперы, люмпены).
В каждом из секторов существовал свой специфический тип эксплуатации и классового антагонизма средневекового типа. Обе пары классовых общностей строились по китайскому традиционному принципу «высший-низший»; «класс- государство» ставился выше частных землевладельцев, а податное крестьянство как владелец земли и налогоплательщик - выше безземельных держателей чужих участков. В итоге в цинском Китае фактически существовала не только средневековая иерархия сословий, но и иерархия социальных образований клас¬


436
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
сового типа. В отличие от средневековой Европы с ее единой и четкой оппозицией «феодалы-крестьяне» в Китае сложились две такие оппозиции, причем разнородные: «„класс-государство“ - эксплуатируемое казной крестьянство» и «частные рентополучатели - эксплуатируемые ими держатели земли».
Такая специфика социальной структуры создавала весьма сложную картину классовой борьбы в ее традиционном преломлении. Первой ее отличительной чертой была неразвитость антагонизма «хозяин земли - арендатор». Частнозависимое крестьянство редко поднималось против крупных и средних землевладельцев - главным образом в периоды всеобщего кризиса. Но даже и тогда главный удар по землевладельцам наносили не их арендаторы, а восставшая беднота, пришедшая из других районов.
Неизмеримо чаще частнозависимое крестьянство присоединялось к податному в массовых выступлениях против налогов и чиновников. Главный фронт классовой борьбы в традиционном Китае проходил по линии «„класс-государство“ - податные дворы». Он порождал многочисленные разрозненные восстания, периодически перераставшие в крупные региональные вспышки вооруженной борьбы, а затем и в гигантские по своим масштабам крестьянские войны.
Второй особенностью классовой борьбы в традиционном Китае было противостояние «класса-государства» и частных землевладельцев по ряду экономических и социальных позиций. Отсутствие единого господствующего класса и наличие вместо него двух различных социальных образований существенно осложнили проблему лидерства. Вопрос о том, кого масса непосредственных производителей считала своим главным врагом, сочетался с вопросом, кто в реальности является ведущим эксплуататором крестьянства. И у «класса-государства», и у общности землевладельцев были свои основания для претензии на роль основного присваивателя прибавочного продукта. Действительно, если взять зерновое производство, то в количественном отношении бюрократия имела здесь некоторое преобладание над частными эксплуататорами (на 14% пахотной и на 10% посевной площади), но явно уступала им по качеству земли. По числу зависимых крестьян и объему производства зерна между обоими секторами существовало прочное равенство.
В сфере же «первичного» изъятия прибавочного продукта, т.е. до уплаты налогов землевладельцами-арендодателями, последние имели троекратное превосходство над «классом-государством» (75:25). После уплаты налогов с арендных земель соотношение существенно менялось - 60:40. Тем не менее по изымаемой массе прибавочного продукта (зерно и его денежный эквивалент) на обеих ста-


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
437
днях распределения главным эксплуататором крестьянства выступали частные землевладельцы. С последующим перераспределением прибавочного продукта в рамках «класса-государства» получаемая им рента-налог распределялась на собственно ренту (доля «класса») и собственно налог (доля «государства») в той же пропорции (60:40). Таким образом, землевладельцы-арендодатели получали 60%, «класс-государство» как социальное образование - 24% (рента), а 16% шло на военные, производственные, транспортные и иные казенные нужды (налог).
В то же время прочное господство частных форм изъятия и землевладельцев как главных эксплуататоров существенно корректировалось таким показателем, как широта охвата людской массы тем или иным видом изъятия. «Класс-государство» подвергал фискальной эксплуатации более 150 млн. податных крестьян и более 14 млн. рентополучателей. Последние зачастую перекладывали внесение налогов за арендуемые земли на плечи их держателей - арендаторов, тем самым вовлекая их в противоборство с казной. В итоге резко расширялся охват крестьянской массы налоговой эксплуатацией - по меньшей мере до 200 млн. человек. Кроме того, «класс-государство» облагал налогами городских ремесленников и торговцев (минимум 15-17 млн.), а также несколько миллионов занятых неземледельческим трудом в сельской местности (ремесло, торговля, транспорт, горное дело).
В этих сферах, как и в деревне, по объему изымаемого прибавочного продукта преобладала частная эксплуатация. «Частником» там выступал торговый и ростовщический капитал во всех его видах и функциях. Он был представлен купцами, торговцами, хозяевами разного рода «фирм», «контор», «магазинов», мелкими скупщиками и раздатчиками в системе надомной работы, ростовщиками, маклерами, подрядчиками, хозяевами мастерских, мануфактур, владельцами и арендаторами шахт, рудников, печей, прессов, вагранок, грузовых джонок, повозок, нанимателями сезонных и постоянных артелей (в горном деле, транспорте, строительстве). Частная эксплуатация такого рода была широко распространена и в сельской местности и зачастую осуществлялась теми же землевладельцами и богатыми крестьянами. Это был еще один вид частной эксплуатации. Ее организаторы, в свою очередь, делили доходы с казной, уплачивая налоги. Доля этой сферы в совокупном общественном продукте Цинской империи в 80-е годы XIX в. составляла около 17%. С учетом ее отмеченное выше соотношение частных и государственных форм эксплуатации (60:40) принимало несколько иной вид - 65:35 или, возможно, 70:30, т.е. преобладание частных форм эксплуатации над государственными становилось все более явным.
Торговец антиквариатом


438
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Тем не менее людская масса, эксплуатируемая казной, значительно превышала 200 млн. человек, тогда как в сфере частной эксплуатации в чистом виде (без допуска сборщика налога до самого арендатора) была намного ниже 150 млн. Иными словами, если по объему изъятия прибавочного продукта главными формами эксплуатации являлись частные, в первую очередь частно-арендные, то по широте охвата эксплуатируемого населения - государственные. Неудивительно, что казна, чиновники и сборщики налогов большинством подданных Цин- ской империи рассматривались как основное зло.
Еще одна отличительная черта классовой борьбы в традиционном Китае заключалась в участии тех или иных «частных» землевладельческих слоев и местных шэныии в общей борьбе против «класса-государства». Все классовые общности и социальные слои Цинской империи находились под общим прессом азиатской деспотии. «Класс-государство» облагал налогами и политически обессиливал землевладельческую среду, концентрируя все виды руководства в своих руках и лишая ее политической самостоятельности. В результате часть хозяев земли и местных шэныии выступала выразителем общих интересов всех чрезмерно облагаемых казной налогоплательщиков и даже включалась в вооруженную борьбу против бюрократии, олицетворявшей «класс-государство». Это еще больше противопоставляло последний остальным классовым образованиям и порождало враждебность с их стороны, что особенно остро проявлялось, когда вся система вступала в полосу кризиса. Тогда значительная часть сельского населения включалась в борьбу против конкретного воплощения «класса-государства». В итоге происходило существенное смещение привычных европейских понятий об антифеодальной борьбе, порождавшее ее китайскую модель.
В связи с этим остро стоит вопрос о природе отмеченных выше четырех основных слагаемых социальной структуры Цинской империи - «класса-государства», землевладельцев, податного крестьянства и частнозависимых держателей арендных полей. Классовыми общностями делало их наличие как ряда общих признаков, так и различающих их друг от друга особенностей. Указанные социальные образования характеризовались различным местом в системе производства, специфическим отношением к средствам производства, особой ролью в общественной организации труда, различными способами получения части общественного богатства и размерами последней. Эти признаки делали каждую из них особым классовым образованием, противостоящим остальным. Как социальные общности средневековой эпохи, они не обладали чистотой и четкостью эталонов буржуазного общества, т.е. не были эквивалентами современных классов. Понятно, что в плане изучения особенностей традиционного Китая основной интерес представляют не их общеисторические признаки класса, а свойственные им формационные, стадиальные, типовые, страновые особенности, слабости, дефекты.
Над общностями цинского Китая тяготел ряд факторов, явно снижавших целостность и уровень классовой зрелости. Эти социальные образования не


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
439
были прочно консолидированы и подвергались общему для всех стран разобщающему воздействию средневековой аграрной экономики. Господство натурального хозяйства над товарным в соотношении примерно 62:38, распределения над обменом, местных рынков над тенденцией к созданию общекитайского рынка создавало обстановку разобщенности и средневековой пестроты местных особенностей, традиций, ограничений, привилегий и обычаев. Все это вело к тому, что доминировали узкие местные интересы, резко ослаблявшие связи в рамках класса, социального слоя и сословия. На практике для основной массы населения, охваченной рассматриваемыми четырьмя общностями, существовали лишь местные связи на уровне деревни и волости.
Это укрепляло господство вертикальных связей (семья-патронимия-госу- дарство) над горизонтальными. Тем самым закреплялась ячеистость, нуклеар- ность, как в обществе вообще, так и внутри данного образования классового типа, замедлялось превращение последнего из мозаичной среды в среду однородную, лишенную средневековых перегородок. Три массовые общности (землевладельцы, частнозависимые и податные крестьяне) были пронизаны остатками патриархальных отношений, максимально активизированных и приспособленных традиционной системой для своих нужд. Огромную роль играла патронимическая, или клановая, организация. В рамках такой реальной или формальной кровнородственной ячейки были спаяны вместе и землевладелец, и его крестьянин-арендатор, и шэныии из числа суббюрократии, и налогоплатящий крестьянин-владелец земли, и паупер, и деревенский предпролетарий. Представители этих классовых общностей были не только жителями одной и той же деревни (соседями), но и членами одного и того же клана, т.е. реальными или номинальными родственниками, чаще всего очень дальними. В рамках своей корпорации они собирались для решения общих внутренних дел клана, должны были помогать друг другу, почитали общего предка-родоначальника, имели общую кумирню и обрядовость, некое коллективное владение патронимии, например земельные участки, иногда значительных размеров. Все это часто дополнялось враждой с соседней патронимией или деревней. В таком патриархальном горниле классовые интересы и антагонизмы во многом перекрывались корпоративными, сглаживались, стирались или переплавлялись в противопоставление богатых и бедных кланов. Классовая общность ослаблялась культом предков, конфуцианской идеологией, стойкими стереотипами поведения, особенно соблюдением принципа «почтения к старшим», т.е. традиционного уважения к тому же шэ«ъш£/-суббюрократу и к землевладельцу- арендодателю.
В итоге противостояние классового типа существенно снижалось и деформировалось. Патронимическая система как разновидность средневековой корпоративности пришла на смену распавшейся крестьянской общине и в значительной мере подчинила раннеклассовые интересы корпоративным, ослабив тем самым черты класса у рассматриваемых общностей. Разобщенность этих еще не сложившихся до конца классов усиливалась тем, что зачастую деревня и патрони¬


440
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
мия не совпадали между собой. Так, в одной деревне (особенно в Южном Китае) могло быть две- три и более таких корпораций, довольно часто одна патронимия охватывала две и более деревень, а также выселки.
Сказывалось и отсутствие в Китае крестьянской общины, которая могла бы частично сцементировать крестьянство, как это на- Мастерская перегородчатой эмали ^ ^
^ ^ г блюдалось в Европе, в частности
в России. Китайский же вариант корпоративности создавал отмеченную выше предельную дробность организационных ячеек. Они имели характер не «одноклассовый», т.е. цементирующий крестьянство и отделяющий крупных землевладельцев (как в Европе), а «трехклассовый». Такой принцип патронимической корпоративности затушевывал классовые признаки и организационную определенность как обеих крестьянских общностей, так и рентополучающей среды. Слабая оформленность, разобщенность по горизонтали создавали условия для полного преобладания местных связей и интересов над провинциальными, региональными и общекитайскими. Все это питало и укрепляло партикуляризм в экономической, социальной и политической жизни. В итоге три массовых социальных образования китайского средневековья в большей мере были «классами в себе», нежели «классами для других».
Единственно организованным и частично сцементированным оставался «класс- государство». Он имел собственную организационную структуру - как общенационального, так и местного масштаба. «Арматурой» политической централизации «класса-государства» на всекитайском уровне был разветвленный многоступенчатый бюрократический аппарат - от столичного до уездного звена. Однако в силу своего двойственного положения он также был лишен ряда признаков класса.
Основанием унитарной системы «класса-государства» служил суббюрократический пласт. Он представлял собой разного рода узаконенные традицией неформальные объединения местных шэныии, стоявшие ниже уровня уездного ямэня и занимавшиеся различными сферами местного управления - уездного, волостного и деревенского. Для местной суббюрократии данной области, округа, приставства и уезда был характерен определенный уровень независимости от центра - как дальнего, так и ближнего. Она всегда отстаивала, чаще всего мирными средствами, неприкосновенность местных групповых и клановых интересов, прав и привилегий. В случае нарушения их местная шэньшиская среда становилась в оппозицию к центральной власти, выражая не только собственное недовольство, но и соответствующие настроения землевладельцев, а также податного крестьянства, т.е. выступая от имени всех местных налогоплательщиков.


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
441
Таким образом, нижнему слою «класса-государства» была присуща большая или меньшая степень партикуляризма, снижавшего его и без того достаточно условный и своеобразный статус класса. При всем том он в значительно большей мере, нежели три массовые социальные общности, являлся «классом для других» и в меньшей степени «классом в себе».
Слабость классовых характеристик в Китае могла бы быть частично компенсирована сословным фактором, как это было в Европе, где классовая структура укреплялась сословной системой, а класс и сословие (например, феодалы и дворянство) совпадали, образуя класс-сословие. Подобное часто происходило и с социальным оформлением крестьянства. Однако в Китае иной тип средневекового социума создал другую ситуацию. Европейский вариант соответствия и гармонии сословной и классовой структур цинскому Китаю был несвойствен. Напротив, оба эти начала действовали по расходящимся направлениям: сословия не оформляли и не цементировали классовых образований, а в известной мере разобщали их. Так, «класс-государство» был разделен на «знаменное» и шэньши- ское сословия. Общность частных землевладельцев также состояла из представителей двух разных сословий -ши и нун. Таким образом, если в Европе единый класс феодалов оформлялся как единое дворянское сословие, то в Китае эксплуататорская среда была поделена на три сословия (цижэнъ, ши, нун) и представлена их верхушкой. Равным образом одно и то же сословие в Китае оказывалось «разорванным» между двумя, а иногда и тремя социальными общностями. Так, верхняя половина сословия шэнъши в основном была задействована в системе «класса-государства», а нижняя составляла элитный слой землевладельческой среды. Сословие земледельцев включало не только обе крестьянские общности - податную и частнозависимую, но и низовой слой хозяев земли - не- шэнъши, в том числе «местных деспотов» (туба, тухао), а также деревенских пауперов.
В Китае не существовало единого третьего сословия. «Простонародье» (пин- минъ, байсин) там делилось на три сословия - нун, гун и шан. Фактически же ниже шэнъши находилось четыре сословия, ибо внесословный «подлый люд» (цзянъминъ) на деле составлял особое «сословие». Наличие последнего существенно усложняло сословную систему и придавало ей дополнительную специфику. Речь идет о сословном размежевании, особенно в сфере законодательства, на «добропорядочный» (лянминъ) и «подлый люд». Первая категория охватывала юридически свободных «полноправных» подданных императора, включая комплекс сыминъ («четыре сословия»), но не высшее закрытое сословие «знаменных« цижэнъ, имевшее особо привилегированный статус. Грань между «знаменными» и «добропорядочными» пролегала в рамках «класса-государства», отделяя цижэнъ от шэнъши.
Категория лянминъ объединяла не только нижнюю часть «класса-государства», три классовые общности - землевладельческую и обе крестьянские, но и промежуточные социальные слои - ремесленников, торговцев (два низших сословия) и часть городского плебса, а также сельских пауперов. При таком ус¬


442
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
тойчивом несовпадении и явном расхождении сословной системы и классовой структуры в традиционном Китае не было практически ни одной общности классового типа, оформленной рамками определенного сословия. В равной мере не существовало ни одного сословия, границы которого очерчивали бы какое-либо классовое образование. Строго говоря, в Цин- ской империи не было ни одного класса- сословия, что составляло одну из особенностей китайского средневековья. Специфическая сословная система в Китае разобщала (во всяком случае - не цементировала) каждое из четырех классовых образований. Это еще более понижало качественный уровень «классов традиционного типа» в их китайском варианте. Поскольку в Китае сословия находились на самой поверхности повседневной жизни, они служили основными ориентирами социальной стратификации, как правило, в сочетании с имущественным фактором. Мало или почти не связанная напрямую с классовыми принципами, сословная система играла во многом автономную роль, затеняя различия и ослабляя «качественную» сторону еще до конца не сложившихся классов.
Суммируя все сказанное выше, следует подчеркнуть два момента. Во-первых, Китай периода Цин был явно классовым эксплуататорским обществом, но к его основным социальным образованиям крайне условно применимо понятие «класс», да и то в самом широком его смысле. Во-вторых, смазанность этой категории, нечеткость классовых размежеваний, структуры и антагонизмов не позволяют подходить к ним с европейскими мерками (особенно буржуазного общества), заставляя делать акцент на временную и местную специфику явлений. Поэтому речь должна идти не столько о классах, сколько об общностях классового типа, т.е. ослабленных «классах традиционного типа». Они представляли собой явления более низкой ступени развития с целым комплексом специфических, в том числе и ущербных, качественных показателей - формационных, стадиальных, типовых, страновых, структурных.
В Цинской империи еще до конца не оформившиеся «средневековые классы» были не просто вариантным отклонением от европейских «эталонов», а порождением иного типа исторической эволюции. Вместо видоизмененных западных стандартов перед нами особые «китайские классовые общности» - продукты специфической «восточной традиционности» в ее страновой разновидности. Речь идет о социальных образованиях бинарного арендно-бюрократического строя, природа которого снижала у них классовые черты и задерживала изживание доклассовых признаков, создавая противоречивое образование типа «класс-пред- класс», «доклассовые черты - признаки класса».
Каменные стелы с надписями


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
443
Вместе с тем поскольку арендно-бюрократический строй был не механическим соединением, а органической системой, то на уровне и эксплуататорских и эксплуатируемых классовых общностей, а также всего крестьянства в целом действовали не только разъединяющие, но и объединяющие тенденции, силы и институты, эффективно влиявшие на крестьянство в целом. Во-первых, принадлежность всех слоев крестьян (включая сельских пауперов) к одному и тому же сословию «земледельцев» делала их условной социальной общностью. Во времена средневековья такого рода сословная скрепа служила действенным цементирующим фактором, ибо принадлежность всех крестьян и деревенских пауперов к уважаемому, по нормам конфуцианской морали и традициям, сословию нун создавала вполне приемлемый для трудовой массы деревни общественный статус. Его сословные рамки (выше стояло сословие шэныии, ниже - менее престижные сословия ремесленников и торговцев) способствовали объединению всего крестьянства в одну родственную массу. Во-вторых, важнейшим цементирующим фактором служила патронимическая система организации крестьянства, которая заняла место отмирающей крестьянской общины. Она, включая в себя часть деревни, всю деревню, две и более деревень, во всех случаях объединяла и податных, и частнозависимых крестьян, и пауперов. Внутри себя патронимия как бы собирала всех земледельцев одного рода и фамилии независимо от того, работали ли они на «класс-государство» или на местного землевладельца из данного и соседнего клана. Родственная общность, внутренняя спаянность, наличие общего владения патронимии, взаимовыручка, внутриклановое «самоуправление», благотворительность, общность культовых церемоний и многое другое, с одной стороны, компенсировали отсутствие общины, а с другой- сплачивали представителей разных категорий и слоев крестьян в общность малого масштаба. Различные принципы перемешивания и объединения представителей обеих классовых общностей крестьян в одном организационном «котле» имели всекитайский масштаб. Они весьма эффективно действовали, поддерживая межклассовую средневековую социальную общность всего крестьянства. Ее укрепляли сами условия деревенской жизни, в которой податное и частнозависимое крестьянство было рассеяно внутри данного поселения - деревни (цунь), поселка (,тунъ), выселка (чжуан), при всей условности такой классификации китайских деревень.
В-третьих, полицейская и особенно налоговая системы Цинской империи также укрепляли общность крестьян-владельцев земли, полуарендаторов и арендаторов (через однотипный поголовный учет полицейского надзора и разнотипный фискальный учет и контроль только владельцев земли). Из-за отсутствия общины как фискально-полицейской единицы «класс-государство» был вынужден все крестьянство и неземледельческие дворы в деревне делить на десяти- дворки и стодворки, зачастую не обращая внимания на границы не только патронимии, но и деревень как таковых. Гнет азиатской деспотии по-своему укреплял межклассовую общность крестьянства, в том числе используя довольно высокий уровень юридического статуса основной массы земледельцев.


444
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Подавляющая масса сельского населения считалась юридически свободными и равноправными людьми (<фанъжэнъ, минъжэнь). Тем не менее маньчжурские власти еще в начальный период своего господства осуществили ряд мер по прикреплению крестьян к месту рождения и жительства. Время от времени проводились переписи населения со строгой фиксацией причитавшихся с них налогов и повинностей. Ведомство налогов осуществляло поголовную перепись земледельцев, и периодически контролировало демографическую ситуацию. В реестры вносили тяглых (дин) - лиц мужского пола от 16 до 60 лет, а нетяглых (коу), т.е. женщин, детей и подростков, включали в низший разряд. Периодически проверялись земельные кадастры, а волостным начальникам вменялось в обязанность прикреплять к земле людей по месту их учета. Такая приписка осуществлялась независимо от того, из какой местности происходил человек. Система мер по прикреплению крестьян к месту жительства затрудняла экономическую и социальную подвижность населения. Тем самым ослаблялись горизонтальные и соответственно укреплялись вертикальные связи - в ущерб классовому началу и на пользу межклассовой общности.
В деревнях, подчинявшихся старостам, действовала система круговой поруки (баоцзя) - административно-полицейское объединение дворов в десятки, сотни и тысячи во главе с соответствующими начальниками - надзирателями. На дверях фанз или на воротах дворов вешали специальные дощечки или бумажные таблички. На них указывались глава семьи, число тяглых и душ вообще, их возраст и имущество. Любой переезд и перемещение сельских жителей фиксировался по этим дощечкам. Каждые десять дворов (ху) составляли пай во главе с десятским (пайтоу); десять пай объединялись в цзя со своим сотским (цзячжан); из десяти цзя формировалось бао под надзором тысяцкого (баочжан). Выше бао стояло волостное управление, а вся система контролировалась местными шэнь- ши - суббюрократией.
Все это облегчало властям учет населения, полицейский надзор, взимание налогов и контроль над отбыванием повинностей. В уездах на основе десяти- дворных списков составляли донесения для более высоких инстанций. Те, в свою очередь, посылали обобщенные сведения в Пекин, где они сводились в реестры, на основании которых определялись прирост или убыль населения. Такая унитарная система - результат азиатско-деспотической организующей деятельности «класса-государства» в деревне - пронизывала оба крестьянских классовых образования, снижала различия между ними и в какой-то мере сводила их в некую условную общность.
Китайский дворик


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
445
В-четвертых, податное и частнозависимое крестьянство в значительной мере объединялось наличием общего врага вне деревни - «класса-государства». Нажим со стороны этой «внешней» силы вел к естественному объединению всего крестьянства перед лицом могучего государственного механизма во главе со «знаменной» и шэныниской бюрократией.
В-пятых, объединению крестьянства в межклассовую социальную общность содействовали реальные контуры не только традиционной системы «четырех сословий» сыминъ, но и самого крестьянства как ведущей производительной части общества. Ему, т.е. основной массе китайцев (около 80% всех жителей страны), противостояли обе классовые эксплуататорские общности и аппарат надстройки (в целом несколько более 10% всего населения). В основном за счет прибавочного продукта, изымаемого у крестьянства, кормились эти 32,6 млн. и содержался государственный аппарат Цинской империи. Если верхняя социальная грань крестьянства была достаточно четкой, то нижняя, напротив, размытой и условной. Своими наиболее бедными слоями оба крестьянских классовых образования уходили в весьма широкую в условиях Китая и социально зыбкую «пограничную» среду, где занятое в земледельческом производстве крестьянство постепенно превращалось в избыточную нищую массу. На этом социальном горизонте крестьянство как таковое кончалось и начинался весьма многочисленный и устойчивый, «нерассасываемый» внеклассовый слой пауперов и люмпенов.
В-шестых, гигантский демографический и социальный потенциал, каким было крестьянство, имел общую внутреннюю структуру. Фактическая привязанность крестьянства к двум различным социально-экономическим секторам определяла основной, фундаментальный принцип деления земледельцев в зависимости от форм эксплуатации. Помимо расчленения на податные и частнозависимые дворы крестьянство распадалось на противоположные группы и категории по ряду иных признаков. Различное имущественное положение семей делило их на богатых и бедных, на имущих (цзыгэн) и неимущих (учанъчжэ). При отсутствии общинной собственности подворное землевладение и арендная система благоприятствовали росту имущественного неравенства (владение патронимии лишь обслуживало систему неравенства). Его конкретные формы и степень зависели от реальной обстановки и местных условий: уровня аграрного перенаселения, частоты стихийных бедствий и степени налогового произвола чиновников. Имущественная неоднородность крестьян пронизывала оба крестьянских классовых образования, сближая их и содействуя их функционированию в качестве некоей межклассовой социальной общности.
Демографический фактор, перекрывая деление земледельцев на два классовых образования, обусловливал расщепление крестьян на другие категории. Первая представляла собой экономически устойчивых земледельцев, чье более или менее полнокровное участие в производстве гарантировалось реальными условиями сельской жизни. Вторую составляло «избыточное» население - продукт перенаселенности деревни и малоземелья. Таких крестьян низкого уровня


446
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
их занятости (только на время страды) и даже частичного отрыва от производства можно считать крестьянством лишь с рядом оговорок. Эта категория представляла собой социальный пласт, общий для обоих крестьянских классовых образований. Миграция населения, в свою очередь, делила крестьян на коренных жителей - старожилов (бэньди) и пришельцев из других мест - переселенцев (кэцзя). Постоянная вражда между ними составляла одну из характерных черт сельской жизни в южных провинциях.
В-седьмых, чисто экономические условия земледелия разделяли все крестьянство, независимо от принадлежности к классовым образования и секторам, на хозяйства, прочно связанные с рынком, и оставшиеся в системе натурального хозяйства.
Несмотря на реальное наличие намеченных выше противостояний и различных категорий в межклассовой среде, все эти типы раздвоения, как правило, давали о себе знать в условиях либо сугубо специфических, либо чрезвычайных, либо под воздействием временных факторов. В обычных, «мирных» условиях жизни китайской деревни, в ее повседневности главный водораздел все еще проходил по линии «податное крестьянство - частнозависимое крестьянство». То обстоятельство, что перед нами не одно, а фактически «два крестьянства», в значительной мере обусловливает решение проблемы социальной общности, во-первых, исходя из уровня внутренней консолидации каждой из данных категорий и, во-вторых, из степени единства или, напротив, разобщенности обоих типов земледельцев.
В-восьмых, между обоими классовыми образованиями не существовало социального вакуума, структурно они не были четко отгорожены друг от друга. Между ними находились две связующие среды. Прежде всего это была масса полувладельцев-полуарендаторов, насчитывавшая в 80-е годы XIX в. вместе с семьями около 82 млн. Это малоземельное крестьянство обрабатывало клочки своей земли, приарендовывая пахотные участки у «богачей». Будучи переходной и связующей средой между двумя классовыми типами крестьян, рассматриваемая категория сближала их в одну родственную социальную общность земледельцев, эксплуатируемых по средневековому типу. Другой такой же связующей и переходной от одного классового образования к другому средой служило казеннозависимое крестьянство. Сочетая в себе черты обоих классовых образований, оно, в свою очередь, укрепляло тенденцию к сближению различных категорий земледельцев в одну условную общность межклассового типа.
В-девятых, важным фактором, объединявшим податное и частнозависимое крестьянство в некую социальную общность, было переплетение форм эксплуатации, характерных для бюрократического и арендного секторов. Хозяева земли зачастую перекладывали на арендаторов выплату налога с данных участков, вследствие чего крестьянский двор выплачивал и частную земельную ренту, и ренту-налог. У полуарендаторов также сочетались оба эти вида изъятия прибавочного продукта. В итоге значительная часть обоих крестьянских классовых образований объединялась не только самим фактором эксплуатации, но и взаи¬


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
447
мопроникновением ее форм (не следует забывать и о займах землевладельцев податным).
Все перечисленные выше факторы, действуя внутри обоих крестьянских классовых образований, фактически «поверх» их размежевания, своей универсальностью создавали тенденцию сближения в некую социальную общность, пронизанную массой традиционных перегородок неклассового характера - и в этом отношении достаточно единую.
В конце 80-х годов XIX в. все крестьянство, включая сельских пауперов, как межклассовая общность в целом насчитывало около 307 млн. (примерно 79% всего населения Цинской империи, или свыше 88% его производительного населения). Около 65% всех земледельцев (до 199 млн.) составляли владельцы земли. Иными словами, китайское крестьянство все еще оставалось по преимуществу массой мелких владельцев земли. Однако само владельческое крестьянство делилось на две различные имущественные категории. Наиболее значительную из них (около 117 млн., или почти 59% всех таких крестьян) составляли крупно- и среднеземельные дворы, обходившиеся своими участками и не приарендовывавшие чужую землю. Менее значимую категорию составляли малоземельные дворы (82 млн., или около 41% собственников), вынужденные приарендовывать чужую землю. Безземельные арендаторы-дяньху составляли меньшинство крестьянской массы - их насчитывалось свыше 108 млн., или несколько более 35% всех крестьян Китая. Значительную часть безземельных составляли предпаупе- ры и пауперы.
Таким образом, социальное и имущественное положение значительной части крестьян было довольно прочным. Владелец земли (60-70%) количественно преобладал над арендатором (3(М-0%). Наиболее прочные позиции крестьянского землевладения сохранились в «пшеничном поясе» - в северных провинциях, где на крестьянский двор в среднем могло приходиться свыше 30 му, а иногда и более 40 му. В целом же по стране большинство крестьян владело участками в 8-10 му, а на юге - 3-5 му на двор. Крестьяне-владельцы земли и полу арендаторы обладали наиболее прочными позициями на Севере и в Маньчжурии, где безземельных дворов было сравнительно мало. Много- и среднеземельные дворы составляли там около 64%, малоземельные- до 21 и безземельные - свыше 15% всех хозяйств. Картина резко менялась в Центральном Китае, где удельный вес первой группы падал до 32%, второй - превышал 30%, а доля третьей возрастала более чем вдвое (почти 38%). Данная тенденция еще более нарастала в южных провинциях, где указанные группы составляли соответственно 26%, более 28 и почти 46% крестьян. Общее число безземельных в Центральном и Южном Китае вместе превышало 95 млн. (почти 43% всех семей). При условном равнопроцентном расчленении категории малоземельных на владельческую и арендаторскую части складывалось примерное равновесие владельческого (свыше 51%) и безземельного (до 49%) начал в крестьянской среде при минимальном преобладании первого.
В цинском Китае крестьянству - по преимуществу владельческому социальному конгломерату - принадлежало более 53% всех пахотных земель страны.


448
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В указанном отношении крестьянство являлось «главным землевладельцем». Этим обстоятельством объяснялась одна из коренных особенностей китайского средневековья: крестьянство никогда, даже в периоды массовых восстаний, не выдвигало требования перераспределения земли. Земельное владение как таковое, в том числе «больших домов», считалось неприкосновенным. Это была защитная реакция: китайское крестьянство как интегральная часть системы было заинтересовано не в ее ликвидации, а в ее оздоровлении и улучшении на базе деревенских патриархальных представлений о «справедливости» и «законности», недопущении нарушений кодифицированного и обычного права, а также соблюдении традиционных норм изъятия прибавочного продукта. Деревня боролась лишь за сохранение «справедливого» уровня налоговой и арендной эксплуатации. Речь шла не об уничтожении, а упорядочении и смягчении механизма изъятия.
Крестьянство Китая, будучи по преимуществу владельческой социальной общностью, защищало право земельного владения и тем самым боролось против захватов своих полей «местными деспотами». Кроме того, деревня чаще всего считала своим главным врагом не частных землевладельцев, а государство и чиновничество, т.е. эксплуатирующую часть подсистемы «казна - податный крестьянин (собственник-налогоплательщик)». В 1885 г. крестьянство обрабатывало 1235-1240 млн. му (с учетом повторных посевов - 1450 млн. му), давая валовой сбор зерна, равный примерно 120 млн. т в год. В 80-х годах XIX в. руками земледельцев создавалась масса продуктов потребления, средств производства и сырья, оценивавшаяся ежегодно в 2,23 млрд, ляпов серебра, т.е. около 83% годового совокупного общественного продукта Цинской империи. Иными словами, крестьянство являлось ведущей производительной силой общества.
Велика была роль крестьян и в сфере ремесла, в которой создавалось материальных ценностей почти на 174 млн. серебряных ляпов (более 6% годового совокупного общественного продукта страны). Особенно значительна была их доля в производстве изделий текстильной и пищевой промышленности. К этому следует добавить существенный вклад крестьянства в добычу угля, железной и иной руды, в изготовление гончарных изделий, в транспортировку различных грузов и торговлю, в первую очередь сельскохозяйственными продуктами.
Эта «промышленная» ипостась являлась еще одной дополнительной, и притом существенной, «скрепой», объединявшей своей универсальностью крестьянский социально-экономический конгломерат в своеобразную межклассовую общность. Одной из основ и важнейшей составной частью натурального кресть-


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
449
янского комплекса было соединение парцеллярного земледелия с домашней промышленностью. Домашними промыслами (прядением, ткачеством, плетением) в той или иной мере занимались большинство крестьян, в то же время какая- то доля дворов была чисто земледельческой. Главенствующей массовой отраслью домашней промышленности, непосредственно связанной с мелким земледельческим хозяйством, было текстильное производство, в основном обработка хлопка.
Чтобы восстановить себя в виде гигантского производящего социального организма, крестьянству ежегодно требовались огромные массы зерна в качестве необходимого продукта. На продовольственные нужды крестьянских семей уходило до 46 млн. т зерна, на семена и фураж, включая потери зерна при хранении и товарную часть фуража, потреблялось более 16 млн. т. Таким образом, необходимый продукт превышал 62 млн. т. Однако с учетом части необходимого продукта, комплектовавшейся через сферу обмена (ремесленные товары), когда зерно выступало в роли денежного эквивалента, общая масса необходимого продукта была несколько выше. Иначе говоря, необходимый продукт составлял 52% зернового баланса Китая, в том числе продовольственный фонд крестьянства - свыше 38%, а семена и фураж вместе - свыше 13%. Что же касается соотношения этих компонентов внутри самого необходимого продукта, то продовольствие составляло почти 74%, семенной фонд - около 13 и фураж - свыше 13%.
Прибавочный продукт, создаваемый крестьянством, делился на две части - изымаемый у крестьян и остающийся у них. На стадии «первичного» изъятия первый превышал 40 млн. т, а второй составлял 17 млн. т зерна. Таким образом, общая масса прибавочного продукта, создававшегося крестьянством, превышала 57 млн. т (около 48% валового сбора зерна). В зерновом балансе Китая весь изымаемый прибавочный продукт составлял менее 34%, из них частная земельная рента - более 25%, а налоги - свыше 8%. Доля же остающегося у крестьян до «вторичного» изъятия прибавочного продукта превышала 14% совокупного урожая, или 30% прибавочного продукта, изымалось же около 70%, из них на долю частного арендного сектора приходилось 53%, а «класса-государства» - 17%.
Если до «вторичного» изъятия у крестьянства оставался прибавочный продукт в размере 17 млн. т зерна, то только после одних ростовщических выплат его объем снижался до 12 млн. т. В ходе рыночных продаж из этой остающейся массы, в свою очередь, изымалась торговая прибыль, шедшая в карман зерно- торговцев, т.е. тех же землевладельцев, купцов-оптовиков, разного рода ростовщиков и «кулаков».
В обычные, а тем более в урожайные годы основная часть деревни сводила концы с концами. Более того, крестьянство в целом в определенных размерах получало прибавочный продукт, делавший возможным медленный прирост населения в масштабах всей страны. Деревня после уплаты налогов с большим или меньшим трудом могла дожить до сбора ранних овощей или летнего урожая. Средние владельческие дворы, не говоря уже о зажиточных семьях, в урожайные годы вели относительно безбедное существование.


450
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Производя около 120 млн. т зерна в год, одну треть этой массы крестьянство отдавало в качестве земельной ренты «частным» лицам и ренты-налога «классу- государству». В северных провинциях и Маньчжурии у крестьянства изымалось 8 млн. т, в Центральном Китае - более 12 млн. т и в Южном Китае - до 20 млн. т зерна. Таким образом, на долю центральных и южных провинций приходилось 80% этого «первичного» изъятия. Его доля в местном производстве зерна на Севере и в Маньчжурии равнялась 27%, в Центральном Китае - более 34 и на Юге - свыше 36%. В целом по стране крестьянство отдавало обоим классовым эксплуататорским общностям до 34% общей массы выращенного зерна.
Приведенные данные требуют существенных оговорок. В целях создания целостной картины нами сознательно все «первичное» изъятие принято за натуральное, т.е. априори исключены денежные формы изъятия прибавочного продукта, как и все, что касается производства и перераспределения урожая технических культур.
В конце 80-х годов XIX в. рента-налог, выплачиваемая крестьянством «классу-государству», составляла ежегодно около 10 млн. т зерна (реального или его денежного эквивалента), а арендная плата - более 30 млн. т. Из них примерно 20% (6 млн. т) фактически вносились в виде денежного эквивалента. Примерно такое же количество переходило в руки «класса-государства» от рентополуча- телей в качестве налога на их земли. С учетом такого перераспределения «первичного» изъятия крестьянство производило для «класса-государства» более 16 млн. т реального и «условного» зерна, а для классовой общности крупных землевладельцев - более 24 млн. т.
После выплаты «частной» ренты и ренты-налога крестьянству оставалось до 80 млн. т зерна (более 66% его валового производства). За вычетом семенного фонда и потерь при хранении продовольственные ресурсы крестьянства (в зерне) составляли около 71 млн. т. Из них фонд потребления (исходя из годовой нормы на душу населения в 150 кг) равнялся 46 млн. т. Оставшиеся более 25 млн. т образовывали потенциал дальнейшего использования и «вторичного» перераспределения. Данная масса шла на образование фуражного фонда, на ритуальные затраты и хозяйственные запасы, а остающееся после этого зерно поступало в сферу «вторичного» перераспределения через ростовщичество и торговлю. Фонд дальнейшего использования несколько превышал 16 млн. т (на фураж уходило более 6 млн. т, на запасы и ритуальные затраты - около 10 млн. т).
Около 1 млн. т богатое крестьянство использовало в качестве ростовщического фонда; примерно столько же бедное и среднее крестьянство отдавало в качестве процентов за натуральные ссуды. В русле «вторичного» перераспределения крестьянство, включая богатых арендодателей, выносило на рынок около 7 млн. т зерна, не считая того «товарного» зерна, которое крестьяне были вынуждены продавать на стадии «первичного» изъятия для внесения денежной ренты землевладельцам и уплаты налогов в медной монете или в серебре.
Принудительная товаризация крестьянского продукта играла большую роль в системе рыночных отношений традиционного Китая. Ежегодно для уплаты на¬


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
451
логов крестьяне продавали около 8 млн. т зерна, для внесения земельной ренты - примерно 6 млн., а для погашения долгов, т.е. денежных ссуд и процентов по ним, - еще более 4 млн. т (всего более 18 млн. т зерна). Принудительная товаризация крестьянского продукта давала до 40% всей массы рыночного зерна в старом Китае.
В русле естественной товарности, т.е. ориентированности на рынок самого крестьянского хозяйства, продавалось 15-16 млн. т зерна, в основном дорогого - риса и пшеницы. Вырученные средства шли главным образом на покупку более дешевого зерна - проса, гаоляна, кукурузы и ячменя, а также иного продовольствия - батата и бобов, в меньшей мере - на хозяйственные и ритуальные расходы, а также на приобретение ремесленных изделий. По этому каналу от крестьян поступало около 34% всекитайской товарной зерновой массы. В целом же по каналам принудительной и естественной товарности крестьянство поставляло 33-34 млн. т, или более 73% всего товарного зерна в Китае.
Таким образом, у двуединой социальной общности крестьянства все еще преобладало натуральное потребление. Однако товарное потребление уже играло значительную роль в жизни этой гигантской массы непосредственных производителей. Приведенные выше показатели дают основание оценить натуральное потребление китайского крестьянства примерно в 30 млн. т, а товарную часть потребления - приблизительно в 15 млн. т зерна, т.е. соответственно в 25-26% и 12-13% зернового баланса страны.
Функционирование крестьянства Цинской империи в двух различных состояниях, т.е. в виде межклассовой общности и в виде двух классовых образований, свидетельствовало о сосуществовании тенденции единства и разобщенности. Классовое начало оказалось разделенным на два уровня. В первом - базовом и глубинном - оно реализовалось лишь частично, в условиях разделенности на два образования, стоявших по своей природе ниже обычных классов. Во втором - более поверхностном - господствовала тенденция к слиянию обоих образований в социальную общность, где преобладали не различия классового типа, а их общие черты. Такого рода общность была также реализацией классового начала, но еще более низкого типа. Диалектика взаимодействия этих двух уровней в китайском варианте средневековья заменяла собой существование единого крестьянства как особого класса, что было характерно для европейского феодализма. Таким образом, цинское общество несло в себе не единое по своей материализации классовое начало, а его разобщенный вариант, характеризовавшийся отсутствием обычного класса крестьянства как такового.
Выше отмечалось, что между «классом-государством» и частными рентополу- чателями не было непроходимой границы. Вторая социальная общность составляла массовое основание пирамиды власти первой. Землевладельческая среда служила одним из источников пополнения как чиновничества, так и сословия шэнъ- гии. Крайне важным связующим фактором служило и само земельное владение. Значительная часть бюрократии и суббюрократии, не говоря уже о шэныии «второй группы», в зависимости от размера владения были крупными, средними


452
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
или мелкими арендодателями. Эта часть государственных функционеров в той или иной мере являлась получателем «частной» ренты в форме арендной платы. Земельный, а следовательно, и производственный фактор в рамках своеобразного «хозяйства» типа «хозяин земли - арендатор» сближал чиновников и «частных» рентополучателей в рамках условной межклассовой общности.
Такому сближению отчасти служила и сословная система. Данную функцию выполняло сословие ши. В него входили не только чиновники (функционеры, отставные, кандидаты на должность, обладатели почетных должностей - пожалованных и купленных) и шэнъши-суббюрократы «первой группы», но и шэнъши «второй группы», обладавшие ослабленными признаками суббюрократии, у которых преобладали арендные доходы. Они венчали классовую общность «частных» землевладельцев, одновременно являясь низшей контрольно-управленческой средой, или периферийным окружением «класса-государства». Шэнъши-землевладельцы такого рода, как и суббюрократия «первой группы», соединяли «класс-государство» и среду частных рентополучателей в некую межклассовую общность, связывая сословный и земельный факторы.
Землевладельцы становились шэнъши, а затем и чиновниками. В равной мере ранее безземельные бюрократы и «ученые мужи» на «должностные» доходы покупали землю и превращались в рентополучателей. Их сыновья и внуки, уже будучи частными землевладельцами и формально людьми из сословия крестьян нун, повторяли восхождение в «ученое» сословие ши, а затем и в чиновную среду, т.е. входили в состав «класса-государства». Такого рода сословная и классовая ротация также вела к сближению «класса-государства» и землевладельческой среды в рамках межклассовой общности. Их объединяла и принадлежность к одной и той же патронимии. Чиновники и те суббюрократы, которые жили в городах, не порывали связей со своим кланом. По окончании службы они зачастую возвращались в «свою» деревню на жительство, становясь во главе простых землевладельцев своей патронимии и данной округи.
Все перечисленные выше факторы вели не только к раздельному функционированию двух социальных общностей классового типа, но и к их сближению в рамках слабо оформленной, аморфной общности. По своему количественному охвату она была более широкой, а по качественным характеристикам более низкой, нежели оба составлявших ее компонента.
Уличная торговля


Глава 13. Цинский социум к концу XIX в.
453
Характеризуя данную межклассовую общность, отметим ее основные количественные параметры. Ее общая численность (вместе с членами семей) на конец 80-х годов XIX в. превышала 19 млн. человек. Из них почти 14 млн. принадлежали к числу землевладельцев, а 5 млн. кормились за счет поступлений в казну, взяток, вымогательства и хищений налоговых сумм.
Эти основные эксплуататорские классовые общности получали в качестве налогов и земельной ренты (с последующим перераспределением) свыше 40 млн. т зерна (реального и в виде денежного эквивалента), что составляло более 33% ежегодного всекитайского зернового производства. На снабжение госаппарата и другие казенные расходы «класс-государство» выделял более 5 млн. т. Остальные 35 млн. т шли на потребление этой межклассовой общности и другие ее нужды. Из них около 10-11 млн. т поступало на рынок, а около 9 млн. - на ростовщические ссуды. Значительная часть зерна шла на содержание многочисленной челяди, насчитывавшей более 13 млн. человек. Вместе со слугами данная межклассовая общность охватывала примерно 32 млн. Из них около 7 млн. проживало в городах и 25 млн. - в деревне.
С одной стороны, оба классовых образования, составлявшие эту межклассовую общность, были родственны и в силу своей общей формационной природы. С другой стороны, их разобщала неразрывная связь каждого из них со своим укладом или подсистемой (бюрократической и арендной). Такая межклассовая общность не могла преодолеть своей конгломератное™, будучи довольно условным соединением двух неоднородных компонентов, а в них соответственно слоев, прослоек и групп. К такому механическому соединению, как, впрочем, и к крестьянской межклассовой общности, понятие «класс» вряд ли приложимо. Эта общность выступала как некий суррогат единого класса-сословия феодалов, существовавшего в системе европейского феодализма. Таким образом, противоборство двух тенденций в процессах классообразования (разобщенности и единства) поставило не только крестьянскую, но и эксплуататорскую среду цинского Китая в условия двух измерений и двух состояний, составляя образования классового типа, а также межклассовые общности.
Такова была социальная основа традиционного общества Цинской империи второй половины XIX - начала XX в. Включение Китая в систему мирового капиталистического рынка привело к кризису традиционной экономики. Под влиянием вторжения иностранного коммерческого и промышленного капитала появилось собственно китайское предпринимательство современного типа - как казенное, так и смешанное казенно-частное. На следующей стадии этого процесса возникает национальное частное предпринимательство и происходит становление первых звеньев китайской буржуазии. Эти процессы, сливаясь в русле такой специфической модернизации экономики и социума, привели к формированию переходной системы полуколониального типа. Все это породило социальный и политический кризис традиционного общества. Данный кризис, помимо всего, вылился в создание крестьянско-плебейской оппозиции цинскому режиму и либерально-конституционному, а затем и революционному движению. Сливаясь воедино, они создали предсиньхайский политический кризис.


454
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Глава 14
Крестьянско-плебейская
оппозиция
цинскому режиму
После подавления восстания ихэтуаней крестьянско-плебейская оппозиция цинскому режиму приняла форму локальных восстаний в различных провинциях. Конечно, жестокая расправа над ихэтуанями значительно подорвала силы народного сопротивления, особенно на севере страны. Однако массовые стихийные выступления не прекратились, хотя они уже не отличались столь широким размахом и масштабами, как восстание ихэтуаней. Изменился и характер народных движений: на смену антииностранным по преимуществу приходят антиправительственные, антиналоговые, «голодные» бунты. Наиболее частым поводом для многочисленных восстаний в начале XX в. было резкое усиление налогового бремени в связи с выплатой огромной «ихэтуаньской» контрибуции державам и вознаграждений пострадавшим от ихэтуаней европейским миссионерам, а также в связи с поиском средств для «новой политики» цинского режима, лихоимством цинской бюрократии и возникшими инфляционными процессами.
Хотя движение ихэтуаней было ограничено Севером, его последствия затронули весь Китай. Общая сумма контрибуции (450 млн. ляпов серебром) распределялась между провинциями неравномерно - наибольшие размеры она достигла в таких провинциях, как Цзянсу, Сычуань, Гуандун, Цзянси. Население тех районов, где во время движения ихэтуаней наблюдались антииностранные выступления, должно было, сверх того, выплачивать местные контрибуции, предназначавшиеся для восстановления разрушенных христианских церквей, миссий, больниц. Их основная сумма падала на северные провинции, наиболее пострадавшие во время движения ихэтуаней. Конкретные размеры контрибуций устанавливались миссионерами, что, естественно, вело к возникновению новых конфликтов между населением и иностранцами. Кроме того, местные чиновники, в обязанности которых входил сбор вознаграждений, в своих интересах нередко намного завышали их сумму, тем самым еще более накаляя протестные настроения.
Выплата контрибуции державам, так же как и финансирование реформ в рамках «новой политики», была возложена на провинциальные власти, которые несли за это ответственность и должны были изыскивать деньги на местах. При существовавшей в Китае системе обложения, отсутствии единого бюджета, экономической самостоятельности провинций это еще более усиливало фискальную зависимость населения от чиновников. Главное заключалось в том, что наместникам и губернаторам провинций разрешалось вводить новые и повышать старые налоги, что ранее запрещалось цинским законодательством. Предостав¬


Глава 14. Крестьянско-плебейская оппозиция цинскому режиму
455
ление широких финансовых прав местным властям внесло существенные изменения в масштабы налогообложения, хотя официальная норма общегосударственных налогов, зафиксированная в специальных императорских указах, была сравнительно невысока.
Хаотичность финансовой системы, неустойчивость рыночных цен, пересчет натурального земельно-подушного обложения на деньги (в 1901 г. было введено денежное исчисление налога) предоставляли широкие возможности чиновникам произвольно завышать размер налога, а следовательно, и увеличивать его сумму. Авансы, взятки, злоупотребления при обмере зерна и особенно при пересчете серебра на медные деньги были обычным явлением. Ввиду неустойчивости денежного курса и отсутствия в Китае единой системы мер и весов сборщики налогов в несколько раз завышали рыночную стоимость серебра. Система взимания поземельных налогов фактически позволяла чиновникам устанавливать всякого рода начисления и надбавки, в частности, за откуп от общественных работ, на почтовые станции и т.д.
Местные власти часто прибегали и к хорошо испытанному методу увеличения и введения косвенных налогов, затрагивающих сферу коммерческой деятельности и торговли. Такие налоги вводились на разные виды деятельности: заключение сделок, работу лавок, на виноделие, проведение лотерей, на маслобойни, подсобные промыслы, а также на предметы потребления - мясо, сахар, уголь, керосин, шелк-сырец, фрукты.
Рост поземельного обложения, хотя и в различной степени, касался всех слоев сельского населения - крестьян-собственников, мелких и средних помещиков, арендаторов. Интересы городского и сельского населения были существенно затронуты повышением косвенных налогов и введением единовременных денежных сборов.
В поисках дополнительных денежных средств центральное правительство широко использовало и такую важную статью государственных доходов, как соляной налог и соляная монополия. Соль в процессе производства и распределения подвергалась многократному государственному обложению: налог на землю, императорские лицензии на право добычи, налог на закупку соли в добывающих провинциях, налог на доставку соли в потребляющие провинции, дополнительная цена на специальные сорта. В результате розничная цена соли могла до 20 раз превышать ее себестоимость.
Таким образом, резкое повышение налогового обложения, коррупция и произвол бюрократического аппарата на местах являлись наиболее важной и существенной, хотя и не единственной причиной многочисленных локальных восстаний первого десятилетия XX в.
Положение трудового народа усугублялось также постоянными для Китая стихийными бедствиями (засухи, наводнения, неурожаи), которые в условиях усиления налогового гнета становились особенно ощутимыми для беднейших слоев крестьянства. Крайне тяжелое положение сложилось в 1901, 1906, 1909 и 1910 гг., когда стихийные бедствия затронули большинство районов страны.


456
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Косвенные налоги, стихийные бедствия, неурожаи приводили к значительному росту цен на продовольствие и промышленные товары.
Все эти факторы порождали в стране недовольство, брожение, выливавшиеся время от времени в стихийные выступления и восстания.
Массовая борьба первого десятилетия XX в. определялась комплексом причин, которые оказывали определенное влияние на направленность движений, на требования участников и их лозунги. Сочетание различного рода причин не исключало преобладание одной из них, что в какой-то мере определяло в каждом конкретном случае основную направленность, форму выступления, социальный состав участников. Например, контрибуции, займы, миссионерская деятельность (число только католических миссионеров за это время увеличилось в два раза, достигнув 1500 человек) порождали стихийное возмущение и ненависть к иностранцам и всему иностранному со стороны самых различных слоев общества, порождая традиционные формы антииностранных и антимиссионерских выступлений. Рост налогового обложения, коррупция и произвол властей порождали массовое недовольство населения, которое выступало как против «плохих» чиновников, так и против маньчжурской династии. Наконец, частые неурожаи, голод, рост цен влекли за собой массовые выступления голодающего населения - «рисовые» бунты. Разумеется, эти направления и формы выступлений - антииностранные, «рисовые» бунты, антицинские, антиналоговые - не существовали в чистом виде, отличаясь переплетением различного рода перечисленных направлений.
В массовых крестьянско-плебейских движениях первого десятилетия XX в. сохранились и преобладали старые традиционные формы стихийной борьбы, в которой важную роль играли тайные общества - хуэйданы.
В начале XX в. в Китае существовало множество отдельных и почти не связанных между собой союзов и корпоративных организаций, возникших в разное время и по различным поводам. Французский журналист Ж.Род, современник Синьхайской революции, писал по поводу возникновения хуэйданов: «Большим обилием тайных обществ Небесная империя обязана тиранической власти законов, обычаев и порядков, которые так жестоко поработили личность, что борьба с ними в защиту своей индивидуальности для единичного члена общества оказалась непосильной. Поэтому принадлежность к группе, сплоченной солидарностью, общностью интересов, является для китайца как бы необходимым условием его существования».
Уличная сцена. Начало XX в.


Глава 14. Крестьянско-плебейская оппозиция цинскому режиму
457
Наиболее крупными хуэйданами являлись Саньхэхуэй (Общество триады), Гэ- лаохуэй (Союз старших братьев), Тяньдихуэй (Общество Неба и Земли). Тайные общества отличались от прочих традиционных союзов (сект, купеческо-ремесленных землячеств) тем, что были потенциально боевыми организациями. В сектах преобладающим был идеологический момент, в профессиональных и земляческих корпорациях - взаимопомощь, в тайных же обществах - боевой. Именно поэтому тайным обществам приходилось вести свою деятельность в условиях строгой конспирации. Конечно, при всем многообразии и разнохарактерности эти объединения, преследуя в своей деятельности и экономические цели, строя главным образом те или иные формы взаимопомощи, помимо культовой практики стремились овладеть боевыми искусствами и формировали из своих членов боевые дружины для активного (в том числе вооруженного) противодействия политике властей. Их социальный состав был чрезвычайно неоднороден. В тайные общества вступали представители самых различных слоев и кругов общества, нуждавшиеся в поддержке и опоре. Помимо основных сословий населения - шэными, крестьян, ремесленников, торговцев - в них входили разорившиеся крестьяне, ремесленники, безработные, лица без определенных занятий, беглые солдаты. Крестьянский по преимуществу состав тайных обществ был характерен для отдаленных, экономически слаборазвитых провинций (например, Гуан- си). Возглавлялись хуэйданы обычно шэными и помещиками, бывшими военными или чиновниками, использующими тайные общества в своих целях.
Союзы взаимопомощи объединяли и определенные категории населения в зависимости от их профессиональной принадлежности для противодействия злоупотреблениям властей. Среди этого типа объединений видное место занимали союзы «соляных контрабандистов», действовавшие преимущественно в бассейне Янцзы, а также объединения низов общества, деклассированных элементов, для которых разбои и грабежи являлись единственными источниками существования. Их широкая распространенность, постоянная деятельность, а также определенный заряд недовольства и протеста против экономической и социальной несправедливости, который они несли, делали их союзниками и даже участниками массовой стихийной борьбы.
Социальная неоднородность тайных обществ, в том числе и тех, где преобладали крестьяне, с одной стороны, слабая классовая дифференциация самого крестьянства, его экономическая и политическая отсталость - с другой, во многом определяли стихийные, примитивные, главным образом разрушительные формы социального протеста и борьбы. Нападения на ломбарды, хозяйства богачей, рисовые лавки, погромы уездных управ, полицейских участков, домов чиновников и даже школ были обычными действиями повстанцев.
Отсутствие у большинства тайных обществ каких-либо позитивных социально-экономических программ и требований, популярность традиционных боевых, но довольно примитивных лозунгов «Громи богатых, помогай бедным!», «Чиновники угнетают, народ восстает» свидетельствовали о политической и идеологической неразвитости движения хуэйданов. Их борьба, как правило, сливалась со


458
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
стихийными выступлениями широких крестьянско-плебейских масс, направленными против тяжелых налогов, произвола местных властей. С другой стороны, широкие массы использовали уже существующую, привычную для них традиционную форму организации. В связи с этим существовала прямая зависимость между ухудшением экономического положения народа, нарастанием его недовольства и активностью тайных обществ, увеличением числа их сторонников.
Некоторые тайные общества свой протест против проявлений экономического и политического гнета связывали с правлением маньчжурской династии. Тогда они выступали как оппозиционные политические организации в борьбе с Цинами. Особенно это относится к тем обществам, которые испытали на себе определенное идеологическое и политическое влияние представителей антицинских радикалов-революционеров, обращавшихся к тайным обществам в предреволюционный период за помощью и использующих их главным образом для создания боевых дружин. К ним относились Гэлаохуэй, Лунхуахуэй, Чжуннаньхуэй (Общество южного предела) и др.
Политическая, антицинская направленность этой группы тайных обществ сближала эти традиционные объединения оппозиции с созданными в начале 90-х годов революционными организациями - Хуасинхуэй (Союз обновления Китая), Гуанфухуэй (Союз возрождения славы Китая). Тем более что последние хотя и создавались на совершенно новой основе, однако во многом восприняли издавна существовавшие формы организации тайных обществ. Единство антицинских целей борьбы служило объективной основой для вовлечения «старых» традиционных обществ в общее революционное движение, для использования их сил в выступлениях против маньчжурской династии. Тем более что члены многих тайных обществ входили в создаваемые революционерами общества и союзы.
В течение всего первого десятилетия XX в. тайные общества, даже наиболее близко стоящие к революционным организациям и находившиеся под их влиянием, не смогли преодолеть свойственной им групповщины, организационной неустойчивости, текучести. Хуэйданы оставались старой, традиционной формой организации со сложным социальным составом, значительным влиянием феодальной идеологии и феодальных элементов (шэныии, помещики), с примитивными формами социальной и политической борьбы. В результате слабой классовой дифференциации крестьянства и других классов, существенного политического и идеологического влияния помещиков и шэныии они не стали и не
Выступление против местных властей


Глава 14. Крестьянско-плебейская оппозиция цинскому режиму
459
могли стать классовыми организациями, хотя в некоторые периоды своей деятельности выражали чаяния и требования определенных социальных слоев. Выработанная хуэйданами общинная и военная структура, навыки борьбы, их относительная устойчивость придавали стихийным выступлениям крестьянско- плебейских масс определенное организующее начало.
После подавления восстания ихэтуаней народные выступления приняли форму локальных восстаний в различных провинциях. Крупнейшие среди них - анти- миссионерское восстание под руководством Цзин Тинбина в 1901-1902 гг. в провинции Чжили, движение 1901-1905 гг. в Гуанси, пинсянское восстание 1906 г., антиналоговое движение в Лайяне (1910), «рисовый» бунт 1910 г. в Чанша - по размаху намного уступали движению ихэтуаней. Однако в сочетании с многочисленными другими выступлениями, проходившими в то же время и часто в непосредственной близости, они создавали в стране обстановку постоянного брожения.
Еще не утихли последние отзвуки восстания ихэтуаней, как в стране, особенно в северных провинциях, начались выступления, вызванные экономическими и политическими последствиями Заключительного протокола 1901 г., против контрибуции и миссионерских вознаграждений. Наиболее характерна в этом отношении серия антииностранных выступлений 1901-1902 гг. в Сычуани, разразившихся с приходом туда из Чжили уцелевших отрядов ихэтуаней. В течение года Сычуань была охвачена восстанием крестьян, городской бедноты, выступавших под лозунгами: «Долой Цин, смерть иностранцам!», «Громи богатых, помогай бедным!», «Долой налоги!», «Смерть продажным чиновникам!» Восстание проходило при участии и под руководством тайных обществ с их ярко выраженной антииностранной программой. Вооруженные отряды повстанцев упорно сражались с правительственными войсками, разрушали церкви, изгоняли иностранных миссионеров, избивали помещиков, чиновников, иностранцев. Только к концу 1902 г., объединив отряды местной помещичьей самообороны с правительственными войсками, властям удалось разбить повстанческие отряды.
В 1901-1902 гг. на юго-западе провинции Чжили развернулось восстание под руководством Цзин Тинбина, которому также были присущи черты антиино- странного выступления. В нем приняли участие недовольные введением новых налогов и компенсационных сборов беднейшие слои деревни и ряда уездных городов. К ним примкнула и состоятельная часть населения - богатые крестьяне, мелкие торговцы, владельцы мастерских, часть мелких помещиков и шэныии, с которых также взимались экстренные сборы для уплаты контрибуции. Глава повстанцев Цзин Тинбин происходил из среды состоятельных помещиков, в свое время он даже получил степень сюцая и чиновничью должность. Повстанцы, к которым присоединились уцелевшие отряды ихэтуаней, солдаты правительственных войск, члены тайных обществ, громили иностранные миссии, расправлялись с новообращенными христианами, с местными чиновниками. Державы потребовали от правительства прекращения беспорядков, угрожая своим вмешательством. Под натиском объединенных военных отрядов прави¬


460
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
тельственных войск и солдат экспедиционного корпуса повстанцы были оттеснены к границам Шаньдуна и Хэнани и потерпели поражение. Цзин Тинбин, бежавший в Хэнань, был схвачен и казнен. Однако оставшиеся в Чжили его отряды еще некоторое время продолжали борьбу.
Хотя отдельные вспышки стихийных антииностранных (в основном антимис- сионерских) выступлений традиционного типа имели место и в последующие годы (например, антииностранный бунт 1905 г. в Ляньчжоу - провинция Гуандун и восстание 1906 г. в г. Наньчан), после 1902-1903 гг. начинается новая полоса народных восстаний, связанных со значительным ростом налогового обложения, коррупцией и мздоимством местных чиновников, наконец, неурожаями и голодом.
Одно из крупнейших антидинастийных и антиналоговых восстаний в 1901— 1905 гг. произошло в Гуанси. Его причиной явилось значительное увеличение налогового гнета. До 1895 г. центральное правительство не требовало от слаборазвитой и бедной провинции налоговых отчислений. Но в связи с финансовым кризисом двор обложил провинцию непосильными для нее налогами, а также определил ей долю «ихэтуаньской» контрибуции; затем были повышены земельный, соляной налоги, налог на опиум, ставки пошлины лицзинъ. Сверх того, местные чиновники «упорядочили» в сторону повышения налог на купчие крепости, увеличили налог на ломбарды, ввели денежные сборы на содержание местных армейских частей, пересмотрели цены на рис. Стихийные бедствия - неурожай 1902-1903 гг., массовые эпидемии еще более обострили положение.
Активной силой выступлений в Гуанси были местные тайные общества, которых активно поддержали крестьяне. Затем к ним присоединились беглые солдаты: растрата солдатского жалованья властями Гуанси вызвала массовое дезертирство из правительственных войск. Беглые и расформированные либо присоединялись к тайным обществам, либо создавали самостоятельные повстанческие объединения. Наряду с традиционными - «Грабь богатых, помогай бедным!», «Долой Цин, восстановим Мин!» - восставшие выдвигали и более конкретные требования: снижение налогов, отмена контрибуции и даже арендной платы. Повстанцы громили помещичьи усадьбы, захватывали уездные города (им даже удалось блокировать столицу провинции г. Гуйлинь), изгоняли маньчжурских чиновников, разоружали гарнизоны, освобождали из тюрем заключенных, облагали денежными контрибуциями богатых торговцев и ремесленников.
В связи с напряженной обстановкой в провинции цинское правительство назначило наместником Лянгуана Цэнь Чуньсюаня, уроженца Гуанси и усмирителя сычуаньского движения. В Гуанси были стянуты значительные военные соединения из 13 провинций. Осенью 1904 г. правительственные войска предприняли ряд крупных операций против восставших. Сочетая карательные экспедиции с ложными обещаниями о сохранении жизни повстанцам в случае их капитуляции, власти сумели к концу года подавить основные силы мятежников. В 1905 г. восстание в Гуанси потерпело поражение; продолжали действовать лишь отдельные отряды, укрывшиеся в горах.


Глава 14. Крестьянско-плебейская оппозиция цинскому режиму
461
Чжан Тайянь
Восстание в Гуанси получило высокую оценку лидеров революционных антиманьчжурских организаций - Сунь Ятсена и Чжан Тайяня, которые особенно подчеркивали мужество и стойкость повстанцев, их антиманьчжурские лозунги. В ходе восстания революционеры (в частности, члены Союза обновления Китая) даже пытались установить контакты с руководителями тайных обществ, участвовавших в восстании, но эти планы не были реализованы.
В 1906-1911 гг. по ряду провинций Центрального и Южного Китая прокатилась волна антиналоговых и «рисовых» бунтов, связанных со стихийными бедствиями и неурожаями, спекуляцией торговцев рисом и ростом налогового бремени. После 1906 г. правительство несколько расширило рамки своих реформ при проведении «новой политики», что потребовало более существенных ассигнований. Усиление фискального гнета, фактически «фискальный взрыв» накануне Синьхайской революции (1911— 1912), повлекло за собой череду многочисленных локальных восстаний.
В пострадавших от стихийных бедствий районах массы голодающих крестьян направлялись в административные центры и вместе с городской беднотой требовали от чиновников снижения налогов, а также введения твердых цен на продовольствие. Толпы народа громили амбары с зерном, нападали на транспорты с рисом. Многие бунты вызывались спекуляцией рисом, вывозом зерна торговцами - при попустительстве властей - из пострадавших районов в другие провинции.
Крупное выступление крестьянских и городских низов произошло в 1906— 1907 гг. в провинции Гуандун - в округах Циньчжоу и Ляньчжоу. Оно было вызвано повышением налога на сахарный тростник для содержания новых юридических школ. Восставшие крестьяне, поддержанные почти всем населением округов, требовали снижения налогов, прекращения спекуляции рисом, изъятия излишков продовольствия у крупных землевладельцев, торговцев и богачей и его продажи по твердым низким ценам. Изъятие и распределение зерна сопровождалось нападениями на волостные и уездные центры, разгромом правительственных учреждений, иностранных миссий, школ и домов миссионеров. Лишь летом 1907 г., прислав войска из Гуанси и мобилизовав крупный отряд помещичьих дружин, наместнику Лянгуана удалось подавить восстание. Характерно, что руководители местных тайных обществ и повстанческих отрядов пытались даже установить контакты с Сунь Ятсеном и привлечь его к руководству восстанием.
В те же годы в долине Янцзы (в провинциях Чжэцзян и Цзянсу) развернулись «соляные» бунты, направленные против соляного налога и государственной монополии на торговлю солью. Они отличались особой ожесточенностью, что было вызвано активным участием в них соляных торговцев (разносчиков и лоточ¬


462
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ников), арендаторов соляных разработок, которых правительство преследовало за нарушение государственной соляной монополии. «Соляные контрабандисты» были объединены в особые союзы военно-общинного типа, даже имели довольно значительные вооруженные отряды и свои лодки. Властям все время приходилось вести с ними вооруженную борьбу и проводить карательные операции.
Подобные выступления городских низов и крестьянства, требовавших снижения налогов, установления низких цен на рис, распределения продовольствия, изъятия излишков из амбаров богачей, запрещения вывоза зерна, сопровождавшиеся ревизиями запасов продовольствия, конфискациями зерна, а нередко и погромами лавок и мельниц, вспыхивали то в одной, то в другой провинции. Все это были симптомы приближавшейся смуты - обычного явления в конце очередного династийно-демографического цикла.
Вторая, более мощная волна антиналоговых выступлений и «рисовых» бунтов охватила Китай в 1910-1911 гг., непосредственно накануне Синьхайской революции. Наибольшего размаха они достигли в бассейне Янцзы - провинциях Хунань, Аньхуэй, Цзянсу, Цзянси. Самым значительным из них был «рисовый» бунт 1910 г. в г. Чанша (пров. Хунань).
Весной 1910 г. провинция Хунань - рисовая житница Центрального Китая - оказалась без продовольствия, так как наводнение уничтожило большие площади посевов риса. Цены на рис быстро выросли. Однако хунаньские помещики и крупные торговцы зерном в глухих районах провинции скупали рис, вывозили его в другие провинции и продавали иностранным фирмам. Продовольственное положение в Хунани резко ухудшилось. Начался голод. В Чанша потянулись толпы голодных крестьян, участились случаи разгромов рисорушек, магазинов, складов, помещичьих хозяйств. Недостаток продовольствия, рост цен и политика властей накалили атмосферу в провинции настолько, что в любой момент мог произойти взрыв народного возмущения.
Поводом к восстанию 11 апреля 1910 г. послужило самоубийство в окрестностях г. Чанша крестьянской семьи на почве голода. Весть об этом облетела весь город и вызвала всеобщее возмущение. Толпа в 200 человек направилась в местный полицейский участок с требованием открыть продажу зерна по твердым ценам. Власти арестовали подстрекателей во главе с плотником Лю Юнфу. В ответ восставшие захватили полицейский участок и избили его начальника. Затем выросшая до 10 тысяч человек толпа направилась в центр Чанша к канцелярии губернатора и потребовала освободить арестованных, начать продажу риса по твердым ценам и организовать раздачу пищи голодающим. На улицах города развернулась ожесточенная борьба. Здание губернаторской канцелярии было предано огню. Разбушевавшаяся голодная толпа громила, разрушала и поджигала правительственные учреждения, иностранные торговые фирмы, скупавшие рис в провинции для вывоза за границу, христианские церкви и школы, для строительства которых повышались налоги. Повстанцы разрушали не только помещения иностранных фирм, замешанных в спекуляции рисом,


Глава 14. Крестьянско-плебейская оппозиция цинскому режиму
463
но также и административные учреждения, например, японское консульство и почту.
В Чанша сложилась очень напряженная обстановка. Регулярные войска, находившиеся в городе, не могли остановить разбушевавшуюся народную стихию. Правительство назначило нового губернатора Хунани, который издал распоряжение о снижении цен на рис, но одновременно предпринял жесткие меры, чтобы подавить восстание. Были проведены массовые аресты, в Хунань на помощь местным карателям были переброшены части «новой армии» из Хубэя.
Восстание в Чанша вызвало серьезную обеспокоенность и ряда западных держав, которые потребовали от цинского правительства восстановить порядок. Англия, Франция, Германия, Япония, США перебросили из Шанхая, Ханькоу и Сямэня более 10 военных кораблей для активной помощи цинским войскам. Карательные меры правительственных войск и угроза иностранного вмешательства помогли ликвидировать народный бунт. Безоружные, плохо организованные отряды повстанцев в конце концов были рассеяны. «Рисовый» бунт в Чанша был подавлен.
В 1910 г. антиналоговые и голодные выступления произошли в Шаньдуне, Аньхуэе и ряде других провинций. Подобные восстания во многом повторяли движение в Хунани. Основная борьба разгоралась против спекуляции и вывоза риса, за установление твердых цен. Главный вопрос - торговля зерном - объединял интересы различных слоев. К требованиям крестьян и городских низов присоединяли свой голос шэнъши, мелкие помещики, часть торговцев, не связанных с внешним рынком.
Пострадавшее от бедствий и неурожаев крестьянство, особенно его беднейшие слои, направлялось, как правило, в город и здесь совместно с горожанами требовало помощи от властей. Подобная широта крестьянско-плебейского состава движений содействовала их массовости, во многом определяла интенсивность и силу кратковременного взрыва общего недовольства. От неоднородности и пестроты участников (крестьяне, ремесленники, городской плебс) в значительной мере зависели и формы борьбы. Преобладание стихийных, разрушительных методов - конфискация продовольствия, погромы лавок, зернохранилищ, поджоги - отражало неразвитость народных движений, низкую степень их организованности.
В 1901-1910 гг. стихийные и разрозненные выступления крестьян и городского плебса, равно как и локальные восстания тайных обществ - хуэй- данов, были далеки от перерастания в общекитайскую крестьянскую войну и прямой опасности для династии Цин не представляли. Вместе с тем массовость и частота выступлений крестьянско-плебейской (голодные бунты) и кре- стьянско-шэныииской оппозиции (антиналоговые движения) создавали общекризисное состояние в империи, подрывая ее внутриполитическую стабильность.


464
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Глава 15 Либерально- конституционное движение
Предтечи движения
Важным фактором политической жизни Китая после ихэтуаньской катастрофы стало новое политическое течение - либерально-конституционное. Предтечей его в 1905-1911 гг. явилась деятельность либерально-реформаторской оппозиции, которая после поражения движения за реформы 1898 г. развернулась в основном за границей в китайской эмигрантской среде {хуацяо). В этот период китайская эмиграция сыграла большую роль в деятельности китайской оппозиции, прежде всего тех ее лидеров (как революционного, так и либерального направлений), которые были поставлены режимом вне закона в самом Китае. В среде китайских хуацяо довольно активно шел процесс формирования буржуазно-предпринимательских слоев и распространения патриотически-на- ционалистических настроений. Представители хуацяо не только активно воспринимали критику существовавшего в Китае режима, но и финансировали оппозицию.
После сентябрьского переворота 1898 г. и бегства ведущих реформаторов Кан Ювэя и Лян Цичао за границу реформаторское движение в самом Китае прекратило существование, превратившись в эмигрантскую группировку с центром в Японии. Амнистия, объявленная Цинами в 1904 г. участникам движения за реформы, не распространилась на их лидеров и не открыла им широких возможностей для развертывания легальной деятельности внутри страны.
В этот период деятельность Кан Ювэя и его сторонников, оказавшихся в эмиграции, была направлена на то, чтобы, используя недовольство в стране, добиться передачи всей полноты власти императору Гуан-сюю, свергнуть господство «партии императрицы» и попытаться вновь развернуть умеренные реформы. Летом 1899 г. Кан Ювэй с группой своих последователей создал в Японии новую реформаторскую организацию Баохуанхуэй (Общество защиты императора). Не располагая внутри страны реальными силами, руководители этой организации активизировали деятельность по созданию и расширению ее филиалов в Японии, на Гавайских о-вах, в Северной и Южной Америке, на Филиппинах, в других странах Юго-Восточной Азии, втягивая в оппозиционную деятельность китайских эмигрантов.
Заняв резко враждебную позицию по отношению к движению ихэтуаней, реформаторы рассчитывали воспользоваться создавшейся ситуацией для свержения правительства Цыси и возвращения реальной власти Гуан-сюю. В июле


Глава 15. Либерально-конституционное движение
465
1900 г. Кан Ювэй направил письмо во все отделения Общества защиты императора, в котором он призывал помочь иностранцам разбить «бандитов-ихэцюаней», для того чтобы спасти богдохана. Однако попытка организовать вооруженное проимператорское выступление в бассейне Янцзы во главе с Тан Цайчаном в расчете на поддержку Англии и хугуанского наместника Чжан Чжидуна закончилась провалом. Безуспешными оказались и попытки подготовить на деньги Общества защиты императора убийц-смертников, которые должны были проникнуть во дворец и физически устранить Цыси и сановников из ее ближайшего окружения. В новой ситуации, сложившейся после подавления движения ихэтуаней и возвращения к реальной власти в Пекине «партии императрицы» во главе с Цыси, попытки возродить движение за реформы на старой тактической основе были обречены на неудачу.
Ведущим направлением в деятельности Общества защиты императора в первые годы XX в. становится идейно-пропагандистская работа - обоснование и пропаганда необходимости и неизбежности реформ и преобразований, прежде всего политической системы, на базе утверждения конституционно-монархического строя. Кан Ювэй и Лян Цичао оставались главными идеологами оппозиционно настроенных шэнъши и интеллигенции Китая.
Идейными и организационными центрами партии реформаторов и ее филиалов были созданные Лян Цичао в Японии журналы «Цинъибао» («Вестник чистых суждений»), «Синьминь цунбао» («Вестник обновления народа»), «Синьсяошо» («Новая проза»), а также издательство «Гуанчжи» («Распространение знаний»), основанное в 1902 г. В 1904 г. на территории международного сеттльмента в Шанхае реформаторы основали газету «Шибао» («Эпоха/Время»), негласным редактором которой также был Лян Цичао. Все эти издания имели многотысячные тиражи и довольно широкое влияние на интеллектуальную китайскую аудиторию.
Хотя номинально главой Общества защиты императора по-прежнему считался Кан Ювэй, фактическим лидером реформаторского направления в этот период становится Лян Цичао, который сумел уловить особенности новой ситуации и значительно перестроить свою пропаганду.
Лян Цичао, взгляды которого в начале XX в. проделали сложную и неоднозначную эволюцию, фактически становится идейным лидером той части передовой китайской интеллигенции, которая начала активно воспринимать западные идеологические ценности, адаптируя их к китайским традициям и реалиям. В своих работах этого периода Лян Цичао выступил как сторонник включения Китая в общемировой цивилизационный процесс, как провозвестник интеллектуальной трансформации китайского общества. Своими трудами он дал мощный импульс к политизации традиционной китайской культуры.
Чжан Чжидун


466
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В 1901 г. в «Цинъибао», а с 1902 г. на страницах «Синьминь цунбао» Лян Цичао начал новый курс в пропаганде реформ, сочетая его, казалось бы, с совершенно несовместимыми требованиями «великого разрушения» и даже «революции». Но поскольку разрушение политического строя он относил в неопределенное будущее, на то время, когда в стране будет достаточно «мудрых и осмотрительных людей, способных не только разрушать, но и созидать», «разрушение», по существу, толковалось Лян Цичао как чисто идеологическое, бескровное разрушение старых идей, представлений и привычек путем внесения новых идей и знаний. В трактате «Учение об обновлении народа» (1902-1906) идее «великого разрушения» он уже противопоставил свою теорию «обновления народа», которое, по его мнению, должно привести к «обновлению (политического) строя, обновлению правительства, обновлению государства». Главным рычагом такого «обновления» Лян Цичао считал просветительскую деятельность, связанную с воспитанием в народе «чувства гражданского долга», «государственного образа мышления», «духа прогресса», определенных правовых норм («идеи права»), способности к самоуправлению.
Усматривая причины слабости Китая в упадке «национального духа», Лян Цичао в эти же годы выдвинул принцип «национализма». Лян Цичао характеризовал национализм (минъцзучжуи) как «стремление людей одной расы, языка, веры, обычаев к свободе и самоуправлению, созданию совершенного правительства, заботе о всеобщем благе и защите от других наций». В отличие от «национализма» революционных демократов его лозунг не был направлен против инородной династии маньчжуров, а был призывом к созданию сильного Китая путем реформ, просвещения народа и т.д. Согласно его представлениям, начиная с XVI в. национализм стал мощным импульсом прогрессивного развития стран Европы. Но в конце XIX в. национализм, достигнув в своем развитии кульминации, перерос в националистический империализм, в экспансионистскую политику держав, в основе которой, по его мнению, лежал «избыток сил нации». Придерживаясь социал-дарвинистских концепций о естественно-исторической борьбе наций и рас за существование, Лян Цичао считал, что на рубеже XIX-XX вв. Китай «оказался в центре этого водоворота и был захлестнут волной агрессивной политики националистического империализма».
В своих работах этого периода реформаторы, в частности Лян Цичао, давали весьма точные оценки корыстного характера позиций различных держав, раскрывали агрессивную сущность их политики и новые методы закабаления Китая, связанные прежде всего с экономической экспансией. Однако в программных выступлениях реформаторов, как и раньше, отсутствовали какие-либо призывы к решительной борьбе против иностранной агрессии (осуждались, в частности, отдельные антимиссионерские выступления), а также к революционному свержению существующего режима. Реализация принципа национализма, по его убеждению, могла быть осуществлена только через «обновление народа». Само обновление он предлагал осуществить методом просвещения народа, воспитания в нем высоких конфуцианских этических норм и стремления к внутреннему


Глава 15. Либерально-конституционное движение
467
самоусовершенствованию, выдвинув своего рода модель морально-этической перестройки общества. Особое место в реализации этой модели он отводил когорте благородных мужей (цзюнъцзы), которые, имея высокий морально- этический и персональный статус и объединившись в партию, будут способны регулировать процессы разрушения и созидания.
Для националистической программы реформаторов, игравшей значительную роль в пробуждении национального самосознания, были характерны и различного рода расовые воззрения, в частности о паназиатской расовой общности народов Дальнего Востока. Эти идеи, выдвинутые еще во время движения за реформы 1898 г., развивались в реформаторской пропаганде и в последующие годы. Представляя себе будущее наций как неизбежный расовый конфликт, реформаторы выступали за единство всех народов желтой расы в их борьбе против белой расы. Их пропаганда в значительной мере была направлена на создание паназиатского союза народов желтой расы. Реформаторы считали, что преобразованный с помощью реформ Китай будет играть достойную, по сути дела руководящую роль в этом союзе, в конце концов станет мировым гегемоном и заслоном на пути проникновения государств белой расы в Азию. Лян Цичао писал о необходимости поощрять иммиграцию китайцев в различные районы земного шара, в частности в страны Южных морей («это создаст огромную перспективу для развития нашей нации»), в Южную Америку («в результате в будущем можно создать новый Китай в Западном полушарии»).
В новой исторической ситуации, возникшей после событий 1900 г., проблема методов политической борьбы и политического устройства Китая стала основной для китайской оппозиции, выявив серьезный раскол в подходах к ее решению между двумя направлениями - радикально-революционным и либеральнореформаторским .
Одним из важнейших тезисов в программных выступлениях Лян Цичао в предсиньхайский период была проблема сохранения и защиты китайской государственности. Отказавшись от триединой формулы реформаторов 90-х годов - «защита государства», «защита расы», «защита религии», - Лян Цичао уже в 1902 г. выдвинул лозунг «защиты государства» в качестве всеобъемлющей платформы, фактически противопоставив ее антиманьчжурским идеям лидеров радикально-революционной оппозиции. Лозунгу «защиты государства» и создания «сильного Китая» в значительной мере были подчинены все его теоретические и политические построения этого периода. В ожесточенной полемике со своими оппонентами-радикалами он утверждал, что их антиманьчжурские постулаты о «возрождении ханьцев» лишены реального политического смысла; более того, мешают консолидации общенациональных сил в борьбе государства за свое существование.
При включении Китая в мировой цивилизационный процесс Лян Цичао считал необходимым использовать постепенный, адаптационно-приспособленческий (аккомодативный) подход к восприятию западных форм правления и организации государства. Позицию своих радикальных оппонентов, в частности Сунь


468
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Ятсена (свержение маньчжурской монархии, создание в Китае республиканской формы правления), он считал не просто «забеганием вперед» (ввиду неподготовленности народа к восприятию подобной программы), но гибельной для судеб страны. Последствия ее реализации он видел в хаосе, анархии, разделе и уничтожении государства. Лян Цичао писал об опасности насильственного вмешательства в политический процесс, считая, что преждевременное учреждение республики в китайских условиях обернется кровавой трагедией, а народ вместо обретения свободы окажется под властью диктатора.
Воспроизводство на китайской почве (в программах и либералов, и революционеров) западных систем политического устройства государства (просвещенный абсолютизм, конституционная монархия, республика, демократия и пр.) отражало сложный процесс трансформации китайского общества, его переходное состояние, незрелость буржуазных отношений.
После 1901 г. анализ как внутренних, так и внешних факторов послужил для реформаторов исходным моментом обоснования крайней необходимости реформирования административно-политических институтов Китая и установления в будущем в стране конституционной монархии. Монархическая конституция в их представлении должна была стать инструментом для реализации националистической идеи «возрождения Китая». В частности, Лян Цичао настойчиво переносил акцент в пропаганде реформ на вопросы изменения политической структуры Китая в целом. Он приходил к выводу, что абсолютистско- монархический режим не может стабилизировать внутриполитическую обстановку в стране, что он лишь порождает атмосферу ненависти, которой пользуются «враги народа» для очередной узурпации власти, ввергая страну в пучину хаоса и беспорядков. В монархическом режиме он видел «общий источник гибели различных родов и государств на протяжении тысячелетий», главную причину бедствий Китая.
Выдвинутый им принцип национализма Лян Цичао непосредственно связывал с идеей «народоправия» (.минъцюанъ), с необходимостью перестройки политической структуры Китая. Он доказывал враждебный характер монархического режима самой природе государства в эпоху, когда оно «должно стать собственностью всех».
Обосновывая необходимость перехода к конституционным формам правления, реформаторы в то же время считали, что «уровень народа» пока еще в Китае недостаточен для немедленного введения в стране конституции и парламента. Они утверждали, что этому должен предшествовать переходный период, в течение которого правительство должно разработать и обсудить проект конституции и повысить уровень представлений народа о парламентарной системе. Кан Ювэй и Лян Цичао советовали ориентироваться на японский опыт введения конституции в Китае.
Начиная с 1903-1904 гг. взгляды Лян Цичао на проблему сохранения и укрепления китайской государственности претерпели определенную эволюцию. После путешествия в Америку в 1903 г., пережив своего рода интеллектуальный и


Глава 15. Либерально-конституционное движение
469
психологический шок, Лян Цичао был вынужден признать, что он переоценил потенциальные возможности своего народа. Он сделал вывод, что китайский народ «не обладает способностями к политическому управлению, в нем слишком сильны консервативные настроения». В деле просвещения народа Лян Цичао делал ставку на союз хранителей традиционных ценностей (цзюнъцзы) с европейски образованной молодежью, благодаря которому, как он полагал, появилась бы возможность соединить принципы конфуцианства с идеями Запада. Он пришел к выводу, что перенос в Китай европейских политических моделей будет сопряжен с трудностями социально-психологического порядка, связанными с особенностями национального характера, с «рабской природой» его соотечественников. Реализация принципов «народовластия», по его мнению, может завершиться приходом к власти «темного народа», правление которого приведет к анархии и гибели государства.
В свете этой эволюции во имя сохранения китайской государственности Лян Цичао признал наиболее целесообразным для Китая режим просвещенной монархии. Отказавшись от идей Ж.-Ж.Руссо об общественном договоре, Лян Цичао начал пропагандировать идеи этатизма, идеи сильного государства, отдавая предпочтение авторитаризму перед свободой и демократией. К 1905 г., окончательно разойдясь с Кан Ювэем по вопросу о «восстановлении власти» императора Гуан-сюя, Лян Цичао практически поставил вопрос о поощрении реформаторских шагов правительства Цыси в духе просвещенного абсолютизма.
Поворот в политике либерально-реформаторской оппозиции, точнее «сдвиг вправо» группировки Лян Цичао, объективно был связан с политикой правящей цинской группировки, которая после 1903 г. начала более активно проводить свою «новую политику» и в конце концов встала на путь конституционного маневрирования. Это создавало убеждение у либерально-шэньшиской оппозиции в известном «полевении» Цинов и укрепляло иллюзии по поводу возможной сделки с режимом.
* * *
Одновременно с реформаторским течением в 1901-1905 гг. в Китае оформилось другое направление умеренной либерально-шэньшиской оппозиции - так называемых конституционалистов. Оба направления отражали интересы одних и тех же социальных групп (прогрессивных гиэнъши, педагогов, чиновников, новой интеллигенции, предпринимателей, купцов) - политически активной части патриотической элиты Китая, однако расходились по многим вопросам политической борьбы.
Формирование нового направления было связано с экономическим ростом китайских буржуазно-предпринимательских слоев и активизацией их политической деятельности. Их недовольство вызывал капитулянтский курс правительства, консерватизм его внутренней политики, неспособность Цинов справиться с внутренними и внешними трудностями и вывести страну из кризиса. Для этих


470
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
кругов все острее вставала необходимость избавления от неповоротливой средневековой надстройки.
В отличие от реформаторов, которые были вынуждены действовать как полулегальная эмигрантская партия, новое течение либерально-шэныниской оппозиции, формировавшееся под опекой крупной китайской бюрократии и компрадорских сил, имело возможность выступать легально. Конституционалисты не добивались устранения вдовствующей императрицы Цыси и возвращения власти императору Гуан-сюю, отказавшись от участия в реализации тактических планов Общества защиты императора. По сравнению с реформаторами их критика консервативного лагеря была гораздо умереннее. Лидеры этого течения, требовавшие введения конституции, т.е. ограничения монархии, а также местного самоуправления, с самого начала приветствовали «новую политику» Цинов и свои политические расчеты строили на реализации и радикализации «нового курса» правительства в соответствии со своими требованиями и интересами.
В 1901-1904 гг. либерально-конституционная оппозиция внутри Китая еще не имела своих организационно-политических центров, способных привести в движение какие-либо значительные силы. Политически наиболее активную часть этого течения составляли торгово-предпринимательские круги и либеральные землевладельцы восточных приморских провинций Китая (Чжэцзяна, Цзянсу, Фуцзяни, Цзянси), к началу XX в. значительно обогнавших другие районы страны по уровню развития, в том числе и капиталистических отношений. Наиболее влиятельным представителем этих кругов в эти годы стал крупный цзянсуский предприниматель и шэныии Чжан Цзянь, сыгравший видную роль в организационном оформлении и развитии конституционного движения либерально-шэнь- шиской оппозиции накануне Синьхайской революции.
Чжан Цзянь принадлежал к той части китайских буржуазно-предпринимательских кругов, которая вышла из среды чиновников и землевладельцев и формировалась при активной поддержке крупной китайской бюрократии.
Вплоть до японо-китайской войны 1894—1895 гг. идеология Чжан Цзяня, типичная для традиционного сановника, с некоторыми тенденциями к «обновлению» существующего строя, не имела ясно выраженной связи с идеями реформаторов. Вместе с тем уже в то время его националистический настрой, не выходивший за рамки традиционного китаецентризма, обусловил и критический подход к позиции сторонников «самоусиления», в частности Ли Хунчжана. В период японо-китайской войны Чжан Цзянь обратил на себя внимание верхов, выдвинув «шесть принципов восстановления положения в Корее», предлагая, фактически аннексировав Корею, занять твердую позицию по отношению к Японии. После того как Ли Хунчжан отверг этот план, Чжан Цзянь заявил, что тот своими «теориями мира наносит вред государству».
Чжан Цзянь


Глава 15. Либерально-конституционное движение
471
При поддержке цинских сановников из окружения императора Гуан-сюя (Вэн Тунхэ и др.) Чжан Цзяню удалось сдать столичный, а затем и дворцовый экзамен, после чего он был утвержден в звании цзиныии, получив должность редактора первого разряда Ханьлиньской академии (<сючжуань). Однако Чжан Цзянь пренебрег открывавшейся перед ним перспективой блестящей карьеры сановника в аппарате Цинской империи, с тем чтобы целиком отдаться предпринимательской деятельности.
В 1895 г. после подписания Симоносэкского договора Чжан Цзянь выдвинул лозунг «спасение Китая - в предпринимательстве и просвещении». С одной стороны, получив звание цзиныии, он приобрел значительный вес при переговорах с правительственными кругами по экономическим вопросам, с другой - покровительство крупных китайских чиновников в лице наместников Лянцзяна и Лянху Чжан Чжидуна, Лю Куньи (чье внимание он привлек, критикуя их конкурента Ли Хунчжана) принесло ему значительные привилегии, которых не могли добиться рядовые купцы или шэнъши. Вместе с тем положение провинциального шэнъши давало ему возможность завоевывать расположение рядовых вкладчиков капитала, привлекая мелких чиновников, купцов, ростовщиков в качестве акционеров.
В 1896-1899 гг. при содействии Чжан Чжидуна и Лю Куньи Чжан Цзянь создал в провинции Цзянсу на базе акционерного капитала текстильную фабрику с претенциозным названием «Дашэн» («Великое рождение»). В начале 900-х годов его предпринимательская деятельность приобрела широкий размах. Он стал владельцем ряда компаний - маслодельной, мукомольной, мыловаренной, пароходной, карандашной, железоделательной, винодельческой. К 1911г. Чжан Цзянь монополизировал хлопчатобумажное производство, распашку целины и добычу соли в ряде районов Цзянсу, а также взял под контроль ряд других предприятий провинции.
После подписания Заключительного протокола 1901 г. и провозглашения «новой политики» Чжан Цзянь выдвинул развернутую программу умеренных реформ (в значительной мере совпадавшую с планом преобразований 1898 г.), обосновывая их неизбежность и «жизненную необходимость».
Чжан Цзянь выступал против «поспешных всеобщих изменений», считая, что ответственность за проведение реформ в стране должны разделять как «старая», так и «новая» партии, т.е. представители правящего лагеря и либеральной пред- принимательско-шэныпиской оппозиции. Он считал, что «в основе реформ лежит прекращение борьбы между старыми и новыми партиями, а также ликвидация границы между маньчжурами и ханьцами».
Одним из главных политических требований, впервые выдвинутых Чжан Цзянем в 1901 г., было учреждение в столице Совещательной палаты (Ичжэнъ-
Лю Куньи


472
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
юань), облеченной законодательными функциями. Учреждению Совещательной палаты (своего рода предпарламента), по его мнению, должно было предшествовать создание Комитета по делам реформ из четырех-пяти сановников для непосредственного руководства реформами. Цель этих нововведений заключалась в том, чтобы ограничить власть маньчжурского императора и ультраконсервативной клики при дворе.
Значительную роль при проведении реформ Чжан Цзянь отводил органам местного самоуправления, в частности специальным совещательным комитетам в каждом округе и уезде, относя к их компетенции вопросы развития экономики и просвещения. Чжан Цзянь ратовал за изменение в целом системы комплектования бюрократического аппарата и переподготовку всех чиновников на основе западной системы образования и изучения древнекитайской литературы по специальным программам. Он выступал за унификацию всего административного аппарата, за четкую специализацию и разделение функций между чиновниками различных систем и ведомств, против дискриминации ханьцев при назначении на чиновничьи должности.
Значительное внимание он уделил развитию просвещения на основе современного образования. Средства на государственные учебные заведения он предлагал взять из фонда, предназначенного для содержания «знаменных» войск. Чжан Цзянь рекомендовал командировать за границу способных чиновников, а также членов императорской фамилии для ознакомления с опытом западных стран, создать многочисленные бюро переводов иностранной (в первую очередь японской) литературы по вопросам политики, истории, экономики, естественных наук, просвещения. Он не исключал возможность сохранения старых ученых званий, но рекомендовал присваивать их лишь тем, кто получит современное образование.
Большое внимание в своих докладах и меморандумах, написанных в этот период, Чжан Цзянь специально отводил вопросам развития китайской национальной промышленности, торговли и сельского хозяйства. Он ратовал за объединение усилий правительства, шэныии и предпринимателей, за широкую поддержку правящими кругами частнопредпринимательской инициативы. Вместе с тем он решительно выступал против правительственно-бюрократического контроля над деятельностью частных предпринимателей. Бюрократии он отводил лишь покровительственные функции, причем посредническую роль между правительством (чиновниками) и частными предпринимателями должны были, по его мнению, играть шэныииские элементы, приобщающиеся к частнокапиталистическому хозяйствованию.
Практически Чжан Цзянь ставил вопрос о завоевании всего внутреннего рынка для формирующейся национальной буржуазии. Он подчеркивал, что узость внутреннего рынка тормозит процесс накопления капиталов и создает благоприятные условия для притока иностранного капитала в экономику страны.
Развивая идею «единства интересов государства и частного предпринимательства», Чжан Цзянь развертывал перед цинским правительством широкую


Глава 15. Либерально-конституционное движение
473
программу поощрения создания новых торговых и промышленных компаний, в первую очередь железнодорожных и горнорудных, введения наград и премий за использование новой техники, создание сети технических и ремесленных школ, торгово-промышленных выставок, разработки уставов для регламентации предпринимательской деятельности. Выражая сдержанное недовольство капитулянтским курсом цинского правительства, его неспособностью оградить интересы развития национального капитала, Чжан Цзянь в 1905-1908 гг. оказывал активную поддержку, а также сам принимал участие в различного рода антиино- странных выступлениях, организованных патриотическими силами Китая (анти- иностранных бойкотах, кампаниях против иностранных займов).
Развивая идею «самоусиления» и обогащения государства на основе развития частнокапиталистического предпринимательства, Чжан Цзянь прежде всего ссылался на пример Японии. Идеализируя ее экономический опыт, он видел в нем блестящий пример сотрудничества государства и частного предпринимательства. Политический строй Японии - конституционная монархия, ее опыт буржуазных реформ становились для Чжан Цзяня образцом в разрешении социальных и политических проблем китайского общества. В 1903 г., совершив специальную поездку в Японию, он дал восторженную характеристику японской экономики, политики и культуры, всемерно подчеркивая мысль, что Китай должен следовать опыту Японии.
В 1904-1905 гг. при участии и поддержке Чжан Цзяня в цзянсу-чжэцзян- ских торгово-предпринимательских и шэныниских кругах был выдвинут лозунг конституционной монархии и началось активное обсуждение вопроса о введении конституции в Китае. В борьбе за введение сословно-представительной, так сказать «шэныниской», монархии лидеры либеральной оппозиции надеялись достичь своих целей мирным путем - путем компромисса с маньчжурами. Чтобы заставить двор встать на путь конституционных реформ, они стремились использовать всё нараставшие противоречия между ним и некоторыми представителями крупной периферийной китайской бюрократии (провинциальными наместниками) и заручиться поддержкой последних для давления на Цинов.
Огромное влияние на либеральную оппозицию оказали поражение России в ходе русско-японской войны и неспособность маньчжуров защитить суверенитет Китая. Победа Японии в глазах конституционалистов была дополнительным примером, чтобы, с одной стороны, стимулировать усилия цинских верхов для использования в Китае японского опыта социально-экономической модернизации в период Мэйдзи, встав на путь конституционных реформ. Но, с другой стороны, вытеснив Россию из Южной Маньчжурии и подготовив условия для последующей аннексии Кореи, Япония становилась серьезной угрозой сохранения китайской государственности. Японская угроза территориальной целостности Китая, резкое ухудшение внешнеполитического положения страны после 1901 г. стали для либералов дополнительным стимулом убедить династию в необходимости масштабных преобразований.


474
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В мае 1904 г. от имени лянцзянского наместника Вэй Гуантао Чжан Цзянь составил доклад с просьбой ввести конституцию, рассчитывая, что этот доклад будет послан на высочайшее рассмотрение. Тогда же он обратился с посланием к хугуанскому наместнику Чжан Чжидуну, убеждая его направить двору доклад о конституционных реформах. Одновременно Чжан Цзянь начал знакомиться с конституциями различных стран, в первую очередь Японии. Летом 1904 г. совместно с Чжао Фэнчаном он перевел на китайский язык и издал японскую конституцию. Экземпляр перевода с помощью лиц, близких к придворным кругам, удалось переправить во дворец в расчете повлиять на вдовствующую императрицу. Тогда же на средства Чжан Цзяня были переведены с японского языка и изданы в Шанхае «Принципы японской конституции», «История японского парламента» и другие материалы.
В июне 1904 г. Чжан Цзянь обратился с посланием к чжилийскому наместнику Юань Шикаю, с которым у него установились связи еще по службе в штабе генерала У Чанцина. В этом послании Чжан Цзянь ставил вопрос о необходимости преобразования монархического режима, убеждая генерала поддержать идею конституционных реформ в стране. «Новая опасность для нашей нации, - писал Чжан Цзянь, - совсем непохожа на ту, которая существовала с 1894 по 1900 г. Было бы совершенно бесполезно вносить изменения по кусочкам, не обновив политическую структуру (общества в целом)... В этой войне (русско- японской войне 1904-1905 гг. - Ю.Ч.) успех будет на стороне той нации, которая обладает преимуществом в виде конституции».
Тезис Чжан Цзяня - «победа Японии и поражение России - это победа конституционализма в борьбе с абсолютизмом», выражавший квинтэссенцию взглядов либералов на исход русско-японской войны, - вскоре стал одним из ведущих мотивов либеральной пропаганды, ратовавшей за введение конституции в Китае. Газеты и журналы оппозиции развернули пропаганду конституционализма и парламентаризма. Наиболее активная роль в пропаганде идей конституционного развития Китая принадлежала шанхайским изданиям - газетам «Шибао» («Эпоха»), «Чжунвай жибао» («В Китае и за границей»), журналам
«Дунфан цзачжи» («Восток»), «Янцзыцзян», «Вай- цзяобао» («Международные отношения») и другим, в особенности журналу «Дунфан», который с 1904 г. становится наиболее видным и влиятельным органом оппозиции. Все эти издания активно пропагандировали необходимость учреждения в Китае конституционной монархии, требовали демократизации государственного аппарата, привлечения к управлению страной представителей торгово-предпринимательских кругов и шэныниской интеллигенции.
Памятник Чжан Цзяню


Глава 15. Либерально-конституционное движение
475
Политическое оформление
конституционно-монархического
движения
Нараставшее политическое брожение в стране заставило династию сделать определенные компромиссные шаги навстречу все настойчивее звучащим требованиям оппозиции, тем более что эти требования все чаще смыкались, приобретая уже более весомую силу, с рекомендациями крупной китайской бюрократии. Значительную активность проявляли и китайские дипломаты за границей. В 1905 г. китайский посол во Франции Сунь Баоци направил вдовствующей императрице послание, в котором доказывал преимущества конституционной монархии по сравнению с абсолютизмом. Аналогичные послания в этот период направили Цыси наместник Хугуана Чжан Чжидун, новый наместник Лянцзяна Чжоу Фу, наместник Лянгуана Цэнь Чуньсюань и другие сановники. В результате Цыси и ее окружение были вынуждены начать, наконец, конституционные маневры, рассчитывая использовать их для стабилизации внутриполитического положения в стране и укрепления позиций династии.
В июне 1905 г. по предложению Юань Шикая был издан императорский указ о посылке за границу специальной миссии во главе с маньчжурскими сановниками князем крови Цзайцзэ и Дуаньфаном для изучения государственного строя западных стран. Вслед за тем в ноябре 1905 г. Цины опубликовали указ о создании особой Комиссии по изучению государственного строя (Каоча чжэнчжи- гуань).
Посетив ряд стран Азии, Америки и Европы и вернувшись в Китай в июле 1906 г., члены миссии представили свои доклады, в которых рекомендовали Цыси согласиться на постепенное преобразование режима абсолютной монархии в конституционную. Дуаньфан, в частности, в одном из своих докладов трону писал, что «конституция - это единственный путь к процветанию страны и усилению ее военной мощи»; он советовал установить период введения конституции в 15- 20 лет, предварительно осуществив реорганизацию административного аппарата.
Вопрос о введении конституции выявил серьезные разногласия внутри придворных кругов. Наиболее консервативная группировка маньчжуров, возглавляемая великим князем Цином, военным министром маньчжуром Теляном, министром просвещения маньчжуром Жунцином, под предлогом того, что «конституция ограничит полноправие монарха», что «конституция выгодна китайцам, но не маньчжурам», склоняла императрицу к отказу от конституционных реформ. Группировка князя крови Цзайцзэ, Дуаньфана, Дай Хунци в противовес
Сунь Баоци


476
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
крайним консерваторам выступала за постепенные конституционные преобразования.
Разногласия внутри цинского правительства и колебания Цыси по вопросу о введении конституции вызвали очередную волну петиционных требований со стороны китайских дипломатов, китайских чиновников при дворе и крупной периферийной бюрократии. Так, летом 1906 г. китайский посол в Англии Ван Да- се, китайский посол в США Лян Чэн просили двор «быстро решить основную задачу- ввести конституцию». С аналогичными обращениями обращались к Цыси помощник министра чинов Тан Цзинчун, провинциальные наместники Цэнь Чуньсюань, Линь Шаонянь.
1 сентября 1906 г. цинское правительство обнародовало, наконец, императорский указ о подготовке страны к введению конституции. Этот указ, носивший чисто декларативный характер, открывал для цинского правительства безграничные возможности для затягивания и проволочек. В течение года, вплоть до сентября 1907 г., цинское правительство провело лишь несколько чисто формальных мероприятий - расширило число пекинских министерств, декларировало проведение административной реформы в Маньчжурии, превратило Комитет по делам правления (Дубань чжэнъучу) в Комитет по рассмотрению политических вопросов (Хуэйи чжэнъучу), а Комиссию по изучению государственного строя (Каоча чжэнчжигуань) - в Комиссию конституционных реформ (Сянь- чжэн бяньчагуань). Никаких конкретных мероприятий по программе «подготовки конституции» проведено не было.
Осенью 1907 г. цинский двор решил организовать новый тур конституционных маневров. Так, 20 сентября 1907 г. был издан императорский указ о создании в Пекине Верховной совещательной палаты (Цзычжэнъюань), а в октябре - об учреждении совещательных комитетов (Цзыицзюй) в провинциях. Тогда же, в сентябре 1907 г. за границу (в Японию, Англию и Германию) была послана вторая «конституционная миссия» во главе с цинскими сановниками Дашоу, Юй Шимэем и Ван Дасе.
Конституционные маневры цинского двора в сочетании с другими мероприятиями «новой политики» объективно свидетельствовали о попытке маньчжурской династии расширить социально-политическую базу режима, по-своему реагируя на запросы предпринимательско-шэныписких кругов. Вместе с тем маневрирование двора отразило и дальнейший рост противоречий в самом правящем лагере.
Крупная китайская бюрократия, располагавшая силой и влиянием на периферии империи, особенно в юго-восточных и южных провинциях, стремилась ликвидировать привилегии маньчжуров и ослабить их преобладающее влияние в политическом аппарате. Ее видные представители более остро, чем окружение Цыси, ощущали необходимость политических перемен, способных снизить накал оппозиционных настроений. Именно поэтому некоторые ведущие китайские сановники были склонны поддержать либерально-конституционное движение, использовать его для давления на цинскую верхушку.


Глава 15. Либерально-конституционное движение
477
Особенно тесными были их связи с конституционалистами внутри страны (Чжан Цзянем, Тан Шоуцянем и другими). Одновременно они стремились установить контакты с реформаторами, действующими в эмиграции. Так, по протекции Юань Шикая один из лидеров реформаторской эмиграции Ян Ду был рекомендован для чтения лекций по конституционным вопросам маньчжурским князьям, а затем получил назначение в Комиссию конституционных реформ. Юань Шикай негласно субсидировал прессу Лян Цичао в Японии и в дальнейшем оказывал денежную поддержку реформаторской эмиграции при создании Чжэнвэнынэ (Ассоциация по изучению политических проблем). Внутри страны активную поддержку конституционалистам оказывали китайские наместники Цэнь Чуньсюань, Лу Жунтин, китайские дипломаты Сунь Баоци, Ван Дасе, Лу Чжэнсян.
С другой стороны, правящая династия под видом подготовки конституции стремилась централизовать государственный аппарат, чтобы укрепить свою политическую монополию в стране и взять под контроль те сферы государственного управления, которые до этого были ее слабым местом, в первую очередь армию и провинциальные финансы. В 1906 г., начав реорганизацию своего центрального аппарата, Цины официально провозгласили курс на замещение должностей лицами и маньчжурского, и китайского происхождения. Однако принцип «равенства маньчжуров и китайцев» был сразу же нарушен - из тринадцати лиц, назначенных на посты министров и председателей палат, семь принадлежали к маньчжурской аристократии, двое - к монгольским и китайским «знаменным» и только четверо представляли китайскую бюрократию. В Военном совете (Цзюньцзичу), главном политическом оплоте консерваторов, руководство по- прежнему принадлежало великому князю Цину.
Одновременно правящая группировка стремилась подорвать политическое и военное влияние наиболее авторитетных китайских наместников, переводя их на службу в столицу под строгий контроль маньчжурских сановников. В 1907 г. под предлогом «нехватки способных чиновников и лучшей организации подготовки конституции» Цины сместили Юань Шикая с поста наместника Чжили и перевели его из Тяньцзиня в Пекин на службу в министерство иностранных дел под контроль великого князя Цина (правда, присвоив почетное звание члена Военного совета). Тогда же в Пекин был переведен наместник Хугуана Чжан Чжи- дун.
Все эти мероприятия, которые двор стремился использовать для постепенного вытеснения представителей китайской бюрократии с руководящих постов в центре и на местах и еще большей концентрации власти в руках маньчжурской аристократии, объективно сужали социальную базу ее господства, углубляя трещину в блоке маньчжуро-китайских чиновников и компрадоров.
Значительное влияние на развитие оппозиционных настроений в Китае оказали события в России 1905-1907 гг., которые изображались в либеральной печати как неизбежный взрыв против самодержавия, отказавшегося ввести конституцию. Лян Цичао, в частности, считал, что развитие русской революции


478
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
должно стать для Китая мощным импульсом политического обновления страны, подтолкнув консерваторов к конституционным уступкам. В случае повторения подобных событий в Китае, указывал Лян Ци- чао, «достаточно и трех лет смутного времени, чтобы государство погибло». Смута в представлении либералов ассоциировалась с ихэтуаньской анархией и ее последствиями.
Дуаньфан
Широкая пропаганда идей конституционной монархии, развернувшаяся в либеральной печати в связи с событиями русско-японской войны и революции в России, положила начало политическому оформлению конституционно-монархического движения в 1905-1908 гг.
На первых порах решение цинского правительства послать за границу миссию Цзайцзэ - Дуаньфана и отдельные доклады цинских сановников с просьбой ввести конституцию посеяли определенные иллюзии в либеральных кругах, проявивших готовность рассматривать эти факты как искреннее желание правительства пойти на конституционный компромисс с оппозицией. В частности, отдельные представители либеральных кругов пытались через своих агентов или сами лично вступить в контакты с маньчжурскими сановниками, посланными за границу, чтобы оказать на них давление и даже попытаться взять под свой контроль реализацию «конституционной программы» Цинов. Так, лидерам токийской реформаторской эмиграции Лян Цичао и Ян Ду удалось связаться с членом правительственной миссии Сюн Силином, в прошлом участником движения за реформы, составив и передав через него для членов миссии ряд докладов, которые по их замыслу должны были стать программой конституционных преобразований в Китае.
Немалые надежды на миссию Цзайцзэ возлагали также лидеры цзянсу- чжэцзянских конституционалистов. Во время пребывания миссии в Шанхае (после возвращения из-за границы в июле 1906 г.) на специально организованных банкетах, а также в личных беседах Чжан Цзянь, Тан Шоуцянь, Чэнь Цзыпэй и их сторонники убеждали членов миссии настаивать перед Цыси на скорейшем введении конституции. Одновременно они использовали свой авторитет для давления на провинциальную бюрократию, чтобы заручиться ее активной поддержкой в конституционном вопросе.
Вместе с тем недовольство неудовлетворительным ходом реализации конституционной программы правительства толкала либеральную оппозицию на путь более активных и организованных действий в борьбе за монархическую конституцию. Триумф Японии привел к подъему националистических настроений в Китае, быстрому росту рядов оппозиции и ее организационному оформлению. Стараниями Чжан Цзяня в конце 1906 г. в Шанхае было создано Юйбэй лисянь гунхуэй (Объединенное общество по подготовке конституции), превратившееся


Глава 15. Либерально-конституционное движение
479
в ведущий центр либеральной оппозиции. Первоначально оно объединило конституционалистов провинций Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь и Аньхуэй. Официально общество ставило своей целью «подготовку национального самосознания к введению конституции» в духе конституционного указа правительства от 1 сентября 1906 г., но по существу превратилось в главный организационно-политический центр либерального буржуазно- шэныниского движения, выступавшего под лозунгом конституционной монархии.
Вскоре такого же рода общества начали создаваться и в других провинциях Китая при благожелательном отношении к ним периферийной бюрократии. Так, в Хубэе возникло Общество по подготовке конституционного строя, в Хунани - Сяньчжэн гунхуэй (Объединенный конституционный союз), в Гуандуне - Цзычжи пэнъюхуэй (Общество друзей самоуправления) и т.д. Целью этих организаций была агитация за установление в стране конституционно-монархического режима, а также организация петиционных кампаний для более эффективного давления на цинские правящие круги.
Создание первых конституционных организаций явилось важной вехой в развитии либеральной оппозиции накануне Синьхайской революции. Несмотря на их малочисленность и отсутствие сколько-нибудь значительных связей между ними, процесс их появления свидетельствовал об организационном оформлении общенационального конституционного движения.
Создание провинциальных конституционно-монархических союзов и обществ происходило на фоне процесса экономической консолидации китайских торгово-предпринимательских слоев. В эти годы быстро росло число различных торгово-промышленных объединений, комитетов и компаний. Конституционное движение было связано и с волной антииностранных бойкотов и кампаний за «возвращение захваченных иностранцами прав». Вовлечение в эти выступления шэныниской интеллигенции, мелких и средних торговцев, отдельных представителей пока крайне слабой буржуазии объективно вело к расширению социальной базы конституционного движения. В движение вовлекались все новые сторонники политической модернизации.
На этом фоне за границей (особенно в Японии) значительно активизировалась политическая деятельность реформаторской эмиграции. Хотя в своих работах этого периода Лян Цичао доказывал, что Китай должен пройти стадию просвещенного абсолютизма, которая лишь в будущем подготовит почву для перехода к конституционной монархии, сложившаяся политическая ситуация требовала от него более активных политических шагов. В августе 1907 г. Лян Цичао с группой сподвижников организовал в Токио Чжэнвэнынэ (Ассоциацию по изучению политических проблем), которая первоначально включала лишь группу
Сюн Силин


480
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
сторонников реформаторов, находившихся тогда в Японии. Целью организации было сплочение сторонников Кан Ювэя и Лян Цичао на новой тактической платформе. В дальнейшем Лян Цичао планировал превратить Ассоциацию в легальный политический центр руководства конституционно-монархическим движением в общенациональном масштабе.
Важным программным документом либерально-реформаторского лагеря стала Декларация Ассоциации, написанная Лян Цичао и опубликованная в октябре 1907 г. Требования скорейшего созыва парламента и создания ответственного перед ним правительства, сформулированные в Декларации, свидетельствовали о серьезном «полевении» либеральной оппозиции. Именно эти требования стали ее основными тактическими лозунгами в борьбе за введение в Китае не формального, а действительно сословно-представительного конституционно-монархического режима. В Декларации содержались также требования введения местного самоуправления, упорядочения системы законодательства, разделения судебных и административных функций. Во внешней политике Ассоциация предполагала проведение сбалансированного курса в отношениях с иностранными державами, постоянно выражая свое нежелание попустительствовать капитулянтской политике цинского двора, с тем чтобы «не допустить полной утраты государственного суверенитета».
Со всей резкостью, свойственной ему как публицисту, Лян Цичао писал о «разложении современного правительства», о том, что «все дурные плоды современной политики - это результат деятельности правительства», что «от всех сегодняшних нововведений (т.е. реформ в рамках „новой политики66) тянет гнилью». Он отвергал возможность реорганизации правительства монархом, считая, что «ответственность за реорганизацию правительства необходимо возложить на народ». Декларация ставила вопросы о необходимости завоевания народа на сторону оппозиции и использования его политической активности для давления на цинский двор, о необходимости создания организации для «выражения мнения народа» с последующим превращением ее в политическую партию.
Выступив с инициативой «пробуждения политического энтузиазма народа», лидеры либерально-шэныпиской оппозиции в то же время боялись революционно-радикальной активности масс, которая, по их мнению, могла ввергнуть страну в хаос, вызвать иностранную интервенцию и гибель государства. Борьба с политической платформой революционных радикалов («тремя принципами» Сунь Ятсена, программой Объединенного союза), отразившаяся в идейной полемике журналов «Миньбао» и «Синьминь цунбао» в 1905-1907 гг., выявила нежелание либералов-конституционалистов добиваться создания в Китае государственности буржуазно-демократического типа, радикального преобразования социально-политического строя, что, по их мнению, могло привести к революционной анархии. Предотвращение такого хода событий являлось для оппозиции залогом успешного разрешения конституционного конфликта с Цинами. Полемизируя с революционными радикалами, Лян Цичао заявлял в Декларации,


Глава 15. Либерально-конституционное движение
481
что создание республиканского строя в Китае и решение «расового вопроса» (т.е. ликвидация маньчжурской династии) «приведет к многочисленным беспорядкам, вследствие чего решение политических вопросов не продвинется ни на шаг».
В Декларации Ассоциации отразились противоречия в программе и тактике либеральной оппозиции, которые явились отражением сложной и противоречивой природы ее социальной базы. С одной стороны, отрицание режима абсолютной монархии, стремление ограничить власть цинского двора конституцией, понимание, что без поддержки сравнительно широких общественных сил невозможно добиться успеха в борьбе с монархией; с другой - боязнь «революционной анархии», радикальной ломки политической системы. Отсюда стремление решить конституционный вопрос путем легальной петиционной деятельности, не пренебрегая и тайными сделками с правящими кругами. Лидеры Ассоциации надеялись, что Цины, убедившись в их лояльности, разрешат им вернуться в Китай и позволят развернуть деятельность общества внутри страны.
Тактика затягивания и проволочек цинского правительства в конституционном вопросе, его стремление использовать конституционные маневры для «са- моусиления» маньчжурской династии без каких-либо политических уступок вызвали сильное разочарование и недовольство в кругах либеральной оппозиции. Для более широкого политического давления на Цинов оппозиция прибегла к организации петиционных кампаний. На первых порах послания с требованием скорейшего созыва парламента подавались на имя правительства различными конституционными организациями или даже отдельными лицами из среды шэньшиской интеллигенции. Однако по мере расширения и укрепления связей между различными провинциальными конституционными обществами, увеличения числа их сторонников и роста масштабов конституционной пропаганды петиционные кампании приобрели характер организованного движения всей либеральной оппозиции.
В октябре 1907 г. группа китайских эмигрантов в странах Юго-Восточной Азии первой обратилась к цинскому правительству с коллективной петицией о скорейшем введении конституции. Вслед за тем группа хунаньских конституционалистов прибыла в Пекин и передала в Цензорат (Дучаюань) петицию, в которой настаивала на скорейшем созыва парламента. Конституционные общества в других провинциях также начали проявлять петиционную активность.
В феврале 1908 г. штаб-квартира Ассоциации по изучению политических проблем была переведена из Токио в Шанхай на территорию международного сеттльмента. Вскоре там было создано Гохуэй цичэнхуэй (Общество скорейшего созыва парламента), которое фактически стало шанхайским филиалом токийской Ассоциации. В апреле 1908 г. один из руководителей шанхайского центра Ma Лян обратился к князю Пулуню, назначенному председателем Верховной совещательной палаты (Цзычжэнъюань), с предложением об изменениях в структуре и полномочиях палаты, которую конституционалисты рассчитывали пре¬


482
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
вратить в более полномочный орган, своего рода «предпарламент», способный влиять на политику правительства.
Одновременно многие руководители Ассоциации выехали в различные провинции для установления контактов с местными конституционными обществами, координации их деятельности и укрепления своего влияния внутри страны. Под руководством членов Ассоциации в Китае проходили митинги с требованием ввести конституцию, развертывалась пропаганда конституционных реформ. В то же время, прибегая к покупке чиновничьих должностей, лидеры Ассоциации стремились таким путем направить своих сторонников на службу даже в центральный цинский аппарат. Действуя закулисно, Кан Ювэй и Лян Цичао предполагали перетянуть на свою сторону ряд видных маньчжурских сановников. Так, они хотели подкупить великого князя Су и использовать его против Юань Шикая, надеялись получить поддержку военного министра Теляна, пытались наладить контакты с Чжан Чжидуном и другими деятелями.
Важную роль в развертывании конституционного движения продолжала играть либеральная печать (журналы «Чжэньлунь», «Чжунго синьбао», «Дунфан цзачжи», «Вайцзяобао», «Чунвай жибао»), которая пропагандировала идеи конституционной монархии, всячески превознося систему парламентаризма. На страницах издававшегося в Шанхае Объединенным обществом по подготовке конституции журнала «Юйбэй лисянь гунхуэйбао» вопрос об организации конституционной системы в Китае ставился уже не абстрактно-теоретически, а сугубо практически, в плане непосредственной подготовки к будущим выборам в парламент. Обсуждались, в частности, такие новые для Китая вопросы, как создание органов по обследованию населения для выявления будущего контингента избирателей, вопросы избирательного ценза, разделения страны на избирательные округа, методы баллотировки и голосования.
В результате деятельности конституционно-монархических организаций и пропаганды либеральной печати в стране продолжало нарастать петиционное движение, приобретая характер массовой кампании. Большую активность проявил руководимый Чжан Цзянем цзянсу-чжэцзянский центр. В начале 1908 г. лидеры Объединенного общества по подготовке конституции обратились к конституционным организациям других провинций с предложением направить объединенную делегацию в Пекин для подачи коллективных петиций в Цензорат. Это предложение нашло живейший отклик. В августе 1908 г. конституционалисты Хубэя, Хунани, Гуандуна, Хэнани, Аньхуэя и других провинций направили своих делегатов в Пекин. Под петициями стояли многочисленные подписи представителей либерально-шэныниских, торгово-предпринимательских кругов и других социальных групп: 18 тысяч от Чжэцзяна, 11 тысяч от Гуандуна, более 4 тысяч от Цзилиня, более 2 тысяч от Шаньдуна, даже более 1 тысячи от представителей «восьмизнаменных» маньчжуров.
Хотя конституционалисты уверяли цинское правительство, что «конституция поможет избежать хаоса революции и укрепит авторитет маньчжурского императора», цинский двор считал, что петиционная кампания в провинциях с требова¬


Глава 15. Либерально-конституционное движение
483
нием скорейшего введения конституции в Китае является «недозволенным актом» и может нанести ущерб его интересам. Летом 1908 г. Цины нанесли свой первый контрудар по конституционно-монархическому движению, избрав в качестве мишени группировку Лян Цичао. В августе 1908 г. был издан указ о запрещении деятельности Ассоциации по изучению политических проблем. Одновременно были усилены цензурные ограничения в отношении либеральной прессы.
Однако запретив деятельность Ассоциации, цинское правительство не рискнуло распространить репрессии на конституционные организации в провинциях, которые формально с ней не были связаны. Лидеры этих организаций (Чжан Цзянь, Тан Шоуцянь), принадлежавшие к торгово-предпринимательским и ли- берально-шэныниским кругам, обладали значительным влиянием на местах и поддерживали тесные связи с верхушкой провинциальной бюрократии, тем более что многие китайские наместники и губернаторы в это время оказывали нажим на цинский двор в конституционном вопросе. В частности, в августе 1908 г. в Пекин были посланы телеграммы с просьбой ускорить процесс конституционных преобразований от губернаторов Цзянсу, Чжэцзяна, Фуцзяни, Гуандуна, Шаньдуна, наместника северо-восточных провинций и др.
Стремясь разрядить политическую атмосферу в стране и в известной мере нейтрализовать оппозицию либеральных кругов, Цины предприняли очередной конституционный маневр. В сентябре 1908 г. они опубликовали подготовленный Комиссией конституционных реформ проект «Основных положений конституционных законов», а также программу конституционных преобразований, рассчитанную на девять лет. Согласно этой программе, цинское правительство обещало созвать парламент и ввести конституцию в 1916 г. В соответствии с проектом «Основных положений конституционных законов» парламент наделялся лишь совещательными функциями, а император сосредоточивал в своих руках все виды власти - законодательную, исполнительную и судебную. За маньчжурским императором закреплялось право созыва и роспуска парламента, назначения и смещения сановников, а также высшая военная власть. «Конституционный проект» 1908 г. лишь закреплял права маньчжурского монарха, окружая их конституционным ореолом. Конституции и парламенту отводилась сугубо декоративная роль. Такая программа не могла стать базой для политического компромисса с либеральной оппозицией. Конституционный конфликт оставался неразрешенным.
Конституционное движение в преддверии революции (1909-1911)
К концу 1908 г. произошла перегруппировка сил в цинской верхушке. В ноябре 1908 г. почти одновременно сошли со сцены вдовствующая императрица Цыси и император Гуан-сюй. (По всей вероятности, Цзайтянь был отравлен по


484
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
приказу дворцовой камарильи, которую страшила перспектива повторения «ста дней» реформ.) На престол был возведен трехлетний племянник Гуань-сюя- Пуи (девиз лет правления Сюань-тун). Регентом при малолетнем императоре стал его отец - великий князь Чунь (Цзайфэн).
После смерти Цыси маньчжурский двор во главе с новым регентом еще более активно взял курс на вытеснение крупной китайской бюрократии и концентрацию всей военно-политической власти в руках маньчжурской правящей верхушки. Первым шагом нового регента явилось отстранение от власти Юань Шикая, бывшего тогда членом Военного совета, - под предлогом «болезни ног» он был фактически сослан в Чжэндэ (пров. Хэнань). В январе 1909 г. двор сместил Сюй Шичана с поста наместника северо- восточных провинций, назначив на него маньчжура Силяна, а в июле 1909 г. маньчжуру Дуаньфану был предоставлен пост наместника столичной провинции Чжили.
В июле 1909 г. императорским указом регент великий князь Чунь присвоил себе звание верховного главнокомандующего вооруженными силами Китая. В октябре 1909 г. и в марте 1910 г. братья регента - великие князья Цзайсюнь и Цзайтао были посланы в Европу и Америку во главе специальных военных миссий; сразу же по возвращении Цзайсюнь был назначен министром военно- морского флота, а Цзайтао получил пост начальника генерального штаба.
Одновременно с этим цинская верхушка стремилась сконцентрировать в своих руках контроль над финансами. В апреле 1910 г. произошел серьезный конфликт между Цинами и провинциальной бюрократией в связи с попытками двора увеличить поступления в казну от соляного налога. Под предлогом централизации финансовой системы в Пекине было учреждено главное управление по соляным делам, непосредственно подчиненное министерству финансов во главе с великим князем Цзайцзэ. Цины не решились потребовать от наместников и губернаторов передачи в казну всей суммы соляного налога, но они установили жесткий контроль над налоговыми поступлениями и отчислениями в пользу местных властей. Попытки цинского правительства увеличить таким образом доходы государственной казны вызвали активные протесты провинциальной бюрократии. В итоге Цины подорвали ту систему политического управления страной, которая основывалась на разделении функций между группировками в правящем лагере и которая сохраняла определенное политическое равновесие в нем. Политическая изоляция правящих маньчжурских кругов еще более усилилась.
В этих условиях умеренная либеральная оппозиция продолжала искать выхода из кризиса на путях конституционного компромисса с цинским правительством. Одновременно она укрепляла связи с провинциальной китайской бюрокра¬
Сюй Шичан


Глава 15. Либерально-конституционное движение
485
тией. По мере того как выявлялся курс на «самоусиление» маньчжурских правящих кругов, эти связи приобретали все более определенный антицинский характер. Цины, таким образом, сами толкали либеральную оппозицию и связанную с ней провинциальную китайскую бюрократию на путь радикализации их политического поведения.
Новый этап в развитии конституционно-монархического движения был связан с деятельностью провинциальных совещательных комитетов (Цзыицзюй), создание которых было декларировано императорским указом еще в октябре 1907 г., однако только через полтора года, в марте 1909 г., Цины дали наконец указание провинциальным властям произвести выборы в комитеты. В создании провинциальных совещательных комитетов оппозиция увидела первый шаг к установлению компромисса с цинским режимом на базе учреждения конституционной монархии.
Выборы в совещательные комитеты были двухступенчатыми и проводились на основе жесткого избирательного ценза. Цинское правительство заранее определило для каждой провинции число избираемых депутатов. Всего в 23 провинциях надлежало избрать 1677 депутатов (фактически в первой сессии участвовало меньшее число депутатов, так как выборы в Синьцзяне были отменены). Число депутатов определялось либо в зависимости от размеров подати рисом (например, в провинции Цзянсу один депутат «стоил» 30 тыс. даней риса), либо в зависимости от числа кандидатов, выдержавших экзамены на звание сюцай (5% их общего числа). Маньчжурские «знаменные» войска занимали привилегированное положение - они могли посылать депутатов в зависимости от решения императорского наместника провинции - цзянцзюня. Таким путем цинское правительство стремилось обеспечить послушный ему консервативный состав совещательных комитетов.
Основную массу членов комитетов составляли шэныии, бывшие чиновники, предприниматели, представители новой интеллигенции, кандидаты на занятие чиновных должностей. Часть этой среды, уже втянувшейся в предпринимательскую деятельность, отражала интересы крайне слабой буржуазии. В целом по стране в выборах участвовало лишь около 2 млн. человек из 420 млн. жителей Китая. Комитеты могли обсуждать только сугубо местные вопросы, не касаясь политических и законодательных тем. Династия рассчитывала оттянуть время введения конституции и созыва парламента, частично успокоить оппозицию и поссорить последнюю с ее основным союзником - периферийной бюрократией.
На первой же всекитайской сессии совещательных комитетов в октябре 1909 г. разгорелась упорная борьба по экономическим вопросам. Существо выдвинутых в комитетах требований сводилось к упорядочению и унификации налоговой политики правительства, реформе товарно-денежного обращения, развитию торговли и предпринимательства. Предложения совещательных комитетов сводились к прекращению чрезмерной эмиссии медных и бумажных денег, установлению единой системы мер и весов, расширению сети банков. Во время прений в комитетах депутаты резко выступали против злоупотреблений чинов¬


486
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ничества, лихоимства и коррупции властей, требуя ликвидации средневековых преград развитию экономики. Депутаты, в частности, требовали ликвидации пошлины лицзинъ, незаконных таможенных застав, использования части налоговых поступлений на нужды местного самоуправления. Выдвигался ряд предложений по подъему местной промышленности, земледелия, торговли и транспорта. В комитетах раздавались призывы создавать общества поощрения земледелия, освоения пустующих земель, требования улучшить систему судоходства по рекам и каналам, организовать строительство железных дорог, расширить сеть общеобразовательных школ и высших учебных заведений.
Важной темой, обсуждавшейся в совещательных комитетах, являлся вопрос о привлечении капиталов китайских эмигрантов {хуацяо) для развития национальной промышленности. Фуцзяньский комитет специально поднял вопрос об «охране китайцев, живущих за границей»; комитет протестовал против дискриминационной политики в отношении китайцев в английских, французских и голландских владениях в Юго-Восточной Азии, требовал учреждения в соответствующих районах китайских консульств, которые защищали бы интересы китайских эмигрантов.
Депутаты требовали оградить отечественное предпринимательство от иностранной конкуренции, ограничить проникновение западных держав в Китай и лишить их тех привилегий, которые они приобрели по неравноправным договорам. Повышение таможенного тарифа в отношении иностранных товаров, ограничение иностранной торговли только открытыми портами, запрещение иностранцам приобретать недвижимость вне пределов сеттльментов, ограничение деятельности иностранных миссионеров, а также концессионной эксплуатации китайских горных богатств - таковы требования и предложения, которые пыталась реализовать через совещательные комитеты либеральная оппозиция.
Деятельность провинциальных комитетов способствовала существенным сдвигам в развитии конституционного конфликта. Их создание, по мнению либеральных кругов, открывало перспективу дальнейшего претворения курса умеренных реформ, обретения власти на местах, ограничения маньчжурского самовластия. Провинциальные комитеты, согласно этому мнению, реально приближали созыв парламента и принятие конституции, были первым шагом к мирному переходу верховной власти в руки либерально-конституционных кругов, началом выхода из кризиса, грозящего Китаю новой смутой. С одной стороны, комитеты способствовали консолидации сил и расширению базы конституционномонархического движения. Опираясь на них, либеральная оппозиция получала возможность оказывать более сильное давление на цинские правящие круги. В то же время деятельность совещательных комитетов углубила и расширила конституционный конфликт между либеральной оппозицией и цинским правительством.
Оппозиция пыталась придать совещательным комитетам контрольные, законодательные и исполнительные функции. Цины, в свою очередь, стремились превратить комитеты в «пятое колесо» монархического режима, допуская их


Глава 15. Либерально-конституционное движение
487
лишь постольку, поскольку они не нарушали их всевластия. Маньчжурский двор всячески старался свести деятельность провинциальных комитетов к обсуждению максимально ограниченного круга вопросов. В свою очередь, оппозиция стремилась выйти за рамки цинских ограничений и навязать свои решения местным чиновникам, даже взять под свой контроль ряд сфер местного управления. Однако периферийная номенклатура вовсе не хотела делиться властью с оппозицией. Именно на этом обстоятельстве попытались сыграть Цины, стремясь ограничить размах конституционного движения. Оппозиции пришлось отступить, чтобы не поссориться со своим мощным союзником - провинциальной бюрократией. В результате планы конституционалистов по превращению совещательных комитетов в органы своей власти на местах не удалось реализовать. В этих условиях вопрос о скорейшем созыве парламента и формировании ответственного правительства приобрел для лидеров либеральной оппозиции особую остроту.
Инициатива организации нового петиционного движения в поддержку этих требований принадлежала цзянсу-чжэцзянским торгово-предпринимательским кругам. В ноябре 1909 г. Чжан Цзянь в качестве председателя цзянсуского совещательного комитета выдвинул предложение создать общекитайский Объединенный совет провинциальных совещательных комитетов и обратиться к великому князю-регенту Чуню с коллективной петицией о сокращении установленного в 1908 г. девятилетнего срока подготовки конституции, об ускорении созыва парламента и учреждении ответственного кабинета министров.
Предложение Чжан Цзяня нашло живейший отклик у конституционалистов. В декабре 1909 г. представители совещательных комитетов от 16 провинций собрались в Шанхае и решили послать специальную делегацию в Пекин с такой петицией правительству о созыве парламента в 1911 г. Торгово-предпринимательские круги страны оказали единодушную поддержку этой инициативе, приурочив к моменту открытия совещания съезд представителей торгово-промышленных корпораций в Шанхае для разработки текста коллективной петиции с целью направления ее в Цензорат. В составлении и редактировании петиции участвовали Чжан Цзянь и другие лидеры Объединенного общества по подготовке конституции, которые настоятельно рекомендовали депутатам не возвращаться из Пекина до тех пор, пока регент не одобрит коллективной петиции.
Прибывшая в январе 1910 г. в Пекин делегация совещательных комитетов, возглавляемая председателем чжилийского комитета Сунь Хунъи, развернула активную деятельность. В столичной печати, а также на митингах, проходивших в клубах провинциальных землячеств, конституционалисты доказывали необходимость скорейшего созыва парламента и создания ответственного правительства. Делегаты посещали также членов Военного совета (великого князя Цина, На- туна, Дай Хунци), уговаривая их повлиять на регента. Конституционно-монархическая активность охватила значительные слои шэньшиской интеллигенции. Некоторые представители студенчества даже наносили себе раны и кровью писали обращения на имя регента с просьбой ввести конституцию. Однако под


488
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
предлогом того, что «немедленное открытие парламента привело бы к возникновению беспорядков и смуты», великий князь-регент Чунь отклонил петицию.
После этого делегация совещательных комитетов решила расширить масштабы петиционной кампании и усилить давление на Цинов. В феврале 1910 г. в Пекине для руководства петиционным движением было создано Общество скорейшего созыва парламента (Гохуэй цичэнхуэй), а затем на более широкой основе возник Союз единомышленников в борьбе за созыв парламента (Гохуэй цинъюань тунчжихуэй), который по замыслам его организаторов должен был стать ядром будущей конституционной партии. Чтобы расширить новую петиционную кампанию, устав Союза разрешал принимать в его ряды каждого, кто солидаризировался с лозунгом скорейшего созыва парламента. За границу были направлены представители для установления связей с китайской эмиграцией. Пропаганда конституционалистами необходимости реорганизации верховных органов цинской власти и создания ответственного правительства в сочетании с критикой политики правящих кругов объективно вливалась в общий поток требований преобразовать существующий строй, выдвигавшихся всеми фракциями антицинской оппозиции.
Вторая петиционная кампания длилась с февраля по июнь 1910 г. Конституционалистам удалось, опираясь на совещательные комитеты, значительно расширить масштабы петиционного движения. Пропаганда в печати, организация митингов, массовый сбор подписей, создание на местах филиалов Союза единомышленников, выпуск листовок, воззваний и брошюр с изложением программных требований - вся эта деятельность была направлена на создание политической атмосферы, в которой вторая петиция прозвучала бы достаточно весомо.
16 июня 1910г. лидеры делегации совещательных комитетов направили в Цензорат для передачи великому князю-регенту десять петиций, в которых по- прежнему настоятельно требовали скорейшего введения конституции и созыва парламента в 1911г. Под петициями было собрано около 200 тыс. подписей, в них содержалась резкая критика январского указа регента, отклонившего первую петицию, и выражалось беспокойство, что дальнейшее промедление с введением конституции будет способствовать мятежам и восстаниям и приведет страну к общему краху.
В ответ на это цинское правительство издало императорский указ, в котором заявляло, что «по вопросу о введении конституции необходимо соблюдать постепенность», и продолжало настаивать на созыве парламента в 8-й год правления Сюань-тун (1916). Таким образом, вслед за первой была отклонена и вторая петиция, причем императорский указ запрещал в дальнейшем представление в Цензорат каких-либо новых ходатайств.
Отказ регента удовлетворить требования, содержащиеся во второй петиции, вызвал сильнейшее недовольство и раздражение в либеральных кругах. В июле- августе 1910 г. Лян Цичао опубликовал ряд статей (в частности - «Нет оправдания правительству, которое препятствует созыву парламента» и «Обращение к


Глава 15. Либерально-конституционное движение
489
соотечественникам по вопросу о сроках созыва парламента»), в которых он вновь подвергал резкой критике политику цинского правительства в конституционном вопросе. Он считал, что «за последние годы под видом подготовки конституции осуществлялась политика централизации власти, которая по форме как будто соответствовала конституционным преобразованиям, но по существу была совершенно противоположна им».
Тогда же при содействии местных властей конституционалистам удалось, несмотря на запрещение правительства, развернуть в провинциях новую петиционную кампанию. В Пекине был создан центральный орган конституционного движения - ежедневная газета «Гоминь гунбао», которая издавалась заметным тиражом и распространялась через совещательные комитеты по провинциям. Основные усилия конституционалистов в этот период были направлены на то, чтобы расширить свои ряды, создав своего рода «политическую армию» конституционно-монархического движения. На совещании делегатов совещательных комитетов в Пекине было принято решение о более активном вовлечении в движение торгово-предпринимательских кругов и даже представителей крестьян и рабочих. В многочисленных воззваниях, которые распространялись не только через либеральную прессу, но часто вывешивались прямо на стенах домов в городах и предместьях, содержались призывы к населению вступать в члены Союза единомышленников и активно включаться в конституционное движение.
Третья петиционная кампания развертывалась в обстановке резкого обострения международного положения Китая. Китайскую общественность потрясла аннексия Кореи Японией в августе 1910 г. Это послужило новым стимулом для расширения движения за скорейший созыв парламента как средство спасения Китая от подобной участи. Один из руководителей Союза единомышленников Сунь Хунъи опубликовал специальное воззвание, в котором заявлял, что населению Китая грозит гибель, и призывал «объединить народные силы и принять меры к защите страны». Он предлагал не выходить за рамки петиционной деятельности, выражая надежду на поддержку «дружественных держав». Одновременно оппозиция решилась прибегнуть к угрозе объявления экономического бойкота и политической обструкции мероприятий правительства. Стремясь во что бы то ни стало добиться уступок от Цинов, руководители движения объявили, что в случае нового отказа принять петицию, они выдвинут лозунг неуплаты налогов и распустят совещательные комитеты.
Очередную поддержку конституционалистам оказала провинциальная бюрократия, недовольная финансовыми и военными мероприятиями регента великого князя Чуня. В сентябре-октябре 1910 г. группа китайских наместников и губернаторов направила в адрес маньчжурского правительства ряд коллективных петиций и телеграмм с требованием скорейшего созыва парламента и создания ответственного кабинета. В них высказывалось беспокойство по поводу растущего брожения в стране и предлагались меры нейтрализации оппозиции либеральных кругов.


490
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В октябре 1910 г. депутаты совещательных комитетов, собравшиеся в Пекине, подали в Цензорат третью петицию, в которой вновь настаивали на проведении первой сессии парламента в 1911 г. и формировании ответственного правительства. Аналогичная петиция поступила в Верховную совещательную палату. Петиция отражала все более усиливающееся беспокойство оппозиции в связи с ухудшением внешнеполитического положения Китая и учащением беспорядков в стране. Вопрос о скорейшем созыве парламента поднимали и на открывшейся в октябре 1910 г. второй сессии совещательных комитетов. Новой трибуной оппозиции стала открывшаяся в Пекине осенью 1910 г. первая сессия Верховной совещательной палаты (Цзычжэнъюань) - своего рода «предпарламента». Палата наполовину состояла из представителей совещательных комитетов, наполовину из лиц, назначенных регентом; ее прерогативы не могли выходить за рамки чисто совещательных функций. Попытки правительства вынести на обсуждение палаты второстепенные вопросы натолкнулись на резкое противодействие выборных депутатов. После ряда бурных заседаний палата решила поддержать третью петицию о скорейшем созыве парламента и создании ответственного правительства.
Стремясь смягчить оппозицию в обстановке нараставшего кризиса, цинское правительство пошло на вынужденные уступки: 4 ноября 1910 г. был издан императорский указ, в котором содержалось обещание открыть парламент в 5-й год правления Сюань-тун (в 1913 г.), приблизив на три года срок созыва парламента. Цины рассчитывали получить от совещательной палаты одобрение проекта бюджета, предусматривавшего новое значительное увеличение налогов. В указе в качестве предварительных мер намечалось «разработать и ввести в действие новое положение о чиновниках, а также в виде опыта сформировать кабинет министров». Расчет маньчжурского двора состоял в том, чтобы ответственный кабинет из маньчжурских князей стоял бы фактически над будущим парламентом.
После опубликования императорского указа 4 ноября 1910 г. цинское правительство, считая, что оно сделало максимальную уступку либеральной оппозиции, приняло решительные меры, чтобы прекратить петиционное движение. Новый срок созыва парламента объявлялся окончательным, нарушителей порядка предписывалось строго наказывать.
Издание указа о приближении сроков созыва парламента, а также предупреждение Цинов о возможных репрессиях вызвали раскол внутри движения конституционалистов. Лидеры цзянсу-чжэцзянского центра, группировавшиеся вокруг руководимого Чжан Цзянем Объединенного общества по подготовке конституции, хотя и не были удовлетворены новыми сроками введения конституции, решили дождаться нового благоприятного момента для очередных ходатайств. Союз единомышленников, в котором они занимали руководящие позиции, в специальном обращении призывал прекратить петиционную кампанию. Фактически после указа 4 ноября первая объединенная делегация совещательных комитетов распалась, а Союз единомышленников в борьбе за созыв парламента утратил свою ведущую роль.


Глава 15. Либерально-конституционное движение
491
Другая группировка конституционалистов, возглавляемая Тан Хуалуном (Хубэй), Тань Янькаем (Хунань), Пу Дяньцзюнем (Сычуань), продолжала считать, что «правительство не выполнило воли народа, отказавшись созвать парламент в 1911 г.». В декабре 1910 г. эта группа выступила с призывом направить очередную, четвертую петицию в Цензорат. Этот призыв нашел особенно широкий отклик в Северо-Восточном Китае. В начале декабря депутаты совещательных комитетов «трех восточных провинций» организовали в Шэньяне массовые шествия к резиденции наместника Силяна. Вслед за тем они прибыли в Пекин, намереваясь вручить великому князю-регенту новую петицию о скорейшем созыве парламента. Один из руководителей движения Вэнь Шилинь создал в Тяньцзине Национальный союз студентов и обратился к учащимся всей провинции с призывом прекратить занятия в случае очередного отказа правительства.
Маньчжурский двор принял решительные меры против попыток организовать новое петиционное движение. Пекинская полиция получила приказ арестовать представителей «трех восточных провинций» и выслать их из столицы. Наместники и губернаторы получили приказ предостеречь совещательные комитеты от посылки впредь делегатов в Пекин. Нарушителей порядка предлагалось арестовывать и строго карать. В январе 1911 г. был арестован и сослан в Синьцзян организатор петиционной кампании в Тяньцзине Вэнь Шилинь. Таким образом, из-за раскола либеральной оппозиции Цинам удалось сбить петиционную волну и расправиться с наиболее активными конституционалистами.
После провала четвертой петиционной кампании в декабре 1910 г. в редакции газеты «Гоминь гунбао» состоялось совещание группы наиболее радикально настроенных деятелей пекинской делегации. На совещании было принято негласное решение о переносе деятельности на периферию, где радикальные конституционалисты решили готовиться к силовому варианту развития события - насильственному свержению цинской власти и провозглашению независимости провинций.
Пообещав создать парламент в 1913 г., маньчжурский двор стремился его заранее предельно обессилить и не допустить создания ответственного перед ним кабинета министров. Для этого маньчжуры в мае 1911 г. произвели реорганизацию правительства. Ликвидировав явно архаичные учреждения (Военный совет и Государственную канцелярию), они срочно создали «современный» кабинет министров. Последний состоял преимущественно из маньчжуров - великих князей, родственников императорской фамилии. Во главе кабинета министров стоял великий князь Цин, бывший председатель Военного совета. Маньчжуры оставили за собой все ключевые министерства: финансов, военное, морское, земледелия, промышленности и торговли, внутренних дел. Хотя во главе министерства иностранных дел стоял китаец (Лян Дуньянь), «главноуправляющим» оставался все тот же великий князь Цин. Кроме того, китайцам достались министерство просвещения (Тан Цзинчун) и министерство почт и сообщений (Шэн Сюань- хуай). Министерства чинов и церемоний упразднялись.


492
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В положении о кабинете министров не предусматривалось его ответственности перед будущим парламентом, зато подчеркивалось, что председатель кабинета «следует предначертаниям верховной власти», т.е. императора. Положение предоставляло председателю кабинета министров право руководства мероприятиями высших провинциальных властей (наместников и губернаторов), право отмены их распоряжений. Таким образом, маньчжур - великий князь Цин становился полновластным главой всей провинциальной бюрократии, которая в значительной степени была представлена китайцами.
Одновременно с созданием кабинета министров Цины организовали Бидэ- юань (Верховный тайный совет) (взамен упраздненного Военного совета), куда вошли все видные представители консервативной маньчжурской клики. Состав совета был расширен до 32 человек.
Майский указ вызвал бурное негодование оппозиции, попытавшейся изменить ситуацию мирными средствами. В мае 1911 г. Чжан Цзянь и группа его сподвижников из числа цзянсу-чжэцзянских конституционалистов направила регенту коллективное послание, предостерегая его от «игры судьбами страны». Ссылаясь на факты из эпохи Сянь-фэн- Тун-чжи (1851-1874), когда «на государственной службе использовались китайские министры, имеющие жизненный опыт и знания», авторы послания убеждали его изменить политику «выдвижения маньчжуров в ущерб китайцам».
В июне 1911 г. Чжан Цзянь, предприняв специальную поездку в Пекин, добился личной аудиенции у регента, прося его принять меры для «умиротворения страны». Чжан Цзянь предлагал также стимулировать развитие торговли и оживить деятельность финансовых органов. Беседа с великим князем Чунем не привела, однако, к каким-либо изменениям в политике правящей верхушки.
Летом 1911 г. в Пекин опять съехались представители провинциальных совещательных комитетов во главе с председателем хунаньского комитета Тань Янькаем. В мае-июле члены второй объединенной делегации дважды направляли в Цензорат коллективные петиции, в которых требовали изменить состав кабинета министров, удалив из него членов императорской фамилии. В петициях акцентировался вопрос о недопустимости пребывания на посту председателя кабинета какого-либо родственника императора.
Однако маньчжуры по-прежнему не шли навстречу конституционно-монархическим кругам. Предпринятый демарш конституционалистов они объявили посягательством на прерогативы монарха и все оставили на своих местах.
В этой обстановке либерально-реформаторское крыло оппозиции, возглавляемое Лян Цичао, предполагало решить конституционную проблему, выдвинув идею дворцового переворота. Лян Цичао начал активную подготовку дворцового заговора. В дворцовой гвардии в течение ряда месяцев вели пропаганду его агенты; предполагалось также опереться на братьев покойного императора Гуан- сюя- великих князей Цзайтао и Цзайсюня, использовав их личную вражду с великим князем Цином и регентом. Вне столицы сторонники Лян Цичао установили связи с командиром 6-й дивизии «новой армии» в Баодине У Лучжэнем


Глава 15. Либерально-конституционное движение
493
(в 1900 г. он участвовал в восстании «Армии независимости» в Ханькоу и уже тогда был связан с Лян Цичао). Вступив в столицу, дивизия У Лучжэня должна была поддержать переворот. Реорганизовав цинское правительство и назначив Цзайтао премьер-министром, сторонники Лян Цичао рассчитывали поставить маньчжурскую правящую верхушку под свой полный контроль и добиться проведения такого курса, который бы обеспечил их интересы и стабилизировал обстановку в стране. (Вооруженное выступление в Учане в октябре 1911 г. спутало эти планы.)
На более широкой основе после маньчжурских демаршей организовала свою деятельность либеральная оппозиция и в провинциях. Видя, что договориться с цинским режимом невозможно, конституционалисты отказались от практики проведения петиционных кампаний и стали готовиться к новому столкновению с династией. Под флагом подготовки к будущим выборам в парламент либеральный лагерь развернул активную деятельность по созданию конституционной партии и сплочению своих рядов во всекитайском масштабе. Опорой этому движению служили провинциальные совещательные комитеты и различные конституционные общества. Еще в декабре 1910 г. на базе Союза единомышленников была создана так называемая Объединенная имперская партия (Диго тунъ- идан), а в июне 1911 г. в связи с организацией второй объединенной делегации совещательных комитетов в Пекине возникло Общество друзей конституции (Сяньюхуэй). Главной их целью стало организационное объединение всех оппозиционных кругов на единой политической платформе: упрочение конституционно-монархического режима, создание кабинета министров, ответственного перед парламентом, упорядочение провинциального управления, развитие общественной экономики, согласование внешней политики с национальными требованиями. Консолидация либеральной среды подхлестывалась нарастанием общего кризиса в стране. Чувствуя приближение новой смуты, конституционалисты стали всемерно укреплять свои связи с наместниками и губернаторами провинций. В июне 1911 г., направляясь в Пекин, Чжан Цзянь специально сделал остановку в Чжэндэ (Хэнань) и установил тайные связи с опальным Юань Шикаем, фактическим лидером Бэйянской милитаристской группировки, находившимся там в ссылке. Между ними обсуждались вопросы «о политическом кризисе в стране и методах умиротворения (народа)». В дальнейшем их контакты продолжились через доверенных лиц Юаня в Тяньцзине и Шанхае.
Хугуанский кризис —
пролог Синьхайской революции
Летом-осенью 1911 г. масштабы кризиса во взаимоотношениях цинской власти и оппозиции еще более расширились в связи с попытками маньчжурского двора, прибегнув к иностранным займам, взять под свой контроль строительство Хугуанских железных дорог. Развитие этого конфликта значительно расширило масштабы антицинского протестного движения.


