B.C. НЕРСЕСкНЦ
ПЛАТОН
Д ИЗ ИСТОРИИ

ПОЛИТИЧЕСКОЙ
VI \ И ПРАВОВОЙ

о МЫСЛИ О

ИЗ ИСТОРИИ

ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ПРАВОВОЙ
мысли

Редакционная коллегия:
П. С. ГРАЦИАНСКИЙ, H. М. ЗОЛОТУХИНА,

В. Д. ЗОРЬКИН, Л. С. МАМУТ

B.C. НЕРСЕСЯНЦ
ПЛАТОН
9
Москва

«Юридическая литература»

1984

67
H54
Нерсесянц Владик Сумбатович (род.

в 1938 г.) — доктор юридических наук, заведующий

сектором истории государства, права и политиче¬

ских. учений Института государства и права

АН СССР.
Основные его публикации: «Гегелевская фило¬

софия права: история и современность» (1974 г.),

«Сократ» (1977 г.), «Гегель» (1979 г.), «Политиче¬

ские учения Древней Греции» (1979 г.), «Личность

и государство в политико-правовой мысли»

(1980 г.), «Право и закон» (1983 г.), главы и раз¬

делы в двухтомнике «Политические учения: история

и современность» (1976, 1979 гг.), многочисленные

статьи и главы в коллективных работах по пробле¬

матике истории и теории государства, права и по¬

литической мысли.
Ответственный редактор

доктор юридических наук, профессор

В. Д. Зорькин
Рецензенты:

доктор юридических наук, профессор

В. В. Лазарев,
доктор юридических наук, профессор

Г. В. Мальцев
Нерсесянц В. С.
Н54 Платон. М.: Юрид. лит., 1984.—-104 с. (Из

истории политической и правовой мысли).
В работе освещаются жизнь и творческий путь древнегрече¬

ского мыслителя Плагона, формирование и эволюция его взглядов.

Основное внимание уделяется анализу идей Платона о государ¬

стве, праве и законодательстве. Рассматриваются место и роль

политико-правового учения этого философа в истории политиче¬

ской мысли, прошлые и современные интерпретации его концепций.
1202000000-060

	.$-84
012 (01)-84
© Издательство «Юридическая литература», 1984

«г...#з всех наук более всего

совершенствует человека, ими„

занимающегося., наука о законах;

по крайней мере так долото быть,

если правильны ее положения, иначе

понапрасну божественный и

чудесный закон (nomos) получил

бы у нас название, близкое к слову

«ум» (tioys)».
Платон

ПРЕДИСЛОВИЕ
Платон (427—347 гг. до н. э.) — один из великих

мыслителей античности. Его творчество обогатило ду¬

ховную культуру всего человечества. О# внес Гвыдаю-

тттийгя иклад в историю философской, политической и

правовой мысли. I

(J3 обширном и разностороннем творчестве Платона

огромное внимание уделено проблемам государства,

права и политики. Не случайно двумя самыми круп¬

ными его произведениями являются «Государство» и

«Законы»;) Политико-правовая тематика исследуется

и в других многочисленных платоновских диалогах,

таких, как «Апология Сократа», «Политик», «Кри-

тий», «Протагор», «Горгий» и др. Учение Платона о

государстве и праве —существенная и неразрывная

часть всей его философии, из которой лишь с большой

долей условности можно вычленить ее политико^пра-

вовой аспект.	—	^
(Ц~именем Платона связано формирование полити¬

ческой философии* Он стоит у истоков философии го¬

сударства и права. Им были впервые поставлены и

проанализированы на теоретической основе многие

фундаментальные проблемы политико-правового про¬

филя, не потерявшие своего значения и для современ¬

ных исследователей^
Пристальное внимание многочисленных интерпре¬

таторов к творчеству Платона, в том числе и к его

политико-правовым концепциям и построения^,

не ослабевает на протяжении более чем двух тыся¬

челетий. Идейная борьба вокруг его духовного на¬

следия продолжается и в наши дни. В центре поле¬

мики при этом зачастую оказываются политические

воззрения философа, его учение о государстве, праве

и законах, утопические проекты наилучшего полис¬

ного устройства, представления о роли знания (и

прежде всего философского) в политике, о месте и

значении человека в политической жизни, о соотно¬

шении государственной власти и индивида, естест¬

венного права и полисного закона, о путях и формах

обеспечения политической справедливости, об искус¬

стве политики и законодательства, о формах и прин¬

ципах государственного устройства, их закономерной

смене и т. д.
В советской литературе основное внимание уделено

анализу философских воззрений Платона. И это впол¬

не естественно, поскольку к платоновской теме по

преимуществу обращались философы. Правда, в их

трудах освещается целый ряд проблем политико-пра¬

вового характера, однако до настоящего времени

отсутствует работа, специально посвященная исследо¬

ванию учения Платана о государстве и праве. Между

тем актуальность подобных исследований со стороны

как философов, так и юристов не вызывает сомнений.
В данной книге, посвященной политико-правовой

теории Платона, акцентируется внимание на тех

аспектах его многогранного творчества, в которых он

выступает как политический мыслитель, как философ

государства, права и политики.

ГЛАВА I
Жизнь и творческий путь
1.	Первые занятия
о происхождению Пла-

тон принадлежал к

весьма знатному афинскому роду. Родословная его

отца Аристона тянется к последнему аттическому ца¬

рю Кодру, а по мифической версии — к морскому богу

Посейдону. Мать Платона, Периктиона, происходила

из рода, к которому принадлежал знаменитый афин¬

ский реформатор и законодатель Солон (ок. 638—

559 гг. до н. э.). Родственником Платона по материн¬

ской линии был и Критий (450—403 гг. до н. э.) —

один из вождей правления «тридцати тиранов» в Афи¬

нах в 404—403 гг. до н. э.
Платон родился в 427 году до н. э. на острове Эгина.

Однако вскоре семья его вернулась в Афины, где про¬

шли детство, молодость и большая часть последующей

жизни философа. Умер Платон в Афинах в 347 году

до н. э. Диоген Лаэртский в своей книге «О жизнн,

учениях и изречениях знаменитых философов» (111,2),

ссылаясь на более древние источники, пишет: «Ро¬

дился Платон в 88-ю олимпиаду, седьмого фарге-

лиона1, в день, когда делосцы отмечают рождение

Аполлона,—так пишет Аполлодор в «Хронологии».
8

Скончался он на свадебном пиру в первый год 108-й

олимпиады, на 81-м году,—так пишет Гермипп».
Настоящее имя философа, которое ему дали при

рождении,— Аристокл. Платон (от platos — ширина,

широта) — это прозвище, которое он получил за ши¬

рокие плечи и крепкое телосложение. По другой вер¬

сии прозвище связано с широким лбом философа.
Начальное образование Платон, подобно другим

афинским детям, получил в школе. Александрийский

неоплатоник VI века Олимпиодор в биографической

работе «Жизнь Платона» пишет: «Таковы были три

предмета обучения детей в Афинах: словесность, му¬

зыка и палестра; и не без цели, а затем, чтобы знание

словесности развивало их разум, музыка смягчала их

душу, а занятия в палестре и гимиасии укрепляли их

тело против праздной похоти»2.
Чтению и письму юный Платон обучался у грам¬

матиста Дионисия, музыке — у Дракоита, ученика

знаменитого Дамона, а гимнастике — у борца Аристо¬

на (по другим данным — у Аристотеля из Аргоса)', от

которого, вероятно, и получил свое прозвище. Занятия

борьбой были настолько успешными, что молодой

Платон в качестве борца принял участие в традицион¬

ных играх на Истме.
В молодые годы Платон увлекался живописью и

поэзией, сочинял дифирамбы и трагедии. Значительное

влияние на его поэтические занятия оказало творчест¬

во знаменитого комедиографа из Сицилии пифагорей¬

ца Эпихарма (VI—V вв. до н. э.). Сохранилось 25

эпиграмм, приписываемых Платону. Приведем одну

из них — тонкое, ироническое четверостишие, посвя¬

щенное гетере Археанассе:
«Археанасса со мной, колофонского рода
гетера,—
Даже морщины ее жаркой любовью горят.
Ах, злополучные те, что на первой стезе
повстречали
Юность подруги моей! Что это был за
пожар!»
Источники сообщают, что одна из трагедий молодо¬

го Платона уже репетировалась для постановки на

сцене, когда перед Дионисовым театром он стал сви¬

детелем одной из уличных бесед Сократа. Под силь¬

ным впечатлением от этой встречи Платон отказался
9

от прежних занятий, сжег свои поэтические произве¬

дения, примкнул к Сократу и стал одним из его рев¬

ностных слушателей и учеников. Как истинно поэти¬

ческая натура,—а таковой он, несомненно, оставался

и после отказа от стихотворчества, — Платон воспел

сожжение своих поэтических творений прекрасной

поэтической строчкой:
«Бог огня, поспеши: ты надобен нынче Платону!»
2.	В сократовском кругу
Встреча с Сократом произошла в 407 году до н. э.

Платону тогда было 20 лет. С этого времени и вплоть

до казни учителя в 399 году до н. э. Платон находится

в числе его постоянных собеседников и преданных

друзей. В этот тесный круг учеников Сократа, помимо

Платона, входили также Ксенофонт, Критон, Аполло-

дор, Антисфен, Аристипп, Федон, Аристодем, Евклид

Мегарский, Эсхин, Теэтет, Менексен, Симмий, Кебет,

Критобул, Херефонт, Херекрат, Гермоген, Евтидем и

другие. Самым выдающимся в этом ряду был Платон.
Какое-то время в сократовских беседах принимал

участие и Критий, будущий софист и тиран, с которым

у Сократа, публично критиковавшего его пороки, в

дальнейшем сложились неприязненные отношения.
Сохранилось предание о том, что накануне встречи

с Платоном Сократу приснился лебедь, который, по¬

сидев у него на груди, взлетел с пением ввысь. И ког¬

да на следующий день состоялась встреча с юным

Платоном, Сократ, вспомнив про сон, восторженно

заметил: «Вот мой лебедь!». Лебедь считался священ¬

ной птицей Аполлона, и Сократ, рассматривавший

свое философствование как служение этому богу, ис¬

толковал происшедшее как‘божественное знамение и

вещее указание на появление среди его слушателей

нового служителя Аполлона и достойного преемника.

Философские надежды Сократа Платон оправдал.
Уже ко времени встречи с Сократом Платон был,

видимо, знаком с ведущими течениями тогдашней фи¬

лософской и политической мысли, с воззрениями Ге¬

раклита, пифагорейцев, италийских философов, со¬

фистов. Первым его учителем философии считается

афинянин Кратил, именем которого назван один из

платоновских диалогов. Об этом Аристотель (Метафи¬
10

зика, 987 в 32)' пишет так: «Смолоду сблизившись

прежде всего с Кратилом и гераклитовскими воззре¬

ниями, согласно которым все чувственно воспринима¬

емое постоянно течет, а знания о нем нет, Платон и

позже держался тех же взглядов».
Кратил известен своими интерпретациями положе¬

ний Гераклита о непостоянстве и текучести всех вещей

и явлений. Отсюда он делал такие, например, выводы:

в одну и ту же реку нельзя войти не только дважды

(как утверждал Гераклит), но даже один раз. Дес¬

кать, пока вы войдете в реку, она уже изменится и

станет другой. Поэтому вообще неверно, по Кратилу,

постоянно изменяющуюся вещь обозначать неизмен¬

ным именем (названием), — вернее будет просто

указать на вещь, не называя ее. Платон яе стал кра-

тиловдем, но, видимо, не без его влияния он приоб¬

щился к гераклитовским представлениям об изменчи¬

вости и текучести вещей и явлений (в их отличии от

неизменного мирового разума, вечного логоса) —

представлениям, которые в модифицированном виде

присутствуют и в платоновском противопоставлении

(также и в политико-правовой сфере) мира явлений

и мира идей.
Философствованию Платон научился в сократов¬

ских беседах, и кружок Сократа — его подлинные

университеты. Беседы Сократа стали моделью и темой

философских работ Платона — диалогов, основным

действующим лицом которых неизменно является Со¬

крат (за исключением последней работы Платона

«Законы», где ведущую роль в беседе выполняет пре¬

старелый «афинянин», т. е., видимо, сам автор произ¬

ведения) .
Философское образование Платона (включая и по¬

стижение мира политики, государства и права), на¬

чавшееся до его встречи с Сократом, продолжалось и

после казни учителя. Но Сократ не просто один из тех

мыслителей, кто повлиял на формирование взглядов

Платона. Влияние Сократа было существенным и

решающим. Все творчество Платона пронизано сок¬

ратовским стилем поисков истины, сократовской ма¬

нерой философствования, сократовским пониманием

смысла и роли философии в человеческой жизни, пос¬

тоянной ориентацией на воплощенный в Сократе мас¬

штабный облик человека, гражданина, философа.
Сократ — ведущий герой мысли и основное фило¬
11

софски размышляющее лицо в платоновских диалогах.

Разумеется, платоновский Сократ не полностью иден¬

тичен реальному Сократу, поскольку диалоги Плато¬

на — это философские произведения, а не биографи¬

ческие заметки о Сократе и не протокольные записи

сократовских бесед. Подобное неизбежное расхож¬

дение продиктовано не только естественным желанием

как-то возвысить Сократа или по примеру пифагорей¬

цев приписать учителю все мысли и находки учеников,

но и, главным образом, платоновским вйденьем и по¬

ниманием жизни и учения Сократа, платоновским

стремлением проверить Сократом, как критерием,

свои собственные воззрения, пропустить через сокра¬

товскую мысль всю обсуждаемую проблематику.
Невозможно, конечно, с абсолютной точностью

установить, насколько соответствуют друг другу исто¬

рический и платоновский Сократ, но ясно, что Платон

не выдумывал, да и не мог выдумать своего Сократа, но

он пытался по-своему понять и философски осветить

дела и мысли учителя. Дошедшие до нас достоверные

сведения о Сократе и Платоне, совокупность наших

знаний об их взглядах подкрепляют доверие к Плато¬

ну как к наиболее тонкому и глубокому толкователю

взглядов Сократа. Платон увидел и постиг в Сократе

многое такое, чего не заметили другие его слушатели,

оставившие воспоминания о жизни и беседах Сократа,

например Ксенофонт.
Трудно поэтому согласиться, в частности, с версией

известного английского философа Б. Рассела, ставя¬

щей под вопрос достоверность платоновского Сократа.

«Его Сократ, — писал Рассел, — является, последова¬

тельным и исключительно интересным характером,

какого не смогло бы выдумать большинство людей;' но

я считаю, что Платон мог бы выдумать его. Сделал

ли он это на самом деле,— это, конечно, другой воп¬

рос»3. Сходных позиций придерживаются и некото¬

рые другие исследователи (например, О. Гигон,

Э. Дюпреель, И. Д. Рожанский), которые, не отри¬

цая саму историчность Сократа, вместе с тем харак¬

теризуют (сократическую литературу» (в том числе и

работы Платона) как художественную литературу, а

присутствующего в ней Сократа — как «литературный

персонаж»4.
Подобный подход приводит порой вообще к отри¬

цанию роли Сократа в истории философии и игнори¬
12

рованию его влияния на формирование различных тече¬

ний философской и политико-правовой мысли, в том

числе и платонизма. Так, И. Д. Рожанский пишет:

«Если рассматривать историю древнегреческой фило¬

софии не как последовательность кем-то канонизиро¬

ванных имен, а как закономерную эволюцию идей, то

можно обойтись без Сократа»5.
Такое мнение явно противоречит историческим ре¬

алиям и достоверным сведениям о развитии древнегре¬

ческой философии. Остается совершенно неясным,

каким же образом можно представить себе «законо¬

мерную эволюцию идей» (и, в частности, формирова¬

ние платоновского учения об идеях) без сократовской

майевтики, без сократовского индуктивного способа

восхождения к общим определениям и сократовского

обоснования познавательной роли и философского

статуса понятий.
Аристотель, например, излагая развитие философ¬

ской мысли, отмечал: «Между тем Сократ с полным

основанием искал суть вещи, так как он стремился

делать умозаключения, а начало для умозаключе¬

ния — это суть вещи... И в самом деле, две вещи мож¬

но по справедливости приписывать Сократу — доказа¬

тельства через наведение и общие определения: и то,

и другое касается начала знания» (Метафизика, 1078

в 24—30).
Примечательно, что, говоря о конкретном вкладе

Сократа в развитие философской мысли как о несом¬

ненном и общеизвестном факте, подтверждаемом,

кстати, и многими другими древними источниками,

Аристотель связывает данное обстоятельство прежде

всего с влиянием философских положений Сократа на

формирование платоновского учения об идеях, отмеча¬

ет моменты сходства и различия их философских

взглядов. «А так как Сократ, — замечает он, — зани¬

мался вопросами нравственности, природу же в целом

не исследовал, а в нравственном искал общее и пер¬

вый обратил свою мысль на определения, то Платон,

усвоив взгляд Сократа, доказывал, что такие опреде¬

ления относятся ме к чувственно воспринимаемому, а

к чему-то другому, ибо, считал он, нельзя дать общего

определения чего-либо из чувственно воспринимаемо¬

го, поскольку оно постоянно изменяется. И вот это

другое из сущего он назвал идеями, а все чувственно

воспринимаемое, говорил он, существует помимо них
13

и именуется сообразно с ними, ибо через причастность

эйдосам существует все множество одноименных с

ними вещей» (Метафизика, 987 в 1—9).
Можно, конечно, спорить о тех или иных аспек¬

тах аристотелевской трактовки соотношения взглядов

Сократа и Платона и особенно о его суждениях об

отрыве чувственно воспринимаемых вещей от идей

в платоновской философии. Аристотель не совсем по¬

следователен: с одной стороны, он говорит, будто, по

Платону, чувственно воспринимаемые вещи и явле¬

ния существуют помимо идей, т. е. в отрыве от них

и без связи с ними, а, с другой стороны, на наш

взгляд, верно отмечает причастность, согласно Пла¬

тону, этих вещей и явлений идеям, т. е. наличие свя¬

зи между чувственно воспринимаемым и идеями.
Однако эти и другие замечания и оговорки ни в

коей мере не колеблют самого факта наличия фун¬

даментальной линии «Сократ — Платон» в историче¬

ском развитии древнегреческой философии. Огромное

влияние на Платона как человека, философа и поли-

тико-правового мыслителя оказали, помимо собст¬

венно философских положений Сократа, его лич¬

ность, стиль жизни и даже смерть.
Сократ, уже при жизни признанный оракулом

знаменитого храма Аполлона в Дельфах мудрейшим

из греков, предстает в истории древнегреческой мыс¬

ли, по меткому выражению К. Маркса, как «олице¬

творение философии»6. Древнегреческий софос (муд¬

рец)', подчеркивает К. Маркс, «выступает... практи¬

чески — в Сократе»7. Образ мудреца «воплотился в

Сократе, этом демиурге философии...»8.
Смысл и значение сократовского выступления на

арене афинской жизни в V веке до н. э. и, разумеет¬

ся, его соответствующее воздействие на Платона от¬

нюдь не ограничиваются собственно философскими

рамками. Сократ, по глубокой оценке Гегеля, «пред¬

ставляет собой не только в высшей степени важную

фигуру в истории философии и, может быть, самую

интересную в древней философии, а также и всемир¬

но-историческую личность. Ибо главный поворотный

пункт духа, обращение его к самому себе, воплотил¬

ся в нем в форме философской мысли»9.
Из сказанного очевидно, что без хотя бы кратко¬

го освещения жизни и взглядов Сократа невозможно

приблизиться к самому Платону и понять его жиз¬
14

ненный и творческий путь, его философские, полити¬

ческие и правовые воззрения. Обращение к Сократу

и кругу его идей позволит лучше понять и другие

идейно-политические течения того времени, а также

конкретную историческую и социально-политическую

ситуацию, в условиях которой формировались и раз¬

вивались взгляды Платона. С помощью Сократа мы

оказываемся в эпицентре тогдашней философской и

политико-правовой мысли, подход к которой в уче¬

нии Платона опосредован во многом через сократов¬

ское восприятие и отношение. Подобное обращение к

сократовской теме (взглядам Сократа, его оценкам

предшественников и современников, его отношению

к афинской политико-правовой действительности и

т. д.) тем более необходимо, что она лежит в центре

внимания самих платоновских работ.
В отличие от Платона и ряда других10 своих по¬

стоянных слушателей-учеников, выходцев из знатных

и зажиточных родов, сам Сократ происходил из про¬

стой и крайне обедневшей афинской семьи каменоте¬

са Софрониска и повитухи Фенареты. Кстати говоря,

именно по аналогии с родовспомогательным искусст¬

вом своей матери Сократ именовал свой философ¬

ский прием содействия рождению истины в ходе бе¬

седы майевтикой (повивальным искусством)11.
Сократовское проникновение в существо челове¬

ческих проблем сопровождалось обновлением

средств самого познания: познание истины требовало

истинных путей познания. Философский интерес Сок¬

рата к проблематике человека и человеческого поз¬

нания знаменовал собой поворот от прежней натур¬

философии к моральной философии. Человек и его

место в мире стали центральной проблемой этики

Сократа и главной темой всех его бесед. В этой свя¬

зи Цицерон метко заметил, что Сократ спустил фи¬

лософию с неба на землю.
Своей трактовкой истины в понятиях Сократ пе¬

ревел проблематику познания в новую плоскость,

сделав предметом философского познания само зна¬

ние. Все бытие, лишенное собственного разума и

смысла, вытеснено из этого предмета, исключено из

него. Сократовская философия имеет дело не с эм¬

пирически данным бытием, но со знанием о бытие.
Понятие в концепции Сократа — это не результат

одних лишь мыслительных усилий познающего субъ¬
15

екта, не просто субъективный феномен человеческого

мышления, но некая умопостигаемая объективность

разума. Объективизм Сократа существенно отличаёт

его позицию как от субъективизма и релятивизма со¬

фистов, так и от представлений прежней натурфило¬

софии. С учетом этого концепцию Сократа можно

назвать философией объективного понятия.
В центре всего сократовского философствования

стоят вопросы о нравственных добродетелях, мораль¬

ных качествах человека. По существу своему учение

Сократа — это философия морали, этика. Этически

сориентирована и его теория познания, гносеология.

Нравственно-этический смысл человеческих поисков

истины и овладения знанием предопределяется тем,

что истоки и знания, и нравственности восходят, по

Сократу, к богам. Мерой человеческой добродетели

оказывается мера его приобщения к божественной

мудрости, и процесс познания приобретает характер

морального действия, нравственного акта. Обозна¬

ченный Сократом путь познания и есть его школа

добродетели.
Истинное познание — познание посредством поня¬

тий— доступно, согласно Сократу, а в дальнейшем

и Платону, лишь немногим — мудрецам, философам.

Но и им доступна .не вся мудрость, а лишь незначи¬

тельная часть ее. Мудрость есть знание, но человек

не в силах знать все. «...Человеку,— говорил Сок¬

рат,— невозможно быть мудрым во всем. Следова¬

тельно, что кто знает, в том он и мудр» (Ксенофонт.

Воспоминания о Сократе, IV, VI, 8).
Но эта человеческая мудрость, по Сократу, не¬

много стоит по сравнению с божественной муд¬

ростью. И уж совсем мало что значит в этом отно¬

шении обыденное, непросвещенное мнение.
Сократовское положение о мудрости знания чело¬

веком границ своего знания и незнания: «Я знаю,

что ничего не знаю»—как раз и фиксирует отноше¬

ние человеческого познания к божественному разу¬

му. Эта позиция имела как бы два облика: уничижи-

тельно-скромный — в своем обращении к божествен¬

ному знанию, критично-ироничный — к человеческо¬

му знанию. Философ стоит между богом и людьми,

мудростью и невежеством. Уже Пифагор, которому

в данном случае следует Сократ, называл себя фило¬

софом, а не мудрецом, поскольку мудр один бог, но
16

не человек. Философия как любовь к мудрости в

сократовской, а затем и в платоновской трактовке

предстает как любовь к божественной мудрости.
Эта сократовская концепция знания и познания,

воспринятая Платоном, существенно отличается и от

широко распространенной тогда традиционно мифо¬

логической веры, которая отвергала всякое суетное

мудрствование о богах, и от модной позиции софи¬

стов с их скептическим отношением к богам и субъ-

ективизацией истины, отрицанием объективных кри¬

териев человеческого познания и социально-полити¬

ческого поведения.
Политическая добродетель, как и добродетель в

целом, есть знание. Этот основной принцип сократов¬

ской этики решающим образом сказывается и на его

политико-правовых взглядах. Сократовская этиче¬

ская трактовка проблематики государства, права,

политики свидетельствует об отсутствии в его мо¬

ральной философии теоретического различения сфер

этики и политики. Этого нет и у Платона. И даже

Аристотель, в принципе различая этику и политику

и даже посвятив их разбору самостоятельные работы

(«Этика» и «Политика»), сплошь и рядом смешивал

этические и политические феномены. Подобная диф¬

ференциация предполагает довольно развитые поли¬

тические отношения и выражающие их теоретические

представления.
Политическая этика Сократа представляла собой

своеобразный итог предшествующего развития древ¬

негреческой политической мысли и вместе с тем по¬

служила исходным пунктом ее дальнейшего движе¬

ния к таким вершинам, как политическая философия

Платона и политическая наука Аристотеля.
Для Сократа, как и для его предшественников,

нравственный смысл полиса и его установлений, по¬

литическая добродетель в целом восходят к мифиче¬

ским богам как первоистоку и предопределяющему

началу. Но мифологическая первооснова полиса и

законов претерпевает в его трактовке такую же ло¬

гико-понятийную рационализацию, как и в учении о

добродетели вообще. Поэтому в целом можно ска¬

зать, что воспринятые Сократом положения предше¬

ствующей мысли — например, о божественной приро¬

де полисных порядков (гомеровская и гесиодовская

мифология), об устранении полисной жизни в соответ-
2 Заказ 2190
17

ствии с требованиями философского разума (Пифа¬

гор), о роли закона (мудрецы, Гераклит), о разум¬

ности правления лучших, об обучении граждан по¬

литической добродетели (Протагор и некоторые дру¬

гие софисты) и т. п.— используются и развиваются

им в рационалистической перспективе его собствен¬

ных философских представлений. Обсуждение нрав¬

ственной, политико-правовой проблематики он под¬

нимает на уровень логических дефиниций и понятий,

закладывая тем самым начала собственно теоретиче¬

ского исследования в данной области. В этом плане

Платон и Аристотель — прямые продолжатели логи¬

ко-философских и политико-теоретических достиже¬

ний Сократа.
Основной принцип сократовской моральной фи¬

лософии: добродетель — это знание в политико-пра¬

вовой сфере проявляет себя в виде следующей макси¬

мы его политической этики: «Править должны зна¬

ющие». Данное требование резюмирует философские

представления Сократа о разумных и справедливых

началах государства и права и критически адресует¬

ся им ко всем формам политического устройства.

