Текст
Л.И. Пияшева
МЕЖДУНАРОДНАЯ
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
СОЦИАЛ-РЕФОРМИЗМА
*
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ идеологии и ревизионизма
критика буржуазной идеологии и ревизионизма
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
Л.И. Пияшева
МЕЖДУНАРОДНАЯ
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
СОЦИАЛ-РЕФОРМИЗМА
■
МОСКВА «МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ» 1983
ББК 65.5
П 36
0604010000-
003(01)—83
Рецензенты:
М. В. БАГЛАЙ, Г. В. КАЦМШ
-059
39-83 ББК 65.5
© «Международные отношения»
ВВЕДЕНИЕ
Западноевропейская социал-демократия представляет
собой весьма влиятельную в политическом и идеологическом
отношениях силу, прямо или косвенно определяющую внут¬
реннюю и внешнюю политику крупнейших стран Западной
Европы, занимающую подчас ведущие позиции в междуна¬
родных организациях, проводящую активную политику на
мировой арене. Это делает вполне оправданной попытку
разобраться в том научно-теоретическом и идеологическом
багаже, который составляет сердцевину социал-демократи¬
ческих концепций и самого существа современной социал-
демократии,— в моделях «третьего пути» социально-эко¬
номического развития и действующих на их основе моде¬
лях регулирования экономики.
Пройдя неодинаковый путь развития, неся груз нацио¬
нальных культурно-исторических особенностей, традиций,
специфики рабочего и профсоюзного движения и т. д., сов¬
ременная социал-демократия не является однородной поли¬
тической силой, обладающей общей концепцией социально-
экономического развития. На каждой из социал-демократи¬
ческих партий лежит отпечаток национальной специфики,
все они выступают с собственными программами социаль¬
но-экономических и политических преобразований, с собст¬
венной трактовкой «третьего пути» развития, со своей плат¬
формой «демократического социализма», со своими концеп¬
циями «смешанной экономики» и «смешанного экономиче¬
ского строя», со своим пониманием «экономической демок¬
ратии», «соучастия», «самоуправления», «качества жизни».
Каждая из них находится в своеобразных политических ус¬
ловиях, имеет неоднородную социальную и финансовую
базы, в каждой из них выделяются различные группировки
и внутриполитические течения, которые, в зависимости от
конкретных обстоятельств, то усиливаются, то исчезают.
3
Однако на политической арене они, как правило, высту¬
пают с компромиссной программой центра, отражающей
существующий в данный момент консенсус по принципиаль¬
ным программным вопросам. Позиции центров, подвержен¬
ные влиянию множества факторов (накал политической и
классовой борьбы, активность радикальных движений, тен¬
денции социально-экономического и политического разви¬
тия, внешнеполитические факторы и т. п.), не составляют
органически единой концепции «демократического социа¬
лизма», которая в силу этого и представляет собой задачу
теоретического конструирования, предмет и цель анализа.
Попытка описания общей модели «демократического со¬
циализма», лежащей между либерально-консервативной
буржуазной идеологией и марксизмом, и рассмотрения ее
социально-экономической платформы как единой междуна¬
родной социал-реформистской концепции наталкивается на
множество оговорок и исключений, обусловленных нацио¬
нальной спецификой социал-демократических партий, в ряде
случаев значительно размывающих ее контуры.
На те же трудности наталкивается и попытка выделить
несколько типов межнациональных моделей социал-рефор¬
мизма — скандинавский, австро-немецкий, «фабианский» и
др. Различный опыт политического правления разводит да¬
же столь близко стоящие австрийскую и немецкую социал-
демократические партии. В скандинавскую модель попадает
и финская социал-демократия, теоретические установки и
практическая деятельность которой отличны от шведского
социализма или датской социал-демократии.
И даже попытка описать национальную модель «демок¬
ратического социализма» требует абстрагирования от край¬
ностей правого и левого социал-демократического мировоз¬
зрения.
Однако существует ряд вопросов, по которым западно¬
европейской социал-демократии удалось достигнуть единст¬
ва и определить общие принципы, позволившие сформули¬
ровать и выдвинуть общие цели социально-политической и
экономической деятельности. Чтобы выделить это общее,
определяющее социально-экономическую специфику социал-
демократии на политической арене Западной Европы, в ра¬
боте рассмотрено несколько страновых моделей «демокра¬
тического социализма» — моделей «смешанной экономики»
и «смешанного экономического строя» (западногерманская,
австрийская, шведская и французская) и на их основе сфор¬
мулированы принципы, по которым социал-демократия За¬
падной Европы достигла договоренности, а также очерчены
4
границы размежевания, преодолеть которые сегодня не
представляется возможным.
Из двух способов показать эволюцию теоретических взгля¬
дов в западноевропейской социал-демократии в направле¬
нии ревизии и разрыва с марксизмом — очертить путь, прой¬
денный каждой из социал-демократических партий, либо
более детально проследить его на примере одной из них —
выбран второй. Эволюция экономической платформы соци¬
ал-демократии в этом направлении прослеживается на при¬
мере ведущей в теоретическом плане партии — Социал-де¬
мократической партии Германии, которая занимала некогда
гораздо более созвучные с марксизмом позиции, чем боль¬
шинство западноевропейских социал-демократических пар¬
тий, а с принятием в 1959 году Годесбергской программы
более резко, чем другие, разорвала с марксистской тради¬
цией и официально встала на путь реформизма и ком¬
промисса. Сегодня СДПГ считается лидирующей партией
в кругу умеренной социал-демократии.
В выборе страновых моделей и их расстановке относи¬
тельно друг друга отношение к марксизму используется в
качестве главного момента соотнесения и типологизации:
французская модель «самоуправляющегося социализма» как
«наиболее марксистская» среди западноевропейской соци¬
ал-демократии противопоставляется шведской как «наибо¬
лее буржуазной», между ними расположена центристская—
западногерманская модель.
В работе прослеживаются общие теоретические истоки
социально-экономических концепций социал-демократии и
их связь с буржуазной политической экономией, определяю¬
щей совокупность методов, инструментов, стратегий и так¬
тик экономического регулирования правительств капитали¬
стических стран.
Объектом нашего анализа являются позиции правых и
центристских групп социал-демократии, играющих лиди¬
рующую роль в европейской социал-демократии и форми¬
рующих на данном этапе экономическую политику. Вместе
с тем на позицию правого центра значительное влияние
оказывают мощь и сплоченность коммунистов и левых со¬
циал-демократов, которые всегда занимали более последо¬
вательную марксистскую позицию, чем социал-демократия
в целом.
Близость к марксизму левых социал-демократов прояв¬
ляется не только в их направленности на радикальные пре¬
образования общества, на революционные методы классовой
5
борьбы, но и в их симпатиях к достижениям реального соци¬
ализма, политики и практики социалистических стран: к иде¬
ям планового регулирования экономики, национализации
собственности и т. п.
Методологической основой нашего подхода к позициям
социал-демократических партий служит точный классовый
анализ этого вопроса, данный В. И. Лениным в работе
«Марксизм и ревизионизм»: «Неизбежность ревизионизма
обусловливается его классовыми корнями в современном об¬
ществе. Ревизионизм есть интернациональное явление... В
чем заключается его неизбежность в капиталистическом
обществе? Почему он глубже, чем различия национальных
особенностей и степеней развития капитализма? Потому, что
во всякой капиталистической стране рядом с пролетариатом
всегда стоят широкие слои мелкой буржуазии, мелких хо¬
зяев. Капитализм родился и постоянно рождается из мел¬
кого производства. Целый ряд «средних слоев» неминуемо
вновь создается капитализмом... Эти новые мелкие произ¬
водители так же неминуемо опять выбрасываются в ряды
пролетариата. Совершенно естественно, что мелкобуржуаз¬
ное мировоззрение снова и снова прорывается в рядах ши¬
роких рабочих партий» К
В каждой стране спектр экономических теорий и партий¬
но-политических доктрин носит специфически национальные
формы, но в конечном счете выступает в форме трех основ¬
ных моделей: буржуазно-реформистской, социал-демократи¬
ческой и коммунистической, борющихся между собой за
право осуществления своих принципов социально-экономи¬
ческого развития.
Буржуазно-демократические партии в большей степени
ориентированы на сохранение статус-кво (их экономические
доктрины направлены на укрепление и упрочение сущест¬
вующей системы власти и собственности) и на модель эко¬
номического роста, обеспечивающую наибольшие прибыли
и устранение всех социально-политических и экономических
препятствий на пути свободного экономического развития
в классически буржуазном понимании свободы как свободы
индивида, конкуренции и частной собственности. Теорети¬
ческий фундамент социально-экономического мировоззрения
буржуазно-демократических партий (либеральных, консер¬
вативных, христианско-демократических) формирует нео¬
классическая теория роста в ее современном виде, давшая в
неоклассическом синтезе с «правым» кейнсианством вполне
законченную доктрину государственно-монополистического
регулирования экономики, отвечающую задачам послевоен¬
6
ного развития в понимании их большинством либерально¬
консервативных кругов.
Буржуазные правящие партии наиболее последовательно
пытаются воплотить в жизнь неоклассическую модель рос¬
та, более уверенно «жертвуя» занятостью и социальными
завоеваниями трудящихся, чем социал-демократические
партии. Буржуазные же оппозиции социал-демократии на¬
стаивают на сокращении социальных расходов, урезонива¬
нии профсоюзов и замораживании заработной платы и тре¬
буют (и обещают) больших льгот и стимулов для инвести¬
рования, наведения порядка в бюджетах и экономии госу¬
дарственных расходов за счет ущемления интересов групп,
находящихся на обочине общества,— стариков, инвалидов,
больных, иностранных рабочих, безработных и т. д.
Альтернативная сила, выступающая с последовательно
марксистских позиций,— коммунисты; в ряде вопросов к
ним тяготеют левые социал-демократы, социально-эко¬
номическая платформа которых ориентируется на теорию
научного социализма К. Маркса, а источником энтузиазма
являются идеи революционного преобразования капитали¬
стического общества, ликвидации частной собственности на
средства производства и построения социалистического об¬
щества на базе общегосударственного планирования эконо¬
мики образца стран социализма и достижения свободы на
пути социалистических преобразований всех форм общест¬
венной жизни. Промежуточную позицию занимают социал-
демократы, экономическая платформа которых формируется
левым кейнсианством в сочетании с социальным институцио¬
нализмом, дополненным социал-реформистской идеей «эко¬
номической демократии», альтернативной как марксистской
форме перехода капитализма в социализм через радикаль¬
ные революционные преобразования собственности на сред¬
ства производства и экспроприацию буржуазии, так и бур¬
жуазно-реформистской ориентированности на сохранение в
неприкосновенности структуры собственности и власти.
Разрыв с марксизмом и отказ от революционного пути
развития и радикальных преобразований сближает социал-
демократию с лагерем буржуазного реформизма. В то же
время выдвижение социалистических принципов и идеалов,
установка на защиту «слабых» социальных групп, ликвида¬
цию несправедливости в распределении доходов и собствен¬
ности и устремленность на завоевание социальной и эконо¬
мической демократии — разводит. Левая оппозиция в со¬
циал-демократии, зависимость от профсоюзов, обеспечиваю¬
щих социал-демократическим партиям финансовую базу и
7
голоса избирателей, и еще целый ряд обстоятельств удер¬
живают социал-демократические партии от перехода за
черту размежевания с буржуазным реформизмом. Радикаль¬
но настроенные молодежные организации в социал-демокра¬
тических партиях стремятся увести партии от политики
компромиссов («согласованных действий», «соучастия в уп¬
равлении», «солидарной заработной платы», «мира в сфере
труда», «социального партнерства» и т. д.) и перейти к на¬
ступательной, «конфликтной» стратегии перераспределения
собственности, доходов и власти, к более решительным и
последовательным преобразованиям, к коренному повороту
в сторону социалистических идей.
Компромиссная, промежуточная и примиренческая пози¬
ция западноевропейской социал-демократии вызывает кри¬
тику практически из всех лагерей: левые критикуют социал-
демократов за отсутствие радикализма, решительности и
наступательности действий, за то, что они не выполняют своих
программных обещаний и действуют во благо капиталистам.
Правые не могут смириться с тем, что социал-демократы,
на их взгляд, слишком много делают в области социального
обеспечения в ущерб здоровым финансам, эконо¬
мическому росту, инвестированию и прибылям. Профсоюзы,
являющиеся опорной базой социал-демократии, не согласны
с политикой тарифной автономии в той ее части, которая
касается цен, и упрекают правительства за недостаточное
внимание к безработице и слабости антиинфляционных мер.
Предприниматели считают, что социал-демократические пра¬
вительства дали слишком много воли профсоюзам, поддер¬
живая их «явно завышенные» требования в области зара¬
ботной платы, и не оказывают давления на чрезмерно воз¬
росшие профсоюзные аппетиты, раскручивающие инфля¬
ционную спираль. Коммунистические партии считают
преобразования, осуществляемые социал-демократами,
непригодными для принципиального решения социально-
экономических проблем и требуют радикальной перестройки
экономики по образцу социалистических стран с проведе¬
нием полной национализации, введением государственного
планирования, перестройкой системы косвенного регулиро¬
вания и распределения доходов и собственности, ликвида¬
цией системы частной собственности, частного предприни¬
мательства.
В значительной степени именно этим промежуточным
положением между буржуазными и коммунистическими по¬
зициями объясняются проявления оголтелого антикомму¬
низма, нередкого в высказываниях и политике правящих
8
социал-демократий, точнее их правых и центристских
кругов.
В последние годы заметно возрос интерес советских ис¬
ториков к теоретическим аспектам социал-реформизма, к
социально-экономическим и политическим доктринам соци¬
ал-демократических партий. А. А. Галкин, С. П. Перегудов,
A. Б. Резников, С. И. Великовский, М. А. Неймарк,
B. Я. Швейцер и многие другие на примере отдельных со¬
циал-демократических партий и в сопоставительном анали¬
зе ищут критерии оценки двух реформизмов — буржуазно¬
го и социал-демократического. Однако поиски этой подвиж¬
ной и всякий раз не равной самой себе границы размежева¬
ния упираются в отсутствие четких критериев экономическо¬
го анализа социально-политических доктрин. Экономисты
же, направляя усилия на оценку идеологической стороны,
как правило, по-прежнему исходят из единства социал-
реформистской и буржуазной идеологии как немарксист¬
ской 2.
Между тем идеологическая борьба двух миров — двух
научных мировоззрений, двух методологий исследования,
двух экономических школ — буржуазной и марксистско-ле¬
нинской настоятельно требует тщательного и пристального
изучения не только идеологического (ибо он лежит на по¬
верхности доктрин), но и особенно теоретического багажа,
на котором основываются политика и идеология государст¬
венно-монополистического капитализма. На это неоднократ¬
но указывалось в материалах съездов и программных доку¬
ментах КПСС. Объединенные усилия историков, экономис¬
тов и политологов дают возможность разобраться в слож¬
ном, противоречивом, зачастую трагичном положении совре¬
менной социал-демократии, которая вынуждена маневриро¬
вать, искать компромиссы, находя их, поступаться собствен¬
ными принципами и идеалами, отступать от «чистой» теории
и убеждений во имя того, чтобы уравновесить, сбалансиро¬
вать и предотвратить возможность разгула крайне радика-
листских идеологий и политического авантюризма, уже
принесших однажды Европе политическую катастрофу
(разгул фашизма и мировую войну).
«Современная социал-демократия обладает значитель¬
ным политическим весом. Она могла бы больше делать для
защиты жизненных интересов народов и прежде всего для
укрепления мира, оздоровления международной обстанов¬
ки, для отпора фашизму и расизму...»3,— отмечалось в
Отчетном докладе ЦК КПСС XXVI съезду партии. В докла¬
де Б. Н. Пономарева на торжественном заседании, посвя¬
9
щенном 165-летию со дня рождения и 100-летию со дня
смерти Карла Маркса, подчеркивалось, что «плодотворно
развиваются контакты КПСС с социалистическими и соци¬
ал-демократическими, лейбористскими партиями в целях
защиты разрядки, укрепления мирных отношений между
Западом и Востоком. На социалистах и социал-демокра¬
тах, которые возглавляют правительства в семи странах
Европы и которые пользуются поддержкой десятков милли¬
онов человек, лежит серьезная ответственность за сохране¬
ние мира, за продолжение на деле великой антивоенной
традиции рабочего движения»4.
Автор выражает глубокую признательность исследова¬
телям — Ю. А. Борко, К. И. Бродеру, В. Г. Васину, Т. Н. Ма-
цонашвили, Б. С. Орлову, П. С. Цитрину, чьи научные тру¬
ды и личные советы способствовали написанию этой работы.
ГЛАВА I
ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВЕННОГО
РЕГУЛИРОВАНИЯ ЭКОНОМИКИ
Существует некоторый общий для всех промышленно
развитых капиталистических стран фонд теорий, моделей,
методов, целей, инструментов и т. п., образующих в совокуп¬
ности своеобразный космополитический язык экономической
теории — экономике. В зависимости от обстоятельств, места
и времени в отдельных странах возникают комплексные по¬
строения на основе этого языка, которые и функционируют в
качестве национальной, партийно-национальной либо пар¬
тийной экономической теории.
В сущности, каждая такая теория отличается от всякой
другой теории, возможной в рамках этого экономического
языка, только в силу национальных традиций, особенностей
законодательства, требований момента и творческой фанта¬
зии составителей. Источниками и составными частями этой
современной, подвижной до неуловимости и вместе с тем
прагматической экономической теории являются концепции,
развитые неокейнсианцами, неоклассиками, авторами моде¬
лей экономического роста, социальными институционалиста¬
ми и т. д.
В экономической теории и практике каждой социал-де¬
мократии необходимо различать собственно экономические,
политические, идеологические и социальные моменты. При
этом три последних выступают в основном как средства пар¬
тийной интеграции и воздействия на действительных и по¬
тенциальных избирателей и потому подробнейшим образом
обсуждаются и анализируются в разнообразных манифе¬
стах, документах, программах и заявлениях, являются пред¬
метом дискуссий, точек зрения, причиной расколов и коа¬
лиций. В то же время чисто экономические аспекты теории
и практики социал-демократии никогда не бывают предме¬
11
том широких обсуждений и рассмотрений, оставаясь достоя¬
нием довольно узкого круга теоретиков.
В этом плане становится понятным, почему социал-демо¬
краты ставят перед своими экономическими экспертами за¬
дачу найти связь между ценностями, отстаиваемыми парти¬
ей, и конкретными целями и средствами экономической по¬
литики. Такая постановка вопроса возможна лишь при
попытке объединения принципиально разнородных по про¬
исхождению и способу существования сфер человеческой
активности. Следует заметить, что такой своеобразный
«принципиальный» эклектизм отлично согласуется с прин¬
ципиальным плюрализмом современной западной социал-
демократии, которая поставила перед собой задачу построе¬
ния нового общества не путем преодоления старого капита¬
листического общества, но путем «органического преобра¬
жения существующего традиционного, хотя и противоречи¬
вого, единства в новое, более гармоничное и гуманное».
Никакой собственной социал-реформистской экономиче¬
ской теории, ни национальной, ни тем более международ¬
ной, не существует. Социал-демократы, приспосабливая
язык современной экономической теории, ее инструментарий,
рецепты, теоретические конструкции для решения конкрет¬
ных социально-экономических проблем, общих для всех
стран развитого капитализма, в силу своих мировоззренче¬
ских установок больше склонны к динамичным, модернизи¬
рующим и рационализирующим моделям и имеют больший
вкус к концепциям государственного регулирования эконо¬
мики.
Но, поскольку экономические концепции, так же как и
инструменты экономической политики (административный
аппарат, законодательство, кредитно-денежная, банковская
и фискальная системы и т. п.), являются неотъемлемой при¬
надлежностью буржуазного государства, то было бы наив¬
но следовать социал-демократическим пропагандистам и
теоретикам в их утверждениях о существовании специфиче¬
ской социал-демократической экономики.
Наша задача — показать, что социал-реформистская эко¬
номическая теория представляет собой комплекс принципов,
инструментов и мер, почерпнутых ими из современной бур¬
жуазной экономической теории и ориентированных на ре¬
шение тех проблем, которые с точки зрения социал-демо¬
кратического понимания представляются наиболее важными
и актуальными.
Решение этой задачи предполагает рассмотрение сово¬
купности методов и «рецептов» экономического регулирова¬
12
ния, разработанных в рамках современной экономической
теории, формирующих социально-экономические платфор¬
мы социал-демократических партий и используемых в эко¬
номической политике.
КЕЙНСИАНСКИЙ ИНСТРУМЕНТАРИЙ
КОСВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЭКОНОМИКИ
Основоположником современной системы регулирования
капиталистической экономики по праву считается крупней¬
ший английский экономист Дж. М. Кейнс. Выявив законо¬
мерности движения экономического процесса и установив за¬
висимости между основными категориями, Кейнс выделил
те из них, которые определяют это движение и поддаются
регулирующему воздействию.
Основную задачу экономической политики Кейнс видел
в том, чтобы «устранить кризисы и постоянно поддерживать
состояние квазибума»1. Для достижения этой цели он ука¬
зал на систему рычагов, воздействие на которые обеспечит
постоянный экономический рост в условиях полной заня¬
тости.
Кейнс считал цель достигнутой, если система централи¬
зованного контроля приведет к установлению общего объема
производства, настолько близкого к полной занятости, на¬
сколько это вообще возможно. Это означает, что условие
равновесия — равенство объема инвестиций объему сбере¬
жений— достигнуто, весь полученный доход потребляется,
экономика находится в состоянии постоянного бума, в ней
полная занятость и стабильные цены, и причины для даль¬
нейшего государственного вмешательства более нет. «С это¬
го момента классическая теория вновь обретет силу»2,— за¬
мечает Кейнс.
Господствовавшему в докейнсианской экономической тео¬
рии представлению о накоплении как главной цели, о береж¬
ливости как основной добродетели, о потреблении как про¬
едании богатства, о слое рантье как благодетелях накоп¬
ления Кейнс противопоставил представление о росте дохода
и полном использовании всех факторов производства как
цели, о потреблении как важнейшей части воспроизводства,
о рантье как непроизводящем и паразитическом слое, живу¬
щем на проценты, и о предпринимательстве как главном ис¬
точнике роста и процветания.
Он выступил против классических постулатов о том, что
предложение товаров всегда само по себе создает спрос, что
13
равновесие спроса и предложения постоянно обеспечивается
движением цен, что колебания цен гарантируют систему от
перепроизводства и кризисов, что равенство объема капита¬
ловложений объему сбережений устанавливается автомати¬
чески, через колебания нормы процента, что спрос на труд
всегда равен предложению, что диспропорции временного
характера устраняются через механизм колебания заработ¬
ной платы, что спрос на рабочую силу есть убывающая
функция реальной заработной платы, а предложение тру¬
да — возрастающая функция, что общий уровень реальной
заработной платы определяется характером соглашений о
ней, а безработица является следствием «открытого или
молчаливого соглашения работников между собой не рабо¬
тать за более низкую плату»3.
Кейнс отверг объяснение безработицы присутствием вне¬
конкурентных элементов государственного вмешательства и
деятельностью профсоюзов, препятствующих снижению
уровня заработной платы, выступил против понимания кон¬
куренции как единственного регулятора экономики, против
сведения экономической деятельности государства к роли
гаранта конкуренции, против «принципа нейтральности» го¬
сударства по отношению к экономической деятельности
предпринимателей, против концепции «непроизводительных
расходов», считающей расходы на социальные нужды пря¬
мыми вычетами из бюджета.
По мнению Кейнса, современная буржуазная экономиче¬
ская система не обладает автоматическими стабилизатора¬
ми, способными регулировать экономический процесс и обес¬
печивать полную занятость и равновесие на товарном рын¬
ке без государственного регулирования.
Кейнс отверг господствующую систему оправдания не¬
равенства и противопоставил ей концепцию развития ка¬
питалистической экономики, в которой принципы частного
предпринимательства, личной заинтересованности и индиви¬
дуальной ответственности были соединены с принципами
экономической целесообразности и социальной справедли¬
вости.
Сопоставив закон Сэя об автоматическом саморавнове-
сии спроса и предложения всех факторов производства, в
том числе и рабочей силы, с экономической реальностью, в
которой предложение само по себе не создавало соответст¬
вующего спроса и избыток товаров сосуществовал с безра¬
ботицей, Кейнс указал, что безработица порождена недо¬
статочным совокупным спросом, обусловленным низкой пла¬
тежеспособностью и недостаточной заинтересованностью в
14
инвестировании, и поэтому именно спрос должен стать глав¬
ным объектом регулирования.
В деле регулирования спроса Кейнс придавал потребле¬
нию столь же решающее значение, что и инвестициям. Он
считал, что всякое ослабление склонности к потреблению
приводит «не только к сокращению спроса на потребитель¬
ские товары, но и к уменьшению спроса на капитал»4, что
корни хронической тенденции к неполной занятости лежат
в таких социальных порядках и таком распределении бо¬
гатства, которые ведут к слишком низкой склонности к по¬
треблению, и что в современных условиях, «когда объем ин¬
вестиций не планируется и не контролируется, а подвержен
причудам предельной эффективности капитала.., нет других
способов обеспечить более высокий уровень занятости, кро¬
ме увеличения потребления»5.
Считая, что вмешательство государства в экономику в
целях восстановления равновесия в условиях полной заня¬
тости должно начинаться с процесса потребления, Кейнс
рекомендовал воздействовать на потребительский спрос по¬
средством пенсионной и налоговой системы, направленных
на облегчение налогового бремени и повышение доходов
наиболее бедных слоев населения, полностью потребляющих
свои доходы и не делающих сбережений.
Под «жесткой политикой» Кейнс понимал политику пе¬
рераспределения доходов главным образом через налого¬
вую систему6. Он выступал за такую систему прямых на¬
логов, «которая позволила бы поставить на службу обще¬
ству ум, энергию и квалификацию финансистов, предприни¬
мателей... за разумное вознаграждение»7, то есть за систему
повышенного обложения крупных доходов и наследства и
льготного обложения низких доходов, стимулировавшую
склонность к потреблению. Кейнс считал, что такая поли¬
тика отвечает одновременно двум основным требованиям:
экономической целесообразности и социальной справедливо¬
сти, так как сглаживает несправедливое распределение бо¬
гатства и доходов и одновременно благоприятствует росту
капитала. «Если налоговая политика преднамеренно исполь¬
зуется в качестве инструмента, с помощью которого должно
быть достигнуто более справедливое распределение доходов,
она будет, конечно, оказывать еще более сильное влияние
на увеличение склонности к потреблению»8,— писал
Кейнс.
Считая, что усиливающийся разрыв между доходами и
потреблением, обусловленный замедленным ростом расхо¬
дов на потребление по сравнению с ростом доходов, должен
15
быть заполнен увеличением инвестиций, Кейнс не сводил
задачу регулирования к заполнению этого разрыва. Пока¬
зав, что при неизменной склонности к потреблению заня¬
тость не может расти, если увеличивающийся разрыв не за¬
полнится расходами на новые инвестиции, а при неизменной
величине текущих инвестиций уровень занятости будет за¬
висеть от склонности к потреблению, он сформулировал
задачу регулирования как воздействия на обе составляющие
совокупного спроса — потребления и инвестиций. «...Что бы
мы ни делали в области инвестиций, вряд ли можно будет
поддерживать полную занятость при существующей склон¬
ности к потреблению,— писал Кейнс.— Таким образом, име¬
ется достаточно оснований для одновременных действий в
двух направлениях — и увеличения инвестиций, и увеличе¬
ния потребления до уровня, который при существующей
склонности к потреблению не только соответствовал бы воз¬
росшим инвестициям, но и был бы еще выше»9.
Кейнс выступал за систему централизованного контроля
над инвестициями и потреблением, считая, что регулирова¬
ние объема инвестиций оставлять в частных руках небезо¬
пасно и что необходимо «осуществление программы нацио¬
нальных инвестиций, направленных на достижение высокого
уровня внутренней занятости...» 10.
Считая снижение нормы процента беспомощным анти¬
кризисным средством, не способным заставить повысить ин¬
вестирование, зависящее от «неуправляемой психологии де¬
лового мира», даже если процент понизится до минимума,
а увеличение нормы процента как средства устранения из¬
быточных инвестиций периода бума относя к тем лекарст¬
вам, которые «излечивают болезнь, убивая пациента» (в ус¬
ловиях бума нужна не более высокая, а более низкая норма
процента), Кейнс призывал воздействовать на инвестици¬
онный спрос посредством денежной политики. Денежная по¬
литика, подчеркивал он, уже теперь под силу большинству
правительств, которые могут осуществлять изменение коли¬
чества денег «с помощью кредитно-денежных операций на
открытом рынке»11.
В своих построениях Кейнс использовал принцип мульти¬
пликатора занятости профессора Р. Кана, согласно кото¬
рому инвестированные в экономику средства, создавая «пер¬
вичную» занятость и стимулированный спрос, ведут к куму¬
лятивному нарастанию занятости (возникновению «вторич¬
ной», «третичной» и т. д. занятости), при условии относи¬
тельно стабильного уровня цен и увеличения общего спроса
на потребительские товары, означающего, что доходы полу¬
16
чивших работу в результате расширения инвестиций истра¬
чены на потребительские нужды. Рост потребительского
спроса активизирует процесс производства и дает стимул
дальнейшему росту капиталовложений. При этом необходи¬
мо, чтобы источником государственных инвестиционных
расходов были дополнительные средства, ибо средства, изъ¬
ятые государством в виде возросшего налогообложения и
направленные на инвестирование, не дадут нужного эффек¬
та, так как будет иметь место лишь перераспределение
средств, в то время как совокупный потребительский спрос
остается неизменным.
Выдвигая денежную политику в качестве инструмента
экономического регулирования, Кейнс вовсе не рекомендо¬
вал инфляцию как средство достижения полной занятости.
Он считал, что до тех пор, пока существует неполная заня¬
тость, увеличение количества денег будет увеличивать спрос,
в точной пропорции с ростом которого будет возрастать
степень использования ресурсов до тех пор, пока не будет
достигнута полная занятость. И только в условиях полной
занятости рост спроса вызовет абсолютную инфляцию. При
этом Кейнс подчеркивал, что не всякое увеличение количе¬
ства денег является инфляционным, а только то, при кото¬
ром дальнейшее увеличение спроса уже не ведет к увели¬
чению объема производства 12.
К инфляции же Кейнс относился крайне отрицательно.
Уже в ранних работах—«Проблемы восстановления Евро¬
пы» (1922 г.) и «Трактат о денежной реформе» (1923 г.) —
он показал, что денежная эмиссия, представляя по сути сво¬
ей ту же форму обложения, что и налоги, имеет лишь кажу¬
щиеся преимущества, «соблазняющие» министров финансов
и предпринимателей. На деле же это открытый грабеж, ко¬
торый, наряду с огромным нарушением уровня ценностей
(превращение класса предпринимателей в класс спекулян¬
тов, отказ от сбережений как источника богатства и др.)
и переносом богатства от одного класса к другому (от не¬
производящего класса рантье к производящему классу), ве¬
дет к серьезным социальным последствиям, к уменьшению
богатства, проеданию капитала и опасному сокращению
жизненного уровня. Эмиссия денег ведет к кумулятивному
процессу их обесценения, связанному со стремлением граж¬
дан предохранить себя от этого грабежа и изменяющим свои
привычки относительно пользования деньгами. В итоге вре¬
доносное ускорение оборота оказывает на рост цен и обес¬
ценение денег большее влияние, чем само увеличение ко¬
личества денег13.
17
Более того, дополнительное печатание денег создает
ложную видимость повышения жизненного уровня, так как
«конъюнктурные барыши, полученные предпринимателями
от инфляции, делают их более податливыми к требованиям
рабочих и облегчают удовлетворение предъявляемых тре¬
бований без особых финансовых затруднений» 14. Источник
этих повышенных заработков лежит не в прочном изменении
хозяйственных факторов, определяющих распределение на¬
ционального продукта между различными классами, а во
временных влияниях, обусловленных инфляцией и вытека¬
ющими из нее «нарушениями в уровне ценностей». В ре¬
зультате повышенные заработки, являющиеся положитель¬
ным результатом роста активности и организованности тру¬
дящихся, оказываются неустойчивыми, оплаченными сред¬
ним сословием, на которое изменение ценности денег
взвалило наибольшую долю бремени тяжелых обстоя¬
тельств, и означают скрытое проедание средств, необходи¬
мых для будущего 15.
Кроме того, инфляция, наряду с безработицей, непроч¬
ным положением производителя, обманутыми ожиданиями,
вызванными потерями сбережений, непомерными конъюнк¬
турными прибылями спекулянтов, наряду с несправедли¬
востью в отношении тех, кто предпочел поместить свои сбе¬
режения в денежной форме, а не в материальные ценности,
уменьшает склонность рантье к сбережениям, уничтожает
атмосферу доверия, являющуюся необходимой предпосыл¬
кой готовности к сбережениям, и ухудшает тем самым усло¬
вия для накопления, обеспечивавшие раньше «закономерное
соглашение между ростом капитала и ростом населения».
В условиях инфляции «страна может, не сознавая того, по¬
требить в текущем обиходе сбережения, предназначенные
для будущего, и может даже проесть свой капитал или же
не восстановить его при прогрессивном уменьшении его цен¬
ностей» 16.
Отвергая инфляцию как дискредитированный инстру¬
мент экономической политики, которым всегда злоупотреб¬
ляли правительство и предприниматели, Кейнс еще боль¬
шим злом считал дефляцию (изъятие части денег из обра¬
щения и сокращение их предложения в сравнении с пред¬
ложением товаров). «Дефляция, обусловливающая падение
цен, равнозначна с обнищанием рабочего класса и потерями
для предпринимателя, поскольку она толкает последнего, в
его стремлении избежать потерь, к сокращению производ¬
ства и является поэтому губительной для рабочего рынка» 17.
Крайне отрицательно относился Кейнс и к идее дефицит¬
18
ного финансирования: «Те же самые аргументы, которыми
я пользовался применительно к нотной эмиссии, могут с не¬
которыми изменениями быть распространены на все формы
внутреннего государственного долга. ...То, что расходуется
правительством, оплачивается населением. Никакого непо¬
крытого дефицита не существует» 18.
Анализируя взаимосвязь заработной платы и занятости,
Кейнс убедился в том, что, во-первых, сокращение денежной
заработной платы в периоды депрессий не снижает безрабо¬
тицы, во-вторых, что общий уровень заработной платы оп¬
ределяется не характером соглашений о заработной плате,
а силами совсем другого рода и, в-третьих, что сама воз¬
можность такого сокращения неизбежно наталкивается на
препятствия со стороны профсоюзов.
Начисто отвергнув неоклассический рецепт о сокраще¬
нии заработной платы как лекарства от безработицы, Кейнс
заявил, что политика профсоюзов никоим образом не явля¬
ется помехой росту занятости, что в случае необходимости
их требования было бы несложно нейтрализовать с помощью
взвинчивания цен или обесценения денег, поскольку, пре¬
пятствуя понижению денежной заработной платы, профсо¬
юзы «не прекращают работы всякий раз, когда поднимают¬
ся цены товаров... Любой профессиональный союз окажет
сопротивление урезке денежной заработной платы, какой
бы небольшой она ни была. Но поскольку ни один из них
не помышляет о стачке при каждом повышении стоимости
жизни, профессиональные союзы не создают препятствий
к увеличению совокупной занятости, как это им приписыва¬
ет классическая школа» 19.
Использованный Кейнсом аргумент в защиту профсою¬
зов от нападок со стороны экономистов и политиков, призы¬
вающих всячески ограничить их деятельность, вплоть до за¬
прета и роспуска, не был рекомендацией к сокращению
реальной заработной платы как средства борьбы с безработи¬
цей. Кейнс выяснил условия, при которых падение как де¬
нежной, так и реальной заработной платы может привести
к росту занятости. Сокращение денежной заработной пла¬
ты может увеличить занятость только при росте инвестиций,
соответствующем по величине разрыву между приращением
дохода и приращением потребления, а это может произойти,
если график предельной эффективности капитала сместится
вверх относительно нормы процента; сокращение реальной
заработной платы может увеличить занятость лишь при не¬
изменных условиях — неизменном объеме используемого
оборудования, неизменной технологии организации и уров¬
19
не техники и неизменном фонде заработной платы. Кейнс не
придал этим условиям практического значения. Точно так
же он не видел смысла и в повышении денежной заработной
платы, считая, что оно не ведет к росту общего уровня ре¬
альной заработной платы, а лишь влияет на распределение
совокупной реальной заработной платы между различными
группами работников.
Кейнс считал, что объем занятости вообще не является
функцией заработной платы, а зависит от эффективного
спроса, каждому уровню которого соответствует определен¬
ный общий объем занятости20.
При недостаточном эффективном спросе имеются безра¬
ботные, которые согласились бы работать за меньшую ре¬
альную заработную плату, но их согласие «отнюдь не яв-.
ляется лекарством от безработицы»21. Таким лекарством яв¬
ляется рост эффективного спроса. С ростом эффективного
спроса занятость увеличивается при сохранении существу¬
ющей реальной заработной платы до полной занятости.
Кейнс четко и однозначно сформулировал свое отрица¬
тельное отношение к использованию заработной платы и
цен в качестве инструментов регулирования занятости и
высказался за их жесткую стабилизацию. Лучше было бы,
«если бы заработная плата была жестко фиксирована и ни¬
какие сколько-нибудь существенные изменения в ней не счи¬
тались бы возможными»22. Результатом такой политики
была бы относительная устойчивость цен. Стабильность цен
в краткосрочном аспекте будет связана с отсутствием коле¬
баний в занятости, в долгосрочном же аспекте предпочти¬
тельной является политика медленного повышения заработ¬
ной платы при сохранении стабильности цен23.
Называя государственное регулирование «социализаци¬
ей», Кейнс считал, что оно не лишает экономику преиму¬
ществ, обусловленных децентрализацией, частной инициати¬
вой, личной заинтересованностью и индивидуальной ответ¬
ственностью, а, разрешая социальные проблемы, повышает
ее эффективность. Кейнс не был сторонником национализа¬
ции, считая, что существенной является не собственность на
средства производства, а возможность регулировать эконо¬
мический процесс, не прибегая при этом ни к насильственно¬
авторитарным методам, ни к революционным преобразова¬
ниям. Он считал возможным вводить «необходимые меры
социализации... постепенно, не ломая установившихся тра¬
диций общества»24.
Сферу государственного централизованного контроля он
ограничивал задачей регулирования совокупного спроса:
20
«...Помимо необходимости централизованного контроля для
достижения согласованности между склонностью к потреб¬
лению и побуждением инвестировать, имеется не больше ос¬
нований для социализации экономической жизни, чем преж¬
де»25,— писал он.
Различая прямые и косвенные средства воздействия,
Кейнс под прямым воздействием понимал не ужесточение
и насилие, не скатывание на путь тоталитаризма с его мето¬
дами внеэкономического принуждения, а непосредственное
воздействие на объект регулирования, в отличие от косвен¬
ного — опосредованного воздействия.
Популярность теории Кейнса трудно переоценить. Под
знаком кейнсианской революции прошли 50-е годы, его идеи
легли в основу моделей экономического роста 60-х годов,
его концепция стала основой антициклического механизма
государственного регулирования капиталистической эконо¬
мики— с широким использованием инструментов налого¬
вой и кредитно-денежной политики, с системой бюджетного
финансирования, стимулирования инвестиций и потреби¬
тельского спроса,— нацеленного на бескризисное развитие
экономики в условиях полной занятости и стабильных цен.
Идея экономического роста была поставлена в центр эконо¬
мического анализа и политических устремлений. И социал-
демократические, и буржуазно-реформистские правитель¬
ства в своих политических программах и экономических
платформах возможность достижения поставленных целей
неизменно связывали с возможностями гармоничного и сба¬
лансированного экономического роста.
Вместе с тем его теория, как никакая другая, подверга¬
лась многочисленным нападкам, критике и попыткам нис¬
провержения и принижения своей значимости.
В чем только не упрекали Кейнса: в приверженности фа¬
шизму, в симпатиях социализму, призывах к милитариза¬
ции, инфляции и дефицитному финансированию, в ложном
понимании полной занятости. Его критиковали за истори¬
ческую ограниченность и ненаучность, за статичность, за
«крен» в сторону антикризисной политики и абстрагирование
от проблем роста, за неопределенность его рецептов и даже
за пренебрежение и непонимание роли потребления в эконо¬
мическом процессе.
В каких только целях не использовалось его имя — от
оправдания фашизма до классификации экономических тео¬
рий, и даже экономические трудности 70 — начала 80-х го¬
дов связывали с именем Кейнса. С легкой руки Дж. Робин¬
сон, в полемическом задоре обвинившей Кейнса в том, что
21
во имя полной занятости для него все средства хороши,
в том числе копание ям (добыча золота) и милитаризация,
рост военных расходов в 70 — начале 80-х годов опять же
связали с именем Кейнса.
Кейнс не стремился добиться полной занятости «любыми
методами», он не призывал заменить созидательный труд
строительством пирамид, не считал гонку вооружений анти¬
кризисной мерой, не рекомендовал и инфляцию в качестве
антикризисной меры, не видел в миллиардной государствен¬
ной задолженности средство стабилизации экономики.
Кейнс был противником методов насилия и принуждения и
выступал против экономики с сильной авторитарной
властью гитлеровского образца. В своем стремлении со¬
здать систему государственного регулирования экономики,
не затрагивающую основных принципов ее функционирова¬
ния, он стоял на принципиально буржуазных позициях, вы¬
ступая против социализированного общества, «в котором
политика декретируется сверху», против директивного пла¬
нирования экономики по социалистическому образцу и про¬
тив «системы государственного социализма»26.
Высказывание Кейнса о том, что если нет никаких дру¬
гих возможностей занять людей, то экономически целесо¬
образней использовать их на земляных работах или строи¬
тельстве пирамид, чем вообще ничего не предпринимать в
ожидании лучших времен, когда сработают автоматические
рычаги равновесия, не давало повода для вывода о копании
ям как рекомендованного правительству рецепта экономи¬
ческой политики. Точно так же за выдвинутый Кейнсом
принцип расходовать деньги его можно было обвинить не
только в призывах к милитаризации, но и в любом другом,
доступном уму злодеянии.
Специальный раздел в главе о социальной философии
Кейнс посвятил вопросу о том, что решение главных соци¬
альных проблем — проблемы безработицы и неравенства
доходов — устранит одну из главных причин войн — эконо¬
мическую и сделает мир более прочным и устойчивым. «Если
народы научатся обеспечивать себе полную занятость с по¬
мощью внутренней политики.., — писал Кейнс,— тогда не
должно быть мощных экономических сил, рассчитанных на
противопоставление интересов одной страны интересам ее
соседей»27. Кейнс явно преувеличивал роль экономического
фактора в деле мира, но совершенно очевидно, что он не
призывал свое правительство вооружаться, и как социаль¬
ный, так и экономический смысл всех его устремлений ле¬
жал вне сферы милитаризации.
22
Не случайно на II конгрессе Коминтерна В. И. Ленин на¬
звал Кейнса пацифистом. «Пример Кейнса показывает,
между прочим,— говорил В. И. Ленин,— как десятки и сот¬
ни тысяч людей из мелкой буржуазии, из интеллигентов, из
числа просто сколько-нибудь развитых, грамотных людей
в Европе и Америке должны были пойти по этой дорожке,
по которой пошел Кейнс, который вышел в отставку и бро¬
сил своему правительству в лицо книгу, это правительство
изобличающую»28.
Он не рекомендовал решать проблему экономической не¬
устойчивости путем снижения реальной заработной платы и
стимулировать инвестиции и экономическую активность рос¬
том цен. Он был сторонником стабильной, жесткой заработ¬
ной платы, растущей по мере роста экономического благо¬
получия.
Его теория не была статична. Кейнс не только не абстра¬
гировался от проблемы роста, но искал механизм регулиро¬
вания, способный обеспечить капиталистической экономике
возможность бесперебойного и постоянного экономического
роста.
Отнесение Р. Харродом, автором одной из моделей эко¬
номического роста, кейнсианской теории к разряду «статич¬
ных» основывалось на представлении о динамической тео¬
рии как выявляющей постоянную степень изменения (при¬
роста или сокращения) ежегодного выпуска продукции, в
отличие от статичных, занимающихся вопросом «устойчи¬
вого равновесия старомодного типа». «В динамике неизве¬
стными будут не годовые нормы выпуска продукции, а уве¬
личение или уменьшение этих норм»29,— писал Харрод.
В соответствии с этим цель динамической теории — выявле¬
ние устойчивой степени «изменений каждой из зависимых
переменных, которая... представляет собой действительный
или нормальный эффект длительных изменений»30. В этом
и только в этом смысле теория Кейнса попала в разряд «ста¬
тичных».
Авторы моделей экономического роста, простодушно
считавшие, что прогресс экономической теории может осу¬
ществиться лишь в той мере, в какой она будет превращать¬
ся в эконометрику, абстрагировавшись от всех тех парамет¬
ров, которые не поддавались математическому описанию,
занялись поисками того волшебного темпа экономического
роста, достижение которого обеспечит общее процветание и
благополучие. «Существует такой темп роста дохода, каким
бы приблизительным он ни был, который, если его достичь,
не приведет к снижению нормы прибыли, исчезновению ин¬
23
вестиционных возможностей, хронической безработице и
тому подобным бедствиям»31,— формулировал извест¬
ный буржуазный экономист Е. Домар цель своих по¬
исков.
Увязка кейнсианской теории с динамикой не открывала
новых возможностей воздействия на темпы экономического
роста, математические модели роста не вносили ничего
принципиально нового в инструментарий регулирования ка¬
питалистической экономики, не выдвигали новых рецептов
экономической политики, не указывали путей достижения
необходимого темпа роста, а лишь показывали, при каких
его темпах экономика будет находиться в состоянии полного
благополучия.
Но вера в чудодейственную силу экономического роста
на несколько десятилетий определила ход экономических
дискуссий. Выдвинутая Р. Харродом по сути своей неверная
альтернатива, что есть идея, совершенно отличная от идеи
полной занятости,— это «идея об устойчивом темпе роста»,
положенная в основу политико-экономической идеологии,
определяла направление и характер не только экономиче¬
ской политики, но и цели и ценности общественного разви¬
тия. Под «экономическим чудом» 50-х годов понималась
ситуация высокого темпа экономического роста. С ним свя¬
зывали возможность решения всех социально-экономиче¬
ских проблем, и в том числе проблем занятости, безынфля¬
ционного развития, стабильности финансовой сферы, роста
социального обеспечения и повышения материального бла¬
госостояния. Рост превратился в самоцель. Экономическая
наука сконцентрировалась на поисках моделей «гармонич¬
ного», «стабильного», «нормального», «оптимального» и т. д.
экономического роста, способного обеспечить равновесное
развитие в условиях полной занятости, стабильных цен и
сбалансированного бюджета — то есть того «магического
четырехугольника» экономических целей, которые были
включены практически во все программы социал-демокра¬
тических партий.
Экономический рост выдвигался в качестве главной цели
экономической политики. Показатели роста ВНП отражали
состояние экономического благополучия. Рост прибылей,
инвестиций и потребления стал критерием благосостояния,
с ним связывались все надежды на возможность осущест¬
вления реформ. Рост в условиях полной занятости, стабиль¬
ных цен и сбалансированного бюджета отражал состояние
гармонии, стабильности, общего благополучия и процвета¬
ния.
24
Считалось, что экономический рост сам по себе обеспе¬
чит решение всех экономических проблем и задача государ¬
ственной экономической политики состоит в поддержании
его темпов на высоком и постоянном уровне. В соответствии
с этим политические устремления были направлены на то,
чтобы с помощью инструментов косвенного регулирования
обеспечить поступательное развитие экономики. Для этой
цели определялись основные параметры экономической не¬
стабильности и пути воздействия на них. В условиях полной
занятости, стабильных цен и сбалансированного бюджета
экономический рост считался гармоничным, справедливым
и целесообразным.
Различия в оценках масштабов допустимого уровня без¬
работицы и роста цен, совместимых с уровнем полной заня¬
тости и неинфляционным ростом, так же как различия в оп¬
ределениях экономического роста (как в неоклассических,
так и неокейнсианских моделях) —«нормальный», «уско¬
ренный», «гармоничный», «сбалансированный», «динамич¬
ный» и т. д.,— носили чисто формальный характер. И толь¬
ко в 70-х годах правильность взятого курса стала ставить¬
ся под сомнение. Ситуация постоянного роста цен, заработ¬
ной платы и безработицы, вне зависимости от циклического
состояния экономики, вызывала серьезную озабоченность
экономистов и политиков, констатировавших, что инфляция
и безработица создали иммунитет к своим традиционным
лекарствам и растут как в странах, стимулирующих эко¬
номику, так и в странах, ее «охлаждающих».
Известный американский экономист П. Самуэльсон под¬
черкивал, что ни один капитальный научный труд не смог
ответить на вопрос, «каким образом страна со смешанной
экономикой может ускорить в будущем процесс роста и
при этом разрешить внушающую беспокойство проблему
ползучей инфляции?»32, так же как и на звучавший ри¬
торически вопрос о перспективах дальнейшего роста — а
нужен ли он? Самуэльсон отмечал, что в 60-х годах эти во¬
просы сменились вопросом поведенческого плана: «Что же
должны предпринять фискальные и кредитные органы, если
все цены имеют тенденцию к росту при наличии безработицы?
Должны ли они вызвать снижение совокупного спроса, хо¬
тя бы это и означало дальнейшее сокращение производства
и занятости? Или же они должны увеличить общие расхо¬
ды, хотя это и означает некоторое дальнейшее повышение
цен?»33
Получая Нобелевскую премию за свой «неоклассический
синтез», П. Самуэльсон предложил следующей Нобелевской
26
премией удостоить того, кто решит эту дйлемму. Этот во¬
прос характеризовал суть тупика, в котором оказались эко¬
номисты кейнсианского направления, твердо знавшие, что
стимулирование потребительского и инвестиционного спро¬
са должно обеспечивать рост экономики и занятости, но не
видевшие выхода из ситуации, когда растущий платеже¬
способный спрос и инвестиции сопровождаются ростом без¬
работицы и инфляцией.
Как гром среди ясного неба обрушились и доклады Рим¬
ского клуба, рисующие мрачную перспективу истощения
природных ресурсов, нехватки сырья и гибели окружающей
среды. Капиталистическое общество вступало, по выраже¬
нию лидера шведской социал-демократии У. Пальме, в со¬
стояние «похмелья» после, как казалось, беспроблемной экс¬
пансии. Шведские социал-демократы во всеуслышание за¬
явили, что рост материального благосостояния становится
«оболочкой без содержания», что повышение стандарта мас¬
сового потребления несопоставимо с дегуманизацией, раз¬
рушением личности, разрушением окружающей среды, пре¬
сыщением и деморализацией — неизбежными результатами
погони за материальным благополучием. На повестку дня
встал вопрос о возможности альтернативы, лежащей вне
кейнсианской стратегии косвенного регулирования эконо¬
мики посредством кредитно-денежной и налоговой полити¬
ки, направленной на стимулирование высоких темпов эко¬
номического роста в условиях полной занятости, стабильных
цен и сбалансированного бюджета.
Ни одно из этих условий в 70-х годах выполнить не уда¬
лось. Экономика пребывала в состоянии затянувшейся де¬
прессии. Низкие темпы роста, инфляция, характеризующая¬
ся двузначными цифрами, постоянно растущая массовая
армия безработных, финансовый, энергетический, валютный
и сырьевой кризисы наложились на самый глубокий по
сравнению с «великой депрессией» 30-х годов циклический
кризис 1974—1975 годов, а затем и кризис 1980—1982 годов,
еще более усугубивший и без того тяжелую экономическую
ситуацию и усиливший политическую нестабильность.
Таким образом, кейнсианская теория косвенного регу¬
лирования экономики обосновывала:
1. Возможность с помощью кредитно-денежного и нало¬
гового механизма обеспечить стабильный неинфляционный
экономический рост и полную занятость, не прибегая к ме¬
рам прямого вмешательства в экономический процесс, не
осуществляя национализацию средств производства, не вво¬
дя систему общегосударственного централизованного пла¬
26
нирования, не прибегая ни к насильственно-авторитарным
методам, ни к революционным преобразованиям, а вводя
необходимые регулирующие меры постепенно, осуществляя
социализацию по мере возникновения проблем, решение ко¬
торых невозможно без государственного вмешательства.
2. Необходимость отказаться от образа свободного рын¬
ка со свободным колебанием цен, заработной платы и заня¬
тости, выступающих в качестве инструментов стабилизации
экономики, из-за их: а) непригодности в условиях высокой
концентрации производства и капитала; б) антисоциально¬
сти и в) неэффективности, и исходить из образа государст¬
венно регулируемой экономики, в которой заработная плата
не является ни экономическим рычагом регулирования, ни
средством от безработицы, устойчива и стабильна в кратко¬
срочный период и имеет тенденцию к постепенному росту
при стабильных ценах — в долгосрочном.
Главной целью государственной экономической политики
должно стать достижение полной занятости — как фактор
динамизации экономического роста, как необходимое усло¬
вие расширения потребления и как стимулятор капитало¬
вложений.
3. Необходимость стимулировать платежеспособный
спрос, повышая доходы наиболее бедных слоев населения,
имеющих большой «потребительский потенциал», в целях
поддержания спроса на внутреннем рынке, а следо¬
вательно, и конкурентоспособности промышленности в це¬
лом.
Для поддержания платежеспособного спроса следует:
сокращать налоги с доходов низкооплачиваемых; повышать
пенсии, пособия, дотации, социальные выплаты; безработ¬
ных использовать в общественных работах, предоставляя им
возможности для получения заработка.
4. Необходимость стимулировать инвестиционный спрос,
отказавшись от манипулирования процентной ставкой как
главного механизма регулирования капиталовложений и
широко пользоваться денежной политикой, предоставляя
кредиты, льготы и государственные дотации; осуществлять
государственное инвестирование промышленности и обще¬
ственных работ (сферы услуг, инфраструктуры).
5. Целесообразность подхода к инвестициям в сферу ус¬
луг как к средству оживления экономики и расширения со¬
вокупного спроса (как инвестиционного, так и потреби¬
тельского) .
6. Необходимость отказа от нотной эмиссии и государст¬
венной задолженности (дефицитного финансирования) в ка¬
27
честве средств стабилизации конъюнктуры как дискредити¬
рованных инструментов экономической политики.
7. Возможность с помощью системы косвенного регули¬
рования экономики инструментами кредитно-денежной и на¬
логовой политики устранить циклический характер движе¬
ния экономики, кризисы, решить проблему занятости и по¬
степенно ликвидировать неравенство в распределении до¬
ходов.
8. Возможность с помощью справедливой налоговой по¬
литики (повышенное обложение крупных доходов и наслед¬
ства и льготное обложение низких доходов), социальной
политики (предоставление льгот, дотаций, субсидий, посо¬
бий бедным, немощным и особо нуждающимся) и политики
доходов (стимулирование низких доходов), наряду с чисто
экономическими целями (устранение диспропорций и пре¬
пятствий на пути экономического роста ввиду низкого пла¬
тежеспособного спроса), достичь социальной справедливо¬
сти как внеэкономической, но не менее важной цели госу¬
дарственной политики.
9. Необходимость взять сферу инвестирования под госу¬
дарственный («централизованный») контроль и осущест¬
влять национальные программы инвестирования.
Теория экономического роста обосновывала возможность
достижения оптимальных темпов роста в сочетании с пол¬
ной занятостью и стабильными ценами при помощи кейнси¬
анского кредитно-денежного и налогового инструментария.
В отличие от кейнсианской политики, исключавшей возмож¬
ность дефляционных операций, ведущих к свертыванию про¬
изводства, росту безработицы и сокращению доходов трудя¬
щихся, неокейнсианская экономическая стратегия рассмат¬
ривала политику «холодного душа» в качестве главного ан¬
тиинфляционного средства.
Другой особенностью «обновленного» кейнсианства ста¬
ла идея дефицитного финансирования с последующим по¬
крытием его в периоды повышенной деловой активности.
Идея финансирования бюджета на протяжении экономиче¬
ского цикла, а не года вошла в практику экономического ре¬
гулирования и привела в последнее время к существенному
расстройству государственных финансов и росту государст¬
венной задолженности практически во всех капиталистиче¬
ских странах.
На базе кейнсианской идеи совокупного спроса была
сформулирована неокейнсианская стратегическая модель
стимулирования экономики в ее левой и правой интерпрета¬
циях как стимулирование деловой активности через потре*
28
бительский спрос и через инвестиционный спрос. Левые
кейнсианцы рекомендовали осуществлять налоговое регули¬
рование, освобождая от налогов низкооплачиваемых граж¬
дан и предоставляя им всяческие льготы, дотации, пособия,
и одновременно повышать налоги на предпринимательские
доходы; «правые» кейнсианцы считали главным объектом
стимулирования инвестиции и призывали освобождать от
налогов и предоставлять льготы тем, кто осуществляет ин¬
вестирование.
Альтернативой обеим стратегиям была неоклассически-
монетаристская модель экономического регулирования.
НЕОКЛАССИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ
Одной из альтернатив кейнсианству в рамках традицион¬
ной буржуазной политэкономии является сегодня монета¬
ризм, оформившийся на базе неоклассической экономиче¬
ской традиции. Эта школа, интеллектуальным лидером ко¬
торой выступает известный американский экономист
М. Фридман, находится в тесной взаимосвязи с буржуазно¬
консервативными кругами и определяет экономическую
доктрину республиканского правительства Р. Рейгана
в США, консервативного правительства М. Тэтчер в Вели¬
кобритании и других близких к ним партий.
В оппозиции к кейнсианству стоит и западногерманская
модель «социального рыночного хозяйства», лежащая в ос¬
нове политической платформы христианских буржуазно¬
консервативных партий — ХДС и ХСС — и либеральной
СвДП.
Принципиальный консерватизм этих направлений в бур¬
жуазной экономической мысли определяется идеей возврата
к экономике свободной конкуренции, где государство иг¬
рает сугубо подчиненную роль.
Этической основой монетаристского экономического и
неоконсервативного философско-политического мышления
является идеал свободы, понимаемой ими в духе классиче¬
ского либерализма — как свободы индивида. Тезис за¬
падногерманских христианских демократов «Свобода вме¬
сто социализма» достаточно точно отражает существо это¬
го политико-экономического мировоззрения, в котором вра¬
гом номер один является социализм и ассоциируемые с ним
идеи равенства («уравниловка»), справедливости («под¬
держка слабых, глупых, неудачливых и ленивых») и кол¬
лективной свободы («диктатура, насилие, тоталитаризм»).
Проявляя скептицизм ко всем видам социалистических
29
учений, отвергая социалистический идеал будущего, а с ним
и всевозможные формы «прогрессистского утопизма», нео¬
консерваторы выступают против всех сил, в идеологическом,
философском, экономическом и политическом планах близ¬
ких к марксистской революционной теории, отвергают не
только все формы левого радикализма, но также идеи ре¬
формистского социализма, а с ними и неокейнсианскую
стратегию экономического регулирования в ее левой и
правой интерпретациях.