494
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Английская карта железных дорог. 1908 г.
Гигантский проект строительства Хугуанских железных дорог, которые должны были соединить глубинную провинцию Сычуань с портами на Янцзы (Ханькоу) и на побережье (Гуанчжоу), первоначально предполагалось реализовать за счет правительственных субсидий. Однако их для этих целей оказалось явно недостаточно. Для привлечения дополнительных средств в Сычуани, Хубэе, Хунани и Гуандуне были выпущены акции специального железнодорожного займа и организован сбор средств по подписке среди торговцев, предпринимателей и крупных землевладельцев-шэяьшг/. Кроме того, все налогоплательщики были обложены дополнительным сбором в виде паевых взносов на железнодорожное строительство.
Провинциальные управления по сбору налогов распределяли суммы этих взносов, исходя из общих сумм налогов на сдаваемые в аренду земли, а также налогов на соль, жилье. Практически все жители этих провинций, получающие доход стоимостью свыше 10 даней риса, должны были дополнительно, сверх обычных налогов, отчислять ежегодно 3% в фонд железнодорожного строи¬


Глава 15. Либерально-конституционное движение
495
тельства. Правительство выпустило специальные акции - «рисовые», «соляные», «подворные». Таким образом, пайщиками железнодорожного строительства стало большинство населения провинций Сычуань, Хубэй, Хунань и Гуандун.
В 1907 г. государственно-частная компания по строительству Хугуанских железных дорог фактически превратилась в частное акционерное предприятие. Руководство в нем принадлежало торгово-предпринимательским кругам и местным гиэныии - представителям лагеря либералов-конституционалистов. Однако строительство дороги шло медленно: не хватало средств, материалов, квалифицированных кадров, мешали взяточничество и коррупция, царившие в компании, произвол местной администрации.
Весной 1911 г. банковский консорциум четырех держав, в который входили Англия, Франция, Германия и США, предложил цинскому правительству заем для строительства Хугуанских железных дорог и превращения частного акционерного предприятия в государственную компанию. Стороны достигли полного взаимопонимания: западные державы рассчитывали таким путем приобрести выгодную сферу для инвестиции своих капиталов; династия же в результате этой сделки получала на свои нужды большие средства и при этом рассчитывала ослабить позиции периферийных властителей долины Янцзы и Южного Китая.
9 мая 1911г. цинское правительство опубликовало указ о национализации Хугуанских железных дорог. Маньчжур Дуаньфан был назначен верховным комиссаром (дубанъ) по руководству строительством Гуанчжоу-Ханькоуской и Сычуань-Ханькоуской железных дорог. Одновременно всем провинциальным властям было дано предписание изъять из обращения железнодорожные коммерческие акции. 20 мая 1911 г. министр почт и сообщений цинского правительства Шэн Сюаньхуай подписал с представителями банковского консорциума четырех держав официальное соглашение о предоставлении Китаю объединенного займа на сумму 5 млн.ф.ст. из 5% годовых. Обеспечением нового, хугуан- ского займа, формально предназначенного для строительства Хугуанских железных дорог, служили таможенные сборы лицзынъ и соляные сборы провинций Хубэй и Хунань. По условиям соглашения банковский консорциум сохранял за собой контроль над использованием займа и право технического надзора за строительством и эксплуатацией дорог со стороны иностранных специалистов. Державы тем самым прибрали к рукам строительство и управление дорогами.
Маньчжурское правительство проводило политику национализации Хугуанских железных дорог путем насильственного изъятия значительной доли частного капитала, уже вложенного в их строительство, сильно ущемляя интересы держателей акций. Крупные владельцы акций получали обратно только часть их номинальной стоимости. Мелкие, так называемые рисовые, подворные и другие акции, владельцами которых были крестьяне и мелкобуржуазные элементы города, по существу теряли свою силу и ничем не компенсировались. Чтобы помешать объединенным протестным действиям населения провинций, участвующих в строительстве Хугуанских железных дорог, цинское правительство уста¬


496
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
новило различные правила выкупа акций. Так, в Хубэе и Хунани некоторые акции подлежали выкупу полностью, но без выплаты процентов. Деньги, собранные с населения этих провинций на железнодорожное строительство, правительство обещало компенсировать государственными облигациями. В Гуандуне правительство выплачивало держателям акций 60% их стоимости наличными деньгами, а остальные 40% погашало беспроцентными облигациями, подлежащими выкупу казной в течение десяти лет после завершения строительства железной дороги. Наибольшие потери понесли акционеры провинции Сычуань- правительство соглашалось компенсировать облигациями лишь 4 млн. ляпов, вложенных в строительство дороги, остальная сумма (более 5 млн.) безвозвратно терялась акционерами.
Национализация Хугуанских железных дорог, предпринятая маньчжурами, нанесла еще один мощный удар не только по оппозиции, добивавшейся введения конституции, но и по составлявшим ее опору шэныии, землевладельцам, купцам и предпринимателям. Более того, она ударила по миллионам налогоплательщиков- крестьянам, ремесленникам, мелким торговцам, значительно расширив, таким образом, социальную базу антицинского протестного движения. Стало ясно, что династия в данном случае открыто пошла на удушение китайского предпринимательства в интересах «заморских варваров», фактически на предательство национальных интересов Китая.
Указ о национализации железных дорог и весть о подписании Хугуанского займа вызвали волну возмущения в четырех провинциях, где сразу же началось мощное движение протеста. Во многих городах развернулся бойкот иностранных товаров, повсеместно создавались различные патриотические общества и союзы, распространялись листовки и прокламации, устраивались митинги и шествия. В печати появились статьи с резкими нападками на политику правительства. Во главе движения встала либерально-конституционная оппозиция в лице провинциальных совещательных комитетов, которые повсеместно создавали общества по охране железных дорог, посылали своих представителей в Пекин, чтобы заявить протест цинскому правительству. Наиболее серьезные волнения против национализации железных дорог развернулись в провинции Сычуань, где растущее сопротивление политике двора начало перерастать рамки мирной оппозиции. В Чэнду торгово-предпринимательские круги призвали население отказаться выплачивать поземельный налог, а также не вносить специальные пожертвования для выплаты процентов по иностранным займам и в счет погашения ихэтуаньской контрибуции 1901 г. В ряде уездов провинции при поддержке тайных обществ состоялись вооруженные антиправительственные акции. Так возник опаснейший для маньчжуров Хугуан- ский кризис лета 1911 г.


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
497
Глава 16
Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
В конце XIX в. наряду с традиционными возбудителями беспорядков - врагами цинского режима (крестьянскими повстанцами и членами тайных обществ) у маньчжурской династии появился новый противник - революционеры-радикалы. Благодаря их деятельности в Китае началось формирование революционно-демократического лагеря. Поднявшись на волне антиманьчжурских национально-освободительных настроений, эти крайние радикалы взяли на вооружение лозунг «революционного изгнания маньчжуров».
Отправным моментом формирования будущих китайских революционеров стала капитуляция цинского режима в ходе франко-китайской войны 1884— 1885 гг. Более серьезной проверкой на прочность цинского режима и проводимой им политики «самоусиления» явилась японо-китайская война 1894-1895 гг. Военное поражение и подписание позорного Симоносэкского мира означали крах правительственного курса на «усвоение заморских дел» и «достижение силы и богатства».
90-е годы XIX в. ознаменовались всплеском политической активности китайской общественности - гиэныии и новой интеллигенции. Появление новых политических сил явилось прямым следствием продолжающегося процесса взаимодействия Китая с Западом. Своего рода отражением этого взаимодействия стала и проводимая режимом политика «самоусиления», в ходе которой в стране появились новые элементы экономической и социальной жизни - военная и гражданская фабричная промышленность, новые средства связи, новые специальные учебные заведения и на этой основе первые отряды новой китайской интеллигенции, которая начала воспринимать достижения западной общественно- политической мысли. Вместе с тем провал политики «самоусиления» не вызывал сомнений, однако неоднозначной оказалась реакция патриотически настроенной китайской интеллектуальной элиты на этот факт, на неспособность правящей цинской династии защитить страну от внешней агрессии и отстоять национальные интересы.
Возникшее на гребне патриотической активности движение реформаторов во главе с Кан Ювэем и его сторонниками провозгласило своими программными требованиями проведение целостной системы реформ широкого общественного масштаба, по существу комплексную модернизацию Китая, но в рамках сохранения цинской монархии и правящей маньчжурской династии Цин.
Одновременно с реформаторским шло формирование революционно-демократического лагеря. Оно началось в самой южной провинции Китая - Гуандун,


498
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
которая еще в XVI-XVIII вв. стала объектом иностранного проникновения, и на протяжении 90-х годов XIX в. ограничивалось средой гуандунцев и китайских эмигрантов гуандунского происхождения в некоторых странах (Гавайские о-ва, Япония). Зачинателем революционного движения стал представитель новой интеллигенции Сунь Ятсен (Сунь Исянь; литературный псевдоним Сунь Чжуншань, Сунь Вэнь). Выдающийся китайский революционер-демократ родился 12 ноября 1866 г. в уезде Сяншань провинции Гуандун в зажиточной крестьянской семье. Окончив традиционную китайскую школу, он был отправлен родителями на Гавайи, в Гонолулу, к старшему брату Сунь Мэю, который эмигрировал туда в поисках работы и сумел разбогатеть. Благодаря его финансовой поддержке Сунь Ятсен окончил английскую миссионерскую школу на Гавайских островах. В 1883 г., вернувшись в Китай, он продолжил образование в учебных заведениях Гуанчжоу и Сянгана (Гонконга), основанных английскими миссионерскими организациями. В 1887-1892 гг. он учился в Сянганском медицинском колледже. Получив европейское медицинское образование и диплом врача, Сунь Ятсен занялся медицинской практикой в близлежащей португальской колонии Аомэнь (Макао), однако из-за дискриминации местных властей был вынужден вернуться в Гуанчжоу.
Уже в этот период вокруг Сунь Ятсена сформировался небольшой кружок молодых людей - его будущих революционных сподвижников (Чэнь Шаобо, Чжэн Шилян, Ян Хаолин, Лу Хаодун, Ю Ле). Большинство из них получили европейское образование в Китае, учась у западных миссионеров, либо обучались за границей. Многие из них, в частности Сунь Ятсен, даже приняли христианство, служившее для них символом западничества. Знакомство с достижениями передовых капиталистических государств Европы и Америки, с их политическим строем, изучение западной истории и литературы расширяли кругозор этой молодежи, заставляли ее задуматься о путях развития Китая.
В годы учения на взгляды Сунь Ятсена и его друзей сильное влияние оказали работы сторонников реформ, выступивших с критикой правительственного курса «самоусиления», в частности труды Чжэн Гуаньина, Ван Тао, Хэ Ци. Призыв ранних реформаторов учиться у Запада, пропаганда достижений западной науки и совершенств общественно-политического строя буржуазных стран с энтузиазмом были восприняты первым поколением новой китайской интеллигенции. Сунь Ятсен был лично знаком со многими представителями раннереформаторской мысли. Например, Хэ Ци был его учителем в медицинском колледже в Сянгане; Чжэн Гуаньин, земляк Сунь Ятсена, был редактором его первых статей, помогал опубликовать их в шанхайских газетах.
В то же время на воззрения Сунь Ятсена и его единомышленников сильное влияние оказали и традиции стихийных антиманьчжурских выступлений китай¬


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
499
ского крестьянства, особенно рассказы о Крестьянской войне тайпинов. В студенческие годы друзья Сунь Ятсена называли его «вторым Хун Сюцюанем». Сам Сунь Ятсен отзывался о вожде тайпинов как о герое, смело восставшем против правления маньчжурской династии.
В конце 1893 г. под влиянием трудов ранних реформаторов Сунь Ятсен сформулировал программу возрождения страны, предусматривавшую умеренные реформы «сверху» под руководством опытного правительства. Они состояли в ограничении произвола и коррупции маньчжуро-китайских чиновников, содействии государства развитию торговли и промышленности, просвещении народа, снятии ограничений на издание литературы по вопросам политики, географии, юриспруденции, военного дела, отмене запретов на нововведения и критику властей. Свой план реформ он изложил в меморандуме «Послание Ли Хунчжану». Выдвигая в меморандуме программу буржуазного развития Китая, Сунь Ятсен надеялся склонить Ли Хунчжана к проведению коренных преобразований в стране, опираясь на новую китайскую интеллигенцию, осознавшую необходимость заимствования западных методов в политике, экономике и науке. Весной 1894 г. в сопровождении Лу Хаодуна Сунь Ятсен выехал на Север, чтобы попытаться лично вручить свое послание всесильному наместнику столичной провинции. Однако прибыв в Тяньцзинь и Пекин, друзья безуспешно пытались добиться аудиенции у Ли Хунчжана: вспыхнула война с Японией, и тот выехал к войскам. Меморандум Сунь Ятсена остался без ответа.
Первые поражения китайских войск в начавшейся летом 1894 г. войне с Японией еще раз показали полную неспособность маньчжурского правительства защищать национальные интересы Китая. Это привело Сунь Ятсена к выводу, что расчистить дорогу для развития страны и завоевать национальную независимость можно лишь активной борьбой за свержение маньчжурской монархии. Считая сложившуюся обстановку подходящей для свержения Цинов, Сунь Ятсен и его единомышленники приступили к созданию конспиративной революционной политической организации.
В августе 1894 г. Сунь Ятсен выехал на Гавайские о-ва, где завязал контакты с широким кругом китайских эмигрантов и начал вести антиманьчжур- скую агитацию. Ему удалось заручиться поддержкой влиятельных членов эмигрантской общины в Гонолулу и вожаков местного тайного общества. В ноябре 1894 г. на квартире одного из эмигрантов на конспиративном собрании, на котором присутствовало 20 человек, Сунь Ятсен объявил о создании Союза возрождения Китая (Синчжунхуэй). Тогда же были распределены обязанности между членами Союза и приняты программные документы, определявшие цели и задачи организации. «Декларация Союза возрождения Китая», написанная Сунь Ятсеном, отражала чувства глубокого патриотизма и тревоги за судьбы Китая. Организаторы Союза призывали всех китайцев, проживающих в Китае и за границей, объединиться для совместной борьбы ради спасения страны.


500
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В январе-марте 1895 г. Сунь Ятсен и его сподвижники организовали отделения Союза в Сянгане и Гуанчжоу, установив связи с местными тайными анти- маньчжурскими организациями. В руководстве Союза появились новые лидеры, представлявшие сянганскую интеллигенцию, - Ян Цюйюнь, Хуан Юншан и другие. Правление Союза находилось в Сянгане (Гонконге), укрываясь под вывеской фирмы «Цянь хэн». Название ее, составленное из названий гексаграмм «Книги перемен», означало: «Следуя велению Неба (г/лнь), придем к процветанию (хэн)». Следование «велению Неба» понималось, конечно, как избранный Союзом революционный путь.
Вокруг отделений Союза в Сянгане и Гуанчжоу к лету 1895 г. сгруппировалось уже несколько сотен человек. Их социальный состав был весьма пестрым - представители новой интеллигенции (врачи, адвокаты, преподаватели) и мелкобуржуазных торгово-предпринимательских кругов, испытывавших на себе гнет и произвол цинского режима. Участие в Союзе китайских эмигрантов, составлявших самую большую социальную группу (до 80% всех членов), ограничивалось в основном материальной помощью.
В своих программных документах первые китайские революционеры в общей форме выражали требования радикальных экономических преобразований, идеи политической и социальной демократии, в значительной мере повторявшие положения трудов ранних реформаторов. Декларация Союза призывала бороться за дело «восстановления Китая», т.е. за восстановление его государственного престижа. Это был лозунг защиты суверенитета Китая, а также достижения с помощью «науки о богатстве и могуществе» политического и экономического расцвета страны. В отличие от участников многих народных движений в Китае XIX в. и их прямых антииностранных призывов первые китайские революционеры в своих программных установках не афишировали лозунг борьбы против держав, по крайней мере старались не говорить о нем прямо. Они опасались, что иностранное вмешательство могло бы сорвать революцию в Китае, и рассчитывали на иностранную помощь в реализации своих революционных устремлений.
При вступлении в Союз письменно приносилась клятва, содержание которой сохранялось в глубочайшей тайне. В ней было четко сформулировано требование свержения цинской династии и создания демократических органов власти. Вступающие в Союз возрождения Китая давали обещание бороться «за изгнание маньчжуров, за возрождение Китая, за создание демократического правительства». Тезис об изгнании маньчжуров в клятве был выдвинут на первый план - речь шла не о частичных изменениях господствующего режима, а именно о свержении Цинов. Призыв к свержению маньчжурской династии вооруженным путем имел патриотическое звучание, был главным политическим требованием Союза возрождения Китая, коренным образом отличавшим его программу от платформы реформаторов.


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
501
Крайне малочисленные, но героически настроенные революционеры вступили в неравную схватку с цинским режимом. Весной 1895 г. на собрании членов Союза в Сянгане было принято решение об организации вооруженного выступления в Гуанчжоу. Подготовка к восстанию длилась полгода. Сунь Ят- сен и его сторонники стремились привлечь к участию в антиправительственном заговоре тайные антиманьчжурские общества (.хуэйданы), пытались наладить связи с армией. Восстание было намечено начать 26 октября в день праздника, когда совершались обряды поклонения божествам. Но Союзу возрождения Китая не удалось осуществить свои планы. К намеченному дню в Гуанчжоу прибыла только часть обещанных руководством тайных обществ отрядов. Власти сумели раскрыть подпольную организацию и сорвать намечавшееся выступление. Полиция арестовала около 70 участников готовившегося восстания, несколько членов Союза (Лу Хаодун и др.) были казнены. Сунь Ятсен был объявлен вне закона и с двумя друзьями бежал в Сянган, а затем в Японию, откуда переехал в США и Европу. В 1896 г. в Лондоне маньчжурские дипломаты завлекли его обманным путем в здание дипломатической миссии; его ожидала отправка в Китай (для этой цели было зафрахтовано специальное судно) и мучительная казнь. Лишь в результате многочисленных обращений и публикаций в английской прессе, инициированных общественностью, Сунь Ятсен был выпущен на свободу.
Пребывание Сунь Ятсена в Европе дало новый толчок развитию его политических взглядов. Усиленно занимаясь самообразованием в библиотеках Лондона, он значительно пополнил свои знания в области естественных и общественных наук. Все увиденное в США и Европе натолкнуло Сунь Ятсена на мысль о необходимости одновременного разрешения в Китае национального, экономического и политического вопросов, т.е. подвело его вплотную к основной идее его будущей программы «трех народных принципов».
Г оды, последовавшие после первого поражения, были, по словам Сунь Ятсена, самыми трудными и мучительными в истории революционного движения. После октябрьского разгрома 1895 г. Союз возрождения Китая как организационное целое на время перестал существовать. Союз потерял значительную часть своих членов, его отделения в Китае распались, от революционной организации отошли многие китайские эмигранты. В Китае после разгрома реформаторов во главе с Кан Ювэем воцарилась реакция.
Первые шаги к воссозданию революционной организации были предприняты после возвращения Сунь Ятсена из Европы (конец 1897 г.), когда он и его сподвижники восстановили отделения Союза в Токио и Иокогаме и открыли новое на Тайване. В 1898-1900 гг. центр деятельности китайских революционеров переместился в Японию, где к тому времени постоянно проживало около 10 тыс. китайцев. Японские политические круги не препятствовали этой деятельности, рассчитывая оказывать давление на внутренние дела Китая.
В 1899-1900 гг. революционеры сделали попытку создать базу для нового выступления на юге Китая. Им удалось установить связи с тайными обществами


502
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Южного и Центрального Китая - Саньхэхуэй (Общество триады) и Гэлаохуэй (Союз старших братьев). В частности, чтобы заручиться поддержкой тайных обществ в провинции Гуандун один из сподвижников Сунь Ятсена- Чэнь Шао- бо вступил в Саньхэхуэй, где его возвели в почетный ранг, дававший ему право руководить собратьями по обществу. Одновременно революционеры рассчитывали получить от Японии оружие и боеприпасы для своих повстанческих отрядов, а также надеялись на благожелательный нейтралитет Англии, обещая ей упрочение экономических и политических позиций в Китае после успешного переворота. Как и в дальнейшем, их внешнеполитические установки и озабоченность были направлены на то, чтобы воспрепятствовать созданию единого фронта западных держав с Цинами.
Восстание ихэтуаней и интервенция восьми держав внесли значительные изменения в реализацию планов революционеров. Они резко отрицательно отнеслись к ихэтуаням, видя в их выступлении бунт отсталой массы, инспирированный Цинами и направленный против достижений западной цивилизации. Захват Пекина союзными войсками интервентов и начавшееся мирное урегулирование конфликта между цинским двором и державами прервали переговоры Союза возрождения Китая с представителями Англии и Японии.
Несмотря на это, в августе 1900 г. Союз возрождения Китая совместно с тайным обществом Саньхэхуэй организовал массовое восстание в приморских уездах вокруг Гуанчжоу под руководством Чжэн Шиляна. Под знаменами местных хуэйданов за оружие взялись 20 тыс. человек. Однако через месяц после начала боевых действий из-за недостатка продовольствия восстание захлебнулось. Одновременно сорвалось подготовленное Тан Цайчаном вооруженное выступление левого крыла реформаторов в Хунани, выступивших за насильственное установление конституционной монархии во главе с легитимным цинским императором Гуан-сюем. Штаб подпольной «Армии независимости» (Цзылицзюнь) в Ханькоу был разгромлен властями, а его руководство казнено.
* * *
Капитуляция цинского двора перед западными державами в 1900-1901 гг., обстановка всеобщего недовольства политикой династии Цин, престиж которой и так уже был подорван в глазах ее подданных ихэтуаньской катастрофой, ускорили процесс дальнейшего развития и оформления радикально-революционной оппозиции. Расширилась социальная база антиправительственных сил. На путь антиманьчжурской борьбы переходят значительные группы патриотической интеллигенции, антиманьчжурски настроенные ьиэныии и помещики. Начало XX в. характеризовалось постепенной, но все более убыстряющейся радикализацией взглядов и настроений передовых людей Китая. Наряду с Союзом возрождения Китая возникли новые революционные организации и центры. К 1901— 1904 гг. помимо южного (сянган-гуанчжоуского) плацдарма радикальной оппозиции в Китае складываются еще два очага революционного движения: хубэй-


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
503
хунаньский с организациями Хуасинхуэй (Союз обновления Китая) и Кэсюэ бусисо (Школа дополнительных знаний) и восточноприморский (шанхайский) с организацией Гуанфухуэй (Союз возрождения славы Китая).
Новые революционные группы и организации возникли в первые годы XX в. прежде всего в среде китайской эмиграции и студенчества в Японии. Относительная свобода политической деятельности, стремление японских правящих кругов так или иначе использовать революционные силы в Китае для достижения своих целей создавали для этого благоприятные условия. Сказывалось и влияние лидеров революционеров - Сунь Ятсена, Чжан Тайяня и других, эмигрировавших после 1900 г. в Японию. Чаще всего революционные организации в Японии создавались вокруг журналов и газет революционного направления, значительно расширивших в эти годы свою антицинскую пропаганду.
Так, весной 1901 г. группа участников восстания «Армии независимости», бежавших после поражения восстания в Японию (Цинь Лишань, Цзи Юаньчэн и др.), начали издавать в Токио журнал «Гоминьбао» («Нация»). Позиция журнала была резко антиманьчжурской. На его страницах была опубликована статья Чжан Тайяня «Толкую слово „месть маньчжурам44», призывавшая к свержению Цинов. Журнал призывал отбросить лозунг конституционной монархии во главе с Гуан-сюем, который пропагандировали реформаторы и сторонники Партии защиты императора. Стремясь расширить и углубить антиманьчжурские настроения в студенческой среде, Чжан Тайянь и редактор «Гоминьбао» Цинь Лишань в марте-апреле 1902 г. выступили инициаторами организации митингов «в память 242-й годовщины гибели последнего китайского императора династии Мин», которые намечалось провести в Токио и Иокогаме. Японские власти запретили митинги, но подготовка к ним и прокламация, написанная Чжан Тай- янем, оказали серьезное влияние на распространение среди китайских студентов в Японии антиманьчжурских идей.
В конце 1902 г. радикальные группы в среде китайских землячеств приступили к изданию собственных журналов. Хунаньские студенты начали издание журнала «Юсюэ ибянь» («Журнал переводов „Странствующие ученые44»), в котором были помещены переводы работ по истории Великой французской революции, по истории и философии Западной Европы, выдержки из японской прессы. Затем в 1903 г. появились журналы хубэйцев «Хубэй сюэшэн цзе» («Мир хубэйских студентов») и студентов из провинции Цзянсу - «Цзянсу», ежемесячник «Чжэцзянчао» («Чжэцзянский прибой»), журнал «Чжимо» («Слово Чжили»). Подавляющее большинство новых китайских журналов, издававшихся в Японии, чрезвычайно быстро перешло к пропаганде требования свергнуть Цинов.
Весной 1903 г. в связи с агрессивными действиями Франции на юге Китая и России в Маньчжурии представители китайских землячеств в Японии выступили с патриотическим призывом организовать вооруженный отпор агрессорам и создать для этой цели китайский добровольческий корпус «Студенческая армия» - «Отряды отпора Франции» и «Отряды отпора России», которые должны


504
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
были выехать в Китай и принять участие в боях с иноземными захватчиками. Студенты обратились к Юань Шикаю с просьбой вести решительные действия против врагов. Были выделены делегаты для поездки в Китай, также направлены телеграммы в различные города с призывом поддержать выступление.
Летом-осенью 1903 г. в Японии китайские студенты- хунаньцы - Хуан Син, Чэнь Тяньхуа, Ян Шоужэнь, Сун Цзяожэнь и другие, входившие в редакцию молодежного журнала хунаньцев «Юсюэ ибянь», а также в «Студенческую армию», решили создать в Токио тайную анти- маньчжурскую организацию Хуасинхуэй (Союз обновления Китая). Главой этого союза был избран Хуан Син. Он родился в 1874 г. в г. Чанша в семье начальника уезда, получил ученую степень сюцай и после окончания колледжа Лянху, открытого в г. Учан Чжан Чжидуном, продолжил образование в Японии. Зимой 1903/1904 г. руководство новой революционной организации и группа ее членов вернулись из Японии в Хунань, где весной 1904 г. в столице провинции г. Чанша новая организация была окончательно конституирована. Хуан Син ведал вопросами организации и военного дела. Его революционная стратегия принципиально не отличалась от той, которой руководствовались предшествующие революционные группы: он собирался создать в Хунани и соседних провинциях заговорщическую сеть, поднять восстание силами хуэйданое и распропагандированных воинских частей, освободить какую-то территорию, сделав ее опорной базой в войне против Цинов. Хотя Союз обновления Китая не имел каких-либо программных документов, антицинские памфлеты его членов - известных публицистов Чэнь Тяньхуа, Ян Шоужэня («Набат поколения», «Оглянись!») - пользовались особой популярностью. Написанные разговорным языком, с вкраплениями стихов для чтения- речитатива, популярного среди неграмотных масс, они были основным пропагандистским материалом многих антиманьчжурских организаций накануне Синьхайской революции. Характерно, что в памфлетах Чэнь Тяньхуа в сочетании с лозунгами республики и буржуазных преобразований открыто выдвигались требования пересмотра неравноправных договоров и восстановления полной независимости Китая, более того - призывы к открытой вооруженной борьбе против иностранных агрессоров.
Почти одновременно с деятельностью Союза обновления Китая в соседней провинции Хубэй в Учане возникла еще одна антиманьчжурская организация во главе с У Лучжэнем. В борьбе против маньчжуров хубэйцы предполагали использовать армию. С этой целью сам У Лучжэнь уехал на учебу в офицерскую
Чэнь Тяньхуа
Сун Цзяожэнь


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
505
Хуан Син и другие деятели Союза обновления Китая в Токио в 1905 г.
школу в Японию. А его сподвижники поступили на службу офицерами во вновь создаваемые армейские провинциальные части. В апреле 1904 г. они решили создать революционную организацию в Хубэе из узкой группы младших офицеров и солдат учанского гарнизона. Легальным прикрытием организации служила Школа дополнительных знаний, где под видом пополнения образования офицеров и солдат велась антицинская пропаганда. Между хунаньскими и хубэйскими революционерами возникли определенные контакты и даже договоренность о совместном антиправительственном выступлении.
Руководители Союза обновления Китая намеревались организовать вооруженное выступление в Чанша в октябре 1904 г., приурочив его к 70-летию императрицы Цыси, захватить правительственные учреждения, арсенал, набрать солдат в революционную армию и двинуться в соседние провинции (прежде всего в Хубэй и центральный город этой провинции Ухань - местопребывание хубэй-хунаньского наместника), где, как они надеялись, возникнут ответные антиманьчжурские выступления. В качестве ударной силы руководители рассчитывали использовать тайные общества. С этой целью Хуан Син установил личный контакт с самым известным хуэйданским лидером Союза старших братьев в провинции Хунань - Ma Фуи, участвовавшим еще в движении Тан Цайчана в 1900 г. Однако за десять дней до восстания план выступления, состав и цели организации стали известны властям. Помещение штаб-квартиры было захвачено, власти объявили о розыске членов Союза. Лидер хунаньского Союза старших братьев Ma Фуи позже (в марте 1905 г.) был схвачен и казнен. Хуан Син, Чэнь Тяньхуа, Сун Цзяожэнь и ряд других руководителей бежали на территорию международного сеттльмента в Шанхае, а затем в Японию. Лидеры хубэйских революционеров, заблаговременно извещенные о провале заговора в Чанша, на время прекратили свою деятельность, чтобы избежать репрессий.


506
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
В 1900-1904 гг. наряду с провинцией Гуандун, ху- 5эй-хунаньским районом и Японией заметным центром )бщественной активности в Китае стал Шанхай с прилегающими к нему районами провинций Цзянсу и Чжэ- дзян. В эти годы здесь возникло несколько обществен- ю-политических и просветительских организаций, став- лих важными центрами антиправительственной пропаганды, - Китайский союз просвещения, Патриотиче- :кое общество учащихся, Союз национального военного обучения. Именно в Шанхае в этот период развернулась деятельность видных идеологов и пропагандистов политического обновления Китая - Цай Юаньпэя, Чжан Тай- яня, Цзоу Жуна.
Известный ученый и педагог Цай Юаньпэй, родившийся в семье управляющего меняльной конторы и ставший основателем и главой Китайского союза просвещения, сделал ослепительную карьеру конфуцианского интеллектуала. В 17 лет он сдал экзамен на звание сюцая, а уже в 24 стал единственным в истории революционного движения в Китае обладателем высшей ученой степени ханьлинь (академик), открывавшей ему дорогу к получению важных государственных должностей. Он представлял, таким образом, верхушку конфуциански образованных китайских интеллектуалов, несколько миллионов которых являлись важной и авторитетной силой во внутренних провинциях Китая, придерживаясь чаще всего весьма умеренных взглядов. Цай Юаньпэй пренебрег перспективой сделать чиновничью карьеру, посвятив себя делу просвещения: переводу иностранных книг и созданию новых учебников, улучшению и модернизации преподавания, изданию литературы по различным отраслям знаний. Первоначально созданный им Китайский союз просвещения объединял людей весьма умеренных политических убеждений. Но к началу 1903 г. внутри Союза сформировалось более радикальное ядро, активисты которого организовывали антиправительственные митинги на территории международного сеттльмента, выступали с революционными призывами. Радикальнее становились взгляды и самого Цай Юаньпэя. В статье «Разъяснение причин ненависти к маньчжурам» он уже открыто разоблачал маньчжурское господство и даже призывал к «кровопролитной революции» против Цинов.
Радикально настроенная молодежь группировалась вокруг Чжан Тайяня. Его политические взгляды сложились под воздействием трудов представителей западной общественно-политической мысли, а также под влиянием сильной анти- маньчжурской традиции, сохранявшейся в знатной и богатой помещичьей семье Чжан Тайяня. В организации Китайского союза просвещения он участвовал уже как убежденный сторонник свержения цинской монархии. Активная пропагандистская деятельность Чжан Тайяня сыграла существенную роль в радикализации китайской интеллигенции. В получившей широкий резонанс полемической статье «Критикую взгляды Кан Ювэя на революцию» Чжан Тайянь, один из
Цай Юаньпэй


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
507
первых вступивший в полемику с реформаторами, активно отстаивал принцип «национализма» - требование свержения маньчжурского господства. Он доказывал, что не реформа, а революция спасет Китай.
Наибольший отклик вызвал в то время памфлет молодого талантливого публициста Цзоу Жуна «Гэмин цзюнь» («Армия революции»). Он родился в семье богатого сычуаньского торговца-компрадора и в 1902 г. на средства отца выехал на учебу в Японию, где активно участвовал в патриотическом движении китайских студентов, вел антиманьчжурскую пропаганду. В 1903 г. он приехал в Шанхай, вступил в Патриотическое общество учащихся, сблизился с Чжан Тайянем и вскоре на территории международного сеттльмента опубликовал свой нашумевший памфлет, где наиболее полно и ярко воспроизвел требование свержения маньчжуров. Цзоу Жун подкреплял выводы о правомерности революционного насилия тезисами об исконных правах, дарованных человеку Небом, о равенстве и свободе всех людей от рождения. В качестве источника своих взглядов он называл «великую мудрость» М.Лютера, Дж.Вашингтона, У.Уитмена, а также труды Ж.-Ж.Руссо, Ш.Монтескье, Дж.Милля, опыт французских революций. Причиной грядущей революции в Китае наряду с кричащим социальным неравенством Цзоу Жун считал национальное унижение ханьцев маньчжурами, жестокое ограбление народа. Воспитывая соотечественников в духе национального самосознания, он призывал искоренить рабскую природу в китайцах. Сделать это, по мнению автора, можно только с развитием национального чувства.
Цзоу Жун первым в ряду пропагандистов антиманьчжурской революции развернуто изложил и начал обосновывать принцип буржуазно-демократической республики, причем за образец государственного устройства предлагал взять политические институты Франции и США. Он считал народ главной пружиной политической жизни страны, призывал обеспечить равенство граждан (и мужчин, и женщин) перед законом, свободу слова, мнений, печати. Революция, проповедуемая Цзоу Жуном, была верхушечным переворотом, проведенным под ограниченным национальным лозунгом свержения маньчжурского ига и открывающим путь модернизации Китая по буржуазным образцам.
В своем памфлете Цзоу Жун не избежал расистских шовинистических великоханьских предрассудков, впрочем типичных для китайской интеллигенции начала XX в. Он пытался доказать, будто китайцы-ханьцы первенствуют среди народов желтой расы, обладают всем необходимым, чтобы увеличить богатство своего рода и стать «господами XX века». Цзоу Жун пренебрежительно отзывался об индийцах и неграх, а японцев называл старинным оскорбительным словом во - «карлики-дикари». Особую ненависть автора «Армии революции», естественно, вызывали маньчжуры- «развратные бродяги, дикие животные», как он их называл, призывая смыть позор 260-летней жестокости и уничтожить


508
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
5 миллионов «волосатых, рогатых варваров», которые «пасут стада и пахнут коровьим навозом».
Памфлет Цзоу Жуна стал одним из самых известных среди революционных изданий конца правления династии Цин. Написанный простым разговорным языком, он широко распространялся в Китае и за границей. За несколько лет было распродано свыше 1 млн. экземпляров. Книгу неоднократно переиздавали, прятали разными хитроумными способами, чтобы обойти внутренний таможенный досмотр и вывести в другие районы.
Летом 1903 г. рупором шанхайских радикалов стала газета «Субао» («Газета провинции Цзянсу»), издававшаяся на территории международного сеттльмента. Из весьма умеренного издания она вскоре превратилась в трибуну шанхайских революционеров. Редакция «Субао» использовала любой повод, чтобы заклеймить маньчжурский режим. В противовес реформаторам революционеры с особой резкостью отзывались об императоре Гуан-сюе, ставшем для них символом маньчжурского господства. Особый резонанс имели статья Чжан Шичжао, пропагандировавшая памфлет Цзоу Жуна «Армия революция», статьи Цай Юань- пэя, полемический памфлет Чжан Тайяня «Критикую взгляды Кан Ювэя». В этот период Чжан Тайянь и его сподвижники, которые сотрудничали в «Субао», выступали в роли знаменосцев всей антицинской пропагандистской кампании. Влияние «Субао» было велико не только в Шанхае. Ее статьи доходили до китайского студенчества в Японии, до китайцев, проживавших в Сянгане, в странах Юго-Восточной Азии.
Цинские власти, обеспокоенные деятельностью революционеров в Шанхае и их растущим влиянием в стране и за ее пределами, вошли в контакт с иностранными властями международного сеттльмента и потребовали закрытия газеты и ареста редакции. Часть сотрудников смогла вовремя скрыться (в частности, Цай Юаньпэй бежал в Циндао). Чжан Тайянь, несмотря на уговоры друзей, остался в помещении редакции и был арестован. На другой день после его ареста в полицию явился Цзоу Жун и добровольно передал себя в руки властей сеттльмента. Цинский двор пытался добиться от властей международного сеттльмента выдачи Чжан Тайяня и Цзоу Жуна. Однако это могло создать нежелательный для иностранцев прецедент, и власти сеттльмента (решающее слово в Шанхае принадлежало Англии) решили организовать открытый судебный процесс над редакцией «Субао» в смешанном суде. В мае 1904 г. Чжан Тайянь и Цзоу Жун были осуждены: первый - на три, второй - на два года, с содержанием обоих в каторжной тюрьме шанхайского международного сеттльмента. Слабый здоровьем Цзоу Жун (ему тогда было 19 лет) не вынес тяжелых условий тюрьмы и умер от туберкулеза. Невиданный в истории Цинской империи судебный процесс освещался во всех китайских газетах и в огромной степени способствовал пропаганде революционных идей.
В конце 1904 г. цзянсу-чжэцзянские радикалы (Тао Чэнчжан, Гун Баоцюань, Цай Юаньпэй, вернувшийся к этому времени из Циндао в Шанхай) договорились о создании новой революционной организации Гуанфухуэй (Союз возрож¬


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
509
Тао Чэнчжан
дения славы Китая) (в данном случае имелось в виду освобождение от маньчжурской династии). Главой этого союза был избран Цай Юаньпэй. Самый авторитетный возможный руководитель, основоположник революционного движения в Шанхае в 1902-1903 гг. Чжан Тайянь сидел тогда в тюрьме международного сеттльмента; но и в тюрьме он получал сведения о деятельности революционеров в Шанхае и горячо одобрил идею создания нового союза.
Формирование шанхайской организации целиком приходится на период, когда на полях Маньчжурии шла русско-японская война. Передовая общественность Китая внимательно следила за внутренним положением в России, ожидая нового взрыва народной борьбы, который, как она верила, непосредственно отразится на судьбах китайского освободительного движения. Правда, собственный уровень этого движения был таков, что китайские борцы за свободу отмечали в основном в России более близкие и понятные им народническо-эсеровские формы протеста, включая индивидуальный террор. Китайские интеллигенты с увлечением читали в газетах об Иване Каляеве, Егоре Созонове, убивших, соответственно, великого князя Сергея Александровича и министра внутренних дел В.К.Плеве. Китайские радикалы называли их представителями «партии нигилистов».
Возникшая в период правительственного террора шанхайская организация строилась на началах строгой секретности: каждый ее член не знал большинства товарищей, при вступлении писал кровью, что клянется возродить китайскую расу. Союз состоял из уроженцев провинции Чжэцзян, Цзянсу, Аньхуэй, в большинстве получивших образование в Японии, т.е. принадлежавших к прослойке новых шэныии\ в Токио также имелась небольшая группа членов Союза, в основном студентов-чжэцзянцев.
Главным в пропагандистской деятельности Союза был лозунг «изгнания маньчжуров». В Шанхае и окрестных городах стали выходить новые газеты «Цзиньтун жибао» («Колокол»), «Чжунго байхуа бао» («Китайская газета на разговорном языке»), «Ханчжоу байхуа бао» («Ханчжоуская газета на разговорном языке») и др. На их страницах печатались революционные антиманьчжур- ские статьи и памфлеты Чжан Тайяня, Лю Гуаньханя, Сунь Ичжуна.
Политическая и организационная сторона деятельности Союза возрождения славы Китая была связана с именем Тао Чэнчжана, который играл роль фактического его главы на протяжении последующих семи лет. Он происходил из знатной семьи уезда Шаосин, его дядя служил в Пекине важным чиновником. Он возмущался цинским режимом и в 1900 г. во время восстания ихэтуаней ездил в Северный Китай, мечтая убить вдовствующую императрицу Цыси. В 1902 г. он выехал в Японию, где поступил в подготовительное военное училище, но по настоянию цинского инспектора был исключен как неблагонадежный. Как и боль¬


510
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
шинство других антиманьчжурских организаций, Союз возрождения славы Китая в своей практической деятельности делал ставку в основном на традиционные тайные союзы - хуэйданы. Тао Чэнчжан хотел выделить их в отдельную организацию, которая подчинялась бы революционерам, но не смешивалась с ними. Хуэйданам отводилась роль вооруженных дружин, боевых ударных отрядов. Для этого Тао Чэнчжан задумал объединить поддерживавшие его хуэйданские братства и религиозные секты в Чжэцзяне в одну организацию Лунхуахуэй (Союз цветов дракона). Он написал для этого союза специальный устав, организовал в Чжэцзяне и Цзянсу места тайных встреч и сборные пункты, закупал и раздавал оружие. В уставе Союза цветов дракона проявился традиционный характер взглядов Тао Чэнчжана, выразившийся в постоянных апелляциях к древности. Так, названия должностей и рангов в новой организации, построенной по типу армии, заимствовались из времен правления династий Тан и Мин VII-X и XIV-XVII вв. Церемонии приема в организацию, встреч руководителей, взаимных приветствий целиком переходили в Союз из существующих хуэйданских братств. Революционеры не мыслили перестройки или по крайней мере приспособления хуэйданов к принципам партийной структуры, тем более что сами они ее не имели и выступали, по существу, лишь как союз единомышленников. В выборе будущей политической организации общества Тао Чэнчжан показал себя сторонником анархистского идеала - введения политической системы «без всякого правительства и без президента».
Уступая Цзоу Жуну в понимании проблем политического устройства (идея республиканского правления), Тао Чэнчжан проявил определенный интерес к социально-экономическим вопросам, полностью обойденным в «Армии революции». Он не ограничился, подобно другим авторам, описанием жестокостей маньчжуров в XVII в., но проследил формы их господства, обращаясь и к экономической эксплуатации. Выдвинув требование «Объединить все поля и земли, сделать их общим достоянием, чтобы не было богатых и бедных», Тао Чэнчжан по-своему пытался соединить мотивы традиционных китайских учений, древних и средневековых утопий с идеями мелкобуржуазного социализма, особенно анархизма, занесенными в Китай из Европы.
В 1904-1905 гг. Союз возрождения славы Китая еще не организовал каких- либо практических выступлений, но пропагандистская деятельность его членов, связи с тайными обществами оказали большое влияние на последующее развертывание революционной борьбы в провинциях Восточного Китая.
* * *
В 1905-1908 гг. в обстановке падения престижа Цинской династии, и так уже подорванного в глазах ее подданных ихэтуаньской катастрофой, в стране произошел новый всплеск революционной активности.
Сильнейшее влияние на Китай оказали события и исход русско-японской войны 1904-1905 гг. С одной стороны, в глазах передовой общественности эта


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
511
война явилась очередным фактором национального позора и дальнейшего ослабления цинского режима. В третий раз после 1894 и 1900 гг. чужеземцы топтали землю Поднебесной и захватывали Маньчжурию - «домен» династии Цин и «священную родину» маньчжуров. Маньчжуры полностью признали волю победителя, т.е. Японии, согласившись со всеми условиями Портсмутского мира. Пекин предоставил Токио ряд исключительных прав и льгот в Южной Маньчжурии. Затем официальный Китай промолчал, когда Япония превратила Корею, в прошлом зависимую от Китая территорию, в свой протекторат. Все это еще раз продемонстрировало бессилие династии Цин, ее неспособность уберечь страну от внешней угрозы и защитить ее суверенитет.
Вместе с тем передовые круги страны бурно приветствовали победу азиатского государства - Японии над одной из великих держав Запада. Триумф Японии вызвал в китайском обществе подъем не только националистических, но и оппозиционных настроений в отношении маньчжуров. Дальнейшее падение престижа династии радикальная оппозиция использовала для усиления натиска на Цинов.
Усиление революционных настроений как в среде китайской эмиграции, особенно в Японии, так и в самом Китае, складывание революционных центров в Центральном, Восточном и Южном Китае наряду с активизацией революционерами антиманьчжурской пропаганды объективно подготовили условия для создания единой политической организации всех революционных сил Китая. В 1905 г. инициативу создания такой всекитайской политической партии взяли на себя находящиеся в эмиграции в Японии представители ряда революционных объединений. Выдающуюся роль в создании первой общекитайской революционной партии сыграл Сунь Ятсен. Фактически речь шла о согласовании позиций и объединении лидеров различных оппозиционных революционных объединений, сформировавшихся в конце XIX - начале XX в. в различных провинциях и подверженных сепаратистско-местническим настроениям.
В силу объективных причин, в том числе репрессий цинской администрации против радикалов, Япония стала местом, где осели лидеры и члены различных оппозиционно настроенных политических групп и объединений. Численность китайского зарубежного студенчества к 1905 г. возросла до 8-10 тысяч человек. Ядро китайской политической эмиграции в Японии составляли в то время члены Союза обновления Китая, бежавшие туда после провала восстания 1904 г., назначенного на день 70-летия Цыси. Их признанным вождем был Хуан Син. Его сподвижник Сун Цзяожэнь летом 1905 г. организовал в Токио издание журнала «Эрши шицзи чжи Сина» («Китай XX века»), который сыграл важную роль в подготовке объединения революционных сил. Пропагандируемые журналом идеи о необходимости развития «национального духа», о преобразовании Китая по западному или японскому образцу («Китай должен стать сильным, как Япония») пользовались большой популярностью в эмигрантских кругах.
Значительную политическую активность накануне объединения революционных сил развернул Сунь Ятсен. Намереваясь создать, оживить и расширить


512
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
деятельность филиалов Союза возрождения Китая в эмигрантских кругах, в 1904 г. он совершил новое большое кругосветное путешествие, выехав через Гавайские острова в США и затем в Европу. Именно здесь Сунь Ятсен впервые изложил перед китайскими студентами свою концепцию будущих программных установок - «трех народных принципов» и «конституции пяти властей».
Объединенный союз. Токио, 1905 г.
Детом 1905 г. Сунь Ятсен вернулся в Японию, где высказался за объединение всех революционных сил страны. Ядром всекитайской революционной партии мыслился хунаньский Союз обновления Китая (Хуасинхуэй), весь актив которого находился в Японии, но роль вождя отводилась Сунь Ятсену. И хотя руководимый им Союз возрождения Китая (Синчжунхуэй) в 1900-1905 гг. проявил себя довольно пассивно, не заявив о себе активными политическими выступлениями, фигура его лидера была хорошо известна в революционных кругах. Авторитет Сунь Ятсена подкреплялся его интеллектуальными способностями, организаторским талантом, а также предложенной им идейно-политической платформой объединения революционных сил.
Активную поддержку антицинской революционной оппозиции в этот период оказали японские политические круги: с одной стороны, группа «либеральных» политиков во главе с Инукаи Ки, не стоявшая в эти годы у власти, с другой - ультрашовинистический и экспансионистский Кокурюкай (Союз Черного дракона), основанный в 1901 г. Утида Рёхэй и Тояма Мицуру и выступавший с паназиатскими лозунгами «защиты желтой расы». Японские милитаристы рассчитывали использовать в своих целях китайский национализм, а китайские революционеры-националисты надеялись использовать эту помощь в интересах ан- тиманьчжурской революции. Япония, покончившая с неравноправными договорами и бросившая вызов Западу, продолжала оставаться для них, включая Сунь Ятсена, ярким примером динамизма азиатской страны, к тому же связанной с Китаем культурно-расовой общностью, воспрянувшей на пути приобщения к современной цивилизации.
Вскоре после возвращения Сунь Ятсена в Японию в июле 1905 г. в результате переговоров с представителями различных революционных организаций и групп было решено создать новую революционную партию, объединяющую силы антицинской революционной оппозиции. По предложению Сунь Ятсена новая партия была названа Китайский объединенный революционный союз (Чжунго гэмин тунмэнхуэй). Слово «революционный» впоследствии обычно опускалось по соображениям конспирации, и организация называлась сокращенно Тунмэнхуэй - Объединенный союз.


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
513
18 сентября в Токио состоялся учредительный съезд, который избрал руководящий орган Объединенного союза, утвердил клятву вступающих в него и текст программных документов - Устава, Декларации военного правительства, в которых излагалась политическая программа.
Вступавшие в Объединенный союз давали следующую клятву: «Заявляю и клянусь перед Небом и Землей, что буду бороться за изгнание маньчжуров, возрождение Китая, создание республики, равные права на землю. Клянусь быть до конца преданным революции. Если я нарушу клятву, пусть меня сурово покарает рука моих товарищей».
Президентом Объединенного союза был избран Сунь Ятсен, его заместителем - один из организаторов Союза обновления Китая, Хуан Син, сумевший сохранить кадры, структуру, дисциплину в своем объединении, ставшем на первых порах ядром будущей всекитайской партии. С конца ноября 1905 г. началось издание центрального органа Союза - журнала «Миньбао» («Народ»). Это было многотиражное (6 тыс. экземпляров), самое объемное из китайских периодических изданий, на страницах которого развернулась пропаганда политических целей Союза и разъяснение его программы.
Сунь Ятсен руководил разработкой основных программных документов новой организации - Декларации Объединенного союза (внутриполитическая программа) и «Воззвания к иностранным державам» (внешнеполитическая программа). В основу внутренней программы легли сформулированные Сунь Ят- сеном «три народных принципа» (санъминъчжуи) - «национализм», «народовластие» и «народное благоденствие». Разъяснение их содержания впервые появилось в статье Сунь Ятсена, открывавшей первый номер журнала «Миньбао».
Первый принцип («национализм» - минъцзучжуи) в программе Союза и революционной пропаганде трактовался как требование свержения инородческой маньчжурской династии Цин, ликвидации неравноправия в отношениях между маньчжурами и китайцами, создания суверенного государства, в котором определяющие позиции занимали бы китайцы, ханъ.
Требование «изгнать маньчжуров» китайские революционеры связывали и с задачей восстановления полного государственного суверенитета Китая. Однако в официальных документах требование отпора агрессивным действиям западных держав открыто не выдвигалось. Это определялось их опасением вызвать противодействие великих держав свержению цинской монархии, а также ошибочными представлениями о политике этих держав. Руководители Союза надеялись, что отсутствие в их программе антииностранных требований позволит им обеспечить «дружественный нейтралитет» держав, возможность в случае восстания против Цинов быть признанными ими в качестве «воюющей стороны».
Первый номер «Миньбао» со статьей Сунь Ятсена


514
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Противопоставляя народной борьбе (типа движения ихэтуаней) свою «цивилизованную революцию» против маньчжурского правительства, китайские революционеры в то же время рассчитывали оказать давление на иностранные государства, заставить их принять антиманьчжурский переворот во избежание больших неприятностей. Они подчеркивали, что выступление против цинского правительства окажется выгодно и державам. Поэтому в «Воззвании к иностранным державам» объявлялось, что новые революционные власти будут признавать все прежние неравноправные договоры, заключенные Цинами с иностранными державами, более того - возьмут под охрану все имущество и права иностранцев.
«Народовластие» (минъцюанъ) в программе Объединенного союза и выступлениях его лидеров трактовалось как требование ликвидации монархического строя и провозглашения республики. Введение республиканского строя, равно как и другие реформы, предполагалось осуществить в три этапа: период военного правления, трехлетней диктатуры революционного военного правительства и армии; период временной конституции в течение шести лет, когда военное правительство «учит народ пользоваться свободой и равенством»; наконец, период постоянной конституции, когда военное правительство сложит с себя власть, а население изберет президента и депутатов парламента. Сунь Ятсен предлагал в будущем ввести в Китае «конституцию пяти властей», рекомендуя дополнить известное в буржуазных демократиях стран Запада разделение функций власти на законодательную, исполнительную и судебную еще двумя «властями» - контрольной и экзаменационной, существовавшими в феодальном Китае.
Социальная программа Объединенного союза нашла отражение в третьем принципе Сунь Ятсена- «народное благоденствие» (.минъшэнчжуи), который предполагал постепенную национализацию земли путем установления на нее прогрессивного налога с цены земли в духе учения американского социолога Г.Джорджа. Путем установления фиксированных цен на землю Сунь Ятсен намеревался реализовать принцип равных прав на землю. Осуществление этого требования, по мнению Сунь Ятсена, должно было предотвратить возникновение в Китае явлений вопиющего социального неравенства, «концентрации богатства в руках немногих», которые делали неизбежной в странах Запада новую полосу социальных революций. В своей концепции «народного благоденствия» Сунь Ятсен смог преодолеть стереотип традиционного мышления, оторваться от традиционных китайских утопий - системы гринтянъ («колодезных полей») и уравнительного идеала тайпинов. Он сознательно не выделял интересы различных социальных групп, в том числе сельского населения (хотя, безусловно, имел в виду и традиционные крестьянские требования), выдвигая на первый план задачу усиления государства и всей китайской нации. Как стойкий и последовательный государственник, Сунь Ятсен выступал за активное вмешательство государства в политические и экономические проблемы, которые и необходимо было регулировать, по его мнению, в рамках дихотомии «государство-народ».
Социально-экономическая программа Сунь Ятсена учитывала не столько конкретные условия Китая, сколько общие тенденции мирового развития. Она


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
515
соответствовала общей концепции ускоренного развития Китая, разработанной Сунь Ятсеном к тому времени. Быстрый скачок для преодоления отсталости страны требовал солидарности всех слоев общества; политика установления государством твердых цен на землю должна была, по его мнению, привести к богатству всю нацию.
Пестрота социального состава членов Объединенного союза и входивших в него организаций определила отсутствие единства взглядов среди его лидеров по важнейшим вопросам программы и тактики. В связи с вопросом провозглашения республики некоторые из них считали, что в Китае невозможно и даже вредно введение представительной парламентской системы, ратовали за просвещенный абсолютизм. Особенно резкие разногласия и непонимание вызывала социальная программа Сунь Ятсена, его лозунг уравнения прав на землю. Разногласия по поводу этого требования не исчезли даже после его закрепления в программных документах Объединенного союза. Правда, социально-политические проблемы занимали подчиненное место в революционной пропаганде и далеко уступали пропаганде требования свержения династии Цин, лозунгу «изгнания маньчжуров», вокруг которого группировались все силы и организации Объединенного союза. Принцип «национализма», подчас приобретавший на страницах революционных изданий и в практической пропагандистской работе, в том числе и в трудах Сунь Ятсена, откровенно великоханьскую шовинистическую окраску, скреплял единство рядов Объединенного союза в период подготовки революции.
Создание общекитайской революционной организации, принятие ею программы действий оказали огромное влияние на усиление революционной борьбы против прогнившей маньчжурской монархии, на сплочение сил революционного лагеря.
Значительное место в пропаганде китайских революционеров в этот период занимала информация о развернувшейся в России революции. Журнал «Минь- бао» регулярно помещал заметки и фотографии, посвященные событиям в России, портреты народников и эсеров. Почти треть материалов, печатавшихся в журнале об иностранных государствах, отводилась России.
Пропаганда программных установок Объединенного союза, активно развернутая Сунь Ятсеном и другими идеологами и руководителями революционного лагеря в 1905-1907 гг., проходила в острой идеологической борьбе с реформаторами в эмиграции и конституционалистами в самом Китае. Поскольку конституционные маневры Цинов в 1905 г. вновь оживили надежды реформаторов на дарование двором конституции и проведение реформ сверху, основные положения программы Объединенного союза сразу же оказались мишенями ожесточенных нападок идеологов либерально-реформаторского направления - Кан Ювэя, Лян Цичао и др. Эта полемика в наиболее концентрированном виде отразилась на страницах центрального печатного органа революционеров - «Миньбао» и наиболее влиятельного издания реформаторов - «Синьминь цунбао».


516
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Лидеры и идеологи революционного лагеря считали, что выступления реформаторов против «национальной революции», т.е. против лозунга свержения маньчжурской монархии, их ссылки на «высшие интересы государства» - это попытка отрицать существование неравноправия маньчжуров и китайцев, защитить маньчжурскую монархию и монархический строй в целом, дискредитировать идею революционного свержения прогнившего цинского режима. Революционеры доказывали, что обещание конституции - это лишь маневр маньчжурского правительства, что Китаю нужна не дарованная сверху конституционная реформа, а полное обновление политического строя, которое будет закреплено в республиканской конституции после революционного устранения монархии. Только так, по их мнению, китайцы смогут выкорчевать корни рабской психологии, веками насаждавшейся маньчжурами.
На страницах «Синьминь цунбао» Лян Цичао отрицал наличие различий между китайцами и маньчжурами, объявляя беспредметными, бессмысленными антиманьчжурские требования революционеров. Он считал, что трения между китайцами и маньчжурами могут быть улажены после решения проблем государства в целом. Реформаторы утверждали, что борьба за свержение маньчжурской монархии может оказаться гибельной для Китая и привести к еще худшей тирании вследствие неподготовленности населения Китая к демократическим формам правления. Обещание цинского двора ввести конституцию они пытались представить как мирное достижение необходимых Китаю политических изменений в противовес разрушительным методам, предложенным революционерами.
Острейшие нападки со стороны реформаторов вызвали суньятсеновский принцип «народного благоденствия», лозунг «уравнения прав на землю» и идея национализации земли. Лян Цичао считал, что выдвижение этих лозунгов и попытка их осуществления есть нарушение священных прав собственности, несправедливость по отношению к земледельцам, ведущие к бунту черни, хаосу и гибели страны. По его мнению, революция приведет к вмешательству держав и разделу Китая. По сравнению с революционерами Лян Цичао более реалистически подходил к оценке Японии как внешнеполитического фактора, использование которого якобы могло облегчить Китаю продвижение по пути преобразований. Агрессивные поползновения Японии в отношении Китая он оценивал в одном ряду с экспансионистской политикой западных держав.
Ответная аргументация революционеров отличалась определенной непоследовательностью, объяснявшейся избранной Объединенным союзом внешнеполитической тактикой - не выдвигать на данном этапе открытых требований борьбы против иностранной агрессии. По их мнению, именно революция должна спасти Китай от раздела, дать толчок распространению идей независимости и демократии, сплотить народ Китая. Возлагая надежды на нейтралитет иностранных держав в период революции путем признания всех ранее заключенных договоров, лидеры революционной партии выдвигали тезис о том, что державы не пойдут на раздел Китая из-за опасений нарушить равновесие сил на Дальнем Востоке.


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
517
Главным средством борьбы за свержение цинской монархии руководители Объединенного союза считали вооруженное восстание в ряде ключевых пунктов Южного или Центрального Китая, захват определенной территории, признание иностранными державами повстанцев в качестве воюющей стороны, с тем чтобы при поддержке других регионов Китая организовать поход повстанческих войск на Пекин. Свою малочисленность и слабость революционеры пытались компенсировать опорой на тайные общества и небольшие группы своих сторонников, прошедших военную подготовку. При этом акцент делался на тактику заговоров и организацию локальных выступлений с использованием хуэйданов в качестве послушных боевых дружин. Революционеры могли использовать такие тайные общества через личные связи с их руководителями (шэныии, бывшими военными или чиновниками), за плату позволявшими нанимать рядовых членов - разорившихся крестьян, ремесленников, беглых солдат. В связи с этим перед руководством Объединенного союза крайне остро встала финансовая проблема.
В 1906-1907 гг. Объединенный союз организовал четыре антицинских вооруженных восстания в различных районах Центрального и Южного Китая. Для всех них были характерны слабая организованность, разобщенность и несогласованность даже в выборе районов повстанческих выступлений. Так, в конце 1906 г. группе членов Объединенного союза, приехавших из Японии, удалось организовать при поддержке тайных обществ вооруженное выступление крестьян, демобилизованных солдат и рабочих-горняков в уездах Пинсян, Люян и Лилин провинции Хунань. Однако его руководители не смогли преодолеть разобщенности, местничества и других недостатков, присущих хуэйданам. Восстание не получило поддержки извне и вскоре было подавлено. Попытка некоторых членов Союза возрождения славы Китая, в частности Тао Чэнчжана и Цю Цзинь, поддержать хунаньцев, организовав восстание в Чжэцзяне, также не увенчалась успехом.
После поражения пинсянского восстания часть руководства Объединенного союза во главе с Сунь Ятсеном приняла решение перенести центр тяжести практической работы в южные провинции страны - Гуандун, Гуанси, Юньнань. В феврале 1907 г. Сунь Ятсен с группой видных деятелей революционной партии переехал в Ханой - тогда административный центр Французского Индокитая.
Контакты с французскими колониальными властями Индокитая, намеревавшимися использовать связи с китайскими революционерами для укрепления позиций Франции в Южном Китае, на время создали революционерам возможности для развертывания действий на территории французской колонии. В Ханое Сунь Ятсен приступил к формированию вооруженных повстанческих отрядов из китайских эмигрантов, которые должны были проникнуть в Китай через южную границу. Он рассчитывал также использовать антиправительственные настроения солдат и командиров небольших китайских гарнизонов в некоторых округах южных провинций, с которыми у революционеров были связи.


518
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
На протяжении 1907 г. в связи со вспыхнувшими анти- налоговыми выступлениями крестьян и городской бедноты в Гуандуне члены Объединенного союза предприняли несколько попыток организовать вооруженные антицинские восстания в ряде районов этой южной провинции Китая. Всех их также постигла неудача, в том числе из-за разобщенности тайных обществ и соперничества их лидеров. Увидев слабость повстанческой армии, командиры правительственных войск, на которых рассчитывал Сунь Ятсен (многие из них были выпускниками японских военных училищ и испытывали влияние революционной пропаганды), не поддержали повстанцев. Очаги восстания в Гуандуне были подавлены. Тогда Сунь Ятсен и Хуан Син приняли решение со сформированным ими отрядом пробиться с территории Вьетнама через границу, выйти в провинцию Гуанси, вместе с остатками повстанческой армии захватить провинцию и наступать на север. В конце 1907 г. Сунь Ятсен и Хуан Син выступили во главе отряда в несколько сотен человек в направлении горного прохода Чжэньнаньгуань. 1 декабря повстанцы захватили форт Чжэньнаньгуань, Сунь Ятсен лично руководил атакой. Но власти стянули сюда значительные силы, и дальнейшее продвижение стало невозможным. Семь суток длилась неравная борьба, и Сунь Ятсен с остатками своего отряда был вынужден отступить.
Под влиянием неудачных вооруженных выступлений в 1906-1907 гг. Объединенный союз раскололся. В нем обострились противоречия по поводу принципа уравнения прав на землю, а также разногласия между лидерами Союза, представлявшими различные регионы страны: центральноприморский, с одной стороны, и южный (гуандунский) - с другой. В начале 1907 г. в Объединенном союзе наметилась тенденция к отходу вошедших в него в 1905-1906 гг. представителей революционных центров центрального и приморского районов Китая, которые упрекали лидера партии Сунь Ятсена в самовольном распоряжении средствами, концентрации сил и средств исключительно на Юге, отсутствии внимания к работе в других провинциях. В результате этого раскола Объединенного союза фактически образовалось два организационных центра - хубэй- хунаньский и гуандунский.
Весной 1907 г., после отъезда Сунь Ятсена в Ханой представители провинций Хунань и Хубэй вышли из Объединенного союза и создали новую самостоятельную организацию - Гунцзиньхуэй (Союз всеобщего прогресса), где было много представителей крупных землевладельцев. Некоторые руководители нового революционного образования, несмотря на недовольство действиями Сунь Ятсена, по-прежнему признавали его главой всех революционеров Китая, а себя - членами Объединенного союза. Разногласия коснулись и вопросов программы: в манифесте Союза всеобщего прогресса не упоминалось о третьем принципе Сунь Ятсена. В конце 1908 г. руководители Союза всеоб¬
Сюй Силинь


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
519
щего прогресса создали в г. Ханькоу (пров. Хубэй) свой собственный революционный центр и в течение ряда лет действовали автономно.
В 1907 г. резко обособилась от руководящего ядра Объединенного союза группа руководителей Союза возрождения славы Китая - главной организации приморско-шанхайского революционного центра. Связи этих организаций не были прочными с самого начала (в частности, лидеры Союза возрождения не присутствовали на учредительном съезде Объединенного союза в 1905 г., в дальнейшем поддерживая с ним лишь эпизодические контакты). Летом 1907 г. члены Союза возрождения славы Китая, действующие в провинциях Чжэцзян и Ань- хуэй (Сюй Силинь, Сюн Чэнцзи, Цю Цзинь - первая китайская женщина-революционер), предприняли попытку организовать вооруженное антицинское выступление в г. Аньцин (центр пров. Аньхуэй). Полное драматизма, оно знаменательно первыми попытками революционеров опереться не только на тайные общества, но и на распропагандированные армейско- полицейские силы империи. Организатор восстания Сюй Силинь, который окончил полицейскую школу в Японии, после возвращения в Китай по предложению Тао Чэнчжана приобрел за деньги пост крупного чиновника - даотая (начальника округа). Войдя в доверие к губернатору провинции Аньхуэй, он основал в Аньцине полицейскую школу, курсантов которой намеревался использовать для вооруженного выступления. В июне 1907 г., в день выпуска курсантов своей школы, во время церемонии он убил губернатора провинции и его свиту и повел преданных ему курсантов на штурм арсенала. Однако отряд в несколько десятков человек был разгромлен, Сюй Силинь схвачен и убит. Вскоре в Шаосине была арестована Цю Цзинь и подвергнута мучительной казни. Властям удалось разгромить и часть отрядов тайных обществ, связанных с Союзом возрождения славы Китая. Лишь в ноябре 1908 г. один из его членов, Сюн Чэнцзи, занимавший должность командира артиллерийского дивизиона в гарнизоне Аньцина, пытался после получения известия о смерти императрицы Цыси и императора Гуан-сюя поднять войска на восстание и с помощью артиллерии захватить Аньцин. Однако это изолированное выступление также было подавлено. Хотя Сюн Чэнцзи удалось бежать в Японию, его дальнейшая судьба сложилась трагично. В начале 1910 г. он тайно приехал в Харбин, где пытался совершить покушение на брата регента - великого князя Цзайтао, но был схвачен полицией и казнен.
Террористические настроения, которым содействовали провалы ряда вооруженных антицинских выступлений, вести о покушениях на царских сановников и взрывах бомб в России, были довольно распространены в среде китайской радикальной интеллигенции накануне Синьхайской революции. В 1904-1910 гг. революционеры, связанные с Союзом обновления Китая и Союзом возрождения


520
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
славы Китая, организовали несколько покушений на ряд видных цинских сановников. Так, летом 1904 г., всего за несколько месяцев до 70-летия Цыси, они попытались произвести взрыв во дворце Ихэюань - летней резиденции императорской фамилии. В ноябре того же года хунаньский революционер Ван Фухуа стрелял в Шанхае в бывшего губернатора провинции Гуанси Ван Чжичуня. Весной 1905 г. хубэйский студент Ван Хань совершил неудачное покушение на крупного маньчжурского сановника, в то время вице- председателя финансового ведомства Теляна. Видным представителем индивидуального террора был студент школы современного типа в г. Баодине У Юэ, связанный с членами Союза обновления Китая. У Юэ испытал сильнейшее влияние русской революции, призывая китайскую молодежь не бояться смерти и идти на самопожертвование по примеру русских. Он считал, что «период убийств», т.е. индивидуального террора, сам по себе, без революции, сможет опрокинуть трон Цинов. 24 сентября 1905 г. УЮэ организовал на пекинском вокзале покушение на отъезжающих за границу членов императорской «конституционной миссии» во главе с маньчжурскими сановниками Цзайцзэ и Дуаньфаном. Однако бомба, брошенная У Юэ, взорвалась преждевременно, члены миссии не пострадали, а сам он был смертельно ранен.
Террористические настроения были широко распространены среди первых китайских анархистов. Одним из идеологов китайского анархизма был член Объединенного союза, земляк Сунь Ятсена- Лю Шифу. В феврале 1910 г. вместе с единомышленниками он создал в Сянгане организацию Чжина анына туань (Группа китайских террористов). Правда, династия Цин рухнула прежде, чем они приступили к реализации своих террористических планов. Другим видным сторонником индивидуального террора стал член Объединенного союза Ван Цзинвэй, считавший, что революция совершается рыцарями, героями-одиноч- ками, вдохновленными идеей сострадания. Возобновив по поручению Сунь Ятсена в Токио издание «Миньбао», он тайно вернулся в Китай и в апреле 1910 г. попытался совершить в Пекине покушение на жизнь регента - великого князя Чуня. Попытка потерпела провал, Ван Цзинвэй и его сподвижник Хуан Фу- шэн были арестованы и заключены в тюрьму. Хотя покушения на видных цинских сановников и не принесли каких-либо результатов (чаще всего они заканчивались неудачно), реализация тактики индивидуального террора свидетельствовала о продолжающемся процессе радикализации китайской революционной общественности. Слабая подготовка, изолированность повстанческих отрядов, путчистский характер явились причиной поражения вооруженных выступлений китайских революционеров в 1906-1908 гг. Неудачи вооруженных выступлений еще более обострили борьбу различных групп в Объединенном союзе. С нападками на Сунь Ятсена выступили лидеры Союза возрождения славы Ки-
Лю Шифу


Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
521
тая Чжан Тайянь и Цай Юаньпэй. Они считали, в частности, необходимым на данном этапе ограничить пропаганду революционеров лишь одним, понятным всем кругам китайского общества требованием - «изгнание маньчжуров». Подрывая авторитет Сунь Ятсена, они стремились заменить его на посту лидера объединенной партии более умеренным политическим деятелем - руководителем Союза обновления Китая Хуан Сином. Хотя Чжан Тайяню и его сторонникам не удалось добиться этой цели, в 1909 г. они фактически вышли из Объединенного союза, воссоздав в Токио правление Союза возрождения славы Китая. Автономное правление Союза возрождения славы Китая возникло и в Малайе во главе с приехавшим туда из Токио Тао Чэнчжаном. Второй раскол способствовал дальнейшему ослаблению Объединенного союза.
Существовавшие в Китае накануне революции многочисленные революционные организации и группы с различными названиями и программами были не связаны или слабо связаны друг с другом. Объединенный союз, хотя и считался общекитайской политической партией, фактически же не стал центром, который бы объединил и координировал их деятельность, не стал непосредственным руководителем всего революционного движения. Поскольку ставка на тайные союзы себя не оправдала, революционеры переориентировались на внедрение в ряды «новой армии», на агитацию среди ее солдат и офицеров. Сунь Ятсен и Хуан Син продолжили организацию мелких заговоров, на этот раз в военной среде, наметив и на этот раз начать вооруженное выступление на Юге, в главном городе провинции Гуандун - Гуанчжоу. С этой целью в конце 1909 г. в Гонконге было создано бюро Объединенного союза Южного Китая во главе с Ху Ханьминем. Оно непосредственно занялось подготовкой гуанчжоуского восстания, намечавшегося на конец февраля 1910 г. Однако начавшееся спонтанно, раньше намеченного срока вооруженное выступление одного из полков «новой армии», не получившее обещанной поддержки из Гонконга, было подавлено правительственными войсками.
Осенью 1910 г. Сунь Ятсен созвал совещание руководителей Объединенного союза на о-ве Пинанг (Малайя), чтобы обсудить план подготовки нового восстания в Гуанчжоу, рассчитывая на выступление частей «новой армии», расположенных в городе. Инициатива выступления отводилась специальному отряду добровольцев, состоявшему из членов Объединенного союза в Китае и за границей. Предполагалось, что такой отряд (500-800 человек) во главе с Хуан Сином, вооруженный винтовками, пистолетами и гранатами, накануне восстания тайно войдет в Гуанчжоу. Согласно плану, разработанному штабом, после взятия Гуанчжоу повстанческая армия двумя колоннами (через Хунань и Хубэй и через Нанкин) должна была начать поход на Пекин. Однако предатель выдал полиции срок и план выступления. В городе начались повальные обыски и аресты. Тем не
Ван Цзинвэй


522
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
менее, рассчитывая на поддержку охранных батальонов, в которых служили революционеры, Хуан Син приказал начать выступление. 27 апреля 1911 г. он с сотней смельчаков атаковал резиденцию императорского наместника и взял ее. Однако маленькому отряду героев пришлось сражаться с подавляющими силами врага в неравном бою. К 12 часам ночи отряд Хуан Сина был разбит, сам он спрятался в доме своей сподвижницы, откуда лишь через несколько дней ему удалось бежать в Гонконг.
После поражения гуанчжоуских восстаний 1910-1911 гг. инициатива подготовки новых вооруженных антицинских выступлений перешла к хунань-хубэй- ским революционным организациям. В июле 1911 г. ряд руководителей Союза обновления Китая (Сун Цзяожэнь, Чэнь Цимэй и др.) создали в Шанхае комитет Объединенного союза Центрального Китая. Его организаторы считали необходимым начать восстание в провинциях бассейна Янцзы, создать там революционное правительство, а затем организовать походы на Север. Манифест Объединенного союза Центрального Китая подчеркивал отсутствие сплоченности в Объединенном союзе, слабую связь между членами партии, осуждал Чжан Тайяня, Тао Чэнчжана за их раскольническую деятельность, также критиковал деятелей Бюро Южного Китая (Ху Ханьминя, Хуан Сина) за пессимистические настроения в связи с поражением восстания в Гуанчжоу. Шанхайский комитет ставил целью объединить усилия всех революционеров и революционных организаций Центрального Китая для подготовки нового восстания. Манифест запрещал местным комитетам и организациям начинать вооруженную борьбу без санкции шанхайского комитета. Руководители Объединенного союза Центрального Китая признавали правление Объединенного союза в Токио главным руководящим органом, а все отделения партии - товарищескими организациями. Один из руководителей шанхайского комитета, Сун Цзяожэнь, занимался составлением проектов законов об устройстве центральных и местных органов будущей революционной власти, проекта конституции Китайской республики, который впоследствии лег в основу временной конституции 1912 г.
Еще до образования шанхайского комитета лидеры хубэй-хунаньских революционеров, ранее вышедшие из Объединенного союза и образовавшие автономный Союз всеобщего прогресса, в мае 1911 г. приняли решение считать Хубэй и Хунань главными центрами китайской революции и договорились о единстве действий. С этого времени инициатива подготовки революции перешла к хубэйским революционным организациям. В отличие от Объединенного союза, хубэйские революционеры вели длительную и кропотливую организационную и пропагандистскую работу среди интеллигенции и в войсках. Если гуан- дунский центр Сунь Ятсена и Хуан Сина в своей работе с военными не пошел дальше уровня офицеров и унтер-офицеров, то хубэйским подпольщикам удалось проникнуть в солдатские ряды. Они установили тесные связи с революционными силами соседней провинции Хунань. В условиях наступившей осенью 1911 г. революционной ситуации этого оказалось достаточно, чтобы начать победоносное вооруженное восстание в Учане против цинской монархии.


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
523
Глава 17
Свержение монархии и провозглашение республики
Майские указы 1911 г. - о кабинете министров и национализации железных дорог - сделали династию Цин враждебной и ненужной для политически активной части имущих классов и сословия шэныии. Давно лишившись лояльности низов, маньчжуры теперь утратили и поддержку верхов китайского общества. Цинский режим сам себя поставил в положение обреченного. При этом Хугуан- ский кризис ударил по долине Янцзы и Южному Китаю, где антиманьчжурский настрой еще ранее поднялся до опасного уровня. Именно из долины Янцзы последовал быстрый и массовый отпор; его возглавила оппозиция, в свою очередь руководимая провинциальными совещательными комитетами. Отодвинув на время лозунги введения конституции и парламента, оппозиция подняла знамя борьбы против национализации дорог. Раньше всего начались выступления в Хубэе и Хунани. Затем к ним присоединилось население Гуандуна. Совещательные комитеты повсеместно создавали Общества по охране железных дорог. Повсюду возникали различные патриотические объединения и союзы, распространялись листовки и прокламации, устраивались митинги и шествия. Наиболее острая ситуация сложилась в Сычуани. В июне оппозиция создала в главном городе этой провинции - Чэнду Товарищество по охране железных дорог Сычуани и его филиалы в других городах. К движению примкнула студенческая молодежь. Конституционалисты установили контакт с лидерами местных тайных обществ. 24 августа в Чэнду состоялся митинг, собравший несколько десятков тысяч человек. Забастовка торговцев и учащихся охватила всю провинцию, на местах беднота громила налоговые управления и полицейские участки. Оппозиция призывала население не платить поземельный налог. В сентябре маньчжуры перебросили «новые войска» из Хубэя в Сычуань для подавления непокорных. В ответ лидеры движения выпустили воззвание о «самообороне Сычуани», т.е. по сути о ее независимости от Пекина. Тогда наместник арестовал руководителей, а затем полиция и войска обстреляли безоружную толпу, требовавшую освобождения арестованных. Были убиты 32 человека и несколько сотен ранены. Расправа над этой мирной демонстрацией послужила сигналом к вооруженной борьбе.
Первым восстало население уездного центра Синьцзинь. Город оказался в руках повстанцев, на их сторону перешли части «новой армии», посланные на подавление. Так началось Сычуаньское восстание сентября-октября 1911 г., положившее начало свержению цинской монархии. Вслед за Синьцзинем волнения начались в целом ряде городов провинции. Опорой Сычуаньского восстания


524
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
стали тайные общества. Их вооруженные отряды из многих уездов и округов двинулись на Чэнду. К середине сентября город был окружен огромным повстанческим войском. К нему примкнули различные слои трудящихся, студенческие отряды, а также ряд армейских частей. Этот конгломерат местные революционеры безуспешно пытались превратить в «Армию едино- Эпизод Учанского восстания мышленников». Больше месяца
Чэнду находился на осадном положении. На выручку городу были направлены части «новых войск» из Хубэя и Гуйчжоу. В итоге взять Чэнду повстанцы не смогли и после многодневных боев в его пригородах отступили. «Армия единомышленников» разделилась на две части - Южную и Восточную армии, впоследствии разбитые поодиночке. Разрозненные отряды восставших продолжили борьбу и в уезде Жунсянь 25 сентября провозгласили «независимость» Сычуани от Пекина. К началу октября цинским войскам ценой огромных усилий удалось подавить основные очаги сопротивления.
Решающую роль в поражении Сычуаньского восстания сыграла позиция армии. Местная дивизия «новых войск» и батальоны, прибывшие ей на помощь из Хубэя и Гуйчжоу, остались верными династии Цин. В итоге первое сражение с ненавистным режимом оказалось проигранным. Между тем Сычуаньское восстание вызвало огромный резонанс в стране. Многотысячные митинги солидарности с восставшими сычуаньцами происходили в Шанхае, Пекине, Гуанчжоу, Чанша и других городах. В Хубэе и Хунани молодежь стала формировать добровольческие дружины для отправки в Сычуань на помощь восставшим. В городах раздавали множество прокламаций. Сычуаньское восстание резко усилило антиманьчжурские настроения. Сычуань еще далеко не была «усмирена», когда по цинскому режиму нанесли сильнейший удар воинские части Наньянской армии, дислоцированные в Хубэе.
Эстафета антиманьчжурской войны от Сычуаньского восстания перешла к Учанскому. Здесь, в провинции Хубэй, назревал взрыв в главном районе Центрального Китая - трехградье Ухань (Учан, Ханькоу и Ханьян). Среди войск гарнизона, состоявших преимущественно из частей «новой армии», а также среди местного населения этих трех городов подготовку антиманьчжурского выступления уже несколько лет вели хубэйские революционные организации. Главными из них были Вэньсюэшэ (Литературное общество) и Гунцзиньхуэй (Союз всеобщего прогресса). Последний формально вышел из состава Объединенного союза, однако сохранил с ним связи. Здесь действовал и ряд других организаций, в том числе студенческая организация, маскировавшаяся под научное


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
525
общество. Все они к осени 1911 г. установили между собой контакты. Основу революционных организаций составили солдаты «новой армии». Всего подпольные структуры насчитывали в своих рядах около 5 тыс. человек, т.е. около одной трети личного состава местного гарнизона. 24 сентября произошел стихийный бунт в дивизионе полевой артиллерии под Учаном, когда солдаты отказались повиноваться офицерам. Подавив солдатский бунт, хугуанский наместник ввел в городе военное положение. Революционеры наметили начало восстания на 16 октября, но об этом стало известно властям. Начались повальные аресты и казни заговорщиков. Тогда вечером 10 октября восстал саперный батальон. К нему присоединились два пехотных полка и артдивизион - всего до 4 тыс. солдат. После ночного боя восставшие захватили резиденцию наместника, а затем и весь Учан. Маньчжурские чиновники бежали. В ночь на 12 октября поднялся гарнизон Ханькоу и овладел городом, а утром цинская власть была свергнута и в Ханьяне. Все трехградье оказалось в руках восставших. Однако революционеры не решились сами создать новое правительство и пришли в провинциальный совещательный комитет - к конституционалистам за помощью. Так власть в трехградье мирно перешла в руки оппозиции во главе с председателем комитета и лидером местных либералов шэныии Тан Хуалуном. Последний был одним из видных руководителей оппозиции во всекитайском масштабе. Во главе хубэйского военного правительства решили поставить случайно не успевшего бежать из города генерала Ли Юань- хуна - командира смешанной бригады «новых войск». Было решено официально наименовать страну Китайской республикой, объединяющей пять национальностей: китайцев, маньчжуров, монголов, хуэйцзу и тибетцев. Военное правительство Хубэя издало прокламацию, содержавшую обращение ко всем провинциям Китая и всем китайским солдатам, служащим в императорских войсках, с призывом перейти на сторону восставших. В прокламациях и обращениях провинциального правительства перечислялись преступления и злодеяния маньчжуров за 267 лет их владычества в Китае. Эти документы отдавали дань великодержавному ханьскому шовинизму с его представлениями о превосходстве китайцев над всеми остальными народами, именовавшимися «варварами». В знак освобождения от ига маньчжуров республиканцы срезали косы. Консулам держав в Ханькоу были направлены ноты с признанием всех неравноправных договоров, заключенных династией Цин.
Республиканцы весьма опасались вооруженной интервенции держав. Помня о разрушительных последствиях такого вмешательства в борьбе против тай- пинов и ихэтуаней, хубэйские лидеры заняли крайне осторожную, примирительную и предупредительную позицию по отношению к великим державам. Учитывая ошибки своих предшественников, деятели Объединенного союза не
Ли Юаньхун


526
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
только напрочь отказались от анти- иностранных лозунгов, но и избрали прозападную стратегическую линию. В свою очередь, боясь вызвать новый взрыв антииностранного движения в Китае, державы действовали крайне осторожно. При этом они учитывали быстрое развитие китайского национализма, распространение лозунга «Китай для китайцев» и антиимпериалистических настроений. Поэтому устами своих консулов державы 17 октября провозгласили свой нейтралитет по отношению к внутренней борьбе в Китае. Хубэйское военное правительство обратилось ко всем слоям населения страны, в первую очередь к шэнъши, чиновникам и помещикам, с призывом поддержать борьбу за свержение власти маньчжуров. Оно просило иностранные державы соблюдать нейтралитет, не помогать маньчжурам, обещая за это уважать все договоры, заключенные с Цинами. Реальную власть в правительстве с первых же дней захватили лидеры конституционалистов, а затем и при их прямой поддержке - случайный попутчик движения Ли Юаньхун. Революционеры были оттеснены на задний план. В основном они участвовали в военных действиях и возглавляли оборону Учана. В первых же документах, изданных военным губернатором (дуду) Хубэя Ли Юаньхуном, представителем консервативной китайской военщины, содержались обращения к местным властям не допускать активности неблагонадежных, бунтарских элементов в городах и сельских местностях и создавать в этих целях отряды самообороны и ополчения. Хубэйское правительство организовало эффективную оборону трехградья. Население Учана, Ханькоу и Ханьяна с энтузиазмом поддерживало восставших солдат. За несколько дней численность республиканских вооруженных сил увеличилась до нескольких десятков тысяч человек. С их помощью удалось успешно отбить первый натиск правительственной армии. В Ухани имелись крупный арсенал, пороховой завод, склады оружия и боеприпасов. Все это позволило быстро вооружить добровольцев, влившихся в хубэйскую армию. Новое правительство конфисковало большие запасы серебра, банкнот и медных денег и поэтому на первых порах могло платить жалованье солдатам. Успех Учанского восстания был обусловлен позицией местных частей Наньянской армии. В ходе боев к восставшим полкам и батальонам присоединилось подавляющее большинство солдат и унтер-офицеров хубэйской дивизии «новых войск». Маньчжуры бежали из трехградья с немногими еще верными им войсками. В середине октября восстание «новых войск» вспыхнуло в Ичане, к солдатам присоединилось несколько тысяч строителей железных дорог. И этот крупный город Хубэя освободился от власти маньчжуров. Ичанские батальоны затем свергли цинскую власть в Шаши и других горо-
Бэйянская армия на плацу


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
527
дах провинции. Одновременно хубэйские войска одержали победу над первыми частями Бэйянской армии, прибывшими в Люцзяомяо - к северу от Ханькоу. На подавление Учанского восстания маньчжуры направили в район Ханькоу две отборные дивизии и одну смешанную бригаду Бэйянской армии. Дивизиями командовали лучшие генералы Сяочжаньской группировки - Фэн Гочжан и Дуань Цижуй. Присматривать за ними и руководить операцией послали военного министра маньчжура Иньчана. На Янцзы его войско поддерживала эскадра адмирала Са Чжэньбина. Наступавшие с севера цинские силы имели подавляющий перевес над хубэйскими войсками, к тому же значительную часть последних составляли присоединившиеся к восставшим необученные добровольцы.
Напуганные восстаниями наньянских войск, великий князь-регент Чунь и великий князь Гун решили срочно вернуть из опалы Юань Шикая. Почти три года (1908-1911) генерал был не у дел и в своем хэнаньском поместье зорко следил за ходом событий. Рассчитывая руками Бэйянской армии и Юань Шикая подавить повстанцев Хубэя и Хунани, цинское правительство предложило опальному сановнику пост наместника Хугуана. В Пекине надеялись после завершения кровавой карательной операции избавиться от столь опасного помощника, рассчитывая использовать Юань Шикая лишь как простого карателя. Для этого без его согласия генерал был 14 октября назначен наместником Хугуана с задачей «усмирить мятеж». Понимая суть этого коварного плана, который лишал его политических перспектив, опытный интриган Юань Шикай отклонил это предложение двора. В те недели, когда вооруженная сила решала все, ему как наместнику Хугуана предложили командование всего лишь двумя дивизиями из шести, составлявших Бэйянскую армию. Тем самым остальные четыре дивизии, находившиеся в северных провинциях и в Цзянсу, оставались в руках династии. Юань Шикаю была нужна по меньшей мере вся Бэйянская армия, а также руководство всеми военными делами. Помимо этого, принимать пост наместника на взбунтовавшейся периферии он счел ниже своего достоинства. Видя, что их власть рушится, маньчжуры 22 октября срочно созвали в Пекине Верховную совещательную палату, надеясь на помощь с ее стороны. Вместо этого «предпарламент», состоявший из либералов-конституционалистов, перешел в наступление на династию Цин. Депутаты потребовали немедленного введения конституции и снятия императорской родни с государственных постов. Палата отказала великому князю-регенту в его намерении организовать внутренний и получить внешний заём.
Фэн Гочжан Дуань Цижуй


528
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Тем временем в ряде провинций вспыхивали восстания частей Наньянской армии. Утром 22 октября повстанцы из казарм в пригородах Чанша с двух сторон повели наступление на этот главный город Хунани. Войска заняли арсенал и резиденцию генерал-губернатора, после чего цинская власть в этой провинции пала. На следующий день подняли восстание «новые войска» в Цзюцзяне - важном стратегическом пункте провинции Цзянси. 24 октября то же самое произошло в ее главном городе Наньчане. В то же время против маньчжуров выступили батальоны «новых войск» в Сиани - столице Шэньси, а также еще в двух других городах провинции; 25 октября и Шэньси провозгласила независимость от Пекина. В районе хубэйского трехградья 26 октября цинские войска перешли в наступление, а речная эскадра начала обстрел Ханькоу. Командующий хубэйскими войсками выдавал маньчжурам военные планы восставших и ограничил выдачу боеприпасов. Завязались кровопролитные уличные бои в Ханькоу. Бэй- янские дивизии вели упорное наступление, причем генерал Фэн Гочжан приказал сжечь Ханькоу. Гигантский пожар полыхал трое суток, десятки тысяч семей остались без крова, многие либо погибли в огне, либо утонули в реке, либо были убиты солдатами. 2 ноября бэйянские батальоны овладели Ханькоу. Потрясенная и возмущенная этими варварствами Верховная совещательная палата потребовала от великого князя-регента проведения срочного расследования и сурового наказания тех, кто отдал приказ сжечь и разграбить Ханькоу. Для маньчжуров стало ясно, что «предпарламент», по сути, перешел на сторону республиканцев.
Готовясь к обороне Ханьяна и Учана, хубэйские революционеры добились назначения Хуан Сина на пост главнокомандующего, провели новый набор в армию и обучение новобранцев. В Ухань прибывали добровольческие отряды ополченцев, на сторону восставших перешла эскадра Са Чжэньбина. Такой половинчатый исход не стал победой ни восставших, ни цинской стороны. Однако наньянским частям, добровольцам и революционерам удалось сохранить главное, т.е. военную силу, провинциальное правительство, весь антиманьчжурский политический потенциал - само знамя республиканской власти и лозунг свержения монархии. В сравнении с Сычуаньским восстанием это был крупный успех, и Учанское восстание оказало колоссальное воздействие на весь Китай. Для остальных дивизий, бригад и отдельных батальонов Наньянской армии оно стало примером и сигналом к восстаниям, а также мирным выступлениям против династии Цин. Для оппозиции, периферийной бюрократии, революционеров и тайных обществ пробил час для общего и решительного натиска на прогнивший режим. Началась быстрая и необратимая цепная реакция высвобождения провинций и отдельных городов из-под власти «северных варваров».
Напуганные стремительным развалом империи великий князь-регент Чунь и великий князь Цин попробовали предотвратить гибель династии новыми обещаниями. Признавая свою вину за восстания в провинциях, маньчжуры поклялись ввести конституцию, амнистировать всех политзаключенных, легализовать все политические организации, уравнять в правах маньчжуров и китайцев и гарантировать личную неприкосновенность всех подданных империи. Однако все эти


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
529
крайне запоздалые уступки никак не повлияли на республиканский лагерь. Тогда оба высших сановника обратились к великим державам с просьбой о предоставлении срочного и крупного займа для подавления «смуты». Державы ответили отказом, так как не хотели нарушать провозглашенный ими нейтралитет. Кроме того, уже явно обозначилась обреченность цинского режима, и делать на него ставку для держав не имело смысла. Таким образом, единственной надеждой на спасение для династии Цин осталась Бэйянская армия. Тогда маньчжурский двор вторично предложил опальному Юань Шикаю возглавить подавление «бунта». Юань Шикай поставил следующие условия: передача ему всей полноты власти в военной сфере, созыв парламента и создание ответственного перед ним кабинета министров, амнистия всем участникам антиманьчжурской борьбы и легализация политических партий. Тем самым генерал требовал передачи армии в его полное распоряжение и одновременно протягивал руку для союза с восставшими провинциями при опоре на умеренную оппозицию.
Маньчжуры поначалу не приняли этих условий, а просто назначили 27 октября Юань Шикая главнокомандующим военными силами в бассейне Янцзы вместо отозванного в Пекин Иньчана. Тем самым под начало опальному генералу предлагались две дивизии в Хубэе и одна в Цзянсу под командованием Чжан Сюня, а также некоторые смешанные бригады. В этом случае Юань Шикай получал примерно половину Бэйянской армии, а другую династия оставляла за собой. Великий князь Цин и его сторонники настаивали на возвращении Юань Шикая из опалы. Эта придворная группировка принудила князя-регента Чуня назначить Юань Шикая сановником-инспектором всех вооруженных сил, а его друзей - бэйянских генералов Дуань Цижуя и Фэн Гочжана - командующими двумя армиями в долине Янцзы. Данное решение было вызвано и тем, что боевые действия в долине Янцзы осенью 1911 г. продемонстрировали полную неспособность маньчжурских генералов и офицеров командовать «новой армией». Видя, что ему предлагают второстепенные должности, генерал не принимал этих «милостей» обреченного двора и выжидал развязки кризиса.
Пока династия и генерал, по сути, торговались из-за власти, события чуть не вырвались из-под их контроля. Две дивизии Бэйянской армии 29 октября в Шицзячжуане вышли из повиновения маньчжурам. Их командиры-генералы У Лу- чжэнь и Чжан Шаоцзэн потребовали от династии прекращения военных действий против восставших в долине Янцзы и введения конституции. В противном случае обе дивизии были готовы начать поход на столицу. В тот же день в Тайюане - главном городе Шаньси против маньчжуров выступили солдаты и офицеры «новых войск» во главе с Янь Сишанем. Шаньси вышла из состава Цин- ской империи и присоединилась к восставшему республиканскому лагерю. У Лу- чжэнь и Янь Сишань договорились о совместном наступлении на Пекин для свержения династии Цин. Данная ситуация оказалась предельно опасной и для маньчжуров, и для Юань Шикая. Выступление этих двух дивизий без согласия на то «отца новой армии» грозило стать опасным нарушением дисциплины внутри бэйянской группировки. Этот мятеж мог стать соблазнительным приме¬


530
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ром для других ее генералов, т.е. развалить изнутри ее единство, обесценить все труды Юань Шикая, подорвать его авторитет и лидерство внутри группировки. Кроме того, мятежные генералы грозили свергнуть династию собственными силами и тем самым оставить Юань Шикая ни с чем. Справедливо опасаясь, что власть в Пекине возьмут без него другие, он приказал своим агентам срочно убить У Лучжэня. Со смертью последнего «мятеж» в Шицзячжуане на время захлебнулся.
Между тем антиманьчжурское освободительное движение набирало все большую силу. В конце октября губернатор Гуандуна провозгласил нейтралитет этой провинции. 31 октября восстали наньянские части в Юньнани, овладели Куньмином - ее главным городом и освободили эту провинцию из-под господства «северных варваров». Совещательный комитет Цзянси 1 ноября в Наньчане провозгласил независимость провинции от Пекина, причем главой республиканской власти оппозиция попыталась сделать того же цинского губернатора. Когда же он отказался участвовать в «бунте» и покончил жизнь самоубийством, военным губернатором Цзянси стал командир смешанной бригады Наньянской армии. В ночь на 2 ноября против маньчжуров поднялись части «новой армии» в районе Аньцина - главного города Аньхуэя. Вызванные из Нанкина бэйянские войска отбросили восставших от города. Однако это был временный и частичный успех правительства, ибо в провинции назревало новое восстание. Всем стала ясной обреченность династии и монархии. В Пекине началась паника среди маньчжурской аристократии и «восьмизнаменных», вызвавшая их повальное бегство из столицы. «Знаменные» массами уезжали на свою «священную родину» - в Маньчжурию. Сюда к началу ноября перебралось четверть миллиона потомков завоевателей Китая. Провозглашение независимости семи провинций и развертывание вооруженной борьбы в долине Янцзы парализовали правительство. Видя, что положение династии критическое, цинский двор предложил тогда «отцу» Бэйянской армии пост премьер-министра. В условиях агонии маньчжурского режима должность главы кабинета, а значит и командующего Бэйянской армией, становилась ключевой.
Цинской верхушке ничего другого не оставалось, как капитулировать перед требованиями Юань Шикая. 2 ноября генерал был назначен премьер-министром с правом командования действующей армией. Маньчжуры вполне обоснованно опасались этого опытного и сильного политика, но тешили себя надеждой контролировать его деятельность. В то же время мятеж двух бэйянских дивизий в Шицзячжуане показал генералу, что больше ему медлить нельзя. С получением же поста премьер-министра Юань Шикай становился сильнее любых назначенцев антицинского лагеря. Перед принятием этого ключевого поста Юань Шикай запросил согласия великих держав; Лондон и Вашингтон сразу же поддержали
Юань Шикай


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
531
генерала. Державам был очень нужен «сильный человек» в Китае, дабы держать страну под контролем. На Западе видели, что маньчжурский режим агонизирует, а антицинский лагерь в Центральном и Южном Китае не вызывал у держав доверия. В западных столицах надеялись, что генерал-диктатор задушит гидру мятежа. Антицинский лагерь со своей стороны рассчитывал использовать Юань Шикая как орудие свержения династии Цин. Это должно было расчистить умеренным - шэньши, генералам, чиновникам и сановникам дорогу к власти в Пекине. Если раньше Юань Шикай медлил с ответом, то, получив пост главнокомандующего всеми вооруженными силами империи и затем пост премьер- министра, он не спеша отправился в Пекин. Преследуя свои честолюбивые замыслы, Юань Шикай начал секретные переговоры с отдельными группировками республиканского Юга. Умело маневрируя между маньчжурами и республиканцами, опираясь на поддержку великих держав, он готовился к захвату власти. Банковский консорциум четырех держав обещал предоставить Юань Шикаю заём на сумму 6 млн. ф.ст. на борьбу с революционным движением. Маньчжуры рассчитывали руками Юань Шикая подавить «бунт», а затем убрать опасного политика снова в отставку. С другой стороны, все, кто восстал против династии Цин, видели в нем эффективное орудие для свержения маньчжурского режима. К союзу с Юань Шикаем толкали и военные неудачи антицинских сил, в том числе их поражение под Ханькоу. При помощи этого генерала и его войска правый фланг и умеренные стремились ослабить левый фланг, т.е. революционеров.
Между тем Цинская империя продолжала разваливаться. В Гуйяне 4 ноября наньянские батальоны подняли восстание и покончили с цинской властью в провинции Гуйчжоу. Крайне сложная ситуация сложилась в провинции Цзянсу. В конце октября подняли восстание части «новой армии» в районе Нанкина. В этом важнейшем стратегическом пункте на Янцзы были сосредоточены большие силы бэйянских войск под командованием верного престолу генерала Чжан Сюня. Именно его войска и отбросили наступавшие на Нанкин восставшие части. Потерпев неудачу, последние отступили в Чжэньцзян. Вскоре сюда из Шанхая и целого ряда провинций стали стекаться добровольческие отряды и «новые войска». Их общая численность достигла нескольких десятков тысяч бойцов. Маньчжуры попытались в самый последний момент договориться с оппозицией. Видя, что их власть в долине Янцзы и Южном Китае рушится, князь-регент и великий князь Цин назначили ведущего лидера либеральной оппозиции Чжан Цзяня «умиротворителем» Цзянсу. Последний отказался помогать гибнущей династии и посоветовал цинским правителям прекратить сопротивление и признать победу республики над монархией. В первых числах ноября вышли из повиновения части «новых войск», дислоцированные в районе Ханчжоу. 4 ноября повстанцы начали наступление на этот главный город Чжэцзяна и на следующий день овладели им. Видя, что формально провозглашенный губернатором Гуандуна нейтралитет скорее на руку династии, в начале ноября в четырех городах, в том числе в Гуанчжоу, восстали здешние «новые войска». После чего данная провинция примкнула к антиманьчжурскому движению.


532
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Гранатометчики из Гуандуна
4 ноября в Шанхае против династии также выступили «новые войска», которые получили решительную поддержку со стороны рабочих арсенала. К восставшим присоединились толпы народа. Здесь было сформировано временное правительство. В столице Цзянсу - г. Сучжоу оппозиция в лице местных шэнъ- ши убедила цинского губернатора провозгласить независимость провинции от Пекина. Когда это произошло, 5 ноября по настоянию местных шэныии он и был избран на пост республиканского военного губернатора. В Гуанси оппозиция старалась избежать захвата властей армией и попыталась осуществить мирный переход провинции под власть совещательного комитета. 7 ноября местный совещательный комитет принудил цинского губернатора порвать с династией, отложиться от Пекина и стать главой нового военного правительства. Однако через несколько дней в Гуйяне восстали местные воинские части. Захватив власть, они сделали военным губернатором командира охранных войск Лу Жунтина. 9 ноября поднялся на борьбу гарнизон Фучжоу - главного города Фуцзяни. Го- род перешел в руки восставших, поддержанных населением. Власть маньчжуров пала и в этой провинции.
Таким образом, в результате восстаний «новых войск» всего за один месяц - с 11 октября по середину ноября - военные (в основном наньянские) вывели из- под власти династии Цин двенадцать провинций. Иногда это осуществлялось силами всего нескольких батальонов. Готовясь к предстоящей схватке с Бэйян- ской армией, наньянские военные и новые власти сразу же начинали широкий набор добровольцев в войска и спешное обучение новобранцев. В семи провинциях - Хубэй, Шаньси, Юньнань, Фуцзянь, Шэньси, Цзянси и Гуйчжоу - местные совещательные комитеты избрали своими военными губернаторами офицеров «новых войск»: командиров дивизий, бригад, полков и батальонов. В их числе были Янь Сишань и Цай Э, ставшие затем крупными милитаристами: первый -


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
533
в Шаньси, а второй - в Юньнани. Тем самым начавшаяся борьба за свержение обанкротившейся династии Цин сразу же выдвинула армию на первое место в рядах обеих противоборствующих сторон. Армия превратилась в решающий фактор, а вооруженное насилие стало главной формой политической борьбы. Неслучайно практически все республиканские правительства, созданные в провинциях в противовес Пекину, не только именовались военными, но и являлись таковыми по сути. Именно в армии оппозиция видела гарантию свержения маньчжуров. Шэныии, чиновники, помещики, интеллигенция, купечество и буржуазия считали армию охранителем социального порядка, средством предотвращения стихийных выступлений крестьян и городской бедноты. Именно части Наньянской армии первыми подняли знамя борьбы с ненавистной чужеземной династией и сыграли решающую роль в восстаниях в Учане, Чанша, Шанхае, Гуанчжоу и других городах. Если наньянские дивизии и бригады составили костяк антиманьчжурских войск, стали ударной антимонархической силой, то Бэйянская армия, за малым исключением, очень долго сохраняла верность цинскому престолу.
Второй после армии силой, обусловившей свержение маньчжурской власти в ряде провинций, стала либеральная оппозиция. Возглавляемые местными шэнь- ши и организованные в стенах совещательных комитетов, конституционалисты и либералы всячески стремились избежать «смуты» и «беспорядков», т.е. вооруженной борьбы. В поисках мирного разрешения неизбежного конфликта оппозиция тесно взаимодействовала с третьей важной силой - провинциальной бюрократией. Обе союзные стороны главным методом избрали отделение своих провинций от Пекина, провозглашение их независимости. В умах и настроениях оппозиции с лета 1911 г. произошел существенный перелом. Если до этих событий либералы-конституционалисты оставались монархистами, то летом стало ясно, что династия Цин сама себя исключила из всякого компромиссного решения. Власть маньчжурского богдохана для оппозиции стала неприемлемой. Другой династии, помимо Цин, в Китае не предвиделось. Следовательно, свержение цинского режима влекло за собой ликвидацию монархии вообще. Единственным выходом из данной ситуации оставалось учреждение республики. Последняя мыслилась прежде всего как орудие уничтожения маньчжурского господства. Либеральной оппозиции ничего другого не оставалось, как принять лозунг провозглашения республики, хотя для нее это была сугубо вынужденная мера. Однако в новых, резко изменившихся условиях династия сама заставила оппозицию сделать еще один и притом радикальный шаг влево. Так вчерашние конституционные монархисты стали республиканцами поневоле. При этом и конституционные монархисты, и вчерашние верноподданные цинские чиновники вынуждены были принять лозунг республики. Экстремальные условия заставили и тех и других перекраситься в республиканские цвета. Делалось это ради удержания контроля над опасной ситуацией и для захвата либо сохранения власти в провинции. При этом совещательные комитеты в ряде случаев оказывали давление на «непонятливых» цинских губернаторов, дабы они объявили об отделении от династии Цин.


534
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Опираясь на свое влияние и авторитет, используя совещательные комитеты как готовую структуру управления, конституционалисты боролись за реальную власть на местах. При этом они стремились поставить под свой контроль и армию, и цинский чиновничий аппарат, и революционеров, и старых губернаторов. Договориться с последними о разрыве с Пекином оппозиции удалось в Сучжоу - столице Цзянсу, в Гуанси и Цзянси. В ряде провинций оппозиция не хотела сразу же сжигать за собой мосты и пыталась сохранить возможность диалога с Пекином. Так, в Цзянси, Аньхуэе, Гуандуне и Шаньдуне совещательные комитеты на первых порах пытались провозгласить всего-навсего нейтралитет своих провинций в начавшейся смуте. В Шаньдуне оппозиция 5 ноября вступила в переговоры с Пекином, выдвинув ряд условий и по сути требуя автономии для провинции. Между тем Юань Шикай, видя, что весь ход событий работает на него, не спешил в Пекин, ожидая дальнейшего ослабления династии. 8 ноября Верховная совещательная палата абсолютным большинством голосов утвердила его назначение на пост главы кабинета министров. В тот же день совещательный комитет Аньхуэя все же провозгласил независимость провинции от Пекина и на первое время избрал военным губернатором его бывшего цинского главу. На следующий же день тот же сценарий был разыгран в Гуандуне, правда, цинский губернатор отказался служить республике и эмигрировал в Гонконг. 11 ноября о своей независимости от династии Цин объявил совещательный комитет провинции Фуцзянь. Не дождавшись согласия Пекина на свои требования об автономии Шаньдуна, местный совещательный комитет провозгласил самостоятельность провинции. Опасаясь назревавшего восстания «новых войск», цинский наместник северо-восточных провинций договорился с главой совещательного комитета провинции Фэнтянь об отделении этих территорий от империи Цин. Опираясь на охранные батальоны Чжан Цзолиня, эти деятели 14 ноября объявили себя новой властью нейтральной Фэнтяни. 16 ноября был провозглашен нейтралитет провинции Цзилинь, а на следующий день - провинции Хэйлунцзян. Тем самым в трех провинциях Северо-Востока был разыгран настоящий фарс, ибо здесь полностью сохранился старый цинский чиновничий аппарат.
Последним оплотом цинского господства в Пекине оставалась Новая дворцовая гвардия. Это была пехотная дивизия, созданная в 1909-1911 гг. по типу «новых войск» из «восьмизнаменных» солдат и офицеров. Дивизию укрепили надежными кадрами из других частей. Командовал Новой дворцовой гвардией брат князя-регента. Фактически гвардия подчинялась лично великому князю Чуню, искренне ненавидевшему Юань Шикая. Зная это, генерал боялся за свою жизнь и по пути в столицу собрал вокруг себя множество вооруженных сторонников. В Пекин Юань Шикай прибыл в окружении 2 тыс. преданных ему офицеров и солдат. К этому времени он уже поставил под полный контроль Бэйянскую армию. Затем он спешно устранил от руководства военными делами маньчжуров и назначил на все ответственные посты в армии своих ставленников - прежде всего Дуань Цижуя, Фэн Гочжана и Сюй Шичана. Создав свою личную гвардию, Юань Шикай вывел из Пекина Новую дворцовую гвардию, тем самым ли¬


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
535
шив династию Цин ее последней опоры. 16 ноября Юань Шикай сформировал свое правительство, демонстрируя при этом, что возглавляет не только сохранивший верность династии Север, но и отделившийся республиканский Юг. Для этого он ввел в состав кабинета двух конституционалистов - Чжан Цзяня и Лян Цичао. Таким образом он протягивал руку для сотрудничества умеренному большинству «бунтовщиков». Оба эти либерала не приняли этого предложения, тем не менее генерал таким жестом укрепил свой авторитет на мятежном Юге, хотя и свел к нулю роль Верховной совещательной палаты в Пекине. Основу первого кабинета Юань Шикая составили старые цинские чиновники из числа его друзей, знакомых и единомышленников, т.е. стойких консерваторов. Секретным посланием вдовствующей императрице Лунъюй он умело запугал ее и князей масштабами «бунта» и возможностью физического уничтожения членов императорского дома, прямо предрекая им судьбу Людовика XVI. Считая Север зоной своего полного господства, генерал спешил навести там порядок. Став премьер-министром и главнокомандующим, Юань Шикай сразу же объявил о наступлении на здешних бунтовщиков. Его войска перешли в наступление на Шаньси и заняли Тайюань, нанесли поражение отрядам Ван Тяньцзуна в Хэнани, подавили военный мятеж на северо-востоке Чжили.
Между тем южане надеялись, что Юань Шикай, придя к руководству страной, остановит успешное наступление бэйянских дивизий на их позиции. Так, почти сразу же после поражения своих войск под Ханькоу Ли Юаньхун заговорил о президентстве Юань Шикая. Союз с Юань Шикаем должен был помочь умеренным обуздать революционеров, не отказываясь пока от антиманьчжур- ских лозунгов и идей республиканизма. Умеренные искали компромисса с Юань Шикаем, а после взятия революционными войсками 2 декабря Нанкина настояли на заключении перемирия между войсками Севера и Юга. Сразу же после прихода Юань Шикая к власти между ними и Учанским правительством начался политический торг. Республиканцы всячески стремились заручиться поддержкой генерала для изгнания маньчжуров, обещая сделать его президентом, если он не поднимет оружия против республики. Юань Шикай обещал прекратить военные действия в случае согласия восставших на установление конституционной монархии. Одновременно генерал пытался расколоть ряды республиканцев. Последние стремились полюбовно договориться с будущим диктатором, чтобы немедленно с его помощью покончить с династией Цин. За Юань Шикаем ухаживали как республиканцы, так и маньчжуры, видя в нем ключевую фигуру. Оказавшись в столь выгодном положении, генерал искусно лавировал между той и другой стороной, быстро укрепляя свою личную власть. Ведя политический торг с Учанским правительством, он стремился или поставить его на колени, или просто максимально ослабить, чтобы сделать более сговорчивым. Полный честолюбивых замыслов, Юань Шикай виртуозно использовал ситуацию, когда именно он оказался центральной фигурой, приемлемой для всех политических сил - от монархистов до республиканцев. На его кандидатуре в президенты сходились не только правое крыло и центр конституционно-либерального


536
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
лагеря, но и левые, т.е. революционеры. Если маньчжура во главе Китая должен был заменить китаец, то более авторитетного китайца, нежели Юань Шикай, тогда в стране просто не было.
Данная ситуация давала широчайший простор для его карьеризма, честолюбия и властолюбия, а также лицемерия, коварства и беспринципности. Балансируя между монархией и республикой, между революционерами и либералами, между династией и революционерами, Юань Шикай делал все, чтобы ни одна из этих сторон не усилилась во вред его честолюбивым замыслам. И когда такая опасность становилась реальностью, генерал всячески старался парализовать достигшего успеха участника борьбы, противопоставив ему политического антипода. Юань Шикай запугивал маньчжуров возможной резней со стороны революционеров; в то же время он шантажировал республиканцев, в том числе революционеров, возможностью своей полюбовной сделки с династией, чтобы заставить республиканцев пойти на уступки. Юань Шикай упорно отстаивал идею конституционной монархии при ограничении власти богдохана. Тем самым генерал взял на вооружение доктрину самой оппозиции, преобладавшую в политической жизни до Сычуаньского восстания.
Вместе с тем борьба против маньчжурского господства в провинциях продолжалась. Назревало восстание «новых войск» в Сычуани. 22 ноября наньян- ские части освободили Чунцин - второй по величине город Сычуани, сделав неизбежным свержение цинской власти в ее столице Чэнду и на остальной территории провинции. Перед лицом общей опасности цинский наместник и лидер совещательного комитета забыли прежние обиды и договорились о провозглашении независимости провинций от Пекина. 27 ноября Сычуань отделилась от цинского режима, однако провинциальные чиновники остались на своих местах. Заместителем военного губернатора Сычуани сначала был избран командир местной дивизии «новых войск». После его смещения губернатором провинции опять-таки сделали военного. В итоге военные возглавили восемь провинциальных правительств. Таким образом, мирно, т.е. без восстаний «новых войск», от Цинской империи отложились шесть провинций - три в Маньчжурии, Аньхуэй, Сычуань и Шаньдун. Однако в тот же день в лоно Цинской империи вернулась провинция Шаньдун. Ее губернатор покаялся перед троном и Юань Шикаем за вынужденный переход в лагерь «бунтовщиков». При всем том маньчжурская власть начала рушиться в национальных окраинах империи. 1 декабря князья и ламы Внешней Монголии (Халха) произвели антицинский переворот и объявили Монголию независимым государством. Примерно в то же время рухнуло маньчжурское господство в Тибете. Власть в Лхасе фактически перешла в руки местного правительства.
Продолжались военные действия в Цзянсу. «Новые войска» и добровольцы повели наступление на Нанкин. 2 декабря, после ожесточенных боев с правительственными частями эта южная столица Китая была взята антиманьчжурски- ми силами. Тем самым Наньянская армия, новобранцы и добровольцы силой оружия вырвали провинцию Цзянсу из рук маньчжуров. В боях за Нанкин храб¬


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
537
ро сражались студенческие и женские отряды. Победа восставших 2 декабря над войсками Чжан Сюня явилась как бы ответом на натиск бэйянских дивизий в район хубэйского трехградья. В итоге одно компенсировало другое, и в долине Янцзы сложилось военно-стратегическое равновесие между монархией и республикой. С объявлением перемирия эта ситуация стала устойчивой, окончательно разделив Китай на реакционный Север и мятежный Юг. В итоге под властью династии Цин остались пять провинций - Чжили, Шаньдун, Хэнань, Гань- су и Синьцзян. Однако и здесь вспыхивали антиманьчжурские восстания и сохранялась тревожная напряженность. Вновь восстали части бывшей дивизии У Лучжэня в столичной провинции. Взяв г. Луаньчжоу, повстанцы двинулись на Тяньцзинь. Однако остальные части Бэйянской армии сохранили верность трону и Юань Шикаю, благодаря чему мятежные части были разбиты. В Хэнани вспыхнуло народное восстание под руководством Ван Тяньцзуна, его отряды угрожали крупным городам на северо-востоке провинции. От цинской власти освободился ряд городов на Шаньдунском п-ове, в том числе Яньтай. В приморских районах Шаньдуна набирало силы антиманьчжурское движение.
К тому времени из 22 провинций Китая 17 либо свергли маньчжурскую власть, либо объявили об отделении от Пекина или нейтралитете. Здесь в той или иной форме возобладала республиканская власть. Этим провинциям противостояли пять северных провинций, где еще сохранялась власть Цинской империи. Так возникло неустойчивое противостояние Севера и Юга, т.е. монархии и республики, обломков маньчжурского господства и побеждающей ханьской государственности. Это была не единая республика, а конгломерат из 17 «республик», существовавших на уровне провинций. Причем многие из них являлись республиками только по названию, некоторые возглавлялись старыми императорскими губернаторами. В провинциях, областях и округах лишь прогнали «восьмизнаменных» со всех постов да сняли с вывесок и изъяли из документации два иероглифа - «Дай Цин» («Великая Цин»). Во всем остальном, особенно в глубинке - уездах, приставствах, округах, - все осталось по-старому, сохранилась прежняя бюрократия из китайцев. Провинциальные военные правительства с самого начала стали коалиционными. Состояли они из армейских офицеров, старой периферийной бюрократии, лидеров оппозиции, а также революционеров. Таким образом, эти республиканские правительства включали представителей тех самых четырех основных антиманьчжурских сил, чей общий натиск и опрокинул цинскую власть на местах. На острие этой борьбы шли армия и военные, возглавлявшие восемь провинций, причем местные военные лидеры стали очень быстро превращаться в милитаристов, региональных военных диктаторов. Такого рода замашки в 1911-1912 гг. проявили целый ряд военачальников. Так, Лу Жунтин превратил Гуанси в свою вотчину, Тан Цзияо сверг коалиционное правительство Гуйчжоу и силой утвердился в этой провинции, Цай Э показалось недостаточно одной провинции Юньнань, и он ввел свои войска в соседнюю Сычуань. Постепенно отстранив губернатора Северо-Востока и его окружение от власти, Чжан Цзолинь стал здесь хозяином положения.


538
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Старая периферийная бюрократия и лидеры оппозиции заняли в ряде провинций ключевые позиции. Так, поначалу лидеры провинциальной номенклатуры стали военными губернаторами или главами правительств сразу в семи провинциях (Цзянсу, Шаньдун, Сычуань, Гуанси, Фэнтянь, Цзилинь и Хэйлунцзян). Затем они утратили эти позиции в двух провинциях (Сычуань и Гуанси). Конституционалисты заняли аналогичные посты сначала в одной (Чжэцзян), а позднее еще в двух провинциях (Хунань и Сычуань). После этого две данные союзные между собой силы вместе на время возглавили восемь провинций, т.е. столько же, что и военные. В Хунани военным губернатором в конце концов стал глава совещательного комитета Тань Янькай. Для этого конституционалистам пришлось в два приема отбирать власть у революционеров. Сначала либералы создали им противовес - полновластный провинциальный сенат. Затем Тань Янькай и его окружение произвели военный переворот и убили революционных лидеров, возглавлявших правительство. В Чжэцзяне правительство возглавил видный либерал Тан Шоуцянь, избранный военным губернатором. Конституционалисты и либералы господствовали в совещательных комитетах. Их члены в большинстве своем теперь соединяли депутатские функции с властными, а сами комитеты постепенно превращались в законодательные собрания провинций. Основная масса шэныии, старой интеллигенции, чиновников, помещиков, купцов и буржуазии скрепя сердце приняла республиканскую власть. Сделали они это только тогда, когда обреченность цинской монархии стала вполне очевидной. В той же мере независимость от Пекина для большинства членов совещательных комитетов была навязана силой обстоятельств после не- состоявшегося соглашения с династией Цин. С точки зрения конституционных монархистов и либералов, свержение династии и переход к республике являлись не только вынужденным, но и крайне опасным шагом.
После победы на провинциальном уровне в большинстве случаев начиналась явная или тайная схватка между этими четырьмя силами за реальное господство. В такой борьбе военные сохраняли, как правило, захваченные ими позиции; упрочили и расширили свою власть конституционалисты. Верхи же старой бюрократии понесли заметный урон. Самыми слабыми и уязвимыми в этом отношении оказались революционеры. Под совместным давлением военных, конституционалистов и бюрократии именно революционеры понесли наибольшие потери при перераспределении власти в провинциях. Поначалу революционеры в должности военного губернатора или главы военного правительства заняли четыре позиции (Хунань, Гуйчжоу, Аньхуэй и Гуандун), однако сохранили они эти позиции только в Гуандуне и Аньхуэе. Зачастую в органах новой власти заседали и революционеры, и те, кто их еще вчера арестовывал и казнил.
Несмотря на начавшийся передел власти и междоусобную борьбу на местах, сохранялся своего рода единый фронт этих четырех антиманьчжурских сил. Именно это временное единство означало по сути смертный приговор прогнившей династии завоевателей. Наличие общего врага сплачивало не только верхи, но и низы общества. Именно против «северных варваров» - маньчжуров свой


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
539
главный удар направили и республиканские власти. Из провинциального аппарата поголовно изгонялись «восьмизнаменные», т.е. маньчжуры, «знаменные» монголы и ктшцы-ханъцзюни. Вся же остальная китайская номенклатура и чиновники среднего и низового звена практически полностью оставались на своих местах. Тем самым нарождающаяся республика приняла в свое лоно из старого госаппарата множество вынужденных перебежчиков - карьеристов, скрытых реакционеров. Напуганные подъемом повстанческого движения, предшествующими восстаниями и бунтами, республиканские правительства всячески старались их предотвратить. Делалось это путем создания на местах отрядов сельского ополчения (.миныпуанъ, туанълянь) под контролем чиновников, шэныии и помещиков. В большинстве провинций отменялся осенний сбор поземельноподушного налога на 1911 г., резко сокращалось взимание лицзиня. Новые власти, испытывая страх перед вмешательством держав в борьбу с маньчжурами, приняли соответствующие меры: покушения на жизнь и собственность иностранцев влекли за собой смертную казнь виновных в этих преступлениях.
Обреченность Цинской империи и «драконового трона» во многом обусловливалась антиманьчжурским подъемом, охватившим самые различные слои населения. Лозунг свержения маньчжурской власти нашел широкий отклик в китайском обществе. На вербовочные пункты «новой армии» хлынул поток добровольцев, давший восставшим частям пополнения в сотни тысяч новобранцев. В Ухани, Чанша, Шанхае и Нанкине создавались особые «студенческие части», в которые вступали и учащиеся старших классов. В Шанхае были сформированы женские батальоны, героически сражавшиеся под Нанкином. В ряде провинций большой вклад в дело свержения маньчжурской власти внесли тайные общества. Население жертвовало деньги и продовольствие для поддержки восставших воинских частей. Это была бескомпромиссная межнациональная борьба китайцев (ханьцев) против маньчжуров. Причем даже некоторые революционеры именовали ее «расовой революцией», отметая в сторону какие-либо социальные вопросы. При этом главным орудием этого движения служил лозунг установления республики. Все провинциальные правительства ставили своей главной задачей свержение маньчжурской монархии и создание Китайской республики, т.е. государства ханьской нации. Таким образом, это было прежде всего национально-освободительное движение. Его главной целью стало избавление китайской нации от чужеземного ига. Патриоты сражались за свержение ненавистной власти завоевателей, за восстановление былого величия и могущества Срединного государства. В ходе этого всекитайского движения происходило вызволение ханьского конфуцианского социума из-под господства «северных варваров»-маньчжуров. В этой борьбе причудливо переплелись традиционное и современное начало. В результате оказалось, что свержение династии Цин невозможно без ликвидации самой монархии и провозглашения республики. Столь радикальный для китайской трехтысячелетней деспотии результат сам по себе не мог поднять национально-освободительное движение в Китае 1911-1912 гг. до уровня революции современного типа, хотя данное


540
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
движение вошло в историю именно как Синьхайская революция - предмет гордости китайского народа.
Перед Юань Шикаем стояли две задачи. Во-первых, устранить династию Цин и захватить верховную власть. Во-вторых, договориться с восставшими провинциями о мирной передаче ему власти в долине Янцзы и на Юге. Однако до всего этого генералу необходимо было несколько «образумить» слишком зарвавшихся республиканцев и внушить им тезис о необходимости соглашения на его, Юань Шикая, условиях. Для этого требовалась короткая и устрашающая военная акция в районе трехградья в Хубэе. Вместе с тем генералу надо было хоть как-то продемонстрировать свое намерение подавить «бунт» и покончить со «смутой», для чего, собственно говоря, династия и вручила ему всю полноту власти. Бэйянские войска под командованием Дуань Цижуя готовились нанести удар по республиканцам в районе Ухани. Этот генерал командовал 19 тыс. отборных солдат и офицеров. По приказу Юань Шикая бэйянские дивизии переправились через р. Ханьшуй и с 23 ноября повели наступление на Ханьян, начались кровопролитные бои за этот город. Предательство группы хубэйских офицеров привело к переходу в стан врага части восставших, и 27 ноября цинские силы захватили Ханьян. В Учане началась паника, Ли Юаньхун бежал, за ним уехал и Хуан Син. Однако на этом наступление бэйянских войск прекратилось по приказу Юань Шикая.
Окончательный разгром восставших не входил тогда в его планы. Более того, учанское правительство и особенно революционеры были нужны Юань Шикаю как противовес династии Цин и средство давления на маньчжуров. Цинская власть стремилась именно на Юань Шикая возложить все бремя ответственности за уничтожение бунтовщиков и тем самым спасти свой режим. При этом генерал должен был сыграть роль именно жестокого карателя-палача. Кровь многих тысяч предполагаемых его жертв легко бы сгубила высокий престиж этого опасного для династии политика в глазах китайцев. Если бы генерал стал смертельным врагом всех противников династии, то его тогда можно было бы устранить любым способом. Понимая все это, Юань Шикай со взятием Ханьяна счел свою карательную миссию на данном этапе законченной. Теперь ему предстояло разделаться с маньчжурами и отнять у них верховную власть на Севере. Однако для этого генералу нужно было на время развязать себе руки на Юге. Поэтому он сразу стал искать соглашения с республиканским лагерем. При содействии
Шанхай во время Синьхайской революции


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
541
Крушение монархии в Китае
британских дипломатов 3 декабря в Учане было заключено перемирие, и с началом мирных переговоров военные действия в районе трехградья прекратились. В итоге республиканская армия - главная антиманьчжурская сила Учанского восстания - сохранила свои изрядно потрепанные отряды. Два враждебных лагеря по-прежнему противостояли друг другу на разных берегах Янцзы - бэйян- ские дивизии на северном, а наньянские и добровольческие части на южном ее берегу. Подобная ситуация сложилась практически вдоль всего течения Янцзы, от хубэйского трехградья до ее устья.
Так в Китае оказалось два разных государства. В долине Янцзы и на Юге формировалась республика примерно с 17 провинциальными правительствами. На Севере сохранялась монархия с маньчжурским богдоханом во главе. Поэтому возник вопрос о воссоединении Срединного государства либо в результате военной победы одной из сторон, либо мирного устранения династии Цин. В тот момент гражданская война не была нужна ни одной из социальных сил - ни бюрократии, ни шэныии, ни помещикам, ни купечеству, ни крайне слабой буржуа¬


542
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
зии. Ни республиканский Юг, ни монархический Север в равной мере не желали гражданской войны, понимая, что в сложившейся ситуации такая междоусобица выгодна только маньчжурам да отчасти крайним левым, т.е. революционерам. Единственно разумным выходом оставался компромисс на базе объединения вокруг «сильной личности», т.е. Юань Шикая. Ибо только он являлся «своим человеком» как для монархистов, так и для республиканцев. Понимая, что восставший и вооруженный республиканский Юг в данный момент трогать опасно и неблагоразумно, Юань Шикай всячески стремился договориться с ним и приступить к захвату власти на Севере.
Получив от маньчжуров всю полноту власти для подавления мятежа и ликвидации «смуты», Юань Шикай использовал данные ему полномочия, во-первых, для укрепления личной власти, во-вторых, для компромисса с республиканским Югом и, в-третьих, для устранения династии Цин, дабы самому со временем сесть на освободившийся императорский трон. Сознавая, что Цинская империя уже по сути мертва, Юань Шикай деятельно, но осторожно шел к овладению верховной властью, фактически выпавшей из рук маньчжуров. С лидерами республиканцев генерал обсуждал условия своего выдвижения на пост временного президента и в то же время зондировал позицию держав в отношении планов провозглашения его императором. Теперь Юань Шикай мог приступить к поэтапной ликвидации маньчжурской власти в Пекине. Прежде всего ему предстояло освободиться от контроля со стороны цинского двора. Для начала он избавился от обязанности каждый день являться на аудиенцию во дворец. Следующей задачей Юань Шикая было покончить с регентством. В этом ему помогли великие державы. Заручившись их поддержкой, генерал 6 декабря заставил великого князя-регента Чуня уйти от дел. Тем самым из игры выводился и истинный лидер маньчжурской аристократии - великий князь Цин, всегда стоявший за спиной князя-регента. Верховная власть передавалась в руки вдовствующей императрицы Лунъюй (была замужем за императором Гуан-сюем), слабой и безвольной женщины. Затем он ограничил доступ к ней сановников с докладами трону. Отныне эти доклады предоставлялись кабинету министров, т.е. самому генералу.
На все ответственные военные и административные посты в правительстве и северных провинциях Юань Шикай спешно назначил своих доверенных людей - друзей, сторонников и подчиненных. Покончив с регентством, Юань Шикай заставил императорский клан и маньчжурскую знать увеличить расходы на нужды Бэйянской армии. Ослабив тем самым цинский режим в финансовом отношении, он стал склонять державы к нажиму на династию с целью добиться ее согласия на отречение императора от престола. К этому времени цинская верхушка практически утратила всякое влияние в стране и реальной властью уже не обладала. Теперь генерал мог устранить династию Цин в любой удобный для него момент.
В этих условиях для Юань Шикая первостепенное значение обрели фактические договоренности с Югом. Переговоры между Севером и Югом начались 18 декабря в Шанхае. Интересы генерала представлял Тан Шаои, а от республи-


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
543
Юань Шикай - временный президент Китайской Республики. 1912 г.
канцев выступил видный дипломат У Тинфан. Согласно заключенному ими соглашению, бэйянские дивизии выводились из Ханькоу и Ханьяна. Военные действия прекращались во всех провинциях, кроме Шаньси и Шэньси, куда Юань Шикай и направил свои выводимые из Хубэя войска. Обе стороны договорились о созыве всекитайского парламента, куда каждая провинция должна была направить по три делегата для решения вопроса о будущей форме китайской государственности. Державы обратились к представителям Севера и Юга на шанхайских переговорах с требованием о «прекращении конфликта». Республиканцы в лице У Тинфана упорно предлагали генералу пост президента республики только после отречения династии Цин. Будущий же диктатор устами Тан Шаои твердо настаивал на учреждении конституционной монархии с безвластной династией Цин во главе.
К этому времени очень четко проявились единство Севера, сцементированного железной рукой Юань Шикая, и разобщенность Юга, отсутствие там единого органа власти. Здесь действовало 14 провинциальных правительств, десятки различных политических организаций и группировок. При этом Объединенный союз фактически прекратил свою организаторскую деятельность, на Юге началась борьба между различными партиями за создание центрального республиканского правительства. Противостояние возникло между Учанским правительством и объединенными конституционалистами Цзянсу и Чжэцзяна. Каждая из этих двух сил считала себя вправе создать центральное правительство, соответственно в Учане и Шанхае. С этой целью в Шанхае собралось совещание представителей ряда провинций для созыва учредительной конференции, которая открылась 30 ноября в Ханькоу. На ней было разработано положение о формировании временного правительства республики, его функциях, составе, а также о выборах президента. Пост президента был предложен Юань Шикаю в случае, если он признает республику и покончит с монархией. Большинство военных губернаторов провинций и командиров наньянских войск стояли за соглашение с Юань Шикаем. Все они понимали, что без него свергнуть маньчжурскую мо¬


544
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
нархию не удастся, так как ее все еще ограждали штыки Бэйянской армии. В начале декабря в Нанкин переехали делегаты Ханькоуской конференции и взяли на себя функции высшего законодательного органа республики. Торг с Юань Шикаем затягивался. Делегаты Нанкинской конференции решили оказать давление на генерала, дав ему понять, что могут обойтись и без него. Им нужна была яркая и известная политическая фигура левого толка в качестве противовеса и пугала для Юань Шикая. Таким человеком явился Сунь Ятсен, только что вернувшийся в Китай из-за границы.
29 декабря Нанкинская конференция абсолютным большинством голосов избрала его временным президентом. Накануне Сунь Ятсен дал обязательство уйти в отставку в случае договоренности с Юань Шикаем по поводу провозглашения республики. Вице-президентом был избран Ли Юаньхун. Во временное правительство вошли либерал-конституционалисты, бывшие цинские чиновники и революционеры. Однако две трети министров бойкотировали деятельность правительства, и оно оказалось неработоспособным, ибо все дожидались результатов переговоров с Юань Шикаем. Сунь Ятсен, хотя и был президентом, ничего не решал. Тем не менее за короткий срок своего пребывания на посту главы Нанкинского правительства (всего сорок дней) Сунь Ятсен развил активную деятельность, направленную на консолидацию республиканских сил и свержение цинской монархии. Руководимое им правительство разработало временную конституцию Китайской Республики. В этой буржуазно-демократической конституции впервые в истории Китая провозглашались основные демократические свободы, равноправие всех граждан, включая предоставление избирательного права женщинам. Провозглашалось разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, вводилась всеобщая воинская повинность, предусматривались регулярные выборы и постоянно действующий парламент. Нанкинское правительство запретило применение пыток при допросах и куплю- продажу рабов. Все проданные в долговое рабство получали свободу. Вновь запрещался средневековый обычай бинтования ног девочкам, а также курение опиума. Всем китайцам предписывалось срезать косы и покончить с маньчжурской прической - символом национального порабощения. Во внешнеполитической сфере правительство Сунь Ятсена стремилось заручиться поддержкой великих держав и одновременно защищать суверенитет Китая.
29 января Нанкинская конференция представителей 17 провинций была преобразована во Временный сенат (Цаньиюань) - высший законодательный орган. К этому времени основная масса бывших либеральных конституционалистов и на Юге, и на Севере видели в Юань Шикае наиболее подходящего правителя. Эти «республиканцы» поневоле жаждали режима «сильной руки», но в рамках конституции. Военная мощь Бэйянской армии, разногласия среди антицинского лагеря, боязнь усиления левого крыла т.е. революционеров, заставили противников династии после взятия повстанцами Нанкина искать договоренности с Юань Шикаем. В его возвышении антицинский лагерь видел гарантию победы ханьского начала над маньчжурами, установления либо республики, либо кон-


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
545
ституционной монархии. Сознавая слабость позиций Сунь Ятсена и декоративный характер его президентства, правые и центр в антицинском лагере считали лидера бэйянского генералитета будущим сильным президентом, способным навести «порядок» в стране и покончить со смутой. Либеральные круги, конституционалисты, шэныии и старая интеллигенция, напуганные активностью народных масс, старались держаться подальше от правительства Сунь Ятсена. Объединенный союз к этому времени практически утратил роль ведущей революционной организации. Нанкинское правительство, не признанное иностранными государствами, лишенное финансовых средств и собственных войск, оказалось не в силах осуществить свою программу. Сунь Ятсен, хорошо понимая и слабость левого крыла антиманьчжурского лагеря, и шаткость собственных позиций, готов был уступить власть Юань Шикаю в обмен на гарантию свержения маньчжурской династии и установления ханьской республики. В достижении компромисса между Севером и Югом Сунь Ятсен видел решение главной задачи, т.е. свержение маньчжурского господства. При этом Сунь Ятсен учитывал реальную силу Юань Шикая, опиравшегося на Бэйянскую армию и пользовавшегося поддержкой великих держав.
Державы не поддержали ни республиканский Юг и Нанкинское правительство, ни маньчжурскую династию Цин. Отказавшись от вооруженного вмешательства в дела Китая, оказывая экономическое и политическое давление извне, державы заняли выжидательную позицию. Однако это было выжидание, враждебное для Юга. Так, в ноябре 1911 г. Англия не позволила использовать доходы от морских таможен для обеспечения войск южан оружием и боеприпасами. Для этого Лондон установил контроль над таможнями в пяти портах (Шанхай, Гуаньчжоу, Ханькоу, Сямэнь и Чанша), а сами таможенные поступления перевел в британские и германские банки. Империалистические державы фактически продолжали признавать цинское правительство. Хотя они отказали маньчжурам в предоставлении крупного займа, однако тайно передавали на Север, т.е. Юань Шикаю, средства, собираемые морскими таможнями на территории отделившихся от Пекина провинций. Тем самым республиканские власти лишались основного источника финансовых поступлений. Постепенно иностранные державы сосредоточили в портах Китая крупные военные и военно-морские силы, препятствовавшие активности республиканских войск. В «открытых» портах стояли иностранные корабли, на берег были высажены десанты. В китайских водах к концу октября 1911 г. находился 51 иностранный военный корабль с общей численностью экипажей в 19 тыс. человек. В крупных городах Китая размещались значительные гарнизоны иностранных войск. Империалистические державы открыто давали понять, что их симпатии на стороне реакционных сил, группировавшихся вокруг Юань Шикая. Если нейтралитет держав был явно негативным по отношению к мятежному Югу, то в отношении консервативного Севера он был более чем благожелательным. Видя в Юань Шикае «сильного человека» и надежного союзника, державы активно помогали ему. Их поддержка во многом предопределила прочность позиций Юань Шикая в тот период.


546
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
К этому времени сложилось условное равновесие сил между Севером и Югом, между монархией и республикой. Раздираемый внутренними противоречиями республиканский лагерь не мог силой свергнуть монархию, пока маньчжуров охраняли бэйянские дивизии. Со своей стороны, Юань Шикай не хотел применять вооруженную силу для «обуздания бунтовщиков». Обе стороны искали выход из создавшегося положения на пути мирных переговоров. Ведущие силы республиканского Юга - военные, шэнъшы, чиновники, помещики, старая интеллигенция, купечество и предприниматели - стремились к скорейшему окончанию смуты. Либералы-конституционалисты жаждали компромисса с Юань Шикаем на условиях свержения маньчжурской династии и распространения республиканского режима на территории всего Китая. Избранием Сунь Ят- сена республиканцы надеялись запугать Юань Шикая и вынудить его согласиться на скорейшее отречение от власти династии Цин и упразднение монархии. Однако южане просчитались, а реакция генерала оказалась иной. Он прервал переговоры с Югом и объявил своей целью установление конституционной монархии. По его указке императрица Лунъюй заявила от имени своего сына о сохранении императорской власти. Затем верные Юань Шикаю 42 генерала Бэйян- ской армии поклялись до конца сопротивляться республиканской форме правления. В ответ на это южане решили усилить давление на северян. Была начата демонстративная подготовка похода республиканских войск на Пекин. Южане высадили крупный воинский десант в Яньтае, демонстративно назначили одного революционера командующим армией похода на столицу, а другого - военным губернатором Шаньдуна. По сути это было объявлением гражданской войны, но ее не хотели ни на Юге, ни на Севере.
По ряду причин Юань Шикай меньше всего желал войны с восставшими провинциями. Из 174 тыс. солдат и офицеров общего состава «новых войск» под его командованием находилось только 50-60 тыс., т.е. примерно одна треть, хотя и самая лучшая, наиболее обученная, дисциплинированная и боеспособная. Другие преимущества Бэйянской армии заключались в ее компактной дислокации и едином командовании. Восставшие против маньчжуров или отложившиеся от них части составляли примерно две трети «новых войск». Однако по боеспособности они явно уступали бэйянским дивизиям. Кроме того, наньянские и северо-западные части были рассредоточены на огромном пространстве и не имели единого командования. В то же время эти 100-110 тыс. кадровых военных были усилены без малого 300 тыс. новобранцев и добровольцев, влившихся в ряды антиманьчжурских войск с октября по декабрь 1911 г. В принципе Юань Шикай силами Бэйянской армии мог разгромить всех этих мятежников по очереди и по частям - в одной провинции за другой. Однако в этом случае лавина добровольцев и новобранцев могла возрасти многократно. Все это было чревато кровопролитной гражданской войной, вовсе не нужной Юань Шикаю. «Отец новой армии» меньше всего хотел тогда столкнуть лбами одни дивизии «новых войск» с другими. Такой силовой вариант грозил генералу утратой авторитета и в армии, и в стране.


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
547
Со своей стороны, республиканцы не намеревались всерьез подставлять свои слабые войска под удар железных бэйянских дивизий и вновь занялись поисками соглашения с Юань Шикаем. Видя, что южане готовы к компромиссу, генерал возобновил переговоры с республиканцами. Теперь он в принципе соглашался на провозглашение республики, если южане гарантируют ему пост президента и устранят Сунь Ятсена. Тем самым предрешалось падение династии Цин и крушение монархии. В конечном счете давление южан на генерала оказалось ему на руку, ибо прямо выводило его к овладению верховной властью над всем Китаем. На возобновившихся переговорах Севера и Юга в Нанкине были разработаны условия отречения династии Цин. Император Сюань-тун Согласно этому документу, император Сюань-тун отказывался от всех императорских властных прерогатив. После отречения богдохан не должен вмешиваться в дело формирования временного правительства с пребыванием в Нанкине и в вопросы отставки Сунь Ятсена.
Когда в середине января 1912 г. Юань Шикай передал этот документ на рассмотрение цинской верхушки, маньчжурские князья отвергли саму возможность отречения династии. Часть маньчжурской знати во главе с генералом Лянби создала Партию предков для спасения династии. Эти ультрареакционеры всеми средствами боролись против отречения и Юань Шикая. В конце января революционеры убили Лянби, что вызвало панику среди маньчжуров. Некоторые из князей и сановников в страхе покинули столицу и перебрались на территории иностранных концессий в «открытых» портах. Если раньше Юань Шикай умело выдавал себя за решительного сторонника конституционной монархии, то теперь внезапно потребовал фактически установления республики. Парализованный страхом императорский клан ничего не мог противопоставить всесильному на Севере «хозяину армии». В это время Дуань Цижуй и другие бэйянские генералы прислали с фронта в Пекин документ, требовавший отречения богдо- хана. 27 января Бэйянская армия устами 42 своих генералов потребовала введения республиканской формы правления. Эти преданные Юань Шикаю военачальники лишь огласили его волю, так как он уже одобрил проект условий отречения династии Цин. Затем «отец новой армии» вручил этот по сути ультиматум вдовствующей императрице Лунъюй и маньчжурским князьям. Тем самым армия вынесла цинской монархии смертный приговор. Юань Шикай вынудил Лунъюй примириться с неизбежным отстранением династии от власти. 1 февраля генерал получил от нее право на ведение переговоров с республиканцами об условиях отречения. Великий князь Цин и его сторонники поддержали требование об отречении Сюань-туна. Уже не рассчитывая на раздел власти между маньчжурскими князьями и китайскими генералами, эта группировка стремилась договориться с Юань Шикаем о сохранении максимума возможного для


548
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
императорского клана и «знаменной» верхушки. Сделка состоялась. В обмен на отречение богдохана Юань Шикай обнародовал три документа - «Льготные условия для цинского двора», «Условия отношения к лицам цинского императорского рода» и «Условия отношения к маньчжурам, монголам, народности хуэй и тибетцам». «Льготные условия для цинского двора» содержали следующие пункты. За Пуи сохранялся почетный титул императора. Ему гарантировался почет как иностранному монарху. Ежегодно цинскому двору должно выплачиваться 4 млн. ляпов серебра. За ним сохранялся весь дворцовый комплекс Запретного города и летний дворец Ихэюань, а также весь их обслуживающий персонал. Имущество богдохана и князей охранялось республиканскими властями, за князьями сохранились их титулы. Император лишился дворцовой гвардии. К республике отходили три больших дворцовых павильона, или зала, в южной части Запретного города. Сохранялись храмы и гробницы прежних цинских императоров. Столь же почетными были и одновременно опубликованные «Условия отношения к лицам цинского императорского рода». На успокоение остальных «знаменных» были нацелены обнародованные «Условия отношения к маньчжурам, монголам, народности хуэй и тибетцам». 30 января 1912 г. по указанию генерала вдовствующая императрица Лунъюй от имени 6-летнего Сюань-туна объявила о передаче «правительственной власти народу» и одобрении республиканской формы правления. А 5 февраля Временный сенат одобрил проект условий отречения династии Цин. Так бесславно заканчивала свое существование маньчжурская династия Цин - череда богдоханов рода Айсинь Гиоро.
Прогнившая маньчжурская династия оказалась на краю гибели и не по доброй воле вынуждена была признать свое поражение. В императорских указах Лунъюй от имени Сюань-туна заявила: «Воля народа - Воля Неба» и «Общее желание ясно выражает Волю Неба, и не нам противодействовать этим желаниям». После этого великий князь Цин перебрался в Тяньцзинь, и без него князья оказались обреченной кучкой бессильных посредственностей. Понимая, что ситуация будет все более ухудшаться, наиболее непримиримые князья бежали из столицы. Императрице Лунъюй ничего не оставалось, как 12 февраля объявить об отречении императора от верховной власти. При этом часть князей в страхе укрылись в посольском квартале. Кроме того, особым императорским указом Юань Шикаю предписывалось сформировать временное республиканское правительство. Тем самым верховная власть из рук павшей династии мирно переходила к «отцу новой армии». Тем же самым актом от решения этих вопросов по сути отстранялось Нанкинское правительство. Так на 268-м году (1644-1912) своего правления в Китае пала династия Цин. Рухнуло господство завоевателей- маньчжуров и высшего сословия «знаменных». Вместе с ними пала более чем двухтысячелетняя монархия. На смену Цинской империи пришла Китайская Республика. Поскольку падение монархии и замена ее республикой произошли в год синь-хай по лунному календарю (30 января 1911 г. - 17 февраля 1912 г.), этот переворот стали именовать Синьхайской революцией.


Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
549
Церемония провозглашения Китайской Республики
В тогдашнем Китае само восприятие политического переворота 1911-1912 гг. сквозь призму понятий и образов «революции» и «республики» было еще слабо развито. Возвышение Юань Шикая (и на время - Сунь Ятсена), рождение республики и свержение монархии воспринимались главным образом с точки зрения этнопсихологии. В этих переменах видели прежде всего победу ханьской нации над «северными варварами» - маньчжурами, освобождение китайского народа от чужеземного ига. В понимании подавляющего большинства китайцев- традиционалистов должна была произойти смена одной династии другой. Вместо маньчжурской на «драконовый трон» следует посадить китайскую. Таковой в идеале могла быть погибшая в середине XVII в. династия Мин. Лозунг ее восстановления постоянно поднимался антиманьчжурскими повстанцами, в том числе тайными обществами с XVIII по начало XX в. Однако маньчжуры уничтожили абсолютно весь минский царственный род Чжу. С XVIII в. время от времени появлялись самозванцы, выдававшие себя за потомков минских императоров. Срочно создавать новую, т.е. другую, китайскую династию в условиях 1911-1912 гг. не представлялось возможным. Оставался только один выход - на смену маньчжурской монархии приходит Китайская Республика. Столь безвыходная для монархистов ситуация заставила их принять лозунг учреждения республики. Парадоксальность этого усиливалась еще и полным отсутствием идей народовластия и его прецедентов в истории Китая. И тем не менее убежденным монархистам, как крайним, так и либеральным конституционным, пришлось временно и с отвращением принять чуждое им политическое знамя. Зная историю древнего и средневекового Китая, они понимали, что основателями новых династий в ходе «смуты» выступали удачливые и дальновидные военачальники. Именно такого монархисты надеялись обрести в лице Юань Шикая.
Бурная событиями эпопея 1911-1912 гг. не ставила своей задачей покончить с засильем феодальных и полуколониальных порядков в Китае. Тем не менее


550
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
она явилась значительным этапом в истории общедемократической и национально-освободительной борьбы китайского народа. Произошло доселе небывалое в трехтысячелетней истории китайского государства - азиатская деспотия облачилась в республиканские одежды. В понимании сотен миллионов традиционно мыслящих китайцев в 1912 г. произошло то, что периодически повторялось на протяжении нескольких тысяч лет. Небо - высшее божественное начало всякий раз отворачивалось от прогнившей, обреченной династии и отнимало у нее Небесный Мандат (тяньмин) на правление в Китае. В 1912 г. произошло очередное «лишение мандата» {гэмин) с последующим низложением династии Цин, потерявшей благоволение Неба. Получившие современное образование китайцы вкладывали в традиционный термин гэмин европейский смысл - «революция». Данный термин впоследствии закрепился за событиями 1911-1912 гг., получившими название «Синьхайская революция». Тем самым сбылось предсказание Сунь Ятсена и осуществился его лозунг: «Мандат Неба не может быть вечным!». Сбылась и формулировка из клятвы революционеров, взятая ими из лексикона тайных обществ: «Небо начинает новый цикл!». Последнее для большинства китайцев означало, что начался переходный период, ведущий к воцарению новой династии, а для людей с современным образованием это означало наступление совершенно новой эры в истории Китая.
Глава 18
Русско-китайские
отношения
Многие столетия на Дальнем Востоке складывалась система международных отношений Китая, Кореи и Монголии. В XVII в. в эту систему вошла и Россия. Российско-китайские отношения возникли очень поздно - только в самом начале XVII в. Тогда между Российским государством и Минской империей ( 1368— 1644) не существовало общей границы. Между обоими государствами пролегала особая зона многочисленных самостоятельных и зависимых владений и земель. Эти территории были заселены различными кочевыми и полукочевыми этносами, племенными объединениями и мелкими племенами. Северным рубежом Китая тогда была Великая стена, считавшаяся границей между Минской империей и Монголией. Осваивая Сибирь, русские землепроходцы вышли не к Китаю, а к этой буферной зоне.
Первые контакты между Россией и Китаем были установлены в 1618 г., когда в столицу Минской империи прибыла группа казаков, выехавшая из Томска. Во главе ее стоял Иван Петлин. Китайские власти восприняли их как первое посольство из Русского государства. Здесь посчитали, что прибыло посольство не от равного Поднебесной государства, а от очередного «вассала» Минской импе¬


Глава 18. Русско-китайские отношения
551
рии. Оказалось, что никакой «дани» или «подарков» казаки не привезли. Поэтому их не допустили на аудиенцию к императору Вань-ли (Ицзюнь, 1573-1620). Петлин доставил в Москву данную ему императорскую грамоту.
Последняя содержала разрешение русским присылать посольства, приезжать в Китай и торговать там. Данный документ долгое время оставался непрочитанным из-за незнания языка. В 1641-1642 гг. с монгольским торговым караваном в минский Китай приехал казак Емельян Вершинин. На обратном пути он доставил в Москву послание русскому царю от последнего минского императора Чун-чжэня (Юцзянь; 1628-1644). В документе говорилось о налаживании торговли и установлении дипломатических отношений. Однако и эта грамота долго
оставалась без перевода на русский язык. Документальная серия
тт л/г ~ «Русско-китаиские
Империя Мин проводила на территории современной J
г л отношения»
Маньчжурии, к югу от р. Амур политику «сковывания
варваров» (цзими, букв, «слабая узда») - этим термином обозначалась структура для управления «варварами». Здесь, в районах, населенных чжурчжэнями, минский Китай пытался взять под свой контроль территорию Северо-Востока (Маньчжурия). Эти земли не включались в состав империи Мин. На смену ей пришла маньчжурская империя Цин, подчинившая себе весь Китай. При всем том в XVII в. граница маньчжурских владений на севере проходила в центральных районах Северо-Востока примерно в 600-800 км к югу от Амура и западнее Уссури. Это была линия укреплений под названием «Ивовый палисад» (Любянь, Лютяобянь). Таким образом, между этой укрепленной границей и Амуром лежала южная часть буферной зоны, а Амуром завершалась ее северная часть. Впоследствии эта южная часть буферной зоны была включена в состав Цинской империи. Последняя стремилась оградить свою родину, вотчину и исконную территорию, т.е. Южную Маньчжурию, буферной зоной малых некитайских этносов. С приходом русских в Приамурье цинское правительство стало заявлять о вассальной зависимости этих племен от Пекина и необходимости защищать их от «жестоких» русских.
В этой промежуточной зоне, в том числе в Приамурье и Приморье, не было ни китайского, ни маньчжурского населения. Здесь обитали независимые племена дауров, дючеров, эвенков, нивхов и натков. Все они еще сохраняли родовой строй. Их численность была крайне мала, а сами эти огромные территории оставались почти не заселенными и слабо освоенными. Все местные этносы не были ранее подвластны ни Минской, ни позднее Цинской империи. В эти земли маньчжурские правители регулярно совершали походы, после которых местные народы присылали маньчжурам дань. В случае отказа ее платить туда совершались уже карательные походы. Даже в 70-е годы XVII в. между Русским царством и Цинской империей сохранялась обширная полоса ничейной территории. Благодаря
VI


552
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
этой буферной зоне не существовало непосредственного соприкосновения между двумя государствами. Каждое из них вело свою политику в этой спорной зоне. Местные племена в зависимости от обстоятельств платили дань, или ясак, то русским, то маньчжурам, а то и вообще не платили никому. Условной границей между Россией и Китаем в то время служили хребет Большой Хинган и среднее течение Амура.
Маньчжурские богдоханы не считали земли Приморья и Приамурья завоеванными. Население этой зоны не включалось в число подданных Цинской империи. Население нижнего течения Амура оставалось весьма независимым. К тому же полноводная река служила серьезным препятствием для войск. Поэтому дань маньчжурам платило лишь население, жившее на правом берегу Амура. Маньчжуры владели центральной и южной частью Северо-Востока, целью своих походов в его северную часть ставили не захват территории, а увод пленных для пополнения числа воинов и рабов. В 1649-1652 гг. несколько казачьих отрядов, объединенных под руководством Е.П.Хабарова, распространили на Приамурье власть русской администрации и обложили ясаком местные племена. С этого времени началось присоединение этого края к России и крестьянская колонизация Приамурья, т.е. распашка земли и создание поселений. К весне 1651 г. Е.П.Хабаров закрепился в Албазинском остроге.
Потребность в расширении торговли со странами Востока и открытии новых рынков для русских купцов имела следствием посылку в Китай торгового каравана. Задачу установления дипломатических отношений с Пекином возложили на главу каравана - Ф.И.Байкова. В 1654 г. последний отправился в Китай в качестве официального посла. Предварительно он послал на разведку другой караван со своими доверенными - П.Ярыжкиным и С.Аблиным. По прибытии в Пекин П.Ярыжкин объявил себя «послом», был на приеме у императора и там выполнил унизительный для русского посла обряд троекратного коленопреклонения перед троном (санъгуй цзюкоу). Все это крайне затруднило выполнение миссии Ф.И.Байкова. Миссия Байкова добралась до Пекина только в 1656 г. и столкнулась с большими трудностями. Он категорически отказался выполнять унизительный обряд коленопреклонения и согласился передать грамоту и подарки только лично императору Шунь-чжи (Фулинь; 1643-1661). Цинские чиновники домогались выполнения традиционного церемониала и требовали объяснений по поводу военных действий, происходивших в Приамурье, а затем приказали мис¬
Албазинский острог (макет)


Глава 18. Русско-китайские отношения
553
сии Байкова покинуть Пекин. Таким образом, первое официальное русское посольство в Китай окончилось безрезультатно.
Вслед за Ф.Байковым в Китай с дипломатической миссией отправился Иван Перфильев. Ему устроили официальный прием, но аудиенция у императора не состоялась. В 1662 г. Перфильев вернулся на родину.
В 1666 г. во главе большого торгового каравана для отправки в Пекин был поставлен Сеиткул Аблин, что способствовало обмену на дипломатическом поприще. Между тем с восшествием на престол императора Кан-си (1661-1722) цинские власти начали подготовку к большому наступлению на русские владения. Одновременно маньчжуры выдвигали настойчивые требования выдать им эвенкийского князя Гантимура, перешедшего в российское подданство.
Сознавая малочисленность своих войск в Приамурье, российское правительство решает направить в Китай полномочное посольство во главе с Николаем Гавриловичем Спафарием (Милеску). Это был известный дипломат, переводчик Посольского приказа. Не разрешение пограничных споров, а установление регулярных дипломатических и торговых отношений между двумя государствами являлось главной целью посольства. В своей грамоте царь Алексей Михайлович предлагал императору Кан-си «быти в приятной дружбе и любви». Путь Спафа- рия лежал через Приамурье и Маньчжурию. Посольство прибыло в Пекин в 1676 г. Русских встретили с требованием исполнения унизительного троекратного коленопреклонения и угрозами начать войну. Спафарию пришлось пойти на некоторые уступки в области церемониала, и он был принят императором. Однако цинская сторона отказалась установить нормальные дипломатические отношения и торговые связи. В целом посольство Спафария не добилось реальных успехов. Главной причиной этого стало твердое намерение китайского правительства силой оружия очистить Приморье от русских. Более того, от Спафария требовали выдать Гантимура, впредь присылать послов, абсолютно послушных приказам китайской стороны, и снизить активность русских в спорной зоне в Приамурье. Стремясь восстановить в полном объеме зону малочисленных вассальных территорий и изгнать русских с Амура, цинская сторона искала повод для начала военных действий. Таким предлогом стало создание русского острога на р. Зея. Маньчжурская сторона потребовала снести эту крепость и очистить этот район от русских поселенцев. Военные действия в Приамурье продолжались. Маньчжуры стали угонять местное население во внутренние районы Северо-Востока. Летом 1658 г. цинское войско окружило и уничтожило большой казачий отряд О.Степанова.
Русское государство стало брать под свой контроль местные племена. Освоенные русскими территории Приамурья к началу 80-х годов были включены в состав Русского государства в качестве Албазинского воеводства, с рядом укрепленных пунктов (острогов). Однако вооруженные силы Албазинского воеводства были крайне малы и состояли в основном из казачьих отрядов.
Между тем в 80-х годах Цинская империя решила захватить русское Приамурье и собрала для этого 15-тысячную армию. Начиная войну в Приамурье, мань¬


554
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Ф. А.Головин
чжуры полагались на численное превосходство своих войск над малочисленными русскими. Была проведена тщательная подготовка для нападения на Албазин. Военные действия начались с 1682 г., а летом 1684 г. в Приамурье вступили 5 тыс. пехоты со 140 пушками и 1 тыс. конницы. Началась первая осада Албазина. Под командованием албазинского воеводы А.Толбузи- на находилось всего 350 казаков.
Цинские войска под командованием Пэнчуна вновь осадили Албазин в июне 1685 г. Уже в ходе первого приступа острог был подожжен. Русские героически сражались. Половина их погибла. Вскоре кончились порох и продовольствие. Воевода А.Толбузин был вынужден сдать крепость. Маньчжуры пропустили 300 оставшихся в живых мужчин, женщин и детей вверх по Амуру. Однако маньчжуры не смогли закрепиться в Албазине и отошли в свои владения. Поэтому вскоре воевода А.Толбузин вернулся в Албазин и стал его восстанавливать. Узнав о возвращении албазинцев, маньчжуры направили войска для их разгрома. Против 500 защитников крепости было послано почти 2,5 тыс. солдат. Вторая осада Албазина в 1687 г. длилась десять месяцев, и для цинской стороны окончилась безрезультатно. Маньчжурским войскам пришлось снять осаду Албазина, потеряв в ходе ее полторы тысячи человек. До этого в Пекин в октябре 1686 г. прибыли из Москвы подьячие Н.Венюков и И.Фавеков с предложением провести мирные переговоры.
К этому времени российское правительство направило на рубежи с Цинской империей миссию во главе с полномочным послом Ф.А.Головиным с целью установить мир между двумя странами и провести разграничение между их территориями. Русская сторона предлагала провести границу по Амуру. Однако правительство царевны Софьи было готово и на разного рода уступки в этом вопросе. Москва стремилась к миру с Китаем любой ценой, так как Россия в союзе с Речью Посполитой вступила в войну с Османской империей. Сначала Ф.А.Головин предлагал организовать съезд русских и китайских дипломатов в Селенгинске, однако в силу ряда событий посольский съезд было решено провести в Нерчинске. Для цинской стороны необходимость скорейшего заключения мирного договора с русскими диктовалась начавшейся войной маньчжуров с Ойратским ханством. Во главе китайской делегации на переговорах поставили дядю императрицы князя Сонготу. В Нерчинске обе стороны были склонны пойти на уступки друг другу для скорейшего разрешения пограничного конфликта. Тем не менее маньчжуры решили вести диалог с позиции силы. Для этого к Нерчинску вместе с цинским посольством подошла целая армия. В июле 1689 г., пренебрегая всякими международными нормами, цинские власти ввели на российскую территорию к Нерчинску пятитысячное войско с артиллерией. Таким образом, мирная конференция проходила под жерлами пушек. Вместе с


Глава 18. Русско-китайские отношения
555
тем царское правительство торопило Ф.А.Головина заключить мирный договор, хотя бы и ценой значительных уступок Китаю.
Переговоры начались в августе 1689 г. в шатрах на поле недалеко от Нерчинска. Официальным языком на переговорах был избран латинский и переводчиками-посредниками стали иезуиты: француз Ж.-Ф.Жербийон и португалец Т.Перейра. После споров по албазинскому вопросу встал вопрос об установлении границы. Головин предлагал провести разграничение по р. Амур, а цинская сторона требовала ухода русских из Приамурья и Забайкалья. Сонготу требовал провести границу по р. Селенга, т.е. передать Китаю все русские земли до оз. Байкал, и угрожал возобновлением военных действий. Дабы сломить упорство Головина, маньчжуры стали готовить военную акцию против Нерчинска и окружили его своими войсками. В этих условиях Г оловин был вынужден пойти на дальнейшие уступки в вопросе разграничения. Русский посол согласился с маньчжурским предложением провести границу по р. Большая Горбица, разорить Албазин, уступив этот район маньчжурам. Далее граница должна была пройти по р. Аргунь. Сонготу согласился на этот вариант разграничения. Маньчжуры не пошли на установление регулярного обмена посольствами, но открывали двери для свободной торговли русских купцов на территории Цинской империи. 29 августа 1689 г. Нерчинский договор подписали обе стороны. После этого русским пришлось срыть Албазин до основания, а Аргунский острог перенести на левый берег Аргуни. При всей неясности ряда географических названий, реалий и координат граница между Россией и Китаем была впервые установлена, хотя область нижнего течения Амура осталась неразграниченной. В последующем все это давало китайцам возможность по-своему проводить границу, а для русских послужило поводом для пересмотра одного из участков границы севернее Амура в середине XIX в. Тем не менее китайская сторона и цинские правители оценивали Нерчинский договор как свою дипломатическую победу, признавая включение в состав Цинской империи территории, раньше никогда не принадлежавшей Китаю. Как бы то ни было, Нерчинский договор послужил основой мирных отношений между Россией и Цинской империей более чем на полтора столетия, т.е. вплоть до середины XIX в., несмотря на явный захват маньчжурами русского Приамурья.
Суть Нерчинского договора состояла в передаче Китаю всей территории Ал- базинского воеводства. Россия теряла свои земли по левому берегу Амура. В то же время российское правительство выходило из противостояния с Цинской империей, устанавливало хотя и нечеткую, но все же границу с соседним государством. Нерчинский договор явился первым договором России с Китаем. Документ определял нормы торговых и дипломатических отношений между двумя странами. Поскольку пограничная линия была установлена крайне неопределенно, каждая из сторон толковала ее в свою пользу. Китайская сторона и цинские правители считали Нерчинский договор подтверждением своих прав на все Приамурье, в том числе и на русские земли на левом берегу Амура. Тем самым был нанесен явный ущерб интересам России. В России Нерчинский договор, навя¬


556
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
занный военной силой, не считался окончательным, а разграничение оставалось лишь частичным. Все эти земли по левому берегу Амура и правому берегу Ар- гуни, в свое время освоенные русскими в хозяйственном отношении, после перехода их к Китаю на протяжении последующих полутора веков оставались заброшенными и не были заселены китайцами.
После заключения Нерчинского договора встал вопрос об определении статуса Монголии и территориального разграничения между Россией и Китаем в этом регионе. К концу 80-х годов XVII в. не только Западная Монголия, но и часть Халхи находились в вассальной зависимости от Русского государства. В этот период речь фактически шла об объединении этих двух частей Монголии в единое целое. С одной стороны, объединить Монголию под своей властью стремился джунгарский хан Галдан Бошокту, с другой - завоевать всю Монголию стремилась Цинская империя. Завоевание маньчжурами ханств Южной Монголии завершилось в 1636 г. Тогда эти земли вошли в состав империи Цин. Цинское правительство готовило захват Халхи.
Принятие некоторыми феодалами Западной Монголии русского подданства побуждало маньчжуров к скорейшему завоеванию Халхи. Подписание Нерчинского договора в известной мере развязало Пекину руки для борьбы с Гал- даном, сильным соперником маньчжуров. В этот период заметно снизилась активность России в этом регионе, поскольку шла успешная война против Турции и затем была начата тяжелая и затяжная война со Швецией. В последующие годы Русское государство не смогло сохранить за собой территории своих вассалов в Монголии. Не состоялся и наметившийся союз России с Джунгаро- ойратским ханством, хотя в борьбе с Цинской империей и своими соперниками в Монголии Галдан Бошокту хотел опереться на помощь России. Между тем против Галдана маньчжуры выставили огромное войско с артиллерией, а Россия, только что избавившаяся от борьбы на Дальнем Востоке, не захотела ввязываться в этот конфликт, грозивший войной с Китаем. Предполагаемый союз с ойратским ханом потерял свою значимость. Под давлением огромной маньчжуро-китайской армии в 1691 г. состоялся съезд халхаских ханов в Долон- норе, где произошло торжественное включение Халхи в состав Цинской империи.
После присоединения Халхи к Цинской империи маньчжуры стремились к установлению границы на ее монгольском участке. Соотношение сил в этом регионе было по-прежнему не в пользу России. Царское правительство не хотело вооруженной борьбы с маньчжурами и желало соблюсти русские торговые интересы, стремясь отложить территориальное размежевание до лучших времен. Между тем уже с 1692 г. китайская сторона стала настаивать на проведении границы между Россией и Халхой, при этом вновь выдвигая территориальные претензии на Забайкалье. Своего рода дипломатическую разведку в 1692 г. в Китае поручили Э.И.Идесу. Его главной задачей было убедить маньчжуров в верности России всем пунктам Нерчинского договора. Ощутимых результатов миссия Идеса не принесла.