«Цари и правители,— подчеркивает* он,— не те, ко¬

торые носят скипетры, не те, которые избраны изве¬

стными вельможами, и не те, которые достигли вла¬

сти посредством жребия, или насилием, обманом, но

те, которые умеют править» (Ксенофонт, Воспомина¬

ния о Сократе, III, IX, 10).
Эта сократовская версия «философа на троне»,

воспринятая, углубленная и основательно разрабо¬

танная Платоном, особенно в диалоге «Государство»,

является прямым следствием в сфере политической

того интеллектуального аристократизма, которым

пронизана вся его моральная философия. И показа¬

тельно, что политический идеал Сократа в равной

мере критически возвышается над демократией, оли¬

гархией, тиранией, родовой аристократией и тради¬

ционной царской властью.
В плане теоретическом сократовский идеал пред¬

ставлял собой попытку сформулировать идеально-ра¬

зумную сущность государства, а применительно к

практической политике был направлен на утверж¬

дение принципа компетенции в полисном управ¬

лении.
В своих характеристиках различных форм госу¬
18

дарственного устройства и правления Сократ стре¬

мился выделить присущие им черты своеобразия,

формообразующие принципы. Многие из этих положе¬

ний Сократа, в частности, сама классификация раз¬

личных форм правления, противопоставление царя ти¬

рану, учет роли закона при характеристике форм

правления и т. п., оказали заметное влияние на по¬

следующие учения о формах государства. Это влия¬

ние через творчество античных мыслителей, и преж¬

де всего Платона, Аристотеля и Полибия, сказалось

и на соответствующих концепциях средневековья и

нового времени.
Философское обоснование Сократом необходимо¬

сти правления знающих не было, конечно, завуали¬

рованной формой апологии каких-то практически

существовавших в его времена политических поряд¬

ков. А. Ф. Лосев, касаясь вопроса о сократовской по¬

литической позиции, полагает, что «Сократ не сочув¬

ствовал никакой государственной системе, существо¬

вавшей в его времена в Греции, и также никакое

реально существовавшее тогда общество не прель¬

щало его своими обычаями, нравами и порядками...

Сократ слишком глубоко чувствовал развал на сто¬

роне как демократов, так и аристократов, слишком

хорошо видел нарушение и с той и с другой стороны

законов справедливости, как он их понимал, чтобы

питать какие-нибудь определенные социально-поли¬

тические симпатии или антипатии»12.
Верно, конечно, что теоретическая позиция Сокра¬

та не тождественна тем или иным практически суще¬

ствовавшим в его времена порядкам и что взгляды

Сократа не могут быть охарактеризованы как реак¬

ционные или направленные на оправдание реакцион¬

ного государственно-правового строя13. Это, однако,

не означает, что у Сократа не было определенных

социально-политических симпатий или антипатий.

Так, по свидетельству Ксенофонта (Воспоминания о

Сократе, III, 5, 14)' и Платона (Критон, 53), благо¬

устроенными государствами, управляемыми хороши¬

ми законами, Сократ считал аристократические

Спарту и Крит, умеренно-олигархические в то время

Фивы и Мегары.
Однако в принципе он ратовал за правление зна¬

ющих, а не за господство старой родовой аристокра¬

тии или новоявленных богачей. Резко отрицательно
19

относился он к тирании как режиму беззакония, про¬

извола и насилия.
Но при всех выпадах Сократа против демократии

речь у него шла не о насильственной замене демо¬

кратии какой-либо иной политической формой, но,

скорее, о необходимости ее совершенствования в сто¬

рону компетентного правления.
Сократ был убежденным патриотом афинского по¬

лиса, и его критика отрицательных сторон афинской

демократии оставалась в границах этой безусловной

для него преданности родному полису.
«Даймоний» Сократа (внутренний божественный

голос), по его словам, запрещал ему заниматься ак¬

тивной политической деятельностью. Это, однако, не

означало какой-то индифферентности его к делам

полиса и обязанностям гражданина. Вся жизнь Сок¬

рата прошла в беседах на философские, моральные

и политические темы. И хотя он не выступал публич¬

но на народных собраниях, а вел лишь частные бе¬

седы, но в этих беседах активно, обстоятельно и за¬

интересованно обсуждались все основные стороны

государственной жизни, проблемы политики, права,

справедливости, гражданских обязанностей, критиче¬

ски рассматривались недостатки афинской политики,

предлагались пути ее совершенствования и т. д.
В беседах Сократа с людьми из ближайшего его

окружения, с друзьями и учениками, заметно усили¬

вается момент наставления, вразумления, назидания.

В таких беседах Сократ прибегает к более мягким

тонам своей богатой полемической палитры. Основное

внимание он уделяет не ироническому разоблачению

ложных представлений собеседника, но высказыва¬

нию и обоснованию положительных моментов своей

позиции. И здесь совет сочетается с критикой, серь¬

езное— с шуткой, но ирония заметно смягчена и в

целом позитивное превалирует над негативным.
Часто сократовские беседы с учениками развер¬

тывались по ходу совместного чтения произведений

древних и современных авторов и разбора их поло¬

жений. Поощряя любознательность своих слушате¬

лей и всемерно содействуя их тяге к знанию, Сократ

в тех случаях, когда сам был несведущ в том или

ином вопросе, направлял их к знающим людям. При

.этом он постоянно предостерегал их против суетного
120

стремления к «многознанию» и «всезнанию», призы¬

вая сосредоточиться на развитии и углублении прак¬

тически необходимых, полезных знаний и занятий.

Так, он не советовал при изучении геометрии или

астрологии вдаваться в темные дебри и выходить да¬

леко за рамки практически полезного для человече¬

ской жизни, например в земледелии, строительстве,

морском деле и т. п. Тем же, кто желал большего,

чем это в пределах человеческого знаиия, Сократ

советовал обратиться к мантике (гаданию).
Считая своих слушателей друзьями, а не учени¬

ками, Сократ в отличие от софистов не брал с них

денег.
Сократ, сам непосредственно не занимавшийся

политикой, вместе с тем живо интересовался всеми

полисными делами и стремился к их совершенство¬

ванию. Воспитание своих слушателей, особенно мо¬

лодых, в духе политической добродетели было глав¬

ной целью сократовских бесед, всех его философско-

просветительских усилий.
Последовательно придерживаясь своих представ¬

лений о справедливости, законности и разумном

правлении, он неоднократно сталкивался с властя¬

ми (и при демократии, и при «Правлении Тридца¬

ти»), которые, естественно, стремились пресечь его

влиятельную оппозицию и довольно популярную

критику. И Сократу все же пришлось испить свою

чашу яда.
В какой же обстановке это произошло?
Афины того времени жили в условиях частых

внутриполитических переворотов (олигархического—

в 411 году до н. э. и тиранического в 404 году до

и. э.) и в напряженной внешнеполитической обста¬

новке— готовясь к войне или ведя ее. Сохранились

сведения об участии Сократа в трех военных похо¬

дах и проявленной им воинской доблести.
Что же касается Платона, то сообщения о его

участии в военных действиях менее определенны.

Диоген Лаэртский (III, 8) в своем биографическом

очерке о Платоне пишет: «В походах он участвовал

трижды (говорит Аристоксен): один раз — на Та¬

нагру, другой —на Коринф, третий — к Делию, где

весьма отличился».
Длительное соперничество и бесконечные взаим¬

ные гегемонистские интриги приводят Афины и Спар¬
21

ту к прямому военному столкновению и официальной

войне, которая с перерывами длилась с 431 по

404 гг. до н. э. и завершилась победой Спарты. Эта

Пелопоннесская война вовлекла в свою орбиту почти

все греческие государства и крайне ослабила их.

Данным обстоятельством умело пользовалась Пер¬

сия, а затем и быстро возвышавшаяся Македония.

Последняя во время правления Филиппа II (359—

336 гг. до н. э.) постепенно подчинила себе всю Гре¬

цию. Через год после смерти Платона, в 346 году до

н. э., между Македонией и Афинами был заключен

Филократов мир, по которому Афины признали все

завоевания Филиппа II.
В 338 году до н. э. новая антимакедонская коали¬

ция во главе с Афинами терпит жестокое поражение

от войск Филиппа, левым флангом которых умело

командовал его 18-летний сын Александр — воспитан¬

ник Аристотеля, ученика Платона. В том же году,

т. е. через 9 лет после смерти Платона, Македония

оформляет свою гегемонию над греческими государ¬

ствами на Коринфском панэллинском конгрессе.
Хотя за греческими полисами (в том числе и за

Афинами) признавалась формально автономия, но

фактически они теряют свою самостоятельность и

обязываются проводить диктуемую Македонией по¬

литику в своих внутренних и внешних делах. В 336 г.

до н. э. к власти в Македонии приходит Александр,

исторические походы которого кладут начало новой

эпохе — эллинизму.
Платон, жизнь которого прошла в условиях уси¬

ливавшегося упадка древнегреческой государствен¬

ности, остро переживал кризис полиса, традицион¬

ных полисных ценностей и форм жизни. Стремление

каким-то образом спасти и сохранить гибнущий по¬

лис как форму организации общественной и полити¬

ческой жизни отчетливо проявляется в платоновских

утопических проектах идеального полисного устрой¬

ства, детально разработанных в «Государстве» и

«Законах».
То, что обычно называют консерватизмом и уто¬

пическим реставраторством в платоновской философ¬

ско-политической концепции, самому Платону пред¬

ставлялось единственно возможным путем для со¬

хранения полиса и достижения справедливой поли¬

тической жизни посредством возрождения и консер¬
22

вации всего лучшего из полисного прошлого. Эта ти¬

пичная для платоновской мысли антиисторическая

обращенность в прошлое отчетливо проявилась и ок¬

репла в условиях, когда собственно классическая

Греция и классический греческий полис, т. е. по су¬

ществу та нравственная целостность, в рамках кото¬

рой политика вообще имела смысл для Платона, на¬

ходились в преддверии своей гибели и были лишены

исторической будущности: на смену маленькому по¬

лису шла крупная монархическая держава. Платон

же был патриотом полиса, полисным мыслителем.
Тревоги Платона за исторические судьбы поли¬

са— ту форму, в рамках которой расцвела эллин¬

ская культура,— усугублялись обострившимися не¬

урядицами и господством крайних воззрений и тен¬

денций во внутриполисных отношениях как при пра¬

влении «тридцати тиранов», так и при сменивших их

демократах. Реальная политическая действитель¬

ность удручала и разочаровывала Платона.
В молодые годы Платон хотел заняться политиче¬

ской деятельностью. Об этом и о причинах отказа от

такого решения он пишет в одном из своих писем, в

котором много автобиографических данных: «Когда

я был еще молод, я испытал то же, что обычно пере¬

живают многие: я думал, как только я стану само¬

стоятельным человеком, тотчас же принять участие

в общегосударственных делах» (VII, 324 с). Обстоя¬

тельства складывались таким образом, поясняет

Платон, что на смену государственному строю, ко¬

торый вызывал недовольство и подвергался критике

с различных сторон, пришло «Правление тридцати».

Новые правители, особенно родственник Платона

Критий, стали настойчиво приглашать его к участию

в политических делах. Хотя Платон по молодости

лет и надеялся, что новая власть будет вести более

справедливую политику, однако счел необходимым

немного подождать и понаблюдать за деятельностью

новых правителей. Но их тиранические мероприятия,

казни, грубые формы давления на честных граждан

(в том числе и Сократа) очень скоро отвратили Пла¬

тона от новоявленных политиков.
После переворота, когда к власти пришли демо¬

краты, Платона, по его словам, «вновь, но уже более

сдержанно стала... увлекать жажда общественной и

государственной деятельности» (VII, 325 в). Но вре¬
23

мена были смутные. Пришедшие к власти мстили

своим противникам.
В этой обстановке в марте 399 года до н. э. Сок¬

рату было предъявлено обвинение в безбожии, вве¬

дении каких-то новых божеств (подразумевался

«даймоний» Сократа, его внутренний голос) и раз¬

вращении молодежи. Обвинение формально было

выдвинуто малоизвестным поэтом Мелетом и под¬

держано влиятельным демократом и богачом Ани-

том, а также посредственным оратором Ликоном.

Дело Сократа было рассмотрено афинским судом

присяжных (гелиэей) в составе 501 человека. Обви¬

нители поддержали жалобу и потребовали смертной

казни. Сократ полностью отверг предъявленные ему

обвинения. Никаких свидетелей допрошено не было.

Не были предъявлены и какие-либо конкретные до¬

казательства виновности подсудимого. Предполага¬

лось, что все все знают.
Упоминание обвинителями одиозных имен Алки-

виада и Крития в качестве «учеников» Сократа и

плодов, так сказать, сократовского просвещения

(этих скомпрометировавших себя политиков ко вре¬

мени суда над Сократом уже не было в живых)

лишь подогревало страсти, но ничего не доказывало.
На суде присутствовали многие молодые ученики

Сократа, его слушатели — Аполлодор, Критобул,

Платон, Эсхин (некоторые со своими взрослыми род¬

ственниками), и Сократ в своей защитительной речи

резонно обратил внимание судей на то, что его об¬

винителю Мелету «всего нужнее было бы сослаться

на кого-нибудь из них как на свидетеля» (Платон,

Апология Сократа, 34). Обвинители, однако, не вос¬

пользовались предложением Сократа, а судьи, по

сохранившимся сведениям, не дали слова Платону,

выразившему желание выступить в качестве свидете¬

ля защиты.
3.	Основание школы
После осуждения и казни Сократа Платой вместе

•с другими слушателями — учениками философа,—

очевидно, в какой-то мере опасаясь возможной расп¬

равы, а отчасти — в виде демонстративного жеста

против произвола афинян,— покинул Афины и переб¬
24

рался в Мегары к своему сотоварищу по сократов¬

скому кружку Евклиду.
В дальнейшем пути сократиков разошлись. Но

там, где речь шла об идейной борьбе за Сократа,

усилия их объединялись. Каждая из соперничавших

между собой сократических школ — платоники, ки¬

ники (циники)' во главе с Антисфеном, киренаики-

гедонисты во главе с Аристиппом, мегарики во главе

с Евклидом, элидская школа во главе с Федоном и

др.— внесла свою лепту в общее для всех сократи¬

ков дело духовной реабилитации учителя как образ¬

цового человека и философа. Особо выдающуюся

роль для всемирно-исторических судеб духовного на¬

следия Сократа сыграла школа Платона.
Совместными усилиями сократиков «мудрость Сок¬

рата» стала общепризнанным фактом, хотя каждый

из его последователей по-своему понимал и тракто¬

вал ее. Общим для всех них было отстаивание — с

различной, правда, интенсивностью — принципа не¬

зависимости истинного «мудреца» от внешних об¬

стоятельств, акцент на внутреннем спокойствии духа

и свободе от окружающей общественно-политической

жизни с ее суетными интригами и борьбой за кажу¬

щиеся блага. Рисуя портрет такого «мудреца», обыч¬

но апеллировали к сократовской иронической манере

отношения к жизни и окружающим, восхищались

стойкостью его духа на суде, его жертвой жизнью

во имя истины и т. п.
Мотив сократовской иронии блестяще использо¬

ван Платоном, оставившим потомкам бессмертный

облик Сократа—стража истины, постоянно борюще¬

гося за правое дело и ради него легко и радостно

идущего на смерть.
Покинув Мегары, Платон путешествовал в течение

12 лет, посетив за это время Египет, африканскую Ки-

рену, Южную Италию и Сицилию. В Египте он был

принят жрецами в Гелиополе и имел с ними беседы.

В Кирене он общался с известным математиком Фе¬

одором. В Южной Италии он встретился с пифагорей¬

цами и обстоятельно ознакомился с их воззрениями в

области философии, политики, математики, механики

и других наук. Здесь он подружился с выдающимся

пифагорейцем Архитом из Тарента — центра тогдаш¬

него пифагорейства. Архит был известным политиком,

философом, ученым.
25

После Южной Италии Платон посетил Сицилию,

чтобы, как говорит Диоген Лаэртский (III, 18), «пос¬

мотреть на остров и на вулканы». Платона, конечно,

интересовала не одна природа. Здесь он был принят

при дворе сиракузского тирана Дионисия Старшего.

Сиракузы были одним из крупных культурных цент¬

ров эллинского мира, и Платон, по оценке его биогра¬

фов, с большой пользой для себя познакомился в Си¬

ракузах с творчеством поэтов Софрона и Эпихарма.

Дружеские отношения сложились у Платона с моло¬

дым аристократом Дионом, шурином тирана.
Характеризуя те мысли, с которыми он впервые

посетил Южную Италию и Сицилию, Платон (VII,

326 в) отмечает: «И, восхваляя подлинную филосо¬

фию, я был принужден сказать, что лишь от нее одной

исходят как государственная законность, так и все ка¬

сающееся частных лиц. Таким образом, человеческий

род не избавится от зла до тех пор, пока истинные и

правильно мыслящие философы не займут государст¬

венные должности или властители в государствах по

какому-то божественному определению не станут под¬

линными философами».
В Сиракузах Платон застал обычную для тирани¬

ческих порядков обстановку интриг, страха, насилий,

вакханалию обжорства, пьянства и разврата. Критика

Платоном пороков тирании и его мысли о справедли¬

вом государственном строе нашли определенный от¬

клик в душе Диона, который, вероятно, руководство¬

вался при этом не только абстрактно-идейными моти¬

вами, но и реальными политическими соображениями,

в частности возможностями использовать Платона

против Дионисия в борьбе за власть.
Дионисий, ловкий и умелый политик, властвовав¬

ший в Сиракузах 38 лет, с подозрением относился к

Платону и его дружбе с Дионом. Платон к тому же

не скрывал своих антитиранических устремлений.
Взаимоотношения философа с тираном обостри¬

лись: «Платон его оскорбил своими рассуждениями о

тиранической власти, сказав, что не все то к лучшему,

что на пользу лишь тирану, если тиран не отличается

добродетелью. «Ты болтаешь, как старик», — в гневе

сказал ему Дионисий; «А ты как тиран», — ответил

Платон» (Диоген Лаэртский, III, 19).
За это Платон чуть не поплатился жизнью, но бла¬

годаря уговорам Диона и Аристомена Дионисий отка¬
26

зался от желания казнить Платона, но выдал его

спартанцу Поллиду, чтобы последний продал филосо¬

фа в рабство где-то вне пределов Сиракуз.
Поллид, по сохранившимся сведениям, увез Пла¬

тона на остров Эгину и вывел его иа продажу. Когда

стало известно, что Платон — афинянин, над ним

вновь нависла угроза смерти. Дело в том, что в это

время шла Коринфская война, в которой Эгина и

Афины принадлежали к враждебным лагерям. Более

того, по тогдашнему эгинскому закону афинянин,

ступивший на Эгину, подлежал казни без суда. Спас¬

ло Платона от казни то, что он был философом,—

кстати говоря, обстоятельство, лежащее в основе его

злоключений.
Эгинцы разрешили продать Платона в рабство как

военнопленного. Выкупил философа (за 20 или 30 мин)

и отправил его в Афины случайно находившийся на

Эгине Анникерид Киренский, видимо, знавший Плато¬

на со времени его посещения Кирены.
В 387 году до н. э., после 12 лет странствий, в со¬

рокалетием возрасте — в периоде расцвета (акме),

как считали тогдашние греки, — Платон вернулся в

Афины. В том же году он приобретает рощу в зеленой

окраине Афин, носившей имя героя Академа, и осно¬

вывает свою школу — знаменитую Академию, которая

просуществовала почти целое тысячелетие, до 529 го¬

да н. э., когда была закрыта при императоре Юсти¬

ниане.	_
Над входом в Академию была надпись: «Негео-

метр — да не войдет». Правда, в школе Платона зани.

мались не только математическими дисциплинами, но

и вопросами философии, политики и права. «Геомет¬

рия» в данном случае понималась, не без пифагорей¬

ского влияния, не как узко специальная область зна¬

ний, а скорее как универсальный, математически

интерпретируемый метод оперирования идеальными

сущностями во всех сферах познания, в том числе и в

области политики, государства и права. Яркий тому

пример — платоновское (а затем — и аристотелевское)

различение простого (арифметического) и геометри¬

ческого равенства, которое использовалось для про¬

тивопоставления демократического понимания равен¬

ства и справедливости («по числу») аристократиче¬

ской концепции равенства и справедливости («по до¬

стоинству») .
27

В Академии, согласно дошедшим сведениям, цари¬

ли строгие нравы и поощрялась сдержанность в прояв¬

лении чувств. Сам Платон уже с юношеских лет вел

себя так серьезно, что никто не видел, чтобы он шум¬

но смеялся и веселился. С возрастом он становился

все более замкнутым человеком, но с учениками дер¬

жался просто и доступно, добродушно терпя их задор

и критику. В связи с критическими замечаниями Арис¬

тотеля он как-то произнес: «Этот жеребенок лягает

свою мать». Аристотель, самый знаменитый из учени¬

ков Платона, поступил в его школу в 367 году до н. э.

17-летним юношей из небольшого города Стагир и

пробыл в Академии (сначала в качестве ученика, а

затем и преподавателя) двадцать лет, вплоть до смер¬

ти ее основателя.
Слава платоновской Академии быстро росла, в ней

учились юноши со всех концов Эллады. Принимались

в Академию (возможно, также под влиянием пифаго¬

рейских союзов) и девушки, некоторые из них (напри¬

мер, Аксиофея из Флиунта) одевались по-мужски.
Ряд выпускников Академии в дальнейшем стали

известными учеными, философами, политиками,. зако¬

нодателями.
Занятия Платона в Академии дважды прерыва¬

лись еще двумя его посещениями Сицилии в 366 го¬

ду и в 361—360 годах до н. э. Обстоятельства этих

поездок, проливающих дополнительный свет на не¬

утомимые попытки Платона реформировать политику

с помощью философии, были таковы. В 367 г. до н. э.,

наконец-то, умер Дионисий Старший. Власть в Сира¬

кузах перешла к его сыну Дионисию Младшему, ти¬

рания которого продолжала отцовское дело.
Дион в своих письмах к Платону всячески убеж¬

дал его, что наступило благоприятное время для

практической реализации в Сицилии платоновских

идей о справедливом государственном устройстве,

особенно напирая при этом на молодость нового пра¬

вителя, его почтение к Платону и стремление к фи¬

лософии и образованию. Дион просил Платона при¬

быть в Сиракузы как можно быстрее, пока другие не

успели увлечь тирана Дионисия .в противоположную

сторону. Настойчиво звал Платона к себе и сам Ди¬

онисий.
Платон, которому шел 62-й год, колебался, но,

движимый желанием увидеть осуществленными свои
28

политико-правовые проекты, пустился в далекий путь

и вновь попал в обстановку тирании, политических

раздоров, клеветы и насилия. Во время платоновско¬

го пребывания в Сиракузах Дион был обвинен в за¬

говоре против Дионисия с целью установить свою ти¬

ранию и с бесчестьем изгнан. До самого Платона дош¬

ли слухи о приказе поймать и казнить его. Дело до

казни, правда, не дошло, но Платон некоторое время

находился под надзором и его не отпускали домой.
Дионисий, ревниво относившийся к дружбе между

Платоном и Дионом, домогался похвал философа,

но к постижению его идей так и не приступил, не без

резона опасаясь из-за подобных занятий потерять

власть. В конце концов, не добившись своего, он от¬

пустил Платона в Афины.
К 366 году до н. э., видимо, к промежутку време¬

ни между вторым и третьим путешествиями на Сици¬

лию относится, выразительный эпизод из жизни Пла¬

тона, подтверждающий его верность сократовскому

стилю поведения перед лицом опасности и косвенно

удостоверяющий его прошлое участие в военных по¬

ходах. Сообщают, что, подобно Сократу, в свое вре¬

мя заступившемуся за несправедливо обвиненных

афинских стратегов, Платон один из всех афинян выс¬

тупил в поддержку афинского военачальника Хабрия,

которому грозила смерть в связи с обвинением в сда¬

че фиванцам Оропа в 366 году до н. э. Некто Кробил,

известный в Афинах своим ябедничеством, встретив

Платона с Хабрием, ехидно заметил ему: «Ты засту¬

паешься за другого и не знаешь, что тебя самого ждет

Сократова цикута». Ответ Платона был чисто сокра¬

товским: «Я встречался с опасностями, сражаясь за

отечество, не отступлю и теперь, отстаивая долг друж¬

бы» (Диоген Лаэртский, III, 23—24).
В третий раз Платон посетил Сиракузы с целью

добиться примирения Дионисия с Дионом, находив¬

шимся в изгнании. Достичь этого ему не удалось.

Чтобы вновь вырваться из Сиракуз, Платону приш¬

лось прибегнуть к помощи Архита Тарентского. По

пути в Афины в 360 году до н. э. во время Олимпий¬

ских игр Платон в Олимпии встретился с Дионом.

Дион стал уговаривать Платона принять участие в

подготавливаемом им свержении Дионисия, но Пла¬

тон от этого отказался, заметив ему: «...Пока вы хо¬

тите зла, скликайте на это других» (VII, 350 d).
29

В дальнейшем Дион добился временной победы

над Дионисием, но вскоре (в 354 или 353 гг. до н. э.)

был заколот бывшим своим сторонником афинянином

Каллиппом, которого, кстати сказать, в свою очередь

заколол тем же кинжалом пифагореец Лептин. Фи¬

лософия, выйдя из тиши кабинетов в коридоры влас¬

ти, натыкалась на нож или сама хваталась за него.

Этот опыт, конечно, не прошел для Платона — оче¬

видца событий — даром. Устав от сопряженных с по¬

литической практикой интриг и насилий, он, по сло¬

вам Диогена Лаэртского, больше «государственными

делами не занимался, хотя из сочинений его и видно,

что он был государственный человек» (III, 23). Так,

Платон отказался от приглашения его в качестве за¬

конодателя в Мегаполь, поскольку, как он понял, ос¬

нователи полиса (аркадяне и фиванцы) не были сог¬

ласны блюсти равенство.
Остаток жизни Платон посвящает своим любимым

философским и научным занятиям в Академии, ра¬

боте над своими диалогами. Значительные усилия

последнего этапа жизни Платона направлены на раз¬

работку, как он полагал, практически легче осущест¬

вимого проекта разумного государственного строя и

законодательства. Наряду с моделью идеального

строя, освещенного в «Государстве», детально раз¬

рабатывается им модель политико-правового устрой¬

ства, представленная в «Законах». Смерть застает

Платона за этой работой, оставшейся незавершенной.