Всем планам «обеспечения рая на земле» и достижения
всеобщего счастья, свободы и справедливости независимо
от того, революционным (марксистским) или эволюцион¬
ным (социал-реформистским) путем они должны быть до¬
стигнуты, неоконсерваторы противопоставляют привержен¬
ность утопическому идеалу испытанных порядков, традиций,
морально-этических ценностей и социально-экономиче¬
скому традиционализму. Идеалу социализма (идеям рево¬
люции, классовой борьбы, прогресса, национализации и эко¬
номической экспансии во имя общественного благосостояния
и материальной свободы) неоконсерваторы противопостав¬
ляют необходимость освобождения общества от рухнувшей
веры в социализм и духовного возрождения на почве либе¬
ральной традиции. Они предлагают отказаться от «утопии»
социального прогресса и справедливости, порождающих —
в их трактовке — слепое стремление к безудержному эконо¬
мическому росту, и противопоставить им в качестве перво¬
очередной политической задачи стремление к стабильности,
порядку, традиции и авторитету.
«Интеллектуальный парадокс» усиливающегося неокон¬
серватизма, вставшего в оппозицию как к марксизму, так
и к неокейнсианству, социальному институционализму, со¬
циал-реформизму во всех его разновидностях, состоит в том,
что, выступая под лозунгом индивидуальной свободы во
всех ее проявлениях, его идеологи и приверженцы стремят¬
ся к осуществлению этого лозунга в экономической сфере
(свобода частного предпринимательства, невмешательство
Государства в отношения между трудом и капиталом) при
помощи сильного государства с авторитарной политической
традицией, понимаемой как подчинение и послушание всех
сильной государственной власти, авторитету и закону.
Поэтому не случайно, что в экономическом мировоззре¬
нии возрождение консервативной идеологии в 70-х годах
оказалось связанным с именами Ф. Хайека, Л. Мизеса,
М. Фридмана, Л. Эрхарда, известных своей привержен¬
ностью идеалам либерального «золотого века» и стремлени¬
30
ем к сохранению традиционных привилегий, позиций вла¬
сти, основ существующего порядка, рыночных отношений и
отношений собственности. Свобода в представлении этих
авторов предполагает социальное и материальное неравен¬
ство, резкие контрасты в распределении доходов и собствен¬
ности, допускает нищету, эксплуатацию и насилие и соче¬
тается с сильной государственной властью, пресекающей
все социалистические устремления, удерживающей профсо¬
юзы в подчинении и покорности, препятствующей социально-
экономическим преобразованиям в сторону коллективной
свободы, справедливости, равенства и благосостояния. Этот
«апологетический комплекс» консервативного мышления в
экономическом мировоззрении и определяет сущность нео¬
консервативно-неолиберальной политической оппозиции.
В этой оппозиции стоит, например, профессор Ф. Хайек,
лауреат Нобелевской премии, которого иногда называют
«крупнейшим теоретиком либерального общества нашего
столетия». Он считает, что государство должно обеспечивать
внутреннюю и внешнюю безопасность, и прежде всего за¬
щиту частной собственности, правопорядка и соблюдение
законности, оказывать социальные услуги (выплата пенсий,
пособий, страхование по болезни), обеспечивать минималь¬
ный доход старым, больным и нетрудоспособным и этим ог¬
раничить свое участие в экономическом процессе. Регули¬
рующая функция государства должна быть сведена к мини¬
муму, его следует лишить монополии на печатанье денег,
права залезать в долги и закручивать налоговый пресс34.
Хайек выступает против всяких форм перераспределе¬
ния, в том числе и в международном масштабе (я бы не да¬
вал правительствам развивающихся стран ни одного пфен¬
нига), считая, что против перенаселения существует только
один тормоз: «чтобы выживали и размножались народы,
которые способны сами себя прокормить»35. Он прямо за¬
являет, что «неравенство не прискорбно, а крайне отрадно.
Оно просто необходимо. Различия в оплате труда заставля¬
ют людей делать то, что позволяет создавать общественный
продукт. Осуществляя перераспределение, мы парализуем
этот сигнальный аппарат... В условиях рыночного хозяйства
понятие социальной справедливости абсолютно бессмыслен¬
но. Что означает в данном случае справедливость? Кто
справедлив, а кто нет? Природа? Бог? Во всяком случае —
не люди. Распределение как следствие рыночных отношений
не является результатом сознательной деятельности челове¬
ка. Социальная справедливость может существовать только
в условиях принудительной экономики, когда государство
31
устанавливает размеры относительного дохода отдельных
граждан»36.
Хайек называет глупостью «злосчастную идею так назы¬
ваемой социальной справедливости»: вознаграждение инди¬
вида должно зависеть не от того, какова ставка заработной
платы, а от его фактического вклада в общественный про¬
дукт. «Если даже чрезвычайно старательно делать то, что
не представляет ценности для отдельных участников рынка,
то толку от этого не будет,— замечает он.— Для меня суще¬
ствует только одна справедливость — это равенство перед
законом. Любой отход от этого, даже с самыми лучшими
намерениями, открывает дорогу произволу, ликвидирует
свободу и тем самым самую большую ценность, так как
она представляет собой предпосылку всех других цен¬
ностей»37.
Таким образом, этот «архилиберальный» экономист по¬
ставил под сомнение саму идею социальной справедливости
и справедливого распределения доходов, прославляя нера¬
венство как принцип жизнеспособности рыночной экономи¬
ки и отвергая возможность этического обоснования прин¬
ципов, пригодных для выработки социально-справедливой
экономической политики. Он считает, что человек сам дол¬
жен бороться за свое экономическое и социальное благопо¬
лучие, без «опеки» со стороны государства. Взгляды Хайека
созвучны идеям духовного лидера современного монетариз¬
ма, консультанта президента Рейгана — М. Фридмана.
Фридман считает, что к жесточайшему кризису 1929—
1933 годов привели не провалы в функционировании сво¬
бодного предпринимательства, как это доказывал
Дж. Кейнс, а провалы в той сфере деятельности, за которую
несло ответственность правительство,— сфере денежной по¬
литики (чеканка монет и валютная политика), и что ситуа¬
ция 30-х годов в этом смысле весьма сходна с современной.
Главной экономической проблемой, согласно Фридману,
является рост государственных расходов, который привел
к сокращению темпов роста, спровоцировал инфляцию, без¬
работицу, экономический и финансовый кризисы, привел к
росту бюджетных дефицитов, налоговому прессу и расстрой¬
ству финансовой системы. Если тяжелая указующая рука
федерального правительства перестанет мешать эффектив¬
ному использованию ресурсов и удастся вернуть правитель¬
ство к его прежним функциям, существенно сузив сферу его
экономической деятельности, то тогда вновь настанет пери¬
од быстрого экономического роста38. За государством Фрид¬
ман признает три функции: обеспечение безопасности граж¬
дан, отправление положений существующего законода¬
тельства и проведение политики, способствующей свободной
хозяйственной деятельности, а не ее жесткой регламента¬
ции. Остальное должно осуществляться без государственно¬
го вмешательства.
Чикагская школа, от лица которой выступает Фридман,
неизменно стоит в оппозиции к кейнсианству, заявляя себя
последовательной сторонницей свободного рынка, конкурен¬
ции, свободно колеблющихся цен, занятости и заработной
платы и поборницей устранения всех препятствий, стоящих
на этом пути. Экономисты этого направления считают, что
нормальному движению экономики препятствуют государ¬
ственная политика (доходов, занятости и социального обес¬
печения) и профсоюзы, своим стремлением к постоянному
повышению заработной платы приводящие экономику в со¬
стояние хаоса и анархии.
Политика полной занятости, с их точки зрения, означает
увеличение денежной массы, ведет к росту бюджетного де¬
фицита, вызывает большую инфляцию и сокращает рабочие
места в частном секторе ровно настолько, насколько увели¬
чивает их в государственном. Покрытие бюджетного дефи¬
цита путем выпуска государственных облигаций сокращает
количество денег в руках частных инвесторов и уменьшает
занятость в частном секторе. Следовательно, такая полити¬
ка: а) бесперспективна, так как лишь перераспределяет
занятость между секторами, и б) инфляционна, так как уве¬
личивает денежную массу.
Политику социального обеспечения Фридман относит к
разряду «субсидирования безделья». «Мы сделали дорого¬
стоящим наем людей и также даем людям деньги, чтобы они
не работали,— пишет он.— У нас существует система, при
которой во все возрастающем размере взимаются налоги за
труд и субсидируется безделье»39.
Не согласны монетаристы и с кейнсианским объяснением
экономических трудностей последних лет (как следствие
недостаточности потребительского спроса). Так, Фридман
считает, что проблема низкой покупательной способности в
настоящее время вообще не стоит (у нас слишком высокая
покупательная способность, потому-то в США такой высо¬
кий уровень инфляции).
Монетаристы выступают также против антицикличе¬
ской политики чередования стимулирования и охлаждения
экономики в зависимости от фазы экономического цикла и
наличия инфляционных тенденций. Изъятие части денег из
обращения в периоды «перегрева» экономики они считают
33
непригодным антиинфляционным средством, которое, не ока¬
зывая сдерживающего влияния на цены, сокращает произ¬
водственную активность, сдерживает инвестиции и сокраща¬
ет темпы экономического роста.
Точно так же они не признают за стимулирующей поли¬
тикой возможности оказать нужный эффект на рост дело¬
вой активности, считая, что денежные инъекции вызывают
лишь рост бюджетного дефицита и рост налогов для его по¬
следующего покрытия. Монетаристы — принципиальные
противники дефицитного финансирования, приобретения
«благосостояния в кредит», «проедания будущих доходов»
и жизни в условиях инфляции. Они считают, что дефицитное
финансирование, к которому прибегают правительства, не¬
изменно ведет экономику к краху. Монетаристы не без осно¬
вания ставят и вопрос о границе налогообложения, о том,
что налоговый пресс подрывает экономику, оттягивает в
бюджет средства, необходимые для инвестирования, охлаж¬
дает экономику, оказывая дестимулирующее влияние
как на готовность к инвестированию, так и к дополнитель¬
ным заработкам.
Таким образом, монетаристы выступают сегодня против
политики дефицитного финансирования, против «благосо¬
стояния в кредит», против использования государственных
финансов в целях вспрыскивания или охлаждения экономи¬
ки, против роста заработной платы в условиях безработицы,
против политики «полной занятости», против дальнейшего
роста расходов на социальные нужды и проведения социаль¬
но-экономических реформ, направленных на устранение не¬
справедливости в распределении доходов и собственности.
Взамен осуществляемой правительствами социально-эко¬
номической политики они предлагают следующий «свод»
рекомендаций:
резко ограничить все государственные расходы, и в пер¬
вую очередь расходы на социальные нужды; не брать на се¬
бя бремя по обеспечению безработных, прекратить «субси¬
дировать безделье» и, отменив закон о минимальной зара¬
ботной плате, решить проблему безработицы путем сокра¬
щения заработной платы;
лишить профсоюзы права распоряжаться ростом зара¬
ботной платы и заставить безработных работать за низкую
заработную плату (настолько низкую, насколько этого тре¬
бует госпожа-конъюнктура);
сберегать, сберегать и еще раз сберегать в целях созда¬
ния дополнительных инвестиционных фондов, пусть даже
в ущерб потреблению, потребителям, слабым, больным и не¬
34
трудоспособным. В целях стимулирования сбережений ря¬
довых граждан провести налоговую реформу: снизить пря¬
мые налоги на доходы прежде всего обеспеченных слоев и
повысить косвенные налоги, затрагивающие потребителей.
Налоговому обложению должны подлежать не доходы, как
это имеет место, а расходы.
В целях стимулирования инвестиционной активности
предпринимателей предоставлять им всевозможные льго¬
ты— отменить налог с доходов корпораций, ограничить
верхний предел единой налоговой ставкой, сократить налог
с недвижимости и т. д. Сэкономленные на социальном
обеспечении и страховании по безработице государственные
средства в сочетании с финансовыми льготами предприни¬
мателям обеспечат возможность расширенного инвестиро¬
вания;
отменить государственные субсидии частному капиталу
в целях ликвидации избирательного характера государст¬
венного субсидирования, предоставляющего льготы одним,
но ставящего других в менее выгодные условия; прекратить
искусственное поддержание неконкурентоспособных и
перекладывание на общество в целом «издержек предпри¬
нимательской нерасторопности». Взамен этого предостав¬
лять всем равные налоговые льготы и создавать равные ус¬
ловия и стимулы инвестирования;
отказаться от инфляционных программ полной занято¬
сти, предоставить рынок труда во власть конъюнктуры
и допустить такой рост безработицы, который окажет дав¬
ление на уровень заработной платы и создаст тем самым
«оздоровительный» импульс роста; использовать рынок
труда в качестве инструмента стабилизации конъюнктуры;
отказаться от механизма вспрыскивания и «охлажде¬
ния» конъюнктуры, от чрезмерного роста денежной массы
и осуществлять ее постепенный и равномерный рост, соот¬
ветствующий росту объема промышленной продукции.
Для осуществления подобного демонтажа социально-
экономической политики следует устранить все препятст¬
вия со стороны государства, профсоюзов, трудящихся, пре¬
вратить заработную плату и безработицу в главные инстру¬
менты стабилизации конъюнктуры.
В годы кризисов сокращение заработной платы, соглас¬
но монетаристам, в сочетании с ростом безработицы, бу¬
дет способствовать падению цен и стимулировать таким
образом выход из кризиса. Снизившиеся в результате из¬
держки производства и остановка инфляционной спирали
высвободят средства для инвестирования и дадут дополни¬
35
тельный импульс капиталовложениям. Все это в совокупно¬
сти обеспечит рост конкурентоспособности товаров на внут¬
реннем и, что особенно важно, на внешнем рынке, приведет
к оживлению хозяйственной активности, расширению поку¬
пательной способности и росту занятости.
Тот же эффект может быть достигнут в случае более
решительного использования безработицы в качестве эко¬
номического рычага регулирования: армия безработных
окажет давление на рынок рабочей силы, ограничит воз¬
можность роста заработной платы, «избыточного» потре¬
бительского спроса, что также предотвратит развитие ин¬
фляции и окажет стимулирующее влияние на инвестиции,
а через них — на занятость.
Все эти мероприятия в совокупности должны вернуть
экономику в состояние равновесия, гармонии, стабильности
и порядка, а подвижность заработной платы, колебания
цен и занятости, наряду со здоровыми финансами, засвиде¬
тельствуют достижение либерального идеала — индивиду¬
альной свободы.
Правда, для достижения этого идеала политикам, кото¬
рые попытались бы осуществить «рецепты» М. Фридмана
и Ф. Хайека, пришлось бы прежде демонтировать систему
государственного регулирования экономики, упразднить
систему планирования государственных финансов, отка¬
заться от всех форм внерыночного управления (политики
«согласованных действий», например), а заодно распустить
монополии, упразднить профсоюзы, перевести забастовщи¬
ков с улиц в тюрьмы. Только после этого можно было бы
констатировать, что капитализм вступил в новую эру «зо¬
лотого века», где конкуренция — движущая сила прогресса
и регулирующий механизм, кризисы — показатели обновле¬
ния и оздоровления экономики, а государство и профсоюзы
не омрачают более картины благополучия и гармонии сво¬
им неумелым и ненужным вмешательством в чужие дела.
Правительство же с помощью сильной государственной
власти гарантировало бы индивидуальную свободу и повсе¬
местно приветствовало свободный рынок, свободу выбора,
принятия решений, свободу собственности и власти.
«Воюя» с дирижистами-кейнсианцами, обвиняя их в при¬
верженности тоталитаризму, неоклассики в своих практиче¬
ских рекомендациях стоят к нему гораздо ближе. Либе¬
ральные лозунги — свобода, конкуренция, рынок — соседст¬
вуют с рекомендациями по упразднению профсоюзов,
ликвидации системы социального страхования, ужесточению
системы налогообложения, политики гибкой заработной
36
платы, требующей для своего осуществления сильной го¬
сударственной власти. Кейнсианцы же отстаивают принци¬
пиально либеральную систему косвенного регулирования,
по всем параметрам весьма далеко отстоящую от экономики
фашистского типа.
Кейнсианская теория внесла принципиально иной кри¬
терий экономического благополучия — социальную спра¬
ведливость, отказавшись от ориентации на максимиза¬
цию прибыли как единственную цель и конкуренцию как
единственный механизм обеспечения экономического рав¬
новесия. Вопрос о максимизации прибыли играл роль важ¬
ного, но не единственного критерия экономического благо¬
получия. То, что было нормой для экономиста-классика —
экономическое равновесие в условиях массовой
безработицы, — было недопустимым для Кейнса.
Но именно эта сторона вызвала оппозицию возрождаю¬
щегося неоконсерватизма. За видимостью теоретического
беспристрастия неоклассиков, трактующих себя как уче-
ных-экономистов, ориентированных на экономическую ста¬
бильность и консервативное здравомыслие, стоит социально
реакционная экономическая теория, возводящая изменения
заработной платы в универсальное средство от всех бед ка¬
питалистической экономики и важнейший механизм дости¬
жения полной занятости и допускающая массовую безрабо¬
тицу как главный фактор стабилизации конъюнктуры, пре¬
вращающая тем самым жизненный уровень рабочего класса
в колеблемый всевозможными пертурбациями зыбкий фак¬
тор экономической стабильности.
Установка на экономическую целесообразность в этой
концепции противостоит устремленности к социальной спра¬
ведливости, равенству. В жесткой логике «голого» экономиз¬
ма все государственные социальные программы, программы
в области занятости, инфраструктуры, все общественные
фонды потребления выступают как разбазаривание нацио¬
нальных средств, как вычет из национального дохода, как
непроизводительные, а следовательно, и ненужные расходы.
Вся философская метафизика и оперирование идеалом
свободы в этой концепции направлены на обоснование«по¬
кушения на жизненный уровень бедных»40. В своем стрем¬
лении добиться экономического благополучия за счет сла¬
бых, неимущих, безработных, отнимая у общества уже до¬
стигнутое, сокращая обещанное, демонтируя созданное и
противопоставляя устремленности к улучшению ориентацию
на умеренность и непритязательность, неоклассики невольно
обращаются к социальной демагогии, оперируя категориями
37
«свободы» и беря на себя роль защитников от необратимого
«сползания» к коллективизму и коммунизму. Эта ритори¬
ка, как замечает американский экономист Дж. Гэлбрейт,
зиждется почти исключительно на пылких утверждениях
и эмоциях. «...Хорошо налаженные системы образования,
здравоохранения и права отнюдь не подрывают свободы и
не предвещают наступления автократии. Весь опыт циви¬
лизованных обществ подтверждает, что это вполне совмес¬
тимо со свободой и даже способствует ее укрепле¬
нию» 4I.
«Романтическая», по словам Гэлбрейта, идея — возро¬
дить рыночную конкуренцию, расширить рыночный сектор
экономики, вернуть рынку свободу функционирования, ос¬
вободить частное предпринимательство от оков регулирова¬
ния и сузить сферу государственного вмешательства — «иг¬
норирует исторические силы, которые делают практические
шаги по возрождению неприемлемыми», поскольку «важней¬
шей исторической силой, направленной против рынка, яв¬
ляются современные крупные корпорации»42.
«Спор» между неоклассиками и неокейнсианцами разре¬
шил П. Самуэльсон — создатель концепции «неоклассиче¬
ского синтеза» и автор получившего широкую известность
учебника «Экономика». Он показал, что спор о границах и
формах государственной экономической политики утратил
свой принципиальный смысл, что опора на метод косвенно¬
го регулирования экономики, разработанный и внедренный
в условиях -- и для условий! — рыночной (в отличие от пла¬
новой) экономики является основой, объединившей эти два
течения экономической мысли. Разница между ними состоя¬
ла лишь в том, что кейнсианцы призывали шире пользовать¬
ся инструментами кредитно-денежной и налоговой политики,
а неоклассики — ограничиться ими в деле регулирования
экономики. Самуэльсон объединил весь созданный инстру¬
ментарий регулирования в универсальную стратегию эко¬
номической политики. Максимально освободив политиков
от необходимости руководствоваться внеэкономическими
принципами, и в первую очередь принципом социальной
справедливости, Самуэльсон ориентировал регулирующий
механизм на службу экономическому росту.
Смысл стратегии «неоклассического синтеза» состоит в
изменении структуры чистого национального продукта в
сторону увеличения капиталообразования и уменьшения
текущего потребления с помощью жесткой фискальной
политики в сочетании с политикой кредитно-денежной
экспансии,
33
Кредитно-денежная экспансия будет способствовать,
согласно Самуэльсону, развитию капитала вглубь, то есть
повышать масштаб капиталообразования. Тенденция к уве¬
личению инфляционного разрыва в результате облегчения
кредита будет нейтрализована жесткой фискальной поли¬
тикой, предусматривающей высокие налоговые ставки, ко¬
торые приведут к сокращению доходов и заставят населе¬
ние сократить потребление, высвободив таким образом
средства для инвестирования.
Для предотвращения неизбежной реакции со стороны
профсоюзов, противящихся сокращению потребления, Са-
муэльсон заявил: «Мы не допустим, чтобы сокращение по¬
требления поставило под угрозу сохранение полной заня¬
тости или другого намеченного уровня высокой занятости» 43.
При этом он указывал путь нейтрализации политики проф¬
союзов: правительство на рост заработной платы отвечает
повышением налогов и сокращением социальных расходов,
а предприниматели — повышением цен.
В неоклассическом синтезе Самуэльсон предлагал до¬
стичь ускоренных темпов экономического роста (главная
цель теорий экономической динамики) за счет сокращения
потребления, но с помощью кейнсианской политики косвен¬
ного регулирования (кредитно-денежная и налоговая поли¬
тика). Иными словами, предлагалась политика сокращения
покупательной способности, отвергнутая Кейнсом 50 лет
назад, в сочетании с низкой занятостью сегодня во имя вы¬
сокого потребления и полной занятости в будущем (всякое
будущее неизбежно становится настоящим, а в настоящем,
согласно теории, надо «приносить жертвы»). Предложенная
Самуэльсоном политика претендовала на одновременное
достижение бюджетного равновесия (так как сокращение
расходов на социальные нужды позволяет сэкономить часть
денежных средств, что обеспечит в сочетании с возросши¬
ми налоговыми поступлениями сбалансированный бюд¬
жет), стабильных цен (по тем же причинам), высоких тем¬
пов экономического роста (поскольку высвобожденные
средства будут использованы для стимулирования инвести¬
ций), стабилизации заработной платы (поскольку повод
для новых требований профсоюзов — рост цен — будет ли¬
квидирован) и, наконец, достаточно высокой безработицы
(!), которая будет сдерживать рост заработной платы, по¬
скольку предложенная Самуэльсоном политика должна
вести к сокращению занятости.
Определяя сущность своего «неоклассического синтеза»,
Самуэльсон подчеркивал, что это такое сочетание фискаль¬
39
ной и кредитно-денежной политики, которое в условиях вы¬
сокой занятости позволяет изменить структуру чистого на¬
ционального дохода «в сторону увеличения капитало¬
образования и уменьшения текущего потребления»44.
Отвергнутая Кейнсом идея о сокращении потребления для
достижения полной занятости в неоклассическом синтезе ло¬
гически завершила развитие концепции «совокупного спро¬
са» и чисто формально увязала кейнсианскую доктрину с
неоклассической, приспособив механизм косвенного регули¬
рования к целям экономической экспансии и накопления
капитала. Вопрос «социальной справедливости» подобной
экономической политики больше не ставился. Считалось, что
рост инвестиций обеспечит рост занятости, а экономический
рост — это путь к благополучию и благосостоянию.
Описанная стратегия экономического регулирования —
стратегия роста капиталообразования за счет сокращения
потребления — была популярна в 70-х годах и лежала в
основе антикризисных программ (1975—1976 гг.) большин¬
ства правительств стран Западной Европы.
В принятой классификации экономических теорий за¬
падногерманскую концепцию «социального рыночного хо¬
зяйства» относят в разряд неоклассических. Христианские
демократы и христианские социалисты, социально-эконо¬
мическая платформа которых неизменно базируется на
этой концепции, также выступают сегодня в лагере консер¬
ваторов.
К консерваторам относят и тех, кто воспевает свобод¬
ную конкуренцию «золотого века» и гармоническую игру
автономных рыночных сил (их принято называть «либера¬
лами», а в русле экономической философии — «неокласси¬
ками», а в 70-х годах еще и «монетаристами»), и тех, кто
явил миру образец жестокости и насилия, продемонстри¬
ровал «возможности» тоталитарных форм экономического
правления и их неизбежный результат — мировую войну и
выступал впоследствии с идеями реваншизма, мирового
Экономического и политического господства, подавления и
насилия. В современной неолиберальной западногерман¬
ской историографии именно это направление относят к
консервативному, противопоставляя ему либерализм как
носителя буржуазно-демократической традиции.
В этой дихотомии фрейбургская школа оказывается в
разряде неолиберальных, а в обозначенной выше — в ла¬
гере неоконсерваторов. В широко развернувшейся сразу
после войны дискуссии о возможности использования кейн¬
сианской теории в условиях ФРГ немецкие неолибералы
40
заняли принципиально негативную позицию, усмотрев в
кейнсианстве пропаганду диктатуры, которую уже пережи¬
ла Германия в период нацизма. Сочтя, что кейнсианские
методы чрезвычайно удобны для диктаторов, они (В. Ой-
кен, А. Рюстов, А. Мюллер-Армак, Ф. Бём, швейцарский
профессор В. Рёпке и др.) отвергли кейнсианство и проти¬
вопоставили ему собственную социально-экономическую
модель — «социального рыночного хозяйства».
Безосновательно отождествив кейнсианскую систему
косвенного экономического регулирования через механизм
кредитно-денежных и налоговых рычагов с методами, при¬
менявшимися нацистами, они отказались от практического
использования этой концепции. Правительство К. Аденауэ¬
ра поручило ведущему теоретику неолиберализма В. Рёп¬
ке обосновать применимость концепции «свободного рыноч¬
ного хозяйства» к условиям послевоенной экономики ФРГ,
и уже в 1948 году Л. Эрхард заявил, что переход к рыноч¬
ному хозяйству уже осуществлен и что общественно-эконо¬
мическая и социальная жизнь «поставлена на новую ос¬
нову»45. Теория «свободного рыночного хозяйства», прин¬
ципы которой были изложены в Дюссельдорфских тезисах
ХДС 1949 года, легла в основу экономической программы
правящей партии, с неизменной последовательностью про¬
возглашалась всеми последующими программами
ХДС/ХСС и вплоть до 1967 года считалась единственной
официальной доктриной.
Широкая пропаганда «социального рыночного хозяйст¬
ва» как специфически западногерманской теории и полити¬
ки способствовала тому, что миф о «социальном рыночном
хозяйстве» как третьем, единственно возможном и поа-
вильном пути экономического развития, обеспечившем ФРГ
«экономическое чудо» и полную занятость, прочно вошел
в экономическую историю и был эстафетно принят прави¬
тельством СДПГ/СвДП, которое во всех программных до¬
кументах не забывало отдать ему дань.
Коль скоро создатели этой теории называли себя неоли¬
бералами, многократно заявляли о приверженности прин¬
ципам свободной конкуренции, свободного ценообразова¬
ния, невмешательства государства в экономический про¬
цесс, противопоставляли свою доктрину кейнсианской и
неизменно зашишали свободу от социализма в любой его
форме, будь то «демократический» или «большевистский»
социализм, за концепцией «социального рыночного хозяй¬
ства» укрепилась слава либеральной концепции, а период
правления ХДС/ХСС вошел в экономическую историю ФРГ
41
как «эра либерализма». Утвердилась точка зрения, что до
1967 года, то есть в период правления христианских демо¬
кратов и до принятия закона о стабилизации, в ФРГ без¬
раздельно господствовал либерализм, а после 1967 года
настала «эра кейнсианства», которая и по сей день опреде¬
ляет экономическую политику правительства.
Это означало, помимо всего прочего, что «экономическое
чудо» в ФРГ было достигнуто благодаря «свободе», «кон¬
куренции», «невмешательству государства», ибо именно
эти принципы сияли на фасаде теории.
Между тем концепция «социального рыночного хозяйст¬
ва», на протяжении 20 лет несшая статус официальной эко¬
номической доктрины ФРГ, по теоретическим установкам
была существенно ближе кейнсианской теории косвенного
регулирования, чем неоклассической теории свободной
конкуренции. Анализ практики хозяйственного регулирова¬
ния экономики в 50—60-х годах показывает, что и на деле
в этот период в широком масштабе применялись «рецепты»
хозяйственной политики, предложенные Кейнсом и усовер¬
шенствованные его последователями.
Концепция «социального рыночного хозяйства» выпол¬
няла различные функции: экономическую, политическую и
идеологическую. С одной стороны, она содержала весьма
определенную модель функционирования экономики, с дру¬
гой— развитые идеологические моменты, позволявшие ей
функционировать в качестве отчетливого и определенного
символа некоторого социально-политического мировоззре¬
ния, основным импульсом которого в момент формирования
было всестороннее отталкивание и отграничение от идеоло¬
гии фашизма. Эта идеологическая заданность обусловила
подчеркивание и выпячивание традиционных классически
либеральных моментов рыночной экономики. Но сама сущ¬
ность капиталистической экономики середины XX века фак¬
тически требовала, вопреки либеральной фразе, широко
использовать уже существовавшие к тому моменту механиз¬
мы государственного регулирования — кредитно-денежный
и налоговый механизмы регулирования спроса, инвестиций
и занятости.
Социальное рыночное хозяйство было противопоставлено
мифической способности национал-социалистского госу¬
дарства как по мановению волшебной палочки справляться
с экономическими трудностями, от которых хронически стра¬
дали государства Западной Европы, объяснявшейся чудо¬
вищными злоупотреблениями всесильной государственной
власти (вкупе с крупным капиталом), стремившейся к един¬
42
ственной цели — мобилизации страны к новой мировой вой¬
не и сумевшей убрать безработицу с поверхности трудовой
жизни, замаскировав ее под различными формами добро¬
вольно-принудительного труда. Во имя этой цели в фашист¬
ской Германии велась безудержная эксплуатация трудя¬
щихся (создание трудовых лагерей, использование рабского
труда, интенсификация труда, налоговый пресс и т. д.). Про¬
едался и проматывался накопленный страной экономи¬
ческий потенциал (сверхнормальный рост государственного
долга, выпуск необеспеченных «мэфо-векселей», подчинение
всего хозяйства нуждам военной машины). Теперь же за¬
падногерманские неолибералы призывали вернуться ко всем
тем буржуазным принципам экономического регулирова¬
ния, от которых в свое время отказалось правительство
третьего рейха.
Применявшимся насильственным методам управления
экономикой — принудительная централизация экономики,
принудительное регулирование условий заключения трудо¬
вых договоров, прямое подчинение рабочих предпринимате¬
лям, запрет на использование средств механизации труда,
насильственное перемещение рабочих из одних районов и
отраслей в другие, введение территориальных барьеров, тру¬
довая мобилизация, военно-трудовые лагеря, политика «рас¬
тягивания труда» и т. д. — были противопоставлены прин¬
ципиально либеральные, решительно во всех моментах
отличные от экономики фашистского типа принципы: под¬
держание равновесия доходов и расходов, кредитование
рентабельных предприятий и недопущение инфляционного
выпуска бумажных денег, ограничение кредитных суррога¬
тов денег, ограничение роли государства в экономическом
процессе косвенным регулированием экономики средствами
кредитно-денежной и налоговой политики.
Идеология «социального рыночного хозяйства» была
использована Л. Эрхардом для обоснования концепции
«сформированного общества», провозглашенной им еще на
съезде ХДС в марте 1965 года и изложенной в его
программной речи в бундестаге в ноябре того же года
Целью сформированного общества объявлялось «преодоле¬
ние плюрализма противоречивых общественных интересов
путем приведения их к общему знаменателю всеобщего
благополучия»46. Эрхард считал, что «сформированное
общество» «не должно состоять из борющихся групп и
классов, добивающихся своих целей в ущерб друг другу..,
и не должно больше сотрясаться социальными боями и
разрываться общественными конфликтами»47.
43
Концепция «социального рыночного хозяйства» исходи¬
ла из идеи сильного государства, теоретически стоящего на
страже свободной конкуренции, а практически активно
вмешивающегося в экономический процесс. Рядом с прин¬
ципом «свободной игры рыночных сил» была поставлена
государственная «конституирующая», «управляющая» и
«регулирующая» сила. «Формирование» общества должно
было осуществляться с помощью системы мероприятий,
направленных на всемерное усиление авторитета государ¬
ства и на расширение прав правительства в области эконо¬
мической политики.
Авторы концепции считали необходимым эпизодические
проявления государственной политики заменять постоянно
действующей системой государственного контроля, направ¬
ленного против кризисов, инфляции, безработицы, называя
их «историческим искажением» рыночного хозяйства. Ру¬
ководством по формированию общества должен был стать
представленный Эрхардом в 1966 году на обсуждение бун¬
дестага проект закона о стабилизации конъюнктуры, ко¬
торый существенно расширял государственный инструмен¬
тарий экономического регулирования.
По своей политической направленности на «общее бла¬
го» и «общую цель» эта концепция была ближе к консер¬
вативным принципам тоталитарного благополучия и сво¬
боды, чем к либерально-демократическим идеям свободного
и справедливого общественного развития.
Достижение идеала индивидуальной свободы в этой
концепции лежало на пути преодоления плюралистической
демократии, усмирения профсоюзов как дезорганизующих
элементов, сужения демократических свобод, пренебреже¬
ния социально-экономическими потребностями трудящих¬
ся и подчинения всей общественно-политической жизни
сильному государству.
Эта политико-идеологическая направленность определи¬
ла экономическую платформу «социального рыночного хо¬
зяйства», которую проще всего обозначить как «пра¬
вокейнсианская модель косвенного регулирования эконо¬
мики».
Как известно, Кейнс, а не неоклассики, выступая за
усиление и упорядочение государственного вмешательства
в экономический процесс, описал механизм косвенного ре¬
гулирования посредством рычагов кредитно-денежной по¬
литики, положенной в основу капиталистического регули¬
рования, не наделив при этом государство никакими други¬
ми рычагами воздействия и противопоставив свою теорию
44
распространенному в 30-х годах тезису о невмешательстве
государства в экономику.
На беспредметный спор — вмешиваться или нет —
В. Ойкен дал однозначный ответ — вмешиваться, вмеши¬
ваться косвенно, через механизм кредитно-денежной и на¬
логовой политики. Ойкен считал, что основной задачей
является создание и обеспечение экономического порядка —
«совокупности форм, в которых... осуществляется регулиро¬
вание экономического процесса»48. Идея «экономического
порядка» заключалась в создании единого регулирующего
механизма.
Ойкен выступал не против государственного вмешатель¬
ства, а против насильственно-тоталитарных форм такого
вмешательства. Он не хотел допустить замораживания цен,
запрета импорта, монополии внешней торговли, обобщест¬
вления собственности и устранения предпринимателей от
решения хозяйственных проблем. Цель, которую преследо¬
вал Ойкен, — регулировать экономику, не допуская прямого
вмешательства государства в экономический процесс. Ника¬
кого учения о «двух идеальных типах экономики» Ойкен не
создал. Он лишь указал, что всякая экономика тяготеет к
одному из двух типов — «свободному рыночному, не управ¬
ляемому извне» и «центрально управляемому».
Отвергнув возможность возврата к «свободному рыноч¬
ному хозяйству», отказавшись от развития по пути монопо¬
лизации экономики и возможности «центрально управляе¬
мого хозяйства», Ойкен выдвинул «третий путь» — «путь ре¬
гулируемого хозяйства», по целям, методам и инструментам
трудно отличимого от кейнсианского.
Неолиберал А. Рюстов предлагал даже национализиро¬
вать монополии. Ойкен не одобрял этой мысли, но считал
необходимым всячески препятствовать образованию моно¬
полий и возложить на государство функцию контроля за
монополизацией.
Западногерманский неолиберал Г. Мейнгольд доказы¬
вал необходимость осуществления активной конъюнктур¬
ной политики как одного из принципов «социального рыноч¬
ного хозяйства», означавшей достижение государством «ма¬
гического треугольника» целей — полной занятости, стабиль¬
ности цен и равновесия платежного баланса. Сочетание этих
трех целей как направления экономической политики было
закреплено законодательно. В законе от 14 августа 1963 г.
был сформулирован уже «магический четырехугольник»
целей, в который, наряду с названными тремя, вошла
цель — поддержание постоянных темпов экономического
45
роста и который должен был определять направление уси¬
лий в области экономического регулирования49.
Непостоянной, изменчивой, неспособной обеспечить нуж¬
ные пропорции инвестирования кейнсианской политике сти¬
мулирования спроса были противопоставлены принцип ко¬
ординированной политики капиталовложений и политика
доходов, построенная на основе прогрессивности ставок по¬
доходного налога. Капиталовложения «должны регулиро¬
ваться так, чтобы инвестиционные планы всех отраслей
находились в правильных пропорциях по отношению друг к
другу.., а также по отношению к отдельным районам и от¬
дельным предприятиям»50, — писал «отец» западногерман¬
ского либерализма Ойкен.
При этом если политика инвестиций была однозначно
ориентирована на поддержание предпринимательского спро¬
са, то политика доходов, смысл которой состоял в «ограни¬
чении прогрессии», — на сдерживание потребительского
спроса. «Чтобы система конкуренции могла функциониро¬
вать,— писал Ойкен, — прогрессию необходимо ограничить.
Сколь необходимой прогрессия кажется с социальной точ¬
ки зрения, столь же необходимо ее ограничение для того,
чтобы не препятствовать капиталовложениям»51.
Тенденцию к замедлению темпов экономического роста
неолибералы предлагали преодолевать путем перераспре¬
деления национального дохода в сторону сокращения
средств, идущих на потребление, а также расширения
средств, идущих на накопление. Таким путем предлагалось
увеличить размеры инвестиций в ведущих отраслях эконо¬
мики при одновременном сокращении всех «излишних» (с
точки зрения капитала) расходов. Предлагалось создать ре¬
зервный фонд, который служил бы инструментом регулиро¬
вания конъюнктуры, а также позволил бы упорядочить рас¬
ходы на потребительские нужды.
Термин «свободное рыночное хозяйство» профессор
А. Мюллер-Армак заменил «социальным рыночным хозяй¬
ством» 52, придав последнему значение «социального вырав¬
нивания», осуществляемого государством в форме опреде¬
ленной экономической и социальной политики, направлен¬
ной, по словам Л. Эрхарда, на «преодоление монополий» и
сглаживание крайностей в распределении доходов посредст¬
вом налоговой политики и государственных расходов.
Иными словами, концепция «социального рыночного хо¬
зяйства» исходила из идеи широкого участия государства в
экономическом процессе, призванного обеспечить бескризис¬
ное развитие капиталистической экономики. (Напомним,
46
что главным рычагом экономического развития в неоклас¬
сической концепции является конкуренция, а средством
разрешения противоречий — кризис.) Главными целями эко¬
номической политики концепция «социального рыночного
хозяйства» считала экономический рост, полную занятость,
стабильные цены и сбалансированный бюджет. Она высту¬
пала не за устранение помех на пути свободной конкурен¬
ции со стороны государства, а за такую координацию между
различными формами и сферами вмешательства, которая
позволяла бы установить полное единство интересов всех
социальных групп, направленное на пользу «общего дела»,
«общей цели». Под «социальным рыночным хозяйством»
понималась экономика, управляемая средствами кредитно-
денежной и налоговой политики, то есть косвенно управляе¬
мая экономика, противопоставленная центрально управляе¬
мой экономике с системой общехозяйственного планирова¬
ния и национализированными средствами производства.
Главным объектом регулирования считались инвестиции,
а инструментами — кредит, налоги, финансовые льготы, до¬
тации, пособия.
По всем этим признакам концепция «социального ры¬
ночного хозяйства» смыкалась с теорией косвенного регу¬
лирования. «Неолиберальным» в «социальном рыночном
хозяйстве» было отсутствие прямого вмешательства в про¬
цесс тарифных договоров, теоретическая ориентация на
мелких и средних предпринимателей (при практической
поддержке монополий), забота о ежегодной сбалансиро¬
ванности бюджета и стабильности валюты. Лозунг «со¬
циальное рыночное хозяйство» был центральным в идеоло¬
гии правительства ХДС/ХСС, но не играл никакой роли в
повседневной практике управления экономикой. Полная,
беспрепятственная конкуренция, якобы обеспечившая «эко¬
номическое чудо», была идеологической фикцией, мифом.
Тезис о безраздельном господстве неолиберализма в
50—60-х годах находится в прямом противоречии со всей
практикой государственного регулирования. Правительст¬
во, политической доктриной которого была эта теория, не
предоставляло «свободной игре рыночных сил» определять
характер экономического развития. Оно активно вмешива¬
лось в экономический процесс, проводило целенаправленную
и жесткую инвестиционную политику, всячески манипули¬
руя налогами, кредитами, всевозможными льготами, осу¬
ществляло целенаправленную политику в области занято¬
сти, внешней торговли, жилищного строительства, участво¬
вало в делах профсоюзов. Глава фрейбургской школы
47
Т. Бланк слыл специалистом по нейтрализации борьбы
профсоюзов путем вовлечения их в государственную си¬
стему.
Федеральное правительство выступало в роли зачина¬
теля в деле накопления частного и государственного капи¬
тала. Денежная реформа 1948 года предоставляла приви¬
легии владельцам капитала. Вводились премии за
сбережения, был принят закон о сбережениях для строи¬
тельства, а также закон 1952 года, направленный на под¬
держку рынков капиталов. Все мероприятия налоговой,
кредитно-денежной, бюджетной политики имели целью
концентрацию собственности. Правительство всячески под¬
держивало крупных собственников, рассматривая стимули¬
рование инвестиций и всемерное поощрение накопления ка¬
питала как путь решения проблемы занятости. Все налого¬
вые реформы проводились под лозунгами «оживление рын¬
ков капиталов» и «увеличение занятости».
В целях стимулирования монополий и перераспределе¬
ния средств в отрасли тяжелой промышленности прави¬
тельство создавало специальные фонды — фонд немедлен¬
ной помощи (1950—1953 гг.), фонд выравнивания бремени
последствий второй мировой войны (1949—1979 гг.), фонд
инвестиционной помощи (1952—1955 гг.), через которые
за первое послевоенное десятилетие было перераспределе¬
но 37 млрд. марок53.
В начале 50-х годов был принят закон о поддержке
рынков капиталов, предоставлены широкие налоговые льго¬
ты и привилегии фирмам и отраслям, осуществляющим ин¬
вестирование. Наряду с прямым финансированием прави¬
тельство широко использовало методы косвенного регули¬
рования. С момента денежной реформы 1948 года по 1961
год Федеральный банк свыше 20 раз менял процентную
ставку и 18 раз — нормы обязательных резервов кредитных
учреждений. С 1950 по 1960 год государство предоставило
в виде прямых кредитов из средств государственного бюд¬
жета около 45 млрд. марок. С 1948 по 1958 год было про¬
ведено 7 реформ в области налогообложения.
Наряду с политикой стимулирования инвестиций пра¬
вительство осуществляло мероприятия, направленные на
расширение внешних рынков. Стимулирование внешней
торговли являлось одной из главных сторон экономиче¬
ской политики этого периода. Согласно ставшему крыла¬
тым лозунгу Л. Эрхарда «экспортировать или погибнуть»,
был принят ряд специальных программ финансирования
экспорта. Экспортные товары были освобождены от нало¬
43
гов, экспортные отрасли получили широкие льготы. Прави¬
тельство «заботилось» о заниженном курсе марки, обеспе¬
чивавшем повышенную конкурентоспособность западно-
германских товаров на внешнем рынке, так же как и о со¬
хранении заниженного относительно других промышленно
развитых капиталистических стран уровня заработной
платы, а также воздвигало барьеры, препятствуя ввозу ино¬
странного капитала (в 1961 г. иностранный капитал состав¬
лял всего 1% общей суммы авансированного капитала).
Чрезвычайная неравномерность территориального рас¬
пределения рабочей силы, большой приток беженцев, воен¬
ная разруха требовали принятия срочных мер в области
жилищного строительства. Была разработана программа
«социального жилищного строительства» с целью обеспе¬
чить приток рабочей силы в индустриальные центры. Удель¬
ный вес государственных средств в общем объеме жилищ¬
ного строительства в середине 50-х годов составлял при¬
мерно 40%. С 1949 по 1955 год в жилищное строительство
было вложено 44 млрд. марок, то есть У4 всех валовых ин¬
вестиций за этот период, а с 1956 по 1961 год — еще
60 млрд.54
Государство предоставляло широкие налоговые льготы
концернам, ведущим собственное жилищное строительство.
Эти мероприятия обеспечивали внутреннюю миграцию на¬
селения в целях обеспечения индустриальных центров ра¬
бочей силой. Для удовлетворения возрастающего спроса на
рабочую силу государство осуществляло ряд специальных
программ по расширению занятости из средств федераль¬
ного бюджета, бюджетов земель, фонда выравнивания бре¬
мени.
Для ликвидации раздробленности в сельском хозяйстве
(согласно закону 1953 г. о землеустройстве) было проведе¬
но принудительное перемещение крестьян с их участков на
новые наделы. К 1966 году число крестьянских хозяйств
уменьшилось на 10%- Начиная с 1956 года осуществлялись
программы по укрупнению и улучшению структуры сельско¬
го хозяйства («земельный план», «сельскохозяйственные по¬
селения»), по которым сельскохозяйственным работникам
предоставлялось жилье и приусадебный участок с целью
обеспечения крупных фермерских хозяйств рабочей силой.
Расходы по привлечению сельскохозяйственных работников
в крупные хозяйства и обеспечению их жильем взяло на се¬
бя государство. За 10 лет более 200 тыс. мелких крестьян¬
ских хозяйств прекратили свое существование. Политика в
49
области сельского хозяйства способствовала высвобожде¬
нию рабочей силы для работы в промышленности.
Благоприятная экономическая конъюнктура 50-х годов
обусловливала вовлечение рабочей силы в производство, что
отчасти обеспечивало расширение платежеспособного по¬
требительского спроса и способствовало постепенному со¬
кращению безработицы. За первое послевоенное десятиле¬
тие число занятых в экономике ФРГ выросло с 20,4 млн.
до 26,2 млн., то есть на 5,8 млн., или 28,4%. Число безра¬
ботных за этот же период сократилось с 1,6 млн. до
0,3 млн., или на 81,2%.
К началу 60-х годов в экономике ФРГ наметилось со¬
кращение темпов экономического роста. Если в первое
послевоенное пятилетие среднегодовой рост ВНП составлял
9,4%, то в первую половину 60-х годов он снизился до 5,0%.
Среднегодовой прирост промышленного производства сни¬
зился соответственно с 8,5 до 4,4%.
К этому моменту заметно сократился приток сельскохо¬
зяйственных рабочих в промышленность, а такой «традици¬
онный» источник рабочей силы, как армия безработных, не
мог быть использован: безработица стабилизировалась, то
есть перестала реагировать на рост инвестиций и спроса на
рабочую силу и застыла на уровне примерно 0,7% занятой
рабочей силы.
Изменение отраслевой, энергетической, сырьевой, реги¬
ональной структур под влиянием развернувшейся в 50-х го¬
дах научно-технической революции повлекло за собой
качественные изменения в спросе на рабочую силу. Очень
скоро в ФРГ, как и в других промышленно развитых капи¬
талистических странах, встала проблема структурного не¬
соответствия спроса и предложения рабочей силы. Автома¬
тизация производства, с одной стороны, выталкивала массу
рабочих рук из ряда отраслей производства, а с другой —
способствовала расширению спроса в других отраслях и
сферах экономики. Наряду с безработицей возникла острая
нехватка рабочих рук. Создалась острая потребность в про¬
ведении специальных программ в области занятости, на¬
правленных на приспособление безработных к изменяющим¬
ся условиям спроса.
С точки зрения правительства наиболее удачным реше¬
нием этой проблемы в начале 60-х годов казалось привле¬
чение иностранной рабочей силы. К этому времени структур¬
ные диспропорции еще только начинали сказываться, еще
не были ясны проблемы, вытекающие из обусловленного рос¬
том экономики 50-х годов высокого спроса на рабочие руки
50
всех профессий и квалификаций. Уровень безработицы был
невысок и существенно отставал от спроса на рабочие руки.
Рынок иностранной рабочей силы казалось легко при¬
способить в качестве стабилизатора занятости, которым
можно легко манипулировать в соответствии с фазой
цикла.
Задача привлечения иностранной рабочей силы на пред¬
приятия ФРГ оказалась сравнительно быстро и легко осу¬
ществимой. Правовой основой привлечения иностранных
рабочих явился Римский договор 1957 года о свободном пе¬
ремещении трудящихся внутри стран — членов ЕЭС. Начи¬
ная с 1960 года правительство ФРГ осуществляло соглаше¬
ния о вербовке и найме рабочих. В 1960 году было заклю¬
чено соглашение с Грецией и Испанией, в 1961—Турцией,
в 1963 — Марокко, в 1964 — Португалией, в 1965 — Тунисом,
в 1970 году — с Южной Кореей. Ранее такие соглашения су¬
ществовали с Австрией (1951 г.) и Италией (1955 г.). Тем
самым правительство обеспечило чрезвычайно широкую ба¬
зу для вербовки иностранных рабочих.
В странах — поставщиках рабочей силы были созданы
специальные вербовочные комиссии и агентства. Наем ино¬
странных рабочих был поставлен под контроль государства,
упорядочен в отношении количества и структуры. Привле¬
чение рабочей силы осуществлялось в основном через феде¬
ральное ведомство по трудовому посредничеству и страхова¬
нию по безработице. Мероприятия по привлечению рабочей
силы сказались довольно быстро: в 1960 году в ФРГ было
занято 460 тыс. иностранных рабочих, в 1965 — уже 1,1 млн.,
в 1970 году--1,8 млн.
Однако, как скоро выяснилось, приток иностранных ра¬
бочих не разрешил проблемы превышения спроса над пред¬
ложением. Дефицит рабочей силы по-прежнему уживался
с избыточным предложением, в то время как потребность
экономики в рабочей силе росла. Структурное несоответст¬
вие становилось серьезным препятствием на пути дальней¬
шего экономического роста.
В 60-х годах потенции роста сократились. Научно-техни¬
ческая революция качественно изменила характер спроса на
рабочую силу, не затронув качественной стороны ее пред¬
ложения и породив тем самым ряд структурных противоре¬
чий. Государство искало пути устранения дефицита рабочей
силы, привлекая иностранных рабочих и всячески сти¬
мулируя миграцию из сельской местности, не проявляя при
этом озабоченности по поводу складывающегося «структур¬
ного ядра» безработицы.
51
Весь механизм государственной политики в области за¬
нятости был подчинен интересам монополий. Государство
стимулировало накопление капитала и обеспечение пред¬
принимателей рабочей силой, постоянно «экономя» на
социальных расходах. При общем росте государственных
расходов с 1950 по 1967 год в 5,5 раза расходы на социаль¬
ные нужды увеличились в 4,5 раза. В результате такой по¬
литики ФРГ оказалась по этому показателю на одном из
последних мест среди развитых капиталистических стран.
В конце 60-х годов одним из обвинений Л. Эрхарду было
то, что он «запустил социальную инфраструктуру»55.
Заработная плата трудящихся ФРГ также оставалась
существенно ниже по сравнению с другими странами капи¬
талистического мира. Эта ситуация тщательно охранялась
монополиями и правительством, ибо обеспечивала повы¬
шенную конкурентоспособность западногерманских товаров
на внешних рынках.
Экономические успехи того периода — высокие темпы
экономического роста, сбалансированность государственно¬
го бюджета, активный платежный баланс, возросшие зо¬
лотовалютные запасы, ликвидация массовой безработицы,
относительная стабильность цен и т. д. — были достигнуты
не благодаря рыночной стихии, точно так же как самая
низкая среди развитых стран заработная плата, низкий уро¬
вень социального обеспечения, налоговый пресс и т. д. были
санкционированы не рукой провидения Адама Смита, не
либеральными мифами, а целенаправленной политикой
правящей партии, контролирующей практически все сферы
хозяйственной деятельности, носившей «авторитарный ха¬
рактер... плохо совмещавшийся с постулатами свободного,
демократического волеизъявления народа»56.
В «либеральную эру» имел место рост, а не сокращение
государственных расходов, рост, а не сокращение государ¬
ственной собственности, доля государственного сектора в
ВНП постоянно росла (в 1950 г. — 3,5, в 1960 г. — 8,8%);
осуществлялась активная политика содействия экономиче¬
скому росту — стимулировались инвестиции, поощрялось
укрупнение производства и накопление капитала.
Политический кризис и смена правительства в 1966 го¬
ду (образование правительства большой коалиции
ХДС/ХСС — СДПГ) не сопровождались переходом от ли¬
берализма к кейнсианству и превращением «социального
рыночного хозяйства» в «просвещенное рыночное хозяйст¬
во», дополненное политикой «соразмеренного роста» и
«глобальным регулированием».
52
Концепция «социального рыночного хозяйства» была ли¬
беральной лишь по своему идеологическому фасаду. По
жесткой политической устремленности к сильному госу¬
дарству, действующему во имя «общего блага» и «общей
цели», это была консервативная концепция, по совокупно¬
сти выдвигаемых целей, методов, инструментов и рецептов
регулирования — кейнсианская. Что касается стратегии
экономического регулирования, то правильней всего поли¬
тику ХДС/ХСС причислить к описанной П. Самуэльсоном
универсальной системе стимулирования капиталообразова¬
ния за счет экономии на потребительских расходах и соци¬
альных нуждах. При всем упрощении такой идентификации
отнести эту концепцию в разряд «либеральных» не позволя¬
ет ее консервативная сущность, а в разряд неоклассиче¬
ских— ее правокейнсианская платформа.
Принятие закона о стабилизации также не свидетельст¬
вовало о переходе к кейнсианскому экономическому курсу.
В законе речь шла не о новой экономической политике, а о
расширении ранее действовавших рычагов воздействия. (На¬
помним, что проект этого закона был разработан прави¬
тельством христианских демократов и выдвинут на рассмот¬
рение бундестага Л. Эрхардом.) Принятие закона, содер¬
жавшего подробную опись действий правительства при
различных состояниях экономической конъюнктуры, «уза¬
конивало» не новую экономическую доктрину, а государ¬
ственные полномочия в области регулирования экономики.
Дискуссия, которая велась в первые послевоенные годы
и вращалась вокруг дилеммы, сформулированной Л. Эр¬
хардом,— свободная экономика или плановая? — по сути
своей не была дискуссией между либералами и кейнсиан¬
цами. Под свободной экономикой подразумевалась капи¬
талистическая, под плановой — социалистическая эконо¬
мика. При этом если первоначально свободная экономика
противопоставлялась насильственно-принудительной эконо¬
мике фашистского типа, то потом под тоталитарной стали
понимать политику реального социализма, под насилием
подразумевая революционные преобразования и национа¬
лизацию.
Социал-демократы, более 20 лет ожидавшие своего ча¬
са, окончательно порвавшие к этому времени с марксизмом
и революционным социализмом, по чисто политическим со¬
ображениям оставили лозунг «социальное рыночное хозяй¬
ство» в арсенале идеологических штампов, вкладывая в
него смысл солидарности с системой, демонстрируя этим
принципиальное отсутствие намерений ломать основы част-
53
некапиталистической экономики, собственности и системы
власти.
На смену буржуазно-реформистской ориентации на со¬
хранение, стабилизацию и упрочение существующих буржу¬
азно-демократических традиций и основ собственности,
власти и управления и на модернизацию и изменение струк¬
тур и институтов, препятствующих и нарушающих состояние
благополучия и гармонии концепции «третьего пути», при¬
шла социал-реформистская концепция «демократического
социализма», которая, как будет показано ниже, была толь¬
ко отчасти кейнсианской.
ПЕРЕОЦЕНКА ЦЕННОСТЕЙ
В БУРЖУАЗНО-РЕФОРМИСТСКОЙ КОНЦЕПЦИИ
«НОВОГО СОЦИАЛИЗМА» Дж. К. ГЭЛБРЕЙТА
Известный американский экономист Дж. К. Гэлбрейт
заявил, что неоклассическая экономическая теория давно
уже утратила связи с реальностью и обрела сугубо «инстру¬
ментальную функцию» в ущерб объясняющей. Цели обще¬
ства, цели экономической системы и цели организаций в
этой системе, согласно Гэлбрейту, не совпадают. В действи¬
тельности экономическая система служит не интересам об¬
щества, а интересам собственных организаций, а экономи¬
ческая теория защищает эти интересы57.
Неоклассической модели с ее ценностными ориентация¬
ми на прибыль, экономическую эффективность и экономи¬
ческий рост Гэлбрейт противопоставил модель «нового со¬
циализма», введя в экономический анализ нетрадиционные
для ортодоксальной буржуазной теории параметры и крите¬
рии:
экономическая система должна соответствовать общест¬
венным интересам и быть совершенной с социальной точки
зрения;
экономическая политика должна быть ориентирована на
достижение социальной справедливости и быть социально
и морально оправданной;
экономическая теория должна искать и находить пути
преодоления неравенства и несправедливости;
вопрос, который должен всегда учитываться при осуще¬
ствлении экономической политики,— это социальные по¬
следствия экономической деятельности.
Считая, что важнейшей общей проблемой современной
экономики является не производство товаров, а их распре¬
54
деление, Гэлбрейт формулирует цель экономической поли¬
тики как устранение неравенства в распределении. Именно
под этим углом зрения он пересматривает весь действую¬
щий механизм регулирования экономики и указывает пути
его перестройки.
Неравномерное экономическое развитие привело к воз¬
никновению «смешанной экономики», в которой сосущест¬
вуют две системы — рыночная (где уровень монополизации
и влияния на рынок наименьший) и планирующая (где той
другое характеризуется максимальным развитием) 58.
Рыночная система является наименее развитой, наибо¬
лее слабой и зависимой частью экономики. Она представ¬
ляет собой комбинацию конкурирующих фирм и неболь¬
ших монополий. В общих чертах рыночная система согла¬
суется с неоклассической моделью.
Она обладает механизмом регулирования спроса (ко¬
лебания цен и заработной платы), препятствует росту без¬
работицы и восстанавливает равновесие.
Планирующая система, состоящая из гигантских корпо¬
раций, управление в которых осуществляется организаци¬
ей, давно утратила связь с неоклассической моделью и
подвержена длительным спадам, депрессиям, хронической
инфляции. В планирующей системе отсутствует механизм,
способный обеспечить правильное соотношение между со¬
вокупным результатом принятых решений относительно
инвестиций и совокупным результатом решений о накопле¬
нии, в ней нет механизма, направляющего сбережения и
инвестиции. Планирующая система не располагает возмож¬
ностями для преодоления тенденции к повышению цен, ме¬
ханизм обратной связи в ней бездействует: цены, контро¬
лируемые фирмами, не падают, заработная плата, контро¬
лируемая профсоюзами, не понижается.
Планирующая система является привилегированным
сектором экономики, использующим в своих интересах су¬
ществующую систему распределения доходов, подчинившим
государственную экономическую политику собственным ин¬
тересам и целям, пользующимся неограниченной властью и
всеми привилегиями, диктующим цены всей экономике. От¬
сутствие механизма контроля над ценами порождает посто¬
янную угрозу инфляции и опасность социальных конф¬
ликтов.