Глава 18. Русско-китайские отношения
557
В соответствии с Нерчинским договором каждая из сторон имела право отправлять посольства к друг другу. Тем самым как бы вводился элемент равноправия сторон. После миссии Э.И.Идеса Россия стала ожидать приезда ответного посольства из Пекина. Тем не менее, отвергая принцип равенства сторон, маньчжуры долгое время поддерживали отношения, основанные на принципе «от высшего к низшему», ставя маньчжурского богдохана выше российского государя. Вместо полноценного посольства первым приездом китайских дипломатов в Россию стала миссия во главе с Иньчжаной и Тулишэнем. Эта акция диктовалась самой обстановкой войны Цинской империи с Джунгаро-ойратским ханством. Для борьбы с его ханом Цэван-Рабданом маньчжуры решили установить союз с калмыцким ханом Аюкой. Последний кочевал в заволжских степях и считался русским подданным. Для переговоров с Аюкой о создании единого фронта против Цэван-Рабдана в 1712 г. направили посольство, которое должно было склонить Аюку к союзу с Пекином для удара калмыцкой конницы по Джунгарскому ханству с северо-запада. Однако для проезда в Калмыкию Инь- чжана и Тулишэнь должны были проехать через русские владения и при случае приехать в столицу России и вести переговоры с русским царем. Занятый войной со Швецией Петр I не пожелал принять послов, но позволил маньчжурскому посольству проехать через российские земли. Посольство прибыло в Тобольск и вело переговоры с сибирским губернатором М.П.Гагариным. Иньчжана и Тулишэнь пытались не допустить вмешательства России в конфликт между маньчжурами и джунгарами. Преследуя цель ослабления России, посол предлагал снять с китайской границы русские войска. Со своей стороны, царское правительство не разрешало поездку послов хана Аюки в Китай. Этим и закончилась миссия Тулишэня. Его посольство в 1715 г. вернулось в Китай. Хотя эта миссия не способствовала развитию русско-китайских отношений, тем не менее это было первое китайское посольство в Россию.
В своих взаимоотношениях Россия и Китай уже с XVII в. ставили противоположные цели. Цинская империя для русских была рынком сбыта главным образом пушнины. Поэтому русская держава стремилась к максимальному развитию торговых отношений с Китаем. Между тем маньчжурские правители Срединного государства рассматривали торговлю как нечто третьестепенное. Для династии Цин главной целью было установить и укрепить свое военно-политическое господство над пограничными районами Китая, т.е. над Приамурьем, Монголией, территориями в Джунгарии и Кашгарии, а также в Тибете.
Неопределенность пограничной линии к северу от Амура привела к тому, что цинские власти в начале XVIII в. самовольно передвинули границу с р. Большая Горбица на р. Малая Горбица. Неопределенность границы делала ее охрану практически невозможной. Разного рода люди и с той, и с другой стороны по неведению заходили в чужие пределы. Кроме того, кочевое население Приамурья также не придерживалось установленных границ своего передвижения. И русская, и китайская сторона постоянно требовали друг от друга выдачи перебежчиков, большинство которых пересекали монгольский участок границы.


558
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Крайне болезненный вопрос о перебежчиках серьезно осложнял торговые связи России с Китаем. Прежде всего страдала торговля, производимая русскими казенными караванами в Пекине. Эти караваны стали объектом произвола с китайской стороны. Первый раз это произошло в 1717 г. Тогда цинские власти насильно удалили из Пекина такой караван, не дав ему распродать свои товары. На протяжении всего XVIII века любое недовольство с китайской стороны вело к очередному запрещению русской торговли в Китае. В 1718 г. русский торговый караван вообще не был допущен на территорию Цинской империи.
В этой ситуации Петр I направил в Пекин капитана гвардии Льва Измайлова в ранге чрезвычайного посла. Ему надлежало добиться возобновления торговли и остаться в Пекине в качестве русского консула. В это время цинское правительство заявило о своем нежелании вообще допускать русские караваны в Пекин и предложило перенести торг из столицы в Селенгинск. Л.Измайлов прибыл в Пекин в 1720 г., но без очередного каравана. Тем не менее Измайлову удалось добиться пропуска караванов в Пекин, однако маньчжуры отказались оставлять в своей столице русских консулов. Более того, китайская сторона выдвинула новые территориальные притязания на Забайкалье, Урянхайский край и верховья Иртыша. В связи с новым обострением проблемы перебежчиков переговоры с Измайловым были прерваны.
Между тем российское правительство намеревалось разработать твердые правила в сфере торговли русских в Китае. С этой целью в 1725 г. чрезвычайным посланником и полномочным министром для заключения нового договора был назначен опытный дипломат граф С.Л.Владиславич-Рагузинский. После тщательной подготовки этой миссии С.Л.Рагузинский прибыл в Пекин в 1726 г. В ходе крайне трудных переговоров «камнем преткновения» оказался не спор о торговых сношениях, а территориальный вопрос и прохождение границы на ее монгольском участке. Маньчжуры выдвинули поистине грандиозные территориальные притязания. Китайская сторона не хотела признавать уже сложившегося разграничения в районе Халхи. Рагузинский обосновывал права России на бывшие владения Алтын-хана договорами последнего с царским правительством. Однако цинские уполномоченные требовали передать им Забайкалье, другие русские земли и настаивали на границе по Ангаре и Байкалу.
По настоянию китайской стороны переговоры в 1727 г. были перенесены из Пекина в пограничный район на р. Буре - притоке Аргуни, к югу от Селенгин- ска. Здесь маньчжурам пришлось согласиться на проведение границы по существовавшей на тот момент линии монгольских караулов. Тем самым победил ubi possudetis, принцип международного права «каждый владеет тем, чем владеет
С.Л.Владиславич-Рагузинский


Глава 18. Русско-китайские отношения
559
теперь». Это стало важным достижением С.Л.Рагузинского при разграничении в районе Халхи. Вместе с тем С.Л.Рагузинский пошел на серьезные уступки маньчжурам. Ему пришлось отказаться от прав России на наследие Алтын-хана в Западной Монголии, которое отходило к Цинской империи. В итоге сохранился территориальный статус-кво и признание сложившихся фактических границ стало результатом установившегося относительного равновесия сил. На этих условиях и был в 1727 г. заключен Буринский трактат, являвшийся прелиминарным договором, в общих чертах наметившим прохождение границы от верховьев Аргуни до пределов Джунгарского ханства. Вдоль этой линии тогда же были поставлены особые пограничные знаки.
21 октября 1727 г. на речке Кяхте, где строилась слобода для пограничной торговли, состоялся размен подписанных экземпляров нового договора, получившего название «Кяхтинский трактат». Кроме Буринского договора он включал еще десять статей, ранее согласованных в Пекине. Новый договор положил конец давним спорам о перебежчиках, постановив обязательную их выдачу. Устанавливалась граница с Халхой, разрешалась торговля русских в Пекине при условии присылки одного каравана раз в три года. Для торговли открывались два пункта на Нерчинском и селенгинском участках границы. В Пекине в будущем предполагалось создать русскую православную Духовную миссию, состоящую из священников и учеников, изучавших китайский и маньчжурский языки. Территории в районе р. Уды, впадающей в Охотское море, оставались ^разграниченными. Договор определял порядок дипломатических сношений через Сенат и Лифаньюань, т.е. Палату по делам зависимых территорий. Устранялись споры о порядке написания титулов российского императора и богдохана в дипломатических документах. Вся пограничная торговля сосредоточивалась в Кяхте. Кяхтинский договор продолжил русско-китайское разграничение, начатое Нерчинским трактатом.
На состояние русско-китайских отношений серьезно повлияли временные неудачи цинских войск в возобновившейся в 1729 г. войне с Джунгарским ханством. Маньчжурам вновь потребовалась помощь калмыцкой конницы, а заодно и нейтралитет России. С этими целями император Юн-чжэн в 1730 г. направил в соседнюю страну посольство во главе с сановником Туши, поскольку калмыцкий хан Цэрэн Дондук состоял в русском подданстве. Все посольство следовало в Москву для поздравления императора Петра II с восхождением на трон, состоявшимся еще в мае 1727 г. Однако к их приезду Петр II уже скончался и на престол взошла императрица Анна Иоанновна. В России посольству оказали торжественный прием. Поскольку целью переговоров в Москве в 1731 г. для цинской стороны был доброжелательный нейтралитет России в войне Цинов с джунгарским ханом Галдан-Цэрэном, даже в случае победы над ним цинское посольство предлагало России поделиться с ней джунгарскими территориями. Маньчжуры просили российскую сторону разрешить поездку к калмыкам для использования их в борьбе с джунгарами. Царское правительство заверило Туши в своем дружеском нейтралитете, разрешило поездку по¬


560
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
слов к калмыкам, но от дележа джунгарских владений, по сути, отказалось. В то же время Москва посоветовала калмыцкому хану не ввязываться в китайско-джунгарскую войну.
В 1731 г., узнав о смерти Петра II, цинское правительство срочно снарядило второе посольство в Россию с чисто церемониальной целью, т.е. для поздравления Анны Иоанновны с восшествием на императорский престол. Это посольство возглавляли два видных сановника - Дэсин и Баньди (последний был главой Дифаньюаня). В числе зависимых территорий тогда пребывали только Монголия и Тибет, так как Восточный Туркестан еще не входил в состав Цинской империи. В 1732 г. посольство прибыло в Петербург и побывало в Москве. В обеих столицах ему вновь оказали торжественный прием. Послы убедились в стремлении России к установлению дружественных связей с Китаем.
С подготовкой Второй Камчатской экспедиции в середине XVIII в. русское правительство выступило с дипломатической инициативой, настаивая на превращении Амура в реку, открытую как для русского, так и китайского судоходства. С этой целью в Пекин в 1757 г. был направлен советник царской канцелярии В.Ф.Братищев с соответствующим посланием Сената. От маньчжурских сановников получили отрицательный ответ, так как Китай тогда проводил политику изоляции от внешнего мира. Миссия Братищева окончилась неудачей.
В середине XVIII в. наметилось обострение в отношениях России и Китая, и обе стороны подтянули к границе войска. Для предотвращения возможного конфликта в Пекин в 1763 г. был послан курьер - поручик И.Кропотов с письмом от Сената. В ответном послании император Цянь-лун по существу отклонил предложение России о направлении в Пекин посольства для мирного урегулирования всех накопившихся вопросов. Более того, обстановка на границе обострялась и далее из-за введения большого контингента китайских войск в недавно завоеванную Джунгарию, из-за провокаций на границе, разрыва торговых отношений в Кяхте (1785-1792) и обычного высокомерного поведения маньчжурских властей. Российская сторона многое терпела ради весьма прибыльной торговли в Кяхте. Ситуация несколько разрядилась только в 1792 г., когда после обмена нотами было достигнуто взаимоприемлемое соглашение.
В развитии русско-китайской торговли важной вехой явилась поездка в 1618 г. Ф.Байкова, открывшего новую дорогу - через Ямыш-озеро для русских купцов. Весьма успешной оказалась поездка С.Аблина в Пекин, привезшего с караваном большую партию товаров. В 1670 г. И.Милованов проложил путь через Нерчинск. Этот маршрут стал с тех пор главным для торговых и дипломатических связей России и Китая. После подписания Нерчинского договора русско-китайская торговля значительно расширилась. Нерчинск стал основным перевалочным пунктом близ китайской границы. Главное место в русском экспорте прочно занимала пушнина.
По своим оборотам торговля через Нерчинск за десять лет превзошла тогдашний объем внешней торговли России со странами Запада. В 1695 г. россий¬


Глава 18. Русско-китайские отношения
561
ское правительство приняло решение об организации казенной караванной торговли с Цинской империей. В 1697 г. ввели государственную монополию на ценнейшие виды пушнины - соболей и чернобурых лисиц. В этом же году из Москвы в Китай отправился первый казенный караван. Цинское правительство задерживало русские караваны на границе и взимало огромные таможенные пошлины. Это наносило казенной торговле серьезные убытки. В то же время российское правительство начало наступление на русский торговый капитал, участвовавший в торговле с Китаем и Средней Азией. Так, Петр I запретил посылать с караванами в Пекин товары частных лиц. Тогда же русским купцам и «добытчикам» запретили продавать пушнину торговцам из Средней Азии. В результате резко возросла доходность русской казенной торговли в Китае. Однако после 1710 г. в казенной караванной торговле наметился застой, а затем наступил упадок. Дело в том, что частный торговый капитал, обходя казенные запреты, нашел новый путь к китайскому рынку через монгольский населенный пункт Урга. Кроме того, широчайшая частная торговля велась в Пекине под видом «посольств» и казенных караванов. В итоге в 1710-1762 гг. в Пекин отправили всего 16 казенных караванов. В 1762 г. государственная монополия на торговлю с Китаем была отменена.
С 1727 г. частный торг из Урги был перенесен в Кяхту, ставшую средоточием пограничной торговли; в том же году частный торг перенесли из Цицикара в слободу Цурухайту на правом берегу Аргуни. Однако с 1772 г. единственным пунктом легальной торговли с Китаем стала Кяхта. Здешний товарооборот все более возрастал. Если с русской стороны в нем главное место занимала пушнина, то с китайской - хлопчатобумажные ткани. Вместе с тем маньчжуры всячески препятствовали расширению торговли. Под различными предлогами в 1744- 1792 гг. цинские власти десять раз приостанавливали торговлю в Кяхте. Так, торговля в 1762 г. была прекращена на шесть лет, в 1778 г. - на два года, а в 1785 г. - на семь лет.
С подписанием акта 1792 г. в русско-китайской торговле наступило оживление и значительно увеличился товарооборот. Во второй четверти XIX в. заметно возрос ввоз в Китай русских промышленных товаров, главным образом тканей, заметно сократился ввоз пушнины. В связи с ростом потребления чая населением России увеличился ввоз китайского чая через Кяхту. За первую половину XIX в. импорт в Россию этого продукта возрос в пять раз. В русском импорте через Кяхту удельный вес китайского чая превышал 90%. Русско-китайская торговля велась также в Чугучаке и Кульдже. Сюда приходили русские караваны из Бухтармы, Семипалатинска и Петропавловска. Однако по своим масштабам обороты этих торговых центров значительно уступали оборотам Кяхты.
После 1792 г. русско-китайские отношения в целом развивались на основах взаимной выгоды и добрососедства. Политические проблемы решались путем переписки между Сенатом и Лифаньюанем. Главное поле экономических связей- торговля в Кяхте приносила русской стороне большие доходы. К тому времени уже почти столетие в Пекине успешно действовала Русская духовная миссия, выполнявшая некоторые дипломатические функции. В 1800 г. русское


562
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
правительство опубликовало новое «Положение о торговле в Кяхте» и «Инструкции кяхтинской таможне и компаньонам», поставив тем самым торговые компании под правительственный контроль. В Петербурге стремились к тому, чтобы в русском экспорте главную роль играли промышленные изделия.
Между тем правительство Александра I решило отправить в Пекин полномочное посольство. В его задачи входило получение Россией права торговли Российско-Американской компании в Гуанчжоу. Предполагалось также получить права для русского судоходства на Амуре и открыть новый пункт на западном участке русско-китайской границы в районе Бухтармы. Во главе нового посольства поставили опытного дипломата графа Ю.А.Головкина, которому было придано более двухсот сопровождающих различных специальностей. Формальным поводом для отправления посла стали сообщение о восшествии на российский престол императора Александра I и поздравление с восшествием на трон императора Цзя-цина, хотя и то и другое делалось с большим опозданием. Зимой 1806 г. посольство Головкина вступило в Монголию, т.е. в пределы Цинской империи. К этому времени в Пекине уже решили обречь на провал русскую миссию и чинить ей всяческие препятствия. Головкин отказался репетировать унизительный церемониал коутоу по прибытии в Ургу. Русский посол согласился совершить данный церемониал только перед самим императором Цзя-цином. В феврале 1806 г. русское посольство выехало из Урги и вернулось на родину. Тем самым, будучи не заинтересованной в достижении нового соглашения, цинская сторона сознательно сорвала предстоявшие переговоры. Все это не улучшило отношений между Россией и Китаем, но никак не повлияло на масштабную торговлю в Кяхте.
Все же маньчжуры не хотели чрезмерно обострять отношения с Россией. Так, когда в 1807 г. в Пекин прибыл новый состав Русской духовной миссии во главе с Н.Я.Бичуриным (о. Иакинф), ему был оказан хороший прием. Следует подчеркнуть, что вопрос о дальнейшем территориальном размежевании между двумя государствами тогда не стоял. Российское правительство по-прежнему старалось отложить решение этой проблемы на неопределенный срок, пока соотношение сил в районе границ не изменится еще больше в пользу Петербурга.
Активизировались и русско-китайские дипломатические отношения. До конца XVII в. Россия послала в Китай два посольства и две официальные миссии. С 1730 по 1850 г. в Пекин прибыло два посольства и три торговых каравана. Всего с 1689 по 1730 г. были отправлены четыре значительные русские миссии и посольства и примерно 12 менее значительных русских миссий. Если для России эта активность диктовалась торговыми интересами, то Пекин действовал с целью установления своей гегемонии в Азии. В Пекине всячески старались подчеркнуть верховенство Цинской империи и придать России ста¬
Н.Я.Бичурин


Глава 18. Русско-китайские отношения
563
туе младшего партнера, «данника» и вассала. Этот великодержавный самообман своими корнями уходил в китаецентристские воззрения на весь остальной мир. Маньчжуры все еще считали свою династию могучей силой, ибо Китай еще не охватил всесторонний кризис в рамках очередного дина- стийно-демографического цикла. В Пекине полагали, будто их империя находится в состоянии стабильного процветания. Важнейшим элементом китайской дипломатической практики являлись «священные наставления» (шэнцзяо) китайского императора всем окружающим монархам. По конфуцианским представлениям, Сын Неба являлся «отцом» и «старшим братом» чужеземных монархов.
Его священная обязанность состояла в поучении и наставлении правителей «варварских стран».
Между тем происходило успешное освоение русскими низовьев Амура, Сахалина и побережья Охотского моря, создание там русских военных постов и населенных пунктов. Одновременно ускорялся процесс ослабления Цинской империи по мере нарастания очередного острого социально-экономического кризиса. Кроме того, маньчжурский режим потерпел ряд поражений в «опиумных» войнах с Англией и Францией. Были подписаны первые неравноправные договоры Китая с западными державами. В итоге произошло насильственное включение китайской экономики в систему мирового рынка.
Русско-китайские отношения к середине XIX в. уже не могли развиваться без подписания принципиально обновленных международных актов и соглашений. Речь шла также и о вопросах как территориального разграничения, так и правового регулирования торговли. Ограничение внешнеэкономических связей лишь двумя пунктами - Кяхтой и Цурухайту - создавало явные затруднения в двустороннем обмене. Оставался нерешенным вопрос о русском судоходстве по Амуру. В этой обстановке застоя ни Россия, ни Китай в течение 20- 30-х годов XIX в. не предпринимали каких-либо конкретных шагов для изменения сложившейся ситуации. С началом Крымской войны (1853-1856) для России встала задача обороны также и своих дальневосточных рубежей от нападений противника. Цинское правительство заняло выжидательную позицию и хранило молчание. Для защиты Камчатки, Сахалина и лимана Амура в 1854— 1855 гг. было проведено несколько экспедиций по переброске русских войск в зону военных действий против англо-французской эскадры, неоднократно пытавшейся высаживать десанты в русских владениях на Тихом океане. Китайские власти свободно пропускали русские военные караваны по Амуру и даже оказывали им содействие.
Политическая и военная активность русской стороны связана с именем генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н.Муравьева, много сделавшего для укреп¬


564
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Е. В. Путятин
ления позиций России на Дальнем Востоке. В итоге удалось отразить все атаки англичан и французов с моря. Поддерживая добрососедские отношения с Китаем, русское правительство постоянно информировало о своих действиях Пекин. Потерпев поражения в двух «опиумных» войнах с западными державами и в борьбе с крестьянскими армиями тайпинов, Цины отчасти осознали свою неспособность противостоять «западным варварам». Это способствовало устранению жесткости и зазнайства в отношении с Россией. Более того, китайская сторона сохраняла благосклонное отношение к освоению русскими Амура, видя, что Россия противодействует враждебным Китаю Англии и Франции. В итоге ускорилось урегулирование нерешенных проблем. В первую очередь это сказалось на определении границы на «ничейных землях», был разработан режим судоходства на Амуре и Уссури, создались условия для русско-китайской торговли в этих районах. В сентябре 1855 г. начались переговоры о проведении границы по Амуру. Переговоры шли на Мариинском посту близ устья этой реки. Однако в тот момент цинские представители отказались обсуждать вопрос о прохождении границы по Амуру до впадения в него Уссури.
В этот период Цинская империя была в неменьшей степени, чем Российская империя, заинтересована в нормализации русско-китайских отношений в условиях мощного натиска западных держав на Китай. Между тем условия Нерчин- ского договора ни в коей мере не соответствовали реальному состоянию вещей. Его территориальные установки оказались весьма неопределенными, большинство его положений устарело и утратило силу из-за нарушений их цинским правительством, в том числе из-за самовольного переноса границы с одного рубежа на другой, т.е. с р. Большая Горбица на р. Малая Горбица.
Когда Англия и Франция развязали вторую «опиумную» войну против Цин- ской империи и предложили России примкнуть к ним, в Петербурге заявили, что Россия не присоединится ни к каким насильственным мерам против Китая. Этот демарш создал благоприятную обстановку для дальнейшего русско-китайского сближения. С учетом этого в 1857-1858 гг. была предпринята миссия адмирала Е.В.Путятина для решения пограничного вопроса и налаживания русской торговли в «открытых» портах Китая. Затем продолжение переговоров поручили Н.Н.Муравьеву. В ходе начавшихся переговоров в мае 1858 г. в Айгуне, на правом берегу Амура был подписан русско-китайский Айгуньский договор. Последний устанавливал окончательную границу лишь по Амуру до впадения в него Уссури. Левый берег Амура - от реки Аргунь до Уссури переходил во владение России. Правый берег - вниз по течению до Уссури оставался в руках Цинской империи. Территория от Уссури до моря оставалась в общем владении вплоть до проведения там границы. По рекам Амуру, Сунгари и Уссури могли плавать


Глава 18. Русско-китайские отношения
565
только китайские и российские суда. Кроме того, по этим трем рекам разрешалась торговля. В Айгуньском договоре отсутствовали какие-либо неравноправные условия, он явился прелиминарным документом по отношению к Тяньцзиньскому российско-китайскому договору, заключенному в июне 1858 г. Е.В.Путятиным. Айгуньский договор явился важной вехой в отношениях между Россией и Китаем.
Вместе с тем Айгуньский договор вернул России не все земли, которые она вынуждена была уступить при Нерчинском разграничении, - за маньчжурами остался анклав на левом берегу Зеи. В целом установление границы по Амуру вернуло России земли, отторгнутые от нее в конце XVII в. Причем этот возврат был осуществлен не военной силой, а сугубо дипломатическими методами. При всем том Китай лишился этой пустынной, т.е. незаселенной, буферной зоны в обмен на мирные отношения с Россией в условиях поражения Пекина во второй «опиумной» войне. Со своей стороны, на переговорах в Тяньцзине Е.В.Путятин предложил маньчжурам помощь в укреплении обороны Китая, в снабжении цинской армии оружием, направление в Китай инструкторов. Учитывая доброжелательную. позицию России, цинские политики пытались заручиться ее поддержкой и посредничеством в переговорах о мире с западными державами.
Россия не принимала участия ни в первой, ни во второй «опиумной» войне. Тем не менее в ходе второй из них, уступая требованиям европейских держав заключить новые международные договоры, Китай отдал приоритет заключению договоров с Россией, так как российское правительство не поддержало ряд требований западных стран к цинскому режиму. Новый русско-китайский трактат был подписан в Тяньцзине в июне 1858 г. Этот договор явился первым из серии Тяньцзиньских трактатов, заключенных Китаем с западными странами. Согласно договору 1858 г., на Россию был распространен режим наибольшего благоприятствования. Тем самым она получала право на ведение морской торговли в портах, открытых для иностранной торговли. Русские коммерсанты могли пользоваться всеми теми льготами, которые в «открытых» портах предоставлялись западным государствам. В эти порты Россия могла назначать своих консулов, и российские подданные отныне находились под их юрисдикцией и были неподсудны китайским судам, т.е. приобретали права экстерриториальности. Россия и Китай могли направлять друг к другу в столицы посланников, между Пекином и Кяхтой устанавливалась регулярная почтовая связь. Однако в июне 1859 г., когда возобновились военные действия цинских сил против Англии и Франции, маньчжурские власти отказались ратифицировать Тяньцзиньские договоры с европейскими державами, в том числе и с Россией. Были также наказаны чиновники, подписавшие и Айгуньский договор.
В том же году в Китай был направлен генерал-майор Н.П.Игнатьев. Ему предстояло договориться об установлении границы по р. Уссури и далее к морю, возобновлении отправки русских торговых караванов через Ургу и устройстве русских торговых факторий. В ходе возобновившихся военных действий английские и французские войска в 1860 г. подошли к Пекину, цинская сторона


566
Часть L ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
просила Игнатьева выступить посредником между воюющими сторонами. При этом маньчжуры обещали ратифицировать Айгуньский договор и решить вопрос об участке границы от устья Уссури до моря и об открытии русских торговых консульств в Китае. Н.П.Иг- натьев убедил союзников отказаться от штурма Пекина, отвести войска от столицы и умерить некоторые требования к маньчжурам. Все это повысило авторитет России и способствовало осуществлению Н.П.Игнатьевым разграничения Уссурийского края между двумя государствами.
В ноябре 1860 г. Игнатьев и великий князь Гун (Исинь) подписали Дополнительный договор, известный под наименованием Пекинского договора. Согласно ему, все земли по левому берегу Амура до впадения в него Уссури признавались российскими. Далее граница устанавливалась по рекам Уссури и Сунгача, через оз. Ханка до р. Тумэньцзян. Все земли, лежавшие на восток, отходили к России, а на запад - к Китаю. Тем самым разрешался вопрос о разграничении Уссурийского края, бывшего в совместном владении на основании Айгуньского договора. Маньчжуры фактически никогда не осуществляли здесь своей власти. Здесь не было ни административных центров, ни оседлого маньчжурского или китайского населения. По сути маньчжуры уступили неосвоенную территорию, которой фактически сами не владели. На правах взаимности подданным обеих стран в местах, открытых для торговли, разрешалось осуществлять ее свободно, беспошлинно. Подтверждалось право посещения Пекина русскими купцами. По пути следования через Монголию им разрешалось торговать в Урге и Калгане. В свою очередь, китайцы могли вести коммерческие дела в России.
В отличие от неравноправных договоров с западными державами, статьи Пекинского договора о сухопутной торговле основывались на принципах взаимности, как и в предшествующих русско-китайских договорах. Пекинский договор устанавливал право Китая иметь своих консулов в Петербурге, Москве и других городах России. Тем самым Тяньцзиньский и Пекинский договоры создавали новые условия для развития русско-китайской торговли. Во время подписания Пекинского договора была утверждена карта прохождения границы между Россией и Китаем по Амуру, Уссури и далее до границ Кореи. Данная карта являлась неотъемлемой частью самого договора. После его подписания российские и китайские комиссары осуществили разметку границы на месте, ее уточнение на картах, после чего был подписан Протокол об обмене картами и описаниями к ним. Данный протокол оформлялся как документальное приложение к Пекинскому договору. Так сложилась российско-китайская граница - одна из самых протяженных границ в мире, длиною свыше 4 тыс. км. Ее формирование стало результатом длительного и сложного взаимодейст¬
Н.П.Игнатьев


Глава 18. Русско-китайские отношения
567
вия Русского государства, Российской империи и Российской Федерации с империей Цин, Китайской Республикой и КНР.
С подписанием Пекинского договора возросла заинтересованность России и Китая в развитии сухопутной торговли. Главной статьей русского импорта из Китая через Кяхту и центральноазиатскую границу оставался чай. В 1862 г. в Пекине были подписаны «Правила сухопутной торговли между Россией и Китаем». Данным документом вдоль общей границы разрешалась беспошлинная торговля на расстоянии около 50 км от границы как на русской, так и на китайской территории. Русским купцам также разрешалась беспошлинная торговля на территории Монголии. Устанавливались и правила взимания пошлин с русских и китайских товаров.
Начала развиваться и морская торговля между двумя странами. Впрочем, последняя являлась еще более неэффективной и резко дефицитной для России, чем кяхтинская коммерция. Однако сухопутная приграничная торговля неуклонно росла, причем контрабандные потоки намного превышали объем официально регистрируемых сделок. Из Маньчжурии русские вывозили главным образом муку, крупы, растительное масло, хлопчатобумажные ткани и чесучу. С русской территории кроме сельскохозяйственных и промышленных изделий поступали золото, пушнина, панты, женьшень и другие ценные товары.
Таким образом, к концу XIX в. между Россией и Китаем создалась атмосфера взаимовыгодной торговли и была установлена линия границы на большей части сопредельных территорий. Тем не менее из-за претензий китайской стороны на часть побережья Японского моря близ Посьета провели редемаркацию участка границы от устья р. Тумэньцзян до оз. Ханка. На этой основе в 1886 г. был подписан общий протокол о разграничении в этом районе. Политика России по отношению к Китаю во многом определялась неразвитостью и отдаленностью русских дальневосточных окраин. Экономическая вовлеченность России в дела Дальнего Востока оставалась еще относительно слабой, сказывалась общая неразвитость российской промышленности и внешней торговли. Если в 1894 г. в Китае функционировало 350 английских, 85 германских, 50 японских фирм, 31 американская компания, то Россию на китайском рынке представляли всего 12 фирм.
Внешняя политика России на Дальнем Востоке вплоть до середины 90-х годов XIX в. отличалась крайней осторожностью и стремлением сохранить статус- кво в этом регионе. В 1894 г. разразился внешнеполитический кризис во взаимоотношениях Китая и Японии из-за господства в Корее. Корейский кризис перерос в японо-китайскую войну 1894-1895 гг. Еще до начала военных действий Петербург стремился выиграть время путем торможения развития ситуации ра¬
Последний лист текста Пекинского договора 1860 г.


568
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
ди сохранения статус-кво на Дальнем Востоке. Российское правительство переоценило военный потенциал Китая, недооценило силы Японии и не вмешалось в конфликт на Корейском п-ове. Победа Японии и заключение Симоносэкского мирного договора привели к объединенному демаршу дипломатических представителей России, Франции и Германии. Эти державы «советовали» японскому правительству отказаться от аннексии Ляодунского п-ова, сопроводив этот «совет» концентрацией своих военно-морских сил в дальневосточных водах. В итоге Япония пошла на пересмотр Симоносэкского договора и возвратила оккупированный ею Ляодунский п-ов Китаю. Участие России в демарше трех держав активизировало русскую дальневосточную политику на рубеже XIX-XX вв. Это обострило отношения между Петербургом и Токио и приблизило русско-японскую войну 1904-1905 гг.
Китай уже к началу войны 1894-1895 гг. находился в тяжелом финансовом положении. По Симоносэкскому договору Пекин должен был выплатить Японии в качестве контрибуции 200 млн. ляпов, а также за возврат Ляодунского п-ова 30 млн. ляпов. Цинское правительство не могло самостоятельно выйти из финансового кризиса и нуждалось во внешней финансовой помощи. С этой просьбой Китай обратился к России. Для последней сложилась весьма благоприятная ситуация. В этой обстановке министр финансов С.Ю.Витте договорился с рядом французских и русских банков о займе на сумму 100 млн. рублей на выгодных для Пекина условиях. За эту услугу С.Ю.Витте стремился получить согласие цинского правительства на продление Сибирской железной дороги через Маньчжурию к Владивостоку. С этой целью в конце 1895 г. был основан Русско-Китайский банк. Так началась реализация проекта прокладки будущей Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Перед лицом японской угрозы и прояпонской политики Англии Пекин решил опереться на Россию и сыграть на англо-российских противоречиях. Помимо предоставления займа российское правительство предложило заключить оборонительный союз против Японии. Китай охотно пошел навстречу России, и по этому вопросу начались двусторонние переговоры сначала в Пекине, а затем в Петербурге.
Москву в дни коронации Николая II в мае 1896 г. посетил Ли Хунчжан, сразу же приступивший к переговорам с С.Ю.Витте. Последний предложил в рамках русско-китайского оборонительного союза предусмотреть право для русского капитала участвовать в железнодорожном строительстве в Маньчжурии. Витте стремился получить железнодорожную концессию в этом регионе Китая и тем самым практически превратить Маньчжурию в сферу русского влияния с целью укрепить безопасность русского Дальнего Востока. По проекту Витте создавалось государственное Общество строительства КВЖД. По пред¬
\
Ли Хунчжан


Глава 18. Русско-китайские отношения
569
ложению Ли Хунчжана, однако, это общество становилось частным предприятием. На таких условиях в мае 1896 г. был подписан союзный русско- китайский договор, предусматривавший совместный отпор обоих государств возможной агрессии со стороны Японии. Текст союзного договора оставался секретным. Затем в августе 1896 г. в Петербурге подписали контракт о строительстве и эксплуатации КВЖД и с Русско-Китайским банком.
Цинское правительство в целом одобрило соглашение Ли Хунчжана с С.Ю.Витте, так как союз с Россией был заключен в соответствии с принципами традиционной внешней политики Китая. В данном случае Пекин, как ему представлялось, следовал принципу «руками варваров бороться с варварами» и «применять один яд против другого». В русско- китайском союзе цинское правительство видело противовес не только Японии, но и Англии - в условиях нарастающих противоречий между западными державами. Так, Германия при поддержке Лондона воспрепятствовала попытке России превратить бухту Цзяочжоу в Шаньдуне в стоянку ее Тихоокеанской эскадры. В качестве компенсации Петербург получил от Пекина другую незамерзающую бухту. В декабре 1897 г. русская эскадра обосновалась на рейде Порт-Артура (Люйшуня). Российско-германское соперничество продолжалось. В ноябре 1897 г. Германия явочным порядком оккупировала бухту Цзяочжоу, а в марте 1898 г. подписала с Китаем договор об аренде Цзяочжоу на 99 лет и о концессиях в Шаньдуне.
В ответ на это Россия в марте 1898 г. заключила с Китаем конвенцию об аренде Порт-Артура и Даляня (Дальнего) на 25 лет. Кроме того, Россия арендовала прилегающую часть п-ова Ляодун. Последняя именовалась Гуаньдунским п-овом и отделялась от остальной территории Южной Маньчжурии демаркационной линией. На арендованной территории устанавливалась российская власть. Порт-Артур объявлялся военной базой, а Дальний оставался торговым портом, открытым для иностранной торговли. Согласно конвенции 1898 г., Россия получала право проложить железнодорожную ветку от Порт-Артура к основной линии КВЖД, которая, в свою очередь, соединялась с Сибирской железной дорогой.
Строительство КВЖД в экономически отсталой Маньчжурии проходило в тяжелейших условиях, когда в данном регионе отсутствовала современная индустрия. Сооружение железной дороги привело к созданию угольных шахт, лесообрабатывающих предприятий, развитию речного пароходства по Сунгари и Амуру, а также к общему экономическому подъему Маньчжурии. Началась модернизация военно-морской крепости Порт-Артур и коммерческого порта Дальний. Во время движения ихэтуаней бунтовщики причинили большой ущерб же-
c. Ю. Витте


570
Часть I. ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ: XVII - НАЧАЛО XX в.
Станция Гуньчжулин КВЖД (южная линия)
лезнодорожному строительству. Однако к концу 1900 г. все восстановительные работы были завершены. В октябре 1901 г. закончилось сооружение всей трассы, а затем началось движение составов. В 1903 г. было сформировано управление КВЖД во главе с генерал-лейтенантом Д.Л.Хорватом. Вдоль линии железной дороги вырастали новые города и прежде всего Харбин, возникали новые поселки, промышленные и торговые предприятия. Правление КВЖД создало речной флот на р. Сунгари. КВЖД становилась важнейшей жизненной артерией Маньчжурии, вызвав приток массы китайских переселенцев из других провинций Китая.
Плодами усилий и затрат России во многом воспользовалась Япония после победы в русско-японской войне 1904-1905 гг. Россия была вынуждена уступить Японии ряд позиций в Маньчжурии. Согласно Портсмутскому мирному договору 1905 г., Россия признала Корею сферой влияния Японии, уступила ей Южный Сахалин и права на Гуаньдунский п-ов с Порт-Артуром и Дальним. Южное направление КВЖД почти полностью отошло к Японии и получило название Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД). Поражение России в русско-японской войне ослабило ее влияние на ситуацию в Китае. Вместе с тем Россия оказывала значительное воздействие на ситуацию в Центральной и Северной Маньчжурии, а также в Монголии.
Между тем Петербург и Пекин продолжали прилагать усилия к уточнению границы. В начале XX в. цинское правительство поставило вопрос о редемаркации трех ее участков. В 1910 г. состоялось первое заседание русско-китайской разграничительной комиссии на станции Маньчжурия, а затем ее работа была перенесена в Цицикар. Цицикарский акт подписали в декабре 1911 г. Одни из спорных территорий остались в пределах России, другие- в пределах Китая.


Глава 18. Русско-китайские отношения
571
Российское влияние в Монголии росло в связи с подъемом борьбы монгольского народа за национальную независимость. В июле 1911 г. в Урге под руководством богдо-гэгэна состоялось совещание монгольских князей и высших лам. Здесь обсуждался вопрос о возможном отделении Монголии от Китая. Поддержку в этом вопросе совещание надеялось получить в России. С этой целью была послана делегация в Петербург с просьбой гарантировать независимость Монголии. Российское правительство отклонило эту просьбу, но предложило посредничество в нараставшем монголо-китайском конфликте. Петербург официально потребовал от Пекина, чтобы тот не осуществлял в Монголии никаких реформ без согласования с самими монголами. Тем самым Россия внесла свой вклад в дело обретения Монголией автономии в составе Китайской Республики, провозглашенной после падения Цинской династии и монархии в Китае.
В рассматриваемый период (XVII - начало XX в.) территориальное размежевание России с Китаем в хронологическом плане делится на два периода. Первый начинается с середины XVII в. Тогда Приамурье было освоено русскими и административно включено в состав России, но затем по Нерчинскому договору 1689 г. Россия уступила этот регион Китаю. Второй период начался с середины XIX в., когда Приамурье было возвращено в состав России, а затем к ней присоединили и Приморье.
«Божественная литургия,
совершаемая православным русским духовенством в Пекине албазинцам». Художник И.И. Чмутов. 1859 г.


Часть II
ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ цин
Глава 1
Западные миссионеры в Китае (XVI-XVIII вв.)
Китай еще со времен Дж. де Плано Карпини и Марко Поло был дальней целью миссионерских усилий римской курии. Этим усилиям препятствовали и крайняя удаленность Китая от Европы, и часто непреодолимые трудности пути, и, как правило, неблагоприятный для миссионеров режим в Поднебесной. И только в XVI в. у Рима появилась некоторая надежда на успех в деле миссии.
Между тем Китай XVI-XVII вв., управлявшийся династией Мин (1368-1644), по-прежнему являлся для христианских миссий крепким орешком. Здесь миссионеры столкнулись не только с несомненно высокой культурой, но и с унифицированным политическим бытием, замкнутым существованием миллионов за стеной изоляционизма. Китай был более чем государство, он был миром в себе, причем миром закрытым. Китай идентифицировал себя с цивилизацией, тогда как европейцы привыкли идентифицировать с цивилизацией лишь свои государства. За границами китайской цивилизации не существовало ничего, кроме варварства, и Китай мог быть терпимым к этому миру варварства лишь при условии как можно менее частых контактов с ним. Агрессивная лихорадка экспансионизма, горевшая в западном мире, не имела аналогов в позднеминском Китае. Дух высокого авантюризма, страсть к созданию заморских империй, к богатству, легкой наживе, питавшие также и христианскую проповедь, Китаю были чужды.
Древняя китайская культура была проникнута пренебрежением ко всему, что не принадлежало к ее прошлому. Цивилизация Поднебесной была сформировавшимся продуктом историко-культурного развития, давно сформулировала принципы своего существования, создала свою философию и канонизировала все целесообразное. Новое добавлять было некуда. Огромная философская активность периода Сун (960-1279) отточила постулаты, которые воспринимались


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
573
как истина в последней инстанции. Трудно представить себе европейцев XVII века, ищущих озарения у аборигенов Африки. Не менее трудно представить китайцев, пытающихся найти свет как на Востоке, так и на Западе.
Зачинатель китайской миссии Маттео Риччи писал в своих дневниках: «Представляется замечательным, что в государстве, почти безграничном по площади и с несчетным количеством населения, изобилующем множеством природных богатств всех видов, несмотря на наличие хорошо вооруженных армии и флота, которые могут с легкостью конкурировать с таковыми любой сопредельной страны, ни Император, ни его народ никогда не вынашивали замыслов войны или агрессии.
Они вполне удовлетворены тем, что у них есть, и не стремятся к завоеваниям. В этом отношении они чрезвычайно отличаются от людей в Европе, которые зачастую не удовлетворяются тем, чем управляют сами, и алчут управлять тем, чем располагают другие. В то время как народы Запада представляются буквально снедаемыми идеей верховного превосходства, они не в состоянии сохранить даже то, что завещали им их предки, тогда как китайцы делают это в течение периода около тысячи лет». Он, конечно, заблуждался в историческом плане, но общую идею передал верно.
Миссия иезуитов на Дальнем Востоке была наследием святого о. Франциска Ксаверия (Франсишку Шавьера). Основатель ордена Игнатий Лойола никогда не занимался ею всерьез - его интересовали другие духовные завоевания за европейскими рубежами, прежде всего - борьба против ислама. Именно иезуиты с их феноменальной приспособляемостью и молниеносной реакцией на этнополитическую конъюнктуру стали организацией, быстрее любой другой сумевшей найти брешь в вековечной стене, которой окружил себя Китай. Попытки осадить Китай с юга были малочисленны и безуспешны. В самом начале XVI в. появились первые португальцы в Аомэне (Макао). В 1554 г. Кантон стал отдушиной для строжайшим образом лимитированной торговли. В 1557 г. Аомэнь уже был арендован Португалией у Китая при сохранении суверенных прав последнего на эту территорию.
«Они проникли в Китай, стали продавать товары на рынках, они распространили торговлю вплоть до городов Японии; для того чтобы получить выгоду, они заполонили все всяческой дребеденью, - свидетельствует добросовестный минский чиновник и продолжает: - Когда я по делам службы находился в управлении, я видел три корабля, прибывшие [в порт], на каждом из них находилось по 300 тысяч серебряных монет. После того как прибывшие внесли в таможню пошлину, им, как я слышал, было разрешено вступить в город и вести торговлю с народом. Иноземцы, посещающие Китай, направляются к местности Ао[мэнь], близ горы Сяншань, в окрестностях которой они соорудили пристань. Они ходят на рынок, но, когда торги заканчиваются, их прогоняют. Со временем соблюде¬


574
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ние законов ослабло, и эти люди стали роиться как пчелы, копошиться как муравьи, заполонив Ао[мэнь] своими гнездами и норами... Деньги, которые ходят среди этих людей, весьма полноценны, поэтому, пущенные в оборот, они приносят десятеричную прибыль, и, хотя закон и суров, он не в силах остановить этого. В настоящее время число людей, собравшихся в Ао[мэни], достигло, как говорят, 10 тысяч семей, стало быть, более 100 тысяч человек. Воистину, этот город - нарыв на теле Юга, и, если не удалить его, то не знаю, что и будет».
Наступление действительно базировалось на Макао. В 1555 г. Мельчор Нуньес Баррето тщетно пытался проповедовать в Кантоне. В 1563 г. в Макао прибыли первые восемь иезуитов, обслуживавших духовные нужды 900 жителей Аомэня, в числе которых было 500 португальцев. В 1565 г. руководитель макао- ской колонии Франсишку Пириш предстал перед властями Кантона с просьбой разрешить европейцам обосноваться в Китае. К Пиришу и его запросу отнеслись учтиво, посоветовали выучить китайский язык и отослали назад в Макао.
В 1568 г. испанский иезуит Хуан Батиста Рибейра, позже служивший личным секретарем Франсиско Борха (третьего генерала иезуитов), приехал в Китай, но уехал обратно ни с чем. Папе римскому Пию V (1565-1572) в это время докладывали: попасть в глубь китайского континента представляется невозможным. Один из тех, кому не удалось это сделать, Альфаро, замечал: «Желание попасть в Китай как с солдатами, так и без оных равносильно попытке достичь луны». В тот же год, когда лингвистически не подготовленному португальцу Ф. Пиришу учтиво указали на дверь, испанцы обосновались на Филиппинах и при помощи августинцев начали создавать там плацдарм для проникновения в Китай.
В 1571 г. была основана Манила, куда через четыре года М. де Рада привезет сто томов книг по различным областям знания, которые послужили ему подспорьем при составлении записок о наблюдениях в Китае. В 1577 г. в Макао появляется Алессандро Валиньяно, вслед за ним, в 1579 г., - Микеле Руджери, вместе с которым 10 сентября 1583 г. тридцатилетний итальянец Маттео Риччи переезжает из Макао в Чжаоцин (пров. Фуцзянь).
А.Валиньяно, назвавший китайцев «великими и достойными людьми», быстро понял, что если Европа, пославшая миссии в эту часть света, желает чего-то добиться в Китае, то недопустимо врываться туда инородным телом, с распущенными хоругвями и одной только благодатью на челе. Он решил, что законом проникновения должно быть долготерпение, способность к разумному компромиссу, культурная адаптация, имеющая своей основой уважение к местной цивилизации. Религиозные ортодоксы справедливо обвинили иезуитов в том, что они шли на компромисс даже в догматах веры. Те же оправдывались, говоря о возрождении методов, сыгравших выдающуюся роль в первые века христианской проповеди. Одно из первых правил братства требовало от его членов изучения языка страны, в которую они ехали. Это кажется сейчас очевидной необходимостью, и тем не менее это первейшее условие успешной проповеди полностью игнорировалось прежде: обычной практикой миссионеров были наставления в вере через переводчика.


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
575
М.Риччи провел в Чжаоцине шесть лет - с 1583 по 1589 г., - размышляя о методах проповеди, прошлом опыте и предстоящей практике. В это время, как и в течение всех 20 лет, проведенных в Срединном государстве, Риччи усердно занимался составлением трактатов и переводами - переводил на вэнъянъ комментарии к Аристотелю. С самого начала пребывания в Чжаоцине Риччи осознавал, что его задача не в простом умножении числа крещеных китайцев, а в создании условий последующего широкого распространения христианства в Китае. Он мечтал о создании синохристианской цивилизации. Это требовало от христианства наибольшей возможной глубины проникновения в само течение китайской жизни, адаптации христианских идей и идеалов, расширения круга культурных контактов. С самого начала стала абсолютно ясной глубочайшая враждебность к пришельцам со стороны простых людей: в XVI в. ксенофобия процветала в Гуандуне более чем где-либо. Когда Риччи и М.Руджери появлялись на улицах Чжаоцина, их обзывали «тысячью эпитетов», в том числе и дожившим до нашего времени - «заморскими дьяволами». Риччи решил искать контакты через ученых - большинство их разделяло враждебность толпы, но встречалось много людей, интересующихся и заинтересованных. Тогда в доме иезуитов в Чжаоцине организовали выставку европейских книг и картин. Особенный интерес у посетителей вызывала европейская теория и техника перспективы в живописи, неизвестная Китаю, там же китайцы впервые познакомились и с механическими чудесами: с астрономическими сферами, солнечными квадрантами, призмами, часами. Разговаривая с посетителями, Риччи скоро обнаружил огромное отличие их представлений о космографии от собственных. Это дало толчок к составлению его знаменитой карты мира. Карта Риччи имела большое влияние на представления китайцев о географии, он неоднократно исправлял и перерабатывал ее.
Риччи писал об этой карте: «Она печаталась вновь и вновь, имела хождение по всему Китаю, внушая к нам все большее доверие». В 1587 г. М.Руджери составил на латыни «Подлинное сообщение о Боге», и в 1584 г. эта работа, переведенная Риччи на китайский язык, вышла в свет. В этом первом христианском произведении, опубликованном в Китае, ставятся проблемы существования Бога, бессмертия души, провидения Всевышнего, воплощения Слова Божия, таинства крещения и многие другие. Само наличие этой работы свидетельствует: Риччи не хотел скрывать характера своей миссии и не боялся обсуждать догматы веры. В чжаоцинский период Риччи подготовил к изданию китайско-португальский словарь.
20 ноября 1588 г. М.Руджери отплыл в Рим, чтобы испросить папской санкции на организацию посольства к императорскому двору и получить благословение на проповедь в Пекине. Вся тяжесть чжаоцинской миссии легла на плечи М.Риччи. Руджери же мирно скончался в родной Италии в 1607 г., так и не сумев добиться санкций от пап, которые очень быстро сменяли друг друга: в короткое время на папском престоле побывали Сикст V (1585-1590), Урбан VII (1590), Григорий XIV (1590-1591) и Иннокентий IX (1591). Риччи же, остав¬


576
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
шийся на осадном положении, считал: чтобы найти путь к сердцу Китая, католическая церковь должна не посылать туда легатов, а завоевывать сердца и души китайцев.
Целью миссионера было найти в классических конфуцианских текстах точки соприкосновения с христианскими идеями. Более того, Риччи и его соратники полностью изменили стиль одежды. До этого их обычным облачением были одеяния буддийских монахов, но их стали путать с буддистами, и к июлю 1594 г. миссионеры выглядели как ученые-конфуцианцы. Когда европейцы впервые предстали перед своими китайскими знакомыми в головных уборах, похожих на официальные, те не смогли удержаться от добродушных шуток. М.Риччи с удовлетворением отмечал: «Наши друзья были довольны». Больше всех был доволен сам Риччи, выражавший сожаление, что не может изменить разреза глаз и размера носа, чтобы еще больше окитаиться.
В течение некоторого времени М.Риччи искал возможности продвинуться дальше в глубь континента. Час пробил, когда во время кризиса, вызванного вторжением японцев в Корею (1592-1598), в Пекин был вызван член императорского Управления по военным делам Ши Син. Надеясь, что Риччи излечит его сына от глубокой депрессии, в которую тот впал в результате провала на экзаменах на звание сюцая, Ши Син попросил Риччи сопровождать его семью. Риччи взял с собой двух юных помощников - крещеных китайцев и 18 апреля 1595 г. отбыл в Шаочжоу.
В городе Шаочжоу особенно теплая дружба завязалась между итальянским священником и китайским ученым Чан Хуаном, которому было в ту пору около 68 лет. Чан был добродетельным человеком. Автор «Мин ши» («История династии Мин») описывает его как человека, который «с детства до старости ни разу не проронил неправильного слова, не совершил неверного поступка, не имел неподобающих друзей, не читал недостойных книг». Чан Хуан составил 127-томную географическую энциклопедию, и эта работа явно свидетельствует о близости ее автора к М.Риччи, причем влияние было взаимным. Знакомство с Чан Хуаном способствовало установлению связей Риччи с широким кругом местных книжников. Одним из наиболее заметных явлений второй половины XVI в. было создание литературно-философских обществ, которые иезуиты называли академиями. Так, в Наньчане (пров. Цзянси) руководителем одной из таких академий, объединявшей около тысячи человек, и был Чан Хуан. Члены таких обществ часто собирались вместе небольшими группами для обсуждения литературных или политических вопросов.
Движение зарождалось вполне мирно: ученые собирались, чтобы приятно провести время в беседах о литературе и помочь нуждающимся в подготовке к императорским экзаменам. Это начинание, однако, переросло в движение общенационального и политического значения. Наиболее известной из академий была Дунлинь, фактически ставшая вскоре придворной партией.
М.Риччи часто обвиняли в «альянсе» с конфуцианством, который был методом внедрения христианства в Китай. Риччи действительно искал точки сопри-


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
577
косновения с конфуцианством, освобожденным от сунских интерпретаций. Что же касается «альянса», то вернее было бы сказать, что проповедник стремился установить прочные связи с динамичными и восприимчивыми представителями ученого сословия, сосредоточенными в академиях. Миссионеры отмечали, что престиж академиков может убедить тех, кто побоялся бы принять это «нововведение», скромно нарекая «нововведением» новое вероисповедание. Но и в этом отношении термин «альянс» не представляется особенно уместным. Риччи считал академиков посредниками, способствующими распространению христианства в китайском обществе. Академии должны были стать центрами распространения христианских идей во всех возможных направлениях и аспектах. Нет сведений о том, что миссионеры намеревались превратить всех академиков в христиан, и ошибочно было бы утверждать, будто иезуиты намеревались обратить в истинную веру весь Китай. М.Риччи надеялся, если возможно, обратить в истинную веру некоторых ученых и официальных лиц, но, что более важно, с их помощью он хотел создать атмосферу возрастающего благоприятствования для христианства.
Неслучайно, что в последующие 40 лет правления династии Мин все основные обращенные в христианство люди из представителей образованного сословия и многие друзья христианства были взращены на почве Дунлиньской академии. Среди них Павел Сюй Гуанци, Лев Ли Шицзао, Михаил Лан Тинъюнь - все те, кто позже сыграют значительную роль в судьбе христианской церкви в Китае, были связаны с академией Дунлинь. Работа миссионеров способствовала росту престижа европейской науки. Даже те китайцы, которые были равнодушны к М.Риччи как проповеднику, были восхищены его познаниями в науках.
13 октября 1596 г. М.Риччи написал генералу ордена иезуитов Клаудио Аква- виве о том, что с нетерпением ждет его сообщений из Рима по поводу хлопот М.Руджери об организации папского посольства к пекинскому двору. Если же Рим не преуспеет в этом, он намерен попытаться достичь Пекина один - знакомства с некоторыми членами императорской семьи позволили на что-то надеяться. Тем временем к пекинскому двору вез условия мира от японской стороны облеченный доверием и расположением правителя Японии Тоётоми Хидэёси сановник Кониси Сэцу, «хороший христианин и наиболее влиятельный из обращенных даймё», японских владетельных князей. Ситуация была благоприятна для христианской миссии. В 1596 г. Алессандро Валиньяно обратился к К.Аквавиве с просьбой об освобождении от обязанностей главы китайской миссии, которые он исполнял в течение 22 лет. А.Валиньяно содействовал продвижению Риччи в глубь Китая, наделив его полномочиями главы миссии. Были продуманы и собраны дары императору Вань-ли (1572-1620): картина с изображением Богоматери, бронзовые часы - дар К.Аквавивы, часы поменьше - от епископа Манилы, всевозможные астрономические инструменты. Однако в Пекин Риччи попал благодаря содействию сановника Ван Хунхуэя, встретившего итальянского священника в Шаочжоу. У Ван Хунхуэя возникла мысль привезти итальянца в Пекин для составления улучшенного традиционного календаря:


578
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
в случае успеха своего протеже он надеялся занять место главы Либу, Палаты ритуалов. После 16 лет ожидания М.Риччи наконец-то был на пути к трону Сына Неба.
Миссионеры прибыли в Пекин 7 сентября 1598 г. Изучение обстановки в столице показало, что вражда между «честными чиновниками» и евнухами еще не стала открытой, но кризис назревал. Ван Хун- хуэй, принадлежавший к «чистым мужам», с горечью осознавал, что его враги, несколько лет тому назад бывшие причиной его отставки, до сих пор в силе. Дни шли один за другим, а объявления о назначении Ван Хунхуэя главой имперской Палаты ритуалов все не приходило, что уменьшало шансы проповедников. Все эти неудачи заставили М.Риччи вынести неожиданно резкое для него суждение: «Причина [отказа бывших друзей принять меня] вытекает из удивительной жестокости императора, который часто ради забавы призывает во дворец своих слуг, чтобы их забили до смерти. Он не интересуется государственными делами, за исключением тех, которые дали бы ему возможность делать деньги; и мандарины действуют в том же духе, требуя денег ото всех, кто приезжает в столицу из провинций по делу, они вынуждают провинциальных чиновников, находящихся в Пекине, возвращать часть того, что наворовали в провинциях; поэтому этот город кажется мне настоящим Вавилоном беспорядков, наполненным всевозможными грехами даже без тени справедливости и благочестия или стремления к спасению». Неудивительно, что был сделан вывод, что «время начинать проповедь св. Евангелия здесь еще не пробило». В ноябре 1598 г. Риччи в сопровождении трех миссионеров отступил на Юг.
В это время М.Риччи убедился, что «Катай», о котором писал Марко Поло, и Китай (Чина) - одно и то же государство (лишь в 1605-1607 гг. иезуит Бенту Гоиш подтвердил догадку Риччи). По пути на север Риччи и его спутник Ладзаро Каттанео делали наблюдения за солнцем и измеряли расстояния между городами в китайских ли. Одновременно священники составляли словарь и учебник китайского языка. Риччи - автор первой системы латинской транскрипции китайских звуков. При всем разочаровании засильем евнухов и жестокостью и лихоимством властей, собиравших налоги, связанные с войной в Корее, Риччи писал: «Еще не настало время ни для сбора урожая, ни даже для посева, сейчас мы только вспахиваем почву. Китай очень отличается от других стран и народов, а ввиду того, что китайцы - умные люди, большей частью интересующиеся литературой, а не войной, люди огромного таланта и в настоящее время более чем когда-либо сомневающиеся в своей религии и суевериях, то будет довольно- таки просто, как я сейчас ясно понимаю, в короткое время обратить определенное их число».
Европейские миссионеры


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
579
В Нанкине Риччи посетил местную обсерваторию и составил весьма благоприятное мнение о приборах и инструментах, которые там увидел (они были изготовлены еще во времена Марко Поло, в XIV в., и свидетельствовали об определенном влиянии арабской науки). Дж.Нидэм писал о вкладе иезуитов в научные контакты внешнего мира с Китаем: «Несмотря ни на что, этот вклад останется на все времена примером культурных связей на высшем уровне между разделенными до того времени цивилизациями... [Иезуиты] успешно выполнили задачу, которая оказалась превыше сил и возможностей их индийских предшественников в танские времена, а именно задачу установить контакты с тем необъятным миром вселенской науки, в которую несомненно вписались бы достижения китайской мысли». Однако в начале 1600 г. иезуиты меньше всего думали о своей деятельности как о вкладе в межцивилизационные контакты: они готовились к миссионерской поездке в Пекин, куда и отбыли из Нанкина 12 мая 1600 г.
Фортуна улыбнулась Ли Мадоу (так на китайский манер уже давно называл себя Маттео Риччи) - 9 января 1601 г. в Тяньцзинь прибыл императорский указ препроводить иноземцев со всеми дарами в Пекин, где они подпадали под юрисдикцию Лифаньюаня. Риччи и трое его спутников появились в Пекине на рождественский сочельник, 24 января 1601 г. Через три дня евнухи передали императору дары иноземцев и письмо Маттео Риччи о том, что он прибыл в Срединное государство после пятилетнего путешествия, что провел 15 лет в Чжаоцине и Шаочжоу, изучая китайский язык, прожил пять лет в Наньчане и Нанкине. Риччи писал о том, что он священник без жены и детей и поэтому не искал никаких выгод для себя. Он писал также, что, изучив астрономию, географию и математику, был бы счастлив услужить императору. Подарки понравились Вань-ли, особенно маленькие часы, которые император постоянно держал рядом, наслаждаясь их боем и видом. Государь настолько заинтересовался дарителями, что, вопреки своей привычке с 1585 г. не появляться ни перед кем, за исключением ближайших помощников и слуг, был намерен даже лично посмотреть на иностранцев. Однако, боясь таким образом вызвать ревность верховных сановников, он ограничился тем, что послал к иезуитам одного из своих лучших художников, чтобы тот написал их портреты. Художник преуспел: когда император воззрился на художественное изображение Риччи и его спутника Диего де Пантойи, он заметил, что эти люди - не кто иные, как жители Западного края. Пришлось объяснять разницу. Картины, в частности изображающая Богоматерь с младенцем, удивили императора, как и всех китайцев, не знакомых с техникой европейской перспективы, а эту картину вскоре передарили матери Вань-ли.
Часы же сослужили миссионерам, пожалуй, большую службу, чем что-либо другое: когда любимые «ходики» императора остановились, он приказал вызвать дарителей во дворец, чтобы те починили (завели) их. Так де Пантойя и Риччи вступили в Запретный город. Тем не менее самого императора они, конечно, не увидели. Еще одним поводом для появлений во дворце стали уроки


580
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
музыки, которые иезуиты давали китайцам. Дело в том, что среди даров императору находился и небольшой спинет, для которого универсал Риччи написал восемь коротких пьесок, сопровождаемых стихами морального содержания.
Риччи и его спутники провели в Пекине девять лет до кончины итальянского проповедника. За это время многое изменилось в статусе иноземцев. Так, долгое время в течение 1601 г. приезжих продержали в специальных помещениях для иноземцев, немногим отличавшихся от тюрем. Риччи недоумевал: казалось бы, он прожил в Китае настолько долго, что его давно можно было и не считать иностранцем. Лишь 28 мая 1601 г., спустя более года после отъезда из Нанкина, кончилось заключение иезуитов. Император, по всей видимости, был польщен тем, что Риччи и его спутники прибыли из столь далеких мест, чтобы посетить его, разрешил миссионерам основать в Пекине резиденцию и назначил им содержание. Все это незамедлительно повлекло за собой благоволение и ласки со стороны высших сановников.
Девять лет, проведенные М.Риччи в Пекине, были годами некоторого распространения христианства в Китае. Центрами католической пропаганды были города, которые уже посетили иезуиты: Чжаоцин, Шаочжоу, Нанкин, Наньчан и даже Шанхай, где развернул деятельность Л.Каттанео. Были гонения, были успехи, христианство уже проникало вглубь, став из интеллектуальной забавы ученых и неученых оригиналов вероисповеданием отдельных общин, куда оно попадало через общинную верхушку. А между тем в Риме прошел слух: император Китая - католик, Китай вошел в лоно христианской церкви. Сведения были преувеличены, успехи миссии завышены, за цифрами миссионерских отчетов не видели страданий и гонений, жертв и потерь. Тем не менее одно то, что миссионерам разрешили обосноваться в столице, действительно могло расцениваться как благословение христианству, так как иметь резиденцию в Пекине можно было только с личного разрешения императора. Вань-ли - не демонический злодей, а всего лишь слабый и манипулируемый правитель, осколок рушившейся династии, игрушка в руках ненасытной орды евнухов, которых в Пекине, по подсчетам Д. де Пантойи, было 16 тысяч.
3 мая 1610 г. М.Риччи (Ли Мадоу) заболел, all мая скончался. Резиденция иезуитов была полна посетителей, плакавших и называвших «Мудрого человека с Запада» святым. М.Риччи оставил обширные «Дневники» и написал огромное число отчетов и писем в Рим.
Несмотря на падение династии Мин и воцарение в Пекине в 1644 г. династии Цин, иезуиты продолжали служить во дворце, теперь уже новым императорам. Многие священники в провинциях погибли во время войны и восстаний, связанных с завоеванием маньчжурами Юга. Иезуиты в Пекине, предводительствуемые Адамом Шаллем, напоминали современных дипломатов в государстве, переживающем переворот. Однако в XVII в. они даже не могли проконсультироваться с папским престолом, потому что письма шли в Европу как минимум год и не всегда доходили. Поэтому иезуитам пришлось самостоятельно признать маньчжурское правительство де-факто. Сделать это было непросто: защиты у них


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
581
не было никакой. Некоторые подчинились маньчжурам и стали служить новой власти, другие последовали за Минами в изгнание в провинцию Гуанси, где находился последний государь Южной Мин Гуй-ван с двумя вдовствующими императрицами, своей женой и сыном-наследником, которому не суждено было унаследовать даже призрачную власть.
При этом лишенном реальной власти дворе служил иезуит - немец Андреа-Ксавьер Коффлер. Он прославился тем, что единственный из всех придворных иезуитов смог обратить в христианство императрицу, двух вдовствующих императриц и наследника. Однако к тому времени, когда его задача была выполнена, династия Южная Мин уже ничем не правила. Окрестив одну из вдовствующих императриц Еленой, А.Коффлер упросил ее обратиться за поддержкой к папе, и зимой 1650 г. она послала Иннокентию X (1644-1655) письмо, оригинал которого хранится в Ватикане. Сопровождаемые Коффлером царственные китайские беженцы перемещались из города в город. Изгнанные из Гуанчжоу, они ненадолго вернулись туда в 1648 г., когда город был возвращен Минам китайским генералом-христианином при помощи португальского оружия и наемников. Однако в 1651 г. маньчжуры окончательно взяли Гуанчжоу, и последний минский император бежал в Юньнань, а позже - в Бирму. Но даже в таких экстремальных обстоятельствах он не поддался уговорам Коффлера и не перешел в христианство. Обращение женщин значило мало - в течение долгих лет христианство было лишь атрибутом моды при пекинском дворе. Пекинские же иезуиты тем временем стремились войти в фавор к новым правителям, продолжая представлять западную науку и культуру, не смешивая их с религией.
Иезуит Иоганн Адам Шалль фон Бёлль (1592-1666) прибыл к пекинскому двору в 1622 г. и уже четыре года спустя опубликовал там первое описание телескопа Галилея на китайском языке. Последний минский император Чун-чжэнь (1627-1644) убедил Шалля заняться литьем пушек португальского образца. Поэтому захват маньчжурами Пекина поставил Шалля в двусмысленное и небезопасное положение по отношению к новой династии. Однако ему удалось сохранить свой дом, книги и астрономические инструменты нетронутыми даже в обстановке кровавой смуты. Мужественным поступком было составление им доклада первому цинскому императору, юному Шунь-чжи (1643-1661), в котором иезуит указывал, что делом его жизни как астронома была реформа китайского календаря, без помощи которого невозможно контролировать ситуацию в сельском хозяйстве. В том же докладе он указал, что в случае его изгнания и лишения дома и книг будет нарушено распространение истинной религии. Маньчжуры просмотрели второй пункт и сконцентрировались на первом, а Шалль ока¬
Адам Шалль


582
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
зался под защитой новой династии - соответствующий указ был вывешен на дверях его дома.
Шунь-чжи было шесть лет, когда маньчжуры взяли Пекин; до 1650 г., когда ему исполнилось двенадцать, регентом был дядя императора князь Доргонь. Когда маньчжуры впервые появились в Пекине в 1644 г., они обнаружили там А.Шалля, занимавшегося составлением трактатов о европейских методах расчетов при составлении календаря. Шунь-чжи был разумным молодым человеком и упорно занимался китайским языком. Отличался император и набожностью, так что в подростковом возрасте попал под влияние А.Шалля, которого и назначил главой императорской Палаты астрономии. Шалль оказался полезен императорскому дому и тем, что вылечил мать императора от серьезной болезни. Иезуита часто призывали во дворец для консультаций с царственным покровителем не только по вопросам этики и религии, но также по проблемам управления государством; молодой император даже приобрел привычку называть миссионера «дедушкой» и посещать его церковь. Однако, к несчастью для миссионерского аспекта деятельности Шалля, обратить Шунь-чжи в христианство так и не удалось, и в течение последующих нескольких лет своей недолгой жизни император все больше склонялся к буддизму.
Когда А.Шалль успешно приготовил календарь на новый, 1645 год, он подтвердил свое соответствие занимаемой им должности главы императорской Палаты астрономии, и на протяжении последующих двухсот лет (с небольшим перерывом) эту Палату всегда возглавляли католические миссионеры. Вообще, не только император Шунь-чжи был в целом дружественно настроен по отношению к Шаллю и зачастую искал его совета. Его наследник, 8-летний император Кан-си (1661-1722), был еще более склонен использовать труды иезуитов и довольно часто это делал. Во время споров 1669 г., когда предсказания иезуитских геометров, касавшиеся астрономических феноменов, оказались правильными, он заинтересовался западной математикой. Впоследствии император изучал европейскую математику и другие европейские научные дисциплины и всегда держал нескольких иезуитов рядом с собой, чтобы получать от них информацию или услуги переводчиков. В 1689 г. он послал с посольством двух иезуитов заключать в Нерчинске договор с Россией о русско-китайской границе на Северо-Востоке. На протяжении более ста лет после 1689 г. западные миссионеры в Пекине служили переводчиками во всех случаях, когда российское или другое западное посольство прибывало туда. Кан-си также использовал иезуитов для обучения молодых людей математике, часовому мастерству и ремонту музыкальных шкатулок. В последние десять лет своего правления он пытался рационалистически разобраться в так называемом «споре о ритуале», происшедшем в Риме между иезуитами и другими католическими орденами. Терпимость просвещенного правителя, однако, не простиралась столь далеко, чтобы разрешить миссионерам работать на всей территории империи. Очевидно, опасаясь, что за прозелитизмом в провинциях может последовать смута, Кан-си ввел даже систему специальных паспортов, разрешающих деятельность лишь


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
583
немногих миссий в Пекине и Макао. Этой же политики придерживались и его преемники.
После смерти Шунь-чжи конфуцианцы, контролировавшие шесть правительственных ведомств, сплотились и воспользовались наветом китайского мусульманина У Минсюаня, утверждавшего, что иезуиты собирались ввести в Китай португальские войска. Итальянский иезуит Лодовико Бульо и его сподвижники написали опровержение. Однако представший перед Либу престарелый и парализованный А.Шалль, которому было в ту пору 74 года, не смог ничего сказать в свое оправдание, и апелляция Фердинанда Вербиста (1623-1688, китайское имя Нань Хуай- жэнь), нового иезуитского миссионера в Пекине, не остановила волну антииезуитских и антизападных нападок. Христианскую религию заклеймили как аморальную, призывающую подданных к бунту, а «варваров» - к вторжению в Китай. Ввиду этого Шалля приговорили к удавлению. Иезуитскую науку объявили ложной. Вербиста, также взятого под стражу, не обвинили ни в чем серьезном, так как его не было в Китае, когда А.Шалль уже изменил календарь, и поэтому он вышел из темницы, не подвергшись наказанию.
В этих обстоятельствах произошло то, что многие в Китае трактовали как вмешательство Неба: землетрясение 1665 г. повергло двор в панику и подвигло вдовствующую императрицу, всегда симпатизировавшую иезуиту, выговорить для А.Шалля амнистию. Разбитый обстоятельствами процесса Шалль вернулся в свою церковь Нинтан и в следующем году умер. В том же году последовал императорский указ, повелевавший всем иезуитам явиться в столицу, где их взяли под стражу, переместили в Кантон и выслали в Макао. Из 38 иезуитов, находившихся тогда в Китае, лишь четырем разрешили остаться в Пекине.
Взяв в свои руки всю власть в 1667 г., Кан-си покончил с регентством. После устранения А.Шалля главой Палаты астрономии в Пекине стал его давний оппонент У Минсюань. Этого крайне консервативно настроенного человека поселили в доме Шалля, наполненном научными приборами и инструментами и располагавшем огромной библиотекой. В 1686 г. У Минсюань опубликовал календарь на следующий год, а на Рождество копию календаря передали Ф.Вербисту, который просил Кан-си распорядиться, чтобы У Минсюань подтвердил свои выкладки опытным путем. Императорским указом Ф.Вербисту дали месяц на обоснование его собственных положений.
Нельзя не оценить мужество Вербиста, принявшего этот вызов: он прекрасно отдавал себе отчет в том, на сколь тонкий лед ступает. Его письмо от января 1669 г. императору подтверждает это: «Я с уважением предоставляю Вам эссе, содержащее мои наблюдения, и посылаю Вам обратно также два тома календаря


584
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
[Яна], с тем чтобы Вы могли посмотреть их сами. Я вверяю себя с уверенностью Вашему высочайшему соизволению». У Минсюаня сместили, и Вер- бист занял его место. Со времен М.Рич- чи в Пекине еще не было иезуита столь эрудированного и гибкого, как Вербист. Именно во времена его длительной дружбы с Кан-си статус иезуитской миссии снова поднялся на невообразимую прежде высоту. Вербист прибыл в Пекин, когда умер Шунь- чжи, и по решению совета регентов, противников иезуитов, оказался в тюрьме вместе с А.Шаллем, Л.Бульо, Габриэлом Магальяишем. Даже когда молодой Кан-си взял в свои руки бразды правления, жизнь отцов-иезуитов оставалась трудной - ведь император поначалу относился к ним с недоверием, заподозрив группу хранивших целибат мужчин в гомосексуальных наклонностях. Убедившись в лживости этих обвинений, Кан-си стал сближаться с Вербистом. Вербист достиг своего исключительного положения при дворе с помощью научных знаний, в которых иезуитам равных в Китае не было. Иезуиты еще не знали, что именно занятиям прикладными науками суждено будет стать единственным их предназначением при маньчжурском дворе. Еще вместе с А.Шаллем Ф.Вербист отливал пушки для маньчжуров, которые они использовали против минских повстанцев.
Однако не только придворные хлопоты и эксперименты в области механики занимали дни Ф.Вербиста. Вместе с другими священниками он не оставлял попыток распространить христианство и обратить императора и придворных. Не стоит и говорить, что подобную смену мировоззрения могли расценить как утрату императором Небесного мандата на правление, что, безусловно, было недопустимо. Иезуиты не могли этого не понимать.
Тем не менее в то время угрозы миссии еще не существовало, и иезуиты находили основания для оптимизма. На протяжении жизни Ф.Вербиста, хотя императорские указы, запрещающие проповедь христианства, оставались в силе, его личное влияние было по-прежнему столь велико, что губернаторы провинций и наместники не смели противодействовать христианским проповедникам. Высланным ранее миссионерам разрешили вернуться в Китай. Неслучайно появление указа о веротерпимости в 1692 г.: «Мы серьезно рассмотрели вопрос о европейцах... Живя среди нас, они отплатили нам за нашу высокую их оценку и благодарность огромной службой, которую сослужили нам на гражданском поприще и в войнах, своим усердием в сочинении полезных и интересных книг, своей уживчивостью и своим искренним желанием общего блага... Европейцы
Пекинская обсерватория, преобразованная Фердинандом Вербистом


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
585
очень спокойны, они не вызывают возмущений в провинциях, они никому не приносят вреда... и их учение не имеет ничего общего с какими бы то ни было ложными сектами в империи, ни вне ее и непричастно к подстрекательству. А так как мы не противимся тому, чтобы ламы в Татарии или буддийские монахи строили в Китае свои храмы... еще меньше можем мы запрещать этим европейцам, которые учат только хорошим законам, также иметь свои церкви и публично проповедовать в них свою религию».
Император Юн-чжэн (1722-1735) не особо жаловал западных миссионеров, потому что некоторые из них приняли сторону его оппонентов в вопросе о наследовании трона. Он терпел лишь тех, которые имели официальные посты в Пекине, но высылал многих других, подвизавшихся в провинциях. При императоре Цянь-луне (1735-1796) европейцев по-прежнему все еще использовали для сборки и починки заводных часов и прочих механизмов, привозившихся из Европы. Несколько иезуитских миссионеров служили архитекторами в пейзажных парках в итальянском стиле, которые окружали старый Летний дворец. Однако в Пекине к тому времени, когда в 1793 г. Пекин посетило неудачное английское посольство лорда Дж.Маккартнея, европейцы, прежде всего иезуиты, уже не пользовались влиянием при цинском дворе. Их продолжительная деятельность в Пекине, сосредоточенная на сугубо технических вопросах, никак не помогла маньчжурским правителям понять Запад, к чему, впрочем, цинские императоры никогда и не стремились.
Попытка иезуитских «миссионеров-мандаринов», или «императорских математиков», добиться распространения своей веры посредством использования европейских науки и технологии потерпела поражение в немалой степени из-за исхода так называемого «спора о ритуале». Спор явился не только теологическим и философским конфликтом по поводу совместимости христианских догматов с конфуцианскими практиками, но и выражением политической борьбы, всегда осложнявшей жизнь христианских миссий в Китае.
Спор начался с простых внутренних разногласий в ордене. Иезуиты сами не были едины в вопросе о стратегии проповеди, которая подходила бы Китаю. Ситуация обострилась в тот момент, когда в Китай прибыли францисканцы. То, что началось как различие во мнениях внутри высокоцентрализованного религиозного ордена, переросло в жестокую ссору, в которую втягивалось все больше людей. Апелляции и опровержения послали в Рим обе стороны, каждая из которых надеялась на благоприятное решение.
Литература о дебатах огромна: уже к 1680 г. составленная иезуитами библиография по данному вопросу вполне удовлетворяла необходимость в источниках, и спустя 20 лет «война книг» все еще была в разгаре. Доминиканец Хуан- Баутиста де Моралес отбыл из Макао с докладом в Рим. В феврале 1643 г. его тепло встретил там секретарь Конгрегации пропаганды [Святой] веры Франческо Иньоли, известный своей нелюбовью к иезуитам. Папа Урбан VIII (1623- 1644), на исходе своего понтификата больной и мучимый угрызениями совести из-за обвинений в непотизме, завершил аудиенцию, данную Моралесу, предель¬


586
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
но жестким решением. Хотя доминиканец заявил, что приехал не обвинять кого- либо, а просить совета, старый папа, не дослушав доклада, вскочил с кресла и закричал: «Ересь! Ересь! На суд инквизиции!»
Орден Иисуса, конечно, было в чем обвинять. Их нехристианская гордыня, переоценка собственных способностей, отказ объясняться и готовность прибегать к высшему начальству для разрешения своих проблем отталкивали тех, кто могли и хотели быть их союзниками. Спор о китайских традиционных ритуалах и их совместимости с исповеданием христианства привел к тому, что Урбан VIII проклял китайский обычай приносить подношения предкам, преклонять колени и кланяться перед их алтарями. Почти в то же самое время Кан-си издал указ, который можно было расценивать как уступку папе и иезуитам в Китае. Из указа следовало, что ритуалы носят чисто светский характер, однако это подтверждение старинного постулата М.Риччи подоспело слишком поздно, и вместо того чтобы принимать поздравления в Китае, иезуитов обвинили в Европе в том, что по вопросам христианских догматов они подчинились светской власти в лице языческого маньчжурского императора.
Спор о китайских ритуалах тесно связан с дальнейшей судьбой ордена иезуитов. В течение 30 лет, после того как папа Бенедикт XIV (1740-1758) осудил методы иезуитов в Китае в двух своих буллах, этот спор считали оправданием репрессий против ордена, осуществленных Клементом XIV (1768-1774) в 1773 г. Бенедикт XIV настаивал на том, что моральные принципы ордена и спор о ритуалах непосредственно связаны между собой; именно тогда он пошутил, что иезуиты упрямо боролись за «Конфуция Лойолу».
Некоторые иезуиты, например А.Шалль, признавали, что подход членов других орденов к проповеди теологически безопаснее, но давал ли он результаты? Многие монахи из конкурирующих орденов говорили, что методы иезуитов могли сделать обращение Китая проще, но в какую веру обращались бы китайцы - в чистое ли христианство? Старая поговорка, гласившая, что Китай - это море, которое делает все реки, втекающие в него, солеными, объясняла и его религиозный синкретизм, и безразличие к доктринальным тонкостям.
Абстрагируясь от чисто научного аспекта деятельности иезуитов в Китае, можно заключить, что их работа не была лишена положительных моментов. Благотворительность иезуитских священников, их умение, используя уникальные интеллектуальные способности, формулировать совершенно новый цивилизационный подход к древним истинам конфуцианского образа жизни сегодня нельзя не оценить по достоинству. Как и традиционный китайский образ жизни, исполнение христианских обрядов в Срединной империи имело свои негативные стороны, которые, насколько возможно, искупались интеллектуальной и идеологической преданностью иезуитов и членов других орденов своему делу.
Деятельность западных проповедников не оставила в интеллектуальной жизни Китая практически никакого заметного следа. Иезуитам удалось лишь убедить официальный Пекин в том, что европейская наука во всех отношениях выше китайской. И если императоры начиная с этого времени в основном использовали


Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
587
христианских священников, чтобы присматривать за механическими игрушками для императорского досуга, то они же зависели от европейцев и в вопросах астрономических наблюдений, жизненно необходимых для составления китайского календаря. Лишь спустя более чем сто лет Европа стала пытаться поставить Китай на колени с помощью военной силы и опиума, и ее индустриальная революция стала оказывать более решающее влияние на китайскую мысль и жизнь.
За осуждением Римом китайских ритуалов последовали участившиеся преследования миссионеров, поэтому второй период деятельности миссии характеризуется уменьшением числа как иезуитов, так и числа миссионеров вообще. И все же китайских иезуитов становилось больше благодаря росту числа обращений в Макао. К середине XVIII в. они составляли треть всех членов ордена в Китае. Однако к 1800 г. ни одного из них уже не осталось в живых, и лишь несколько иностранцев, бывших прежде иезуитами, продолжали жить в Пекине.
В годы правления императора Юн-чжэна (1722-1735) имели место гонения на христианские ордена в Фуцзяни (1723 г.), а 10 января 1724 г. и 18 ноября 1725 г. император издал репрессивные указы. 14 иезуитов остались при дворе, служа в основном в области науки и искусства, 14 других нелегально проживали в провинциях, 22 миссионера были высланы в Кантон, включая имевших разрешение на жительство. Было конфисковано около 300 церквей. В результате издания указов 18 и 21 августа 1732 г. 13 иезуитов из числа тех, которых выслали в Кантон, изгнали в Макао.
Император Цянь-лун (1735-1796) ненамного более благосклонно относился к христианству, чем его предшественник. На протяжении его правления христианство запретили, и иностранные миссионеры не могли селиться где-либо, помимо Пекина, в котором продолжали функционировать четыре церкви. Преследования христиан были часты и жестоки. Помимо репрессий, спорадически организовывавшихся местными властями, с 1746 по 1748 г. по всему Китаю проводились общие гонения на христиан. В сентябре 1746 г. Жан-Франсуа Бэ, французский иезуит, работавший в Хунани, был схвачен и выслан в Макао. По пути, по приказу враждебно настроенного чиновника, его подвергли пыткам. Вскоре после прибытия в Макао, весной 1747 г. он умер. В декабре 1747 г. отцов Антонио-Хосе Энрикеса и Тристано-Франсиско де Аттимиса арестовали и заключили в тюрьму, где в августе или сентябре 1748 г. обоих удавили. В результате подобных преследований число миссионеров в провинциях значительно сократилось. В 1754 г. в Цзи- нани арестовали сначала пятерых иезуитов, а чуть позже - еще четырех. Из этих девяти человек пятерых содержали в тюрьме в течение 18 месяцев, а затем препроводили в Макао. В июле 1755 г. в Цзинани распорядились запретить исповедовать христианство, и 50 наиболее заметных христиан арестовали.
В дополнение ко всем трудностям, вызванным преследованиями, деятельность «Общества Иисуса» во всех местах, подпадавших под португальскую юрисдикцию, в 1759 г. запретили указом короля Жозе (1750-1777). Это дало толчок к аресту и высылке в Европу всех проживавших в Макао и обучавшихся


588
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
там китайскому языку 24 иезуитов. На протяжении всего этого периода жизнь христианских общин в китайских провинциях загнали в подполье, и вся евангелическая деятельность осуществлялась тайно. В светлое время суток миссионеры в основном прятались, а свои священнические обязанности исполняли по ночам. Китайские христиане боялись принимать священников дома: людей, замеченных в этом, подвергали пыткам. По мере того как число иезуитов уменьшалось, нагрузка на остальных увеличивалась. Окормляя уже существовавшие общины, они продолжали обращать в христианство новых прихожан. Так, один только епископ Лэмбекховен крестил 1450 человек.
Некоторые иезуиты в Пекине, подпадавшие под португальскую юрисдикцию, но относившиеся к французской миссии, открыто выполняли свою работу в разрешенных церквах и тайно - в окрестных районах. Например, храм Наньтан обслуживал 2 тыс. человек из Хэцзяня, а церковь Дунтан удовлетворяла конфессиональные нужды более 2 тыс. христиан в Баодине, более 6 тыс. человек - в Чжэндине и более 1,5 тыс. прихожан в Вэйсяне. Португальские иезуиты также крестили 2 тыс. христиан на п-ове Ляодун и более 800 - в Шаньдуне. Французская миссия в столице (в нее входили пятеро французов и пятеро китайцев) обслуживала 3 тыс. христиан в Пекине и более 5 тыс. - в окрестных районах и на Ляодуне. Численность христиан в Пекине оставалась стабильной, однако новообращенных в соседних районах не прибавлялось.
В заключение приведем приблизительные оценки численности христиан в Китае с 1596 по 1810г.: 1596 г. - 100 человек; 1605 г. - 1 тыс.; 1608 г. - 2 тыс.; 1613 г. - 5 тыс.; 1627 г. - 13 тыс.; 1636 г. - 38 тыс. (в это число включены 14 чиновников, 140 родственников императора, 40 дворцовых евнухов и др.); 1637 г. - 40 тыс.; 1640 г. - 60-70 тыс.; 1662 г. - 115 тыс.; 1664 г. - 200 тыс.; 1700 г. - около 300 тыс.; 1800 г. - 150-200 тыс.; 1810 г. - 215 тыс. человек.
Глава 2
Русская
духовная миссия. Становление российского китаеведения
Как и всякая другая наука, русское китаеведение порождено практической потребностью. Развитие межгосударственных отношений, формирование различных участков русско-китайской границы, ведение торговых дел требовали специальных знаний и компетентных людей. Исторические этапы отношений России и Цинской империи, присущие им политические, экономические и куль¬


Глава 2. Русская духовная миссия
589
турные факторы, а также общий процесс развития гуманитарных отраслей знания и общественной мысли в дореволюционной России постоянно воздействовали на китаеведение, определяли его характер.
Первыми источниками сведений о Китае в Русском государстве были отчеты посольств и миссий, направлявшихся российским правительством в Пекин для установления дипломатических и торговых отношений. Среди них наибольший научный интерес представляли «Роспись» Ивана Петлина (1618-1619), «статейные списки» Ф.И.Байкова (1654-1657) и Н.Г.Спафария (1675-1677), дневники Избранта Идеса и Адама Бранда (1692-1695). Эти документы, ставшие памятниками дипломатической истории, содержат разнообразную информацию о Китае и сопредельных странах, о политическом положении Цинской империи. Мировая географическая наука обогатилась открытиями первостепенной важности: были проложены пути из Европы в Китай через Сибирь, Монголию и Маньчжурию. Интерес к этим наиболее ранним русским описаниям Китая и ведущим к нему маршрутам был исключительно велик. Уже в XVII в. они неоднократно издавались и переиздавались в большинстве европейских столиц на английском, немецком, французском, голландском и латинском языках.
Именно в этот период для русского правительства выявилась необходимость привлечь на службу сведущих в восточных делах людей, в первую очередь знатоков китайского и маньчжурского языков. Из-за отсутствия переводчиков содержание привозившихся из Пекина «листов» оставалось порой неизвестным в течение десятков лет, а русские послы при переговорах с цинскими дипломатами испытывали неимоверные трудности и вынуждены были для преодоления языкового барьера прибегать к услугам посредников - монгольских толмачей и миссионеров-иезуитов.
В известной мере характерный для XVII в. подход к «китайским делам» сохранялся и в первые десятилетия XVIII в., однако захватившие буквально все стороны русской жизни реформы Петра I коснулись и востоковедения. Они подвели под русское китаеведение прочную научно-организационную основу. Огромную роль в этом сыграл именной указ Петра I от 28 января 1724 г. «Об учреждении Академии». Первым академиком-китаеведом стал приглашенный в 1725 г. из Германии востоковед-филолог Готлиб (Теофил)-Зигфрид Байер (1694— 1738). Он был автором первой в Европе «Хинейской грамматики», в Петербурге он выполнил ряд компилятивных работ по Китаю, однако за 12-летний петербургский период жизни Байер «не сделал даже попыток, живя среди русских, изучить русский язык и подготовить себе преемника, хотя Устав Академии наук к этому обязывал всех академиков».
На формирование русской школы китаеведов огромное влияние оказала Русская духовная миссия в Пекине, условия деятельности которой официально закреплены ст. 5 Кяхтинского трактата 1727 г. России предоставлялась возможность помимо лиц духовного звания для изучения языков направлять в Пекин «четыре мальчика учеников и два побольшего возраста, которые по-русски и по- латыни знают».


590
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Вид Русской духовной миссии. Рисунок 1805 г.
Вплоть до 1860 г. Духовная миссия в Пекине была своеобразным учебным центром практического изучения китайского и маньчжурского языков. За это время в ней побывало более 60 студентов, врачей, художников и около 100 священнослужителей. При этом методика изучения языков почти не менялась: основные знания приобретались во время занятий с сяныиэном (китайцем или маньчжуром); учебными пособиями служили рукописные китайско-латинские (и лишь в позднейший период китайско- и маньчжурско-русские) словари; «постоянное общение с населением Пекина на улицах, в лавках, на базарах весьма положительно сказывалось на овладении разговорным языком». Одной из обязанностей миссионеров было преподавание русского языка в Школе русского языка при Государственной канцелярии (Нэйгэ элосы вэньгуань), открытой цин- ским правительством, как установили китайские историки, в 1708 г.
Маньчжурские сановники - поборники политики изоляции Китая - стремились окружить миссию атмосферой подозрительности, не давать студентам возможности широко и всесторонне познавать Китай. Так, директор упомянутой Школы русского языка цензор Хэ Цин в 1737 г. подал богдохану Цянь-луну доклад, где говорилось, что русским «студентам, которые учатся в столице империи, не следует разрешать передвигаться свободно, где им вздумается, ибо это даст им возможность узнать тайны империи. Карты и атласы империи, другие запретные вещи не должны им продаваться».
Однако, несмотря на различного рода трудности, именно из стен Пекинской миссии вышли первые русские ученые-китаеведы, крупнейшими среди которых в XVIII в. по праву должны быть названы И.К.Россохин и А.Л.Леонтьев. Вернувшийся в 1741 г. в Петербург И.К.Россохин по указанию Коллегии иностранных дел был направлен в распоряжение Академии наук, в штат которой его зачислили 22 марта того же года «для перевода и обучения китайскому и маньчжурскому языкам».


Глава 2. Русская духовная миссия
591
Епископ Иннокентий (Фигуровский) (в центре) с китайской паствой и священниками.
Слева от него - иеромонах Симон (Виноградов). Фото периода 1902-1905 гг.
Работая сначала самостоятельно, а затем под руководством академика Г.Ф.Мил- лера, Россохин выполнил около 30 переводов с китайского, главным образом исторических сочинений. Сюда относятся: объемистая «История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии», разделы из исторического свода «Цзычжи тунцзянь ганму» и другие труды. С именем И.К.Россохина связано и образование китайского фонда Библиотеки Академии наук, которая приобрела из его личного собрания свыше 100 книг.
В 1757 г. к Россохину в Академии наук присоединился А.Л.Леонтьев, которому принадлежат первые переводы на русский язык двух книг из «Сышу» («Четверокнижия») - «Дасюэ» и «Чжунъюн», а также ряда трудов по истории.
Основной работой И.К.Россохина и А.Л.Леонтьева был переведенный ими и опубликованный в 1784 г. «иждивением Императорской Академии наук» капитальный, 16-томный труд «Баци тунчжи» («Обстоятельное описание происхождения и состояния Манджурского народа и войска, восьми знаменах состоящего»). Выбор этого сочинения для перевода не был случаен. Русская наука, исследуя источники по истории маньчжуров, пыталась ответить на главный вопрос, волновавший всех, кто познакомился с историей Китая последнего столетия: как столь малая народность, маньчжуры, смогла подчинить Китай и создать на его землях свою великую империю?
Пытаясь осветить проблему происхождения маньчжуров, Россохин поместил в «Примечаниях», опубликованных в последнем томе «Обстоятельного описания», специальную статью, при подготовке которой им были использованы маньчжурские источники о племенном составе маньчжуров. Там же приводится огромное количество и других исторических материалов, показаны социальные группировки среди маньчжуров в XVII-XVIII вв., содержатся интересные сведения о некоторых других народах - соседях маньчжуров и китайцев. Например,


592
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
С1//#С fo/77rtp<l/LdÛ 0 frffTrrzr/ö -Щ;/мЯ£а/*/и /Ш/угУ^С
- *«йг
в т. XVI помещено первое краткое этнографическое описание тибетцев, их материальной и духовной культуры.
Несмотря на несомненную ценность трудов Россохина и Леонтьева, они не привлекли должного внимания последующих исследователей. Даже В.В.Бартольд в своих лекциях, опубликованных под названием «История изучения Востока», не упоминает ни об одном из них. Только более поздние исследователи (В.П.Таранович, А.В.Стренина и П.Е.Скачков) вернули имена этих замечательных китаеведов в летопись русской синологии.
К середине XVIII в. относится и начало преподавания китайского и маньчжурского языков в России. Первая школа маньчжурского языка открылась в Москве в конце 1730-х годов (набор в нее был произведен из слушателей Славяно-греко-латинской академии); преподавал там китаец Чжоу Гэ (в 1737 г. он был крещен и поименован Федором Петровым). Эта школа просуществовала всего два года; получив начальную подготовку в маньчжурском языке, ее четыре ученика отправились в Пекин в качестве студентов миссии, среди них был и Алексей Леонтьев, о котором Чжоу Гэ отозвался так: «...Алексей лутче в письме ман- зурском и меня». Одновременно с этим в Петербурге при Академии наук открылась просуществовавшая десять лет (1741-1751) школа китайского и маньчжурского языков, которую возглавлял И.К.Россохин. С 1763 г. при Коллегии иностранных дел работала школа китайского и маньчжурского языков, где преподавал А.Л.Леонтьев.
Об огромном интересе в русском обществе к Китаю свидетельствуют 120 книг и статей по китайской проблематике, опубликованные в России в течение XVIII столетия.
Таким образом, русское китаеведение, пройдя в XVII - первой четверти XVIII в. стадию накопления сведений о Китае и создания его географических и политических описаний, в 30-х годах XVIII в., после создания Академии наук и заключения Кяхтинского трактата, ознаменовавшего вступление русско- китайских отношений в новую фазу, начало оформляться как научная дисциплина. На базе интенсивной работы по переводу китайских и маньчжурских источников были сделаны попытки исследовать историю, языки и духовную культуру китайцев, маньчжуров и других народов, вошедших в состав Цин- ской империи.
<fa£L frtu ft y* t**"*d- ~ ua/U \ fpiS- /и?*
'льлтАшуп; a ù*
)1?ft ф77Г**г///<£,
jiz. û/v*y -риалу fi#* h»Xûff
nraiw 77rarfL.<?7m—\
ffnajiyiia*«rvt3— c/ïï( ip û*-7Tpûtjg»"*-'
A: ууАи&л—
«Прибавление к Вольтеровым примечаниям о Китае» И.К.Россохина


Глава 2. Русская духовная миссия
593
Новый этап в развитии русского китаеведения приходится на первые десятилетия XIX в. В числе событий, повлиявших в дальнейшем на активизацию ки- таеведческих исследований, следует упомянуть принятие в 1803 г. нового «Регламента» Академии наук и первого устава российских университетов (1804), включавшего востоковедение в разряд учебных дисциплин. В 1804 г. в Китай направили посольство во главе с графом Ю.А.Головкиным, в свиту посла была включена и научная экспедиция, среди членов которой находился известный синолог Г.-Ю.Клапрот, приглашенный Академией наук.
Посольство Ю.А.Головкина далее Урги проехать не смогло, цинские власти пропустили в Пекин только новый состав Духовной миссии. Во главе ее на этот раз стоял Никита Яковлевич Бичурин (о. Иакинф; 1777-1853), благодаря таланту и трудолюбию которого русское китаеведение, оформившись как научная дисциплина, поднялось на высшую ступень мировой синологии. Труды Н.Я.Бичурина рассеяли укоренившееся к началу XIX в. в Европе и России мнение, которое предельно четко сформулировал знаменитый мореплаватель И.Ф.Крузенштерн в описании пребывания его экспедиции в китайских водах: «О Китае написано столь много, что весьма трудно уже сказать об нем что- либо новое».
В Пекине Бичурин целиком посвятил себя изучению Китая, его языка, истории, географии, нравов и обычаев. За это время он написал все основные труды, впоследствии изданные в России. Для ряда работ им были подготовлены исчерпывающие материалы. В 1818 г., когда Бичурин находился еще в Пекине, произошло знаменательное событие в истории научного востоковедения: был создан Азиатский музей Академии наук - первое в России специализированное учреждение, объединившее академические библиотеку и архив, а также самые различные коллекции - восточных рукописей, книг по Востоку на европейских языках, восточных редкостей, монет и пр.
Основной целью научной деятельности Бичурин считал создание максимально точной и полной картины современного ему Китая и сопредельных стран Дальнего Востока и Центральной Азии. «Я привык писать одно дельное, высказываться откровенно, и притом в коротких словах», - говорил он о методе своей работы. Первый же его труд стал свидетельством качественно нового этапа в истории российского китаеведения. Известный отечественный синолог В.Н.Никифоров справедливо подчеркивал, что «книга Н.Я.Бичурина 1828 г. „Записки о Монголии“ - настоящая, даже в современном понимании, научная монография. Проблемы, которые ставил в своих работах Н.Я.Бичурин - происхождение монголов и других народов Центральной Азии, происхождение названия „татары“, - обсуждаются до наших дней, и голос Н.Я.Бичурина по-прежнему слышен в этих дискуссиях. Первая же книга Н.Я.Бичурина поставила его в ряды крупнейших синологов мира».
Высоко оценила труд ученого Академия наук: в год выхода в свет «Записок о Монголии» и «Описания Тибета» их автор был избран членом-коррес- пондентом. В ответ на получение диплома Бичурин писал непременному сек¬


594
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ретарю Академии П.Н.Фусу в мае 1829 г.: «...Я имел счастье получить диплом Российской Императорской Академии Наук на звание ее корреспондента. Таковое внимание, обращенное ею на мои занятия в китайской литературе, показало мне цену моих трудов. В сем отношении, приемля выбор ее лестным для меня одобрением, я потшусь деятельным продолжением занятий по сей части показать себя достойным ее сочленом. Приложенный у сего план Пекина... с описанием сей столицы на двух языках - российском и французском- прошу Вас, милостивый государь, представить Академии залогом такого моего обета».
На протяжении последующих 25 лет Н.Я.Бичурин с честью выполнял свой обет. Он познакомил русскую и европейскую общественность с историей народов и стран, сопредельных с Китаем, выпустив в свет «Историю первых четырех ханов из дома Чингисова» (1829), «Историю Тибета и Хухунора с 2282 года до Р.Х. по 1227 год по Р.Х.» (1833), «Историческое обозрение ойратов, или калмыков, с XV столетия до настоящего времени» (1834), «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» (1851). Кроме того, он осветил историю и современное состояние собственно Китая, опубликовав «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение» (1840); «Статистическое описание Китайской империи» (1842) - результат его многолетней работы над китайскими источниками; «Земледелие в Китае» (1844); «Китай в гражданском и нравственном состоянии» (1848). Труды ученого четырежды отмечались одной из высших наград Академии наук - Демидовской премией.
Н.Я.Бичурин был первым китаеведом, ставшим заметной фигурой в общественной жизни страны. Он сотрудничал в петербургских и московских журналах, знакомился со многими известными литераторами и учеными. Находясь в 30-х годах в Кяхте для создания там училища китайского языка, он не побоялся вступать в контакты со ссыльными декабристами. В своих трудах он отстаивал интересы русской науки, осуждал слепое преклонение перед иностранными учеными, страстно пропагандировал знания о Китае и народах Центральной Азии. Хорошо известны дружеские отношения Бичурина с Пушкиным, высоко ценившим ученого-китаеведа, «коего глубокие познания и добросовестные труды разлили столь яркий свет на сношения наши с Востоком».
Воздавал должное трудам Бичурина и другой знаменитый его современник -
В.Г.Белинский. Вместе с тем он и критиковал известного «хинезиста» за идеализацию политической системы цинского Китая. Так, в работе «Китай в гражданском и нравственном состоянии» Бичурин писал, обращая внимание читателей на китайские законы: «...они сорок веков проходили сквозь горнило опытов и вылились столь близко к истинным началам народоправления, что даже образованнейшие государства могли бы кое-что заимствовать из них». Белинский же, отметив, что «книга почтенного отца Иакинфа - истинное сокровище для уче¬


Глава 2. Русская духовная миссия
595
ных по богатству важных фактов», беспощадно разрушал этот образ Китая, где народ якобы благоденствовал под сенью совершенных законов: «Но, увы, это только мираж, разлетающийся прежде, чем вглядишься в него! Это такой же призрак, как и политическое могущество Китая... Все эти законы и гарантии хороши только на бумаге, а на деле служат только к обогащению берущих взятки и утеснению дающих взятки».
Имя Бичурина является символом целой эпохи в истории русского китаеведения. Но оно не заслоняет плеяды выдающихся китаеведов, его современников и учеников. П.И.Каменский (член-корреспондент Академии наук с 1819 г.), С.В.Липовцов,
З.Ф.Леонтьевский, Г.М.Розов внесли существенный вклад в исследования по китайской и маньчжурской филологии, истории Китая и сопредельных с ним стран. Все они были подлинными знатоками Китая, получившими подготовку в Пекинской миссии. В середине XIX в. в миссии обучались те, кому было суждено приумножить славу отечественного китаеведения, развить в нем все лучшее, что было заложено трудами Бичурина. Это Д.С.Честной, В.В.Горский, К.А.Скачков, Э.В.Бретшней- дер, П.И.Кафаров, И.И.Захаров, В.П.Васильев. Столь блестящего созвездия ученых, одновременно работавших в различных областях китаеведения, не знала, пожалуй, ни одна национальная синологическая школа в мире.
Хотя преподавание китаеведческих дисциплин в высших учебных заведениях России было начато в 1837 г. открытием кафедры китайского языка в Казанском университете, однако миссия еще в течение почти четверти века оставалась основной школой подготовки китаеведов, куда направлялись и лица, уже получившие университетское образование.
Само пребывание в миссии было сопряжено с большими трудностями. Будущие китаеведы, в течение многих лет находившиеся в Пекине, жили и работали в исключительно неблагоприятных условиях. «Студенческие комнаты узки и тесны, неудобны для занятий с учителями, зимою опасны для здоровья. Нельзя прислониться ни к одной стене - иначе сырость и холод проникнут во все кости, и ревматизм, здесь столь обыкновенный, неизбежен... В зимнее время ноги постоянно страждут от жару, а плечи и спина - от сырости и холода» - так описывал один из миссионеров студенческий быт. Плохое питание и переменчивый климат приводили к частым заболеваниям и большой смертности среди учеников и членов миссии.
Но трудолюбие и упорство тех, кто посвятил себя китаеведению, помогали им преодолевать невзгоды и добиваться блестящих успехов. Заведовавший делами миссии в конце 30-х годов XIX в. о. Аввакум (Д.С.Честной) так характеризовал в одном из своих рапортов успехи студентов в изучении китайского языка:
-Л
В.П.Васильев


596
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
«Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана считается лучшим переводом о. Иакинфа. Но осмеливаюсь уверить Азиатский департамент, что эту книгу, доставившую переводчику литературную славу, каждый из нас мог бы перевести на третьем или по крайней мере на четвертом году нашего пребывания в Пекине если не лучше, то и не хуже о. Иакинфа».
И все же миссия к середине XIX в. исчерпала возможности совершенствования подготовки китае- ведческих кадров. Один за другим правительству представляются проекты реорганизации университетского преподавания востоковедческих дисциплин. Наконец, в октябре 1854 г. последовал указ «о преобразовании отделения восточных языков С.-Петербургского университета в факультет восточных языков». Кафедру китайского языка возглавил выдающийся знаток Китая, его истории, общественной мысли, языка и обычаев - Василий Павлович Васильев.
Итак, в первой половине XIX в. хотя еще и сохраняется в основном прежняя система подготовки китаеведов, однако уже появляется обусловленное развитием самого русского общества университетское преподавание китаеведческих дисциплин, русское китаеведение в научном плане достигает уровня мировой синологии.
Те, кто пришел в китаеведение в начале второй половины XIX в., будучи студентами, находились в Китае в период Крестьянской войны тайпинов, первого натиска великих держав на Китай. Они ясно увидели неспособность маньчжурской верхушки управлять делами страны. Эти непосредственные впечатления содействовали развитию заложенных Н.Я.Бичуриным демократических основ в русском китаеведении, традиции сочувствия китайскому народу, его борьбе против маньчжурского ига и иностранного засилья. Вместе с тем следующий этап в истории отечественного китаеведения относится к тому времени (1860-1895), когда масштабное расширение международных отношений, возросшая интенсивность дипломатических и торговых связей диктовали необходимость разработки новых методов подготовки китаеведов, ставили специфические задачи перед научными исследованиями в области китаеведения.
Среди выдающихся русских китаеведов второй половины XIX в. особое место занимают П.И.Кафаров, И.И.Захаров, В.П.Васильев, каждый из которых, внеся новое в одно из направлений китаеведения, в то же время стоял на вершине всего комплекса знаний о Китае, достигнутых мировой востоковедческой наукой. Именно их работы положили начало дифференциации отечественного китаеведения, появлению таких его направлений, как исследование социально- экономической истории Китая, его идеологии, создание обобщающих филологических трудов.
Архимандрит Палладий (П.И.Кафаров)


Глава 2. Русская духовная миссия
597
П.И.Кафаров (в монашестве Палладий, 1817—
1878) находился в Пекине в составе трех миссий, две из них он возглавлял. Круг его научных интересов необычайно широк. Каждому китаеведу и сегодня известен китайско-русский словарь Кафа- рова, ставший классическим образцом труда по китайской филологии второй половины XIX в. Не менее значительны его исследования по истории Монголии, выполненные благодаря глубокому изучению китайских источников, а также личным наблюдениям во время поездок через Монголию в 1847 и 1859 гг. Кафаров был первым китаеведом, побывавшим в Уссурийском крае и объяснившим происхождение его древностей.
Привлекали внимание П.И.Кафарова и история буддизма, и литература китайских мусульман. Существен его вклад и в разработку истории изучения Китая европейцами. Он был инициатором создания первого и единственного в дореволюционной России печатного органа, публиковавшего работы членов Пекинской миссии, посвященные научному изучению Китая. Кстати, т. IV «Трудов» целиком составлен из работ самого Кафарова. Издание сыграло значительную роль не только в русской, но и в европейской синологии: первые два тома в 1858 г. были изданы в Берлине на немецком языке.
И.И.Захаров (1814-1885) известен главным образом благодаря двум своим работам - непревзойденным маньчжурско-русскому словарю и маньчжурской грамматике. Кроме того, он был первым в России и Европе автором исследования о развитии «права частных лиц на обладание поземельной собственностью» в Китае. Не менее интересна его работа по исторической демографии Китая. «По существу, И.И.Захаров, - отмечает В.Н.Никифоров, - впервые в России занялся собственно историей Китая, стал зачинателем монографической разработки коренных социально-экономических проблем». Многие годы своей жизни Захаров отдал дипломатической работе в Китае, а также преподаванию маньчжурского языка в Петербургском университете, где он состоял профессором. Выдающийся китаевед академик Василий Павлович Васильев (1818-1900) стал открывателем многих новых направлений не только в синологии, но и в отечественном востоковедении вообще. Его труды, с одной стороны, восполнили те пробелы, которые сохранялись в нашей науке о Китае, а с другой - заложили прочный фундамент русской буддологии, истории китайской литературы, источниковедения истории Китая.
Основной этап творческого пути В.П.Васильева связан с Петербургским университетом, где на протяжении многих лет он являлся не только профессором, преподававшим ряд востоковедных дисциплин, но и деканом факультета восточных языков (1878-1893). Большая преподавательская нагрузка в известной
ЕИТАЙСКО-РУССШЙ ;"V/ СЛОВАРЬ,
t
■у
"4$ tut mir. mnuiHmrtn. uretwa»# imamt **rm
Jj)44 miiuirnm 1ШШ1П
mruinrt jwrouw « Beiumomio# .uiuojutwh«»»# в ю hi in, ишак а с. поповымъ.
X
ППКШП.
Китайско-русский словарь П.И.Кафарова


598
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
степени повлияла на его работу как исследователя, и он не успел завершить многие намеченные им программы.
Тем не менее научное наследие Васильева огромно. Исключительно глубокое знание китайского, маньчжурского, монгольского, тибетского языков и санскрита определили не только широту диапазона исследований ученого, но и уникальность источниковедческой основы его трудов.
Характерная черта творчества Васильева - критическое отношение к источникам, стремление переосмыслить их данные для установления истинности фактов. В своей «Автобиографии» он писал: еще в студенческие годы в Казанском университете слова профессора О.М.Ковалевского «не преклоняться в отыскивании истины перед авторитетом, подвергать критике sine ira et studio („без гнева и пристрастия“; цитата из „Анналов“ Тацита. - Ред.) совершившиеся или рассказываемые факты, не предполагая никакого вопроса решенным навек, запали глубоко в мою душу, были руководителями всех моих симпатий и антипатий».
В конце 50-60-х годов Васильев подготовил ряд учебных пособий по китайскому и маньчжурскому языкам; в его китайско-русском словаре впервые в мире была разработана графическая система китайских иероглифов, принятая впоследствии для многих словарей. В этот же период он публикует серию фундаментальных исследований в области истории Китая и сопредельных стран, куда вошли «История и древности восточной части Средней Азии от X до XIII века» (1859), «Сведения о маньчжурах во времена династий Юань и Мин» (1863), «О движении магометанства в Китае» (1867), «Приведение в покорность монголов при начале Дайцинской династии» (1868).
Изданная в 1873 г. книга Васильева «Религии Востока: конфуцианство, буддизм и даосизм» стала обобщением многочисленных предварительных исследований, которые автор начал еще будучи студентом Духовной миссии в Пекине. Следующим крупным трудом Васильева был «Очерк истории китайской литературы», увидевший свет в 1880 г. Немаловажную роль в подготовке этой книги сыграл прочитанный им в Европе курс лекций по истории китайской и маньчжурской литературы.
Почти полвека интенсивнейшей работы в области китаеведения принесли Васильеву заслуженное признание не только в отечественном, но и в мировом востоковедении. Когда 20 августа 1876 г. в Петербурге начал работу III Международный конгресс ориенталистов, В.П.Васильев был избран председателем I отдела конгресса, а его выступления на конгрессе привлекли всеобщее внимание. На V Международном конгрессе ориенталистов в Берлине в 1881 г. В.П.Ва- сильева, входившего в русскую делегацию, избрали вице-президентом Дальневосточной секции.
/£, fyii—A.
itUMfit« 1 \
V - \
Титульный лист словаря В. П. Васильева


Глава 2. Русская духовная миссия
599
Оценки личности и творчества Васильева позднейшими исследователями многоплановы и противоречивы. Нам представляется, что судьба Василия Павловича как человека и ученого неразрывно связана с тем общим для русской науки положением, в котором она находилась в России XIX в., когда расцвет и полная самоотдача таланта были в силу обстоятельств не правилом, а исключением.
Вспомним в связи с этим полные тревоги и боли слова учившегося у Васильева В.М.Алексеева, с удивительной силой обрисовывающие как само состояние русской синологии, так и трагедию «учителя 45 поколений русских синологов»: «Все прошлое русского китаеведения сложно и мучительно. Разрушительные силы всегда действовали вернее созидательных, и оглядываться на это больно. Наши А.О.Ивановский
вполне самобытные таланты: Иакинф Бичурин,
сумевший при скудости средств познания страны дать такое разнообразие ответов на основные вопросы, Палладий Кафаров, В.П.Васильев и его ученики А.О.Ивановский и С.М.Георгиевский - все эти люди всю жизнь мучились огромными проблемами, не ленились ни минуты, но наша русская действительность сумела загнать их, сломить. Все они были прежде всего настолько бедны, что не могли напечатать свои сочинения за свой счет, а университет находил только крохи средств. Академику Васильеву хватило их только на печатание китайских текстов на отвратительной бумаге отвратительным набором китайских знаков. И это в конце XIX в.! Уделом большинства ученых поэтому было писать книги, составлять пособия... только для того, чтобы эти книги затем скупала Академия наук у их вдов и хоронила в Азиатском музее. <...> Васильев, потеряв всякую надежду напечатать свои многотомные и первоклассные материалы по исследованию буддизма, сложил их у себя в кабинете, а прислуга, без ведома его, употребила эти длинные листы на растопку печей. Глупая и страшная трагедия!»
Самопознание любой науки - один из признаков ее зрелости. И не случайно на рубеже XIX-XX вв. русские китаеведы проявляют глубокую озабоченность судьбами отечественной синологии, пытаются определить пути ее дальнейшего развития. Первенство в этом принадлежит ученикам В.П.Васильева: С.М.Георгиевскому, С.Ф.Ольденбургу, В.М.Алексееву.
Преподаватель факультета восточных языков Петербургского университета
С.М.Георгиевский (1851-1893), известный своими трудами в области древней истории Китая, попытался сформулировать практические цели научного китаеведения в России. Он подчеркивал, что китаеведы должны помочь обществу выработать новый взгляд «на обитателей Срединного царства, многовекового, мно¬


600
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
гомиллионного», связанного с нами «узами той дружбы, которою в будущем может обеспечиваться мир всего мира на благо живущих в нем племен и народов».
Между тем состояние как отечественной, так и европейской синологии, по мнению Георгиевского, явно не отвечало задачам, выдвигавшимся жизнью. «Синологии как установившейся науки еще не существует, - с чисто „Васильевским44 скептицизмом констатировал он, - в синологии нет еще ни определенных целей, ни утвержденных основ, ни выработанных приемов; синология смешивается еще с простым драгоманством, с умением переводить с китайского языка на тот или другой из языков европейских». Выход из этого положения С.М.Георгиевский видел в дифференциации китаеведения: «Под синологией (ныне понятием весьма туманным) должна разуметься не одна какая-либо наука, а совокупность многих наук».
Заключительный этап (1895-1917) развития дореволюционного китаеведения падает на те годы, когда российское правительство присоединяется к империалистической политике держав в Китае и в условиях обострения борьбы за раздел Китая Россия терпит поражение в русско-японской войне 1904-1905 гг. Движение ихэтуаней и Синьхайская революция, падение Цинской династии привлекли пристальное внимание всего мира, заставили по-новому взглянуть на Китай. Революция 1905 г. в России оказала огромное влияние на национально-освободительную борьбу в странах Востока, в частности в Китае. Эти факторы, с одной стороны, вызвали резкое увеличение числа стоявших перед китаеведением задач, а с другой - обусловили появление качественно новых работ по Китаю. Для удовлетворения практических потребностей в специалистах по Дальнему Востоку в 1899 г. во Владивостоке по инициативе министра финансов С.Ю.Витте открыли Восточный институт, в котором было широко поставлено изучение китайского, японского, корейского, монгольского и маньчжурского языков. Институт возглавил А.М.Позднеев - известный монголовед; для преподавания китае- ведческих дисциплин пригласили П.П.Шмидта, А.В.Гребенщикова и А.В.Руда- кова, позднее - Г.Цыбикова и Н.В.Кюнера.
В Восточном институте велась и научная работа, в частности по изучению Китая, развивавшаяся главным образом в двух направлениях: исследования Маньчжурии и создание литературы, дававшей практические знания о современном Китае в целом. П.П.Шмидт опубликовал учебные пособия по китайскому и маньчжурскому языкам, среди которых, несомненно, заслуживает внимания грамматика китайского языка. Из многочисленных работ А.В.Рудакова следует выделить «Материалы по истории китайской культуры в Гириньской провинции» (1909), а также «Общество Ихэтуань и его значение в последних событиях на Дальнем Востоке» (1901). Исключительно плодотворно работал Н.В.Кюнер, подготовивший пособия по древней и средневековой истории Китая, географии стран Дальнего Востока, истории отношений Китая со странами Запада, новейшей истории дальневосточных стран. Его капитальный труд «Описание Тибета» - это свод накопленных наукой данных об этой части Центральной Азии.


Глава 2. Русская духовная миссия
601
В первом десятилетии XX в. на факультете восточных языков Петербургского университета успешно работали П.С.Попов, А.И.Иванов, А.Е.Любимов, В.Л.Котвич; начал свой творческий путь здесь и В.М.Алексеев. В этот же период русская наука внесла огромный вклад в изучение географии, этнографии и археологии Китая и окраинных территорий Цинской империи. Экспедиции Н.М.Пржевальского, Г.Н.Потанина, Н.М.Ядринцева, П.К.Козлова, В.И.Роборов- ского, Д.А.Клеменца открыли науке огромный центральноазиатский мир.
И все же ни расширение сферы китаеведения, ни мировые открытия в географии и археологии не могли преодолеть того внутреннего кризиса в русской синологии, который наметился еще в XIX в., так как его причины лежали не столько в самой науке, сколько в общем кризисе, охватившем русское общество. Дыхание революции чувствовалось и в России, и в Китае. «Скоро наступит переоценка всех ценностей. Слышны удары прибоя - прибоя новой жизни!» - восклицает В.М.Алексеев в дневнике 1907 г. Но это было чисто эмоциональное восприятие действительности, отразившееся в трудах ученых-китаистов, придерживавшихся либеральных взглядов.
Преподаватели и студенты китайско-маньчжуро-монгольского разряда факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета. Фото 1897 г.
Первый ряд (сидят) слева направо: Д.М.Позднеев, Круно, Н.И.Веселовский, А.М.Позднеев, В.П.Васильев, К.Ф.Голстунский, Д.А.Пещуров, А.О.Ивановский. Второй ряд: X.Кристи, Б.В.Долбежев, М.П.Федоров, А.Бельченко, Брахман


602
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Глава 3
Духовная
и повседневная жизнь в эпоху Цин
Контроль государства над духовной сферой
Эволюция духовной жизни Китая XVII-XVIII вв. началась с периода Крестьянской войны 1628-1647 гг., крушения империи Мин и маньчжурского завоевания 1644-1683 гг. Эти без малого четыре десятилетия явились периодом смуты. Тогда были поколеблены не только государственные, но и духовные устои традиционной системы. Социально-экономический и политический хаос сопровождался относительным и временным ослаблением идеологического контроля государства над социумом. Такое смягчение имперских конфуцианских оков предоставило традиционной интеллигенции и книжникам некоторую духовную отдушину. Ее заполнили два начала - всплеск патриотизма в борьбе с «северными варварами» и попытки реформировать, точнее оздоровить, традиционную систему. Героическая борьба против завоевателей вызвала высокий подъем патриотизма в среде книжников и шэныии. В то время они создали ряд трудов, посвященных событиям антиманьчжурской борьбы 1644-1683 гг. Многие авторы описали упорную оборону городов в нижнем течении Янцзы и других районах от осаждавших их «северных варваров». В этом ряду наиболее яркой и известной стала работа Ван Сючу «Записки о десяти днях в Янчжоу». После маньчжурского завоевания Китая патриоты тайно передавали эти книги друг другу. В столице и отдаленных районах даже после окончательного покорения Китая маньчжурами выдающиеся китайские философы, историки, ученые (Ван Фучжи, Лю Цзунчжоу, Хуан Цзунси, Гу Яньу) создавали сочинения антиманьчжурской и реформаторской направленности.
С окончанием смуты новая власть стала насаждать контроль государства над духовной сферой. Укрепление поколебленных смутой идеологических основ социума первые маньчжурские императоры Китая вели под лозунгом «возвращения к древности», т.е. к упрочению частично расшатанных конфуцианских общественных норм. Это идеологическое и организационное наступление началось уже при первом цинском императоре Шунь-чжи, резко усилилось при Кан- си и затем при Юн-чжэне и Цянь-луне. Имея в виду некоторый всплеск «свободомыслия» в период смуты, власть поставила задачу: «Вернуться на правильный путь, изгнать ересь, учиться у древности, почитать словесность!» Под «словесностью» маньчжуры в первую очередь понимали конфуцианские каноны и традиционные доктрины.


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
603
Уже в период завоевания Китая цин- ские власти возродили массовую конфуцианскую индоктринацию и на ее основе - систему слежки за населением.
В 1652 г. маньчжуры ввели шесть официальных правил морального поведения (лю- люй). Указом 1659 г. цинское правительство восстановило старую систему «сельских собеседований» (<сяньюэ). Местными властями специально назначались из числа лояльных лиц почтенного возраста так называемые «беседчики». Последние должны были два раза в месяц разъяснять своим подопечным - жителям округи - правительственные указы и правила морали. Кроме того, «беседчики» вели запись «добрых и дурных деяний» жителей данной местности, т.е. выступали официальными доносчиками.
Цинский режим поддерживал влияние иррационального начала на всех уровнях общественного сознания. В этом русле активизировались оккультные «науки» и религиозно-мистические учения, различные рудименты архаики, в том числе ритуальной традиции и даосской мистической практики. Как и при династии Мин, основой всякого образования считались конфуцианские каноны. Учение Конфуция (Кун-цзы) определяло правовые нормы, обряды и церемонии, являющиеся для всех обязательными. И Кан-си, и Цянь-лун подавали себя как истых конфуцианцев, широко используя учение конфуцианства для укрепления своей власти. Так маньчжуры, изначально шаманисты, после завоевания Китая стали едва ли не большими конфуцианцами, нежели сами Кун-цзы и Чжу Си. Цинские богдоханы, особенно Кан-си и Цянь-лун, даже выдавали себя за классиков китайской литературы. Изречения и стихи этих двух императоров украшали стены дворцов, парковых павильонов и административных зданий. Кроме того, полагалось подражать образцам их каллиграфии.
Маньчжурские завоеватели в XVII в. унаследовали от предшествующих династий социум, в идеологическом плане жестко скованный учением Кун-цзы в интерпретации Чжу Си. Маньчжурское завоевание усилило стагнацию китайской духовной культуры, постепенное вырождение многих составляющих ее феноменов и традиций. В цинский период трехступенчатая система государственных экзаменов на получение ученых степеней и поступления на чиновничью службу (кэцзюй) способствовала дальнейшей профанации образования и коррупции чиновников-экзаменаторов.
Весьма важным слагаемым порядка, установленного завоевателями в покоренной стране, стала «литературная инквизиция», официально именовавшаяся «письменным судилищем» (вэнъцзыюй). Ее целью являлось уничтожение оп¬
Экзамен на ученое звание


604
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
позиционных авторов и крамольных произведений. Данный вид борьбы с непокорными интеллектуалами азиатская деспотия в Китае практиковала начиная с эпохи Хань (206 г. до н.э. - 220 г. н.э.). Однако только в эпоху Цин «литературная инквизиция» приняла невиданный дотоле размах. Оппозиционным книжникам грозили арест, пытки и казнь, их родным - смерть, порабощение или ссылка, их произведениям, т.е. рукописям и книгам, - костер, а их имуществу - конфискация. Строго наказывались и издатели, книготорговцы, читатели. «Литературная инквизиция» началась при Шунь-чжи, усилилась при Кан- си и Юн-чжэне, достигнув апогея при Цянь-луне. В XVIII в. отмечено несколько сот «письменных судилищ» и запретов на те или иные произведения. В 1782 г. власти составили первый индекс запрещенных книг. Только в 1774— 1782 гг. в огонь было брошено почти 14 тыс. «вредных» книг, составлялись огромные списки произведений, которые не рекомендовалось читать. Даже из разрешенных к печати книг устранялись «крамольные» главы, «развращающие» абзацы, «опасные», т.е. двусмысленные, фразы с нежелательными намеками и ассоциациями.
Жестокость репрессий, однако, зависела от того, к какому из «горизонтов», жанров и видов литературы принадлежали само произведение и его автор. В традиционном Китае вся литература издавна делилась на две категории - «высокую» и «низкую». К «высокой» относились поэзия и «изящная» проза (вэнъ, гувэнь), т.е. философские и исторические тексты на древнем языке (вэнъянъ). К «низким» жанрам причисляли драму и художественную прозу, романы и новеллы, т.е. небольшие повести и рассказы (сяоьио). «Высокая» литература пользовалась особым престижем и влиянием на общественное мнение, поскольку она выражала политические идеи открыто и четко. Именно поэтому «письменные судилища» были предельно жестоки в отношении «высокой» литературы. Маньчжуры обрушивали на ее авторов репрессии, ибо видели в этом оппозиционном слое своего явного и тайного противника. Чаще всего гибли поэты, философы и историки. К «низкой» же литературе верхи традиционного Китая всегда испытывали высокомерное презрение. К тому же политические идеи в этой сфере выражались завуалированно и более опосредованно. Поэтому к «низкой» литературе власти всегда относились более снисходительно, нежели к «высокой». За «развратные слова» (инъцы) в драме, романе и новелле маньчжуры карали мягче либо вообще закрывали на них глаза, считая эти произведения просто «побасенками». Свято оберегая «чистоту» элитарной культуры и преклоняясь перед образцами древней литературы, идеологи цинского Китая демонстрировали надменное пренебрежение к популярным пьесам, новеллам и романам. Поэтому здесь больше страдали не сами авторы, а их произведения, которые запрещали или цензуровали, выбрасывая из них сомнительные места. Многие «крамольные» произведения долгое время ходили по рукам в списках и не печатались вплоть до конца XIX в. Самым строжайшим образом запрещались «иностранные», т.е. в основном европейские, книги. Данный запрет стал особенно жестким на рубеже XVIII-XIX вв. Наибольшую силу «письменные судилища»


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
605
обрели в правление Цянь-луна. После его смерти произошло смягчение «литературной инквизиции». Речь в основном теперь шла о карах в отношении самой книги - ее запрещали и сжигали. Связанных же с ней людей - авторов, издателей, книготорговцев и читателей - карали все слабее и реже. Причин такой «либерализации» было две. Во-первых, Крестьянская война 1796-1804 гг. под знаменами «Белого лотоса» показала, что главная опасность для цинского режима исходит не от оппозиционных книжников, а от голодного и вооруженного крестьянства. Во-вторых, к началу XIX в. репрессии принесли свои «плоды». Оппозиционеры из числа интеллектуалов оказались сломлены. Одни были уничтожены физически, другие- духовно, третьи благоразумно покинули сферу политической борьбы. К этому времени уже не одно поколение книжников было воспитано в обстановке страха и лояльности. Поэтому жестокость репрессий и нагнетание страха стали не столь необходимы. В этих смягченных формах «литературная инквизиция» продолжала действовать на протяжении всего XIX века. Однако, наученная горьким опытом, интеллигенция сама стала находить пути обхода «литературных запретов». Для этого применялись различные приемы - смена заглавия, урезанный вариант, лишенный «опасных» мест, публикация с новым предисловием, с переделками в предисловии, с переделками всего труда в духе лояльности к власти. Тем самым авторы, редакторы и издатели вставали на стезю самоцензуры.
Завоеватели-маньчжуры требовали от китайской традиционной интеллигенции верности династии Цин, знания наизусть конфуцианского канона, беспредельного преклонения перед древностью и неуклонного следования традиции. Режим поощрял верноподданных интеллектуалов путем присуждения ученых степеней, предоставления чиновных должностей и щедрой оплаты их работы в рамках официальных литературных и научных проектов. В русле последних происходило привлечение литераторов и ученых к составлению грандиозных компилятивных трудов. Зародившись при Шунь-чжи, это направление приняло большой размах в правление Кан-си, роль которого в сфере китайской культуры оказалась весьма противоречивой. Именно Кан-си резко усилил «литературную инквизицию», и он же организовал массовые «литературные работы». В русле последних началось составление энциклопедий и словарей. В период его правления изданы наиболее ценные и фундаментальные справочные материалы и антологии, собраны и опубликованы многие литературные памятники предшествующих эпох. В своей политике в сфере культуры император Цянь-лун шел по стопам Кан-си. С одной стороны, он резко расширил рамки «литературной инквизиции» и крайне ужесточил ее карательный характер. С другой стороны, работы по изысканию и публикации письменных литературных памятников приняли небывалый размах и интенсивность именно в его правление.
Многотомные компилятивные сборники составили гигантские своды {цун- ьиу), в которых публиковались либо целые «библиотеки», либо сочинения по какой-то отдельной теме, отрасли или периоду. Одним из самых больших та¬


606
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Древний способ измерения высоты. Из «Гуцзинь тушу цзичэн»
ких сводов стало энциклопедическое «Полное собрание древних и современных книг» («Гуцзинь тушу цзичэн»). Создано оно было по указу Кан-си и под руководством крупного сановника Цзян Тинси. Этот труд увидел свет в 1732 г. Данная энциклопедия состояла из 32 разделов, свыше 800 томов (бэнь), 10 тыс. глав (цзюанъ) и включала огромное число документов и материалов по самым разным отраслям знаний. Энциклопедия «Гуцзинь тушу цзичэн» имеет особую ценность, ибо представляет китайскую цивилизацию как с исторической, так и литературной стороны. Эта последняя делала энциклопедию своего рода крупнейшей - по набору тем - литературной антологией тем, хотя и лишенной комментария.
Самым грандиозным проектом в этой области стала подготовка императорской «Коллекции книг по четырем разделам» («Сыку цюаныну») и аннотированных каталогов к ней. Работа над «Сыку цюаныиу» началась в 1773 г., а завершена была в 1782 г. Над ее созданием трудился коллектив в составе 360 ученых и без малого 4 тыс. переписчиков, сверщиков и других технических сотрудников. В «Сыку цюаныну» вошло около 3,5 тыс. сочинений общим объемом свыше 79 тыс. цзюаней. Всего было изготовлено семь ее комплектов, хранившихся в библиотеках, причем три из них стали доступными для ученых. Кроме того, был составлен «Аннотированный сводный каталог всех книг по четырем разделам» («Сыку цюаныиу цзунму тияо») как неотъемлемая, но самостоятельная часть этого труда. Над его подготовкой трудилось несколько сот ученых и несколько тысяч переписчиков и сверщиков. Работа коллектива продолжалась десять лет и привела к созданию труда в 200 цзюанях. В 1782 г. был подготовлен его адаптированный вариант - своего рода справочник с объемом в десять раз меньшим, нежели сам «Каталог». В XVIII в. составлялись и энциклопедии по отдельным отраслям знания. Таковы, например, «Шоуши тункао» («Полное исследование работ и дней») по сельскому хозяйству и «Лисян каочэн» («Изучение небесных тел») по астрономии.
В период Цин произошел резкий взлет историографической работы - как по ее интенсивности и массовости, так и по результативности. Все опубликованное во второй половине XVII в. и за весь XVIII век по своему объему во много раз превышало сделанное историками любой из предшествующих династий. Опубликовано и сохранено множество исторических источников. При этом, однако, осуществлялась тотальная ревизия исторического наследия Китая: уничтожены одни и фальсифицированы другие документы. Главной причиной


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
607
такого насилия над фактами и их первоначальными оценками стало стремление доказать законность воцарения в Китае «варварской» династии завоевателей и ее полное соответствие конфуцианским нормам и традициям. Крупным достижением цинской исторической науки явилось создание многотомной «Истории династии Мин» («Мин ши»). Начало этой работе положено императорским указом 1645 г., а завершена она была в 1736 г., т.е. на создание «канонического» текста истории Минской империи ушло почти сто лет. До появления «Мин ши» работа на эту тему была запрещена всем историкам. Исключение было сделано лишь для Гу Иньтая (1620-1690), создавшего «Полное описание событий истории династии Мин» («Минши цзиши бэнь- мо»). Наиболее крупным историком в эпоху Цин стал Чжан Сюэчэн (1738-1801). Центральное место в его научном наследии занимает труд «Проникновение в смысл литературы и истории» («Вэныии тунъи»). Творчество Чжан Сюэчэна считается вершиной исторической мысли императорского Китая.
Одним из самых обширных историографических проектов стало создание в конце XVIII в. комплекта историй всех династий - от Хань до Мин. Данный комплект был опубликован под общим названием «Двадцать четыре династий- ные истории» («Эршисы ши»). Создание ценных исторических трудов продолжалось и в первой половине XIX в. Так, в 1842 г. была опубликована работа крупного чиновника Цзян Лянци «Записки у ворот Дунхуа» («Дунхуа лу») - история деяний первых пяти цинских правителей: от Нурхаци до Юн-чжэна включительно. Один из наиболее известных тогда историков, Вэй Юань, в 1849 г. написал труд, посвященный военной истории династии Цин, - «Записки о священных войнах» («Шэнъуцзи»). В этой подробной летописи войн, походов, карательных экспедиций и битв Вэй Юань воспел славу цинского оружия.
В 1686 г. началась реализация большого проекта по составлению многотомного «Сводного описания Великой Цинской империи» («Дай Цин тунчжи»). К середине XVIII в. достигли необычайного расцвета «историко-географические описания» (фанчжи, дифанчжи) уездов, округов, областей и провинций. До наших дней дошло более 5 тысяч таких «описаний» цинского периода. Более половины их создано в правление Кан-си, Юн-чжэна и Цянь-луна, т.е. в 1661— 1796 гг. Если в изучении географии Китая были достигнуты явные успехи, то познания китайцев о дальних странах оставались крайне скудными, а о многих из них просто ничего не знали. Ввоз книг «западных варваров», а тем более их перевод с европейских языков на китайский строжайше наказывались. Лишь «опиумная» экспансия Запада и в особенности «опиумные» войны XIX в. побудили китайцев изучать новых и опасных врагов. Так, в 40-х годах XIX столетия появились сочинения Линь Цзэсюя, Вэй Юаня, Ся Се, Ван Вэньтая и Сюй Цзи-
Чжан Сюэчэн


608
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
«Кан-си цзыдянь»
юя с описанием географии и других сторон жизни «заморских стран», «рыжеволосых англичан», «четырех материков».
По инициативе Кан-си создавались крупные лексикографические работы и классические словари. Так, по указу 1704 г. был составлен словарь рифм «Сокровищница рифм с приложением текстов» («Пэйвэнь юньфу»). В 1716 г. завершен «Словарь иероглифов Кан-си» («Кан-си цзыдянь»). По указу императора 1719 г. создан «Словарь выражений параллельной прозы» («Пяньцзы лэйбянь»).
При всем размахе такого рода проектов цинский режим оставил для китайских ученых лишь один удел, а именно компиляцию, переписывание и перетолкование старых сочинений, составление словарей и сборников трудов древнего и средневекового прошлого. В результате любая отрасль знания всемерно обрекалась на застой.
Цинские императоры и в сфере литературы стремились направлять творчество в нужное режиму русло, побуждая писателей следовать образцам прошлого. В этом отношении XVIII век явился веком литературных антологий. Среди последних выделялось «Полное собрание поэзии эпохи Тан» («Юйдин цюань Тан ши»). Эта многотомная антология включала около 50 тыс. стихотворений более 2 тыс. танских поэтов. С тем же размахом была издана и образцовая проза всех времен - «Зерцало древних писаний» («Юйсюань гувэнь юаньцзянь»). Реализацией такого рода гигантских литературных проектов завоеватели старались фактически подкупить патриотически настроенных поэтов и привлечь их на службу династии Цин. Расправа с инакомыслием, строгая цензура, запрещение «крамольных» книг и их уничтожение являлись одной из сторон политики маньчжуров. Другой ее стороной стало отвлечение ученого сословия от вопросов современности, возрождение архаики и поощрение копирования старых образцов. Так возникла большая по объему, порой тонкая по форме, но безжизненная ортодоксальная литература.
Китайский театр XVII-XVIII вв. сохранил старые формы и традиционные костюмы. В условиях маньчжурского господства театр сберег национальный характер, тем более что этот вид искусства обеспечивал непосредственное общение с народными массами. Чаще всего на сцене выступали бродячие труппы. В пьесах и операх часто звучали патриотические мотивы, изображались подвиги национальных героев, обличались предатели, чиновники - взяточники и притеснители народа. При всем том очевидным стало устаревание традиционных форм так называемой «куньшаньской драмы» (кунъцюй, чуанъци) и «смешанных пьес» (цзацзюй). Написанные на книжном языке, исполнявшиеся в древнем музыкальном сопровождении, они были непонятны простому зрителю. Даже для высокообразованной публики - гиэньши и интеллигентов - их язык и мелодии звучали слишком архаично. Простолюдины находили отдох-


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
609
Амплуа
пекинской
музыкальной
драмы
новение в фольклорной «местной драме» (дифанси). Этот кризис в сфере театрального искусства был преодолен благодаря сочетанию старых жанров с «местной драмой». «Местные» музыкально-театральные представления и пьесы Севера и Юга играли на провинциальных наречиях и были наиболее близки простому люду и любимы им.
По особому пути пошел столичный и придворный театр. В XVII-XVIII вв. на столичной сцене существовали два основных драматических стиля: «утонченный» (ябу) и «цветистый» (хуабу). Первый именовался также «куныианьский» (кунъцюй), считался наиболее совершенным и был господствующим. В конце
XVIII в. гастролировавшие актеры из Аньхуэя занесли в Пекин свой стиль музыкальной драмы. Зародился он в сельской местности и завоевал признание в Южном Китае. Аньхуэйский театр вобрал в себя все лучшее из всех других стилей, в том числе из хубэйского. Фактически сложился органический синтез всего наследия китайской драмы. Так возникла знаменитая пекинская музыкальная драма (цзинцзюй), или «столичная опера» (цзинси). Ее язык был более понятен простолюдинам. Дебютировав в Пекине в конце XVIII в., она уже в середине
XIX столетия завоевала абсолютное господство на китайской сцене.
В цинский период усложнялся и песенно-повествовательный жанр сценического искусства, стоявший на стыке литературы и театра. Речь идет о прозаических отрывках, чередующихся со стихотворными, сложенными на определенный мотив и исполняемыми под музыку. Данный вид искусства возник в конце эпохи Тан. Это был род фольклорного творчества - представление на сцене или на площади. Здесь наиболее распространенными жанрами были два - «струнный сказ» (танъцы) и «сказ под барабан» (гуцы). И в том и в другом случае речь шла о рифмованном многочастном сказе, в котором декламация перемежалась пением. Исполнитель являлся одновременно певцом, декламатором и аккомпаниатором. Зачастую второй участник действа - музыкант играл на другом инструменте. «Струнный сказ» как жанр зародился на Юге Китая и исполнялся под аккомпанемент струнных инструментов (цинь, пипа, хуцинъ). В этом жанре создавались обычно произведения на лирические и любовные сюжеты, хотя встречались и описания героических подвигов. Многие «струнные сказы» слагались женщинами, которых редко допускали к «высокой» литературе. Жанр «сказа


610
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
под барабан» возник в Северном Китае. Пение и декламация сопровождались игрой на ударных инструментах - барабане, гонге, наборе медных колокольчиков (бянъчжун). Преобладали героические, исторические и авантюрные сюжеты, а авторами выступали мужчины - профессиональные рассказчики (ьиогиуды). В этих «сказах» индивидуальное творчество и авторское начало сочетались с фольклорной основой. Оба жанра песенно-повествовательного искусства реализовались не только в сценическом воплощении. На базе этой музыкальной «полупрозы-полупоэзии» возникали чисто литературные переложения - своего рода «романы в стихах». Был распространен и такой жанр, как «прозаический сказ» (пинхуа) - соединение устной народной литературы и сценического искусства, но уже без поэтических вставок.
В целом же маньчжуры превратили Китай в «закрытую страну», проводя политику изоляции от всего «западного», «варварского» и «заморского». Тем самым династия Цин сделала невозможными полноценный и широкий межцивилизационный обмен и обогащение китайской культуры благодаря заимствованиям и синтезу с культурами иных стран. Перед «заморскими варварами» поднялась незримая «китайская стена», которая усугубила цивилизационный застой и способствовала консервации архаики и традиционных стандартов в духовной и материальной культуре Цинской империи. Вместе с тем полной цивилизационной изоляции цинского Китая не было. Страна была более или менее открыта для культурных контактов с Кореей, Вьетнамом, Японией и Бирмой. Все эти близкие и дальние соседи Срединного государства (кроме Бирмы) принадлежали к так называемому «конфуцианскому региону», т.е. к сфере китайской цивилизации. Здесь все китайское служило своего рода эталоном и было объектом подражания. Это, в свою очередь, не исключало самобытности специфического творческого восприятия китайских образов. И тем не менее здесь - на Дальнем Востоке и в северной части Юго-Восточной Азии - Цинская империя сохраняла роль культурной доминанты. Этот цивилизационный ареал много веков назад воспринял из Китая иероглифику, конфуцианство, даосизм, китаизированный буддизм, стереотипы идеологии, художественной литературы, изобразительного и прикладного искусства, архитектуры и бытовой обстановки. Нахождение Цинской империи в своей «собственной» цивилизационной зоне в качестве ее доминанты давало китайской культуре некое «второе дыхание».
Период Цин в смысле цивилизационной эволюции представлял собой весьма противоречивое явление. В одних сферах науки и культуры наблюдалась явная стагнация. Речь идет об идеологии и философии, о поэзии и живописи, о естественных науках, образовании и архитектуре. В противовес этому в других сферах происходило поступательное движение. Такая ситуация наблюдалась в историографии и источниковедении, в публицистической деятельности и языкознании, в развитии таких литературных жанров, как роман и новелла, в театральном и декоративно-прикладном искусстве. В итоге сложилась весьма противоречивая картина - сочетание застоя и относительного развития. Сравнение итогов и тен¬


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
611
денций в области науки и культуры двух эпох - Минской и Цинской - дает картину их почти полного совпадения. Правда, эпоха Мин отставала от эпохи Цин в сфере исторических публикаций, зато была впереди Цин в сферах архитектуры, географии, философии и естественных наук.
Старое и новое в духовной жизни Китая конца XIX — начала XX в.
Вплоть до начала XX в. в китайской культуре едва ли абсолютно доминировала традиционность в сочетании с архаикой. Во всем письменном творчестве, в учебе и издательском деле монопольное положение все еще занимал литературный язык вэнъянъ. Трудный для усвоения и не понятный на слух, этот мертвый язык сковывал развитие духовной сферы. На близком к разговорному языку, так называемом старом байхуа, создавалась лишь часть художественной прозы. В литературе и искусстве господствовали жанры, формы и художественные приемы древности и средневековья. Так было в поэзии, театре, живописи, архитектуре и скульптуре.
Живописцы, как и прежде, создавали свои картины черной тушью и водяными красками на шелке и бумаге. Это были либо вертикальные, либо горизонтальные свитки. Практически все мастера придерживались старых, привычных жанров, сюжетов и приемов живописи. Многие художники демонстрировали виртуозное владение кистью, их картины поражали гармоничностью композиции и изысканностью колорита. Однако при высоком техническом мастерстве отсутствовали новаторство, самостоятельная авторская манера. Так было в жанрах «цветы и птицы» (.хуаняохуа), «горы и воды» (шаныиуйхуа), «люди и вещи» (жэнъухуа), портретном. В народном лубке (нянъхуа) преобладали религиозные, благопожелательные и театральные сюжеты, лишь в конце XIX в. появились сценки из повседневной жизни. Однако традиционные формы лубка не позволяли ему по-настоящему отражать реальную жизнь и исторические события. Только после падения цинской монархии на смену ремесленному ученичеству приходят современные художественные школы и объединения. Первые правительственные училища такого рода открылись в Пекине и Ханчжоу, а затем возникли и частные школы живописи.
Традиционная скульптура существовала в двух видах - дворцовом и храмовом. Дворцовую представляли статуи - стражей ворот, сановников, военачальников и животных - вдоль священной «Дороги духов», ведущей к императорским гробницам. К этому виду относились, как и прежде, изваяния львов, стерегущих ворота, фантастических зверей - защитников от злых духов и символических животных - драконов, львов, львиц и черепах. Храмовая скульптура, являясь частью культового искусства в буддийских, даосских и синкретических храмах, была представлена статуями будд, бодхисаттв - либо в стоящем, либо в сидячем


612
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
положении - на алтарях и пьедесталах, статуями Гуань-инь, других божеств, различных идолов, служителей ада.
Традиционная архитектура была представлена преимущественно культовыми и дворцово-парковыми сооружениями. Это были храмы, кумирни, алтари, гробницы, павильоны, беседки, галереи, арки, башни и мосты. Перегруженные ярко раскрашенными орнаментальными деталями, эти сооружения повторяли средневековые канонические образцы зодчества. Вместе с тем во второй половине XIX в. появляется архитектура западного типа. Административные и общественные здания, помещения банков, фирм и контор, построенные по европейскому образцу, возникли сначала на территориях иностранных сеттльментов и концессий. Затем их стали возводить и в китайской части «открытых» портов и крупных городов. В иностранных концессиях и сеттльментах Гуанчжоу, Шанхая, Шаньтоу, Циндао, Тяньцзиня и особенно Гонконга возникли целые кварталы, застроенные на европейский лад. В этом плане наиболее показательной стала набережная р. Хуанпу в Шанхае, где воздвигались массивные здания крупных банков и компаний.
Падение цинской монархии и установление республики вызвали к жизни движение за обновление китайского искусства. Передовые деятели культуры ратовали за его приближение к реальной жизни, за обретение им общественной значимости, за отказ от этноконфессиональной ограниченности. Так, ректор Пекинского университета, демократ и просветитель, Цай Юаньпэй (1868-1940) особую роль отводил эстетическому воспитанию, поскольку, по его мнению, искусство должно вытеснить религию. При Пекинском университете Цай Юаньпэй организовал Художественное общество, где читал лекции по европейскому искусству. В 1918 г. на базе этого общества возникла Пекинская школа изобразительного искусства. В первые годы после падения монархии стали создаваться и другие художественные школы нового типа.
В связи с тем что многие столетия Китай был изолирован от Европы, китайцы мало что знали о Западе, имели крайне искаженные и даже нелепые представления о нем. Первые популяризаторы «западных наук» в Китае неизменно подчеркивали превосходство китайской мудрости над достижениями Запада. В 1880-х годах сановник Чжэн Гуаньин выдвинул лозунг: «Китайская наука- основа, западная наука - практическая польза». Такая постановка вопроса не задевала самолюбия традиционной китайской элиты и открывала дорогу к научному багажу Западной Европы.
Поражения в «опиумных» войнах вынудили маньчжурских правителей начать в русле политики «самоусиления» реформы в сфере образования. В 1862 г.
Шаньдун. Вход в храм


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
613
в Пекине при Ведомстве внешних сношений была создана первая правительственная школа для изучения иностранных языков - Тунвэньгуань. В следующем году аналогичные школы организовали в Шанхае и Гуанчжоу. С 1862 по 1892 г. в различных городах Китая было основано 17 учебных заведений для изучения иностранных языков, навигации, инженерного дела, телеграфной связи, медицины и военного дела. В 1895 г. в Тяньцзине была учреждена «Китайско-европейская школа» с двумя отделениями - подготовительным и специальным. Первые четыре года здесь обучали иностранным языкам, а следующие четыре - специальным предметам. В Шанхае учредили Наньянский колледж, имевший три отделения - низшее, среднее и высшее. Однако уровень подготовки специалистов оказался там крайне низким. Дело в том, что в эти учебные заведения брали людей с традиционной подготовкой; они знали древние классические тексты, слепо следовали средневековым канонам, не умели самостоятельно мыслить. Они плохо воспринимали современные знания в области точных и гуманитарных наук. Более того, Китай в течение всего XIX столетия и в начале XX в. оставался зоной массовой неграмотности. 80-90% взрослого населения не умели читать и писать. Так было не только в деревнях, но и в городах. Массовая неграмотность способствовала прочному господству традиционной «устной» культуры с присущими ей китаецентризмом, ксенофобией, суевериями и мистикой. Низкий культурный уровень населения мешал распространению знаний современного типа. Перед Китаем встала задача создания системы образования по западному образцу, предполагающему массовое начальное обучение и ликвидацию неграмотности.
Первую попытку модернизировать систему образования предприняли в период «ста дней реформ» 1898 г. В ходе этого движения публиковались указы о посылке молодых людей на учебу за границу и организации начальных и средних школ; указ вскоре отменили. Реформаторы ратовали за равные права на образование и введение системы профессионального обучения. Все же именно в 1898 г. были основаны Столичный (Пекинский) университет и первая средняя школа нового типа. В 1902 и 1903 гг. особые указы ввели новую систему образования по западному образцу. Она включала пять ступеней. Первой служила 5-летняя начальная школа, второй - 4-летняя «высшая начальная школа» и профессионально-технические училища, третьей - 5-летняя средняя школа. К ней приравнивались 5-летние педагогические училища и средние 2-3-летние профессионально-технические училища. Четвертой ступенью стали университеты и высшие специальные колледжи со сроком обучения от трех до пяти лет. И наконец, на пятом уровне создали колледжи «дальнейшего усовершенствования» для окончивших университет. Вместе с подготовительными курсами универ-
Пкольник с китайскими [ европейскими книгами. Гуанчжоу, 1869


614
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ситетское обучение длилось пять-шесть лет. Разница между университетом и колледжем заключалась лишь в сроках обучения.
Система 1902-1903 гг. была крайне запутанной и несовершенной, являя собой яркий пример синтеза двух начал - традиционного и современного. Так, вплоть до 1907 г. совершенно отсутствовало женское образование. В новой системе почти три четверти учебного времени отводилось преподаванию конфуцианской классики и традиционной этики. Главными целями были воспитание верности престолу и почитание Конфуция. Реформа, однако, затронула сферу начального обучения. В городах с 1906-1907 гг. функционировали три вида начальных школ: первый - 5-летние школы с полным курсом обучения; второй - 3^1-летние с кратким курсом для детей из бедных семей, и третий - школы с еще более сокращенной программой, где занятия шли полдня.
В ходе реформы 1902-1903 гг. впервые в истории Китая была законодательно признана необходимость женского образования. Началось изучение и преподавание естественных и точных наук. Принципы организации и методы обучения пришлось заимствовать у стран Западной Европы, США и Японии. К 1910 г. в Китае действовали три университета- Пекинский, Бэйянский в Тяньцзине и Шаньсийский в Тайюане. Кроме того, функционировало около 50 колледжей, высших педучилищ и технических школ. Общее число студентов в сфере высшего образования к 1911 г. превысило 8 тыс. человек. В связи с низким уровнем подготовки абитуриентов массовый характер приобрели командировки учащихся за границу - в Японию, США и Западную Европу. Большую роль играло миссионерское образование. После ихэтуаньской катастрофы 1901 г. усилилось насаждение христианства в Китае, стало быстро расти число миссий и миссионеров - католических и протестантских. Миссионеры строили не только храмы, но и больницы, лазареты, приюты, детские сады и ясли. Открывались христианские учебные заведения - колледжи, средние, низшие и начальные школы, в которых китайцы могли получить европейское образование.
С назначением в 1912 г. министром просвещения Цай Юаньпэя процесс модернизации образования заметно ускорился. Республиканское правительство провозгласило право всех граждан на образование, отменило культ Конфуция и обязательное изучение канонических сочинений в начальной школе. С падением монархии отпало и требование воспитывать преданность престолу. Тем самым из сферы преподавания исчезли ключевые принципы идеологии традиционного Китая. При старом режиме создание частных учебных заведений нового типа


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
615
было запрещено. Республиканское правительство отменило этот запрет.
Начиная с 1912 г. появились частные учебные заведения, построенные богатыми китайцами, общественными организациями и иностранными миссионерами.
Модернизация сферы образования охватила преимущественно города приморских провинций. Современные формы обучения были доступны только молодежи из материально обеспеченных семей. Реформа почти не затронула глубинные районы страны, где сохранилось полное господство традиционных форм конфуцианского образования с присущей ему зубрежкой древних канонов и средневековых текстов.
Что касается китайского книгопечатания, то в этой сфере полностью господствовала ксилография. Европейские миссионерские и парижские частные литейщики предприняли несколько неудачных попыток ввести иероглифический подвижной металлический шрифт. В 1860 г. американский миссионер У.Гэмбл впервые применил для его изготовления электролитный метод, расположив шрифт в наборных кассах по ключам иероглифов и частоте их применения. Данный метод быстро завоевал признание. В 1876 г. в Китае впервые ввели литографское производство, получившее с 80-х годов особенно широкое распространение. С внедрением европейских методов печатного дела, особенно цветной литографии, китайская книга в конце XIX - начале XX в. радикально изменила облик. Издательства и типографии, созданные европейскими и американскими миссионерами, стали очагами подготовки китайских кадров - печатников, редакторов, предпринимателей. В третьей четверти XIX в. цинское правительство создало издательские центры западного типа, располагавшие новой техникой печатного дела, в Пекине, Цзинани, Нанкине, Ханчжоу и других городах. Крупным событием стала организация в 1897 г. частного издательства «Шанъу инь- шугуань» (“Commercial Press”), сыгравшего огромную роль в модернизации китайской культуры. Росту издательств, редакций газет и журналов содействовали движение за реформы, «новая политика» цинской династии, развитие капитализма, падение монархии и «золотое время» китайской буржуазии в годы Первой мировой войны. Большой размах получило издание миссионерской периодики на китайском языке. Пропагандируя христианство, миссионерская пресс' знакомила китайцев с западной наукой, техникой и культурой. Первые журналы-ежемесячники издавались на китайском языке протестантами за пределами страны. После «опиумных» войн 30-60-х годов XIX в. расширилось издание
Издательство «Шанъу иньшугуань» в первые годы существования


616
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Иллюстрированный журнал «Дяньшичжай хуабао».
Приложение к газете «Шэньбао»
иностранной, в основном англоязычной, прессы в Гонконге и Шанхае. С 1861 г. начали выходить китайские издания этих газет либо китайские приложения к ним. Первые отечественные газеты, как и китайские выпуски европейской периодики, готовились в западных редакциях и типографиях. Работа в этих издательствах, типографиях и редакциях стала хорошей школой для китайцев. Вскоре китайские газеты стали издаваться китайцами, овладевшими западным опытом или получившими современное образование за рубежом.
Первая ежедневная китайская газета появилась в 1858 г. в Гонконге. Там же в 1873 г. Ван Тао создал первую китайскую газетную компанию. Годом раньше в Шанхае англичане приступили к выпуску китайской газеты «Шэньбао». Китайские издатели, такие как Ван Тао, У Тинфан, Жун Хун, в своих газетах резко критиковали массовую коррупцию цинской бюрократии, выступали за реформирование архаичного государственного аппарата. К концу XIX в. эта периодика стала выразителем общественного мнения прогрессивных кругов Китая. Борясь с преследованиями властей, новая пресса либо переносила свою производственную базу под защиту иностранцев - на территории концессий и сеттльментов, либо возобновляла выпуск запрещенных газет под другими названиями. В 1895-1898 гг. выходили семь газет реформаторского направления. Наиболее заметными из них были шанхайские «Су- бао» и «Шиубао». Кроме того, в Шанхае появились газеты просветительского направления, рассказывавшие о достижениях западной культуры, промышленности, торговли, земледелия и точных наук.
Реакционный переворот 1898 г. привел к закрытию многих реформаторских газет. Подъем переживала официальная пресса, в том числе периодика различных министерств. Однако с начала XX в. прогрессивная пресса возобновила развитие. Появились газеты «Дагунбао», «Миньбао», ежемесячный журнал «Дун- фан цзачжи». После падения монархии начался новый подъем прогрессивной прессы. В послереволюционные годы возникли сотни газет и журналов различных политических направлений. С 1915 г. особую роль в модернизации китайской культуры стал играть ежемесячник «Синь циннянь» («Новая молодежь»), издававшийся группой профессоров Пекинского университета во главе с Чэнь Дусю. С 1918 г. журнал перешел на разговорный язык байхуа.
С развитием периодических изданий в Китае появилась новая сфера общественной жизни - журналистика, а с ней и жанр публицистики. В оборот вводится множество новых западных понятий, современная терминология, новые политические и философские идеи. Большое влияние на читающую публику оказывали статьи Лян Цичао, написанные живым и ярким языком. Появился и ряд революционных памфлетов. Развитие прессы вызвало к жизни такой вид графики, как карикатура. Жанр политической карикатуры возник после поражения Китая в


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
617
Карикатура 1912 г. из «Миньцюань хуабао»
«Возчики на коленях перед чиновником»
войне с Японией в 1894 г., но его подъем пришелся на послереволюционные годы. Объектом шаржа и бичующей сатиры становились общественные явления и политические события.
Модернизация сферы образования, становление современного книгоиздательского дела и появление массовой прессы делали совершенно нетерпимым господство древнего языка еэньянъ и чрезмерно сложной иероглифики.
В торговой сфере и в кругах низового чиновничества получила широкое распространение замена сложных иероглифов упрощенными (су- цзы). Был создан алфавит гуаньхуа цзыму, а в 1918 г.- фонетическо-слоговой алфавит чжуинь цзыму по типу японской азбуки катакана. С развитием процесса модернизации Китая сфера применения архаичного элитарного еэньяня сокращалась под напором разговорного байхуа. Уже в 1919 г. основная масса периодических изданий и беллетристики, а также социально-политической литературы выходила на байхуа. В 1920 г. началось преподавание на байхуа в школах.
В конце XIX в. в Китай проникает европейская философия. Важнейшими проводниками западного влияния на философскую и политическую мысль Китая выступали студенты, возвращавшиеся на родину после обучения за границей. Они несли с собой новые знания и идеи и нередко становились переводчиками на китайский язык трудов европейских авторов. Пропасть между традиционным китайским и современным западным понятийным аппаратом создавала огромные трудности при переводе. Приходилось использовать старые китайские категории, термины и понятия, слова, сходные по смыслу, что вело к разного рода искажениям. Шел мучительный процесс разработки китайских аналогов западных философских и социологических понятий.
Началось изучение идеалистической философии И.Канта, Г.Гегеля, А.Шо- пенгауэра, Г.Спенсера, Дж.-С.Милля, А.Бергсона, Ф.Ницше. Так, кантианец и субъективный идеалист Чжан Дунсунь изучал А.Бергсона, У .Джеймса, Б.Рассела и Г.Риккерта. Последователем А.Бергсона стал видный знаток китайской философии Чжан Цзюньлу. Известный китайский археолог, историк и филолог Ван Говэй склонялся к учению Шопенгауэра, изучал Канта и Ницше. Появилось множество философских статей о концепциях западных мыслителей. В университетах возникли кафедры европейской философии. Успехом пользовались труды неокантианцев, неореалистов, представителей прагматизма и инструментализма - У.Джеймса и Дж.Дьюи. На первых порах в кругах новой интеллигенции был наиболее популярен социальный дарвинизм. Его ведущим популяризатором стал Янь Фу, познакомивший с ним Китай в своих переводах трудов Г.Спенсера и Т.Гекели.
К
к


618
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Определенное распространение получил позитивизм. Лидером этого течения стал У Чжихуэй. Находясь под влиянием анархизма, он требовал развивать лишь конкретные и точные науки, причудливо сочетая современную физику с даосизмом. После падения монархии расширилась сфера религиозной философии, прежде всего христианской. Предпринимались попытки соединить его теологию с древними китайскими учениями. Многие увлекались теософией и спиритуализмом. Возникали новые синкретические секты, сочетавшие конфуцианство и даосизм с европейскими теориями.
Впрочем, западная философская мысль имела успех лишь в узкой среде передовой новой интеллигенции. В остальных слоях социума сохранялось господство конфуцианства. Речь идет о старой интеллигенции, шэнъши, преподавателях древних классических дисциплин, традиционной элите. После падения монархии в реакционных кругах усилилось влияние буддизма. Началось строительство новых храмов, появились различные буддийские ассоциации и клубы. Буддизм приспосабливался к новым условиям - в монастырских школах стали обучать математике и английскому языку. В этом необуддийском течении особую роль играли японские миссионеры. Разочарование части интеллигенции в духовных ценностях Запада вызвало откат назад - к защите традиционных устоев, пропаганде конфуцианства, критике современного европейского начала. Это консервативное течение захватило ряд передовых деятелей китайской культуры, таких как Янь Фу и Ван Говэй.
Новым в истории китайского театра стало появление «разговорной драмы» (хуацзюй) европейского типа и постановок западных пьес. «Разговорная драма» зародилась в 1898-1905 гг. среди учеников миссионерских школ Шанхая и китайских студентов, учившихся в Японии. В 1907 г. в Японии было создано китайское театральное общество «Весенняя ива», поставившее «Даму с камелиями» А.Дю- ма-сына. Так возник «цивилизованный», или «просветительский», театр (еэньмин- си). Здесь появились занавес и декорации, пение заменялось разговорной речью, исчез яркий грим, применялись световые и звуковые эффекты. Однако сохранялась традиционная манера игры, поскольку актеры не были знакомы с принципами западного сценического искусства. В репертуаре значительное место занимала сатира на свергнутую династию Цин, а также патриотическая и любовная драма.
Кинематограф, пришедший в Китай в 1896 г., получил наименование «электрические тени» {дянь- ин). Основу кинопроката составляли прежде всего французские фильмы. Демонстрировались также американские, германские и английские ленты. В Пекине первые фильмы показали в 1902 г.
Здание, где помещалась киностудия «Шанъу иныпугуань»


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
619
На экранах господствовала низкосортная развлекательная коммерческая продукция иностранного производства в китайском переводе. Собственная кинематография Китая началась в 1905 г. с экранизации одного из спектаклей пекинской музыкальной драмы - «Гора Динцзюныпань». В этом же году в Шанхае был открыт первый кинотеатр. Иностранные фильмы шли в сопровождении китайского оркестра и пользовались огромным успехом. По жанрам киноленты делились на детективы, военные и любовные, сентиментальные мелодрамы. Ко времени Первой мировой войны кино уже основательно вошло в быт горожан. В 1917 г. издательская фирма «Шанъу иньшугуань», открыв в Шанхае свою киностудию, отсняла на пленку ряд постановок, в том числе спектакли традиционного театра. В кинозалах мужчины и женщины по старинке сидели отдельно. Строго запрещалось демонстрировать «непристойные картины». В годы Первой мировой войны, когда резко сократилось поступление в Китай иностранных кинолент, в сферу китайского кинематографа стал притекать национальный капитал. Киностудия «Шанъу иньшугуань», начав съемку хроникальных лент, продолжала экранизацию театральных постановок. Однако роль кинематографа тогда была крайне невелика.
Конец XIX - начало XX в. занимает особое место в четырехтысячелетней истории китайской культуры. В этот период происходит существенная переоценка ценностей и быстрая смена ориентиров. В активную духовную деятельность включились новые общественные слои, расширились международные культурные связи. Традиционная, в основе своей средневековая культура лишилась монопольного влияния на умы образованного молодого поколения. Стала набирать силу демократическая культура под лозунгами защиты отечества и социальной справедливости. Все сферы культуры переживали период перемен. Так было в сфере образования, литературы, живописи, театра, кино. Вместе с тем борьба нового со старым в каждой из этих областей происходила по-разному, если иметь в виду темпы, масштабы и характер обновления.
Повседневная жизнь
Несмотря на происшедшие в последней трети XIX - начале XX вв. огромные изменения в социально-политической и экономической сферах, основные характеристики повседневной жизни китайцев остались во многом прежними. Старинная, ханьская этническая специфика проявлялась в эпоху Цин во всем, начиная с жилых построек. Их архитектура отличалась большим разнообразием. В Северном Китае преобладали жилые комплексы прямоугольной формы сыхэюань. Их особенностью являлись замкнутость и отгороженность от внешнего мира. Внутри такого комплекса постройки
Модель усадьбы сыхэюань


620
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
располагались по четырем сторонам света. В центре оставалось пространство для внутреннего дворика. Сам комплекс делился на две половины: переднюю и заднюю. По южной стороне передней половины располагались зал для приема посетителей, кабинет для занятий, другие комнаты для разных целей. Собственно жилые помещения находились на заднем дворе. Это были комнаты, обращенные на север. Как правило, они отличались большими размерами и высоким потолком. В них жили старшие члены семьи. В боковых флигелях размещались семьи сыновей. Двери всех помещений выходили на сквозную крытую галерею. Пристройки, где размещались кухня, туалет и кладовая, находились по обеим сторонам главных покоев. Под подсобные помещения иногда выделялся специальный двор. Встречались сыхэюани с 4—5-ю внутренними дворами. Некоторые дворы имели внутренние садики.
На Лёссовом плато, в регионах Северо-Западного Китая, используя прочность утрамбованного лёсса, строили пещерные жилища. На лёссовой платформе рыли глубокий и обширный котлован. В его стенах создавали пещерные жилые помещения. В центре котлована разбивали внутренний двор. Такое жилье было погружено в толщу лёсса. В лёссовых жилищах было тепло зимой и нежарко в летнюю пору. Они были дешевы, поскольку не требовали привозного стройматериала.
К югу от Янцзы создавались жилые комплексы с просторными внутренними двориками. Встречались и жилые постройки иного типа. Это были жилые ансамбли с внутренним некрытым двором. По его сторонам высились жилые постройки в два-четыре этажа. В каждом жилом ансамбле для защиты от пожара была предусмотрена противопожарная стена. По высоте она превосходила все остальные постройки. Стена сверху покрывалась серой черепицей. Жилые помещения также покрывали серыми черепичными кровлями.
В Южном Китае встречались своеобразные жилые постройки, напоминавшие крепости. Это были оборонительные сооружения круглой или многоугольной формы. Их внешняя стена сооружалась из камня и глины. Она имела высоту четырехэтажного здания, а ширину до двух метров. В верхней части стены имелись отверстия-бойницы. Внутри этой «крепости» по ее окружности строили помещения в три яруса и более. Их двери выходили на кольцевую галерею. На нижнем этаже располагались кухни и чуланы, на втором этаже - склады для продовольствия, на третьем этаже - жилые помещения. В середине двора стояла кумирня. Последняя служила местом собраний общины, здесь же проводились свадебные и похоронные ритуалы. В одном таком укреплении проживало несколько десятков семей одной фамилии. Населялись эти крепости потомками беженцев из северных районов (кэцзя), спасавшихся от военных смут. Между местными жителями и кэцзя часто возникали межэтнические распри, которые доходили до вооруженных столкновений. Для того чтобы защитить свои семьи, «пришлые» и строили особые оборонительные сооружения.
Спецификой отличался и интерьер традиционного китайского дома. Его организационным центром был домашний алтарь, располагавшийся напротив вход¬


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
621
ных дверей в центральной комнате главного здания семейной усадьбы. Здесь отсутствовали потолки, ибо ходить над алтарем, как бы попирая его ногами, считалось кощунством. Поэтому это всегда была самая большая и просторная комната в доме. В этом главном, или «высоком», зале дома происходили семейные церемонии и пиршества, а также прием почетных гостей. В богатых домах пол зала выстилали каменными плитами, а в менее зажиточных домах пол был земляной. Значительную часть противоположной от алтаря стены занимали двери. Они имели вид широких панелей. Зачастую двери держали открытыми, поэтому семейный алтарь был хорошо виден из двора и из боковых пристроек. В главном зале мебель располагалась вдоль стен. Это были столы с двумя креслами по обе стороны от них, здесь же стояли отдельные стулья и столик для чтения или игры в мацзян или шашки, а также подставки для курильниц и ваз. В убранстве зала преобладали золотистые, красные и коричневые тона. На стенах висели картины. Здесь же выставлялись антикварные предметы и вазы с цветами.
В комнатах по обе стороны от главного зала жили отдельные малые семьи. Старшему поколению отводились комнаты в восточной части дома, а младшему - в западной. Зачастую боковые комнаты разделялись перегородками надвое. В итоге число комнат в доме увеличивалось до пяти. Комнаты почти не различались в функциональном отношении. Каждая комната должна была удовлетворять всем потребностям быта. Нередко в домах не существовало отдельных туалетных комнат. Их обитатели умывались и справляли естественные надобности в той же комнате, где и жили. Здесь же они проводили дневное время и спали ночью.
Младшие члены семьи или прислуга растапливали и чистили жаровни, подметали комнаты и двор усадьбы, приносили воду для умывания и выносили кувшины с отходами.
В углу двора в крестьянских домах обычно имелась уборная. Это была выгребная яма, огороженная с трех сторон. Чаще всего для всех обитавших в доме семей имелась общая кухня, располагавшаяся в одном из боковых строений. Столовой, предназначенной для совместной трапезы всех обитателей дома, не существовало. На Севере важной деталью интерьера была отапливаемая лежанка {кап), покрытая толстой циновкой. На Юге, включая и районы нижнего течения Янцзы, дома зимой обогревались жаровнями, а их жители в случае необходимости носили с собой медные грелки.
В китайском быту большую роль играло разделение жилого пространства дома на две части. Первая была «внешней», или мужской. Вторая служила «внутренней», или женской, половиной. Почти вся жизнь женщин и детей проходила в жилых покоях и на кухне. Мужчины в течение дня могли находиться и вне своей семейной комнаты. Разграничение «внутреннего» и «внешнего» пространства в крестьянских домах часто обозначалось занавеской, которая закрывала вход на кухню.


