Текст
мима «—
микаел
шатирян
в
СКАЗАНИЕ
О ПАЛЬМЕ
Ордена Трудового Красного Знамени
Военное издательство
Министерства обороны СССР
Москва-1974
Р2
Ш28
... 70302-141
17074
Воевиздат, 1974
Глава первая
О начале это казалось невероятным.
На фронтах трех континентов дрались десятки армий
великих и малых держав. Ни одна из них не могла бы
похвалиться, что не испытала горечи поражения. Ни одна,
кроме этой, русской Кавказской армии. И поэтому было
просто непостижимо, что именно она, армия-победитель-
ница, вдруг неожиданно развалилась. Рухнула без вся-
кого давления со стороны противника. Откатилась назад,
за несколько недель отдав без боя противнику обширную
территорию, завоеванную в течение всей войны.
Катастрофа назревала псподволь, совершенно неза-
метно. В шестнадцатом году, почти полностью очистив
от врага «турецкую» Армению и Северную Персию, ар-
мия остановилась, потому что в это время начались не-
удачи русских на Западном фронте. Там после знаме-
нитого прорыва Брусилова немцы предприняли крупное
контрнаступление в поддержку своего австрийского со-
юзника. Все внимание командования было приковано к
полям Галиции и Польши. Все резервы и боеприпасы
направлялись туда. Кавказский фронт, казалось, был
предан забвению.
У непашущего плуга ржавеет лемех. У недействующей
армии — дух. Полумиллионную армию постепенно сковы-
вала летаргия.
5
За ее спиной лежала обширная, но полностью опу-
стошенная горная страна. Даже спустя полтора года
после чудовищной резни ее населения над ней носилось,
зловеще каркая, ненасытное воронье. Из колодцев, за-
битых трупами, нельзя было пить воду. На дорогах бе-
лели кости людей: тех, кого расстреливали из ружей,
резали ятаганами, сбрасывали с обрывов и скал; те,
кого угоняли в арабские пустыни, умирали от жажды,
усталости, голода. Кости полутора миллионов армян...
Разрушенные и сожженные селения, обезлюдевшие
города, мрачные скалистые горы — весь этот ставший
неприютным край производил на солдат гнетущее впе-
чатление. По ночам все неотступней снились украшен-
ные березками бескрайние равнины. Чуткий слух ловил
всплеск волны на широкой многоводной реке. Тоска по
родине все сильнее стискивала сердца.
Из этого забытья армию вывела громовая весть:
царь свергнут, в России революция!.. И во фронтовых
окопах, в гарнизонах Вана, Трапезунда, Эрзерума, Эр-
зинджана, Карса, Сарыкамыша начались продолжи-
тельные и бурные митинги. На трибунах, столах, кучах
камней друг друга сменяли эсеры и меньшевики, каде-
ты и большевики. Звучали непривычные, возбуждающие,
пьянящие слова: «Революция», «Свобода», «Демократия».
И конечно наиболее желанные: «Мир и Земля», «Земля
и Мир»... Создавались Советы солдатских и офицерских
депутатов, военно-революционные комитеты. Созывались
съезды и конференции.
Проходили недели, месяцы. Весна сменилась летом,
затем подкралась и осень. А армия продолжала оста-
ваться на месте. Переговоров о мире не велось, земель-
ный вопрос не решался. И в сердцах усталых, завши-
вевших солдат все больше нарастало нетерпение: «Когда
же, когда наконец перейдут от слов к делу?»
И когда гнев, накапливаясь, как снег на горных вер-
шинах, готов был обвалиться всесокрушающей лави-
ной, на далеком севере в Неву вошел крейсер Утренней
Зари. Орудийным выстрелом он открыл дорогу на три-
буну небольшого роста, человеку с рыжеватой бородкой
и скуластым лицом, который, чуть картавя, твердо и вла-
стно произнес долгожданные слова: Мир, Земля, Власть
Советам!
С турками было заключено перемирие, и ожидалось
6
скорое подписание мира. Кавказская армия стала боль-
шевистской и превратилась в подлинное пугало для тех,
кто еще вчера прославлял ее как свою защитницу и спаси-
тельницу, — для русских и армянских промышленников
Баку, грузинских дворян и азербайджанских ханов и бе-
ков.
Им нужно было поскорее избавиться от нее. Убрать с
Кавказа, пока она не наделала бед. И для этого было
лишь одно средство. Главнокомандующий войсками Кав-
казского фронта генерал Пржевальский приказал демоби-
лизовать пять возрастов солдат «ввиду создавшегося край-
него затруднения в вопросах продовольствия фронта».
Всего пять возрастов...
Этот приказ превратил армию в разворошенный улей.
Солдаты, истомленные более чем трехлетней войной, не
могли смириться с тем, что часть их товарищей уйдет до-
мой, начнет делить землю, а они останутся здесь, будут
сидеть в этих горах зимой, дожидаясь, пока заключат
окончательный мир и объявят общую демобилизацию. Ну
нет, к черту!.. И вместе с теми пятью возрастами с фрон-
та самовольно начали уходить остальные.
Туркам только это и нужно было. Они немедленно на-
рушили перемирие и двинулись вслед за хлынувшей на
север русской армией, занимая города и целые области
Армении.
И тогда началось. Тогда все и началось...
24 декабря 1917 года генерал-майор Депстервиль,
командующий 1-й пехотной бригадой на северо-западной
границе Индии, получил приказ прибыть в главную квар-
тиру армии в Дели.
Здесь ему объяснили создавшееся положение. После
ухода русской армии на фланге английского Месопо-
тамского фронта возникла брешь шириной в несколько
сот миль. Но главное не в этом: с уходом русских па Кав-
казе образовался военно-политический вакуум, который
рано или поздно будет заполнен со стороны. И если ан-
гличане не вмешаются в кавказские дела, то это сделают
другие. Ведь там нефть, а опа сегодня нужна всем. И тур-
ки с немцами уже двигаются туда. У них, правда, мало
сил, по они пытаются опереться на местных мусульман.
Но для англичан сейчас страшнее турок большеви-
ки, которые хотят повернуть Кавказ в фарватер русской
революции. Если Ленин будет иметь в своем распоря-
жении бакинскую нефть, то справиться с ним будет зна-
чительно труднее. А теперь одной из задач Англии и сот
юзников становится именно свержение власти большеви-
ков в России.
Денстервиль не был выдающимся полководцем. В рай-
оне расположения своей бригады он поддерживал
мир и спокойствие не столько военными средствами,
сколько интригами между мелкими воинственными пле-
менами пуштунов. Но оказалось, что Англии и не нужен
был полководец. Для осуществления своих честолюби-
вых целей на Кавказе опа не имела никаких войск, но
имела план, который считала сложным, но вполне осу-
ществимым.
В русской армии было около ста тысяч армянских
солдат и офицеров. Более тридцати тысяч их уже находи-
лось па Кавказе, и из них был создан Армянский корпус.
Остальные же с разрешения и при содействии большевист-
ского правительства России направлялись с Западного
фронта в Армению, чтобы принять участие в ее защите.
Грузины в свою очередь имели более десяти тысяч солдат
во главе с многочисленным офицерским составом.
Англичанам нужно было вырвать эти силы из-под
влияния большевиков, организовать из них армию, кото-
рая дралась бы против турок, а если нужно — и против
русских. Для этого и был вызван Денстервиль. В Лондоне
полагали, что его опыт, приобретенный в Индии, вполне
применим в условиях Кавказа. К тому же генерал вла-
дел русским языком.
Отлично созпавая всю серьезность предстоящей мис-
сии, Денстервиль взялся за ее выполнение без колебаний.
Будучи незнатного происхождения и имея немало недоб-
рожелателей, н числе которых был и сам лорд Челмфорд,
вице-король Индии, Денстервиль, как всякий выходец из
низов, должен был каждую минуту быть готовым шпагой
и интригами отстоять свое право находиться на той сту-
пени общественного положения, до которая добрался.
Денстервиль выехал из Дели 6 января и прибыл в
Багдад 18-го. Здесь его уже ждали сэр Вальтер-Бартело,
офицер Гольде тримской гвардии, и капитан Голдсмит,
прибывший из Лондона со специальным поручением,
имеющим прямое отношение к миссии Денстервиля.
Ввиду того, что план похода на Кавказ был составлен
8
Лондоном в самых общих чертах, генерал решпл на-
править этих двух офицеров в Персию впереди своего
отряда для сбора информации о положении дел на
Кавказе. Они должны были дождаться его в Хамадане.
С Денстервилем были двенадцать офицеров, два пи-
саря и сорок шоферов, которые везли на грузовиках
английское золото и персидское серебро, оружие и бое-
припасы, продовольствие п горючее. Замыкал колонну бро-
невик под командованием лейтенанта Сингера.
Чем дальше продвигался отряд в глубь Персии, тем
становилось холодней. Страна, не участвующая в войне,
но ставшая ареной борьбы между двумя воюющими коа-
лициями, корчилась в когтях нищеты. По пути англича-
нам не раз встречались умирающие от голода крестьяне.
У деревни Сурхадиза колонна сделала привал в лагере
частей Гемпширского полка; это был последний форпост
английской Месопотамской армии. Дальше лежала обшир-
ная часть Персии, некогда занятая русскими войсками, но
теперь почти полностью оставленная ими. Туда уже успе-
ли просочиться турки, а в Гилянской области действовала
партизанская армия Кучук-хана, протурецки настроенного
националиста. Но вообще во всем этом районе царило
почти полное безвластие.
3 февраля колонна англичан подошла к Керманша-
ху. В его предместьях она встретилась с двумя казаками
из отряда Бичерахова — единственной русской части, не
распавшейся после перемирия с турками. С отрядом Би-
черахова двигался английский офицер связи Клоттербек,
который систематически передавал сведения по русской
радиостанции. Поэтому Денстервиль уже знал кое-что об
этом отряде и наметил ему определенную роль в будущих
своих действиях.
На следующий день в английском консульстве Керман-
шаха Денстервиль встретился с Бнчераховым. Клоттер-
бек некогда учился в России и теперь, сумев добиться
популярности среди казаков, способствовал сближению ан-
глийского генерала с казачьим войсковым старшиной.
Бичерахов назначил одного из своих офицеров, по-
ручика Георгиева, сопровождать англичан до Хамада-
па. Здесь Денстервиль сделал большой привал, чтобы
окончательно уточнить план дальнейших действий. Он
беседовал с консулом Мак-Даулом, управляющим бан-
ком Мак-Муреем, ожидавшим его капитаном Голдсми-
9
том и, наконец, с прибывшим из Тифлиса генералом
Оффлей-Шором, начальником английской миссии па
Кавказе, и генералом Баратовым, продолжавшим чис-
литься командующим русской армией, которая знать
его не хотела и толпами уходила домой.
После всех совещаний и переговоров наконец был
выработан подробный план дальнейших действий. Было
решено, что отряд Денстервиля любой ценой должен
добраться до Энзели — персидского порта на Каспии, а
оттуда перебраться через Баку в Тифлис. Голдсмит дви-
нется в Баку один для разведки обстановки и подготовки
тамошнего консула Роналда Мак-Донелла. Голдсмит
отлично знал русский язык и, смешавшись с солдатами,
мог беспрепятственно добраться до Баку.
8 февраля Голдсмит отправился в путь. Но перед
отрядом возникло неожиданное препятствие: Кучук-хан
в Гиляне заявил, что не пустит англичан дальше на се-
вер. В Казвпне проходили антибританские митинги. Пола-
гали, что это — дело джангалийцев, людей Кучук-хана
(его отряды действовали в джунглях — на севере Персии,
поэтому назывались джангалийцами). По сведениям, их
было более пяти тысяч человек — сила весьма внушитель-
ная в сравнении с небольшим отрядом Денстервиля.
Дорога от Казвина до Решта, центра Гиляна, была
запружена толпами русских солдат. Они двигались пеш-
ком или на лошадях, большими и малыми группами. Рус-
ские ле проявляли к англичанам никакой враждебности.
Однажды на остановке между генералом и русскими сол-
датами завязалась беседа.
— Куда это вы едете?—спросили солдаты.
— В Россию, — ответил генерал.
— Зачем?
— Мы ваши союзники и хотим помочь, чтобы немцы
и турки не заняли территорию России.
Солдаты пожимали плечами.
— Вы нам больше не союзники. Мы заключили пе-
ремирие с Германией, а вы хотите затянуть войну.
Эта мысль высказывалась настолько часто, что ге-
нерал начинал сердиться: «Вот попугаи! Повторяют слова
большевистских агитаторов!» Но так как за словами не
следовало никаких враждебных действий, генерал успо-
каивался: пусть болтают, лишь бы не мешали добраться
до Баку!
10
В Реште кучуковцы, вопреки всем ожиданиям, не
предприняли никаких враждебных действий. Возможно,
причиной этому было то, что они видели миролюбивое
отношение русских к англичанам и что английский кон-
сул Макларен. усиленно распускал слухи, будто гене-
рал едет в Россию по приглашению самих русских.
Предстояло одолеть последние двадцать миль от
Решта до Энзели — самый опасный отрезок пути к морю.
Нужно было ехать через леса, в которых засели отряды
Кучук-хана.
С величайшими предосторожностями, с оружием на-
готове, то пуская вперед броневик Сингера, то, наоборот,
оставляя его в арьергарде, англичане двигались по шоссе,
проложенному русскими войсками в густом лесу. Несколь-
ко раз показывались вооруженные конники, угрожающе
направляя ружья в сторону колонны. Но выстрелов но
последовало.
Наконец леса кончились, дорога пошла петлять среди
голых гор, а затем показалась синяя полоса моря. Еще
несколько поворотов, и впереди открылся вид на порт Эн-
зели-Казиан.
Две песчаные косы уходили в море, образуя неглубо-
кую лагуну. На западной косе располагался старый пер-
сидский город Энзели, на восточной — новый город Кази-
ап, выстроенный русскими после заключения с Перепой
торговых концессий. Всего несколько сот метров водного
расстояния разделяло эти два города. В Казиапе находи-
лись судоверфи, в Энзели — торговые помещения, банки,
гостиницы.
Депстервиль и его спутники с волнением смотрели на
море — единственное, в котором никогда не плавали ан-
глийские суда. Весь флот здесь был русский.
Отсюда недалека была и ближайшая цель — Баку.
В Энзели не было английского консульства, поэтому
колонна двинулась к таможне, где начальником был бель-
гийский подданный Гунин.
♦
Прибытие в городок отряда англичан на машппах во
главе с генералом, конечно, не могло остаться незамечен-
ным.
В тот же день во время обеда к начальнику таможни
явился мрачного вида солдат и вручил генералу пакет.
11
Вскрыв его, Депстервиль обратил внимание на штамп в
левом верхнем углу бланка:
«Председатель Военно-революционною комитета Во-
сточно-Персидского фронта. Энзели (Персия)».
Ниже был машинописный текст:
«Военно-революционный комитет Восточно-Персидско-
го участка Кавказского фронта предлагает Вам явиться
на чрезвычайное заседание комитета для объяснения при-
чин прибытия миссии.
Председатель комитета
А. Челяпинъ.
Гунин и его миловидная жена с волнением следили за
генералом. А тот спокойно сказал посыльному:
— Хорошо. Передайте господину председателю Челя-
пину, что я непременно приду.
Солдат вышел, не попрощавшись. Денстервиль про-
тянул бумагу Гунину.
— Это первый случай за время нашего пребывания
в Персии, когда кто-то требует от нас объяснения, за-
чем мы прибыли в эту страну. Насколько я обязан счи-
таться с этим органом?
— Боюсь, что придется считаться, — ответил началь-
ник таможни. — В городе двухтысячный гарнизон, а па
рейде стоит канонерская лодка «Карс». И они подчи-
няются комитету.
— В самом деле? — удивился Денстервиль. — По мо-
им дорожным наблюдениям, дисциплина среди «рево-
люционных войск» настолько развалена, что просто не •
верится, чтоб кто-то кому-то еще подчинялся.
— О нет, здесь все несколько иначе! — поспешно ска-
зал Гунин.
— А кто этот Челяпип? Офицер?
— К сожалению, нет. Он бывший писарь пароходной
компании, человек пе очень образованный, хотя весьма
энергичный.
— Пу, тогда пе страшно. — Денстервиль положил в
тарелку еще ломтик мяса и продолжал спокойно есть.
— Вы решили не идти к ним? — осторожно спросила
жена хозяина.
— Эти джентльмены допустили маленькую ошибку,
пе указав часа, когда я должен явиться на заседание их
12
комитета. Поэтому я считаю, что могу закончить свой
обед, — усмехнулся Денстервиль.
Но к концу обеда вошел слуга и тревожно сообщил,
что пришел сам Челяпин. Денстервиль вышел в гостиную.
Там его ожидал человек лет тридцати в сопровождении
смуглого матроса.
— Вы что, смеетесь над военревкомом? — раздраженно
начал Челяпин. — Обещали явиться и заставляете до сих
пор ждать вас!..
Генерал, широко улыбаясь, протянул ему руку.
— Здравствуйте, господин председатель. Разве я дол-
жен был прибыть немедленно?.. Тогда вам следовало ука-
зать это в вашем приглашении, не так ли?
Эти слова несколько сбили с толку Челяппна.
— Да, тут оплошка вышла, — примирительно прогово-
рил он. — Мы забыли указать, что комитет уже собрался
и ждет вас... Ну что ж, тогда пойдемте сейчас.
Но как раз это и не устраивало Денстервиля. Ему нуж-
но было выиграть время, чтобы обдумать сложившуюся
ситуацию.
— О, господин председатель, — страдальчески произ-
нес он, — к чему такая спешка? Не забывайте, что мы це-
лый месяц тряслись по ужасным дорогам, занесенным
снегом. Мне хотелось бы хоть немного отдохнуть, помыть-
ся, прежде чем предстать перед вашим уважаемым коми-
тетом. Надеюсь, ничего страшного пе случится, если наше
рандеву произойдет не сегодня, а завтра. Как вы думаете?
И снова Челяпин был сбит с толку этим проситель-
ным тоном. Никакого высокомерия, никакого там «уби-
райтесь к черту, я вас знать пе знаю!», что он почему-
то ожидал услышать. Просто человек устал с дороги и
просит отложить встречу на завтра. Голубые глаза на
скуластом лице председателя воепревкома на минуту
подозрительно сузились. Но высказывать недоверие пе
было причин.
— Что ж, если вы не можете поговорить, пе помыв-
шись и не отдохнув, — пожалуйста... — чуть насмешливо
произнес Челяпин. — Давайте встретимся завтра, в один-
надцать. Идет?
— Премного благодарен. — Денстервиль поклонился.
И, видя, что гостп собираются уйти, снова протянул ру-
ьу: — До свидания, господин председатель, очень рад
был познакомиться с вами!
13
— До свидания. — Челяппп пожал руку п быстро вы-
шел.
Сразу после обеда Денстервиль пошел осматривать
порт и город. У причалов стояло несколько маленьких па-
роходиков. У выхода пз лагуны с направленными па бе-
рег орудиями стояла канонерская лодка «Карс». На каж-
дом шагу встречались солдаты, с любопытством разгляды-
вавшие английского генерала.
Вечером он совещался с капитаном Саундерсом и
другими офицерами. Генерал предчувствовал, что встре-
ча с военревкомом не сулит ничего приятного, и пе
прочь был бы ехать дальше без переговоров с комитет-
чиками. Саундерс предлагал просто захватить один из
пароходов и двинуться на нем в Баку. Однако других
офицеров смущало присутствие канонерской лодки, ко-
торая не преминула бы открыть огонь.
— Да нет, дело не в ней. Я знаю одно верное сред-
ство, как заставить военное судно не открывать огня... —
прихвастнул генерал. — Но беда в том, что эти паро-
ходы слишком малы. На одном из них мы сможем по-
местить пе более десяти грузовиков. Следовательно, нам
пришлось бы бросить здесь три четверти наших машин.
Опи просидели до поздней ночи, ничего не решив.
Отпустив офицеров, Денстервиль снова вышел па ули-
цу. Недалеко от таможни горел костер, вокруг него сидели
русские солдаты, зажав винтовки между коленями. Даль-
ше, у стены, едва проступали в темноте силуэты грузови-
ков. Денстервиль подошел к шагавшему около машин
часовому.
— Кто па часах?
Шофер Уэйн, сэр! — Часовой стукнул прикладом
о землю.
— Давно эти типы зажгли костер?
— Как только начало смеркаться, сэр.
Подходили ли они к вам, Уэйн? Пытались ли за-
глянуть в машины?
Пет, сэр. Сидят себе и курят вонючие самокрутки.
Гм, черт возьми! — пробурчал генерал и пошел
дальше.
За углом горел другой костер, и там тоже сидели
солдаты и матросы. Ясно — расставили вокруг часовых,
и стоит сделать хоть одно движение, как этот двухты-
сячный сброд по сигналу кинется сюда!
14
Он почти вплотную подошел к костру. Сидевшие по-
вернули к нему головы, по ппкто ие поднялся. В их гла-
зах не было ничего враждебного. Разве что чуть замет-
ная усмешка: «Да ты не бойся, генерал, мы тут, тут!
И будем сидеть здесь всю ночь!..»
Вот это больше всего и смущало его. Всю дорогу,
наблюдая толпы бредущих в беспорядке солдат, гене-
рал втолковывал своим офицерам, что революция спо-
собна только разрушать всякий порядок и единство, не
создавая ничего взамен. А теперь он видел, что этих
солдат соединяет какая-то сила. Они будут сидеть здесь
всю почь. Не плюнут и не уйдут спать, как должны бы-
ли бы поступить, по его глубокому убеждению, солда-
ты революционного войска. И это не связано ни с мушт-
рой, ни с присягой: этого в русской армии уже не сущест-
вует. Но что же это за сила?
Была минута, когда ему хотелось гаркнуть па них!
«Какого черта вы тут расселись, убирайтесь вон!» Но он
не сделал этого, потому что понимал: хозяева здесь — они.
Это было очень неприятно — ощущать, что пе ты хозяин
положения, а кто-то другой. Да еще кто — какие-то сол-
даты!
На другой день, 18 февраля, в одиннадцать часов дпя
Денстервиль и капитан Саундерс явились на заседание
военревкома. Члены комитета, все как па подбор моло-
дые солдаты и матросы, встретили англичан с напря-
женным вниманием. За внешней сдержанностью, несом-
ненно, скрывалось волнение... Хорошо! Значит, все же
понимают, что перед ними генерал, да еще английский!
Они не встали при появлении генерала, но, когда
Денстервиль подходил, каждый поднимался, пожимал
руку и называл фамилию. Генерал охотпсТ давал возмож-
ность рассматривать свою тяжелую челюсть, лицо, еще
покрытое индийским загаром, и, в особенности, генераль-
ские знаки различия и ордена, нацепленные специально
для этой встречи.
Челяпин открыл заседание и сразу повторил вопрос,
содержащийся в приглашении: зачем прибыла сюда мис-
сия?
Денстервиль, конечно, не пмел намерения раскрывать
подлинные целп миссии. Зачем они прпехалп? О, в этом
нет никакого секрета. Ведь Англия — союзница России, а
турки и германцы собираются напасть па Россию. Вот они
15
и прибыли, чтобы на месте ознакомиться с положением
дел и, если понадобится, оказать помощь.
По тут его прервал Челяпин:
— Это вы бросьте, господин генерал! — Ис торже-
ствующей улыбкой выпалил: — Пам отлично известно, что
вы приехали не обстановку выяснять, а связаться в Тиф-
лисе с национальными советами, чтобы организовать из
их частей армию для войны с турками и немцами!
Генерал вздрогнул как ужаленный. Откуда это им из-
вестно, черт возьми? Он полагал, что цели их миссии
знают лишь немногие... II тут же подумал о Челяпине:
«Наивный человек! Вот что значит молодость... Ему бы
подождать, пока я дам побольше ложных сведений, а уж
потом устроить этот фейерверк».
— Ну, раз вы так хорошо знаете, зачем я приехал,
остается спросить: что же в этом плохого? — дружески
улыбнулся он Челяпину.
— А то, господин генерал, что, если Советская Рос-
сия захочет воевать с кем-нибудь, она сделает это без
вас.
Это было сказано достаточно решительно, и Денстер-
виль не нашел, что ответить.
— Придется вам повернуть оглобли и уехать туда,
откуда приехали, — заключил Челяпин. — Мы получили
радиограмму из Баку — не пропускать вас дальше на
Кавказ.
— От кого именно, разрешите узнать?
— От председателя Бакинского Совета рабочих, сол-
датских и матросских депутатов товарища Джапаридзе и
председателя Военно-революционного совета Кавказской
армии товарища Корганова. То есть от единственного за-
конного правительства на Кавказе!
Депстервиль решил, что наступило время показать
когти.
— Я пе признаю за этим самозванным правительст-
вом Баку права препятствовать моему продвижению.
Я буду пробиваться туда, и для этого у меня есть до-
статочно пулеметов! — резко сказал он.
Наступила минутная тишина. Депстервиль следил за
выражением лиц присутствующих и понял, что его слова
пикого не испугали. Просто они были ошарашены — слиш-
ком уж неожиданно улыбку сменил оскал клыков.
Па побагровевших скулах Челяппна заходили тугие
16
желваки. Но раньше чем он успел произнести хоть слово,
раздался спокойный и насмешливый голос:
— А что, в английской армии все генералы такие
хвастуны?
Это сказал молодой человек, почти юноша, лет де-
вятнадцати, не больше. У него была странная фами-
лия — Бабух. Гунин, характеризуя членов военревкома,
говорил, будто этот юноша еще совсем недавно был
горнистом в одном из кавалерийских полков. Сейчас оп
по-мальчишески озорно усмехался прямо в лицо генералу.
— Так мы и поверили, что захотите полезть в драку
с нами! Будто не знаем вас, англичан. Да будь у вас
целый полк, и то десять раз почесались бы! А тут — всего
двенадцать офицеров и сорок шоферов!..
И эти слова сразу разрядили атмосферу. Кто-то гром-
ко захохотал. Челяпин укоризненно покачал головой:
— Неосторожно выражаетесь, господин генерал!..
Денегервиль и сам уже понял, что хватил через край.
Еще вчера ночью, глядя на сидевших у костра солдат,
он подумал, что для них самым лучшим исходом было
бы, если б англичане первыми начали враждебные дейст-
вия. Тогда русские просто перебили бы отряд — и великие
замыслы Лондона лопнули бы как мыльный пузырь. Пег,
нет, позиция друга, желающего этим людям и всей России
только добра, — вот единственная тактика, которой сле-
дует держаться сейчас!
Генерал с достоинством встал:
— Господа, я сожалею, что беседа наша пошла по
столь нежелательному руслу. Я снова повторяю, что воз-
главляемая мной миссия прибыла сюда с самыми друже-
скими намерениями, и поэтому мне непонятна враждеб-
ность, с которой нас встречают. Я надеюсь, что вы еще
обдумаете все и перемените отношение к нам. С этой
целью я оставляю вас, чтобы дать возможность свободно
обменяться мнениями. Если не возражаете, завтра мы еще
раз встретимся в угодное вам время. А теперь — желаю
всяких благ, джентльмены!
Англичане направились к двери. Они шагали мед-
ленно, и все же это было бегство. До последней секуп пд
генерал боялся, что кто-нибудь вскочит в схватит их. Он-
то, во всяком случае, не упустил бы такую возможность.
Но их пикто не остановил.
2 Микаел Шатнрян
17
Подойдя к таможне, возле которой стояла длинная
вереница машин, они снова увидели множество русских
солдат. Это уже не была толпа любопытных. Правда, строя
не было, но солдаты все находились при оружии, готовые
к действию. Англичане — офицеры и шоферы — сбились
в кучу, встревоженные решительным видом русских, явно
ожидавших сигнала воепревкома. Денстервилю снова ста-
ло не по себе от мысли о возможной стычке между его
жалкой группой и русскими. Он тихо шепнул шагавшему
рядом Саундерсу:
— Скажите нашим, чтобы ушли в помещение. Пусть
уходят все!
Саундерс с удивлением посмотрел на него:
— А машины, сэр? Оставить без охраны?
— Ничего с ними не случится. — Денстервиль теперь
был уверен в этом. — Пусть только не мозолят глаза
этим.
Саундерс еще раз посмотрел на него и, отдав честь,
пошел к машинам. Денстервиль ускорил шаг.
Он направился прямо к Гунину и рассказал о встре-
че с комитетом. Начальник таможни озабоченно вздох-
нул:
— Я же говорил вам, сэр, что дела плохи. Эти молод-
чики из комитета держат в своих руках весь город
и порт.
— А кто такой Джапаридзе, по распоряжению ко-
торого они действуют?
— О, это очень опасный грузин, сэр. Старый револю-
ционер, хотя не так уж стар по возрасту. Но он еще не
самая главная фигура, а лишь заменяет в Баку некоего
Шаумяна, который сейчас, по слухам, направился в Тиф-
лис в качестве главного резидента Ленина на Кавказе.
— Шауманн?.. — Денстервиль впервые слышал эту
фамилию. — Немец?
, — Нет, Шаумяп — армянин.
Вот как!.. Значит, он и будет моим противником
помер один?
Да, генерал. И вокруг него собралась группа ре-
шительных деятелей. По сравнению с ними здешние ко-
митетчики — молокососы!
Денстервиль снова с тревогой вспомнил поразившую
его осведомленность Челяпина о целях миссии англичан.
Едва ли председатель комитета добыл эти сведения сам,
18
сидя здесь, в богом забытом энзелийском захолустье. Ко-
нечно, он получил их пз Баку. Но неужели Шаумян и
его помощники уже успели наладить свою разведку? Еще
вчера генерал не ожидал ничего подобного.
Всю ночь и следующее утро он шагал из угла в угол
по своей комнате, мысленно ища выход из создавшего-
ся положения. Обидно было признавать, что после по-
луторамесячного успешного путешествия он потерпел
крах у самой цели. Но, по-видимому, это было именно
так.
Утром 19 февраля его известили, что новая встреча
с комитетом состоится в два часа. Он пошел на эту
встречу и, конечно, нисколько не был удивлен, что ко-
митетчики не только не изменили своего решения, но,
наоборот, были настроены еще воинственней.
— Из вашей тифлисской затеи ничего не выйдет,
генерал, — твердо заявил Челяпин, — так что вы об этом
и думать бросьте. Но я могу предложить вам другой
план...
— Я весь — внимание, — поклонился Денстервиль.
— Признайте в письменной форме Советскую власть
и поезжайте вместе с нашими товарищами прямо к то-
варищу Ленину.
Даже видавший виды Денстервиль был ошарашен
этим предложением.
— То есть вы хотите, чтобы я стал большевиком?
— А почему бы и нет? — просто сказал Челяпин. —
Вы же говорите, что приехали сюда, чтобы помочь на-
шему народу. А большевистская власть и есть самая на-
родная власть.
Денстервиль с трудом подавил улыбку.
— Уверяю вас, господин председатель, что я ничего
не имел бы против того, чтоб стать большевиком, по по
готов принять большевистскую программу непротивления
злу по отношению к противнику...
— Непротивление злу?.. — Челяппп широко раскрыл
глаза. — Эх и темный же вы человек, даром что генерал!..
Непротивление злу — надо же придумать такое!.. Ну лад-
но, как вы там хотите, а в Баку мы вас иначе пе пропу-
стим, так и зпайте!
Денстервпль уже примирился с этой мыслью. Он ска-
зал, что хотел бы наедипе побеседовать с уважаемым
господином председателем. И когда опи уединились в со
2*
19
седней комнате, сообщил, что решил внять советам Челя-
пина и уехать обратно. Но до Багдада — целый месяц
пути, а в его машинах не осталось ни капли бепзина, по-
этому он просит снабдить его нужным количеством горю-
чего. Челяпин тут же подписал ордер на несколько бочек
бензина.
Глава вторая
Революционная Россия все еще жила по старому
юлианскому календарю, отстававшему от нового стиля па
тринадцать дней. Но она уже пробудилась от вековой
спячки, и здесь, на удивление всему миру, начали реаги-
ровать на события необычайно быстро и точно.
Не одни лишь англичане понимали необходимость
иметь на Кавказе человека, способного повернуть ход
событий в русло собственной политики. 16 декабря по
старому стилю, то есть почти в тот самый день, когда
Денстервиль прибыл в Дели, чтобы получить задание,
Советское правительство во главе с Лениным назначило
одного из крупнейших деятелей партии — Степана Шаумя-
на — временным чрезвычайным комиссаром по делам Кав-
каза. И 6 января 1918 года, через тринадцать дней после
того, как Денстервиль выехал из Дели в Тифлис, из Баку
в Тифлис выехал Шаумян.
Шаумян не имел пи генеральского звания, ни навы-
ков государственной и дипломатической работы. За пле-
чами у него был опыт партийной деятельности в течение
двадцати лет, большая часть которых прошла в
тюрьмах, ссылках и подполье. Лишь последний год он
работал на посту председателя Бакинского Совета рабо-
чих, солдатских и матросских депутатов — органа, который
хоть и играл огромную роль в этом промышленном центре
Кавказа, но так и не сумел пока сосредоточить всю пол-
ноту власти в своих руках.
За его спиной не стояла огромная вековая империя
с ее армией и флотом, раскинувшая щупальца по всему
свету. Советскую власть в России еще шатало от поры-
вов бури, поднявшейся вокруг нее. Старая армия разва-
лилась, новая еще не была создана.
20
Не было с Шаумяном даже той маленькой группы
опытных офицеров, которая сопровождала Денстервиля.
И уж тем более не было сорока автомашин, груженных
золотом и серебром. Правда, один из старых боевиков пар-
тии — Камо — вез ему из Питера полмиллиона, но это
была мизерная сумма по сравнению с топ, которой распо-
лагала местная контрреволюция.
Шаумян ехал один. И хотя от Баку до Тифлиса путь
был несравненно короче, чем от Дели до Тифлиса, его
ожидали испытания куда более серьезные, чем встретил
на своем пути генерал.
Уже на следующий день поезд, в котором ехал Шау-
мян, был задержан на станции Елизаветполь.
В то время на Кавказе шла организация националь-
ных частей, и местным партиям не терпелось добыть для
них побольше оружия. Особенно этого хотела мусуль-
манская партия Мусават, давно вошедшая в сговор с
султанской Турцией и теперь, в связи с отходом рус-
ских войск с Кавказского фронта, готовящаяся открыть
путь туркам для захвата Закавказья.
Сначала оружие пытались покупать у солдат, еду-
щих в Россию. На станциях появлялись какие-то подо-
зрительные люди в круглых папахах и кожаных курт-
ках. Они нахально лезли в вагоны, оглядывали вороваты-
ми глазами все углы и тыкали короткими толстыми паль-
цами в сторону поставленных пирамидой винтовок или
пулеметов:
— Исколко продаш?
Из эшелонов, где было сильно влияние большевист-
ских комитетов, «купцов» выставляли. Там же, где вла-
ствовали эсеры и меньшевики и где дисциплина разва-
лилась и процветали пьянство и дебоши, обменивали
винтовки и гранаты, пулеметы и даже пушки па продук-
ты, вино и водку. Пили, орали пьяные песни и смеялись:
— Чудаки!.. На что им оружие, войпа-то ведь кон-
чилась!
Однако скоро стало ясно, что таким путем оружия
много не достанешь. А его требовалось достать, видимо,
очень много. И тогда Закавказский комиссариат — местное
правительство, организованное вместо царского наместни-
чества,— решил разоружить солдат Кавказской армии.
Как раз в эти дни из Тифлиса в сторону Баку от-
правилось несколько эшелонов с солдатами. Главенет-
вующий в комиссариате меньшевистскиГг лидер Ной
Жордания послал вслед за ними бронепоезд под коман-
дованием офицера Абхазава. В то же время из Елиза-
ветполя — центра мусульманской контрреволюции — в
сторону ближайшей станции Шамхор двинулись тысячи
обманутых муллами и мусаватистами вооруженных кре-
стьян. И когда эшелоны ночью 7 января подошли к
Шамхору, банды, засевшие вдоль железнодорожной ли-
нии, и бронепоезд открыли по ним огонь.
Русские солдаты, три с лишним года защищавшие
Кавказ, никак не ожидали этого вероломного нападе-
ния. Они не понимали, кто по ним стреляет. Застигнутые
врасплох, неорганизованные, они сотнями падали под пре-
дательскими пулями и снарядами. В разгромленных эше-
лонах было захвачено до пятнадцати тысяч винтовок,
семьдесят пулеметов и десятка два орудий.
Вот в это время и прибыл в Елизаветполь Степан
Шаумян. Дальнейший путь на Тифлис был закрыт: со
стороны Шамхора еще доносились звуки перестрелки,
еще горели разбитые ночью вагоны. Иа станции толпи-
лись вооруженные отряды, направляющиеся в сторону
Шамхора.
Шаумян был потрясен увиденным. В сутолоке он оты-
скал тех, кто руководил этими бандами, — мусаватистских
лидеров Адильхана Зиатханова, Асланбека Сафикюрд-
ского, Насиб-бека Усубекова и других. Те сразу узнали его
и насторожились: ведь это был их давнишний и самый
опасный враг, которого ненавидели и боялись все нацио-
налисты Кавказа.
— Это не мы напали на русских, а опи на нас! — на-
перебой кричали они, размахивая руками. — Вон и сейчас
в Шамхор прибыли новые эшелоны, которые собираются
напасть на Елизаветполь...
— Кто поверит в это? — зло сощурил глаза Шаумян.—
Я требую немедленно поехать на место и выяснить, кто
виновник этой подлой бойни!
В эту минуту он не думал о том, какой опасности
подвергает собственную жизнь, и был озабочен только
одним — как разоблачить и привлечь к ответственности
этих бандитов. Он не заметил, какая радость сверкнула
в глазах окружавших его людей, стремглав кинувшихся в
разные стороны: одни — за паровозом, чтобы ехать в Шам-
Х0Р» Другие — к отрядам вооруженных мусаватистов.
22
Паровоз действительно был подан к перрону с не-
обычайной быстротой. Зиатханов любезно предложил
Шаумяну подняться в будку машиниста, и Шаумян спо-
койно направился туда. Но вдруг он почувствовал, что
кто-то потянул его за рукав пальто. Шаумяп успел уви-
деть лишь вамасленную куртку железнодорожника, ру-
сые усы и полные тревоги голубые глаза.
— Не надо... убьют! — И железнодорожник юркнул
в толпу.
Шаумян оглянулся. Вокруг паровоза толпились люди
в папахах и с маузерами. У Зиатханова и других глава-
рей, стоящих чуть поодаль и улыбающихся, в глазах за-
таилось напряженное ожидание и жестокая решимость...
Спасибо, безвестный друг! Ты вовремя напомнил, что пора
словесных перебранок прошла и наступило время крова-
вых расправ...
— Нет, господа, я раздумал ехать! — сказал он тем,
улыбающимся.
И сразу увидел, как погасли на их лицах улыбки и
в глазах осталось только одно — бешенство.
•— Почему?! — почти крикнул Зиатханов.
— Вот так, раздумал, и все! — Шаумян с усмешкой
посмотрел прямо в глаза Зиатханову и, круто повернув-
шись, зашагал к своему вагону.
Но он понимал, что это — только начало. Едва ли то
успокоятся... Поезд отсюда не уйдет, пока они не рас-
правятся с ним. Надо немедленно выбраться в город —
найти своих. Но как выбраться отсюда, когда вокзал в
их руках?.. И кто знает, живы ли там наши?
И тут же услышал позади чьи-то торопливые шаги.
Старый конспиратор, Шаумяп не оборачиваясь определил:
идет военный. Резко повернулся п вздохнул с облегче-
нием: это был солдат-грузин, ехавший с ним в одном
вагоне из Баку. Вчера вечером они разговорились, и
солдат, узнав, кто с ним едет, все удивлялся:
— Ва, генацвалэ, вы же сейчас па месте бывшего
наместника Воронцова-Дашкова, а едете, извините, как
какой-нибудь бахкал1!.. Разве можно так в Тифлис
ехать?
Шаумян от души хохотал:
— А как же прикажете явиться в Тифлис «намест-
нику революции»?
1 Мелкий лавочник.
— Ва, еще спрашивает! Сам тифлисский, по-грузип-
ски говорит лучше меня, а тифлисского шика не пони-
мает! В салон-вагоне ехать падо, с охраной из кавалеров
в черкесках и с кинжалами серебряпымп, с оркестром
ехать надо! Иначе Тифлис вас не примет, поверьте мне!..
Ио теперь, когда солдат догнал Шаумяна, было вид-
но, что от его вчерашней шутливости и следа пе оста-
лось.
— Видали? Видали, что эти мерзавцы натворили
здесь? — с гневом выкрикнул он.— И над кем учинили
расправу? — над нашими фронтовиками! Солдатами, ко-
торые спаслись на фронте от турецкой пули и теперь по
своей земле домой возвращаются!
Они вошли в вагон, и Шаумян без всяких предисло-
вий сказал по-грузински:
— Товарищ, вы должны выполнить одно поручение.
Нужно пробраться в город, в армянский район, и па
Дондуковской улице найти Асканаза Мравяна... Запом-
ните имя —Асканаз Мравян. И передать ему, что Шау-
мян на вокзале и нужно помочь ему вырваться оттуда...
Солдат удивленно уставился на пего, затем, движи-
мый какой-то догадкой, подошел к окну и посмотрел на
перрон. Там возле паровоза все еще стояли, оживлен-
но жестикулируя и поглядывая в сторону бакинского
поезда, Зиатханов и другие.
— Эти... они хотят и вас?.. — Солдат не решился да-
же закончить фразу.
Шаумян молча кивнул, выжидающе глядя на него.
— Дондуковская, говорите? Аскапаз Мравян? — Сол-
дат решительно тряхнул головой: — Найду! — И, повер-
нувшись, быстро вышел из вагона.
Почти целый час ждал Шаумян. И гадал — решатся
ли они ворваться средь бела дня в вагон? Вообще-то ему
следовало бы перейти в другой вагон, но тогда его не
пашли бы товарищи из города. Асканаз Мравян, к кото-
рому он послал солдата, был руководителем елизаветполь-
(кой большевистской организации и его старым партийным
другом. Но нашел ли его солдат? II можно ли там еще
кого-либо найти?..
Была минута, когда он, потеряв надежду, чуть бы-
ло не начал действовать на свой риск. Но помогли вы-
держка и старый опыт революционера, которые подска-
зывали: «Не торопись, обдумай все... Они не решатся
днем па глазах у всех ворваться сюда. Ждут, пока я пе
г.ыдержу и сам попытаюсь выбраться отсюда. II конеч-
но расставили повсюду своих людей, чтобы схватить
меня или устроить какую-либо провокацию и пристре-
лить... Не торопись и смотри в оба!»
II вдруг он увидел, как по проходу в вагоне к пему
идет среднего роста человек, с глубокими складками
вокруг рта, в очках, а за пнм — солдат-грузин. У Шаумя-
на по всему телу прошла слабость. Оп еще пе знал, как
они выберутся отсюда, что предпримет Мравян, по одно
то, что рядом есть верный человек, знающий обстановку
в городе, уже успокаивало.
Мравян подошел, молча пожал руку (а в глазах —
тревога!), деловито справился:
— Вещи где, Степан? Давай сюда.
— Как мы выйдем? — тихо спросил Шаумян.
— Через второй выход. Фаэтон ждет. — Мравян мах-
нул рукой в сторону товарных пакгаузов.
Шаумян подошел к солдату, напряженно следившему
за перроном, протянул ему руку:
— Спасибо, товарищ!
Тот стиснул ее:
— Я тут буду следить... И если вдруг что, дам знать.
— Спасибо, — повторил Шаумян.
Мравян поднял портфель и маленький чемодан, и они
втроем двинулись к тамбуру. Солдат заслонил собой выход
в сторону перрона, а Мравян открыл другую дверь и, осто-
рожно выглянув, шепнул:
— Никого, пошли!
Они спрыгнули вниз и сразу нырнули под колеса то-
варного состава на соседнем пути. Вокруг лежал снег,
было морозно.
— Извозчик из наших? — спросил Шаумян.
— Куда там! Нанял первого попавшегося: боялся пе
поспеть. Садись поглубже, в городе полно вооруженных
мусаватистов!
Стараясь прикрыть собой Шаумяна (бесполезная за-
тея— Шаумян был куда крупнее его), Мравяп приказал
извозчику:
— Поезжай кружным путем, но самым тихим улицам,
к мосту.
Извозчик-азербайджанец оглянулся на них, спросил:
— Вы армяне?
25
Мравян помедлил, затем сказал:
•— Поезжай, брат. Получишь, сколько захочешь...
— Стало быть, армяне! — уверенно произнес извозчик
и хлестнул лошадь.
Шаумян и Мравян переглянулись. Мравян сунул руку
в карман, видимо нащупывая револьвер.
Несколько минут молчали. И вдруг извозчик, не огля-
дываясь, заговорил:
— Да, трудно стало жить людям... Ну кому нужна эта
вражда? Наши отцы и деды веками в братстве с армяна-
ми и русскими жили, а теперь, оказывается, армяне —
враги, русские — враги, стреляй в них, убивай!..
Шаумян спросил:
— А все-таки почему мусульмане начали стрелять в
русских и армян?
Извозчик наконец повернулся к ним.
— А что делать, ага? Мулла кричит в мечети: «Рус-
ский — наш враг, армянин — наш враг!» В коране ска-
зано: «Убивай неверных, попадешь в рай!» И ханы наши
и беки то же самое твердят... Ну как мусульманину пойти
против корана, против муллы и хана?
— А ведь дело куда проще, — сказал ему Шаумян, —
ты, наверно, слышал, что творилось еще в декабре в Шам-
хорском, Казахском и Тоузском уездах?
— Ты про восстания крестьян, ага?—спросил извоз-
чик.
— О пих... Крестьяне стали убивать своих агаларов,
отнимать у них землю и скот. А ханы и беки с помощью
мулл решили повернуть их против русских и армян.
Мол, вот ваши враги, убивайте их, отнимайте их землю
и имущество — и разбогатеете и в рай попадете!.. По-
нимаешь?
Извозчик минуту молчал, раздумывая. Затем про-
изнес:
— Твои слова похожи на правду, ага...
Он снова оглянулся и с силой хлестнул лошадей. Фаэ-
тон понесся во весь опор. Шаумян и Мравян поняли, что
это неспроста: на углу, мимо которого они промчались,
стояла группа вооруженных людей, подозрительно всмат-
ривающихся в седоков фаэтона. Мравян начал что-то
рассказывать и громко, беззаботно смеяться. Но вот фаэ-
тон свернул в переулок и поехал тише.
26
— Каково положение в городе? — спросил Шаумян.
— Идет настоящая война, — со вздохом ответил Мра-
вян. — Армянская и татарская части по обе стороны реки
отгородились баррикадами, то и дело вспыхивают пере-
стрелки... Масса убитых и раненых... Мы пробуем утихо-
мирить страсти, но ты же знаешь, как это было в пя-
том — седьмом годах! Кажется, все понимают ненужность
и вред этой вражды, — и Мравян кивнул на извозчика. —
Но и на той и на другой стороне есть силы, которые раз-
жигают ее, и поэтому остальные тоже звереют, хватаются
за оружие...
— Да-а... — задумчиво протянул Шаумян.— Дашнаки,
собственно, на этом и заработали свою славу «первой
армянской партии»... В то время как мы призывали к
миру и дружбе между братскими народами, они крича-
ли: «Какой мир, когда они режут и грабят нас!» И во-
оружали людей, организовывали отряды, выдвигали
«национальных героев» — Амазаспа, Кери, Дро... И по-
лучилось, что они «защитники» нации, а мы вроде бол-
тунов. Сколько нужно терпеливой, настойчивой работы,
чтобы объяснить людям, что вражда вызывает новую
вражду, кровь — новую кровь, что в конце этого пути —
только взаимное истощение и гибель!
Проехали еще несколько переулков. Показался мост
через Гянджа-чай. На мосту стояла группа людей, кото-
рые, заметив седоков в фаэтоне, бросились вперед.
— Это наши, — сказал Мравян. — Брат и остальные
товарищи.
...Так началась деятельность Степана Шаумяна в ка-
честве Чрезвычайного комиссара Кавказа. С этого дня вра-
ги ежечасно готовы были убить, растерзать его, и лишь
сочувствие и любовь простых людей служили ему защи-
той, спасали от бесчисленных опасностей.
Попав в армянскую часть города, Шаумян прожил
здесь несколько дней. Устраивал совещания с местны-
ми большевиками — армянами и азербайджанцами, вы-
ступал на собраниях, разоблачал контрреволюционную по-
литику мусаватистов, дашнаков и меньшевиков. Призы-
вал к установлению мира между соседними народами.
27
Но прошла неделя, а положение в городе не стаби-
лизировалось. Шаумян решил во что бы то нп стало
прорваться в Тифлис. Он понимал, что главная пружи-
на этих событий находится там и нужно именно в
Тифлисе начинать борьбу против провокаторов. Все до-
роги были закрыты, поэтому он решил двигаться круж-
ным путем, через Елизаветпольский и Казахский уез-
ды. Несколько человек, хорошо знающих местность,
вызвались быть проводниками.
Десять дней то пешком, то на лошадях он и его
спутники продвигались от Елизаветполя на Казах, Шам-
шадин, Иджеван, Караклис к Тифлису. По пути они не-
сколько раз попадали под обстрел мусаватистов, но
благополучно избежали всех опасностей. 22 января, в
тот самый день, когда произошла первая знаменатель-
ная встреча Денстервиля с Бичераховым в Керманша-
хе, Шаумян прибыл в Тифлис. Здесь, в доме № 29 по
Кочубеевской улице, его ждали Камо и вновь назначен-
ный секретарь Чрезвычайного комиссара — Кузнецов.
Да, солдат-грузин, ехавший с ним в одном вагоне, слов-
но в воду глядел: официальный Тифлис не захотел при-
знать нового «наместника революции». II конечно нс
потому, что он прибыл без «тифлисского шика», а потому,
что у него не было за спиной реальной силы.
Еще месяц назад, когда он приезжал в Тифлис на
Второй краевой съезд Кавказской армии, у контрреволю-
ции здесь были только слабые национальные отряды,
тогда как большевики могли рассчитывать на поддержку
гарнизона русских революционных войск. Правда, эти ча-
сти были безоружны, но в распоряжении большевиков
находился тифлисский арсенал. Тогда Шаумяп предложил
немедленно вооружить солдат, разогнать комиссариат и
установить в столице Закавказья Советскую власть. Но в
краевом комитете колебались. А тем временем грузинские
национальные части захватили арсенал. Так была утеряна
возможность стать хозяином положения в Тифлисе.
Теперь же Шаумяну приходилось па пустом месте со-
здавать ту реальную силу, с помощью которой можно
было бы утвердить новую власть. Уже в первый день
приезда в Тифлис он созвал краевой комитет партии,
где сделал доклад о задачах укрепления Советской вла-
сти в Закавказье. Затем начал сколачивать аппарат но-
28
вой власти и налаживать выпуск газеты. 31 января вышел
первый номер «Кавказского вестппка Совета Народных
Комиссаров», где Шаумян сообщил, что приступил к ис-
полнению обязанностей Чрезвычайного комиссара Кав-
каза. Он писал о событиях в Елизаветполе:
«Именем Центрального правительства Российской
республики я протестую против этого неслыханного зло-
деяния. Проливается невинная кровь солдат, которые в
течение трех лет самоотверженно защищали границы
Кавказа, оставив на поле битвы и в городах Армении
десятки тысяч своих братьев, расхищается безжалостно
оружие, принадлежащее Российской республике. Винов-
ники этого тяжкого преступления не могут оставаться без-
наказанными».
Виновники этого тяжкого преступления Ной Жорда-
ния, Исидор Рамшпвили и их сообщники ответили Шау-
мяну категорическим требованием Закавказского комис-
сариата: в двадцать четыре часа покинуть пределы Кав-
каза, иначе — арест!
Чрезвычайному комиссару Кавказа оставалось только
одно — обратиться к народу. Выступая на заводах и фаб-
риках, в железнодорожном депо и в мастерских, Шаумян
разоблачал меньшевистских лидеров, призывал свергнуть
Закавказский комиссариат и установить Советскую власть.
И рабочие, действительно, принимали резолюции в пользу
Советской власти и в поддержку Чрезвычайного комисса-
ра Кавказа. Но... дело дальше резолюций пе шло, тогда
как контрреволюция действовала куда решительней.
В первых числах февраля были закрыты все большевист-
ские газеты, многие большевики были брошены в
тюрьмы.
К Тифлису из Сарыкамыша и Алексапдрополя под-
ходили последние эшелоны фронтовиков, возглавляе-
мые членом Военно-революционного совета Кавказской
армии Шеболдаевым. Шаумян кинулся к ним: быть мо-
жет, с их помощью можно совершить то, чего не удалось
сделать в декабре прошлого года? Но оказалось, что за
это время и армия окончательно растеряла свою боевую
организацию. Не было уже ни рот, ни батальонов, ни пол-
ков. Сейчас это была толпа, тесно напиханная в теплуш-
ки. Офицерский состав был настроен против большеви-
ков. Солдаты рвались домой, не желая ввязываться в
кавказские дела. Именно из-за этой пеорганизоваппости
29
И удалось мусаватистским бандам в Шамхоре нанести
столь большой урон воинским частям и захватить так
много оружия...
Прежде чем попытаться использовать эту силу, нужно
было превратить ее в боевые части с верным командным
составом. А для этого Тифлис — центр антисоветской коа-
лиции — сейчас был неподходящим местом. Шаумян все
отчетливее понимал, что это можно осуществить только
в Баку — в городе с боевым пролетариатом, возглавляе-
мым крепкой интернационалистической партийной орга-
низацией. Туда переехал Военно-революционный совет
Кавказской армии во главе с Коргановым и другими
большевиками. Наконец, там находился Бакинский Совет,
который, даже не будучи полновластным хозяином города,
представлял собой серьезную силу, зачаток новой власти.
Контрреволюция в Тифлисе все более усиливала
свой нажим. 10 февраля в Александровском саду
состоялся митинг протеста против закрытия большевист-
ских газет и арестов большевиков. Раздавались гневные
речи рабочих и солдат. Вдруг со стороны Барятинской
улицы показался вооруженный отряд с красным знаме-
нем. Среди участников митинга вначале возникло беспо-
койство. Но идущий во главе отряда меньшевик Имнадзо
успокоительно помахал рукой и рассмеялся. Послыша-
лись крики: «Наши! Наши!», и люди снова повернулись
к трибуне. А в это время раздался залп. В толпе нача-
лась паника. В результате предательского расстрела было
убито и ранено свыше ста человек.
Сразу после расстрела начались массовые аресты боль-
шевиков. Всюду сновали офицеры, которые искали Шау-
мяна и его секретаря Кузнецова. На одной из улиц они
остановили трамвай и из вагона вытащили высокого чело-
века, лет сорока, с синими глазами и черной острой бород-
кой. Его тут же на месте расстреляли. И лишь потом
выяснилось, что этот несчастный — пе Шаумян.
Тифлис уже пе мог быть ареной для успешной борьбы
с контрреволюцией. Борьбу пужно было начать извне.
14 февраля солдатские эшелоны, собравшиеся в Тиф-
лисе, направились в Баку. Шаумян решил ехать с ними.
Поезда медленно ползли из Тифлиса в Баку. Двена-
дцать эшелонов, переполненных демобилизованными сол-
80
датами, двигались, растянувшись па несколько верст и
перекликаясь гудками.
После событий в Шамхоре Военно-революционный со-
вет Кавказской армии решил прекратить отправку от-
дельных эшелонов. Выждав, пока в Тифлисе собрались все
составы, вышедшие из Эрзерума, Карса, Алексапдрополя,
Шахтахтов и Джульфы, скопом двинули их па Баку.
И на этот раз вслед за ними в Елизаветполъ (или,
как его называли, Гянджу) полетела телеграмма меньше-
вистских лидеров о том, чтобы «возможно мирными сред-
ствами было изъято оружие, необходимое для оборопы
Кавказа». Но теперь эшелоны были настороже. Во главе
их стояли члены военревсовета — Шеболдаев, Ганин и
другие. Если выходил из строя один паровоз, остальные
ждали, пока его отремонтируют. Наиболее опасные места
проходили в пешем походном строю, рядом с порожними
составами. Из-за этого и путешествие вместо суток растя-
нулось на неделю.
Солдаты, ехавшие в теплушках уже месяцами, ус-
пели обжить их. Везде были поставлены жестяные печки,
запасены дрова. На деревянных парах вместо сена и со-
ломы были постланы кавказские шерстяные тюфяки, при-
обретенные бог весть каким способом. Жители каждой
теплушки сбились в артели, совместно доставали припасы,
готовили пищу.
Однако доставать продовольствие становилось все
труднее. Продукты, взятые из фронтовых складов, давно
кончились. Пункты питания на станциях были разграб-
лены ворами-интендантами и отрядами местных «папио-
нальных советов». Каледин на Дону и Караулов па Север-
ном Кавказе завладели всеми хлебными запасами и
отказывались снабжать большевистски настроенную Кав-
казскую армию продовольствием.
Чтобы получить у местных крестьян хлеб и продукты,
в обмен шли конп, сбруя, повозки, обмун дировапие. Но
терпели все. Надеялись: «Домой едем, как-нибудь пере-
бьемся. Скоро весна, получим землю, посеем!..»
В одпой из теплушек седьмого эшелона ехал человек
в солдатской шинели, папахе и разбитых сапогах, с за-
росшим щетиной лицом. У пего были синие глаза, свет-
лые волосы, и попутчики вначале решили, что оп русский.
Посадили его в теплушку ребята из полкового комитета,
сказали: «Свой, пусть едет с нами!» Пу и пусть едет, еже-
31
ли свой. Теперь с эшелонами ехали многие — и штатские,
и военные.
Л этот, видимо, был штатский, хотя и в шинели. На
стоянках к нему приходили то один, то другой из воен-
ревкомитета, о чем-то подолгу беседовали. Солдаты, ко-
нечно, смекнули: из ихних, большевиков, да, видимо, не
из маленьких. С людьми он держался просто, сердечно.
Первое время молчал, прислушивался к разговорам, а по-
том стал подсаживаться то к одпой группе, то к другой,
выспрашивать солдат о житье-бытье. Говорил по-русски
чисто, складно, только если разволнуется, тогда чувство-
валось, что он все же пе русский. Но это дело десятое.
Солдату, три года томившемуся в окопах на чужбине, хо-
чется потолковать о войне, о том, где и как он дрался, о
доме, о мире. А этот умеет слушать. И главное — пони-
мает. Случается, что солдат по нехватке слов и не совсем
толково выскажет наболевшее, и тогда синеглазый сам
выложит все за пего, да так, что заслушаешься.
Вот и сейчас. Поезд мерно стучит колесами. Кру-
гом — безлюдное поле. В теплушке многие спят, похрапы-
вая и посапывая во сне. Лишь у печки, освещаемые от-
блесками огня, сидят солдаты, тихо беседуя.
— Да, насмотрелись мы за эту войну ужасов, не дай
бог врагу моему!—говорил круглолицый немолодой сол-
дат, почесывая кудрявую бороду. — Озверели люди, прямо
страх!.. Пу, что творили, например, турки с армянами...
Бывало, зайдешь в селение, а там всех повырезали, даже
детей малых хватали за ножки да об стенку головой!..
— И не говори, Кирюха! — поддержал его щербатый
солдат, уставившись немигающим взглядом в огонь,
словно видел в нем живые картины прошлого. — И дома
все повыжжены, скот угнан, поля затоптаны, поросли
бурьяном да колючками... И за что такое?!
1 ретин, с соломенно-желтой редкой бородкой, выта-
щил кисет, достал из подкладки папахи обрывок газеты
и, свертывая цигарку, сказал:
Значит, есть за что... Говорят, беспокойные были
армяне-то. Бунтовали против турка. Пу тот и дал им!
Бунтовали!.. — повернулся к нему солдат в испод-
ней рубахе. — А почему бунтовали? Жизпь-то одна, зря
губить ее не станешь!
Правду, Ваня, говоришь... — подхватил Кирюха. —
1 урок, известно, мужик* озорпой, вот и измывался над
32
армянами, хлеб до последней крохи отнимал, добро из
хаты тяпул, жен и девок бесчестил. Тут хочешь не хо-
чешь, а невтерпеж станет, сбунтуешься!
— Да-а... — протянул все тот же щербатый, не отры-
вая взгляда от огня. — Не знаю, что будет теперь с ни-
ми... Освободили мы им Армению, обозлили вконец турок,
а потом бросили и ушли.
— Ну теперь пусть уж сами, — сказал желтобородый,
прикуривая от уголька, который подбрасывал на ладо-
ни. — Пусть держат, ежели им дорога своя земля... А мне,
к примеру, окопы опостылели хуже горькой редьки! Да
и дома дети пухнут с голоду.
— Оно конечно... — вздохнул Кирюха. — Да только но
удержать им, силенок маловато против турок...
Беседующие приумолкли. И в это время раздался мяг-
кий стук: это спрыгнул с пар тот самый, синеглазый. Все
оглянулись на подошедшего и молча подвинулись. Тот
сел, начал перекладывать горящие поленья. Ну, это всегда
так: человек, подсаживаясь к огню, почему-то обязатель-
но принимается воротить головешки.
— Слышал я ваш разговор оттуда, — человек кивнул
через плечо. — Ничего?
Желтобородый внимательно посмотрел на него, усмех-
нулся:
— Можно, ничего... Разговор у нас не государствен-
ный, ежели любо — слушай себе на здоровье!
— Ну нет, разговор как раз самый государственный.
И хотел бы я, чтобы его слышали те, кто сегодня кричит,
будто русский солдат предал армян и вообще кавказцев.
Что ему наплевать на то — что здесь будет после его
ухода!
— Да какая же сволочь говорит о нас такое? — вос-
кликнул русоволосый, обиженно моргая белесыми ресни-
цами.
— Ну, сволочей таких хватает, — пожал плечами си-
неглазый. — Да ладно, не о них сейчас речь... Вот вы за-
давали вопрос: что станет с армянами и Арменией? А ведь
об этом не только вы думаете. Слышали про декрет об
Армении?
— А что за декрет такой?
— Ленинский. Издан в конце прошлого года. Ленин
ведь тоже понимает: бросить Армению на произвол
судьбы нельзя. Правда, большевики заявили, что России
3 Микаел Шатирян 33
и русскому народу не нужно ни пяди чужой земли, но
и оставлять армян на произвол турок тоже не намерены.
Вот Советское правительство и объявило, что поддержи-
вает право Армении на создание своего государства.
— А сумеют они? — с сомнением переспросил Ки-
рюха. — Там ведь армян осталось с гулькин нос: одних
вырезали, других угнали...
Синеглазый встал, подошел к парам и вытащил из-
под тюфяка какие-то бумаги.
— В декрете сказано, что прежде нужно вернуть
всех угнанных, создать временное правительство в виде
Совета депутатов, организовать народную милицию и по-
том уж дать народу возможность путем свободного голо-
сования решить, как он хочет жить дальше: отдельной
страной или в составе России или Турции.
Желтобородый, который все время пристально смотрел
на говорившего, вдруг спросил:
— А откуда этот декрет у тебя?
— Да вот, попал мне в руки. А что?
— Ничего. — Желтобородый протянул руку и осторож-
но взял бумагу: — Можно?.. Сам хочу прочесть.
— Не верите? — улыбнулся синеглазый. — Читайте,
пожалуйста.
Кирюха, недовольный выходкой товарища, поморщил-
ся и решительно заявил:
— Да, Ленин это правильно рассудил!
— Правильно, да не согласятся турки с этим, — ска-
зал щербатый. — Вот увидите, полезут в драку!
— Да они, собственно, уже полезли, — кивнул сине-
глазый. — Но ведь сейчас их положение тоже не ахти ка-
кое. Половина турецкой армии в бегах, а другая доведена
до такого состояния, что на серьезную войну никак пе
способна.
— Это верно, потрепали мы турков порядком, — кив-
нул Кирюха.
— Вот именно. И если армяне сумеют сплотиться с
другими народами да укрепить дружбу с Советской
Россией, никакие турки не будут страшны!
— То-то и оно, мил друг, «если сумеют сплотить-
ся...» — вдруг произнес желтобородый, оторвавшись от чте-
ния. — Что-то не очень дружные здесь народы: армяне
эти да грузины с татарами. Того и гляди, вцепятся друг
другу в горло. Да и на нас, русских, чего-то взъелись...
34
1
— Ну что ты болтаешь зря, Вася! — недовольно вос-
кликнул щербатый. — На митингах не бывал, что ли?
Не понимаешь, что это буржуи да ханы здешних мужи-
ков друг на друга и па пас натравливают?
— Да понимает он все! — с досадой отозвался Кирю-
ха. — Просто ехидничает, человека зря поддеть хочет.
— II ничего не ехидничаю, — возразил Вася. — «Бур-
жуи натравливают!..» Л куда здешние большевики смот-
рят? Вон в декрете написано... — Солдат поднес бумагу
поближе к огпю и начал читать: — «Эвакуация войск из
«турецкой» Армении должна быть произведена лишь по
указанию Чрезвычайного временного комиссара по де-
лам Кавказа товарища Степана Шаумяна...» Слыхали,
какое дело ему Ленив доверил? А какая у пас к черту
экуация? Даже в Турции такого не терпели, как здесь:
все время от ханов этих отбиваемся!
— Тю-у!.. Да что он может сделать, Шаумян, ежели
уже убит?! — воскликнул щербатый. — Не знаешь разве:
в Тифлисе это было — поймали его в трамвае и убплп!
— Правда? — обернулся Вася к синеглазому, словно
был уверен, что тому это известно. — Убили Шаумяна?
Тот как-то странно посмотрел на Васю и сказал серь-
езно:
— Не думаю. Насколько мне известно, убили по
ошибке другого. А Шаумян еще до того, по совету друзей,
сбрил бороду и переоделся в солдатскую одежду.
— Ну, спасибо, утешил!.. — воскликнул Вася. — Вы-
ходит, жив, а тут такая безобразия!
Синеглазый снова поднялся, подошел к двери, раз-
двинутой чуточку, чтобы выпустить тяжелый дух пз ва-
гона, и выглянул наружу. Там — тьма-тьмущая. Только ря-
дом с насыпью на подтаявшем грязном снегу мелькали
полоски света пз теплушек.
— Что ж, может быть, вы и правы, — сказал оп
глухо, пе оборачиваясь. — И Шаумян, и остальные кав-
казские большевики очепь виноваты, что не сумели вы-
рвать народы из-под влияния националистов. Но только
это ведь не так легко. Слишком мпого и слишком долго
темные силы сеялп среди них вражду и пепавпсть... Но
легко...
И вдруг в темноте грянули выстрелы. Сначала оди-
ночные, затем посыпалпсь, как горох, все ближе и ближе.
Поезд дернулся, лязгнули буфера, и сразу наступила ти-
3* 35
шина. Спавшие проснулись, попрыгали с нар. Выстрелы
слышались уже совсем близко, в вагоне с противным виз-
гом разлетелись отбитые пулями от стены щепки.
Все невольно бросились на пол, попрятались за ящи-
ками и мешками, не решаясь поднять головы. Проходили
минуты, бесконечно длинные, но стрельба пе утихала. По-
том раздался топот ног по щебню насыпи, и кто-то зычно
крикнул:
— К бо-ою!.. Выходи с оружием!
С крыши соседнего вагона затарахтел пулемет. Ки-
рюха и Вася первыми, схватив винтовки, выпрыгнули из
вагона, за нпми бросились остальные. Скатившись с на-
сыпи, прижались к грязному снегу и открыли огонь куда-
то вперед, в темноту, где светлячками поблескивали вы-
стрелы нападающих.
Цепи обороняющихся у насыпи становились все гу-
ще, огонь — сильней. Уже с десяток пулеметов тарахтели
по всей длине эшелона. Потом снова раздался тот же
голос:
— Пулеметам — прекратить огонь!.. В атаку — впе-
ред!
Солдаты вскочили на ноги и, стреляя на ходу, двину-
лись вперед, в степь. Где-то на правом фланге раздалось
«ура», и его подхватили остальные. С быстрого шага
перешли на бег.
И тогда светлячки впереди перестали летать. Еще
через минуту послышался удаляющийся топот копыт —
нападающие выходили из боя.
Преследовать их в темноте, да еще без конницы не
имело смысла, и солдаты, постепенно остывая, начали
возвращаться к составу. Только теперь они стали осмат-
риваться по сторонам и заметили слева вдали, где были
головные эшелоны, огни какой-то станции. Оттуда еще
доносилась стрельба, иногда даже слышалось уханье
гранат.
— Что за станция, ребята? — громко спросил Вася.
— Евлах, — ответил кто-то рядом. — Должно быть,
Евлах.
Вася обернулся и в темноте узнал говорившего.
— Ты?.. — почему-то испуганно воскликнул он. —
Здесь, да еще без винтовки?!
— А у меня ее ведь нет, — просто объяснил сине-
глазый.
36
•— Так сидел бы себе там! — уже почти зло закричал
Вася. — Кому ты здесь нужен с голыми руками-то!
В темноте послышался смешок.
— В общем-то верно, конечно... Да само собой полу-
чилось. Все вышли, ну и я тоже!
На их голоса подходили солдаты, еще не остывшие
от недавнего боя. Послышался бас Кирюхи:
— Васька, черт белесый, опять пристал к человеку?
Ну, пришел и пришел, тебе-то чего?
Но Васька, пе обращая на него внимания, продолжал
наседать на синеглазого:
— Иди ты в вагон, ради бога! Прячься и не суйся в
эти дела! Ведь убпть же могут ни за понюх табаку!
Вдоль эшелона пронеслась команда:
— По ваго-онам!..
Солдаты и вместе с ними синеглазый направились к
своему вагону. Но вдруг Кирюха схватил за руку Васю
и потащил в сторону.
— Погоди-ка, ехида, — тихо сказал он. — Это он, да?
Он?.. Как же ты смекнул?
— Да ну тебя! Скажи лучше, как это мы, головы садо-
вые, до сих пор его не признали? Ведь он же у нас на
митинге выступал!
— Ага!.. Да кто же мог подумать, что такой человек
в таком виде и в солдатской теплушке едет?
— Только ты, Кирюха, молчок!.. Раз человек хочет,
чтобы его не признали, значит, так надо!
— И это ты мне говоришь? Лучше сам держи язык
за зубами. Понял?
В это время загудел паровоз и лязгнули буфера. Два
солдата побежали и, помогая друг другу, влезли в тро-
нувшийся вагон.
Они шли со станции втроем. С моря доносились со-
лено-рыбные запахи, смешанные с тяжелым нефтяным
духом. На продуваемых ветрами улицах было безлюдно.
Чем ближе они подходили к зданию Общественного со-
брания, тем быстрее шагал синеглазый. Кирилл и Ва-
силий, с любопытством поглядывая на него, тоже молча
прибавляли шаг.
Вот и Общественное собрание, получившее название
«бакинского Смольного». Перед зданием сновали лю-
37
дИ — солдаты и рабочие. Трое поспешно вошли, поднялись
наверх и направились к кабинету председателя Баксовета.
Один из караульных преградил путь:
— Куда, куда, там заседание!
Синеглазый остановился и, глядя на часовых, усмех-
нулся. Но те и бровыо не повели. Тогда Василий, не вы-
держав, воскликнул:
— Да вы что, головы садовые, это же Шаумян!
Шаумян даже не повернулся в его сторону — давно
уже понял, что спутники узнали его, но не подают ви-
ду, — и продолжал с улыбкой смотреть на красногвар-
дейцев. Те, широко раскрыв глаза, уставились на него.
Потом один, постарше, крикнул сдавленно:
— Товарищ Степан!
— То-то же!.. — хмыкнул Кирилл, — растяпа!
Шаумян, потрепав по плечу красногвардейца, вошел
в кабинет. Кирилл и Василий последовали за ним.
Огромный кабинет был полон людей. Шло заседа-
ние исполкома, люди, видимо, сидели вдесь давно и так
накурили, что электрическая люстра едва виднелась
сквозь дым. Никто не обратил внимания на вошедших.
Шаумян внимательно оглядывал присутствующих.
— Ну что ж, товарищи, кажется, все высказались,
давайте голосовать, — сказал председатель.
Он сидел боком к двери, и виден был только его про-
филь: пышные усы, крупноватый нос, осунувшееся от
усталости лицо.
Шаумян поднял руку и спросил:
— А можно мне слово по поводу порядка ведения
собрания, товарищ Джапаридзе?
Председательствующий повернулся в его сторону,
посмотрел с удивлением, приподнялся, снова медленно сел
и вдруг вскочил:
— Степан!..
И тогда загалдели все, опрокидывая стулья, бросились
к нему. Джапаридзе, стискивая его в объятиях, все повто-
рял:
— Степан, Степан, приехал!..
Потом потащил его к столу и дрогнувшим от волне-
ния голосом провозгласил:
— Слово предоставляется Чрезвычайному комиссару
Кавказа, почетному председателю Бакинского Совета, на-
шему дорогому Степану!
38
Стоявший у двери Василий посмотрел па Кирилла и
дрожащими от волнения пальцами расстегнул ворот гим-
настерки...
20 февраля рано утром, англичане уехали из Энзели.
Это было ровно за неделю до того, как Шаумян покинул
Тифлис.
Денстервиль потерпел неудачу, не сумев даже доехать
до места назначения.
Прибыв 21 февраля в Казвин, Денстервиль отправил
по индоевропейскому телеграфу донесение в Лондон, из-
ложив причины своей неудачи:
«Если бы у нас было достаточно войск, мы могли бы
двинуться сейчас же на Баку. Но при отсутствии войск
приходится ждать, пока мы не обеспечим себе будущие
позиции в Баку и не подготовим нейтрализацию этого
города путем интриг».
Задачей же Шаумяпа с этого дня стало — пе пускать
англичан в Баку. Ни в коем случае не пускать!
Глава третья
— Ну, видишь, Кэто, я вернулся, — говорил он же-
не. — Не прошло и полтора месяца, а я уже вернулся...
Он сидел у стола, окруженный семьей. Четырехлет-
ний Сережа влез на колени, пятвадцатилетняя Маня, при-
жавшись к нему, молча гладила плечо, а четырпадцати-
летнпй Левон, подавляя в себе желание обнять отца, толь-
ко хмурился. Но у всех, особенно у жены, Екатерины
Сергеевны, во взглядах было недоумение.
Он никак не мог понять: чем все они так напуганы?
Но вот Сережка вытянулся на коленях отца, пощупал за-
росшее волосами лицо и серьезно спросил:
— Почему ты такой?..
Ну, конечно, они пугаются его вида!
— Это ничего, Сереженька, — сказал он с беззаботным
смехом. — Вот я сейчас помоюсь, переоденусь, а через не-
сколько дней вырастут усы и борода, и я снова буду та-
ким, как прежде.
39
Екатерина Сергеевна бросила па мужа быстрый взгляд
и снова опустила глаза.
— Моя стриженая борода всех приводит в смуще-
ние, _ продолжал со смехом Степан Георгиевич. И рас-
сказал, как его не хотели пускать в кабинет к Джаи
ридзе и как не узпали друзья из исполкома.
Дети хохотали. Но у Екатерины Сергеевны, хотя опа
тоже улыбалась, в глазах таился страх.
— Значит, уже виделся с Алешей?.. Почему же он пе
пришел с тобой?
— Сам я не захотел... Сказал, что этот первый вечер
хочу провести с тобой и ребятами.
Екатерина Сергеевна встала:
— Понду посмотрю, как там греется вода. А потом
надо поставить чай...
— Погоди, а где же Сурик? — Это он спрашивал о
старшем сыне.
— В своей дружине, — ответила Екатерина Сергеев-
на. — Я же писала тебе, что он вступил в коммунистиче-
скую боевую дружину.
Степан Георгиевич помнил, что эта дружина начала
организовываться еще прошлой осенью. Но дела тогда
шли неважно: дружинники большей частью были рабо-
чими с нефтепромыслов, которых в армию не брали.
Поэтому они были вооружены только берданками и не
имели никакого боевого опыта. Размещалась дружина
на квартире большевика Серго Мартикяна. и проходила
военное обучение под руководством нескольких русских
солдат на застекленном балконе. Интересно, как теперь
идут у них дела?
— Да, писала, по я так и не понял, чем же он там
занимается?
— Говорит, будто связной. — Екатерина Сергеевна,
словно избегая дальнейших расспросов, быстро вышла.
Левон из-за плеча сестры делал отцу какие-то таин-
ственные знаки, но Шаумян ничего не успел понять, так
как в это время Маня прошептала ему на ухо:
— Папа, тебе там было очень плохо?
— А почему ты так думаешь? — повернулся к ней
отец.
В последнее время мама по ночам все плакала.
Да? — Шаумяп пристально посмотрел на дочь. —
А почему?..
40
— Она боялась, что тебя там убьют...
Шаумян минуту раздумывал, потом передал Сережку
дочери.
— Держи!.. Подождите здесь, я пойду успокою ее.
Екатерина Сергеевна сидела на кухне, закрыв лицо
руками. Степан Георгиевич подошел, осторожно отвел ру-
ки жены от лица и заглянул в затуманенные слезами
глаза.
— Что с тобой, дорогая?
— Ничего, милый, ничего! — тщетно пыталась она
улыбнуться.
— И все же мне хочется узнать, отчего так раскисла
моя жена? От долгого ожидания? Но ведь ты раньше уме-
ла ждать меня годами!
— Конечно, стосковалась... Но и боялась за тебя!..
— Боялась? Вот так штука! Но почему же раньше,
когда были царь и жандармы и причин бояться было куда
больше, ты не испытывала такого страха?!
— Не знаю... Наверное, именно потому, что тогда
были царь и жандармы... Тогда я мирилась с мыслью,
что жена революционера — жена солдата, и была готова
ко всем испытаниям. Но после октября прошлого года,
и особенно после того, как ты был назначен Чрезвычай-
ным комиссаром Кавказа и выехал в Тифлис, я поду-
мала: «Ну, теперь моему Степану больше некого бояться
и не от кого скрываться... Ведь он теперь вместо преж-
него наместника!..»
— Наместника? — Шаумян вспомнил солдата-грузина
из поезда: ему и в голову не приходило, что жена мо-
жет прибегнуть к этому же сравнению. — Подумай, что
ты говоришь, Кэто!
— Да, а что?.. Разве не ты часто употребляешь вы-
ражение: «Его величество пролетариат»?,. Так вот, его
величество пролетариат и назначил тебя своим наместни-
ком на Кавказе!
— Ну, вот и учи жену марксизму! — рассмеялся Шау-
мян. — Предположим, что ты права. И что ж пз этого?
— Неужто ты думаешь, что я не понимаю причину
столь странного возвращения?! — и она кивнула на его
солдатскую форму. — Ты там был вынужден снова уйти
в подполье, тебя хотели арестовать, даже убить!..
Шаумяп понял, что дальше отшучиваться и пытаться
скрыть правду пе следует, что от этого действительность
41
будет казаться жене еще мрачней. Лучше выложить все
и вернуть ей обычную душевную стойкость.
— Так... — Он минуту задумчиво шагал по кухне. —
Понимаю, конечно, понимаю твое желаппе пакопец по-
жить спокойно, без тревог и страхов... Но все же ты не-
сколько преждевременно решила, что наступило такое
время. Революция, правда, победила в России, во главе
власти стали Владимир Ильич и наши товарищи, а я
назначен комиссаром Кавказа... — Шаумян с улыбкой
прибавил: — Пли, как ты сказала, наместником проле-
тариата. По ведь его величество пролетариат на Кавка-
зе еще очень слаб, лишь в Баку у него более или менее
прочное положение. А в Тифлисе перевес сил, к сожа-
лению, пока у врагов, и это заставило меня сначала уйти
в подполье, а затем и вообще удалиться, чтобы отсюда
начать борьбу за установление Советской власти на Кав-
казе. Посему ты еще должна остаться женой солдата, го-
товой ко всяким неожиданностям и испытаниям, дорогая
Кэто!
— До каких пор? — Екатерина Сергеевна смотрела
па пего немигающими глазами.
— Пока не победим окончательно.
Екатерина Сергеевна хотела еще что-то сказать, во в
это время прибежал Сережа п за ним остальные дети.
— Я хочу к вам! — завопил малыш, обняв колени
отца.
— Мы его держим, а оп все хнычет: «Папа сказал,
что сегодня будет с нами, почему ушел?» — оправдыва-
лась Маня, пытаясь оторвать брата от отца. •
— Правда, правда, — засмеялся Шаумян. — Надо дер-
жать слово!
— Ладно, пусть папа сейчас вымоется, переоденется,
а затем мы вместе попьем чаю и весь вечер будем го-
ворить,— сказала мать.
— Всю дорогу в теплушке пил отдающий дымом чан,
причем больше без сахара, и так соскучился по настоя-
щему чаю! — признался Степан Георгиевич.
Он уже хотел войти в ванную комнату, по снова по-
вернулся к жене:
А Сурик из своего отряда так и пе приходит до-
мой?
В последнее время почти не приходит, — ответила
Екатерина Сергеевна. — Он беспокоит меня, Степан.
42
— Почему? Несерьезен, играет в революционера?
— Наоборот, слишком уж серьезен... У шесткадцати-
летпего парня должно оставаться немного и от мальчика.
— Ах, вот что тебя беспокоит!.. — Шаумян облегчен-
но вздохнул. — Но ты забываешь, что он уже год как в
партии и руководит молодежной организацией.
— Так я об этом и говорю: в пятнадцать лет вступил
в партию и стал руководителем... Вспомни-ка, сколько бы-
ло лет тебе, когда ты вступил в партию?
Шаумян вспомнил день, в августе прошлого года,
когда оп неожиданно для себя обнаружил, что его стар-
ший сын стал взрослым человеком. Он сидел в типогра-
фии «Куинджп» и писал очередную передовицу для «Ба-
кинского рабочего». Вдруг открылась дверь, и вошли
Джапаридзе и Сурен. Шаумян вскочил, обнял друга.
— Прокофий, дорогой, приехал?
В те дни в Петрограде проходил VI съезд партии, на-
целивший партию па вооруженное восстание, па социали-
стическую революцию, но Шаумян по указанию Цент-
рального Комитета оставался в Баку, где развернулась
напряженная борьба с меньшевиками и эсерами за ре-
шающее влияние на Бакинский Совет. Джапаридзе, толь-
ко что вернувшийся из Питера, конечно, первым делом
побежал к Шаумяну домой, оттуда вместе с Сурепом при-
шел в типографию.
Джапаридзе заметил па столе статью, в которой сооб-
щалось о молодежном движении в Питере.
— О, я присутствовал на митинге молодежи в цир-
ке «Модерн!» — воскликнул оп. — Надо было видеть, сколь-
ко воодушевления, силы и мужества было в этих моло-
дых людях, детях рабочих!
И он рассказал, что съезд партии наряду с другими
важнейшими документами принял резолюцию о «Союзах
молодежи». Суреп, слушавший его с горящими от возбуж-
дения глазами, пе выдержал:
— А мы?.. Почему у нас не создается такая орга-
низация? Ведь здесь тоже молодежь хочет участвовать
в революции, но без руководства занпмается всякой че-
пухой. Дошло до того, что на городском митинге учени-
чества какие-то горячие головы выдвинули требовал по
о самоуправлении учеников и подчинении педагогов уче-
ническим советам.
43
Шаумян смотрел па сына и удивлялся: откуда у пего
эта трезвость мышления, энергия, пыл?
____ Конечно, это правильно, молодежь нужно связать
с нашей партией, направить ее энергию для дела рево-
люции! — И Шаумян тут же составил текст объявления
в газете о созыве первого, собрания молодежной организа-
ции при Бакинском комитете большевиков.
— А ты, Сурен, должен обеспечить, чтобы на это соб-
рание пришло побольше молодежи.
— И смотри, чтобы были толковые ребята, — прибавил
Джапаридзе. — Нам маменькины сынки не нужны!
II Сурен с братом Левоном привели настоящих пар-
ней. Сурен произнес на этом собрании такую горячую и
дельную речь, что его единогласно избрали председате-
лем новой организации молодежи. Вот тогда-то бакин-
—ские большевики и приняли его в своп ряды как зрело-
I го революционера. А впоследствии, уже осенью, к моло-
ll дежной организации присоединилась и большевистская
I организация молодых типографщиков, и был создан «Пн-
тернациональный союз рабочей молодежи города Баку и
его районов», руководителем которого был избран опять-
ll таки Сурен...
1| Шаумян очнулся от этих воспоминаний и сказал жене
U с улыбкой:
— Да, но у меня не было такого отца!.. — И затем уже
серьезно: — Ты зря беспокоишься, дорогая, ведь теперь
I времена другие, и люди быстрей созревают!
| Раздался звонок у входной двери.
- II — Ага, может, это сам «слишком серьезный» молодой
человек? — И Степан Георгиевич поспешно прошел в ко-
ридор.
Но он ошибся: это были Джапаридзе, Фиолетов и
Азизбеков. В коридоре слышались радостные возгласы.
Потом все гурьбой вошли в столовую. Фиолетов, моргая
близорукими глазами, застенчиво говорил:
— Простите нас, Екатерина Сергеевна, за это не-
ожиданное вторжение. Мы только па минуточку... Только
одним глазком поглядим на стриженую бороду Степана
и уйдем.
А Азизбеков уже рассматривал друга и хохотал:
— Степан, да у тебя лицо стало босое!
Сам Азизбеков носил широкую бороду и выглядел го-
раздо старше своих сорока двух лет.
44
— Нет, серьезно, Степан, — объяснял Джапаридзе, —
я этим извергам говорю: пусть побудет с семьей, завтра
повидаетесь, но разве их удержишь? Пристали: пойдем
да пойдем, хоть на по л мину ты!..
— Как вам не стыдно, друзья! — прервала его Екате-
рина Сергеевна. — Разве мы не рады видеть вас?.. Сни-
майте пальто и садитесь.
— Хорошо, — поспешно согласился Азизбеков. — Да-
вайте посидим, пока приедут Корганов и Сурен, и сразу
уйдем.
— Сурен? — спросил Шаумян. — Он знает, что я при-
ехал?
— Мы позвонили Коргапову и попросили заехать на
своей машине на Молоканскую, к Мартикяну, и привезти
Сурепа домой, — объяснил Джапаридзе. — Минут через
двадцать они прибудут.
— Вот это хорошо! — Шаумян обернулся к жене: —
Ну, Кэто, тебе придется долить чайник...
Не успели гости сесть, как снаружи донесся шум
автомобиля. Джапаридзе подошел к окну, выглянул на
улицу.
— Вот и Корганов с Суреном. Что-то уж очень бы-
стро!..
Шаумян снова поспешил в коридор, и вскоре оттуда
донеслись радостные приветствия. В столовой Степан Ге-
оргиевич подвел сына к свету, чтобы получше рассмот-
реть. Сурен был очень похож на отца. На ремне, поверх
гимназистской шипели, висели револьвер и граната.
— Какой страшный вид! — рассмеялся отец. — Не мно-
говато ли для связного?
Сурен бросил быстрый взгляд в сторону матери и явно
воздержался от объяснений. И тогда Екатерина Сергеевна
сказала:
—• Да никакой он не связной, а пулеметчик, пуле-
метчик!
Сурен, вспыхнув от неожиданности, повернулся к
брату:
— Выболтал?
Теперь уже Левон загорелся гневом, услышав это об-
винение. Видя, как у него и кулаки сжались, Джапаридзе
поспешил вмешаться:
— Это я сказал, я!.. А как же, отца здесь нет, а ты
принял такое решение!
45
— Погоди, а почему сам не сказал матери об этом? —
удивленно и немного укоризненно спросил Шаумян.
_ да ЧТо ты, папа! — почти с отчаянием вскричал
Сурен. — Она ведь и без того почти не спала пз-за тебя,
а тут еще я!..
Шаумян со сдержанным восторгом посмотрел на
сына.
— Ладно, ладно, простп: я все забываю, что ты уже
вырос и заменяешь старшего мужчину в доме!..
II обернулся к остальным: — Ну, кажется, все в сборе,
и мы можем спокойно посидеть и поболтать. Только тор-
жественно предупреждаю: о политике ни слова! Просто
будет семейный вечер, ладно?
Гости переглянулись, затем Фиолетов ответил:
— Что ж, можно... Ну-ка, Сергей Степанович, давай
ко мне на колени, ты ведь давно не играл с моими оч-
ками!
Сережка с радостным визгом вскочил на колени Ива-
ну Тимофеевичу. Екатерина Сергеевна поручила Мане
накрывать стол к чаю, а сама пошла на кухню. И тут Су-
рен вдруг оглянулся на стоящего в стороне Корганова и
воскликнул:
— Ой, забыл!.. Манечка, у нас есть бинт и йод? По-
дойдите к свету, Григорий Николаевич, посмотрим, что
с вами.
Корганову было лет тридцать с небольшим. Смуглый,
с большими глазами и маленькими усиками над резко
очерченным ртом, в ладно сидящей офицерской шинели
без погон, он, казалось, совсем пе подходил к этой ком-
пании революционеров, где один все еще был в солдатской
одежде, другой — в простом пиджаке, надетом поверх са-
тиновой косоворотки, с очками в железной оправе, а тре-
тий, хотя и носил китель инженера с высоким крахмаль-
ным воротником, выглядел азербайджанцем-крестьянином.
И тем не менее Коргавов был революционером, самым
авторитетным среди армейских большевиков Кавказа,
страстным оратором и умелым организатором.
— Ведь говорят тебе, ничего нет, а ты людей будо-
ражишь! — остановил он Сурена.
Сурен, не обращая внимания на его слова, сообщил:
— В Григория Николаевича стреляли!
— Стреляли?! Кто стрелял, где?! — вскочил с места
Шаумян. — Да говори же, Гриша!
46
— Кто стрелял, не знаю. — Корганов нарочно гово-
рил будничным тоном, чтобы успокоить присутствую-
щих. — По дороге, когда ехал на Молоканскую, вдруг
в темноте выстрелили по машине. А мой шофер, вместо
того чтобы ускорить ход, выхватил наган и тоже вы-
стрелил в темноту. Тогда раздался второй выстрел, и пуля
оторвала лоскут от рукава моей шинели. Вот, посмотри-
те... Но на теле нет даже царапинки, поэтому нп йода,
ни бипта не требуется.
— А потом, потом что было? — допытывался Шау-
мян.
— Потом откуда-то прибежал наш красногвардей-
ский патруль, и стрелявшие сразу сгинули. Смотрю, сре-
ди патрульных наш Сурен. Посадил в машину и привез
сюда!
Шаумян, оглядев присутствующих, спросил Озабо-
ченно:
— Вот какой, оказывается, оборот приняли у вас
дела?
— Да, Степан, — ответил Джапаридзе. — Это, конеч-
но, их работа, мусаватистов.
— Сегодня они стреляют из-за угла, а завтра поднимут
восстание! — стукнул кулаком по столу Азизбеков.
— Это правда, с тех пор как сюда прибыл Татар-
ский полк Дикой дивизии, они стали весьма агрессив-
ны, — подтвердил Корганов.
Шаумян взволнованно зашагал по комнате.
— Мусават!.. — произнес он задумчиво. — Самая ни-
чтожная партия Закавказья, которая не имела нп ор-
ганизации, ни традиций, ни какого-либо влияния...
И вдруг она выросла в опаснейшего нашего противника...
Знаете, что мне сказал перед моим отъездом отсюда член
городской думы Ашуров?.. Я, говорит, человек откровен-
ный и прямо заявляю, что в первую очередь мы повесим
на площади вас, господин Шаумян!
— Ах, подлец! — не сдержался Азизбеков. — Погоди,
доберемся же мы до него!
— Их, конечно, вдохновляют турки и немцы, — вста-
вил Джапаридзе. — Как же, русские войска уходят, а
турки рядом. Вот и надеются с их помощью оторвать За-
кавказье от России и присоединить к Турции.
— Ну, а Англия? — вмешался Фиолетов.— Она ведь
тоже надеется с помощью дашнаков, эсеров и меныпс-
47
пиков завладеть Кавказом. Недаром же этот Денстерви ть
так рвался сюда!
— Кстати, куда он делся? — живо обернулся к Джа-
паридзе Шаумян.
— Не беспокойся, дали ему от ворот поворот. Когда
ты из Тифлиса сообщил об их приезде, мы приказали
военревкому: англичан ни в коем случае не пропускать
в Энзели. Даже послали им в помощь канонерскую лод-
ку. И генералу пришлось уехать не солоно хлебавши.
— Но он не далеко ушел, будьте покойны! — усмех-
нулся Корганов. — Сидит в Хамадане и ждет удобного
случая, чтобы прошмыгнуть сюда.
— Как подумаешь обо всем этом, прямо голова кру-
гом идет, — вздохнул Азизбеков. — Просто ума не прило-
жу, как мы справимся с этими англичанами, турками и
немцами...
И тут Сурен с хитрой улыбкой возвестил:
— Разрешите сообщить, что все это время вы гово-
рите только о политике!
- Все громко рассмеялись. А Джапаридзе с горечью про-
изнес:
— А что поделаешь, братцы... Боюсь, Степан, что из
этой твоей затеи — провести семейный вечер — ничего
пе получится. Слишком уж много накопилось вопросов,
о которых нужно поговорить!
— Конечно, папа, — подтвердил Сурен. — Да разве
сейчас время семейных вечеров?.. Давай честно признай-
ся, что решение твое неправильное, и идите в комитет
делом заниматься!
— Ты на него посмотри! — с деланным возмущением
воскликнул Азизбеков. — Да ты понимаешь, с кем так
разговариваешь?!. Ведь это же Шаумян, понимаешь?
Сам Степан Шаумян!
— Ну и что же? — упрямо тряхнул головой Сурен. —
А решение все равно неправильное!
Недаром сказано: яблоко от яблони... — засмеялся
Фиолетов.
Шаумян решительно встал.
— Можно будет сейчас собрать членов комитета? —
обратился он к Джапаридзе.
Тот взглянул на друзей и с виноватой улыбкой про-
изнес:
Да они уже давно собрались и ждут нас!
48
— Вот черти! Значит, с самого начала и пришли за
мной?.. А еще разыгрывают спектакль: «Мы только на
минутку, поглядеть на бороду!..» — Шаумян обернулся
к детям: — Давайте договоримся, ребята: сегодня я пой-
ду заниматься делами, а завтра уж непременно буду с
вами. Идет?
Сурен на всякий случай сверкнул глазами на братьев
и сестру, но те и без того понимали, что отца уведут.
— Ладно, — поспешно кивнул Левон.
— Тем более что Сережке спать пора, — вставила
Маня.
И тут вошла Екатерина Сергеевна, неся поднос, устав-
ленный чашками с дымящимся чаем.
— Ну вот, наконец могу угостить вас крепким ча-
ем, — начала она и вдруг с удивлением заметила, что все
на ногах и смущенно отводят взоры. — Да вы что, никак
уходить собрались?
Шаумян взял из ее рук поднос и нерешительно ска-
зал:
— Да понимаешь ли, Кэто... Выяснилось, что мы
должны идти в комитет...
— Мы?.. Значит, ты тоже уходишь?
— Да, милая... Я уже договорился с детьми... — Он
поставил поднос на стол и обнял жену. — И не сердись
на меня, мне очень нужно идти, понимаешь? Нужно!
Шаумян ушел, не успев даже переодеться. Ушел в
той же солдатской одежде, в которой приехал. Екатерина
Сергеевна сидела у стола, устремив взор на дымящиеся
чашки. Дети молча обступили ее, не зная, что сказать.
Потом Маня обняла мать за плечи и прижалась к ней.
— Вот так всегда, — со вздохом произнесла мать, —
всю жизнь так, Манечка!
Сурен подсел к ней с другой стороны и мягко ска-
зал:
— Но ты не должна обижаться на него, мама. Такое
сейчас время... а папа у нас хороший, очень хороший!
Екатерина Сергеевна медленно повернулась к нему,
посмотрела внимательно и улыбнулась:
— Это ты мне говоришь?.. Еще бы не хороший! До
того хороший, что иной раз хочется, чтобы он был только
наш, мой и ваш. Но — невозможно...
4 Микаел Шатирян
49
Глава четвертая
— Продолжайте, мистер Бойль, — сказал Голдсмит, не
отрывая взгляда от окна.
Вице-консул Бойль, стоявший возле стола с папкой
в руках, недовольно пожал плечами и продолжал чи-
тать:
— «...После февраля тысяча девятьсот семнадцатого
года, еще до возвращения из очередной ссылки, оп изби-
рается председателем Бакинского Совета, хотя больше-
вики там составляли незначительное меньшинство. В де-
кабре же декретом Ленина назначается Чрезвычайным
комиссаром Кавказа...»
Бойль читал ровным, невыразительным голосом. Оп
трудился несколько дпей, чтобы составить эту справку,
долженствующую, по его убеждению, ввести представителя
генерала Депстервиля в русло политической жизни Баку.
А Голдсмит теперь стоит у окна и пялит глаза па улицу...
Пет, неизвестно, каков сам генерал, но Форип Оффис
должен был бы подобрать ему в помощники кого-нибудь
с более живым умом. А капптап Голдсмит, несмотря па
волевую челюсть и стальные глаза, все же, по-видимому,
посредственность... Конечно, дело.вовсе не в том, что оп
сейчас почти не слушает Бойля. Просто он не способен
понять, что обстановка здесь, в особенности после ок-
тября прошлого года, такова, что никакой схемой руковод-
ствоваться нельзя. Бойль всем своим существом чувство-
вал, что Голдсмит не понимает этого.
— Кончили, мистер Бойль? — Капитан наконец по-
вернулся.
— Да, сэр, — коротко ответил вице-консул.
I олдсмит продолжал задумчиво смотреть на улицу.
Зима была уже па исходе. С моря дул теплый ветер.
Здесь, в этом полуазиатском-полуевропейском городе, оп
встречался с холодным ветром, дующим с Кавказских гор,
и оба эти потока, столкнувшись в узких улочках, бешено
крутились, срывая с женщин чадры и широкополые па-
рижские шляпы. Голдсмит вдруг зябко поежился и, поти-
рая руки, направился к камипу.
50
— Брр!.. Холодно, мистер Бойль!—сказал он,—Пос-
ле Лондона это самое холодное место из всех, где я был.
Голдсмит прибыл сюда две педели пазад, одетый в
русскую форму, в толпе возвращающихся домой солдат.
Сейчас он, конечно, был уже в штатском и отдохнул от
мытарств в Персии. Оп еще раз осмотрел кабинет Мак-
Донелла. Па стене слабо поблескивали старинные ру-
жья, щит и кинжалы, украшенные черненым серебром.
На письменном столе у стены в беспорядке громозди-
лись книги в кожаных переплетах, пожп из слоповой
кости, бронзовые чернильницы, стакапы для перьев. Па
полу разостлан широченный ковер с пестрым хорасан-
ским узором. Если бы даже сам Мак-Донелл, британ-
ский консул в Баку, пе сидел тут в кожаном кресле воз-
ле камина, Голдсмиту нетрудно было бы угадать, что хо-
зяин этого кабинета — старый «индиец».
Да, Голдсмиту было над чем подумать. Несколько
дней назад стало известно, что генерал Денстервиль,
добравшись до Энзели, вынужден был повернуть пазад,
в глубь Персии. Это было непостижимо. Что же делать
дальше? Тогда-то консул п поручил Бойлю подготовить
письменный доклад о положении на Кавказе, и в частно-
сти в Баку. Но, кажется, вице-консул высказывает в этом
докладе мысли, пе совсем совпадающие с точкой зрения
шефа.
— Ну, что вы скажете, капитан? — спросил Мак-До-
пел л.
У пего чуть плешивая голова, усики, прямой нос. На
лице смесь родовитости и вырождения, печать старости,
которая наступает преждевременно, но потом не разви-
вается, как бы консервируясь в чуть дряблых, по розовых
щеках, в мешочках под глазами, в тусклых, по еще зорких
и настороженных глазах. Нет сомнения, что когда он вер-
нется в Англию, то будет носить полосатые брюки, черный
смокинг, котелок и ходить с черным свернутым зонтиком
в любую погоду — в дождь или вёдро. И выставит свою
кандидатуру в палату общпн. Хотя, быть может, и ио
пройдет.
— Я пе уверен, что мпе следует ввязываться в здеш-
ние дела, сэр, — ответил Голдсмит. — Вы знаете мою ин-
струкцию: пробиться в Тифлис и установить связь с пол-
ковником Пайксом.
— Едва ли вам это удастся. Дорога па Тифлис плот-
4* 51
по закрыта протурецки настроенными мусульманами па
много десятков миль к западу и востоку от Гянджи.
— Пустяки!.. Добрался же я до Баку, — пожал пле-
чами Голдсмит.
— Я отдаю дань вашему мужеству и находчивости,
капитан. Не сомневаюсь, что вы и теперь пробьетесь к
вашей цели. Но следует ли? Обстановка па Кавказе в кор-
не изменилась. Паша военная миссия в Тифлисе без Ден-
стервиля ничего не может поделать. А главная помеха
для продвижения генерала на Кавказ находится здесь, в
— И па этом основании вы утверждаете, что глав-
ной нашем целью отныне должен стать Баку, а не Тиф-
лис?
- Да. И доклад нашего милейшего Патрика под-
тверждает то же самое.
Голдсмит снова внимательно посмотрел на вице-кон-
сула. Патрику Бойлю было под тридцать, но его краси-
вое лицо выражало не то усталость, не то равнодушие.
Или ото была рано приобретенная способность скрывать
свои мысли и чувства?
— Я этого не утверждаю, сэр. Я просто обращаю ваше
внимание на то, что теперь, с возвращением Шаумяна в
Баку, этот город, по-видимому, станет базой, откуда рус-
ская революция начнет распространяться на весь Кавказ.
— А это и означает, что теперь главной нашей це-
лью должен стать не Тифлис, а Баку, — уверенно за-
ключил Мак-Донелл.
Голдсмит переводил взгляд с одного на другого. Он
видел, что консул явно игнорирует особое мнение своего
заместителя. На шахматной доске большой политики
Мак-Донелл до сих пор был пассивной пешкой, но, если
центром английской политики на Кавказе будет признан
именно Баку, тогда он станет ферзем. Это Голдсмит от-
лично понимал. Но что ясе нужно этому скучающему мо-
лодому человеку?
А не преувеличиваете ли вы значение главаря
здешних большевиков? — Голдсмит сел в другое кресло
у камина и начал ворошить щипцами угли. — Из вашего
доклада видно, что это, действительно, энергичный и сме-
лый мятежник. Но сокрушение существующих поряд-
ков не самое трудное. Куда труднее установить повый
порядок, создать хозяйство, управлять народом и, главное,
52
выдержать борьбу с другими государствами. Для этого на-
до кое-что знать! Между тем вашего Шаумяна однажды
выгнали со второго курса Рижского политехнического ин-
ститута, где он изучал химию, а с философского факуль-
тета Берлинского университета он сам ушел, не закончив
курса...
— Простите, сэр, — Бойль сделал нечто вроде покло-
на, — но, по-моему, в наши дни это даже является преиму-
ществом. Ведь недоучки не несут на плечах груза устарев-
ших понятии и предвзятых мнений.
Голдсмит, с интересом наблюдавший за собеседни-
ком, спросил:
— Простите, Бойль, а что вы окончили?
— Увы, Оксфорд, сэр! —почти с вызовом ответил тот.
Мак-Донелл ждал, что Голдсмит тут же нанесет над-
лежащий удар, по капитан в это время думал совсем
о другом. Ну, конечно, это наш! Из тех молодых людей,
которые знают, что для них уготованы теплые местечки
наверху, но пока что ворчат па стариков и разглаголь-
ствуют о том, как бы они хорошо все устроили, если бы
им позволили уже сейчас погрузиться в соответствующие
кресла...
— Надеюсь, вы не считаете это вашим самым боль-
шим недостатком? — не выдержав, спросил Мак-Донелл.
Бойль посмотрел на консула ничего не выражающи-
ми глазами.
— Должен признаться, сэр, что я стараюсь не очень
уж поддаваться влиянию идей, которые мне там вну-
шали!
На лбу Мак-Донелла прорезалась глубокая морщина.
— Я вынужден сообщить вам, Патрик, что парадок-
сы в стиле Оскара Уайльда и Бернарда Шоу пе в моем
вкусе! — довольно резко произнес он.
Консул встал и некоторое время неслышно шагал по
мягкому ковру. И вдруг совершенно иным тоном про-
говорил:
— «Мудрый должен задумываться более над своими
делами и над своими упущениями, нежели над грехами
других...»
Бойль воззрился на пего, потом перевел удивленный
взгляд на капитана.
— Это Будда, мой друг, — любезпо пояснил тот,—
и он же сказал: «Натура человека никогда не будет со-
53
вершенной, если его вера ненадежна, если оп пе знает
настоящих законов жизни, если мир его ума нарушен...»
В глазах Мак-Донелла, смотревшего на Голдсмита,
появилось нечто вроде нежности. Бойль вдруг почувство-
вал себя так, словно попал в среду заговорщиков, объяс-
няющихся па своем условном жаргоне. Черт побери этих
кичливых выкормышей департамента по делам Индии!
Умиротворенный Буддой, консул взял с камина сереб-
ряный колокольчик и позвонил. Тотчас вошел молодой че-
ловек лет восемнадцати — двадцати.
— Не угостите ли нас пуншем, Джеральд?
Голдсмит смотрел на вошедшего и улыбался, вспо-
миная свою юность. Говорят, будто молодых журавлей
вначале воспитывают их родители, но перед перелетом
в теплые края за них берутся опытные вожаки стаи. День
за днем они летают со своими воспитанниками все дальше
и дальше, укрепляя их крылья и обучая искусству выби-
рать нужное направление... Вот так же родители Голд-
смита когда-то пристроили его к опытным дипломатам в
Индии. А этого журавленка судьба забросила с Мак-До-
пеллом па берега Каспия. Видно, пока что он усвоил
единственный принцип своей деятельности — молчать и
смотреть в оба...
Джеральд, действительно, молча поклонился и вы-
шел. Чуть погодя он вернулся, подталкивая перед собой
столик па колесиках, на котором стояли спиртовка, бу-
тылка рома и прочие ингредиенты для варки пунша.
— Хорошо, что вы так подробно изучили положение
вещей в Баку, мой друг, — сказал Голдсмит Бойлю, выпу-
ская из топких губ колечко дыма. — Но все же я не совсем
понимаю, что вам, собственно, нужно?
— Прежде всего, я хотел сказать, что было бы оши-
бочно смотреть на Баку, как на Азию, которую вы зна-
ете, сэр...
Бойль сказал это так резко, что Джеральд, возив-
шийся у столика, быстро поднял глаза на вице-консула.
Но тут же опустил взор, делая вид, что разговор стар-
ших не интересует его.
Благодаря нефти и развитой промышленности
этот город стал самым европейским на всем Востоке, —
продолжал Бойль. — Что же касается Шаумяна и его
коллег, то, несмотря на малочисленность их партии, они
имеют перед своими политическими противниками то
54
преимущество, что бесконечно преданы своей идее и го-
товы принести в жертву все для достижения поставлен-
ных целей.
Голдсмит с интересом смотрел на консула. Но Мак-
Донелл словно и пе слышал Бойля.
— Готово, сэр, — негромко сказал Джеральд, взяв
со спиртовки испускающий пар серебряный котелок. Оп
наполнил бокалы и преподнес сначала Голдсмиту, затем
шефу.
Консул сделал глоток, закрыл от удовольствия глаза
и предложил Бойлю:
— Попробуйте, Патрик. Чудесный напиток.
Бойль принял от Джеральда бокал и начал пить мел-
кими глотками. Мак-Донелл с минуту наблюдал за ним.
Потом спросил:
— Нравится?.. А ведь это тоже восточный напиток,
Патрик. Название «пунш» произошло от индийского
«панч» — что означает «пять». Это число составляющих
его ингредиентов: ром, сахар, лимонный сок, чай и во-
да... — Тонкие губы консула скривились в усмешке. —
Правда, научившись - у индийцев, мы иногда по-своему
готовим пунш.
Бойль поднял на пего вопрошающий взгляд, но ни-
чего не сказал. II опять вместо Мак-Донелла ответил
Голдсмит:
— Разве вы не слышалп, как английский шкипер
готовит пунш? Он наливает в котелок воду, добавляет
лимонный сок, кладет туда сахар и чай, зажигает спир-
товку, откупоривает бутылку с ромом и... в последнюю
секунду выплескивает все это и пьет чистый ром.
Бойль улыбнулся.
— Сказать правду, сэр, этот шкипер мне больше по
душе. — Он отодвинул бокал с пуншем п налил в другой
рому. — Я тоже предпочитаю чистый.
Голдсмит дождался, пока он отпил несколько глотков,
потом вежливо осведомился:
— II вы часто проводите время в его обществе?
Вероятно, не следовало делать подобное признание,
но вице-консул сегодня явно пе был настроен скрывать
свои мысли.
— Здесь достаточно тоскливо, сэр, — сказал оп.
— Скажите, а по чьему совету вы решили начать
55
вашу дипломатическую карьеру именно на Кавказе?
неожиданно спросил Голдсмит.
— Ни по чьему. После окончания Оксфорда мне пред-
ложили поехать сюда, и я не отказался. Вот и все.
Консул поставил свой бокал на мраморную доску ка-
мина и, поднявшись, подошел к большой карте Баку и его
окрестностей, висевшей над письменным столом. Мипуту
он сосредоточенно рассматривал карту, затем произпес,
не оборачиваясь:
— Только что вы очень хорошо сказали о разнице
между Баку и темп городами Азии, которые мы зпаем...
Вам, действительно, очень повезло, мой друг: в годы мо-
ей молодости, чтобы изучить восточную политику Бри-
танской империи, мы ехали в Индию. Там находились
источники сырья — джут, хлопок, чай, кокосовое масло,
пряности, — следовательно, там и был центр нашей вос-
точной политики. Однако теперь, в век моторов, цент-
рами этой политики становятся те страны, где имеется
нефть... — Мак-Донелл наконец повернулся, но не к Бой-
лю, а к Голдсмиту, в пристально взглянул на него. —
Л в этом отношении Баку пе имеет себе равных, капи-
тан. Если нефть—королева, то Баку, несомненно, ее трон!
Голдсмит тоже поставил на стол свой бокал, и его
лицо сразу стало озабоченным.
— Не кажется ли вам, что мы слишком долго ходим
вокруг да около, Мак? — После разговоров о Будде и
английском шкипере он не считал это обращение слиш-
ком фамильярным. — Выкладывайте, что вы предлага-
ете.
— Охрана у трона разбежалась, Голдсмит, — негромко,
но с силой произнес Мак-Донелл. — Но ненадолго. Не
случайно Шаумян вернулся в Баку. Не случайно так ожи-
вились здешние мусульмане. Первый представляет Ленина,
русских, вторые — турок, немцев. Мы должны торопиться,
Голдсмит!
— О, господи! — Теперь в голосе Бойля уже не было
равнодушия. — Вы забыли, что тот, кто должен захватить
этот трон, недавно был изгнан кучкой солдат во главе с
писарем пароходпой компании!
И тогда взорвался Голдсмит. Нахмурив брови, он про-
гремел:
Мистер Бойль!.. Я попроспл бы вас подумать
прежде чем высказывать ваши нелепые суждения!
56
Но оказалось, что теперь уже Мак-Донелл настроен
благодушно.
— Не сердитесь, Голдсмит, — сказал он примири-
тельно. — Наш молодой друг просто еще не понял сути
моего предложения... — И он обратился к Бойлю. —
Я вижу, из рассказа о том, как английский шкипер гото-
вит пунш, вы сделали только один вывод: что чистый ром
лучше?
Бойль, затаив дыхание, смотрел на него. Потом
спросил:
—. Вы хотите начать готовить здесь пунш по-апглпй-
ски, сэр?
— Вот именно! — Мак-Донелл усмехнулся. Он сел к
камину в начал» ворошить угли. — Вот вы довольно под-
робно и достаточно безнадежно описали здешнюю поли-
тическую ситуацию: множество национальностей, кото-
рые в результате политики царского правительства враж-
дуют между собой, причем каждая тянет в свою сторону...
В каждой из этих наций — множество партий и группиро-
вок: левые и правые эсеры, дашнаки, кадеты, меньшеви-
ки, мусаватисты и, наконец, большевики!.. Запутанная
ситуация. Но ведь это и дает возможность варить пушн
по рецепту нашего милейшего шкипера! Я знаю: турки
и немцы будут опираться на мусульман. Ленин — только
на большевиков. А мы... О, мы будем пользоваться услу-
гами всех, всех без исключения, Патрик. И мы выиграем,
мой мальчик!
Хотя план Мак-Донелла был еще очень неясен, од-
нако Бойль невольно разволновался. По замыслу его
шефа, этот уголок света должен стать одной из арен боль-
шой политики британской дипломатии. Молодой дипломат
быстро обернулся и снова налил себе рому. Но консул,
поднявшись с неожиданной легкостью, подошел к
нему.
— И я бы хотел, чтобы мы осуществили это вместе,
Патрик! — Он мягко, но решительно отобрал у Бойля бо-
кал и поставил на стол. — Привыкайте пить пунш, Бойль.
Уверяю вас, это неплохой напиток.
— Кажется, вы считаете это решенным делом, Мак, —
сказал Голдсмит. Он стоял в стороне и с улыбкой наблю-
дал за двумя дипломатами. — А ведь нужно, чтобы с этим
согласились Денстервиль п Лондон!
57
— Разумеется, Голдсмит. Поэтому я завтра же утром
направляюсь в Персию, к генералу.
— Вы? — Тонкие брови Голдсмита полезли па лоб.
— А что?.. Выбрались же вы оттуда.
— Что ж, желаю вам удачи, Мак, — только и мог ска-
зать Голдсмит. Потом прибавил: — Я же все-таки направ-
ляюсь в Тифлис. Нам нужны войска, понимаете? А они
есть только у армян в грузин.
— Ол раит, Голдсмит. Только учтите: я уговорю Ден-
стервиля, чтобы армянские войска, находящиеся в Ба-
ку, оставались здесь. Обойдитесь там без них, иначе му-
сульмане захватят Баку.
— Это как будет угодно генералу.
— А вы, Патрик, должны подготовить мою встречу
с политическими противниками большевиков, как только
я вернусь. Со всеми, кроме мусаватистов. Их мы оставим
на последний случай!
— Слушаю, сэр, — охрипшим от волнения голосом про-
изнес Бойль. — Все будет в порядке, сэр!
— Только поосторожнее, Патрик. Эта встреча долж-
на быть проведена так, чтобы не создалось впечатления,
будто мы вмешиваемся во внутренние дела России.
— Понимаю, сэр.
По поздно почыо Бойлем снова овладели сомнения.
Он ворочался в постели с боку на бок и вспоминал все
повороты этого разговора. Конечно, на него произвела
сильнейшее впечатление уверенность консула в ус-
пехе задуманного предприятия. И внутренняя согласо-
ванность Мак-Донелла и Голдсмита — тоже. Всегда прони-
каешься почтением к людям, которые понимают друг дру-
га с полуслова. И начинаешь думать, что они, наверное,
знают нечто, до чего ты еще не дорос!
Да и потом, ведь они ничего нового не придумали. Раз-
ве пе с теми же планами направлялся сюда Денстервиль?
Мак-Донелл с Голдсмитом только уточнили точку прило-
жения политики, которая была выработана богами, воссе-
дающими на политическом Олимпе в Лондоне. В том-то
и вся загвоздка! Именно там было задумано осуществить
далеко идущие планы на Кавказе при отсутствии реаль-
ных сил...
Бот почему Бойль заколебался тогда. Ведь против
58
такой политики и пытался выступить он в своем докладе.
Правда, он не решился сказать все начистоту. Просто
испугался, что на пего цыкнут за то, что лезет не в свое
дело. Он лишь пытался доказать неумолимыми фактами,
что англичанам на Кавказ лезть не следует. Но именно
потому, что он не высказал всего открыто, Мак-Донелл —
хитрая шотландская лиса!—ловко повернул его доводы
в свою пользу...
И теперь Бойль сожалел, что не оказался достаточно
твердым. В голову приходили запоздалые возражения и
доводы, которыми он мог бы сразить их. Ну хотя бы кон-
сула, так как ему-то он имеет право возражать и совето-
вать.
«Да, сэр, и вы и я более или менее хорошо знаем, на-
сколько слабы наши позиции на Ближнем Востоке... Да
и вообще вся война там велась нами до позорного плохо.
Взять хотя бы высадку на Галлиполийском полуострове
в апреле 1915 года. Уже тогда выявилась полнейшая не-
способность нашего командования. Черт бы побрал этих
тупиц, покрывших позором британское оружие! Они на-
чали высадку с таким малым количеством войск, что не
смогли продвинуться вперед, и дали туркам возможность
создать превосходство в силах. Подумать только: семь
английских дивизий занимали узкую береговую полосу, в
то время как восемь турецких дивизий с окружающих вы-
сот держали под огнем наших парней!.. И так до самого
лета, когда в Лондоне наконец надумали послать на по-
мощь десанту еще пять дивизий. Но к этому времени тур-
ки подтянули туда уже пятнадцать дивизий. II тогда
наступил крах. К концу года мы были вынуждены эва-
куировать полуостров, потеряв в общем 150 тысяч уби-
тыми и еще 120 тысяч больными и ранеными!
Да, сэр, вспомните в этой связи горькое признание
Ллойд Джорджа, нашего премьера: «Мы всегда запаз-
дывали,— говорил он. — Мы состязались в медлительно-
сти с неторопливыми турками, и каждый раз турки выиг-
рывали в этом состязании, приходя первыми к цели».
Ну а что было в Месопотамии? Вы помните, как в мае
того же пятнадцатого года генерал Таунсенд начал свое
наступление по берегу Тигра от Басры на север? Он за-
нял Амару и Нисирие, затем, оттеснив Нуреддина-пашу,
захватил Кут-эль-Амару. Мы трубили победу, а Таунсен-
дом овладела такая гордыня, что в сентябре, дойдя до
59
Ктезифона, оп решил захватить сердце Месопотамии —
Багдад. Но мы снова переоценили свои и недооценили си-
лы противника, медлили с доставкой резервов на фронт
и дали туркам возможность создать перевес в силах. По-
лучив сокрушительный контрудар на окраине Ктезифона,
Таунсенд с большими потерями отступил к Кут-эль-Амаре
и был блокирован там...
На наше счастье, в это критическое время разверну-
лось великое наступление русских в «турецкой» Арме-
нии, начатое в феврале шестнадцатого года. Русские за-
няли Эрзерум, затем Битлис, Эрзинджан и Трапезунд.