По сохранившимся сведениям, приписываемое Пла¬

тону и платоновское по своему содержанию и сущест¬

ву «Послезаконие» было подготовлено, видимо, по

платоновским рукописям его учеником и другом Фи¬

липпом Опуитским.
Умер Платон в 347 году до н. э. в 80-летнем воз¬

расте. Друзья и ученики погребли его на территории

Академии. Сохранилось сообщение (Диоген Лаэрт¬

ский, 43—44) о двух надписях на гробнице философа.
Первая из них звучит так:
«Знанием меры и праведным нравом

отличный меж смертных,
Оный божественный муж здесь погребен

Аристокл.
Если кому из людей достижима великая

мудрость,
30

Этому —- более всех: зависть — нечто

перед ним».
Приведем и вторую надпись:
«В лойе глубоком земля сокрыла останки

Платона,
Дух же бессмертный его в сонме

блаженных живет.
Сын Аристона, ты знал прозренье

божественной жизни.
И меж достойнейших чтим в ближней

и дальней земле».
Сохранилось и завещание Платона, свидетельству¬

ющее о среднем, если не скромном, имуществе и ма¬

териальном достатке философа. Несравненно богаче,

как и подобает истинному философу, духовное и твор¬

ческое его наследие, включающее в себя как много¬

численные произведения Платона, так и всемирно-ис¬

торическую роль основанной им школы.
По современным данным, из общего числа припи¬

сываемых Платону работ авторство с большой мерой

достоверности признается за 35 произведениями и

рядом писем, относящихся к различным этапам жиз¬

ни и творческой эволюции его философских и полити¬

ко-правовых взглядов14. С той или иной долей клас¬

сификационной условности выделяются при этом че¬

тыре этапа творчества философа: 1) ранний, сокра¬

тический, куда, в частности, относятся «Апология Сок¬

рата», «Протагор», I книга «Государства»; 2) пере¬

ходный этап («Горгий», «Менон», «Кратил», «Гиппий

Меньший» и др.), отмеченный переходом к собствен¬

но платоновской теории идей и появлением мистико¬

мифологических концепций — в философии, аристок¬

ратических — в учении о политике и праве; 3) зрелый

этап («Федон», «Пир», «Федр», II—X книги «Госу¬

дарства», «Парменид», «Софист», «Политик», «Кри-

тий» и др.), отражающий платоновскую концепцию

объективной действительности идей; 4) последний

этап, к которому относятся «Законы» и «Послезако-

ние», пронизанные печатью прогрессировавшего пла¬

тоновского разочарования в людях и в практических

возможностях философского преобразования реально

существующих политических отношений, отмеченные

усилением элементов философского мифотворчества и

пифагорейского цифрового мистицизма; в это время
31

Платон занят разработкой нового проркта совершен¬

ного политического устройства, где орновная ставка

делается на чрезвычайно скрупулезную и жесткую за¬

конодательную регламентацию повседневной жизни

человека — божественной куклы и игрушки.
В ранних произведениях Платона в целом домини¬

руют взгляды, метод и подход Сократа — рациона¬

лизм; поиски общих понятий, обнимающих собой мно¬

гообразие эмпирических явлений; углубленный инте¬

рес к моральной проблематике и т. п. По сравнению

с рационализмом «сократических» диалогов в позд¬

них работах Платона больше мистического и мифо¬

логического, явственнее влияние пифагорейцев, уси¬

ливаются религиозные мотивы.
Хронологически эти этапы выглядят следующим

образом: I—от последних лет жизни Сократа до пер¬

вого путешествия в Сицилию, т. е. конец V в.—90-е

годы IV в. до н. э.; II—80-е годы; III—70—60-е годы;

IV—50-е — начало 40-х годов15.
Приведенная периодизация этапов творческой эво¬

люции Платона в силу философского характера его

учения о политике, государстве и праве охватывает

и в целом верно отражает также процесс формиро¬

вания и развития платоновской политико-правовой

теории. Поэтому, не конструируя специальной перио¬

дизации развития политико-правовых взглядов и иде¬

алов Платона, мы остановимся на их особенностях

в ходе последующего конкретно-содержательного рас¬

смотрения его политико-правового учения.
Творческая эволюция взглядов Платона в целом,

в том числе и политико-правовых, отличается неус¬

танными поисками истины и неутомимой жаждой поз¬

нания. Всю свою жизнь Платон настойчиво учился

у своих предшественников и современников (и, преж¬

де всего, у Гераклита, Сократа, пифагорейцев, Пар¬

менида, Зенона, софистов и многих других мыслите¬

лей), соглашаясь и полемизируя с ними, творчески

синтезируя их ценные и продуктивные концепции с

собственными глубокими и оригинальными воззрения¬

ми, со своими открытиями и находками в области

философской и политико-правовой мысли.
В этой связи довольно упрощенной предстает сле¬

дующая оценка Диогена Лаэртского (III, 8): «Он сое¬

динил учения Гераклита, Пифагора и Сократа: о чув¬

ственно воспринимаемом он рассуждал по Гераклиту,
32

об умопостигаемом — по Пифагору, а об обществен¬

ном— по Сократу». Верно, что влияние названных

мыслителей в Цтмеченных направлениях имело место.

Но, во-первых, \на становление и развитие взглядов

Платона оказали заметное влияние и другие мысли¬

тели, а, во-вторцх,— й это более существенно — оши¬

бочно считать, б^дто влияние каждого из названных

(и неназванных) мыслителей жестко связано с какой-

то одной определённой областью исследований.
Так, не вызывает никаких сомнений, что взгляды

не только Сократа, но также Гераклита и Пифагора

оказали определенное влияние на политико-правовое

учение Платона. Ясно также, что ряд положений, вос¬

принятых Платоном от Сократа (роль общих опре¬

делений и понятий и т. д.), имеет общефилософское

значение и применение, включая и платоновскую трак¬

товку чувственно воспринимаемого и умопостигаемо¬

го, что, разумеется, не исключает влияния на Плато¬

на и соответствующих концепций Пифагора или дру¬

гих философов.
Взгляды и представления различных мыслителей,

оказавших то или иное влияние на Платона, не экле¬

ктически и механически объединены в его учении, а

творчески осмыслены, переработаны и переплавлены

в качестве составных моментов новой целостной кон¬

цепции, которая отмечена глубиной и оригинальнос¬

тью платоновской мысли.

ГЛАВА II /
Учение о государстве, праве и политике
1.	Идеальное государство
олитнческая философия

Платона, его учение о

политике, государстве и праве — неразрывная часть

всей платоновской философии, из которой лишь ус¬

ловно можно вычленить ее политико-правовой аспект.
Философский идеализм В. И. Ленин характеризо¬

вал как «линию Платона»1.
Смысл платоновского учения об идеях2 состоит в

том, что «истинное бытие — это некие умопостигае¬

мые и бестелесные идеи», данные же ощущению эм¬

пирические тела, вещи и явления — не истинны, пос¬

кольку вообще относятся не к бытию, а к чему-то

подвижному, становлению (Софист, 246 в).
В соотношении с миром идей мир явлений пред¬

стает в учении Платона как нечто мнимое и неса¬

мостоятельное (в онтологическом, гносеологическом

и аксиологическом значениях). Вместе с тем Платон

не отрицает связи этих двух миров. В конечном сче¬

те мир явлений трактуется им как копия и тень (пус¬

кай, искаженная и слабая) мира идей. В такой кон¬

цептуальной схеме мир идей выступает в качестве

вечного и неизменного божественного первоисточника
34

и разумно-логического .проекта для изменчивого че¬

ловеческого мйра.
Платон считает подлинным и истинным познанием

лишь философское познание мира идей — действи¬

тельного бытия, отличного от неистинного бытия тел,

вещей и явлениЦ К такому познанию, подчеркивает

он, способны лишь философы —«редкие люди»; толпа

же не может быть философом (Государство, 476 с).
Будучи сущностью мира вещей и явлений, идея в

учении Платона предстает как первоначало и смысл

эмпирически подвижных, изменчивых его значений;

первичность идеи с этой точки зрения предстает как

первичность единого смысла перед многообразными

эмпирическими значениями вещи и явления. Мир

идей — онтологическая основа и смыслообразующий

контекст мира вещей и явлений. В процессе разумно¬

го упорядочения мира человеческих отношений (нап¬

ример, политико-правовой жизни и т. п.) идея высту¬

пает как руководящий принцип, стандарт, модель и

образец (парадигма) его организации.
,*_В соответствии с этими положениями своего уче-

ниярПлатон изображает идеальное государство и ра¬

зумные, справедливые законы как реализацию идей,

как максимально возможное и доступное для людей

воплощение мира идей в земной общественно-поли¬

тической и правовой-жизни — в по*лисЙ)
В работе «Государство»' Платон, освещая проект

идеального справедливого государства, исходит из то¬

го соответствия, которое, по его представлениям, су¬

ществует между космосом в целом, государством и

отдельной человеческой душой. Своей причастностью

к идее справедливости справедливый человек и спра¬

ведливое государство в принципе схожи друг с дру¬

гом. Тр'ем началам (или частям) человеческой ду¬

ши — разумному, яростному и вожделеющему — ана¬

логичны в государстве три схожих начала — совеща¬

тельное, защитное и деловое, а этим последним со¬

ответствуют три сословия — правителей, воинов и про

иззодителей (ремесленников и земледельцев).
{^Справедливость, согласно Платону, свойственна

как отдельному человеку, так и, возможно, целому

государству^ При исследовании понятия справедли¬

вости Платон считает правильным сначала рассмот¬

реть смысл этого понятия применительно к государ^

ству в целом, а затем уже, используя полученные зна¬
3*
35

ния, перейти к вопросу о частной справедливости.

«...B том, что больше,— замечает ГЦатон (Государ¬

ство, 368 е — 369 а),— вероятно, и справедливость при¬

нимает большие размеры и ее легче 1гам изучать. По¬

этому, если хотите, мы сперва исследуем, что такое

справедливость в государствах, а з^'тем точно так же

рассмотрим ее и в отдельном человеке, то есть под¬

метим в идее меньшего подобие большего».
Такой подход к частному и индивидуальному в кон¬

тексте социально-политического целого представляет¬

ся тем более плодотворным, что в своем мысленном

«построении государства с самого начала» Платон

исходит из весьма реалистического и перспективного

положения: «его (т. е. государство — В. Н.) создают

наши потребности» (Государство, 369 с).
|_Именно через исследование реальных человечес¬

ких потребностей (в добывании пищи, в жилье, одеж¬

де и т. д.) и форм их удовлетворения посредством

труда Платон и приходит к идее о разделении тру¬

да в качестве основы государства. Эта глубокая идея

подразумевается и в исходном платоновском опреде¬

лении государства, которое все более конкретизиру¬

ется в процессе дальнейшего исследования: «Испыты¬

вая нужду во многом, многие люди собираются вое¬

дино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу

помощь: такое совместное поселение и получает у нас

название государства»;(Государство, 369 с).
Сказанное свидетельствует и о весьма содержа¬

тельном и реалистическом контексте платоновского

анализа проблем справедливости.
Смысл и требование справедливости состоят в том,

чтобы каждое начало (каждое сословие и каждый

член государства) занималось своим делом и не вме¬

шивалось в чужие дела. Так, характеризуя справедли

вость в идеальном государстве,Шлатон пишет: «За¬

ниматься каждому своим делом — это, пожалуй', и бу¬

дет справедливостью»^ «справедливость состоит в

том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое»

(Государство, 433 в, е). Справедливость, по Платону,

состоит также в том, «чтобы никто не захватывал

чужого и не лишался своего» (Государство, 433 е).
(^Приведенные определения Платоном справедли¬

вости (dikaiosyne) отно'сятся им к праву (dikaion),

раскрывая тем самым платоновское понимание есте¬

ственного права3 в его различении с полисным зако¬
36

ном. Однако это различение естественного права и за¬

кона Платон, как и Сократ, трактует не в плане их

противопоставления и разрыва, а для раскрытия объ¬

ективных нравственных (в конечном счете — божест¬

венных, разумных, идеальных) корней полисных ус¬

тановлений и законов^/
•^Взаимосвязь и единство полиса и законов являет¬

ся существенным принципом всей политической фи¬

лософии Платона, Опирающейся на стойкие традиции

предшествовавшей древнегреческой политико-право¬

вой мысли^ «Философия,— писал известный философ-

неокантианец Эрнст Кассирер,— провозглашает мысль

об общем, всеохватывающем мировом законе, но пре¬

данность этому закону для греческой мысли никогда

не была чисто теоретической или созерцательной за¬

дачей. Общность, т. е. полис, должна быть наполнена

и пронизана этой преданностью закону. К такой це¬

ли стремится платоновский проект государства»4.
« К проблеме соотношения истинной формы полити¬

ческого правления и закона Платон обращается не

только в диалоге «Государство», но и в целом ряде

других работ и прежде всего в таких, как «Критий»,

«Политик», «Законы». Б^целом можно отметить, что

истинному правителю (т. е. правителю-философу, об¬

ладающему истинным и конкретным знанием) Пла¬

тон отдает предпочтение перед законом, положения

которого неизбежно носят общий (неконкретный, аб¬

страктный) характер.
Для обеспечения справедливости в полисных де¬

лах необходимо достигнуть иерархического соподчи¬

нения различных начал (в человеке и полисе) во имя

и в интересах целого. Так, способности рассуждать

(т. е. философам, которые персонифицируют эту спо¬

собность) подобает господствовать; яростному нача¬

лу (т. è. воинам)—быть вооруженной защитой, под¬

чиняясь первому началу; оба этих начала управляют

началом вожделеющим (ремесленниками, земледель¬

цами и другими производителями), которое «по своей

природе жаждет богатства» (Государство, 442).
Свою концепцию иерархических взаимоотношений

между различными сословиями Платон стремился

обосновать также и ссылками на общественные пот¬

ребности и интересы, необходимость более успешного

осуществления задач в области производства и тру¬

довой деятельности и т. д. Так, в качестве довода в
37

пользу предлагаемого им сословного деления Пла¬

тон ссылается на преимущества осуществления прин¬

ципа разделения труда. Он определяет полис как сов¬

местное поселение, обусловленное общими потребнос¬

тями. Платон критикует «многоделание» и подробно

обосновывает положение о том, что наилучшее удов¬

летворение этих потребностей требует разделения

труда между гражданами государства. «...B респуб¬

лике Платона,— отмечал К. Маркс,— разделение тру¬

да является основным принципом строения государ¬

ства, она представляет собой лишь афинскую идеа¬

лизацию египетского кастового строя...»5.
Также и воспитание в идеальном государстве име¬

ет своей основной целью поддержание и воспроизве¬

дение иерархии сословий, жесткое соблюдение раз

навсегда введенного порядка частной и политической

жизни.
Характерно, что при освещении различных аспек¬

тов воспитания в центре внимания Платона оказы¬

ваются именно члены двух первых привилегирован¬

ных сословий; о третьем же сословии в этом вопросе,

как и во многих других случаях (их досуг, быт, дея¬

тельность, собственность, брак и т. п.), он как будто

забывает. Видимо, Платон надеется, что надлежаще

воспитанные и подготовленные сословия философов

и воинов обуздают все попытки «вожделеющего» сос¬

ловия выйти за идеальные рамки.
Воспитание членов первых двух сословий включа¬

ет в себя гимнастические (для тела) и мусические

(для души) занятия. Причем, в качестве основателя

идеального государства Платон подвергает цензуре

и ревизии мифы, поэмы и прочие сочинения, подле¬

жащие использованию в качестве воспитательного

материала.
Отвергая старые мифы, Платон придумывает но¬

вые, более подходящие, по его мысли, для проектиру¬

емого строя. Так, он настойчиво выступает за широ¬

кое распространение среди населения идеального го¬

сударства «благородного вымысла» о том, что все

они рождены матерью-землей и поэтому должны за¬

ботиться о стране, в которой живут, защищать ее, а

к другим гражданам относиться как к братьям. По¬

вествуя о своем «вымысле», Платон пишет: «Хотя все

члены государства братья (так скажем мы им, про¬

должая этот миф), но бог, вылепивший вас, в тех из
68

вас, кто способен править, примешал при рождении

золота, и поэтому они наиболее ценны, в помощников

их — серебра, железа же и меди — в земледельцев и

разных ремесленников» (Государство, 415).
Цель платоновского мифа состоит в том, чтобы

обосновать послушание, единомыслие и братство

граждан и одновременно их неравенство в структуре

идеального государства. В тех случаях, когда от зо¬

лота родится серебряное потомство, а от серебра —

золотое и т. д.,|_Платон допускает межсословные пе¬

реводы во имя соблюдения чистоты идеи и принципа

первоначального деления на соответствующие сосло-

вия^ Причем платоновский миф кончается предосте¬

режением, что государство погибнет, когда охранять

его будет железный или медный страж.
/Вся жизнь и быт стражей организуются на нача¬

лах солидарности, общности, равенства и коллекти¬

визма. «Прежде всего,— подчеркивает Платон,— ник¬

то не должен обладать никакой частной собственное-,,

тыо, если в том нет крайней необходимости. Затем ни

у кого не должно быть такого жилища или кладовой,

куда не имел бы доступа всякий желающий» (Госу¬

дарство, 416 d). Необходимые припасы стражи по¬

лучают от третьего сословия. Живут и питаются стра¬

жи сообща, как во время походов. Им запрещается

не только пользоваться, но даже прикасаться к зо¬

лоту или серебру
Проект идеального государства предусматривает

введение для стражей общности жен и детей. Жен¬

щины и мужчины в идеальном государстве уравнены

в их правах и возможностях. Не поя, а способности,

как и у мужчин, определяют социально-политическое

место женщины в структуре общественной жизни.

Отобранные в сословие стражей лица женского пола

получают то же воспитание, что и мужчины. При этом,

как и во многом другом, Платона воодушевляет при¬

мер спартанцев и критян.
Правда, признает Платон, природа у женщины и

мужчины различна, но по отношению к занятиям,

связанным с государственной деятельностью, у жен¬

щины нет никаких^ особенностей. Хотя женщина во

всем немощнее мужчины, но по своей природе она,

как и мужчина, может принять участие во всех делах.

Не чужда ей, по Платону, и склонность к философии.
В качестве закона для стражей Платон предпи¬
39

сывает: «Все жены этих мужей должны быть общими,

а отдельно пусть ни одна ни с кем не сожительствует.

И дети тоже должны быть общими, и пусть отец не

знает, какой ребенок его, а ребенок — кто его отец»

(Государство, 457 d).
Но это вовсе не означает допущения беспорядоч¬

ных совокуплений. Напротив, связь мужчины с жен¬

щиной, которую Платон именует браком, находится

под присмотром правителей. Ради пользы подвласт¬

ных и государства в целом они прибегают ко лжи ч

обману: жеребьевка, в ходе которой формируются в

дни определенных празднеств разовые брачные пары,

подстраивается так, чтобы лучшие соединились с луч¬

шими, а худшие — с худшими.
Причем сохранению и дальнейшему воспитанию

подлежат лишь дети, родившиеся от лучших «родите¬

лей; этих детей отрывают от родителей и относят в

общие ясли к кормилицам. Детей лее, родившихся от

худших родителей (странно, что худших людей Пла¬

тон вообще держит в стражах!) или обладающих те¬

лесными недостатками, особо выделенные должност¬

ные лица «укроют, как положено, в недоступном, тай¬

ном месте» (Государство, 460 с). За этим «элегант¬

ным» оборотом стоит бытовавший в Спарте обычай

умерщвлять слабого ребенка, жизнь которого, по сло¬

вам Плутарха, «ни ему самому, ни государству» не

нужна6.
По поводу качества браков Платон напоминает,

что «наше небольшое стадо должно быть самым отбор¬

ным», а касаясь их количества, требует, «чтобы госу¬

дарство у нас по возможности не увеличивалось и не

уменьшалось» (Государство, 459 е—460).
[Воспитание детей в силу отсутствия обычной семьи

у членов двух первых сословий возлагается на

государство; Связь полов в целях деторождения

(Платон и в любви — противник принципа удовольст¬

вия и за обуздание страстей) строго регламентирует¬

ся и носит сословно-ограниченный характер. Отрицая

индивидуальную семью у правителей и стражей, Пла¬

тон надеется превратить их всех в членов единой пра¬

вящей семьи, где все — родственники, т. е. соответ¬

ственно возрасту, общие отцы и матери, дедушки и

бабушки, братья и сестры, дяди и тети, сыновья и до¬

чери. По поводу этих родственных фикций Аристотель

остроумно заметил, что лучше быть двоюродным дя¬
40

дей в обычном смысле, чем братом — в платоновском.
При изложении своего проекта Платон не каса¬

ется вопросов регламентации брака, быта, собствен¬

ности, труда, да и всей жизни людей третьего сосло¬

вия. Их решение оставляется на долю властей иде¬

ального государства. Платона, главным образом, ин¬

тересует надлежащий отбор и воспитание самих пра¬

вителей и их помощников — стражей.
При всем своем подчиненном положении члены

третьего сословия — свободные, а не рабы. В проек¬

те совершенного строя вообще в принципе отсутству¬

ет сословие рабов, хотя в «Государстве» и встречают¬

ся отдельные, довольно туманные упоминания о ра¬

бах.
Отсутствие рабов как отдельного сословия или как

значительного слоя населения в «Государстве» свя¬

зано с принципиальным отрицанием частной собствен¬

ности для членов первых двух сословий и возложе¬

нием всего производительного труда на людей треть¬

его сословия. К тому же идеальное государство про¬

ектируется как государство «эллинское», а взаимное

порабощение эллинов, превращение пленных эллинов

в рабов и вообще междуусобную войну между элли¬

нами Платон отвергает (Государство, 470). «Зна¬

чит,— пишет Платон,— и нашим гражданам нельзя

иметь рабом эллина и другим эллинам надо совето¬

вать то же самое» (Государство, 469 с). Молчаливо

допускается лишь возможное порабощение пленных

из «варваров», воюющих против эллинов.
Восхваляя мир и критикуя войну (в том числе и

войну как источник рабства), Платон проницатель¬

но отмечал, что «происхождение войны» коренится

в «бесконечном стяжательстве» (Государство, 373 е),

что «все войны происходят ради стяжания богатств»

(Федон, 66 d). Совершенное государство, где, помыс¬

ли Платона, обуздано и преодолено такое стяжатель¬

ство, в принципе не нуждается в войнах и порабоще¬

нии людей.
{_Признавая свободу членов всех трех сословий,

Платон постоянно подчеркивает, что целью проекти-\

руемого государства является благо целого, всех сос¬

ловий] «Впрочем,— признает Платон,— мы основы¬

ваем это государство, вовсе не имея в виду сделать

как-то особенно счастливым один из слоев его насе¬

ления, но, наоборот, хотим сделать таким все госу¬
41

дарство в целом... Сейчас мы лепим в нашем вообра¬

жении государство, как мы полагаем, счастливое, но

не в отдельно взятой его части, не так, чтобы, лишь

кое-кто в нем был счастлив, но так, чтобы оно было

счастливо все в целом; а вслед за тем мы рассмот¬

рим государство, ему противоположное» (Государст¬

во, 420 в — с).
При обосновании своей концепции Платон уделяет

значительное внимание эстетическим соображениям

и аргументам. Этика Платона подчинена эстетике це¬

лого: высшей максимой при конструировании идеаль¬

ного полиса оказывается красота целого (Государст¬

во, 420). Причем «счастье» прекрасного целого это не

обычно-человеческое «хорошо», а философско-полити¬

ческое «справедливо». Если характеристику положе¬

ния дел в «счастливом» государстве с философского

языка Платона перевести на обычный, получится, что

всем тяжко в прокрустовом ложе идеального проекта.