622
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
В китайских домах отсутствовала громоздкая мебель. Здесь было принято сидеть на топчане или на низкой кровати. Каждому члену семьи или каждому гостю полагалась отдельная циновка. У широкой прямоугольной формы деревянной кровати обычно ставили прямоугольный столик, использовавшийся и для еды, и для туалета, и для литературных занятий. Ночью под голову клали не подушку, а специальный подголовник, изготовлявшийся обычно из твердого керамического, деревянного или, чаще, плетеного материала. Подголовник мог иметь форму скамеечки, или прямоугольника с округлыми краями.
В комнатах имелись складные сиденья типа стула или кресла. Кресла нередко снабжались подлокотниками. Сидеть на них разрешалось лишь главе дома и его жене. Для младших же членов семьи, особенно женщин, полагались табуреты. Столы могли быть высокими и низкими. Вслед за стульями и столами взамен низких комодов появились высокие двустворчатые платяные шкафы, которые стали обязательной принадлежностью каждого дома. В комнатах имелись высокие вешалки, высокие подставки для ваз с цветами, курильниц или антикварных предметов. Использовались высокие умывальники с подставками для просушивания полотенец. Умывались, обтирая лицо и руки мокрым полотенцем. Существовал обычай ежедневно мыть ноги в специальном ведре. В жилых комнатах стояли массивные сундуки для хранения платья и иных носильных вещей. В кабинете «ученого», т.е. шэнъьии, стояли прямоугольный письменный стол и книжные полки. Что касается обеденных столов, то они были двух видов. Первый имел круглую форму, а второй - прямоугольную. В последнем случае могли сидеть по два человека, с каждой стороны стола.
Практически все предметы интерьера, от кроватей и подставок для умывального таза до платяных шкафов, изготовлялись из бамбука. Плетеными из бамбука были стулья и детские стульчики. Из бамбука плели всевозможные коробки и хозяйственные корзины, коробки овальной или круглой формы, изящные корзины для цветов. Большую роль играли ширмы всевозможных форм и размеров. Ширмы и экраны, дверцы шкафов и комодов, спинки стульев и крышки шкатулок покрывались росписями и инкрустациями. Чаще всего здесь преобладали пейзажные мотивы. В горшках и ящичках росли карликовые деревья, у стен стояли вазы с цветами. Стены и даже спинки кресел нередко украшали шлифованными срезами декоративных камней, чей прихотливый узор смутно напоминал классические виды «гор и вод». В доме «ученого мужа» стены комнат были увешаны художественными свитками - картинами на бумаге и шелке. Дверным проемам часто придавали форму круга. Такие круглые проемы именовались
Сцена из повседневной жизни. 1870 г.


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
623
«лунными дверьми». Нередкими были двери в виде восьмиугольника. Окна затягивали цветной бумагой и вставляли в них узорные решетки. По ночам помещения освещали свечами, масляными лампадками и фонарями. Было принято наполнять жилые помещения ароматом курительных палочек. Десятки сортов этих палочек изготовлялись на все случаи жизни.
Для разных сословий и служебных рангов существовали строгие установления, касавшиеся качества материала для одежды, ее покроя, орнамента и окраски. Высокопоставленные чиновники носили одежду из шелка, рядовые китайцы одевались в платье из хлопчатобумажной ткани.
Одежда простого народа была окрашена в темно-синий, белый, черный и серый цвета. Чиновники носили поверх халата короткую куртку гуа. На ней спереди и сзади был вышит знак должностного отличия. У гражданских чиновников это было изображение райских птиц и животных, у военачальников - сказочных змей и зверей. Существовали строгие правила ношения одежды. Их нарушение влекло за собой суровое наказание. Столь же специфическими были прически китайцев. Завоеватели-маньчжуры ввели обычай, предписывающий мужчинам брить лоб и темя, а сзади собирать волосы в длинную косу.
Основным видом наплечной одежды китайцев был длиннополый халат (пао, си, чанпао). У знатных людей халаты полностью закрывали ноги, нижние края халата нередко волочились по земле. Занятые физическим трудом, простолюдины носили короткую одежду. Одежда воинов едва прикрывала колени. Зимой верхней одеждой служила подбитая лисьим или заячьим мехом шуба. Простолюдины обычно носили халаты черного цвета. Знатные и «ученые мужи» предпочитали красный, пурпурный, синий и лиловый цвета. Маньчжурский женский костюм представлял собой длинный халат с боковыми разрезами {ципао). Мужской халат всегда подвязывали поясом. Основной разновидностью нательной одежды была полотняная или шелковая рубаха с прямой полой и такими же длинными, как у халата, рукавами. В Южном Китае носили рубахи, сплетенные из тонких волокон бамбука. Обязательной принадлежностью женской и детской одежды был расшитый узорами и благопожелательными символами передник, застегивавшийся на шее и в талии.
Китаянки запахивали халат на левую сторону. Завоеватели-маньчжуры ввели моду на манжеты в форме «лошадиных копыт». Поверх халата китайцы надевали куртку или кофту (.магуа, гуацзы). Нередко кофты имели стоячий воротник. В холодную погоду надевали сразу несколько кофт. Вместо пуговиц использовали веревочные застежки. В Северном Китае женские кофты были значитель¬
Сцена из повседневной жизни. 1870 г.


624
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
но длиннее мужских. В дождь простолюдины носили сплетенные из травы накидки.
Под халат помимо рубахи и мужчины, и женщины надевали широкие штаны. На Севере женщины прибинтовывали низ штанов к ноге с помощью черной ленты. На Юге женщины обычно носили штаны широкого покроя. Дело в том, что на Юге женщины работали в поле, закатав штанины до колен. Штаны удерживались на поясе тесемкой. Зимой на Севере носили ватные штаны, нередко обе штанины подвязывали у колен.
Туфли обычно шили из кожи. Бедняки носили большей частью сандалии, сплетенные из пеньки или соломы. Иногда сандалии обивали изнутри тканью. Богатые носили шелковые туфли. Выходной обувью женщины служили туфли на очень высокой платформе. Существовали и туфли на деревянной подошве. Их обычно надевали в дождливую погоду. Китаянки носили чулки, которые подвязывали у колена. Люди состоятельные ходили в шелковых, а простолюдины - в полотняных чулках. Мужчины и женщины надевали сапоги с высокими голенищами, носки сапог загибались кверху. В Китае был распространен обычай бинтования ног у женщин. На свои миниатюрные ножки женщины надевали башмачки с загнутым вверх носочком. Используя войлок для подошв и толстую материю для верха, китайские крестьяне большей частью сами шили себе обувь. Все китайские мужчины от мала до велика носили дешевые матерчатые туфли черного цвета. Детям обычно шили туфельки из хлопчатобумажной ткани.
Свою специфику имели и головные уборы китайцев. Простолюдинам предписывалось носить круглые шапочки, сшитые из шести клиньев (люхэмао). Немного похожие на тюбетейки, шапочки такого фасона получили широчайшее распространение. Выходя работать в поле, крестьяне во все времена надевали широкополые бамбуковые шляпы.
В Китае как мужчины, так и женщины пользовались веером, притом для самых разных целей. Имелись складные веера из бамбуковых планок. На них наклеивали шелк или бумагу. Веер украшали изображения цветов и птиц, пейзажные картины, стихотворные надписи. В форме мужских и женских вееров существовали различия по ширине и числу планок. Широкое распространение в китайском быту получил зонт. Состоятельные люди, особенно женщины, пользовались шелковыми зонтами, отклонявшими солнечные лучи. Простолюдины пользовались зонтами из бамбука и промасленной бумаги, защищавшими как от дождя, так и от солнца.
Чисто китайским предметом личного обихода были так называемые жезлы жуй (что означает «по желанию»). В цинское время жезл жуй приобрел особую
Украшение цветами прически знатной маньчжурки. Пекин, 1871 г.


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
625
Юноша с жезлом-жу^. Народная картина-шшьхуя {фрагмент)
популярность, став, помимо прочего, одним из самых желанных новогодних подарков в высшем обществе. Он весь имел форму гриба линчжи, украшенного затейливым растительным орнаментом, различными эмблемами и другими благопожела- тельными символами. Обязательной принадлежностью каждого состоятельного китайца была его личная печать с выгравированным на ней именем владельца. Их изготавливали из яшмы или другого дорогого камня, украшая верх фигурками мифических зверей или божеств. Китайцы носили на поясе мешочки с благовониями или бутылочки с целебными снадобьями, а также специальные миниатюрные флаконы для нюханья табака - китайские аналоги европейских табакерок. Такие флакончики обычно делали из стекла, реже - из камня, нередко придавая им затейливую форму.
Массу особенностей имела и китайская кухня. В Северном Китае сеяли в основном пшеницу и просо, поэтому на Севере основой питания являлись мучные продукты. В Южном Китае основной сельскохозяйственной культурой был рис, ставший главным пищевым злаком. Цин- ский Китай по разнообразию ассортимента продуктов питания вряд ли имел себе равных. На пару, а также путем варки, жарки и выпечки на основе риса и пшеничной муки готовились отварной рис, пампушки, пельмени, лапша и блины. А кроме того, в каждом районе готовилось множество специфических кондитерских изделий. В рационе китайцев немаловажное место занимали гаолян, кукуруза и просо. Эти зерновые в Китае относили к категории «грубых злаков». Ассортимент же блюд из мяса, рыбы, овощей и соевого творога содержал более тысячи наименований. Так, существовало около ста разных видов супов.
Продукты, использовавшиеся в китайской кухне, традиционно разделялись на две категории: «основные» и «дополнительные». «Основными» считались зерновые, всегда составлявшие основу рациона китайцев. Так в китайском языке слово «вареный рис» приобрело даже значение еды вообще. «Дополнительной едой» считались различные мясные, рыбные и овощные блюда. Самым распространенным видом мяса была свинина. Особенным лакомством считались свиные ножки. Большим спросом пользовались пресноводные рыбы - карп и окунь. Из морских пород ценились: лососевые, камбала, тунец. Необычайно многочисленными были овощные блюда и приправы. Всего в меню китайской кухни насчитывалось около пяти тысяч блюд.
Для крестьянина повседневная пища обычно состояла из вареного риса с овощной приправой. Мясо на его столе было большой редкостью. Зерно очищали с помощью ручной крупорушки. Муку обычно мололи дома на ручной мельнице. Из муки варили лапшу и лепешки из пшеничной муки. Сверху такие лепешки обычно посыпали кунжутным семенем, они нередко имели мясную или


626
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
овощную начинку. Очень популярными были так называемые манты (кит. манътоу) - приготовленные на пару несоленые хлебцы. Столь же распространенным блюдом являлись обжаренные в масле длинные жгуты из теста, или масляные палочки. Большим разнообразием отличались мясные, рыбные и овощные блюда. Некоторые виды лапши заправлялись овощными и мясными добавками; пельмени имели овощную и мясную начинки. Для китайской кухни характерны такие способы приготовления пищи, как обработка пищи на открытом огне, приготовление пищи в кипящей воде, варка пищи на пару, жарка с добавлением масла.
Готовили пищу на плите с тремя, реже пятью отверстиями для котлов и сковородок. В китайском обиходе в ходу была чугунная и бронзовая утварь. Для приготовления паровых пампушек и манътоу применялись специальные круглые коробы с решетчатым дном. Широко применялось сочетание «основной» и «дополнительной» пищи. Такими были комбинации риса и овощей или мяса и овощей, например, в различных супах. Большую роль особенно в мясных или рыбных блюдах выполняли различные приправы и специи. Пятью основными приправами служили имбирь, уксус, соль, вино и патока. Самой популярной приправой стал соевый соус.
Для Китая характерно множество локальных традиций кухни. Наибольшие различия имелись в кухне северных и южных провинций. Северяне были почти незнакомы с морскими продуктами, а южане - с пельменями и манътоу. Кухня Южного Китая в целом отличалась большим предпочтением острых приправ и сладкого. Каждая провинция, а порой и отдельные города имели свое фирменное блюдо. На Севере наибольшей известностью пользовались пекинская и шаньдунская кухни. На Юге же каждая провинция имела свою кулинарную традицию. Среди них самую громкую славу снискала сычуаньская кухня, отличавшаяся широким применением острого перца. Кухни Гуандуна и Фуцзяни славились широким использованием морских продуктов.
Во время еды пользовались двумя палочками, держа их в одной руке. За едой не было принято пользоваться ножом. Пищу подавали на стол уже разрезанной. Исключение составляла рыба. Блюда с едой предназначались для всех участников трапезы. Каждый из присутствующих по желанию брал часть пищи палочками и клал ее в свою чашку. Рис подавался на стол в отдельных чашках.
Китайцы ели три раза в день, не соблюдая каких-либо постов. Крестьяне завтракали с рассветом, перед выходом в поле, а обедали в полдень. После чего все на два часа погружались в послеобеденный сон. Чаще всего ужин приходился на шесть часов.
Ели не торопясь, стараясь отведать как можно больше разных угощений. На праздничных банкетах число блюд исчислялось десятками. Сначала на стол подавали «восемь холодных закусок». Среди них чаще всего фигурировала холодная курятина, бобы, черные печеные яйца, креветки, различные овощи. После этого подавали горячие блюда. Их тоже должно было насчитываться восемь. Последним блюдом в этой категории нередко была сваренная или зажаренная целиком рыба. На Юге ее подавали в начале трапезы, а на Севере примерно в


Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
627
середине обеда. Суп было принято есть уже под конец всей трапезы. Затем в завершение подавали несколько видов сладких блюд и фрукты. По окончании трапезы подавали горячие салфетки. Ими участники застолья вытирали свои лоснившиеся руки и вспотевшие лица.
В крестьянском быту, особенно на Севере, первостепенное значение имел горячий рисовый отвар. Это питье считалось лучшим средством согреться в холодную пору и поддержать хорошее самочувствие. Обычным прохладительным напитком был сок зеленого горошка. В него нередко клали кусочки соленых овощей. На Юге любимым питьем служил сок сахарного тростника. Были распространены и различные прохладительные фруктовые соки.
Во время праздничных обедов полагалось пить «вино». К столу подавали только один сорт «вина». Его пили слегка подогретым. Крестьяне употребляли в небольших количествах алкогольные напитки в зимнее время. Имели хождение два вида «вина». Во-первых, это было сусло, представлявшее собой бражку вместе с неперебродившим остатком. Во-вторых, пили сцеженное либо отжатое «вино», отделенное от бродильного осадка. Славилось шаосинское «вино», изготовляемое из риса и проса.
Водка, или белое вино, получалась путем отгонки жидкого продукта из сусла. Сырьем для изготовления водки служили как культурные злаки и корнеплоды, так и дикорастущие плоды с высоким содержанием крахмала и сахара. Лучшие сорта водки изготовляются из гаоляна, в том числе и знаменитая водка маотай. В Китае «вино» являлось непременным атрибутом народных празднеств, обряда богослужения, поминок, похорон, свадеб.
Любимейшим напитком китайцев был чай. В качестве легкой закуски к чаю в Китае подавали соевое печенье, орешки, семечки, сушеные фрукты. Те же фрукты в засахаренном виде составляли любимое лакомство китайских детей. Культура чаепития включала как обязательный набор посуды и излюбленные сорта чая, так и процедуру заварки, розлива. Чаепитие имело подлинно всенародный характер. Повсеместно существовали чайные, которые служили местом препровождения досуга для простого народа. Среди шэнъши и подлинных ценителей чая было распространено утонченное отношение к процедуре чаепития. Так, к чаю не принято было подавать жирные блюда.
Праздники в Китае по большей части были связаны не с религией, а либо с сельскохозяйственными работами, либо с обычаем поминовения предков, либо происходили от древних обычаев изгнания нечистой силы. Некоторые праздники отражали закономерности аграрного цикла. Обряды поминовения и обычай собираться на праздник всей семьей отмечены явным влиянием древних обрядов жертвоприношений в честь предков. Кроме того, эти обряды воплотили особенности китайской этики, в рамках которой всегда высоко ценилось семейное благополучие. Некоторые праздники произошли от молений о ниспослании мира и благополучия. Наступление праздников определялось по сельскохозяйственному календарю.
1-е число 1-го месяца - начало Нового года - именовалось праздником Весны, Чуньцзе, и являлось самым важным из праздников. Он был связан с радо¬


628
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
стью по случаю хорошего урожая, изгнанием нечистой силы и молением о ниспослании в Новом году благополучия и удачи. 15-го числа 1-го месяца по лунному календарю, в первое полнолуние китайского Нового года наступал праздник Юаньсяо. Этот праздник называли также «праздником Фонарей», так как в этот день было принято развешивать бумажные разноцветные фонарики.
Примерно на 5 апреля приходился праздник Цинмин. Это было начало одного из 24 сезонов года по сельскохозяйственному календарю. С его наступлением начинались посевные работы в деревне. Тогда же высаживали деревья и саженцы. Цинмин был также днем поминовения усопших. Люди шли на кладбища и приводили в порядок могилы родных и близких.
5-го числа 5-го месяца был праздник Дуаньу. В этот день устраивали жертвоприношения в честь тотемного животного Дракона. 15-го числа 8-го месяца справляли праздник Середины осени. Этот обычай вел начало от празднеств в честь хорошего урожая. В ночь Середины осени принято было любоваться полной луной и угощать гостей «лунными пряниками». 9-го числа 9-го месяца по лунному календарю наступал праздник Двойной девятки. Радуясь наступлению прохлады и пышно расцветшим кустам хризантемы, китайцы пили «вино», настоянное на лепестках хризантемы.
Все перечисленные выше черты и особенности быта китайцев - ханьского этноса, возникли задолго до эпохи Цин и складывались в течение многих столетий. Маньчжурские завоеватели внесли в него только два изменения - прическу в виде косы и описанный выше маньчжурский покрой мужской одежды. Весь этот комплекс повседневной жизни сохранился и после падения династии Цин, когда китайские мужчины стали срезать косы.
Цинмин - день поминовения усопших


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
629
Глава 4
Борьба за духовное наследие под властью «северных варваров»
(XVII-XVIII вв.)
Цзишаньская шкода:
Аю Цзунчжоу и Хуан Цзунси
С 1618 г. Китай стал подвергаться нападениям опасного соседа - новообразо- вавшегося государства маньчжуров. Вооруженное сопротивление иноземцам, сопровождавшееся провозглашениями альтернативных императоров, продолжалось еще десятилетия, и полный контроль над Китаем в границах империи Мин был установлен маньчжурами лишь в 1683 г.
Среди активных борцов с захватчиками были крупнейшие китайские мыслители XVII в. - Чжу Чжиюй, Хуан Цзунси, Фан Ичжи, Гу Яньу, Ван Чуанынань. Они прежде всего пытались осмыслить причины социально-политического краха могущественной державы, по традиции оперируя в основном морально-историческими прецедентами. Аналогичными методами и новая политическая власть стремилась доказать свою легитимность. В итоге социально-политическая, политико-правовая и историческая проблематика стала особенно популярной в Китае XVII в.
Одно из наиболее ярких выражений эта тенденция нашла у представителей Цзишаньской школы, основоположником которой был видный философ и государственный деятель Лю Цзунчжоу (1578-1645).
Он воспитывался дедом по материнской линии; в 23 года получил высшую ученую степень цзинъши. В 1604 г. Лю Цзунчжоу начал карьеру с должности чиновника в службе императорских посланий, был секретарем в министерстве церемоний, одним из руководителей императорской конюшни, первым заместителем министра общественных работ, а в 1642 г. получил пост главы Цензората. В общей сложности он состоял на службе только шесть с половиной лет, из которых активно действовал четыре года, поскольку регулярно увольнялся из-за своей непримиримости ко всякого рода нарушениям норм - от коррупции всесильных евнухов до пропаганды христианства (оппонируя влиятельному при дворе немцу-иезуиту Адаму Шаллю).
После взятия Пекина маньчжурами в 1644 г. Лю Цзунчжоу, изъявив преданность обреченной империи Мин, вновь занял пост главного цензора в южной столице - Нанкине. После падения Нанкина и через два дня после взятия Ханчжоу, когда гибель династии стала очевидной, он избрал наиболее благопристойный способ уйти из жизни, уморив себя голодом.


630
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Самые известные произведения Лю Цзунчжоу «Цзи го цэ» («Выверение фиксированных нарушений») и «Чжэн жэнь сяо пу» («Малый реестр освидетельствования людей») посвящены соответственно классификации нравственных недостатков и людей по их моральным качествам. В 1822 г. «Полное собрание произведений Учителя Лю» («Лю-цзы цюань шу», 40 цз.) издал его ученик Дун Ян, а в 1840 г. Шэнь Фуцань (1779-1850) выпустил в свет «Сочинения, упущенные в „Полном собрании произведений Учителя Лю“» («Лю-цзы цюань шу и бянь», 24 цз.).
В основу своей философии Лю Цзунчжоу положил требование «бдительности наедине с собой», сформулированное как атрибут благородного мужа в двух первых трактатах конфуцианского «Четверокнижия» - «Да сюэ» («Великое учение») и «Чжун юн» («Срединное и неизменное»). Оно истолковывалось Лю Цзунчжоу как благоговейное следование своему «коренному сердцу» (бэнь синь), которое является также «сердцем наедине с собой» (ду синь), представляющим абсолютное благо, стоящее над соотносительными добром и злом. Вместе с тем такая позиция совмещалась с отрицанием «знания от рождения» и апологией эмпирического познания, что обосновывалось отказом от деления человеческой природы на рациональную и чувственную.
Идейный импульс Лю Цзунчжоу сильнее всего проявился в творчестве Хуан Цзунси - выдающегося философа, общественно-политического деятеля и учено- го-энциклопедиста, занимавшегося историей, географией, математикой, астрономией, теорией музыки и календарных расчетов. Хуан Цзунси впервые вывел историю китайской философии на уровень самостоятельной научной дисциплины и основал Чжэцзянскую историческую школу. Он был сыном крупного политического деятеля, одного из лидеров Дунлиньской школы, окончившего свои дни под пытками в тюрьме во время репрессий против дунлиньцев. Сам Хуан Цзунси тоже был близок к Дунлиньской школе, участвуя в воспринявшем ее идеи Обществе возрождения (Фушэ). Он вел политическую и вооруженную борьбу с маньчжурами вплоть до 1649 г., после чего поселился у себя на родине в уезде Юйяо провинции Чжэцзян, занявшись исключительно научной и литературной работой.
Славу Хуан Цзунси принесли прежде всего исторические сочинения. Им были созданы труды по истории философии периодов Сун, Юань и Мин: «Сун Юань сюэ ань» («Отчет об учениях [эпох] Сун и Юань»), «Мин жу сюэ ань» («Отчет об учениях конфуцианцев [эпохи] Мин»). Первый самостоятельный трактат «Мин и дай фан лу» («Записи для ожидаемого с визитом [правителя в период] Поражения Света», или в другом возможном понимании «Записи, просвещающие варваров в ожидании прихода [совершенномудрого правителя]», 1662 г.), он посвятил обществоведческой проблематике.


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
631
Хуан Цзунси критиковал как буддийскую ересь доминировавший в официальном неоконфуцианстве приоритет «принципа» {ли), подчеркивая первичность коррелятивной ему «пневмы» {ци). Всенаполняющая, являющаяся «единым корнем» пневма «рождает людей, рождает вещи», а принципы представляют собой упорядоченность ее «распространяющегося действия», поэтому «без пневмы нет принципов» и «принцип - это принцип пневмы».
Согласно Хуан Цзунси, всеми людьми от рождения движут частные интересы и стремление к «пользе/выгоде» {ли). Но в жизни общества (Поднебесной) должна достигаться общая «польза/выгода», за что ответствен прежде всего правитель.
В целом, ссылаясь на различные исторические и мифические прецеденты, Хуан Цзунси признавал легитимной как наследственную, так и ненаследственную монархию, полагая главным критерием ее легитимности стремление монарха к общественной «пользе/выгоде», соблюдению интересов Поднебесной, а не своих или своей семьи. Легитимной китайская монархия была с глубокой древности, т.е. при трех «идеальных» правлениях - Ся, Шан-Инь и Чжоу. Нарушение правильных устоев государственности произошло при последующих династиях, основатели которых расценивали Поднебесную как свое семейное достояние. Следуя традиционной вере в «золотой век» древности, в качестве нововведений в данной области Хуан Цзунси предлагал «идеальные» законы трех первых правлений и предшествовавшей им мифической старины.
Согласно Хуан Цзунси, в государстве помимо наследственного или ненаследственного правителя необходим ненаследственный первый министр, т.е. глава правительства. Последнее же надо создавать по модели, предложенной знаменитым первым министром эпохи Тан - Чжан Шо (667-730). Такое правительство, формируемое первым министром, должно состоять из кабинета административных дел и подчиненных ему пяти палат: палаты чиновников, палаты верховного управления, военной палаты, палаты народонаселения, палаты наказаний и ритуалов.
Ненаследственный характер должностей в структуре государственного аппарата, пропагандируемый Хуан Цзунси, подразумевает назначаемость сверху, а не избираемость снизу. Высшей, т.е. назначающей, инстанцией для правителя в ненаследственной монархии признавались либо его предшественник, добровольно передавший или завещавший ему престол, либо само Небо, по древней теории «небесного предопределения» {тянъмин) объявляющее своим «сыном» носителя наибольшей благодати {дэ) среди людей и заменяющее им автоматически утратившего это «сыновство» порочного правителя.
Описываемый Хуан Цзунси аппарат власти для правильного выполнения своих функций нуждается еще по крайней мере в двух инстанциях - выдвигающей или обсуждающей законы и контролирующей их выполнение. У Хуан Цзунси они совмещаются в одной инстанции, обладающей также учебно-воспитательной и научно-просветительской функциями. Этой инстанцией философ считал учебные заведения, школы всех ступеней, вводя тем самым свою программу в область идеологии.


632
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Хуан Цзунси утверждал, что начиная с эпохи Цинь, т.е. прежде всего благодаря восторжествовавшему тогда легизму, идеология в стране стала централизованно декретироваться: «Правда и ложь в Поднебесной устанавливались только двором». Независимые умы при разных династиях создавали объединения, частные школы и академии, пытаясь с их помощью воздействовать на администрацию, но, как правило, подвергались репрессиям, что подрывало устои государственной жизни и даже приводило к политическому краху. Хуан Цзунси указывал и на обратные, положительные примеры. Так, при Восточной Хань (25- 220) тринадцать тысяч человек, состоявших в высших школах (тайсюэ), активно и успешно воздействовали на правительственные органы. В изображении Хуан Цзунси учебные заведения становятся не только кузницей руководящих кадров, но и своеобразными представительными органами, выражающими общественное мнение и доносящими его до всей администрации, включая императора. Системе образования положено быть единой, общегосударственной, но учебные заведения должны быть интеллектуально независимыми, допускающими свободное выражение взглядов.
В первый день каждого лунного месяца императору в сопровождении высших чиновников и советников следует посещать лекции старейшины-ректора в столичной высшей школе. Хуан Цзунси описывает это так: «Старейшина-ректор, обратившись лицом к югу, произносит наставления; Сын Неба располагается среди учеников». Весьма примечательно, что обращенность лицом к югу - каноническая поза императора, т.е. носителя наивысшей власти. Следовательно, в данной ситуации таковым - естественно, на время - становится наставляющий Сына Неба старейшина-ректор. Здесь явно выражено стремление Хуан Цзунси через функции высших должностных лиц как-то ограничить всевластие императора.
В классическом конфуцианстве с самого его возникновения присутствовало подобное стремление, служившее основой для возвеличивания и расширения прав советников-конфуцианцев. По определению Конфуция, идеальный государь, «бездействуя, упорядочивает» Поднебесную. «Бездействие» (увэй) здесь подразумевало отсутствие прагматического вмешательства в заведенный порядок дел, гарантиями нормального хода которого должны были служить прямое духовно-нравственное воздействие государя на народ и правильная деятельность выбранных им достойных министров. В отличие от этой классической конфуцианской теории Хуан Цзунси попытался ввести некоторые ограничители не в «бездействие», а в действия императора.
Хуан Цзунси предлагал обучать сына императора в столичной высшей школе по достижении им 15 лет вместе с детьми высших чиновников (параллелью может служить проект Царскосельского лицея в России начала XIX в.). Цель этого обучения - «знать настоящие и показные свойства людей» и «понемногу приобщаться к труду». По замыслу Хуан Цзунси, руководители низлежащих уровней административной иерархии - чиновники окружного и уездного масштабов должны получать наставления в соответствующих учебных заведениях еще чаще, чем император и его приближенные, а именно два раза в месяц - 1-го и 15-го числа.


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
633
Хуан Цзунси выступал за уравнительное перераспределение земель, восстановление древней системы «колодезных полей» (цзинтянъ), снижение налогов с крестьян и их (налогов) пятиступенную дифференциацию в зависимости от плодородности земли; за то, чтобы не только земледелие, но также торговля и ремесло считались «основным занятием»; за унификацию денежной системы, эмиссию бумажных денег и учреждение банков; за такую систему воинской повинности, при которой каждые 50 человек выставляют одного рекрута, а десять семей снабжают его продовольствием.
Социально-политические, экономические и правовые идеи Хуан Цзунси были подхвачены китайскими реформаторами конца XIX - начала XX в., в особенности Лян Цичао (1873-1929), использовавшими их в борьбе за демократические преобразования в стране.
Попытка синтеза философии, науки и религии: Фан Ичжи
Фан Ичжи (1611-1671) - философ, ученый-энциклопедист, занимавшийся астрономией, филологией, лингвистикой, музыковедением, медициной и другими науками. Он первым в Китае провел терминологическое различение «философии» и «науки» и утверждал единство конфуцианства, даосизма и буддизма. В 1634 г. прибыв в Нанкин, вместе с Хуан Цзунси стал одним из активистов Общества возрождения (Фушэ), унаследовавшего социально-политические установки Дунлиньской школы/академии (Дунлиньдан). В 1640 г. получил ученую степень цзинъъии и должность историографа при академии Ханьлинь.
После утраты империей Мин власти в Пекине в результате нашествия маньчжуров он бежал на юг и, взяв новое имя У Шигун и прозвище Юй-даожэнь (Даос-простак), зарабатывал на жизнь торговлей лекарствами. Когда на юге в г. Чжаоцине провинции Гуандун князь Гуй (Чжу Юлан) провозгласил себя продолжателем династии, правящим под девизом Юн-ли (1647-1661),
Фан Ичжи получил придворный чин в службе обеспечения императрицы и наследника, став также императорским толкователем классики. Однако под давлением всесильного старшего дворцового евнуха Ван Куня сложил с себя полномочия и скрылся на юге в горном районе Гуйлинь, где встречался с крупнейшим философом и ученым того времени Ван Чуаньшанем. После вторжения в 1650 г. маньчжурских войск в провинцию Гуандун Фан Ичжи, чтобы избежать ареста, приняв постриг, стал буддийским монахом и обрел новые имена и прозвища.
Фан Ичжи оставил богатое письменное наследие, представленное такими трудами, как «У ли сяо ши» («Предва¬


634
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
рительные сведения о принципах вещей»), «Тун я» («Проникновение в классику»), «Дун си цзюнь» («Равенство сторон»), «Яо-ди пао Чжуан» («„Чжуан- [цзы]“ под огнем [монаха] Земли Исцеления»), «И юй» («Дополнения „[Канона] перемен“»), «Син гу» («Основа [индивидуальной] природы»), «И гуань вэнь да» («Вопросы и ответы о пронизывании единым»), «Юйчжэ-чжи-чаныни юй лу» («Записи высказываний Мудрого буддийского наставника Простака»), «Фушань цюань цзи» («Полное собрание фушаньских [произведений]»), «Вэй-шэн мэн» («Сон нерожденного») и др.
Важнейшее теоретическое сочинение Фан Ичжи, «У ли сяо ши», по признанию самого автора в предисловии, продолжило труд его учителя Ван Сюаня «У ли со» («Основы принципов вещей»), который, в свою очередь, представлял традицию классификации научных знаний, восходящую к «Трактату обо всех вещах» («Бо у чжи», III в.).
Энциклопедия «У ли сяо ши» из 12 цз. была составлена в 1636 г. и впервые опубликована в период Кан-си (1666 г.). В ней Фан Ичжи не только изложил доступные ему научные сведения в широком диапазоне, включавшем астрономию, летосчисление, географию, минералогию, ботанику, медицину, музыковедение и др., но и предложил классификацию знаний, в самом общем виде разделив их на три сферы: философскую, естественно-научную и управленческую.
Фан Ичжи был знаком с некоторыми научно-техническими достижениями Запада, принесенными в Китай в конце XVI в. миссионерами-иезуитами, самым известным из которых был М.Риччи (1552-1610). Его сподвижник, переводчик и издатель Н.Триго (1577-1628) выпустил в Ханчжоу в 1626 г. справочник для чтения китайских иероглифов «Си жу эр му цзы» («Пособие западных ученых для ушей и глаз»), благодаря которому Фан Ичжи осознал преимущества латинского алфавита для транскрибирования китайских слов. Вероятно, также благодаря знакомству через христианских миссионеров с элементами западной культуры Фан Ичжи первым в Китае выработал на основе категорий «Си цы чжуани» («Предание привязанных афоризмов») терминологическую пару чжи цэ («при- родометрие») - тун цзи («проникновение в исходные импульсы»), функционально аналогичную паре «наука» - «философия». Термины Фан Ичжи не стали стандартными обозначениями науки и философии, которым в современном китайском языке соответствуют биномы кэсюэ и чжэсюэ, но внесли в китайскую культуру новую проблематику. Эти две формы познания он не противопоставлял, а, напротив, тесно связывал как «не вредящие друг другу» и направленные на две стороны единой реальности - ее проявления в виде «тьмы вещей» (ванъ у) и скрытую сущность в виде «духовного света» (ъиэнъ мин). Более того, «природо- метрия включает в себя проникновение в исходные импульсы». Однако при различных подходах может быть нарушена внутренняя гармония этого единого целого. Так, для западных учений характерен дисбаланс в сторону «природо- метрии», лишенной «духовного света», а для китайского «учения о принципе» {ли сюэ) - в сторону «проникновения в исходные импульсы», оторванного от вещей.


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
635
Кроме того, конфуцианцам свойственно самозамыкание в сфере «принципов управления», т.е. административных установлений, юридических законов, педагогических правил и моральных норм. Этой сфере присуще «догматическое изложение учения» (шэ цзяо), которое кардинально отличается от научного исследования природы - «изучения неба и земли» (сюэ тянъ ди). В качестве основания различения того и другого Фан Ичжи привлек категорию мао дунь, имеющую буквальное значение «копье и щит», связанное с притчей из «Хань Фэй-цзы» о торговце, одновременно продававшем всепробивающие копья и непробиваемые щиты, но поставленном в тупик вопросом об их применении друг против друга. В классической китайской философии бином мао дунь выражал идею противоположности, а в современном языке стал логическим термином «противоречие». Фан Ичжи определил догматическое изложение учения как «страшащееся мао дунь», а научное исследование природы - как не смущающееся им («И гуань вэнь да»).
Признание Фан Ичжи допустимости мао дунь прямо вытекало из его общетеоретической позиции, предельно нумерологизированной. Он утверждал, что «совершенномудрые» находили гармонию философии и науки («проникновения в духовный свет и классификации тьмы вещей») в «учении о символах и числах» (сянъиучжи-сюэ), канонически изложенном в «Чжоу и». В терминах этого учения он описывал мироздание: «Великое единое (да и) разделяется и образует великую двойку (да эр), а троица и двоица (санъ лян) благодаря этому применяются в центральной пятерке (чжун у). Поэтому тьмы (вань) и тысячи все троич- ны и пятеричны (сань у), все пронизаны единым. Три учения (сань цзяо) (т.е. конфуцианство, даосизм, буддизм. - А.К.) и сто [философских] школ (бай цзя), созидания и превращения (цзао хуа) и человеческие дела преисполняются тут». Два центральных объекта нумерологии - символы и числа Фан Ичжи считал неизменной основой мировой гармонии: «Символы неба и земли предельно определенны (дин). [Если есть] неопределенность, [то это] пневма (ци) их помрачает. Числа неба и земли предельно определенны. [Если есть] неопределенность, [то это неблаговидные] дела вносят в них смуту» («У ли сяо ши»).
Лежащая в основании мироздания «предельная определенность» (чжи дин), подчиняясь общеметодологическому принципу мао дунь, диалектически «сочетает двойственность и единство» (хэ эр эр и): «внутри двоицы нет не взаимосвязанного, поэтому невозможно отсутствие единства двойственного». В целом это означает, что «все взаимно обусловленное, доходя до предела, обращается в свою противоположность» («Дун си цзюнь»).
В онтологическом плане свою диалектическую установку Фан Ичжи реализовал оригинальным выделением «огня» - центрального среди «пяти элементов» (у син) и тождественного пневме как мировой субстанции: «Огонь и пневма суть единое». Данная идентификация зиждилась на динамическом осмыслении бытия. «Все, что находится между небом и землей, это вещи», к числу которых принадлежат не только орудийные предметы (ци), но и дела (ши), сердца (синь) и само небо с землей (тянь ди). В свою очередь, «все вещи являются таковыми благодаря пневме, и весь [вмещающий их] простор (кун) наполнен пневмой», «пустота (сюй)


636
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
безусловно есть пневма, и наполненные телесные формы (ши сын) также образованы сгущением пневмы», которая, кроме того, обнаруживается в виде света и звука. «Пневма» же обладает динамической природой, поэтому ее тождество с огнем означает, что «всякое движение осуществляется огнем» («У ли сяо ши»).
В гносеологии сциентизм Фан Ичжи проявлялся в критике схоластических тенденций предшествующего неоконфуцианства, акцентуации фактов и логических выводов: «Реальными делами подтверждаются реальные принципы, последующими принципами подтверждаются предшествующие принципы» («Дун си цзюнь»). В социальном аспекте подобный подход выливался в призыв «изучать старину, чтобы разбираться в современности, а не погрязать в ретроградстве, ибо люди древности уступают последующим поколениям» («Тун я»).
В последние годы жизни у Фан Ичжи усилились религиозные настроения, стремление к объединению трех учений на основе признания сущности бытия как «великого единого» (да и) или «истинного единого» (чжэнь и).
После смерти Фан Ичжи, обстоятельства которой пока не вполне ясны, его творчество затянула пелена забвения вплоть до XX в., когда на него обратил внимание один из лидеров реформаторского движения Лян Цичао, усмотревший в нем «почтение к сомнению, почтение к доказательству, почтение к современности». В середине XX в. начало научному изучению наследия Фан Ичжи положил известный китайский историк философии Хоу Вайлу (1903-1987).
Возникновение
новой формы неоконфуцианства: Гу Яньу
В такой же непримиримой оппозиции к маньчжурскому режиму, как и Хуан Цзунси, находился его единомышленник и оппонент Гу Яньу (1613-1682) - один из крупнейших неоконфуцианских мыслителей XVII в., просветитель-патриот и ученый-энциклопедист, положивший начало эмпирико-критическому направлению в идеологии эпохи Цин.
Гу Яньу происходил из знатного рода. Уже в 13 лет обрел первую степень - сюцай и в 1643 г. был приглашен в Государственную академию, рано прославился как литератор и входил в Общество возрождения (Фушэ). Активно боролся с маньчжурскими завоевателями, а после их победы в знак протеста взял псевдоним Яньу- Пламенный Воитель. Он отказался от карьеры при владычестве иноземцев, дважды сидел в тюрьме. Его приемная мать, урожденная Ван, уморила себя голодом в 1645 г. после падения
Г у Яньу


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
637
их родного города Куньшаня (пров. Цзянси), в обороне которого Гу Яньу принимал участие.
Центральное место в творческом наследии Гу Яньу принадлежит своеобразному научному дневнику, над которым он работал более 30 лет и назвал «Записями ежедневных познаний» («Жи чжи лу»). Этот текст был опубликован в 1670 г., но настоящий вид он обрел лишь в посмертном издании 1695 г., осуществленном учеником Гу Яньу Пань Лэем (1646-1708). «Записи» посвящены канонической литературе и эссеистике, управлению и экономике, этике и социальным отношениям, армии и внешним сношениям, астрономии и астрологии, географии, различным текстологическим исследованиям.
Наиболее полно философское и литературное творчество Гу Яньу отражено в «Собрании поэзии и прозы [Гу] Тинлиня» («Тинлинь ши вэнь цзи», 11 цз.).
Неспособность Китая противостоять захватчикам Гу Яньу объяснял порочностью господствовавшей формы неоконфуцианства, в особенности субъективистского учения Ван Янмина, которое квалифицировалось им как закамуфлированный под конфуцианство чань-буддизм. В противовес этому Гу Яньу ратовал за изучение и восстановление «подлинного» конфуцианства («учения совершенномудрых») в древнейшем ортодоксальном истолковании, разработанном в эпоху Хань. Это возрожденное Гу Яньу «ханьское учение» возникло во многом благодаря введению им новых, более высоких стандартов точности и полезности научных знаний. Необходимость эмпирической обоснованности и практической применимости знания в общем онтологическом плане Гу Яньу выводил из того, что «для Пути-дао нет места вне орудий (ци)», т.е. вне конкретных явлений действительности. «Путь-учение {дао) совершенномудрых» он определял двумя формулами Конфуция: «расширение познаний в культуре {вэнь)» и «сохранение чувства стыда в своих поступках» («Лунь юй», VI, 25; XII, 15; XIII, 20), объединяя таким образом гносеологию с этикой. В противоположность Хуан Цзунси в дилемме «законы или люди» Гу Яньу на первое место ставил человеческий фактор: обилие юридических норм пагубно, ибо заслоняет мораль. «Выправления людских сердец и улучшения нравов» можно достичь посредством свободного выражения общественного мнения в виде «чистосердечных обсуждений». По оценке Гу Яньу, наилучшее состояние нравов было в эпоху Восточной Хань (25-220).
Полностью признавая возможность изменения нравов - с легкостью в худшую и с большим трудом в лучшую сторону, Гу Яньу был уверен, что задачу «упорядочения Поднебесной» правителю не следует решать единолично, ибо это может отрицательно сказаться и в моральной, и в правовой сфере. Гу Яньу проводил мысль не только о земном характере власти Сына Неба, ее исконной принадлежности самим подвластным людям, но и о ее определенной ограниченности за счет разделения со всем правящим аппаратом. Традиционное представление о последнем как о части тела императора, о чиновниках - как о его «руках и ногах», представление, позволяющее считать власть императора безграничной, поскольку она уподоблялась власти личности над своим телом, у Хуан Цзунси и Гу Яньу получило противоположную - ограничительную трактовку: была при¬


638
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
знана зависимость целого от частей, а не только частей от целого. Это привело и Хуан Цзунси, и Гу Яньу к убеждению, что частные интересы надо не искоренять, а использовать для общего блага.
Исходя из межличностных, и прежде всего кровнородственных, отношений как основы всей социально-политической структуры, Гу Яньу приблизился к различению понятий «общество» (Поднебесная) и «государство»: «Бывает гибель государства, а бывает гибель Поднебесной. Как же они различаются? Отвечаю: смена династии называется гибелью государства; когда же „положены преграды гуманности и должной справедливости“ и доходит до того, что „ведут зверей пожирать людей и люди готовы пожирать друг друга“, это называется гибелью Поднебесной». Поднебесная первичнее государства, поэтому, ревизуя принцип «Великого учения» («Да сюэ»), умение сохранить Поднебесную считал гарантией умения упорядочить государство.
Политические проблемы Гу Яньу рассматривал не только с правовой и нравственной, но и с экономической точки зрения. Он отстаивал традиционный конфуцианский антимеркантилизм и утверждал, что обогащение людей вызывает в них стремление к разделению власти с правителем. Гу Яньу выступал за активное вмешательство государства в торгово-экономическую сферу, в частности, в противоположность Хуан Цзунси, пропагандировал отказ от великого изобретения китайской цивилизации: бумажных - «мнимых» - денег. Последнее должно привести к повышению стоимости «подлинных» денег, т.е. медных монет и серебряных слитков, а «когда деньги дороги, тогда власть императора прочна». Главную цель он видел не в росте экономического благосостояния, а в укреплении социально-политической стабильности.
Эмпирико-прагматизирующая тенденция:
Ван Фучжи и шкода Янь—Аи
Выдающийся китайский философ-неоконфуцианец Ван Фучжи (Ван Чуань- шань, 1619-1692) родился в интеллигентной семье, с детства отличался недюжинными способностями, в 1642 г. получил среднюю ученую степень цзюй- жэнъ. Дальнейшему развитию его ученой карьеры помешали события, связанные с падением империи Мин. Подобно Хуан Цзунси и Гу Яньу, Ван Фучжи оказывал сопротивление маньчжурским захватчикам. В 1648-1650 гг. он участвовал в деятельности на юге страны антицинского правительства во главе с минским принцем Чжу Юланом (Гуй-ваном). В 1651 г. он вернулся на родину, в провинцию Хунань, и жил там в уединении до конца своих дней.
Спектр его интересов был необычайно широк - это и философия (помимо конфуцианской - даосская и буддийская), и история, и литература, и естественные науки, в том числе начинавшие проникать с Запада. Им написано более ста произведений, из которых до сих пор обнаружено и опубликовано около семидесяти. При жизни мыслитель вообще не публиковался. Первое собрание его


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
639
сочинений увидело свет в 1866 г. под эгидой известного государственного деятеля и мыслителя Цзэн Гофаня.
Важнейшие философско-теоретические сочинения Ван Фучжи: «Чжоу и вай чжуань» («Внешний комментарий к „Чжоуским переменам“», 1656 г.), «Чжоу и нэй чжуань»
(«Внутренний комментарий к „Чжоуским переменам“», 1686 г.),
«Шан шу инь и» («Введение в „Досточтимые писания“», после 1656 г.), «Ши гуан чжуань» («Общий комментарий к „[Канону] стихов“, после 1656 г.), «Ду Сы шу да цюань шо»
(«Пояснения к прочтению „Четверокнижия в великой полноте [изъяснений]“», 1666 г.), «Чжан-цзы Чжэн мэн чжу» («Комментарии к „Исправлению невежественной незрелости“ учителя Чжан [Цзая]», ок. 1680 г.), «Сы вэнь лу» («Записи размышлений и вопросов», до 1680 г.), «Лао-цзы янь» («Раскрытие „Лао-цзы“», 1656-1673), «Чжуан-цзы тун» («Проникновение в „Чжуан-цзы“», 1680 г.), «Сян цзун ло со» («Основы [вероучения буддийской] школы [фа]сян», 1682 г.); общест- воведно-исторические труды - «Хуан шу» («Желтая книга»,
1656 г.), «Э мэн» («Зловещий сон», 1683 г.), «Ду Тун цзянь лунь» («Суждения к прочтению „Всеобщего зерцала [истории]“», 1688 г.), «Сун лунь» («Суждения [об эпохе] Сун», около 1688 г.).
Вслед за сунским неоконфуцианцем Чжан Цзаем (XI в.) Ван Фучжи выдвинул тезис «Великая пустота - единая реальность», согласно которому первооснову мироздания составляет всеобъемлющее вместилище «Великая пустота» (тай сюй), наполненное единой и неуничтожимой субстанцией - «пневмой» (ци), которая, динамически трансформируясь, сгущаясь и разрежаясь, образует все многообразие «тьмы вещей». В противоположность доминировавшей нео- конфуцианской школе Чэн И - Чжу Си, подчеркивая первоосновной характер пневмы, Ван Фучжи утверждал, что без нее ни «принципы» (ли), ни «небо» (iтянъ), ни «сердце» (синь), ни «[индивидуальная] природа» (сип) не существуют. А из имманентно присущей пневме динамичности вытекала критика сформулированного в неоконфуцианстве Чжоу Дуньи (XI в.) принципа главенства покоя над движением. Ван Фучжи признал покой производным от движения: «И движение к покой - оба суть движение», раскрыв механизм их взаимодействия в соотнесении с универсальными мироустроительными силами инь и ян: «В движении рождается ян - это движение движения. В покое рождается инь - это покой движения».
Обосновывая единство и на субстанциональном уровне «пневма-принцип». и на функциональном уровне «движение-покой», Ван Фучжи развил методологический принцип единства противоположностей: «инь и ян не действуют поодиночке между небом и землей», они «постоянно проникают» друг в друга, и в целом «соединение двух [противоположностей] в едином является основой разделения единого на две [противоположности]». Воплощением единства инь и ян как универсальной пары противоположностей выступал Путь-дао.


640
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Чувственные желания и стремление к «пользе/выгоде» (ли) философ определял как начало инь в человеческой психике («сердце»), которое, находясь в неразрывном единстве с началом ян, должно быть ему подчинено. Началом же ян в человеческом «сердце» являются небесные принципы и стремление к «должной справедливости» (и). Считая последнюю «путем», т.е. сущностью (дао) человека, Ван Фучжи все же признавал «пользу/выгоду» «функцией» (юн) человеческого существования.
Таким образом, солидаризуясь с Хуан Цзунси и Гу Яньу в признании «законного» характера частных интересов, желаний и стремлений к «пользе/выгоде», Ван Фучжи видел в государственной власти централизующую и руководящую силу, осуществляющую «генерализацию» (гун) всего индивидуального и эгоистического до уровня всеобщих и альтруистических небесных принципов.
Однако в противоположность указанным мыслителям он акцентировал особый статус верховного носителя этой власти - императора: «правитель - хозяин духов и людей»; «упорядочение Поднебесной - прерогатива Сына Неба». Отсюда следует неприкосновенность высочайшей особы, не подлежащей никакой критике со стороны «простого люда» (ту жэнъ). Соответственно крайне отрицательным было отношение Ван Фучжи к народным восстаниям, поскольку «нет в Поднебесной большего зла, чем убийство подданными своего правителя».
Пропорционально увеличению значимости правителя Ван Фучжи умалял значимость народа: «простой народ - это поток предрассудков, а поток предрассудков - это птицы и звери». Отнести простонародье к животному царству Ван Фучжи позволяла китайская духовная традиция, в рамках которой антропоид- ность определялась культурными, а не биологическими признаками.
На общефилософском уровне Ван Фучжи причислял ничтожных людей, женщин и варваров к категории инь внутри человеческого рода, в обществоведческом аспекте он склонялся к отождествлению и варваров с птицами и зверями. Он указывал, что варвары не знают гуманности и должной справедливости, а признают исключительно силу и, следовательно, не являются людьми. Развитие Ван Фучжи этой древней теории вполне объяснимо конкретными историческими обстоятельствами, стремлением обосновать необходимость бескомпромиссной, не ограниченной обычными морально-правовыми нормами борьбы с иноземными захватчиками. Однако в общефилософском плане данная позиция была отступлением от ранее выработанной в неоконфуцианстве концепции универсальной гуманности, распространяющейся не только на все живое, но и на весь неорганический мир.
Видимо, историческими обстоятельствами был вызван и подчеркнутый антифеминизм Ван Фучжи. За всю историю Китая именно в эпоху Мин наибольшее влияние на государственную власть имели евнухи, составлявшие своеобразную «правящую партию». В значительной мере они и стоявшее за ними «женское начало» повинны во внутреннем разложении государственной власти и конечном крахе могучей державы. Бывший очевидцем трагических результатов преувеличенного воздействия женских чар на политику, Ван Фучжи реши-


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
641
тельно выступал за подчинение силы инь силе ян, за подавление и политической, и правовой активности женщин, которые, по его мнению, как носители животного начала дают первотолчок разрушению общественных устоев.
Выделяется и более общая особенность идеологии Ван Фучжи - эволюционизм, признание исторической изменчивости состояний общества и государства и соответственно правомерности внесения изменений в политические и юридические установления. Ван Фучжи убеждал, что «не бывает раз и навсегда установленных законов», «в Поднебесной есть незыблемые принципы, но нет незыблемых законов». Доведя свой эволюционизм до логического конца, Ван Фучжи пришел к оригинальной мысли о том, что само человеческое тело, в традиционном китайском понимании интегрирующее личность, в течение жизни постоянно умирает и возрождается. Исходя из этой общей предпосылки и последовательного монархизма, он полагал и полезной, и благой более современную систему централизованных округов и уездов (цзюнь сянь), нежели децентрализованных феодов (фэн цзянъ), т.е. выступал как прямой антагонист Хуан Цзунси.
В другом кардинальном пункте теоретической полемики той эпохи - вопросе о приоритете людей или законов - Ван Фучжи, напротив, занимал компромиссную позицию, отстаивая одинаковую важность тех и других и примиряя таким образом Хуан Цзунси с Гу Яньу. Впрочем, он отмечал и естественное первенство человеческого фактора, что вполне согласовывалось с его пониманием роли главного человека- императора как обладателя высшей законодательной, исполнительной и судебной власти. Ван Фучжи считал, что законы должны соответствовать чувствам людей и быть по возможности проще, а наказания - мягче. В частности, он возражал против таких изощренных видов казни, как отсечение головы с ее выставлением на шесте для обозрения, расчленение, разрывание колесницами, мотивируя тем, что к смерти это ничего не добавляет, но зато может повредить нравственным чувствам потомков казненного.
В целом, следуя конфуцианским принципам, Ван Фучжи ставил нравственный закон выше юридического и призывал к их гармонизации, предполагающей, в частности, взаимодополнение благопристойности {ли), т.е. этико-ритуальных норм, и наказаний (син), т.е. юридических санкций. При этом указание на необходимость соблюдать законы и в верхах он сочетал с положением, что «благопристойность не спускается до простых людей», а «наказания не поднимаются до сановников».
Пребывавший в забвении до второй половины XIX в. Ван Фучжи как самый последовательный апологет тотального эволюционизма («в превращениях неба и земли ежедневны обновления») был поднят на щит идеологами китайского реформаторства Кан Ювэем, Лян Цичао и Тань Сытуном, который даже объявил его наиболее выдающейся личностью в истории Китая за последние 500 лет.
Намеченное Ван Фучжи сочетание предельного натурализма с нацеленностью на актуальную проблематику и освоение эмпирических знаний, в чем он был солидарен с Гу Яньу и Хуан Цзунси, в конце XVII - начале XVIII в. нашло свое


642
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
развитие в «школе Янь-Ли» (Янъ-Ли сюэпай), основателем которой стал Янь Юань (1635-1704), а вторым виднейшим представителем - его ученик Ли Гун (1659-1733).
Янь Юань воспитывался приемным дедом, поскольку его отец в 1638 г. был насильно уведен маньчжурскими войсками в Маньчжурию. В 1649 г. в 14 лет Янь Юань женился на 15-летней девушке из рода Чжан, но первоначально воздерживался от брачных отношений, поскольку годом раньше увлекся даосским учением о продлении жизни, основу которого составляет требование беречь сексуальную энергию. В 1653 г. ему пришлось сесть в тюрьму вместо скрывшегося от судебного преследования приемного деда. Он отказался от увлечения даосизмом и перенес внимание на конфуцианство, прежде всего в интерпретации школы Лу Цзююаня - Ван Янмина.
В 1656 г. Янь Юань начал изучать медицину и занялся соответствующей практикой. В 1658 г. он открыл частную школу и написал трактат «Ван дао лунь» («Суждения о Пути-дао государя», 1 цз.), который затем был переименован в «Цунь чжи бянь» («Сочинение о сохранении порядка») и издан в 1705 г. В последующее десятилетие Янь Юань активно изучал неоконфуцианские теории, выдвинутые философами эпохи Сун.
В 1668 г. умерла его приемная бабушка, и он с педантичным рвением предался похоронным и траурным церемониям, сообразуясь в особенности с приписываемым крупнейшему сунскому неоконфуцианцу Чжу Си трактатом «Цзя ли» («Семейная благопристойность»). Однако сопоставление этого текста с исходными конфуцианскими канонами вызвало у Янь Юаня сомнение в его ортодоксальности, что он и выразил в сочинении «Цзюй ю юй цзянь» («Скромные взгляды пребывающего в траурной скорби»).
В этот период началось формирование собственного мировоззрения Янь Юаня, которое нашло отражение прежде всего в двух трактатах: «Цунь син бянь» («Сочинение о сохранении [индивидуальной] природы», 2 цз.) и «Цунь сюэ бянь» («Сочинение о сохранении учения», 4 цз.). В первом он ратовал за чистоту выработанной Мэн-цзы концепции «доброты» (шань) человеческой природы, выступая против распространения на нее сунскими неоконфуцианцами даосско- буддийских влияний, из-за чего «природа пневменной материи» стала трактоваться как источник «зла». Во втором описывал «устои» (дао) образования, господствовавшие в идеализированной древности, от полумифического императора Яо до Конфуция, и проповедовал преимущества практического подхода перед книжным мудрствованием, возобладавшим в последующие времена.
Пагубным он считал превознесение покоя над движением, чрезмерное использование медитативных методов и погружение в оторванные от реальности рассуждения. Следует опираться на опыт обыденной жизни, ибо «Путь-дао не внеположен еде и питью, отношениям между мужчиной и женщиной», a познание и самоусовершенствование должны развиваться от «реального учения» через «реальное практическое усвоение» к «реальным действиям», так как «эффект объяснений ограничен, а эффект практического усвоения не имеет преде¬


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
643
ла». Принятую им ориентацию на «практическое усвоение» через действия и поступки, гармонизирующие дух с телом, Янь Юань запечатлел в 1669 г. в новом названии своей ученой обители - Сичжай (Кабинет Практического Усвоения), ставшем также его прозвищем. Оборотной стороной установки на внешнюю реализацию явилось акцентирование внутреннего самоконтроля, выливавшееся даже в требование блокировки дурной мысли еще до ее зарождения в голове.
В 1679 г. его учеником стал Ли Гун, впоследствии главный интерпретатор философии Янь Юаня и основной автор его жизнеописания «Янь Сичжай сянь шэн нянь пу» («Погодичная биография наставника Янь Сичжая», 2 цз., 1705 г.). В 1682 г. Янь Юань написал свое последнее произведение «Хуань ми ту» («Оклики заблудшим»), которое позднее, в 1705 г., было опубликовано под заголовком «Цунь жэнь бянь» («Сочинение о сохранении человека», 4 цз.). В нем обличался буддизм как «ложный путь», ведущий к бесчеловечности.
В 1685 г., после почти годовых поисков в Маньчжурии, Янь Юань выяснил обстоятельства и дату смерти своего отца и установил мемориальную табличку с его именем на родине предков в уезде Бое. В середине 1696 г. он возглавил Юж- ночжанскую академию (Чжаннань шуюань) в округе Фэйсян, но вскоре здание академии было разрушено наводнением, и Янь Юань вернулся на родину семьи Янь (уезд Бое, совр. пров. Хэбэй), где и скончался в 1704 г.
Общетеоретическую основу мировоззрения Янь Юаня составляет представление о неразрывной взаимосвязи «принципов» (ли) и «пневмы» (ци), причем в этом «слиянии» «пневма» первична, а «принципы» вторичны. Отсюда он выводил, что «без пневменной материи не из чего образоваться [индивидуальной] природе, без пневменной материи не из чего проявиться [индивидуальной] природе». Состоящее из «пневмы» чувственно-материальное существо человека такое же «доброе», как и его «[индивидуальная] природа», в которой заложен рациональный «принцип», ибо «если признать пневму носительницей зла, то и принцип окажется носителем зла, а если признать принцип носителем добра, то и пневма оказывается носительницей добра» («Цунь син бянь», цз. 1).
Здесь традиционный для китайской философии холистический натурализм доведен до логического предела подчеркиванием психосоматической целостности человека - «личность-тело (шэнь) и сердце-психика (синь) в единстве достигают взаимного успеха». Более того, такой человек, синтезирующий в своей «доброй природе» «небесное предопределение» (тянъ мин) с «пневменной основой», становится действенным фактором осуществления не только социокультурных норм и ценностей, но и космического порядка.
Эта апология человеческой витальности привела к отказу от характерного для ортодоксального конфуцианства противопоставления «долга/справедливо- сти» (и) «пользе/выгоде» (ли). Отстаивая единство того и другого, подобно единству «принципа» и «пневмы», Янь Юань переиначил положение Дун Чжуншу (II в. до н.э.): «Ориентироваться на свой долг и не планировать свою поль- зу/выгоду, высветлять свой Путь-дао и не вычислять свои успехи», выдвинув


644
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
противоположный тезис: «Ориентироваться на свой долг и планировать свою пользу/выгоду, высветлять свой Путь-дао и вычислять свои успехи» («Сы шу чжэн и», цз. 1), при этом называя сторонников первого положения «гнилыми конфуцианцами», ведущими людей к слабости, болезням и бездеятельности. Проведение в жизнь его установки, синтезирующей этику с прагматикой, должно было превращать человека из «изменяемого миром» в «изменяющего мир».
Изменять мир Янь Юань предполагал с помощью реставрации трех основ общественного устройства мифологизированной древности - системы «колодезных полей» (цзиитянъ), «феодов» (фэнцзянь) и «учебных заведений» (сюэсяо). Сформулированная как возврат к прошлому, эта программа была нацелена на реформирование современной Янь Юаню действительности путем уравнительного землепользования, ограничения самодержавного правления и ориентации образования на практические нужды.
Ли Гун родился в семье ученого Ли Минсина, у которого и получил начальное образование. В конце 1673 г. женился на сестре близкого друга Янь Юаня - Ва Янцуя (ум. 1699). Однако вскоре овдовел и в 1677 г. вновь вступил в брак, тогда же удачно сдал экзамены на степень сю- цай, но отказался от государственной стипендии, сочтя ее подкупом со стороны захвативших власть в стране инородцев-маньчжуров. В 20 лет Ли Гун написал первое самостоятельное (ныне утраченное) произведение «Цю сяо цзи» («Сборник о стремлении к сыновней почтительности»). В 1679 г. он стал учеником Янь Юаня и в подражание учителю начал вести дневник, легший затем в основу его жизнеописания «Ли Шугу сянь шэн нянь пу» («Погодичная биография наставника Ли Шугу», 1736 г.).
Ли Гун, как и его учитель, занялся медициной и фармакологией, а также стал изучать военное дело, экономику, музыку и этикет, что впоследствии нашло отражение в таких его произведениях, как «Сюэ шэ лу» («Записи об изучении стрельбы из лука», 2 цз.), «Сюэ ли» («Изучение благопристойности», 5 цз.) и др. Из-за стесненных обстоятельств с 1683 по 1708 г. он был вынужден подвизаться в качестве домашнего воспитателя в разных семьях.
В 1689 г. он написал предисловие к трактату Янь Юаня «Цунь син бянь» («Сочинение о сохранении [индивидуальной] природы») и тогда же составил сборник «Сун го цзэ ли» («Правила и нормы осуждения нарушений»). В нем, следуя аналогичному произведению основателя Цзишаньской школы Лю Цзун- чжоу «Цзи го гэ» («Выверение фиксированных нарушений»), он представил классификацию нравственных пороков и дефектов.
В 1690 г. Ли Гун получил следующую ученую степень цзюйжэнь. В 40 лет он вновь женился, но, родив ему двух сыновей, жена умерла. В 1700 г. Ли Гун написал работу о воспитании детей «Сяо сюэ цзи е» («Опыт исследования малого


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
645
учения», 5 цз.), а в 1701 г. издал сочинение о взглядах на образование, изложенных в канонической литературе, - «Шэн цзин сюэ гуй цзуань» («Сводка правил учения из канонов совершенномудрых», 2 цз.) и одно из своих главных произведений, посвященное первому трактату конфуцианского «Четверокнижия», - «Да сюэ бянь е» («Опыт обсуждения „Великого учения“», 4 цз.). Его труд «Ли-ши сюэ юэ лу» («Записи господина Ли об изучении музыки», 2 цз.) был издан известным ученым и писателем Мао Цилином (1623-1716), у которого он изучал музыку в 1697-1699 гг. В 1701 г. Ли Гун выступил с антибуддийским текстом «Ли фо лунь» («Суждения, разоблачающие буддизм») и прочел цикл лекций о втором трактате «Четверокнижия», которые вошли в сборник «Шугу Чжун юн цзян юй» («Лекции Шугу о „Срединном и неизменном“»). После смерти Янь Юаня (1704) Ли Гун воздвиг у него на родине мемориал, а через год составил его жизнеописание - «Погодичную биографию наставника Янь Сичжая».
В 1715-1716 гг. Ли Гун попал под следствие в связи с делом о мятеже, но был оправдан. Более того, он подал прошение об официальной должности ив 1717 г. был назначен смотрителем учебных заведений области Тунчжоу (пров. Чжили, совр. Хэбэй). Вскоре он оставил службу из-за болезни и вернулся на родину. В 1730 г. Ли Гуна пригласили возглавить работу над географическим справочником «Цзи фу тун чжи» («Географическое описание столичной области», 121 цз.), который был издан в 1735 г., а в 1731 г. он написал политический трактат «Ни тай пин цэ» («План великого равновесия»). Предчувствуя кончину, Ли Гун заранее сочинил себе эпитафию и после смерти в 1733 г. неофициально получил имя Вэнь-цзы (Муж Культуры).
В творчестве Ли Гуна большое место занимало комментирование конфуцианской классики. Его разнообразные эссе составили сборник «Чоу ван бянь» («Сочинение, исцеляющее от беспамятства»); созданное им в 1703-1727 гг. вошло в «Шугу хоу цзи» («Последующее собрание [сочинений] Шугу»); наиболее значимые труды включены в «Янь Ли цун шу» («Собрание произведений Янь [Юаня] и Ли [Гуна]»).
В целом мировоззрение Ли Гуна сформировалось на основе взглядов Янь Юаня, согласно которым «принцип» производен от «пневмы». Отрыв неокон- фуцианской школой Чэн И - Чжу Си «принципов» от «дел» и «вещей» он квалифицировал как даосско-буддийскую ересь, погружающую в мистический туман и приводящую к «торжеству пустоты и сохранению безучастности», что исторически обернулось крушением великих империй Сун и Мин под натиском монголов и маньчжуров.
В свою очередь, признание полной посюсторонности «принципов» соответствовало главной установке Янь Юаня на «каноническое упорядочение мира» с помощью практически верифицированного рационального знания: «Если не увидено глазами и не испробовано телом, то как посредством принципа постичь это?» («Лунь сюэ»). Однако в отличие от учителя Ли Гун не ограничивался апелляцией к идеальным образцам древности, а предлагал усваивать современный опыт и даже пропагандировал естественные науки Запада, прежде всего ас¬


646
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
трономию и математику. Напротив, в решении проблемы соотношения «знания» (чжи) и «действия» {сын) Ли Гун вернулся к стандартному, идущему из конфуцианской классики представлению о том, что первое предшествует второму («Да сюэ бянь е», цз. 1; «Лунь сюэ»), тогда как Янь Юань отстаивал их единство, воплощающееся прежде всего в «практическом усвоении».
Полностью соглашаясь с тезисами Янь Юаня о необходимости реставрации древней системы «колодезных полей» и «учебных заведений», Ли Гун корректировал аналогичный тезис о «феодах» и, постулируя необходимость «наличия пищи в каждой семье», призывал к достижению «совпадения службы и учебы, гражданского (вэнь) и военного, чиновника и служащего, армии и народа» («Пин шу дин» - «Выправленная „Книга равновесия“», цз. 3).
Идейная ситуация в XVIII в.:
«сциентизм» Дай Чжэня,
«ересь» Ван Чжуна и «мальтузианство» Хун Аянцзи
В XVIII в. социально-политическая ситуация в Китае стабилизировалась. Маньчжуры, овладев вершиной власти, ее нижележащие уровни делили с национальной правящей элитой, а в культурном аспекте вполне ассимилировались, стремясь быть даже большими патриотами завоеванной страны, чем ее исконные обитатели.
Именно в это время усилиями Цинов достиг апогея культ Конфуция и была проведена колоссальная работа по кодификации конфуцианской традиции. Такая культурная ориентация правительства в сочетании с неослабевавшей жестокостью политического режима и идеологического контроля стимулировали как официальных, так и независимых мыслителей и ученых к погружению в научные, прежде всего исторические, филологические, текстологические, штудии. С одной стороны, это вывело традиционную науку на качественно новый, более продвинутый этап ее развития, для которого характерны методологическая критичность и здравый эмпиризм. Но, с другой стороны, это же обусловило застой общетеоретической, философской мысли.
В обществоведческой области положение усугублялось особо ревностным отношением властей к соблюдению официального канона и вытекающей отсюда реальной опасностью жестокой расплаты за малейшее отступление от такового. Эта обстановка, естественно, не содействовала идейному новаторству, и обществоведческие концепции китайских мыслителей XVIII в. в целом не вышли за границы того круга решений, который очертили их предшественники в XVII в. Более того, соответствующие построения Хуан Цзунси, Гу Яньу, Ван Фучжи, не скованных внетеоретическими обязательствами и в силу обстоятельств сосредоточившихся на проблемах устройства общества и государства, оставались в течение следующего столетия непревзойденными образцами.


Глава 4. Борьба за духовное наследие (XVII—XVIII вв.)
647
Высшим достижением китайской философии в XVTII в. стало творчество Дай Чжэня (1724-1777), лидера одного из двух главных направлений «ханьского учения»
(.ханьсюэ) и ученого (математика, астронома, лингвиста, историка и географа). Он происходил из семьи мелкого торговца и до 9 лет не говорил, но затем стал демонстрировать удивительное знание классики наизусть. Его первое самостоятельное сочинение - «Вычисления счетными палочками» («Цэ суань», 1744 г.), посвященное градуированным «костям» Непера (1550-1617), изобретателя логарифмов. С 1773 г. Дай Чжэнь участвовал в составлении свода классической литературы «Сыку цюаньшу»
(«Полное собрание всех книг по четырем разделам»). В 1775 г. за научные заслуги без экзаменов (которые шесть раз безуспешно пытался сдать) он получил высшую ученую степень цзиныии и звание академика Ханьлинь.
Главные философские сочинения Дай Чжэня - «Значения слов „Мэн-цзы“ в комментариях и свидетельствах» («Мэн-цзы цзы и шу чжэн») и «Обращение к началу добра» («Юань шань»).
Основная тенденция теоретических построений Дай Чжэня - стремление к гармонизации самых общих понятийных оппозиций как отражению универсальной и гармоничной целостности мира. Идущее от «Си цы чжуани» и основополагающее для неоконфуцианства противопоставление «надформенного» Пути- дяо «подформенным» «орудиям» (ци) он истолковывал как временное, а не субстанциальное различие состояний единой «пневмы» (ци): с одной стороны, беспрестанно изменяющейся, «порождающей порождения» (шэн гиэн) по законам сил инь-ян и «пяти элементов» (у син), с другой - уже оформившейся во множество конкретных устойчивых вещей.
Дай Чжэнь выступал против канонизированного неоконфуцианством сунского периода противопоставления «принципов» (ли) «чувствам» (цин) и «желаниям» (юй), поскольку «принципы» неотделимы от «чувств» и «желаний». «Принцип» - то неизменное, что специфично для «индивидуальной природы» каждого человека и каждой вещи, высший предмет познания. В отличие от предшествовавших неоконфуцианцев Дай Чжэнь считал, что «принципы» не присутствуют явно в человеческой психике - «сердце» (<синь), а выявляются с помощью глубинного анализа. Способности людей к познанию он уподоблял огням с разной интенсивностью свечения; эти различия отчасти компенсируются обучением. Философ отстаивал приоритет эмпирико-аналитического подхода как в познании, так и в практике.
В целом же, несмотря на всесилие официоза, в неоконфуцианстве нарастал критический потенциал, примером чему может служить творческая эволюция последователя Гу Яньу, философа, ученого-просветителя, историка и литератора Ван Чжуна (1745-1794). Его философские взгляды отражены главным образом в эссе «Шу сюэ» («Изложение учения», 1792 г.). Ван Чжун стремился переосмыс¬


648
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
лить идейное содержание и историю конфуцианства, критиковал учение о «передаче [ортодоксальной] традиции» {дао тун), выработанное неоконфуцианством эпохи Сун. Главным последователем и интерпретатором Конфуция он объявил не «правоверного» Мэн-цзы, а его антипода Сюнь-цзы, привнесшего в конфуцианство ряд положений легизма. Будучи одним из первых исследователей и комментаторов трактата «Мо-цзы», Ван Чжун стремился доказать «гуманность» моизма и его совместимость с конфуцианством, за что был обвинен в «ереси».
Из мыслителей конца XVIII - начала XIX в. выделяется Хун Лянцзи (1746-1809)- философ, литератор, каллиграф, государственный деятель, ученый, историк, географ и создатель оригинальной демографической теории, предвосхитившей учение Мальтуса. Он происходил из знатной семьи потомственных ученых и чиновников. В 1769 г. получил первую ученую степень сюцай, в 1780 г., после десятилетия неудачных попыток, - вторую степень цзюйжэнъ, а в 1790 г., также после четырех провалов и девяти лет службы секретарем губернатора в Сиани, Кайфэне и Учане, блестяще сдал экзамен на высшую степень цзинъши, и его приняли в академию Ханьлинь. В 1792 г. Хун Лянцзи был направлен инспектором образования в южную провинцию Гуйчжоу, в 1796 г. вернулся в столицу. Был назначен в школу для великих князей и стал наставником принца Ичуня (ум. в 1816 г.). В 1799 г. его удостоили должности официального составителя хроники императора Цянь-луна и профессора Государственной академии.
Однако в октябре того же года, нарушив субординацию, Хун Лянцзи подал принцу Чэну (Юнсину) доклад с критикой злоупотреблений в государственном аппарате, нелестными замечаниями в адрес самого императора и требованием наказаний сторонников недавно казненного всесильного временщика и невиданного коррупционера Хэшэня (1750-1799). После передачи этого доклада молодому императору Цзя-цину Хун Лянцзи был немедленно смещен со всех постов и арестован, затем приговорен к смертной казни, но помилован и сослан на западную окраину- в Или (Синьцзян); путешествие его туда длилось с 26 октября 1799 по 5 марта 1800 г. Весной этого года в центральных районах империи свирепствовала засуха, и император, следуя традиционным представлениям о его мироустрои- тельной силе, молил Небо о дожде и обещал амнистии. Но лишь после того как 26 мая таковую получил Хун Лянцзи, над Пекином разразился обильный дождь.
Хун Лянцзи принадлежит целый ряд историко-краеведческих и географических работ. В 1787 г. он создал обширное географическое описание всей страны «Цянь-лун фу тин чжоу сянь чжи» («Трактат об округах, префектурах, областях и уездах [Китая периода] Цянь-лун»). Им были написаны текстологические сочинения: «Чунь цю Цзо чжуань гу» («Толкование „Вёсен и осеней в предании Цзо“»), «Гунъян Гулян гу и» («Древний смысл [преданий] Гунъяна и Гуляна


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
649
[о „Вёснах и осенях“]»), «Лю шу чжуань чжу лу» («Записи о видоизмененных иероглифах шести категорий») и др. Его поэзия и проза представлены в сборниках: «Цзюаньши гэ цзи» («Собрание лучшей прозы из Дурнишниковой палаты»), «Гэншэн чжай цзи» («Собрание [сочинений] из кабинета Возродившегося»), «Фу цзе сюань цзи» («Собрание [сочинений] из Облепленного моллюсками домика»). Полное собрание его произведений («Хун Бэйцзян и цзи»), включавшее 24 наименования, было издано в 1889 г. в Хубэе его правнуком Хун Юнцинем.
Важнейшее философское сочинение Хун Лянцзи «И янь» («Осмысленные слова»), состоящее из 20 эссе и входящее в сборник «Цзюаньши гэ цзи», было написано в 1793 г. Его пафос - опровержение веры в «навей и духов» (гуй ьиэнь), «бессмертных» (сянь) и бессмертие (чан шэн бу сы), в чем он пошел дальше знаменитого Ван Чуна (I в. н.э.), выступив также против веры в «предопределение» (мин): «У вшей нет предопределения, откуда ему взяться у человека!»
Наиболее оригинальным теоретическим достижением Хун Лянцзи стало выдвижение в этой книге, т.е. на пять лет раньше Т.Мальтуса, принципа постоянного опережения роста численности народонаселения по сравнению с ростом продовольственных, земельных и жилищных ресурсов. Оно не сопровождалось сколь- либо значительными социально-политическими, экономическими или правовыми выводами, хотя китайский мыслитель ясно видел в этом государственную проблему. Традиционные представления о естественно-производительных силах «неба и земли», порождающих людей и не подвластных правителям (император - только «сын Неба», обязанный испытывать к своему «родителю» предельную почтительность), не позволили Хун Лянцзи прийти к, казалось бы, самоочевидному выводу о возможности государственного контроля над рождаемостью.
Глава 5
Поиск новых идей под натиском «западных варваров» (XIX — начало XX в.
)
Духовный кризис в XIX в. и возрождение «учения о канонах в современных знаках»:
Линь Цзэсюй, Гун Цзычжэнь, Вэй Юань
Принципиально новые в сравнении с описанными обществоведческие идеи и теории стали возникать в Китае в XIX в. главным образом благодаря знакомству с соответствующим западным материалом в условиях ослабления изоляционизма и существенного увеличения контактов с внешним миром.


650
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
XIX век в истории Китая был одним из самых драматических в своем новаторстве и новаторским в своем драматизме. Символическое значение имеют события, ознаменовавшие начало и конец этого столетия в стране: оно началось в разгар инициированного буддийской сектой Байляньцзяо («Учение Белого лотоса») мощного народного восстания 1796-1804 гг., а завершилось в заключительный период организованного тайным союзом Ихэтуань («Дружины справедливости и гармонии») еще более грандиозного «боксерского» восстания 1898- 1901 гг. Середина же столь насыщенного историческими перипетиями века отмечена «опиумными» войнами 1840-1860 гг., крупнейшей в мире Крестьянской войной 1850-1864 гг., поднятой тайпинами и подавленной маньчжурским правительством совместно с вооруженными силами западных держав.
Постоянно бурлившую и периодически вскипавшую протуберанцами восстаний огненную подоснову указанных событий составляли три круга фундаментальных проблем: 1) социально-экономический и эколого-демографический кризис; 2) этнокультурные противоречия между основным населением - ханьцами и правившими страной маньчжурами; 3) борьба с постоянной и все более успешной экспансией европейских держав, а позднее - США и Японии.
Общее нарастание кризисных явлений стало главным предметом размышлений китайских идеологов XIX в. Все они, пытаясь найти способы устранения поразившей державу гнили, в первую очередь, согласно многовековой традиции, обращали свой взор к обществоведческой области.
Виднейшими представителями критического направления, сформировавшегося в XVIII в. в «учение о канонах в современных знаках» (цзииъвэньцзин-сюэ), были Линь Цзэсюй (1785-1850), Гун Цзычжэнь (1792-1841) и Вэй Юань ( 1794— 1856). В 1830 г. они основали Сюаньнаньское поэтическое общество, распространявшее реформаторские идеи. При всем относительном радикализме их призывов к «изменению законов» предполагаемые нововведения все же ограничивались сферой политико-правовой реальности и не распространялись на стоявшие за ней основополагающие принципы (дао). Кроме того, сторонники «учения о канонах в современных знаках» стремились связать традиционную науку, где господствовали философия, филология и история, с общей теорией государственного управления, которую Гун Цзычжэнь называл «наукой для востока, запада, юга и севера».
Линь Цзэсюй родился в помещичьей семье, в 1811 г. получил высшую ученую степень цзинъши, был принят в академию Ханьлинь. С 1820 г., находясь на государственной службе, занимал высокие административные посты. В 1838 г., будучи наместником южных провинций Хунань и Хубэй, начал активную борьбу с опиумокурением и опиумной торговлей, основанной на английском импорте. После его док¬
Линь Цзэсюй


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
651
ладов двору указом 31 декабря 1838 г. Линь Цзэсюй был назначен императорским комиссаром по борьбе с опиумной контрабандой и командующим военно- морскими силами в приморской провинции Гуандун, где развернул успешную деятельность. Он обращался с посланиями к английской королеве Виктории, предлагая запретить наркотик на землях Британской империи (1839, 1840 гг.). После начала первой «опиумной» войны (1840-1842) он как сторонник самых решительных мер против англичан и наиболее раздражавшее их лицо был смещен со всех занимаемых постов, в 1842 г. отправлен в ссылку в далекую от побережья область Синьцзян. В 1845 г. Линь Цзэсюя вновь привлекли к государственной службе, а в 1850 г. послали на подавление Тайпинского восстания, но по дороге он скончался. После смерти Линь Цзэсюю оказали высокие почести: присвоили титул Вэньчжун-гун (князь Культурности и Преданности), табличка с его именем появилась в храме прославленных чиновников в Юньнани и Цзянсу, в 1852 г. в его честь возведен храм в Сиани, и два храма посвящены ему в Фучжоу. В постимперский период, в 1929 г., китайское правительство создало в его честь мемориал и объявило 3 июня, когда Линь Цзэсюй впервые приступил к уничтожению опиума, общенациональным Днем запрета опиума.
Будучи активным участником первой «опиумной» войны и вызвавших ее событий, стремясь дать эффективный отпор сначала экономической, а потом военной экспансии иноземцев, Линь Цзэсюй придерживался принципа, согласно которому «необходимо всегда знать положение дел у варваров, знать их слабости и их силу, только тогда можно установить способы контроля над ними», а также «следует научиться искусству врагов, чтобы затем подавить их». Для этого он, вопреки господствовавшим изоляционистским настроениям, «ежедневно заставлял людей разузнавать о делах на Западе, переводить западные книги и покупать их газеты». В итоге он создал новаторский для Китая того времени труд с использованием западных источников - «Сы чжоу чжи» («Трактат о четырех материках», 1840 г.), в котором были приведены данные по истории, географии, политике и праву различных стран мира. Посмертно было издано обширное собрание его социально-экономических и политико-правовых произведений - «Линь Вэньчжун-гун чжэн шу» («Административные документы Линя, князя Культурности и Преданности»).
В основе взглядов Линь Цзэсюя на общество и государство лежала традиционная для Китая концепция мироустроительной силы императора как Сына Неба. Накануне столкновения с Англией в «опиумной» войне он писал в обращении к английской королеве (1839 г.): «Довожу до Вашего сведения, что мой император желает мира и благоденствия как своей, так и другим странам и считает гуманность единственной основой отношений со всеми. Выгоды он готов по справедливости делить со всем миром, а зло - повсеместно искоренить. В заботе о людях он подобен Небу и Земле». Вместе с тем отраженная здесь древняя конфуцианская идея «гуманного правления» вполне сочеталась у Линь Цзэсюя с апологетикой закона о смертной казни не только за продажу, но и за курение опиума.


652
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Следуя традиционным представлениям о вселенской юрисдикции императорской власти и ее этикоритуальной основе, Линь Цзэсюй писал в «Секретном донесении императору» (1841 г.): «Наша династия управляет Срединной империей и чужими народами, опираясь на принципы Яо и Шуня», т.е. на канонизированные конфуцианством моральные установки этих идеальных правителей мифической древности,. Однако, исходя из приоритета этико-ритуальных норм благопристойности (ли), Линь Цзэсюй признавал и необходимость противоположной формы социальной ре- Гун Цзычжэнь гуляции - законов (фа), предполагающих карательные
санкции: «Люди мудрые и добродетельные всегда карали предательство и зло, опираясь на закон, ради счастья грядущих поколений».
В целом взгляды Линь Цзэсюя повлияли на формирование возобладавшей во второй половине XIX в. идеологии «самоусиления» (цзыцян) и «движения за [усвоение] заморских дел» (янъу юнъдун), устремленной на сбалансированное сочетание достижений Китая и Запада, отказ от традиционного изоляционизма, установление общепринятых в мире дипломатических отношений с иностранными государствами.
Единомышленник Линь Цзэсюя, известный философ-неоконфуцианец, ученый и литератор Гун Цзычжэнь родился в семье чиновника и сам также состоял на государственной службе. В 1829 г. он получил степень цзиныии. Общетеоретические взгляды Гун Цзычжэня нашли выражение в ряде небольших произведений, объединенных в несколько сборников уже после его смерти, вызванной потрясением от наступления в Китае «эпохи смуты» и поражениями страны в ходе первой «опиумной» войны.
Гун Цзычжэнь одним из первых в Китае выступил за социально-экономическую и научно-техническую модернизацию страны, ликвидацию устарелых государственных институтов (в том числе экзаменационной системы) и общественных норм (например, бинтования ног у женщин). Главной опасностью он считал разрыв между богатством и бедностью. Идеальное «сбалансированное» распределение благ, по Гун Цзычжэню, подобно справедливой раздаче воды (каждому - по его иерархической норме) и зависит от общественных умонастроений: «Человеческое сердце - корень мирских нравов, мирские нравы - корень государевой судьбы». Вслед за оппонентом Мэн-цзы - Гао-цзы - Гун Цзычжэнь утверждал, что «[человеческая] природа лишена и добра, и недобра». Поэтому «человеческие сердца» могут быть решительно изменены к лучшему и общественные отношения усовершенствованы посредством принципов, изложенных в наборе конфуцианских произведений, определенном «учением о канонах в современных знаках». Изменения в общественной жизни и духовной атмосфере требуют пересмотра социально-экономических и политико-правовых норм. Чем консервативнее были правившие династии, тем скорее они гибли, ибо


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
653
их правители «слепо следовали установлениям основателя династии и боялись вынести эти установления на суд людей». Своевременное реагирование власти на рождаемые жизнью новшества способствует сохранению трона императорской фамилии навечно.
Ближайший сподвижник Линь Цзэсюя и Гун Цзы- чжэня, видный философ-неоконфуцианец, знаток даосизма и буддизма, ученый-энциклопедист, литератор и политический деятель Вэй Юань, следуя семейной традиции, служил чиновником и в 1844 г. получил степень цзиныии. Его взгляды отражены в сборнике эссе «Гу вэй тан цзи» («Собрание [сочинений] из Зала древних сокровенностей», 1878 г., 10 цз.), включающем главное философское произведение Вэй Юаня «Mo гу» («Записки Молчальника [Mo]»).
Вэй Юань писал комментарии к древнекитайской классике, из которых наиболее значительный - «Лао-цзы бэнь и» («Коренной смысл [сочинения] Лао-цзы», 1820-1821 гг.), содержащее оригинальную разбивку текста «Дао дэ цзина» на 68, а не на 81 параграф. Вэй Юань создал также историко-политические и страноведческие труды: «Шэн у цзи» («Записки о священной войне», 1842 г.), «Юань ши синь бянь» («Новая редакция истории [эпохи] Юань», изд. в 1905 г.), «Хай го ту чжи» («Описания заморских государств [с приложением] карт», 1849 г.).
После поражения Китая в «опиумной» войне 1840-1842 гг. Вэй Юань одним из первых выдвинул программу модернизации страны путем заимствования западных научно-технических достижений, прежде всего артиллерии, паровых машин, пароходов, получившую впоследствии название «движение за [усвоение] заморских дел» {янъу юньдун). Утверждая, что в мире нет неизменных законов (фа), Вэй Юань пытался проводить практические преобразования в области ирригации, транспортировки налоговых заготовок, контроля над торговлей солью и т.п., выступал за отмену экзаменационной системы. Он считал практический, прежде всего личный, опыт критерием «истины и лжи», отождествляемых с «пользой и вредом», и заявлял, что без действия не может быть знания.
Философские и социально-политические взгляды Вэй Юаня оказали глубокое влияние на последующее реформаторское движение.
Вэй Юань
Христианизация тайпинами древнего идеала Великого равновесия:
Хун Сюцюань и Хун Жэньгань
Идею «Великого равновесия» ( тайпин) как высшей стадии триадического развития общества, которой предшествуют периоды «Впадения в хаос» и «Подъема к равновесию», в конфуцианстве сформулировал Хэ Сю (129-182). Примерно в


654
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
то же время она легла в основу учения, изложенного в даосском трактате «Тайпин цзин» («Канон Великого равновесия»). Давший название этому тексту социальный идеал предполагал воспроизведение в обществе природной гармонии, уравнительное распределение продуктов труда и равновесие человеческих интересов. Вместе с тем считалось, что подобное благоденствие зиждется на строгой социальной иерархии, воспроизводящей иерархию природных и сверхприродных сил. Данное учение составило идеологическую базу восстания «Желтых повязок» в 184 г. Подобные эгалитаристско-утопические воззрения и нашли продолжение в опубликованном вождями тайпинов программном документе Небесного государства «Земельная система Небесной династии» («Тяньчао тяньму чжиду»).
Главный идеолог и вождь тайпинского восстания Хун Сюцюань (1814-1864) назван первым среди «передовых китайцев», начавших, по определению Мао Цзэдуна, «поиск истины на Западе». Он родился в крестьянской семье, был учителем и четырежды терпел неудачу при попытках сдать экзамены на низшую ученую степень сюцай, открывавшую путь к чиновничьей карьере. Во время одной из поездок на экзамен в Гуанчжоу (Кантон) он познакомился с христианскими миссионерами, которые обратили его в свою веру, а после связанного с болезнью визионерского опыта стал именовать себя братом Иисуса Христа. В 1843 г. он основал идейно направленное против официального конфуцианства, даосизма и буддизма Общество поклонения Богу (Байшандихуэй), в котором объединил своих родственников и земляков, склонявшихся к принятию христианства.
В конце 1850 г. в провинции Гуандун Общество начало мобилизацию своих сторонников на вооруженную борьбу с маньчжурской династией и создание «священных кладовых», т.е. общественных хранилищ, для их снабжения продовольствием и одеждой на основе уравнительных норм. 11 января 1851 г. было официально поднято восстание против царствующего дома Цин и за установление Небесного государства Великого равновесия (Тайпин няньго), давшего название всему движению тайпинов. 23 марта 1851 г. Хун Сюцюань провозгласил себя его вождем - Небесным князем. 19 марта 1853 г. повстанцы захватили Нанкин, который был объявлен центром Небесного государства и переименован в Небесную столицу (Тяньцзин).
В конце мая 1864 г., когда Нанкин уже находился в многомесячном окружении правительственными войсками, Хун Сюцюань выпустил манифест с извещением о том, что собирается вознестись в рай и прислать оттуда небесное воинство на помощь защитникам тайпинской столицы, после чего покончил с собой, приняв яд.
Его основные религиозно-утопические взгляды на общество и государство выражены в многочисленных небольших произведениях: «Поучение об обраще¬
Хун Сюцюань


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
655
нии к истоку Пути-дао и пробуждении мира» («Юань дао син ши сюнь», 1845 г.), «Песнь об обращении к истоку Пути-дао и спасении мира» («Юань дао цзю ши гэ», 1845 г.), «Поучение об обращении к истоку Пути-дао и познании мира» («Юань дао цзюэ ши сюнь», 1846 г.), «Исправление порочного и возвращение правильного» («Гай се гуй чжэн», 1846 г.) и др. В «Поучении об обращении к истоку Пути-дао и пробуждении мира» автор связал христианскую идею надгосударственного единства человечества («града Божия») с ассимилированной конфуцианством и ассоциированной с понятием «Великого равновесия» (тайпин) древнекитайской социально-политической утопией «Великого единения» (датун): «Если рассматривать наш современный грешный мир как состоящий из отдельных частей, то он представляет собой множество различных государств. А если рассматривать его как единое целое, то он представляет собой одну семью. Всемогущий верховный владыка - отец всех людей на этой грешной земле. Он - господин и творец всего, что есть как в нашей стране, так и в чужеземных государствах. Он - защитник и хранитель всего живого как в чужеземных странах, так и в Китае. В Поднебесной все мужчины - братья, все женщины - сестры. Как же могут существовать между ними границы частного? Как же могут появляться у них мысли отнимать [вещи] друг у друга?»
Христианские догматы получили у Хун Сюцюаня весьма своеобразную интерпретацию, во многом обусловленную традиционными верованиями и исторически сложившимися понятиями. В соответствии с бинарной оппозицией инь-ян Бог, именуемый «Верховным владыкой» и «Августейшим верховным господином», наделялся супругой. Признаваясь «единым корнем» всего многообразия человеческих душ, из которого все они возникают и в который возвращаются, он, в согласии с общепринятым мировоззрением, трактовался как носитель «первозданной пневмы». Как и во всей классической китайской философии, у Хун Сюцюаня «Небо и человек едины в пневме», а «небесный Путь-дао», т.е. всеобщий закон, означает «обязательное обращение вещей в свою противоположность по достижении предела». В этом круговращении явлений, предполагающем необходимую смену предельного хаоса порядком, человек - «[самое] ценное между Небом и Землей» благодаря своей созидательной деятельности.
Одним из первых в Общество поклонения Богу вступил двоюродный брат Хун Сюцюаня, Хун Жэньгань (1822-1864), впоследствии вошедший в число ведущих руководителей и идеологов Небесного государства. Подобно Хун Сю- цюаню, он пять раз безуспешно пытался сдать экзамен на степень сюцай, общался с христианскими миссионерами, крестился и проникся глубоким уважением к достижениям западной цивилизации. С началом Тайпинского восстания, скрываясь от властей, Хун Жэньгань в 1852 г. бежал в Гонконг, где нашел приют у западных миссионеров.
В апреле 1859 г. он сумел пробраться в Небесную столицу (Нанкин), где получил титул Ганьского князя (Гань-ван) и назначение на пост главного министра. Летом 1859 г. подал главе Небесного государства пространную запис¬


656
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ку с проектом преобразования Китая, которая была одобрена Хун Сюцюанем и как программный документ тайпинов издана под названием «Цзычжэн синь- пянь» («Новое сочинение в помощь правлению»). В том же, 1859 г. Хун Жэнь- гань произвел реформы календаря и экзаменационной системы в тайпинском государстве. В 1861 г. он опубликовал брошюру «Ин цзе гуй чжэнь» («Герои возвращаются к истине»), в которой преимущества тайпинской идеологии и практики обосновывались в форме бесед с чиновником - перебежчиком из лагеря правительственных сил. Объектом предлагавшихся Хун Жэньганем реформ стал и литературный язык, его планировалось приблизить к разговорному. Шагом в этом направлении явился подготовленный Хун Жэньганем вместе с другим лидером тайпинов, чжуанцем Мэн Шиюном, «Указ о запрещении пустых и вычурных слов» (1861). После самоубийства Хун Сюцюаня 1 июня и падения Небесной столицы 19 июля 1864 г. Хун Жэньгань вместе с новым Небесным князем, старшим 16-летним сыном Хун Сюцюаня, отступил на юг, но в октябре был схвачен правительственными войсками и в ноябре казнен в Наньчане.
В своем основном труде «Новое сочинение в помощь правлению» Хун Жэньгань утверждал, что для общества «главным является создание [правильных] законов и подбор [способных] людей. Использование бездарных людей наносит ущерб законам. Неправильные же законы приносят вред людям. Разве можно при этом быть неосторожным? Для того чтобы упомянутые два фактора (выработка законов и использование людей) могли содействовать, а не мешать друг другу, надлежит их уравновесить соответствующим образом в государственном законодательстве. Если попытаться выделить основные средства достижения этого, их будет примерно три: 1) изменение старых обычаев при помощи новых; 2) изменение старых законов при помощи новых; 3) воспитание людей при помощи наказаний. Помимо всего этого необходимо также, чтобы тот, в чьих руках находится осуществление перечисленных трех положений, сам заботился об их распространении путем личного примера, искренне стремился внедрить их в жизнь. Тогда низы окажутся столь же послушны тем, кто стоит наверху, как трава послушна ветру, и будут подражать им во всем. В противном же случае новые законы породят новые пороки, которые впоследствии будут умножены путем подражания и будут распространяться до тех пор, пока не приведут к открытой смуте».
Будучи одним из наиболее просвещенных вождей тайпинов, Хун Жэньгань настаивал на том, что «для государства первично законодательство», которое в свою очередь должно иметь теснейшую связь с «путем мира и сердцем человека». Зная о положении дел в Англии, Франции, России, других странах Запада, он заключил, что хорошее законодательство не только защищает государство от правонарушений, преступлений и смуты, но и способствует его усилению и общему процветанию. Призывая перенимать позитивный западный опыт, китайский мыслитель придавал первостепенное значение социально-политической функции системы массовых коммуникаций. В связи с этим он выступал за раз¬


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
657
витие прессы, сети почтовых станций, сухопутного и водного транспорта, дорожного строительства и т.п. О той выдающейся роли, которую Хун Жэньгань отводил передаче информации в системе властных отношений, свидетельствует первый же пункт предлагавшихся им конкретных мероприятий: «Вся власть в отношении великого и малого, сверху донизу должна быть единой. И двор, и народ должны одинаково уважать ее, и она должна доходить до народа. Мнение народных низов должно доходить до людей, стоящих наверху, чтобы между верхами и низами установилось взаимное понимание и были устранены те, кто ставит этому преграды и занимается злоупотреблениями. Самым лучшим средством для достижения этого является организация продажи газет и установление ящиков для тайной подачи прошений».
Более того, эту стихийную информационную службу тайпинский законотворец решил укрепить введением особого надзорного института: «Следует в каждой провинции назначить чиновника-корреспондента, который будет исполнять свои обязанности, не пользуясь административной властью... Обязанность чиновника-корреспондента будет заключаться в собирании сведений из газет как внутренних, так и внешних и имеющих издательский штамп и доведении всех интересных сообщений до высочайшего сведения».
Хун Жэньгань предлагал также провести ряд репрессивных мер: запретить употребление опиума, вина и табака; закрыть буддийские и даосские монастыри, вернуть к мирской жизни монахов, а их книги сжечь; упразднить уличные зрелища, буддийские посты и даосские церемонии; положить конец деятельности гадалыциков-геомантов; искоренить «вредные», т.е. нерегламентированные властью, учения.
Эффективность административного контроля на низовом уровне в этом военно-крестьянском государстве Хун Жэньгань полагал обеспечить учреждением должности сельского старосты, выполняющего функцию судьи и распоряжающегося солдатами сельской стражи. Наряду с другими гуманными предложениями типа запрета родителям топить своих детей и продавать их в рабство он подверг важной ревизии китайскую правовую традицию коллективной, и в частности семейной, ответственности предписанием «строго различать отношение к преступнику и к его семье».
Признавая, что из-за своей ксенофобии Китай «уподобился тяжелобольному, у которого произошла закупорка кровеносных сосудов и в организме прекратилось кровообращение», Хун Жэньгань верил в спасительную силу христианства и считал, что для оздоровления страны «вначале нужно осуществлять воспитание людей при помощи десяти заповедей и лишь потом прибегать к помощи государственных законов».
Основное историческое значение творчества Хун Жэньганя состоит в том, что он одним из первых в Китае разработал относительно целостную программу перевода страны на принципиально иной, вестернизированный (капиталистический) путь развития.


658
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Начало «поиска истины на Западе»:
Ван Тао, Чжэн Гуаньин, Янь Фу
Тайпинское восстание вызвало сочувственный отзыв у философа, политического мыслителя, ученого, общественного деятеля и основоположника современной журналистики в Китае - Ван Тао (1828-1897).
Получив конфуцианское образование, в 17 лет он удостоился первой ученой степени сюцая. В 1849 г. прибыл в Шанхай и работал в английской церковной типографии, в течение 13 лет сотрудничал с европейскими миссионерами. Во время Тайпинского восстания, идеология которого включала интерпретацию христианского вероучения, Ван Тао написал письмо его руководителям, был сочтен «неблагонадежным» и перебрался в Сянган (Гонконг). В 1862-1873 гг. был помощником крупнейшего переводчика канонической китайской литературы на английский язык Дж.Легга и написал комментарии к классическим конфуцианским сочинениям «Ши цзину», «Чжоу и», «Ли цзи». 1867-1870-е годы Ван Тао провел в Англии, затем посетил Францию и Россию, в 1880 г. - Японию, в последние годы жизни руководил Школой естественных наук в Шанхае. В 1874— 1884 гг. он издавал в Сянгане одну из первых в Китае частных газет - «Сюнь- хуань жибао» («Периодическая ежедневная газета»). Его философские и общественные взгляды выражены в «Таоюань вэнь лу вай бянь» («Внешняя часть собрания прозы [Ван] Таоюаня», 1882 г.) и в двух собраниях писем: «Таоюань чи ду» («Письма [Ван] Таоюаня», 1886 г.), «Таоюань чи ду сюй чао» («Продолженное воспроизведение писем [Ван] Таоюаня», 1889 г.).
Как идеолог реформаторского движения и пропагандист «самоусиления» страны с помощью западных научно-технических и социально-политических достижений, Ван Тао полагал, что соответствующие этим достижениям идеи содержатся в классических памятниках древнекитайской философии. Ратуя за постепенные изменения в обществе, он считал неизменными конфуцианские принципы и признавал идею «предопределения» (мин).
В 1861 г., после сокрушительного поражения Китая во второй «опиумной» войне, в Пекине был создан специальный орган для общего руководства внешними сношениями - Главное управление иностранных дел (Цзунли гэго шиу ямэнь, сокр. Цзунли ямэнь), которое возглавлял сводный брат императора Сянь-фэна (прав. 1850-1861) великий князь Гун (Гун-циньван, Исинь, 1832-1898). В состав Главного управления входили высшие сановники, число которых в дальнейшем колебалось от 9 до 11 человек. Почти все они одновременно занимали и другие ответственные посты в правительственных учреждениях, благодаря чему данная канцелярия приобрела черты государственного совета.
Ван Тао


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
659
Впоследствии аппарат Главного управления иностранных дел был разбит на пять отделов: Англии, Франции, России, США и морской обороны. Причем в русском отделе занимались также делами Японии, а в американском - Германии и некоторых иных европейских стран.
После смерти Сянь-фэна к власти пришла правительственная группировка во главе с матерью нового малолетнего императора Тун-чжи (прав. 1861-1875) императрицей Цыси (1835-1908) и великим князем Гуном. Она начала проводить политику «самоусиления», предполагавшую отказ от традиционного изоляционизма и установление общепринятых в мире дипломатических отношений с иностранными государствами. В Пекине была открыта школа иностранных языков для подготовки детей из привилегированных семей к службе в сфере дипломатии, политики и юриспруденции. Вместе с тем курс «движения за [усвоение] заморских дел» (янъу юньдун) сопровождался усилением военно-полицейского и идеологического контроля, что явилось естественным следствием подавления народных восстаний и мерой по их предупреждению.
В 70-е годы XIX в. к агрессивным действиям против Китая европейских держав и США присоединилась Япония, быстро развивавшаяся и усиливавшаяся после реформ 1868 г. В результате катастрофических для Срединной империи войн - с Францией (1884-1885) и Японией (1894-1895), а также захватов китайских территорий этими и другими экспансионистскими государствами политика «самоусиления» потерпела крах, и ее сменило «движение за реформы» (1895— 1898).
На фоне общенародного недовольства положением в стране новое поколение интеллигенции, в той или иной мере познакомившейся с достижениями мировой культуры, начало выдвигать реформаторские лозунги, выступая за введение западной парламентской и правовой системы. Одним из провозвестников этих умонастроений стал видный сановник Чжэн Гуаньин (1842-1922). Родился он в семье школьного учителя, но сам после неудачи на экзамене в 1858 г. предпочел классическому образованию изучение английского языка и торгового дела, для чего отправился в Шанхай. Там познакомился со знаменитым миссионером англичанином Дж.Фрайером (Fryer, кит. Фу Ланья, 1839-1928). Прибыв в Китай в 1861 г., он занимался пропагандой западных научных идей и переводом соответствующей литературы, был связан с китайскими реформаторами, впоследствии, в частности, с Тань Сытуном. В Шанхае Чжэн Гуаньин работал в английской торговой фирме, в пароходной компании, занимался предпринимательской деятельностью.
В 1879 г., внеся пожертвования в связи со стихийными бедствиями, Чжэн Гуаньин получил ранг правителя округа. С начала 80-х годов благодаря покровительству крупного сановника и идеолога обновленческого «движения за [усвоение] заморских дел» Ли Хунчжана Чжэн Гуаньин руководил Шанхайским машинно-ткацким управлением, Китайским коммерческим пароходным обществом, Шанхайским телеграфом, Ханьянским металлургическим заводом. Принимал участие во франко-китайской войне (1884-1885), приобретая в Гонконге


660
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
оружие для китайской армии и ведя переговоры с правителями Аннама и Сиама с целью удержать их от поддержки Франции. В 1904-1905 гг. Чжэн Гуаньин стал одним из организаторов антиамериканского бойкота. Он активно занимался публицистикой и, редактируя первые статьи Сунь Ятсена, содействовал их публикации в шанхайских газетах.
Чжэн Гуаньин оставил большое литературное наследие. В 1862 г. он выпустил сборник своих газетных статей «Цзю ши цзе яо» («Раскрытие главного для спасения мира»), переизданный в Японии. В 1871 г. книга увидела свет в Гонконге уже под новым названием - «И янь» («Слова перемен») и широко разошлась также в Японии и Корее. В дополненном виде она была опубликована в 1893 г. под названием «Шэн ши вэй янь» («Слова об опасности в век процвета- ния»/«Предостерегающие речи в век процветания»). Издание этой главной книги Чжэн Гуаньина было санкционировано двором, и приказом императора Гуан- сюя чиновникам предписывалось ее обязательное чтение. В качестве приложений в нее были включены материалы о западных странах и статьи таких известных идеологов «движения за [усвоение] заморских дел», как Чжан Чжидун, Сюэ Фучэн и др. В дальнейшем появилось и продолжение этой книги - «Шэн ши вэй янь хоу бянь» («„Слова об опасности в эпоху процветания“ в последней редакции»).
Ее теоретическое ядро составляет раздел «Дао ци» («Путь-дао и орудийные предметы»), где с помощью цитат из конфуцианской и даосской классики утверждается, что «вещи рождаются из пневмы, а орудийные предметы происходят из Пути-дао». Для каждой вещи Путь-дао представляет собой «корень» и «начало», а орудийный предмет - «верхушку» и «завершение». Взаимосвязь того и другого носит диалектический характер, обобщенно выраженный категорией «середина» (чжун), что было изложено в конфуцианских канонах, прежде всего в «Да сюэ» и «Чжун юне».
Духовная традиция «Великого Пути-дао», идущая от «совершенномудрых» правителей мифической древности, была зафиксирована Конфуцием. Но в эпохи Цинь и Хань начался процесс искажения и утраты древней мудрости, в особенности из-за расщепления духовного единства «тремя учениями», т.е. конфуцианством, даосизмом и буддизмом, уже не ведавшими, что такое «середина». Западу «Великий Путь-дао» был неведом, хотя приближением к нему явилась проповедь Иисуса Христа, тоже искаженная и по-разному перетолкованная его последователями, во что свою лепту внесли опять-таки буддизм, даосизм и мусульманство. Вместе с тем на Запад проникло и древнее китайское «учение об именах и вещах, символах и числах». И пока Китай занимался изучением «корня», «принципов» и «пустоты», Запад сконцентрировал внимание на «верхушке», «материи» и «реальности», что позволило ему в развитии техники опередить Китай.
Западный путь познания с помощью естественных наук - «расширяющий» и осуществляющийся в «орудийных предметах»; китайский путь «проникновения» в «основы Неба и человека» - «стягивающий» и осуществляющийся в сфере Пути-дао. Однако то и другое взаимосвязано. Ныне Запад начал «возвра-


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
661
щение от внешнего к срединному», «от расширения к стягиванию», что обусловило стремление всех стран к Китаю как мировому центру - Срединной земле.
А через несколько сотен лет вообще исчезнет многообразие вер и учений и вновь восторжествует правильная линия, намеченная Конфуцием и Мэн-цзы.
В социальном плане Чжэн Гуаньин, критиковавший политику «самоусиления», предполагавшую заимствование у Запада лишь технических и военных достижений, настаивал на том, что «торговая борьба является главенствующей, а военная - второстепенной», и призывал изучать не только прикладные аспекты западной цивилизации, но и такие ее сущностные установления, как парламентаризм и демократия. Он доказывал изменяемость законов, ратуя за социально-политические реформы и введение конституционной монархии по английскому образцу с двухпалатным, избираемым всеобщим голосованием парламентом. Необходимость учреждения парламента Чжэн Гуаньин стал обосновывать первым среди китайских реформаторов, посвятив этой проблеме главу «Парламент» в книге «Слова об опасности в век процветания». Вторая по значимости задача после изучения канонической литературы - изучение политикоправовых законов. Третья задача - изучение «стратагем» как принципов поведения людей, четвертая - изучение медицины.
В сочетании с сохранением общественных устоев, унаследованных от древних совершенномудрых правителей, реализация этой программы должна была привести к торжеству принципа «господства справедливого государя над деспотом», «возвращению гуманности на [территорию меж] четырех морей» и «великому единству» в мире под эгидой правящего из центра земли, наделенного «небесной мудростью» китайского императора.
Пальма первенства в адекватном ознакомлении соотечественников с достижениями западных наук в понимании общества и государства принадлежит Янь Фу (1853-1921). Он родился в семье потомственного сельского врача. После смерти отца из-за отсутствия материальных средств Янь Фу поступил на казенный кошт в мореходное училище при Фучжоуской судоверфи, где преподавались естественные науки и иностранные языки (английский и французский). Окончив его в 1871 г. с отличием, Янь Фу плавал на военных кораблях в Японию, Сингапур, Малайю, Филиппины, а в 1876 г. был отправлен на учебу в Англию, где через два с половиной года получил высшее техническое образование. Там он познакомился и сошелся в позитивном взгляде на Запад с известным сановником и ученым (имевшим степень цзиныии) Го Сунтао (1818-1891), который возглавлял первое китайское посольство в Великобритании (с 1876 г.) и по совместительству - во Франции (с 1878 г.).
По возвращении на родину в 1879 г. Янь Фу преподавал в Фучжоуском мореходном училище и созданном в Тяньцзине Ли Хунчжаном Бэйянском военно¬
Я»
Янь Фу


662
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
морском училище, которое возглавил в 1890 г. В 1896 г. он стал руководителем Бюро русского языка, готовившего переводчиков.
Потрясенный сокрушительным поражением Китая в войне с Японией ( 1894— 1895), Янь Фу активно включился в общественную деятельность. Первое же публицистическое выступление принесло ему широкую известность. В 1895 г. в тяньцзиньской газете он напечатал серию из четырех острых политикофилософских статей: «О стремительности перемен в мире», «Обращение к источникам могущества» (в ином русском переводе - «Источники силы»), «Окончательное суждение [о путях] спасения от гибели», «Опровержение Хань [Юя]», в которых, открыто порвав с конфуцианской традицией, обратился к «поиску истины на Западе» (выражение Мао Цзэдуна).
В своих публицистических работах Янь Фу первым со всей определенностью выдвинул задачу национального спасения и выживания и предложил ее решение с позиций социал-дарвинистского эволюционизма. Признавая «государство подобным организму», а «политические мероприятия подобными растениям», Янь Фу стал трактовать жизнь общества в категориях борьбы за существование и естественного отбора. Источником исконной свободы государства и человека он считал природу - Небо (тянь). Классическую формулу Мэн-цзы: «Народ первостепенно ценен... правитель - третьестепенен» («Мэн-цзы», VII Б, 14) Янь Фу истолковывал в духе теории «общественного договора» Ж.-Ж.Руссо: «Правители и чиновники, наказания и войска появились после того, как возникла необходимость защищать народ. Народ стал нуждаться в защите потому, что были насилия, вымогательства и бедствия. Насилия же, вымогательства и бедствия объяснялись тем, что культура не распространялась и не все следовали добру. Таким образом, правители существуют потому, что в Поднебесной существует зло; их появление отнюдь не было связано с возникновением в Поднебесной добра».
Отношения типа «государь-подданные» порождены суровой необходимостью и отличны от свободного развития Пути-дао, но потому они и не вечны. Однако время безгосударственного самоуправления еще не настало не только в Китае, но и в «образцовых» западных государствах, где, по мнению Янь Фу, «из важных вопросов государственного значения семь десятых решает сам народ, а три десятых - правительство; из последних наиболее важными являются применение наказаний и руководство армией».
Процветание и могущество Запада Янь Фу связывал с принятием и развитием там «общих принципов» равенства, свободы, народного суверенитета и демократии. Но «одними политическими мерами... нельзя добиться успеха в управлении [государством]», ибо «бедность и богатство, сила и слабость, порядок и смуты в государстве определяются физическими, умственными и нравственными качествами его народа». Поднять же моральные качества китайцев, по Янь Фу, могло лишь пробуждение любви к родине. На вопрос, как этого добиться, он отвечал: «Нужно учредить в столице парламент и повелеть по всей Поднебесной провести публичные выборы правителей уездов и областей».


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
663
Для пропаганды своих взглядов Янь Фу в 1897 г. начал выпускать в Тяньцзине газету «Говэньбао» («Вестник оглашаемого в стране»), но после поражения реформаторского движения в 1898 г. она была закрыта. Сам он в краткий период торжества реформаторов активных действий не совершал, хотя и удостоился аудиенции у императора Гуан-сюя.
Впоследствии Янь Фу занимал руководящие посты в системе просвещения, был директором высшего педагогического училища в Аньцине (пров. Аньхуэй), в 1909 г. добился степени цзиныии, а в 1911 г. получил звание штабного офицера военно-морских сил 1-го ранга. В 1905 г. в Лондоне он встретился с Сунь Ятсе- ном, но к Синьхайской революции 1911 г. отнесся враждебно, полагая китайский народ духовно не готовым к восприятию республиканского строя. Эта позиция сблизила его с Юань Шикаем, в канцелярии которого в 1913-1916 гг. он подвизался в качестве дипломатического и юридического советника и которому идеологически содействовал в подготовке монархического переворота (1915 г.).
После провала этой акции Янь Фу отошел от политики и стал все больше трансформироваться из глубокого критика конфуцианских ценностей в их ревностного апологета. Поэтому в 1919 г. во время «движения 4 мая» он выступил за сохранение духовных традиций и против замены письменно-литературного языка (вэньянь) разговорным (байхуа). Сам он оказался последним классиком перевода западных текстов на вэньянь.
В последние годы жизни Янь Фу впал в меланхолию, утратил интерес к «чтению некогда любимых книг по философии и истории и потерял вкус к обсуждению текущих событий», что также усугублялось многолетней астмой и злоупотреблением опиумом.
Крупнейшим вкладом Янь Фу как в современное ему реформаторское движение, так и в китайскую культуру в целом явилось то, что в своих стилистически блестящих и теоретически продуманных переводах он впервые познакомил китайское общество с произведениями обществоведческой и научной мысли Запада: «О духе законов» Ш.Монтескье, «Исследование о природе и причинах богатства народов» А.Смита, «Эволюция и этика» Т.Гекели, «Система логики силлогистической и индуктивной» Дж.С.Милля.
Провал традиционалистской модернизации и конфуцианские реформаторы:
Кан Ювэй, Аян Цичао, Тань Сытун
Лидером движения за реформы, начавшим «поиск истины на Западе» во многом благодаря переводам Янь Фу, стал выходец из интеллигентной помещичье- чиновничьей семьи, возводившей свою родословную к концу II тыс. до н.э. и насчитывавшей 13 поколений ученых, - Кан Ювэй (1858-1927).
С детства он проявил экстраординарные умственные способности. В 11 лет после смерти отца оказался на попечении деда, начальника областного департа¬


664
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
мента просвещения, и под его руководством получил традиционное домашнее образование; с 19 лет учился у Чжу Цыци (1807-1881), известного каноноведа, знатока неоконфуцианства и сторонника школы Ду Цзююаня - Ван Янмина; в 21 год после длительной медитации прозрел в себе «совершенномудрие». С молодых лет изучение классического конфуцианства и неоконфуцианства он сочетал с глубоким интересом к буддизму и западным естественным наукам.
В 1879 г. Кан Ювэй впервые посетил Гонконг, после чего начал активно штудировать литературу о странах Запада. В 1882 и 1888 гг. он не сумел сдать экзамен на вторую ученую степень цзюйжэнь. В 1884-1885 гг. создал основу своего главного труда «Датун шу» («Книга о Великом единении»), содержащего идеи конфуцианизированной коммунистической утопии, но по цензурным соображениям не решился на публикацию. В 1888 г., будучи вольнослушателем столичной академии Гоцзыцзянь, он направил первый (не достигший адресата) меморандум императору Гуан-сюю с программой социальных реформ, предполагавшей введение парламентаризма.
В 1889 г. Кан Ювэй вернулся в провинцию Гуандун, где в 1891 г. издал книгу «Синьсюэ вэй цзин као» («Исследование поддельных канонов синьского учения»). В ней он выступил против «школы канонов в древних знаках» (гувэнь- цзин-сюэ) и ее ведущего представителя Лю Синя (I в. до н.э. - I в. н.э.), который в переломную эпоху Синь добился официального признания своей версии канонических конфуцианских текстов, написанных «древними знаками», т.е. иероглифами, использовавшимися до реформы письменности 213 г. до н.э. при династии Цинь. Доказывая поддельный характер классики в версии «школы канонов в империи древних знаков», или «синьского учения», Кан Ювэй предстал апологетом противостоявшей ей «школы канонов в современных знаках» (цзиньвэнь- цзин-сюэ), опиравшейся на конфуцианскую классику, написанную реформированной иероглификой. У истоков этого учения стоял Дун Чжуншу (И в. до н.э.), оно нашло продолжение в творчестве Хэ Сю (II в. н.э.), в XVIII в. его возродил Чжуан Цуньюй, в XIX в. развили сначала Лю Фэнлу (1776-1829), Линь Цзэсюй, Гун Цзычжэнь, Вэй Юань, а затем Ляо Пин (1852-1932) и Кан Ювэй.
Согласно Кан Ювэю, Конфуций был не пересказчиком взглядов древних «совершенномудрых», а оригинальным социальным философом и основоположником новой религии, т.е. не просто мудрецом, но и святым, установившим «совершенномудрый закон изменения правления», что нашло отражение в канонах, написанных «современными знаками», но было фальсифицировано Лю Синем в угоду Ван Ману, основавшему «фальшивую» империю Синь. В этих построениях конкретная текстология сочеталась с вольным изображением Конфуция в духе реформаторской идеологии самого Кан Ювэя. Официальные круги восприняли книгу как крамолу и добились императорского указа о сожжении печатных
Кан Ювэй


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
665
досок с ее текстом и запретить ее распространение. Следующий труд Кан Ювэя, реконструировавший «подлинное» конфуцианство как протореформаторство, - «Кун-цзы гай чжи као» («Исследование [учения] Конфуция об изменении правления»), был написан в 1892 г., а опубликован в 1913 г.
В 1891 г. в Гуанчжоу Кан Ювэй создал частную школу, в которой преподавание конфуцианских дисциплин сочеталось с буддизмом, даосизмом, естественными и гуманитарными науками Запада. В 1893 г. он получил вторую ученую степень цзюйжэнь. В 1895 г., прибыв в Пекин для сдачи экзаменов на высшую степень цзиныии, он возглавил спровоцированное поражением страны в японокитайской войне 1894-1895 гг. движение собравшихся в столице соискателей- более 1200 обладателей степени цзюйжэнь. Они направили императору составленный Кан Ювэем и его учениками Лян Цичао и Май Мэнхуа (1875-1916) «Коллективный меморандум» в 10 тыс. слов с предложением реформ, включавших, в частности, активное привлечение на службу китайских эмигрантов, проживающих за границей, перенесение столицы из Пекина в более древнюю Сиань, выпуск госбанком бумажных денег, чеканку разменной монеты, создание государственной почтовой системы, превращение конфуцианства в полноценную общегосударственную религию и формирование при императоре выборного совещательного органа.
В 1895 г. Кан Ювэй получил ученую степень цзиныии и стал делопроизводителем в Приказе общественных работ в Пекине. Он начал издавать единственную в столице неофициальную газету на китайском языке и открыл Общество науки об усилении [государства] (Цянсюэхуэй). Однако в 1895 г. и то и другое подверглось запрету, и Кан Ювэй был вынужден вернуться к педагогической работе в провинции. В 1898 г. он возобновил свою активную политическую деятельность, образовав в столице сначала вместе с земляками-гуандун- цами Гуандунское научное общество (Юэсюэхуэй), а затем всекитайское Общество защиты государства (Баогохуэй). С тезисом «Изменение - это Путь-дао Неба» Кан Ювэй в докладах на высочайшее имя (всего их было семь) рекомендовал повторить опыт японской «революции Мэйдзи» и реформ Петра I. Среди разрабатывавшихся им грандиозных проектов переустройства Срединной империи был план переселения китайцев в Бразилию для основания ими там Нового Китая.
16 июня 1898 г. Гуан-сюй назначил Кан Ювэя прикомандированным секретарем Главного управления иностранных дел с правом непосредственного доклада императору и принял его предложения, отразив их в указе. Кан Ювэй предполагал отменить традиционную систему экзаменов на ученые степени, создать университет в Пекине и учебные заведения западного образца в провинции, учредить принятие государственного бюджета, провести модернизацию армии и флота, преобразование административной системы.
Конец этой реформаторской деятельности положили предательство генерала Юань Шикая и дворцовый переворот вдовствующей императрицы Цыси, отправившей императора под домашний арест и узурпировавшей власть.


666
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Кан Ювэю, приговоренному к смерти, удалось скрыться с помощью англичан в Гонконге, но все его книги, рукописи, печатные и архивные материалы специальными указами предписывалось уничтожить.
Следующие 16 лет Кан Ювэй провел в эмиграции. Продолжая возлагать надежды на Гуан-сюя, в 1899 г. в Канаде он основал Партию защиты императора (Баохуандан). После падения империи в 1911 г. Кан Ювэй выступал за ее восстановление на конституционной основе и участвовал в провалившихся попытках осуществить это в 1917 и 1924 гг. В опубликованном в 1915г. проекте первой конституции Китайской Республики провозглашалась институциализа- ция конфуцианства как государственной религии, но эта конституция не была принята. В конце жизни он оказался всеми покинут, и в разочаровании от неуспеха грандиозных замыслов сам стремился отрешиться от мира в «небесном странствии», но умер от пищевого отравления в Циндао в марте 1927 г.
Основная проблема, над которой всю жизнь бился Кан Ювэй и которая стала камнем преткновения для всех китайских мыслителей конца XIX - начала XX в., - модернизация страны при сохранении ее культурной идентичности. Кан Ювэй искал аналог западной теории социального прогресса в классической конфуцианской литературе, и основным видом творчества для него стали комментарии к ней.
Главная теоретическая работа Кан Ювэя - «Книга о Великом единении» («Датун шу», 1884-1902) в XIX в. оставалась известной лишь узкому кругу единомышленников автора и была опубликована только после Синьхайской революции 1911 г. Давшую название книге утопическую концепцию общества Великого единения (датун) Кан Ювэй почерпнул из гл. 9 конфуцианского канона «Ли цзи» («Записки о благопристойности»). В этом тексте устами Конфуция описываются два состояния общества: прежнее идеальное - Великое единение {датун): «Когда действовал Великий Путь-дао, Поднебесная принадлежала всем», и современное приемлемое - Малое процветание (сяокан): «Ныне, когда Великий Путь-дао уже скрылся, Поднебесная принадлежит [отдельным] семьям», - что обычно трактуется как противопоставление всеобщего равенства и принадлежности всего всем, с одной стороны, и разделенное™ мира - с другой.
Эту концепцию Кан Ювэй связал с идущей от Мэн-цзы, Дун Чжуншу, «учения о канонах в современных знаках», традиции «Гунъян чжуани» («Предание Гунъяна [о „Чунь цю“]», V-II вв. до н.э.) и сформулированной Хэ Сю историософской доктриной «трех эпох/стадий» {сань ши) развития общества. В соответствии с традиционным китайским мировоззрением, представляющим мир как пространственно-временной континуум, эта доктрина предполагала корреляцию стадиальных изменений во времени и пространстве: «Для эпохи Пребывания в хаосе внутренним является отдельное [китайское] государство, а внешним - весь Китай; для эпохи Подъема к равновесию внутренним является весь Китай, а внешним - варварское [окружение]; для эпохи Великого равновесия {тай- пин) далекое и близкое, великое и малое становятся единым» («Лунь юй чжу»). Новаторским достижением Кан Ювэя стала трансформация этой традиционной


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
667
инволюционной последовательности в эволюционную, согласно которой за эпохой «Пребывания в хаосе», все еще господствующей на земле, должна настать эпоха «Подъема к равновесию», к которой ближе всего подошли Европа и Америка, а затем, в еще более отдаленном будущем, последует и эпоха «Великого равновесия» с соответствующей сменой «Малого процветания» на «Великое единение» во всем мире. С каждой из эпох в эволюционной последовательности соотносился и общественный строй: самодержавие, конституционная монархия, демократическая республика.
Основу идеала «освобождения человечества от страданий и достижения высшего счастья» в Великом единении, соотнесенного и с руссоистским понятием естественного права, и с английским утилитаризмом, и с буддийской концепцией страдания, составляли представления о мире, избавленном от государственных, расовых, классовых, сословных, семейных, половых и других перегородок; о Поднебесной, находящейся в совместном владении всех ее жителей, а не одного правителя или его клана; об избрании мудрых и достойных на все руководящие должности, а не о передаче их по наследству; о равенстве и независимости, взаимном невмешательстве и запрете на убийства и войны в отношениях между людьми и государствами. В этом идеальном состоянии предполагалось даже удовлетворение желания физического бессмертия, хотя ранее Кан Ювэй объявлял бессмертие одной из причин страдания.
Первыми шагами к установлению Великого единения могли бы стать добровольные альтруистические поступки вроде отказа от наследственных прав на имущество, добровольных отчислений на общественные нужды и т.п. Наступление Великого единения должно быть ознаменовано учреждением всемирного правительства, введением единого международного языка, упразднением частной собственности и заменой института семьи временными брачными соглашениями. В религиозной области предполагалось возобладание буддизма при постепенном отмирании всех прочих религий как пренебрегающих телесностью, уничижающих женщин или освящающих социально-экономические различия между людьми.
Кан Ювэй полагал, что во множестве миров во Вселенной инопланетные мужчины и женщины живут жизнью, похожей на земную. Теоретическую основу подобной убежденности, а также веры в то, что все рожденные на Земле - единоутробные братья, составляет фундаментальная конфуцианская идея едино- телесности мироздания. Следуя своей экуменической установке и привлекая достижения современного ему западного естествознания, Кан Ювэй трансформировал эту идею в тезис о единой космической субстанции - «пневме» (ци), которая знаменует собой органическую связь человека с другими людьми и природой, проявляясь в нем как чувство сострадания, и которая на Западе именуется эфиром (итай). Тончайшую форму пневмы- дух (гиэнь) Кан Ювэй, в свою очередь, отождествлял с электричеством (дянъ).
В целом построения Кан Ювэя оказались далеки от реализации, поскольку консерваторам представлялись слишком радикальными, а радикалам - слишком


668
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
консервативными, но тем не менее они повлияли на развитие утопической мысли, а также способствовали включению традиционной китайской культуры в диалог с Западом.
Учеником и ближайшим сподвижником Кан Ювэя в либеральном реформаторском движении стал философ, ученый и литератор Лян Цичао (1873-1929). Выходец из помещичьей семьи, он в 16 лет получил ученую степень цзюйжэнь. В 1895 г. вместе с Кан Ювэем и Май Мэнхуа принял участие в составлении меморандума, направленного императору. Для пропаганды реформистских идей вновь совместно с Кан Ювэем и Май Мэнхуа на собственные средства в июне 1895 г. он начал издавать в Пекине ежедневную газету, сначала называвшуюся «Ваньго гунбао» («Всемирные ведомости»), а затем «Цянгобао» («Вестник усиления государства»). В августе 1896 г. стал редактором основанного в Шанхае ежедекадного журнала «Шиубао» («Вестник современных задач», 1896-1898). В 1897 г. опубликовал «Каталог книг о западных науках» («Си сюэ шу му чжи»). Все эти издания сыграли важную роль в ознакомлении китайского общества с западными либерально-демократическими ценностями и научными идеями.
Лян Цичао был одним из первых в Китае апологетов демократии (.миньчжэн). В статье «О закономерности смены монархии демократией» (1897 г.) он писал: «История форм государственного правления знает три эпохи: первая - эпоха правления многих государей, вторая - эпоха правления одного государя, третья - эпоха правления народа. Эпоха правления многих государей, в свою очередь, подразделяется на два периода: период власти племенных вождей и период власти удельных правителей и наследственных сановников. Эпоха правления одного государя также подразделяется на два периода: период самодержавия и период совместного правления государя и народа. Наконец, эпоха правления народа подразделяется на два периода: период совместного правления с президентом и период народного единовластия».
12 апреля 1898 г. в Пекине Лян Цичао содействовал Кан Ювэю в организации учредительного собрания Общества защиты государства (Баогохуэй). В период «ста дней реформ» (11 июня - 20 сентября 1898 г.) был одним из лидеров движения реформаторов. После его разгрома сумел избежать казни, с помощью японских дипломатов эмигрировав в Японию. Там он продолжил свою деятельность в качестве главного редактора издававшихся в Иокагаме влиятельных общественно-политических журналов «Цинъибао» («Вестник чистых суждений», 1898-1901) и «Синьминь цунбао» («Вестник обновления народа», 1902-1907).
Доктрину Кан Ювэя, выраженную в традиционных для китайской науки и прежде всего «школы канонов в современных знаках» многосмысленных формулировках, Лян Цичао истолковал как образец самородной теории социализма,


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
669
согласно которой «государство и семья полностью растворяются в обществе». Разъясняя идеи своего учителя, он писал в «Биографии наставника Кан [Ювэя] из Наньхая» («Наньхай Кан сяньшэн чжуань», 1901 г.) о необходимости упразднения государства и государственных границ, роспуска армии и создания единого Великого союза стран. Выбираемому всем народом правительству в этом проекте оставлялись контрольно-воспитательные и хозяйственные функции. Провозглашались свобода браков и разводов, общественное воспитание детей и их равное образование до 20-летнего возраста, после чего человек должен становиться полноправным гражданином.
Политико-историософской утопии Кан Ювэя Лян Цичао дал антропологическую интерпретацию, связав с фундаментальной для всей китайской философии (впервые выдвинутой Мэн-цзы) проблемой доброты или недоброты человеческой «природы». В работе «Ду Мэн-цзы цзе шо» («Разъяснительные наставления к прочтению „Мэн-цзы“», 1898 г.) он утверждал, что, по Мэн-цзы, «добрая природа [человека] является наиболее надежным средством достижения Великого единения» (хотя в самом тексте «Мэн-цзы» отсутствует термин датун), и далее уточнял: «В эпоху Пребывания в хаосе характер народа злой. В эпоху Подъема к равновесию характер народа бывает добрым, бывает и злым, тогда могут творить добро, могут творить и зло. В эпоху Великого равновесия характер народа добрый». На этом высшем этапе исторической эволюции устанавливается демократия, а у народа развиваются разум и сила; в результате универсальный закон мироздания - «право сильного» - осуществляется в наиболее совершенных «умеренных и добрых» формах, ничуть не препятствуя торжеству равенства и свободы. Высший этап подобного развития - эпоха «Великого равновесия Великого равновесия» (тайпин чжы тайпин). В определении путей, ведущих к этой цели, Лян Цичао выдвинул на первый план «экономическую и женскую революцию», т.е. уравнение в правах «классов» капиталистов и трудящихся, мужчин и женщин, но критиковал одновременное проведение «национальной, политической и социальной революции», опасаясь, что это приведет к «абсолютизму бедных», «смуте, вмешательству [других] держав и разделу Китая».
В период вынужденной эмиграции 1898-1911 гг. Лян Цичао в своих работах стремился синтезировать идеи классической китайской философии с западным либерализмом, пониманием свободы в учениях Ж.-Ж.Руссо, И.Канта и Дж.С.Мил- ля, эволюционизмом Ч.Дарвина и Г.Спенсера. Наметилось его расхождение с Кан Ювэем, который критиковал либерализм, ссылаясь на ужасы Великой французской революции. Лян Цичао отстаивал свободу как «всеобщий принцип неба и земли», рожденный не во Франции и пригодный для современного Китая. Эти рассуждения отражены в его книге «Цзыю шу» («Книга свободы», 1908 г.).
В кризисный период перед падением империи Цин в ноябре 1911 г. Лян Цичао отверг министерский портфель, предложенный ему Юань Шикаем, но стал министром юстиции в его правительстве, сформированном 11 сентября 1913 г., уже после ликвидации империи. Он был одним из создателей в ноябре 1913 г. Демократической партии (Миньчжудан), вошедшей затем в состав Прогрессив¬


670
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ной партии (Цзяньбудан), на основе которой создавался кабинет министров. Однако, когда в конце 1915 г. Юань Шикай предпринял попытку реставрации монархии, Лян Цичао выступил решительно против и 1 мая 1916 г. занял пост начальника Генерального штаба Армии защиты республики. После смерти Юань Шикая он возглавил Исследовательскую группу (Яньцзюси), в которую трансформировалась Прогрессивная партия, стал министром финансов в правительстве Дуань Цижуя и в качестве советника при ставке главкома летом 1917 г. участвовал в подавлении новой попытки реставрации империи, одним из организаторов которой был Кан Ювэй.
После поездки в Европу на Парижскую мирную конференцию (1919-1920) Лян Цичао занял антизападную позицию: «Те, кто сидит в Лондоне, Нью-Йорке, Париже и Осаке, рвут наше мясо и высасывают нашу кровь». В 1920 г. в «дискуссии о социализме» Лян Цичао поддержал известного философа Чжан Дун- суня (1886-1973), который ранее стал его учеником и последователем. Лян Цичао призывал считать социализм идеалом далекого будущего Китая, сосредоточиться на борьбе с гнетом иностранного капитала и развитии отечественного промышленного предпринимательства.
После событий, связанных с Синьхайской революцией и «движением 4 мая» 1919 г. (усы юньдун), Лян Цичао перешел от критики официального конфуцианства как орудия порабощающей личность имперской власти к его апологетике как идеологии социальной стабильности и справедливого равенства возможностей в продвижении по общественной лестнице. Вслед за Кан Ювэем он выступил за институциализацию конфуцианства в качестве государственной религии, что нашло отражение в нереализованном проекте первой конституции Китайской Республики (1915 г.).
В основе мировоззрения Лян Цичао лежит видоизмененное посредством буддийских и западных (прежде всего кантианских) идей неоконфуцианское «учение о сердце» (синьсюэ), представленное школой Лу Цзююаня (XII в.) - Ван Янмина (XV-XVI вв.). По мнению Лян Цичао, «весь мир вещей - пустая иллюзия, только мир, созданный сердцем (синь), - истинная реальность»; «величайшая вещь во Вселенной - это сила сердца», поэтому «мысль есть мать реальности». Отсюда следовала гносеологическая концепция прямого постижения истины: «Умозрение вскрывает истинные принципы».
Свои философские построения Лян Цичао стремился обосновать на историческом и историко-философском материале в работах: «Синь ши сюэ» («Новое учение об истории», 1902 г.), «Циндай сюэшу гайлунь» («Очерк учений эпохи Цин», 1921 г.), «Чжунго лиши яньцзю фа» («Методы исследования китайской истории», 1922 г.), «Сянь Цинь чжэнчжи сысян ши» («История политической мысли до [эпохи] Цинь», 1922 г.), «Чжунго цзинь сань бай нянь сюэшу ши» («История китайских учений трех последних столетий», 1923 г.).
Испытав сильнейшее влияние европейского эволюционизма и утверждая, что «изменение является всеобщим принципом и древности и современности», Лян Цичао стремился основанную на циклизме китайскую историческую науку пе¬


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
671
рестроить в соответствии с идеей прогресса. Двигателем прогресса он считал деятельность героев и выдающихся личностей, без которых нет «ни мира», «ни истории».
А поскольку мир представлялся им как продукт человеческого духа, достижения творцов истории отражались прежде всего в их историко-философских и историкоидеологических трудах.
В целом творчество Лян Цичао сыграло роль своеобразного шлюза при переходе конфуцианства в стадию нового конфуцианства и всей традиционной китайской культуры в совершенно новую эпоху модернизации.
Соратником Кан Ювэя и Лян Цичао был один из шести казненных реформаторов и наиболее оригинальный среди них философ и поэт Тань Сытун (1865-1898). Тань Сытун
Семья его происходила из провинции Хунань, однако родился он в столице, где служил заместителем начальника налогового управления его отец Тань Цзи- сюнь, ученый-конфуцианец, получивший высшую ученую степень цзинъши, и государственный деятель, занимавший пост губернатора провинции Хубэй в 1890-1898 гг. С детства он отличался выдающимися способностями, сочетая начитанность с навыками в боевых искусствах и верховой езде. Несколько лет прослужил младшим офицером в провинции Синьцзян, затем около десятилетия пребывал в разъездах по стране. В начале 90-х годов он увлекся изучением западных наук после знакомства в 1893 г. с англичанином Дж.Фрайером, который занимался в Китае пропагандой западных научных идей и переводом соответствующей литературы. В 1895 г. в г. Люян Тань Сытун для распространения западных знаний основал Школу математики и естественных наук, что стало отправной точкой развития реформаторского движения в Хунани.
Поражение Китая в японо-китайской войне и общее нарастание кризисных явлений в стране привело Тань Сытуна в Пекин для знакомства с лидером реформаторов Кан Ювэем и организованным им Обществом науки об усилении [государства] (Цянсюэхуэй). Кан Ювэй отсутствовал в столице, но Тань Сытун установил связь с его ближайшим учеником и исполнительным секретарем Общества Лян Цичао.
В 1896 г., прибыв в Нанкин, Тань Сытун увлекся буддизмом под влиянием ученого буддиста-мирянина Ян Вэньхуя (1837-1911), который вместе с тем был знатоком западной культуры, ибо работал в китайских посольствах в Лондоне и Париже.
В 1897 г. губернатор провинции Хунань Чэнь Баочжэнь (1831-1900) привлек Тань Сытуна в родные места для содействия в проведении реформ и модернизации управления, за что позднее поплатился отставкой. Там с 1897 г. Тань Сытун начал издавать первую в Хунани газету «Сянсюэ синьбао» («Новый вестник хунаньской науки»). Свои идеи он также распространял через реформаторское Южное научное общество (Наньсюэхуэй), где был сопредседателем.