Неоклассической версии о том, что экономическая и по¬
литическая власть принадлежит потребителю, который, рас¬
пределяя свой доход между различными благами и услуга¬
ми, диктует производителю — расширять или сокращать
55
производство, начинать его или полностью прекратить, оп¬
ределяет через рынок структуру производства, прибыли,
цены, в то время как положение производителя определя¬
ется исключительно мотивацией перспективы получения
максимальной прибыли, Гэлбрейт противопоставляет пред¬
ставление об экономической системе, ядром которой явля¬
ется крупная корпорация. Она господствует над потреби¬
телем и диктует рынку свои законы, подчиняет государство
своим интересам, обладает властью, используемой в соб¬
ственных интересах в ущерб интересам общественным, яв¬
ляется одновременно и движущей силой развития, и тем со¬
циальным институтом, внутри которого возможны реши¬
тельные перемены59.
Гэлбрейт отвергает тезис неоклассиков, что по мере
экономического роста и развития неравенство будет сокра¬
щаться, и считает, что «при отсутствии активных реформ
тенденции в развитии экономики будут приводить, с одной
стороны, к существованию групп рабочих, живущих в ус¬
ловиях относительного изобилия, а с другой стороны — к
существованию групп рабочих, подвергающихся относи¬
тельному обнищанию»60. Поскольку правительство с го¬
товностью реагирует на нужды планирующей системы
(предоставляя субсидии, размещая заказы, закупая ее про¬
дукцию, осуществляя исследовательские работы) и одно¬
временно осуществляет экономию за счет сокращения по¬
мощи слабым частям планирующей системы, рыночной
системе и общественным потребностям, лежащим вне эко¬
номических интересов (сокращение под предлогом эконо¬
мии помощи сельскому хозяйству, жилищному строитель¬
ству, расходов на образование, здравоохранение, пособий
по бедности и безработице), оно своей экономической по¬
литикой способствует существованию неравенства.
Все применяющиеся методы политики стабилизации
Гэлбрейт считает дискриминационными и неэффективны¬
ми. Так, государственные расходы, являющиеся главным
средством стабилизации конъюнктуры, используются не в
интересах всего общества, а в интересах планирующей си¬
стемы. В результате происходит деформация развития, не¬
равномерное распределение доходов и создается потенциал
всеобщего разрушения. Гэлбрейт полагает, что расходы,
отвечающие общественным интересам, более эффективны в
чисто экономическом плане, чем расходы, служащие инте¬
ресам планирующей системы, так как последние, попадая
в карман высокооплачиваемых членов техноструктуры, или
превращаются в прибыли, или оседают в виде сбережений,
56
в то время как расходы на общественные нужды тратятся
и способствуют увеличению спроса.
Так же обстоит дело и с налогами: налоговая система
во все большей мере отражает интересы высокооплачивае¬
мых членов техноструктуры, становясь все менее эффек¬
тивным средством стабилизации доходов и расходов. Упор
на сокращение налогов, а не на увеличение государственных
расходов, весьма благоприятный для высоких доходов
техноструктуры, увеличивает неравенство в распределении
доходов.
Что касается повышения налогов в целях сокращения
спроса, то эту нежелательную для налогоплательщиков
меру чаще всего заменяют урезанием расходов на общест¬
венные нужды. Структура налогов должна отражать не
заинтересованность планирующей системы и составляющих
ее техноструктур в собственной выгоде, а заинтересован¬
ность общества в справедливости. Справедливое распреде¬
ление доходов требует строго прогрессивной структуры
налогообложения. Такая политика, согласно Гэлбрейту,
прямо согласуется с требованиями политики стабилизации.
Гэлбрейт выступает против кредитно-денежной полити¬
ки, заключающейся в прямом или косвенном сокращении
или увеличении количества денег, доступных в качестве
кредита, считая, что такая политика, при крайней нена¬
дежности ее результатов, благоприятствует наиболее силь¬
ной и развитой части экономики и подвергает дискримина¬
ции самую слабую и наименее развитую ее часть. «Любая
активная кредитно-денежная политика основана на перио¬
дическом и дискриминационном сокращении инвестиций в
слабейшей части экономической системы, — отмечает ав¬
тор.— ...Она прямо способствует неравенству в доходах и
неравенству в развитии. Подобная политика таким образом
усиливает главные и наиболее болезненные пороки совре¬
менной экономики»61.
Этой системе косвенного регулирования экономики в
интересах планирующей системы Гэлбрейт противопостав¬
ляет систему управления экономикой в интересах всего об¬
щества: «Если государственные расходы в возрастающей
степени идут на общественные нужды, если налоги стано¬
вятся более прогрессивными, если кредитно-денежная по¬
литика пассивна, если расширение спроса достигается за
счет увеличения государственных расходов, а сокращение
спроса — при помощи увеличения налогов, если рост зара¬
ботной платы поддерживается в соответствии с ростом
производительности, если увеличение равенства становится
67
главной целью при осуществлении изменений в заработной
плате и если рост цен допускается только в связи с трудно¬
стями, вызванными процессом выравнивания и отсутстви¬
ем роста производительности, — тогда возникает, по суще¬
ству, управление в интересах общества»62.
Проблема такого управления состоит в том, что управ¬
лять нужно не одной экономикой, а двумя — рыночной и
планируемой63.
Направление политики в отношении рыночной системы
состоит в радикальном усилении ее возможностей и влия¬
ния, в повышении уровня ее развития по отношению к пла¬
нирующей системе. Цель такой политики — уменьшение
неравенства между рыночной и планирующей системами.
Меры по уменьшению неравенства в доходах, по улучше¬
нию конкурентных возможностей рыночной системы, умень¬
шению ее эксплуатации со стороны планирующей системы
Гэлбрейт называет «новым социализмом».
В отличие от «старого социализма», который «допускал
идеологию» (так как «мог иметь место выбор между капи¬
тализмом и социализмом»), «новый социализм» «не допус¬
кает никаких приемлемых альтернатив», он «не имеет идео¬
логического характера», «навязывается обстоятельствами».
Этими обстоятельствами являются отсталое развитие тех
отраслей рыночной системы (жилищное строительство, об¬
щественный транспорт, медицинские услуги, сельское хозяй¬
ство, сфера искусства), которые не могут более оставаться
«в тисках неразвитости» и «примитивного развития», но не
могут в силу своих особенностей развиваться и в планирую¬
щей системе. «Единственным ответом для этих отраслей яв¬
ляется их полная организация в условиях государственной
собственности, — отмечает Гэлбрейт. — Это новый социа¬
лизм, который стремится не к командным высотам, а ищет
слабые звенья»64,
Гэлбрейт считает, что в рационально и справедливо по¬
строенной экономике не сильные, а второстепенные и сла¬
бые группы должны получать помощь и поддержку, что об¬
щая презумпция должна быть направлена «не против, а в
защиту коллективных действий тех, кто многочислен, мал
и слаб»65, что государство должно оказывать не вынужден¬
ную, не пассивную, а твердую позитивную поддержку ры¬
ночной системе, цель которой должна состоять в стабили¬
зации и увеличении ее доходов и повышении конкуренто¬
способности ее членов.
Для осуществления этого Гэлбрейт предложил ряд ре¬
форм: освобождение мелких предпринимателей от всех за¬
58
претов по антитрестовским законам; прямое регулирование
цен и производства в рыночной системе, активное и эффек¬
тивное поощрение организации профсоюзов в рыночной
системе, расширение области применения и значительное
повышение минимального уровня заработной платы и др.66
Результатом подобного «цехового социализма» будет, по
словам Гэлбрейта, «наличие у мелкого предпринимателя
(и его рабочего) определенной уверенности в ценах и дохо¬
де и тем самым в инвестициях и планах, уверенности, кото¬
рая для крупной фирмы (и ее работников) является чем-то
совершенно естественным»67.
Политика в отношении планирующей системы должна со¬
стоять в упорядочении ее целей, с тем чтобы они не опреде¬
ляли интересы общества, а служили им. Это означает огра¬
ничение использования ресурсов в чрезмерно развитых об¬
ластях, переключение государства на обслуживание общест¬
ва, а не планирующей системы, защиту окружающей среды,
переключение технологии на службу общественным, а не
технократическим интересам.
По мнению Гэлбрейта, доводы в пользу социализма не¬
опровержимы и для планирующей системы, для ее сильней¬
ших частей, связанных с военным производством, там, где
«техноструктура корпораций находится в особенно тесных
отношениях с государственной бюрократией»68.
Гэлбрейт не отрицает, что остановить инфляционную
спираль возможно ценой массовой безработицы и глубокого
спада, однако считает это социально неоправданным. Он
исходит из отсутствия узаконенной А. Филлипсом «обрат¬
ной связи» между ростом цен и занятостью, категорически
отвергает политику «entweder.., oder» (либо.., либо...) и счи¬
тает, что правительства должны заниматься не «жертво¬
приношением», а сосредоточить усилия на решении всего
комплекса экономических проблем, и в первую очередь на
проблеме совмещения более высокого уровня занятости с
относительно стабильными ценами 69.
Гэлбрейт полагает, что в области финансовой и налого¬
вой политики нет надежды разыскать «волшебное» средст¬
во, позволяющее сочетать высокий уровень занятости со
стабильными ценами. («Если бы это средство существова¬
ло, его бы открыли давным-давно»70.) Основную причину
инфляции он видит в «поведении крупных компаний и влия¬
тельных профсоюзов», которые вздувают цены и заработ¬
ную плату в условиях падения спроса и увеличения безра¬
ботицы. Другими причинами инфляции, по его мнению,
являются: высокий спрос на банковский кредит, рост денеж¬
59
ной массы в обращении и чрезмерные расходы государст¬
венного бюджета. Несовершенством контроля над ростом
цен и заработной платы объясняет он и «кризис безрабо¬
тицы» в 70-х годах.
Для успешного решения поставленной задачи Гэлбрейт
считает необходимым допустить гораздо более активное
вмешательство государства в экономический процесс, отка¬
заться от остатков экономического либерализма, равно как
и от неокейнсианского принципа «сглаживающей», «ком¬
пенсирующей», «подстегивающей» экономической политики
и ввести более жесткий государственный контроль заработ¬
ной платы и цен.
Единственную разумную возможность остановить инф¬
ляционную спираль, порождаемую взаимодействием двух
внерыночных сил — крупных корпораций и профсоюзов
(профсоюзы требуют прибавок, превышающих рост произ¬
водительности труда, а корпорации взвинчивают цены и
получают дополнительные деньги с потребителей), Гэл¬
брейт видит в прямом государственном вмешательстве в
этот процесс.
Для обуздания инфляции Гэлбрейт предлагает ввести
прямой контроль над уровнем заработной платы и ценами
и выработать в той или иной форме соглашения о стабили¬
зации, одобренные и профсоюзами и корпорациями. Для
ликвидации безработицы он считает необходимым прово¬
дить государственную политику занятости, осуществлять
программы переквалификации и перестать бороться с инф¬
ляцией «руками безработицы» — по той простой причине,
что слишком много безработных потребовалось бы для то¬
го, чтобы остановить инфляцию. Гэлбрейт призывает соз¬
дать «систему коллективных ограничений борьбы за более
высокие доходы», распространяемую как на профсоюзы, так
и на бизнесменов. «Именно эта система, а не наличие без¬
работицы — тот путь, по которому надо идти, чтобы пред¬
отвратить инфляцию, — пишет он. — При наличии такой
системы стало бы возможным более решительно двигаться
по пути создания новых рабочих мест, потому что никто
не боялся бы инфляции»71.
Для ликвидации «структурной безработицы» необходи¬
мы большие усилия для профессиональной подготовки лю¬
дей, для содействия их перемещению в районы, где есть
возможности получения работы, и для обеспечения людей
жильем вне больших городов. «Если все эти задачи будут
выполнены, мы снова сможем иметь полную занятость»72,—
пишет Гэлбрейт.
60
Гэлбрейт считает не только неэффективной, но и реак¬
ционной политику сокращения налогов как средства борь¬
бы с безработицей: сбережения, образующиеся в результа¬
те сокращения налогов, либо вовсе не расходуются, либо
расходуются очень медленно и, следовательно, не оказыва¬
ют стимулирующего влияния. Более того, сокращение на¬
логов не касается самой бедной части населения, доходы
которой освобождены от уплаты налогов, то есть наиболее
нуждающихся в помощи граждан. Далее, сокращение на¬
логов ведет к сокращению государственных доходов и со¬
ответственно расходов правительства на социальные нужды,
что ведет к безработице среди учителей, врачей, болез¬
ненно отражается на состоянии городов и, в конечном сче¬
те, полностью подрывает стимулирующее влияние нало¬
гов 73.
Собственная налоговая программа Гэлбрейта — про¬
грамма повышения налогов: повысить налог с корпораций,
ограничить покупательную способность высокооплачивае¬
мых— ввести прогрессивный налог на доходы, превышаю¬
щие 15 тыс. долл., увеличить косвенные расходы государ¬
ственного бюджета, причем осуществить это не за счет со¬
циальных статей, а за счет снижения военных расходов74.
В осуществлении названных мер главную роль Гэлбрейт
отводит правительству, которое, по его собственному убеж¬
дению, до сих пор способствовало неравномерности разви¬
тия и всем связанным с этим проблемам. Гэлбрейт счита¬
ет, что «управление в интересах общества... не выходит за
рамки компетенции преданных общественным интересам
президента и законодательных органов»75.
Гэлбрейт считает, что идея обобществления собственно¬
сти не является актуальной, так как сам по себе перевод
предприятий в государственную собственность не устраня¬
ет низкого уровня развития и эксплуатации рабочих. Пока
государство само является инструментом власти, государст¬
венная собственность не даст решения проблем. «Сначала
должно произойти освобождение государства от контроля
планирующей системы»76, — замечает он.
Программа Гэлбрейта примечательна тем, что она впер¬
вые переместила центр тяжести на те рычаги экономиче¬
ской политики, которые обеспечивают расширение покупа¬
тельной способности трудящихся. Ранее буржуазные прави¬
тельства при проведении политики стимулирования деловой
активности воздействовали главным образом на инве¬
стиционный спрос и избегали широких программ расшире¬
ния покупательной способности. В то же время мероприя¬
61
тия по охлаждению экономической конъюнктуры в первую
очередь касались доходов и занятости широких кругов на¬
селения и в гораздо меньшей степени — прибылей предпри¬
нимателей.
Программа Гэлбрейта признала необходимость и неиз¬
бежность в столь сложной и напряженной ситуации, в ко¬
торой оказалась капиталистическая экономика в 70-х годах,
прибегнуть к средствам расширения покупательной способ¬
ности низкооплачиваемых и безработных, к экономии
средств не за счет программ социального обеспечения, а
путем сокращения военных расходов и ограничения поку¬
пательной способности слоев общества с высокими дохода¬
ми. Эта программа вышла за рамки традиционного кейн¬
сианского способа воздействия на экономику стимулирова¬
нием как инвестиционного, так и потребительского спроса и
признала необходимость перераспределения доходов в поль¬
зу трудящихся.
На возражения неоклассиков, что дополнительные рас¬
ходы на поддержание покупательной способности населе¬
ния будут подстегивать инфляцию, Гэлбрейт отвечал: «Тот
инфляционный эффект, который подобные расходы будут
иметь, можно и должно компенсировать дополнительным
налогообложением зажиточных слоев»77.
За потоком леворадикальных критических выступлений
в адрес Гэлбрейта тонет то, что в центре его внимания сто¬
ят слабые, угнетенные, эксплуатируемые, на стороне кото¬
рых все симпатии Гэлбрейта-публициста и все усилия уче-
ного-экономиста. Ликвидация несправедливости, неравен¬
ства, эксплуатации, создание экономической системы, ра¬
ботающей на нужды общества, на подчинение государства
общественной воле, а не воле правящей монополистической
верхушки, направление государственных расходов на мир¬
ные цели, на благо общества, а не техноструктуры и ори¬
ентация на перестройку современного капиталистического
общества мирным, эволюционным путем — путем переори¬
ентации его на другие цели и ценности — выводят его
теорию за рамки традиционного буржуазного реформатор¬
ства.
Концепция Гэлбрейта построена на убеждении, что при¬
быль не может более выступать критерием экономической
деятельности, что экономическая система должна соответст¬
вовать интересам всего общества, а не отдельной его ча¬
сти, что экономика не может успешно справляться со сво¬
ими задачами без учета внеэкономических, социальных сто¬
рон жизни общества, что государство должно освободиться
62
от власти монополистического капитала и действовать в
интересах всего общества, в первую очередь защищая ин¬
тересы тех, «кто многочислен, мал и слаб» и кому не доста¬
лись гарантии занятости и благосостояния.
Гэлбрейт отверг представление о современной экономи¬
ке как системе рыночных отношений, показал, что конку¬
ренция не является более ни организующим принципом, ни
регулятором хозяйственной жизни; действующей системе
косвенного регулирования экономики он противопоставил
образ управляемой экономики, направленной на социальное
выравнивание и гармонизацию всех социально-экономиче¬
ских отношений.
Рекомендациям неоклассиков, усматривающих в расту¬
щих социальных расходах, системе социального обеспече¬
ния, в государственных программах «полной занятости»
зло, которое порождает лень, нежелание трудиться, ведет
к социальной деградации и бессмысленному расточительст¬
ву национальных ресурсов, Гэлбрейт противопоставил убеж¬
дение, что ориентация на социальную справедливость, ра¬
венство, моральную и политическую ответственность долж¬
на быть главным принципом политики. Гэлбрейт не выдви¬
гал новых методов внерыночного регулирования: перерас¬
пределение национального дохода на социальные нужды
требовало не новых методов, а иной ценностной ориентации.
И именно в реконструкции системы ценностей, лежавшей в
основе буржуазной экономической теории, состоит главный
вклад Гэлбрейта в современный экономический анализ.
Сочтя принятую установку на прибыль и стабилизацию
принципиально неверной, он противопоставил ей устрем¬
ленность к справедливости, подняв социально-ценностные
факторы до главных критериев и параметров благополу¬
чия.
В течение почти 100 лет буржуазная политэкономия
металась в тесных идеологических рамках дилеммы — госу¬
дарственная или либеральная.
«Государственники»-кейнсианцы, выдвигая в качестве
инструментария экономической политики принципиально
либеральные средства косвенного регулирования, привив¬
шие капиталистической экономике вкус к государственному
регулированию и давшие на некоторое время инструменты
решения неотложных проблем экономики XX века, всегда
рассматривались неоклассиками как экономисты, тяготею¬
щие к тоталитарно-насильственным, принудительным фор¬
мам вмешательства в экономический процесс, угрожающим
свободе, разрушающим традиционно-рыночные, конкурент¬
63
ные отношения и парализующие саму «сердечную мышцу»
экономики.
«Либералы», эти неизменные борцы за «свободу», го¬
товы были отстаивать ее любыми, в том числе и насильст¬
венно-принудительными, методами, лишь бы не нарушить
«вековой пропорции» в распределении доходов, не поколе¬
бать веру предпринимателей в прибыль и не нарушить об¬
щую устремленность к накопительству и богатству.
И только в концепции Гэлбрейта впервые в рамках бур¬
жуазной политэкономии идея «государственности» была
поставлена в подчинение общественным интересам, впер¬
вые была осознана необходимость учитывать не только эко¬
номические идеалы, но также социально-политические ре¬
альности. Актуальность доктрины Гэлбрейта состоит в созву¬
чии социально-ценностных ориентаций его теории основным
тенденциям развития общества. Нет никаких сомне¬
ний в том, что институционально-социальная теория Гэл¬
брейта является объективно необходимым выводом из раз¬
вития капиталистического общества и при всей своей поло¬
винчатости и недоговоренности совершенно недвусмысленно
свидетельствует о росте популярности идей социализма,
равно как и о жизненной заинтересованности общества в
развитии этих идей.
Таким образом, объединенное влияние реальности со¬
циально-экономического развития и рост авторитета идей
социализма медленно, но верно вытягивают буржуазную
политэкономию из бесплодной борьбы двух великих теней —
дирижизма и либерализма, и концепция Гэлбрейта — при¬
знак того, что освобождающее влияние современности кос¬
нулось надежнейшей крепости консервативного либерализ¬
ма — буржуазной политэкономии.
Проведенный анализ позволяет заключить, что три рас¬
смотренные группы концепций — кейнсианство, институцио¬
нализм, монетаризм — в совокупности исчерпывают не толь¬
ко весь наличный фонд экономических теорий стран разви¬
того капитализма, но и все принципиально возможные ва¬
рианты— в рамках экономике — теоретических построений
в области буржуазной политэкономии.
При этом собственно конкурирующими между собой кон¬
цепциями являются институционализм и монетаризм, зани¬
мающие диаметрально противоположные идеологические
позиции, различающиеся ценностными установками по от¬
ношению к основным социальным, политическим и эконо¬
мическим проблемам и схожие лишь в несколько надмен¬
ном и пренебрежительном отношении к мелким подробно¬
64
стям регулирования существующей экономической системы.
В этой триаде теоретических построений кейнсианству, не¬
сомненно, принадлежит центральная роль как в силу его
относительной идеологической нейтральности, так и в силу
того, что лишь одно оно живо интересуется конкретными
взаимосвязями внутри экономического механизма, озабо¬
чено поиском наиболее эффективных и экономичных спосо*
бов воздействия как на отдельные части экономики, так и
на всю экономику в целом.
Идеологическая же нейтральность кейнсианства, явля¬
ющаяся, на наш взгляд, адекватной формой проявления
«правоверности» его адептов, их непоколебимой привержен¬
ности принципам экономической свободы и политического
плюрализма для процветания анализируемой ими системы,
соблазнила некоторых авторов дополнить конкретный эко¬
номический анализ кейнсианства идеологическим флёром,
что и явилось причиной столь разноречивых оценок этого
направления, от крайне тоталитарной до принципиально ли¬
беральной. Такая широта оценок является, на наш взгляд,
данью не только политической и идеологической индиффе¬
рентности самого кейнсианства, но и отражает своеобраз¬
ную независимость двух функций всякой политэкономиче-
ской теории: инструментальной (то, что на Западе называ¬
ется экономике) и идеологической.
Идеологические же функции буржуазной политэконо¬
мии равными долями и весьма симметрично достались: мо¬
нетаризму (занявшему охранительную позицию у священ¬
ного очага либеральных принципов и выполняющего роль
хранителя классических добродетелей и чистоты основ сво¬
бодного предпринимательства и парламентского либерализ¬
ма) и институционализму, волею судеб обреченному на
единственно вакантное место в спектре политэкономических
построений — поборника модернизации, социальной ответст¬
венности и дисциплины, преодоления крайностей, порождае¬
мых принципом laisser passer, laisser faire в эпоху ТНК и
международных профсоюзных объединений во имя сохране¬
ния, впрочем, все тех же либералистских добродетелей.
Показательной характеристикой обеих концепций явля¬
ется почти полное пренебрежение проблемами анализа и
использования существующих экономических механизмов
косвенного регулирования экономики (кредитно-денежная
и налоговая политика).
При этом монетаристы считают конкретные регулирую¬
щие мероприятия в духе кейнсианства скользкой дорожкой,
ведущей в пропасть экономического и политического тота¬
литаризма, и полагают проявлением высшей государствен¬
ной и политической мудрости сколь можно большее ограни¬
чение возможностей государственного вмешательства, сво¬
дя его в идеале только лишь к функции эмиссии денег и за¬
щиты свободного рынка от профсоюзной монополии.
Институционалисты же пренебрежительно оценивают
кейнсианские методы регулирования как малоэффективные
■и устаревшие и с увлечением предаются разработке срав¬
нительно новой для буржуазного государственного быта об¬
ласти непосредственного управления экономическими и со¬
циальными процессами во имя достижения социально-поли¬
тической стабильности. Их научный интерес обращен к
проблемам планирования, перераспределения средств на
основе межотраслевых балансов, непосредственному регу¬
лированию цен и заработной платы.
Нельзя отказать в справедливости исходящим из стана
неоклассических и либеральных экономистов оценкам ин¬
ституционализма как «нового социализма», хотя с- точки
зрения марксизма не вызывает сомнения, что это течение
при всем этатизме и озабоченности социально-политически¬
ми проблемами представляет собой не более чем необходи¬
мый элемент политэкономических теорий периода государ¬
ственно-монополистического капитализма,ориентированных
на полноценное использование механизма государственной
власти во имя модернизации и стабилизации системы. В си¬
лу этого понятно, что именно институционалистские моде¬
ли привлекают к себе внимание как социал-демократиче¬
ских партий Запада, так и просто этатистски ориентирован¬
ных правительств (во Франции).
Более подробно использования социал-демократами
моделей и методов буржуазной политэкономии мы коснем¬
ся в последующих главах.
ГЛАВА II
ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКАЯ
ПЛАТФОРМА СОЦИАЛ-РЕФОРМИЗМА
Экономический кризис 30-х годов дал капиталистическо¬
му миру кейнсианскую модель косвенного регулирования
экономики, на несколько десятилетий (за исключением пе¬
риода второй мировой войны и господства фашистских ре¬
жимов) определившую цели, направление и характер эко¬
номической политики.
Отталкивание от практики фашистских режимов в Евро¬
пе, продемонстрировавших образец бессмысленной центра¬
лизации и тотального принуждения, показавших пути к
быстрой деградации экономической и социально-политиче¬
ской систем, придало экономическому мировоззрению силь¬
ный импульс к демократизации, децентрализации, экономи¬
ческому либерализму и мышлению в категориях свободы и
справедливости. Все это способствовало появлению теорий
демократического государственного управления экономи¬
кой, провозгласивших целью устранение несправедливости
и неравенства в распределении доходов, собственности и
власти и решение социально-экономических проблем в ин¬
тересах всего общества. Носителями этих новых теорий
стали социал-демократы, объединенные общей идеей эво¬
люционных преобразований существующих производст¬
венных отношений, парламентской демократии, законности
и порядка. Возросшая в послевоенные десятилетия полити¬
ческая роль западноевропейской социал-демократии при¬
дала этим теориям новое звучание.
Западноевропейская социал-демократия взяла на себя
миссию выработки единой социал-реформистской концеп¬
ции «третьего пути» социально-экономического развития,
проведения своего рода социального эксперимента с целью
доказательства возможности эффективного решения эконо¬
67
мических проблем на базе смешанной экономики и осуще¬
ствления социалистического принципа справедливого рас¬
пределения результатов труда и роста благосостояния тру¬
дящихся на основе демократизации общественно-экономи¬
ческой жизни, широкого участия трудящихся в управлении,
государственной политике социально-экономических ре¬
форм, направленных на постепенное и мирное преобразова¬
ние капиталистических отношений в социалистические.
Разработка общих принципов концепции «демократиче¬
ского социализма», выработка единой социально-экономи¬
ческой платформы осуществлялись на базе национального
опыта, накопленного каждой из социал-демократических
партий, того исторического пути, который прошла европей¬
ская социал-демократия от момента зарождения идеи де¬
мократического социализма как альтернативы марксистско¬
му научному социализму до момента осознания себя как
единой политической силы, объединенной общими целями,
ценностями и представлениями о будущем.
На этом пути социал-демократия прошла через несколь¬
ко этапов «ревизии» марксизма и пересмотра исходных по¬
литических позиций, пережив в 20-х годах разрыв с рево¬
люционной теорией перехода к социализму и с коммунисти¬
ческим течением в рабочем движении, затем пройдя этап
пересмотра философско-этических основ марксизма и отка¬
за от исторического материализма, экономического детер¬
минизма, теории классовой борьбы как движущей силы про¬
гресса и развития, а вслед за этим — и с марксистской эко¬
номической теорией революционного социализма, неизмен¬
но связывавшей социалистические преобразования с идеей
национализации собственности, системой государственного
планирования и ликвидацией рыночных отношений.
Социал-демократические партии Западной Европы сфор¬
мировались под сильным влиянием марксистской теории
социализма, в основе которой лежит идея ниспровержения
основ капиталистического строя и построения нового, сво¬
бодного, справедливого общества без эксплуатации, угне¬
тения и насилия. Первоначально источником социально-по¬
литического и экономического обоснования социал-демокра¬
тической платформы была политическая программа, изло¬
женная К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Манифесте Комму¬
нистической партии», оказавшая заметное влияние на Гот¬
скую (1875 г.) и Эрфуртскую (1891 г.) программы немец¬
ких социал-демократов, которые считались признанным
образцом социал-демократического мышления и легли в ос¬
нову большинства программ западноевропейской социал-де-
68
мократии. Эрфуртская программа, писал В. И. Ленин в ра¬
боте «Государство и революция», «стала образцом для все¬
го второго Интернационала» 1.
Сформулированная в Манифесте программа социалисти¬
ческих преобразований, в частности, указывала социал-де¬
мократии на конкретные меры по преобразованию буржу¬
азного общества:
«1. Экспроприация земельной собственности и обраще¬
ние земельной ренты на покрытие государственных рас¬
ходов.
2. Высокий прогрессивный налог.
3. Отмена права наследования.
4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежни¬
ков.
5. Централизация кредита в руках государства посред¬
ством национального банка с государственным капиталом
и с исключительной монополией.
6. Централизация всего транспорта в руках государства.
7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий
производства, расчистка под пашню и улучшение земель по
общему плану.
8. Одинаковая обязательность труда для всех, учрежде¬
ние промышленных армий, в особенности для земледе¬
лия» 2.
В необходимости осуществления этих мероприятий, от¬
мечал Ф. Энгельс, коммунисты едины с демократическими
социалистами, которые, однако, рассматривают все эти пре¬
образования «не в качестве переходных мер, ведущих к
коммунизму, а в качестве мероприятий, достаточных для
уничтожения нищеты и устранения бедствий нынешнего об¬
щества»3.
Осуществлять эту программу следовало «при помощи
деспотического вмешательства в право собственности и в
буржуазные производственные отношения, т. е. при помощи
мероприятий, которые экономически кажутся недостаточ¬
ными и несостоятельными, но которые в ходе движения пе¬
рерастают самих себя и неизбежны как средство для пере¬
ворота во всем способе производства»4. Все перечисленные
мероприятия, считал Ф. Энгельс, приведут к все большей
концентрации в руках государства капитала, сельского хо¬
зяйства, промышленности, транспорта и обмена. Когда ка¬
питал, производство и обмен будут полностью централизо¬
ваны, «частная собственность отпадет сама собой, деньги
станут излишними»5. И далее: последствием устранения
частной собственности будет возможность управлять всем
69
«сообразно плану, вытекающему из наличных ресурсов и
потребностей общества в целом»6, будут устранены все па¬
губные последствия, связанные с системой ведения круп¬
ной промышленности, кризисы прекратятся, избыток про¬
изводства, вместо того чтобы порождать нищету, будет
обеспечивать удовлетворение потребностей всех членов об¬
щества, будет вызывать новые потребности и одновремен¬
но создавать средства для их удовлетворения. Крупная
промышленность разовьется в огромных размерах, земле¬
делие вступит в совершенно новую полосу расцвета и пре¬
доставит в распоряжение общества вполне достаточное ко¬
личество продуктов, будет организовано распределение,
рассчитанное на удовлетворение потребностей всех членов
общества7.
Однако вопреки огромным усилиям со стороны револю¬
ционных марксистов сориентировать рабочее движение на
борьбу за свержение частной собственности и власти ка¬
питала профсоюзы стран Западной Европы не выходили из
русла экономической борьбы, которая велась не столько
против господствующего класса, сколько за свои насущные,
и в первую очередь материальные, интересы, то есть не за
социально-политические преобразования, а за конкретные
социально-экономические блага: рост заработной платы,
улучшение условий труда, занятости, социального обеспече¬
ния, сокращение рабочего времени и т. п. При этом они все
настойчивей обращались к государству с требованием защи¬
ты интересов рабочих, охраны приобретенных прав, соблю¬
дения законности и порядка. Прагматизм социал-демокра¬
тов, выступавших в неразрывном единстве с профсоюзным
движением, с первых же шагов пошел вразрез с революци¬
онной теорией социалистических преобразований, положен¬
ной в основу их же политических программ. Правительст¬
ва, в которые входили социал-демократы, брали курс не на
обострение антагонистических противоречий и ликвидацию
их революционным путем, а на постепенное, реформистское
сглаживание их с помощью компромиссных соглашений
между профсоюзами и предпринимателями. По мере того
как правый ревизионизм усиливал свое влияние в социал-
демократическом движении, место теории революционной
классовой борьбы стали занимать теория постепенного, эво¬
люционно-реформистского изменения системы и политика
социального партнерства.
Уже следующая после Эрфуртской программы, провоз¬
гласившей марксизм официальной теоретической основой
немецкой социал-демократии, Герлицкая программа СДПГ
70
1921 года отражала, по словам советского историка
Б. С. Орлова, «стремление сохранить марксистский фасад
и наполнить программу партии реформистским содержани¬
ем»8. В ней социал-демократы пересмотрели свое отноше¬
ние к марксистской теории классовой борьбы, к государст¬
ву и революции и уже не настаивали на необходимости ре¬
волюционных преобразований в качестве социалистической
цели.
В Гейдельбергской программе СДПГ 1925 года, теоре¬
тическую часть которой написал Р. Гильфердинг, марксист¬
ской программе революционных экономических преобразо¬
ваний была противопоставлена идея «экономической демо¬
кратии», которая в Годесбергской программе 1959 года бы¬
ла выдвинута уже в качестве альтернативы национализа¬
ции — как реформистский путь к социализму.
В большинстве действовавших к началу 50-х годов со¬
циал-демократических программ путь к социализму еще
связывался с национализацией собственности на средства
производства и системой общегосударственного экономиче¬
ского планирования, рассматривавшихся и как структур¬
ные признаки нового экономического строя, и как инстру¬
менты преобразования капиталистической экономики в со¬
циалистическую, и как ближайшая политическая цель со¬
циал-демократии. Справедливое распределение продуктов
труда также связывалось с вмешательством «в саму собст¬
венность». Общественная собственность «является единст¬
венным средством, позволяющим обеспечить разумную для
народного хозяйства инвестиционную политику и необходи¬
мую рационализацию», — отмечалось в дортмундской Про¬
грамме действий СДПГ (1952 г.).
В программе действий Социалистической партии Авст¬
рии (1947 г.) также выдвигались требования национализа¬
ции, земельной реформы и создания системы экономическо¬
го планирования. Один из лидеров СПА Б. Питтерман пи¬
сал в 1945 году: «Спутниками этой системы вновь и вновь
становятся тяжелейшие экономические и политические по¬
трясения. Путь к их преодолению указывает нам марксист¬
ский социализм. Поэтому мы, социалисты, делаем обоб¬
ществление производства и плановое руководство экономи¬
кой вопросом современной политики»9.
В скандинавских странах, где влияние марксизма было
гораздо меньшим, чем в странах Центральной Европы, со¬
циал-демократы с самого начала рассматривали социали¬
стические преобразования как длительный эволюционный
процесс.
71
В шведской социал-демократии сразу выделились два
направления — марксистское, возглавлявшееся А. Пальмом,
находившимся под влиянием социалистических идей, шед¬
ших из Германии и Дании, и реформистское, возглавляв¬
шееся Я. Брантингом, который начал свою политическую
карьеру в качестве лидера доминировавшего тогда в рабо¬
чем движении либерального направления и неизменно вы¬
ступал за сотрудничество социал-демократов с либералами.
Именно реформистское направление определяло лицо швед¬
ской социал-демократии. Принятые на учредительном со¬
брании в 1889 году резолюции формально опирались на
Готскую программу, а фактически представляли собой «не
принципы социализма, а маленькую милую программу ре¬
форм с требованием всеобщего избирательного права» 10.
На IV съезде Социал-демократической рабочей партии
Швеции (СДРПШ) в 1897 году была принята программа,
которая провозглашала задачу полного преобразования
экономической организации буржуазного общества, осуще¬
ствления социального освобождения рабочего класса и по¬
степенного перехода средств производства в общественную
собственность. Вопрос о революции и диктатуре пролета¬
риата в программе не ставился, обобществление средств
производства мыслилось как длительный эволюционный
процесс. В 1944 году была принята «Программа послевоен¬
ного рабочего движения — 27 пунктов», разработанная
шведскими социал-демократами совместно с профсоюза¬
ми, которая не ставила своей задачей ликвидацию буржу¬
азной системы, но предусматривала национализацию той
части промышленности, где «частнопредпринимательская
деятельность может повлечь за собой плохое хозяйственное
руководство или монополизм»11.
Социал-демократическая партия Дании (старейшая в
Скандинавии) также с момента своего возникновения стоя¬
ла на реформистских позициях. Возглавлявшие ее выход¬
цы из рабочей среды имели «довольно смутное представле¬
ние о революционной теории Маркса» 12. Созданная под ру¬
ководством Луи Пио в 1871 году датская секция Интерна¬
ционала была основана на базе профсоюзного движения и
находилась под влиянием идей Лассаля и Парижской Ком¬
муны. Первая программа СДПД (1876 г.) повторяла основ¬
ные положения Готской программы немецких социал-демо¬
кратов, возлагая основные надежды на парламентскую дея¬
тельность и нереволюционный путь развития. Высвободить
труд от гнета капитала датские социал-демократы намере¬
вались путем мирного завоевания политической власти и
72
постепенной передачи средств производства в общественную
собственность. В 1913 году была принята новая программа,
которая просуществовала до 1961 года. В обновленной ин¬
терпретации (1945 г.) вопрос об обобществлении промыш¬
ленности был опущен.
В программе финских социал-демократов (1952 г.) тре¬
бования о передаче предприятий в государственную собст¬
венность и принцип планирования сохранялись.
Единственной массовой революционной социал-демокра¬
тической партией в Скандинавии была возникшая в 1887 го¬
ду Норвежская рабочая партия, которая была значительно
левее шведской и датской. Но, сформировав в 1935 году
правительство, она приняла программу, целью которой
объявлялось строительство социализма на пути постепен¬
ных реформ в рамках существующего порядка.
На съезде НРП в 1945 году прозвучали требования со¬
циалистического характера, но в программе 1949 года со¬
держался отказ от национализации как необходимом усло¬
вии социалистической экономики, а положение о классовой
борьбе было заменено положением о классовом сотрудни¬
честве.
Генеральный секретарь СФИО Ги Молле в 1952 году пи¬
сал, что перед социалистами стоит дилемма: «Либо стать
соучастниками большевиков в ликвидации республиканско¬
го режима во имя того, чтобы не делать никаких уступок
в нашей программе и в нашем учении.., либо, наоборот, для
защиты республики пойти на то, чтобы выглядеть в глазах
определенной части общественности людьми, изменяющими
нашей основной цели, самому смыслу нашей деятельно¬
сти» 13.
Реформистская направленность социал-демократии уси¬
ливалась их принципиальной ориентацией на возможность
коалиции с буржуазными партиями. Так, Социал-демокра¬
тическая партия Дании с 1929 по 1940 год и с 1957 по 1964
год возглавляла в качестве старшего партнера правитель¬
ственную коалицию с радикальными либералами. В 1971 —
1973 годах было сформировано социал-демократическое
правительство меньшинства, а затем СДПД вновь возгла¬
вила коалиционное правительство.
Бельгийская социалистическая партия, являясь второй
по силе партией в Бельгии, неоднократно участвовала в
правительстве в коалиции с буржуазными партиями. Уже
во время первой мировой войны она входила в правитель¬
ство в коалиции с католиками и либералами, в последние
десятилетия — с Социально-христианской партией, в 1961—
73
1965, 1968—1972 и 1972—1973 годах в правительство вхо¬
дили также либералы; в 1974 году Бельгийская социали¬
стическая партия перешла в оппозицию.
Норвежская рабочая партия в 1935 году стала прави¬
тельственной (совместно с крестьянской партией) и в тече¬
ние последующих 25 лет (исключая военные годы) стояла
у власти, пока в 1965 году не уступила власть буржуазным
партиям. В 1971 году норвежские социал-демократы верну¬
лись к власти, но не продержались и года.
Голландская партия труда в 1946—1958, 1965—1966 и
1973—1977 годах участвовала в коалиционных правитель¬
ствах.
В соответствии с действующей в Швейцарии системой
пропорционального представительства, не позволяющей
сформировать однопартийное правительство даже в случае
завоевания большинства в парламенте, СДПШ с 1943 года
неизменно входит в состав правительственной коалиции (в
1943 г. она имела одно из семи мест в правительстве, с
1959 г. она имеет два места).
Социал-демократическая партия Германии с 1928 по 1930
год выступала в Большой коалиции с буржуазными партия¬
ми, с 1966 по 1969 год — в коалиции с ХДС/ХСС, а в 1969
году сформировала социал-либеральную коалицию СДПГ—
СвДП, которая просуществовала до 1982 года и распалась
в связи с выходом из нее либералов.
Участие в коалиционных правительствах с буржуазны¬
ми консервативными и либеральными партиями наклады¬
вало отпечаток на программные установки социал-демокра¬
тии, приближая их к требованиям, выдвигаемым буржуаз¬
но-реформистскими программами. В то же время необходи¬
мость осуществления конкретной социально-экономической
политики, учета экономической ситуации требовала извест¬
ного прагматизма и соотнесения своих программных уста¬
новок со злобой дня. Все радикальные и революционные
лозунги и программы, которые выдвигались партиями, на¬
ходившимися в оппозиции, сразу оказывались забытыми,
как только социал-демократы получали власть. Эта зако¬
номерность, характерная для всех социал-демократических
партий, в конечном счете определила общий прагматизм и
приспособленческую линию социал-реформизма как поли¬
тического движения.
Сохраняя в первые послевоенные годы требования на¬
ционализации и планирования, социал-демократы отодвига¬
ли их на задний план, предусматривая национализацию
для крайних случаев и в урезанном виде — предполагалась
74
национализация либо отдельных отраслей, либо каких-то
групп предприятий, а под планированием все больше под¬
разумевалось не централизованное планирование экономи¬
ки по социалистическому образцу, а планирование государ¬
ственных финансов.
1959 год стал вехой в истории западноевропейской со¬
циал-демократии: СДПГ приняла Годесбергскую програм¬
му, в которой марксизм не являлся более ни философско-
этической, ни экономической, ни политической платформой,
национализация не выступала более ни структурным при¬
знаком, ни ближайшей целью, ни главным инструментом
экономической политики, так же как и планирование не
рассматривалось ни как альтернатива рыночным инстру¬
ментам регулирования, ни как политическая цель в цепи
социалистических преобразований и касалось не экономики
в целом, а лишь государственной финансовой политики.
Возможность национализации сохранялась как средство
«законного контроля» над «крупными экономическими фор¬
мированиями», целесообразного и необходимого только в
тех случаях, когда «здоровые условия развития экономиче¬
ских сил не могут быть обеспечены другими способами» 14.
(Что это были за случаи — осталось известным только са¬
мим создателям программы.)
По образцу Годесбергской были сформулированы зано¬
во программы других социал-демократических партий, в ко¬
торых марксизм не выступал более ни как мировоззренче¬
ская основа, ни как политическая программа. Новую про¬
грамму приняла Партия труда Нидерландов: в ней четко
прослеживался отход от марксизма.
В 1961 году Социал-демократическая партия Дании при¬
няла новую Декларацию о принципах, в которой вопрос о
национализации был задвинут на самый задний план и, как
и в Годесбергской, обобществление средств производства
рассматривалось лишь как одно из возможных, но край¬
них средств защиты интересов общества. Центральное ме¬
сто в ней заняли идеи демократизации промышленности и
государства «всеобщего благоденствия».
Принятая в том же году программа Социал-демократи¬
ческой партии Швейцарии, находившейся с конца XIX века
под влиянием марксизма, но между мировыми войнами пре¬
вратившейся в прагматическую социал-реформистскую ра¬
бочую партию, также не содержала более критики капи¬
тализма и была «очищена от марксизма». Голландская пар¬
тия труда в 1959 году пересмотрела свои программные по¬
зиции, изъяв из программы все следы марксизма.
75
Бельгийская социалистическая партия свою новую про¬
грамму приняла за год до Годесбергской программы — в
1958 году. Эта партия твердо стояла на реформистских по¬
зициях, и вопросы теории в ней существенной роли не игра¬
ли.
Принятая в 1960 году шведской социал-демократией
«Программа нашего времени» открыто порывала с марк¬
сизмом и выдвигала на первый план идею создания общест¬
ва нового типа — «демократического социализма», экономи¬
ческую основу которого составит «смешанная экономика»,
а социально-политическую — «государство всеобщего бла¬
госостояния» и принцип классового сотрудничества.
Австрийские социалисты, которые сразу после освобож¬
дения страны от фашистской оккупации в 1945 году вошли
в состав коалиционного правительства, заняли в государ¬
ственном аппарате руководящие посты и незамедлительно
приступили к национализации промышленности (национа¬
лизировав отрасли тяжелой промышленности и крупнейшие
банки страны и приняв в 1946 и 1947 гг. законы о национа¬
лизации, представлявшие правовую основу дальнейшего
обобществления собственности), к концу 50-х годов оказа¬
лись перед выбором: идти ли на реприватизацию, навязы¬
ваемую ей со стороны АНП — старшего партнера по коали¬
ции, сохранить статус-кво либо идти на дальнейший рост
и укрепление государственного сектора. В принятой в 1958
году Венской программе они не отказались от принципиаль¬
ной установки на возможность будущей национализации,
но не высказались за ее расширение и укрепление госсекто¬
ра. Отказавшись от передачи национализированных пред¬
приятий обратно в частную собственность, они сконцентри¬
ровали усилия на проблеме сохранения своего влияния в
государственном секторе и охраны его от посягательств со
стороны частного капитала и старшего партнера по коали¬
ции, стремившихся своим дискриминационным по отноше¬
нию к государственному сектору курсом ослабить его эко¬
номический потенциал, снизить конкурентоспособность и
постепенно вернуть в частный сектор.
Проблему планирования австрийские социалисты рас¬
сматривали как планирование государственного сектора,
разрабатывая планы его развития, формы координации дея¬
тельности, создания акционерного общества для его финан¬
сирования. Предполагалось планирование инвестиций, про¬
изводственных программ, координации исследований,
выпуска, продажи и транспортировки конечной про¬
дукции.
76
Договорившись до того, что между коммунистической
и фашистской идеологией нет принципиальных различий,
рассматривая сотрудничество с коммунистами как угрозу
социал-реформистским принципам и идеалам, как помеху
на пути мирного преобразования и постепенного перехода
к социализму, исключив возможность использовать опыт
построения социализма в СССР, западноевропейская соци¬
ал-демократия поставила своей целью, по словам видного
идеолога СДПГ К. Шмидта, «выбросить все, что с тече¬
нием времени превратилось в мертвый балласт» 15.
И эту задачу она успешно решила. Авторы и сторонни¬
ки годесбергского курса отвергли диалектический метод
как философскую основу своего учения, отказались рас¬
сматривать общественную собственность на средства про¬
изводства как структурный признак нового строя, отводя
национализации роль одного из инструментов экономиче¬
ской политики, крайне сомнительного и нежелательного,
перестали рассматривать крупных промышленников как
класс, экспроприация которого неизбежна при переходе к
социализму, не считали более, что коренная аграрная и зе¬
мельная реформа непременно предполагает экспроприацию
крупных земельных собственников.
Социализм больше не рассматривался как «задача дня»,
социал-демократы не призывали к «безотлагательным со¬
циалистическим инициативам», не считали, что «только пол¬
ное преобразование» обеспечит народу свободу, не призы¬
вали более к «срочным мерам», приступить к которым сле¬
дует незамедлительно, не считали, что вся экономика должна
стать объектом социалистического планирования, не ви¬
дели больше свою политическую задачу в том, чтобы «до¬
вести до политического сознания масс неизбежность и не¬
обходимость радикальных перемен» 16.
Отталкиваясь от концепций «тоталитарного дирижизма»
и «казарменного подневольного социализма», они сочли, что
«господствующие отношения собственности» в целом «соот¬
ветствуют потребностям общества», не являясь «самым тя¬
желым препятствием для оздоровления и прогресса» 17.
Достижение социалистического идеала не связывалось
более с идеями национализации, планирования, экспроприа¬
ции земельной собственности, конфискации капитала, цент¬
рализации всего банковского и кредитного дела. Теперь
уже не считалось, что весь капитал, все производство и
весь обмен подлежат централизации и что с помощью пла¬
на будут устранены все пагубные последствия, связанные
с развитием крупной промышленности.
77
В 50-х годах марксистская традиция в германской со¬
циал-демократии сменилась сокрушительным разрывом с
марксизмом — и как с духовной основой, и как с цен¬
ностной целевой установкой, и как с программой построе¬
ния нового общества, и как с методологией исследования
социальных процессов.
В более чем полувековом споре с марксизмом о револю¬
ции и реформе, начатом в конце XIX века Э. Бернштейном,
в котором участвовали все виднейшие лидеры западноев¬
ропейской социал-демократии, в конечном итоге «взял
верх» реформизм. С принятием Годесбергской программы
для европейской социал-демократии закончился целый ис¬
торический период ревизии марксизма. Официальный раз¬
рыв с марксизмом поставил западноевропейскую социал-
демократию перед необходимостью заново определить себя
в философском, этическом, социально-идеологическом и
экономико-политическом планах.
Отсутствие собственной философской антропологии обу¬
словило установку на принципиальный плюрализм и при¬
нятие заимствованного у христианства набора моральных
принципов в качестве ценностной системы политической
идеологии «демократического социализма», стремление
приспособить их к конкретной политической платформе и
задачам социально-экономической политики. На смену диа¬
лектическому и историческому материализму как духовной
основе идеологической и социальной политики пришел ло¬
гический неопозитивизм.
Освободившись от «марксистской метафизики», социал-
демократы приступили к ревизии европейской экономико¬
политической и философской мысли и собственного теоре¬
тического наследия, пытаясь там почерпнуть идейный багаж
для своей новой социально-политической, идеологической и
экономической платформы.
Отказавшись и от марксизма, и от христианства, и от
буржуазного либерализма и консерватизма как ограничен¬
ных и дискредитировавших себя учений, они в них же иска¬
ли составляющие своей концепции нового общества и
«третьего пути» к нему.
Плюрализм — вот то главное, что вынесла западноев¬
ропейская социал-демократия из двух мировых войн и рас¬
кола мира на две системы.
В плюрализме Бернштейна, ревизионизм которого был
назван «самой драгоценной традицией» социал-демократии,
увидели они искомые принципы «демократического социа¬
лизма», открывающие возможность «плюралистического
78
обоснования основных ценностей», из которого вытекали
необходимость всенародного характера партии, превраще¬
ния социализма в «открытую конструктивную задачу», от¬
каз от «единого рычага» и тактика «малых шагов», позво¬
ляющая «не запутаться в причинах и следствиях» 18.
В предисловии к книге западногерманских социал-демо¬
кратов М. Шляй и И. Вагнера, написанной по поручению
комиссии по основным ценностям при правлении СДПГ,
Г. Шмидт закрепил этот подход как официально партий¬
ный: «Ограничение теории признанием основных ценностей
и отказ от развернутой теории демократического социализ¬
ма позволили Годесбергской программе установить непо¬
средственное соотношение между этическими требованиями
и практической политикой. Тем самым было выполнено то
требование, которое выдвинул Бернштейн: согласовать тео¬
рию и реформистскую («ревизионистскую») практику»19.
Еще в 1953 году на конференции Социалистического ин¬
тернационала в Бентвельде в программном докладе «Этика
и социализм» одним из крупнейших идеологов социал-демо¬
кратии В. Айхлером было отмечено, что нравственные осно¬
вы у социализма и религии одинаковы и что в основу со¬
циалистической теории должны лечь нравственные прин¬
ципы— свобода, справедливость и солидарность. Это заяв¬
ление было зафиксировано в принятом тогда документе
«Заявление о социализме и религии». Айхлеру была пору¬
чена важнейшая миссия — увязать морально-этические
ценностные установки с политическими принципами социал-
реформизма.
В Годесбергской программе был сделан первый шаг:
нравственные принципы — свобода, справедливость и соли¬
дарность, освобожденные от «специфического» (марксист¬
ского) мировоззрения, легли в основу «демократического
социализма». В разделе «Основные ценности социализма»
говорилось: «Свобода, справедливость и солидарность, а
также взаимная обязанность, вытекающая из общности лю¬
дей, — таковы основные ценности социалистического устрем¬
ления... Социализм является постоянной задачей — доби¬
ваться свободы и справедливости, сохранять их и утверж¬
дать себя в них»20. Это и было содержанием «этической
революции», произведенной Айхлером, тем «духовным фун¬
даментом», который он дал социал-демократии.
В своих дальнейших теоретических поисках социал-де¬
мократы исходили из убеждения, что они не должны опи¬
раться на какую-то законченную схему, поскольку их тео¬
рия находится в постоянном развитии. «Цели и пути в не¬
79
прерывно изменяющихся общественных условиях должны
постоянно определяться заново..; социализм является посто¬
янной задачей; выбор в пользу социализма может обосно¬
вываться по-разному..; согласие демократических социали¬
стов коренится не в единых религиозных, философских и
научных взглядах, а в одинаковых политических целях, ко¬
торые опираются на общие нравственные ценности. Этими
основными ценностями являются свобода, справедливость
и солидарность»21, — говорилось в документе «Экономико¬
политическая ориентация на 1975—1985 гг.».
Стремление выработать мировоззренческую основу сво¬
ей теории, заложенное в немецкой протестантской религи¬
озной традиции, где философия всегда играла ту роль, ко¬
торая в католических странах принадлежала церкви, и обя¬
зывавшее западногерманскую социал-демократию дать
философское обоснование своей теории, ставило ее одновре¬
менно в авангард западноевропейской социал-демократии.
Обоснование основных ценностей и увязка их с общепо¬
литической доктриной, проделанные в СДПГ, были приня¬
ты другими партиями Западной Европы в качестве фило¬
софско-этического обоснования «демократического социа¬
лизма». В программных партийных документах соответст¬
вующие тексты звучат таким образом: в СДПД (1961 г.) —
«свободное развитие каждого, экономическая справедли¬
вость, равенство, солидарность»; в Норвежской рабочей
партии (1969 г.)—«свободное общество, равноценность
всех людей, безопасность, солидарность»; в СДПШ
(1975 г.) —«свобода, равенство, солидарность»; в Социали¬
стической партии Италии (1973 г.)—«справедливость, ра¬
венство, мир»; в Партии труда Нидерландов (1959 г.) —
«свобода, справедливость, общественное благо»; в Социали¬
стической рабочей партии Люксембурга — «свобода, равен¬
ство, справедливость, солидарность»; в Социал-демократи¬
ческой партии Швейцарии (1959 г.)—«солидарность, со¬
циальная справедливость»; наконец, в Социалистической
партии Австрии (1958 г.)—«социальная справедливость,
более высокое благосостояние, свобода»22.
Дискуссии об основных ценностях, о практической роли
критического рационализма Поппера, этическом социализ¬
ме, христианстве, широко развернувшиеся в социал-демо¬
кратии, имели только один практический выход—приня¬
тие трех основных ценностей — «свободы, справедливости и
солидарности» — в качестве духовной основы нового и луч¬
шего общества и дальнейшая ориентация социально-эконо¬
мической политики на их достижение. Отказавшись от идеи
80
революционного преобразования общества и радикальных
реформ, они взяли курс на постепенное и частичное рефор¬
мирование. Результатом явилось создание модели, в кото¬
рой духовная основа жизни должна была создаваться в хо¬
де социальных реформ и постепенных преобразований
общественных отношений — собственности, системы управ¬
ления, роста государственности и социальности и повыше¬
ния материального благосостояния трудящихся.
Компромисс, заключенный социал-демократией, состоял
в стремлении найти форму государственного достижения
свободы и справедливости, не прибегая к принуждению и
посягательству на созданные буржуазной демократией фор¬
мы свободы, а за счет солидарности, понимаемой в самом
широком смысле как солидарность всех со всеми, в том
числе межклассовой солидарности, состоящей в готовности
предпринимателей идти на уступки в социально-экономиче¬
ской области, а профсоюзов — брать на себя часть бремени
экономических неурядиц.
Порвав с марксистской интеллектуальной традицией, с
верой в историческую обреченность капиталистического
строя и неизбежность победы социализма, социал-демокра¬
ты утратили свою мессианскую роль и превратились в су¬
губо политическое движение, уравненное в своей устремлен¬
ности с либерально-буржуазными принципами. Социализм,
понимаемый как бесконечный процесс движения к большей
свободе, большей справедливости и большей солидарности,
стал трудноотличим от буржуазно-демократических идеа¬
лов.
Основные ценности «демократического социализма», став
очень быстро достоянием и консервативных и либеральных
партий, уже не позволяли судить о социал-демократической
индивидуальности.
Признанием плюрализма в качестве основы философско¬
го мировоззрения и выбором в качестве основополагающих
трех основных ценностей — свободы, справедливости и со¬
лидарности— социал-демократы формально заполняли «ду¬
ховный вакуум» и придавали целевой импульс преобразо¬
ваниям. Гораздо сложнее оказалось преодолеть разрыв с
экономической теорией К. Маркса.
ГЛАВА III
СОЦИАЛ-РЕФОРМИСТСКИЕ
КОНЦЕПЦИИ «СМЕШАННОГО
ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТРОЯ»
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ФОРМИРОВАНИЯ КОНЦЕПЦИЙ
«СМЕШАННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТРОЯ»
В создании концепций «смешанного экономического
строя», которые нельзя считать законченными и «работаю¬
щими», принимают участие экономисты, политики, истори¬
ки, профсоюзные деятели стран Западной Европы. Эти кон¬
цепции развиваются сегодня в русле социал-реформист¬
ского движения как экономическое обоснование «третьего
пути» экономического развития, отличного от буржуазно¬
либерального и марксистского.
В рамках национальных социал-демократий создано не¬
сколько моделей «смешанного экономического строя», сре¬
ди которых можно условно выделить немецкую (и близкую
к ней австрийскую), скандинавскую, французскую и лейбо¬
ристскую («фабианскую»). Все они объединены общим по¬
нятием «демократический социализм», противопоставляе¬
мый марксистскому социализму и теориям социализма, соз¬
данным в рамках буржуазных экономических школ. На
формирование социал-реформистских концепций «смешан¬
ного экономического строя», помимо марксизма, заметное
влияние оказали теории, созданные буржуазной политэко¬
номией.
До тех пор пока марксизм был мировоззренческой ос¬
новой социал-демократии, возможность устранения пороков
капиталистической действительности виделась в социалис¬
тической организации экономики: национализации промыш¬
ленности, централизованном планировании и централизован¬
ной системе управления всей хозяйственной деятельностью.
Стремлению к прибыли противопоставлялось стремление к
удовлетворению постоянно растущих потребностей, а анар¬
хии, конкуренции и кризисам — плановое, согласованное и
гармоничное развитие.
82
Но, очистившись от марксистского «мертвого балласта»
с его «устаревшими догмами», противопоставив «автори¬
тарной партийной диктатуре» «свободную демократию»,
«тоталитарной социалистической идеологии» — «свободную
социал-демократическую», социал-демократы оказались
в очень сложном положении: собственной экономической
теории, лежащей, по словам видного социал-реформистского
идеолога X. Эренберга, «между Марксом и рынком», у них
не было, а опереться на старые «буржуазно-несправедли¬
вые» либеральные принципы было нельзя. Отрицая и от¬
казываясь, они вынуждены были черпать основы для своих
концепций из накопленного буржуазной политической эко¬
номией теоретического багажа, принимать и приспосабли¬
вать все те же методы и инструменты к целям своей поли¬
тики, постоянно оглядываясь в страхе оказаться уличенны¬
ми в приверженности к коммунистической идеологии.