Но Платон этого и не скрывает, постоянно напоми¬

ная о трудностях добродетельной и разумной жизни.
Восхваляя умеренность и средний достаток, Пла¬

тон обстоятельно критикует крайности богатства и

бедности. Этот принцип особенно значим для людей

третьего сословия. Богатство и бедность портят всех

мастеров и продукты их труда: разбогатевшие-теря¬

ют интерес к дальнейшему совершенствованию в сво¬

ем ремесле, а бедные не могут приобрести даже не¬

обходимых средств для своей деятельности. Помимо

этих отрицательных результатов в хозяйственно-эко¬

номическом отношении, также и в нравственном пла¬

не крайности богатства и бедности ущербны: богат¬

ство ведет к роскоши, лени и опасным для традици¬

онных ценностей новшествам, а бедность — к низос¬

тям и злодеяниям.
Как видим, Платону далеко не чуждо реалисти¬

ческое представление о материальных основаниях и

корнях противоправного поведения и преступности.
Главное социально-экономическое отличие проек¬

тируемого идеального государства от всех прочих го¬

сударств Платон видит в том, что каждое обычное

государство «представляет собою множество госу¬

дарств... Как бы там ни было, в них заключены два

враждебных между собой государства: одно — бед¬

няков, другое — богачей; и в каждом из них опять-

таки множество государств, так что ты промахнешь¬
42

ся, подходя к ним как к чему-то единому» (Государ-

ство, 423). Надо признать, что сам Платон этим сво¬

им суждением попадает прямо в цель, изображая по¬

литическое значение социально-экономической проти¬

воположности бедности и богатства в виде раскола

внешне единого государства на два враждующих

между собой начала. Платон считает, что предлагае¬

мые им мероприятия по обеспечению счастья государ¬

ственного целого снимают проблему этого раскола и

ликвидируют источник внутренней войны.
В духе своих представлений Платон трактует иде¬

альное государство как справедливое правление луч¬

ших. При этом он разделяет естественно-правовое по¬

ложение Сократа, сформировавшееся в споре с со-

фистами, о том, что законное и справедливое — одно

ТГто же, поскольку~в их основе^лежит общее' начало

Ту Сократа — божество, божественный разум-;"у ПлгГ-

тона, кроме того,— идея, идеальное). £В этой связи

один из существенных и содержательных аспектов

многопланового диалога «Государство» посвящен оп¬

ровержению тезиса софиста Фрасимаха о том, что

справедливость — это пригодное сильнейшему./
Сократовско-платоновское понимание тождества

законного и. справедливого подразумевает наличие

безусловного, божественного, нравственного, идеаль¬

ного и, следовательно, справедливого начала у писа¬

ных законов и обычаев. Искажение и игнорирование

этого обстоятельства как раз и свидетельствует о пор¬

че и несправедливости государственного строя, его

властей и законов.
Конструируя идеальное государство, Платон выс¬

тупает в роли воображаемого учредителя и конститу¬

ционного законодателя вводимого строя. Замысел ус¬

троителя предполагает последующее более конкрет¬

ное законотворчество будущих правителей в соответ¬

ствии с успехами предприятия и конкретными обсто¬

ятельствами. Однако все то, что Платон считает прин¬

ципиально важным для учреждаемого государства,

он предписывает именно в качестве закона (разуме¬

ется, справедливого). Идеальное государство строит¬

ся на началах законности, а не усмотрения правите¬

лей: последние призваны не заменить принцип закон¬

ности, а уточнить действующие и ввести необходимые

новые законы в соответствии с потребностями и в гра¬

ницах идеального проекта.
43

Ê «Государстве» Платон проектирует такой строй,

где правление философов тесно сочетается с действи¬

ем справедливых законов. Эта принципиальная связь

философии и законодательства сохраняется и в «За¬

конах», где отсутствие прямого правления философов

компенсируется тем, что именно философия заранее

диктует все (а не только конституционные, как в «Го¬

сударстве») законы проектируемого строя.
^Истинные философы, поясняет Платон в «Государ¬

стве», не жаждут власти, но их правление необходи¬

мо для блага всех остальных и государственного це-

лого^,Не государство — для философов, а философы —

для государства^ Сочетая пафос античного просвеще¬

ния с ригоризмом основателя справедливого государ¬

ства, Платон требует возвращения философов с вер¬

шин созерцания идей снова к людям-узпикам для

государственной заботы о них.
Обосновывая необходимость соединения филосо¬

фии с политической властью, Платон пишет: «Пока

в государствах не будут царствовать философы, ли¬

бо так называемые нынешние цари и владыки не ста¬

нут благородно и основательно философствовать и это

не сольется воедино — государственная власть и фи¬

лософия, и пока не будут в обязательном порядке от¬

странены те люди — а их много,— которые ныне стре¬

мятся порознь либо к власти, либо к философии, до

тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавить¬

ся от зол, да и не станет возможным для рода чело¬

веческого и не увидит солнечного света то государ¬

ственное устройство, которое мы только что описали

словесно» (Государство, 473 d).
Идеальный мир и параметры «солнечного» госу¬

дарства, по Платону, следует изучать не смолоду

(раннее занятие философией, якобы, ведет ко всякого

рода злоупотреблениям), а лет с 30 до 35, затем эти

философски образованные лица должны около 15 лет

заниматься практически — государственными делами

на различных гражданских и военных должностях.

Отличившиеся из них к 50 годам снова получают воз¬

можность устремиться ввысь, обозревать благо само

по себе и по этому идеальному образцу упорядочи¬

вать и себя, и государство, и частных лиц. Смерть

этих философов-правителей Платон рисует как уход

на Острова блаженные, чтобы обитать там (ведь ду¬

ша — бессмертна!).
44

При жизни они окружены всевозможными (в пла¬

тоновском духе) почестями, а после смерти государ¬

ство на общественный счет сооружает им памятники

и приносит жертвы как божествам. Правда, если Пи¬

фия не подтвердит их божественность, они будут по¬

читаться лишь как счастливые люди.
Платон характеризует проектируемое идеальное

государство как правление лучших и благородных,

т. е. как аристократический вид государства. Такое

государственное устройство, замечает Платон, будет

либо царской властью (если среди правителей выде¬

лится кто-нибудь один), либо аристократией (в слу¬

чае нескольких правителей). Такая трактовка обус¬

ловлена тем, что понятия человека царственного и

человека аристократического для Платона тождест¬

венны (Государство, 587 d) .
Заслуживают внимания ролевая характеристика

субъектов политических отношений и словарь поли¬

тического общения в платоновском идеальном госу¬

дарстве. Здесь все неправители именуют друг друга

«гражданами». Граждане называют правителей «спа¬

сителями» и «помощниками» (но не «господами» или

«правителями»), правители именуют друг друга «со¬

товарищами по страже» (но не «соправителями»), а

народ—«плательщиками» и «кормильцами».
Но по существу |именно правители и их помощни¬

ки — стражи обладают основными политическими пра¬

вами в идеальном государстве. Проникновение людей'

третьего сословия в первое и второе сословия и при¬

общение их к государственным должностям Платон

расценивает как начало гибели государства./
Признавая трудности практического осуществления

проекта идеального государства, Платон в «Государ¬

стве» уверен в реализуемости своего замысла. Но для

него гораздо' важнее философски осветить идеальную

действительность государства и тем самым пока¬

зать, что образец совершенного государства, доступ¬

ный каждому желающему, есть на небе, существует

в идеальной действительности. «А есть ли такое го¬

сударство на земле и будет ли оно — это совсем не¬

важно» (Государство, 592 в).
Какова же будущность идеального государства,

если все же удастся создать его? Будет ли оно веч¬

ным? Рассматривая эти вопросы, Платон пишет:

«Трудно пошатнуть государство, устроенное подоб¬
45

ным образом. Однако раз всему, что возникло, быва¬

ет конец, то даже и такой строй не сохранится вечно,

но подвергнется разрушению» (Государство, 546).
В связи с проблемой неизбежной деградации и ги¬

бели идеального (аристократического) государства

Платон излагает свою концепцию закономерной сме¬

ны различных государственных форм как круговра¬

щения внутри определенного цикла. В основе этой

концепции лежит идея соответствия между пятью

видами государственного устройства (аристократия,

тимократия, олигархия, демократия и тирания) и пя¬

тью видами душевного склада людей. Причем суще¬

ствует, по Платону, даже геометрическое число, оп¬

ределяющее время кругооборота для человеческого

потомства и имеющее решающее значение для лучше¬

го качества рождений. В целом кругооборот внутри

цикла из пяти государственных форм обусловлен пор¬

чей человеческой натуры, в результате которой же¬

лезо примешивается к серебру, медь к золоту, воз¬

никают несоответствия и отклонения, вражда и

раздор.
На смену аристократическому государственному ус¬

тройству (т. е. идеальному государству) как правиль¬

ному и хорошему виду по схеме Платона поочередно

идут четыре ошибочных и порочных вида. Платон ха¬

рактеризует их в VIII книге «Государства» в порядке

прогрессирующей порчи государственности и очеред¬

ности перехода от одного вида государства к друго¬

му. Освещая весь этот цикл деградации, Платон сов¬

мещает в своем изложении разнообразную аргумен¬

тацию (философскую, историческую, политическую,

психологическую, мифологическую, мистическую и

т. д.) и создает цельную динамическую картину поли¬

тической жизни и смены ее форм.
Следствием порчи идеального строя является воз¬

никновение частной собственности на землю и дома,

превращение свободных в рабов. Вместо разумного

начала в государстве устанавливается господство яро¬

стного духа. Это — тимократия, под которой Платон

имеет в виду критско-спартанский тип государствен¬

ного устройства. Такое государство будет вечно вое¬

вать. Между тем война, по Платону,—«главный ис¬

точник частных и общественных бед, когда она ведет¬

ся» (Государство, 373 е). Особенно ненавистны Пла¬

тону войны между эллинами.
46

Из-за войн и раздоров тимократическое государ¬

ство постепенно (в результате скопления значитель¬

ного богатства у частных лиц) трансформируется в

олигархию. Этот строй основан на имущественном

цензе; у власти стоят богатые, бедняки не участвуют

в правлении. Олигархия держится на запугивании и

применении вооруженной силы. Олигархическое го¬

сударство внутренне расколото: в нем как бы два

вечно злоумышляющих друг против друга государст¬

ва — государство бедняков и государство богачей. В

неимущих зреет ненависть против алчных и никчем¬

ных богачей, приводящая к перевороту в государстве

и установлению демократии.
[Переход к ней Платон изображает так: «Демок

ратия, на мой взгляд, осуществляется тогда, когда

бедняки, одержав победу, некоторых из своих про¬

тивников уничтожат, иных изгонят, а остальных урав¬

няют в гражданских правах и в замещении государ¬

ственных должностей, что при демократическом строе

происходит большей частью по жребию» (Государст¬

во, 567). В целом демократию Платон расценивает

как строй приятный и разнообразный, но не имею¬

щий должного управления. Равенство при демокра¬

тии уравнивает равных и неравных.7
Демократические представлений о равенстве, ори¬

ентированные в принципе на полное уравнение всех

во всем,— поскольку в этих представлениях отсутст¬

вует сама идея объективных границ желаемого ра¬

венства,— являются, по Платону, отступлением от ра¬

зумно упорядоченного, геометрически соразмерного,

соответствующего божественной и космической гармо¬

нии, а потому и справедливого устройства полисной

жизни. Правильно понятая справедливость и соот¬

ветствующее, ей равенство, а именно—«геометричес¬

кое равенство», подразумевающее равенство (и, сле¬

довательно, возможность неравенства) по достоинст¬

вам и отличающееся от простого, арифметического

«числового» («демократического») равенства — вооб¬

ще необходимые моменты разумного политического

порядка, как его трактовал Платон, а вслед за ним

и под его непосредственным влиянием также и Арис¬

тотель7.
В таком подходе к справедливости и равенству

есть, конечно, и у Платона, и у Аристотеля антиде¬

мократические аспекты и мотивы, особенно заострен¬
47

ные против политико-правовой практики крайней де¬

мократии, например в Афинах после Перикла8. Но

этот платоновско-аристотелевский подход в принципе

был критичен по отношению ко всем практически су¬

ществовавшим формам правления, те или иные не¬

достатки которых отвергались Платоном и Аристоте¬

лем с принципиальных (во многом — условных, иде¬

альных и идеализированных) позиций.
Ясно, что не только демократия, но также тирания,

олигархия, правление старой родовой аристократии

или софистически толкуемых «лучших» (в антнразум-

ном и антинравственном смысле,— например, по си¬

ле, честолюбию, хитрости и т. д.) по существу одина¬

ково, хотя и в разной форме, не соответствуют «гео¬

метрическому равенству». Показательна в этой связи

изображаемая в диалоге «Горгий» полемика Сокра¬

та против софиста Калликла, который со ссылкой на

естественный закон отстаивал право сильных на не¬

равенство в аристократическом и тираническом смыс¬

ле: «Мудрецы,— замечает платоновский Сократ,—

учат, Калликл, что небо и землю, богов и людей объ¬

единяют общение, дружба, порядочность, воздерж¬

ность, справедливость, по этой причине они и зовут

Вселенную «порядком» («космосом»), а не «беспо¬

рядком», друг мой, и не «бесчинством». Ты же, мне

кажется, этого в расчет нисколько не принимаешь,

несмотря на всю свою мудрость, ты не замечаешь,

как много значит и меле богов, и меж людей равен¬

ство,— я имею в виду геометрическое равенство,— и

думаешь, будто надо стремиться к превосходству над

остальными. Это оттого, что ты пренебрегаешь гео¬

метрией» (Горгий, 508 а).
Справедливое неравенство, диктуемое принципом

«геометрического равенства»,— т. е. неравенство, обу¬

словленное спецификой регулируемых отношений и

разными умственными и нравственными достоинства¬

ми людей, как видим, существенно отличается отпр-!-

ва на неравенство, которого домогался Калликл.
Также и в «Законах», говоря о двух видах равен¬

ства, Платон характеризует «геометрическое равен¬

ство» как «самое истинное и наилучшее равенство, ибо

это — суждение Зевса» (Законы, 757 в). Конкретизи¬

руя здесь свое понимание истинного, геометрического

равенства, с помощью которого каждому разумно

воздается надлежащее, Платон замечает, что «для
48

неравных равное стало бы неравным, если бы не соб¬

людалась надлежащая мера» (Законы, 757 а).
Эта «надлежащая мера» по сути своей не посто¬

янна и не едина: она варьируется от свойств и качеств

объекта своего приложения, интеллектуально-нравст¬

венных достоинств субъектов регулируемых отноше¬

ний. «Большему,— поясняет Платон,— оно уделяет

больше, меньшему — меньше, каждому даря то, что

соразмерно его природе. Особенно большой почет

воздает оно всегда людям наиболее добродетельным;

противоположное же — тем, кто меньше преуспел в

добродетели и воспитанности» (Законы, 757 с).
Но важно иметь в виду, что, настаивая на приме¬

нении принципа «геометрического равенства» (с при¬

сущей ему «надлежащей мерой») в собственно поли¬

тических, публичных отношениях, Платон (а также

Аристотель) вовсе не отвергает ни социально-полити¬

ческого значения, ни справедливого характера прос¬

того, арифметического, «числового» равенства, если

только, и эта оговорка существенна, оно применяется

в соответствующих сферах и отношениях (частного

свойства). Так, имея в виду «числовое» равенство,

он пишет: «Из этих двух видов первому может отвес¬

ти почетное место всякое государство и всякий зако¬

нодатель, руководя его распределением с помощью

жребия: таково равенство меры, веса и числа» (За¬

коны, 757 в).
В дальнейшем воззрения Платона о двух видах

равенства были восприняты и развиты дальше в уче¬

нии Аристотеля о двух видах справедливости (урав¬

нивающей и распределяющей).	_
Господство присущих толпе ложных мнений при

демократии приводит к потере нравственных ориен¬

тиров и переоценке ценностей: «наглость они будут

называть просвещенностью, разнузданность — свобо¬

дою, распутство — великолепием, бесстыдство — му¬

жеством» (Государство, 561). Софисты усугубляют

дело, потакая мнениям толпы, этого, по словам Пла¬

тона, «огромного и сильного зверя» (Государство,

493 в).
Для людей, живущих в условиях порочного госу¬

дарственного строя, характерны, согласно Платону,

ошибочный выбор ценностей, ненасытное стремление

к ложно понятому и неверно осуществляемому бла¬
4 Заказ 2190
49

гу (в тимократии — безудержная страсть к военным

успехам, в олигархии — к богатству, в демократии —

к безграничной свободе). Именно это, согласно Пла¬

тону, н губит данный строй. Другими словами, каж¬

дая форма государства гибнет из-за внутренних про¬

тиворечий, присущих ее собственному принципу, и

злоупотреблений последним.
Р' [Демократия, по Платону, опьяняется свободой в

неразбавленном виде и из нее вырастает ее продол¬

жение и противоположность — тирания. Чрезмерная

свобода обращается в чрезмерное рабство. Тиран до¬

бивается власти как «ставленник народа» (Государ¬

ство, 565 d). Тирания — наихудший вид государствен¬

ного устройства, где царят беззаконие,]уничтожение

более или менее выдающихся людей —:Тютенциальных

противников, постоянное инспирирование нужды в

предводителе (войны, нехватка и т. п.), подозрения

в вольных мыслях и многочисленные казни под на¬

думанным предлогом предательств, «очищение» госу¬

дарства от всех тех, кто мужествен, великодушен, ра¬

зумен или богат. Тирания — господство наихудшего,

окруженного толпой негодяев.
Разоблачения злодеяний тирании относятся к чис¬

лу лучших мест бессмертной VIII книги «Государст¬

ва», где содержится платоновская критика тирани¬

ческого правления, возможно, самая выразительная

во всей мировой литературе.	1
В переводе на язык платоновской «политической

геометрии» (находящейся, кстати сказать, под замет¬

ным влиянием пифагорейской числовой интерпрета¬

ции политико-этических явлений) получается, будто

тиран живет в 729 раз хуже, чем истинный (аристо¬

кратический) правитель. В контексте платоновских

поисков закономерностей развития политических от¬

ношений это означает, что амплитуда колебаний (от

истины, добра и счастья до лжи, зла и несчастья)

внутри всего цикла смены государственных форм и

вместе с тем шкала расчета степени деградации по¬

литического строя от наилучшего (идеального, арис¬

тократического) до наихудшего (тиранического) сос¬

тоит из 729 этических единиц. По поводу этих пифа¬

горейских цифровых экзерсисов Платона остается

вместе с одним из персонажей его произведения вос¬

кликнуть: «Поразительное вычисление!»-
50

2.	От правления богов к политическому

искусству
Дальнейшее развитие и заметные изменения в ря¬

де аспектов политической философии Платона отчет¬

ливо отражены в таких его более поздних диалогах,

как «Критий» и «Политик». В них Платон во мно¬

гом прямо отталкивается от того обширного и суще¬

ственного информационного материала, который со¬

держится в приводимых им мифах и преданиях. По

сравнению со временем ранних сократических диа¬

логов, когда философия Платона тяготела к рацио¬

нальному анализу и определению понятий, исследова¬

ния позднего Платона все более склоняются к фило¬

софской интеллектуализации и обработке содержания

мифов.
В платоновских политико-правовых рассуждениях

и построениях значительно усиливается идеализация

прошлого. Это проявляется в виде осознанной ориен¬

тированности на закрепленные в мифах когда-то давно

имевшие место масштабные события, роль и значе¬

ние которых для человеческой жизни, по Платону,

непреходящи. Мифические события (пришествие бо¬

гов, организация ими правления земным населением

на той или иной территории, привитие людям начал

и навыков просвещения и культуры, в том числе по¬

литической, и т. п.) становятся полем гравитации и

исходным пунктом философских и политических пос¬

троений позднего Платона. Лишь в свете этих собы¬

тий только и могут быть, по его мнению, осмыслены

все последующие человеческие дела.
События масштабного прошлого, закрепленные в

мифах и с полным доверием воспринимаемые Плато¬

ном, неразрывно связаны с небом, с небесным (кос¬

мическим и божественным) влиянием на земные дела.

Поэтому даже в высших достижениях философской

мысли Платона — в учении об идеях — ориентиро¬

ванность философа на небесный мир идей сочетается

со взглядом в масштабное прошлое. Ведь и познание

вообще (в том числе — высшее познание мира идей)

есть, по Платону, воспоминание о том, что уже было

и случалось с душой.
Платон — большой знаток, ценитель и толкова¬

тель мифов. Сведения о мифическом прошлом, кото¬

рыми располагал Платон, не ординарны (так, данные
51

об Атлантиде восходят к нему) и, по всей видимости,

они достались ему отчасти от знаменитой родни (от

Солона и Крития Старшего), отчасти — непосредст¬

венно от египетских жрецов, которые с высоты своих

обширных знаний считали эллинов людьми наивными

и несведущими.
При характеристике идеального строя далекого

прошлого Критий Старший (вероятно, дед Крития —

софиста и тирана) в одноименном диалоге ссылает¬

ся на «то, что было поведано жрецами и привезено

сюда Солоном» (Критий, 108 d). Согласно приводи¬

мому преданию, девять тысяч лет назад (считая от

времен Солона) была война между народами, оби¬

тавшими по ту и эту сторону Геракловых столбов

(т. е. Гибралтара), причем во главе первых стояли

цари острова Атлантиды, во главе вторых — доисто¬

рические Афины.
Платон изображает древние Афины и Атлантиду

в качестве образцов божественной организации чело¬

веческой жизни и правления земным населением. Бо¬

ги, поделив между собой по жребию все земли (Ге¬

фест и Афина получили Аттику, Посейдон — Атлан¬

тиду), обосновались каждый в своей стране и приня¬

лись пестовать людей, как пастухи пестуют стадо. Но

в отличие от обычных пастухов они действовали убе¬

ждением, привили людям понятие о государственном

устройстве.
То, что Платон дальше говорит о древних Афинах,

почти полностью совпадает с проектом идеального

полиса в «Государстве», правда, с одним исключе¬

нием: отсутствуют философы, поскольку непосредст¬

венно действуют сами боги.
Государственный строй Атлантиды изображается

Платоном в виде наследственной царской власти. Де¬

сять царей (потомки Посейдона и земной женщины),

властвуя каждый в своей части страны и признавая

верховенство царя метрополии, правят в соответствии

с Посейдоновыми предписаниями, т. е. божественны¬

ми законами. При таком истинном правлении (пови¬

новение божественному началу и законам) страна

процветала, став невиданно богатой и необычайно

мощной. Так продолжалось до тех пор, пока божест¬

венная природа сохраняла в правителях свою силу.

Когда божественное начало ослабло и растворилось

в смертной примеси и в правителях возобладал че¬
52

ловеческий нрав, ими овладели безудержная жад¬

ность и сила. Другими словами, истинный строй Ат¬

лантиды стал 'склоняться в сторону тимократической

и олигархической порчи. Диалог обрывается на том,

что блюдущий законы Зевс решил наложить кару

на развратившихся жителей Атлантиды.
Примечательно, что в концептуальном плане обри¬

сованный в «Критии» строй древних Афин напоминает

идеальный проект из «Государства», а мотив управ¬

ления Атлантидой на основе Посейдоновых предписа¬

ний, содержавших «множество особых законоположе¬

ний» (Критий, 120 с), получает новое звучание в «За¬

конах».
При исследовании политико-правовой проблемати¬

ки в диалоге «Политик» Платон обращается к мифу

о жизни людей еще до Зевса, при Кроносе. В те вре¬

мена, согласно мифу, части космоса были поделены

между правящими богами, и божественные пастухи

(гении) спасали людей от дикости и взаимного пожи¬

рания. «Под управлением бога не существовало го¬

сударств; не было также в собственности женщин и

детей...» (Политик, 272)9.
Жизнь людей протекала в согласии с природой,

без войн и раздоров. Они были бесконечно счастливее

нынешних людей. Но с течением времени наступила

космическая перемена и все боги лишили части кос¬

моса (т. е. и людей) своего прямого попечения. Все

это ввергло людей, еще слабых и беспомощных, в ве¬

ликое затруднение. Но боги, удалившись сами, все же

даровали людям вместе с необходимыми поучениями

и наставлениями также и огонь, искусство, семена и

растения.
Приведенный миф Платон интерпретирует в том

смысле, что при организации правильных форм зем¬

ной жизни (в том числе — политико-правовой) необ¬

ходимо в максимально возможной мере подражать

космически-божественным первообразцам (философ¬

ски говоря — идее) правления людьми, имевшим мес¬

то до космических перемен и закрепленным в мифах.
Истинная политика, следовательно, означает зна¬

ние божественных принципов и форм правления людь¬

ми, их возможно полное осуществление в земной

жизни и человеческих отношениях. В соответствии с

этим Платон характеризует политику как царское ис¬

кусство, для которого определяющим является нали¬
53

чие истинного царского знания и умения управлять

людьми. При таких данных у правителей, считает

Платон, «будет уже неважно, правят ли они по зако¬

нам или без них, добровольно или против воли, бедны

они или богаты: принимать это в расчет никогда и ни

в коем случае не будет правильным» (Политик, 293

с—d). Единственно правильным государством в «По¬

литике» признается то, во главе которого стоит ис¬

тинно знающий правитель; существо этого знания со¬

стоит, видимо, в понимании сути подражания божест¬

венным образцам правления.
Там, где установлено идеальное правление, пола¬

гает Платон, там не нужны и слишком детальные за¬

коноположения. В этих условиях законодатель издаст

«законы, носящие самый общий характер, адресован¬

ные большинству, каждому же — лишь в более гру¬

бом виде, будет ли он излагать их письменно или же

устно, в соответствии с неписаными отечественными

законами» (Политик, 295). Но во всех других формах

государства, когда отсутствуют истинные правители,

необходимо, по Платону, руководствоваться писаными

законами и отечественными обычаями.
Классификация форм правления в «Политике» в

целом опирается на концепцию подражания земной

политики божественно-космическому первообразцу.

Наилучшее государство во главе со сведущим царем-

политиком конструируется в ключе максимального

подобия царского правления божественному (с по¬

правкой на разницу между смертным царем и богом).

Само царское правление после космического ‘перево¬

рота предстает как образец подражания для всех ос¬

тальных видов государств. Правление в них должно

осуществляться через законы, представляющие собой

«подражания истине вещей, начертанные по мере сил

сведущими людьми» (Политик, 300 с).
Всего Платон выделяет в «Политике» семь форм

правления: истинное правление и три других вида

правления (монархия, власть немногих и власть боль¬

шинства), каждый из которых в зависимости от нали¬

чия или отсутствия законности делится на два подви¬

да: законная монархия — это царская власть, проти¬

возаконная— тирания; законная власть немногих —

аристократия, незаконная — олигархия; далее — демо¬

кратия с законами и без законов.
' В приведенной классификации, а именно там, где
54

речь идет о шести обычных (неидеальных) формах

правления, принципу законности придается формооб¬

разующее значение. В рамках же истинного (идеаль¬

ного) правления роль этого принципа, скорее, вспомо¬

гательная.
Воспроизводя свои обычные нападки против оли¬

гархии, демократии и тирании, Платон отмечает, что

если все остальные виды государства основаны на за¬

конности, то демократия среди них оказывается наи¬

худшим видом, если же все прочие беззаконны, то де¬

мократический вид оказывается наилучшим (т. е. де¬

мократический беспорядок предпочтительнее олигар¬

хии и тирании).
Платон высоко ценит политическое знание и поли¬

тическое искусство. Именно владение политическим

искусством отличает истинного правителя от всех ос¬

тальных обладателей власти. Политическое искусство,

согласно Платону, отличается от военного, судебного

и ораторского искусства. Так, своеобразие судебного

искусства и судейской власти видится Платону в над¬

лежащем хранении, защите и осуществлении законов,

а также в соответствующем служении политической

власти. Существо политического искусства состоит, по

Платону, в умении разумно организовать и вести об¬

щегосударственную жизнь — плести политическую

ткань: «Царское искусство прямым плетением соеди¬

няет нравы мужественных и благоразумных людей,

объединяя их жизнь единомыслием и дружбой и соз¬

давая таким образом великолепнейшую и пышнейшую

из тканей. Ткань эта обвивает всех остальных людей

в государствах — свободных и рабов, держит их в сво¬

их узах и правит и распоряжается государством, ни¬

когда не упуская из виду ничего, что может сделать

его, насколько это подобает, счастливым» (Политик,

311 с). Это сравнение политики и политического искус¬

ства с ткацким искусством является большой наход¬

кой Платона и может быть названо античным эквива¬

лентом сравнения государства с механизмом и маши¬

ной в последующей истории политической мысли.
3.	Второе по совершенству государство
Эволюция политико-правовых взглядов позднего

Платона отражена в «Законах» — последнем крупном

произведении философа, компендиуме его политико¬
55

правовых знаний и воззрений10. Здесь Платон рисует

«второй по достоинству» государственный строй (За¬

коны, 739 в).
Наилучшим и первым государством также и в «За¬

конах» признается то, где реализовано древнее изре¬

чение, гласящее, что у друзей на самом деле все об¬

щее. Это первое государство, где осуществляется общ¬

ность жен, детей, имущества, устранена частная

собственность и господствует среди населения почти

полная тождественность воззрений и мнений, скорее

подходит для богов и детей богов. Государство, кон¬

струируемое в «Законах», тоже очень близко к бес¬

смертию, но по своему значению занимает лишь вто¬

рое место. Платон собирался обрисовать и третье по

совершенству государство, но не успел.
Государство, изображенное в «Законах», призва¬

но, по замыслу Платона, обеспечить единодушие лю¬

дей, «единство трудов и цели» (Законы, 805 в).
Предлагаемая Платоном конструкция второго го¬

сударства такова: 5040 граждан второго государства

по жребию получают земельный участок и дом, кото¬

рым пользуются на правах владения, а не частной

собственности. Надел считается общей собственностью

государства. Он переходит по наследству лишь к од¬

ному из детей.
Граждане делятся на четыре класса в зависимос¬

ти от величины имущества. Разбогатев или обеднёв,

граждане переходят в соответствующий класс. Рос¬

кошь пресечена. Предусматривается закон о пределах

бедности и богатства. Закон запрещает частным' ли¬

цам владеть золотом или серебром. Ростовщичество

преследуется.
Рабы и иностранцы, которые занимаются земледе¬

лием, ремеслом и торговлей (в основном — мелкой и

без цели наживы), в число граждан (5040) не входяг.