672
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
В период «ста дней реформ» Тань Сытун был призван в столицу, где впервые встретился со своим названым учителем Кан Ювэем и после аудиенции у Гуан- сюя 5 сентября в качестве одного из четырех «специально прикомандированных к особе императора сановников, участвующих в проведении новой политики» был назначен секретарем 4-го разряда в Высший совет. Этот своеобразный «внутренний кабинет», куда вошли также Ян Жуй, Линь Сюй и Лю Гуанди, готовил доклады императору и проекты указов на основе реляций и меморандумов, поступавших во дворец из разных инстанций.
После того как Юань Шикай выдал планы реформаторов относительно ареста Цыси, наместника столичной провинции Жунлу и других сановников и начались антиреформаторские акции, Тань Сытун отверг предложение скрыться и эмигрировать, подобно Кан Ювэю и Лян Цичао, и принял сознательное решение пожертвовать собой, заявив: «В любом государстве реформы не могут увенчаться успехом без кровопролития, а в нынешнем Китае еще не слыхали, чтобы кто- нибудь пролил кровь за реформы, потому это государство и не процветает, так что во имя такового прошу начать счет с Сытуна».
25 сентября его арестовали, а через три дня без суда и следствия обезглавили на пекинской площади вместе с Ян Жуем, Линь Сюем, Лю Гуанди, цензором Ян Шэньсю (1849-1898) и братом Кан Ювэя Кан Юпу (1867-1898). Свои предсмертные чувства Тань Сытун выразил в стихах на стене тюремной камеры.
Главный труд Тань Сытуна - «Жэнь сюэ» («Учение о гуманности») - был написан в 1896-1897 гг. и опубликован через несколько месяцев после его смерти, сначала в Японии, а затем отдельно в Шанхае.
Название книги предполагает его двоякое понимание, что обусловлено двумя основными смыслами термина жэнъ («гуманность»), разъясненными в авторском предисловии. Естественное и общепринятое понимание как «учение о гуманности» основано на осмыслении автором слова жэнъ в качестве обозначения универсального принципа мироздания, этимологически восходящего к идее взаимосвязанности людей. Возможно более специальное истолкование названия книги - «Гуманность и наука».
По форме книга представляет собой собрание философских фрагментов, а по содержанию - сочетание конфуцианских, даосских, моистских, буддийских, христианских и естественно-научных положений. Хотя неизвестно, был ли знаком Тань Сытун с рукописью произведения Кан Ювэя «Датун шу» («Книга о Великом единении»), влияние на него основных идей последнего несомненно. Сам Тань Сытун генезис своего труда связывал с буддизмом школ хуаянъ, чанъ и фасян, христианством и западными науками: математикой, естествознанием и социологией, а также с китайскими учениями, отраженными в конфуцианской классике, даосском и моистском канонах, труде Сыма Цяня «Ши цзи» («Исторические записки»), стихах Тао Юаньмина (IV-V вв.) и творчестве лидеров неоконфуцианства: Чжоу Дуньи (XI в.), Чжан Цзая (XI в.), Лу Цзююаня (XII в.), Ван Янмина (XV-XVI вв.), Ван Фучжи и Хуан Цзунси (XVII в.).


Глава 5. Поиск новых идей (XIX — начало XX в.)
673
Вместе с тем Тань Сытун первым в Китае написал целую книгу специально о категории «гуманность», в интерпретации которой сумел сказать новое слово, несмотря на ее длительную историю, совпадающую с историей всей китайской философии, и соответственно предельное многообразие предшествующих истолкований. Он впервые представил «гуманность» не как отдельное свойство реальности, а как саму реальность: «Гуманность является истоком Неба, Земли и всей тьмы вещей».
В предисловии Тань Сытун резюмировал содержание своего труда в двух фразах, последняя из них - цитата из гл. 2 «Чжуан-цзы»: «[Всеобщее] круговращение бесконечно. „Путь-дао, проникая [во всё], образует единство“». В «Учении о гуманности» функцией Пути-дао «проникать» (тун) во всё наделена «гуманность».
Универсализация «гуманности» привела к признанию абсолютности добра и относительности зла. В действительности существует только добро, а зло - это закрепленное привычкой и соответствующим словоупотреблением искажение действительности. Различие между тем и другим настолько условно, что при ином стечении исторических обстоятельств самые интимные половые отношения между людьми могли бы носить публичный и церемониальный характер, а при ином ходе природных процессов скрытые в укромных местах человеческого тела половые органы могли бы красоваться у него на лице. В этом релятивизме исчезают грани не только между добром и злом, но и между жизнью и смертью, которые сливаются в единый процесс, градуированный неисчислимым множеством переходных состояний, различающихся количественно, а не качественно.
Проявлением принципа «равенства» (пин) в историософском аспекте стало восприятие Тань Сытуном оформленной Кан Ювэем в социальную утопию теории о «трех эпохах/мирах» (санъ ши) - «Пребывания в хаосе», «Подъема к равновесию» и «Великого равновесия». Согласно Тань Сытуну, Конфуций, живший в период Пребывания в хаосе, излагал свои взгляды о состояниях общества, основанных на «равенстве», т.е. в эпохи «Подъема к равновесию» и «Великого равновесия». Однако его подлинное учение, сначала разделившееся на две ветви- Мэн-цзы и Чжуан-цзы, затем пресеклось, прежде всего из-за искажений, внесенных в него Сюнь-цзы, его учеником легистом Ли Сы (III в. до н.э.), «школой канонов в древних знаках» во главе с Лю Синем, предтечами неоконфуцианства Хань Юем (768-824) и Сунь Фу (992-1057), а также неоконфуцианцами эпох Сун и Мин.
Привлекательные для него либерально-демократические идеи Запада XVIII- XIX вв. Тань Сытун идентифицировал с описанием утопического общества Великого единения (датун). Совместив это вслед за Кан Ювэем с учением о «трех эпохах/мирах» и наложив на классическую методологему китайской нумерологии- первую гексаграмму Цянь (Творчество), Тань Сытун построил двухфазовую и шестиступенчатую (как гексаграмма, которая состоит из двух триграмм и шести черт) схему всей истории человечества от начала до конца: 1) эпоха «Ве¬


674
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ликого равновесия и Первоначального единения», когда в глубокой древности зарождалось человечество, управлявшееся поочередно сменявшимися вождями;
2) эпоха «Подъема к равновесию и Небесного правления», когда при мифических «трех императорах и пяти государях» (III тыс. до н.э.) появлялись первые правители и религиозные лидеры, а человечество проходило период детства;
3) эпоха «Пребывания в хаосе и Царского правления», когда при трех первых династиях (XXI-VI вв. до н.э.) возникало самовластие правителей, а человечество осваивало период совершеннолетия; 4) эпоха «Пребывания в хаосе и Царского правления» от Конфуция до современности (VI в. до н.э. - XIX в.), когда подспудно начали формироваться позитивные тенденции, а человечество вступало в период возмужания; 5) эпоха «Подъема к равновесию и Небесного правления», когда при Великом единстве и единении адепты различных конфессий будут почитать одного религиозного лидера и разные государства объединятся, признав одного правителя, а человечество войдет в период «познания воли Неба», что, по признанию Конфуция, с ним произошло в 50 лет, т.е. в зрелости; 6) эпоха «Великого равновесия и Первоначального единения», когда установится прямое самоуправление народа и человечество в своих деяниях обретет совершенство, которое в автохарактеристике Конфуция также соответствует шестому этапу его жизни, достигнутому в 60 лет.
Схема Тань Сытуна предполагала и седьмую, запредельную ступень развития человечества, когда оно как таковое исчезнет, превратившись в сонм будд, когда не будет не только религиозного лидерства, но и самой религии, равно как не станет ни монархии, ни демократии, ни Земли, ни Неба, ни кармы всего живого и неживого, что в мистическом смысле сопоставимо с последним, седьмым этапом жизни Конфуция, в 70 лет «следовавшего желаниям своего сердца и не нарушавшего меру». В этом итоговом историософском пророчестве Тань Сытун синтезировал тираноборческую тенденцию раннего конфуцианства, ставившего над земной властью «небесную благодать» (тянъ дэ), с даосской диалектикой мистического натурализма, моистским социальным утопизмом и буддийской эсхатологической терминологией, что, в свою очередь, явилось своеобразным исчерпанием содержательного потенциала традиционной китайской философии и знамением наступления новой идейной эры.
Таким образом, китайская философия, и прежде всего обществоведческая мысль, в исторической драме XIX в. пройдя сквозь горнило западных влияний, к XX в. подошла с двумя равносильными и противоположными друг другу устремлениями: практически осуществить узнанное и залить новое вино в старые мехи освященных традицией представлений. Противоборство этих тенденций определило многие особенности не только идеологической, но и политической жизни Китая в новейшее время.


Глава 6. Естественные науки и технологии
675
Глава 6
Естественные науки и технологии
Математика. Традиционное китайское общество всегда испытывало официально санкционированную потребность производить астрономические и календарные вычисления, измерять площади полей, объемы зерна, емкости сосудов и проч. Это привело к развитию математики (суаныиу - букв, «правила счета», шусюэ - «учение о счете»), которая носила в Китае в значительной степени практический характер вплоть до знакомства китайцев с европейской математикой, произошедшего в начале XVII в. усилиями миссионеров-иезуитов. Параллельно прагматической математической традиции в Китае, начиная с Западного Чжоу, развивалась арифмология (шу шу), связанная с ицзинистикой («И цзин») и «учением о символах и числах» (сяншучжи-сюэ).
С прибытием иезуитов в начале XVII в. в Пекин наступил конечный период развития традиционной математики Китая. Иезуиты вскоре осознали, что проповедь религиозных идей имеет успех, если она соединена с пропагандой достижений европейской науки. Началась эра переводов на китайский язык западных научных работ. Так, глава иезуитской миссии Маттео Риччи и принявший христианство китаец Сюй Гуанци (1562-1633) перевели шесть первых книг «Элементов/Начал» Евклида, издав их в 1607 г. под названием «Цзи хэ юань бэнь» («Элементы геометрии»). В этом же году они опубликовали сочинение по практической тригонометрии «Цэ лян фа и» («Принципы методов измерений»). В 1614 г. был издан трактат Маттео Риччи и Ли Чжицзао, посвященный изложению европейской арифметики и названный «Тун вэнь суань чжи» («Значение универсального исчисления»). Несколько позднее иезуиты познакомили китайцев с европейской алгеброй. Изучение западных работ вызвало у китайских ученых взрыв энтузиазма и побудило их обратиться к восстановлению собственной математической традиции. После опубликования Мэй Гучэном (1681-1763) книги «Чи-шуй и чжэнь» («Жемчуг, оставленный Красной рекой»), в которой демонстрировались достижения китайской алгебры до XVII в., были предприняты попытки синтезировать ее с западной математикой.
Использовавшиеся в Китае счетные палочки с числами, отмеченными на них, были китайским вариантом «костей» Джона Непера/Нейпира (шотландского математика, 1550-1617), которые появились на Западе в 1617 г. и активно использовались в XVII в. В это же время они попали в Китай и Японию, где вызвали значительный интерес. Набор «неперовских» счетных палочек, приме-
Сюй Гуанци


676
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
нявшийся в Китае и имевший то же самое название, что и у древних простых счетных палочек, включал также нулевую палочку и палочки для квадратных и кубических корней. С помощью этого набора, по сути дела целого устройства, можно было производить ряд арифметических операций, передвигая одну палочку по отношению к другой. Лучшая известная китайская книга на эту тему - «Цэ суань» («Вычисления счетными палочками»), - написанная в 1744 г. известным ученым и математиком Дай Чжэнем. Эти счетные палочки, возможно, получили бы и дальнейшее развитие в Китае, если бы их вскоре не заменили два других европейских изобретения - логарифмическая линейка и счетная машинка.
Астрономия. В 1635 г. иезуитами была издана астрономическая энциклопедия «Чун-чжэнь ли шу» «Книга о календаре [периода] Чун-чжэнь», ознакомившая китайцев с вычислительными методами европейской астрономии. Успех был столь значителен, что вскоре потребовалось ее новое, расширенное издание, которое вышло в свет в 1645 г. под названием «Си ян синь фа ли шу» («Книга о новых календарных методах из западных стран»). Затем, в 1669 и 1674 гг. она издавалась под названием «Синь фа суань шу» («Книга о новых методах расчетов [в астрономии]»). В ее создании принимали участие Адам Шалль, Иоганн Шрек (о. Терренциус), Николо Лонгобарди, Сюй Гуанци, Ли Чжицзао, Ли Тянь- цзин.
Под руководством ученого-иезуита Фердинанда Вербиста (1623-1688) в 1674 г. была переоборудована Пекинская обсерватория. Ф.Вербист занял место своего предшественника Адама Шалля и стал довольно влиятельным должностным лицом в придворных кругах Китая. Инструменты эпохи Юань и Мин сняли и разобрали, а взамен поставили новый комплект инструментов, разработанных на основе идей европейской науки. По предложению Ф.Вербиста большую часть старых астрономических инструментов переплавили, что, по сути, ознаменовало конец традиционной китайской астрономии.
Иезуиты проповедовали в Китае птолемеевско- аристотелевскую модель Вселенной с хрустальными сферами вокруг также сферической Земли, по которым движутся планеты. Между тем именно тогда в Европе совершалась коперниканская революция. Правда, они кратко упомянули о гелиоцентрической системе мира Коперника, но когда в 1616 г. римская курия включила эту книгу в Индекс запрещенных книг, иезуиты больше не вспоминали об этой системе. Альтернативная система Тихо Браге, согласно которой Земля оставалась в центре Вселенной, не попала под запрет и была описана иезуитами.
Небесный глобус, сделанный для Пекинской обсерватории в 1673 г. Ф.Вербистом


Глава 6. Естественные науки и технологии
677
В результате китайцы получили несколько несвязное представление о европейской науке. Ее привнесение в Китай для миссионеров являлось только средством обратить китайцев в христианскую веру. Иезуиты утверждали, что европейская наука является производной христианского мировоззрения и имеет глубокие традиции, однако в Китае осознали, что и на Западе она была сравнительно новым явлением и не характеризовала всех сторон европейской культуры.
Стремясь показать превосходство европейской науки над китайской, миссионеры были не готовы признать, что китайская астрономия имеет некоторые преимущества перед европейской. Например, они не сумели оценить преимущества ее экваториальной системы координат по сравнению с эклиптической системой, популярной в Европе до Т.Браге.
Иезуиты принесли в Китай ясную теорию анализа планетарных движений, использующую геометрию и соответствующую математику. Новые европейские методы для предсказания затмений, привезенные в Китай иезуитами, значительно превосходили традиционные китайские. Иезуиты сообщили китайцам доктрину сферической Земли и теорию разметки ее поверхности меридианами и параллелями. Новая алгебра, разработанная в Европе в XVI-XVII вв., стала доступной китайцам. Традиционная наука обогатилась многими новыми вычислительными методами и механическими устройствами, например, упомянутой выше логарифмической линейкой. Распространением телескопа Китай также обязан влиянию европейской науки. Благодаря знакомству с ней китайская астрономия получила принципиальную возможность стать частью мировой науки.
Экваториальная армиллярная сфера
География и геология. Среди сводных географических трудов выделяются «всеобщие описания» (итун чжи), составлявшиеся по поручению правительства. В них после собственно китайских провинций давались описания земель, платящих Китаю дань, вассальных земель, а также многих других государств. Наиболее крупным из таких трудов является «Дай Цин итун чжи» («Всеобщее описание [империи] Великой Цин»), составленный в начале XVIII в. по повелению императора Кан-си (1661-1722). Эта географическая энциклопедия отличается исключительной детальностью описаний.
В 1726 г. появилась энциклопедия «Гуцзинь тушу цзичэн» («Полное собрание древних и современных изображений и писаний»), которая содержит большой объем географического материала.
С рубежа XVI-XVII вв. картография Китая начала испытывать сильное влияние миссионеров-иезуитов, которые, широко используя китайские материалы, стали составлять географические карты Китая в европейской системе координат,


678
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
учитывающей широты и долготы. Знакомство китайцев с ренессансной картографией началось в 1583 г., когда М.Риччи поселился в Чжаоцине и китайские ученые попросили его изготовить для них карту мира. Это стало началом работы над мировой картой (mappa mundi; 1602 г.). Марра mundi включала изображение Американского континента. Ее выполнили на сглаженной сферической проекции с параллельными широтами, она была основана на двух картах мира - фламандца Меркатора (1512-1594), созданной в 1569 г., и голландца Абрахама Ор- телиуса (1527-1598), созданной в 1570 г.
Масштабная деятельность в области географии развернулась при императоре Кан-си, так как государь проявлял личный интерес к распространению научного знания о его обширных владениях. В это время создали полный географический обзор империи, результаты которого использовались при подготовке атласа «Хуан юй цюань лань ту» («Изображение полного обозрения имперских краев»), изданного в 1717 г. При его создании приняли европейский метод картографирования поверхности Земли как сферы. Были сделаны измерения широт и долгот и при рисовании карты использовался метод проецирования. Традиционные китайские правила картографии - точная пропорция, правильная ориентация и точные расстояния - также учитывались картографами. Этот атлас стал не только наилучшим среди когда-либо составленных в Азии до тех пор, но и лучшим и более точным, чем любой европейский атлас того времени.
Благодаря политике Кан-си западные географы получили доступ к китайским источникам, что привело к расширению их знаний. Например, атлас, созданный в 1655 г. в Амстердаме известным картографом Мартином Мартини, в значительной степени опирался на «Гуан юй ту» («Расширенное изображение территорий») Ло Хунсяня.
Традиции китайской географической учености поддерживались до конца XIX в. Даже тогда китайские картографы не стремились расстаться с системой прямоугольной сетки, которую они наносили на многие карты наряду с долготами и широтами. В целом за восемь столетий, от создания атласа Шуй Аньли в середине эпохи Сун (960-1279) до падения монархии в 1911 г., сохранилось более десятка ксилографированных географических атласов.
Итоговой для цинской географии и картографии стала публикация в 1863 г. «Дай Цин и тун юй ту» («Изображение всей [империи] Великой Цин») Ян Шоуцзином (1839-1915), который после крушения империи стал советником президента Китая Юань Шикая (1859-1916). Обобщением огромного массива знаний, накопленных традиционной наукой в области географии и смежных дисциплин, обозначаемых термином юй ди («территории и земли»), стал капитальный труд Ян Шоуцзина «Ли дай юй ди ту» («Изображение территорий и земель
ff- AfeA Ы Шк
Ян Шоуцзин


Глава б. Естественные науки и технологии
679
в последовательности эпох») в 34 книгах. Обладатель второй ученой степени цзюйжэнь, знаток классической литературы и прекрасный каллиграф, Ян Шоу- цзин использовал старинный метод Цзя Даня мо цзинь чжу («древнее - черной тушью, современное - красной киноварью»), маркировав архаические и старые названия черным цветом, а новые - красным.
В Китае существовала традиция составления специальных руководств для живописцев, включавших большое разнообразие стандартных компонентов картин, среди которых геологические структуры (холмы, горы, камни, воды) занимали важное место. Самое известное руководство - 4-томное «Цзе цзы юань хуа чжуань» («Предание/Слово о живописи из Сада с горчичное зерно», 1679-1818). В нем используется обширная терминология, имеющая непосредственное отношение к геологии, например, перечисляются более 20 «горных морщин», которые можно изобразить с помощью особых живописных приемов.
В энциклопедии «Тянь гун кай у» («Раскрытие [природных] вещей, явленных Небом», 1637 г.) Сун Инсина содержится немного сведений, касающихся драгоценных камней, и повествуется больше о металлах, солях, глинах, известняках, квасцах и других минералах, которые были важны в разных отраслях производства, в частности при изготовлении боеприпасов. «Тянь гун кай у» не давала классификации минералов по их свойствам, но подробно анализировала все, связанное с геологической разведкой, горной промышленностью и методами переработки минералов.
Искусство резки по нефриту достигло зрелости к концу эпохи Чжоу и продолжило развитие до наших дней. Особенно оно расцвело при правлении цин- ского императора Цянь-луна (1735-1796), по повелению которого тысячи высокохудожественных изделий из нефрита пополнили императорскую коллекцию. Нефрит применялся в декоративных, церемониальных и религиозных целях в Запретном городе в Пекине, а также для изготовления предметов роскоши в домах чиновников и аристократов.
Помимо подъемников для воды, использовавшихся при ирригации, осушении болот и для снабжения питьевой водой, в цинском Китае существовали еще подъемники, позволявшие транспортировать землю и песок, что требовалось при различных строительных работах. В XIX в. череда бедственных наводнений разрушила плотины на Хуанхэ, которая, в очередной раз изменив течение, проложила нынешнее русло. После восстания тайпинов (1850-1864) и няньцзюней (1852— 1868) использование канала в качестве основного водного пути к Пекину прекратилось, и постепенно его северные участки пришли в плохое состояние. С 1934 г. на канале между Янцзы и г. Хуайинь проводились обширные восстановительные работы, построили судоходные шлюзы, позволившие проходить эти участки пароходам среднего размера. В 1958-1964 гг. канал вновь реконструировали, значительно расширили и углубили. В итоге он стал доступен для судов водоизмещением до 600 тонн. В настоящее время Великий канал используется не только как главная артерия водного транспорта страны, но и для обеспечения в отдельных областях интенсивной ирригации, позволяющей снимать по два урожая риса в год.


680
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Химия. По химико-алхимической тематике в Китае создан огромный массив литературы, только малая часть которого исследована. Поскольку книгопечатание в стране зародилось в VIII в., почти все алхимические тексты имеют печатную форму. Исключения составляют рукописи, подобные найденным в пещерных храмах Дуньхуана, или архивы личных записей ученых эпох Мин и Цин. Самый важный блок алхимической литературы представлен в собрании даосских канонов «Дао цзан». Много сведений можно почерпнуть в династийных историях. Также важны фармацевтические сочинения бэнъ цао, во множестве созданные в II—XVIII вв. Их авторы не ограничивались описанием лекарств растительного происхождения, постоянно затрагивая вопросы минералогии, химии, алхимии, технологии добычи и обработки лекарственного сырья.
Идея создания эликсира бессмертия еще будоражила умы китайцев в эпоху Мин, однако упадочные тенденции в алхимии нарастали и в следующую эпоху Цин достигли максимума. Этот упадок китайской алхимии не позволил зародиться в ее недрах современной химии, как это произошло в Европе.
Миссионеры-иезуиты, начавшие в конце XVI в. проповедь в Китае христианской веры, полагали, что ее принятию будет способствовать ознакомление с европейской наукой. При этом они делали акцент именно на астрономию и математику, поскольку в этих дисциплинах Европа сильно опередила Китай. Европейская же химия встала на новый путь с изданием в 1661 г. трактата Роберта Бойля (1627-1691) «Химик-скептик», в котором он отошел от античной теории элементов/стихий и изложил основы корпускулярной химии, введя понятие химического элемента. Однако подлинный переворот в химии наступил на рубеже XVIII-XIX вв. с появлением теории кислородного горения Антуана Лорана де Лавуазье (1743-1794) и атомистической химии Джона Дальтона (1766-1844).
Иезуиты принесли в Китай аристотелевскую концепцию четырех элементов/ стихий. Термин «элемент» перевели как юаньсин («первичный элемент») по аналогии с усин («пять элементов»). Особого интереса эта концепция не вызвала, поскольку в некоторой степени китайцы были с ней знакомы через арабов и даже порой использовали в медицине.
Некоторые ученые-китайцы принимали миссионеров за алхимиков, с которыми те на самом деле не имели ничего общего. Более того, к китайской алхимии они относились крайне негативно. Свидетельство тому история конфуцианского ученого Цюй Тайсу (1549-1612), который растратил все свое состояние на занятия алхимией и сдружился с Риччи в надежде получить алхимические сведения, но под его влиянием в 1583-1589 гг. крестился и затем публично сжег все свои книги по алхимии и геомантии. То же самое сделал несколькими годами позже крещенный Риччи полководец, астроном и математик Ли Инши.
Вместе с тем какие-то сведения о развитии науки на Западе в новое время проникали в Китай, однако более основательное знакомство с западной наукой и, в частности, с химией произошло лишь в середине XIX в. Распространение хи¬


Глава 6. Естественные науки и технологии
681
мических знаний в Китае проходило по трем главным каналам: благодаря мис- сионерам-медикам, школе Тунвэнь (Линдун тунвэнь сюэтан) в г. Шаньтоу (пров. Гуандун) и Цзяннаньскому арсеналу (Цзяннань чжицзаоцзюй) в Шанхае.
Протестант Питер Паркер (1804-1888), изучив опыт проповеднической деятельности в Китае иезуитов, сочетавших проповедь с распространением научных знаний, решил внедрять там европейскую медицину и, в качестве необходимого приложения, - химию. В 1838 г. он основал первое в Китае Медицинское миссионерское общество. Среди медиков-миссионеров наиболее выдающуюся роль сыграл Бенджамин Хобсон (1816-1873), работавший в Китае в 1839— 1859 гг. и написавший почти два десятка книг по теологии и медицине. На основе ряда западных сочинений он составил объемный обзорный труд по естествознанию «Бо у синь бянь» («Новое сочинение о многочисленных вещах», 1855 г.), в котором дал обзор достижений химии, физики, астрономии, географии и зоологии. С появлением этого труда, по сути, наступила новая эра в китайском естествознании. Чтобы облегчить читателям понимание изложенных им идей и фактов, Б.Хобсон поместил в книге большое число иллюстраций, в частности, химического оборудования. В главе «Шуй чжи лунь» («Суждения о природе воды») он упомянул 56 известных в то время химических элементов, указав, что все вещи состоят из них. Это было первое в Китае письменное упоминание химических элементов, а не элементов-стихий. В главе «Ди ци лунь» («Суждения о земле и воздухе/пневме») помимо описания конструкции и применения термометра, барометра и воздушного насоса он писал о свойствах и получении кислорода, водорода, азота, углерода, а также метана, серной, азотной и соляной кислот.
Термин «элемент» Хобсон перевел как юанъчжи («исходный материал»). Последующие переводчики XIX в. переводили его как юанъчжи («изначальный материал»). Оба варианта не прижились, и современное обозначение химического элемента - юанъсу («исходное вещество») - японский термин, введенный в начале XX в. Используется также и его омоним юанъсу («изначальное вещество»).
В современном китайском языке «атомизму/атомистике» соответствуют термины юанъцзы лунъ/сюэгио, основанные на биноме юанъцзы («изначальная частица»), данная терминологизация которого под влиянием Запада началась в XX в., на закате эпохи Цин. В 1908 г. в статье «Сы хо лунь» («Суждения о четырех сомнениях») Чжан Бинлинь идентифицировал его с ану (аноу) вайшешиков, атомом {атунъ) Эпикура и монадой (маонайто) Г.В.Лейбница. Главную конкуренцию юанъцзы составили старые индо-буддийские термины и фонетическая транскрипция европейского «атома» - атунъ, что ясно свидетельствует об отсутствии исконно китайского эквивалента. В словарях понятие атома до падения монархии в 1911 г. либо вообще отсутствовало, как, например, в большом (около 120 тыс. слов) и авторитетном «Русско-китайском словаре» П.С.Попова (Токио, 1900), либо еще связывалось не с юанъцзы, а с традиционными терминами, например буддийским чэнъмо - «пылинка» (Карманный русско-китайский ело-


682
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
варь. Пекин, 1908), или их модернизированными вариантами, например юань- дянь - «исходная точка», вэйдянъ - «тончайшая/мельчайшая точка» (Technical Terms, English and Chinese. Shanghai, 1904). В 1910—1920-е годы понятие атома альтернативно передавалось и модернизированными старыми терминами, в частности сочетанием цзивэй фэнъцзы - «предельно тонкий/мелкий элемент», и перспективной новацией юанъцзы, а также другими семантическими неологизмами на базе традиционной лексики: мопо - «неразбиваемое/неделимое» и вэйчэнъ - «тончайшая/мельчайшая пыль», паронимом юанъцзы - «исходный элемент, старший сын, наследник» и чжидянъ - «материальная точка», цзивэй фэнъцзы и фонетической транскрипцией атунъ, а в 1930-е годы уже стандартно закрепилось за юанъцзы как компромиссным неологизмом в форме традиционного бинома с прозрачной семантикой, хотя иногда приводится в качестве синонима и другой юанъцзы.
Смыслообразующие паронимы юань также синонимично использовались для обозначения химических и общеприродных элементов в аналогичным образом конкурировавших биномах юанъчжи - «изначальный/исходный материал» и юанъсу - «изначальное/исходное вещество». В начале XX в. одни справочные издания в этом качестве предпочитали юанъсу (наряду с традиционным син/хан, его модернизацией юанъсин - «первоэлемент» и вариантами яосу - «главное вещество» и чэнсу - «формирующее вещество»). Другие отдавали предпочтение юанъчжи, третьи - обоим терминам. В итоге же возобладала форма юанъсу, что и зафиксировал в конце 1940-х годов толково-энциклопедический словарь «Цы хай» («Море слов») с характеристикой альтернативного термина юанъчжи как устаревшего. Там же в качестве нормы присутствует и «атом» юанъцзы, показывая в сопоставлении, что закрепление за ним иероглифа юань Ш обусловило конечный выбор его паронима для юанъсу.
Понятие молекулы исходно соотносилось со столь же широким набором терминов, отчасти использовавшихся и для «атома»: хэдянъ - «объединенная точка», чжидянъ - «материальная точка», вэйти - «тончайшее/мельчайшее тело», фэнъцзы - «частица, дробь, числитель», чжидянъ, вэйчэнъ - «тончайшая/мельчайшая пыль», чжидянъ, фэнъцзы, юанъданъ - «исходная точка», фэнъцзы, юанъцзы. Однако с конца 20-х годов XX в. начал преобладать термин фэнъцзы, закрепленный «Цы хаем».
Монада, наряду с фонетическими транскрипциями маонайто и монадэ, обозначалась сходным образом с атомом: вэйчжидянъ - «тончайшая/мельчайшая материальная точка», юанъчжи - «изначальная материя», юанъцзы - «исходный элемент». Однако уже в 20-е годы закрепляется позднее возобладавший термин данъцзы - «одиночный элемент, список, счет, простыня», хотя и в 50-е годы в качестве варианта в словарях еще приводился бином данъюанъ («одиночное начало, целостное единство»), который ранее, в отличие от данъцзы как форманта «монадологии» (данъцзы лунь), служил формантом «сингуляризма» (данъюанъ лунь), а ныне означает «унитарность, ячейку, элемент, концентр» (и в бытовом обиходе «подъезд»).


Глава 6. Естественные науки и технологии
683
В 1870 г. американский миссионер Джон Керр (1824-1901) и китайский ученый Хэ Ляожань, ранее изучавший «западную науку» у Хобсона, издали весьма значимый для того времени учебник «Хуасюэ чуцзе» («Первые шаги в химии/науке превращений»). Благодаря деятельности Керра в 1887 г. возникла Медицинская миссионерская ассоциация Китая, сыгравшая большую роль в распространении западной медицины и химии среди китайских интеллектуалов.
Для обучения переводчиков цинское правительство в 1862 г. основало школу Тунвэньгуань, в которой с 1867 г. преподавалось западное естествознание. Через год американский пресвитерианский миссионер Вильям Мартин (1827-1916) издал первый в Китае учебник по естественным наукам - «Гэу жумэнь» («Введение в естествознание/выверение вещей») в семи томах, из которых первые пять были посвящены разным разделам физики, шестой - химии, а седьмой - математике. Шестой том с описанием 31 химического элемента и их соединений в 1869 г. был переиздан под названием «Хуасюэ жумэнь» («Введение в химию/ науку превращений»).
Анатоль Биллекен (1837-1894), учитель химии из Франции, работавший в школе Тунвэнь, в 1873 г. написал для своих студентов учебник «Хуасюэ чжи нань» («Руководство по химии/науке превращений»), а в 1882 г. издал трактат «Хуасюэ чаньюань» («Ключ, открывающий химию/науку превращений»).
Возможно, самую важную роль в распространении достижений западной науки в Китае сыграл основанный в 1865 г. Цзяннаньский арсенал, при котором в 1868 г. было создано переводческое бюро, издававшее книги главным образом естественно-научного содержания. Один из его основателей, Сюй Шоу (1818-1884), и работавший там Джон Фрайер (1839-1928), сын английского священнослужителя, в 1871 г. издали «Хуасюэ цзяньюань» («Основы зерцала химии/науки превращений»). Это был наиболее популярный учебник по химии в Китае XIX в. В последующие 20 лет Дж.Фрайер и Сюй Шоу совместно написали еще несколько книг по химии, представлявших собой, как и первая, компиляции разных западных сочинений: «Хуасюэ цзяньюань сюй- бянь» («Продолжение „Основ зерцала химии/науки превращений“», 1875 г.); «Хуасюэ цзяньюань бубянь» («Дополнение „Основ зерцала химии/науки превращений“», 1882 г.); «Хуасюэ каочжи» («Исследование устоев химии/науки превращений», 1883 г.); «Хуасюэ цюшу» («Числовые решения в химии/науке превращений», 1883 г.). При Цзяннаньском арсенале в 1885 г. издали первый китайско-английский словарь химических веществ «Хуасюэ цайляо чжунси минму бяо» («Список китайских и западных названий веществ»), а в целом к 1907 г. было опубликовано около 160 переводных произведений о западной науке и технологии.
В своей первой книге Дж.Фрайер и Сюй Шоу описали 64 химических элемента. Хотя через 11 лет в «Хуасюэ цзяньюань бубянь» они отметили 65-й новый элемент - галлий, до 1895 г. сведения о нем не получили широкой известности. Ученые-китайцы подметили, что 64 элемента соотносимы с таким же


684
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
числом гексаграмм (гуо) «Чжоу и» («Чжоуских перемен»), т.е. химические элементы суть манифестации 64 фундаментальных принципов мироздания, символизируемых гексаграммами. Данный вывод служил одним из «подтверждений» того, что все открытые европейцами химические элементы давно известны в Китае. Другим «подтверждением» того же рода являлось указание на то, что все эти вещества издревле использовались в традиционной науке и производстве. Например, поскольку кремнезем (гуйши) с древних времен известен в Китае, то известен и кремний, который можно получить при его расщеплении. Следуя аналогичной логике, предполагалось, что кислород, хлор, водород, азот и прочие газы также были известны, поскольку газы обозначаются иероглифом ци, а этот термин издревле лежит в основе всего китайского мировоззрения. Подобные рассуждения показывают, что научный прогресс Запада, особенно в химии, находился вне понимания китайцев, которые в конце эпохи Цин все еще смотрели на европейцев как на варваров. Они не могли оценить значимость того, что в начале XIX в. науке было известно только 29 химических элементов, а к концу века - вдвое больше.
После японо-китайской войны 1894-1895 гг. начался новый этап освоения химии и других современных наук. В начале XX в. наблюдался подъем научного образования в Китае. Открылось множество научных учреждений, ориентировавшихся на западные стандарты, например Пекинский объединенный медицинский колледж; многие китайские студенты, получившие образование в Европе и Америке, возвращались в Китай и начинали собственные научные исследования. С 1901 г. химия начала преподаваться как регулярный курс в китайских университетах, колледжах и средних школах.
В традиционном Китае помимо ртути одним из веществ, издавна получавшихся возгонкой, была камфора. В XVII-XVIII вв. в сложном процессе промышленной возгонки получали не только ее твердые кристаллы, но и камфорное масло. В сублимационной камере кипятили воду, и поднимающийся пар проходил через сетчатый поддон с щепками камфорного дерева, извлекая из них ароматические вещества. Насыщенный ими пар в верхней части камеры попадал в бамбуковую трубку, по которой затем поступал в закрытый конденсационный короб с несколькими секциями или вертикальными перегородками. Для охлаждения на короб ставили емкости с водой. При конденсации кристаллы камфоры осаждались на его стенках и перегородках, а камфорное масло образовывалось на поверхности воды, полученной из пара и скапливающейся на дне короба.
Антропология и медицина. В эпоху Цин, с одной стороны, продолжала развиваться расцветшая при Минах эротическая литература и связанная с нею область изобразительного искусства (прежде всего иллюстративная графика), нередко с большим изяществом переходя в порнографию (см., например: Би Сяо- шэн. «Син хуа тянь» - «Цветы абрикоса», рус. пер. 1992 г.); с другой стороны, усилился морализаторский пуризм догматизированного неоконфуцианства, и в


Глава 6. Естественные науки и технологии
685
ходе борьбы за чистоту нравов даже стали вводиться новые карательные санкции, в частности впервые китайский уголовный кодекс стал предусматривать законы против мужеложства. Поэтому выдающиеся достижения эротологии в Китае, на века опережавшем в этом страны Запада, растворялись либо во фривольной литературе, либо в медицине.
Автор второго по значимости после минского «Цзинь пин мэй» («Цветы сливы в золотой вазе» / «Цзинь, Пин, Мэй», рус. пер. 1968 г.) эротического романа «Жоу пу туань» («Подстилка из плоти», рус. пер. 1995 г.) известный литератор Ли Юй (1611-1680) в «Сянь цин оу цзи» («Случайные заметки праздного ума», 1671 г.) рассуждал о сходстве растений, животных и человека на примере кустарника или деревца цзывэй (Lagerstroemia indica), плод которого представляет собой растрескивающуюся коробочку с семенами с крылатой верхушкой. Неправильно думать, писал он, что у животных есть разум, а у растений - нет. И те и другие - вещи-y, обладающие разумом, только у животных его меньше, чем у человека, а у растений - меньше, чем у животных. Если дотронуться до плодов цзывэй, то они реагируют растрескиванием. Но чтобы реагировать, надо знать, что такое боль, а также ранение и позор. Нечто похожее есть и у животных, поскольку они близки человеку. Пусть растрескивающиеся плоды есть только у цзывэй, другие растения тоже различают боль, хотя мы и не видим их реакции. Ведь и люди по-разному реагируют на касания, часто не подавая вида, что именно они при этом чувствуют. Поэтому, заключал Ли Юй, растения и животные страдают, но не говорят об этом.
Конец этой противоречивой эпохи ознаменовался замечательным достижением в истории китайской эротологии. Отрывки древнекитайской эротологической литературы, как будто канувшей в Лету, на самом деле сохранились в рукописном сборнике японского придворного врача китайского происхождения Тамба Ясуёри «И сим по» (по-китайски «И синь фан» - «Сердцевинные методы медицины», 984 г.). Около девяти столетий просуществовавший в рукописи, этот труд впервые был издан в Японии в 1854 г. врачом Таки Гэнкин (ум. в 1857), обслуживавшим гарем сёгуна. На основе данного издания выдающийся китайский ученый Е Дэхуэй (1864-1927), посетивший в 1902 г. Японию, реконструировал в более или менее целостном виде пять основополагающих текстов и в 1914 г. в Чанша опубликовал их в антологии «Шуан мэй цзин ань цун шу» («Свод книг под сенью двух слив»), к составлению которой приступил в 1903 г.: «Су-нюй цзин» - «Канон Чистой девы» (1903 г.), «Су-нюй фан» - «Рецепты Чистой девы» (1908 г.), «Юй фан ми/би цзюэ» - «Секретные приемы для нефритовых покоев» (1903 г.), «Юй фан чжи яо» - «Главное из наставлений для нефритовых покоев» (1903 г.), «Дунсюань-цзы» - «Учитель Проник- ший-в-таинственную-тьму» (1903 г.). За многие века, протекшие со времени создания этих произведений, интеллектуально-нравственная атмосфера в Китае настолько изменилась, что крупное научное достижение Е Дэхуэя было воспринято с презрением, и даже трагическая гибель ученого от рук бандитов не вызвала сочувствия.


686
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Вершиной традиционной - ицзинистической - теории китайской медицины в эпоху Мин стал сводный труд Чжан Цзинъюэ (1583-1640) «Лэй цзин фу и» («Приложения-крылья к „Канону распределения по родам“»), в который вошел раздел «И и и» («Смысл медицинских перемен»). Соответствующие теоретические сочинения создавались и в эпоху Цин. Большим авторитетом доныне пользуется, в частности, работа Тан Цзунхая (1846-1897) «И и тун шо» («Общее изъяснение медицинской ицзинистики»).
В конце эпохи Цин в Китай начала проникать европейская медицина, основанная на совершенно иных концепциях и потому не взаимодействовавшая с традиционной практикой, что привело последнюю к постепенной потере прежнего высокого статуса на государственном уровне, хотя в среде простого народа ее методы оставались по-прежнему популярными.
Если миссионеры-иезуиты, начавшие свою проповедническую деятельность в Китае с конца XVI в., в качестве подсобного средства для распространения христианства избрали астрономию и математику, то, как отмечалось выше, миссионер-протестант П.Паркер решил заменить их медициной и основал в 1838 г. Медицинское миссионерское общество. Другой выдающийся миссионер-медик Б.Хобсон помимо врачебной практики занимался обучением европейской медицине китайских врачей, а также написал четыре учебника, долгие годы задававшие стандарты в рецепции западной медицины китайцами: по физиологии- «Цюань ти синь лунь» («Новые суждения о всем [человеческом] теле», 1851 г.), по хирургии - «Си и люэ лунь» («Общие суждения западных врачей», 1857 г.), по акушерству и детским болезням - «Фу инь синь шо» («Новые рассуждения о матери и ребенке», 1858 г.), по практической медицине и лекарственным веществам- «Нэй кэ синь шо» («Новые рассуждения о внутренних болезнях», 1858 г.). Он составил англо-китайский словарь медицинских терминов (A Medical Vocabulary in English and Chinese, 1858 г.), а в 1845 г. создал Гонконгское миссионерское общество. Его труды по распространению европейской медицины в Китае продолжили другие миссионеры, среди которых можно выделить пресвитерианина Дж.Керра. Он прибыл в 1854 г. в Гуанчжоу и в 1887 г. основал Медицинскую миссионерскую ассоциацию Китая, возглавлял ее 47 лет, перевел на китайский язык 34 тома западной медицинской литературы и обучал медицине Сунь Ятсена.
Благодаря деятельности врачей-миссионеров во второй половине XIX в. среди китайской интеллигенции возобладал интерес к европейской медицине. Еще до наступления новейшего времени многие китайские врачи получили медицинское образование на Западе. Отечественная медицинская традиция продолжала существовать и в XX в., но только с 70-80-х годов, когда обозначилась ее популярность на Западе, она стала получать активную государственную поддержку.
Успехи древнекитайских врачей поражают и сейчас. Многие болезни были диагностированы и подробно описаны ими на тысячелетие раньше, чем в Европе. В Китае медики разработали развитую теорию, оригинальные методы диагностики, успешно справлялись с многообразными острыми и хроническими заболеваниями. В отдельных отраслях европейская медицина сумела опередить ки¬


Глава 6. Естественные науки и технологии
687
тайскую лишь на рубеже XIX-XX вв., после фундаментальных открытий в области фармацевтики, бактериологии и нейрофизиологии. Западная медицина по крайней мере на 12 столетий отстала от китайской в лечении гиперфункции щитовидной железы. Не имея гормональной теории, но основываясь на традиционных концепциях «сродства видов/подобия родов» (тун лэй) и пяти стихий/эле- ментов, китайские медики уже в IX в. выделяли из мочи половые гормоны и использовали их для лечения гормонально-половых расстройств. С XIII-XIV вв. с этой же целью применялись семенники животных. А около XI в. благодаря алхимическим опытам стал известен гомеопатический эффект применения ядовитых веществ в малых дозах. Пока не удалось описать классическим языком европейской науки специфические теории традиционной китайской медицины, хотя в математике, астрономии и других дисциплинах это в целом осуществлено.
Технологии. Один из типов китайских клепсидр, использовавшихся в эпоху Цин, состоял из четырех поставленных на разной высоте бронзовых бачков. Верхние три бачка имели прикрепленные на стенке около дна трубочки, по которым вода постепенно стекала в нижестоящий бачок. В нем помещался поплавок со стержнем высотой около полуметра. На крышке бачка стояла маленькая бронзовая фигура человека, держащего данный стержень таким образом, чтобы он свободно скользил у него в руках. По мере наполнения этого бачка водой стержень поднимался вверх, что давало возможность отсчитывать время по нанесенным на нем делениям. Все устройство строилось в расчете на то, что нижний бачок должен наполняться в течение ровно суток. Чтобы избежать чрезмерного давления воды в находящемся над ним бачке, выше него и устанавливали две дополнительные емкости (в других моделях китайских клепсидр их число доходило до четырех). Чтобы вода в этом бачке всегда находилась на одном и том же уровне, на его стенке на соответствующей высоте имелось спускное отверстие, через которое излишки воды стекали в специально подставленную ванночку.
В эпоху Цин китайцы начали изготовлять портативные солнечные часы. Чтобы добиться точной пространственной ориентации, они содержали также компас. Портативные часы были в основном двух типов. У первого тенеобразую- щим являлся стержень, перпендикулярный циферблату, который устанавливался в плоскости, параллельной плоскости небесного экватора, а у второго использовалась нить, натягивающаяся при открытии крышки часов. Нить располагалась под некоторым углом к циферблату, который надо было установить параллельно земной поверхности. Последний тип часов появился в Китае также под влиянием иезуитов.
Портативные солнечные часы


688
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Первой китайской книгой, посвященной телескопу, стала «Юань цзин шо» («Изъяснение далеко [показывающих] линз») миссионера-иезуита Иоганна Адама Шалля фон Белла (1592-1666), изданная в 1626 г. Но только в XIX в. эта отрасль начала реально развиваться. Основываясь на «Юань цзин шо», Чжэн Фу- гуан (род. в 1780 г.) в 1835 г. написал и в 1846 г. опубликовал труд «Цзин цзин лин чи» («Завораживающее применение линз»). В 1840 г. Чжан Фуси издал работу «Гуан лунь» («Суждения о свете»). В обоих сочинениях систематизируются свойства света и различные формы зеркал и линз, а в первом описываются также методы изготовления телескопов и секстантов.
Цинский автор Лю Сяньтин (1648-1695) указывал в «Гуан-ян цза цзи» («Разные заметки Гуан-яна»), что магнетит и железо влечет друг к другу некая «невидимая сила». Также он писал о феномене магнитного экрана в следующем пассаже: «Когда меня как-то спросили, что могло бы экранировать железо от притягивания магнетитом, мой приемный сын ответил, что только само железо способно на это». Лю Сяньтин подчеркнул, что экранирование имеет природный характер. Магнитное склонение отмечается на всех геомантических компасах, сделанных в эпохи Юань, Мин и Цин, но само склонение оказывается часто различным. Это может быть расценено как отражение вариаций магнитного склонения в различных местах и в разное время.
С середины XIX в. традиционное производство бумаги в Китае начало быстро сокращаться, не выдерживая конкуренции с европейскими технологиями. В настоящее время китайская бумага используется в основном для художественных целей.
Ученый (обладатель степени цзюйжэнь), чиновник и знаток сельского хозяйства, промышленности, экономики и политики, Сун Инсин (1587-1661/1666) издал в 1637 г. книгу «Тянь гун кай у» («Использование даров Неба/природы» / «Раскрытие [природных] вещей, явленных Небом», 1637 г.), представляющую собою фундаментальную, в свое время не имевшую себе равных по охвату и систематизации сведений из различных областей культуры, науки, техники и производства, прекрасно иллюстрированную энциклопедию. Она включает 123 снабженные пояснительным текстом ксилографии и 33 раздела с детальным описанием сельского хозяйства, ремесел и промыслов: выращивания зерновых, шелководства, ткачества, крашения, добычи соли, производства сахара, растительного масла и «вина», керамического и фарфорового производства, обработки нефрита и металлургии, изготовления бумаги и чернил, добычи угля, судостроения. Много внимания уделено техническим достижениям и фактическим данным о металлах, солях, глинах, известняках, квасцах и других видах производственного сырья. Часть текста и иллюстраций вошла в состав знаменитого компендиума «Гуцзинь тушу цзичэн» («Полное собрание древних и современных изображений и писаний», 1726 г.), но основной корпус книги пропал, возможно потому, что содержал описание технологий чеканки монеты, производства соли и оружия, которые составляли государственную монополию. Она была популярна в Японии и Корее, благодаря этому экземпляр китайского издания сохранился в токийской библио¬


Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв.
689
теке Сэйкадо, ив 1771 и 1825 гг. она уже увидела свет в Японии. Основываясь на японском издании Эда Масухидэ (1771 г.) и других публикациях, библиофил Тао Сян (1871-1940) в 1927 г. выпустил этот компендиум в Пекине. В 1929 г. он переиздал его с исправлениями, послесловием и биографией Сун Инсина, написанной известным ученым, геологом Дин Вэньцзяном (V.K.Ting, 1887-1936). В КНР ее опубликовали в Шанхае (1954 г., 1959 г.), Цзинани (1976 г.), Наньчане (1988 г.), Чэнду (1989 г.). На Западе этот труд начали изучать в XIX в.
В своем труде Сун Инсин, в частности, указал, что для отвода шахтных газов следует использовать длинную трубу, сделанную из бамбука и выходящую широким концом на поверхность земли. Из других источников известно, что для вытяжки газа пробивали параллельно основным стволы меньшего сечения. Часто у ее выхода на поверхность устанавливалась специальная печь, позволявшая усилить тягу. Первые, искаженные, сведения о китайской технологии бурения достигли Европы в XVII в. от голландцев. В 1828 г. французский миссионер Эмбер составил подробное описание этой технологии. Через год с ним ознакомились во Французском научном обществе. В 1834 г. в Европе было осуществлено первое бурение для добычи морской воды.
Глава 7
Маньчжурская литература XVII-XVIII вв.
Возникновение письменной маньчжурской литературы относится к концу XVI - началу XVII в., когда по приказу первого маньчжурского императора Нурхаци (1559-1626) в 1599 г. монгольская письменность была приспособлена к записи маньчжурских текстов. В 1632 г. комитет ученых во главе с Дахаем (1595-1632) провел реформу, создав на основе монгольского письма собственно маньчжурскую письменность, добавив к исходному материалу диакритические знаки («точки и кружки»), которые более точно отражали специфику маньчжурской фонетики. С расширением территории маньчжурского государства и установлением господства династии Цин в Китае после 1644 г. маньчжурский язык стал одним из официальных языков империи Цин (наравне с китайским и монгольским) и все документы и тексты, исходящие из императорской канцелярии, оформлялись также и на маньчжурском языке.
Литературу периода Цин на маньчжурском языке можно разделить на две категории - переводную и оригинальную. Литература первой категории в основном состоит из переводов с китайского языка сочинений по истории, философии и художественной литературы, при этом религиозные сочинения переводились как с китайского, так и с других языков (тибетского, монгольского, латыни). Здесь подробнее рассматриваются переводы китайских классиков и художест¬


690
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
венной литературы, которые стали неотъемлемой частью маньчжурской культуры. Ко второй категории относятся те произведения, которые изначально были написаны на маньчжурском языке, а затем могли переводиться на китайский язык. Текст многих из них сопровождается параллельным переводом на китайский или монгольский язык, и такие произведения издавались в трехъязычном варианте; иногда каждый вариант издавался отдельно. К оригинальной литературе относятся и произведения авторов - сибо по происхождению, написанные на маньчжурском языке и сохранившиеся в записях XIX в., такая литература получила дальнейшее развитие в XX в.
Переводная маньчжурская литература. Первыми официальными маньчжурскими переводами с китайского были исторические сочинения «История Ляо» («Ляо ши»), «История Цзинь» («Цзинь ши») и «История Юань» («Юань ши»), работу над этими комментированными переводами начали в 1636 г. и завершили в 1646 г. К тому же времени относятся маньчжурские переводы уголовных кодексов династии Мин, послуживших примером для составления собственно цинских законодательных актов.
Тогда же по повелению Нурхаци начали переводить с китайского языка на маньчжурский конфуцианскую литературу, поскольку первые маньчжурские правители придавали большое значение классикам конфуцианской школы. Нурхаци приказал Дахаю перевести на маньчжурский язык в первую очередь «Четверокни- жие» («Сы шу»), затем «Три тактики» («Сань люэ») Хуан Шигуна, «Шесть стратегий» («Лю тао») Лю-вана и «Книгу десяти тысяч драгоценностей» («Вань бао цюань шу») Чэнь Цзижу (1558-1639). По мнению С.Дюрана, выбор этих произведений объясняется тем, что Нурхаци считал их не только основой стратегии в период возникновения нового государственного образования, но и компендиумом основных принципов китайской морали, идеологии и реальной политики. По-видимому, в этот период вопросам идеологии и стратегии Нурхаци и Хун Тайчжи придавали равное значение, и именно этим объясняется выбор текстов для переводов. Дахай начал перевод сочинения по истории Китая минского ученого Ван Ши- чжэня «Сводное зерцало, [правлению помогающее]» («Ган цзянь хуэй цзуань»), маньчжурский перевод которого был издан только в 1664 г. Дахай руководил также переводом династийной «Истории Троецарствия» («Сань го чжи»), опубликованной в 1647 г. Об интересе к этому периоду китайской истории свидетельствует и перевод романа «Троецарствие» («Сань го янь и»), изданного в 1650 г. Маньчжурам, отдававшим войне все свои силы, этот роман в увлекательной форме раскрывал тайны древней китайской стратегии и тактики. Он был настолько популярен, что литературно-исторический герой Гуань-ди стал примером для подражания и образцом военной доблести. Более того, Гуань-ди был введен в пантеон божеств, которым поклонялись маньчжурские воины, и до сих пор в маньчжурских деревнях Дунбэя и Синьцзяна сохранились храмы, посвященные Гуань-ди.
Интересно отметить, что активную работу над переводами собственно классиков конфуцианства начали при Хун Тайчжи, она достигла наибольшей интенсив¬


Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв.
691
ности в период правления Шунь-чжи (1643-1661), вскоре после того как маньчжуры заняли Пекин. К 1650-м годам относятся переводы «Четверокнижия», «Пятикнижия», трактата «Мэн-цзы». В 1691 г. был закончен и издан перевод исторического труда «Дополнение к текстам и комментариям „Всеобщего зерцала, правлению помогающего“» («Цзычжи тунцзянь ганму цяньбянь»). Любопытно, что этот выбор китайских произведений для первоочередного перевода полностью совпадает с выбором, сделанным в свое время тангутами, чжурчжэнями и монголами при знакомстве с китайской культурой на этапах становления их государственности. Таким образом, при соприкосновении с китайской культурой правители инородческих государств в первую очередь интересовались китайской идеологической и военной литературой. Маньчжурские императоры пошли дальше предшественников: репертуар их переводной литературы значительно богаче.
В эпоху Цин особое и вместе с тем ведущее место в идеологии принадлежало неоконфуцианской философии Чжу Си (1130-1200), поэтому в то время на китайском языке несколько раз переиздавали его труды и комментарии. Среди маньчжурского населения было распространено компилятивное сочинение Гао Паньлуна (1602 г.), разъяснявшее основы сунского неоконфуцианства. Оно было издано с параллельным маньчжурским переводом Чжу Чжиби в 1675 г. под названием «Основные положения философии Чжу-цзы на маньчжурском и китайском языках» (маньчж. «Чжу Цзэ чжией иоо битхэ»; кит. «Мань хань хэби Чжу- цзы цзеяо»). В 1708 г. вышло «Собрание основных суждений Пань-ши на маньчжурском и китайском языках» (маньчж. «Маньчжу никань хэргэнь камчиха Пань Ши и шошохонь и лэолэнь»; кит. «Мань хань хэби Пань-ши цзунлунь»). Перевод труда Чжу Си «Природа и принцип» («Син ли») был опубликован в Пекине только в 1717 г. под названием «Книга „Истинный смысл природы и принципа“, составленная по указу императора» («Хани баньчжибуха Син ли цзин и битхэ») (кит. «Цинь дин Син ли цзин и»). Интерес к неоконфуцианству был высок не только в столице, но и в провинции: некто Дэбоо из Гирина перевел на маньчжурский язык сборник «Поучения для домочадцев Чжу Вэньгуна в переводе» (маньчж. «Убалямбуха Чжу вэнь гун ни боои тачихянь»; кит. «Фаньи Чжу вэньгун цзя сюнь»).
Собственно конфуцианские произведения переводились на маньчжурский язык и издавались как с параллельным китайским текстом, так и без него. Они в большом количестве сохранились во многих библиотеках мира. Характеризуя маньчжурские переводы, И.И.Захаров в 1875 г. писал, что маньчжуры «перевели точно и вразумительно китайские классические книги и чрез то избавили от многотомных толкований, над изучением которых учащиеся и ученые китайцы проводят чуть не всю жизнь; они перевели историю (хоть и не всю) Китая и законы, которые также нужно читать с толкованиями не только происшествий, но и слов. Все эти переводы сделаны ясно и точно, так что всякому изучающему китайский язык и литературу для основательного знания можно и должно советовать: изучать китайские книги с маньчжурским переводом». Поскольку при составлении маньчжурско-русского словаря И.И.Захаров в основном пользовал¬


692
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ся официальной литературой, то он считал, что маньчжуры мало переводили художественной литературы и вовсе не создали своей оригинальной художественной литературы.
Тем не менее следует особо отметить переводы китайских художественных произведений на маньчжурский язык. Помимо упомянутого перевода романа «Троецарствие» известны маньчжурские переводы романа «Цзинь, Пин, Мэй» («Цзинь Пин Мэй битхэ»), драмы «Западный флигель» под названием «„Си сян цзи“ на маньчжурском и китайском языках», пер. 1710 г. («Маньчжу никань Си сян цзи битхэ») и «„Западный флигель“ просмотренное и исправленное издание», только на маньчжурском («Тувачихяра дасара Си сян цзи битхэ»), «Избранные истории из „Ляо чжай чжи и“», пер. 1848 г. («Соньчжофи убалямбуха Лиоо чжай чжи и битхэ»). Ксилографические издания этих романов имеются в различных библиотеках мира. В библиотеке Университета национальностей в Пекине и Рукописном отделе Института восточных рукописей РАН хранятся списки редких рукописных вариантов маньчжурских переводов романов «Речные заводи» («Шуйху битхэ») и «Путешествие на Запад» («Сию ги битхэ»).
В периоды правления Кан-си (1661-1722), Юн-чжэна (1722-1735) и Цянь-луна (1735-1796) не только в основном сложилось административно-территориальное управление империей, но и определились маньчжуро-китайские идеологические и культурные ценности. Многие китаеведы справедливо считают долгие царствования Кан-си и Цянь-луна блестящими периодами в истории династии Цин и всей истории Китая. Следует отметить, что сами императоры создали большое число литературных произведений на китайском и маньчжурском языках, китайские антологии их стихов много раз переиздавались. Историки культуры так характеризуют этот период: «Литература, которой они (императоры. - Т.П.) покровительствовали, строилась по образцу классики древней эпохи, поэзия подражала танским мастерам, искусство ориентировалось на сунскую эпоху». Все эти меры подробно описаны в китаеведческой литературе, поэтому основное внимание уделим тому, что было сделано в области маньчжурской художественной литературы XVII-XVIII вв.
Самым крупным литературным переводом на маньчжурский язык в период правления Кан-си стала «Антология классической литературы» (кит. «Гувэнь яньцзянь», маньчж. «Гу вэнь ювань гянь битхэ»). Как следует из предисловия, датированного 12-й луной 24-го года правления Кан-си (26 декабря 1685 г. - 23 января 1686 г.), китайский текст составлен Сюй Цяньсюэ (1631-1694) и одобрен императором; маньчжурский перевод сделан группой переводчиков во главе с Минкуном. В антологию вошли тексты, относящиеся к периоду от династии Чжоу до начала эпохи Сун, что составило 36 тетрадей/дэбтэлинь в шести то- мах/добтон. Это наиболее обширная коллекция переводов на маньчжурский язык образцов китайской литературы различных жанров и стилей, охватывающая довольно большой период и отличающаяся разнообразием литературных форм. Несмотря на наличие этого текста в мировых коллекциях, маньчжурский текст


Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв.
693
специально не изучался. В 1969 г. Мартин Гимм инициировал большой проект по публикации маньчжурского текста «Антологии» только в транслитерации. Первый том охватывает период с Чжоу до Цинь. В 1995 г. вышли еще два тома этого трехтомного издания: том 2 посвящен периоду от эпохи Южных и Северных династий (Наньбэйчао) вплоть до правления династии Сун; том 3 - самой эпохе Сун. В этих томах тексты опубликованы факсимиле, без транслитерации.
При Цянь-луне, в 1772-1789 гг., проводилась работа по составлению «Сыку цюаныну» - библиотеки «Полное собрание книг по четырем разделам». Этот крупномасштабный проект непосредственно связан с «инвентаризацией» всего китайского литературного наследия: опись и поиски всех книг для отбора наиболее ценных в императорскую библиотеку. При этом проводилось изъятие и уничтожение по тем или иным причинам неугодных или крамольных произведений, содержавших выпады против правившей маньчжурской или других неханьских династий, а также аморальных с точки зрения властей книг (это была так называемая литературная инквизиция). К 1789 г. эту работу завершили, китайские тексты переписали в семи обязательных экземплярах для семи императорских библиотек. Однако обратной стороной этого грандиозного проекта стала утрата огромного количества текстов. Тем не менее многие китайские романы сохранились в маньчжурских переводах, которые были сделаны частными лицами, - их не уничтожали во время переписи китайских книг. В Рукописном отделе ИВР РАН есть несколько маньчжурских рукописей китайских романов, никогда не издававшихся ксилографически. Более того, некоторые из них утрачены в китайском оригинале. Таким образом, сохранившиеся маньчжурские рукописи китайских романов дают некоторое представление об уничтоженных сочинениях и являются уникальными списками. Профессор М.Гимм учел 76 названий маньчжурских переводов китайских художественных произведений. В коллекции ИВР РАН имеются 22 романа и повести, причем 11 из них не представлены в других фондах мира. Таким образом, по числу китайских художественных текстов в маньчжурском переводе это собрание является одним из самых богатых в мире. Самая ранняя рукопись - «Цзуй пу ти и битхэ» («Истории пьяного бодхисаттвы») датируется 1684-1685 гг. Другой роман, «Хува ту ювань и битхэ» («Судьба картины» (?), написан в 1690 г. Их автором был некто под псевдонимом Тяньхуацзан чжужэнь (Хозяин Хранилища небесных цветов) - это, по-видимому, Сюй Чжэнь. Известны девять переводов китайских романов, сделанных им во второй половине XVII в. К сожалению, маньчжурские тексты романов пока не изучены, однако ввиду большого числа китайских романов, не сохранившихся в оригинале, наличие их маньчжурских переводов значительно расширяет наши представления о китайской литературе и литературных связях между странами и народами Дальнего Востока.
Оригинальная маньчжурская литература. Внимание ученых к самобытной маньчжурской литературе было привлечено довольно поздно, и эта заслуга принадлежит М.П.Волковой, опубликовавшей в 1961 г. «Предание о Нишан- ской шаманке». Текст обнаружен А.В.Гребенщиковым в начале XX в. в Мань¬


694
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
чжурии и относился к устной народной традиции. Эта публикация открыла новое направление исследований европейских ученых, которые стали искать следы оригинальной маньчжурской литературы в уже изданных маньчжуро-китайских произведениях XVIII-XIX вв., хранящихся в библиотеках мира.
Как показали новейшие исследования маньчжурских фондов, самым ранним литературным произведением маньчжуров можно считать «Обращение Поздней Цзинь к минскому императору Вань-ли» из коллекции Музея Гиме (Musée Guimet) в Париже. Этот текст, написанный в 1620-х годах, имеет все композиционные характеристики литературного произведения: введение, 19 глав с зачином и концовкой, заключение. Каждая глава описывает определенное событие из истории предшествующих Цин династий и заканчивается выводом о неизбежности падения династии Мин и замене ее династией Цин. Фактически к этому периоду ранней истории Цин относятся лишь официальные исторические хроники, поэтому текст из Музея Гиме является столь уникальным и неожиданным для литературоведов.
Императоры Кан-си и Цянь-лун сами писали оды и сочиняли стихи на маньчжурском языке. В 1711 г. был издан сборник из 36 стихотворений императора Кан-си под названием «Написанные императором стихи „Бегство от жары в летнее время“» (маньчж. «Хань и араха алинь и токсо дэ халхунь бэ чжайлаха ши»; кит. «Юйчжи би шушань чжуанши»). Этот сборник посвящен летней резиденции в провинции Жэхэ и состоит из двух тетрадей (одна на маньчжурском языке, вторая - на китайском), снабженных иллюстрациями, с предисловием Кан-си и послесловием, написанным членами Издательского комитета во главе с Куйсюем.
Одним из наиболее популярных и известных авторских произведений Цянь- луна является «Написанная императором ода Мукдену», созданная им под впечатлением первого посещения в 1743 г. первой столицы маньчжурского государства и могил предков. Императорские издания маньчжурской («Хань и араха Мукдэнь и фучжурунь битхэ») и китайской («Юйчжи Шэнцзин фу») версий этого текста появились в том же году под редакцией комитета, состоящего из 11 человек во главе с главным директором по составлению официальных документов Ортаем (1680-1745) и принцем Юнлу (1695-1767). Несколько позже, в 1748 г., маньчжурский текст был переиздан в 32 тетрадях, записанный 32 почерками в подражание древним китайским квадратным почеркам. С культурологической точки зрения интересен сам факт создания этих почерков, который Цянь-лун в предисловии объясняет необходимостью иметь различные стили маньчжурского письма для печатей и печаток - подобно китайским. Изобретение 32 маньчжурских почерков стало выдающимся достижением в искусстве каллиграфии. Этими почерками почти никогда не пользовались, за исключением нанесения для легенд на печати.
Долгое время «Ода Мукдену» была единственным известным в Европе произведением Цянь-луна. Его представил французскому двору в вольном поэтическом переводе с маньчжурского языка миссионер Ж.-Ж.Амио в 1770 г. Именно


Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв.
695
этот текст вызвал необычайный интерес и споры среди европейских интеллектуалов того времени.
Подробная история изучения «Оды Мукдену» и учет сохранившихся изданий даны в фундаментальной монографии М.Гимма «Император Цянь- лун (1711-1799) как поэт».
Текст оды представляет собой географическое описание Маньчжурии, Мукдена (Шэнцзина) и церемоний, проводимых на могилах предков; также восхваляются первые маньчжурские императоры и их великолепная столица. Ода написана в традиционном для китайской литературы жанре фу (маньчж. фучжурунь) - поэма-описание одического характера. Обычно фу писали ритмической и рифмованной прозой в древнем стиле.
Именно в этом древнекитайском стиле с обилием аллюзий на ханьские оды, «Книгу песен» («Ши цзин»), «Книгу истории» («Шу цзин») и другие классические произведения китайской литературы и философии Цянь-лун написал китайский текст «Оды Мукдену», а параллельно ему - маньчжурский.
В Рукописном отделе ИВР РАН хранится редчайший ксилограф «Оды Мукдену» 1748 г. издания, состоящий из 4 тао по 8 тетрадей. В каждой тетради текст повторяется в написании одним из 32 квадратных почерков. Все 32 тетради имеют одинаковое содержание (кроме описания конкретного почерка); они начинаются предисловием (маньчж. шутучинъ) о причинах, побудивших императора написать оду; далее следует сама ода в стиле ритмической прозы, наподобие китайской. Также описывается маньчжурский почерк, стилизованный под старинный китайский, которым написана данная тетрадь.
Именно хвалебный гимн тукечунъ (по-китайски суп) написан в стихах и представляет собой поэтическое резюме предшествующей основной прозаической части фучжурунь. Гимны-сун восходят к «Ши цзину», четвертый раздел которого полностью состоит из гимнов-восхвалений. Китайский текст сун выдержан в традиционном поэтическом стиле по четыре иероглифа в строке с постоянными реминисценциями из древних текстов. Авторская маньчжурская версия тукечунъ также является стихотворной, но написана она в полном соответствии с правилами маньчжурского стихосложения. Внутри маньчжурской строфы каждая строка начинается с одной и той же гласной по правилам начальной аллитерации: первая строфа начинается с гласной «а», вторая - с «э», третья - с «у», четвертая - с «а», пятая - с «э», шестая - с «и», седьмая - с «э». Уже эта особенность маньчжурского стиха говорит нам о невозможности дословного совпадения маньчжурского и китайского текстов тукечунъ и сун. Всякий раз Цянь-лун как маньчжурский поэт должен был находить или добавлять слово, начинающееся с той же гласной, что и начальное слово предыдущей строки в строфе.
«Написанная императором ода Мукдену»


696
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Например, в строке 5 к слову тасха («тигр») добавлено аянъ («большой»); в строке 14 китайское слово ди («император») передано как амба ханъ («великий хан»); строки 15 и 16 обе начинаются со слова эмбичи («разве не»), которое отсутствует в китайском тексте.
Другая особенность маньчжурского текста состоит в том, что некоторые китайские реалии поясняются дополнительными словами. Например, в строках 15 и 16 названия государств Чжоу и Хань сопровождаются словом гурунь («государство»); в строке 29 храмовое имя императора Шэн-цзу (Кан-си) дано в обычной транслитерации и переводе как энъдурингэ Шэнцзу мафа («Шэн-цзу, просвещенный предок»); в строке 60 к названию реки Шэнь (Симя), на которой стоит Мукден (Шэнцзин), добавлено уточнение «река» - Симя бира.
Однако наиболее сложной является передача скрытого смысла используемых китайских цитат, которые указывают на широкую образованность автора и предполагают высокий интеллектуальный уровень читателя. Несмотря на то что основные китайские классические произведения переведены на маньчжурский язык, тем не менее в маньчжурском тексте реминисценции китайских оригиналов не явные и порой утрачены. Так, маньчжурская строка 9 абка на бэ дурсулэмэ («подражая Небу и Земле») примерно соответствует китайской строке фа тянъ цзэ ди («брать за образец Небо и примеряться к земному»), заимствованной из «Исторических записок» («Ши цзи») Сыма Цяня. Маньчжурская строка 10 а э бэ алхудаха («взял за образец ян и инь») в целом соответствует китайской ян яо инь цзан {«ян освещает, инь скрывает»), взятой из «Оды Западной столице» ханьского историка и поэта Бань Гу (32-92). В строке 31 китайское словосочетание лю фэй («шестерка коней императорской колесницы»), употребленное впервые в «Истории [династии] Хань» («Хань шу»), передано в маньчжурском тексте одним словом моринь («лошадь»).
Даже эти несколько примеров указывают на несовпадения и оригинальность обоих, китайского и маньчжурского, параллельных текстов «Оды Мукдену». Особенности маньчжурской поэтической версии можно свести к следующим положениям:
- правила маньчжурского стихосложения совершенно отличны от китайского;
- китайские цитаты и парафразы из древнекитайской классической литературы вызывают у образованного китайца ассоциации с классическими текстами, однако они ничего не значат для маньчжура, воспитанного в контексте другой культуры. Часто они труднопереводимы на маньчжурский язык и передаются более простым языком;
- автор маньчжурского текста иногда создает совершенно новые фразы для пояснения своей мысли.
Эти характеристики маньчжурского текста «Оды Мукдену» свойственны и другим параллельным китайско-маньчжурским произведениям и подтверждают мнение современных маньчжуроведов о том, что маньчжурский текст не является дословным переводом с китайского и заслуживает самостоятельного изучения.


Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв.
697
«Рассказы ста двадцати старцев»
(рукопись на маньчжурском и китайском языках)
Одним из редких оригинальных произведений, изначально созданных на маньчжурском языке, являются «Рассказы ста двадцати старцев»
(маньчж. «Эму тангу оринь сакда и гисунь сар- кянь»; кит. «Бай-эр лаожэнь юйлу»), составленные корчинским монголом Сунъюнем (1752-1835) во время его службы в Урге в 1785-1789 гг.
Смысл названия сборника объяснил сам составитель в начале своего предисловия. Он пишет:
«С почтением размышляю о том, что просвещенный правитель издал особый указ, в котором число „зеленых мышей“ в календаре, удвоившись, даст число „120“, и тогда жизненный цикл людей внутри и за пределами всех морей будет увеличен... Я, Сунъюнь, в свободное от службы время вспоминая различные рассказы, которые я слышал от стариков и которые поразили меня с раннего детства, подсчитал их, и их оказалось 120. К счастью, они составлены по порядку „зеленой мыши“ календаря, утвержденного императором». Объясняя число 120, автор отсылает читателя к указу Цянь-луна о циклических знаках китайского календаря, по которому в 36-м году синь-мао (1771— 1772) 60-летний цикл должен был быть увеличен до 120-летнего цикла. Как известно, именно в 1771 г. самому императору Цянь-луну исполнилось 60 лет, и он прожил до 1799 г., успешно управляя государством до 1796 г. Таким образом, автор сборника Сунъюнь «обыграл» число 120 и собрал «Рассказы ста двадцати старцев». Каждый рассказ начинается фразой «Эму сакда хэньдумэ» - «Один старик рассказывал, что...», где сакда, согласно «Полному маньчжурско-русскому словарю» И.И.Захарова, означает «старик 70-летний, престарелый, старец».
История создания этого маньчжурского сборника рассказов известна из имеющихся предисловий к основному тексту. Первое предисловие написано самим Сунъюнем 12 января 1790 г.: «[Рассказы] содержат все образцы того, что следует нашим знаменным людям знать и изучать и как нужно новому поколению работать и служить, - пишет Сунъюнь. - Вот поэтому [я] в свободное от службы время составил главы по порядку, переплел их в восемь тетрадей и назвал „Рассказы ста двадцати старцев“». Второе предисловие принадлежит Фу- рэнтаю (2 июня 1791 г.), маньчжуру из клана Ваньянь, которому Сунъюнь послал рукопись для редактирования. Как следует из этого предисловия, Фурэнтай скомпоновал первые 60 рассказов об истории возникновения маньчжурской династии, описания императорских гробниц, императорских поучений и наставлений, повествования о «старании высших и усердии низших чиновников». Сле¬


698
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
дующие 50 глав (рассказов) объединены общей темой - рекомендации по поводу повседневной жизни «знаменных» маньчжуров и их поведения в разных сферах. Последние десять глав посвящены древней истории Китая, «чтобы люди знали, что нет разницы между старым и новым порядком». В коллекции Рукописного отдела ИВР РАН есть полная рукопись «Рассказов ста двадцати старцев», исключительно ценная в связи с тем, что она является редкой маньчжуро-китайской версией этого произведения, текст которой предваряют три предисловия. В дополнение к упомянутым двум предисловиям имеется предисловие переводчика на китайском языке (16 сентября 1809 г.) - известного деятеля в области маньчжурской истории и литературы монгола Фуцзюня. После небольшого философского вступления о пользе передачи знаний и традиций от старшего поколения младшему Фуцзюнь пишет: «...Я давно почтительно наблюдал за ним (Сунъюнем. - Г.Я.), но никогда не видел его книгу с рассказами старцев, которую он написал на маньчжурском языке. Летом года зеленого дракона (1808 г. - Т.П.) один мой друг достал хранившуюся у него копию и показал ее мне со словами: „Эта книга содержит много рассуждений, важных вопросов и примеров. Она может быть прекрасным примером для будущих учеников. Однако она никогда не переводилась на китайский язык. Читатель мог бы избежать некоторых ошибок, если бы рядом был китайский текст. Чтение параллельного маньчжурокитайского текста могло бы облегчить понимание ее всеми заинтересованными“».
Таким образом, текст «Рассказов ста двадцати старцев» существовал только на маньчжурском языке 19 лет (1790-1809). В 1808 г. Фуцзюнь получил маньчжурскую рукопись и за год снабдил ее параллельным китайским текстом, а в 1809 г. появилась маньчжуро-китайская версия. Этот текст никогда не был напечатан и существовал лишь в рукописном виде. Известен один список на китайском языке, совпадающий с китайским текстом двуязычной версии.
В чем же важность и уникальность этого текста? Сюжеты всех рассказов можно подразделить на 18 тем, касающихся маньчжуро-китайской культуры, маньчжурской общественной жизни и администрации, поучений и наставлений на темы повседневной жизни согласно нормам конфуцианской морали. Для нас важно то, что к концу правления Цянь-луна, когда был составлен текст «Рассказов ста двадцати старцев», конфуцианские основы морали и государственного правления воспринимались «восьмизнаменными» маньчжурами, размещенными по всей стране (напомним, что текст был составлен в Урге), как естественная часть их собственной культуры.
Если рассказы об истории китайцев и маньчжуров, а также философско- нравственные тексты могут быть знакомы синологам, то иначе обстоит дело с вызывающими наибольший интерес сюжетами из жизни «знаменных» маньчжуров, рассказанными очевидцем. Синология как наука, занимающаяся Китаем, почти не интересовалась вопросами социальной жизни и быта «знаменных» маньчжуров. Это можно объяснить малочисленностью дошедших до нас источников: прозаический дневниковый жанр литературы на маньчжурском языке не


Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв.
699
был распространен среди маньчжуров, особенно в XVIII в. Одним из немногих источников о жизни маньчжурского солдата второй половины XVII в. является найденная и опубликованная в китайском переводе в 1987 г. четвертая глава дневника офицера Цзэншоу «Бэе и чооха бабэ ябуха бабэ эчжэхэ битхэ» («Личный дневник следующего за войском»). Центральной темой дневника является жизнь простого маньчжурского солдата, его бытовые и финансовые трудности, которые возникают из-за махинаций китайских торговцев. Интересно то, что эти проблемы излагаются автором без всякой идеализации человеческих качеств «знаменного» офицера; он пытается их решить с помощью наставлений, основанных на концепциях конфуцианской морали. Именно в описании жанровых сцен и ситуаций, бытовых проблем и их решений заключается неоспоримая ценность этого источника для историка. Редкий маньчжурский художественный текст является незаменимым источником для исследования маньчжурской оригинальной литературы, а сам язык памятника - прекрасное отражение разговорного маньчжурского языка конца XVIII в.
Другим примером самобытной маньчжурской литературы являются тексты хрестоматий по изучению маньчжурского языка, которые использовались в «знаменных» школах для подготовки китайцев и маньчжуров к сдаче государственных экзаменов. Наиболее полной из подобных хрестоматий является сборник «Сто глав» (кит. «Ибай тяо», маньчж. «Тангу мэень»). Время его создания и автор точно не установлены; японские исследователи предполагают, что «Сто глав» составлены при императоре Цянь-луне «неким Чжи с запретным именем Синь», хотя по каталогу Мёллендорфа один из списков датирован 1700 г. Текст хрестоматии известен в нескольких редакциях. Наиболее популярны из них маньчжуро-китайская редакция - «Важнейшие разъяснения к маньчжурской письменности» и маньчжуро-китайско-монгольская версия - «Разговорник, составленный на трех языках». По своему составу сборники различаются, так как создавались в разное время: первоначальный текст был на маньчжурском языке, позднее его перевели на китайский, а в 1829 г. - на монгольский.
Хрестоматия включает диалоги, рассуждения, а также короткие рассказы, раскрывающие различные стороны жизни и быта маньчжуров. Материал этого сборника распадается на две основные группы - диалоги и образцы повествовательной прозы, причем примеров, написанных в форме диалогов, больше, чем образцов повествовательной прозы; в расположении глав, различных по композиции и содержанию, отсутствует строгий порядок. Такое чередование диалогов и небольших рассказов соответствует назначению сборника как учебника. Повествовательная проза «Ста глав» включает короткие рассказы и разрозненные записи, посвященные примечательным событиям, высказываниям известных людей, воспоминаниям о каком-либо происшествии, рассуждениям и наставлениям. По-видимому, автор создавал эти образцы под влиянием распространенного в Китае жанра бицзи («записи вслед за кистью»). Несмотря на свободное расположение материала, сборник «Сто глав», как и сборники


700
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
бицзи, представляет собой единую идейно-художественную систему, отдельные части которой - самостоятельные произведения, связанные друг с другом повторяющимися темами. Большая часть глав посвящена идее воспитания людей в духе конфуцианской морали.
Другая тема сборника - необходимость непрерывного самообразования, так как только в книгах можно почерпнуть знание истины и справедливости. Для накопления знаний и «следования заветам древних» рекомендуется читать историческую хронику «Всеобщее зерцало, правлению помогающее» («Цзычжи тун- цзянь ганму»), но ни в коем случае не романы - «сумасбродные выдумки людей». Образованный маньчжур должен хорошо знать и китайский язык, и маньчжурский, причем знание родного языка считается «самой важной задачей». Как известно, у маньчжуров традиционно высоко ценилось умение метко стрелять из лука, поэтому в сборнике даны наставления, как правильно держать лук и стрелу, чтобы попасть в «павлиний глаз», т.е. в центр мишени, которой служило павлинье перо. Наряду с положительными качествами автор видит в своих соотечественниках и отрицательные, которые позорят имя маньчжура: пьянство, драки, увлечение азартными играми, сплетни. Несмотря на утилитарное назначение сборника как учебного пособия по изучению маньчжурского языка, текст «Ста глав» является ценным источником по истории маньчжурского служилого сословия в Китае и образцом маньчжурской оригинальной литературы XVIII в.
В период правления династии Цин, особенно в XVII-XVIII вв., Запретный город Пекина был в основном заселен «знаменными» маньчжурами. Именно в это время среди маньчжурской молодежи появляется смешанный китайско-маньчжурский литературный жанр цзыдишу («молодежные книги»), который относится к песенно-повествовательному искусству. Речь идет об исполнении куплетов под аккомпанемент трехструнных инструментов. Первоначально цзыдишу сочиняли непрофессиональные исполнители во время вечеринок в «знаменных» домах. Постепенно подобные куплеты перешли в репертуар китайских профессиональных актеров, и поэтому они в основном известны в записях на китайском языке или в маньчжуро-китайской параллельной записи. Однако существуют редкие тексты цзыдишу, в которых перемежаются китайские и маньчжурские слова, но при этом за основу берется синтаксический строй маньчжурского предложения. Наиболее популярным примером этого жанра является «Катури чжэтэрэ» («Молодежная книга о том, как есть крабов»). Даже само название отражает двуязычный характер текста, фабула которого довольно проста: однажды маньчжур, женившийся на китаянке (которая довольно быстро научилась говорить по- маньчжурски), купил краба. Оба персонажа не знают, как его приготовить, а сварив, не знают, как его съесть. Жена обвиняет мужа в том, что он купил непригодную в пищу вещь, и начинается семейная ссора. На помощь приходит соседка- маньчжурка, которая учит героев, как есть крабов, и мирит супругов. Цзыдишу создавались не только на бытовые темы, но и на сюжеты из древнекитайской или маньчжурской истории и исполнялись на импровизированных сценах Пекина.


Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв.
701
Маньчжурская шаманская литература. Одновременно с официальной маньчжурской литературой существовали народные легенды, предания, песни, тексты которых традиционно передавались устно. Большинство из них относятся к шаманской культуре маньчжуров, а некоторые были впервые зафиксированы в середине XVIII в., когда по велению императора Цянь-луна в 1747 г. составили маньчжурский вариант «Утвержденного императором устава маньчжурских жертвоприношений духам и Небу» (маньчж. «Хэсэй токтобуха маньчжусай вэчерэ мэтэрэ кооли битхэ»; кит. «Цинь дин маньчжоу цзишэнь цзитянь дяньли» 1777 г.). Печатные варианты были изданы соответственно в 1778 и 1782 гг. Как указано в предисловии 1747 г., написанном императором Цянь-луном, этот текст составлен с целью упорядочения ритуального камлания, текстов шаманских молитв, а также для подробного описания и зарисовок предметов, используемых во время жертвоприношений в императорских храмах и других молельнях семей императорского рода Айсинь Гиоро. Шаманские песни и молитвы собирали по деревням Маньчжурии, они представляют собой самые ранние памятники маньчжурской поэтики.
Интересно отметить, что вслед за «Уставом шаманской службы маньчжуров» появились и своего рода руководства по проведению шаманских камланий в других кланах. К XVIII в. относится маньчжурская рукопись из библиотеки Токийского университета под названием «Подробные описание и иллюстрации шаманских жертвоприношений», составленная в 1771 г. шаманом Чанцинем из клана Шушу Гиоро. В этой рукописи, состоящей из двух тетрадей, дается описание камланий рода Шушу Гиоро, жертвоприношений Небу, богине Сяньчу, приведены моления о счастье и благополучии, описаны шаманские танцы, жертвоприношения бумагой и жертвоприношения ивовому дереву; есть рисунки, изображающие участников церемоний и различные их стадии.
Ко второй половине XIX в. относятся «Шаманский двор» из коллекции Н.Н.Кроткова (рукопись, привезенная им от синьцзянских сибо), «Шаманская песнь» и маньчжурский эпос «Предание о Нишанской шаманке» из коллекции А.В.Гребенщикова, обнаруженный в Маньчжурии. В «Шаманском дворе» и «Шаманской песни» описываются «путешествия» шаманов в мир духов родов Гуар- гя, Гэчжурэ и Хасхури для излечения больных. Из этих рукописей явствует, что у каждого рода были свои добрые и злые духи, а некоторые общие духи могли обитать в разных местах трансцендентального мира. «Предание о Нишанской шаманке» повествует о путешествии шаманки в нижний мир с целью возвратить душу умершего мальчика в мир людей. Прозаический текст этого уникального эпоса изобилует поэтическими песнями-заклинаниями духов.
Аитература сибо на маньчжурском языке. Особо следует выделить литературу народа сибо (маньчж. сибэ), переселенного в период правления императора Цянь-луна в середине XVIII в. из Маньчжурии в Синьцзян для укрепления западных границ Цинской империи. Сибо говорят на диалекте маньчжурского языка и до настоящего времени сохранили в употреблении письменный


702
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
маньчжурский язык (издаются книги и газеты, учебники для начальной школы, научные труды). Самые ранние записи текстов сибо относятся к концу XIX в., большинство из них было сделано по просьбе В.В.Радлова, Н.Н.Кроткова и Ф.М.Муромского, собиравших этнографический материал в Синьцзяне. Литературу сибо можно подразделить на прозаические (сказки, предания, исторические баллады, шаманские тексты, пословицы и поговорки) и поэтические произведения. Наибольший литературный интерес представляют исторические баллады (гулминь иргэбунь), чаще всего посвященные трудностям переселения сибо из Маньчжурии в Синьцзян, такие как «Ба на-и учунь» («Песнь о родине»), «Мук- дэнь чи тучикэ дэ баи ичунь» («Песнь о переселении из Мукдена»), «Да гашань чи факчаха учунь» («Песнь о расставании с родной деревней»). Все эти тексты написаны в стихотворной форме по правилам маньчжурской поэтики, их идейное содержание основано на конфуцианском догмате о безоговорочном подчинении императорскому повелению. Наиболее известным среди сибо и маньчжуров произведением является «Хасигар учунь» («Песнь о Кашгаре») - поэтический цикл, посвященный войне династии Цин (в данном случае маньчжурских войск и отрядов сибо) против Джунгарии и подавлению четырех антиманьчжур- ских восстаний в Туркестане в 1820-1828 гг. На эту же тему написана «Ласихян- ту-и учунь» («Песнь Ласихянту»). Эта «Песнь» существенно отличается от перечисленных выше текстов. Ее главный герой, Ласихянту, сталкивается в Туркестане с неведомой ему исламской культурой, и этот конфликт лежит в основе повествования. Поэтические баллады сибо создавали и на темы китайской военной истории, например «Илань гурунь-и учунь» («Песнь о Троецарствии») и «Му- лань-и иргэбунь» («Песнь о Мулань»). Эти произведения, как и многие другие, бытовали в народе и передавались из поколения в поколение в устной форме, их записывали только в конце XIX в., и благодаря этому позднее (после «культурной революции» в Китае) сибо вновь обратились к народным преданиям, создав переработанные варианты уже известных баллад.
Наиболее распространенными среди сибо Синьцзяна до сих пор являются короткие стихотворные произведения - песни на различные темы, как, например, поучительные (тафулара учунь) об отношениях к родителям и друзьям; песни о народных традициях и обычаях {анъ тачинъ учунь); песни, исполнявшиеся в поле (усинь учунь), на охоте (абалара учунь); застольные песни (саринь учунь). Все эти произведения относятся к народной литературе и часто не имеют автора. Авторские произведения стали появляться лишь с конца 1980-х годов. Наиболее популярными являются писатели Гучжинань, Учжала Шумутунь, Гэтукэнь, Донь- чжина, их творчество продолжает традицию исторических баллад на темы жизни в Маньчжурии, переселения народа сибо в Синьцзян и их обустройства там.
Приведенная выше характеристика наиболее важных произведений XVII- XVIII вв. показывает, что наряду с переводной китайской литературой существовала самобытная маньчжурская литература, которая создавалась как самими императорами, так и маньчжурами, монголами и китайцами, служившими в «вось¬


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
703
мизнаменных» войсках. Императоры Кан-си и Цянь-лун писали стихи на маньчжурском языке, причем их произведения являются самыми ранними образцами маньчжурской поэзии, дошедшими до нас и написанными в соответствии с правилами маньчжурской поэтики. При династии Цин были широко распространены произведения в жанре быцзи, примером этого является сборник «Сто глав», созданный первоначально по-маньчжурски. Следовательно, литературный процесс в эпоху Цин проходил одновременно на китайском и маньчжурском языках. Тексты жанра цзыдишу созданы на разговорном маньчжурском языке, на котором говорили «знаменные» в Пекине XVIII в.; они свидетельствуют о появлении в XIX в. смешанного китайско-маньчжурского пекинского диалекта. В поздних цзыдишу, записанных только по-китайски, маньчжурские слова даны в китайской транскрипции иероглифами. Языковая интерференция наблюдается и в современном пекинском диалекте китайского языка, изобилующем маньчжурскими заимствованиями.
Богатая и разнообразная народная литература на маньчжурском языке бытовала в Маньчжурии в устной традиции. Однако благодаря созданию маньчжурской письменности в распоряжении ученых имеются тексты, относящиеся к началу XVIII в. В этом отношении письменные маньчжурские материалы являются уникальными и самыми ранними аутентичными свидетельствами существования литературы одного из тунгусо-маньчжурских народов. Ведь источниками для изучения преданий этих и других народов Сибири служат в основном полевые записи русских и немецких исследователей-этнографов начала XX в.
Глава 8
Китайская литература XVII-XVIII вв.
Установление маньчжурской династии Цин, проводившей политику жесточайшего политического, экономического и национального угнетения, не могло не повлиять на китайскую литературу, как никогда раньше насыщенную социальными и патриотическими мотивами.
Сразу же после завоевания Китая маньчжуры запретили все политические объединения интеллигенции. Начались судебные преследования: в 1663 г. происходил процесс по делу историка Чжуан Тинлуна, осуждавшего действия китайских военачальников, капитулировавших перед маньчжурскими войсками (по этому процессу казнили около 70 человек); было возбуждено дело против Чэнь Кэдуна и Хэ Чжицзе, которые в своих стихах призывали к сопротивлению маньчжурам; казнили литератора Цзинь Шэнтаня (1608-1661), выступившего с протестом против злоупотреблений начальника уезда; происходили аресты лиц, хранивших запрещенные книги. Так началась «литературная инквизиция», в ки¬


704
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
тайской терминологии - «письменные судилища» (вэнъцзыюй). Опираясь на ортодоксальное неоконфуцианство, маньчжурские императоры ввели строгие ограничения, регламентировавшие жизнь подданных и образ их мыслей.
В истории китайской литературы XVII век был одним из этапов переходного периода от позднесредневековой литературы к творчеству нового времени, этап, затянувшийся на несколько веков из-за маньчжурского завоевания. Еще живы принципы, сюжеты, идеи, характерные для литературы средневекового типа, но уже слышен протест против отживших схем и шаблонов. Функциональные жанры изящной (высокой) словесности (вэнъ) еще остаются важной сферой литературного творчества. Именно в изящной словесности китайские мыслители XVII в. излагают свои идеи, которые отдельные ученые считают близкими просветительским.
Литература XVIII в. развивается в тех же жанрах, что и в предшествующий период. В поэзии и изящной бессюжетной прозе господствуют подражания некогда прославленным образцам. Но все большую роль начинает играть авторская индивидуальность, все отчетливее проявляется стремление писателей выразить свой взгляд на мир, свой личный опыт, свои переживания. Особенно ярко эти новые черты проявились в литературной теории и поэтической практике Юань Мэя, в творчестве великих романистов У Цзинцзы и Цао Сюэциня, в прозе Цзи Юня и Шэнь Фу.
Возросшее внимание к авторскому началу в известной мере связано с реакцией крупных писателей на официальные каноны, строго ограничивавшие и форму и содержание литературы. Начавшиеся при императоре Кан-си гонения на литераторов продолжались с неослабевающей жестокостью. «Литературная инквизиция» достигла апогея в последней трети XVIII в., когда, вслед за выходом в 1772 г. указа императора Цянь-луна о поисках подлежащих уничтожению книг, были публично сожжены 13 862 книги, а более 2000 книг были полностью или частично запрещены. К ним относились сочинения, в которых содержались непочтительные отзывы о маньчжурах, рассказывалось о патриотических выступлениях китайского народа, упоминались запрещенные политические группировки, высказывались «еретические» взгляды на конфуцианский канон. Самой многочисленной была категория книг, запрещенных потому, что в них приводились имена неугодных маньчжурскому двору авторов или назывались их сочинения. Нередко запрещались и произведения повествовательной прозы, но особенно романы и драмы на любовные темы: конфуцианцы считали, что изображать любовное чувство безнравственно.
Маньчжуры поощряли фальсификацию прошлого (особенно событий предшествующей - национальной - династии Мин): в исторические сочинения вписывались целые абзацы, восхвалявшие маньчжуров; даже из конфуцианских классиков вычеркивались слова о том, что правитель-тиран не может требовать от подданных верности.
Чтобы привлечь конфуцианских ученых на службу двору, маньчжурские правители поручали им составление антологий, энциклопедий, словарей, всевоз-


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
705
можных справочников, местных хроник. Самым обширным трудом такого рода был свод «Полное собрание книг по четырем разделам» («Сыку цюаныиу», 1773-1783 гг.). Эта работа преследовала двойную цель: сбор книг по всей стране для императорской библиотеки и жестокую цензуру. Признанные пригодными тексты сочинений, созданных с III в. до н.э. по середину XVIII в., были отредактированы и переписаны. По одной из оценок, в собрание были включены более трех с половиной тысяч произведений (почти 80 тыс. цзюаней).
Цинское правительство опиралось на конфуцианство как средство контроля над управляемыми. Писателей и ученых, заподозренных в антиманьчжурских настроениях, предавали казни, так что естественно, что интеллигенция обратилась к «чистой науке». Одни из ученых участвовали в составлении энциклопедий и антологий, заказанных двором, другие (не желавшие служить маньчжурам) занимались чисто филологическими исследованиями, отказавшись от всякого общения с властями.
В XVII в. в отличие от предшествующих столетий, когда основное место в литературе занимали поэзия и изящная проза гувэнъ, на первое место в литературе выдвигаются повествовательные прозаические жанры - повесть и роман, которые все дальше отходят от устной сказовой традиции и от средневековой эпопеи (что содействовало, в частности, уменьшению размеров произведений). Обилие разновидностей романа и огромное число изданий их, особенно в первой половине века, свидетельствуют о читательском интересе к этой литературной продукции, а теоретические рассуждения говорят о стремлении к признанию повествовательной прозы таким же искусством, как поэзия или высокая проза.
Бессюжетная проза и поэзия XVII в.
Уже в самом начале XVII в. (в 1605 г.) многие крупные ученые и литераторы объединились в Дунлиньскую академию (Дунлиньдан). Критикуя политику двора и разоблачая преступления всесильного фаворита - евнуха Вэй Чжун- сяня, дунлиньцы требовали назначения на государственные должности достойных людей, обладающих талантами и высокими моральными качествами. С 1625 г. начались преследования и аресты дунлиньцев, были запрещены все школы, связанные с этой академией. Однако деятельность дунлиньцев продолжило литературное Общество возрождения (Фушэ), основанное в 1628 г. поэтом Чжан Пу (1601-1640). Эта группа насчитывала более двух тысяч членов, среди них - автор романа «Дополнение к „Путешествию на Запад4'» («Си ю бу») Дун Юэ, литераторы Хоу Фанъюй, Чэнь Цзылун, Гуй Чжуан, У Вэйе (1609-1671), крупнейшие мыслители Гу Яньу и Хуан Цзунси. Основу их литературной программы составляли идеи возрождения древней конфуцианской словесности, которую они считали средством решения насущных современных


706
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
проблем. В период сопротивления маньчжурам многие члены Общества боролись против династии Цин, а потерпев поражение в этой неравной борьбе, скрывались в лесах и горах, спасаясь от преследований и не желая служить захватчикам.
Основные идеи мыслителей того времени выражались в традиционных жанрах изящной словесности вэнъ (рассуждение, слово, жизнеописание, эпитафии, предисловия, записки, полемические суждения, письма) и в трактатах. Некоторые философские или публицистические трактаты строились по традиции в форме диалога или ответов на вопросы, маскировали крамольные идеи под видом комментария к произведениям философской или исторической прозы. Крупные мыслители XVII в. были одновременно и незаурядными литераторами. Хуан Цзунси, например, прославился жизнеописаниями, эпитафиями, записками. Он не стремился украшать стиль и высмеивал современников, сочинения которых блещут слогом, но лишены достойных идей. «Их сочинения, - писал Хуан Цзунси, - не служат практическим целям и подобны пустой разукрашенной лодке или телеге». В собрание Ван Фучжи (Ван Чуаньшань, 1619— 1692) вошли его рассуждения, жизнеописания, эпитафии, записки, надписи на утвари, а также поэмы в прозе. Темы этих произведений чрезвычайно широки - от философских раздумий о природе человека до шутливых миниатюр вроде надписи на посохе: «Нет ничего надежнее».
В XVII в. происходят изменения в составе «высокой» литературы: центр тяжести перемещается с малых форм публицистической прозы на большие философские трактаты, появляются собрания миниатюр эссеистского типа - сяопинь вэнъ («произведения малых форм»), создававшихся вне традиционной системы жанров. Заметно изменяются и сами традиционные жанры.
Среди мастеров сяопинь вэнъ особо прославился Чжан Дай (1597-1689), любитель путешествий, театра, музыки, тонкий знаток чая и изысканных яств. В его сборниках миниатюр пейзажные зарисовки озера Сиху или горы Чжун- шань, описания выступлений сказителя Лю Цзинтина или старинных праздников даны сквозь призму глубоко личного восприятия автора. Его воспоминания о прежней вольной жизни были написаны уже после прихода маньчжуров и пробуждали в читателе, привыкшем к иносказаниям, патриотические чувства.
Другой крупный мастер изящной прозы, Ван Юдин (1599-1661?), писал только в традиционных жанрах, но его жизнеописания и записки были мало похожи на трафаретные сочинения бессюжетной прозы. Материал он черпал из старинных рассказов о чудесах, что придавало его произведениям новеллистическую окраску. «Жизнеописания лютниста Тана» из банальной истории об отцепочтительном сыне превращаются у него в повествование о таинственной обезьяне, похитившей лютню. «Записки о верном тигре» излагают почти сказочную историю о дровосеке, упавшем в логово тигра и спасенном царем зверей. Повествовательность его произведений и есть тот главный фактор, который приводит к изменению традиционных жанровых форм.


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
707
Налань Синдэ
Стихи мыслителей XVII в. близки по духу лучшим произведениям бессюжетной прозы. Гу Яньу, участник обороны г. Куныиань, рассказывал о мужестве защитников города и о жестокой расправе с ними маньчжурских завоевателей. Даже те стихи Гу Яньу, которые начинались как традиционная пейзажная зарисовка, обычно содержали описание борьбы против маньчжуров: «Осенние горы, снова осенние горы, // Осенний дождь окутал вершины гор... // Вчера сражались за устье реки, // Сегодня сражаемся уже возле гор...».
В его стихах последних лет жизни мы находим рассказы об антиманьчжурском восстании в Шэньси, куда поэт переселился в 1677 г. Как и в ранних его произведениях, видна решимость автора продолжать борьбу с врагом до конца. Он сравнивает себя с мифической птицей, переносившей в клюве камни, чтобы засыпать море; как эта птица, он не может найти себе покоя, пока «не улягутся волны» (пока на родной земле не наступит наконец мир).
Большой известностью пользовался поэт У Вэйе, автор «Песни о Юань- юань», посвященной трагической судьбе попавшей в руки повстанцев наложницы военачальника, служившего маньчжурам У Саньгуя. Во многих ранних произведениях поэт оплакивал падение династии Мин, унижение своей родины, но особенно трагично звучали стихи, написанные им в тот период, когда под страхом смерти он вынужден был нарушить данную им клятву - никогда не служить захватчикам - и принял официальный пост при маньчжурском правительстве.
Особого расцвета в XVII в. достигает развитие песенной лирики в жанре цы (стихи, писавшиеся на мелодии, определявшие размер и строфику стиха). У Вэйе, Чэнь Вэйсун (1626-1682), Цао Чжэньцзи (ум. ок. 1678), Чжу Ицзунь (1629-1709), Гу Чжэньгуань (1637-1704) и другие мастера поэзии цы были противниками подражания старым образцам, считали, что поэт должен проявлять свой талант, а не имитировать чужие достижения. Воспевание природы, любовь, тема дружбы, грусть, жалобы на бедность, на неудавшуюся жизнь звучат в этих стихах, раскрывающих внутренний мир поэта.
Самым крупным автором в жанре цы в это время был Налань Синдэ (1655— 1685), молодой маньчжур, настолько проникшийся китайской культурой, что она стала для него родной, мастер пейзажных зарисовок, оставивший в стихах блистательные описания китайской природы. Наибольшей известностью пользовались стихи, в которых Налань Синдэ вспоминал свою безвременно умершую жену, а также его послания друзьям и цикл стихов, посвященный его первой любви, девушке, на которой он не смог жениться, так как ее взяли в императорский гарем; эту девушку поэт не мог забыть всю жизнь.


708
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Повествовательная проза:
Фэн Мэнлун7 Аи Юй7 Пу Сунлин
Конец XVI в. и первую половину XVII в. можно назвать временем демократизации китайской литературы. Многие явления художественного творчества, существовавшие до этого в устной традиции, приходят в литературу. В этот период делаются попытки удовлетворить огромный спрос нового городского читателя, издавая близкие ему произведения. Городские повести, песни, анекдоты печатались иногда и ранее, но в конце XVI - начале XVII в. их издание приобрело массовый характер. Причем писатели не только собирают фольклор, но и пытаются сами имитировать его формы. Особую популярность получают городские повести хуабэнъ, которые развились на основе профессионального прозаического сказа, существовавшего еще с X-XI вв.
Издаются три сборника повестей Фэн Мэнлуна (1574-1646) - «Рассказы о древности и современности» («Гу цзинь сяошо» или «Юй ши мин янь» - «Слово ясное, мир наставляющее»), «Цзин ши тун янь» («Слово доступное, мир предостерегающее») и «Син ши хэн янь» («Слово вечное, мир пробуждающее»). Все сборники (по 40 повестей каждый) впоследствии получили название «Троесло- вие» (или «Сань янь», «Три слова»). В 1627 г. Лин Мэнчу (1580-1644) издает свой «Первый выпуск совершенно удивительных рассказов» («Чукэ пайань цзинци»), а в 1632 г. - второй такой сборник. Немногим более чем за десять лет читатель получает двести повестей, изданных только этими двумя авторами.
В то же время или несколько позже появляется сборник повестей «Камень Склони Г олову» («Ши дянь тоу»), составленный одним из друзей Фэн Мэнлуна (предисловие и комментарии к нему принадлежат самому Фэн Мэнлуну). Издаются и два сборника повестей об озере Сиху, а за ними и сборники повестей
Ли Юя (Ли Ливэн, 1611— 1680) «У шэн си» («Безмолвные пьесы», вар. «Немые пьесы») и «Ши эр лоу» («Двенадцать башен»). Один только этот перечень говорит о популярности произведений рассматриваемого жанра. Широкое развитие городской литературы на разговорном языке привело в конце XVI - начале XVII в.
Иллюстрации к сборнику «Слово доступное, мир предостерегающее»


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
709
и к попыткам изменить традиционный взгляд на литературу, включающую лишь бессюжетную прозу и поэзию.
Составители сборников повестей не делили хуабэнь на жанровые подвиды, как это делали их предшественники - народные сказители. Однако можно выделить повести волшебные, любовные, героические, авантюрные, судебные и т.д. (хотя четкую грань между этими разновидностями не всегда легко провести). Как показал Д.Н.Воскресенский, судебные повести, например, обладают определенной устойчивой композицией (они резко делятся на две части, в первой излагается само преступление, а вторая посвящена его раскрытию), в них чрезвычайно ярко проявляются черты, характерные для жанра хуабэнь, и даже шире- для всей повествовательной прозы XVII в.: увлекательность и сложность фабулы, а отсюда, следовательно, и динамизм в развитии сюжета. Если в судебных повестях воры и мошенники - персонажи бесспорно отрицательные, то в плутовских повестях герои такого же типа становятся предметом любования автора; смелость, находчивость, ловкость грабителя создают ему яркий ореол славы. Если для плутовской повести характерно нанизывание отдельных небольших эпизодов, то в произведениях судебной тематики можно наблюдать стяжение отдельных рассказов в циклы, объединенные одним героем - мудрым судьей, расследующим запутанные дела. Это явный шаг по пути создания пространных судебных романов XVIII-XIX вв.
Фэн Мэнлуна еще нельзя назвать автором повестей в полном смысле этого слова, он составил свое собрание из произведений, созданных до него безвестными предшественниками: более половины собрания - это подражательные повести {ни хуабэнь) минских авторов, написанные в сказовой манере. Фэн Мэнлун не был и простым составителем. Нередко он активно вторгался в текст, вводя новые детали, перекомпоновывая сюжет, расширяя повествование и добиваясь тем самым более тесной сюжетной связи между эпизодами.
Близость городских повестей из сборников XVII в. к народному сказу {пинхуа) видна и в единстве тематики (описание необычных случаев из жизни горожан и торговцев, запутанные судебные тяжбы, ловкие проделки мошенников, удивительные встречи человека с духами, приключен™ знаменитых героев древности и более поздних веков), и в едином видении мира и принципах изображения персонажей, и в особенностях композиционной структуры повествования (наличие пролога, вкрапление стихотворных описаний и поэтических резюме в прозаический текст, детализация описания, особые приемы организации повествования), и в языке, близком разговорной речи. Так же как в народном сказе, в повестях хуабэнь выделена фигура рассказчика-повество-
éffïi:
К сборнику «Слово вечное, мир пробуждающее»
ЯК ■«,
ч& т , -
ж«


710
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Сборник произведений Ли Юя в русском переводе
вателя, имеющего право на оценку описываемых событий и на собственные реплики.
Драматург, теоретик театра и прозаик Ли Юй создавал свои повести уже в большем отрыве от устной сказовой традиции, чем его предшественники. В его повестях наблюдается стремление к более полному раскрытию психологических состояний персонажей. Он то описывает страдания красивой женщины, отданной в жены «вонючему уроду», то переживания судьи, понявшего несправедливость вынесенного приговора (у предшественников Ли Юя судьи, как правило, не ведали душевных волнений). В повестях чувствуется также влияние драматургического опыта автора. Так, он сравнивает разодетого в женское платье мальчика с молодой героиней на сцене театра, о чиновниках он пишет, что они разбирают дело о разврате с таким интересом, словно смотрят пьесу (вспомним аналогичные сопоставления новеллического повествования с театральной сценой у Лопе де Веги - современника Ли Юя).
Сборник Ли Юя «Двенадцать башен» представляет собой некое композиционное целое, хотя единство его все же очень условно (в название каждой из повестей Ли Юй ввел слово лоу - «двухэтажный дом», «башня»). Если в сборнике «Безмолвные пьесы» Ли Юй выступал как безымянный рассказчик, по традиции позволяющий себе прямые обращения к читателю (слушателю), то в «Двенадцати башнях» постоянно появляется сам автор, который произносит тирады вроде «по моему мнению», «сегодня я дам хороший совет» и т.п. Исследователи находят в повестях и отражение биографии самого Ли Юя. Все это наводит на мысль о стремлении автора к самовыявлению, которое характерно для литературы нового типа, но которое могло развиться у Ли Юя под влиянием высокой словесности, где еще с древности были приняты высказывания от лица автора. Иногда Ли Юй пародирует традиционные концовки старых новелл и повестей, в которых указывался обычно источник сюжета. Так, первую повесть из собрания «Двенадцать башен» он завершает словами: «Эта необычная история взята из „Записей бесед господина Брехуна“, которые существуют только в рукописи и никогда не издавались, поэтому мало кто читал их». Защищая свое право на вымысел, он признается, что повести могут не вызвать доверия у читателей, если он сознается, что все «двенадцать башен» существуют только в воображении автора.
Одновременно с городской повестью в XVII в. в Китае продолжается развитие романа и прозаической эпопеи. Наибольшую известность получили эпопеи «Сказание о полководцах из рода Ян» («Ян цзя цзян») и «Сказание о Юэ Фэе» («Шо Юэ цюань чжуань»). Первая повествует о подвигах полководцев, боровшихся в X-XI вв. с нашествием киданей, вторая - о Юэ Фэе, возглавившем
Ли Юп
Полуночник Вэйян. Двенадцать башен


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
711
Эпизод из эпопеи «Сказание о Юэ Фэе» {театральный лубок)
борьбу китайцев с чжурчжэнями в XII в. Обе эпопеи, основанные на народных сказаниях, пользовались чрезвычайной популярностью, видимо, не столько благодаря своим художественным достоинствам, сколько в силу известности этих сюжетов в народе, не раз перелагавшихся сказителями и использовавшихся драматургами.
«Сказание о Юэ Фэе», как и другие исторические эпопеи, прошло долгий путь развития от устных преданий к народной кпите-пинхуа и затем к эпопее, разные варианты которой были окончательно сведены и обработаны Цянь Цаем в конце XVII в. Юэ Фэй воевал с чжурчжэнями, предками маньчжуров, которые завоевали Китай в 1644 г., когда повторилась во многом та же историческая ситуация: продажные сановники без сопротивления сдали врагу основные крепости. Видимо, поэтому «Сказание» было так популярно в XVII-XIX вв. Сама эпопея несет на себе явный налет фольклорности: многочисленные эпические мотивы (побратимство, рассказ о чудесном рождении героя, выбор богатырского коня, «покупка» древнего меча), сказовая манера повествования.
Наряду с историческими эпопеями в XVII в. создаются и эпопеи героические или героико-авантюрные, например «Последующее повествование о речных заводях» («Шуй ху хоу чжуань») Чэнь Чэня (15907-1670?). Здесь мы находим развитие сюжета «Речных заводей», оттуда же заимствованы и главные герои Ли Цзюнь и Жуань Сяоци. Роман Ши Найаня завершался разгромом повстанцев, а Чэнь Чэнь показывает, как оставшиеся в живых герои вновь поднимаются на борьбу. География действия повстанцев сильно расширяется, они сталкиваются и с войском Сиамского королевства, и с японцами (в этом заметно влияние литературы ближайших веков, в которой описание путешествий в дальние страны стало весьма модным). Не исключено, что именно под влиянием рассказов о морских путешествиях Чэнь Чэнь отправляет своих героев на морской остров, где они и основали свое государство, в котором царит справедливость. До этого чудесные земли китайских утопий обычно располагались где-нибудь в дальних


712
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
горах. Чэнь Чэнь подписал свой роман: «Приверженец старинной династии Сун», показывая тем самым, что автор остался верен национальной династии Мин, свергнутой маньчжурами, подобно сунскому государству, павшему под ударами монголов. Известно, что Чэнь Чэнь действительно отказался служить завоевателям, стал отшельником, занялся литературой и добывал пропитание гаданием.
В XVII в. продолжает развиваться и фантастический роман. Таково, например, «Дополнение к „Путешествию на Запад“» Дун Юэ (1620-1686), который тоже отталкивается от известного сюжета - эпопеи У Чэнъэня (XVI в.) «Путешествие на Запад» («Си ю цзи»). Он берет тех же основных героев, но проводит их через иные миры и пространства. Старый сюжет нужен ему только для «разбега». Дун Юэ был человеком высокообразованным, но склонным к экзальтации и непохожим на обычных для того времени ученых-конфуцианцев. Его увлекают даосские идеи достижения долголетия и отрешения от мирских страстей, а также буддийское учение о реинкарнации. В 36 лет он постригается в буддийские монахи. Роман его, написанный до ухода от мирской жизни, отражает религиозно-философские искания автора. Мир в романе Дун Юэ часто иллюзорен, непрочен, опрокинут, особенно в многочисленных снах обезьяны Сунь У куна, где действуют порой даже не люди, а предметы-символы. Так, на поле битвы сражаются не воины, а знамена, падающие друг на друга и внезапно окрашивающиеся кровью. Вместе с тем исследователи усматривают в его фантастике сатирическое отражение действительности. Устами своих героев автор зло высмеивает и начетчиков («Люди без ушей, без глаз, без языка, без рук, без ног, без сердца, без легких, без костей, без крови и без духа именуются блестящими учеными»), и первых министров, которые продают свою страну. Государь вымышленного Нового Танского царства, куда попадает во сне Сунь Укун, только и знает, что пьянствовать с красавицами, монах Сюаньцзан забывает о том, что едет в Индию за буддийскими книгами, также поддавшись чарам красотки. Весь мир властей предержащих в романе Дун Юэ напоминает реальные отношения в обществе начала XVII в.
Конец XVI и XVII в. можно назвать временем расцвета любовного романа в Китае, который развивался в основном в рамках шаблонной сюжетной схемы с традиционными героями. Красивый, одаренный юноша влюбляется в прекрасную девушку, а затем, преодолев различные жизненные препятствия и успешно сдав экзамены, необходимые для получения высокого поста, женится на ней. Среди целой серии однотипных романов о любви в XVII в. резко выделяется «Подстилка из плоти» («Жоу пу туань») Ли Юя. Произведение Ли Юя, бесспорно, испытало влияние знаменитого романа о нравах XVI в. «Цзинь, Пин, Мэй». «Подстилка из плоти» продолжает традицию подробного описания любовных похождений молодого человека. Эротический элемент занимает в этом произведении значительное место, что послужило причиной частых его запрещений. Уже в самом заглавии содержится намек на пристрастие героя к чувственным наслаждениям (он отвергает молитвенную циновку из тростника, меняя ее на нежную - из плоти).


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
713
Так же как в Европе позднего средневековья и Возрождения, где наряду с творчеством на живых языках существовала и повествовательная проза на латыни, в Китае XVII в. продолжала развиваться наряду с повестью и романом литературная новелла на вэнъ- яне, достигшая своего наивысшего развития в творчестве Пу Сунлина (1640-1715) - автора сборника «Описание удивительного из кабинета Ляо»
(«Ляо чжай чжи и»), Пу Сунлин родился в обедневшей чиновничьей семье, в которой особо ценился «аромат книг». С детства он готовился к сдаче экзаменов, надеясь получить чиновничий пост. Но только в 71 год удостоился степени суйгуна (нечто вроде «действительного студента» в дореволюционной России). Пу Сунлин вынужден был всю жизнь зарабатывать на пропитание частными уроками и службой в домах чиновников. Свободное время он отдавал творчеству и «славился среди своих современников тонким литературным стилем, сочетавшимся с высоким нравственным направлением».
Пу Сунлин не был родоначальником «новеллы об удивительном», но он создал особый тип ее. Возникновение рассказов о столкновениях человека с нечистой силой в китайской литературе относится к III-VI вв., когда появился целый ряд сборников коротеньких мифологических рассказов-случаев (типа русских быличек), повествований о чудесах, удивительных преданий. Впоследствии на базе этих рассказов выросла танская новелла. Дальнейшая шлифовка новеллы продолжалась в X-XVI вв. Все эти произведения имели весьма четкие жанровые признаки, указывающие на связь главным образом с формой жизнеописаний либо записок.
Пу Сунлин сначала тоже хотел было продолжить эту традицию, думая назвать свой сборник «Жизнеописания лисиц и бесов», но затем отказался от своего намерения и обозначил жанровую природу рассказов нейтрально - чжии («описание удивительного»), а в названия новелл не стал вводить наименований жанра, как это делали его непосредственные предшественники.
Как отмечал В.М.Алексеев, Пу Сунлин писал свои новеллы «в обстановке, где на свободную мысль было явное гонение и каждый намек на создавшееся положение, столь обыкновенный в речи негодующего патриота, был бы сочтен за преступление, грозившее смертью». Видимо, именно поэтому в новеллах почти нет прямых упоминаний о маньчжурских завоевателях. Немногие упоминания о завоевателях и их бесчинствах, которые писатель не побоялся сделать, были в основном сняты при издании «Описания удивительного», а некоторые новеллы вовсе не были напечатаны. Не случайно первое издание книги, ходившей в списках, появилось лишь в 1766 г. - через 50 лет после смерти писателя.


714
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
«Лис из Вэйшуя»
Тематика новелл Пу Сунлина весьма разнообразна. Тут и истории о встрече человека с духом, о дружбе и любовной связи с духами, оборотнями, разными тварями и даже растениями; удивительные случаи из жизни; раскрытие запутанных судебных дел, описания всяческих чудес. Истории чисто фантастические превалируют в собрании Пу Сунлина, а среди них самое большое место занимают новеллы о любви ученого-неудачника и прекрасной, неземной красоты девы, оказывающейся лисицей-обо- ротнем. Бедный ученый, ведущий жизнь, столь похожую на существование самого Пу Сунлина, возмущающийся засильем бездарей и проныр, но ничего поделать с этим не могущий, вдруг встречает не просто красавицу, какой свет не видывал, а еще и образованную и начитанную. С ней отводит он душу, предаваясь любви или тонкой литературной беседе за чашей с вином. Если он человек твердых конфуцианских убеждений, никакая химера ему не страшна и его не совратит. Если же герой - человек низкий, подлый, то оборотни жестоко наказывают его.
Объединив мир реальный и мир чудес в неразрывное целое, писатель построил свои новеллы так, что столкновение с волшебством у него усиливает критику действительности. Лисы - существа более прозорливые, чем люди, - в новеллах выносят суд над «ясными, как плоскость, людьми». Недаром в новелле «Лис из Вэйшуя» старик-лис, водивший дружбу с местными жителями, отказывается познакомиться с правителем области, поясняя, что тот «в предыдущем своем рождении был ослом. Хотя в настоящую минуту он и сидит торжественно над нами, но он из тех, кому какую дрянь не давай - все выпьют. Я, конечно, другой породы и стыжусь с такими якшаться». Тема обличения чиновничества особо ярко выражена в многочисленных авторских резюме к новеллам. Так, «Сон старого Бо» кончается словами: «Историограф удивительного скажет так: „Отмечу с сожалением, что повсюду в Поднебесной крупные чиновники - тигры, а слуги - волки. Если крупный чиновник не тигр, то слуга его наверняка волк, и даже более свирепый, чем тигр!“»
Резкая критика современного общества особенно заметна при переработке традиционных сюжетов, например, в новелле «Пока варилась каша (продолжение старой истории)», являющейся переложением новеллы Шэнь Цзицзи (VIII в.)
«Пока варилась каша»


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
715
Т'У %
ушЬ
! Vi. М
«Приговор
на основании стихов»
«Волшебная подушка». Герой ранней новеллы спит на волшебной подушке и видит во сне всю свою будущую жизнь, полную благих деяний, возвышения по службе и ссылку, куда его отправляет государь, поверив клевете завистников. В отличие от героя танской новеллы, который всюду заслуживает благодарность народа, персонаж Пу Сунлина, наоборот, представляет собой отрицательный вариант традиционного конфуцианского типа. Став первым министром, он развлекается с женщинами, а государственными делами не занимается вовсе.
На долю его Пу Сунлин отводит и гораздо больше суровых наказаний (ссылка, встреча с бродягами, которые по его вине стали разбойниками и убивают его, муки в аду, второе рождение в облике девочки - дочери нищих, проданной впоследствии в наложницы студенту). Иногда Пу Сунлин изображал и идеальных судей (новеллы «Поторопились»,
«Приговор на основании стихов», «Тайюаньское дело» и др.).
Широко используя фольклорные мотивы, сближающие новеллы с волшебной сказкой, Пу Сунлин вместе с тем всего в ряде новелл перелагает сказочные сюжеты. Он также ищет новые сюжеты, черпая их из людской молвы и, видимо, сильно перерабатывая их. По преданию, он любил ставить у дороги столик с чашкой чая и трубкой, останавливал прохожих и просил рассказывать что-нибудь интересное и удивительное. Сам писатель в предисловии к сборнику пишет: «Люди одних со мной вкусов со всех сторон присылают мне с почтовой оказией свои записки».
Пу Сунлин вошел в мировую литературу именно благодаря своему «Описанию удивительного из кабинета Ляо» (в нашей стране его популярности способствовали блестящие переводы В.М.Алексеева), но он оставил и другие произведения в различных жанрах изящной словесности, эссеистике и поэзии, а также в жанрах простонародной литературы - гуцы (сказы под барабан) и лицюй (шаньдунский тип напевного многочастного сказа). Ему принадлежит немало произведений на разговорном языке байхуа.
Особую ветвь народной литературы в XVII в. представляли многочисленные издания песенно-повествовательных произведений жанра баоцзюанъ (букв, «драгоценные свитки»). Среди них выделяются две большие группы: произведения
«Тайюаньское дело»


716
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Картины-нянъхуа по новеллам Пу Сунлина
чисто религиозные - переработки буддийских сутр - и произведения, основанные на сюжетах народных сказаний, например «Буддийское сказание в жанре баоцзюанъ о непорочной, доблестной, мудрой и почтительной Мэн Цзяннюй и о Великой стене», где фольклорный сюжет обработан в религиозном духе, божества незримо руководят действиями героев, которые и сами являются перерождением божеств.
Драматургия XVII в.:
Тан Сяньцзу, Аи Юй,
Хун Шэн, Кун Шанжэнь
Особенностью литературы Китая XVII в. является выдвижение на первый план драматургии. Как во время монгольского завоевания литераторы стремились дать выход своим чувствам в драме, так и маньчжурское вторжение дало толчок к появлению драматических произведений патриотического содержания.
Авторы пьес используют уже сложившиеся жанры цзацзюй («смешанные представления») и чуанъци («повествования об удивительном»). Первый, оформившийся еще в XIII в., подчинялся весьма строгим законам (четырехактная композиция с интермедиями в начале или между актами, использование северных мелодий, одна и та же тональность для мелодий каждого акта, исполнение арий лишь главным героем - остальные, как правило, ведут прозаический диалог или декламируют стихи). Второй жанр - чуанъци, развившийся в XVI в. на основе южных музыкальных представлений, отличался определенной свободой композиции и большей длительностью представлений. В первом акте драматург обычно излагает основную идею произведения и краткое его содержание. Существует строгий порядок введения персонажей в действие (сначала - второстепенный персонаж, потом - главный герой, затем - героиня), правом исполнения арий в чуанъци пользуется любой персонаж. В этом жанре творили Тан Сяньцзу (1550- 1616), Хун Шэн (1645-1704), Кун Шанжэнь (1648-1718).


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
717
Тан Сяньцзу очень рано прославился на литературном поприще, но только в 34 года сдал экзамены на высшую ученую степень. Однако вскоре после начала службы за доклад императору, в котором обличались крупные сановники, он был сослан в маленький уезд смотрителем тюрьмы. Впоследствии его назначили начальником уезда. В 1598 г. он вынужден был оставить службу и вернуться на родину в Линьчуань (пров. Цзянси). Последние 18 лет его жизни были целиком отданы литературному творчеству.
В 1598 г. Тан Сяньцзу закончил драму «Пионовая беседка» («Мудань тин») - о любви, способной победить даже смерть. Героиня пьесы Ду Линян, дочь сановника, мечтает о любви. Однажды ей снится молодой ученый, и она влюбляется в него. Не имея возможности уйти из дома, чтобы найти пригрезившегося ей юношу, Ду Линян заболевает с тоски и умирает. Только смерть дает ей свободу. Став бесплотным духом, она отправляется на поиски любимого и находит его. Могучая сила чувства оживляет Ду Линян, и она соединяется с возлюбленным.
Вторая половина XVII в. ознаменовалась появлением ряда драматургических произведений, повествующих о вторжении маньчжурских войск и завоевании ими Китая. Особую популярность в те годы получила пьеса Ли Юя «О честных и верных» («Цзин чжун пу»). В основе ее лежат реальные исторические события 20-х годов XVII в. - борьба членов Дунлиньской академии против фаворита императора, евнуха Вэй Чжунсяня. Пьеса полна острых драматических коллизий, в которых раскрываются характеры героев. Чжоу Шуньчан, например, врывается в храм, когда сторонники Вэй Чжунсяня приносят ему поздравления, и ругает своих противников, крича, что «весь двор - одни шакалы и волки», что там совы свили гнездо. Чжоу Шуньчан выступает с конфуцианских позиций, мечтая проявить преданность государю и горюя о том, что он находится за «десять тысяч ли от императорских ворот».
В пьесе Ли Юя, пожалуй, впервые в китайской драматургии показана смелая политическая борьба горожан, образы которых противопоставляются нерешительным представителям ученого сословия, уповающим лишь на прошения, подаваемые властям. Хун Шэн, один из крупнейших драматургов второй половины XVII в., вслед за Ли Юем обратился к изображению реальных исторических персонажей в своей знаменитой драме «Дворец долголетия» («Чаншэн дянь»).
Продолжая линию Тан Сяньцзу, Хун Шэн задался целью показать всепобеждающую силу любви и чувства. Он использовал старый сюжет - историю любви танского императора Сюань-цзуна к красавице Ян-гуйфэй. Гибель Ян-гуйфэй есть как бы завершение одного (трагического, земного) пути и вместе с тем начало иного существования, противопоставленного трагическому. Государь не
Ян-гуйфэй после купания.
По мотивам живописи Чжоу Фана


718
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
может забыть погибшую красавицу, он строит храм, устанавливает в нем ее статую и горько рыдает, глядя на знакомый облик. Внезапно он видит на лице статуи следы слез. Неподдельное горе императора трогает духов, и они помогают героям вновь встретиться уже на небе, где Ян-гуйфэй становится бессмертной феей.
Драма Хун Шэна сразу же получила известность, была показана во дворце и получила одобрение самого императора. Однако вскоре пьесу запретили, а постановщики и автор были сурово наказаны. Существуют различные предположения относительно причин запрета. Не исключено, что император мог усмотреть в захва- Кун Шанжэнь те танского престола иноземцем Ань Душанем намек на
завоевателей-маньчжуров.
«Дворец долголетия» - типичное произведение жанра чуанъци. Это огромное полотно, состоящее из двух частей (по 25 актов каждая). В пьесе около ста действующих лиц, которые обрисованы в соответствии с традиционными амплуа, арии поют не только главные, но и второстепенные герои. Язык пьесы ярок и включает многочисленные литературные реминисценции (особенно стихотворные арии). Хун Шэн, как и его предшественники, черпал образы, стихотворные строки и целые арии из более ранней литературы. Традиционна и даосско- буддийская окраска сюжета, и подсказанная народной легендой фантастическая концовка пьесы.
В последние годы XVII в. творил и другой крупный драматург, потомок Конфуция - Кун Шанжэнь. Ему принадлежат две пьесы: «Веер с персиковыми цветами» («Таохуа шань») и «Маленькая лютня» («Сяо хулэй») в соавторстве с Гу Цаем.
«Веер с персиковыми цветами» продолжает традицию, начатую драмой Ли Юя «О честных и верных». В ней изображаются события середины 40-х годов XVII в., когда в Китай вторглись маньчжуры. Автор писал пьесу около десяти лет, она была завершена лишь в 1698 г. Новаторство Кун Шанжэня - в органичном соединении любовной интриги и политической борьбы. Из 44 актов лишь 19 посвящены взаимоотношениям героя - ученого Хоу Фанъюя и певицы Ли Сянцзюнь. По словам самого драматурга, он «через любовь с ее разлуками и встречами влюбленных описывает чувства и мысли, связанные с расцветом и падением династии». Он старается разобраться в том, почему пала династия Мин, просуществовавшая почти триста лет.
Кун Шанжэнь отказался от традиционной для любовных пьес чуанъци счастливой концовки. Не исключено, конечно, что отшельничество, которым завершают свой жизненный путь главные герои пьесы, ассоциировалось у современников с протестом против службы завоевателям. Ведь скрупулезно точный в следовании исторической правде Кун Шанжэнь отказался от изображения судьбы реального Хоу Фанъюя, который все же пошел на службу к маньчжурам.


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
719
Правда жизни была сложнее ее изображения в драме. Даосскую концовку пьесы, видимо, следует толковать так же, как и концовки других пьес XVII в., - отречение от мирских стремлений и чувств, как бы сильны они ни были.
XVII век в Китае был и периодом формирования теории театра. Прозаик и драматург Ли Юй создал законченную теорию театрального искусства, обобщив и опыт драматургии своего времени, и историю актерского мастерства. Он призывал создавать новые сюжеты, использовать «события обыденной жизни», поскольку в ней есть «то, чего не видели люди прежних поколений» и есть «чувства, которые не были ими описаны до конца». Впервые в теории китайской драмы Ли Юй обращает внимание на композицию. Он развивал принципы цельности произведения, важности диалога (в противовес увлечению драматургов стихотворными ариями), обязательности восприятия пьесы на слух любым, даже необразованным зрителем, осторожного использования диалектизмов («ведь пьеса-чуанъци принадлежит всей Поднебесной, а не одному району У или Юэ»), сценичности пьес (так как появились драмы, предназначенные лишь для чтения). «Писание пьес, - утверждал Ли Юй, - не есть низкое искусство, это такое же творчество, как создание исторических жизнеописаний, стихов или изящной прозы».
Ортодоксальная поэтика и теория изящной словесности XVIII в.
В XVIII в. широкое распространение получают теоретические взгляды поэта Ван Шичжэня (1634-1711). Он трактовал поэзию как мистическую духовную гармонию, как тайну, которая не может быть выражена в словах и не может быть постигнута. Его взгляды развивал поэт и литератор Шэнь Дэцянь (1673— 1769), который основой в поэтическом произведении считал мелодику (гэдяо). Поэзия призвана возрождать нравственный кодекс и стиль древних. Поэтические средства должны быть традиционными, заимствованными у классиков, ибо новизна губит поэзию. По его словам, поэзии чужда сатира, как и вообще всякое обличение: в стихах должна быть «скорбь», а не «гнев», чувства должны быть умеренными, сдержанными, мягкими. Шэнь Дэцянь признавал только те поэтические произведения, которые ни по форме, ни по содержанию не были связаны с фольклорной традицией.
Сходных взглядов придерживался прозаик Фан Бао (1668-1749), основатель поддерживаемой цинским правительством Тунчэнской школы. Вместе со своими земляками (уроженцами г. Тунчэн в пров. Аньхуэй) Лю Дакуем (1698-1779) и Яо Наем (1731-1815) он ратовал за древний стиль (,гувэнъ), за возрождение классической высокой прозы на архаическом языке. Так же как Шэнь Дэцянь, тунчэнцы, ограничивавшие свое творчество высокой прозой, не признавали народную литературу и игнорировали роман и драму, поскольку в этих жанрах использовался разговорный язык.


720
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Фан Бао выступал за «возрождение древности» {фугу), призывая писателей ориентироваться на конфуцианский канон, на «Исторические записки» Сыма Цяня, на произведения конфуцианских «восьми великих литераторов эпох Тан и Сун». Он предпочитал функциональные жанры - наставления, жизнеописания, славословия, письма, в которых морально-этические принципы и оценки выступали на первый план. Очень показательно письмо Фан Бао мыслителю Ли Гуну (1659-1733), даже под страхом смертной казни не согласившемуся служить маньчжурам: вместо выражения соболезнования по поводу смерти старшего сына Ли Гуна, Фан Бао утверждал, что это - наказание, ниспосланное Небом Ли Гуну за его критику неоконфуцианства.
Последователь Фан Бао - филолог-текстолог и писатель Яо Най выдвинул тезис о гармонической сущности словесности, слиянии в произведении противоположных сил инь и ян - тьмы и света, мягкости и твердости, расслабления и напряжения. Как и Фан Бао, он требовал, чтобы литература отражала конфуцианские идеи, и отрицал роль творческой индивидуальности. Функцию литературы он видел в «помощи государю в управлении народом».
Таким образом, тунчэнцы не отделяли в своей литературной теории бессюжетную художественную прозу от исторической и философской, а в своих произведениях избегали освещения конкретных реальных событий.
Как реакция на идеи тунчэнцев возникла Янхуская школа литераторов (выразитель ее принципов - Юнь Цзин, 1757-1817, родился в г. Янху). Друзья и единомышленники Юнь Цзина были зачинателями возвращения к так называемому параллельному стилю (;пянъливэнъ), процветавшему в III—VI вв. Проза, написанная в этом стиле, отличалась особой «красивостью» (ли), достигавшейся архитектоникой и эвфонией произведения, употреблением изысканных выражений и классических аллюзий. Тщательная балансировка двух следующих друг за другом фраз, соблюдение смыслового, иероглифического, фонетического параллелизма и симметрии, а также обязательное чередование шести- и четырехсловных предложений почти стирали разницу между прозой и стихами (явление уникальное в мировой литературе).
Поэзия и драматургия XVIII в.:
Юань Мэй, Чжэн Се, Чжао И,
Хуан Цзинжэнь, Чжао Вэньтао,
Цзян Шицюань, Ян Чаогуань
Крупнейший поэт XVIII в. Юань Мэй (1716-1797) был противником подражания образцам старой поэзии. Споры современников о том, следует ли имитировать стихи танских поэтов или подражать поэтам Сун, вызывали насмешки Юань Мэя: «Деление стихов на танские и сунские продолжается и в наши дни. Выходит, люди не понимают, что стихи - это отражение характера и чувств поэта, а Тан и Сун - всего лишь названия династий. Разве человеческие чувства


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
721
меняются вместе со сменой династий?» Выражением поэтического кредо Юань Мэя являются 32 станса под названием «Продолжаю „Категории стихотворений“», написанные в продолжение знаменитых стансов танского поэта Сыкун Ту (IX в.). По мнению Юань Мэя, поэзия должна быть безыскусной, но она должна обнаруживать мастерство, глубину мысли и богатство воображения поэта: «Писать стихи труднее, чем историю. Почему? Чтобы писать исторические сочинения, нужны три вещи: талант, образование и знания.
А чтобы писать стихи, нужно еще одно, самое важное, - чувства».
Юань Мэй оставил более 4000 стихотворений, среди которых современники особенно ценили его любовную и пейзажную лирику. Поэт много ездил по стране (он ушел в отставку в 32 года) и писал о своих впечатлениях от этих поездок. Так, в стихотворении «Башня желтого журавля» он описывает башню, находившуюся в уезде Учан (пров. Ань- хуэй): «Синее небо на тысячу ли. Луна. // Башня желтого журавля. Ночь темна. // Занавес чуть приоткрыт, чья-то рука // В темном окне появилась на миг, прекрасна она. // С небом сливается Хань-река во мгле, // Горы. Их тени приникли к ночной волне. // Песнь рыбака печально звучит в ночи, // Ночь глубока, и флейта, увы, молчит... // Лодка возникла из пустоты, как во сне» (пер. С.Архипова). Особо выделяют стихотворение Юань Мэя «В деревне Пинсян», написанное под влиянием утопии Тао Юаньмина (365^27) «Персиковый источник», о том, как он посетил одну деревушку и живущие в ней крестьяне напомнили ему людей, которые еще в древности, в дни смут и бедствий, нашли себе мирное и счастливое убежище у Персикового источника.
Теоретические взгляды Юань Мэя, его стихи, критические суждения, наконец, сама его необычная личность не могли оставить современников равнодушными. История китайской литературы знает не так уж много поэтов, у которых было бы такое множество друзей, учеников и почитателей, как у Юань Мэя, и которого бы так страстно ненавидели ортодоксы. Ненависть эта была вызвана независимостью поэта, его стремлением воспевать любовное чувство, что считалось неприличным с точки зрения конфуцианства, его обвиняли в «распущенности», ссылаясь на то, что у него было много учениц, чьи стихи он публиковал вместе со своими произведениями. Среди друзей Юань Мэя были такие крупные поэты, как Чжэн Се (Чжэн Баньцяо, 1693-1765), Чжао И (1727-1814), Хуан Цзинжэнь (1749-1793), Чжан Вэньтао (1764-1814), поэт и драматург Цзян Шицюань (1725-1784).
Хотя Чжэн Се и продолжал традицию гражданской поэзии любимых им тан- ских поэтов Ду Фу (VIII в.) и Бо Цзюйи (VIII в.), но в его стихах отсутствует модный в эпоху Цин дух подражания классическим образцам. Социальной остротой отличаются его поэма «Бегство из голодающей области» и стихотворение
Юань Мэй


722
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
«Лихоимцы подьячие», в котором поэт сравнивает мелких чиновников - «подьячих» - с злобными хищниками, с «крылатыми тиграми» и которое заканчивается двустишием о том, что Чжэн Се не только не верит в гуманность ни начальников уезда, ни императора, но и понимает, что без их молчаливого согласия не могли бы так обирать народ чиновники. В стихотворении «Внезапно сочинил» Чжэн Се воспевает людей, отдавших жизнь за родину в борьбе с иноземцами.
Чжао И был не только поэтом, но и теоретиком литературы, а также историком. Он оставил много произведений, среди которых - «Рассуждения о поэзии», «Хронология жизни Лу Ю», исторические работы «Замечания к двадцати двум династийным историям» и др. Чжао И ставил современные ему произведения выше древних: стихи танских поэтов Ли Бо и Ду Фу, писал он, прекрасны, но теперь они не могут казаться такими свежими и новыми, как в пору их создания, поэтому незачем им подражать. Чжао И создал множество превосходных стихотворений, передавших дух его времени («Читаю книги», «Живу, свободный от дел»).
Хуан Цзинжэнь свою короткую жизнь (он умер в 34 года) прожил в бедности. Его стихи полны грусти, воспоминаний о несбывшейся любви, неудовлетворенности - он одинок, «цель туманна». Бегут дни, у молодого поэта от печали «седеют виски». Неожиданно в чужом городе он встречает молодую женщину, необычайно похожую на его любимую, и вновь оживают со всей силой воспоминания. Рождается цикл стихов «Вспоминая былое». Поэт возвращается в город, где жила та, которую он не смог забыть, и ему кажется, словно со времени их первой встречи он прожил «три печальных жизни». В стихах Хуан Цзинжэня часто упоминаются имена танских поэтов Ду Му и Ли Бо. В отличие от Чжао И поэт чувствует духовную близость к ним, жившим тысячу лет назад, близость гораздо более сильную, чем к современникам.
Особенно лиричны стихи Хуан Цзинжэня в жанре цы (стихи с нерегулярным метром, часто называемые исследователями китайской литературы «романсами»). В лучших произведениях Хуан Цзинжэня, таких как «Осенние думы у столичных ворот», «Слышу крик кукушки», «Шестнадцатого числа», «Грущу под осенним ветром», «Осенняя ночь», искренно переданы переживания поэта и его необычайно острое восприятие природы (Хуан был талантливым художником и каллиграфом). В отличие от большинства своих современников, воспевающих весну, он описывал осень, увядание природы: «Звон кузнечиков смолк, облетела листва, // Потонули платаны в осенней мгле. // Побелели цветы от ночной росы, // Разливается холод по всей земле. // Чуть колышется занавес легких туч, // Месяц в море свой тонкий рог опустил. // Ветер темное небо заполонил - // Закачались, дрожа, огоньки светил. // Чей протяжный голос вдали звучит?..» («Осенняя ночь». Пер. С.Северцева).
Чжан Вэньтао, как и другие поэты - друзья Юань Мэя, был против подражания древним образцам. Во многих его стихах рассказывается о бедствиях простых людей, как, например, в поэме «Заночевав в Баоцзи, пишу на стене» (1798 г.), принесшей ему славу. Ряд стихов посвящены его современникам, по¬


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
723
этам, с которыми он был связан тесной дружбой. Чжан Вэньтао, так же как Хуан Цзинжэнь, был художником и каллиграфом.
Поэт Цзян Шицюань был и крупным драматургом. Из-за цензурных ограничений он вынужден был нередко обращаться к исторической теме, но выбор сюжетов его пьес, некоторые реплики персонажей показывают, что, изображая события прошлого, писатель пытался критиковать современность. Сохранилось десять его пьес. Одна из них - «Вечнозеленое дерево падуб» - посвящена жизни замечательного поэта-патриота XIII в. Вэнь Тяньсяна, казненного монгольскими завоевателями Китая за отказ служить им (тема весьма злободневная в эпоху владычества династии Цин). В драме «Иней на коричных деревьях» воспевается ученый XVII в., казненный за отказ служить уже маньчжурам. Широкой известностью пользовалась пьеса «Сон линьчуанца», в ней рассказывалось о жизни драматурга Тан Сяньцзу (1550-1617) и фигурировали персонажи из его пьесы «Четыре сна». Неменьшую популярность завоевала драма Цзян Шицюаня «Четыре струны осенью», написанная на сюжет поэмы Бо Цзюйи «Лютня». Она, как и ряд других пьес Цзян Шицюаня, посвящена трагической судьбе женщины в старом Китае.
Известным драматургом был Ян Чаогуань (1712-1791), автор 32 одноактных пьес, большинство которых содержало морализующее начало; так, в одной из них рассказывалось о человеке, который, разбогатев, забыл тех, с кем был близок в годы бедности; в другой - о мудрой женщине, сумевшей заставить императора помочь беднякам. Особенно показательна пьеса «Храм бога денег», герой которой - поэт III в. Юань Цзи, напившись допьяна, произносит инвективы по адресу бога богатства: «Ты охотно швыряешь драгоценности в драконовы [императорские] дворцы, // Позволяя их хозяевам нацеплять цветы на парчу, // А бедняков заставляешь продавать детей за долги, // Отдавать в могущественные дома, // Где и так пруды из вина и башни из мяса» (пер. В.Семенова). Как и Цзян Шицюань, Ян Чаогуань часто использовал в своих пьесах живой разговорный язык.
Романы
«Неофициальная история конфуцианцев»
и «Сон в красном тереме»
В XVIII в. повесть не развивается вообще, драматургия отступает на задний план, но высшие достижения китайской литературы того периода - романы «Неофициальная история конфуцианцев» («Жулинь вайши») У Цзинцзы (1701— 1754) и особенно «Сон в красном тереме» («Хун лоу мэн») Цао Сюэциня (1715— 1763) — остаются непревзойденными до сих пор, по праву занимая видное место в мировой литературе.
У Цзинцзы назвал свое произведение «Неофициальной историей», как бы намекая на достоверность (но неофициальность) изображенных событий. Понятие


724
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
НЕСФИЦИ А ЛЬИАЯ
КОНФУЦИАНЦЕВ
V МЗИН-ЦЗЫ
жупинъ в названии (букв, «конфуцианский лес», «конфуцианцы») говорит об основном объекте изображения - носителях конфуцианской морали и учености - конфуцианцах, т.е. представителях ученого сословия и чиновничества. Подобные персонажи были в литературе и раньше, но такого тщательного и подробного описания их поведения, морали и нравов до романа У Цзинцзы не существовало. Впервые в литературе была дана
Первое издание романа на русском языке. 1959 г. социальная и нравственная оцен-
ка влиятельнейшему слою китайского общества. Эта оценка в основном критическая, так как писатель изображает своих героев как носителей псевдоморали, т.е. поступки и помыслы этих «квазиконфуцианцев» лживы и лицемерны. В их жизни на первый план выступают довольно низменные интересы, которые концентрируются в идее: «заслуги, известность, выгода и карьера». По мысли автора, подобные жизненные устремления разрушают традиционные нравственные ценности и подрывают моральные устои общества. Автор представляет богатую галерею своих псевдогероев (антигероев). Среди них спесивый и невежественный вельможа Ван из главы-пролога, ограниченный книжник Чжоу Цзинь, помешанный на экзаменах Фань Цзинь, мошенник Куан Чаожэнь и десятки других персонажей, представителей этих двух социальных слоев. Кроме них в романе фигурируют и другие псевдоконфуцианцы: местные шэнъши, так называемые «знаменитости» - минши, входившие в круг просвещенных конфуцианцев. Многие образы этих антигероев даны в ироническом, сатирическом ключе, что в значительной степени определяет важную особенность художественного повествования - его сатирическую заостренность.
В романе существует мир идеалов писателя, которым противопоставлены идейные воззрения псевдоконфуцианцев. В этой связи особый смысл заключен в первой главе-прологе (который «излагает основной смысл книги»), где говорится о Ван Мяне, поэте и художнике (он действительно жил на рубеже эпох Юань и Мин), идеалы которого противоположны жизненным ценностям чиновников и ученой знати. Простой крестьянин, он добился общественного признания благодаря своим талантам и труду. Ему чужды понятия славы и выгоды, поэтому ему претит чиновная карьера, которая перед ним открывается. Симптоматично, что в конце он отвергает все лестные предложения. В романе есть другие персонажи, близкие по духу Ван Мяню (многие из них, по мысли исследователей, автобиографичны), например, молодой книжник Ду Шаоцин (выразитель идей автора), доктор Юй, благородный Чжуан Шаогуан. Апофеозом их общественной деятель¬


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
725
ности (и высшим проявлением их жизненных идеалов) является церемония в храме древнего мудреца Тай-бо, поступки которого олицетворяют истину, нравственность и высокую мораль.
Характерно, что автор завершил роман изображением «четырех удивительных людей». По своему социальному статусу они простолюдины - буи («одетые в холщовое платье»), однако они высоконравственные и образованные люди, носители определенных талантов (один - музыкант, другой - художник и т.д.). Изображая положительных героев в заключительной главе, писатель как бы подчеркивал их особое место в социальной жизни.
Роман У Цзинцзы не имеет центрального героя. С точки зрения композиции он представляет собой цепь многочисленных эпизодов, связанных между собой общей идеей. Множественность изображенных картин создает широкую панораму жизни китайского общества. Его критический настрой и сатирическая наполненность образов оказали большое влияние на развитие так называемой обличительной прозы на рубеже XIX-XX вв.
Другим выдающимся образцом прозы нравов XVIII в. является роман Цао Сюэциня «Сон в красном тереме». Его автор, происходивший из знатной, но разорившейся семьи, прожил тяжелую жизнь шэньши-бедняка. Большую ее часть он провел в Пекине и его окрестностях, где служил в военных гарнизонах, занимался торговой деятельностью (рисовал и продавал картины) и литературным трудом. Главным его произведением является роман «Сон в красном тереме», который он писал в 50-е годы вплоть до смерти. Роман он не закончил, хотя написал 80 глав. Первые рукописи относятся к 50-м годам XVIII в. (1754, 1757). В 1792 г. поклонник писателя и почитатель его романа Гао Э (он называл себя «неофициальным историком Красного терема») вместе с издателем Чэн Вэй- юанем выпустил вариант романа из 120 глав, композиционно завершив произведение. Однако с тех пор стоит вопрос об адекватности этого варианта авторскому замыслу, т.е. о правомерности последних 40 глав. Роман имел разные назначения, каждое из которых раскрывало важную содержательную сторону произведения. Первоначально он назывался «Записками о камне», что отражало мифологическую и метафизическую сторону сюжета (происхождение камня-яшмы и его связь с человеческими судьбами). Название «Судьбы золота и яшмы» намекало на связь человеческих жизней. Роман назывался также «Повествованием о Двенадцати шпильках Цзиньлина» - о судьбах двенадцати женщин-героинь из Нанкина (Цзиньлина). Самым распространенным является название «Сон в крас-


726
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Сцены из 41-й и 70-й главы романа «Сон в красном тереме»
(картина-нянъхуа)
ном тереме», которое также метафорично. «Красный терем» подразумевает знатный аристократический дом или род, жизнь обитателей которого происходит словно во сне, ибо она ложная, иллюзорная. В жанровом отношении роман сложен, так как заключает в себе разные художественные пласты. Недаром его называли автобиографическим, семейным и любовным романом и даже политическим произведением. Все эти и другие особенности действительно присутствуют в этом произведении, которое имеет синтетический характер. Однако в большей степени ему присущи черты романа о нравах, так как автор изобразил в нем широкую и многоцветную картину общественной и частной жизни людей на примере жизни одной большой семьи, вернее, целого клана или рода.
В центре повествования - аристократическая семья Цзя, предки которого имели высокие титулы гунов (в романе говорится о двух ветвях клана: домах Жунго и Нинго) и были связаны с императорским двором, что определяло их высокое положение в обществе. Однако постепенно род Цзя угасает, приходит в упадок, и это разрушение рода (писатель в известной степени отразил историю своей семьи) является важнейшей идейной составляющей сюжета. Огромный род Цзя, связанный с другими знатными фамилиями (Ван, Ши, Сюэ), определяет множество персонажей произведения (их около 600), разных представителей семейной иерархии. Среди них глава рода, престарелая матушка Цзя (или Ши), ее сыновья, продолжатели рода: начетчик и педант Цзя Чжэн, его брат распутник Цзя Шэ, представители молодого поколения, поступки которых никак не способствуют укреплению рода. Широк круг персонажей-женщин: госпожа Ван, мать героя Цзя Баоюя, за внешней добротой которой скрывается жестокость (например, по отношению к слугам), ловкая и властолюбивая Ван Сифэн (она же Сестричка Фэнцзе), несчастная сирота Линь Дайюй, жертва семейных традиций, и ее антипод - благовоспитанная и разумная Сюэ Баочай. Многочисленные образы, порой изображенные бегло, но психологически точно, создают яркую картину жизни феодальной семьи.