Одновременно корпус Баратова начал успешное наступ-
ление в Северной Персии. Для пего создалась прекрас-
ная возможность развивать с востока наступление на
турок и не только деблдкировать окруженного в Кут-эль-
Амаре Таунсенда, но и взять Багдад.
И тут в нас, которых считают мастерами таскать
каштаны из огня чужими руками, неожиданно загово-
рило чувство национальной гордости. Вспомните статью
в журнале «Ниир Ист», которую в те дни вы дали мне
прочесть. Там говорилось: «Было бы в высшей степени
несправедливо, если бы мы возложили на наших союз-
ников дополнительное бремя, связанное с захватом Баг-
дада. Хотя не имеет значения, какие именно союзные
войска первыми входят в тот или иной город либо рай-
он, все же следует подчеркнуть, что Великобритания,
предпринявшая Месопотамскую кампанию, должна до-
вести ее до конца своими собствеными силами. И не сле-
дует поощрять политику «laissez faire» \ которая способ-
па ослабить наши усилия на Тигре в надежде на то, что
русские будут работать на нас».
Давайте не будем делать секрета из того, откуда
появилась эта щепетильность, сэр. Мы попросту предпо-
читали, чтобы в Месопотамии были скорее турки, чем
русские! И мы сделали все, чтобы не допустить русского
.наступления на Багдад. А чем кончились наши хитро-
сплетения? Отправленный из Басры маленький отряд
оказался бессильным вызволить окруженные войска и был
отброшен назад. И в начале апреля Таунсенд был вынуж-
ден сдаться на милость победителя.
1 Невмешательства (фр.).
60
Вот так-то, сэр. И давайте признаемся еще, что тогда
от окончательного разгрома нас спасли опять-таки русские.
Турки были настолько умны, что направили высвободив-
шиеся из-под Кут-эль-Амары силы не в сторону Басры, —
тогда гибель английских войск в Месопотамии была бы
неизбежной! — а против русских: ведь именно они пред-
ставляли для них настоящую опасность! Это дало нам
возможность доставить в Месопотамию новые резервы и
в начале 1916 года снова взять Кут-эль-Амару, Ктезн-
фон, а затем и занять Багдад.
Ключ от этих успехов был в руках русских, сэр. До
тех пор, пока русские обескровливалп войска Отто-
манской империи в «турецкой» Армении, мы могли
с малыми силами занимать Месопотамию и Южную
Персию. Но когда разразилась эта злосчастная револю-
ция и Россия вышла из игры, ситуация на Среднем Во-
стоке резко изменилась. Понимаете ли вы это, сэр? По-
нимаете ли, что теперь вести старую политику мы про-
сто пе можем? На что мы надеемся? На собственные
силы? Их нет, сэр. И вы это отлично знаете!..»
Бойль еще раз повернулся в постели, потом зажег
свет и посмотрел на часы. Скоро утро, шесть часов. А он
все еще не спал.
— «Охрана разбежалась...» — пробормотал он. — Ах,
старый шут! А нам-то какое дело, спрашивается?
Потом стал прислушиваться. Где-то наверху, где
были расположены апартаменты консула, раздавались
шаги. Это «старый шут» готовился к походу. «Все-таки
наши старики энергичны и не лишены романтики. Ведь
переодевается русским солдатом, чтобы направиться в
Персию и встретиться с Денстервилем... Что ж, мне на-
до тоже вставать. Провожу его и Голдсмита, потом вы-
сплюсь».
Глава пятая
Из письма наркому по делам национальностей Стали-
ну в Москву.
61
Баку, 3 марта 1918 года:
«Я написал позавчера письмо Вам с изложением по-
ложения вещей, которое везут товарищи Колпинский и
Петросян. С ними же... посылаю еще пакеты, касающие-
ся флота, и просьбу Военно-революционного комитета
об ассигновании 10 миллионов руб. Относительно флота
я, кажется, писал уже, что мы решили не ликвидиро-
вать его, а реорганизовать. Дело очень сложное и за-
путанное. Мы создали комиссию по реорганизации, ко-
торая работает под моим председательством. Для нас
настолько важно спешно реорганизовать и усилить флот,
что я решил из-за него задержаться здесь и уделяю еже-
дневно 5—6 часов времени. Без флота нам было бы почти
невозможно удержаться.
Скажу два слова и о Военно-революционном комитете
Кавказской армии. Мы решили сохранить этот комитет,
несмотря на демобилизацию армии, чтобы не быть связан-
ными всякими дашнакскими, правоэсеровскими и мусава-
тистскими фракциями, которые участвуют в Бакинском
Совете. Военно-революционный комитет состоит почти
исключительно из большевиков и нескольких левых эсе-
ров, хороших ребят. Этот комитет подчиняет себе все во-
оруженные силы Баку и является, вернее хочет стать,
штабом всей Красной Армии на Кавказе. Работаем в пол-
ном контакте. Собрались все активные работники с фрон-
та, и работа идет с лихорадочной быстротой и успешно.
10 миллионов следует перевести им. Если мне послана та
сумма, за которой я посылал, я мог бы из этой суммы вы-
дать им. Те 30 миллионов, которые привез Кобозев, нахо-
дятся в распоряжении Исполнительного комитета. Госу-
дарственный банк и Казенная палата затрудняли дело
формальностями, но дело уладилось. Мне понадобилось па
днях взять 160 тыс. рублей для флота. Исполнительный
комитет выдал немедленно, но было бы все-таки лучше,
чтобы деньги были в прямом моем распоряжении или в
распоряжении Военно-революционного комитета...
Относительно орудий для дашнаков прошу оформить
дело так, чтоб окончательное решение вопроса завпеело
от меня на месте. Смотря по конъюнктуре, мы и решим
здесь. Я не жду изменения в их политике, но лучше, еелл
они больше будут зависеть от нас на месте.
Из Тифлиса я получил сообщение, что вопрос об
отделении (Закавказья от России) не был решен па
62
I
сейме окончательно, а был передан в комиссию после
доклада Жордания. Иа самом деле для партий на сейме
вопрос считается решенным, и с этим закулисным пока
решением они поехали на мирные переговоры (с турка-
ми). Из Тпфлиса сегодня по прямому проводу передавали,
что в Тифлисе и в других местах Закавказья, в том числе
и в Грузии, устраиваются массовые митинги с протестами
против отделения и против Закавказского сейма. Мы так
оторваны от Тифлиса, что более точных сведений сооб-
щить не могу. Прими мой горячий привет.
Степан».
Это были сумасшедшие дни.
Все спешили — большевики и мусаватисты, меньше-
вики и эсеры, дашнаки и англичане. Все они были сцеп-
лены между собой, словно колеса часового механизма,
и достаточно было одному колесу ускорить ход, как не-
вольно убыстрялся бег и остальных. А пружиной, заво-
дящей весь этот сложный механизм, был Шаумян.
Шаумян и его секретарь Кузнецов устроили свою
канцелярию в здании Баксовета. В качестве личного
секретаря Шаумян взял молодую большевичку Ап ну
Тер-Осипову, невесту Корганова. Джапаридзе подобрал
ему из отряда охраны Баксовета телохранителем быв-
шего матроса с канонерской лодки Илью Игнатова.
Фиолетов сказал: «Знаешь, в этом городе, да еще в такое
время, рядом с тобой обязательно должен быть и один
азербайджанец» — и привез с промыслов молодого боль-
шевика Анвара Сеидова. Корганов же, расщедрившись,
уступил своего шофера, фронтовика-карабахца Вагана,
уже не раз отличавшегося хладнокровием и мужеством.
Но на первых порах Шаумяну не так уж много прихо-
дилось сидеть в своем кабинете. После того, что случилось
в Шамхоре и Гяндже, в Тифлисе и других местах Закав-
казья, оп понимал, что приближается час решающей
схватки и в Баку. То зыбкое равновесие сил, которое су-
ществовало здесь, скоро должно было нарушиться. Опа-
саясь этого, он, член Центрального Комитета партии, по
поехал на начавшийся в первых числах марта в Москве
11 экстренный съезд, на котором обсуждался важнейший
вопросзаключать ли с Германией позорпый, кабальный
мир? Боялся, что, в его отсутствие, в Баку и без того
слаоая Советская власть будет сметена начисто...
63
«Если мы вынуждены были демобилизовать армию,
то мы отнюдь не забыли, что путем одностороннего при-
каза втыкать штык в землю войну кончить нельзя, —- го-
ворил на этом съезде Ленин. — Как вообще вышло так,
что нн одно течение, пи одно направление, ни одна ор-
ганизация нашей партии не были против этой демоби-
лизации? Что же мы — совершенно с ума сошли? Ни-
сколько. Офицеры, пе большевики, говорили еще до Ок-
тября, что армия пе может воевать, что ее на несколько
недель па фронте пе удержать. Это после Октября стало
очевидным для всякого, кто хотел видеть факт, непри-
глядную горькую действительность, а не прятаться или
надвигать себе на глаза шапку и отделываться гордыми
фразами. Армии нет, удержать ее невозможно. Лучшее,
что можно сделать, — это как можно скорее демобилизо-
вать ее. Это — больная часть организма, которая испыты-
вала неслыханные мучения, истерзанная лишениями вой-
ны, в которую она вошла технически неподготовленной
и вышла в таком состоянии, что прп всяком наступлении
предается панике. Нельзя винить за это людей, вынес-
ших такие неслыханные страдания. В сотнях резолюций
с полной откровенностью, даже в течение первого периода
русской революции, солдаты говорили: «Мы захлебнулись
в крови, мы воевать не можем». Можно было искусствен-
но оттягивать окончание войны, можно было проделать
мошенничество Керенского, можно было отсрочить конец
на несколько недель, но объективная действительность
прокладывала себе дорогу. Это — больная часть русского
государственного организма, которая не может выносить
долее тягот этой войны. Чем скорее мы ее демобилизуем,
тем скорее она рассосется среди частей, еще не настолько
больных, тем скорее страна сможет быть готовой для
новых тяжелых испытаний. Вот что мы чувствовали,
когда единогласно, без малейшего протеста принимали
это решение, с точки зрения внешних событий нелепое, —
демобилизовать армию. Это был шаг правильный. Мы
говорили, что удержать армию — это легкомысленная
иллюзия. Чем скорее демобилизовать армию, тем скорее
начнется оздоровление всего общественного организма в
целом».
II теперь здесь, в Баку, Шаумян на собственном опыте
убедился в правоте этих слов. Не только для солдат, при-
бывших с Шаумяном из Тифлиса, но и для старых частей
G4
Бакинского гарнизона весь смысл революции в эту пору
сводился к единственному слову: домой!.. Приближалась
весна, надо было делить землю и начинать пахоту и сев.
И всеми овладело одно: домой, чтобы отогреться от окон-
ной стужи, и потом — пахать и сеять.
С этим ничего нельзя было поделать. С каждым эшело-
ном, отправляющимся на север, из Баку уходила военная
сила, па которую до сих пор опирались большевики. Те-
перь соотношение сил резко менялось в пользу против-
ников. С Западного фронта в Баку прибыл Татарский полк
Дикой дивизии, который поступил в распоряжение Муса-
вата. Солдаты и офицеры армяне большей частью шли к
дашнакам.
В первый день после возвращения Шаумян сделал до-
клад в Бакинском комитете партии, а на следующий день
на общегородской партийной конференции — о положении
на Кавказе. Он пе скрывал, что Советская власть в Баку
висит на волоске и, если в кратчайший срок пе будет со-
здала реальная сила из бакинских пролетарских элемен-
тов, Баку будет потерян, как и весь остальной Кавказ.
К счастью, теперь для созданця такой сплы имелись
два важных условия: воеппое руководство и оружие, пере-
данное эшелонами в распоряжение Бакинского комитета
партии. И Шаумян не зря хвалил этих чудесных ребят из
воепревкома — Коргапова, Шеболдаева, Малыгина, Гани-
на, Габышева п других: они за короткий срок проделали
невероятную работу. Кроме уже существующих несколь-
ких красногвардейских отрядов и большевистской дружи-
ны под командованием прапорщика Батманова были со-
зданы Интернациональный стрелковый полк, одна конная
сотня и несколько артиллерийских батарей. Была органи-
зована инструкторская школа под начальством поручика
Федора Солнцева. Наконец, па бронепоезд, оставленный
эшелонами, была посажена команда пз железнодорожни-
ков-большевиков. Эти силы составили внушительную ар-
мию — около шести тысяч человек. И пусть эта армия
была еще плохо сколочена, пусть многие ее солдаты до
этого пи разу пе бралп в руки винтовку и пе нюхали
пороху, — теперь у большевиков было что противопоста-
вить Дикой дивизии п дашнакским вооруженным отрядам,
если те попробуют свергнуть Советскую власть.
Другой важной заботой была Каспийская военная фло-
тилия. В царское время она была местом, куда морское
5 Мнкасл Шатирян (J5
министерство ссылало наиболее хулиганские элементы
с других флотов. Влияпие большевиков здесь никогда не
было сильным. Конечно, революция всколыхнула и кас-
пийцев. Здесь был создан Совет матросских депутатов —
• Центрокаспий. Но там верховодили офицеры-эсеры Ерма-
ков и Лямлин да несколько эсеровски настроенных матро-
сов. Они носились на реквизированных машинах по злач-
ным местам Баку, пьянствовали и бузили. II конечно не
выказывали никакого желания подчиняться Бакинскому
Совету или военревкому.
Влияние Центрокаспия было так сильно, что одно
время большевики даже поговаривали о полной ликви-
дации флотилии. Но потом поняли — без флотилии удер-
жаться здесь и поддерживать связь с Россией невозможно.
Шаумян сам взялся за перестройку флотилии. Оставших-
ся в Баку после демобилизации матросов-большевиков
Кузьминского, Бойцова, Ельцова и других обязали вер-
нуться на корабли. Убрали некоторых наиболее контрре-
волюционно настроенных командиров. А Цептрокаспию
дали понять, что если он не будет безоговорочно подчи-
няться военревкому и Бакинскому Совету, то флотилия
пе только не получит материального и денежного снабже-
ния, но и вообще будет ликвидирована. Это, кажется, по-
могло, и руководство Центрокаспия на время притихло.
За всеми этими действиями большевиков пристально
следили мусаватисты. Поняв, что дело принимает нежела-
тельный оборот, они решили: пора прибрать Баку к рукам
так же, как они это сделали с Гянджей.
...Было уже за полдень, когда Азпзбеков торопливо
вошел в приемную Шаумяна. Его инженерская шппель
была забрызгана грязью, сам он оброс, осунулся и вы-
глядел очень усталым.
— Здравствуйте, Анечка! Степан у себя? — спросил
оп у секретарши и быстро направился в кабинет, но опа
остановила его:
— Степан Георгиевич уехал с Гришей в Баилов, то-
варищ Азизбеков... Но недавно он звонил и как раз о вас
спрашпвал. Просил, чтобы вы обязательно подождали его,
если покажетесь здесь.
Анне было не более двадцати двух лет. На не очень
красивом лице привлекали внимание большие, бархат-
66
но-серого оттенка глаза. От нее веяло какой-то спокойной
уверенностью, а в голосе была приятная гортапность, ти-
пичная для горянки.
— Ав чем дело? — Азизбеков устало опустился на
диван.
— Думаю, вас ждут для обсуждения вопроса, связан-
ного с прибытием этого хана, товарищ Азизбеков.
— Хана?.. — удивился Азизбеков. — Какого такого
хана?
— Ну, этого генерала... Талышинский, что ли?.. Есть
такой?
— Есть, генерал Талышханов... Только я не вижу,
какая может быть связь между ним и мной.
— Как, вы вправду ничего пе знаете насчет этого
генерала?
— Увы, даже я, мудрейший из бородачей, не знаю
этого! — шутливо воскликнул Азизбеков. — Меня же двое
суток не было в городе: бродил по окрестным селам, где
мусаватисты снова мутят воду...
— Ав связи с чем? Что им нужно?
— Много, Анечка. Еще несколько дней назад все
было спокойно, и вдруг всюду появились какие-то тем-
ные личности, подговаривающие крестьян напасть на
Бакинский Совет, который якобы собирается уничто-
жить мусульман.
— Ах мерзавцы! — вырвалось у Анны.
— Кто мерзавцы? — прищурил глаза Азизбеков.
— Ну те, что клевещут па нас, товарищ Азизбеков!..
И как вы можете шутить в такое время! Ведь надо же,
чтобы о нас придумывали такую чушь!
— Да уж... Сколько пришлось ходить, сколько убеж-
дать — одному аллаху известно! — Азизбеков откинулся
па спинку дивана, сладко потянулся. — Устал, как верб-
люд, идущий из самой Мекки, голоден, как волк, а уж
спать хочется, как... Впрочем, подберите по своему же-
ланию самое сильное сравнение, я уже не в состоянии. —
Потом снова выпрямился.— Все же что с этим Талыш-
хановым, вы мне так ничего и не объяснили!
— Утром выяснилось, что этот генерал прибыл сю-
да с группой офицеров, чтобы организовать мусульман-
ский пехотный полк. Степан Георгиевич и Гриша долго
совещались, потом уехали па флотилию.
— М-да... Дела! — протянул Азизбеков.
5*
67
— Да, конечно... — Анна придвинулась к нему и
спросила тихо: — Неужели крестьяне поверят этим рос-
сказням и примкнут к ним, а?
С Азизбекова усталость словно рукой сняло. Он встал
и начал ходить по приемной.
— Не знаю, Аннушка, не знаю... Мы все делаем — то-
варищи из «Гуммета», Нариманов, я и другие, — чтобы
перетянуть крестьян на нашу сторону. Но задача очень
трудная, очень!.. Ведь в Росспи, например, рабочий
класс, вышедший из недр крестьянства, сам тысячами
нитей связан с деревней, поэтому ежедневно воздейст-
вует на нее —через родственников, друзей, односель-
чан. Крестьянство знает и понимает нужды и цели рабо-
чих, сочувствует им, а при случае приходит на помощь.
А здесь вы знаете, какое произошло разделение: крестьян-
ство— мусульманское, а рабочий класс состоит в основном
из армян, пришедших из Нагорного Карабаха и других
районов Кавказа, и русских — выходцев из северных гу-
берний. Лишь десять процентов бакинских рабочих —
азербайджанцы, да столько же выходцы из Персии и,
стало быть, тоже не имеют тесных связей с местным
крестьянством. Потом русское крестьянство в ходе войны
в окопах познало, что такое империализм, разобралось в
политике царского правительства. А азербайджанские
крестьяне даже этой школы не прошли — ведь мусульман
в армию не брали. Этот Татарский полк Дикой дивизии
не в счет, он состоит в основном из дворянских и кулац-
ких сынков... А так как между армянами и русскими, с
одной стороны, и мусульманами — с другой, существует на-
циональная и религиозная рознь, то она переходит в клас-
совые отношения тоже. «Что, рабочим плохо живется? Так
им и надо, гяурам!..» — «Они хотят прогнать наших ханов
и беков? Мы им покажем!..» Вот на что сегодня опирают-
ся наши враги!
— Да... Плохо дело, — согласилась Анна.
— Ну, ничего! Все же мы верим, что классовое со-
знание рано или поздно возьмет верх, что мусульман-
ское крестьянство поймет, где настоящая правда, — ска-
зал Азизбеков. — Когда мы разъясняем им, что к чему —
крестьяне принимают резолюции о верности Советской
власти и нежелании драться с братьями — армянами и
русскими... — Вдруг он остановился, спросил: — А поесть
68
здесь что-нибудь не найдется?.. Я хотел заехать домой, по-
есть и отдохнуть, да, видно, не придется.
— Хотите, я сейчас сбегаю вниз в отряд охраны и
что-нибудь достану?
Азизбеков издал нерешительно «гм», и в это время за-
звонил телефон. Анна взяла трубку.
— Вас слушают... А, Вартан, это ты?.. Нет, но ско-
ро вернутся... Хорошо, передам... — Повесила трубку и
сказала Азизбекову: — А это уже от другого генерала,
от Багратуни. Сегодня уже третий раз звонит, хочет
встретиться со Степаном Георгиевичем.
— Кажется, этот Вартан, с которым вы сейчас го-
ворили, адъютант генерала? — осторожно спросил Азиз-
беков.
Анна улыбнулась.
— Да. И мой родной брат... Вы ведь это хотели
спросить?
— Видите, у армян тоже все перепуталось, — улыб-
нулся Азизбеков. — Брат — дашнак, а сестра — больше-
вичка и работает у самого Шаумяна!
— Да мой брат вовсе не дашнак, товарищ Азизбе-
ков!.. Как и многие офицеры, он политически неграмот-
ный человек, это верно. Он только одно знает — надо
спасать от турецкого нашествия армянский народ.
И, так как генерал Багратуни собирается отправиться в
Армению на войну с турками, Вартан дал согласие быть
его адъютантом.
— Ну-ну, я же вас ни в чем не упрекаю, — засмеялся
Азизбеков и вытащил из кармана жилета большие часы. —
Ладно, вот что, Анечка. Я сейчас спущусь в отряд охраны,
а как только Степан вернется, дайте мне знать. Хорошо?
Он ушел, а Анна погрузилась в раздумье о только
что услышанном. И еще — о самом Азпзбекове. Ведь вот
какой человек: устал, голоден, на нем лица нет, по стои-
ло задать ему серьезный политический вопрос — и он
забыл все, начал объяснять со всей обстоятельностью
что к чему... II как просто, ясно, не пытаясь приукрасить
действительность.
Она вспомнила рассказы старших товарищей о му-
жестве и революционной пылкости Азизбекова. В осо-
бенности запомнился ей такой случай. Тогда Мешадп
было лет двадцать с небольшим, он учился в Петер-
бургском политехническом институте. Однажды студенты
69
узнали, что их подруга, студентка Ветрова, посаженная в
Петропавловскую крепость за революционную работу, бы-
ла доведена издевательствами жандармов до такого со-
стояния, что облилась керосином и сожгла себя. Эта весть
возмутила все студенчество — и революционно настроен-
ное и тех, кто к политике никакого отношения не имел.
Было решено отслужить по погибшей панихиду в Исааки-
евском соборе. И тогда случилось невероятное: по призыву
Азизбекова в собор явились и студенты-мусульмане. Но,
когда там собралось более десяти тысяч человек, стало
известно, что по приказу градоначальства панихида отме-
нена и священник не прибыл в собор. И тут Азизбеков
крикнул:
— Что ж, нет попа — отслужим гражданскую!
И, запев революционную песню, он двинулся к вы-
ходу. Ее подхватили остальные. Церковная панихида
превратилась в мощную политическую демонстрацию.
Попятно, что, когда полиция напала на демонстрантов,
первым был арестован Мешади Азизбеков...
Из раздумий Анну вывела женщина в чадре, которая
тихонько приоткрыла дверь, заглянула в приемную. Два
блестящих глаза быстро обшарили всю комнату и скры-
лись под чадрой.
— Вам кого, сестрица? — по-азербайджански спросила
Анна.
Тоненькая женщина, с головы до ног закутанная в
цветастую чадру, несмело вошла в приемную и остано-
вилась у двери.
— Мне брата... Анвара, — тихо прошептала она.
— Ах, Анвара!.. Вы его сестра, да?
Та кивнула и молча показала какой-то сверток.
•— Он уехал с товарищем Шаумяном, но вот-вот вер-
нется, подождите тут. — Анна встала и, взяв женщину за
РУКУ, подвела к дивану. — Садитесь... И снимите чадру,
вдесь тепло.
Женщина отрицательно покачала головой.
— Ну, как хотите. А как вас звать?
— Лейли... — едва прошептала та.
Очень хорошее имя. А меня зовут Анна, я рабо-
таю здесь, с вашим братом. — Анна подошла к двери и,
выглянув в коридор, воскликнула: — Вот и они!
Действительно, через минуту в приемную вошли трое:
гигант-матрос в черной морской шинели и бескозырке, та-
70
кой же великан в стареньком пальто и небольшого роста
человек в кожаной тужурке.
— Вах, Лейли, ты здесь? — громовым голосом за-
кричал тот, что был в пальто. У него было смуглое лицо,
небольшие усы под орлиным носом и сросшиеся па пере-
носице широкие брови.
Лейли, встав, поклонилась брату и молча протянула
сверток — завязанную в платок кастрюлю.
— Ого, ребята, вот кстати: плов с кишмишем! — Ан-
вар повернулся к сестре: — Это хорошо, а то с утра па
ногах и ничего не ели... Ну, как наши — отец, мать,
дети?
Лейли оглянулась на присутствующих, сказала тихо:
— Отец снова болен.
— Опять ноги?.. Ну да, конечно, к весне его «рема-
тиз» скручивает.
— А мама спрашивала, почему третий день не прихо-
дишь домой.
— Ха, почему!.. Да ты знаешь, как мы тут заняты?
Ну вот — по горло!.. Скажи, пусть не тревожится. Как
станет полегче — прибегу!
— Анвар, — еще тише и тревожней проговорила Лей-
ли, — наши боятся... Ведь, говорят, скоро опять начнется
резня!
— Чушь! — рассердился Анвар. — Кто говорит, небось
этот твой Гасан, а?.. Ну конечно, ему бы хотелось снова
начать резню, да на этот раз не выйдет! Иди и скажи
дома, чтоб не верили всякой болтовне: в Баку Советская
власть!
Лейли снова поклонилась брату, потом — Анне и хо-
тела уйти. Но ей загородил дорогу матрос. Ему было,
как и Анвару, лет двадцать пять. Но он был круглолиц,
с налитыми здоровьем и покрытыми румянцем щеками,
между которыми спряталась маленькая кнопка носа,
под тоненькими русыми бровями — озорные голубые глаза.
— Постой, Анвар, ты не хочешь познакомить нас с се-
стренкой?
Анвар смутился, посмотрел на Анну, словно искал у
нее поддержки. Но та кивнула: «Что ж, он прав!»
— Да я что... — пробормотал Анвар. — Познакомьтесь,
ребята. Лейли, это матрос Илья, а это Ваган, шофер това-
рища Степана...
71
Ваган издали отвесил молчаливый поклон, по матрос
не захотел ограничиться этим и протянул руку. Лейли
испуганно попятилась, часто-часто кланяясь. Илья обер-
нулся к Анвару.
— Вот так штука!.. Она ни лица не открывает, пи
голоса не подает. Завтра встречу ее — как мне узнать, что
это с ней я познакомился?
Анвар растерянно проговорил:
— Да как ты не понимаешь? Мы же мусульмане!
— Мусульмане? — насмешливо переспросил Илья. —
А я думал, ты первым долгом большевик!
— Что ты сказал? — Глаза Анвара сверкнули гне-
вом, и он тут же обрушился па сестру: — Видишь, ви-
дишь?! Сколько раз говорил тебе — не позорь меня! Перед
этим проклятым Гасаном сколько хочешь закрывайся,
пожалуйста, буду даже рад. Но перед моими друзьями не
позорь меня!.. — Анвар вдруг остыл в приказал спокойно,
во строго: — Откинь чадру и по-человечески поздоровайся
с людьми!
Лейли покорно открыла лицо, И сразу зарделась, видя,
что все с любопытством рассматривают ее. Девушке было
не больше семнадцати лет, и трудно было представить, что
па обыкновенном человеческом лице могут быть такие
огромные печально-карие глаза, такие тонкие, изогнутые
дугой брови, такой правильной формы нос.
— Ух ты!.. — Илья почему-то запустил пальцы в соб-
ственный чуб. — II вы такую красоту прячете под тряп-
ками? Побойтесь бога!
Ваган, пе менее потрясенный красотой девушки, дер-
жался строже в, толкнув товарища в бок («Не болтай
лишнее!»), произнес церемонпо:
— Мы Анвару братья и отныне — тебе тоже, сест-
рица!
Покрасневшая, готовая расплакаться в одновременно
счастливая, девушка прошептала:
— Спасибо... Я пойду.
Но Анвару, видимо, все же было пе по себе, что при-
шлось откинуть чадру с лица сестры перед посторонними
мужчинами и что те так откровенно и восторженно рас-
сматривали ее. И, пе зная, па ком сорвать досаду, оп
снова обрушился на бедную девушку:
72
— Стой! Откуда достали рис, масло и кишмиш для
плова? Небось прислали из дома этого Гасана?
Лейли наклонила голову, а оп схватил сверток и су-
пул ей в руку.
— Ишь, благодетель какой! За ппщпх принимает!..
Забирай и уноси, я такой нечистый обед есть пе стану!
— Погоди, погоди, — вмешался Илья. — Да кто такой
этот Гасан?
Ваган, видимо уже догадавшись, обратился к девушке:
— Это твой жених, сестрица?
— Собачий сын, вот кто он! — крикнул Апвар. — Му-
саватпстскин «гочи» Ч
— Вот оно что!.. — Илья обернулся к Лейли: — Сама
выбрала этого мусавата женихом?
— Сама?!. — опять в сердцах воскликнул Апвар.—
Бедная сестра даже в лицо не видела его!
— Вот так дела!
— Э, Ильюша, видно, ты ничего не понимаешь в здеш-
них порядках, — с досадой сказал Ваган. И обернулся к
Анвару: — Он из богачей, да?
— Купеческий сын. А отец наш, сам знаешь, больной,
бедный человек. Вот и падеется, что получит большой
калым, поправит дела!
— Ишь какой умник! — с усмешкой сказал Илья. —
Оп, видишь ли, понимает все, а я ничего! А я, между
прочим, тоже кое-что кумекаю и, скажем, к папаше Ан-
вара вопросов пе пмею, поскольку он — жертва бур-
жуазной темноты. Но вот с Анваром есть о чем погово-
рить. Как же ты будешь дальше, а? Сам рабочий, боль-
шевик, а зять будет купец и мусаватист. Завтра пачнется
заваруха — щадить будешь родственничка?
Видимо, Илья затронул самое больное место — Анвар
вдруг вскипел:
— Щадпть?! Это я щадить?.. Да ты знаешь, что я каж-
дый день ругаю товарища Степана, товарища Алешу,
товарища Мешади-бека, всех ругаю... Почему тер-
пят этих мусаватистов в Баку?.. Почему те сидят в Со-
вете? Да это же первые враги Совета! Воп, слышал, уже
о резне заговорили! И устроят, если мы их не прого-
ним отсюда в шею!.. Щадпть!.. Да я пе дождусь, когда
* Бандиты террористы, члены мусаватистской партии.
73
начнется эта самая заваруха, чтобы покончить и с Га-
саном, и с его сватовством!
— Ну, знаешь!.. — расхохотался Илья. — Для того
чтобы отшить жениха сестры, хочешь целую войну на-
чать. Не проще ли сказать ему «убирайся» — п все?
— Да ведь это отец должен сказать, — вдруг каким-
то жалким голосом промолвил Анвар. — А его уговорить
я не могу, понимаешь? Ну вот хоть режьте — пе могу.
Не понимает он меня!
— А если мы тебе поможем? Придем и поговорим
с ним?
Анвар только безнадежно махнул рукой. Но Илья
настойчиво тряхнул головой:
— Да ты пе маши, вот увидишь — уговорим!.. — И сно-
ва посмотрел на кастрюлю в руках Лейли. — А обед ты
зря отправляешь обратпо. Плов есть народное добро, он
и должен принадлежать народу. Так что давай сюда, оп
кам еще пригодится! — Он взял у Лейли кастрюлю, по-
ставил на стол. — А родителям передашь от нас поклон
и скажешь, что мы скоро придем в гости с Анваром.
Лейли снова поклонилась, плотно завернулась в чад-
ру и направилась к двери. Ваган как завороженный за-
шагал за ней.
— Хочешь, сестрица, я тебя на машине подвезу до-
мой?
Илья, посмотрев на него, тоже приблизился.
— А правда, пойдем проводим, как бы кто не оби-
дел ее.
— Да пет, джапум, кто будет обижать, — забеспокоил-
ся Анвар. Но, видя, что друзья все-таки пошли вслед за
Лейли, воскликнул: — Куда, слушай, куда? — И побежал
за ними.
Анна, улыбаясь, смотрела им вслед и качала голо-
вой. Вот какая, оказывается, сложная жизнь. Человек,
вступивший па новый путь, пе может в одиночку шагать
по нему. Поскольку у него есть родные и близкие, он
или сам должен вестп их за собой, или те будут тащить
его назад... А Апвару придется тащить немалый груз...
Осилит ли?
Она ожидала, что ребята вот-вот вернутся, но их но
было. А в это время открылась дверь, и как-то боч-
ком, оглядывая все углы комнаты бегающими глазами,
74
в приемную вошел человек в европейском костюме, по
в круглой татарской папахе.
— Есть ли кто-пибудь там? — Оп кивпул в сторону
кабинета.
Анна внимательно посмотрела па него.
— А кто вам нужен?
— Ага Шаумян.
— Товарища Шаумяна нет и не знаю, когда бу-
дет! — Что-то в этом человеке не правилось Анне.
— Мне сказали, что оп в здании, — возразил посети-
тель. — Значит, скоро придет. Я подожду.
Апиа начинала все больше беспокоиться.
— Как ваша фамилия? По какому вопросу вы хотите
встретиться с товарищем Шаумяном?
— А вам пе все равно? — пожал плечами посетитель.
У него были какие-то красноватые глаза, и он избегал
смотреть па Анну.
— У товарища Шаумяна скоро начнется совещание,
поэтому он сегодня не сможет принять никого.
Лицо посетителя исказилось злобой.
— Хорошенькие порядки: сидит в пашей стране и
пе хочет принять!
— Я прошу пемедлеппо уйти, иначе я вызову охра-
ну! — Anna с решительным видом подошла к телефону.
— Ах вот какая у вас, большевиков, демократия!..
— А кому пе нравится паша демократия? — вдруг
раздался в дверях голос.
Анна повернулась. Ну конечно, Степап Георгиевич...
Ох, как некстати вернулся! Думала, что ребята придут
раньше.
— Степап Георгиевич! — с отчаянием воскликнула
она. — Этот гражданин хочет зайти к вам, по у вас же
сейчас совещание... Пусть приходит завтра!
— Я — представитель мусульманской нации и хочу
поговорить с господином Шаумяном об отпошепип к мое-
му пароду, — с апломбом произнес посетитель. — II пе
завтра, а сегодня!
Шаумян смерил его полуудивленпым, полунасмеш-
ливым взглядом.
— О, серьезный разговор!.. Что же, прошу! — Он ука-
зал рукой в сторону кабинета. Потом обернулся к Анне: —
Мешади-бек по звонил?
75
— Он здесь, Степан Георгиевич, пошел вниз, поку-
шать!
— Очень хорошо, — обрадовался Шаумян. — Найдите
его и пригласите ко мне. Позвоните Грише, товарищам
Алеше, Фиолетову и Зевпну и попросите, чтобы минул
через тридцать собрались у меня.
Он вошел в кабинет. Посетитель хотел последовать
за ним, но Анна схватила его за рукав.
— Оружие есть? — тихо спросила она.
— Сдал внизу! — Посетитель вырвал руку и вошел
в кабинет.
Анна знала, что охрана внизу действительно отбирает
у посторонних оружие. Но тем не менее она встревожи-
лась и кляла охранников, так некстати ушедших из при-
емной. И, еще раз выглянув в коридор, наконец увидела,
что все трое возвращаются.
— Куда вы ушли? — тихо, но сердито сказала она. —
Степан Георгиевич вернулся.
— Ну и что же? — пе понял причины ее гнева Илья.
— К нему вошел какой-то человек! Он мне не нра-
вится!
— Человек? — спросил Анвар. — Кто такой?
Илья и Анвар бросились к двери кабинета. Заглянув
в щелку, Анвар присвистнул:
— Ого!.. Да это... это же, кажется, сын Худаят-бека
Мамедова, Гусейн!
— Откуда ты знаешь этих беков? — недоверчиво спро-
сил Илья.
— Ну он же... Он из друзей этого сукиного сына Га-
сана, один из главных мусаватистов!
— Что делать, а? — с тревогой воскликнула Анна. —
Он сказал, что у него нет оружия, но я не верю!
— А что он еще должен был сказать?! — воскликнул
Ваган. И с негодованием добавил: — Еще охранниками
называются! Дармоеды!.. Чего вы поплелись за мной?
— Ты уж помолчи! — с досадой отозвался Анвар. —
Все из-за тебя и началось!
Anna вдруг вспомнила:
— Вот что, Ваган, сбегай вниз и разыщи товарища
Азизбекова! Скажи, что Степан Георгиевич срочно зовет!
— А как же здесь? — озабоченно спросил Ваган.
— Иди, пди, — пробурчал Илья. — И без тебя спра-
вимся!
76
В это время в кабинете Мамедов с горячностью го-
ворил:
— Вы, большевики, на словах за дружбу народов,
за интернационализм, а вот в лекции, прочитанной в Бе-
лом городе, вы, господин Шаумян, охарактеризовали одну
нацию — нацию, а не класс! — как волков, а другую на-
цию как невинных овец!..
Шаумян, прищурившись, смотрел на него. Он никак
не мог понять, зачем пришел этот человек. Неужели, дей-
ствительно, за тем, чтобы предъявить это глупое и про-
вокационное обвинение? Это гораздо выгоднее было бы
сделать где-нибудь па митинге, чем здесь с глазу па глаз.
— Вы своими ушами слышали эти мои характеристи-
ки? — насмешливо спросил он.
— Я прочел об этом в газете «Баку»!
— Прелестный источник! — улыбнулся Шаумяп.— Эта
кадетская газета столь же скора на пзмышлепия, сколь
и «Известия» вашего Мусульманского национального ко-
митета! Я в своей лекции, к вашему сведению, говорил
как раз обратное: что «герои» Шамхора являются «вол-
ками» в первую очередь по отношению к мусульманско-
му крестьянству!
— Вот, вот!.. Вы все время говорите и пишете о Шам-
хоре! А вот о Евлахе, где мусульмане пе сделали ни од-
ного выстрела, а русские пролили кровь десятков не-
винных людей, — об этом нп слова!
Нет, этот человек явно взвинчивал себя, нисколько не
заботясь об убедительности своих доводов. Для чего имен-
но, Шаумян еще пе понимал.
— А вы сами были в Евлахе? — спокойно спросил
он. — Опять нет? А я, к вашему сведению, был там.
Я ехал с седьмым эшелоном, и по нас в течение пятнадца-
ти минут велся самый энергичный огонь, так что мы
все это время вынуждены были прятаться за мешками
и ящиками...
— Ну конечно! — визгливо закричал Мамедов. — Вы
же армянин, как же вам не винить во всем только му-
сульман?!
И тут Шаумян посмотрел в глаза посетителя и по-
нял все... Он вспомнпл перрон елизаветпольского вок-
зала, и насторожепно-радостпый взгляд Зиатханова, и вы-
ражение жестокой решимости и одновременно страха в
глазах тех — в папахах и с маузерами, — стоявших у
77
паровоза... Страх людей, готовых убить, — и не личного
врага, пе в открытой ссоре, а политического противни-
ка, по преднамеренному умыслу... Именно этот страх и
эту решимость он теперь увидел в глазах посетителя...
Значит, это теперь пришло в Баку!.. Мысль его зарабо-
тала с молниеносной быстротой: «Что ж, у меня в кар-
мане тоже лежит револьвер. Но пока я достану его и
взведу курок, этот красноглазый, несомненно долго тре-
нировавшийся, успеет упредить меня... Да и не в этом
дело: просто это будет страшной ошибкой! Ибо те, кто
послал его сюда, быть может, на то и рассчитывают,
что большевистский чрезвычайный комиссар в собст-
венном кабинете пристрелит одного из них!.. Какой
прекрасный повод, чтобы открыть прямые военные дей-
ствия против пас!.. Нет, не то, не то!.. Этот человек не
смеет решиться па дело, ради которого пришел сюда.
Знает, что и ему не сносить головы. Потому п тянет,
сам взвинчивает себя».
— Бросьте нести чепуху, господин мусаватист.— Шау-
мян говорил топом, каким ведут дискуссию с оппонентом,
не очень ясно понимающим предмет спора. — Мусульман-
ские крестьяне, которые стреляли в Шамхоре и в Ев-
лахе, тоже ваши жертвы. Их из селений вызвали ханы
и беки, сидящие в вашем национальном комитете и с
винтовками в руках возглавившие обманутые массы. Таге
что преступниками являются не мусульманские крестья-
не, а партия Мусават и ее меньшевистские единомышлен-
ники из Тифлиса!..
Мамедов вдруг поднялся с места. Быть может, оп
хотел что-то сказать, а возможно, наконец и решился...
Но Шаумян даже не успел протянуть руку к карману —
ВДРУГ распахнулась дверь и в кабинет ворвались Анвар
и Илья с кастрюлей в руках.
Илья встал между Шаумяном и Мамедовым п поста-
вил па стол кастрюлю.
— Мы вам плов принесли, Степан Георгпевич! Ведь
с утра ничего пе ели!..
— Не время сейчас. — Шаумян с удивлением смотрел
па своих охранников.
— Да если вас пе заставить, вы целый депь будете
голодать! — сказал Апвар и стал рядом с Мамедовым с
другой стороны.
- И потом, Степан Георгиевич, посмотрите, что де-
78
лается па улице! — Илья, продолжая прикрывать Шаумя-
на собой, подталкивал его к окну. — Впдите, люди со-
брались!..
На улпце, действительно, стояли люди — солдаты и
штатские. Но перед зданием Бакинского Совета почти
всегда толпился народ, и Шаумян спроспл:
— Ну и что же, что собрались?
— А вы поглядите, поглядите... — бормотал Илья.
Шаумян пе видел, как Апвар неожиданно сунул руку
за пазуху Мамедову, вытащил оттуда плоский брауппвг
и свирепо потряс им перед носом мусаватиста. Но он ка-
ким-то шестым чувством постиг, что опасность уже по-
зади., И, отвернувшись от окна, строго спросил:
— Вам не кажется, товарищи, что вы мне мешаете?
Илья посмотрел на Анвара, на побледневшего Маме-
дова и тоже понял, что все в порядке.
— Что ж, уйдем, еелп хотите... — с деланно обижен-
ным видом произнес он. — Только пе годится это — целый
день голодать!
Они покинули кабинет так же стремительно, как и
вошли. Шаумян еще раз посмотрел им вслед, потом па
понуро сидящего Мамедова и, сдерживая улыбку, произ-
нес:
— Закончим, господин мусаватист. Еслп вы желаете
изобразить меня врагом мусульманской нации, это едва
ли удастся вам... Только что отсюда вышел мусульман-
ский рабочий, спросите его, оп вам скажет: считают лп
его соплеменники рабочие меня врагом?
— Да... конечно... — пробормотал Мамедов, с ужасом
думая о той минуте, когда он, выйдя отсюда, еще раз
столкнется с этпм рабочпм.
— Вы хотите еще что-нибудь сказать?
— Да... пет... — Мамедов все смотрел па дверь.
— Тогда прощайте, господин мусаватпст!
Мамедов встал и медленно потащился к двери. Шау-
мян проводил его взглядом, потом быстро подошел к ок-
ну. Но люди, стоявшие там, уже разошлись. И тогда
Шаумян ощутпл во всем теле слабость. Как в тот раз,
в вагоне, когда увидел пробирающегося по проходу
Мравяпа... Оп опустился на стул, па котором минуту
назад сидел мусаватпст. И лишь после того, как утих-
ло бешеное биение сердца и в ушах перестало шуметь,
79
поднялся и открыл дверь в приемную. Но там уже никого
не было, кроме Анны.
— Куда делись эти двое, Анечка?
В глазах секретаря был явный испуг, но она спросила
спокойно:
— Кто, Степан Георгиевич?
Шаумян внимательно посмотрел на нее, улыбнулся:
— Плохой вы конспиратор, Аннушка. — И уже другим
топом: — Что же народ не собирается?
— Да никак не разыщем товарища Азизбекова. А Гри-
ша и Иван Тимофееич вот-вот должны подъехать.
Шаумян вернулся в кабинет. На столе стояла каст-
рюля. Он поднял крышку и заглянул внутрь. При виде
крупных зерен риса и блестящих от жира изюминок оп
сразу почувствовал спазмы в желудке. Взял ложку и на-
чал есть уже остывший плов.
В приемную вошли Джапаридзе, Илья и Анвар.
— У себя? — тихо спросил Прокофий Апрасионович.
— Да, — ответила Анна. — И кажется, сердится на
ребят.
— Па-хо!.. — с искренней тревогой воскликнул Ан-
вар. — Что же будем делать?
— Ничего, — сказал Джапаридзе. — Пока ни слова о
том, что случилось.
— Он хотел совершить покушение, Прокофий Апра-
сионовпч? — тихо спросила Анна.
— Там Саак Тер-Габриелян выясняет. — Джапаридзе
прошел в кабинет.
— А, Алеша!.. Давай есть со мной плов, брат... Апо-
том я пожалуюсь тебе на тех, кто принес этот плов...
Совсем от рук отбились!
— Знаю, — кивнул Джапаридзе. — Я уже задал пм...
Чтоб в другой раз не пришлось таскать тебе плов.
Шаумян, не поднимая глаз от плова, ровным го-
лосом спросил:
— Ты тоже думаешь, что этот тип хотел убить меня?
Джапаридзе посмотрел па него внимательно:
— Я думаю, надо быть поосторожнее и не принимать
первого попавшегося.
— В общем, конечно... Но и осторожность должна
иметь границы. Если мы в самую бурю революции бу-
80
дем отгораживаться от людей из страха, что среди ник
могут оказаться террористы, тогда нам вообще незачем
было лезть в революционеры!
— Это само собой... — Джапаридзе заглянул в каст-
рюлю. — А ты пе слышал такой крестьянский анекдот
про голодного, который пришел в гости в самый обед?
Его пригласили к столу, но он решил, что с первого раза
соглашаться неудобно. А хозяева во второй раз уже не
пригласили. Бедняга ждал-ждал, а потом спрашивает:
«Когда я вошел, вы, кажется, что-то сказали?..»
— Ага, так тебе и надо! — засмеялся Шаумян. — Не
лезь в такое время с серьезными разговорами. Ну, давай
присаживайся. Да только вот ложка всего одна.
— Ха! Посмотрите па этого кавказца! Кто же плов ест
ложкой?
Джапаридзе сегодня был поразительно спокоен. Но
вообще-то Алеша, как звали Прокофия Апраспоновича
товарищи по партии и рабочие, был весь движение, весь
огонь. Они отлично дополняли друг друга — уравнове-
шенный Степап и будто начиненный взрывчаткой Але-
ша. И, быть может, поэтому с давних пор были нераз-
лучными друзьями... Оба лично встречались с Лениным.
Шаумян познакомился с Владимиром Ильичем в 1903 го-
ду в Швейцарии и подружился на II съезде партии. А на
следующем, III съезде Ильич обратил внимание на страст-
ную речь делегата от Бакинской организации Джапарид-
зе, утверждавшего: «Удивительно, когда говорят, что пет
рабочих, способных быть комитетчиками. Наоборот, их
такое количество, что нет возможности всех включить в
комитет!» «Слушайте! Слушайте!» одобрительно вос-
кликнул Ленин.
Как и Степана, Алешу пе раз арестовывали и ссыла-
ли. Но, едва доехав до места, он тотчас писал жене и
друзьям: «Шлите скорей орехи и очки» (деньги и пас-
порт) — и, получив их, бежал из ссылки, чтобы вповь
ринуться в самую пучину революционной борьбы. После
последнего побега из Енисейской губернии в 1916 году
Алеша был направлен партией в Трапезунд для ведения
работы в Кавказской армии, а после Февральской рево-
люции он вернулся в Баку — «делать настоящую рево-
люцию». На VI съезде партии Шаумян был избран чле-
ном, а Джапаридзе — кандидатом в члепы Центрального
Комитета...
6 Микаел Шатирян
81
Вдруг в кабинет ворвался Азизбеков, а за ппм вошли
Фиолетов, крепыш Зевпп п Корганов. Азизбеков с удив-
лением оглядел друзей и воскликнул:
— Ну вот... Ваган говорил, что тут чуть ли не убили
кого-то, а они плов лопают!
— В самом деле, что за тревога? — спросил в свою
очередь Зевин.
— Ничего, друзья, — успокоил их Джапаридзе. — Был
с одним господином небольшой инцидент, который закон-
чился появлением этого плова. А подробности узнаем поз-
же... Что ж, перейдем к делу?
Корганов по-военному кратко изложил ситуацию, сло-
жившуюся в Баку. Уже после событий в Шамхоре муса-
ватисты качали формировать в Гяпдже Первый мусуль-
манский корпус во главе с грузинским князем генера-
лом Магаловым и начальником штаба Салимовым. В по-
следнее время они открыто заявляют, что пе потерпят
Советской власти в Баку и на всем Кавказе. В Закавказ-
ском сейме опп уже явно заключили союз с грузинскими
меньшевиками, получили у них недостающий офицерский
состав и теперь начали лихорадочно готовить новые ча-
сти для своего корпуса. В связп с этим в Баку приехала
группа офицеров во главе с генералом Талышхановым.
Они намереваются создать из отрядов, существующих в
Баку, пехотный полк 2-й дивизии корпуса. Если учесть
также, что сюда подтянут Татарский полк Дикой диви-
зии, нетрудно догадаться, что Мусават решил перейти от
слов к делу и в ближайшее время свергнуть Советскую
власть в Баку.
Слушая Корганова, Шаумяп поднялся и подошел к
висевшей на стене карте России.
— А каково положение в «турецкой» Армении, Гри-
горий Николаевич?
— Худо, — ответил Корганов. — Из всего Армянского
корпуса пока что активно дерется против Вехиба-пашп од-
на дивизия Апдрапика, но сил у нее очень мало. Говорят,
па днях Андраник оставил Эрзерум.
— В этом-то и дело, друзья! — озабоченно произнес
Шаумяп. — Эти «герои» в Закавказском сейме орали, что
не признают Брестского мира и не отдадут ни пяди За-
падной Армеппи, по запомпцте мои слова: они в конце
концов предадут и продадут туркам даже весь Кавказ! Да
82
J
и пе мудрено: грузинские меньшевики двурушничают,
дашнаки мечутся между страхом перед турками и нена-
вистью к Советской России, а мусаватисты — те вообще
против войны с турками...
— Да, — подтвердил Коргапов. — А если турки во-
рвутся па Кавказ, нам придется уже бороться сразу и
против мусаватистов, и против турецкой регулярной ар-
мии.
— Ну, так нечего цацкаться с Мусаватом! — сердито
сказал Джапаридзе. — Нужно прогнать к черту этого Та-
лышханова и не разрешать нм создавать здесь новые
части!
— Что ты скажешь на это, Мешади-бек? — вдруг
обернулся к Азизбекову Шаумян.
Тот, казалось, был удивлен этим вопросом.
— А что ты спрашиваешь? Конечно, Алеша прав.
В комнату вошла Анна.
— Степан Георгиевич, там пришли генерал Баграту-
пи и полковник Аветисов, просят принять их.
Шаумян почему-то усмехнулся и обернулся к осталь-
ным:
— Это имеет самое непосредственное отношение к
тому, о чем мы сейчас говорили. Давайте выслушаем их...
Пригласите их, Анечка.
Фиолетов, окпнув взглядом стол, увидел на нем пу-
стую кастрюлю из-под плова п, пе зная, куда деть ее,
второпях супул под стол.
В кабинет вошли небольшого роста красивый генерал
и высокий с болезненно-желтым лицом полковник. Оба
были в военной форме, по без погон п ордепов.
Генерал-лейтенапт Яков Багратупп, несмотря па свою
молодость (ему было около сорока лет), считался од-
ним пз талантливых военачальников русской армии. Го-
ворили, будто он — потомок древних армянских царей
Багратупп. Во время войпы был начальником штаба ге-
нерала Брусилова, а после Февральской революции —
начальником штаба Петроградского военного округа.
Когда правительство Керенского решило создать на
Кавказе специальную армянскую армию, Багратупп по-
лучил задание собрать с Западного фропта и паправпть
на Кавказ всех армян — офицеров и солдат. К осепп сем-
надцатого года там уже находилось около тридцати пяти
6*
83
тысяч воинов-армян, из которых был создан Первый
армянский корпус под командованием генерала Товмаса
Назарбекова. Предполагалось, что, после того как будут
созданы еще два корпуса, общее командование над ними
примет генерал Багратуни.
После Октябрьской революции в числе арестованных
генералов оказался и Яков Багратуни. Дело в том, что
Керенский, удирая из Петрограда, в последнюю минуту
назначил начальником Петроградского гарнизона Багра-
туви, решив, что тому удастся каким-то чудом спасти
столицу от большевистской революции... Но уже в кон-
це декабря, когда стало очевидно, что русская Кавказ-
ская армия уйдет с фронта, Советское правительство
сочло нужным оставить там хоть какую-то военную силу,
которая могла бы противостоять возможному наступле-
нию турецкой армии. А такой силой в то время могли
быть только армянские части. Вот тогда-то Багратуни
и был освобожден из-под ареста, и ему предложили про-
должать сбор и отправку в Армению солдат и офице-
ров армян для комплектования новых армянских частей.
Вскоре Багратуни направился в Баку, где в это вре-
мя Армянский национальный совет формировал новый
полк. Багратуни намеревался во главе этого полка дви-
нуться в Армению на соединение с созданным там кор-
пусом.
После молчаливых, сдержанных поклонов с обеих сто-
рон Шаумян пригласил вошедших сесть.
— Вы простите, господин Шаумян, за это втор-
жение, — начал Багратуни. — Но меня вынудили чрез-
вычайные обстоятельства. Вы, вероятно, уже слышали о
неудаче армянских войск под Эрзерумом?
— Да, нам известно об этом событии, — подтвердил
Шаумян.
— Вы знаете также, что с согласия правительства
господина Ленина я взял на себя обязанность возглавить
армянские войска на Кавказе.
Шаумян молча кивнул.
— Теперь обстоятельства требуют срочной отправки
туда полка, сформированного здесь. Однако этот полк
очень плохо вооружен. Между тем на вас, господин
Шаумяп, возложена обязанность содействовать созданию
и вооружению армянских войск на Кавказе... •
84
При этих словах Корганов нервно двинул ногой, за-
дел под столом кастрюлю, и она загремела. Гости с удив-
лением переглянулись.
— Так, так...— Шаумян минуту сосредоточенно думал,
потом сказал с присущей ему прямотой, часто приводив-
шей собеседников в замешательство: — Давайте, господин
генерал, будем говорить начистоту: почему же вы, полу-
чив задание по созданию армянских войск от Советского
правительства, после прибытия сюда держали контакт не
со мной и Бакинским Советом депутатов, а с Армянским
национальным советом?
Но этот вопрос, казалось, нисколько не смутил Багра-
туни.
— Что ж, на прямой вопрос я дам такой же прямой
ответ, — слегка улыбнулся он. — По соглашению с пра-
вительством господина Ленина (он упорно не хотел про-
изнести слово «советским») я должен был создать армян-
ские войска из солдат и офицеров — фронтовиков. А как
раз этот контингент, и в особенности офицерский состав,
после возвращения с фронта почему-то поступал в распо-
ряжение не Бакинского Совета, а Армянского националь-
ного совета. Естественно, что я у них и просил помощи
для формирования полка.
— Но тогда какой же нам расчет вооружать этот
полк? — запальчиво спросил Корганов.
— Видите лп, штабс-капитан, — Багратупи произнес
это слово с улыбкой, но подчеркнуто, — расчет все же
есть. Ведь Армянский национальный совет в отличие,
скажем, от Мусульманского комитета пе делал никаких
враждебных заявлений против вашей власти в Баку.
И затем паш полк направляется на защиту границ Кав-
каза, а это в ваших интересах. Не так ли, господин
Шаумян?
— Что ж, это резонно, — кивнул Степан Георгиевич.—
По скажите мне, генерал, как вы думаете пробиться в
Армению? Ведь па вашем пути лежит Гянджа, а там
едва ли отнесутся с восторгом к намерению целого ар-
мянского полка идти на войну с турками...
— Вот вам, кстати, еще одна причина, почему мы
должны были скорее связаться именно с Армянским на-
циональным советом! — подхватил Багратуни. — Войска,
находящиеся непосредственно в вашем подчинении, ко-
нечно, ни в коем случае пе были бы пропущены через
85
Гянджу... Между тем представители столь неугодного
вам национального совета сидят вместе с мусульманами
в правительстве Тифлиса, и они уже договорились,
что нас пропустят в Армению беспрепятственно.
Шаумян недоверчиво усмехнулся, и тогда заговорил
Аветисов:
— Ав крайнем случае мы пробьемся туда с боем.
Но именно для этого и нужно будет оружие.
— Так, так... — снова произнес Шаумяп. — Что ж,
господа, пп я, как Чрезвычайный комиссар Кавказа, пи
исполком Баксовета, конечно, пе намерены, да и не имеем
права, отменять распоряжение центрального Советского
правительства о создании армянских войск. Но прошу
учесть, что после занятия Петровска Дагестанским пол-
ком Дикой дивизии наша связь с Россией временно пре-
рвала и получать оружие оттуда мы пока пе можем. А то
количество вооружения, которым мы располагаем, весьма
ограниченно. Flo тем пе менее я попрошу представить
заявку, а мы посмотрим, насколько можно будет удовле-
творить ее.
— Заявка уже составлена, — сказал Багратуни и
обернулся к Аветисову.
Аветисов достал из портфеля несколько листов бума-
ги и молча положил их перед Шаумяном. Тот поблаго-
дарил:
— Спасибо, господа. Мы рассмотрим заявку и скоро
дадим ответ.
Багратупп и Аветисов встали.
— Еще раз прошу, господа, не медлить, — сказал Ба-
гра тупи. — Нам нужно поскорее направиться туда, где
целому народу грозит смертельная опасность.
Оба посетителя, поклонившись, ушлп. Оставшиеся
некоторое время молчали. Азизбеков, паклопив голову,
думал. Корганов сразу же схватил заявку п углубился
в чтение. Шаумяп зашагал по кабинету, исподтишка по-
глядывая па остальных. Фиолетов вытащил из-под стола
злополучную кастрюлю. Джапаридзе хмуро кусал
губы.
— Ну? Так что же вы скажете? — пакопец спросил
Шаумяп. — Мешади-бек, мне особенно хотелось бы зпать
твое мпеппе.
Азизбеков поднял голову, посмотрел па него и глу-
хо спросил:
86
— Ты зачем звал меня сюда, Степап?.. Ты зпал, с
чем должны прийти этп?
— Знал, — кивнул Шаумян. — Еще вчера мне звонил
по этому поводу Абрам Гюльхапданяп. Впрочем, цель
их посещения была понятна и без того.
— Понятна? — вдруг воскликнул Корганов, стукнув
кулаком по заявке, которую он закончил читать. — А мне
пе понятно, нужно ли это делать. Откуда мы знаем, что,
получив у нас оружие, они не повернут его против
пас же?
— Конечно, это пе исключено, — согласился Шау-
мян. — Но самое главное, если хотите знать, — не это.
Вот мы перед их приходом решили, что не позволим
мусаватистам создавать здесь свой полк. А дашпакам,
оказывается, мы должны дать оружие!.. Как это будет
выглядеть в глазах масс? Мусават и без того обвиняет
нас, а в особенности меня, чуть ли пе в национализме.
А мы им дадим в руки такой мощный аргумент!
— Видите! — почти крикнул Корганов. — Еще одна
серьезная причина, чтобы пе якшаться с этими дашна-
ками. Никакого оружия, пусть убираются куда хотят!
И тут Фиолетов вдруг грохнул кастрюлей об стол.
— Да что за чертовщина, братцы! Ну кто из вас
представлял, что революция будет такая? Думали: под-
нимем парод, прогоним в шею царя, помещиков и бур-
жуев, установим пролетарскую власть — и вся недолга.
А тут такая каша заварилась! Пу что у нас за власть
парода, когда мы должны терпеть рядом в Совете и
дашнаков, и эсеров, и меньшевиков, и мусаватистов!
И какие мы с вами интернационалисты, если должны вы-
бирать, кого из националистов предпочесть, вместо того
чтобы прогнать всех их к черту!
Это было так похоже на него — Ванечку Фполетова!
Ему было тридцать четыре года, но по революционному
стажу он мало уступал остальным. В Баку оп приехал
из Тамбовской губернии еще юношей. Работал в механи-
ческих мастерских Нобеля, па заводах и промыслах,
быстро подружился с рабочими, научился говорить
по-армянски и по-азербайджански п, бывало знакомясь
с армянами, представлялся: «Ованес Мапушакян!». Стан
одним из признанных вождей рабочих, оп пе раз встре-
чался с подлостью и коварством царских жандармов и
87
представителей враждебных партии, но сам испытывал
отвращение ко всякой интриге. Идти в бон с открытым
забралом и победить или пасть в честном бою — так он
представлял борьбу истинного революционера. И сейчас
он больше других переживал, что жизнь толкает их на
какие-то недопустимые, с его точки зрения, тактические
маневры.
— Да, ты прав, Ванечка, — понимающе кивнул Шау-
мяп. — Делать революцию оказалось куда сложнее, чем
мы представляли. А дальше будет еще сложнее.
— Вот об этом я и думаю, — наконец поднял голову
Джапаридзе. — О том, что будет дальше. Тут, по-моему,
переживания всякие излишни. Мусаватистов мы должны
подавить, иначе завтра они задушат нас. А этому полку
оружие придется дать хотя бы для того, чтобы он убрал-
ся из Баку...
— Да и наша судьба, судьба всей революции па Кав-
казе, во многом решается там, на границе Армении, —
вставил Зевин. — Если турки прорвутся сюда — нам
крышка!
Вот на трезвый, рассудительный ум Якова Зевина
всегда можно положиться. Он был когда-то меньше
виком, но в ходе революционной борьбы неоднократно
убеждался, что и теория и практика меньшевиков способ-
ны привести лишь к поражению революции. Зевин в кон-
це концов отошел от своих единомышленников и уже на
Пражской конференции в 1912 году окончательно примк-
нул к Ленину, к большевикам. Зевин долго работал средн
бакинских рабочих под фамилией Павла Кузьмина, и,
когда его арестовали и выяснили настоящую фамилию,
жандармский офицер даже подпрыгнул от радости:
«А, товарищ Павел, наконец-то мы с вами познакоми-
лись!» Зевин был сослан в Иркутскую губернию,
по после Февральской революции по решению партии
вместе с женой, Надеждой Колесниковой, вернулся в
Баку. И тогда же с Георгием Стуруа и Меером Басиным
составил наказ депутатам в новый Бакинский Совет —
основной предвыборный документ большевиков.
— Россия нам помочь пока не может, вы же читали
речь Ленина па съезде, — продолжал Джапаридзе. —
Потому он и дал согласие на создание армянской армии,
чтобы здесь было кому противостоять туркам.
— Ну, а если полк по дороге ввяжется в бой с гян-
джпнцамп, тоже пеплохо, — слова прервал его Зевип. —
Мы выиграем время, чтобы укрепить наши силы.
И тогда заговорил Азизбеков:
— Ты тоже так думаешь, Степан? — Он пристально
смотрел на Шаумяпа.
Шаумян подошел к нему и заглянул прямо в глаза.
— Я не хотел ппкому навязывать своего мнения,
поэтому нп с кем предварительно не беседовал на эту
тему. Мне хотелось, чтобы вы сами, вдумавшись в неумо-
лимые факты, сделали необходимые выводы. Но я не мог
не думать о тебе, о Нариманове и других азербайджан-
ских товарищах, Мешадп-бек. На тебя же смотреть
страшно: устал, оброс, глаза покраснели от бессонницы!
Ты вот ходишь из села в село, проповедуешь мир и друж-
бу, а мы этим решением, в сущности, ломаем всю твою
работу... Понимаешь ли ты мое беспокойство?
— Да ладно, — устало махнул рукой Азизбеков. —
Неужели мне так уж трудно попять, что у нас иного вы-
хода нет?
Шаумян с облегчением вздохнул и повернулся к Кор-
ганову:
— Ну, а что касается твоих опасений, Гриша, то я
этот вопрос тоже продумал. Мы им дадим оружие, но
они получат его, когда погрузятся в эшелоны. Понятно?
— Я не думаю, чтоб этот генерал хитрил, — сказал
Джапаридзе. — Тут он все же пешка, а там будет глав-
нокомандующим, такие вещи тоже нужно принимать в
расчет! Может быть, впоследствии мы с ним еще и столк-
немся, но пока он, по-моему, честпо хочет ехать туда и
драться с турками...
Глава шестая
Мак-Донелл вернулся через неделю. Его путешествие в
Персию прошло без особых осложнений: прежние органы
власти были развалены, а новые — в зачаточном состоя-
нии, потому и пе чинили никаких препятствий его пере-
движению. А добраться из Энзели до Хамадана п обрат-
но Мак-Допеллу помогли Гунин и английский консул в
Казвипе.
89
Это путешествие, разумеется, утомило консула, но
результаты, видимо, были настолько значительными, что
он весь сиял. Бойлю не нужно было долго расспрашивать
своего шефа, чтобы убедиться, что генерал Денстервиль
полностью одобрил план Мак-Донелла о перенесении цен-
тра английской политики в Баку. Впрочем, Бойль и
раньше был уверен, что старые «индийцы» немедленно
споются. Генерал, который собирался с кучкой офицеров
завоевать Кавказ, пе мог не ухватиться за план Мак-
Донелла после того, как его первая попытка проникнуть
туда провалилась.
— Простите, сэр, а показали ли вы генералу мой
доклад?
— О Шаумяне и его группе? О, конечно, Патрик!
Я пр считал себя вправе, начиная такое дело, не проин-
формировать его о таком опасном противнике...
— И как отнесся к этому генерал?
— Видите ли, он при мне не стал читать вашего до-
клада. Только попросил показать ему фотографию Шау-
мяна. А когда посмотрел, то сказал лишь одно: «Для
политического деятеля этот джентльмен слишком кра-
сив!» — Мак-Донелл вдруг весело рассмеялся: по-видимо-
му, он считал это замечание не только достаточно остро-
умным, по и исчерпывающим все вопросы. — Так что, мой
друг, машина уже пущена в ход, и нам теперь придется
работать в поте лица, — заключил оп, потирая от удо-
вольствия руки.
В тот же вечер Бойль заготовил несколько пригласи-
тельных писем на имя лиц, которые, по его мнению, обя-
зательно должны были участвовать во встрече с консу-
лом. А па следующее утро, облачившись в одежду, делав-
шую его похожим па приказчика из гастрономического
магазина, вышел на улицу.
Нужные ему люди жили в хороших квартирах, а
некоторые в собственных домах. Бойль звонил, а потом
через узкую щель открытой на цепочку двери просил
прислугу передать письмо хозяину квартиры. Время бы-
ло неспокойное, и люди, тем более обеспеченные, неохотно
открывали незнакомым двери, а впускать их в дом и по-
давно остерегались.
Впрочем, меры предосторожности, принятые Бойлем,
были почти пзлишпп. После разгона царской полиции и
90
жандармерии в городе не было никакой контрразведки,
которой следовало бы опасаться. В сущности, в Баку
царило многовластие. Милиция, организованная после
Февральской революции, подчинялась городской думе, где
заправляли в основном кадеты и сотрудничавшие с ними
партии. Но параллельно с думой власть в городе осущест-
вляли Бакинский Совет, а также Армянский и Мусуль-
манский национальные советы. Причем последние, опи-
раясь на свои вооруженные отряды, не только произво-
дили аресты и обыски, но даже пытались собирать налоги
с армянского и азербайджанского населения города.
Занятые взаимной борьбой, все эти органы властп
оставили совершенно без контроля несколько иностран-
ных консульств. И тем не менее Мак-Донелл настоял,
чтобы встреча была назначена па вечер 27 февраля по
старому стилю, в годовщину Февральской революции.
В этот день можно будет собраться в консульстве, пе при-
влекая ничьего внимания.
Уже после полудня в городе началось необычайное
оживление: из Белого и Черного городов, из Балахан и
Сабунчей, из казарм и Бапловского порта с красными
флагами и транспарантами к площади Свободы двину-
лись колонны рабочих, солдат и матросов. Гремели духо-
вые оркестры, раздавались песни па русском, армянском и
азербайджанском языках. II даже обыватели сегодля
прпмкнулп к толпе. После речей, произнесенных пред-
ставителями различных партий на митинге, колонны с
музыкой п песнями двинулись к зданию Бакинского
Совета.
Гости Мак-Донелла тоже были на мптппге: опп хотели
послушать, что скажет Шаумян. Тот и в самом деле вы-
ступил в Совете, по говорил пе столько о Феврале, сколь-
ко об Октябре, о Ленине, о диктатуре пролетарпата и
строительстве социализма. И, как всегда, весь зал Обще-
ственного собрания слушал его, затапв дыхание, то п
дело разражаясь громовыми аплодисментами.
Потом собравшиеся вновь с песнями и музыкой двину-
лись по улицам, постепенно расходясь по своим заводам
и казармам. А гости Мак-Допелла поспешили в англий-
ское консульство, где их встретил Бойль п провел в каби-
нет своего шефа.
— Сэр, прошу познакомиться с представителями де-
мократических партий Баку... Мистер Айолло, от партии
91
социал-демократов меньшевиков... Лейтенант Ермаков, от
партии социалистов-революционеров и Центрокаспия...
Мистер Гюльханданян, от партии «Армянский револю-
ционный союз»... Мистер Гукасов, от конституционно-
демократической партии народной свободы... И, наконец,
генерал-лейтенант Багратуни — представитель армянского
и русского офицерства...
Гости подходили к консулу и молча пожимали ему
руку. Только Гукасов, кольнув маленькими острыми гла-
зами Бойля, резко проговорил, словно подчеркивая, что
в данном случае важно именно это:
— Гукасов, Аршак Осипович, от союза нефтепромыш-
ленников!
И это заставило консула обратить внимание на из-
вестного миллионера, человека небольшого роста, с седею-
щими висками и коротко постриженными усами. Если
у остальных, несмотря на все их старания держаться
независимо, проскальзывало или подобострастие или ско-
ванность, то этот, по-видимому, знал себе цену и дер-
жался спокойно, всем своим видом показывая, что он —
пе чета другим.
— Очень рад, мистер Гукасов, — вынужден был про-
изнести Мак-Допелл, пожимая ему руку,
И после церемонии знакомства он обратился уже ко
всем:
— Я весьма рад встретиться с вами, джентльмены.
Прошу садиться. — Он говорил по-русски довольно хоро-
шо. — Мистер Бойль сообщил мне, что вы желаете пого-
ворить о положении, создавшемся в Баку. Я слушаю вас,
джентльмены.
Гости минуту в недоумении смотрели друг на друга.
Все считали, что эта встреча организована по инициати-
ве хозяина, поэтому он первым должен и высказаться.
Однако никто так и не пожелал внести ясность в этот
вопрос, и Айолло, посмотрев на остальных, произнес:
— Вы позволите, господа?.. Да, господин консул, по-
ложение в Баку в самом деле складывается опасное,
страшно запутанное и, я бы сказал, недопустимое!..
Господину Айолло было лет под пятьдесят. Лысый,
в профессорском пепсне и черной визитке. Но бегающие
глаза и мешки под ними, а главное, манера все время по-
тирать руки делали его скорее похожим на не совсем чи-
92
стого на руку приказчика. Он, видимо, считал себя хоро-
шим оратором и теперь, стараясь произвести впечатление
на консула, патетически протянул длинный п костлявый
палец в сторону окна, откуда все еще доносился шум тол-
пы и глухое буханье барабанов духовых оркестров.
— Подойдите к окну и посмотрите, что делается в
пашем городе!..
Но Мак-Донелл прервал его чуть насмешливой реп-
ликой:
— Можете пе сомневаться, мистер... э-э... — Оп нако-
нец вспомнил его фамилию, но произнес ее па англий-
ский манер: — Айоллоу... Я уже смотрел!
— Подумать только, во что сумел превратить этот
демагог Шаумян — Чрез-вычай-ный комиссар Ленипа! —
светлый праздник освобождения от векового пга самодер-
жавия!.. — продолжал Айолло. — Говорить именно в день
свержения этой диктатуры о «диктатуре пролетариата»!..
Да, только здесь, только в Баку демократия подвергается
этой страшной опасности, только здесь...
— Это — с одной стороны, мистер Айоллоу, — снова
прервал его Мак-Донелл. — Ас другой?..
Айолло, не понимая, что имеет в виду консул, вопро-
сительно посмотрел на него. Этим воспользовался Гюль-
хан данян.
— Ас другой стороны — эти мусульмане, господин
консул, партия Мусават!—воскликнул оп, встав с места.
Это был коренастый человек лет сорока пяти, с бородкой
и усами под маленьким носом, высоким лбом и всегда
настороженными глазами. Одет он был небрежно, хотя
и слыл человеком состоятельным: его старший брат,
Апдреас Гюльханданяп, считался одним из богачей горо-
да. — Мы надеялись, что эта партия будет сотрудничать
с нами в общей борьбе против установления власти боль-
шевиков в Баку, однако теперь становится все яснее, что
она намерена отдать Кавказ туркам... Туркам, господин
консул! Вы понимаете это? Представляете, что ожидает
армян в таком случае?
— Приблизительно представляю, — серьезно прогово-
рил Мак-Донелл.
Айолло, который все еще стоял, убедившись, что
его уже никто пе слушает, обиженно сел. Но новый
собеседник, видимо, тоже не очень интересовал консула,
93
потому что on вдруг повернулся в сторону сидевшего
молча генерала Багратупп.
— Поскольку возможное вторжение германо-турок
на Кавказ есть вопрос чисто военный, мпе бы хотелось
услышать по этому поводу мнение такого авторитета,
как генерал Багратупп. — И Мак-Донелл поклонился ге-
нералу.
В больших красивых глазах генерала на минуту
промелькнуло удивление, и он встал.
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хотел бы
сделать следующее заявление: я и мои коллеги-военные
стоим вне политики, поэтому я пе скрою, что несколько
удивлен, оказавшись в числе приглашенных па это сове-
щание, где, как я вижу, в основном присутствуют поли-
тики. — И генерал, обращаясь ко всем, поспешно приба-
вил: — Вы можете быть уверены, что мы не питаем ника-
ких особых симпатий к большевикам хотя бы потому, что
они подписали этот злосчастный мпр в Брест-Литовске.
Однако в данную минуту мы считаем важным пе это, а
опасность вторжения на Кавказ турок. Она настолько
серьезна, что мы готовы забыть все прочие разногласия
и сотрудничать со всяким, кто возьмется организовать
оборону Кавказа. И так как большевистское правитель-
ство достаточно хорошо понимает это, то мы — я полагаю,
что это вам отлично известно, господин консул! — припи-
ли предложение об организации армянских войск па
Кавказе. И я считаю своим долгом прямо заявить, что
всякий, кто будет действовать против этого, не должен
рассчитывать на пашу симпатию и содействие!
Вопреки ожиданиям всех, Мак-Допелл, выслушав это,
одобрительно кивнул головой:
— Я вполне понимаю и одобряю ваши патриотиче-
ские чувства, генерал. И именно потому я и хотел бы
узнать ваше мнение о возможности захвата Кавказа гер-
мапо-турками.
— Турецкая армия маршала Вехпба пе очень велика,
п ее продвижение к Кавказу можно было бы прпостапо
вить, еелп бы здесь существовало единодушие и четкая
организация молодых войск, заменивших русскую армию.
Ио нп того, ни другого пока пет. У турок здесь имеется
могучий союзник в лице мусульманского местного насе-
ления п почти безраздельно господствующей пад его ума-
ми протурецки настроенной партии Мусават.
94
Мак-Донелл снова кивнул в знак согласия, затем
спроспл:
— Кстати, а сколько войск у мусаватистов?
— В настоящее время у них тоже пе очень крупные
силы из-за отсутствия командного состава. Но если они
получат таковой от турок, то смогут вскоре выставить
армию в шестьдесят тысяч человек.
— Таким образом, вместе с турками это составит
внушительную силу, не так ли?..- — Мак-Донелл вдруг
повернулся и устремил холодные глаза на Гюльхапда-
няна: — Вы, надеюсь, понимаете, мистер Гюльхандапяп,
что эта сила прежде всего будет направлена против Баку.
Сколько же войск сможет противопоставить в таком слу-
чае мусульманам ваш Национальный совет?
— Э-э... — смущено протянул Гюльхандапяп. — К со-
жалению, в Баку имеется всего три-четыре тысячи...
— А сколько у большевиков?
Видя, что Гюльхапданяп молчит, Багратупп сухо
сообщил:
— Сегодня в Баку в военном отношении сильнее всех
большевики: они в состоянии выставить до шести тысяч
штыков, хотя этого тоже мало против турок и мусульман.
— Это уже другой вопрос, — сказал Мак-Донелл п
снова обратился к Гюльханданяпу: — Значит, с военной
точки зрения более опасный противник — турки?
— С военной точки зрения, конечно, да, — вынужден
был согласиться Гюльхандапяп.
Мак-Донелл хотел еще что-то сказать, по в это время
раздался негромкий, по внушительный голос Гукасова:
— Простите, господа... — Все невольно обернулись в
его сторону. — Мы уже довольно долго беседуем, по я
вижу, что паша беседа развивается совершенно пе в том
русле...
Говоря это, Гукасов и пе пытался скрыть пли хотя
бы смягчить свое пренебрежение к присутствующим. Все
на миг затаили дыханпе, а Мак-Донелл воскликнул:
— Вот как?!
Но Гукасов, пе обратив вппмаппя па пего, продол-
жал:
— Основная проблема Баку — вовсе пе потеря демо-
кратии и даже не возможный захват его турками... —
Мак-Донелл хотел что-то сказать, но Гукасов властным
95
жестом предупредил его. — Баку — это первым долгом
нефть, господа! А пефть сегодня — одна из основ госу-
дарственного хозяйства. Вы пытаетесь выяснить, какой
из наших противников сильнее, в то время как нужно
определить, какой из них опаснее!.. Вы слушаете меня,
господин консул?
Бойль ликовал. Прелестно, просто восхитительно!..
Бедняга Мак-Донелл! Ему, наверное, никогда не прихо-
дилось выслушивать в своей любимой Индии подобное
нравоучение.
— Я, разумеется, также считаю нежелательным
вступление немцев и турок в Баку, господа, — сухо про-
должал миллионер, повернувшись в сторону Гюльханда-
няна и Багратуни. —Но позволить, чтобы большевики за-
владели бакинской нефтью!.. Это же означает укрепление
их власти и победу! В конце концов вспомните, что их
программой является национализация земли, промышлен-
ности п недр, господин консул. А в нефтяных промыслах
Баку основной капитал принадлежит английским, фран-
цузским и прочим европейским фирмам!..
— Мы этого пе забываем, мистер Гукасов, но мне
кажется, что вы слишком преувеличиваете опасность, —
отпарировал Мак-Донелл. — Я позволю себе вспомнить
мудрую пословицу: «Для мыши страшнее кошки зверя
пет». Я не ожидал, что один из крупнейших бизнесменов
России так легко потеряет голову от временных удач
большевиков!
— Потеряет голову? — Маленькие глазки Гукасова
снова впились в Мак-Донелла, верхняя губа хищно при-
поднялась. — Вы плохо знаете меня, господин консул!
Если бы вы подольше жили в Баку, то, несомненно, слы-
шали бы любимую поговорку бакинцев: «Не нужно нам
гукасовских миллионов, лишь бы не было его несчастий!»
И это не пустые слова, господин консул. Ибо «один из
крупнейших бизнесменов России», как вы изволили вели-
чать меня, потерял свою старшую дочь от туберкулеза —
от болезни, которая обычно косит людей, плохо питаю-
щихся, живущих в тесных и душных жплпщах. В ее па-
мять я построил знаменитую ялтинскую церковь — одну
из красивейших в России. Но господу богу неугодно было
принять эту мою жертву. Другая моя дочь была убита
офицером Бережановым из-за неразделенной любви
и ревности. И, наконец, третья моя дочь сгорела на
96
праздничной новогодней елке. Теперь я остался одпп как
перст, без близких и наследников...
Голос Гукасова дрогнул, и Мак-Донелл поспешил
сказать:
— Я в самом деле пе знал всего этого, мистер Гука-
сов, п очень сожалею...
Но Гукасов махнул рукой, словно отбрасывая всякое
сочувствие, и снова окрепшим голосом продолжал:
— Поток этих несчастий не сломил меня и не смог
пи па йоту ослабить усилия, которые я прилагаю для
развития русской промышленности, господин консул! Од-
нако теперь, видя, как представитель пашпх союзников
недооценивает величайшую опасность, нависшую над
цивилизацией мира, считая большевиков «невинными
кошечками», которых якобы напрасно боимся мы, мест-
ные мыши, и в самом деле начинаю терять голову!..
— Да, — мрачно подтвердил Ермаков. — С ними надо
покончить. Немедленно?
Мак-Донелл живо повернулся в сторону моряка, лет
тридцати, с крупной головой и живыми глазами. Вспом-
нились слова, сказанные Бойлем о Ермакове: «В отличие
от Айолло и Гюльханданяна, считающихся хорошими
ораторами, этот джентльмен говорить lie умеет, но являет-
ся сторонником решительных действий...»
— Каким способом, мистер Ермаков? Так? — II консул
сложил пальцы правой руки наподобие пистолета, обнару-
живая, что достаточно хорошо знаком с методами эсеров.
— Как угодно, — пробурчал Ермаков. — Хоть так,
хоть бомбой!
— Вы согласны с этим, мистер Гукасов? — Мак-До-
нелл обернулся к миллионеру.
Но тот только поморщился.
— Глупости! Так с большевиками пе справиться! Для
того чтобы навести тут порядок, необходимо, чтобы анг-
лийские войска...
— ...пришли в Баку, прогнали большевиков и па се-
ребряном подпосе вручили власть вам, не так ли? — на-
смешливо прервал его консул. — Нет, джентльмены, это
означает вмешиваться во внутренние дела нашей бывшей
союзницы Росспп! А мы не намерены так поступать.
Это прозвучало как гром, как залп тысячи пушек.
Присутствующие педоуменпо и растерянно смотрели друг
7 Микасл Шатирян 07
на друга. Не хотят вмешиваться? Боже мой, зачем же
тогда мы собрались здесь?..
И только Гукасов не растерялся и, прищурив глаза,
пристально смотрел на консула. Его верхняя губа вновь
приподнялась, на этот раз в усмешке.
— Интересно! Англичане не желают вмешиваться в
дела другой страны!..
Мак-Донелл нахмурил брови.
— Мистер Гукасов, меня удивляет ваш тон!
Но Гукасов уже в бешенстве закричал:
— А хотите, я скажу, почему вы сталп такими дели-
катными? Да потому, что у вас пет силенок, чтобы про-
гнать отсюда большевиков!
Все, застыв на местах, смотрели па этих двух немоло-
дых люден, которые, казалось, готовы были вцепиться
друг другу в горло. Мак-Донелл глухо спросил:
— Предположим... Какие же выводы делаете вы из
этого?
— Мы, по-видимому, должны послать вас к черту и
идти к тем, кто имеет достаточно сил, чтобы выгнать
большевиков из Баку! — уже с угрозой в голосе произнес
Гукасов. — Не знаю, как остальные, по меня здесь боль-
ше ничто не интересует. Прощайте, господа!
Резко повернувшись, он решительно направплся к
выходу. Мак-Донелл подождал, пока Гукасов дойдет до
дверп, п тогда в наступившей тишине раздался его спо-
койный голос:
— Я бы не советовал вам уходить, мистер Гукасов!
В его голосе было нечто такое, что заставило Гука-
сова на миг остановиться.
— Позволю себе напомнить вам, что мы находимся
в состоянпп войны с этими вашими «сильными друзья-
ми» и, смею утверждать, рано или поздно победим их, —
продолжал Мак-Донелл. — И тогда пе будьте в претен-
зии, если выяснится, что ваш эффектный уход отсюда
достаточно сильно запечатлелся в нашей памяти...
Гукасов повернулся и посмотрел на консула, словно
пытаясь выяснить, насколько серьезна эта угроза. И тут
англичанин .нанес последний удар:
— Не забудьте также, мистер Гукасов, что большая
часть ваших активов помещена в банки союзников!..
Бойль, который внимательно следил за происходящим
и минуту назад восторгался Гукасовым, этим кавказским
98
барсом, пе боящпмся показывать клыки страшному зверю,
теперь вынужден был по достоинству оценит^. и сплу сво-
его шефа. Нет, старик все же знает свое дело. В каком
ловком прыжке он схватил за горло противника и заста-
вил его присмиреть!..
Гукасов тяжело вздохнул и молча вернулся па свое
место. Все! Теперь он стал ручным для Мак-Донелла!
Минуту длилось неловкое молчание. Затем Гюльхап-
данян повернулся к консулу:
— Где же выход, господин консул? — охрипшим го-
лосом спросил он.
На лице Мак-Донелла снова заиграла любезная
улыбка.
— Мистер Гукасов спутал мои карты, джентльмены.
Я вынужден признаться, что бакинские нефтепромышлен-
ники и вся демократия имеют в его лице очень дально-
видного и умного руководителя... — Англичанин почти-
тельно поклонился Гукасову, тем самым смягчая перед
присутствующими его поражение. — Да, оп вынуждает
меня признаться, что мы, действительно, не имеем доста-
точно сил, чтобы выполнить ваше заветное желание...
Гукасов поднял голову и посмотрел на консула — те-
перь и он ничего не понимал. Мак-Донелл поспешил под-
черкнуть:
— Пока пе имеем, джентльмены!.. Однако мы пе мо-
жем допустить сюда ни турок, пи гермапцев...
— Так что же делать, черт побери?! — воскликнул
Ермаков.
— Если ясно, что пи вы, джентльмены, пи мистер
Шаумян, пи даже мы, англичане, не в состоянии порознь
противостоять туркам, значит, нужно создать коали-
цию, — спокойно сообщил Мак-Донелл.
Казалось, этот шотлапдец сегодня поставил перед со-
бой цель беспрестанно озадачивать собравшихся все более
неожиданными и невероятными предложениями. Разда-
лись недоуменные возгласы гостей:
— Как?..
— Нам... объединиться с большевиками?
— II даже вы?..
— А что тут особенного, джентльмены? — спокойно
спросил Мак-Донелл. — Если мистер Шаумяп и Бакин-
ский Совет пригласят пас сюда, мы пе пожалеем стара-
ний, чтобы совместно с ними п с вамп оборонять Баку
7* 99
от общего врага... — И он снова повернулся к Баграту-
ви: — Что вы скажете, генерал?
Багратуни после минутного раздумья ответил:
— Не представляю, насколько это возможно с поли-
тической точки зрения, но в военном отношении это —
единственная реальная комбинация, которая сможет
устранить угрозу, нависшую над Баку.
— Благодарю вас, генерал. — Мак-Донелл теперь
обернулся к Гукасову: — А вы какого мнения об этом,
мистер Гукасов?
— Все зависит от того, кто будет главенствовать в
этой коалиции... — задумчиво произнес миллионер.
— Как бизнесмен, вы несомненно знаете, что в каж-
дом акционерном обществе решающее слово принадле-
жит не директору и даже не председателю, а тому, в
чьих руках находится контрольный пакет акций... Мне
кажется, что в этом «акционерном обществе» хозяином
положения тоже будет тот, кто обеспечит оборону города
оружием, продовольствием и возьмет под свой контроль
внутренние и внешние сношения...
— Гм... Это, конечно, правильно. Но вы минуту назад
были так любезны, что похвалили мою дальновидность.
И уж поверьте мне: большевики не так глупы, чтобы пе
понять ваш ход, они ни в коем случае не согласятся при-
нять вас в компанию, даже если вы и предложите им
почетную должность директора!
— Я знаю, что они серьезные люди, и вся моя надеж-
да как раз па это, мистер Гукасов, — легко согласился
Мак-Донелл. — Против турок им нужны союзники, а,
кроме нас с вами, они других не найдут. Насколько я
знаю, все акционерные общества составляются именно
так — больше в результате необходимости, чем из добрых
побуждений, не так ли?
— Все же я ничего не понимаю. Выходит, мы долж-
ны помогать Шаумяну? Помогать ему укрепиться
здесь? — спросил Ермаков.
— На первых порах это, по-впдимому, будет неизбеж-
ным, мистер Ермаков, — подтвердил Мак-Допелл.
— Чепуха!—пачал горячиться Ермаков. — Знаете ли,
что оп сделает, как только несколько утвердит свое поло-
жение? Даст нам ппнка и вышвырнет всех пз Баку!
— Да, уж будьте уверены, господин консул! — горячо
поддержал его Аполло.
100
— Джентльмены, джентльмены! — поднял руку Мак-
Донелл. — Вы, по-видимому, все же не уяснили суть мое-
го предложения. Если позволите, я вам расскажу малень-
кую сказку, которую слышал на Востоке... — Не
дожидаясь согласия, оп встал и начал ходить по кабине-
ту. — У одного бедного крестьянина перед хижиной рос-
ла финиковая пальма — единственный источник его су-
ществования. Однажды мимо его дома проходили три
путника — монах, лекарь и ростовщик. Все трое были
голодны и, увидев пальму и стоящего рядом крестьянина,
подумали: «Нас трое, а оп один». И начали рвать спелые
финики. Но, немного погодя, крестьянин сказал монаху
и лекарю: «Я очень счастлив, что мои плоды вкушают
Слуга Неба и Целитель Людей, но удивляюсь, что с вами
находится и этот ростовщик. Поглядите-ка, вы съели по
одной горсточке фиников, а он уже пожирает третью!»
«Хозяин прав! — возмущенно воскликнул монах. — С та-
кой свиньей разве можно дружить?» «Давайте прогоним
его!» — предложил лекарь... И они вместе с крестьянином
прогнали жадного ростовщика!..
Рассказывая, Мак-Донелл менял голос и выражение
лица, представляя то толстого монаха, то худощавого
лекаря. «Оказывается, он еще и артист!»—думал Бойль,
теперь уже с восхищением глядя па своего шефа.
— Проходит еще немного времепи, и хозяин обра-
щается к лекарю: «Правда ли, о хаким, что ты способен
исцелять недуги страждущих?» «Конечно, — отвечает
тот. — Я вылечил сотни больных». «А мне кажется, что
их исцелила пе твоя паука, а небесная милость!» — воз-
ражает крестьянин. «Не болтай глупостей, — сердится
лекарь. — При чем тут небесная милость, когда все за-
висит от моих знаний?» Но это вызывает гнев монаха.
«Что за кощунственные слова ты тут произносишь, не-
честивец! — кричит он. — Ты смеешь противопоставлять
себя небесному могуществу!» «Да, святой отец, этот ха-
ким, по-видимому, гнусный безбожник, давай прогоним
его!»—говорит хозяин. II они прогнали лекаря тоже,
джентльмены. А когда монах остался один, крестьянин
взял увесистую палку и начал уговаривать его: «Тебе не
кажется, святой отец, что недостойно пользоваться чужим
добром без разрешения хозяина?..» Монах согласился,
что это, действительно, нехорошо, п поспешно удалился
от пальмы бедняка!..
101
Мак-Донелл изучающе посмотрел на присутствующих,
словно спрашивая: «Ну, что вы па это скажете?» Все
сразу повернулись в сторону Гукасова: в конце концов все
понимали, что решающее слово — за ним.
Гукасов поднялся с места п с тяжелым вздохом про-
изнес:
— Что сказать, господа?.. Я всегда был сторонником
простых и решительных действий, а все это слишком уж
сложно и запутанно. Одпако, если другого выхода пет,
что же поделаешь?..
Мак-Донелл воскликнул:
— О, не тревожьтесь, джентльмены, все будет хо-
рошо!..
Но тут генерал Багратуни холодно заметил:
— Надеюсь, господа, вы не забыли, о чем я говорил
в начале пашей встречи: поскольку главной опасностью
для Кавказа мы считаем турецкое нашествие и коль ско-
ро эта опасность еще не достигла Баку, то мы полагаем
за благо встретить ее там, на полях Арменпп. Поэтому
вы должны исключить из всех ваших комбинаций меня
и Армянский полк, который вскорости должен напра-
виться туда.
И тогда остальные тоже словно очнулпсь от гипноза.
— Мы должны еще тщательно обсудпть предложение
о коалиции с большевиками, — заявил Аполло. — Боюсь,
что бюро нашей партии сочтет это предательством по
отношению к тифлисским коллегам.
— Да и Армянский национальный совет на это не
очень охотно пойдет, — сказал Абрам Гюльханданян.
— А наши вообще откажутся! — резко выкрикнул
Ермаков.
Бойль вопросительно посмотрел па консула. Похоже,
что все его старания прошли даром. По Мак-Донелл
только спокойно кивпул:
— Разумеется, джентльмены. Я п не думал, что столь
важное решение может быть принято без тщательного
обсуждения. Но я уверен, что именно обстоятельное изу-
чение всей проблемы в целом докажет вам, что это —
единственно правильный выход из положения. — Он по-
вернулся к двери и громко позвал: — Джеральд, угостите
наших дорогих друзей вашим знаменитым пуншем!
102
Глава седьмая
— Давай сегодня пойдем к Сумбатовым, Гришенька?
— К Сумбатовым?.. Что это взбрело тебе в голову?
И потом, разве они продолжают свои знаменитые «чет-
верги»?
— Ты же знаешь тетю Югабер: опа пе признает ни-
каких революций п считает, что все должно идти по раз
и навсегда заведенному порядку.
— Гм... — Григорий Николаевич минуту раздумывал,
затем неожиданно сказал: — Пожалуй, я пойду туда.
— В самом деле? — недоверчиво покосилась на него
Анна.
— Ведь Вартан тоже будет? А мне хочется поговорить
с ппм насчет намерений его шефа: в самом ли деле они
собираются отправиться со своим полком в Армению?..
Погоди, я сейчас приведу себя в порядок.
Они находились в маленьком номере гостиницы «Ас-
тория», где жил и работал Корганов. В первое время Гри-
горий Николаевич был против* посещении Анны, — боял-
ся, что они вызовут нежелательные толки вокруг имени
его невесты. Но однажды Анна сказала:
— Плевать мне па сплетни, я хочу бывать побольше
около тебя!
И теперь, как только выдавался свободный вечер, сра-
зу приходила к нему. II тогда Корганов приглашал к себе
военревкомовцев.
— У ребят здесь нет пп родных, пи друзей, скучают
бедняги! — говорил он Аппе.
Эти вечера становились продолжением рабочего дпя.
Они обсуждали, как идет формирование новых частей,
что нужно, чтобы поскорей обучить неопытных рабочих
обращению с оружием, строго и тактике, где пайтп хоть
сколько-нибудь знающих командиров для новых взводов,
рот и батальонов... Эти вечерппе беседы носили строго
деловой характер, по Григорий и Anna все равно были
счастливы, что находятся вместе, видят и слышат друг
друга...
Корганов происходил из старинного, по обедневшего
дворянского рода, из поколения в поколение служившего
103
в армии. Предполагалось, что и Гриша тоже станет воен-
ным, но он, еще будучи гимназистом, нанес удар семей-
ной традиции — вступил в социал-демократический кру-
жок, которым руководил Джапаридзе. В 1905 году его
исключили из восьмого класса Кутаисской гимназии.
В следующем году он переехал в Баку, где жил у своих
дальних родственников Сумбатовых и готовился к сдаче
экзаменов экстерном за последний класс. Тогда-то и семья
Тер-Осиновых, которая находилась в каком-то родстве с
Сумбатовым, впервые познакомилась с этим смуглым и
большеглазым двадцатилетиям парнем.
В отличие от своей матерп-итальянки, которая так и
не овладела как следует ни армянским, пи русским и
изъяснялась на какой-то невообразимой мешанине из трех
языков, Гриша блестяще знал не только итальянский и
армянский, но и русский, и грузинский. Родственники
поражались, как это мальчик из такой семьи мог стать
революциопером (да еще большевиком!), и лишь Анна
смотрела па Гришу с каким-то душевным трепетом, как
на богатыря из сказки. Но тогда Гриша даже пе замечал
десятилетнюю голенастую худышку с серыми глазами.
Через год он сдал экстерном за гимназию, уехал в Моск-
ву и поступил на историко-филологический факультет
университета.
— Ну, конечно, — говорили его бакинские родственни-
ки, — после его «подвигов» военная карьера перед ним
закрыта. Придется ему довольствоваться участью учите-
лишки или чем-нибудь в этом роде.
— А жаль, он ведь неглупый парень, — задумчиво
сказал как-то отец Анны, адвокат, ведущий дела многих
нефтяных тузов. — Хоть бы уж избрал юриспруденцию:
тогда я с удовольствием принял бы его к себе в контору,
а потом он мог бы открыть и свое дело.
Гриша прожил в Москве долго, и о нем говорили, что
оп продолжает «якшаться с теми», следовательно, толку
из пего не будет, и оп плохо кончит. Но в 1911 году стало
известно, что Григорий пе то призван, не то сам попро-
сился в армию и служит в артиллерии.
— Ага, заиграла-таки кровь! — с удовлетворением от-
метили бакинские родственники. — Видно, что на роду
написано, тому п быть!
Но к концу следующего года это удовлетворение снова
сменилось унынием: оказалось, Гриша ушел из армии и
104
снова вернулся в университет — оканчивать курс исто-
рии...
Анну, к тому времени ставшую уже шестнадцатилет-
ней мечтательной девушкой, разговоры о Коргапове по-
чему-то тревожили. Ведь в обществе, где она жила н
росла, все интересы и страсти сосредоточивались вокруг
нефти и денег. Говорили и спорили о новых и старых
нефтеносных участках и скважинах, о фирмах Нобеля,
Ротшильдов и «Шелл», задающих тон в нефтяной про-
мышленности, об акциях и ценах на нефть, о необходи-
мости перевода всего транспорта России па жидкое топ-
ливо, о развитии автомобильного транспорта и, конечно,
о прибылях.
Баку был беспокойным городом, и, как ни старались
родители Анны оградить ее от событий стенами тесного
семейного мирка, это им не удавалось. Разве можно было
не заметить бушующих страстей межнациональной враж-
ды, приведшей к кровавой армяно-татарской резне в
1905 году? Стало известно, что эта резня была спровоци-
рована царским правительством, и даже в кругах армян-
ской буржуазии опа вызвала такое возмущение, что все
заговорили о необходимости революции и свержения кро-
вавого самодержавия.
На промыслах и заводах рабочие, недовольные своим
положением, поднимались па борьбу за своп права. Много
они доставляли тревог и беспокойства кругу «приличных
людей». II хотя их требования объявлялись в семье Анны
наглыми п незаконными, девушка пе раз задумывалась:
«Но почему же Гриша Корганов перешел на пх сторону?
Ведь отец говорит, что он неглупый парень».
Анне исполнилось восемнадцать лет, когда началась
мировая война. Старший брат ее, Вартан, с которым она
очень дружила, ушел на фропт и стал артиллеристом.
Потом опа узнала, что Гриша Корганов, к тому времени
уже окончивший университет, тоже призван в армию п
направлен па Кавказский фронт.
Война принесла семье Тер-Оспповых новые беспокой-
ства о судьбе сына и дочери. Апне пора было выходить
замуж, по все молодые люди их круга былп в армии.
Мать Анны, Ашхен Марковна, втайне горевала: пе оста-
лась бы дочь в старых девах. Да п сама Anna не раз за-
думывалась: кто же жепптся па пен, когда столько деву-
шек гораздо красивее ее остались без жеппхов?..
105
Она окончила гимназию и решила научиться стеногра-
фии и машинописи, чтобы стать помощницей отца. Работа
помогла ей лучше узнать мир, который ее окружал.
Бойна приносила нефтепромышленникам баснословные
барыши, и каждый пз них норовил вырвать у другого ку-
сок пожирнее, не брезгуя самыми гнусными махинациями.
В этой страшной борьбе отец Анны играл довольно важ-
ную роль, и опа была поражена, видя, как оп осторожно
лавирует среди этих хищников, руководствуясь лишь од-
ним принципом: как бы случайно не стать на сторону
более слабого и не вести «проигрышное дело», если даже
оно справедливо.
Она пе смела ничего говорить отцу, но чувствовала
себя опустошенной. Ведь до этого опа считала отца чело-
веком честным п порядочным. Опа быстро потеряла инте-
рес к его делам, по отец не очень п рассчитывал на ее
помощь, считая ее работу в конторе лпшь средством уби-
вать время, пока подберется подходящая партия и опа
станет, как и полагается женщине, женой и матерью...
На рождество 1915 года Вартан приехал с фронта в
отпуск. Он возмужал, но стал каким-то задумчивым и
мрачным. Целыми вечерами со сдержанным гневом он
рассказывал о войне, о разоренной Западной Армении, об
опустевших городах и селах, о следах страшных зверств
и бесконечных вереницах раздетых, перепуганных на-
смерть беженцев.
Слушая его, Анна как-то спросила:
— Вартан, а ты случайно не стал дашпакцаканом?
Вартан возмущенно фыркнул:
— Вот уж чего пе хватало!.. Разве одни лпшь дашпак-
цакапы возмущаются этим? Вон Гриша Корганов, быв-
ший большевик, и тот зубами скрежещет!
Это имя заставило сжаться сердце Анны.
— А ты с ним встречаешься? — осторожно спросила
опа.
— А как же. Мы с ним в одной дивизии, хотя п в раз-
ных полках. Но время от времени видимся п говорим.
— Ты сказал «бывший большевик», — вмешался в
разговор отец. — Что же, он угомонился, значит?
— Да что там, офицер как офицер, — пожал плечами
Вартан. — Правда, многие относятся к нему с подозрени-
ем: видите лп, оп слишком либерален с солдатами. Но по
106
этому принципу ия — большевик, ведь д тоже не люблю
орать па солдат п пускать в ход руки!
Прошел еще год, п снова на рождество Вартан при-
ехал в отпуск. На этот раз вместе с ппм в Баку прибыл и
Григорий Корганов. И вновь Анну охватило острое любо-
пытство: каков же оп теперь, этот «угомонившийся» бун-
тарь, принесший так много огорчений своей семье?
— А ты не пригласишь его к нам? — спроспла опа
брата.
— Копечно, завтра же приведу.
В отличие от других офицеров, которые в отпуске ще-
голяли в парадной форме с золотыми погонами, Корганов
был в полевой защитной гимнастерке с такими же погона-
ми с артиллерийским кантом. Он стал еще смуглее, а в
миндалевидных глазах появилась та же «фронтовая»
грусть, которую Анна находила и у брата. Новостью были
маленькие успки под небольшим правильным носом. Но,
видно, он отпустил их давно: ведь Апиа не видела Гришу
почти десять лет!
Отца не было дома, а Ашхен Марковна встретила го-
стя весьма радушно. Поздоровавшись с ней, Гриша обер-
нулся п с любопытством посмотрел на Анну.
— Не узнаешь? Это же Анна! — сказал Вартан.
— Погодите, та девочка? — II Григорий провел рукой,
отмерив полтора аршина выше пола.
— Опа самая, — засмеялась Анна и протянула руку.—
Здравствуйте, Гриша!
Григорий пожал ей руку, продолжая рассматривать
Анну. Потом, спохватившись, виновато поклонился.
— Простите меня, пожалуйста... Просто не могу прий-
ти в себя: только теперь понял, как же я постарел!
Анна сразу догадалась, что понравилась этому статно-
му, мужественному, красивому человеку.
— Ну что вы! — снова засмеялась она. — Внешне вы
пе очень изменились, ведь я хорошо вас помню.— II вдруг
выпалила: — Но вот внутреппе, говорят, вы таки пзмепп-
лись!
— В каком смысле? — удивился Гриша.
— Вы ведь когда-то были революционером, а теперь
Вартап о вас говорит: «Офицер как офицер, такой же,
как все!»
— А это вас сколысо-нпбудь трогает, Анна?
Да как вам сказать... — не сразу ответила опа. —
107
В детстве я смотрела на вас, как на героя из сказки, и
мне пе очень поправилось, что с годами вы «угомонились»
и стали, как все.
— Ну что ты болтаешь глупости! — рассердилась Аш-
хен Марковна. — Можно подумать, что ты сама какая-то
Вера Засулич!
— Увы, не Вера Засулич, — спокойно улыбнулась Ан-
на. — И все же ничего хорошего нет в том, что люди ста-
новятся заурядными!
— Вот и глупости! — повторила мать. — И очень хо-
рошо, что вы наконец образумились и отошли от «тех»,
Гриша!.. Подумать только, мальчик из такой семьи и чуть
не стал каким-то большевиком! Вот погодите, даст бог,
кончится война, женим вас на девушке из хорошей
семьи, и тогда совсем будет хорошо!
— Ага, — подхватил Вартан. — Кстати, вот и невеста
готова. Тем более она сама призналась, что в детстве ты
был ее героем!
Анна почувствовала, что краснеет, и прикрикнула на
брата:
— Дурак! Ой и дурак же ты, Вартан!
—- Ах, да! — беззаботно рассмеялся тот. — Я и забыл,
что ты теперь разочаровалась в нем.
— Скажите, Гриша, все фронтовые офицеры такие
глупые? — обернулась Анна к Григорию.
— Вы меня ставите в трудное положение, Анна, —
с улыбкой ответил тот. — По-видимому, я должен отве-
тить: «Нет, я, папример, не такой...» Но я не уверен,
поможет ли такой ответ хоть частично восстановить ваше
прежнее отношение ко мне.
— Ого, а ведь, кажется, клюнул! — снова захохотал
Вартан.
Это замечание совсем уже вывело Анну из себя.
— Тогда я сама скажу вам, — резко заявила она Гри-
горию: — Да, по-видимому, это болезнь всех офицеров!
Она повернулась, чтобы уйти, но тут снова вмешалась
мать:
— Господи, Анна! Они ведь шутят, чего ты злишься?..
Садитесь за стол, сейчас я вас угощу кофейком с ромом!
Апиа села с нпмп за стол, но молчала, не поднимая
глаз па Григория. «Ой, что же я наделала?! Сама нагово-
рила каких-то глупостей о сказочном герое, а потом ос-
108
корбилась... Что же теперь будет? Уйдет и больше никог-
да, никогда не придет к нам!» — с ужасом думала она.
А Григорий сидел бледный, растерянный. Поспешно
выпил свою чашку кофе и поднялся:
— Вы мепя простите, дорогие, ио я должен нанести
еще массу визитов...
После Нового года Вартан и Гриша вернулись на
фронт. Началось то время, когда всюду проходили митин-
ги и собрания, когда все кричали «Свобода!», пели рево-
люционные песни, и каждый вступал в какую-либо пар-
тию. Отец и мать Анны записались в кадетскую партию и
уговаривали дочь последовать их примеру. Но она отве-
тила:
— А что я понимаю в этих партиях? Нет, еще подо-
жду, осмотрюсь.
И она начала внимательно читать газеты, которых было
в то время великое множество: кадетские, дашнакские,
меньшевистские, большевистские. И однажды она нашла
то, что искала все последнее время, не смея признаться
в этом даже самой себе. Сразу нашла эту фамилию на га-
зетной полосе. Фамилию офицера, осмелившегося высту-
пить против продолжения войны, за мир и землю на-
роду!
«Так я и знала! — с каким-то непонятным ей самой ли-
кованием подумаДа она. — Угомонится он вам, как бы не
так!» II вспомнила тот день. Тот счастливый и глупый
день...
А потом фамилия Корганова стала все чаще мелькать
па страницах газет. Но почти всегда это была брань в его
адрес, ибо оказалось, что Корганов был не просто больше-
виком, а самым главным среди них в армии. В мае на Пер-
вом съезде Кавказской армии он руководил большевист-
ской фракцией, и па пего лились потоки оскорблений и
угроз. Отец Анны в бешенстве кричал:
— Этот растленный тип опаснее всех!.. Что там Фпо-
летов или даже Шаумян: у них только логика и красно-
речие, а этот к тому же умеет стрелять из пушек и коман-
довать солдатами! Теперь вы поппмаете, почему он ме-
тался из университета в армию п обратно? Он стремился
овладеть и демагогией, и оружием!
А мать — та несколько раз говорила с огорчением:
— Да... а я-то думала...
109
Anna знала, о чем думала мать, и теперь еще больше
хотела узнать, за что его ругают, почему он стал на
сторону «тех».
Опа обратилась к отцу:
—. Папа, ты ведь хотел, чтобы я примкнула к какой-
либо партии. Расскажи мне, чего хотят эти партии, како-
ва их программа?
А, пожалуйста, доченька, — охотно согласился отец.
И кратко, но достаточно ясно (недаром же оп был от-
личным юристом) пзложпл программы всех партии: каде-
тов, дашнаков, эсеров, социал-демократов, мепыпевпков
и мусаватистов...
— А почему ты пичего не говоришь о большевиках?—
прищурила глаза Анна.
Отец нахмурился и минуту молчал. Потом сказал со
злостью:
— Потому, что это не политическая партия, а шайка
разбойников! Их программа целиком построена па теории
насилия: экспроприация экспроприаторов, захват заво-
дов, педр, земли, установление диктатуры пролетариата!..
Все это антиисторично, противоестественно и может при-
нести пароду только неисчислимые бедствия! Тебе неза-
чем даже тратить время на озпакомление с этой белибер-
дой.
С тех пор как Анне стало известно, насколько «объек-
тивен» отец даже при защите дел различных нефтепро-
мышленников, опа решила, что должна узнать все из пер-
вых рук... Прочитав й газете объявление о том, что Шау-
мяп должен выступать с публичной лекцией о текущем
моменте, пошла послушать его выступление.
Анна пе очень много поняла из того, о чем говорил
Шаумян. Но по странному совпадению докладчик тоже
употребил фразу «разбойничья шайка», но уже в адрес
Ротшильдов, Гукасовых п Нагиевых, то есть того мира,
который представлял и защищал ее отец. И, судя по реак-
ции сотен людей, собравшихся в зале, онп были согласны
с этим.
Это открытие страшно расстроило Анну: она понима-
ла, что мысли Шаумяна были мыслями и Григория, что
Грпша восстал против мира «приличных людей», считая
его «разбойппчьпм». Следовательно, пропасть между ним
и его пепреодолпма, п пе только потому, что Анна прп-
110
надлежит к этому миру, но и потому, что оп еще много
лет назад понял то, чего опа даже сейчас но могла по-
стигнуть со всей ясностью.
С этого дня Анна ходила па все собрания, на которых
выступали большевики. Садилась где-нибудь в уголке и
молча слушала споры их с представителями других пар-
тий. Вначале она только хмурила брови, ее ум пе мог по-
стичь — о чем же эти люди спорят, если все онп за рево-
люцию, свободу и демократию? Но постепенно начала
разбираться, что эти слова в разных устах имеют разный
смысл.
Но судьбу Анны решило другое событие. В декабре
в Тифлисе собрался Второй съезд Кавказской армии, на
котором большевики п левые эсеры под руководством
Шаумяна и Корганова завоевали большинство. Съезд из-
брал Краевой совет Кавказской армии из 100 человек,
52 из которых были большевиками и левыми эсерами.
Григорий был избран председателем этого совета.
Отец Анны, внимательно следивший по газетам за хо-
дом съезда, в бешенстве кричал, бегая по гостиной:
— Нет, вы только подумайте, онп хотят забрать в своп
руки армию! Как и там, в Россип!..
— Ну и что же из этого? — тихо, бледнея от того, что
ей приходится впервые спорпть с отцом, спросила Апна.—•
Ведь опп избраны демократическим путем на собраниях
и митингах солдат. Значит, большинство армии доверяет
им... Ты же сторонник демократии, папа!
— Демократия! Какая это, к черту, демократия?! —
кричал в ответ отец. — Кучка демагогов задурила головы
безграмотной солдатне обещаниями мира и земли, какая
тут демократия?!
Но через несколько дней отец торжествовал, довольно
потирая руки. В Тифлисе эсеры и меныпевпки, избранные
в Краевой совет, откололись от большинства и, опираясь
на национальные части тифлисского гарнизона, захвати-
ли помещенпе, средства и центральный аппарат армии.
Они заявили, что не признают пи большевистского руко-
водства Совета, ни нового Советского правительства
Ленина в России.
— Ага, голубчики, не вышло у вас? — ликовал отец.—
Дали, значит, по шее этому предателю и хулигану
Гришке!
111
И тут Anna возмутилась:
— И ты находишь, что это справедливо? Считаешь,
что вполне нормально в демократично, когда меньшин-
ство насильно узурпирует власть у большинства? Ты, ко-
торый назвал большевиков сторонниками теории насилия
и экспроприаторами!
У отца от удивления перехватило дыхапие.
— Что за тон у тебя?.. II откуда такая страстность?
Ты что, решила стать большевичкой?.. То-то я замечаю,
что ты в последнее время читаешь пх газеты и ходишь
на митинги!
— Нет, я не большевичка! — почти крикнула Анна. —
Но, глядя на то, что говорят и делают их противники,
боюсь, что скоро стану ею!
Опа видела, как отец несколько раз открывал рот, пы-
таясь что-то сказать, и не мог произнести ни слова, пора-
женный. А потом заорал:
— Дура! Ну п дура же, господи! — замахал руками и
убежал, видимо боясь, что может ударить ее.
A Anna вдруг поняла, что с этого мгновения в ее жиз-
пи произошел какой-то перелом...
Отец больше пе вернулся к этому разговору. Он не
мог поверить в то, что его дочь, такая тихая и далекая
от политики, могла серьезно увлечься идеями большеви-
ков. «Баловство, блажь... Замуж ей надо, вот что!..» —
решил оп.
А потом в газетах появилось сообщение, что большин-
ство Краевого совета армии под руководством Корганова
объявило себя Революционным советом Кавказской ар-
мии и решило переехать в Баку...
В первых числах января Апна узнала, что в Маилов-
ском театре должно состояться заседание Совета солдат-
ских депутатов совместно с представителями комитетов
частей гарнизона и прибывшим в Баку Революционным
советом Кавказской армии. Значит, там будет Гриша, и
Анна решила, что пойдет туда и предупредит его: «Не
приходите к нам, мой отец ненавидит вас!» Только ска-
жет это — и уйдет.
По дороге в театр ею овладели сомнения: что он поду-
мает о пей? Вдруг скажет: «Барышня, а с чего вы взяли,
что я собираюсь прийти к вам?»
С большим трудом она заставила себя дойти до теат-
ра и в нерешительности остановилась перед входом.
112
И в это время к пей подошел какой-то прапорщик:
— Простите, гражданочка, вы стенографистка?
Anna, пе понимая, в чем дело, кивнула утвердительно.
— Так идемте же, вас давно ждут!
Прапорщик взял ее за руку, провел в помещение п по-
звал громко:
— Григорий Николаевич, стенографистка пришла,
можно начинать!
Она от неожиданности застыла на месте, когда от
группы военных отделился Григорий.
— Ба, Madonna mial Кого я вижу! — Григорий словно
не верил своим глазам. — Стенографировать наше заседа-
ние будете вы?
— Я... я ничего не знаю! — пролепетала опа охрип-
шим от волнения голосом.
— То есть как... — возмутился прапорщик. — Вы же
сами сказали, что вы — стенографистка!
— Нет, что вы! — поспешно сказала Айна. — Яс удо-
вольствием... Только справлюсь ли? Я ведь пе так уж
быстро пишу...
— Ничего, ничего, справитесь. Понимаете, это очень
важно, Анна. Нужно, чтобы завтра солдаты прочитали в
газетах, что говорили их товарищи па этом заседании. —
Григорий взял ее под руку и провел через зал к сцепе, где
под самой трибуной стояли столик и стул.
— Садитесь здесь. А я сейчас достану вам бумагу и
карандаши... А потом провожу домой, пе беспокойтесь!
Вскоре на сцене появилпсь Шаумян, Джапаридзе, На-
риманов, комендант города прапорщик Авакянц и еще
какие-то военные. Председательствовал Авакянц, худо-
щавый человек с лицом Мефистофеля. О нем говорили,
что еще несколько месяцев назад он даже пе был членом
большевистской партии, по тем пе менее пмеппо он стал
формальной причиной окончательного перехода Бакин-
ского Совета па сторону большевиков. Он был любимцем
солдат, часто выступал па солдатскпх митингах, и, чем
более левели солдатские массы, тем левее становился и
Авакянц. Это, конечно, не правилось меньшевистским и
эсеровским лидерам, и они потребовали его ухода пз
исполкома Совета, грозясь в противном случае уйти в от-
ставку. Но, вопреки пх ожиданию, Совет решил: принять
отставку эсеро-мепыпевистского исполкома и избрать но-
вый исполком пз одпих большевиков и левых эсеров во
8 Микаел Шатирян 113
главе со Степаном Шаумяпом... После этого п Лвакяпц
вступил в большевистскую партию.
Авакянц предоставил первое слово Коргапову, п Апна,
записывая его речь, вдруг обнаружила, что тот говорпт
очень знакомые вещи. Он рассказывал о том, что произо-
шло в Тифлисе. Как меньшинство узурпировало руковод-
ство в Краевом совете армии п заставило большинство
уехать из Тифлиса. Но он не жаловался и даже не очень
возмущался этим. Было похоже, что он считал все это
вполне естественным п попятным. Ведь «они» являются
сторонниками «демократии» лишь до тех пор, пока опа
им выгодна. А стоит пм увидеть, что демократия оборачи-
вается против них, как сразу же пускают в ход насилие
и интриги... В Тифлисе они смогли сделать это, так как
верные революции воинские части были заранее выведены
из города или разоружены, а большинство рабочих все
еще идет за соглашателями. Именно потому и революци-
онная часть Краевого совета решила переехать в Баку,
чтобы отсюда развернуть борьбу за восстановление
попранных прав большинства и, если понадобится, проти-
вопоставить силе силу, чтобы очистить Закавказье от
контрреволюции.
...Заседание окончилось поздно ночью. И когда опп
очутились вдвоем на улице, Апна с воодушевлением вос-
кликнула:
— А вы очень хорошо говорили, Гриша! Вы знаете,
ведь я думала так же, но... но не зпала, как выразить свои
мысли.
— В самом деле? — Корганов недоверчиво вгляделся
в нее. — А кому вы хотели сказать все это?
— Да моему отцу. Вы зпаете, он прямо ненавидит вас
и очень радовался всем этим событиям в Тифлисе.
— И вы... вы хотели это сказать ему... — все еще не
мог прийти в себя от удивления Григории.
— Ну да... Я даже что-то говорила уже, но очень пло-
хо. А папа все равно очень рассердился и назвал меня
большевичкой.
— Большевичкой? Вас?!
— Пу да. А я сказала, что хотя я пе большевичка, по
обязательно стану ею, ибо все другие партии, и в особен-
ности его противная кадетская, держатся только на под-
лости и лицемерии, что опп только на словах за револю-
цию, а па самом деле — низкие обманщики!
114
Корганов даже остановился.
Вы говорили все это вашему отцу?
— Ой, пет, вру! — спохватившись, засмеялась Anna.—
В том-то и дело, что думала так, а сказать ничего пе су-
мела. Только лепетала что-то насчет того, что возьму и
стану большевичкой.
— Нет, это невероятно!—развел руками Грпша.—
Дочь адвоката п кадета Тер-Осппова станет большевичкой!