Потратив полвека на решение альтернативы о революци¬
онном или эволюционном путях развития, они не вырабо¬
тали новой, адекватной эволюционному пути экономической
теории. Между Марксом и рынком лежал Кейнс. В кейнси¬
анстве социал-демократам суждено было найти теорию эко¬
номического регулирования (дирижизм), адекватную ры¬
ночной экономике и утверждающую экономическую целесо¬
образность повышения материального благосостояния. Эта
теория обеспечивала социал-демократические программы
инструментарием косвенного регулирования экономики и
давала им «рецепты» антикризисной и антиинфляционной
политики. В социальном институционализме лежали эконо¬
мическое обоснование необходимости ликвидации неспра¬
ведливости распределения и готовая модель «смешанной
экономики»; с концепцией экономического роста связали
возможность осуществления политики социальных реформ
и повышения качества жизни; в неоклассическом синтезе
П. Самуэльсона содержалась уготовленная им стратегия
экономического регулирования, а в рецептах «холодного
душа» и экономии на социальных расходах увидели они
возможность справиться с инфляцией и привести в порядок
бюджет.
Определенную роль в формировании австро-немецкой
модели «смешанного экономического строя» сыграла тео¬
рия «смешанной экономики», выдвинутая в XIX веке
А. Шеффле и А. Вагнером, а в 20-х годах нашего столе¬
тия подхваченная В. Зомбартом, позже «прославившемся»
пропагандой национал-социализма. Немалое значение имели
также исследования видного экономиста и социолога
83
Й. Шумпетера (1883—1950 гг.), испытывавшего несомнен¬
ный интерес к проблемам социализма, учителя О. Бауэра
и Р. Гильфердинга. Книга Шумпетера «Капитализм, социа¬
лизм и социал-демократия» давала исчерпывающее пред¬
ставление о «государственном» социализме в австро-немец¬
кой интерпретации. Сам же Шумпетер после образования
в 1918 году Австрийской Республики занимал пост минист¬
ра финансов в коалиционном правительстве (католиков и
социал-демократов), но, не найдя поддержки своим проек¬
там жесткого контроля над инфляцией, здоровых финансов
и сильной государственной власти, вернулся к профессор¬
ской деятельности и преподавал до 1932 года в Боннском,
а затем в Гарвардском университетах. Выступая с позиций
австрийской экономической школы, он немало сделал для
ослабления влияния господствовавшей тогда в Германии ис¬
торической школы.
Австрийская (венская) школа, известная своей теорией
«предельной полезности» и «предельной производительности
факторов производства», выдвинувшая как альтернативу
Марксовой теории трудовой стоимости теорию доходов и
распределения, положенную в основу современных буржу¬
азных моделей планирования, оказала, несомненно, боль¬
шое влияние на экономическое мировоззрение немецкой и
австрийской социал-демократии.
Теоретическая оппозиция марксизму со стороны лиде¬
ров этой школы — К. Менгера, Ф. Визера, Э. Бём-Баверка
и др. вызывала столь же мощную оппозицию к венской
школе со стороны социал-демократии, пытавшейся реабили¬
тировать марксизм, правда, в выраженной реформистской
форме, получившей название «австро-марксизм» (О. Бауэр,
М. Адлер, Ф. Адлер, К. Реннер и др.).
Тяготение к «государственному социализму» в австро¬
немецкой социал-демократии, генетически связанной с со¬
циально-философской традицией прусской государственно¬
сти, которая нашла наивысшее свое выражение в филосо¬
фии истории Г. В. Ф. Гегеля, усиливалось отталкиванием
от «индивидуализма» венской школы, не признававшей за
государством права на вмешательство в рыночные отноше¬
ния и выступавшей с позиций «чистой теории», «абстракт¬
ного мышления» и «чисто логического построения».
И хотя австрийская школа, опиравшаяся на абстрактно¬
теоретическую модель рыночной экономики и идеальной
конкуренции, обеспечивавшей распределение ресурсов и
благ, не занималась анализом «смешанной экономики» с
ограниченной конкуренцией, в которой сосуществуют рыноч-
84
ный и монополистический секторы в симбиозе частных, го¬
сударственных, кооперативных и общественных предприя¬
тий, поставленных в неодинаковые рыночные условия, и
не оперировала понятиями «общего блага», «национальной
экономики», «всеобщего благосостояния», «социальной от¬
ветственности», «равенства» и «справедливости», она дала
концепцию распределения доходов, которая впоследствии
была воспринята социал-демократами при построении их
моделей «смешанной экономики», в частности концепции
«справедливого распределения доходов».
Тяготение социал-демократии к «государственности»
усиливалось выводами немецкой исторической школы, при¬
кованной к решению практических проблем и занимавшейся
разработкой основ управления и реформирования системы
на базе сильной государственной власти.
Г. Шмоллер, участвовавший в основании в Германии
«Союза социальной политики» (1872 г.), ставившего своей
целью разработку и участие в осуществлении социальных
реформ, издавал «Ежегодник законодательства, государст¬
венного управления и народного хозяйства» («ежегодник
Шмоллера»), в котором «катедер-социалисты», по словам
американского экономиста Б. Селигмена, «выступали в за¬
щиту практических реформ с целью укрепить монархию,
ибо имперская власть всегда для них стояла выше мир¬
ских классовых интересов» *.
Шмоллер считал, что государственным интересам соот¬
ветствует защита низших классов, что социальное законода¬
тельство и гарантирование коллективных договоров с пред¬
принимателями смогут отвернуть рабочих от революцион¬
ных идей и стать условиями стабильности и что социализм
должен возникнуть не в результате пролетарской револю¬
ции, а на основе совместных действий государства и рабо¬
чих. Но при этом обществу, чтобы стать сильным, необхо¬
димо «могущественное правительство».
Свое завершение принцип «сильного государства», в со¬
четании с идеями национализма, героизма, патриотизма,
величия и исключительности немецкой нации, в немецкой
исторической школе нашел в работе В. Зомбарта «Немец¬
кий социализм». Селигмен очень точно сформулировал суть
этой доктрины: «...Верховное положение должно принад¬
лежать государству и его военным руководителям. Всех
людей следует объединить в различные «сословия», разви¬
тие общества должно планироваться, а экономика — подчи¬
няться политическим требованиям... Неотъемлемым элемен¬
том такого построения общества должен служить Fiihrer
85
prinzip. Развитие техники следует впрячь в колесницу
государственных требований, а индивидуальные требова¬
ния подчинить последним. Направлять вкусы будет новая
элита. Экономические институты, кредит, производственные
мощности и транспорт должны быть поставлены на службу
военным требованиям. Из производственной деятельности
общества следует устранить принцип обеспечения прибыли,
и деятельность промышленных предприятий приобретет
стабильный характер... Все это поможет раскрыться под¬
линному германскому Volksgeist (дух народа.— Л. Я.)...
Мифология, содержащаяся в его (Зомбарта.— JI. Я.) по¬
следней книге,— заключает Селигмен,— в сочетании с раз¬
рушительной силой «третьего рейха» принесла такие пло¬
ды, как крематории Треблинки и Майданека»2.
Но показательно и другое. Новый «расцвет» австрий¬
ской школы связан с именами Л. Мизеса и Ф. Хайека, аб¬
солютизировавших экономический либерализм своим дохо¬
дящим до абсурда отрицанием всякого реформаторства,
любой разновидности «социализма», всех форм демократии
и всех видов вмешательства государства в экономический
процесс. По иронии судьбы это наиболее консервативное на¬
правление в буржуазной экономической мысли Европы ста¬
ло называться либерализмом, а его прямые последователи
и наследники — Мизес и Хайек — прослыли крупными ли¬
бералами второй половины XX века. Их приверженность
традиции венской школы проявилась в полном сбрасыва¬
нии со счетов не только исторического и эмпирического ма¬
териала, но и окружающей их экономической реальности.
Это направление в современной буржуазной политиче¬
ской экономии, усилению которого способствовал подъем в
70-х годах волны неоконсервативных тенденций, нашедшее
общий язык с фридмановской чикагской школой, выступаю¬
щей за «чистоту» теории и «здоровье» финансов, является
главной теоретической оппозицией современному социал-
реформизму. Но экономическое здравомыслие отцов этой
щколы, стоящих в постоянной оппозиции к немецкой исто¬
рической школе, не могло не повлиять на умы социал-де¬
мократических экономистов и политиков, вставших в оппо¬
зицию как к Methodenstreit (борьбе методологий) между
Менгером и Шмоллером, наложившей печать на всю по¬
следующую борьбу двух великих теней — либерализма и
государственности (этатизма), так и к марксистской теории
трудовой стоимости, которая столкнулась с австрийской
теорией «предельной полезности». В этой битве трех школ —
классической, маржиналистской и марксистской — австро¬
86
немецкой социал-демократии следовало определить свое
место и обрести экономическое обоснование своей концеп¬
ции «справедливого распределения доходов и собствен¬
ности».
В книге «Капитализм, социализм и демократия» Шум¬
петер определил государственный социализм как «институ¬
циональную систему, в которой центральные органы власти
контролируют средства производства и сам процесс произ¬
водства и в которой экономическая деятельность общества
в принципе находится в ведении не частного, а государст¬
венного сектора»3. На последний возлагается ответствен¬
ность за экономическую устойчивость, но равенство и демо¬
кратия не являются для него обязательными и необходи¬
мыми.
Принципиально отличное представление о социализме
сформировалось в скандинавских странах, где равенство и
демократия считались как раз основными, обязательными и
необходимыми признаками нового строя, а экономическая
деятельность общества связывалась с частным, а не госу¬
дарственным сектором. На формирование такого образа
социализма заметное влияние оказали экономисты сток¬
гольмской школы, ядро которой составляли Б. Олин,
Г. Мюрдаль, Э. Линдаль, Э. Лундберг и др. С самого нача¬
ла эта школа была ориентирована на решение конкретных
экономических проблем (безработица, инфляция, кри¬
зисы) .
Центральными вопросами для экономистов стокгольм¬
ской школы были вопросы косвенного регулирования ры¬
ночной экономики средствами кредитно-денежной и нало¬
говой политики в целях обеспечения бескризисного разви¬
тия; проблема общественных работ как путь обеспечения
высокой занятости; вопрос взаимосвязи целей и средств
экономической политики; проблемы справедливого распре¬
деления доходов и собственности; возможность постепен¬
ного перехода от частной к общественной форме собствен¬
ности и идея классовой солидарности.
Экономисты этой школы, так же как и Кейнс, считали,
что снижение заработной платы как инструмент экономи¬
ческого регулирования несет больше вреда, чем пользы, а
рост заработной платы ведет к росту производства и за¬
нятости. Они были сторонниками общественных работ, от¬
вергали количественную теорию денег как обоснование из¬
менения уровня цен.
Во время «великой депрессии» 30-х годов экономисты
этой школы усиленно искали ответ на вопрос о причинах
87
и путях преодоления экономической и социальной ката¬
строфы, обрушившейся на капиталистический мир.
После второй мировой войны большинство экономистов
стокгольмской школы заняли посты в правительстве (Мюр¬
даль стал министром торговли в социал-демократическом
правительстве, Олин выдвинулся в число руководящих дея¬
телей либеральной партии и с 1944 г. возглавлял ее) и по¬
лучили возможность практической реализации своих соци¬
ально-экономических воззрений. В послевоенные годы тра¬
дицию практического поиска продолжали теоретики рефор¬
мизма— Т. Линдбум, П. Линдбум, П. Хольмберг и Г. Ад¬
лер-Карлсон, а из буржуазного лагеря — Б. Хансон,
С. Карлсон, И. Свеннильсон и др.
К этому следует добавить также, что скандинавская мо¬
дель «смешанной экономики» формировалась под большим
влиянием профсоюзов, выступавших с идеями «экономиче¬
ской демократии», «демократической социализации», «функ¬
ционального социализма», «классового мира» и др.
Экономисты стокгольмской школы опирались на работы
крупнейшего шведского экономиста К. Викселя, который
еще до появления теории Кейнса сформулировал вывод о
том, что экономику нельзя представлять себе как меха¬
низм, автоматически реагирующий на потребности лишь од¬
ного класса — класса предпринимателей, и что с помощью
государственной кредитно-денежной политики возможно
осуществлять выгодные для всех программы регулиро¬
вания.
Виксель не разделял убеждений социал-демократов о
необходимости построения нового общества, но был близок
к ним по ряду вопросов. В частности, он считал необходи¬
мым расширение рамок государственного сектора и был
сторонником установления государственной собственности
в таких отраслях, как железнодорожный транспорт и пред¬
приятия общественного пользования. Целью государствен¬
ных предприятий ВиксеЛь считал не извлечение прибыли, а
лучшее использование ресурсов.
Виксель развивал мысль о том, что производство, веду¬
щееся на частных началах, следует дополнить обществен¬
ной сферой услуг, обеспечивающей услугами тех, кто не в
состоянии оплачивать их из собственных доходов. Для это¬
го необходима система, предоставляющая в распоряжение
низкооплачиваемых дополнительные доходы,— система со¬
циального обеспечения. Виксель выступал против существу¬
ющей в Швеции регрессивной системы налогообложения и
требовал введения прогрессивных налоговых ставок на лич¬
ные доходы, доходы от недвижимого имущества и предпри¬
нимательские доходы. Не будучи социалистом, Виксель вы¬
сказывался в поддержку сильного рабочего движения, счи¬
тая его условием дальнейшей демократизации общества, но
при этом выступал за предотвращение социальных конф¬
ликтов. Главным принципом налогообложения он считал
принцип справедливого распределения бремени. «Такая
аргументация делала Викселя защитником смешанной эко¬
номики, которая обеспечивала бы развитие, направленное на
лучшее использование ресурсов, более равномерное распре¬
деление дохода и более высокий жизненный уровень, а
вместе с тем по-прежнему гарантировала бы личные пра¬
ва»4,— писал Селигмен. Представления Викселя, по оценке
Селигмена, идентичны принципам, сформулированным для
социалистической экономики Лернером, Ланге, Тэйлором
и др.
Э. Линдаль, ученик и последователь Викселя, в работе
«Основание для налогового обложения» (1919 г.) высказал
убеждение, что налоги являются инструментом, с помощью
которого частная собственность превращается в обществен¬
ную. В 1929 году вышла его книга «Цель и средства кре¬
дитно-денежной политики», в которой обосновывалась воз¬
можность решения главных экономических проблем с по¬
мощью инструментов косвенного регулирования.
В книге «Роль политического фактора в развитии эконо¬
мической теории» Мюрдаль выразил сомнение в правиль¬
ности чисто теоретического подхода к вопросам благосо¬
стояния, без указания политических целей. Мюрдаль
считал, что основные элементы экономической теории со¬
ставляют оценочные суждения,, система ценностей. Пред¬
ставления о системе ценностей нужно считать составной
частью всей экономической теории. В работе «Проблема
целей и средств в политической экономии» (1933 г.) гово¬
рилось, что цели в конечном счете зависят от выбранной
системы ценностей.
Во французской экономической мысли представлены
практически все направления буржуазной политэкономии.
Сильные социалистические традиции, берущие начало
от французских социалистов-утопистов, вдохновивших
К. Маркса на создание теории научного коммунизма
(К. Сен-Симон, Ш. Фурье и др.), сочетаются с просвети¬
тельской традицией (Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье), оказав¬
шей заметное влияние на социологическое направление эко¬
номической мысли второй половины XX века, близкой к ин¬
ституциональной школе буржуазной политэкономии
89
(Ф. Перру), определившей идейные основы дирижизма 40—
50-х годов.
Большое влияние на социалистическое учение во Фран¬
ции оказала концепция социализма П. Ж. Прудона. Вид¬
ные представители и пропагандисты марксизма П. Лафарг
и Ж. Гед, возглавившие оформившуюся в 1880 году Рабо¬
чую партию Франции, выпустили ряд работ по теории со¬
циализма. Сильной во Франции была и классическая тра¬
диция, заложенная еще Ф. Ж. Б. Сэем с его концепцией
рыночной конкуренции и теории факторов производства,
которая в сочетании с концепцией «гармонии интересов»
Ф. Бастиа заложила основу современного либерализма и
нашла развитие в школе «чистого теоретического анализа»
М. Э. JI. Вальраса и В. Парето, разработавших теорию
экономического равновесия. Самым заметным из современ¬
ных последователей этой традиции является монетарист
Ж. Рюэфф.
Для понимания своеобразия основных направлений
французского реформизма (как буржуазного, так и социа¬
листического) следует иметь в виду сочетание равно влия¬
тельных традиций революционного преобразования общест¬
ва и «просвещенной» государственной власти, обеспечиваю¬
щей не только равновесие и порядок в социально-экономи¬
ческой жизни, но и возглавляющей движение к модерниза¬
ции и достижению большей гармонии.
Видимо, существованием своеобразного синдрома «рево¬
люционного этатизма» можно объяснить тот факт, что наи¬
более сильное влияние на позиции социалистической партии
оказала социологическая школа, основными категориями
анализа в которой являются «группа» (а не цена, как в
классическом анализе) и «власть» (отношение лидерства,
подчинения, методы воздействия и т. д.) как внерыночные
(и внеэкономические) факторы, включенные Перру в его
«общую теорию равновесия». Не цена, конкуренция, зара¬
ботная плата, а «планирующее государство», монополия,
профсоюз составляют в концепции Перру «экономическое
целое», являющееся объектом теоретического рассмотре¬
ния.
Введя в экономический анализ институционализирован¬
ные формы групповых общностей, Перру через них рас¬
сматривает национальное хозяйство как организованную
совокупность простых и сложных единиц, в центре которой
стоит государство — «центр решений» — которое «упорядо¬
чивает систему влияний и соотношение сил, опираясь на соб¬
ственную силу» в интересах общества в целом б.
90
Советский экономист А. К. Кудрявцев связывает возник¬
новение сильной социологической школы во Франции с тра¬
дициями классовой борьбы. «С конца XVIII в. Франция
была ареной острейшей классовой борьбы, — пишет он. —
Классовая борьба врывалась в кабинеты французских бур¬
жуазных экономистов гораздо чаще, чем в кабинеты их ан¬
глосаксонских коллег, и заставляла невольно задумываться
над ролью в экономике отношений между людьми, объеди¬
ненными в социальные группы»6.
Так или иначе, но на основе анализа Перру в книге
«Динамика и структура» Ж. П. Моке показал роль «плани¬
рующего государства» как наиболее мощной господствую¬
щей группы, подчиняющей поведение других групп.
С тех же позиций А. Ожак в 50-х годах рассмотрел фе¬
номен инфляции не как результат нарушения в денежной
сфере, а как «денежное следствие поведения социальных
групп», то есть фактически сформулировал основной тезис
самой популярной в 70-х годах концепции «инфляционной
спирали», согласно которой причиной роста цен является
поведение монополий и профсоюзов, отстаивающих свои
групповые интересы.
Это положение подтверждало главную мысль Перру,
что экономическая ситуация давно уже неподконтрольна
чисто рыночным рычагам регулирования и контроль над
ней требует власти не над «экономическими единицами»
(ценами, заработной платой, занятостью, ростом ВНП), а
над поведением социальных групп.
На этой же основе построены выводы Ж. Маршаля отно¬
сительно распределения национального дохода как отраже¬
ния силы и власти социальных групп, где каждая из них,
отстаивая свои интересы, стремится увеличить свою долю в
общественном богатстве и прибегает для этого к инстру¬
ментам, которыми располагает: профсоюзы используют за¬
работную плату, монополии — цены, а государство — кос¬
венные рычаги воздействия (кредит, налоги, дотации в це¬
лях поддержания стабильности и равновесия).
По объектам исследования французская экономико-со¬
циологическая школа смыкается со структурно-функциона¬
листской школой политической социологии. М. Крозье в
книгах «Бюрократический феномен» (1963 г.), «Блокирован¬
ное общество» (1971 г.) и «Общество не изменить декре¬
тами» (1979 г.) из выделенного им «типа» французской
бюрократической организации выводит особенности систе¬
мы трудовых отношений, политико-административной си¬
стемы. институтов предпринимательства, указывая, в част¬
91
ности, что, в отличие от западногерманской системы пря¬
мых тарифных переговоров, существо французской системы
составляют централизованные переговоры с вмешательст¬
вом государства в отношения между трудом и капиталом,
где государство законодательно навязывает нанимателям
требуемые рабочим классом реформы. Эта система пред¬
охраняет предпринимателей от давления со стороны проф¬
союзов, от столкновений «лицом к лицу», но порождает по¬
рочный круг бюрократизации, так как растущая оппозиция
со стороны предпринимателей по отношению к вмешатель¬
ству государства порождает усиление администрирования и
ведет к радикализации профсоюзов, укрепляющей, в свою
очередь, «бюрократическую модель».
Оставляя спорный вопрос о взаимосвязи радикализации
профсоюзов с усилением государственного «арбитража» в
трудовых отношениях, так же как и о взаимосвязи государ¬
ственного бюрократизма с оппозицией и «фрустрациями»
предпринимателей, описанный М. Крозье французский «бю¬
рократический феномен» явно присутствует в социально-
политических доктринах, которые неизменно выступают за
сильное государство и сильную личность президента.
Внеэкономическая категория — «власть», лежащая в ос¬
нове анализа французской экономико-социологической шко¬
лы— центральная в концепции «экономической демокра¬
тии», составляющей органическую основу всех современных
моделей «смешанного экономического строя», развиваемых
в русле социал-демократического движения. В концепции
«экономической демократии» X. Дайста (автора экономи¬
ческого обоснования Годесбергской программы) также ка¬
тегория власти (а не собственности) выступает струк¬
туроопределяющим признаком социалистического обще¬
ства.
«В теоретическом отношении самоуправляющийся социа¬
лизм... взялся за разработку того, в чем испытывает сейчас
наибольший недостаток рабочее движение: теории власти,—
пишет один из ведущих теоретиков французской социали¬
стической партии М. Рокар.— Сегодня очевидно, что на ба¬
зе этой теории начинает определять свое место в обществе
европейское социалистическое и коммунистическое движе¬
ние»7. Власть, считает Рокар, это не издание декретов и
право проголосовать за бюджет, власть — это соотношение
сил, основанное на доверии масс к правительству. Идею
«передачи власти», принадлежащую Миттерану, Рокар свя¬
зывает с идеей самоуправления, считая, что необходимо
распространить то, что сегодня уже осуществляется на уров¬
92
не коммуны, на уровень департамента, региона и государ¬
ства в целом.
Таким образом, экономический анализ все дальше ухо¬
дит от «чистой теории», занимавшейся определением обра¬
зования стоимости, цены, распределения, условий равнове¬
сия и роста и рассматривавшей проблему управления лишь
«глобально» — вмешиваться государству в рыночные отно¬
шения или предоставить конкуренции роль организатора,
стабилизатора и правителя. Такой подход уводит в сторону
изучения проблем распределения власти (участия трудя¬
щихся в управлении), контроля (как форм «обуздания»
власти) и институциональных форм распределения функ¬
ций управления («согласованные действия»).
Большое влияние на формирование теоретического обо¬
снования социал-реформистских экономических концепций
оказали также теории «организованного капитализма», «на¬
родного капитализма», «государственного социализма»
«смешанной экономики», «управленческой революции»,
«социального партнерства», «революции в доходах», «госу¬
дарства всеобщего благоденствия» и др., развиваемые в
рамках буржуазной политической экономии, которые были
творчески переработаны создателями «демократического со¬
циализма», выдвинувшими свои, социалистические концеп¬
ции — «хозяйственной (производственной, экономической)
демократии», «рыночного социализма», «демократизации
капитала», «согласованных действий», «глобального регу¬
лирования», «свободного социализма», «этического социа¬
лизма», «смешанной экономики» и «смешанного экономиче¬
ского строя».
Теория «организованного капитализма», выдвинутая в
конце прошлого века немецкой исторической школой — «ка-
тедер-социалистами» Л. Брентано, Г. Шмоллером, В. Зом-
бартом, Р. Штольцманом, Э. Шмаленбахом, Р. Лифманом
и др., получила экономическое обоснование в «Финансовом
капитале» Р. Гильфердинга, одного из крупнейших социал-
реформистских экономистов. Теория «экономической демо¬
кратии», развитая Гильфердингом, была признана лидера¬
ми второго Интернационала на Брюссельском конгрессе
(1928 г.) как официальная доктрина правой социал-демо¬
кратии. Ее суть состояла в утверждении, что монополии,
устраняя рыночную анархию, неуправляемость и диспро¬
порции в развитии, создают условия для управляемого, бес¬
кризисно развивающегося капитализма. Критикуя теорию
«организованного капитализма», В. И. Ленин в свое время
подчеркивал, что «монополия... усиливает и обостряет хао¬
93
тичность, свойственную всему капиталистическому произ¬
водству в целом»8.
В статье «Проблемы нашего времени» (1924 г.) Гильфер-
дингутверждал обратное: «Период свободной конкуренции
подходит к концу. Крупные монополии становятся настоя¬
щими господами хозяйства... Разделенные прежде формы
промышленного, торгового и банковского капитала стремят¬
ся к объединению в форме финансового капитала. Это оз¬
начает переход от капитализма свободной конкуренции к
капитализму организованному. Обобществление рабочего
процесса в крупном производстве развилось в обобщест¬
вление рабочего процесса целых отраслей промышленности
и в соединение обобществленных отраслей промышленнос¬
ти. Благодаря этому растут сознательный порядок и руко¬
водство в хозяйстве. Они стремятся преодолеть на капи¬
талистической основе анархию, имманентную капитализму
свободной конкуренции...
Организованное хозяйство имеет большие преимущества
перед рыночным: смягчает кризисы, их действие на рабо¬
чих становится менее разрушительным, возникают возмож¬
ности планомерного распределения инвестиций, регулирова¬
ния инвестиций.., регулирования кредита крупными банка¬
ми, улучшаются условия труда, безработица становится
менее грозной, результаты ее смягчаются страхованием...
Но чем более развита эта организация, чем сознательнее
регулируется хозяйство, тем невыносимее становится для
массы производителей узурпация экономической власти и
общественного продукта владельцами средств производст¬
ва... Если бы эта тенденция могла беспрепятственно про¬
ложить себе дорогу, мы имели бы в результате хотя и орга¬
низованное хозяйство, но организованное иерархически, в
антагонистической форме»9.
На съезде СДПГ в Киле (1927 г.) в докладе «Задачи
социал-демократии в Германской республике» Р. Гильфер-
динг провозгласил эру превращения «иерархически органи¬
зованного хозяйства в демократически организованное».
«Нашему поколению поставлена задача преобразовать с
помощью государства, с помощью сознательного общест¬
венного регулирования это организованное и руководимое
капиталистами хозяйство в хозяйство, руководимое демо¬
кратическим государством» 10,— сформулировал Р. Гиль-
фердинг цель социал-демократических устремлений. Теории
научного социализма К. Маркса и буржуазно-реформист¬
ской теории «организованного капитализма» была противо¬
поставлена теория «конструктивного социализма», ядром
94
которой была проблема экономической (хозяйственной) де¬
мократии.
Ф. Вильмар — западногерманский социолог, автор ряда
работ по соучастию рабочих в управлении, исследуя корни
теории «экономической демократии», указывал, что перво¬
начально она была сформулирована в «фабианской» концеп¬
ции социализма, которая предусматривала развитие обще¬
ственных (кооперативных) предприятий, трудового и соци¬
ального законодательства и регулирования экономики. За¬
тем, из-за отсутствия в марксистской теории разработанной
модели национализации, создавшей «дефицит» в теории,
послуживший, согласно Вильмару, причиной «роковой тео¬
ретико-стратегической импотенции» социалистического дви¬
жения в Западной Европе, «фабианская» стратегия «эконо¬
мической демократии» получила в Германии широкое при¬
знание. В конце 20-х годов разработкой этой концепции
занималась рабочая группа немецких профсоюзов во главе
с Ф. Нафтали, которая в ряде пунктов основывалась на
положениях, выдвинутых Э. Бернштейном. По утверждению
Вильмара, «функциональный подход Бернштейна» превра¬
тился на Западе в руководящую идею экономического пре¬
образования капитализма в социализм и был принят также
«еврокоммунистами» Франции и Италии.
Концепция «экономической демократии» в Германии
была разработана Нафтали как профсоюзная программа и
была изложена в книге «Экономическая демократия. Ее
сущность, путь и цель» (1928 г.). Смысл этой концепции
заключался в утверждении, что рабочий класс стремится к
социализму через демократизацию экономики, что фунда¬
мент экономики будущего покоится на признании равного
права граждан принимать участие в организации и управ¬
лении экономикой. Демократизация должна идти двумя
путями — через непосредственное участие трудящихся в уп¬
равлении предприятиями и через подчинение организацион¬
ной экономической власти законам демократического госу¬
дарства. Общее руководство в управлении экономикой дол¬
жно быть не в руках государства, а в руках специальных
органов экономического самоуправления, которые подчиня¬
лись бы только ограниченному влиянию и контролю со сто¬
роны государства.
В тесном единстве с теорией «организованного капита¬
лизма» развивалась теория «народного капитализма», воз¬
никшая в 40-х годах. Ее родоначальниками считают М. Над-
лера и А. Берли (США), М. Сальвадори (Италия), Дж. Ко¬
ула (Великобритания) и Л. Эрхарда (Германия). Эта
98
теория связывала идею трансформации капитализма с из¬
менениями в распределении собственности и капитала пу¬
тем размещения акций среди широких народных масс («де¬
мократизация капитала» и «диффузия собственности»), с
«революцией управляющих» (переход управленческих
функций от собственников к менеджерам) и «революцией в
доходах» (устранение разрыва между уровнями благосо¬
стояния различных социальных слоев).
Согласно этим концепциям, объединенным общим поня¬
тием «народный капитализм», капиталистическая система
устраняет недостатки, порожденные рынком, конкуренцией
и анархией, и превращается в «организованное общество»,
устремленное к благосостоянию, росту и всеобщему процве¬
танию. Приобретение акций превращает трудящихся в со¬
владельцев капитала и собственности; управление, осущест¬
вляемое менеджерами, создает возможность ориентировать
деятельность предприятий на достижение общего блага;
устранение большого разрыва в доходах ликвидирует ос¬
нования для классовых конфликтов и стирает различия
между социальными группами. Это консолидирует нацию,
делает капитализм «справедливым» и ликвидирует базу для
классовой борьбы и социальных конфликтов.
Этот круг вопросов, в самых общих чертах исчерпывав¬
ший «достижения» теоретиков «народного капитализма»
среди ученых буржуазно-реформистской ориентации, опре¬
делил также направление поисков социал-реформистских
экономистов и политиков. В отличие от своих буржуазных
коллег, устремленных к поискам модели «социалистическо¬
го» капитализма, перед социал-демократами встала гораз¬
до более сложная задача: найти не только экономическое
обоснование организационных основ «смешанного экономи¬
ческого строя», определить принципы экономической поли¬
тики для «смешанной экономики», методы и инструменты
воздействия на экономический процесс, позволяющие ре¬
шать весь комплекс экономических проблем, определить
роль и место государственной экономической политики в
«смешанном строе», сформулировать цели и задачи, решать
которые следует социал-демократическим правительствам,
но и увязать все это с этическими ценностями «демократи¬
ческого социализма» — «свобода, справедливость и солидар¬
ность», определяющими новую установку социал-рефор¬
мизма.
Принципиальная установка на плюрализм лишь откры¬
вала возможность черпать идеи из всего багажа философ¬
ско-этической и экономической науки и постулировала
96
возможность синтеза всего лучшего, что было создано в
сфере общественных наук и лежало в банке методов, инст¬
рументов и стратегий экономической политики. Доказать
праведность эклектизма как метода следовало на практике.
Изучая опыт организации экономики в социалистических
странах на базе общественной формы собственности и об¬
щегосударственного планирования и сопоставляя эффектив¬
ность, рентабельность и прибыльность капиталистической
экономики и социалистической, социал-демократы пришли
к заключению, что капиталистическая организация эконо¬
мики имеет ряд преимуществ, обладает более высокой по¬
тенцией роста и может выполнять свою основную, с их точ¬
ки зрения, экономическую функцию — обеспечивать рост
материального благосостояния трудящихся. В то же время
в сфере распределения система рыночной экономики явно
проигрывает социалистической плановой экономике, по¬
скольку не обеспечивает справедливого распределения дохо¬
дов и порождает неравенство.
Объединить лучшее из двух миров и создать модель об¬
щества, сочетающего эффективное производство и справед¬
ливое распределение, и стало целью ученых и политиков
социал-реформистской ориентации. «Противоречие нашего
времени состоит в том, что человек добился высочайшего
развития производительных сил и накопил огромные богат¬
ства и в то же время не обеспечил всем людям справедли¬
вой доли в результатах этого совместного достижения»11,—
было записано в Годесбергской программе СДПГ. Концеп¬
ции «смешанного экономического строя» были призваны
разрешить это основное противоречие.
В концепции «рыночного социализма» Э. Хайман объ¬
единил весь круг вопросов, составляющих суть социал-ре¬
формистской концепции «смешанного экономического
строя»,— о ценностях, целях, путях и средствах достижения
«демократического социализма».
Противопоставив марксистской теории «планового со¬
циализма» концепцию «рыночного социализма», Хайман
попытался обосновать необходимость оптимального соотно¬
шения между свободой (рынком) и порядком (планом).
Рынок должен приводить в соответствие спрос и предложе¬
ние, а план — обеспечивать равномерный экономический
рост. Социализм, по замыслу Хаймана, должен освободить
общество от господства «власти капитала» («экономизма»),
но не привести к господству неограниченной власти поли¬
тического руководства («политицизма»), поскольку такой
социализм — не альтернатива капитализму, а противопо¬
97
ложность, не представляющая, по Хайману, более высокой
по сравнению с капитализмом формы общественной органи¬
зации 12.
Хайман выступал против «экономического рационализ¬
ма» и капитализма и коммунизма, понимая под этим стрем¬
ление на индивидуалистической или на коллективистской
основе найти имманентно-целевую установку общественной
жизни. Обе системы Хайман называл «экономическими об¬
ществами», в которых экономический детерминизм опреде¬
ляет характер развития. Решение вопроса о том, в чью
пользу должен распределяться прибавочный продукт — в
пользу предпринимателя или в пользу всей системы — не
меняет существа дела.
Эта экспансия, имевшая смысл, когда она была направ¬
лена на ликвидацию нехватки жизненных средств, теперь
достигла в индустриальных обществах своей цели — удов¬
летворения потребностей — и становится вредной с соци¬
альной точки зрения. Это проявляется в росте потребитель¬
ской психологии и издержках общества «массового потреб¬
ления» — «престижности» потребления, пресыщенности,
гигантских затратах на рекламу, производстве ненужных ве¬
щей и нарушении социального и экологического равно¬
весия.
Отсюда Хайман делал вывод о необходимости ограниче¬
ния экспансии как ведущего принципа экономических си¬
стем и разработки новой концепции общественного разви¬
тия, центральным моментом которой должно стать воздей¬
ствие на структуру и объем производства через изменение
спроса. А для этого требуется пересмотр ценностных уста¬
новок от потребительства к «духовности», морально-эстети¬
ческое перевоспитание и превращение экономической дея¬
тельности из чисто коммерческой в «культурную». Это
означает перемещение производственных мощностей из
отраслей, производящих вещные ценности, в отрасли, про¬
изводящие «духовные» услуги,— здравоохранение, воспита¬
ние, образование, культуру, искусство и т. д.
Экономика как одна из подсистем должна быть органи¬
зована как «социально-управляемая» сфера деятельности.
Эта идея лежала в основе теории «нового социализма», ко¬
торый должен был установить господство общества над
экономикой не на основе прагматизма и технократии, орга¬
низующих современные коллективистские и индивидуалис¬
тические общества, а на основе моральных убеждений и
духовных ценностей народа. Народ не может основывать
свои отношения на выводах абстрактной философии, так
98
же как и на идеологических призывах к добру и справедли¬
вости.
Социальные системы, считал Хайман, не должны разви¬
ваться ни на путях классовой борьбы, ни на основе конку¬
ренции, так как в обоих случаях соперничество преобладает
над сотрудничеством и солидарностью и ведет к расшаты¬
ванию самих основ общества. Путь к социализму должен
лежать через демократизацию общества, основанную на
принципах самоуправления и сосуществования различных
форм собственности.
Первостепенную роль Хайман придавал политике со¬
циальных реформ: она дает рабочим историческую перспек¬
тиву, является катализатором общественного процесса и
приводит к изменению структуры капитализма, «изымает
людей из сферы господства и произвола свободного капи¬
тала, а именно это и есть капитализм, и переносит их в сфе¬
ру свободы и власти»13. В результате капитализм пере¬
стает быть равным самому себе, он изменяется в сторону
социализма.
Экономической базой политики социальных реформ Хай¬
ман считал рост прибылей, обеспечиваемый не за счет за¬
ниженной заработной платы, а за счет расширенного по¬
требления широких народных масс. Основную задачу поли¬
тики реформ он видел в образовании капитала у рабочих,
считая это средством преодоления частной собственности.
Концепция Хаймана охватывала весь круг проблем,
связанных с социально-экономическим обоснованием «треть¬
его пути», вокруг которых велись дискуссии в социал-де¬
мократических партиях Западной Европы: от идей эконо¬
мической демократии, «смешанных» форм собственности на
средства производства, установки на социальное партнерст¬
во («согласованные действия»), ориентации на социально-
экономические реформы в качестве пути к социалистиче¬
ским целям, сочетания рыночных отношений с плановыми
формами управления до отказа от экономической экспан¬
сии как самоцели и установки на «качественный рост» и
«качество жизни».
Центральными вопросами для всех национальных моде¬
лей «смешанного экономического строя» были:
вопрос о формах собственности на средства производ¬
ства и типах предприятий в «смешанной экономике» (сосу¬
ществование частной, государственной и общественной форм
собственности, рыночного и монополистического секторов,
частных, государственных и общественных предприятий);
вопрос о формах экономической демократии и связан¬
99
ные с ним вопросы о самоуправлении и соучастии трудя¬
щихся в управлении;
вопрос о границах государственного вмешательства в
экономический процесс и формах государственного участия
в производственном процессе;
вопрос о роли инфраструктуры, сферы услуг и социаль¬
ной политики и связанный с ним вопрос о границах, направ¬
лении и условиях политики социальных реформ;
вопрос о методах управления «смешанной экономикой»,
возможности комбинации планового и рыночного механиз¬
мов управления и единства целей экономической политики
и средств их достижения.
Различия в ответах на эти вопросы определяют нацио¬
нальную специфику моделей «смешанного экономического
строя» и особенности «третьих путей» экономического раз¬
вития.
ЗАПАДНОГЕРМАНСКАЯ МОДЕЛЬ
«СМЕШАННОЙ ЭКОНОМИКИ»
В разработке западногерманской модели «смешанного
экономического строя» значительную роль сыграли X. Дайст
(эксперт по экономическим вопросам в СДПГ, крупнейший
идеолог партии и один из авторов Годесбергской програм¬
мы), концепции экономической демократии и «смешанной
экономики» которого определили социально-экономическую
платформу СДПГ, и Г. Вайссер (также активный идеолог
партии и создатель Годесбергской программы), которые,
основываясь на представлении М. Вебера о множественно¬
сти мотивов предпринимательской деятельности, выдвинули
положение о многообразии типов предприятий и форм соб¬
ственности, сформулировали принципы теории «свободного
социализма» как альтернативу либерализму и государствен¬
ному социализму.
В основе теории «экономической демократии», развивае¬
мой Вайссером и Дайстом, лежала концепция «промышлен¬
ной демократии» Р. Гильфердинга и Ф. Нафтали.
Заметный вклад внес Э. Хайман, попытавшийся на ос¬
нове синтеза исторического, социологического, экономиче¬
ского и политологического анализов создать единую теорию
современной социально-экономической системы. Хайман —
один из основателей теорий «религиозного социализма» и
«экономики общественной ориентации».
К. Шиллер считается автором теории «управляемой ры¬
ночной экономики» и «глобального регулирования». Осново¬
100
положником теории и политики социальных реформ теперь
все чаще называют Э. Бернштейна, от взглядов которого
социал-демократы неизменно открещивались на протяжении
нескольких десятилетий. «Духовным отцом», открывшим
для социал-реформизма тактику «малых шагов», стал
К. Поппер. Новое представление об инфраструктуре как
«приоритете всех приоритетов», понимаемой в самом широ¬
ком смысле (сфера образования, здравоохранения, науч¬
ных исследований, средств информации, общественного
транспорта и т. д.), и о политике социальных реформ в
«смешанной экономике» обосновал X. Эренберг, занимав¬
ший пост министра труда в социал-либеральной коалиции.
Суть концепции «экономической демократии», развитой
Дайстом, заключалась в идеях создания контрвласти круп¬
ному капиталу; разделения ответственности между сторо¬
нами, участвующими в управлении; гласности решений, ка¬
сающихся как деятельности предприятий, так и экономиче¬
ской политики правительства; самоконтроля и предупреж¬
дения злоупотреблений экономической властью.
Новый строй, считал Вайссер, должен вобрать в себя
все лучшее, что накоплено историческим опытом. Это бу¬
дет не капиталистический строй свободной конкуренции и
не социалистический строй централизованного планирова¬
ния, а свободный демократический строй, экономическая
основа которого будет рыночной. Он не будет подавлять
частной инициативы, но будет справедливым. Справедли¬
вость будет обеспечена социальной и экономической поли¬
тикой государства, которое предотвратит монополизацию с
помощью общественной собственности на средства произ¬
водства. Вайссер отвергал идею о государстве как орудии
в руках господствующего класса и отмирании его в социа¬
листическом обществе. Он считал, что демократически ор¬
ганизованное государство в сочетании с экономической де¬
мократией обеспечит постепенное развитие общества соци¬
альной справедливости и.
Экономическая система этого строя, развивал мысль
Вайссера Дайст, должна быть рыночной и включать в себя
три сектора — частный, общественный и государственный —
в соответствии с тремя сосуществующими формами собст¬
венности. В соответствии с этим в экономике должны сосу¬
ществовать и три типа предприятий — частные, государст¬
венные и общественные («предприятия общественной ори¬
ентации») .
Понятием «предприятие общественной ориентации» в за¬
падногерманской модели «смешанного экономического
101
строя» были объединены все те предприятия, цель которых
состоит в достижении общего благосостояния, то есть кри¬
терием является не отношение к форме собственности, а
цель, которую преследует предприятие. В отличие от пред¬
приятий, ориентированных на получение прибыли, пред¬
приятия общественной ориентации используют прибыль для
оказания услуг всему обществу, пролагая путь социальному
прогрессу 15.
Предприятия общественной ориентации являются эле¬
ментом рыночной экономики, не идентифицируются с госу¬
дарственной собственностью, могут принадлежать различ¬
ным учреждениям нечастновладельческого характера и
представляют собой соответствующий рынку инструмент
экономической политики.
В отличие от модели «смешанной экономики» Гэлбрейта,
где мелкие и средние предприятия представляют рыночный
сектор, а крупные, монополистические,— планируемый, в
модели Дайста все предприятия представляют собой еди¬
ный рыночный сектор, в котором они играют неодинаковую
роль и требуют различного к себе отношения.
В западногерманской модели «смешанной экономики»
планируемого сектора нет. Промышленность вообще не яв¬
ляется объектом планирования: планируются финансы и
программы развития инфраструктуры, призванные обеспе¬
чить нормальное функционирование экономики.
Под планированием понимается составление народнохо¬
зяйственного баланса и национального бюджета, которые
являются обязательной директивой лишь для правительст¬
венной политики,— определяют общие границы автономной
политики эмиссионного банка, но не содержат никаких обя¬
зательных норм для отдельных экономических субъектов16.
Идея планирования в Годесбергской программе свелась к
принятию парламентом национального бюджета, исполне¬
ние которого было обязательно для правительства, но ни¬
как не касалось собственно экономики, ибо за ней сохраня¬
лось «право свободного принятия решений».
Центральной категорией в этой концепции, как уже от¬
мечалось, является не собственность на средства производ¬
ства, а власть. Дайст считал, что частная и общественная
собственность не исключают, а дополняют друг друга, что
частная собственность не является главной причиной со¬
циальной несправедливости, и ликвидация ее не ведет к ус¬
тановлению справедливой социальной системы. Поэтому,
если частная собственность не препятствует целям социаль¬
ной системы, она имеет право на защиту и поддержку, и
102
центральным требованием социал-демократии не может
быть более передача средств производства в руки обще¬
ства.
В качестве альтернативы программе социалистических
преобразований права собственности в модели «смешанной
экономики» выдвигается идея «экономической демократии»,
которая основывается на принципе сосуществования всех
форм собственности при постепенном повышении роли
предприятий общественной ориентации и создании системы
контрвласти.
Ключевым понятием в концепции «экономической демо¬
кратии» Дайста является общественный контроль. «Суть
демократии состоит именно в контроле общества над
властью» 17,— писал Дайст.
В Годесбергской программе были указаны главные объ¬
екты контроля — контроль над капиталовложениями и кон¬
троль над силами, господствующими на рынке. Поскольку
господствующими силами являются монополии, то речь шла
о разработке средств воздействия на их деятельность в сфе¬
ре рыночных отношений.
В программе предусматривались только две формы кон¬
троля— участие общественных предприятий и предприятий
обобществленной экономики в конкуренции в качестве ре¬
шающего средства предотвращения господства частных
предприятий на рынке и мобилизация общественного мне¬
ния против злоупотребления властью с помощью широкой
информированности общества о структуре власти в эконо¬
мике и о деятельности предприятий.
В концепции Дайста формами контроля являлись:
контроль с помощью конкуренции со стороны мелких и
средних предприятий, которые государство путем законо¬
дательных мер и финансовой поддержки сделает конкурен¬
тоспособными по отношению к крупным предприятиям;
контроль со стороны рабочих и служащих, участвующих
в управлении предприятием, которые должны следить, что¬
бы принимаемые решения учитывали не только интересы
владельцев, но и интересы потребителей (Дайст подчерки¬
вал, что нельзя смешивать контроль со стороны рабочих и
служащих с контролем со стороны профсоюзов).
Национализация предусматривалась в качестве «крайне¬
го» и весьма нежелательного средства контроля.
Создание контрвласти в лице государственных пред¬
приятий, предприятий общественной ориентации, мелких
и средних частных предприятий и кооперативов как части
экономической структуры, несущей функцию ограничения
103
власти крупных предприятий, рассматривалось авторами
этой модели как фактор оживления конкуренции. Противо¬
действуя крупным частным предприятиям, эти предпри¬
ятия были призваны оздоровить рынок, оживить «нормаль¬
ные элементы саморегулирования рыночного хозяйства» и
укрепить позицию потребителя.
Обосновывая свою концепцию «контрвласти», Дайст дей¬
ствующим образцом саморегулирования считал систему ав¬
тономных переговоров между объединениями предпринима¬
телей и профсоюзов об условиях труда и заработной платы
и стремился этот опыт перенести на рынок товаров.
Для того чтобы сделать эту «конкуренцию» действенной,
государство должно, с одной стороны, обуздать власть круп¬
ной экономики, которая дает до 70% промышленной продук¬
ции, решающим образом определяет развитие экономики и
уровень жизни, изменяет структуру экономики общества,
но при этом «хозяйствует», господствует, оказывает влия¬
ние на государство и политику, узурпирует государственную
власть, превращает экономическую власть в политическую,
препятствует конкуренции и взвинчивает цены. С другой
стороны, ему следовало укреплять жизнеспособность и ока¬
зывать поддержку мелким и средним предприятиям, на ко¬
торых занято около 50% самодеятельного населения и ко¬
торые выпускают мелкосерийную, нестандартную продук¬
цию, считая, что на них распространяются принципы «сво¬
бодного соревнования», «свободной предпринимательской
инициативы», «свободного рынка» и «свободной конкурен¬
ции», но лишь при условии, что монополии более не подав¬
ляют, не поглощают и не устраняют этих «свобод».
Отвергая национализацию, а с ней и идею создания силь¬
ного государственного сектора, вытесняющего частные пред¬
приятия, Дайст предостерегал против монополизации «сек¬
тора контрвласти», считая, что государство должно огра¬
ничиться поддержанием конкурентоспособности мелких и
средних предприятий и не стремиться к командным высотам
в экономике. Упрочение же и усиление роли государства
должно осуществляться не в сфере производства, а в сфере
распределения, вернее перераспределения доходов, через на¬
логовое законодательство. Возросшие поступления в бюд¬
жет должны усиливать финансовое могущество государства
и ставить монополистический сектор в зависимость от го¬
сударственной экономической политики, от системы госу¬
дарственного финансирования, от государственных заказов,
льгот, дотаций, кредитов и т. д.
Помимо этого, контрвласть должна создаваться в сфе¬
104
ре управления, где трудящиеся могли бы оказывать давле¬
ние на принимаемые частные решения и добиваться таким
путем политики, отвечающей их интересам. Участие трудя¬
щихся в управлении — принцип, который прошел через все
социал-демократические программы и стал считаться глав¬
ным в осуществлении экономической демократии. На со¬
участие трудящихся в управлении Дайст возлагал две функ¬
ции: контроль за действиями руководства крупными пред¬
приятиями и разделение власти на предприятиях в целях
устранения перевеса власти тех, кто распоряжается средст¬
вами производства. Трудящиеся, получая через соучастие
право распоряжаться крупной собственностью, одновремен¬
но принимали на себя ответственность как одну из сторон
власти. Таким путем Дайст намерен был добиться постепен¬
ного изменения экономического мышления и переключения
с частноэкономического принципа прибыльности на обще¬
хозяйственные общественно-экономические принципы.
Тяготение немецкой социал-демократии к сильному го¬
сударству, на которое возлагалась бы миссия вырвать из
рук частных собственников власть и уверенной рукой напра¬
вить развитие общества в сторону социализма, идущее еще
со времен Ф. Лассаля, в Годесбергской программе преодо¬
леть не удалось. Хотя идеи «правительственного социализ¬
ма» с сильной государственной властью и мощным государ¬
ственным сектором, созданным в процессе национализации,
централизованного контроля над экономикой, планирования
экономики и вмешательства государства в рыночные отно¬
шения, были отброшены и программа заняла оборонитель¬
ный относительно «государственности» характер, чередуя
через строчку термин «свобода» с категориями «рынок»,
«конкуренция», «невмешательство» и специально подчерки¬
вая, что СДПГ выступает «за свободный рынок, где господ¬
ствует подлинная конкуренция», фактического участия го¬
сударства в экономике она не сужала.
Регулирующую функцию государства социал-демократы
считали задачей, от решения которой они не могут уклонить¬
ся. Задачи вмешательства они «ограничивали» «воздействи¬
ем на процессы, определяющие общее развитие экономи¬
ки», — обеспечение постоянного роста социального продук¬
та, предотвращение конъюнктурных и структурных наруше¬
ний экономического цикла, обеспечение полной занятости и
стабильных цен, роста материального благосостояния и
справедливого распределения доходов, обеспечение ста¬
бильности денежного обращения и т. д. Беря на себя функ¬
цию принятия решений в области налогов, финансов, де¬
105
нежной и кредитной системы, таможенной, торговой и со¬
циальной политики, политики в области цен, жилищного
строительства и сельскохозяйственной политики и стремясь
обеспечить конкурентоспособность сектора «контрвласти»
как решающего средства предотвращения господства част¬
ных предприятий на рынке, социал-демократы подразуме¬
вали, что создавать все это следовало «сильной государст¬
венной рукой».
Дайст считал, что органы экономического самоуправле¬
ния не обеспечат достижение внеэкономических, высших це¬
лей государственной жизни, и полагал, что основные реше¬
ния относительно направления и содержания экономической
политики должны приниматься только политическими орга¬
нами — парламентом и правительством.
Хотя вопрос о государстве как рыночном конкуренте был
снят и средства для осуществления политики реформ долж¬
ны были черпаться не из прибылей государственных пред¬
приятий и предприятий общественной ориентации, а из воз¬
растающих отчислений от доходов, речь шла о росте власти
и роли государства. «Государство в современном индустри¬
альном обществе должно быть планирующим и координи¬
рующим, содействующим и руководящим государством,—
говорилось в одном из партийных документов СДПГ рубе¬
жа 70-х годов.— ...Жизнеспособность нового общества обус¬
ловлена... деловой и персональной эффективностью государ¬
ственной организации... Для решения всех общественных
задач государство и общество должны и смогут распоря¬
жаться значительно большей долей валового социального
продукта» 18.
В принятой на Мангеймском съезде СДПГ (1975 г.) но¬
вой программе «Экономико-политическая ориентация на
1975—1985 годы», положившей конец десятилетним дискус¬
сиям в партии по программным установкам, роль государст¬
ва выглядела более чем скромно: возможности государст¬
венной деятельности были поставлены в полную зависи¬
мость от эффективности экономического сектора, в котором
решались все главные проблемы—подавляющая доля соци¬
ального продукта производится в частном секторе, он же
определяет направление и темпы технического прогресса,
дает большинство рабочих мест, принимает решения в об¬
ласти инвестиций, цен, определяет экономический рост, ко¬
лебания конъюнктуры, структурные изменения. Вопросы о
заработной плате, о распределении доходов и собственности
также лежат вне компетенции государства; они решаются
соглашениями между профсоюзами и работодателями. На¬
106
логовые поступления, которыми распоряжается государство
и от которых зависит эффективность его деятельности, оп¬
ределяются экономическим ростом и также создаются в
частном секторе. Деятельность государства ограничивает
также интернациональный характер экономики: государст¬
во не имеет возможностей контролировать и регулировать
деятельность мультинациональных предприятий 19.
Государство же своими расходами, дотациями и налога¬
ми может влиять на частнопредпринимательские решения,
но возможности его «в слишком большой степени ограни¬
чиваются лишь исправлением задним числом последствий
частных решений» 2и. Столь скромное описание роли госу¬
дарства в новой программе можно объяснить лишь стрем¬
лением обосновать собственное бессилие. Перестав быть
жертвой «могущественных групп по интересам», социал-де¬
мократы намеревались заботой о благополучии частного
сектора, инфраструктуре, социальном обеспечении, а также
призывами к правительствам других стран проникнуться об¬
щими интересами, наладить межгосударственное сотрудни¬
чество и создать интернациональный инструмент регулиро¬
вания. Ничего другого для завоевания экономической вла¬
сти предусмотрено не было.
«Забастовке инвестиций», «запланированному кризису»,
«инфляционному прорыву» противопоставлялась лишь уст¬
ремленность к обретению экономической, а следовательно,
и политической власти.
Государство — это не представитель «объективного» об¬
щего блага по отношению к интересам конкретных общест¬
венных групп, оно зависит от интересов этих групп, потому
что, во-первых, они влияют на исход предвыборной борь¬
бы, а во-вторых, оказывают прямое давление на планы пра¬
вительства и их осуществление.
В обоснование новой экономической роли государства
концепция «смешанного экономического строя» была до¬
полнена тезисом о том, что социальная политика играет
такую же роль, как экономическая и финансовая, и что за
плохое состояние инфраструктуры ответственны не только
политика и экономика, но и экономическая теория, которая
долгое время придерживалась формулы о «непроизводитель¬
ности» государственных капиталовложений в инфраструкту¬
ру. X. Эренберг считает причиной сокращения темпов роста
в 60-х годах пренебрежение инфраструктурой, в частности
отставанием в сфере образования, и полагает, что дальней¬
шее отношение к этой сфере как к непроизводственной по¬
влечет за собой серьезные экономические последствия.
107
Структурная политика, считает Эренберг, перестала иг¬
рать второстепенную роль и выдвигается на центральное
место в экономической политике. Инфраструктурные прог¬
раммы могут в значительной степени содействовать осу¬
ществлению целей «четырехугольника», и в первую очередь
решить проблему занятости без применения массивных
«конъюнктурных впрыскиваний».
Поскольку вопрос развития инфраструктуры в первую
очередь упирается в ограниченность финансовой базы госу¬
дарственного инвестирования, то невольно встает вопрос о
средствах осуществления этой политики и источниках ее фи¬
нансирования.
В этом вопросе Эренберг не оригинален. Он решительно
отвергает всякие рекомендации Римского клуба в будущем
отказаться от высоких темпов роста, заявляя, что ограниче¬
ние темпов экономического роста не может быть задачей
экономической политики («до тех пор, пока треть человече¬
ства голодает») и что «необходимо использовать все воз¬
можности для экономического роста при соответствующей
качественной дифференциации его направления»21. В своих
рекомендациях об источниках финансирования инфраструк¬
туры Эренберг указывал на кредит и увеличение налогов,
а также на возможность дефицитного финансирования.
Беря на себя создание предпосылок устранению возмож¬
ных социальных последствий частноэкономического разви¬
тия и проведение реформ, обеспечивающих нормальный ход
воспроизводства, концентрируя внимание на социальных
проблемах, социал-демократы ставили себя в зависимость
от капризов экономического роста, экономической конъюн¬
ктуры и готовности предпринимателей инвестировать, но
одновременно предполагали неизбежность роста государст¬
венного финансового и правового могущества.
Принципом «смешанного экономического строя» счита¬
ется выдвинутая К. Шиллером формула: «конкуренция —
насколько возможно, планирование — насколько необходи¬
мо». Эта формула была включена в дортмундскую Прог¬
рамму действий (в редакции 1954 г.), перекочевала в Го-
десбергскую программу и еще долго путешествовала от
съезда к съезду, предоставляя своим сторонникам право
найти «степень» необходимости и возможности, а также
решить вопрос «о первостепенности». Одни считали, что
конкуренция и ее функции занимали в концепции
Шиллера принципиально второстепенное место; централь¬
ное место было отведено планированию. Другие утвержда¬
ли, что именно конкуренции Шиллер придавал первосте¬
108
пенное значение, тем более что сам Шиллер никогда не ску¬
пился на заверения в верности рыночному хозяйству. Став
министром хозяйства, он пытался всех убедить, что новая
политика федерального правительства опирается на рынок
и царящую на нем свободную конкуренцию, что действен¬
ная конкуренция является важным элементом рыночного
хозяйства, что обеспечивать ее на длительное время оста¬
ется задачей государственной экономической политики и
что с принятием закона о стабилизации (1967 г.) создана
решающая основа для осуществления этой задачи.
Определив место конкуренции («микроуровень») и место
планирования («макроуровень»), Шиллер занялся разра¬
боткой принципов «глобального регулирования», призван¬
ного объединить оба уровня. Везде, где конкуренция как
экономическая форма возможна, там «координация через
рынок» — всегда наиболее действенное средство, считал
Шиллер. Там же, где экономическая координация через
конкуренцию невозможна, должны применяться средства
«внешней координации», к числу которых относятся все ин¬
струменты «влияния на рынок», «вмешательства в рынок»
и «регулирования рынка». К инструментам внешней коор¬
динации Шиллер относил национальный бюджет как пред¬
варительный расчет и народнохозяйственный баланс как
итоговый22.
Однако «объединить лучшее из двух миров» Шиллеру не
удалось: ничего принципиально нового по сравнению с кейн¬
сианской концепцией косвенного регулирования он не нашел
и вынужден был «оприходовать» действующую систему ре¬
гулирования экономики.