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
727
Герои романа «Сон в красном тереме»:
Цзя Баоюй, Линь Дайюй, Сюэ Баочай, Ван Сифэн
Основная сюжетная линия развивается в связи с образом главного героя - юноши Цзя Баоюя, которому автор уготовил необычную судьбу (связь с волшебным камнем богини Сиванму, воплощением которого он как бы является). Любимец женской половины дома, он нередко выступает как бунтарь и строптивец (иногда его зовут Строптивым Камнем). В глазах отца он недостойный продолжатель славного рода, так как его поступки и образ мыслей зачастую не соответствуют традиционным устоям семьи. Так, Баоюй не желает связывать себя с ученой и чиновной карьерой, он проявляет свои глубокие чувства к сироте Дайюй, хотя семья приготовила ему другую невесту. Старшие недовольны его отношениями с простолюдинами, актерами. В последних главах, написанных Гао Э, герой разрывает с семьей и уходит куда-то вместе с монахами (следует заметить, что такой финал, в общем, соответствует образу Баоюя - юноши импульсивного, ранимого и мятущегося). Судьба героя связана с двумя важными персонажами - Линь Дайюй и Сюэ Баочай, каждая из которых выражает разные идеалы и проявляет разное понимание жизни. Отношения с ними героя романа Баоюя (любовь к первой и отвержение второй вопреки воле старших) и финал этих отношений придают особый драматизм сюжету. Недаром трагедия любви, показанная на примере этих судеб, остро воспринималась китайскими читателями на протяжении многих десятилетий.
В романе много героев и много сюжетных линий, что создает многомерность и многоплановость повествования. Особой чертой его является поистине энциклопедическая наполненность. Подробнейшие картины быта семьи Цзя (семейные обычаи, застолья, описание одежды, утвари, развлечений и т.п.) перемежаются многочисленными картинками и сценами из общественной жизни - праздники, моления, храмовые торжества, гадания.
Символика, насыщенность сложными образами определяют специфику художественной структуры этого произведения. Огромную роль символов и иносказаний читатель ощущает буквально с первой главы и до последней.


728
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
«Беседка Лотосового Аромата». Эпизод из романа «Сон в красном тереме»
(картина -няньхуа)
Общественное мнение о романе было далеко не однозначным. Ортодоксы оценивали его как образец «разрушения нравов и проявление низменного духа». Фривольность отдельных сцен (впрочем, лишенных грубости и скабрезности) послужила причиной его запретов. Однако художественные достоинства романа снискали ему громадную популярность. В XIX в. появилось более двадцати «продолжений», не достигавших, однако, художественного уровня оригинала. Появились и многочисленные подражания: «Сон в синем тереме», «Драгоценное зерцало оценки цветов», «Повествование о героях, сынах и дочерях» и др. Споры и дискуссии вокруг романа в XIX-XX вв. способствовали появлению определенного научного направления - хунсюэ («наука [о „Сне] в красном [тереме]“», или «хунлоумэноведение»), которое в настоящее время превратилось в особую отрасль литературоведения (как шекспироведение в Англии или пушкиноведение в России). И по сей день роман «Сон в красном тереме» считают эталоном языкового богатства, художественной образности, литературного вкуса и стиля.
Новеллы и записки:
Цзи Юнь, Юань Мэй, Шэнь Фу
Широкой популярностью в Китае XVIII в. пользовались сборники фантастических рассказов, продолжавшие традиции знаменитого новеллиста XVII в. Пу Сун- лина. Таких сборников появлялось в то время довольно много, и среди подобных книг выделяется обширное собрание (состоящее из пяти сборников) «Заметки из хижины „Великое в малом“» («Юэвэй цаотан бицзи») Цзи Юня (1724-1805). Сборники выходили с 1789 по 1798 г., все сочинение целиком вышло в 1800 г.
Цзи Юнь был крупным ученым с разносторонними интересами; помимо того что он был одним из главных редакторов «Собрания всех книг по четырем раз¬


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
729
делам» императорской библиотеки, составителем каталога этого свода («Сыку цюаньшу цзунму»), он создал также ряд филологических исследований, предисловий к чужим трудам; выступал он и как составитель и издатель поэтических антологий. Цзи Юнь занимал высокие чиновничьи посты, был наставником наследника престола, а за несколько дней до смерти вступил в должность помощника первого министра. Эти обстоятельства его жизни, равно как и конфуцианское образование и воспитание, наложили определенный отпечаток умеренности на тон его «этической» критики, содержащейся в «Заметках из хижины „Великое в малом“». Сборники, входящие в это сочинение, относятся к роду прозы малых форм, именуемой бицзи («записи вслед за кистью»), включавшей разные жанры (новеллы, рассказы, былички, анекдоты и записи, посвященные примечательным событиям или содержащие рассуждения о нравах и обычаях эпохи, о различных местностях, о произведениях литературы, истории и философии).
Цзи Юнь стремился придать характер достоверности и фактографичное™ не только заметкам, но и тем фабульным произведениям, в основе которых лежал авторский вымысел. Для этого он называл имена рассказчиков, ссылался на свидетелей происшествия, указывая его дату и место действия; главное же - из самого невероятного случая он делал назидательный вывод. Многие рассказы и былички связаны с народными верованиями. Однако фантастика подчинена дидактическим целям. У сверхъестественных сил есть своя «логика поведения», они действуют не «со зла», не по капризу, а целенаправленно, карая дурных людей и награждая добрых. Они видят все, что делают люди, и даже обладают способностью знать то, что человек задумал втайне от всех. А раз духи и оборотни видят человека буквально «насквозь», то люди должны об этом помнить и вести себя подобающим члену семьи и общества образом.
В отличие от древних авторов «рассказов о необычайном» (чжигуай сяошо), не интересовавшихся поведением разных людей в одной и той же ситуации, для Цзи Юня важно именно это повторение одних и тех же ситуаций. Так, из рассказа в рассказ обрастает все новыми чертами образ начетчика: в одном рассказе он строг и требователен к своим ученикам, но сам втайне предается разврату, в другом - он участвует в обмане, цель которого - по дешевке купить дом, в третьем - он собирается обманом лишить вдову ее имущества; в новой ситуации он хвастлив и заносчив или оказывается трусом и лицемером. Цзи Юнь делает акцент на моральном аспекте человеческого поведения, т.е. на аспекте рассудочном, а не на индивидуальном, неповторимом, образном. Отсюда - скупость индивидуальных черт (портрета, деталей), замена их словесными характеристиками.
Некоторые писатели конца XVIII - первой половины XIX в. подражали «Заметкам из хижины „Великое в малом“». Наибольший интерес представляет сборник бицзи крупнейшего поэта XVIII в. Юань Мэя «О чем не говорил Учитель» («Цзы бу юй», 1796 г.; в русском переводе 1977 г. О.Л.Фишман: «Новые [записи] Ци Се, или О чем не говорил Конфуций»). Само название этого сборника звучало как вызов конфуцианцам, твердо помнившим, что «Учитель (Конфуций) не говорил о чудесах, применении физической силы, смутах и духах»


730
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
(«Лунь юй», гл. 7). Из 1023 произведений, входящих в сборник, 937 связаны с темой сверхъестественного или со сверхъестественными персонажами. Если рассказы Цзи Юня строятся на оппозиции «добрый-злой», «честный-лгун», «добросовестно выполняющий свои обязанности - манкирующий ими» и т.п., то большинство рассказов Юань Мэя строится на оппозиции «живой-мертвый» (рассказы об ублаготворении мертвых - жертвоприношениях их духам, о мести злых духов, которые были людьми, несправедливо казненными или убитыми, самоубийцами, плохо захороненными, о воскрешении из мертвых, о помощи душ мертвых своим близким и т.п.). В ряде рассказов встречаются мотивы, распространенные в мировом фольклоре (чудесное рождение, помощь добрых духов, чудесная жена-помощница, путешествие в подземное царство; золото или серебро, полученное человеком от сверхъестественного существа, превращается в пепел, дым или бумагу). С точки зрения близости сборника Юань Мэя к фольклору показательно, что в нем есть рассказы, в которых люди упрекают или разоблачают сверхъестественные существа, плохо выполняющие свои обязанности (бог грома по ошибке убил сына крестьянина; дух кумирни, получая от жителей деревни жертвоприношения, не дал дождя во время засухи; бог земли хитростью выманил жертвоприношение и т.п.), т.е. «должное» нарушает не человек, а «существа чудесной природы», те, кто в сборниках Цзи Юня выполнял роль судей, следящих за поведением людей. Благодаря такому смещению акцентов дидактика исчезает, ее вытесняет занимательность.
Рассказы Цзи Юня рисуют упорядоченный мир, где сверхъестественные силы, выполняющие функции «воспитания» человека, действуют, подчиняясь законам отношений в обществе (даже бесы не выходят на улицу днем и редко задевают тех, кто их не трогает). В хаотическом мире, изображаемом Юань Мэем, ни о каком порядке не может быть и речи: бесы толпятся на улицах и дорогах, задевают людей, вредят им без всякого повода; даже боги и духи ссорятся между собой, посланцы Царства мертвых за взятки отпускают в мир живых людей, которых должны были привести к судье Царства мертвых, духи шантажируют людей, обворовывающих их, и т.п.
Скупой на детали, когда речь идет о людях, Юань Мэй довольно подробно описывает внешность сверхъестественных существ. То же относится и к описанию мест действия: «земной» пейзаж почти никогда не описывается, пейзаж и обстановка «иного» мира описываются детально. Примечательны этнографически точные детали в рассказах и заметках о нравах и обычаях, о брачных обрядах в разных районах Китая. Существенно то, что в небылицах отчетливо проявляется традиционное представление о жителях чужих стран как о варварах, на которых не распространяется благотворное цивилизующее влияние китайской культуры. Жители некоторых вымышленных Юань Мэем стран изображаются им как животные или как несовершенные (недоделанные при творении) мифические существа.
На рубеже XVIII-XIX вв. были созданы «Шесть записок о быстротечной жизни» («Фу шэн лю цзи») - единственное дошедшее до нас произведение лите¬


Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв.
731
Обложка издания 1979 г. в переводе К.И.Голыгиной
ратора и художника Шэнь Фу (1763-1808). Китайская литература до появления этих «Записок» не знала другого произведения, в котором с такой исповедальной искренностью автор рассказывал бы о своей жизни.
В этом автобиографическом произведении, близком к дневниковым записям от первого лица, глубоко личные переживания перемежаются воспоминаниями о поездках по различным живописным районам страны, заметками о стихах и картинах, об искусстве садоводства, размышлениями о житейских радостях и бытовых мелочах. Главное же место занимает безыскусный и необычайно искренний рассказ о простой и скромной жизни молодой четы (Шэнь Фу и его рано умершей молодой жены Юнь), влюбленной в красоту и поэзию.
Непривычно читать в старой китайской прозе такие, например, строки: «Чем дольше были мы вместе, тем больше привязывались друг к другу. Где бы мы ни встретились, в темной ли комнате или в узком коридоре, мы брались за руки и спрашивали: „Куда ты идешь?“ Честно говоря, мы старались сначала, чтобы нас не видели сидящими или прогуливающимися вместе, но вскоре мы перестали обращать на это внимание. Если Юнь сидела, разговаривая с кем-нибудь, и замечала, что я подхожу, она вставала или подвигалась, чтобы я мог рядом с ней сесть. И все это делалось естественно, почти незаметно для нас самих, и хотя вначале мы стеснялись этого, потом это вошло в привычку» (пер. К.И.Голыгиной).
Шэнь Фу - художник научил молодую жену любить природу и искусство. Многие страницы «Записок» посвящены их беседам о стихах, описанию прогулок, наслаждению природой. Летом молодая чета поселилась в деревенском домике; сидя в тени, они удили рыбу, вечерами поднимались на холм, чтобы посмотреть на заходящее солнце, сочиняли стихи. Всходила луна, трещали цикады, муж и жена усаживались на стоявшую у изгороди бамбуковую лежанку и пили подогретое вино, которое выносила им старуха. Юнь, очарованная этим местом, как-то сказала: «„Когда-нибудь мы построим здесь домик; купим десять му земли, посадим овощи. Ты будешь рисовать, я вышивать, и этим мы будем зарабатывать достаточно денег, чтобы покупать вино и слагать стихи во время обеда. Одетые в простое платье, питаясь простой пищей, мы сможем прожить здесь долгую и счастливую жизнь, никуда не выезжая”. Я согласился с нею от всей души. Это место сохранилось по сей день, а та единственная, которая знала мое сердце, умерла. Увы!»
Появление «Записок» Шэнь Фу свидетельствует об укреплении индивидуального начала, характерного для лучших произведений XVIII в., - и это несмотря на беспощадные цензурные преследования, на гонения против литераторов, на жесткие каноны ортодоксальной литературы.


732
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Глава 9
Китайская литература XIX в.
Начало XIX в. в жизни китайского общества ознаменовалось явным усилением изоляционистских настроений. Христианские миссионеры, пользовавшиеся покровительством первых маньчжурских императоров, утратили былое влияние при дворе и подвергались гонениям. И даже тогда, когда новые обстоятельства побудили Китай обратить взгляд на Запад, в поле зрения передовых китайцев попали лишь материальные, но не духовные ценности западной цивилизации. Получение двором коллекции русских книг или перевод на китайский язык нескольких басен Эзопа, напечатанных миссионерской газетой, оставались случайными эпизодами, не вызывавшими общественного резонанса.
Поставленная в жесткие рамки старой эстетикой и лишенная внешних стимулов, литература могла лишь самовоспроизводить себя. Литературная продукция в этот период была весьма обильной, но в целом произведения того времени не могли соперничать с шедеврами прошлых веков. Писатели выражали свое отношение к окружавшей их действительности, но всякий раз рисковали остаться не услышанными современниками, если не ссылались на авторитет предшественников, если не умели истолковать в свою пользу цитаты из конфуцианского канона. И все же мощное воздействие на жизнь Китая «опиумных» войн и Крестьянской войны тайпинов не прошло бесследно и для литературы.
В первой половине XIX в. продолжали сосуществовать два основных потока. Первый, элитарный, включал классическую поэзию {ши и цы) и бессюжетную прозу - древнего стиля (гувэнъ) и ритмического, так называемого параллельного стиля {пяньливэнь). Произведения в этих жанрах писались на книжном языке вэньянь. Второй поток, демократический, объединял повествовательную прозу (сяошо) - в основном роман - и драматургию (жанры цзацзюй и чуанъци). Произведения этих родов и жанров создавались преимущественно на байхуа - языке, близком к живой речи.
Высокая проза:
Тунчэнская (Яо Ин и Цзэн Гофань) и Янхуская шкоды
В литературной жизни начала XIX в. ведущую роль продолжала играть Тунчэнская литературная школа. Основу мировоззрения тунчэнцев составляло ортодоксальное сунское конфуцианство. Тунчэнцы разделяли рационалистическое, утилитарное понимание словесности как носительницы конфуцианской идеи Пути-дао и считали, что бессюжетная проза древнего стиля более всего подходит для воплощения их идей в слове.


Глава 9. Китайская литература XIX в.
733
Признанными лидерами тунчэнцев считались Фан Бао (1668-1749) и Яо Най (1731-1815), существенно развивший литературную теорию школы в XVIII в. Придя к мысли, что «поэзия и высокая проза, конечно же, едины по своей природе», он обосновал включение поэзии в сферу ортодоксальной словесности, интерпретируя ее также как носительницу конфуцианского Пути. Эту идею он подкрепил составлением антологии, в которую вошли образцы истинной поэзии, воплощающей дао. Яо Най призывал учиться прежде всего у су неких поэтов - Су Ши и Хуан Тинцзяня.
Первая половина XIX в. отмечена активной творческой деятельностью учеников Яо Ная: Фан Дуншу (1772-1851), Гуань Туна (1780-1831), Яо Ина (1785— 1852), Мэй Цзэнляна (1786-1851) и др. Они продолжали разработку новых идей Яо Ная - о существовании мужского и женского стилей в прозе (Фан Дуншу, Мэй Цзэнлян), о квалификации поэзии как литературы, способной выражать дао (Яо Ин, Фан Дуншу).
Жанровый состав и тематика прозы древнего стиля оставались традиционными, хотя каждый из тунчэнцев нередко предпочитал одни жанры и темы другим. Гуань Тун, например, питал пристрастие к трактатам {лунь) и запискам {цзи)\ Мэй Цзэнлян любил писать предисловия и послесловия к сочинениям современников. Преобладали темы камерного характера. Поводом к появлению на свет изящного эссе могли послужить личные обстоятельства, события из повседневной жизни учено-чиновничьей элиты, издание книги кем-либо из друзей. Тунчэнцы писали, конечно, и об управлении государством, о взаимоотношениях между государем и подданными, между чиновниками и народом, о причинах смуты в обществе и о способах усмирения повстанцев. Они обсуждали нормы морали и отступления от этих норм, нравственные устои семьи, пути воспитания в себе высоких качеств совершенного человека - цзюньцзы («Трактат об учении» и «Трактат о почитании старости» Лю Кая). Тунчэнцы любили обращаться к истории, в ней они искали свой нравственный идеал и вместе с тем отрицательные примеры, на которые могла бы опираться их критика современности («Трактат о Чжао-ване» Гуань Туна; «Трактат о Хань Фэе», «Трактат о Чжао Цо» Мэй Цзэнляна). Стараясь извлечь опыт, полезный для сегодняшнего дня, из древних книг, они писали заметки и послесловия к конфуцианским сочинениям («Читая „Три комментария“» Гуань Туна; «Послесловие к „Истории Поздней Хань“» Мэй Цзэнляна и др.). Некоторые из тунчэнцев не остались безучастными к политическим событиям эпохи. «Преступные речи в изголовье больного» Фан Дуншу, «Доклад о срочных мерах по отпору чужестранцам» и «Письмо У Лань- таю из армии» Яо Ина содержат осуждение английского вторжения в Китай. Но это были частные случаи на общем фоне традиционных камерных сочинений.
Традиции Янхуской школы в первой половине века продолжили эссеисты и поэты Лу Цзылу (1771-1834) и Ли Чжаоло (1769-1841). Классический строгий древний стиль уживался в их творчестве с изысканным и витиеватым стилем ритмической прозы. Ли Чжаоло развивал идею сосуществования древнего и параллельного стилей и даже составил антологию «Произведения параллельного


734
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
стиля» («Пяньти вэньчао»), ставшую весьма популярной у современников. Однако в целом проза параллельного стиля утратила популярность, заметно потесненная ревнителями древнего стиля. В идейном, тематическом и жанровом отношении творчество этих писателей мало отличалось от сочинений тунчэнцев. И только стиль был совершенно иным. Они стремились к ритмической организации текста, обеспечиваемой повторением одинаковых по числу иероглифов фраз, к соблюдению принципа парности и параллельности конструкций. Четырехсложные фразы делали стиль лаконичным, уплотненным и, естественно, побуждали авторов к особо тщательному отбору лексики.
Конечно, литература не могла целиком оставаться в стороне от политических событий, происходивших в стране. В творчестве многих писателей в той или иной мере нашли отражение «опиумные» войны, восстание тайпинов, подъем и крах политики «самоусиления», расширение контактов Китая с Западом, франко-китайская и японо-китайская войны. Интерес к темам патриотическим и социальным стимулировал дальнейшее развитие прогрессивной просветительской тенденции, которая набирала силы внутри господствовавшего в литературе ортодоксального течения и вдохновлялась по преимуществу идеями ранних реформаторов.
Во второй половине XIX в. Тунчэнская литературная школа не просто сохранила былой авторитет, но заметно укрепила его, особенно в 60-70-х годах. Миссию возрождения школы взял на себя известный военачальник, политический деятель и литератор Цзэн Гофань (1811-1872). Он объявлял себя учеником Яо Ная и в суждениях о литературе демонстративно следовал за ним. В частности, он усиленно насаждал идею Яо Ная о двух типах красоты в прозе древнего стиля - о красоте «светлой и твердой» и красоте «темной и мягкой». В духе этой теории он интерпретировал творчество древних, называя четыре свойства прозы древнего стиля, которые, с его точки зрения, служили надежным критерием при оценке произведений: «сила духа», «уровень знания», «гармония чувства» и «занимательность».
Писал Цзэн Гофань много, но шедевров не создал. Наибольших успехов он достиг в составлении докладов императору и в эпистолярном жанре. В прозе древнего стиля любил писать «предисловия» и «эпитафии». Вскоре после смерти Цзэн Гофаня вышло собрание его стихов и прозы (1874 г.), а следом - полное собрание сочинений (1874-1876). Следуя тунчэнской традиции, Цээн Гофань использовал литературу для утверждения конфуцианских идеалов: пропагандировал принцип преданности правителю («Записки о Храме Павших Героев в Сянсяне»), прославлял сильную личность, способную вести за собой других, исправить нравы и обычаи и тем самым установить порядок в стране («О таланте»). Но еще чаще в его творчестве видны черты актуальной публицистики. Так, в «Манифесте об усмирении гуандунских бандитов» (1854 г.) Цзэн Гофань обрушивается на участников восстания тайпинов, показывает их разрушителями традиционных нравственных ценностей и грабителями.
Характерная для Цзэн Гофаня склонность к «деловой прозе», т.е. к злободневной публицистике, преобладала и в творчестве его «четырех главных уче¬


Глава 9. Китайская литература XIX в.
735
ников»: Чжан Юйчжао (1823-1894), Ли Шучана (1837-1897), Сюэ Фучэна (1838—
1894) и У Жудуня (1840-1903). На современные проблемы они реагировали весьма чутко, сохраняя при этом верность тунчэнским канонам. Однако под влиянием внешних факторов они уже стали писать, например, о Европе и Японии. Сюэ Фучэн и Ли Шучан, посетившие Англию, Францию и некоторые другие европейские государства в составе китайских дипломатических миссий, опубликовали свои дневники, рассказав соотечественникам о европейских впечатлениях.
Усилившийся интерес к Западу создавал благоприятные условия для появления у тунчэнцев идеи реформ. У Жулунь и Сюэ Фучэн стали высказываться в пользу реформы традиционной системы образования. У Жулунь, например, ставил под сомнение обязательность зубрежки всего конфуцианского канона в школах и предлагал вести преподавание в соответствии с принципом «китайское учение является основой, а европейское - приложением».
К исходу XIX в. тунчэнцы первыми вступили на путь реального знакомства с духовной цивилизацией Запада и занялись переводческой деятельностью. Тун- чэнеп Янь Фу (1853-1921), примыкавший к реформаторскому лагерю, начал с перевода книги английского ученого и деятеля культуры Томаса Гекели (1825—
1895) «Эволюция и этика и другие статьи». В 1897 г. перевод Янь Фу был издан с предисловием У Жулуня.
Поэзия и публицистика:
Сунская поэтическая школа,
Чанчжоуская школа, Гун Цзычжэнь,
Линь Цзэсюй, Вэй Юань, Хуан Цзуньсянь
В поэзии первой половины XIX в. наибольшим влиянием пользовалась Сунская поэтическая школа, сформировавшаяся под влиянием Вэн Фангана (1733— 1818). Характерные для этой школы черты проявились у ее основоположников - Чэн Эньцзэ (1785-1837) и Ци Цзюньцзао (1793-1866). Оба они были высокопоставленными сановниками и учеными, ревностными последователями сунского неоконфуцианства. Принадлежавшие к этому течению поэты объявляли образцом для подражания поэзию эпохи Сун (Х-ХШ вв.), и прежде всего стихи Су Ши и Хуан Тинцзяня. Они отдавали предпочтение темам и образам, популярным в сунской поэзии, подражали сунским мастерам в форме и в языке. Общая приверженность сунской поэзии, разумеется, не исключала индивидуальные творческие пристрастия. Поэты Сунской школы называли в числе своих учителей и танских корифеев: Ду Фу, Хань Юя, Бо Цзюйи.
Наивысшего расцвета Сунская школа достигла к середине века, когда в полной мере раскрылся талант самого яркого ее представителя - Хэ Шаоцзи ( 1799— 1873). Он принадлежал к ученой элите и в течение длительного времени состоял в императорской академии Ханьлинь и дворцовой печатной палате Уиндянь. Однако служба не увлекала его, и он сравнительно рано вышел в отставку. Та¬


736
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
лант поэта сочетался у Хэ Шаоцзи с выдающимся даром каллиграфа и художника. Ближе всех ему был Хуан Тинцзянь, олицетворявший в его представлении идеал поэта и каллиграфа.
Важное место в его творчестве занимала пейзажная лирика. Поэт много путешествовал по Китаю, особое пристрастие питал к горным пейзажам («Люблю горы», «Рисую горы», «Поднимаюсь на гору Хуа», «Прогулка на гору Сун» и др.). Многие стихи поэта навеяны посещением древних столиц («Поднимаюсь на городскую башню в Лояне»), прославленных храмов, мест, связанных с именами великих поэтов.
Представитель Сунской школы Чжэн Чжэнь (1806-1864) был широко образованным человеком и оставил труды по географии и палеографии, о конфуцианских классиках и даже о разведении шелковичных червей. Первый сборник его стихов вышел в 1854 г. В эстетических взглядах Чжэн Чжэня есть общее со взглядами Хэ Шаоцзи. Он также считал, что поэт призван заботиться и о расширении книжных познаний, и о воспитании в себе душевного благородства. Подобно другим поэтам Сунской школы, Чжэн Чжэнь много писал о горах и ущельях, о быстрых реках и водопадах, о цветах и деревьях («По дороге в Нань- ян», «Вниз по стремнине»). Но он не оставался безразличным к социальной несправедливости: писал о жестоких чиновниках, притеснявших народ («Плач о повесившихся», «Отлов шакалов»), о наводнениях, приносивших неисчислимые бедствия крестьянам, о тяжелой доле горняков и литейщиков («Свинцовые рудники в Чжухае»). Когда Чжэн Чжэнь стал свидетелем вступления в провинцию Гуйчжоу армии тайпинов, он откликнулся в стихах на эти события («16-го числа 9-го месяца вместе с семьей оставляю Либо», «Наньдань», «Плач о беженцах»).
Земляком и другом Чжэн Чжэня был Mo Ючжи (1811-1871). Он враждебно относился к тайпинам и вообще бунтовщикам и прославлял генералов, руководивших подавлением восстания, и прежде всего Цзэн Гофаня, изображая его просвещенным человеком и ценителем старины. В стихах Mo Ючжи можно найти отклики и на события периода второй «опиумной» войны. Он был и страстным библиофилом и писал стихи, посвященные старинным рукописям и книжным раритетам. Для него характерны архаизация лексики, использование книжных образов, эмоциональная сдержанность.
В середине XIX в. традиции Сунской школы продолжали поэты тунгуанского стиля. Их принято называть так потому, что они пришли в литературу при императорах, правивших под девизами Тун-чжи и Гуан-сюй. У истоков этого течения стояли поэты - уроженцы провинции Фуцзянь - Чэнь Баочэнь (1848-1935), Чэнь Янь (1856-1937) и Чжэн Сяосюй (1860-1938). Главным теоретиком и критиком школы тунгуанского стиля был Чэнь Янь, прославившийся своими рассуждениями о поэзии.
В поэзии цы успехом пользовалась Чанчжоуская школа. К ней принадлежал Чжоу Цзи (1781-1839), поэт и теоретик, автор «Рассуждений о цы» и «Разных заметок о цы из кабинета Цзечуньчжая», в которых он развивал характерную для этой школы теорию «переноса смысла» - обязательного для поэзии цы


Глава 9. Китайская литература XIX в.
737
приема аллегории, что неизбежно вело к усложнению стиля. Расширению тематического диапазона поэзии цы, технике стиха и мастерству он призывал учиться у поэтов ХИ-ХШ вв., подтвердив свою приверженность им составлением антологии «Избранные цы четырех сунских корифеев».
Последняя треть XIX в. отмечена новыми успехами поэзии цы. Чанчжоускую школу представляли Тань Сянь (1831-1901), Ван Пэнъюнь (1848-1904), Чжу Цзумоу (1857-1931), Куан Чжоуи (1859-1926). Они прославились главным образом как лирические поэты, виртуозно владевшие сложной техникой стихосложения цы. Однако и для них новые веяния не прошли бесследно. Наряду с обычными для поэзии цы любовными и пейзажными стихотворениями в творчестве поэтов Чанчжоуской школы стали звучать социальные мотивы. В развитие теоретических взглядов этой школы важный вклад внес Чжэн Тинчжо (1856- 1918), автор трактата «Рассуждения о цы из Кабинета Белого Дождя», в котором он дал определение эстетической категории, выражающей суть поэзии цы - «погруженности и сосредоточенности», т.е. такого состояния, когда, по его словам, «мысль опережает кисть».
В поэзии и эссеистике первой половины века одним из выразителей просветительских взглядов был ученый, философ, выдающийся поэт и эссеист Гун Цзычжэнь (1792-1841). Он происходил из богатой чиновничьей семьи, служил при дворе. Мировоззрение Гун Цзычжэня сформировалось под влиянием конфуцианства. Он сознавал, что слепое следование старым установлениям и боязнь нового неизбежно ведут Китай к пагубным последствиям. В его «Предостережении» (1815-1816) содержался призыв к императору провести реформы, чтобы предотвратить кризис империи.
Произведения Гун Цзычжэня отличались своеобразием, утонченностью, нарочитой изысканностью стиля. Некоторые его эссе написаны в форме прямого обличения. Среди них выделяется цикл «Трактат о мудрости и честности». В цикле под названием «Трактат об извлечении смысла древней истории» использован традиционный прием исторической аналогии. Иногда Гун Цзычжэнь предпочитал форму притчи и аллегории, как, например, в «Записках о Павильоне больной сливы», в которых вошедшая в моду и эстетски культивируемая «кривизна» деревьев зимней сливы мэй противопоставлена их естественной «прямоте». Суть аллегории: людей «кривых» надо лечить, как деревья, делать «прямыми», восстанавливая их естественные природные свойства.
Прогрессивные взгляды Гун Цзычжэня-публициста повлияли на его поэтическое творчество, в частности на знаменитый цикл «Разные стихи 1839 года» из 315 четверостиший (своего рода исповеди поэта). Как поэт Гун Цзычжэнь сполна отдал дань традиционным темам. У него есть выразительные пейзажные миниатюры, стихи о славящихся своими достопримечательностями городах («Храм Лунцзинсы в Ханчжоу», «Проезжая Янчжоу»), стихи о встречах с друзьями, воспоминания о друзьях. Отчетливо прослеживаются в его творчестве и буддийские мотивы. Социальную окраску имели его стихи о героях прошлого, в которых он видел нравственный идеал и пример для современников.


738
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Поэтический язык Гун Цзычжэня усложнен, часто аллегоричен. Образ почти всегда строится на скрытых ассоциациях, на исторических намеках и сопоставлениях. Гун Цзычжэнь отличался и от тунчэнцев, и от поэтов Сунской школы. Его просветительские устремления нашли сочувственный отклик у его современников, в частности у членов Сюаньнаньского поэтического общества, а впоследствии были восприняты поэтами начала XX в.
Имя единомышленника Гун Цзычжэня, влиятельного политического деятеля Линь Цзэсюя (1785-1850), связано с решительной борьбой против курения опиума и торговли им. Патриотические идеи Линь Цзэсюя, глубокое понимание им политической ситуации проявились в его публицистике, остроактуальной по тематике, свободной от подражательства и оппозиционной по стилю Тунчэн- ской школе. В его стихах, как и в его эссе, слышался голос эпохи, но звучал он приглушенно, и осуждение капитулянтской группировки при дворе высказывалось Линь Цзэсюем не прямо, а намеками, в его стихах, как отмечали критики, был «ропот, но не гнев».
Поэт и эссеист Вэй Юань (1794-1856) прославился и как философ, и как ученый-энциклопедист. Из конфуцианских классиков он твердо усвоил, что «настоящее обязательно коренится в древности», но ему уже было ясно, что в новых условиях страна при всей непреходящей ценности прошлого уже не может довольствоваться простым его повторением, - она нуждается в нововведениях. В «Записках Mo» (Mo - сокращение от Мошэнь, второго имени Вэй Юаня) немало рассуждений о древности и современности, о преемственности и различиях между ними.
В поэзии Вэй Юань старался подражать танскому поэту Бо Цзюйи, и это, в частности, проявилось в активном использовании формы народных песен. Он был плодовитым поэтом: в его собрании около 800 стихотворений - в основном пейзажная лирика. Поэт не оставался безразличным и к жизни общества. Общим следствием «четырех бед» (наводнения, засухи, войны и налоги) для народа всегда был голод. В «Случайных строфах» он писал: «Не печалюсь, когда одна семья мерзнет. // Вся печаль о том, что страна Четырех морей голодает...». «Десять стансов об осенних настроениях» и «Десять стансов о морских просторах» передают его патриотические настроения, навеянные разгромом Китая в первой «опиумной» войне.
Патриотическая тема вдохновляла многих поэтов. Одним из первых откликнулся на события первой «опиумной» войны Чжан Цзилян («Слухи», «Плач о Чжэньхае», «Плач о Нинбо», «Беседка Заходящего Солнца»). Широкую известность получили «Песня о трех генералах» и «Деревня Саньюаньли» Чжан Бэйбина о крестьянах-ополченцах, давших бой англичанам у деревни Саньюаньли под Гуанчжоу. Цикл из 188 сатирических стихов «Причитания» написал Бэй Цинцяо (1810-1863), участник отпора англичанам в Восточном Китае. Бэй Цин- цяо высмеивал неподготовленность к войне, трусость цинских генералов, их неумение и нежелание воевать.
Поэтические школы второй половины XIX в. отличались друг от друга прежде всего выбором разных образцов для подражания. Одни отдавали предпочте¬


Глава 9. Китайская литература XIX в.
739
ние поэтам эпохи Сун (Х-ХШ вв.), другие - поэтам второй половины эпохи Тан (VII-IX вв.), третьи - поэтам дотанско- го времени. Значительное место занимали пейзажная лирика и путевые зарисовки в стихах. Продолжали развиваться новые тенденции, гражданские и патриотические мотивы звучали даже у поэтов, которые предпочитали уходить от острых проблем (И Шуньдин, Фань Цзэнсян, Ли Цзымин, Чэнь Янь).
Самым ярким явлением в поэзии второй половины XIX в. было творчество Хуан Цзуньсяня (1848-1905), который возродил и значительно развил просветительские традиции Гун Цзычжэня. Многое в поэзии Хуан Цзуньсяня определяла его дипломатическая служба. Японские впечатления (пять лет он провел в Японии) отражены в его «Песне о цветах сакуры», «Поездке в горы Хаконэ», «Песне о столичных танцовщицах», «Стихах о вечерних прогулках на озере Синобадзу» и др., а также в отдельно изданной книге «Стихи о разных событиях в Японии». На посту китайского консула в Сан-Франциско Хуан Цзуньсяню пришлось вплотную столкнуться с проблемами китайских эмигрантов в США. Большое впечатление произвели на него президентские выборы в США, и он написал цикл стихов под общим названием «Хроника». Нашли отклик в стихах Хуан Цзуньсяня и его поездка в Англию («Королевский прием в Виндзорском дворце», «Написано в Лондоне при большом тумане»), а также пребывание в Сингапуре, возвращение из Англии через Францию и Египет. За границей многое удивляло и волновало Хуан Цзуньсяня. Он наивно восхищался заморскими «чудесами» - пароходом, телеграфом, искусством фотографии, Эйфелевой башней, размышлял о месте Китая в прошлом и в современном мире («Спящий Будда на острове Цейлон», «Под впечатлением событий»).
На всех этапах творческого пути Хуан Цзуньсянь пристально интересовался политическими событиями в Китае. Недаром его поэтическое наследие часто называют «историей в стихах». Ярче всего гражданский и патриотический пафос Хуан Цзуньсяня проявился в цикле стихов, написанных в связи с поражением в японо-китайской войне 1894-1895 гг. («Скорблю о Пхеньяне», «Песня о Дунгоу», «Плач о Порт-Артуре», «Оплакиваю Вэйхайвэй», «Песня о генерале, сложившем оружие», «Симоносэкская хроника»).
Хуан Цзуньсянь реально продвинулся вперед и по пути демократизации поэтического языка и поэтической формы. Он предпочитал писать стихи в древнем стиле (,гутигии), который менее жестко регламентировал и число строк в строфе, и правила рифмы, и чередование тонов. Поэт экспериментировал, удачно подражая форме народных песен Южного Китая, о чем свидетельствуют, в частности, его известные циклы «Горные песни» и «Походные песни». Он широко пользовался лексическими и образными (реминисценции, постоянные эпитеты, метафоры) ресурсами, которые предоставляла в его распоряжение традиционная
Хуан Цзуньсянь


740
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
поэзия, но при этом не боялся вводить в стихи современную разговорную лексику, использовал неологизмы, например цзыю - свобода, пиндэн - равенство, цзунтун - президент, гунхэ - республика, цзябиданъ - капитан.
При жизни поэта вышло два небольших сборника его стихов, и только после его смерти был опубликован знаменитый сборник «Стихи из Хижины в мире людей». В 1890-х годах Хуан Цзуньсянь примкнул к движению за реформы, в котором вместе с ним участвовал, занимая наиболее радикальные позиции, Тань Сытун (1865-1898), поэт и философ, автор знаменитого трактата «Учение о гуманности» («Жэнь сюэ»). И по поэтической манере, и по тематике стихов Тань Сытун отличался от Хуан Цзуньсяня. Он твердо придерживался традиции, но представлял то же прогрессивное течение в китайской поэзии.
На фоне медленного, подчас трудного, но все же неотвратимого проникновения западного влияния в китайскую жизнь особенно громко звучали призывы к сохранению «чистоты национального духа». Конечно, при всей заманчивости таких призывов, приходилось делать оговорки в духе времени, выдвигая идею обновления общества при сохранении его извечных конфуцианских основ.
Идеи раннего реформаторства выражены в публицистике Фэн Гуйфэня (1809-1874), особенно в его книге «Протесты Цзяобиньлу», а позже в статьях и эссе писателя и журналиста Ван Тао (1828-1897), составивших «Дополнения к сборнику сочинений Таоюаня», а затем и в книге Чжэн Гуаньина (1842-1922) «Предостерегающие речи в век процветания». Этих авторов в первую очередь занимала проблема использования достижений западной цивилизации в интересах усиления и обогащения Китая. Заимствование западной техники, реформа традиционной системы экзаменов, введение в школьное преподавание точных наук, изменения в подготовке армии и в судоустройстве - все это, как им казалось, должно было привести к обновлению китайского общества.
Повествовательная проза: любовный, авантюрный, судебный и сатирический роман
Главной формой повествовательной прозы в первой половине XIX в. оставался роман. Наибольшим успехом пользовался любовный роман (айцин сяошо), который более других отвечал возросшему интересу к изображению сферы чувств и частной жизни. В любовном романе и особенно в такой его разновидности, как роман «о талантах и красавицах», наблюдалась идеализация целомудрия, понимаемого в конфуцианском духе. Но нередко подобная идеализация уживалась с элементами эротики, представлявшими собой реакцию писателей на ханжество конфуцианской морали и засилье домостроевских запретов. Изображению любовных коллизий сопутствовали описания социальной среды, повседневного быта, нравов и обычаев семьи.


Глава 9. Китайская литература XIX в.
741
Одно за другим появлялись продолжения прославленного романа «Сон в красном тереме» и подражания ему: «Продолжение „Сна в красном тереме“» (1805 г.), «Счастливый сон в красном тереме» (1814 г.), «Дополнение к „Сну в красном тереме“» (1819 г.), «Волшебный сон в красном тереме» (1843 г.). Об авторах этих произведений почти ничего не известно, все они подписывались псевдонимами. Главные герои в романах по мотивам «Сна в красном тереме» те же, что и у Цао Сюэциня. Авторы продолжений и подражаний, воскрешая этих героев, стремились привести повествование к счастливому концу. Для того чтобы увязать новую концовку с концовкой «Сна в красном тереме», продолжатели прибегали к фантастике, в остальном шли проторенными путями и без больших новаций в трактовке персонажей.
Среди произведений «о талантах и красавицах» выделялся, к примеру, роман Чэнь Цю «Неофициальная история Яньшаня» (1810 г.), а также роман Чэнь Сэня «Драгоценное зерцало прелестей любовных» (1852 г.), имевший успех у читателей. Произведение это повествует о праздной жизни учено-чиновничьей элиты, о ее нравах, привычках и развлечениях, и прежде всего о таком аномальном явлении китайской действительности, как актерский конкубинат.
Во второй половине XIX в. преобладали романы о гетерах. Самый знаменитый среди них - «Сон в зеленом тереме» («Цин лоу мэн», 1878 г.). Этот роман писателя Юй Да (ум. 1884) отличается целостностью композиции. Главный герой Цзинь Исян - выходец из богатой и знатной семьи. Завсегдатай зеленых теремов (публичных домов), в одном таком доме знакомится с тридцатью шестью красотками, которые, как выясняется в дальнейшем, являются небесными феями, сосланными Нефритовым государем из страны бессмертных в мир людей. Они очень нравятся Цзинь Исяну, и он берет пятерых к себе в дом. Одна становится его женой, остальные - наложницами. В доме воцаряется счастье. Цзинь Исян успешно сдает экзамены и получает должность начальника уезда. Доброта и благородство героя не остаются незамеченными, и в награду его престарелые родители попадают в страну бессмертных, где обретают вечную жизнь. После ряда перипетий туда же попадают и сам герой, и все тридцать шесть обитательниц публичного дома. Сцены счастливого воссоединения любящих и любимых в заоблачных высях завершают повествование. Основная идея романа: высшее благо - бессмертие - даруется людям как воздаяние за добрые дела.
С «прозой человеческих чувств» соперничал в популярности авантюрный роман, именуемый также героическим или рыцарским (сяи сяошо), для которого была характерна идеализация благородных и смелых разбойников, готовых вступиться за правое дело и покарать тех, кто вершит несправедливость. Одно из самых удачных произведений - «Повесть о героях и героинях» («Эр нюй ин- сюн чжуань») Вэнь Кана (ум. 1865), в которой китайская критика находит влияние не только «Речных заводей», но и «Сна в красном тереме». В центре романа - девушка-рыцарь Хэ Юйфэн. Она берется за оружие и дает клятву отомстить за отца, в гибели которого повинен влиятельный сановник Цзи Сяньтан. Под име-


742
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Эпизод из романа «Трое храбрых, пятеро справедливых» (картина-нянъхуа)
нем Тринадцатой сестры она пускается в путь, чтобы найти и покарать злодея, а дорогой вступается за обиженных. Наиболее известным и типичным произведением этого жанра был роман «Трое храбрых, пятеро справедливых» («Сань ся у и», 1879 г.), авторство которого обычно приписывают сказителю Ши Юйкуню (18107-1871?). Обработав широко распространенные фольклорные и литературные сюжеты, он создал на этой основе текст для устного исполнения перед публикой, а потом этот обработанный Ши Юйкунем текст был записан.
Действие романа отнесено ко времени правления сунского императора Жэнь- цзуна (XI в.). Центральная фигура романа - «честный и неподкупный» судья Бао (Бао-гун), делающий благодаря этим и другим своим достоинствам блестящую карьеру - от начальника уезда до первого министра, пользующегося особым доверием императора. Бао-гун предстает в романе как идеализированный народной традицией тип «честного чиновника», готового и способного защитить безвинно обиженных и наказать всех, кто творит зло, независимо от положения на социальной лестнице. Преданным и честным слугам справедливости противопоставлены люди корыстные, развратные, творящие произвол. В этот ряд отрицательных персонажей попадают влиятельные сановники - главный дворцовый распорядитель Го Хуай и государев наставник Пан Цзи, сын последнего - развратник и казнокрад Пан Юй, а также покровители бандитов, насильники и негодяи Ma Ган и Ma Цян. Третью группу основных персонажей составляют храбрые и справедливые «рыцари зеленых лесов». В силу различных обстоятельств благородные разбойники оставляют вольную жизнь и становятся помощниками Бао-гуна в его неустанных заботах об искоренении зла. Многие храбрецы за свои заслуги удостаиваются милостей императора.
Изобразительные средства весьма скупы, определения - стереотипны. Даже впервые представляя читателям «пятерых справедливых», Ши Юйкунь больше


Глава 9. Китайская литература XIX в.
743
Эпизод из романа «Дела судьи Ши» (картина-няньхуа)
внимания обращает на происхождение героев и на объяснение данных этим смельчакам прозвищ, чем на индивидуальные черты их внешности и характера.
Роман Ши Юйкуня вскоре после своего появления привлек внимание видного литератора Юй Юэ (1821-1906). Он переделал начало произведения, произвел некоторую языковую правку и назвал отредактированный им вариант «Семеро храбрых, пятеро справедливых». Следом стали появляться различные продолжения романа, их общее число достигло двадцати четырех.
К авантюрным романам близки по содержанию и составу персонажей романы судебного жанра {гунъань сяошо). Это произведения о «честных чиновниках», у которых чувство долга и справедливости сочетается с проницательностью при решении запутанных судебных дел. Способ ведения следствия по таким делам содержал в себе элементы детектива, что способствовало популярности этих романов. Одно из самых известных произведений судебного жанра того времени- анонимный роман «Дела судьи Ши» («Ши гунъань», 1838 г.). Существует предположение, что основной текст романа сформировался не позднее 1798 г., но известным произведение стало в начале XIX в. Это большое по объему (97 глав) повествование о чиновнике Ши Шилуне, жившем при императоре Кан- си и прославившемся своей мудростью и принципиальностью. Ши Шилунь - преданный защитник трона, готовый бороться за справедливость, если она не противоречит интересам государя. В духе своего времени, однако, разбирая судебные дела, он считает естественным и необходимым применять страшные средневековые пытки и наказания. Весьма круто, забывая о принципах гуманности, он может обходиться и с подчиненными.
Во второй половине XIX в. появился роман «Дела судьи Пэна» («Пэн гунъань»), автор которого укрылся под псевдонимом Таньмэн даожэнь (Даос - толкователь снов). В романе действует мудрый и проницательный чиновник Пэн Пэн,


744
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
напоминающий Ши Шилуня - героя романа «Дела судьи Ши». Это идеализированный герой, пользующийся репутацией «честного чиновника», преданно защищающий императорскую власть. Подавление смуты и бунта - главная цель деятельности Пэн Пэна. Расправляясь с одними разбойниками, он охотно пользуется услугами других, которые по разным причинам перешли на сторону властей. Вслед за «Делами судьи Пэна» появилось двадцать его продолжений.
Еще одно важное направление в повествовательной прозе - роман сатирический. «Цветы в зеркале» («Цзин хуа юань») Ли Жучжэня (17637-1830?) - самое выдающееся произведение китайской прозы первой половины XIX в. Вряд ли правильно квалифицировать «Цветы в зеркале» только как роман сатирический. Это очень большое и сложное произведение, китайского издания романа в КОХОрОМ переплетаются элементы и фантастиче- «Цветы в зеркале» ского, и бытового, и ученого романа, и романа-путешествия. Исследователи часто не без основания сравнивают его с «Путешествием Гулливера» Дж.Свифта. Ли Жучжэнь затрагивает большой круг проблем, центральная среди которых - судьба женщины. Утверждение идеи женского равноправия, сатира на господствовавшие в Китае консервативные порядки, общественные нравы и отжившие обычаи - все это созвучно взглядам просветителей. Отрицательным явлениям, подвергаемым в романе критике и осмеянию, противопоставлялись утопические идеалы писателя, излагаемые в ходе описания страны Благородных и царства Женщин.
События, о которых рассказано в романе, происходят во времена правления знаменитой императрицы У Цзэтянь (624-705). Ученый Тан Ао, став жертвой наветов, оставляет Поднебесную и отправляется путешествовать по морям. Он посещает государства Чернозубых, Двуликих, Вислоухих, Свинорылых и другие вымышленные страны, где с ним и его спутниками происходят самые невероятные приключения. Тан Ао остается на острове бессмертных, куда добирается его дочь Тан Сяошань, которая находит нефритовую плиту с высеченными на ней ста женскими именами. По наказу отца Тан Сяошань отправляется в столицу Поднебесной сдавать женские экзамены, посещает по пути те самые страны, где побывал ее отец, и к ней присоединяются остальные героини романа. Одаренные девушки добиваются успеха на экзаменах и занимают места, которые были предопределены им в перечне на нефритовой плите. Завершают роман главы, повествующие о том, как верные императору военачальники поднимают мятеж против У Цзэтянь и как их ученые жены участвуют в захвате четырех символических колдовских лагерей и в восстановлении на троне законного монарха.
В художественном отношении роман «Цветы в зеркале» вполне традиционен. Некоторые ведущие образы отмечены индивидуальными особенностями внеш¬


Глава 9. Китайская литература XIX в.
745
ности, характера, мышления, поведения, хотя и в этих персонажах, которые разработаны глубже и разностороннее других, Ли Жучжэнь стремился раскрыть прежде всего черты, присущие определенным социальным типам. В романе действуют сто героинь, и дать индивидуальный портрет каждой из них - задача трудновыполнимая, поэтому автор прибегал к групповым портретам. Вообще героини то и дело выступают группами - не только сдают экзамены, ведут ученые разговоры, пируют, но даже кончают жизнь самоубийством. В романе заметно влияние исторической прозы - перенасыщенность пространными перечислениями (поименный список ста героинь, перечисление названий пятидесяти пяти вин и т.п.). Эти особенности сближают стиль романа со стилем исторических сочинений, демонстрируя приверженность автора законам средневекового художественного мышления.
Во второй половине XIX в. повествовательная проза оказалась самой нечувствительной к новым веяниям. Не изменились существенно ни ее жанровый состав, ни мировоззренческие идеалы, ни способы изображения персонажей, ни принципы сюжетостроения. Основной формой повествовательной прозы остался многоглавный роман на языке, близком разговорному. Питательной средой для прозы служили китайская история, чаще всего в ее фольклорных адаптациях, и народные синкретические верования. Обращение к историческим лицам и фактам создавало эффект достоверности, всегда ценившийся в Китае. А элементы фантастики, заимствованные из народной религии, усиливали занимательность. Повествовательная проза в отличие от поэзии и прозы древнего стиля, как правило, избегала обращения к современности. Изображавшиеся в ней конфликты между добром и злом интерпретировались в духе традиционной конфуцианской идеологии. В конце XIX в. новые оригинальные произведения появлялись значительно реже, чем всякого рода продолжения и подражания, частичные переработки уже завоевавших популярность романов.
Драматургия,
Пекинская музыкальная драма
В начале XIX в. не только прозаики, но и драматурги охотно обращались к «Сну в красном тереме» и сочиняли пьесы по мотивам этого романа, иногда без лишних затей излагая содержание в драматургических формах, как, например, Ши Юньюй (1796-1837). Его пьесы в жанре цзацзюй составили цикл «Девять мелодий среди цветов». Пять пьес цикла посвящены прославленным литераторам - Тао Юаньмину, Бо Цзюйи, Су Ши. Основу каждой пьесы составляет какой-либо эпизод из жизни реально существовавшего героя, иллюстрирующий идею, провозглашаемую драматургом.
Цикл пьес, связанных единством замысла, создал драматург Чжоу Лэцин (1785-1854?), прослывший в народе чиновником честным и справедливым. В цикле под названием «Камни для починки неба» восемь пьес. Он использовал по-


746
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
пулярные исторические сюжеты, но в каждой пьесе традиционную трагическую развязку заменил придуманным благополучным концом. Например, пьеса «Орхидеевый амулет» посвящена великому поэту древности Цюй Юаню (IV в. до н.э.). Согласно традиционной версии, Цюй Юань, став жертвой придворных интриг и заговора, в отчаянии бросился в реку Мило и утонул. У Чжоу Лэцина поэт спасается. Он возвращается на государственную службу и вновь пользуется доверием правителя царства Чу.
В жанре чуанъци писал Ли Вэньхань (1805- 1856), который в 1842-1847 гг. издал четыре пьесы. Сюжет самой известной из них «Туфелька Румяной» он заимствовал из новеллы Пу Сунлина «Румяная». Любовные приключения главной героини привели к преступлению, которое в конце концов раскрывают честные и мудрые чиновники, карающие истинного преступника - убийцу и развратника.
Заметным явлением литературной жизни было драматургическое творчество поэта Хуан Сецина (1805-1864). Он написал семь пьес, опираясь на исторический материал. В «Маолин- ских струнах» он рассказал о любви поэта Сыма Сянжу и молодой вдовы Чжо Вэньцзюнь и о том, как Сыма Сянжу был приближен к ханьскому императору У-ди и стал его советником.
К середине XIX в. в Пекине сложилась новая форма местного театра, позднее получившая название «столичной (пекинской) музыкальной драмы» {цзинцзюй). Ее репертуар на первых порах составляли переработки кунынаньской драмы. Обычно из больших пьес в соответствии с требованиями жанра цзинцзюй брали один или два акта (в отдельности или контаминируя их). Преобладали пьесы на исторические сюжеты, особенно на заимствованные из «Троецарствия» («Встреча героев», «Гора Динцзюнынань», «Поимка и вызволение Цао Цао», «Уступка Чэнду»), «Речных заводей», «Путешествия на Запад», «Возвышения в ранг духов». Причем чаще всего в этих пьесах главным было амплуа лаошэн - пожилого героя, так как в этом амплуа играли самые известные тогда актеры. Либретто писали обычно сами актеры, в ходе постановки весьма свободно обращавшиеся с текстами пьес. Лишь позднее стали появляться печатные тексты для театра цзинцзюй. Первой пьесой столичной музыкальной драмы, изданной ксилографическим способом, считается «Мир высшей радости», авторское предисловие к которой датировано
* Ä * Л*
Эпизод из пьесы «Г ора Динцзюньшань»
Эпизод из пьесы
«Поимка и вызволение Цао Цао»


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
747
1840 г., а сюжет заимствован из новеллы Пу Сунлина «Морской торг ракшей». Стали предприниматься первые попытки публикаций либретто пекинской музыкальной драмы.
Драматург Юй Чжи (1809-1874) составил сборник под названием «Современные мелодии из чайных для простого люда», был издан «Полный сборник Грушевого сада», составленный Ли Шичжуном.
Наиболее заметной фигурой в драматургии в середине
XIX в. был Ян Эньшоу (1835-1891), поэт, автор теоретических трактатов о театре. Его драматургические произведения составили сборник «Шесть пьес из Сада безмятежного покоя». В 70-80-х годах выдвинулся драматург Чэнь Лян (1814-1886). Самая известная его пьеса - «Ласточкина башня». В ней рассказывается трагическая история Гуань Сиси - любимой наложницы Чжан Цзяньфэня, жившего при династии Тан. После смерти Чжана она поселилась в заброшенной Ласточкиной башне и воспела ее в стихах. Стихи эти попали к Бо Цзюйи, упрекнувшему ее за то, что она не умерла вслед за любимым человеком. Гуань Сиси тяжело переживала упрек великого поэта, она отказалась от пищи и умерла от голода.
* * *
Обзор родов, жанров и школ китайской литературы XIX в. подтверждает сосуществование в ней двух тенденций. Одна из них, ориентированная на прошлое, выражалась в следовании средневековой литературной традиции и конфуцианской идеологии. Она оставалась господствующей на протяжении всего века. Другая тенденция вырастала из требований эпохи, проявлялась в реакции литературы на события, которыми жил Китай, и вдохновлялась просветительскими взглядами, и прежде всего идеями реформ и обновления. На рубеже XIX и
XX вв. эта прогрессивная тенденция стала преобладающей, что повлекло за собой весьма существенное изменение всего облика китайской литературы.
«Полный сборник Грушевого сада»
Глава 10
Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
Тенденции развития
90-е годы XIX - конец 10-х годов XX в. - этот небольшой отрезок истории китайского общества по насыщенности социальными и культурными событиями, по интенсивности общественного развития равен целой эпохе.


748
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Большое значение для разных областей культуры и литературы имело развитие издательского дела, современной прессы. Если до 1890-х годов в Китае выходило крайне мало газет и журналов (причем многие издавались за пределами страны), то на рубеже веков и особенно в первые два десятилетия XX в. появились многочисленные периодические издания, в том числе и издания литературно-публицистические, отражавшие мнения разных слоев общества. Так, в шанхайской газете «Шибао» («Время») в 1904-1905 гг. впервые была введена литературная рубрика. Возникли небольшие литературные приложения, ставшие прообразами литературных журналов. В 1903 г. Лян Цичао начал издавать первый в Китае литературный журнал «Синь сяошо» («Новая проза»). В этом же году стал выходить двухнедельный журнал Ли Баоцзя «Сюсян сяошо» («Иллюстрированная проза»), а в 1910 г. - очень популярный в ту пору литературный журнал «Сяошо юэбао» («Месячник прозы»). Группы единомышленников сложились вокруг журнала «Сюсян сяошо» (Ли Баоцзя, У Вояо, Лю Э), журнала «Наныпэ» («Южное общество») - литераторы Лю Яцзы, Су Маныпу, Чэнь Цюйбин. Известный журнал «Миньбао» («Народ»), выходивший в Японии с 1905 г. (он представлял антиманьчжурское общество Тун- мэнхуэй - Объединенный союз), собрал вокруг себя представителей революционной интеллигенции: Сунь Ятсена, Чжан Бинлиня и других. В 1910-х годах произошла консолидация радикально мыслящих интеллигентов вокруг журнала «Синь циннянь» («Новая молодежь»), среди них - Чэнь Дусю, Ли Дачжао, Ху Ши.
Духовная жизнь страны в это время переживает сложный период, свойственный эпохам переломным, кризисным. Преобладающую роль по-прежнему играют старые формы культуры и идеологии, все также сильны традиции, догмы и стереотипы, унаследованные от прошлых эпох. Китайская культура в значительной степени сохраняет черты культуры старого традиционного типа. Эта особенность присуща и литературе. В китайской литературе тех лет мы не найдем таких художественных направлений, как романтизм, реализм, натурализм. Трудно говорить и о наличии в литературе (в поэзии и прозе) индивидуальных стилей. Все это приходит несколько позднее и не без влияния западной литературы. Почти вплоть до 20-х годов китайская литература в значительной мере развивается в русле старых форм, имеющих многовековую историю. Именно это побуждало радикально мыслящих интеллигентов (Чэнь Дусю, Ху Ши) в 10-х годах резко выступать против тогдашней культуры, называя ее «мертвой». Но изменения, конечно, происходили, и немалые, хотя и в очень специфической форме. Некоторые новые явления в китайской литературе тех лет обрели смысл, выявившийся по прошествии времени.
Китайская литература той поры переживает внутренние перемены. Происходит заметная трансформация системы литературных жанров. «Классические жанры» все больше уступают место новым литературным формам. Некоторые жанры с литературной периферии выходят на авансцену (например, проза на байхуа). Возникают новые области литературной деятельности - публицистика


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
749
и художественный перевод, находившиеся до этого в зачаточном состоянии. Многие писатели начинают обращаться к темам, созвучным эпохе. Обостряется чувство времени, растет социальная содержательность, повышается общественное звучание произведения. Конечно, все эти и другие изменения проявляются по-разному в различных литературных жанрах.
Проза: Аи Баоцзя, У Вояо? Аю Э?
Цзэн Пу? Су Маныну, Лу Синь
Конец XIX и особенно 1900-е годы отмечены необычайным оживлением повествовательных жанров, в частности прозы. Художественная проза, которую литературные староверы пренебрежительно называли «мелким ремеслом вырезания насекомых» (в отличие от «ваяния дракона», т.е. «высоких» жанров литературы), приобретает важнейшее значение. За этот небольшой период в Китае опубликовано свыше тысячи прозаических произведений (включая переводы).
Одна из причин расцвета прозы в это время определялась теми переменами, которые произошли на рубеже веков в самом обществе. В Китае и прежде (например, в XVII в.) крупные социальные и культурные сдвиги вызывали оживление прозаических жанров. Аналогичный процесс (хотя и в другом выражении) отмечается на рубеже XIX и XX вв. Возникает и теория художественной прозы, чего до сих пор, по существу, не было. О специфике прозы писали известные литераторы и эссеисты (Линь Шу, У Вояо), видевшие, так же как Лян Цичао, в прозе наиболее органичное средство распространения политических и социальных идей.
Предпринималась и попытка эстетического осмысления прозы. Ся Цзэнъю подчеркивал роль вымысла, специфику создания художественных образов («Принципы прозы», 1903 г.). Значительную роль сыграли работы известного ученого Ван Говэя (1877-1927), в которых автор стремился осмыслить прозу в рамках общей теории эстетики (Ван Говэй находился под сильным влиянием Канта, Шопенгауэра, Карлейля). Знакомство с германскими источниками позволило Ван Говэю и другим авторам поставить целый ряд новых для китайской литературы вопросов теоретического характера (например, о романтической литературе).
Проза этого периода многообразна. Как и прежде, она развивается по двум основным направлениям: проза на старом книжном языке еэнъянъ и на разговорном байхуа.
Однако на рубеже веков соотношение этих двух видов прозы меняется. Хотя проза на вэньяне продолжает пользоваться определенным спросом у читающей публики, ее социальная и эстетическая значимость заметно падает.
Ван Говэй


750
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Наиболее интересные явления происходят в прозе на байхуа. Одной из ее важных особенностей является близость к нормам разговорной речи, подтверждающей общедоступность прозы на байхуа, отличавшую ее от высоких жанров. По своей эстетике она тесно связана с предшествующей литературой. Однако наблюдаются серьезные изменения. Если, скажем, для прозы предшествующего периода характерны в основном традиционные темы (исторические, волшебные, любовные), то в 1900-х годах возникает проза политического (обличительного) характера и т.д.
Важной чертой прозы стала ее ориентация на реальную жизнь, в этом сказалось влияние реформаторов, рассматривающих литературу (прежде всего прозу) как средство выражения идей эпохи. Не случайно многие литературные журналы той поры печатали произведения, сюжеты которых были тесно связаны с современной жизнью. Так, журнал «Синь сяошо» опубликовал главы первых, своего рода «программных», произведений Лян Цичао («Будущее нового Китая»), У Вояо («Удивительные события, увиденные за двадцать лет») и др. Социальная тематика возникает не без влияния современного японского политического романа, хорошо известного литераторам Китая. Во многих произведениях ставились типологически сходные проблемы общественного бытия. Особенное значение приобрела обличительная тема, к которой обращались многие авторы той поры, прежде всего такие видные литераторы, как Ли Баоцзя и У Вояо.
Ли Баоцзя (1867-1906) пришел в литературу из журналистики. Еще в 1890-х годах он издавал в Шанхае газеты «Чжинаньбао» («Путеводитель») и «Фаньхуабао» («Расцвет»), в которых печатались его очерки и эссе, а также крупные произведения (роман «Наше чиновничество», произведение в форме струнного сказа «События годов гэн-цзы»). С 1903 по 1906 г. Ли был главным редактором журнала «Иллюстрированная проза». Из многочисленных прозаических произведений писателя наиболее известны его романы «Наше чиновничество», «Краткая история цивилизации», в которых социальная тема звучит особенно отчетливо. В первом показана жизнь многих слоев современного китайского общества, и прежде всего самого влиятельного - чиновного сословия. Изображение деятельности чиновников в разных административных сферах (уездные и областные ямэни, судебные управы, экзаменационные палаты), а также их быта позволило писателю создать многоплановую картину общественного строя, показать скрытые пружины государственного механизма. В описаниях автора общество чиновников выглядит весьма неприглядно. Его творчеству свойственна отчетливо выраженная сатирическая тенденция, критика и осмеяние общественных пороков. Эта черта проявляется и в других произведениях Ли Баоцзя, хотя в них критическое изображение дается несколько в ином плане. Так, в «Краткой истории цивилизации» автор поднял
Ли Баоцзя


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
751
новую для литературы тему взаимоотношений китайского чиновничества с иностранцами.
Ли Баоцзя был одним из первых писателей этой поры, кто возродил и заострил художественные особенности нравоописательных произведений XVII-XVIII вв., в частности романа У Цзинцзы «Неофициальная история конфуцианцев» с его критическим пафосом и сатирическим накалом. Однако в отличие от У Цзинцзы для стиля романов Ли Баоцзя (как, впрочем, и других авторов этого времени) характерна большая гиперболизация. Ли Баоцзя нередко сгущает сатирические краски, заостряет неприглядные стороны действительности, что придает своеобразие его поэтике. Лу Синь (он был одним из первых, кто дал объективную оценку романам Ли Баоцзя и других писателей) рассматривал его книги именно как обличительные.
У Вояо (1866-1910) также отдал немало сил издательской деятельности и публицистике. Уроженец г. Фошаня в провинции Гуандун, он некоторое время работал репортером в шанхайских редакциях, а в конце 1890-х годов издавал небольшую газету «Цайфэнбао» («Нравы»), с 1900-х годов активно сотрудничал в журнале Лян Ци- чао «Синь сяошо» (в то время издававшемся в Японии).
Современникам У Вояо был известен прежде всего своими книгами, живописующими общественные нравы, в особенности романом «Удивительные истории, увиденные за двадцать лет». По теме и характеру изображения он напоминает «социальную» прозу Ли Баоцзя с ее критической направленностью и сатирическим подтекстом. Сам писатель называл свою позицию янъши - «отвращение к миру» (слово янъши восходит к философии Чжуан-цзы). Эта позиция выражала чувство негодования художника, вызываемое пороками общества, и его желание исправить человеческие нравы. Панорама действительности, созданная У Вояо, гораздо шире той, которая возникает в произведениях Ли Баоцзя. Кроме сферы чиновничества писатель изображает современных шэнъши, компрадоров, представителей буддийского клира, городских торгашей. Большое внимание он уделяет изображению быта. Поэтическая форма произведения - своеобразного романа-обозрения (мозаичность изображенных событий, обилие действующих лиц) приводит к известной схематизации образов.
Современные издания
«Наше чиновничество»
% Ш
t К А * М £» * • * *. * И
«Краткая история цивилизации»
«Удивительные истории, увиденные за двадцать лет»


752
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Интересно изображение общественных нравов в творчестве прозаиков Лю Э и Цзэн Пу. Лю Э, он же Лю Теюнь (1850-1909), в литературе известен как автор сравнительно небольшого, но интересного романа «Путешествие Лао Цаня» («Лао Цань ю цзи»), полностью опубликованного в 1906 г. Лекарь Лао Цань рассказывает об увиденном им во время странствий по городам и весям провинции Шаньдун. Форма романа-путешествия дала возможность писателю показать широкую картину современных нравов.
В своем первом предисловии к роману писатель сравнивает современное общество с «шахматной партией», которая близится к своему финалу, с «шахматной доской, которая развалилась». Не случайно понятия «развал», «финал» обыгрываются в имени героя Бу Цаня (букв, «восполнить развал»), который пытается как-то повлиять на ход событий. Примечательна первая глава, где образ тонущего корабля символизирует современный Китай. В последующих главах эта аллегория углубляется.
«Путешествие Лао Цаня» продолжало традиции старой прозы на байхуа, но в некоторых отношениях роман был шагом вперед. Так, изображение жизни через восприятие одного человека (героя-лекаря) способствовало выделению личностного начала. Писатель пошел дальше многих своих литераторов-современни- ков в реалистическом изображении жизни. Однако поэтика повествования в целом сохранила традиционные черты.
Особое место в китайской прозе начала XX в. занимает роман «Цветы в море зла» («Не хай хуа»), автором которого был Цзэн Пу (1871-1935), известный как прозаик, поэт, переводчик (он перевел драму В.Гюго «Рюи Блас» и другие произведения). Роман писался с перерывами почти 20 лет. Окончательный вариант появился лишь в конце 1920-х годов.
Автор изображает современные нравы, обличает пороки «больного общества» (первые публикации подписаны псевдонимом Больной Восточной Азии). Сюжет романа прост. В центре повествования - история жизни крупного чинов- ника-дипломата Цзинь Вэньцина и его наложницы Фу Цайюнь, их путешествие по странам Западной Европы. Такая композиция сближает это произведение с романом Лю Э «Путешествие Лао Цаня». Хотя Цзэн Пу заканчивает свой роман уже в 20-е годы, поэтика произведения тяготеет к традиционным формам, что проявляется в композиции сюжета, в средствах художественной образности, характерных для старой прозы. Специфические черты романа проступают прежде всего в выборе объекта изображения. Писатель показал привилегированные слои общества, сделав упор на изображении жизни минши - знаменитостей, чей социальный статус близок чиновничеству и ученому сословию. Автор-повествователь, показывая их духовный мир, культурные интересы и привычки, рассуждает - сам или его герои - о культуре, политике, науках и искусствах, что придает роману особое, «интеллектуальное» звучание. У многих персонажей были


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
753
реальные исторические прототипы: политики, деятели культуры. Этим обусловлена атмосфера исторической достоверности повествования, что было новым словом в китайской литературе. Писатель пытался отразить в романе тогдашние исторические события (китайские и европейские), причем изображение европейской жизни (Германии, России) придавало роману особый колорит.
Литература этого периода затрагивала довольно широкий круг проблем. Так, в некоторых произведениях получила развитие злободневная тема реформ. Кроме неоконченного романа Лян Цичао «Будущее нового Китая» она нашла отражение, например, в «Подготовке конституции» У Вояо и в других произведениях. Тема преобразования общества широко освещается в книге литератора- революционера Чэнь Тяньхуа («Львиный рык»), где выдвинута идея национальной революции. Та же тема развивается в повести о поэтессе Цю Цзинь «Иней в июне» (псевдоним автора Цзингуаньцзы - Спокойно Взирающий). Острая для того времени проблема китайцев-эмигрантов (рабочие-кули в разных странах Азии и Америки) затронута в небольшом романе анонимного автора «Злой свет» (1905 г.). Цзи Вэнь в романе «Звуки города» рассказывает о мире торгового предпринимательства. Это и некоторые другие произведения были прообразом тех реалистических романов из жизни представителей делового мира, которые появятся в литературе 20-30-х годов (Мао Дунь и др.).
Китайские прозаики пытались освещать и события, происходившие за пределами страны. Этому способствовало широкое распространение идей китайских «западников», а также переводческая практика. Иностранная тема отражена в разных произведениях. Иногда она принимала утопические очертания, как, например, в неоконченном произведении некоего Сяожань-юйшэна (псевдоним означает «Страдалец») «Путешествие в Утопию» или во фрагменте «Будущий мир» Чунь-фаня (псевдоним означает «Весенний парус»). Интересны и произведения, рассказывающие о борьбе европейских народов за свободу и гражданские права, эссе о национальных героях других стран (Жанне Д’Арк, Дж.Мадзини, Софье Перовской, Желябове). Иностранная тема, по существу, была открытием для китайской литературы.
Проза начала XX в. не только осваивала новые темы, но и, затрагивая социальные проблемы, приближалась к реальной действительности. Хотя старые каноны по-прежнему играют громадную роль, нельзя не видеть новых черт в литературе: преобразование композиционной структуры (отсутствие традиционного пролога и пр.), своеобразие повествовательного стиля (совмещение черт художественного и публицистического повествования), усиление роли автора, новые средства изобразительности, жизненная достоверность и т.д. Все это говорит о накоплении в прозе новых художественных элементов, что в дальнейшем привело к серьезным качественным сдвигам.
Появились произведения, которые в известной мере приближаются к современному типу прозы. К числу их, например, можно отнести небольшую повесть на вэнъяне Пин Юаня (псевдоним литератора Чжоу Цзожэня, 1885-1967) «Сирота» (1906 г.), повесть Су Маньшу (1884-1918) «Одинокий лебедь» (1912 г.), рас¬


754
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
сказ Ду Синя (1881-1936) «Былое» и др. Во всех этих произведениях заметен новый подход к художественному изображению, хотя они тоже написаны на книжном языке вэнъянъ.
Интересно «исповедальное» произведение Су Мань- шу, отмеченное автобиографическими чертами. Личность писателя была на редкость сложна и противоречива. Су Маныпу родился в Иокогаме (его мать была японкой), жил в семье отца, в детстве испытал немало унижений, что впоследствии отразилось в его творчестве. В юном возрасте он стал послушником буддийского монастыря, а потом монахом (отсюда и его имя Мань- шу - китаизированный вариант имени буддийского бод- хисаттвы Манджушри). Многие годы он провел в странствиях по Дальнему Востоку и Юго-Восточной Азии, где изучал санскрит, философию буддизма, искусство, иностранные языки, а вернувшись в Китай, занялся литературным трудом: переводил «Отверженных» Гюго, произведения Байрона, Шелли, Бернса, писал стихи.
Повесть «Одинокий лебедь» построена как рассказ о жизни героя (Сабуро), о его скитаниях по Китаю и Японии, связанных с поисками матери. Это своеобразная исповедь героя-автора, а подробное изображение внутреннего мира человека, его дум и чувств отличает повесть от старых жизнеописаний и записок автобиографического характера. Герой Сабуро - нетрадиционен. Он близок персонажам европейской романтической литературы, которой увлекался Су Мань- шу. Трагизм судьбы героя (это подчеркивается в повести, особенно в концовке, где говорится о печальном исходе поисков) определяет специфику образа, его отличие от героев традиционной прозы. В других образах также чувствуется стремление автора отойти от привычных схем изображения человека.
В 1913 г. в журнале «Сяошо юэбао» был опубликован рассказ Лу Синя «Былое» (иногда его называют отрывком из ненаписанного романа). Хотя рассказ на вэнъяне, как, впрочем, и другие произведения писателя до 1919 г., он тем не менее стилистически близок реалистическим произведениям на байхуа, созданным автором в 20-е годы («Кун И-цзи», «Родина»). Это своеобразные воспоминания писателя о детских годах. Былое изображается сквозь призму детского восприятия, что наполняет произведение особым лиризмом.
Произведения такого типа в начале века и в 1910-е годы в общем были редки. Литература старого типа продолжала играть огромную роль. С 1910-х годов наблюдается даже известное расширение сферы литературы старых форм, правда, в несколько трансформированном виде: преобладающей чертой становится развлекательность. Пропагандировали такую литературу десятки газет и журналов. Установка на развлекательность во многом определяла характер литературы этих лет и пути ее развития. Это вызывало тревогу и критику со стороны прогрессивных литераторов и деятелей культуры. В преддверии «движения 4 мая»


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
755
1919 г., ставшего важной вехой в борьбе за новую культуру, полемика, направленная против подобной беллетристики, усиливается.
Поэзия: традиционалисты, поэзия нового стиля,
Южное общество
Новые веяния коснулись не только прозы, но и поэзии и драмы. Картина их развития также достаточно сложна. В поэзии сосуществуют (но далеко не мирно) разные направления, представленные многими крупными авторами, часто не схожими ни характером поэтических установок, ни идеологическим кредо.
Большую и влиятельную группу представляли так называемые традиционалисты, в частности последователи Сунской поэтической школы, эстетические принципы которой сформировались еще в XIX в. Чэнь Саньли (1852-1937), Чэнь Янь (1856-1937) и другие поэты старались возродить принципы сунских поэтов (Су Ши, Лу Ю и в особенности Хуан Тинцзяня), теоретически обосновать превосходство их поэзии. Стремясь отделить поэзию от «обыденного и вульгарного», возобладавшего, по их мнению, в современной литературе, они призывали создавать стихи, рассчитанные на тонкий вкус и изощренный ум. Критики традиционалистов (Чжан Бинлинь и др.) писали об их«странном, нарочитом слоге», о том, что их стихи «невозможно читать вслух». Однако привязанность к старым поэтическим канонам не всегда свидетельствовала о закоснелом консерватизме или подражательности. Эти поэты нередко создавали глубокие по мысли и социально острые стихи, в которых можно видеть отклик на происходящие события (например, Чэнь Саньли).
Группа традиционалистов была неоднородна. Наряду с сунцами значительную роль играли радетели поэтических норм эпох Хань-Вэй (III в. до н.э. - III в. н.э.). К их числу принадлежал знаменитый мастер стилей гувэнъ (древняя эссеи- стика) и пянъвэнъ (параллельная проза) Ван Кайюнь. К числу последователей танской поэзии относили себя И Шуньдин (1862-1920), Фань Цзэнсян ( 1846— 1931). Они старались избегать излишней вычурности и стремились подчеркнуть простоту формы.
Важное место занимала группа поэтов, писавших в жанре цы (стихи, которые писались на определенный мотив). С ней было связано много известных имен: Тан Синь (1831-1901), Ван Пэнъюнь (1848-1901). Они оказали большое влияние на более поздних поэтов. Современники находили в их стихах немало достоинств: утонченный слог, богатую образность. Однако творчество многих поэтов было нередко лишено естественности и простоты.
Принципиально новым в литературе было развитие так называемого нового стиля в поэзии (синътшии), проводниками которого стали поэты, примыкавшие к реформаторам. Новизна, правда, в большей степени касалась содержания стихов (новые темы, объекты изображения), но поиски поэтов этой плеяды (Тань


756
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Сытун, Чэнь Цяньцю) приводили и к изменениям в области поэтики: это касалось тональной структуры, строфики, поэтической лексики. Поэзия нового стиля была попыткой (довольно робкой и не всегда удачной) освободиться от старых канонов и найти новые пути, однако она не привела к серьезной реформе стиха, хотя заложила ее основу. Новый стиль представлял собой переходную форму от традиционного стиха к действительно новой поэзии, возникшей в 20-е годы. Она нашла горячий отклик у радикально настроенной молодежи.
Большой вклад в поэзию нового стиля внес Тань Сытун (1865-1898). Как публицист и поэт он был известен с 1880-х годов, но его литературный талант с особой силой раскрылся в 1890-х годах, когда появились его социальные стихи, написанные в классической «регулярной» манере и в стиле народной песни - гэяо. В эти годы он прославился и как активный поборник «революции стиха». Некоторые его произведения, насыщенные научной, иностранной лексикой, удивляли современников своеобразием формы.
Творчество другого знаменитого поэта, Хуан Цзуньсяня (1848-1905), привлекало новизной поэтических тем. Будучи дипломатом, исколесив полсвета, он много видел и много знал, писал в стихах о Цейлоне, Аннаме, Японии, Европе. Но в его стихах отражены не просто впечатления о путешествиях, они наполнены глубокими обобщениями, раздумьями о судьбах людей.
Поэзия нового стиля оказала влияние на творчество представителей молодого поколения: Цзоу Жун (1885-1905), Чэнь Тяньхуа (1875-1905), поэтесса Цю Цзинь (1875-1907). Эта поэзия была созвучна мятущемуся духу поэтов-револю- ционеров, людей яркого таланта и часто трагической судьбы (Цю Цзинь была казнена властями, Чэнь Тяньхуа покончил с собой в знак протеста против произвола японских чиновников в отношении к китайской молодежи). Образ поэтессы Цю Цзинь был своеобразным символом всей плеяды. Именно так ее воспринимали современники, многие из которых посвятили ей свои произведения (Чжан Бинлинь, Лу Синь). Цю Цзинь была известна как общественная деятельница (одна из зачинателей феминистского движения в Китае), защитница равноправия. Ее поэтическое творчество невелико (всего около двухсот стихов), но очень емко по содержанию. Поздние стихи гражданственной направленности («Горе соотечественников», «Ода о набатном колоколе»), отличающиеся своим социальным пафосом, сближают поэзию Цю Цзинь с произведениями ее предшественников.
Большую роль в расширении тематических рамок поэзии и обновлении средств поэтической образности сыграла деятельность Южного общества (Нань- шэ), которое сформировалось в 1909 г. Членами этого общества были, как правило, радикально настроенные литераторы, которых сближала борьба против цинского двора, идеи реформ и социальных преобразований. Многие из них (особенно те, кто учился в Японии) были участниками антиманьчжурских обществ типа Тунмэнхуэй (Объединенный союз/Союзная лига). Учредители назвали общество «южным», так как они пытались возродить патриотические идеалы XVII в., когда юг страны был оплотом борьбы против иноземцев. Инициаторами


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
757
Чэнь Цюйбин Лю Яцзы Ху Ши
и активными деятелями общества были Чэнь Цюйбин (1874-1933), Лю Яцзы (1887-1958), Ma Цзюньу (1874-1933). Патриотическая, гражданственная направленность стихов требовала специфической поэтической лексики; часто поэты обращаются к таким образам, как священный удел (синоним Родины), Желтый дракон (синоним нации) и т.д., используют поэтические гиперболы. Их произведения походили на своеобразные гимны и воззвания, обращенные к соотечественникам. Эти поэты активно выступали против засилья старых канонов, за обновление литературы. Под обновлением они, однако, понимали прежде всего изменение поэтической тематики.
Южное общество было весьма многочисленным: в годы Синьхайской революции оно насчитывало более двухсот человек, а во втором десятилетии число его участников достигло двух тысяч. Однако из-за неоднородности состава, организационной рыхлости, неопределенности идеологических и эстетических установок поэтическое объединение постепенно угасало. Лу Синь, хорошо знавший литераторов Южного общества, отмечал, что у многих из них со временем пропал интерес к социальной действительности: одни «утратили ко всему интерес, забросили кисти», другие склонились перед «грозными чиновниками в высоких шляпах и с широкими поясами». Некоторые из поэтов сами стали крупными чиновниками гоминьдановской администрации (Ma Цзюньу и др.).
Почти вся поэзия до 1919 г. создавалась в рамках старого книжного языка, хотя некоторые поэты (Лю Яцзы и др.) говорили, что особенно ценят поэзию тех, кто одет в «холщовые одежды». В творчестве отдельных поэтов (Хуан Цзунь- сянь, Гао Сюй) можно видеть попытки если не разрушить, то хотя бы изменить традиционную форму, приблизив язык стихов к разговорной речи. В середине 1910-х годов такие попытки становятся более настойчивыми. Наиболее радикальной позиции придерживался Ху Ши, который, считая вэнъянъ «мертвым языком», утверждал, что литература (в том числе поэзия) должна создаваться только на байхуа. В подтверждение своего тезиса он написал «пробные» стихи (довольно незрелые в художественном отношении) вне традиционных канонов. Он сам назвал их «экспериментом-шуткой», а среди литераторов они получили


758
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
название «стихов маслобоя» (даю ши), так как стиль их напоминал стихи тайского поэта-простолюдина Чжан Даю (Чжан Маслобой). Этот опыт заставил современников еще раз обратить внимание на возможность и необходимость поиска новых поэтических принципов. Плодотворность исканий поэтов в области нового стихосложения проявилась на следующем этапе литературного развития - после 1919 г.
Драматургия
Сложный период переживали на рубеже веков китайская драматургия и все театральное искусство. Широкой популярностью по-прежнему пользовались различные виды старой драмы. Громадный репертуар жанра цзинцзюй (пекинская музыкальная драма или пекинская опера), насчитывающий свыше тысячи пьес, почти полностью состоял из произведений старой драматургии, эта же особенность была присуща и популярному тогда виду сценического искусства дифанси («местная драма»). В основе тогдашней драматургии лежали, как правило, традиционные формы чуаньци и цзацзюй, сложившиеся много столетий назад. Правда, в начале XX в. в репертуаре стали появляться пьесы современной тематики. Большинство видных драматургов (таких как Ван Сяонун, Хуан Цзи- ань) писали на старые сюжеты. Например, Ван Сяонун создал цикл пьес «Плач в храме предков» по мотивам эпопеи «Троецарствие». На исторические темы писал драмы Линь Шу («Жемчужина Хэфу»). Важной чертой многих исторических пьес была их патриотическая и социальная заостренность. Героями часто были полководцы-патриоты древности Юэ Фэй, Вэнь Тяньсян и др.
Особой темой в драматургии в начале XX в. стала борьба за справедливость, свободу, социальные права. Так, ряд пьес был посвящен революционеру Сюй Силиню, убившему маньчжурского губернатора и за это казненного властями. Судьба поэтессы Цю Цзинь побудила драматурга У Мэя (1884-1939) написать пьесу «Осень в Сюаньтин» (1907 г.). Проблема женской эмансипации смыкается с общей темой борьбы за равноправие и свободу людей, ибо «лишенные свободы люди теряют чувство ответственности». Вылечить «больных» современников, показать им путь осмысленной жизни - такова была задача авторов пьес.
Многие пьесы написаны в романтической тональности, арии-песни героев, их монологи отличаются возвышенным слогом. Чтобы подчеркнуть необыкновенные качества героев, величие их поступков, авторы прибегали к различным гиперболам, фантастическим образам и сценам. Часто фигурировали в пьесах образы волшебной литературы прошлых столетий.
Многих авторов занимают поиски идеала, выраженные в своеобразных пьесах-утопиях. В пьесе «Сон о реформах» авторы (Си Цю, Люй Шэн) рисуют картины волшебной страны (некоей китайской Аркадии), где осуществлена реформаторская идея «Великого единения» (датун), а «государь и народ хозяйничают вместе». Утопические идеалы отчетливо проглядывают в неокон¬


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
759
ченной пьесе Лян Цичао «Новый Рим» (1904 г.), рассказывающей о борьбе итальянских карбонариев.
Пьеса - одна из многих, где развивалась «заморская» тема. Многие чужеземные образы оказались созвучными китайской действительности. Появились пьесы об освободительном движении в Греции, Польше, о Наполеоне, Жанне Флипон (она же Манон Ролан) и других героях европейской истории. Такие персонажи в пьесах китайских авторов, выполняя обычно роль аллегорической или риторической фигуры, нередко лишены художественной выразительности. Авторы, намеренно сгущая краски, часто отходили от правдоподобия, увлекаясь риторикой или мелодраматическими эффектами. Порой они давали искаженную оценку историческим событиям.
Еще в 1880-х годах в Китае предпринимались попытки создать драму европейского типа. В 1889 г. в шанхайском колледже Сен-Джонса была поставлена пьеса «Безобразная история на ниве чиновничества», отмеченная новым подходом к принципам драмы. Инициаторами реформы театра и драмы в начале 900-х годов были Ван Сяонун, Ван Чжуншэн (18847-1911) и другие литераторы - пропагандисты «цивилизованной драмы» (вэнъминси). Их нововведения сводились к некоторому изменению композиции пьес, амплуа героев и порядка их появления в драме, к обновлению художественного языка (использование просторечия).
В 1906 г. в Токио было создано театральное общество «Чуньлюшэ» («Весенние ивы»). Творческое сообщество было «пионером реформ в области искусства» - так отмечалось в либретто пьес. Сами пьесы содержали немало нового: в них не было арий, диалоги героев писались на языке байхуа, широко представлены герои иностранного происхождения. Так возникали ростки драмы нового типа, которая впоследствии получила название «разговорной драмы» (хуа- цзюй).
В середине 10-х годов наметились значительные изменения содержания пьес. Снизились их социальное звучание, гражданский пафос. Большое распространение получила семейная драма, в которой социальные и нравственные проблемы уступили место поверхностному воспроизведению быта. Произведения обычно строились по весьма незамысловатым моделям: пьесы со счастливым концом или, наоборот, слезливые мелодрамы. Невысокой уровень произведений «цивилизованной драмы» свидетельствовал о серьезном кризисе еще недавно успешно развивавшегося жанра. И все же 10-е годы сыграли свою роль в подготовке качественно нового искусства драмы 20-х годов.
Ван Чжуншэн


760
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Публицистика и художественный перевод
Особенностью китайской литературы начала XX в. была ее публицистичность, затронувшая не только прозу, но и другие виды творчества. Она находила свое выражение в злободневности тем, остроте поднимаемых вопросов, в выборе поэтических средств и поэтических приемов, в стилистике произведений, их пафосе. Обычной формой прямого обращения к социальной жизни стали разные виды прозы вэнъ, т.е. эссеистики. Ей отдали дань едва ли не все крупные литераторы той поры, стоявшие на самых различных позициях. Широкий резонанс в то время получили социологические статьи Янь Фу и У Жулуня, политические эссе Лю Юнфу. Большой интерес представляли предисловия-с/ой, которые по своему характеру приближались к публицистическим статьям и памфлетам. Им, в частности, отдал дань эссеист и переводчик Линь Шу. Его предисловия к своим переводам произведений разных авторов отличаются не только большой эмоциональностью, но и полемичностью постановки проблем, имеющих непосредственное отношение к китайской действительности. Так, в предисловии к роману Д. Дефо он говорил о воспитании нравственных качеств человека, исходя из условий современности, в предисловиях к романам Вальтера Скотта и Р.Хаггарда подчеркивал мотивы национального самосознания, патриотизма.
Эссеистика и публицистика так называемого нового стиля связаны прежде всего с деятельностью реформаторов. Много интересных образцов этих жанров оставили Кан Ювэй, Тань Сытун, однако самый заметный вклад внес Лян Цичао, произведения которого отличались не только глубиной содержания, но и художественностью. Стремясь сделать свои сочинения максимально доступными для читателей, он прибегал к ярким образам, риторическим фигурам. Особое место в публицистике тех лет занимали глубокие и содержательные статьи Сунь Ятсена, в которых затрагивались важные проблемы политики, социологии, культуры. Как публицисты прославились Чжан Бинлинь (Чжан Тайянь, 1869-1936), Цзоу Жун (1885-1905).
Большой интерес представляют ранние публицистические статьи молодого Лу Синя и его эссе по вопросам науки, культуры, эстетики, которые относятся к 1903-1905 гг. («Краткий очерк геологии Китая», «Дух Спарты»). Несколько
позднее, в 1908 г., появилась его значительная работа по эстетике «Сила сатанинской (демонической) поэзии», насыщенная фактами из мировой культуры и науки.
В развитии публицистики 10-х годов большую роль сыграл прогрессивный журнал «Синь циннянь» («Новая молодежь»), издававшийся в Шанхае с 1915г. Печатая разные по характеру произведения, журнал отдавал предпочтение именно публици¬
Чжан Тайянь Чэнь Дусю


Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
761
стике, которая подчеркивала социальную направленность издания, его пропагандистский и просветительский пафос. Эти особенности журнала хорошо чувствовали современники, и они воспринимали его как символ новой литературы. Материалы часто носили полемический характер, в них заострялось внимание на животрепещущих вопросах жизни китайского общества. Широкий резонанс имели статьи Чэнь Дусю (1879-1942), Ли Дачжао (1889-1927) о путях развития культуры и о культурном наследии; Ху Ши (1891-1962), Лю Баньнуна (1891- 1934) о национальном языке, о литературе и т.д. Статьи Ху Ши, Чэнь Дусю о реформе в области литературы вызвали острую дискуссию о литературе и литературном языке, шире - о судьбах китайской культуры. Она предварила острую идеологическую борьбу в литературе и эстетике в 20-х годах.
Литературный процесс конца XIX - первых десятилетий XX в. невозможно представить без переводческой деятельности, которая в это время приобрела необыкновенный размах. Переводческое дело стало неотъемлемой частью литературы. Многие талантливые литераторы активно занимались переводами, а некоторые из них приобщились к литературе именно через переводческую практику. Этому в большой мере способствовала общественно-просветительская деятельность реформаторов, которые считали, что перевод иностранных книг несет «новые знания», необходимые для пробуждения народа. Лян Цичао писал: «Если страна хочет стать сильной, надо больше переводить западных книг». Он отмечал особую важность переводов политической литературы, которая, по его мнению, способствует пробуждению людей. В периодических изданиях реформаторов появилась особая рубрика - «переводы из иностранных газет», где печатались произведения западной и японской публицистики, художественной литературы. Лян сделал вольный перевод из Жюля Верна («Вокруг света за 80 дней»), стихов Байрона и пр. В журнале «Синь сяошо» печатались переводы У Вояо и других литераторов.
Янь Фу (1854-1921), прославившийся прежде всего как переводчик научной литературы, создал свою теорию перевода, используя постулаты высокой прозы. Огромной популярностью в начале XX в. пользовались переводы Линь Шу (1852-1924). Не зная иностранных языков и прибегая к помощи посредников, он перевел более 150 крупных литературных произведений с разных языков. Первый перевод, принесший ему славу, появился еще в середине 1890-х годов («Дама с камелиями»).
В 1901 г. вышла «Хижина дяди Тома» (в переводе - «Черный раб взывает к небу»). Линь Шу делал свободные переводы-пересказы на вэнь- яне, весьма яркие и эмоциональные, оставившие след в китайской литературе той поры. Янь Фу
Линь Шу


762
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Для раннего этапа переводческой деятельности в Китае характерны свои художественные принципы и приемы: старый книжный язык, свободный пересказ содержания, приспособление иностранных реалий к китайской действительности и т.п. Такая «китаизация» переводов отчетливо видна, например, в названиях переводимых книг, почти никогда не совпадающих с оригиналом («Путешествия Гулливера» Свифта названы переводчиком Линь Шу «Записками о павильонах и каналах за морем»; «Дон Кихот» Сервантеса - «Жизнеописанием рыцаря-сатаны» и т.д.), а также в трансформации имен, реалий. Стиль перевода, однако, заметно изменился в 10-е годы, когда литераторы приобрели достаточный опыт, а читатели - навык восприятия иностранной литературы. Одним из интересных образцов перевода нового типа стала книга «Зарубежная проза» («Юйвай сяошо»), составленная Лу Синем и его братом Чжоу Цзожэнем в 1909 г. В нее, по словам Лу Синя, включены «новые и главные течения в западной литературе». Впервые китайские читатели познакомились с романтическими и реалистическими произведениями финских, польских писателей, с литературами Балканских стран.
В области поэтического перевода прославились Су Маныпу, У Тао, Ma Цзюньу. Основой переводов, прозаического и поэтического, был, как правило, вэнъянъ (в переводе поэзии господствовал пяти- и семисложный стих). Однако переводчики все чаще прибегали к байхуа (например, переводы Ху Ши из А.Доде), к свободной поэтической строке (Ma Цзюньу), что отразило те перемены, которые претерпевала сама китайская литература. Художественный перевод, сформировавшийся в этот период как важный вид творческой деятельности, сыграл огромную роль в освоении новых художественных идей, что сказалось на всем характере развития литературы.
В конце XIX - начале XX в. китайская литература прошла сложный путь развития. В конце второго десятилетия в ней переплелись самым причудливым образом старые и новые художественные явления. В конце 10-х годов в китайском обществе усилилась критика старых форм культуры. Прогрессивная интеллигенция все настойчивее ратовала за реформу литературного языка, реформу литературы, стремясь создать литературу на общедоступном языке байхуа, литера- туру, основанную на новых художественных принципах, обусловленных требованиями эпохи. В творческой атмосфере тех лет зародилась идея литературной революции, правда носившая пока еще умозрительный характер. Тем не менее все эти годы происходил процесс накопления новых художественных фактов, осмысления новых явлений, что привело к изменению всей литературной жизни. Но это произошло уже в 20-х годах XX в.
Вход на территорию Пекинского университета


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
763
Глава 11
Архитектура, живопись и ремесло
Китайское искусство эпохи Цин, парадоксальным образом совмещающее элитарность и демократичность, консерватизм и стремление к обновлению, отразило метаморфозы культурной, политической и экономической жизни страны. В так называемый «период трех правлений» цинских императоров Кан-си, Юн- чжэна и Цянь-луна (1661-1796) культурная концепция правящей династии воплотилась в масштабных архитектурных проектах, стимулировала расцвет художеств и ремесленного производства в обновленных и вновь созданных государственных мастерских. При углублении системного кризиса середины XIX в. искусство переживает период стагнации и возрождается во второй половине XIX - начале XX в. в условиях реставрации государственной власти и относительной демократизации жизни, допускавшей многообразие индивидуальных стилистических поисков в изобразительном творчестве и расцвет производства в частных ремесленных мастерских.
Пострадавшие при смене династий дворцовые мастерские были возрождены уже в 1693 г. стараниями императора Кан-си и включали около полутора десятков производственных центров, в том числе мастерские по производству эмалей и стекла, изделий из золота, нефрита, дерева и лака; мастерские по изготовлению вышивок и шитья, головных уборов; ателье по производству и ремонту часов, конской упряжи; мастерские по литью металла и пушек, по созданию географических карт. В ряду придворных мастерских особое место отводилось студии Жуигуань («Кабинет потворства желаниям»), выпускавшей по августейшему заказу различную продукцию - от архитектурных и гидравлических сооружений до прикладных вещей, украшавших дворцовые интерьеры. В пекинских придворных мастерских, в некоторой мере напоминавших королевскую мануфактуру гобеленов Людовика XIV (1643-1715), были адаптированы новые европейские технологии: производство часов и астрономических приборов европейского образца, роспись эмалевыми красками (.хуафалан) по металлу, стеклу и фарфору, гравюра на меди/офорт (тунбаньхуа), живопись маслом (юхуа); под контролем миссионеров проводились опыты по рецепции новых живописных жанров.
Архитектура
и садово-парковое искусство
Период правления трех императоров отмечен грандиозными строительными работами, позволившими реконструировать и обновить основные храмовые (Алтарь Неба - Тяньтань), дворцовые и парковые ансамбли Пекина, фактически


764
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ставшего единственной столицей империи Цин. В градостроительстве по традиции соблюдались нормативы фэншуй: в соответствии с ними считалось, что космическая энергия ци распыляется ветром и собирается водой, поэтому нежелательным признавалось все, что препятствует накоплению энергии или прерывает ее циркуляцию. Выдерживалось единство планировочных подходов, общих для отдельного дома, дворца, города и страны в целом. Все ансамбли представляли собой набор автономных архитектурных комплексов, огражденных стенами, проходы в которые оформлялись воротами. Принцип подобия планов позволял органично соединять разномасштабные композиции в градостроительном ансамбле. Хотя планировка Пекина не претерпела существенных изменений, большинство зданий - каркасных деревянных конструкций - в маньчжурский период перестроили. Столичная дворцовая архитектура представлена главной императорской резиденцией Цзыцзиньчэн (Пурпурный запретный город, ныне - дворцовый музей Гугун), развивавшей имперский стиль эпохи Мин. Ансамбль Пурпурного города основан на принципе симметрии основных зданий относительно центральной оси, хотя планировка Внутреннего двора была свободнее в сравнении с расположением официальных тронных залов Внешнего двора.
Сложившийся уже в XV в. комплекс Цзыцзиньчэн имеет прямоугольный план (961x753 м); его окружает ров и крепостные стены (высотой 10 м) с угловыми башнями и воротами на каждой из четырех сторон. Главными по традиции считались Южные ворота (Умэнь) - самое высокое, обозначавшее ранг императора здание дворца в виде центрального терема и боковых флигелей с башнями (ок. 38 м). Вымощенный белым камнем широкий двор, пересеченный полукружьем канала с пятью дугообразными мостами, соединяет южный вход со следующими дворцовыми воротами Тайхэмэнь, за которыми расположены три главных здания южной/внешней части дворца (Вайчао)- Тайхэдянь, Чжунхэдянь и Баохэдянь, служившие для проведения государственных приемов и официальных церемоний. Им соответствуют три основных дворцовых павильона жилой, северной/внутренней части (Нэйтин) - Цяньцингун, Цзяотайдянь и Куньнингун.
По желанию первого цинского императора Шунь-чжи (1643-1661) интерьер Куньнингун - бывшей опочивальни минских императриц - перестроили: в восточной половине разместили императорские брачные покои, в западной - кумирню с отапливаемой лежанкой (каном) и утварью для приготовления жертвенной пищи, предназначенной маньчжурским богам и духам. Цзяотайдянь поначалу использовался в качестве приемной цинских императриц; позднее этот небольшой, квадратный в плане павильон стал местом хранения государственных печатей. Цяньцингун служил жилыми покоями императорской четы с периода Мин до правления Кан-си (1661-1722). В годы правления Юн-чжэна (1722-1735) он стал рабочим кабинетом государя, а роль жилого помещения была отведена павильону Янсиньдянь, расположенному рядом с гаремом - комплексом шести западных дворцов (Силюгун). Западные и симметричные им шесть восточных дворцов (Дунлюгун), обрамляя три главных павильона, служили покоями императриц и наложниц государя.


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
765
Композиционным модулем в структуре Пурпурного города оставался сыхэ- юанъ, исторически сложившийся в усадебной архитектуре Северного Китая: здания каждого малого комплекса, входящего в ансамбль Цзыцзиньчэн, распределялись по периметру собственного прямоугольного двора; главная постройка была обращена входом к югу, остальные - внутрь двора. Каждое дворцовое здание представляет собой установленную на высоком фундаменте легкую каркасную конструкцию из деревянных столбов-опор и балок перекрытия, несущих кровлю с черепичным покрытием. Для поддержания выноса крыши использовались сборные деревянные консоли доугун, основные элементы которых (доу и гун) соединены при помощи системы выступов и пазов. Ширина паза в доу стала стандартной размерной единицей, различающейся в каждую эпоху. Доугуны играли не только конструктивную, но и декоративную роль, определяя эстетическое своеобразие китайской архитектуры. Отличительной чертой главных дворцовых павильонов в цинское время стали массивные двойные крыши. Проемы между столбами заполнены досками и рядами кирпича, образующими стены, которые у дворцовых зданий окрашены в красный цвет. Выразительность архитектуры Пурпурного города усиливалась благодаря цветовому решению, сочетавшему охристую желтизну черепичных крыш, белый цвет каменных фундаментов и пепельно-серый - напольных плит в павильонах. В декоративной отделке Внешних палат и в самой грандиозной из них - Тайхэдянь (Павильон высшей гармонии; размеры: 60x33,3 м; высота 35 м) преобладают изображения дракона - символа императорской власти и мужского начала {ян). В зданиях Внутреннего двора, Цзяотайдянь и Куньнингун, с драконами соседствовали изображения фениксов - символов императрицы и женского начала {инь).
Местом отдыха обитателей Пурпурного города служили два камерных сада, отстроенные в период трех правлений на северной окраине дворца: Сад императорских цветов (Юйхуаюань, 80x140 м) и Сад цветов во Дворце спокойного долголетия (Ниншоугун хуаюань, 160x37 м); они соединили принципы северной (дворцовой) и южной (усадебной) школ традиционного паркового искусства. Общая планировка сада Юйхуаюань, размещение деревьев, обнесенных каменными бордюрами, горок, архитектурных строений подчинены законам симметрии, которая служит ведущим принципом организации всего дворцового комплекса. Другой характерной чертой Юйхуаюаня является его нарочитая декоративность, заданная небольшим водоемом, высокой каменной горкой, усаженной старыми соснами и кипарисами и увенчанной ярким павильоном; парк также украшают грот и цветники, пересекают дорожки с узорами, выложенными галькой. Сад Ниншоугун хуаюань, выстроенный Цянь-луном накануне ухода на покой (1795) и посвященный им своему отцу (Юн-чжэну), объединяет пять дворов, ориентированных по оси север-юг: два из них решены в северном стиле (деревья упорядоченно сгруппированы, поверхность земли вымощена камнем), тогда как композиции трех других дворов тяготеют к вольной планировке южных садов (они отмечены разнообразием растительности, павильонов и каменных горок). Подчеркнутая живописность и многообразие


766
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
пейзажных и архитектурных форм визуально увеличивает размеры двух камерных дворцовых садов.
В период величия цинской династии немало внимания уделялось преобразованию центра Пекина- Императорского города, окружавшего дворец Цзы- цзиньчэн: центральные парки Бэйхай и Цзиншань застраивались храмами, галереями, беседками. Бэйхай - грандиозный озерно-островной парк к северо-западу от Пурпурного города - композиционно связан с соседними парковыми ансамблями Наньхай и Чжунхай, ныне - закрытыми правительственными резиденциями. В годы маньчжурского правления береговая линия озера Бэйхай приобрела архитектурное обрамление из легких галерей, полностью изменивших вид парка. В то же время изогнутые крыши группы беседок Улунтин дополнили пейзаж, образованный искусственными скалами, лестницами, мостами и их отражениями. В годы правления императора Шунь-чжи вершину горы-острова Цюнхуадао увенчала Белая пагода (Байта, 1651), выстроенная по канонам тибетского буддизма. Пагода символизировала благосклонность цинских правителей к тибетскому буддизму и наследование традиций монгольской династии Юань (1271— 1368), первый правитель которой Хубилай-хан (1215-1294) поручил придворному архитектору непальцу Анико (1244/1245-1306) строительство пагоды с тем же названием - Байта (1271, высота 50,9 м, диаметр 30 м; она существует и теперь в ансамбле пекинского храма Мяоинсы). Новая Белая пагода в комплексе парка Бэйхай стала высотной доминантой Пекина. Аналогичную роль играла композиция пятиглавой пейзажной горы Цзиншань, которая при маньчжурах была украшена группой беседок, позволявших любоваться панорамой столицы, видом главных улиц и Пурпурного города.
В пекинских парковых ансамблях получили художественную завершенность основные черты сверхроскошного северного, дворцового направления ландшафтного искусства, основным принципом которого выступает стремление к визуальным эффектам, великолепию и грандиозности видов. Вместе с тем в дворцовых ансамблях определилась тенденция к синтезу с альтернативным направлением, основу которого составил озерно-островной ландшафт, сложившийся в XIV-XVI вв. в усадебной архитектуре городов Ханчжоу и Сучжоу. В южных садах, часто небольших по размеру, преобладало медитативное настроение спокойного уединения. Общими отличительными признаками столичных парковых ансамблей были интенсивная смена впечатлений, изощренность и богатство декора. Для отделки парковых строений (например, садовых экранов) стали все чаще применять покрытые глазурью яркие керамические плиты, полихромия которых гармонировала с зеленью садовых растений. По образной характеристике Е.В.Завадской, архитектура Пекина воплотила «интеллектуальную строгость математического расчета и мистическую предопределенность плана геомантической системой фэншуй». Симметрия и четкость архитектурной планировки компенсировались асимметрией и живописностью парков, общей декоративностью цветового решения, что делало облик города торжественным и вместе с тем легким и праздничным.


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
767
Виды дворцового комплекса Юаньминъюань. Школа Дж.Кастильоне
Особое значение в цинской архитектуре имел загородный императорский ансамбль Юаньминъюань (Сад совершенной ясности), расположенный к северо- западу от центра Пекина, рядом с двумя другими резиденциями - Чанчуньюань (Сад долгой весны) и Ваньчуньюань (Сад десяти тысяч вёсен). Юаньминъюань, подаренный в 1709 г. императором Кан-си Юн-чжэну, стал впоследствии основной резиденцией последнего; здесь подолгу жили императоры XIX в. - Цзя-цин, Дао-гуан и Сянь-фэн, пока, во время третьей «опиумной» войны в 1860 г., комплекс не был разрушен. Ныне сохранились лишь фрагменты Юаньминъюаня, однако существуют и живописные изображения его китайской части, выполненные пекинскими придворными художниками XVIII в., и серия офортов с видами «европейских» дворцов, по указу Цянь-луна созданных Джузеппе Кастильоне (1688-1766; работал при пекинском дворе в 1715-1716 гг.) и его китайскими учениками. На листах отчетливо прорисован архитектурный и скульптурный наружный декор дворцовых зданий, а также окружающие их деревья, подстриженные в форме пирамид.
В Юаньминъюане традиции китайской парковой архитектуры оказались сопоставлены с новациями, почерпнутыми из европейского художественного опыта. Основу комплекса, отличавшегося от столичных садов свободной планировкой и намеренным отступлением от четкой симметрии, составлял квадратный водоем, число островов которого символизировало девять регионов старого Китая. Искусно смоделированные ландшафтные зоны изображали пейзажи юга и севера страны. Одной из характерных черт этого загородного ансамбля был выстроенный среди озерной глади павильон Ваньфанъаньхэ (Вечный край мира и покоя) в форме свастики вань - знака долголетия. Принципы китайского садового искусства, реализованные в Юаньминъюане, описаны в заметках французского миссионера-иезуита Ж.-Д.Аттире (1702-1768), в 1739-1768 гг. он состоял на службе при дворе Цянь-луна как художник студии Жуигуань. Аттире выразил восхищение спонтанной красотой и живописностью китайского сада. Допуская, что его вкус мог измениться под влиянием условий жизни в Китае, и признавая достоинства европейского паркового искусства, основанного на представлениях о симметрии и порядке, миссионер отметил, что и китайцам знакома подобная красота, однако в их садах «царствует прекрасный беспорядок и асимметрия»


768
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
и «главное их правило - создавать чувство уединения и слияния с природой». Своеобразие китайских садов отметил также итальянский художник-миссионер Маттео Рипа, работавший в Пекине в 1710-1723 гг. Описания миссионеров получили резонанс в европейском искусстве: некоторые исследователи усматривают преломление китайских принципов в планировке английских «пейзажных» парков.
Радикальное обновление комплекса Юаньминъюань произошло в период Цянь-лун, когда по императорскому указу рядом с существующим китайским ансамблем был построен дворец в западном вкусе. Небольшой по размерам (он занимал около 4 га, т.е. менее 3% площади парка), он примечателен тем, что при его возведении под руководством придворных художников-миссионеров китайцы впервые познакомились с принципами европейской (регулярной) садово- парковой планировки и с искусством создания фонтанов. Западный ансамбль состоял из дворцов Сецицюй (Очарование необычайной гармонии) и Хайяньтан (Зал тихих морей), а также лабиринта под названием Хуаюань (Сад цветов, или Ваньхуачжэнь - Вереница десяти тысяч цветов). В облике дворцов можно заметить соблюдение некоторых китайских традиций, например использование высоких фундаментов для зданий, установленных на террасах. Наружная отделка отвечала особенностям европейской архитектуры стиля барокко; декорация интерьеров сближалась со стилем рококо и «большим стилем» Людовика XIV, соединявшим черты барокко и классицизма. Эти новации, по-видимому, получили некоторый резонанс в китайской усадебной архитектуре. Нарастание декоративности, вытеснявшей прямолинейные очертания в строениях XVIII в., отмечал Ж.-Д.Аттире, перечисляя виденные им в Китае очертания оконных и дверных проемов, созвучные эстетике европейского рококо, - овальные, круглые, многоугольные, в форме вееров, цветов, ваз, птиц, рыб и зверей. Влиянием западной архитектуры, возможно, объяснялась отделка кессонами потолка в главных павильонах Пурпурного города.
Проект дворца Сецицюй, расположенного на оси север-юг, принадлежит Дж.Кастильоне; расположенные перед ним фонтаны были созданы при участии миссионера-иезуита Мишеля Бенуа (1715-1774). Цянь-лун проявил особый интерес к европейскому искусству фонтанов. По контрасту с китайской частью комплекса, в которой обыгрывались эффекты стоячей воды, позволявшей использовать медитативный потенциал отражений, дворцы в европейском стиле окружала подвижная вода- фонтаны, каскады, шутихи. Спроектированный миссионерами большой фонтан в виде раковины с широким поддоном украшали бронзовые фигуры зодиакальных животных, обозначающих годы двенадцатилетнего цикла. Этот фонтан работал как клепсидра, указывая время: струи разной силы периодически испускали не только пасти животных, но также трубы, скрытые в центре фонтана и в перилах лестниц, причем в полдень все фонтаны включались одновременно. «Водяные забавы» были весьма уместны в императорском летнем парке Юаньминъюань, три четверти площади которого занимали водоемы, что объяснялось требованиями местного климата - засушливое ле-


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
769
то в Пекине можно было смягчить только обилием воды. Примечательно, что водоемы императорского парка входили в систему каналов, общую для Юань- минъюаня и других аристократических садов, расположенных вблизи города. Высказывалось резонное предположение о том, что императорская резиденция с ее водоемами, которые питались горными источниками, была местом хранения запасов воды для столицы на экстренный случай.
Представление о внутреннем убранстве европейских дворцов Юаньминъ- юаня, как считают, дает сохранившаяся в гамбургском Музее народного искусства картина на шелке, выполненная в Китае неизвестным европейским художником второй половины XVIII в. Картина изображает интерьер с фигурами трех китайских красавиц и служанки, одетых и причесанных согласно европейской моде рубежа XVII-XVIII вв. Дамы расположились у стола с лежащей на нем шахматной доской, на фоне высокого застекленного окна, расписанного европейскими пейзажами. По сообщению миссионера Ж.-Ж.Амио (1718-1793), Дж.Кастильоне и Ж.-Д.Аттире украсили подобным образом большое зеркало, заказанное императором для дворца Юаньминъюань. Желание Цянь-луна иметь в своей летней резиденции апартаменты, в которых разыгрывались бы сцены европейской придворной жизни, симметрично стремлению французского короля Людовика XV (1715-1774) облачить приближенных в «экзотические» китайские костюмы. Жанровая сцена из гамбургского музея подтверждает сведения о том, что павильоны дворца Цянь-луна были подходящим местом для демонстрации в них французской мебели, картин, расписных зеркал и гобеленов фабрики Бове, созданных по картонам Франсуа Буше (1703-1770), художника французского короля.
Живописные шкоды
Цинская живопись представляет собой сложное явление, начало которого приходится на период средневековья, а конец знаменует наступление новейшего времени. В эту эпоху были вновь осмыслены специфические черты и достижения китайской классической живописи традиционных направлений - академизма, отвечающего идеалам конфуцианства, и даосско-буддийской по духу «живописи интеллектуалов» (вэньжэньхуа), тяготеющей к индивидуальным и нередко экспрессивным формам выражения. В период Цин издано больше, чем когда-либо ранее, иллюстрированных ксилографиями руководств по живописному искусству; появилась современная эпохе энциклопедия Ван Гая (1654-1710) «Слово о живописи из Сада с горчичное зерно» («Цзецзыюань хуа чжуюань»). Е.В.Завадская относит важнейшие достижения цинской живописи (особенно в жанре портрета) к началу и концу эпохи и видит их, с одной стороны, в творчестве экспрессионистов рубежа XVII-XVIII вв. - Шитао (1641/42-1707/18) и Чжуда (1626-1705), с другой стороны, в живописи У Чанши (1844-1927), Хуан Биньхуна (1865-1955) и Ци Байши (1864-1957). Вместе


770
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
с тем принципиально важную роль в цинском искусстве играла пекинская придворная живопись периода трех правлений, адаптировавшая европейские новации.
Создание нового стиля при пекинском дворе было поручено живописцам студии Жуигуань, выполнявшей функцию художественной академии, где, по существу, развивалось начинание известного позднеминского живописца Цзэн Цзина (1567/68-1649/50), основателя школы Бочэньпай, прозападного направления позднеминского изобразительного искусства. Европейская ориентация в искусстве цинской эпохи, таким образом, не столько отражает произвол маньчжурских правителей, сколько свидетельствует об их здравом смысле, политическом расчете и художественной интуиции. Студия Жуигуань была официально утверждена в период Цянь-лун (1736) и просуществовала до падения империи; в течение XIX в. она переживала период стагнации вместе с другими придворными мастерскими. Поначалу она находилась в одном из павильонов пекинского дворцового комплекса Цзыцзиньчэн, но позднее располагала собственным помещением и в загородном дворце Юаньминъюань, поскольку Юн- чжэн и Цянь-лун подолгу жили в этой летней резиденции, забирая с собой из столицы и придворных мастеров. Наиболее известными художниками Жуигуань были упоминавшиеся выше Дж.Кастильоне, Ж.-Д.Аттире, а также миссионер- иезуит Игнатиус Зихельбарт (1708-1780; работал в 1745-1780 гг.) и августинец Жан-Дамаскен Саллюсти (работал в 1765-1781 гг.). Среди китайцев заслуженной славой пользовались Цзяо Бинчжэнь (конец XVII - начало XVIII в.), Лэн Мэй (1677 - ок. 1742), Чэнь Мэй (16947-1745), Яо Вэньхань (работал после 1743 г.), Тан Дай (работал в 1740-х годах), Цзинь Кунь (работал в 1760-х годах), Дин Гуаньпэн (работал ок. 1738-1768 гг.).
Эксперименты по скрещиванию традиционной техники письма «тщательной кисти» (,гунби), получившей развитие в китайской академической живописи, с принципами светотени и линейной перспективы начались при дворе в период Кан-си. Похожая иллюзионистическая манера изображения вещей (обманка/ тромплёй от фр. trompe-l’œil - «обман зрения») безраздельно господствовала в западной живописи с эпохи Ренессанса до середины XVIII в. Иллюзионизм западного искусства отражал достижения европейской науки, проводниками которой в Китае выступили те же иезуиты. Следуя стратегии этого международного ордена, итальянский иезуит М.Риччи и обращенные им в христианство китайцы (Павел Сюй Гуанци, 1562-1633, и Лев Ли Чжицзао, 1565-1630) положили начало переводу на китайский язык важнейших западных научных трудов. Позднее переводческой деятельностью занимался и Кастильоне, при участии которого трактат его учителя живописи иезуита Андреа Поццо (1642-1709) «Perspectiva Pictorium et Architectorum» выходил в Китае под названием «Ши сюэ» («Учение [о] визуальном») в 1729 и 1735 гг. Дж.Кастильоне работал в технике масляной живописи, а также водяными красками и тушью; он одним из первых среди западных миссионеров освоил основы китайской полихромной живописи в манере гунби и адаптировал к ней приемы европейской техники тромплёй. Итальянский


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
771
миссионер создал сотни живописных произведений в разных жанрах. Благодаря его участию цинская придворная живопись испытала влияние европейской традиции не только в технике письма, но и на уровне адаптации новых жанров. Рецепция жанра натюрморт (;цзиньухуа - «неподвижная натура / неодушевленные предметы»), окончательно сложившегося на Западе лишь к началу XVII в., стала важной новацией в цинской живописи. Несколько свитков Кастильоне с натюрмортами в виде цветочных ваз и кашпо хранятся теперь в музейных и частных коллекциях Пекина, Шанхая и Тайбэя (самый ранний датируется 1723 г.). Натюрмортам Кастильоне подражал его китайский ученик Чжан Вэйбан (работал в 1726-1761 гг.), автор свитка, изображающего вазу с цветущими ветвями («Утро Нового года» / «Праздник весны» - «Суй-чжао ту»; шелк, тушь, краски. Музей Гугун, Пекин). Светотеневая моделировка вазы так же убедительна, как и в натюрмортах итальянского миссионера, но фон изображения, в согласии с китайской традицией, сохраняет белизну.
Обновление коснулось и портретного жанра. Сохранилось значительное число выполненных Кастильоне светских изображений Цянь-луна, где император предстает в официальной или приватной обстановке и даже в семейном окружении. Живописная серия «Один или двое» («Ши и ши эр»); шелк, тушь, водяные краски, 1740-е—1781 гг.), иллюстрирующая поэму Цянь-луна, показывает императора в костюме интеллектуала эпохи Мин среди антикварных предметов придворной коллекции. Самый ранний свиток этой серии, находящийся в пекинском музее Гугун, приписывают Кастильоне или его ученику Яо Вэньханю. Подобные портреты, появившиеся в цинской придворной живописи, получили название синлэту - «игровые картины / живописные забавы». Распространение их, как считает известный ученый У Хун, явилось реакцией маньчжурского двора на сравнительно новое явление костюмированного портрета в европейском искусстве XVII-XVIII вв.
Цянь-лун придавал большое культурно-политическое значение исторической и документальной живописи (появившейся в годы Кан-си). По его указу придворные художники запечатлели все важные события дворцовой жизни - императорские парады и охоту, инспекционные поездки по южным провинциям и праздничные церемонии, способствовавшие прославлению династии. Подобные работы обычно исполнялись группой придворных художников и оформлялись как серия свитков с многофигурными композициями; с наиболее значительных исторических картин по указу Цянь-луна были выполнены гравюры на меди - офорты (тунбаньхуа). Коллективный труд предполагал специализацию (известно, что Кастильоне обычно изображал Цянь-луна), однако требовалась большая согласованность действий. В противном случае композиции получались чрезмерно сложными и запутанными при явно недостаточной выразительности фигур. В некоторых случаях сцены в пейзажном и архитектурном окружении написаны слишком обобщенно и детали плохо выделены. Дефектом иногда оказывалась и пестрота красок, не допускавшая возможности сохранить единство колорита. Серию исторических сюжетов, связанных с по-


772
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Ван Шиминъ.
«По мотивам стихов Ду Фу»
Ван Юанъци.
«Пейзаж в стиле Ни Цзаня»
У Ли.
«Сбор целебных трав»
бедами в Восточном Туркестане, образуют два свитка из пекинского музея Гугун - «Конные представления» («Машу ту») и «Жалованное угощение в Ванынуюане» («Ванынуюань цыян ту») (соответственно: 225x425,5 см и 221,2x419,6 см; обе: шелк, тушь, краски, 1755 г.). На первом свитке показан Цянь-лун, который в окружении чиновников и новых подданных оценивает искусные маневры всадников, стреляющих из лука или балансирующих в стойке на руках на спине мчащейся лошади. Некоторые новые союзники Цинской империи, стоящие рядами перед Цянь-луном, облачены в придворные маньчжурские костюмы, другие написаны в национальных одеждах. На втором свитке Цянь-лун восседает в паланкине, который несут к месту пира придворные евнухи. Свиту составляют военные и гражданские чиновники; монголы приветствуют императора, стоя на коленях. Лица присутствующих тщательно прописаны и обладают индивидуальностью, что подтверждает участие Кастильоне или, по другому мнению, Аттире; второстепенные детали и ландшафтный фон, в традициях классического «сине-зеленого пейзажа», выполнены китайскими и европейскими придворными художниками. Адаптация западных новаций в придворной живописи привела к использованию новой иллюзионистической манеры изображений и иной жанровой дифференциации сюжетов, ранее существовавших в русле единого китайского жанра жэнъухуа - «живопись людей и предметов».
С придворным стилем сосуществовало академическое направление китайской живописи, которое развивали в основном уроженцы провинции Цзянсу, - их китайская традиция относит к группе «шести великих мастеров начала династии Цин» (Цинчу лю да цзя). Иногда «великих» именуют также «четыре Вана, Юнь и У» (сы Ван Юнъ У), поскольку «шестерку» составляют известные худож¬


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
773
ники одной семьи - Ван Шиминь (1592-1680) и Ван Юаньци (1642-1715), два художника-однофамильца - Ван Цзянь (1598-1677) и Ван Хуэй (1632-1717), признанные ведущими мастерами Академии живописи (Хуаюань) начала эпохи Цин. К союзу «четырех Ванов» примыкали академисты У Ли (1632-1718) и Юнь Шоупин (1633-1690). «Четыре Вана» и У Ли прославились в пейзажной живописи шаныиуйхуа. Цинские академисты практиковали копирование каллиграфических и живописных шедевров прошлого, особенно «четырех великих мастеров периода Юань» {Юань сы цзя): Хуан Гунвана (1269-1354), Ван Мэна ( 1308— 1385), У Чжэня (1280-1354), Ни Цзаня (1301-1374) и их старшего современника, прославленного каллиграфа и живописца Чжао Мэнфу (1254-1322). В орбите художественного влияния «шести великих» находились более поздние группы и направления, в том числе «четыре поздних Вана» (.хоу сы Ван): Ван Саньси (1716 - после 1795), Ван Тинъюань (конец XVIII в.), Ван Тинчжоу (1736-1820) и Ван Миншао (1732-1788).
Создателем и лидером союза «четырех великих Ванов» в рамках Академии живописи был Ван Шиминь. Варьируя в пейзаже уже окончательно застывшую к тому времени традицию Южной школы (Наньцзун), Ван Шиминь оживил пейзаж, применяя оригинальные приемы и колористические решения. Он проявил себя и как каллиграф, блестяще владеющий уставным почерком кайьиу, полууставом синшу и протоуставом лишу. Ван Цзянь, не менее профессионально используя весь арсенал известных живописных и графических приемов, легко воспроизводил любой каллиграфический почерк. За эклектичностью его работ нередко скрывается стремление к самостоятельным интерпретациям образов и передаче собственного настроения. Произведения привлекают тональными контрастами: противопоставлением густых, насыщенных красок (в изображениях гор, деревьев) и прозрачных оттенков (при передаче речного или небесного простора), и хотя в каждом из его пейзажей обычно прослеживается известный прототип, они оставляют впечатление зарисовок с натуры. Многочисленные композиции Ван Хуэя включают панорамно-монументальные пейзажи, восходящие к свиткам знаменитых мастеров X-XI вв. Фань Куаня, Ли Чэна и Го Си, и камерные композиции в стиле Ни Цзаня. Произведения Ван Юаньци тоже основаны на своеобразной стилизации именитых предшественников. В каждом фрагменте самого крупного его произведения - «Бамбуковые [заросли], потоки, сосны и скалы» («Чжу ци сун цэнту», 26,8x471,7 см; бумага, тушь. Музей Гугун, Пекин) угадываются цитаты из живописи прошлых эпох, но все же композиция образует по-своему органичный воображаемый ландшафт. Ван Хуэй заложил в цин- ской академической живописи традицию монументальных исторических композиций, как показывает созданный им в соавторстве с другими художниками- академистами горизонтальный свиток «Инспекционная поездка [императора] Кан-си на юг» («Кан-си нань сюнь ту», 67,8x2612 см; шелк, тушь, краски, 1691— 1698. Музей Гугун, Пекин). У Ли, ученик Ван Шиминя и близкий друг Ван Хуэя, в зрелом возрасте принял христианство и покинул двор, так же как Юнь Шоупин, порвав отношения с академической средой (что объяснялось усиле-


774
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Дун Цичан. Каллиграфический свиток с поэмой автора.
Почерк синшу
нием в ней консервативных настроений). У Ли одним из первых в Китае пытался адаптировать западный опыт, его особенно привлекали способы построения перспективы, которые он сочетал с «подвижной» точкой зрения. По убеждению М.Е.Кравцовой, эксперименты У Ли подтверждают, что интерес к европейскому искусству пробудился у профессиональных китайских живописцев еще до начала работы при пекинском дворе западных художников-миссионеров - Дж.Кастильо- не и Ж.-Д.Аттире.
Юнь Шоупин прославился как мастер жанра «цветы-птицы» (.хуаняохуа), его главным достижением считается развитие в полихромной технике «бескостного метода» (.тэйгухуа), ранее применяемого для изображения растений исключительно в монохромном варианте либо с легкой подцветкой. Бескостная манера письма послужила хорошей основой для адаптации приемов светотеневой моделировки: цветочные композиции Юнь Шоупина угадываются в аналогичных по сюжетам работах Кастильоне.
Шестерку мастеров начала эпохи Цин связывает то, что все ее представители следовали принципам художника и теоретика конца династии Мин - Дун Ци- чана (1555-1636), стиль которого преобладал и в ранней цинской каллиграфии. По мнению В.Г.Белозеровой, историю каллиграфии периода Цин можно разделить на три крупных этапа: вторая половина XVII - середина XVIII в. - доминирование стиля Дун Цичана в рамках господствующего ортодоксального направления «изучения прописей» (тесюэпай); вторая половина XVIII - середина XIX в. - формирование направления «изучения стел» (бэйсюэпай); вторая половина XIX - начало XX в. - многообразие индивидуальных творческих поисков, происходивших в условиях сближения двух названных направлений. Укреплению ортодоксального направления тесюэпай в значительной мере способствовала культурная политика цинского двора. Альтернативное направление бэйсюэпай возникло в XVIII в. в среде представителей художественного мира Янчжоу, желавших противостоять омертвлению традиции в творчестве придворных каллиграфов. Древнейшие (и единичные) образцы стел с письменами относятся к эпохе Цинь (221-206 гг. до н.э.). В период Хань (206 г. до н.э. - 220 г.) стелы в большом числе ставили по всей империи. Тексты на них гравировали почерком пишу и почерком печатей - чжуанъ, в эпоху Южных и Северных династий (420- 589) в стелах использовали также устав кайшу. После эпохи Сун (960-1279) надписи на стелах перестали быть высоким искусством. Цинское направление «изучения стел» отчасти стало логическим продолжением сунского течения цзиныиисюэ («изучение бронз [и] камней», XI в.), в котором проявился интерес к почеркам чжуанъ и лишу на древней бронзе и мемориальных камнях.


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
775
Шитао.
Альбомный лист «Пейзаж»
Особую роль в цинском художественном процессе играли так называемые «независимые» художники. В начале правления маньчжурской династии среди них выделяются «четыре прославленных монаха» (сы да мин сэн): упоминавшиеся выше Шитао и Чжуда), а также Куньцань (1612 - ок. 1674) и Хунжэнь (1610-1663). Все четверо занимались в основном пейзажной живописью, творчески преобразуя традиции жанра.
Шитао - крупнейший художник, поэт и теоретик искусства своего времени, выдающийся мастер пейзажа и жанра «цветы-птицы». Как родственник императорской семьи династии Мин (1368-1644), он после захвата страны маньчжурами принял буддийский монашеский постриг (1647); самый известный псевдоним Шитао - Кугуа хэшан (Монах - Горькая Тыква). Шитао много путешествовал в окрестностях знаменитой горы Хуаншань (пров. Аньхуэй), ставшей источником вдохновения его поэзии и живописи, в конце 1680-х - начале 1690-х годов жил в Янчжоу, где удостоился аудиенции императора Кан-си, объезжавшего южные провинции, и в Пекине. Увлечение мастера искусством садов вылилось в создание ныне утраченного, но знаменитого в свое время Сада десяти тысяч камней (Ваныпиюань) в Янчжоу. Среди современников художника ценили немногие: Ван Юаньци, например, почитал Шитао первым среди современных ему мастеров Южного Китая. Написанный Шитао трактат «Беседы о живописи Монаха - Горькая Тыква» («Кугуа хэшан хуа юй лу») - небольшой сравнительно с появившимся тогда же «Словом о живописи из Сада с горчичное зерно», по форме и композиции выглядит как простое руководство для живописцев, но содержит глубокий философский смысл, касающийся природы живописного искусства. Основу рассуждений составляет концепция «единой черты» (и хуа) как результат осмысления общих философских и эстетических понятий в контексте живописи. Эта формула Шитао отражает мысль об универсальном характере творчества, имеющего проекции на всех уровнях: философском, этическом, пластическом и техническом. Шитао противопоставил жесткости традиции свободу автора принимать решения; он насмешливо замечал, что желание любой ценой походить на известного художника равносильно «поеданию остатков его супа». Трактат Шитао многократно переиздавался в Китае, был переведен на европейские языки. Среди отечественных синологов особое внимание его изучению уделила Е.В.Завадская, опубликовавшая его комментированный перевод (1978 г.).


776
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Жэнь Бонянъ. «Зимородок на глицинии»
В живописи Шитао следовал своим теоретическим установкам, перемещаясь в творчестве от одной манеры к другой: от медленного и тщательного письма - к грубоватому и резкому, от кажущейся наивности стиля живописной архаики - к явному экспрессионизму. Многообразие художественных воплощений, сопоставимое с вариациями авторских псевдонимов, возможно, стало причиной меньшей популярности у современников Шитао в сравнении с другим знаменитым монахом - Чжуда, творчество которого по форме было более однородным. Отдельные работы из обширного наследия Шитао находятся в дворцовом собрании, например написанный в свободной манере сеи горизонтальный свиток «Пейзажи с отшельниками» («Шанынуй иньи ту», 1679/80, бумага, тушь, 27,7x313,5 см), в котором пять живописных сцен перемежаются пятью каллиграфическими фрагментами в почерках кайшу, синшу и лишу.
Провозглашенное Шитао в трактате и реализованное в его искусстве положение - творить «по своим правилам-методам» (во фа) - определило трансформации последующей китайской и японской живописи. Его искусство оказало прямое влияние на известную в цинской живописи Янчжоускую школу: оно очевидно в творчестве «восьми чудаков из Янчжоу» (Янчжоу ба гуай), к которым обычно причисляются Цзинь Нун (1687-1764), Чжэн Се (1693-1765), Ли Шань (1686-1767), Ван Шишэнь (1686-1759), Ло Пинь (1733-1799), Хуан Шэнь (1687 - после 1768), Гао Сян (1688-1754) и Ли Фанъин (1695-1754). Янчжоуские «чудаки» унаследовали манеру сеи, которую прежде художников-монахов практиковал минский мастер Сюй Вэй (1521-1593). Не все представители группы имели художественное образование, что не мешало им следовать традиции «живописи интеллектуалов» (вэнъжэнъхуа). Группа включала независимых мастеров разных поколений, живших и работавших в богатом южном городе Янчжоу, который цинские императоры Кан-си и Цянь-лун посещали во время инспекционных поездок по южным провинциям. Ввиду своего географического положения у слияния Великого канала и Янцзы Янчжоу стал в XVIII в. торговым речным портом с процветающим соляным рынком (куда стекались богатые купцы, строившие здесь усадьбы и сады) и одним из художественных центров, где китайские живописцы могли существовать на средства от продажи своих работ.
После «опиумных» войн центр культурной и художественной жизни Китая сместился в такие портовые города, открытые для торговли с Западом, как Шанхай и Гуанчжоу. В Шанхае к концу XIX в. проживало больше вольных художников, чем прежде в Янчжоу. Самыми известными были работавшие здесь Жэнь Сюн (1823-1857) и Жэнь Сюнь (1835-1893), представители одной семьи, и их ученик Жэнь Бонянь (1840-1896). Все трое, подвизаясь в жанрах «цветы-птицы» (хуаняохуа) и «люди-предметы» (,жэнъухуа), отдали дань уважения стилю из-


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
777
Ци Байты. «Тыква»
вестного позднеминского художника Чэнь Хун- шоу (1598-1652). Жэнь Бонянь особенно прославился как мастер изображения людей и портретист, способный к адекватной психологической характеристике моделей, и он по праву считается ключевой фигурой Шанхайской художественной школы (Шанхай хуапай). По мнению китайских знатоков, Жэнь Бонянь входит в группу «трех великих мастеров конца периода Цин» (Цинмо санъ да цзя) вместе с У Чанши (1844-1927) и Чжао Чжицянем (1829-1884) - выдающимися художниками, стремившимися к полному синтезу живописи, каллиграфии, поэзии и искусства печатей.
Эти мастера и прославленный живописец жанра хуаняохуа Ци Байши, по существу, определили судьбу гохуа- традиционной китайской живописи XX в., органично вошедшей в систему мирового изобразительного искусства наших дней. В период формирования гохуа (в конце эпохи Цин) социальную погоду в китайском обществе определяли китаецентристские и полярные по отношению к ним демократические и либеральные взгляды. Вдохновляемая ими буржуазная культура - аналог западного модерна art nouveau (конец 1880-х - 1910-е годы), столетием позже преобразовавшаяся в китайский вариант модернизма (сяньдайчжуи), - не доминируя в системе национального искусства, способствовала освобождению личности от традиционных социальных ограничений и укреплению субъективного начала в творчестве. Со своей стороны, мастера западного модерна, вслед за искусством шинуазри (фр. chinoiserie - «китайщина») XVIII в., романтизмом и импрессионизмом XIX в., проявили особый интерес к китайскому и японскому художественному опыту.
Ремесло
и декоративно-прикладное искусство
Не только живопись, графика и архитектура определяли значение последнего этапа средневековья в Китае. Как не раз отмечали исследователи, цинское ремесленное производство быстро реагировало на запросы художественного рынка и зачастую порождало примеры более творческих решений, чем традиционная живопись. По понятным причинам ремесло невозможно считать явлением чистого искусства: фарфор, художественные лаки и эмали, как резонно полагает Е.В.Завадская, представляются своеобразными памятниками технической эстетики. Знаменитый цзиндэчжэньский фарфор периода трех правлений, как будто


778
Часть II. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
воплотивший саму суть китайского прикладного искусства, был также апофеозом естественно-научной мысли (о чем не всегда помнят коллекционеры и искусствоведы). Свободу художественного творчества в нем обеспечивало определенное развитие прикладной химии и физики, поэтому поразительное чувство цвета, материала, формы и само воображение художника опирались на прочный технологический фундамент.
Заботясь о том, чтобы выпускаемые изделия соответствовали высоким стандартам традиционных ремесел, цинские государи лично инспектировали придворные художественные мастерские и назначали столичных чиновников, призванных следить за работой фарфоровых мастерских Цзиндэчжэня. Об августейшем внимании свидетельствует обилие вещей с марками, содержащими девизы императорских правлений. В любую эпоху реализация культурной программы правящей династии, требуя больших материальных вложений, оказывалась осуществимой в полной мере только в рамках профессионального искусства, в условиях дворцовых мастерских. Артистизм лучших, специально отобранных мастеров, широко практиковавшееся в период поздней империи использование профессиональных придворных художников в роли дизайнеров, творческий подход к созданию вещей, стимулируемый меценатством императоров, определили высочайшее качество выпускаемой продукции. Поскольку созданные на этой основе ремесленные изделия неотделимы от традиционной эстетики и художественной образности, они по праву могут быть названы произведениями декоративно-прикладного искусства.
Императорские мастерские подчинялись дворцовому хозяйственному ведомству Нэйуфу; работники для них набирались по всей стране, служили под присмотром управляющего из числа знатных маньчжуров и оплачивались двором. Мастера Юга Китая выбирались с ведома управляющего императорскими шелковыми мастерскими в Сучжоу и таможенного администратора провинции Гуандун. Ремесленников по производству стекла присылал губернатор провинции Шаньдун, в которой этот промысел был особенно развит. Эпоха Цин ознаменовалась расцветом многих видов художественного ремесла, созданием подлинных шедевров в керамическом, лаковом, камнерезном, текстильном, мебельном, эмалевом искусстве. Технологическими и художественными новациями, характеризующими эпоху, были затронуты, прежде всего, ремесла, наиболее востребованные в торговле с Европой.
Обмен товарами, возникший в результате формирования в XVII-XVIII вв. китайско-европейского рынка, перешел в обмен технологиями. Китайский экспортный фарфор и художественные лаки, попавшие на Запад, вызвали появление имитаций и последующее развитие аналогичных европейских производств. Сходная ситуация сложилась в империи Цин благодаря экспорту западных живописных эмалей и механических часов. В XVII-XIX вв. механические часы, как необходимые отныне предметы европейского быта, стали важнейшим товаром, поступавшим в Китай и другие страны Востока и служившим рекламой научных и художественных достижений западной цивилизации.


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
779
В цинскую эпоху на китайском часовом рынке преобладали изделия английского, французского и швейцарского (в основном женевского) производства. Оформлением интерьерных часов в эпоху бурного дворцового строительства XVII-XVIII вв. на Западе занимались мастера-мебельщики, которые согласовывали декорацию часов с внутренним убранством жилища. В создании настольных и карманных часов принимали участие не только механики, но и ювелиры. Особенно важной в декорации механических хронометров была техника живописной эмали. Эти обстоятельства имели решающее значение при организации часового дела в Китае. Придворные часовые мастерские (Цзаобаньчу, позднее - Цзочжунчу) были учреждены в конце правления Кан-си, пережили расцвет в годы Цянь-лун и пришли в упадок в период Дао-гуан (1820-1850).
При Цянь-луне механические часы были утверждены законом как ритуальная утварь: в сборнике «Образцы предметов ритуальной утвари царствующей династии» («Хуан чао ли ци ту ши») представлены два вида механических часов - дворцовые куранты (цзыминчжун) и миниатюрные поясные часы на брелоке (гии- чэньбяо), служившие украшениями официального мужского костюма.
При производстве часов в пекинских мастерских сложные виды работ, требующие специальной подготовки, выполняли европейцы, по прибытии в порт Гуанчжоу направляемые во дворец местной администрацией. Часовыми мастерскими при Кан-си заведовали иезуиты: итальянец Л.Бульо (1606-1683) и португалец Г.Магальяиш, достигшие берегов Китая в 1637 и 1640 гг. соответственно. Оба миссионера умели делать куранты и разного рода автоматические игрушки. Позднее значительную роль в организации часового дела сыграл патер Штедлин (при дворе в 1707-1740 гг.), швейцарец, самостоятельно создавший немало интерьерных часов. «Старый немецкий часовщик Стадлин» упомянут в записках Д.Белла о русском посольстве в Китай (1719-1722). В разное время часовым делом ведали многие европейцы - В.Шалье (в Пекине в 1728-1747 гг.), Ж.Тебо (в Пекине в 1738-1766 гг.), Ж.-М.Вантаван (в Пекине в 1766-1778 гг.), Ю. де Мерикур (в Пекине в 1773-1774 гг.).
В придворных мастерских создавались приводимые в действие гирями куранты и колокола, отбивающие ночную стражу (гэнчжун). Сохранявшие завод в течение года, они были оборудованы спусковым механизмом и функционировали при помощи системы зубчатых колес. Настольные часы (минбайчжун) приводились в действие пружинным механизмом и были снабжены миниатюрным окошком, позволявшим следить за движением маятника; все они имели по две стрелки. Многие часы снабжены четырехзначной маркой Цянь-лун нянь чжи («Сделано в годы Цянь-луна»), расположенной сверху на циферблате. Некоторые механизмы были дополнены музыкальными автоматами, звучащими каждую четверть часа. Более редки музыкальные кукольные часы, для производства которых обычно применялись европейские механические детали и музыкальные автоматы (поступавшие из Гуандуна вместе с готовыми часами). В оформлении корпусов преобладали архитектурные и мебельные формы (павильона и кабинета-секретера), восходящие, как правило, к английским прототипам. В процессе


780
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
адаптации часового дела в Китае популярными становятся и традиционные сюжеты (изображения кашпо с цветами, фигур «восьми бессмертных» - басянь, благо- вещих или символизирующих императора и императрицу животных и птиц - ци- линя, журавля, дракона и феникса), и мотивы сино-тибетского стиля (изображения «восьми буддийских сокровищ», ламаистской молитвенной мельницы и пары ланей, поддерживающих колесо Учения). Вместе с хронометрами, включающими изображения европейских готических зданий и архитектурных форм, основанных на ордерной системе, распространяются часы, сделанные в виде китайской беседки (тин), здания с террасами (тай), многоярусного терема (лоу), храма или дворца (гэ), пагоды (та).
В годы Цянь-лун мастерские по производству интерьерных механических часов, подражавших западным образцам, появились и в южных городах - Гуанчжоу и Сучжоу. По указу Цянь-луна (1749 г.) администрация провинций Гуандун и Гуанчжоу обязывалась регулярно (в канун Нового года, августейшего рождения и в 5-й день 5-й луны) поставлять ко двору интерьерные и карманные механические часы в составе даров. Это распоряжение было подтверждено в 25-м году Цзя-цин (1820 г.). Ныне в собрании столичного музея Гугун находятся 24 пары часов такого типа, изготовленных в придворных мастерских, 42 предмета, выпущенных мастерскими Гуанчжоу, и пять интерьерных часов, произведенных в Сучжоу. Гуанчжоуские часы поступали во дворец и в первой четверти XIX в., хотя это производство наиболее характерно для эпохи Цин именно в XVIII в. Вместе с тем отдельные интерьерные часы в стиле гуанчжун создавались в Гуанчжоу вплоть до периода Гуан-сюй (1875-1909). Менее значительным по масштабам было производство часов в Сучжоу; периодом его наибольшей активности явились годы Цянь-лун, Цзя-цин и Гуан-сюй. Значительная часть су- чжоуских часов (сучжун) была изготовлена в конце периода Цин. Несмотря на инерцию часового производства в годы Цзя-цин и попытку возрождения этого ремесла после «опиумных» войн, время расцвета часового дела в Китае приходится именно на период трех правлений, особенно на последнее из них.
Адаптация технологии живописных эмалей на металле (хуафалан) происходила при пекинском дворе несколько позднее, чем в Гуанчжоу, и при участии гуанчжоуских мастеров, а также миссионеров-иезуитов. Ранние образцы «кантонских» расписных эмалей на металле подражают французским изделиям мастерских в г. Лиможе, в декоре которых преобладали евангельские сцены, что отвечало целям миссионерства. В собрании Государственного музея Востока (Москва) хранится редкая «кантонская» эмалевая тарелочка первой трети XVIII в. с росписью на сюжет «Поклонения волхвов». Стиль изображений близок лиможским прототипам, иконография волхвов соответствует эпохе миссионерства. С активизацией миссионерской деятельности в «экзотических» странах волхвы сделались символом трех рас - белой, черной и желтой, или трех частей света - Европы, Африки и Азии, и образно стали воплощать все человечество. В композиции на «кантонской» эмали дан «сокращенный» вариант сюжета: показаны два волхва вместо трех, причем отсутствует именно представитель Азии. Одеж¬


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
781
ды персонажей являются китайской интерпретацией версальской моды конца XVII - начала XVIII в.
Производством живописных эмалей в дворцовых мастерских периода Кан-си заведовал французский иезуит Ж.-Б.Граверо (в Китае в 1719-1722 гг.), которого в начале правления Юн-чжэн на короткое время сменил в этой должности итальянский миссионер Н.Томачелли (в Китае в 1722-1725 гг.). Ранние пекинские эмали имели немало производственных дефектов, что не мешало китайским ценителям видеть в них «тонкую амальгаму старого и нового стилей, оригинальную по замыслу и прекрасную в исполнении». Контролер фарфоровых мастерских Цзиндэчжэня столичный чиновник Лю Тинцзи в своих «Заметках из сада Цзайюань» («Цзайюань цза чжи», 1715) писал, что императорские изделия с эмалевой росписью, выпускавшиеся в его время, превосходят произведения предыдущих веков: их замысел и внешний вид свидетельствуют об изяществе и тонкости работы. В начале периода Юн-чжэн европейские кураторы эмалевого производства (Граверо и Томачелли) один за другим покинули Китай, и впоследствии работу придворной мастерской контролировали люди из близкого окружения императора, в том числе его брат, великий князь Иньсян (1686-1730), а также дворцовые евнухи.
Новая технология, с успехом применявшаяся не только в изделиях из металла, но также в росписи цинского фарфора и стекла, и в самом деле обусловила появление художественных эффектов, недоступных китайскому искусству предшествующих династий. В прикладных вещах с росписью непрозрачными эмалевыми красками распространились композиции в жанре «цветы и птицы», изображения китайских красавиц (мэйжэнъ), превратившиеся в предмет любования. Детальная передача облика красавицы была невозможна в сине-белом и даже «пятицветном» (уцай) фарфоре эпохи Мин, когда использовались прозрачные эмалевые краски. Только европейская техника миниатюрной росписи непрозрачными эмалями нежных оттенков «розового семейства» (<фэнъцай) допускала портретное сходство, точность в передаче деталей одежды и обстановки и даже имитацию индивидуальной манеры определенного мастера живописи (в цветочных композициях - Юнь Шоупина или Дж.Кастильоне, в жанре «красавицы» - Цзяо Бинчжэня). Популяризация полихромной живописи - этого наиболее почитаемого в Китае традиционного искусства - посредством прикладных вещей стала одной из культурных примет цинской эпохи.
Развитие фарфорового производства в империи Цин во многом определялось развитием европейского рынка, где особым спросом пользовался китайский расписной фарфор. В XVII-XVIII вв. европейцы отдавали предпочтение фарфору с многоцветной росписью непрозрачными эмалевыми красками, причем преобладавшие поначалу изделия в гамме «зеленого семейства» были потеснены фарфором «розового семейства», как только китайцы стали, с конца правления Кан-си, использовать европейскую розовую эмаль на основе коллоидного золота. Расписанный по западной технологии фарфор производился для западного и внутреннего рынка и даже для пекинского двора. Ориентирован¬


782
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
ный на экспорт декоративный стиль получил название гуанцай («кантонские краски» / «многоцветье»). Его характеризует соединение всех традиционных живописных жанров - изображений цветов и птиц, людей и пейзажей, помещавшихся в фигурные медальоны на орнаментальном фоне, и преобладание сочных красок в сочетании с обильным золочением (чем порой маскировались дефекты фарфорового черепка). Относительно вольные условия производства способствовали снижению качества фарфора, изготовлявшегося для экспортных вещей.
Коллекционеры в самом Китае (которыми были и маньчжурские императоры Кан-си, Юн-чжэн и Цянь-лун) собирали высококачественный монохромный фарфор с красной поливой (.паньяохун) или «пламенеющей» глазурью (яобянь, «трансформирующейся при обжиге»). Последняя получила название по гамме оттенков сложной по химическому составу глазури (преимущественно красного и синего цветов), получающейся при обжиге изделия. Лучшие произведения красного ланъяоского фарфора датируются периодом Кан-си; их яркая и густая глазурь напоминает цвет «бычьей крови» (именно под этим названием, sang-de- bœuf, изделия известны на Западе). Технология требовала обжига при очень высокой температуре (не менее 1300°С), чем объясняется малочисленность среди фарфоровых произведений красных монохромов и их ценность для коллекционеров. Фарфор с одноцветным поливным декором широко представлен в придворной коллекции, однако императоры цинской династии ничуть не меньше дорожили своим нововведением - росписью непрозрачными эмалевыми красками (хуафалан) и собирали также фарфор, стекло и изделия из металла с росписью в гамме «розового семейства».
Последней крупной новацией в традиционном лаковом ремесле стала применяемая в мебельном производстве технология так называемых Коромандельских лаков, вывозившихся на Запад через порты Коромандельского, юго-восточного побережья Индии. Особую популярность в Европе приобрели созданные в этой технике лаковые ширмы (китайцы называют их «ширмами с лаковым покрытием, инкрустированным золотом и перламутром». Эти вещи отличаются крупными размерами (около 2-3 метров высотой), большим числом створок (от 4 до 12), как правило декорированных с обеих сторон. Самая ранняя точно датированная Коромандельская ширма (1659 г.) находится в Галерее Фрир (Вашингтон). Лучшие изделия такого рода датируются периодом Кан-си, хотя это производство существовало и в XIX в. Технология Коромандельских лаков сложна и трудоемка: на заготовку из дерева и шелкового полотна наносят в качестве грунта слой грубого лака, смешанный с загустителем, покрывают его черным или цветным лаком и переносят рисунок, используя трафареты; затем производят резьбу и заполняют образовавшиеся углубления разноцветными лаковыми массами. Эта изощренная техника позволяет создавать предельно сложные, насыщенные деталями полихромные композиции, сопоставимые с живописью в манере «тщательной кисти»: пейзажи, сцены из дворцовой жизни, изображения бессмертных, цветов и птиц, иногда также сцены охоты, характерные для раз¬


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
783
ных видов прикладного искусства цинской эпохи. В годы Кан-си Коромандельские лаковые ширмы служили императорскими подарками приближенным и знати (о чем говорят надписи на некоторых образцах). Их также вывозили в Европу: в западных коллекциях хранятся вещи с редкими, но актуальными для эпохи сценами. На ширме из Национального музея в Копенгагене изображено голландское посольство, направляющееся в Пекин; в собрании Ост- Индской компании представлена ширма с сюжетами из земной жизни Иисуса Христа. Европейские мебельщики, для которых выполнение модных вещей из натурального лака было невозможным (поскольку сок лакового дерева быстро твердеет и становится непригодным для работы), нашли ему заменители на основе растительных смол и использовали их, а также китайские лаковые заготовки и фрагменты готовых вещей (Коромандельских ширм и панно) в своих произведениях.
Небывалого совершенства в цинское время достигли китайские перегородчатые эмали/клуазонне (фр. cloisonné; кит. цзинтайланъ или таосы фалан), продолжавшие традицию предшествующего периода. Цинские клуазонне пользовались особым спросом в Европе после «опиумных» войн, когда на Запад попали многие вещи из разрушенной резиденции Цянь-луна. Главными центрами производства перегородчатых эмалей были Пекин, Гуанчжоу и Янчжоу. В перегородчатой технике в годы трех правлений часто копировали и стилизовали формы древних бронзовых сосудов (треножников дин, ли, двухъярусного котла янь). Маркированные клуазонне обычно содержали девизы правления Кан-си и Цянь- лун. В конце XVIII в. на основе «археологических» форм создавались сложные и часто эклектичные композиции, что видно на примере квадратной в плане четырехъярусной курильницы с зооморфным скульптурным декором, хранящейся в музее Гугун. В вещах периода трех правлений превалирует ориентация на «по- лихромный» стиль поздней чжоуской бронзы (VIII—III вв. до н.э.), в котором преобладали зооморфно-геометрические мотивы: изображения маски таоте, змееподобных драконов-куй, меандры-лэйвэнь. Цинский металл унаследовал от чжоуских прототипов сам принцип совмещения графического декора с рельефными и скульптурными элементами.
Возрождаемый чжоуский стиль был связан с традиционными представлениями о возвышенном искусстве. Вместе с тем в обращении к этому стилю (и посредством него - к самому историческому прецеденту чжоуского правления) маньчжурские государи видели возможность актуализации принципиально важного для них социального опыта, помогающего сгладить этнические противоречия и акцентировать факт культурной преемственности. Сам этот факт, по-видимому, представлялся более важным, чем детальное следование традиции, которая нередко сохранялась лишь на уровне форм при полном или частичном изменении структуры и назначения вещей. Так, архаичные ритуальные котлы стали курильницами, используемыми в храмовых и дворцовых интерьерах.
Середина XIX в. характеризуется временным сокращением ремесленного производства (особенно фарфора и эмалей), что отражало сложную внутри¬


784
Часть И. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
политическую ситуацию, сопровождавшуюся разрушением традиционных ремесленных центров. Выход из кризиса, проявившийся в возрождении и расцвете ремесел, восстановлении внешней торговли, произошел в годы правления императоров Тун-чжи (1861-1875) и Гуан-сюя (1875-1908). При этом была безвозвратно утрачена преобладающая роль императорских мастерских, забылись многие действовавшие прежде запреты (регламентация изображений на фарфоре и эмалях императорских символов - драконов-лун и применение желтого фона). Указанные обстоятельства, связанные с падением авторитета государственной власти, как и появление широкого круга частных заказчиков, в том числе европейцев, проживавших в Китае, изменили облик произведений.
Изделия, созданные в правление Тун-чжи, отмечены усилиями мастеров возобновить прерванную традицию, их декор характеризуется высокой степенью обобщенности рисунка и сравнительно небольшим числом цветов в колорите. В клуазонне угадывается стилизация приемов эпохи Мин: спрос на изделия в «минском стиле» после «опиумных» войн вырос благодаря заинтересованности европейцев. И все же это явление, которое прослеживается в цинском ремесле с периода Кан-си, по-видимому, отражает стремление «мыслить в стиле», характерное для консервативной стороны китайского воображения. Созданные на основе минских оригиналов вещи образовали самостоятельное направление среди цинских клуазонне. Подобно им, в позднем фарфоре существуют, например, группы изделий с декором в «архаичных» техниках монохромной живописи синим кобальтом или полихромной росписи «зеленого семейства».
Переломный момент в производстве позднецинских клуазонне и их последний расцвет наступает в годы Гуан-сюй и Сюань-тун (1909-1911). Произведения этих лет, часто предназначенные для европейских заказчиков, отмечены чертами западных стилей - эклектики и модерна. Таково хранящееся в Государственном музее Востока эмалевое блюдо с изображением растительных побегов и бабочек, выполненное в частных китайских мастерских, вероятно по заказу русского купца, дипломата и коллекционера А.Д.Старцева (диаметр 60,5 см, литье, штамп, пайка, перегородчатая эмаль, золочение, 1888 г.). Эта вещь содержит инициалы заказчика и факсимиле подписей российских дипломатических представителей в Китае - Д.Д.Покотилова, К.В.Клейменова, П.А.Керберга и А.С.Ва- ховича. В том же собрании представлена редкая по качеству тарелка с поли- хромным изображением маков и бабочек на черном фоне (диаметр 25,5 см, период Гуан-сюй). В ритмике и опадающих томных линиях рисунка угадываются приметы европейского стиля модерн. На обороте выгравирована фальшивая марка периода Цянь-лун, которую следует рассматривать как знак качества вещи или апелляцию ее создателей к прославленной эпохе расцвета эмалевого искусства в Китае.
Маньчжурское правление создавало условия для сохранения и реставрации китайских традиций и одновременно открывало возможности их трансформации в искусстве и ремесле. Следуя конфуцианским принципам, государи мань¬


Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло
785
чжурской династии стали хранителями китайской культурной традиции, хотя и не имели к ней прямого отношения. Вместе с тем верность культурным традициям для самих китайцев в условиях иноземного завоевания, по-видимому, была способом выражения национальной идеи. Сказанным объясняется консерватизм цинского искусства: мощная инерция традиции ощутима в нем до начала 1910-х годов.
В этих условиях маньчжуры вынуждены были прилагать усилия, чтобы компенсировать давление китайского менталитета. Императоры эпохи Цин оказывали покровительство тибетскому буддизму, укрепление которого вызвало новый расцвет сино-тибетского стиля. Однако для реальной победы в интеллектуальной борьбе с представителями одной из самых древних мировых цивилизаций их достижениям можно было противопоставить лишь достижения другой цивилизации равного масштаба, т.е. европейской. По сути усилия маньчжуров были направлены на то, чтобы создать принципиально новый стиль современного им искусства, позволяющий выделить династию Цин среди всех других, ранее управлявших Поднебесной. Задача, сложная для представителей полукочевого этноса, в недавнем прошлом завоевавшего Китай, была в течение периода трех правлений успешно решена благодаря рецепции европейского опыта не только в науке (астрономии, механике), но также в архитектуре, живописи и ремесле. Искусство периода трех правлений отражает программную ориентацию на восприятие европейского опыта в области художеств и технологий. Вместе с тем Кан-си и его преемники отчетливо понимали, что использовать предложения западного мира следовало осмотрительно. Именно поэтому контакты с Европой осуществлялись под строгим императорским контролем, а предложенные научно-технические и художественные достижения воспринимались как интеллектуальная и культурная дань Запада.
Заимствования из Европы позволили маньчжурам показать себя не только правителями, в чисто конфуцианском духе озабоченными проблемой развития китайской культуры и искусства, но и людьми своей эпохи. Царствование трех императоров представляло собой экономическую, политическую и культурную вершину эпохи Цин. Поэтому при встрече Востока и Запада в XVII-XVIII вв. Китай сыграл важнейшую роль, определив формирование явления шинуазри в Европе, повлекшего некоторую трансформацию западного искусства. В цинском искусстве периода трех правлений наблюдаются те же процессы трансформации- тонкой эстетической мутации вещей в результате полученного извне творческого импульса. Обоюдная заинтересованность и контакты двух цивилизаций способствовали взаимному расширению предметного мира: благодаря им стороны восприняли не только отдельные технические приемы, формы и сюжеты, но также новые для них технологии и виды искусства.
Очевидно, что в XVII-XVIII вв. важную роль в создании произведений искусства и ремесла играли пекинские придворные мастерские, продукция которых, созданная при участии западных миссионеров, отражала влияние классических европейских стилей. Придворное и экспортное искусство периода трех


786
Часть IL ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
правлений, таким образом, начало жить в общем ритме с искусством западным, а цинский стиль XVII-XVIII вв. составлял полюс европейского шинуазри. На рубеже XIX-XX вв. в условиях существования международного рынка искусств, появления большого числа «свободных» художников и частных мастерских, выполнявших заказы европейцев (коммерсантов, дипломатов, коллекционеров, обосновавшихся в Китае), китайская художественная продукция все больше отвечала современным ей западным стандартам, коррелируя с западной эклектикой и модерном и вместе с тем трансформируя их.
Культурная концепция эпохи Цин обусловила постепенное врастание Китая в мировую художественную систему и заложила основы существования и развития китайского искусства в сегодняшнем мире.
Дж.Кастильоне. «Цветы и птицы»


ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1 Хронология
основных исторических событий (1600-1912)
1600 г.
1601 г.
1604 г.
1610-1617 гг. 1615-1616 гг.
1616 г.
1618 г.
1620 г.
1620-1627 гг. 1620-1628 гг.
Укрепление власти правителя маньчжуров Нурхаци (1559— 1626) из рода Айсинь Гиоро (Золотой род). С 1589 г. титуловался князем, с 1596 г. - владыкой «государства Цзяньчжоу и других местностей».
Реорганизация Нурхаци маньчжурского государства. Введение военно-административной системы управления ниру-гуса («рота-корпус», или «знамя»).
Возрождение в г. У си опальным сановником Гу Сяньчэном частной учебной академии Дунлинь. Оппозиционная группировка получила название «партия Дунлинь» ( Дунлинь дан).
Полоса крестьянских восстаний в Северном Китае. Вызваны засухами, наводнениями, ураганами и налетами саранчи.
Реорганизация государства Нурхаци. Окончательный переход к системе «знамен» (корпусов) - военных, административных и хозяйственных единиц.
Официальное принятие Нурхаци титула хана. Восшествие на императорский престол и принятие девиза правления Тянь-мин («[Получивший] Мандат Неба»). Новое наименование государства - Хоу Цзинь.
Поездка с дипломатической миссией казака Ивана Петлина в Пекин.
Начало войны маньчжуров против империи Мин. Два похода Нурхаци на китайские земли в Ляодуне.
Восшествие на минский престол императора Чанло (храмовое имя Гуан-цзун; девиз правления Тай-чан). Приход дунлиньцев к власти и начало реформ.
Чанло отравлен евнухами за поддержку реформаторов.
Правление императора Юцзяо (храмовое имя Си-цзун) под девизом Тянь-ци. В государственные дела не вмешивался.
Господство при минском дворе клики евнухов во главе с Вэй Чжунсянем - начальником императорской секретной службы.