II только теперь до Анпы дошло, что Грпгорпю просто
смешно слышать все это, что оп тоже считает ее блажной
девицей, которая от нечего делать «ударилась в рево-
люцию».
— Ну и что же из того, что я дочь адвоката и каде-
та? — сдвинув брови, проговорила она. — А вы разве не
сын царского офицера и пе дворянин?! II ваш Маркс, я
слышала, был сыном капиталиста. Да и ваш Ленин тоже
дворянского происхождения!
Эти слова вызвали у Гриши улыбку. Обиженная Anna
повернулась молча и пошла прочь от пего. Тогда Гриша
догнал Анну и, взяв за плечи, повернул к себе.
— Аннушка, милая, пе сердитесь па меня! Понимаете,
чему я улыбаюсь? Ведь я все время думал: что мпе сде-
лать, чтобы вы примкнули к нам? II вдруг оказывается,
вы уже сами...
Теперь воскликнула Апиа:
— Вы этого хотели?.. Вы думали об этом?
— Думал, Аннушка... — И уже совсем иным тоном
Гриша признался: — Вы можете презирать меня и ругать,
как тогда... Но, честное слово, с тех пор я пи па мппуту
пе забывал о словах Вартана. II прошу вас тоже не отно-
ситься к этому, как к шутке!..
— Ну, видел, гордец, как тут с тобой носились?.. Це-
пи это и почаще навещай родню! — Вартан был немного
пьян и поэтому настроен саркастически.
— Да, просто поразительно, — согласилась Anna. —
Какая предупредительность и любезность! Пригласили
играть в преферанс, сам Лесспер уступил Грише место.
— А знаешь, чем вызвано это новое отношение к те-
бе? — спросил Вартан. — Услышали, что ты теперь воро-
чаешь миллионами, присылаемыми тебе из Москвы, и ах-
нули: «Вот какой оп оказался?! Думали, связался с го-
8* 115
лытьбой, быть ему голодным учителишкои, а он стал
чем-то вроде главнокомандующего, — вон, сам генерал
Багратуни к нему на поклон ходит! — да еще такими
деньгами распоряжается!»
Они возвращались от Сумбатовых пустынной улицей.
При последних словах Вартана Григорий остановился.
— Ты серьезно?
— А ты что, пе знаешь эту публику? Для них день-
ги — все!
Григорий молча зашагал дальше. Но вдруг снова оста-
новился.
— Скажи, Вартан, ваш полк действительно собирает-
ся уйти из Баку?
Вартан свистнул от удивления.
— А ты что, не поверил тому, что говорил вам сего-
дня Багратуни? Да, брат, уезжаем, уезжаем! — И вдруг
произнес со злостью: — Мы же — не вы, чтобы цепляться
за власть в этом городе, когда нужно идти туда и драться
с врагом!
— Опять ты за свое, Вартан? — сказала Анна.
— Да, опять!.. Я просто сойду с ума: как же вы не
понимаете этого? Сейчас пе время для межпартийной
драки: какие-то дашнаки, большевики... Сейчас должна
быть одна партия, понимаете, — объединившийся армян-
ский народ, над которым нависла страшпая угроза!
— Вот и глупости! — возразила Анпа. Но она чувство-
вала, что не сможет сама объяснить брату всю сложность
положения, и ждала, когда же заговорит Гриша.
— Ведь страшно подумать, — продолжал Вартан, не
обращая внимания па слова сестры и тоже адресуясь к
Григорию. — Все наши политические деятели почему-то
сидят в Тифлисе и Баку. Все крупные военные промыш-
ленники и финансисты, писатели и журналисты обоснова-
лись вдали от родины. А там — ни одной души, никого,
кто бы мог по-настоящему возглавить народ, воодушевить
его на борьбу, указать, что и как надо делать!
— А почему ты не скажешь это кому следует? — сер-
дито возразила Anna. — Почему не скажешь отцу?
— Я им тоже говорю это, не беспокойся! Какого чер-
та они приперлись сюда, понастроили заводов, магазинов,
домов? Ведь это чужая страна, понимаете, чу-жа-я!..
А там, в Армении, захочешь простые гвозди делать — пе
сумеешь. Ни одного своего завода: есть лишь какие-то
жалкие медные рудники, да и их разрабатывают фран-
цузы; есть один винный завод, но принадлежит русскому,
Шустову. Что за чертовщина!
— Да ты что, совсем не понимаешь, по каким законам
развивается капитал?! — наконец спросил Корганов. — Оп
же всегда устремляется туда, где есть наибольшая при-
быль, понимаешь? А в этом смысле Армения — плохое
поле деятельности для наших барышников. Да и здесь не
они первые начали: бакинская нефтяная промышлен-
ность выросла на иностранных капиталовложениях, а
наши сначала были у них просто приказчиками... Это
потом они стали пайщиками и приобрели свои участки
и заводы. Но теперь они как цепью прикованы к Баку,
к прибылям от нефтп, и их никакими калачами пе вы- *
манишь отсюда.
— А родина, а патриотизм?.. Его совсем у них пет,
что ли?!
— Конечно! У денежного мешка нет родины, пойми!
— Хорошо... У них, у ненавистных вам капитали-
стов, — нет... А вас, большевиков, что держит здесь? По-
чему ты и твой Шаумян сидите в Баку? Почему не на-
правитесь туда — возглавить народ?
— Потому что мы — партия не одной нации, а класса,
рабочего класса. Без него мы — ничто, понимаешь? Забыл,
как мепя и Степана Георгиевича поперли из Тифлиса,
несмотря па наши «высокие полномочия»?
— Ну п правильно сделали! Зачем лезете к грузинам
п татарам? Займитесь судьбой вашего народа, сейчас вре-
мя такое — каждый за себя.
— Эх вы, безмозглые идиоты!.. — с ненавистью про-
говорил Корганов. — Вот этим и погубите вы наш народ,
этим вашим «каждый за себя». Да как вы не понимаете,
что в таком краю, как Кавказ, это приведет к тому, чего
вы якобы хотите избежать: все передерутся между собой,
а турки свободно ворвутся сюда и начнут резпю и гра-
беж!
— А как ты заставишь татар и грузип объединиться
с армянами, когда у каждого разные цели?
— У татар, грузин и армян нет разных целей, они
есть только у ваших «национальных вождей». У бакин-
ских рабочих, например, только одна цель — жпть в мире
и быть вместе с Советской Россией. А вот этого и боятся
как огня твои «национальные вожди».
117
— Быть с Россией?.. — закричал Вартан. — С топ Рос-
сией, которая заключила Брестский мир и отдала Запад-
ную Армению туркам и почти согласилась отдать Кар-
скую и Батумскую области тоже?!
— Заключила мир!.. — повысил голос и Григорий.—
Приставили к горлу нож — вот и заключила. А ты что,
не знаешь, зачем приходил к нам твои генерал? Требовать
оружия, которое обещало «правительство господина
Ленина»!.. А зачем же наше правительство разрешает вам
создавать здесь войска, обещает вооружить пх, если не для
борьбы против турецкого нашествия?.. Да, наше прави-
тельство не скрывает, что Брестский мир — грабитель-
ский, похабный мир, но мы вынуждены были подписать
его, так как не имели сил, чтобы воевать против Герма-
нии. Но наше правительство говорит: там, где есть реаль-
ная возможность не выполнять этот договор, бороться
против захватчиков, — нужно бороться! Вот мы и даем
вам оружие, чтобы вы боролись против турок. И мы бу-
дем помогать всем этим жорданпя и ашуровым, если у
пас будет уверенность, что онп тоже хотят по-пастоя-
щему драться с турками. А такой уверенности у пас нет.
Понимаешь, пет!.. Ваши «национальные вожди» сегодня
гораздо больше, чем турок, ненавидят Советскую Рос-
сию, боятся своих же народных масс, потому что те тоже
хотят устроить свою судьбу, как устроил русский народ.
А ваши вожди скорее согласятся отдать Кавказ туркам,
чем допустят это. Вот почему я и «мой Шаумян» сидим
здесь: чтобы готовить свою армию, ту, которая на самом
деле будет драться с турками и другими захватчиками.
— Стой!.. Ваши документы!
Они остановились, лишь теперь заметив, что к ним
подошел патруль.
— Своп, товарищи, свои, — отозвался Корганов.
Старший патруля подошел, осветил его фонариком,
потом сказал озабоченно:
— Товарищ Корганов?.. Что же ты, дорогой, ходишь
вот так?.. Кричишь, никого пе видишь... — Он говорил
с сильным азербайджанским акцентом. — Знаешь, кругом
сколько разных подлецов?.. Давай мы пойдем с вами, а?
— Да пет, нам тут недалеко. Спасибо, товарищ.
— Ну, смотри... До свидания.
Когда они отошли немного, Анна спросила:
— Кто был этот товарищ, ты его знаешь?
118
— Из пашпх красногвардейцев, но фамилию, к сожа-
лению, не помню.
Опять помолчали. Потом Вартан сказал:
— В одном, конечно, ты прав: здесь вы сильны! Но
ведь только здесь... А вот в Гяндже, говорят, мусаватист-
скпе солдаты учатся маршировать в строю под такую
песенку: «Бпр-пки, Кавказ бизымки!» * Ты с этим счи-
таешься?
— И с этим приходится считаться, а как же! — вздох-
нул Корганов.
Глава восьмая
21 марта по новому стилю генералу Талышханову и
его офицерам было сообщено, что им запрещается форми-
ровать в Баку новые войсковые части и лучше будет,
если онп вообще уберутся пз города. А когда те заявили,
что пе подчинятся этим указаниям, военревком аресто-
вал их.
А па следующий день был повруз-бапрам, мусульман-
ский праздник весны. С самого утра стало известно, что
муллы решили использовать этот праздник и собирают
в мечетях толпы верующих. Они истошно кричали о коз-
нях гяуров, которые вооружают врагов мусульман, в то
время как правоверным запрещают создавать вой-
ска для собственной защиты. Именем аллаха они призы-
вали подняться па защиту веры и свободы магометан.
Как всегда в тревожные минуты, руководители бакин-
ских большевиков в это утро собрались в кабинете Шау-
мяна. Все были озабочены, каждый словно прислушивал-
ся к чему-то за стенами здания. Вдруг открылась дверь,
и в кабинет вбежал Анвар.
— Онп идут! — сказал оп. — Идут в пашу сторону!
Все подошли к окнам.
По улице двигалась шумная толпа фанатиков во главе
с муллами. Среди них было очень мало рабочих. Большей
1 Раз-два, Кавказ — наш.
119
частью это были мелкие лавочники, владельцы чайных или
приказчики магазинов — люди, которых пугали и воз-
буждали слухи о намерениях большевиков лишить их соб-
ственности.
Шествие, сопровождаемое толпой воинственных «гочи»
и любопытных, поравнявшись с окнами помещения Чрез-
вычайного комиссара Кавказа, остановилось. Крики стали
громче.
Шаумян понимал, что это не обычное праздничное ше-
ствие повруз-байрама, не просто веселый праздник весны.
Нет, здесь происходило то же, что было недавно в Гянд-
же. Ведь тогда эта ненависть народных масс тоже вначале
имела совершенно иные, социальные корни. Начиная с
осени семнадцатого года мусульманское крестьянство
Бакинской и Елизаветпольской губерний начало захваты-
вать помещичьи земли. Встречая сопротивление ханов и
беков, оно беспощадно расправлялось с ними и громило
поместья. Шаумяну тогда пришлось даже обратиться к
разъяренным крестьянам с воззванием: «Не нужно уби-
вать ваших ханов и беков, их жен и детей, не нужно жечь
и уничтожать их имущество! Когда вы лишите их земли
и богатства, ханы и беки не будут уже вам страшны...»
Но враг прибег к давно испытанному и крова-
вому средству. Огромная армия мулл и мусаватистских
агитаторов в мечетях и на площадях, устно и через свои
газеты начала разжигать религиозный фанатизм толпы.
И крестьянство — неграмотное, политически отсталое, ве-
ками воспитанное на ненависти к иноверцам — было сбито
с толку. Захваты помещичьих земель прекратились. Те,
кто убивали ханов и беков, теперь пошли под их же води-
тельством громить эшелоны русских солдат, убивать ар-
мян и молокан, захватывать их клочки земли.
Так здоровые корни выпустили на поверхность ядови-
тые ростки. Социальная борьба начала превращаться в
национальную войну. И теперь, после успешного опыта
в Гяндже, Мусават намеревался повторить то же самое в
Баку. А Шаумян слишком хорошо знал, какими бедстви-
ями грозило это бакинцам.
— Мы должны предотвратить это! — произнес Шау-
мян вслух, обернувшись к товарищам.
И те поняли его мысли и тревоги.
Пошумев под окнами Шаумяна, "толпа двинулась даль-
ше, в армянские районы.
120
Нариман Нариманов, тяжело вздохнув, обратился к
Азизбекову, Юсуф-заде и Сардарову:
— Пошли, товарищи... Сегодня мы должны быть там!
— Может быть, нам тоже пойти с вами? — нереши-
тельно спросил Гриша.
— Сидите уж здесь, куда вам, «гяурам», лезть к
этим! — шутливо ответил Юсуф-заде.
— Да, к сожалению, вам лучше сегодня там пе пока-
зываться, — подтвердил Нариманов.
Вот в этом и заключалась особенность их работы в Ба-
ку. Разжигаемый муллами религиозный фанатизм мусуль-
манской части населения вынудил самую интернациона-
листическую партию России создать здесь новую органи-
зацию— «Гуммет», состоящую сплошь из мусульман.
Когда на VI съезде партии возник вопрос — не появился
ли внутри партии второй «Бунд»? — Джапаридзе вынуж-
ден был разъяснить:
— Прежде всего — о самом названии «Гуммет». Не
думайте, что у нас в партии появился второй «Бунд».
С самого начала и в настоящее время «Гуммет» слит с
нашей партийной организацией; все товарищи мусульма-
не входят в общепартийные организации. А название было
дано вот почему. Мы создали эту организацию в конце
1904 года, когда царские опричники вызвали и организо-
вали братоубийственную армяно-татарскую резню. Му-
сульманская масса всю ненависть к армянам в эти днп
переносила на националистический комитет дашнакцака-
нов. Слово «комитет» они относили к дашнакцакапскому
комитету. Наши листки на татарском языке, подписанные
«Бакинским комитетом РСДРП», под влиянием темных
сил принимались за листки комитета армянских нацио-
налистов. Поэтому пришлось прибегнуть к особому назва-
нию и создать при нашем Бакинском комитете группу из
работников-мусульман. Тогда же было решено, что назва-
ние снимается при изменившихся условиях. Но в после
революции мы пе решились снять это название, по край-
ней мере до сих пор. II вот почему. За «Гумметом» ужо
упрочилось известное влпяние... Повторяю, что «Гуммет»
организационно сливается с нашей общепартийной орга-
низацией, издает газету, ведет агитацию и пропаганду сре-
ди мусульман... Скажу только, что «Гуммет» оправдает
доверие и будет служить самоотверженно делу внесения
классового самосознания в среду мусульманских рабочих и
121
объединения их с российским революционным пролетариа-
том.
И вот уже тринадцать с лишним лет эта группа —
Эфендиев, Юсуф-заде, Нсрафильбеков, Сардаров и другие
во главе со старым большевиком Нариманом Наримано-
вым — борется за политическое просвещение широких
мусульманских масс, за укрепление интернациональных
связей между рабочими, за союз многонационального ра-
бочего класса Баку с окружающими мусульманскими
крестьянами.
Шаумян с какпм-то особым теплым чувством смотрел
на Нариманова. С этим сорокапятплетнпм врачом с чуть
прищуренными умными глазами и спокойным, как у него
самого, характером сложились особые отношения. Вот
уже много лет опи дружат по-настоящему: сошлют Шау-
мяна в ссылку, Нариман делает все, чтобы помочь семье
Степана; ссылают Нариманова, тогда Шаумян поддержи-
вает его семью. А в последней, Астраханской ссылке опи
были вместе, п там особенно укрепилась дружба, связы-
вающая их... Сейчас у Наримана пошатнулось здоровье,
но он по-прежнему пе жалеет сил, работает до самозабве-
ния.
С этого дня в городе начали раздаваться выстрелы.
Кто стрелял п в кого — было неизвестно. Возможно, даже
пи в кого. Просто в городе накопилось слишком много
оружия и боевого пыла. Но в Бакинском Совете и воен-
ревкоме понимали, что эти выстрелы завтра могут быть
нацелены в людей.
Как и ожидали большевики, действия Мусавата вне-
сли разлад в стан их политических противников. Лидеры
меньшевиков, эсеров и дашнаков, даже после того как они
услышали сказку о пальме, все еще предпочитали решить
дело проще: объединиться с Мусаватом, опрокинуть Ба-
кинский Совет и прогнать из Баку большевиков. Но, ка-
залось, Мусават решил во что бы то ни стало играть роль
жадного ростовщика. Его лидеры все время двурушничали
со свопмп партнерами. Дашнакам онп заявляли, что их
единственная цель — борьба против большевиков, цеп-
ляющихся за Советскую Россию, а русским офицерам пз
школы морской авпацип говорили, будто ничего не имеют
против Росспп и хотят лишь прогнать пз Баку армян.
Между тем пз Мугапп, Шемахи и Ленкорани посту-
122
пали тревожные вести. Толпы фанатиков, распаленные
муллами и мусаватистами, пачалп поголовную резню
немусульманского населения. Это возмутило всех, и рядо-
вые дашнаки, эсеры и меньшевики просилп своих лидеров
потребовать объяснения у Мусавата.
Чем более изолировали себя мусаватисты, тем наглей
и беспорядочней становились их действия. Видимо, им
вскружили головы «успехи» в селах и шумные демонстра-
ции религиозных фанатиков и «гочп» в Баку в дни новруз-
байрама. Опп поверили, что им удастся увлечь за собой
все мусульманское население города, и не замечали, как
холодно и отчужденно держатся рабочие-азербайджанцы
на промыслах. Молчание Шаумяна и его соратников
они принимали за испуг, выдержку — за растерянность.
И не предполагали, что опытный и политически гораздо
более зрелый противник пристально следит за каждым
их шагом и готов использовать бесчисленные ошибки Му-
савата...
Вскоре стало известно, что 22 марта пз Мосула через
Северную Персию в Гянджу выехал сводный брат Эпвер-
паши — Нури с группой офицеров. Все понимали, что с
его прибытием в Баку начнутся важные события. По они
разразились гораздо раньше.
В эти дпп Армянский полк генерала Багратуни уже
готов был к отправке. Большевики по-прежнему считали
целесообразным вывод этого полка из Баку, поэтому вы-
делили для него железнодорожный состав. Дашнакские
лидеры просилп в Закавказском сейме у своих мусава-
тистских коллег разрешения на проезд полка через Гянд-
жу в Армению. И поскольку мусаватисты формально при-
соединились к войне, объявленной Турции, то пе могли
открыто возражать против этого.
Вечером 28 марта начальник отрядов Армянского на-
ционального совета Амазасп Срвапдзтяп дал прощальный
банкет в честь Багратуни. Собрались все лидеры бакин-
ских дашнаков — Ростом, Гюльханданян, Мелпк-Еолчяп,
Аракелян, Араратянц п другие, пониже рангом. В девять
часов вечера, попрощавшись с чествователямп, генерал
в сопровождении своего адъютанта поручика Вартана
Тер-Осипова направился па станцпю, где стоял его салон-
вагон.
На улице было уже тепло: чувствовалось наступление
весны. С моря дул влажный ветер. Несмотря на ранний
123
час, почти не было прохожих. После обильного обеда в
душном помещении, шумных речей и музыки генерал ша-
гал молча и медленно. Вартан, почтительно державшийся
чуть позади, тоже ушел в свои думы. Он был рад, что на-
конец наступил долгожданный день отправки на фронт.
В последние дпи до него дошли слухп о каком-то важном
совещании, состоявшемся в одном из консульств, па кото-
ром якобы присутствовал и Багратуни. Поскольку Вартап
участвовал в регламентации почти всего рабочего дня
генерала, он имел все основания удивляться, — почему же
его пе поставили в известность об этом совещании?
Вартан был слишком дисциплинированным офицером,
чтобы расспрашивать кого-либо об этом, но с тех пор оп
начал опасаться, что генерал ввяжется в партийную борь-
бу в Баку, и тогда полк будет отвлечен от выполнения за-
дачи, которую Вартан считал самой важной. Но теперь,
кажется, уже нечего опасаться: завтра они трогаются в
путь.
Так, медленно шагая, они дошли до какого-то переул-
ка. И вдруг из-за угла выскочил человек (Вартан едва
успел заметить, что он был в шинели и военной фуражке)
и выбросил вперед руку. Раздался выстрел, затем — вто-
рой, третий. Вартан словно окаменел от неожиданности.
И только когда генерал со стоном упал на тротуар, оп
выхватил револьвер и тоже выстрелил в того, в шинелп
и фуражке. Тот сразу повернулся и пырнул обратно в
темень переулка. Вартап кинулся за ним, закричал:
«Сдой!.. Стой, мерзавец!..» И беспрерывно стрелял куда.-то
вперед, где раздавались гулкие шаги убегающего терро-
риста. Когда курок его нагана начал щелкать вхолостую,
оп вспомнил о генерале и кинулся назад. Добежав до угла,
увидел, что Багратуни пытается встать на ноги.
— Ваше превосходительство!.. Яков Карпович!..—
Вартан подхватил его под мышки, помогая встать.
Но едва генерал выпрямился, как снова упал, просто-
нав:
— Нога...
Появилось несколько человек, — видимо, жители сосед-
них домов и прохожие. С их помощью Вартан перенес
генерала в ближайший дом, а затем отвез на извозчике в
больницу.
У Багратуни была раздроблена кость левой ноги, и
врачи сомневались, удастся ли избежать ампутации...
Слух о покушении на генерала быстро разнесся по го-
роду. Всем было ясно, чьих рук это дело, поэтому в Ар-
мянском полку и в отрядах Амазаспа начались бурные
митинги протеста. Руководители дашнаков, еще час назад
чествовавшие генерала, тоже были поражены происшед-
шим. До сих пор все террористические акты мусаватистов
были направлены против большевиков, и дашнаки немало
злорадствовали по этому поводу. Этот вероломный удар
по дашнакам — они считали генерала Багратуни своим
человеком — ошеломил их. Представители дашнаков Ме-
лик-Еолчяп и Аракелян немедленно направились к Джа-
паридзе и Корганову с официальной просьбой о розыске
и наказании террориста.
— С этими субъектами стало совершенно невозможно
иметь дело, — жаловались они. — Подумать только: вчера
с улыбкой на лицах дали согласие на отъезд полка, а сего-
дня...
Джапаридзе с удивлением взглянул на их унылые
лица и даже рассердился:
— До каких пор вы будете ходить с шорами па гла-
зах, господа?! Неужели вы на самом деле верили, что они
пропустят целый кадровый полк с энергичным генералом
во главе против своих хозяев-турок?
— Вы полагаете, что это связано с турками? — спро-
сил Аракелян.
— А как же! Это длинная рука Энвера дотянулась до
Багратуни... А улыбаться перед тем, как всадить пож в
спину, — чисто турецкая манера. Ведь именно с вами,
дашнаками, «младотурки» это проделывали не раз.
А Мусават полностью перенял их приемы.
Однако уже 30 марта события приняли такой оборот,
что заняться расследованпвхМ покушения не представи-
лось возможности. Утром военревкому сообщили, что в
порту на пароход «Эвелина» грузится подразделение Та-
тарского полка Дикой дивизии. Под командованием Али
Асадуллаева, сына известного мпллиопера-нефтепромыш-
леппика Шамси Асадуллаева, опо направлялось в Ленко-
рань, на «помощь» местным мусаватпстам. В Баку про-
должали поступать сведения о резне в Ленкорани и Му-
гани, поэтому ни для кого нс было секретом, к чему при-
ведет эта «помощь». Воепревком отправил в порт отряд
красногвардейцев для проверки поступивших сведений и,
если онп подтвердятся, задержки парохода.
125
Когда красногвардейцы подошли к «Эвелине» и их
представители поднялись па борт парохода, пх встретили
грубой брапыо, а затем арестовали. Оставшихся па при-
стани красногвардейцев обстреляли. Несколько человек
было убпто и ранено.
Воепревком бросил в порт другой отряд — уже с ору-
диями, — который, угрожая потопить пароход, потребовал,
чтобы подразделение выдало оружие и лиц, виновных
в расстреле красногвардейцев.
Пока в порту шли переговоры, в воепревком прибыла
делегация от Мусульманского и, как пи странно, Армян-
ского национальных советов. Корганов сообщил им, что
в связи с инцидентом на «Эвелине» назначено расследова-
ние, но до его окончания все оружие, находящееся на па-
роходе, должно быть сдано исполкому Бакинского Совета.
Он заверил, что лицам, добровольно сдавшим оружие,
будет обеспечена неприкосновенность впредь до выясне-
ния обстоятельств расстрела.
Расследование установило, что подразделение получи-
ло секретный приказ Мусавата к отправке. Армянский
национальный совет поспешил объявить, что, какой бы
оборот пи приняли дальнейшие события, оп будет сохра-
нять полнейший нейтралитет.
А события, действительно, приняли острый характер.
Уже па следующее утро во всех мечетях и па площадях
города начались митинги протеста против разоружения
отряда Дикой дивизии. Многочисленные ораторы излива-
ли проклятия па головы «красных шайтанов» и призы-
вали мусульман с оружием в руках прогнать пх из Баку.
К Джапаридзе явплась новая делегацпя, которая заявила,
что для успокоеппя мусульманского населения необхо-
димо немедленно вернуть конфискованное оружие.
Большевики все еще пытались предотвратить граждан-
скую войну, понимая, какие тяжелые последствия опа бу-
дет иметь для пасслеппя города. Поэтому Джапаридзе
обещал передать просьбу делегации военревкому, по по-
требовал, чтобы волпеппя в городе были прекращены.
Срок для ответа был назначен на шесть часов вечера того
же дпя. •
Около пяти часов па квартире Наримана Нариманова
было созвано совещание с участием Шаумяна и членов
Мусульманского национального совета. Было решено, что
конфискованное оружие будет возвращено Мусавату через
126
организацию «Гуммет». Таким образом, казалось, инци-
дент с «Эвелиной» закончился мирным соглашением.
Но именно это п не устраивало Мусават. Оп искал
повода для начала драки, а лучшего, чем этот, трудно
было представить. Мусаватисты пачалп военные дейст-
вия. Они папа Ли па проходящий по улице коппый отряд
Баксовета и па артиллерийскую батарею Красной гвар-
дии. Начались стычки между красногвардейскими патру-
лями и отрядами мусаватистов. В мусульманских районах
города рылись окопы и строились баррикады. С крыш до-
мов велся интенсивный ружейный огонь.
Стало попятно, что переговоры уже излишни.
И тогда Мусават увидел, насколько быстро и решитель-
но умеет действовать его противник, до спх пор казавший-
ся вялым и медлительным.
В ночь на 31 марта был создан комитет революционной
обороны Баку. В него вошли Шаумяп, Корганов, Джапа-
ридзе, Азизбеков, левый эсер Сухарцев, Нариманов и дру-
гие. Комитет объявил себя высшей властью в городе,
объединяющей все советские организации в Баку, и обра-
тился к населению с воззванием:
«Враги Советской власти в Баку подняли голову...
Исполнительный комитет и Воеппо-революциоппый коми-
тет Кавказской армии объявляют всем товарищам и граж-
данам, что Советская власть в Баку в опасности, п призы-
вают всех с оружием в руках защищать ее от врагов па-
рода... Мы призываем мусульман п армян, рабочих и
демократические элементы всех национальностей пе под-
даваться провокации шовинистических элементов и в на-
стоящий решительный момент бесстрашно, с оружием в
руках стать под красное знамя Комитета революционной
обороны Баку...»
— Ну, как у вас дела, друзья? Какие вы тут разрабо-
тали стратегические планы?
— Э, Степан Георгиевич, тут такая муть, что о страте-
гии и думать нечего.
— Вот как! —Степан Георгиевич снял пальто и подо-
шел к столу, па котором был разложен план Баку.
Оп очень любил этих ребят из воепревкома. Все опп
были молоды — не старше тридцати лет. Некоторые стали
большевиками еще до войны, но большинство прпшлп в
127
революцию в бурные февральские п октябрьские дни про-
шлого года. Рядовые солдаты и прапорщики, опи пе име-
ли больших знании в области военного искусства. Зато
у них было сколько угодно боевого задора, смекалки и
храбрости. Большинство пх впервые попали в Баку в на-
чале января этого года, когда военревком переехал сюда
из Тифлиса. Жнлп они в той же гостинице «Астория»,
где помещался военревком, питались артелью и так сдру-
жились, что звали друг друга просто по имени: ' Боря,
Баия, Марк, Исай...
— Что вас смущает? Расскажите, — спросил Шаумяп,
склонившись над планом города.
— Обстановочка неясная, Степан Георгиевич, — про-
басил Шеболдаев. — Бои начались как-то стихийно; где
сосредоточены основные силы Мусавата, куда он намерен
нанести главный удар — не пзвестно...
Борис Шеболдаев, не по летам серьезный крепыш (ему
двадцать три года), был заместителем председателя воен-
ревкома. В партию он вступил в девятнадцать лет и па
фронте вел активную большевистскую пропаганду среди
солдат. После февраля семнадцатого года был избран в
ревком, а после Октября устанавливал Советскую власть
в Сарыкамыше. Это оп руководил эвакуацией последних
частей Кавказского фронта пз Тифлиса и, приведя почти
без потерь двенадцать эшелопов в Баку, помогал Корга-
иову и другим создавать здесь советские части.
— Да не в Мусавате сейчас дело, Боря, — проворчал
Иван Малыгин, секретарь воепревкома. — И силы, и на-
мерения его будут ясны утречком... Но вот как остальные?
Что собирается делать, например, флотилия? На чью
сторону стапет?..
Малыгину было под тридцать, высокий, с покатым
лбом и тонкими усиками. Оп тоже стал большевиком в
первые дни войны. Сначала вел подпольную работу в ар-
мейских частях Пятигорска и Грозного, затем, после фев-
раля, был делегатом Первого и Второго съездов Кавказ-
ской армии, а после переезда в Баку стал одним из са-
мых деятельных членов воепревкома.
— Или вот отряды Амазаспа и Армянский полк... —
вставил Марк Коганов, двадцатисемилетний парень с
большими карими глазами с поволокой и двумя глубоки-
ми «девичьими» ямочками па щеках. — Ведь после поку-
128
шепия на Багратуни этот полк так и остался в Баку.
Куда теперь он склонится, что предпримет?
— А школа морской авиации? — произнес матрос Эй-
шен Берг, черноволосый латыш, с закрученными кверху
усами, похожий больше па кавказца, чем па северяни-
на.— Поднимутся ли их гидропланы в воздух? П еслп
да — то на чьи головы упадут их бомбы?
— Понятно, — серьезно кивнул Шаумяп. — Обстанов-
ка, что и говорить, путаная. Так сказать, задача со мно-
гими неизвестными. Я поэтому п заехал сюда, чтобы вме-
сте с вами разобраться в создавшейся ситуации. В Баку
мирный период революции миновал, и мы вступили в пе-
риод вооруженной борьбы. Но теперь мы опираемся не
только на силы нашей партии и ее сторонников, а па весь
передовой рабочий класс: ведь соглашательская политика
меньшевиков, эсеров и дашнаков заставила этот класс
отвернуться от них и обратить свои взоры на нашу пар-
тию. В таких условиях Ленин учит пас, начиная военные
действия, никогда не играть с войной, а пдти до конца.
Оп говорил, что обязательно нужно создать большой пе-
ревес сил в решающем месте и в решающий момент; взяв-
шись за оружие, действовать с величайшей решимостью
и непременно переходить в наступление, памятуя, что
«обороной победы пе добьешься»... Надо стремиться захва-
тить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его силы
еще разбросаны. Ленин советует ежедневно (а если речь
идет об одном городе, то и ежечасно) добиваться хоть
маленьких успехов, поддерживая во что бы то пи стало
«моральный перевес»...
Шаумяп умолк и вопросительно посмотрел па при-
сутствующих. Федор Солпцев восхищенно покачал голо-
вой:
— Да... Хотелось бы, чтобы и в наших уставах вопро-
сы стратегии и тактики былп изложены так же ясно и
. убедительно!
У Федора Федоровича былп пышные усы пшеппчного
цвета и такие спппе-спние глаза, что в их глубппу страш-
но было заглядывать. Оп вступил в партию в последнее
время. На войне командовал ротой, а когда началась ре-
волюция, в отличие от многих офицеров сразу заявил
своим солдатам: «Я с вамп, товарищи, я за рабочих и кре-
стьян...» И с тех пор честно и самоотверженно служил
революции.
9 Микаел Шатнрян
129
Шаумяп благодарно улыбнулся, словно этот компли-
мент был адресован личпо ему, и спросил:
— Значит, ясно, что нужно делать, несмотря па слож-
ную ситуацию?
— Ясно! — воскликнул Шеболдаев. — Не ждать, пока
мусаватисты соберут силы в нужном им месте, а самим
начать действовать там, где это выгодно нам. Наступать и
заставить их перейти к обороне.
— Ну, вот и все, — удовлетворенно кивнул Шау-
мян. — Остальное определится в ходе событий. И помни-
те: чем решительней мы будем действовать, чем больших
успехов добьемся, тем меньше охоты будет у Центрокас-
ния и дашпаков примкнуть к Мусавату!
В это время из соседней комнаты пришли Корганов и
секретарь комитета обороны Сухарцев. Онп сообщили,
что прибыли представители правых эсеров и меньшевиков
для каких-то переговоров.
— Как, в три часа ночи? — удивился Солнцев.
— Да, видно, приспичило! — усмехнулся Шаумяи. —
Пойдем, Григорий Николаевич, спросим, что им нужно.
Их было пятеро: эсеры Саакян и Атабекяп, меньшеви-
ки Садовский и Денежкин и почему-то доктор Исмаилов,
всегда примыкавший к большевикам, к «Гуммету».
— Степан Георгиевич, — сразу начал Саакяп, — мы
очень обеспокоены начавшимся кровопролитием. Вы, как
самый авторитетный человек в вашем городе, должны по-
нимать, что в происходящей заварухе пострадает очень
много людей...
Этот низкорослый человек имел бархатный бас и счи-
тался прекрасным оратором. В политических кругах Ба-
ку было известно честолюбивое стремление Сако Саакяна
добиться хотя бы в пределах города такой же популярно-
сти, какой пользовался Шаумян. Когда в прошлом году,
летом, оп па короткое время был избран председателем
Бакинского Совета, ему казалось, что эта цель достигнута.
По вскоре большевики завоевали большинство голосов в
Совете, и председателем его снова стал Шаумян. С тех пор
ревнивое красноречие Саакяна имело лишь одну ми-
шень — Шаумяп!.. А теперь вот вдруг: «Вы — самый
авторитетный человек!..»
130
Шаумян слушал его, глядя сверху вниз и думая — что
бы это значило? Но вдруг он взглянул в окно п удивлен-
но приподнял брови. Было похоже, что занимается рас-
свет, хотя до него было еще далеко. Шаумян быстро подо-
шел к окну. Где-то в районе порта разгорался пожар;
зарево окрасило затянутое тучами небо. Слышалась ча-
стая п беспорядочная стрельба.
— Где это горит, господа? — спроспл он, не отрываясь
от окна.
— На Петровской пристанп, Степан, — послышался
голос Денежкина. — Взрываются патронные ящики... Это
ужасно! И это — только начало!
Степан Георгиевич обернулся п посмотрел на говорив-
шего. Денежкина он считал самым порядочпым челове-
ком среди меньшевиков. Тот снял очки, чтобы протереть
стекла, й его лицо с прищуренными глазами приняло
скорбное выражение.
— Но ты же знаешь, что кровопролитие начали не
мы! — ответил ему Шаумян. — Еще сегодня... — он снова
посмотрел в окно и поправился: — ...Еще вчера мы по-
шли на самые крайние, я бы сказал, унизительные уступ-
ки, лишь бы сохранить мир. Но Мусават пе хочет мира,
поэтому ваши претензии к пам непонятны.
— Да мы знаем, знаем!—замахал руками Атабекян.—
И мы не имеем к вам никаких претензий. Мы просто про-
сим... просим, чтобы вы предприняли переговоры о мире
с Мусаватом.
— Да, к ним нужно послать парламентеров, — под-
твердил Садовский.
Синие глаза Шаумяпа внимательно оглядели пришед-
ших. Что это — западня?.. Он вспомнил о совете Лепина:
начав военные действия, нужно без колебания идти до
конца... Переговоры сейчас пи к чему не приведут, только
дадут возможность Мусавату лучше организовать свои
силы...
— Ну, как, Степан Георгиевич, согласны? — спроспл
Саакян.
Шаумяп спова оглядел всех п вдруг понял главное:
«Денежкин и, пожалуй, еще Атабекян искренне хотят
этих переговоров, а вот эти двое — Садовский и Саакян —
надеются, что мы откажемся. Вот здесь п западня. Тогда
они смогут взвалить вину па нас. Будут кричать о нашей
непримиримости, объявят виновниками кровопролития и
®* 131
даже, быть может, сумеют убедить свои партии примкнуть
к Мусавату».
— Вы меня знаете давно, господа, — с усмешкой ска-
зал оп, — и вам должно быть известно, что я не люблю
необдуманных заявлений и поспешных решении...
— Но время не терпит, Степан! — прервал его Денеж-
кин. — Там же льется кровь невинных людей, и, может
быть, через час уже будет поздно вести переговоры.
— Каким образом вы думаете начать их? — спросил
Шаумян.
— Мы сами пойдем к ним парламентерами, — поспеш-
но произнес Атабекян. — Я, Денежкйп и доктор Исмаилов.
— Доктор Исмаилов? — Шаумян повернулся в сторо-
ну доктора. — Вы согласны идти туда?
— Ведь там нужен представитель нашей партии, — за-
стенчиво улыбаясь, ответил Исмаилов. — II желательно —
азербайджанец!
— Что же, — сказал Шаумян. — Я не скрою,
что пе верю в успех этой затеи. Мусават, повторяю, не хо-
чет мира, поэтому, скорее всего, отвергнет ваше посредни-
чество... Но я также знаю, что в начавшихся событиях
больше всего пострадает беднейшее население города, и
пе хотел бы давать повод взвалить вину за это на нашу
партию. Поэтому я согласен, чтобы вы сделали такую
попытку...
На рассвете 31 марта со стороны красных войск, осаж-
дающих здание «Исмаилии», где находился штаб Муса-
вата, раздались крики:
— Братья, не стреляйте!.. Не стреляйте, мы идем па
мирные переговоры!
II три парламентера с белым флагом направились в
сторону баррикады, за которой засели мусаватисты.
Но случилось то, что не предвидели даже меньшевист-
ские и эсеровские лидеры. По безоружным парламенте-
рам открыли огонь, и все трое упали па мостовую, обаг-
рив булыжники кровью...
Теперь мепыпевпкп п эсеры не могли больше стоять
в стороне от борьбы. Рядовые члены их партий уже хва-
тались за оружие и рвались на баррикады. Сако Саакя-
ну, Садовскому и Айолло не оставалось ничего иного, как
тоже объявить войну Мусавату п вступить в борьбу рядом
с большевиками и под их руководством.
132
Глава девятая
Сурен слышал выстрелы, свист пуль и думал: «Это
и есть бой?»
Оп представлял все иначе: более торжественно и кар-
тинно. А тут суматошно, путано и непонятно... Ты ле-
жишь за «кольтом» и стреляешь куда-то... Наконец-то
стреляешь!.. Держишься обеими руками за рукоятку пу-
лемета. большим пальцем левой руки толкаешь вверх за-
твор предохранителя, а пальцем правой жмешь на шер-
шавую поверхность гашетки. И пулемет трясется,
торопливо заглатывая из ленты патроны и тут же вместе
с пламенем выплевывая пули, словно сливовые косточки.
А ты водишь стволом пулемета палево и направо, полпвая
улицу огнем... Может быть, в этом и пет никакой надоб-
ности, по приятно, что ты наконец поливаешь из пулемета
огнем, как это описывается в книгах о войне.
А потом раздается голос командира дружппы Кости
Батмапова: «Вперед!..» Справа п слева вскакивают дру-
жинники и, стреляя па бегу, бросаются вперед. И тогда
ты тоже вскакиваешь и вместе с Лукпчом, вторым номе-
ром, тянешь пулемет до следующей позиции. Именно в
это время больше всего слышны чужие выстрелы и свпст
пуль мимо ушей... Стаповится зябко, и под ложечкой как-
то сосет, ио ты все равно бежишь и бежишь...
На улице грязно, лужи — ночью, кажется, шел дождь,
хотя нпкто и не заметил его. Ночью также шел бой, и
тогда было страшней. И если команда Батманова «Ло-
жись!» застигает тебя возле одпой из этпх луж, плюхаешь-
ся в нее. Быстро поворачиваешь пулемет, нажимаешь
одним пальцем на предохранитель, другим — на гашетку
и снова ощущаешь лихорадочную дрожь пулемета и ви-
дишь впереди мечущиеся фигуры.
Пробежали мимо реального училища. Здесь учится
много знакомых ребят. Интересно, что делают теперь они?
Сидят по домам пли тоже дерутся на улицах? Снова бро-
сок... Сердце колотится от быстрого бега, и шаги огром-
ного Лукича бухают в ушах, как большой барабан... А вот
и серые банши самой крепости. Невдалеке показалась
133
толпа бегущих к крепости. Но оттуда раздаются частые
выстрелы, и толпа поворачивает обратно, рассыпается...
Последняя перебежка — и вот баррикада из булыжни-
ка. Бойцы дружипы смешиваются с красногвардейцами.
Слышен чей-то знакомый голос:
— Ну, молодцы, вовремя подоспели! Сейчас будем
штурмовать крепость. Все дело в напоре, поняли?.. Белеть
вперед без оглядки, пока не выйдем из зоны их огня. По-
том взорвать гранатами ворота — п туда!
Суреп вытягивает шею и наконец видит говорившего.
Конечно же это Микоян!.. Ему еще нет двадцати трех, оп
недавно приехал в Баку из Тифлиса, а уже назначен
командиром одного из отрядов Красной гвардии...
— Пулеметчики! — кричит Микоян. — Где пулемет-
чики?
— Здесь мы, Анастас! — отвечает ему Суреп.
— А, наш молодежный вождь! — Микоян подходит
и кивает на пулемет: — Ну как, овладели этой штукой?
— Ого*еще как!
— Вот и хорошо. Будете прикрывать штурм. Дерней-
те под огнем верхнюю кромку стены, оттуда больше всего
стреляют. Ведите огонь, пока не дойдем до ворот.
— Хорошо, Анастас. — И Сурен торопливо заменяет
пустую ленту.
Микоян снова уходит к стрелкам, и через минуту раз-
дается его команда «Вперед!». Суреп целится в верхнюю
кромку крепостной степы и открывает огонь. Сначала
кажется, что взял слишком высоко, но потом оп видит
брызжущие от зубьев стены осколки кирпича и кампя...
Тогда Суреп строчит по всему ряду зубьев слева направо,
а потом — обратно. Он так занят этим, что нс видпт пичего
вокруг, пе видит, как бойцы падают. И лпшь когда копни-
лась лепта и нужно перезарядить пулемет, он замечает
бегущих обратно бойцов и среди них прихрамывающего
Микояна. «Ранен...» — проносится в голове, п Сурен, бы-
стро продернув лепту в казепппк, снова пачипает стре-
лять...
Сурен опускает ствол пулемета ниже, строчит по бой-
ницам башни, пока бегущие пазад не укрываются за ка-
менной баррикадой. Потом прекращает стрельбу.
— В чем дело? — кричит он Лукичу.
— Пи черта пе вышло, — отвечает тот. — Верхпих-то
ты прижал, но из бойниц внизу нашим дали жару!..
134
.— Ах, черт!.. Значит, отбили атаку? Ложись-ка вместо
меня!
Суреп, нагнувшись, бежит к Анастасу. Тот сидит на
камнях и, спяв сапог, перевязывает платком ногу. «Сей-
час мне попадет», — почему-то решает Суреп, но тем не
менее подходит к Микояну.
— Рана серьезная, Анастас?
Тот поднимает на пего глаза п улыбается:
— Ерунда, ничего страшного. А ты молодец, здорово
поливал!
— Но атаку они отбили!
— Это потому, что у нас мало пулеметов, огневое при-
крытие слабое... Там же пе какпе-нпбудь «гочи», а опыт-
ные бойцы из Дикой дивизии!
— Что же будет дальше?
— Что? Штурмом не вышло — осадой возьмем! Ты
теперь стреляй пореже, короткими очередями, береги пат-
роны. И все время поглядывай на крепость — они могут
сами попытаться пойти на нас в атаку.
— Хорошо, Анастас. — Суреп поворачивается, бежит
к своему пулемету. И едва устраивается, как над ним вы-
растают фигуры огромного Анвара и низкорослого Вага-
на — шофера отца.
— Салам, Сурен-джан, как ты, жив-здоров? — справ-
ляется, Анвар.
А Ваган попросту приседает рядом па корточки и щу-
пает ноги и руки Сурена.
— Да жив, жив я, ничего со мной не случилось! —
смеется Сурен. — А вы зачем пришли сюда?
— Товарищ Степан прислал за тобой, — говорит Ан-
вар серьезно. — Очень важное дело.
— Какое? — настораживается Сурен.
— Понимаешь, — нагибается к нему Ваган, — у това-
рища Нариманова и Мешадп-бека семьи остались там...
— В мусульманской части?.. Где идут бои? — преры-
вает его Сурен.
— Ага... — Анвар качает головой. — Товарищ Степап
беспокоится. Ведь может плохо случиться, ой плохо.
Сурен и сам знает, как это должно беспокоить отца,
поэтому напряженно ждет, что же опи скажут дальше.
— Товарищ Степан послал нас за тобой, чтобы ты еще
взял кого-нибудь п вместе с нами пробрался туда и привез
135
их всех к вам домой, понимаешь? Мы ему говорим: «Само
пойдем». А он: «Нет, пусть Суреп будет там и скажет от
моего именп!» Понимаешь?
Суреп вскакивает с места.
— Будешь заменять меня,—говорит он Лукпчу.—
Подбери себе второго номера потолковей. — И повторя-
ет: — Стреляй реже, короткими очередями. И поглядывай
па крепость: они каждую минуту могут пойти в контр-
атаку.
— Ну, пошлп, пошли! — торопит его Ваган.
А через несколько минут после их ухода большая груп-
па людей в шинелях и папахах кидается пз крепости в
атаку. И тогда снова, уже в руках Лукича, как живой,
начинает трепетать пулемет, и Лукич видит, как бегущие
падают или замедляют шаг, потом поворачиваются и бегут
обратно к воротам...
II снова над площадью ненадолго нависает тишина,
прерываемая редкими выстрелами. Так и остаются опи,
два враждебных лагеря, не одолевшие друг друга и жду-
щие, пока помощь извне даст одной из сторон такой пере-
вес, чтобы можно было сломить сопротивление против-
ника...
В первые дпи начавшихся в городе боев войска Ар-
мянского национального совета держались в стороне.
Дашнаки приказали своим отрядам оцепить армянские
районы города якобы для того, чтобы «всякие мародеры»
пе переходили пз одного района в другой. Но па деле они
просто ждали, на чью сторону склонится чаша весов...
Скоро рядовые солдаты Армянского полка и отрядов
Амазаспа начали сами рваться в бой, считая — и не без
основания, — что если победит Мусават, то в Баку не ми-
новать новой армянской резни. А после покушения на ге-
нерала Багратуни многие офицеры, еще накануне желав-
шие союза с Мусаватом, теперь хотели отомстить предате-
лям за вероломство.
Утром 1 апреля Гюльхапданян, Мелпк-Еолчян и пол-
ковппк Аветисов, вступивший в командование Армян-
ским полком, направились в комитет революционной обо-
роны Баку и тоже предложили свое содействие в подав-
лении мусаватпстского мятежа.
Предложение это вызвало среди членов комитета
136
немалое смущение. Онп понимали, что участие дашнаков
неизбежно придаст борьбе нежелательный националисти-
ческий оттенок. Но, с другой стороны, отказаться от
них — значило открыть возможность противнику перетя-
нуть дашнакские войска па свою сторону. А случись та-
кое — победа Советской власти в Баку стала бы весьма
сомнительной.
Так на улпцы вышли отряды Амазаспа и Армянский
полк — около четырех тысяч хорошо вооруженных людей.
Соотношенпе сил на поле боя резко изменилось в пользу
большевиков.
Но враг продолжал отчаянно сопротивляться. В заня-
тых им районах города по советским бойцам стреляли с
крыш, из окон и пз-за углов. Каждый дом приходилось
брать с боем. А главная военная сила — Каспийская фло-
тилия, — притаившаяся в Баплове, все еще продолжала
молчать. И обе борющиеся стороны со страхом и нетер-
пением ждали — что предпримет она? На чью сторону в
конце концов станет?..
— Нет, ребята, так больше нельзя! — говорил пред-
седатель судового комитета канонерской лодкп «Карс»
вомепдор Аркадий Кузьминский. — Надо пробиться в го-
род и связаться с нашими...
Вокруг него кроме членов судового комитета «Карса»
собрались представители остальных кораблей флотилпп.
Всех тревожил один и тот же вопрос: почему комитет ре-
волюционной обороны не дает указаний?
Впрочем, Кузьминский уже догадывался, что комитет,
отрезанный от Баилова мятежниками, пе в курсе собы-
тий, происшедших в течение этих двух дней на флотилии.
Весь первый день боев в городе на кораблях шли ми-
тинги. Эсеровское руководство Центрокасппя и почти весь
командный состав кораблей уговаривали экипажи судов
примкнуть к Мусавату, разогнать Бакинский Совет и
военревком, которые, по пх словам, давно уже хотят при-
брать к рукам флотилию и восстановить старорежпмную
«железную дисциплину». А на кораблях было немало лю-
дей, которым большевики стали поперек горла и кому не
терпелось наконец умыться их кровью... Вскакивая по
очереди на импровизированную трибуну на готе, онп над-
саживали глотки: «Долой проклятых комиссаров!.. Бра-
137
тишки, неужто дадим скрутить себя в бараний рог?..
Неужто сухопутная шушера будет измываться над нами
и нить из нас кровь?!»
А потом брали слово большевики. Их было- мало —
Кузьминский, Бойцов, Пендтора, Куликов в еще два-три
человека. Но были все они какие-то тяжеловесные, словно
литые из металла. Они пе орали, не били себя кулачи-
щами в грудь и пе кидали бескозырки на палубу, а всё
вроде посмеивались. Идти на Баку, говорите?.. Ну, конеч-
но же, идти падо, только за кого и против кого — вот в
чем загвоздка! Ежели ты, братишка, из голубых кровей,
ежели у тебя есть поместья в России или промыслы здесь,
в Баку, то, конечно, надо идти громить Совет рабочих и
солдатских депутатов вместе с Ашуровым и Мусой Нагие-
вым... Ну, так па чьи поместья п промысла зарятся эти
гады — Шаумяп и Фиолетов, Джапаридзе и Азизбеков?
Ах, нет у вас промыслов!.. Ай, ай, ай! Что же вы так:
прожили столько, а не догадалпсь обзавестись?.. Сухо-
путная шушера, говорите? Вот притащат мусаватисты
сюда турок, станут хозяевами Каспия, тогда посмотрим,
па каком море вы будете плавать. Забыли, как этот Муса-
ват расправился с фронтовиками в Шамхоре? А с нашим
братом морячком уж и подавно цацкаться не будут...
П добились своего. Оказалось, что даже эта политиче-
ски темная, анархически настроенная масса понимает —
идти с Мусаватом против Бакинского Совета ей пе с руки.
А тут еще пришло известие: в городе правые эсеры и
меньшевики дерутся вместе с красными. Сако Саакян
вошел в комитет революционной обороны Баку. Тут за-
ткнулись даже самые ярые горлопаны. А что же делать?
Нс звать же братишечек громить свопх. Центрокасппй и
офицеры махнули рукой п ушли с кораблей: черт с вами,
делайте, что хотите!
После этого па «Карсе» и на других кораблях было
принято постаповлепие: «В ответ на подлые происки хан-
ской, бекской, а также мировой контрреволюции всем су-
дам выступить на защиту Бакинского Совета рабочих,
матросских п солдатских депутатов!»
Весть об этом, видимо, дошла до мусаватистов, потому
что па следующее утро их отряды появились поблизости
Баилова и начали обстреливать моряков. Те выставили
вокруг порта охрану, преградив путь мятежникам, и ста-
138
ли ждать указаний комитета революционной обороны.
И только к вечеру догадались, что в комитете ничего пе
знают о флотских делах и связь нужно устанавливать
самим.
Собрав с десяток боевых ребят, Кузьминский двинулся
к центру города. Но группа попала под сильный огопь
мусаватистов. В завязавшейся перестрелке был убит ру-
левой Куликов и двое ранены. Пришлось Кузьминскому
дать команду на отход.
Снова потянулись часы ожидания. Всю ночь из города
доносился гул перестрелки, свидетельствуя о накалива-
нии борьбы.
На следующее утро попытались снова пробраться в
город, на этот раз уже морем. Развели пары на катере
«Перебойна», и Кузьминский с двумя матросами напра-
вился к пристани.
Причалив к берегу, они слова попали под огонь муса-
ватистов, но им удалось перебежать набережную, а затем
благополучно добраться до гостиницы «Астория».
Здесь, в штабе комитета революционной обороны, они
засталп только Джапаридзе и Сако Саакяна. Остальные
были в районе боев, на месте помогая командирам руково-
дить отрядами. На смуглом лице низкорослого Саакяна,
когда оп слушал рассказ Кузьминского о событиях во
флотилии, то появлялась, то исчезала вымученная улыб-
ка. Зато Джапаридзе чуть пе прыгал от радости.
— Ай молодцы, ребята!—гремел он. — Ай, орлы!..
Он бросился к желтому ящику телефона, бешепо за-
крутил ручку и начал требовать сейчас же найти Шау-
мяна. Не дождался, бросил трубку и потащил Кузьмин-
ского к плану города, разложенному на столе.
— Куда стрелять, говоришь?.. Вот вам первая цель —
крепость. Там сидят «дикие», и мы с нашими пулеметами
ничего с пимп поделать не можем: раздолбайте пх к чер-
ту, понятно?.. А вот здесь, в доме Муса Нагиева, — штаб
Дикой дивизии. Тоже надо выкурпть их оттуда... А в зда-
нии «Исмаплии» — самые главари Мусавата сидят: вле-
пите туда парочку тяжелых!.. И еще сюда, по этим ули-
цам Нагорного района, где отряды «гочи» п всякий сброд...
Ну, хватит вам целей?
— Хватит, товарищ Алеша. Будет исполнено! — Кузь-
минский хотел повернуться и выйти, но его остановил
Саакян:
139
ч
*— Да что вы делаете, товарищи!... Стрелять пз орудий
по городу? Это же значит поджечь город, да еще такой,
как Баку!
— Чепуха! — возразил Джапаридзе. — Где промыслы,
а где город? Никакого пожара не будет.
— Но от артиллерийского огня пострадает население.
— Ну, а что же делать? Говорится же: «Когда дерут-
ся—не кишмиш раздают!» — сердито пожал плечами
Джапаридзе. — Если не стрелять пз пушек, население
пострадает больше, потому что придется дольше и упор-
нее бороться! — И Джапаридзе снова повернулся к Кузь-
минскому: — Выполняйте, товарищ, ответственность я бе-
ру на себя... Только вот кто же поведет вашп корабли?
Ведь офицеры, говорите, разбежались?
— Найдем, товарищ Алеша, — ответил Кузьмин-
ский.— А нет — сами как-нпбудь!
Через полтора часа «Карс» и посыльное судно «Крас-
новодск» приблизились к набережной. Кузьминский сам
навел носовое 120-миллпметровое орудие на здание «Ис-
маилии» и сделал первый выстрел. Несколько секунд оп
прислушивался к шелесту уходящего к цели снаряда и,
когда раздался грохот разрыва, услышал ликующий крик
впередсмотрящего:
— Есть! Попадание в самую точку!
Кузьминский повернул орудие в сторону крепости и
один за другим послал несколько тяжелых снарядов.
В то же время «Красповодск», курсируя против набе-
режной, обстреливал пз пулеметов и малокалиберной
артиллерии Садовую улицу и здания, в которых засели
мусаватисты.
Выступление флотилии на стороне Совета и грохот ее
мощных орудий положили конец колебаниям морской
авиационной школы. Правда, большинство офицеров отту-
да уже сбежало, по оставшиеся, несмотря на плохую
погоду, подняли в воздух свои гидропланы и начали кру-
жить над мусаватпстскпмп позициями.
Сопротивление Мусавата было сломлено. Кузьмин-
ский па «Карсе» первым увпдел мчавшийся по Садовой
к набережной фаэтон, над которым развевался белый
флаг, и подал команду:
— Прекратить огонь!
В тот же день, приняв мирную делегацию, возглавляе-
мую Муштепдом комитет революционной обороны
140
предъявил ей ультиматум: вывести Дикую дивизию из
города, а оставшиеся отряды разоружить: принять меры
к открытию железнодорожного пути до Тифлиса и Пет-
ровска; прекратить всякую деятельность Мусавата в
Баку...
Мусават все условия принял.
Поздно вечером, едва держась на «ногах после трех-
дневного крайнего напряжения, Шаумян вернулся домой.
Спросил у жены: «Сурена еще нет?.. Ну, ну, он жив и здо-
ров. И мы победили!» II тут же завалплся спать, ничего
не поев и даже не раздевшись. Но среди ночи вдруг про-
снулся от кольнувшей мозг Мысли: «А не слишком ли
легко далась нам победа?»
Оп перебирал в памятп все события этих дней. Вспом-
нил и взвесил все «за» и «против». Конечно, действовали
неплохо. И люди дрались просто геройски. Все это да еще
вероломное поведение Мусавата и заставило дашнаков и
прочих переметнуться на сторону большевиков, изменить
прежнему союзу... Кажется, все произошло закономерно...
И все же тут что-то не так. Что-то не так!..
Он никогда не слышал сказку о пальме, но какое-то
чувство подсказывало ему, что этот быстрый и резкий
поворот враждебных партий произошел не только под дав-
лением объективных условий...
Глава десятая
— Как же вы, господа? Создаете армию, ведете бое-
вые действия — и ни разведки, ни знания намерений про-
тивника, ни даже приблизительного плана на случай
нападения с севера! — ровным голосом выговаривал воен-
ревкомовцам полковник Аветисов.
На его болезненно-желтом лице не было ни высокоме-
рия, ни презрения. Но Шеболдаев, Малыгин, Габышев и
другие чувствовали себя растерянно. Да, оказалось, что
они из рук вон плохие штабники. Увлеченные боями в
1 Глава мусульманского духовенства.
141
городе, они забыли о врагах извне. Дали дагестанскому
имаму Гоцинскому возможность подойти с войсками к
самому Баку.
Конечно, они понимали, что мусаватисты, вытесненные
из города, попытаются собрать силы, чтобы возобновить
борьбу и взять реванш. В предвидении этого комитет ре-
волюционной обороны сразу после изгнания мусаватистов
объявил Баку на осадном положении. В городе была за-
прещена стрельба, введен комендантский час. Военный
комендант города Багдасар Авакянц усилил отряды под-
держания порядка и грозился расстреливать всех граби-
телей и мародеров, пойманных на месте преступления.
Комитет обороны обложил хозяев нефтепромышленных и
торговых компаний, фабрично-заводских и других пред-
приятий налогом на сумму 50 миллионов рублей, которые
предназначались для создания и вооружения частей регу-
лярной Красной Армии.
Но беда нагрянула гораздо раньше, чем ее ожидали.
7 апреля бронепоезд комитета обороны, курсирующий
за ближайшей станцией Баладжары, обнаружил, что к
полустанку Хурдалан, в пятнадцати верстах от Баку, под-
ходит какой-то поезд. Так как сообщение с Петровском
было прервано, появление этого поезда вызвало законное
удивление. Подъехав поближе к полустанку, комиссар
бронепоезда Самсон Канделаки рассмотрел в бинокль вы-
гружающиеся из вагонов пехоту и артиллерию. По шоссе
со стороны Сумгаита двигалась многочисленная конница.
Бронепоезд помчался обратно в Баладжары. Как раз
в это время туда прискакал один из жителей Хурдалана.
Волнуясь и запинаясь, он рассказал, что село и станция
заняты войсками Гоцинского. Прибывшие солдаты гово-
рили жителям, что имам, узнав о происходящих в Баку
боях, объявил неверным «газават» — священную войну —
и двинул на помощь мусаватистам Дагестанский конный
полк Дикой дивизии под командованием Тарковского, а
также пехоту и артиллерию.
Этп сведения Канделаки немедленно передал по теле-
фону в Баку, в комитет революционной обороны. Броне-
поезд снова помчался к Хурдалану, следить за противни-
ком.
Это тревожное сообщение и вызвало укоризненное за-
мечание Аветисова. С тех пор как Армянский полк при-
мкнул к большевикам, полковник держал тесный контакт
142
со штабом военревкома и тактично, не навязывая своего
мнения, помогал управлять уличными боями. А тут впер-
вые не выдержал, высказался откровенно.
Шеболдаев, недобро глянув на него, буркнул:
— Да, зеленые мы еще штабники, что и говорить...
Академиков генерального штаба среди пас пет, все больше
прапорщики, а то и нижние чипы. Но побили генерала
Мехмандарова, побьем и Гоцинского!
И лишь Корганов, выслушав Аветисова, не потерял
самообладания:
— Чего же вы хотели, полковник? Все идет нормаль-
но. Еще неделю назад мы не были уверены, что удержим-
ся в Баку, поэтому не могли создавать никаких планов
борьбы с врагами извне. Но товарищ Шеболдаев правиль-
но сказал — мы побьем Гоцинского.
— Побьем! — стукнув кулаком по столу, повторил
Шеболдаев.
— Каким образом, если не секрет? — серьезно спроспл
Аветисов, обращаясь к Корганову.
— Противник действует весьма несогласованно. Явись
Гоцинский неделькой раньше, нам бы пришлось ой как
туго! Но теперь, узнав о поражении своих дружков в
Баку, банды имама побоятся сунуться в огромный проле-
тарский город. А после одержанной победы наших охватил
новый боевой порыв. И это предрешает исход.
Эта манера большевистских лидеров говорить с такой
уверенностью и раздражала и озадачивала Аветисова.
Кто этот Корганов? Всего штабс-капитан, командовал в
войну батареей, а позволяет себе поучать полковника. Да
и рассуждает оп больше как политик, чем как военный.
Но вскоре полковник снова убедился, что эти люди
умеют действовать хладнокровно и решительно. В городе
немедленно была объявлена тревога. Конная сотня Крас-
ной гвардии помчалась по шоссе Баку — Хурдалан па
разведку. Стрелковые отряды Красной гвардии п Интер-
национального полка под командованием прапорщика
Каграманова, погрузившись в составы, спешно направи-
лись в Баладжары, чтобы занять позиции на линии Гря-
зевой вулкан — Хурдалан. Большевистская дружпна сроч-
но выступила к станции Насосная, снабжающей Баку во-
дой. Канонерской лодке «Карс» было приказано, обойдя
Апшеронский полуостров с севера, приблизиться к этой
станции и поддержать своим огнем действия дружины.
143
— Будьте добры приказать конному отряду Татевоса
Амирова быстрым маршем двинуться к Волчьим Воротам и
преградить возможное обходное движение вражеской кон-
ницы! — Спокойно, но тоном, не допускающим возражения,
обратился Корганов к полковнику.
Аветисов быстро повернулся к нему. Армянские вой-
ска предложили свою помощь большевикам в борьбе про-
тив мусаватистов в городе, но соглашения о сотрудниче-
стве против других сил извне пе было. С какой же стати
от него требуют такого приказа? Но, странное дело, он не
решился высказать эту мысль вслух и только переспро-
сил:
— Именно Амирова?
Корганов, конечно, сразу понял его вопрос. В Баку
имелись и другиё конные отряды, но Татсвос Амиров был
братом известного большевика Арсена Амиряна, редак-
тора «Бакинского рабочего». Быть может, именно поэтому
его отряд первым примкнул к большевикам и дрался в
уличных боях наиболее активно. И Корганов ответил:
— Да, вы правильно меня поняли: ему мы доверяем
больше всех. Согласитесь, что Волчьи Ворота — слишком
важная позиция, и мы должны быть уверены, что ее будут
держать до последней возможности.
— Что ж, по-своему вы правы, — вынужден был согла-
ситься Аветисов. И, взяв трубку, вызвал к аппарату Та-
тевоса Амирова. Передав ему приказ о выступлении к
Волчьим Воротам, полковник, пе дожидаясь новых указа-
ний Корганова, связался со штабом Армянского полка и
приказал двинуться вслед за Красной гвардией на Хур-
далап.
— Правильно я указал место полка? — спросил оп,
кладя трубку.
— Совершенно правильно! — кивнул Корганов. — Что
касается отрядов Амазаспа, то их следует двинуть на пра-
вый фланг, между Хурдаланом и озером Беюк-Шор, с за-
дачей вести наступление в направлении Сумгаит — На-
сосная... — Корганов карандашом указал на карте место,
куда должны направиться отряды Амазаспа.
Аветисову пришлось проглотить и это. После того как
оп пе возразил против участия в боях отряда Амирова и
сам паправил Армянский полк на передовые, уже нельзя
было спорить, можно ли использовать сиды Амазаспа,
144
формально даже не подчинявшиеся ему. Он позвонил
Амазаспу п приказал немедленно выступить в указанном
направлении. Знаменитый партизан только хмыкнул, по
возражать не стал. А позиции для его отрядов тактически
были выбраны вполне правильно: они закрывали послед-
нюю брешь в обороне Баку и создавали возможность
флангового удара по наступающему противнику.
В двенадцать часов дня поступило сообщение о том,
что артиллерия дагестанцев открыла огонь по бронепоезду
и там уже завязался бой. А часа через два в штаб при-
ехали Шаумян, Джапаридзе, Нанейшвили и Сухарцев.
Они полностью одобрили действия Корганова и тоже но
высказали удивления, что штаб распоряжается силами
дашнаков, как собственными.
— А теперь надо писать воззвание к горожанам и рас-
сказать, как отнесся имам к просьбам мусульман Баку, —
сказал Шаумян. — Дайте мне листок бумаги.
Он сел за стол.
— О чем идет речь? — тихо спросил Корганов у Джа-
паридзе.
— Ха, не знаешь? Ведь я сейчас еду прямо от имама!
— От имама? Ты был в Хурдалане?!
— Ага. Как только узпал, что Гоцпнский- подошел к
Баку, собрал представителей мусульман и поехал к нему
на переговоры. Прибывшие со мной горожане слезно умо-
ляли непрошеных «спасителей» оставить город в покое
и не начинать военных действий; ведь население Баку и
без того настрадалось в результате мятежа мусаватистов.
— II что же он?
— Проклятый старик и слышать ничего не хочет!
Только рассвирепел и пообещал расправиться с этими
«предателями», когда покончит с гяурами в Баку.
— Другого, конечно, нельзя было и ожидать.
— Само собой. Но мы обязаны были сделать такую по-
пытку. Ведь теперь пе мы, а поехавшие со мной «аксакалы»
ходят по мусульманским районам и разъясняют, что за
опасность нависла над городом...
В воззвании Шаумяна после описания того, как отнес-
ся имам к просьбе граждан, говорилось:
«Возле Баку решается судьба Закавказья. Иаше по-
ражение будет означать гибель ревоиоции в нашем крае,
приведет к созданию средневековых ханств и к турецкому
игу.
10 Микаел Шатирян
Наша победа будет победой рабоче-крестьянской ре-
волюции, станет залогом свободы и культурного процве-
тания Кавказа».
Аветисов, молча следивший за происходящим, пора-
жался всему: и тому, что этот горячий грузин Джапаридзе
полез в самое логово врага — фанатичного имама горцев,
твердо зная о бесполезности переговоров, по преследуя
дальновидную политическую цель — лишить Гоцинского
поддержки его единоверцев в городе; и той прямоте, с ка-
кой этот спокойный интеллигент Шаумян говорил в воз-
ввании о грозящей Баку опасности и о целях своей партии;
и более всего той странной игре судьбы, которая сделала
его самого участником борьбы, успешное окончание кото-
рой означало бы, как говорилось в воззвании, «победу
рабоче-крестьянской революции на Кавказе»...
Сражение у Хурдалана разгоралось. Красные войска
едва успели занять позиции в направлении главного удара
противника. Отрыть окопы или создать другие оборони-
тельные сооружения уже не было времени. Но оправда-
лось предсказание Корганова: воодушевленные недавней
победой над мусаватистами, красногвардейские отряды и
не думали окапываться, а с ходу кинулись в атаку на
врага.
И это снова удивило Аветисова. Оп понимал, почему
наскоро сколоченные и плохо обученные отряды рабочих,
совсем недавно не умевших обращаться с пулеметом и
виптовкой, так самоотверженно дрались в городе: там они
защищали свои дома и семьи. Но теперь, когда началась
настоящая полевая война с сильным противником, по его
представлениям, эти отряды должны были сдать. А опи
слова дрались лучше, чем его полк и отряды Амазаспа,
состоящие из опытных фронтовиков п руководимые на-
стоящими офицерами.
Между тем комитет революционной оборопы издал при-
каз о мобилизации бывших фронтовиков, имеющих ору-
жие. Сборными пунктами были цирк «Рекорд» и площадь
Свободы. Здесь комиссии под руководством специалистов
создавали новые батальоны п направляли их в соответ-
ствующие помещения. В каждый батальон назначался
комиссар, которому давались очень большие полномочия.
Лица, уклоняющиеся от явки па мобилизационные пупк-
146
ты, объявлялись врагами народной Советской властп и
подлежали суду военного трибунала.
Так за несколько дней было создано с десяток новых
батальонов. Но онп не успели принять участия в боях.
Сражение с войсками Гоцинского длилось всего два дня —
7 и 8 апреля — и кончилось полным пораженном дагестан-
цев. Боевой пыл горцев остыл сразу, как только они узна-
ли, что их единомышленники в Баку разгромлены. На-
прасно пытался Гоцинский разжечь в солдатах фанатизм
призывами к священной войне, напрасно перед войсками
проносил зеленое знамя Ислама, напрасно командиры соб-
лазняли их несметными богатствами этого города миллио-
неров. Горцы боялись Баку. Опасались сунуться в его
каменные улпцы-ущелья, где коннице негде было развер-
нуться, а по пешим стали бы стрелять с каждой крыши,
из каждого окна. Они боялись рабочих, разноплеменных
и разноязычных, но спаянных какой-то непонятной верой.
Прокопченных, насквозь пропахших нефтью, мрачных
на вид людей, которые не раз поднимались против рус-
ского царя, а теперь вот прогнали из города мусульман-
ских ханов и беков.
И чем яростнее дрались отряды бакинских рабочих,
тем более нарастало смятение среди горцев. Они поверну-
ли и поскакали прочь от этого дьявольского города...
Письмо Совету Народных Комиссаров. Баку. 13 апреля
1918 года.
«Уважаемые товарищи!
Я давно не писал вам, так как был отрезан от России.
Сейчас открылся путь через Астрахань и буду по меньшей
мере раз в неделю посылать курьеров.
Закавказье вступило в полосу активной вооруженной
борьбы за Советскую власть. В течение трех дней — 30,
31 марта п 1 апреля — в Баку шел ожесточенный бой.
Сражались, с одной стороны, советская Красная гвардия,
Красная интернациональная армия, организованная ва-
ми, Красный флот, который пам удалось реорганизовать
в короткий срок, п армянские национальные части. С дру-
гой стороны — Дикая мусульманская дивизия, среди кото-
рой немало русских офицеров, и банды вооруженных му-
сульман, руководимых партией Мусават. С обепх сторон
принимали участие в боях более 20 тысяч человек. Нам
10*
147
помогали еще гндроаэропланы авиационной школы. По-
мощь была небольшая, отчасти из-за дурной погоды, отча-
сти вследствие несколько сомнительного поведения ко-
мандного состава школы, от которого мы еще не успели
очиститься.
Результаты боев блестящи для нас. Разгром противни-
ка — полнейший. Мы продиктовали им условия, которые
беспрекословно былп подписаны. Убитых более трех ты-
сяч с обеих сторон. Советская власть в Баку все время
висела в воздухе из-за сопротивления мусульманских
националистических партий. Эти партии во главе с фео-
дальной (бекскон и ханской) интеллигенцией, укрепив-
шейся в Елизаветполе и Тифлисе вследствие подлой и
трусливой политики меньшевиков, стали в последнее вре-
мя очень агрессивны и в Баку. Из листков, изданных нами
и при сем прилагаемых, вы увидите, что они начали
наступление на пас. Решалась судьба Закавказья. Если б
они взяли верх в Баку, город был бы объявлен столицей
Азербайджана, все немусульманские элементы были бы
обезоружены и вырезаны. Мусульманские контрреволюци-
онные элементы оказались бы хозяевами положения во
всем Закавказье. Если иметь в виду их политические це-
ли — отделение Закавказья от России и подчинение ту-
рецкому протекторату, — ясно, что пх победа в Баку
привела бы к потере Закавказья для России. Меньшевики
в Закавказском сейме пошли уже на уступки Мусавату и
согласились па объявление независимости Закавказья. Это
пе удовлетворило Турцию, она идет сейчас войной против
Закавказья. А это наступление Турции должно было быть
связано с наступлением мусульман внутри Закавказья, за-
хватом власти в Баку и т. д.
Мы должны были дать отпор, и мы воспользовались
поводом — первой попыткой вооруженного нападения на
наш конный отряд, и открыли наступление по всему
фронту. Благодаря стараниям и местного Совета, и пере-
бравшегося сюда Военно-революционного комитета Кав-
казской армии (пз Тифлиса и Сарыкамыша), у нас былп
уже вооруженные силы — около 6000 человек.
У «Дашнакцутюн» имелось также около 3—4 тысяч
национальных частей, которые были в нашем распоряже-
нии. Участие последних придало отчастп гражданской
войне характер национальной резни, но избежать этого не
было возможности. Мы шли сознательно на это. Мусуль-
148
майская беднота сильно пострадала, но она сейчас сплачи-
вается вокруг большевиков и вокруг Совета. В промысло-
вых районах никаких столкновений не было. Красная
гвардия, состоявшая из рабочих армян, мусульман и рус-
ских, охраняла промыслы от нападения окружных мусуль-
манских сел.
...Мы находимся сейчас в состоянии непрерывной вой-
ны. В течение последней недели у нас были бол и в Шема-
хе... Кольцо сжимается вокруг Баку, и, вероятно, на днях
будут иметь место новые большие бои. Мы должны были
отправить сегодня силы для завоевания Петровска, кото-
рый задерживает продовольственные грузы для Баку.
Так как нам обещана для этой цели экспедиция из Астра-
хани, вероятно, мы воздержимся от отправки войск от-
сюда.
Таково наше положение. Думаем, что выйдем победи-
телями.
...После победы, одержанной нами в Баку, Совет укре-
пился окончательно, и мы имеем возможность провести
серьезные мероприятия. Давно решена национализация
нефтяной промышленности, которую собираемся осущест-
вить. Нефть сейчас уже в пашем распоряжении. Первые
три шхуны мы уже отправили в Астрахань вместе с на-
шим представптелем Сааком Тер-Габриеляном (Сталин
знает его). Он будет жить в Астрахани. С требованиями
обращайтесь к нему по адресу Совета.
Одновременно нужно национализировать банки и мор-
ской транспорт. Последний также находится в пашем
пользовании после событий. Пока что мы обложили ка-
питалистов налогом в 50 миллионов рублей. О положении
на Северном Кавказе ночт*п ничего не знаю, так как ни-
какого сообщения нет. Мы оторваны и от Тифлиса. Пз те-
леграммы Жорданпя знаю, что война с Турцией ужо
началась. Нам нужно было бы заявить о своем отношении
к войне, и накануне событий я собирался сделать офици-
альное заявление, что мы стоим за соблюдение условий
Брестского договора и войны с Турцией вести не должны.
Но, с одной стороны, события, с другой — паша неосведом-
ленность об общем положении в России заставляют нас
выжидать. Практического значения наша декларация и не
имела бы...
Через Астрахань теперь и вы могли бы сноситься с
нами. Из моих курьеров пи один до сих пор ие возврэ
149
щался. Прошу через Астраханский Совет или нашего
представителя в Астрахани Саака Тер-Габриеляна по-
сылать нам письма и литературу.
Для проведения национализации нам необходимы
будут деньги. Тридцать тюков с деньгами (по слухам око-
ло 30 миллионов) были захвачены на Северном Кавказе
чеченцами и не дошли до нас. Кроме 30 миллионов, при-
везенных Кобозевым, у нас денег нет. Теперь есть путь,
может быть, вы придете к нам скоро па помощь.
Мы так оторваны от вас п так пе осведомлены о по-
ложении вещей, что я пишу и думаю, имеет ли смысл мое
обращение...
Партии «Дашнакцутюн», хотя она и поддерживает нас
пока во всем, не обещайте и не давайте пока ничего. Уси-
ливать их больше не следует. Если наши делегаты — Кол-
пинский и Тер-Петросов там, передайте, что все ими при-
везенное должно быть исключительно для нас.
Пишите, дайте указания, шлите литературу.
Ваш С. Шаумян».
Начавшийся одиночными выстрелами 30 марта пожар
гражданской войны, разгораясь, вышел за пределы города
и начал распространяться дальше.
Ни мусаватисты в Гяндже, пи меньшевики в Тифлисе
не могли смириться с поражением своих в Баку. Утверж-
дение власти большевиков в городе таило для них страш-
ную угрозу. Необходимо было ликвидировать ее как мож-
но быстрее. Сразу после разгрома Гоципского контррево-
люционная коалиция начала поход в двух направлениях.
Из Шемахи на Баку двинулись отряды под командовани-
ем хана Зиатханова, а из Гянджи и Тифлиса — Первый
мусульманский корпус Магалова. Корпус состоял из Та-
тарского полка Дикой дивизии, Гянджинского стрелкового
полка, Шекинского конного полка принца Каджара,
стрелковой роты из бывших турецких военнопленных и
многочисленных отрядов мусаватистов. Поддерживал их
бронепоезд и учебный батальон грузинских меньшевиков
с пулеметной частью.
Этот противник был куда серьезнее, чем Гоцинекий.
Он занял крупную узловую станцию Аджикабул в 120 вер-
стах от Баку и начал поход против красного города на
Каспии. Здесь снова срочно мобилизовали все силы и бро-
сили их на поездах к Аджикабулу. Несколько дней шли
напряженные бои. Только 20 апреля, после завершающего
четырехчасового сражения, войска Магалова отступили,
предварительно разрушив почти всю станцию Аджика-
бул.
В сторону Шемахи был направлен отряд Татевоса
Амирова. Но оп оказался слишком слабым против трех-
тысячпого войска Зиатханова и был вынужден отступить,
ведя за собой многотысячную толпу беженцев — молокан
и армян. Пришлось двинуть туда новые пехотные и ар-
тиллерийские части, которые рассеяли банды мусавати-
стов.
К тому временп полковнпк Аветисов стал официаль-
ным начальником штаба комитета революционной оборо-
ны Баку: он был нужен как специалист, да и нельзя бы-
ло больше, используя войска дашнаков, не включать их
представителя в комитет. Корганов вручил ему одобрен-
ный комитетом обороны новый военный план. Аветисов,
едва пробежав глазами текст, ахнул:
— Что такое?.. Поход на север, против Петровска и
Дербента?
— Долг платежом красен: надо же рассчитаться с
имамом за его недавнее любезное посещение! — объявил
Корганов.
— Но ведь, если не ошибаюсь, было решено, что мы
туда пе будем посылать войска ввиду готовящейся экспе-
диции со стороны Астрахани.
— Это решение мы изменили. Комитет революционной
обороны считает, что задачу гораздо скорее и легче можно
решить нашими силами, в результате совместных дейст-
вий с суши и моря. Необходимо поскорее расчистить этот
путь сообщения.
Аветисов пожал плечами и углубился в чтение плана.
Потом снова начал возражать:
— Не скрою, что с точки зрения военной ваш замысел
весьма смел: подвести на кораблях войска под самый Пет-
ровск, высадить их на берег и затем ударом с суши и моря
захватить город. Но именно сложность операции, требую-
щей отличной выучки войск и четкого взаимодействия
флотилии и сухопутных сил, и пугает меня. Красная гвар-
дия измотана почти месячными боями в Баку и на его
подступах, под Аджикабулом и Шемахой. Новые батальо-
ны еще недостаточно обстреляны, в пих не хватает
командного состава. Считаю своим долгом заявить, что с
151
такими силами провести столь сложную операцию едва ли
удастся.
— Благодарю за откровенность, полковник, — сухо от-
ветил Корганов, — но мы придерживаемся иного мпспия.
Мы убеждены, что закаленные в прошлых боях красные
войска, поддержанные флотилией, сумеют справиться и
с этой задачей.
Аветисову пришлось засесть за детальную разработку
плана Корганова.
— Как вы чувствуете себя, ваше превосходительство?
— Хорошо, дорогой Вартан, хорошо! Вы поверите,
вот уже второй день у меня возникает странное ощуще-
ние, будто чешется левая пятка. Так и хочется потянуться
и поскрести ее рукой!
Па бледном и осунувшемся лице генерала Багратуни
впервые за эти недели забрезжила слабая улыбка, и оп
указал рукой на левую ампутированную по колено ногу.
Несколько дней назад он был перевезен из больницы
в этот роскошный особняк, нанятый Национальным сове-
том в одном из тихих переулков в армянском районе.
У генерала не было в Баку родственников, поэтому для
него был нанят штат сестер, прислуги и специальный по-
вар, а у ворот постоянно дежурила охрана из людей Ама-
заспа. Вартан еще числился адъютантом генерала и еже-
дневно докладывал о событиях в городе.
В этот день, рассказав о предстоящем походе па север
и прочитав самые важные известия из газет, он помялся и
наконец решился:
— Разрешите обратиться к вам с важной просьбой,
ваше превосходительство!
— Я слушаю, Вартан.
— Я покорнейше прошу, разрешите мне покинуть вас,
ваше превосходительство... в связи с походом на Петровск
и Дербент.
— Что такое? — Генерал с удивлением посмотрел на
пего. — Разве полк участвует в этом походе?
— Полк — нет, ваше превосходительство. Но я хочу
записаться добровольцем в экспедицию.
После минутной паузы генерал наконец сказал хмуро:
— Понимаю... Ведь вы, кажется, почти что родствен-
ник штабс-капитана Корганова?
Эти слова и в особенности тон генерала привели Вар-
152
тана в замешательство. А Багратуни, по-своему поняв
его молчание, тяжело вздохнул п продолжал, не глядя на
адъютанта:
— Да, поручик, это — расплата за наши прежние
ошибки... Знаете, в последний период войны мы часто бе-
седовали на эту тему с моим шефом, Алексеем Алексее-
вичем Брусиловым, — о том глупом и преступном отноше-
нии, которое проявляли мы, русские офицеры, к политике.
Презрительно фыркали на «политиканов» и считали, что
наш долг — не задумываясь нп о чем, служить царю и
отечеству. Пе желали вдаваться в суть международных
и внутренних событий, в думы и психологию солдата...
II наступил день, когда «политиканы», лучше пас разби-
рающиеся во всем этом, сумели отнять у нас армию, по-
вернуть ее против нас. А теперь, когда мы волей-неволей
ввязались в политику, оказалось, что мы, военные, не име-
ем ни своей доктрины, ни организации, ни кадров, и по-
этому должны приспосабливаться к тем, у кого все это
создавалось в течение десятилетий... Вот как вы, напри-
мер...
— Да нет же, Яков Карпович! — с отчаянием восклик-
нул Вартан. — Я вовсе не стал большевиком, как вы по-
лагаете... Вы же знаете, что если у меня и есть политиче-
ские убеждения, то они сводятся к одному: мы должны
направить все силы на защиту Армении.
Генерал с недоверием покосился на него.
— В таком случае вы очень непоследовательны, пору-
чик, ибо поход против Гоцинского не имеет ничего обще-
го с защитой Армении.
Вартан оглянулся на дверь и понизил голос:
— Вам, как моему непосредственному начальнику, я
обязан сказать, в чем дело, Яков Карпович. Я отправ-
ляюсь в этот поход только с одной целью: чтобы из Пет-
ровска или Дербента пробраться с севера в Тифлис и в
Армению. Ведь путь через Гянджу закрыт...
Генерал продолжал внимательно вглядываться в его
лицо.
— Вот оно что!.. Надеюсь, вы понимаете, с какими это
связано опасностями?
— Вполне, ваше превосходительство! Меня могут рас-
стрелять большевики, как измеппика, или их противники,
приняв за большевистского шпиона. Но я решил прене-
бречь этими опасностями.
153
Во второй раз за этот день на лице Багратуни появи-
лась скупая улыбка.
— Что ж, это — решение солдата. В наше бурное вре-
мя каждый должен иметь путеводную звезду, Вартан,
чтобы суметь доплыть до поставленной цели, не давая раз-
личным течениям и ветрам относить себя в сторону.
У большевиков, например, такая путеводная звезда имеет-
ся... Да, мы должны признать, что эти господа имеют свои
идеалы и знают, как их достичь. А для нас, офицеров
армянского происхождения, сейчас может быть только
один идеал, одна цель — спасение маленького челна пашей
несчастной нации в этом всемирном потопе, в этом всесо-
крушающем тайфуне. Поэтому я благословляю вас, доро-
гой Вартан... Вы знаете, что моим искренним намерением
было тоже отправиться туда и служить делу защиты ро-
дины. Увы, провидению не было угодно, чтобы я сделал
это. Так выполните хоть вы свой долг!
И генерал широко, по-армянски — слева направо —
перекрестил Вартана сложенными в щепотку пальцами.
Через несколько дней отряды Красной гвардии с пес-
нями направлялись на Петровскую пристань. Там их ожи-
дали канонерская лодка «Ардаган» и пять пароходов. На
пристани собрались рабочие, солдаты и горожане, пришед-
шие проводить своих товарищей и родных в первый насту-
пательный поход.
Командовал войсками секретарь комитета революци-
онной обороны Сухарцев, комиссаром был секретарь Ба-
кинского комитета партии большевиков Виктор Наней-
швили. Па следующее утро, еще в предрассветных сумер-
ках, пароходы подошли к берегу южнее Петровска. Над
морем висели тяжелые свинцовые тучи. Сильный норд
поднял волпы, которые заливали шлюпки десанта. Но
войска и артиллерия благополучно достигли берега. Ко-
рабли снова ушли в море, чтобы не привлекать внимания
противника и дать возможность войскам скрытно подойти
к городу...
В условленный час «Ардаган» подошел к порту Петров-
ска и открыл огонь по казармам Дагестанского полка и
другим важным объектам. В городе началась паника.
Несколько часов па окраине Петровска шел ожесто-
ченный бой. Сопротивление горцев было сломлено, и крас-
154
пые войска ворвались в город. Гоципский с частью сил
бежал в Дербент. Остальные его войска сдались или, по-
бросав оружие, разбежались по горным аулам...
Сообщая в Баку о победе, Сухарцев писал: «Большая
часть сознательной туземной демократии Дагестана и Чеч-
ни откололась от контрреволюционных главарей и с лико-
ванием встретила советские войска».
Вскоре пришла поздравительная телеграмма от Шау-
мяна, Джапаридзе и Коргапова. В конце ее приказ: не за-
держиваясь, продолжать наступление на Дербент. Для
этого решено было выделить экспедиционный отряд под
командованием энергичного Виктора Нанейшвили. Отряд,
пополненный портовыми и железнодорожными рабочими,
моряками и солдатами из Петровска, двинулся на юг.
Через два дня Нанейшвили телеграфировал о взятии Дер-
бента.
В это же время другой отряд красных войск, под ко-
мандованием Георгия Стуруа, занял Хачмас и Кубу, уста-
новив и в этих районах Советскую власть.
Теперь уже не только в Тифлисе, Гяндже и Хама дане,
по и в Лондоне, Берлине и Константинополе с присталь-
ным вниманием следили за ходом событий в Баку и его
окрестностях...
Как ни важны были события на фронте, Шаумяп и
другие руководители большевиков уже пе могли посвя-
щать все свое время им. Жизнь выдвигала столько важ-
ных проблем, что голова шла кругом — какой из них
отдать предпочтение?
Главным, конечно, был вопрос о власти. Дашнаки,
эсеры и мепыпевпкп надеялись, что, приняв участие в
подавлении мусаватистского мятежа, опи разделят с побе-
дителями и власть. Несколько дней в Бакинском комитете
шли споры: как быть с этими новыми «союзниками»?
Все были согласны, что о полной монополии власти
пока рано думать. Слишком много рабочих, солдат и мат-
росов шли еще за соглашательскими и националистиче-
скими партиями. Да и войска дашнаков нужны были для
борьбы с наступавшими на город силами.
— Не лишая эти силы права участия в Совете, мы
должны занять в нем такие позиции, чтобы все время дер-
жать правые партии под своим контролем и не дать им
155
развернуться. Это будет очень трудно, по у нас пет другого
пути, — говорил Степан Георгиевич.
19 апреля, после длительного перерыва, вызванного
мятежом и другими военными событиями, было назначено
расширенное заседание Бакинского Совета.
С утра зал «бакинского Смольного» гудел, как растре-
воженный улей. На заседание пришли даже больные и
раненые депутаты, а в коридорах и на лестницах столпи-
лись представители заводов, кораблей, воинских частей и
просто любопытные.
В двенадцать часов дня Джапаридзе открыл заседание
Совета и предоставил слово для доклада о текущем мо-
менте и организации власти Чрезвычайному комиссару
Кавказа и почетному председателю Бакинского Совета
Степану Шаумяну. И когда тот, как всегда, спокойно и
уверенно поднялся на трибуну, в зале раздался шквал ап-
лодисментов.
Шаумян дождался, пока наступила тишина.
— Работа нашего Совета и его исполнительного коми-
тета до сих пор ограничивалась функциями прежнего гра-
доначальства и полиции. Мы лишь выносили резолюции,
по для укрепления Советской власти реальной борьбы пе
вели... — начал он. — Наша власть была буржуазной вла-
стью. Мы не вмешивались в хозяйственную жизнь, не ра-
ботали по линии улучшения положения рабочих и бедней-
шего крестьянства. Мы даже не ограничивали господства
эксплуататоров, и все это потому, что мы пе имели реаль-
ной силы. Каждая власть должна иметь свои силы при-
нуждения, иначе она становится фикцией. И вот в послед-
нее время, благодаря стараниям Военно-революцпопного
комитете! Кавказской армии, мы обладаем военной силой.
Рассказав о попытках мусаватистов свергнуть Совет-
скую власть в Баку, Шаумян подробно остановился па
националистических эксцессах, когда в борьбу вступили
дашнаки.
— Ради победы интернационализма мы не должны
давать возможность национальным советам и полкам
укрепиться, — продолжал он. — Армянский националь-
ный совет, например, проводит самочинные аресты, обыс-
ки и конфискации. Мы этого терпеть более не намерены.
Политическими функциями должен обладать только один
орган Совет рабочих, солдатских и матросских депута-
156
тов... — Шаумян повысил голос: — Теперь мы стоим перед
необходимостью создания нового органа власти — Совета
Народных Комиссаров. II необходимо, чтобы в этом органе
были представлены только фракции господствующих сек-
торов Совета. Иначе говоря, новый орган должен состоять
только из большевиков и левых эсеров!..
Минуту в зале стояла мертвая тишина. Все словно
вдумывались в эти слова. Затем разразилась буря. Даш-
наки. правые эсеры и меньшевики вскочили с мест. Они
потрясали кулаками, вопили и оглушительно свистели.
Вспомнили Денежкина и Атабекяна, павших па улицах
Баку. Угрожали уходом из Совета. Пусть тогда большеви-
ки попробуют одни управлять делами. Пусть попробуют!..
Шаумян слушал эти угрозы и думал: «Никуда вы не
уйдете, потому что своим уходом вы лишите себя послед-
ней возможности участвовать в работе Совета, ставить
пам палки в колеса...» Он поднял руку и, стараясь
перекричать шум, крикнул:
— Да, социалисты-революционеры показали, что они
могут, подобно большевикам, умирать за Советскую
власть! Но думать последовательно и правильно они не
умеют... — И когда в зале немного притихли, привел по-
следний довод: — Представителям партии, именующих
себя «демократическими», я укажу на пример английского
парламента. Там, как известно, господствующей партии
предоставляется право на составление кабинета. Посколь-
ку наш Совет имеет многопартийный состав, принцип анг-
лийского парламентаризма необходим и в данном случае.
Такова точка зрения нашей партии...
Это была лпшь своего рода артиллерийская подготов-
ка. А затем большевики развернули наступление по всему
фронту. 20 апреля пришло известие о победе над Магало-
вым у Аджикабула. II тогда комитет революционной обо-
роны взял за горло дашнаков. Он предложил им распу-
стить армянские национальные части, слив их с существу-
ющими и вновь организуемыми интернациональными
советскими войсками. Создавать новые национальные части,
как и расширять существующие, строжайше запрещалось.
Пользоваться запасами оружия, боеприпасов, продо-
вольствия и обмундирования могли только советские ин-
тернациональные войска. Национальные советы как ор-
ганы власти прекращали свое существование. Право на
157
конфискацию, обложение налогами, аресты, обыски и дру-
гие функции правительственной власти оставались только
за Советом рабочих, солдатских и матросских депутатов
пли выделенными центральной Советской властью орга-
низациями.
Дашнаки были взбешены. Их войска пе участвовали
в походе против Магалова, и у некоторых лидеров воз-
никла мысль: не поднять ли отряды Амазаспа и Армян-
ский полк против Совета? Но они тут же смекнули: ниче-
го из этого не выйдет. Победоносная Красная гвардия воз-
вращалась в Баку. А самое главное было то, что у много-
ликого и разношерстного города, более года раздираемого
политическими распрями, наконец появился становой хре-
бет. И теперь свободно вздохнули пе только рабочие, по
и ремесленники, и мелкие торговцы, истосковавшиеся
по твердой власти, порядку и определенности. Дашнаки
понимали: никто сейчас пе пойдет против большевиков,
давших городу эту стабильность. Как бы не оказаться в
положении Мусавата!..
Абрам Гюльхапданян, прибывший из Тифлиса полков-
ник Тер-Газарян и полковник* Тер-Оганов, выделенные
Армянским национальным советом для переговоров, от-
чаянно торговались, стараясь урвать какие-то крохи прав
и привилегий. Но Корганов, ведущий переговоры от име-
ни большевиков, был непреклонен, отметал все их домога-
тельства и вынудил подписать соглашение, по которому
Армянский полк расформировался: часть его должна была
войти в состав батальонов Амазаспа, а другая часть вли-
валась в формируемые советские батальоны. 16-й и 17-й
батальоны Амазаспа реорганизовались в Третью бригаду
Красной Армии и всецело подчинялись Советской власти.
Общее командование бригадой осуществлял Амазасп, ко-
миссаром был назначен большевик Анастас Микоян.
Бригада Амазаспа предназначалась для действий в запад-
ном направлении.
Эсеры и контрреволюционные офицеры были отстра-
нены от руководства Цептрокаспием. Новый состав его
возглавил Аркадий Кузьминский. Он же был назначен
и комиссаром флотилии.
Так новая власть большевиков взяла под свой контроль
всю военную силу своих нынешних «союзников» и потен-
циальных противников.
158
Глава одиннадцатая
— «Бакинский Совет рабочих, солдатских и матрос-
ских депутатов на заседании своем от 25 апреля образовал
местное правительство — Бакинский Совет Народных Ко-
миссаров, — громко читал Бойль. — Создание такого мест-
ного правительственного органа пе означает вовсе отделе-
ния от Всероссийской Советской Республики, как это мо-
жет показаться людям, прожившим в условиях крепостни-
ческого, самодержавно-централистического строя и воспи-
танным, в лучшем случае, на правовых понятиях буржуаз-
ного парламентаризма.
Бакинский Совет Народных Комиссаров будет тесней-
шим образом связан с Всероссийской центральной вла-
стью и будет проводить в жизнь, сообразуясь с местными
условиями, все декреты и распоряжения Рабоче-крестьян-
ского правительства России — Совета Народных Комисса-
ров. В Республике Советов, Республике рабочих и кресть-
янских коммун, основа которой была положена Октябрг»-
ской революцией, Бакинский Совет продолжает оставаться
неразрывной частью единого великого целого. Одной из
основных задач Бакинского Совета Народных Комисса-
ров будет установление возможно более тесной связи с
центральной властью и возможно более теспого объедине-
ния бакинских рабочих и крестьянской бедноты губернии
с рабочпмп п крестьянами всей России...»
— Стоп, Патрик!.. — остановил его Мак-Допелл. —
И будьте любезны объяснить мне логику этого джентльме-
на. Ругать «самодержавно-централистический строй» п
«правовые понятия буржуазного парламентаризма», со-
здавать сепаратное местное правительство со всеми атри-
бутами, вплоть до министерства внешних сношений, и тут
же заявлять о «неразрывной связи с центральным прави-
тельством». Вам по кажется, что мистер Шаумяп по очень
последователен?
Они сидели в гостиной у Мак-Донелла. Консул, считая
Бойля своим человеком, позволил себе остаться в шелко-
вой стеганой пижаме и курил сигару. Бойль не сомневал-
ся, что шеф уже читал декларацию нового бакинского пра-
159
вительства и сейчас играет в этакое спокойное любопытст-
во, но решил подыгрывать ему.
— Я бы хотел прочесть вам декларацию дальше, сэр,
ибо тогда ход мыслей мистера Шаумяна станет понят-
ней, — вежливо ответил он.
— Ну что ж, читайте, — махнул рукой консул, снова
сунув сигару в рот.
— «Бакинский Совет после победы, одержанной в
недавние мартовские дни, стал полновластным хозяином
в городе Баку и в районах. Оп является вместе с тем един-
ственным правительственным органом, на котором лежит
обязанность заботиться о всей губернии с ее миллионным
крестьянским населением. С другой стороны, Бакинский
Совет призван бороться и уже фактически борется и вою-
ет за утверждение Советской власти во всем Закавказье
и в Дагестанской области...»
Бойль прервал чтение, многозначительно и выжидающе
глядя на консула. Но тот лишь покачал головой в знак
того, что это объяснение его нисколько пе удовлетворяет.
— Дальше, Патрик, дальше!
— «Бакинский Совет рабочих, солдатских и матрос-
ских депутатов, признающий для себя обязательными по-
становления Всероссийского съезда Советов, действующий
в полном согласии с Центральным Исполнительным Коми-
тетом и Верховным Советом Народных Комиссаров, на-
метил ряд социальных мероприятий, которые должны
быть проведены в жизнь. Власть Совета тогда только
будет истинной пролетарской властью (Бойль повысил
голос, чеканя каждую фразу)... когда опа рядом мероприя-
тий ограничит экономическое господство буржуазии, улуч-
шит положение рабочего класса и городской бедноты. Ме-
роприятия, уже намеченные Советом в общих чертах — о
нефтяной промышленности, о банках, о городском хозяй-
стве, о морском транспорте, о железных дорогах и т. д., —
должны претворяться в жизнь. Земли в Бакинской гу-
бернии до сих пор находятся в руках беков и ханов. Не-
обходимы решительные шаги для передачи всех помещи-
чьих земель в руки крестьянства. Необходимо создание
крестьянских Советов в губернии и объединение их в уезд-
ные и губернский Советы...»
— Все это могло бы показаться бредом, если бы я не
убедился на опыте последних педель, что автор этих мыс-
лей — весьма трезвый и искусный политик, — не выдер-
1G0
жав, снова прервал Мак-Донелл. — Но намечать такие
планы в этой варварской стране, да к тому же основатель-
но разоренной войной и национальными распрями!.. Ведь
даже в довоенной процветающей и благоденствующей Евро-
пе социалисты давно отказались от подобных планов.
— Продолжим дальше, сэр? — спросил Бойль, не реа-
гируя на эту тираду.
Мак-Донелл искоса посмотрел на него и вместо ответа
снова задымил сигарой.
— «Бакинский Совет получил возможность приступить
к практической постановке всех перечисленных вопросов
только в результате вооруженной борьбы с врагами рабо-
чего класса, — спокойно продолжал вице-консул. — Гра-
жданская война продолжается и сейчас... Для окончатель-
ного торжества Советской власти, для распространения
этой власти па все Закавказье, так же, как для проведения
в жизнь указанных выше социальных мероприятий, нам
необходимо продолжать победоносно начатую граждан-
скую войну, а для этого прежде всего необходимо иметь
сильную Красную Армию. Работа по созданию этой армии
начата, нужно, чтобы она продолжалась со всей энергией
и дальше.
Столь велики и обширны задачи, стоящие перед нами.
Осуществление этих широких планов не может быть делом
исключительно Бакинского Совета Народных Комиссаров.
Только самая активная и организованная поддержка все-
го бакинского пролетариата сделает возможным проведе-
ние в жизнь необходимых мероприятий. Творческая работа
масс, призванных к власти и к самоуправлению, является
единственной гарантией успеха и торжества советской по-
литики. Бакинский Совет Народных Комиссаров может
и должен быть инициатором и руководителем в этой ра-
боте, но без помощи самих рабочих оп ничего не сможет
сделать. «Никто не даст нам избавленья — пи бог, ни
царь и ни герой. Добьемся мы освобожденья своею собст-
венной рукой». Эти слова пролетарского гимна должны
помнить всегда товарищи рабочие...»
Мак-Донелл при последних словах хмыкнул и хотел
что-то сказать, но Бойль поспешил предупредить:
— Кончаю, сэр! — И продолжал: — «Требуйте от Со-
вета Народных Комиссаров, от каждого пз нас энергичной
и неустанной работы, критикуйте каждый наш шаг, осуж-
дайте, смещайте тех, кто окажется недостойным и пегод-
11 Мпкаел Шатирян
161
пым на высоком посту, по не возлагайте на нас всю ответ-
ственность за власть. Не относитесь к нам так, как вы
относились и как вы должны были относиться к буржу-
азным властям. Власть Народных Комиссаров, так же как
и власть Исполнительного Комитета и Совета депутатов,
есть ваша собственная выборная власть. Недостатки этой
власти суть ваши собственные недостатки. Забудьте свои
личные, групповые, фирменные и прочие интересы, объ-
едините все усилия во имя общего дела вокруг общей ра-
бочей власти.
Рабочий класс России впервые после Октябрьской ре-
волюции стал на путь создания собственной пролетарской
власти. Широкие массы рабочих п их выборные предста-
вители впервые начинают учиться трудному и сложному
делу управления государством и устроения хозяйственной
жизни страны. Ошибки и неудачи вполне естественны и
неизбежны. Нужно только сознание общей ответственно-
сти, дружная общая работа вокруг Совета во имя великих
идеалов освобождения труда, провозглашенных Октябрь-
ской рабоче-крестьянской революцией.
В надежде на широкую поддержку рабочих масс и на
их живую творческую самодеятельность Бакинский Совет
Народных Комиссаров приступает к своей работе.
Председатель Бакинского Совета Народных Комисса-
ров и комиссар по внешним делам — С. Шаумян; комис-
сар по внутренним делам — П. Джапаридзе; комиссар
по военно-морским делам — Г. Корганов; комиссар по
делам юстиции — А. Карипян (Габриелян); комиссар по
делам народного хозяйства — И. Фиолетов; комиссар по
делам просвещения — Н. Колесникова; комиссар по делам
городского хозяйства — Н. Нариманов; комиссар финан-
сов — Киреев».
— Во-первых, я прошу вас, Патрик, пополнить и сло-
ва представить мне ваше досье на всех джентльменов, вхо-
дящих в новое правительство. — Мак-Донелл кивнул на
газету в руках Бойля.—А теперь будьте добры изложить
мне вашу точку зрения на все это...
Бойль старательно свертывал газету, видимо обдумы-
вая свой ответ.
— На мой взгляд, сэр, этот документ лишний раз сви-
детельствует, что в лице мистера Шаумяна мы имеем
трезвого и искусного политика, как вы изволили назвать
его. Мы можем понимать или не понимать отдельные
162
пункты программы его правительства, считать их бредом
или неосуществимыми мечтами,1 но одно ясно: Шаумян,
считаясь с неизбежным присутствием в Совете — в этом
своеобразном парламенте — оппозиционных партий, нашел
весьма действенный способ проведения независимой от
них политики через однопартийное правительство больше-
виков...
— О, .да, это было очень ловко придумано им — со-
слаться на нашу парламентскую систему! — с досадой, но
и не без восхищения подтвердил Мак-Донелл.
— Далее: он понимает, что территория, которую здеш-
ние большевики сумели подчинить своей власти, оторвана
от России, от их единомышленников и, возможно, еще
долго останется в изоляции, — продолжал Бойль. —
И посмотрите, как быстро и решительно взял он на себя
ответственность по созданию местной власти, способной
на все государственные акции, вплоть до ведения обороны
и иностранных дел, и тем не менее готовой ежеминутно
слиться с «общим целым», как только для этого предста-
вится малейшая возможность!.. Я полагаю, что такой ли-
дер сделал бы честь любой великой державе, сэр. Во вся-
ком случае, мистер Лепин может быть весьма доволен,
что па Кавказе у него есть такой человек.
Мак-Донелл с минуту раздумывал, потом сказал:
— Я должен признаться, Патрик, что еще до вашего
прихода прочитал эту декларацию и что опа меня смурк
ла... И я понимаю, почему так обеспокоены эти джентль-
мены— Айолло, Гюльхандапяп, Ермаков и другие. Они с
утра несколько раз звонили мне и просили аудиенции: по-
нимают, что .против них стоит гигант, с которым трудно
меряться силами без нашей помощи...
— Кстати, сэр, известно ли вам, что дашнаки послали
в Хамадан к генералу Денстервилю своего представителя
доктора Араратянца с просьбой незамедлительно вме-
шаться в здешние дела?
Мак-Донелл кивнул:
— Гюльханданян и Мелик-Елчян сообщили мне об
этом намерении, и я не возражал. Но я считаю, что для
нашего вмешательства время еще пе наступило... — Оп
вдруг отложил погасшую сигару и резко поднялся. — Но,
в отличие от вас, я не так мрачно смотрю на вещи, Пат-
рик. Мы сокрушим вашего Шаумяна, вот увидите! Как бы
широко ни были задуманы его планы, как бы он пи изво-
II*
163
рачивался, он взял на себя непосильную задачу: укре-
питься здесь без помощи России. А мы примем все меры,
чтобы он не получал оттуда помощи. И, когда Шаумян
поймет это, он вынужден будет стать на колени перед
нами — ведь недаром же мы оба признаем его трезвым
политиком!
— Дай бог, чтобы это было так, сэр, — холодно ото-
звался Бойль.
— Ну, а теперь будьте добры организовать еще одну
встречу с нашими друзьями-демократами, Бойль. Надо
подбодрить этих бедняг...
В кабинете консула снова сидели Гукасов, Айолло,
Ермаков и Гюльханданян. Сидели в тех же позах и на
тех же местах. И если бы вместо генерала Багратуни не
было некоего смуглолицего молодого человека в казачьей
форме и если бы в открытое окно не врывался свежий ве-
сенний ветер, можно было бы подумать, что с того фев-
ральского дня эти люди так и не расходились.
— Итак, джентльмены, первая часть нашей сказки
сбылась в точности, — играя брелоком часов, с улыбкой
говорил Мак-Донелл. — Число действующих лиц у пальмы
стало одним меньше: жадный ростовщик, который пытал-
ся съесть больше всех, побит и изгнан, в связи с чем хо-
зяин, — консул сделал широкий жест рукой в сторону
присутствующих, — чувствует себя намного уверенней...
Но, как он и предчувствовал, эти слова не вызвали
у гостей восторга: они хмуро молчали. Только мрачный
Ермаков глухо хмыкнул, на что Мак-Донелл решил не
обращать внимания.
— Разве не так, джентльмены? Сколько важных собы-
тий было за эти недели! Мятеж мусаватистов подавлен,
они изгнаны из Баку. Отбиты нападения имама Гопипско-
го из Дагестана, наступление Магалова и отрядов Зиат-
хапова...
Но, видимо, и это не оказало должного впечатления,
и Ермаков опять хмыкнул. Мак-Донелл уже с заметным
раздражением продолжал:
— Но главное, конечно, не это. Благодаря помощи,
оказанной мистеру Шаумяну, отряды нашпх друзей, ар-
мянских демократов, входят в систему оборонительных
сил города, а мистер Аветисов стал начальником штаба
этпх сил. Тем самым позиции демократических партий в
164
Бакинском Совете значительно укрепились... Нельзя не-
дооценивать все это, джентльмены!
Но Ермаков в третий раз произнес свое многозначи-
тельное «гм», и Мак-Донелл, не выдержав, обернулся к
нему:
— Я буду чрезвычайно обязан вам, лейтенант, если
вы более внятно изложите ваши мысли!
Ермаков в ответ только засопел, а вместо него выска-
зался Айолло:
— Господин лейтенант, по-видимому, хотел сказать,
что большевики тоже неплохо чувствуют себя, господин
консул. Он хотел сказать, что после победы над мусавати-
стами и другими противниками они настолько считают
себя хозяевами положения, что обложили самых именитых
граждан Баку, — Айолло кивнул в сторону Гукасова,—
налогом в пятьдесят миллионов. Он хотел сказать, нако-
нец, что сегодня они наложили лапу на все десять банков
города!..
— Это правда, мистер Гукасов? — живо обернулся
консул в сторону миллионера.
Тот молча достал из кармана какую-то бумагу.
— В прошлый раз вы были так любезны, что напом-
нили о моих заграничных активах, господин консул... —
угрюмо начал он.
— О, забудем об этом, мистер Гукасов! — поспешно
прервал его Мак-Донелл.
— Я и стараюсь забыть, господин консул, хотя это не
так-то просто, — насмешливо произнес Гукасов. — Но
вот вам декрет этого комитета революционной обороны
об обложении Леснера, Мергулова, Тагианосова, меня
и других деловых людей пятьюдесятью миллионами руб-
лей... Если дела и дальше пойдут так, то я не знаю, где
мы больше потеряем...
— Заверяю вас, мистер Гукасов, мы примем все
меры, чтобы вы и другие бизнесмены Баку получили
полную компенсацию за ваши потери! — с чувством про-
изнес консул.
— Мы надеемся па это, господин консул, надеемся! —
усмехпулся Гукасов. — Но ведь дело не только в этом.
Из декларации правительства Шаумяна вы, наверное, уже
знаете, на что опи намереваются тратить наши деньги.
И сегодняшняя их операция показывает, что они совсем
не намерены шутить.
165
— Я все же попросил бы подробнее рассказать об этой
«операции», джентльмены.
— Разрешите мне, господин консул? — приподнялся
Гюльханданяп. — Эти господа взяли манеру каждый раз
ставить нас в тупик своими неожиданными акциями. Се-
годня ровно в двенадцать часов дня десять групп воору-
женных людей из большевистской дружины во главе с
молодым комиссаром Микояном тихо, чтобы не выдать
подготовки операции, разошлись по банкам. Каждая груп-
па заняла входы и выходы соответствующего банка и
предъявила ордера на опечатание. Они не разрешали про-
изводить никаких банковских операций, пока не приезжал
представитель их так называемого наркомата финансов
Ерзинкян и не накладывал печати на сейфы... Таким обра-
зом, все средства как частных фирм, так и отдельных лиц
теперь оказались в их распоряжении!..
Мак-Донелл, конечно, сразу понял всю важность этого
акта большевиков: значит, они не только упрочили свое
финансовое положение, но и обезоружили противников!
Минуту он растерянно оглядывал присутствующих и, так
и не найдя, что сказать, пробурчал: «гм...» А этот ужасный
человек, Гукасов, не преминул воспользоваться случаем.
— Мы будем чрезвычайно признательны вам, госпо-
дин консул, — сказал он саркастически, — если вы выска-
жете ваши мысли по этому поводу!
Мак-Донелл сердито обернулся к нему, но быстро взял
себя в руки.
— Что ж, джентльмены, для всякого искреннего сто-
ронника законности и порядка должно быть отрадно, что
кто-то пытается установить здесь закон и порядок...
— И прибрать к рукам большинство акций в акцио-
нерном обществе? —вставил Гукасов.
— Ну, это как сказать... — пожал плечами Мак-До-
нелл. — Я вспоминаю одну старую восточную сказку...
— Как, еще одну?! — спросил Ермаков.
- Да, да, лейтенант! Сказку о том, как некий вол-
шебник выпустил из кувшина злых джиннов и пе знал,
как их снова загнать обратно.
— Теперь еще какие-то джинны, господи!.. — страдаль-
чески воскликнул Ермаков.
Мак-Донелл понимал, что тупая неприязнь этого че-
ловека к нему может повлиять на остальных, поэтому по-
спешил разъяснить свою мысль:
166
— Этих джиннов зовут по-разному, джентльмены. Но,
говорят, самые опасные из них—Голод и Анархия...
Надеюсь, здесь нет никого, кто хотел бы помешать неопыт-
ному волшебнику загонять джиннов обратно в кувшин?
Минуту все молчали. Ермаков, оглядев присутствую-
щих, снова обернулся к консулу:
— Не понимаю, вы хотите, чтобы мы...
— Ах, мистер Ермаков, вы приводите меня в отчая-
ние!— поспешно воскликнул Мак-Донелл. — Я ничего
не хочу, избави боже! Я лишь рассказываю старую сказку
о джиннах, которые задушили бедного волшебника, не-
опытного в своем ремесле!
Аполло дернул Ермакова за рукав, давая понять, что
будет лучше, если он помолчит. Потом обратился к кон-
сулу:
— В этом вы правы, господин консул: от наших лю-
дей, работающих в продовольственном аппарате, мы знаем,
что в ближайшее время в снабжении Баку, к сожалению,
никаких улучшений не предвидится.
— Ай-яй-яй... Вот видите, джентльмены?! — покачал
головой Мак-Донелл. — А вас беспокоят какие-то бумаж-
ки, на которые завтра на рынках Баку ничего купить
нельзя будет. К тому же я думаю, что мистер Микоян об-
наружил не очень уж много этих бумажек в сейфах бан-
ков? Не так ли, мистер Гукасов?..
Тот сердито огрызнулся:
— За кого вы принимаете бакинских промышленни-
ков? Конечно, когда мы увидели, куда клонится дело, по-
старались своевременно спасти паши средства... Но там
осталось кое-что, не беспокойтесь!
Мак-Донелл искренно улыбнулся, довольный, что уга-
дал и эту хитрость местной промышленной и финансовой
знати.
— Но ведь для тех целей, которые преследует мистер
Шаумян, нужно не «кое-что», а основательная сумма!
Я имею в виду, в частности, создание мощной Красной
Армии для обороны Баку от возможного вторжения турок.
И поскольку мы придаем этому достаточно важное значе-
ние, то вы должны понять наше беспокойство, джентльме-
ны... К счастью, тут намечается один выход.
— Какой? — нетерпеливо спросил Ермаков.
Мак-Донелл обернулся к молчаливому темнолицему
казачьему есаулу:
167
— Вы, кажется, хотели что-то сообщить нам, мистер
Альхави?
Тот, встав, поклонился присутствующим.
— Я являюсь представителем полковника Бичерахова,
господа. Как вам, вероятно, известно, полковник со своим
отрядом со времен войны находится в Северной Персии и
теперь желает вернуться домой. В связи с этим я и при-
слан сюда вести переговоры с господином Шаумяном о
включении отряда полковника Бичерахова в оборонитель-
ные силы Баку.
Мак-Донелл с явным удовольствием смотрел на оше-
ломленных этим сообщением гостей. Неважно, если неко-
торые из них пока не осознают, что все это означает. Глав-
ное, чтобы они поняли, что здесь ведется большая игра и
что у Англии имеются в запасе новые фигуры, которые
она по мере надобности будет вводить в эту игру...
Да, Мак-Донеллу удался его замысел: гости покинули
консульство, успокоенные и готовые действовать по плану
англичан.
А это, в свою очередь, воодушевило и самого консула.
Поздно вечером, когда они остались втроем, Мак-Донелл,
шагая по кабинету, продиктовал Джеральду письмо для
генерала Денстервиля.
«...Итак, достопочтенный сэр, теперь, когда сторонни-
ки центральных держав изгнаны из Баку, а политические
и военные позиции наших друзей укрепились, я присту-
паю к осуществлению второго этапа одобренного вами и
Лондоном плана... — с чувством скандировал консул. —
Судя по тому, как быстро и легко клюнули здешние боль-
шевики на нашу первую наживку, нужно ожидать, что и
на этот раз мы не встретим трудностей...» — Мак-Донелл
несколько раз машинально повторил последнюю фразу: —
«Не встретим трудностей... Пе встретим трудностей...»
Джеральд, подняв голову от письма, с удивлением
смотрел на консула, а Бойль с едва заметной усмешкой
сказал:
— Джеральд уже написал это, сэр!
Мак-Допелл оглянулся на него и вдруг строго спро-
сил:
— Что означает ваша улыбка, Патрик?
Бойль минуту колебался, потом все же ответил:
168
— Простите, сэр. Мне .показалось, что я угадываю ва-
ши мысли...
— Вот как? Интересно послушать!
Бойль снова помедлил — стоит ли откровенничать? —
и решился:
— Скажите, сэр, вас не смущает то обстоятельство,
что большевики слишком легко клюнули на нашу пер-
вую наживку?
Мак-Донелл оторопел: этот молодой скептик и в самом
деле угадал его мысли.
— Но ведь у них не было другого выхода, Бойль! —
воскликнул он, словно оправдываясь. — Содействие даш-
наков и других партий на самом деле дало им решающий
перевес над мусульманами.
— .0, конечно... — пожал плечами вице-консул. —
И все же такой человек, как Шаумян, должен был поколе-
баться.
Мак-Донелл хотел было возразить, что у Шаумяна не
было времени па раздумья и колебания, но тут же понял,
что в данном случае важно не это.
— Что же вы думаете об этом, Бойль? — спросил
оп, пристально глядя на своего помощника.
— Видите ли, сэр... Мне пришло в голову, что, быть
может, этот ваш план не так уж хорош... А вдруг мы ока-
зываем мистеру Шаумяну такую услугу, о которой сами
не догадываемся?
— Чушь! — взорвался Мак-Донелл. — Этого быть не
может! Наш план получил одобрение самых светлых, са-
мых опытных умов британской дипломатии, Бойль. Он
не может быть ошибочным.