Наличие рабства является одной из предпосылок пла¬

тоновской конструкции второго по совершенству госу¬

дарства (в отличие от проекта идеального строя).

Платон отмечает, что «граждане будут снабжены

достаточным по мере сил количеством рабов» (Зако¬

ны, 778). К проблеме рабства Платон в «Законах»

подходит с позиций «справедливого» рабовладения.

Характерно, что для него раб — определенный род

имущества. «Но вопрос о рабах,— признается Пла¬

тон,— труден во всех отношениях» (Законы, 776 с).
56

Платону присущи колебания в нравственной оценке

рабов. Так, он даже признает, что многие рабы ока¬

зались по своим достоинствам и поступкам лучше сво¬

бодных граждан. Но в принципе разделение на сво¬

бодных и рабов он считает необходимым. Главная

трудность видится Платону в надлежащем управлении

рабами. И в его суждениях об этом пробивается страх

перед возможными выступлениями рабов. «Владение

рабами тяжко. Это многократно было доказано возник¬

новением частых и ставших обычными восстаний мес-

сенцев» (Законы, 777 с). Решение проблемы видится

Платону в поддержании языковых барьеров между

рабами и в надлежащем их воспитании.
Не следует, по Платону, позволять себе никакой

резкости в отношении к рабам. Однако и здесь Пла¬

тон остается в границах своей аристократической

этики. «Впрочем,— подчеркивает он,— должно нака¬

зывать рабов по справедливости и не изнеживать их,

как свободных людей, увещаниями. Почти каждое об¬

ращение к рабу должно быть приказанием» (Законы,

777 е).
Ремеслом занимаются иностранцы, стоящие, как

и рабы, вне политической жизни. «Многоделанье»

(занятие одновременно несколькими ремеслами)—за¬

прещено по закону и жестоко карается.
Платон в «Законах» выступает за потребительское

равенство всех сословий и высказывает довольно ра¬

дикальные и прогрессивные для своего времени мыс¬

ли о положении рабов и иностранцев. Так, он подчер¬

кивает, что «часть, предназначенная для господ, ничем

не должна быть обильнее остальных двух частей,

предназначенных для рабов, а равным образом и для

чужеземцев. Надо произвести разделение так, чтобы

все части были вполне равны и в отношении качест¬

ва» (Законы, 848 с).
Содержание проекта второго государства прони¬

зано стремлением Платона повсюду насаждать еди¬

номыслие и коллективистские начала. Хотя индивиду¬

альная семья признается, однако все дело воспитания

регламентировано законами и находится в руках мно¬

гочисленных должностных лиц. Женщины равноправ¬

ны с мужчинами, хотя и не входят в число высших

правителей.
В платоновском проекте политическими правами

наделены только граждане. Их основное дело — под¬
57

держание и соблюдение общегосударственного уст¬

ройства. Граждане равноправны, но сам принцип

равенства трактуется Платоном, как мы уже отмеча¬

ли, с учетом двух видов равенства.
Обосновываемое в «Законах» государство Платон

характеризует как смешанный вид государственного

строя, в котором сочетаются элементы двух основных

' устройств государства — монархии и демократии.

Платон отмечает, что персы и афиняне довели до

крайности начала (соответственно — подчинение и

свободу), лежащие в основе этих форм правления.

Напротив, правильная организация государства, сог¬

ласно Платону, должна сочетать в себе оба этих на¬

чала для достижения умеренности в вопросах поли¬

тической свободы и подчинения.
Эти соображения Платон использует в ряде слу¬

чаев при формировании органов и должностных лиц

второго по достоинству государства11, предусматри¬

вая сочетание выборов с последующей отсеивающей

жеребьевкой (очевидная, по Платону, уступка демо¬

кратическому началу). «Выборы, производимые та¬

ким образом,— считает Платон,— занимают средину

между монархическим и демократическим устройст¬

вом: государственное устройство вообще должно всег¬

да придерживаться средины» (Законы, 757).
Видимо, под монархическим началом изобража¬

емого им государства Платон имеет в виду все то, что

обеспечивает подчинение властям и ограничивает не¬

обузданную, по его мнению, демократическую свобо¬

ду. Аристотель, разбирая платоновское государство,

обходит этот аспект дела и переводит вопрос непос¬

редственно в плоскость государственных форм. И

здесь он отмечает, что проектируемая в «Законах» по¬

литая, по-видимому, не содержит в себе никакого мо¬

нархического элемента, но лишь олигархический и

демократический элементы, причем она имеет тенден¬

цию склоняться в сторону олигархии (Аристотель,

Политика, II, 3, 1265 в 28).
Проектируемые Платоном органы государствен¬

ной власти и способы их формирования выглядят сле¬

дующим образом. Во главе платоновского государ¬

ства стоят 37 правителей, избираемых путем много¬

ступенчатых выборов. К выборам допускаются только

те граждане, которые носят оружие или уже прини¬

мали участие в войне. Возраст правителей колеблет¬
58

ся от 50 до 70 лет. Стоять у власти можно не боле

20 лет. Полномочия правителей обширны, но они пре

жде всего «стражи законов».
(^Предусматривается создание Совета из 360 чле

нов, избираемых по 90 человек от каждого из четы¬

рех классов. Совет наделяется значительной властью

Имеется также народное собрание, но посещать его

обязаны (под страхом наказания) лишь граждане

первого и второго классов. Для граждан третьего и

четвертого классов посещение народного собрания не

обязательно. Проектируется также избрание множест¬

ва гражданских и военных должностных лиц. Причем

предусматривается процедура докимасии — своеоб¬

разной проверки правомерности претензий кандидатов

па занятие соответствующих должностей.
Большая роль в платоновском проекте отводится

особому (по существу — надгосударственному и экст¬

раординарному) органу — «ночному собранию» из 10

самых мудрых и престарелых стражей, которым, по

словам Платона, вручается государство (Законы,

969 в). Члены этого охранного органа для спасения

государства подобно философам первого проекта

причастны к сокровенным космическим и политичес¬

ким знаниям, и только они могут быть совершенны¬

ми стражами по охране добродетели. Таким путем

второе по совершенству государство заметно сближа¬

ется с первым.
Существенное значение в «Законах» Платон при¬

дает принципу законности как основе политического

правления и государственной жизни. В соответствии

с этим он различает здесь два вида государственно¬

го устройства: один, где над всем стоят правители,

другой — где и правителям предписаны законы (За¬

коны, 735). «Я вижу,— пишет Платон,— близкую ги¬

бель того государства, где закон не имеет силы и на¬

ходится под чьей-либо властью. Там же, где закон —

владыка над правителями, а они — его рабы, я ус¬

матриваю спасение государства и все блага, какие

только могут даровать государствам боги» (Законы,

715 d)12.
Изображенное Платоном второе по совершенству

государство, по замыслу философа, как раз и отно¬

сится к тем, где и правителям предписаны законы.

Однако осуществление им этого замысла трудно приз¬
59

нать удачным. Несмотря на нередкую правовую про¬

ницательность Платона и многочисленные предлагае¬

мые им законоположения, над всей его конструкцией

государства и законов (и не только в «Законах», но

и в предыдущих произведениях) доминирует интел¬

лектуальный и политический аристократизм: прави¬

тель, обладающий истинным знанием, стоит выше за¬

кона. «Ведь если бы,— подчеркивает Платон,— по во¬

ле божественной судьбы появился когда-нибудь чело¬

век, достаточно способный по своей природе к усво¬

ению этих взглядов, то он вовсе не нуждался бы в

законах, которые бы им управляли. Ни закон, ни ка¬

кой бы то ни было распорядок не стоят выше зна¬

ния» (Законы, 875 с — d).
Смешение здесь различных проблем (общефило¬

софского и политико-правового профилей) является

неизбежным следствием характерного для всей пла¬

тоновской политической философии совмещения и

совпадения философских и политических аспектов

подхода к вопросам государства, права, закона. Так,

философскому смыслу тезиса о первичности разума

перед законом Платон придает непосредственно поли-

тико-правовое значение. Величие и слабость плато¬

новской концепции, воодушевлявшей и разочаровы¬

вавшей многих в последующей долгой истории фило¬

софии и политики, состоят в попытке реализации фи¬

лософски понимаемого разума в непосредственной

сфере политики, государства и законодательства. Од¬

нако как у Платона, так и у многочисленных его пос¬

ледователей попытка реализации философской идеи

в сфере политики оборачивается идеализацией поли¬

тики и политизацией философии.
Платоновское учение о законах, как и его концеп¬

ция государства, ориентировано на подражание ми¬

фическим стандартам и первообразцам правления.

И в «Законах» (713 в)' вновь упоминается существо-'

вавшее в давние мифические времена, при Кроносе,

счастливое правление и общество. «Мы должны,—

подчеркивает Платон,— всеми средствами подражать

той жизни, которая, как говорят, была при Кроносе;

мы должны, насколько позволяет присущая нам до¬

ля бессмертия, убежденно следовать этой жизни как

в общественных, так и в частных делах—в устрое¬

нии наших государств и домов,— именуя законом эти

определения разума» (Законы, 713 е).
60

Трактовка закона как «определения разума» ста¬

ла общим местом для всей последующей рационалис¬

тической линии в философии права. Специфика пла¬

тоновского понимания в том, что в законе формули¬

руется не разум существующих отношений, а, как раз

наоборот, разум несуществующих ныне отношений.

Законы, таким образом, предстают как средство

внедрения начал разума в жизнь и отношения людей,

как форма посильной для людей реставрации требо¬

ваний и стандартов божественного правления в ста¬

родавние мифические времена.
Как творчество Платона в целом, так и многие

положения его правопонимания оказали большое вли¬

яние на последующее развитие политико-правовой

мысли, в том числе на анализ соотношения естествен¬

ного и позитивного права, права и закона.
В плоскости соотношения права и закона особый

интерес представляет то обстоятельство, что данная

проблематика разрабатывается Платоном в общем

контексте анализа социальной и политической темы

в качестве ее важной составной части. Платон исхо¬

дит из единства и необходимых внутренних взаимо¬

связей различных сторон общественной жизни людей

и ее политико-правовой организации. Тем самым раз¬

витие им рационально-философских представлений об

объективных основах общественных отношений соп¬

ровождалось углублением и обогащением также и

правопонимания.
— В этой связи не следует упускать из виду, что в

основе платоновских проектов идеального строя (и

соответствующего государства и законодательства)

лежит принцип разделения труда. Этот принцип выс¬

тупает в изображении Платона, говоря словами

Ф. Энгельса, в качестве «естественной основы»13 не

только государства, но и права. Руководствуясь имен¬

но этим принципом, Платон усматривает право (di-

"kaion) и справедливость (dikaiosyne) в том, что

«каждый делает свое» (Государство, 433 d). Когда

же Платон характеризует полисный закон (nomos)

как «определение разума» (Законы, 713 е) или как

«подражание истине вещей» (Политик, 300 с), то при

этом подразумевается, что упомянутый принцип раз¬

деления труда и соответствующее ему понимание пра¬

ва и справедливости тоже относятся к разуму и «ис¬

тине вещей». Так что разумность закона предполага¬
61

ет его необходимое соответствие справедливости и

праву.
Правопонимание, развиваемое Платоном, имеет

несколько аспектов. В социологическом плане мож¬

но сказать, что платоновские положения о праве и

законе опираются на его учение о справедливом со¬

циальном устройстве полиса в соответствии с прин¬

ципом разделения труда. Причем, предлагая свои про¬

екты идеального государства, Платон стремится к

преодолению крайностей богатства и бедности и обус¬

ловленной ими социально-политической вражды ос¬

новных слоев полиса — богатых и бедных.
Очевидно значение подобного социального подхо¬

да к политическим отношениям также и для углуб¬

ления социально-политического анализа правовых яв¬

лений, их смысла и роли в общественной жизни.
В целом можно отметить, что Платон трактует

справедливость, право и закон как социально-полити¬

ческие явления (составные моменты разумно упоря¬

доченной полисной жизни). Поэтому традиционная

характеристика его правопонимания (различения им

права и закона и т. д.) как естественно-правового

вовсе не означает, будто он смешивал естественно-

природное и общественное, социально-политическое,

или под «естественным» имел в виду явления внеш¬

ней (физической) природы и т. п. Мы уже отмечали,

что в качестве «естественной основы» полиса и его

установлений Платон изобразил существенный

социальный факт — разделение труда между различ¬

ными сословиями, а внутри сословий — между от¬

дельными лицами.
С учетом всего этого можно сказать, что «естест¬

венное» (применительно к политико-правовым явле¬

ниям) у Платона — это, скорее, естественно-соци¬

альное, а не естественно-природное. Однако необхо¬

димо вместе с тем не упускать из поля зрения и иные

аспекты платоновского анализа. В частности, следу¬

ет учитывать такое существенное своеобразие антич¬

ных (в том числе — платоновских) воззрений, как

представление о принципиальной общности всех яв¬

лений (индивидуально-человеческих, общественных,

природных и космических), имеющих единый боже¬

ственный первоисточник и представляющих собой

лишь различные формы и виды проявления божест¬

венного творчества и божественного разума.
62

Отсюда ясно, что между природным и социаль¬

ным, согласно античным воззрениям, нет и не может

быть четкой и резкой грани. Ясно и то, что естест-

венно-социальная детерминация политико-правовых

явлений—это лишь один фрагмент общекосмической

реальности и соответственно лишь один аспект теоре¬

тического анализа действительности. Но поскольку

между различными явлениями существуют определен¬

ные взаимосвязи и единство, то и «начала» этих яв¬

лений (их «природа», т. е. то, что для этих начал

«естественно»)' находятся друг к другу в отношениях

взаимосоответствия и иерархического соподчинения.
Иерархия при этом существует, по Платону, не

только между соответствующими началами отдельной

души, но и в отношениях между индивидами и поли¬

сом, а также в общекосмическом масштабе: индивид

в этой иерархии подчинен полису, полис должен соот¬

ветствовать общекосмическим закономерностям, в ос¬

нове которых в конечном счете лежат божественное

провидение и божественный разум.
В данной перспективе платоновских рассуждений

те «естественные» начала, которые присущи индиви¬

ду, обществу, внешней природе и космосу в целом,

имеют божественный исток и носят божественный

характер.
Задача законодателя, согласно Платону, как раз

и состоит в познании этих «естественных» (и, следо¬

вательно, разумных, справедливых и правовых) на¬

чал, выражающих божественный разум, и их вопло¬

щении в полисных законах, которые именно поэтому

и характеризуются как «определения разума».
Отмеченные социально-политические, теологичес¬

кие и рационально-теоретические аспекты в правопо-

нимании Платона оказали в дальнейшем заметное

влияние на развитие различных направлений естест¬

венно-правовых учений.
Особо следует отметить чрезвычайную деталь¬

ность и суровость платоновского законодательства,

что коренится в конечном счете в платоновском ра¬

зочаровании в нравственных качествах людей, в его

неверии в эффективность других, ненасильственных

норм и форм регуляции человеческого поведения и

обусловленной всем этим ставкой на последнее (в

рамках общественно-политически, разумно и нравст¬

венно оправданных и традиционно легитимированных
63

видов воздействия) средство — жестокие и во все вме¬

шивающиеся законы.
^ Чтобы преодолеть возможное сопротивление на¬

селения проектируемого государства вводимым по¬

рядкам и законам, Платон предлагает провести пред¬

варительные «очищения государства» от неугодных

лиц и оставить лишь «хороших людей» (Законы, 735 с

—736 с). Эти «чистки» предусматривают смерть или

изгнание. Кстати, такую санкцию имеют и многие

конкретные законы, предлагаемые Платоном.
Большое место в платоновском учении о законах

уделено полемике со взглядами софистов. Прежде

всего мерой законного, которое совпадает со справед¬

ливым, является, по Платону, бог, а не человек, как

считал Протагор. Продолжая критику взглядов Фра-

симаха, Платон различает правильные и неправиль¬

ные законы. Правильны лишь те законы, которые

установлены ради общего блага всего государства в

целом, а не какой-то узкой властвующей группы. В

последнем случае, согласно Платону, и вовсе отсут¬

ствует государственная организация жизни. «Мы

признаем, что там, где законы установлены в инте¬

ресах нескольких человек, речь идет не о государст¬

венном устройстве, а только о внутренних распрях,

и то, что считается там справедливостью, носит вот¬

ще это имя» (Законы, 715в). Это, пожалуй, самое

сильное место во всей платоновской и последующей

полемике против фрасимаховской линии в трактов¬

ке политики, государства, права и законодательства.
В «Законах» при рассмотрении проблем государ¬

ства и закона встречаются зачатки того историко-гео¬

графического подхода, который получает свое даль¬

нейшее развитие у Аристотеля, Макиавелли, Бодена,

Монтескье. Здесь прошлое в освещении Платона уже

не свертывается в идеальную точку первообразна и

масштаба, а как бы растягивается в историческую

линию (от потопа до платоновских времен) сменяю¬

щих друг друга обществ, государств, нравов, обычаев,

законоположений.
В такой перспективе Платон изображает после-

потопное первобытное общество с его родовым и се¬

мейным строем, господством старейшин, обычаев и

стародедовских законов; последующее объединение

нескольких родов в государство, появление аристо¬

кратического образа правления или царской власти
64

и введение начал законодательства; историю Илиона,

Аргоса, Мессении и Лакедемона, правильное и непра¬

вильное в их строе и законодательстве; историю Пер¬

сии и Афин и отрицательные последствия крайностей

монархии и демократии. На основе этого анализа

Платон делает ряд общих выводов. Так, он подчер¬

кивает, что законодатель должен придерживаться

умеренности, ограничив, с одной стороны, власть пра¬

вящих, с другой — свободу управляемых.
Признавая влияние на строй государства и харак¬

тер законодательства географических, климатических,

почвенных и иных факторов, Платон замечает: «И

невозможно устанавливать законы вразрез с местны¬

ми условиями» (Законы, 747 d).
Также и в платоновском учении о законе замет¬

ная роль отводится принципу подражания, который

во всей политической философии Платона подразуме¬

вает марионеточный, несамостоятельный и нетворчес¬

кий характер человеческих существ по сравнению с

богами. Это положение Платон стремится обосновать

с помощью мифа о людях как куклах и игрушках бо¬

гов. Внутренние состояния людей, точно шнурки или

нити, тянут и влекут их в разные стороны. Люди долж¬

ны, оказывая сопротивление всем остальным влечени¬

ям, следовать лишь одному — требованиям закона

(Законы, 645).
«Согласно нашему рассуждению,— пишет Платон

(Законы, 644 е—645 а),— каждый должен постоянно

следовать только одному из влечений, ни в чем от не¬

го не отклоняясь и оказывая противодействие осталь¬

ным нитям, а это и есть златое и священное руко¬

водство разума, называемое общим законом государ¬

ства... Следует постоянно помогать прекраснейшему

руководству закона».
Своим «благородным вымыслом» о людях-кук-

лах14 Платон хочет добиться того, чтобы люди жили

сообразно внушенным им представлениям о «руково¬

дящих нитях» закона. Речь, в частности, идет об ук¬

реплении в сознании людей мысли о божественном

происхождении и безусловном авторитете закона по¬

лиса. Такое представление о законе, подчеркивает

Платон, будет содействовать четкому и ясному раз¬

граничению порока и добродетели и сохранению пос¬

ледней.
5 Заказ 2190
65

Подобная интерпретация статуса и роли закона

имеет, согласно Платону, руководящее значение не

только для граждан, но и для государства, всей его

внутренней и внешней деятельности. Так, он отмеча¬

ет, что государство, «приняв это слово от богов или

же от познавшего все это человека, сделает его за¬

коном как для своих внутренних отношений, так ч

при сношениях с остальными государствами» (Зако¬

ны, 645 в).
Для характеристики роли закона в свете плато¬

новского мифа о людях-куклах следует иметь в виду,

что человек и человеческая жизнь — это, в сравне¬

нии с божественным, нечто несерьезное. В таком ду¬

хе Платон и называет жизнь игрой. «Каждый,— пи¬

шет он,— должен как можно дольше и лучше про¬

вести свою жизнь в мире. Так что же, наконец, пра¬

вильно? Надо жить играя» (Законы, 803 е). Законы

по существу и есть необходимые и разумные правила

этой игры людей как выдуманных богами игрушек.

Платон-законодатель вместе с тем остается эстети¬

ком, требуя прекрасной игры.
С мифом о людях-куклах связаны и платоновские

суждения о сочетании убеждения и принуждения при

реализации закона. Платон первый четко формулиру¬

ет этот политико-правовой принцип, исходя из кото¬

рого он также обосновывает необходимость преамбу¬

лы к закону. Наличие преамбулы, благодаря которой

обосновывается цель закона и прививается воспри¬

имчивость к нему, является отличительным призна¬

ком государственного закона в сравнении с законом

тиранического правления, сводящимся лишь к пове¬

лению. Слово, говорит Платон в этой связи, имеет

большое значение. Важен также вопрос, ясны и запо¬

минаемы ли положения закона.
Множественность составов преступлений и боль¬

шая жестокость наказаний (смертная казнь, побои,

разного рода бесчестия и унижения, клеймения, изг¬

нания и т. п.) в платоновских законопроектах пока¬

зывают, что Платон не верит в добровольное соблю¬

дение предлагаемых им нововведений.
Следуя мифу о человеке-кукле, Платон рисует

картину полной связанности людей законами. Мало

сказать, что платоновские законы регламентируют

публичную и частную жизнь людей, определяя распо¬

рядок дня и ночи. Они, кроме того, берут под свое
66

покровительство разного рода бытовые обыкновения

и мелкие житейские хитрости. Философское рефор¬

маторство, снабженное силой закона, стремится про¬

никнуть во все щели жизни.
Платон — безудержный регламентатор. Так, он

предписывает всем — правителям и домашним хозяй¬

кам — пробуждаться ночью и заниматься своими де¬

лами. Особенно ему нравятся ночные бдения пра¬

вителей, вселяющие страх в души врагов. Платона

весьма волнует проблема устойчивости предлагаемо¬

го им законопорядка. Расценивая предлагаемые им

законы в качестве общего наброска основных зако¬

нов, Платон надеется, что после десятилетней провер¬

ки на опыте и внесения новых положений будет дос¬

тигнута их окончательная завершенность. После это¬

го законодательство становится незыблемым. Если

в будущем возникнет необходимость в изменениях,

их можно произвести лишь со всеобщего согласия

должностных лиц, народа и прорицателей.
Чтобы добиться незыблемости проектируемого

строя и законопорядка, Платон, очарованный много¬

тысячелетней устойчивостью Египта, выступает про¬

тив всякого рода новшеств, которые, по его мысли,

идут от поэтов, произвольных изменений в детских

играх, сношений с другими государствами и т. д. Ли¬

цам до сорока лет платоновский закон вовсе запре¬

щает путешествовать в чужие края. Затем вообще не

разрешается никому посещать другие страны по ча¬

стным надобностям, но только лишь по государствен¬

ным (речь идет о глашатаях, послах и феорах-блюс-

тителях законов). Цель этих официальных посеще¬

ний— восхваление платоновского строя в других го¬

сударствах, наблюдение за их порядками. Весьма ог¬

раничен и обставлен всевозможными осторожностями

и допуск иностранцев в пределы совершенного госу¬

дарства.
ч> Прочность проектируемого строя и реализацию

предлагаемых законов Платон тесно увязывает с над¬

лежащей организацией правосудия. Всякое государ¬

ство, подчеркивает он, перестает быть государством,

если суды в нем не устроены надлежащим образом.

Правосудие, однако, не является в его понимании

какой-то самостоятельной властью и обособившейся

государственной функцией. Набрасывая «внешний

очерк судопроизводства», Платон замечает, что «не¬
5*
67

легко разобраться, являются ли судьи государствен¬

ными должностными лицами или нет» (Законы,

768 d).
Отправление правосудия предстает в трактовке

Платона так же, как одна из функций любого власт¬

ного органа в сфере его полномочий. Каждый пра¬

витель в определенных случаях выступает как судья.

К деятельности по отправлению правосудия должны

быть, по его мнению, причастны и все граждане го¬

сударства. Кроме всевозможных третейских судов и

судов по частным оскорблениям, имеются суды фил

и особые суды, состоящие из выбранных на год спе¬

циальных судей от каждой правительственной долж¬

ности. Эти судьи подвергаются докимасии. Платон

выступает за активность суда, считая безгласного

судью плохим отправителем правосудия. Предусмат¬

ривается также защита по делам.
Восхваляя знание о законах, Платон считает не¬

случайным созвучие божественного и чудесного за¬

кона (nomos) и ума (noys): «Ведь из всех наук, — пи¬

шет Платон,— более всего совершенствует человека,

ими занимающегося, наука о законах» (Законы,

957 с). Судьям он настойчиво рекомендует изучение

сочинений о праве.
В политико-правовой мифологии Платона довольно

суровое земное наказание за всякого рода проступки

и преступления дополняется мстящим правосудием

богов. Платон напоминает о Дике-мстительнице, о

бессмертии души, ее старшинстве и первичности по

отношению ко всему природному и телесному. Закон

как установление разума, согласно таким представле¬

ниям, причастен бессмертной душе и тоже принадле¬

жит к первоначалам.
Предполагается при этом, что подобные религиоз-

но-мифологические воззрения будут привиты населе¬

нию совершенного государства с целью повышения

авторитета учреждаемых порядков и законов. Таким

образом, совокупность развитых Платоном в «Зако¬

нах» философско-мифологических воззрений об исто¬

ках, устоях и нормах совершенного полиса предстает

по существу в виде общеобязательной государственной

религии, нацеленной на достижение единомыслия

граждан и упрочение социально-политического строя

и законопорядка проектируемого государства.