788
ПРИЛОЖЕНИЯ
1621 г.
1621 г.
1622 г.
1623 г.
1624 г.
1625 г.
1626 г.
1627 г.
1628 г.
1629-1630 гг. 1631 г.
1631-1632 гг. 1632 г.
1633 г.
Очередное вторжение маньчжуров в Ляодун. Взятие Нурхаци штурмом городов Шэньян (Мукден) и Ляоян. Захват почти всего Ляодуна, за исключением южной части п-ова. Перенесение маньчжурской столицы в Ляоян.
Маньчжурское государство приняло новое наименование - Да Цзинь (Великое Золотое).
Начало завоевания маньчжурами Ляоси.
Кампания травли дунлиньцев кликой Вэй Чжунсяня. Изгнание со службы неугодных сановников и чиновников.
Судебный процесс и казнь 108 дунлиньцев.
Разгул репрессий против реформаторов и чистка госаппарата. Запрет деятельности академии Дунлинь.
Разгром реформаторского движения.
Смерть Нурхаци (храмовое имя Тай-цзу). Совет великих князей избрал и возвел на престол его четвертого сына, Хун Тайчжи (Абахай, 1592-1643), с девизом правления Тянь-цун (1627-1636).
В Мукдене установилось «сидение четырех великих князей», т.е. хана и трех князей. Последние, по сути, стали его соправителями, ибо считались равными Хун Тайчжи.
Смерть минского императора Юцзяо.
Восхождение на престол последнего императора династии Мин Юцзяня. Правил под девизом Чун-чжэнь (1627-1644; храмовое имя И-цзун).
Свержение, а затем самоубийство Вэй Чжунсяня. Разгром его клики. Посмертная реабилитация погибших дунлиньцев.
Засуха и голод в провинции Шэньси.
Переход разрозненных разбойных ватаг к созданию повстанческих отрядов в округе Сиань (Шэньси). Избрание десяти предводителей. Начало Крестьянской войны (1628-1647).
Первый поход маньчжуров в Северный Китай.
Соглашение между 36 повстанческими вождями о координации действий. Признание Ван Цзыюна (прозвище - Золотой Мост) верховным вождем. Разработка плана похода на Пекин.
Ликвидация совместного «сидения четырех великих князей». Установление единоличного правления Хун Тайчжи.
Начало первого похода крестьянских войск на столицу. Переправа повстанцев через Хуанхэ и наступление на юге провинции Шаньси.
Захват маньчжурами южной части Ляодуна.
Ожесточенные бои повстанцев на подступах к столичной провинции. Гибель Ван Цзыюна. Провал похода на Пекин. Отступление и прорыв повстанцев из окружения по льду через Хуанхэ на юг - в провинции Хэнань. Выдвижение Гао Инсяна (Чуан-вана) в военное руководство повстанцев.


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
789
1634 г.
1634-1635 гг.
1635 г.
1636 г.
1638-1639 гг. 1640 г.
1643 г.
1644 г., начало
- Поход повстанцев в долину р. Ханьшуй (Хубэй) и в провинции Сычуань.
Второе вторжение маньчжурской конницы в Северный Китай.
- Установление официального наименования Маньчжу (кит. Мань- чжоу) для государства Хун Тайчжи. Запрещено именовать маньчжуров чжурчжэнями.
- Поход повстанцев в долину Хуайхэ и взятие Фэнъяна - третьей столицы Китая. Разрыв между Гао Инсяном и Чжан Сянь- чжуном. Уход последнего со своим войском в долину Янцзы. Третий поход маньчжурской конницы под командованием князя Доргоня в Северный Китай.
- Разобщение повстанческих колонн и отрядов. Разгром у Чжоу- чжи (юг Шэньси) колонны Гао Инсяна. Его пленение и казнь в Пекине.
Победы Ли Цзычэна в Шэньси. Провозглашение его Чуан- ваном и командующим «чуанских войск».
Четвертый поход маньчжуров в Северный Китай под командованием Хун Тайчжи и Аджигэ.
Принятие ханом Хун Тайчжи титула императора (богдохана) и девиза правления Чун-дэ (1636-1643). Династия Дай Цзинь получила новое наименование - Дай Цин (Великая Цин, Великая Чистая).
- Пятый поход маньчжуров под командованием князя Доргоня в Северный Китай.
- Разгром войска Чжан Сяньчжуна. Возрождение армии Ли Цзычэна и его поход в Хэнань.
- Поход Ли Цзычэна в долину р. Ханьшуй. Первые попытки создания новой власти в Хубэе - Чжан Сяньчжуном в Учане и Ли Цзычэном в Сянъяне.
Разгром Ли Цзычэном правительственной армии Сунь Чуань- ина под Жучжоу (Хэнань). Взятие им Тунгуаня и Сиани. Создание Ли Цзычэном в Шэньси повстанческого государства со столицей в Сиани.
Смерть цинского императора Хун Тайчжи (храмовое имя Тай- цзун). Борьба за престол между маньчжурскими князьями. Возведение на престол в Мукдене 5-летнего сына Хун Тайчжи Фулиня (1638-1661) с девизом правления Шунь-чжи (1644- 1662). Установление совместного регентства двух князей - Доргоня и Цзиргалана.
- Провозглашение Ли Цзычэна императором новой династии Да Шунь. Присвоение повстанческим командирам феодальных титулов.
Поход миллионной крестьянской армии на Пекин. Победное шествие на столицу. Сдача Ли Цзычэну крепостей, городов и правительственных гарнизонов.


790
ПРИЛОЖЕНИЯ
1644 г.,
24-25 апреля
1644 г., 16 мая
1644 г., 26-27 мая
1644-1683 гг. 1644-1645 гг.
1644-1662 гг.
1645 г., весна 1645 г., октябрь
Вступление повстанцев в Пекин. Самоубийство минского императора Юцзяня. Расправа над минской верхушкой. Падение дисциплины в крестьянской армии, грабежи и насилия.
Выступление войска Ли Цзычэна против армии У Саньгуя. Установление последним союза с маньчжурами.
Битва под Шаньхайгуанем и победа союзных (цинских и минских) сил над крестьянским войском. Ли Цзычэн оставляет Пекин.
Вступление маньчжурской армии князя Доргоня в Пекин. Изгнание всего китайского населения из Внутреннего и Императорского городов столицы.
Объявление Пекина столицей Цинской империи. Оповещение китайцев о падении династии Мин. Провозглашение богдохана Фулиня под девизом правления Шунь-чжи императором Китая. Поход Чжан Сяньчжуна в Сычуань и создание Великого Западного государства (Да Си го) со столицей в Чэнду. Вступление Чжан Сяньчжуна на престол и создание собственного государственного аппарата.
Начало массового захвата маньчжурами земель китайских владельцев методом «окружения участка» (цюанъди).
Перенесение основной столицы Минской империи из Пекина в Нанкин - «вторую столицу». Создание южноминского правительства. Провозглашение князя Фу-вана (Чжу Юсун) новым императором династии Мин.
Маньчжурское завоевание Китая.
Покорение маньчжурами под верховным руководством Доргоня всего Северного Китая, т.е. пяти провинций - Чжили, Шаньси, Хэнань, Шэньси и Шаньдун.
Период так называемой Южной (династии) Мин (Южные Мины). Существование в различных частях Китая к югу от Янцзы режимов князей из императорского рода Чжу, обладавших реальной или номинальной властью, принятие одними из них императорского титула, другими - титула временного правителя, третьими - титула наследника престола.
Разгром войска Ли Цзычэна в битве у Тунгуаня. Его отступление на юг - в долину р. Ханьшуй. Разброд в повстанческом руководстве.
Гибель Ли Цзычэна. Переход командования над крестьянским войском к его племяннику Ли Го.
Форсирование Янцзы армией Додо и ее подход к Нанкину. Бегство Фу-вана. Отступление минских войск Ma Шиина на юг. Сдача Нанкина. Сожжение маньчжурами императорского дворца и разграбление «второй» столицы. Переход минских чиновников на службу к завоевателям.


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
791
1645-1647 гг. 1646 г.
1646-1661 гг.
1647 г., 2 января
1647 г., середина года
1647-1648 гг.
1647- 	1650 гг.
1648- 	1649 гг.
1650 г.
Поход маньчжуров в провинции Цзянси, подчинение всей провинции цинской власти.
Победное продвижение «восточной» группировки цинских войск в приморских провинциях. Завоевание маньчжурами Цзянсу, Чжэцзяна, Фуцзяни и Гуандуна.
- Поход цинских войск под командованием князя Боло в провинции Чжэцзян и Фуцзянь. Переход Чжэцзяна под власть династии Цин.
Вступление войск князя Боло в Фуцзянь.
Захват маньчжурами Фучжоу и покорение всей Фуцзяни. Провозглашение в провинции Гуандун двух новых правителей Минской империи. Чжу Юйао обьявлен императором в Гуанчжоу.
Чжу Юлан (Гуй-ван) стал наследником престола и правителем в Чжаоцине. Междоусобная борьба и военные действия между двумя новыми минскими правительствами.
- Пребывание на троне Гуй-вана - последнего правителя из династии Мин. Девиз правления Юн-ли. Перемещение ставки и двора Гуй-вана из одной юго-западной провинции в другую.
- Битва у Сичуна на холмах Фэнхуан. Разгром цинским войском До до и У Саньгуя армии Чжан Сяньчжуна и его гибель. Отступление его четырех приемных сыновей с войском на юг - к Янцзы.
- Вступление Сунь Кэвана в компромисс с властями Южных Минов в лице Гуй-вана и его двора. Завершение Крестьянской войны 1628-1647 гг.
Поход цинских войск во главе с минским перебежчиком Ли Чэндуном в Гуандун. Падение Гуанчжоу и гибель южноминского императора Чжу Юйао. Наступление завоевателей на Чжаоцин и бегство Гуй-вана на запад.
- Поход армии наследника Чжан Сяньчжуна Сунь Кэвана из Сычуани, через Гуйчжоу в Юньнань.
- Период правления Доргоня (1612-1650) - князя-регента Цинской империи.
- Присвоение Кун Юдэ, Шан Кэси и Гэн Чжунмину княжеских титулов. Дарование Цинами У Саньгую высокого княжеского титула.
Создание Сунь Кэваном нового Великого Западного государства (Да Си го) в Юньнани и части Гуйчжоу со столицей в Куньмине. Помощниками Сунь Кэвана стали Ли Динго, Лю Вэньсю и Ай Нэнци - трое других приемных сыновей Чжан Сяньчжуна.
- Смерть Доргоня. Переход реальной власти к императору Шунь-чжи и его окружению.


792
ПРИЛОЖЕНИЯ
1652 г.
1654 г.
1656 г.
1658-1659 гг. 1659 г.
1660 г.
1661 г.
1661-1662 гг.
1661- 	1669 гг.
1662- 	1681 гг.
1663- 	1673 гг.
1668 г.
1669 г.
Захват всего Гуандуна цинскими войсками. Бегство Гуй-вана с частью минских сил в Гуйчжоу под покровительство Великого Западного государства. Массовые репрессии завоевателей в покоренных провинциях.
Занятие войском Чжэн Чэнгуна южной части провинции Фуцзянь с опорой на большой флот и помощь местных повстанческих отрядов. Полный контроль эскадр Чжэн Чэнгуна над морским побережьем.
Первый поход Чжэн Чэнгуна на Нанкин. Его флот и войско поднялись вверх по Янцзы до «южной столицы», однако были вынуждены отступить.
Прибытие в Пекин торгово-дипломатической миссии во главе с Ф.Байковым. Миссия не дала осязаемых результатов.
Наступление по трем направлениям цинских армий на провинцию Юньнань. Падение Куньмина. Крушение Великого Западного государства.
Бегство Гуй-вана и южноминского двора в Бирму.
Второй поход флота и армии Чжэн Чэнгуна на Нанкин. Взятие им Чжэньцзяна. Наступление союзных с ним войск Чжан Хуаньяня в провинции Аньхуэй. Поражение последнего и отступление Чжэн Чэнгуна.
Прибытие в Пекин русского посольства во главе с И.Пер- фильевым. Миссия вновь не дала результатов.
Смерть от оспы императора Шунь-чжи. В связи с малолетством нового богдохана Сюанье (1654-1722; девиз правления Кан-си, 1662-1722) назначены четыре регента во главе с князем Обоем.
Переброска Чжэн Чэнгуном своих войск и флота на Тайвань. Десантная операция и осада голландской крепости Зеландия.
Создание трех «даннических княжеств» в Южном и Юго- Западном Китае. «Тремя князьями-данниками» стали У Сань- гуй, Шан Кэси и Гэн Цзимао. К ним отошли Фуцзянь, Гуандун, Юньнань, а также части Г уанси и Г уйчжоу.
Правление регента Обоя - князя и лидера Совета князей-регентов. Правление Чжэн Цзина на Тайване.
Мирный интервал в маньчжурском завоевании Китая, временное прекращение военных действий.
«Закрытие» Маньчжурии для китайских переселенцев. Объявление этой «священной родины» маньчжуров запретной зоной, недоступной для китайской колонизации.
Дворцовый переворот Кан-си и Сонготу. Свержение Обоя и его умерщвление в тюрьме. Разгром клики Обоя. Переход реальной власти к Сонготу.


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
793
1669-1678 гг. 1673-1681 гг. 1676 г.
1679-1680 гг.
1680 г.
1681 г.
1683 г.
1685-1686 гг. 1689 г.
1690-1697 гг. 1691 г.
1697 г.
1715 г.
1715-1734 гг.
Правление князя Сонготу. Создание вокруг Сонготу господствующей придворной группировки.
Война «трех князей-данников» против власти маньчжуров. Борьба империи Цин за ликвидацию этих удельных княжеств.
Вступление армии Шан Кэси в войну против маньчжуров. Разгром цинскими войсками сил У Саньгуя и его союзников в Шэньси.
Наступление правительственных армий и упорные бои за Хунань.
Смерть Шан Кэси. Переход его княжества и войска к сыну Шан Чжисиню.
Кан-си овладевает реальной властью. Отстранение Сонготу. Начало «эпохи Кан-си».
Занятие цинскими войсками провинций Сычуань, Гуанси и Гуйчжоу.
Наступление цинских войск в Юньнани. Осада ими Куньмина. Капитуляция города и самоубийство У Шифаня. Окончание войны «трех князей-данников». Переход всего материкового Китая под власть династии Цин.
Бои цинских войск за архипелаг Пэнху. Падение власти Чжэнов. Захват Тайваня маньчжурами. Завершение маньчжурского завоевания Китая.
Две осады цинскими войсками русской крепости Албазин на Амуре.
Заключение Нерчинского договора между Московским государством и Цинской империей. Уступка маньчжурам значительной части Албазинского воеводства. Срытие крепости Албазин. Установление русско-китайской границы в верхнем течении Амура.
Первая джунгаро-китайская война.
Долоннорский съезд феодалов (ханов, дзасаков, нойонов) Северной и Южной Монголии под верховным руководством Кан- си. Официальное включение Халхи в состав Цинской империи. Введение в Халхе «знаменной» (хошунной) системы.
Разгром ойратской конницы во главе с Галданом. Бегство и самоубийство хана Галдана. Переход всей Халхи - от Алтая до Барги - под господство династии Цин.
Прибытие в Пекин первой Русской духовной миссии во главе с Иларионом (Лежайским), выполнявшей не только религиозные, но и дипломатические функции.
Вторая джунгаро-китайская война. Велась с длительными перерывами и переменным успехом. Не привела к победе ни одной из сторон.


794
ПРИЛОЖЕНИЯ
1720 г.
1720-1721 гг.
1720-1727 гг.
1722 г.
1724 г.
1725- 	1728 гг.
1726- 	1731 гг.
1727 г.
1727 г., 21 октября
- Присоединение Восточного Тибета (Кхам) к Цинской империи. Включение Кхама в наместничество Сычуань.
Первый поход цинских войск в Тибет, посланных императором Кан-си против закрепившихся там ойратов. Последние были вынуждены оставить Тибет. Начало подчинения Лхасы Пекину.
- Создание казенно-частной внешнеторговой корпорации «Гун- хан» (Кохонг) в Гуанчжоу для торговли с европейцами. Получила монопольные права в этой сфере.
Российское посольство в Китай, возглавлявшееся капитаном Львом Измайловым. Его цель - устранить помехи русской казенной караванной торговле.
Присоединение к Цинской империи на правах «данника» султаната Турфан (в центре Джунгарии).
- Пребывание в Лхасе цинского гарнизона. Разрушение маньчжурами крепостных стен столицы Тибета.
Правление в Тибете китайского ставленника, главы совета из четырех министров (калонов) Канцзинай (Канченнэ).
- Смерть императора Кан-си (храмовое имя Шэн-цзу). Воцарение богдохана Иньчжэня (1678-1735), правил под девизом Юн- чжэн в 1722-1735 гг.
- Разгром маньчжурами восставших ойратов-хошоутов в Куку- норе (ныне пров. Цинхай). Истребление 80 тыс. повстанцев. Присоединение этой территории к Цинской империи. Вхождение Северо-Восточного Тибета (Амдо) в состав Китая. Налоговая реформа Юн-чжэна. Начало слияния поземельного налога и подушной подати в единый налог.
Запрещение проповеди христианства. Изгнание европейских миссионеров из Китая.
- Российское посольство в Китай во главе с графом С.Л.Владис- лавичем-Рагузинским. Его цель - более точное определение границ и разработка подробных правил торговли.
- Ликвидация автономий в районах, населенных национальными меньшинствами, в Юго-Западном Китае. Данные районы насильственно включены в состав провинций Хунань, Гуанси, Гуйчжоу и Юньнань.
- Подписание русско-китайского Буринского договора. Назван так по р. Бура (приток р. Аргунь).
Передел Восточного Тибета (Кхам) между Пекином и Лхасой. Возвращение Тибету одной трети территории Кхама.
- Заключение русско-китайского Кяхтинского договора, который устанавливал русско-китайскую границу, режим торговли, а также условия мирного разрешения пограничных споров.


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
795
1730 г.
- Создание богдоханом Юн-чжэном Военного штаба (Цзюнь- цзифан) для руководства боевыми действиями против Джунга- ро-ойратского государства.
1732 г.
- Превращение Военного штаба (Цзюньцзифан) в Военный совет (Цзюньцзичу), впоследствии высший государственный орган Цинской империи.
1734 г.
- Начало мирных переговоров между Цинской империей и Джун- гаро-ойратским государством.
1735 г.
- Смерть императора Юн-чжэна и воцарение богдохана Хунли (1711-1799) под девизом правления Цянь-лун.
1740 г.
- Заключение договора о разграничении территории Цинской империи и Джунгаро-ойратского ханства.
1750 г.
- Убийство цинскими амбанями правителя Тибета Чжурмэд- Намчжала. Народное восстание в Лхасе против маньчжуров. Расправа над амбанями. Переход далай-ламы на сторону династии Цин. Третий поход цинских войск в Тибет.
1755-1758 гг.
- Вторжение цинских войск на Алтай. Включение Монгольского Алтая в Цинскую империю. Начало присоединения Горного Алтая к России.
1757 г.
- Миссия В.Ф.Братищева в Пекин.
«Морской запрет» - закрытие всех морских портов Китая (кроме Гуанчжоу) для европейских и американских судов и коммерсантов. Монополия корпорации «Гунхан» на внешнюю торговлю с «заморскими варварами». «Закрытие» Китая.
1757-1758 гг. 1759 г.
- Истребительная война против Джунгарского ханства.
- Ликвидация цинскими войсками последнего очага сопротивления ойратов в Джунгарии.
1760 г.
- Создание маньчжурами наместничества Синьцзян («Новая граница»). В него вошли завоеванные Джунгария и Кашгария.
1762 г.
- Учреждение должности цинского наместника (амбаня) в Халхе со ставкой в Урге для контроля над монгольскими феодалами.
1768 г.
- Создание тайного антиманьчжурского общества «Триада» (Сань- хэхуэй), или «Общества Неба и Земли» (Тяньдихуэй), в одном из буддийских монастырей провинции Фуцзянь на юго-востоке Китая.
1768-1769 гг.
- Война Китая с Бирмой (Авское государство). Бирма признала себя «данником» Пекина.
1780-1789 гг.
- Возвышение императорского фаворита маньчжура Хэшэня. Формирование клики Хэшэня.
1788-1789 гг.
- Неудачная война Китая с Аннамом (Вьетнам). Аннам стал номинальным данником Цинской империи.
1790-1799 гг.
- Правление императорского временщика Хэшэня.


796
ПРИЛОЖЕНИЯ
1792 г.
1793-1794 гг.
1795 г.
1796 г.
1796-1804 гг.
1797 г.
1799 г.
1799-1800 гг.
1800 г.
1800- 	1810 гг.
1801- 	1806 гг.
1802- 	1803 гг.
1803- 	1804 гг.
1806 г.
1813 г.
1814г.
Запрет деятельности тайного общества «Триада». Принадлежность к нему каралась смертной казнью или пожизненной ссылкой.
Английское посольство Дж.Макартнея в Китай. Неудачная попытка «открыть» для британской торговли «закрытый» рынок Китая.
Отречение богдохана Цянь-луна от престола. До смерти в 1799 г. оставался почетным императором.
Вступление на престол под девизом Цзя-цин императора Юнъ- яня (1760-1820). Всеми делами в государстве продолжал ведать Хэшэнь.
Крестьянская война под руководством религиозной секты буддийского толка «Белый лотос» (Байляньцзяо). Охватила шесть провинций Северо-Западного Китая. Началась в Хубэе с осады повстанцами городов и похода в Хэнань (Центральный Китай).
Переход войск «Белого Лотоса» к маневренной войне.
Смерть Цянь-луна (храмовое имя Гао-цзун). Переход реальной власти к богдохану Цзя-цину. Казнь Хэшэня.
Коренной перелом в ходе Крестьянской войны в пользу правительственных войск.
Применение цинским командованием тактики «прочной обороны и оставления врагу опустошенной территории» в борьбе с войсками «Белого лотоса». Отступление последних в свой основной район на стыке Хубэя, Сычуани и Шэньси.
«Пиратская война» на побережье Гуандуна, Фуцзяни и Чжэцзяна.
Восстание народности мяо в Хунани и Гуйчжоу.
Восстание тайного общества Тяньдихуэй на востоке Гуандуна.
Последняя фаза Крестьянской войны «Белого лотоса». Переход к тактике партизанской войны. Уничтожение последних отрядов сектантов. Завершение Крестьянской войны 1796-1804 гг.
Прибытие российского посольства Ю.А.Головкина в Ургу. Срыв переговоров цинскими властями и возвращение посольства в Россию.
Восстание секты Тяньли («Небесный разум») в Хэнани. Неудачный штурм заговорщиками-сектантами императорского Запретного города в Пекине. Арест сектантского вождя Линь Цина. Разгром чжилийской ветви секты «Небесный разум». Восстание секты «Небесный разум» в Шаньдуне.
Подавление последних очагов восстания секты «Небесный разум».


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
797
1816 г.
1817 г. 1820 г.
1831 г. 1834 г. 1839 г.
1840 г.
1840-1842 гг. 1842 г.
1842 г., август
1843 г.
1843-1850 гг.
1843 г.
1849 г.
1850 г.
1850-1861 гг. 1850 г.
Восстание секты Юаньцзяо («Учение о завершенности») в Цзянсу и Аньхуэе.
Запрещение цинским правительством ввоза опиума в Китай.
Смерть императора Цзя-цина (храмовое имя Жэнь-цзун). Вступление на престол Мяньнина (1782-1850) под девизом правления Дао-гуан.
Издание императорского указа о строжайшем запрете макосея- ния.
Торгово-дипломатическая миссия У. Нэпира в Гуанчжоу. Англо-китайский вооруженный конфликт в устье р. Сицзян.
Борьба Линь Цзэсюя, наместника Хугуана, с опиумной контрабандой. Блокада иностранных факторий в Гуанчжоу. Уничтожение большого объема опиума. Блокада Макао. Вооруженные столкновения в устье р. Чжуцзян.
Императорский указ о «закрытии» Китая для всех коммерсантов из Англии и Индии.
Выдворение британских торговцев и их судов из Гуанчжоу. Блокада устья р. Чжуцзян британской эскадрой Дж.Элиота. Начало первой «опиумной» войны в Китае.
Первая «опиумная» война Англии с Китаем.
Выход англичан на пересечение Янцзы с Великим каналом. Овладение ими Гуанчжоу, Чжэньцзяном и выход к стенам Нанкина. Фактическая капитуляция Китая перед неприятелем.
Подписание Нанкинского договора - первого неравноправного договора в новой истории Китая. Уступки Англии о. Сянган/ Гонконг в качестве коронной колонии.
Создание Хун Сюцюанем (1814-1864) в Гуанси христианской секты Байшандихуэй (Общество поклонения Небесному Вла- дыке/Богу). Начало проповеди тайпинского китаизированного христианства «богопоклонников».
Рост секты «богопоклонников» под влиянием проповедей Хун Сюцюаня. Создание руководящего ядра секты из шести ее лидеров.
Подписание в Хумэне англо-китайского Дополнительного соглашения о торговле в пяти портах.
Гигантское наводнение в бассейне Янцзы. Гибель от голода до 1,4 млн. человек.
Смерть императора Дао-гуана (храмовое имя Сюань-цзун). Правление императора Ичжу (1831-1861) под девизом Сянь-фэн.
Цзиньтяньское восстание секты «богопоклонников» на юге Гуанси под руководством Хун Сюцюаня.
Начало Крестьянской войны тайпинов 1850-1868 гг.


798
ПРИЛОЖЕНИЯ
1851 г.
1852 г.
1852-1868 гг.
1852 г.
1853 г.
1853-1855 гг.
1854 г.
1854-1861 гг.
Провозглашение повстанцами-«богопоклонниками» Небесного Государства Великого благоденствия (Тайпин тяньго), а Хун Сюцюаня - Небесным князем (тянъ-ван). Переход реальной власти к Ян Сюцину.
Поход тайпинов на север Гуанси и создание в г. Юнъань своего правительства в составе Ян Сюцина, Сяо Чаогуя, Фэн Юнь- шаня, Вэй Чанхуэя, Ши Дакая, получивших княжеские титулы под верховенством Хун Сюцюаня.
Вступление тайпинского войска в Хунань. Выход тайпинов к Янцзы, создание ими своего флота. Вступление в Хубэй. Восстание крестьянской бедноты на севере Аньхуэя и на востоке Хэнани под руководством тайного общества Няньдан («Факельщики»). Создание повстанческой «Армии факельщиков» (Няньцзюнь) под командованием Чжан Лосина. Начало Крестьянской войны няньцзюней.
Крестьянская маневренная война няньцзюней.
Взятие тайпинами Ханьяна, Ханькоу и Учана. Вступление их в Аньхуэй и взятие Аньцина.
Штурм и взятие тайпинами Нанкина, Чжэньцзяна и Янчжоу. Переименование Нанкина в Небесную столицу и превращение его в главный центр Тайпинского государства. Опубликование тайпинами в Нанкине «Земельной системы Небесной династии» - программы создания общественного строя Тайпинского государства.
Введение цинским правительством лицзиня - чрезвычайного военного налога на перевозку товаров внутри страны. Наступление первой тайпинской армии Северного похода. Марш через Шаньси и Чжили с выходом в район Тяньцзиня. Восстание тайного общества «Малые мечи» (Сяодаохуэй) в Фу- цзяни. Поражение восстания.
Северный поход тайпинов для захвата Пекина.
Восстание тайного общества Сяодаохуэй в Цзянсу под руководством Лю Личуаня. Овладение повстанцами Шанхая. Поражение восстания.
Западный поход армии и флота тайпинов вверх по Янцзы.
Выступление на север второй тайпинской армии. Ее отступление и разгром.
Восстание «красноголовых» («красных повязок») - тайных обществ из семейства «Триады» в районе Гуанчжоу во главе с Хэ Лю, Чэнь Каем и Ли Вэньмоу. Начало крестьянской войны «красноголовых» на юге Китая.
Крестьянская война «красноголовых» в Гуандуне, Гуанси и Хунани.


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
799
1855 г.
1855-1873 гг. 1856 г.
1856 г., октябрь
1856-1858 гг. 1856-1873 гг.
1857 г.
1858 г., май 1858 г., июнь
1859 г.
1859 г., 25 июня
Разгром цинскими войсками осажденной в Ляньчжэне первой армии тайпинов. Пленение и казнь Линь Фэнсяна и Ли Кайфа- на. Окончание Северного похода.
Гигантская природная катастрофа в долине Хуанхэ. Прорыв дамб у Кайфэна. Смена рекой старого русла на берегу Желтого моря на новое - на берегу Бохайского залива. Колоссальное наводнение и разрушение оросительной системы. Гибель около 7 млн. человек.
Наступление тайпинской армии Ши Дакая в долине Янцзы. Взятие Ханьяна и Учана.
Восстание народности мяо в Гуйчжоу под руководством Чжан Сюмэя.
Военный переворот в тайпинской столице Нанкине силами войск Вэй Чанхуэя и Цин Жигана. Убийство Ян Сюцина и гибель до 30 тыс. его сторонников.
Ослабление Тайпинского государства. Начало его застоя и спада Крестьянской войны тайпинов.
Высадка десанта с английской эскадры контр-адмирала М.Сеймура. Захват десантом фортов в устье р. Чжуцзян и бомбардировка Гуанчжоу. Начало второй «опиумной» войны.
Вторая «опиумная» война Англии и Франции (с 1857 г.) против Китая.
Восстание мусульман в Юньнани во главе с Ду Вэньсю, «главнокомандующим» Ma Жулуном и имамом Ma Дэсинем.
Уход группировки и армии Ши Дакая из Нанкина в Аньхуэй и Цзянси. Разрыв Ши Дакая с Тайпинским государством и начало его самостоятельной деятельности.
Занятие англичанами и французами Гуанчжоу.
Подписание русско-китайского Айгуньского договора. Временное территориальное размежевание между двумя странами. Прибытие эскадр союзников к устью р. Байхэ, взятие штурмом фортов Дагу и Тяньцзиня.
Подписание Тяньцзиньских англо-китайского и франко-китайского договоров.
Подписание цинским правительством в Тяньцзине договоров с Россией и США, распространение на эти две страны всех прав и привилегий всех других держав. Завершение второй «опиумной» войны.
Создание в Пекине Управления императорских морских таможен во главе с англичанином Г.Лэем.
Обстрел фортами Дагу на р. Байхэ эскадры союзников с послами Англии и Франции, следовавшими в Пекин для ратификации Тяньцзиньских договоров. Значительные потери союзников. Начало третьей «опиумной» войны.


800
ПРИЛОЖЕНИЯ
1859-1860 гг. 1859-1862 гг. 1860 г.,
август-сентябрь
1860 г., октябрь
1860 г.
1860-1861 гг. 1860-1862 гг. 1861 г.
1861- 	1873 гг. 1862 г.
1862- 	1873 гг.
1862- 	1874 гг.
1863- 	1864 гг. 1864 г., июль
1864 г.
Третья «опиумная» война Англии и Франции с Китаем. Крестьянская война в Сычуани под руководством Ли Юнхэ.
Высадка войск англичан и французов у Дагу. Взятие фортов Дагу и занятие Тяньцзиня. Разгром цинских войск у Чжанцзя- ваня и у моста Балицяо. Бегство императора Сянь-фэна в Жэхэ. Разграбление и сожжение союзниками Юаньминъюаня - летнего императорского дворца. Вступление победителей в Пекин.
Подписание великим князем Гуном (Исинь) с представителями Англии и Франции Пекинских конвенций, подтверждавших условия Тяньцзиньских договоров. К британской колонии Гон- конг/Сянган присоединен участок побережья п-ова Цзюлун. Подписание русско-китайского Пекинского договора. Завершение пограничного размежевания. Признание Пекином земель к востоку от р. Уссури русским владением.
Начало правительственной политики «самоусиления» на основе концепции «усвоения заморских дел» - технического перевооружения китайских армий и флота, введение западных норм внешнеполитических сношений.
Второй Западный поход тайпинов.
Восточный поход тайпинов в Цзянсу во главе с Ли Сючэном.
Смерть императора Сянь-фэна (храмовое имя Вэнь-цзун). Вступление на престол малолетнего императора Цзайчуня (1856-1875) под патронажем Совета князей-регентов во главе с Сушунем, под девизом правления Тун-чжи (1861-1875). Государственный переворот. Свержение Совета князей-регентов. Казнь Сушуня и двух других регентов. Установление регентства императриц Цыси и Цыань. Переход власти к Цыси и великому князю Гуну (Исинь).
Создание в Пекине Цзунли ямэня - Главного ведомства по делам всех государств.
Первое регентство императрицы Цыси.
Коренной перелом в ходе Крестьянской войны тайпинов. Восстание народности мяо в Гуйчжоу.
Мусульманское восстание в провинциях Шэньси, Ганьсу и Цинхай.
Осада Нанкина Сянской армией и войсками Цзэн Гоцюаня.
Штурм и взятие Нанкина войсками Цзэн Гоцюаня. Падение последнего оплота тайпинов.
Объединение «северной группировки» тайпинов под командованием Чэнь Дэцая и Лай Вэньгуана с войском няньцзюней.
Массовое восстание в Кашгарии. Падение цинского господства в крае.


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
801
1865 г.
1865-1908 гг.
1866 г.
1867 г.
1868 г.
1869 г.
1872 г.
1873 г.
1875 г.
1875- 	1889 гг.
1876 г.
1876- 	1879 гг.
1877 г.
1879 г.
1881 г.
1884 г.
Создание в Кашгарии трех самостоятельных государств - Кашгарского, Хотанского и Кучарского. Создание дунганского Урумчинского султаната.
Отстранение великого князя Гуна и переход всей полноты власти в руки вдовствующей императрицы Цыси.
Правление императрицы Цыси.
Разделение тайпинско-няньцзюньского войска на две колонны - Восточную и Западную.
Объединение Кашгарии полководцем Бузрук-ходжи Мухаммедом Якуб-беком (1820-1877). Создание государства Йеттишар (Семиградье).
Окончательный разгром остатков Восточной колонны Лай Вэньгуана около Янчжоу. Пленение и казнь Лай Вэньгуана. Отступление Западной колонны на юг - в Шаньдун. Гибель этой группировки войск в бою у Чипина. Самоубийство Чжан Цзунъюя. Окончание Крестьянской войны тайпинов 1850-1868 гг.
Казнь главного императорского евнуха Ань Дэхая и его замена Ли Ляньином - «вторым человеком» в Пекине после Цыси.
Смерть Цзэн Гофаня и переход преобладающего военно-политического влияния к Ли Хунчжану и его Аньхуэйской группировке.
Формальная передача Цыси власти императору Тун-чжи. Сохранение за Цыси реального управления страной.
Захват Джунгарии армией Цзо Цзунтана.
Смерть императора Тун-чжи (храмовое имя Му-цзун). Возведение на трон императора Цзайтяня (1871-1908) - племянника Цыси под девизом правления Гуан-сюй (1875-1908).
Второе регентство вдовствующей императрицы Цыси. Подписание в Яньтае (Чифу) Чифуской конвенции.
Массовый голод из-за четырехлетней засухи в Северном Китае. Гибель 9 млн. человек.
Наступление армии Цзо Цзунтана на Кашгарию (Йеттишар). Восстановление власти династии Цин над Синьцзяном.
Подписание русско-китайского Ливадийского договора, оформившего переход Илийского края к России.
Подписание русско-китайского Петербургского договора, оформившего передачу Илийского края Цинской империи, причем за Россией остались крайние западные его земли для расселения бежавших из Китая уйгуров и дунган.
Боевые столкновения гуансийских войск с французами в Северном Вьетнаме. Оборона гуансийскими частями г. Бакнинь и взятие его французами.


802
ПРИЛОЖЕНИЯ
1884-1885 гг.
1885 г.
1886 г.
1889 г.
1894 г.
1894—1895 гг.
Отстранение от власти группировки великого князя Гуна по приказу Цыси под предлогом поражения под Бакнинем. Нападение на Цзилун (Тайвань) французской эскадры; в гавани Мавэй (Фуцзянь) потопление китайской Фуцзяньской эскадры, уничтожение Фучжоуского арсенала, его доков и береговых батарей.
Официальное объявление Пекином войны Франции. Франко-китайская война.
Заключение в Париже франко-китайского перемирия. Подписание в Тяньцзине франко-китайского мирного договора.
Установление императрицей Цыси «политической опеки» над достигшим совершеннолетия императором Гуан-сюем. Продление регентства Цыси до 1889 г.
Передача императору Гуан-сюю официальной власти при формальном отстранении императрицы Цыси. Сохранение в ее руках реальной власти при содействии Ли Хунчжана и Чжан Чжидуна, возглавлявших Аньхуэйскую и Хунаньскую военнобюрократические группировки.
Нападение японской эскадры на китайский морской конвой. Бой близ о-ва Пхундо у входа в Асанский залив, тяжелые потери с китайской стороны. Начало японо-китайской войны.
Японо-китайская война.
1894 г., ноябрь
1895 г., 17 апреля 1895 г., 23 мая 1895-1902 гг.
Создание Сунь Ятсеном в Гонолулу на Гавайях Союза возрождения Китая (Синчжунхуэй).
Подписание Ли Хунчжаном японо-китайского Симоносэкского договора.
Провозглашение Тайваня независимой республикой во главе с президентом Тан Цзинсуном (столица - Тайбэй).
Японское завоевание Тайваня.
1895 г.
1895-1898 гг. 1895 г., август
1895 г., декабрь
1896 г.
1896-1898 гг.
Опубликование в Пекине «Коллективного меморандума», составленного Кан Ювэем, Лян Цичао и Май Мэнхуа. Начало движения за проведение реформ.
Движение за реформы.
Создание Кан Ювэем и его сторонниками Ассоциации усиления государства (Цянсюэхуэй).
Запрещение деятельности Ассоциации.
Дипломатический и военный нажим России, Франции и Германии на Японию с целью отказа ее от Ляодунского п-ова. Пекинское японо-китайское соглашение, содержавшее отказ Токио от Ляодуна.
«Битва за концессии». Борьба держав за получение железнодорожных концессий. Подписание Пекином соглашений на по¬


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
803
1896 г., август 1897-1898 гг.
1898 г.
1898 г., апрель
1898 г., 11 июня - 20 сентября
1898 г., весна
1898-1900 гг. 1899 гг.
1900 г., май
1900 г., июнь
стройку 19 железнодорожных линий общей протяженностью 10 тыс. км. Практическое оформление раздела Китая на «сферы влияния» Англии, России, Франции, Германии и Японии.
Подписание русско-китайского контракта о строительстве КВЖД. Превращение Маньчжурии в российскую зону влияния.
Захват Германией бухты и порта Цзяочжоу в Шаньдуне. Занятие Россией Люйшуня (Порт-Артур) и Даляня (Дальний) на п-ове Ляодун. Оформление договора о строительстве ЮМЖД - линии от Порт-Артура до КВЖД.
Отставка Ли Хунчжана. Переход ведущей роли от Аньхуэй- ской группировки к Хунаньской во главе с Чжан Чжидуном. Передача Франции бухты Гуанчжоувань и части п-ова Лэй- чжоу на юге Гуандуна в соответствии с договором об аренде. Получение Англией в аренду военно-морской базы Вэйхайвэй на п-ове Шаньдун. Получение Англией в аренду на 99 лет всего п-ова Цзюлун и прилегающих островов к северу от Гонкон- га/Сянгана.
Основание Кан Ювэем и его сторонниками в Пекине Союза защиты государства (Баогохуэй) для пропаганды умеренных реформ.
«Сто дней реформ». Проведение курса на модернизацию Китая по инициативе Кан Ювэя и его сторонников.
Сентябрьский государственный переворот Цыси. Домашний арест императора Гуан-сюя. Арест и казнь его приближенных и реформаторов. Бегство Кан Ювэя и Лян Цичао. Роспуск реформаторских организаций. Отмена большинства указов о реформах.
Антииностранное выступление (под руководством Чжу Хун- дэна) тайного общества «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и мира»), или «Ихэтуань» («Отряды справедливости и мира»), на границе Шаньдуна и Чжили. Начало антиино- странного движения «Ихэтуань».
Движение «Ихэтуань» в Северном Китае.
Провозглашение США принципа «открытых дверей», предполагающего право вести дела в Китае без учета сфер влияния других великих держав (доктрина Дж.Хэя).
Поход ихэтуаней двумя колоннами - на Тяньцзинь (под руководством Чжан Дэчэна и Цао Футяня) и на Пекин (под командованием Ли Лайчжуна).
Высадка в Тангу десанта из воинских частей Англии, Германии, России, Франции. Прибытие отрядов США, Италии, Японии и Австро-Венгрии. Выдвижение этих объединенных сил под командованием Э. Сеймура из Тяньцзиня на Пекин. Бои с ихэтуанями. Отступление войск Сеймура в Тяньцзинь.


804
ПРИЛОЖЕНИЯ
1900 г., июль 1900 г., август
1900- 	1905 гг.
1900 г., сентябрь- октябрь
1901 г., сентябрь
1901- 	1911 гг.
1902- 	1907 гг.
1902 г.
1904-1905 гг.
1905 г.
1905 г., лето
Установление союза Цыси и группировки великого князя Дуаня с ихэтуанями в ходе миссии Ганъи в Чжочжоу. Ввод в Пекин войск генерала Дун Фусяна. Вступление ихэтуаней во главе с Ли Лайчжуном в Пекин.
Осада ихэтуанями и войсками Дун Фусяна посольского квартала и католического храма на Сишику. «56 дней пекинского сидения иностранцев».
Объявление Цыси войны державам. Открытый союз династии Цин с ихэтуанями. Легализация движения «Ихэтуань». Распространение движения на Шаньси и Маньчжурию.
- Бои за овладение Тяньцзинем. Создание в Тяньцзине союзного отряда восьми держав.
- Поход союзной армии на Пекин. Штурм и взятие союзниками Пекина. Бегство Цыси и цинской верхушки из столицы в Сиань - главный город Шэньси. Объявление ихэтуаней вне закона и репрессии против них.
- Русская оккупация Маньчжурии.
- Начало Пекинской конференции - почти годичные переговоры уполномоченных держав и Китая.
- Разработка и подписание Заключительного протокола, предусматривавшего выплату контрибуции, составившей в общей сложности 1 млрд, ляпов.
- «Новая политика» - курс на проведение верхушечных реформ.
- Резкое возрастание роли Юань Шикая - нового главы Хуай- ской (Аньхуэйской) группировки, командующего Бэйянской армией, лидера Сяочжаньской генеральской клики и наместника Чжили.
- Создание Юань Шикаем Баодинской военной академии - «кузницы кадров» для Бэйянской армии.
- Боевые действия русских и японских войск на территории Маньчжурии во время русско-японской войны.
- Признание Китаем всех условий русско-японского Портсмутского договора.
Издание Цыси указов о продолжении реорганизации армии, об изучении «заморских наук».
Создание двух казенно-частных акционерных компаний для постройки Хугуанских железных дорог с двумя линиями (Ухань-Чэнду и Ухань-Гуанчжоу).
Отмена традиционных экзаменов кэцзюй для получения ученых степеней и статуса ьиэныии.
- Объединение в Токио трех революционных организаций - Союз возрождения Китая, Союз возрождения славы Китая и Союз обновления Китая. Создание Объединенного союза (Тунмэн- хуэй) во главе с Сунь Ятсеном.


Приложение 1. Хронология основных исторических событий
805
1905- 	1908 гг.
1906 г., сентябрь
1906- 	1907 гг.
1907- 	1908 гг.
1908 г.
1908 г., сентябрь
1908 г., ноябрь
1908- 	1912 гг.
1909 г.
1909 г., октябрь
1909- 	1911 гг.
1910 г.
1911 г., май
1911 г., лето
1911 г., май- август
1911 г., сентябрь- октябрь
1911 г., сентябрь
- Движение «за возвращение прав, отнятых иностранцами» в горнорудной промышленности.
- Объявление Цыси о согласии на подготовку к введению конституции.
- Реорганизация и модернизация административного аппарата.
- Первая организованная оппозицией петиционная кампания за скорейшее введение конституции и созыв парламента.
Лишение Юань Шикая военной власти, перевод его на штатские должности, а затем увольнение в отставку и высылка его в свое имение.
- Требование губернаторов провинций к трону о скорейшем созыве парламента.
- Опубликование цинского проекта «Основных положений конституционных законов».
- Смерть Цыси после отравления ею императора Гуан-сюя. Падение власти главного евнуха Ли Ляньина. Передача трона двухлетнему Пуи (1906-1967).
- Царствование Пуи под девизом правления Сюань-тун. Реальной властью обладал великий князь Цин (Икуан).
- Выборы в провинциальные совещательные комитеты.
- Первая всекитайская сессия совещательных комитетов в Пекине.
- Движение «в защиту железных дорог» и против новых иностранных железнодорожных займов.
- Начало работы в Пекине Совещательной палаты - своего рода «предпарламента».
- Правительственный указ о национализации Хугуанских железных дорог. Волна массового протеста в городах против этого произвола казны.
Национализация цинским правительством частной акционерной компании по строительству Хугуанских железных дорог.
- Движение за отказ от внешних займов. Кампания «защиты железных дорог» от покушений «заморских варваров».
- Хугуанский кризис. Мощное движение протеста в Сычуани, Хунани и Гуандуне. Создание в Чэнду «Товарищества по охране железных дорог Сычуани».
- Сычуаньское вооруженное восстание - начало свержения цин- ской монархии.
- Стихийный бунт в артиллерийском дивизионе под Учаном. Его подавление, аресты и казни. Восстание в гарнизоне Учана. Захват восставшими всего хубэйского трехградья. Создание военного правительства во главе с лидером либералов Тан Хуа-


806
ПРИЛОЖЕНИЯ
1911 г., октябрь
1911 г., октябрь- ноябрь
1911 г., ноябрь
1911 г., декабрь 1911 г.
1911 г., декабрь - 1912г., январь
1911-1912 гг. 1912 г., февраль
луном и генералом Ли Юаньхуном. Провозглашение Китая республикой и свержение власти маньчжуров в Хубэе. Начало Синьхайской революции.
Восстания частей Наньянской армии и свержение цинской власти в Чанша, Цзюцзяне, Наньчане и Сиане. Провозглашение независимости Хунани и Шэньси от Пекина.
Выход из повиновения Цинам двух дивизий Бэйянской армии в Шицзячжуане и «новых войск» в Тайюане. Подавление этого военного мятежа.
Провозглашение нейтралитета Гуандуна. Восстание войск в Куньмине и выход Юньнани из-под власти маньчжуров. Провозглашение независимости Цзянси от Пекина.
Паника в Пекине. Назначение Юань Шикая премьер-министром и главнокомандующим армией. Поддержка его великими державами.
Восстание наньянских войск в Гуйяне и падение цинской власти в Гуйчжоу. Восстание частей «новой армии» в районе Нанкина и их победа в Цзянсу. Переход Гуандуна в антиманьчжур- ский лагерь. Выступление «новых войск» в Шанхае против династии и провозглашение независимости Цзянсу от Пекина. Отделение Гуанси от империи и захват власти там войсками. Выход Фуцзяни из-под власти династии Цин.
Прибытие Юань Шикая в Пекин и взятие им всей власти. Устранение маньчжуров от командования армией и создание правительства из сторонников Юань Шикая. Занятие его войсками Тайюаня, подавление мятежей в Хэнани и Чжили.
Заключение в Учане перемирия между монархическим Севером и республиканским Югом.
Ликвидация Юань Шикаем регентства великого князя Чуня (Цзайфэна). Устранение цинской верхушки от власти. Заключение в Шанхае соглашения между Севером и Югом о прекращении военных действий и о созыве парламента.
Созыв на Юге Ханькоуской конференции, а затем ее переезд в Нанкин. Избрание Нанкинской конференцией Сунь Ятсена временным президентом в целях давления на Юань Шикая. Создание в Нанкине недееспособного Временного правительства и разработка буржуазно-демократической Временной конституции. Преобразование Нанкинской конференции во Временный сенат.
Переговоры Севера и Юга в Нанкине. Выработка условий отречения династии Цин.
Отречение императора Сюань-туна от верховной власти. От его имени действовала вдовствующая императрица Лунъюй. Окончание правления династии Цин (1644-1912). Падение монархии и установление республиканского образа правления.


Приложение 2. Справочные таблицы
807
Приложение 2
Справочные таблицы
Первые императоры династии Цин1 из рода Айсинь Гиоро2
(1616-1643)
Личное
имя
Годы
жизни
Годы
правления
Девиз
правления
Перевод девиза
Посмертное
храмовое
имя
Нурхаци3
1559-1626
1616-1626
Тянь-мин
Получивший Мандат Неба
Тай-цзу
;Ш
Хун Тайчжи
(Абахай)
1592-1643
1627-1636
1636-1643
Тянь-цун
ш
Чун-дэ
Покорный Велению Неба Накопленная Благодать
Тай-цзун
1 До 1636 г. династия и само государство именовались Да Цзинь (Великая Золотая) или Хоу Цзинь (Поздняя, т.е. Вторая, Золотая). Первым, или Ранним, считалось государство чжурчжэней Цзинь (1115-1234). С 1636 г. династия и государство Цзинь получили новое название - Дай Цин (Великая Чистота) или Цин (Чистая). К титулу «император» Хун Тайчжи присоединил более высокий титул великого (т.е. всемонгольского) хана (богдохана), ибо в состав его империи вошла Южная Монголия.
2 Доел. Золотой род, якобы идущий от правящего дома государства чжурчжэней Цзинь.
3 Нурхаци и Хун Тайчжи (до 1636 г.) имели два титула - хан и император.
Правители периода смуты Крестьянские вожди (1644—1657)
Г осударство
Личное
имя
Титул
Годы и место правления
Девиз
правления
Перевод
девиза
Да Шунь
(Великое
Послуша¬
ние)
Ли Цзычэн
император
1644-1645
Сиань,
Пекин
Юн-чан
zKii
Вечное
Изобилие
Да Си го
(Великое
Западное
государство)
Чжан
Сяньчжун
князь
1644-1646
Чэнду
Да-шунь
Великое
Послушание
Сунь
Кэван
m*im
князь
1648-1657
Куньмин
Син-чао
язи
Династия
Возрождения


808
ПРИЛОЖЕНИЯ
Власти Южной Мин
( 1644-1661 )1
Личное имя и титул
Статус
Г оды правления и ставка
Девиз
правления
Перевод девиза
Чжу Юсун 7^ Й Ш (Фу-ван figl)
Император
1644-1645
Нанкин
Хун-гуан
Обширное
Сияние
Чжу Чанфан (Лу-ван 5Й1)
Император
1645
Ханчжоу
Чжу Ихай (Лу-ван #ï)
Временный
правитель
1645-1646
Шаосин
Да-тун
хш
Великое
Единство
Чжу ЮЙЦЗЯНЬ 7 (Тан-ван ÜÉfl)
Император
1645-1646
Фучжоу
Лун-у
Возвышенная
Воинственность
Чжу Юйао 7^#|Й (Тан-ван ÜÉlïE)
Император
1646-1647 Г уанчжоу
Шао-у
ш
Наследственная
Воинственность
Чжу Юлан 7^ Й Ш (Гуй-ван fêZE)2
Временный
правитель
1646-1661
Гуйлинь
Юн-ли
тШ
Вечное
Долголетие
1 В соответствии с исторической традицией династия Мин, правившая к югу от Янцзы с 1644 по 1662 г., именуется Южная Мин (ЙШ).
2 Казнен в 1662 г. Тем самым пресеклась династия Южная Мин.
Цинские «князья-данники»
(1659-1681)1
Территория/ Г осударство
Личное
имя
Титул
Г оды и место правления
Девиз
правления
Перевод девиза
Княжество в Юньнани и Гуйчжоу
У Саньгуй
«Князь-дан¬
ник»
1659-1677
Куньмин
Ли-юн
тт
Процветание и Польза
Империя
Чжоу2
У Саньгуй
Император
1678
Хэнчжоу
Куньмин
Чжао-у
Блестящая
Воинствен¬
ность
Империя
Чжоу3
У Шифань
шт
Император
1678-1681
Куньмин
Хун-хуа
mi
Широкое
Просвещение
Княжество в Фуцзяни
Гэн
Цзимао
ШШШ
«Князь-дан¬
ник»
1661-1671
Фучжоу
Княжество в Фуцзяни
Гэн
Цзинчжун
Князь
1671-1676
Фучжоу
Юй-минь
Благоденствие
Народа


Приложение 2. Справочные таблицы
809
Окончание табл.
Территория/ Г осударство
Личное
имя
Титул
Г оды и место правления
Девиз
правления
Перевод девиза
Княжество в Гуандуне4
Шан Кэси
«Князь-
данник»
1661-1676 Г уанчжоу
Княжество в Г уандуне
Шан
Чжисинь
Князь
1676-1677 Г уанчжоу
1 Начальные даты правления «князей-данников» весьма условны.
2 Включала Юньнань, Гуйчжоу, Хунань и Сычуань.
3 К 1681 г. в составе Чжоу осталась лишь Юньнань.
4 Включало восточную часть пров. Гуанси.
Властители Тайваня (1661-1683)
Личное имя
Статус
Годы
правления
Девиз
правления1
Перевод
девиза
Чжэн Чэнгун
Г лавнокомандующий
1661-1662
Юн-ли
7Ш
Вечное
Долголетие
Чжэн Цзин
IIш
Г лавнокомандующий
1662-1681
Чжэн Кэцзан
ШЙ
Временный
правитель
1681
Чжэн Кэшуан
Временный
правитель
1681-1683
1 Тайвань под властью «династии Чжэнов» считался частью империи Мин. Его правители признавали и использовали девиз правления Гуй-вана - последнего правителя Южной Мин.
Династия Цин (1644—1911)1
Императоры (богдоханы) из рода Айсинь Гиоро
Личное
имя
Годы
жизни
Девиз
правления,
император
Фактические
годы
правления (годы девиза правления)1
Перевод
девиза
Посмертное
храмовое
имя
Фулинь
1638-1661
Шунь-чжи
l'ifô
1643-1661
(1644-1662)
Благоприятное
Правление
Ши-цзу
ша
Сюанье
ш
1654-1722
Кан-си
тт
1661-1722
(1662-1723)
Процветающее и Лучезарное
Шэн-цзу


810
ПРИЛОЖЕНИЯ
Окончание табл.
Личное
имя
Годы
жизни
Девиз
правления,
император
Фактические
годы
правления
(годы девиза правления)*
Перевод
девиза
Посмертное
храмовое
имя
Иньчжэнь
шж
1678-1735
Юн-чжэн
Й1Е
1722-1735
(.1723-1736)
Г армоничное и Справедливое
Ши-цзун
1Йж
Хунли
зш
1711-1799
Цянь-лун
ш
1735-1796
(1736-1796)
Непоколебимое и Славное
Г ао-цзун
fWj Ж
Юнъянь
тт
1760-1820
Цзя-цин
ШШ
1796-1820
(1796-1821)
Прекрасное и Радостное
Жэнь-цзун
Мяньнин
Ш/
Миньнин
1782-1850
Дао-гуан
itft
1820-1850
(.1821-1850)
Целенаправленное и Блестящее
Сюань-цзун
Ж75
Ичжу
1831-1861
Сянь-фэн
1850-1861
(.1851-1862)
Всеобщее
Изобилие
Вэнь-цзун
Жж
Цзайчунь
шш2
1856-1875
Ци-сян
тш
1861-1875
(1861)
Счастливое и Благополучное
Му-цзун
Шж
Тун-чжи
Rÿp
(.1862-1875)
Совместное
Правление
Цзайтянь
ш
1871-1908
Гуан-сюй
ш
1875-1908
(1875-1909)
Блестящее
Наследие
Дэ-цзун
4ÉÎ ^
Пуи
(Пу И)?#3
1906-1967
Сюань-тун
ж!
1908-1912
(1909-1911)
Всеобщее
Единение
1 Фактические годы правления и девизов правления цинских императоров уточнены по фундаментальной работе Л.Р.Концевича «Хронология стран Восточной и Центральной Азии» (М, 2010, с. 214-217).
2 Цзайчунь имел два девиза правления.
3 После отречения от престола в ходе Синьхайской революции Пу И сохранял почетный титул императора (1912-1924). После изгнания из дворца проживал в Тяньцзине (1925-1931). Японцы сделали его главой марионеточного государства Маньчжоу-го, назначив сначала «верховным правителем» (1932-1934) с девизом правления Да-тун («Великое Единение»), а затем «императором» (1934-1945) с девизом правления Кан-дэ («Процветание и Благодать»).


Приложение 2. Справочные таблицы
811
Фактические правители Цинской империи
(1644-1911)1
Правление
Период
правления
Фактический правитель
Титул / положение при дворе
Шунь-чжи
1643-1647
Доргонь и Цзиргалан
Князья-регенты
1647-1650
Доргонь
Князь-регент
1650-1656
Шунь-чжи
Император
1657-1661
У Лянфу
Фаворит императора
Кан-си
1661-1669
Обой
Князь-регент
1669-1678
Сонготу
Первый министр
1679-1722
Кан-си
Император
Юн-чжэн
1723-1735
Юн-чжэн
Император
Цянь-лун
1736-1749
Ортай и Чжан Тиньюй
Министры-советники
1749-1780
Цянь-лун
Император
1780-1796
Хэшэнь
Фаворит императора
Цзя-цин
1796-1799
Хэшэнь
1799-1820
Цзя-цин
Император
Дао-гуан
1821-1850
Дао-гуан, Мучжана
Император и его фаворит
Сянь-фэн
1851-1858
Цзайюань (великий князь И), Дуаньхуа (великий князь Чжэн)
Князья-правители
1858-1861
Сушунь
Временщик
Тун-чжи
1861-1865
Исинь (великий князь Гун) и Цыси
Князь-регент и вдовствующая императрица
1865-1870
Цыси
Вдовствующая императрица
Тун-чжи и Гуан-сюй
1871-1898
Цыси и Ли Хунчжан
Вдовствующая императрица и ее доверенный сановник
Гуан-сюй
1899-1908
Цыси и Икуан (великий князь Цин)
Регентша и князь крови
Сюань-тун
1908-1911
Цзайфэн (великий князь Чунь) и Икуан (великий князь Цин)
Князь-регент и великий князь
Данная таблица не является полной и отражает суть дела лишь в общих чертах - без учета деталей, поэтому носит схематический характер. Некоторые даты весьма условны и требуют оговорок.


812
ПРИЛОЖЕНИЯ
«Восьмизнаменные» войска
«Знамена»-корпуса
Дислокация
Маньчжур¬
ские
«знамена»
Столичные
корпуса
Три старших корпуса
1. «Желтое знамя»,
2. «Желтое с каймой1 знамя»,
3. «Белое знамя»
Пекин,
императорский
двор
Пять младших корпусов
1. «Белое с каймой знамя»,
2. «Красное знамя»,
3. «Красное с каймой знамя»,
4. «Голубое знамя»,
5. «Голубое с каймой знамя»
Пекин и его окрестности. Княжеские дворы императорского дома
Особые
«знаменные»
гарнизоны
Отдельные
части
Различные «знамена»
25 городов
столичной
провинции.
Императорские
некрополи
Монголь¬
ские
«знамена»2
Провинциальные
«знаменные»
гарнизоны
Три старших корпуса
1. «Желтое знамя»,
2. «Желтое с каймой знамя»,
3. «Белое знамя»
22 провинциальных центра и стратегические пункты 11 про- винций, включая Синьцзян
Пять младших корпусов
1. «Белое с каймой знамя»,
2. «Красное знамя»,
3. «Красное с каймой знамя»,
4. «Голубое знамя»,
5. «Голубое с каймой знамя»
Китайские
«знамена»
Провинциальные
«знаменные»
гарнизоны
Три старших корпуса
1. «Желтое знамя»,
2. «Желтое с каймой знамя»,
3. «Белое знамя»
Провинциальные центры и стратегические пункты
Пять младших корпусов
1. «Белое с каймой знамя»,
2. «Красное знамя»,
3. «Красное с каймой знамя»,
4. «Голубое знамя»,
5. «Голубое с каймой знамя»
1 Кайма у желтого, белого и голубого знамен была красной, а у красного знамени - белой.
2 Структура и организация монгольских и китайских «знамен» были аналогичны маньчжурским.


Приложение 2. Справочные таблицы
813
Административно-территориальное устройство Цинской империи (собственно Китай)
Административно-территориальная
Административно-командная
единица
должность
Наместничество (ду I?)
Наместник
(цзунду ШШ, чжитай ФЛЕ)
Провинция (ШЭН #)
Военный губернатор
(сюньфу ЖЙ, футай ЙЖ)1
Область (фу
Начальник области (чжифу £pj#)
Округ (чжоу Ж1)2
Начальник округа
(чжичжоу£Д j'1'l, даотай У1Ж)
Приставство (тин Ш)3
Начальник приставства
(тинтунчжи ЛЙ[^]£Д)
Уезд (сянь Ш)
Начальник уезда (чжисянь ЙШ10
Волость (сян Щ)А
Волостной староста (сянчжан ШШ)
1 Военному губернатору был подчинен гражданский губернатор (бучжэнши
2 Существовали самостоятельные округа (чжили чжоу Жй^'Н), не входившие в состав области и подчинявшиеся непосредственно гражданскому губернатору бучжэнши.
3 Существовали самостоятельные приставства (чжили тин Ж fill), не входившие в состав округа и подчинявшиеся непосредственно бучжэнши.
4 В волости не существовало чиновного аппарата, а волостной староста считался простолюдином.


s
s
Pu
<v
Я
S
S
O
CJ
S 'S
CT £
§ 5
И пн
H
U
<v
cr
S
Я
h
u
<D VO
S o
СП U K
s
s
ET
я
s
я
O
Dh
K
Статус
наместника5
Военный губернатор (■сюнъфу)
Военный губернатор Г аньсу
Военный
губернатор
Хубэя
Ставка
наместника
Тяньцзинь
Ланьчжоу
Нанкин
Учан
ÄI
Наместни¬
чество4
Чжили
Шэньгань
Лянцзян
Щ
Ш
х 5К
Подчинение3
Пекину
Пекину
Пекину
Наместнику
Шэньганя
Наместнику
Лянцзяна
Наместнику
Лянцзяна
Наместнику
Лянцзяна
Наместнику
Хугуана
Ставка военного губернатора2
Цзинань
Тайюань ЖШ
ас
Г)
-©■
а
«
ж
и
ijQ
ас
а
я
и
t « « & ® & О * я
х S §
XXX >> Cd X
и X <
Чанша
Перевод названия
Непосредственно подчиненная [императорскому двору]
К востоку от горы [Тайшань]
На запад от хребта [Тайханшань]
На юг от реки (Хуанхэ)
На запад от горного прохода [Тунгуань]
[Область] Ганьчжоу и Сучжоу
[Область] Цзяннина (Нанкина) и Сучжоу
На запад от [области] Цзяннань
[Область] Аньцина и Хуэйчжоу
На север от озера (Дунтинху)
На юг от озера (Дунтинху)
Провинция
Чжили
ж м
X
>ч
et
ijQ
X ш
a w\
В -з
Шаньси
Lilffi
Хэнань
мш
Шэньси
Г аньсу
tm
Цзянсу
Цзянси
Аньхуэй
-ш
Г>
X И
Хунань


cd
х
£ s
п ö
-S <о
и S
cd К
S , Я н о
(U
£
cd
Е
<D
S
д
<D
я
s
y
t*
о
С
05
Я
Д
cd
0Q
яс
о
со
<D
Он
(U
С
о-
* 1
3 Л
g и
О *£
со £
яс t
д *
г?1£
Я
Д
cd
и Ш
2
Д О-
д о
(U н О cd « Д cd g- й VO cd X Н f-1 U
Я
Д
Я
*5 д
^ 05
^ СО
(U Д Д я 05 а
Я СО s
£ Д с
а д S ^
X ^ м О <D Ч »—Г ft
S-ос „ S
з . a =r
S ч s*
X w д s
05
S
Д
Д
s
PO
O
Oh
E
Д
cd
II
Oh
O
>5 H s Я ? Д Д £ 05
ИН Oh CO
fi U O - *p
>1 jô,'
U t7
>i
O
* _
я 4^
^ink
e
«
or
X
Д
S
>1
X
s
Д
H
O
<D
c§ S
E S
iê
>1
O
*
or
Д
cd
X
D
*
E
s
x
CD
Oh
"я1
H
O
cd
4
Ю
O
Д
05
co
Д LJ
co H
li
>%
O
*
or
© s
,—, я
A Д H Я У Д
s °*
jo e
a s
*m.
X/ №
t7 'f*-
îg
3
o-
2 &
cd ®
S д Ъ g S4 д
E
>%
O
*
or
Д — cd -e-s >» w
Я
>%
X Ш
>i
X
5 «s
Ö £
g U
S я
cd 05
E t;
#
да
A
Я
Я
ч
)Я
я
I щ
,Чг
Я je
Н Й
О Si cd
Я ^
5 Hr 5 н
3 ^ 2 ^ 5 ю $ .£
s в
Шщ/
сь
H s
* 1
& 2 Ю к
&>2
Я
Я
S
я S
^пй
'S*
Я
Я
cd
Я
Я
Я
зЯ
>»
X
Я
я
н
о
(U
cd
Е
05
>ï
U
Я
я
2
Я
05
зЯ
Я
Я
cd
Я >»
>, я
н з
IÏ
2 °
а>
cd •
E Е
05
cd
Д А
я h
V 2 Я cd
I vg
с о
° o’ о * и А
â|
Â.&
О
*
я - зя :
cd
Я
3
и
я
Он
О cd
я 3 Я аз
g *о
о и"
Ю г- о о о о\
X
3 аа
Й ai
S *
Й JJ
° S
3 «
о Е
^ 0Û
g ^ N g
X *
Я
е
Я о
&&
X 2
s ^
г ЗЯ °
СО 05 Ю cd >, Я
X 2
то а;
я 5
cd 3
>, О
О
ч ^
X
-8 ? 2 СО g
)Я
я
я
я
я
со
о
я
я
я Cd А
S * U
Я ~
05 со
Е
я
X )Я '' о я «
- 2
я
>ï
о
я
)Я
Я >я
2 О я эг
я £
3 8
2 У,
я* я
SC g
vg I
о X
В
о
я
я
я
я
я
я
Он
Е
В ^ я «
аз «
В п
cd м с; S Я
Я зя 2 Я
В я я
л 5
со о
Он
ю
зя
я
о
я
cd
Я
я
Он
Я зя я я
Я Н Ä
со Я Г)
Ээ И
1 ^
э g
н
Is
2 со S О
0 Ц
я 0
Я ЗЯ
я Вт н 4
8 2
1 О
g Й
И Я
я-»
cd ei Я Ю
Я и
S О
03 и
£ я о g
П О о
0)
я
я
X
я
^ я E S « S я я S я
я Ö я s I Я
Я аз со о О я О. ч
О 5
cd
vo^ Я
NÛ
СО ин
1 * « >,
|1
В ^ g и я
Я аз
« я
5.S ■в* S
Я
« 2 со Я и-г cd ^ >1 QQ Я
. 3
о и
3
Я °0
со ^
Э о
я Я аз - S 2 о
g Он
g «
я я
СО Я
© g
05 Я
я й
Я о Я g* Я Я
оо
о ЗЯ л 2 й I
Я g
cd *
о Е
Он
ю
о
cd Ю Я >1
1 х
cd >-> со о
О I
X (2
0) 1
В g
л я я я
2 я
X
я
я
g %
* 2
<u æ и я cd
ûj ^
&>§ g §'
С ИН
я *
я со аз о 2 ск
g С
05 ><
я 2 я Рг я н я 3 ° â я &
s Й
S £
о 57
2 ^
£ £
н 2
о аз
2 ®
§ я
cd <ü Я О со w Я Я О г
я В я В
о &
“ ь
я X
Я я*
S г*с я s
я £
2 о
X (D
« S
<U cd
я я
2 S 5 W в g
Л *
X я я 2
8 з
я *
cd cd H со
S ° н e
° Е н ^
>i^ ■
о
н
о
я X >1 я
Cd g
Э 1
я д
8 О
я « я я
00 н о я
Он о
E Е


816
ПРИЛОЖЕНИЯ
Наместничества
и военные округа Цинской империи (Внешний Китай)
Наместничество
Должность главы наместничества
Военный округ
Должность главы военного округа
Шэнцзин
Фудутун щ]\ШШ
Мукден
Цзянцзюнъ ШШ
Цзиньчжоу
и
(Шэнцзин)
Ляоси
_ и _
Синцзин
и
Цзилинь
_ и _
Нингута
и
Гирин (Цзилинь)
и
Саньсин
_ и _
Бодунэ
и
Альчука
и
Хуньчунь
и
!
Айгунь
и
Цицикар
_ и _
Хэйлунцзян
и
Мэргэнь
_ и _
(Цицикар)
Хулуньбуир
и
Хулань
и _
Бутха
и
Улясутай
Кулунь
Баныии дачэнь
и
Улясутай
Цаньцзань дачэнь
Кобдо
и
Кульджа
Фудутун
Аксу
Баныии дачэнь
Учтурфан
_ и _
Яркенд
и
Или (Кульджа)
и
Кучар
и
Хотан
и
Тарбагатай
Цаньцзань дачэнь j!~Ä
Кашгар
и
Суйюань
и
Г уйхуачэн
Фудутун
Чахар
Дутун ШШ
Чахар
и
Урумчи
_ II
Карашар
Баныии дачэн SUl^Ë
Хами
_ и
Жэхэ
II _
Тибет
Чжуцзан дачэнь
ШШ'Хё.


Приложение 3. Перечень китайских мер
817
Приложение 3
Перечень китайских мер
вэнь ЗС (цянь Щ, фэнь jF или монголизированное чох) - денежная единица, мелкая медная монета
дань Ъ - мера емкости для сыпучих и жидких тел, 1 дань = 103,5 л дацянь ~КШ - медные и железные монеты достоинством в 2, 4, 5, 10-20, 50, 500 и 1000 вэней
доу - мера емкости для сыпучих и жидких тел: 1 доу - Vio даня (10,35 л) ли Ш- мера веса, равная 37 мг ли Ж - мера длины, 1 ли = 576 м
лян М - 1) мера веса, 1 лян = 37,301 г; 2) серебряная денежная единица весом 37 г му Ш - мера площади, 1 му = 614,4 кв. м
цзинь Ft - мера веса, равная 596,886 г, 1 цзинь = 16 лянам =160 цянам цянь Ш~ 1) мера веса, 1 цянь = 3,7301 г; 2) денежная единица см. вэнь чэн ДЙ - Vio самого высокого урожая с 1 му земли цин ы - мера площади, 1 цин = 100 му или 6,144 га
юань (китайский доллар) Ft - денежная единица (серебряная монета, выпущенная по образцу мексиканского доллара) с паритетом 0,715 ляна серебра


Избранная библиография
На русском языке
Бак П. Императрица. М., 1994.
Белов ЕЛ. Революция 1911-1913 годов в Китае. М., 1958.
Белов Е.А. Учанское восстание в Китае (1911 г.). М., 1971.
Белов ЕЛ. Россия и Китай в начале XX века. Русско-китайские противоречия в 1911— 1915 гг. М., 1997.
Белов ЕЛ. Краткая история Синьхайской революции. 1911-1913. М., 2001.
Белозерова В.Г. Искусство китайской каллиграфии. М., 2007.
Белоусов С.Р. Китайская версия «государственного социализма». М., 1989.
Березный JI.A. Начало колониальной экспансии в Китае и современная американская историография. М, 1972.
Беспрозванных ЕЛ. Лидеры Тибета и их роль в тибето-китайских отношениях XVII- XVIII вв. Волгоград, 2001.
Бичурин Н.Я. {Иакинф). Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение. СПб., 1840.
Бичурин Н.Я. {Иакинф). Статистическое описание Китайской империи. Т. 1-2. СПб., 1842.
Бичурин Н.Я. {Иакинф). Китай в гражданском и нравственном состоянии. Ч. 1—4. СПб., 1848.
Богословский В.А. Очерк истории тибетского народа. М., 1962.
Бокщанин АЛ., Непомнин О.Е. Лики Срединного царства. М., 2002.
Бокщанин АЛ., Непомнин О.Е., Степугина Т.В. История Китая. Древность. Средневековье. Новое время. М., 2010.
Болдырев Б.Т. Займы как орудие закабаления Китая империалистическими державами (1840-1948 гг.). М., 1962.
БорохЛ.Н. «Союз возрождения Китая». М., 1971.
БорохЛ.Н. Общественная мысль Китая и социализм (начало XX в.). М., 1984.
Борох Л.Н. Конфуцианство и европейская мысль на рубеже XIX-XX веков: Лян Цичао: теория обновления народа. М., 2001.
Бродский Р.М. Американская экспансия в Северо-Восточном Китае. 1898-1905. Львов. 1965.
Бруннерт И.С., Гагельстром В.В. Современная политическая организация Китая. Пекин, 1910.
Виноградова Н.А. Китайские сады. М., 2004.
Виноградова Н.А., Николаева Н.С. Малая история искусств. Искусство стран Дальнего Востока. М., 1979.
Внешняя политика государства Цин в XVII в. М., 1977.
Волохова А.А. Иностранные миссионеры в Китае (1901-1920 гг.). М., 1969.
Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999.
Воскресенский Д.Н., Усов В.Н. Книга дворцовых интриг: Евнухи у кормила власти. М., 2002.
Восстание ихэтуаней. Документы и материалы. М., 1968.
Врадий С.Ю. Линь Цзэсюй: патриот, мыслитель, государственный деятель цинского Китая. Владивосток, 1993.


Избранная библиография
819
Горбачев Б.Н., Манакова Т.Б. Возрождение святыни: Успенский храм на территории российского посольства в Пекине. М., 2013.
Горелик С.Б. Политика США в Маньчжурии в 1898-1903 гг. и доктрина «открытых дверей». М., 1960.
Горохова ГС. Очерки по истории Монголии в эпоху маньчжурского господства. М., 1980.
Границы Китая: история формирования / Под общ. ред. В.С.Мясникова, Е.Д.Степанова. М., 2001.
Григорьев А.М. Антиимпериалистическая программа китайских буржуазных революционеров (1895-1905). М., 1966.
Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII — первой половине XIX в. М., 1979.
Данилов В.И. Объединенная революционная лига Китая и ее роль в подготовке революции 1911-1912 гг. М., 1959.
Дацышен В.Г. Новая история Китая. Красноярск, 2003.
Демидова Н.Ф., Мясников В.С. Первые русские дипломаты в Китае. «Роспись» И.Пет- лина и статейный список Ф.И.Байкова. М., 1966.
«Документы опровергают». М., 1982.
Доронин Б.Г. Китай XVII-XVIII веков. Проблемы историографии и источниковедения. Л., 1988.
Доронин Б.Г. Историография императорского Китая XVII-XVIII вв. СПб., 2002.
Дубровская Д.В. Судьба Синьцзяна. Обретение Китаем «Новой границы» в конце XIX в. М., 1998.
Дубровская Д.В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие. 1552-1775 гг. М., 2001.
Дугаров Р.Н. Очерки истории и культуры Амдо: VII-XIX вв. Улан-Удэ, 1995.
Дугаров Р.Н. Кукунорские ханства в XV-XVIII вв. Улан-Удэ, 1999.
Думай Л.И. Аграрная политика цинского правительства в Синьцзяне в конце XVIII в. М.-Л., 1936.
Духовная культура Китая. Энциклопедия в пяти томах / Под ред. М.Л.Титаренко. [T. 1]: Философия. М., 2006; [Т. 2]: Мифология. Религия. М., 2007; [Т. 3]: Литература, язык, письменность. М., 2008; [Т. 4]: Историческая мысль, политическая и правовая культура. М., 2009; [Т. 5]: Наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование. М., 2009; [Т. 6]: Искусство. М., 2010.
Еремеев В.Е. Традиционная наука Китая. Краткая история и идеи. М., 2011.
Еремеев В.Е. Наука и техника Китая в древности и средневековье. М., 2014.
Ермаченко И. С. Политика маньчжурской династии Цин в Южной и Северной Монголии в XVII в. М., 1974.
Ермашев И.И. СуньЯт-сен. М., 1964.
Ефимов Г.В. Революция 1911 года в Китае. М., 1959.
Ефимов Г.В. Историко-библиографический обзор источников и литературы по новой истории Китая. Ч. 1^1. Л., 1965-1980.
Ефимов Г.В. Буржуазная революция в Китае и Сунь Ят-сен (1911-1913): факты и проблемы. М., 1974.
Ефимов Г.В. Внешняя политика Китая: 1894-1899. М., 1988.
Жуков В.В. Китайский милитаризм в 10-20-е годы XX в. М., 1988.
Забровская Л.В. Политика Цинской империи в Корее. 1870-1910. М., 1987.


820
Избранная библиография
Забровская Л.В. Историографические проблемы японо-китайской войны 1894-1895 гг. Владивосток, 1993.
Завадская Е.В. Эстетические проблемы живописи старого Китая. М., 1975.
Завадская Е.В. «Беседы о живописи» Ши-тао. М., 1978.
Запретный город. Сокровища китайских императоров. Каталог выставки в ГИМЗК «Московский Кремль». М., 2007.
Зарецкая С.И. Внешняя политика Китая в 1856-1860 годах: отношения с Англией и Францией. М., 1976.
Златкын И.Я. История Джунгарского ханства. М., 1983.
Зотов О.В. Китай и Восточный Туркестан в XV-XVIII вв. Межгосударственные отношения. М., 1991.
Избранные произведения прогрессивных китайских мыслителей нового времени ( 1840— 1898). М., 1961.
Илюшечкин В.П. Крестьянская война тайпинов. М., 1967.
Илюшечкин В.П. Проблемы формационной характеристики сословно-классовых обществ. М., 1986.
Илюшечкин В.П. Сословно-классовое общество в истории Китая (Опыт системно-структурного анализа). М., 1986.
Ипатова А.С. Патриотическое движение на юге Китая в 40-е годы XIX в. М., 1976.
История Востока: в 6 т. T. III. Восток на рубеже средневековья и нового времени. XVI- XVIII вв. М., 2000.
История Востока: в 6 т. T. IV. Восток в новое время (конец XVIII - начало XX в.). Кн. 1. М., 2004.
История Китая. М., 2002.
История Китая. Минск, 2004.
История Китая с древнейших времен до наших дней / Отв. ред. Л.В.Симоновская, М.Ф.Юрьев. М., 1974.
История народов Восточной и Центральной Азии с древнейших времен до наших дней. М., 1986.
История Северо-Восточного Китая XVII-XX вв. Кн. 1. Маньчжурия в эпоху феодализма (XVII - начало XX в.). Владивосток, 1987.
История экономического развития Китая. 1840-1948. Сборник статистических материалов. Пер. с кит. М., 1958.
Итс Р.Ф., Смолин Г.Я. Очерки истории Китая. Л., 1961.
Калюжная Н.М. Восстание ихэтуаней (1898-1901). Историография. М., 1973.
Калюжная Н.М. Восстание ихэтуаней (1898-1901). М., 1978.
Калюжная Н.М. Традиция и революция: Чжан Бинлинь (1869-1936) - китайский мыслитель и политический деятель нового времени. М., 1995.
Калюжная Н.М. Проблемы идеологии в трудах китайских просветителей (начало XX века). М., 2002.
Кара-Мурза Г. С. Тайпины. М., 1957.
Каретина Г.С. Военно-политические группировки Северного Китая (Эволюция китайского милитаризма в 20-30-е годы XX в.). Владивосток, 2001.
Каткова З.Д., Чудодеев Ю.В. Китай и Япония: любовь или ненависть? К проблеме эволюции социально-психологических и политических стереотипов взаимопонимания (VI в. н.э. - 30^10-е годы XX в.). М., 2001.


Избранная библиография
821
Китай: поиски путей социального развития (Из истории общественно-политической мысли XX в.). М., 1979.
Китайское уложение. В 2 ч. / Пер. с маньчж. А.Леонтьев. СПб., 1778-1779.
Китайское экспортное искусство из собрания Эрмитажа. Конец XVI - XIX век. СПб., 2003.
Кобзев А.И. Философия китайского неоконфуцианства. М., 2002.
Коряков В.П. Политика Франции в Китае в конце XIX в. М., 1985.
Костяева А.С. Народные движения в Китае в 1901-1911 гг. М., 1970.
Костяева А.С. Тайные общества Китая в первой четверти XX в. М., 1995.
Крымов А.Г. Общественная мысль и идеологическая борьба в Китае в первые десятилетия XX века. М., 1972.
Крюгер Р. Китай. Полная история Поднебесной / Пер. с англ. М., 2006.
Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Этническая история китайцев на рубеже средневековья и нового времени. М., 1987.
Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Этническая история китайцев в XIX - начале XX в. М., 1993.
Кузес В.С. Шанхайское восстание союза «Малых мечей» в Китае в 1853-1855 гг. М., 1980.
Кузнецов В. С. Цинская империя на рубежах Центральной Азии (вторая половина XVIII - первая половина XIX в.). Новосибирск, 1983.
Кузнецов В. С. Нурхаци. Новосибирск, 1985.
Кузнецов В. С. От стен Новой столицы до Великой стены. Новосибирск, 1987.
Кулъпин Э.С. Человек и природа в Китае. М., 1991.
Кычанов Е.И. Абахай. Новосибирск, 1986.
Кычанов Е.И. Властители Азии. М., 2004.
Кычанов Е.И., Мельниченко Б.Н. История Тибета с древнейших времен до наших дней. М., 2005.
Ларин В.Л. Повстанческая борьба народов Юго-Западного Китая в 50-70-х годах XIX века. М., 1986.
Ларин В.Л. Юго-Западный Китай во второй половине XVII - 70-х годах XIX в. Проблемы региональной истории. М., 1994.
Ли Шу. Политическая жизнь Китая в период революции 1911 года. М., 1956.
Лоу Цинсы. Традиционная архитектура Китая. Пер. с кит. Пекин, 2001.
Лян Ци-чао. Ли Хун-чжан, или Политическая история Китая за последние 40 лет. СПб., 1905.
Малявин В.В. Китай управляемый: старый добрый менеджмент. М., 2005.
Маньчжурское владычество в Китае. Сб. ст. М., 1966.
Мартынов Д.Е. Кан Ю-вэй: жизнеописание. Казань, 2010.
Мартынов А.С. Статус Тибета в XVII-XVIII вв. М., 1978.
Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974.
Москалев А.А. Нация и национализм в Китае. Эволюция китайской мысли в подходах к нации и национализму. М., 2005.
Мугрузин А.С. Аграрно-крестьянская проблема в Китае в первой половине XX века. М., 1994.
Мясников В.С. Традиционная китайская дипломатия и реализация Цинской империей стратегических планов в отношении Российского государства в XVII веке. М., 1977.


822
Избранная библиография
Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. М, 1980.
Мясников В.С. Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско- китайской границы XVII-XX вв. Хабаровск, 1997.
Мясников В.С. Россия и Китай: 400 лет межгосударственных отношений. Lewiston (N.Y.), 2001.
Мясников В.С. Квадратура китайского круга: Избранные статьи. В 2 кн. М., 2006.
Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке: 1860-1895. М., 1956.
Неглинская М.А. Китайские расписные эмали в коллекции Государственного музея искусств Востока. Научный каталог. М., 1995.
Неглинская М.А. Китайские перегородчатые эмали XV - первой трети XX века. Собрание Государственного музея Востока. М., 2006.
Неглинская М.А. Шинуазри в Китае: цинский стиль в китайском искусстве периода трех великих правлений (1662-1795). М., 2012.
Непомнин О.Е. Экономическая история Китая (1864-1894). М., 1974.
Непомнин О.Е. Социально-экономическая история Китая. 1894-1914. М., 1980.
Непомнин О.Е. История Китая. Эпоха Цин. XVII - начало XX века. М., 2005.
Непомнин О.Е. История Китая. XX век. М., 2011.
Непомнин О.Е., Иванов Н.А. Типология азиатских обществ. М., 2010.
Непомнин О.Е., Меньшиков В.Б. Синтез в переходном обществе. Китай на грани эпох. М., 1999.
Нефедов А.С. Теория демографических циклов и социальная эволюция древних и средневековых обществ Востока / Восток. 2003, № 3.
Никифоров В.Н. Советские историки о проблемах Китая. М., 1970.
Никифоров В.Н. Восток и всемирная история. М., 1975.
Никифоров В.Н. Сунь Ят-сен, октябрь 1896: Две недели из жизни китайского революционера. (Документальная повесть). М., 1978.
Никифоров В.Н. Первые китайские революционеры. М., 1980.
Никифоров В.Н. Китай в годы пробуждения Азии. М., 1982.
Никифоров В.Н. Очерки истории Китая. II тысячелетие до н.э. - начало XX столетия. М., 2002.
Николаева Н.С. Япония-Европа. Диалог в искусстве. М., 1996.
Новая история Китая / Отв. ред. С.Л.Тихвинский. М., 1972.
Общественно-политическая мысль в Китае (конец XIX - начало XX в.). М., 1988.
Остриков П.И. Империалистическая политика Англии в Китае в 1900-1914 гг. М., 1978.
Очерки истории Китая (с древности до «опиумных» войн). М., 1959.
Пан Т.А. Маньчжурские письменные памятники по истории и культуре империи Цин XVII-XVIII вв. СПб., 2006.
Патрушева М.А., Сухачева Г.А. Экономическое развитие Маньчжурии (вторая половина XIX - первая треть XX в.). М., 1985.
Первая половина моей жизни. Воспоминания Пу И. М., 1968.
Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая (VI в. до н.э. - 1980). М., 1981.
Переломов Л. С. Конфуций: «Лунь юй». М., 1998.
Переломов Л.С. Конфуций и конфуцианство с древности до настоящего времени (V в. до н.э. - XXI в.). М., 2009.


Избранная библиография
823
Поршнева Е.Б. Учение «Белого лотоса» — идеология народного восстания 1796-1804 гг. М, 1972.
Пу И. Последний император. М., 2006.
Революция и реформы в Китае новейшего времени: поиск парадигмы развития. Сб. ст. М., 2004.
Россия и Китай: четыре века взаимодействия. История, современное состояние и перспективы развития российско-китайских отношений / Под ред. А.В.Лукина. М., 2013. Русско-китайские договорно-правовые акты (1689-1916). М., 2004.
Русско-китайские отношения. 1689-1916: официальные документы. М., 1958. Русско-китайские отношения в XVII веке: материалы и документы. T. 1. М., 1969; Т. 2. М, 1972.
Русско-китайские отношения в XVIII веке. Т. 1-3. М., 1978-2006.
Русско-китайские отношения в XIX веке: материалы и документы. T. 1. М., 1995. Севостьянов П.П. Экспансионистская политика США на Дальнем Востоке (в Китае и Корее в 1905-1911 гг.). М, 1958.
Семанов В.И. Из жизни императрицы Цыси (1835-1908). М., 1976.
Семанов В.К Из наложниц в императрицы. М., 2000.
Сенин Н.Г. Общественно-политические и философские взгляды Сунь Ят-сена. М., 1956. Сенюткин С.Б. Новая история Китая и Японии. Нижний Новгород, 1996.
Сидихменов В.Я. Китай: страницы прошлого. М., 1987.
Сидихменов В.Я. Маньчжурские правители Китая. М., 1985; Минск, 2004.
Симоновская Л.В. Антифеодальная борьба китайских крестьян в XVII в. М., 1966. Симоновская Л.В., Эренбург Г.Б., Юрьев М.Ф. Очерки истории Китая. М., 1956. Синьхайская революция. 1911-1913. Сборник документов и материалов. М., 1968. Синьхайская революция в Китае: Сб. ст. М., 1962.
Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1970.
Сладковский М.И. Очерки развития внешнеэкономических отношений Китая. М., 1953. Сладковский М.И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1974.
Социальная структура Китая. XIX - первая половина XX в. М., 1990.
Соколов-Ремизов С.Н. Восемь янчжоуских чудаков. Из истории китайской живописи XVIII в. М., 2000.
Стабурова Е.Ю. Анархизм в Китае: 1900-1921. М., 1983.
Стабурова Е.Ю. Политические партии и союзы в Китае в период Синьхайской революции. М., 1992.
Стужина Э.П. Китайское ремесло в XVI-XVIII вв. М., 1970.
Сунь Ят-сен. 1866-1966: К 100-летию со дня рождения. М., 1966.
Сунь Ят-сен. 1866-1986: К 120-летию со дня рождения. М., 1986.
Сунь Ятсен. Избранные произведения. М., 1985.
Тайные общества в старом Китае. М., 1970.
Тайпинское восстание. 1850-1864. Сборник документов. М., 1960.
Тайцин гурунь и Ухери коли, т.е. Все законы и постановления китайского (ныне маньчжурского) правительства. В 3 т. / Пер. с маньчж. А.Леонтьев. СПб., 1781-1783. Тихвинский С.Л. Сунь Ят-сен: внешнеполитические воззрения и практика (Из истории национально-освободительной борьбы китайского народа: 1885-1925). М., 1964. Тихвинский С.Л. История Китая и современность. М., 1976.


824
Избранная библиография
Тихвинский С.Л. Движение за реформы в Китае в конце XIX в. и Кан Ювэй. М., 1959; М., 1980.
Тихвинский С.Л. Завещание китайского революционера. Сунь Ят-сен: жизнь, борьба и эволюция политических взглядов. М., 1986.
Тихвинский CJ1. Китай и всемирная история. М., 1988.
Тихвинский С.Л. Путь Китая к объединению и независимости. 1898-1949. По материалам биографии Чжоу Эньлая. М., 1996.
Тихвинский С.Л. Восприятие в Китае образа России. М., 2008.
Тихвинский СЛ. Избранные произведения: в 5 кн. М., 2006-2012.
Тобохаси Киёси. Дипломатическая история японо-китайской войны (1894-1895 гг.). М., 1956.
Тодер Ф.А. Тайвань и его история (XIX в.). М., 1978.
Тужилин А,В. Современный Китай. Т. 1-2. СПб., 1910.
Тятина Н.И. Деревня и крестьянство в социально-политической системе Китая (вторая половина XIX - первая половина XX в.). М., 1984.
Уложение Палаты внешних сношений. В 2 т. / Пер. с маньчж. С.Липовцов. СПб.? 1828.
Усов В.Н. Евнухи в Китае. М., 2000.
Усов В.Н. Последний император Китая. Пу И (1906-1967). М., 2003.
Усов В.Н. Жены и наложницы Поднебесной. М., 2006.
Фань Вэнълань. Новая история Китая / Пер. с кит. М., 1955.
Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность (XIII-XVIII вв.). СПб., 2003.
Фомина Н.И. Борьба против Цинов на Юго-Востоке Китая. Середина XVII в. М.? 1974.
Фурсенко А.А. Борьба за раздел Китая и американская доктрина «открытых дверей»: 1895-1900. М., 1956.
Хафизова Н.М. Китайская дипломатия в Центральной Азии (XIV-XIX вв.). Алматы. 1995.
Ходжаев А. Цинская империя, Джунгария и Восточный Туркестан. М., 1979.
Ху Шэн. Агрессия империалистических держав в Китае. М., 1951.
Ху а Ган. История революционной войны Тайпинского государства. М., 1952.
Цендина АД. «И страна зовется Тибетом». М., 2002.
Чеканов Н.К. Восстание няньцзюней в Китае. 1853-1868. М., 1963.
Чжан Бинлинь. Избранные произведения (1894-1913) / Пер. с кит. Н.М.Калюжный. М., 2013.
Чудодеев Ю.В. Накануне революции 1911 г. в Китае. Конституционное движение либеральной буржуазно-помещичьей оппозиции. М., 1966.
Чудодеев Ю.В. Крах монархии в Китае. М., 2013.
Чунь Дусюэ (Сюэ Цзюнъду). Комментарий к историографии революции 1911 г.: Двойное руководство Сунь Ятсена и Хуан Сина. М., 2000.
Яшнов Е.Е. Особенности истории и хозяйства Китая. Харбин, 1933.
На китайском языке
石㈤ Юань Шикай юй Чжунхуа миньго 白蕉.袁世凯与中华民国（Юань Шикай и
Китайская Республика). Шанхай, 1936.
石ошшь. Чжунго хуэйхуа ши 王伯敏.中国绘_ 史(История китайской живописи тушью). Пекин, 2009.


Избранная библиография
825
召洲 Ф_улш«. Сунь Чжуншань янчжуань 王俯民.孙中山详传（Полная биография Сунь Ятсена). Пекин, 1993.
召训 Вайжэнь юй Усюй бяньфа 王树槐.外人与戊戌变法（Иностранцы и рефор-
мы 1898 г.). Тайбэй, 1965.
ЦзоуЖун 魄瀛涛.鄭容.Нанкин, 1982.
вэй Шэн у цзи 魏源.圣武记（Записки о священных войнах). Т. 1-2. [Б.м.]，1967.
Аю 万".Цыси цюань чжуань 高阳.慈禧全传（Полная биография Цыси). Т. 1—6. Пекин， 1984.
/Ъ仍狀齡价.Циндай чжунгожэнь ды Эго гуань郭文深.清代中国人的俄国观（Представления о России у китайцев цинской эпохи). Чанчунь， 2010.
/Ъ Тайпин Тяньго ши ши жичжи 享Р廷以.太平天国史事日志（Хроника событий
истории Тайпинского государства). Тайбэй, 1965.
Гэмин цзюнь 革命军(Армия революции). Шанхай, 1958.
Гэнцзы цзиши 庚子i己事（Записки о событиях 1900 г.). Пекин, 1959.
Да Цин Гуан-сюй синь фалин 大清光绪新法令（Новые законы и установления правления Гуан-сюй Великой Цин). Шанхай, 1909.
Да Цин Сюань-тун синь фалин 大清宣统新法令（Новые законы и установления правле- ния Сюань-тун Великой Цин). Шанхай, 1909-1910.
Да Цин хуэйдянь 大、凊会典（Свод узаконений Великой Цинской династии). [Б.м.]，1902.
Да Цин хуэйдянь ши ли 大清会典事例（Собрание законов и постановлений Великой Цин). [Б.м.]，[б.г.].
Чжунго цзиньдай ши гао 戴逸.中国近代史稿（Очерки новой истории Китая). Пе- кин, 1958.
Ддй Цзяньлун ди цзи ци шидай 戴逸.乾隆帝及其时代（Император Цяньлун и его эпо- ха). Пекин, 1997.
Цингун соцэи 裕容龄.清宫琐记（Заметки о цинском дворе). Пекин，1957.
Ж，Мэныоань. Чжунго цзинь бай нянь гэмин шилюэ 荣孟源.中国近百年芾命史略 (Краткий очерк истории Китая за последние сто лет). Пекин, 1954.
Ихэтуань 义和团（Движение ихэтуаней). Т. 14. Шанхай, 1955.
Ихэтуань данъань шиляо 义和团档案史料（Архивные материалы об ихэтуанях). Т. 1-2. Шанхай, 1959.
Ихэтуань юньдун 义和团运动（Движение ихэтуаней). Шанхай, 1971.
Ихэтуань юньдун люши чжоунянь цзинянь лунь вэньцзи 义萍□团运动六十周年參己念文集 (Сборник статей, посвященный 60-летию движения ихэтуаней). Пекин, 1961.
Ихэтуань юньдун ши луньцун 义和团运云力史论丛（Сборник статей о движении ихэтуа- ней). Пекин, 1956.
Кан-си хуанди цюаньчжуань 康择R皇帝全传(Полная биография императора Кан-си). Пе- кин, 1997.
Кан-си чао ханьвэнь чжупи цзоучжэ хуэйбянь 康熙卓月、汉文朱ft匕奏折7匚编(Собрание до- кладов и наложенных августейших резолюций на китайском языке в правление Кан- си). Т. 1-8. Пекин, 1984-1985.
Ошься. Бэйян цзюньфа шилюэ 来亲万夏.北洋军阀史略（Очерки истории бэйянских милитаристов). Ухань, 1957.
вэньхш! Шицзи чжи цзяо ды вань Цин шэхуэй 李文海.世纪之交的晚清社会（Связанное с веком позднецинское общество). Пекин, 1995.
Чжунго лиши яоцзи цзешао 李宗邺•中国历史要籍介绍（Важнейшие книги по истории Китая). Шанхай, 1982.


826
Избранная библиография
Цзуй цзинь саньши нянь Чжунго чжэнчжи ши 李剑农.最近三十年中国政 、冶史(Политическая история Китая за последние 30 лет). Шанхай, 1931.
•/7w Хун Жэньгань 0№纯.洪仁矸.Шанхай, 1957.
Тайпин тяньго чжиду чутань 昍Р纯.太平天国制度初探（Опыт исследования по- рядков в Тайпинском государстве). Пекин, 1963.
爪ZZ/w/оэ. Цзиньдай Чжунго фань янцэяо юньдун李时岳.近代中国反洋教运动 (Движение против иностранной религии в Китае в новое время). Пекин, 1958.
ZZ/w/оэ. Синьхай гэмин шици Лянху дицюйды гэмин юньдун 李日寸岳.辛亥革命日寸期两 湖地区的革命运动(Революционное движение в Хубэе и Хунани в период Синьхай- ской революции). Пекин, 1961.
Чжан Цзянь хэ лисяньпай 李时岳.张謇和立宪派(Чжан Цзянь и группировка конституционалистов). Пекин, 1962.
仙.Ваньцинды шоухуэй куанцюань юньдун 李恩涵.晚清的收回矿权运动（Дви- жение за возвращение Китаю копей и рудников в конце династии Цин). Тайбэй, 1963.
爪仙 Чжунго цэиньдай ши 林增平.中国近代史（Новая история Китая). Т. I-2.
Чанша, 1958.
Z/зэсюй. Гунду 林贝ij徐.公牍（Официальные документы). Пекин, 1963.
Тайпин тяньго шигао 罗尔纲.太平天国史稿（Очерки истории Тайпинского государства). Пекин, 1955.
Эрга". Тайпин тяньго шиши као 罗尔纲.太平天国史事考（Исследование фактов ис- тории Тайпинского государства). Пекин, 1955.
Лю Данянъ. Чжунго цзиньдай ши чжу вэньти (Основные во¬
просы новой и новейшей истории Китая). Пекин, 1965.
Лю Сясшэ". Маньцзу цун було дао гоцэя ды фачжань刘小萌.满族从部落到国家的发展 (Маньчжуры: развитие от племени к государству). Пекин, 2006.
•77/0 Сясшэ". Циндай Бэйцзин цижэнь шэхуэй 刘小萌.清代北京旗人社会（Социум «зна- менных» цинского Пекина). Пекин, 2008.
Лян Кан Наньхай чжуань 梁启超.康南海传（Биография Кан Ювэя). Нью-Йорк，
1928.
Мл Чжан Чжидун да чжуань 马东玉.张之洞大传（Полная биография Чжан Чжи-
дуна). Шэньян, 1989.
Мд Циндай мяоминь ции 马少侨•清代苗民起义（Восстания народности в
цинскую эпоху). Ухань，1957.
Мин Цин сяошо яньцзю лунь вэньцзи 明清小说研究论文集(Сборник статей о прозе эпох Мин и Цин). Пекин, 1959.
Мин Цин шиляо 明清史料（Материалы по истории династий Мин и Цин). Шанхай, 1936.
Янъу юньдун 牟安世.洋务运云力(Движение за усвоение заморских дел). Шанхай, 1956.
Тайпин тяньго 牟安世.太平天国(Тайпинское государство). Шанхай, 1959.
Моу Аньиш. Чжун-фа чжаньчжэн (Франко-китайская война). Шанхай,
1959. _
Мэ" Канси да ди цюаньчжуань 孟昭信.康熙大帝全传(Полная биография
великого императора Канси). Чанчунь, 1988.
Няньцзюнь 抢军(Армия факельщиков). Т. 1—6. Шанхай, 1955.
Няньцзюнь цзыляо бецзи 捻军资料另ij集(Дополнительные материалы о няньцзюнях). Шанхай, 1958.


Избранная библиография
827
Няньцзюнь шиляо цункань 捻军史料丛干ij (Материалы о восстании няньцзюней). Т. 1-3. Шанхай，1957.
Пиндин Шань, Гань，Синьцзян хуэйфэй фанлюэ 平定陕甘新i畺回匪方略(Подавление восстания мусульман в провинциях Шаньси, Ганьсу и в Синьцзяне). [Б.м.], [б.г.].
Яэн Циндай илай ды лянцзя 彭凯翔•清代以来的半良价（Цены на зерновые начи-
ная с эпохи Цин). Шанхай. 2006.
Яэн Тайпин тяньго гэмин сычао 彭泽益.太平天国革命思潮（Идеи Тайпинской
революции). Шанхай, 1946.
Се Сгшъяо Тайпин тяньго ды шэхуэй чжэнчжи сысян谢兴堯.太平天国的社会政治思想 (Общественно-политическая мысль тайпинов). Шанхай, 1935.
Се Сш/ъяа Тайпин тяньго цяньхоу Гуанси ды фаньцин юньдун 谢兴売.太平天国前后广 西的反?青运云力(Антицинское движение в Гуанси в период тайпинского восстания). Пекин, 1950.
Синь Пэйлинъ. Цзюньфа лечжуань (Биографии милитаристов). Харбин,
1987.
Синьхай гэмин 辛亥革命（Синьхайская революция). Т. 1—8. Шанхай，1957.
Синьхай гэмин уши чжоунянь цзинянь луньвэнь цзи辛亥革命五十周年乡己念论文集 (Сборник статей к 50-летию Синьхайской революции). Т. 1-2. Пекин, 1962.
Синьхай гэмин цзыляо 辛亥革命资料（Материалы о Синьхайской революции). Пекин,
1961.
Синьхай гэмин цяньшинянь цзянь шилунь сюаньцзи 0^1^34^ (Из¬
бранные статьи из прессы за предшествующие Синьхайской революции десятилетия). Т. 1-2. Пекин, 1960-1963.
Тай-цзу Нурхаци 孙文圣.太祖努尔哈赤（Император Тай-цэу Нурхаци). Харбин, 2005.
Сун Цзинши ции шиляо 宋景诗起义史料（Материалы по истории восстания Сун Цзин- ши). Пекин, 1959.
Qm Фэн ZZ/w6o，石ошш. Дао-гуан-ди 孙文范，冯士钵，于伯铭.道光市
(Император Дао-гуан). Тяньцзинь, 1993.
Qywb Сяоэнь. Гуан-сюй пинчжуань 刹、孝恩、.光绪评传（Жизнеописание императора Цзай- тяня, правившего под девизом Гуан-сюй). Шэньян, 1985.
Сунь Чжуншань хэ тады шидай 孫中山和他的时代（Сунь Ятсен и его эпоха). Пекин, 1989.
Qywfc Сунь Чжуншань сюаньцзи 孫中山.孫中山选集（Избранные произведения).
Т. 1-2. Пекин, 1956.
Сычуань баолу юньдун шиляо 四川保路运动史料（Материалы по истории движения в защиту железных дорог в провинции Сычуань). Пекин, 1959.
Сюань-тун хуанди шли 宣统黄帝逸史(Неофициальная история императора Сюань- туна). Тайюань, 1993.
Тайпин тяньго 太平天国（Небесное государство Великого спокойствия). Т. 1—8. Шанхай, 1953.
Тайпин тяньго вэньсюань 太平天国文选（Избранные произведения тайпинов). Шанхай, 1956.
Тайпин тяньго гэмин синчжи вэньти таолунь цзи 太平天国革命性质问题讨论集（Сбор- ник дискуссионных статей по вопросу о характере Тайпинской революции). Пекин,
1962.


828
Избранная библиография
Тайпин тяньго цзыляо 太平天国资料（Материалы о тайпинах). Пекин，1959.
Тайпин тяньго шиляо 太平天国史料(Материалы по истории тайпинов). Пекин, 1950. Тайпин тяньго шиляо цунбянь цзяньцзи 太平天国史料丛编简辑(Избранные материалы по истории тайпинов). Т. 1-6. Пекин, 1961-1963.
Усюй бяньфа ши луньцун 汤志钧.戊戌变法史论丛（Избранные статьи по истории реформ 1898 г.). Ухань, 1957.
Гао Z/зюйш^ь. Бэйян щюньфа тунчжи шици шихуа 陶菊隐.北洋军阀统制时期史话（Ис- тория периода господства северных милитаристов). Т. 1-4. Пекин, 1957.
У %_鼠Дигочжуи цзай цзю Чжунго ды тоуцзы吴承明.帝国主义在旧中国的投资 (Капиталовложения империалистов в старом Китае). Пекин, 1955.
УСиньхай гэмин 吳玉章.辛亥革命(Синьхайская революция). Пекин, 1962. Усюй бяньфа 戊戌变法（Реформы 1898 г.). Т. 1-4. Шанхай, 1955.
Усюй бяньфа данъань шиляо 戊戌变法档案史料（Архивные материалы по реформам 1898 г.). Пекин, 1958.
Фань Вэньлань лиши луньвэнь сюаньцзи 范文澜历史论文选集（Избранные статьи Фань Вэньланя). Пекин, 1979.
Фань Вэньлань цзи 范文澜集（Сборник статей Фань Вэньланя). Пекин，2001.
Фань Вэньлань цюаньцзи 范文澜全集（Полное собрание сочинений Фань Вэньланя). Т. 1-10. Шицзячжуан, 2002.
Фэн Гэмин иши 冯自由.革命逸史（Неофициальная история революции). Т. 14.
Шанхай, 1945-1947.
Фэн Цзы/о. Чжунго гэмин юньдун эр ши лю нянь цзучжи ши 冯自由.中国革命运动二十 六年组会只史（26 лет истории революционных организаций в Китае). Шанхай, 1948.
Фэ" Z/зыю. Гэмин иши 冯自由.革命逸史（Неофициальная история Китайской револю- ции). Т. 1-5. Тайбэй, 1969.
Фэ" Э/ж肌 Юн-чжэн чжуань 冯尔康.雍正传（Биография Юн-чжэна). Шанхай, 1999.
Фэ" Э/жа". Цин ши шиляосэю 冯尔康.清史史料学（Источниковедение истории Цин). Шэньян, 2004.
Хуанчао лици туши 皇朝礼器图式（Ритуальная утварь царствующей династии). Т. 3. [Б.м.], 1766.
办石洲ь. Усюй бяньфа 胡滨.戊戌变法（Реформы 1898 г.). Шанхай, 1956.
Ху Шэньу, Цзинь Чунцзи. Лунь Цин моды лисянь юньдун ВДШЙ,
运动（О конституционном движении в конце эпохи Цин). Шанхай，1959.
Хуйминь ции 回民起义（Восстания мусульман). Т. 1-4. Шанхай, 1953.
Гуан-сюй можи чжуанци 赫历.光绪末曰传奇(Последние дни жизни императора Гуан-сюя). Харбин, 1985.
Чжунго цзиньдай хуэйдан ши яньцзю 蔡少卿.中国近代会党史研究（Ис- следование истории тайных обществ Китая нового времени). Пекин, 1988.
少й. Ихэтуань юньдун 金家5耑.义和团运动（Движение ихэтуаней). Шанхай,
1957.
Цзинь шутай фаланци 金属月台法i良器（Предметы из металла с эмалями). Собрание пекин- ского музея Гугун. Сянган, 2002.
办.Чжунго гоминьдан шигао 刍5鲁.中国国民党史稿（Очерки истории Гоминьдана). Тайбэй, 1965.
Цзыцзиньчэн 紫禁城（Императорский Запретный город). Пекин, 1987.
Цзыцзиньчэн дихоу шэнхо 紫禁城帝后生}舌 / Life of the Emperors and Empresses in For- bidden City. Пекин, 1992.


Избранная библиография
829
Мэ«ъш/ь. Диэрцы япянь чжаньчжэн 蔣孟弓|.第二次牙鸟片战争(Вторая «опиумная» война). Пекин, 1965.
Z/зя" Дацин Тай-цэу Нурхаци 姜相顺.大清太祖努尔哈赤（Император Да Цин
Нурхаци). Шэньян, 2004.
Цзиньдай Чжунго ши цзыляо цзияо 蒋廷黻.近代中国史资料辑要（Обзор материалов по истории Китая в новое время). Т. 1,2. Шанхай, 1931, 1934.
Чжунго цзиньдай ши 蒋廷黻.中国近代史（Новая история Китая). Шанхай, 1939. _
Л9вэнь. Тайпин цзюнь Гуанси шоуи ши 简乂文.太平军广西首义史(История вое- стания тайпинской армии в Гуанси). Шанхай, 1946.
Тайпин тяньго цюань ши 简又文.太平天国全史(Полная история Тайпин- ского государства). Сянган, 1961.
Цингун чжунбяо чжэньцан 清宫钟表珍藏（Сокровища собрания стенных и карманных часов цинского двора). Сянган, 1995.
Циндай гунтин шэнхо ?青代宫廷生、)舌（Жизнь цинского двора). Сянган，1985.
Цин Сюань-тун чао вайцзяо шиляо ?青宣统卓月夕卜交史料(Материалы по истории внешних сношений в период правления Сюань-тун династии Цин). Т. 1-24. Пекин, 1933.
Цинцзи вайцзяо шиляо i青季夕卜交史料（Материалы по истории внешних сношений в кон- це правления династии Цин). Т. 1-112. Пекин, 1932-1935.
Цин ши гао 清史稿（История династии Цин). Пекин, 1927.
Цянь-лун хуанди цюаньчжуань 乾隆皇帝全传(Полная биография императора Цянь- луна). Пекин, 1994.
ЧЬ/ош Учан ции 章开沅.武昌起义（Учанское восстание). Пекин, 1964.
Цз〇у Жун，Чэнь Тяньхуа пинчжуань 朱庆複.部容陈天华评传（Биографии Цзоу Жуна и Чэнь Тяньхуа). Нанкин, 2006.
ЧЬ/су ZZ/w^/o. Цин ши шу вэнь 朱师辙.清史述闻（Сведения по истории Цин). Пекин, 1957.
Чжун вай цзю юэчжан хуэйбянь 中夕卜旧约章汇编（Сборник договоров Китая с иностран- ными государствами). Т. 1-2. Пекин, 1959.
Чжун-ван Ли Сючэн цзы шу цзяопу бэнь 忠王李秀成自述校补本(Выверенное и допол- ненное издание автобиографии Верного князя Ли Сючэна). Пекин, 1961.
Тайпин цзюнь цзай Юнъань 钟文典•太平军在永安（Тайпинская армия в Юнъане). Пекин, 1962.
Чжунго вэньеюэ ши 中国文学史（История китайской литературы). Т. 14. Пекин, 1959.
Чжунго гоцзя юй фа ды лиши цанькао цзыляо 屮国国家与法的历史参考资料（Материа- лы по истории государства и права в Китае). Шанхай, 1956.
Чжунго да байкэ цюаньшу. Чжунго лиши 中国大百科全书.中国历史(Большая китай- ская энциклопедия. История Китая). Пекин, 1998.
Чжунго цзиньдай гунъе ши цзыляо 中国近代丄业史资料（Материалы по истории про- мышленности Китая в новое время). Т. 1-2. Пекин, 1957.
Чжунго цзиньдай нунъе ши цзыляо 中国近代农业史资料（Материалы по истории сель- ского хозяйства Китая в новое время). Т. 1-2. Пекин, 1957.
Чжунго цзиньдайши фэньци вэньти таолунь цзи 屮国近代史分其月问题讨论集（Сборник дискуссионных статей по вопросам периодизации новой и новейшей истории Китая). Пекин, 1957.
Чжунго цзиньдай хоби ши цзыляо 中国近代货币史资料（Материалы по истории денег в Китае в новое время). Т. 1. Пекин, 1964.


830
Избранная библиография
У Баосанъ. Чжунго цзиньдай цзинцзи сысян юй цзинцзи чжэнцэ цзыляо сюаньцзи. 1840- 1864巫宝三.中国近代经济思想与经济政策资料选集.1840-1864 (Р^бранные материалы по истории экономической мысли и экономической политики Китая в новое время. 1840-1864). Пекин, 1959.
Чжунго цзиньдай ши гао 中国近代史手高（Очерки новой истории Китая). Т. 1—3. Пекин, 1978-1984.
Чжунго цзиньдай шоугунъе ши цзыляо. 1840—1949 中国近代手工业史资料.1840-1949 (Материалы по истории дофабричной промышленности Китая в новое время. 1840- 1949). Т. 1-2. Пекин, 1957.
Чжунго цзыбэньчжуи мэнъя вэньти таолунь цзи 中国资本主义萌牙问题讨论集（Сборник дискуссионных статей о зарождении капитализма в Китае). Т. 1-3. Пекин, 1957-1960.
Чжунго цюаньши 中国全史(Полная история ЬСитая). Пекин, 2004.
Чжун-жи чжаньчжэн 中日战争(Китайско-японская война). Т. 1—7. Шанхай, 1956.
Чжун-фачжаньчжэн 中法占戈争（Франко-китайская война). Т. 1-7. Шанхай, 1955.
Чжунхуа миньго шиган 中华民国史纲（Очерки истории Китайской Республики). Хэнань, 1986.
Чжунхуа миньго шиляо цунбянь 中华民国史料丛编（Собрание материалов по истории Китайской Республики). Т. 141. Тайбэй, 1968.
Чжунго цзиньдай ши 陈恭禄.中国近代史（Новая история Китая). Шанхай,
1937.
Синьхай гэмин Р东旭麓•新海革命(Синьхайская революция). Шанхай, 1955.
Цзоу Жун юй Чэнь Тяньхуа ды сысян 陈旭麓.邹容与陈关华的思想（Идеи Цзоу Жуна и Чэнь Тяньхуа). Пекин, 1959.
Z/зэ. Ихэтуань юньдун ши 陈捷.义和团运动史（История движения ихэтуаней). Шанхай, 1931.
Z/Aw 尚明轩.孙逸仙传 Сунь Чжуншань. Пекин, 1981.
Шанхай Сяодаохуэй ции шиляо хуэйбянь (Сборник материа¬
лов по истории восстания тайного общества «Малые мечи» в Шанхае). Шанхай, 1958.
Я/э"ь /Ошь /Гэвэнь. Жунань дицэы цэи 沈袓宪，袁克文.容庵弟子记（Биография
Юань Шикая). Тайбэй, 1962.
Юн-чжэн чао ханьвэнь чжупи цзоучжэ эхуэйбянь 雍正卓月、汉文朱批奏折？匚编(Собрание докладов и наложенных августейших резолюций на китайском языке в правление Юн-чжэн). Т. 1-10. Нанкин, 1999-2002.
Янь Чуннянь. Нурхаци чжуань (Жизнеописание Нурхаци). Пекин,
1983. ^
Янъу юньдун、洋务运云力（Движение за усвоение заморских дел). Т. 1 — 8. Шанхай, 1961.
Япянь чжаньчжэн 牙鸟片占戈争（《Опиумные» войны). Т. 1—6. Шанхай, 1955.
Япянь чжаньчжэн шици сысян ши цзыляо сюаньцзи 鸦片战争时期思想史资料选集（Избранные материалы по истории идеологии в период «опиумных» войн). Пекин, 1963.
На западноевропейских языках
The 1911 revolution in China: Interpretive essays. Tokyo, 1984.
Adshead S.A.M. The End of the Chinese Empire: 1894-1924. London, 1973.
Ads head S.A.M. Province and politics in Late Imperial China: Viceregal Government in Szechwan, 1898-1911. London, 1984.


Избранная библиография
831
Anschel S. Homer Lea, Sun Yat-sen and the Chinese Revolution. New York, 1984.
Approaches to Modem Chinese History. Berkeley-Los Angeles, 1967.
Attwater R. Adam Schall: A Jesuit at the Court of China 1592-1666. London, 1963.
Ayers W. Chang Chih-tung and Educational Reform in China. Cambridge (Mass.), 1971.
Barlett B.S. Monarchs and Ministers: The Grand Council in Mid-Ching China. 1723-1820. Berkeley, 1991.
Barfield T.J. The Perilous Frontier: Nomadic Empires and China. 221 BC to 1757 AD. Cambridge, 1992.
Bastid M.L. L^volution de la societe chinoise a la fin de la dynastie des Qing. 1873-1911. Paris, 1979.
Beal E.G. The Origin of Likin. 1853-1864. Cambridge (Mass.), 1958.
Bergere M.-C. La bourgeoisie chinoise et la revolution de 1911. La Haye-Paris, 1968.
Bergere M.-C. Une crise financiere a Shanghai a la fin de TAncien Regime. Paris, 1969. Biggerstaff K. The Earliest Modem Government Schools in China. Ithaca, 1961.
Bland J.O.P. Recent events and present politicies in China. Philadelphia, 1912.
Bland J.O.P. Li Hung-chang. London, 1917.
Boardman E.P. Christian Influence upon the Ideology of the Taiping Rebellion 1851-1864. Madison, 1952.
Brokaw C.J. On the History of the Book in China. Printing and Book Culture in Late Imperial China. Berkeley and Los Angeles. 2003.
Bruce R. Sun Yat-sen. London, 1969.
Boxer C.R. South China in the Sixteenth Century. London, 1854.
Boxer Rising. A History of the Boxer Trouble in China. Shanghai, 1900.
The Cambridge History of China / Ed. by Twitchett D., Fairbank J.K. Vol. 10. Late Ch4ng, 1800-1911. Pt. 1. Cambridge, 1978.
The Cambridge History of China / Ed. by Fairbank J.K., Liu K.C. Vol. 11. Late Ch4ng, 1800- 1911. Pt. 2. Cambridge, 1980.
Cameron M.E. The Reform Movement in China. 1898-1912. London, 1931.
Cameron Nigel Barbarians and Mandarins. Thirteen Centuries of Western Travelers in China. New York; Tokyo, 1970.
Chan W.K.K. Politics and Industrialization in Late Imperial China. Singapore, 1975.
Chang Chung-li. The Chinese Gentry. Studies on their Role in 19th century Chinese Society. Seattle, 1955.
Chang Chung-li. The Income of the Chinese Gentry. Seattle, 1962.
Chen J. Yuan Shih-kai, 1859-1916. Brutus Assumes the Purple. London, 1961.
ChenJ. China and the West: Society and culture. 1815-1937. Bloomington; London, 1979. Cheong W.C. Mandarins and merchants: Jardin Matheson со, a China agency of the early nineteenth century. London, 1979.
Cheng J.C. Chinese Sources for the Taiping rebellion, 1850-1864. Hongkong, 1963.
Chesneaux J. and Bastid M. La Chine: des guerres de Г opium a la guerre franco-chinoise: 1840-1885. Paris, 1969.
Chesneaux J. Secret Societies in China in 19th and 20th Centuries. Ann Arbor, 1970.
Chiang Siang-tseh. The Nien Rebellion. Seattle, 1954.
Chien Mu. Traditional Government in Imperial China. A Critical Analysis. Hong Kong. 1982. China in Revolution: the first phase, 1900-1913 / Ed. by M.Wright. New Haven-London, 1968.


832
Избранная библиография
China: The Three Emperors. 1662-1795. London, 2005.
The Chinese Empire, a General and Missionary Survey. London, 1907.
Chu Wen-djang. The Muslem rebellion in Northwest China, 1862-1878. A study of government minority policy. La Haye-Paris, 1966.
Ch4 Hsi-sbeng. Warlord Politics in China. 1916-1928. Stanford (Cal.), 1976.
Chu Tung-tsu. Local Government in China under the Ch4ng. Stanford, 1962.
The City in Late Imperial China / Ed. by G.W.Skinner. Stanford, 1977.
Cole J.H. The people versus the Taipings: Bao Lisheng^ «Righteous Army of Dongan». Berkeley (Cal.), 1981.
Collected Works of Giuseppe Castiglione. Taibei, 1982.
Commeaux Ch. De K?ang Hi a K4en Long (1662-1796). Paris, 1957.
Conflict and Control in Late Imperial China / Ed. by F. Wakem and C. Grant. Berkeley, 1975.
Croizier R. Koxinga and Chinese Nationalism: History, Myth, and the Hero. Cambridge (Mass.). London, 1977.
Cronin V. The Wise Man from the West. The Journals of Matteo Ricci. London, 1959.
Curwen Cb.A. Taiping Rebel. Cambridge, 1977.
Davis Fei-Ling. Primitive revolutionaries of China: A study of secret societies in the late nineteenth century. Honolulu. 1977.
DehergneJ. Repertoire des jesuites de China de 1552 a 1800. Rome-Paris, 1973.
Desroches J.P. Yuan-ming Yuan. Die Welt als Garten. Europa und der Kaiser von China. Frankfurt am Main. 1985.
Dez Ling. Two Years in the Forbidden City. London, 1912.
Douglas R.K. Li Hungchang. London, 1895.
Dunne Y.H. Generation of Giants. The Story of the Jesuits in China in the Last Decades of the Ming Dynasty. London, 1962.
Eastmen L. Throne and mandarins. China^ search for a policy during the Sino-French controversy 1880-1885. Cambridge, 1967.
Elliott M.C. The Manchu Way. The Eight Banners and Ethnic Identity in Late Imperial China. New York, 2002.
Elman B.A. A Cultural History of Civil Examinations in Late Imperial China. Berkeley: University of California Press, 2000.
Eminent Chinese of the Ch4ng Period (1644-1912) / Ed. by A.Hummel. Vol. 1, 2. Washington, 1943, 1944.
Esherick J.W. Reform and Revolution in China: the 1911 Revolution in Hunan and Hubei. Berkeley, 1976.
Europa und der Keiser von China. Frankfurt am Main, 1985
Fairbank J.K. Trade and Diplomacy on the China Coast. The Opening of the Treaty Ports, 1842-1854. Stanford (Cal.), 1969.
Fairbank J.K. and Ssil-Yu Teng. Ch^ng administration. Three studies. Cambridge (Harvard), 1960.
Feuerwerker Л. China^ Early Industrialization. Sheng Hsuan-huai (1844-1913) and Mandarin Enterprise. Cambridge (Mass.), 1958.
Feuerwerker A. The Chinese economy, ca. 1870-1911. Ann Arbor, 1969.
Feuerwerker A. Rebellion in Nineteenth-Century China. Ann Arbor, 1975.
Feuerwerker A. State and Society in Eighteenth-Century China: the Ch4ng Empire in its Glory. Ann Arbor, 1976.
Feuerwerker A. Economic Trends in the Republic of China, 1912-1949. Ann Arbor, 1977.


Избранная библиография
833
Franke W. The Reform and Abolition of the Traditional Chinese Examination System. Cambridge (Mass.), 1960.
Franke W.A. Century of Chinese Revolution, 1851-1949. Columbia. 1970.
Goodrich L.C. The Literary Inquisition of Ch4eng-Lung. Baltimore, 1935.
Gregory J. Great Britain and the Taipings. London, 1969.
Guy R.K. The Emperors Four Treasures: Scholars and the State in the Late Ch?ien-lung era. Cambridge (Mass.), 1987.
Haar В.J. The White Lotus Teachings in Chinese Religions History. Leiden, 1992.
Hao Yen-p'ing. The Comprador in 19th century China: Bridge between East and West. Cambridge (Mass.), 1970.
Hensman Ch.R.Y. Sun Yat-sen. London, 1976.
Hinton H.C. The Grain Tribute System of China (1845-1911). Cambridge (Mass.), 1956.
Ho Ping-ti. Studies on the Population of China. Cambridge (Mass.), 1959.
Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China: Aspects of Social Mobility. 1368-1911. New York, 1980.
Holt E. The Opium Wars in China. London, 1964.
Hou Chi-ming. Foregn Investment and Economic Development in China. 1840-1937. Cambridge (Mass.), 1965.
Hsiao Kung-chuan. Rural China, Imperial control in the 19th century. Washington, 1968.
Hsiao Kung-chuan. A Modem China and a New World: Kang Yu-wei. Reformer and Utopian. 1858-1927. Seattle-London, 1975.
Hsu Immanuel Chung-yueh. China^ Entrance into the Family of Nations: Diplomatic Phase, 1858-1880. Cambridge (Mass.), 1960.
Hsueh Ch un-du. Huang Hsing and the Chinese Revolution. Stanford, 1961.
Hu Sheng. From the Opium War to the May 4th Movement. Vol. 1,2. San Francisco, 1991.
Huang Ph.C. Liang Ch4-chao and Modem Chinese Liberalism. Seattle-London, 1978.
Hunt M.H. Frontier defense and the open door. Manchuria in Chinese-American relations, 1895-1911. New Haven-London. 1973.
Hussey H. Venerable Ancestor: The Life and Times of Ts^ Hsi. 1835-1908: Empress of China. New York, 1949.
Jossen Я., Willart L. (eds.). Correspondance de Ferdinand Verbiest de la Compagnie de Jesus. Bruxelles, 1939.
Kessler LD. K?ang-hsi and the Consolidation of Ch4ng Rule. 1661-1684. Chicago, 1976.
Krahl J. China Mission in Crisis: Bishop Laimbeckhoven and His Times, 1738-1787. Rome, 1964.
Kuhn Ph.A. Origins of Modem Chinese State. New York, 2001.
Kuhn Ph.A. Rebellion and its Enemies in Late Imperial China. Militarisation and social structure. 1796-1864. Cambridge (Mass.), 1970.
Laitinen Kauko. Chinese nationalism in the late Qing dynasty: Zhang Bing-lin as an anti- Manchu propagandist. London, 1990.
Lee J.Z., Wang Feng. One Quarter of Humanity: Malthusian Mythology and Chinese Realities, 1700-2000. Cambridge (Harvard), 1999.
Leonard J.K. Wei Yuan and China?s Rediscovery of Maritime World. Cambridge (Mass.), 1984.
Levenson T.R. Liang Chi-ch?ao and the Mind of Modem China. Cambridge (Mass.), 1959.
Li Chien-nun. The Political History of China. 1840-1928. Toronto-London-New York, 1956.


834
Избранная библиография
Lian Chin-tung. The Chinese Revolution of 1911. New York, 1962.
Lienche Tu Fang. On the establishment of Chiin chi cho. Canberra, 1963.
Lin Le (Lindley A.F.). Ti-ping Tien-kwoh: the History of the Ti-ping Revolution. Vol. 1-2. London, 1866.
Lin Yu-tang. A History of the Press and Public Opinion in China. Greenwood, 1968.
Lui Adam. Two rulers in one reign: Dorgon and Shun-chih. 1644-1660. Cambridge, 1989.
Macartney G. An Embassy to China. London, 1962.
MacKenzie K.S. Narrative of the second campaign in China. London, 1842.
MacKinnon S.R. Power and Politics in Late Imperial China: Yuan Shi-kai in Beijing and Tianjin, 1901-1908. Berkeley, 1980.
MacNair H.F. China^ International Relations and other Essays. Shanghai, 1926.
MacNair H.F. The Real conflict between China and Japan: An analysis of opposing ideologies. Chicago, 1969.
Meadows T. The Chinese and their Rebellions. London, 1856.
Mendoza Juan Gonzales. The History of the Great and Mighty Kingdom of China. London, 1853.
Metzger Т.Л. The Internal Organization of Ch4ng Bureaucracy: Legal, Normative and Communication Aspects. Cambridge (Mass.), 1973.
Michael F. and Chang Chung-li. The Taiping Rebellion. History and Documents. Vol. 1. History. Seattle, 1966.
Michael F.H. The Origin of Manchu Rule in China. Baltimore, 1965.
The Modernisation of China / Ed. by G.Rozman. New York-London, 1981.
Moise K.E. Modem China: A History. London -New York, 1986.
Morse H.B. The Trade and Administration of China. London, 1913.
Morse H.B. The International Relations of the Chinese Empire. Vol. 1-3. Shanghai, 1910- 1918.
Murphey R. The Treaty Ports and China^ Modernization: What Went Wrong. Ann Arbor, 1970.
Murphey R. The Outsiders: The Western Experience in India and China. Ann Arbor, 1977.
Murray D., Qin Baoqi. The Origins of the Tiandihui: The Chinese Triads in Legend and History. Stanford, 1994.
Naquin S. Millenarian Rebellion in China: The Eight Trigrams Uprising of 1813. New Haven, 1976.
Naquin S., Rawski E.S. Chinese Society in the Eighteenth Century. New Haven, 1987.
Needham J. Science and Civilisation in China. Vol. 2. Cambridge, 1956.
Pao Chao Hsien. The Goverment of China (1644-1911). Baltimore, 1925.
Perdue P.C. China Marches West: The Qing Conquest of Central Eurasia. New York, 1979.
Perkins D.H. Agricultural Development in China, 1368-1968. Chicago, 1969.
Perry E.J. Rebels and Revolutionaries in North China, 1845-1945. Stanford (Cal.), 1980.
Popular Movement and Secret Societies in China, 1840-1950 / Ed. by J.Chesneaux. Stanford, 1972.
Porter J. Tseng Kuo-tan^ Private Bureaucracy. Berkeley, 1972.
Powell R.L. The Rise of Chinese Military Power, 1895-1912. Princeton, 1955.
Purcell V. The Boxer Uprising. A Background Study. Cambridge, 1963.
Price D.C. Russia and the Roots of the Chinese Revolution, 1896-1911. Cambridge (Mass.), 1974.


Избранная библиография
835
Rawlinson J.L. China5s Struggle for Naval Development, 1839-1895. Cambridge, 1967.
Rawski E.S. Education and Popular Literacy in Ch?ing China. Ann Arbor, 1979.
Readings in Modem Chinese History / Ed. by Hsu G.C. New York, 1971.
Recent Chinese studies of the Boxer movement. Armonk (N.Y.), 1989.
Remer C.F. Foreign Trade in China. Shanghai, 1926.
Remer C.F. Foreign Investments in China. New York, 1969.
Robertson J.R. China from Manchu to Mao (1699-1976). New York, 1980.
Rochemonteix Camille. Joseph Amiot et les demiers survivants de la Mission fran9aise a Pekin (1750-1795). Paris, 1915.
Ronan Ch. East Meets West: The Jesuits in China (1582-1773). Chicago, 1988.
Rozman G. Urban Networks in Ch4ng China and Tokugawa Japan. Princeton, 1973.
Rozman G. Population and Markets in Ch4ng China: Studies of Aggregate Data from North China. New York, 1982.
Sargent A.J. Anglo-Chinese Commerce and Diplomacy. Oxford, 1907.
The Second China War. 1856-1860 / Ed. by D.Bonner-Smith and E.W.R丄umby. London, 1954.
Selby J. The Paper Dragon. An Account of the China Wars. 1840-1900. New York-Washing- ton, 1968.
Schell 0., Esherick J. Modem China: The making of a new Society from 1839 to the present. New York, 1972.
Schiffrin H.Z. Sun Yat-sen and the Origins of the Chinese Revolution. Berkeley-Los Angeles, 1968.
Schiffrin H.Z. Sun Yat-sen. Reluctant Revolutionary. Boston, 1980.
Sharman L. Sun Yat-sen, his Life and its Meaning, a Critical Biography. Stanford, 1965.
Sheridan J.E. China in Disintegration: The Republican Era in Chinese History 1912-1949. New York, 1975.
Shih V.Y.C. The Taiping ideology, its sources, interpretations and influences. Seattle-London, 1967.
Spector S. Li Hung-chang and Huai Army. A Study in Nineteenth Century Chinese Regionalism. Seattle, 1964.
Smith A.H. Village life in China. A study in sociology. New York, 1899.
SrenceJ.D. Emperor of China: Self Portrait of Kang-hsi. New York, 1974.
Swisher E. China^ management of the American barians. A study of Sino-American relations 1841-1861, with documents. New Haven, 1953.
Tan Ch.C. The Boxer Catastrophe. New York, 1967.
Tan Chung. China and the brave new world: A Study of the origins of the Opium war (1840- 1842). Bombay, 1978.
Teng Ssu-уй. New light on the history of the Taiping rebellion. Cambridge (Mass.), 1950.
Teng Ssu-уй. The Nien Army and their Guerrilla Warfare. 1851-1868. Paris-La Haye, 1961.
Teng Ssu-уй. Historiography of the Taiping Rebellion. Cambridge (Mass.), 1962.
Teng S.Y. The Taiping Rebellion and the Western Powers. A Comprehensive Survey. Oxford, 1971.
Teng Ssu-уй, Fairbank J.K. China^ Response to the West. A Documentary Survey, 1839- 1923. New York, 1963.
Treaties and Agreements with and concerning China. 1894-1919. Vol. 1-2. New York, 1921.
Vinacke H.M. Modem Constitutional Development in China. London, 1920.
Vincent Вeavais. Speculum Mundi. Paris, 1961.


836
Избранная библиография
Wakeman F. The Great Enterprise: the Manchu Reconstruction of Imperial Order in Seventeenth century China. Berkeley, 1986.
Wakeman F.J. The Fall of Imperial China. New York, 1975.
Wan-go Weng, Yang Boda. The Palace Museum: Peking. New York, 1982.
Wang Yeh-chien. Land Taxation in Imperial China, 1750-1911. Cambridge (Mass.), 1973.
Warner M The Dragon Empress: a Biography of Ts^-his, 1835-1908. London, 1972.
Wehrle E.S. Britain, China and the antimissionary riots, 1891-1900. Minneapolis, 1966.
Wesley-Smith P. Unequal Treaty. 1898-1977: China, Great Britain and Hong Kong^ New Territories. Hong Kong, 1980.
Wilbur CM. Sun Yat-sen. New York, 1975.
Wilbur CM. Sun Yat-sen: Frustrated Patriot. New York, 1976.
Will P.-E. Bureaucratie et famine en Chine au 18-eme siecle. Paris, 1980.
Woodsile A.B. Vietnam and the Chinese model. A comparative study of Nguyen and Ch?ing civil government in the nineteenth century. Cambridge (Mass.), 1971.
Wright M. The Last Stand of Chinese Conservatism. The Tung-Chi Restoration. 1862-1874. Stanford, 1957.
Wu C.H. Sun Yat-sen: The Man and His Ideas. Taipei, 1971.
Young M.B. The Rhetoric of Empire. American China Policy, 1895-1901. Cambridge (Mass.), 1968.
Young L.K. British Policy in China, 1895-1902. Oxford, 1970.
Young E.P. The Presidency of Yuan Shin-Kai: Liberalism and Dictatorship in Early Republican China. Arm Arbor, 1977.
Yule, Col Sir Henry {trans.). The Travers of Marco Polo. Murray-London, 1903.
Yule, Col Sir Henry (trans.). Cathay and Way Thither. 4 Vols; London, 1913-1915. Vol. 2.
Zelin M. Magistrates Tael. Berkeley, 1984.