Годесбергская программа не предусматривала никакого
нового механизма антикризисной политики, никаких специ¬
фических социал-реформистских средств решения проблем
занятости и инфляции, никакого иного инструмента регу¬
лирования капиталовложений, никаких новых средств пере¬
распределения доходов и регулирования роста заработной
платы.
Руководствуясь тезисом, что центральная проблема се¬
годня— это экономическая власть, Годесбергская програм¬
ма указала пути достижения этой власти:
взять под контроль мелкие и средние предприятия;
взять в руки регулирующие инструменты и наладить кон¬
куренцию;
обуздать власть крупной экономики и одновременно ос¬
таться в стороне в деле распределения доходов и имущест¬
ва, предоставив гражданам возможность самим для себя
109
решать проблему справедливого распределения, а профсою¬
зам — самим бороться за справедливую долю в результатах
общественного труда и за право на соучастие в экономиче¬
ской жизни и превращаться таким образом «из подданного
экономики в ее гражданина».
Для этих целей программа предоставляла полученные
сто лет назад право объединяться в профсоюзы, право на
забастовку и право на автономию тарифных переговоров.
Исключив из сферы своего участия проблему регулирования
цен и заработной платы и заняв позицию принципиального
невмешательства в ход тарифных переговоров, при отсутст¬
вии внутри монополистического сектора механизма, сдер¬
живающего рост цен, а у профсоюзов — рост заработной
платы, программа гарантировала рост обоих.
Все ставки в Годесбергской программе были сделаны
на экономический рост. Решать проблему постоянно расту¬
щего благосостояния и справедливого участия всех в дохо¬
дах народного хозяйства социал-демократы намеревались
с помощью постоянного экономического подъема. Справед¬
ливое распределение доходов предполагало постоянный
рост социального продукта.
Экономический рост доминировал над «магическим четы¬
рехугольником» целей: на основе стабильной валюты (1)
обеспечивать полную занятость (2), поднимать производи¬
тельность народного хозяйства (3) и повышать всеобщее
благосостояние (4). Эти показатели отражали условия бла¬
гополучия, параметры гармонии и стабильности, достигать
которые следовало при помощи «глобального регулирова¬
ния». Однозначного определения термин «глобальное регу¬
лирование» не получил. Под ним понимали и антицикличе¬
скую политику (глобальное антициклическое регулирование,
или глобальное денежно-фискальное регулирование), и «об¬
щехозяйственное регулирование с использованием всех сов¬
ременных средств политики в области финансов, налогов,
конкуренции, денег и кредита»23. Его рассматривали как
сочетание всех инструментов косвенного регулирования со
среднесрочным финансовым планированием, программиро¬
ванием, политикой согласованных действий24. Западногер¬
манский экономист Л. Пашке к этому добавлял еще структур¬
ную политику, социальную политику и политику доходов25.
В таком понимании «глобальное регулирование» вооб¬
ще теряло какую-либо специфику и превращалось в сино¬
ним государственной социально-экономической политики,
охватывающей практически все возможные сферы государ¬
ственного вмешательства.
110
В «Экономико-политической ориентации на 1975—
1985 гг.» термин «глобальное регулирование» (в по¬
нимании Шиллера) был заменен термином «глобальная
экономическая политика», которая включала в себя все
планомерно координированные виды деятельности государ¬
ства в области экономической политики, в том числе и пла¬
номерную структурную политику, и политику реформ, а под
«глобальным регулированием» стали понимать косвенное
антициклическое регулирование кейнсианского образца
средствами кредитно-денежной и налоговой политики, на¬
правленное на сглаживание циклических колебаний и до¬
стижение стабильного и гармоничного экономического рос¬
та. Политика «глобального регулирования» должна была
обеспечивать равновесие совокупного (инвестиционного и
потребительского) спроса, полную занятость и стабильные
цены. Считалось, что она предотвратит в будущем эконо¬
мические кризисы. По официальному утверждению социал-
демократов, «глобальное регулирование» было введено «в
германскую политику в то время, когда экономический спад
1966 года обозначил конец послевоенного периода с его,
как казалось, постоянным и беспроблемным экономическим
ростом...»26.
Речь шла о принятии закона о содействии стабильности
и росту экономики (1967 г.), с которым впоследствии свя¬
зали переход от либерализма к кейнсианству и начало новой
«кейнсианской эры» в западногерманской экономике. Этот
закон, проект которого был разработан и обсужден прави¬
тельством JI. Эрхарда и принят правительством Большой
коалиции ХДС/ХСС—СДПГ, не стабилизировал экономику,
как это ставили себе в заслугу социал-демократы, а лишь
узаконивал действовавший механизм экономического регу¬
лирования и давал в руки министру право при проведении
экономических мероприятий ссылаться на тот или иной его
параграф. Закон обязывал федерацию, земли и общийы в
своих экономических и финансово-политических мероприя¬
тиях руководствоваться необходимостью общеэкономической
стабильности и постоянного экономического роста. Феде¬
ральное правительство должно было составлять ежегодные
экономические отчеты и обосновывать свою запланирован¬
ную финансовую и экономическую политику, а экономиче¬
ские и социальные группы должны были содействовать под¬
готовке планов. Закон закреплял политику «согласованных
действий»: федеральное правительство, профсоюзы и пред¬
приниматели должны были решать экономические вопросы
сообща. Узаконивалось также развитие среднесрочного фи¬
111
нансового планирования и программирования (многолетние
инвестиционные инфраструктурные программы).
С помощью «глобального регулирования» — политики
общего руководства экономикой — социал-демократы наме¬
ревались положить конец диспропорциям, обеспечить бес¬
кризисное развитие с помощью контролируемой конкурен¬
ции и управляемого, контролируемого и подчиненного ло¬
гике властей рынка.
Шиллер приложил немало усилий к тому, чтобы подчи¬
нить промышленников и профсоюзы логике властей и заста¬
вить их действовать в соответствии с принципами социаль¬
ного партнерства и укрепить экономический порядок на базе
солидарности. Предпринимателям он обещал финансовую
поддержку, льготы и привилегии, трудящимся — участие в
управлении и рост материального благосостояния. За это от
первых он ожидал «правильной» инвестиционной политики,
от вторых — «социал-демократического» отношения к заба¬
стовкам и заработной плате.
Концепция «глобального регулирования», или «управ¬
ляемой рыночной экономики», пришла на смену эрхардов-
скому «социальному рыночному хозяйству».
Как уже говорилось выше, под «социальным рыночным
хозяйством» понималась не экономика свободной конкурен¬
ции, а организованное капиталистическое хозяйство, направ¬
ленное на экономическую экспансию, экономическое могу¬
щество и всеобщее процветание, на бесперебойный экономи¬
ческий рост, создание внешних рынков («экспортировать или
погибнуть» — знаменитый лозунг Я. Эрхарда) и подчинение
всех групп населения «общим целям» и «общему благу».
Ни о какой свободной рыночной конкуренции речи не
шло. Рост концентрации собственности и могущества моно¬
полий (а не разукрупнение), рост политической и экономи¬
ческой силы государства (а не ослабление), усиление вме¬
шательства в экономический процесс определяли характер
экономической политики христианских демократов.
С какой же концепцией следовало выступить Шиллеру,
чтобы, объявив о необходимости «глобального регулирова¬
ния» (перейти к термину «управление» ему не позволяла
опасность прославиться симпатиями к социализму), не
вызвать ассоциацию с насилием и принуждением, не про¬
слыть сторонником тоталитаризма и одновременно выразить
намерение не ломать существующей структуры собственно¬
сти и власти, а лишь подправить ее недостатки?!
Выходом из этой идеологической дилеммы и стало стрем¬
ление совместить достоинства «двух миров»: увязать соци¬
112
альную демагогию о свободном рынке, свободной конкурен¬
ции, свободе собственности и власти с принципом государ¬
ственного косвенного регулирования и экономического
планирования, которые должны были обеспечить условия
дальнейшей экспансии и одновременно справедливого рас¬
пределения доходов и роста благосостояния трудящихся.
Это стремление и отразилось в знаменитой формуле Шил¬
лера, которая не содержала никакого конструктивного
смысла, а несла сугубо идеологическую нагрузку, отражав¬
шую намерение считать рыночные отношения (отношения
частной собственности на средства производства и монопо¬
листическую конкуренцию) основой «смешанного экономи¬
ческого строя» и планировать государственный бюджет:
следить за потоком налоговых поступлений и определять
пропорции распределения между социальными, хозяйствен¬
ными и военными статьями.
Новаторство Дайста относительно роли частной собст¬
венности в смешанной экономике в сочетании с открытием
Шиллера, решившегося планировать рыночную экономику
с помощью ни для кого (кроме самих составителей) не обя¬
зательного плана и регулировать конкуренцию монополи¬
зированного рынка, составлявшего основу новой экономиче¬
ской доктрины, не давали в руки социал-демократического
правительства инструментов для решения насущных проб¬
лем.
На Ганноверском съезде (1973 г.) социал-демократы
вновь сформулировали задачу своих теоретических поисков:
найти экономическую модель, «находящуюся по ту сторону
примитивной альтернативы, — или анархия капиталистичес¬
кого производства или центральное планирование на базе
ликвидации частной собственности на средства производст¬
ва... Речь идет о том, возможно ли и в какой степени воз¬
можно при капитализме добиться гармонизации структуры
макропроизводства и распределения макродоходов без на¬
рушения рынка, путем применения косвенного финансового
инструментария?»27.
На этот вопрос 40 лет назад Дж. М. Кейнс дал исчерпы¬
вающий ответ. Правда, тогда «гармонизацию» он называл
экономическим равновесием, «макродоходы» и «макропро¬
изводство»— просто доходами и производством, а под «об¬
щественным влиянием на капиталовложения» понимал го¬
сударственную инвестиционную политику. Что касается при¬
менения косвенного финансового инструментария, то этот
вопрос был самым тщательным образом разработан много¬
113
численными сторонниками и противниками кейнсианского
регулирования.
Отказ от идеи планирования производства и капитало¬
вложений социал-демократы аргументировали невозможно¬
стью правильно оценить и определить общественные потреб¬
ности, в соответствии с которыми следует осуществлять
планирование. Вслед за своими оппонентами из лагеря
ХДС/ХСС, и в частности принимая критику идей планиро¬
вания Биденкопфом, социал-демократы указывали, что в со¬
циалистических странах планирующим органам не удается
принимать такие решения о капиталовложениях, чтобы
структура производства соответствовала платежеспособно¬
му спросу и не порождала постоянного дефицита одних
товаров и перепроизводства других.
Рыночная же экономика, в отличие от плановой, имеет
хотя и несовершенный, но надежный инструмент такого ре¬
гулирования — устремленность к прибыли, который обеспе¬
чивает пересмотр неправильных решений, обеспечивая ди¬
намичность производства,— это соображение было отражено
в «Экономико-политической ориентации»: «Государственное
планирование влечет за собой опасность того.., что господ¬
ствующее меньшинство будет принимать неконтролируемые
решения об удовлетворении потребностей людей» 28. СДПГ
считала, что государство не может избежать ошибочных ре¬
шений при попытке управлять сложной структурой высоко¬
индустриального хозяйства и не должно брать на себя функ¬
цию планирования или централизованного управления ин¬
вестициями. При косвенном же регулировании государство,
оставляя за предпринимателем право принятия решения, мо¬
жет осуществлять ряд стимулирующих или ограничительных
мероприятий (повышать налоги, вводить кредитные ограни¬
чения, предоставлять льготы и дотации и т. п.), которые
заставят производителей приспосабливаться к новым усло¬
виям рынка и к целям государственной экономической по¬
литики.
На Ганноверском конгрессе (1971 г.) «молодые соци¬
алисты» в СДПГ выступали против политики косвенного ре¬
гулирования, ориентированной на стимулирование инвести¬
ций посредством кредитно-денежных и налоговых рычагов,
считая, что такая политика не может предотвратить ни кри¬
зисов, ни ускоренной монополизации рынков, ни взвинчива¬
ния цен, что ориентация на независимость решений об ин¬
вестициях ведет к диспропорциям и несправедливости в рас¬
пределении тягот от экономических неурядиц. «Молодые
социалисты» требовали от руководства не идеологической
114
дискуссии с марксизмом, а решения проблемы неэффектив¬
ности тех форм общественного контроля, которые преду¬
сматривала Годесбергская программа, поиска формы обуз¬
дания контрреакции правящих классов на наступление на
собственность, права и власть. Решения этих вопросов у
социал-демократов не было. Была лишь уверенность, что
наступление на власть неизбежно вызовет контрнаступле¬
ние, наступление на капиталовложения приведет к «заба¬
стовке инвестиций» — их резкому сокращению либо вывозу
за границу, а наступление на доходы приведет к «заплани¬
рованному кризису», что добровольно от своей экономиче¬
ской и политической власти никто не откажется.
Поскольку все надежды политики реформ возлагались
на рост, а рост — на капиталовложения, то нельзя было по¬
колебать веру предпринимателей в намерение и впредь конт¬
ролировать капиталовложения «общественным мнением», а
регулировать — государственными субсидиями и дотация¬
ми. На Ганноверском съезде СДПГ (1973 г.) В. Брандт от¬
вел навеянное «молодыми социалистами» подозрение в на¬
мерениях планировать капиталовложения, подтвердив на
съезде, что речь идет о таком их регулировании, которое
уже осуществляется в региональной и структурной полити¬
ке, в сфере охраны окружающей среды, в жилищном стро¬
ительстве и научных исследованиях, и что возможности для
регулирования в значительной степени уже исчерпаны су¬
ществующей практикой. Решения о капиталовложениях
должны и впредь приниматься децентрализованно. Следует
разработать инструментарий, который в своем применении
не угрожал бы преимуществам рыночной экономики—гибко¬
сти, разнообразию, инициативе и динамике. Контроль над
капиталовложениями понимался как расширение доли го¬
сударственных расходов, идущих на общественные нужды
и обеспечивающих тем самым рост общественного влияния
на инвестиции.
Ганноверский съезд стал важной вехой в программной
деятельности СДПГ: на нем был отвергнут разработанный
комиссией во главе с Г. Шмидтом и его заместителями
Г. Апелем и И. Штеффеном «Проект экономико-политичес¬
кой ориентации на 1973—1985 гг.», который, согласно ре¬
шению съезда СДПГ в Саарбрюккене (1970 г.), должен
был стать реалистической, детальной, содержащей коли¬
чественные показатели долгосрочной программой социаль¬
но-экономических реформ. Эти реформы социал-демократы
должны были осуществить за 12 лет.
И хотя «количественная ориентация» Г. Шмидта была
115
отвергнута и СДПГ не удалось связать принципиальные
политические убеждения с политической экономией, этот
документ представляет большой интерес для понимания
экономического мировоззрения современной социал-демо¬
кратии: в нем конкретно было сформулировано представле¬
ние о границах и формах экономического планирования, о
средствах воздействия на экономический процесс, кото¬
рыми реально располагают социал-демократы, о «степени»
социализма, который мечтали достичь за 12 лет правле¬
ния.
Задача долгосрочной концепции планирования в мас¬
штабах всего общества отражала идею планирования не
экономики, а правительственной политики, на которую со¬
циал-демократы решили перенести свои принципы экономи¬
ческого планирования. Была поставлена цель: с помощью
количественных показателей обосновать возможность ко¬
ренных изменений в использовании общественного про¬
дукта.
На основании прогнозов о развитии народного хозяйства
до 1985 года определялась возможная доля общественных
нужд в ВНП, ставились первоочередные задачи, решение
которых согласовывалось с расчетами будущих расходов.
В отличие от прежних программ, где приоритеты выбира¬
лись исходя из представления о необходимости удовлетво¬
рения тех или иных общественных нужд, здесь все общест¬
венные нужды были увязаны с финансовыми возможностя¬
ми, зависящими от реального прироста ВНП, при условии
сохранения прежней системы распределения доходов и
собственности.
Расчеты показывали, что рост среднего недельного ра¬
бочего времени на один час обеспечит прирост ВНП в 1980
году на 28 млрд. марок, а в 1985 году — на 37 млрд.; рост
доли работающего населения на 1%—соответственно на
25 млрд. и 32 млрд., а повышение производительности тру¬
да на 1% сверх основной нормы ежегодного роста — на
117 млрд. к 1980 году, а к 1985 году — на 236 млрд. марок.
Исходя из этого было объявлено, что рост производитель¬
ности труда «будет определять границы возможностей для
принятия решений» и что каждое мероприятие будет соот¬
носиться с тем, «повышает оно производительность общест¬
венного труда или снижает ее»29.
В своих расчетах социал-демократы основывались на
оценках роста ВНП на 1975—1985 годы в 4,5 и 5,5% и ис¬
ходили из «среднего варианта» (в 5%) как цели, которой
хотели достичь. Достигнутый прирост должен был распре¬
116
делиться таким образом, чтобы, не причиняя вреда произ¬
водственным капиталовложениям и не ущемляя интересов
частного сектора, обеспечить заметно ускоренный прирост
доли государственного сектора.
При росте ВНП в 5% рост частного потребления должен
был составить 4,7%. капиталовложений — 4,6, а государст¬
венного потребления — 6,6 за период с 1975 по 1980 год и
6,5% —с 1980 по 1985 год. К 1985 году доля государства в
ВНП должна была увеличиться до 34%. Такой рост дол¬
жен был создать финансовую возможность осуществления
запланированных социальных реформ.
Результаты программной деятельности комиссии
Г. Шмидта отразились в таблице, содержащей выбранные
приоритеты (см. табл. 1).
Таблица 1
Предполагаемое распределение государственной доли
в валовом общественном продукте по функциям
(1985 г., в %)
1970 г.
1985 г.
Функции
фактическое Цель
нижняя и верхняя
состояние
границы
Центральные органы управления
1,6
1,6
от 1,4 до 1,7
Помощь развивающимся странам
0,4
0,7
от 0,6 до 0,7
Внешняя безопасность
2,9
2,9
от 2,6 до 3,3
Обеспечение законности
1,2
1,3
от 1,2 до 1,4
Образование и наука
4,1
7,6
от 7,3 до 7,7
Социальное обеспечение
5,5
5,4
от 5,3 до 5,5
Здравоохранение
1,2
1,3
от 1,1 до 1,4
Культура, отдых, спорт
0,5
0,4
от 0,4 до 0,5
Городское строительство, жилищ¬
2,2
2,8
от 2,6 до 2,9
ное дело, коммунальные службы
Структура экономики
3,1
2,6
от 2,4 до 2,7
Транспорт
2,5
4,4
от 4,2 до 4,7
Прочие (включая оплату процен¬
2,7
2,9
от 2,8 до 3,0
тов по займам и погашение)
ВСЕГО
27,9
33,9
Источник: Langzeitprogramm /. Entwurteines Okonomisch-politischen
Orientierungsrahmens fur die Jahre 1973—1985. Bonn—
Bad Godesberg, 1972.
Главными оставались вопросы: что будет с политикой ре¬
форм, если производительность труда не увеличится, а при¬
рост ВНП составит не 5, а, скажем, 1%, как это и оказа¬
лось в действительности, и каким путем СДПГ обеспечит
перераспределение приращенных средств в пользу роста
117
государственной доли на 6,5% при росте доли частного пот¬
ребления и инвестирования на 4,6%? Ответ на первый воп¬
рос лежал в конкретной экономической политике, которую
осуществляла СДПГ в 70-х годах; ответ на второй вопрос
содержался в программе: предпосылкой увеличения доли
общественных услуг и общественных капиталовложений в
общественном продукте является современная, ясная для
всех и справедливая налоговая система.
Возможности для финансирования общественного сек¬
тора расширят также непрерывно возрастающие усилия по
экономии. Поскольку общественные услуги и материальные
ресурсы предназначены для удовлетворения нужд индиви¬
дуальных потребителей и тем самым не противоречат со¬
циально-политическим целям и политике распределения, в
этих случаях должны взиматься особые налоги, сборы и
взносы, говорилось в программе.
Расставшись с «иллюзией», что с ликвидацией частной
собственности можно добиться справедливого распределе¬
ния доходов, высокого уровня социального обеспечения и
развитой системы общественных фондов потребления, соци¬
ал-демократы сочли, что всего этого можно достигнуть с по¬
мощью роста налогов и отчислений с доходов трудящихся,
готовых проникнуться социал-реформистскими идеями
справедливости и свободы, не оказывать сопротивления
наступлению на их доходы и «жертвовать» частью доходов
на общественные нужды. Социал-демократы полагали, что
средства на эти действительно необходимые общественные
нужды будет легко получить добровольным согласием
граждан пойти на небольшие жертвы во имя большой цели:
повысить долю государства в ВНП, с тем чтобы оно могло
потом социально распорядиться своей возросшей до 34%
«экономической властью».
В предисловии к программе Г. Шмидт особенно подчер¬
кивал, что средства не существуют независимо от цели.
Поскольку целью было удовлетворение общественных
нужд, то бессмысленно было привлекать к их осуществле¬
нию класс собственников, и без того имеющий все необхо¬
димое. Гораздо логичнее было опереться на самих нужда¬
ющихся.
Намереваясь постепенно повышать долю государства в
ВНП, Г. Шмидт проголосовал на Ганноверском съезде
(1973 г.) за перераспределение средств на общественные
нужды и справедливую налоговую реформу, но уже год
спустя, сменив В. Брандта на посту канцлера ФРГ, объявил
курс на строжайшую экономию, в том числе за счет сокра¬
118
щения социальных расходов: «Мы, руководствуясь сообра¬
жениями реализма и разумности, сконцентрируем свои уси¬
лия на самом главном, на том, что необходимо сделать
сейчас, а все остальное оставляем в стороне»30, — сказал
Г. Шмидт в своем программном правительственном заявле¬
нии.
Главным, с точки зрения бывшего министра финансов,
оказалось сбалансировать бюджет. Как говорил Поппер,
«лучше трудиться для устранения конкретных недостатков,
чем для осуществления абстрактных идеалов»31. X. Апель,
сменивший Г. Шмидта на посту министра финансов, счи¬
тал естественным конфликт тех, кто призван делать поли¬
тику, и тех, кто склонен теоретизировать. Для партии было
бы лучше, если бы теоретики «прониклись сознанием необ¬
ходимости руководствоваться существующими возможнос¬
тями» 32, писал он.
Г. Шмидт перешел в разряд тех, кто призван делать по¬
литику, и задачей его стало не служить идеалам и стре¬
миться к всеобщему благополучию, а добиваться финансо¬
вой стабильности и решать конкретные экономические про¬
блемы— как раз те, которые менее всего заботили буду¬
щего канцлера в тот период его деятельности, когда он был
склонен теоретизировать.
Центральным звеном концепции «смешанного экономи¬
ческого строя» является идея справедливого распределения
доходов.
Эта цель, доминирующая в Годесбергской программе,
прошла через все документы, правительственные заявления,
программы и дискуссии. Именно здесь социал-демократы
видели свое отличие от буржуазно-реформистских концеп¬
ций и политических программ. «Цели демократического со¬
циализма— больше свободы, больше справедливости, боль¬
ше солидарности — быстрее и легче могут быть достигну¬
ты на основе успешной экономической политики, удовлетво¬
ряющей требованиям справедливого распределения» 33,—
писал X. Эренберг.
С включением в «магический четырехугольник» пятой,
социалистической цели — справедливое распределение до¬
ходов — связывалась возможность решения проблем «внут¬
ри четырехугольника», снятия альтернативы между ростом
цен и ростом безработицы и одновременного достижения
всех поставленных целей. Эренберг считал, что если госу¬
дарственная экономическая политика будет направлена на
справедливое распределение — ликвидирует высокую разни¬
цу в доходах и рассредоточит имущество, то отдельные бит¬
119
вы за распределение потеряют свою остроту, профсоюзы
откажутся от своих требований роста заработной платы,
что остановит рост цен.
Этот ученый и политический деятель в своих построени¬
ях опирался на концепцию «инфляционной спирали», про¬
стодушно полагая, что профсоюзы являются главным дей¬
ствующим лицом и главным виновником инфляции 70-х го¬
дов и что достаточно снять их требования, как инфляция
прекратится. Прибегая к аргументации В. Ханкеля, изло¬
женной им в «антимонетаристской» книге «Валютная поли¬
тика», Эренберг отверг представление монетаристов, и в
частности Фридмана, об инфляции как результате роста
денежной массы и его рецепт о сокращении количества де¬
нег в обращении. Такая политика для социал-демократии
была непригодна, так как сужала финансовую базу полити¬
ки реформ, закрывая возможность дефицитного финанси¬
рования. Полемизируя с Фридманом, Эренберг иронизиро¬
вал, что от прямого ограничения денежной массы тот ожи¬
дает не только стабилизации цен, но и одновременно наи¬
высшего благосостояния.
Фридман не намеревался достичь благосостояния огра¬
ничением денежной массы. Он считал, что финансовая си¬
стема должна быть стабильной и что печатание денег, раз¬
растание кредита и вызванная дефицитным финансирова¬
нием инфляция, в совокупности с ростом налоговых отчис¬
лений с доходов на цели государственной политики в об¬
ласти инфраструктуры, вовсе не повышают благососто¬
яния.
В этом классическом споре между монетаристом и со¬
циалистом каждый выдвигал свой самый сильный аргумент;
с одной стороны — рост благосостояния, социальной обес¬
печенности и развитие инфраструктуры, отвечающей пот¬
ребностям общества и производства, обеспечивающей
профессиональную и региональную мобильность рабочей
силы, предупреждающую возникновение диспропорций и
нежелательных последствий, а также достижение справед¬
ливого распределения доходов, снимающего вопрос о не¬
обходимости борьбы за рост заработной платы, с другой —
убеждение в необходимости жить по средствам и не рас¬
плачиваться за все эти блага инфляцией, перелагая тяготы
на те слои населения, доходы которых не растут пропорци¬
онально росту цен.
Бесспорно, прогрессивному устремлению социал-демо¬
кратии противопоставлялась экономическая реальность, в
которой инфляция исчислялась двузначными числами, без¬
120
работица давно превысила все «допустимые с политической
точки зрения» «нормы», бюджетные дефициты практически
всех стран исчислялись огромными суммами, а справедли¬
вости в распределении доходов и собственности не приба¬
влялось.
Вопрос справедливого распределения собственности со¬
циал-демократы намеревались решить превращением ши¬
роких слоев населения в совладельцев капитала — идея,
воплощением которой так старательно занимались
ХДС/ХСС с момента образования ФРГ. «Собственность
для всех» — лозунг 50-х годов. Два основных закона об
«образовании собственности у работополучателей» были
приняты ХДС/ХСС в 1961 и 1965 годах.
Согласно закону 1961 года, предприниматели выплачи¬
вали своим работникам 312 марок в год на образование
собственности и получали за это налоговые льготы и воз¬
можность использовать эти средства в качестве источника
самофинансирования. Закон 1965 года предусматривал но¬
вые льготы как для предпринимателей, так и для наемных
работников, пользующихся своим правом. К 1969 году в
образовании собственности участвовало уже более 5,5 млн.
трудящихся.
В 1970 году социал-демократы приняли третий закон,
удвоивший размер выплат, заменивший налоговые льготы
государственной премией, расширивший формы вложения
накопленных средств, увеличивший размеры льгот мелким
предприятиям. К 1972 году он охватывал уже более 17 млн.
наемных работников. Он расширил источник финансирова¬
ния капиталовложений, был экономически целесообразен и
выгоден для обеих сторон, но не имел никакого отношения к
решению проблемы справедливого распределения собствен¬
ности на средства производства. От того, что теперь пред¬
приниматели отчисляли не 312, как это было в период прав¬
ления ХДС/ХСС, а 624 марки в год, распределение собст¬
венности в ФРГ не стало справедливей.
«Законом о 624 марках» социал-демократы хотели убе¬
дить работополучателей, что предприятия, на которых они
работают, принадлежат им в той же мере, что и работо¬
дателям. В «Экономико-политической ориентации» прямо
говорилось: «Работополучатели и собственники капитала в
равной мере заинтересованы в сохранении и улучшении по¬
ложения своего предприятия на рынке»34.
Добиваясь того, чтобы работополучатели на равных
правах с собственниками капитала участвовали в управле¬
нии предприятием, социал-демократы намеревались таким
121
путем «повысить экономическую эффективность предприя¬
тий за счет уменьшения внутренних конфликтов», а также
сделать логику предпринимательских решений более соци¬
альной и гуманной.
Западногерманская модель «смешанного экономического
строя» может быть коротко описана так. Под «смешанным»
понимается строй капиталистический по своей экономичес¬
кой базе (система собственности и власти) и социалисти¬
ческий— по своим нравственно-духовным принципам. «Ка¬
питалистическая» часть взывает к эффективному функци¬
онированию рыночного механизма, экономическому росту
и стабильному развитию, «социалистическая» требует по¬
стоянно растущего благосостояния, социальной справедли¬
вости (справедливого распределения доходов и собствен¬
ности) и повышения качества жизни. Экономические це¬
ли — рост в условиях полной занятости стабильных цен,
сбалансированного бюджета при стабильной валюте — сле¬
дует соотносить и сочетать с внеэкономическими принципа¬
ми— свобода, справедливость, равенство, отсутствие экс¬
плуатации и зависимости, достижение которых возможно
лишь на базе солидарности.
Под «смешанной экономикой» понимается экономика,
сочетающая три формы собственности, три сектора и три
типа предприятий:
частная собственность, частный сектор, частные пред¬
приятия;
государственная собственность, государственный сек¬
тор и государственные предприятия и
общественная собственность, общественный сектор и
предприятия общественной ориентации.
Все три сектора находятся в зоне рыночных отношений
и выступают в роли конкурирующих предприятий. Плани¬
руемого сектора в немецкой модели «смешанной экономи¬
ки» нет. Планируются государственные финансы и инфра¬
структурные программы.
Власти монополий противопоставляется контрвласть го¬
сударственных предприятий, предприятий общественной
ориентации и мелких и средних частных предприятий, кото¬
рые на базе рыночной конкуренции должны обеспечить де¬
мократический контроль и отстоять свое право на сущест¬
вование.
Экономическая демократия в этой концепции связыва¬
ется с идеями демократического контроля как: а) контр¬
власти в экономике и государственной контрвласти; б) со¬
участия рабочих и служащих в управлении предприятием,
122
на котором они работают, и контроля за действиями адми¬
нистрации через паритетное участие в производственных
советах; в) гласности предпринимательской деятельно¬
сти.
Перед государством в этой модели стоят две главные
цели: создание инфраструктуры, обеспечивающей условия
для нормального функционирования экономики, и обеспе¬
чение справедливого распределения социального продукта.
Вопрос регулирования заработной платы является пре¬
рогативой профсоюзов, в дела которых государство не дол¬
жно вмешиваться. Профсоюзы должны сами в рамках
«согласованных действий» устанавливать с предпринимате¬
лями, через механизм коллективных договоров, границы
роста заработной платы. Не должно государство вмеши¬
ваться и в процесс ценообразования, считая это законным
делом предпринимателей, которые, сообразуясь с услови¬
ями внутреннего и внешнего рынков, политикой профсо¬
юзов, издержками производства, ростом производительно¬
сти труда и другими факторами, должны сами определять
цену своей продукции.
Точно так же государство не должно вмешиваться в
вопрос занятости на уровне предприятий, предоставляя
предпринимателям право самим решать вопросы найма и
увольнения. Правительство же должно: а) осуществлять
социальное обеспечение безработных; б) в рамках инфра¬
структурной политики решать вопрос о перемещении, пере¬
квалификации, повышении образовательного уровня, то
есть вопросы приспособления безработных к изменяющимся
условиям спроса, вопросы демографического плана — сти¬
мулирование рождаемости через систему социального обе¬
спечения и привлечение рабочей силы из-за границы.
Для решения проблем социального обеспечения как со¬
ставной части политики справедливого распределения дохо¬
дов главным инструментом считаются налоги и взносы с до¬
ходов трудящихся и предпринимателей, построенные по
прогрессивной шкале: большие отчисления с больших до¬
ходов. Таким путем осуществляется перераспределение до¬
ходов в пользу бедных, низкооплачиваемых и нуждающих¬
ся.
Для достижения справедливости в распределении дохо¬
дов предусмотрены невмешательство в тарифные перегово¬
ры и право трудящихся на забастовку. Под политикой в
области доходов подразумевается возможность граждан
путем свободного решения создавать из возрастающих до¬
ходов собственное имущество. Достижение постоянно ра¬
123
стущего благосостояния связано с постоянным экономичес¬
ким подъемом, а последний — с правильно организованной
и контролируемой конкуренцией.
Добиваться свободы — этой постоянной задачи — со¬
циал-демократы намереваются контролем над конкуренци¬
ей, над силами, господствующими на рынке, над капитало¬
вложениями, над мелкими и средними собственниками.
Западногерманская модель «смешанного экономическо¬
го строя» выражает намерение служить рыночному хозяй¬
ству и конкуренции, не осуществлять национализацию, не
упразднять частную собственность и не лишать экономику
принципов личной заинтересованности и индивидуальной
ответственности и увязывает социалистическую программу
с существующей системой собственности и власти. Условно
ее можно назвать «социал-реформистской моделью эконо¬
мического роста». Справедливость распределения достига¬
ется в процессе роста ВНП и распределения его в соответ¬
ствии с законом факторов производства. Рост обществен¬
ных фондов потребления должен расти в соответствии с эко¬
номическим ростом, который определяет рост налоговых
поступлений в бюджет. Рост заработной платы должен ра¬
сти в соответствии с ростом производительности труда.
Сокращение темпов роста сокращает доходы, сокращает
налоговые поступления в бюджет и сокращает финансовую
базу социальных реформ.
Все в этой концепции логично и экономически обоснова¬
но, кроме одного: самой пропорции распределения доходов.
С точки зрения сторонника социал-реформистской концеп¬
ции роста, структура распределения доходов между «фак¬
торами» изменению не подлежит. Качество жизни в этой
концепции определяется развитием общественного сервиса.
Это — «экономическое» качество жизни.
ОСОБЕННОСТИ АВСТРИЙСКОЙ МОДЕЛИ
«СМЕШАННОЙ ЭКОНОМИКИ»
В отличие от СДПГ, которая в течение более чем 20 лет
решала вопросы социалистических преобразований почти
исключительно на теоретическом уровне, Социалистическая
партия Австрии (СПА) сразу после войны оказалась у вла¬
сти и сохранила ее, за исключением нескольких лет пребы¬
вания в оппозиции (1966—1970 гг.). С 1945 по 1947 год
СПА выступила в коалиции с КПА и АНП, с 1947 по 1966
год — в качестве младшего партнера по коалиции с Народ¬
ной партией (Большая коалиция). В 1970 году австрийские
124
социалисты сформировали правительство меньшинства, в
1971 году возглавили однопартийное правительство, на вы¬
борах 1975 года вновь получили абсолютное большинство.
Идея национализации для австрийских социал-демокра¬
тов с самого начала была идеей передачи средств производ¬
ства в государственную собственность. Ни о каких предпри¬
ятиях «общественной ориентации» речь не шла.
Национализация в Австрии в 1945—1946 годах осущест¬
влялась «явочным порядком» — после освобождения Совет¬
ской Армией территории страны от немецко-фашистских
войск промышленники и собственники бросали свои пред¬
приятия, и они переходили в государственную собствен¬
ность. В конце 1946 года насчитывалось свыше 7 тыс. бес¬
хозных предприятий. Рабочие и служащие брали в свои ру¬
ки руководство, восстанавливали упраздненные нацистами
производственные советы, но уже не в качестве органов ра¬
бочего контроля (как это было в 1918—1919 гг.), а как ор¬
ганы управления производством. В Австрии формировался
крупнейший в Западной Европе государственный сектор.
Речь шла о создании государственных предприятий, уп¬
равление которыми должно было осуществляться на демо¬
кратических основах. Наиболее активными сторонниками
такого пути были австрийские коммунисты, которые рас¬
сматривали национализацию и демократизацию в нераз¬
рывном единстве, понимая под демократизацией воплоще¬
ние ленинской идеи демократического централизма.
Коммунисты считали, что национализация и широкая
демократизация управления экономикой — нераздельно свя¬
занные между собой процессы социалистического преобра¬
зования. «Национализация плюс экономическая демократия
означают,— писал теоретический орган Коммунистической
партии Австрии (КПА) «Вег унд циль», — переход акций
ключевых крупных предприятий и крупных банков из рук
крупных капиталистов в собственность государства, земель
и общин и замену бывших владельцев и акционеров из
этих предприятий представителями, избранными рабочими
и служащими»35.
Однако требования КПА о национализации, наряду с
предоставлением рабочим и служащим права решающего
голоса в вопросах руководства предприятиями и участия
представителей трудящихся в управлении, выдвинутые в
Программе действий 1945 года, на практике осуществлены
не были. Та же судьба постигла и требования профсоюзов
включить в состав руководства национализированных пред¬
приятий, наряду с представителями собственников (госу¬
125
дарства, земель, общин), также и делегатов потребителей,
рабочих и служащих, и зафиксировать в законе о производ¬
ственных советах и в соответствующих соглашениях между
органами управления национализированными предприяти¬
ями и профсоюзами право участия рабочих и служащих в
управлении, выдвинутые в резолюции о национализации,
принятой Объединением профсоюзов (ОАП) 5 июня 1946 г.
В принятом правительственном законе о национализации
игнорировались требования профсоюзов об участии трудя¬
щихся в управлении национализированным сектором. Идея
соучастия трудящихся в управлении как средство демокра¬
тизации экономики и общественного контроля и как аль¬
тернатива национализации распространения не получила.
«Наряду с широко проведенной в Австрии национализаци¬
ей,— писал советский историк В. Я. Швейцер, — соучастие
могло стать важным шагом на пути к коренным социаль¬
но-экономическим преобразованиям, однако оно не стало
таковым»36. Венская программа 1958 года не вносила
принципиальных изменений в вопрос о соучастии. В ней
лишь вскользь упоминалось, что носителями «экономиче¬
ской демократии» на предприятиях являются производст¬
венные советы, которые должны защищать интересы трудя¬
щихся. Была обойдена молчанием проблема соучастия и
в программном документе Социалистической партии Ав¬
стрии— Экономической программе 1968 года.
В отличие от социал-демократических партий тех стран,
в которых вопрос о соучастии ставился как альтернатива
национализации, как средство социалистических преобра¬
зований, открывающее возможность перехода к социализ¬
му через демократизацию управления, понимаемую как все
большую передачу функций управления в руки трудящих¬
ся, австрийские социал-демократы оказались активными
сторонниками перехода предприятий в государственную
собственность, создания сильного государственного сектора
в экономике, который должен был стать основой австрий¬
ской промышленной структуры, ограждать экономику от
проникновения иностранного капитала и защищать част¬
ный сектор. Не случайно В. Я. Швейцер отмечал, что «гос¬
сектор являлся вотчиной Социалистической партии Ав¬
стрии»37. Он рассматривался как рычаг преодоления хозяй¬
ственных трудностей, с ним связывалась идея планирова¬
ния, на него возлагалась миссия перераспределения через
бюджет части средств в пользу частного сектора. За 20
лет — с конца 40-х до начала 70-х годов — национализиро¬
126
ванные предприятия внесли в бюджет около 11 млрд. шил¬
лингов, более 2/3 которых передано частному капиталу.
Демократизация национализированных предприятий
считалась как бы излишней из-за полного выхода их из
частного сектора и передачи в компетенцию государства.
Что же касается частного сектора, то здесь требование со¬
циалистов о расширении участия трудящихся в его управ¬
лении наталкивалось на контртребование со стороны объ¬
единения предпринимателей об их участии в управлении
национализированными предприятиями.
Канцлер Австрии Б. Крайский заключил с тогдашним
председателем Австрийской народной партии (АНП)
К. Шлайнцером специальное соглашение: в обмен на 7з
мест, полученных производственными советами в наблюда¬
тельных советах предприятий частного сектора, объедине¬
ние предпринимателей могло расширить свое представи¬
тельство в аналогичных органах национализированных
предприятий. Однако руководство национализированных
предприятий не пожелало делить свои функции с предста¬
вителями буржуазии, и в результате Крайский должен был
отказаться от этой уступки капиталу.
Социал-демократы взяли курс на создание сильного
единого профсоюза, который (в соответствии с законом от
26 февраля 1947 г. о коллективных договорах) получал ис¬
ключительное право на заключение коллективных догово¬
ров от имени рабочих и служащих, отраслевые же профсо¬
юзы этого права были лишены. От имени работодателей
это право получил предпринимательский союз. «Реформа
коллективных договоров означала не только сосредоточение
права на их заключение в высшем органе профессиональ¬
ных союзов, — подчеркивал советский историк Г. Б. Арда-
ев, — она отражала также новую концепцию руководства
СПА и ОАП, концепцию перехода к политике верхушечных
соглашений между социалистической и народной партия¬
ми, между Объединением профсоюзов и предприниматель¬
скими организациями от имени масс, но без какого бы то
ни было их участия»38.
Австрийская народная партия, являвшаяся главным
партнером в коалиционном правительстве, первоначально
поддерживала требование о национализации и участвова¬
ла в ее осуществлении. В предвыборном манифесте АНГ1
от 4 ноября 1946 г. говорилось: «Мы одобряем обобщест¬
вление необходимых и жизненно важных для общества
предприятий». Однако ее концепция национализации с са¬
мого начала отличалась от концепции социал-демократов.
127
АНП открыто выступала против замены «частного капита¬
лизма» «государственным капитализмом» и считала, что
рабочие и служащие национализированных предприятий
должны стать совладельцами капитала. «Мы хотим, чтобы
рабочие национализированных предприятий имели долю в
этих предприятиях»39, — писал лидер АНП Л. Фигль. Уча¬
стие в управлении понималось ими как совладение собст¬
венностью, задача соучастия — как обеспечение социаль¬
ного мира на предприятиях.
С середины 50-х годов АНП уже открыто выступала с
идеей реприватизации собственности и требовала выпус¬
ка «народных акций» для национализированных предпри¬
ятий. К концу 50-х годов им удалось провести частичную
реприватизацию предприятий госсектора, возвратив в част¬
ную собственность часть предприятий стоимостью, пример¬
но, в 420 млн. шиллингов.
Взятый в начале 60-х годов дискриминационный курс
на ослабление государственного сектора в целях его реп¬
риватизации был изменен после образования однопартий¬
ного правительства АНП. Кризис народного хозяйства,
вызванный неконкурентоспособностью Австрии на мировых
рынках, принудил правительство отказаться от демонтажа
национализированного сектора и превратить его в решаю¬
щий рычаг ускоренной реконструкции экономики40.
Однако был принят закон, согласно которому до 49%
акций национализированных предприятий могли быть про¬
даны австрийским или иностранным фирмам без санкций
парламента. Судьба национализированных предприятий и
возможность отчуждения государственной собственности
определялись расстановкой сил в парламенте.
В 70-х годах (особенно под влиянием экономического
кризиса 1974—1975 гг.) АНП изменила свою прежнюю
установку на сокращение и ослабление государственного
сектора и проявляла солидарность с СПА в ее ориентации
на объединение национализированных предприятий в кон¬
церны. В 1970 году в Австрии был принят закон, разреша¬
ющий различные формы концентрации государственных
предприятий. С 1971 по 1975 год были образованы крупные
государственные концерны в металлургической, нефтяной,
химической промышленности, в цветной металлургии.
Осуществив в послевоенные годы национализацию тяже¬
лой промышленности, обе политические силы — СПА и
АНП, поддерживавшие тогда это мероприятие, все после¬
дующие годы пытались найти компромиссное решение о
роли, месте и характере функционирования государствен¬
128
ных предприятий. В отличие от СДПГ, в СПА дискуссия
по вопросу о необходимости национализации как социали¬
стическом преобразовании не велась. СПА не выдвигала
идеи дальнейшей национализации, но постепенно отстаива¬
ла и защищала уже сделанное, ища в характере функцио¬
нирования государственных предприятий подтверждение
правильности социалистических идей.
Однако в 70-х годах в австрийской социал-демократии
заметно повысился интерес к идеям соучастия трудящихся
в управлении, образования производственного имущества
работополучателей, к проблемам демократизации управле¬
ния и идеям «социального государства», то есть к тому
кругу вопросов, который традиционно стоял на первом
плане в скандинавских социал-демократических партиях.
ШВЕДСКИЙ «СОЦИАЛИЗМ»
Швеция — страна классического капитализма (95%
средств производства находится в частных руках); страна
самого устойчивого социал-демократического правления (в
общей сложности около полувека у власти неизменно сто¬
яла СДПШ); страна самой развитой среди западных го¬
сударств системы коллективных форм потребления; страна
самой совершенной в капиталистическом мире системы со¬
циального обеспечения.
Государство в Швеции контролирует 50% ВНП, причем
половина этих средств расходуется на социальные цели.
При этом доля расходов на пособия по безработице состав¬
ляет в среднем 2% всех расходов по линии социального
обеспечения. До середины 70-х годов Швеция считалась
образцовой страной «полной занятости».
Швеция считается символом прогресса западного об¬
щества, в ней достигнут весьма высокий уровень жизни.
Основной причиной успехов Швеции считается «мир в про¬
мышленности», достигнутый в ходе длительного правления
социал-демократической партии, целенаправленно ориен¬
тированной на решение конкретных социально-экономиче¬
ских проблем и укрепление «внутренней солидарности на¬
ции». Шведской социал-демократии принадлежит заслуга
выдвижения принципа «социального равенства», что не мо¬
жет не находить отражения в ее повседневной практической
деятельности.
В то же время в Швеции самые высокие в мире налоги.
И именно Швеция во всеуслышанье заявила в 70-х годах
129
о духовном кризисе, который по сокрушительности, мас¬
штабам, проявлениям и последствиям несет в себе гораздо
большую угрозу для человека, нации и мира, чем экономи¬
ческие кризисы, которые переживала Европа в XX веке.
Шведская модель «демократического социализма» пред¬
ставляет несомненный интерес для анализа, так как имен¬
но в этой стране социал-демократии удалось в значитель¬
ной степени приблизиться к сформулированным еще в 30-х
годах идеалам «свободы, справедливости и солидарности»,
выдвинутым немецкими, а вслед за ними и большинством
других западноевропейских социал-демократий, лишь в
СО-х годах.
В отличие от западногерманской модели, которую мы
условно обозначили как «социал-реформистская модель
экономического роста», современную шведскую модель мо¬
жно было бы условно назвать «социал-реформистской мо¬
делью социального развития», в которой понятия «социаль¬
ное содержание производства», «духовное содержание жиз¬
ни», «качество жизни» выражают необходимость изменения
ценностной ориентации и составляют центральные катего¬
рии концепции.
Швеция, так же как и другие скандинавские страны,
практически не знала национализации. В ключевых от¬
раслях доминирует частный капитал. На долю государст¬
венных предприятий в начале 70-х годов приходилось 5 —
6% промышленного производства и 6—7% занятых. (В Нор¬
вегии соответственно 4 и 7%, в Дании этот показатель еще
ниже — 3—4% объема производства и 2—3% занятых, во
Франции и Англии доля государственных предприятий в
промышленности составляет 7б, а в Австрии — 7з-) Да и
из 6%, которые приходятся на государственное предприни¬
мательство в Швеции, 80% существовало уже до того, как
социал-демократы пришли к власти.
Вопросы о формах собственности на средства производ¬
ства, о национализации, о «государственном социализме»
со всеохватывающей политико-экономической властью го¬
сударства, столь злободневные некогда в Германии и Аз-
стрии, для социал-демократии скандинавских стран никог¬
да не были первостепенными.
Развиваясь в непосредственной связи с профсоюзами,
вносящими в социал-демократическое мышление устрем¬
ленность к экономическому благополучию, к улучшению ус¬
ловий труда и жизни трудящихся, черпая в стокгольмской по-
литэкономической школе все необходимое для обоснования
политики косвенного регулирования, скандинавские соци¬
130
ал-демократы сконцентрировали все усилия на разработке
концепций мирного, эволюционного, постепенного перехо¬
да к социализму путем улучшения, реформирования и упо¬
рядочения существующего и наличного, сглаживания про¬
тиворечий и устранения конфликтов.
Находясь в стороне от «войны» марксизма с буржуаз¬
ной экономической теорией, не столкнувшись непосредст¬
венно с фашизмом, не встретив сильной и решительной оп¬
позиции своим «кейнсианским» склонностям, а также не
имея сильной революционной традиции, скандинавские со¬
циал-демократы оказались в более благоприятных для ре¬
формистского пути условиях, чем их немецкие, австрийские
или, скажем, французские собратья.
В то время как Гильфердинг, Бернштейн, Каутский, Ба¬
уэр отстаивали «право» на реформизм и ревизию маркси¬
стского учения, скандинавские социал-демократы, гораздо
более склонные к практической деятельности, чем к борь¬
бе за «чистоту» теории, занимались практическим рефор¬
мированием и искали компромиссные пути развития, уво¬
дящие нацию от классовой поляризации к солидарности.
Отчасти этим объясняется (наряду с 200 годами нейтра¬
литета и поздним вступлением в период индустриализации)
особенность их теоретического вклада в разработку эконо¬
мической платформы «демократического социализма» и
практические успехи на пути реформистского развития.
Уже к началу 30-х годов в Скандинавии сформирова¬
лись сильные социал-демократические партии, которые,
взяв в свои руки руководство (в 1929 г. Социал-демократи¬
ческая партия Дании возглавила правительство, с 1932 г.
началось полувековое правление Социал-демократической
рабочей партии Швеции, с 1935 г. стала правящей Нор¬
вежская рабочая партия), поставили целью обеспечить по¬
литическую и экономическую стабильность и добиться ми¬
ра в сфере труда. С самого начала был взят курс на мир¬
ное, эволюционное преобразование. Переустройство в сторо¬
ну «граждански интегрированного общества» предполагало
общую солидарность, понимаемую в самом широком смыс¬
ле: и как солидарность союзов предпринимателей с проф¬
союзами, и как внутриклассовая солидарность.
В то время как Гитлер формировал новую экономиче¬
скую идеологию фашистского режима, нацеленную на ми¬
ровое господство, а немецкие социал-демократы вынужде¬
ны были эмигрировать, скандинавские социал-демократы,
провозгласив своим принципом «национальную солидар¬
ность», стремились направить совместные усилия на лик¬
131
видацию кризиса и его последствий, сделав ставку на
мирные и постепенные преобразования: издавали законы,
регулирующие отношения между предпринимателями и ра¬
бочими, устанавливали порядок заключения коллективных
договоров, вводили паритетное представительство работо-
получателей и работодателей в различных комиссиях и ко¬
митетах, то есть формировали мало кому известную тогда
шведскую модель, смысл которой состоял в необходимо¬
сти координирования и согласования экономической поли¬
тики профсоюзов и государства и совместном («двусторон¬
нем») давлении на предпринимателей.
В программе шведской социал-демократии 1960 года
указывалось, что, пройдя сложный путь преобразования
капиталистического общества с присущими ему неравно¬
мерностью распределения собственности и доходов, проти¬
воречиями между собственниками и неимущими, между ка¬
питалистами и наемными работниками, страна вступила
в стадию «общества благосостояния», главными чертами
которого являются: политическая демократия, сломившая
единовластие частных владельцев капитала и увеличившая
долю народа в растущем продукте производства; демокра¬
тизация права собственности; большая обеспеченность
граждан, созданная успехами в области социального обес¬
печения, уменьшением угрозы безработицы, ликвидацией
массовой бедности и необеспеченности.
Но и в «обществе благосостояния», говорилось в програм¬
ме, сохраняются многие черты капитализма, в частности
неравномерность распределения собственности и доходов,
концентрация экономической мощи в отдельных руках, ав¬
торитарные и недемократические условия на производстве,
отсутствие эффективного демократического контроля над
командными позициями в экономической жизни.
Исходя из этого, шведские социал-демократы поставили
своей целью содействовать такому развитию производства,
которое создавало бы основу для роста «общего благосо¬
стояния», и оказывать всяческое содействие частному пред¬
принимательству, поддерживать конкуренцию, дать про¬
стор предприимчивости и инициативе, предотвращать бю¬
рократизацию и облегчать частным лицам и предприятиям
приспособление к меняющимся условиям.
Программа не исключала создание предприятий обще¬
ственной собственности (понимая под ними государствен¬
ные, коммунальные и кооперативные предприятия), но и
не предусматривала никаких мероприятий по национали¬
зации.
132
Шведские социал-демократы выдвигали следующие
главные цели: достижение экономической демократии, уве¬
личение производства, полная занятость и справедливое
распределение.
В осуществлении этих целей решающая роль отводи¬
лась принципу «солидарности». Этот принцип, понимаемый
как «компромисс заинтересованных групп», прошел через
все программы шведской социал-демократии, а после вой¬
ны был принят западногерманской, а затем и остальными
социал-демократическими партиями в качестве «основной
ценности» демократического социализма.
«Заинтересованные общественные группы» в скандинав¬
ских странах сформировались уже в конце XIX века: в
1889 году оформилось Центральное объединение профсою¬
зов Норвегии, в 1897 году — Объединенные профсоюзы
Дании (с 1959 г. — Центральное объединение профсоюзов
Дании), в 1898 году — Центральное объединение профсо¬
юзов Швеции. Вскоре были созданы и объединения пред¬
принимателей: в 1898 году — Датское объединение пред¬
принимателей, в 1890 году — Норвежское объединение
предпринимателей.
Профсоюзные объединения ставили целью защиту ин¬
тересов трудящихся, формировали финансовую базу и вы¬
ступали в организационном и идейном родстве с социал-
демократическими партиями, а объединения предпринима¬
телей— с буржуазными. В Швеции и Норвегии было
принято коллективное членство профсоюзов в социал-демо¬
кратических партиях.
Социал-демократическая партия Дании первоначально
осуществляла функцию профсоюза, но затем профсоюзы
выделились в отдельную организацию, которая тесно со¬
трудничала с партией. Уже в 1899 году профсоюзное объ¬
единение заключило соглашение, которое регулировало от¬
ношения между профсоюзами и работодателями (действо¬
вавшее до 1969 г.) и «сохранило мир в промышленности на
протяжении большей части столетия»41.
Объединения предпринимателей и профсоюзов с самого
начала рассматривались социал-демократами не как клас¬
совые враги, а как партнеры по борьбе за социально-эконо¬
мический прогресс, как сила, влияющая на экономическое
благополучие и классовый мир.
К середине 30-х годов в социал-демократии сложились
понятия «монополия капитала» и «монополия профсою¬
зов». В книге датского экономиста Ф. Цойтена «Экономи¬
ческое распределение» (1928 г.) использовалось понятие
133
«двусторонней монополии», формирующей размеры зара¬
ботной платы, прибыли и цены.
Профсоюзные объединения всегда стояли на реформи¬
стских позициях «умеренности и благоразумия», считая
классовый мир в промышленности залогом роста благосо¬
стояния. Уже в 30-х годах между центральными профсо¬
юзными объединениями и предпринимательскими союзами
были заключены соглашения о правилах урегулирования
трудовых отношений. Задача этих соглашений состояла в
том, чтобы обеспечить спокойный климат при ведении та¬
рифных переговоров и свести к минимуму забастовки и
иные трудовые конфликты (в Дании такое соглашение бы¬
ло подписано в 1934 г., в Норвегии — в 1935, в Швеции —
в 1938 г.).
Эти переговоры проходили без участия государства.
Однако с начала 60-х годов в Дании и Норвегии в перего¬
ворах стали участвовать специально назначенные предста¬
вители правительства (по образцу западногерманских «со¬
гласованных действий»). В Швеции же переговоры прохо¬
дят без прямого государственного посредничества.
Центральным в шведской концепции «смешанной эко¬
номики» является утверждение об эффективности рыноч¬
ной системы, обеспечивающей постоянный рост экономики
и материального благосостояния. Но поскольку между эко¬
номическим ростом и распределением отсутствует прямая
связь, то обеспечение справедливого распределения доходов
шведские социал-демократы считали своей политической
задачей, полагаясь, с одной стороны, на энергию и мощь
профсоюзов, а с другой — на «межклассовую солидар¬
ность».
Свою задачу социал-демократы видели в том, чтобы
достичь соглашения по основным вопросам, определяющим
насущные и повседневные запросы широких масс, обеспе¬
чить «разумное сотрудничество» между классами и достиг¬
нуть «общественной солидарности», охватывающей всех
граждан. «Все граждане нашего общества должны всеми
силами активно способствовать эффективному развитию
экономики. И в настоящее время, и в дальнейшем наше
развитие будет совершенствоваться по принципу взаимо-
образности: «граждане — обществу», «общество — граж¬
данам». Соблюдение этого принципа является предпосыл¬
кой успешного развития нашего общества и перерастания
его в общество демократического социализма»42, — писал
Юханссон. «Солидарность нужна нам, чтобы уничтожить
бедность и безработицу, чтобы создать социальную уве¬
134
ренность и хорошие отношения сотрудничества между
предпринимателем и рабочим. У предпринимателя и рабо¬
чего общий интерес: рост производства продукции, произ¬
водительности труда, доходов, то есть усилия на благо
всего общества... Мы уверены, что, сотрудничая, люди
всегда достигнут лучших результатов. На основе развития
экономической демократии, солидарности и сотрудничества
шведское общество будет и дальше преобразовываться, ис¬
ходя из принципов демократического социализма»43, — пи¬
сал лидер шведской социал-демократии У. Пальме.
Практическим воплощением принципа «солидарности»
стала политика «солидарной заработной платы», которая
разрабатывалась в Швеции как составляющая шведской
модели в предвоенное десятилетие, а в середине 50-х го¬
дов стала официально признанным курсом профсоюзного
движения. Она включает соглашение профсоюзов и
промышленников о границах роста заработной платы
и координацию требований отдельных профсоюзов, вхо¬
дящих в Центральное объединение профсоюзов Швеции
(ЦОПШ), по вопросу о ставках заработной платы в пери¬
од заключения коллективных договоров. Политика «соли¬
дарной заработной платы» преследовала цель ликвидиро¬
вать неравенство в распределении доходов различных кате¬
горий трудящихся в различных отраслях и одновременно
противодействовать развитию инфляционной спирали, под¬
талкиваемой различиями в оплате труда.
Взаимопонимание было достигнуто по двум основным
вопросам: зависимость роста заработной платы в тариф¬
ных соглашениях от состояния экономической конъюнкту¬
ры и темпов экономического роста; четкое разделение эко¬
номических функций между государством и профсоюзами
и принятие совместных обязательств относительно «правил
игры» (государство берет на себя обеспечение условий эко¬
номического роста, в том числе и занятости, а профсоюзы
берут на себя обеспечение справедливости в распределе¬
нии доходов).
Правительство в своей политике экономического роста
действовало по кейнсианской схеме косвенного регулиро¬
вания, обеспечивая с помощью кредитной и налоговой по¬
литики воздействие на совокупный спрос и одновременно
содействуя структурной перестройке экономики, стимули¬
руя развитие передовых в технологическом отношении от¬
раслей и ликвидируя экономически слабые, отсталые пред¬
приятия. Ставя цель не допустить роста безработицы, свя¬
занной со структурной перестройкой, государство брало на
135
себя задачу перераспределения высвобождающейся рабо¬
чей силы и создания условий для беспрепятственного меж¬
отраслевого перемещения рабочей силы. Были созданы го¬
сударственное посредническое управление с разветвленной
по всей стране сетью контор, ведающих вопросами найма, а
также система льгот, дотаций стимулов в форме выплаты
подъемных, организации профессиональной переподготовки
и др.