ГЛАВА III
Споры о Платоне: история

и современность
т
ретье тысячелетие не

■BI утихают споры вокруг

философских, политических, правовых и социальных

воззрений Платона. В конечном счете причина столь

уникальной долговечности и актуальности интереса к

платоновским взглядам коренится в сочетании твор¬

ческой глубины Платона-исследователя, с тем, что он

стоит у истоков систематической разработки обшир¬

ного комплекса проблем непреходящей теоретико¬

практической значимости.
От платоновской Академии тянется прямая доро¬

га в Лицей Аристотеля, к перипатетикам. А мировой

платонизм и аристотелизм стали ведущими течениями

мысли на протяжении всего последующего духовно¬

го развития.
В исторических судьбах платоновского учения осо¬

бое место занимает творчество Аристотеля, ученика

и вместе с тем критика Платона. Ему принадлежит

крылатая фраза: «Платон мне друг, но больший

друг — истина». Аристотель не только сам находился

под значительным влиянием платоновской политико¬

правовой философии, но и во многом содействовал
69

распространению ее идей, в том числр и своей поле¬

микой с ней.
По сравнению с Платоном Аристотель сделал гро¬

мадный шаг в сторону практики, и это видно как в

методах и приемах его анализа, так и в серьезном,

реалистическом восприятии им объекта исследования

(политической практики). Аристотель стремится по¬

стигнуть внутреннюю логику и собственный смысл ре¬

альных политических отношений, т. е. той сферы, где,

по Платону, ничего действительного нет, но есть

лишь марионеточное подражание идеальным перво-

образцам или отступление от них.
Но в целом, несмотря на значительные достиже¬

ния в рационализации политических исследований и

настойчивую, правда, не всегда достаточно обоснован¬

ную, полемику против своего учителя, Аристотель все

же в своих построениях остается под заметным влия¬

нием идеальных политико-правовых конструкций,

классически разработанных Платоном. Во многих от¬

ношениях различия их подходов существенны, но

весьма нередко Аристотель молчаливо исходит из пла¬

тоновских положений, а в ряде случаев явно преуве¬

личивает значение своих расхождений с учителем и

предшественником.
Для Аристотеля, как и для Платона, государство

представляет собой некое целое и единство состав¬

ляющих его элементов, но он критикует платоновс¬

кую попытку «сделать государство чрезмерно еди¬

ным» (Политика, II, 1, 7, 1261 в 15). Государство сос¬

тоит из множества элементов, которым в рамках еди¬

нства присуще специфическое различие. Меньшая сте¬

пень единства этих элементов предпочтительнее боль¬

шей степени. Чрезмерное стремление к единству на¬

пример предлагаемая Платоном общность имуще¬

ства, жен и детей, приводит к уничтожению государ¬

ства.
С этих позиций Аристотель обстоятельно критику¬

ет оба проекта платоновского государства. «Корен¬

ную ошибку проекта Сократа,— пишет Аристотель,

имея в виду платоновские положения,— должно ус¬

матривать в неправильности его основной предпосыл¬

ки. Дело в том, что должно требовать относительно¬

го, а не абсолютного единства как семьи, так и госу¬

дарства» (Политика, II, 2, 9, 1263 в 22) .
Аристотель выступает убежденным защитником
70

прав индивида,1 в первую очередь индивидуального

права частной Ьобственности, и обосновывает необ¬

ходимость индивидуальной семьи и ее известной спе¬

цифики по сравнению с государством и независимос¬

ти от него. Его àpryMeHTbi в дальнейшем получили

широкое распространение у многочисленных против¬

ников всякого рода огосударствлений собственности,

семьи и детей.
Продолжая и развивая дальше платоновский ана¬

лиз социального состава общества, Аристотель выде¬

ляет такие классы и сословия, как: земледельцы, ре¬

месленники, торговцы, наемные рабочие, зажиточные

люди, военные, судьи, должностные лица. Классы,

занятые трудом для удовлетворения потребностей, от¬

носятся к «телу» государства (по платоновской тер¬

минологии «первое» государство), к «душе» же госу¬

дарства относятся военные, судьи и сословие с за¬

коносовещательными функциями; в этом последнем

сословии находит свое выражение, по Аристотелю,

политическая мудрость. «Душа» государства, как и у

отдельного человека, гораздо важнее «тела».
С этих позиций Аристотель даже бросает упрек

Платону, будто у него государство образуется для

удовлетворения насущных потребностей, а не для бо¬

лее высокой цели прекрасного существования (Поли¬

тика, IV, 3, 12, 1291 а 6). Хотя вопрос о социальной

структуре общества у Аристотеля и более разрабо¬

тан, чем у Платона, однако упрек его в принципе не

обоснован, поскольку и в платоновской конструкции

деятельность по удовлетворению потребностей подчи¬

нена идеальным началам государства.
По существу и «первое» государство (в платоновс¬

ком «Государстве»), и «тело» государства (в аристо¬

телевской «Политике») имеют в виду ту необходимую

сферу труда для удовлетворения потребностей, кото¬

рая в последующей истории политических учений

(в XVIII—XIX вв.) стала обозначаться как «гражданс¬

кое общество» в его различении с политическим го¬

сударством. Следует, конечно, тут оговориться, что у

Платона и Аристотеля акцент сделан не собственно

на труде (тем более производительном), а на их но¬

сителях — социальных слоях.
Политико-правовое учение Платона (отчасти — в

аристотелевской обработке) оказало заметное влия¬

ние и на взгляды античного историка Полибия. Раз¬
71

витие им платоновских представлений о цикличном

кругообороте государственных форм и о преимущест¬

вах смешанного правления содействовало их популя¬

ризации, в частности среди античных римских и бо¬

лее поздних западноевропейских авторов. Наибольшее

влияние Платона из римских авторов испытал Цице¬

рон, воспринявший, кроме идеи смешанного правле¬

ния, по существу также ряд положений естественно¬

правовой его концепции1.
Значительное внимание произведениям Платона и

платоников (особенно Плотина) уделено в творчест¬

ве раннехристианских и средневековых авторов2. По¬

пытки использования ряда положений политико-право¬

вой философии Платона с позиций христианской иде¬

ологии нашли отчетливое отражение в трудах Авгус¬

тина, в частности в сочинении «О граде божием». В

творчестве другого авторитетного идеолога христи¬

анства, Фомы Аквинского, а также в политико-пра¬

вовой доктрине томизма в целом (вплоть до ряда

концепций современного неотомизма) восприняты

и своеобразно преломлены под теологическим углом

зрения разработанные Платоном представления о

формах государства, о господстве в совершенном го¬

сударстве разумного начала души, о божественном,

в конечном счете, первоисточнике законодательства и

т. п.
Сословно-иерархические моменты платоновской

конструкции идеального государства в средние века

оказались в центре внимания ряда идеологов фео¬

дальной иерархии и сословного строя3.
С прогрессивных позиций в это время ряд поло¬

жений платоновской политической философии интер¬

претировал Марсилий Падуанский. Так, в борьбе про¬

тив средневековой церкви и претензий духовенства

на вмешательство в дела других сословий он исполь¬

зовал положения Платона о разделении труда меж¬

ду сословиями и о том, что каждое сословие должно

заниматься своим делом.
Возможность прямого ознакомления с платоновс¬

кими произведениями, появившаяся в эпоху Возрож¬

дения благодаря их латинским переводам и много¬

численным обработкам4, значительно повысила ин¬

терес к Платону. В это время обращение к трудам

Платона отражало стремление освободиться от пут

догматизированного аристотелизма.
72

Ряд положений политической философии Платона

(восхваление законной монархии и критика тирании,

идея смешанной формы правления и т. д.) были ис¬

пользованы защитниками сословно-представительной

монархии. Тираноборцы (Готман, Юний Брут и др.)

придают, как и Платон, принципиальное значение про¬

тивопоставлению монарха тирану.
Платоновская идея лучшего, справедливого, иде¬

ального государства оказала определенное влияние

на социально-утопические воззрения и построения

Т. Мора и Т. Кампанеллы. Принципиальное отличие

утопического социализма от «коммунизма Платона»5

очевидно. Вместе с тем в процессе умозрительного

оформления своих по существу новых идеалов соци¬

алисты-утописты используют как саму мысль Плато¬

на об идеальном государстве, так и ряд теоретичес¬

ких конструкций этого государства.
Не избежали платоновского влияния также и уто¬

писты XVIII в. Морелли и Мабли. Это проявляется, в

частности, в их взглядах на образцовое законодатель¬

ство, соответствующее естественному положению ве¬

щей и максимально близкое к контурам утраченного

прошлого («золотого века»).
Некоторые схемы и идеи, восходящие к Платону

(социальная стратификация в связи с разделением

труда, гармония страстей и гармоническое общество,

роль воспитания, положение женщины и т. п.) были

использованы в проектах утопического переустройст¬

ва общества, выдвинутых Сен-Симоном, Фурье и

Оуэном.
Вслед за мыслителями эпохи Возрождения раци¬

оналистический подход к платоновскому духовному

наследию продолжили и развивали дальше раннебур¬

жуазные идеологи.
Вместе с пифагорейцами Платон относится к чис¬

лу античных предшественников Спинозы и Гоббса,

уделявших большое внимание проблеме применения

математически-геометрического метода к анализу по¬

литики. Не менее выразительна бросающаяся в глаза

параллель между платоновским образом политики как

ткацкого искусства (в сфере управления людьми, их

страстями) и гоббсовским образом государства как

большого механизма, являющегося результатом чело¬

веческих страстей. Представляется также, что именно

к Платону восходит идея необходимости какой-то для
73

всех граждан государства обязательной религии —

идея, которая в новое время, модифицируясь, пред¬

стает в виде различных вариантов так называемой

гражданской религии и господствующей идеологии

(у Спинозы, Руссо, Пуфендорфа и др.).
Созданный Платоном образ вездесущего и обо

всем заботящегося государства повлиял на многие

концепции полицейского государства, в том числе и

на политическое учение X. Вольфа.
Монтескье в работе «О духе законов» при обос¬

новании связи между нравами, политическими уст¬

ройствами и законами, в характеристике различных

факторов, определяющих «дух законов», неоднократ¬

но ссылается на Платона как на своего авторитетно¬

го предшественника6. Влиянием Платона отмечены как

понимание Монтескье основных принципов различ¬

ных форм правления, так и его трактовка вопроса о

смене этих форм. Прямо следуя за Платоном, Мон¬

тескье считает, что разложение каждого правления

начинается с разложения его собственного принципа.

У Платона не было, конечно, идеи разделения влас¬

тей. Но платоновское представление о преимущест¬

вах смешанного правления присутствует в учении

Монтескье о разделении властей и, в частности, при

обосновании требования равновесия различных

властей.
Вольтер, Дидро и многие другие сторонники прос¬

вещенного абсолютизма взяли на вооружение идею

Платона о необходимости совпадения правителей и

философов. Концепция господства «мудрых законов»

(в учениях Гельвеция, Гольбаха и др.)—еще одно

направление использования просветителями платоно¬

вской концепции идеального строя, основанного на

правлении разумных законов.
Руссо, как и Платона, привлекал первобытный ком¬

мунизм естественного состояния, когда все было об¬

щим, царило всеобщее счастье, не было частной соб¬

ственности. Для обоих характерно, что именно пор¬

чу нравов они считают существенным фактором, обу¬

словившим появление частной собственности. Руссо,

кроме того, придерживается основной платоновской

идеи о возвышении целого над частью (соотношение

государства, сословия, индивида) в сфере политики.

Эту же идею отчасти прямо от Платона и Аристоте¬

ля, отчасти от Руссо (в частности, его различение все¬
74

общей воли и воли всех) воспринял и специфически

развил также и Гегель, давший высокую оценку

вкладу Платона в философское учение о государстве

и праве. В «Философии права» Гегель подчеркивает,

что платоновская концепция государства — это не

обрадец пустого и абстратного идеала, как полагали

многие, а идеальное выражение целостной греческой

нравственности (в гегелевском толковании этого по¬

нятия)7. В кардинальном вопросе об отношении фи¬

лософии к действительности Платон, с гегелевской

точки зрения, занял верную позицию, так как фило¬

софски зафиксировал идеальную действительность

греческого полиса.
Платономским идеальным проектам государства

и законов созвучны представления Канта о политике,

государстве и законе, соответствующих идее разума

и права. По поводу платоновского положения о пра¬

ве философии на руководство политикой Кант пола¬

гал, что невозможно, да и не нужно, чтобы короли

философствовали или философы сделались королями.

«Но короли или 'самодержавные (самоуправляющи¬

еся по законом равенства) народы должны не допус¬

тить, чтобы исчез или умолк класс философов, и дать

им возможность выступать публично»8. Лишь благо¬

даря философии может быть сформулирована и реа¬

лизована в условиях публичности «истинная задача

политики» — достижение «общей цели общества (сча¬

стья) »9.
Фихте в работе «Замкнутое торговое государст¬

во» (1800 г.) явно тяготеет к платоновским представ¬

лениям (подробное регламентирование всей жизни,

государственное разделение граждан по профессиям,

экономическая замкнутость и самодостаточность про¬

ектируемого государства и т. п.)
В той или иной модификации ряд положений по¬

литической философии Платона (сравнение государ¬

ства с большим человеком, параллели между начала¬

ми души и государства, органические и психологичес¬

кие воззрения на соотношение политического целого

и его частей) использовался в трудах многих пред¬

ставителей «органической» концепции государства,

политики, права.
Естественно-правовые воззрения Платона и в це¬

лом его учение о праве и законе привлекали и про¬

должают привлекать внимание многих исследовате¬
75

лей правовой проблематики (с позиций различных

направлений философии права, юридического пози¬

тивизма, доктрины естественного права, концепций

возрожденного естественного права).
Один из неокантианцев начала XX века Эрих Кас¬

сирер развивал мысль о том, что именно от платонов¬

ского идеализма берет свое начало трактовка естес¬

твенного права как понятия, связывающего филосо¬

фию с правовой наукой. Естественно-правовым прин¬

ципом пронизана, по Кассиреру, вся та тематика у

Платона, где речь идет о «в-себе-сущем, истинно

сущем, сущем по природе, а не по установлению»10.

В духе неокантиански «чистой» идеи права также и

платоновское государство Кассирер характеризует

как «правовую институцию (учреждение), которая

своим бытием обязана не внешней природной необхо¬

димости, что противоречило бы понятию чистого обос¬

нования, а, напротив, выводится из условий самосоз¬

нания»11.
С позиций подобного понимания принципа естест¬

венного права Кассирер освещает различные естест¬

венно-правовые доктрины, вплоть до кантовской.

«Платон,— утверждает Кассирер,— не против совре¬

менного понятия свободы, поскольку он не за господ¬

ство произвольной касты, а за правление разумных»12.
Естественно-правовые воззрения Платона и ряд

других аспектов платоновской политической филосо¬

фии получили обстоятельную интерпретацию в тру¬

дах известного русского юриста начала XX века

П. И. Новгородцева. Для его подхода к Платону ха¬

рактерно сочетание черт либерального неогегельян¬

ства и неокантианства13. Новогородцев призывал к

усилению исследований сократовско-платоновской ли¬

нии античного наследства.
В 20-х годах о «ренессансе Платона» писал не¬

мецкий историк философии К. Гронау. «Конечно,—

отмечал он,— мы, сегодняшние люди, и особенно мы

немцы, ищем там, в платоновском царстве духа, не

так сильно, как сотни лет раньше, идею прекрасного

и законы искусства; мы в первую очередь ищем яс¬

ные, объективные нормы, с которыми мы можем при¬

ступить к духовному построению государства и к де¬

лу соответствующего воспитания»14.
Сходные положения в это же время отстаивал и

известный немецкий историк В. Ягер15, заметно со¬
76

действовавший усилению внимания к учению Плато¬

на, включая и его политическую философию.
Идеи Платона о связи свободы и закона, истины

и права, логоса и дике в 40-х годах настойчиво про¬

пагандировал известный неокантианец Эрнст Касси¬

рер16.
Политическую философию Платона от критики (со

стороны Гегеля, Целлера, Гирке и др.) ввиду игно¬

рирования в платоновской конструкции индивидуаль¬

ных прав и свобод взял под защиту историк соци¬

альной философии Р. Пельман. В качестве наиболее

ценного в платоновском наследстве он выделял борь¬

бу против масс и того врага свободы, который иден¬

тифицируется этим ранним антикоммунистом с совре¬

менной ему социал-демократией17.
После второй мировой войны в трудах буржуаз¬

ных исследователей платоновской политической и пра¬

вовой философии заметно усилились попытки интер¬

претировать творческое наследие античного мыслите¬

ля в тесной связи с актуальными духовными и поли¬

тико-правовыми проблемами современности18.
Политическую философию Платона с позиций ли¬

берализма и защиты ценностей буржуазного «откры¬

того» общества резкой критике подвергли Б. Рассел,

К. Поппер, Э. Топич и ряд других видных предста¬

вителей позитивистской философии. В их интерпре¬

тациях Платон изображается как защитник тотали¬

тарного строя, авторитарист.
Так, согласно Попперу, в учении Платона берут

начало как средневековый авторитаризм, так и совре¬

менный тоталитаризм19. Причисляя к тоталитаризму

и современный коммунизм, Поппер видит его истоки

в «коммунизме Платона». Через Гегеля как связую¬

щее звено Поппер перекидывает другой мост от Пла¬

тона к Марксу, одинаково адресуя обоим свои анти¬

коммунистические выпады.
По оценке Б. Рассела, политическая философия

Платона — это «авторитаризм в политике». Б. Рас¬

сел, по собственному признанию, обращается с Плато¬

ном «так же непочтительно, как если бы он был сов¬

ременным английским или американским адвокатом

тоталитаризма»20.
Характеристики античного философа в качестве

современного тоталитариста, авторитариста или де¬

мократа антиисторичны по существу. Конкретно-исто¬
77

рически Платон придерживался аристократических

политических воззрений. Философское оформление

этой позиции представлено в конструкции идеального

государства, черты которого вне контекста платонов¬

ской эпохи приобретают характер идеальных моделей

и теоретических форм ориентации в сфере политико¬

правовой проблематики. Однако всесторонняя оценка

политически значимого смысла и роли подобных те¬

оретических моделей и адекватное их использование

в дальнейшем предполагают учет их конкретно-исто¬

рического контекста, социально-экономических, поли¬

тических, гносеологических основ их генезиса, их мес¬

та в истории философской и политико-правовой

мысли.
Выразительные образчики крайней и тенденциоз¬

ной модернизации смысла платоновской жизни и твор¬

чества встречаются в современной западной «юно¬

логической» (т. е. посвященной молодежной теме) ли¬

тературе, в частности в работах ряда французских

«новых философов»21. В поисках выхода из тупиков

движения «бунтующей молодежи», пережившего свой

пик в 60-е годы, эти авторы обращаются к истории

античной мысли, пытаясь в противопоставлении пози¬

ций и концепций Сократа, Платона и Аристотеля най¬

ти модель и прообраз «вечных проблем» (конфликта

поколений, отцов и детей, учителя и ученика, предан¬

ности и предательства, бунта и послушания, свободы

и порабощения и т. д.) и ключ к их решению.
Схемы при этом конструируются весьма вольно.

Так, М. Клавель, довольно прямолинейно говоря о

зависимости судеб нашей современности от того, ка¬

ким образом мы понимаем Сократа и Платона, со

своей стороны изображает Платона в качестве преда¬

теля своего учителя и отстаиваемого им идеала сво¬

боды22. Платону по сути бросается упрек в том, что

он выбрал жизнь, а не смерть, выжил и философст¬

вовал, а не пошел на смерть и не погиб за дело учи¬

теля. Странная логика, путающая свободу со смер¬

тью, беседы с Сократом — с клятвой на крови, а сок-

ратиков — с комикадзе.
Бросается в глаза внутренняя противоречивость

суждений М. Клавеля о Платоне, «метафизика» кото¬

рого, по его же признанию, в конце концов имеет в ви¬

ду защиту сократовских ценностей.
В трактовке другого «нового философа», К. Жам-
78

бе23, Платон апологетизируется с левацко-анархист-

ских позиций и выступает уже в роли идеологического

сторонника бунта (в силу идеалистической неприязни

к обыденному миру вещей и явлений). В отличие от

этой платоновской линии идеология политического

подавления и господства, согласно К. Жамбе, пред¬

ставлена у ученика Платона Аристотеля.
* * *
Проблеме оценки политико-правового учения Пла*

тона заметное внимание уделено в трудах советских

авторов. В литературе высказаны различные сужде¬

ния по данной проблеме, которая продолжает оста¬

ваться дискуссионной и нуждается в дальнейших раз¬

работках.
В некоторых работах взгляды Платона однознач¬

но характеризуются как реакционные. Такой оценки

политико-правового учения Платона придерживался,

например, С. Ф. Кечекьян. «Реакционные круги,— пи¬

сал он,— выступают с требованием ликвидации де-

мократии и установления аристократического строя.

Используя критические моменты в истории афинской

демократии, они путем насильственных переворотов

дважды захватывают власть в государстве (олигар¬

хические перевороты 411 и 404 гг. до н. э.). Однако

в обоих случаях афинский демос дает им энергичный

отпор и восстанавливает рабовладельческую демок¬

ратию. Видным защитником реакционной программы

был Платон»24.
С такой оценкой, на наш взгляд, трудно согласи¬

ться. Платон был убежденным противником и крити¬

ком олигархических переворотов и олигархической

формы правления вообще. Это ясно видно как из его

теоретических суждений о формах правления, где

олигархия трактуется в качестве ошибочного и пороч¬

ного вида правления, так и из той критической пози¬

ции, которую он занял в отношении к политической

практике в условиях господства олигархии.
Известно, что Платон был антиолигархистом не в

меньшей мере, чем антидемократом. «Не удивительно

поэтому, — справедливо замечает А. Ф. Лосев, — что

Платон остался в стороне не только от участия в де¬

лах демократического государства, но и от олигархи¬

ческого переворота 404 года до н. э. в Афинах, хотя
79

среди знаменитых 30 тиранов находился его собст¬

венный двоюродный дядя Критий»25.
С учетом сказанного нельзя согласиться и с тем,

будто Платон отражал «настроения реакционных кру¬

гов афинского рабовладельческого класса»26. Прин*

ципиальная критика Платоном всех практически су¬

ществовавших в его времена форм правления с по¬

зиций идеального строя («правления философов»)'

никак не может быть отождествлена с устремлениями

современных ему реакционеров.
В своем учении о формах правления Платон с

идеальных позиций подверг критике и тимократию,

под которой имел в виду прежде всего критско-спар¬

танский тип политического устройства. Тимократия,

по платоновской схеме деградации форм правления,

предпочтительнее олигархии, демократии и тирании,

однако все эти формы (в том числе и тимократия)’

в принципе ошибочны и порочны.
В свете такой позиции Платона неубедительно

звучит утверждение, будто его взгляды проникнуты

«идеализацией спартанских учреждений»27.
На наш взгляд, встречающиеся в литературе оши¬

бочные представления о реакционности взглядов Пла¬

тона во многом обусловлены неверной трактовкой

смысла его учения о политических формах вообще и

аристократической форме в особенности. Дело в том,

что, признав Платона сторонником аристократическо¬

го правления, некоторые исследователи, видимо, по¬

лагают, что этого достаточно для определения его по

зиции как реакционной. Помимо поверхностного и

необоснованного характера подобной прямой связи

между платоновской аристократичностью и реакци¬

онностью, отметим и то, что при таком подходе ос¬

тается вне внимания реальный и конкретный смысл

теоретической и практически-политической позиции

Платона. И в целом остается путанной и неопреде¬

ленной сама оценка его творчества.
Аристократия аристократии рознь. Учитывать это

следует и при характеристике взглядов Платона.
В ряде случаев, однако, упускается из виду мно¬

гозначность понятия «аристократия», обусловленная

процессом эволюции социально-политических и пра¬

вовых воззрений идеологов аристократии на различ¬

ных этапах развития античного общества и государ¬

ства (от родовой «аристократии крови» до «аристок¬
80

ратии духа» и т. д.)'. Так, С. Ф. Кечекьян писал: «В

схватке приверженцев и противников рабовладель¬

ческой демократии, происходившей по всей Элладе,

Платон стал на сторону аристократических кругов

общества, к которым принадлежал по своему рож¬

дению»28. В таком общем виде с этим утверждением

согласиться нельзя, потому что по своему рождению

Платон принадлежал к старой знати, к родовой

«аристократии крови», а по своей идейной, мировоз¬

зренческой программе и политико-правовой позиции

он был противником аристократии такого толка, рав¬

но как и аристократии богатства — олигархии, и обо¬

сновывал желательность и необходимость правления

новой аристократии — аристократии духа и знания,

философов29. Неверно поэтому полагать, будто «отри¬

цательное отношение Платона к тирании определя¬

лось тем, что в древнегреческих полисах тирания не¬

редко была направлена против привилегий родовой

знати»30. Платон не был защитником привилегий ро¬

довой знати, и его критика тирании диктовалась не

личными и конъюнктурными соображениями интере¬

са, а носила принципиальный характер.
Обосновываемая Платоном «аристократия» как

лучшая форма правления — это идеальная конструк¬

ция, институциональное воплощение идеи правления

умственно и нравственно лучших людей, к каковым

Платон относит лишь истинных философов. Причем

философами не рождаются, а становятся, так что

знатность или незнатность, принципиально говоря,

здесь роли не играет. Ясно, что платоновское учение

об аристократии и аристократическом правлении су¬

щественно отличалось от староаристократических воз¬

зрений и представлений родовой знати о своих при¬

родных привилегиях и правах на власть.
Не вызывает сомнений, что замена старого прин¬

ципа правления по знатности (по праву рождения и

наследства)' новым принципом правления по личным

заслугам и достоинствам (умственным и нравствен¬

ным)' была прогрессивным явлением, в философское

обоснование которого Платон, вслед за своими пред¬

шественниками, и особенно Сократом, внес выдаю¬

щийся вклад. К прогрессивному смыслу этого нового

принципа обращались мыслители различных эпох

(особенно выразительно и настойчиво — французские

просветители) в борьбе против политических приви¬
6 Заказ 2190
81

легий и претензий знати своего времени. И еще се¬

годня в разного рода требованиях компетентного ру¬

ководства, научно обоснованного управления и т. п.