Указатель имен
Абахай см. Хун Тайчжи Абдаль-Керим (1560-1591) 153 Абд аль-Латиф см. Аппак-хан Абд ар-Рахим (1595-1635) 153 Абд ар-Рашид (1533-1566) 153 Абд ар-Рашид (1680-1681) 155 Абдаллах-хан (1639-1668) 153-155 Абдулла, тархан-бек 145 Абдулла, хаким-бек 123 Абкай Эндури 14 Аблай, султан 148-150 Аблин Сеиткул 552, 553, 560 Аввакум см. Честной Д.С.
Агуй 阿桂（1717-1797) 121, 124 Аджа-хан 147
Аджигэ (Адзигэ 阿济格，Ацзигэ) 28, 39, 55 Азиз-ходжа 157 Ай Нэнци 艾能奇（ум. 1647) 40 Акбаш-хан см. Мухаммед Мумин Аквавива Клаудио (1543-1615) 577 Александр I, император 167, 562 Александр II, император 250, 267 Алексеев В.М. (1881-1951) 599, 601, 713, 715
Алексей Михайлович (1629-1676) 61, 71, 553
Алигун 121
Алимкул, кокандский хан (прав. 1852- 1858, 1862-1865) 248 Алтын-хан (Алтан-хан) 558, 559 Альфаро 574
Амио Ж.-Ж. (Amiot 1718-1793) 694, 769
Амурсана 110-112, 148-151 Амхерст У.П. (Amherst W.P., 1773-1857) 168
Анико (1244/1245-1306) 766 Анна Иоанновна, императрица 146，559, 560
Ань Дэхай 安德海（1844-1869) 237 Ань Лушань 安祿 lil (703-747) 718
Аньчжуху 安珠瑚（ум. 1686) 84 Аппак, ходжа (1681-1694) 154, 155 Аппак-хан (Абд аль-Латиф-хан, 1619-1627) 153
Аристотель 575 Атай 15
Аттимис Тристано-Франсиско (Attimis Tris- tano Francesco de, ok. 1707-1748) 587 Аттирэ Ж.-Д. (Attiret J.-D., кит. Ван Чжи- чэн, 1702-1768) 767-770,772,774 Ахмад-ходжа (1696-1713) 155 Ацзигэ см. Аджигэ Ацыбуту 123
Аюка(Аюци, 1642-1724) 105, 557
Бабо-бек (1750-1751) 147 Бадаулет см. Якуб-бек Мухаммед Бай Вэньсюань 白文选（1615-1675) 59, 63 Бай Гуанъэнь 白廣恩 30 Бай Яньху 白彥虎 Биянху Байер Г.Т.З. (1694-1738) 589 Байков Ф.И. (1612-1663/64) 61, 552, 553, 560, 589
Байрон Дж. (Byron G., 1788-1824) 754, 761 Банди 149
Бань Гу 班固（32-92)696 Бань Чао 班超（32-102) 135 Баньди 班第（ум. 1755) 111, 560 Бао Чао 鲍超（1828-1886) 209 Барак, султан 148 Баррето Мельчор Нуньес 574 Бартольд В.В. (1869-1930) 592 Батур-хунтайджи (1634-1653) 152 Бахадур Шах 126 Бек Кули-бек 254 Белинский В.Г. (1811-1848) 594 Белл Д. 779 Белозерова В.Е. 774 Бенедикт XIV 586
Бенуа М. (Benoist М., кит. Цзян Южэнь 慚 友仁，1715-1774) 768


838
Указатель имен
Бергсон А. (1859-1941) 617 Бернс 754
Би Юань 畢沅 С730-1797) U5, 162 Бикмухаммед 249
Биллекен A. (Billequin А., 1837-1894) 683 Бичурин Н.Я. (Иакинф, 1777-1853) 562, 593-596, 599
Биянху Мухаммед Аюб 白彦虎（1840?- 1882) 242, 244, 247
Бо Цзюйи 白居易（772-846) 721，723, 735, 738, 745
Бойль Р. (Boyle R., 1627-1691) 680 Боло 博洛（1613-1652) 28, 33, 47, 48, 55, 62
Борх Франсиско 574
Бошокту-хан см. Галдан
Браге Т. (Brahe Т., 1546-1601) 676, 677
Бранд Адам (Adam Brand, 1692-1746) 589
Братищев В.Ф. (XVIII в.) 560
Бретшнейдер Э.В. (1833-1901) 595
Брюс Ф. 219
Бузрук-ходжа 249
Бульо Л. (Buglio L., 1606-1683) 583, 584, 779
Бурбулон A. (Bourboulon A. de, 1809-1877) 219
Буре Ф.А. (Bouree Frederic Albert, 1838- 1914)271
Буринай см. Сачар Бурхан-ад-Дин 112, ИЗ Буше Франсуа (1703-1770) 769 Бэ Жан-Франсуа (Beuth J.F., 1704/1706- 1747) 587
Бэй Цинцяо 貝青喬（1810-1863) 738
Валиньяно Алессандро (Valignano Alessandro, Фань Лиань, 1539-1606) 574, 577 Валихан-тюря 242
Вальдерзее Альфред фон (1832-1904) 327, 329
Ван Вэньтай 汪文台（1796-1844) 607 Ван Вэньшао 王文韶（1830-19〇8) 288, 305
Ван Гай (1654-1710) 769 Ван Гао (ум. 1575) 15
Ван Говэй 王國維（1877-1927) 617, 618, 749
Ван Дасе 汪大燮（1859—1929) 476, 477 Ван Дэжэнь 王得t (ум. 1649) 52 Ван И 王翊（1616-1651)53 Ван Кайюнь 755
Ван Каннянь 汪康年（1860-1911) 306, 307 Ван Кунь 633
Ван Лунь 王倫（ум. 1774) 131 Ван Ман 王莽(45 до н.э. - 23 н.э.) 664 Ван Минлуань 汪鳴銮（1839-1907) 305 Ван Миншао 王鳴韶（1732-1788) 773 Ван Мэн 王蒙（1308-1385) 773 Ван Мян 724
Ван Пэнъюнь 王鵬運（1848-1904) 737, 755 Ван Саньси 王三錫（1716-после 1795) 773 Ван Саньхуай 王三¥鬼（ум. 1800) 162, 164 Ван Сихоу 王锡侯（1713-1777) 118 Ван Сюань 634 Ван Сючу 王秀楚 68, 602 Ван Сяонун 汪笑儂（1858-1918) 758, 759 Ван Тао 王韬（1828-1897) 498, 616, 658, 740
Ван Тефу 63
Ван Тинчжао 王廷詔（1745-1801) 161, 163, 165
Ван Тинчжоу 王廷周（1736—1820) 773 Ван Тинъюань 王廷元(Ван Чжоуюань, кон. XVIII в.) 773
Ван Тяньцзун 王天縱（1879-1919) 535, 537 Ван Фухуа 520
Ван Фучжи 王夫之復 Ван Чуаньшань Ван Хайян 234
Ван Хунхуэй 王弘誨（1541-1617) 577, 578 Ван Хуэй 王翬（Ван Шигу, 1632-1717) 773 Ван Цэинвэй 汪精衛（1883-1944) 52〇 Ван Цзянь 王鑑（1598-1677) 773 Ван Чжичунь 王之春（1842-1906) 520 Ван Чжичэн 王致誠 Аттирэ Ж.-Д.
Ван Чжун 汪中（1745-1794) 647, 648 Ван Чжуншэн (18847-1911) 759 Ван Чуаньшань 王船山（8811〇74)^,1619- 1692) 68, 602, 629, 633, 638-641, 646, 672, 706
Ван Чун 王充（27 - ок. 97) 649


Указатель имен
839
Ван Шиминь 王時敏（1592-1680) 773 Ван Шичжэнь 王士稹（1634-1711) 719 Ван Шичэнь 690
Ван Шишэнь 汪士慎（1686-1759) 776 Ван Юаньци 王原祁（1642-1715) 773, 774 Ван Юдин 王猷定（1599-1661?) 706 Ван Юся 304
Ван Янмин 王陽明（Ван Шоу-жэнь 王守 仁，1472—1529)637,664,670 Вантаван Ж.-М. (Ventavan ум. 1778)
779
Вань У 172 Вань Хань 520
Вань-ли 萬曆(Шэнь-цзун, прав. 1573- 1620) см. Чжу Ицзюнь Васильев В.П. (1818-1900) 595-599 Вахович А.С. 784
Вашингтон Дж. (Washington G., 1732-1799) 507
Вега Карпьо (Vega Carpio) (Лопе де Вега) Лопе Феликс де (1562-1635) 710 Венюков Н. 554
Вербист Ф. (Verbiest F., кит. Нань Хуай- жэнь 南怀仁，1623-1688) 83, 583, 584, 676
Верн Жюль (Verne J., 1828-1905) 761 Вершинин Е.В. 551 Виктория, королева 250, 651 Вильгельм II 289, 293 Витте С.Ю. (1849-1915) 289, 568, 569, 600 Владиславич-Рагузинский С.Л. (Рагузин- ский С.Л., 1669-1738) 104, 558, 559 Волкова М.П. (1927-2006) 693 Воскресенский Д.Н. (род. 1926) 709 Вэй Гуантао 474
Вэй Чанхуэй 韋昌輝（1823-1856) 198, 201， 213,214
Вэй Чжунсянь 魏忠賢（1568-1627) 705, 717
Вэй Юань 魏源（Вэй Мошэнь 魏默深， 1794-1856/7) 151, 221, 607, 650, 653, 664, 738
Вэн Тунхэ 翁同和（183〇-19〇4) 277, 3〇5, 312,316, 471
Вэн Фанган 翁方綱（1733-1818) 735
Вэнь Кан 文康（ум. 1865) 741
Вэнь Тинши 文廷式（1856-1904) 304
Вэнь Тяньсян 文天祥（1236-1283) 723
Вэнь Фу 133
Вэнь Шилинь 491
Вэнь-ван 21
Вэньсян 文祥（1818-1876) 221 Гагай 16
Гагарин М.П. (ок. 1659- 1721) 557 Галдан Бошокту-хан (1644-1697) 21, 86, 87, 98, 99, 145, 152, 155, 156,556 Галдан-Цэрэн (16937-1745, прав. 1727- 1745) 105, 145-147, 158,559 Галилей (1564-1642) 581 Гантимур 553
Ганъи 刚毅（1837-1900) 325-327, 330 Гань-ван 干王 cw. Хун Жэньгань Гао Паньлун 高攀龍（1562-1626) 691 Гао Сюй 高旭（1877—1927) 757 Гао Сян 高翔（1688-1754) 776 Гао Э 高鶚（ок.1738-ок. 1815)725 Гао Эр 高二 165 Гао-цзы 652 Гарби 99
Гарнье Ф. (Gamier F.，1839-1873) 270 Гафур-бек 156
Гегель Г.В.Ф. (Hegel G.W.F., 1770-1831) 617
Гекели Т. (Huxley Т., 1825-1895) 308, 617, 663,735
Георгиевский С.М. (1851-1893) 599, 600 Гимм М. (Gimm М.) 693, 695 Гиочанга 15 Го Си 773
Го Сунтао (1818-1891) 661 Гоиш Бенту (1605-1607) 578 Головин Ф.А. (1650-1706) 85, 554, 555 Головкин Ю.А. (1762-1846) 167, 593 Гомбо, Тушэту-хан 51 Гордон Ч.Дж. (Gordon Ch.G., 1833-1885) 231,232, 267
Горский В.В. (1819-1847) 595 Горчаков А.М. (1798-1883) 251, 253 Гоу Вэньмин 165


840
Указатель имен
Граверо Ж.-Б. (Gravereau, XVII-XVIII вв.) 781
Гребенщиков А.В. (1880-1941) 600, 693, 701
Григорий XIV (1590-1591) 575 Гро Ж.-Б.Л. (Gros J.-B丄.，1793—1870) 218 Гу Интай 谷應泰（1620-1690) 119 Гу Иньтай (1620-1690) 607 Гу Чжэньгуань 顧貞觀（1637-1704) 707 Гу Яньу I員炎武（Гу Тинлинь顾亭林， 1613-1682) 68, 602, 629, 636-638, 640, 641,646, 647,705,707 Гуан-сюй 光緒（Цзайтянь 載泡，прав. 1875-1908; Дэ-цзун 德宗）243，277, 282, 288, 294, 296, 303, 305, 309-313, 315-318, 323, 328, 332, 344, 350, 353, 354, 356, 372, 464, 469-471, 483, 484, 492, 502, 503, 508, 519, 542, 660, 663- 666, 672, 736, 784 Гуань Седьмой 80 Гуань Тун (1780-1831) 733 Гуй Хань 桂涵（ум. 1833) 165 Гуй Чжуан 705 Гуй-ван см. Чжу Юлан Гуйлян 桂良（1785-1862) 221 Гун Баошань 宫宝田（1870-1943) 508 Гун Цзычжэнь 龔自珍（1792-1841) 189, 650, 652, 653, 664, 737-739 Гун, великий князь 恭亲王(Гун-циньван, Исинь 奕訢，1832-1898) 220-223, 237, 260, 263, 272, 282, 283, 291，309, 311， 317,354,355,527,566, 658,659 Гуши-хан (1636-1654/5) 71 Гэлцан Доржи 112
Гэмбл У. (Gamble W.? 1830-1886) 615 Гэн Цзимао 耿繼茂（ум. 1671) 56, 73, 74 Гэн Цзинчжун 耿精忠（1644-1682) 74, 75, 77-79
Гэн Чжунмин 耿仲明（1604—1649) 29，36, 39, 49, 50, 55, 56, 74, 80 Гюго В. (Hugo V., 1802-1885) 752, 754
Дабачи (Даваци, ум. 1759) 110, 147-149 Дай Минши 戴名世（1653—1713) 94 Дай Хунцы 戴鴻慈(1853-1910) 475, 487
Дай Чжэнь 戴震（1724-1777) 119，647, 676
Далай-лама V (1617-1679) 141, 142, 145 Далай-лама VI (1683-1705?) 145, 146 Далай-лама VII 99
Дальтон Дж. (Dalton J., 1766-1844) 680 Данцзин 156
Дао-гуан 道光（Мяньнин 綿寧；Миньнин 旻寧，прав. 1820-1850) 177, 178, 183, 186, 189, 190, 192, 195,767 Даос, псевд. (2-я пол. XIX в.) 743 Дарвин Ч. 669 Дардан 150
Дахай (1595-1632) 16, 689, 690 Даши-Батур 71 Даши-Чэрэн 112 Дашоу 476
Дефо Д. (Defoe D.? ок. 1660- 1731) 760 Джахангир (Джангир, Сеид-Султан) 180- 182, 197, 242
Джеймс У. (James W., 1842-1910) 617 Джордж Г. (George Н., 1839-1897) 341, 514 Джурмэ Намгэ см. Чжурмэд-Намчжал Дзасакту-хан Норбо 70, 71 Дзасакту-хан см. Норбо Дизраэли Б. (Disraeli В., 1804-1881) 267 Дин Баочжэн 丁宝楨（182〇-1886) 230 Дин Вэньцзян 丁文江（Ting V.K., 1887- 1936)689
Дин Годун 丁國楝（Дин Гочэнь，ум. 1650) 53
Дин Гуаньггэн 丁觀鵬（XVIII в.) 770 Дин Жучан 丁汝昌（1836-1895) 280, 281， 283
Дин Шуй 309
Доде A. (Daudet А., 1840-1897) 762 Додо, князь 28, 33, 39, 40, 44-46, 51 Дондоб Цэрэн 146 Дони 62
Доргонь (Жуй-ван 睿亲王，1612-1650) 27, 28, 30-35, 37-39, 41, 42, 45, 47, 49, 50, 51,54-57, 64, 67,582 Дрюри У. (Drury W., ум. 1811) 167 Ду Вэньсю 杜文秀（Сулейман, 1823-1872) 213,240, 241


Указатель имен
841
Ду Му 杜牧（803-852) 722 Ду Фу 杜甫（712-770) 721，722, 735 Ду Цзюньин 杜君英（1667-1721) 100 Дуань Цижуй 段祺瑞（1865-1936) 347, 361, 527, 529, 534, 540, 547, 670 Дуань, князь см. Цзайи
Дуаньфан 端方（1861-1911) 349, 475, 478, 484, 495, 520
Дун Фусян 董福祥（1839-1908) 317, 318, 325,326, 328,330
Дун Цичан 董其昌（1555-1636) 774 Дун Чжуншу 董仲舒（II в. до н.э.) 643, 664, 666
Дун Юэ 董說（1620-1686) 705, 712 Дун Ян 董場 630
Дьюи Дж. (Dewey J., 1859-1952) 617 Дэбоо 691
Дэн Тинчжэнь 鄂廷楨（1776-1846) 188 Дэн Яо 80
Дэсин, сановник, 1731 г. 560 Дюпюи Ж. (Dupuit J., 1804-1866) 270 Дюран С. (Durrant S.) 690
Е Дэхуэй 葉德輝（1864_1927) 685 Е Минчэнь 叶名琢（1807-1859) 212, 218 Е Чжичао 叶志超（1838-1899) 278, 280 Екатерина II Великая (1729-1796) 128 Елизавета I Петровна (1709-1762) 111 Ехэнара см. Цыси
Жань Тяньюань 冉天元（1765-1800) 163, 164
Жаобгай 63
Жербийон Ж.-Ф. (Gerbillion J.F., 1654-1707) 555
Жозе, король (1750-1777) 587 Жуй-ван 睿亲王 d Доргонь Жун Хун 容閎（1828-1912) 616 Жунлу 荣禄（1836-1903) 312, 315, 316, 318,323,344,348,354, 672 Жунцин 475
Жэнь Бонянь 任伯年（Жэнь И 任頤，1840- 1896) 776, 777
Жэнь Сюн 任熊（1823-1857) 776 Жэнь Сюнь 任薰（1835-1893) 776
Жэнь-ван см. Ли Вэньчэн Жэнь-цзун (дин. Сун, 1022-1063) 742
Завадская Е.В. (1930-2002) 766, 769, 775, 777
Захаров И.И. (1814-1885) 595-597, 691, 697
Зихельбарт И. (Sichelbarth, 1708-1780) 770 Зия ад-Дин 180
И Шуньдин 易順鼎（1858/62-1920) 739, 755
Иакинф см. Бичурин Н.Я.
Иванов А.И. 601 Ивановский А.О. 599 Игнатьев Н.П. (1832-1908) 565 Идее Э.И. (Избрант) (Ides E.Y., 1657-1708/ 1709) 556,557,589 Измайлов Л.В. (1685-1738) 558 Икуан см. Цин, великий князь Икэтан 283
Илибу 伊里布（1772-1843) 189, 193 Иннокентий IX 575 Иннокентий X 48, 581 Инукаи Ки 512
Иньоли Франческо (Ingoli Francesco, 1578- 1641) 585
Иньсян，великий князь 胤样（1686-1730) 781
Иньчан 荫昌（1859-1928) 357, 527, 529 Иньчжана 557
Иньчжэнь 胤稹（Ши-цзун 世宗，1678-1735) см. Юн-чжэн
Исинь ^Iff см. Гун, великий князь Исмаил-хан (1670-1680) 155 Исхак-вали 153, 154
Ито Сукэясу 伊東祐亨（1843-1914) 278, 281,282
Ито Хиробуми 伊藤博文（1841-1909) 270, 283
Ицзин 193
Ичжу 奕言宁(Вэнь-цзун, 1831-1861) см. Сянь-фэн
Ичунь 奕純（ум. 1816) 648 Ишань 奕山（1790-1878) 192, 193


842
Указатель имен
Йолбарс(1668-1670) 154, 155
Каляев И.П. (1877-1905) 509 Каменский П.И. (1765-1845) 595 Кан Ювэй 康有為（1858-1927) 286-289, 294, 296-301, 303-307, 309-318, 341, 350, 367, 464, 465, 468, 469, 480, 482, 497, 501, 515, 641, 663-673, 760 Кан Югту 康有溥（1867-1898) 307, 310, 315,316, 672
Кан-си 康熙(Сюанье, Шэн-цзу, прав. 1661-1722) 67, 68, 70, 75, 76, 78, 79, 82-87, 90, 92-104, 106-108, 116, 118- 120, 123, 134, 137, 142-145, 156-158, 168, 553, 582-584, 586, 602-608, 634, 677, 678, 692, 694, 696, 703, 704, 743, 763, 764, 767, 770, 771 775, 776, 779, 781-785
Кант И. (Kant I.，1724-1804) 617, 669, 749 Канцзинай (Канченнэ, ум. 1727) 99, 104 Кара 16
Карлейль Т. (Carlyle Т” 1795-1881) 749 Кастильоне Дж. (Castiglione G., кит. Лан Шинин 郎世寧，1688-1766) 767-772, 774,781
Каттанео Ладзаро 578, 580 Катта-тюрэ 1865 г. 249 Кауфман К.П. (1818-1882) 251-252 Кафаров П.И. (Палладий, 1817-1878) 595- 597, 599
Керберг П.А. 784
Керр Дж. (KerrJ., 1824-1901) 683,686 Кеттелер К. (Ketteler С. von, 1853-1900) 326,330
Киен Фыок (1883-1884) 272 Ким Оккюн 金玉均（1851-1894) 269 Клапрот Г.-Ю. (Klaproth J.H., 1783-1835) 593
Клейменов К.В. 784 Клемент XIV (1768-1774) 586 Клеменц Д.А. (1847-1914) 601 Ковалевский О.М. (1801-1878) 598 Коджон (1863-1907) 278 Козлов П.К. (1863-1935) 601 Койетт Ф. 73
Кониси Сэцу 577
Конфуций (Кун-цзы 孔子，552/551 - 479 до н.э.) 26, 95, 200, 226, 298, 299, 310, 603, 614, 632, 637, 642, 646, 648, 660, 661,664, 666, 673,674,718 Коперник 676 Коростовец И.Я. 340 Котвич В.Л. (1872-1944) 601 Коффлер A. (Koffler А., 1612-1652) 581 Кравцова М.Е. 774 Кропотов И.И. (1724-1769) 560 Кротков Н.Н. 701, 702 Крузенштерн И.Ф. (1770-1846) 167, 593 Крупп A. (Krupp А., 1812-1887) 276 Ксаверий Франциск (Javier Francisco, 1506- 1552)573
КуанЧжоуи 況周頤（1859-1926) 737 Куанг Чунг см. Нгуен Хюэ Куйсюй 揆叙 694
Кун Шанжэнь 孔尚任（1648-1718) 716, 718
Кун Юдэ 孔有德（1602-1652) 21，29, 36, 39, 49, 50,55, 56,59 Кун-цзы 孑L 子 см. Конфуций Куньцань 髡殘（1612 - ок. 1674) 775 Курбе А.А.П. (Courbet А., 1827-1885) 271,
274
Куропаткин А.Н. (1848-1925) 253 Курчань 16
Кылыч-хан см. Султан Махмуд-хан Кэмпбелл Дж.Д. (Campbell J.D., 1833-1907)
275
Кюнер Н.В. (1877-1955) 600
Лавуазье А.Л. де (Lavoisier А丄.de，1743- 1794)680
Лай Вэньгуан 赖文光（1827-1868) 234, 235
Лама-Доржи (ум. 1753) 147, 148 Лан Тинъюнь Михаил 577 Лань Чао дин 蓝朝鼎（ум. 1861) 216, 217 Лань Чжэнцзун (Ханкуан) 179 Ле Бретон 231
Ле Тьеу Тхонг (прав. 1786-1789) 121, 122 ЛеггДж. (Legge J., 1815-1897) 658


Указатель имен
843
Лейбниц Г.В. фон (Leibniz G.W. von, 1646-1716)681
Леонтьев А.Л. (1716-1786) 590-592 Леонтьевский З.Ф. (1799-1874) 595 Леспес С. (Lespes S., 1828-1897) 273 Лессовский С.С. (1817-1884) 267 Ли Баоцзя 李宝嘉（1867-1906) 748, 750, 751
Ли Бинхэн 李秉衡（1830—1900) 327, 328 Ли Бо 李白（701-762) 722 Ли Вэньмоу 李文茂（ум. 1858) 212, 213 Ли Вэньхань (1805-1856) 746 Ли Вэньчэн 李文成（Жэнь-ван, ум. 1813) 170-172
Ли Г. (LayH., 1832-1898) 233 Ли Го 李过（ум. 1649) 40, 42, 49, 52, 56, 59
Ли Гоу 李覯（1009—1059) 137 Ли Гун 李雄（1659-1733) 642-646, 720 Ли Дачжао 李大釗（1889-1927) 748, 761 Ли Динго 李定國（Цэинь-ван, 1621-1662) 40,53,56, 59, 60, 62, 63,71,73 Ли Дуаньфэнь 李端棻（1833-1907) 315 Ли Жучжэнь 李汝珍（1763?-1830?) 744, 745
Ли Инши 李應試（XVI-XVII вв.) 680 Ли Кайфан 李开芳（1811?-1855) 208, 209 Ли Лайхэн 李来亨（1627?-1664) 56, 59, 63 Ли Лайчжун 李来Ф(?) 324, 325 Ли Ляньин 李蓮英（1848-1911) 237, 260, 332, 347, 354
Ли Мадоу 利瑪竇 см. Риччи Маттео Ли Минсин 李明性（1615-1683) 644 Ли Синь 李昕（XVII в.) 34 Ли Сы 李其万(III в. до н.э.) 673 Ли Сючэн 李秀成（1823-1864) 214, 215, 226, 227, 230, 231,233 Ли Третий 80
Ли Тяньцзин 李天經（XVI-XVII вв.) 676 Ли Фанъин 李方膺（1695-1754) 776 Ли Хаын (1820-1898) 269, 278 Ли Хунчжан 李鴻章（1823-1901) 221，228- 232, 235-238, 247, 254, 261, 263, 264, 266, 267, 269-273, 276, 277, 280, 282- 284, 289, 290, 305, 317, 323, 325-327,
329, 330, 346, 354, 355, 357, 358, 360, 470, 471，499, 568, 569, 659, 661 Ли Цзинсун 285 Ли Цзиньчжун (XVII в.) 42 Ли Цзымин 739
Ли Цзычэн 李自成（Чуан-ван，1606-1645) 30-34,38^0, 43,48, 57, 119 Ли Чангэн 李長庚（1752-1807) 169 Ли Чжаньчунь 52 Ли Чжаоло (1769-1841) 733 Ли Чжицзао 李之藻（Лев Ли, 1564/5-1630) 675, 676, 770 Ли Чэн 773
Ли Чэндун 李成東（ум. 1649) 48, 49, 52, 56 Ли Чэнлян 李成梁（1526-1615) 15 Ли Шань 李鰐（1686-1767) 776 Ли Шисянь 李世賢（1834-1865) 226, 230, 231,234
Ли Шицзао Лев 577 Ли Шичжун 747 Ли Шучан (1837-1897) 735 Ли Шэндо 李盛铎（1859?-1937) 310 Ли Юаньхун 黎元洪（1864-1928) 525, 526, 535, 540, 544
Ли Юй 李漁（Ли Ливэн，1611—1680) 685, 708, 710, 712, 717-719 Ли Юн 李勇（XVII в.) 100 Ли Юнхэ 李永和（ум. 1862) 216, 217 Лигдан-хан 20, 21
Лин Мэнчу 凌濛初（1580-1644) 708 Линдсей X. 187 Линь Дабэй 285 Линь Личэн 285
Линь Сюй 林旭（1875-1898) 313, 316, 672 Линь Фэнсян 林風样（1825-1855) 208, 209
Линь Цзэсюй 林則徐（丑3仙4>1(>^-「71^ 1785- 1850) 189-192, 607, 650-653, 664, 738 Линь Цзюнь 林俊（XIX в.) 211, 215 Линь Цин 林清（Тянь-ван, 1770-1813) 170, 171
Линь Шаонянь 476
Линь Шу 林紆（1852-1924) 749, 758, 760, 762
Линь Шуанвэнь 林爽文（1756—1788) 132


844
Указатель имен
Липовцов С.В. (1770-1841) 595 Лисянский Ю.Ф. (1773-1837) 167 Ло Бинчжан 驗秉章（1793-1867) 217 Ло Гуанмин 239 Ло Даган 羅大綱（XIX в.) 201 Ло Пинь 羅聘（1733-1799) 776 Ло Сыцзюй 羅思举（ум. 1840) 165, 179 刀〇〇31^羅森（\乂116.)75 Ло Хунсянь 羅洪先（1504-1564) 678 Лойола Игнатий (Loyola Ignacio, 1491-1556) 573
Лоло 62
Лонгобарди Н. (1565-1655) 676 Лотай-хан 242 Лоузан Шоно 146
Лу Жунтин 陆荣廷（1858-1928) 477, 532, 537
Лу Синь 鲁迅（1881-1936) 118, 751，754, 756, 757, 760, 762
Лу Хаодун 陸皓東（1868-1895) 498, 499, 501
Лу Цзылу (1771-1834) 733 Лу Цзююань 陸九淵（1139—1193) 642, 664, 670, 672
Лу Чжэнсян 陆征祥（1871-1949) 477 Лу Ю 755 Лу Яфа 362
Лу-ван 魯王 см. Чжу Ихай Лу-ван i路王 Чжу Чан фан
Лунъюй(-хуанхоу)隆裕皇后（1868-1913) 354, 535, 542, 546-548 Лхавсан-хан (1703-1717) 98 Лэй Г. 222
Лэмбекховен, епископ 588 Лэн Мэй 冷枚（ок. 1677 - ок. 1742) 770 Лэн Тяньлу 冷天祿 163 Лю Баньнун 劉半農（1891-1934) 761 Лю Бучань 劉步蟾（1852-1895) 283 Лю Вэньсю 劉文秀（ум. 1658) 40, 59, 60, 62
Лю Гомин 172
Лю Госюань 劉國軒（1629-1693) 79, 80 Лю Гуанди 劉光第（1859-1898) 313, 316, 672
Лю Гуаньхань 509
Лю Дакуй 劉大樾（1698-1779) 719 Лю Кай 733 Лю Кунь 183
Лю Куш>и 劉坤一（1830-1902) 282, 283, 288, 289, 305, 317, 326, 327, 348, 354, 356,358,471
Лю Личуань 劉麗川（1820-1855) 211，212 Лю Минчжуань 劉銘傳（1836-1896) 273, 274, 276
Лю Синь 劉音欠（I в. до н.э. - I в. н.э.) 664, 673
Лю Сун 劉松（ум. 1794) 160 Лю Сяньтин 劉獻廷（1648-1695) 688 Лю Тинцзи 劉廷幾 781 Лю Фэнлу 劉逢禄（1776-1829) 664 Лю Цзинтин 706
Лю Цзунминь 劉宗敏（ум. 1645) 31, 39 Лю Цэунчжоу 劉宗周（1578-1645) 6〇2, 629, 630, 644 Лю Цзуньтан 244 Лю Чжаоцзи 44
Лю Чжисе 劉之协（1740-1800) 160, 165 Лю Шидуань 劉士端（1853-18%) 293 Лю Шифу 劉師復（1884-1915) 520 Лю Э 劉鶚（Лю Теюнь 劉鐵雲，1857-1909) 748, 752
Лю Юнфу 劉永福（1837-1917) 271, 272, 275,285,760 Лю Яцзы 748
Лю Яцзы 柳亞子（1887-1958) 757 Любимов А.Е. (1878-1945) 601 Лю-ван 呂望 690
Людовик XIV (1643-1715) 96, 763, 768 Людовик XV (1715-1774) 769 Людовик XVI 535
Люй Люлян 吕留良（1629-1683) 68, 102 Люй Шэн 758
Лютер Мартин (Luther М., 1483-1546) 507 Лян Дуньянь 梁敦彥（1858-1924)491 Лян Цичао 梁启超（1873-1929) 287, 288, 300, 301, 304-306, 308, 310, 312, 315, 316, 318, 341, 367, 370, 371, 464^69, 477^80, 482, 483, 488, 492, 493, 515, 516, 535, 616, 633, 636, 641, 665, 668- 672, 748-751，753, 759—761


Указатель имен
845
Лян Чэн 梁誠（1864-1917) 476 Лянби 547
Ляо Пин 廖平(1852-1932) 664 Ляо Чжай 聊斋 сж Пу Сунлин
Ма Дэсинь 馬德新（1794-1874) 241 Ма Жулун 馬如龍（1832-1891) 240, 241 Ма Лян 481
Ма Минсинь 馬明心（1719-1781) 124, 125
Ма Сыгуй 馬四桂(ум. 1784) 125 Ма У馬五165
Ма Фуи 馬福益（1866-1905) 505 Ма Хуалун 馬化龍（1810-1871) 241, 242 Ма Цзюньу 馬君武（1874-1933) 757, 762 Ма Цзяньчжун 馬建忠（1845-1900) 306 Ма Шиин 馬士英（ок. 1591 - 1646) 43, 44 Ма Юйкунь 馬玉昆（ум. 1908) 328 Магальяиш Г. (Magalhaens G., XVII в.) 584, 779
Май Мэнхуа 麥孟華（1875-1916) 287, 301， 304, 306-308, 310, 315, 665, 668 Макартней Дж. (Macartney G., 1737-1806) 128,585
Мальтус Т.Р. (Malthus T.R., 1766-1834) 648, 649
Мамед-А皿（1812-1842) 180-182 Мань Бао (Цзюэло Маньбао, 1673-1725) 100
Мао Дунь 矛盾（1896-1981) 753 Мао Цзэдун 毛'澡東 654, 662 Мао Цилин 毛奇龄（1623-1716) 645 Мартин В. (Martin W., 1827-1916) 683 Мартини М. (Martini М., 1614-1661) 678 Махдум-и Азам (1490-1543) 154 Мельбурн У. (Lamb W., 2nd Viscount Melbourne; 1779-1848) 188 Мерикур Ю. де (Mericourt Н. de, ум. 1774) 779
Меркатор К. (Mercator K.G. de, 1512-1594) 678
Ми Лаинь 米喇印（ум. 1648) 53 Миллер Г.Ф. (1705-1783) 591 Милль Дж.С. (Mill J.S., 1806-1873) 507, 617,663,669
Милованов И. 560
Мин Мёнсон 明成皇后（1851-1895) 269, 278
Минжуй 明瑞（ум. 1768) 120, 121 Минкун 692
Миньнин 旻寧（Сюань-цзун 宣宗，1782- 1850) ом. Дао-гуан Мо Ючжи (1811-1871) 736 Монтескье Ш. (Montesquieu Ch., 1689-1755) 507, 663
Моралес Баутисто де 585 Муравьев Н.Н. (1724-1770) 563, 564 Муромский Ф.М. 702 Мухаммед Амин (Ишан-и Калан) 154 Мухаммед Аюб Биянху см. Биянху Мухаммед Мумин (Акбаш-хан, 1682-1696) 155
Мухаммед Эмин (1681-1682) 155 Мухаммед Яхья см. Ходжа Шади Мухаммед-хан 152, 153 Муцухито 睦仁（Мэйдзи) 309 Мучжана 穆彰阿 177, 178，183，189, 195 Мэй Гучэн 梅穀成（1681-1763) 675 Мэй Цзэнлян (1786-1851) 733 Мэйтленд Ф. 188 Мэн Шиюн 孟時雍 656 Мэн-цзы 孟子（Мэн Кэ 孟軻，ок. 372 - 289 до н.э.) 642，648，652，661，662，666, 669,673
Мэтисон Дж. (Matheson J., 1796-1878) 186 Мяньнин 綿寧（Сюань-цзун 宣宗，1782- 1850) см. Дао-гуан
Налань Синдэ (1655-1685) 707 Наполеон I 166, 759 Наполеон III 218, 238 Натун 487
Наяньчэн 那彥成（1746-1833) 164, 168 Нгуен Хюэ (Куанг Чунг) 122 Не Шичэн 聶士成（1836-1900) 278, 280, 318,323,324,327 Немеху-Жиргал 148
Непер Дж. (Napier J., 1550-1617) 647, 675 Ни Цзань 倪瓚（1301-1374) 773 Нидэм Дж. (Needham J., 1900-1995) 579


846
Указатель имен
Никань (ум. 1652) 28, 55, 59, 60 Никань Вайлань 15 Никифоров В.Н. (1920-1990) 593, 597 Николай 1 (1796-1855) 174 Николай II (1868-1918) 289, 293, 568 Ницше Ф. (Nietzsche F.W., 1844-1900) 617 Нодзу Митицура 280, 283 Норбо Дзасакту-хан 61, 70, 71, 142 Нурхаци (Тай-цзу 太祖，1616-1626) 15-20, 24, 26-28, 32, 37, 39, 55, 59, 88, 336, 607, 689, 690
Нэпир У. (Napier W., 1786-1834) 187, 188 Ню Лянчэнь 牛亮臣（XIX в.) 171, 172 Нянь Гэнъяо 年羹尧（1679-1726) 105
Обой (;шт. Аобай 鳌拜，1610-1669) 67, 69, 70, 74, 90
Ольденбург С.Ф. (1863-1934) 599 Ортай Оэртай 鄂爾泰，1680-1745)
694
Ортелиус А. (1527-1598) 678 Осборн Ш. (Osborn Sherard, 1822-1875) 233
ОсимаЁсимаса 大島義昌（1850-1926) 280
Очирой, Тушэту-хан 84, 85
Ояма Ивао 大山巌（1842-1916) 281，282
Палладий см. Кафаров П.И.
Пальмерстон Г. (Palmerston Н., 1784-1865) 188, 192
Пантойя Диего де 579, 580 Пань Динсинь 潘鼎新（1828-1888) 272 Пань Лэй (1646-1708) 637 Паркер П. (Parker Р., 1804-1888) 681, 686 Перейра Томас (Pereira Т., 1645-1708) 555 Перовский В.А. 251 Перфильев И.С. 61, 553 Петлин И. (1618-1619) 550, 551, 589 Петр I (1672-1725) 99, 158, 309, 310, 557, 558, 561,589, 665 Петр II (1715-1730) 146, 559, 560 Петров Ф. (Чжоу Гэ) 592 Петровский Н.Ф. 256 Пий V, папа римский (1565-1572) 574 Пириш Франсишка 574
Питт У. (Pitt W., 1759-1806) 128 Плано Карпини Дж. (Pian del Carpine Giovanni da, ok. 1181 - 1252) 572 Плеве B.K. фон (1846-1904) 509 Позднеев A.M. (1851-1920) 600 Покотилов Д.Д. 784
Поло Марко (Polo М., ок. 1254 - 1324) 572, 578,579
Полонай (Полханэ, 1689-1747) 99, 104, 110
Полторацкий В.А. (1828-1889) 251 Попов П.С. (1842-1913) 601 Потанин Г.Н. (1835-1920) 601 Поттинджер Г. (Pottinger Н., 1789-1856) 193
Поццо A. (Pozzo, 1642-1709) 770 Поярков В.Д. (16107-1667?) 61 Пржевальский Н.М. (1839-1888) 601 Притхви Нарайян 126 Проте О.-Л. 231
Пу Дяньцзюнь 蒲殿俊（1875-1934) 491 Пу Сунлин 蒲鬆龄 Ляо Чжай 聊齋,
1640-1715) 713-715, 728, 747 Пуи 溥仪（Пу И, 1906-1967; Сюань-тун, прав. 1908-1912) 332, 353, 354, 484, 547, 548, 784
Пул ад-хан см. Султан Ахмад-хан Пулунь 溥伦（1874-1925) 481 Путятин Е.Ф. (1803-1883) 564, 565 Пуцзюнь 溥俊（1886-1929) 323, 330 Пушкин А.С. (1799-1836) 594 Пье, король Бирмы (1662-1673) 63 Пэнчунь 彭春（1644-1699) 85
Рагузинский С.Л. см. Владиславич-Рагу- зинский
Рада Мартин (Rada Martin de, 1533-1578) 574
Радлов В.В. (1837-1918) 702 Рана Бахадур (1778-1799) 126 Рассел Б. (Russell В.，1872-1970) 617 Рашид ад-Дин-ходжа (Хан-ходжа, Саид Га- зи) 242, 248, 249 Рибейра Жуан Батиста 574 Ривьер A. (Riviere Н., 1827-1883) 270


Указатель имен
847
Риккерт Г. (RickertH., 1863-1936) 617 Рипа М. (Ripa М.) 768 Риччи Маттео (Ricci Matteo, кит. Ли Ма- доу 利瑪竇，1552-1610) 573, 575, 576, 578-580, 584, 586, 634, 675, 678, 680, 770
Роборовский В.И. (1856-1910) 601 Род Жан 456
Розов Г.М. (1808-1853) 595 Россохин И.К. (1717-1761) 590, 592 Рудаков А.В. (1871-1949) 600 Руджери М. (Ruggieri М., /шт.罗明坚， 1543-1607) 574,575,577 Руссо Ж.-Ж. (Russeau J.-J” 1712-1778) 469, 507, 662, 669
Са Чжэньбин 薩鎮冰（1859-1952) 527, 528
Садык-бек 248, 249 Саид Баба-хан 155 Сайго Цукумити 243 Салар 149
Саллюсти Ж.-Д. (Sallusti/Salusti) 770 Сангье Гьяцо (Санчжай Чжамцо, 1679— 1705) 98
Сачар (Буринай)77
Свифт Дж. (Swift J., 1667-1745) 744, 762 Сеид-Султан см. Джахангир Сеймур М. (Seymour М., 1802-1887) 217 Сеймур Э. (Seymour Е., 1840-1929) 324, 326
Сенге (1653-1670) 152, 155 Сервантес М. де (Cervantes М. de, 1547- 1616)762
Сергей Александрович, великий князь (1857-1905) 509
Си Баотянь 席寳田（1829-1889)240 Си Цю 758
СикстУ (1585-1590) 575 Силян (1853-1917) 329, 484, 491 Скачков К.А. (1821-1883) 595 Скачков П.Е. (1892-1964) 592 Скотт В. (Scott W., 1771-1832) 760 Смит A. (Smith А., 1723-1790) 663 Снесарев А.Е. (1865-1937) 251
Созонов (Сазонов) Е.С. (1879-1910) 509 Солобэнь 109
Сонготу (Соэту, 1636-1703) 70, 71, 74-76, 78,554,555
Софья Алексеевна (1657-1704) 85, 554 Спафарий Н.Г. (Милеску, 1636-1708) 71, 553,589
Спенсер Г. (Spencer Н., 1820-1903) 308, 617,669
Старцев А.Д. 784 Степанов О. (ум. 1658) 61, 553 Стренина А.В. 592
Су Маньшу 蘇曼殊（1884-1918) 748, 753, 754, 762
Су Ши 蘇軾（1037-1101) 733, 735, 745, 755 Су, великий князь 482 Сугияма Хин 杉山彬（1862-1900) 326, 330
Сулейман см. Ду Вэньсю Султан Ахмад-хан (Пулад-хан, 1627-1631, 1635-1638)153,154
Султан Махмуд-хан (Кылыч-хан, 1631- 1635) 153,154
Султан Саид (1516-1533) 153 Сун Болу 宋伯魯（1854-1932) 315 Сун Инсин 宋應星（1587-1661) 679, 688 Сун Цзяожэнь 宋知仁（1882-1913) 340, 504,505,511,522
Сун Цин 宋庆（1820-1902) 282, 318, 328 Сун Чжицин 宋之清（XVIII в.) 160 Сун Шии 122
Сунъюнь (1752-1835) 697, 698 Сунь Баоци 孫寳琦（1867-1931) 475, 477 Сунь Вэнь 孫文 ом. Сунь Ятсен Сунь Ичжун 孫翼中（1872-?) 509 Сунь Кэван 孫可望（ум. 1660) 40，52，56, 59, 60, 62
Сунь Мэй (1854-1915)孫眉 498
Сунь Тинлин 77
Сунь Фу 孫復（992-1057) 673
Сунь Хунъи 孫洪伊（1873-1936) 487, 489
Сунь Цзянай 315
Сунь Ятсен 孫逸仙（Сунь Исянь，
Сунь Чжуншань 中山，Сунь Вэнь 孫文， 1866-1925) 288, 289, 296, 340-343, 461,


848
Указатель имен
467^68, 480, 498-503, 511-515, 517, 518, 520-522, 544-547, 549, 550, 660, 663, 686, 748, 760
Сунь-цзы 孫子（VI-Vbb. до н.э.) 135, 137- 139
Сусышисань (1729-1781) 124 Сучэн (ум. 1764) 123 Сушунь (1816-1861) 218, 219, 222, 223 Схинбьюшин, король Бирмы (1763-1776) 121
Сыкун Ту 司空圖（837-908) 721 Сыма Цянь 司馬迁（145-87/86? до н.э.) 672, 720
Сэнгэринчи 僧格林泌（1811-1865) 209, 219, 234, 235
Сюанье 玄燁（Шэн-цзу 聖祖，1654-1722) см. Кан-си
Сюань-тун ЖШ см. Пуи Сюй Аньго 172
Сюй Вэй 徐渭（1521-1593) 776 Сюй Гуанци 徐光啓（Павел, 1562-1633) 577, 675, 676, 770
Сюй Найцзи 許乃济（1777-1839) 189 Сюй Силинь 徐锡麟（1873-1907) 519, 758
Сюй Тун 305
Сюй Тяньдэ 徐天德（ум. 1801) 162, 163, 165
Сюй Цзиюй 徐继畲（1795-1873) 607-608 Сюй Цяньсюэ 徐乾學（1631-1694) 692 Сюй Чжэнь 693
Сюй Шичан 徐世昌（1855-1939) М7, З56, 361,484, 534
Сюй Шоу 徐壽（1818-1884) 683 Сюн Силин 熊希龄（1870-1937) 308, 478 Сюн Чэнцзи 熊成基（1887-1910) 519 Сюнь-цзы 135, 648, 673 Сюэ Фучэн 薛福成（1838-1894) 306, 660, 735
Ся Се 夏燮（1800-1875) 607 Ся Цзэнъю 夏曾佑（1863-1924) 749 Сян Жун 向荣（1801-1856) 208, 210 Сянь-фэн 咸豊（Ичжу 奕貯，叩&8.1850- 1861) 195, 208, 218, 219, 222, 223, 246, 255,492, 658,659, 767
Сянь-цзу 55 Сяо Цинь 孝钦 см. Цы Си Сяо Чаогуй 蕭朝貴（ок. 1820 - 1852) 198, 201
Сяожань-юйшэн, псевдоним 753
Тай-цзу 太祖（дин. Мин) см. Чжу Юань- чжан
Таки Гэнкин 多紀兀堅（ум. 1857) 685 Такси 15
Тамба Ясуёри 丹波康賴 685
Тан Дай 唐岱（XVIII в.) 770
Тан Синь (1831-1901) 755
Тан Сяньцзу (1550-1617) 723
Тан Сяньцзу 湯顯祖（1550-1616) 716, 717
Тан Тун 唐通（XVII в.) 30
Тан Хуалун 汤化龙（1874-1918) 491, 525
Тан Хун 52
Тан Цайчан 唐才常（1867-1900) 88, 308, 315,465,502, 505
Тан Цэинсун 士 景裕（1841-19〇3) 284, 285
Тан Цзинчун 唐景崇（ум. 1914) 476, 491 Тан Цэияо 唐繼堯（1883-1927) 537 Тан Цзунхай 唐宗备（1846_1897) 686 Тан Шаои 唐紹仪（1862-1938) 542, 543 Тан Шоуцянь 汤秦潜（1856— 1917) 369, 477,478, 483,538 Тан-ван 唐王 см. Чжу Юйао Тан-ван 唐王 см. Чжу Юйцзянь Тань Вэнь 52
Тань Сытун 譚嗣同（1865-1898) 288, 308, 312-316, 641, 659, 671-674, 740, 755, 756, 760
Тань Сянь (1831-1901) 737 Тань Цзисюнь 671
Тань Янькай 譚延阊（1880-193〇) 491, 492, 538
Таньмэн даожэнь, 貪梦道人 743
Тао Сян 陶湘（1871-1940) 689 Тао Чэнчжан R甸成章（1878-1912) 508-510, 517, 521,522
Тао Юаньмин 陶渊明（365-427) 672, 721， 745
Таранович В.П. (1874-1941) 592


Указатель имен
849
Тацит 598
Тебо Ж. (Thebault G., ум. 1766) 779
Телян 349, 356, 475, 482, 520
Тимур (Тамерлан) 136
Тогон Тэмур-хан 20
Тоёми Хидзёси 577
Токугава 徳川 97
Толбузин А. 554
Томачелли Н. (Tomacelli, XVII-XVIII вв.) 781
Тояма Мицуру 头山満（1855—1944) 512 Триго Н. (Trigault N., Цзинь Нигэ, 1577- 1628)634
Тулишэнь (Туличэнь, 1667-1740) 557 Тун Жунхай 232 Тун Янсинь {冬養性（XVII в.) 24 Тун Янцзя 佟養甲(XVII в.) 49 Тун-чжи 同治（Цзайчунь —淳，叩&丑.1861_ 1875) 223, 243, 332, 492, 659, 736, 784 Тучи 62 Туши 559
Ты Дык, король Аннама (1848-1883) 243, 270,271 Тэнгис 51
Тянь У 田五（ум. 1784) 125 Тянь-ван 天王 ом. Линь Цин
У Баюэ 吳八月（1729—1796) 133, 134 У Вай 吳外（XVIII в.) 100 У Вояо 吳沃堯（1866-1910) 748-751, 761 У Вэйе 吳偉業（1609-1671) 705, 707 У Дачэн 呉大澂（1835-1902) 282 У Жулунь (1840-1903) 735, 760 У Ли 吳歷（1632-1718) 773, 774 У Лучжэнь 吳祿貞（1880-1911) 492, 493, 504, 529, 530, 537 У Лянфу 吳良輔（ум. 1662) 67 У Минсюань 583, 584 У Мэй (1884-1939) 758 У Саньгуй (Чжоу-ди, Чжаоу, 1612-
1678) 29-34, 39, 40, 42, 43, 50, 55, 56, 59, 62, 63, 74, 75, 77-79, 707 У Тао 762
У Тинфан 伍廷芳（1842-1922) 543, 616 У Тинъи 133, 134
У Хун 771
У Цзинцзы 吳敬梓（1701-1754) 704, 723- 725, 751
У Цзэтянь 武则天（У-хоу, 624-705) 744 У Чанцин 吳長慶（1834-1884) 474 У Чанши 吳昌碩（1844-1927) 769, 777 У Чжихуэй 吳稚阵（1865-1953) 618 У Чжэнь 吳鎭（1280-1354) 773 У Чэнъэнь 吳承恩（1500?-1582?) 712 У Шифань 吳世墦（ум. 1681) 79, 80 У Юэ 520 Убейдулла 156 Уитмен У. 507 Ундур-гэгэн 84, 86
Уорд Ф.Т. (Ward F., 1841-1913) 227, 228, 231
Урбан VII (1590) 575 Урбан VIII (1623-1644) 585, 586 УтидаРёхэй 1901 г. 512 У-хоу 武后 У Цзэтянь
Фавеков И. 554
Фан Бао 方苞（1668-1749) 119, 719, 720, 733
Фан Дуншу 方東樹（1772-1851) 733 Фан Ичжи方以智（¥111虹71^叫7〇见10泛- даожэнь, 1611-1671) 629, 633-636 Фаншань 357
Фань Вэньчэн 范文程（1597-1666) 26 Фань Жэньцзэ 165 Фань Куань 773
Фань Лиань 范礼安 см. Валиньяно Алес- сандро
Фань Цзэнсян 樊增祥（1846-1931) 739, 755
Ферри Ж. (Ferry J., 1832-1893) 275 Форсайт Д. 253
Фрайер Дж. (Fryer J., Фу Ланья, 1839-1928) 659, 671,683
Фу Хэн 傅恒（1720-1770) 121 Фу-ван 福王 сл/. Чжу Юлан Фудэ, цэянцжшь 富德 15Q Фуканань 福康安 122, 125, 127, 132-134 Фулинь 福臨（Ши-цзу 世祖，1638-1661) см. Шунь-чжи


850
Указатель имен
Фурнье Ф. (Fournier F., 1842-1934) 272, 273
Фурэнтай 697 Фус П.Н. (1798-1855) 594 Фуцзюнь 698 Фуцюань 142
Фуэрдань 傅尔丹（1680-1752) 105 Фэйянгу 费扬古（1645-1701) 87 Фэн Гочжан 馮國璋（1859-1919) 347, 361， 527-529, 534
Фэн Гуйфэнь 馮桂芬(1809-1874) 221，306, 740
Фэн Мэнлун 馮夢壟（1574-1646) 708, 709 Фэн Цзыцай 瑪子才（1818-1903) 275 Фэн Юньшань 瑪云山（ок. 1815 - 1852) 198,201
Хабаров Е.П. (ок. 1603 - 1671) 61, 552 Хабибулла-ходжа 242, 249 Хаггард (Haggard Н., 1856-1925) 760 Хадаха 150
ХайЛинъа 海凌阿 179
Ханкуан см. Лань Чжэнцзун
Хан-Ходжа 112, 113
Хань Юй (768-824) 673, 735
Хао Яо^и 郝摇旗（ум. 1663) 59, 62
Хаогэ 豪格（1609—1648) 28, 41，42
Харт Р. (Hart R., 1835-1911) 222, 223, 275
Хафэн 182
Хей Дж.М. (Hay J.M., 1838-1905) 292 Хидэёси 豊臣秀吉（1537-1598) 577 Хоанг Та Вьем 271
Хобсон Б. (Hobson В., 1816-1873) 681, 683, 686
Ходжа Шади (Мухаммед Яхья) 153, 154 Хорват Д.Л. (1858-1937) 570 Хоу Вайлу 侯外廬（1903-1987) 636 Хоу Фанъюй 705, 718 Ху Ихуан 201
Ху Линьи 胡林翼（1812—1861) 207, 208, 230
Ху Ханьминь 521, 522 Ху Ши 胡适（1891-1962) 748, 757, 761， 762
Хуан Биньхун 黃賓虹（1865-1955) 769
Хуан Вэй 211,215
Хуан Гунван 黃公望（1269-1354) 773
Хуан Даочжоу 黄道周（1585-1646) 46, 68
Хуан Дэгун 黄得功（ум. 1645) 44
Хуан Дэмэй 211
Хуан Дянь.黄殿（XVIII в.) 100
Хуан Лянь 324
Хуан Седин 746
Хуан Син 黄兴（Хуан Кэ-цян 黄克强， 1874-1916) 340, 342, 343, 504, 505, 511, 513,518,521,522,528,540 Хуан Тинцзянь 黃庭堅（1045-1105) 733, 735, 736, 755
Хуан Фушэн 黃復生（1883-1948) 520 Хуан Фэн 179 Хуан Цзиань 758
Хуан Цзинжэнь 黄景仁（1749-1793) 721- 723
Хуан Цзунси 黄宗袭（1610-1695) 68, 602, 629-633, 637, 638, 640, 641, 646, 672, 705, 706
Хуан Цзуньсянь 黄遵宪（1848_19〇5) 3〇5, 306,312, 739, 740, 756, 757 Хуан Цзюэцзы Й爵金（丨793_1853) I89 Хуан Цинь 81 Хуан Чоу 285
Хуан Шигун 黃石公（III в. до н.э.) 690 Хуан Шэнь 黃慎（1687 - после 1768) 776 Хуан Юншан 500
Хуантайцзи 皇太極 ои. Хун Тайчжи Ху Ханьминь 胡汉民（1879-1936) 521， 522
Хубилай-хан (Ши-цзу, 1215-1294) 51, 766
Худояр-хан (прав. 1844-1858, 1862-1863, 1865-1875) 249
Хун Жэньгань 洪仁奸(Гань-ван, 1822- 1864) 228, 229, 232, 233, 655-657 Хун Лянцэи 洪亮吉（1746-1809) 648, 649 Хун Сюцюань 洪秀全（1814—1864) 198- 204, 213, 214, 225, 228, 233, 235, 314, 499, 654? 656
Хун Тайчжи (Хуантайцзи 皇太極，Абахай, прав. 1627-1643) 16, 17, 20-22, 24-29, 36,37,41,51,55, 88, 690


Указатель имен
851
Хун Тянь-гуйфу 洪天貴福（1849-1864) 233 Хун Чэнчоу 洪承畴（1593-1665) 29, 39, 46, 54, 62
Хун Шэн 洪升（1645-1704) 716-718 Хун Юнцинь (1746-1809) 649 Хунжэнь 弘仁（1610-1663) 775 Хунли 弘歷（Гао-цзун，1711-1799) Цянь-лун
Хунъу 洪武帝 Чжу Юаньчжан Хэ Голян 216, 217 Хэ Лю 何六(ум. 1856) 212 Хэ Ляожань 何暸然 683 Хэ Суйтянь 307 Хэ Сю 何休（129-182) 653, 666 Хэ Тэнцзяо 何腾蛟（1592-1649) 42, 49, 52, 56
Хэ Ци 498, 499 Хэ Цин 590
Хэ Цютао 何秋涛（1824-1862) 149 Хэ Чжицзе 703
Хэ Шаоцзи 何紹基（1799-1873) 735, 736 Хэлинь 和琳（1753-1796) 133 Хэшэнь 和珅（1750-1799) 125-128, 130, 134, 161-164,330, 648
Цай Инь 80
Цай Цянь 蔡牽（1761-1809) 169, 170 Цай Э 蔡鍔（1882-1916) 532, 537 Цай Юаньпэй 蔡元培（1868-1940) 506, 508, 509, 521，612, 614 Цао Сюэцинь 曹雪斥（1715-1763) 704, 723, 725, 727, 741
Цао Футянь 曹福田（ум. 1901) 324, 327 Цао Чжэньцзи (ум. ок. 1678) 707 Цзайи 載漪(Дуань-цзюньван 端君Р 王， 1856-1922) 323,325,327, 330 Цэайлань 載瀾（1856_1916) ВО Цзайсюнь, великий князь 載勛(Чжуан, 1853-1901) 326, 356, 484, 492 Цзайтао，великий князь 載涛（1887-1970) 356, 484, 492, 493,519 Цзайтянь ffi'/fS (Дэ-цзун, 1871-1908) см. Г уан-сюй
Цзайфэн ЩШ см. Чунь, великий князь
Цзайцзэ 載泽（1876—1928) 347, 349, 355, 356, 475,478,484, 520 Цзайчунь 載淳（Му-цзун，1856-1875) Тун-чжи Цзи Вэнь 753
Цзи Вэньюань 吉文兀（ум. 1854) 208, 209 Цзи Юаньчэн 503
Цзи Юнь 紀昀（1724-1805) 704, 728-730 Цзин Тинбин (1861-1902) 339, 459, 460 Цзинь Кунь 金昆（XVIII в.) 770 Цзинь Нун 金農（1687-1764) 776 Цзинь Шэнтань —聖嘆（1608-1661) 703 Цзинь Шэнхуань 金聲桓（ум. 1649) 47, 49, 52,55
Цзинь-ван 晋王 см. Ли Динго Цзиргалан (Джиргалан, Джэрхалан) 27, 50, 57
Цзо Лянъюй 左良玉（1599-1645) 43 Цзо Цзунтан 左宗棠（1812—1885) 221，228_ 231, 236, 237, 241, 242, 244, 246, 247, 254, 256, 264, 267, 271,360 Цз〇у Жун 邹容（1885-1905) 341, 506-508, 510, 756, 760
Цзэн Гофань 曾國藩（1811 -1872) 207, 208, 210, 213-215, 221, 228-231, 235-238, 246, 254, 256, 360, 639, 734, 736 Цээн Гоцюань 曾國荃（1824-1890) 233, 273
Цзэн Личан 209
Цзэн Пу 曾樸（1871-1935) 752
Цзэн Цзин 曾鯨（1567/68-1649/50) 770
Цзэн Цзицзэ 曾紀泽（1839-1890) 267, 271
Цзэншоу 699
Цзюэло Маньбао 覺羅滿保 см. Мань Бао Цзя Дань 賈耽（730-805) 679 Цзян Лянци 蒋良‘I其（1722-1789) 607 Цзян Сян 53, 55
Цзян Тинси 蔣廷錫（1669-1732) 606 Цзян Цзи 80
Цзян Шицюань 蔣士鈴（1725-1784) 721， 723
Цзянь И 285
Цзяо Бинчжэнь 焦秉貞(кон. XVII - нач. XVIII в.) 770, 781


852
Указатель имен
Цзяо Сюнь 焦循（1763-1820) 119 Ц:зя-цин 嘉庆（Юнъянь，прав. 1796-182〇) 126, 134, 161，164, 166-169, 171，176, 177, 562, 648, 767
Ци Байпш 齊白石（1864-1957) 769-770, 777
Ци Ван(，иш)齐王氏（1777-1798) 161, 163 Ци Цзюньцзао (1793-1866) 735 Циин 耆英（1790—1858)J93, 195 Цин, великий князь 庆亲王(Цин-циньван， Икуан 奕劻，1836—1916)323,325,328- 330, 335, 336, 346-350, 352, 353, 355, 356, 363, 364, 367, 372, 374, 475, 477, 487, 491, 492, 528, 529, 531, 542, 547, 548
Цинь Жиган 秦日綱（1821-1856) 201，210, 214
Цинь Лишань 503
Ц_нь 琦善（1786-1854) 189, 192, 208 ЦуйШу 崔述（1740—1816) 119 Цыань 慈安（Сяочжэнь 孝貞，1837-1881) 223,260
Цыбиков Г.Ц. (1873-1930) 600 Цыси 慈禧（Ехэнара，1835-1908) 223, 237, 238, 243, 247, 255, 259, 260, 263, 264, 266, 271, 272, 274—277, 281, 282, 288, 294, 296, 298, 303, 305, 311, 312, 315- 318, 321-323, 325-328, 330, 332, 336, 344-350, 352-357, 361-364, 367, 369, 372, 465, 469, 470, 475, 476, 478, 483, 484, 505, 509, 511, 519, 520, 659, 665, 672
Цэван-Рабдан 86, 98, 99, 105, 142-147, 155, 156, 158,557 Цэн Чуньсюань 475 Цэнгунджаб (Чингунжав) 111, 113, 150 Цэнь Чуньсюань 岑春煊（1861-1933) 460, 475, 476, 477 Цэрэн 150
Цэрэн Дондуб-старший 99 Цэрэн Дондук-старший 559 Цэцэн-хан см. Шолой Цю Фэнцзя 丘逢甲（1864—1912) 284, 285 Цю Цзинь 秋瑾（1875-1907) 517, 519, 753, 756, 758
Цюй Тайсу 瞿太素（XVI-XVII вв.) 680 Цюй Шисы 瞿式耜（1590-1650) 49, 56, 68 Цюй Юань 屈原（IV-III вв. до н.э.) 746 Цянь Цай (XVII в.) 711 Цянь-лун 乾隆（Хунли 弘歷，叩88.1735- 1796) 93, 94, 103, 105-114, 116-123, 125-134, 147-149, 161, 162, 166, 168, 560, 587, 590, 602-605, 607, 648, 679, 692-695, 697-699, 703, 704, 763, 765, 767-772, 776, 779, 782, 783
Чакри (Рама I, 1782-1809) 121
Чан Хуан 576
Чанлин 181, 182
Чанлинь 305
Чанцин 132
Чанцинь 701
Честной Д.С. (Аввакум) 595 Чжан Бао 张保（1786-1822) 170 Чжан Бин 179
Чжан Бинлинь 章炳麟（Чжан Тайянь， Чжан Мэйшу 章枚叔，1869-1936) 341， 461, 503, 506-509, 521, 522, 681, 748, 755, 756, 760
Чжан Вэйбан 張為邦（XVIII в.) 771 Чжан Вэйбин 738
Чжан Вэньтао 張問陶（1764—1814) 721， 722
Чжан Вэньцин 張文慶（ум. П84) 125 Чжан Гофу 216 Чжан Гуансы (ум. 1748) 109 Чжан Дай 張岱（1597-1689) 706 Чжан Даю 758 Чжан Даю 張打油 758 Чжан Дунсунь 張東孫（Чжан Ваньтянь 張 萬田，Шэнсинь 圣心，1886-1973) 617,670
Чжан Дэчэн 324, 327 Чжан Идун 122 Чжан Иньхуань 315 Чжан Лосин 209, 211, 217, 232, 234 Чжан Пу 張溥（1601-1640) 705 Чжан Сюмэй 213, 239, 240 Чжан Сюнь 張勛（1854-1923) 347, 529, 531,537


Указатель имен
853
Чжан Сюэчэн 章学誠(Чжан Ши-чжай 章 实斋，Шао-янь 少岩，1738-1801) 607
Чжан Сяньчжун 張献忠（1606-1647) 33, 34, 4〇_42, 48, 49, 52, 57, 59, 119 Чжан Тайянь 章太炎 сл/. Чжан Бинлинь Чжан Фуси 張福僖（XIX в.) 688 Чжан Хуанъянь 63, 71，74 Чжан Цзай 張載（XI в.) 639, 672 Чжан Цзилян 738
Чжан Цзинъюэ 張景岳（1583-1640) 686 Чжан Цзолинь 张作霖（1875-1928) 537 Чжан Цзунъюй 234, 235 Чжан Цзюньлу 617
Чжан Цзянь 張謇（1853-1926) 367, 369, 371, 373, 375, 470^74, 477, 478, 482, 483, 487, 490, 492, 493, 531, 535 Чжан Чжидун 張之洞（1837-1909) 261， 262, 271，277, 288, 289，291，305, 315, 323, 326, 327, 347-349, 354, 356, 363, 465, 471, 474, 475, 477, 482, 504, 660
Чжан Шаоцзэн 529 Чжан Шичжао 1903 г. 508 Чжан Шо 張說（667-730) 631 Чжан Юаньцзи 312 Чжан Юйтянь 章于天（?-1648) 47 Чжан Юйчжао (1823-1894) 735 Чжао И 趙翼（1727-1814) 721, 722 Чжао Мэнфу 趙孟頫（1254-1322) 773 Чжао Фэнчан 474 Чжао Хуэй 111, 112, 150 Чжао Ц:зиньлун 趙金龙（1779-1832) 179 Чжао Чжицянь 趙之謙（1829-1884) 777 Чжаоу см. У Саньгуй Чжоу Гэ (Петров Федор) 592 Чжоу Дуньи 周敦頤（1017-1073) 639, 672
Чжоу Лэцин (1785-1854?) 745, 746 Чжоу Фу 475
Чжоу Цзи 周济（1781 -1839) 736 Чжоу Цзожэнь 周作人Пин Юань, 1885-1967)753,762 Чжоу Юй 80 Чжоу-гун 周公 25
Чжоу-ди см. У Саньгуй Чжу Во 169
ЧжуИгуй 朱一貴(1690-1722) 100 Чжу Ихай 朱以 * (Лу-ван 魯王，1618- 1662) 45,47
Чжу Ицзунь 朱彝尊（1629-1709) 707 Чжу Ицэюнь 朱翊鈞（Вань-ли 萬曆，дин. Мин, прав. 1573-1620) 50, 551, 577, 579, 580
Чжу Си 朱喜（1130—1200) 94, 95, 117, 120, 263,639, 642, 645,691 Чжу Фэнь 169 Чжу Хундэн 321
Чжу Цзумоу 朱祖謀（1857-1931) 737 Чжу Цзысу 68 Чжу Цыци (1807-1881) 664 Чжу Чанфан 朱常溃（Лу-ван 璐王）44, 45 Чжу Чжиби 朱之弼 691 Чжу Чжиюй (Лу-ван, 1600-1682) 629 Чжу Юаньчжан 朱元璋(Хунъу，Тай-цзу， дин. Мин, прав. 1368-1398) 20-23, 33, 79, 136
Чжу Юйао 朱聿鍥（Тан-ван 唐王）48 Чжу Юйцэянь 朱秦鍵（Тан-ван 唐王）45, 47, 48
Чжу Юлан 朱由榔（Гуй-ван 桂王）47-49, 52,56, 62, 63,581,633,638 Чжу Юсун 朱由Ш (Фу-ван 福王，1607- 1646) 43,44, 47
Чжу Юцэянь 朱由檢（Чун-чжэнь 崇稹， дин. Мин, прав. 1628-1644; Сы-цзун) 32,551
Чжуан Датянь 132 Чжуан см. Цзайсюнь Чжуан Тинлун 莊廷鏞 69, 703 Чжуан Цуньюй 庄存與（1719-1788) 664 Чжуан-цзы 莊子（Чжуан Чжоу 莊周，369- 286 до н.э.) 673, 751
Чжуда 朱茸(Бада-шаньжэнь 大山人， 1626-1705) 769, 775,776 Чжурмэд-Намчжал (Джурмэ-Намгэ) 110 Чжэн Гуаньин 鄭觀應（1842-1922) 498, 499, 612, 659, 660, 740 Чжэн Се 鄭燮（Чжэн Баньцяо 鄭板橋， 1693-1765) 721,722


854
Указатель имен
Чжэн Се 鄭燮 /燮（Чжэн Баньцяо，1693- 1765)776
Чжэн Сяосюй 鄭孝胥（1860-1938) 736 Чжэн Тинчжо (1856-1918) 737 Чжэн Фугуан 细復光（род. 1780) 688 Чжэн Цзи (I в. до н.э.) 135 Чжэн Цзин 73, 74, 77-81 Чжэн Чжилун 郑芝龙（1604-1661) 47, 60 Чжэн Чжэнь 郑珍（1806-1864) 736 Чжэн Чэнгун 郑成功（1624-1662) 60, 63, 71，73, 74, 83
Чжэн Шилян 鄭士良（1863-1901) 498, 502 Чингис-хан 成吉思汗(Темучжин, 1162- 1227) 19,51, 136, 152 Чингунжав см. Цэнгунджаб Чон Бончжун 278 Чу Чэнбо305 Чуан-ван см. Ли Цзычэн Чунхоу (1826-1893)230,238, 267 Чун-чжэнь 崇稹 ом. Чжу Юцзянь Чунь (Ихуань), великий князь 246, 255 Чунь, великий князь 醇亲王(Чунь-цинь- ван，Цзайфэн 載灃，1883-1951) 353, 355, 356, 364, 372-374, 484, 487^89, 492, 520, 527-529, 531, 534, 542 Чунь-фань, псевд. 753 Чэн Вэйюань 725
Чэн И 程頤（1033-1107) 95, 117, 639,645
Чэн Хао 程顥（1032-1085) 95, 117
Чэн Цзылун 45
Чэн Цзылэй 369
Чэн Эньцзэ (1785-1837) 735
Чэнь Бань 179
Чэнь Баочжэнь 陳寳蔵（1831-1900) 671 Чэнь Баочэнь 陳寶琢（1848-1935) 736 Чэнь Вэйсун (1626-1682) 707 Чэнь Даси 234
Чэнь Дусю 陳獨秀（1879-1942) 616, 748, 761
Чэнь Дэцай 陳得才（ум. 1864) 234, 235 Чэнь Кай 陳开（1822-1861) 212, 213, 216, 231
Чэнь Кэдун 703
Чэнь Лян (1814-1886) 747
Чэнь Мэй 陳枚（1694?-1745) 770
Чэнь Саньли 陈三立（1852-1937) 755 Чэнь Сэнь 741
Чэнь Тяньхуа 陈天华（1875_19〇5) 5〇4, 505,753,756
Чэнь Хуншоу 陳洪綬（1598-1652) 777 Чэнь Цзижу 陳繼儒（1558-1639) 690 Чэнь Цэылун 陳子龍（1608-1647) 705,
Чэнь Цзыпэй 478
Чэнь Цимэй 陈其美（1878-1916) 522 Чэнь Цю 741
Чэнь Цюйбин 陈去病（1874-1933) 748, 757
Чэнь Цяньцю 755 Чэнь Чжиюй 690
Чэнь Чэнь 陳忱（1590?-1670?) 711, 712 Чэнь Шаобо 498, 502 Чэнь Шибао 209 Чэнь Юйин 272
Чэнь Юйчэн 陈玉成（1834-1862) 214, 215, 226, 230
Чэнь Янь 陈衍（1856—1937) 736, 739, 755
Шалль A. (Schall Bell J.A. von, 1592-1666) 580-584, 586, 629, 676, 688 Шалье В. (Chalier V.) 779 Шан Кэси 尚可喜（1604—1676) 29, 33, 34, 36, 39, 49, 50, 55, 56, 60, 74, 75, 77, 78
Шан Чжисинь 尚之信（ум. 1680) 75, 78 Шелли П. (Shelley Р., 1792-1822) 754 Ши Дакай 石达开（1831-1863) 198, 201， 210,213-216, 231,232, 240 Ши Кэфа 史可法（1601-1645) 43, 44 Ши Людэн 石柳鄂（ум. 1797) 133, 134 Ши Найань 施耐庵（1296-1372) 711 Ши Саньбао 石三保（1746-1796) 133 Ши Син 576 Ши Чжэньцзи 215, 231 Ши Шибяо 施世骠（1669-1721) 100 Ши Юйкунь 石玉昆（1810?-1871?) 742, 743
Ши Юньюй (1796-1837) 745 Шитао {псевд. Кугуа-хэшан, Даоцзи 道濟，1641/1642-1707/1718) 769, 775, 776


Указатель имен
855
Шмидт П.П. (1868-1938) 600 Шолой (Цэцэн-хан) 51, 61 Шопенгауэр А. (1788-1860) 617, 749 Шоу Бофу 309 Шоу Р. 253
Шоушань 寿山（1860-1900) 326 Шрек И. (Schreck J., Теренциус, 1576-1630) 676
Штедлин (Stedlin) 779 Шуджа ад-Дин Ахмад-хан (1609-1619) 152-153
Шуй Аньли 税安禮 678 Шунь 舜順朝 18,21,652 Шунь-чжи 順治（Фулинь 福臨，叩纹8.1643- 1661) 27, 31-33, 35, 51, 57, 61-63, 66- 68, 74, 82, 90, 91, 178, 552, 581-584, 602, 604, 605, 691，764, 766 Шухэдэ 舒赫德（1710-1777) 131 Шэн Сюаньхуай 盛宣怀（1844-1916) 327, 491,495
Шэнь Дэцянь 沈德潜（1673-1769) 719 Шэнь Фуцань 沈復粲（1779-1850) 630 Шэнь Фу 沈復（1763-1808) 704, 730, 731 Шэнь Цзицзи 沈既濟（750?—797/800) 714
Эда Масухидэ 689 Элгин Т. 218 Элдан-тайджи 155
Эллиот Дж. (Eliot G., 1819-1880) 192 Эллиот Ч. (Elliot Ch., 1801-1875) 191 Элэдэнбао 164, 165 Эмин-ходжа 157, 158 Энрикес Антонио-Хосе 587 Эпикур 681 Эрдэни (ум.1653) 16 Эрдэни-Батур-хунтайджи 86
Ю Ле 498
Юань Мэй 袁枚（1716-1797) 704, 720-722, 729, 730 Юань Цзи 723
Юань Шикай 袁世凱（1859-1916) 269, 270, 278, 288, 294, 304, 314, 315, 318, 321, 325, 327, 335, 344, 346-349, 353-361, 363, 366, 375, 376, 474, 475, 477, 482,
484, 493, 504, 527, 529-531, 534-536, 540, 542-549, 663, 665, 669, 670, 672, 678
Юй Да 俞达（ум. 1884)741 Юй Дахай 52 Юй Чжи (1809-1874) 747 Юй Шимэй 於式枚（1865-1916) 476 Юй Юэ 俞樾（1821-1906) 743 Юйлу 裕禄（ок. 1844 - 1900) 323, 326, 328
Юйсянь321,326, 330
Юн-гуань 永觀（1877-1927) Юнсин (принц Чэн)648
Юнлу，принц 雍祿（Иньлу 胤祿，1695- 1767) 694
Юнлэ 永樂（1402-1424, Чэн-цзу) 137 Юнчань 149
Юн-чжэн 雍正(Иньчжэнь 胤稹，прав. 1722-1735) 93, 98, 101-108, 116, 123, 134, 146, 158, 559, 585, 602, 604, 607, 763-765,767, 770, 781,782 Юнъянь 颗琰（Жэнь-ц:зун 仁宗，1796- 1820) см. Цзя-цин Юнь Цзин (1757-1817) 720 Юнь Шоупин 惲壽平（Юнь Гэ，1633-1690) 773, 774, 781 Юсуф-ходжа 180, 182 Юэ Фэй 岳飛（1104-1142) 158, 710, 711 Юэ Чжунци 岳钟琪（1686-1754) 1〇5, 109, 158
Ядринцев Н.М. (1842-1894) 601 Якуб-бек Мухаммед (Аталык Гази, Бадау- лет) 242, 244, 245, 246-249, 250—254 Ямагата Аритомо 山県有朋（1838—1922) 281
Ян Вэньхуй (1837-1911) 671 Ян Ду 杨度（1875-1931) 477, 478 Ян Жуй 杨锐（1857-1898) 313, 316, 672 Ян Ибао 80 Ян Синь 99
Ян Сюцин 杨秀清（1823-1856) 198，200, 201,203,209,213,214,314 Ян Тинлинь 49
Ян Фуцин 杨辅清（ум. 1874) 226, 230


856
Указатель piivien
Ян Хаолин 498 Ян Цилун 79, 80
Ян Цюйюнь 杨衢云（1861-1901) 500 Ян Чаогуань 楊潮覲（1712-1791) 723 Ян Чжань 52
Ян Шоужэнь 杨守仁（1874-1911) 504 Ян Шоуцзин 楊守敬（1839—1915) 678, 679
Ян Шэньсю 杨深秀（1849-1898) 316, 672 Ян Эньшоу (1835-1891) 747 Ян Юйю 杨玉科（1838-1885) 241 Ян Юйчунь 杨遇_ (1760-1837) 164, 165 Янь Сишань 阎锡山（1883-1960) 529, 532
Янь Фу 嚴复（1853-1921) 308, 617, 618, 661-663, 760, 761
Янь Юань 顏元（1635_17〇4) 6斗2, 643, 645, 646
Яо Вэньхань 姚文瀚（XVIII в.) 770, 771 Яо Ин (1785-1852) 733 Яо Най 姚鼐（1731-1815) 719, 720, 733, 734
Яо Чжифу 姚之富（1737-1798) 161，163
Яо 傜 21，642, 652
Ярхашань 112
Ярыжкин П. 552
Яхья-хан 155


Указатель
географических названий
Ава 121 Австралия 224 Австро-Венгрия 327
Азия 87, 116, 134, 136, 144, 147, 148, 151, 156, 174, 251-253, 255, 256, 268, 337, 369, 475, 562, 678, 780 Айгунь (Айхунь)璦琿 84, 564 Ак-Мечеть 251
Аксу 123, 157, 181, 197, 242, 248, 249 Албазин (Албазинский острог) 61, 85, 552, 554, 555
Албазинское воеводство 37, 85, 553, 555 Алма-Ата 251
Алтай 87,99, 105, 111, 146, 147, 152 Америка 97, 227, 297, 308, 314, 341, 468, 475, 484, 498, 650, 667, 678, 684; см. тж. США Амстердам 678
Амур, р. (Хэйлунцзян 黑龍江）13, 61, 71, 84, 85, 220, 326, 328, 551-557, 560, 562-565 Ангара, р. 558
Англия 96, 128, 166, 175, 183-195, 215, 217-221, 223, 224, 231, 238, 243, 244, 247, 250-256, 265, 267, 269-271, 275, 276, 282, 287, 289, 292, 313, 317, 327, 333, 356, 375, 463, 465, 476, 495, 502, 508, 545, 563-565, 568, 569, 651, 656, 658,659, 661,728, 735,739 Аннам 121, 122, 243, 270-272, 275, 660, 756; см. тж. Вьетнам Аньлэпин 安樂坪 163
Аньхуэй 安徽 39, 46, 63, 90, 119, 172, 197, 202, 208-210, 213-215, 217, 228, 231, 232, 238, 257, 263, 277, 318, 338, 339, 343, 362, 369, 383, 396, 405, 423, 462, 463, 479, 482, 509, 519, 530, 534, 536, 538,609, 663,719, 775 Аньцин 安* 202, 210, 229, 230, 362, 519, 530, 663
Аомэнь Ш П см. Макао Аргунь, р. 220, 555, 556, 558, 559, 561, 564
Аргуньский острог 85 Асан 278, 280 Асанский залив 280 Афганистан 251, 253, 256, 304, 314 Африка 573, 780
Бай см. Байчэн
Байдичэн 白帝城 163
Байкал, оз. 555, 558
Байсэ см. Босэ
Байхэ, р.白河 192, 218, 219
Байчэн 拜城（Бай) 248
Бакбо см. Тонкинский залив
Бакки (Тонкин) 243, 270
Бакле 273
Бакнинь 272
Балицяо 八里桥 219
Балканы (Балканский п-ов) 250
Бамо 121
Баодин 保定：33, 235, 316, 324, 329, 492, 520, 588 Баохэдянь 764 Баоцин 宝清 215 Баошань 宝山 193 Баркуль，оз. 146, 149, 150, 157 Баркуль, район 157, 158, 246-248, 250 Бельгия 292, 329 Бенгалия 177, 186 Берлин 284, 292, 330, 597, 598 Бирма 63, 73, 96, 120-122, 126, 127, 244, 292, 581, 610; см. тж. Мьянма Благовещенск 326 Бое (уезд, совр. пров Хэбэй) 643 Большая Горбица, р. 85, 555, 557, 564 Большой Хинган 13, 552 Босэ (Байсэ)百色市 231


858
Указатель географических названий
Бохайский залив ШШ'/Щ (Чжилийский залив) 192, 211, 218, 268, 276, 281, 323 Бразилия 309, 665 Британская Бирма 220 Британская империя 651 Британская Индия 186, 220, 250, 251, 253, 256
Бура, р. 558
Бухара 145, 153,250, 252 Бухтарма 561, 562 Бэйхай 北海 766 Бэйхай 北海市 243, 292 Бэйцзян 328
Вангя, р. 15 Ванся Й厦 194 Ваньфанъаньхэ 萬方安和 767 Ваньхуачжэнь 萬花陣 768 Ваньчуньюань 萬春園 767 Ватикан 581 Вашингтон 530, 782
Великая Китайская равнина 華匕平原（Северо-Китайская равнина) 39, 40, 42 Великая (китайская) стена 13,
20, 27, 29-32, 35, 37, 69, 108, 135, 550 Великий канал 大运河 40, 44, 91，93, 115, 131, 161, 162, 193, 203, 209, 235, 258, 319,323,324, 327, 776 Великий шелковый путь 系糸乡周之£各 156 Великобритания 174, 194, 251, 253, 661 Великое Западное государство (Да Си го) 34, 40, 59 Верный, г. 251 Верхняя Бирма 267 Вест-Индия 224 Владивосток 568, 600 Внешний город (в Пекине)夕卜城 32 Внешняя Монголия 536 Внутренний город (в Пекине)内城 32 Внутренняя Монголия 13, 70, 143 Волга, р. 113 Восточная Азия 257, 265 Восточная Европа 333 Восточная Сибирь 563 Восточная Халха 61
Восточно-Китайское море 東海 168 Восточный Китай 华东 45, 247, 295, 307, 311,326,510,511,738 Восточный Тибет 西藏东部 99 Восточный Туркестан 112, 134-136, 139- 1415 144-146, 151-158, 242, 244-255, 560, 596, 772
Вьетнам (Аннам, Дайвьет) 81, 96, 120-122, 126, 127, 169, 170, 220, 243, 267, 268, 270—275, 292, 341，518, 610 Вэйхай 威海 268, 276, 281，282, 293 Вэйхайвэй см. Вэйхай
Вэньчжоу 温州市 243, 342
Гавайи, о-ва 295, 337, 464, 498, 499, 512 Гамбург 769
Ганьсу 甘肅 53, 55, 74, 77, 90, Ш, 124, 125, 140, 157, 158, 163-165, 232, 239, 241, 242, 245, 317, 318, 330, 396, 425, 537
Ганьчжоу 赣州 64 Гаотан 高唐 209
Германия 270, 275, 276, 284, 287, 292, 293, 309, 313, 327, 329, 375, 463, 476, 495, 568, 569, 589, 659, 753 Гирин，г. (Цзилинь 吉林）84 Гирин，пров. (Цзилинь 吉林省）104，108, 328, 691 Гоби 70, 87 Голландия 96, 329
Гонконг 192, 194, 195, 196, 220, 224, 274, 288, 293, 295, 296, 316, 498, 500, 521, 522, 534, 616, 655, 658-660, 664, 666; см. тж. Сянган Гонолулу 498, 499 Горный Алтай 111 Греция 759
Гуандун 廣東 42, 48, 49, 52, 53, 56, 60, 62, 72, 74, 78, 80, 81，83, 92, 96, 109, 121, 168-170, 177, 179, 183, 185, 188, 190- 192, 195, 197, 212, 213, 215, 218, 224, 232, 234, 236, 271, 274, 286, 292, 293, 295, 296, 300, 309, 325, 338, 342, 343, 362, 369, 375, 383, 396, 423, 424, 454, 461, 479, 482, 483, 494^96, 498, 502,


Указатель географических названий
859
506, 517, 518, 521, 523, 530, 531, 534, 538, 575, 626, 633, 651, 654, 664, 681, 751,778,780 Гуаннин 廣寧 14
Гуанси 廣西 42, 48, 49, 52, 56, 59, 62, 63, 73-75, 77, 100, 103, 109, 121, 197, 198, 201，202, 212, 213, 215, 216, 218, 226, 231, 232, 271, 272, 292, 300, 318, 339, 362, 396, 423, 457, 459-461, 517, 518, 520, 532, 534, 538,581 Гуанчжоу / Кантон 州 48, 49, 56, 64, 78, 80, 83, 96, 114, 115, 117, 166, 167, 174, 175, 177, 183, 184, 186-188, 190-195, 212, 217, 218, 222, 230, 261, 271, 288,
292, 298, 300, 305, 318, 343, 362, 375,
494, 498, 500-502, 521, 522, 524, 531, 533, 534, 545, 562, 573, 574, 581, 583,
587, 612, 613, 654, 665, 686, 776, 779,
780, 783
Гуанчжоувань 廣州湾 293 Гуаньдун，п-ов 关東 569, 570 Гуачжоу 瓜洲 193,215 Гугуань 谷关 34
Гугун 故宫 20, 764, 771-773, 780, 783 Гуйдэ 貴德 40, 208
Гуйлинь 桂林 48, 49, 56, 59, 60, 64, 65, 202, 216, 460, 633 Гуйпин 桂平 198
Гуйчжоу 貴州 42, 49, 52, 56, 62, 63, 73-75, 79, 80, 100, 103, 109, 116, 121，133, 168, 179, 213, 232, 236, 238-240, 258, 310, 318, 342, 381, 396, 524, 531, 532, 538, 648, 736
Гуйчжоуское плато 雲貴高原 42, 48 Гуйян 貴陽 240, 532
Гулансюй/Гуланюй，о-в 鼓浪喚 193, 194 Гучэн 245 Гуюань 固原 125
Да Шунь, гос-во 27
Дагу 大沽 218, 219, 261，283, 325-327, 330
Дадухэ，р.大渡河 232
Дайвьет 121, 122; см. тж. Вьетнам
Даду大都20
Дали大理市241 Дальний см. Далянь
Дальний Восток 远东 14，267, 336，467, 516, 550, 556, 564, 567, 568, 573, 593, 600,610, 693,754
Далянь 大连（Далший) 219, 276, 281，293, 569, 570
Дамин, область 131 Дания 222 Данъян当阳市226 Даокоу 170, 172 Датун 大同 53, 55 Дац:зиньчуань 大金川 109, 133 Даянхэ, р.大洋河 280 Джунгар, аймак 105
Джунгария 85，96，98，99，110，111，113, 116, 120, 127, 134, 135, 140-152, 155- 158, 181，244-248, 250, 254, 267, 557, 560, 702
Джунгарское ханство см. Джунгаро-ойрат- ское ханство
Джунгаро-ойратское ханство 71, 85, 86, 98, 99, 101, 104, 105, 110-113, 139, 141, 142, 144-152, 156, 158, 244, 254, 554, 556, 557
Динхай 定海 83, 170 Долоннор 87, 143, 556 Донгда 122 Донгданг 275
Дунбэй 東 4 匕 d Маньчжурия Дунлюгун 764 Дунсян (пров. Сычуань) 162 Дунтан 588 Дунчан 東昌 131 Дуньхуан 敦煌 135, 680
Европа 48, 97, 117, 174, 227, 238, 262, 263, 284, 289, 308, 314, 341, 349, 388, 390, 391, 394, 399, 415, 420, 430, 440, 441, 466, 475, 484, 498, 501, 510, 512, 572- 574, 580, 585-587, 589, 593, 597, 598, 612, 667, 670, 676, 677, 680, 684, 686, 689, 694, 713, 735, 756, 778, 780, 782, 783,785 Египет 739


860
Указатель географических названий
Желтое море 黄海 192, 211，257, 276 Жидао, о-в 日島 283 Жунсан, уезд 524 Жэньцю 任丘 323
Жэхэ 热河 13, 125, 128, 171，219, 223, 694
Забайкалье 84, 556, 558 Зайсан, оз. 150
Западная Европа 333, 387, 503, 612, 614 Западная Монголия 247, 556, 559 Западная Халха 157 Западно-Корейский залив 朝鮮湾 280 Западный край см. Сиюй Западный Тибет 西藏西部 99, 127 Западный Туркестан 154, 251 Запретный город 紫禁城 32，75，125，171， 185, 316, 325, 361, 548, 579, 679, 700; см. тж. Императорский город Зея, р. 553, 565 Зеландия, крепость 27, 73
Ивовый палисад см. Любянь Иду宜都160
Или 伊利 110—112, 124, 144, 149, 182, 245, 246, 648; см. тж. Кульджа Или, р. 150
Илийский край 244, 248, 250-252, 267 (Кульджинский), 268
Императорский город 766; см. тж. Запретный город
Империя Великих Моголов 116 Индия 116, 174-177, 184, 186, 190, 191, 218, 251,255,304,336,377 Индокитай 220, 342, 517 Инкоу 营口 282, 283 Инчанфу 20 Инчхон 280 Иньтай 印臺 316 Иокогама 501，503, 668, 754 Ипяньши —片石 31 Иравади, р. 121 Иран 377 Иркутск 143 Иртыш 150, 558 Испания 222, 329
Италия 222, 292, 318, 327, 575 Ихэюань 頤和園 259, 260, 270, 345, 520, 548
Ичан 宜昌市 243,526
Йеттишар (Джетышаар, Семиградье) 239, 242-245, 249, 250, 252-256
Казахская степь 99, 111, 145, 147, 148
Казахстан 148
Кайпин開平區261
Кайсянь 開縣 163
Кайфэн 開封 40, 208, 211，257, 648
Кайюань 開原 14, 84
Калган 167,328, 566
Калифорния 224
Калмыкия 557
Калькутта 176, 187
Камбоджа 81, 220
Камчатка 563
Канада 666
Кантон см. Гуанчжоу
Карашар 158, 245, 246, 248-250
Карибское море 224
Картегай 182
Кашгар 喀什 113, 144, 154, 156, 180-182, 197, 242, 244-246, 248, 249, 251, 253, 256
Кашгария 86,87, 96, 99, 110, 112, 113, 116, 120, 123, 134, 135, 141, 145, 151-153, 155, 156, 179-182, 197, 234, 242, 244- 246, 267, 557
Кашгарское ханство 242, 248 Квантунская область 334 Керулен, р. 87, 144 КНР 190, 256,567 Кобдо 105, 113, 144, 146, 157, 247 Коканд 147, 180-182, 197, 242, 248-251, 256 Кокандское ханство 180, 248, 256 Комул (Хами, кит. Иу) 87, 135, 136, 139- 142, 144, 145, 152, 155-159, 242, 245- 250, 256, 268
Комульское княжество (Хами) 256 Кончжу 278 Копенгаген 783


Указатель географических названий
861
Корейский п-ов 568
Корея 13, 15, 36, 37, 84, 96, 97, 265, 267- 271, 278, 280, 284, 304, 314, 336, 337, 374, 470, 473, 489, 511, 550, 566, 567, 570, 576,578,610, 660, 688 Кохинхина см. Намки Кочо, уйгурское царство 152 Красный бассейн см. Сычуаньская котловина Куба 224
Кукунор 青海湖（Цинхай) 71, 96, 99, 105, 124, 141, 143-146, 148, 152, 156-158, 239, 241,242 Кульджа 174, 248, 561 Кульджинское ханство 248 Куньмин 昆明 52, 63, 73, 80, 230, 240, 241， 292,530
Куньнингун 764, 765
Куньшань 昆山 45, 637, 707
Курле 246, 248, 250
Кучар 庫車 112, 242, 246, 248-250
Кучарское ханство 248
Кяхта 128, 167, 174, 559-561, 563, 565, 567
Кяхта, р. 559
Лайян (уезд, пров. Шаньдун) 340, 459 Лангшон (Лангсон) 273, 275 Ланчжун 閬中 62 Ланьчжоу 兰州 53, 124, 125, 230 Лаованьшань, о-в fHUj% 177 Летний дворец 585 Лёссовое плато 黃土高原 39, 42, 620 Лшшн 醴陵市 342,517 Лимож 780
Линдин, о-в (Линдинъян Нэйлин-
дин 内伶仃島）177, 183, 188 Линься 临夏市（Хэчжоу) 124 Линьцин 临清 64, 131，209, 343 Линьчуань(пров. Цзянси)717 Лобнор, оз. 158
Лондон 166, 167, 186, 187, 191-193, 218, 220, 222, 224, 253-255, 289, 292, 293, 336, 356, 501, 530, 545, 569, 663, 670, 671
Лофа落堡站324
Лоян洛阳40 Луаньчжоу 537
Лхаса 71，86, 98, 99, 104, 110, 127, 142, 145, 154,336, 536 Лэйчжоу, п-ов 雷州半島 293 Любянь 柳边(Ивовый палисад, Лютяо- бянь) 84, 104, 551 Люгун, о-в 劉公島 283 Люйшунь 旅顺(Люйшунькоу 方犋口，Порт- Артур) 268, 275, 276, 281， 282, 293, 569, 570
Люцзяомяо 527
Люцю，о-ва 琉球群島(Рюкю) 96, 243, 268 Лючжоу 362 Люян 浏阳 342, 517,671 Лянгуан 兩廣 48，122，167，170，183，187, 188, 192, 212, 218, 277, 291, 326, 460, 461,475 Лянфан 324
Лянху 两湖 236,305,471 Лянцзян 两江 220, 222, 228, 238, 271，282, 283,305,317,326, 471,475 Ляньчжоу (пров. Гуандун) 460, 461 Ляньчжэнь Й鎮 209 Ляо, область 29, 39
Ляодун 遼東 14，15, 24-26, 28, 37，39, 69, 70, 108
Ляодунский п-ов 69, 173, 184, 219, 276, 277, 281, 282, 284, 289, 293, 319, 334, 568, 569, 588 Ляонин遼寧省13 Ляоси 遼西 27, 69 Ляохэ, р.遼河 69 Ляохэ, равнина 37, 282, 283 Ляоян 遼陽 14
Мавэй 馬尾 230, 274, 276 Макао (Аомэнь 澳門）83, 96, 117, 166, 177, 191, 224, 288, 295, 307, 498, 573, 574, 583,585,587 Малайя 295,521,661 Малая Горбица, р. 557, 564 Малый жуз 147 Манас 245, 250 Манас, р. 157


862
Указатель географических названий
Манила 574, 577
Маньчжурия 满洲 / Дунбэй 東北 37, 47, 69, 70, 75, 91, 108, 113, 162, 173, 209, 218, 259, 264, 278, 280, 282-284, 289- 291, 319, 326, 328, 329, 335-337, 352, 356, 358, 378, 394, 396, 397, 400, 401, 405, 427, 435, 447, 450, 476, 503, 509, 511, 530, 536, 551, 553, 567-570, 589, 642, 643, 690, 693-695, 700, 702, 703 Мариинский пост 564 Матиган 164 Мекка 123, 154, 249 Миньцзян, р. ill民江 274 Миньчжэ Й浙 132, 327 Моголистан 152 Могольское ханство 154 Монголия 51，70, 71，77, 84, 86, 87, 98, 104, 113, 134, 142, 144, 148-150, 152, 254, 268, 292, 536, 550, 556, 557, 560, 562, 566, 567, 570, 571，589, 597 Монгольский Алтай 147, 158 Москва 104, 144, 146, 551, 554, 559-561, 568, 592, 780, 784
Московское государство 37, 61，71，84, 85 Муданьцзян, р.牡丹江 13 Музарт 267
Мукден (Шэнцзин, Шэньян) 20, 21, 27, 32, 62, 69, 131, 281, 282, 284, 328, 491, 695, 696
Мукденская равнина см. Южно-Маньчжурская низменность Мулань木蘭圍場171 Мьянма 96; см. тж. Бирма Мэргэнь墨爾根城84 Мяньчжоу 綿州 217
Нагасаки 97
Намки (Кохинхина) 220, 270 Нанкин 南京（Наньцэин) 4〇, 43, 44, 45, 55, 60, 63, 64, 66, 114, 115, 167, 193, 203, 205, 206, 208-210, 213-215, 217, 222, 226, 228, 230, 231, 233, 234, 238, 257, 288, 292, 294, 305, 333, 521, 530, 531, 535, 536, 539, 544, 547, 579, 580, 615, 629, 633,654, 671,725
Наньао, о-в 南澳島 53 Наньтан 588 Наньхай，оз. 316, 766
Наньхай 南海區，уезд (пров. Гуандун) 296 Наньчан 南昌 55, 56, 65, 460, 528, 530, 576, 579, 580, 656, 689 Наньчжуан 南庄鄉 165 Наньшань 南山 245 Нарын，р. 180 Непал 96, 126, 127 Нерчинск 61, 85, 554, 555, 560, 582 Нидерландская Индия 295 Нидерланды 222
Нинбо 宁波 83, 96, 187, 193, 231，292, 338 Нингута см. Нинъань Нингутинский край 84 Нинся 宁夏 142, 241，242, 246 Нинтан 583
Ниншоугун хуаюань 寧壽宫花園 765 Нинъань 宁安（Нингута) 84, 108 Конни, р. см. Нэньцзян Нью-Йорк 670 Нэйлиндин см. Линдин Нэньцзян 嫩江，р. 13 Нючжуан 牛莊 282, 283, 292
Ойратское ханство см. Джунгаро-ойрат- ское ханство Окинава 268 Ологой，оз. 86 Оренбург 147 Орхон, р. 105, 146 Осака 670
Османская империя 250, 253, 554 Охотское море 559, 563
Париж 115, 271-273, 275, 284, 293, 670, 671,694
Пекин 北京 passim Персия 304, 314 Перу 224
Петербург (Санкт-Петербург) 96, 104, 105, 127, 167, 220, 251, 253, 254, 267, 284, 289, 290, 292, 293, 329, 336, 560, 562, 564, 566-571, 589, 590, 592, 598


Указатель географических названий
863
Петропавловск 561 Пидао 皮島 24 Пинанг 521 Пинлун坪龍村134 Пинсян 萍鄉 342, 517 Поволжье 152 Польша 759
Порт-Артур см. Люйшунь Португалия 95, 166, 222, 573 Посьет 567
Приамурье 15, 37, 61, 71, 84, 85, 143, 551- 555,557,571 Приволжье 105
Приморье 551 —553, 571; тж. Уссурий¬
ский край
Провидение, крепость 27, 73 Пруссия 222, 238 Пукоу 浦口 215,292 Пхеньян 280 Пхундо, о-в 280
Пэнху, о-ва 澎湖群島 27, 81, 211, 275, 283, 284
Речь Посполитая 554 Рим 572, 575, 577, 580, 582, 585, 587 Россия 96-99, 104, 111, 112, 117, 128, 141- 144? 146-148, 150, 167, 174, 218, 247, 248, 250-253, 255, 256, 267-269, 278, 284, 287, 289, 290, 292, 293, 310, 317, 327, 329, 336, 337, 340, 370, 430, 440, 473, 474,477, 478, 503, 509, 515, 519, 550-571, 582, 588, 592, 593, 595, 597, 599, 600, 601, 632, 656, 658, 659, 728, 753
Российская империя 104, 105, 150, 167, 251,268, 336, 564, 567 Русское государство 550, 551, 553，556, 567, 589
Рюкю, о-ва см. Люцю, о-ва
Сайгон 220, 270 Сайрам 248 Самарканд 145 Сан-Доминго 27 Сан-Сальвадор 27 Санкт-Петербург см. Петербург
Сан-Франциско 739 Саньхэ 三河 215 Сарху-алинь 19 Сарыкол 250 Сахалин 563 Священная дорога 611 Северная Бирма 243 Северная Америка 464 Северная Джунгария, 148 Северная Маньчжурия 85, 570 Северная Монголия 86, 97, 111，113, 114 Северный Вьетнам 243, 270—273, 275, 277; см. тж. Аннам
Северный Китай 27, 38, 39, 47, 56, 64, 65, 79，108, 130，131，133, 134，159，160, 173, 176, 209, 220, 232, 258, 259, 264, 271, 283, 318, 321, 336, 365, 400, 401, 427,509,610,619, 623,625,765 Северо-восточные провинции 356, 483, 484, 491,534
Северо-Восточный Китай 491 Северо-Западный Китай 52, 125, 247, 268, 620
Северо-Китайская равнина см. Великая Китайская равнина Селенга, р. 85, 555 Селенгинск 85, 554, 558 Семипалатинск 561 Семиречье 148, 268 Сеул 268, 269, 278, 280 Сецицюй 768 Сиам 96, 121,295,660 Сиамский залив 81
Сиань 西安 31，34, 39, 40, 53, 55, 230, 287, 301,328, 344, 348, 528, 648, 651, 665 Сибирь 14, 15, 142-145, 147, 148, 150, 550, 589,703 Сикан 西康 99 Сикким 127 Силюгун 764
Симоносэки (Симоносеки) 283, 284, 300
Сингапур 295, 661, 739
Синин S寧 105
Синцэин (Хэтуала)興京 15, П
Синьцзинь 亲万津 523


864
Указатель географических названий
Синьцзян 新疆 113, 151，179, 181，234, 239, 242-248, 251, 252, 254, 255, 267, 268, 292, 330, 485, 491, 537, 648, 651, 671, 690, 701,702 Синьчжу 新竹 285 Сиху, оз. 706, 708 Сицзян，р.西江 167, 177, 188, 216 Сичун 西充 42 Сишику 325
Сиюй (Западный край)西域 135，136，139, 144, 151,579
США 167, 174, 175, 184, 193, 194, 217, 218, 222, 223, 230, 231, 243, 265, 269, 275,
289, 292, 295, 307, 327, 329, 337, 349,
356, 375, 463, 476, 495, 501, 507, 512,
614, 659,739 Сонхван 280 Средний жуз 148, 150 Средняя Азия 145-147, 153, 181, 251, 252, 267, 561
Старший жуз 146, 148, 150 Суксухэ, р. см. Суцзыхэ, р.
Сунгари, р. (Сунхуацзян 松花江）13，69, 84, 564, 569, 570 Сунгача, р.松阿察河 566 Сунит, княжество 51 Сунцзян 松江 44-45, 65, 115, 193 Суншань 松山 24 Сунхуацзян, р. см. Сунгари, р.
Суцзыхэ р. (Суксухэ)苏子河 15 Сучжоу 苏州 44, 45, 65, 66，114, 115，156, 158, 227, 230, 232, 238, 248, 257, 284, 294, 532, 534, 766, 778, 780 Суэцкий канал 224 Сыминшань 山四明 53 Сычжай司寨鄉172
Сычуань 四川 34, 4042, 52, 53, 56, 59, 62, 63, 65, 74, 75, 77, 79, 92, 99, 103, 104, 109, 115, 130, 133, 158, 160, 162—164, 166, 179, 215-217, 232, 238, 274, 293, 318, 338, 339, 342, 375, 396, 454, 459, 491? 494^96, 523, 524, 536-538 Сычуаньская котловина 四川盆地（尺卩&〇 ный бассейн) 59, 217 Сюйчжоу 徐州 40, 223
Сюньхуа 循化 сл! Сюньхуа-Саларский авт. уезд
Сюньхуа-Саларский авт. уезд 循化撒拉族 自治县124
Сюньчжоу 得州 213, 232 Сямэнь，о-в 廈門市 63, 73, 78, 83, 187, 193, 194,211,463,545
Сянган, о-в 香;?4 192, 498，500，501, 508, 520, 658; см. тж. Гонконг Сянтань 湘潭县 56, 210 Сяншань 香山 498, 573 Сяньсягуань 仙霞矣 48 Сянъян襄阳县161 Сяоцзиньчуань 小金川 109, 133 Сяочжань 小站镇 294
Тади, р. 127
Тайбэй 台北 276, 284, 285, 771 Тайвань, о-в (Формоза)台灣島 27, 63, 72, 73, 80, 81，83, 84, 100, 116, 132, 141， 169, 179, 187, 218, 224, 238, 243, 268, 273, 274, 276, 283-285, 334, 501 Тайваньский пролив 台灣海峽 27，211， 215,275
Тайваньфу см. Тайнань Тайнань 台南 100, 132, 285 Тайпин тяньго (Тайпинское государство) 203-206, 208-211, 215, 217, 224, 226- 228, 231-234, 236,258 Тайханшань 太行山 34, 172 Тайху, оз.太湖 53, 63, 257 Тайхэдянь 764, 765 Тайхэмэнь 764
Тайюань 太原 53, 328, 529, 535, 614 Такла-Макан塔竞拉瑪干沙漠152 Тамир, р. 144 Тангу _沽 315 Тансэ 17
Таранчинский султанат 248
Тарбагатай 112, 150, 245; см. тж. Чугучак
Тарим, р.塔裡未河152
Татария 585
Татарский пролив 13
Ташилунпо, монастырь 127
Ташкент 147, 253


Указатель географических названий
865
Ташмалык 180 Текес，р.特克斯河267 Телучуан
Тибет 西藏 71，86, 96, 98, 99, 104, 105, 110, 114, 116, 126, 127, 134, 136, 141-147, 155-157, 244, 256, 336, 536, 557, 560 Тинчжоу 汀州 48 Тихий океан 85, 563 Тобольск 151, 557
Токио 東京 243, 268, 269, 278, 282, 283, 290, 330, 336, 337, 340, 370, 479, 481, 501, 503, 504, 509, 511, 513, 520-522, 568, 759
Токсун 托克逊县 246, 254 Тола, р. 87 Томск 550 Тонкин см. Бакки
Тонкинский залив 北部湾（Бакбо) 169 Туму 152
Тумэньцэян 圖們江，р. 566, 567 Тунгуань 潼关 34, 39, 40 Тунжэнь 銅仁 133 Тунчжоу 通州 324, 645 Тунчэн 桐城市 119, 263, 719 Туркестан 251, 252, 254, 702 Туркестанский край 252, 253, 256 Турфан 吐鲁番 99, 139—141，143—145, 147, 152, 153, 155-157, 181, 242, 245, 246, 248-250, 268
Турция 190, 267, 304, 314, 556 Тханглаунг см. Ханой Тхонг, р. 122
Тяньцзин (Небесная столица, Нанкин) 203 Тяньцзинь 天津 168, 184，192, 193，209, 218-220, 222, 230, 235, 238, 263, 270, 272, 275, 276, 283, 291, 292, 294, 315, 316, 319, 323-330, 333, 477, 491, 493, 499, 537, 548, 579, 612-614, 661, 663 Тяньцзячжэнь 田家镇 210 Тяньшань 天山 152, 253
Уда, р. 559 Уин, дворец 31, 32 Улан-Батор 144 Улан-Бутун 87, 143
Улясутай 113, 149,247 Умэнь (Южные ворота) 764 Урал (Яик), р. 145
Урга 87, 113, 167, 561, 562, 565, 571, 593, 697, 698
Урумчи 乌鲁木齐 Ш，112, 157, 242, 245-
247, 250, 268
Урумчинский султанат 242 Урумчинское ханство 248 Урянхай / Урянхайский край 梁海 144, 157, 558 Уси无锡227
Уссури, р. (Усулицзян 鳥蘇裡江）13, 220, 564-566
Уссурийский край 220，566, 597; сл! Приморье
Усулицзян, р. см. Уссури, р.
Усун 吴淞 223
Ухань 武汉 210, 333, 344, 505, 524, 526, 528, 539, 540 Уху 芜湖 44, 115,243
Учан 武昌 40, 115, 202, 210, 214, 493, 504, 522, 524-526, 528, 533, 540, 541, 543, 648, 721
Учтурфан (Уштурфан) 123, 157, 181, 242,
248, 249
Фергана 147, 254
Филиппины 295, 337, 464, 574, 661 Формоза см. Тайвань Фошань 佛山 115, 751 Франция 96, 166, 175, 193, 217-221, 223, 224, 230, 231, 238, 243, 260, 265, 267- 276, 284, 287, 289, 291-293, 295, 313, 327, 375, 463, 475, 495, 503, 507, 517, 563-565, 568, 656, 658-661, 669, 683, 735,739
Французский Индокитай 295, 342, 517 Фусуан 富春 c;w. Хюэ
Фуцзянь 福建 4549, 60, 63, 71-74, 77-81, 83, 100, 132, 169, 184, 185, 193, 211, 213, 215, 224, 234, 238, 271, 274, 292, 396, 423, 424, 470, 479, 483, 532, 534, 574, 587, 626, 736 Фуцзячжэнь 富家鎮 165


866
Указатель географических названий
Фуцянь 125, 215
Фучжоу 福州 45, 48, 187,193, 230, 532, 651 Фушунь 撫順 14, 15 Фэйсян, округ 643 Фэала 17
Фэнтянь 奉天（Шэнцзин) 69, 281, 326, 376, 396, 534, 538 Фэнхуан 鳳凰 42, 84
Хайнань, о-в 海南 179, 218, 292 Хайси 海西 13, 15 Хайчэн 海城 282 Хайяньтан 768
Халха 51, 50, 70, 71, 84, 85-87, 96-99, ЮЗ- 105, ПО, 111, 113, 114, 142-144, 146, 148, 150, 158, 556,558, 559 Халха-Монголия 142-146, 149, 152 Хами 哈密 Комул Ханка 興凱湖，оз. 566, 567 Ханой (Тханглаунг) 122, 270， 271， 517, 518
Ханчжоу 杭州 44, 45, 66, 83, 114, 115, 226, 231, 232, 257, 284, 294, 338, 531, 611, 615,629, 634, 766 Хань, р. см. Ханьшуй
Ханькоу 漢口 115, 202, 210, 214, 292, 375, 463, 494, 502, 519, 524-528, 531, 535, 543,545
Ханьшуй，р.漢水 39, 40, 42, 162, 540 Ханьян 漢陽 202, 210, 214, 524—526, 528, 540, 543
Харбин 哈爾濱 13, 326, 519, 570
Хатьен 河仙 81
Хива 250
Хинган興安省13
Хиросима 廣島 282
Ходжент 145
Хонгха, р. 271
Хорчин科爾沁區28
Хотан 和田市 181，182, 244, 249
Хотанское ханство 248
Хошань 霍山 235
Хошоут，аймак 71，105
Хуайхэ，р.淮河 34, 40, 43, 44, 425
Хуайцин 怀慶 208
Хуанган 342 Хуанпу 黃埔，р. 612
Хуанхэ，р.黃河 39, 53, 82, 91，162, 197, 208, 209, 211, 235, 257, 258, 319, 679 Хуанцунь 黃村 170 Хуаншань 775 Ху any 177
Хуасянь 華縣 171, 172 Хуаюань 768
Хубэй 湖北 40, 56-58, 63, 77, 90, 92, 109, 130, 133, 160-165, 179, 202, 208, 210, 213, 230, 233, 235, 258, 327, 338, 344, 369, 375, 396, 405, 423, 463, 479, 482, 491, 494^96, 504, 505, 518, 519, 521-527, 529, 532, 540, 543, 649, 650, 671
Хугуан 湖廣 42, 90, 162, 190, 277, 326, 475, 477, 527 Хукоу 湖□ 215 Хумэнь 虎門 192, 194 Хунань 湖南 49, 52, 56-60, 62, 73, 77, 80, 90, 92, 100, 103, 109, 130, 133, 134, 160, 162, 163, 168, 179, 197, 202, 207, 208, 210, 212, 213, 215, 226, 232, 262, 267, 271, 288, 300, 310, 314, 338, 339, 341, 342, 369, 375, 396, 405, 424, 462, 463, 482, 491, 494^96, 502, 504, 505, 517, 518, 521-524, 527, 528, 538, 587, 638, 650, 671 Хунэхэ, р. 15 Хучжоу 湖州 115 Хуэйчжоу 惠州 168 Хэбэй 河北 643, 645
Хэйлунцзян, пров. 13, 108, 289, 534, 538 Хэйлунцзян, р. см. Амур, р.
Хэкоу (пров. Юньнань) 343 Хэнань 河南 34, 40, 64, 92, 132, 160, 162, 165, 170, 171，197, 208, 209, 217, 234, 245, 258, 292, 338, 347, 356, 376, 396, 405, 460, 482, 484, 493, 537 Хэнчжоу 衡州 60, 79 Хэсиу河西務328 Хэтуала см. Синцзин Хэцзянь 河間 588 Хэчжоу 河州 ел/. Линься


Указатель географических названий
867
Хюэ (Фусуан)順化 271, 273
Цанси蒼溪縣163 Цейлон 756
Центральная Азия 14, 18, 99, 137, 140, 145, 152, 253,593, 594, 601 Центральная Маньчжурия 570 Центрально-Азиатский регион 134 Центральный Китай 華中 130, 159, 2〇6, 207, 208, 232, 262, 307, 311, 394, 396, 397, 400, 401, 417, 418, 421, 424, 426, 427, 431, 435, 447, 450, 461, 462, 502, 511,517,522, 524,531 Цзи 濟,область 29, 39 Цзиань 吉安 60
Цзшшнь 吉林 13, 289，396, 482，534, 538;
см. тж. Гирин 以3仙丫11基隆273,274,276 Цзинань 济南 34, 65，230，321, 587, 615, 689
Цзиндэчжэнь 景德镇 65，114, 115, 206, 778, 781
Цзиншань 766
Цзинь，гос-во/династия 金 13, 14, 16
Цзинь，династия 金（1115-1234) 16
Цзинь, ханство (1616-1636) 105
Цзиньлин 22, 725
Цзиньмэнь，о-в 金門 73, 78
Ц3иньтянь 金田村 198, 199
Цзиньцзи/Цзиньцзипу 金积堡 241，242
Цзиньцзян й'Д (Цюаньчжоу) 49
Цзиньчжоу 錦州 14, 24, 319
Цзишань 稷山 165
Цзыцзиньчэн 紫禁城 764-766, 770
Цзюгуншань 九宫山 40
Цзюлун，п-ов (Коулун)九龙 220, 292, 293
Цзюцзян 九江 215, 238, 528
Цзюцюань У®Ж 242
Цзядин嘉定區46,64
Цзяи 嘉義 179
Цзяннань 江南 46, 47, 54, 83, 90 Цзяннин 江寧 Нанкин Цзянси 江西 46, 47, 49, 52, 55, 56, 59, 60, 64,65,73,77,92，197,208,210,212- 215, 226, 228, 230, 233, 238, 257, 258,
327, 339, 342, 396, 405, 423, 424, 454, 462, 470, 528, 530, 532, 534, 576, 717 Цзянсу 江苏 49, 65, 72, 73, 83, 90, 114, 172, 184, 193, 211, 213, 217, 226-228, 231, 235, 257, 264, 277, 293, 338-340, 362, 369, 373, 376, 396, 405, 423, 454, 461, 462, 470, 471, 479, 483, 485, 503, 506, 509, 510, 527, 529, 531, 532, 534, 536, 538, 543,651,772 Цзянъинь 江阴 46, 64 Цзяньчжоу 建州 13, 15, 17 Цзяотайдянь 764, 765 Цзяочжоу 胶州 235, 293, 309, 321，569 Цзяюйгуань 嘉峪关 156, 157 Цигуйчжай 162
Циндао 青島 321, 508, 612, 666 Цинхай см. Кукунор Цинцзян 靖江市 238 Цинъюань 清源鎮 215 Циньлин 秦嶺 40, 172 Циньчжоу 欽州 343, 461 Цицикар 齊齊哈爾 84, 328, 561，570 Цишань 21 Цурухайту 561，563 Цюаньчжоу 泉州 сл/. Цзиньцзян Цюйчжоу Й/п||,5 215 Цяньцингун 764
Чамдо 昌都 87 Чанбайшань 長白山 13 Чангуань 335 Чанчжоу 227, 232 Чанчуньюань 767
Чанша 長沙 49, 56, 339, 459, 462, 463, 504, 505, 524, 528, 533, 539, 545, 685 Чахар 察哈爾 2〇,21，77 Чжанцзявань 張家灣 219 Чжанчжоу 234 Чжаньцзян (Форт-Баярд) 293 Чжаньчжоу 83
Чжаоцин 肇庆 48, 574, 575, 579, 580, 633, 678
Чжапу 乍浦 193
Чжили 直隸 34, 57, 65, 91，93, Ш，170, 171, 178, 189, 193, 208, 222, 230, 235,


868
Указатель географических названий
237, 238, 258, 262, 264, 282, 283, 305, 310, 312, 318-321, 323, 325, 326, 328- 330, 339, 344, 347, 376, 381, 384, 396, 405, 425, 459, 460, 477, 484, 535, 537, 645
Чжилийский залив см. Бохайский залив Чжихэцзи (пров. Аньхуэй) 210, 232 Чжицзян 丰立江市 160, 339 Чжоушань, о-ва 舟山 72, 83, 170, 191，192- 195,219
Чжочжоу Ш')М 325 Чжуло舍囉縣132 Чжуннаньхай 中南海 125 Чжунхай 766 Чжуншань，г. 706 Чжуцзышань 165 Чжуцзян 338
Чжуцзян，р.珠江 91，177, 191，192, 217 Чжуцэянкоу 珠江口 177 Чжушань 个士山 165 Чжэндин 正定县 33, 319, 588 Чжэндэ (пров. Хэнань) 484, 493 Чжэньнаньгуань 鎮南關 518 Чжэньхай 鎮海 193 Чжэньцзян 鎮江 63, 193, 203, 215, 531 Чжэцзян 浙江 45, 47, 49, 53, 65, 72, 73, 77, 79, 83, 96, 117, 130, 132, 169, 184, 185, 191, 193, 226, 230, 231, 257, 274, 292, 310, 318, 339-341, 369, 373, 396, 405, 423, 424, 461, 470, 479, 482, 483, 506, 509, 510, 517, 519, 531, 538, 543, 630
Чжэчэнь, р. 15 Чили 224 Чшшн 茌平 235
Чифу 之罘（Яньтай) 219, 243, 537, 546 Чуаньби 穿鼻 192 Чугучак 561; см. тж. Тарбагатай Чугучак 174, 245,246, 561 Чунцин 重庆 42, 284, 536 Чэнду 成都 40, 163, 217, 230, 375, 523, 524, 689
Чэньчжоу 郴州 213 Шамянь 沙面 271
Шанхай 上海114，115，187，193，195,211- 213, 218, 219, 222-224, 227, 229-231, 233, 238, 261, 266, 276, 277, 288, 291, 293, 296, 304-308, 311, 315, 319, 327, 333, 337, 338, 371, 373, 463, 474, 478, 481, 482, 487, 493, 505-509, 520, 522, 524, 531-533, 539, 542, 543, 580, 612, 613, 616, 618, 619, 658, 659, 668, 672, 681,689, 750, 760, 771,776 Шаньдун 山東 34，40，53，57，64，65，92, 131，170, 171，179, 184, 197, 209, 217, 219, 230, 235, 238, 258, 276, 292, 318- 321, 326, 327, 340, 344, 346, 396, 405,
425, 460, 463, 482, 483, 534, 536-538,
546, 569, 588, 752, 778 Шаньси 山西 33, 34, 53, 55, 57, 64, 65, 97, 106, 170, 178, 179, 184, 185, 208, 235,
258, 319, 326, 328, 329, 383, 396, 425,
529, 532, 533, 535, 543 Шаньтоу 汕頭 612, 681 Шаньхайгуань 山海关，крепость 30, 31, 84, 282, 283, 292
Шаосин 紹興 45, 47, 509, 519 Шаочжоу 韶州 64, 576, 577, 579, 580 Шаши 沙市 284, 294, 526 Швеция 556, 557 Шигацзэ日嘻則專區127, 145 Шифэньбао 125 Шицзячжуан 石家庄 529, 530 Шонтэй 272 Шоучжан 壽張鎮 131 Шоучэн, г. 131 Шуньтянь 順天府 37 Шэнцзин 盛京 Мукден Шэньгань 陕甘 236, 242, 244 Шэньси 陕西 39, 40, 41，55, 57, 74, 77, 79, 80, 90, 104, 106, 130, 132, 158, 160, 162— 166, 172, 184, 217, 232, 235, 239, 241, 245, 247, 258, 274, 287, 328, 383, 396, 528, 532, 543, 707 Шэньян 沈阳 Мукден
Эйфелева башня 739 Эмба, р. 145
Эрдени-дзу, монастырь 105


Указатель географических названий
869
Юаньминъюань 圓明園 168, 220, 259, 767- 770
Юго-Восточная Азия 224, 265, 297, 301, 464, 481,486, 508,610, 754 Юго-Западный Китай 西* 61，69, 75，100, 103, 109, ПО, 130, 133, 179 Юго-Западное государство 52, 62 Южная Америка 464, 467 Южная Маньчжурия 27, 37, 107, 173, 280, 281,337,473,511,551,569 Южная Монголия 28, 51, 55, 86, 87, 556 Южно-Китайское море 南海 168, ПО Южно-Маньчжурская низменность 遼河平 Ж (Мукденская равнина) 69 Южный Вьетнам 270 Южный Хорлос 173
Южный Китай 華南 39, 42, 45, 47, 52, 56, 61, 159, 170, 176, 179, 196, 272-274, 295, 307, 311, 326, 327, 339, 343, 346, 358, 361, 362, 365, 375, 394, 397, 401, 415, 417, 418, 420, 421, 424, 426, 427, 431, 440, 447, 450, 461, 495, 502, 511, 517, 521-523, 531, 609, 620, 625, 739, 775
Южный Сахалин 570 Южных морей страны 73, 467 Юйхуаюань 765 Юйяо (уезд пров. Чжэцзян) 630 Юнъань 永安 201，202 Юньгуй 雲貴 271，272 Юньнань 雲南 49, 52, 62, 63, 74, 75, 79, 80, 100, 103, 104, 109, 114, 120, 121，133, 185, 213, 216, 217, 232, 236, 239-241, 243, 244, 258, 271, 272, 274, 292, 310, 342, 343, 396, 517, 530, 532, 533, 537, 581,651
Юньнаньское нагорье 雲南高原 42, 48
Юньси郧西縣163 Юньтайшань 雲台山 83 Юэчжоу 岳州 202, 210 Юэян 岳阳 294
Яик, р. см. Урал, р.
Ялу，р.鴨綠江 84,281 Ямыш-озеро 560 Янгигиссар 182, 197, 248, 249 Янху, г. 720
Янцзы, р.長江 3840, 4245, 47, 49, 56, 59, 60, 63, 64, 72—74, 77, 79, 91，115, 130, 159, 160, 193, 196, 197, 202, 206, 210, 214, 215, 218, 227, 232-235, 237, 244, 258, 259, 266, 284, 292, 327, 339, 346, 358, 361-363, 365, 375, 424^26, 457, 461, 462, 465, 494, 495, 522, 523, 527, 529-531, 537, 540, 541, 602, 620, 776 Янцунь 楊村 328 Янцюань 陽泉 179
Янчжоу 揚州市 43, 44, 64, 115, 203, 208, 235, 238, 339, 774-776, 783 Яньтай 煙台 cw. Чифу Япония 73, 96, 97, 187, 243, 255, 267-270, 278, 280, 282, 284, 287, 289-292, 295, 297, 300, 301, 305, 307, 310, 317, 318,
327, 330, 336, 337, 341, 351, 369, 370,
374, 377, 463, 464, 470, 473, 474, 476,
477^79, 489, 498, 499, 501, 503-509, 511, 512, 516, 517, 519, 567-570, 573, 577, 610, 614, 617, 618, 650, 658-662,
668, 672, 675, 685, 688, 689, 739, 748,
751,754, 756 Японское море 13, 567 Яркенд 葉爾羌 112, 113, 123, 144, 153—156, 181, 182, 197, 242, 244-246, 249 Яшилькуль, оз. 113


Глоссарий терминов
аймак - административно-территориальная единица в Монголии амбань - глава округа в Монголии и Синьцзяне; министр-резидент в Тибете амбань-чжангин - военный наместник края;
командующий местным гарнизоном арат - скотовод, простолюдин
багу вэньчжан 股文章 «восьмичленное сочинение», написанное с соблюдением формы восьмичленной композиции; форма испытаний в государственной экзаменационной системе Багуацзяо 八卦孝女 секта «Восемь триграмм»
Байляньцзяо 白蓮孝女 секта «Белый лотос» байсин Н Ш букв, «сто фамилий», простой народ
байхуа 白言舌 китайский разговорный язык; литературный стиль, противопоставлявшийся стилю вэнъянь бакши - наименование должности у маньчжуров
бан 幫 городская корпорация; землячество, организованное по типу цеха баньши дачэнь 辦事大臣 амбань бао ® тысяча дворов в системе баоцзя Баогохуэй 保國會 Общество/Союз защиты государства
Баохуандан 保皇黨 Партия защиты императора
Баохуанхуэй 保皇會 Общество/Союз защиты императора
баоцзя {Ж ¥ система круговой поруки, административно-полицейское объединение дворов в десятки, сотни и тысячи во главе с соответствующими началь- никами-надзирателями баочао 寳鈔 казенная ассигнация баочжан тысяцкий в системе баоцзя баци )\Ш «восемь знамен», маньчжурская правительственная армия бацичжуан )\Ш поместье, хозяйство, принадлежащее «восьмизнаменной» армии
Бидэюань ШШЖ Верховный тайный совет Бинбу 兵部 Военное ведомство биндин ЙТ нестроевой солдат войск «зеленого знамени»
бинтунь ЙФ военные поселения нестроевых солдат
битхэй и ласы ямунь, кит. нэй сань юань 内三院，Три дворцовые академии бицзи 筆言己 буке, «записи вслед за кистью»， прозаический жанр
бо 伯 третий по рангу некняжеский титул китайской аристократии богдо-гэгэн - глава буддийской церкви Монголии
богдохан букв, «святой хан», монгольский титул маньчжурского императора бучжэнши 布政使 гражданский губернатор провинции
бушаншу 布尚書 начальник ведомства, «министр»
Бэй-ван ：!匕王《Северный князь», один из высших титулов тайпинов бэйлэ, кит.貝勒，титул маньчжурских князей императорской родни 3-й степени
бэйцзы, кит.貝子，титул маньчжурских князей императорской родни 4-й степени
бэйян дачэнь 匕 '洋大臣 императорский уполномоченный по торговле в северных портах
бэнь синь 本心《коренное сердце» бэньди 本底 коренные жители, старожилы бяньчжун 編鐘 музыкальный инструмент， набор из медных колокольчиков бяо Ш воинское соединение, часть в «зеленознаменной» армии
вайжулю 夕卜人внеранговое чиновниче- ство
вайчэн 夕卜城 внешний город ван 王 китайский княжеский титул; титул маньчжурских князей императорской родни 1-й и 2-й степени


Глоссарий терминов
871
вань у 萬物《тьма вещей» вэнь JC высокая/изящная словесность; философские и исторические тексты на языке вэньянь
вэнь 文 мелкая медная монета вэньминси У1ШШ просветительский (цивилизованный) театр
вэньси УСШ букв, «гражданские пьесы», один из жанров традиционного театра вэньцзыюй 文字獄 литературная инквизиция в период Цин
вэньшэнь гражданские шэныии
Гохуэй цичэнхуэй 國會其月成會 Общество скорейшего созыва парламента Гоцзыцзянь STSa Академия сынов отечества, правительственное учебное заведение
гу ти ши 古体詩 стихи в древнем стиле гуа 褂 короткая куртка Гуанфухуэй 光#复會 Союз возрождения славы Китая
гуанцай «кантонские краски», «многоцветье», стиль декорирования фарфора
гуаньбао 官幸艮 букв, «казенные газеты», правительственная пресса гуаньдушанбань 官督商辦 казенно-частное предпринимательство под контролем властей
гуаньпяо ^Ш казенная ассигнация гуаньтянь ^ Ш казенные земли гуаньхуа ^ 1Й букв, «язык чиновников», «мандаринский язык»; историческое название устной формы китайского языка, пекинский вариант которой использовался цинским двором гуаньцяньпу 官錢金甫 казенная денежная лавка
гуаньчжуан 官莊 казенное поместье гуаньшан купец-откупщик, получивший от казны монопольное право на торговлю
гуаньшан хэбань 官商合辦 совместное предпринимательство казны и частных торговцев
гуаньшуй ШШ см. чангуаньшуй
гувэнь 古文 древние писания/тексты, изящная проза
гун 公 княжеский титул китайской аристократии; титул маньчжурских князей императорской крови 5-8-й степени гун I сословие ремесленников Гунбу 工部 Ведомство работ гунсо 公所 гильдия; корпорация торговцев, ростовщиков или предпринимателей, созданная по отраслевому призна- ку
гунтянь ^ Ш общественные земли Гунхан (Кохонг)公行 историческое наименование купеческой гильдии для торговли с иностранцами в Кантоне/ Гуанчжоу
Гунцзиньхуэй 共進會 Союз всеобщего прогресса
гунчжуан 宫莊 дворцовые поместья при династии Мин
гуншэн 貢生 «заслуженные студенты», сословная группа неслужилых шэныии гунъань 公案 судебная проза, судебный роман (жанр прозы)
гунъань сяошо 公案<|、言兌 роман судебного жанра
гутиши古骨豊詩древний стиль в поэзии гуцзу 穀租 вид фиксированной ренты гуцы 鼓詞 сказ под барабан (песенноповествовательный жанр)
Гэлаохуэй 哥老會 Союз старших братьев гэмин букв, «лишение Мандата [Неба]», революция
Гэцзюньхуэй 革軍會 Комитет по реорганизации армии
да и 大一《великое единое» далай-лама - титул первосвященника буддийской церкви в Тибете Далисы 大理寺 Верховный суд даньху МЯ букв, «лодочный люд», категория «подлого люда» дао 道 Путь, категория китайской философии
дао тун ШШ передача традиции, духовного учения
даотай 道臺 инспектор, начальник округа


872
Глоссарий терминов
дасюэши 大學士 канцлер Императорского секретариата (Нэйгэ), один из четырех его руководителей
датун «Всеобщее единение», древнекитайская утопическая концепция даху букв, «большие дома», крупные землевладельцы
даюаньшуай 大元自巾 главнокомандующий китайскими войсками или повстанцами
дзаргучи - наименование должности у маньчжуров
дзасак - монгольский владетельный князь, глава хошуна
Диго тунъидан 帝國統一黨 Объединенная имперская партия
дидин iftT единый земельно-подушный налог
дин 定 состояние стабильности дин 丁 тяглый, мужчина от 16 до 60 лет динкоу Т □ тяглые и нетяглые, т.е. население в целом
диншуй ТШ подушный налог дифанси 地方戲办狀.《местная драма», пьеса фольклорного жанра дифанчжи ШТЗ'М полуофициальные многотомные описания различных административно-территориальных единиц ду # наместничество, обычно объединявшее две провинции
ду синь 獨七、《сердце наедине с собой» дубань ЩШ верховный комиссар Дубань чжэнъучу 督辦政務處 Комитет по делам правления
Дубу цинлисы 督捕 7青吏司 департамент, ведавший поимкой беглых рабов дуде охранные грамоты, выдаваемые буддийским и даосским монахам Дун-ван 東王《Восточный князь», один из высших титулов тайпинов Дунлиньдан академия Дунлинь
дутун командир «знамени» (корпу¬
са)
Дучаюань 都察院 Палата цензоров, Цензор ат
дэ Ш благая сила, благодать дяньдан 典當 ломбард, закладная лавка
дяньин ШШ букв, «электрические тени», кинематограф
дяньху {Ш Я крестьянин-арендатор
жуцзян ШШ букв, «конфуцианский полководец», верноподданный военный - носитель конфуцианской морали жуй 王尚 жезл благопожелания жэнь iZ гуманность, человеколюбие; категория китайской философии и традиционной духовной культуры
и Ш «должная справедливость», «долг», «справедливость», категория китайской (конфуцианской) философии и 夷 «варвары», неханьские народности, иностранцы
и и чжи и букв, «править варва¬
рами руками других варваров», внутри- и внешнеполитический принцип иминь Ш й букв, «оставшийся народ» иньтянь Ш Ш «скрытые» от казны земли иньцы 淫辭 б;卿.《развратные слова», оппозиционные намеки в литературе итай 以太 эфир
ихуэй совещательный комитет Ихэтуань 義和團 《Отряд справедливости и мира», Ихэцюань 義和拳 《Кулак во имя справедливости и мира», объединения тайных обществ; участники антииностранного движения 1898- 1901 гг.
ихэтуань юньдун 義和團運重力 движение ихэтуаней 1898-1901 гг. ицзу liffi изменяемая, или «подвижная», рента
Ичжэн ван дачэнь хуйи議政王大臣會議 Совет князей-регентов и сановников, ССЖ/7. Ичжэнчу 議政處 Ичжэнъюань 議政院 Совещательная палата
кал он - министр-правитель в Тибете кан ЙС отапливаемая лежанка каоцзюйсюэ 考據學 источниковедческая школа, комментирование древних текстов


Глоссарий терминов
873
Каоча чжэнчжигуань 考察政治館 Комис- сия по изучению государственного строя
коу 口 нетяглый люд (женщины，дети, старики)
коутоу 口Р 頭 церемония коленопреклонения на приеме у императора куаншуй 礦税 налог с горных разработок
кули 苦力 грузчик, носильщик, чернорабочий
куньцюй 昆曲 куньшаньская драма, один из видов традиционного театра купин казначейский лян
кэсюэ ЩФ наука
Кэсюэ бусисо 科學補習所 Школа дополнительных знаний
кэцзюй 科舉 система государственных экзаменов для получения ученой степени
кэцзя переселенец в южных провин¬
циях
лама - буддийский монах в Тибете и Монголии
ли Ш «принцип», категория китайской философии
ли 利《польза/выгода» ли Щ дополнительные постановления, внесенные в кодекс законов ли Ш «сто дворов», административное обозначение деревни; городской квартал в системе баоцзя Либу 吏部 Ведомство чинов Либу I豊部 Ведомство церемоний ли-сюэ 理學 учение о принципе лисюэ 理學 неоконфуцианство Лифаньюань ШШШ. Палата по делам дан- нических/зависимых территорий лицзинь внутренняя таможенная пошлина
лицзя 裡甲 система фискально-полицейского надзора за населением лицзяньшэн 例監生（лигуншэн 例貢生）— ьиэньши, купившие ученое звание личжан 裡長 деревенский староста луань IL смута
Лунхуацзяо 育I 華教 секта «Цвет дракона» Любу /ЧрР Шесть ведомств: налогов, церемоний, военное, наказаний, работ, чинов
люгуань прямое правление из центра в районах национальных меньшинств люй 律 основные, неизменяемые статьи кодекса законов
люйин (люйци- войска «зеленого знамени», вербовавшиеся из китайцев
люйцибин солдаты войск «зелено¬
го знамени»
люхэмао шапочка, сшитая из шес¬
ти клиньев
лянминь Й R букв, «добропорядочный народ»
ляньцзюнь ШЩ «зеленознаменные» части, вооруженные и обученные по западному образцу
магуа 馬褂 куртка, кофта майбань 買辦 компрадор, посредник между китайскими и иностранными фирмами маньтоу 饅頭 манты, хлебцы мао дунь 矛盾 противоречие маотай 茅台 сорт водки минши знаменитости из ученого сословия
миньжэнь йА юридически свободный человек
миньтуань 民團 отряды местной самообороны, создаваемые шэныии и землевладельцами
миньтунь 民屯 гражданские поселения колонистов
миньфутянь частные земли, кате¬
гория налоговых полей миньцзучжуи 民族主義 национализм, один из «трех народных принципов» Сунь Ятсена
миньцюань 民權 народовластие, один из «трех народных принципов» Сунь Ятсена
миньшэнчжуи 民生主義 народное благоденствие, один из «трех народных принципов» Сунь Ятсена


874
Глоссарий терминов
нань Щ пятый по рангу некняжеский титул китайской аристократии Нань-ван 南王 6少狀.《Князь Юга»，один из высших титулов тайпинов Наньсюэхуэй 南學會 Южное научное общество
наньян дачэнь 南、洋大臣 императорский уполномоченный по торговле в южных портах
ни хуабэнь 擬言舌本 подражательные повести
нойон - монгольский титул «господин, аристократ, князь» нубэй ЖШ раб, невольник нун т： сословие земледельцев нупу 奴4 卜 челядь, слуги，в том числе ра- бы
Нэйгэ 内閣 Императорский секретариат / Государственная канцелярия, высший правительственный орган Нэйгэ элосы вэньгуань内閣俄罗斯文官 Школа русского языка при Государственной канцелярии
Нэйуфу 内務府 Дворцовое управление;
хозяйственное ведомство дворца нэйчэн 内城 внутренний город нюру (ниру) - рота, военно-хозяйственная единица «восьмизнаменной» организации
Няньдан «Факельщики», тайное об¬
щество
няньхуа 年畫 букв, «новогодняя картина»， народные лубочные картины Няньцзюнь 检軍《Армия факельщиков» няньцзюнь 检軍 «факельщики», крестьяне-повстанцы на севере Китая, воевавшие в рядах «Армии факельщиков» в 1853-1868 гг.
пай Щ десяток дворов в системе баоцзя пайтоу десятский в системе баоцзя панчен-лама - титул второго (после далай- ламы) иерарха ламаистской церкви в Тибете
пао 袍 халат, верхняя одежда пинминь 平民 простой люд，простонародье
пинхуа IfIS прозаический сказ, жанр, соединяющий фольклор и сценическое искусство
пинцзюй ШШ «северный театр», особый стиль театрального искусства пинъюй надбавка к земельно-подушному налогу
пиньгуань 品官 ранговое чиновничество пиньцзи 品級 класс и ранг чиновника пипа ШШ струнный щипковый музыкальный инструмент
пицзя 被甲 рядовой солдат «знаменных» войск
пэнминь й букв, «живущие в шалашах», т.е. беднота, мигранты, низы сельского населения
пяньливэнь 文 проза параллельного стиля
пяохао 票号虎 банковская или переводная контора
салык - надбавка к ежемесячному денежному сбору с мусульман Кашгарии саньгуй цзюкоу 三跪九口Р коленопреклонение перед троном; обряд включал троекратное коленопреклонение с троекратным же прикосновением лба к полу, а также девятикратное челобитье саньминьчжуи 三民主義 «три народных принципа» суньятсенизма: национализм (миньцзучжуи), народовластие (минъ- цюаиъ), народное благоденствие (мииъ- шэнчжуи)
саньфань Н'Й «три князя-данника», «три вассала»
саньцай 三才 «три начала» (Небо, Земля и Человек)
саньцзяо 三数 «три учения», подразумеваются конфуцианство, буддизм и даосизм
сань ши 三世《три эпохи/стадии» развития общества
Саньюань 三院 Три палаты в системе цин- ского госаппарата
Си-ван 西王 《Западный князь», один из высших титулов у тайпинов Синбу Ш рР Ведомство наказаний


Глоссарий терминов
875
Синчжунхуэй 興中會 Союз возрождения Китая
СИНЬТИШИ 新骨豊言寺НОВЫЙ СТИЛЬ в поэзии синь-хай обозначение 1911 года цик¬
лическими знаками
синьцзяо букв, «новое учение», секта
и одно из направлений ислама синьчжэн Sr ® букв, «новая политика», правительственный курс начала XX в. сисинь 洗心 «промывание мозгов»,
идеологическая обработка населения сомон - административно-территориальная единица в Монголии, часть аймака суцзы 俗字 упрощенные иероглифы сы дамин сэн 四大名/[曾 《четыре проелав- ленных монаха», прозвание группы художников
сыминь 四民《четыре сословия»: ученые ши, земледельцы нун, ремесленники гун, торговцы ьиан
сымяоди 寺廟地 храмовые и монастырские земли
сыфань 四藩《четыре князя-данника» на службе у династии Цин сыхэюань 四合院 «четыре стороны, соединенные одним двором», тип жилой постройки в северных районах Китая сюньфандуй 巡防隊 местные «охранные войска» провинциального подчинения сюньфу 巡撫 военный губернатор провинции
сюцай 秀才 низшая ученая степень, открывавшая путь к чиновничьей карьере еючжуань 修撰 редактор академии Хань- линь
сюэтянь ^ Ш училищные земли сяи сяошо 俠義言兌 авантюрный (героический или рыцарский) роман сяншучжи-сюэ учение о симво¬
лах и числах
сянъюн ЩЩ сельское ополчение под началом шэнъьии и землевладельцев сянъюэ букв, «сельские собеседова¬
ния», система идеологической обработки населения
Сяньчжэн бяньчагуань 憲政編查館 Комиссия конституционных реформ
Сяньчжэн гунхуэй 憲政公會 Объединенный конституционный союз сяньюй 羡餘 дополнительные налоги в императорскую казну Сяньюхуэй ЖЖ# Общество друзей конституции
сяо ^ сыновняя почтительность сяожэнь /J^A букв, «малые люди», «мелкие людишки», представители непривилегированного простонародья сяокан 小康《малое процветание», конфуцианская концепция
сяопинь вэнь 品文 произведения малых форм
сяошо букв, «низкая проза», рассказ, повесть, роман
тайджи - невладетельный князь, наследственный титул монгольской знати тайпины участники антиманьчжур-
ской Крестьянской войны 1850-1868 гг. тайцзы 太子 наследник престола, принц тайцзянь евнухи при дворе импера¬
тора и императорской родни танчжуши 堂主事 главы канцелярий Шести ведомств
таньцы 彈詞 «сказ под струнный щипковый инструмент», жанр песенного сказа
тиду командующий провинциальными войсками
тилю букв, «чистка мыслей», конфуцианская индоктринация, идеологическая обработка населения
тин 廳 приставство (административная единица)
тици It букв, «всадники в красном», тайные агенты для слежки за населением
тоучунжэнь крепостной крестья¬
нин на землях, принадлежавших маньчжурам
туаньлянь ЩШ сельское ополчение, прошедшее специальное обучение туба 土霸（тухао 土豪）《местный деспот»， т.е. крупный землевладелец, обладавший большим влиянием в округе


876
Глоссарий терминов
туйцзюй 推舉 рекомендация тун цзи 通機《проникновение в исходные импульсы»
Тунмэнхуэй 中國同盟會 Объединенный союз, Союзная лига
тусы 土司 правители (князьки и старшины) в районах национальных меньшинств тэвонгун - корейский князь-регент тэйшоны - участники Крестьянской войны 1771-1802 гг. во Вьетнаме тюа - титул обладавших реальной властью глав родов Чинь (на севере) и Нгуенов (на юге) Вьетнама в XV1-XVIII вв. Тянь-ван ^ 31 букв. «Небесный князь», титул главы Тайпинского государства тяньго 天國 «царство небесное» у тайпи- нов
Тяньли «Небесный разум», название секты
тяньмин 天命 Небесный мандат тяньфу 田賦 налог с земли
уси Й Ш букв, «военные пьесы», жанр традиционного театра усин 五斤亍 пять элементов/стихий усы юньдун 五四運動《движение 4 мая» 1919 г.
усюй бяньфа 戊戌變法《сто дней реформ» 1898 г.
учаньчжэ 無產者 неимущий ушэнь Йл'Ф военные шэныии
фанза небольшой одноэтажный дом
на каркасе из деревянных столбов фанчжи см. дифанчжи фань Ш данники, вассалы фаньван китайские «князья-данники» на службе у династии Цин фаньго Й1Ш букв, «государство-данник», полусамостоятельное удельное княжество
фаньжэнь /LA см. миньжэнь фу гу «возрождение древности», ли¬
тературное движение
фудутун 畐1J 者Р 乡充 помощник командира «знамени», заместитель командующего корпусом; начальник военного округа
фунун 富農 богатый крестьянин Фушэ 复社 Общество возрождения, литературное сообщество, основанное в 1628 г.
фушэнь 富备申 богатые и/эньггш фэньцзу 分租 издольная рента
хайкоу ШШ (хайдао китайские мор¬
ские пираты, морские контрабандисты хайцзинь букв, «морские запреты»,
внешняя изоляция провинций со стороны моря
Хайцзюнь ямэнь 海軍梧f 門 Адмиралтейство
хаким-бек - правитель города в Кашгарии хакка см. кэцзя
хамджилга - крепостной арат Монголии хан цеховое объединение ремесленников и торговцев одной специальности Ханьлинь(юань)卓翁林院 императорская академия Ханьлинь
ханьцзюнь 漢軍 китайские части в армии маньчжуров; китаец, служивший в «восьмизнаменных» войсках и принадлежавший к сословию цижэнь хаосянь 耗羡 дополнительные налоги в казну
ходжа - почетный титул мусульманина, местный теократический правитель хоу 侯 второй по рангу княжеский титул китайской аристократии хоусаньфань jp Н букв, «три поздних данника», три удельных князя хохао потери серебра при переплавке
хоцзу й Ш изменяемая, «подвижная» рента
хошун - административно-территориальная и военная единица в Монголии, совпадающая с княжеством ху Я двор, податная единица в городе и деревне
хуабу 花部 «цветистый» драматургический стиль, «красочные» театральные постановки
хуабэнь 15 ф жанр средневековой народной повести


Глоссарий терминов
877
хуан-ди 皇帝 титул императора хуанцэ 黃冊 подушный реестр налогового ведомства
хуанчжуан 皇莊 императорское поместье Хуасинхуэй Союз обновления Ки¬
тая
хуацзюй 話劇 вэньминси
хуацяо 華僑 китайские эмигранты Хубу 戶部 Ведомство налогов хунтайджи - титул правителя хунтоу 紅頭《красноголовые», повстанцы Гуандуна 50-х годов XIX в. хунцзинь Й". ф «красные повязки» см. хун- тоу
хуся Я Т крепостной китаец, приписанный к семье «знаменного» хуцинь 古月琴 двухструнный смычковый музыкальный инструмент Хунъянцзяо 1Щ Ш секта «Красное солнце»
хуэйби 回避 система лишения китайских чиновников вакансии
хуэйгуань 會館 территориально-земляческое объединение ремесленников и торговцев одной специальности хуэйдан 會黨 тайные общества Хуэйи чжэнъучу Комитет по
рассмотрению политических вопросов хуэйфэй ИII букв, «мусульманские разбойники», мусульманские повстанцы хэшан 和尚 бродячий буддийский монах, бонза
цайбань ШШ принудительные «заготовки» частных товаров и сырья, организуемые казной по низким ценам цаймай Ш Н принудительные «закупки» казной сырья и готовых изделий у частников
дань ши букв, «поедание [тутового
листа] шелковичным червем»; постепенно захватывать; обозначение доктрины китаизации национальных меньшинств
Цаньиюань 參議院 Сенат цаньцзань дачэнь 參贊大臣 начальник округа; советник по гражданским делам; главноуправляющий в Кашгарии
цаолян '/§ Ш натуральный продовольственный налог
цаохао надбавка к натуральному продовольственному налогу цаолян цзахопу мелочные лавки
цзацзюань ШШ букв, «смешанные налоги», дополнительные поборы цзацзюй 雜劇 букв, «смешанные пьесы», жанр традиционного театра Цзилицзюнь 自立軍《Армия независимости»
цзими ШШ букв, «слабая узда», обозначение политики «сковывания варваров», т.е. управления с помощью уступок цзинлюэ 系空略 чрезвычайный императорский уполномоченный, эмиссар с неограниченными правами цзинтянь 井田 древняя надельная система «колодезных полей», идеал справедливого землепользования цзинцзи 經濟 управление и помощь цзинцзюй 京虜1J столичная музыкальная драма, пекинская опера цзинь-ван 音王 княжеский титул династии Мин
цзиньвэньцзин-сюэ 今文經學 учение о канонах в современных знаках цзиньши 進士 высшая ученая степень, получаемая при сдаче столичных экзаменов
цзитянь 祭田 жертвенные земли цзу 族 клан, род
цзунбин 總兵 командир бригады, военачальник края
цзунду 總督 императорский наместник (обычно двух соседних провинций) Цзунли ямэнь 總理衙門（Цзунли гэго шиу ямэнь總理各國事務衙严弓）Главное ведомство по делам всех государств, или Ведомство внешнеполитических дел (с 1861 г.)
цзунцзу жШ клан, патронимия, кровнородственная или однофамильная общность жителей
цзуншичжуан поместья маньчжур¬
ской знати и военачальников


878
Глоссарий терминов
цзы 子 четвертый по рангу некняжеский титул китайской аристократии цзыгэн 自耕 крестьянин—владелец земли; имущий двор
цзыдишу 弟書 «молодежные книги», жанр песенно-повествовательного искусства
Цзыицзюй 諮言義局 провинциальный совещательный комитет
цзыцян юньдун 自 ®ЗЖЩ]политика«само- усиления» 1860-1895 гг. Цзычжипэнъюхуэй 自治朋友會 Общество самоуправления
цзычжун сяоху Й S7JN Я «самостоятельные земледельцы»
Цзычжэнъюань 資政院 Верховная совещательная палата
цзюань 卷 глава в печатном издании или рукописи
цзюаньшу 捐輸 пожертвования цзюйжэнь 舉人 ученая степень сдавшего провинциальные экзамены цзюнь-ван титул маньчжурских князей 2-й степени знатности цзюньдин 軍 Г военные поселенцы, обрабатывавшие поля военных поселений
цзюньтунь 軍屯 военные поселения, созданные в период Мин цзюньфа 軍閥 военные, армейская верхушка, «милитаристы»
Цзюньцзифан см. Цзюньцзичу Цзюньцзичу 軍機處 Военный совет цзюньцзы 君子《благородные»，т.е. знать， чиновники и ьиэныии
цзюэмай Ш Ш купля/продажа земли без права выкупа
цзя 甲 единица организации в системе круговой поруки: 10 дворов в системе лицзя, 100 дворов в системе 6aoij3H цзяжэнь Ж А слуга в семье «знаменных» цзянцзюнь полководец, генерал; титулы родственников императора четырех степеней; наместник, военный пра- витель края
цзяньминь 賤民《подлый люд», т.е. внесо- словные низы общества
цзяньши «низкие профессии», кате¬
гория «подлого люда» цзяньшэн 監生 студент императорской академии
цзяо Ш религиозное учение, секта цзяофэй ШШ «мятежники-сектанты», религиозные повстанцы цзяочжу 教主 глава тайной религиозной секты
цзячжан 甲長 сотский/староста в системе круговой поруки
ци Ж «пневма» («эфир», «энергия», «жизненная сила»), категория китайской философии
ци Ш «знамя», корпус в цинской «восьмизнаменной» армии
циди ШШ «знаменные» земли, земли сословия цижэнъ
цижэнь ШК привилегированное «знаменное» сословие, состоявшее из маньчжуров, монголов и китайцев {хань- цзюнъ)
цинцэ 清冊 подушный реестр налогового ведомства
цинъи ЩЩ букв, «чистое мнение», движение шэньши в защиту своих прав на критику верхов
цинь 琴 струнный щипковый музыкальный инструмент
цинь-ван 亲見王 «великий князь», титул членов правящего дома; маньчжурский княжеский титул 1-й степени знатности
ципао ШШ- женская верхняя одежда, халат
цитунь 旗屯《восьмизнаменные» военные поселения на окраинах империи цишуй 契税 налог на имущественные сделки и наследство
цуншу 叢書 книжная серия，многотомное ксилографическое издание цы Ш поэтический жанр цюань ф «кулачный бой», даосские физические упражнения
цюаньди 圈地 «окружение участка», захват «знаменными» земель, принадлежащих китайцам


Глоссарий терминов
879
цюфу букв, «достижение богатства», экономическая доктрина политики «са- моусиления»
Цянсюэхуэй 弓虽學會 Общество усиления государства, Общество науки об усилении [государства] цянь Ш см. вэнь
цянь саньфань {букв, «три ранних данника») 前三藩-три южноминских удельных правителя цяньцзу 錢租 денежная рента цяньчжуан меняльная лавка
чайяо ШШ общее название трудовых повинностей
чангуаньшуй 常關序兌 внутренняя таможенная пошлина с товаров, провозимых из одной провинции в другую чанмао букв, «длинноволосые», прозвище тайпинов
чанпао -й：Ш длиннополый халат чжи цэ 質測《природометрие»
Чжина аньша туань 支男Р 暗 /殺團 Группа китайских террористов чжифу 致富 цюфу чжицзао ямэнь 織造衙門 управление по контролю над производством шелка чжуандин 7Ц： Т крепостной крестьянин, приписанный к императорскому или иному казенному поместью чжуантоу 郝頭 староста в императорском или ином казенном поместье чжуинь цзыму китайский фоне¬
тический алфавит, в котором применялись элементы иероглифов Чжун-ван /£、王 «Верный князь», или «Преданный князь», титул у тайпинов чжуфан баци 馬主防八旗 «восьмизнаменные» гарнизоны
чжэн жэньсинь IEA;CiN «исправление народных умов», конфуцианская индок- тринация населения
Чжэнвэньшэ ЙМЙ Ассоциация по изучению политических проблем Чжэнъучу см. Дубань чжэнъучу чжэнь и 真一《истинное единое»
чжэсюэ 哲學 философия чжэцзу 折租《переводная» рента чуаньци 傳奇 «повествование об удивительном», драматический жанр шан 商 сословие торговцев
Шанхай хуапай _Ь Ш Ж Ш Шанхайская художественная школа шанхуэй «торговый союз», организация городских предпринимателей и торговцев
ши i «ученые», сословие ьиэныии шидафу 士大夫 чиновники, служилая и почетная бюрократия
шилан #№ помощник начальника ведомства
шошуды 書的 уличный рассказчик, чтец-декламатор шу жэнь А «простой люд» шусюэ 數學《учение о счете», математика шэнцзяо ЩШ «священные наставления» императора другим монархам шэнъюань ^ й первая, низшая ученая степень, присваиваемая сдавшему областные экзамены
шэнъюй Жд# «священный указ», шестнадцать моральных заповедей шэнь мин 神明《духовный свет» шэньши 紳士《ученое» привилегированное сословие
шэньюнь 神音員《дух и рифма», теория ортодоксальной школы поэзии шэчжэнван 攝政王 принц-регент
юаньсу 兀素 «изначальное вещество», химический элемент юаньсу 原素《исходное вещество» юаньчжи 兀質《изначальный материал» юаньчжи ШШ «исходный материал» юй ди ШШ территории и земли Юйбэй лисянь гунхуэй 予員備立憲公會 Объединенное общество по подготовке конституции
юйди ШШ удельные земли
юйцзу 預租《предварительная» рента
юйши 御史 инспектор, прокурор, цензор


880
Глоссарий терминов
юнбин 傭兵 наемные воинские части юндянь 永個（юнцзу 永租）-«вечная» аренда земли
юньцао 運漕 система водных перевозок податного зерна
юэ 粵 южный диалект китайского языка Юэсюэхуэй Гуандунское научное
общество юэху 樂戶 гетеры
ябу ШШ «утонченный» драматургический стиль, «изысканные» пьесы
ямэнь 衙 Н управа; резиденция уездного и иного начальства
янъу юньдун «движение за [усвое¬
ние] заморских дел»
Янь-Ли сюэпай 顏李學派 философ- ская «школа Янь-Ли», основанная Янь Юанем (1635-1704) и Ли Гуном (1659- 1733)
яньлу 言路 подача петиций чиновниками императору
япянь чжаньчжэн Я j=i* ^ «опиумная» война


СПИСОК АВТОРОВ ТОМА
Воскресенский Дмитрий Николаевич, канд. филол. наук
Дубровская Динара Викторовна, канд. ист. наук
Еремеев Владимир Евстегнеевич (1953-2011), канд. филос. наук
Зотов Олег Вадимович, канд. ист. наук
Кобзев Артем Игоревич, д-р филос. наук
Мясников Владимир Степанович, академик РАН
Неглинская Марина Александровна, д-р искусствоведения
Непомнин Олег Ефимович, д-р ист. наук
Пан Татьяна Александровна, канд. ист. наук
Петров Виктор Васильевич (1929-1987)
Рифтин Борис Львович (1932-2012), академик РАН Тихвинский Сергей Леонидович, академик РАН Фишман Ольга Лазаревна (1919-1986), д-р филол. наук Чудодеев Юрий Владимирович, канд. ист. наук


ОГЛАВЛЕНИЕ
К читателю {С.Л. Тихвинский) 5
Введение (О.Е. Непомнин) 8
Часть I
ЦИНСКАЯ ИМПЕРИЯ:
XVII - НАЧАЛО XX в.
Глава 1. Становление государства Цин (Т.А.Пан) 13
Глава 2. Маньчжурское завоевание Китая (О.Е.Непомнин) 27
Завершение Крестьянской войны
и покорение маньчжурами Северного Китая 29
Второй этап маньчжурского завоевания 43
Покорение маньчжурами Южного Китая 51
Китай в стадии разрухи 60
Война «трех князей-данников» (1673-1681) 75
Глава 3. Эпоха Кан-си—Цянь-лун (О.Е.Непомнин) 88
Период Кан-си 92
Период Юн-чжэн 101
Период Цянь-лун 107
Империя в зените могущества 114
Сползание к кризису 128
Глава 4. Джунгария и Восточный Туркестан в XVII — первой половине XVIII в.: от Могольского ханства
к маньчжурскому наместничеству (О.В.Зотов) 134
Китай в Западном крае: стратегия «не-войны» 134
Сунь-цзы и методология «не-войны» 137
Взлет и падение Джунгаро-ойратского ханства 141
Подчинение Восточного Туркестана с использованием «трех сил» 151
Глава 5. Китай периода «закрытия» от внешнего мира
(О.Е. Непомнин) 159
Нарастание внутреннего кризиса 159
Крестьянская война «Белого лотоса» 160


Оглавление
883
Народные движения 168
Социально-экономическая ситуация 173
Восстания неханьских народов 178
Назревание «опиумного» конфликта 183
Глава 6. Крестьянские и «опиумные» войны (40-50-е годы XIX в.)
{О.Е.Непомнин) 190
Первая «опиумная» война 191
Начало Крестьянской войны тайпинов 197
Тайпинское государство 203
Разрастание повстанческой борьбы 207
Вторая и третья «опиумные» войны 217
Глава 7. Народные движения 60~70-х годов XIX в. (О.Е.Непомнин) 221
Активизация традиционалистских сил 221
Крушение Тайпинского государства 228
Итоги Крестьянской войны тайпинов и других антицинских восстаний 235
Подавление национальных движений 239
Глава 8. Синьцзян (Восточный Туркестан) в XIX в.:
от маньчжурского наместничества к китайской провинции
(О.В.Зотов) 244
Глава 9. Цинская империя в 70~90-х годах XIX в.
Японо-китайская война и общественный подъем в Китае
ОО.Е.Непомнин) 257
Политика «самоусиления» 260
Франко-китайская война 1884-1885 гг 270
Японо-китайская война 1894-1895 гг 278
Политическая борьба 90-х годов 286
Раздел Китая на сферы влияния 289
Глава 10. Движение за реформы 1895~1898 гг. {С.Л.Тихвинский) 295
Глава 11. Ихэтуаньский кризис (О.Е.Непомнин) 319
Глава 12. «Новая политика» и предсиньхайский кризис
('О.Е.Непомнин) 331
Глава 13. Цинский социум к концу XIX в. (О.Е.Непомнин) 377
Сословия и сословные группы 377
«Класс-государство» 388
Казенное и податное крестьянство 399
Крупные землевладельцы 411
Частнозависимое крестьянство 422
Классовые и межклассовые общности 434
Глава 14. Крестьянско-плебейская оппозиция цинскому режиму
{Ю.В.Чудодеев) 454


884
Оглавление
Глава 15. Либерально-конституционное движение {Ю.В. Чудодеев) 464
Предтечи движения 464
Политическое оформление конституционно-монархического движения 475
Конституционное движение в преддверии революции (1909-1911) 483
Хугуанский кризис - пролог Синьхайской революции 493
Глава 16. Революционное движение и деятельность Сунь Ятсена
{Ю.В.Чудодеев) 497
Глава 17. Свержение монархии и провозглашение республики
{О.Е.Непомнин) 523
Глава 18. Русско-китайские отношения {В.С.Мясников) 550
Часть II
ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ЦИН
Глава 1. Западные миссионеры в Китае (XVI—XVIII вв.)
(Д.В.Дубровская) 572
Глава 2. Русская духовная миссия.
Становление российского китаеведения {В.С.Мясников) 588
Глава 3. Духовная и повседневная жизнь в эпоху Цин
{О.Е.Непомнин) 602
Контроль государства над духовной сферой 602
Старое и новое в духовной жизни Китая конца XIX - начала XX в 611
Повседневная жизнь 619
Глава 4. Борьба за духовное наследие под властью «северных
варваров» (XVII—XVIII вв.) {А.И.Кобзев) 629
Цзишаньская школа: Лю Цзунчжоу и Хуан Цзунси 629
Попытка синтеза философии, науки и религии: Фан Ичжи 633
Возникновение новой формы неоконфуцианства: Гу Яньу 636
Эмпирико-прагматизирующая тенденция: Ван Фучжи и школа Янь-Ли 638
Идейная ситуация в XVIII в.: «сциентизм» Дай Чжэня, «ересь» Ван Чжуна
и «мальтузианство» Хун Лянцзи 646
Глава 5. Поиск новых идей под натиском «западных варваров»
(XIX — начало XX в.) {А.И.Кобзев) 649
Духовный кризис в XIX в. и возрождение «учения о канонах
в современных знаках»: Линь Цзэсюй, Гун Цзычжэнь, Вэй Юань 649
Христианизация тайпинами древнего идеала Великого равновесия:
Хун Сюцюань и Хун Жэньгань 653


Оглавление
885
Начало «поиска истины на Западе»: Ван Тао, Чжэн Гуаньин, Янь Фу 658
Провал традиционалистской модернизации и конфуцианские реформаторы:
Кан Ювэй, Лян Цичао, Тань Сытун 663
Глава 6. Естественные науки и технологии (В.Е.Еремеев, А.И.Кобзев) 675
Глава 7. Маньчжурская литература XVII—XVIII вв. (Т.А.Пан) 689
Глава 8. Китайская литература XVII—XVIII вв 703
Бессюжетная проза и поэзия XVII в. (Б.Л.Рифтин, О.Л. Фишман) 705
Повествовательная проза: Фэн Мэнлун, Ли Юй, Пу Сунлин
(.Б.Л.Рифтин, О.Л.Фишман) 708
Драматургия XVII в.: Тан Сяньцзу, Ли Юй, Хун Шэн, Кун Шанжэнь
(.Б.Л.Рифтин, О.Л.Фишман) 716
Ортодоксальная поэтика и теория изящной словесности XVIII в.
(Б.Л.Рифтин, О.Л.Фишман) 719
Поэзия и драматургия XVIII в.: Юань Мэй, Чжэн Се, Чжао И,
Хуан Цзинжэнь, Чжао Вэньтао, Цзян Шицюань, Ян Чаогуань
(Б.Л.Рифтин, О.Л. Фишман) 720
Романы «Неофициальная история конфуцианцев» и «Сон в красном тереме»
(Д.Н.Воскресенский) 723
Новеллы и записки: Цзи Юнь, Юань Мэй, Шэнь Фу
(Б.Л.Рифтин, О.Л.Фишман) 728
Глава 9. Китайская литература XIX в. (В.В.Петров) 732
Высокая проза: Тунчэнская (Яо Ин и Цзэн Гофань) и Янхуская школы 732
Поэзия и публицистика: Сунская поэтическая школа, Чанчжоуская школа,
Гун Цзычжэнь, Линь Цзэсюй, Вэй Юань, Хуан Цзуньсянь 735
Повествовательная проза: любовный, авантюрный, судебный
и сатирический роман 740
Драматургия. Пекинская музыкальная драма 745
Глава 10. Китайская литература на рубеже XIX—XX вв.
(J.H.Воскресенский) 747
Тенденции развития 747
Проза: Ли Баоцзя, У Вояо, Лю Э, Цзэн Пу, Су Маныпу, Лу Синь 749
Поэзия: традиционалисты, поэзия нового стиля, Южное общество 755
Драматургия 758
Публицистика и художественный перевод 760
Глава 11. Архитектура, живопись и ремесло (М.А.Неглинская) 763
Архитектура и садово-парковое искусство 763
Живописные школы 769
Ремесло и декоративно-прикладное искусство 777
Приложения
Приложение 1. Хронология основных исторических событий (1600-1912) 787


886
Оглавление
Приложение 2. Справочные таблицы 807
Приложение 3. Перечень китайских мер 817
Избранная библиография 818
Указатель имен 837
Указатель географических названий 857
Глоссарий терминов 870
Список авторов тома 881


Научное издание
ИСТОРИЯ КИТАЯ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО НАЧАЛА XXI в.
в 10 томах Том VI
ДИНАСТИЯ ЦИН (1644-1911)
Утверждено к печати Институтом востоковедения РАН
Главный редактор Я.Б. Гейшерик Редактор А.А. Пименов Художник Э.Л. Эрман Технический редактор О.В. Волкова Корректоры Н.Н. Щигорева, И.И. Чернышева Компьютерная верстка М.П. Горшенкова
Формат 70х100716. Печать офсетная Уел. п. л. 71,6 + 1,9 п.л. (вкл.). Уел. кр.-отт. 79,3. Уч.-изд. л. 72,15 Тираж 1000 экз. Изд. № 8555. Зак. № 865


Издательство «Наука»
117997, Москва, Профсоюзная ул., 90 Издательская фирма «Восточная литература»
119049, Москва, Мароновский пер., 26 www.vostlit.ru
ППП "Типография "Наука"
121099, Москва Г-99, Шубинский пер., 6
ООО «Цифровая типография № 21 » 123022, Москва, ул. Рочдельская, д. 15, стр. 29
ISBN 978-5-02-036530-8
9 7 8 5 020 3 6 5 3 0 8
ISBN 978-5-02-036562-9
9785020 365629