За профсоюзами закреплялось право на солидарную
(во всех союзах) забастовку в случае, если требование о
повышении заработной платы отклонялось в одном из со¬
юзов, входящим в ЦОПШ. Таким образом уровень зара¬
ботной платы, установленной безотносительно к уровню
прибыли, регулировал структуру экономики, разоряя не¬
конкурентоспособные предприятия и в то же время созда¬
вая дополнительные льготы сильным предприятиям. Тем
самым создавались условия для дополнительного накопле¬
ния и расширения производства.
Создатели шведской модели предполагали, что избы¬
точный капитал будет изыматься у предпринимателей в
фонды коллективного накопления, однако это нарушало бы
условия «солидарности» и делало бы для предпринимате¬
лей экономически невыгодными существующие системы «со¬
лидарной заработной платы». Так или иначе, но фонды
коллективного накопления тогда созданы не были.
Первоначально практика «солидарной заработной
платы» состояла в принятии общей суммы прибавки к зара¬
ботной плате для всех входящих в ЦОПШ союзов; в сере¬
дине 60-х годов помимо устранения межотраслевых разли¬
чий в оплате труда был взят курс на сокращение внутриот¬
раслевой дифференциации. Принимались во внимание
интересы низкооплачиваемых, различия в заработках муж¬
чин и женщин. В целом политика «солидарной заработной
платы» в Швеции считается успешной, так как с ее по¬
мощью удалось более чем вдвое сократить ножницы в оп¬
лате труда в высокооплачиваемых и низкооплачиваемых
союзах, входящих в ЦОПШ. В 70-х годах целью «солидар¬
ной политики заработной платы» стало распространение
«справедливого распределения оплаты труда» на все ка¬
тегории трудящихся.
Достигнув самой высокой в капиталистическом мире
заработной платы и наиболее равномерного ее распреде¬
ления, шведские социал-демократы перешли к решению
проблемы «справедливого распределения собственности».
Речь шла о создании «фондов трудящихся».
136
В отличие от австро-немецкой модели соучастия, свя¬
занной с усилением политического влияния рабочих на
предприятиях посредством предоставления им паритетного
права участия в управлении через наблюдательные советы
в крупных компаниях, шведским вариантом участия стало
создание профсоюзных фондов и образование не полити¬
ческой, а экономической (финансовой) контрвласти, откры¬
вающей возможность прямого воздействия и участия в про¬
изводственном процессе.
Социал-реформистским ответом на формулу П. Саму-
эльсона о сокращении потребления во имя мобилизации
средств для инвестирования ради будущих высоких темпов
экономического роста стало утверждение председателя
ЦОПД Т. Нильсена о том, что, поскольку средства, необ¬
ходимые для увеличения капиталовложений, высвобожда¬
ются в результате более медленного роста заработной пла¬
ты и сокращения потребления трудящихся, часть капитала
должна принадлежать трудящимся и компенсировать при¬
несенные ими жертвы44.
Наибольшую известность приобрел план соучастия, раз¬
работанный в 1975 году группой экономистов во главе с
Р. Мейднером, предполагавший передачу 20% доходов
фирм, имеющих более 50 рабочих, в национальный «фонд
паевых накоплений», управляемый выборными профсоюз¬
ными работниками. Часть фонда должна использоваться
на цели образования и обучения, вторая часть — на инве¬
стирование в промышленность. На конгрессе профсоюзов
(1976 г.) этот проект было одобрен, но со стороны СДРПШ
встретил сдержанное отношение. В 1977 году была образо¬
вана группа из представителей партии и профсоюзов для
его пересмотра, а в 1978 году был опубликован новый ва¬
риант плана. Он предлагал: перевод 20% доходов фирм,
имеющих занятость более 500 человек, в фонды рабочих и
установление национального фонда, основанного на вкла¬
дах предпринимателей фирм с числом занятых до 500 че¬
ловек. Предусматривалось создание двух национальных
фондов и 24 фондов регионального развития, которые бу¬
дут образованы за счет ежегодных отчислений со всех ви¬
дов доходов.
Шведские социал-демократы и в этом вопросе сконцен¬
трировали внимание на практической стороне дела. Раз¬
ногласия касались технических сторон: какие предприятия
и сколько должны отчислять; в каких целях следует ис¬
пользовать средства созданных фондов; кто должен распо¬
137
ряжаться ими; каковы права каждого из работников пред¬
приятий и т. д.
Несомненный интерес представляют следующие цифры:
в 1982 году Объединение шведских предпринимателей рас¬
полагало капиталом в 1,3 млрд. крон, Центральное объе¬
динение служащих — в 1,4 млрд., а Центральное объеди¬
нение профсоюзов Швеции — в 3 млрд. крон, являясь, та¬
ким образом, самым крупным капиталовладельцем в Шве¬
ции. Согласно опубликованному в 1974 году проекту созда¬
ния фонда трудящихся, к 1990 году капитал фонда должен
составить 30% всего акционерного капитала, а к 1999 го¬
ду—48%.
В отличие от прежних идей «народного капитализма»,
где речь шла о распылении капитала (распродажи части
акций среди трудящихся), в шведской концепции «экономи¬
ческой демократии» речь идет о мобилизации финансовых
средств в руках профсоюзов, о придании профсоюзам роли
инвесторов, об их непосредственном финансовом контроле
и участии в деятельности предприятий. «Для трудящихся
участие в управлении и накоплении капитала предприятия
открывает пути коллективного влияния на принятие реше¬
ний и на распоряжение собственностью»45,— говорится в
долгосрочной программе СДРПШ (1975 г.). Шведский ва¬
риант участия в управлении существенно отличается от за¬
падногерманской концепции соучастия как политического
или, более точно, организационного соучастия, при котором
трудящиеся выполняют роль присутствующего, наблюдаю¬
щего, обсуждающего, рекомендующего и т. д., но не управ¬
ляющего.
Участие трудящихся в управлении в шведской модели
«смешанной экономики» является составной частью общей
концепции «индустриальной демократии», которая смени¬
ла прежнюю ориентацию на политику социальных реформ
в рамках программы роста благосостояния и справедливо¬
го распределения доходов. В прежней концепции — кон¬
цепции «социальной демократии» главной была политика
социальных реформ, направленная на ликвидацию нище¬
ты, отсталости, несправедливости, бедности. В 70-х годах,
когда эти проблемы частично были решены и Швеция вош¬
ла в разряд стран с самым высоким уровнем социального
обеспечения, проблемы переместились в иную сферу —
сферу труда, где все еще существуют несправедливость,
эксплуатация, возрастают отчуждение и стрессы.
Смысл заключенного в 30-х годах Сальтшебаденского
компромисса между социал-демократией и представителя¬
138
ми капитала состоял в разделении функций между поли¬
тической и экономической властью. Была достигнута до¬
говоренность , что структура частной собственности на
средства производства и ее институты затронуты не бу¬
дут, что государственный аппарат будет повсеместно под¬
держивать экономическую стабильность и служить
предпринимательству, в обмен на что капитал будет участ¬
вовать в проведении широкой политики социального обеспе¬
чения и обеспечения полной занятости. Пройдя два этапа —
этап «политической демократии» и «социальной демокра¬
тии», в середине 70-х годов шведские социал-демократы
объявили о переходе к третьему этапу—«экономической,
или индустриальной демократии», осуществление которой
предполагало нарушение принципов компромиссного сог¬
лашения 1938 года. Речь шла о вмешательстве в экономи¬
ческую власть.
Программа действий шведских социал-демократов, по
их словам, направлена на ликвидацию традиционного под¬
чинения труда капиталу и укрепление позиций труда. Они
полагают, что в основе отрицательных для экономики тен¬
денций лежат социально-психологические причины: неже¬
лание людей жить под угрозой безработицы, трудиться в
условиях, опасных для здоровья, работать там, где нет пер¬
спектив продвижения, и т. д. Все это, по их мнению, свиде¬
тельствует о том, что шведское общество достигло той ста¬
дии, когда социальное обновление ему столь же необходи¬
мо, как и обновление техноструктуры. Поэтому именно здесь
социал-демократы намерены сосредоточить свои главные
усилия. Они считают, что укрепление позиций труда целе¬
сообразно с точки зрения интересов общества в целом. Но
не менее важна и ставка на «гуманизацию» сферы трудовых
отношений на производстве, ибо от нее во многом зависят
сегодня темпы роста производительности труда.
Западногерманский историк Б. Хеннингсен отмечал, что
введенная в скандинавских странах практика социального
страхования, направленная не на возмещение ущерба, как
это принято в западноевропейских странах, в частности в
ФРГ, а на предотвращение, на профилактику, гораздо бо¬
лее гуманна и может рассматриваться как более надежное
средство обеспечения социальной гармонии. Шведские со¬
циал-демократы намерены перенести эти принципы и в
сферу труда.
Общей для всех буржуазно-реформистских партий За¬
падной Европы в послевоенный период устремленности к
дальнейшей экспансии шведские социал-демократы про¬
139
тивопоставляют необходимость социального прогресса, в
основе которого лежат идеи духовно-нравственного совер¬
шенствования и качества жизни. Они призывают к отказу
от первенства таких чисто количественных, «технократиче¬
ских» показателей роста, как увеличение ВНП, прибыли,
потребления, и рекомендуют принять иные, качественные
критерии (условия жизни широких масс, состояние соци¬
альных отношений, социальное равенство, повышение соци¬
альной престижности труда, объединенные общим поня¬
тием «качества жизни»), которые придадут требованиям
экспансии, эффективности и рациональности совершенно
иное место, сделав их опосредующим звеном в удовлетво¬
рении жизненных потребностей.
Шведская концепция «качества жизни» стоит в центре
социал-демократической программы социально-экономиче¬
ских преобразований. Заложенная в ней идея «умеренно¬
сти» лишь чисто внешне созвучна призывам монетаристов
к сокращению потребления во имя дальнейшей экспансии
и «здоровья» финансов. Речь идет не о сокращении потреб¬
ления трудящихся в пользу инвестирования и не о перера¬
спределении части доходов в пользу предпринимателей, а
о принципиально новой общественно-политической уста¬
новке, в которой главную роль обретают не материальные,
а духовные, этические, нравственные идеалы. Шведская
концепция «качества жизни» отлична и от западногерман¬
ской модели «демократического социализма» с ее идеей
«процентного» улучшения благосостояния и развития об¬
щественной системы сервиса за счет роста налоговых от¬
числений.
Вместе с тем характерно, что именно шведские социал-
демократы заявляют сегодня о «похмелье от экономическо¬
го роста» и о невозможности путем дальнейшей экономи¬
ческой экспансии решать стоящие на повестке дня вопро¬
сы. Они все активней отказываются рассматривать эконо¬
мический рост как фактор социального прогресса, посколь¬
ку, обеспечивая расширение масштабов производства, рост
жизненного уровня населения, высокую занятость, он не¬
сет в себе угрозу и опасность распада общества изнутри в
результате духовного кризиса, который постиг сегодня ин¬
дустриальное общество в его безудержной экономической
гонке. Распад традиционной системы ценностей и морали,
господство «общества потребления», моральная деграда¬
ция, социальная безответственность и возросшее отчужде¬
ние личности — таков итог ориентации на материальное
благополучие и процветание.
КОНЦЕПЦИЯ «САМОУПРАВЛЯЮЩЕГОСЯ
СОЦИАЛИЗМА»
Вариант французского «демократического социализма»
принципиально отличен от рассмотренных выше. Фран¬
цузские социалисты гораздо более последовательно, чем
их немецкие и скандинавские коллеги, используют марк¬
систскую терминологию и аналитические модели и более
других настаивают на радикально-реформистских преобра¬
зованиях. Они существенно продвинулись в анализе и кри¬
тике капитализма на базе марксистской методологии и в
анализе современного хозяйственного механизма пользу¬
ются категориями марксистской политической экономии.
Радикальная позиция французских социалистов, заняв¬
ших в структуре современной западноевропейской социал-
демократии лидирующее место в ее левом крыле, имеет
объективно исторические причины и обусловлена в первую
очередь неизменным присутствием сильной коммунистиче¬
ской партии, оказавшей на социалистическое движение
Франции гораздо большее влияние, чем в других странах
Западной Европы. Отсутствие прочных связей с профсо¬
юзным движением, а в более широком плане и с рабочим
классом также оказало влияние на особенность теоретиче¬
ской платформы французских социалистов. Важнейшим
конкретно-политическим фактором явилась политика соци¬
ально-экономической модернизации, проводившаяся на
протяжении всего послевоенного периода буржуазно-ре¬
формистскими партиями Франции (не в последнюю оче¬
редь под давлением сильного рабочего и коммунистическо¬
го движения).
Советский историк С. И. Великовский, разведя два ре¬
формизма (буржуазный и социалистический), выделил
следующие признаки буржуазного реформизма: усовершен¬
ствование капиталистической системы и посильное смяг¬
чение узлов социальной напряженности; упрочение суще¬
ствующего государства на путях его модернизации; клас¬
совое сотрудничество; демократия при технократических
«президентских» способах управления, участие трудящихся
в управлении предприятиями, выход из кризиса за счет
отладки механизмов государственно-монополистического
капитализма и стабилизации социального фронта; культ
самодовлеющего «продуктивизма», технократическая дело¬
витость и «социальная инженерия»46.
Если прочесть этот ряд применительно к позициям за¬
падногерманских или шведских социал-демократов, то воз¬
141
никнет уверенность, что во Франции их место занимают
буржуазные партии. У социалистов в силу этого остался
единственный путь к политическому и духовному лидерст¬
ву— смещаться влево, что обусловливало и необходимость
достижения политического соглашения с коммунистами.
Таким образом, «по вине» буржуазных партий для соци¬
алистов, стремящихся отграничиться и отмежеваться от
буржуазного реформизма, естественным оказалось выдви¬
жение более левых, а следовательно, и более радикальных
принципов социально-экономического преобразования си¬
стемы, тем более что для Франции со времен буржуазной
революции 1789 года достижение свободы и справедливо¬
сти традиционно связывалось с идеей революционных пре¬
образований. Франция всегда гордилась своей ролью ко¬
лыбели революции, ролью авангарда в борьбе за свободу
и демократию.
Правящий лагерь Франции до прихода к власти левых
сил включал голлистскую, республиканскую и группу цен¬
тристских партий, входящих в правительственную коали¬
цию. Голлистская партия — Объединение в поддержку рес¬
публики (ОПР) —была образована в 1958 году генералом
де Голлем (первоначальное название — Союз за новую рес¬
публику), несколько раз меняла свое название и до по¬
беды левых сил в 1981 году являлась самой сильной поли¬
тической партией Франции.
Тяга к государственному дирижизму и плановому мыш¬
лению в сочетании с идеями «ассоциации труда и капита¬
ла», «соучастия» и с курсом на реформы, направленные на
ликвидацию отсталости французской экономики и уско¬
ренную модернизацию, определяли сущность деголлевско-
го «третьего пути».
Концепция «соучастия», конкретизированная в пооче¬
редно выдвигавшихся лозунгах «нового общественного до¬
говора», «заинтересованности в прибылях» и «реформы
предприятия», ставила целью — обеспечить политическую
и социальную стабильность и ввести в организационно-до¬
говорные рамки проявления социального недовольства.
Формой соучастия де Голль считал приобщение наемных
работников к капиталу на акционерной основе. Ж. Ж. Ша-
бан-Дельмас, занимавший пост премьер-министра (1969—
1972 гг.), осуществление выдвинутой им программы модер¬
низации экономики и социальных структур также связывал
с «политикой согласования».
В манифесте голлистской партии «Ставка в игре»
(1975 г.) говорилось, что идеалом партии является «тре¬
142
тий путь» построения либерально-развитого общества,
предначертанный генералом де Голлем, лишенный как «ре¬
шеток коллективизма», так и «кричащего неравенства»,
свойственного «дикому капитализму»47. Свобода, равенст¬
во, солидарность, социальная справедливость объявлялись
принципами, лежащими в основе партийных устремлений.
Девизом провозглашалось «каждому по потребностям» (до¬
стижение свободы без обладания необходимым минимумом
средств существования называлось иллюзией). Экономи¬
ческий рост объявлялся не «целью в себе», а «фундаментом
широкой социальной программы», которая конкретизиро¬
валась в принятой в 1977 году программе ОПР — «Пред¬
ложения для Франции» (увеличение социальной помощи
пенсионерам, матерям-одиночкам, многодетным семьям;
освобождение от налогов лиц с низкими доходами и одно¬
временно повышение налогов на высокие доходы и др.) 48.
С обеспечением высоких темпов экономического роста
связывалась возможность разрешения главных социальных
проблем, и в первую очередь проблемы безработицы. Без¬
работица считалась главным социальным злом, неоправ¬
данным ни с экономической, ни с политической точек зре¬
ния, и поэтому «право на труд для всех» выдвигалось в ка¬
честве важнейшего требования.
Голлисты считали, что развитие системы пособий по
безработице — не решение проблемы, что трактовка безра¬
ботицы как резерва для процветания общества абсурдна,
что излишек рабочей силы означает нарушение экономи¬
ческого равновесия, провал экономической политики и
признак того, что экономика нуждается в радикальной пе¬
рестройке.
Для обеспечения бескризисного развития и высоких
темпов роста голлисты предусматривали: необходимость
национализации ключевых предприятий и усиления роли
государственного сектора, опирающегося на систему госу¬
дарственного планирования; дальнейшее расширение роли
государства в руководстве экономикой (программирование
и долгосрочное планирование в рамках пятилетних пла¬
нов); проведение социальных и экономических реформ;
претворение в жизнь идеи соучастия; регулирование внеш¬
ней торговли; осуществление контроля за иностранными
инвестициями. Осуществление государственного планиро¬
вания рассматривалось как элемент демократии.
Другим элементом было соучастие в управлении. Оно
мыслилось как приобщение трудящихся к осуществлению
экономической и социальной политики и как участие в при¬
143
былях и в капитале (в акционерной форме). Программой
предусматривалось создание акционерных обществ, держа¬
телями акций в которых будут наемные работники, и введе¬
ние самоуправления на ряде предприятий. В то же время
ОПР выступала за ослабление административных ограниче¬
ний в отношении мелких и средних предприятий, за облег¬
чение условий их кредитования, частичное освобождение от
налогов, учреждение специальных фондов по оказанию по¬
мощи новым «семейным» предприятиям.
Путь к осуществлению этой программы связывался с
идеей «договорной экономики», то есть с регулированием
социально-экономических отношений с помощью соглаше¬
ний, заключаемых между государством, профсоюзами и
объединениями предпринимателей.
Программные установки голлистов «украсили» бы мно¬
гие социал-демократические программы концепцией обще¬
государственного планирования как основы инвестиционной
политики и решения проблем занятости и инфляции.
Что касается республиканской партии, выступавшей с
позиции неолиберализма, то ее идейно-теоретический багаж,
опирающийся на идеалы рыночной конкуренции, частной
собственности, свободного ценообразования, антиэтатист-
ских тенденций в регулировании экономики, не сказывался
на экономической политике правительства после избрания
ее лидера Валери Жискар д’Эстэна в 1974 году главой го¬
сударства. Этот «либерал по убеждению», но «дирижист по
необходимости» вынужден был не просто продолжать преж¬
ний курс, но и присоединиться к идеям «нового», «гуманно¬
го» экономического роста, а также уделять большее, чем
прежде, внимание качественным аспектам (культура, здра¬
воохранение, образование, защита окружающей среды и
т. д.), выдвигать принципы социальной справедливости, за¬
щиты интересов слабых, выравнивания условий жизни, огра¬
ничения привилегий, дискриминации и несправедливости. По¬
лагаясь на рыночный механизм в производстве, Жискар
д’Эстэн отстаивал необходимость расширения социальных
функций государства. Идея соучастия также была включена
в программу республиканской партии, правда, в несколько
урезанном, по сравнению с голлистами, виде.
В книге Жискар д’Эстэна «Французская демократия»
(1976 г.)49, ставшей программным манифестом и предвыбор¬
ной платформой французского неолиберализма, главными
ценностями провозглашались равенство и справедливость,
достижение которых связывалось с исчезновением привиле¬
гий и борьбой против дискриминации.
144
Несправедливое распределение доходов должно было
устраняться путем перераспределения средств через нало¬
говую систему и социальное обеспечение в пользу низкооп¬
лачиваемых социально-профессиональных групп и много¬
детных семей. Доступность образования и медицинского об¬
служивания, обеспечение равных шансов для поступления
в высшую школу и другие установки мыслились как средст¬
ва достижения большей справедливости и равенства.
Стремясь подсечь корни левого движения, набиравшего
силу к концу 70-х годов, правительство ориентировалось на
выполнение лозунгов блока левых сил, подчеркивая, что,
в отличие от их «утопических обещаний», оно осуществит
ряд реформ и решит назревшие проблемы путем «естествен¬
ной эволюции», без потрясений и радикальных преобразова¬
ний.
Свой «курс к власти» французские социалисты начали в
1971 году на съезде в Эпинэ с переоценки ценностей, в част¬
ности с отказа от соглашательской линии СФИО на клас¬
совое сотрудничество с монополистическим капиталом.
В программе ФСП «Изменить жизнь» (1972 г.) были
сформулированы основные установки: «разрыв с капитализ¬
мом, классовый фронт и самоуправление», которые легли
в основу обновленной программы социалистической пар¬
тии «За Францию 80-х годов: социалистический проект»
(1980 г.)50.
ФСП отмежевывалась от установок европейской социал-
демократии на классовый мир, сотрудничество, социальное
партнерство, межклассовую солидарность и политику «сог¬
ласованных действий» и брала курс на разрыв с существую¬
щим порядком и властью. «Чтобы выйти из кризиса, нужно
выйти из капитализма, переживающего кризис»51,— говори¬
лось в социалистическом проекте. Взятие власти должно
было осуществляться в процессе «тихой революции», пер¬
вым этапом которой должно было стать выполнение обяза¬
тельств, сформулированных в предвыборной платформе «110
предложений для Франции», с которой социалистическое
большинство одержало победу на выборах 1981 года.
Классовому сотрудничеству, понимаемому как единство
действий буржуазных и социал-реформистских партий, вы¬
работанному в ходе коалиционных правлений и как компро¬
мисс с монополистическим капиталом, противопоставлялся
«классовый фронт».
Желая избежать примера СДПГ, в своих постоянных
поисках компромиссов просмотревшей нарастающие в стра¬
не массовые движения «зеленых» (защитников окружаю¬
145
щей среды, антивоенное движение), французские социали¬
сты задались целью вобрать движение «альтернативных» в
свои ряды.
«Классовый фронт» должен был интегрировать антимо¬
нополистические устремления рабочего класса и так назы¬
ваемых новых средних слоев, выступления женщин и моло¬
дежи за равноправие, движение сторонников защиты окру¬
жающей среды, борьбу рабочих-иммигрантов и т. п. Факти¬
чески речь шла о том, чтобы объединить все составляющие
демократического движения в общий поток, увязать поли¬
тические и социальные устремления большинства и напра¬
вить его на базе союза левых сил — социалистов и комму¬
нистов — на путь социалистических преобразований.
Центральным звеном этих преобразований должно было
стать самоуправление как главный элемент «социалистиче¬
ского прорыва». Другими звеньями являлись: национализа¬
ция, создание экономически сильного государственного сек¬
тора и государственное планирование (отличное как от
бюджетного ориентировочного планирования западногер¬
манского образца, так и от социалистического централизо¬
ванного планирования).
«Самоуправление», являющееся ключевым в модели
французского социализма, противопоставлялось и сущест¬
вующей системе управления на капиталистическом предпри¬
ятии, и централизованному управлению социалистических
стран (демократическому централизму), и шведской и не¬
мецкой моделям «соучастия».
Французские социалисты, разделяя общую устремлен¬
ность социал-демократии на улучшение положения трудя¬
щихся и утверждение большей свободы, социальной спра¬
ведливости и равенства, разошлись с ними в представлении
о путях достижения этих целей.
Отнеся шведскую модель «соучастия» через фонды к раз¬
ряду «народного капитализма», а немецкое «соучастие» че¬
рез производственные советы считая «примиренческим»
(трудящиеся, входящие в наблюдательные советы, невольно
становятся защитниками предприятия и начинают высту¬
пать вместе с владельцами за сохранение статус-кво), фран¬
цузские социалисты противопоставили им идею бескомпро¬
миссного самоуправления трудящихся, осуществляемого че¬
рез советы, выбираемые общим собранием, наделенные ши¬
рокими полномочиями (от разработки устава предприятия
до составления планов, программ инвестирования и назна¬
чения директоров) и принимающие все решения, касающи¬
еся данного предприятия или группы предприятий.
146
Западногерманскому «этическому социализму», в кото¬
ром вопрос о собственности на средства производства фак¬
тически был снят, и скандинавской интерпретации социализ¬
ма как справедливого распределения доходов и власти, где
вопрос о национализации никогда не стоял принципиально,
французские социалисты противопоставили модель «само¬
управляющегося социализма», основанного на обществен¬
ной форме собственности на средства производства.
«Модель самоуправления», так же как рассмотренные
выше, является моделью «смешанной экономики», в которой
сосуществуют несколько форм собственности, но, в отличие
от них, основана на коллективной собственности (государ¬
ственной, районной, собственности коммун, различных сооб¬
ществ) и децентрализованной власти.
Главными структурными признаками концепции фран¬
цузских социалистов являются: децентрализованная группо¬
вая собственность трудовых коллективов; демократическое
децентрализованное планирование; система децентрализо¬
ванного управления (управление не через высшую админи¬
страцию, а через советы трудящихся).
«Самоуправление» означает хозяйственную автономию
как производственных, так и территориально-администра¬
тивных единиц. Предприятие, будь оно частное, государст¬
венное или кооперативное, выступает как самостоятельный
контрагент на рынке, сообразуя с последним свою деятель¬
ность, неся ответственность за ее результаты и самостоя¬
тельно решая локальные хозяйственные и социальные проб¬
лемы, включая финансирование за счет собственных средств.
Французские социалисты считают национализацию оп¬
равданной как в политическом, так и в экономическом отно¬
шениях: она уменьшает власть малочисленных, но могуще¬
ственных групп в политической жизни страны; расширяет
возможности контроля трудящихся на предприятиях и де¬
мократизации экономической жизни; создает базу для де¬
мократического планирования и возможность решения эко¬
номических проблем и структурных преобразований на мак¬
роуровне.
Национализации, проводившиеся во Франции в 1936 и
1945 годах, носили характер санкций. Этой мере подверглись
компании, поведение которых противоречило национальным
интересам («Рено»), и предприятия военной промышлен¬
ности, а также те предприятия, которые не отвечали требо¬
ваниям рыночной конкуренции (транспорт и энергетика).
Национализация, которую намерены осуществить социали¬
сты, касается наиболее крупных и сильных фирм, являющих¬
147
ся главными источниками прибылей, технических новшеств
и инвестиций. С ее помощью социалисты намерены осуще¬
ствить переориентацию экономики на социалистические це¬
ли, использовать их как наиболее эффективный инструмент
вмешательства. По их замыслу, в результате национализа¬
ции целые отрасли будут возглавляться государственными
предприятиями (химическая, электронная, электротехниче¬
ская), расширится участие государства в черной металлур¬
гии, машиностроении и судостроении.
Помимо фирм в ключевых отраслях промышленности на¬
ционализации подлежат банковские и финансовые учрежде¬
ния и страховые общества. Национализация должна осуще¬
ствляться без экспроприации и предполагает справедливую
компенсацию. Функционирование национализированных
предприятий должно строиться на демократической и децен¬
трализованной основе. Французские социалисты проводят
различие между национализацией и огосударствлением, по¬
нимая под огосударствлением передачу полномочий частных
владельцев средств производства государству без измене¬
ния основ власти, связанной с обладанием капиталом.
Национализированные предприятия не должны попадать
в полное подчинение государству. С ними, так же как и с
частными предприятиями, должны складываться договор¬
ные отношения с сохранением самостоятельности в вопро¬
сах управления.
Прежде французские социалисты считали национализа¬
цию альтернативой рыночной экономике и исходили из
убеждения, что в результате национализации рыночные от¬
ношения будут вытеснены из экономической жизни. Эволю¬
ция их экономического мировоззрения шла в направлении
признания за рынком его регулирующей функции.
Теперь считается, что рыночные отношения являются
условием здоровой экономики. За рынком сохраняется функ¬
ция согласования спроса и предложения. Но поскольку он
не дает информации для принятия среднесрочных и долго¬
срочных решений, «глобальным регулятором» считается
план. В отличие от западногерманской модели «смешанной
экономики», в этой концепции речь идет о планировании
экономики.
С помощью планирования определяются задачи, связан¬
ные с коренными преобразованиями экономики. План дает
ориентиры развития экономики и обеспечивает приспособ¬
ление к социальным целям, определяет условия равновесия,
в рамках которых должен действовать рынок, является сред¬
148
ством борьбы с кризисами и призван выполнять функцию
стабилизатора экономики.
Планирование должно носить непрерывный характер и
включать в себя долгосрочные и среднесрочные планы, а
также конъюнктурное регулирование. Планирование долж¬
но осуществляться на основе демократической процедуры,
предусматривающей участие предприятий, профсоюзов,
организаций, представляющих потребителей. План должен
утверждаться парламентом. Критерием должен служить
размер, а не статус предприятия. С помощью плана госу¬
дарство может воздействовать лишь на крупные фирмы —
как частные, так и государственные. Мелкие и средние пред¬
приятия остаются вне его сферы.
Планирование не касается заработной платы, не распро¬
страняется на сферу торговли и услуг. Главным объектом
планирования должны быть инвестиции, решения о которых
должны приниматься с учетом прогнозов развития техники,
состояния международной конкуренции, задач, поставлен¬
ных государством.
Государственное планирование, помимо планирования
величины и структуры инвестиций, должно распространять¬
ся на формирование структуры промышленности, на важней¬
шие пропорции распределения доходов (между заработной
платой и прибылью, потреблением и накоплением) в народ¬
нохозяйственном масштабе, на внешнюю торговлю.
Распределение между производством для внутреннего
рынка и на экспорт, объем импорта, степень открытости
экономики также должны быть объектом плановых реше¬
ний.
Централизованному планированию, охватывающему все
сферы хозяйственной деятельности и все предприятия, проти¬
вопоставляется идея демократического планирования, даю¬
щего общие ориентиры предприятию (на основе кратко¬
срочных соглашений), без детального вмешательства в сис¬
тему управления и хозяйственную деятельность экономиче¬
ски самостоятельных единиц.
Выработка плана должна осуществляться в низовых про¬
изводственных коллективах и подниматься до уровня при¬
нятия центрального плана, принимаемого национальной
ассамблеей, которая и будет осуществлять контроль за его
исполнением, но по весьма ограниченному кругу вопросов
(продолжительность рабочего дня, управление частью ин¬
вестиций, социальные и налоговые вопросы). «Общие инте¬
ресы» должны вырабатываться не «сверху», а в процессе
согласования планов, выработанных на различных уровнях.
149
Децентрализация планирования означает разграничение
полномочий между центральными и местными органами
власти, перераспределение финансовых ресурсов между ни¬
ми в пользу местных органов, повышение ответственности
и расширение полномочий.
«Смешанная экономика» во французской модели состоит
из двух главных секторов — частнокапиталистического и
государственного (основанного на общественной форме соб¬
ственности на средства производства — кооперативы, об¬
щества взаимопомощи, общинные предприятия и т. д.).
За частным сектором, в руках которого остается основ¬
ная часть промышленного производства (80%), будет сохра¬
нена свобода инициативы. На него будут распространяться
лишь государственные рекомендации относительно жела¬
тельной динамики заработной платы, производительности,
объема и направления инвестирования. Мелким и средним
предприятиям будет оказываться финансовая поддержка в
целях сохранения их жизнеспособности. Государство допу¬
скает (но не исходит из необходимости) возможность субси¬
дирования убыточных предприятий в застойных отраслях в
рамках программы модернизации предприятий, нуждающих¬
ся во временной финансовой поддержке.
Создание обширного государственного сектора призвано
расширить диапазон возможностей экономической полити¬
ки, изменить ориентацию внутреннего производства и най¬
ти новую модель роста, более соответствующую целям на¬
циональной независимости. Французские социалисты счи¬
тают нежелательной ситуацию, когда при наличии внутрен¬
него потенциала роста производства во Франции растет до¬
ля импорта, то есть экономическая, а с ней и политическая
зависимость от других стран.
Согласно либералистской логике, Франция вынуждена
придерживаться «оборонительной стратегии» в «новом меж¬
дународном разделении труда» как неконкурентоспособная
страна по сравнению с другими европейскими странами,
свертывать производство в слабых отраслях (текстильная,
электроника, черная металлургия) и ориентироваться на им¬
порт соответствующих товаров.
В качестве альтернативы этой стратегии социалисты вы¬
двигают наступательную промышленную стратегию, ко¬
торая, опираясь на государственный сектор, объединит
научно-исследовательский и экспортный потенциал, осуще¬
ствит рационализацию производства и установит сотрудни¬
чество между конкурировавшими до сих пор отраслями в
целях осуществления согласованной внутриотраслевой спе¬
150
циализации производимой продукции и таким путем повы¬
сит конкурентоспособность французской промышленности.
Межклассовой солидарности немцев и шведов француз¬
ские социалисты в танцепции «индустриального социализ¬
ма» противопоставляют межотраслевую солидарность.
Причиной неконкурентоспособности французской про¬
мышленности, вынуждающей ее свертывать производство,
социалисты считают усиление влияния иностранного капи¬
тала и все больший рост зависимости от экономики США,
которая грозит превратить Францию в свой филиал. Желая
избежать этой участи, социалисты намерены коренным об¬
разом изменить сложившуюся тенденцию и остановить рост
доли внешней торговли в ВНП (с 1960 по 1980 г. она вы¬
росла в 2,2 раза), а в последующем и снизить ее, защитив
тем самым внутренний рынок от случайностей международ¬
ной торговли. Они выступают за открытые границы между¬
народной конкуренции, но против таких протекционистских
мер (характерных для США и Японии), которые оборачи¬
ваются снижением уровня жизни.
Существо концепции «индустриального социализма», по¬
лучившей развитие в работах французского экономиста
А. Бублиля, крупного идеолога ФСП Ж. Аттали, в выступле¬
ниях национального секретаря ФСП М. Рокара, в програм¬
ме ФСП «За Францию 80-х годов: социалистический проект»
и др., заключается в убеждении, что содержанием «демо¬
кратического социализма» является «социализм в производ¬
стве», и социал-демократы не должны ограничиваться поис¬
ками новых форм перераспределения и ставить свою полити¬
ку в зависимость от налогов. Ведущая роль в этой концеп¬
ции принадлежит государственному сектору. «Индустриаль¬
ный социализм» на основе национализации промышленности
и банковской системы и создания сильного государственно¬
го сектора должен обеспечить национальную независимость
Франции и инвестирование как производственной сферы,
так и сектора общественного потребления в соответствии с
новыми задачами: высокая занятость, развитие националь¬
ной промышленности и обеспечение технологической неза¬
висимости Франции, достижение внешнеторгового равнове¬
сия, а также уменьшение неравенства в доходах, богатстве,
в области культуры, здравоохранения, регионального разви¬
тия, улучшение условий труда и сокращение продолжитель¬
ности рабочего времени, производство и потребление,
отвечающие интересам общества, и др.52
Максимум усилий государство должно направлять в от¬
расли, преуспевающие на мировом рынке. Государственный
151
сектор будет повсеместно способствовать развитию передо¬
вых отраслей. Но в целях ликвидации неконкурентоспособ¬
ное™ «слабых» отраслей государству следует осуществлять
воздействие не на спрос, как имеет место в рыночной эко¬
номике, а на предложение, то есть субсидировать потребите¬
лю разницу цен и таким путем поддерживать уровень при¬
былей производителя, предупреждая рост импорта из-за
снижения уровня промышленной прибыли.
Необходимые для проведения такой политики средства
государство получит в результате коренной реформы фи¬
нансовой и налоговой систем, направленной на стимулиро¬
вание использования частных сбережений в производитель¬
ной сфере, для чего необходима национализация банковской
системы. Социалисты считают, что налоговая реформа 1966
года, согласно которой расходы предприятий не облагались
налогом и частично обеспечивались государством, создала
«порочный механизм» распределения добавленной стои¬
мости и регулирования капиталовложений: при том, что
доля финансовых расходов предприятий повысилась (с
5,4% в 1965 г. до 10,9% в 1974 г.), собственно промышлен¬
ный капитал компаний практически не изменился. Харак¬
терным стало замещение производительного использования
капитала инвестициями в недвижимость и в финансовые
операции, означавшее изъятие огромных средств из сферы
инвестирования, что наносило несомненный ущерб эконо¬
мическому развитию.
Для ликвидации этого механизма французские социа¬
листы требуют национализации банковской системы (не сле¬
дует забывать, что 2/з банков во Франции уже национализи¬
ровано и что в середине 70-х годов они обеспечивали 70%
выдаваемых в стране кредитов).
Считая самофинансирование через систему цен, ставшее
единственной формой увеличения собственных фондов, сти¬
мулированной освобождением амортизационных отчисле¬
ний от налогов, не только незаконной формой, означающей
перенесение части расходов по финансированию инвестиций
на потребителей, но еще и фактором инфляции, социалисты
рассматривают снижение его уровня как первый шаг к кол¬
лективному присвоению средств производства. Законным
способом финансирования социалисты считают увеличение
собственных фондов предприятий, и государство своей по¬
литикой должно способствовать накоплению инвестицион¬
ных средств. В этом случае национализация банковской
системы поставит и кредит на службу общества. Регулиро¬
вание процентной ставки станет функцией государства.
152
Кредит и процент останутся главными инструментами про¬
мышленной политики.
Государственное регулирование банковской системы
должно обеспечить антиинфляционный эффект; ассоциация
потребителей будет осуществлять контроль над ценами; воз¬
можность решения проблемы занятости призваны обеспечить
национализация (создание рабочих мест в государственном
секторе и в секторе услуг) и планирование.
В долгосрочном аспекте решение проблемы занятости
лежит на пути расширения демократии на предприятиях,
и в первую очередь расширения прав профсоюзов, которые
получат возможность влиять на решения, относящиеся к
функционированию рынка труда, и положат конец произ¬
волу предпринимателей в вопросах найма, увольнений и
продвижения по службе, руководствуясь формулой социа¬
листов: «никаких увольнений без предварительной перепод¬
готовки». Государство при этом должно законодательным
путем гарантировать право на труд.
Среди французских социалистов распространено мнение,
что инфляция — не проблема капиталистической системы, а
способ регулирования и разрешения конфликтов. Антиин¬
фляционная стратегия должна включать в себя на первом
этапе перераспределение доходов в целях сокращения нера¬
венства в собственности и власти как источника инфляции,
переориентацию капиталовложений и источников их финан¬
сирования на базе национализации — на втором и измене¬
ние «статуса» товара и сужение сферы купли-продажи в
общественных отношениях — на третьем53.
Сочтя неприемлемой неоклассическую модель экономи¬
ческого роста, в которой повышение темпов роста ставится
в зависимость от перераспределения средств в пользу на¬
копления за счет сокращающегося потребления, модель
скандинавских стран, добившихся существенного повыше¬
ния жизненного уровня и уменьшения неравенства в распре¬
делении на основе капиталистической формы собственности,
модель социалистических стран, где серьезные экономиче¬
ские успехи и ликвидация экономической отсталости были
достигнуты якобы ценой ущемления прав человека и подав¬
ления свободы, французские социалисты противопоставили
им модель, отвечающую «чаяниям и традициям Франции», —
«приверженности свободе» и «стремлению к экономической
и социальной справедливости».
Росту, опиравшемуся на усиление внутреннего неравен¬
ства и развитие за счет зависимости от внешнего рынка,
противопоставлена концепция роста, опирающегося на внут¬
153
ренний потенциал, внутренний рынок, независимость и лик¬
видацию неравенства в распределении, в которой расшире¬
ние потребления выступает источником стабилизации эко¬
номики и фактором роста. «Качество жизни» в этой модели
служит дополнением к материальному благосостоянию
граждан и связано с изменением в структуре потребления,
уменьшением неравенства в распределении, устранением
расточительства в производстве и потреблении и развитием
коллективных форм потребления. Эта модель «социально
оправданного экономического роста» призывает к решению
проблем занятости и инфляции путем дефицитного финан¬
сирования на базе национализации средств производства,
общенационального планирования, основанного на государ¬
ственном секторе, огосударствления финансовой системы,
перестройки налоговой системы и усиления государственно¬
го регулирования экономики.
Рассматривая рост как основу социально-экономических
преобразований, источниками его ускорения французские
социалисты считают наличие неполной загрузки производ¬
ственных мощностей, резервы роста производительности
труда и увеличение выпуска продукции на основе достиже¬
ний технического прогресса. Они исходят из того, что рост
промышленного производства зависит от структуры и вели¬
чины инвестиций, справедливого распределения доходов и
равномерного развития регионов.
В отличие от западногерманской идеи «согласованных
действий», составляющих основу солидарности между проф¬
союзами и предпринимателями в вопросах заработной пла¬
ты и цен, и в отличие от шведской идеи «социального инду¬
стриального мира», где речь идет о совместной заинтересо¬
ванности и ответственности за «общее дело», во французской
модели солидарность основана на поддержке и согласии со
стороны промышленного капитала с социалистической прог¬
раммой преобразований, и в первую очередь с национализа¬
цией и самоуправлением — как главными звеньями в «со¬
циалистическом прорыве» и разрыве с капитализмом.
Французские социалисты незамедлительно приступили к
осуществлению своего проекта создания из национализиро¬
ванных предприятий «опорной базы для проведения эконо¬
мической политики в новых, динамичных отраслях, опреде¬
ляющих технический прогресс», и расширения функций «де¬
мократического планирования»54. Законодательство о на¬
ционализации стало одной из первых инициатив нового пра¬
вительства. Национализации подлежат 9 из 11 фирм, вхо¬
дящих в первую сотню крупнейших компаний капиталисти¬
154
ческого мира. На них приходится 5,5% занятых в хозяйстве
Франции, 5,7 ВНП и 15,4% капиталовложений. Всего «го¬
сударственное предпринимательство Франции» обеспечит:
Vs занятости, 7з продукции и 4/б инвестиций. К трем кредит¬
ным учреждениям, национализированным в середине 30-х
годов, добавляются 36 коммерческих и деловых банков, в
результате чего принадлежащая государству доля в общей
сумме банковских вкладов и ссудных операций составит бо¬
лее 4/5.
Вступивший в силу в феврале 1982 года закон о нацио¬
нализации предусматривал национализацию 5 из 12 числив¬
шихся в программе материнских компаний. Контроль над
компаниями «Митра» и «Дассо» решено было установить
путем приобретения правительством 51% их акций, в метал¬
лургических фирмах САСИЛОР и ЮЗИНОР государствен¬
ные кредиты преобразованы в принадлежащее правительст¬
ву участие в капитале. Национализация предусматривает
выплату компенсации бывшим владельцам предприятий.
Национализация материнских компаний распространит го¬
сударственное финансовое участие на дочерние компании
и тем самым расширит зону государственного влияния. В
материнских компаниях занято И тыс. человек, а в пред¬
приятиях пяти национализированных групп — свыше
600 тыс., число дочерних компаний составляет около 3,5 тыс.
Дальнейшими этапами преобразования французской эко¬
номики должны стать: демократизация государственного
сектора и осуществление идеи самоуправления, курс на
«оптимальную специализацию» — энергичную перестройку
неконкурентоспособных отраслей с устаревшей технологией,
«повторное завоевание» внутреннего рынка и ориентация
на национальный научно-технический потенциал. «Успешное
проведение в жизнь концепции «оптимальной специализа¬
ции», — считает А. К. Кудрявцев, — не подвергая сомнению
участие Франции в международном разделении труда, при¬
вело бы к формированию автономного «национального эко¬
номического пространства», более защищенного от перипе¬
тий международной конъюнктуры» 55.
Рассмотрение основных экономических принципов де¬
мократического социализма, типов моделей «смешанной
экономики» и «смешанного общественного строя», форм
экономической демократии, особенностей «третьих путей»,
разновидностей моделей роста и качества жизни, границ
размежевания буржуазного и социального реформизма поз¬
воляет подвести некоторый итог и сформулировать общие
положения экономической теории демократического социа¬
155
лизма, с которой выступает сегодня западноевропейская
социал-демократия на политической арене.
Как уже мог убедиться читатель, внутри социал-демокра¬
тии существуют принципиальные и непримиримые расхож¬
дения, не позволяющие достигнуть согласия и единства по
целому кругу вопросов. При этом каждая из социал-демо¬
кратических партий стремится внести свой вклад в разра¬
ботку общей экономической платформы и выносит на между¬
народный уровень свое понимание проблем и задач, стоящих
перед Западной Европой.
ГЛАВА IV
ФОРМИРОВАНИЕ ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ
ЦЕЛЕЙ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ
СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
ЭТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КОНСЕНСУС
Во франкфуртской декларации, принятой на конгрессе
Социнтерна в 1951 году, социал-демократы отмежевались
от капитализма и коммунизма, избрали «третий путь»
(«демократического социализма») и провозгласили своей
общей целью создание справедливой социальной системы,
обеспечивающей более высокое благосостояние, свободу и
мир во всем мире.
На протяжении последующих десятилетий социал-демо¬
краты и социалисты стран Западной Европы пытались
сформулировать общие принципы «демократического социа¬
лизма», которые могли бы стать теоретической платформой
Социнтерна. На конгрессах Социнтерна, в рамках ЕЭС, на
встречах глав правительств ведущих капиталистических
стран (в Рамбуйе в 1975 г. в составе: США, ФРГ, Япония,
Англия, Франция, Италия, Канада, затем в Пуэрто-Рико в
1976 г., в Лондоне в 1977 г., в Бонне в 1978 г., в Токио в
1979 г.), на многочисленных международных конференциях,
в личных беседах и переписке (переписка между крупней¬
шими лидерами современной социал-демократии В. Бранд¬
том, Б. Крайским и У. Пальме была опубликована отдель¬
ной книгой и получила широкую известность) были пред¬
приняты попытки выработать общие установки по всем
принципиальным вопросам теории и экономической полити¬
ки и сформулировать общие цели социально-экономической
и политической деятельности.
Новое самопонимание западноевропейской социал-демо¬
кратии, выработанное ею в ходе теоретических дискуссий
60 — первой половины 70-х годов, сводилось к следующим
основным положениям.
1. Капиталистическая система, основанная на частной
собственности на средства производства и рыночной эконо¬
157
мике, способна к дальнейшему развитию и совершенство¬
ванию.
2. Целью социал-демократии является общество «демо¬
кратического социализма», главным структурным призна¬
ком которого выступает экономическая демократия, сосу¬
ществующая с политической и социальной демократией.
3. Путь к демократическому социализму лежит через
социально-экономические реформы. Главная из них — ре¬
форма по улучшению демократии, направленная на систе¬
матическую ликвидацию привилегий, осуществление прин¬
ципа равных возможностей, устранение дискриминации
любого меньшинства, защиту от насилия, охрану прав гра¬
ждан, обеспечение правовых гарантий для каждого и внут¬
ренней безопасности для всех, осуществление права на труд,
на образование, на соучастие в управлении, на информацию.
4. Из социал-демократических программ была изъята
революционная фразеология, форма социал-демократиче¬
ской партии как рабочей отошла в прошлое, социал-демо¬
кратия встала в позицию принципиального компромисса.
Обретенное единство заключалось в ориентации на: а)
социальное партнерство (а не классовую борьбу); б) наро¬
дную (а не рабочую) партию; в) парламентскую (а не ре¬
волюционную) форму борьбы и завоевания власти.
П. Эртцен четко сформулировал мнение западногерман¬
ской социал-демократии: социал-демократия стремится
утвердить «демократический социализм» путем постепен¬
ных мирных изменений в рамках существующей парламент¬
ской системы, в рамках законов и конституции и отказы¬
вается как от тотальной конфронтации с существующей
системой, так и от игры — даже словесной — с идеей
«революции» Г Эта позиция совпадала с заявлением
Б. КрайскОго, что «революции как политические категорий
лишены какого-либо реального содержания», следует
«иметь мужество признать, что общество может быть изме¬
нено только посредством непрерывной сеоий реформ»2. Той
же точки зрения придерживался и У. Пальме, осудивший
революцию как антидемократический, непригодный для за¬
падноевропейских стран метод, порождаемый «элитарным
мышлением коммунистов и анархистов»3.
5. К основным факторам, давшим положительный резу¬
льтат в деле установления социального мира, социал-демо¬
краты отнесли: тарифную автономию; социальное обеспе¬
чение; трудовое и социальное право; участие трудящихся в
управлении производством; согласованные действия между
тремя основными институтами — государством, профсою¬
158
зами и союзами предпринимателей. На идее «согласован¬
ных действий» была основана вера социал-демократов в
возможность решения конкретных экономических проблем
и глубоких структурных преобразований экономики на пути
к новому общественно-экономическому строю.
На конференции социал-демократов — членов ЕЭС в
Бонне в 1973 году был поставлен вопрос о согласовании
тарифной политики между профсоюзами различных стран
и о необходимости выработки общей европейской стратегии
контроля над трансконтинентальными корпорациями.
Однако в этом вопросе достигнуть единства не удалось:
характер и мера социального партнерства и возможность
осуществления контроля над монополистическим капиталом
определялись типом воздействия, предусмотренным в рам¬
ках национальных моделей: через налоги (западногерман¬
ская), через отчисления от прибылей в фонды (шведская),
через национализированный государственный сектор и
самоуправление (французская).
6. Общим был отказ от концепции переходного периода
и от диалектического представления о переходе на конечном
этапе развития количества в качество, как прыжке из
«царства небытия» в «царство свободы»; отказ от предста¬
вления о «новом человеке» будущего и новом будущем
обществе, как чем-то принципиально отличном от существу¬
ющего общества и современного человека.
Программы социалистических преобразований, начиная
с Годесбергской, не рассматривали более политику реформ
как «социалистический прорыв». Речь шла не о переходе к
новому обществу, а о движении, процессе, в котором жизнь
будет становиться свободней, справедливей и обеспеченней.
Революции как пути к социализму и бернштейнианскому
пониманию реформирования как осуществления структуро¬
изменяющих реформ, ведущих к социализму, противопоста¬
влялась тактика «малых шагов», воплощающая в себе и
цель, и путь, но не переход.
Социализм рассматривался как непрерывный процесс
демократизации общества, основанный на росте «политиче¬
ского самосознания народа», на активном участии его в
общественной жизни страны, на участии в управлении и
принятии решений на всех уровнях общественной органи¬
зации.
7. Было достигнуто принципиальное согласие относите¬
льно того, что принципы демократического централизма,
коллективизма, авторитарных и централистских форм упра¬
вления и единовластия несовместимы с «демократическим
159
социализмом», провозгласившим демократию (экономи¬
ческая демократия, политическая демократия, социальная
демократия), плюрализм в управлении и децентрализацию
власти и собственности (наличие экономических, политиче¬
ских, культурных, религиозных и т. д. центров власти) в
качестве главных принципов теории.
8. Общим был также отказ от опоры на какую-то одну
теорию, философию, мировоззрение, от стремления найти
одну истину и одну политическую доктрину, установка на
принципиальный плюрализм, открывающий возможность
сосуществования различных взглядов, мировоззрений и
интересов; признание неизбежности конфликтов и возмож¬
ности разрешения их демократическим путем («демократи¬
ческий плюрализм»).
9. Социал-демократы отказались рассматривать эконо¬
мический рост как самоцель и выступили с ориентацией на
«качество жизни», призванной увязать вопросы экономиче¬
ского развития с проблемой загрязнения окружающей сре¬
ды и социальными последствиями роста.
10. Социал-демократы пришли к общему мнению, что
будущее связано с развитием глобальной стратегии и согла¬
сованными действиями европейских стран, основными эле¬
ментами которых являются: рост экономики, стабильность
валюты, энергетическая политика, совершенствование
мировой торговли, помощь развивающимся странам.
Общим для всех социал-демократических партий было
признание того, что главными проблемами экономической
политики 70-х годов являются сформулированные в «маги¬
ческом четырехугольнике» цели: обеспечение экономиче¬
ского роста, ликвидация безработицы и достижение полной
занятости, обеспечение стабильности цен и здоровых финан¬
сов (сбалансирование бюджетов).
11. Главная внеэкономическая цель, выдвинутая социал-
демократами в центр своих программ,— «справедливое
распределение доходов и собственности».
12. Общим было и согласие относительно того, что дей¬
ствующая система регулирования экономики в принципе
обеспечивает достижение поставленных целей, но что
созданные рычаги косвенного регулирования, и в первую
очередь кредитную и налоговую системы, следует переори¬
ентировать на решение общественных проблем.
Концепции «смешанного экономического строя», выдви¬
нутые в 50—60-х годах, были призваны увязать этические
ценности с политическими целями и дать ответы на следую¬
щие вопросы: как сочетать свободу и демократию с возрас¬
160
тающими масштабами государственного могущества и рос¬
том его экономической роли; как усилить свою экономичес¬
кую власть и не дать оснований для обвинений в тоталита¬
ризме; как проводить глобальные преобразования, не
прибегая к жестким формам и методам управления; как в
экономической политике сочетать принципы рентабельности,
прибыльности, ответственности и экономической эффектив¬
ности со свободой и социальной справедливостью; как со¬
гласовать деятельность государства, предпринимателей и
профсоюзов на основе солидарности?
В партийных документах конца 60 — начала 70-х годов
были сформулированы основные положения политики ре¬
форм.
В них делалась попытка увязать этическое обосно¬
вание «демократического социализма» с конкретной полити¬
ческой программой социал-демократии (задача, решение
которой не было найдено ни в Годесбергской, ни в после¬
дующих программах). Социал-демократы делали попытку
сомкнуть теоретические достижения с конкретной политикой
и выступить с некоей единой политико-экономической кон¬
цепцией, сформулированной на базе принципов «смешан¬
ной экономики».
В этих программах еще более резко обозначился раз¬
рыв между двумя составляющими смешанного строя —
«частнорыночной» (экономической частью) и «обществен¬
но-государственной» (социальной). Изменение экономичес¬
кой и технической структур оставалось функцией предпри¬
ятий, государство брало на себя учет социальных послед¬
ствий экономического развития и создание в
инфраструктуре предпосылок, которые не в состоянии соз¬
дать частные предприятия.
Несправедливое распределение собственности, доходов и
власти социал-демократы намеревались устранить путем:
а) образования собственности трудящихся в результате от¬
числений от прибылей в фонды общественной собственно¬
сти; б) справедливой политики распределения доходов и пе¬
рестройки в этих целях механизма перераспределения на¬
ционального дохода через государственный бюджет и
налоговую систему, и в) участия трудящихся в управлении
на всех уровнях — от предприятия до экономики в целом.
Демократизация управления через соучастие в нем трудя¬
щихся рассматривалась как альтернатива национализации
собственности на средства производства.
Попытки сформулировать общую концепцию демокра¬
тизации экономики и соучастия в управлении уперлись в
161
непримиримость позиций умеренных и радикальных социал-
демократических партий.
Шведская модель демократизации права собственности,
предусматривавшая участие наемных работников в прирос¬
те капитала путем создания фондов лиц наемного труда,
существенно отличалась от западногерманской модели «эко¬
номической демократии», понимаемой как контроль над де¬
ятельностью предпринимателей через паритетное предста¬
вительство в наблюдательных советах. Им противостояла
модель экономической демократии французских социалис¬
тов, которые связывали «экономическую демократию» с за¬
воеванием политической власти, с передачей средств про¬
изводства в коллективную собственность и утверждением
принципа самоуправления в экономике снизу до верху — не¬
сколько этапов реализации «социалистического прорыва».
Принципиальные разногласия по вопросу о роли и фор¬
мах соучастия между французскими и итальянскими социа¬
листами, с одной стороны, и немецкими, австрийскими, бель¬
гийскими, шведскими и др.— с другой, не позволили выра¬
ботать единое в рамках ЕЭС решение по этому вопросу.
На проходившей в 1973 году конференции социал-демо¬
кратических стран — членов ЕЭС в Бонне, где специально
обсуждался этот вопрос, шведской и западногерманской
социал-демократии удалось сблизить свои точки зрения.
Шведская ориентация на улучшение «взаимодополнилась»
ориентацией скандинавов на демократизацию контроля за
работой предприятий и немцев — на усиление внимания к
условиям труда. В то же время не удалось преодолеть раз¬
ногласий с французскими и итальянскими социалистами,
не считавшими соучастие наемных работников в управле¬
нии предприятиями и демократический контроль альтерна¬
тивой передаче предприятий в руки государства и потому
не придававшими им роли в деле демократизации экономи¬
ки и собственности.
На XV конгрессе Социнтерна (1980 г.) французские со¬
циалисты вновь выступили против скандинавской и запад¬
ногерманской моделей экономической демократии, пола¬
гая, что без сильного государственного сектора и национа¬
лизации вся демократия сводится к компромиссу и
приспособленчеству.
Умеренные социал-демократы подтвердили, что они воз¬
лагают на экономическую демократию решение задачи
«справедливого распределения тягот кризиса» между тру¬
дом и капиталом и выдвигают требование равного статуса
труда и капитала во всех капиталистических странах.
162
В докладе члена Социал-демократической партии Даний
К. Хейнесена вновь подчеркивалось, что национализация
экономической жизни и расширение и укрепление государ¬
ственного сектора не могут способствовать решению проб¬
лемы распределения и контроля над инвестициями в мас¬
штабе общества, не приводят к росту влияния трудящихся
на условия труда и хозяйственную политику и не означают
никакой экономической демократии4.
Не удалось достигнуть общей точки зрения и по вопро¬
су о национализации собственности на средства производ¬
ства. При общем согласии, что общественная (коллектив¬
ная) форма собственности является одной из составляющих
форм собственности в «смешанной экономике», только
французские социалисты связывают с национализацией
осуществление социалистических целей. Для скандинавских
социал-демократов вопрос национализации никогда не был
актуален, для австрийских — уже не актуален, западногер¬
манские социал-демократы вообще отказались от его даль¬
нейшего обсуждения.
Не достигнуто единство и в вопросе о роли и месте го¬
сударственного планирования. Разногласия касаются как
формы, так и объекта планирования: планировать ли эко¬
номику в целом либо только промышленность или инфра¬
структуру, считать ли планированием государственные
финансовые программы и составление государственного
бюджета, ограничить ли планирование только государст¬
венным сектором либо распространять его и на частный
сектор экономики.
Общая установка по этому вопросу сводится к тому,
что «в социалистическом экономическом мышлении не дол¬
жно быть места для централизованно управляемого плано¬
вого хозяйства»5.
70-е годы западноевропейская социал-демократия объ¬
явила десятилетием социально-экономических реформ.
Осуществление этих реформ в их концепциях было постав¬
лено в зависимость от экономического роста и возможнос¬
тей перераспределения части прибавочного продукта через
государственный бюджет. Публикация доклада Римского
клуба и выход ряда исследований по экологии в начале
70-х годов, взбудоражившие общественность пессимисти¬
ческими прогнозами относительно ограниченности сырьевых
ресурсов, загрязнения окружающей среды и перспектив
выживания в условиях продолжающейся гонки к матери¬
альному изобилию, ставили социал-демократию перед воз¬
можной перспективой «нулевого роста» и необходимостью
163
увязать модель экономического роста с их концепцией «ка¬
чества жизни», включить в нее экологические показатели в
качестве критериев благосостояния и ответить на вопрос о
том, является ли перспектива «нулевого роста» альтерна¬
тивой «качеству жизни» и социальным реформам.