Бойль с сожалением посмотрел па него и, поняв, что
спорить бесполезно, снова пожал плечами:
— Возможно, сэр.
Джеральд, воспользовавшись минутной паузой и ре-
шив, что консул одержал победу, почтительно спросил:
— Продолжим письмо, сэр?
Вместо ответа консул первно зашагал по кабинету.
Было ясно, что он совсем не уверен в своей победе.
— Оставим пока! — сказал оп и повернулся к Бой-
лю. — Патрик, не пора ли нам явиться с официальным
визитом к мистеру Шаумяну? Раз здесь образовалось но-
вое местное правительство, то мы автоматически оказы-
ваемся в ранге аккредитованного при нем посольства...
169
Правда, у mac нет никаких верительных грамот, но все
же следовало бы хоть устно заявить о признании этого
правительства. И заодно прозондировать почву насчет на-
шего сотрудничества в борьбе против турок и немцев.
— Это вполне логично, сэр, — согласился Бойль.
— Тогда будьте добры завтра же попросить у Шау-
мяна аудиенции.
— Слушаю, сэр. — На лице Бойля трудно было заме-
тить улыбку, но Мак-Донелл мог поклясться, что вице-
консул в душе ликует.
Глава двенадцатая
Для Шаумяна не были неожиданностью ни просьба
Мак-Донелла об аудиенции, ни прибытие представителя
Бичерахова.
В том, что англичане рано или поздно захотят встре-
титься с новым правительством Баку, Степан Георгиевич
не сомневался. Слишком много их интересов было затро-
нуто здесь.
А сообщение о том, что находящийся в Персии каза-
чий отряд полковника Бичерахова, на попечении которого
осталось огромное имущество эвакуировавшейся армии
генерала Баратова, хочет связаться с бакинскими властя-
ми по вопросу вывоза этого имущества, Шаумян получил
через персидского консула. Бичерахов заявлял, что не
хочет иметь контактов пи с Закавказским сеймом, нп с на-
циональными советами, так как они ведут политику соз-
дания «независимых» государств под эгидой центральных
держав. Поэтому Бичерахов считает возможным передать
имущество России лишь бакинскому правительству, за-
явившему о своей неразрывной связи с Россией.
Но в письме, доставленном адъютантом Бичерахова
Альхавп, полковник шел гораздо дальше. Узнав о втор-
жении турецких войск па Кавказ, он предлагал прямую
военную помощь Бакинскому Совету.
Это было более чем соблазнительно. Бакинские комис-
сары былп уверены, что им рано или поздно придется
иметь дело с объединенными силами турок и мусавати-
стов. Нужно было пли ждать помощи из России, или идти
170
па риск, начав военные действия с небольшими силами и
не очень надежными союзниками — дашнаками. В этих
условиях боевой казачий отряд в полторы тысячи сабель
с приданными подразделениями пехоты мог бы сыграть
большую роль.
Было решено, что Джапаридзе и Корганов постарают-
ся выяснить подлинные цели Альхави и его шефа. Только
после этого председатель Совнаркома начнет официальные
переговоры.
И вот сейчас, когда Шаумян, сидя у себя, снова пере-
читывал письмо Бичерахова, в кабинет вошел Джапари-
дзе.
— Алеша? — Шаумян поднял голову от письма. — Hyf
как там?
— Он и Корганов уже в приемной, — коротко ответил
Джапаридзе.
— Разобрались, что за фрукт?
— Пока держится отлично, — пожал плечами Джа-
паридзе. — Комар носа не подточит!
— Клянется, что его полковник душой и телом предан
Советам?
— Наоборот, всячески подчеркивает, что Бичерахов
только потому и собирается помочь нам, что мы отстаи-
ваем Баку для России.
Шаумян задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Гм... Так, конечно, может говорить или очень чест-
ный, пли очень хитрый человек.
— Да... Просто не знаю, как нам быть! — сознался
Джапаридзе.
— Я надеюсь, что все станет ясно после разговора с
консулом. Потому я и назначил им встречу в один день.
— Правильно, — согласился Джапаридзе. — Если
окажется, что англичанин заинтересован в том, чтобы
Бичерахов прибыл в Баку, — откажемся!
Шаумян с улыбкой кивнул:
— В химии это называется анализ с катализатором:
посторонний элемент непосредственно в реакции не участ-
вует, но ускоряет обнаружение основного элемента в
сплаве.
— Сказать правду, я почти не сомневаюсь в результа-
тах этого анализа.
171
— Посмотрим... А пока пришли ко мне этого араба, —
сказал Шаумян. — Прием же англичан, как договорились,
будет небольшой и самый официальный.
Джапаридзе вышел. Шаумян еще раз проверил, нет
ли на столе каких-либо посторонних предметов, кроме
письма Бичерахова, потом встал и задумчиво прошел к
окну. Сзади раздался шум. Он обернулся и увидел вхо-
дящих Корганова и офицера в белой черкеске. Шаумян
неторопливо направился им навстречу.
— Степан Георгиевич, разрешите представить вам еса-
ула Альхави! — проговорил, пропустив вперед офицера,
Корганов.
Альхави с достоинством поклонился.
— Честь имею, господин председатель.
— Здравствуйте, господин Альхави. — Шаумян вни-
мательно рассматривал араба, странным капризом судьбы
оказавшегося в русском казачьем отряде. Альхави на вид
было лет тридцать пять: смуглое лицо с тонкими чертами
и большими печальными глазами, придававшими ему сход-
ство с ликом Христа на иконе. — Прошу садиться... Я
ознакомился с письмом полковника Бичерахова. Кроме
этого, он ничего не поручал передать мне?
— Основные вопросы изложены в письме, господин
Шаумян, — ответил есаул. — А устно он просил передать
следующее: «Ни власти, ни ответственных должностей не
домогаюсь, ни в политике, ни в социализме не разбираюсь.
Строить новую жизнь не готов. Я казак, немного умею
драться, немного разбираюсь в военном деле и хочу при-
нести это свое умение на службу родине...»
Альхави излагал все это на довольно правильном рус-
ском языке, сохраняя на лице улыбку человека, исполняю-
щего приятное поручение. Шаумян слушал внимательно
и спокойно. То же самое было изложено и в письме, и
столь настойчивое подчеркивание одной и той же мысли
невольно настораживало. Но обнаруживать недоверие пока
пе следовало, и Шаумян сказал:
Что ж, это честное заявление, поэтому оно подку-
пает нас.
Затем он задал несколько вопросов, связанных с дея-
тельностью отрядного комитета. Альхави поспешил заве-
рить, что комитет существует и пользуется полной свобо-
дой высказывать своп взгляды п вносить любые предло-
жения насчет отрядных дел. Но, продолжал оп, начальник
172
отряда так умело ведет все дела, что комитету, по сущест-
ву, пе приходится проявлять особую активность.
Ничего иного Шаумян и не ожидал услышать от него.
— Что ж, приятно слышать это, приятно... — Он под-
нялся с места. — А предложение полковника насчет при-
соединения к нам мы еще должны обсудить на заседании
правительства. Только после этого мы сможем ответить
вам, господин есаул.
Альхави, видимо, не ожидал, что все окончится так
быстро и неопределенно. Но делать было нечего, он тоже
встал и снова поклонился.
— До свидания, господин председатель... — Помед-
лил, потом спросил: — Когда ждать вашего ответа?
— У нас масса других неотложных дел, но мы поста-
раемся не очень задерживать вас, есаул. До свидания.
Корганов проводил гостя до двери и вернулся.
— Ну, Степан Георгиевич? — вопросительно посмотрел
оп на Шаумяна.
— Впечатление таково, что им не терпится поскорее
попасть в Баку.
— Вот именно. Прямо рвутся сюда!
— С точки зрения патриотов это нетерпение вполне
объяснимо.
— А если это делается вовсе не из патриотических
стремлений? Если это рука Денстервиля?
— Вот это мы и постараемся выяснить в беседе с анг-
личанами. А пока, Григорий Николаевич, составь-ка
подробный вопросник всех проблем, связанных с отрядом
Бичерахова. Какие у них настроения, цели, как тесно свя-
заны с англичанами, какова боеспособность отряда и тому
подобное. Разошли нашим людям в Персии, и пусть об-
стоятельно все выяснят... Это очень серьезное дело, очень!
— Хорошо, Степан Георгиевич. Я могу идти?
— Нет, что ты... Консула будет сопровождать вице-
консул, а с нашей стороны будешь присутствовать ты,
ведь главной темой переговоров, насколько я догадываюсь,
будут военные вопросы.
Вошла Анпа п сообщила, что пришли Мак-Донелл и
вице-копсул.
— Пригласите их сюда, — распорядился Шаумяп.
Мак-Донелл и Бойль вошли, и Шаумян шагнул им
павстречу. Консул был в неизменных полосатых брюках
и визитке, Бойль — в строгом черном костюме.
173
— Я очень рад встретиться с вами, мистер премьер,—
пожимая руку Шаумяну, проговорил консул.
— Мне тоже приятно видеть вас, господин консул.
Мак-Донелл представил Шаумяну вице-консула, а
Шаумян ему — народного комиссара по военным и мор-
ским делам. Затем хозяин кабинета пригласил гостей
сесть.
Удобно усевшись, консул окинул взглядом кабинет и
не мог не отметить разительного несходства с собствен-
ным кабинетом. Здесь царил не то что подчеркнутый
европейский стиль, но какая-то строгая собранность: ни
одного лишнего предмета, ничего, что мешало бы работе.
Письменный стол, диван, стулья, несколько кресел, ма-
ленький столик, книжный шкаф, на стене — портрет
Маркса, а на другой степе — занавеска, по-видимому,
скрывающая карту. Вот и все.
— Мистер премьер, о нас, дипломатах, говорят, что
бог дал нам язык, чтобы мы могли скрывать наши мысли.
Однако вы не являетесь профессиональным дипломатом
и, насколько я могу судить по вашим выступлениям в
Бакинском Совете — а я за ними внимательно слежу, —
предпочитаете выражать ваши мысли просто и открыто...
Это была заранее продуманная фраза, которая должна
была под внешней формой откровенности и дружелюбия
внушить собеседнику мысль, что он дилетант и не может
тягаться с профессионалом, мастером своего дела. Шау-
мяп, видимо, понял это и ответил спокойно:
— Вы правы, господин консул. Хотя я занимаю в пра-
вительстве одновременно и пост народного комиссара ино-
странных дел, однако душой продолжаю оставаться хими-
ком.
— Увы, мистер премьер, эта наука всегда была выше
моего понимания, — любезно отозвался Мак-Донелл. —
Впрочем, как п все другие точные науки... Но вот дипло-
матия, которую никак не назовешь точной наукой, мне
более пли менее известна.
— Почему же? — улыбнулся Шаумян. — Диплома-
тия — область общественных отношений, и, с тех пор как
Маркс открыл законы развития общества, дипломатия так-
же стала почти точной наукой.
Я никогда не читал сочинений этого господина,—
возразил Мак-Доиелл, — но тем не менее до сих пор
справляюсь со своими обязанностями как будто неплохо.
174
— Значит, вы просто стихийный марксист, — улыб-
нулся Шаумян.
— Вот уж не предполагал такой чести! — воскликнул
консул.
— Уверяю вас — всякий человек, действующий в жиз-
ни с трезвым учетом объективных условий, невольно по-
ступает, как марксист. Ибо Маркс открыл лишь сущест-
вующие в обществе и не зависящие от воли людей законы.
Точно так же, как ваш соотечественник Ньютон открыл
закон всемирного тяготения... Что касается химии, то она,
как паука о качественных изменениях материи, весьма
увлекательна, господин консул. Вот вам пример: доста-
точно примешать к стали в мартеновской печи немного
фосфора или серы, и металл станет хрупким, потеряет
упругость, блеск. Поэтому опытный химик-металлург ста-
рается удалить из плавки эти вредные примеси и, наобо-
рот, прибавляет хрома, молибдена и никеля, благодаря
чему сталь выдерживает, как броня, удары самых тяже-
лых снарядов и пробивает, как снаряд, самые прочные
крепостные стены! Разве это неинтересно, господин кон-
сул?
Присутствующие смотрели на него несколько озада-
ченно.
— Возможно, возможно, мистер премьер... — с холод-
ной любезностью отозвался консул. — Во всяком случае,
мне приятно, что вы освобождаете дипломатию от тради-
ционной туманности. И я попробую по вашему примеру
говорить просто и открыто о вопросах, интересующих мое
правительство.
— Так, несомненно, будет лучше, господин консул,—
подтвердил Шаумян.
— Итак, если бы я сказал, что положение на Кавказе
пе интересует нас, это было бы неправдой...
— Простите, мы этому и не поверили бы! — перебил
его Шаумян.
— Да? — Мак-Донелл почему-то подался вперед. — И
пе поверите, если я скажу, что мы ничего не имеем про-
тив Советской власти в Баку?
— Да, этому тоже не поверим! — твердо ответил Шау-
мян.
— О, по-видимому, мне будет трудно соревноваться
с вами в откровенном изложении своих мыслей, мистер
премьер! — улыбнулся консул.
175
— Не удивительно, ведь к этому нужно привыкнуть,
господин консул, — тоже улыбаясь, сказал Корганов. —
Сразу это не получится.
— И все же я попробую. Да, нет смысла скрывать, что
происходящее в России, то, что вы называете социалисти-
ческой революцией, мы считаем противозаконным и ги-
бельным... Однако не это сейчас является для нас самым
важным.И мы хотели бы, чтобы вы поверили в это. Рос-
сия, какую бы форму правления она ни избрала, сейчас
не представляет для нас опасности. Нашими врагами по-
прежнему остаются Германия и ее союзницы, и мы не
можем спокойно смотреть, как они протягивают свои
лапы к Кавказу, и в частности к Баку.
— Баку мы не отдадим ни туркам, ни немцам, госпо-
дин консул, — заверил его Шаумян.
— Ваши усилия в этом направлении мы видим и глу-
боко ценим, мистер Шаумян. Однако нам известно, что
сил у вас недостаточно, а враг опытен и силен... — Мак-
Донелл сделал паузу, видимо ожидая возражения или
вопросов. Но их пе последовало, и он продолжал: — Вот
я и пришел узнать: не согласились бы вы принять нашу
помощь?
— А какую именно? — спросил Шаумяп, не отрывая
взгляда от собеседника.
Мак-Донелл сделал вид, что страшно удивлен этим
вопросом.
— Генерал Денстервиль, который находится со своими
войсками рядом, в любую минуту готов прибыть сюда,
чтобы совместно с вами...
— Это исключается, господин консул! — остановил его
Шаумян.
— Разрешите полюбопытствовать — по какой причине?
—• У англичан рядом с нами пет необходимых сил,
чтобы оказать реальную помощь, господин консул.
Консул опять изобразил на лице крайнее изумление.
— Вы так уверены в этом, мистер премьер?
— Мы более чем уверены, что, будь у генерала Ден-
стервиля достаточно сил, оп давно был бы здесь и без на-
шего приглашения!
Интересное у вас представление об апгличапах! —
воскликнул Мак-Допелл.
Я могу сообщить деталь, господин консул,-которая,
возможно, вам неизвестна, — сказал Корганов. — Прибыв
в феврале в Энзели, генерал Денстервиль угрожал Воен-
но-революционному комитету, что силой пробьется в Баку.
Но когда ему указали па несоответствие между его сло-
вами и возможностями, он быстро ретировался.
— Что ж, сэр, — Мак-Донелл намеренно употребил
это обращение, чтобы подчеркнуть, что ему известно дво-
рянское происхождение Корганова, — а я могу сообщить,
что с тех пор в распоряжение генерала поступило много
войск.
— И все же их у него недостаточно, чтобы он мог осу-
ществить свою угрозу! — отпарировал Корганов.
— Итак, у вас пет столько сил, чтобы стать нашими
реальными противниками, — как бы подвел итог Шау-
мян. — Какая же гарантия, что вы можете стать реаль-
ными союзниками? Ведь присутствие даже одного анг-
лийского солдата здесь даст повод немцам обвинить нас
в нарушении Брестского договора и оправдать их интер-
венцию против Баку! Нет, господин консул, пригласить
вас — значит примешать к нашей стали серу, сделать ее
менее прочной перед ударами германо-турок!
— О, я вижу, химия все же имеет некоторое отноше-
ние к дипломатии, мистер премьер! — с натянутой улыб-
кой воскликнул консул.
— Очень рад, что вы заметили это, господин кон-
сул... А теперь, поскольку мы начали столь откровенную
беседу, разрешите затронуть еще один вопрос?
Бойль, который и до этого заметил, что еще один чело-
век понимает неспособность англичан вести ту политику,
которую им хочется, не преминул мысленно отметить, что
инициатива перешла к Шаумяну и что шеф уже не в со-
стоянии направлять разговор в желаемое русло.
— Прошу, мистер премьер, — с полупоклоном отозвал-
ся консул.
— Вы, несомненно, в курсе, что полковник Бичерахов,
который получает денежное содержание у генерала Ден-
стервпля, изъявил желание прибыть в Баку и присоеди-
ниться к советским войскам?
— Было бы наивно отрицать, что это его намерение
нам неизвестно, — усмехнулся Мак-Донелл. — Однако Би-
черахов русский, и он волен в любое время вернуться па
родину и примкнуть к той стороне, которой больше сим-
патизирует.
12 Мпкаел Шатнрян 177
— Мы сомневаемся в том, что полковник хоть сколь-
ко-нибудь симпатизирует Советской власти, — с усмеш-
кой вставил Корганов.
— Но ведь он выразил свою лояльность Советам! —
несколько поспешно воскликнул Мак-Допелл.
— Вы правы. — Шаумян пристально посмотрел па кон-
сула. — Вот в этом письме Бпчерахов выражает свою
лояльность Советской власти. Но ведь язык дан диплома-
там, чтобы скрывать своп мысли. Не так ли?
— А разве Бичерахов — не солдат? — с заметным раз-
дражением спросил Мак-Донелл.
— А разве вокруг него мало дипломатов?
Бойль даже задержал дыхание. Сейчас, по-видимому,
должна разразиться гроза. Но тут в кабинет вошла секре-
тарь Шаумяна.
— Прошу прощения, господа, — Анна поклонилась по-
сетителям и вполголоса обратилась к Шаумяну: — Степан
Георгиевич, прошу поднять трубку: звонят из дому, там
что-то случилось...
— Из дому? — Степан Георгиевич с беспокойством
поднял телефонную трубку.
Но в трубке послышался приглушенный голос Джапа-
ридзе:
— Это я, Степан... Понял кто? Делай вид, что разго-
вариваешь с кем-нибудь пз домашних, и выйди на минут-
ку в приемную. Есть весьма неотложное дело!
— Хорошо, Кэто, я сейчас распоряжусь, чтобы при-
слали врача. — Шаумян положил трубку и обратился к
гостям: — Прошу прощения, господа, жена сообщает, что
стало очень плохо нашей дочери. Она у пас, знаете, сла-
бенькая... Я вынужден буду на минуту покинуть вас.
Займите гостей, Григорий Николаевич!
В приемной его ждал Джапаридзе с какой-то бумагой
в руке.
— Плохие известия, Степан, — сказал Алеша озабо-
ченно. — Оказывается, двадцать пятого апреля армянские
войска по непонятному распоряжению закавказского пра-
вительства без боя сдали Карс туркам...
— Двадцать пятого?.. Черт бы побрал эту нашу ото-
рванность от всего света! Рядом, под самым носом у пас,
происходят такие события, а мы узнаем о них спустя де-
сять дней!..
178
— Я подумал, что это в корне меняет положение, Сте-
пан. С ними теперь надо говорить иначе, пе так ли? —
Джапаридзе кивнул в сторону кабинета.
— Ты насчет Бичерахова?
— Да. В середине апреля они сдали без боя Батум, а
теперь Карс.
— Да, ты прав... — Шаумян тряхнул головой. — Лад-
но, вот что: попроси Нариманова на полчасика съездить
ко мне на квартиру.
Джапаридзе внимательно посмотрел на него.
— Думаешь, будут проверять?
— Возможно. А я пойду выпровожу их. Приходи ко
мне, как только они уйдут.
Оп снова вернулся в кабинет, где Корганов вел с го-
стями светскую беседу о поэзии Шелли. При появлении
Шаумяна все замолчали и выжидательно посмотрели на
него.
— Еще раз прошу прощения, господа, — сказал Шау-
мян. — К счастью, ничего страшного нет. Жена моя всегда
впадает в панику, как только дочери плохо.
— Я очень рад, что все обошлось благополучно, —
Мак-Допелл изобразил сочувствующую улыбку.
— Ия тоже, — поспешил заверить Бойль.
Шаумян поблагодарил их и спросил, на чем они оста-
новились.
— Мы прервали нашу беседу на вопросе о предложе-
нии мистера Бичерахова, — напомнил Мак-Донелл. —
Если я правильно понял, вы не намерены принять его?
— Я этого пе говорил, — спокойно возразил Шаумян.
Корганов удивленно расширил глаза. В чем дело? По-
чему же сразу пе сказать им, что Бичерахов не будет до-
пущен в Баку точно так же, как п сами англичане?
— Мы еще должны обсудить предложение Бичерахова
в правительстве и в Бакинском Совете, — продолжал Шау-
мян. — Не забывайте, что у нас нечто вроде английского
парламента, где оппозиция может выдвинуть веские воз-
ражения...
Мак-Донелл облегченно вздохнул. Он отлично знал,
что если большевики будут согласны, то со стороны оппо-
зиционных фракций возражений не последует. Но Шау-
мян тут же заставил его насторожиться.
— Но если мы и примем это предложение, то лпшь
при одном условии...
12* 179
— А именно? — невольно подался вперед Мак-Допелл.
— Его отряд должен состоять исключительно из граж-
дан Российской республики.
Мак-Донелл снова откинулся назад. Ну, это еще ниче-
го. Пусть примут, а остальное уже детали. Но все же надо
поторговаться.
— Хочу указать, что ваше условие невыгодно первым
долгом для вас, мистер премьер. В отряде Бичерахова бро-
немашины обслуживаются английскими специалистами.
— Бронемашины мы получим из России, и их будут
обслуживать наши специалисты, — сухо произнес Шау-
мян.
Мак-Донелл понял, что дальше настаивать нельзя, и
сказал с безразличным видом:
— Английская сторона хотела бы еще раз подчерк-
нуть, что готова оказывать вам помощь и содействие в
борьбе с германо-турками в той мере, в какой вы сочтете
приемлемой.
Шаумян встал, давая понять, что аудпенцпя окончена.
— А я желал бы, господин консул, чтобы вы уяснили
себе основное положение нашей политики: Советская
Россия и Баку, как ее неотъемлемая часть, ведут само-
стоятельную и независимую политику. Английские и вся-
кие другие войска могут находиться па нашей земле
только с нашего согласия, а тот, кто придет против нашей
воли, будет рассматриваться как враг.
— Разумеется, мистер премьер, — ответил Мак-До-
нелл, тоже поднимаясь. — Я сообщу о пашен беседе пра-
вительству и генералу Денстервилю. Примите выражение
моего глубокого почтения,' джентльмены! До свидания.
— Честь имею кланяться, господа.
Шаумян проводил гостей до двери. Подождал, пока
появился Джапаридзе. Корганов быстро пошел навстре-
чу им.
Степан Георгиевич, Прокофий Апраспоповпч! —
возбужденно воскликнул он. — Да это же политически
неграмотные люди! Господи, а я, признаться, перед встре-
чей побаивался: куда уж нам тягаться с ними, ведь об-
ставят как миленьких!.. А эти «старые волки диплома-
тии», оказывается, действуют, как базарные ростовщики:
узнали, что кто-то находится в затруднительном положе-
нии, п прибежали предлагать свою «помощь» па самых
кабальных условиях! Я только одного пе понял, Степан
180
Георгиевич, почему вы им сразу пе сказали, что мы ни в
коем случае пе примем Бичерахова?
Джапаридзе достал из кармана бумагу и протянул
Коргапову:
— Прочти-ка это, Гриша.
Тот взял бумагу, прочитал и опустил руки.
— Ну что же это такое?!
— Неужели пе понимаешь: опи выпускают против
нас турок... После того как мы их несколько раз побили,
они уже пе верят, что долго удержатся в Закавказье. Не-
даром же в то время, когда турки брали Батум и Озур-
геты, отряды меньшевика Джугели, вместо того чтобы
защищать Грузя го, подавляли в Мингрелии крестьянское
восстание!..
— Но Карс, Карс!.. Отдать без боя такую крепость!..
— Да, брат, это такое предательство, что дальше не-
куда! С его потерей Кавказ остается беззащитен.
Корганов с минуту задумчиво смотрел в окно. Потом
спросил: *
— А какая связь между сдачей Карса и предложе-
нием Бичерахова?
— Падение Карса — прелюдия больших военных собы-
тий. Не исключено, что скоро к силам местной контрре-
волюции присоединятся п регулярные турецкие войска.
И мы не должны торопиться сказать Бичерахову «нет»,
пока не убедимся, что его появление принесет только
вред, — медленно, раздумывая над каждой фразой, объяс-
нил Шаумян.
Но Корганов, всегда относившийся к каждому слову
Шаумяна с величайшим почтением, па этот раз восстал:
— Не согласен, Степан Георгиевич! Прямо заявляю
вам — это будет страшной ошибкой. Хватит нам мороки
уже с такими ненадежными «союзниками», как дашнаки,
и незачем впускать сюда еще и отряд англофильского ка-
зацкого полковника! Если хотите знать, то падение Карса
диктует нам только одно — надо, не мешкая, самим перей-
ти в наступление... Да, двинуться на Гянджу, разбить
мусаватистов и затем — в Армению и Грузию, чтобы воз-
главить там борьбу народа как против турок, так и про-
тив этих Чхепкели п других предателей!
— Пе горячись^ Гришенька, — мягко сказал Шау-
мян. — Мы все это еще обсудим... А ты все-таки напиши
181
нашим людям в Энзелп, и пусть онп соберут пободыпе
сведений об отряде Бичерахова.
— Вот такие дела, Вартан... Сначала через это про-
шли турецкие армяне. Я до сих пор пе могу постигнуть,
что там произошло... Два миллиона людей — целый на-
род! — изгнаны с родных мест, истреблены... Говорят, онп
былп разобщены, былп обмануты, говорят, опи были
безоружны... Пусть все это верно, по ведь два миллиона,
два миллиона! И против турок стояла огромная русская
армия, стояли англичане п французы, против них восста-
вали арабы и даже курды!.. Нет, когда-нибудь мы дол-
жны взять за горло тех, кто полтора десятилетия кричал
об «освобождении наших- братьев» в «турецкой» Армении,
и спросить пх, как случилось, что в решительную минуту
эти братья остались без руководства, без организации, без
оружия и не смогли хотя бы подороже отплатить за свою
жизнь, отплатить кровью за кровь?..
Голос капитана Нерсесяна вдруг перешел в какой-то
клекот. Оп замолк, быстро налил в граненый стакан мут-
но-красного вина и залпом выпил. Потом поднялся, подо-
шел к нише в стене и опустил фитиль керосиновой лам-
пы. На грязной, давно не беленой степе возник огромный
силуэт: склоненная чубатая голова с правильным, пе по-
армянски маленьким носом, пышными усами под ним п
четким подбородком.
— А теперь, кажется, наступил наш черед, кавказ-
ских армян, — продолжал он, чуть погодя, уже более спо-
койным голосом. — Думали, нас голыми руками не возь-
мешь. Слава богу, научены горьким опытом, зпаем, какая
опасность грозит... И не разобщены — имеем партии и
вождей, имеем армию, офицеров и прославленных гене-
ралов. Наконец, имеем оружие — его пам русские остави-
ли достаточно. А что вышло? Стоило туркам в середине
февраля нарушить перемирие и двинуться на нас, как мы
покатились, сдав в течение месяца почти без боя Эрзинд-
жан, Эрзерум, Мамахатун, всю Западную Армению, осво-
божденную русскими-в течение трех лет войны...
У Вартана от этого разговора заныло под ложечкой.
Боже мой, стоило ли проходить через столько трудностей,
испытать такие опасности, чтобы услышать это! Он вспом-
нил, как в ту ночь, после взятия Дербента, покинул свой
182
отряд и тайком направился па запад, в горы... Как затем,
под утро следующего дня, его задержали дагестанцы
имама Гоцинского. Вартап надеялся, что стоит рассказать
им, что оп офицер и бежал от красных, как его сразу от-
пустят. Но оп ошибся. Дагестанцы, загнанные в горы
после поражения под Баку, Петровском и Дербентом,
словно озверели. Узнав, что Вартан из Баку, да еще
армянин, они обобрали его дочиста и уже собирались
расстрелять, но, па его счастье, на место расправы явился
знакомый офицер, капитан Васильченко, служивший с
ним в одном полку во время войны. Васильченко уговорил
дагестанцев отвести пленника к командиру полка полков-
нику Тарковскому.
Позже, когда они остались одни в горной сакле, Вар-
тан честно рассказал капитану, как оказался среди крас-
ных и куда теперь направляется. Васильченко, когда-то
веселый кутила и рубаха-парень, слушал рассеянно, смот-
рел пустыми глазами вдаль.
— Смутно, Тер-Осипов, ох нехорошо стало на Руси!..—
наконец проговорил он. — Помнишь, еще год назад мы
все дрались в одной армии, против одного иноземного
врага... И все тогда казалось просто п попятно. А потом
началось какое-то светопреставлеппе... Ты вот очутился у
красных, а сейчас хочешь пробиться в Армению, чтобы
драться против турок. Я вынужден был после развала
Кавказской армии пристать к Дикой дивизии и, хотя кре-
щен православным, участвовать в «священной войне»
мусульман против «неверных» в Баку... Там, на Кубани
и Допу, русская белая армия дерется против русской же
Красной Армии... Эх, разворошила эта проклятая револю-
ция матушку Россию, да так основа тельно, что теперь и
сам черт пе разберется: кто с кем и за что воюет!..
Излив душу в горестных рассуждениях, Васильченко
сказал уже другим тоном:
— Насчет того, что ты тут мне рассказал, больше пи-
кому ни слова! Вернее, напирай на то, что ты офицер и
бежал от красных... Но о том, что собираешься воевать с
турками, и не заикайся, а то мигом шлепнут, попял?
И сам же придумал, что должен сказать Вартан пол-
ковнику Тарковскому: его, адъютапта бывшего начальни-
ка гарнизона Петрограда генерала Багратуни, тайно на-
правили в Тифлис для ведения переговоров с сеймом о
переходе армянских войск на его сторону.
183
— Ври больше, пе стесняйся! — поучал Васильчен-
ко. — Тем более что такой вариант не исключен.
На следующий день Вартап очутился перед сухоньким
стариком в черкеске — полковником Тарковским, подо-
зрительно оглядывающим его налитыми кровью глазами.
Вартан назвал фамилии известных в Тифлисе генералов,
к которым якобы он направлен; объяснил, что парочпо
не взял документов, чтобы они не попалп в руки больше-
виков... Но больше всего, конечно, помогло поручитель-
ство Васильченко, заявившего, что он зпает Тер-Осипова
как порядочного офицера, не способного примкнуть к
смутьянам-большевикам.
Вартана отпустили. Но и дальше, продвигаясь к Тиф-
лису, ему не раз приходилось прятаться при появлении
отряда или дозора то чеченцев, то ингушей, то осетин или
грузин. Все они успели уже создать свои «армии», вели
между собой войну, грабили и разоряли села друг друга.
Он продвигался с величайшими предосторожностями,
избегая заходить без нужды в села, спал на открытом воз-
духе, голодал, мерз и добрался в Тифлис грязным, исху-
давшим и обросшим.
Хорошо, что в Тифлисе у него были родственники, у
которых он отдохнул, пришел в себя и затем, получив в
Армянском национальном совете направление, выехал в
Александрополь, в штаб генерала Арешева. Здесь, узнав,
что одной из батарей командует его старый друг — капи-
тан Гурген Нерсесян, Вартан попросился в его батарею.
И вот оп оказался в этом селении, недалеко от Алексап-
дрополя. Он был уверен, что кто-кто, а этот умный и воле-
вой офицер полон бодрости н веры в дело, которому слу-
жит, поэтому был очень подавлен, слушая рассказы Нерсе-
сяна о делах в армянской армии.
— А что можно было поделать, Гурген Александро-
вич? — спросил Вартан. — В штабе генерала Арешева мне
говорили, что паши войска еще не успели сформироваться
в боевые части и подразделения, в то время как туркам
помогали немецкие инструкторы. К тому же кроме пре-
восходящих сил турок у нас в тылу былп отряды курдов,
которые нападали па паши коммупикацпп, срывали снаб-
жение...
В штабе? — Нерсесян вернулся к столу и палил
себе вппа. — А тебе там не объяснили, по какой причине
мы без единого выстрела сдали Карс — самую неприступ-
184
ную твердыню Кавказа? Кто нас вынудил к этому — тоже
курды? Ты бы видел это, видел!.. — В горле у Нерсесяна
опять заклокотало. — Там было шесть тысяч бойцов, и мы
готовы былп лечь костьми, но не сдать крепость. Да если
бы вся турецкая армия подошла к Карсу, она изошла бы
кровью, по не добилась успеха! А у командующего турец-
ким корпусом Карабекира-паши было всего двенадцать
тысяч бойцов... И вдруг пз Тифлиса, от Чхенкели, посту-
пает телеграмма: сейм и закавказское правительство пред-
лагают не оказывать сопротпвлепия и вступить в пере-
говоры с турецким командованием об условиях эвакуации
Карса... Ты понимаешь это? Понимаешь, что было с нами?
— Это же прямое предательство! — воскликнул Вар-
тан. — Кто-нибудь спросил у него, чем было вызвано это
распоряжение?
Нерсесян, казалось, не слышал его и продолжал:
— II солдаты, и население, которое со всех окружаю-
щих сел собралось в крепости, были словно оглушены.
Оставить первоклассные форты, более сотни пушек, бое-
припасы, бросить дома и имущество!.. Многие плакали
от бессилия и бешенства, другие ругались на чем свет сто-
ит... Но с турками было заключено новое «перемирие», и
мы отошли к Александрополю. Около двухсот тысяч ар-
мян, опасаясь повой резни, отступили с нами. По дороге
на нас внезапно напали турки, несмотря на «переми-
рие»... Атаку отбили, но потери были большие, в особен-
ности среди мирного населения.
Капитан до дна осушил стакан и стукнул донышком
по столу.
— Курды, говорят?.. А рассказать, что было в начале
турецкого наступления с поручиком Жамакочяпом?.. Ты
же помнишь его, один из наших лучших артиллерийских
офицеров... Его горная батарея готовилась выступить па
фронт, в помощь дивизии Андраника. Но командующий
Кавказской армией генерал Одишелидзе распорядился
расформировать эту батарею, а другой горной батарее
приказал отойти в район Сарыкамьтша «для дальнейшего
формирования»...
— Но какой интерес Чхенкели, Одишелидзе и другим
так поступать? — с недоверием спросил Вартап. — Ведь от
этого ухудшится и их положение!
— Какой интерес... — пожал плечами Нерсесян. —
Значит, есть интерес! Значит, кому-то нужно, чтобы ар-
185
мяшжая армия была ослаблена, разгромлена, чтобы па
Кавказ пришла посторонняя сила, выгодная им... Но пе
в Чхенкели беда. Ты лучше спроси, почему пашп «вож-
ди» — Качазнуни, Хатпсов и другие — пдут па это, поче-
му так легко попадаются в ловушку, дают себя обмануть?
— Чем же вы это объясните?
— Тем, что у пас пет единой политики. Единой для
всего парода — верхов и низов, крестьян и интеллигенции,
офицеров и солдат. И солдаты, п офицеры дрались на
Кавказском и Западном фронтах, и дрались хорошо...
Говорят, нас меньше, чем турок. Но чтобы разбить три-
дцатитысячпую неплохо вооруженную армию, наступаю-
щий должен иметь хотя бы трехкратный перевес. А у
командующего турецкой армией Вехиба-пашп всего пять-
десят тысяч войск, усталых, деморализованных в длитель-
ной и неудачной войне с русскими... К тому же эта ар-
мия сейчас очень удалилась от своих баз и тылов. А мы
находимся на своей земле, защищаем свои дома, своих
родных, детей, сестер и жен... И неправда, что у нас пе
было времени сколотить боевые части и подразделения!
Во время Французской революции новая армия была соз-
дана за гораздо более короткий срок. И опа, как ты, на-
верно, помнишь, сумела выработать и свою новую так-
тику, и новую дисциплину... Наша беда только в том, что
у пас нет цемента, который скрепил бы армию, да и весь
народ. Нет общей для всей армии идеи...
— То есть как это пет? Сами же сказали: защита ро-
дины, защита семей, имущества... Разве это не есть та
идея, которая должна объединить всех?!
— Должна бы, но, как видишь, — пе объединяет!
И дело в том, что у каждого свое представление о роди-
не, свое понимание целей войны... Ты посмотри, какая
огромная пропасть существует между солдатской массой
и офицерским составом нашей армии. Наши офицеры — я,
ты и сотни других — в основном выходцы из обеспечен-
ных семей Баку, Тифлиса и Ростова... Обрати только вни-
мание па фамилии наших старших военачальников: На-
зарбеков, Арешев, Силиков, Шелковпиков, Самарцев, Кор-
ганов... Разве скажешь, что опи армяне?.. А солдатская
масса состоит в основном из крестьян Эриванской губер-
нии, Карсской области, Нагорного Карабаха, Зангезура
и Лори. Многие офицеры даже не знают армянского язы-
ка, а солдаты или совсем не говорят по-русски, или гово-
186
рят очень плохо. Офицерство относится с презрением п
насмешкой к солдатам, а те считают нас чужаками... Но
самое странное то, что солдаты, пе знающие русского
языка, стоят за союз с Россией, а офицеры, носящие рус-
ские фамилии, говорящие только по-русски, враждебно
настроены к России. Почему? Да, видишь ли, там произо-
шла эта большевистская революция. Понимаешь ли ты
эту ситуацию?.. Поверь, я не большевик и пе совсем по-
нимаю, чего хотят они. Да и наши солдаты, думаю, пе
очень-то разбираются в их теоретических премудростях.
В лучшем случае, они уловили одно — большевики хотят
дать крестьянам землю. Но мне кажется, для них сейчас
главное даже пе это. Они понимают или чувствуют, что
сейчас над ними нависла опасность турецкого нашествия,
повой всеобщей резни и, быть может, окончательного
уничтожения всего парода... Сейчас главное — выжить, а
выжить можно, только опираясь на кого-либо. И солдат
своим трезвым крестьянским умом, вековым опытом со-
зпает, что нам не на кого больше опереться, кроме рус-
ских, России. И он прав, тысячу раз прав: с Россией мы
связаны множеством нитей — экономических, культурных,
военных, всяких! Возьми хотя бы вооружение: все у нас
русское, и, если завтра кончатся патроны и снаряды, куда
мы денемся?
Слушая Нерсесяна, Вартан вспомнил свой разговор с
Григорием Коргановым. В сущности, тот говорил то же
самое. А теперь оказывается, что один из самых уважае-
мых Вартаном людей — не большевик и пе желающий
стать им — пришел к тому же выводу...
— Да, но опираться на большевистскую Россию — это
значит оказаться в зависимости от нее! — возразил оп. —
Неужели вы не понимаете, Гурген Александрович, что,
если Россия Ленина поможет пам отвести турецкую опас-
ность, опа установит здесь свои порядки?..
Нерсесяп посмотрел па него почти с презрением.
— Вот, вот... Это нас и беспокоит больше всего! Из
страха перед этим мы и кинулись в объятпя Чхенкели и
Одишелидзе, Хас-Мамедова и Сафикюрдского... Поэтому
мы и даем им обманывать и предавать пас! Поэтому и
сдаем города и села туркам! Ты спрашиваешь, почему
грузинские лидеры ведут такую политику? Да потому, что
они боятся русофильски настроенной армянской солдат-
ской массы. Боятся, что она завтра заставит нас, армян-
187
ских офицеров, стать на сторону России, как это случи-
лось у вас там, в Баку. Они хотят вывести из строя эту
силу, ведь иначе им — крышка.
— Да пет же, при чем тут антирусские настроения
офицерства! — горячо возразил Вартан. — Просто Россия
вышла из игры. Опа более не способна помочь нам, по-
этому подписала позорный Брестский мир и предала пас.
Теперь мы вынуждены искать союз с грузинскими вож-
дями, с западными державами — со всеми, кто может под-
держать пас. А грузинские вожди, предавая нас, сами не
ведают, что творят, не понимают, что наша гибель завтра
обернется их гибелью... II мы должны разъяснить, дока-
зать им это, добиться, чтобы они изменили свою поли-
тику.
Нерсесян снова внимательно посмотрел на своего мо-
лодого друга и горько усмехнулся:
— Эх, брат, какой ты все-таки еще зеленый! Да речь
идет вовсе пе о том, чтобы русские пришли сюда и дра-
лись за нас пли даже рядом с нами. Я уже битый час
доказываю тебе, что мы могли бы побить турок и без них
и что для этого требуется лишь одно — единство армии.
А главная помеха на пути установления этого единст-
ва — вопрос о союзниках. Если бы мы с самого начала
приняли точку зрения наших солдат, то есть признали
бы союзницей Россию — даже обессиленную, подписав-
шую, как ты сказал, этот «позорный» мир, — то мы не
выполняли бы приказов Чхенкелп и Одпшелпдзе. Мы бы
дрались сообща против турок и под Эрзинджаном, и под
Эрзсрумом, и под Сарыкамыгпем, измотали бы их, а под
Карсом уж обязательно разбили! И я уверен, что тогда
к нам примкнули бы грузинские и татарские крестьяне,
ибо им союз с русскими не менее необходим, чем армян-
ским крестьянам...
— Гурген Александрович, вы меня удивляете. Утвер-
ждаете, что вы не большевик, но мыслите по-большевист-
ски... В этом-то я разбираюсь: у меня сестра большевич-
ка, а жених ее — один из их лидеров, Григорий Корга-
пов...
П снова Нерсесян с досадой посмотрел на молодого
офицера.
— Ты знаешь, что является самым страшным бичом
нашего времени? — спросил оп, помолчав. — Отрыв слов
от пх содержания! Люди уже перестали вдумываться в
188
суть явлений п ненавидят или любят лишь слова, их
обозначающие. Достаточно произнести восемь глас-
ных п согласных — «б-о-ль-ш-е-в-п-к», как это уже
вызывает у некоторых из нас взрыв ненависти, туманит
мозг, глушит всякое чувство справедливости. А мне, на-
пример, наплевать на слова, мпе важно знать, где прав-
да!.. Зачем, скажи, я нахожусь здесь, на фронте? Чтобы
защищать свой народ, не дать ему потонуть под турец-
ким ятаганом так же, как те два миллиона в Западной
Армении, не так ли? II я уверен, что этого можно добить-
ся, если я и мои солдаты придем к единству взглядов.
Кто-то из нас должен принять точку зрения другой сто-
роны — или я, или мои солдаты. II если я вижу, что точка
зрения солдат более правильная, я должен, я обязан
принять ее. И это независимо от того, совпадает опа пли
нет с точкой зрения большевиков. Да, нужно решиться
на это или признаться, что я — предатель родины и на-
рода. способствующий его гибели!
Нерсесян вновь встал и подошел к нише — на этот раз
поднимать фитиль лампы. II при ее ярком свете обернул-
ся к Вартану:
— Так говоришь, Гриша Корганов жених твоей сест-
ры? А ведь я его знаю. Тоже артиллерист. II всегда был
умницей, дай бог каждому... Хочешь, я скажу тебе прав-
ду, Вартан? Я тебя очень люблю и, конечно, рад, что ты
прибыл ко мне. Но лучше бы ты остался в Баку... По-
верь, там происходит единственно правильное. Наши ар-
мянские «вожди», сидящие в Тпфлпсе, если не сознатель-
ные предатели, то, по крайней мере, бездарности. А ба-
кинские дашнаки, подпав под политическое влияние п
руководство Шаумяна, Корганова и других, сталп на
единственный путь, который может спасти Армению и
весь Кавказ... Будем надеяться, что дела там пойдут на-
столько успешно, что в недалеком будущем шаумяновская
армия появится здесь... — И помолчав, решительно доба-
вил: — II пе хочу скрывать от тебя, что, как только это
произойдет, я и моя батарея в полном составе перейдем
на их сторону, какую бы позицию нп заняло в этом во-
просе паше командование!
Вартан стремительно вскочил п уставился на собесед-
ника. Капптап, пе отводя глаз, сказал с усмешкой:
— Да, так... II если тебя это пе устраивает, можешь
завтра же попроситься пз батареи. Или ты предпочитаешь
189
заявить о моих крамольных взглядах начальству?.. Что ж,
это твое право!
Вартан, так и не произнеся нп слова, медленно опу-
стился на стул.
Глава тринадцатая
Май, яркое солнце. На небе — ни тучи.
В такой день да такому молодому парню, как Суреп,
только бы радоваться всему — и солнцу, п небу, п свеже-
му ветерку с моря. Но он был хмур и зол. Шел с митин-
га молодежи в Белом городе и никак пе мог успокоиться,
что пе сумел ответить этим подлецам. А ведь ответить
было проще простого, но кто-то из них крикнул: «Что вы
его слушаете? Конечно, сын будет защищать отца!» И Су-
реп смешался, махнул рукой и сошел с трибуны.
И это не первый случай. В то время как отец, дядя
Алеша, Фиолетов, Азизбеков с утра до поздней ночи рабо-
тают, эти типы — Айолло, Садовский и другие — разъез-
жают по заводам, казармам и школам и организуют ми-
тинги. В городе пет хлеба, потому что дороги перехваче-
ны белогвардейцами. А на митингах эти господа упорно
твердят: большевики срывают продовольственное снабже-
ние, не умеют управлять. А затем льется такой поток лжи
и клеветы, что страшно становится. «Кто сказал, что в
Баку в марте была гражданская война? — кричат они. —
Просто армяне во главе с Шаумяном сводили старые сче-
ты с мусульманами. Это была самая настоящая нацио-
нальная резня, в которую Шаумяну удалось обманным
путем втянуть русских рабочих, солдат и матросов флоти-
лии. А теперь русские расплачиваются за это тем, что
голодают».
— Сурен! — вдруг услышал оп сзади чей-то голос.
Обернулся п увидел подъехавшую автомашину, в ко-
торой за рулем сидел Ваган.
— Слушай, что с тобой? Даю гудок, кричу, а ты не
слышишь!
— Да вот, задумался... — хмуро ответил Сурен.
— А куда идешь? Давай подвезу.
190
— Ну что ты! Езжай себе, а то будут искать тебя там.
— Да нет, товарищ Степан говорил, что сегодня будет
долго работать, письмо какое-то писать... Садпсь, садись!
Сурен сел рядом с Вагапом, и они поехали в сторону
Молоканской, где по-прежнему размещалась большевист-
ская дружина. На улицах было почти пусто, и лишь у бу-
лочных толпились огромные очереди.
Вдруг Ваган, подогнав машину ближе к тротуару,
затормозил и, кивнув в сторону шагавшей мусульманки
в чадре, шепнул:
— Сестра нашего Апвара...
— Ну и что? — удивленно посмотрел на него Суреп.
— К нам идет, вот увидишь... Может, прихватим?
Суреп подозрительно посмотрел на шофера: что слу-
чилось с этим спокойным и уравновешенным парнем?
И вдруг — догадка: «Ах, вот в чем дело!..» Сам оп еще не
влюблялся, по в дружине ему приходилось от товарищей
слышать об их сердечных делах. Впрочем, о любви между
армянином и мусульманкой оп еще нп разу не слышал.
— А она сядет? — спросил оп.
Ваган медленно подъехал к тоненькой женщине, заку-
танной в чадру.
— Сестрица!.. — тихо позвал он.
Лейли быстро повернулась па голос, па минутку при-
открыла лпцо, посмотрела сияющими от радости глазами,
потом быстро закуталась в чадр;
— Ты к Анвару идешь?
Девушка пе отвечала: чувствовалось, что опа едва
дышит от волпепия.
— Мы тоже туда, садись, подвезем...
Лейли поспешно замотала головой и даже сделала шаг
назад. Ваган обернулся к Сурепу с мольбой во взгляде —
«помоги!». Сурен не пашел ничего лучшего, как открыть
дверцу и подойти к ней.
— Поедем с нами, сестра, — сказал оп, не очень-то
надеясь, что опа примет их приглашение.
Лейлп снова приоткрыла чадру и с любопытством по-
смотрела па юношу. Суреп пе был еще взрослым мужчи-
ной, общения с которым полагалось избегать, и его вме-
шательство было очень кстати. Девушке па самом деле,
видимо, хотелось поехать с Вагапом.
— Анвар — мой друг, и оп обидится, если узнает, что
мы не подвезли тебя, — настаивал Сурен.
191
Девушка оглянулась я, убедившись, что поблизости
никого нет, юркнула в машину, села на заднее сиденье и
еще плотней укуталась в чадру. Сурен сел рядом с Вага-
ном; тот благодарно пожал ему локоть, потом тронул ма-
шину и поехал так осторожно, словно вез драгоценней-
шую хрустальную вазу. Немного погодя он обернулся к
Лейли:
— Как дома? Как здоровье Махмуда-даи?
Лейли немного.приоткрыла лицо и грустно произнесла:
— Очень плохо... — И вдруг нагнулась, закрыла лицо
руками.
Ваган затормозил.
— Лейли! Почему плачешь? Ну, болен и болен!.. Вра-
ча вызвали? — И сам же себе ответил: — А, черт, откуда
же деньги на это! И кушать, наверно, нечего, а?.. Ну,
ладно, ты не плачь. Что-нибудь придумаем, слышишь?..
Это тебе говорю я, Ваган!
Сурен с невольным сочувствием смотрел то на Лейли,
то па Вагана. Он понимал и его тревогу, и желание
помочь девушке, по не понимал только одного — как тог
выполнит свое громкое обещание? Нужно что-то приду-
мать, чтобы он не ударил в грязь лицом. И сказал первое,
что пришло ему в голову:
— Едем скорее к отцу!
Ваган посмотрел на него, благодарно улыбнулся и пе-
реключил скорость.
«Уважаемые товарищи!
Сегодня отправляем группу товарищей к вам и в дру-
гие города России с требованиями инженерно-техниче-
ского отдела Кавказской Красной Армии. Я уже писал
вам о наших бакинских делах, прошу срочно уведомить
наших делегатов и вернуть их скорее обратно. Я посылаю
еще других с частными требованиями о радиостанции, ми-
ноносцах и пр. Если кое-что уже отправлено, это будет
принято во внимание...»
Шаумян отложил перо, задумался. Следующий вопрос,
о котором нужно было писать в Москву, в Совнарком, был
довольно сложный. Хотелось поругаться пли хотя бы по-
жаловаться: сидим здесь, отрезанные от всего света, окру-
женные врагами, и возлагаем все надежды на помощь
извне, а вместо помощи со всех сторон поступают прось-
192
бы, чтобы именно мы, бакинцы, помогали и людьми, и
деньгами, и оружием. Чего стоит хотя бы письмо Саака
Тер-Габриеляна из Астрахани! В прошлом месяце, почти
сразу после победы над Мусаватом, Саак был направлен
туда, чтобы наладить связь с Москвой и доставлять людей,
оружие и продовольствие. Но едва он доехал до Астраха-
ни, как прислал несколько телеграмм, а потом — вот это
тревожное письмо... Шаумян открыл ящик, достал письмо
и начал его снова читать:
«...Единственная возможность снабжения Баку, един-
ственная отдушина, через которую дышит Бакинский
Совет, находится в опасности... Авторитет всех существую-
щих органов Советской власти основательно подорван
темп многочисленными проходимцами, которые сумели
встать во главе местных организаций. Не говоря уже о
поголовном пьянстве, основное занятие верхов — мошен-
ничество. Это оттолкнуло от них почти всех рабочих, и
небольшая группа большевиков в 6—7 человек (в том
числе п товарищ Хумаряп) совершенно бессильна что-
либо сделать. Этим положением легко могут воспользо-
ваться те, кому необходимо совершить переворот...
Несколько слов о военной организации и о председа-
теле Военного совета Аристове. Сам Аристов человек,
несомненно, честный и фанатично преданный Советской
власти. Но, к сожалению, он тоже пьет, п окружающие
его в моменты, когда он нетрезв, подсовывают для подписи
такие бумажки, за которые он в другое время просто рас-
стрелял бы пх. Этой его слабостью сумели настолько зло-
употребить, что и он потерял всякий авторитет. Сейчас
состав Военного совета тоже не внушает доверия из-за
присутствия в нем неустойчивых элементов, как, напри-
мер, представителей Мусульманского совета, к которым
в последнее время примкнули бежавшие из Баку мусава-
тисты. (Говорят, здесь находится и Али Асудаллаев — «ге-
рой» инцидента на «Эвелине»!) Боюсь, чтр опп могут
изрядно нагадить Бакинскому Совету.
Дело еще больше осложняется отъездом Арпстова в
Петровск, ибо теперь фактически хозяевами положения в
Военном совете остаемся мы — я и Элиович, который на-
значен комиссаром штаба Краспой’Армии. Но и я сегодня
уезжаю в Москву, во-первых, по нашим делам и, во-вто-
рых, привезтп сюда средства для содержания Красной
Армии... Значит, здесь остается Элиович, а он слишком
13 Мнкаел Шатирян 493
молод, да и бессилен все удержать па своих плечах... И
потому, пока не поздно, прошу тебя, дорогой Степан, по-
слать немедленно сюда Шеболдаева, или Малыгина, или
же Ганина, чтобы онп приняли и переправили к вам все
военные грузы из Москвы и Казани, которые ожидаются
на днях, и чтобы наконец был здесь авторитетпый чест-
ный человек, который мог бы организовать и вести поли-
тическую линию Совета... Если можно было бы дать Арта-
шеса Карпняна, это было бы еще лучше. Оп здесь более
необходим, чем кто бы то ни было. Степан, дорогой, умоляю
тебя, не оставляй мои предложения без внимания, ибо
мы здесь висим на волоске!»
Вот такие дела! Оказывается, размышлял Шаумяп,
мы еще должны посылать отсюда людей — укреплять Со-
ветскую власть и наводить порядок. У самих людей всего
горстка, а нужно создавать армпю, чтобы идти на Гян-
джу и Тифлис. На днях Корганов докладывал на заседа-
нии Совнаркома: «Организация советских войск сильно
затрудняется недостатком оружия. Среди красноармейцев
много едва знакомых с оружием. Снарядов мало, пуле-
метов — едва 60 штук, патронов всего 9 миллионов. Ка-
валерия — одна сотня, нет седел, нет коней. Не хватает
снаряжения, в особенности — обмундирования. Броне-
автомобилей нет, аэропланов нет. Большая нужда в ко-
мандном составе... Между тем в перспективе серьезные
боевые действия!» Как же в таких условиях отпускать из
Баку Шеболдаева, Малыгина, Гапина? Да и Кариняпа
тоже. Только-только начинаются большие события. Изда-
ются новые законы, проводится национализация нефтя-
ной и прочей промышленности, перестраивается государ-
ственный аппарат, суды, начинается борьба со спекуляцией
и взяточничеством — ив такое время откомандировать
наркома юстиции?!
Или взять дела в Персии. Денстервиль накапливает
там силы и плетет интриги. Генерал Баратов, по послед-
ним сведениям, спелся с англичанами, а теперь еще пол-
ковник Бичерахов предлагает свою «помощь» Баку... Как
разобраться во всем этом, не имея в Персии преданного
дипломатического представителя? А послом Советской
России там остался бывший консул в Хое, некто Бравин,
который недавно признался в письме: «Телеграмма моя о
признании правительства петроградских комиссаров была
вызвана телеграфным ультиматумом комиссара посланни-
194
ку и консулам — либо подчиниться Советской власти,
либо оставить службу... Я не примыкал ни к каким пар-
тиям, признаю Советскую власть... Я просто не хочу пре-
рывать свою службу и работу, как бы не менялась рус-
ская политика...»
Как вести сложную политику в Персии, имея там та-
кого посла?.. Когда выяснилось, что Бра вин ведет себя
двойственно, пришлось попросить назначить вместо него
нового посла Советской России. Из Москвы ответили:
«Людей у пас пет, связи с Персией тоже нет, назначайте
посла сами!..» Кого назначить, как найти дипломата здесь,
в Баку? Да и признает ли Персия полномочным пред-
ставителем всей Российской республики человека, назна-
ченного бакинским местным правительством?
А теперь вот посыпались телеграфные и письменные
просьбы из Туркестана о помощи деньгами, аэропланны-
ми бомбами, оружием.
Вот о чем надо написать в Совнарком. О том, чтобы
поняли наше тяжелое положение и не усугубляли его
еще более...
Шаумян взял перо и продолжал писать:
«Посылаю вам телеграмму, полученную из Туркеста-
на. Бомб для аэропланов, к сожалению, очень мало. Почти
ничего мы им послать не сможем, а денег пошлем. Я пред-
ложу сегодня финансовому отделу послать 10 миллионов,
но из них 5 миллионов придется послать тысячерублевы-
ми. Из полученных в последнее время в два прпема
80 миллионов — 60 миллионов вы прислали крупными,
которые мало облегчают наше положение.
Посылаю вам радиотелеграфный запрос, посланный
представителем Энзелийского военно-революционного ко-
митета Бичерахову, и два ответа последнего, которые ри-
суют положение в Персии. О Бпчерахове я уже писал вам.
Это человек беспартийный, по-своему преданный России,
желающий спасти паше имущество и вывезти его из Пер-
сии. Сейчас он содержит отряды па средства англичан,
считает необходимым, как увидите из радио, совместную
работу с нами против Турции. Я уже писал вам, что я по-
ручил Военно-революционному комитету выяснить окон-
чательно позиции Бичерахова... Очевидно, с этой целью в
был сделан ему (Бичерахову) запрос».
(Писал и думал: «А запрос составлен очень толково.
Это, конечно, пе Челяпин — он преданный человек, но,
,3* 193
к сожалению, не шибко грамотен. Кто-то сидит у него
очень дельный, надо бы узнать — кто?»)
«Посылаю вам’ также радиограммы из Энзели о пове-
дении вашего посла в Персии — Бравина, который до сих
пор вел себя двусмысленно (об этом я уже писал вам),
а сейчас открыто стал против нашей политики. Как види-
те из этой телеграммы, турецкая политика в Персии усили-
вается. По другим сведениям, и Кучук-хан уже стал
определенно на их сторону. Сидящий в штабе Расул-заде
известен товарищу Сталину. Это бывший большевик
(1905—1906 гг.), в последние годы он — вождь мусавати-
стов, член Сейма, главный их литератор. Быть может, все
это несколько преувеличено (в телеграмме), но в этом на-
правлении события будут развиваться несомненно...
Сообщаю Вам, что в Ленкоранском уезде имеется много
хлопка. Я собираюсь послать туда товарищей, которые
вакупят все (приблизительно на 5 миллионов руб.), и
отправлю вам. Быть может, к тому времени, когда хлопок
будет доставлен сюда, я получу от вас какие-либо указа-
ния, куда его направить... В том же уезде ожидается через
две недели уборка хлеба и ячменя. Небывалый урожай,
ждут около 10 миллионов пудов хлеба. Все это количество,
за исключением необходимого для населения, будет до-
ставлено в Баку. Уборка всех хлебов- в уезде и распреде-
ление будут осуществлены нами. Сейчас там уже охра-
няют посевы наши отряды и идет подготовка к уборке
урожая.
В Баку продовольственный вопрос нас сильно затруд-
няет. Рабочие голодают. На почве голода и турецких
страхов сильное брожение в массах. Об этом я писал уже
вам, поподробнее напишу в следующий раз».
С товарищеским приветом всем
С. Шаумян».
Едва он кончил писать, как открылась дверь, и в каби-
нет ворвался Сурен, а вслед за ним Анна, шофер Ваган и
какая-то женщина в чадре. Анна смущенно объяснила:
— Это... это сестра нашего Анвара, Степан Георгие-
вич!
— Ах, сестра Анвара!—Степан Георгиевич встал с
места и пошел навстречу девушке. — Очень рад. Как вас
зовут?
196
Ваган, стараясь быть незамеченным, отчаянно сигна-
лизировал Лейли, чтобы та откинула чадру. И когда де-
вушка вдруг открыла лицо и тихо ответила: «Лейли»,
Шаумян с радостным удивлением воскликнул:
— О, это приятная новость!
— Воспитали, товарищ Степан, — с гордостью заявил
Ваган, — Илья, товарищ Анна и я!..
Шаумян, от которого не ускользнули его таинственные
знаки, теперь повернулся и с любопытством посмотрел
на парня: что-то очень он оживлен сегодня.
— Да?.. Это большая победа! — И Степан Георгиевич
вновь повернулся к девушке, дружески-внимательно раз-
глядывая ее. — Скажите, я не ошибаюсь: вы как будто
плакали, Лейли?
— У них отец болен, папа! — поспешил объяснить
Сурен.
— Махмуд-даи все время болеет, ревматизм и всякое
там... А денег на врачей, лекарства... — Ваган сделал
выразительный жест и сам смутился. — Ведь Анвар у них
единственный работник. Детей дома — куча, а он целый
день здесь.
Мягкая улыбка медленно сошла с лица Шаумяна, в
синих его глазах мелькнула растерянность. Он всегда
чувствовал себя страшно виноватым, когда оказывалось,
что не сделал что-то очень нужное.
— Так почему же до спх пор нпкто не сказал об этом
мне пли товарищу Алеше, Мешадп-беку? — Он досадлпво
поморщился: — Ну да, да, конечно, я сам должен был по-
интересоваться, знаю! Но разве моя оплошность освобо-
ждает вас от обязанности сообщить, что семья одного пз
наших товарищей находится в тяжелом положении? Ведь
мы же целый день вместе.
— Да как же можно! — с ужасом воскликнул Ваган. —
Мало у вас других забот, еще со своими лезть! Вы еще не
знаете, как мне попадет от Анвара, когда оп узнает, что
я привез ее к вам!
— А я сам с ним поговорю! — серьезно сказал Шау-
мяп. — Ну, а пока давайте срочно исправлять ошибку.
Сейчас же мы разыщем врача и пошлем к вам домой,
Лейли.
Он подошел к телефону и уже собирался позвонить,
когда к нему нагнулся Ваган и скороговоркой прошеп-
тал:
197
— Только нужен врач-мусульманин, товарищ Степан!
— Непременно? — Шаумян снова улыбнулся. — А го-
воришь «воспитали»?
— Родителей еще не успели, товарищ Степан!
И тут вмешалась Анна. Многозначительно поглядывая
на Вагана, она сообщила:
— Впрочем, начало перевоспитанию родителей Анва-
ра тоже положено. Под влиянием наших ребят дядя
Махмуд в свое время отказался выдать Лейли за богатого
мусаватиста!
Лейли, покраснев, отвернулась, а Ваган сделал безраз-
личное лицо. Шаумян, по очереди поглядывая на них,
казалось, начинал кое о чем догадываться.
— Что ж, начало хорошее! — одобрительно кивнул
он. — И теперь мы просто обязаны позаботиться о всех
пуждах вашей семьи, не так ли, Лейли?.. — Он снова потя-
нулся к телефону, но вдруг обернулся к Вагану: — Вот
что, Ваган, посади Лейли в свою машину и вези прямо
к товарищу Нариманову. Расскажешь все о положении
семьи Анвара, об отце и о мусаватисте тоже. И если сам
оп не возьмется за лечение Махмуда-даи, пусть подберет
лучшего врача или же устроит его в больницу. А я, со
своей стороны, позвоню ему.
— Видишь? — торжествующе обратился Ваган к де-
вушке.
— Спасибо, спасибо! — радостно бормотала Лейли.
— А вы, Анна, позвоните в продовольственный отдел
воепревкома и от моего имени попросите помочь семье
красноармейца Анвара Сеидова. Скажите, что к нпм по
этому делу заедет мой шофер.
Он посмотрел на Вагана, и тот, не дожидаясь дальней-
ших разъяснений, воскликнул:
— Сегодня же слетаю, товарищ Степан!.. — И снова
Лейли: — Говорил же тебе, что все устроится!
В глазах Лейли, обращенных на него, светилось нечто
большее, чем простая благодарность.
— Большое спасибо тебе, кардаш джав!..
Ваган и Лейли, поблагодарив Шаумяна, вышли. Сте-
пан Георгиевич проводил их взглядом, потом обернулся
к Анне.
— Я правильно угадываю, что тут намечаются серьез-
ные дела?
198
— Очень серьезные, Степан Георгиевич,— подтвердила
та. — Парень просто тает, да и Лейли, как видите... Но...
— Родные никак не могут решиться выдать дочь за
не мусульманина? — догадался Шаумян и, когда Анна
кивнула, озабоченно прошелся по кабинету. — Да... Вот
здесь, если хотите, и проходит передний край революции
на Кавказе! Когда мы добьемся, что армянки будут сво-
бодно выходить замуж за мусульман, а мусульманки — за
армян, русских, грузин, тогда мы сможем сказать, что ре-
волюция окончательно победила, что темнота, националь-
ная и религиозная рознь ушли в прошлое, что наступила
эпоха социалистического братства народов!
— Скажите, Степан Георгиевич, — улыбаясь, спросила
Анна, — вы что-нибудь имели в виду, когда возложили
все заботы об отце Анвара именно на Вагана?
— Да разве я не понимаю, что к чему? Люди даже
в обычных условиях умудряются из любви делать траге-
дию, а тут такой переплет!.. Надо же помочь парню как-
то подружиться с ее семьей!
— А знаете, Степан Георгиевич, вы действительно
могли бы помочь ему, — вдруг сказала Анна. — Вот если
бы вы и другие товарищи пошли к отцу Анвара и пого-
ворили с ним об этом деле!..
— То есть вы хотите, чтобы мы выступили в роли
сватов?
— А что же тут такого? Ведь сами же говорите, что
здесь проходит передний край революции. Почему же не
пойти на этот передний край, как вы это делали в мар-
товские дни?
Шаумян засмеялся, потирая руки:
— А что ж, а что ж... Это идея!.. Представляете: в
один прекрасный день заявляемся гурьбой — я, Мешади-
бек, Алеша, Нариманов, Вапечка Фиолетов — к отцу Ан-
вара и заявляем: «Разрешите, уважаемый Махмуд-ага...»
Кстати, что говорится в подобных случаях?
— Разрешите из вашего цветника сорвать одну ро-
зу! — подсказал Сурен.
— Как? Как ты сказал? — повернулся к нему Шау-
мян. — «Разрешите сорвать пз вашего цветника одну ро-
зу»? Замечательная формула! А откуда она известна тебе,
скажи па милость?
- Да здесь все так говорят, — смутился Суреп.
199
— Все?.. Тогда не будем оригинальничать, мы тоже
скажем так. Вот выберу денек полегче, обязательно собе-
ру самую представительную сватовскую делегацию и
пойдем просить руки Лейли для Вагана!
— Конечно! — одобрительно сказала Анна. — И тогда
дяде Махмуду некуда будет деваться!
— Кстати, — серьезно заговорил Шаумян, — я сегодня
почувствовал себя ужасно, ужасно неловко, когда вы-
яснилось, что ничего не знаю о материальных и прочих
трудностях в семье одного из самых близких мне людей...
И чтобы снова не оказаться в неудобном положении, я
хочу спросить: как у вас с Григорием Николаевичем?
Я с ним об этом не имею возможности говорить — когда
он появляется здесь, приносит столько сложных проблем,
что ни о чем ином думать не приходится... Скоро вы соби-
раетесь пожениться? — Шаумян улыбнулся. — Или к ва-
шим родителям тоже нужно пойти сватом? Так вы прямо
скажите — ведь теперь у меня на вооружении такая пуш-
ка, что ни одна крепость не устоит: «Разрешите сорвать
из вашего цветника одну розу!..»
Анна и Сурен громко засмеялись. Потом Анна сказала:
— Да нет, Степан Георгиевич, родители мои махнули
рукой на эту «розу» уже давно — с тех пор как я стала
большевичкой. Они, наоборот, будут поражены, если я
у них попрошу разрешения на замужество...
— Так в чем же дело?
— Вы же сами сказали: Гриша все время обреме-
нен такой уймой проблем, что вздохнуть некогда.
— Ну, на это время найдется!.. Надеюсь, вы не наме-
рены закатывать семидневную свадьбу и потом отправ-
ляться в путешествие на Лазурный берег? А если вы жде-
те, когда мы победим и станет спокойнее, предупреждаю:
это не скоро.
— Мы понимаем, Степан Георгиевич, — засмеялась
Анна. — Но все же несколько повременим с этим.
— Ладпо, как знаете. Но вообще я лично противник
проволочек в таком деле. А теперь еще вопрос — о вашем
брате. Я слышал, что после освобождения Дербента он
куда-то исчез. Выяснили, что с ним?
— Ничего не узнали, Степан Георгиевич. Боимся,
что он или попал в плен, или убит. Но у меня и Гриши
есть подозрение, что он попытался через Северный Кав-
каз пробраться в Армению.
200
— То есть дезертировал из Красной Армии? — при-
стально глядя на нее, уточнил Шаумян.
— Понимаете, у него «idee fixe» — служение роди-
не... — в замешательстве объяснила Анна. — Он ругает
всех здешних деятелей, и в особенности вас с Гришей, аа
то, что вы защищаете Баку, вместо того чтобы собрать
все армянские силы против турок там, на родине...
— Вот уж глупости! — буркнул Сурен.
Шаумян возразил:
— Собрать все силы против турок — это не так уж глу-
по! Но под каким знаменем — вот в чем вопрос!
— Мы пытались объяснить это ему, но безуспешно, —
продолжала Анна.— Потому я и думаю, что он, возможно,
направился туда.
— Что ж, надеюсь, жизнь подскажет ему, где правда...
Что касается армянских войск, действующих там, на гра-
нице, то в их укреплении немало заинтересованы и мы.
Недаром же Владимир Ильич разрешил этому Багратуни
формировать здесь полк! Если им удастся задержать втор-
жение турок на Кавказ, это будет очень на руку нам. Тог-
да мы сумеем укрепиться, организовать свою сильную
Красную Армию, дождаться помощи из России и потом
помочь народам Закавказья освободиться от власти контр-
революционеров!
Шаумян подошел к телефону, вызвал Нариманова и
попросил всячески помочь семье Анвара, и в особеппости
его больному отцу. Анна тут же направилась в прием-
ную — звонить в продовольственный отдел армип.
Но не прошло и минуты, как она снова вихрем ворва-
лась в кабинет и закричала:
— Степан Георгиевич, радиограмма от Ленина!.. И ка-
кая, если бы вы знали!..
Вот уже несколько месяцев от Ленина почти не было
известий из-за отсутствия связи. Но теперь наконец была
налажена радиосвязь, правда не прямая, а через Астра-
хань и Царицын. И вот первая радостная весточка. Шау-
мян схватил радиограмму и пробежал глазами:
«Дорогой товарищ Шаумян!
Большое спасибо за письмо. Мы в восторге от вашей
твердой и решительной политики. Сумейте соединить с
ней осторожнейшую дипломатию, предписываемую, безу-
201
словно, теперешним труднейшим положением, — п мы по-
бедим.
Трудности необъятны. Пока нас спасают только про-
тиворечия и конфликты и борьба между империалистами
Умейте использовать эти конфликты: пока надо научиться
дипломатии.
Лучшие приветы и пожелания и привет всем друзьям.
Ваш Ленин».
Это был ответ на письмо, отправленное месяц назад,
после победы здесь. «Боже, до чего дожили, — думал Шау-
мян,— письмо из Баку до Москвы идет месяц!.. Хотя
о чем это я?.. Главное, что теперь получен на него ответ!
«Умейте использовать эти конфликты: пока надо научить
ся дипломатии...» Мы, собственно, все время этим только
и занимаемся — дипломатией... Но как мне необходимо
было, чтобы именно от Ленина было подтверждение, что
мы делаем то, что нужно!.. Все эти недели и месяцы мне
пе хватало как раз его поддержки и ободряющего слова...»
Шаумян бережно сложил телеграмму и спрятал в ящик
стола.
В течение этих недель консульство находилось в со-
стоянии Напряженного ожидания. От Шаумяна не было
никаких известий. Деятельность нового правительства
была окутана завесой тайны, за которую англичанам ни-
как не удавалось проникнуть. Тесный круг людей, спаян-
ных многолетней дружбой, железной партийной дисцип-
линой и умением работать в условиях строгой конспира-
ции, был неподкупен и хранил в строжайшей тайне каж-
дый свой шаг.
— В чем дело? — говорил Мак-Донелл, беспокойно ша-
гая по кабинету. — Шаумян как будто изъявил готовность
пригласить Бичерахова, но окончательного решения они
все еще не сообщают... В прошлый раз, когда мы им под-
сунули дашнаков, они быстро клюнули на это... А теперь
медлят. Неужели о чем-то догадываются?
А Бойль, видимо, не сомневался в этом.
— Во время нашей встречи мы могли убедиться, что
эти люди не так наивны, сэр, — говорил он. — Вспомните
слова Шаумяна: «Будь у вас достаточно сил, вы и без на-
шего приглашения явились бы в Баку».
202
Консул и сам подозревал, что в тот день оп больше вы-
дал своп замыслы, чем узнал о планах Шаумяна. Но Мак-
Донелл упорно отгонял от себя эту мысль.
— Если эти джентльмены думают вести самостоятель-
ную политику, они безнадежные фантазеры! — возразил
он Бойлю. — Конечно, у нас нет здесь достаточных сил,
но и большевики слабы! Рано или поздно они должны бро-
ситься в наши объятия, иначе турки и немцы раздавят их!
— Вероятно, они догадываются, что и в наших объя-
тиях можно задохнуться, сэр,— усмехнулся Бойль.— Шау-
мян сказал довольно ясно: «Мы не позволим примешать
серу к нашей стали!»
— Чепуха! Почему же тогда они не отказываются от
помощи дашнаков?
— А если это им невыгодно?.. Повторяю, сэр, я убеж-
ден, что у них своя логика игры, которую мы еще не по-
стигли.
— Нет, нет и нет!.. Онп просто не знают правил игры!
Опп новички в ней, а все новички в конце концов проиг-
рывают, Бойль, обязательно проигрывают!
Наступило молчание. Было ясно, что эти доводы не
убедили Бойля, по тот не хотел больше спорить с шефом.
Мак-Донелл некоторое время шагал по кабинету. Потом
вдруг остановился.
— Вы проверили, Патрик, в тот день дочь Шаумяна
действительно была больна?
— Проверил, сэр. Мне удалось установить, что ее зо-
вут Мария, ей пятнадцать лет и она, действительно, слаба
здоровьем. В тот день к ним заезжал врач, но получить от
него информацию не представляется возможным.
— Почему?
— Врача зовут Нариман Нариманов, сэр!
— Нариманов? Тот самый?
— Тот самый. Их министр городского хозяйства.
Мак-Допелл снова погрузился в раздумье. В одном
Бойль, во всяком случае, прав: эти большевики вовсе по
похожи па тех восточных правителей, с которыми Мак-
Донеллу раньше приходилось иметь дело. Никогда он не
волновался так, как здесь, в Баку...
203
Глава четырнадцатая
Выход революционной России из войны поднял у
младотурецких вождей султанской Турции воинственный
дух. Им казалось, что старый ненавистный враг, который
в результате тринадцати войн низвел Оттоманскую ми-
ровую державу до состояния «больного человека» и недав-
но чуть было совсем не стер ее с политической карты
мира, теперь сам окончательно сокрушен. И Энвер-паша —
кровавый авантюрист, никогда не умевший соразмерять
свои аппетиты с реальными возможностями, — вновь воз-
намерился осуществить старые бредовые мечты о «вели-
кой Турции».
План был прост и примитивен до предела: сначала
турки малыми силами захватывают беззащитный Кавказ,
создают из «единокровных братьев» мусульман — «армию
Ислама», затем вторгаются в Персидский Азербайджан и
соединяются с Кучук-ханом и другими националистами,
оттуда — на «историческую родину» Туркестан (вплоть до
великой реки Итиль, которую «эти русские» переимено-
вали в Волгу) и дальше — в Афганистан и Западную
Индию... Энвер был уверен, что везде тюркские и другие
мусульманские народы будут принимать турок с распро-
стертыми объятиями и, вливая свежие силы в их обескров-
ленную и выдохшуюся армию, превратят ее в могучую
всесокрушающую лавину времен первых халифов.
Для осуществления этого плана Энвер перебросил из
Румынии в Батум 15-ю дивизию «Гелиболу» для усиления
неоднократно битой русскими 3-й турецкой армии и при-
казал командующему этой армией Вехибу-паше подтянуть
ее к границам Армении. Одновременно он направил через
Северную Персию в Азербайджан своего сводного брата
Нури-пашу для создания «армии Ислама».
Эти сумасбродные планы могли быть развеяны в прах
силами одного армянского народа, не говоря уже об объ-
единенных усилиях народов Закавказья, если бы не пре-
дательская политика дашнаков, грузинских меньшевиков
и мусаватистов, поставивших своп интересы выше без-
опасности своих народов.
У делегации Закавказского сейма, ведущей переговоры
204
о мире с турками в Батуми, не было ни твердости, ни
единодушия, ибо мусаватисты открыто вели дело к сдаче
всего Закавказья Турции, а грузинские меньшевики на-
деялись откупиться путем торга за счет Армении. Турки,
разжигая эти противоречия, становились день ото дня все
наглее, требовали все новых и новых уступок.
14 мая, спустя 20 дней после захвата Карса и заклю-
чения перемирия, опи предъявили сейму новый ультима-
тум: предоставить в распоряжение турецкого командова-
ния железнодорожную линию Александрополь — Эрп-
вань — Джульфа. Они утверждали, что эта линия нужна
им «для переброски вооруженных сил в Персию». Это
было грубой уловкой: захват железной дороги — важной
артерии Армении — означал бы оккупацию последней,
уничтожение или изоляцию Армянского корпуса и откры-
вал прямую дорогу туркам к вожделенным целям —
Гяндже и Баку.
Не дождавшись ответа сейма па этот ультиматум, тур-
ки в семь часов утра 15 мая атаковали армянские части
по всей линии фронта. Главный удар был нацелен на
Александрополь — железнодорожный узел, где были сосре-
доточены основные силы армян и склады боеприпасов и
продовольствия.
Пока турецкие батареи ураганным огнем обстреливали
из-за реки Арпачай старую крепость и расположенный на
«Казачьем посту» военный госпиталь, подтянутая за ночь
к реке пехота начала переправляться вброд ниже при-
брежной рощи у крепости и повела наступление на город.
Только несколько рот пехоты армян и одна-две бата-
реи пытались оказать сопротивление наступающему про-
тивнику. Но, не поддержанные никем, не имея общего ру-
ководства, они к полудню были подавлены превосходя-
щими силами противника. Более сотни артиллерийских
орудий, находящихся в крепости, так и не сделали ни
одного выстрела. В городе началась паника. Командующий
корпусом генерал-лейтенант Назарбеков, вместо того что-
бы возглавить оборону, по совету приближенных покинул
войска, чтобы не стать «почетным трофеем» врага. Его
примеру последовали генерал Арешев и его штаб. Пере-
пуганное население и расстроенные войска бросились из
города. Длинные вереницы нагруженных скарбом телег
и бредущих с мешками за плечами людей потянулись по
205
дороге через ущелье реки Памбак к Караклису. Другой
такой же поток направился через Башабаран к Эривани
Ворвавшиеся в Александрополь турки учинили погро-
мы и резню. Всюду раздавались выстрелы, вопли и сто-
ны... Горели дома, и едкий дым заволакивал улицы...
В то утро батарея капитана Нерсесяна, расположен-
ная в небольшой деревушке в десяти верстах восточнее
Александрополя, готовилась к занятиям, ежедневно про-
водившимся под руководством командира батареи. Услы
шав грохот разрывов на западе, Нерсесян выскочил во
двор и крикнул Вартану:
— Поднять батарею по тревоге к бою!
Через полчаса все шесть горных орудий на конной тяге
со взводами управления и разведки были выстроены па
деревенской площади, готовые немедленно выступить.
Телефонной связи между батареями и штабом не было,
поэтому капитан ждал, что к нему с минуты на минуту
прискачет гонец с приказом — куда направиться батарее.
Однако прошло полчаса, час, а гонец не появлялся.
Тогда у Нерсесяна возникло подозрение, что о них в го-
рячке боя забыли или с гонцом штаба по дороге что-то
случилось. Он направил командира взвода разведки моло-
дого прапорщика Аветисяна с ординарцем в соседнее
село, где был расположен штаб первой конной бригады, к
полковнику Корганову, дальнему родственнику Григория
Корганова.
Через полчаса ординарец Аветисяна вернулся обратно
и сообщил, что турки, нарушив перемирие, напали на
Александрополь. Бригада тоже ждет указаний штаба.
Командир бригады рекомендует капитану Нерсесяну быть
наготове и ждать распоряжений. Прапорщика Аветисяна
он задержал у себя.
— Черт знает что такое! — проворчал Нерсесян и при-
казал ездовым спешиться.
С того памятного вечера, когда старые друзья чуть по
поссорились, Вартан разговаривал с Нерсесяном только
по служебным делам. И все удивлялся себе — почему не
оставил батарею и не перешел в другую часть? Для само-
успокоения он говорил себе, что начальство потребует от
него объяснения и тогда нужно будет или рассказать об
206
убеждениях Нерсесяна, или выдумывать что-то, врать. Но
в глубине души он понимал, что не в этом дело. Просто
оп был сбит с толку тем разговором... Ведь он убежал из
Баку, чтобы найти правду, считал, что найдет ее здесь.
И вдруг ему сказали, что здесь назревает огромная роко-
вая катастрофа и он, Вартан, будет ее участником!.. Он
чувствовал: то, что говорил Гурген — не болтовня досу-
жего интеллигента. Слишком много было правды в его
словах.
Все следующие дни после того памятного разговора
Вартан мысленно вел спор с капитаном, искал аргументы
против его доводов и рассуждений. Он начал присматри-
ваться к солдатам и унтер-офицерам, якобы лучше пони-
мающим положение вещей, чем офицеры и их политиче-
ские руководители. Его внимание привлек унтер-офицер
Саак Хачикян. Во время чистки орудия Хачпкян, стоя
возле солдата, орудующего банником в канале ствола,
сопровождал свои указания такими смачными сравнения-
ми и бранью, что стоявшего неподалеку Вартана передер-
гивало. А солдаты — те только гоготали. Лишь один из
них не то с завистью, не то со скрытым укором произнес:
— И как ты все это выдумываешь, Саак!
— Ха, ведь я же аштаракскип, знаешь?.. — хвастливо
отвечал тот. — Да еще — племянник Абгаранца Аво!
А ты знаешь, кто такой Абгараыц Аво? Не знаешь? Бед-
няга!.. Если аштаракцы самые большие ругатели среди ар-
мян, то Абгаранц Аво, мои дядя, был самым большим
ругателем среди аштаракцев. Он даже молитвы пересы-
пал бранью. Это он придумал знаменитое ругательство
насчет «трепещущих мест души твоего отца»... Вот, послу-
шай-ка...
И он начал многоэтажное, невероятно замысловатое
ругательство, которое произносилось минут пять под об-
щий восторженный хохот солдат.
Вартан, слушая эти разговоры, с презрением думал:
«Как можно утверждать, что эти люди «своим трезвым
умом» лучше нас понимают, что нужно делать!.. Эх, Гур-
ген, Гурген!..»
Но после таких минут внутреннего торжества снова
наступали часы сомнений: да разве солдаты станут в его
присутствии высказывать свои политические взгляды?
И вот теперь, когда, по мнению Вартана, наступил мо-
207
мент самого решающего испытания в жизни его народа,
его снова потянуло на разговор с Нерсесяном.
Прошел еще час — томительный и страшный. Вдруг
в конце улицы послышался топот копыт. Вся батарея, как
по команде, повернулась в ту сторону. Во весь карьер па
площадь въехал всадник — прапорщик Аветисян. Подска-
кав к Нерсесяну, он доложил:
— Господин капитан, по приказу командира кав-
бригады полковника Корганова мы должны отступить в
Дилижан!..
Вартан почувствовал, как у Пего похолодело в груди,
и подбежал к Нерсесяну.
— Что-о? — переспросил тот. — А как же Александро-
поль?!
— В Александрополе турки, господин капитан! Наши
войска и народ бегут оттуда!
Нерсесян с минуту молчал. Потом обернулся и посмот-
рел на Вартана. Вартан сразу понял: это продолжение
того разговора. Новое и страшное доказательство право-
ты слов капитана.
А потом донесся глухой и мерный цокот копыт: в де-
ревню вступала кавбригада Армянского корпуса.
Конная бригада под командованием полковника Кор-
ганова после отступления из Карса разместилась в не-
скольких селениях восточнее Александрополя. В двух ее
полках было до тысячи сабель и две пулеметные команды,
а также другие приданные подразделения и обоз. Состоя-
ли они из опытных бойцов старых уланских и гусарских
полков русской армии, прошедших войну в основном на
Западном фронте. И кто знает, какой оборот приняло бы
сражение, если бы это отличное воинское соединение было
введено в бой!
Все утро 15 мая бригада ожидала приказа о вступле-
нии в бой. Настроение у солдат было приподнятое. Но
приказ не поступал, а вместо него приходили известия
одно другого мрачней: о несметных полчищах турок, о
разгроме армянских частей в Александрополе, о начав-
шейся в городе резне... А когда пришло известие, что
Александрополь пал и войска в беспорядке отступают,
бригада поспешно, на этот раз даже без приказа, отсту-
пила в район села Ильхиаби.
208
Оба полка бригады, вместо того чтобы вернуться и при-
крывать отступление и перегруппировку расстроенных пе-
хотных частей, долго обсуждали вопрос: куда отступать
дальше? Офицеры Первого полка — в основном выходцы
из Тифлиса и других районов Грузпп — настаивали на
том, чтобы бригада отступила в Грузию. Офицеры Вто-
рого полка — эриванцы, зангезурцы и карабахцы — требо-
вали двинуться на Эривань для соединения с другими
войсками корпуса.
Командир брпгады и его штаб, давно потерявшие
власть над соединением, после некоторого колебания при-
соединились к Первому полку.
Пока шли эти шумные споры, Нерсесян и Вартан стоя-
ли бок о бок и молча, напряженно следили за происходя-
щим. Капитан — с суженными до щелочек глазами и осу-
нувшимся лицом — молча курил одну папиросу за другой.
Вартап время от времени бормотал: «Что делается, а?..
Что делается!..» И все оглядывался, словно ждал, что эта
страшная картпна рассеется, как мираж... Но, глядя на
Нерсесяна, сосредоточенно дымящего папиросой, на сол-
дат батареи, хмуро смотревших на кавалерпстов, он по-
нимал, что чуда пе случится...
Полки двинулись в разные стороны. Когда конница
скрылась из виду, Нерсесян подал команду следовать за
Первым полком. Никто не спросил его, почему он принял
такое решение. Но все верили: он что-то знает, надо слу-
шаться и выполнять его приказы...
Несколько дней батарея двигалась за кавалеристами.
Нерсесян держал всегда одинаковый интервал, не давая
своим ни очень отрываться, пн смешиваться с конниками.
Это ему удавалось легко, потому что батарея по-прежнему
быстро и четко собиралась и двигалась, сохраняя порядок
и строй, в то время как в полку дпсциплпна все больше
падала. Эскадроны то растягивались, то сбивались в ку-
чу, а после привалов их с трудом можно было собрать.
Строй с каждым днем редел: солдаты и офицеры, оказав-
шись вблизи родных мест, расходились по домам...
18 мая онп вступили в Караклпс. Улицы этого неболь-
шого городка были забиты толпами беженцев, арбами, по-
левыми кухнями и обозами. Во дворах и на площадях,
под открытым небом пли под импровизированными шатра-
14 Мнкаел Шаткрян
209
*
ми лежали раненые и больные. Здесь собрались десятки
тысяч людей, бежавших от неумолимого врага. Беженцы
уже знали о бесчеловечной резне, учиненной турками в
Александрополе, жертвами которой пали более пяти ты-
сяч беззащитных женщин, детей и стариков.
Вартан шагал среди этой толчеи и воспаленными от
усталости глазами оглядывал картину народной трагедии.
Вдруг его окликнул взволнованным голосом Нерсесяна.
Вартан повернулся и сразу понял, что случилось что-
то страшное.
Нерсесян огляделся по сторонам и понизил голос:
— Ты знаешь, в городе около двух тысяч пленных?
— Пленных?.. — Вартан сначала ничего не понял. —
Каких пленных?
— Турецких... Сейчас встретил коменданта лагеря.
Он прямо голову потерял: враг приближается, пленных
нужно перевести куда-нибудь подальше, но никому до это-
го дела нет...
— И что же? Оставят их врагу и уйдут?.. Да это же
такое пополнение туркам!.. Надо что-то сампм решить,
Гурген!
— Я уже думал об этом... Но сил одной нашей бата-
реи мало. Я сразу пошел с этим комендантом к полков-
нику Коргапову и Мелик-Шахназарову. Сказал, что бе-
русь эвакуировать пленных, по просил дать мне в помощь
хоть один эскадрон и с десяток телег...
— И что же они?
— Махнули рукой: «Э, батенька, какой там эскадрон!
У нас осталось едва двести сабель, да и тех с трудом удер-
живаем при себе, чтобы не разбежались!.. Какая это ох-
рана для двух тысяч турок, обрадованных приближением
своих?!»
— Так и сказали?.. И все?
— Говорят, к городу идет генерал Арешев с пехотны-
ми частями. Он распорядится насчет пленных...
Вартан, приблизившись вплотную к Нерсесяну, сказал
тихо:
— А может быть, все же мы попробуем, Гурген Алек-
сандрович?.. Взорвем орудия и бросим. На что они нам
теперь?.. И всей батареей будем конвоировать.
Нерсесян медленно покачал головой.
— В одном они, во всяком случае, правы: пленные
знают о приближении своих и не захотят уходить... А на
210
дорогах ты видишь, что творится. Как провести в этой
толчее с ненадежной охраной двухтысячную толпу плен-
ных? Разбегутся, добудут оружие — его сейчас кругом
валяется уйма, — потом не рады будем.
И тогда Вартан зашептал совсем тихо:
— А если... — Он не досказал, только сделал жест. —
Они-то ведь ни па минуту не задумались бы!..
Нерсесян быстро отстранился и сказал сурово:
— Мы — не они, Вартан!.. — И, чуть погодя, уже спо-
койнее: — А туркам это дало бы «законное» основание
начать снова резню нашего народа. Нет, придется оста-
вить их. Авось Арешев что-нибудь предпримет...
...И снова толпы беженцев и воинские подразделения
потянулись по дороге из Караклиса в Дилижан. Тридцать
восемь верст этой дороги шли три дня. Дилижан — ма-
ленький дачный городок, затерявшийся среди лесистых
гор, не мог дать всем приюта. Люди ночевали под откры-
тым небом, с трудом доставали еду и фураж для лоша-
дей. Всеобщее отчаяние и уныние подрывало последние
силы.
Что творится в других районах страны, никто не знал,
по все были уверены, что и там не лучше.
На третий день на улице появился пыльный фаэ-
тон, в котором сидели генерал и епископ. Толпа сразу
бросилась к ним, окружила, все что-то спрашивали, кри-
чали. Генерал отвечал, но его не было слышно среди все
более нарастающего гомона — радостного, ликующего!
Фаэтон остановился на маленькой городской площади,
до краев забитой народом. Епископ Месроп Тер-Мовсесян,
торжественно осеняя всех серебряным крестом, призывал
к тишине. И когда она наконец наступила, заговорил ста-
рый генерал Гамазов. Над многотысячной толпой про-
неслись слова:
— Победа!.. Сардарабад!..
После захвата Александрополя турецкие войска про-
двигались в направлениях Александрополь — Эривань и
Александрополь — Караклис, чтобы оттуда двинуться на
Гянджу и Баку.
Отборная дивизия «Гелиболу» («Галлиполийская») под
командованием Шефки-паши, наступая на эриванском
направлении, 21 мая заняла маленькую железнодорожную
14*
211
станцию в тридцати верстах от Эривани, восточнее реки
Араке. Здесь армянские части под командованием гене-
рала Силикоза также отступили, хотя и не столь беспоря-
дочно, но тоже не оказывая серьезного сопротивления. Ка-
залось, судьба Эривани — сердца Армении — была пред-
решена... Это считалось настолько бесспорным, что гене-
рал Силиков больше заботился об эвакуации города, чем
о его обороне.
И тут произошло чудо. Захватом Сардарабада турецкие
войска почти полностью отрезали от Эривани армянские
части и многочисленных .беженцев, отступивших из по-
граничного Сурмалинского уезда на левый берег Араке а.
Эти части остались без «руководства» со стороны дашнак-
ских вождей и впавших в панику военачальников. Оказав-
шись в безвыходном положении, Вти части и отряды
ополченцев 22 мая предприняли яростную контратаку про-
тив турецких подразделений и не только выбили их из
Сардарабада, но за день отогнали верст на двадцать к
северу!
Одновременно с этим на защиту родного города и края
стихийно поднялись жители Эривани и Араратской доли-
ны. Тысячи людей — взрослых и юношей, мужчин и жен-
щин, — вооружившись чем попало, двинулись в сторону
Сардарабада. На улицах и площадях города происходили
волнующие сцены прощания с добровольцами, направ-
ляющимися в бой. Матери благословляли сыновей и, пря-
ча слезы, призывали умереть с оружием в руках, но не
пропустить турок в Эривань...
Это подхлестнуло наконец и командование. Штаб ге-
нерала Силикова принялся наводить порядок в войсках.
Солдаты, покинувшие свои части и подразделения, сталп
возвращаться под знамена. Раздали населению оружие и
боеприпасы. Подтянули к фронту патроны и продоволь-
ствие. Срочно налаживалась телефонная связь между Эри-
ван ью и фронтом.
И в следующие, после победы над Сардарабадом, дни
плохо организованное и вооруженное войско пз солдат,
горожан и крестьян продолжало громить одну из лучших
дивизий турецкой армии, гнало ее остатки все дальше от
Эривани. К 26 мая поражение турок — полное и тяже-
лое — на этом участке стало очевидным.
Эту радостную весть о первой победе над турками и
привезли генерал Гамазов и епископ Тер-Мовсесяп в Ди-
212
лижап к вечеру 23 мая. Она была бальзамом для измучен-
ных душ солдат и горожан, беженцев из Карса и Алексан-
дрополя, крестьян Ширака и Лори. Значит, враг не стра-
шен, значит, его можно остановить и разбить, как это
сделали эриванцы? В настроении солдат и населения, ско-
пившихся в Дилижане, произошел резкий перелом.
Однако положение армии здесь было еще тяжелее, чем
в Эривани. Склады с оружием, боеприпасами и продоволь-
ствием, сосредоточенные в Алексапдрополе, оказались в
руках турок. Вооружены были части плохо. В 1, 4, 7 и
8-м полках оставалось по нескольку десятков активных
штыков, а в 3-м стрелковом и Карском крепостном пол-
ках — немного больше ста. В Первом полку конной брига-
ды насчитывалось около двухсот сабель, да уцелело не-
сколько батарей, из которых лишь батарея капитана Нер-
сесяна сохранила полностью весь личный состав и орудия.
В Дилижане из этих развалившихся частей и отрядов
крестьян и беженцев полковник Бей-Мампконян, заме-
нивший бежавшего в Тифлис генерала Арешева, начал
сколачивать новые роты и батальоны. Вечером но он>-
стевшему шоссе в сторону Караклиса двинулись первые
отряды конной разведки.
Ночью от них пришло радостное известие: Караклис
свободен, турки и через три дня после его сдачи так п
не вступили в город. Их передовые части все еще были
в Амамлы, в тринадцати-четырнадцати верстах от Карак-
лиса. Это свидетельствовало о том, что враг сам не уве-
рен в своих силах и боится встретить настоящее сопротив-
ление в крупных населенных пунктах.
Наскоро созданные армянские части двинулись к Ка-
раклису. По дороге к ним примыкали все новые п новые
группы крестьян.
Вартан, двигаясь верхом рядом с командиром батареи,
блаженно улыбался.
Они возвращались к Караклису, обгоняя пехотные ча-
сти и отряды крестьянского ополчения. Стояло высокое
майское солнце, из лесов по обе стороны дороги доноси-
лось пение птиц. И люди были охвачены каким-то празд-
ничным настроением. Вартан слышал сзади смех солдат
(впервые за эти долгие дни!) —опять балагурил Хачпкян.
Но теперь это не было ему неприятно: хорошо, что бала-
213
—w £1
гурит, хорошо, что смеются!.. Кончилось позорное отступ-
ление, мы идем в бой. Мы опять армия!
Он забыл ссору с Гургеном и лишь с досадой вспо-
минал о своем предложении — взорвать орудия. «Хороши
мы были бы теперь без пушек! Молодец Гурген, что не
послушался меня, что в те беспросветные днп продолжал
держать в руках и людей, и оружие... Но неужели тогда
он верил в этот перелом, в это возрождение духа армии
и народа?.. Или, быть может, он хотел сохранить батарею
для других целей?.. Ну да, ведь в ту ночь он сказал, что
если армия Шаумяна придет сюда, то он со своей бата-
реей перейдет на ее сторону... Может быть, потому оп и
направился не к Эривани, а вслед за полком Мелик-Шах-
назарова, чтобы быть ближе к Баку?.. Что ж, его можно
понять: после того, что произошло под Александрополем,
Гурген имел право примкнуть к тем, кто готов и спосо-
бен драться с турками... Странные все-таки происходят
вещи на свете: эти все время кричали о защите родины
и нации, но, когда пришло время, забыли и то и другое...
Те называют себя интернационалистами, подписали Брест-
ский мир, но готовы драться и с турками, и с немцами...
Ведь вон как решительно разгромили турецких агентов
в Баку!.. Эх, если бы здесь тоже были такие руководители,
как Шаумян, Джапаридзе, Азизбеков и... мой будущий
зятек Корганов!..»
Батарея догнала большую группу крестьян, нестрой-
ной толпой идущих к Караклису. Это были люди разных
возрастов, одетые кто в выцветшие солдатские гимнастер-
ки и разбитые сапоги, кто в чухи и кожаные поршни-
чарухи и вооруженные чем попало: охотничьими бердан-
ками и дедовскими «пистонками», а то и вилами и топо-
рами... Лишь у некоторых были русские «мосины» и
австрийские «лебели». Один из них, оглянувшись через
плечо на батарейцев, подбежал к едущему впереди Нер-
сесяну и запричитал:
— Господин офицер, господин офицер, не найдется ли
у вас несколько лишних винтовочек да патрончиков не-
много?
— Сто-ой!.. — Нерсесяп дал сигнал остановиться и
обернулся к спрашивающему: — На фронт?
— Ага... Только вот оружия у нас нет, подсобили бы,
господин офицер, век будем благодарны!
Крестьянин просил так, словно речь шла о семенах для
214
посева, — он даже папаху снял, как это делают бедняки,
обращаясь к помещику за ссудой.
— Надень папаху, отец, — сказал Нерсесян дрогнув-
шим голосом. — Ты не просить — требовать должен! —
И обернулся к батарее: — Фельдфебель Маркеров!
По цепи передали: «Фельдфебель Маркеров, к капита-
ну!» Толстый и усатый человек с потным красным лицом,
отдав честь, вытянулся перед Нерсесяном.
Капитан спросил:
— Сколько у тебя в каптерке лишних винтовок?
— Лишних?.. — Глаза у фельдфебеля сразу забегали.—
Да откуда у меня лишние, господин капитан!.. Так, па-
рочка старых «лебелей», из которых даже стрелять невоз-
можно...
«Трахтарарах!..»—это сказал Хачикян, подняв глаза
к небу. Нерсесян покосился в его сторону и опять обра-
тился к фельдфебелю:
— А может, вспомнишь точнее?
Тот зло посмотрел на Хачикяна (ну, погоди же у ме-
ня!), потом снова вытянулся и, уже глядя в глаза капи-
тану, доложил:
— Ровно шестнадцать штук, господин капитан... —
Помедлив, добавил: — И все в исправности.
«Трахтарарах!» — прокомментировал Хачикян, но уже
с довольной интонацией. Кругом грохнул смех солдат и
крестьян. Нерсесян, пряча улыбку в усах, сказал:
— Молодец, Маркаров: фельдфебель, который не ску-
пердяйничает, — не фельдфебель! Но нынче не такое вре-
мя, понял?.. Так, говоришь — шестнадцать? Мало, мало...—
И снова обернулся к батарее: — Командирам взводов и
расчетов — собрать у орудийной прислуги, вплоть до пер-
вых номеров, все карабины и патроны.
— Гурген Александрович! — не выдержав, воскликнул
Вартан. — А если турки прорвутся к позициям батареи?!
— Не прорвутся... Не должны прорваться! — возразил
Нерсесян. И обратился к крестьянам: — Видите, братцы,
свое отдаем, только с пушечками остаемся, так что вся
надежда па вас: ведь не дадите туркам прорваться, а?
— Да мы... Да мы костьми ляжем, господин офицер’
Уж будьте спокойны, жизни пе пожалеем!.. — вразнобой
закричали они, взволнованные и растроганные.
— А вы, трахтарарах, хоть стрелять-то умеете из вин-
товок? — выскочил вперед Хачикян.
215
Старший из иих, тот, что первым обратился к Нерсе-
сяну, замялся, потом сказал:
— Не все, конечно... Но ничего, научимся.
— Эх вы! «Костьми ляжем»! А па кой... нам ваши ко-
сти? Драться надо и не пускать турок!.. — И Хачикян
повернулся к Нерсесцду: — Надо бы им и людей подки-
нуть, господин капитан, чтобы и подучили малость и
командовали в бою!
— Правильно, Хачикян! — Нерсесян позвал: — Пра-
порщик Аветисян! Назначаю вас командиром отряда... Вы-
берите из ездовых и подносчиков самых дельных и на-
значьте их командирами отделений.
— Слушаюсь, господин капитан! — Аветисян соскочил
с коня и побежал вдоль батареи, вызывая нужных людей.
Крестьяне стали наперебой благодарить и благослов-
лять командиров и всех батарейцев. Потом кинулись к
солдатам, стали разбирать оружие, сбрасывая в кучу свои
вилы и топоры. Через полчаса батарея попрощалась с от-
рядом, уже основательно вооруженным и сразу принявшим
боевой вид, и галопом поскакала к Караклису.
Некоторое время Нерсесян и Вартан молча ехали ря-
дом. Потом капитан спросил:
— Кажется, тебе говорили в штабе, что у нас не было
времени создать из солдат-фронтовиков боевые подразде-
ления? Ты видел, как это быстро делается, когда люди
воодушевлены одной целью? — Он помолчал, затем приба-
вил с уверенностью: — И ты еще увидишь, как они будут
драться!.. Теперь туркам не поздоровится. Лишь бы опять
наверху не испортили все дело!
Но настроение Нерсесяна и Вартана сразу упало, как
только они вступили в Караклис. Нерсесян увидел знако-
мого офицера, шагавшего с группой солдат, и, пришпорив
коня, подъехал к нему. Нагнувшись с седла, он несколько
минут о чем-то говорил с ним. Затем, махнув рукой, вер-
нулся к Вартану. Вид у него был мрачный.
— Что случилось? — спросил Вартан.
— То, что я и ожидал... Генерал Арегпев перед своим
бегством в Тифлис не нашел ничего лучшего, как отпу-
стить пленных турок на все четыре стороны. И они, ко-
нечно, немедленно направились в Амамлы, к своим!
На этот раз выругался Вартан — теми самыми словами,
какие любил употреблять Хачикян.
216
Глава пятнадцатая
Из письма Совету Народных Комиссаров от 24 мая
1918 года.
«Уважаемые товарищи!
Вчера я послал вам радио с кратким сообщением о по-
ложении в Закавказье. Это уже четвертое радио, посылае-
мое вам через Ташкент и Астрахань, но они, по-видимо-
му, до вас не доходят. К сожалению, до сих пор мы не
дождались от вас более мощной станции, хотя хлопочем
уже третий месяц.
Я уже сообщал вам о занятии турками Александропо-
ля и переброске войск в Джульфу. Это имеет двоякую
цель — занятие Северной Персии и движение на Баку. По
нашим сведениям, они хотят сорганизовать в Северной
Персии армию в 200 тысяч человек. Около 40 тысяч шты-
ков местных курдов и шахсеванов имеется, и они будут
подвозить по Алексапдрополь-Джульфпнской дороге ору-
жие для сформирования войска. Нужно сказать, что Се-
верная Персия сильно туркофильская. Подпадает под пх
влияние и Кучук-хан. Больше интересует нас в данную
минуту другая цель — переброска войск на Баку: от
Джульфы до Баку строилась железная дорога. Сейчас
все земляное полотно уже готово, готов мост через Куру,
проложены рельсы от станции Алят (недалеко от Баку)
на расстоянии 30 верст. Весь материал заготовлен — рель-
сы, шпалы и т. д., все на местах. Помимо того, рядом с
полотном хорошая грунтовая дорога от Джульфы по бе-
регу Аракса и дальше через Мугань до Баку. Все это
создает большие удобства для противника. При этом по
обе стороны линии сплошное мусульманское население.
Расстояние от Джульфы до Баку, кажется (точно пе про-
верял), 320 верст. Возможно и вероятно, что они двинутся
в этом направлении немедленно. Нами принимаются меры
заграждения пути, усиливаем наши отряды в Аджика-
буле, посылаем один батальон по пути Баку — Джульфа,
вывозим богатейшее имущество, заготовленное для желез-
ной дороги.
Одновременно мы получаем сообщенпе за сообщением
из Тифлиса о том, что главное требование турок и герман-
217
цев в Батуми — переброска войск в Баку. В Тифлисе
усиливается германо-турецкая «ориентация». Вчера анг-
лийский консул читал мне письмо, полученное от тифлис-
ского английского консула, помеченное 10 мая (сегодня
24-е), в котором отмечалось, что даже самые верные
друзья англичан (очевидно, армяне) отворачиваются от
них, и англичанам ничего не остается, как бежать оттуда.
Вы, вероятно, уже знаете, что правительство Гегечкори
оказалось слишком «левым», и его заменил Чхепкели...
Обращаюсь к вопросу о наших ближайших военных
целях. Как я уже сообщал вам, мы готовимся в ближай-
шее время пойти на Елизаветполь. Мы перехватили теле-
графные разговоры из Елизаветполя о готовящемся отту-
да движении на Баку с регулярными войсками (по сведе-
ниям, их уже около 6 тысяч в Елйзаветполе во главе с
грузинским князем Магаловым). 4 дня тому назад паши
отряды в Аджикабуле имели уже стычки с их коннпцей.
Возможно, что они опередят нас. Если это будут только
елизаветпольские силы, то их легко будет разбить здесь
и сразу очистить путь до Елизаветполя, а может быть, и
до Тифлиса. Если за ними будут идти турецкие войска
из Батума (и с юга), нам, во всяком случае, необходимо
будет запять Евлахский мост и оборонительную линию
по Куре. Нужно торопиться в Елизаветполь, чтобы там, а
затем и дальше, вызвать восстание армян. Это повлияет
и на грузинское крестьянство, и Сейм будет разогнан.
Если этого восстания не произойдет и турки успеют за-
крепить за собой Грузию и Тифлис, тогда мы будем совер-
шенно изолированы и нам придется оборонять только
Апшеронский полуостров. Движение на Елизаветполь мы
не можем начать, потому что не готовы. Как увидите из
прилагаемого мною доклада нашего комиссара по военно-
морским делам тов. Корганова, силы наши разбросаны по
Бакинской губернии и Дагестанской области. Нет команд-
ного состава, не можем найти даже командующего вой-
•сками, которые должны быть двинуты к Елизаветполю.
При этих условиях очень остро стоит вопрос о Бичерахове,
о котором я уже несколько раз писал вам...
На Северный Кавказ мы послали товарищей с прось-
бой о немедленной помощи. Вчера из Петровска мы полу-
чили сообщение (по радио), что наш отряд в 2 тысячи
человек во главе с Нанейшвили (Сталин его знает) про-
чистил уже путь до Червленной. Таким образом, сношение
218
с Северным Кавказом облегчается. Если оттуда подоспеет
к нам помощь, мы будем спокойны за Закавказье (с одно-
временной помощью от Бичерахова).
В ожидании помощи деньгами, оружием, людьми,
указаниями.
С горячим приветом С. Шаумян».
Напуганные неожиданным поворотом под Сардараба-
дом, турки теперь опасались развивать наступление в сто-
рону Караклиса. Они хорошо понимали, что оторвались
от своих тылов и что до сих пор они добивались успеха
пе благодаря превосходству в силе, а в результате бездар-
ности армянского командования. Но теперь было похоже,
что противник пришел в себя, а главное, в дело вмешался
народ, отчаявшийся и обозленный, готовый стоять на-
смерть.
При первой же вести о поражении под Сардарабадом
ферик (маршал) Вехиб, руководивший мирпымишерегово-
рами с Закавказским сеймом в Батуме, помчался в Алек-
сапдрополь, чтобы лично возглавить боевые действия.
После разгрома дивизии «Гелиболу» армяне перебро-
сили с сардарабадского направления в сторону Башаба-
рана войска под командованием дашнакского комиссара
Армянского корпуса Дро Канаяна. Эти войска, соединив-
шись с партизанскими отрядами, действующими в Баша-
баранском районе, сумели сковать и серьезно потеснить
10-ю дивизию Эсада-паши. У Караклиса вернувшиеся из
Дилижана армянские части и отряды ополченцев тоже
образовали новую линию фронта. Это направление, имею-
щее важнейшее значение для продвижения турок к Баку,
требовало особого усилия, а у Вехиба резервов не было.
Новый командующий армянскими войсками на карак-
лисском направлении, до этого безвестный полковник Бей-
Мамиконян, приземистый, с красным лицом и пышной
черной бородой, поручил оборону левого фланга — от
высоты Маймех до села Кишлаг — пехотным частям под
командованием полковника Самарцева. В центре — под
селением Дарбаз — размещались остатки Первого конного
полка Мелик-Шахназарова, пехотные и добровольческие
отряды с приданной батареей Нерсесяна под общим коман-
дованием полковника Корганова. А на правом фланге — до
селения Бзовдал — находились пехотные части, доброволь-
цы и отряды дашнакского офицера Нждэ.
219
Десятитысячной турецкой армии, усиленной 70 орудия-
ми и 40 пулеметами, на этом направлении противостояло
пе более 6 тысяч армянских войск, слабо организованных,
наскоро сколоченных пз солдат разных частей и крестьян-
добровольцев, с 10 орудиями и 20 пулеметами.
24 и 25 мая, пользуясь пассивностью противника, эти
войска продолжали укрепляться на новой оборонительной
линии, вели перестрелку со сторожевыми подразделениями
турок и разведку в сторону Амамлы. Спешно обучались
стрельбе вновь влившиеся в отряды крестьяне-добровольцы.
26 мая с утра было тихо. Батарея капитана Нерсесяна
размещалась на окраине села Дарбаз и, являясь главной
огневой силой на этом направлении, должна была поддер-
живать оборону наших частей и намечавшиеся наступа-
тельные действия. Поэтому Нерсесян изучал в бинокль
местность.
— Послушай, Вартан, — позвал он, — видишь вон ту
высоту в полуверсте отсюда?.. Не дай бог туркам забрать-
ся туда: сразу возьмут под пулеметный огонь позиции
батареи!
— Это правда, — согласился Вартан. — Но насколько
мне известно, там находится спешенный эскадрон конни-
ков. Они прикроют нас.
— Да? Это хорошо. Но все-таки возьми несколько че-
ловек и поезжай туда. Осмотри как следует местность и
уточни силы эскадрона. А я поеду в штаб к Мелик-Шах-
назарову.
В Штабе полка как раз завтракали и радушно пригла-
сили артиллерийского офицера к столу.
— Так как у нас очень мало артиллерии, мы решили
приблизить наши орудия вплотную к передовым позициям,
чтобы оказать непосредственную огневую поддержку вам
и пехоте, господа, — говорил Нерсесян. — Но мы безоруж-
ны — отдали свои карабины ополченцам. Мы надеемся
только на ваше прикрытие.
Полковник Мелик-Шахназаров, слушая его, даже не
вспомнил, что еще вчера спешенный эскадрон полка, за-
нимавший безымянную ключевую высоту перед селом, ото-
шел на ночлег в село и до сих пор не вернулся на свои
позиции.
— Разумеется, капитан, разумеется! — успокоил он
Нерсесяна. — Но я не думаю, чтобы сегодня нам пришлось
220
вообще отражать какие-либо вылазки противника... По-
слушайте, какая тишина царит на фронте.
После завтрака Вартан с ординарцем п коноводом
подъехал к безымянной высоте и, оставив коней в неболь-
шой лощине у подножия, полез по крутому склону вверх.
Его удивило, что их не окликают и что кругом никого нет.
Добравшись до вершпны, он понял, что никакой охра-
ны здесь нет. Вартан осмотрелся. У самого подножия вы-
соты голубая лента — речка Кара-Чобан. А дальше Вартан
вдруг увидел блеск штыков... Цепи турецких солдат под-
нимались по пологому склону от селения Хаджи-Кара к
высоте. Их было около батальона, а сзади па вьюках везли
пулеметы. Справа по дороге скакал кавалерийский взвод...
— Ложись! — крикнул он в следующую секунду свое-
му ординарцу. — Огонь по туркам!
Хорошо, что у ординарца был карабин, один из немно-
гих, оставшихся у батарейцев. Ординарец, старый фрон-
товик, залег за скалу и начал стрелять. Вартан открыл
огонь из нагана. Он, конечно, и не думал остановить про-
тивника пли нанести ему урон. Просто надеялся, что в
деревне, услышав стрельбу, поймут, в чем дело, и пошлют
подкрепление.
Турки остановились, залегли и открыли частый огонь
по высоте. Пулеметчики сняли с вьюков пулеметы, и их
тарахтение заполнило ущелье. Теперь уже в деревне обя-
зательно должны были услышать звуки боя и принять
меры... Вартап стрелял и все оглядывался назад: пе под-
ходит ли подмога? Но ее не было.
Конный взвод турок, растяиувшпсь цепочкой, обходил
высоту.
Вартан подумал: скоро здесь оставаться будет невоз-
можно... И в это время раздался крик ординарца:
• — Патроны кончились, господин поручик!
А Вартан смотрел назад в надежде увидеть скачущих
сюда конников.
— Турки обходят, господин поручик, уходить надо! —
снова крикнул ординарец.
Делать было нечего. Они кубарем скатились с вершины
и, вскочив на коней, помчались к селению. Теперь остава-
лось думать только о том, как бы успеть отвести батарею.
Вартан издали увидел разъезжающего между орудия-
ми Гургена, видимо отдающего какие-то распоряжения
прислуге.
221
И тут сзади, со стороны высоты, оглушительно затре-
щали пулеметы... Вартан еще ниже нагнулся над седлом.
И, словно в кошмарном сне, увидел, как Гурген, странно
дернувшись в седле, начал медленно валиться на бок. По-
том на секунду выпрямился, схватился за грудь, и его
будто вышибло из седла...
Рискуя поломать себе ноги, Вартан на всем скаку
спрыгнул с коня и подбежал к Гургену... Схватил руку
капитана, прощупал пульс, увидел рваную рану на груди,
и сердце его похолодело. Гурген был убит.
Солдаты, подхватив тело капитана, побежали за щиты
орудий. Кто-то толкал Вартана, уводя из-под обстрела.
Потом труп Нерсесяна положили на лафет, и Вартан опу-
стился рядом.
Гурген Нерсесян был душой батареи, только на его
авторитете, только из любви к нему держались солдаты все
эти дни. А теперь нет Гургена, значит, нет и батареи.
Он так и остался сидеть па лафете, обхватив тело Гур-
гена руками, чтобы оно не свалилось, когда пушка трону-
лась с места. Сколько они ехали, оп не помнил, очнулся,
почувствовав, что его трясут ва плечо:
— Господин поручик!..
Он обернулся и увидел унтер-офицера Хачикяна.
— Стрелять надо, господин поручик, — тихо сказал оп.
И, видя, что Вартан не трогается с места, снова потряс
за плечо.
Вартан, все еще ничего не соображая, пошел за ним.
Только мельком успел заметить, что орудия снова расстав-
лены па каком-то поле и упряжки уведены в укрытие...
Постепенно приходя в себя, он понял, что батарея заняла
новую позицию вне обстрела пулеметов и готовится к бою.
Кто-то распорядился об этом. Скорее всего — сами сол-
даты...
Селение было где-то в полуверсте, чуть слева. И по
нему с вершины безымянной высоты продолжали вести
огонь пулеметы турок...
— Перво-наперво надо выбить их оттуда! — с нена-
вистью прохрипел Хачикян.
И тут Вартан наконец осознал: от него требуют, чтобы
он командовал. Чтобы он заменил Гургена в бою. И ото-
мстил за пего.
Он поднес к глазам бинокль, определил расстояние до
вершины. Потом, не оборачиваясь, крикнул:
222
— Первому орудию: угломер тридцать восемь — ноль,
прицел двадцать. Один снаряд!
Он подождал, пока Хачикян повторил его команду, по-
том крикнул:
— Огонь!
Сзади грохнуло орудие, в воздухе засвистел снаряд.
На переднем скате высоты, ниже вершины, взметнулся
фонтан огня и пыли.
— Недолет! — крикнул Хачикян, хотя Вартан и сам
отлично видел это.
Он прибавил одно деление и скомандовал дать два вы-
стрела. Они разорвались как раз над вершиной.
Тогда он открыл огонь всей батареей, и над высотой
поднялся огненный смерч, сметающий оттуда все живое.
Пулеметы турок прекратили стрельбу. А чуть погодя раз-
дался крик Хачикяна:
— Господин поручик, поглядите-ка!.. Трахтарарах!
Со стороны высоты донесся глухой, завывающий звук,
и Вартан увидел цепи пехотинцев, карабкающихся к вер-
шине. Он дал еще несколько залпов из орудий, а потом
перенес огонь на другую сторону высоты — по подходив-
шим резервам турок...
В тот день, когда разгорелось Караклисское сражение,
оставшийся в Батуме главой турецкой правительственной
делегации Халил-бей предъявил делегации сейма новый
ультиматум. Турки требовалп открыть им дорогу на Баку,
где «сотни тысяч турок и мусульман терпят... кровавое
ярмо безжалостных бандитов, так называемых рево-
люционеров». Кроме того, в ультиматуме содержа-
лись новые требования «дальнейшего исправления»
границ Турции с Закавказьем, означавшие, по существу,
захват большей части Армении и ряда районов Грузни.
Для ответа на этот ультиматум турецкая делегация дала
срок 72 часа.
Ультиматум, переданный в Тифлис, снова накалил
страсти среди националистических партий сейма. Муса-
ватисты стояли за полное удовлетворение требований ту-
рок, грозили, что в противном случае выйдут из федера-
ции и объявят Азербайджан независимой республикой.
Дашнаки отвергали его, требовали продолжать борьбу и
указывали на успехи армянских войск под Сардарабадом.
223
Ill' I
Решающее слово, таким образом, оставалось за грузински-
ми меньшевиками.
С момента ухода русских войск из Закавказья вожди
грузинских меньшевиков считали враждебными две силы:
с одной стороны, Советскую власть в Баку, с другой —
солдатские массы Армянского корпуса, о прорусских на-
строениях которых Жорданпя и другие отлично были
осведомлены. Они понимали, что если эти настроения возь-
мут верх, то они увлекут за собой пароды Грузии и Азер-
байджана. И тогда произойдет слияние этих двух сил.
Надо было предотвратить это любыми средствами —
согласиться с турецким ультиматумом, впустить оттоман-
ские войска в Закавказье.
После долгих споров сейм вынес роковое решение:
«Ввиду того, что по вопросу о войне и мире обнаружились
коренные расхождения между народами, создавшими За-
кавказскую независимую республику, и потому стало не-
возможно выступление одной авторитетной власти, гово-
рящей от имени Закавказья, сейм констатирует факт рас-
падения Закавказья и слагает свои полномочия».
Сразу после этого Грузинский национальный совет про-
возгласил создание «независимой Грузинской республики»
и начал сепаратные переговоры с турками о приеме усло-
вий ультиматума Халил-бея.
Па следующий день мусаватисты тоже объявили Азер-
байджан независимой республикой, и их Национальный
совет выехал в Гянджу — создавать правительство.
Только дашнаки еще ждали какого-то чуда, хотя сами
своей политикой давно предопределили судьбу собствен-
ного парода...
Между тем контрудар армянских сил под Караклисом
именно 27 мая достиг своего апогея. С самого утра опи
штыковыми и конными атаками теснили турецкие части
к Амамлу.
По на следующий день высшее командование армии
узнало о распадении сейма. Наладившееся было общее
руководство и взаимодействие между отдельными участ-
ками фронта снова расстроилось. А этим не замедлил вос-
пользоваться противник.
Севернее Караклиса, в селе Дсех, находился пяти-
тысячный отряд Андраника, отступившего туда после сда-
224
чи Карса. Полковник Бей-Мамиконян отправил к нему
гонца с просьбой выступить на помощь караклисцам. Но
еще раньше Андраник получил от Назарбекова из Дили-
жана, точно не знавшего о положении на фронте, приказ:
выступить к железной дороге Караклис — Тифлис и обо-
ронять ее. И надо же было, чтобы Андраник, в прошлом
не раз действовавший вопреки приказам начальства, по
в соответствии с действительной ситуацией, теперь решил
неукоснительно следовать приказу главнокомандующего,
чтобы «самовольными действиями не расстроить его за-
мысла» (которого на этот раз и не было!).
Одновременно с этим к левому флангу караклисских
войск со стороны Сардарабада спешно подходил шести-
тысячный отряд Дро Канаяна. Оп уже находился у Спи-
такского перевала, в двадцати верстах западнее горы
Маймех, па склонах которой находплся левый фланг ка-
раклисцев под командованием полковника Самарцева.
Но между двумя этими группами не было связи. Самарцев
даже пе знал о подходе подкрепления. Турки, отступив-
шие перед войсками Дро, воспользовавшись этим, пошли
на грубую хитрость, на которую Дро и попался. Эсад-
паша послал к нему парламентеров с белым флагом и убе-
дил, что между турецкими и армянскими войсками под
Караклисом заключено новое перемирие с условном не
подводить к месту сражения резервов. Дро прекратил про-
движение к Караклису.
А турки в конце дня 27 мая незаметно сняли с этого
участка два полка 10-й дивизии и направили в обход горы
Маймех. Этот маневр и решил судьбу караклисскпх ар-
мянских войск. 28 мая с утра 11-я турецкая дивизия с
фронта и 10-я — с фланга перешли в контрнаступление.
Утомленные беспрерывными трехдпевпыми боями, без
смены, без пн щи, а главное, без боеприпасов, армянские
части еще несколько раз бросались в штыковые атаки. Но,
понеся страшные потери, они начали отступать. Турки,
заняв селения Арчут и Дарбаз, повели наступление на
Кишлаг и Караклис. Командование армянских войск опу-
стило руки. Части, оставшиеся без руководства, стали раз-
валиваться...
28 мая Вехпб-паша, все еще под впечатлеппем собы-
тий на армянских участках фронта, вернулся в Батум в
смятенпи и тревоге. Пыльный и усталый, оп тут же вы-
звал к себе Халпл-бея.
15 Микаел Шатиряи
225
— Где армянские делегаты? Давайте подпишем с ни-
ми мир и покончим с этим, пока не поздно... Эти прокля-
тые здорово дерутся, у меня под рукой всего двенадцать
тысяч войск, а позади никаких сил. Ежели мехмет1 пока-
тится назад, остановимся разве только в Эрзеруме!
Но Халил, лучше знающий настроение делегации,
успокоил его:
— Паша, если в таком виде явишься к армянам, мира
пе получишь. Пойди умойся и отдохни немного, будем по-
лагаться на милость аллаха...
Раньше чем Вехиб успел отдохнуть п привести себя
в порядок, армянская делегация заявила о своем согласии
принять ультиматум турок. В тот же день Армянский на-
циональный совет, по примеру соседей, объявил Армению
«независимой» республикой и выехал из Тифлиса в Эри-
вапь.
Так на карте появилась крохотная республика с тер-
риторией менее 10 тысяч квадратных километров, с населе-
нием около трехсот тысяч человек, да с таким же числом
беженцев, которых нельзя было ни обеспечить кровом, ни
прокормить, ни лечить от страшных эпидемий.
И тем не менее героическое сопротивление армянского
парода заставило турок внести значительные коррективы
в свои планы. Они отказались от дальнейших наступа-
тельных операций в Армении. Вехиб, снова воспрянувший
духом, заявил своим приближенным:
— Что ж, будем водить армян за нос до тех пор, пока
нам нужны солдаты для Баку. А потом при помощи татар
и курдов заставим их задохнуться в том мешке, в кото-
ром они сидят!..
А пока что все освободившиеся в Караклисе войска
турки направили на восток — против Баку!
Страшная весть о катастрофе в Армении и распаде
сейма дошла до Баку 29 мая. В этот день проходило тор-
жественное заседание Совета рабочих, солдатских и ма-
тросских депутатов совместно со съездом Совета кресть-
янских депутатов Бакинского уезда.
Шаумян выступил с большой речью, посвященной по-
литике сейма и положению народов Закавказья, создав-
1 Турецкий аскер.
226
шегося в результате этой политики. Впервые за многие
месяцы он говорил так взволнованно.
_____ То критическое положение, в которое поставлен
армянский народ, побуждает его выступать с оружием
в руках и низложить бесстыдных руководителей своих,
дашпакцаканов, которые позорно предали их! В их руках
находилось около 30 тысяч армянских солдат. С этой си-
лой можно было творить чудеса. Я не говорю уже о воору-
женных крестьянах, которые и без армии могли бы спра-
виться с турками, и со всеми контрреволюционными си-
лами в Закавказье! Если бы во главе армянских крестьян
стояли не предатели, ничем не отличающиеся от Чхенке-
ли и Жордапия, а действительно революционеры, то не
было бы такого позора для народа!..
А когда дашнак Зарафян начал возражать ему, что пе
большевикам осуждать Качазнуни и других дашнакских
вождей за подписание этого позорного мира с Турцией,
ибо они сами подписали еще более позорный мир с Гер-
манией, Шаумян уже более спокойно ответил:
— Одно дело — объективная неизбежность, безвыход-
ное положение, когда идешь па уступку, признаешь ка-
бальные условия мира, сознавая, что это неизбежно...
Брестский мир подписан с одобрения и согласия всерос-
сийского пролетариата и крестьянства, что подтверждено
целым рядом съездов. Даже те, кто были против подписа-
ния мира тогда, теперь признают его необходимость. За
нашим правительством идет пролетариат и крестьянство,
а за вашим — Качазнуни, Чхенкели и мусаватисты... За
ними нет не только опоры и поддержки пролетариата, но
они всем закавказским крестьянством и рабочими объяв-
лены врагами народа. Вот какая разница существует меж-
ду этими двумя случаями! Они говорят, что были вынуж-
дены капитулировать перед турками, а я сказал и по-
вторяю, что объективные условия сложились так, что в
Закавказье была громадная вооруженная сила, готовая
выступить против слабой Турции. Одних только армянских
сил было достаточно, чтобы справиться с ними, по вы с
меньшевиками и мусаватистами дезорганизовали ряды
войск, — не тех войск, которые жаждали мира после трех-
летпен войны, а тех армянских войск, которые готовы бы-
ли умереть, лишь бы удержать свою страну. Вы развра-
тили это войско — вот в чем ваша вина, вот в чем ваше
преступление! То же самое сделали по отношению к гру-
15*
‘ 227
зинским войскам и грузинские меньшевики... Когда ваши
друзья сеймовцы увидели, что одних сил сейма даже со-
вместно с турецкими бандами недостаточно, они, чтобы
укрепить сеймовскую политику и повести войска против
Бакинского Совета, обратились за помощью к Германии...
Далее Шаумян перешел к задачам Бакинской Совет-
ской власти в связи с начавшимся походом турок на Баку.
— Со дня создания Советской власти в Баку мы всегда
говорили, что Баку есть база для Советской власти, что,
укрепляясь здесь, мы должны протянуть братскую руку
грузинскому, армянскому и мусульманскому крестьян-
ству в Закавказье, помочь ему сбросить иго беков и ханов,
создать Советскую власть в Закавказье... В последнее
время мы стояли перед вопросом о том, что турецко-гер-
манские и сеймовские вооруженные силы могут двинуться
па нас, и нам придется или победить и продвинуться впе-
ред, чтобы утвердить свою власть, или с честью пасть в
неравной борьбе. И в том, и в другом случае бакинский
пролетариат не может оставить свои позиции, не может
отказаться от исполнения долга, который возложили па
пас судьба и весь ход революции. Это, товарищи, остает-
ся в силе и сейчас. Как до сих пор мы готовились грудью
встретить идущую на нас вражескую силу и силы преда-
телей Жордания и Чхенкели, так и сейчас мы должны
быть готовы к этой борьбе!..
Бакинцы готовились к борьбе не на жизнь, а па смерть
с регулярной армией германо-турок.
И в это время они получили новый страшный удар.
Вечером, когда Совнарком собрался, чтобы обсудить кон-
кретные меры по подготовке к войне с турками, из Астра-
хани пришла радиограмма:
«25 мая Чехословацкий корпус, движущийся на Даль-
ний Восток для отправки морским путем на Западный
фронт, поднял восстание в Поволжье и Сибири. В Пензе,
Самаре п ряде других городов Советская власть свергнута.
Полагаем, что восстание органпзовано Антантой. Связь с
Москвой сильно затруднена».
Минуту все молчали, ошеломленные. Потом Шаумяп
поднялся с места, медленно прошел к стене, раздвинул
занавеску над картой России и начал изучать район вос-
стания. Оно грозило отрезать последний путь — волж-
228
скую артерпю, — через который поддерживалась связь с
Россией...
— Проклятие! — раздалось за его спиной. Это был, ко-
нечно, Корганов.
— Да, Григорий, видишь, какой ход сделали эти «по-
литически неграмотные люди»? — напомнил ему Джапа-
ридзе о том дне, когда англичане в первый раз пришли
на переговоры.
— А наше наступление, Прокофий Апраспонович? —
почти крикнул Корганов.
— При чем тут наше наступление? — не понял его
Джапаридзе.
— Как при чем?! Ведь турки идут на Гянджу, а там
мусаватисты готовят для них «армию Ислама»... Сорока-
тысячное войско!
Шаумян слушал их, не отрывая взгляда от карты. Но
оп как никто понимал, что тревожит Корганова.
— Если речь идет о помощи из России, ждать ее пока
не следует. Им придется бросить все имеющиеся силы
против чехословаков.
— Да поймите, — зло закричал Корганов, — мы не мо-
жем ждать, пока эта махина двинется на нас!.. Теперь —
в особенности. Мы должны упредить пх, сами начать на-
ступление на Гянджу!
Шаумян наконец обернулся в его сторону:
— На кого, интересно, ты сердишься, Григории Нико-
лаевич?
Корганов заметался по кабинету. Шаумян и осталь-
ные молча наблюдали за ним. Наконец Корганов остано-
вился и сказал упавшим голосом:
— Ну что за невезение такое, а?.. Почти одновремен-
но армяне терпят уму непостижимое поражение и против
нас выпускают турецкую армию, а чехословаки подни-
мают восстание и лишают нас помощи из Росспи! — И сно-
ва воскликнул с горечью: — О, господи! Вести наступле-
ние с таким союзником, как этот казацкий полковник,
выкормыш англичан!
— Погоди, — прервал его Фиолетов. — Еще обсудим:
может, и не примем его...
— Примем!.. — махнул рукой Корганов. — Ведь своих-
то сил не хватит!
Да, они вновь стояли перед страшной силой неизбеж-
ности. Москва пока не могла помочь им. В сущности, те-
229
перь нужно было думать о том, как помочь Москве — по-
мочь нефтью, хлопком п всем, чем можно. Поэтому онп
должны были выкручиваться сами, изыскивать свои сред-
ства. И тогда их взгляды обращались на юг, к манящей и
пугающей силе с хромоногим полковником-осетином во
главе...
Поздно вечером Джапаридзе, оставшийся один в ка-
бинете Шаумяна, тоже поднялся с места.
— Что ж, и я пойду, дел уйма... — сказал он, но вдруг
остановился. — Степан...
— Да?.. — казалось, Шаумян знал, что оп не уйдет, не
поговорив об этом.
— Да нет, ничего... — Пышные усы Алеши печально
повисли, весь он как-то сник. Шаркающей походкой он
направился к двери. Шаумян остановил его:
— Алеша... Хочешь, я задам вопрос, который тебя
мучает? Что мы делаем? Правильно ли, что так рискуем,
суем голову прямо в петлю?
Джапаридзе стремительно вернулся к столу и взвол-
нованно сказал:
— Понимаешь, я о людях думаю... Они же верят нам!
Верят, что Советский Баку выстоит под нашим руковод-
ством! А мы что делаем?.. Сначала приняли дашнаков в
нашу армию, теперь собираемся принять этого Бичера-
хова... Это же правда, что они — «троянские кони» англи-
чан!
— Вот, вот! Те же мысли, что и у меня... — Шаумян
опять остановился перед картой. — Но ведь другого выхо-
да нет, Алеша! И бакинский пролетариат поймет это, я
уверен!
— Надо думать, поймет! — нехотя кивнул Джапаридзе.
Шаумян заговорил горячо, страстно:
— Помнишь, в девятьсот четырнадцатом году я вер-
нулся в Баку из ссылки? Тогда мне показалось, что ба-
кинский пролетариат погряз в узких рамках экономиче-
ских интересов, что он готов за малейшие подачки пойти
па сговор с предпринимателями, что поднять его на поли-
тическую борьбу просто невозможно... Помнится, я на-
писал тогда Ильичу горькое письмо. А прошло несколько
месяцев, и бакинцы поднялись на ту знаменитую стачку,
которой руководил ты. И я вынужден был написать Лени-
ну повое, уже покаянное письмо. Это был для меня боль-
шой урок, Алеша. С тех пор я верю в рабочий класс Баку,
230
верю, что он способен стать выше узкоместных интересов
и выполнить свою роль в общероссийской революции!
— Собственно, на этой вере мы и держимся... — под-
твердил Джапаридзе. — Если бы наши меньшевики, эсеры
и дашнаки не были уверены в том, что пролетариат под-
держит нас, то давно сожрали бы с потрохами!
— Ну, а раз так — мы можем спокойно выполнять нага
долг перед Россией, перед революцией! — воскликнул
Шаумян. — Сейчас во что бы то ни стало нужно увеличить
вывоз нефти туда. Может быть, потребуется твоя помощь,
Алеша...
— А что? — удивился Джапаридзе. — Фиолетов, по-
моему, работает прекрасно.
— Я имею в виду твою помощь в качестве нарком-
внудела... На случай, если капиталисты начнут саботиро-
вать.
— Пусть попробуют! — взъерошился Джапаридзе. —
Диктатура так диктатура!..
— И еще — продовольствие... Из .России мы теперь
его, видимо, тоже не получим. Надо побыстрее убирать
хлеб в Сальянском и Кубинском уездах. И главное, на-
вести порядок в распределении. В продовольственный ап-
парат затесались черт знает какие тппы... Придется и
это возложить на тебя. Мне самому нужно направить все
внимание на военные и внешние дела. Нужны энергич-
ные и смелые действия, Алеша.
— Ладно, — усмехнулся Джапаридзе. — Как говорил
Дантон? «Смелость, смелость и еще раз смелость»?.. Нам
приходится быть смелыми, а, Степан?
— Дц, — невесело кивнул Шаумян. — Другого выхода
у нас нет!
Поздно вечером Альхави позвонил в консульство и
сообщил, что свежая икра, заказанная господином консу-
лом, будет доставлена завтра. Разумеется, он не назвал
себя: его узнали по голосу.
Когда Бойль, положив трубку, передал это сообщение
консулу, тот почти без сил упал в кресло. Минуту сидел
в такой позе, затем повернулся к вице-консулу п спро-
сил победным тоном:
— Ну, мой друг, что вы теперь скажете?
231
Бойль понимал, что потерпел поражение, и честно при-
знался:
— По-видимому, я был о них слишком хорошего мне-
ния, сэр!
— Вот именно!.. — Мак-Донелл вскочил на ноги и
энергично подошел к карте Баку. — Нет, уважаемые
джентльмены, мы все же примешали серу к вашей стали!
Вам не удастся вести здесь самостоятельную политику.
Мы заставим вас смирить гордыню и 'поклониться нам
в ноги!
Теперь британский консул собирался сделать послед-
ний ход в сложной шахматной партии...
Глава шестнадцатая
— Господин поручик, господин поручик!..
Вартан открыл глаза, увидел склонившееся над ним
обросшее лицо, еще выше — крону дерева, всю пронизан-
ную, как кинжалами, длинными пучками солнечных лу-
чей. Попытался повернуться на бок и застонал от пронзи-
тельной боли.
— Что, ломит тело? — спросил его наводчик третьего
орудия Саркисян. — Будете знать, как спать на голой
земле!
И тут Вартан вспомнил все, что было вчера. Как они
израсходовали последние снаряды и как Хачикян, подбе-
жав к нему, крикнул: «Кончено, господин поручик, ухо-
дить надо к... трахтарарах!» И, не дожидаясь его согласия
и приказа, крикнул батарейцам: «Снимай замки, собирай
манатки, — уходим!..»
А потом бегство — сначала по полю, затем по лесу,
карабкающемуся куда-то в гору. И все время выстрелы
сзади, и визг пуль, и крики людей, и треск ломающихся
сучьев, и топот ног... Цепляясь за кусты, за ветки, за кам-
ни, хватая ртом воздух, — все вверх и вверх... И чавканье
мокрой, глинистой, покрытой гниющими листьями и сучья-
ми почвы под ногами... И барабанная дробь сердца, и глу-
хие удары в висках... Вверх, на вершину холма, где мож-
но хоть на минуту присесть. Отдышаться, избавиться от
этого проклятого стука в висках, угомонить готовое вы-
232
скочить из груди сердце!.. Но снова вокруг свистят пули,
и надо снова бежать — уже вниз, куда-то в темно-зеле-
ную пропасть, вслед за топающими и катящимися куба-
рем солдатами. Порой так и хочется упасть на землю, рас-
тянуться — и пусть будет, что будет!.. Но сзади доносятся
слова Хачикяна... о матери, и о господе боге, и богородице,
и «трепещущих местах души отца»... Из этой «молитвы»
понятно лишь одно — надо бежать! Бежать час, день, год,
тысячелетия... Кругом становится черно, пе поймешь —
в глазах потемнело или наступила ночь... И вдруг снова
голос Хачикяна: «Хватит! Оторвались, отдыхай!..» И сра-
зу полет в какую-то бездну... О господи, наконец-то!..
— Вы вчера упали, как скошенный, а у нас тоже си-
ленок не было поднять... — бормотал рядом Саркисян. —
Подтащили поближе к вам сухих листьев, решили — про-
снетесь от холода, самп устроитесь... А вы так и пролежа-
ли всю ночь на сырой земле... Нехорошо! Ну, ничего, дай-
те я немного помну вас, погрею тело...
Саркисян начал колотить Вартана по спине и бокам,
растирать онемевшее тело. Вначале была такая боль, что
Вартан закричал: «Ой, что ты, брось!.. Не надо, слышишь,
брось!..» Но солдат, не обращая внимания на его крики,
все тер и бил его, пока по всему телу Вартана не пошло
сладостное тепло.
— Пошли к костру, покушаете, отогреетесь, — сказал
Саркисян, поднимаясь на ноги.
Вартан услышал щекочущий ноздри запах дыма. Огля-
нулся и увидел костер, вокруг которого сидели солдаты.
Над огнем висело несколько солдатских котелков.
Проглотив слюну, Вартан спроспл:
— Что вы варите, ребята?
— Картошечку, — ответил один из солдат. — Тут не-
далеко дом лесника, да хозяин, впдно, сбежал. А рядом
огород, там и накопали... Совсем еще молодая, с лесной
орех, но ничего, есть можно!
— Снимай, снимай, уже готова! — сказал Хачикян,
сидевший спиной к Вартану.
А Вартан продолжал смотреть на солдат и думал.
Грязные, усталые, обросшие... Но — спокойные, деловитые,
будничные. Словно ничего не случилось. Ну, побегалп по
лесу, исцарапались, разодрали в клочья шинели и ботин-
ки. Но ведь остались живы! II сохранили котелкп, разо-
жгли костер, сварплп картошку...
233
— Садитесь, господин поручик, — жестом хозяина при-
гласил его к костру Саркисян.
Солдаты отодвинулись, дав Вартану место у костра.
Кто-то поставил перед ним котелок с горячей картошкой,
кто-то положил клочок газеты с отсыревшей солью (про-
сто чудо, что они всегда иосят с собой соль!), и Вартан
начал жадно глотать прямо с кожурой — благо она совсем
нежная — маленькие картофельные шарики. Когда съел
всю картошку, сидевший рядом солдат подал ему козью
ножку с махоркой. Он выкурил ее до конца, широко рас-
кинул руки, блаженно потянулся, воскликнул:
— Хорошо... Ох, как хорошо!
— Что хорошо?
Это спросил Хачикян. Вартан взглянул на него, хму-
рого, с покрасневшими то ли от усталости, то ли от зло-
сти глазами...
— То, что мы спаслись... Что живы... и вообще...
Хачикян продолжал пристально смотреть на него. По-
том произнес простуженным голосом:
— Вообще... Эх, господин поручик, господин поручик!
Ч сколько же вы еще будете жить па свете, ничего не по-
Гимая!
— Что случилось, Хачикян? — оторопело спросил Вар-
тан.
— Что случилось? — Хачикян резко поднялся с ме-
ла. — Еще спрашиваете?.. Пошли со мной, я вам покажу,
что случилось!
Хачикян повернулся и широко зашагал в глубь леса.
Вартан догнал Хачикяна и пошел молча рядом с ним.
Сзади раздавались шаги остальных, и он шел, словно под
конвоем.
Они поднялись на маленький холм и остановились.
По дну ущелья, рядом с горной речкой, тянулась узкая
лента шоссе. По нему, то сокращаясь, то растягиваясь,
ползла вереница людей, телег, вьючных и верховых ко-
ней... Вартан, подавшись вперед, смотрел вниз.
— Что это, опять бежепцы?
— Это турки, господин поручик! — ответил Хачикяп.
Турки!.. Все утро Вартан старательно отгонял от
себя мысль о поражении, о разгроме. И о том, что дол-
жно последовать за ним. Теперь Хачикян напомнил об
этом. Он говорил ровным, каким-то деревянным голосом:
— Они пдут в Дилижан, господин поручик... Придут
234
и будут резать людей, сжигать дома, грабить. А потом
пойдут в Иджеван. И там тоже будут резать людей, сжи-
гать дома, грабить... В Казахе, Гяндже, в Баку — везде
будут резать, сжигать, грабить... Вот что вы наделали, гос-
подин поручик!..
«Я? — Вартан повернулся к нему как ужаленный. —
При чем тут я?..» Потом понял: «Это оп не обо мне, а
вообще о нас!.. О тех, кто сидит в Тифлисе и позволил без
боя отдать Карс, кто был в штабе в Александрополе и не
ввел кавбригаду в бои, кто там, в Ильхпаби, кричал «до-
мой!», вместо того чтобы вернуться и драться с турками...
И он прав! Это мы были причиной вчерашнего поражения.
Это мы наживали народу врагов, подбирали «союзников»,
путали и мешали, пока не отдали страну на грабеж... И я
в том числе. Ведь я тоже не верил в этих людей, не счи-
тался с их надеждами и желаниями... Мне об этом гово-
рили много раз — и сестра, и Гриша, и Гурген... А я толь-
ко отмахивался, сердился. И потом ушел из Баку, чтобы
пе служить их делу, не помогать им...»
— Что же будем делать? — спросил оп едва слышным
голосом.
— Вот об этом мы и хотели поговорить с тобой, Вар-
тан! — ответил Хачикян. — Эти, — он кивнул в сторону
ущелья, — думают, что с нами кончено. Но неужели мы
дадим живьем сожрать себя?.. Драться надо, Вартан-
джан... Бить их надо, народ спасать! Мы еще вчера ре-
шили, что уйдем в леса, — продолжал Хачпкян. — Доста-
нем оружие и будем бить их, пока не прогоним с нашей
земли или не умрем... А для этого командиры нужны —
знающие, ученые люди... Вот мы и хотим просить тебя,
ведь после Гургена лучше тебя командира мы не видели...
Вартан растерянно молчал. «Вот оно как!.. Решили
драться и уже наметили план и подбирают себе команди-
ров... И пусть там, наверху, подписывают договора об этой
земле, предают и продают ее, все в конце концов будет
так, как решат они, хозяева земли, эти солдаты».
— Ну как?.. — нетерпеливо спросил Хачикян.
И тогда пришла очередь Вартана удивить этих людей.
— Нет, Саак, нет, ребята. Придется вам обойтись без
меня. Но то, что вы надумали, очень правильно! Нужно
бить их, не давать ни минуты покоя!.. Но одних наших
сил мало. Да п не в турках только дело. Страшнее те, кто
сидят наверху и предают нас!.. Кто называет себя друзья-
235
ми, спасителями народа... Покойный Гурген говорил мне,
что нужно было оставаться в Баку и драться вместе с
Шаумяном и Коргановым за союз с русскими и против
здешних предателей и турок! Он говорил, что если армия
Шаумяна придет сюда, то он вместе с батареей перейдет
на его сторону...
— Мы это знали, — кивнул Саркисян.
— А я знаю Корганова, — сказал один из солдат, бо-
родатый гигант, вдруг улыбнувшись. — Когда-то служил
в его батарее, в Сарыкамыше...
— Он — жених моей сестры, — обернулся к нему Вар-
тан.
— Ах, что за душа-человек, братцы!.. — начал было
гигант, но его прервал Хачикян:
— Погоди-ка ты! — И Вартану: — Так чего ж ты хо-
чешь?
— Я пойду обратно в Баку. Там у них, у Шаумяна и
Корганова, есть армия, но офицеров мало... Нужно по-
мочь им усилить эту армию. Держать Баку, дождаться
русских и потом вместе с русскими прийти сюда... Теперь
паша судьба решается там, ребята! И там я нужней...
А то, что решпли вы, тоже очень важно! И командиры у
вас найдутся, хотя бы вот ты, Саак. Справишься не хуже,
чем я!
Он умолк, выжидательно глядя на солдат. Поняли опи
его? Стоят молча, уставились в землю. Неужели не верят?
Наконец Хачикян поднял голову:
— Ты прав. И насчет Шаумяна, и насчет русских...
Не справиться нам без русских... Всем отсюда уходить
нельзя, но ты должен идти туда... Ты иди и скажи им, что
мы ждем их. Весь народ ждет! И пусть они поторопятся.
— Скажу, — кивнул головой Вартан. — Обязательно
скажу!
— Ну, пошли, — Саак повернулся. — Мы тебя про-
водим...
Из письма в Совет Народных Комиссаров от 7 июня
1918 года.
«Дорогие друзья!
За последнюю неделю одновременно с лихорадочной
подготовкой похода на Елизаветполь мы были заняты
подготовкой ряда декретов. Мы издали в воскресенье,
236
z июня, декрет о национализации нефтяных предприятии.
Вчера издали декрет о национализации торгового флота.
Издан нами также декрет о реформе судебных учрежде-
ний. Приготовлен декрет об уничтожении нищенства, под-
готовляются декреты о национализации банков и домов.
Внутреннее положение наше таково, что все эти меро-
приятия мы смогли бы безболезненно и даже блестяще
провести в жизнь. Несмотря на тяжелое положение рабо-
чих в отношении продовольствия (более двух месяцев ра-
бочие форменно голодают), мы чувствуем себя очень
прочно. Но посмотрим, каково будет наше военное поло-
жение в ближайшие дни. Если мы победим, Баку превра-
тится в образцовую трудовую коммуну. Я не буду писать
сам о военных делах, так как Корганов обещал написать.
Коснусь только больного вопроса о Бичерахове. Этот во-
прос несколько озадачивает меня. Вы знаете уже о наших
переговорах с ним. В последнем письме он ставит нам
условием допущение английской миссии в Баку. После
того как я получил ваше решение, я немедленно сообщил
ему наши условия. В числе других — условие, чтобы его
отряд состоял исключительно из граждан Российской рес-
публики. Самое главное, собственно, не то, будет ли с ним
некоторое количество англичан, а то, что же он сам пред-
ставляет из себя со своим отрядом. Все, кого я уполномо-
чил провести с ним переговоры, и лица, многие годы
знающие его и знакомые с его отрядом, — все уверяли в
его порядочности и в том, что мы без всяких колебаний
должны принять его услуги. Но на днях мне передали
расшифрованное радио английского генерала в Персии, где
он писал между прочим: «Моя цель спасти Кавказ от ту-
рок и германцев, и думаю, что все партии мне помогут.
Против Советской власти я ничего не имею. Бичерахов
в политическом отношении находится в моем распоряже-
нии, и оп ничего не будет иметь против бакинской вла-
сти». (Это приблизительный текст: подчеркнутые слова
воспроизвожу в точности.)
Это обстоятельство в связи со всей объективной обста-
новкой осложняет положение. Я телеграфировал, чтобы он
по прибытии отряда в Энзелп приехал в Баку для перего-
воров, но сомнительно, чтоб оп это сделал. Ни я, ни Кор-
ганов не сможем также поехать, а доверять в этом отно-
шении больше некому. Вчера я получпл от него радио нз
Казвина, сообщающее, что он выступает. Возможно, что
237
через неделю он будет в Энзелях. Как мы поступим с ним,
пока пе совсем ясно для меня. В сторону Елизаветполя мы
уже выступаем сегодня. Крупные силы будут находиться
там, и тем большее значение приобретает отряд Бичера-
хова.
...Ельцов и Черкасов приехали, привезли твое (Ста-
лина) маленькое письмо, написанное в постели. Сообщи-
ли, что вслед идет наш груз. Вчера приехал из Астрахани
Ашот Хумарян и сообщил, что там грузитсй для нас паро-
ход. Габриеляна пока еще нет. Национализацию мы
объявили, не дожидаясь инструкций, опасаясь, что нефте-
промышленники, узнав о принятом у вас решении, подве-
дут нас, если немедленно не будут нами приняты необхо-
димые меры. А наряду с этой национализацией необходп
мо было национализировать и флот. Национализация
энтузиазма большого не вызвала ввиду слишком обострив-
шегося продовольственного кризиса, ввиду форменною
голода. Больше энтузиазма среди моряков. Саботаж инже-
неров пока что глухой. Союз инженеров принял резолю-
цию, не одобряющую национализацию, но призывающую
технический персонал оставаться на своих постах. Под-
робнее об этих вопросах напишу в следующий раз...
Я получил телеграмму Карахана с предложением
взять на себя его представительство на Кавказе, а затем
и телеграмму о вызове Бравина и о назначении другого
на его место. К сожалению, сейчас не нахожу подходя-
щего кандидата. Подумаю еще сегодня. Пакет с веритель-
ной грамотой на имя Бравина я отобрал и посылаю об-
ратно. А курьера с деньгами я пропустил, согласно теле-
грамме Карахана.
Одна просьба. Директор здешнего государственного
банка вызывает у нас сомнение. Так как ни я, ни другие
товарищи не смыслим в банковских делах, необходимо
быть осторожными. Я убедительно прошу прислать сюда
другого, более надежного человека, а этого возьмите ту-
да, к себе ближе. Здесь у него имеется заместитель по
фамилии Марков. Он в октябре месяце ездил в Питер, там
работал с вами, называет себя ярым приверженцем Со-
ветской власти и пр. Он уже получил, кажется, назначе-
ние — управляющего Рыбинского отделения Народного
банка. Если его там хорошо знают (прошлое несколько
сомнительное), то, может быть, его оставят здесь. Прошу
вас сделать необходимое распоряжение по этому вопросу.
238
При отправке денежных знаков имейте в виду, что мы
сильно нуждаемся в мелких денежных знаках. Присы-
лают нам все время 1000-рублевые, которых имеется около
60 миллионов.
Заканчиваю письмо. Как всегда, приходится писать
второпях. Коргапова письмо прилагаю, так же как и вы-
резки из газет.
С горячим приветом всем, ваш
С. Шаумян».
Наступил час Денстервиля. Наконец-то можно выйти
из тени на свет, начать действовать в открытую.
Этого часа он ждал долго — три с половиной месяца.
С того самого дня, когда был изгнан из Энзели Военно-
революционным комитетом. Все это время генерал сидел
в Хамадане и копил силы для дальнейших действий. Было
нелегко держаться вдали от своих основных баз. Но по-
могли опыт, хладнокровие и... золото, которое он привез
с собой.
Персы в Хамадане — губернатор и бесчисленные рап-
сы-чиновники — были недовольны, что англичане обосно-
вались здесь. Но страна корчилась в когтях голода. То
тут, то там возникали волнения. А у персов не было ни
средств, чтобы прокормить народ, ни армии, чтобы дер-
жать его в повиновении. Приходилось мириться с присут-
ствием англичан: у них была хоть какая-то сила и, кроме
того, онп старались задабривать голодающих персов мел-
кими подачками.
После ухода русских войск одна турецкая дивизпя сно-
ва проникла со стороны Хоя в Северную Персию. Это вна-
чале встревожило Денстервиля. Но дивизия была на-
столько слаба и обескровлена, что боялась вторгнуться в
глубь холодной и голодной Персии. Единственную серьез-
ную опасность представлял турецкий агент — Кучук-хан.
Но за пределами Гильяна сепаратистское движение джан-
галийцев не имело поддержки среди основпого персидского
населения. Поэтому Кучук пе решался покинуть свое ло-
гово и двинуться на Хамадан.
К Денстервилю прпбывалп все новые группы офицеров
и отдельные подразделения. Из нпх он п создал впослед-
ствии свою знаменитую армию «Гуш-Гуш». Приехал бри-
гадный генерал Байрон, ставший его заместителем. Вслед
за ним — мистер Мойр, политический советник, отлично
239
знающий язык и нравы страны. Прибыл полковник
Стокс — офицер генштаба и знаток разведывательной
службы. В Хамадан был переброшен эскадрон 14-го гу-
сарского полка под командованием капитана Пона. Затем
появилась группа русских офицеров — в основном авиа-
торы, — бежавших из Баку после мартовских событий,
или офицеры, задержавшиеся в Персии после ухода рус-
ских войск генерала Баратова. Одного из них, капитана
Брея, офицера английского происхождения, Денстервиль
назначил своим адъютантом, специально занимающимся
русскими делами. Откуда-то появились трое французов,
один из которых, лейтенант Падебуар, оставался с англи-
чанами до конца...
Но это, конечно, были ничтожно малые силы, которые
вряд ли помогли бы Денстервилю удержаться в Персии,
если бы судьба не послала ему на помощь отряд полков-
ника Лазаря Бичерахова. Еще в Керманшахе 3 февраля
Денстервиль обратил внимание на невысокого коренастого
осетина. Старый «индиец», Денстервиль сразу отнес его к
типу людей, которых он называл «тигры-людоеды».
Тигр — смелый хищник, который вступает в борьбу с лю-
бым зверем, но избегает нападать на человека. Но случает-
ся, что тигр, получив ранение или занозив лапу ядовитым
шипом дикобраза, не в состоянии больше охотиться. Тогда
меняются его повадки, и он становится людоедом. Он
избегает встреч с вооруженными мужчинами и нападает
в основном на женщин и подростков. Подолгу лежит в
камышовых зарослях возле родников или бесшумно кру-
жит вокруг маленьких участков земли в джунглях, вы-
сматривая подходящую жертву. Бросается на нее сзади и
сразу перекусывает горло.
Бичерахов, сумевший сохранить свой отряд из тер-
ских и кубанских казаков от развала, беспокойно метался
в персидских камышах. Все его мысли были па Северном
Кавказе, там, где его брат, Георгий Бичерахов, тайно
готовил восстание против Советов и ждал Лазаря с от-
рядом. Но Лазарь Бичерахов не мог сейчас двинуться
туда. Слишком большое расстояние разделяло их, и слиш-
ком много опасностей подстерегало на пути.
Он мучительно искал выхода из этого положения.
И вот встретился с Денстервилем.
Они сразу нашли общий язык и заключили соглаше-
ние, по которому отряд Бичерахова переходил на содер-
240
жание к англичанам. Этим полковник получал возмож-
ность, платя баснословные оклады (по 250 рублей в
месяц!) солдатам, удерживать их при себе. А Денстер-
виль подчинил себе самую организованную и боеспособ-
ную во всей Северной Персии воинскую часть.
Но самое главное было, конечно, не это. Денстервиль
помнил последний разговор с Челяпиным в Энзели, его
странное и наивное предложение — признать Советскую
власть и пойти на сотрудничество с ней. Конечно, для
генерала это не годилось, но вот для Бичерахова...
И хищники стали обсуждать этот план. Бичерахов,
лучше знавший, с кем придется иметь дело, сразу откло-
нил грубый ход с «записыванием в большевики» и пред-
ложил более тонкую и правдоподобную версию: «Ни к вла-
сти, ни к ответственным должностям не стремлюсь, ни в
политике, ни в социализме ничего пе понимаю, к строи-
тельству новой жизни не подготовлен. Я казак, умею
немного воевать, немного понимаю в военном деле —
и только».
Как и Мак-Донелл в Баку, Денстервиль и Бичерахов в
Хамадане тоже изрядно поволновались. Они видели, с ка-
кой опаской относятся Шаумян, Корганов и другие боль-
шевики к их предложению...
Но 15 мая, когда турки внезапным нападением захва-
тили Александрополь и начали продвигаться в сторону
Баку, Бичерахов решил, что его присоединение к Красной
Армии стало неотвратимым. Он тоже двинул свой отряд
на Казвин: надо было быть ближе к месту действия, чтобы
вовремя выйти на сцену.
Как раз в это время Денстервиль получил известие,
что и остальные подразделения 14-го гусарского полка
подходят к Хамадану, 8 бронеавтомобилей находились
уже в Керманшахе, а быстроходная колонна Гентского
полка в 1000 штыков на 500 «фордах» и с двумя горными
орудиями должна была прибыть в Казвин 12 июня.
Между тем Бичерахов, разбив слабые отряды Кучук-
хана, пытавшиеся мешать его продвижению, занял Каз-
вин. 1 июня туда же перенесли свою главную квартиру в
англичане. В городе снова начались антибританские ми-
тинги, но Бичерахов навел там порядок самыми решитель-
ными мерами.
Британцы не скрывали, что подлинными хозяевами
здесь являются опп. Жители Хамадана, Казвпна, Керман-
16 Микаел Шатирян 241
шаха и других городов, проснувшись в одно прекрасное
утро, обнаружили, что их улицы получили английские
названия: Пикадилли, Оксфорд-стрит, Стренд и т. п. Ока-
залось, что это было сделано для удобства английских
шоферов: ведь им так трудно запомнить персидские на-
звания улиц! Для их же удобства на дорогах и улицах
города ввели левостороннее движение, как принято в ста-
рой доброй Англии. Время было переведено на два часа
вперед...
5 июня от Мак-Донелл а пришло сообщение о скором
начале похода на Гянджу. Красная Армия уходила из
Баку!.. Бичерахов решил, что ему надо быть еще ближе
к вожделенной цели, и в тот же день выступил в сто-
рону Решта — центра Гильяна и главной квартиры Ку-
чук-хана.
Его сводные силы состояли из нескольких тысяч кон-
ных и пеших казаков с артиллерией, поддерживаемых
эскадроном 14-го гусарского полка под командованием
капитана Пона п двумя бронеавтомобилями. Им были
приданы два аэроплана. Офицером связи от Денстервпля
был назначен полковник Клоттербек, а майор Руландсоп,
отлично владевший русским языком, осуществлял общее
руководство операциями. Капитан Ньюком, офицер канад-
ской армии, был прикомандирован к Бичерахову в каче-
стве финансового советника, а капитан Дербишир — для
ваведования снабжением.
12 июня два самолета англичан, совершая разведыва-
тельный полет в сторону Каспийского моря, были обстре-
ляны над небольшим городом Менджиль, находящимся
на полдороге между Казвином и Реготом. Вернувшись с
разведки, летчики доложили о сосредоточении сил джан-
галийцев у этого городка и сильном заслоне противника
перед Менджильским мостом. Об этом же докладывал
командир передовой сотни казаков поручик Георгиев.
Бичерахов в сопровождении полковника Клоттербека
и майора Руландсона поскакал к мосту, чтобы на место
разобраться в ситуации.
Подъехав к мосту па расстояние ружейного огня, опи
остановились. Впереди с востока на запад сплошной сте-
ной тянулся хребет Эльбруса. Как раз в этом месте река
Сефильруд пересекала хребет и впадала на севере в Кас-
242
пийское море, чуть восточнее Энзели. Через это ущелье
и был перекинут старинный арочный мост, по которому
пролегала единственная дорога из Казвина к морю.
Высокий худощавый полковник Клоттербек, сидящий
на своем чистокровном английском скакуне, как в кресле,
долго рассматривал в бинокль окопы, вырытые перед мо-
стом, и наконец проворчал:
— Черт бы побрал этого проклятого немца! Отличное
выбрал место, чтобы дать нам бой...
Этим немцем был полковник германского генерального
штаба фон-Пашен, присланный недавно сюда, чтобы по-
мочь Кучуку вести боевые действия против англичан.
— Ну, конечно, здесь одна рота стойких солдат может
задержать целую армию! — подтвердил плотный и застег-
нутый на все пуговицы майор Руландсон.
Бичерахов молчал. Он тоже был согласен, что позиции,
с точки зрения тактической, были выбраны удачно. Но в
глубине души Бичерахов был уверен, что этот полковник
совершенно не разбирался ни в той войне, которая здесь
велась, ни в армии, которой руководил. Если эта «армия»,
состоявшая из иррегулярных отрядов шахсеванов, курдов
и азербайджанских крестьян, и была способна вести борь-
бу против казаков и англичан, то лишь придерживаясь
партизанской тактики и всячески избегая открытого сра-
жения с более опытным и организованным противником.
А фон-Пашен, видимо, как истый немецкий генштабист,
решил перенести сюда методы позиционной войны Запад-
ного фронта.
— А там что такое? — Бичерахов выбросил руку впе-
ред, показывая на утес перед мостом.
— Там у них пулеметная точка, ваше превосходи-
тельство, — доложил поручик Георгиев. — Стоит нам сде-
лать еще шаг в сторону моста, как нас начнут поливать
огнем с этого утеса!
— Гм, отлично придумано, — снова комментировал
Клоттербек. — Какая цепь все более нарастающих по мо-
щи препятствии: утес прикрывает мост, мост — город
Менджиль, а Менджиль — Решт и Энзели!
Бичерахов еще немного подумал и вдруг сердито бурк-
нул:
— Дурак ваш фон-Пашен, вот кто!.. — и легко, слов-
но юноша, спрыгнул с коня.
Раненный еще в начале войны, он хромал на левую
16* 243
ногу, поэтому ходил с палкой, служившей ему одновре-
менно и единственным оружием. Опираясь на эту палку,
он неторопливо зашагал в сторону утеса.
Окружавшие его казаки и англичане, разинув рты,
смотрели на полковника: с ума сошел, что ли?.. Затем не-
сколько казаков, тоже спрыгнув с коней, бросились за
начальником. Но Бичерахов крикнул им:
— Брысь на место! И не сметь подходить, пока я пе
позову!
Находящиеся на утесе джангалийцы увидели направ-
ляющегося к ним человека, одинокого, безоружного и хро-
мого. Шел он так спокойно, словно и не догадывался, что
здесь идет война и его каждую минуту могут пристрелить.
Но на утесе никому и в голову не пришло стрелять в
безоружного человека. Он подошел уже так близко, что
можно было разглядеть его бекешу, отороченную мехом,
каракулевую папаху и начищенные до блеска сапоги. Все
говорило о том, что это какой-то важный барин...
Добравшись до пулеметчиков, Бичерахов остановился,
достал из кармана платок, вытер пот и на прекрасном
фарси обратился к начальнику пикета:
— Кто вы такие и что делаете здесь?
Тот еще раз оглядел -этого важного и самоуверенного
барина и растерянно ответил:
— Мы поставлены здесь, чтобы охранять мост, ага.
Нам приказано никого пе пропускать туда...
— Что?! Никого не пропускать?.. Убирайтесь вон
отсюда, живо! — вдруг заорал Бичерахов, замахнувшись
на него палкой.
И произошло то, чего он и ожидал... Это были крестья-
не, забитые, темные, веками привыкшие ломать шапки
перед каждым самодуром ханом и беком, раисом и куп-
цом... Вот если бы этот «урус» пришел сюда с обнаженной
саблей в руке, тогда онп, может быть, сопротивлялись
бы, стреляли... Но этот шайтан явился, как настоящий
ага, рассерженно размахивая палкой на голытьбу, которая
осмелилась преградить ему дорогу. И его палка сделала
то, чего не смогло бы сделать никакое оружие... Перепу-
ганные джангалийцы бросили свой пулемет и побежали
прочь!
Бичерахов повернулся к отряду и покрутил над голо-
вой палкой. Через несколько мипут группа казаков под-
нялась к нему на утес.
244
— Поверните пулемет и сейчас же откройте огонь по
мосту! — приказал им Бичерахов.
Так «цепь все более нарастающих по мощи препятст-
вий» фон-Пашена разорвалась, словно бумажная. Защит-
ники моста, считавшие себя в безопасности, пока на утесе
находилась их пулеметная точка, были ошарашены, когда
она неожиданно открыла огонь по своим. А когда вслед
за тем они увидели конную лаву казаков, мчавшуюся к
мосту, сразу обратились в бегство. Сотня поручика Геор-
гиева карьером проскакала мост и, зарубив несколько
замешкавшихся джангалийцев, закрепилась на той сто-
роне.
Так почти без боя был взят Менджильский мост —
ключевая позиция, обороной которой фон-Пашен надеялся
задержать продвижение казаков и англичан к Каспийско-
му морю. Когда войска Бичерахова прошли по мосту,
англичане через парламентера предложили Кучуку и
фон-Пашену очистить Менджиль и дорогу на Решт. Те
ответили отказом.
Бичерахов перешел в наступление и после короткого
боя вышиб Кучука сначала пз Менджиля, а затем и из
его «столицы» — Решта.
На следующий день из Энзели сюда прибыл секретарь
тамошнего военревкомитета Коломийцев. Он привез пись-
мо Шаумяна, приглашавшего Бичерахова в Баку для пе-
реговоров, и категорическое предупреждение Челяпина о
том, что дальше Решта англичане пропущены не будут.
Глава семнадцатая
Радиограмма Ленину. 14 июня 1918 года.
«10 июня наши войска в количестве 10 тысяч высту-
пили из Аджикабула. 11-го заняли станцию Сагири, 12-го
с боем станцию и село Кюрдамир и продвигаются дальше.
По сведениям из Тифлиса, турки перебросили в сторону
Елизаветполя 15 тысяч войска. Сообщают, что в Тифлис
11-го вечером прибыл третий эшелон германских войск,
8 июня в Поти высадились на трех транспортах герман-
ские войска с артиллерией. Настроение в наших войсках
бодрое, порядок образцовый, флот будет геройски отстап-
245
вать Советскую власть, настроение у рабочих, несмотря
на трехмесячный голод, очень повышенное, будут сражать-
ся до последней возможности. «Живыми пе сдадимся и
немецким хищникам никакой нефти не оставим», — гово-
рят рабочие.
В случае поражения Баку несомненно превратится в
пепелище. Отряд Бичерахова в Персии вошел в состав
Бакинской советской армии, спешит на помощь бакин-
цам. Кучук-хан по дороге из Казвина в Энзели открыл
боевые действия против Бичерахова. Отряд, успешно от-
биваясь, продвигается вперед. Через неделю он будет в
Баку. Никакой военной помощи из России до сих пор не
имеем. Нет броневиков, аэропланов, артиллерии, даже
патронов. Винтовок, отправленных с Колпинским и Тер-
Петросовым, до сих пор нет. Не получены еще пушки для
судов. Нет Габриеляна. Нет 100 миллионов.
Чрезвычайный комиссар по делам Кавказа
С. Шаумян».
И пи слова о том, что было на этих днях. О заговоре
против Советской власти.
Баку продолжал митинговать: днем и вечером, во вре-
мя работы и после нее. Но если раньше на этих митингах
рабочие кричали: «Да здравствуют Советы!» и пели «Вар-
шавянку», то теперь все чаще звучал вопрос: «Когда бу-
дет хлеб?» Приходилось все время разъяснять рабочим
создавшееся положение, успокаивать, подбадривать. Эсеры
и меньшевики, которые часто сами устраивали эти митин-
ги, не упускали повода, чтобы обвинить большевиков, и
лично Шаумяна, в неумении управлять и даже объявляли
их виновниками голода...
12 июня утром Шаумян и Фиолетов возвращались
с митинга на заводе «Кавказ и Меркурий». У Примор-
ского бульвара Степан Георгиевич приказал Вагану оста-
новить машину. .
— Какая благодать, а?.. Зелень, кружевная тень на
земле, ветерок с моря... Оказывается, есть еще на свете
такие вещи!.. Давай-ка, Иван Тимофеевич, зайдем в парк,
немного посидим на скамеечке?
Фиолетов озабоченно посмотрел па часы.
246
— Что ж, минут десять — пятнадцать можно.
Они в сопровождении Ильи и Анвара вошли в парк.
Выбрали скамейку на самой пустынной аллее и сели. Илья
и Анвар нервничали, оглядывались по сторонам, но мол-
чали. А Шаумян долго щурил глаза на сверкающее, слов-
, но разбитое зеркало, море, проглядывающееся между де-
ревьями.
— Благодать! —снова воскликнул он.—Знаешь, Иван,
когда я в последний раз спдел в Баиловской тюрьме, то
мечтал: освобожусь — возьму Екатерину Сергеевну и ре-
бят и приду сюда... Ты не поверишь, но я почему-то думал
именно об этом парке... Сяду на скамейку и ничего не
буду делать. Просто буду смотреть на море и отдыхать! —
Шаумян тихо засмеялся, махнул рукой. — Так и осталось
мечтой... Из тюрьмы меня отправили в ссылку, а когда
освободился и вернулся в Баку, началось все это...
— Да-а... — задумчиво протянул Фиолетов. — Какое
уж тут сидение в парке у моря!
— И все же, когда все закончится, я приду сюда, —
сказал Шаумян, прищурившись глядя вдаль, — возьму
Екатерину Сергеевну и Сережку — и сюда!
Они еще немного посидели молча. Потом Фиолетов,
посмотрев на часы, сказал:
— Пора, Степан...
Когда они вышли из парка и подошли к автомобилю,
оказалось, что Илья где-то задержался. Ваган несколько
раз нетерпеливо нажал на гудок. Анвар, чертыхаясь, по-
бежал обратно в парк и через минуту вернулся, сказав
торопливо:
— Илья просит, чтобы вы ехали без него... Говорит,
что там какая-то буза, разобраться надо!
Фиолетов помрачнел, рассердившись на самовольное
поведение Ильи, и приказал Вагану:
— Поехали!
Шагая за Шаумяном и Фиолетовым, Илья увидел
группу матросов из флотской роты, которые помахалп ему
рукой.
— Ардагапцам — паш морской!
— Взаимно и вам, да с кисточкой! — ответил Илья
на ходу. — Что, гулять вышли, ребята?
247
— Какое там гулять! — ответил один из матросов. —
Сами же вы, ардаганцы, пригласили нас на митинг!
Илья остановился.
— Значит, митинг будет?.. А по какому поводу?
— Да вот тут написано: «Общее собрание Каспийской
флотилии... по вопросу о текущем моменте». — И моряк
протянул бумажку.
Илья нахмурился.
— Но когда же это было — общее собрание флотилии?
Об этом я бы знал!
Тогда второй моряк воскликнул:
— Вот видите! Я же говорил вам, что не было такого
собрания.
Матросы переглянулись. Один из них снова обратил-
ся к Илье:
— Еще один вопрос, ардаганец: есть у вас на корабле
Аникин?
— Аникин?.. В первый раз слышу.
— Видали? — торжествующе обернулся моряк к ос-
тальным.
Илья взял повестку и прочитал:
«Общее собрание Каспийской флотилии просит това-
рищей рабочих, товарищей фронтовиков делегировать от
300 человек одного и из товарищей красноармейцев от
каждой части или батареи по одному делегату на общий
митинг, созываемый для обсуждения и обмена мыслями
по вопросу о текущем моменте и охране города от неприя-
теля. Местом митинга назначается Морской бульвар, в
среду, 30 мая старого етиля, в десять часов утра.
Председатель Аникин. Секретарь Игнатов».
Они направились к месту митинга.
Там уже были установлены столы для ораторов и со-
бралось человек сорок рабочих и солдат. Распоряжался
высокий светловолосый человек в военной форме. К нему
и подошел Илья.
— Можно ли узнать, товарищ, — спросил он вежли-
во, — кто организовал этот митинг?
Тот окинул его изучающим взглядом, потом справился:
— Вы с «Ардагана»? А где ваш корабль, почему не
подходит к парку?
— А разве «Ардаган» должен был подойти к парку?..—
подался вперед Илья. — Для чего?
248
— Чтобы охранять митинг... Была же договоренность!
— То есть как?.. С каких это пор митинги охраняются
военными кораблями? — воскликнул Илья, все более убеж-
даясь, что готовится какая-то провокация.
Светловолосый, в свою очередь почувствовав неладное,
отрезал:
— А вы кто такой будете? Что ва допросчик?
Илья показал па свою бескозырку:
— Не видите: матрос с канонерской лодки «Ардаган»...
А тут написано, что у нас есть какой-то Аникин и еще —
Игнатов. Так вот, никакого Аникина на канлодке нет, а
Игнатов всего один — я! Да только мне ничего не извест-
но об этих делах!..
Вокруг собрались люди. Послышались возгласы:
— Как, как — нет Аникина?
— Вот так штука!
— Тут что-то нечисто!
Светловолосый забеспокоился, начал успокаивать
толпу:
— Ребята, ребята, пе бузите!.. Подождите, все узнаете
в свое время!
Но Илью это окончательно вывело из себя. Он схва-
тил за ворот светловолосого и потряс:
— Эй, ты! Давай не виляй тут, а выкладывай: кто му-
тит воду и с какой целью?
— Руки прочь, гад!.. — Светловолосый выхватил ре-
вольвер, но Илья вывернул ему руку и вышиб оружие.
Возбужденная толпа матросов и солдат придвинулась, уг-
рожающе загудела:
— Обыскать его! Что за фрукт?
Из кармана светловолосого вытащили целую кипу бу-
маг, напечатанных на машинке. Илья весь позеленел от
злости и бешенства, прочитав в одной пз них: «Аресто-
вать Шаумяна во что бы то ни стало, немедленно». Ярост-
но сунув бумагу в нос светловолосому, он закричал:
— Кого арестовать?.. Ты что, белены объелся, так
твою!..
Тот молчал. Его схватили и потащили к коменданту
Авакянцу.
В это же время в Баилове развернулись другие собы-
тия. Аркадий Кузьминский, став военным комиссаром фло-
249
тилии, жил в порту. Утром 12 июня Пендюра, коммунист
из военного порта, разбудил его:
— Вставай, опять этот гад, Наджаров, тайком прошел
на «Ардаган».
Наджаров, правый эсер, в последние дни действитель-
но мелькал в порту. Это был ярый контрреволюционер,
и его посещения вызывали подозрение. Кузьминский бы-
стро оделся, прицепил револьвер и побежал к пристани,
где стоял «Ардаган».
На палубе, на броневой башне, была прикреплена кар-
та Каспийского моря, а Наджаров показывал собравшейся
команде путь, по которому англичане могут прийти на
помощь бакинцам.
— Это еще что такое?!—гневно закричал Кузьмин-
ский. — Почему на боевом корабле присутствуют посто-
ронние люди?
Наджаров смутился. Видимо, он имел основания опа-
саться вмешательства именно этого человека. Матросы
вокруг забеспокоились:
— Правильно, комиссар, тут какая-то муть, надо разо-
браться!
— Спросите нашего механика Кириченко, почему он
притащил сюда водку?!
— Какую водку? — пе понял Кузьминский.
— Да самую обыкновенную, горилку, — пояснил один
из матросов. — Еще вчера принес четыре ведра и начал
угощать матросов.
Кузьминский отыскал глазами механика, рыжего и
скуластого офицера, с глубоко запавшими глазами. Тот
попятился было, но стоявшие позади матросы схватили
его.
— Так, так... — медленно произнес Кузьминский. —
А дальше?
— Принес, значит, он эту водку, пейте, говорит, ребя-
та, — продолжал рассказывать матрос. — Мы, несколько
большевиков, конечно сразу насторожились, ждем, чем это
кончится. А он начинает разговоры о том, что надо сни-
маться с якоря п идти к Приморскому бульвару, бормочет
что-то насчет немецких шпионов, которые взорвут кано-
нерку, если будем стоять здесь. Потом прибегает этот тип,
Наджаров, п тоже начинает разводить баланду насчет
того, что нужно идти к Приморскому бульвару «защищать
митинг рабочих и матросов»...
250
Тут кто-то спохватился:
— Ребята, а где сам-то Наджаров?
Оказалось, Наджаров успел незаметно сбежать с ко-
рабля.
Кузьминский приказал арестовать Кириченко и под
охраной повел его в город, в военревкомптет.
Через час, когда захваченные документы оказались
па столе перед народными комиссарами, постепенно про-
яснилась картина раскрытого заговора. Светловолосый
оказался Ивановым, офицером и эсером, недавно при-
бывшим в Баку из отряда Бичерахова и каким-то образом
затесавшимся в бюро укомплектования Красной Армии
Военно-революционного комитета. Вторым участником за-
говора был механик «Ардагана» Кириченко, тоже офицер
и эсер. А третьим был председатель союза фронтовиков
Сысоев, который получил от Иванова приказ привести на
митинг на Приморский бульвар вооруженных фронтови-
ков-эсеров. Но накануне вечером он, будучи пьяным, уст-
роил па улице дебош и был арестован комендантом города
Авакянцем. Стоило прочесть листовки и проекты резолю-
ций митинга, подготовленные Ивановым и другими заго-
ворщиками, как сразу стало понятно, что за их спиной
стоят более грозные силы.
В обращении к Кавказской Красной Армии говорилось:
«Вы, товарищи красноармейцы и моряки, утомленные
беспрерывной борьбой за интересы трудового народа,
должны искрение и с великой радостью встретить това-
рищей англичан, которые на днях прибывают в Баку и
станут в ваши ряды.
С богом за общее дело на общего врага — германо-ту-
рок!
Да здравствует Российская Советская Федеративная
Республика!
Да здравствует Красная Армия!
Да здравствует английская армия!»
Еще полнее цели заговорщиков раскрывала резолю-
ция, подготовленная заранее и подлежащая утверждению
на митинге:
«Мы, представители рабочих, матросов, красноармей-
цев и фронтовиков, — говорилось в ней, — па общем собра-
251
нии сего 12 июня 1918 года, всесторонне обсудив вопрос
по обороне города Баку, установили:
Что город Баку и его окрестности находятся в неиз-
бежно гибельном положении, если недельный срок не даст
реальную постороннюю помощь военными силами...
Что официально предложенная военная помощь анг-
лийским правительством через английского консула в
городе Баку была отвергнута.
На основании вышеизложенных причин, и в особен-
ности на основании предыдущего пункта, мы, уполномо-
ченные члены трудящихся масс города Баку и его окре-
стностей, постановили:
Остаться во главе законодательного органа в Закав-
казье вместо ныне существующего Бакинского Совета
рабочих, крестьянских, красноармейских и матросских
депутатов, то есть настоящим Бакинский Совет рабочих,
крестьянских, красноармейских и матросских депутатов
распускается.
Всем остальным организациям и должностным лицам
настоящим вменяется в обязанность оставаться на своих
местах, за исключением Народного комиссара по иностран-
ным делам т. С. Шаумяна, который от занимаемых им
должностей освобождается.
К ныне существующему Совету Народных Комиссаров
дополняются следующие ответственные лица: комиссар
по иностранным и временно военным делам т. П. И. Ива-
нов, по морским делам т. С. Ф. Кириченко, чем ограничи-
ваются права тт. Г. Корганова и Б. Шеболдаева, коман-
дующими действующей армией».
И, наконец, в письме новых «народных комиссаров»
на имя Мак-Донелла говорилось:
«В данном случае как интересы местной Советской
власти, так и интересы английских войск, занимающих
Багдадо-персидский фронт, совершенно совпадают, и по
тому Исполнительный комитет Бакинского Совета солдат-
ских, рабочих и матросских депутатов в своем новом со-
ставе уведомляет Вас, г. консул, и покорнейше просит опо-
вестить о том же командующего английскими силами,
что как город Баку, так и вся территория Бакинской гу-
бернии может быть использована английским командо-
ванием для военных операций против турецких банд, иду-
щих с огнем и мечом на мирное население нашей остав-
шейся без защиты окраины.
252
Местная Советская власть свои действия считает актом
вынужденной самообороны и заявляет, что, со своей сто-
роны, не нарушая Брестского договора, она, однако, не
может равнодушно отнестись к бесцеремонному отноше-
нию к нему и, с другой стороны, без боя оставшуюся в
Закавказском крае территорию Российской республики пе
отдаст.
Примите, г. консул, уверение в нашем искрением к
Вам уважении.
Народный комиссар по иностранным делам.
Народный комиссар по морским делам.
Председатель исполнительного комитета».
Чтение этих документов вызвало у Прокофия Апра-
сионовича взрыв неуемного гнева.
— Нет, вы поглядите па этих паршивцев! — кричал
оп. — Они отстраняют от власти и арестовывают только
Шаумяна, а всем остальным (в том числе п мне!) вме-
няют в обязанность «оставаться на своих местах»!.. Да
неужели они считают нас такими «сговорчивыми»?!
— Нет, здесь самое важное не это, — озабоченно го-
ворил Шаумян. — Главное, как топко все продумано: ни-
какого политического переворота нет. Советская власть
остается. Баку — часть Российской Федеративной Рес-
публики... Следовательно, рабочим не о чем беспокоить-
ся. Только отстраняем и арестовываем Шаумяна, переиз-
бираем остальных большевиков и приглашаем «товарищей
англичан», интересы которых вполне совпадают с нашими!
— Что же будем делать? — спросил Зевип.
— Постараемся использовать раскрытие этого загово-
ра в пашпх целях, — ответил Шаумяп. — Во-первых, об-
• вародуем все документы заговорщиков, чтобы еще раз
показать массам лпцо наших- «союзников»—эсеров и
меньшевиков... К сожалению, изгнать пх из Совета мы
все еще пе можем, по насторожить рабочих против их
действий нужно... Затем проведем чистку на флотилии.
«Ардагап», видимо, придется на время отправить подаль-
ше от Баку. Например, в Эпзели... И надо вообще заме-
нить состав флотплпп более верными моряками из Рос-
сии...
15 июня было созвано чрезвычайное заседание Бакин-
ского Совета, па котором Шаумяп сделал сообщение о за-
253
говоре против Советской власти. Он обнародовал все до-
кументы и рассказал о новых фактах, вскрытых следст-
вием: когда был арестован Сысоев, из гостиницы
«Европа» скрылся некто Джунковский, бывший чиновник
министерства земледелия. Оказалось, что заговором руко-
водил он, по арест Сысоева насторожил его. Джунковский,
сбежав, оставил в гостинице ряд компрометирующих до-
кументов, в том числе карточки некоторых дипломатиче-
ских представителей.
Шаумян говорил:
— То обстоятельство, что заговор принял характер
нелепой авантюры, что заговорщики использовали жал-
ких агентов, которые, кроме подложных документов п
водки, ничего лучшего придумать не могли, указывает
па то, что Советская власть в Баку стоит достаточно
прочно...
Совет утвердил резолюцию, в которой заявлялось о
«готовности бакинского пролетариата и советской Крас-
ной Армии бороться до конца с наступающими германо-
турецкими бандами» и о том, что «империалистические
посягательства, с какой бы стороны они ни исходили,
встретят решительный отпор со стороны бакинского про-
летариата...»
Прочитав в газете доклад Шаумяна о провале заговора
правых эсеров, вице-консул Бойль снова запил.
Сейчас он сидел в кресле, а рядом стоял Джеральд,
которого Бойль до сих пор так и не сумел раскусить.
— Вам не кажется, Джеральд, что в глазах мистера
Шаумяна мы выглядим кретинами? — спросил Бойль, не
поворачивая головы.
— Нет, сэр, — по привычке односложно отозвался тот.
— Следовательно, вы не видите ничего страшного в
том, что произошло?
Джеральд молчал, и это вызвало насмешливое заме-
чание Бойля.
— Что же вы не отвечаете?.. Или это выше вашего по-
нимания?
— Да, сэр. — Это прозвучало как признание.
— Так я п предполагал. Тогда выслушайте внима-
тельно то, что я скажу. Заговор обернулся против нас...
Вы прочли, что заявил Шаумян: «Советская власть в Баку
254
стоит достаточно прочно, и никакой опасности внутри для
нее не существует...». Понимаете вы, что это значит?
— Да, сэр.
— Нн черта вы не понимаете! — с досадой махнул
рукой Бойль. — Иначе не говорили бы так спокойно...
Мы еще раз убедились, что в лице большевиков имеем
страшных противников. Спросите об этом у сэра Уинстона
Черчилля — нашего морского министра. Кажется, в Анг-
лии только он понимает это!.. Остальные же на Даунинг-
стрпт пребывают в благодушии, считая, что справиться
с большевиками легче легкого... — Бойль вдруг повер-
нулся и посмотрел на Джеральда. — Скажите, вас не
удивляет, что я веду с вами такие разговоры?
— Нет, сэр.
— Гм... Кажется, вас ничем не удивишь, дружок! —
Бойль откинулся на спинку кресла и продолжал: — А сэр
Мак-Донелл сказал бы, что такими разговорами я порчу
мальчика... Но вам когда-нибудь придется выпить тот
пунш, который мы здесь завариваем... Боюсь, напиток
будет не из приятных! — Бойль встряхнул головой и
спросил: — Так вот... О чем я говорил?.. И не перебивайте
меня, пожалуйста, своими дурацкими «да, сэр!»... Ага,
вот что я хотел сказать: надо бы одерпуть этих джентль-
менов — Ленина, Шаумяна и всех прочих. Но тут выяс-
няется, что паши бонзы не знают, как это делать. Не
понимают!
Позади послышался шорох, но Бойль, увлеченный
своими рассуждениями, продолжал:
— Да, Джеральд... Потомки Питта-старшего, Питта-
младшего и лорда Дизраэли оказались мелкими людишка-
ми... Знаете, что я сделаю, если в один прекрасный день
стану министром иностранных дел Англии?.. Первым
долгом выгоню из моего министерства всех ослов с тол-
стыми челюстями и длинными ушами, воображающих се-
бя «матерыми волками дипломатии»! Одобряете мою идею,
Джеральд?.. Мне кажется, что вам самое время сказать:
«да, сэр»... А, дружище?
— Нет, сэр, — послышалось сзади.
Бойль, повернув голову, обнаружил, что вместо Дже-
ральда за ним стоит Мак-Донелл. На лице консула играла
злорадная улыбка учителя, поймавшего ученика за не-
дозволенным занятием.
255
— Не могу согласиться с вами, сэр, — сказал он с на-
игранной учтивостью. — Знаете, когда я был так же мо-
лод, как вы, как-то встретил индуса па ослике и сказал
ему: «Счастливый вы народ, имеете дело с четвероногими
ослами, в то время как мы страдаем от обилия их дву-
ногих собратьев в нашей стране!» И что, вы думаете, от-
ветил он? Кивая на своего осла, он воскликнул: «О, са-
хиб, неужели ты думаешь, что именно эти бедные живот-
ные помогли вам стать нашими господами?!» С того дня
мне стало ясно, что каждый народ уверен, будто самые
глупые ослы находятся в его стране, и что все народы в
одинаковой мере ошибаются!..
— Сожалею, сэр, что ваша молодость прошла так
быстро! — криво усмехнулся Бойль.
Мак-Донелл, искоса глядя на него, спросил:
— Вас не удивляет терпение, с каким я выслушиваю
ваши порой не очень умные высказывания?.. Я могу объ-
яснить, в чем дело, Патрик. Минуту назад вы говорили о
министерском портфеле. Представьте, с некоторых пор я
тоже надеюсь, что когда-нибудь получу его... А министру
нередко приходится подвергаться критике и выслушивать
прозрачные намеки на толщину своей челюсти и длину
ушей. Вот я и тренируюсь на вас, Патрпк... Вы олице-
творяете нашу славную оппозицию, которая мечет громы
и молнии против правительства сегодня, а завтра, став у
кормила власти, продолжает дело своих предшественни-
ков.
— Вы думаете, что я состарюсь так же быстро, сэр?—
мрачно спросил Бойль.
— Мой друг, — ответил консул, — то, что вы говорите
о нашей политике, — сущие пустяки по сравнению с тем,
что в вашем возрасте говорил я... Как вам понравится,
например, такая тирада?.. «Англия — это пиратский ко-
рабль! Мы готовы перегрызть друг другу горло из-за од-
ного пенни, но когда на горизонте появляется чужое суд-
но, которое можно ограбить, мы забываем все распри и
объе д и няе мс я!..»
— Ах, сэр! — воскликнул Бойль. — Все-таки очень
жаль, что вы так рано состарились!
— А о министерском портфеле я начал думать будучи
гораздо старше, чем вы, Бойль! — сухо сообщил Мак-До-
пелл.
25G
Он начал шагать по комнате, раздумывая, затем спро-
сил:
— Так чем же вызван ваш сплин?
— Не скрою, сэр: я весьма огорчен тем, что заговор
был организован так неумно!
— Так я и знал!.. — весело воскликнул консул. —
И, конечно, внутренне торжествуете, что пе имели к его
организации никакого отношения? Поймите, наконец,
Патрик, пашей целью является вовсе не свержение Со-
ветской власти сейчас. Мы хотелп лишь слегка припуг-
нуть мистера Шаумяпа. Показать ему, что его ждет, если
он будет упрямиться!
Бойль внимательно посмотрел па шефа:
— Значит, вы все еще надеетесь, что большевики при-
гласят английские войска в Баку?
— Вот именно, дружок!
— Не дождетесь!.. — почти сердито оборвал консула
Бойль. — Как вы не видите, сэр, что даже в самые крити-
ческие моменты они не теряют присутствия духа...
— Я уже говорил вам, что эти люди — новички в той
игре, которую мы ведем. Они держат в руках совершенно
проигрышные карты и не догадываются, что их пора
бросить... В такпх случаях партнер сам открывает свои
карты и говорит: «Вы проиграли, сэр».
Бойль, у которого опьянение давно уже прошло,
внимательно следил за игривой улыбкой своего шефа.
— И скоро вы намерены сделать это, сэр? — спро-
сил он.
— Терпение, мой друг, терпение!..
Глава восемнадцатая
Корганов п Аветисов наблюдали с холма за разгораю-
щимся боем. Уже который раз пз болотных камышей
выскакивали густые цепи солдат и с криками «ура» и
«алла-алла» бросались к высотам, на которых два дня
назад укрепились войска Красной Армии. Сегодня они
атаковали с необычным ожесточением, стремясь во что бы
то нп стало вернуть утерянные вчера позиции и село Ка-
рамарьям. Корганов даже без бинокля видел, как редели
17 Микаел Шатирян 9S7
цепп атакующих от жестокого пулеметного п ружейного
огня. Как опп смешивались, откатывались в камыши и,
чуть отдышавшись, опять устремлялись вперед, чтобы
снова быть отброшенными.
Советские войска начали военные действия 10 июня
и уже восемь дней успешно вели их. Сначала наступали
вдоль железнодорожной липни Аджикабул — Евлах. Уже
на следующий день была взята станция Сагири, через
день — станция и село Кюрдамир. Но дальше железная
дорога проходила по самой низменной части Прпкурин-
ской равнины. По обе стороны полотна простирались
болота. Темп наступления сразу замедлился, а после не-
удачной попытки с ходу занять станцию Мюсусли про-
движение вперед и вовсе приостановилось.
Тогда решили перенести направление главного удара
правее, вдоль шоссейной дороги Шемаха — Евлах. Здесь
действовала бригада Амазаспа. Опа тоже вначале имела
успех. Взяв Ахсу, бригада утром 16 июня атаковала му-
саватпстскпе части и захватила село Карамарьям. Бой
длился почти семь часов, и противник понес значитель-
ные потери. Получив рапорт Амазаспа об этом, Корганов
п Аветисов выехали из Аджикабула, где размещался штаб
армии, в Карамарьям.
Они добрались сюда утром, а в двенадцать часов дня
начались контратаки противника. Корганова тревожило
то упорство, с каким враг пытался отбить Карамарьям.
Корганов догадывался, что это Нури-паша, прибывший
в Гянджу почти месяц назад, заставляет мусаватистов, не
считаясь с потерями, сдерживать наступление противника
и ждет идущие ему на помощь войска Назима-паши.
Скорее бы подоспел Бичерахов! Теперь приходится
мечтать даже об этом! По последним сведениям, оп уже
двинулся сюда и ведет боевые действия против Кучука.
Из этих тяжелых раздумий Корганова выводят гром-
кие возгласы ординарцев, стоявших чуть позади. Гри-
горий Николаевич смотрит вниз, па поле боя. Из камы-
шей вновь появляются цепи, а навстречу им бегут крас-
ноармейцы. Затаив дыхание, Корганов ждет, когда эти
встречные массы людей столкнутся и начнется рукопаш-
ная... Но вдруг откуда-то слева доносится топот и крики,
а потом показывается конная лава. Это — сотни Татевоса
Амирова и Сафарова, командующего конницей бригады.
С гиканьем и свистом кавалерия врезается во фланг му-
258
саватпстов и начинает беспощадно рубить отступающих
пехотинцев.
— Теперь видите, на что способна регулярная ар-
мия? — обернувшись к Корганову, восклицает Аветисов.
Григорий Николаевич слышит в его голосе торжество
и понимает, что это — продолжение давнишнего спора о
том, что лучше — революционная милиция или хорошо
вымуштрованная профессиональная армия.
— Да, бригада действует отлично, — кивает оп. — Бу-
дем надеяться, что дела и дальше пойдут так...
Они спускаются в долпну, и к ним подъезжает группа
коннпков. Во главе их — среднего роста, крепко сколо-
чеппый человек в папахе и френче. Это — Амазасп Срвап-
дзтяп, которого, как и других старых армянских парти-
зан, зовут просто по имени — Амазасп. Подъехав к коман-
дующему и начальнику штаба, он салютует им саблей и
гаркает:
— Победа!.. Враг опрокинут, и мы преследуем его!
На поле боя захвачены две пушки, несколько пулеметов
и много других трофеев!
— Поздравляю, дорогой товарищ Амазасп! — протя-
гивает ему руку Корганов.
Аветисов же, несмотря на свою обычную сдержан-
ность, на этот раз перегибается и, обняв Амазаспа, трое-
кратно целует его. Во всем этом Корганов чувствует
демонстративность. Но оп спокойно улыбается: черт с пи-
ми, пусть ликуют, пусть торжествуют, лишь бы продол-
жали драться...
Из письма Челяпипа Корганову и Шеболдаеву.
«19 июня 1918 года, Энзели, Персия.
Буду краток, подробно вам доложит тов. Сугак.
Дашнакп имеют контакт с англичанами, всеми мерами
стараются притянуть их в Баку (Кавказ), чего бы то ни
стоило. Ревкомитет должен быть удален как препятст-
вующий орган продвижению. Это первый шаг партии.
Ревкомитет заявил Бичерахову: дальше Решта пп од-
ного англичанина! Так и делается. Если вы уберете Со-
ветскую власть из Энзели — англичане сию же минуту
будут в Энзели.
План ужасный. Есть подозрение, что (Бичерахов — пе
знаю?!) офицерство имеет лозунг — снести Советскую
17* 259
власть в Баку. Установить военную диктатуру и вместе
с дашнаками и англичанами и отрядом занять Тифлис и
вытеснить германо-турок.
Бичерахов очень умный, тонкий дипломат и ведет по-
литику очень умело. Что-либо заподозрить в его словах
нет возможности. Действия его и изоляция отряда от нас
заставляют задумываться. Психологически отряд настроен
домой, но, осыпая его деньгами и обещаниями к осени
быть дома, держат отряд. Кроме того, отряду говорят, что,
если он пойдет домой, будет обобран, а кем?..
...Сегодня я был неожиданно приглашен на «Ардаган»,
где мне поставили ряд вопросов, на которые я ответил.
Вопросы касались англичан и Бичерахова. Матросы во
время стоянки в Энзели ознакомились с течением (полити-
ческим) отряда — сильно взволновались. Знакомство про-
исходило через солдат отряда.
Радп бога, осторожнее с дашнаками (правым тече-
нием).
Пока все. Ревкомитет находится в затруднительном по-
ложении, имея со всех сторон недовольство и интриги.
Помните одно: «Советская власть».
С товарищеским приветом
А. Челяпию>.
Письмо это прибыло в тот же день и с тем же парохо-
дом, на котором в Баку приехал Бичерахов. И вручили
его Шаумяну как раз перед встречей с полковником. Пись-
мо было немного смешное — ц по стилю, и по наивным
советам п предостереженпям, но Шаумяна оно встревожи-
ло. Задумчиво шагая по кабинету, он мысленно говорил с
Челяпипым:
«Эх, Челяпин, Челяппн, честная ты душа! Знаю ли я,
что дашнаки имеют связь с англичанами, что они готовы
каждую минуту изменить Советской власти?.. Мне ли не
знать, на что способны они? Догадываюсь ли, что Бпче-
рахов — прислужник апглпчап п по первому их указанию
повернет оружие против Советской власти? Знаю, мой
друг, все знаю!.. Но ты сам пишешь: «Помните одно: Со-
ветская власть!» Вот радп ее спасения мы п терпим даш-
наков, эсеров, Бичерахова, цацкаемся с англичанами...»
Шаумян остановился, поймав себя на том, что оправ-
дывается перед Челяпиным... «Ну да, оправдываюсь, а как
же иначе? Если бы мы рисковали только своими головами,
260
то беда небольшая. Но за нами стоят и тот же Челяппп, и
тысячи других людей!
Так что же сказать Бичерахову, когда он придет сюда
на переговоры? Причем — последние, решающие! Что н*е
принимаем его отряд, так как не доверяем? Но чем же
мотивировать отказ от помощи соотечественников, объяв-
ляющих себя сторонниками Советской власти?
Да и отвергнуть Бичерахова — значит объявить его
врагом и дать ему повод открыто перейти на сторону анг-
личан. А англичане вместе с Бичераховым — это уже си-
ла! Давно прошли те времена, когда в Энзели против гор-
стки людей Денстервиля у нас стоял двухтысячный гар-
низон. Теперь там у Челяпина всего человек двести:
остальные или уехали в Россию, или переброшены на
другие фронты. А англичане, наоборот, подтянули сюда
новые силы и теперь вместе с Бичераховым вмиг сомнут
наших... Как же быть в таком случае? Открыть новый
фронт? Но откуда взять для этого войска?
Нет, нет, теперь это исключено! Как писал Влади-
мир Ильич в том письме?.. «Сумейте использовать эти
противоречия, нужно научиться дипломатии...» Вот здесь
и кроется единственный выход из положения. Надо за-
ставить Бичерахова драться против турок, пока нам на по-
мощь подойдут наши войска из России. Надо заставить
его сделать это!..»
В эту минуту вошла Анна и сообщила о приходе Би-
черахова и Альхавп. Шаумян молчал, все еще думая о
своем: «Так что же я скажу ему: да пли пет?.. Да или
нет?..» Потом поймал несколько удивленный взгляд Анны
и наконец, решившись, сказал твердо:
— Пригласите их, Анечка.
— О, господи, письмо-то датировано 24 мая, а сего-
дня 23 июня! — с досадой воскликнул Фиолетов, рассмат-
ривая маленький, но такой дорогой клочок бумаги, приве-
зенный Сааком Тер-Габриеляном пз Москвы.
— Да, и прошлое письмо, о котором пишет Владимир
Ильич, пришло тоже с месячным опозданием, — подтвер-
дил Шаумян.
Они собрались па квартире Шаумяна. Приехали прямо
из порта, где встречали пароход с долгожданным оружи-
ем. И вот уже который раз перечитывали письмо Ленина:
261
«Дорогой товарищ Шаумян!
Пользуюсь оказией, чтобы еще раз послать Вам пару
слов (недавно послал Вам письмо с оказпей; получили ли
Вы?).
Положение Баку трудное в международном отношении.
Поэтому советовал бы попытать блок с Жордания. Если
невозможно — надо лавировать и оттягивать решение,
пока не укрепитесь в военном отношении. Трезвый учет
в дипломатия для оттяжки — помните это.
Наладьте радио и через Астрахань пошлите мне
письма.
Лучшие приветы. Ваш Ленин».
— А это возможно теперь — блок с Жордания? —
спросил Фиолетов.
— Блок с Жордания! — сердито буркнул Джапарпд-
’ ве. — Поздно уже, этот Ной, патриарх предателей, сам
давно заключил блок с немцами и турками против нас!
— А ты думаешь, если бы получили это письмо в тот
же день, 24 мая, не было бы поздно? — спросил Азизбе-
ков. — Уже тогда грузинские меньшевики решились на
это: отдать все Закавказье немцам и туркам, лишь бы они
задушили нас здесь.
— Да, к сожалению, это так, — подтвердил Шаумян.—
Но совет о «трезвом учете и дипломатии оттяжки» остает-
ся в силе и сейчас.
— Господи! Да, кажется, мы здесь больше ничем и не
занимаемся, кроме дипломатии! — воскликнул Фиолетов.—
Порой даже страшно становится, куда опа нас приве-
дет?
— Ну, а как там в России положение? — обернулся
Шаумяп к Сааку Тер-Габриеляну, молодому человеку с
курчавыми черными волосами, в выгоревшей военной гим-
настерке.
— Худо там, товарищи, — почему-то понизив голос,
отвечал тот. — Вы не представляете, какое там напряже-
ние... В тот самый день, когда я зашел к Ильичу, чтобы
взять письмо, он дал указание потопить наш Черномор-
ский флот!
— То есть как потопить? — вырвалось у Шеболдаева.
— Немцы под угрозой возобновления войны потребо-
вали перевести флот из Новороссийска в оккупированный
ими Севастополь. А это означало, что они хотят захва*
262
263
тить его. И Владимир Ильич пашел, что единственный
выход — обратиться к флоту по радио открытым текстом
о необходимости выполнить требование немцев, а до этого
направить в Новороссийск делегатов, которые предложат
командам кораблей не подчиняться приказу из Москвы п
потопить корабли...
Шаумяп повернулся к Фиолетову:
— Видишь, Ванечка, там дипломатия пострашпее, чем
у нас!
— Да... Упаси пас бог принимать такие решения! —
кивнул тот.
— Может, и нам придется, — грустно покачал головой
Зевин. — Ты ведь возглавляешь комиссию по подготовке
к уничтожению нефтепровода и промыслов па тот случай,
если немцы и турки захватят Баку!
— Ну, надеюсь, дело до этого не дойдет. Наступление
наше пока идет хорошо... А там, быть может, подойдет
и помощь из России.
— Боюсь, что подойдет не скоро, — осторожно сказал
Тер-Габриеляп. — Там, как видите, немцы не дают покоя
на западе, англичане напирают с севера, чехословаки —
с востока, а весь юг, самые хлебные районы, захвачен бе-
логвардейцами... В Москве и Питере буквально голода-
ют. Поэтому-то все силы сейчас направляют на Царицын,
чтобы хоть немного обеспечить столицы хлебом... Туда
направлен и Коба 1 — руководить этим делом.
— Выходит, нам опять надо выкручиваться самим!..—
подвел итог Шеболдаев.
-...Когда все ушли, Степан Георгиевич сел у письмен-
ного стола, положил перед собой стопку бумаги, по поче-
му-то долго не мог приступить к ответному письму: глядел
через открытое окно на клубящиеся облака, выползающие
из-за крыш домов напротив, и думал: «Наверное, гроза
будет, оттого и стало так тихо...» Но потом все же взял
перо п начал писать.
«Дорогой Владимир Ильич!
Сегодня наконец приехал Тер-Габриеляп и привез нам
4 броневика, 13 аэропланов и много другого добра. За
* Партийная кличка И. В. Сталина.
все это большое, большое спасибо Вам. Мы получили то,
чего нам недоставало и что окажет нам теперь неоценимые
услуги. Вы уже знаете, что военные операции наши в
елизаветпольском направлении начались. По сведениям,
противник у нас довольно сильный. Если бы мы имели
перед собой только елизаветпольские банды, как бы они
ни были многочисленны, если бы даже к ним присоедини-
лись все меньшевистские грузинские силы, — они не были
бы страшны нам. Мы могли бы справиться с ними, даже
если бы к ним присоединились турецкие силы. Но нас
пугают немцы. Вчера получил через английского консула
радио из Персии, в котором сообщается, будто из Лондона
телеграфируют: «217-я немецкая дивизия прибыла в Ба-
тум и выгружается». Если это верно, если немцы решили
перекинуть к нам крупные силы, тогда, вероятно, нам
не удастся отстоять Баку. И тогда мы применим Ваш
рецепт...»
Оп задумался об этом «рецепте»: подготовить к уничто-
жению нефтепромыслы п все оборудование нефтепровода
па случай, если немцы прорвутся в Баку. Конечно, это
будет неизбежно, но как тяжело это сделать бакинцу!
Сколько людей после этого будет обречено па безработи-
цу и голод!..
«...Об этом была принята нами резолюция, сообщенная
Вам, и образована комиссия из специалистов, ежедневно
докладывающая мне о своих работах. А пока мы думаем
о победе и делаем все, чтобы победить. Из доклада помощ-
ника Корганова, т. Шеболдаева, который я Вам посылаю,
Вы увидите, что мы направили в сторону Елпзаветполя
армию в 12—13 тысяч человек. Общее впечатление от ар
мни у людей, сведущих в военном деле, что это — настоя-
щее регулярное войско... И пока что эта армия ведет себя
великолепно. Нужно иметь в виду, что условия войны
очень тяжелые сейчас. Эта местность Кюрдамир — Уджа-
ры — Евлах ужасно болотистая, малярийная. Жара неимо-
верная, комары, нет воды питьевой и вдобавок путь за-
топлен противником, сплошное болото. Если придется
долго стоять на месте, армия наша погибнет. Вы пишете
в маленьком письме, привезенном мне Тер-Габриеляном,
что ввиду трудности нашего положения в международном
отношении лучше выжидать, пока пе окрепнем.
Мы этого ждали, конечно, и укреплялись, но, думает-
ся, что было бы лучше, если бы с меньшими силами дви-
2G4
вулись туда непосредственно после гражданской воины
в Баку. Тогда положение было гораздо проще, и мы пре-
дупредили бы все совершившееся в Батуме и после ба-
тумских переговоров. Сейчас во всяком случае уже мед-
лить было нельзя. Положение наше в международном
отношении действительно дьявольское — незавпспмая Гру-
зия, независимый Азербайджан, будто бы независимая
Армения, протекторат Гермаппп, стремление Турции за-
хватить Закавказье без азербайджанской независимости
и пр. и пр.; с другой стороны — англичане, все это соз-
дает очень сложную комбинацию то выгодных, то опас-
ных для нас моментов. Для нас ясно одно: нужно пдтп
вперед! Мы думали дойти до Евлаха и, подумав тут не-
множко, пдти дальше на Елпзаветполь. Прямо на Тифлис
мы пе решались идти (в наших планах). Но в последнее
время у нас идут уже разговоры и об этом.
История с Бичераховым (русским отрядом в Персии)
Вам хорошо знакома пз моих предыдущих писем. На
днях, после того как его отряд пробился в Эпзелп, он
приехал сюда. Мы побеседовали, выяснили все спорные
или казавшиеся спорными и сомнительными пункты и
успокоились. Мы уже не боимся, что он может оказаться
орудием в руках англичан и дашнаков, и он не боится
нас, пе боится того, что мы его отряд обезоружим, рас-
стреляем в море при помощи нашего флота и пр. Оп хо-
тел взять с собой английские броневики с английской при-
слугой и аэропланы, во мы имели сведенпя об ожидаю-
щихся от вас броневпках и аэропланах и убедили его
отказаться от английских. Этот вопрос был решен, но не
окончательно; оп напишет нам пз Энзели.
Бичерахов взял на себя ответственную задачу — за-
нять правый фланг наш и по Шемаха-Геокчайскоп дороге
через Кахетшо направиться к Тифлису, поднимая по пу-
ти горцев, в частности осетин. Вот в связи с этим его
плавом, который очень его воодушевляет, мы в стали
определенно говорить о Тифлпсе, хотя поппмаем всю
сложность политической стороны вопроса и еще поду-
маем раньше, чем решим окончательно. Нужно иметь в
виду, что для Бичерахова половинное решение вопроса
неудовлетворительно, недостаточно, так как он своему
отряду говорит: мы идем домой через Тифлис по Военно-
Грузинской дороге. После выяснения вопроса с Бичерахо-
вым англичане не так уже заботят пас.
265
Относительно немцев — самые противоречивые сведе-
ния. Вы, несомненно, лучше осведомлены о положении в
Западном Закавказье и о планах немцев. Мы знаем, во-
первых, что они имеют свои особые, отличные от турёц-
ких, виды на Закавказье. Зная их общую политику, ду-
маем, что они обязательно пойдут на Баку, но учитываем
и некоторые трудности для них. А если верно упомянутое
в начале письма появление 217-й дивизип в Батуме, то
не может быть уже сомнений насчет их желания пдти па
Баку. Вчера мы были сильно озадачены смелостью двух
немецких офицеров, прилетевших к нам на аэроплапе из
Тифлиса. Сели на краю города, их доставили к нам, они
имеют мандаты в качестве парламентеров, приехавших
проведать здесь германских и австро-венгерских военно
пленных, просили наивпо, чтоб дали им бензину для об
ратного полета в Тифлис. Я их при особой записке, в со
провождении охраны из 4 человек, отправляю к Вам, де-
лайте с ними что хотите. А аппарат их останется нам,
пригодится.
У нас находится здесь сейчас присланная Централь-
ной Коллегией миссия по делам военнопленных во главе
с капитаном Шнейдером. И с ними у нас были недора-
зумения. Получив из Петровска сообщение, что на паро-
ходе «Крюгер» едут подозрительные немецкие и турец-
кие офицеры, наша контрразведка собиралась встретить
этот пароход и проверить их. Пароход пришел ночью,
и команда парохода, также очень подозрительно относив-
шаяся к ппм, не желала даже пристать к берегу до рас-
света, чтобы можно было дать нам знать о подозритель-
ных гостях. Контрразведка встретила офицеров и изоли-
ровала их, чтобы выяснить их личности, обыскать и пр.
Сопровождавшего их немца Руста и турецкого офицера
опи арестовали, а членов миссии отпустили.
Эти дни я был болен, пролежал в постели два дня. На
третий день я их принял, выразил им сожаление по по-
воду причиненных им неприятностей, они были этим
удовлетворены, заявили, что считают инцидент исчер-
панным, и приступили к своей работе — под нашим бди-
тельным наблюдением, конечно. Онп вели себя подозри-
тельно, устраивали совещания в мусульманской части
и, как и повсюду, вероятно, больше интересовались по-
литикой, чем пленными. Сегодня они простились со мной
и во вторник, послезавтра, уезжают. Руст и турецкий
2(J6
офицер былп до спх пор арестованы, но я вчера распо-
рядился освободить их и отправить в Астрахань.
Есть еще один важный вопрос, о котором нужно пи-
сать, — это вопрос о нефтяной промышленности. Нас за-
путали с этим вопросом. Я прилагаю три телеграммы
Сталина, в которых он сообщает об утвержденной нацио-
нализации нефтяной промышленности. После такого, хотя
бы принципиального решения вопроса, нам необходимо
было принять ряд мер для спасения имущества и средств
нефтяных фирм. Нужно было наложить руку на текущие
счета, на нефть, на материалы и пр. А этого нельзя было
делать без объявления национализации на месте. II вот
2 июня мы издали уже несомненно знакомый Вам декрет
наш (это собственно не декрет, а мероприятия, необходи-
мые как предварительные шаги). Затем получили прила-
гаемую телеграмму Выснархозпефтп Лг° 1069, где сооб-
щается, что Совнарком п Совнархоз утвердили национали-
зацию, но временно задерживается объявлеппе, пока пе
будет представлена смета Нефтяным комитетом. Эта те-
леграмма была получена с опозданием, кажется, числа 12
или 14 июня. Опа пас возмутила, так как нельзя с таким
вопросом шутпть, выносить решения, делать их достоя-
нием публики затем «временно» задерживать. Мы усмо-
трели тут ходы противников национализации п потому
протестовали...
Убедительно прошу положить конец этим колебаниям
п не усиливать наших противников, не затруднять и без
того в высшей степени трудную работу по национализа-
ции. Вы, вероятно, боитесь «левого ребячества», по смею
Вас уверить, что мы слишком осторожно и бережно от-
носились и относимся к нефтяной промыптленностп. Я по-
нимаю, что эта «национализация», должно быть, немало
Вам стоила в России; приезжающие рассказывают о гра-
беже казны, который совершается под флагом этой на-
ционализации, но у нас атмосфера несколько иная, п мы
слишком крепко сидим на казенном сундуке. Туда, к Вам,
выехал один из присланных Вамп — т. Салько. Он расска-
жет Вам подробно и о нефтяных делах. Между прочим,
проспл бы отнестись с доверием к пему. Вся эта братия,
приехавшая «для установления контроля вад нефтяной
промышленностью», вначале гнула линию против нацио-
нализации, и мы с ними не ладили. Одно время мы даже
думали, простите за откровенность, посадить их на паро-
267
ход и вернуть их обратно Гуковскому. Но, пожив здесь
немного, они убедились в необходимости национализа-
ции, как единственном способе спасти нефтяную
промышленность от гибели и добиться вывоза нефти.
Кое-что, может быть, расскажет Вам и Кузнецов, наш
секретарь, которого мы послали на съезд.
На съезд мы послали всего 5 человек — из них 3 боль-
шевика, 1 левый эсер и 1 левый дашнак, во всем разде-
ляющий нашу тактику.
Письмо приходится закончить. Примите горячий при-
вет.
Ваш С. Шаумян».
Степан Георгиевич, подняв голову, с удивлением уви-
дел, что на улице льет как из ведра, хотя из туч и выгля-
дывают длинные снопы яркого солнца. Значит, была гро-
за! Сразу стало свежо, и давящая духота исчезла. Он по-
любовался утихающим дождем и вдруг, что-то вспомнив,
снова нагнулся над письмом, приписал:
«В Туркестане у нас не очень благополучно. Я говорю
сейчас об ответственных работниках. Сюда приехала де-
легация во главе с «Чрезвычайным комиссаром» Дунае-
вым. Публика очень подозрительная. Пьянствуют, раз-
вратничают, тратят десятки тысяч. Приехавший на днях
оттуда наш товарищ передает, что это общее явление в
Ташкенте. Нужно немедленно послать туда надежных
людей. Напрасно вы Кобозева оставили в Москве.
С. ZZ7.».
Глава девятнадцатая
Степь. Высокое и белесое от зпоя небо... Море созрев-
шей пшепицы. И легкий ветерок, который гонит на этом
зеленовато-золотом море трепетную рябь. И тишина, не-
смотря на стрекот бесчисленных кузнечиков. Ибо их
звоп — часть этой тишины...
По где-то близко послышался другой звон. Мелодич-
ное пение косы. Ритмичный выдох косаря и шуршание
пшепицы, покорно ложащейся под его ноги.
268
Косарь-азербайджанец не молод. Голова его обвязана
белым платком, одет он в рубаху и штаны пз домотканого
полотна. На ногах — поршни из сыромятной кожи. На
почерневшем от солнца и ветра лице — мелкие морщин-
ки, по которым, словно по канавкам, бегут струйки пота.
Но в глазах под мохнатыми бровями — радость. Радость
хлебороба, наконец пожинающего плоды тяжких трудов
своих.
Звенит коса, шуршит пшеница...
И вдруг эту тишину нарушает далекий топот коней.
Над колышащимся морем пшеницы появляется несколько
черных точек. Барабанная дробь копыт бьет тревогу. Ко-
сарь, заслонившись рукой от слепящего солнца, смотрит
на приближающихся всадников. И в глазах его страх,
извечный спутник крестьянина...
Всадники все ближе и ближе: уже можно рассмотреть
круглые папахи, карабины за плечами и пагайкп в руках.
Они налетают как смерч, окружают косаря. Раздается
громкая ругань, свист нагаек и крики избиваемого...
А затем люди в круглых папахах разбегаются по полю.
И иет уже чистого белесого неба: оно запятнано де-
сятками столбов дыма. Ветерок гонит по полю не зелено-
вато-золотистые, а желто-красные волны пламени. Вместо
стрекота кузнечиков раздается беспорядочный треск. Оп
все более усиливается, переходя в грозный гул, в котором
тонет топот удаляющихся коней...
Одной из важнейших целей бакинской Советской вла-
сти было обеспечить уборку хлеба. Теперь па это были
направлены все усилия народных комиссаров. Да и не
только народных комиссаров! Микоян, комиссар при шта-
бе Амазаспа, был занят не только военными делами, по и
организацией уборки урожая в освобожденных Шемахип-
ском и Геокчайском уездах. По его предложению была
объявлена всеобщая трудовая повинность населения. Из
бакинских рабочих составлялись отряды по уборке хлеба.
Федор Солнцев, назначенный комиссаром освобожденного
Кюрдамирского уезда, собирал совещания депутатов из
сел, коммунисты-азербайджанцы вели огромную разъяс-
нительную работу среди крестьян: как важно скорее уб-
рать урожай. Спасти голодающий Баку!
269
Работа с крестьянством продолжала оставаться самой
важной заботой бакинских большевиков. А тут, как назло,
из Баку уехал Нариман Нариманов: его здоровье все бо-
лее расшатывалось от напряжения и множества забот,
и Шаумян в конце концов вынужден был настоять, что-
бы он выехал в Астрахань лечиться. Но как он был ну-
жен порой! Нужны были его советы, его авторитет среди
мусульманского населения, его спокойная, неторопливая
и основательная рассудительность.
Между тем враг тоже понимал важность того, сумеют
ли большевики обеспечить Баку хлебом. И шел па все,
чтобы сорвать уборку урожая.
Когда после распада Закавказского сейма Азербайд-
жанский национальный совет переехал из Тифлиса в Гян-
джу, там уже сидел Нури-паша и распоряжался, словно
у себя дома. Буквально через несколько дней он лично
составил и предъявил Национальному совету список чле-
нов Азербайджанского правительства. Совет безоговороч-
но Принял этот список, а 17 июня по требованию Нури
объявил себя распущенным.
И Пури в первую очередь решил отбить у крестьян
охоту к захватам помещичьих земель и имущества. Вы-
бить дух бунтарства, так ярко проявившийся в прошлую
осень и зиму. Муллы и агалары разжигали страсти. Го-
ворили в мечетях, кричали па площадях, шептали на ухо
в чайханах: «Опомнитесь, правоверные, сюда идут две
армии: гяура Шаумяна и Великого Султана, Халифа всех
мусульман, Наместника Пророка, да прославится имя
его в веках! Армяне будут мстить вам за Шамхор, за
резню в Гяндже и Карабахе, а войска Султана очистят
наш край от неверных раз и навсегда! Они воздадут по
заслугам всем — и тем, кто остался верен законам Про-
рока, и тем, кто, поддавшись паущениям Пблпса, отсту-
пился от веры...»
И крестьяне, запутанные и запуганные этими речами,
притихли. Когда 22 июпя мусаватистское правительство
постановило: «Учиненные до сего времени захваты земель
отменить, земельные комитеты упразднить», — крестьянст-
во даже не попыталось сопротивляться. Оно покорно да-
вало Пури для «армии Ислама» пополнение, и тот без-
жалостно бросал солдат в кровопролитные контратаки
против Красной Армии. Из районов, которые мусаватисты
270
оставляли, Нурп приказал угонять всех крестьян. Л там,
где это пе удавалось, поджигали созревшие поля.
Это сводило на пет все старания большевиков убрать
урожай в прифронтовой полосе и вновь освобожденных
районах. Оставались «глубинные» — Ленкоранский и Ку-
бинский уезды. Но, когда отряды бакинских рабочих при-
были в села этих уездов, выяснилось, что пе хватает сель-
скохозяйственных орудий. Пришлось срочно организовать
в Баку производство кос, серпов, вил и т. п. А затем встат
вопрос о транспорте: мусаватисты угнали все арбы и фур-
гоны, быков п коней.
И снова у Шаумяна и Джапаридзе, Азизбекова и Вс-
зирова собирались совещания п летучкп. Перебрав не-
сколько проектов, остановились на одном: надо строить
узкоколейную железную дорогу из Ленкоранского и Ку-
бинского уездов в Баку. Но для этого нужно мобилизовать
рабочих п горожан, достать материалы и инструменты,
найти специалистов и выделить руководителей.
Меньшевики и эсеры тоже развернули агитацию, целью
которой было сорвать все эти усилия большевиков. Онп
твердили только одно: «Город обречен па голод, и нас
спасут только англичане!..»
Одновременно с мероприятиями по уборке хлеба в бли-
жайших районах Совнарком послал представителей для
закупки его на Северном Кавказе и в Царицыне. Но Се-
верный Кавказ с Баку не имел связи по суше: железная
дорога севернее Петровска была захвачена белоказаками.
Хлеб подвозили к Шендриковской пристани на северо-
западном побережье Каспия, где море было настолько
мелко, что пароходы не могли подойти к пристани. Онп
стояли на открытом рейде, а хлеб перевозили к ним па
шаландах. Это было очень трудно и неудобно, а глав-
ное — занимало слишком много времени, так что хлеб по-
ступал в Баку «через час по чайной ложке».
А из Царицына хлеб поступал первое время регулярно.
Но в конце июня от представителя Баксовнаркома посту-
пила телеграмма:
«На основании вашего письма Сталину тридцатого
июня он распорядился в Баку хлеб пе отправлять ввиду
реализуемого в конце небывалого мугапского урожая.
Жду инструкций. Коновалов».
Шаумяп действительно писал и Лепину в Москву, п
Сталину в Царицын о том, что в Мугани ожидается пе-
271
бывалый урожай. Но тогда он не предполагал, с какими
трудностями будет связана его уборка и, главное, достав-
ка в Баку. А Сталин, присланный в Царицын главным
образом для того, чтобы обеспечить Москву и Питер хле-
бом, имел все основанпя после этого письма дать такое
распоряжение.
Пришлось Шаумяну написать Ленину и Сталину но-
вое письмо, где, рассказав о предпринимаемых мерах для
решения продовольственного вопроса, он указывал: «При
благоприятных условиях, главное, если удастся наладить
транспорт, можно надеяться, что население Баку будет
обеспечено хлебом месяцев на шесть. В случае же неуда-
чи в этом отношении положение уже через две неделп
может оказаться критическим...»
И как раз в эти дни на фронте разразились та-
кие события, которые отодвинули па задний план даже
важнейший вопрос о хлебе...
Письмо Ленину от 1 июля 1918 года.
«Дорогой Владимир Ильич!
Тер-Габриелян посылает к Вам товарища с поруче-
ниями. Он мало может Вам сообщить о наших делах, но
добросовестно выполнит возложенные на него обязанно-
сти. Со своей стороны прошу Вас дать ему нужные бу-
мажки за Вашей подписью. Об этом я уже писал Вам,
кажется.
Сообщаю в этот раз неприятную весть. Вчера утром
получил сообщение с фронта об отступлении наших войск.
Копию с телеграммы начальника штаба Аветисова при-
лагаю. У противника сосредоточены в этом районе, по-ви-
димому, крупные силы. Бичерахов задержался в Энзелях,
будет, всроятпо, дней через 5—6. Если бы оп был уже
здесь, никаких отступлений у пас не было бы. Извиняюсь,
Владимир Ильич, что на серьезную тему пишу так крат-
ко. В связи именно с этими затруднениями страшно за-
. пят. Меня непрерывно отвлекают от письма и, с другой
стороны, звонят с пристани, торопят. Может быть, уделю
время, вечером напишу подробнее, пошлю с другим.
Примите горячий привет.
Ваш С. Шаумян».
Отбив все контратаки противника под Карамарьямом,
красные части продолжали продвигаться вперед. Правда,
272
разгромить мусаватистов до появления турок на левом
берегу Куры, как это планировали бакпнцы, не удалось.
Под Геокчой нашим пришлось встретиться с объединенной
турецко-мусаватистской армией под командованием Нази-
ма-паши. Однако красные части продолжали наносить
врагу чувствительные удары и продвигаться вперед. Но
не только в боях с турками подтачивались силы Красной
Армии.
Для солдата нет страшнее мысли, чем та, что он голо-
дает. переносит неимоверную жару, изнывает от жажды,
трясется от болотной лихорадки лишь из-за головотяп-
ства и капризов командования. А как только началось на-
ступление, солдатам бакинской советской армии только
об этом и твердили и дашнаки, и меньшевики, и эсеры.
О том, что победы можно было добиться без жертв и лише-
ний, если бы большевики не были так упрямы и не
отказались от помощи англичан. Шестнадцатитысячная ар-
мия англичан с броневиками и аэропланами, с неограни-
ченными запасами продовольствия и медикаментов гото-
ва прийти на помощь бакинцам совершенно бескорыстно,
не посягая нп па Советскую власть, ни на нефтяные
богатства. Ее интересует лишь одно — чтобы Баку пе
попал в руки немцев и турок.
Эти разговоры подтачивали боевой дух армии гораздо
больше, чем удары врага. В армии все чаще стали наблю-
даться случаи дезертирства. А когда в Кюрдамире были
захвачены склады Александра Агрпяна с вином и конья-
ком, началось пьянство.
Но еще страшнее было то, что творилп дашнаки.
В Шемахе, Кюрдамире и во многих других селах опи гра-
били азербайджанцев, резали скот, таскали из домов ков-
ры и другое имущество и этим восстанавливали против
Красной Армии крестьянство...
Перелом наступил после большого четырехдпевного
боя под Геокчой. 27 июня советские части предприняли
крупную операцию по разгрому основных сил Назима-
паши. Вначале все шло по плану. Обходпый кавалерий-
ский отряд Татевоса Амирова вышел в тыл противнику
и начал обстреливать Геокчу. Одновременно наган части,
действующие на фронтальном направлении, тоже теснили
врага. Но между этими двумя группами войск образовал-
ся просвет, который мог быть использован противником
для контробхода. Командование направило туда 7-й ба-
18 Микаел Шатирян 273
тальон, чтобы закрыть эту щель. Когда батальон продви-
гался к месту назначения, противник внезапно открыл по
иему огонь. Одна из рот батальона отказалась подчинить-
ся приказу и, вместо того чтобы укрепиться и отразить
атаку врага, трусливо отступила назад. II тут выяснилось,
что части, разложенные англофильской агитацией, пе
способны на обычную реакцию — быстро закрыть образо-
вавшуюся во фронте бретпь. В батальоне началась паника.
Враг вышел в тыл батальона и открыл по нему губи-
тельный огонь. В образовавшийся прорыв противник ввел
свою конницу, которая вышла во фланг и тыл частей,
действующих на фронтальном направлении. Тогда наши
части, прекратив наступление по фронту, попытались от-
разить прорвавшиеся силы врага. Но их стали теснить
турецкие подразделения. Наши войска начали отходить
к Карамарьяму.
Так успешно начатый поход превратился в беспоря-
дочное отступление. Весь правый флапг фронта полно-
стью расстроился. Корганов приказал разоружить и аре-
стовать в полном составе роту и направить ее на остров
Нарген для предания суду военного трибунала и обра-
тился к войскам с приказом:
«Впредь всякого, кто откажется выполнить боевой
приказ, лпбо расстреливать па месте, либо силой оружия
ваставлять идти в передовой наступающей цепи... В Крас-
ной Армии должны быть уничтожены все жалкие трусы!»
Но этого, конечно, было мало. Для того чтобы восста-
новить положение, нужны были свежие резервы. 30 июля
был объявлен приказ о мобилизации бывших офицеров
и солдат, прошедших курс учебных команд всех родов
оружия. Затем был объявлен призыв граждан 1893—1897
годов рождения. Но эти приказы выполнялись плохо.
Дух пораженчества, охвативший фронт, в городе был еще
сильнее.
Все взоры были обращены на юг, к Бичерахову. Он
со своими свежими силами мог внести перелом в настрое-
ние на фронте и в тылу. Прибытия отряда ожидали со
дня па день. Но раньше чем он погрузился на пароходы,
в Баку прибыл представитель воепревкома Энзели...
— Степан Георгиевич, разрешите представить вам сек-
ретаря Эпзелийского воепревкома товарища Коломийцева.
274
Оп подавно прибыл пз Решта п может рассказать кое-что
интересное о Бпчерахове...
Шаумян по обыкновению внимательно п дружески
посмотрел на вошедшего с Шеболдаевым высокого, строй-
ного молодого человека в солдатской одежде, с тонкими
чертами лица п большими задумчивыми глазами. Оп знал,
что Иван Коломийцев после Октября прошлого года был
комиссаром Первого Кавказского конного корпуса в Пер-
сии, а после демобилизации армии стал секретарем Эпзе-
лийского воепревкома.
Шаумян пригласил вошедших сесть и спросил у Коло-
мийцева:
— Ну-с, что ж нового вы можете сообщить?
— Я ездил в Решт, чтобы известить Бичерахова о па-
шем нежелании пропустить англичан дальше и пригла-
сить его в Баку для переговоров, — спокойно, обдумывая
каждое слово, начал говорить Коломийцев. — Кроме того,
я посылал туда одного из наших очень знающих товари-
щей — Сергея Буданцева. Поэтому то, что я сообщу вам,
является суммой наших общих впечатлений, Степан Ге-
оргиевич.
«Вот, оказывается, кто тот «толковый человек», на
письменные запросы которого я тогда обратил внима-
ние!»— вдруг подумал Шаумян. И сказал вслух:
— Первое, что пас интересует, это — настроение от-
ряда.
— Выяснить настроения и мысли более полутора ты-
сяч человек на основании кратковременных и беглых бе-
сед с десятками — задача, конечно, нелегкая... (Шаумяп
кивнул в знак одобрения.) Это тем более трудно, что раз-
говоры солдат и офицеров сосредоточены вокруг «che-
min de fer», «deux tableax» 1 и «двадцати одного», дам
рештского полусвета и «арваток», вин, араки и венериче-
ских заболеваний... Отряд развращен высокими окладами,
безделием, возможностью широко пользоваться услугами
голодающих персов. Поэтому солдаты весь день шляются
по улицам, стреляют и часто используют холодное ору-
жие... Боевая дисциплина в отряде высока, по в повсе-
дневной жизни этого почти пе чувствуется. Стремление
поскорее попасть домой, довольно естествеппое после
длительного нахождения на чужбине, в разговорах пе фи-
1 Карточные игры.
18*
275
гурирует. Однако некоторые солдаты говорили мне, что
если бы у рядовых была гарантия, что их свободно отпу-
стят домой, то отряд распался бы. Стремление домой,
вероятно, очень большое, но оно искусно усыплено. Тако-
во мое общее впечатление, Степан Георгиевич...
— А как относятся солдаты и офицеры к начальнику
отряда? — спросил Шаумян.
Коломийцев, прежде чем ответить, подумал и улыб-
нулся.
— Первое, что поражает в отряде, — это количество
Бичераховых в миниатюре, — сказал он. — Подражание
начальнику отряда в манере говорить, ходить с палкой,
подавать левую руку при приветствии — все это распро-
странено до смешного. Даже люди, иронизирующие над
этим, палку все же носят...
— Это любопытно, — задумчиво произнес Шаумян. —
Значит, в отряде преклоняются перед начальником?
— Да, Степан Георгиевич. Преданность, в особенности
среди офицеров, граничит со своеобразным обожанием,
вызванным личной храбростью Бичерахова, его несомнен-
ным дарованием в вопросах стратегии и политики. Многие
явления офицеры отряда воспринимают только с точки
зрения самого Бичерахова. Таково отношение, например,
к признанию Советской власти, к службе в Красной Ар-
мии. Солдаты же относятся к Бичерахову, как к щедрому
работодателю, и ни работы, ни работодателя менять пе
собираются. Меня уверяли, что своих соплеменников этот
осетин за проступки «отечески» избивает, и те покорно это
переносят... Во всяком случае, солдаты мне говорили, что
к Бичерахову они всегда вернутся. Офицеры же намекали,
что Бичерахов может сыграть роль кавказского Напо-
леона...
При этих словах Шеболдаев многозначительно по-
смотрел на Шаумяна.
— М-да... — Степан Георгиевич тряхнул головой,
словно хотел отогнать невеселые мысли, и задал следую-
щий вопрос:
— Ну, а каковы связп отряда с англичанами, в чем
они заключаются п кем осуществляются?
— Связь отряда с англичанами организована отлич-
но. У Бичерахова две радиостанции. Начальник одной
из них — Орехов, бывший начальник радиостанции при
штабе Первого конного корпуса, а второй — Соколов, если
276
не ошибаюсь, бывший начальник дипломатической служ-
бы корпуса. Мне кажется, что он и является одним из
лиц, ответственных за связь отряда с англичанами...
Английскую сторону в отряде представляют Руландсон,
состоящий при штабе Первого конного корпуса, и пол-
ковник Клоттербек. Но они в штабе отряда не бывают,
Бичерахов встречается с ними на их квартире... Думаю,
что связь заключается в согласовании военных действий
и снабжении отряда материальными и денежными сред-
ствами. Детали — тайна, заключенная в шифрованных
радиотелеграммах и известная лишь немногим в штабе.
— Кто является наиболее ярым англофилом в отря-
де? — спросил Шаумян.
— Видите ли, личного англофильства в отряде нет.
Даже наоборот: англичане держатся так, что русские к
продлению завязавшихся знакомств не стремятся... —
II Коломийцев снова усмехнулся. — Был, например, слу-
чай, когда вечером один английский офицер явился в но-
мер к русскому офицеру в одном нижнем белье... Да, да,
не смейтесь, Степан Георгиевич, такие случаи шокируют
и расхолаживают более, чем незнание языка! Солдаты же,
зная отношение англичан к индусам, заявляют, что при
случае англичане так же поступят с каждым отдельным
русским...
— Почему отдельным? — не понял Шаумян.
— Солдаты просто избегают делать обобщения... Ра-
неные и больные, бывшие в английских госпиталях и
имевшие случай познакомиться с «союзниками», тоже их
не хвалят. Как боевая сила англичане слабы, и это вызы-
вает со стороны русских презрительные разговоры, в ча-
стности, о манере англичан «воевать» на автомобилях в
тылу отряда... Но вот англофильство политическое среди
офицеров — неискоренимо. Английское вмешательство в
русские дела они считают панацеей от всех бед и уве-
рены, что оно облагодетельствует родину... Вот вам важ-
ная деталь: когда стало известно, что вы, Степан Георгие-
вич, в одной из речей в Бакинском Совете огласили
несколько резких фраз Бичерахова об английских намере-
ниях, это произвело ошеломляющее впечатление па офи-
церов отряда, пока не было найдено объяснение, что Би-
черахов получил от англичан «carte blanche» на произне-
сение каких угодно речей...
277
— Интересно! — усмехнулся Шаумян. — А я намерен-
но огласил эти высказывания Бичерахова, чтобы про-
верить реакцию англичан!
— А опи встретили это спокойно и хранили глубокое
молчание. Если бы они придавали заявлению Бичерахова
значение, вероятно, реагировали бы весьма резко и ощу-
тимо. Таково мнение офицерства.
— Теперь прошу охарактеризовать это офицерство, —
попросил Шаумяп.
— В отношении общекультурпого уровня офицерство
отряда не производит безотрадного впечатления, особенно
офицерство Первого конного корпуса, из которого, за не-
многим исключением, и формировался отряд. Воспитанпое
па традициях «хороших» кавалерийских полков, имеющее
высокий образовательный ценз, офицерство это, консерва-
тивное по существу, обладает достаточным тактом, чтобы
не бряцать оружием перед солдатами и пе сулить виселиц.
В отношениях с солдатами усвоен довольно верный топ
боевого товарищества и снисходительности, вынужден-
ность которого тщательно скрывается. При частых столк-
новениях с пьяными солдатами офицеры терпеливо пере-
носят обиды.
— Теперь об отрядном комитете, — сказал Шаумяп. —
Что оп собой представляет?
— Комитет ведает только хозяйственными делами, да
и то наиболее незначительными, вроде выбора помещений
и места стоянок, порядка вывоза больных и так далее.
Комитет вынес два постановления, огорчивших командный
состав отряда: заявил Бичерахову, что в отряде много офи-
церов без определенных обязанностей и получающих при
этом высокие оклады. Было предложено перевести их на
положение солдат и обязать нести солдатскую службу с
правом не согласиться с решением и покинуть отряд. Дру-
гое решение — удалить двух офицеров за грубое обраще-
ние с солдатами. Представьте, оба требования были удов-
летворены...
— Даже так?! —удивился Шаумян.
— Да, Бичерахов умеет идти на компромиссы... По
политическими вопросами комитет совершенно не зани-
мается. Он даже не пытался объяснить солдатам отряда
политическое положение в России. Потому к Октябрьской
революции опи относятся безразлично. Советскую власть
признают постольку, поскольку опа принята Бичераховым.
278
Офицеры говорят, что опи будут честно служить Советской
власти, раз того хочет начальник. Но, с их точки зрения,
Россия погибла. Впрочем, ее еще могут спасти... апглича
пе. В то, что англичане пе будут пропущены в Баку, они
по верят...
— Ого, вот как?!
— Да, Степан Георгиевич. Надеются, что Бичерахов,
хотя бы ценой политического переворота, поможет англи-
чанам.
— Понимаете, Степан Георгиевич? — возбужденно по-
вернулся к Шаумяну Шеболдаев. — А мы собираемся при-
нять его отряд в нашу армию!
Шаумян молча посмотрел на него и снова повернулся
к Коломийцеву:
— Как относятся солдаты к нам, к Красной Армии?
— Довольно презрительно, должен признаться. Они
называют красноармейцев «красными индусами», очевид-
но считая себя настолько выше красноармейцев, насколь-
ко англичане выше индусов... Выяснить более определен-
но их взгляды па Советскую власть мпе пе удалось.
В большинстве своем солдаты отличаются темнотой и по-
литическим невежеством, все их интересы сводятся к по-
гоне за самыми грубыми наслаждениями... Все это достиг-
нуто очень умелой политикой их начальника. Личные на-
мерения его совершенно неизвестны, но уже сейчас ясно,
что опи будут проведены в жизнь без разбора средств.
Шаумян встал п по привычке начал задумчиво
шагать по кабинету. Шеболдаев и Коломийцев вниматель-
но следили за ним. Степап Георгиевич вдруг резко оста-
новился и спросил неожиданно у Коломийцева:
— Скажите, почему председателем Энзелпнского воеп-
ревкома являетесь пе вы, а Челяпин?
Тот с удивлением посмотрел на Шаумяна, по потом,
поняв, чем вызван этот вопрос, ответил просто:
— Когда после демобилизации основных сил русских
войск в Персии я прибыл в Эпзелп, там уже был сформи-
рован военревком, и Челяпин являлся его признанным
руководителем. Мы поговорили с ним и пришли к согла-
сию, что’ я приму обязанности секретаря. Думаю, что это
правильное решение, Степан Георгиевич...
— Смещать Челяпипа я не собираюсь, — улыбнулся
Шаумян. — Он очень преданный товарищ и, говорят, в
свое время доставил генералу Денстервилю много хлопот.
279
Я таких люблю. Но вам я хочу сделать одно важное пред-
ложение.
— Какое, Степан Георгиевич?
Шаумян открыл ящик стола и достал какую-то бу-
магу.
— Это — радиотелеграмма заместителя наркоминдела
товарища Карахана, в которой мне предлагается самому
подобрать здесь нового посла, способного заменить Бра-
вина в Персии. Признаюсь, до сих пор я не знал, кого же
можно назначить на столь ответственный пост. Но сейчас
я, кажется, нашел достойного кандидата...
— Да что вы, Степан Георгиевич, какой пз меня дип-
ломат?! — почти с испугом воскликнул Коломийцев.
— Бросьте! — резко прервал его Шаумян. И потом —
мягче: —- Вы отлично знаете Персию, а сегодняшний ваш
доклад об отряде Бичерахова убедил меня, что вы умеете
глубоко анализировать ситуацию, разбираться в психо-
логии людей, понять главное и отбросить второстепенное.
И вы просто не имеете права отказываться от этого пред-
ложения... Нам нужно срочно заменить Бравина, пойми-
те! А, кроме вас, я не вижу подходящего человека.
— Вы меня неправильно поняли, Степан Георгие-
вич, — возразил Коломийцев. — Куда бы ни послала меня
партия, я готов выполнить ее приказ... Но мне всего два-
дцать шесть лет, а в Персии, где преклоняются перед
длинными бородами, это считается большим недостатком.
Такого посла они просто не будут принимать всерьез!
Шаумян искренне рассмеялся.
— Ну, была бы голова, а борода вырастет, а потом
придут и прочие качества дипломата!..
— Послушайте, Иван Осипович, — тоже улыбаясь, вме-
шался Шеболдаев. — Лучше и не пытайтесь сопротив-
ляться, да еще с таким слабым доводом, как возраст. Вот
и я в свои двадцать три года никак не предполагал стать
заместителем военно-морского министра. А пришлось!
Коломийцев вздохнул огорченно:
— Да... Это называется, попал как кур во щи! Ну,
ладно, Степан Георгиевич, раз надо, значит, надо. Но да-
вайте условимся: я принимаю пост временно, пока вы не
подберете более подходящего человека. После этого я со-
гласен стать первым секретарем посольства, не больше!
— Вот видите, вы даже знаете, что в посольстве быва-
ют первые и, наверное, вторые секретари. Это же такие
280
ценные познания! — пошутил Шаумян. И продолжил уже
серьезно: — Согласен, товарищ Коломийцев. Начинайте
немедленно подбирать себе штат посольства из лиц, знаю-
щих страну, политически и культурно развитых и способ-
ных самостоятельно действовать на чужбине в интересах
нашей социалистической Родины. И вот вам мой первый
наказ: помните, что вы — один из первых советских пос-
лов при иностранном правительстве. Вы будете предста-
вителем демократии и должны работать и жить, избегая
ненужного блеска, мйЪпуры и роскоши...
— Понимаю, Степан Георгиевич, — кивнул Коломий-
цев.
— Ну, а теперь разрешите все-таки вернуться к во-
просу — что будем делать с Бичераховым? — спросил Ше-
болдаев.
— Я понимаю вашу тревогу, — мягко сказал Шау-
мян.— Сведения, которые сообщил товарищ Коломийцев,
еще более усиливают нашу уверенность, что этот полков-
ник отнюдь не является другом Советской власти и будет
проводить здесь политику исключительно в интересах
своих английских хозяев. Но вот я думаю, — что он пред-
примет, если мы откажем ему?.. Несомненно, примкнет к
нашим открытым врагам. А иметь еще одного врага сей-
час, когда на фронте начались неудачи, нам просто ни к
чему: их у нас и без того предостаточно!.. Мы уже много
раз обсуждали вопрос и пришли к выводу — принять
его отряд. Мы сразу направим его на фронт, где он, ввя-
завшись в бои с турками, будет вынужден вести политику
сотрудничества с нами. Ведь и дашнаки тоже были и оста-
лись врагами Советской власти, но, поставленные перед
выбором — мы или турки, предпочитают сотрудничать с
нами. Мы уверены, что, пока над Баку висит опасность
захвата его немцами и турками, Бичерахов не пойдет на
открытую измену Советской власти.
Из письма Ленину в Москву и Сталину в Царицын,
9 июля 1918 г.
«Прибывшие из Москвы броневики и аэропланы
отправлены в армию, где уже пущены в дело с большим
успехом. 6 июля Бичерахов вступил в командование дей-
ствующей армией, ввиду необходимости его непосредствен-
ного участия на правом, несколько дезорганизованном
281
фланге. Командование левым флангом и центром оставил
за собой Корганов. Отряд Бичерахова уже отправлен па
фронт 7 июля. На Кюрдамирском фронте противник пе-
решел в наступление, стараясь захватить Кюрдамир, но
после 12-часового боя был отброшен, причем понес боль-
шие потери. В бою участвовал бичераховский отряд, бро-
невики. Наши потери невелики...
Шаумян».
Глава двадцатая
Назим-паша, командующий турецкой дивизией, дер-
жал в пухлой руке пакет с сургучной печатью и обмахи-
вал им маленькую голову с коротко остриженными сереб-
ристыми волосами и толстую, всю в складках шею. Хотя
и вечерело, но стояла удушливая жара. Воздух был непо-
движен, и деревья словно окаменели: ни один листок не
шелохнется. Паша расстегнул все пуговицы френча. Бе-
лая шелковая сорочка плотно облегала его жирный пот-
ный живот. В голове мутилось, мысли растекались, словно
кисель. Хотелось выпить чашечку крепкого черного кофе,
по его не было в этом богом забытом Евлахе. Да пока-
рает аллах этих «единокровных братьев» за их привычку
целый день пить чай, от которого весь исходишь потом!..
Назим с отвращением оттолкнул круглый низенький
столик, на котором стояли пузатый фарфоровый чайник
с цветочным узором, чашка и сахарница, и хлопнул в ла-
доши.
— Полковника Рюштю ко мне! — крикнул он вошед-
шему денщику.
Пакет, полученный из Гянджи, был от Нури-паши.
Нерадостные вести сообщил он: его сводный брат Энвер,
«опора трона», гневается по поводу «столь недопустимого
промедления с освобождением Баку»... Назим, конечно,
понимает нетерпение Эпвера: дела турок на всех фрон-
тах — ив Месопотамии, и па египетском, и на европей-
ском — шли более чем скверно, и всесильный Энвер на-
деялся, воспользовавшись хаосом на Кавказе, добиться
хоть бы здесь успехов. Захватом Баку, самого богатого
282
месторождения нефти в мире, важнейшего порта на Кас-
пии, города, где больше промышленных предприятий, чем
во всей Турции, оп поднял бы упавший дух турецкого на-
рода, возродил его веру в победу.
Но видит аллах, это не так просто, как кажется из
далекого Стамбула. Большевики дерутся упорно.
Еще в середине июня Назим писал в Стамбул, что од-
них его сил для взятия Баку недостаточно, что нужно при-
слать еще одну-две дивизии. Иначе, писал он, престиж
Турции упадет и местное население снова отвернется от
турок... Ведь эти большевики в Баку объявили, что отда-
дут крестьянам безвозмездно все ханские и бекские земли!
А кто пе знает, на что способны крестьяне ради того,
чтобы получить землю?! Пока лишь страх перед мощью
Османской империи держит их в повиновении, но, упаси
аллах, если они усомнятся в этой мощи!..
И вот Нури пишет, что хотя Эпвер и распорядился
прислать на помощь Назиму 38-й пехотный полк —
2500 человек при четырех орудиях, но вместе с том он
напоминает, что в расчеты турок вовсе не входит захват
Баку ценой истощения в кровопролитных боях и без того
слабой турецкой армии. До сих пор, указывает Энвер,
османская армия одерживала победы в Закавказье благо-
даря умелому использованию раздоров между различными
народами и партиями. Так нужно продолжать и впредь.
В частности, в Баку для этого есть прекрасные возмож-
ности. Взять хотя бы то, что 60—70 процентов солдат и
офицеров бакинской армии состоят пз армян, болыпппство
которых находится под влиянием и руководством дашна-
ков. А с дашнакским правительством Армении 4 июня в
Батуме заключен договор, статья 11 которого гласит:
«Правительство Армянской республики обязуется при-
ложить все усилия, чтобы после подписания договора не-
медленно удалить из города Баку находящиеся там армян-
ские силы и обеспечить, чтобы это удаление не привело
ни к каким столкновениям».
Об этом и напоминает Энвер. Если войска дашнаков
выйдут из подчинения большевиков, Баку можно будет
взять и имеющимися силами. А Нури-па пта в свою оче-
редь сообщал, что во исполнение указания Энвера па днях
из Тифлиса на фронт должна прибыть делегация Армян-
ского национального совета с письмом к бакинским даш-
накам о выполнении этой статьи Батумского договора...
283
Это было бы лучшим выходом пз создавшегося поло-
жения! Назим, который считал, что силы его дивизии
истощены до предела и скоро придется отступить на пра-
вый берег Куры (если не дальше!), теперь несколько вос-
прянул духом. Лишь бы бакинские дашнаки согласились
выполнить этот пункт договора, — тогда Баку падет к
ногам турок, как спелый абрикос от легкого дуновения
ветерка...
В комнату вошел Рюштю, начальник штаба дивизии,
худощавый и смуглый полковник. Прошедший выучку в
германском генеральном штабе, он во всем старался под-
ражать немцам и теперь, несмотря на жару, был застег-
нут на все пуговицы. Он громко щелкнул каблуками и
вытянулся перед своим начальником.
— Почему так долго? — недовольно буркнул Назим.
От одного взгляда на этого затянутого в мундир человека
ему становилось дурно.
— Простите, ваше превосходительство, но я задержал-
ся по важному делу: только что в штаб прибыли два деле-
гата Армянского национального совета в сопровождении
одного турецкого, двух азербайджанских и одного армян-
ского офицеров!
Назим вскочил на ноги.
— Уже? Где они, почему не привели ко мне?
— Они попросили разрешения почиститься и привести
себя в порядок, прежде чем предстать перед вами, ваше
превосходительство.
— По-европейски, значит? —- усмехнулся Назим. —
Что ж, садитесь, полковник, нам тоже надо подготовиться
к этой встрече... Читали письмо нашего командующего0
— Разумеется, ваше превосходительство.
— Как вы считаете, согласятся дашнаки выполнить это
требование договора?
Рюштю помялся, затем спросил:
— Позволено ли будет мне говорить начистоту, ваше
превосходительство?.. — И когда Назим кивнул, он про-
должил: — С точки зрения самой элементарной логики
они не должны сделать этого. Во-первых, бакинские даш-
наки не участвовали в подписании Батумского договора и,
насколько мне известно, даже поносили своих тифлисских
коллег как изменников. Во-вторых, они должны знать,
что будет означать такой шаг и для всего армянского на-
рода, и для них самих!
284
— Ну, если бы эта ваша «элементарная логика» дей-
ствовала, мы никогда бы не дошли сюда! — Назим сер-
дито отогнал зажужжавшего над ухом комара. — Но, но
милости аллаха, мы еще дойдем до Баку!
— Да, по в Баку у власти стоят люди, которые пора-
жают умением использовать ничтожные ошибки своих
противников!
— Но ведь наши люди сообщают пз Баку, что между
большевиками и дашнаками страшные противоречия! —
воскликнул с горячностью Назим. — Что они каждую
минуту готовы вцепиться друг другу в горло!
— И тем не менее опи должны прислушиваться к голо-
су армянского населения города, которое страшно боится
нашего прихода в Баку.
Назим смотрел на своего начальника штаба почти с
пенавистью. «Вот оно — тлетворное влияние проклятой
Европы! «Элементарная логика»... Настоящий турок дол-
жен руководствоваться не такими рассуждениями, а не-
поколебимой верой во всемогущего и всеблагого аллаха,
который никогда не оставит мусульман!»
— Так что же, по-вашему, нам придется отступить? —
почти с угрозой спросил он.
— Что вы, ваше превосходительство? Баку должен
быть взят во что бы то ни стало!
— Но как, ради аллаха?! Ведь вы отрицаете единст-
венный выход, на который мы можем рассчитывать! — вос-
кликнул пораженный Назим.
— Вы не совсем правильно поняли меня, ваше пре-
восходительство. — На худом лице Рюштю наконец по-
явилось подобие улыбки. — Великий Энвер совершенно
прав, предписывая нам руть дальнейших действий. Даш-
наки действительно заколебались и, вероятно, их можно
будет оторвать от большевиков, по... только в одном слу-
чае — мы должны одержать хотя бы одпу значительную
победу на фронте!
— Легко сказать: одержать значительную победу! На-
ши силы совершенно истощены, аскеры обносились и из-
голодались, питьевую воду на фронт приходится везти
отсюда, из Евлаха, в цистернах, а мазута для паровозов
осталось на несколько дней!..
— Но у большевиков те же трудности, ваше превосхо-
дительство, — наклонился к нему начальник штаба. —
И еще развал в дашнакских частях. Срыв их наступления
285
па Геокчу — верное тому свидетельство! Теперь мы долж-
ны напрячь последние силы и во что бы то ни стало
захватить Кюрдамир. Только после этого дашнакская де-
легация будет иметь успех у своих бакинских единомыш-
ленников.
Назим тяжело задумался. Рюштю был прав в одном:
без такого успеха, хотя бы и не очень значительного, ба-
кинские дашнакп не имели бы повода последовать совету
тифлисских коллег и вывести войска из подчинения боль-
шевиков. Назим наконец решился:
— Готовьте последнее наступление на Кюрдамир. Пе-
редайте солдатам, что позади них будут поставлены пуле-
меты и отступающие будут расстреляны. А что касается
этих делегатов, то сообщите им, что я занят подготовкой
нового наступления и сегодня не смогу принять их. Будем
делать вид, что в их помощи мы пе очень нуждаемся!
Делегатами Армянского национального совета, при-
бывшими на фронт, были видные деятели дашнакской
партии Микаел Арзуманян и Мартирос Арутюнян, а со-
провождавшим их армянским офицером — Вартан.
После памятного разговора в лесу он в сопровождении
Хачпкяна и других солдат долго пробирался по лесным
тропам до Джалалогли. Оттуда до Тифлиса шел один.
Все дороги к Тифлису были перехвачены турками, кото-
рые немедленно расстреливали всех армян, спасшихся под
Караклисом. И это путешествие, полное опасности и ли-
шений, отняло у него последние силы. Попав опять к род-
ственникам в Тифлисе, Вартан недели две отдыхал, при-
ходил в себя, словно после тяжелой болезни. Но, едва
окрепнув, стал искать способ, чтобы вернуться в Баку.
В Тифлисе знали о начавшемся походе бакинской
Красной Армии па Гянджу и Тифлис. Этот поход п оже-
сточенные бои с турками на левобережье Куры делали
совершенно невозможным возвращение Вартана в Баку
через Елизаветполь. Оставалось повторить путешествие,
которое он проделал в апреле. Но и этот путь стал зна-
чительно труднее, так как Северный Кавказ полыхал в
огне восстаний и междоусобиц.
Как раз во время этих раздумий и поисков Вартану
сообщили, что его вызывает к себе Хатисов, министр ино-
странных дел новоиспеченного правительства Армянской
286
республики. Это правительство, образовавшееся после рас-
пада сейма, уже частично находилось в Эрпвапи, но не-
которые министры и члены Национального совета продол-
жали оставаться в Тифлисе для ведения переговоров с
турками и немцами и ликвидации здесь дел. Но всем
было очевидно, что главная причина этого крылась в не-
желании оставить свои удобные квартиры и переселиться
в захолустную столицу карликовой и голодной респуб-
лики.
Каким образом Александр Хатисов, бывший городской
голова Тифлиса, тучный человек лет пятидесяти, с поро-
дистым лицом и двойным подбородком, оказался лидером
дашнакской Армении, для всех было загадкой. В довоен-
ное время Хатисов не только не был членом этой пар-
тии, но даже слабо владел армянским языком. Только
с началом войны, когда дашнаки начали организовывать
добровольческие отряды в помощь Кавказской армии,
в Хатпсове вдруг проснулись «патриотические чувства»
и он стал принимать участие в организации этих отря-
дов.
— Господин поручик, вы, кажется, бакинец? — спро-
сил министр, пригласив Вартана сесть и изучая его боль-
шими, чуть навыкате глазами.
— Да, господин министр, — коротко подтвердил Вар-
тан.
— По имеющимся у нас сведениям, вы до рапения ге-
нерала Багратуни были его адъютантом, — продолжал
Хатисов. — Каким же образом вы оказались в Армянском
корпусе?
— Во всяком случае, это произошло с ведома и разре-
шения моего шефа, господин министр, — не очень любез-
но ответил Вартан.
— Знаю, знаю, — помахал полной рукой министр. —
Нам известно даже то, что ваша сестра — большевичка
и личный секретарь Шаумяна и что небезызвестный боль-
шевик Григорий Корганов — ее жених, поручик Тер-Оси-
пов!
Эта манрра беседы, скорее напоминающая допрос про-
винциального Пинкертона, больше рассердила, чем испу-
гала Вартана. Он ответил еще резче:
— Тогда вам должно быть известно и то, что я пе раз-
делял взглядов моей сестры и Корганова и ушел из Баку
после ссоры с ними!
287
Хатисов откппулся в кресле и самодовольно улыбнулся.
— Да, милейший поручик, нам известно и это! Мы
внаем, с какими приключениями вы добрались до Алек-
сандрополя и какое доблестное участие принимали в Ка-
раклисском бою. Именно это и привело нас к мысли, что
вы — тот самый человек, который сегодня нам нужен! Что
вы скажете, если мы отправим вас обратно в Баку? —
интригующе спросил Хатисов.
— В Баку? Каким образом?
— Вы будете сопровождать нашу делегацию, которая
направляется туда с важным поручением армянского пра-
вительства и Национального совета?
— И турки пропустят ее через линию фронта?
— Турки-то пропустят, — уверенно сказал Хатисов, —
по вот большевики... Мы боимся, что их командование, в
частности ваш будущий зять, может воспрепятствовать
проезду в Баку. Но мы надеемся, что вы, пользуясь, так
сказать, родственными связями, сумеете передать письмо
начальнику их штаба полковнику Аветисову или достави-
те его господину Гюльханданяну в Баку.
Вартан медлил с ответом, мысль его лихорадочно ра-
ботала: «Так, значит, они направляют делегацию не к пра-
вительству, а к дашнакам... Готовится какое-то новое пре-
дательство. И в пользу турок, поэтому они и согласны
пропустить делегацию».
— Скажите, господин министр, буду ли я знать содер-
жание этого письма? — наконец спросил он.
— Нет! — коротко отрезал Хатисов.
— Почему?
— Странный вопрос... — Пожав плечами, Хатисов с
апломбом произнес: — Пора вам, молодой человек, при-
выкнуть к мысли, что мы, армяне, приобрели свою госу-
дарственность, что у нас есть своя дипломатия, свое мини-
стерство иностранных дел, которое может поручить вам,
как офицеру армянской армии, важные задания, не по-
свящая в государственные тайны, являющиеся достоянием
лишь нескольких человек, ответственных за судьбы на-
ции!
«Плохо же вы начинаете свою дипломатию, — подумал
Вартап, но тут же спохватился: ведь это — единствен-
ный шанс попасть в Баку! И если они задумали новую
подлость, я должен помочь бакинцам разоблачить их».
— Разумеется, господин министр. — Вартан впервые
288
любезно улыбнулся. — Я имею в виду тот случай, если
мне придется уничтожить письмо и передать содержание
устно.
— Нет, мы предпочли бы избежать этого. Потому вы и
должны приложить все усилпя, чтобы господин Корганов
пропустил вас в Баку.
...Однако в тот же день Вартан узнал от знакомого
офицера то, что министр иностранных дел хотел сохра-
нить от пего как величайшую дипломатическую тайну.
Условия Батумского договора между Турцией и Арменией
были общеизвестны, и дашнаки сами разболтали по всему
городу, что скоро в Баку выедет их делегация, чтобы
уговорить бакинских собратьев выполнить статью 11 этого
договора.
Во время встречи с делегатами Назим-паша, конечно,
в первую очередь поинтересовался: как они намереваются
передать свое предложение Бакинскому национальному
совету? Микаел Арзуманян объяснил, что онп думают
послать парламентера к красным и потребовать, чтобы их
пропустили в Баку. Паша удивленно воскликнул:
— Вот как вы просто представляете себе это дело! —
И насмешливо продолжал: — Должен сообщить, что мы,
воюя с большевиками, несколько лучше узнали их, и мо-
жем заверить, что это очень серьезные люди, господа,
поэтому с подобной миссией едва ли пропустят вас в Баку!
Вартап слушал эти слова с ликованием. Ага, наконец-
то вы встретились на Кавказе с серьезными людьми! То-то
вы топчетесь здесь со своей армией!
— Но дашнаки в Баку — вторая по значению партия,
с которой большевики вынуждены считаться! — возразил
Мартирос Арутюнян. — Впрочем, на крайний случай
у нас есть и другой вариант.
— Какой? — Назим повернулся к нему всем телом.
Арзуманян рассказал о Вартане.
Назим на этот раз повернулся к Вартану:
— Значит, вы были адъютантом того генерала, кото-
рый собирался возглавить борьбу с нами и чуть не был
убит неизвестными злоумышленниками?
— Хотя злоумышленников и не арестовали, господин
генерал, но ни для кого ле секрет — кто былп онп! — не-
вольно вырвалось у Вартана.
19 Микаел Шатирян
289
Назим резко подался вперед, задышал ему в лицо.
— Так, так... А затем, значит, вы вступили в Красную
Армию и дрались против имама Гоцинского?—продол-
жал он.
Вартан побледнел, но решил не сдаваться.
— Так точно, господин генерал!
— Потом дезертировали из Красной Армии, — оп под-
черкнул слово «дезертировали», — пробрались в Армению
и дрались против нас?
— Так точно, господин генерал! — Вартан был почти
уверен, что наступил его последний час.
— А теперь вы опять хотите вернуться в Баку, где
ваша сестра служит у Шаумяна, а ее жених является
главнокомандующим армией и военным министром?.. —
И, не дав Вартану ответить, Назим резко повернулся к
Арзуманяну и Арутюняну: — Может быть, для вас, ар-
мян, в таком поведении ничего необычного нет, но мы,
турки, никогда не стали бы доверять такому человеку!
Вартан мельком посмотрел на делегатов и по их лицам
понял: они смертельно перепуганы и, если сейчас паша
арестует и казнит его, пальцем не шевельнут в его за-
щиту. Опыт военного, а еще больше инстинкт самосохра-
нения подсказали Вартану, что его спасти сейчас может
только решительная контратака, крайний риск.
— Если вы позволите, господин генерал, то я укажу
в моих действиях на одип мотив, который, быть может,
убедит вас, что и среди армян есть люди с твердыми прин-
ципами. — И, не дожидаясь согласия, он продолжал, все
более повышая голос: — Да, это правда, что моя сестра —
члеп большевистской партии и невеста командующего
красными войсками. Но я придерживался совершенно
иных взглядов и осуждал их за то, что опи распыляют в
этот роковой час силы нашего народа, борются за Баку,
вместо того чтобы сосредоточить их против вас — там, в
Армении! Я намеревался направиться вместе с войсками
генерала Багратуни туда, но, к сожалению, генерал был
ранен, а армянские войска в Баку примкнули к больше-
викам. II тогда я решил добиться своей цели один: всту-
пить в Красную Армию, пробиться с ней в Дагестан и
оттуда кружным путем добраться до Армении. Так я и
сделал, господин генерал. Я присоединился к нашим вой-
скам и до последней минуты участвовал в сражении под
Караклисом. Вы должны признать, что мы там неплохо
290
дрались, господин генерал. И не наша вина — таких, как
я и паши солдаты, — что это сражение было проиграно!
А затем, уже в Тифлисе, наш министр иностранных дел
сказал, что мне поручается важное задание, от которого
зависит спасение армянского народа. Я сразу согласплся,
хотя, уверяю вас, в Баку меня вовсе не ждут с распро-
стертыми объятиями!
Назим смотрел на Вартана сузпвшимпся до едва за-
метных щелочек глазами. Но Вартан выдержал, не отвел
взора. В комнате воцарилась мертвая тишина. Назим пе
дышал, а хрипел, как старые кузнечные мехп. Он бы
с удовольствием предал этого наглого офицера самым
страшным пыткам, если бы не приказ Энвера, невыполне-
ние которого грозило ему самому серьезными последстви-
ями. Он понимал, что делегация может выполнить свою
миссию только благодаря этому офицеру. Нет, прпдется
потерпеть, пока Баку будет взят... Тогда, даст аллах, оп
снова попадет ему в руки!..
— Что ж, поручик, я ценю вашу храбрость. И ту, ко-
торую вы проявляли на поле боя, и еще больше ту, ко-
торую продемонстрировали сейчас! Идите, идите в Баку и
спасите ваш народ... — На его лице мелькнула едва уло-
вимая усмешка, но оп сейчас же погасил ее и повернулся
к делегатам: — Но в наш план необходимо будет внести
некоторые изменения, господа...
— Какие именно, господин генерал? — поспешно на-
клонился к нему Арзуманян.
— Нужно, чтобы вы и этот молодой герой действовали
врозь. Вы пошлете к красным парламентера и потребуе-
те пропустить вас в Баку для встречи с Армянским нацио-
нальным советом (хотя я не сомневаюсь, что получите
отказ!), а поручик должен попасть туда как перебеж-
чик. — Назим снова повернулся к Вартану и вонзил в
него свои острые глаза. — Вероятно, для большей убеди-
тельности вам придется заявить, что вы разочаровались в
своих идеалах и стали большевиком, а?
Примерно так и собирался поступить Вартан: расска-
зать Григорию честно обо всем, что видел и попял за
это время. Рассказать о позоре под Карсом, Александро-
полем и Караклисом. О Гургене, о солдатах, которые спас-
ли его п ждут бакинцев... Но Назиму он ответил:
Корганов достаточно хорошо знает меня, и ни за
19* 291
что не поверит в это «перерождение», господин генерал.
Подобная ложь только насторожит его.
— Как же вы намерены объяснить ваше возвращение
в Баку?
— Тем, что здесь против вас еще ведется война — и
не только большевиками, но и дашнаками. В это оп по-
верит, будьте спокойны!
И Назиму пришлось перенести и эту дерзость.
— Ладно, вам лучше знать, как спасти свою шкуру,
поручик!
К лету 1918 года положение немцев на решающем для
них Западном фронте стало весьма тяжелым. Туда при-
были свежие и отлично вооруженные американские вой-
ска. Антанта готовила последнее грандиозное наступление
против Гермапип. Немцы вынуждены были оттянуть
часть войск с Украины, пз Польши и Прибалтики на За-
падный фронт.
Пользуясь этим, Советское правительство снова по-
ставило перед Германией вопрос о прекращении турецкой
агрессии на Кавказе. В конце июня посол РСФСР в Бер-
лине Поффе имел встречу с руководителем германской
делегации на Брестской мирной конференции Рихардом
Кюльманом, который обещал принудить турок прекратить
военные операции дальше границ, установленных Брест-
ским договором, если Россия согласится продать немцам
некоторое количество нефти.
Одновременно с этим Советское правительство перебро-
сило часть войск с Украинского фронта под Царицын.
Предполагалось некоторое количество войск направить и
в Баку.
Все это пришлось не по душе туркам и тем более
Антанте. Впервые за всю войну Турция, верный вассал
германского империализма, восстала против своего сюзе-
рена. В ответ на энергичное заявление Людендорфа о том,
что он не потерпит, «чтобы из-за явно вероломного пове-
дения турецких ответственных лиц возникла опасность
новой войны с Россией», Энвер указал фельдмаршалу, что
продвижение турецких войск в Закавказье вызвано угро-
зой распространения в этом крае большевизма и армян-
скими «жестокостями» в отношении мусульман. В турец-
ких же газетах появились статьи с еще более решитель-
292
ными заявлениями о том, что «Турция, принесшая тяже-
лые жертвы общему делу, вправе, не считаясь на этот раз
с интересами союзников, защищать свои собственные ин-
тересы на Кавказе». И наступление турецких войск на
Баку продолжалось.
Страны же Антанты, стараясь сорвать улучшение от-
ношении между Германией и Россией, предприняли дру-
гие меры. Орудием пх политики на этот раз стали левые
эсеры. 6 июля члены этой партии — Блюмкин и Андре-
ев — по подложным документам пробрались в германское
посольство якобы для ведения переговоров с послом Мир-
бахом и, бросив бомбу, убили его.
Поздно ночью с шестого на седьмое июля Ленин теле-
графировал Сталину в Царицын:
«Сегодня около 3-х часов дня левый эсер убил бомбой
Мирбаха. Это убийство явно в интересах монархистов или
англо-французских капиталистов. Левые эсеры, не желая
выдать убийцу, арестовали Дзержинского и Лациса и на-
чали восстание против нас. Мы ликвидируем сегодня же
ночью беспощадно и скажем народу всю правду: мы на во-
лосок от войны. У нас заложниками сотни левых эсе-
ров. Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жал-
ких и истеричных авантюристов, ставших орудием в ру-
ках контрреволюционеров. Все, кто против воины, будут за
нас.
Относительно Баку самое важное, чтобы Вы были не-
прерывно в сношениях с Шаумяном и чтобы Шаумян знал
предложение германцев, сделанное послу Иоффе в Бер-
лине, относительно того, что немцы согласились бы при-
остановить наступление турок на Баку, если бы мы гаран-
тировали немцам часть нефти. Конечно, мы согласимся.
Итак, будьте беспощадны против левых эсеров и изве-
щайте чаще».
10 июля турецкие войска на Бакинском фронте, ка-
завшиеся совершенно выдохшимися после предыдущих
безуспешных атак, неожиданно перешли в наступление
в районе Кюрдамира и Ахсу. На этот раз они рвались
вперед с необычайным ожесточением, пе считаясь ни с ка-
кими потерями. Кюрдамирская группа советских войск,
дравшаяся без смены и отдыха в течение месяца, стойко
отражала все попытки врага захватить эту важную стан-
293
цию. И она, наверное, удержала бы свои позиции, если
бы вдруг не пришло известие об ухудшении положения на
правом фланге. Обороняющиеся там части бригады Ама-
заспа, хотя турки наносили по ним лишь отвлекающий
удар, начали отходить на Шемаху, обнажив фланг кюрда-
мпрской группировки. Тогда она тоже вынуждена была
начать 11 июля отход на Керар, находящийся в двенадца-
ти верстах восточнее.
Узнав об этом, Шаумян помчался на фронт, чтобы лич-
но ознакомиться с положением дел на месте.
На станции Аджикабул его ждал Григории Корганов.
Шаумян ужаснулся при виде своего друга: выгоревшая
пыльная гимнастерка висела мешком на его исхудавшем
теле, на скуластых щеках под густой щетиной засохла
грязь. В ввалившихся глазах застыло какое-то упорст-
во, губы плотно сжаты. Видимо, в последнее время оп не
только не спал, но и не умывался и не брился.
— Зайдем в вагон, поговорим, Григорий, — предложил
Шаумян.
В салоне он положил руки на плечи Корганова, спро-
сил тихо:
— Ну что, Гришенька, тяжело тебе тут?
Корганов посмотрел ему в глаза и, видимо, впервые
за эти дни ослабил в себе какие-то до предела натянутые
пружины.
— Плохо дело, Степан Георгиевич, — глухо произнес
он, — очень плохо... Они потеряли веру в победу, когда
опа была почти в наших руках!
Он не сказал, кто «они», но Шаумян и так понимал,
о ком идет речь. А Корганова словно прорвало: он слиш-
ком долго молчал, и теперь ему нужно было выговориться
перед единственным человеком, которому он мог доверить
всю правду.
— Да, да, я понимаю, наши люди очень устали, —
почти кричал он, бегая по салону. — Целый месяц в боях,
без смены, без отдыха, всегда под огнем. И часто без воды,
без горячей пищи... Комары, малярия, раненые не полу-
чают медицинской помощи, не хватает врачей, нет медика-
ментов! И все же я знаю, что мы сильнее турок... Я еще
не могу понять, почему Назим-паша предпринял это новое
наступление, во уверен, что оно — из последних сил!
Пленные турки рассказывают: у них в тылу были постав-
лены пулеметы, и Назим приказал расстреливать всех, кто
294
посмеет отступить. И турки шли вперед с каким-то звери-
ным ревом. Это была не храбрость, а бешенство отчаяния.
Но ведь па этом долго не продержишься! Да, Степан
Георгиевич, уже второй раз нам для победы не хватает
выдержки еще на какие-нибудь сутки, может быть, даже
на часы!.. II все потому, что кто-то шепчет солдатам о
несметных силах противника, о наличии у него газов, аэро-
планов и даже танков!.. И еще — об англичанах, которые-
де только и спасут нас!
— Ты бы сел, Гриша, — мягко прервал его Шаумян. —
Качаешься на ногах, страшно смотреть.
Корганов остановился, посмотрел на него и вдруг при-
знался очень усталым, глухим голосом:
— Не могу, Степан Георгиевич. Боюсь: сяду и сра-
зу свалюсь. Не помню, которые сутки не сплю. И, кажет-
ся, не ем тоже...
Шаумян решил уложить его спать. Но прежде надо бы-
ло выяснить еще кое-что.
— А как Бичерахов? — спросил он.
— Эх, навязали вы его на мою голову! — сквозь зубы
произнес Григорий Николаевич. И провел пальцем по
горлу. — Вот где он сидит у меня, этот ваш Бичерахов!
Степана Георгиевича не возмутил тон Корганова; в
эту минуту он был готов простить ему все. В конце концов
ему труднее всех. Он здесь почти один, в окружении этих
аветисовых, бичераховых, казаровых и амазаспов. Тут
взбеленишься!
— Рассказывай, Гриша, — попросил Шаумян.
Корганов снова начал ходить, видимо, чтобы овладеть
собой.
— В первый же день я предложил ему план действий...
Правда, рискованный, но верный. Он со своей конницей —
сытой, свежей, отлично организованной и, наконец,
храброй — совершает стремительный рейд в тыл турок и
ударяет по Евлаху, где находится штаб Назима... У про-
тивника нет сплошного фронта, и выход в его тылы для
такого отряда, как бичераховский, не представляет боль-
шой трудности. Кроме того, его прикрыли бы наши аэро-
планы, все время держали бы в курсе передвижений вра-
га и предупредили бы, если турки предпримут попытку
ударить ему в тыл или фланг... Словом, я уверен, что
такой рейд если бы и не привел к захвату Евлаха, то вы-
295
звал бы там страшную панику. Это заставило бы турок
прекратить наступление, оттянуть часть сил с фронта
назад. II мы получили бы возможность перегруппировать
войска, навести порядок, поднять дух людей...
— И что же он?
— А он ответил: «Господин штабс-капитан, ваш план
протпворечит всем законам стратегии и тактики! Такие
рейды можно предпринимать лишь тогда, когда есть устой-
чивая оборона и рейдовый отряд может в случае неуспеха
вернуться под прикрытие своих войск. А у вас на фронте
творится такое, что у меня нет никакой надежды после
возвращения вообще найти здесь какпе-то части!»
— А может, с точки зрения тактики и стратегии он не
так уж не прав, Гриша? —мягко заметил Шаумян.
— А разве с точки зрения стратегии и тактики допу-
стимо, чтобы командир соединения один пошел с палкой
па важнейшую точку обороны противника и решил успех
операции? — сердито возразил Корганов. — А Бичера-
хов именно так и поступил под Менджилем, когда это
нужно было ему!..
— И все же под Менджилем инициатива наступления
была в его руках, а здесь мы упустили ее.
— Ладно, хотя я с этим не согласен, по не стал настаи-
вать на этом предложении, — махнул рукой Корганов. —
Я попросил его провести ряд энергичных конных атак по
флангам турок, чтобы сбить темп их наступления. Но он
и этого не хочет делать. И все с той же оговоркой: «Наша
пехота отступает, я рискую потерять контакт с ней, попасть
в окружение. Надо сначала стабилизировать фронт!»
Поймите, Степан Георгиевич, этот казак воевать не же-
лает, он намеренно бережет силы!
Шаумян мрачно хмыкнул. А Корганов снова, остано-
вившись перед ним, спросил в упор:
— Скажите, когда придет помощь из России?
— Скоро, дорогой мой, скоро! Мы получили сообщение,
что по распоряжению Владимира Ильича с Украинского
фронта сняты значительные силы и направлены сюда.
— Правда? — Корганов сразу оживился. — Неужели
это правда, Степан Георгиевич?
— Да, дружище, да!
— Ух, тогда мы им дадим! — мстительно потряс кула-
ком Корганов.
296
— Конечно, — согласился Шаумян. — Думаешь, нам в
Баку не тошно? Народ, видя нашу слабость, склоняется на
сторону предателей революции. А вот когда наших сил
станет больше, когда все увидят, что Советская Россия
способна оказать нам реальную и значительную помощь,
тогда все изменится. Они больше не смогут вести агита-
цию за приглашение англичан, исчезнет страх и перед
турками, массы снова поверят в нашу победу...
— А на фронте? — подхватил с воодушевлением Кор-
ганов. — Ведь, повторяю, турки ведут наступление из
последних сил, и, если у пас будет подкрепление, мы про-
гоним их до самой границы!
— Да, да, Гришенька, — кивнул Шаумян. — Закав-
казье в случае нашей победы может сыграть значитель-
ную роль в изменении политического климата во всей
России...
Корганов вопросительно посмотрел на него, и Шау-
мяп разъяснил свою мысль:
— Главной опорой русской контрреволюции является
Дон и Северный Кавказ. Недаром сразу после Октября и
Корнилов, и Деникин, и Краснов кинулись сюда собирать
силы для борьбы с революцией. II Закавказье пока явля-
ется для них спокойным тылом, позволяющим направлять
все силы на север и восток. Но как только мы разгромим
турок, в Армении и Грузии вспыхнет восстание...
Впрочем, восстания там возникают почти ежедневно.
В Армении против турок действует много партизанских
групп, а самая сильная из них — пятитысячный отряд Ан-
драника, не признавшего Батумского договора дашнаков,—
держит под своим контролем целые районы в Запгезуре и
Нахичевани. В Грузии тоже за последние дни вспыхнули
восстания против меньшевиков в Тионетах, в Душете, Шо-
рапани, в Абхазии и в Горийском уезде... Наш успешный
поход превратит эти разрозненные выступления во всеоб-
щее восстание. Да и азербайджанское крестьянство, отдан-
ное турками во власть ханов и беков, я уверен, ждет пер-
вой возможности, чтобы свергнуть ненавистное иго...
Таким образом Закавказье может быстро стать советским,
и тогда у белых в тылу появится второй фронт, что заста-
вит пх разделить силы. Так что нам надо продержаться до
прихода наших, во что бы то ни стало продержаться.
— А как идет мобилизация в Баку? — озабоченно
спросил Корганов,
297
— Плохо, — честно признался Шаумян. — Из десяти
тысяч, взятых на учет, удалось собрать едва две тысячи,
да и то... — Он сделал паузу, потом сообщил: — Ты зна-
ешь, па что мы были вынуждены пойти? Позавчера на-
чали создавать Морской батальон. А туда, как ты пони-
маешь, в основном пошли большевики из флотилии и со-
чувствующие беспартийные матросы. Я отпустил туда и
моего Илью, из охраны...
— Но ведь это же очень опасно, Степан Георгиевич! —
воскликнул Корганов. — У нас во флотилии и без того не
очепь крепкие позиции!
— Еще бы! Ты бы слышал, сколько у нас было споров,
пока мы приняли это решение! Но что поделаешь: мы
давно уже стали «самоедами». Пожираем сами себя, чтобы
продержаться до прихода подмоги, ведь тогда оправдают-
ся все наши жертвы!.. — Шаумян снова сделал паузу: —
Скажу еще: мы издали приказ о мобилизации кадровых
рабочих с промыслов. Теперь в Баку у пас почти не оста-
ется верных сил, Гриша, и тем даже заговора не нужно
устраивать, чтобы захватить власть: достаточно провести
голосование в Совете!..
— Ну, а если помощь опоздает или окажется недоста-
точной?
— Ну, тогда... — Шаумян развел руками. — Мы ведь
и это предвидим... Но я сказал, что наши уже идут па по-
мощь!
Шаумяп вдруг направился к двери и вызвал из тамбу-
ра Анвара.
Тот дружески улыбнулся Корганову.
— Здравствуйте, товарищ Гриша!
— Наш товарищ Гриша скоро попадет па небо, если
мы не примем меры, Анвар, — сказал Шаумян. — Надо
уложить его спать, сейчас же, здесь, на моей койке!
— Степан Георгиевич!.. — протестующе воскликнул
Корганов.
— Это я поручаю тебе, Анвар, — не обращая внимания
на протест, продолжал Шаумян. — У нас впереди еще мно-
го серьезных дел, Григорий Нпколаевич, и я не могу до-
пустить, чтобы ты свалился с пог. Спи, а я пойду в штаб,
к Аветисову.
Шаумян вызвал к себе Бичерахова. И убедился, что
выводы Корганова были совершенно правильные: Бичера-
298
хов избрал очень топкую линию поведения — не отказы-
вался от активных действий, но считал, что раньше нужно
стабилизировать фронт, подкрепив его новыми резервами,
то есть тем, чего (оп отлично знал это) сейчас пе было у
большевиков... /
Как раз в этот день на передовых позициях у Керара
заметили человека, идущего с белым флагом со стороны
противника. Стрельбу прекратили. Парламентер, немоло-
дой азербайджанец в замасленной одежде, подошел к по-
зициям красных и заявил, что принес пакет от турецкого
штаба начальнику штаба красных войск Аветисову.
Парламентера доставили в штаб армии, где еще нахо-
дился Шаумян. Это был железнодорожник из Баладжар,
прибывший недавно с эшелоном в Кюрдамир. В ночь,
когда турки предприняли наступление, оп спал в саду у
своих знакомых, да так крепко, что не слышал стрельбы.
А когда проснулся, увидел, что станция занята турками.
Оп был схвачен и ожидал всяких неприятностей для себя,
но вдруг его позвали в турецкий штаб, где и предложили
переправиться через линию фронта в Керар и доставить
письмо Аветисову...
Аветисов, слушая парламентера, пасуппл брови и ста-
рался не смотреть в сторону Шаумяна. Потом вскрыл па-
кет, быстро пробежал глазами небольшое письмо и, бро-
сив его на стол, сердито пробурчал:
— Черт знает что такое!..
— Можно узнать — в чем дело? — спросил Шаумян.
— Это пишут представители Тифлисского националь-
ного совета Арзуманян и Арутюнян. — Аветисов протя-
нул письмо. — Оказывается, они прибыли на фронт и про-
сят меня, чтобы я пропустил их в Баку для встречи с
членами нашего национального совета... Но почему они
обращаются именно ко мне?! В конце концов, здесь есть
командующий.
Шаумян быстро просмотрел письмо и обратился к пар-
ламентеру:
— Значит, вам пе нужно возвращаться с ответным
письмом туда?
— Да нет, джанум, кто туда вернется! — воскликнул
тот. — И они мне ничего об этом не говорили. Сказали
только: «Отнесешь Аветисову».
— Ну, а как у них там дела? — спросил Шаумян. —
Сколько войск, как вооружены, как с водой?..
299
Выяснилось, что железнодорожник — довольно наблю-
дательный человек. Он рассказал, что у турок в Кюрда-
мире примерно тысячи две войск, не больше, причем кон-
ников человек двести. Вооружены и одеты они плохо
С водой тоже плохо: ее привозят в цистернах из Евлаха.
Один знакомый машинист из Елизаветполя ему рассказал,
что у турок мазута осталось дней на пять. И аскеры
едят вместо хлеба какие-то жесткие лепешки, прямо рот
раздерешь...
В это время вдруг вошел Федор Солнцев, бывший ко-
мендант Кюрдамира, и передал Шаумяну записку:
«Степан Георгиевич! Прошу на минуту вернуться в
Ваш вагон по весьма важному делу! Корганов».
Шаумян вышел.
—- Что случилось? — спросил он по дороге у Солнце-
ва. — Почему Григорий Николаевич пе спит?
— Час тому назад на стыке нашей группы и бригады
Амазаспа фронт перешел поручик Тер-Осппов, брат ва-
шего секретаря, Степан Георгиевич! — взволнованно сооб-
щил Солнцев. — Оп принес с собой письмо и заявил, что
должен вручить его немедленно Григорию Николаевичу.
Сказал, что письмо имеет весьма важное значение для
нас. И я решился разбудить Григория Николаевича, не-
смотря на все протесты вашего Анвара...
Когда они вошли в салон, Григорий Николаевич схва-
тил со столика письмо и бросился к Шаумяну:
— Посмотрите!.. Посмотрите, Степан Георгиевич, ка-
кую подлость приготовили для нас дашнаки!
Шаумян быстро пробежал глазами письмо.
— Так вот зачем хотят Арзуманян и Арутюнян по-
пасть сюда! — воскликнул он.
— Значит, другое письмо тоже дошло до вас? — спро-
сил Вартан, сидевший за столиком.
Только теперь Шаумян взглянул на него и поразился
сходству Вартана с сестрой.
— Здравствуйте, поручик, — приветствовал оп. — А вы
очень похожи на Анну. Значит, ее предположение, что
вы бежали от нас в Армению, было справедливо?.. Пли
дело было иначе?
— К сожалению, все было именно так, Степан Георгие-
вич. Я дезертировал из Красной Армии! — Вартан был
бледен, но смотрел Шаумяну прямо в глаза. — А теперь
вернулся и готов понести наказание.
300
Шаумян внимательно изучал его, стараясь понять,
насколько искренен этот офицер в своем раскаянии.
— Мы должны еще разобраться, сколь серьезна ваша
вина, — сказал оп. — Но откуда вам известно, что сюда
должны были направить еще одно письмо?
— Так ведь они это решили при мне — Назим-паша и
эти...
— Вот как!.. Ну-ка, ну-ка, расскажите, как все это
произошло. И вообще, как вы очутились снова здесь? Все
расскажите.
II Вартан рассказал все. О том, как очутился в Арме-
нии. И о своих спорах с Гургеном. И о позоре под Алек-
сандрополем и Караклисом. О Хачикяне и других сол-
датах, которые остались там, чтобы драться с захватчи-
ками. И о своем решении вернуться в Баку. И о встречах
с Хатисовым и Назим-пашой... Обо всем.
— Так, так... — задумчиво произнес Шаумян. — Зна-
чит, нас там ждут?
— Ждут, Степан Георгиевич, — ответил Вартан. — Те-
перь там наступила черная ночь, и все надежды только
на вас!
— Я в этом не сомневался, — кивнул Шаумян. — Ну,
а вы что намерены делать дальше?
— Я пришел сюда, чтобы драться. II прошу, если вы
сочтете возможным, зачислить меня в вашу армию, на лю-
бую должность, хоть рядовым.
Шаумян вопросительно посмотрел на Корганова.
— Вартан — хороший артиллерист, Степан Георгие-
вич. А у нас, сами знаете, пе хватает дельных команди-
ров. Я предлагаю назначить его командиром батареи, —
сказал тот.
— Согласен, — кивнул Шаумян. II обернулся к Варта-
ну. — Но прежде поедете па два дня в Баку и повидаетесь
с вашей сестрой. Опа до сих пор не знает, что с вами.
Глава двадцать первая
13 июля к полудню в штаб пришла телеграмма из Ба-
ку. Джапаридзе сообщал, что утром прибыл некий комис-
сар Петров со штабом из 39 человек и что требуется сроч-
301
ное возвращение Шаумяна в город. Шаумян быстро закон-
чил дела и через час выехал.
На вокзале его встретили Джапаридзе и Азизбеков.
Опи былп озабоченные и немного растерянные. Молча
пожав рукп, все трое направились к машине. II Джа-
паридзе, п Азизбеков втиснулись на заднее сиденье рядом
со Степаном Георгиевичем. Теперь у Шаумяна не оста-
лось сомнении: онп хотят сообщить что-то тревожное.
— Ну? — не выдержал он, когда машина тронулась.
— Он прибыл без войск, Степан, — сказал Джапари-
дзе. — Уверяет, что добрался до Царицына с шестью пол-
ками, но Коба задержал эти полки, а его отправил только
со штабом...
— Нет, дал ему немного моряков и кавалеристов, ко-
торые сейчас находятся в Астрахани и прибудут сюда
через несколько дней, — поправил его Азизбеков.
— Понимаешь, этот Петров — бывший полковник и
левый эсер! — вдруг со злостью сказал Джапаридзе.
— Ну и что пз того? — спросил Шаумян.
— Как что! Левые эсеры сейчас там подняли восста-
ние!
— Да что мы ходим вокруг да около... Видишь ли,
Степан, у него имеется мандат, по которому выходит, что
не он подчиняется тебе, а вроде ты должен подчиняться
ему... — сказал устало Азизбеков.
— Не понимаю, братцы, что это означает: отстранен
я, что ли?
— Официально нет, — ответил Азизбеков. — Просто
он назначается командующим советскими силами на Кав-
казе, а нам, «гражданским властям», вменяется в обязан-
ность во всем слушаться его.
— Понимаешь? — снова загремел Джапаридзе. — Жда-
ли войск, а вместо них получили какого-то полковника,
левого эсера, да еще с такими полномочиями, которыми
он, видимо, намерен воспользоваться!
— А, черт!.. Ну как мог Владимир Ильич допустить
такое — два человека с чрезвычайными полномочиями! —
воскликнул Шаумян.
— Ленин? Да ты что!.. — перебил его Джапаридзе.—
Мандат подписан Троцким.
— Троцким?
— Ага. Как главковерхом.
Шаумян, шумно вздохнув, откинулся па спину. Теперь
302
ему все стало понятно. «Ну, конечно, Троцкий!.. Посылая
по приказу Ленина сюда войска, Троцкий снабдил коман-
дующего такими полномочиями, которые означают если не
мое отстранение (на это он, конечно, не решится), то
крайнее ограничение моих прав».
И тем не менее ему стало легче от мысли, что Ленин
тут пи при чем, что все это — интриги Троцкого. Уже по-
веселевшими глазами он посмотрел на друзей и вдруг
улыбнулся, только теперь понимая, почему они так удру-
чены и злы. «Это из-за меня». Он повернулся к Джапа-
ридзе. ——
— Ты уже поцапался с ним?
Тот усмехнулся в усы. Вместо пего ответил Азизбе-
ков.
— Петров этот очень молод п тоже из горячих... Вот
и нашла коса на камень!
— По-моему, его надо посадить на пароход и отпра-
вить вместе с этим мандатом к его хозяину! — решительно
заявил Джапаридзе.
— Воображаю, какое тогда ликование будет у всех
айолло, саакянов, и гюльханданянов: большевики выгнали
представителя Москвы, присланного им на помощь! — воз-
разил Азизбеков.
Шаумяп тоже понимал, что надо искать другие пути,
совсем другие.
— Где он сейчас? — спросил он.
— У Шеболдаева... Знакомится с обстановкой.
— Поехали туда.
— Как, ты даже не хочешь заехать домой?
— Успеется. Надо сначала разобраться с этим... И не
обижайтесь, но мне хочется поговорить с ним с глазу
на глаз. Ведь это касается первым долгом меня!
Григорий Петров был даже моложе, чем представлял
себе Шаумян, — лет двадцати шести. Высокий и плечи-
стый, с такими же синими глазами, как у Шаумяна, с топ-
кими русыми усами над четким ртом и коротко острижен-
ной бородкой от уха до уха... Видно, он был очень храб-
рым человеком и чем-то отличился. Этим можно было
объяснить высокий для его возраста чип полковника цар-
ской армии. И, вероятно, по молодости и избалованности
303
успехами был честолюбив и заносчив: это чувствовалось и
по его позе, и по манерам. И тем пе менее Степан Георгие-
вич, разглядывая его ладную фигуру, обтянутую черкес-
ской с газырями, не испытывал к нему никакой неприяз-
ни. Было в этом человеке что-то от детской наивности и
чистоты, невольно вызывавшее симпатию.
Петров сел к столу молча, не проронив ни слова.
Шаумян устроился напротив него и спросил:
— Скажите, это правда, что с вами было шесть полков
и что Сталин задержал их в Царицыне?
В глазах Петрова вспыхнули злые огоньки, и он мрач-
но кивнул.
— И это диктовалось серьезной военной необходимо-
стью?
— Мало ли что?! — наконец выпалил Петров. — У ме-
ня был приказ главковерха. II если каждый будет само-
вольничать! Где же революционная дисциплина? А еще
обвиняют пас, левых эсеров... Но я такого отношения к
себе больше не потерплю!
Уже из этих не очень связных выкриков Шаумян по-
нял, что произошло там, в Царицыне. Он представил себе
столкновение горячего северянина с холодным южанином.
И подумал: вот, наверное, было треску и шуму! Как от
соприкосновения куска раскаленного металла с ледяной
горой! Но, конечно, не этому парню было тягаться со Ста-
линым, который, преспокойно отобрав у него войска, вы-
проводил его сюда, на мою голову! А Петров, одумавшись
по дороге, конечно, решил, что здесь-то он не даст себя
в обиду!
— Насколько понимаю, речь идет о ваших полномочи-
ях, полученных от Троцкого? — спросил Шаумян.
— Да. От верховного главнокомандующего воору-
женными силами республики! — Петров поспешно выта-
щил из кармана документ и положил перед Степаном Ге-
оргиевичем. — Вот, прочтите!
Шаумян отстранил рукой бумагу и сказал спокойно:
— Не нужно, товарищ Петров. Хотя я и не ношу в
кармане мандата, выданного мне товарищем Лениным,
но, поверьте, он у меня есть... Следовательно, дело здесь
не в бумажках, которые мы можем предъявить друг другу.
— Ав чем же? — почти враждебно спросил Петров.
— Допустим, что Троцкий, прежде чем выдать вам
этот мандат, получил согласие товарища Лепина. Допу-
304
стим также, что Лепин чал это согласие, исходя из следу-
ющих соображений: советские войска, направляемые под
командованием полковника Петрова в Баку, становятся
костяком Кавказской Красной Армии; пх появление спла-
чивает вокруг Советской власти все революционные силы
и превращает эту армию в самую могучую военную силу
в крае; в таком случае становится возможным быстрое
изгнание интервентов и их местных пособников военной
силой, в связи с чем, хотя бы на первое время, делами
там должен вершить назначенный нами командующий, а
именно — товарищ Петров...
Петров невольно кивнул в знак согласия.
— Правда, зная Лепина, я уверен, что в таком случае
он письменно известил бы меня о возложении всей ответ-
ственности за здешние дела на вас... Но допустим, что та-
кое письмо было написано и лишь из-за превратностей
военного времени не дошло сюда. — Шаумян вдруг печаль-
но улыбнулся. — Видите, товарищ Петров, сколько раз-
ных «допустим» я готов изыскать, чтобы свалить ответст-
венность за наши дела на вас?
В глазах Петрова появилось выражение насторожен-
ности.
— Да, дорогой Григорий Константинович. Явись вы
сюда с войсками, мы могли бы прийти к вышеприведенно-
му выводу даже и в том случае, если бы у вас не было
никакого мандата. Но вы прибыли без войск, и, следова-
тельно, ожидать всех этих приятных перемен нет основа-
ний. А дела здесь приняли скверный оборот. В армии
начался развал, опа отступает. Вчера мы перехватили
письмо, посланное тифлисскими дашнаками пх бакинским
коллегам, с предложенпе.м вывести своп войска из-под на-
шего подчинения, то есть открыть фронт туркам. II у ме-
ня нет уверенности, что они пе послушаются этого совета.
Далее: англичане продвигаются к Энзели, а правые партии
требуют пригласить их в Баку. Ну, понимаете теперь, ка-
ким ангелом-спаситедем являетесь вы для меня?.. Ведь я в
случае неудачи буду иметь вполне законное оправдание:
в решительную мпнуту меня лпшпли полномочий и пере-
дали пх другому, с него и спрашивайте!..
В глазах Петрова уже не было прежней самоуверенно-
сти.
— Что же, давайте обратимся с письмом к Лепину и
спросим, как нам быть
20 Мика ел Ш ат прян
305
Шаумяп покачал головой.
— Нет, товарищ Петров, я пе намерен ввергать Вла-
димира Ильича в изумление таким письмом. Видите ли,
оп всегда доверял мне самостоятельно решать самые ко-
ренные вопросы, сообразуясь с положением дел на месте.
Например, после победы над мусаватистами мы самостоя-
тельно организовали местное правительство, потом про-
вели национализацию нефтяной промышленности, флота и
банков при довольно сильном сопротивлении некоторых
товарищей из Москвы. Тогда я писал Ленину: «Нам здесь
лучше видно положение: полагайтесь на нас». Да и на-
ступление наше па фронте мы начали вопреки совету
Ленина — укрепляться в Баку и ждать лучших вре-
мен... Поэтому данный вопрос я должен решить сам, а я,
в свою очередь, возлагаю решение на вас. Подумайте:
считаете ли вы в создавшихся условиях возможным взять
на себя ответственность если не за все, то хотя бы за
военные дела?
Шаумян подождал ответа, по Петров молчал, потупив
взор. Тогда Степан Георгиевич поднялся с места.
— Уверяю вас, Григорий Константинович, что вы
очень поднялись в моих глазах, воздержавшись от немед-
ленного ответа на этот вопрос. Вы были бы просто несерь-
езным человеком, если бы с ходу, не разобравшись в
местной политической обстановке, решились расхлебывать
ту кашу, которую заварили другие. Поэтому давайте ус-
ловимся: вы поживите здесь недельку, осмотритесь, и, если
после этого у вас еще останется желание воспользоваться
вашим мандатом, мы снова вернемся к этому вопросу...
А потом on сидел в одиночестве, откинувшись на спин-
ку стула, в полном изнеможении. Он был готов ко много-
му, но такого удара, такого краха он не ожидал... Оп ни
минуты не сомневался, что Сталин задержал войска в
Царицыне потому, что там обстановка еще тяжелее. «Вся
наша беда в том, — думал он, — что мы находимся на
отшибе, на самом краю света, и войска, направленные к
нам, по дороге неизбежно оказываются втянутыми в бое-
вые действия. Но правильно ли они там определяют — что
важнее для революции?..» Шаумян вспомнил свой раз-
говор с Коргановым о том, какие важные изменения в
судьбах революции могут вызвать войска, присланные из
306
4
России, победа в Закавказье... Но если даже оставить во-
просы стратегии, то разве для революции наша нефть,
наш мазут и бензин менее важны, чем хлеб? В особенно-
сти сейчас, когда донецкие шахты заняты врагом! Без го-
рючего остановится и промышленность, и транспорт, да и
тот же царицынский хлеб не попадет в Москву и Питер.
Шесть полков?.. Господи, хотя бы два, пусть даже один
полнокровный советский полк с верным командным со-
ставом!..
У Шаумяна впервые вкралось сомнение: быть может,
во всем виноват он сам. Не требовал настойчиво помощи,
успокаивал, что справится собственными силами. Вот там
и решили: Шаумян сидит в Баку крепко, сам выкрутится
из тяжелого положения.
Он взял со стола несколько листков бумаги и начал
писать текст телеграмм: в Астрахань — Совдепу, в Цари-
цын — Сталину и в Москву — Ленину:
«Положение па фронте ухудшается. Одних наших сил
недостаточно. Необходима солидная помощь из России.
Я телеграфировал в Астрахань и Царицын Сталину. Рас-
порядитесь Вы. Положение слишком запутанное. Так
называемые ориентации быстро меняются. Англичане про-
двигаются к Энзели. Неопределенное политическое по-
ложение в повой связи с убийством Мирбаха, а также
события на Северном Кавказе еще более затрудняют поло-
жение. Жду срочной военной помощи и Ваших руководя-
щих указаний, вышлите немедленно».
Но он понимал, что помощь не может прийти завтра.
А схватка в Баку предстоит завтра же. Джапаридзе и
Азизбеков рассказали, что вопрос о приглашении англичан
начали ставить даже в самых верных воинских частях, па
кораблях и промыслах. Правые партии требуют обсужде-
ния этого вопроса в Совете. Теперь, после неудачи на
фронте, после того как ожидаемая помощь не пришла,
этого уже нельзя избежать.
Обсуждение вопроса о приглашении англичан было
назначено на 16 июля. Зал Бакинского Совета опять был
переполнен, как в тот памятный день, когда большевики,
одержав победу над Мусаватом, готовились изложить свою
декларацию. Но какая разница между тем и этим днем
в настроении аудитории! Депутаты от изголодавшихся,
20* 307
уставших рабочих и разуверившихся после недавних
поражений солдат встретили Шаумяна сдержанно, без
аплодисментов. Зато те, кто тогда прятали глаза и храни-
ли молчание, сейчас смотрели на Шаумяна с неприкрытой
ненавистью.
Шаумян чувствовал оттенки этих настроений и думал:
«Да, сегодня трудно будет расшевелить своих. Вот уже
почти полтора года, как выступаю я в этом зале, с этой
трибуны, вечно разъясняю и уговариваю одних, спорю
с другими. Ну когда же кончится это? Когда мы сможем
хотя бы здесь, в Совете рабочих, солдатских и крестьян-
ских депутатов, чувствовать себя хозяевами положения?!»
И, невольно поддавшись этому настроению, он начал
свой доклад словами:
— Я сожалею, что, выступая с докладом по столь важ-
ному вопросу, чувствую себя настолько утомленным, что
едва надеюсь довести свой доклад до конца. Но ввиду
важности вопроса, ввиду того, что у меня имеются неко-
торые материалы, которые я хотел бы сообщить вам, я все-
таки решил выступить сам...
По залу прошел какой-то шорох, заставивший его на-
сторожиться. Оп скользнул взглядом по лицам, увидел
глаза, то насмешливо-ликующие, то сочувственно-одобряю-
щие. И понял: так нельзя! Нельзя показывать, что устал,
заколебался. Это окрылит врагов, придаст им новые силы!
Расправив плечи и подняв голову, Шаумян продолжал
твердым, решительным голосом:
— Я полагаю, что борьба, которую мы ведем здесь,
тесно связана с борьбой, происходящей во всей России,
и вопрос этот нельзя решить независимо от общероссий-
ского... Быть может, в Баку имеется национальность,
которая заинтересована в том, чтобы решить этот вопрос
независимо от России, но на данном заседании, где нет
представителей национальностей, где представлен весь
пролетариат, вопрос о Баку не может быть разрешен
иначе, чем в общероссийском масштабе.
Вот на что решил он сделать упор. Эсеры, меньшевики
и дашнаки еще не смеют открыто порывать с Россией, го-
ворят о своей «советской ориентации», предлагают при-
гласить англичан якобы ради спасения Баку для России.
Значит, надо доказать, что это не соответствует интересам
России, что это будет изменой по отношению к ней.
— Перед нами теперь стоит вопрос: быть ли России
308
униженной, разделенной, урезанной, по все-таки незави-
симой или превратиться в колонию англичан, французов
и воюющих с ними на нашей территории германцев? —
Шаумяп повысил голос, чтобы его услышали даже собрав-
шиеся в коридорах и на лестницах рабочие и служащие: —
Наша партия и наше правительство ведут борьбу за неза-
висимость и свободу России в самых адских, тяжелых
условиях. Политика же приглашения союзников ставит
крест над независимой Россией. Она означает раздел Рос-
сии между германскими империалистами, с одной сто-
роны, и английскими, французскими — с другой!
Объяснив, почему страны Антанты стремятся во что
бы то ни стало втянуть Советскую Россию в войну на сво-
ей стороне, Шаумян продолжал:
— Сторонники англичан и французов утешают себя
тем, что союзники будут умирать за нас, а нам оставят
нашу независимость. Это же невероятная близорукость,
детская наивность! Достаточно хоть чуточку вдуматься в
положение вещей, чтобы было ясно, что это будет озна-
чать воцарение англичан у нас, это будет началом войны
империалистов за дележ России...
По залу прошел тяжелый вздох. II только теперь Шау-
мян вспомнил, с каким воодушевлением раньше встречали
мужественную и суровую правду его речей, выражая
одобрение аплодисментами и криками. А теперь присут-
ствующие, чувствуя правду его слов, только сгибались
под ее тяжестью. Но надо было продолжать обнажать пе-
ред ними до конца действительность, как бы ни была она
неприглядна.
— ...Независимо от партийных соображений у нас в
Баку идет выравнивание всего фронта. Даже меньшевики
поддерживают нашу политику, политику большевиков.
Мы пригласили в ряды наших войск отряд Бичерахова,
о политических взглядах которого нам пли ничего не из-
вестно, или известно, что он непосредственно к советским
партиям отношения не имеет. Во имя отстаивания Баку и
Закавказья для Российской революции мы выравниваем
фронт до казацкого отряда Бичерахова!.. Я обращаюсь
к вам, чтобы подчеркнуть необходимость сохранепия еди-
ного фронта во имя независимости России, Баку п За-
кавказья!..
Далее Шаумян описал ход боев под Баку. Рассказал,
как успешно двигались вначале паши войска и как затем,
309
почти на пороге победы, вдруг начались неудачи. Оп но
хотел обострять отношений, поэтому не стал указывать
подлинных виновников неудач. «У солдат не хватило сил,
и крайняя усталость заставила их, несмотря на победу,
все-таки отступить вместо того, чтобы закрепить побе-
ду», — сказал он. Потом рассказал о своей поездке на
фронт, о парламентере, доставившем пакет со стороны ту-
рок. И снова оп не сказал ничего о содержании этого па-
кета: о предложении тифлисских дашнаков бакинским —
отвести свои войска с фронта и, по существу, сдать Баку
туркам. Он только обрисовал положение на фронте и по-
старался доказать, что турки тоже находятся в не менее
тяжелых условиях, без воды и продовольствия, и, чтобы
сломить их сопротивление, нужно совсем немного усилий.
— В настоящее время необходимо перебросить около
двух тысяч войск, чтобы сохранить наши позиции, — про-
должал он. — Выяснив соотношение сил, я пришел к за-
ключению, что средства паши еще далеко не исчерпаны.
Бакинский пролетариат очень легко дал добровольческие
отряды, которые мы двинули на фронт... Если мы, как
до сих пор, будем сохранять единый фронт в вопросе о
защите независимости, то бакинский пролетариат найдет
в себе силы, чтобы выделить несколько тысяч человек для
войска, которое двинется на подмогу нашим товарищам,
находящимся на фронте. Этого убеждения у меня отнять
никто не может!..
И снова по залу прошел тяжкий вздох, вызванный
справедливостью этих слов и одновременно чувством про-
теста, нежеланием слушать эту горькую правду. Это на-
конец вывело Шаумяна из себя, и он крикнул:
— Мы не исчерпали все наши революционные силы, а
сразу, как обыватели, завопили об англичанах. Я считаю
это позором!
И, понизив голос, продолжал уже более спокойно:
— Но даже если говорить просто об обороне; то и тех
сил, которые имеются, достаточно, чтобы защищать Апше-
ронский полуостров. Кроме наших местных сил, мы дол-
жны рассчитывать также на российские силы... Россия
предоставила в наше распоряжение громадное количество
технических средств. Сюда направляется решительно все,
что могут уделить нам. Еще вчера получены в большом
количестве орудия для фронта. В Саратове погру-
жены 300 вагонов военного снаряжения для Баку.
310
Мы должны получить орудия, броневые автомобили, вин-
товки, 20 миллионов патронов. II это громадное воору-
жение наши товарищи из России предоставляют в наше
распоряжение, чтобы мы защищались. Мало того, несмот-
ря па тяжелые условия, несмотря на отсутствие войск
для защиты России, для пас уделяются пз России некото-
рые воинские части. На днях сюда прибыл штаб бывшего
полковника товарища Петрова из 39 человек. За ним идет
кавалерия, которая находится в Астрахани и должна
прийти сюда... Я сообщаю это для того, чтобы подчерк-
нуть, что великое значение Баку для России сознается
всеми, все стараются оказать нам всяческое содействие,
по, вместо того чтобы направить наши взгляды к Рос-
сии, мы по-обывательски кричим об англичанах!..
Шаумян снова сделал паузу, так как почувствовал,
что по залу прошел гул одобрения. Теперь надо было
раздуть эту слабую искру в пламя веры в собственные
силы. Он вытащил из кармана бумагу.
— Письмо, которое я прочту вам сейчас, показывает,
что общее положение несколько облегчается: «Общая на-
ша политика по вопросу о Закавказье состоит в том, чтобы
заставить немцев официально признать грузинский, ар-
мянский и азербайджанский вопросы внутренними вопро-
сами для России, в разрешении которых немцы не должны
участвовать. Именно поэтому мы не признаем независи-
мости Грузии, явно продиктованной Германией. Возмож-
но, нам придется уступить немцам по вопросу о Грузии,
но уступку эту мы сделаем лишь при условии признания
немцами невмешательства в дела Армении и Азербайджа-
на... Немцы согласны оставить за нами Баку и просят
уделить им некоторое количество нефти за «эквивалент»...
В зале раздался смешок, и Шаумяп, подождав, пока
оживление утихнет, снова начал разъяснять смысл этого
письма.
— Я обращаю ваше внимание на это письмо, в особен-
ности на следующие пункты: первое — наше правитель-
ство старается всеми силами отстоять независимость За-
кавказья, второе, что немцы готовы согласиться на остав-
ление Баку за Россией... Повторяю, мы еще не исчерпали
революционных средств, мы можем оказать еще сопротив-
ление, п при этих условиях преступно говорить о пригла-
шении иноземных сил.
В зале многие уже улыбались, настроение делегатов
311
менялось, и Шаумян еще настойчивее продолжал разви-
вать свою мысль:
— Кроме того, о крупной военной силе англичан в
Персии даже говорить пе приходится. Когда бичерахов-
ский отряд, прибыл сюда, в Реште у англичан было менее
тысячи человек. За это время, может быть, это количе-
ство увеличилось, но надеяться на крупные силы, которые
они смогли бы перебросить к нам, просто нельзя... Но
даже если они перебросят свои силы, то вы думаете, они
пойдут на передовые позиции, чтобы продвигаться вперед,
имея целью создание Советской власти в Закавказье? Пли
по крайней мере организуют широкую оборону Баку? Ни-
чего подобного!.. Им нужна лпшь оборонительная линия
Керманшах — Энзели — Баку, которая закрывает Кас-
пийское море и Туркестан от германцев... Это во-первых.
А во-вторых, пусть кто-нибудь из вас, кто считает себя
серьезным человеком, ответит на вопрос: не пожелают
ли англичане, укрепившись здесь, при помощи некото-
рых несоветских сил похоронить Советскую и пролетар-
скую власть и устроить здесь английскую колонию?.. Я
категорически заявляю,- что приглашение англичан, не
давая нам значительных сил для ведения борьбы, может
только превратить Баку в собственность Англии, и для
России Баку будет потерян навсегда!.. Передавая добро-
вольно источники нефти в руки англичан, мы совершаем
величайшее преступление перед российской революцией.
Такова точка зрения нашей партии и нашего Российского
правительства!.. Я обращаюсь к вам с товарищеским при-
зывом взвесить всю серьезность нашего положения. Во имя
нашей независимости, во имя нашей революции я призы-
ваю сохранить Баку для России!
Впервые в этот день в зале раздались аплодисменты;
правда, не такие дружные, как прежде, но подающие на-
дежду, что лед сломан и Совет найдет правильное реше-
ние.
Глава двадцать вторая
После долгих споров и прений резолюция большевиков
об отказе от приглашения англичан получила такое незна-
312
читальное большинство, что правые фракции потребовали
переголосования. Им удалось добиться, что голоса разде-
лились поровну. Тогда Совет предложил перенести реше-
ние вопроса на 25 июля, а пока создать комиссию для
ознакомления с положением на фронте.
Это был первый случай, начиная с марта, когда боль-
шевики не смогли одолеть своих противников в Совете.
Они понимали: если за оставшиеся девять дней положение
коренным образом не изменится, значит, борьба проиг-
рана!
На следующий день, 17 июля, собрался Совнарком,
чтобы обсудить меры по предотвращению назревающей
катастрофы. На заседании Шаумяп подробно рассказал
о перехваченном письме Тифлисского национального со-
вета и о требовании дашнакской делегации пропустить ее
в Баку.
— Простите, друзья, но я не понимаю! — воскликнул
Григорий Петров. — Ну, предположим, что им не дорога
Советская власть в Баку, что им наплевать на русских
и азербайджанцев... На то они и дашнаки, националисты...
Но неужели они не понимают, что будет с бакинскими ар-
мянами, если турки придут сюда?!
Шаумян предвидел, что по мере знакомства с обстанов-
кой в Баку Петров все чаще будет произносить слова:
«я не понимаю...».
— Григорий Константинович, вы еще многого не знае-
те, — с досадой произнес Корганов. Он прибыл с фронта,
узнав о вчерашнем решении Совета. — Нужны не дни, а
недели, чтобы рассказать вам о всех предательствах даш-
наков в отношении своего народа. О том, как они почти
два десятилетия кричали об освобождении «турецкой»
Армении, посылали туда ораторов, отряды «федаев», ору-
жие, толкали народ па восстание, а затем неожиданно за-
ключили «союз» с младотурками. Как затем, когда Энвер,
Талаат и Джемаль организовали резню армян в Турции,
они бросили народ на произвол судьбы. Как после Ок-
тября, получив от Советской России помощь и разрешение
на создание Армянской демократической республики и
ее вооруженных сил, заключили союз с грузинскими мень-
шевиками и мусаватистами, которые на каждом шагу
обманывали их и постепенно привели к разгрому армян-
ских войск — единственной силы на Кавказе, способной
противостоять нашествию турок. И как теперь стали прп-
313
чиной того, что успешно начатый поход Кавказской Крас-
ной Армии вдруг превратился в позорное отступление...
— Чего же вы хотите? — добавил Шаумян. — На при-
мере дашнаков еще раз подтверждается, что буржуазия
готова принестп самые насущные интересы, даже само
существование нации в жертву своим классовым целям.
В начале войны, когда мы выступали против нее, дашнаки
чуть ли не оружием угрожали нам, называли «предате-
лями нации» и утверждали, что Россия ведет войну ради
спасения Армении из-под турецкого ига. Но стоило в Рос-
сии прийти к власти партии пролетариата, как дашнаки
сразу изменили свою «русскую» ориентацию и бросились в
объятия турок, нисколько не считаясь с тем, каких неис-
числимых жертв это будет стоить армянскому па-
роду...
— Недаром же такой человек, как Андраник, еще в
1908 году отвернулся от дашнаков. И я начинаю понимать,
почему во время Караклисского боя оп занял столь пас-
сивную позицию: после всех предательств дашнаков он
стал рассматривать их как главных врагов армянского
народа! — горячо сказал Корганов.
Шаумян взглянул на него и улыбнулся.
— Ты о его радио?.. А я как раз собирался доложить
об этом.
— О каком радио? — не понял Корганов.
— Значит, не знаешь?.. — И Шаумяп обернулся к
остальным: — Друзья, на днях я получил от Андраника
радио из Нахичевани, по так как все эти дни мы были
заняты другими делами, то не имел возможности позна-
комить вас с содержанием его.
Шаумян достал из папки листок и громко прочитал:
— «Безусловно подчиняясь Брест-Литовскому догово-
ру, Нахичеванский уезд, где в настоящее время нахожусь
я со своим отрядом, объявил себя неотделимой частью
Российской республики. Прошу передать кому следует,
что я со своим отрядом с сего дня нахожусь в распоряже-
нии и подчинении Центрального Российского правитель-
ства. Вступлению турецких войск в пределы Нахичеван-
ского уезда постараюсь воспрепятствовать. Жду ответа
и распоряжения.
Генерал-майор Андраник.
Село Абракунис, Нахичевань, 14 июля».
314
— Вот это здорово! — вскочил с места Корганов. Он
весь сиял, покрасневшие от бессонницы глаза его смея-
лись. — У него ведь, говорят, пять тысяч бойцов!
Пять тысяч! Эта цифра, после того что случилось на
Волге, после мечты собрать здесь хотя бы две тысячи
штыков, чтобы укрепить фронт, показалась присутствую-
щим фантастической, невероятной. У всех глаза светились
надеждой, все взоры обратились к Шаумяну и Корга-
вову.
— Думаешь, они смогут прийти нам па помощь? —
спросил Фиолетов.
Корганов подошел к стене и отвернул занавес.
Достаточно было даже беглого взгляда на карту,
чтобы луч надежды снова померк... Присутствующие не
знали еще, что Энвер разослал приказ всем турецким
военачальникам на Кавказе, предписывая «закрыть все
пути перед Андраником, чтобы он не мог пробиться со
своим отрядом на помощь Шаумяну... Ибо если эти
две силы объединятся, то занять Баку станет невозмож-
ным». Не знали онп и того, что задолго до этого прави-
тельство Армении тоже направило бакинским дашнакам
письмо с советом «со всей осторожностью постараться по-
мешать Андранику проникнуть в Карабах и совместно с
карабахскими армянами объединиться с красными чер-
тями, во главе которых стоит Шаумяп». Но комиссары
видели, что Андраник слишком далеко, в самом юго-запад-
ном уголке Закавказья, и между ним и Баку пятьсот
верст — целые области, занятые турецкими и мусаватист-
скими войсками.
— Трудновато, конечно, — неуверенно сказал Корга-
нов. — Если бы мы сразу после Караклисского боя пред-
ложили ему двинуться из Лори сюда, он еще мог бы про-
биться.
— Но все же вы подумайте, подумайте, как с ним свя-
заться! — настойчиво повторял Азизбеков. — Представь-
те только — пять тысяч...
Но трезвая оценка обстановки убеждала, что на быст-
рый подход отряда Андраника рассчитывать нельзя.
Единственная помощь его могла заключаться в том, чтобы
оп отвлек на себя часть сил турок.
Здесь же, на заседании Совнаркома, Шаумян набросал
ответную телеграмму:
«Народному вождю Андранику.
315
Вашу телеграмму получил. Полный текст сообщил в
Москву, Центральному правительству. Со своей стороны
в Вашем лице приветствую подлинного народного героя.
Если бы господа Качазнуни и прочие были похожи на
Вас, то армянское крестьянство не переживало бы теперь
такой трагедии. Передайте привет всем храбрым солдатам,
сражающимся под Вашим знаменем, и всему трудовому
населению, которое вдвойне страдает и от турецкого шты-
ка, и от предательства национальных вождей. Несмотря
ни на какие трудности, призываю Вас ни в коем случае
пе опускать революционного знамени. Бакинский пролета-
риат при сильнейшем содействии Российских властей
ведет героическую войну против турецко-бекских банд в
направлении Кюрдамир и Ахсу. Когда мы победим турок,
ханов и беков, грузинских князей и армянскую буржуа-
зию, тогда объединенные крестьяне и рабочие всего За-
кавказья на своем общем съезде утвердят Советскую
власть и снова свяжутся с Великой Российской республи-
кой. Был бы рад оказать Вам необходимое содействие.
Быть может, Вы найдете пути связи.
Чрезвычайный комиссар Кавказа и Председатель
Совета Народных Комиссаров Баку
С. Шаумян».
Сообщение это тем не менее несколько подняло на-
строение присутствующих. Поэтому, когда снова вернулись
к тому, как поступить с делегацией Тифлисского нацио-
нального совета, сразу послышались восклицания:
— Конечно, не пропускать!
— Тоже мне «дипломаты»!
Было решено: делегацию в Баку не пропускать и при
первой же возможности распустить Бакинский армянский
национальный совет.
19 июля по городу пронесся слух, что к пристани под-
ходит пароход «Электерия» с советскими войсками, и
тысячи людей бросились туда. И каково было разочарова-
ние всех, когда они увидели, что с корабля спускается
только горстка людей...
Через царицынское «сито» прошел один конный эска-
дрон в составе 120 сабель под командованием Ильи Та-
316
маркпва, батарея 6-орудийного состава, одна рота матро-
сов Черноморского и Балтийского флотов и команда кон-
ных разведчиков в составе 30 сабель. Вместе с ранее
прибывшим штабом Петрова общая численность войск со-
ставляла около 500 человек.
Шаумян и Петров, приехавшие в порт, чтобы встре-
тить войска, избегали смотреть в глаза друг другу. С го-
речью думал Шаумян о том, что теперь его заявления о
подходе значительных сил из России могут обернуться
против него самого. Сейчас по городу поползут зловещие
слухи о бессилии или нежелании России помочь Баку.
Снова начнутся разговоры о неизбежности прпглашенпя
англичан.
— Пожалуй, я завтра же двинусь с этим отрядом на
фронт, Степан Георгиевич, — сказал Петров.
Шаумян посмотрел на него и подумал: «Видимо, уга-
дывает мои мысли и почему-то считает себя виноватым,
что не сумел доставить сюда более значительную под-
могу...»
— Что ж, Григорий Константинович, пожалуй, вы
правы. Может быть, нам удастся хоть немного поднять на-
строение бойцов там, на фронте...
Он оставил Петрова в порту распоряжаться вы-
грузкой и отправкой войск в отведенные казармы, а сам
вернулся к себе, чтобы срочно направить Ленину новую
телеграмму:
«Положение становится серьезным. Отправка воинских
сил для Баку должна быть усилена и ускорена. Отправ-
ляйте скорей, сделайте распоряжение, чтобы местные Со-
веты по дороге не останавливали частей, направляющихся
в Баку. Сообщите, можем ли ждать помощи и в какой
срок. Повторяю, помощь войсками необходима срочная
и солидная».
А положение на фронте становилось все тяжелее. Раз-
вал в армянских частях усиливался с каждым днем. Де-
зертирство стаповплось массовым. 20 июля комиссар 3-й
бригады Микоян сообщил, что бригада без боя оставила
Шемаху. «Вопреки моим усилиям, — писал он в рапорте,—
по приказу Амазаспа. отошел обоз, а за ним постепенно
двинулась пехота. Виновники должны быть преданы
суду».
317
В это время начальник связи армии Эйжен Берг с
отрядом связистов прокладывал телеграфную линию меж-
ду Шемахой и селением Маразы. Он уже почти заканчи-
вал работы, когда началось отступление бригады Амазас-
па. Жители села Маразы и Воропцовки организовали
отряды и выступили навстречу туркам. Онп послали Ама-
заспу сообщение, что им удалось остановить турок, и по-
просили прислать подкрепление. Но Амазасп, оставив пк
просьбу без ответа, продолжал отступать. Берг, узнав об
этом, сам бросился с кучкой связпстов к крестьянами Ма-
разы и стал пулеметным огнем рассеивать наступающие
цепи турок...
В конце этого дня в Баку поступило еще два тревож-
ных сообщения. В первом из них Бичерахов извещал, что
деморализация армии и отсутствие помощи заставляют его
снять с себя ответственность, он временно передает ко-
мандование армией Аветисову и просит назначить нового
командующего. Одновременно Бичерахов требовал пре-
кратить выступления против приглашения англичан, ибо
это «дезорганизует фронтовые части».
— Ну и черт с ним! — кричал Фиолетов. — Теперь у
нас есть своп полковник! Назначим командующим Григо-
рия Константиновича!..
Шаумян вопросительно посмотрел на Петрова.
— Я не боюсь ответственности, но... Уж если Григо-
рий Николаевич, зная этих амазаспов и бичераховых как
облупленных, не сумел заставить их воевать...
А Корганов сказал:
— Я думаю, что дашнакские части так стремительно
отступают сюда не только потому, что устали. Их коман-
диры хотят быть поближе к Баку, где в эти дни решается
вопрос о власти. Поэтому, если менять, то уж весь ко-
мандный состав...
— Правильно! — согласился Шаумян. — Как это ни
печально, но придется оставить Аветисова командующим.
Григория же Константиновича лучше назначить военным
комиссаром Бакинского района, чтобы он организовал
вместо с вами оборону Апшерона.
— А насчет командного состава все же надо еще раз
напомнить Москве, — сказал Петров. — Раз нет войск,
пусть хоть пришлют командиров, которыми можно заме-
нить здешних сволочей!
— Что ж, попробуем, хотя я не верю, что это помо-
318
жет, — сказал Шаумян и тут же набросал новую теле-
грамму:
«Обещанный оперативным отделом дивизионный ком-
состав прошу направить незамедлительно. Кроме того,
необходимы войска. Главный контингент наших войск —
вначале храбро сражающиеся армянские части — демора-
лизован в результате трусости командного состава и анг-
лийской агитации. Необходимы свежие силы из России и
политически надежный комсостав. Особо прошу поторо-
питься! Шаумян».
Второе же сообщение было частное: в бою с турками
убит Илья Игнатов, кинувшийся первым в штыковую
атаку. В приемной Шаумяна трое — Анна, Ваган и Ан-
вар — сидели, сраженные горем, не тая слез...
В то время как фронт разваливался в результате пре-
дательских действий дашнаков и Бичерахова, правые
партии усилили агитацию за приглашение английских
войск. Онп распускали слухи, что у Денстервиля в Пер-
сии 16 тысяч войск, тысячи автомашин и огромное коли-
чество продовольствия, уверяли обывателей, будто в
индийских частях есть обезьяны, обученные стрельбе из
пулеметов...
Григорий Петров на фронте, пытаясь поднять боевой
дух деморализованных частей, провел несколько отчаянно
храбрых атак против турок. Но сил у него было слишком
мало, и изменить положение к лучшему, конечно, не
удалось.
А в Баку военревком готовился провести чистку фло-
тилии. Открыто сделать это сейчас было невозможно!
большевики-каспийцы были все па фронте, хозяевами по-
ложения на флотилии остались эсеры, которые опирались
па мародеров, мешочников и прочую шваль.
Эсеры внимательно следили за каждым шагом воен-
ревкома и решили самп перейти в наступление. 23 июля
перед гостиницей «Астория» завизжали тормоза автома-
шины, из нее вышли эсеры: лейтенант Ермаков с канонер-
ской лодки «Астрабад», мичман Лямлин из штаба флоти-
лии и матрос Тюшков из береговой радиостанции флоти-
лии. Они ворвались к Шеболдаеву.
— Почему прибывшую морскую роту не отправляете
на фронт? — без всякого предисловия начал Тюшков.
319
Шеболдаев ответил спокойно:
— Вы, братцы, не бузите тут: кого и куда направ-
лять — это наше дело!
— Вот как?.. — орал Тюшков. — Наши братишки, цвет
Каспийской флотилии, погибают за дело революции, а
ваши балтийцы будут прохлаждаться здесь?!
Шеболдаев медленно встал и, опираясь на сжатые
кулаки так, что захрустели кости, задышал ему в лицо:
— Слушай, браток! Ты не на корабельном митинге и
демагогию пе разводи. «Наши... ваши»!.. Почему же ты и
твои дружки не на фронте, где «братишки» проливают
кровь за дело революции?..
— A-а... Вот чего вы хотите! — истерически завизжал
Тюшков. — Мы на фронт, а вы тут захватите корабли —
и делай с нами, что хочешь?! Не выйдет, господа больше-
вики! Не выйдет, говорю я вам! Не выйдет!..
Шеболдаев, все еще сдерживая себя, обернулся к мол-
чавшим Ермакову и Лямлину:
— Послушайте, товарищи, если вы пришли сюда за
делом, зачем было брать с собой этого припадочного! Вы-
кладывайте, что у вас, да только спокойно, по-деловому.
Лямлин положил руку на плечо Тюшкову, и тот сразу
остыл.
— Дело у нас вот какое: ввиду тяжелого положения
на фронте мы требуем, чтобы прибывший отряд моряков
Полухина немедленно был направлен на передовые пози-
ции. Предупреждаем, что в противном случае мы будем
рассматривать пребывание этого отряда в Баку как заго-
вор против Каспийской флотилии!
— Требуете? — спросил Шеболдаев.
— Именно! — подтвердил Ермаков.
— В самой ультимативной форме! — прибавил Лямлии.
И тут Шеболдаев не выдержал.
— Убирайтесь к черту! — закричал он и хватил кула-
ком по столу. — Вон отсюда, пока я вас не арестовал!
Казалось, эсеры только этого и ждали. Они пулей вы-
летели из кабинета Шеболдаева. Вскоре на кораблях фло-
тилии засвистели боцманские дудки, созывая всех наверх.
Представители эсеровской партии, разъехавшись по
экипажам, надрывали глотки, рассказывая о кознях боль-
шевиков против флотилии. Вспоминали все обиды, в мрач-
ных красках описывали неудачи па фронте, обвиняя во
всем шаумяновское руководство.
320
Па кораблях были приняты резолюции, требующие
приглашения англичан. Кроме того, было решено: пока
морская рота не уйдет на фронт, никого с кораблей на
берег не отпускать, поставить везде усиленную охрану и
не спускать глаз с «гадов из военревкома».
Эти резолюции поступили в Бакинский Совет 24 июля.
И в тот же день английский консул попросил у Шаумяна
аудиенции.
Эта просьба не удивила Шаумяна: он давно понял, что
выступление правых партий на заседании Совета 16 июля
было артиллерийской подготовкой Мак-Донелла перед
атакой.
Первой реакцией комиссаров было: к черту англичан,
теперь с ними не о чем разговаривать!.. Но потом, пораз-
мыслив, они решили: а почему, собственно? Ведь все нити
дергают они, англичане, и если выложить перед ними
главные козыри, то, — кто знает? — может быть, те сами
дадут отбой своим подручным в Баку. А нет — так все
равно, хуже не станет!
Было решено, что на этот раз переговоры поведут Шау-
мяп и Джапаридзе.
В назначенный час Мак-Донелл и вице-консул Бойль
вошли в кабинет Шаумяна.
Шаумян и Джапаридзе поздоровались с гостями веж-
ливо, по сдержанно.
Консул начал радушным топом:
— Вот снова мы встретились! Кажется, прошло немно-
го времени с тех пор, а сколько воды утекло...
— Да, времена нынче бурные, — согласился Шаумяп.
— Именно в такие времена проверяется жизнестой-
кость теорий, правильность взглядов и способность руково-
дителей предвидеть. Не так ли, мистер премьер?
— С вамп нельзя не согласиться, господин консул, —
кивнул Шаумян.
— Прежде всего я хотел бы знать, остается ли в силе
наш старый уговор?
— Какой, господин консул?
— Говорить прямо и открыто.
— Я пока не вижу оснований изменять этому прин-
ципу.
21 Микаел Шатнрян 321
— Вот и отлично. А теперь я хочу задать вам одна
вопрос, мистер премьер. Разве вас не удивляет, что в са-
мые критические минуты вы совершенно неожиданно
получали помощь от своих ярых противников?
— Вы имеете в виду дашнаков? — поднял брови Шау-
мян.
— И эсеров, и Бичерахова, о котором вы самп гово-
рили, что он едва ли симпатизирует Советам.
— Вы хотите сказать...
— Вот именно, мистер премьер... Вы отвергли нашу
помощь, но мы тем не менее постоянно предлагали ее, на-
правляли в ваше распоряжение силы, которые в иных
условиях, безусловно, стояли бы против вас!
Теперь уже не осталось никакого сомнения: консул
шел в открытое наступление. Шаумян бросил взгляд в
сторону Джапаридзе, потом спросил:
— Допустим. Но тогда прошу объяснить, господин
консул, почему именно теперь вы решили напомнить об
этих ваших «услугах»?
— Нам хочется, чтобы вы наконец оценили по досто-
инству нашу искреннюю дружбу, мистер премьер, — лю-
безно улыбнулся Мак-Донелл.
Не тая усмешки, Джапаридзе спросил:
— И на этом основании пригласили генерала Денстер-
виля в Баку?
— Мы бы не настаивали на этом, мистер Джапарид-
зе, — обернулся к нему консул, — если бы союзники, ко-
торых мы вам одолжили, не проявляли признаков крайней
усталости... Поверьте, они совершенно выдохлись. Прибы-
тие же англичан вселит в них необходимую стойкость и
мужество.
Шаумян и Джапаридзе снова обменялись взглядами.
Делая вид, что весьма озабочен заявлением консула, Шау-
мян произнес:
— Да, да, их представители в Бакинском Совете тоже
все время твердят, что дашнакские войска очень устали.
— Вот видите, мистер премьер!—подхватил обрадо-
ванно Мак-Донелл.
— Ну, а если мы вдруг не пожелаем считаться с
этим? — так же задумчиво спросил Шаумян.
— Это было бы совершенно напрасно и — простите
уж за резкое слово! — неумно, мистер премьер! — внуши-
тельно заявил консул. — Вы просто доказали бы, что яв-
322
ляетесь пе только плохим дипломатом, по и неважным хи-
миком.
— И химиком тоже? — усмехнулся Шаумян. — Пони-
маю... Вы хотите сказать, что все же прпмешалп вату
серу к пашей стали?
— Если вы продолжаете считать нас недругами, то это
так!.. — Мак-Донелл уже не улыбался. — Другое дело, ес-
ли вы признаете нас друзьями. Тогда эта примесь не
вредна.
— Иначе говоря, у пас другого выхода нет, и мы дол-
жны подчиниться вашему диктату?
— Мы лишь предлагаем стать союзниками, мистер
премьер! — развел руками Мак-Донелл п добавил вкрад-
чиво: — А какое это емкое слово — «премьер»!..
От этого грубого намека передернуло даже Бойля. Он
отлично понимал, что можно подкупить многих, пграя на
их честолюбии, па желании быть важной персоной. Но
думать так об этом человеке?! Он ожидал, что Шаумяп
сейчас взорвется, но тот лишь с усмешкой произнес:
— Ценное напоминание!
Потом снова вопросительно посмотрел па Джапарпдзе.
Тот незаметно кивнул. Тогда Шаумян повернулся к Мак-
Донеллу.
— Что ж, господин консул, мы очепь обязаны вам за
столь откровенное освещение вопроса.
— Это ведь в вашем стиле, мистер премьер! — отклик-
нулся тот.
— Вполне, господин консул. Так вот, разрешите с та-
кой же откровенностью высказать и нашп взгляды... Нам
кажется, что вы и ваши шефы, задумавшие эту сложную
дипломатическую игру, мягко выражаясь, недальновид-
ные люди!
— Неужели?! — насмешливо воскликнул Мак-Донелл.
— Представьте себе, господин консул! Вы пе разобра-
лись, что происходит на нашей маленькой планете. При-
знайтесь, ведь вы думаете, что революция в России — это
какой-то стихийный бунт уставшей от войны черни?.. И,
будучи уверены в неизбежной гпбелп революции, вы бро-
сились поскорей урвать куски пожирнее? В частности,
вы, господин консул, загппнотизпрованнып запахом неф-
ти, пе хотите видеть происходящего за пределами нашего
тесного уголка. Вы ликуете, что примешали вашу серу к
21*
323
стали, которая будто бы варится здесь. Но варится-то опа
в другом месте! В Москве, Петрограде — в России... Имен-
но там решаются вопросы нашего окончательного торже-
ства! А Баку, как бы важно ни было его политическое и
экономическое зпаченпе, всего лишь форпост, боевое охра-
нение, которое на дальних подступах прикрывает развер-
тывание основных сил для решающего сражения! Да, гос-
пода, сталь революции варилась не здесь, и мы не позво-
лили примешать к ней вашу серу. Не позволили, господа
«опытные дипломаты»!
Минуту Мак-Донелл сидел неподвижно, устремив взор
на Шаумяна. Потом медленно встал и, пытаясь скрыть
растерянность, произнес:
— Это весьма любопытные рассуждения, мистер
премьер... Но вы же не можете без нас защитить город
от турок, не забывайте этого!
— Ну, а вы, господа англичане, разве можете без нас
удержать Баку? Мы же отлично понимаем, почему вы так
упорно добиваетесь, чтобы именно мы, большевики, при-
гласили вас в Баку! Почему вы так любезно «соглашае-
тесь» оставить меня на посту премьера! Потому что вы
понимаете, что любая политическая комбинация здесь без
большевиков равна нулю. А я уже заявлял на Бакинском
Совете и повторяю здесь, что большевики никогда не
согласятся стать для вас ширмой и прикрывать своим
именем и авторитетом английскую колонизацию Баку.
Без нас город попадет в руки немцев и турок, господин
консул. А вам, вероятно, известно, как им нужна бакин-
ская нефть!
Мак-Донелл молчал, во взгляде его было изумление.
И еще — страх. Шаумян продолжал:
— Так что подумайте, господа... Может быть, у ваших
подопечных еще хватит мужества и стойкости продер-
жаться до прихода сюда советских войск?
Все поднялись. Шаумян выжидательно смотрел на кон-
сула. Джапаридзе не сводил с Шаумяна восхищенного
взгляда.
Мак-Донелл повернулся и, не прощаясь, зашагал к вы-
ходу.
По дороге в консульство они не проронили пи слова.
Войдя в кабинет, Мак-Донелл молча направился было к
324
карте Баку, потом спохватился п подошел к карте России.
Бойль холодно следил за ним. Консул долго рассматривал
карту, пока Бойлю это не надоело. Он досмотрел на часы
н спросил:
— На который час вы назначили этим джентльменам
явиться сюда, сэр?
Мак-Донелл продолжал изучать карту. Не оборачи-
ваясь, прошипел:
— Проклятие!..
— Когда они придут, чтобы узнать о результатах ва-
ших переговоров с мистером Шаумяном, я расскажу им
маленькую сказку, которую слышал от одного мудреца, —
зло начал Бойль. — Сказку о пальме и о том, кто был ее
настоящим хозяином...
— Что это значит, Бойль? — резко повернулся к нему
Мак-Донелл.
— Ничего, сэр. Просто я вспомнил, как глубокомыс-
ленно подавалась эта история.
— Послушайте, молодой человек, это уже...
— Слишком, хотите сказать? Но ведь я представляю
нашу славную оппозицию, которая имеет право ругать
правительство его величества, когда оно дает для этого
достаточно оснований. А в более идиотском положении,
чем теперь, правительство Англии не было за всю свою
историю, сэр. Какой жалкий вид имеем мы перед Шаумя-
ном! В его распоряжении было всего несколько тысяч пло-
хо обученных войск, а он начал смелую игру с Англией,
Германией, Турцией и вот уже несколько месяцев удер-
живает Баку, снабжает большевистскую Россию нефтью
и хлопком, оттягивает на себя силы противников от цент-
ра революции!
— Игра еще не окончена! — крикнул Мак-Донелл.
— Здесь игра окончена, — презрительно отпарировал
Бойль. — Если вашей целью является не допустить нем-
цев и турок в Баку, вы должны плясать под дудку Шау-
мяна!
Это была страшная правда. Мак-Допелл опустился в
кресло. А Бойль, шагая по кабинету, остановился перед
картой России.
— Ленин... Вот кто воспитал этих дальновидных и
трезвых политиков! И они в Петрограде, Баку, Царицыне,
Астрахани и в других форпостах водят за нос ослов с тол-
стыми челюстями и длинными ушами, пока он укрепляет
325
свое молодое и страшное государство? И он достиг своей
цели: в Красной Армии в начале этого года было 150 ты-
сяч штыков, а теперь тысяч! Она остановила наступ-
ление немцев на западе, продвижение англичан па севере
и чехословаков на востоке, поход Краснова па юге. Она
стала почти несокрушимой силой! — Бойль обернулся к
консулу: — Да понимаете ли вы, какой страшный зверь
появился в мире?! Такого еще не было в ваших колони-
альных джунглях, сэр. А вы идете на него со своими ста-
ромодными и примитивными капканами и ловушками!
Вместо того чтобы сразу прыгнуть на грудь и разорвать
сердце, вы хватаете вашими старыми клыками за ноги!
Обидпо, сэр, обидно и страшно сознавать, сколько было
допущено ошибок!
Мак-Донелл подавленно спросил:
— Что же делать, Патрик? Скажите, что нам делать?
— Если речь идет о дальнейших действиях здесь, сэр,
то предоставьте вести игру мне.
— Вы... Вы хотите взять па себя полномочия? — выта-
ращил глаза консул.
— Сейчас важно действовать, сэр, действовать реши-
тельно и быстро. И неважно, кто при этом будет командо-
вать. Ведь на пашем старом и добром корабле давно су-
ществует традиция: забывать все ссоры, как только на го-
ризонте появляется судно, которое можно ограбить! — Он
ждал ответа, по консул молчал. — С вашего позволения,
я сегодня же отправлюсь к генералу, чтобы рассказать
ему об истинном положении вещей и согласовать новую
политику, которую мы должны вести здесь!
После долго паузы Мак-Донелл слабо махнул рукой:
— Езжайте, Патрик. Делайте, что хотите.
Глава двадцать третья
Генерал Денстервиль со своим штабом все еще нахо-
дился в Казвипе. В Энзели оставался небольшой отряд
Красной Армии во главе с Челяпипым, Лазаревым и Ба-
бухом, и англичане могли бы без труда захватить этот
порт. Однако Денстервиль продолжал придерживаться ста-
рого плана, по которому большевики сами должны были
326
пригласить их в Энзели и в Баку и выполнения которого
с поразительной настойчивостью добивался консул Мак-
Допелл. 17 июля ’тот сообщил генералу о важном заседа-
нии Бакинского Совета, где обсуждался вопрос о пригла-
шении апгличап. «А 25-го они будут поставлены на ко-
лени, ибо накануне я собираюсь открыть перед пимп мои
карты...» — высокопарно сообщал консул.
В ожидании этого Денстервиль укреплял свои позиции
в северной Персии, а для Баку готовил лишь небольшой
экспедиционный отряд. По его требованию пз Багдада в
Казвин на автомобилях срочно была переброшена 39-я
бригада под командованием полковника Фавпеля в соста-
ве 7-го сводного батальона из Глочестерского и Северо-
Стаффордского полков и 9-го сводного батальона пз Уор-
честерского и Варвикского полков. Затем прибыл отряд
королевской морской пехоты под командованием коммо-
дора Норриса, вооруженный несколькими четырехдюйм о-
вымп орудиями. Этот отряд должен был дать англича-
нам возможность «господствовать над водами», как толь-
ко они сумеют завладеть несколькими торговыми судами
и вооружить их.
С Норрисом прибыл полковник Баттин, назначенный
командовать английским отрядом в Красповодске. Но
этот отряд подчинялся пе Денстервилю, а генералу Ма-
лессону, начальнику военной миссии в Туркестане п ру-
ководителю борьбы против Советской власти в этом крае.
В Красповодске было организовано местное эсеровское
«правительство» во главе с инженером Куном, яро нена-
видевшим большевиков и придерживавшимся твердой
англофильской позиции. Купу п должен был помогать
Баттин.
II вот, когда Денстервиль ожпдал приглашения в Ба-
ку, оттуда неожиданно прибыл белобрысый молодой чело-
век, вице-консул Бойль, о существовании которого гене-
рал до сих пор и не знал, и поставил все старые представ-
ления о вещах, творящихся в этом крае, вверх ногами
Он начал с того, что плап своего шефа по захвату Баку
англичанами назвал бездарным, хотя отлично зпал, что
генерал полностью поддерживал этот план. Денстервиль
был взбешен, пригрозил, что пемедленно паппшет в Фо-
рип-оффис об отзыве бакинского вице-консула и отстра-
нении его от дальнейшей дипломатической работы. По
Бойль, смело глядя ему в глаза, только пожал плечами:
327
— Генерал, я ничего иного пе ожидал услышать, на-
правляясь сюда... Я и без вас решил отказаться от топ
позорной деятельности, которую вы называете «дипломати-
ческой работой» и которая губит Англию! Но прежде чем
уйти, я должен рассказатьдо, о чем сэр Мак-Донелл по-
ка не решается вам поведать.
И Бойль рассказал о последней встрече с Шаумяном.
Об отказе комиссаров подчиняться англичанам. Об их
оценке английской политики в Баку. О том, что они ис-
пользовали позицию, занятую англичанами, чтобы удер-
жать Баку для Советской России. II о требовании либо
дать команду дашнакам, Бичерахову и эсерам начать на-
стоящую войну с турками, либо примириться с тем, что
придется бороться за Баку без большевиков.
— II нам придется выполнить это требование, сэр! —
с горечью сказал Бойль. — Мы сами подготовили это всей
нашей предыдущей политикой. Мы дали возможность
Шаумяну разобщить силы своих противников и руками
одних бить других! Где должны находиться сейчас офи-
церы, которые сегодня служат Шаумяну? Конечно, в ар-
миях Деникина, Краснова, Алексеева и других врагов
Ленина. Где должен был находиться отряд Бичерахова?
Конечно, рядом со своим братом Георгием Бичераховым,
который поднял восстание на Тереке, но не может взять
Моздока, ибо его брат Лазарь в это время помогает Шау-
мяну удерживать Баку.
— Ну, не так уж он помогает! — проворчал Денстер-
виль.
— Нет, он очень помогает, сэр! Помогает хотя бы тем,
что не дерется против него. Помогает тем, что своим при-
сутствием на фронте отпугивает турок. Вы должны были
слышать рассуждения Шаумяна насчет того, где «варит-
ся сталь революции» и как он «не позволил нам приме-
шать к этой стали нашу серу».
И тут до сознания Денстервиля вдруг дошел весь ужас
назревшей катастрофы. «Кажется, мы допустили страш-
ный, непоправимый просчет, — думал он. — Увлеклись
идеей захватить Баку и забыли о главной опасности там,
в России! Хотя там было сделано очень много: и интер-
венция на севере, и восстание чехословаков, п мятеж ле-
вых эсеров, и поддержка Деникина, Алексеева, Бичера-
хова... И все же этого оказалось недостаточно! Выясни-
лось, что нельзя было одновременно преследовать две
328
цели —б олыпевикп использовали это обстоятельство. Они
оказались способными видеть события шире п дальше,
чем мы!.. Но откуда у них эта прозорливость? Ну, пред-
положим, на это способен их вождь в Москве: в послед-
нее время о нем все больше говорят как о гении. Но
этот — в Баку? Сидел в окружении, не имел нп собствен-
ных сил, ни помощи извне, глотал все нашп наживки и,
когда, казалось, уже должен был беспомощно биться на
пашем крючке, вдруг обернулся зубастой щукой, откусил
леску и увильнул в сторону!..»
Денстервиль почувствовал, как его охватывает бешен-
ство от бессилия что-либо изменить сейчас.
— Что же нам теперь делать? — вырвалось у него.
И тут выяснилось, что этот Бойль знает, что надо де-
лать. Он рассказал о первом совещании в консульстве
после приезда в Баку Голдсмита. О простой и ясной по-
становке вопроса Гукасовым: если главный враг — боль-
шевики и если англичане не имеют сил, чтобы справить-
ся с ними, то нужно обратиться к тем, у кого есть такая
сила!
— Это были единственно разумные слова, которые мне
довелось слышать за эти месяцы, сэр, — сказал Бойль.—
Но мы не послушались этого мудрого и многоопытного
бизнесмена, высмеяли и запугали его. Теперь же у нас
пет другого выхода, генерал.
— И что же это даст нам?
— Ликвидацию Советской власти в Баку, сэр! Кон-
центрацию сил на севере, сэр! Спокойный тыл для Дени-
кина, Алексеева, Краснова и прочих, сэр! Быстрое и мощ-
ное наступление всеми силами на Москву!
— А Баку останется у турок?
— Вы не верите в нашу победу, генерал? Если верите,
то какая разница, когда мы отберем у турок этот город?
Денстервиль с удивлением и восхищением смотрел на
Бойля и думал: «Еще один тигр-людоед, неожиданно вы-
скочивший пз тайного логова. Сколько ненависти должно
было накопиться в его кровожадном сердце, чтобы он мог
додуматься до такого хода — уступить вожделенную до-
бычу другому хищнику! Слава богу, что в Англии всегда
находится достаточно таких людей, когда в них ощущает-
ся нужда! Хотя, конечно, его план ломает все, что делали
мы до сих пор. Во всяком случае, он означает конец моей
329
личной карьеры. В Лондоне не простят ошибок, допущен-
ных здесь».
— Но мы не можем пойти на такой шаг открыто, —
попытался выдвинуть он последнее возражение. — Вы по-
нимаете, как это будет выглядеть в глазах всего мира?
Мы же обещали населению этого города, что защитим
его от турок. Увидев такое вероломство, оно снова может
кинуться в объятья большевиков.
— А кто же предлагает делать это открыто, сэр? —
спокойно возразил Бойль. — Речь идет о принципиальном
решении, сэр. О том, чтобы там было покончено с вла-
стью Шаумяна, и какой бы то ни было ценой!
И Денстервиль наконец сдался.
— Хорошо, мистер Бойль, идите отдыхайте. А вечером
мы снова все обдумаем, и вы поможете мне написать
доклад в Лондон об изменении ситуации в Баку и необ-
ходимости проведения новой политики.
Девять дней, отпущенные историей большевикам для
того, чтобы повернуть ход событий в свою пользу, про-
шли, так и не принеся изменений.
Во время последней встречи с Мак-Донеллом обе сто-
роны выстрелили друг в друга из самых своих больших
пушек. И так как Шаумян знал, что его выстрел был
страшнее, то надеялся, что теперь англичане отступят.
Или хотя бы поколеблются и тем самым дадут время со-
браться с силами... Но так это или нет — должно было
выясниться уже на заседании 25 июля. Только там ста-
нет ясно, получили ли правые партии от своих хозяев
сигнал отбоя... Впрочем, что бы там ни было, комиссары
решили бороться до конца, испробовать все средства.
В этот день на заседании Совета присутствовали также
и депутаты районных советов, судовые комитеты флота
и Военревком Красной Армип — больше пятисот чело-
век. Несмотря па открытые настежь окна, в зале было не
продохнуть от жары, табачного дыма и мазутно-потного
духа. Все сидели с расстегпутыми воротами, обмахи-
ваясь газетами п платками, но с твердым намерением
высидеть до конца, если даже здесь станет жарче, чем в
преисподней.
Наконец Джапаридзе открыл заседание и сразу дал
слово Шаумяну для важного сообщения. Шаумяп твер-
330
дым шагом прошел к трибуне п поднял над головой лист
бумаги так, чтобы все его видели.
— Я получил от Центрального правительства теле-
грамму, которую должен огласить на этом заседании, —
сказал он и начал читать: — «По последним сведениям,
народнические фракции Бакинского Совдепа добиваются
призвания варягов-англичан якобы на помощь против ту-
рецких захватчиков. Принимая во внимание опыт такой
помощи со стороны англо-французов па Мурмане и Даль-
нем Востоке, можно с уверенностью сказать, что народни-
ческие фракции, сами того не сознавая, подготовляют
почву для оккупации Баку и его районов. Вместе с тем
песомненно, что попытка народнических партий кустар-
ным образом разрешить вопрос международной политики
(в то время как V Всероссийский съезд Советов опреде-
ленно высказался за независимую политику Российской
Советской республики — независимую как от немцев, так
и от англичан) является грубым нарушением организо-
ванной волн России в угоду кучке апгло-французскпх им-
периалистов. Именем Всероссийского ЦИК и Совета На-
родных Комиссаров я требую от всего Бакинского Совета,
от армии п флота полного подчинения воле рабочих и
крестьян всей России. Во исполнение решения V съезда
Советов я требую от Бакинского Совнаркома безоговороч-
ного проведения в жизнь незавпспмой международной по-
литики и решительной борьбы с агентами иноземного
капитала, вплоть до ареста членов соответствующих ко-
миссий. Цо поручению Совета Народных Комисаров
Народный комиссар И. Сталин».
Далее Шаумян продолжал:
— В этой телеграмме имеется ссылка па решения
V Всероссийского съезда Советов, в котором принимали
участие и представители Бакинского Совета. На этом съез-
де принята следующая резолюция: «Пятый Всероссийский
съезд Советов одобрил подавляющим большинством по-
литику ВЦИК и Совнаркома. Резко осудил попытки ка-
ких-либо групп сорвать насильственно волю трудящихся
России к миру. Всякое выступление, расходящееся с ре-
шением верховного органа Советской Республики, будет
в интересах только империалистов и контрреволюционе-
ров. Подтверждаем телеграмму Сталина, категорически
требуем безусловного подчинения Бакинского Совета, всех
рабочих, армии, флота решениям съезда и указаниям
331
ВЦПК и Совнаркома». — Шаумян спрятал оба документа
и обратился к залу: — Сообщая об этом категорическом
постановлении съезда Советов и заявлении нашего Цент-
рального правительства, которое мы до сих пор призна-
вали, я заявляю, что если мы признаем Советскую власть
па местах и в центре, если мы признаем обязательным
решение V съезда Советов и заявление нашего Цент-
рального правительства, то этот вопрос мы должны счи-
тать для себя решенным, снять с обсуждения Совета и
обсудить меры по защите фронта общими усилиями вме-
сте с Советской Россией!
Эти слова были встречены бурей протеста справа: кри-
чали, что Баку находится в исключительных условиях,
что должно быть учтено Центральным правительством.
Недаром же здесь создано свое правительство и нарком-
индел, чтобы самим решать местные проблемы!
Предложение Шаумяна было поставлено на голосова-
ние и... отклонено 257 голосами против 208. После этого
Совет перешел к обсуждению доклада комиссии, побывав-
шей на фронте. Она доложила, что, по мнению Аветисова
и Бичерахова, имеющимися силами фронт не удержать,
так как армия деморалпзована. И тогда снова встал воп-
рос о приглашении англичан.
— В чем дело, друзья? — гудел с трибуны Мелик-Еол-
чян. — Почему товарищ Шаумян выставляет нас врагами
Советской власти и Центрального правительства? Это пра-
вительство, вместо того чтобы давать нам категорические
указания, должно было прислать войска. Войска, способ-
ные защищать город! А оно не делает этого и возражает
против приглашения англичан. Англичане же торжест-
венно заявляют, что ничего против Советской власти в
Баку пе имеют и захватывать город не намерены.
И напрасно Шаумяп заявлял протест от имени цент-
ральной власти. Напрасно Джапаридзе, Зевин, Азизбе-
ков и другие вновь и вновь убеждали, разъясняли. Было
ясно: агенты англичан твердо решили добиться своего.
Выступая напоследок, Мешади-бек с горечью сказал:
— Мы не понимаем друг друга, так как говорим на
разных языках: на языке Федеративной Советской Рес-
публики и на языке учредительного собрания!
После споров до хрипоты па голосование были пред-
ставлены две резолюции. Большевики предлагали пору-
чить исполкому Совета и Совнаркому принять меры к вос-
332
становлению боеспособности вернувшихся с фронта ча-
стей, объявить новую мобилизацию и, отказавшись от
приглашения англичан, продолжать своими силами вой-
ну против приблизившегося к городу врага. Правые эсе-
ры предложили резолюцию о приглашении англичан и
передаче власти в Баку новому коалиционному прави-
тельству.
Поздно ночью Алеша Джапаридзе огласил результа-
ты голосования. За резолюцию эсеров было подано 259 го-
лосов, большевиков — 236.
Около часу ночи заседание Совета возобновилось. На
улице у подъезда собралась огромная молчаливая толпа,
ожидавшая, чем все кончится. А в зале стоял негромкий,
по безумолчный гул. А потом наступила тишина. На три-
буну снова вышел Шаумян. От имени фракции большеви-
ков и примкнувших к ней левых эсеров и левых дашна-
ков оп заявил:
— В принятой резолюции три пункта. Один пункт
о приглашении англичан, другой пункт о составлении
коалиционного правительства и третий — об отказе Ба-
кинского Совета от признания Центральной Советской
власти. По этому поводу я от имени трех фракций заяв-
ляю:
Во-первых, приглашение англичан мы считаем преда-
тельством по отношению к революционной России. В этом
предательстве нам с вамп не по пути, мы поддерживать
вашу политику пе можем! Во-вторых, нам предлагают
коалиционное правительство пз всех партий, входящих
в Совет. Мы говорим: правительство — это есть техниче-
ский орган, который может работать только тогда, когда
он однородный... Имея однородное правительство как тех-
нический аппарат, мы призываем к работе все партии во
имя защиты фронта и объединения пролетариата...
В-третьих, поскольку большинство Совета высказалось за
признание Советской власти только на месте и отказыва-
ется от признания Советской власти в России, мы счита-
ем, что если товарищи из флота голосовали за это, то они
не понимали, за что голосовали. Я говорю это потому, что
флот всегда высказывался единодушно за признание Рос-
сийской Советской власти... Что касается правых -эсеров
и меньшевиков, то онп всегда были врагамп Советской
власти! Воспользовавшись неудачей на фронте, враги на-
ши сделали свое преступное дело. Ввиду всего указанно-
333
го... мы снимаем ответственность за преступную политику,
которую вы начинаете, и отказываемся от постов народ-
ных комиссаров!..
Но на следующий щень выяснилось, что и эта угроза —
уйти от власти — не возымела действия. Ни дашнаки,
ни другие правые партии не хотели отказаться от реше-
ния пригласить в Баку англичан. Англичане решили лю-
бой ценой прорваться в Баку, если бы даже это означало
сдачу города туркам и немцам.
Большевики в свою очередь решили, что в таком слу-
чае они будут продолжать бороться за власть. Но теперь
они пе могли опираться на Бакинский Совет, где их ока-
залось меньшинство. Оставались исполком Совета, Совет
Народных Комиссаров и военревком. Нужно было попы-
таться через эти органы сорвать планы англичан и их
агентов в Баку.
27 июля была созвана общебакинская партийная кон-
ференция, которая постановила: власти без борьбы не сда-
вать, спешно организовать оборону Баку под руководст-
вом Совнаркома, объявить мобилизацию и призвать рабо-
чих на защиту Советской власти.
Совет Народных Комиссаров начал мобилизацию граж-
дан десяти возрастов и объявил в городе военное положе-
ние.
Чтобы воодушевить народ и обеспечить мобилизацию,
Шаумян предложил провести в городе демонстрацию и
военный парад.
— Надо показать бакинскому пролетариату, что у
Красной Армии есть еще сила, что она не только сущест-
вует, но и способна драться...
28 июля с утра с фронта в город были подтянуты от-
ряд Петрова, некоторые пехотные подразделения и кур-
санты инструкторской школы, а из флотилии пришли мо-
ряки с «Карса» — все, кто поддерживал большевиков.
Корганов, обращаясь к воинам с короткой речью, сно-
ва указал, что силы турок настолько незначительны, что
пе представляло никакой трудности разбить пх и про-
гнать, если бы бакинцы решительно поднялись па защиту
своего города. И призывал всех, кто может держать вин-
товку, немедленно идти на фронт.
Войска и демонстранты прошли по улицам города,
334
песя плакаты и лозунги: «Позор трусам, уклоняющимся
от мобилизации!», «Все для фронта!», «Баку только для
Советской России!», «Долой предателей, которые хотят
отдать Баку англичанам!», «Долой германо-турецких и
англо-французских империалистов!»
А вечером в Мапловском театре состоялось собрание
частей бакинского гарнизона.
— Я приветствую солдат Кавказской Красной Армии,
борющихся за спасение Баку, — обращаясь к собравшим-
ся, говорил Шаумян. — Бакинские рабочие дерутся не
только за свой город и дом, но и за всю Россию. Эта исто-
рическая миссия должна наполнять гордостью бакипскпх
рабочих и призвать их к славной борьбе до конца — по-
бедить или умереть с честью!
Затем па трибуну поднялся Григорий Петров.
— Сейчас перед вамп выступил один пз крупнейших
большевиков России, соратник великого вождя револю-
ции Ленина, человек, который вот уже полтора года каж-
дый час, каждую минуту делом доказывает свою предан-
ность революции, который возглавлял борьбу бакинских
рабочих и вел их от победы к победе! — говорил он. —
Вы все отлично знаете, что оп поставил на службу рево-
люции не только свою жизнь, по отдал ей п жпзнь своих
детей... Вот они стоят здесь, шестнадцатплетппй Сурен и
четырнадцатилетний Левон. С первого дня гражданской
войны они с оружием в руках участвуют в боях за Совет-
скую власть рядом с отцом, рядом с вами, товарищи, уча-
ствуют в борьбе за победу революции в пролетарском
Баку. Я благодарю товарища Шаумяна от имени всей
революционной России за то, что он воспитал таких сыно-
вей, и призываю всех последовать примеру этпх юношей,
примеру их отца, отдающего за наше дело все самое до-
рогое!
В этот депь Бойль из Казвипа вернулся в Баку. Вид
у него был усталый, одежда запыленная, но на лице иг-
рала довольная улыбка.
От порта оп добирался пешком и, когда вышел в
центр, остановплся пораженный: по улице с музыкой
и песнями шли толпы демонстрантов. Они несли плакаты
с аптпанглпйскими лозунгами и крпчалп стоящим па тро-
туарах горожанам:
335
— Давайте с нами, люди!
— Ведь турки же идут, турки!
Довольная улыбка исчезла с лица Бойля.
Он поспешил в консульство к Мак-Донеллу. Ему пока-
залось, что бравый шотлапдец постарел за эти дни лет па
десять.
— Как там у вас с генералом, Патрик? — спросил тот,
едва кивнув в ответ на приветствие своего помощника.
— Все в порядке, сэр. — Бойлю далее не хотелось го-
ворить о подробностях, так как он считал консула полити-
ческим трупом. — Но что здесь происходит? Мне в Энзели
сообщили, что большевики подали в отставку. Что же оз-
начают эти парады и демонстрации?
— Они раздумали, Патрик, и намерены продолжать
войну, несмотря ни на что...
— Надеюсь, никто не уговаривал их оставаться у вла-
сти? — подозрительно глядя на своего шефа, спросил
Бойль.
— Н-нет... — нерешительно ответил Мак-Донелл. Но
затем признался:- — Кажется, дашнаки вели переговоры с
ними о вхождении в коалиционное правительство. Однако
Шаумян снова категорически отверг это предложение. А я
тут ни при чем, Патрик!
Бойль задумался. Ну и упорство же у них, ну и живу-
честь! Никакая неудача не способна сломить их волю!
— Будьте добры, Джеральд, вызовите сюда представи-
телей Бичерахова, — повернулся он к молча стоящему
юноше. — А я должен пойти в город и повидать кое-кого.
Оп переоделся в костюм приказчика бакалейного ма-
газина и ушел. А вернулся еще более встревоженным.
Настроение горожан изменилось, нужно было идти на
крайние меры.
В это время Джеральд доложпл:
— Пришел тот араб, сэр!
— Пригласите его сюда, Джеральд, — сказал Бойль.
Через мпнуту в кабинет Мак-Донелла вошел Альхави.
— Здравствуйте, господин консул, — поздоровался он,
затем кивнул Бойлю.
Мак-Донелл продолжал безучастно сидеть в кресле,
а вместо него ответил вице-консул:
— Здравствуйте, есаул. Как поживает мистер Бпчера-
хов?
— Благодарю вас, мистер Бойль. — Альхави вновь
336
повернулся к консулу. — Полковнику стало известно о
новой мобилизации в армию, которую проводят больше-
вики, господин консул. И он хотел бы знать...
— ...когда должна переполниться чаша его собствен-
ного терпения? — насмешливо прервал его Бойль. — Не
так ли, есаул? А нам казалось, что полковник, как чело-
век, обладающий чувством благодарности, должен был
давно сам, не дожидаясь наших указаний, ударить рукой
по столу и крикнуть: «Довольно оскорблять наших дру-
зей!»
В печальных глазах Альхави появилась растерян-
ность. Он сделал последнюю попытку втянуть консула
в разговор:
— Но, господин консул, ведь полковник уже делал по-
добные заявления...
— И каковы их результаты? Эти демонстрации и анти-
британские плакаты, которые выставляются на обозрение
всего города? Нет, нет, пусть ваш полковник не пытается
убеждать нас, что по-прежнему является союзником Анг-
лии, на деньги которой его отряд существовал столько
времени! — вместо консула ответил опять Бойль. — Одна-
ко, если мистер Бичерахов так быстро забыл союзные
обязательства, то хотя бы оставался настоящим казаком
и патриотом! Сейчас, когда мы с вами мило беседуем,
большевики убивают казаков, восставших на Тереке под
руководством его родного брата. Неужели Бичерахов не
понимает, что пора идти на помощь ему? До каких пор
он намерен таскать здесь каштаны из огня для Шау-
мяна?!
— Я понимаю вас, мистер Бойль, — почтительно ска-
зал Альхави. — Я передам все это господину Бичерахову.
— Идите, есаул. Идите и скажите мистеру Бичерахо-
ву, что мы освобождаем его от всех обязательств перед
нами!
— Слушаюсь, мистер Бойль. — Еще раз с недоумени-
ем взглянув на молчавшего Мак-Донелла, Альхави отдал
честь. — До свидания, господа!
После его ухода Мак-Донелл сидел, откинувшись на
спинку кресла. Его бледное лицо выделялось на темной
колее обшивки, словно вылепленное из воска.
— Ответьте мне на один вопрос, Патрик, — тихо про-
говорил оп.
— Я слушаю вас, сэр.
22 Мнкаел Шатпрян
337
— Вы приказали открыть фронт. Да, вы сделали имен-
но это... Но ведь от этого выиграют только турки п нем-
цы, Патрик!
Бойль посмотрел на консула с безнадежностью п отве-
тил со вздохом:
— Вы все еще ничего не поняли, сэр? Да какое это
имеет значение теперь?! Сейчас главное, чтобы у бакин-
цев не осталось никаких надежд, что большевики смогут
спасти город.
— Возможно, вы и правы, — расслабленным голосом
произнес Мак-Донелл. — Но отдать другим Баку, жемчу-
жину Востока! Если в этом заключается смысл новой по-
литики... Бедная Англия!..
Мак-Донелл снова откинулся на спинку кресла и за-
крыл глаза.
29 июля в Москве состоялось объединенное заседание
ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комите-
тов и профессиональных союзов Москвы в связи с тяже-
лым военным и экономическим положением Советской
республики, вследствие иностранной интервенции и бело-
гвардейских мятежей отрезанной от продовольственных,
сырьевых и топливных баз.
В зале заседания, где собралось более двух тысяч че-
ловек, царило напряженное ожидание. Ждали Ленина,
который должен был делать доклад.
В его приемной в Кремле то и дело раздавались звон-
ки, и Лидия Александровна Фотиева, секретарь Владими-
ра Ильича, осторожно подходя к дверп кабинета, видела,
что Владимир Ильич погружен в чтение какой-то бумаги.
Лидия Александровна знала, что это сообщение о положе-
нии дел в Баку...
Все эти недели, полные всевозможных забот, Ленин ни
па минуту не забывал о Баку, о положении, в котором на-
ходился Шаумян, о том, что ему необходима помощь. Они
былп сдержанные, деловые, без паники, эти письма Шау-
мяна, но Ленин, зная Шаумяна, понимал, что ему там
действительно очень трудно, если он просит помощи. II его
сердце сдавливало чувство досады от сознания того, что
он не смог оказать помощи Шаумяну в трудный час...
И вот теперь пришло сообщение, что правые партии в
Бакинском Совете провели решение о приглашении анг-
338
личап и что в связи с этим большевистское правительство
подало в отставку. Значит, Советская власть в Баку пала.
Там тоже! Никто не мог до такой степени потно предста-
вить все значение этой потери, как Лепин, хотя далее он,
Ленин, порой удивлялся, как удается Шаумяну и его то-
варищам так долго держаться там в столь тяжелых усло-
виях.
Он снова подвинул к себе сообщение пресс-бюро Ба-
кинского Совдепа. Это поражение имело место, так как в
последнюю минуту дашнаки перешли на сторону меньше-
виков п эсеров, вопреки интересам армянского парода,
вопреки своим же недавним решениям оставаться лояль-
ными по отношению к России. И это уже не первый слу-
чай, когда решения этой партии грозят самыми страш-
ными последствиями для армянского народа.
Ленин взял бумагу и быстро набросал текст телеграм-
мы в Баку:
29.VIL
Астрахань.
Для Шаумяна в Баку
Всякие действия дашнаков против решения V съезда
Советов и центральной Советской власти будут рассмат-
риваться как восстание и как измена. Насчет посылки
войск примем меры, по обещать наверное не можем.
Ленин»,
Это было все, что он мог написать Шаумяну, хотя от-
лично понимал, что только реальная военная сила могла
привести там к коренному изменению положения. Он как
раз сегодня собирался рассказать на заседании, как трудно
сейчас приходится Советской власти в России и какое
напряжение нужно, чтобы спасти ее.
Ленпп взял другой лист бумаги, на котором былп на-
бросаны тезисы его доклада па сегодняшнем заседании
ВЦПК, и прибавил:
«Военное положение» определилось:
чехословаки (15 миллионов) + белогвардейцы
помещики
капиталисты
Мурман
Алексеев в Тихорецкой.
Баку (дашнаки4-англичане).
22*
339
Туркестан (англичане)».
Затем торопливо собрал бумаги и вышел в приемную.
— Лидия Александровна, попрошу немедленно пере-
дать эту телеграмму в Астрахань, Совдепу, для дальней-
шей передачи в Баку, Шаумяну. И затем закажите разго-
вор по прямому проводу с кем-нибудь из Астрахани,
знающим военное положение в Баку. Буду говорить после
заседания.
— Хорошо, Владимир Ильич. Полагаю, что лучше все-
го вызвать к прямому проводу кого-либо из Военного со-
вета.
— Правильно, Лидия Александровна.— Ленин посмот-
рел на часы. — Батюшки, да я же опаздываю!
...Когда он вошел в зал заседания, его встретил шквал
оваций. Аплодисменты не утихали до тех пор, пока он не
поднялся на трибуну и движением руки не попросил ти-
шины.
— Товарищи! — начал он, по обыкновению чуть кар-
тавя.— Не раз нам приходилось указывать и в партий-
ной печати, и в советских учреждениях, и в агитации пе-
ред массами, что время перед новым урожаем является
самой трудной, тяжелой и критической полосой для начав-
шейся в России социалистической революции. Теперь, я
думаю, мы должны сказать, что высший пункт этого кри-
тического положения достигнут. Так произошло в силу
того, что сторонники империалистического мира, империа-
листических стран, с одной стороны, и сторонники Совет-
ской «Социалистической Республики—с другой, теперь
определились полностью и окончательно. Прежде всего
надо сказать, что в военном отношении только теперь по-
ложение Советской республики окончательно определи-
лось. На чехословацкое восстание многие сначала смотре-
ли, как на один из эпизодов контрреволюционных бун-
тов. Мы недостаточно оценивали сведения из газет об
участии англо-французского капитала, об участии англо-
французских империалистов в этом восстании. Теперь сле-
дует припомнить, как развернулись события на Мурмане,
в сибирских войсках, на Кубани, как англо-французы
в союзе с чехословаками, при ближайшем участии анг-
лийской буржуазип, стремились свергнуть Советы. Все
эти факты показывают теперь, что чехословацкое движе-
ние было одним пз звеньев, давно рассчитанных па уду-
шение Советской России систематической политикой анг-
340
ло-фрапцузскпх империалистов, с целью втягивания России
снова в кольцо империалистических войн. Теперь этот
кризис должен быть разрешен широкими массами Совет-
ской России, так как оп встал перед нами теперь как
борьба за сохранение Советской Социалистической Рес-
публики не только от чехословаков, как от контрреволю-
ционного покушения, не только от контрреволюционных
покушений вообще, но как борьба против натиска всего
империалистического мира...
...конечно, мы не сомневались никогда, что империа-
листы и финансовые дельцы Англии и Франции постара-
ются сделать все возможное и невозможное для сверже-
ния Советской власти, для причинения ей всяческого рода
трудностей. Но тогда еще не развернулась вся цепь собы-
тий, показывающих, что мы имеем здесь дело с система-
тическим, неуклонным, очевидно, давно обдуманным, ме-
сяцами подготовлявшимся всеми представителями англо-
французского империализма, военным п финансовым
контрреволюционным походом па Советскую республику.
Теперь, когда мы берем события в целом, сопоставляем
чехословацкое контрреволюционное движение с мурман-
ским десантом, знаем, что англичане высадили там свы-
ше 10 000 солдат, что они, под предлогом защиты Мурма-
на, на самом деле стали продвигаться вперед и заняли
Кемь и Сороки и пошли к востоку от Сорок, перешли к
расстрелам наших советских деятелей; читаем в газетах,
что многие тысячи железнодорожных рабочих и вообще
рабочих дальнего Севера бегут от этих спасителей и из-
бавителей, то есть, говоря правду, от этих новых империа-
листических насильников, рвущих Россию с другого
конца,— когда мы сопоставляем все эти факты, нам стано-
вится ясной общая связь событий. А между тем в послед-
нее время получились новые подтверждения, показываю-
щие характер англо-французского наступления . па Рос-
сию.
Уже по причинам географическим понятно, что форма
этого наступления империализма на Россию пе может
быть такая, как в Германии. Границы, смежной с Росси-
ей, такой, как у Германии, нет; такого количества войск
нет. Преимущественно колониальный и морской характер
военной силы Англии давно уже, в течение многих десяти-
летий, заставлял англичан в их завоевательных походах
наступать иначе, стараться главным образом отрезывать
341
источники снабжения от страны, на которую они напа-
дали, и предпочитать метод удушеппя, под предлогом по-
мощи, методу прямого, непосредственного, крутого, рез-
кого военного насилия. В последнее время из сообщений,
которые мы имеем, выяснилось, что несомненно помощью
апгло-французского империализма воспользовался Алек-
сеев, давно известный русским солдатам и рабочим, за-
хвативший в последнее время станицу Тихорецкую. Там
восстание приняло более определенные формы, и опять-
таки, очевидно, потому, что англо-французский империа-
лизм наложил свою руку.
Наконец, вчера получены известия, что в Баку англо-
французскому империализму удался очень эффектный ход.
Им удалось получить в Бакинском Совете большинство,
около 30 голосов, против нашей партии, против больше-
виков, и тех левых эсеров, к сожалению, очень немногих,
которые не пошли за гнусной авантюрой и предатель-
ской изменой московских левых эсеров, а остались с Со-
ветской властью против империализма и войны. Вот про-
тив этого, верного Советской власти, до сих пор бывшего
большинством в Бакинском Совете ядра англо-француз-
ский империализм получил на этот раз перевес в 30 го-
лосов, благодаря перешедшей против пас на их сторону
громадной частп партии Дашнакцутюн, армян-полусо-
циалистов...
Затем Ленин зачитал телеграмму о заседании Бакин-
ского Совдепа по вопросу о политическом и военном поло-
жении, состоявшемся 25 июля, о результатах голосования
и о заявлении Совнаркома об отставке.
— Как это вы постоянно наблюдаете и в наших фрак-
циях, которые, называя себя социалистами, никогда не
порывали связи с буржуазией, и там на этот раз высказа-
лись за приглашение английских войск для защиты Ба-
ку, — продолжал Ленин. — Мы уже знаем слишком хоро-
ню, что значит такое приглашение па защиту Советской
республики империалистических войск. Мы знаем, каково
было это приглашение, произведенное буржуазией, ча-
стью эсеров и меньшевиками. Мы знаем, каково было
это приглашение, произведенное вождями меньшевиков
в Тифлисе, в Грузии.
Мы можем теперь сказать, что единственной партией,
которая империалистов не приглашала и в грабительский
союз с ними не вступала, а лишь отступала от них тогда,
342
когда насильники наступали, единственной партией бы-
ла партия большевиков-коммунистов. Мы знаем, что на
Кавказе положение наших товарищей-коммунистов было
особенно трудное, потому что кругом их предавали мень-
шевики, вступавшие в прямой союз с германскими импе-
риалистами под предлогом, конечно, защиты независимо-
сти Грузни.
Вы все хорошо знаете, что эта независимость Грузии
превратилась в чистейший обман, — на самом деле есть
оккупация и полный захват Грузии германскими импе-
риалистами, союз немецких штыков с меньшевистским
правптельствОхМ против большевистских рабочих и кре-
стьян, п поэтому тысячу раз правы былп паши бакинские
товарищи, которые, нисколько не закрывая глаз па опас-
ность положения, сказали себе: мы никогда не были бы
против мира с империалистической державой на условиях
уступки им части нашей территории, если бы это пе на-
носило удара пам, не связывало бы наши войска союзом
со штыками насильников и не лишало бы нас возможно-
сти продолжать пашу преобразовательную социалистиче-
скую деятельность.
Если же вопрос стоит так, что, приглашая англичан
якобы для защиты Баку, пригласить державу, которая
теперь скушала всю Персию и давно подбирается своими
военными силами для захвата юга Кавказа, т. е. отдаться
англо-французскому империализму, то в этом случае у
нас пе может быть пи минуты сомнения и колебания, что,
как ни трудно положение наших бакинских товарищей,
опи, отказываясь от такого заключения мира, сделали
шаг, единственно достойный социалистов не па словах,
а на деле. Решительный отказ от какого бы то ни было со-
глашения с англо-французскими империалистами — един-
ственно правильный шаг бакинских товарищей, так как
нельзя приглашать их, не превращая самостоятельной со-
циалистической власти, будь то па отрезанпой территории,
в раба империалистической войны...
Вернувшись в Кремль, Владимир Ильич узнал, что
па прямом проводе его ждет представитель Астраханского
Военного совета Элпович. Аппарат пачал выстукивать
текст, и Ленин прямо с ленты прочитал:
«У аппарата Элпович. Баку просит ответа па вчераш-
нюю телеграмму, переданную мною вам сегодня. Буду
З'ьЗ
говорить по беспроволочному телеграфу с Шаумяном
лично».
— Передайте, что я считаю своим ответом ту теле-
грамму, которая сегодня передана мной в Астрахань для
Шаумяна. Есть ли у товарища Элиовича вопросы, на ко-
торые я не ответил? — продиктовал Ленин.
Он подождал, пока был передан его ответ, затем снова
начал читать с ленты:
«Сегодня в двенадцать часов по Питеру по радиотеле-
графу с Баку будут переговоры лично с Шаумяном,— пов-
торил Элиовпч. — Есть ли что передать ему у Вас, кроме
телеграммы?»
— Сообщите: нет, больше ничего нет,— сказал Ленин.
Затем прибавил: — Прошу только сообщить, верно ли, что
в Баку Совнарком подал в отставку? Еще вопрос: если это
не верно, то сколько времени рассчитывает продержать-
ся власть большевиков в Баку?
Из Астрахани Элиович продолжал спрашивать:
«Когда ожидать Астрахани помощи для Баку, в ка-
ком размере, чтобы заготовить шхуны и продовольст-
вие?»
Минуту Лепин молчал. Как ему хотелось бы сейчас
сказать: «Передайте Шаумяну, чтобы держался. Пере-
дайте, что сегодня же я отправлю в Баку столько-то
войск и они прибудут туда не позднее такого-то числа!»
Он знал, что именно этого ждут там от него, в это ве-
рят... Но он не считал себя вправе давать такие обещания
в столь тяжелый для бакинцев час, так как знал, что не
сможет выполнить их.
— Не можем обещать наверное, — продиктовал оп те-
леграфисту, — ибо здесь тоже недостаток в войске.
Он подождал еще минуту, но Астрахань больше не
спрашивала ничего. В комнате царила тишина. Телегра-
фист смотрел на Ленина, но он не замечал этого. Он ду-
мал о России, о революции, о том, как же ее спасти. II о
заседании Совнаркома, куда он должен был пойти сейчас.
Надо было рассмотреть вопрос о борьбе с мятежом бело-
чехов и англо-французской интервенцией и много других
вопросов.
Начинался новый, несравненно более трудный и тяже-
лый этап борьбы за спасение революции.
344
Глава двадцать четвертая
Элпович сообщил о разговоре с Лениным Шаумяну.
Но Степан Георгиевич и сам понимал, что при сложив-
шейся обстановке помощь из России прибудет не скоро.
Бакинские войска в это утро отступили из Алята в
район Баладжары, неподалеку от Баку, но он еще на-
деялся, что положение изменится, что сейчас, когда враг
угрожает захватить город, дашнаки одумаются. Хотя
бы ради спасения своих семей, своих собственных
жизней!
После вчерашней вооруженной демонстрации в городе
чувствовалось оживление. Увеличился приток доброволь-
цев на призывные пункты. И Шаумян думал: в ближай-
шие дни можно будет направить на фронт пополнение.
А затем, видимо, придется пойти на крайнюю меру: оття-
нуть войска с севера. Добровольно отдать врагу Петрове к
и Дербент, даже Кубинский уезд, перебросить обороняю-
щиеся там красные войска на Апшеронскпй полуостров,
заменить разложившиеся, расстроенные части, привести
их в порядок, организовать оборону — и снова начать
наступление...
Но ночь па 30 июля опрокинула все его расчеты.
Шаумян в эти дни совсем не уходил домой. Ел, пил и
спал в своем кабинете. Оп был один, когда раздался те-
лефонный звонок.
Звонил Аветисов из Баладжар.
— Фронт оголен! — кричал он.— Бичерахов, открыв
фронт, ушел со своим отрядом в Сумгаит и держит путь
па север.
— Что?! Что такое?! — закричал Шаумян так громко,
что дежуривший в приемной Анвар испуганно приоткрыл
дверь.
Но Шаумяп, не обращая па пего вниманпя, спросил:
— Повторите, что вы сказали?!
— Бичерахов без предупреждения снял свои войска
с фронта и двинулся на север,— повторил Аветисов.— На-
ходящаяся на его участке пехота тоже разбежалась. Пл
1600 штыков там осталось всего человек двести от отряда
345
Себастаци Мурада! А сейчас в город ушла и бригада Ама-
заспа!
— Как?! Почему?! — спросил Шаумян, все еще не ве-
ря в происшедшее.
— Говорят, из-за отсутствия обмундирования... — от-
ветил Аветисов. И сразу же добавил: — А какое теперь
это имеет значение, почему? Поймите, на фронте длиной
в 32 версты осталось двести человек из отряда Петрова
да люди Себастаци Мурада! Если турки еще не ворвались
в город, то лишь потому, что не знают, что у нас тво-
рится. Участь Баку решена, и я требую немедленно выки-
нуть белый флаг и начать мирные переговоры! В против-
ном случае вы станете виновником того, что 160-тысячное
христианское население города будет уничтожено.
В это время с шумом открылась дверь и на пороге по-
явился Корганов. Одного взгляда на него было достаточ-
но, чтобы понять: он прибыл с теми же вестями. Шаумян
сказал в трубку:
— Успокойтесь, полковник. Сейчас сюда прибыл това-
рищ Корганов, мы постараемся принять меры и позво-
ним вам.
— Это правда, Гриша? — тихо спросил Шаумян, по-
ложив трубку. — Почему мы узнали об 'этом так поздно?
— Все, видимо, было подготовлено заранее. Наверное,
были разработаны даже маршруты движения каждого под-
разделения. Ведь Мартынов, их начальник штаба, очень
дельпый работник. И, как только Бичерахов дал сигнал,
весь отряд как один человек снялся и ушел. — И вдруг
он вскрикнул: — Поймите, Степан Георгиевич, мы никог-
да не можем предугадать, на какое преступление они спо-
собны! — Голос у Корганова сорвался, и он продолжал
уже хрипло: — Бичерахов, уходя, захватил и наш броне-
поезд, Степан Георгиевич.
Шаумян резко подался вперед:
- Да?!
— И подумать только, русский полковник, клялся,
что примыкает к нам, так как мы не хотим отдать Баку
туркам!.. — Корганов говорил уже тихо, все время пока-
чиваясь взад и вперед. — Как же они ненавидят нас, а?..
— Да никакой он не русский, а просто английский
холуй!
Шаумян некоторое время молчал.
— Теперь я понимаю их план. Бичерахов не просто
346
открыл фронт туркам, не просто лишил пас бронепоезда.
Он пошел громить последние паши верные войска на се-
вере, чтобы они не пришли нам на помощь. Чтобы пам
больше не па что было надеяться.
— Теперь и мобилизация в городе сорвется, — под-
твердил Корганов. — Все, кто вчера хотелп идти в армию,
потеряют последнюю веру!
— Ну, ладно, то англичане и Бичерахов! А дашнаки?
Бригада Амазаспа ушла с фронта, потому что, видите ли,
пет обмундирования! Аветисов, — Шаумян кивнул на те-
лефон, — кричит, что надо выкинуть белый флаг, сдаться
па мплость туркам!
— Ох, не знаю, не знаю... — застонал Корганов. —
А как теперь мне быть с Аней? Как сказать ей об этом?
— О чем?
— А, вы ведь тоже не знаете. Они же убили Вартана,
Степан Георгиевич?
— Убили?.. Кто?!
— Кто-то из взводных. Бедный парень. Мечтал вое-
вать с турками. Из-за этого и пришел к нам... Я несколь-
ко раз видел его в последние дни. Оп хватался за голову,
кричал: «Что они делают, Гриша, что опп делают?!»
А когда его батарейцы вместе с другими бросили позиции
и начали отходить, он выхватил револьвер, начал угро-
жать. Ну его и... Мне рассказали очевидцы. Он мне гово-
рил о последнем свидании с Багратуни, своим шефом, —
продолжал Корганов. — Тот благословил Вартана идти в
бой с врагами Родины. Рассказать бы этому генералу, от
чьей пули пал Вартап.
— Багратунп? — Шаумян резко повернулся в сторону
Корганова. — Как я забыл о нем? Ведь он до сих пор на-
ходится в Баку. Ему ампутировали ногу, он отошел от
дел, по еще является авторитетом для дашнаков.
Шаумян быстро подошел к двери приемной и, открыв
ее, приказал Анвару и Вагану:
— Вызовите Анну! Нет, сначала позовите сюда Джа-
паридзе, Петрова, Азизбекова, Фиолетова, Зевина, Вези-
рова, Шеболдаева, Амиряна...
Потом вернулся в кабинет и начал крутить ручку те-
лефона.
— Что вы хотите делать, Степан Георгиевич?
— Хочу устроить с дашнаками встречу у этого гене-
рала.
347
Корганов недоверчиво покосился, но Шаумян возра-
зил:
— Мы должны испробовать все средства, Гриша. Все
до конца!
— Бедный Вартан, он был честный офицер и настоя
щий патриот. — Генерал казался искренне огорченным.
И тут же, не меняя позы, сказал другим тоном: — К со-
жалению, манеру убивать своих офицеров ввели в нашей
армии не мы...
Джапаридзе хмуро заметил:
— В тех случаях убивали изменников-офпцеров, а
здесь изменники убили своего командира. Надо все-таки
разбираться в этом!
Багратуни хотел подняться, но, видимо, вспомнил,
что придется пользоваться костылем при этих людях, и
снова притих.
— Я сообщил об этом не для того, чтобы начать новые
споры на политическую тему, генерал, — спокойно ска-
зал Шаумян. — Просто я знал, что вы его любили так же,
как и мы.
Багратуни вздохнул.
В его кабинете кроме Шаумяна и Джапаридзе сидели
Гюльханданяп, Аракелян, Амазасп и полковник Тер-Ка-
заров.
Шаумян ознакомил их с положением на фронте после
измены Бичерахова и ухода бригады Амазаспа. Сказал о
нависшей над городом опасности и потребовал, чтобы
бригада вернулась на фронт. Учитывая, что всего 400 че-
ловек из отрядов Петрова и Себастацп Мурада при под
держке нескольких батарей и аэропланов с самого утра
удерживают фронт протяженностью в 32 версты, он вы-
разил уверенность, что возвращение на позиции 3000 шты-
ков, имеющихся в бригаде, даст возможность приостано-
вить продвижение противника и спасти город от необхо-
димости «выкинуть белый флаг».
Амазасп и Тер-Казаров доказывали, что этих сил не-
достаточно, к тому же солдаты очень устали и действи-
тельно нуждаются в обмундировании.
— Скажите, господа, — обратился Багратуни к Шау-
мяну и Джапаридзе, — неужели вы не сумеете добиться
из Астрахани подкрепления?
348
После вчерашнего разговора с Элповичем, после того
как Бичерахов отрезал пути подхода советских войск из
Петровски п Дербента, Шаумян не мог дать на этот воп-
рос положительного ответа.
— Я надеюсь на это, генерал, но твердо обещать не
могу, — заявил он. — Весь вопрос в том, что нужные силы
можно почерпнуть и в городе... В Баку .около десяти
тысяч готовых войск и сколько угодпо оружия, и он в
состоянии своими силами разгромить врага, но для этого
нужно вдохнуть в население веру в победу, а пе кричать
о непобедимости турок и необходимости приглашать анг-
личан...
— Э, вы опять за старое, Степан Георгиевич! — недо-
вольно возразил Гюльханданян. — Ведь уже сколько раз
говорили вам: войска устали и не могут больше драться,
поэтому мы вынуждены поднимать вопрос о приглашении
англичан!
— Ну, ладно, — вмешался в разговор Джапаридзе.—
Предположим, что у нас нет другого выхода и нужно вы-
кинуть белый флаг. Но как вы это представляете себе?
Ведь даже для того, чтобы предложить туркам какие-то
условия капитуляции, хотя бы взять обещание воздер-
жаться от резни, нужно иметь на фронте какие-то силы.
Иначе, войдя в никем не защищенный город, они будут
вольны творить все, что им вздумается!
Это был настолько убедительный довод, что даже Ба-
гратуни вынужден был заявить Амазаспу и Тер-Казарову:
— Нельзя пе согласиться с этим, господа. Наши вой-
ска должны возвратиться па позиции.
Амазасп, не поднимая мохнатых насупленных бровей,
через силу признался:
— Да что я могу поделать, если солдаты моей бригады
больше не слушаются меня?
Вернувшись к себе, Шаумян и Джапаридзе начали
звонить во все партийные организации и тыловые красно-
гвардейские отряды, запятые на охране военных объек-
тов, складов, судов п банков, и потребовали, чтобы все
годные к строевой службе мужчины были направлены па
подкрепление отряда Петрова.
Дашнаки, в свою очередь, созвали совещание с пред-
ставителями армянской буржуазии. II вынесли решение
349
капитулировать. Была намечена мирная делегация, в ко-
торую вошел также шведский консул: как представитель
невоюющей страны, он взялся убедить турок, чтобы после
сдачи города без боя они не устраивали резни.
Не дремали и эсеры с меньшевиками. В отличие от
дашнаков, решивших капитулировать, эти держали курс
на приглашение англичан. Весь день на судах флотилии
шли митинги и собрания, на которых выбирался новый
состав Центрокаспия. К концу дня был создан новый ис-
полком, состоящий из пяти эсеров: председателем стал
матрос с береговой радиостанции Тюшков, секретарем —
матрос с посыльного судна «Красноводск» Бушев, а чле-
нами — шестнадцати летний трубач из флотской музкоман-
ды Печенкип, командир «Астрабада» лейтенант Ермаков
и мичман из штаба Лямлин. Но ни для кого не было сек-
ретом, что фактическими заправилами стали Ермаков и
Лямлин, полностью подчинявшиеся руководству эсеров-
ской партии.
Поздно вечером к Шаумяну зашел Арсен Амирян —
показать воззвание Совнаркома в очередном номере «Ба-
кинского рабочего».
«Пробил час, когда дело спасения Баку не может уже
терпеть промедления, — говорилось в воззвании. — Про-
бил час,-когда все честные революционеры должны немед-
ленно стать под ружье, чтобы отстоять революционную
честь бакинского пролетариата... Товарищи! Перед кем
хотите капитулировать? Тяжело это сказать. Под ружье,
все честные пролетарии!..»
— Хорошо, — сказал Шаумян. — Постарайтесь, чтобы
помер вышел пораньше и попал на все заводы и про-
мыслы!
И тут вдруг позвонил Гюльхапданян.
— Господин Шаумян,— сказал он официально.— Став-
лю вас в известность, что Армянский национальный со-
вет, всесторонне обсудив положение города, принял реше-
ние направить к противнику мирную делегацию для со-
гласования условий капитуляции.
— Как, через пашу голову?! — закричал в трубку Шау-
мяп. — Вы забываете, что в городе имеется официальная
власть — Совет Народных Комиссаров! И я как предсе-
датель Совнаркома запрещаю вам вести какие-либо пере-
говоры с врагом!
350
Гюльхапданян положил трубку. Но через полчаса оп
снова позвонил и уже совсем иным тоном сообщил:
— Знаете, Степан Георгиевич, мы тут обсудили ваше
утреннее предложение и согласились, что при всех случа-
ях на фронте нужно иметь войска. Поэтому мы поста-
раемся этой ночью направить на фронт шестнадцатый и
восемнадцатый батальоны.
— Сколько штыков это составит? — спроспл Шаумяп.
— Около тысячи триста.
— Постарайтесь, чтобы они скорее оказались па пере-
довой, там ведь дерется всего четыреста человек!
Но каково было изумление Шаумяна, когда в три часа
ночи снова раздался звонок и все тот же Гюльхапданян
радостным тоном сообщил:
— Шестнадцатый и восемнадцатый батальоны уже на-
правились па фронт, Степан Георгиевич!
— Очень хорошо...
— Ия хочу сообщить одну приятную новость, — про-
должал Гюльхапданян. — Кажется, мы завтра сможем на-
править на фронт все три тысячи солдат бригады Ама-
заспа!
Это был действительно подарок! И, судя по тому, как
выжидательно дышал в трубку Гюльхапданян, там ждали
выражения благодарности.
— Спасибо, Абрам Саакович, — сказал Шаумян. — Те-
перь я уверен, что Баку можно спастп.
Он сообщил об этом Джапаридзе, Коргапову и дру-
гим товарищам и лишь к пяти часам утра наконец при-
лег, не раздеваясь, на диван.
...Его разбудил голос Джапаридзе;
— Степан, вставай!
В кабинете собрались все комиссары. И по тревожно-
му голосу Алеши, и по взглядам собравшихся Шаумян
попял: стряслась беда.
— К телефону... Аветисов звонит, — отрывисто сказал
Алеша.
— Несмотря на ваше обещание, сил па фронте не при-
бавляется! — истерически кричал Аветисов. — А против-
ник напирает. Сообщаю, что через несколько часов сдача
города неминуема!
— Разве шестнадцатый и восемнадцатый батальоны
не прибыли на фронт?
351
— Прибыли только 320 штыков пз шестнадцатого ба-
тальона, но пе хотят принимать участия в бою!
— Почему?
— Потому, что другие пе вышли! Если вы не разреши-
те мне немедленно выкинуть белый флаг, кровь сотен
тысяч жертв будет на вашей совести!
— Да перестаньте вы наконец! — прикрикнул Шау-
мяп. — Я и без вас знаю, за что мне отвечать!
Он бросил трубку и повернулся к остальным.
— Звонили Гюльханданяну? Еще нет? Ну, тогда я
сам!
По тому, как быстро Гюльханданян взял трубку, Шау-
мян понял, что там ждали его звонка.
— В чем дело, господин Гюльханданян? Почему обе-
щанные войска не вышли на передовые?
И снова сухой, официальный тон:
— Только что у нас состоялось совещание Армянско-
го национального совета, господин Шаумян. И мы снова
пришли к окончательному выводу, что защищать город
невозможно, нужно поднять белый флаг.
— Как, опять?! Да вы что, в бирюльки играете? Я тре-
бую немедленно явиться в Совнарком и дать объясне-
ние — что происходит?
— Что ж, я скоро прибуду! — почти с угрозой ответил
Гюльхапдавян.
— Новый состав Центрокаспия постановил направить
пароходы в Энзели за англичанами, Степан Георгиевич,—
доложил Корганов.
— И они требуют сегодня же созвать экстренное за-
седание Совета «для решения вопроса о власти», — при-
бавил Джапаридзе. — То есть для свержения Советской
власти.
— А Центрокаспий знает о решении дашнаков под-
нять белый флаг? — спросил Шаумян.
— Я им сообщил, — ответил Корганов. — Ермаков
прорычал: «Я им покажу белый флаг!» Ведь эсеры-то за
приглашение англичан!
— Противник занял станцию Насосную, Степан Ге-
оргиевич, — сообщил Везиров. — Поступление питьевой
воды в город прекратилось...
Едва собравшиеся вышли, как прибыли Гюльханданян
и полковник Тер-Казаров.
— Что случилось, господа? — стараясь сдерживаться,
352
спросил Шаумян. — Еще ночью вы обещали послать на
фронт войска и вдруг утром изменили решение.
Войска не верят в победу, господин Шаумян. Они
не хотят больше проливать напрасно свою кровь, — от-
ветил Тер-Казаров.
— Войска или их руководство? — спросил Шаумяп.
— Ну и руководство тоже! — с вызовом ответил Гюль-
ханданян. — Вам не кажется, что руководству тоже может
надоесть создавшееся положение?
— Какое именно?
Гюльханданян, придвинувшись к нему, сказал раз-
дельно:
— Если речь идет о защите города нашими войсками,
то и командовать ими должны мы!..
— Ах, вот в чем дело! — усмехнулся Шаумян. — Вот,
оказывается, почему разыгрывается эта страшная траги-
комедия. А Аветисов, — он кивнул на телефон,— еще пол-
часа тому назад хотел возложить на меня ответственность
за кровь сотен тысяч жертв, если турки ворвутся в город!
Шаумян окончательно убедился сейчас, что все пере-
говоры и увещевания напрасны, что для этих людей нет
таких преступлений, на которые они не пошли бы, лишь
бы захватить в свои руки власть!
Едва он выпроводил их, раздался звонок пз Балад-
жар. Говорил Микоян. Задыхаясь от возмущения, он рас-
сказал о том, как Аветисов только что вызвал к себе его,
Габышева и Ганина и потребовал, чтобы они вышли с бе-
лым флагом к противнику и предложили ему заключить
мир. При этом Аветисов угрожал, что если это требова-
ние не будет выполнено, то прикажет расстрелять всех
трех комиссаров.
— Что же вы ответили ему?
— Сказал, что никакая угроза расстрела не заставит
нас пойти на такой позорный шаг! — ответил Микоян.
— Молодцы, ребята, я от вас иного и не ожидал!
— Но я боюсь, что он найдет других парламентеров
и начнет эти переговоры! — сказал Микоян. — Что нам
делать в таком случае?
— Постарайтесь всячески воспрепятствовать этому, по-
ка мы здесь решим вопрос в целом.
И наконец раздался еще один звонок, последний и ре-
шающий.
Звонил Степанов, начальник штаба отряда Петрова.
23 Мнкаел Шатирян 353
— Степан Георгиевич, дело плохо. Мы отступили на
самую окраину города, так как потеряли две трети соста-
ва отряда. Больше держаться не в состоянии, дело проиг-
рано! Часа через три-четыре враг будет в городе!
Шаумян сказал ему то же самое:
— Продержитесь еще немного, товарищ Степанов...
Держитесь, сколько возможно! Мы сообщим вам, как быть
дальше.
Он быстро направился в приемную.
— Анна, разыщите членов Совнаркома и Бакинского
комитета и срочно вызовите сюда!
Через несколько часов на экстренном заседании Ба-
кинского Совета Совнарком огласил следующую деклара-
цию:
«Имея категорическое заявление командующего арми-
ей Аветисова и начальника штаба отряда Петрова о том,
что сдача города неизбежна и является вопросом несколь-
ких часов, Бакинский Совет Народных Комиссаров по-
ставлен перед выбором: или пойти на соглашение с анг-
лийскими империалистами, илп на мирные переговоры с
германо-турецкими империалистами. Ни на то, ни на дру-
гое Совнарком пойти не может... Не желая мешать насе-
лению в испробовании последнего средства — жела-
ния сдаться на милость победителя, — Совнарком решил
сложить полномочия и эвакуировать военные силы и го-
сударственное имущество Советской России на парохо-
ды. Совнарком не хочет открывать гражданскую войну в
минуту вторжения врага в город, а прибегает к парла-
ментскому приему отказа от властп, чтобы те, которые
могут мириться с турками или хотят пригласить англи-
чан, взялп на себя ответственность за дальнейшее. Бакин-
ский Совнарком решил спасти имеющиеся революционные
войска, верные Советской власти, чтобы, дождавшись
идущих пз Астрахани войск, вместе с ними объявить
войну на два фронта — турецкому и английскому им-
периализму — и отстоять Баку для революционной Совет-
ской России.
Да, мы не теряем еще надежды, что бакинские рабочие
и матросы отрезвятся. Мы не теряем надежды, что рево-
люционная Советская Россия если и вынуждена временно
уйти,’ то еще придет в Баку! Придет не для того, чтобы
354
признать хозяевами Баку германо-турок или англичан,
а для того, чтобы изгнать отсюда и тех и других, чтобы
восстановить единство Баку с Россией и утвердить вновь
и здесь и, быть может, во всем Закавказье Советскую ра-
боче-крестьянскую власть. Мы не теряем надежды, что
это еще будет!»
Глава двадцать' пятая
Как только большевики покинули зал Совета, лидеры
правых партий принялись сколачивать новое правитель-
ство. Основную силу в нем составляли эсеры, ибо кроме
пятерых членов Центрокаспия — Ермакова, Лямлина,
Тюшкова, Бушева и Печенкина — туда вошли Уманский
и Велунц. От меньшевиков в правительство вошли Садов-
ский и Айолло, а от дашнаков Аракелян и Мелик-Еолчяп.
В качестве военного министра в правительство вошел...
генерал Багратуни, командующим войсками был назначен
генерал Докучаев, некогда командовавший русской арми-
ей в Трапезунде. Оказалось, что все это время в городе
находился и такой человек. Сидел тихо, скромно в тени,
по стоило большевикам уйти, как тотчас выполз на свет,
и — «вот он, я, — не нуждаетесь ли вы в моей помощи?».
Эта мешанина приняла несколько пышное название:
«Диктатура Центрокаспия и Президиума Временного ис-
полнительного комитета Бакинского Совета рабочих, мат-
росских, солдатских и крестьянских депутатов»! Да, ба-
кинские рабочие, матросы и солдаты могли быть «спокой-
ны» — Советская власть отнюдь не ликвидировалась. Про-
сто из нее удалялись «упрямые» большевики, а па по-
мощь приглашались «товарищи англичане», которые, бес-
корыстно отстояв Баку от турок, потом должны будут пе-
редать его в целости и сохранности России!
За англичанами были посланы «Крюгер» и еще не-
сколько пароходов. А до их прихода все дашнакские части
былп направлены на фронт: правда, они все еще пе былп
обмундированы, но теперь об этом как-то забыли.
Большевики же готовились к эвакуации своих сил и
техники пз Баку. К набережной возле Петровской площа-
ди были подогнаны девятнадцать пароходов п нсфтена-
23* 355
ливных судов, на которые грузились орудия и боеприпасы,
бронеавтомобили и прочее имущество. Сама площадь,
оцепленная отрядом Петрова, моряками Полухина и дру-
гими красными подразделениями, напоминала огромный
цыганский табор. Здесь собралось до трех тысяч чело-
век — военнослужащие и их семьи, которые не хотели,
да и не могли оставаться в Баку. Женщины п дети сиде-
ли на узлах и чемоданах, кормились из походных кухонь,
спали на голой земле и ждали погрузки па суда.
А руководители большевиков обсуждали порядок эва-
куации. Их тревожило, не помешает ли «Диктатура» эва-
куации? Она уже потребовала у Шаумяна передать в ее
распоряжение вооружение и боеприпасы, а также несколь-
ко десятков миллионов рублей, присланных в свое время
из Москвы. Но Шаумян категорически отказался.
Примирилась ли «Диктатура» с этим? Пока больше-
вики были на суше, на ощетинившейся пушками и пуле-
метами Петровской площади, она не решалась применять
силу. Но что будет, когда корабли выйдут в море?
— По-моему, надо провести эвакуацию в два прие-
ма, — предложил Петров. — Сначала отправим пароходы
с женщинами и детьми: нахождение здесь, на открытом
воздухе, в антисанитарных условиях такой массы народа
грозит вызвать эпидемии. Думаю, что и «Диктатура» не
будет возражать против их отъезда. А с ними вместе
на разных пароходах отправим и наркомов. Я же со своим
отрядом пока буду отвлекать внимание на себя.
* — А дальше? — спросил Шаумян. — Как же выбере-
тесь вы отсюда?
— Мое дело проще! — II Петров начал излагать свои
доводы воображаемым оппонентам: — «Я прибыл с отря-
дом на помощь Баку, когда вы просили об этом, господа?
Прибыл! Дрался до последней минуты, когда ваши вой-
ска покинули фронт и вы намеревались выкинуть белый
флаг? Дрался! А после того как я потерял две трети
своих людей, вы заявили, что в моей помощи больше не
нуждаетесь. В таком случае прощайте, господа! Я воз-
вращаюсь туда, откуда приехал». Кто посмеет задержать
меня?
«Ты еще не знаешь их, дружок, все еще пе зна-
ешь! » — хотелось возразить ему. Однако у большевиков
не было другого выхода, потому Шаумян со вздохом
произнес:
356
— Да, видимо, придется остановиться на этом вариан-
те. К сожалению, ничего лучшего предложить я не могу.
Но одновременно нужно сделать так, чтобы они узнали
о нашем решении: первым долгом эвакуировать женщин
и детей во избежание эпидемий, опасных для населения
города.
— А о том, что на этих пароходах будут и наркомы, —
никому ни слова! — предупредил Петров.
Корабли вышли в море средь бела дня, на виду у всех,
словно большевикам и в голову не приходило, что их
могут задержать.
В залитой солнцем бухте ровный и несильный ветер
гнал цепи волн на берег. Шаумян, стоя на борту «Ивана
Колесникова», смотрел на город, узнавал знакомые ули-
цы и дома и чувствовал, что сердце сжимается от нара-
стающей боли: он оставляет Баку, город, которому отдал
часть своей жизни, столько энергии, мыслей, планов!
Пароходы, выйдя пз бухты, прошли между островами
Нарген и Песчаный, направляясь к Шаховой косе, отку-
да должны были повернуть на север и взять курс на Аст-
рахань.
Степан Георгиевич вдруг очнулся от дум, почувство-
вав, что кто-то тронул его за плечо. Обернулся и увидел
Алешу и Григория, стоявших рядом. На его вопроситель-
ный взгляд Джапаридзе молча кивнул в сторону.
Из-за низкой и длинной Шаховой косы, дымя труба-
ми, наперерез пароходам шли две канонерки.
— Это «Ардагап» и «Астрабад», — тихо сказал Кор-
ганов.
— Думаете, они хотят помешать нашему отъезду? —
спросил Шаумян.
— Сейчас станет ясно, чего они хотят, — ответил Кор-
ганов, не отрывая взгляда от приближающихся каноне-
рок.
Когда военные корабли подошли достаточно близко,
с «Астрабада» крикнули в рупор:
— Почему пароходы уходят без разрешения «Дикта-
туры Центрокаспия»? Предлагаем немедленно вернуться
в порт!
Шаумян, Джапаридзе и Корганов переглянулись.
357
— Будут требовать деньги, вот увидите! — сказал со
злой усмешкой Джапаридзе.
К ним подошел капитан «Колесникова», спросил тихо:
— Что отвечать?
— Передайте, что об эвакуации мы заявляли на Ба-
кинском Совете, — сказал Шаумян, — п что на пароходах
едут женщины и дети!
На это с «Астрабада» ответили:
— Нужно было получить разрешение! Возвращайтесь
обратно!
Капитан «Колесникова» начал убеждать военных мо-
ряков, что среди женщин и детей есть случаи заболева-
ния дизентерией и что возвращение их грозит распростра-
нением эпидемии в городе.
— В случае неподчинения вынуждены будем открыть
огонь! — ответили с лодки.
Капитан снова подошел к Шаумяну.
— Что делать, Степан Георгиевич? Вы слышали, они
грозятся открыть огонь!
— Мы сможем прорваться, если не подчинимся? —
спросил он капитана.
Тот покачал головой:
— У них ход не больше нашего, но мы безоружны...
Если они решатся открыть огонь — вмпг потопят наши
корабли!
— Они решатся, не сомневайтесь,— сказал Шаумян.—
Дайте сигнал всем повернуть назад.
Джапаридзе и Корганов напряженно смотрели на не-
го, но ничего не говорили.
— Вернемся в город, — сказал им Шаумян. — А потом
поговорим!
Когда пароходы снова вошли в бухту, к «Ивану Ко-
лесникову» подошел «Астрабад» и потребовал выдачи Сте-
пана Шаумяна.
Корганов, выхватив у капитана рупор, крикнул на
всю бухту:
— Убпрайтесь вы к...!
На канонерках началась какая-то возня, и вскоре
орудия обоих судов стали поворачиваться на «Колесни-
кова».
Шаумян, прищурив глаза, следил за всем этим, а в
голове проносились обрывки мыслей: «Воп, оказывается,
в чем дело!.. Не оружие и даже не деньги их интересо-
358
вали, а я... За моей головой они погнались...» Он вспомнил
тот день на вокзале в Гяндже, когда его хотели убить
мусаватисты... Потом — в Тифлисе, когда по городу рыс-
кали вооруженные меньшевики, чтобы расправиться с
ним... А теперь — эти!
— В последний раз предлагаем Степану Шаумяну пе-
рейти на «Астрабад», иначе пароход будет пущен ко
дну! — крикнули с «Астрабада».
Корганов нагнулся под поручнями, стараясь получше
рассмотреть кричавшего, проговорил сквозь зубы:
— Ермаков, сволочь!
Шаумян оглянулся и увидел, что вокруг собрались
женщины. У многих на руках были дети.
— Я иду! — обернулся он к своим.
— Вы с ума сошли, Степан Георгиевич! — крикнул
возмущенно Корганов.
Но тут вмешался самый горячий пз всех — Джа-
паридзе, который в эту минуту оказался самым спокой-
ным.
— Пусть идет, — сказал он. — Нам бы только добрать-
ся до города, до своих!
Шаумян посмотрел на него и улыбнулся. Оказыва-
ется, он думал о том же.
— Спустите трап! — распорядился оп.
Матросы молча спустили трап к подошедшему кате-
ру. Все находящиеся на палубе затаили дыхание, следя
за тем, как Шаумян спускается по трапу. На катере оп
повернулся, помахал рукой.
Джапаридзе, провожая глазами катер, скомандовал ка-
питану:
— Полный к берегу!
Как только «Колесников» причалил к пристани, Джа-
паридзе без охраны, без сопровождающих побежал в го-
род.
Не прошло и получаса, как низко в тревожно заревели
гудки ближайших от порта заводов. Их зов подхватили
сирены нефтеочистительных заводов Черного города, Ба-
лахан и Бпби-Эйбата, порта и железнодорожной станции.
Это рабочий Баку поднимал голос против ареста своего
вождя. А некоторое время спустя к новому правитель-
ству явился делегат от комиссара Петрова с ультимату-
мом: немедленно освободить Шаумяна, иначе отряд от-
кроет боевые действия.
359
«Диктатура» забила отбой. Она в городе не имела до-
статочно сил, чтобы противостоять хотя и малочисленно-
му, но отлично вооруженному отряду Петрова.
И на Петровской площади грянуло громкое и ликую-
щее «ура» — рабочие приветствовали своего вождя.
Тысячи рук тянулись к нему, чтобы пожать ему руку.
Отовсюду неслись возгласы: «Да здравствует наш Степан,
да здравствуют комиссары-большевики!»
— Что они говорили тебе? — спрашивал Степана Джа-
паридзе. — Требовали деньги и оружие?
— Да... А еще, оказывается, мы с вами хотели пре-
дать туркам и немцам Баку!
— Что?.. Это мы-то?.. — не веря своим ушам, спраши-
вали вокруг.
— Да. Их новая газетенка «Бюллетени Диктатуры»,
эсеровские и дашнакские газеты сегодня вышли с обви-
нениями против нас: якобы сюда приезжал германский
штаб, который искал в Баку... турецкий штаб. Что с этим
германским штабом приехал официальный представитель
Ленина с письмом на мое имя о сдаче Баку немцам!..
И представьте, там уже сидела следственная комиссия,
которая хотела доказать мне все это!.. И лишь после ва-
ших энергичных действий они извинились, заявив, что
все напутали их редакции!
Четвертого августа к пристани «Кавказ и Меркурий»
подошел пароход с английскими войсками во главе с пол-
ковником Стоксом. Замороченное дашнакской пропаган-
дой население города, которому заранее сообщили, что
прибывает отряд из «знаменитого Гентского полка», бро-
силось на пристань встречать «друзей и освободи-
телей».
По трапу спустились полковник Стокс и четверо офи-
церов, за ними небольшая группа солдат. К ним поспе-
шили члены «Диктатуры» с рукопожатиями и радостными
восклицаниями. Из толпы, наблюдавшей эту сцену, нес-
лись то восторженные, то критические замечания:
— Господа, господа, а где же остальные солдаты, по-
чему не спускаются? — вдруг спросил кто-то.
— Наверное, ждут команды, ведь у них — дисцип-
лина!
360
— Посмотрите, господа, они пошли к машинам!..
А команды так и не было.
И вдруг чей-то громкий и насмешливый голос крик-
нул на всю пристань:
— Фу-ты, заладили, чисто попугаи: «Команда, коман-
да!..» Да не будет никакой команды: сколько прибыло,
столько и слезло!
Какая-то дамочка пискнула возмущенно:
— Неправда! У них шестнадцать тысяч человек, и все
они должны прибыть сюда!
И тут вдруг всем стало ясно, что «на помощь» Баку
прибыли не шестнадцать тысяч солдат и офицеров, не ты-
сяча и даже не сотня, а вот эта кучка людей.
Это было не просто разочарованием. Когда весть об
этом достигла фронта, она вызвала среди солдат панику.
Ведь им перед отправкой на фронт сулили: «Держитесь,
скоро прибудут англичане с отличной техникой, и тогда
турки вмиг будут отогнаны от Баку!»
В тот же день многочисленные агенты турок в Баку
доложили Назиму-паше о настроениях в Баку в связи с
прибытием англичан. И Назим решил, что наступил са-
мый подходящий момент захватить город.
На следующее утро турки начали атаку со стороны
Волчьих Ворот. Дашнакские войска в панике отступи-
ли. «Диктаторы», растерявшись, опустили руки. И турки
в тот же день захватили бы город, если бы в дело не вме-
шались большевики...
Комиссары стояли на площади, с тревогой прислуши-
ваясь к грохоту, все более отчетливо доносящемуся с за-
пада. Было ясно, что там разгорелся бой. Но почему так
близко?..
Петровская площадь, к этому времени получившая на-
звание «Шаумяновский лагерь», была освобождена от тол-
пы: женщины и дети переведены на корабли, лишнее ору-
жие и боеприпасы, бронеавтомобили и прочая техника
погружены в трюмы или крепко прпнайтованы па палубах
судов. На площади оставались дежурные подразделения,
охраняющие баррикады, да женщины и девушки, добро-
вольные медпципскпе сестры и подносчпцы пищи для
дежурных отрядов.
361
Вдруг от одной из баррикад к комиссарам кинулись
несколько человек и послышался звонкий крик:
— Папа! Турки в городе!
Это были Сурен п Левон, прибежавшие сюда в сопро-
вождении Николая Полухина, командира морской роты,
несущей дежурство на баррикадах.
У мальчиков былп черные от загара лица, облуплен-
ные посы: видно, онп успевали за день несколько раз
окунуться в воду, покрытую радужными нефтяными кру-
гами. Но вместе с тем они наравне со взрослыми несли
дежурство на баррикадах, выполняли поручения, а сегод-
ня с утра, переодевшись в форму гимназистов, ходили в
город разузнать, что там происходит.
Полухин торопливо сказал:
— Самое время нам уходить отсюда, товарищи. Те-
перь им не до нас, п никто пе помешает эвакуации!..
Шаумян повернулся в его сторону, еле сдерживая воз-
мущение. Бросить в такую минуту бакинцев — рабочих,
женщин и детей — на произвол судьбы? Отдать их на
растерзание турецким янычарам, лишь бы спасти свою
шкуру?
Поймав на себе вопросительные, выжидающие взгля-
ды Корганова и Петрова, оп крикнул:
— Ну конечно же надо помочь отстоять город!
Петров зычно скомандовал:
— Отряду — приготовиться к бою!
И оба военачальника кинулись к людям. В то время
как артиллеристы выгружали с кораблей гаубицы и ящи-
ки со снарядами, Петров давал эскадрону Ильи Тамар-
кина и конпым разведчикам задание на марш в район
Волчьих Ворот. Еще через несколько минут на автома-
шину Вагана, оказавшуюся рядом, были погружены ка-
тушки с телефонными проводами, и Корганов, сев в нее
вместе с комбатом и двумя телефонистами, скомандовал:
— Скорей на Баиловские высоты, Ваган!
Машина, разматывая за собой провод, поехала в сто-
рону Баиловских высот, откуда можно было наблюдать за
полем боя. Вслед за пей, разобрав баррикаду, через весь
город к Вольчим Воротам помчались конники и два бро-
невика.
А в это время в городе царила такая паника, что па
большевиков действительно пикто не обращал вппмапия.
Блокирующие площадь отряды разбежались. Всюду мета-
362
лись в замешательстве люди: бежали с узлами к приста-
ни, кричали, переругивались, звали близких,..
Цептрокаспий, па кораблях которого были более
мощные орудия, чем у большевиков, не предпринимал
никаких попыток прийти на помощь отступающим вой-
скам. Видно, в штабе Докучаева и у моряков все до того
растерялись, что не думали пи о каком взаимодействии.
Наконец с Баиловских высот на площадь начали по-
ступать по телефону данные для открытия огня. Шесть
гаубиц с грохотом выплюнули в небо тяжелые снаряды
в сторону противника. А потом батарея открыла шкваль-
ный беспрерывный огонь.
Матросы, красноармейцы, рабочие, составив цепочку,
передавали снаряды с парохода, стоявшего у пристани, к
батарее. Последними в этой цепи былп комиссары, в том
числе и Шаумян.
Огонь артиллерии, обрушившийся на турок, был на-
столько внезапным, что опп заметались. Цепи наступаю-
щих, теряя десятки людей, рассыпались, поредели. Отхо-
дящие в панике дашнакские подразделения остановились,
с удивлением взпрая на происходящее. И вдруг увидели
скачущих со стороны города конников с саблями наголо,
затем броневпкп... С криками «За нами, вперед!» конпп-
кп врезались в ряды турок, рубя направо и палево.
Туркам было известно, что большевики ушли от вла-
сти п не только не участвуют в боях, по и сами блокиро-
ваны. И вдруг откуда ни возьмись появляется эта конни-
ца. По свисту и гику кавалеристов, по форме одежды и,
главное, по манере неудержимой лавой мчаться в атаку
опи сразу узнали своего старинного противника — рус-
скую конницу, которой боялись больше всего па свете.
Турецкие части, и без того расстроенные внезапным
артиллерийским огнем, повернули и бросились пазад.
Отступающая пехота дашнаков, увлеченная примером
конников, начала преследовать противника. К вечеру ди-
визия Назпма-пашп оказалась отброшенной от Баку го-
раздо дальше, чем была накануне...
Много лет спустя генерал Денстервиль в своих мемуа-
рах так рассказывал о событиях этого дня:
«Стокс прибыл в Баку 4 августа, накануне турецкой
атаки. Хотя горожане былп горько разочарованы при виде
двух-трех офицеров и горсточки английских солдат, тогда
как пх необузданная фаптазпя рисовала им картину бес-
363
численного множества кораблей, прибывающих в гавань
и высаживающих целые армии англичан, но все же вид
бодрых и веселых солдат настолько воодушевил их, что,
когда на следующий день турки перешли в наступление,
каждый обыватель, схватив винтовку, бросился на передо-
вые позиции, и в результате атака была успешно от-
бита.
Подобный пример воодушевления обывателей города
дал нам основание возлагать большие надежды н$ буду-
щее. Но, к сожалению, этот случай был лишь единичным
исключением. Все наши надежды, базировавшиеся на этом
единичном эпизоде, оказались обреченными на горькое
разочарование».
Но тогда — 5 августа 1918 года — Денстервилю было
не до подобных шуток. Поздно вечером он получил от
Стокса шифрованную телеграмму, в которой действитель-
но сообщалось о разочаровании бакинцев в связи с анг-
лийской «помощью» и об атаке турок. А дальше шли тре-
вожные сведения о том, кто на самом деле и при каких
обстоятельствах побил турок; о том, что турки понесли та-
кие серьезные потери и настолько ошеломлены, что еще
не скоро осмелятся возобновить свое наступление; город
охвачен ликованием, так как противник побит именно
шаумяновцами, и теперь многие видят в этом факте воз-
можность примирения старых союзников: один из даш-
накских лидеров, Аракелян, даже сгоряча отправился к
Шаумяну и Петрову и благодарил их; в городе снова во-
зобновились разговоры о том, что Шаумян был прав, ког-
да утверждал, что Баку можно отстоять и своими сила-
ми, а помощь англичан весьма сомнительна.
От всего этого у генерала голова шла кругом. А он-то
полагал, что с большевиками в Баку покончено и что
Шаумян и его коллеги больше никогда не выплывут на
поверхность политической жизни Баку. По-видимому,
прав был Бойль, когда утверждал, что их недостаточно
только свергнуть, — их надо уничтожать физически.
Действительно, после событий 5 августа «Диктатура»
в лице Аракеляна выразила благодарность большевикам
за спасение города. Более того, когда на следующий день
пароход «Африка», на борту которого находились женщи-
ны и дети, в том числе Екатерина Сергеевна с Маней и
364
Сережей, средь бела дня поднял якорь и направился в
Астрахань, Центрокаспий не посмел задержать его.
Но через день кампания клеветы и разжигания нена-
висти к большевикам и лично к Шаумяну возобновилась
с еще большей силой. Была вновь пущена басня о наме-
рении большевиков сдать Баку туркам, о письме Ленина
Шаумяну и т. д.
8 августа в здании исполкома «Диктатуры» была уст-
роена торжественная встреча с английскими представите-
лями, и новые вершители судеб города окончательно рас-
крыли свою политику. *
Приветствуя «высокочтимых» гостей, Садовский и
Аполло от имени меньшевиков заявили, что отныне зада-
ча новой власти в Баку отнюдь не ограничивается стрем-
лением спасти город от турецкой опасности и сохранить
Баку для России.
— Мы понимаем нашу задачу гораздо шире! — гово-
рил Садовский. — Наступило время, когда Россия долж-
на драться против Брест-Литовского мира, наступил мо-
мент, когда мы должны координпровать наши усилия с
нашими союзниками на западном и итальянском фронтах.
Для нас война, происходящая на Апшеронском полуост-
рове, стала вопросом международного масштаба...
Ему вторили Мелик-Еолчян и другие.
Шаумян, читая на следующий день на страницах
«Бюллетеней Диктатуры» эти речи, с возмущением ду-
мал: как рассказать рабочим об этом открытом обмане и
предательстве?
Словно угадав его мысли, в это время к нему явились
Анастас Микоян, Сурен Осепян и Арсен Амирян.
— Читали, Степан Георгиевич? — Обычно очень спо-
койный, Арсеп теперь был страшно возбужден. — Какой
цинизм, а? До чего откровенно, прямо и бесстыдно выло-
жено!.. Неужели мы не разоблачим их предательство, не
расскажем рабочим, что за всем этим кроется?
— Конечно, друзья, — согласился Шаумяп. — Нужно
будет сегодня же послать товарищей в рабочие районы,
чтобы провели разъяснительную работу.
— Ну, это разговор с десятками, Степан Георгиевич,—
сказал Осепян, бывший редактор «Известий Баксовета».—
А нужно говорить с тысячами!
Шаумян уже догадался, куда они клонят, поэтому
спросил напрямик!
365
— Ну-ка, выкладывайте, друзья, каким образом вы
думаете выпустить газету, когда у нас нет ни типографии,
ни бумаги?
— Ага, угадали?— воскликнул Арсен.— У нашего Ана-
стаса есть предложение. Немного рискованное, правда, по
можно попробовать.
— Нужно, нужно! — подтвердпл Микоян.
А предложение было на первый взгляд не только рис-
кованным, но прямо фантастическим: захватить ближай-
шую типографию «Кооперация» и отпечатать там газету.
Он, Микоян, уже провел рекогносцировку и знает, что
типография по ночам не охраняется.
— Что-то легко у тебя получается, Анастас! — пока-
чал головой Шаумян. — Если бы речь шла о внезапном
налете и быстром отходе, еще куда ни шло. Но ведь нуж-
но набрать целую газету, напечатать тираж. Работы па
целую ночь, а за это время налетят, арестуют...
— Пусть попробуют!.. Мы направимся туда с броне-
виком и, если нужно, будем вести всю ночь бой, по пе по-
зволим подойти к типографии, пока газета не будет отпе-
чатана! — горячо возразил Микоян.
— А вообще можно организовать дело так, чтобы пе
затягивать выпуска газеты на всю ночь, — вставил Осе-
пян.
— Нет, в самом деле, Степан Георгиевич, — убеждал
рассудительный Ампрян. — Наборщики у нас есть, статьи
напишем заранее, перепишем начисто, раздадим каждому
наборщику для ознакомления. А когда захватим типо-
графию, быстро наберем, сверстаем и — в машину.
Шаумян ознакомил и других руководителей с этим
планом, и оказалось, что все загорелись этой идеей. Сам
Шаумян взялся написать две статьи. В первой из них,
озаглавленной «Физиономия новой власти», он, описав
встречу «Диктатуры» с англичанами, говорил:
«Итак, товарищи рабочие, наша «новая власть» в лице
меньшевика Садовского и дашнака Мелик-Еолчяна от-
крыто заявляет, что пригласила англичан не для того,
чтобы спасти населенпе от дикой расправы со стороны
турок, и не для того, чтобы спасти Баку для России, о
чем п только о чем наивно думали вы на ваших митингах
и в Совете рабочих депутатов, а для того, чтобы втянуть
всю Россию в новую войну, вместе с Англией и Францией
протпв Германии п Австрии... Мы спрашиваем товарищей
366
рабочих — этого ли опи добивались? Берут ли бакинские
рабочие ответственность за шаги господ садовских, еолчя-
пов, желающих во что бы то пи стало втянуть Россию в
повую войну?.. Бакинские рабочие вот уже почти 10 ме-
сяцев как в своем громадном большинстве, вместе с фло-
тилией, стоят за рабоче-крестьянскую революцию, за Со-
ветскую власть. Что же, товарищи рабочие, товарищи
матросы, вы теперь открыто идете против рабоче-кресть-
янской России?..»
Во второй статье под заглавием «Бесчестные клеветни-
ки» он давал отповедь правым партиям, пытающимся
приписать большевикам свои собственные изменнические
действия. Рассказав о том, какие обвинения предъявля-
лись ему несколько дней назад, после ареста на «Колес-
никове», он писал:
«Сколько нужно иметь личной подлости руководителям
новой политики, чтобы сделать такие выводы! Бакинский
Совнарком направился в сторону Кюрдампра в тот мо-
мент, когда нам сообщили, что немецкие войска через
Тифлис идут против Баку. Мы объявили войну именно
гермапо-туркам. Ленин требовал от нас принять все меры,
чтобы в случае занятия немцами Баку онп не могли полу-
чить здесь нефтяных запасов. Бакинский Совет на одном
из своих заседаний вынес по моему предложению резолю-
цию: уничтожить всю нефтяную промышленность, но не
сдавать ее немцам. В связи с этим распространплп во
флоте слух, будто мы качали по керосинопроводу пефть
для немцев. Это в то время, когда именно по моему рас-
поряжению за месяц, если не больше, до событий разо-
брала керосинопроводная линия, убраны дизеля и сложе-
ны уже на пароходы, так что, если противник возьмет
город, он в течение шести месяцев (по заявлению специа-
листов) не сможет пользоваться керосинопроводом и пе-
рекачивать себе пефть.
Это все прекрасно известно лидерам правящих сейчас
партий, которым я читал собственноручные письма
Лепина и Сталина по этому вопросу и которым былп по-
ручены ответственные работы по подготовке п проведе-
нию в жизнь этпх мероприятий. II эти люди теперь
бесстыдно клевещут или бесстыдно молчат, когда пх това-
рищи клевещут.
О, дашнакцаканам очень выгодно клеветать па нас!
Мы указали на их решепие выкинуть белый флаг п сдать
367
город туркам. Они не смеют опровергнуть факты, ибо
сотни людей знают это досконально! Но чтобы ввести в
заблуждение широкие массы населения, они выдумывают
эту наглую ложь про нас, будто мы хотели сдать город.
Партия, прибегающая к таким подлым мерам для оправ-
дания себя, — это пе революционная партия, а партия
бесчестных клеветников...»
А в этот самый день, 9 августа, Лепин послал в Астра-
хань члену Военного совета Каспийско-Кавказского фрон-
та Анисимову телеграмму:
«Положение в Баку для меня все же неясно.
Кто у власти?
Где Шаумян?
Запросите Сталина и действуйте по соображении всех
обстоятельств; Вы знаете, что я доверяю полностью Шау-
мяну. Отсюда нельзя разобраться в положении и нет воз-
можности помочь быстро».
А положение в России было все еще настолько тяже-
лым, что Ильич при всем беспокойстве за судьбы Баку и
лпчпо Шаумяна не мог пока помочь ему.
В этот же день он писал председателю Нижегородского
губсовдепа Г. Ф. Федорову:
«В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восста-
ние. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов
(Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор,
расстрелять, вывезти сотни проституток, спаивающих сол-
дат, и бывших офицеров и т. д.
Ни минуты промедления...
...Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы
за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и не-
надежных. Смена охраны при складах, поставить надеж-
ных».
И — телеграмму в Вологду, предгубпсполкома
А. Д. Метелеву:
«Ехать в Москву для доклада не надо. Необходимо ос-
таваться в Вологде и напрячь все силы для немедленной,
беспощадной расправы с белогвардейцами, явно готовя-
щими измену в Вологде, и для подготовки защиты. Ложь
про Архангельск опровергайте письменно».
И — Пензенскому губисполкому:
«Получил Вашу телеграмму. Необходимо организо-
368
вать усиленную охрану из отборно надежных людей, про-
вести беспощадный массовый террор против кулаков,
попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концен-
трационный лагерь вне города...»
И снова телеграммы в Петрозаводск, в Вологду, в Пен-
зу: «Напрягите силы, отбивайте атаки контрреволюции,
шлите хлеба! Спасите революцию — она на краю гибели!»
К ночи 10 августа материалы для экстренного номера
«Бакинского рабочего» были готовы. Амирян собственно-
ручно подготовил макеты полос и заранее раздал статьи
наборщикам.
Как только стемнело, отряд Микояна, в который кро-
ме наборщиков и печатников включили самых смелых
бойцов, в том числе Анвара, Вагана и Сурена Шаумяна,
в сопровождении бронеавтомобиля направился на Мер-
курьевскую улицу, где находилась типография «Коопера-
ция». На ближайших перекрестках расставили часовых.
Набрали, сверстали, вычитали и выправили полосы
очень быстро и пустили в ход машину.
Но едва отпечатали экземпляров двести — случилось
неожиданное: погас свет, и машина с усталым вздохом
остановилась.
В темноте раздались восклицания:
— Неужели надолго?
— Может, предохранители перегорели?
Проверили предохранители, нашли свечки, и при их
колеблющемся свете все собрались группой.
А в соседних кварталах свет горел! Стало ясно: свет
выключили специально, чтобы помешать работе.
Это был непредвиденный вариант, и Микоян разразил-
ся ругательствами:
— Сволочи! Трусы несчастные!.. Не посмели явиться
сюда!.. Но газету мы выпустим, должны выпустить!
Он подбежал и вцепился в колесо машины.
— Ну-ка, подсоби, ребята!
Подошли товарищи, схватились за спицы, поднажалп
и — машина пошла.
— Пошла, пошла!.. Давай, пошла!—кричали ра-
достно.
Так при свечах и крутили машину руками. По очереди
сменяли друг друга, уставшие выходпли па }лпцу, па
24 Микаел Шатиряп 369
место их вставали часовые. К утру отпечатали весь
тираж.
Когда погрузили газеты на подошедшую с площади
грузовую машину, Микоян заметил в углу небольшую
«американку» с ножным приводом.
— Грузите и ее, ребята, — приказал он. — Да захва-
тите кассы со шрифтом, краски и бумаги: пригодится еще.
Глава двадцать шестая
10 августа на Петровской площади состоялась обще-
бакинская партийная конференция. Она должна была ре-
шить вопрос о дальнейших действиях большевиков.
На конференции были предложены две резолюции.
В одной из них говорилось, что сдача власти без сопро-
тивления была ошибкой, и предлагалось: ввиду наметив-
шегося в рабочих массах перелома остаться в Баку до
подхода подкрепления из России или из Петровска и за-
тем начать борьбу за власть.
Другая резолюция выдвигала серьезные возражения
против этого. Она напоминала, что надеяться на помощь
из Петровска нет оснований, поскольку Советская власть
там всегда опиралась на революционный Баку, а сейчас
против петровцев направился Бичерахов, к которому
примкнули контрреволюционные силы из Баку и других
районов. К тому же Бичерахова с моря поддерживает
флотилия. Перелом в настроении масс в Баку хотя и за-
метен, но еще не достиг того, чтобы можно было надеять-
ся на скорую победу над силами правых партий и англи-
чан, с одной стороны, и турок — с другой. Бездействие и
неопределенность, в которых находятся сейчас войска,
разлагают их, подтачивают моральные силы и могут при-
вести к нежелательным последствиям. Поэтому в резолю-
ции предлагалось эвакупровать войска в Астрахань, а по-
том, получив подкрепление, вернуться в Баку и восстано-
вить Советскую власть.
После бурных и продолжительных споров резолюции
были поставлены на голосование. Большинством в 22 го-
лоса против 8 прошла резолюция в пользу эвакуации.
Конференция постановила оставить в Баку группу
370
коммунистов во главе с Микояном, Георгием Стуруа и
азербайдясанскими коммунистами из «Гуммета» для ве-
дения работы среди бакинских рабочих и подготовки их
выступления, когда советские силы снова вернутся в Баку.
Теперь оставалось решить, как добиться, чтобы не по-
вторилось то же, что было при первой попытке эвакуации.
Шаумяну, Петрову и Кузьминскому было поручено
перетянуть па свою сторону или хотя бы нейтрализовать
флотилию, а Джапаридзе и Корганову — вести переговоры
с руководителями Центрокаспия п получить пх офици-
альное согласие на эвакуацию.
Вначале переговоры шли успешно. «Диктатура» потре-
бовала, чтобы все оружие, броневики и снаряжение были
оставлены в Баку. Но Джапаридзе и Корганов понимали,
что присутствие в городе отряда Петрова и большевиков
при растущем доверии рабочих к ним было очень опасно
для «диктаторов», и им не терпелось избавиться от них.
Поэтому, поторговавшись, они заставили «диктаторов»
согласиться, что большевики оставят им две баржи со сна-
рядами и патронами, несколько орудий и пулеметов, а
остальное снаряжение вывезут с собой.
Таким образом, официальное согласие на эвакуацию
Совнаркома и советских войск было получено. Но пред-
принимать эвакуацию без конвоя военных кораблей было
опасно. О том, чтобы перетянуть на свою сторону всю
флотилию, конечно, и речи не могло быть. Командиром
«Астрабада» был член «Диктатуры» эсер Ермаков. «Арда-
ган» давно стал прибежищем контрреволюционеров, а те-
перь еще туда вернулись освобожденные из тюрьмы Ки-
риченко и другие заговорщики — «героп» пюпьских собы-
тий... Оставался «Карс» —судно, на котором Кузьминский
много лет служил комендором и где наиболее сильно было
влияние большевиков.
12 августа Шаумян, Петров и Кузьминский направи-
лись на «Карс» и, созвав митинг, рассказали о положении
в Баку, об обмане и клевете правых партий, о неизбеж-
ном приходе Красной Армии в Баку и необходимости
оставаться верными революции и Советской России. Мно-
гие моряки «Карса» выступили в поддержку предложения
направиться в Астрахань. Но, конечно, были и возражаю-
щие. Они крпчали, что у них здесь семьи п «полная сво-
бода», а в чужом городе они, мол, попадут в зависимость
от большевиков п комиссаров.
24*
371
Наконец перешли к голосованию. Большинство про-
голосовало за уход в Астрахань вместе с большевиками.
Шаумян предложил морякам готовиться к походу.
Но, уже возвращаясь на своем катере обратно к при-
стани, они увидели, что почти вся команда канонерки
садится в шлюпки, готовясь направиться на берег.
— К женам своим едут да к бабенкам, прощаться...—
тихо сказал Кузьминский.
— Ну, а как же иначе? — спросил Петров. — Ведь на-
до же проститься, а кое-кто, может быть, захочет взять с
собой и семьи!
— Ох, боюсь, как бы не случилось обратное, как бы их
самих пе уговорили остаться здесь!
— Насчет женщин не знаю, а вот эсеры, что возра-
жали нам, конечно, немедленно сообщат об этом решении
Центрокаспию, и те возьмутся за команду... — задумчиво
произнес Шаумян. — Ведь если говорить правду, то резо-
люция была принята слишком незначительным большин-
ством, да и среди голосовавших за нее было много колеб-
лющихся: таких и за одну ночь можно переубедить!
...Говоря об этом, они и сами не подозревали, до че-
го близки былп к истине. В эту ночь эсеры из Центрокас-
пия провели изрядную работу среди тех, кто ушел на
берег.
Когда наутро команда вернулась на борт «Карса», она
была уже значительно поколеблена в своей решимости по-
кинуть Баку и направиться вместе с шаумяновцами в
Астрахань. Утром же на «Карс» прибыл член бюро пар-
тии эсеров Зимников и какой-то человек в матросской
форме.
Зимников немедленно собрал команду и заговорил о
вчерашнем решении команды. Сначала он рассказал об
ужасах, которые ждут матросов, когда они окажутся во
власти большевиков. О неминуемой чистке команды, аре-
стах и даже расстрелах. Потом призывал не бросать Баку
в столь трудный час, не оставлять на произвол судьбы
семьи и друзей по борьбе и несчастьям. Грозил, что
остальные корабли не простят им этого предательства,
откроют по ним огонь. «Да и зачем нужно непременно
сопровождать шаумяновцев? Хотят уйти — пусть себе ухо-
дят, ведь «Диктатура» разрешила им это. Пусть только
оставят все оружие и боеприпасы бакинцам и убираются,
куда им угодно. Нам предатели пе нужны!.. Да, преда-
372
тели! Когда власть была у них, то все демократические
партии поддерживали их, дрались рядом с ними, а когда
рабочие, матросы и красноармейцы отвернулись от ни*
и создали новое правительство, то большевики надумали
увезти бойцов, увезти пушки и пулеметы, снаряды и
патроны!.. Это ли не предательство?»
Распадпв таким образом команду, Зимников выпустил
вперед приехавшего с ним матроса. Тот рассказал, как он
па днях по какому-то вопросу ходил к Шаумяну, но тот
выгнал его с бранью. Кричал, что все флотские — преда-
тели революции, что они перешли на сторону врагов Рос-
сии и что, когда он вернется с войсками из Астрахани,
поставит всех их к стенке.
— За что нас так, братишки? — кричал матрос, колотя
себя в грудь. — Мы ли не проливали нашу кровь за рево-
люцию, за Россию? Не мы ли спасли Шаумяна и больше-
виков в марте, когда татары чуть было не слопали их?!
Случись это в другое время, моряки, конечно, разобра-
лись бы во всей этой грубо придуманной провокации.
Но теперь, возбужденные, растерявшиеся, снедаемые со-
мнениями, опи неспособны были понять, что же проис-
ходит.
Как раз в это время на корабль прибыли Петров и
Кузьминский. Еще не зная, какие тут произошли события,
Петров зачитал приказ, где было сказано: «На основании
постановления общего собрания команды от 12 августа
сего года приказываю канонерской лодке «Карс» конвои-
ровать пароходы, эвакуирующиеся в Астрахань».
Снова разгорелись страсти. Зимников заявил, что вче-
рашнее собрание было незаконным п что он требует сно-
ва обсудить вопрос в присутствии его как представителя
«Диктатуры Центрокаспия». Когда это предложение было
поставлено на голосование и получило большинство голо-
сов, Зимников снова выдвинул свои возражения: о нена-
добности конвоя ввиду согласия «Диктатуры» на эвакуа-
цию и о том, что ослаблять оборону Баку уводом одного
из сильнейших кораблей флота — прямое предатель-
ство.
Была принята новая резолюция: «Команда канонер-
ской лодки «Карс» постановляет: оставаться в Баку, по
пи в коем случае против представителей Центральной
Советской власти и их кораблей не выступать!»
373
Было уже далеко за полдень, когда Петров и Кузьмин-
ский вернулись на пристань. Там их ждали Шаумян,
Джапаридзе и Корганов. По одному удрученному виду
прибывших опи поняли, что дело с «Карсом» сорвалось.
Некоторое время они молча сидели на бухтах при-
чальных канатов. Наконец Джапаридзе встал и, махнув
рукой, сказал:
— Ладно, была не была, едем! Тут сидеть и ждать —
еще хуже!
Ему никто не ответил. Да и что было говорить? В са-
мом деле, другого выхода не было.
А тут еще в дело вмешалась стихия. В ночь на 14 ав-
густа небо заволокло тучами, поднялся сильный норд,
который к рассвету перешел в шторм. Капитаны девят-
надцати пароходов и нефтеналивных судов, которые дол-
жны были выйти в Астрахань, начали сомневаться: можно
ли выходить при такой погоде в море? Но и оставаться
больше было нельзя.
14 августа утром Корганов дал команду: «В путь!»
Но едва корабли вышли из Бакинской бухты, как два
из них просигналили, что у них неполадки в машинах, и
вернулись к пристани. Третий, «Самарканд», на котором
находились Кузьминский и Илья Тамаркин со своим эска-
дроном, столкнулся у острова Нарген с танкером, получил
пробоину и тоже вернулся в порт. Остальные шестна-
дцать пароходов продолжали двигаться на север.
Большинство судов былп нефтеналивные, с покатымп
палубами и низкими бортами. И, как ни крепко были
принайтованы на них бронемашины, орудия и ящики, груз
ходуном заходил по палубам. Огромные волны обруши-
вались на суда. На палубах, под открытым небом, сидели
люди, в том числе много женщин и детей, п волны каж-
дую минуту грозилп снести их в море.
Поэтому, достигнув острова Жилого, совсем недалеко
от Апшерона, Корганов по просьбе матерей дал сигнал
войти в маленькую бухту острова и переждать непогоду.
Ждать пришлось долго. Только к концу дня 16 августа
шторм начал стихать. И, когда снова была дана команда
«В путь», на горизонте показались дымы кораблей.
Это были «Ардаган», «Геок-Тепе» и «Астрабад».
Три военных корабля остановились перед выходом
374
из бухты Жилого на пушечный выстрел и выслали вперед
баркас. На «Иване Колесникове», где находилось руко-
водство, с напряжением ждали, когда он подойдет по-
ближе.
Баркас, подойдя к «Колесникову», передал:
— «Диктатура Центрокаспия» предлагает всем вер-
нуться в Баку и разоружиться. Шаумяну, Джапаридзе,
Корганову и Фиолетову — немедленно перейти на борт
«Геок-Тепе»!
Корганов ответил:
— Категорически отвергаем ваше предложение! Эва-
куация производится с официального согласия «Дикта-
туры», п всякую попытку помешать нашему движению
считаем беззаконием!
Баркас отплыл обратно к кораблям.
В бухте все ждали. Прошел час. Наконец баркас вер-
нулся:
— Вновь предлагаем вернуться в Баку. В случае не-
повиновения по кораблям будет открыт огонь!
— На кораблях женщины и дети! — крикнул им Кор-
ганов. — Не смеете!
Теперь надежда была только на это: «пе посмеют».
Шаумян, Джапаридзе, Фиолетов и Петров пересели на
катер «Лейла» и начали объезжать пароходы.
— Товарищи! — кричали они в рупор. — «Диктатура
Центрокаспия» нарушила свое слово! Пока мы были па
берегу, они не смели трогать нас, а теперь грозятся пото-
пить, если мы не разоружимся и не вернемся... Товарищи,
вы знаете, что это означает. Тюрьма, пытки и расстре-
лы — вот что ждет нас, если мы выполним их приказ.
Предлагаем не подчиняться и продолжать плыть в Астра-
хань!
— К черту предателей! На Астрахань! — кричали с
кораблей.
Но как только первые пароходы двинулись из бухты,
раздались выстрелы из орудий.
Стреляли, конечно, первым долгом по «Ивану Ко-
лесникову», где находились комиссары. Один пз снарядов
попал в судно. Душераздирающе кричали дети и женщи-
ны. Двое на пароходе былп убпты, восемь человек ранены.
Началась паника. А когда еще один снаряд попал в
пароход — па этот раз в машинное отделение, — пасса-
жиры начали бросаться в море п плыть к острову. Корга-
375
нов приказал спустить шлюпки, чтобы отправить на ост-
ров женщин и детей. Но как только шлюпки вышли из-за
пароходов, около них тоже начали рваться снаряды.
В этой суматохе Сурен заметил, как двое взбираются
на мачту с белой простыней в руках.
Он, оглянувшись, увидел недалеко Левона, крикнул:
— Лева, за мной!
Братья бросились к мачте. Сурен начал взбираться по
вантам. Но тут подоспел Корганов. Оттолкнув Сурена, оп
сам забрался вверх и сорвал простыню.
Спустившись вниз, Корганов оглядел бухту. Он пони-
мал, что положение отчаянное. Сбитые в кучу пароходы
и танкеры, большей частью не успевшие даже сняться с
якорей, были отличной мишенью. Он снова схватил рупор
и крикнул:
— Всем судам немедленно сняться с якорей и двигать-
ся в разные стороны!
Некоторые пароходы превосходили канонерские лод-
ки в скорости. Если бы им удалось вырваться из бухты,
они могли бы уйти от преследования. Но приказ Коргано-
ва услышали не на всех судах, а там, где услышали,
команды до того растерялись, что не сумели выполнить
этого единственно верного маневра.
А в это время Григорий Петров приказывал:
— Давайте пушки! Выкатывайте пушки, будем вести
бой!
Однако все понимали, что орудия канонерок были
дальнобойные и приспособленные для морского боя. Кро-
ме того, выяснилось, что снаряды от пушек, находящихся
на «Колесникове», по ошибке погружены на другие суда.
Петров побежал к Шаумяну:
— Что делать, Степан Георгиевич?
Шаумян уже знал, что «Диктатуре» нужны были
только комиссары, а главным образом — оп сам. Ради пего
была устроена эта бойня. И он не мог допустить, чтобы
дети и женщины погибали из-за него.
Оп подошел к Корганову:
— Прикажи пароходам поднять белые флаги, Гриша.
Сурен, стоявший рядом, крикнул с отчаянием:
— Папа!
Но Шаумяп, положив руку на плечо сына, повторил:
— Прикажи немедленно! Нельзя, чтобы люди зря
погибали...
376
Корганов молча посмотрел на него, потом обернулся в
поднес ко рту рупор.
— Поднять на пароходах белые флаги!
Военные корабли прекратили огонь...
По совету Мешадп-бека решили разместить комисса-
ров и других руководителей на разных пароходах в на-
дежде, что в толчее кое-кому удастся проскользнуть в
город и уйти в подполье. Шеболдаев решил сойти на ост-
ров Жилой и потом с помощью местных рыбаков добрать-
ся до Астрахани.
Так и сделали. Комиссары, а с ними Сурен переселп
на катер «Лейла» и, подъезжая к пароходам, высаживали
па них по одному-два человека. Но когда на катере оста-
лись только Шаумян, Корганов и Сурен, подошел баркас
«Диктатуры», и с него потребовали, чтобы эти трое отпра-
вились на «Геок-Тепе».
Захватив портфель с документами, Шаумян и его спут-
ники молча пересели на баркас...
Шестнадцать пароходов по очереди подгонялись к Пет-
ровской пристани. Там их ждали вооруженные отряды
дашнаков, эсеров и меньшевиков под руководством эсера
Васина. Он стоял у трапа с нагайкой в руках и, дымя па-
пиросой, пристально всматривался в лица спускающихся.
Поэтому, как ни старались руководители большевиков
проскользнуть незаметно, они все были опознаны. 34 че-
ловека — наркомы, работники аппарата Совнаркома, чле-
ны Воепревкома были направлены в «Шемахпнку», город-
скую тюрьму.
А в это время отрядники набросились на остальных
прибывших. Оскорбляли, избивали их, отбирали оружие,
продовольствие, вещи. Затем обобранных и разоруженных
людей снова посадплп па пароходы и направили к остро-
ву Нарген, где во время войны были лагеря для турецких
военнопленных. Через несколько дней пх всех отпустили
на тех же пароходах в Астрахань. Оказалось, прав был
Шаумяп: англичанам и их приспешникам в Баку нужны
были не красноармейцы п гражданские лица, а болып !-
вистские руководители.
377
А Шаумяна, Корганова и Сурена на «Геок-Тепе» от-
везли прямо в Адмиралтейский порт, откуда они были
направлены в Баиловскую тюрьму.
Оглядев камеру, Корганов усмехнулся:
— Поздравляю вас, Степан Георгиевич, кажется, вы
давно не спдели в тюрьме? Ну вот «советская власть» в
Баку, полагая, что вы соскучились по этим камерам, пре-
доставляет вам возможность отдохнуть от трудов правед-
ных в сей уютной обители.
Но Шаумяну было не до шуток, он озабоченно про-
изнес:
— Эти подлецы отобрали у меня портфель с важ-
ными документами и несколькими личными письмами
Владимира Ильича! Как бы не пропали.
II вдруг Сурен сказал:
— А зачем отдал? Почему не сопротивлялся?
Шаумяп с удивлением посмотрел на сына.
— Ах вот что ты обо мне думаешь! Придется, видно,
учить тебя уму-разуму. Ты еще не знаешь о таком жан-
дармском приеме: «убит при попытке к сопротивлению»?
Так вот, если тебе придется еще раз попасть под арест,
постарайся пе давать возможности применить его. По-
нял?
Корганов пошутил:
— Так, так... Учите, учпте его, как попадать в
тюрьму!
Недели через две, когда в городе, в районе «Шема-
хипкп», начали рваться турецкие снаряды, остальных
34 арестованных тоже перевели в Баилов. Их там стало
тридцать семь...
Глава двадцать седьмая
Четвертого августа Денстервиль перенес своп главный
штаб в Энзели. Наконец-то, спустя почти полгода, гене-
рал снова возвращался туда, но уже полноправным хозяи-
ном...
378
К вечеру, переправившись через Менджильский мост,
он остановился у маленькой сторожки перед въездом в го-
род. Здесь генерал обычно устраивался на ночлег, когда
совершал поездки из Казвина в Решт. И вдруг с противо-
положной стороны подъехали три крытых «форда». Из
первой машины выскочил офицер, а из третьей — группа
солдат.
— Майор Браун!—позвал Денстервиль, узнав в офи-
цере одного из работников своей контрразведки.
Светлоглазый человек атлетического телосложения
быстро подбежал, отдал честь. И вдруг, совсем не no-
уставному ухмыльнувшись, многозначительно кивнул че-
рез плечо в сторону машин.
— Уже? — улыбнулся в ответ Денстервиль. — Удалось
найти хоть какой-либо формальный повод для этого?
— О, еще какой, сэр! — воскликнул Браун. — Мы обы-
скали их логово и нашли замечательный документ: копию
письма этого гаденыша Кучук-хану!
— Письмо Бабуха? Что же там написано?
— Он поздравляет хана с его недавней попыткой раз-
громить наш отряд, сэр! И настаивает на необходимости
возобновления подобной акции, обещая оказывать всяче-
скую помощь, сэр!
— Случайно, это письмо не при вас, Браун?
Майор, лишь на секунду замявшись, ответил:
— Я не рассчитывал встретиться с вами, сэр, поэтому
не захватил его. Но я представлю вам письмо попозже.
Денстервиль имел некоторое основание сомневаться
если не в существовании этого письма, то, во всяком слу-
чае, в том, что Браун в точности передал его содержание.
Ведь Кучук вел бои не с англичанами, а с Бичераховым.
А большевики с нетерпением ждали подхода Бичерахова
им на помощь —с какой стати они стали бы подстрекать
Кучука к сопротивлению?..
— Можете не беспокоиться, Браун, — сказал он май-
ору. — Достаточно, если вы представите рапорт с кратким
изложением содержания письма.
— Есть, сэр! — Браун был отличным офицером и не
позволил себе даже вздоха облегчения при старшем на-
чальнике.
А Денстервиль тем временем повернулся в сторону
«фордов». Солдаты уже стояли с двух сторон второй ма-
379
шины и, видимо, ждали сигнала. Генерал кивнул им, и
они открыли дверцу с этом стороны.
Первым вышел Челяпин, затем — Бабух, последним
же — человек не старше тридцати лет, Лазарев. Все трое
были в выгоревших гимнастерках, без поясных ремней и
фуражек. Видимо, они еще в машине увидели генерала и
теперь реагировали на его присутствие каждый по-своему.
Челяпин демонстративно отвернулся. Лазарев с равно-
душным видом потягивался, разминая онемевшие члены.
И лишь Бабух с откровенной ненавистью поглядывал на
Денстервиля.
Генерал медленно направился к арестованным. Он не
мог, ну никак не мог отказать себе в этом удовольствии!
— О, кого я вижу! — радостно воскликнул он. —
Здравствуйте, господа!
— Вы объявили войну Советской России? Объявили,
да? — пе отвечая на его приветствие, резко спросил Бабух.
— Войну?.. Упаси боже, мистер Бабух! — замахал на
него руками Денстервиль. — Мы все еще считаем Россию
нашей союзницей и хотим помочь ей отбить нашествие
центральных держав, разве вы этого не знаете?
— Тогда на каком основании вы арестовываете граж-
дан Российской республики? Какое вы имеете право лик-
видировать наш комитет?
— Но ведь это не означает объявить войну, мистер
Бабух... — принимая серьезный вид, начал объяснять Ден-
стервиль. И, обернувшись к спине Челяпина, продол-
жал: — Согласитесь, что я всегда относился с достаточ-
ным уважением к вашему комитету... Например, в февра-
ле этого года, когда вы так нелюбезно попросили меня
покинуть Энзели... Но после того как правительство мис-
тера Шаумяна в Баку подало в отставку, согласитесь, что
ваш комитет стал анахронизмом.
Челяпин все еще стоял спиной к генералу, хотя по
его напряженной позе чувствовалось, что он внимательно
слушает. Денстервиль снова обернулся к Бабуху:
— Что касается вашего ареста, то он имеет иные осно-
вания, мистер Бабух. Сейчас я с огорчением узнал от май-
ора Брауна, что вы лично находились в тайных сноше-
ниях с нашим врагом Кучук-ханом и подстрекали его на
выступление против нас... То есть что именно вы, мистер
Бабух, несмотря на ваш молодой возраст, объявили вой-
ну Англии!
380
— Это неправда! — выкрикнул Бабух. — Я сообщал
Кучук-хану только то, что мы не раз официально объяв-
ляли вам: что англичанам дальше Решта не следует дви-
гаться. И мы имели на это право. Вы сами признавали
это наше право и обещали не идти дальше!
— О, значит, вы считаете, что вас арестовали по не-
доразумению? — явно забавляясь, воскликнул Денстер-
виль. — В таком случае, уверяю вас, что по наведении
справок вы будете освобождены с приличествующими дан-
ному случаю извинениями... Дело лишь в том, что я лич-
но не совсем разбираюсь в тонкостях международного пра-
ва, о которых вы так уверенно упоминаете, мистер Ба-
бух. Поэтому вам придется совершить небольшое путеше-
ствие к нашим специалистам...
И тут наконец Челяпин повернулся к нпм.
— Брось разоряться, дружок, — сказал он Бабуху
усталым голосом. — Не видишь, он же над тобой изде-
вается... — И Денстервилю: — Куда нас везут?
— Я очень рад, мистер Челяпин, что вы наконец со-
благоволили заметить мое присутствие, — церемонно по-
клонился Денстервиль. — А я, признаться, так хотел пре-
даться с вами воспоминаниям!.. Помните, как я говорил
вам, что обязательно буду в Баку?.. Тогда мистер Бабух
даже назвал меня хвастуном. Но вот я сейчас еду в Баку,
господа. И — с войсками!
— Что ж, ваша пока что взяла, — с горечью сказал
Челяпин. — Но не надейтесь, что вы там долго усидите.
Не надейтесь!
— Вы меня простите, мистер Челяпин, но я считаю
себя вправе больше не верить вашим пророчествам, —
усмехнулся Денстервиль.
— Время покажет, — махнул рукой Челяппн. — И все
же, куда нас везут?
И тут впервые в голосе генерала прозвучала жесткая
нотка.
— В Индию, Челяпин, в Дели! И надеюсь, это путе-
шествие научит вас уму-разуму!..
И, уже не обращая внимания на арестованных, гене-
рал энергично зашагал к сторожке.
На следующий день, прибыв в Энзели, Денстервиль на-
чал наводить там свои порядки. Первым долгом оп собрал
381
руководящий персонал морского порта и объявил об от-
мене национализации, проведенной большевиками. Все
сооружения, суда и имущество должны быть возвращены
старым владельцам. Он, как представитель английского
правительства, брал на себя выплату жалованья служа-
щим и расходы по эксплуатации порта. Но он оставлял
за собой и получение доходов.
Отпустив служащих, генерал пошел осмотреть порт.
И первое, что оп увидел, был «Президент Крюгер», кра-
савец пароход, присланный из Баку за ним и его войска-
ми. На нем можно было разместить более 800 солдат, если
использовать и верхнюю палубу. Такого количества анг-
лийских войск в Энзели, конечно, не было. Денстервиль
только-только начинал подтягивать сводные батальоны
Гентского и Северо-Стаффордского полков...
Ночью от полковника Стокса он получил тревожную
шифровку и решил, что надо поторопиться с отправкой
войск в Баку. Положение там создавалось такое, что боль-
шевики снова могли прийти к власти.
Это мнение еще более укрепилось, когда 6 августа в
Энзели прибыл член Бакинского армянского националь-
ного совета доктор Араратянц. После событий 5 августа
он спешил лично сообщить о сложившейся в Баку опас-
ной ситуации.
— Поймите, господин генерал, — возбужденно говорил
оп, — положение в Баку чревато огромной опасностью.
Вчера Баку был спасен отрядом Петрова! И вот получает-
ся: англичане бессильны помочь Баку, а большевики спа-
сают нас от турок...
— ...И вы спешите отблагодарить их! — укоризненно
вставил Денстервиль.
— У нас другого выхода пе было, — с отчаянием вос-
кликнул Араратянц. — Поймите, в конце концов речь
идет о наших жизнях, наших семьях и нашем имуще-
стве!.. Я примчался сюда, чтобы сказать вам: если вы не
пришлете войска, много войск, то население снова повер-
нется к Шаумяну, который на деле доказал, что турок
можно отразить и без помощи англичан!
Они говорили до поздней ночи. Араратянц, видимо,
искренне верил в то, что у англичан здесь огромная ар-
мия, в требовал помощи пе только для Баку, по и для
Нахичеванского уезда и Эривани. В Нахичеванском уезде
турки уже захватили Джульфу, и местное население те-
382
перь возлагает все надежды на Андраника, который объ-
явил себя сторонником большевиков...
Оставшись один, Денстервиль задумался. Конечно, оп
не мог сейчас доставить в Баку столько войск, чтобы за-
щитить город. Но нужно было возродить веру бакинцев
в помощь Англии и ликвидировать опасность возвращения
большевиков к власти. И в это же время надо было подго-
товить нынешних правителей города к будущим событиям.
Вернее, иметь «оправдательный документ», когда эти со-
бытия совершатся.
И он на следующий день после встречи написал Ара-
ратянцу письмо:
«Казвин, 7 августа 1918 года.
Глубокоуважаемый д-р Араратянц.
Для того чтобы у Вас не оставалось никаких сомне-
ний, я желал бы изложить мои взгляды по вопросам, пред-
ложенным мне Вами вчера вечером.
Ваши вопросы сводились к следующим трем:
1. Оборона Баку.
2. Положение армян в Эривани.
3. Положение армян в Джульфе.
На Ваш первый вопрос я Вам отвечаю следующее.
Оборона Баку представляется делом выполнимым, за-
хват же города неприятельскими силами, по-моему, мало-
вероятен, конечно, при условии, если население Баку
будет поддерживать нас всеми силами в нашем решении
отразить врага... Оборона может быть вполне успешной
только тогда, когда защитники Баку сами перейдут в на-
ступление и, выйдя из города, нанесут поражение против-
нику на поле битвы...
Последнее особенно относится к армянам, которые со-
ставляют большую часть защитников города. Силы осаж-
денных страдают от недостатка правильной организации,
в результате чего большая доля их доблести пропадает
даром. Я вскоре буду располагать достаточным числом
офицеров, чтобы исправить этот недочет.
Оборона Баку не может быть возложена исключитель-
но только на английские войска, которые, как Вы знаете,
разбросаны по многочисленным фронтам, и в данном слу-
чае при таком большом расстоянии от Багдада до Баку
и при отсутствии железной дороги поддержка наших сил
в Баку является делом довольно сложным.
383
Во всяком случае, могу Вас уверить, что в Баку будет
послано все, что только можно послать. Если с помощью
английских войск Ваши товарищи готовы взять на себя
оборону города, то победа обеспечена. Если же Ваши со-
граждане нерешительны и мало надежны, то было бы
лучше для Вас сказать мне сейчас же, что Вы не намере-
ны сражаться до конца, и я бы советовал в таком случае
прийти к какому-нибудь соглашению с противником, что-
бы вывести мои войска из Баку.
Что касается второго вопроса, то остается только по-
жалеть, что отличный материал, который можно было бы
получить в Эривани, не может быть использован союзни-
ками. Пока что я не имею возможности выразить какую-
либо надежду па оказание в ближайшем будущем помощи
в этом отношении.
То же относится и к третьей проблеме, хотя армяне
в этом районе находятся несравненно ближе к сферам
действия союзников.
Я излагаю все это, дабы в будущем меня не могли об-
винить в том, что я вводил Вас в заблуждение...
...Никаких сомнений в окончательной победе союзни-
ков быть не может, что, в свою очередь, будет несомненно
иметь результатом восстановление Армении; одно это по-
ложение может служить Вам путеводной звездой во тьме
Вашего беспросветного отчаяния.
О всяком изменении в курсе нашей политики, могущем
так или иначе отразиться на нашем образе действий в
указанных районах, я немедленно сообщу Вам».
Доктор Араратянц, получив это письмо, был не вполне
удовлетворен ответом, хотя англичане и обещали послать
в Баку все необходимое для обороны города. Но оп успо-
каивал себя: не отдадут же они нефть туркам и немцам!
И в тот же день Араратянц уехал обратно в Баку.
Сборы в Баку затянулись. Пока подходили батальоны
из Казвина и Решта, пока обсуждали вопросы обороны
Энзели и Решта от возможного нападения Кучук-хана,
отряды которого вновь сосредоточивались в гильянских
джунглях, пока перевозили боеприпасы и технику и раз-
мещали на «Крюгере», прошло шесть дней.
За это время Денстервиль послал в Баку офицеров во
главе с полковником Кейвортом. Тот, ознакомившись с со-
стоянием бакинских войск, прислал письменный доклад:
войска плохо обучены, па оборонительной липни нет ни
384
проволочных заграждений, ни ходов сообщения. Люди
сведены в 22 батальона, причем в одних по 150 человек,
а в других— по 500.
В свою очередь Стокс докладывал, что оп взял два
крупных парохода — «Курск» и «Або»—и поставил на
пристани «Кавказ и Меркурий» у центральной части горо-
да на случай эвакуации английских войск... И писал о
развернутой в городе пропагандистской кампании против
большевиков.
14 августа Стокс сообщил, что утром большевики на
шестнадцати кораблях отправились из Баку в Астрахань,
получив на это предварительное согласие местного пра-
вительства.
Первой мыслью Денстервиля было: «Слава богу, изба-
вились от вих! Пока они были в городе, никто не чувство-
вал бы себя в безопасности». Но затем он подумал: «Ведь
Шаумян не делает секрета пз того, что уходит в Астра-
хань, чтобы потом вернуться и изгнать из Баку и нас, и
турок!..» И он послал Стоксу краткую, но многозначитель-
ную радиограмму:
«И вы отпустили их с миром?»
Чувство досады не покидало его долго. И вдруг 16-го
вечером, когда шторм стал стихать и он дал приказ об
отплытии в Баку, была получена новая радиограмма:
«Корабли Шаумяна укрылись от шторма в бухте остро-
ва Жилой. Высылаем погоню».
17 августа «Крюгер» после 18-часового перехода достиг
Баку. Проплывая в фарватере между островом Паргеп и
Апшеронскпм полуостровом, Денстервиль увидел сразу
две вожделенные цели: вышки Биби-Эйбатских промыс-
лов слева и шестнадцать кораблей, стоявших под охраной
у Наргена, — корабли Шаумяна.
«Крюгер» бросил якорь па пристани «Кавказ и Мерку-
рий», рядом с «Курском» и «Або», усиленно охраняемыми
английскими часовыми. На этот раз были приняты меры,
чтобы на пристани во время высадки англичан находились
лишь официальные представители «Диктатуры».
Зато часа через два бакинцы были обрадованы, видя
английские войска, бесконечной вереницей марширую-
щие по улицам Баку. II лишь некоторое время спустя они
обнаружили, что это впечатление «бесконечности» со-
здается многократным прохождением нескольких подраз-
делений по одним и тем же улицам...
25 Микаел Шатирян 38
В тот же день Денстервиль встретился с членами «Дик-
татуры» Ермаковым и Лямлиным, затем — с генералом
Докучаевым и начальником штаба Аветисовым, с членами
Армянского национального совета и генералом Баграту-
ни. Во время всех этих встреч его неприятно поразило
то, что хотя большевистские лидеры арестованы, а их вой-
ска разоружены и загнаны в концентрационный лагерь
на острове Нарген, они продолжают оставаться силой, с
которой в городе считаются.
Об этом полковник Аветисов сказал очень резко и оп-
ределенно:
— Я не люблю большевиков и большевизм, генерал,
но я месяцами был рядом с ними — с Шаумяном, Корга-
повым, Шеболдаевым и другими, — и не могу не признать,
что опи искренне стремились защитить Баку от турок.
Отряд Петрова самоотверженно сражался с врагом и
дважды в самые критические минуты спасал город. И если
англичане не превзойдут их по численности и доблести,
то наши войска не только будут разочарованы, но, воз-
можно, пожелают снова увидеть рядом прежних сорат-
ников.
На вопрос Денстервиля, как намерены поступить «дик-
таторы» с арестованными лидерами большевиков, Садов-
ский ответил:
— Мы бы с удовольствием расстреляли их, генерал,
по рабочие не дадут! Они все еще считают их своими вож-
дями, причем, если раньше думали, что эти вожди заблу-
ждаются насчет английской помощи, то скоро начнут и
сами сомневаться — так ли это? Поверьте, только при на-
личии значительных сил англичан, дающих возможность
держать в узде рабочих и оборонять город, мы можем
расправиться с Шаумяном и его компанией.
Вечером, подводя итоги в гостинице «Европа», где
разместился штаб англичан, Кейворт печально констати-
новал:
— Хозяевами положения здесь являемся отнюдь пе
мы, сэр. А эти так называемые «диктаторы» тем более не
являются ими. Подлинные диктаторы в этом городе —
это рабочие на промыслах и заводах, матросы флотилии
и рядовые солдаты на фронте, то есть те, кого здесь при-
нято называть «революционной массой». Опи глубоко
убеждены, что наша роль здесь должна заключаться в-
гом, чтобы проливать кровь в борьбе с турками, в то время
386
как (ни будут укреплять власть Советов. И все эти
джентльмены эсеры, меньшевики и дашнаки — вынуж-
дены плясать под их дудку, лгать и изворачиваться и даже
осмеливаются упрекать пас за то, что мы их обманули,
доставив сюда мало войск!
А как обстоят дела у турок? — спросил Денстер-
виль.
— Наша воздушная разведка не обнаружила никаких
признаков их серьезной активности, сэр, — отвечал тот. —
Похоже, что после тяжелых событий пятого августа опи
еще не скоро решатся на новую атаку.
Денстервиль досадливо крякнул. Это значило, что при-
дется еще некоторое время проторчать здесь в ожидании,
когда представится удобный повод для эвакуации.
— Эти сведения не совсем соответствуют истине. По
сообщению нашей главной квартиры, турки Перебрасывают
в Баку крупные силы, в том числе и авиацию, — сказал он
убежденно. — Поэтому мы должны быть готовы ко всяким
неожиданностям. Очень прошу усилить охрану «Курска»
и «Або» и в особенности «Крюгера». На них нужно уст-
роить госпитали и наших раненых держать только там...
Наши части должны занять такие участки фронта, чтобы
количество раненых и убитых было возможно меньше! На
этих кораблях должен быть также достаточный запас про-
довольствия и питьевой воды. Кроме того, коммодору Нор-
рису следует подобрать и вооружить еще несколько су-
дов — на случай, если флотилия вздумает слишком актив-
но проявлять недовольство по поводу малочисленности
наших сил...
— Есть, сэр!—понимающе кивнули в ответ офиперы
Чтобы оправдать арест и содержание комиссаров в
тюрьме, «диктаторы» вынуждены были продолжать лить
неудержимый поток клеветы по адресу Шаумяна и других
большевистских лидеров, обвиняли их в намерении сдать
город туркам, в нежелании участвовать в защите города,
в хищении денег и т. и.
Но Микоян, Стуруа и «гумметовцы», оставленные в
городе для организации подпольной работы, почти откры-
то действовали в рабочих районах. Уже на следующий
день после ареста комиссаров Микоян выступил па кон-
ференции промыслово-заводских комиссий и рассказал
25* 387
рабочим, как «Диктатура», разрешив Бакинскому Совнар-
кому выехать из города, потом предательски напала на их
корабли в море.
— Это было заранее продуманной и подлой провока-
цией, попыткой контрреволюции расправиться с нашими
вождями, товарищи! — говорил он. — И теперь они хотят
подготовить то преступление, которое им не удалось со-
вершить раньше!
Проходили дни, п все тяжелее становилось как воен-
ное, так и хозяйственное положение города. Народ ждал,
что англичане привезут хлеб, но хлеба по-прежнему не
было. На рынке фунт его стоил 20 рублей, пучок лука —
4 рубля, за ведро колодезной воды приходилось платить
рубль. Поскольку Шолларская насосная станция была за-
хвачена турками, пришлось пустить в ход старые коппе-
левские опреснители, в цистернах которых в последние
годы хранилась нефть. II теперь по водопроводным тру-
бам гнали не успевшую остыть, отдающую нефтью воду,
которую можно было пить, лишь примешав к ней лимон-
пую кислоту или варенье...
Еще в дни коммуны вместо хлеба выдавали орехи — по
стакану на день. Люди щелкали их везде, и улицы сплошь
были покрыты хрустевшей под ногами скорлупой. Но те-
перь кончались и орехи. Конка не работала — сначала
потому, что не было корма для лошадей, а затем потому,
что лошадей стали резать на мясо.
Микоян добился свидания с Шаумяном. Когда тот вы-
шел к нему, Микоян поразился — такой был усталый и
подавленный вид у Степана Георгиевича. Но, слушая рас-
сказ Микояна о той работе, которую проводят оставшие-
ся на воле товарищи, Шаумян оживился. Он был даже
несколько удивлен, что Микояну и его друзьям удается
так много делать. Анастас рассказывал ему о всех ново-
стях в городе, об освобождении из «Шемахинки» Левона,
которого удалось взять на поруки, и главное — о нараста-
нии недовольства рабочих интервентами и правыми пар-
тиями и об усилении влияния большевиков на массы.
— Я так и знал, так и знал! — повторял Шаумян. —
Господство эсеро-меныпевиков временно. Вести за собой
массы наглой ложью и клеветой можно день-два, не боль-
ше. Скоро откроется правда, и одержанная таким подлым
способом «победа» обернется крахом и страшным прова-
лом аферы проходимцев и лжецов!
388
Под конец свидания Шаумяп сказал Микояну:
Добейтесь у этих подлецов, чтобы они выпустили
из тюрьмы хотя бы Сурена. Скажите, что недостойно из
ненависти к отцу держать под стражей его несовершенно-
летнего сына!
— Хорошо, Степан Георгиевич, мы этого добьемся,
и не только для Сурена. Мы выручим вас всех, вот
увидите.
И действительно, большевики на свободе самым энер-
гичным образом добивались освобождения комиссаров. Все
чаще па заводских митингах рабочие выносили резолю-
ции с требованием освободить Шаумяна и других руково-
дителей.
28 августа были проведены новые выборы в Бакинский
Совет. У большевиков уже не было ни своих газет, ни
других средств печатной агитацпи. Дашнакскпе маузери-
сты и эсеровские террористы запугивали большевистских
ораторов, выступающих на предвыборных собраниях.
Угрожали расправой всем, кто будет голосовать за боль-
шевиков, и, наконец, фальсифицировали бюллетени.
И несмотря на это, оказалось, что в Совет прошло 27 боль-
шевиков: из оставшихся на свободе — Микоян, Стуруа и
другие, из арестованных — Шаумян, Джапаридзе, Азиз-
беков, Фиолетов, Корганов, Зевпн, Басин, Малыгин, Бог-
данов и Везиров.
В штабе Денстервиля и «Диктатуре» хватались за го-
лову при мысли, что было бы; если бы большевики имели
равные со всеми возможности на выборах.
И Денстервиль вновь и вновь приходил к выводу, что
есть только одно средство наверняка покончить и с ко-
миссарами, и с «революционными массами» — пустить сю-
да тех, кто способен не церемонясь, по-азиатски распра-
виться и с теми, и с другими.
На следующий день после выборов в Баку из Красно-
водска приехал полковник Баттин. Он уверил, что эсеров-
ская власть в Красноводске держится прочно, а стоящий
во главе ее Кун, человек решительный и жестокий, яв-
ляется верной опорой англичан.
— А мои «диктаторы» здесь ни на что не годны! — по-
жаловался Денстервиль. — Боюсь, что им скоро придет
конец и мы вынуждены будем эвакуироваться отсюда.
И мне хотелось бы согласовать с вами, полковник, неко-
торые дальнейшие планы...
389
Эти планы сводились к тому, что поело сдачи Баку
Денстервиль намеревался перебазировать свои войска в
Энзели, оттуда двинуться в Красноводск и действовать
совместно с войсками генерала Малессона, оперирую-
щего по линии железной дороги к северу от Мешхеда.
*
В эти дпи турки после долгого пассивного выжидания
снова предприняли атаки на Баку. И этого было достаточ-
но, чтобы Денстервиль известил «Диктатуру», что ввиду
усилившихся действий противника и недостаточной актив-
ности местных войск оп не видит возможности удерживать
дольше Баку.
Это было громом среди ясного неба даже для «Дикта-
туры», и 4 сентября она направила Денстервилю письмо,
подписанное Тюшковым, но на деле составленное Садов-
ским, Сако Саакяном, Ермаковым и Лямлипым:
«Генерал-майору Денстервилю.
Ваше превосходительство!
Ваше письмо «Диктатуре» от 31 августа, затем Ваши
собственные устные заверения о том, что «Баку должен
быть сдан, что, кроме находящихся сейчас в городе ан-
глийских войск, вы не имеете возможности дать нам ни
одного солдата» и, наконец, Ваше письмо генералу Доку-
чаеву от 3 сентября понуждает «Диктатуру» обратиться
к Вам как к командующему английскими войсками, а рав-
но и как к представителю британского правительства с
нижеследующим меморандумом.
Когда мы заключили с Вами военное соглашение, мы
приняли на себя, совместно с Вами, ответственность за
свободу города и бакинского района как для Российской
республики, так и в интересах общесоюзного фронта.
Наш союз с Вами привел к полному разрыву с вла-
стью российских большевиков. Их помощь Баку людьми,
оружием, военными материалами и продовольствием пре-
кратилась тогда же окончательно. Полагаем, что Вам бы-
ло небезызвестно, что после того, как власть большевиков
в Баку была свергнута, представители Ленина хотели
сформировать здесь коалиционное правительство, обещая
снабжать нас всеми необходимыми военными материала-
ми и оказывать нам самую действенную поддержку в борь-
бе против турок при условии, что английские войска уйдут
из Баку и его районов.
390
Эти условия были для нас неприемлемы. Мы знали,
что для спасения демократического мира в Европе, для
уничтожения позорных условий Брест-Литовского мирно-
го договора, а также для того, чтобы помешать выполне-
нию немцами своего военного плана, нам необходимо бы-
ло действовать совместно с англичанами.
Исходя из изложенных соображений, а также основы-
ваясь па наших с Вами переговорах и на заверениях, дан-
ных нам Вами и Вашим правительством, мы рассчитыва-
ли, что Вы прибудете в Баку с числом войск, достаточным
не только для успешной обороны Баку, но и вполне до-
статочным для очистки всего Закавказья, которое было
оторвано от Российской республики.
К несчастью, мы ошиблись: за все время до 3 сентября
(больше месяца) Вы доставили в Баку немного больше
одной тысячи людей с шестнадцатью орудиями и неболь-
шим количеством технического материала.
Не говоря уже о том, какое количество войск потребно
для изгнания неприятеля из пределов Закавказья, по-
мощь, присланная Вами, совершенно недостаточна даже
для обороны Баку.
Какие бы доводы Вы пи приводили в оправдание и как
бы ни превосходны были военная выправка и техническое
оборудование Вашего бакинского отряда, мы считаем не-
обходимым довести до Вашего сведения (и просим сооб-
щить об этом Вашему правительству), что Вы не оказали
нам помощи в таком размере, в каком мы были бы вправе
ждать ее от Вас, основываясь как на Ваших собственных
заверениях, так и на обещаниях Вашего правительства.
К тому же, имея в виду условия, предложенные прави-
тельством Ленина, мы утверждаем, что Ваши войска пе
только пе увеличили, но даже уменьшили силы бакинских
защитников, ибо мы могли бы значительно пополнить их
ряды, если бы приняли условия партии большевиков.
...Мы настаиваем на том, чтобы Вы немедленно доста-
вили в Баку достаточное число войск либо из Персии,
либо из Багдада. Мы считаем эту помощь необходимой
для нас и обязательной для Вас...
Председатель Тюшков.
Секретарь Бушев».
Но садовским, ермаковым, тюшковым п бушевым было
трудно тягаться с таким интриганом, как Денстервиль. На
391
следующий день он послал «диктаторам» учтивое ответ-
ное письмо, ничего не меняющее в его решении.
«Милостивые государи!
Я получил Ваше письмо от 4 сентября, содержание ко-
торого мною уже передано высшему командованию в Баг-
даде.
Я вполне согласен с Вами относительно всего сказан-
ного Вами о важности обороны Баку, и я не перестаю на-
стаивать на своей точке зрения перед моим правительст-
вом. Однако я принужден отметить, что Ваше мнение о
поведении британского правительства в связи с посылкой
в Баку недостаточно сильного отряда войск для защиты
города от неприятеля основано на ложных предпосылках.
Ни я, пи мое правительство никогда не заявляли, что мы
можем доставить в Баку столько войск, чтобы спасти го-
род без посторонней помощи. Напротив, нас информиро-
вали, что в Баку уже имеется десять тысяч защитников
под ружьем, которые нуждаются всего лишь в правильной
организации и в небольшом подкрепляющем английском
отряде для того, чтобы успешно отразить противника.
Я не имею желания преуменьшать доблбсть бакинских
солдат и еще меньше хотел бы вступать с Вами в спор по
этому вопросу, а потому говорю лишь, что ни в отношении
дисциплины, ни в отношении стойкости под огнем неприя-
теля они не оправдали моих надежд (я в последний раз
касаюсь этого вопроса).
Теперь остается объединиться перед лицом надвигаю-
щихся событий и принять все меры, чтобы встретить их
достойным образом. Я представил военному министру
проект переформирования бакинских войск в бригады, что,
я уверен, даст самые лучшие результаты. Если у Вас име-
ются какие-либо на это возражения, я надеюсь, что Вы
откровенно выскажетесь о них.
Обещание помощи из Петровска плюс полная реорга-
низация местных войск при условии повышения их бое-
способности могут временно улучшить положение, но я
все же считаю своим долгом уведомить Вас, что возмож-
ность спасения Баку военной силой кажется мне весьма
проблематичной. Я имею достоверные сведения о том, что
турки и германцы шлют своей армии, осаждающей Баку,
очень большие подкрепления с аэропланами и тяжелыми
орудиями. Я самым настоятельнейшим образом советую
392
Вам принять все зависящие от Вас меры к эвакуации от-
сюда женщин и детей.
5 сентября 1918 г. Баку».
б сентября открылось первое заседание вновь избран-
ного Совета.
После пространной речи председателя Сако Саакяна
(он таки добился своего: Шаумян и Джапаридзе были в
тюрьме, и он теперь председательствовал на этом сбори-
ще, не думая о том, что его «торжество» продлится всего
десять дней!) выступил Георгий Стуруа — один из руко-
водителей большевистской фракции.
— Мы требуем немедленного освобождения депутатов
данного Совета, арестованных по незаконным и ложным
обвинениям! — заявил он. — Мы утверждаем, что проле-
тариат Баку, избрав товарищей Степана Шаумяна, Про-
кофия Джапаридзе, Ивана Фиолетова, Мешади Азизбеко-
ва, Григория Корганова, Якова Зевина и других своих
вождей в новый Совет, тем самым выразил им доверие
и признал несостоятельными все лживые обвинения про-
тив них. Продолжая держать этих товарищей в тюрьме,
вы бросаете вызов избирателям, всему рабочему классу
Баку, именем которого здесь клянетесь!
Один за другим на трибуну поднимались Садовский,
Багатуров, Далин. Они повторяли старые и выдвигали
новые обвинения против большевиков и клялись, что ско-
ро представят документальные доказательства этих обви-
нений.
Большинство Совета, не поддержав требования боль-
шевистской фракции о немедленном освобождении аре-
стованных, постановило ускорить следствие и представить
па рассмотрение Совета доклад и документы по делу ко-
миссаров.
Председателем следственной комиссии был назначен
бывший царский следователь Жуков. Со многими из аре-
стованных Жуков встречался и раньше, до революции.
И о'Н рьяно принялся вести следствие по делу тех, кто
лишил его спокойствия, богатства и надежд на будущее.
Но вскоре даже Жуков пришел к выводу, что ни одно
из обвинений против комиссаров не выдерживает с точки
зрения юридической никакой критики. Тогда оп решил
попытаться допросить Шаумяна в надежде, что пз его от-
393
ветов удастся выудить что-пибудь, за что можно будет
зацепиться.
«Баиловская тюрьма, 26 августа 1918 г.
Здравствуй, дорогая Анна!
Еще раз признателен за память и внимание. Тебе,
наверное, передали лист с нашей распиской в получении
всего принесенного. Сегодняшней ночью перевели к нам
товарищей — станет веселей. Условься с Агамировым и
Микояном, чтобы держать с ними связь, т. к. они органи-
зуют корреспонденцию с нами. В тюрьме питание заклю-
чается в 1/2 фунте черного хлеба, в 6 золотниках сахару
и в отвратительной похлебке, именующейся обедом. Не
удивительно, что долго сидящие мрут чуть не каждый
день... Консервы найдутся в продаже у солдат. Также и
сахар. Остальное можно достать на рынке. Я пекусь не
о себе только. Сейчас пас всех тут больше 35 человек:
очевидно, если сговориться, можно организовать питание
на всех.
Поговори подробно с Микояном на эту тему и приведи
все мои практические соображения. Очевидно, раз встает
вопрос о всех, то и средства денежные должны быть изыс-
каны общие (партийные или другие). Ведь у моих товари-
щей деньги на исходе и никаких семей или знакомых у
них тут нет, а у кого семья, так тому еще нужно поду-
мать о поддержке ее.
Теперь мои личные просьбы. Пришли мне 2 простыни и
2 наволочки (найдутся в моих вещах), 1 пару носков,
1 чайную ложку. Отдай в стирку мое белье и летнюю сол-
датскую одежду. Только убедительная просьба поручить
это дело прислуге и самой не беспокоиться. Посылая в
тюрьму, обертывай все в свежие газеты всех изданий. На
внутренней стороне мешочков черкай что-нибудь. Но от-
ветственные послания надо посылать только через лиц.
Сообщп о получении этого письма. Не удивляйся его ха-
рактеру и содержанию. Это естественная реакция на по-
ложение. Пока add io!
Г. Я.
К сведению — теперь моя камера № 7. Как-нибудь
перешли штук 10 малых конвертов».
394
После того как заключенных из «Шемахинки» пере-
вели в Баиловскую тюрьму, у комиссаров прибавилось за-
бот о питании военревкомовцев, а также Петрова и Полу-
хина, не имевших в Баку ни родных, ни друзей. Но неда-
ром Шаумян, Джапаридзе, Зевип и их товарищи имели
такой богатый опыт пребывания в тюрьмах. Опп потребо-
вали собрать всех иногородних в одной камере с бакин-
цами и организовали артель для обеспеченпя продуктами
питания. Таким образом, в камере № 7 собралось 27 че-
ловек. Старостой выбрали Корганова, а тот возложил до-
ставку продуктов на Анну. И опа, призвав на помощь Ан-
вара и Вагана, целыми днями бегала по голодному Баку,
скупала у солдат и спекулянтов продукты и передавала их
в тюрьму. А Корганов распределял их среди заключенных
по особому списку.
В камере было тесно и душно, но скучать не приходи-
лось. В первые дни выяснили — кому же удалось спастись
тогда, в ночь на 17 августа? И с радостью узнали, что на
рыбачьей лодке ушел в море Шеболдаев. Но еще удиви-
тельней было, что в последнюю минуту одному из парохо-
дов с бронеотрядом Егорова удалось проскользнуть мимо
военных кораблей и уйти в Астрахань.
Были споры и шутки, грусть и смех. Однажды Петров
вдруг ни с того пи с сего так раскатисто рассмеялся, что
все невольно повернулись в его сторону.
— Помните, Степан Георгиевич, нашу первую встре-
чу? Ну то, как я совал вам мой мандат! Хотел взять па
себя полномочия... В такой-то заварухе!
Шаумян с улыбкой смотрел на него и молчал.
— Скажите, а что бы вы сделали, если бы я продол-
жал настаивать, арестовали бы? — продолжал Петров.
— Скорей всего, посадил бы на первый же пароход и
отправил обратно, вместе с вашим мандатом, — сказал
Шаумяп.
— Очень сожалею, что я тогда не оказался столь на-
стойчивым, — шутливо говорил Петров. — Вот бы сейчас
злорадствовал!
Между Петровым и Джапаридзе часто возникали спо-
ры. Оба они были людьми горячими, и их нетрудно было
«завести». Товарищи по камере, зная, что между ними нет
серьезных разногласий, нередко специально сталкивали
их, чтобы посмотреть, что из этого получится. Особенно
хорошо это получалось у Мир-Гасапа Везирова, бывшего
395
наркома сельского хозяйства п тоже левого эсера. Подой-
дет он к Прокофию Апраспоновичу, скажет что-нибудь
насчет «неправильной установки большевиков, считающих
рабочий класс главной движущей силой революции в кре-
стьянской стране», потом втянет в спор Григория Кон-
стантиновича, а сам, отойдя в сторону, любуется делом
своих рук...
В их спорах уясняли для себя многое не только Петров
и Везпров — левые эсеры, но и молодые коммунисты из
воепревкома, которые вступили в партию на фронте и
пока не имели возможности заниматься серьезной теоре-
тической учебой. Теперь они учились у старших товари-
щей — Джапаридзе, Зевина, Азизбекова, Корганова и
Амиряпа, и в особенности у Шаумяна, которого недаром
называли в партии «тяжелой артиллерией теоретического
марксизма».
Когда заключенные узнали о результатах выборов в
Совет, они потребовали немедленно освободить депутатов
для того, чтобы они могли занять свои места в Совете, хо-
тя самые опытные из них были уверены, что их требова-
ние не будет выполнено.
Вскоре после выборов Шаумяна вызвали на допрос.
Войдя в канцелярию тюрьмы, Степан Георгиевич с
удивлением остановился. Правда, на следователе не было
старой формы чиновника судебного ведомства — Жуков
был в светлом костюме, — однако все остальное живо на-
помнило о прежних встречах: и борода клйнышком, и
пенсне, и сухие, нервно барабанящие по столу пальцы.
В синих, сразу похолодевших глазах Шаумяна можно
было прочесть: «Ах, вот кто будет снова допрашивать
меня!»
— Да, да, Степан Георгиевич, это я! — Жуков несколь-
ко суетливо поднялся с места. — Садитесь, пожалуйста...
Степап Георгиевич подошел и молча сел перед следо-
вателем. Тот по привычке минуту барабанил пальцами по
столу, на лице его еще блуждала угодливая улыбка.
— Видите, какая неприятная обязанность возложена
на меня, Степан Георгиевпч. Уверяю вас, мне было крайне
нелегко дать согласие! Но ведь это моя профессия, ничего
иного я делать не умею, понимаете?
Шаумян продолжал молчать.
396
— Так вот, приступив к выполнению этой обязанно-
сти, я обнаружил в материалах массу необоснованных, я
даже сказал бы чепуховых обвинений, которые пи один
уважающий себя следователь (а я имею нескромность
причислить себя к их числу!) не может принимать во вни-
мание... — Жуков сделал паузу, ожидая, что хоть теперь
Шаумян скажет что-либо, но так и не дождался. — Я их
отбросил, Степан Георгиевич! И лишь два момента мне по-
казались более или менее достойными внимания. Первый
из них связан с приездом капитана Шнейдера и прибыв-
ших вместе с ним немецкого офицера Руста и еще одного
турецкого офицера. Понимаете, мне хотелось бы уяснить
для себя, почему они сначала были арестованы, а затем
по вашему распоряжению освобождены и отправлены в
Астрахань?..
— Так, так... — наконец промолвил Шаумян, прищу-
рив глаза.
— Да, да... Просто маленькая справка о том, как все
это произошло! — обрадованно закивал Жуков. — И за-
тем второй вопрос... Понимаете, бакинцы и в том числе
Бакинский Совет весьма встревожены всякими слухами,
что из Москвы для Баку, — Жуков подчеркнул эти сло-
ва, — было прислано более двухсот миллионов рублей,
в то время как в архивах бывшего министерства финан-
сов... простите, наркомата... и банка не удалось обнару-
жить оправдательных документов на довольно большую
сумму...
Тут Жуков внезапно запнулся, так как Шаумян вдруг
резко подвинулся к нему.
— Слушайте, вы! — Он не крикнул, но в его голосе
было что-то страшное. — Вы же знаете меня давно. Знае-
те, что поймать меня на такую жалкую провокацию
нельзя, как же вы посмели прийти сюда с этим?!
— Да нет, Степан Георгиевич!.. — отшатнулся Жу-
ков. — Поверьте, я лишь хотел выяснить, насколько это
правдоподобно...
Шаумян встал:
— Я пе скажу, что вы потеряли стыд: его у вас ни-
когда и не было. Но раньше вы хоть понимали, из чего
можно состряпать «дело», а из чего нельзя... Убирайтесь
вон, Жуков, я не намерен отвечать ни на один ваш во-
прос!..
397
...Потом, как первый луч надежды, — первое освобож-
дение! Товарищи на воле все же добились разрешения
взять на поруки Сурена.
Через несколько дней ушел из камеры еще один, но не
на свободу, а в тюремную больницу: заболел Самсон Кан-
делаки, бывший комиссар бронепоезда.
Аккуратный Корганов старательно вычеркнул из свое-
го списка фамилии обоих, не догадываясь, что этим спа-
сает две жизни. Теперь в списке оставалось двадцать пять
фамилий. Двадцать пять!..
После попытки допросить Шаумяна Жуков вынужден
был доложить «Диктатуре», что предъявить какое-либо
обоснованное обвинение бакинским комиссарам невоз-
можно.
И тогда «диктаторы» решили обойтись без обвинитель-
ного заключения. 7 сентября было объявлено, что дело ко-
миссаров будет рассматриваться военно-полевым судом.
В тот же день было опубликовано наспех составленное
Положение о военно-полевом суде. В нем предусмотри-
тельно отменялись предварительные следствия и вызовы
свидетелей. Судебное заседание должно было происходить
при закрытых дверях. Приговор вступал в силу немедлен-
но по объявлении его на суде. Признанные виновными
подвергались «смертной казни через расстреляние».
Это означало, что «Диктатура» решила расправиться
с комиссарами, обойдя контроль со стороны Совета. Ми-
коян и его товарищи решили на следующий же день дать
бой контрреволюции на заседании Совета и добиться от-
мены Положения о военно-полевом суде.
Но 8 сентября начались такие события, которые и без
того перепутали карты «Диктатуры».
В 12 часов дня, когда открылось заседание Совета и
Сако Саакян начал вступительную речь, над городом за-
громыхали турецкие снаряды. Первый из них угодил в
колокольню армянского кафедрального собора и разогнал
молящихся. Второй снаряд вызвал пожар на Михайлов-
ской улице. Третьим, попавшим в здание Бакинского Со-
вета, было ранено и убито несколько депутатов.
С этого дня обстрел города не прекращался ни па один
час. Теперь не только англичане, но и дашнаки и прочие
партии начали готовить пароходы для эвакуации из го-
рода...
398
Глава двадцать восьмая
12 сентября от турок к англичанам перебежал некий
араб. Он сообщил, что турки готовятся к решительному
штурму Баку 14 сентября, причем поведут наступление на
левый фланг бакинской обороны, опять в районе Волчьих
Ворот.
Денстервиль сразу понял, почему выбран именно ле-
вый фланг: 900 штыков английской 39-й бригады, как и
500 человек бичераховцев, прибывших недавно в Баку из
Петровска, находились на правом фланге, на позициях,
значительно укрепленных проволочными заграждениями и
прочими оборонительными сооружениями, в то время как
находящиеся на левом фланге местные войска, плохо во-
оруженные, неорганизованные п страшно уставшие за эти
месяцы войны, не имели защитных укреплений.
Узнав от перебежчика о намерениях противника, ба-
кинцы получали возможность подвести к угрожаемому
району свежие силы с правого фланга, создать новые око-
пы, ходы сообщения. Об этом и просил Денстервиля гене-
рал Докучаев. Но в штабе англичан этот вопрос обсужда-
ли до... середины следующего дня, после чего ответили,
что ослабить правый фланг ни в коем случае нельзя.
Такой ответ вконец ошеломил командование местных
сил. Он означал, что англичане не только пе намерены
подвезти новые войска в Баку, но не хотят пускать в дело
и находящиеся здесь части. Растерянность и уныпие охва-
тили штаб Докучаева и «Диктатуру».
На следующий день в четыре часа утра турки начали
наступление. Обороняющиеся на левом фланге армянские
части дважды храбро бросались в штыковые контратаки,
но были вынуждены отойти перед превосходящими силами
противника. К полудню они сдали Волчьи Ворота и отсту-
пили к городу.
Казалось, турки на плечах отступающих сразу во-
рвутся в Баку, но они вдруг остановились в нерешитель-
ности. Они знали, что па правом фланге противника нахо-
дятся английские свежие части и войска Бичерахова с
сильной техникой, и опасались удара их с фланга. Штаб
Докучаева тоже видел эту возможность и снова настойчиво
399
просил Денстервпля бросить 39-ю бригаду в бой. Но гене-
рал и на этот раз заявил, что нельзя ослабить правый
фланг.
Тем временем турки подтянули силы и, выставив за-
слон против правого фланга, продолжили наступление и
вышли на окраину города. Тогда Денстервиль счел судьбу
Баку предрешенной и дал приказ об эвакуации англий-
ских войск.
А командование английских войск уже давно и тща-
тельно готовилось к этому. Отход должен был начаться
в восемь часов вечера под прикрытием левого фланга, где
северо-стаффордцам приказано было держаться до девяти
часов. Каждому подразделению и даже солдату были за-
ранее даны подробные инструкции на случай эвакуации.
На улицах, по которым должны были пройти англичане
к порту, были расставлены патрули, чтобы защитить от-
ступающих солдат от нападения разъяренных бакин-
цев. Денстервиль понимал, что есть все основания ждать
этого.
Когда был дан приказ на эвакуацию, Денстервиль ре-
шил совершить последнюю формальность: известить «Дик-
татуру» об уходе английских войск из города. Он напра-
вил своего «русского» адъютанта Брея к «диктаторам».
Брей вернулся быстро.
— По-моему, им не до нас, сэр, — доложил Брей. —
Когда я пришел к ним, штаб как раз подвергся сильному
артиллерийскому обстрелу, и те немногие из «диктаторов»,
кого я там застал, были в таком смятении, что крикну-
ли мне: «Делайте что хотите!». Я счел этот ответ вполне
удовлетворительным.
С заходом солнца сражение стало затихать: беспрерыв-
ный шестнадцатичасовой бой утомил обе стороны. А к де-
сяти часам вечера английские войска и часть техники
уже были на борту «Крюгера». «Курск» и «Або» были на-
правлены в Энзели еще раньше.
Когда «Крюгер» был готов к отплытию и ждали только
приказа Норриса «в путь», генералу сообщили, что к нему
прибыли Садовский и Лямлип.
Онп вошли в кают-компанию бледные и растерянные
от бессильной злобы.
— Я имею письменное постановление «Диктатуры
Центрокаспия», — едва сдерживаясь, начал Садовский,—
в котором вас предупреждают, что ваше отступление будет
400
рассматриваться как предательство, против которого бу-
дут предприняты соответствующие меры. Если вы уже
сняли ваши войска с позиций, то должны немедленно по-
слать их обратно. Турки еще пе вошли в город, и мы наме-
рены продолжать сражаться.
«Боже мой, какие же они все-таки олухи!»—подумал
генерал.
И, снова сама вежливость, он ответил:
— Будьте добры довести до сведения бакинского пра-
вительства, что мой уход отнюдь не является предатель-
ством, так как мои намерения были в точности известны
вашему правительству. Мои солдаты принимали участие
в бою в продолжение всего дня, не получая ни смены, пи
подкрепления...
Садовский хотел что-то сказать, но задохнулся от воз-
мущения, а Денстервиль продолжал как ни в чем пе бы-
вало:
— При таких условиях я отказываюсь жертвовать
жизнью моих солдат. Я не могу выполнить ваше требова-
ние о немедленном возвращении моих частей на передовые
позиции, так как солдаты фактически пе в состоянии про-
должать сражение.
Садовский пустил в ход последнее средство:
— В таком случае наш флот откроет огонь и потопит
ваши суда!
Денстервиль встал в знак того, что больше не намерен
говорить.
Садовский и Лямлин направились к выходу. Полков-
ник Кейворт, глядя им вслед, нагнулся к Денстервилю:
— Почему бы пе арестовать пх и не взять с собой? —
шепнул оп.
В других условиях Денстервиль, ни секунды не колеб-
лясь, последовал бы этому совету, но сейчас он поморщился.
— Пе стоит прибегать к таким мерам, Кейворт. Они
не посмеют осуществить свою угрозу, так как потом им не-
куда будет деваться: в Астрахань, к большевикам, они нс
пойдут, а все остальные порты на Каспии в наших ру-
ках — и Энзели, и Красноводск, и Петровск.
Как только стало известно, что англичане уходят, па-
ника охватила город. Обезумевшие от страха толпы стари-
ков, женщин и детей бросились в порт. А над головами их
26 Мнкаел Шатирян
401
рвались снаряды, и смерть косила мечущихся в папике
людей на каждом шагу.
Но воипские части, успевшие отступить с передовых,
захватили все суда, и солдаты пропускали па борт только
своих близких. У трапов возникали давки, людей сталки-
вали с пирса прямо в море. Крики, плач, мольба, ругатель-
ства, угрозы висели в воздухе. Наконец в порту появился
Амазасп и, чтобы успокоить парод, закричал:
— Дорогие, милые, эти пароходы предназначены для
солдат, а для вас в Черном городе выделены специальные
суда!
Люди кинулись к Черному городу. Там, на пристани,
действительно стояло несколько пароходов, по они были
заняты семьями избранных. При виде приближающейся
толпы суда немедленно снялись с якорей и ушли в море...
Бакинские комиссары продолжали оставаться в тюрь-
ме. Но о них не забыли. Не забыли пи враги, пи друзья.
Накануне наступления турок пришел из Астрахани
пароход «Севан», на котором прибыл представитель Астра-
ханского Совета, чтобы узнать о судьбе Шаумяна и дру-
гих комиссаров и принять меры к их освобождению. В го-
роде он сразу связался с Микояном, и уже 14 сентября
опи явились к Садовскому и Багатурову.
— Они преданы военно-полевому суду. Вот отгоним
турок — и суд решит, как с ними поступить, — ответи-
ли те.
— Как «отгопим турок»! — вспылил Микоян. — Они
же сегодня ворвутся в город!
— Ерунда! —усмехнулся Багатуров.— Не наводите па-
нику, Микоян!
И тогда Микояну стало ясно, что они задумали: оста-
вить комиссаров на расправу туркам...
Микоян и представитель Астрахани ушли, так ничего и
но добившись. В Бакинском комитете партии снова и сно-
ва обсуждали, что делать, как отвести от комиссаров
кровавый меч расправы.
И вдруг Сурен предложил:
— Можно устроить налет па тюрьму! Я был там и
зпаю, где пх камеры. А тюремная охрана сейчас вряд ли
очень сильна. Если даже опа и осталась там, то не думаю,
чтобы оказала какое-либо сопротивление.
402
Баиловская тюрьма была похожа на крепость, и за-
хватить ее маленькой группой было сложно. Но Сурен
продолжал настаивать:
— Пробьемся, вот увидите! Я соберу ребят из Интер-
пациопалистического союза молодежи, вооружимся гра-
натами, взорвем ворота и проникнем в тюрьму!
Оставалось так мало времени, что нельзя было прене-
брегать и этим вариантом.
— Давайте, действуйте! — сказал Микоян. — А я сно-
ва пойду к этим мерзавцам...
Представителю Астрахани он сказал, чтобы тот подо-
гнал «Севан» к одному из причалов Баиловского военного
порта. Варвара Джапаридзе, Ольга Фиолетова, жены и
близкие других арестованных должны были тоже напра-
виться туда и ждать корабль. Если удастся освободить
арестованных, то их немедленно направят прямо к этому
причалу.
Сурен весь вечер бегал из дома в дом, пытаясь органи-
зовать группу для налета на тюрьму. Парни, которых оп
собирал, были членами «Союза молодежи», руководимого
Суреном. Эти молодые рабочие — русские, азербайджан-
цы и армяне — в дни Коммуны дрались вместе со взрос-
лыми, а после падения Советской власти скрывались в
городе. Закопали винтовки, револьверы и гранаты до той
поры, когда вновь можно будет принять участие в борьбе
за Советы.
Но теперь в обстреливаемом врагом, охваченном папи-
ной городе найти их было не так-то легко. Поэтому уда-
лось собрать только человек пять-шесть.
Было уже около одиннадцати часов ночи, когда онп
миновали центральные улицы города, темную узкую
улочку, ведшую к военному порту и тюрьме. И вдруг не-
далеко от порта в темноте раздался окрик:
— Стой, кто идет? — и щелкнули затворы.
Ребята даже и не предполагали, что в эту ночь все-
общего замешательства и паники кто-то мог обратить на
них внимание.
— Кто идет, отвечай! — снова окликнули их. — Стре-
лять будем!..
— Свои, джанум, свои! — поспешно отозвался Рзасв,
наборщик из «Гуммета».
26* 403
Из темноты к нпм шагнули один матрос, потом — вто-
рой, третий... «Патруль моряков!»—наконец понял Су-
рен.
— Свои? Кто — свои? — Матрос провел руками по кар-
манам Рзаева и воскликнул: — Ага, гранаты! Держи их,
братва, тут что-то не чисто!
•Сурен хотел отпрянуть назад, но его сразу схватили
чьи-то дюжие руки, сжали в железных тисках. Потом он
почувствовал, как у него из карманов вытащили револь-
вер и гранату. Остальных товарищей тоже разору-
жили.
— Э, да тут у них у всех гранаты и револьверы, брат-
цы! — воскликнул один из матросов. — Это какая-то бан-
да! Ну-ка, посветите, поглядим, что за птицы!
Кто-то чиркнул спичкой и при ее колеблющемся свете
оглядел схваченных.
— Черт те что, мальцы какие-то!.. — чертыхнулся
он. — Ну-ка, выкладывайте: кто такие, куда идете с ору-
жием?
— Да пустите же! — наконец выговорил Сурен.
И тот, что держал его сзади, несколько ослабил тиски.
«Сказать им? — думал Сурен. — Ну нет, это же те са-
мые, что стреляли по нашим кораблям. Эсеровская сво-
лочь и примкнувшая к ним портовая шваль».
Но что-то сказать нужно было, и он выпалил:
— Мы бежали в военный порт... чтобы сесть на ко-
рабли.
— На корабли? В военном порту?
— Так там же все пароход уже запит! — честно ста-
рался помочь Сурену Рзаев. — Думали, ви вазадьош нас!
— Что-то вы не похожи на беженцев... — все более
недоумевали моряки. — Хотели бежать, а вооружились
до зубов.
— А не турецкие ли это шпионы, братва? Вон тот и
балакает вроде по-турецки.
— Да какой такой турецки!—возмутился Рзаев.—
Я бакински, понимаешь? Мусульман я, азербайджан!
— Ну-ка, пошли, пошли! Там разберемся!
И матросы потащили обезоруженных ребят в сторону
военного порта.
«Влипли!.. — с отчаянием думал Суреп. — Ох, и без-
дарно же попались! Еще расстреляют как турецких шпио-
нов, сейчас ведь долго разбираться не станут!»
404
Пока Сурен бегал по городу, собирая группу для нале-
та на тюрьму, Микоян снова отправился в зданпе, где по-
мещалась «Диктатура».
На улице продолжали рваться турецкие снаряды, и
все окна здания былп выбиты. Всюду — в комнатах, в ко-
ридорах — под ногами хрустело битое стекло, на полу
валялись обрывки бумаг, окурки... Какие-то незнакомые
люди торопливо складывали в ящики папки пз шкафов,
выносили имущество. Но Микоян решил, что представи-
телей «Диктатуры» лучше все-таки дождаться здесь, чем
искать в обстреливаемом городе.
И не ошибся. Примерно через час появились два эсе-
ра — член «Диктатуры» Велунц и заместитель председа-
теля контрразведки Далин. Они с недовольством посмот-
рели на Микояна, — видимо, сразу догадались, зачем оп
пришел.
— Ничего не выйдет, Микоян, — с усталым видом про-
изнес Велунц. — Если вы пришли просить об освобожде-
нии арестованных комиссаров, то я не в состоянии сделать
этого.
— Ох, и подлецы же вы, господа!.. — Микоян опустил-
ся на стул и устало откинул голову на спинку. — Ну пря-
мо подлец на подлеце!..
Оп отлично знал, как умеют эсеры пускать в ход ору-
жие и что им ничего не стоит пристрелить его. Пристре-
лить и уйти, в уверенности, что никогда и нпкому не при-
дется отвечать за это... Но ему сейчас было все равно, и
он продолжал так же устало:
— Подлостью и обманом пришли вы к власти. Подло-
стью и обманом арестовали их и так ясе подло хотите рас-
правиться.
— Замолчи, слышишь?.. Замолчи, а то получишь пу-
лю! — Далин сделал шаг назад и выхватил револьвер.
А Микоян не только не пошевелился, но даже пе по-
высил голоса.
— Вы подло обманули народ, уверяя, что англичане
спасут город. Вот до чего довели ваши «спасители» Баку!
Бросили, ушли, пе предупредив даже вас. Признавайтесь,
' пу признавайтесь же: ведь никто даже с собакой своей так
не поступил бы!
Быть может, Микоян и сам пе подозревал, как больно
задел их. В словах этого чернявого худого молодого чело
века была оскорбительная правда: да, с ними поступили.
405
как с паршивыми собаками... Использовали, когда пуж-
по было, и выбросили в мусорный ящик. И они знали по-
чему: их просто сочли неспособными справиться с теми,
что работали па промыслах и заводах. Решили, что куда
уж лучше впустить сюда турок — они, мол, расправятся
со всеми получше!..
— Вот так вы и живете: подлец на подлеце, — продол-
жал так же бесстрастно Микоян. — Опп вас предали, а
вы нас предавали сто раз, и хотпте предать в сто пер-
вый. Вы же иначе не умеете, пе приучены!..
Тут он вдруг вскочил па ноги, стукнул кулаком по сто-
лу и закричал в исступлении:
— Да вы кто — люди пли пет? Люди вы пли пет?! Пе
смеете вы так поступать с ними — со Степаном и Алешей,
с Иваном и Мешадп, с Гришей и Павлом! Не смеете, сво-
лочи, мерзавцы! Вы же покроете навечно позором по толь-
ко ваши имена, по и ваши проклятые партии!.. — Оп схва-
тил со стола лист бумаги, сунул под пос Велупцу и при-
казал: — Пишите! Сейчас же пишите распоряжение в
тюрьму об освобождении арестованных...
И вдруг Велунц произнес обмякшим голосом:
— Да пойми ты, Микоян, мы не можем отпустить аре-
стованных просто так, на волю!..
— А почему не можете эвакуировать отсюда?
— Потому что у нас нет парохода п пет охраны. По-
нимаешь?!
— Это я могу сделать сам как депутат Бакинского Со-
вета, избранный при вашей власти, — заявил Микоян.
Велунц и Далин посмотрели друг на друга.
— А пароход? — теперь начал упираться Далин. —
Где же найдете пароход, па котором можно вывезтп их?
— Это пе ваше дело. У меня уже все организовано,—
отрезал Микоян. — Вы только дайте распоряжение на-
чальнику тюрьмы.
— Все равно без конвоя их отпустить нельзя, — снова
и снова твердил Далин.
— Здесь в здании я видел солдат из старых рабочих.
Я уговорю пх конвоировать арестованных, — настаивал
Микоян.
— Пойдут они в такое время в тюрьму, как же! —
буркнул Далип.
— Я уговорю их: ради Степана и других опп пой-
дут, — уверенно сказал Микоян. И снова чуть не закрп-
406
чал: — Да пишите же, пишите эту проклятую бумажку,
слышите!
Велунц, шумно вздохнув, оттолкнул бумажку Далину
и, не глядя па Микояна, буркпул:
— Пиши, Далин... Пиши, чтобы под конвоем эвакуи-
ровали пз Баку в любой ближайший порт. В любой, кро-
ме Астрахани.
Микоян смерил его презрительным взглядом, но боль-
ше настаивать пе стал.
Далин, схватив перо, быстро черкнул что-то па бу-
мажке и протянул Микояну. Тот взял, направился к две-
ри, но в последнюю минуту остановился.
— Вы знаете, что за ними прибыл пароход из Астра-
хани?.. — спросил обернувшись. — Я увезу их туда, слы-
шите?
И, пе дождавшись ответа, вышел.
— Тоже нашли ишпиён... — громко ворчал Рзаев, ша-
гая между матросами. — Изпачит, если челавск пилохо
говорит по-русски, он ишпиён, да?
— И не говори: сколько развелось дураков, ужас!.. —
поддержал его Лагутин.
— По, по, потише, а то получишь за «дурака» дуру
пулю! — пригрозил один из матросов.
Где-то сзади, вероятно в районе торгового порта, про-
должали надсадно реветь сирены уходящих в море кораб-
лей, доносился грохот разрывов снарядов. Потом уже
ближе грохнуло орудие какого-то корабля, па секунду
осветив зарницами темную бухту.
— Стой! — вдруг сказал старший патруля. Когда оста-
новились, спросил: — Ну-ка, скажите начистоту: куда
следовали с оружием?
— Вот уж, господи, в самом деле!.. — Суреп вложил
в это восклицание максимум отчаяния. — Да говорят
же — к вам бежали, к вам!..
— Какое же это «следование»? — поспешил ему па
помощь один пз товарищей, Арзуманов. — Солдаты ни-
кого пе пускают па пароходы, кроме своих. Вот мы и ре-
шили бежать к вам. Попросить, чтобы взяли с собой.
А вы — «следовали»!
— А что с оружием — так у кого сейчас пет ору-
жия? — прибавил Лагутин.
407
— А как же вы так: одни, без родителей? — допыты-
вался патрульный.
— Так родителя и отправили нас. Турки, говорят,
будут первым долгом молодых хватать, спасайтесь. А мы
старые, пас не тронут, да и некуда нам идти из своего
дома!
— А этому зачем — ведь мусульман же, — старший
показал па Рзаева.
— Ну и что мусульман? — закричал Рзаев. — А я в
эсер вступил, панимаешь?.. А наш сосед, Махмуд-ага,
ругал моя папа: «Зачем оглан эсер, зачем нет мусават?
Придут турки, мы ему резать будем!..» А моя папа гово-
рит мне: «Ит оглы, ит,1 зачем палез эсер, сичас давай
удирай!» Панимаешь?
— А где эсеровская книжка, покажи?
— Эх, совсем дурак!.. — махнул рукой Рзаев. — Хо-
чешь, турки меня паймай с книжка, савсем зарезал, да?..
Сам садись параход, уходи, а я тут бегай с эсерски книж-
ка в карман, да?
— Значит, нету? — заупрямился старший. — Тогда
знать не знаю! Пошли, и пусть там разбираются!
— Ну и пошли! — зло сказал Сурен. — Как будто мы
не этого хотим.
В это время послышался треск пулеметов. Пули про-
свистели над головой. Все невольно пригнулись.
— Слышь! — вдруг закричал один из патрульных, об-
ращаясь к старшему. — Отпусти ты их к черту, ну? От-
пусти, и пошли отсюда... — Он даже пе дождался, пока
это сделает старший, и сам заорал: — А ну, катись-ка от-
сюда! Убирайтесь, живо!
Ребята, повернувшись, пустились бегом в сторону
тюрьмы. У них пе было оружия, чтобы осуществить свой
замысел, но все равно они продолжали бежать туда, на-
деясь на чудо...
В одиннадцать часов ночи коммодор Норрис, взявший
па себя командование, отдал приказ отчаливать. Огпи
на мачтах были погашены. «Крюгер», осторожно лави-
руя между отплывающими кораблями, направился к вы-
ходу из бухты.
1 Сукин сын (азербайдж.)
408
Когда миновали траверс Наргепа, вдруг со стороны
Баилова какое-то судно открыло огонь по «Крюгеру».
На пароходе поднялась паника, все были уверены,
что «Крюгер» сейчас будет пущен на дно... Рулевой,
бросив штурвал, бежал, и никем не управляемый пароход
шел прямо на стреляющее судно.
На место рулевого бросился сам Норрис, дал команду:
«Полный вперед!» Через минуту быстроходный пароход
помчался прочь от Баилова. И тогда стрельба прекрати-
лась — так же внезапно, как и началась.
Отойдя подальше от Баку, начали осматривать паро-
ход: не получил ли оп пробоины? Выяснилось, что ни один
снаряд так и не попал в него.
К Денстервилю подошел Кейворт.
— Говорил я вам, сэр: нужно было арестовать тех мо-
лодчиков! — сказал он с укором. — Чуть не пустили нас
па корм рыбам.
Денстервиль минуту смотрел в ту сторону, где остал-
ся город. Потом ответил уверенно:
— Это были не они, Кейворт. Онп бы выпустили про-
тив нас «Ардаган», «Карс» и другие суда... А это было ка-
кое-то маленькое сторожевое судно, действовавшее, так
сказать, по собственной инициативе...
Когда начало светать, принялись подводить итоги всей
бакинской экспедиции. Оказалось, что за этот месяц от-
ряд потерял 180 человек убитыми и пропавшими без ве-
сти. В числе последних былп майор Суттер, унтер-офи-
цер Бумер из австралийских войск и — что было самое
странное — вице-консул Бойль...
— Опи были до самой последней минуты с нами, сэр,—
с огорчением говорил Стокс. — Просто уму непостижимо,
куда онп могли запропаститься...
Денстервиль, не глядя на него, проговорил:
— Сегодня из Баку в Красноводск и Петровск от-
плывают пароходы мистера Куна и бпчераховцев. Будем
падеяться, что наши выберутся из Баку на одном из них...
<
Ребята бежали к пристани в центральной части го-
рода...
После того как удалось получить разрешение и вы-
рвать комиссаров из тюрьмы, Микояп бросился искать
Сурена и его группу: онп должпы были ждать его возле
тюрьмы. По ребят нигде не было.
409
Тогда оп кинулся в сторону Баиловского порта, где их
должен был ждать пароход «Севан». Там у причалов стоя-
ло несколько старых барж и вышедших из строя нефте-
наливных судов, но ни одного парохода не было видно.
Но потом совсем рядом начали рваться турецкие снаря-
ды, и оп понял, что зря теряет время. Конечно, десятки
тысяч солдат и горожан, ринувшихся в порт, чтобы уйти
из Баку, захватили пароход. Наверное, ворвались на борт,
смяли команду и, грозя оружием, заставили выйти в
море...
Он кинулся обратно к тюрьме, чтобы увести комисса-
ров в город и начать поиски судна, на котором можно
будет выбраться из этой западни...
Чем ближе они подходили к центральным пристаням,
тем чаще попадали под обстрел вражеской артиллерии.
Наконец добрались до пристани Камво, неподалеку от
городского бульвара. Здесь по-прежнему многотысячная
толпа штурмовала последние три парохода. Два из них
уже были полностью заняты воинскими частями и бежен-
цами, но не могли отчалить: сотни людей вцепились в по-
ручни трапа и с плачем и проклятиями молили взять их
на борт. А на третьем пароходе погрузка еще не закон-
чилась. Это был «Туркмен», на который грузилась, ви-
димо, только что подошедшая воинская часть. Солдаты,
расталкивая толпу прикладами и стреляя в воздух, с
трудом пробивались к трапу.
— Что творится!.. Что творится, а? — тихо произнес
Шаумяп, глядя на этот ад кромешный.
Было ясно, что нет никакой надежды сесть ни на один
из этих пароходов. Да Шаумян уже и не думал об этом.
Спова в его сознании со всей четкостью пронеслись собы-
тия этих последних месяцев. Картина невиданного бедст-
вия, которое обрушилось на город, ставший жертвой об-
мана и предательства!
— Татевос!.. — вдруг громко закричал Арсен Ами-
рян.— Татевос!
И тогда все увидели Татевоса Амирова, стоявшего у
нижней ступени трапа. На «Туркмен» грузился его отряд.
Но Татевос пе слышал кричащих.
— Давай за мной, Арсеп! — Микоян врезался в толпу.
Шаумян увидел, как он, таща за собой Арсена, тара-
нил толпу, шаг за шагом пробиваясь к трапу, как опи на-
конец добрались до Татевоса, начали говорить ему что-
410
то, показывая рукой в сторону комиссаров. II как затем,
предводительствуемые огромным Татевосом, начали про-
двигаться обратно.
Выбравшись из толпы, Амиров крепко обнял младшего
брата и, тотчас выпустив пз объятий, обернулся п обвел
взглядом комиссаров — Шаумяна, Джапаридзе, Коргапо-
ва, Петрова, Фиолетова, Ази5бекова. И снова взглянул
на Шаумяна...
— Ай-яй-яй! — сказал наконец Татевос. — Ай-яй-яп...
Подождите минутку, друзья!
Оп быстро подошел к группе солдат, пробирающихся
к трапу, и вместе с ними вернулся к комиссарам.
— Помогите товарищу Шаумяну п комиссарам под-
няться па пароход! — приказал оп.
Те сначала недоуменно таращили глаза, но потом,
словно очнувшись, начали прокладывать им дорогу в тол-
пе, крича:
— А ну, расступись!.. Дорогу, давай дорогу!..
Микоян снова побежал к Амирову.
— Татевос! Надо послать кого-либо в город, разыскать
Варо Джапаридзе, Ольгу Фиолетову и других женщин.
— Ладно, пошлю, сейчас же пошлю. А вы поднимай-
тесь скорей!
К рассвету все суда ушли из Баку. Отплыл генерал
Денстервиль, ушли «диктаторы» и лидеры правых партий,
нс успев погрузить на пароходы даже все свои войска,
но зато захватив семьи и личное имущество.
Ушла флотилия.
Под утро на фронте рассеялись и те немногочисленные
отряды, которые, не будучи предупреждены об эвакуации,
продолжали упорно драться, всю ночь сдерживая патиск
противника. Говорили, что у Сальянскпх казарм один из
таких отрядов за ночь отогнал па своем участке против-
ника на полторы версты и лишь утром, обнаружив, что
турки находятся в его тылу, рассеялся.
Еще долгое время по городу ходили слухи о том, что
в эту ночь турки, понеся значительные потери и отчаяв-
шись взять город, решили наконец отступить. Будто их
обозы уже двинулись назад, но в это время их агенты из
города сообщили об эвакуации англичан и местных войск.
Утром 15 сентября они вошли в никем пе защищаемый
411
город. Три дня и три ночи разнузданная орда аскеров п
мусаватистов бесчинствовала в городе. Хватали и уби-
вали людей на улицах и в домах. Врывались в госпитали
и больницы, расстреливали и резали раненых. Выкиды-
вали из окон домов детей. Насиловали женщин и девушек.
С радостным воем растаскивали из магазинов п квартир
ковры и драгоценности богачей и жалкий скарб бедняков.
Убивали и грабили в основном армян, но не щадили так-
же ни русских, ни азербайджанцев. Не щадили пикого,
кто подозревался хотя бы в сочувствии большевикам, в
малейшем содействии обороне города...
Тридцать тысяч убитыми, не считая раненых и погиб-
ших в дни обороны, — такой ценой пришлось заплатить
бакинцам за наивную веру в иноземных «спасителей».
Глава двадцать девятая
Перед самым отплытием каким-то чудом удалось со-
брать на пристани всех: и семьи арестованных, и Сурена
с его группой. Амиров помог им подняться на пароход
и устроил в кают-компапии и на верхней палубе. Увидев
мужа, Варвара Джапаридзе вдруг начала уговаривать
его не уезжать из города. Сказала, что знает одного чело-
века, который согласен спрятать его у себя, если Але-
ша захочет остаться в Баку. Все принялись горячо об-
суждать этот вопрос, хотя большинство пе верило, что
Джапаридзе, которого знал в лицо каждый бакинец, уда-
стся скрыться в городе.
Но Прокофий Апрасионович ответил на это:
— Ну как же я расстанусь с остальными, Варо? Как
были вместе до сих пор, так и останемся.
Пароход наконец тронулся, и многие пассажиры пос-
ле всех волнений этого дня сразу легли, где попало, и тут
же уснули.
Но скоро пароход остановился, и те, кто бодрствовали,
вышли па палубу узнать, в чем дело. Оказалось, что они
стоят у острова Жилой. У того самого, где месяц назад
пережидали шторм и затем попали в беду. И, как тогда,
теперь тоже в бухте стояли освещенные огнями суда с
беженцами, а па рейде маячили военные кораблп.
412
— Пытаются навести порядок, — объяснил Амиров. —
Па пароходах тысячи людей — без провизии, без одежды,
многие без денег. Куда пх направить, чтобы можно было
разместить и прокормить?
И тогда перед пассажирами тоже встал вопрос — са-
мый важный, самый главный: куда пойдет «Туркмен»?
В Энзели, где англичане? В Петровск, где Бичерахов?
В Красповодск, где опять-таки англичане да еще эсеров-
ская власть? Или в Астрахань — единственный, но самый
дальний порт, где Советская власть?
— Я понимаю, что вас устраивает только Астрахань,—
задумчиво сказал Амиров. — Но на пароходе восемьсот
человек: мой отряд, солдаты и офицеры из других частей,
бежепцы, больные и раненые. После вас на борт поднялись
даже какие-то англичане. И я не уверен, захотят ли они
туда, в Астрахань?
— Англичане? — встревожился Микоян. — Откуда они
взялись?
— Говорят, отстали от своих, не попали на «Крюгер».
— При всех случаях, думаю, решающее слово будет
принадлежать твоему отряду, Татевос, — сказал Корга-
нов. — Куда прикажешь, туда и пойдет «Туркмен».
— Да, хватит уж пнтеллпгентничать и цацкаться со
всеми! — поддержал его Петров.
Амиров, глядя на них, усмехнулся:
— Конечно, мой отряд — главная сила на пароходе.
Но почему вы думаете, что ему захочется в Астрахань,
в лапы к вашим? После всего того, что произошло в
Баку!
Шаумян на это твердо заявил:
— Если кто-либо на пароходе боится, что власти в
Астрахани задержат их, то я даю гарантию, что, как
только нас доставят в порт, «Туркмен» может пополнить
запасы воды и топлива и уйти куда захочет!
— Я не сомневаюсь, что вы это сделаете, Степан Ге-
оргиевич, — мягко сказал Амиров. — Но им покажется ку-
да безопаснее, если мы вообще не зайдем в Астрахань!
— Татевос! — с возмущением воскликнул Арсен. — Ты
же понимаешь, что будет с нами, если мы опять попадем
им в лапы!
— Нет, я жду, пока ты мпе это объяснишь! — рас-
сердился Амиров. — А вот ты понимаешь ли, что в моем
отряде не. у каждого брат — большевик? Да и в комап-
413
де парохода тоже! А я не думаю, что ее можно заставить
идти туда, куда я захочу!
— Так что же будем делать? — спокойно спросил
Шаумяп.
— Вы поймите меня правильно, Степан Георгиевич.—
Голос Амирова сразу становился мягче, как только он
начинал говорить с Шаумяном. — Я буду делать все, что
в моих силах, чтобы пароход пошел в Астрахань. Да и
сам, наверно, останусь там, будь что будет. Я лишь хочу
сказать, что это нелегко сделать. Я ведь уже прощупы-
вал настроение команды и офицеров отряда.
— На пароходе знают, что мы здесь?
— А разве такое скроешь? Знают, и уже идут разные
толки: что вы будто бежали из тюрьмы, что тут что-то
пе чисто...
— Где разрешение Далина? — обернулся Шаумян к
Микояну.
— Начальник тюрьмы оставил у себя, — сказал тот. —
Но все это ерунда. Как будто можно убежать из Баилова!
— Убегали и не из таких тюрем... — пожал плечами
Амиров. — Но главное в том, что если они так думают,
то уж с пими ничего не поделаешь. — Он встал. — Ну, я
пойду еще раз поговорю с пими...
Вслед за пим вышел и Микоян. Вернулся оп страшно
возбужденный. Собрал руководителей в сторонку и про-
шептал:
— А ведь, кажется, есть выход куда проще! Я узпал,
что капитан этого парохода латыш, семья его живет в
Риге, и он давно рвется в Астрахань, надеясь оттуда до-
браться к семье...
— Ну и что? — не понял Фиолетов.
— А то, что можно уговорить его под покровом ночи
незаметно удалиться от остальных судов и взять курс па
Астрахань!
Все молча переглянулись. Потом Полухин спросил:
— Ну, а если за нами погонятся военные корабли?
— В этой суматохе-то? До пас ли им сейчас?
— Пошли-ка, Анастас, к этому твоему капитану,— про-
изнес решительно Шаумян.
Опи вернулись довольно скоро.
— Все в порядке! — радостно сообщил Шаумян. — Ка-
питан оказался сговорчивым человеком и сразу согласил-
ся на паше предложение. Только попросил, чтобы я ему
414
помог потом эвакуироваться в Латвию. Я, конечно, дал
полпую гарантию.
В это время вернулся Татевос. Ему рассказали о слу-
чившемся, и оп тоже воскликнул обрадованно:
— Если это удастся — очень хорошо! А то те, вни-
зу, и слышать пе хотят ни о какой Астрахани. Говорят,
1 (ентрокаспий приказал идти в Петровск...
— Кто это «те»? — спросил Джапаридзе.
— Представители судового комитета — сплошь эсеры.
Да и офицеры моего отряда говорят примерно то же са-
мое. — Амиров вдруг произнес задумчиво: — Сдается мпе,
что кто-то уже основательно подготовил их: как по одной
шпаргалке чешут!
Скоро по сигналу военных судов пароходы начали вы-
ходить из бухты Жилого. Море было спокойное, и в тем-
ноте можно было увидеть далеко растянувшуюся цепочку
корабельных огней. Компссары, стоя па верхней палубе,
следили за тем, как эта цепочка удаляется от них куда-то
влево.
Прошло еще немного времени, и огни совсем скрылись
за невидимой чертой горизонта. «Туркмеп» теперь шел
один, держа курс на север.
— Интересно, кто-нибудь на пароходе кроме рулевого
и капитана знает, куда мы идем? — раздался в темноте
чей-то тихий голос.
— Наверное, пет... — так же тихо ответил другой. —
Люди устали, многие заснули. Для них сейчас главпое
то, что вырвались из Баку, спаслись от турок.
— Но к утру все же узнают.
— К утру уже будет поздно что-либо изменить.
Но они ошибались. На пароходе былп глаза, которые
видели все.
Только, успокоившись, комиссары уснули, как в кают-
компанию вошел капитап «Туркмена»—плечистый блон-
дин с серыми глазами. Шаумян сразу поднялся и выжи-
дательно посмотрел на него.
Капитан сказал с акцентом:
— Они не хотят идти Астрахан, попимаете?
— Кто?
— Ну кто же еще... Это рапьшс капитан был хозяпп
на корабль, — в голосе капитана появился оттепок упре-
ка. — А сейчас революция. Сейчас есть судовой комитет,
который может отменить приказ капитана.
415
Капитан подошел к висевшей на стене карте Каспий-
ского моря и показал точку, лежащую восточнее от дуги,
протянутой от Баку до Петровска.
— Я довел «Туркмен» сюда. Это курс па Астрахап.
По судовой комитет узнал об этом и говорит, что не хочет
туда. Я ничего не могу поделать.
Шаумян посмотрел на карту п спросил:
— А можем ли мы переговорить с судовым комите-
том?
— Онп уже ушли, — сказал капитан. — Но у меня
сидят двое: механик и еще один член комитета.
— Что ж, пошли к ним.
Шаумян двинулся к выходу. За ним Петров, Корганов,
Полухин и Микоян.
Те двое были еще в каюте капитана. Один из них, не-
высокий, с круглым лицом и пухлыми губами, не дал во-
шедшим даже поздороваться.
— Ага, пришли, господа комиссары? — В голосе его
были злость и затаенный страх. — Пришли, чтобы угово-
рить пас? Так я вам заранее скажу: ничего не выйдет.
Пе выйдет!
Комиссары переглянулись: все это ничего хорошего
пе предвещало. Потом Полухпн спросил:
— А почему так воинственно, товарищ?
— Потому что это черт знает что! Кучка арестантов,
бежавших из тюрьмы, хочет, чтобы восемьсот человек из-
за них поплыли в Астрахань. А никому на этом судне
не хочется туда.
— Видимо, в Баку в последнее время стало традицией
выносить приговоры, даже не выслушав обвиняемых, —
спокойно произнес Корганов.
— Какие такие приговоры? — Это заговорил другой
член судового комитета. Он был высокого роста, смуглый,
с угольными глазами и произносил букву «г» па украин-
ский манер, с мягким выдохом.
— Да насчет того, что мы бежали из тюрьмы. Откуда
вы это взяли?
— А как же еще? — снова визгливо заговорил первый.
Видимо, он п был механик корабля. — Всем известно, что
вы были арестованы за государственную измену и пре-
даны военно-полевому суду. — Оп вдруг обернулся к
416
Шаумяну: — Каким образом вы очутились здесь, если не
бежали?
Шаумян пристально посмотрел в его сузившиеся про-
долговатые глаза, но ничего не ответил. Снова заговорил
Корганов:
— Мы были арестованы и преданы суду, это правда.
По ведь этот суд не состоялся и приговора нам но
выпес!
— Ну и что? — запальчиво спросил механик.
— А то, что у всех цивилизованных народов сущест-
вует закон: пока суд не признал вину обвиняемых, они
не подлежат наказанию, — рассудительно объяснил Гри-
горий. — А оставить нас в тюрьме — означало бы осудить
на смерть без суда и следствия, понимаете? Видно, даже
«Диктатура Центрокаспия» не решилась на такое безза-
коние и отпустила нас на волю!..
Капитан понял, что переговоры уже начались и что
они продлятся долго, поэтому сказал:
— Да вы садитесь. Садитесь...
Когда все сели, заговорил Микоян:
— Так вот, слушайте, товарищи... — Он держался с
необыкновенным спокойствием и выдержкой. — Товари-
щей комиссаров из-под ареста освободил я. Вы знаете,
что я оставался на свободе и возглавлял большевистскую
фракцию в Бакинском Совете последнего созыва. Весь вче-
рашний день я вел переговоры с членом «Диктатуры»
Велупцем и заместителем председателя следственной ко-
миссии Далипым и получил у них официальное разре-
шение на освобождение арестованных. Причем им было
известно, что из Астрахани прибыл пароход «Севан» и
что комиссары поедут на нем именно в Астрахань. К со-
жалению, в той обстановке, которая ночью царила в пор-
ту, «Севан», видимо, был захвачен одним из отрядов и
не пришел в Баиловский порт, где мы его ждали. Поэто-
му мы вынуждены были направиться в город и с разре-
шения начальника отряда Амирова сесть на ваш паро-
ход. Так что, как видите, и освобождение, и эвакуация
арестованных произошли с разрешения властей.
— А где это разрешение? — спросил смуглый.
— Его оставил у себя начальник тюрьмы. Да оно и пе
нужно было нам, так как нп на «Севане», пи в Астраха-
ни, как вы понпмаете, его у нас никто пе стал бы спра-
шивать.
27 Микаел Шатирян
417
— Ну вот, видите... —- начал было круглолицый, но
смуглый прервал его:
— Да погоди ты!.. — И обернулся к Шаумяну: — Воз-
можно, что все сказанное товарищами — правда. Но вы
же понимаете, что все это лпгпь слова. Вы бы хоть чем-
нибудь подтвердили, хоть бы свидетелей каких привели.
— А я думаю, что вы все здесь говорите вовсе не о
том, о чем нужно говорить, — наконец заговорил Шау-
мян. — Не о документах и свидетелях мы должны сейчас
думать, а о том, что же произошло там, в Баку! — В его
голосе чувствовался сдержанный, но тем более страшный
гнев. — Вы знаете, что мы, члены правительства, добро-
вольно ушли в отставку, потому что не хотели согласить-
ся с предательской политикой отрыва Баку от матери-
родины, от Советской России... Вы знаете, как много раз
и во всеуслышание мы предупреждали, что политика со-
глашения с англичанами приведет только к неисчисли-
мым бедствиям, что это будет предательством по отноше-
нию к России и населению города... Теперь вы сами ви-
дите, кто был^прав. Сами видите, что сделали англичане
с Баку! Выйдите и посмотрите на тех несчастных, что
толпятся на палубах, под открытым небом. Подумайте о
том горе, которое обрушилось на них. Подумайте о тех
страданиях, которые ждут их, когда они окажутся в чу-
жих краях, без крова и средств к существованию!.. Поду-
майте о тех десятках и десятках тысяч людей, что оста-
лись там, в Баку, во власти кровожадного врага, об пх
трагической судьбе! Подумайте об этом, а не о том, есть
или нет у нас оправдательных документов! Подумайте о
политике, говорю я. О политике предательства, которая
привела ко всему этому! И решайте, будете вы продол-
жать ее или нет... Да, именно вы, каждый пз вас обязан
наконец дать отчет перед своей собственной совестью:
была лп правильна эта политика, должны ли вы продол-
жать поддерживать ее или раз и навсегда от нее отре-
шиться?! Решайте это — самое важное и самое главное, —
и тогда все остальное будет просто решить. Тогда будет
яспо и то, в какой порт надо плыть, к какому берегу
пристать!..
Круглолицый уже совсем неуверенным тоном сказал:
— Ну вот, опять политика, опять агитация!..
И снова его прервал смуглый.
— Ша!.. — крикнул он, сверкнув угольными глаза-
418
ми.— Заткнись ты! — Потом перевел взгляд на Шаумя-
на: — До Астрахани отсюда почти трое суток ходу, суд-
по-то у нас тихоходное. А провизии, чтобы кормить
столько народу, нет. Боюсь, что пассажиры пе согласятся
на такие лишения, несмотря нп на какие политические
рассуждения...
— Я уже сообщал через Амирова и теперь повторяю
лично вам: как Чрезвычайный комиссар Кавказа и член
узкого состава Центрального Комитета Всероссийской
Коммунистической партии я даю твердое обещание, что
власти в Астрахани не будут чинить никаких препятст-
вий ни команде парохода, ни тем из пассажиров, которые
не захотят остаться там, а предпочтут направиться в
другие порты. Обещаю, что судно получит возможность
пополнить запасы воды и топлива, а пассажиры будут
снабжены провизией на долгий срок...
— Я тоже как военный представитель Центрального
Всероссийского правительства и левый эсер гарантирую
неприкосновенность и полную свободу «Туркмена» и его
пассажиров направиться в любой другой порт после того,
как он доставит нас в Астрахань! — сказал свое слово и
Григорий Петров.
Смуглый матрос встал с места.
— Как я мыслю, все тут ясно, товарищи, — сказал
он. — Мы сейчас снова созовем комитет и обсудим этот
вопрос, по от своего имени я скажу, что, конечно, мы
должны идти в Астрахань.
Уже совсем рассвело, когда комиссары и члены судо-
вого комитета вышли из прокуренной каготы капитана.
Апна, с волнением ждавшая пх поблизости, кинулась к
Корганову:
— Пу, как там у вас?
— Все, все! — радостно улыбнулся Григорий. — Па-
роход пойдет в Астрахань.
— А мы тут с пассажирами говорили и с бойцами
Амирова, — сообщила Анна. — И многие тоже согласились
идти туда. Лишь группа офицеров и часть пассажиров
недовольна. И все они вертятся вокруг английских офице-
ров и Бойля.
— А это кто такой? — пе понял Корганов.
— Ну, вице-консул из Баку! Помнишь, он приходил
с Мак-Донеллом к нам. Молодой такой.
— А!.. Так он тоже здесь?
27*
419
— Ага. И странно как-то ведет себя: когда я увидела
его, он словно испугался п юркнул в толпу.
— Значит, у него есть основания не желать встречи
с тобой. Ведь основными виновниками всей заварухи яв-
ляются онп, англичане!
— Но здесь-то им нечего бояться нас! Разве что когда
мы прибудем в Астрахань!
Корганов махнул рукой:
— И там им нечего бояться. Мы дали твердое обеща-
ние, что никого не тронем и отпустим па четыре сто-
роны всех, кто не пожелает там остаться. — Он снова
улыбнулся и обнял ее за плечи. — Ну всех к черту! Поче-
му ты не выругаешь меня за то, что все это время после
нашей встречи я ни разу пе поцеловал тебя?!
Он привлек ее к себе и поцеловал в губы, нисколько
не смущаясь того, что вокруг полно народу.
— Эй, эй, что это?! — раздалось рядом.
Корганов и Анна обернулись и увидели двух офице-
ров, прислонившихся к поручням и пристально наблюдав-
ших за ними. Один из них, высокий и плечистый, криво
усмехнулся. Другой был небольшого роста, чуть полно-
ватый шатен с крючковатым носом и круглыми, цепкими
глазами. На его груди красовался Георгиевский крест.
— Ничего, братцы, — Корганов улыбнулся. — Просто
зверства большевиков на борту «Туркмена»!..
Офицер с Георгиевским крестом качнулся и, оттолкнув-
шись от поручней, направился к Корганову.
— Шутит изволите, господин камиссар? — не сказал,
а зашипел оп с ярко выраженным акцентом тифлисца. —
А вед зверства были!.. Забыли о ваших приказах на
фронте насчет расстрелов?..
Улыбка мгновенно сошла с лица Корганова.
— И что же из этого следует, господин поручик? —
холодно спросил он.
— А то, что отвечать придется!.. Скоро, господин ко-
миссар!
Корганов дрожал от еле сдерживаемого гнева. Оп по-
нимал, что этот тип явно провоцирует его на ссору и что
ссоры нельзя допустить.
— А ну, что это?! —- вдруг загремело сзади, и над
пими нависла огромная фигура Татевоса Амирова. — Ты
с кем это разговариваешь, мерзавец? С кем разговарива-
ешь так?!
420
Кто в Баку не знал, как был скор на расправу этот
бывший анархист-террорист, а затем партизан. Забияк
словно ветром сдуло с палубы, а Татевос все еще продол-
жал греметь о «героях», которые бегут пинать смертельно
раненного льва.
Дождавшись, пока Ампров успокоится, Корганов спро-
сил:
— Этот тип из твоего отряда?
— Да нет. Набилось тут всякой швали! — отдуваясь,
отвечал Амиров. — А что у вас вышло?
— Да пустяки! Дернул меня черт любезничать с неве-
стой при них. — Корганов кивнул на бледную, подавлен-
но молчавшую Анну.
— Гм... Я думаю, что вам лучше сидеть в каютах и не
вылезать, — мрачно сказал Амиров. — Добились своего,
едем в Астрахань, так лучше, чтобы вы больше не сталки-
вались с этими. Еще выкинут что-нибудь!
— Что ж, это, пожалуй, тоже верно, — согласился
Корганов. — Пошли в каюту, Анна.
Комиссары старались не выходить па палубу. Конечно,
понимали, что те, кто был против поездки в Астрахань,
пе дремлют. Когда время от времени выходили подышать
свежим воздухом, видели, как, стоя группами, шепчутся
офицеры и некоторые члены команды. В особенности
оживленными были офицер с крестом и механик с пухлы-
ми губами. Они так и сновали вверх и вниз по трапам,
то спускаясь в машинное отделение, то поднимаясь в каю-
ту к англичанам...
К вечеру снова поднялся норд, и цепи волн, шурша
пенистыми гребнями, налетали на пароход. На палубе
похолодало, многих мучила морская болезнь. Но «Турк-
мен» продолжал, бодая волны, двигаться на север...
Еще одну ночь все спали спокойно: кажется, все в по-
рядке. Но, проснувшись, увидели, что все вчерашние ста-
рания пошли насмарку.
К Шаумяну снова явились капитан и механик, и по-
следний сухо, официально заявил:
— Норд и волнение усилились, а воды и топлива на
пароходе мало. В таких условиях мы до Астрахани не до-
тянем, поэтому решили не идти против ветра, а повернуть
в а Красноводск — ближайший отсюда порт...
421
При этом капитан прятал взор, между тем как в гла-
зах механика светилось явное торжество.
— Кем принято это решение? — спросил Шаумян.
— Судовым комитетом, — поспешно ответил капитан.
— Когда собирался комитет, почему без нас?
— А разве обязательно, чтобы на каждом нашем засе-
дании присутствовали бывшие наркомы? — ощетинился
механик. — До сих пор мы обходились без вас, и на этот
раз тоже сами приняли решение...
— Да нет, товарищи, тут все честно, — вмешался на-
конец капитан, посмотрев в глаза Шаумяну. — И норд
усилился, и воды с топливом не хватит... Понимаете, мы
спешили и не успели заправиться как следует. Да мы
тогда и не рассчитывали, что придется идти в Астрахань.
Можете проверить сами...
— Обязательно проверим, — сказал Шаумян.
Проверять котлы и запасы топлива пошли Полухин
и Берг, моряки, а также Азизбеков и Костандян, инжене-
ры, немного разбирающиеся в этом деле. Вернувшись, они
сказали:
— В хорошую погоду обязательно бы дошли, но при
таком ветре — черт его знает...
Кинулись разыскивать того смуглого матроса, члена
судового комитета. И когда нашлп, он с виноватым видом
сказал:
— На комитете я остался один, товарищи, а осталь-
ных словно вдруг подменили. Настаивал изо всех сил,
хотя с водой и топливом в самом деле худо. — Потом осто-
рожно спросил: — А что, думаете, в Красноводске неслад-
ко придется вам?
— Очень несладко, товарищ, — серьезно ответил Шау-
мяп.
— Я все же поговорю с командой, чтобы там постояли
за вас, пе дали в обиду, — с искренней горячностью ска-
зал смуглый. — Вот увидите, уговорю если не всех, то
большинство!
Комиссары с печальной улыбкой поблагодарили его
и пошли в кают-компанию. Снова и снова обсуждали соз-
давшееся положение: что же делать дальше?
И тут снова заговорил Микоян:
— По-моему, :адо силой заставить команду продол-
жать курс на Астрахань!
422
— Силой? — удивленно посмотрел на него Азизбе-
ков.— А где ты возьмешь эту силу?
— Думаю, что в отряде Татевоса найдется десяток-
другой верных людей. Вызовем по одному сюда, объяс-
ним задачу, потом с их помощью разоружим тех типов
внизу, их оружие возьмем себе. Когда у нас будет отряд
из нолсотни хорошо вооруженных людей, мы сможем
сказать команде: «Идем в Астрахань!» А если кто попро-
бует сопротивляться, выбросим в море!
— В море? — вытаращил на него глаза Джапаридзе.—
Да ты что?!
Микоян обиженно посмотрел па Алешу, потом перевел
взгляд на других. Остальные молчали. Молчал Шаумян.
Молчал Петров. Молчал Корганов...
Анастас вдруг почувствовал какую-то опустошенность,
усталость. От этих бесконечных невезений, от того, что
надо все время выкручиваться, искать какой-то выход,
кого-то в чем-то убеждать, уговаривать. «Зачем, собст-
венно, я кипячусь? — подумал он. — Ведь онп старше,
опытнее меня, знают, что делают!»
Через несколько минут в кают-компанию зашел Ами-
ров. Он, видимо, уже знал все. К нему подсел Корганов и,
вкратце рассказав о предложении Микояна, спроспл, что
оп думает. Амиров минуту думал, наконец сказал хмуро:
— Ну разоружим, ну заставим команду идти па север.
А потом кончится топливо, и пароход будет болтаться в
открытом море. Знаете же, как сейчас на Каспии: все па-
роходы попрятались в портах, боятся высунуться. Можем
несколько дней не встретить пи одного судна, и тогда
женщины с детьми будут умирать от голода и жажды на
наших глазах. На них и сейчас-то смотреть жалко: за
ночь на палубе намерзлись от холодного ветра, мучаются
от качки. Теперь у всех на уме лишь одно: поскорее бы
добраться куда-нибудь, стать на твердую землю, согреться
и поесть... — И вдруг крякнул с досадой, даже сердито:—
Ну что за невезение такое?.. Ведь который уже раз пы-
таетесь уйти, добраться до этой вашей Астрахани, в ни-
как не выходит!.. — Потом глянул на обескураженных
комиссаров и сказал уже другим тоном: — Ладно,-что го-
ворить. В Красноводск, так в Красноводск. Придем туда
и посмотрим, что они сделают с вами! Пусть кто-нибудь
попробует пальцем тронуть, разнесу их паршивый город
к черту!
423
К полудню, когда до Красноводска осталось часов де-
сять ходу, ветер прекратился, тучи разошлись, и снова
показалось солнце. Оно словно подогрело и вернуло на-
дежду, что еще можно избежать злого рока. Повернуть
обратно, уйти в Астрахань или хотя бы в Петровск: там
все-таки знали их, и они знали всех. Там можно было
надеяться, что подействует тот же убедительный довод:
«Теперь вы видите, что мы были правы, что англичане не
спасли Баку?!» Надеяться на сочувствие масс, на собст-
венной шкуре испытавших политику предателей. Полу-
чить помощь от большевистского подполья. Наконец, от-
туда было ближе до своих, до Астрахани...
Но и судовой комитет и капитан снова заявили, что на
пароходе осталось так мало воды и топлива, что едва ли
дотянут даже до Петровска. Да и среди беженцев все
громче слышался ропот: «Да хватит метаться туда-сюда
по этому проклятому морю! Надо же наконец пристать к
какому-то берегу, дать несчастным детям и больным от-
дохнуть и поесть!..»
И «Туркмен» продолжал плыть на восток, пока к ве-
черу не вошел в Красноводский залив.
В сумерках послышался стук мотора: к пароходу
подходил баркас, вероятно с представителями портового
начальства.
С баркаса кто-то крикнул:
— Что за судно и откуда?
— Пароход «Туркмен» с беженцами из Баку!
— Пароходу «Туркмен» — стоп машины!.. — скоман-
довали с баркаса. — Стать на рейде, в порт заходить вос-
прещается! Карантин! Спустить трап для начальника
порта!
«Туркмен» застопорил машины. Потом раздался скре-
жет цепи в клюзе, и якорь тяжело шлепнулся в воду.
А еще через несколько минут начальник Красноводского
порта поднялся по трапу на борт парохода.
Он заявил, что утром на пароход прибудет врач — вы-
яснит, нет ли здесь заразных больных. Но все на паро-
ходе хранили глубокое молчание, словно знали, чувство-
вали: за этим должно последовать нечто значительное,
быть может, страшное.
Закончив с формальностями, начальник порта уже хо-
424
тел сойти в баркас, когда к нему подошел один из англий-
ских офицеров и сказал на ломаном русском языке:
— Я — майор Суттер из экспедиционного отряда анг-
лийских войск генерала Денстервиля, господин началь-
ник. Я надеюсь, что мне и сопровождающему мепя унтер-
офицеру Бумеру будет разрешено сейчас же сойти на
берег и представиться полковнику английской армии Бат-
тину, в распоряжении которого мы отныне будем нахо-
диться.
— О, разумеется, господин майор! — поспешно ответил
начальник порта. — Вы — наши гости и можете спустить-
ся на баркас сию минуту.
И тогда пз толпы вышел еще один пассажир. Тот, круг-
логлазый шатен с Георгиевским крестом.
— Гаспадин начальник, я тоже прашу разрешенья
сайти на берег, так как имею саабщпт красноводским
властьям важные сведенья!
— Фамилия? — спросил начальник порта.
— С вашего позваленья, я назаву маю фамилью на
берегу...
В это время майор Суттер нагнулся к начальнику пор-
та и шепнул что-то.
— Хорошо, — сказал тот круглоглазому. — Идемте с
нами.
Когда все четверо спустились вниз и баркас отплыл в
сторону порта, черная наползающая тревога стала окуты-
вать одинокий пароход, медленно покачивающийся на
рейде Красноводского залива...
Никому не хотелось спать. Все пассажиры, подчиняясь
какой-то внутренней потребности, держались вместе, хотя
в этом едином целом и разбились на группы.
Молодежь, в основном военревкомовцы, сели прямо на
палубу, прислонившись к стене каюты, и некоторое время
молчали. Лишь иногда раздавались короткие реплики:
— Дай прикурить.
— На... Ну что ты бросаешь спичку на палубу!
— А что, боишься — загорится?
— Нет, просто па кораблях это не прппято.
— А!.. Так я нарочно буду бросать: с некоторых пор
мне не нравятся морские традиции!
425
Пауза. )
— Нет, вы только посмотрите! Вы посмотрите на это
небо: чисто, ясно, звезд повысыпало!.. А ведь утром затя-
иулось тучами так, что думали, дождь зарядит, поди, пе-
дели на две!
— Правда. Знали бы, что так быстро переменится по-
года, шли бы себе и шли на север...
— И завтра, наверное, дошли бы...
— Вы бы шли, а вот они...
— Конечно, им просто нужен был повод.
Пауза.
— Погодите, братцы, а где же Большая Медведица?
— А куда ты смотришь? Вон же ковш, смотри где...
— А вон и Полярная звезда.
— Угу... Раньше, когда не было компасов, люди по
нему определяли, где север.
Молчание. Затем повое восклицание:
— Странное же это ощущение, а?.. Сидим здесь, нет
пи охраны, ничего, вот треплемся... Кажется, заводи ма-
шину и плыви, глядя на ту звезду... Ан нет, не поплы-
вешь!
— Да... Все же у техники есть свои крупные недостат-
ки. Раньше вот дрались пращами. Подобрал с земли ка-
мень, заложил в пращу, покрутил над головой и — ки-
нул... А теперь кончатся у пулемета патроны — и все,
хана! С земли их не подберешь!
— Да... Будь этот «Туркмен» парусником, мы бы сей-
час отплыли отсюда...
— Ну, ветра ведь тоже надо ждать... Сейчас ветра нет.
— Как нет, вон тянет с берега, дохлой рыбой несет.
— Фэ!.. Прелестное амбре!
— Это рыбозавод недалеко от берега. Оттуда и вонь.
— Удивительно пахучее это море, а? В Баку оно пах-
пет нефтью, здесь — дохлой рыбой...
— А чем пахнет Каспий у Астрахани?
— Свободой пахнет оно там, братцы, свободой!..
Снова наступает тишина. Потом раздается очень тихо:
— А что там паши старики делают?
— Тоже, видно, беседуют.
— Интересно о чем?
— Ну, наверпое, у пих найдется, о чем поговорить...
II уж, во всяком случае, пе о том, что пароходы без топ-
лива не ходят!.. е
426
— О чем думаешь?
— Да вот о словах, которые утром сказал Татевос.
— Насчет нашей невезучести?
— Да. Посмотреть со стороны — как будто так оно и
есть: все время какие-то непредвиденные обстоятельства
мешали нам: то шторм, который на два дня задержал
у Жилого, то нехватка топлива да еще внезапно подняв-
шийся норд...
— Понимаю твою мысль: а диалектика гласит — «слу-
чайность есть неосознанная необходимость». Что же кро-
ется за нашими «случайностями»?
— Вот именно. А дело ведь в том, что мы никогда не
рвались по-настоящему уйти из Баку, потому что никогда
пе чувствовали себя побежденными. Понимаешь, Степан,
я иногда думаю: может быть, мы пожадничали, не удовле-
творились достижением нашей основной задачи — той, о
которой ты говорил Мак-Донеллу, помнишь? — и захоте-
ли большего...
— И все же зря ты не отправил Варо с моей Кэто.
Да и Ванечка должен был отправить Ольгу. Все же сей-
час без них было бы легче.
— Но и у тебя на шее мальчики. Тоже не легко.
— Конечно... Но ведь опи уже солдаты.
— В общем, конечно. А мне помешало это самое ощу-
щение нашей силы. Понимаешь, все время думал: «Ка-
кого черта, ведь победим же, не можем не победить!»
И хоть уговаривал ее ехать, по не очень настойчиво.
Горящий окурок, описав в воздухе петлю, полетел в
море и погас.
— А я, знаешь, жадный, Алеша. Мне еще хочется
многое сделать!.. Знаешь, через двадцать шесть дней мне
исполнится сорок. Сорок! А что я успел?
— Погоди, разве твой день рождения не первого ок-
тября?
— Это по старому стилю, а по-новому — тринадцатого.
— Ах, да... Все никак не привыкну.
— Ты бывал когда-нибудь в Красноводске?
— Нет.
— Хотелось бы знать, что теперь делается в этой
дыре?
— Не беспокойся: после того как тот кавалер сообщил
им свои «важные сведения», они там забегали, как мыши
в амбаре!..
427
— Фу-ты!.. Слышишь, как оттуда запахло?
— Наверное, там рыбозавод какой-то...
— А ты замечаешь: Гриша и Анна весь день ни на
шаг друг от друга.
— Сколько я им говорил: «Не тяните, женитесь...»
— Ну, надо знать характер Гриши, его порядочность
во всем...
— Давай-ка посчитаем, сколько мы с тобой в общем
провели вместе времени?
— С тех пор, как я переехал в Баку?
- Да.
— Да, порядочно... Это было здорово придумано —
устроить тебя секретарем у Степана Георгиевича: ведь я
в депь по нескольку раз бывал у него и каждый раз ви-
делся с тобой.
— Виделся! Зайдешь в приемную, скажешь два слова
и — в кабинет!
— А я там все равно постоянно ощущал твою бли-
зость. О чем бы там ни говорили/что бы мы ни делали, а
внутри где-то сидит это теплое, хорошее чувство: «За
дверью — Анна, захочу — выйду и увижу ее».
— Однако выходил-то мало!
— Нет, не мало. И по вечерам мы с тобой не раз бы-
вали вдвоем у меня. И как-то даже в гости ходили к Сум-
батовым, помнишь?
— А потом ты на полтора месяца ушел па фронт.
И еще месяц сидел в тюрьме.
— Вот это было с моей стороны нехорошо: целый ме-
сяц сидеть в тюрьме, вместо того чтобы встречаться с то-
бой!
— Ты все шутишь. А я тосковала по тебе, понимаешь?
И боялась, страшно боялась. Теперь уже я от тебя ни на
шаг. Если тебя когда-нибудь снова посадят, я пойду с
тобой!
— Конечно. Потребуем отдельную камеру для семей-
ных...
— Фу!.. Все-таки ты ужасный человек! А как ты
думаешь, почему этот Бойль не сошел с теми англичана-
ми на берег? Мог же и он уйтп, ведь вице-консул поль-
зуется какими-то правами неприкосновенности!
428
— Да здесь ему никаких прав не нужно, достаточно,
что он англичанин. Но ты уверена, что это был именно он?
— Конечно, я его не спутаю ни с кем. И знаешь еще
что: у меня такое ощущение, будто кто-то все время при-
стально смотрит па нас. С той самой минуты, как мы сели
на этот несчастный пароход.
— Брось ты об этом... Давай поговорим о нас с тобой.
— Давай.
— Все-таки ты ужасный чистюля...
— В каком смысле?
— Сам знаешь в каком.
— A-а... Может быть, ты и права, по... как бы тебе
это объяснить?.. Может быть, это и мещанство, но мне не
хотелось раньше временп таскать из котла куски недо-
варенного мяса...
— Понимаю, милый. Я и полюбила тебя, наверное,
за это твое «мещанство»?.. Да ведь у нас все еще впереди,
не так ли?
— Конечно, родная, конечно...
— Сказать тебе правду? Очень хочется покончить со
всеми этими героическими делами и заняться чем-нибудь
ужасно бабским: стирать тебе белье, штопать носки.
— Потерпи, родная, потерпи еще немного...
Глава тридцатая
Утром к пароходу снова подошел баркас «Бугае» и
дал команду подойти к находящейся в нескольких кило-
метрах пристани Урфа.
Сотни пассажиров, столпившихся на палубах, при-
стально вглядывались в приближающийся берег. Там сна-
чала была видна только толпа, но когда подошли бли-
же — стало ясно: это войска. Виден был строй солдат в
общевойсковой форме, а чуть в стороне стояла рота в
туркменских халатах и пышных папахах.
— Вон там пушки! — вдруг воскликнул кто-то сдав-
ленным голосом. — Господи, пушки!
— Да, три пушки... И рядом — солдаты в английской
форме!
429
, Татевос Амиров, стоявший рядом о комиссарами,
скрипнул зубами:
— Мерзавцы! Подготовились-то как.
Корганов, оглянувшись на него, вспомнил вчерашнее
обещание Амирова и прибавил с горечью:
— Вот так было и в тот*раз: мы на торговых парохо-
дах, с женщинами и детьми, а они — с пушками...
— Сволочи! — снова буркнул Амиров.
На пристани кроме войск стояла группа английских
офицеров, в том числе и майор Суттер. А рядом с ними —
какие-то штатские, видимо, местное начальство.
— А вон и тот офицер с крестом! — тихо сказала
Анна, заметив крючконосого поручика.
Комиссары посмотрели на Шаумяна. А он, не сказав
пи слова, повернулся и пошел в кают-компанию. Все по-
следовали за ним.
— Теперь все ясно. — Шаумян был очень спокоен.—
Это за нами. Нужно всем сейчас же спуститься вниз, сме-
шаться с пассажирами и попытаться выйти в город. Те,
кому это удастся, должны затем добраться до Астрахани
или Ташкента. Понятно?
Все начали торопливо собираться. Микоян вспомнил,
что у него остались деньги из партийной кассы, и спросил,
как быть с ними.
— Раздай поровну всем, — сказал Шаумяп. — Могут
пригодиться тем, кому удастся прорваться в город.
Микоян начал торопливо считать деньги и потом вы-
дал каждому примерно по пятьсот рублей.
Как только пароход причалил к пристани, по трапу
па палубу вбежали начальник порта, какой-то среднего
роста человек в полувоенной форме, с чуть приплюснутым
носом и два взвода солдат. Они немедленно выстроились
в ряд и взяли винтовки наизготовку.
— Нам известно, что на пароходе прибыли вооружен-
ные люди, — сказал человек с приплюснутым носом, как
выяснилось, начальник местной милиции Алания. — От
имени Закаспийского правительства предлагаю всем при-
бывшим немедленно сдать оружие!
Амиров, выступив вперед, спросил:
— На каком основании? Прибывший с пароходом от-
ряд на намерен оставаться здесь. Мы хотим лишь попол-
нить запасы воды и топлива и отплыть в Петровск, где
430
находится «Диктатура Центрокаспия» — правительство,
которому мы подчиняемся!
Алания вперил в него пристальный взгляд:
— Кто вы такой?
— Я начальник отряда Амиров!
— Так вот, господин Амиров, — многозначительно вос-
кликнул Алания, — вы не получите ни воды, ни топлива,
ни продовольствия, пока не сдадите оружия! Понятно?
Амиров медленно раскачивался на месте, не зная, что
предпринять. Он посмотрел на лица измученных пассажи-
ров, на стоящие на пристани войска с пушками и пулеме-
тами и понял: сопротивление бессмысленно. Но он знал,
что ждет здесь его самого, его брата и всех остальных,
кого еще вчера он обещал не дать в обиду.
В это время выступил вперед офицер, его адъютант,
Рубен Гегамян, и, демонстративно отстегнув револьвер,
бросил его под ноги Алания. За ним вышли еще несколько
офицеров и сделали то же самое. Потом потянулись сол-
даты.
— Обыскать всех!—с довольной улыбкой приказал
Алания.
Солдаты кинулись первым долгом к Амирову, стояв-
шему в оцепенении, отобрали у него шашку п маузер. По-
том обыскали и отобрали оружие у всех мужчин.
Когда с этим было покончено, Алания приказал:
— А теперь укажите комиссаров! Укажите, и мы ос-
вободим всех.
Все окаменели. Чей-то ребенок заплакал, но мать ис-
пуганно зажала ему ротик. Молчание длилось долго, ка-
залось, целую вечность.
— Ну! — сердито топнул ногой Алания. — Кто Шау-
мян?
Молчание. Все знают, что за этим кроется. Позор на
вечные времена. Проклятия поколений. Потеря права
называться человеком... Все знают это и молчат.
И тогда вперед выскакивает тот, с крестом. Никто п
пе заметил, когда он успел подняться на пароход.
— Молчите, сволочи! — взвизгивает оп в бешенстве.—
Думаете, что спасете этим их? Не выйдет! Вон он, ваш
Шаумян! Вон Джапаридзе! Вон Коргапов, Фиолетов,
Азизбеков!..
И тычет, тычет коротким пухлым пальцем в сторону
тех, чьи имена он марает своими грязными устами.
431
Шаумян медленно направляется к нему. Оп безоружен,
но часовые спешат штыками отгородить от пего преда-
теля.
— А ты думаешь, если нас убьют, ваше дело выигра-
ло?! — Грудь Шаумяна почти уперлась в сверкающее ост-
рие штыка. — Не видать вам этого! Не видать!
Солдаты хватают его под руки, отводят в сторону.
Потом, вновь обыскав каждого, берут Алешу, Ванечку,
Мешадп-бека, Павла, Гришу. У последнего из кармана
вытаскивают сложенный вчетверо лист бумаги.
— Что это?
— Ничего особенного, — пожимает плечами Корга-
нов. — Список, по которому арестованные в Баку полу-
чали передачу. Я был их старостой.
Алания читает список. Двадцать пять фамилии. И ка-
ких фамилий! Его глаза загораются хищной радостью.
А Григорий, глядя на него, бледнеет, ибо вдруг понимает,
какую роль может сыграть этот список.
— А чьи фамилии зачеркнуты? — спрашивает Ала-
ния.
Ему мало двадцати пяти, ему нужны еще и те двое!
— Двух больных... Они остались в тюремной боль-
нице. — Корганов протягивает руку. — Могу я получить
этот список обратно?
Алания отстраняет его руку, бережно складывает спи-
сок и сует бумагу в карман.
— Уберите арестованного! — командует он.
Остальных уже хватают поодиночке на контрольных
пунктах, что устроены от самого трапа и до выхода из
порта. Хватают членов военревкома, затем Микояна, Вар-
вару Джапаридзе, Ольгу Фполетову, Анну, Левона...
И, наконец, берут Татевоса Амирова.
— Ну, успокойтесь мистер Бойль. Ведь они уже в на-
ших руках! — говорил полковник Баттин, с улыбкой гля-
дя на бакинского вице-консула. — Все-таки добились сво-
его!
Бойль посмотрел на свою трясущуюся руку — бокал
был палит до краев, и сейчас ром выливался — и сказал
извиняющимся топом:
— Это, наверное, реакция после всего того, что я пе-
режил за эти сутки. Нервы совершенно расшатались...—
432
И тут же без всякого перехода сорвался на истерический
крик: — Они были в наших руках почти месяц, сэр!..
Ровпо месяц назад мы заперли их в тюрьму, по дрожали
от страха не онп, а мы!.. Мы выдвигали против них обви-
нения в государственной измене, а их избрали депута-
тами! Мы хотели предать их военно-полевому суду, по
так и не решились... Даже Денстервиль — казалось, на что
уж решительный человек! — и тот пе посмел взять па
себя риск ликвидировать их... Он решил оставить эту ра-
боту туркам, но едва его корабли отплыли из Баку, как
эти тряпки, именующие себя «диктаторами», отпустили
их из тюрьмы!.. — Бойль залпом выпил бокал и продол-
жал осипшим голосом: — Хорошо еще, что я, зная этих
людей, решил до последней минуты остаться в городе.
Мне удалось захватить пароход, присланный за ними пз
Астрахани. Затем я помчался вместе с Суттером в тюрь-
му и узнал, что птички вылетели на свободу!.. Я чуть не
пустил себе пулю в лоб, сэр! Но потом мне снова улыбну-
лось счастье: я узнал, что они сели на «Туркмен», и по-
следовал за ними. За ночь, пока они спали, мне удалось
уговорить и подкупить на корабле многих — слава богу,
генерал дал мне достаточно денег! Но стоило им проснуть-
ся, поговорить с капитаном, судовым комитетом и с пас-
сажирами, как все перевернулось, все наши усилия были
сведены на нет, и пароход направился в Астрахань.
Только благодаря чуду — нехватке воды и топлива — они
оказались здесь, сэр!
— Но теперь они снова в тюрьме, и вы можете быть
спокойны, мистер Бойль, — повторил Баттин.
— Тюрьма!.. — Бойль скривил презрительную мину.—
Я уже был там и видел эту паршивую дыру. Баиловская
тюрьма в Баку была настоящей крепостью, но и оттуда
они вырвались!..
И тут наконец заговорил третий, находящийся в ком-
нате Баттина, — инженер Кун, председатель Красновод-
ского стачечного комитета, осуществляющего власть в
городе. У него была большая голова, маленькая бородка
и усики. Он тоже прибыл из Баку на одном пз пароходов,
который вышел оттуда позже, чем «Туркмен». Но его
судно не задерживали у Жилого, и оно не делало тех
зигзагов, которые совершал в море «Туркмен», и Кун
очутился в Красповодске раньше.
28 Микаел Шатирян
433
— Они у меня не вырвутся, мистер Бойль, — сказал
он на довольно чистом английском языке. — Можете не
беспокоиться.
— Подобные заверения я не раз уже слышал в Баку,
мистер Кун. Извините, но я им больше не верю!
— Что же вы хотите, мистер Бойль? — уже с оттен-
ком раздражения спросил Баттин.
— Пока они живы, пока они дышат, у вас не мо>цет
быть уверенности, что опи вновь пе вырвутся, сэр! — рез-
ко произнес Бойль.
Баттин вытаращил глаза.
— Вы хотите, чтобы мы их... без суда и следствия?..
Бойль снова посмотрел на него с нескрываемым пре-
зрением.
— Видите, вы даже не смеете произнести это слово:
♦убить!»... В этом и есть наша ошибка, это и погубит нас,
сэр! Не лично вас с вами, а нашу цивилизацию, все, что
до сих пор было создано человечеством, на чем держится
наш мир!
Баттин молча смотрел на этого одержимого, на то,
как оп снова налил дрожащей рукой ром и залпом выпил.
— Я вам уже говорил... — продолжал Бойль более
спокойно, — их пытались судить еще там, в Баку. След-
ствие было поручено самым антибольшевистски настроен-
ным людям. Но у них ничего не вышло, потому что их
нельзя убить на законном основании. Их нужно убить
потому, что в их существовании кроется наша гибель.
Понимаете?! Если вы тоже станете на путь соблюдения
каких-то формальностей, вы провалите все дело!
— Уверяю вас, господин вице-консул, что в Красно-
водске несколько иная атмосфера, чем в Баку, — снова
вмешался Кун. — Тамошние власти были стеснены боль-
шевистски настроенной толпой: опи вынуждены были ми-
риться с существованием этого Совета. У нас же ничего
подобного нет!
— А разве у вас нет Стачечного комптета? Чем же оп
лучше Бакинского Совета?
Куп покраснел, ибо Бойль, не подозревая того, задел
его самого.
— Так ведь мистер Куп и есть председатель этого
Стачечного комитета, мистер Бойль, — поспешил вмешать-
ся Баттин. — Он эсер, и весь комитет состоит из эсеров.
Но это нисколько не смутило вице-консула.
434
— В Бакинском Совете тоже были эсеры, да и па
«Туркмене» судовой комитет состоял из эсеров... Но рабо-
чие останутся рабочими, их в конечном счете всегда тянет
к большевикам... поймите это!
— С этим нельзя не согласиться. — Баттин многозна-
чительно посмотрел на Куна, видимо вспоминая какие-
то факты, известные только ему. — Но то, что предлагаете
вы, мистер Бойль... Во всяком случае, я не могу ре-
шиться на это один. Я должен запросить мнение началь-
ника британской миссии в Туркестанском крае генерала
Малессона... Не мешало бы иметь хотя бы формальное
согласие и бывших бакинских властей. Ведь если мы и
должны казнить их, то за преступления, совершенные в
Баку!
Бойль еще раз взглянул на него п... сдался.
— Посылайте ваш запрос генералу и в Петровск, —
со вздохом сказал он. — Только не В Центрокаспий, а Би-
черахову: этот наверняка даст нужный ответ. А я немед-
ленно выеду в Ашхабад, к Малессопу. Я не могу пола-
гаться на то, что на основании одного вашего телеграф-
ного запроса он примет нужное решение. Я должен ему
лично объяснить все. И рассказать об ошибке генерала
Денстервиля...
— Хорошо, мистер Бойль, — кивнул Баттин. И обер-
нулся к Куну: — Будьте добры приготовить для мистера
Бойля паровоз и вагон.
— На который час вы хотели бы назначить ваш отъ-
езд, мистер Бойль? — справился Кун.
— Как можно скорее, сейчас же! — решительно за-
явил Бойль.
— Как, вы не хотите пемного отдохнуть? — удивился
Баттин.
— Отдохну в пути, полковник. Сейчас дорог каждый
час, каждая минута... — И почти с мольбой в голосе при-
бавил:— Убедительно прошу вас, приставьте к ним уси-
ленную охрану!.Не разрешайте никаких прогулок, ника-
ких свиданпй, никакой переписки с кем бы то ни было!
— Хорошо, хорошо, мистер Бойль. Все будет в поряд-
ке, не беспокойтесь.
Кун ушел от полковника в плохом настроении. Во
всем том, что произошло у Баттина, было что-то тревож-
ное. Бесцеремонность, с какой этот напористый молодой
28* 435
дипломат бросал ему в лицо слова: «Я пе верю таким сло-
вам!» пли «Там тоже были эсеры», — задела его. И то,
что он изменил обычной манере англичан прятаться за
спину местных деятелей и готов был взять на себя такое
дело, как расправа с большевиками, — было неслыхан-
ным! Кун смутно понимал, что Баку сдан не потому,
что турки в самом деле сильны. Это был какой-то
сложный дипломатический ход... Но что, если недоверие
к бакинским эсерам распространится и на Красноводск?
Что, если и здесь англичане поступят так же, как с ба-
кинцами? Бросят на произвол судьбы и уйдут, пе преду-
предив даже о своих намерениях? И Куну становилось не
по себе от этой мысли...
Не успел Кун войти в свой кабинет, как ему принес-
ли какую-то бумагу.
— Что это? — спросил он.
— Радиограмма, которую арестованные бакинцы про-
сят отправить в Петровск «Диктатуре Центрокаспия», —
ответила секретарь.
Багровея от гнева, Кун внимательно прочитал ее.
В ней излагались обстоятельства освобождения комисса-
ров из тюрьмы, эвакуация на «Туркмене» и новый арест
в Красноводске. В конце радиограммы говорилось:
«Просим «Диктатуру Центрокаспия» подтвердить, что
мы были освобождены по вашему распоряжению. Если
не найдете возможным распорядиться, чтобы нас отпра-
вили в Астрахань, пусть пошлют нас в Петровск. Вы в
курсе нашего дела, там же можете выяснить все обстоя-
тельства нашей поездки в Красноводск через пассажиров
и команду парохода «Туркмен», который отправляется в
Петровск. Просим вашего срочного распоряжения. По
уполномочию всех — Джапаридзе, Фиолетов, Шаумян,
Корганов, Петров, Зевин».
Первым желанием Куна было тут же порвать в клочья
эту бумагу. Но потом Кун вспомнил слова Баттина о том,
что нужно сохранить хоть какую-то видимость законно-
сти, и сунул радиограмму в ящик стола.
Три дня спустя, вернувшись с того страшного и под-
лого дела, он снова вытащит эту бумагу и хладнокровно
напишет резолюцию:
«Слишком пространная телеграмма, и обременять ра-
дио такими телеграммами невозможно. Следует сократить
до минимума. 20 сентября. Кун».
436
Но пока он был озабочен другим. Достав лист бумаги,
набросал текст своей радиограммы в Петровск, на имя
Бичерахова:
«Просим срочно телеграфировать, как поступить с
бывшими комиссарами и Ампровым, причем полагаем,
если не встретится возражений с вашей стороны, предать
их военно-полевому суду!»
Отправив радиограмму, он решил лично проверить,
насколько надежно охраняются заключенные.
Комиссары были разделены па две группы, одна из
которых — Шаумян с сыновьями, Фиолетов и Джапаридзе
с женами, Зевин, Микоян, братья Амиряны и другие —
всего шестнадцать человек — находились в арестном до-
ме, а остальные — в тюрьме на окраине города. Кун пер-
вым долгом поехал в арестный дом.
В темной и душной камере, видимо, до его прихода
шла беседа, но, когда заскрежетала дверь, все умолкли,
повернувшись в сторону вошедшего. Подождав, пока глаза
привыкнут к темноте, Кун громко спросил:
— Кто у вас главковерх?
После минутной паузы ему ответили:
— Нет главковерхов!
— Тогда кто Шаумян?
— Я Шаумяп.
Кун в полутьме различил человека, лежавшего па
нарах.
—- Встать! — заорал Кун. — Разве вы не знаете, с кем
говорите?! Я — Кун!
Но никто и не подумал встать: ни Шаумяп, пи осталь-
ные.
Только теперь Куп повял, почему он пришел сюда.
Англичане разговаривали с Куном, как с лакеем, не
угодившим пм. II он пришел в тюрьму, чтобы вновь по-
чувствовать свою силу, свою власть и свое достоинство.
Но оказалось, что и здесь его тоже считают марионеткой,
лакеем, дрянью, на которую не стоит обращать внимания.
— Что ж, пожалеете, господа! — Он быстро вышел из
камеры и направился к начальнику арестного дома.
— Этих, пз Баку, держать в камере безвыходно! —
крикнул он.—Ни прогулок, ни свиданий, нп переписки! —
Он хотел уйти, но снова обернулся и крикнул: — Даже
хлеба не давать, только воду!
И так же стремительно вышел.
437
Весь день оп метался по городу как угорелый. Ездил
в порт, где в крытых ангарах из рифленого железа (зимой
в них держали бочки с засоленной рыбой) были заперты
беженцы, высаженные с «Туркмена». Кричал па них, что
опи — большевистская сволочь и он сгпопт их здесь, из-
жарит в этих ангарах и заморит голодом. Потом помчал-
ся к начальнику милиции Алания, требовал, чтобы он не
сидел как тюфяк, а смотрел в оба. Снова кинулся к аре-
стному дому и тюрьме, приказал усилить охрану, назна-
чить в нее самых верных, самых преданных людей.
Вечером наконец успокоился, получив из Петровска
радиограмму:
«Одобряю ваши действия, направленные к аресту ба-
кинских комиссаров. Предложение ваше о предании их
военно-полевому суду разделяю. Мнение мое поддержи-
вает «Диктатура Центрокаспия». Бичерахов».
А утром его вызвал полковник Баттин и сообщил, что
из Ашхабада получена благоприятная весть и нужно го-
товиться к казни.
— Подробности сообщит представитель генерала Ма-
лессона, а пока надо решить, кого из арестованных под-
вергнуть казни.
— Всех, господин полковник! — решительно заявил
Кун.
Баттин взглянул на него удивленно:
— Как всех? Тридцать пять человек?
— Да, господин полковник, всех.
— Но ведь на пароходе людей арестовывали поспеш-
но... Среди них могут оказаться и невиновные.
— Господин полковник, аресты производились по ука-
занию людей, прибывших из Баку и отлично знающих
всех их!
— Предположим. Но там есть женщины, какие-то
мальчики...
— Они все большевики, господин полковник! — упря-
мо твердил Кун.
Наконец Баттин сказал сурово:
— Послушайте, Кун, я полностью разделяю вашу не-
нависть к большевикам,-но такие вещи надо делать с
умом. Расстрел без суда и следствия не только лидеров, но
и женщин и несовершеннолетних детей может вызвать
такую бурю, которая нам дорого обойдется. — Он с мину-
ту молча шагал по кабинету, затем вспомнил: — Ведь,
438
кажется, у одного из арестованных нашли какой-то спи-
сок, где он?
— У меня, господин полковник. — Кун достал из кар-
мана список и протянул Баттину.
Тот развернул его, посмотрел, потом взял со стола
красно-синий карандаш.
— Вот я вижу знакомые фамилии: Азизбеков, Джа-
паридзе, Корганов, Фиолетов... А вот и Шаумяп... — Пе-
речисляя, оп ставил возле каждой фамилии крестик крас-
ным карандашом. — Вот еще — Зевин, Петров, Ами-
рян...
Кун, стиснув зубы, смотрел на его карандаш. Потом
решил, что уж за этот список он будет бороться до
конца.
— Господин полковник, это список тех, кто сидел в
Бакинской тюрьме, и, как вам известно, подлежал воен-
но-полевому суду... Уж здесь-то нам сомневаться не при-
ходится!
Баттин подпял на него глаза.
— В этом есть доля правды. Но там должен был все
же состояться суд, который мог признать кое-кого неви-
новным, не так ли, Кун?.. И еще нужно знать, что решил
генерал Малессон. Возможно, что его вердикт относится
лишь к самой верхушке. Так что давайте подготовим не-
сколько списков: один из ‘лидеров, другой — пошире, а
третий — уже полный список...
П рядом с фамилиями арестованных появились новые
крестики — синие и черные.
— Теперь остается решить вопрос еще об одном, гос-
подни полковник, — сказал Кун, когда со списком было
покончено. — Вопрос о начальнике отряда Ампрове. Хотя
оп и не большевик, но является родным братом Арсена
Ампряпа, фамилию которого вы изволили отметить крас-
ным карандашом. И именно он всячески стремился напра-
вить пароход в Астрахань. А потом, когда «Туркмен» все
же взял курс па Красноводск, грозился с оружием в ру-
ках защищать комиссаров!
Баттин посмотрел на Куна и наконец улыбнулся. Ему
правилась непреклонность этого человека. Будь в России
побольше таких, возможно, дело не дошло бы до этой
страшной революции...
— Хорошо, Куп, двадцать шестым прибавьте и его
фамилию! — снисходительно согласился он.
439
Бойлю не пришлось потратить много времени, чтобы
уговорить генерала Малессона. Этот сухонький человек
с уже седеющими висками принадлежал к тому же поко-
лению, что и Денстервиль и Мак-Донелл. Он тоже вна-
чале считал Баку лучшим трофеем Британии в мировой
войне и был потрясен, узнав о его потере. Лишь после
приезда Бойля он понял, почему англичане добровольно
уступили Баку туркам.
Малессон мог гордиться английскими политиками. Но
внезапное освобождение и бегство большевистских комис-
саров пз Баку превращало всю игру в бессмысленную
и страшную ошибку. Много лет спустя Малессон призна-
вался в своих мемуарах:
«На наших берегах неожиданно появилась группа
крупнейших агитаторов России. При наличии колеблю-
щихся и политически неустойчивого населения было впол-
не возможно, что они скоро вновь сделают страну больше-
вистской, — тогда что стало бы со всеми нашими плана-
ми?.. Правда, комиссары были безоружны в том смысле,
что огнестрельное оружие у них было отобрано. Но они
владели более грозным оружием, чем огнестрельное, —
силой опытного агитатора, силой, которая повелевает тол-:
пой и вызывает новые большевистские восстания...»
И, движимый страхом перед этой силой, Малессон ре-
шился па то, на что пе решился в свое время даже Ден-
стервиль, — на уничтожение комиссаров без суда и след-
ствия...
В тот же день он направил к председателю Закаспий-
ского «правительства» эсеру Фунтикову своего представи-
теля, капитана Тиг-Джонса для того, чтобы сообщить о
своем согласии с «мнением председателя Красноводского
стачкома Куна о необходимости ликвидировать прибыв-
ших комиссаров...» Фунтиков, поняв, что это «согласие»
является приказом для него, немедленно вызвал своего
заместителя Курилева, начальника контрразведки Друж-
кина и других местных деятелей. С участием Тиг-Джон-
са был составлен план предстоящей «операции». И в
тот же вечер вся эта компания в сопровождении эсеров-
ской дружины, вооруженной винтовками и револьверами,
явилась на ашхабадскую станцию, где на отдельном пути
стоял экстренный поезд, составленный из одного парово-
за, одного арестантского и одного классного вагонов...
Перед отправкой в путь Фунтиков и другие пошли в
440
кабинет начальника воинских перевозок: надо было до-
ждаться, пока совсем стемнеет и путь до Красноводска
будет свободен^
Сидели молча. Начальник воинских перевозок, пони-
мая их состояние, принес вина, и они начали пить — так-
же молча, рюмку за рюмкой...
Потом Фунтиков вдруг поднялся.
— Едем! — сказал оп коротко. — Едем!
И все вышли.
Поезд мчался в Красноводск, не останавливаясь на
станциях, выстроившихся цепочкой по краю Каракум-
ской пустыни. Лишь в Кизил-Арвате набрали свежей
воды для паровоза—и дальше... И наутро прибыли в Крас-
новодск, где на станции их ждали Кун, Алания, его по-
мощник — бывший околоточный надзиратель Колодко и
другие...
В этот день, 19 сентября, Корганов, сидевший в тюрь-
ме, подал администрации от имени группы арестованных
заявление с протестом по поводу их ареста и бесчеловеч-
ных условий содержания. «С утра 17 сентября и по на-
стоящее время нам не выдавали никакой пищи и вообще
поставили нас в условия, худшие, чем в прежних царских
тюрьмах. Помещения тесны, отсутствуют постельные при-
надлежности, умывальники и проч.». Далее следовали
требования заключенных: снабжать их хлебом, разрешить
прогудки, свидания и т. д.
Но после всех предупреждений и разносов Куна на-
чальник тюрьмы па заявлении наложил резолюцию:
«1. Объявить заключенным, что тюрьма не для ком-
форта. 2. Можно просить, но не требовать. Вообще ука-
жите заключенным побольше думать и поменьше писать».
А тем временем прибывшие из Ашхабада англичане
и местные руководители города вновь собрались у Баттп-
на. Снова был извлечен список, помеченный красными,
синими и черными крестиками, и полковник вновь поста-
вил вопрос: «Кого?» И Тиг-Джонс, который перед отъез-
дом консультировался с Бойлем, к величайшей радости
Куна, подтвердил: «Всех!..» Всех двадцать пять, указан-
ных в списке, плюс Амирова.
Потом решали: «Где?» Остановили выбор на участке
между маленькими станциями Перевал и Ахча-Купма.
Там пески Каракумов подходили к самому полотну же-
лезной дороги, так что достаточно было отойти за блпжап-
441
шие дюны — и можно было спокойно вершить свое черное
дело... Там на много верст вокруг не было ни одного
жилья, ни одного кочевника, кто мог бы увидеть, что здесь
происходило.
Решали: «Кто?» И хотя вслух не говорили об этом, но
понимали, что должны участвовать все: и Фунтиков, и Ку-
рилен, и Дружкин, и Кун, и Алания. А от англичан —
Тиг-Джонс. Все, чтобы потом никто не мог сказать: «Я к
этому не имел отношения!» А исполнителями будут эсе-
ровская боевая дружина и стрелки, отобранные из турк-
менских частей.
Предусмотрели все: лопаты и кирки. Их понадобится
довольно много. Поручили Алания и Колодко найти этот
инструмент в городе.
В ночь на 20 сентября в ашхабадской типографии го-
товился очередной номер газеты «Голос Средней Азии».
Обычный номер: статьи и заметки о войне на Западном
фронте, о гражданской войне, распоряжения властей и
объявления. И вдруг поздно ночью одному из наборщиков
вручили статью с пометкой: «Срочно в номер». Но и в
этом не было ничего необычного: в любой газете почти
каждый день попадаются материалы с такой пометкой.
Наборщик, взяв верстатку, начал спокойно набирать.
Но едва оп прочитал несколько строк, как бросил работу
и, побледневший, оглянулся и тихо позвал:
— Филипп Иванович, погляди-ка. Погляди-ка, что
пишут-то!
Тот подошел, нагнулся пад рукописью и через минуту
тоже побледнел, быстро перескакивая глазами со строки
па строку:
«Судьба нам снова улыбнулась: к нам в руки попали
бывшие вершители судеб в Баку... Среди нашей добычи
находится один из знаменитых героев — Шаумян, которо-
го давно окрестили кавказским Лениным. Они сеяли ядо-
витые семена недоверия к нашим союзникам-англича-
нам, благородно отозвавшимся па зов бакинцев о
спасении. Они все твердили, что рядом с английскими им-
периалистами сражаться честным революционерам по-
зор...
Их собрались судить, и судить строго. Судьба решила
иначе, и они в наших руках. Мы живем в эпоху варвар-
ства. Так будем же пользоваться его законами. Око за
442
око, кровь за кровь, голову за голову. За каждого убитого
эсера и буржуа — расстрел большевика...
...Отныне будет отвечать голова Шаумяна, Петрова,
Джапаридзе, Корганова и др. Мы не остановимся даже
перед причинением ужасных мук, до’голодной смерти и
четвертования включительно...»
Филипп Иванович, не дочитав до конца, судорожно
глотнул воздух и, посмотрев по сторонам, шепнул:
— Ужас какой! Надо поскорей предупредить ваших!..
Но предупреждать кого-либо было уже поздно.
В тот самый час, когда в Ашхабаде набиралась эта
статья, в Красноводском арестном доме заскрежетала
дверь камеры, и в нее с фонарями в руках вошли Кури-
лен, Кун, Алания и Колодко. У Алания в руках была
нагайка, у Колодко — список... Спящие на нарах и на по-
лу арестованные проснулись, вскочили. Посмотрели па во-
шедших тревожно и выжидательно.
— В чем дело? — спросил один из них.
— Здесь вам тесно — на полу спите. Перевозим часть
заключенных в Ашхабад, в областную тюрьму. Там их
будут судить, а остальных скоро освободят.
Затем, встав у двери, Алания начал читать фамилии
тех, кого перевозили в Ашхабад. Выслушав до конца и
с удивлением обнаружив, что его имени пет в списке,
Микоян подошел к Шаумяну.
— Степан Георгиевич, — торопливо шепнул оп. — Я
хочу попросить, чтобы и меня взяли с вами!
— Зачем? — удивился тот.
— Может, удастся организовать побег. Я вне подо-
зрений, мне это будет легче.
Шаумян задумался, потом кивнул:
— Попробуй.
Микоян подошел к Алания:
— Господин начальник, а нельзя ли и мпе с теми, кого
везут в Ашхабд?
Алания подозрительно оглядел чернявого парня, спро-
сил:
— А для чего вам?
— Хочу быть с товарищами. Да и не нравится мне
тут, в вашем паршивом Красповодске.
На лице Алания па секунду появилась злорадная улыб-
ка: а не включить ли, в самом деле, еще одного в список?
По потом все же верх взяла привычка тюремщика — по
443
возможности отказывать арестанту в его просьбе, в чем
бы она ни состояла.
— Нет, списки окончательные и изменениям не под-
лежат! — ответил он сухо.
Микоян пожал плечами и снова подошел к Шаумяну.
Тот начал быстро говорить ему на ухо:
— Может быть, и хорошо, что так вышло. Что-то не
верится, чтобы опи нас честно судили. Если вас отпустят,
постарайся вместе с Суриком и Левой пробраться в Астра-
хань, а оттуда в Москву. Встретишься с Лениным, расска-
жешь все. От моего имени передашь ему предложение:
арестовать несколько видных эсеров и меньшевиков (если
нет уже арестованных), объявить заложниками и предло-
жить Закаспийскому правительству в обмен на нас.
— Сделаю, — кивнул Микоян. — Все сделаю.
Шаумян подошел к сыновьям, положил им на плечи
руки, сказал твердо:
— Держитесь, мальчики. Будете с Анастасом, добере-
тесь до Астрахани, а затем поедете в Москву к Ленину.
Передайте привет маме, Манечке и Сережке. Скажите ма-
ме, чтобы она не волновалась, с нами ничего страшного
не случится. Скоро мы будем вместе.
Потом уезжающие начали прощаться. У всех в глубине
души копошился червь сомнения: на самом ли деле все
будет так, как они думают? Но им хотелось верить, что
иначе и быть не может. Что в мире есть еще законы. И со-
весть. И честь.
С этой верой они и вышли из камеры...
Их было двадцать шесть — тех, кто пали в песках под
утро 20 сентября 1918 года,>на 207-й версте, между стан-
циями Перевал и Ахча-Куйма.
Двадцать шесть...
Когда несколько лет спустя их останки выкопали из
песков, чтобы перевезти в Баку, судебная экспертиза
установила, что они были не просто расстреляны. У мно-
гих головы были отсечены, черепа раздроблены ломами и
кирками, конечности отделены от туловищ...
Так поступили с ними те, кто явились в нашу страну
под видом «спасителей», но принесли лишь кровь и стра-
дания. Те, кто надеялись этим и тысячами других убийств
остановить ход истории.
Двадцать шесть человек... Русские — Иван'Фиолетов,
Григорий Петров, Иван Малыгин, Федор Солнцев, Вла-
димир Полухин, Иван Габышев. Грузины — Прокофий
Джапаридзе и Иван Николайшвили. Азербайджанцы —
Мешадп Азизбеков и Мир-Гасан Везпров. Евреи — Яков
Зевин, Меер Басин, Соломон Богданов, Анатолий Бог-
данов, Марк Коганов и Исай Мишне. Латыш Эпжен Берг.
Грек Ираклий Метакса. И армяне — Степан Шаумян,
Григорий Корганов, Арсен Амирян, Сурен Осепян, Арам
Костандян, Арменак Борян, Багдасар Авакянц, Татевос
Амиров.
Двадцать шесть, легших в одну могилу с одним заве-
том живым: «Каждый пз нас любил свой народ и видел
его счастье только в одном — в братстве с другими наро-
дами!»
Двадцать шесть; самому младшему из которых — Ана-
толию Богданову — было двадцать два года, с самому
старшему — Татевосу Амирову — сорок пять. Одни из
них были полководцами революции, а другие — лишь
рядовыми командирами. Большинство их было больше-
виками, по среди них были и левые эсеры, п даже один
бывший анархист. Один из них, Шаумян, еще несколько
месяцев назад говорил: «Нам, может быть, придется даже
пасть жертвами контрреволюции, но мы должны испол-
нить свой долг во имя социалистической революции».
И последними их словами были: «Мы умираем за ком-
мунизм. Да здравствует коммунизм!»
Это они, комиссары, устами своего вождя обещали
всем, что Советская власть в Баку вернется, «и вернется
не для того, чтобы признать хозяевами Баку германо-ту-
рок или англичан, а для того, чтобы изгнать отсюда и
тех, и других, для того, чтобы восстановить единство Баку
с Россией и утвердить вновь и здесь и, быть может, во
всем Закавказье Советскую рабоче-крестьянскую социа-
листическую власть».
Этот день наступил через полтора года. Советская
власть вернулась в Баку, а потом — в Эривань п в Тиф-
лис.
Вернулась, как это и предсказывали двадцать шесть.
445
Шатирян М. А.
Сказание о пальме. Роман. М., Воениздат,
1974.
445 с.
Роман повествует о революционных событиях в Закавказье, о
борьбе большевиков за установление Советской власти, о деятель-
ности и трагической гибели 26 бакинских комиссаров,
щ 70302-141
068(02)-74
170-74
Р2
Микаел Александрович Шатирян
СКАЗАНИЕ О ПАЛЬМЕ
Редактор С. А. Бабинская
Художник О, П. Шамро. Художественный редактор И. Г. Сальникова
Технический редактор Е. Н. Слепцова. Корректор Е. Г. Лузинская
Г-52620. Сдано в набор 29.5.73 г. Подписано к печати 4.2.74 г.
Формат бумаги 84X108* */,. 14 печ. л., 23.52 усл. печ. л., 24.451 уч.-изд. л.
Бумага типографская № 2. Тираж 65 000 экз. Цена 92 коп.
Иад № 4/6997 Зак. 588
Ордена Трудового Красного Знамени
Военное издательство Министерства обороны СССР
• 103160. Москва. К-160
1-я типография Воениздата
103006, Москва, К-6, проезд Скворцова-Степанова, дом 3