внятно звучит эхо данного принципа. Адекватно ли,

игнорируя этот существенный момент платоновского

«аристократизма», усматривать в нем лишь «реакци¬

онность»?! Думается, что нет.
В процессе использования сравнительно-сопоста¬

вительных характеристик «прогрессивный — реакци¬

онный» для оценки положений того или иного мысли¬

теля следует четко обозначить перспективу и план

сравнения, ту систему социально-политических коор¬

динат, в которой ведется отсчет ценностей. Это поз¬

волит избежать и безбрежного релятивизма в оцен¬

ках, и произвольных, односторонних оценок.
Так, анализ платоновской концепции правления

философов в контексте истории познания политичес¬

ких, государственно-правовых явлений позволяет сде¬

лать вывод о том, что данная концепция обладает

значительным теоретико-познавательным потенциа¬

лом и представляет собой заметную веху в историче¬

ском процессе рационализации социально-политичес¬

кого знания, в прогрессивном углублении человечес¬

кого познания явлений политики, государства и т. д.

Ясно также, что сама идеализация принципа полити¬

ческого правления на основе разума и знания пред¬

стает при таком подходе к рассматриваемой пробле¬

ме как необходимый и закономерный момент фило¬

софской рационализации воззрений на политическую

жизнь.
Этот же принцип, рассмотренный в социальном и

идейно-политическом плане, несомненно означал шаг

вперед по сравнению со староаристократической идео¬

логией. Вместе с тем данный принцип, рассмотренный

с точки зрения положения рабов, знаменовал собой

провозглашение и философское обоснование права ра¬

бов на потребительское равенство, их право на рав¬

ную с господами долю продуктов потребления. В «За¬

конах» (848 с) Платон прямо формулирует это поло¬

жение, а в «Государстве» он своей конструкцией трех

сословий, соответствующих разумному разделению

труда в полисных делах, даже предпринимает попыт¬

ку избежать деления на свободных и рабов31. Жест¬

кость платоновских проектов совершенного государст¬

ва не должна заслонять этих гуманистических, про¬
82

зорливых и прогрессивных (в условиях античного ра¬

бовладения!) моментов в воззрениях Платона.
Заслуживает внимания и такой подход к затрону¬

той проблеме, как сопоставление и сравнение плато¬

новской аристократии (и присущего ей принципа прав¬

ления знающих) с теорией и практикой афинской де¬

мократии, поскольку именно критика Платоном демо¬

кратической формы правления (и присущих ей ирип

ципов властвования) служит для многих исследовате¬

лей основным аргументом для его характеристики как

реакционера.
Критичное отношение Платона к афинской демо'

кратии бесспорно. Но одновременно Платон был кри¬

тиком и всех других реально существовавших форм го¬

сударства (деспотии, тирании, царской власти, арис¬

тократии, тимократии, олигархии); его политический

идеал (правление аристократии знания, философов)

был умозрительной, иадпозитивной, утопической кон¬

струкцией, существенным моментом которой была

критичность ко всем наличным (неверным и ошибоч¬

ным, по Платону) формам политического устройства и

правления32. Было бы неверно полагать, будто плато¬

новский идеал продиктован исключительно его антиде¬

мократизмом, хотя, конечно, его критичность к демо¬

кратии (как и к другим формам нефилософского прав¬

ления) нашла свое концептуальное отражение в этом

идеале.
Вслед за Сократом Платон критиковал афинскую

демократию, главным образом, за ее некомпетент¬

ность, за ненадлежащий принцип отбора должност¬

ных лиц и т. п. Выдвижение и обоснование разумности

принципа правления знающих («истинных филосо¬

фов», людей, сведущих в политической и иной муд¬

рости) с точки зрения теории и практики тогдашней

демократии означало оттеснение широких слоев сво¬

бодного демоса от кормила правления. С позиций это¬

го демоса данный принцип был, конечно, неприемлем
и,	пользуясь позднейшими оценками (сами греки тех

времен не знали характеристик «прогрессивный — ре¬

акционный»), реакционен. Но для уяснения конкрет¬

ного исторического смысла названного принципа сле¬

дует поставить и такой вопрос: был ли сам этот де¬

мос олицетворением прогресса, была ли его собствен¬

ная позиция прогрессивной?
*6
83

Исследуя этот вопрос, необходимо иметь в виду,

что речь идет о том демосе, который, будучи состав¬

ной частью свободного населения полиса, пользовался

результатами эксплуатации рабов. Рабство и, следо¬

вательно, отрицание за рабами политических прав и

т. д. были аксиомой для тогдашнего демоса и тогдаш¬

ней демократии. Это была весьма ограниченная, уре¬

занная и своекорыстная демократия, неприязненная к

чужим привилегиям и апологетичная к своим. Антич¬

ный демос домогался одновременно равенства с вер¬

хами и неравенства с низами общества. Слово «де¬

магогия» потому, в частности, и обрело негативное

звучание, что демагоги (предводители демоса, быв¬

шие чаще всего выходцами из социальной верхушки)

умело вуалировали своекорыстие претензий демоса, а

заодно — и собственное властолюбие, разглагольствуя

о равенстве и справедливости и бичуя привилегии и

преимущества.
Здесь встает один принципиальный вопрос: мож¬

но ли вообще преодолеть социально-структурные ба¬

рьеры и привилегии внутри свободной части населе¬

ния, если эта свобода предполагает несвободу, рабство

другой части населения? Логика социально-полити¬

ческого развития и исторический опыт показывают не¬

возможность такого частичного преодоления принципа

привилегий в интересах лишь какого-то определенно¬

го слоя общества, поскольку для строя, основанного

на началах социального неравенства и привилегий,

этот принцип имеет универсальную силу, подчиняю¬

щую себе все жизненно важные отношения всех сло¬

ев общества.
Не следует упускать из виду то существенное об¬

стоятельство, что античная рабовладельческая демо¬

кратия означала не правление большинства вообще, а

правление лишь свободного большинства демотов

(членов афинских демов), т. е. лишь тех, кто в силу

рождения, без всяких личных усилий и, следователь¬

но, по праву наследства приписывался к соответству¬

ющему афинскому роду (дему) и обладал привилеги¬

ей быть свободным членом полисного коллектива. По

сравнению с таким по сути своей наследственным и

открыто социальным принципом наделения людей по¬

литическими правами принцип правления знающих

имеет более универсальное значение. По-своему прео¬

долевая цензовое значение социальных различий, этот
84

принцип апеллирует к знанию как универсальному

критерию, одинаково значимому для всех: люди здесь

характеризуются не с точки зрения их социального

статуса, материального положения и т. д., а в свете их

универсального свойства — разума и выступают лишь

как разумные существа (homo sapiens). И показатель¬

но, что платоновское применение данного рационалис¬

тического принципа сопровождается конструировани¬

ем 'идеального строя, отмеченного рядом черт потре¬

бительского коммунизма (отсутствие частной соб¬

ственности и семьи, общность имущества, жен и

детей для двух первых сословий в «Государстве»;

потребительское равенство всех сословий в «Зако¬

нах») .
Отсюда ясно, что утопизм платоновских проектов

совершенного государства как раз и свидетельствует

о том, что отстаиваемый им принцип правления (в со¬

ответствии со знанием, а не знатностью, имуществом

и т. д.) требовал выхода за узкий горизонт наличного

рабовладельческого общества. Исторический прогресс

(и теоретически, и практически) осуществляется в той

или иной форме такого принципиального выхода за

рамки наличной действительности, ее принципиаль¬

ного преодоления, замены чем-то иным, новым. Пла¬

тон, проницательно усмотревший в господстве част¬

ной собственности, в противоположности богатства и

бедности существенный корень социально-политичес¬

ких противоречий, пороков и неурядиц, по-своему пос¬

тавил и решил эту большую и исторически перспек¬

тивную проблему на путях философского осмысления

иного, чем это было присуще античному рабовладель¬

ческому обществу, принципа организации человечес¬

кой жизни.
Со всей определенностью можно сказать, что этот

платоновский опыт не пропал даром. К нему не раз

в дальнейшем прибегали, соглашаясь с Платоном или

полемизируя с ним, разноликие приверженцы прогрес¬

са, сторонники переустройства социально-политической

жизни людей на новых, справедливых началах. Под

заметным влиянием этого опыта развивалась в новое

время раннеутопическая критика частной собственнос¬

ти, конструировались проекты идеальных форм обще¬

жития на началах обобществления собственности,

общности жен и детей, потребительского равенства

и т. п.
85

Место и роль платоновской утопии идеального го¬

сударства в истории социальной и политической мыс¬

ли, связь с ней последующих концепций ярко выра¬

женного прогрессивного толка свидетельствуют о не¬

адекватности интерпретации учения Платона как ре¬

акционного (в смысле антипрогрессивного). Резонным

в этой связи представляется предостережение А. Ф.

Лосева: «При анализе общественно-политических

взглядов Платона следует избегать упрощенного под¬

хода»33. Такой подход нередко проявляется в попыт¬

ках непременно свести характеристику Платона «к не¬

коему единому принципу, к некоей одной и неподвиж¬

ной идее, не учитывая всей огромной сложности мате¬

риала, связанного с его именем»34. Сам Лосев, говоря

о реставраторском характере и реакционности плато¬

новской утопии, вместе с тем выделяет в ней и «поло¬

жительную тенденцию». «Это то, что сейчас мы назы¬

ваем просто идейностью и необходимостью во имя

убеждений переделывать окружающую нас действи¬

тельность. В этом смысле Платон всегда был врагом

только самодовольных обывателей»35.
Важным для общей оценки творческого наследия

Платона представляется и отмеченный Лосевым де¬

мократизм платоновской мысли, ярко проявляющейся

в антидогматизме философа, неустанных поисках но¬

вых истин, диалогической (вопросно-ответной) фор¬

ме исследования, открытой демонстрации своих сомне¬

ний и неуверенности, отсутствии готовых истин и окон¬

чательных ответов.
Обстоятельная конкретно-историческая характерис¬

тика политического учения Платона содержится в ра¬

ботах В. Ф. Асмуса36. Критикуя различные аспекты

платоновской аристократической точки зрения, Асмус

вместе с тем воздерживается от характеристики пос¬

ледней в качестве реакционной. Точность и содержа¬

тельность оценочного подхода Асмуса к творчеству

Платона проявляются, в частности, в том, что плато¬

новская концепция освещается в ее конкретно-истори¬

ческой определенности (и, следовательно, исторической

ограниченности), с учетом исторического развития и

изменения реального смысла тех ценностей, идей и по¬

нятий, которыми оперировал Платон. Такой подход по¬

зволяет избежать поверхностных и односторонних су¬

ждений по поводу платоновского решения вопросов о

свободе, взаимоотношении личности и государства,
86

социально-политическом положении отдельных сосло¬

вий общества и т. п.
Асмус весьма точно отмечал, что уже название пла¬

тоновского диалога («Государство») «определяется

чрезвычайно существенной чертой древнегреческого

мышления и мировоззрения, свойственной не только

одному Платону. Черта эта составляет полную про¬

тивоположность индивидуализму западноевропейского

мышления нового времени. Состоит она в убеждении,

что свободный член общества неотделим от государ¬

ственного целого, которому он принадлежит, и что в

зависимости от этой связи и по ее образцу должны ре¬

шаться все основные вопросы философии»37.
В полном соответствии с этим также и вся конст¬

рукция платоновского идеального общественно-поли¬

тического устройства пронизана общегосударственни-

ческим подходом: «Субъектом свободы и высшего со¬

вершенства оказывается у Платона не отдельная лич¬

ность и далее не класс, а только все общество, все го¬

сударство в целом. Утопия Платона — не теория ин¬

дивидуальной свободы граждан, а теория тотальной

свободы — свободы государства в его совокупности,

целостности, неделимости»38.
В ходе анализа платоновской утопии (платоновско¬

го «коммунизма потребления, а не производства») Ас¬

мус верно обращает внимание на два различных, но

взаимосвязанных ее элемента: негативно-критический

и конструктивно-положительный. Учет этих элементов

дает возможность конкретнее осмыслить как критич¬

ность платоновской конструкции к недостаткам суще¬

ствовавших форм государства, так и ее связь с реаль¬

ной действительностью39.
В литературе по античной политико-правовой мыс¬

ли встречаются и иные подходы. Так, В. В. Абашмад-

зе пишет: «В соответствии с двумя линиями в филосо¬

фии, линией Демокрита и линией Платона, политичес¬

кая идеология мыслителей античной эпохи была или

реакционного, или прогрессивного демократического

содержания. Представители реакционной политической

идеологии (Платон, большинство софистов младшего

поколения, стоики и др.) ставили целью защиту клас¬

совых интересов аристократической верхушки рабо¬

владельцев... Представители демократической полити¬

ческой идеологии (Демокрит, софисты старшего по¬

коления, Аристотель и др.) спасение рабовладельчес¬
87

кого государства видят во властвовании народных

маос, демоса»40.
В основе подобной схематической оценки лежит

ошибочное представление, будто прогрессивность или

реакционность позиции мыслителя в сфере политико¬

правовых проблем механически предопределяется его

философской позицией. Если бы связь между фило¬

софскими и политико-правовыми воззрениями того или

иного мыслителя была столь прямолинейной и одно¬

значной, вообще отпала бы необходимость в сколь-

ко-нибудь самостоятельном исследовании учений о го¬

сударстве, праве, политике. Однако в действительнос¬

ти, и об этом убедительно свидетельствует история

философских, политических и правовых учений, связь

эта носит сложный и не всегда однозначный харак¬

тер. И нет универсальной философской «отмычки»,

с помощью которой можно разделить политические

учения на «реакционные» и «прогрессивные». Иначе

подобные априорно-схематические оценки оказались

бы лишенными всякого конкретно-исторического смыс¬

ла и реального содержания, а те или иные политико-

правовые учения предстали бы в качестве простого

рефлекса соответствующей «линии» в философии.
Необоснованным является и утверждение, будто

уже античные авторы (и прежде всего Платон) разра¬

ботали учение о разделении государственной власти41.

Кстати сказать, подобное мнение еще в конце XIX ве¬

ка высказал немецкий юрист Рем, который, явно мо¬

дернизируя взгляды античных мыслителей, усматри¬

вал, например, в работах Аристотеля учение о разде¬

лении властей, концепцию правового государства, кон¬

ституционализма, представительной системы и т. д.42.
Разработка теории разделения властей как особой

доктрины восходит к Локку и Монтескье и связана с

той исторической ситуацией нового времени, когда

шла борьба за власть различных социальных сил.

К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что «в стране, где

в данный период времени между королевской властью,

аристократией и буржуазией идет спор из-за господ¬

ства, где, таким образом, господство разделено, там

господствующей мыслью оказывается учение о разде¬

лении еластей, о котором говорят как о «вечном зако¬

не»43. Данное положение (правда, без концовки ци¬

таты, где речь идет о «вечном законе»!) толкуется

Абашмадзе в том смысле, как будто оно как раз под¬
88

тверждает его собственное представление44. Между

тем это явно не так.
Разумеется, суждения К. Маркса и Ф. Энгельса о

теории разделения властей не ставят под сомнение ни

момента преемственности идей в истории политичес¬

ких учений (в частности, возможное влияние антич¬

ных и средневековых теоретических представлений на

формирование в обстановке нового времени учения о

разделении властей), ни того обстоятельства, что дан¬

ная теоретическая концепция, раз возникнув в одних

конкретно-исторических условиях, может применяться

(уже в силу относительной самостоятельности теоре¬

тических принципов) и фактически стала применять¬

ся при характеристике совершенно иных социально-

политических и государственно-правовых отношений.

Так, очевидно, что последующее признание принципа

разделения властей в буржуазных конституциях (в

том числе и современных) продиктовано иными моти¬

вами и условиями, нежели спор королевской власти,

аристократии и буржуазии из-за господства. Все это,

однако, не означает отрицания исторически опреде¬

ленных условий возникновения соответствующей тео¬

рии и никак не дает основания для вывода о том, буд¬

то учение о разделении властей возникло вместе с го¬

сударством и правом, как полагает Абашмадзе.
Обходя вопрос о теоретическом своеобразии и спе¬

цифическом смысле учения о разделении властей и по

сути дела сводя его к ординарной констатации факта

ниличия разных государственных органов, Абашмадзе

пишет: «Следует подчеркнуть, что существующее по¬

нимание учения о разделении государственной влас¬

ти противоречит фактическому положению вещей. На¬

до признать, что учение о разделении государствен¬

ной власти так же старо, как и сами государство и

право»45. Выходит, это учение (т. е. готовая теория

вопроса) появляется сразу же вместе с возникновени¬

ем государства и права? Почему же в таком случае

связывать разработку этого учения с Платоном? Раз¬

ве государственность и право начинаются с Платона?
Несостоятельность трактовки положений Платона,

Аристотеля и других античных мыслителей о сущест¬

вовании различных органов государства в качестве

теории разделения властей очевидна. Конечно, лоли-

тико-правовые взгляды Платона, Аристотеля, Поли¬

бия и других авторов, в том числе их суждения о раз¬
89

делении труда между различными сословиями в усло¬

виях их совместной государственной (в рамках еди¬

ного полиса) жизни, их высказывания о составе, зада¬

чах и функциях государственных органов, их пред¬

ставления о правлении, законодательстве, суде, о сме¬

шанной форме правления и т. д. оказали большое

влияние на последующие учения о государстве и пра¬

ве. И в этом плане теория разделения властей не со¬

ставляет исключения. Но смешивать данную теорию с

высказываниями античных авторов о суде, законода¬

тельстве и т. д., значит не видеть ни действительных

моментов их связи, ни их специфики и отличия.
Несомненно, теория разделения властей подразу¬

мевает в качестве одного из необходимых моментов

развитые представления о разделении труда в облас¬

ти государственной жизни, хотя, конечно, не сводится

лишь к этим представлениям. И платоновская трак¬

товка разделения труда как «основного принципа стро¬

ения государства»46 является, конечно, важным тео¬

ретическим моментом, оказавшим влияние, в частнос¬

ти, и на формирование теории разделения властей в

новое время. Но у самого Платона такой теории нет.

Более того, с точки зрения теории разделения властей

в платоновской конструкции разделения труда между

различными сословиями идеального государства как

раз отрицается, а не признается разделение властей.

Это ясно уже из того, что именно первое сословие

(философы-правители) обладает всей той совокуп¬

ностью государственных, властных полномочий, со¬

средоточение которой в руках одной правящей про¬

слойки как раз и свидетельствует об отсутствии раз¬

деления властей.
Согласно платоновской концепции совершенного го¬

сударства, правители поочередно то законодательству¬

ют, то управляют, то судят. Это разнообразие их функ¬

ционального проявления — лишь показатель широты

тех властных полномочий, единство (а не разделе¬

ние!) которых они олицетворяют и осуществляют. По¬

тому-то и правомерно характеризовать правителей

платоновского государства как бесконтрольно правя¬

щую полномочную и единовластную элиту. Против по¬

добной монополии всей власти в руках одной правя¬

щей элиты и нацелена теория разделения властей,

тогда как Платон идеализирует кастово-элитарную

концентрацию власти в руках узкой прослойки.
90

Для теории разделения властей, скорее, значимы (в

плане теоретических истоков, преемственности в исто¬

рии политических учений и т. д.) те положения древ¬

негреческих мыслителей (и, прежде всего Платона,

Аристотеля и Полибия), где речь идет о «смешанной»

форме правления, достоинства которой видятся им в

сочетании соответствующих принципов различных

(«чистых») форм правления. Причем принципы раз¬

ных форм правления объединяются в рамках одной

формы по сути дела в качестве различных начал вла¬

ствования, правильная комбинация и надлежащее со¬

отношение которых обеспечивают, по мысли авторов

соответствующих концепций, политическую стабиль¬

ность, справедливую меру и разумную форму участия

разных социальных слоев (демоса, богатых, знатных)

в отправлении общегосударственных функций.
Из сказанного можно сделать такой вывод: нечто

аналогичное тому, что по теории разделения властей

достигается посредством надлежащего распределения

единой власти среди различных классов и орга¬

нов, в рамках концепции смешанного правления

осуществляется путем сочетания в некое единство

принципов разных политических форм. Отмечая

известную аналогию целей соответствующих учений

античности и нового времени, вместе с тем было бы,

конечно, опрометчиво упускать из виду существенные

различия (в том числе теоретико-концептуального

порядка) между ними.
История и накопленный опыт интерпретаций пред¬

шествующих политико-правовых учений (в том чис¬

ле— и 'платоновской политической философии) убе¬

дительно свидетельствуют о том, что модернизация

(как, впрочем, и другая крайность — архаизация) —

весьма опрометчивый путь подхода к идейно-теорети¬

ческому наследию прошлого. На таком пути неизбеж¬

ны искажения смысла и ошибочные оценки интерпре¬

тируемых учений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Платон — один из тех правдоискателей и героев

мысли, которые становятся вечными спутниками че¬

ловечества и современниками все новых и новых

эпох и поколений людей в их непрекращающихся по¬

исках истины и справедливости, в неустанном стрем¬

лении к более разумной и совершенной жизни.
Двадцать четыре столетия отделяет нас от пла¬

тоновского времени. Конечно, многое в платоновском

учении является данью далекому от нас прошлому.

Не все равнозначно 'в творческом наследии великого

античного мыслителя. Но в этом наследии много и

цепного, обогатившего человеческое познание и не цо-

терявшего своего значения и для современности, у
Платон 'был первооткрывателем в сфере философ¬

ского освещения обширного комплекса политико-пра¬

вовых вопросов, и разработка многих из них отмече¬

на печатью его творческого гения. Ф. Энгельс отме¬

чал «гениальное для своего 'времени изображение раз¬

деления труда Платоном, как естественной основы го¬

рода (который у греков был тождественен с государ¬

ством)»1.
В арсенал последующей истории политических

учений вошли многие его теоретические конструкции,

как гносеологически ценные, так и иллюзорные. Раз¬

личны и их социально-политическая и идеологичес¬

кая направленность и использование. Без критичес¬

кого интереса ко всему этому невозможна сколько-

нибудь глубокая ориентация не только в истории по¬

литических учений и современной теории политики,

права, государства, но также и осмысленный подход

к политической практике.
Применительно к такому масштабному автору, как

Платон, негативное в творческом наследии оказыва¬

ется не менее поучительным, чем позитивное. Платон

всегда актуален в том высоком смысле, в каком ак¬

туален духовный опыт прошлого.
92

ПРИЛОЖЕНИЕ
ИЗ РАБОТЫ ПЛАТОНА «ГОСУДАРСТВО»

(VIII, 543 а —545 с)
...Мы с тобой уже согласились, Главной, что в образцово

устроенном государстве жены должны быть общими, дети —

тоже, да и все их воспитание будет общим; точно так же общими

будут военные и мирные занятия, а царями надо всем этим долж¬

ны быть наиболее отличившиеся в философии и в военном деле.
—	Да, мы в этом согласились.
—	И договорились насчет того, что как только будут назна¬

чены правители, они возьмут своих воинов и расселят их по тем

жилищам, о которых мы упоминали ранее; ни у кого не будет ни¬

чего собственного, но все у всех общее. Кроме жилищ, мы уже

говорили, если ты помнишь, какое у них там будет имущество.
—	Помню, мы держались взгляда, что никто не должен ни¬

чего приобретать, как это все делают теперь. За охрану наши

стражи, подвизающиеся в военном деле, будут получать от ос¬

тальных граждан вознаграждение в виде запаса проводольствия

на год, а обязанностью их будет заботиться обо всем государ¬

стве...
—	Насколько помню, ты говорил, что имеется четыре вида

порочного государственного устройства и что стоило бы в них

разобраться, дабы увидеть их порочность воочию; то же самое,

сказал ты, касается и соответствующих людей: их всех тоже стоит

рассмотреть...
—	Я говорю как раз о тех видах, которые пользуются изве¬

стностью. Большинство одобряет критсколакедемонское устрой¬

ство. На втором месте, менее одобряемая, стоит олигархия: это

государственное устройство, преисполненное множества зол. Из

нее возникает отличная от нее демократия. Прославленная тира¬

ния отлична от них всех — это четвертое и крайнее заболевание

государства. Может быть, у тебя есть какая-нибудь иная идея

государственного устройства, которая ясно проявлялась бы в ка¬

ком-либо виде? Ведь наследственная власть и приобретаемая за

деньги царская власть, а также разные другие, подобные этим

государственные устройства, занимают среди указанных устройств
93

какое-то промежуточное положение и у варваров встречаются не

реже, чем у эллинов.
—	Много странного рассказывают об этом.
—	Итак, ты знаешь, что у различных людей непременно бы¬

вает столько же видов духовного склада, сколько существует ви¬

дов государственного устройства. Или ты думаешь, что государ¬

ственные устройства рождаются невесть откуда — от дуба либо

от скалы, а не от тех нравов, что наблюдаются в государствах и

влекут за собой все остальное, так как на их стороне перевес?
—	Ни в коем случае, но только от этого.
—	Значит, раз видов государств пять, то и у различных лю¬

дей должно быть пять различных устройств души.
—	И что же?
—	Человека, соответствующего правлению лучших — аристо¬

кратическому, мы уже разобрали и правильно признали его хо¬

рошим и справедливым.
—	Да, его мы уже разобрали.
—	Теперь нам надо описать и худших, иначе говоря, людей,

соперничающих между собой и честолюбивых — соответственно

лакедемонскому строю, затем — человека олигархического, демо¬

кратического и тиранического, чтобы, указав на самого неспра¬

ведливого, противопоставить его самому справедливому и этим

завершить наше рассмотрение вопроса, как относится чистая

справедливость к чистой несправедливости с точки зрения счастья

или несчастья для ее обладателя. И тогда мы либо поверим Фра-

симаху и устремимся к несправедливости, либо придем к тому

выводу, который теперь становится уже ясен, и будем соблюдать

справедливость.
—	Безусловно, надо так сделать.
—	Раз мы начали с рассмотрения государственных нравов,

а не отдельных лиц, потому что там они более четки, то и теперь

возьмем сперва государственный строй, основывающийся на че¬

столюбии (не могу подобрать другого выражения, все равно на¬

зовем ли мы его «тимократией» или «тимархией»), и соответствен¬

но рассмотрим подобного же рода человека; затем —- олигархию

и олигархического человека; далее бросим взгляд на демократию

и понаблюдаем человека демократического; наконец, отправимся

в государство, управляемое тиранически, и посмотрим, что там

делается, опять-таки обращая внимание на тиранический склад j

души. Таким образом, мы постараемся стать достаточно сведущи- I

ми судьями в намеченных нами вопросах.
—	Такое рассмотрение было бы последовательным и основа¬

тельным.
94

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абашмадзе В. В. 87, 88, 89

Августин 72
Анникерид Киренский 27

Антисфен 10, 25

Аполлодор 8, 10, 24

Аристипп 10, 25

Аристотель 10, 13, 16, 18, 19,

22, 28, 40, 47, 48, 49, 58, 64,

69, 70, 71, 74, 78, 79, 87, 89,

91
Асмус В. Ф. 86, 87

Боден Ж. 64

Вольтер 74

Вольф X. 74

Гегель 14, 75, 77

Гельвеций А. 74

Гераклит 10, 11, 18, 32

Гигон О. 12

Гоббс Т. 73

Гольбах П. 74

Горгий 6, 31, 48

Готман Ф. 73

Гронау К. 76

Демокрит 87

Дидро Д. 74
Диоген Лаэртский 8, 21, 26,
30	32

Дион 26, 28, 29, 30

Дионисий Младший 28, 29, 30

Дионисий Старший 26, 28

Дюпреель Э. 12

Евклид Мегарский 10, 25

Жамбе К. 78

Зенон 32

Калликл 48

Кампанелла Т. 73

Кант И. 75

Кассирер Эрих 76

Кассирер Эрнст 37

Кечекьян С. Ф. 79, 81

Кратил 10, 11, 31
Критий 6, 8, 23, 37, 51, 52, 53,

Критон 10, 19
Ксенофонт 10, 12, 16, 18, 19

Ленин В. И. 34

Локк Дж. 88

Лосев А. Ф. 19, 79, 86

Мабли Г. 73

Макиавелли Н. 64

Маркс К. 14, 38, 77, 88, 89

Марсилий Падуанский 72

Монтескье Ш. 64, 74, 88

Мор Т. 73

Морелли 73

Новгородцев П. И. 76

Оуэн Р. 73

Парменид 32

Пифагор 16, 18, 32, 33

Плотин 72

Плутарх 40

Полибий 19, 71, 89, 91

Поппер К. 77

JlpoTarop 6, 18, 64

ТГуф'ендорф С. 74

Рассел Б. 12, 77

Рожанский И. Д. 12, 13

Руссо Ж.-Ж- 74

Сен-Симон А. 73

Сократ 6, 9, И, 12, 13, 14, 15,

16, 17, 19, 20, 21, 23, 24, 29,

31, 32, 33, 48, 70, 78, 81, 83

Спиноза Б. 73, 74

Топич Э. 77
Федон Элидский 10, 25, 31

Фихте И. 75

Фома Аквинский 72

Фрасимах 43, 64

Фурье Ш. 73

Цицерон 15, 72

Энгельс Ф. 61, 88, 89, 92

Ягер В. 76
95

ЛИТЕРАТУРА
Платон. Соч. в 3-х томах. М., 1968—1972.
Поли. собр. творений Платона в 15-ти томах. Пб. — Л.,

1923—1929.
* * *
Маркс К. Капитал, т. I. — Маркс К., Энгельс Ф. соч.,

т. 23.
Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — Маркс К., Энгельс Ф.

Соч., т. 20.
Лени н В. II. Материализм и эмпириокритицизм. — Полн.

собр. соч., т. 18.
Лени н В. И. Философские тетради. — Полн. собр. соч.,

т. 29.
# * *
Асмус В. Платон. М., Мысль, 1969.
Асмус В. Ф. Государство (Платон. Соч. в 3-х томах). Т. 3,

ч. I. М., 1971, с. 579—613.
Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях

знаменитых философов. М., Мысль, 1979.
История политических учений /Под ред. С. Ф. Кечекьяиа и

Г. И. Федькина. М., 1960.
История политических учений /Под ред. К. А. Мокичева.

Ч. I. М., 1971.
Кессиди Ф. X. Сократ. М., 1976.
Кессиди Ф. X. От мифа к логосу. М., 1972.
Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. Спб., 1887.
Л о с е в А. Ф. Жизненный и творческий путь Платона (Пла¬

тон. Соч. в 3-х томах). T. I. М., 1968, с. 5—73.
Лосев А. Ф. Законы (Платон. Соч. в 3-х томах). Т. 3, ч. 2.

М., 1972, с. 583—602.
Лосев А. Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ.

Платон. М., 1969.
Нерсесянц В. С. Сократ. М., 1977.
Нерсесянц В. С. Политические учения Древней Греции.

М., 1979.
Новгородцев П. Политические идеалы Древнего и Но¬

вого мира. Вып. I—II. М., 1913—1914.
Пельман Р. История античного коммунизма и социализ¬

ма. Спб., 1910.
Платон и его эпоха. М., 1979.
Политические учения: история и современность. Домаркси¬

стская политическая мысль. М., 1976.
Рассел Б. История западной философии. М., 1959.
96

Barker E Political Thought of Plato and Aristotle. New

York, 1959.
Cassirer Erich. Natur- und Völkerrecht im Lichte der

Geschichte und systematischen Philosophie. Berlin, 1919.
Cassirer Ernst. Logos, Dike, Kosmos in der Entwick¬

lung der griechischen Philosophie. Göteborg, 1941.
Clavel M. Nous l’avons tous tue ou «ce Juif de SocrateL».

Paris, 1977.
G i g о n 0. Grundprobleme der antiken Philosophie. Bern —

München, 1959.
Gronau K. Platons Ideenlelire im Wandel der Zeit. Berlin —

Braunschweig — Hamburg, 1929.
Hessen J. Platonismus und Prophetismus. München — Ba¬

sel, 1955.
Histoire des Idées politiques. T. 1. Paris, 1963.
Jaeger W. Humanistische Reden und Vorträge. 2. Aull,

1960.
Jambct Ch. Apologie de Platon. Paris, 1976.
Kuhn H. Plato. In: Klassiker des politischen Denkens. I. Bd.,

München, 1969.
Popper K. The open Society and it’s Enemies. Vol. I. The

Spell of Plato. London, 1957.
Stein H. Sieben Bücher zur Geschichte des Platonismus.
I	Teil Göttingen, 1862.
Topitsch E. Die platonisch-aristotelischen Seelenlehren in

der weltanschauungs-kritischcn Beleuchtung. Wien, 1959.

ПРИМЕЧАНИЯ
ГЛАВА I
1	Фаргелион (май — июнь по современному календарю) —

время рождения богов-близнецов Аполлона и Артемиды. Рож¬

денные в этом месяце по культовым представлениям подпадали

под покровительство Аполлона, бога гармонии, муз и искусств

(в том числе и философии). В этом месяце родился Сократ,

сыгравший в судьбе Платона определяющую роль. Возможно,

указание на фаргелион как время рождения Платона —по¬

следующая легенда, продиктованная мотивами исходного «род¬

ства душ» учителя и ученика, одинаково явившихся на свет иод

«знаком Аполлона». Во всяком случае, в основанной Платоном

Академии его рождение ежегодно отмечалось именно в месяце

фаргелион.
2	Олимпиодор. Жизнь Платона.— В кн.: Диоген Лаэртский.
О	жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.,
1979,	с. 446. Палестра —- это и физические упражнения, и мес¬

то занятия ими; гимиаснй — весь спортивный комплекс (дом

с двором).
3	Рассел Б. История западной философии. М., 1959,

с. 102.
4	Подробнее см.: Кессиди Ф. X. Новая «апология» Сок¬

рата.— Вопросы философии, 1975, № 5, с. 146—151; Он же.

Сократ. М., 1976.
5	Рож а некий И. Д. Загадка Сократа.—Прометей, 1972,

т. 9, с. 78.
6	Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 99.
7	Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 124.
8	Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 40, с. 157—158.
9	Гегель. Соч., т. X, с. 34.
10	Многие из учеников Сократа были из простых^ семей,

а Федон из Элиды, один из его ревностных слушателей, осно¬

вавший впоследствии элидскую философскую школу, был

выкуплен из рабства при активном содействии Сократа.
11	По поводу наименования Сократом своего метода май-

евтикой (повивальным искусством) В. И. Ленин замечает:

«Остроумно!». —Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 247.
12	Л осев А. Ф. Жизненный и творческий путь Платона.—

В кн.: Платон. Соч. в 3-х томах. T. I. М., 1968, с. 21—22.
13	Против «характеристики Сократа только как реакцио¬

нера» справедливо возражает и Л. С. Мамут. См.: История по¬

литических учений. Ч. I. М., 1971, с. 48.
14	Подробнее см.: Асмус В. Ф. Платой. М., 1969, с. 26—

30; Л о с е в А. Ф. Жизненный и творческий путь Платона,

с. 50—53.
98

15	См.: Лосев А. Ф. Жизненный и творческий путь Пла¬

тона, с. 51—53. Об этапах эволюции диалектики Платона см.!

История античной диалектики. М., 1972, с. 179—200 (автор гла¬

вы — М. А. Дынник).
ГЛАВА II
1	Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 131.
2	Платоновская позиция в философии (и прежде всего его

учение об идеях), как это будет показано ниже, существенным

образом сказывается на его политико-правовых взглядах во¬

обще, утопических концепциях и проектах «идеального», «наи¬

лучшего», «совершенного» государства — в особенности. Это,

конечно, не означает какого-то механического соединения или

совпадения «идеального» с «утопическим» в философско-по¬

литических воззрениях и конструкциях Платона. В его утопических

построениях «идеальное» (и продиктованное философским уче¬

нием об идеях) нередко соседствует как с исторически и эмпи¬

рически реальным, так и со всякого рода реформаторскими

предложениями, субъективистскими нововведениями и фантасти¬

ческими прожектами. Так что сила и слабость, достоинства и

недостатки платоновских «утопий» (проектов «совершенного»

государства) не могут быть в целом и напрямую приписаны

его философскому учению об идеях.
3	Западногерманский исследователь естественно-правовых

концепций Г. Райнер, характеризующий принцип «каждому —

свое» в качестве основного положения естественного права, под¬

черкивает связь этого принципа с платоновским определением

права, согласно которому «каждый имеет свое». Соответству¬

ющие суждения Платона (Государство, 433 е) о справедливо¬

сти и праве в переводе Г. Райнера с учетом терминологии ори¬

гинала звучат так: «Право (dikaion) и справедливость (di-

kaiosyne) состоят в том, что каждый имеет и делает свое, так

чтобы никто не имел чужого и не лишался своего» (См.:

Reiner H. Die Hauptgrundlagen der fundamentalsten Normen des

Naturrechts. Basel, 1979, c. 2.).
4	Cassirer Ernst. Logos, Dike, Kosmos in der Entwick¬

lung der griechischen Philosophie. Göteborg, 1941, s. 21.
5	Маркс K., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 379.
6	См.: Платон. Соч. в 3-х томах. Т. 3, ч. I. М., 1971,

с. 630, прим. 13.
7	Представления Платона и Аристотеля о двух видах ^ ра¬

венства находятся под влиянием сократовских воззрений о

справедливости, а в ряде аспектов восходят к пифагорейской

концепции справедливости как воздаяния равным за равное.

Причем под равенством они имели в виду изменчивую (в зави¬

симости от обстоятельств) «надлежащую меру» и соответству¬

ющую (числовую по своей природе) пропорцию.
Историк философии Ф. Д. Гарвей, специально анализируя

античные учения о двух видах равенства, не находит у самих

демократов четко и определенно сформулированной концепции

«арифметического равенства» и делает вывод о том, что она,

дескать, им не присуща и что ее им приписали антидемокра¬

ты.—-См.; Harvey F. D. Two Kinds of Equality —- Classicae et

Medievalia, 1965, № 26, p. 101—146. К этому выводу присоеди¬

няется и Ф. X. Кессиди. См.: Кессиди Ф. X. Изучение фи¬
7*
99

лософии Платона в СССР.— В кн.: Платон и его эпоха. М.,
1979,	с. 254. На наш взгляд, факт отсутствия у идеологов ан¬

тичной демократии теоретического обоснования принципа «ариф¬

метического равенства», а тем более его нереализованность в

полном объеме в практике античной демократии не снимают

сами по себе существа проблемы, по-своему трактуемой в пла¬

тоновско-аристотелевской концепции и состоящей в том, что

для демократических представлений о равенстве (и тенденции

крайней демократии в этом плане весьма показательны) в

принципе характерны отрицательное отношение ко всякому

неравенству как к чужой привилегии и связанное с этим рас¬

ширительное толкование принципа и понятия равенства.
8	См.: Кессиди Ф. X. Указ. соч., с. 255—256. Автор спра¬

ведливо полемизирует против представлений об исключительно

антидемократическом смысле апелляций Платона и Аристотеля

к «геометрии» и «геометрическому равенству», отстаиваемых,

правда, с различных идейных позиций некоторыми исследова¬

телями (например, С. Я. Лурье, К. Поппером, Э. Франком).
9	Таким образом, в диалогах «Политик» и «Критий» Пла¬

тон, хотя и в мифологической форме, высказывает и развивает

исторически верное положение о наличии в прошлом догосудар-

ствеиного состояния жизни и взаимоотношений людей, т. е.

мысль о том, что государство иеизначально, неизвечно.
10	Справедливо отмечая ошибочность и антиисторичность

«традиционно низкой оценки «Законов» у исследователей и чи¬

тателей», А. Ф. Лосев пишет: «Сущность дела заключается в

том, что в этом обширнейшем произведении Платона отраже¬

на новая ступень в развитии его философии. И хотя эта сту¬

пень в значительной мере уже предопределена всей предыду¬

щей эволюции творчества Платона, нигде не доходит он до

таких последовательных и ошеломляющих выводов, высказан¬

ных в столь откровенной форме... И если подходить к «Зако¬

нам» чисто исторически, а не субъективно, то значение этого

произведения окажется настолько большим, что в некоторых

отношениях оно будет даже превосходить значение других диа¬

логов Платона».— Лосев А. Ф. Законы.— В кн.: Платон. Соч.,

т. 3, ч. 2. М., 1972, с. 584. С этими верными положениями

А. Ф. Лосева, к сожалению, явно расходятся как его весьма

резкие и порой односторонние оценки порядков, изображенных

в «Законах» («полицейская казарма», «всеобщая тюрьма и ор¬

ганизованный конный завод» и т. д.), так и его общий тезис
о	том, будто «Платон прибег к философскому самоубийству пу¬

тем написания своих «Законов».— См.: Лосев А. Ф. Жизнен¬

ный и творческий путь Платона, с. 46, 49, 50.
11	Сопоставляя должностных лиц из платоновских «Зако¬

нов» с античными политическими реалиями, Р. Б. Евдокимов при¬

ходит к выводу о том, что несмотря на все симпатии Платона

к Спарте, «структура государственных должностей, им нари¬

сованная, покоится прежде всего на должностной структуре

его родного города». Евдокимов Р. Б. Должностные лица в

идеальном государстве платоновских «Законов».— В кн.: Пла¬

тон и его эпоха, с. 211.
12	В свете платоновской характеристики различных форм

правления в зависимости от того, какая роль отводится в них

закону, Эрнст Кассирер справедливо отметил взаимосвязь зако¬

на и политической свободы в концепции Платона. «Закон,—

писал Кассирер,—является единственным подлинным вырази-
100

телсм свободы. Таковы образ мыслен Платона о государстве и

сумма его политической мудрости». (Cassirer Ernst. Op.

cit., S. 32).
13	Маркс K., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 239.
14	Оценка людей, точнее говоря,— большинства людей в

«Законах» в качестве «кукол» имеет — при всем своем внешне

резком и провоцирующем несогласие характере — по существу

тот же смысл, что и более ранние, обычные для платоновских

работ (в том числе и для «Государства») суждения вроде того,

что истина доступна лишь немногим (философам), ио не боль¬

шинству, не толпе, которая лишь мнит и грезит, не будучи

способной постигнуть божественную истину. «...Ведь люди,—

пишет Платон,— в большей своей части куклы и лишь немно¬

го причастны истине» (Законы, 804 в). Платоновской находкой

здесь является лишь образ «куклы», мысль же — старая: сокра¬

товская, гераклитовская, пифагорейская.
ГЛАВА III
1	См.: Цицерон. Диалоги о государстве, о законах. М.,

1966, с. 13, 99, 103.
2	См.: Hessen J. Platonismus und Prophetismus. München,

1955; Thomas von Aquin und wir. München/Basel, 1955; Stein H.

Sieben Bücher zur Geschichte des Platonismus, I Theil.

Göttingen, 1862. При исследовании философских аспектов этой

проблематики Т. И. Ойзерман справедливо отмечает, что «схола¬

стическое освоение учения Платона, а затем Аристотеля способ¬

ствует формированию спекулятивно-идеалистического толкования

бога как мирового разума».— См.: Ойзерман Т. И. Главные

философские направления. М., 1971, с. 87.
3	См.: История политических учений/Под ред. С. Ф. Ке-

чекьяна и Г. И. Федькина. М., 1960, с. 113—114.
4	См.: Gronau K. Platons Ideenlehre in Wandel der Zeit.

Berlin, 1929, S. 52—60; Stein H. Op. cit., S. XI.
5	Широкому распространению в буржуазной литературе

представлений о «коммунизме Платона» и прямой связи с ним

социализма-утопизма (в том числе взглядов Т. Мора и

Т. Кампанеллы) содействовала появившаяся в конце XIX в.

работа Р. Пельмана. См.: Пельман Р. История античного ком¬

мунизма и социализма. Спб., 1910, с. 176—177, 193, 585. Кри¬

тику подобных интерпретаций см.: Асмус В. Ф. Государст¬

во.— В кн.: Платон. Соч. в 3-х томах. Т. 3, ч. I. М., 1971,

с. 605—608; Данилова H. JI. Фальсификация учения К. Марк¬

са в духе платонизма.— Вопросы философии, 1966, № 5,

с. 118—126.
6	См.: Монтескье Ш. Избр. произвед. М., 1955, с. 159,

193, 194, 199, 218, 221, 242, 253, 373, 422, 433, 442, 511,

516 и др.
7	См.: Гегель. Философия права. М. — Л., 1934. с. 14—15

213—214.
8	Кант И. К вечному миру. — В кн.: Трактаты о вечном

мире. М., 1963, с. 173.
9	Там же, с. 192.
10	Cassirer Erich. Natur-und. Völkerrecht im Lichte

der Geschichte und der systematischen Philosophie. Berlin

1919, S. 6.	*
101

11	Ibid., S. 27.
12	Ibid., S. 53.
13	См.: Новгородцев П. Политические идеалы Древнего

и Нового мира. Вып. II. М., 1913, с. И, 42, 49.
14	G г о n а и К. Op. cit., S. 193.
15	Jaeger W. Humanistische Reden und Vorträge. 2. Aufl.,

1960, S. 102.
16	Cassirer Ernst. Logos, Dike, Kosmos in der Entwick¬

lung der griechischen Philosophie. Göteborg, 1941, S. 22, 23.
17	См.: Пельман P. Указ. соч., с. 195—196.
18	См.: Hall R. Plato and Individual. The Hague, 1963;

The individual and the state. London, 1973.
19	P о p p e r K. The open Society and its Enemies. Vol. I.

Spell of Plato. London, 1957, p. 27, 31.
20	Рассел Б. История западной философии. М., 1959,

с. 124.
21	Подробнее см.: Скурлатов В. Молодежь и прогресс. М.:
1980,	с. 107 и сл. Соглашаясь с целым рядом замечаний автора

по данной теме и отдавая должное его обращению к той теме

в контексте более широкой проблематики свободы, следует

вместе с тем отметить в названной книге и некоторые недостат¬

ки, проистекающие, на наш взгляд, из довольно неопределенно¬

го и спорного представления о свободе вообще. Так, в некото¬

рых случаях (см., например, с. 110, 111, 114) свобода и вовсе

отождествляется с хаосом. Весьма противоречивы и авторские

оценки Платона — то в качестве изменника «сократовской вес¬

ти о свободе» (с. 113), то в виде продолжателя «сократовского

порыва в сфере греческого духа» (с. 134). Немало в книге

односторонних преувеличений и характеристик такого рода:

платонизм и руссоизм — «самая настоящая апология рабства»

(с. 127); «благими платоническими и руссоистскими намерения¬

ми вымащивалась дорога в ад террора» (с. 124 — имеется в

виду якобинский террор); платоновская «апология тирании»

(с. 131), которая тут же легко «извиняется» автором и т. д.

Неубедительно звучат и авторские рассуждения вокруг произ¬

вольно преувеличиваемого вопроса о том, почему же Платон

не поддержал бунта молодого Зевса против его старого отца

Кроноса (с. 131, 134).
22	См.: Clavel М. Nous l’avons tous tue ou «ce Juif de

SocrateL». Paris, 1977, p. 191, 303.
23	Cm.: Ja mb et Ch. Apologie de Platon. Paris, 1976.
24	История политических учений / Под ред. С. Ф. Кечекьяна

и Г. И. Федькина. М., 1960, с. 66 (авт. главы —С. Ф. Кечекьян).
23 JI о с е в А Ф. Жизненный и творческий путь Платона.—

В кн.: Платон. Соч., т. 1. М., 1968, с. 9.
26	К е ч е к ь я н С. Ф. Указ. соч., с. 68.
27	Там же.
28	Там же, с. 67.
29	Это обстоятельство уже отмечалось в нашей учебной

литературе, где, однако, наряду с верными положениями о том,

что в платоновском государстве господствует «каста аристокра¬

тов духа», «элита, состоящая из философов», и т. д., имеются

и противоположные суждения о том, что «платоновские идеалы

открыто бросали вызов поступательному ходу истории и потому

были махрово реакционными», что «адекватной политической

формой идеального государства Платон считал аристократичес¬

кую республику спартанского образца».—История политических
102

учений. Ч. I /Под ред. К. А. Мокичева. М., 1971, с. 49—51 (авт.

главы — JL С. Мамут).
30	Кечекьян С. Ф. Указ. соч., с. 72.
31	«Для воображаемого государства Платона,— справедливо

замечает В. Ф. Асмус,— существование и труд рабов не непре¬

ложное условие. Оно держится производительным трудом ремес¬

ленников» (см.: Асмус В. Ф. Государство.— В кн.: Платон. Соч.,

т. 3, ч. I. М., 1971, с. 604).
32	В. Д. Зорькин в связи с затронутой здесь проблематикой

оценки взглядов Платона подчеркивает «направленность его

теории не просто против «своекорыстной» афинской демократии

(конкретно-исторический аспект), но и в целом против демок¬

ратии вообще, то есть принципиальный антидемократизм его

конструкции (теоретический аспект)».— Вопросы философии,
1980,	№ 10, с. 185. Действительно, конструкциям Платона при¬

сущ «принципиальный антидемократизм». Но не в меньшей мере

также и принципиальный антидеспотизм, аититираиизм, антио-

лигархизм, антиаристократизм (критичность к господству ста¬

рой знати, «аристократии крови»). Ясно поэтому, что теорети¬

ческий аспект политико-правового учения Платона, смысл и

существо его теоретических концепций и конструкций не может

быть сведен лишь к одному моменту — антидемократизму.
33	J1 о с е в А. Ф. Жизненный и творческий путь Платона,

с. 40.
34	Там же, с. 41.
35	Там же, с. 68.
36	См.: Асмус В. Ф. Платон. М., 1969, с. 136—179; Он же.

Государство.—В кн.: Платон. Соч., т. 3, ч. I. М., 1971.
37	Асмус В. Ф. Государство, с. 579.
38	Там же, с. 608.
39	См.: там же, с. 59.1, 606.
40	См.: Абашмадзе В. В. Очерки по истории политичес¬

ких учений. Ч. II. Тбилиси, 1977, с. 509—510 (на груз. яз.). Мы

пользуемся резюме на русск. яз. (см. там же, с. 507—535). В

данной работе имеются и другие явно ошибочные и противоре¬

чащие друг другу положения. Так, утверждается, будто авто¬

ром изложенного в платоновском «Государстве» проекта иде¬

ального государства (которое, кстати говоря, характеризуется

как тоталитарное) является не Платон, а Сократ — «видный

представитель демократической идеологии» (см. там же, с. 511—

512, 527—529).
41	См.: Абашмадзе В. В. Указ. соч., с. 521—523; Он же.

Учение о разделении государственной власти и его критика. Тби¬

лиси, 1972, с. 1—3, 10—18.
42	Критику этой позиции см.: Кечекьян С. Ф. Учение

Аристотеля о государстве и праве. М.—Л., 1947, с. 5 и сл.
43	М а р к с К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 46.
44	См.: Абашмадзе В. В. Учение о разделении государст¬

венной власти и его критика, с. 4—5.
45	Там же, с. 4.
46	М а р к с К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 379.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1	Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 239.
1031

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие 				6
Глава I. Жизнь и творческий путь .... . .	8
1.	Первые занятия. . . . . 			\.’8,
2.	В сократовском кругу		10
3.	Основание школы 		24
Глава II. Учение о государстве, праве и политике . .	34
1. Идеальное государство	-34
2.	От правления богов к политическому искусству . .	51
3.	Второе по совершенству государство		55
Глава III. Споры о Платоне: история и современность .	69
Заключение	 .	92
Приложение. Из работы Платона «Государство» ....	93
Указатель имен		95
Литература				9(5
Примечания . . 			98
Владик Сумбатович Нерсесянц

ПЛАТОН
(Из истории политической и правовой мысли)
Редактор Л, А. Могусева

Художник Н. В. Илларионова

Художественный редактор Э. Пч Батаева

Технические редакторы М. В. Гридасова, H. J1. Федорова

Корректор А. В. Ванькова
ИБ № 1352
Сдано в набор 14.02.84. Подписано в печать 11.05.84. А-08355. Форма!

84Х 1007з2. Бумага типографская № 1. Гарнитура литературная. Печать вы¬

сокая. Объем; уел. печ. л. 5,07; уел. кр.-отт. 5,28; учет.-изд. л. 5,56.

*Тираж 10 00Э экз. Заказ № 2190. Цена 55 коп.
Издательство «Юридическая литература». 121069, Москва, Г-69,

ул. Качалова, д. 14.
Областная типография управления издательств, полиграфии и книжной

торговли Ивановского облисполкома, 153628, г. Иваново,

ул. Типографская, 6.