Общее для всех социал-демократических партий пони¬
мание, что за подъем материального благосостояния об¬
щество расплачивается разрушением и загрязнением окру¬
жающей среды, энергетическим и сырьевым кризисами и в
конечном счете — кризисом духовным и что целью социал-
демократической экономической политики не может более
оставаться экономическая экспансия, привело к различным
политическим выводам.
Для западногерманских социал-демократов «нулевой
рост» ставил под вопрос избранный ими путь реформизма,
не связанный с изменением формы собственности, не пре¬
дусматривавший возможность перераспределения уже соз¬
данного богатства и изменения пропорций распределения
создаваемой продукции, а увязывавший рост благосостоя¬
ния с долговременной стратегией социально-экономических
реформ на базе экономического роста и расширения форм
контроля за экономической деятельностью предпринима¬
телей.
СДПГ оказалась перед необходимостью выбора: либо
пересмотреть концепцию регулирования, внеся в нее воз¬
можность принудительного перераспределения доходов,
собственности и власти и выдерживать атаки со стороны мо¬
нополистического капитала, либо перенести политику ре¬
форм в неопределенное будущее, когда окружающая среда
и сырьевые ресурсы перестанут быть препятствием без¬
удержной экспансии.
И естественно, что, выслушав все аргументы в пользу
«нулевого роста», СДПГ на Ганноверском съезде (1973 г.]
решительно отказалась от этой идеи, заявив, что сокраще¬
ние темпов роста — это безработица, сокращение социаль¬
ных расходов, уровня жизни и свертывание социальных
реформ. Принятая там формулировка ставила все точки
над «и»: «Рост не является самоцелью, он — средство к
осуществлению нашей политики. Всеобъемлющая програм¬
ма реформ не может отказаться от экономического роста:
без экономического роста наша программа была бы обре¬
чена на провал»6.
Была создана комиссия, чтобы изучить, какие формы
экономического роста способствуют повышению «качества
жизни». Дискуссия о «качестве жизни» и экономическом рос¬
164
те завершилась принятием «Экономико-политической ори¬
ентации».
В этом документе социал-демократы выступали не просто
за рост, а за разумно дифференцированный и ориентирован¬
ный на качественные показатели общеэкономический рост.
Этот новый рост «заслуживал поощрения», назывался «ква¬
лифицированным экономическим ростом», был призван
служить не только сохранению и повышению материально¬
го жизненного уровня, но и определять вид и масштаб об¬
щественных реформ. В программе повторялась задача:
«при помощи социальных индикаторов качества жизни раз¬
работать такие дифференцированные критерии, которые
позволили бы отличать действительный рост от того мни¬
мого роста, который уничтожает больше ценностей, чем
создает»7.
Ориентация на высокие темпы роста объяснялась тем,
что «сопротивление привилегированных будет тем ожесто¬
ченнее, чем меньше можно будет финансировать реформы
за счет перераспределения прироста и чем больше — за
счет перераспределения имущественных состояний»8.
В обретенной интерпретации концепция «качества жиз¬
ни» утрачивала свой прежний социальный пафос и слива¬
лась с концепцией социальных реформ (реформы «должны
охватить повседневные проблемы и в своей сумме они при¬
ведут к улучшению качества жизни»9, писал В. Брандт).
Поскольку в западногерманской модели «смешанного эко¬
номического строя» производящая сфера оставалась част¬
нокапиталистической, а все экономические функции со¬
циал-демократических правительств реализовывались лишь
в распределительной сфере, то отсутствие собственной фи¬
нансовой базы ставило возможность повышения качества
жизни в зависимость от капризов экономической конъюнк¬
туры и альтруизма предпринимателей, готовых солидари¬
зироваться с социал-демократической устремленностью на
решение социальных проблем и улучшение условий труда
и жизни населения.
Тезис В. Брандта «сегодняшние капиталовложения оп¬
ределяют качество жизни завтра», созвучный тезису
Г. Шмидта «сегодняшние капиталовложения — завтрашние
рабочие места» и формуле П. Самуэльсона — «сокращение
текущего потребления сегодня — рабочие места завтра»,
имел то большое преимущество, что снимал с авторов «де¬
мократического социализма» ответственность за «будущее
качество жизни», так как за «сегодняшние капиталовложе*
ния» они не были в ответе.
165
Шведская модель «качества жизни» выступала как аль¬
тернатива неоклассической модели экономического роста
и западногерманской модели «качественного экономичес¬
кого роста». Речь шла об отказе от установки на дальней¬
ший экономический рост, об изменении ценностной ориента¬
ции всей системы и переходе от потребительской психоло¬
гии к разумному, рациональному и более умеренному
потреблению. Речь шла о принципиально иной концепции
общественного развития, в которой идеал экономического
благосостояния и экономического могущества, порожден¬
ный идеями НТР первых послевоенных десятилетий, дол¬
жен был смениться идеалом духовного развития и совер¬
шенствования человека.
Вопрос, куда ведет экономический рост в рамках поли¬
тической культуры Западной Европы, тогда не ставился.
Предполагалось, что научно-технический прогресс и эконо¬
мический рост обеспечивают движение в нужном направле¬
нии. Шведские социал-демократы поставили под сомнение
эту идею. В статье «Демократический прорыв» (1973 г.)
У. Пальме заявил: действительность перечеркнула иллюзию
того, что экономический рост способен сам по себе обеспе¬
чить социальную справедливость, и в то же время проде¬
монстрировала, что центральной проблемой является ду¬
ховный распад культуры, одним из моментов которого яв¬
ляется утрата чувства ответственности перед будущими
поколениями, утрата чувства общности и чувства солидар¬
ности с другими народами, и что именно восстановление
этих ценностей является главной целью социального про¬
гресса, которой должно быть подчинено экономическое раз¬
витие 10.
Конец спорам о «качестве жизни» на основе «нулевого
роста» положили экономический кризис середины 70-х го¬
дов и последовавшая за ним длительная депрессия. Капи¬
тализм оказался неподготовленным повышать качество
жизни в условиях низких темпов роста. Отстаивать концеп¬
цию «нулевого роста» в условиях растущей безработицы
было политически безрассудно. Христианская идея о том,
что не хлебом единым жив человек, сказанная В. Бранд¬
том в одном из правительственных заявлений, затерялась
в волне протестов против роста безработицы, цен и пося¬
гательств на доходы трудящихся.
Возникновение во второй половине 70-х годов мощного
движения защитников окружающей среды, постепенно ин¬
ституционализировавшегося и внедрившегося в политиче¬
скую структуру (в марте 1983 г. «зеленые» в ФРГ вошли
166
в парламент), отражало выбор, сделанный социал-демокра¬
тией в пользу дальнейшей экономической экспансии.
В ходе кризиса правительства всех капиталистических
стран оказались перед необходимостью принять конкретные
программы антициклического регулирования и осуще¬
ствлять политику, направленную на оживление экономики.
И если для США выбор направления экономической поли¬
тики осуществлялся в рамках традиционной буржуазной
теории (между неоклассическими, неокейнсианскими и со¬
циально-институциональными рецептами регулирования), то
перед большинством стран Западной Европы открылась пер¬
спектива решения экономических проблем в русле социал-
реформизма, по своим социально-ценностным установкам
выгодно отличавшегося от традиционно-буржуазных моде¬
лей регулирования.
В начале 70-х годов западноевропейская социал-демокра¬
тия занимала левокейнсианскую позицию, считая, что на
пути экономического благополучия стоит «несправедливое
распределение доходов» и «недостаточный платежеспособ¬
ный спрос» и что изменение этой ситуации в сочетании с ши¬
рокими инфраструктурными программами и более развитой
системой социального обеспечения дадут необходимый им¬
пульс экономическому росту. Существовало убеждение, что
ограничение власти, собственности и доходов крупных пред¬
принимателей не нарушит экономической стабильности, но
приведет к росту роли, влияния, власти и могущества соци¬
ал-демократии, а через нее и трудящихся. Считалось, что
участие трудящихся в управлении, политика согласованных
действий, создание общественных инвестиционных фондов
в сочетании с государственной политикой доходов и стиму¬
лирования платежеспособного спроса обеспечат экономиче¬
скую стабильность и качественный гармоничный рост. Счи¬
талось также, что созданная система косвенного регулиро¬
вания в сочетании с системой финансового индикативного
планирования обеспечат бескризисное экономическое раз¬
витие, полную занятость и стабильные цены.
Правительства, возглавляемые социал-демократами,
выражали готовность пустить в ход все имевшиеся в их
распоряжении средства экономического регулирования в це¬
лях преодоления кризиса и решения неотложных экономи¬
ческих проблем, намереваясь продемонстрировать миру до¬
стоинства социал-реформистского пути и таким путем уп¬
рочить свой политический статус.
В 1974 году в Гааге состоялось совещание лидеров со¬
циалистических партий ЕЭС. Перед лидерами Социалисти¬
167
ческого интернационала стояли следующие вопросы: как
инфляция связана с безработицей; является ли безработица
результатом падения производства или она носит структур¬
ный характер; возможно ли в условиях кризиса предотвра¬
тить падение жизненного уровня трудящихся; возможно ли
в рамках национальной политики решить проблемы инфля¬
ции и безработицы?
Затем последователи встречи глав правительств ведущих
капиталистических стран в Рамбуйе, в Пуэрто-Рико; дис¬
куссия, начатая в Гааге, была возобновлена в феврале
1975 года в Западном Берлине. Невозможность решения
проблем без США и Японии делала необходимым участие
их в выработке общей концепции регулирования.
В ходе этих встреч были сформулированы главные за¬
дачи:
направить усилия на оживление спроса на мировом рын¬
ке посредством согласованной налоговой, бюджетной и кре¬
дитной политики;
создать всеобщий фонд взаимного кредита для финанси¬
рования стран с платежными дефицитами в целях выравни¬
вания их платежных балансов и предотвращения чрезмер¬
ных колебаний обменных курсов валют;
воздержаться от таких мер, как сокращение импорта
или девальвация валюты;
приглушить инфляцию;
предотвратить рост безработицы.
На совещании в Рамбуйе шесть ведущих капиталисти¬
ческих стран пытались достичь согласия по вопросам ста¬
билизации валютных курсов на мировом рынке. В Пуэрто-
Рико было принято совместное обязательство проводить
политику умеренного экономического роста, стремясь избе¬
жать новой волны инфляции в мировом масштабе. В беседе
глав социал-демократических правительств в Вене (май
1975 г.) лидер австрийской социал-демократии Б. Крайский
призвал пустить в ход все имеющиеся средства, канцлер
ФРГ Г. Шмидт на Лондонской встрече высказал уверен¬
ность, что социал-демократы смогут вывести мировую эко¬
номику из структурного кризиса, если будут действовать
сообща.
Социал-демократические правительства пришли к обще¬
му согласию в том, что в условиях переплетения экспортно¬
импортных потоков и усилившейся взаимозависимости меж¬
ду конкурирующими, торгующими и сотрудничающими
странами в 70-е годы решить проблемы инфляции, безра¬
ботицы, обеспечить высокие темпы экономического роста
168
и стабильность финансов на внутринациональном уровне
стало практически невозможным, что необходимо интенсив¬
но разрабатывать инструменты международной координа¬
ции и кооперации, продолжать процесс политического объе¬
динения Европы, решать в европейских масштабах вопрос
о формировании общественного строя «демократического
социализма». Стало очевидным, что внутренняя экономи¬
ческая политика должна быть сообразована с межнацио¬
нальными интересами и что принцип справедливого распре¬
деления доходов и собственности должен стать всеевропей¬
ским. Было признано, что возможности экспорта, инфляции
и безработицы подрывают автономию национальной поли¬
тики и требуют совместных программ и общих усилий.
Однако выработка единой платформы регулирования
оказалась трудноосуществимой задачей по ряду причин,
среди которых были и принципиальные расхождения между
социал-демократическими партиями, объявлявшими себя
преемниками марксизма, и партиями, опирающимися на ли¬
беральные — в социал-демократической интерпретации —
принципы, и невозможность в рамках ЕЭС выработать
общую «социал-буржуазную» программу, объединяющую
умеренный и радикальный социал-реформизм с различными
типами буржуазного, представленного консервативными,
центристскими, правыми партиями в «Общем рынке». За¬
дача усложнялась и стремлением европейской социал-демо¬
кратии расширить зону влияния и создать мировую концеп¬
цию «демократического социализма», общую для всех
стран, в том числе и освободившихся государств, и найти
модель экономического роста, построенную на идеях нового
мирового экономического порядка и нового разделения
труда.
Общая готовность социал-демократии нести ответствен¬
ность за ход экономического развития, признание в качест¬
ве основного принципа интеграции «законности взаимных
интересов» и установка на то, чтобы объединить усилия со¬
циал-демократов в Европе и проводить общеевропейскую
социал-демократическую политику в интересах широких
слоев населения, выработать единую программу социально-
экономических преобразований и следовать общим курсом,
постоянно наталкивались на принципиальные и непреодо¬
лимые разногласия не только на межнациональном уровне,
но и в самих партиях, внутри которых также отсутствовало
единство по целому ряду принципиальных вопросов и шли
постоянные столкновения между правыми, левыми и цен¬
тристами.
169
В ходе постоянных дебатов выявлялись принципиальные
разногласия и по проблемам национализации собственности
на средства производства, и по проблемам соучастия тру¬
дящихся в управлении, и по вопросу о роли государства
в экономической жизни, о роли и месте частных, государ¬
ственных и общественных предприятий, о возможностях
и границах конкурентоспособности государственного секто¬
ра в промышленности, о роли сферы услуг и т. д.
Французские социалисты считали, что до сих пор соци¬
ал-демократы занимались «исправлением несправедливо¬
стей капитализма», теперь же настало время выработки но¬
вой философии и новой стратегии, отвечающих задачам бу¬
дущего. Этой стратегией, согласно их концепции, является
«социализм самоуправления», который в полном объеме
может быть осуществлен лишь во всей Европе. На конгрес¬
се Союза социалистических и социал-демократических стран
Европы в Люксембурге (март 1980 г.) М. Рокар выступил
с идеей «европейского демократического социализма», осно¬
ванного на идее самоуправления.
Французские социалисты выносят на международный
уровень идею межнационального планирования, считая, что
только планирование способно обеспечить обмен между
странами, с учетом интересов каждой страны, ее специали¬
зации, уровня экономического развития и цен.
Но поскольку управлять международными интересами
на плановых началах невозможно до тех пор, пока в их ос¬
нове лежат частные интересы, стремление к максимиза¬
ции прибыли и господство ТНК, то создать новый экономи¬
ческий порядок возможно, лишь порвав с этими особенно¬
стями капитализма. Для этого французские социалисты
предлагали национализацию крупнейших предприятий, кре¬
дита, банковских систем, установление отношений сотруд¬
ничества с развивающимися странами и последовательную
ломку механизма эксплуатации, созданного ТНК. В основе
их должна лежать политика совместного развития путем
планирования инвестиций, торгового обмена и финансовых
операций. Такая политика предполагает более справедли¬
вое распределение мировых ресурсов и потребления
благ и.
В отличие от французских, западногерманские социал-
демократы считали, что состояние мировой экономики тре¬
бует демократического контроля над темпами и направле¬
нием общего экономического развития 12 и использования
на международном уровне принципов косвенного регулиро¬
вания экономики и налоговой политики перераспределения
170
доходов. Так, X. Эренберг, распространяя свои представле¬
ния на «Европу девятки», задачей социал-демократии счи¬
тал превращение ЕЭС в «район наиболее прогрессивных со¬
циальных отношений» на базе экономического строя, кото¬
рый стремится объединить в себе «лучшее из двух
миров», сохранив динамизм и спонтанность рыночной
экономики.
В заключительном разделе своей книги «Между Марк¬
сом и рынком», озаглавленном им «Шансы», он сформули¬
ровал главные цели и направления деятельности социал-
демократии: одновременное достижение «четырехугольни¬
ка» целей; более гибкое использование всех инструментов
политики (финансовой, кредитной и налоговой) и их коор¬
динацию; обеспечение внешнеэкономической стабильности;
разработка новой структурной и региональной политики;
программы мероприятий по защите окружающей среды; не¬
прерывное развитие инфраструктуры; активная социальная
политика; паритетное соучастие трудящихся в управлении
производством; растущее участие трудящихся во владении
производительной собственностью 13.
Шведские социал-демократы распространяли на между¬
народный уровень принцип солидарности. У. Пальме счи¬
тал, что целью общественного развития должно стать такое
общество, которое высокий уровень технического и эконо¬
мического развития сочетает с высоко развитым чувством
социальной ответственности и солидарности с народами дру¬
гих стран. В книге «Вместе мы можем сделать хорошую
страну еще лучше» (1976 г.) У. Пальме заключительную
главу назвал «Солидарность — наш путь в будущее».
Г. Мюрдаль, перенося на международный уровень кон¬
цепцию «национальной интеграции», осуществление кото¬
рой предусматривает подтягивание слабых и ликвидацию
неравенства и несправедливости между различными соци¬
альными слоями, средством достижения экономической ин¬
теграции считает подтягивание экономических потенциалов
развивающихся стран до уровня промышленно развитых
государств. Такая политика должна сгладить противоречия
и стабилизировать капиталистическую систему.
Кейнсианская идея стимулирования совокупного спроса,
применительно к международной экономической политике,
в интерпретации социал-демократов выглядела как стиму¬
лирование инвестиционного спроса индустриальных госу¬
дарств при одновременном стимулировании потребительско¬
го спроса «бедных» стран, обладающих большим потенциа¬
лом спроса. В этой интерпретации финансовая помощь
171
развивающимся странам рассматривалась как путь повыше¬
ния их покупательной способности в целях формирования
спроса на товары промышленно развитых стран на мировом
рынке. Такая политика приведет к росту загрузки производ¬
ственных мощностей в развитых странах, к выравниванию
уровней развития, к разрядке международных конфликтов
и к ликвидации в мировом масштабе нищеты и голода, к ус¬
тановлению справедливого мирового порядка.
Политика стимулирования «бедных» стран, согласно
представлению экономистов социал-демократической ори¬
ентации, должна давать импульс экономическому росту и
способствовать рассасыванию безработицы в индустриаль¬
ных странах. В этой ситуации ориентация на покупательную
способность «слабых» стран была естественной и требовала
усилий по разработке концепции международной экономиче¬
ской политики, учитывающей интересы обеих сторон, своего
рода концепции «согласованных действий» на международ¬
ном уровне. Для того чтобы привлечь «слабые» страны к со¬
вместному решению проблем, социал-демократы пытались
распространить принцип справедливости на внешнеторго¬
вые отношения, ориентируясь на мирное разрешение миро¬
вых экономических проблем, установление справедливого
мирового порядка и ликвидацию очагов нищеты и неразви¬
тости.
Общая точка зрения, выработанная в ходе экономиче¬
ских дискуссий и политических дебатов, свелась к решению
о необходимости объединить усилия европейской социал-
демократии, для того чтобы преодолеть охвативший страны
Запада кризис. Было признано, что возможность борьбы
с этим кризисом лежит на пути к «демократическому социа¬
лизму» и что все области европейской политики должны
быть ориентированы на решение социальных задач, а целью
политических действий должно быть улучшение условий
жизни и труда населения Европы.
Направляя свои теоретические поиски на то, чтобы «сде¬
лать жизнь свободней, справедливей, независимей и гармо¬
ничней», отчитываться перед избирателями социал-демокра¬
ты должны были успехами в решении конкретных социаль¬
но-экономических проблем—безработицы, инфляции, низких
темпов экономического роста, состояния государствен¬
ных финансов, налоговой системы и системы социального
обеспечения. И именно здесь со всей наглядностью и оче¬
видностью проступили изъяны социально-экономической
доктрины, базировавшейся на идее бескризисного и гармо¬
172
ничного роста капиталистической экономики и не приспособ¬
ленной к ситуации длительной депрессии или затяжного
и глубокого экономического кризиса.
ЗАГАДКИ «МАГИЧЕСКОГО
ЧЕТЫРЕХУГОЛЬНИКА»
Затяжной характер безработицы 70-х годов, рост кото¬
рой продолжался и во время выхода из кризиса и оживле¬
ния в экономике, заставил признать тот очевидный факт,
что время перестало быть главным лекарством от безрабо¬
тицы и что сокращение ее требует выявления специфических
причин и принятия специальных программ, координирую¬
щих и направляющих государственную политику на рынке
труда.
Ситуация 70-х годов демонстрировала ошибочность од¬
ного из основных положений классической экономической
теории, что спад сам по себе является антиинфляционным
средством, а оживление — лекарством от безработицы, ле¬
жащим в основе послевоенных моделей регулирования эко¬
номики. Инфляция и безработица выработали иммунитет
к традиционным лекарствам и проявляли определенность
и самостоятельность поведения — равно росли как в стра¬
нах, стимулировавших экономику, так и в странах, охлаж¬
давших ее.
В доктрине регулирования, ассимилировавшей популяр¬
ную среди неоклассиков «альтернативу Филлипса», посту¬
лирующую невозможность одновременного достижения пол¬
ной занятости и стабильных цен, следовало делать выбор:
либо стремиться к полной занятости и тогда стимулировать
деловую активность, но смириться с инфляцией, либо объя¬
вить войну инфляции, охлаждать экономику, но пренебречь
ростом безработицы. Если выбор падет на борьбу с безра¬
ботицей, то стимулировать экономику средствами налоговой
и кредитно-денежной политики, воздействуя как на инвести¬
ционный, так и на потребительский спрос; если приоритет
будет отдан борьбе с инфляцией, — охлаждать деловую ак¬
тивность, используя те же рычаги воздействия.
В начале 70-х годов высказывались разные соображе¬
ния: «инфляционисты» выступали в защиту инфляции. Ин¬
фляция хороша тем, утверждали они, что нейтрализует рост
заработной платы, увеличивает государственные налоговые
поступления (прогрессивная шкала подоходного налога),
создавая возможность увеличивать государственные расхо¬
ды и покрывать бюджетный дефицит, поддерживает высо¬
173
кий уровень инвестиций, так как расширяющийся рынок
поощряет производство, а удешевление денег повышает по¬
пулярность кредита. «Антиинфляционисты» — сторонники
«холодного душа» — призывали не заботиться о занятости
и добиваться стабилизации цен за счет роста безрабо¬
тицы.
Социал-реформистским ответом на эту ситуацию был
компромисс — тактика «малых шагов». В отличие от так¬
тики «sowol.., als auch» («как, так и»), направленной на од¬
новременное достижение всех целей «магического четырех¬
угольника», а также в отличие от тактики «entweder.., oder»
(«либо.., либо»), выбирающей главную цель экономической
политики и осуществляющей серию мероприятий для ее ре¬
шения, социал-демократы предпочли не делать выбора, но
и не действовать в направлении одновременного решения
всех задач, а всякий раз заново определять цель своего дей¬
ствия. «Компромисс, заключенный политиками,— писал за¬
падногерманский экономист Е. Тухтфельд,— не закрепляет
приоритет за какой-то целью, а позволяет гибко учитывать
ситуацию и делать дальнейший шаг в зависимости от новых
обстоятельств» 14.
В западногерманской практике социал-демократического
правления тактика «малых шагов» выглядела следующим
образом: в 1967 году правительство стимулировало эконо¬
мику, в 1968 — боролось с инфляцией, в 1969 — осуществ¬
ляло политику стимулирования, в 1970 — политику «холод¬
ного душа», в первой половине 1971 вновь сокращало спрос,
во второй — стимулировало, а в 1972 году — охлаждало.
В 1973 году В. Брандт заявил, что в стране полная заня¬
тость, и продолжал охлаждать экономику, а в 1974 году
популярным стал лозунг Г. Шмидта: «пятипроцентный рост
цен лучше, чем пятипроцентная безработица», в соответст¬
вии с чем была принята программа стимулирования.
В 1975 году социал-демократы сокращали бюджетный де¬
фицит и одновременно стимулировали инвестиции. В пред¬
выборной программе 1976 года они заверяли в готовности
бороться с безработицей, обещая комплекс специальных
мероприятий на рынке труда, в 1977 году — приняли очеред¬
ную инвестиционную программу. В 1980 году Г. Шмидт зая¬
вил, что политика в области занятости не важнее валютной
стабильности. В 1980—1982 годах правительство осуществ¬
ляло режим строгой экономии, считая сбалансированность
бюджета задачей номер один. В 1982 году оно намерева¬
лось решать проблему занятости сокращением социальных
расходов. Но осуществить эту меру не удалось из-за поли¬
174
тического кризиса, раскола коалиции и прихода к власти
ХДС/ХСС.
В целях охлаждения экономики в 1970 году были пред¬
приняты следующие шаги: введен свободно колеблющийся
курс марки (что затруднило дела экспортеров), снята с на¬
логоплательщиков 10-процентная «конъюнктурная надбав¬
ка», сокращены государственные расходы, что уменьшило
покупательную способность на 4 млрд. марок. Чтобы не по¬
догревать «покупательную лихорадку потребителей», было
отменено обещанное сокращение налогов, учетная ставка
была поднята с 6 до 7,5%, увеличены нормы обязательных
резервов для коммерческих банков на 15%, отменено право
на ускоренную амортизацию (что «заморозило» около
4 млрд. марок). Часть налоговых поступлений должна была
быть законсервирована на особом счете в федеральном
банке в качестве средств для выравнивания конъюнктуры.
Их сумма определялась в 5,2 млрд. марок, а сумма забло¬
кированных бюджетных расходов — в 5 млрд. марок 15.
В 1971 году в целях стимулирования экономики ставка
учетного процента была снижена до 3%, понижены нормы
резервов коммерческих банков. На поддержание конъюнк¬
туры было выделено 11 млрд. марок, в том числе 4,1 млрд.
из Федерального конъюнктурного фонда, 5,9 млрд.— из
«надбавки на конъюнктуру» и 1 млрд. — из фонда Про¬
граммы европейского восстановления/
Для охлаждения экономики в 1972 году ставка учетного
процента была поднята до 4%, резервы коммерческих бан¬
ков увеличились на 10%, были приняты меры по ограниче¬
нию притока иностранной валюты.
В программе стабилизации 1973 года постановка вопро¬
са о стабилизации занятости и сокращении безработицы как
задачах, стоявших перед правительством, отсутствовала.
Неотложной задачей правительство считало достижение
большей стабильности цен.
Для осуществления политики стабилизации, сводившей¬
ся к росту доходов государственного бюджета, благоразу¬
мию и самоограничению профсоюзов в вопросах заработной
платы, умеренности и «особой дисциплины» предпри¬
нимателей в области цен, правительство обратилось к граж¬
данам с призывом «несколько сократить личное потребле¬
ние» 16. В этом же заявлении В. Брандт сказал: «Качество
жизни стало центральным понятием нашей политической
деятельности».
В 1973 году была принята весьма суровая антиинфляци¬
онная программа, предусматривавшая комплекс ограничи¬
175
тельных (налоговых, бюджетных и кредитных) мероприя¬
тий,— введение 11-процентного налога на внутренние инве¬
стиции корпораций сроком на 2 года, 10-процентной надбавки
к налогу на средние и крупные доходы и к налогу на кор¬
порации сроком на 1 год, сокращение государственной за¬
долженности и задолженности земель на 4,5 млрд. марок,
сокращение государственных расходов, частичное замора¬
живание налоговых поступлений, отмена налоговых льгот
на строительство частных домов и квартир на год; проведе¬
ние политики ограничения в области внутреннего кредито¬
вания; сокращение на 10% государственных расходов на
региональное экономическое развитие.
С помощью этих мероприятий правительство намерева¬
лось изъять из обращения 17,5 млрд. марок и заморозить их
в федеральном банке, уменьшив таким образом ликвидность
и ослабив покупательную способность.
Учетная ставка Федерального банка была повышена с 5
до 6%, а ставка по кредитам под залог ценных бумаг— с 7
до 8%. (В течение большей части 1972 г. они составляли
соответственно 3 и 4% и поднимались с октября 1972 г. до
мая 1973 г. пять раз.)
В правительственном заявлении, сделанном по поводу
принятия программы экономической стабилизации на
1973 год, В. Брандт подчеркнул, что меры в области поли¬
тики стабилизации требуют дальнейшего самоограничения
в отношении заработной платы. Желая смягчить реакцию
со стороны профсоюзов, В. Брандт говорил: «Трудящиеся
должны быть уверены, что безработица не служит для Фе¬
дерального правительства средством осуществления поли¬
тики» 17. В ответ председатель Объединения немецких проф¬
союзов Г.-О. Феттер обвинил правительство в том, что оно
действует «глобальными топорными методами» 18.
На рубеже 1974 года новый канцлер Г. Шмидт заявил:
«Так как в 1973 году обеспечение занятости не представля¬
ло особых трудностей, первостепенной целью была политика
в отношении цен, но в 1974 году на первое место опять вы¬
двигается обеспечение высокой занятости... Моя формула —
пятипроцентный рост цен лучше пятипроцентной безрабо¬
тицы— выражает принцип, согласно которому сохранение
занятости в современном индустриальном обществе — самая
важная цель экономической политики» 19.
Обеспечивать высокий уровень занятости правительство
намеревалось с помощью политики стимулирования капита¬
ловложений. «Без капиталовложений нет прироста. Без при¬
роста нет надежных рабочих мест, повышения заработной
176
платы и общественного прогресса. Уменьшить капиталовло¬
жения означало бы оказать медвежью услугу как нашей
экономике в целом, так и отдельному трудящемуся» 20, — го¬
ворил Г. Шмидт в заявлении. Свою установку на рост капи¬
таловложений как главное средство борьбы с безработицей
Г. Шмидт подтвердил на съезде СДПГ в марте 1975 года.
Программа борьбы с безработицей на 1974 год была ин¬
вестиционной. В отличие от прежних, она предусматривала
расширение капиталовложений, направленных на улучше¬
ние инфраструктуры, в частности путей сообщения и почты.
Считалось, что увеличение капиталовложений в обществен¬
ный сектор поднимет уровень занятости в отраслях промыш¬
ленности, производящих средства производства, и в строи¬
тельной промышленности. В то же время существенного ро¬
ста спроса не произойдет и вызванный дополнительными
капиталовложениями рост цен будет незначительным.
Совет экспертов в «Анализе за 1974 год» рекомендовал
правительству отказаться от тактики «или.., или» и доби¬
ваться одновременного решения проблемы безработицы
и инфляции. В качестве главного рецепта предлагалось ос¬
тановить рост заработной платы и таким образом ликвиди¬
ровать «паралич сердечной мышцы экономики» — восстано¬
вить готовность инвестировать.
В 1977 году правительство приняло седьмую по счету
инвестиционную программу, предусматривавшую расходо¬
вание 16 млрд. марок до 1980 года на строительство очист¬
ных сооружений, железнодорожных переходов и благоуст¬
ройства городов для стимулирования экономического роста.
В рамках шести предшествующих программ стимулирова¬
ния экономики было израсходовано 35 млрд. марок, глав¬
ным образом на предоставление льгот и создание благопри¬
ятных условий инвестирования21.
Инвестиционная программа была встречена в партии без
энтузиазма. «Шпигель» по этому поводу писал: «Противо¬
речия между правительственным лагерем и партией относи¬
тельно экономической политики растут. Все большее число
членов СДПГ упрекают канцлера в том, что он не принял
достаточных мер против безработицы... Государство тратит
на безработных колоссальные средства, вместо того чтобы
дать им работу... На 16 млрд. марок можно было бы дать
работу 90 тыс. безработных» 22.
На эту критику Г. Шмидт ответил, что правительство
должно руководить независимо от партийных конференций.
«Теперь канцлер-социал-демократ и его партия мешают
друг другу» 23,— резюмировал «Шпигель».
177
Тактика «малых шагов» не была социал-демократиче¬
ским изобретением. Правительства всех капиталистических
стран действовали примерно с той же последовательностью,
в тех же направлениях и предпринимали примерно те же
шаги в целях устранения безработицы и инфляции. Анти¬
кризисные программы, принятые в середине 70-х годов, от¬
ражали установку на решение экономических проблем с по¬
мощью кейнсианских рецептов регулирования, исходили из
необходимости выбора между охлаждением и стимулиро¬
ванием экономического роста, возможность решения проб¬
лемы занятости и инфляции ставили в зависимость от ин¬
вестиций (см. табл. 2). Правительства США и Франции счи¬
тали главной задачей выход из кризиса и ликвидацию без¬
работицы, правительство Великобритании концентрировало
внимание на решении проблемы инфляции. С достаточным
основанием можно было утверждать, что «антиинфляцион¬
ная программа» английского правительства вызовет даль¬
нейший рост безработицы: политика «охлаждения деловой
активности» в условиях кризиса — наименее перспективный
путь решения хозяйственных проблем. В то же время курс
на стимулирование деловой активности, избранный прави¬
тельством Франции, был явно инфляционным, поскольку
мероприятия по расширению инвестиционной деятельности
и покупательной способности намечено было осуществить
за счет роста бюджетного дефицита.
Главной целью экономической политики американского
правительства была одновременная борьба с инфляцией
и безработицей. Выдвинутые цели не противопоставлялись
друг другу, предусмотренные средства борьбы с инфляцией
(«социальный договор» между руководством профсоюзов
и предпринимателями относительно политики в области за¬
работной платы и цен или в случае неудачи введение при¬
нудительного замораживания) не предполагали охлаждения
конъюнктуры. Решить проблему занятости правительство
намеревалось, поощряя инвестиционную деятельность по¬
средством снижения учетной ставки и налогов с корпораций,
увеличения покупательной способности трудящихся путем
роста пособий по безработице (дополнительные ассигнова¬
ния 4,5 млрд. долл.) и сокращения налогов, а также непо¬
средственно созданием новых рабочих мест.
Социал-демократическая программа СДПГ предусмат¬
ривала одновременно решение двух проблем: стимулирова¬
ние инвестиций и наведение порядка в бюджете. Программа
оздоровления конъюнктуры была направлена на стимули¬
рование предпринимателей в форме предоставления госу-
178
Правительственные антикризисные программы
СО
ts
В
ч
\о
В
В
о
ю
о
a В
к в
а со
а си
и о
2 с
Н си
« о
»а «
2 л
к а
н *
О)
х 2
>» о
0J Ч
U *
о
а
а
*3
си
4 н
5 о
О)
in S
^ X!
о) а
а £
а о
S'S
со а
о си
а ^
и д
а 3
о СО
< а
о о
§§о
ю a g
о ®
о н
ооо
С (нЮ
о о со
а си
со
»в о о
о х 'о
а о 0
а е* 2
ч о с
g С>Е
в
>1 S
gg|
С * к
а R
ода
в а в
а о
« о
о
о ,
си н
а о
я о*
в о
о
5 *
DU со
>> О
a ®
о g
си ч
С з
3
n S
О 2
со О,
а в
a
со »В
со О
a
a
я 3
3S
а> о
а си
н н
о а
си
со a
So
о a
о a
U а)
a
о о s
г? Я “
&. в о
a в
a о
ч си
и н
в о
a a
« 3
g §
§ *
Э*
cu
a о
■si
I-
s3-
0> ~
a
о
2
>>
a
a
о
3
a
cu
s
cu
E
<v
CO
a,—ч
ш ая
В vo a
п О H
cu о
4 2 2
2 3 3
О в н
cm'
s£
о CO
4 ^
a 2
a n
<L>
В ^
a
<u 0
Э ^
3 s
a о
о о
С 3
о си
в a
со
К
в з
VO В
о в
О £г
о >>
В о
а95
м О
= %
и'Я
о °
о
к
a
a
VO
a
н
a
a
a
o
и
О
ч
a
a f
o>
3 5
в a> £ a
liiii
S h r ^
ЧОСЙ
й) VO OS g
a со o»2 1
cu a С
a
a —
a
a
a a
33 r
* s
si
о sc
Ч Я
а>
са с;
« со
н са
В н
Ч о
а» о
ас
U
а о «и
а а tr
к °
.ы в л
о * И
«2,о
О а* О
Sgg
4 8 8
а о
си а
О) си
* S *
в о *
а н a
а >> а
о в а
си о
в а а
к н н
5 о о
^ о си
2 а в
а 5 е(
н в >»
U н о
а 2
5 S
S?> а
2 си
О- U
О
а си
в
х
2 *
О)
О)
.gog
Sol
О о
Г< о а
оно
си а а
она
о 2
я я
Л Н
II
О
а
5Г
»
О
ч
а
о
си з
°а
Й ^
со н
О a
в
~ 2
н
о
*
2
VO
8£
SB
a *&•
си а>
a ><
a2
. о
см a
a _
cu\y
S « ю
H as
g KO>
179
>>u
Ih ию
а, ££-
CM
Главная цель экономической Средства достижения _
политики поставленной цели Основные мероприятия
з
3
я
§
о
сх
S
Л
Я
®а
а
КС
S s
S.S
а щ
О)
а» tc
a >.
в н
а> а
S’ *a
со я
СХ е(
Й *
О О)
U с
СО
о,
VO
о
>>
я
>>
СО
a
со
a
и
о
a
о
X
о
со
а.
ю о
a и
я
СО
О)
«=с
8 о
одй
я«*
2 сх со
~ я сх
г о
> X
Я
2 S я
Доя
я н S
2. >» а
*=С с н
а о
5 s а
2 н со
5ид
г о >,
О В о
®в
о
я
н
о
Ю
со
сх
со
со
•в
0)
a
a
a
*?
•в-
в
СХ
о
аз
к ^
8 1 В ^
? I
Ий
со
180
я
о
в
>>
я
a
a
»a
о
Я
55
>>
о
Я
Я ;
a
s *-
«■
*г\ f"* ®
О ^ &■
яс 5
Я
2.2*Яв
•&Я-
tf 9 * 2
сх сх * о
ч « я *я
а я я
и ч
СО <Х со _
—< В н X)
WB а 3
й) ГЦ
И СХ’К g
о К О £
й I “ §
я У О 2
СО ® В >2
СО Рч >>3ч
W м
°-3
« §
■ ч
со
о 3
8 н
Я a
а ч
со в
СМ
—I см со
2 S S
СО Ьч Д
« S
й! S « 5
О я О-©<
§s.gs
5 I s 2
4|S.§
СХ в
и О)
“|§£
2^*“-
о с в S
сх <0 ^
я в я ?г*
£ Н Е- о
о о
5* о СХ Ь*
S В СО ^
я pa a 5
в >> в
U х о tj
>а 3 в
8 я
=Г Iя
О СО -
о СХ £
’©’ я
5 »я
чч . а о»
5 а Я н
§—е-о s
s и 2 с ^
Н О S «
о я *а в
® в ю a S
а * ‘
я^в
ст в
So,®
£ * §
Э S Е
В _м Я
е=( - °
о см Ч я
m -*< а
о о
“ S
S
а
о s
о?
в
ч
о
: vo
&1
Я *5
а>
а
а
а -
со а
сп н
а сх
Я О
сх С
о У
§1
£ &
ю
а
в
со
со
Я
Я
ю
о
сх
в
Я
<0 а
9 н
?> <■>
^ а
Рч н
_ в
а сх
в vo
u
- -ю
- **>
о а>
сх О) t
Источнйки: New York Times, 1975, Jan. 7, 12, 17; Washington Post, 1975, Jan. 22; Handelsblatt, 1975, 1. Sept.;
Frankfurter Allgemeine, 1975. 12. Sept.
дарственных заказов ряду отраслей и облегчения условий
кредитования жилищного строительства. Программа сокра¬
щения бюджетного дефицита предусматривала рост бюд¬
жетных поступлений и сокращение государственных расхо¬
дов. В целях роста бюджетных доходов предусматривалось
повышение налога на приращенную стоимость с 11,5 до
13,5% (с 1977 г.), а также рост акцизных налогов.
Помимо роста налогов было предусмотрено повышение
взносов на пособия по безработице с 2% от общей суммы
заработной платы до 3% (с 1976 г.). Всего за счет роста
взносов на пособия по безработице предполагалось повы¬
сить доходы бюджета за 4 года (1976—1979 гг.) на
18 млрд. марок.
Рост отчислений от заработной платы не повысил ни
размера пособий по безработице, ни продолжительности их
выплаты. Размер пособий по-прежнему не мог превышать
68% суммы заработка и выплачиваться более одного года.
Летом 1975 года каждый третий из зарегистрированных
безработных уже не имел права на пособие.
Вторым направлением сокращения бюджетного дефици¬
та было сокращение государственных расходов. Экономия
бюджета осуществлялась главным образом за счет сокра¬
щения расходов на социальные нужды (образование, про¬
фессионально-техническое обучение, здравоохранение, жи¬
лищное строительство), а также расходов на научные
исследования и сельское хозяйство. За 4 года было преду¬
смотрено сэкономить 8,3 млрд. марок. Программа феде¬
рального правительства предусматривала сокращение
стипендий студентам, субсидий крестьянам, жалования воен¬
ным, замораживание в 1976 году учебных пособий, введение
новой регламентации профессионального обучения. Кроме
того, было принято решение об ограничении мер по содей¬
ствию увеличению занятости. Всего в рамках мероприятий
по улучшению структуры бюджета было предусмотрено
сокращение расходов на 7,9 млрд. марок в 1976 году, на
12,2 млрд. — в 1977, на 22,8 млрд. — в 1978 и на 12,5 млрд.
марок — в 1979 году24.
Идея «антициклического построения бюджета», офици¬
ально зафиксированная в законе о стабилизации 1967 года,
предусматривала возможность дефицитного финансирова¬
ния в периоды спада и устранение дефицита за счет накоп¬
ленных в условиях подъема средств от прогрессивного роста
налогов, экономии государственных расходов и экономии за
счет получающих льготы во время кризиса. На практике
политика «дисциплинирования бюджета» свелась к приня¬
181
тию программ сокращения бюджетного дефицита в периоды
кризиса, то есть именно тогда, когда экономика особенно
остро нуждалась в дополнительных средствах, и экономии
за счет социальных расходов и повышения налогов для
всех социальных групп. Осуществлялась целенаправленная
политика поощрения предпринимателей за счет потребите¬
лей, в результате которой доходы трудящихся во время
кризиса сокращались в связи с ростом безработицы, умень¬
шением рабочего времени и ростом цен, а по мере выхода
из кризиса трудящиеся расплачивались за «старые долги»
правительства возросшими налоговыми отчислениями и
урезанным социальным страхованием.
В 1980 году «красный карандаш» (так называли режим
строгой экономии, провозглашенный главным направлением
финансовой политики правительства) прошелся по социаль¬
ным статьям бюджета, предусматривая повышение вычетов
из заработной платы для ассигнований на социальные нуж¬
ды, сокращение ассигнований на образование, повышение
ряда тарифов и платы за коммунальные услуги. Монопо¬
лиям же предусматривалось новое снижение налогов на
капитал. Их доходов «красный карандаш» не коснулся.
Главную проблему 1981 года определил министр хозяй¬
ства О. Ламбсдорф: у нас самый крупный за всю историю
дефицит платежного баланса. Основной причиной дефицита
в 30 млрд. марок (1981 г.) явились огромные расходы, свя¬
занные с импортом нефти. Для того чтобы выправить поло¬
жение, Ламбсдорф призывал больше работать и меньше
тратить, увеличивать инвестиции и уменьшать потребление.
И действительно, дефицит платежного баланса в 1981 году
удалось сократить почти вдвое (до 17 млрд. марок), но
«неважные» для этого года проблемы — инфляция, безрабо¬
тица и сокращение темпов роста — решены не были: инфля¬
ция в октябре достигла высшей циклической точки — 6,7%
в годовом исчислении, ВНП в реальном исчислении упал на
0,5%, безработица достигла нового рекорда—1,7 млн. Ре¬
кордными были и учетные ставки25.
В феврале 1982 года после многомесячных дебатов со
СвДП была объявлена новая программа борьбы с безрабо¬
тицей стоимостью в 12,5 млрд. марок (в дополнение к ранее
вложенным 27,5 млрд.). Она предусматривала стимулиро¬
вание капиталовложений до 1985 года и 10-процентную до¬
тацию для специальных инвестиций на 1982 год. Дотация
в 4 млрд. марок должна была обеспечить прирост инвести¬
ций на 40 млрд. марок. Средства для финансирования новой
программы правительство намерено было получить с по¬
182
мощью повышения налога на добавленную стоимость на
1% в 1983 году. «Операция-82» вновь предусматривала со¬
кращение социальных расходов и увеличение налогов на
малоимущие слои населения во имя стимулирования эконо¬
мического роста.
В принятом на 1983 год бюджете расходы на социальные
нужды были сокращены на 10%. Правительство намерева¬
лось сэкономить 8 млрд. марок за счет пенсионеров, кото¬
рым предусматривалось вносить свой вклад в систему стра¬
хования по болезни, рабочих, которым следовало платить
большие взносы в систему страхования по безработице,
больных, на которых возлагалась большая часть расходов
на медицинское обслуживание, и высокооплачиваемых,
которых предполагалось лишить некоторых налоговых
льгот. Однако осуществить эти намерения не удалось: бюд¬
жет был отозван новым правительством Коля — Штрауса.
В 1982 году политический кризис в Бонне разразился
вокруг разногласий относительно бюджета. Государствен¬
ный долг достиг огромных размеров26:
Год
Млрд. марок
% к ВНП
1961
56,4
17,0
1965
80,7
17,6
1970
123,2
18,1
1975
253,1
24,5
1978
365,5
28,3
1979
409,1
29,2
1980
460,0
38,8
1981
527,0
34,1
1982
582,0
35,8
СвДП решительно выступала против его дальнейшего
увеличения и против дальнейшего повышения налогов. В
этой позиции ее трудно было бы упрекнуть, если бы выступ¬
ление за здоровые финансы не вылилось в движение за со¬
циальный демонтаж и свертывание социал-демократических
реформ.
Политическая карьера СДПГ оказалась теснейшим об¬
разом связана с партией свободных демократов, благодаря
которой социал-демократы пришли к власти и из-за которой
лишились ее в 1983 году. В 1966 году их участь решил
политический кризис, возникший ввиду разногласий между
ХДС/ХСС и СвДП и выхода либералов из правительства.
Готовность либералов образовать коалицию с социал-демо¬
кратами помогла сформировать правительство в 1969 году,
но поставила СДПГ на весь период ее правления в жесткую
183
зависимость от своего строптивого партнера. В 1982 году
разразился новый политический кризис: СвДП разорвала
союз с социал-демократами, вступила в коалицию с ХДС/
ХСС, но, потеряв на этом влияние, голоса избирателей и
внутреннее единство, поставила себя на грань самоуничто¬
жения. Результат земельных выборов был заслуженной ка¬
рой за политический авантюризм.
Антикризисная политика СДПГ — СвДП фактически
повторила опыт «глобального регулирования» К. Шиллера,
осуществлять которое ему было поручено вначале в соав¬
торстве с Ф. Штраусом, занимавшим в правительстве
Большой коалиции пост министра финансов, а затем с ми¬
нистрами от СвДП, с той, правда, разницей, что тогда эко¬
номия осуществлялась за счет жилищного строительства
(с 1966 по 1968 г. расходы на жилищное строительство
сократились на 10%), а теперь статьями экономии стали
образование и здравоохранение (с 1975 по 1977 г. расходы
на образование сократились на 2,8%, а на здравоохране¬
ние — на 4,2%).
Поскольку приход к власти СДПГ был связан с эконо¬
мическим кризисом 1966—1967 годов, то социал-демократы
не могли не поставить себе в заслугу быстрый и безболез¬
ненный выход из него, прославляя «глобальное регулирова¬
ние» и проявление «экономического гения» Шиллера, кото¬
рого неофициально стали называть «суперминистром». «Нам
понадобилось всего шесть месяцев, чтобы выправить поло¬
жение и показать всему миру, что СДПГ стала направляю¬
щей политической силой в Германии»27, — говорилось в
принятой в 1968 году программе СДПГ.
Чем же в действительности было «глобальное регулиро¬
вание», позволившее за столь короткий срок продемонстри¬
ровать миру достоинства социал-реформистского экономи¬
ческого курса?
В ходе принятия антикризисной правительственной про¬
граммы сразу же выявились разногласия между Шиллером
и Штраусом. Шиллер исходил из необходимости стимули¬
рования экономики путем увеличения государственных рас¬
ходов, Штраус призывал положиться на «прирожденную
энергию самой экономики», предоставив ей возможность
самой обеспечить расширение капиталовложений и рост
занятости без всякого стимулирующего воздействия со сто¬
роны государства, и настаивал на сокращении бюджетного
дефицита за счет снижения социальных расходов.
Советник министерства финансов ФРГ Ф. Ноймарк счи¬
тал, что финансовую стабильность подрывают непомерные
184
расходы на социальные нужды, которые сокращают ассиг¬
нования на капиталовложения28.
Решение было компромиссным: принятые программы
особых конъюнктурных и структурных мероприятий на
1967—1968 годы предусматривали дополнительные ассигно¬
вания на капиталовложения со стороны федерации, земель
и общин в размере 8 млрд. марок, миллиардные заказы и
налоговые привилегии предпринимателям для строительст¬
ва заводов и закупки оборудования, частично финансиру¬
емые за счет роста бюджетного дефицита. Одновременно
была принята программа сокращения бюджетного дефици¬
та, предусматривавшая сокращение дотаций сельскому хо¬
зяйству, финансирования жилищного строительства, расхо¬
дов на образование и социальное обеспечение, государст¬
венных дотаций лицам наемного труда. Кроме того, было
предусмотрено повышение налогов: в 1968 году — на
1,5 млрд. марок, в 1969 — на 3,6 млрд., в 1970 — на
4,45 млрд. и в 1971 году — на 4,95 млрд. марок. Всего за
1968—1971 годы было предусмотрено изъять из обращения
путем повышения налогов 13,6 млрд. марок. Расходы на
социальное обеспечение за этот период предполагалось сни¬
зить на 12 млрд. марок29.
Политика сокращения социальных расходов и повыше¬
ния налогов проводилась под девизом «наведения порядка
в бюджетных ассигнованиях». Политика стимулирования
предпринимателей обосновывалась перспективой больших
прибылей, необходимых для будущих капиталовложений.
Называя Шиллера «самым популярным политиком»,
ставшим во главе второго «экономического чуда», «Штерн»
тогда с восторгом писал: «Он сразу принес много пользы
предпринимателям, его первой целью в 1967 году, когда
тысячи людей ежедневно теряли свои рабочие места, было
привлечь их на свою сторону. Он обещал промышленникам
и банкирам совсем другие курсы акций и сдержал свое
обещание, он не заботился о лицах наемного труда, он за¬
должал Федеральному банку, чтобы предоставить предпри¬
нимателям миллиардные заказы, он дал им налоговые при¬
вилегии для строительства заводов и закупки машин и
одновременно добился сокращения дотаций лицам наемного
труда на содержание личных машин. В разгар кризиса в
Руре он заявил, что необходимо закрыть еще больше шахт
и переквалифицировать еще большее число горняков. Его
целью было преодолеть глубокий спад, и для этого можно
было идти только одним путем: укрепить надежду у пред¬
принимателей на увеличение заказов и возможность быст¬
185
рого роста прибылей. Он привел в действие «наступатель¬
ную спираль» и в результате подъем принес выгоду всем.
Сегодня в условиях подъема он добивается резкого повы¬
шения заработной платы, профсоюзы аплодируют... Такой
успех Шиллеру обеспечило применение современных дости¬
жений экономической науки в политической практике.
Эрхард взывал к экономическому благоразумию, Шиллер
собрал вокруг себя деятелей объединения профсоюзов и
пытается повернуть их на нужный ему курс. Шиллер не
добился бы успеха, если бы профсоюзы вовремя не приоста¬
новили свои требования о повышении заработной платы»30.
Присоединиться к аплодисментам в адрес Шиллера нам
не позволяют два обстоятельства: проводившаяся им поли¬
тика не имела никакого отношения ни к справедливости в
распределении доходов, ни к росту благосостояния трудя¬
щихся, то есть к тому, что обещали социал-демократы, на¬
ходясь в оппозиции. Немаловажную роль в росте престижа
СДПГ, правда, сыграла солидарность профсоюзов, сдер¬
жавших свои требования во имя будущих перемен, но
солидарность эта пока была не на пользу трудящимся. Год
спустя, в выступлении перед предпринимателями на еже¬
годном собрании Федерального объединения союзов немец¬
ких работодателей (декабрь 1968 г.) В. Брандт среди задач,
поставленных Большой коалицией (наведение порядка в
бюджетных ассигнованиях, бережливое административное
управление, забота о росте экономики и стабильности валю¬
ты), даже не упомянул обещанной «заботы о занятости»,
несмотря на то что в тот год положение с занятостью было
наиболее тяжелым за все 60-е годы.
Вторым обстоятельством был тот факт, что выход из
кризиса не был связан ни с «экономическим гением» Шил¬
лера, ни с принятием закона о стабилизации. Этот первый со
времен войны экономический кризис не потряс основ эконо¬
мики, не вызвал массовой безработицы, не привел к серьез¬
ным диспропорциям и не глубиной и продолжительностью,
а самим фактом своего существования вызвал смятение,
так как нарушил веру в гармоничное и стабильное экономи¬
ческое развитие, окрепшую за два бескризисных десятиле¬
тия «экономического чуда». Достаточно привести следую¬
щие данные: в 1966 году ВНП (в постоянных ценах) сокра¬
тился на 0,7%, но уже в 1967 вырос на 7,1%. Число безра¬
ботных в 1967 году выросло с 161 тыс. до 459 тыс., а в
1968 году сократилось до 323 тыс. (сравним это с 2 млн.,
которые «оставили» социал-демократы в наследство ХДС/
ХСС в 1983 г.). Число вакансий существенно превышало
186
число безработных: в 1966 году на 1 безработного приходи¬
лось 3 вакансии, в 1967— 1, в 1968 году—1,5 вакансии.
Цены на потребительские товары и услуги выросли на
1,4%, а заработная плата (часовая) —на 3,1% 31.
Тогда социал-демократы свою «антисоциал-демократи-
ческую» стратегию выхода из кризиса объяснили «коалици-
онностью» с ХДС/ХСС и одновременностью протекания
двух кризисов — финансового и экономического, нуждав¬
шихся в разных методах лечения (в экономии — для оздо¬
ровления финансов и в стимулировании — для оживления
конъюнктуры). Повторив эту «двойную стратегию» во время
кризиса 1974—1975 годов (стимулирование предпринима¬
тельской активности при одновременном сокращении соци¬
альных расходов и росте налогов на доходы трудящихся во
имя экономии в бюджете), они оправдались требованием
здоровых финансов со стороны СвДП и одновременностью
роста инфляции и безработицы: чтобы сокращать безрабо¬
тицу, нужно стимулировать экономику, чтобы снизить ин¬
фляцию — охлаждать.
Г. Фридерихс, сменивший К. Шиллера на посту минист¬
ра хозяйства, принадлежал к числу свободных демократов,
был сторонником рыночного хозяйства, не скрывал своих
симпатий к предпринимателям, считал, что, осуществляя
государственное вмешательство, следует прежде исчерпать
все меры, отвечающие требованиям рынка. Этот министр
хозяйства был противником государственного планирова¬
ния, выступал против контроля над ценами и считал, что
социальные расходы «достигли таких размеров, которые
больше нельзя считать Продуктивными»32.
Экономические воззрения Фридерихса не были открове¬
нием для социал-демократов, доверивших ему этот важней¬
ший для них пост. С 1965 по 1969 год он произнес в бунде¬
стаге 20 речей по вопросам экономической политики, демон¬
стрируя свои симпатии рыночной экономике, заверяя всех,
что намерен руководствоваться не целью изменения соотно¬
шения сил, а принципами свободной конкуренции.
Еще более одиозной фигурой в правительстве, возглав¬
ляемом социал-демократами, оказался последний министр
хозяйства, также принадлежавший к свободным демокра¬
там,— О. Ламбсдорф. Он откровенно заявлял, что свои пред¬
ставления в области экономики он мог бы гораздо успешней
осуществлять совместно с ХДС. Этот «Эрхард 80-х годов»,
как его называл Г. Геншер, оказался наиболее активным
сторонником смены «хозяина» по коалиции и взял на себя
провокационную роль: предложил социал-демократам эко¬
187
номическую программу, осуществлять которую не захотел
даже Штраус.
Концепция политики преодоления слабости конъюнкту¬
ры и ликвидации безработицы, выдвинутая Ламбсдорфом,
предусматривала значительное сокращение социальных
расходов: урезать размер пособий по безработице, внести
«время ожидания», в течение которого безработный ничего
не должен получать, ликвидировать выплату пособий по
материнству, отменить пособие школьникам для получения
профессий, заменить пособия студентам на ссуды, увеличить
взносы пенсионеров в больничную кассу, обязать их самим
оплачивать курсы лечения, засчитывать время лечения в
счет отпуска и т. д. Объявив войну принципу социального
государства, Ламбсдорф спровоцировал развал коалиции.
Трудно предположить, что фигура этого министра, зани¬
мавшего свой пост с 1977 года, была в правительстве со¬
циал-демократов случайной.
В период обсуждения антикризисной правительственной
программы Г. Фридерихс предложил изменить соотношение
доходов между работающими по найму и предпринимате¬
лями в пользу последних. Считая, что рост заработной пла¬
ты, так же как и любая другая форма повышения доходов
трудящихся, отрицательно сказывается на способности к
капиталовложениям и на положении с занятостью, в то вре¬
мя как политика роста прибылей «в конечном счете идет на
пользу работающим по найму, так как обеспечивает рабо¬
чие места на завтрашний день», Фридерихс предложил
оказать давление на заработную плату и тем самым сокра¬
тить потребление и одновременно по возможности освобо¬
дить предпринимателей от возможных финансовых тягот и
обеспечить им льготные условия для инвестирования33.
В ФРГ слишком много потребляли и мало вкладывали —
выразил Фридерихс свое экономическое кредо в книге
«Смелее использовать рынок. Экономическая политика без
иллюзий»34.
Из двух рецептов регулирования занятости: кейнсиан¬
ского — стимулировать совокупный спрос и неоклассичес¬
кого— сокращать потребление, Фридерихс, а с ним и воз¬
главляемое им министерство выбрали второй.
Эта позиция министра хозяйства пользовалась поддерж¬
кой Совета пяти мудрецов и Ученого совета при министер¬
стве финансов, выступавших в период обсуждения антикри¬
зисной программы за самую жесткую экономию и предла¬
гавших сокращать государственные ассигнования в области
образования, здравоохранения, транспорта, а также сокра¬
188
тить финансовую помощь городам, сельскому хозяйству,
слаборазвитым районам и одновременно повысить налоги
с добавленной стоимости и ряд акцизных налогов. Избран¬
ный социал-демократами компромиссный путь учитывал все
эти рекомендации и выразился в одновременном принятии
двух по-разному ориентированных программ — Программы
оздоровления конъюнктуры и Программы сокращения бюд¬
жетного дефицита, красноречиво демонстрировавших осо-
бенности социал-реформистского «глобального регулирова¬
ния». Прямое родство с описанной ранее стратегией нео¬
классического синтеза П. Самуэльсона позволяет закончить
на этом разговор о новой «глобальной стратегии» для «сме¬
шанного экономического строя».
Принципиально иной была политика шведских социал-
демократов. С 1975 года правительство осуществляло мас¬
совые закупки готовой нереализованной продукции, направ¬
лявшейся на склады. Были широко использованы инвести¬
ционные фонды, созданные в период высокой экономической
конъюнктуры за счет необлагаемых налогом взносов пред¬
принимателей. (В Швеции с 1955 г. функционирует конъ¬
юнктурно-инвестиционный фонд, аккумулирующий накопле¬
ния частных компаний в целях осуществления инвестирова¬
ния в периоды кризисов). В 1975 году из этих фондов было
истрачено 6,5 млрд. крон, направленных в основном на
финансирование строительства складских помещений для
закупленной государством продукции. Власти компенсиро¬
вали 20% стоимости всех поступлений товаров на склады.
Субсидирование было связано с условием: предпринимате¬
ли не должны сокращать рабочую силу.
В отличие от СДПГ, считавшей главным средством про¬
тив безработицы выплату пособий (в соответствии с чем
были повышены на 50% взносы с доходов предпринимате¬
лей и трудящихся в фонды социального обеспечения),
СДРПШ исходила из убеждения, что выплата пособий по
безработице — дорогое средство, и действовала в соответст¬
вии с разработанной долгосрочной стратегией в области
занятости, заключавшейся в постоянном поддержании рав¬
новесия спроса и предложения рабочей силы и оптимально¬
го использования и подготовки специалистов, с учетом
структурных изменений в экономике, предупреждающих
возможность безработицы («модель Рена»). За период с
1950 по 1972 год бюджетные расходы по регулированию
рынка труда в Швеции увеличились с 1 до 7,4%. Тот же
предупредительный метод лежал в основе антиинфляцион¬
ной политики: шведские социал-демократы оказывали
189
финансовую помощь предприятиям для снижения стоимо¬
сти создания рабочих мест в целях сокращения себестоимо¬
сти продукции и предупреждения таким образом роста цен.
Все усилия правительства были направлены на то, что¬
бы предпринимателям было выгодно не увольнять, а сохра¬
нять рабочих, переводя их временно на другие участки или
на переобучение. Тем фирмам, которые при сокращении
портфеля заказов вместо увольнений направляли рабочих
на переобучение или на курсы повышения квалификации,
правительство предоставляло субсидии (в размере 15—41%
почасовой заработной платы). Таким путем было сохранено
в 1975 году 26 тыс. рабочих мест35. Всего благодаря субси¬
диям было спасено 40 тыс. рабочих мест (1% рабочей
силы), которые обошлись государству в 1 млрд. крон.
Помимо этого 50 тыс. человек (1,2% рабочей силы) было
направлено на учебные курсы через биржи труда и
33 тыс. — на чрезвычайные общественные строительные
работы. Всего по программе общественных работ было соз¬
дано 50 тыс. рабочих мест. (В ФРГ за это время прошли
переобучение за счет государства 40 тыс. — 0,19%, а на
общественных работах в 1975 г. было занято 10 тыс. чело¬
век— 0,0536.)
Первоочередной задачей в области занятости правитель¬
ство считало обеспечение работой молодежи. Для этих
целей в 1975 году было ассигновано дополнительно 2 млрд.
крон. Наряду с этим 1 июля 1976 г. было введено новое
пенсионное законодательство: сокращение пенсионного воз¬
раста с 67 до 65 лет и право ухода на пенсию в 60 лет с
предоставлением частичной пенсии. Это избавило большую
часть пожилых граждан от увольнений, резко сократив
участие в трудовой деятельности лиц в возрасте от 65 до
74 лет и высвободив рабочие места для молодежи.
Проведение широких предупредительных мероприятий
в области занятости в период кризиса привело к тому, что
Швеция оказалась единственной страной в Западной Евро¬
пе, в которой экономический кризис не сопровождался рос¬
том безработицы: занятость за год увеличилась на 3%, а
безработица сократилась до 1,2% общей численности
рабочей силы (что явилось самым низким уровнем с начала
70-х г.). На протяжении 1975—1976 годов число занятых в
общественном секторе увеличилось на 6—7%, а в частном
сократилось на 3%. По оценке правительства, в результа¬
те политики в области занятости удалось сохранить 4%
рабочих мест. Без государственного участия безработица в
Швеции была бы на уровне ФРГ — 5% рабочей силы,
190
Помимо этого был снижен подоходный налог и осуществ¬
лены другие меры стимулирования потребительского спро¬
са, приведшие к росту доходов населения на 8—10%. Меры
по стимулированию инвестиций сказались в их росте в
1975 году на 4,5%. За год частное потребление возросло
на 3%, общественное — на 5%.
Однако продолжить социал-демократический экспери¬
мент выхода из кризиса без ущерба для трудящихся и с
наименьшей безработицей шведским политикам не удалось.
В 1976 году буржуазный блок набрал 50,7% голосов (На¬
родная партия— 11,1%, Партия центра —24,1 и Умеренно¬
коалиционная партия— 15,6%), на 6 лет отстранив социал-
демократов от власти. Премьер-министр Т. Фельдин (Пар¬
тия центра) взял курс на «реформы без социализма» и
«приведение потребления в соответствие с реальными воз¬
можностями». Принятая программа стабилизации на
1977 год предусматривала девальвацию кроны на 10% в
целях выхода из валютной змеи, замораживание (до 31 ок¬
тября) цен, перенесение всех реформ на неопределенный
срок, уменьшение на 2% отчислений с предпринимателей.
Программа была направлена на поощрение предпринима¬
тельской деятельности и проведение режима экономии в
сфере потребления в целях переориентации сэкономленных
средств в пользу производства.
В 1977 году разразился «запоздавший» кризис: ВНП
сократился на 2,4%, промышленное производство—на 4,5%,
капиталовложения в промышленности уменьшились на
17%, курс кроны на мировом рынке снизился на 16% по
отношению к важнейшим валютам, инфляция выросла на
13,1%, дефицит государственного бюджета достиг
27.8 млрд. крон, дефицит платежного баланса вырос до
14.9 млрд. крон, а долгосрочная внешняя задолженность
поднялась до 50,5 млрд. крон. Несмотря на то что новое
правительство предоставило промышленности в виде субси¬
дий и кредитных гарантий рекордную сумму в 25 млрд.
крон, прибыли предприятий сократились на 90%, а потери
двухсот крупнейших предприятий составили 7,5 млрд.
крон37.
Трудно сказать, как повела бы себя шведская экономика
при социал-демократическом правительстве, еще трудней
предположить, что предприняла бы СДРПШ, оставаясь у
власти. Оценивая экономическую политику буржуазного
блока, У. Пальме в том же году писал: «Мы сделали бы
примерно то же самое, причем не из идеологических сооб¬
ражений, а по необходимости»38. Но очевидно то, что новое
191
правительство оказалось не пленником условий, созданных
социал-демократами, а пленником мирового экономичес¬
кого кризиса.
Принципиальное намерение СДРПШ сохранить произ¬
водственную активность и не сокращать занятость, создавая
товарные запасы и стимулируя потребительский спрос,
было рассчитано на «обычный» кризис, а не на затянувшу¬
юся многолетнюю депрессию. И было бы несправедливым
назвать осуществленные мероприятия «искусственными».
Конечно, с точки зрения чистого экономизма более естест¬
венным было бы «запустить» рост безработицы, как это
сделало правительство США, компенсировать возникший
в связи со скачком цен на нефть дефицит платежного ба¬
ланса (70% своих потребностей в энергии Швеция удовлет¬
воряет за счет нефти) за счет возросших отчислений с
доходов трудящихся и экономии на социальных расходах,
как это сделали западногерманские социал-демократы,
можно было бы надавить на профсоюзы и добиться от них
умеренности в области заработной платы, прибегнуть к
сокращению покупательной способности трудящихся, повы¬
шая налоги и сокращая социальные расходы, и пообещать
безработным, что сегодняшние капиталовложения — это их
завтрашние рабочие места. Но, как показала практика,
СДПГ, явив образец подобного консервативного здраво¬
мыслия, потерпела гораздо более сокрушительный крах,
чем «искусственная» политика СДРПШ.
После 6 лет пребывания в оппозиции СДРПШ в
1982 году вновь сформировала однопартийное правитель¬
ство, У. Пальме вновь стал премьер-министром, и его про¬
грамма выхода страны из затяжного кризиса свидетельству¬
ет о возврате к прежней политике социально-экономических
реформ. Программа направлена на повышение конкуренто¬
способности ведущих отраслей, замораживание цен (но не
заработной платы), девальвацию шведской кроны и расши¬
рение социального обеспечения. Главная цель правитель¬
ственной программы — мобилизовать все средства на борь¬
бу с безработицей (4% самодеятельного населения в
1982 г.).
Согласно буржуазной экономической теории, распреде¬
ление доходов должно осуществляться между всеми участ¬
вующими в производстве «факторами» в соответствии с их
вкладом. Ф. Визер в работе «Общественное хозяйство»
(1927 г.) сформулировал маржиналистский критерий: уро¬
вень заработной платы должен соответствовать полной пре¬
дельной производительности труда. Считалось, что рост
192
заработной платы, соответствующий росту производитель¬
ности труда, является экономически обоснованным, не на¬
рушает условий равновесия и не является инфляционным.
Вопрос о справедливости такого распределения в буржуаз¬
ной экономической теории не ставился.
Продолжавшийся во время кризиса и по мере выхода
из него рост цен, не реагировавших на охлаждающие
мероприятия, очень скоро привел социал-демократические
правительства к убеждению, что одной из причин этого
роста является повышение заработной платы, которого
успешно добиваются профсоюзы в рамках политики согла¬
сованных действий, солидарной заработной платы, тариф¬
ной автономии и т. д.
Экономическая ситуация «скрестила» две логики — эко¬
номической стабильности и справедливого распределения.
Следование принципам требовало справедливости, следова¬
ние конъюнктуре — экономической логики.
Выдвинув принцип справедливого распределения дохо¬
дов в центр своей экономической концепции, социал-демо¬
краты должны были дать его экономическое обоснование и
сформулировать новый критерий роста заработной платы,
которым можно было бы руководствоваться профсоюзам
при заключении коллективных договоров. Перед социал-
демократами невольно встали вопросы: что считать спра¬
ведливым распределением с экономической точки зрения?
Какой рост заработной платы соответствует принципу спра¬
ведливого распределения доходов? Как он связан с услови¬
ями экономического равновесия? Какая доля заработной
платы в ВНП позволит считать политику успешной? Какая
сумма отчислений на банковских счетах наемных работни¬
ков или профсоюзов позволит констатировать справедливое
распределение собственности и власти? Чем должен опре¬
деляться темп роста заработной платы, отвечающий прин¬
ципу справедливости? Что считать справедливой налоговой
политикой: направленной на рост или на сокращение на¬
логов?
Ответов на эти вопросы социал-демократы не дали.
Никакой новой пропорции равновесия и справедливого рас¬
пределения доходов они не обнаружили. Не нашли они и
нового критерия роста заработной платы, которым следова¬
ло бы руководствоваться при заключении тарифных дого¬
воров. Убеждение же, что рост заработной платы не влияет
на цены, с которым они выступали первоначально, по ходу
развития инфляционной спирали сменилось уверенностью,
что требования профсоюзов, являясь, правда, вторичными
193
по отношению к росту цен, все же стимулируют инфля¬
цию.
Участвуя в «согласованных действиях», социал-демокра¬
тические правительства всегда проявляли чрезмерную
трезвость при заключении тарифных договоров, обычно
рекомендуя более низкие ориентиры роста заработной пла¬
ты, чем их выдвигали профсоюзы, и неизменно призывая
последние к умеренности. Критерием роста заработной пла¬
ты всегда предполагался рост производительности труда.
Из правительственных заявлений следовало, что умерен¬
ность роста заработной платы считается добродетелью, так
как позволяет больше инвестировать и более эффективно
решать проблему занятости. В правительственных прогно¬
зах СДПГ была заложена «альтернатива Филлипса» — эта
принципиально «антисоциал-демократическая» концепция
о неизбежности решения проблемы безработицы за счет
сокращения заработной платы, то есть та самая, против ко¬
торой выступал еще Дж. Кейнс в 30-х годах.
Так, в опубликованном в ФРГ прогнозе на 1975 (кри¬
зисный) год (см. табл. 3) правительство исходило из двух
возможных вариантов: профсоюзы или соблюдают умерен¬
ность, или требуют роста заработной платы, а правитель¬
ство имеет возможность либо стимулировать, либо охлаж¬
дать экономику.
Таблица 3
Прогноз экономического развития ФРГ на 1975 год
Стратегия
Вариант 1 Вариант 3
Правительст- Правительст-
Показатели
во и Феде¬
Вариант 2
во и Феде¬
ральный банк
Профсоюзы
ральный банк
проводят по¬
соблюдают
проводят по¬
литику охлаж¬
умеренность
литику стиму¬
дения
лирования
конъюнктуры
конъюнктуры
1. Валовой общественный про¬
8
7,5
9
дукт (номинальный)
8
6,5
Доходы трудящихся
9
Доходы предпринимателей
8
9,5
9
2. Валовой общественный про¬
2
2,5
1,5
дукт (реальный)
-2,5
—2,0
-2,5
Объем занятости
Производительность труда
4
4
4
3. Цены
5,5—6
5—5,5
7,5
4. Инвестиции
-2
2
-2
5. Государственное потребление
2
2
2
6. Личное потребление
3
3
2,5
Источник: Wirtschaftswoche, 1974, Nr. 49, S. 11.
194
Величина занятости ставилась в полную зависимость от
поведения профсоюзов: независимо от того, будет ли пра¬
вительство осуществлять политику охлаждения или сти¬
мулирования, безработица будет выше в случае «неуме¬
ренных» требований профсоюзов, чем при соблюдении «са¬
моограничения». От профсоюзов, кроме того, зависели
рост цен и инвестиций. Если профсоюзы «принесут в жерт¬
ву» свои доходы, они обеспечат наибольший рост доходов
предпринимателей, что создаст наиболее благоприятный
климат для инвестирования ( + 2% в отличие от —2% при
любом другом варианте). В результате падение занятости
будет наименьшим (на 2% по сравнению с 2,5% при лю¬
бом другом варианте), а рост личного потребления — наи¬
большим (на 3%). Рост цен также будет в этом случае ми¬
нимальным, а рост реального валового общественного про¬
дукта — наибольшим.
Отсюда вывод: высокие темпы роста заработной платы
ведут к снижению темпов роста реального валового обще¬
ственного продукта, к более высокому темпу роста цен и
безработицы, к снижению реального личного потребления.
Из прогноза следовало, что правительство признает
бесперспективность политики как в направлении подогре¬
ва, так и охлаждения экономики без поддержки профсою¬
зов. Примечательно, что характер помощи со стороны
профсоюзов должен был носить самый пассивный харак¬
тер — они должны были отказаться от повышения зара¬
ботной платы или положиться на то, что правитель¬
ство само обеспечит справедливое распределение дохо¬
дов.
И надо отдать должное профсоюзам — они, опасаясь
прихода к власти Штрауса, готовы были временно отка¬
заться от борьбы за перераспределение доходов и помочь
социал-демократам стабилизировать занятость: проведен¬
ный в апреле 1982 года опрос общественного мнения пока¬
зал, что 61 % опрошенных готов отказаться от повыше¬
ния ставок заработной платы, чтобы обеспечить занятость
другим трудящимся.
Выдвинутый Дж. Кейнсом «рецепт» — повышать дохо¬
ды тех, чья склонность к потреблению наибольшая, а имен¬
но низкооплачиваемых членов общества (так удачно сов¬
павший с идеей справедливости), был продиктован эконо¬
мической целесообразностью. Кейнс искал модель гармо¬
ничного развития экономики в условиях полной занятости,
и стимулирование покупательной способности в этой моде¬
ли представлялось ему единственным средством предот-
195
вращения кризисов перепроизводства и предупреждения
безработицы.
Включение цели «справедливого распределения дохо¬
дов» в каталог этико-экономических ценностей социал-де¬
мократии фактически отражало ту же экономическую не¬
обходимость. В конечном счете политика справедливого
распределения доходов в социал-реформистских концепци¬
ях сводилась к кейнсианскому принципу стимулирования
низкооплачиваемых социальных групп. Этой же логике
подчинялась и идея создания фондов трудящихся, которая
ставилась в прямую связь с инвестиционной политикой.
Отчисления от прибылей в фонды трудящихся рассматри¬
вались как создание дополнительных источников капита¬
ловложений, а заодно с этим и решение вопроса справед¬
ливого распределения собственности и власти. Призывая
предпринимателей к справедливости, социал-демократы
заверяли, что накопленные работополучателями средства
расширят финансовую базу инвестирования и, наряду с са¬
мофинансированием, будут служить экономическому росту
и росту прибылей.
Полтора столетия назад Вейтлинг — автор программно¬
го документа «Человечество как оно есть и каким оно
должно быть», принятого «Союзом справедливых» в Пари¬
же в 1838 году, показал, что материальной основой слия¬
ния принципов общего равенства, личной свободы и спра¬
ведливости является ликвидация частной собственности на
средства производства. Весь «фабианский» социализм осно¬
вывался на идее общественной собственности. В учении
К- Маркса это положение стало центральным. Но для ры¬
ночной экономики, где вопрос распределения решается вхо¬
де «согласованных действий», где решения об инвестициях
принимаются в частном порядке, где вопрос о сбережени¬
ях — дело неконтролируемое, выдвижение на первый план
принципа справедливого распределения бессмысленно, так
как при отсутствии механизмов обеспечения «справедли¬
вости» этот принцип превращается в одно из средств воз¬
действия на избирателей.
Находясь в оппозиции, социал-демократы всегда требо¬
вали от правительств политики перераспределения дохо¬
дов, находясь у власти, они неизменно сохраняли «прави¬
ла игры».
Социал-демократы очень гордились достигнутой ими
«социальной гармонией», когда решения о заработной пла¬
те принимались без острых конфликтов, не на улицах, а в
кабинетах, и в целом соответствовали их представлению о
196
допустимом и нормальном росте заработной платы. Одно¬
временно договаривались и о допустимом росте цен. От¬
ветственность за это возлагалась на всех участников «сог¬
ласованных действий». Требуя определенного роста зара¬
ботной платы и получая в ответ гарантию этого роста,
профсоюзы автоматически соглашались на тот рост цен,
который «нейтрализовал» рост заработной платы. Это пе¬
рекладывало издержки инфляции на общество в целом и на
те социальные группы, доходы которых не росли пропор¬
ционально росту цен.
Полемика между профсоюзами, утверждавшими, что
требования роста заработной платы обусловлены ростом
цен, и предпринимателями, доказывавшими, что рост цен —
вынужденный ответ на рост заработной платы, вылилась в
«высоконаучную» теоретическую дискуссию о курице и
яйце.
Дж. Гэлбрейт, сторонник замораживания цен и зара¬
ботной платы, утверждает: «Если цены и заработная пла¬
та сравнительно стабильны, профсоюзы... не будут постав¬
лены перед необходимостью требовать повышения зара¬
ботной платы» 39.
Он указывал, что расходы на заработную плату фирма
легко перекладывает на плечи налогоплательщиков, га¬
рантируя свои доходы от отрицательного воздействия рос¬
та заработной платы. Поэтому «для планирующей системы
вполне нормальной тенденцией является удовлетворение
требований профсоюзов относительно заработной платы.
Формальные препирательства, которые характерны для
процесса заключения коллективных договоров, — это яр¬
кая ширма, слегка маскирующая, но ничуть не меняющая
указанного обстоятельства. Поскольку планирующая сис¬
тема обладает контролем над совокупным спросом, в ней
будет наблюдаться постоянный рост заработной платы и
цен» 40.
Так социал-демократы, активные сторонники усовер¬
шенствованной формы классовой борьбы— «согласованных
действий», оказались посредниками в согласованном росте
цен и заработной платы, в политике, где оказались спаян¬
ными воедино два экономических рычага: цены и заработ¬
ная плата, которые утратили свою регулирующую функ¬
цию и «играли» на повышение.
Движение цен, заработной платы, безработицы и доли
заработной платы в ВНП в 70-е годы наглядно отражало
результат политики «полной занятости» и «согласованных
действий».
197
Достигнуть экономической гармонии правительства
стремились с наименьшими потерями: убрав забастовщи¬
ков с улиц, экономя тем самым профсоюзные забастовоч¬
ные фонды и предотвращая потери общества от забасто¬
вок, а заодно и гарантируя вековую долю наемного труда
в ВНП.
Политика «согласованных действий» отражала двойст¬
венную позицию социал-демократии: с одной стороны,
обеспечение экономической стабильности требовало конт¬
роля над ценами и заработной платой, с другой — нельзя
было отказаться от тарифной автономии, ибо здесь был не¬
зыблемый оплот рыночных отношений, разрушение которо¬
го могло повлечь за собой непредсказуемые политические
последствия. В результате они ограничили свою роль при¬
сутствием и открыли новый тип инфляции, особенность ко¬
торой состояла в том, что она «является всемирной» и
продолжается также и в периоды экономического спада.
Можно предположить, что в своих дальнейших иссле¬
дованиях социал-демократы учтут тот факт, что соглаше¬
ния о запланированной инфляции проводятся «также и в
периоды экономического спада», и поверят собственному
утверждению, что «обычные средства глобального финан¬
сового регулирования, нацеленные на приглушение спроса,
в условиях инфляции нового типа недостаточны»41.
ДВА РЕФОРМИЗМА:
КОНТУРЫ РАЗМЕЖЕВАНИЯ — РЕЗЮМЕ
Подобно тому как высокая экономическая конъюнктура
в отдельные отрезки послевоенного периода ставилась в за¬
слугу той партии, которая стояла в эти годы у власти, в эко¬
номическом кризисе середины 70-х годов и последовавшей
за ним длительной депрессии также обвинялись партии, сто¬
явшие в эти годы у власти.
Так, в ФРГ авторами «экономического чуда» считались
ХДС/ХСС с их концепцией «социального рыночного хозяй¬
ства», в Швеции экономические успехи 50-х годов были
отнесены на счет шведской модели «демократического
социализма», творцом послевоенного «австрийского чуда»
было смешанное коалиционное правительство, а высокие
темпы экономического роста французской экономики от¬
носили на счет политического гения де Голля. По мере ро¬
ста экономических трудностей наблюдалось известное ох¬
лаждение избирателей к правящим партиям; теперь они от¬
давали свои голоса оппозиционным блокам и партиям, воз¬
лагая на них надежду на более успешное решение проблем.
В результате в странах, где у власти стояли социал-демо¬
краты, росло влияние консервативно-либеральных буржу¬
азно-реформистских партий, а в странах, так сказать, клас¬
сического буржуазного правления — социал-демократичес¬
ких.
Сам набор осуждающих аргументов оппозиции по отно¬
шению к правящей партии был одинаков: партия критико¬
валась как не справившаяся с проблемами «магического
четырехугольника» и не выполнившая своих предвыборных
обещаний. Смена же власти означала смену социально-эко¬
номической доктрины, но не несла принципиального изме¬
нения экономического курса. Цели — экономический рост,
полная занятость, стабильные цены и сбалансированный
бюджет в 70-х годах — практически определяли направле¬
199
ние политики всех партий, независимо от «буржуазной»
или «социальной» ориентированности, и остались невыпол¬
ненными.
В этой ситуации резко обнажились отсутствие реальных
альтернатив существующей практике экономического ре¬
гулирования, близость «третьих путей» и «смешанных эко¬
номик» и единство методов, инструментов и рычагов уп¬
равления, лежавших в основе экономической политики.
Как страны с социал-демократическим правлением, так и
с буржуазным решали проблему экономического роста и
безработицы путем стимулирования капиталовложений,
инфляции — охлаждением экономики и снижением плате¬
жеспособного спроса, бюджетного дефицита — свертыва¬
нием социальных реформ, повышением налогов, ростом
взносов в систему социального обеспечения.
Попытки преодолеть затянувшуюся депрессию с помо¬
щью инвестиционных программ и стимулирующих капита¬
ловложения мероприятий, осуществляемых за счет дефи¬
цитного финансирования, подстегивая инфляцию, постави¬
ли под угрозу завоевания в области социального обеспече¬
ния и подвели правительства к необходимости социального
демонтажа. Продолжать политику «благосостояния в кре¬
дит» стало невозможным из-за огромных размеров госу¬
дарственного долга, а отказаться от нее нельзя было вви¬
ду и без того острой внутриполитической обстановки.
Общее для всех социал-демократических политиков
убеждение, что сокращение безработицы связано с экономи¬
ческим ростом, а политикой роста занятости является сти¬
мулирование инвестиций, базировалось на различных
представлениях о дальнейших перспективах развития.
Часть социал-демократических партий (английские лейбо¬
ристы, французские социалисты) считала, что в промыш¬
ленности имеются еще большие потенции расширения, спо¬
собные умножить занятость и ликвидировать в будущем
безработицу 1. Социал-демократические партии скандинав¬
ских стран неоднократно подчеркивали, что промышлен¬
ность практически исчерпала возможности дальнейшего
вовлечения рабочей силы, что прирост продукции в ней бу¬
дет осуществляться за счет роста производительности тру¬
да, вытесняющего, а не вовлекающего, рабочие руки из
производства, и, следовательно, путь к решению проблем
занятости лежит в расширении сферы услуг, потенции
спроса в которой пока высоки 2.
Создание рабочих мест в сфере услуг предполагало из¬
менение направления инвестирования: перераспределение
200
инвестиций в инфраструктуру, предоставление льгот, суб¬
сидий и дотаций на развитие системы образования, здра¬
воохранения, общественного транспорта, индустрию массо¬
вой культуры и т. д.
Различие в установках относительно перспектив разви¬
тия отражало выход за рамки кейнсианского представле¬
ния о нейтральности сферы инвестирования и предполага¬
ло выбор: проводить политику в пользу промышленности
и тогда действовать в соответствии с традиционной схемой
регулирования, стимулируя предпринимательский спрос,
либо отдать предпочтение «социальности» и рассматривать
сферу услуг как губку, впитывающую безработицу, при¬
глушающую инфляцию, и перераспределять часть ВНП в
пользу социального сервиса, общественных фондов потреб¬
ления, индустрии досуга, не считая их непроизводитель¬
ным вычетом из национального дохода.
Естественным для социал-демократических прави¬
тельств, видевших в политике социальных реформ, разви¬
тии инфраструктуры, ликвидации привилегий и т. п. осно¬
ву своего политического курса, был выбор в пользу «соци¬
альности», считавшейся «предпосылкой дееспособной эко¬
номики».
В понятие социальной политики социал-демократы
вкладывали очень широкий смысл (социальный строй про¬
изводства, социальный строй собственности, социальная
демократия и т. д.), считая, что политика социальных ре¬
форм — это путь к социализму, что социальная политика
изымает людей из сферы «господства и произвола» и пере¬
носит их в сферу «свободы и власти». Однако экономический
кризис 70-х годов и последовавший за ним период депрес¬
сии выбил почву из-под ног этой новой «социальной» эко¬
номической теории. Социально интерпретируемое кейнси¬
анство (достижение стабильности, благополучия и эконо¬
мического роста через социальную инфраструктуру) пара¬
лизовалось размерами государственной задолженности и
выродилось в политику сокращения социальных расходов и
свертывания реформ.
Последовательность требовала роста поступлений в го¬
сударственный бюджет и перераспределения их на соци¬
альные нужды. И здесь социал-демократы оказались в ло¬
вушке, которую они сами себе расставили: для увеличения
государственных доходов они должны были повышать на¬
логи, а для сокращения бюджетного дефицита — осуществ¬
лять экономию. Но так как экономия на военных расхо¬
дах была исключена по политическим соображениям, а на
201
хозяйственных — по экономическим, то они экономили на
оставшихся — социальных. Ведь социальные расходы, в
отличие от хозяйственных, дающих импульс развитию и
открывающих новые возможности роста, в этой логике не¬
сли традиционную функцию защиты и помощи слабым, ко¬
торых можно было безболезненно поприжать.
Признанное отличие двух реформистских доктрин — бур¬
жуазная всемерно ориентируется на увеличение прибылей,
рассматривая рост потребления и развитие социальной и
экономической инфраструктуры как результат роста ВНП,
а социал-демократическая обеспечение большего равенства
в сфере потребления, «справедливое» распределение и раз¬
витие инфраструктуры считает и целью, и условием роста,—
во многом стерлось тем, что обеспечение поставленных це¬
лей (независимо от того, считались они функцией или усло¬
вием) достигалось путем экономического роста и роста при¬
былей, созданных на базе частной собственности и косвен¬
ного регулирования экономики.
Магическая формула — инвестиции — прибыли — эко¬
номический рост — полная занятость — материальное бла¬
госостояние, повторенная в тысячу первый раз, затмила
социальные идеалы.
Г. Эренберг, пытавшийся обосновать новую роль соци¬
альных задач, социальной политики и сферы социальных
услуг, в послекризисной ситуации неожиданно изменил
своим убеждениям. «Чем в большей степени удастся улуч¬
шить первичное распределение доходов и состояний с по¬
мощью рыночного механизма, тем менее необходимо госу¬
дарственное корректирование распределения»3,— писал
он.
«Только самое короткое время и только самые близору¬
кие люди могли думать о переделке основ учения Маркса
под влиянием нескольких лет промышленного подъема и
процветания, — писал В. И. Ленин. — Что кризисы не от¬
жили свое время, это показала ревизионистам очень быст¬
ро действительность: кризис наступил после процветания.
Изменились формы, последовательность, картина отдель¬
ных кризисов, но кризисы остались неизбежной составной
частью капиталистического строя... Недавний финансовый
кризис в Америке, страшное обострение безработицы во
всей Европе..,— все это привело к тому, что недавние «тео¬
рии» ревизионистов забыты всеми, кажется, многими и из
них самих»4.
Тенденция, которая отразилась практически во всех
правительственных программах 70-х годов, заключалась в
202
принципиальном сближении курсов буржуазных и социал-
демократических партий, при этом буржуазные партии
все более проникались «социальным делом», а социал-де¬
мократические — «предпринимательским». Первые все бо¬
лее отчетливо заявляли о намерениях и готовности защи¬
щать слабых, осуществлять социальные реформы, разви¬
вать сферу услуг и уделять больше внимания инфраструк¬
туре, перехватывая социал-демократические лозунги, вто^
рые находили все больше достоинств в рыночной экономи¬
ке, выражая готовность расширять сферу ее действия, и
все меньшую роль отводили национализации и планирова¬
нию как структурным системоопределяющим элементам
общества, строительством которого они намерены были за¬
ниматься. Объединяющим для обоих реформизмов было
усиление критики экономического курса СССР и других
стран реального социализма, отталкивание и отграничение
от ленинской теории государственно-монополистического
капитализма и марксистских выводов о неизбежности кра¬
ха капитализма и перехода к новому — социалистическому
обществу.
Не выдвижение принципов свободы, справедливости и
солидарности в качестве основных ценностей «демократи¬
ческого социализма» (в программах буржуазно-реформи¬
стских партий эти ценности звучат не менее убедительно)
и не провозглашение «третьего пути», лежащего между
марксистско-ленинским социализмом и буржуазным либе¬
рализмом, разделяют «два реформизма». («Третий путь»
«социального рыночного хозяйства» Л. Эрхарда и жиска-
ровский «третий путь» «передового либерального общест¬
ва», как и все остальные буржуазно-реформистские «третьи
пути», лежат между этими же двумя «крайними».) И там
и здесь речь идет о межклассовой солидарности (классовом
партнерстве, согласованных действиях, солидарной заработ¬
ной плате, компромиссных соглашениях и т. п.), в обоих
случаях свобода противопоставляется насилию и принуж¬
дению, независимо от того, достигается ли она путем ин¬
дивидуальных усилий и самосовершенствования либо в
процессе коллективных преобразований и совместного
улучшения условий жизни и труда.
Буржуазно-реформистские концепции, так же как и со¬
циал-демократические, обещают благосостояние, достигае¬
мое на пути интегрированности, согласования интересов и
действий, ликвидации общественных конфликтов и стира¬
ния классовых различий. Принцип эрхардовской концеп¬
ции «сформированного общества» — «благосостояние для
203
всех» — трудно противопоставить социал-демократическо¬
му «справедливому распределению».
Не разделяет двух реформизмов и ориентация на ры¬
ночную экономику буржуазных политиков и на «смешан¬
ную экономику» — социал-демократических: политика ба¬
зируется не на идеалах, а на реальности, в реальности же
экономическая структура определяется сочетанием госу¬
дарственных, кооперативных и частных предприятий, сосу¬
ществованием национализированного и частного секторов,
отсутствием неконтролируемой конкуренции и государст¬
венным регулирующим воздействием через бюджет, нало¬
ги, кредитный механизм, систему стимулов, поощрений,
льгот, санкций, штрафов, вмешательства как в дела моно¬
полий, так и мелких собственников, контролем над внеш¬
ней торговлей, слияниями, вывозом капиталов и проч.
Конкуренция не выступает альтернативой государствен¬
ному регулированию ни в первой, ни во второй моделях.
В обоих случаях государственное управление направлено
на то, чтобы институт капиталистической экономики — ры¬
нок — освободить от анархии и неуправляемости и поста¬
вить его на службу своим целям, сделать контролируемым,
регулируемым, управляемым и защищенным от кризисов и
рыночной стихии. Для этого капиталистическая (рыноч¬
ная или смешанная) экономика располагает системой кос¬
венного регулирования и неоклассически — неокейнсиан-
окой моделью с ее «правой» и «левой» стратегиями.
Отказ Л. Эрхарда от планирования, так же как призна¬
ние К. Шиллером его необходимости, не влиял на народ¬
нохозяйственный баланс, который составлялся независимо
от господствовавшей доктрины и не менял своего содержа¬
ния от того, что социал-демократы называли его «планом».
Точно так же и система планирования после смены власти
во Франции не стала социалистической.
И не в типах реформ лежит различие двух реформиз¬
мов: ни один из политиков не взял бы на себя ответствен¬
ность дать однозначное определение конечных результатов
социально-экономических преобразований в сторону мо¬
дернизации, улучшения, упрочения, совершенствования
существующей капиталистической системы; с идеей ре¬
форм, разрушающих систему, ни буржуазно-демократиче¬
ские, ни социал-демократические партии не выступают.
Социал-демократическая направленность на улучшение
трудовых, материальных и социальных условий, объеди¬
ненная общим понятием «качества жизни», перехватывает¬
ся буржуазно-реформистскими правительствами.
204
Практически все буржуазные правительства, стоящие
на прочных позициях стабилизации капитализма, в своих
социально-экономических программах выдвигают тот же
перечень реформ, что и социал-демократические, прояв¬
ляя, правда, большую приверженность «экономизму», чем
«социальности». Жискаровский прагматический рефор¬
мизм, направленный на устранение неравенства, неспра¬
ведливости, дискриминации, привилегий и нищеты, не про¬
тивостоит демократическому реформизму, стремящемуся к
тем же целям.
Рассмотрение конкретной социально-экономической по¬
литики буржуазных правительств в сопоставлении с соци¬
ал-реформистским курсом подтверждает вывод о том, что
реформы первых послевоенных десятилетий, нацеленные на
восстановление разрушенной экономики, модернизацию эко¬
номической структуры, стимулирование роста и накопле¬
ния и т. д., в равной мере прославили своих исполнителей
как творцов «экономического чуда». Противопоставление
стабилизирующей политики как буржуазно-реформистской
(в негативной оценке — стабилизация отжившего) и модер¬
низирующей политики как социал-реформистской представ¬
ляется неверным.
Что касается ситуации второй половины 70— начала
80-х годов, то здесь разделение двух реформизмов как
стабилизирующего и модернизирующего вообще лишено
смысла: свертывание реформ из-за роста бюджетных де¬
фицитов, инфляции, безработицы осуществляется как в
странах с буржуазными правительствами, так и с социал-
демократическими. Принятие экономически логичной в
рамках консервативной дилеммы политики экономии на
социальных расходах делает социал-демократический курс
неотличимым от буржуазно-реформистского.
Следуя путем компромиссной политики и постоянных
уступок, западноевропейская социал-демократия постепен¬
но подошла к той черте, за которой она исчезает как са¬
мостоятельная политическая сила, как альтернатива бур¬
жуазному реформизму. Так, программа О. Ламбсдорфа,
предложенная СДПГ «для компромисса», поставила пар¬
тию в такую ситуацию, когда речь шла уже не об умерен¬
ности, лояльности и компромиссе, а о прямом социальном
демонтаже и упразднении всего того, что сделано было за
период правления этой крупнейшей в Европе социал-демо¬
кратической партии.
Определенный водораздел, лежавший в начале 70-х го¬
дов между буржуазным и социал-демократическим лагеря¬
205
ми — в чью пользу осуществлять регулирование, в на¬
чале 80-х годов отсутствовал. Чем вариант «социального
рыночного хозяйства» западногерманских христианских
демократов как политики стимулирования прибылей, ин¬
вестиций и предпринимателей, дающий импульс экономиче¬
скому росту и росту благосостояния, отличался от форму¬
лы Г. Шмидта «инвестиции сегодня — занятость завтра»,
затруднился бы объяснить даже Кейнс.
Альтернатива, перед которой стоит западноевропейская
социал-демократия в 80-х годах, — либо действовать в со¬
ответствии с логикой, продиктованной принципами «спра¬
ведливости, равенства и социальности», пытаясь и далее
увязывать их с «магическим четырехугольником» целей че¬
рез рост бюджетного дефицита, налогов, взносов и отчисле¬
ний с доходов трудящихся, либо признать, что с сокращени¬
ем высоких темпов экономического роста завершилась эра
социально-экономических реформ, и, поступившись свои¬
ми ценностями и идеалами, подчиниться финансово-эко¬
номической логике, балансировать бюджет за счет эконо¬
мии на социальных расходах, стимулировать предприни¬
мательскую активность и уповать на будущий период про¬
цветания и благополучия.
Как примирить бюджетную, экономическую и социаль¬
ную логику — совпадающие в периоды высокой конъюнк¬
туры, но вступающие в оппозицию во время затянувшейся
депрессии, социал-демократы не знают.
Кризис, переживаемый социал-реформистской мыслью,
имеет международные аспекты, в том числе выходит на
проблему мирного сосуществования государств двух миро¬
вых систем.
«Империализм запутался во внутренних и межгосудар¬
ственных антагонизмах, потрясениях, конфликтах,— сказал
Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов на июнь¬
ском (1983 г.) Пленуме партии.— Это глубоко, но по-раз¬
ному сказывается на политике капиталистических стран.
С одной стороны, как уже говорилось, резко увеличилась
агрессивность ультрареакционных сил во главе с империа¬
лизмом США...
Однако в сегодняшнем капиталистическом мире есть и
другие тенденции, другие политики, более реалистически
учитывающие положение на международной арене. Они по¬
нимают, что в мире произошли уже необратимые процессы,
понимают необходимость и обоюдную выгодность длитель¬
ного мирного сосуществования государств с различным об¬
щественным строем. Мы, со своей стороны, не раз говори¬
206
ли и повторяем, что к этому готовы. Мы убеждены, что это
отвечает интересам народов по обе стороны социальной
баррикады, разделяющей мир. Ведь есть немало крупных
проблем, которые касаются всех стран мира и значение ко¬
торых все возрастает»5.
Конструктивный диалог по морально-этическим, соци¬
ально-экономическим вопросам, и особенно по коренным
проблемам войны и мира, в котором как никогда остро за¬
интересованы миллионы людей «по обе стороны социаль¬
ной баррикады», помогает расчистить путь к мирным ини¬
циативам, сотрудничеству и взаимопониманию.
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 17, с. 24—25.
2 См. Дворкин И. Н. Критика экономических теорий правых социа¬
листов. М., 1959; Паньков В. С. Экономические теории современ¬
ного социал-реформизма. М., 1980.
3 Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 18—19.
4 Правда, 1983, 31 марта.
Глава I
1 Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.,
1978, с. 395.
2 Там же, с. 453.
3 Там же, с. 60.
4 Там же, с. 169.
5 Там же, с. 397—398.
6 Там же, с. 394.
7 Там же, с. 451.
8 Там же, с. 155—156.
9 Там же, с. 398—399.
10 Там же, с. 423.
11 Там же, с. 338, 396.
12 Там же, с. 378.
13 См. Кейнс Дж. М. Проблемы восстановления Европы. Петроград,
1922, с. 13, 14, 16.
14 См. Кейнс Дж. М. Трактат о денежной реформе. М., 1925, с. 19.
15 См. Кейнс Дж. М. Проблемы восстановления Европы, с. 52, 53, 54.
16 Кейнс Дж. М. Трактат о денежной реформе, с. 19.
17 Там же, с. 24.
18 Кейнс Дж. М. Проблемы восстановления Европы, с. 21.
19 Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег,
с. 61, 68.
20 Там же, с, 355.
21 Там же, с. 71.
22 Там же, с. 335.
23 Там же, с. 341—342.
24 Там же, с. 453.
25 Там же, с. 453—454.
208
2в Там же, с. 338, 453.
27 Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег,
с. 456—457.
28 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 41, с. 225.
29 Xappod Р. Ф. К теории экономической динамики. (Новые выводы
экономической теории и их применение в экономической полити¬
ке). М., 1959, с. 45.
30 Там же, с. 47.
31 Цит. по: Осадная И. Современное кейнсианство. М., 1971, с. 42.
32 Самуэльсон П. Экономика. М., 1964, с. 778.
33 Там же, с. 790.
34 См. Wirtschaftswoche, 1981, 6. Marz.
33 Ibid.
38 Ibid.
3? Ibid.
38 Cm. Nouvel Observateur, 1977, 11 apr.
39 Ibid.
40 Гэлбрейт Дж. Наступление консерваторов. — МЭиМО, 1982, № 5,
с. 69.
41 Там же, с. 69.
42 Там же.
43 См. Самуэльсон П. Указ. соч., с. 786.
44 Там же, с. 784.
45 Erchard L. Wohlstand fur Alle. Diisseldorf, 1978, S. 23.
46 Gesellschaftspolitische Kommentare, 1965, Nr. 7; Bdlletin des Presse-
und Informationsamter der Bundesregierung, 1965, Nr. 179.
47 Die Welt, 1965, 7. Apr.
48 Eucketi W. Die Grundlagen der Nationalokonomie. Berlin — Gottin¬
gen—Heidelberg, 1950, S. 163.
49 Cm. Bundesgesetzblatt I, 1963, 20. Aug.
50 Eucketi W. Die Grundsatze der Wirtschaftspolitik. Bern — Tubingen,
1952, S. 142—143.
51 Ibid., S. 301.
52 Cm. MUller-Armack A. Wirtschaftsordnung und Wirtschaftspolitik.
Freiburg, 1966, S. 390.
53 Statistisches lahrbuch fiir die Bundesrepublick Deutschland, 1961,
Freiburg, 1966, S. 309.
54 Deutsches Wirtschaftsinstitut. Bericht 5, 1956, S. 5—8.
55 Цит. по: Шенаев В. Место доктрины «социального рыночного хо¬
зяйства» в теории и практике капитализма. — МЭиМО, 1971, № 11.
с. 51.
56 Ambrosius G. Die Durchsetzung der Sozialen Marktwirtschaft in
Westdeutschland 1945—1949. Stuttgart, 1977, S. 195—196, 200.
57 Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества. М.,
1976, с. 27, 28, 33.
58 Там же, с. 345.
5» Там же, с. 125.
60 Там же, с. 258—259.
в! Там же, с. 386—387.
вг Там же, с. 394.
вз Там же, с, 281.
84 Там же, с. 349.
в» Там же, с. 320.
ев Там же, с. 321—326.
87 Там же, с. 321.
в» Там же, с. 353.
209
69 См. Nouvelle Observateur, 1977, И арг.
70 Press economic, 1976, 12 nov.
71 Дж. Гэлбрейт намечает пути к полной занятости. — Информацион¬
ный бюллетень МВТ, 1978, № 46, с. 6.
72 Там же.
73 См. New York Times, 1976, Dec.
74 См. New York Times Magazine, 1974, Sept. 15.
75 Гэлбрейт Дж. К. Указ. соч., с. 394.
76 Там же, с. 278.
77 New York Times Magazine, 1974, Sept. 15.
Глава II
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 68.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 446—447.
3 Там же, с. 338.
4 Там же, с. 446.
з Там же, с. 333.
в Там же, с. 334.
7 Там же, с. 334—335.
3 Орлов Б. С. СДПГ: идейная борьба вокруг программных устано¬
вок. 1945—1975 гг. М.. 1980, с. 24.
9 Der Osterreichische Arbeiter unci Angestellte, 1945, 28. Juli.
19 Бекстрем К. История рабочего движения Швеции. М., 1961, с. 217.
и Тимашкова О. К. Скандинавская социал-демократия на современ¬
ном этапе. М., 1978, с. 164.
12 Там же, с. 34.
13 Цит. по: Салычев С. С. Некоторые тенденции в эволюции социал-
демократии.— Вопросы истории, 1976, № 11, с. 56.
14 Grundsatzprogramm der Sozialdemokratischen Partei Deutschlands.
Beschlossen vom ausserordentlichen Parteitag der Sozialdemokra¬
tischen Partei Deutschlands in Bad Godesberg vom 13. bis 15. Nov.
1959. Bonn, 1959. S. 20 (далее: Grundsatzprogramm der SPD).
15 Цит. по: Орлов Б. С. Указ. соч., с. 129.
16 Politische Leitsatze vom Mai 1946. — Dokumente zur parteipolitischeu
Entwicklung in Deutschland seit 1945. Bd. 3, T. 2. B., 1963, S. 18, 19.
17 Ibid.
18 Cm. Bernstein und der Demokratische Sozialismus. Berlin — Bonn,
1978, S. 96—109, 274—290.
19 Schlei М., Wagner J. Freiheit, Gerechtigkeit, Solidaritat: Grundwerte
und praktische Politik. Bonn — Bad Godesberg, 1976, S. XI.
20 Grundsatzprogramm der SPD, S. 13.
21 Okonomisch-politischer Orientierungsrahmen fur die Jahre 1975—1985
in der vom Mannheimer Parteitag der SPD am 14. Nov. beschlosser
Fassung. Bonn, 1975, S. 8 (далее: Okonomisch-politischer Orien-
tierungsrahmen...).
22 Cm. Zur Einfdhrung in die Theorie des demokratischen Sozialismus.
Koln, 1977, S. 21.
Глава III
1 Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли.
М., 1968, с. 28.
2 Там же, с. 36.
210
3 Цит. по: Жамс Э. История экономической мысли XX века. М.,
1959, с. 506.
4 Селигмен Б. Указ. соч., с. 372.
5 См. Кудрявцев А. К. Попытки социологизации буржуазной полит¬
экономии: французская школа. — Критика современной буржуазной
политэкономии. М., 1977, с. 363—374.
6 Там же, с. 364.
7 Rocard М. La social-democratie et nous. — Qu’est-ce que la social-
democratie? P., 1979, p. 24.
8 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 324.
9 Гилъфердинг Р. Капитализм, социализм и социал-демократия. М.-Л.,
1928, с. 32—35.
10 Там же, с. 12
11 Grundsatzprogramm der SPD, S. 12.
12 См. Heuder U. Der sozialwissenschaftliche Systemversuch Eduard
Heimanns: Darstellung und Kritik der Moglichkeit einer einheitlichen
Theorie der modcrnen Wirtschafts- und Sozialsysteme. Frankfurt a.
М., 1977.
13 Ibid, S. 45.
14 Cm. Koser H. Die Kontrolle wirtschaftlichen Macht. Heinrich Deist
und das Godesberger Programm.—Aus Politik und Zeitgeschichte,
1974, Nr. 14, S. 3—25.
15 Cm. Loesch A. V. Die gemeinwirtschatliche Unternehmung. Vom
antikapitalistischen Ordnungsprinzip zum marktwirtschaftlichen Regu-
lativ. Koln, 1977.
16 Cm. Koser H. Op. cit., S. 22; Grundsatzprogramm der SPD, S. 17.
17 Цит. no: Koser H. Op. cit., S. 18.
18 Sozialdemokratische Perspektiven im Obergang zu den , siebziger
Jahren. — Jahrbuch der Sozialdemokratischen Partei Deutschlands
1968—1969. Bonn—Bad Godesberg, 1970, S. (далее: Sozialdemokratis¬
che Perspektiven,.,).
19 Cm. Okonomisch-politischer Orientierungsrahmen.., S. 29—32.
20 Cu.Ehrenberg H, Zwlschen Marx und Markt: Konturen einer infra-
structurorientierten und verteilungswirktsamen Wirtschaftspolitik.
Frankfurt a. М., 1974, S. 24—30.
21 Ibid., S. 24.
22 Cm. Schiller K. Der Okonom und die Gesellschaft. Stuttgart, 1964,
S. 29, 68.
23 Ibid.
24 Cm. Sozialdemokratische Perspektiven.., S. 381.
25 Cm. Paschke L.-V. Wettbewerb und Wirtschaftspolitick. Frankfurt a.
М., 1977.
26 Okonomisch-politischer Orientierungsrahmen.., S. 25.
27 Цит. no: Glotz P. Demokratischer Sozialismus als linker Reformis-
mus. — Aus Politik und Zeitgeschichte, 1973, Nr. 23, S. 6.
28 Okonomisch-politischer Orientierungsrahmen.., S. 11.
29 Langzeitprogramm I. Entwurf eines okonomisch-politischen Orientie-
rungsrahmens fur die Jahre 1973—1985. Bonn—Bad Godesberg, 1972.
30 Der Spiegel, 1974, 20. Mai.
31 Kritischer Rationalismus und Sozialdemokratie. B., 1975, S. 311.
32 Der Spiegel, 1974, 15 Juli.
33 Ehrenberg H. Op. cit., S. 175.
34 Okonomisch-politischer Orientierungsrahmen.., S. 26.
35 Цит. по: Ардаев Г. Б. Некоторые проблемы борьбы австрийских тру¬
дящихся за участие в управлении производством. — Важное направ¬
ление классовой борьбы. М., 1978, с. 312.
211
36 Швейцер В. Я. Социалистическая партия Австрии. Теория и полити¬
ка, М., 1978, с. 49.
37 Там же, с. 19.
за Ардаев Г. Б. Указ. соч., с. 332.
39 Там же, с. 313.
to См. Швейцер В. Я. Указ. соч., с. 28.
и Thomas А. Н. Die sozialdemokratische Partei Danemarks. — Demo-
kratischer Sozialismus in den achtziger Jahren: Willi Brandt zum 65.
Geburtstag, 18. Dez. 1978. Koln—Frankfurt a. М., 1979, S. 78.
42 Цит. по: Шишкина В. И., Шишкин С. Н. Теория и практика совре¬
менной скандинавской социал-демократии. М., 1980, с. 126.
43 Palme О. Att vilja ga vidare. Stokholm, 1974, S. 160, 180.
44 См. Шишкина В. И., Шишкин С. Н. Указ. соч., с. 114.
45 Цит. по: Плевако Н. С. Швеция: борьба вокруг проблем «экономиче¬
ской демократии». — Социал-демократический и буржуазный рефор¬
мизм в системе государственно-монополистического капитализма. М.,
1980, с. 351.
46 См. Великовский С. И., Фадеева Т. М. Франция: «неолиберализм»
и «самоуправленческий социализм». — Социал-демократический и бур¬
жуазный реформизм в системе государственно-монополистического
капитализма, с. 126.
47 UUniort des democrates pour la Vе Republique (UDR). P., 1975.
48 Propositions pour la France. P., 1977.
49 Cm. Giscard d’Estaing V. Democratie francaise. P., 1976.
50 Pour la France des annees 80: Projet socialiste. P., 1980.
51 Цит. по: Гусенков В. С. О некоторых идейно-политических установ¬
ках французской социалистической партии. — Рабочий класс и совре¬
менный мир, 1982, № 2, с. 114.
52 Boublil A. Le socialisme industriel. P., 1977; Attali J. La nouvelle
economie francaise. P., 1978; Pour la France des annees 80: Projet
socialiste.
53 Cm. Les socialistes face aux patrons. P., 1977, p. 117.
54 Кудрявцев А. К. Франция на пути экономических преобразований. —
МЭиМО, 1982, №> 7, с. 49.
55 Там же, с. 55.
Глава IV
1 Oertzen P. Die Zukunft des Godesberger Programms. — Freiheitlicher
Sozialismus. Bonn—Bad Godesberg, 1973, S. 89—101.
2 Brandt W., Kreisky B„ Palme O. Briefe und Gesprache 1972 bis 1975.
Frankfurt a. M. — Koln, 1975, S. 50.
3 Socialist Affairs, 1972, May, p. 101.
4 Cm Heinessen K. Economic democracy. Madrid, 1980.
5 Cm. Klink Dr Vom Antikapitalismus zur sozialistischen Markt-
wirtschaft. Hannower, 1965, S. 108.
6 Glotz P. Op. cit., S. 13.
7 Okonomisch-politischer Orientierungsrahmen.., S. 36—37.
8 Ibid.
9 Brandt W., Kreisky B., Palme O. Op. cit., s. 69.
10 Cm. Ett demokratiskt genombrott. Tiden — Stockholm, 1973, No 7
S. 388—398.
11 Cm. Qu’est-ce que la sociale democratie? P., 1979, p. 11—26.
12 Cm. Lowenthal R. Jenseits des Kapitalismus. B., 1977, S. XLVI.
13 Cm. Ehrenberg H. Op. cit.
212
14 Tuchtfeldt E. Zielprobleme in der modernen Wirtschaftspolitik. Tubin¬
gen, 1971, S. 35.
15 Der Spiegel, 1970, 26. Sept.
16 Frankfurter Rundschau, 1973, 19 Jan.
17 Ibid,
18 Der Spiegel, 1973, 17. Dez.
19 Wirtschaftswoche, 1973, 21 Dez.
29 Ibid.
21 Wirtschaftswoche, 1977, 26. Sept.
22 Der Spiegel, 1977, 25. Apr.
23 Ibid.
24 Handelsblatt, 1975, 1. Sept., S. 2; Handelsblatt, 1975, 12. Sept., S. 4.
25 Wirtschaft und Statistik, 1982, Nr. 2.
26 IPW-Berichte, 1982, Nr. 7, S. 56.
27 Sozialdemokratische Perspektiven im Ubergang zu den siebziger
Jahren, S. 368.
28 Cm. Volkswirt, 1966, 23. Dez.
29 Wirtschaftswoche, 1976, 20. Febr.
30 Stern, 1969, Nr. 1.
31 Wirtschaft und Statistik, 1969, Nr. 2, S. 55—56, 58.
32 Wirtschaftswoche, 1972, 22. Now.
33 Der Spiegel, 1975, II. Aug., S. 19—21.
34 Cm. Friderichs H. Mut zum Markt. Wirtschaftspolitik ohne Illusionen.
Stuttgart, 1975.
35 Der Spiegel, 1976, 7. June.
36 Ibid.
37 Der Spiegel, 1977, 4. Sept.
38 Ibid.
39 Гэлбрейт Дж. К. Указ. соч , с 239.
40 Там же, с. 240.
41 Okonomisch-politischer Orientierungsrahmen.., S. 23.
Два реформизма: контуры размежевания — резюме
1 Demokratischer Sozialismus in den achtziger Jahren: Willi Brandt
zum 65. Geburtstag, Koln—Frankfurt a. М., 1979, S. 88.
2 Ibid., S. 107.
3 Ehrenberg H., Fuchs A. Sozialstaat und Freiheit. Von der Zukunft des
Sozialstaates. Frankfurt a М., 1980, S. 169.
4 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 17, с. 21, 22.
5 Правда, 1983, 16 июня.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Глава /. ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВА¬
НИЯ ЭКОНОМИКИ 11
Кейнсианский инструментарий косвенного регулиро¬
вания экономики 13
Неоклассическая оппозиция 29
Переоценка ценностей в буржуазно-реформистской
концепции «нового социализма» Дж. К. Гэлбрейта 54
Глава II. ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА СО¬
ЦИАЛ-РЕФОРМИЗМА 67
Глава III. СОЦИАЛ-РЕФОРМИСТСКИЕ КОНЦЕПЦИИ «СМЕ¬
ШАННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТРОЯ» .... 82
Теоретические источники формирования концепций
«смешанного экономического строя» 82
Западногерманская модель «смешанной экономики» 100
Особенности австрийской модели «смешанной эконо¬
мики» 124
Шведский «социализм» 129
Концепция «самоуправляющегося социализма» ... . 141
Глава IV. ФОРМИРОВАНИЕ ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ ЦЕЛЕЙ
ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРА¬
ТИИ 157
Этико-экономический консенсус 157
Загадки «магического четырехугольника» 173
Два реформизма: контуры размежевания — резюме 199
Примечания 208
Лариса Ивановна Пияшева
МЕЖДУНАРОДНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
СОЦИАЛ-РЕФОРМИЗМА
Редактор В. Н. Морозов
Художественный редактор В. В. Сурков
Технический редактор О. В. Кудрявцева
Корректор А. А. Волошина
ИБ Ко 820
Сдано в набор 18.05 83. Подписано в печать 22.08.83. А13613
Формат 84Х108‘/з2. Бумага типографская № 2 Гарнитура литературная.
Печать высокая. Уел. печ. л. 11,34. Уел. кр.-отт. 11,66. Тираж 3 000 экз.
Заказ № 1560. Цена 2 р. Изд № 210э/83.
Издательство «Международные отношения»
107353, Москва, Садовая-Спасская, 20
Московская типография № 8 Союзполиграфпрома
при Государственном комитете СССР
по делам издательств, полиграфии и книжной торговли,
101898, Москва, Хохловский пер., 7.
Пияшева JI. И.
П 36 Международная экономическая теория и прак¬
тика социал-реформизма. — М.: Междунар. отноше¬
ния, 1983. — 216 с.— (Критика буржуазной идеоло¬
гии и ревизионизма).
Автор исследует теорию, идеологию и практику социал-реформиз¬
ма применительно к западноевропейским странам, возглавляемым
социал-демократическими правительствами. Анализируется вопрос о
взаимоотношении буржуазных и социал-реформистских концепций
многостороннего регулирования экономики. Показывается то новое,
что внесли ученые социал-реформистской ориентации в теорию между¬
народных отношений, в борьбу идеологий.
В нынешних условиях обострения международной напряженности
и длительной экономической депрессии анализ экономических взгля¬
дов западноевропейской социал-демократии, одной из влиятельнейших
сил современного мира, представляет большой интерес для советского
читателя. Тем более что это — первое в советской политической эко¬
номии конкретное исследование экономических доктрин, лежащих в
основе партийных правительственных программ и социально-экономи¬
ческой политики правительств промышленно развитых капиталисти¬
ческих стран.
Для специалистов-международников, преподавателей вузов, лек¬
торов.
0604010000—059
39—83 ББК 65.5
003(01)—83
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
2 Р.
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
Анализ экономических взгля¬
дов , западноевропейской социал-де-
мократии. Конкретное исследова¬
ние экономических доктрин, ле¬
жащих в основе партийных пра¬
вительственных программ и со¬
циально-экономической политики
правительств промышленно разви¬
тых капиталистических стран.
КРИТИКА буржуазной идеологии и ревизионизма
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА