о

ПЕТЕРБУРГЕ).
Университет

Дѣдо Каракозова — Ж е н с к о е движете. НЙГЙДЙЗМЪ.—Движейіе „въ н а р о д ъ " . — К Р У ^ о к ъ
Іайковскаго. Его чдены.- Степнйкъ. )ѴІой арестъ).
ПЕРЕВОДЪ СЪ 8-ГО ФРАМЦУвСКАГО ИЗДАМ ІЯ.
Івъ Мевіуаровъ революционера.
LTbNfl 2 5

коп,

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
1906.

q .

д .

І О Й

В О С П О Ж И Н А Н І Я
о

f
à,
I

ПЕТЕРБУРГЕ).
-J

4

w

!

(Унйверсйтетъ.—Дѣ/іо Каракозова — Ж е н с к о е ДВЙЖѲн і е . — } 4 И Г Й / І Й З І Ѵ І Ъ . — Д В й Ж е й і е „въ н а р о д ъ " . — К р у ж о к ъ
Чайковскаго.-Его чдейьі—Степнйкъ.-ДОой ареетъ).
!

ПЕгРЕгВОДЪ СЪ 8-ГО ФРАНЦУЗСКОГО ИЗДАІІІЛ.

Изъ Мемѵаровъ ревилюціонера.

' ^ f p T ^

h

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
1906.

'à

1
Въ Петербургсномъ Университетѣ. — П р ж е в а л ь с к і й . — Мнѣ
предлагаютъ званіе секретаря Географическаго Общес т в а . - М о й отказъ и его причины.

.o'i jT
ож- я
ко;«
. ч
Типографія В. Я. Милыптейна, Нижегородская ул.,
»

M

Бъ началѣ осени 1868 года мы съ братомъ и съ
его семьей устроились въ Петербургѣ.
Я поотуішлъ въ университету гдѣ оказался среди
юношей гораздо моложе меня, почти дѣтей. Осуществлялось то, о чемъ я мечталъ въ продолженіи пяти лѣтъ:
я могъ посвятить себя научнымъ занятіямъ. Глубоко
убѣжденный, что единственнымъ ирочнымъ основаніемъ
для всѣхъ безъ исключенія научныхъ занятій является
серьезное математическое образованіе,—я поступилъ на
математическое отдѣленіе физико-математическаго факультот- Братъ поступилъ въ военно-юридическую академію,
я-з.с окончательно иокинулъ военную службу, къ велиаг-чу неудовольствію отца, который не выносилъ даже
вида штатскаго платья. Съ этого времени намъ съ братомъ приходилось надѣяться только на самихъ себя.
Въ теченіи послѣдующихъ пяти лѣтъ университетскія
занятія и научныя изысканія поглощали все мое время.
1*

У студента-математика, понятно, дѣла много, но такъ
какъ я уже занимался высшей математикой, я оказался
въ состояніи посвятить часть своихъ досуговъ географіи.
Къ тому же я въ Сибири :і) не отвык,гь отъ труда.
Въ жизни человѣческой не много радостей равняются
той, которую испытываешь, когда нарождающаяся теорія
внезапно освѣщаетъ мысли послѣ долговременныхъ и
терпѣливыхъ изслѣдованій. То, что годами казалось такимъ безпорядочнымъ, противорѣчивымъ и сомнительнымъ,
вдругъ образуетъ гармоническое цѣлое. Изъ странінаго
смѣпіеиія фактовъ, изъ тумана гинотезъ, опровергаемых!,
немедленно послѣ ихъ зарожденія, возникает!, величественная картина, подобно тому, какъ въ Альпах!, цѣш,
горъ внезапно выплываетъ во всемъ своемъ великолѣиіи
изъ облаковъ, который еще минуту тому назадъ окутывали ее, и блистаетъ подъ лучами солнца во всей своей
простотѣ, во всемъ своемъ могуществѣ, разнообразіи и
красотѣ. И когда теорія подвергается испытанно, когда
ее прилагаешь къ сотнѣ отдѣльныхъ фактовъ, которые
только что казались непоиравимо-противорѣчивыми, тогда
каждый изъ этихъ фактовъ находитъ себѣ должное мѣсто
и этимъ увеличиваетъ впечатлѣніе отъ всей картины,—
гдѣ подчеркивая какую-нибудь характерную черту, гдѣ
прибавляя непредвидѣнную, но важную подробность. Теорія становится прочнѣй, развивается, основанія ея становятся широкими и твердыми; a вдалекѣ, сквозь дымку
далекаго горизонта, взоры угадываюті, очертанія новыхъ,
еще болѣе обширныхъ теорій.
* ) Мемуары револкщіоиера ч. 111.

Тотъ, кто хоть разъ въ жизни испытал, эту радость научного творчества, никогда не забудетъ ее; онъ
и нетерпѣніемъ будетъ желать ивовь
« J g ™ ^
бѵдетъ страдать отъ мысли, что эта радость состав
меть удѣлъ лишь очень немногихъ изъ насъ, къ то
н е м, когда столько людей могли бы въ большей или
меньшей долѣ участвовать въ этомъ с ч а е т ь и - е с л и - ы
занятіе наукой ' и досуги не были преимуществомъ неta

s:;:
s f »
^
^
т
по
и картограф и Сѣверной Азіи я считаю своимъ главными
S
въ науку Первоначально я имѣлъ ыамѣренге
обнародовать тоістую книгу, гдѣ изложеніе новыхъ мыслей о горахъ и равнинахъ Сѣверной Азіи основывалось
бы на подробном', обозрѣніи каждой отдѣльной мѣстности,
„о въ 1879 году, когда я увидѣлъ, что меня скоро арест3 ютъ я удовольствовался приготовленіемъ карты, начерченной 'согласно моимъ воззрѣніямъ, и составили къ ней объяснительную записку. И то и другое было напечатано
Географическими Обществомъ нодъ руководствами бра а
во время моего заключенія въ Петропавловской крѣпост и.
Въ то-же время я много работали для Россгйскаго Географическаго Общества, по должности секретаря отдѣленш
Физической географіи.
_
1
Въ это же время я часто встрѣчалъ Пржевальскаго,
имя котораго скорѣе должно было писаться
Пшевамокій такъ какъ это имя польское, хотя сами они предпочитали. чтобъ его считали .русскими патрютомъ».
Они были страстными охотникомъ. И то увлечете, съ

ш п
TD
А ' Т т т Ш Ш Ъ
^«ѣдованія Центральной Азш, объяснялось почти столько же его желапоохотиться за всякаго рода трудной дичпо
в е р б ё А
Î T - S S
Г Г
™> д —
« ш ^ и Т ,
Т Ь Ю К Ъ 0 Т К Р Ы Т І Ю Н0ІІЫХЪ
доступных" 1
Г
Г
>
домупныхъ земель. Ьогда его наводили на патпктп
ш о п и с ° я 7 Ы Т Ш Х Ъ ' 0 Н Ъ СКОр ° »
свои скромНЫЯ описашя горячими возгласами: «Но какая дичі
С,
бша! Какая охота!» и онъ принимался
0НЪ
tae
Ä
r
Р — t a Іоползъ по
• емль, чтобы подкрасться къ дикой лошади. Онъ по vent

m s Z Z Z T 1>Ъ П в Т ^ р г ъ ' к
въ г і ш ѣ
ею зарождалась мысль о новой экепединіи Oui б,,,г
типическимъ иутешественникомъ, съ крѣш ичъ з о т ю
И выносливостью, необходимыми горному ОХОТНИК)
IV
0НЪ 0 б 0 Ж а
е ш Т с Х ГъНУс1™ШвНІЙ'
"- П ™ й е
de
угешествіе онъ совершилъ только съ тремя товамшяш,
и се время сохраняла, наилучшія отношен",с
~
й ѵЯ , Г Д У Ю І Щ е е Г 0 " 0 Х 0 Д Ы н о с ™ болѣе воин
.
С ЖаЛѣИІЮ
°
' 0 И Ъ » е л ъ полаіаіься больше на силу своего конвоя, чѣмъ на мипнпе
огн шеше къ туземцамъ. Я даже слышалъ изъ хороню
освѣдомленныхъ круговъ, что еслибы онъ не умепъ в
самомъ иачалѣ своей экспедиціи въ Тибетъ он? „ Г
роятно, не вернулся бы оттуда живымъ.
'
'
° Г 0 д а ' ш д а я Р а б о т а « въ Финляндіи
медленно подвигаясь нѣшкомъ „о направленію къ берегу
вдоль новой желѣзной дороги, я получил, телегра мѵ о ъ
Географическаго Общества: «Совѣтъ проситъ а ^ Т р н

должность секретаря Общества». Въ то же время и бывшій секретарь настоятельно просилъ меня принять это
предложеніе.
Этимъ осуществлялись мои мечты. Но сънѣкотораго
времени иныя мысли, иныя стремлеиія овладѣли мной. Я
много думалъ о томъ, какъ отвѣтить,—и послалъ такую
телеграмму: «Искренно благодарю, но принять не могу».
Бываетъ часто, что люди играютъ извѣстную политическую, общественную или семейную роль только потому,
что у нихъ никогда не было времени спросить себя: подходитъ-ли имъ занимаемое ими положеніе? Дѣйствителыю ли ихъ занятія соотвѣтствуютъ ихъ сокровеннымъ желаніямъ и способностям!), и доставляютъ-ли они имъ то
удовлетвореніе, которой всякій въ иравѣ ждать отъ иснолненнаго труда. Особенно легко могутъ очутиться въ такомъ иоложеніи люди дѣятелыіые. Каждый день приноситъ новое дѣло, и вечеромъ бросаешься въ постель, не
сдѣлавъ всего, что разечитывалъ сдѣлать,—а на слѣдующее утро сііѣишшь поскорѣе закончить вчерашнюю работу.' Жизйь ироходитъ, а на мысли времени не оказывается, не находишь даже времени оглянуться на то,
какое направленіе приняла жизнь. Тоже было и со мной.
Но во время моего путешествія въ Финляндію у
меня былъ досугъ. Когда я въ финляндской двухколесной таратайкѣ проѣзжалъ но какой-нибудь равнинѣ,
неинтересной для геолога, или когда я, съ молоткомъ на
одномъ нлечѣ и съ несочнымъ ящикомъ на другомъ,
шелъ иѣшкомъ,—въ это время я могъ думать; и среди
своихъ геологических!, работъ, безусловно очень инте-

ресныхъ, я упорно отдавался мысли, которая больше
говорила моему сердцу, чѣмъ геологія, и неотвязно пре1
слѣдовала меня.
Я видѣлъ, какое огромпое количество труда употвебляетъ финляндскій крестьянинъ „а то, чтобъ распахать
землю и разбить твердые комки глины, и говорило, себѣ«Вотъ я, вѣроятно, напишу физическую географію этой области госсш и укажу крестьянину, какимъ образомъ лучше
всего обрабатывать здѣшнюю почву. Тутъ былъ-бы неоцѣнимъ американской занашникъ; тамъ наука укажетъ
извѣстные способы, удобренія.... Но на что говорить
этому крестьянину объ американскихъ машинахъ, когда
ему еле достаетъ хлѣба на прозябаніе ото, одной жатвы
до другой, когда арендная плата, которую ему приходится платить за эту глинистую почву, дѣлается все
выше, и выше по мѣрѣ того, какъ ему удается улучшить качество почвы? Онъ все грызетъ свою черствую
какъ камень, лепешку изъ ржаной муки, которую и печетъ
то онъ всего два раза въ годъ. Съ этимъ хлѣбомъ онъ съѣдаетъ кусокъ страшно соленой трески и пьетъ снятое молоко
рѣшиться говорить ему объ американскихъ машинахъ, когда ему приходится все, что онъ въ состояніи
произвести, продавать для уплаты аренды и налоговъ?
Что ему нужно, такъ это, чтобы я съ нимъ жилъ и номогъ ему стать собствеиникомъ или свободнымъ владѣльцемъ этой земли. Тогда онъ будетъ читать эти книги съ
пользой, но не раньше >.
И мысли мои отъ Финляндіи переходили на нашихъ
Никольских!, крестишь, которыхъ я недавно видѣлъ.

Теперь они свободны и очень наслаждаются этой свободой Но у нихъ нѣтъ луговъ. Тѣмъ или другимъ способом!, помѣщикамъ удалось оставить себѣ почти всѣ
луга Когда я былъ ребенкомъ, Савохины водили въ
ночное (і лошадей, Толкачевы — 7. Теперь у этихъ семей было не больше трехъ лошадей у каждой. Другія
семьи, у которыхъ нѣкогда было по 3 лошади, теперь
обладали лишь одной, или оовсѣмъ лишены были ихъ.
Нѣтъ луговъ, нѣтъ лошадей, нѣтъ навоза! Какъ я могъ
говорить имъ, чтобы они сѣяли кормъ? Они уже раззорены, они бѣднѣе Іова, а черезъ нѣсколько лѣтъ сума- •
сшедшая податная система сдѣлаетъ ихъ еще бѣдиъг.
Какъ они были счастливы, когда я передал!, имъ, чіо
отенъ мой позволяет!, имъ косить траву въ маленьких!,
просѣкахъ его Костинскаго лѣса! «Ваши Никольсше крестьяне, говорили обыкновенно у насъ въ округѣ, раОотаютъ какъ бѣшеные»; но нахатная земля, которую наша
мачиха урѣзала изъ ихъ надѣла на основанш минимальной нормы,—этой дьявольской статьи, внесенной помѣіциками-крѣностниками, когда имъ была дана возможность
пересмотрѣть положеніе о крестьянах!,, — эта пахатная
земля в-ь настоящее время заросла чертополохомъ и «Оѣшеные» труженики не имѣютъ разрѣшенія на обработку
их!, И тоже самое происходить гіо всей Россіи. Даже
в!, то время было очевидно, и правительственные коммисары заявляли, что слѣдствіемъ иерваго-же плохого
урожая въ иентрѣ Россіи будетъ страшный г о л о д ъ , и дѣйствительно въ 1876, 1884, 1891, 1895 и наконец!, въ 1898 году былъ голодъ.

Н а у к а - вещь прекрасная. Мнѣ извѣстны были радости, который она даетъ и я цѣнилъ ихъ, быть можетъ,
оолыпе, чѣмъ многіе изъ моихъ товарищей. Но какое
право имѣлъ я на эти высокія радости въ то время,
когда вокруп, себя я видѣлъ только нищету, только
борьбу за сгнивипй кусокъ хлѣба? Все, что я' истрачу,
чтобы имѣть возможность нѣжиться въ этомъ мірѣ тонкихъ ощущеній, неминуемо будетъ вырвано изо рта тѣхъ,
кто вызываетъ къ жизни колосъ и у кою нѣтъ достаточно хлѣба для собственныхъ цѣтей. Все это должно
• оыть взято изъ суммы того, что кому-нибудь необходимо, потому что общая производительность человѣчества недостаточно высока.
Внаніе—великая сила. Человѣкъ долженъ обладать
имъ. Но мы ужъ многое знаемъ! Что если-бъ всѣ эти
знанія, хотя бы только эти знанія, стали общимъ достояшемъ всѣхъ? Развѣ наука не пошла бы въ этомъ случай впередъ огромными скачками, и человѣчество не стало
бы подвигаться гигантскими шагами въ области производства, изобрѣтеній и общественнаго творчества, съ
оыстротой, какую мы въ настоящее время едва-ли можемъ
представить себѣ?
Массамъ необходимо учиться; онѣ хотятъ учитьсяонѣ могутъ учиться. Тамъ, на верхушкѣэтого огромной
грядьг камней, вьющейся между озерами, какъ если-бы
какіе-нибудь гиганты иоспѣшно нагромоздили ея глыбы
чтобы соединить оба берега, стоить, вонъ, финляндскій крестьянин ь, погруженный въ созерцаніе простирающихся перед ъ H имъ норазительно-прекрасныхъ озеръ,

е»

^сѣянныхъ островами. Ни одинъ изъ этихъ кростьянъ,
>удь онъ самый бѣдный изъ нихъ, самый угнетенный,
іе нройдетъ мимо, не остановившись полюбоваться вищмъ. Дальше, на берегу озера, другой крестьянинъ
юетъ такую красивую пѣсню, что самый лучшій муіыкантъ иозавидуегь силѣ чувства и проникновенной
юэзіи, которыми проникнута его мелодія. Оба они глубоко чѵвствуютъ, оба они размышляютъ, оба они думаатъ; они созрѣли для расншреиія круга ихъ позиций; только позвольте это имъ, только дайте имъ средства найти досугъ! Вотъ направленіе, въ котором!, я
щлженъ дѣйствовать, вотъ люди, для которыхъ мнѣ надо
работать. A всѣ звучныя фразы, въ которыхъ идетъ
рѣчь о ирогрессѣ человѣчества, въ то время, когда виновники этого прогресса держатся въ нриличномъ разотояніи отъ тѣхъ, которых!, они, какъ имъ кажется,
цвигаютъ впередъ,—всѣ эти фразы суть одни софизмы,
выдуманные людьми, ищущими выхода изъ раздражающаго
ихъ противорѣчія.
И вотъ почему я послал!, Географическому Обществу
отрицательный отвѣтъ.

,,нъ считались неблагонадежными. Только Дмитрія Митина, военнаго министра, Александр!, П оставі ,
его должности, потому что на осуществите реформы,
Ц у ю
они имели произвести въ армги, требовалось
ѣсколько лѣтъ. Всѣ остальные дѣятели эпохи реформ ,
ыли отставлены ви сторону. Однажды я беседовал, си
Г и м и изъ высшихи должностныхъ лицъ миниотерстаа
иноствашшхъ дѣлъ. Онъ сурово критиковали другого
II.
Состояніе Петербурга. —Двойственная натура Аленсандра II
Распущенность
администраціи.
Помѣхи
просвѣще
нію. Упадоиъ
петербургская
общества,—ДЪло
Кара
козова

Съ тѣхъ пори, какъ я въ 1862 г. оставили Петербургъ, оиъ очень перемѣнился. . А х и , да, вы знали Петербург!, Чернышевскаго*, оказали мнѣ однажды поэгь
Майков!,. Дѣйствительно, я знали тотъ Петербург'!,, у котораго Чернышевскій были любимцемъ. Но какъ определю я тотъ городи, который я наніелъ но возвращеніи?
Пожалуй, я назову его кафешантанньшъ
Петербургомъ, если только слова «весь Петербург!,» действительно
равнозначущи большому свѣту, той оредѣ, которая давала
тони при дворѣ.
При дворѣ и въ нримыкавшихъ къ нему кругахъ
на либеральные взгляды омотрѣли косо. Всѣ выдающіеся
люди шестидесятых!, годовъ, даже умѣренные, какъ, напримѣръ, графи Николай Муравьевъ и Николай Милю-

высшаго еановника и я, принимая
^
"
S
u
Z
ганштѵ замѣтилъ: «Однако, въ его оправданье слѣдуетъ
признать
что онъ ни за, что не соглашался поступить
на службу ви царствованіе Николая І » . - с А теперь, возпазмъ тілъ, онъ служить поди эгидой Шувалова и ГреЭтотъ отвѣтъ такъ хорошо опредѣлялъ положеніе,
что я ничего не нашелъ возразить ему.
Генералъ Шуваловъ, начальники государственной
полиціи, и генералъ Треновъ, начальники петербургской
олиціи действительно были настоящими хозяева ми^Россіи. Александр!, П дѣлалъ все, что они хотѣли, а они
управляли при помощи страха. Трепову удалось такъ
запугать Александра П призраками готовой разразиться
въ Петербург! революціи, что если всемогущгй начальники полижи приносили во дворецъ свой «едневньй
отчетъ съ несколькими минутами занозданш, Имнераторъ обязательно спрашивали его: «все-ли спокойно въ
! ю в а ! »

Петербурге?^

шестидесятыхъ

ГОДОвъ

Александръ П-й

сильно подружился си генералом!, Флери ЗДЬКгтаптомъ
Наполеона Ш-го, зловещими человеками, который быль

душойІ государственна™

переворота 2-го Декабря 1859

? Г б „ " ° Г Н Н 0 видѣли вмѣстѣ>и Ä
o
S 2
С0
° Б " ( И . П ] парижанамъ о великой почести КОТОРУЮ
овазалъ ему русскій царь. Послѣдній, катаясь' однажды
о Невскому, увидѣлъ Флери и п р и т с л л ъ его сѣсть к
ѣ 0о В лЪи ,шГь Р Ы Л Я Д Р 0 Ж К И ' 9 Ш 1 С т К у > СВД, ^ НЬе ' которой
Двенадцать дюймовъ въ ширину и пвел
назначалось только для одного человѣка. / ф р Ц у з с к і й
S

съ
малѣйшими
П
~ ь , ш ъ
Ä
S
Р е М Ъ
держалисі
чемъ ™
\Г
' ДРУП. за друга, нривозлуѵѣ 1 1 Г ° С Т И Д Р ° Ж е к ъ с и д ѣ л и " а во,тонину 'на
воздухѣ. Достаточно только назвать этого друга такт

тГта°коё Р ппеГ а Г ° И З Ъ К ° М Ь е Н Я ' ™ б ы Д й л о н і ц
'ТО такое представляла эта дружба
В С Ю В03М0ЖН 10
J T Z Z
Г
™
У
пользу изъ со.
'тоянія духа своего господина. Одну за ДРУГОЙ П Т
аесли
~ і 0 Н ѵ о Г а К Т , Ш Ь Ш *
Александръ П-й
ТѢНЬ
НаМѣрбНІЯ
0Тказать
одии и Т ; Г
пъ своей
подписи, го Шуваловъ заговаривалъ о грозящей пево« Д ш , . о судьбѣ Людовика XVI-го, и Т д Г Х а т
; инастш» умолялъ его согласиться на эти новыя расн ряжсшя, которыя дополняли законы о репресс чъ ( л
Г і

Д

иевдыю

°

оТ
гпнпт

е Н И

^ератороиъ
аДа

^ІЪ

В Ъ

о

м р а ч н

^

ю

а
Меланх

^

^

°ЛІЮ

;
и

сшваі
1
'
ствованія Гя реакцюнномъ
направлены,
которое цароно
пршмо впослѣдствіи. Тогда Шуваловъ у щ ™ 2 « осо
р

Г

0

блестащемъ

на іалѣ

своего

: Г Г Й У І ° ° Х 0 Т у Н а м е д в ѣ д е й ' 'В'Ь новгородские
отправлялись охотники, веселые придворные и

кареты, полный дамъ. Александръ П убивалъ нѣсколько
чедвѣдей; онъ былъ хорошимъ стрѣлкомъ и обыкновенно
подпускалъ звѣря на разстояніе нѣсколышхъ саженей
отъ своего ружья. Тогда, среди возбужденія, произведенного удовольствіемъ отъ охоты, Шуваловъ добивался
отъ своего господина согласія на всѣ придуманные имъ
проэкты реирессій.
Александръ ІІ-й несомненно не былъ посредственностью; но въ немъ жили какъ будто два различных!,
человѣка, оба очень развитые и находящіеся другъ съ
другомъ въ постоянной борьбѣ. И эта внутренняя борьба
делалась все сильнѣе и сильнѣе, по мѣрѣ того, какъ
онъ становился старше. Онъ могъ быть очаровательным!,
въ обращеніи и непосредственно иослѣ этого стать
страшно рѣзкимъ. Лицомъ кълицу съ истинной опасностью онъ показывал!, спокойную и разумную храбрость,
п при этомъ жил!, въ постоянном!, страхѣ таких!, опасностей, которыя существовали только въ его воображены.
Онъ безусловно не былъ малодушным!,, смѣло июль
на медвѣдя. Одинъ разъ звѣрьнебылъ убитъ немедленно
иервымъ же выстрѣломъ. Стоявшій за нимъ человѣкъ
бросился на него съ коломъ, но медвѣдь повалил!, его,
и тогда царь бросился ему на помощь и убилъ медвѣдя выстрѣломъ въ уноръ (этотъ разсказъ я слышалъ
отъ самого этого человѣка). И не смотря на это всю
жизнь его обуревали страхи, порожденные собственным!,
его воображеніемъ. Въ сношеніяхъ сь друзьями онъ былъ
очень привѣтливъ. Но иривѣтливость эта не исклю-

чала холодной безжалостности, доказательством!, которой
служить подавленіе польекаго возстаиія, a нозднѣе, въ
1880-мъ году, точно такія же мѣры, принятия ими
при подавленіи возмущенія русской молодежи. Онъ жилъ
двойной жизныо. Въ то время, о котором!, я говорю,
онъ съ легкимъ сердцемъ подписывал!, самые peait ціонные указы, а нотомъ нриходилъ отъ этого въ
отчаяніе. Къ концу жизни его эта внутренняя борьба,
какъ то видно будетъ дальше, стала еще ожесточеннѣе
и приняла почти трагическій характеръ.
Въ 1872 году Шуваловъ былъ назиачеиъ послом!,
въ Лондонъ, но его другъ, генералъ Потаиовъ продолжал!, его политику до начала турецкой войны 1877-го
года. Въ продолжсніи всего этого времени происходило самое беззастѣнчивое и въ широчайшихъ размѣрахъ хищеніс государственныхъ финансов!,, казенныхъ земель,
имѣній, конфискованныхъ въ Литвѣ послѣ возстанія,
земель оренбургскихъ башкиръ и т. д. Несколько скандалов!, этого рода открылось и внослѣдствіи получило
огласку, a нѣкоторые изъ нихъ дощли даже до сената,
превращеннаго въ Высшій Судъ, когда Потапов!, сошелъ
съ ума, Треповъ былъ смѣіценъ и ихъ дворцовые соперники захотѣли показать ихъ Александру I I въ настояіцемъ свѣтѣ. Но время одного изъ этихъ судебных!,
слѣдствій открылось, что нѣкій нріятель Потапова съ
необычайнымъ безстыдствомъ отнялъ у крес/гьяігь одного
литовскаго имѣнія ихъ земли, и впослѣдствіи, нолучивъ
полномочія отъ своихъ друзей изъ министерства внутренних!, дѣлъ, заключил!, въ тюрьму этихъ крестьян!,,

добивавшихся иравосудія, приказать подвергнуть ихъ наказание киутомъ и заставилъ войска разстрѣлять ихъ.
Это была ' одна из!, самыхъ возмутительныхъ исторіп
этого рода, даже въ лѣтописяхъ Россш, всегда изооиловавшихъ п о д о б н ы м и несправедливостями. Іолько послѣ
того, какъ Вѣра Засуличъ стрѣляла въ Трепова и ранила, его, желая отомстить ему за одного политическая
заключенная, высѣченнаго но его ириказанно, въ
тюрьмѣ, топ,ко послѣ этого кражи, совершенный этой
шайкой, вышли наружу, и Треповъ былъ смѣщенъ. Онъ
гумалъ, что онъ умретъ, и нанисалъ завѣщаніе, и только
изъ нослѣдняго выяснилось, что этотъ человѣкъ, въ глазах!, царя выдававшій себя за бѣдняка, хотя онъ годами занималъ доходное мѣсто начальника петербургской полиціи, въ дѣйствительности оставлялъ своимъ
иаслѣдникамъ значительное состояніе. Нѣкоторые придворные сообщили объ этомъ царю. Треповъ иотерялъ
довѣріе и вотъ тогда-то возбуждены были въ Іенаті,
дѣла о нѣкоторыхъ фактахъ изъ разбойнической деятельности шайки Шувалова, Потапова и Трепова.
Во всѣхъ министерствах!, происходило грандюзное
хищеніе, главнымъ образомъ по иостройкѣ желѣзныхъ
дорогъ и по промышленыымъ преднріятіямъ. Состояшя въ
эту эпоху составлялись огромный. Флотъ, какъ говорил!,
самъ Александр!, II одному изъ своихъ сыновей, «находился в!, карманахъ такого-то». Желѣзныя дороги, гарантированныя правительствомъ, обходились въ баснословный суммы. Чт) касается до торговым, преднріятій, то
всѣмъ было известно, что невозможно было добиться

концесеш на таковое иначе, какъ обѣщавъ некоторым!
чиновникамъ различных!, министерствъ известный про стояли отдавать своего времени школамъ, Даже когда
центъ съ нихъ. Одинъ изъ моихъ пріятелей хотѣлъ за- священнику платятъ за преподаваніе Закона Божьяго въ
т ѣ я т ь нъ
Петербурге одно дело; ему прямо сказали щ сельской школе, даже тогда онъ обыкновенно поручаетъ
министерстве внутреннюю дѣлъ, что онъ долженъ бѵ его другому, такъ какъ ему самому некогда заниматься
деть выплачивать двадцать пять процентов!, чистой этимъ. Не смотря на это высшее духовенство, пользуясь
прибыли некоему лицу, пятнадцать процентов!, одномѵ тѣмъ, какъ Александр!, II ненавидѣлъ «революціончиновнику министерства финансов!,, десять процентов! ный образъ мыслей», уже начинало свою кампанію, кодругому чиновнику этого-же министерства и еще пять торая должна была привести къ захвату школъ. Девипроцентов!, четвертому. Такіе переговоры велись совер- зом!, высшая духовенства стало: «никаких!, другихъ
шенно открыто и самъ Александр!, II знать о нихъ. школъ, кроме духовныхъ». Вся Россія требовала обраКго собственный заметки на всеподаннѣйніихъ отчетах!, зованія, но даже до нелепости ничтожная сумма двух!,
государственная контролера свидетельствуют!, объ этомъ] милліоновъ рублей, ежегодно вносимая въ государственПо въ этихъ ворах!, онъ видѣлъ людей, защищавшим; ную роспись на низшія школы, министерствомъ народтакъ что въ конце
его отъ революціи, — и держалъ ихъ до того дня, когда! наго просвѣщенія не тратилась,
концовъ ее почти цѣлчкомъ передали Синоду, чтобы соразражался скандаль.
действовать ему въ учрежденіи школъ, помещенных!,
Императрица Марія Александровна, угнетенная темь
подъ руководство сельская духовенства, — и сущеоборотом!,, который принимала придворная жизнь, стано-І ствующихъ, въ большинстве случаев!,, даже до сихъ
вилась все более набожной и вскоре оказалось всецело j иоръ только на бумаге.
въ рукахъ дворцового священника, представителя соверВся Россія требовала техническая образованія, но
шенно новая въ русской церкви типа, — іезуитскаго.
министр!, открывалъ только классическія гимназіи, такъ
Этотъ новый разряда духовенства, прекрасно причесанкакъ огромный курсъ латинская и греческая языка
ный, развращенный и хитрый, въ эту эпоху сильно рассчитался лучшимъ средством!, помешать учащимся чипространился. Духовенство уже тогда настойчиво и
тать и думать. Въ этихъ гимназіяхъ только двумъ или
успешно стремилось къ тому, чтобы стать государтремъ процентам!, воспитанников!, удавалось преодолеть
ством!, въ государстве и захватить въ свои руки школы.
до конца весь восьмилѣтній курсъ, такъ какъ всѣ моМного разъ уже доказывалось, что въ Россіи дерелодые люди, которые обещали въ будущемъ сдѣлаться
венское духовенство до такой степени поглощено своими
чѣмъ-нибудь значительным^ старательно устранялись
обязанностями, до такой степени занято крещенія.ми,
ранее достиженія ими послѣдняго класса, и принимабраками, причащеніемъ умирающихъ, что оно не въ солись всевозможный меры, чтобы сократить
число вое-

нитанниковъ. На образованіе смотрели, какъ на какую-то роскошь, составляющую удѣлъ немногихъ. Въ тоже самое время министерство народнаго просвѣщенія состояло въ постоянной и страстной борьбѣ со всѣми
частными лицами и учрсждеиіями,—земствами, городскими улравленіями и т. д.,—который стремились открывать реальныя училища или профессіональныя школы
или даже только иростыя низшія школы. Техническое
образованіе, — и это въ странѣ, которая до такой степени нуждалась въ инженерахъ, агрономахъ и геологахъ,—почиталось чѣмъ-то революціоннымъ. Преподавание техники преследовалось, изгонялось въ такой мѣрѣ,
что и но сей день еще ежегодно, осенью, за недостаткомъ мѣстъ, отказывают!, двумъ или тремъ тысячам!,
молодыхъ людей, желающими поступить въ высшія профессіональныя учебный заведенія. Отчаяніе овладевало
всѣми, кто хотѣлъ принести пользу общественной жизни
въ то самое время, когда подготовлялось раззореніе деревни нутемъ взиманія съ крестьянъ неиомѣрныхъ налогов!,, когда недоимки но нослѣднимъ вымучивались у
НИХ!, при помощи военных!, экзекуцій, навсегда раззорявшихъ крестьянина. Только тѣ губернаторы пользовались
фаворомъ въ столице, которые собирали эти недоимки
самыми решительными средствами.
Вотъ каковъ былъ чиыовничій Петербург!,. Вотъ какое вліяніе онъ имѣлъ на Россію.
Покидая Сибирь, мы съ братомъ часто бесѣдовали
объ умственной жизни, которую встрѣтимъ въ Петербурге, и объ интересныхъ знакомствахъ, который мы
завяжемъ въ литературныхъ кругахъ. И въ самомъ дѣлѣ

мы завязали несколько таких!, знакомств!,, какъ среди
радикальной нартіи, такъ и среди умѣренныхъ славннофиловъ. Но я долженъ признаться, что мы потери!,ли
разочарованіе. Мы нашли множество прекрасных!, людей,
Россія вообще изобилует!, прекрасными людьми,—но они
совершенно не отвѣчали нашему идеалу писателя - пояитика Лучшіе писатели,—Чернышевскій, Михаилов!,,
Лавровъ, — были въ ссылкѣ или, подобно Писареву,
были заключены въ Петропавловскую крепость. Другіе
мрачно смотрѣли на положеніе вещей, изменили свои
взгляды и склонялись къ некоторая рода отеческому
абсолютизму; тогда какъ большинство, все еще оставаясь
верными своимъ воззреніямъ, такъ осторожно высказывало Ііоследнія, что ихъ осмотрительность казалась почти
изменой Въ ту эпоху, когда преобразовательное движет е было въ блестящей норе своего развитія, большинство членовъ передовых!, литературныхъ круговъ находились въ сношеніяхъ либо съ Герценомъ, либо съ і у р геневымъ и его друзьями, либо съ тайными обществами «Великая Россія» и «Страна и Свооода»,
обществами, быстротечное существованіе которых!, протекло въ этотъ неріодъ. Въ описываемое же время те-же
самые люди главнымъ образом!, заботились о томъ, чтобы
зарыть свои старый стремленія какъ можно глубже въ
землю, чтобы обезопасить себя отъ всякихъ подозрешй
политическаго порядка. Одинъ или два либеральных!, журнала, которые въ то время терпелись, главнымъ образом!,'. благодаря поразительным!, дипломатическим!, способностям!, ихъ издателей—составлялись прекрасно; они
указывали па постоянно растущую нужду и отчаянное

положеніе значительной массы крегтьшгь, и довольно ясно
намекали на нрешітствія, который ставились работникам!,
прогресса. Факты группировались такъ выпукло, что совокупности ихъ достаточно было, чтобы многихъ привести
въ отчаяніе. Но никто не рѣшался предложить средства,
какъ помочь этому, или внушить какой-нибудь планъ
дѣйствій, какой-нибудь выходъ изъ положснія, которое
представлялось безвыходным!,. Нѣкоторые писатели все
еще питали надежд}, что Александр!, I I снова возьмет!, на себя роль преобразователя, но у большинства
ихъ страхъ, что ихъ журналъ будетъ закрыть, а его
редакторъ и сотрудники сосланы въ «отдаленный или не
столь отдаленный мѣстности Имиеріи» заглушалъ все
остальное. Ихъ одинаково связывали и чувства страха
и надежда. Чѣмъ оирсдѣленнѣе быль ихъ радикализм!,
десять лѣтъ тому назадъ, тѣмъ больше робости показывали они въ настоящее время. Мы съ братомъ были отлично приняты въ нѣкоторыхъ ИЗ!, этихъ литературных!,
кружковъ и иногда присутствовали на ихъ пріятельскихъ
собраніяхъ; но когда разговор!» выходилъ изъ круга легкой болтовни или когда брать, который поразительно
умѣдъ возбуждать важные вопросы, наводилъ разговоръ
на внутреннія дѣла или на ноложеиіе Франдіи, гдѣ ïïaполеонъ большими шагами стремился къ своему иаденію
(1870), тогда можно было быть увѣреннымъ, что ктонибудь не замедлить перебить его. «А что вы, господа,
думаете о послѣднемь представлены «Прекрасной Елены»
или «Какъ вы находите копченаго сига»? спрашивал!,
вдругъ кто-нибудь изъ болѣе пожилыхъ гостей,—и на
этомъ бесѣда прекращалась.

Внѣ литературных!, круговъ дѣло оостояло еще хуже,
къ I 8 6 0 1870-хъ годахъ Росеія, а въ особенности
Цетербѵргъ, кишѣла передовыми людьми, ^торые какъ
;азалош, тогда, готовы быливсѣмъ пожертвовать ради « и х
ѵбѣжленій <Кѵда дѣвались они?»спрашиішъ ясеоя.Я оіы
Г І т ^ х І
изъ НИХЪ. но они ничего, НЕ нашли
мнѣ сказать, кромѣ какъ: «Поосторожнѣе, «
J
ювѣкъ>,—«Сила солому ломитъ», или же «ЛоомьстЬны
не прошибешь», и другихъ такихъ же
^ ь ъ
=
несчастью весьма многочисленных!, въ pywwомъ яз.иЬ
;-)ти то пословицы и составляли теперь кодексъ ихъ ра
ктической философы. «Мы уже кой-что сдѣлали въ ж и . ш
Польше мы отъ нея ничего не требуемъ»; или же, «по
% п и S , п о д б о е положеніе вещей долго
не можетъ», говорили они нам., въ то
молодежь, готовы были возобновить борьоу, дѣйсі овнль
вс-ѣмъ рискнуть, всѣмъпожертвовать,
•.кется надобность, и у нихъ просили только указаны,
совѣта, нравственной поддержки.
Въ «Дымѣ» Тургенев!, изобразилъ нѣкоюрыхъ быв
шихъ преобразователей изъ высшихъ ^ ^ ^ o o L u e W
уже его картина достаточно безнадежна. Но вь осооен
S S . х о о,!,о можно прослѣдить всѣ виды
" о с — г о
упадка либералов!,- шестидесяти и ког.ъ по печальны мъ понѣстямъ и разсказамъ г-жи Хвощинской, писавшей подъ
псевдонимом!, В. Крестовскаго. (Не смѣшивать съ другим!, романистом!,, Всеволодом!, Крестовскимъ).
Как
только безымянная толпа, которая десять лѣть назадъ
составляла мощь преобразовательная движешя, оіьаза-

лась слушать «все это сентиментальничанье», такъ божествомъ ихъ сдѣлалась радость жизни,—быть можетъ,
радость, что они дожили. Они спѣшили пользоваться богатствами, который дождемъ сыпались въруки « практически \ъ» людей.
Со времени уничтоженія крепостного права изобретено было много путей, ведущихъ къ богатству. И толпа
съ увлеченіемъ бросилась на нихъ. Съ лихорадочнымъ
жаром!, строились въ Россіи желѣзныя дороги; землевладельцы толпами бежали въ новооткрытые частные банки
закладывать свои имѣнія. Недавно учрежденный профессіи нотаріусовъ и присяжных!, иоверснныхъ доставляли
крупные доходы; акціонерныя общества размножались съ
ужасающей быстротой и учредители этихъ нредпріятій
благоденствовали. Люди, которые въ былое время жилнбы въ деревні, на скромный доходъ съ маленькая имѣнія, обрабатываемая сотней крѣпостныхъ, или на еще
более скромное жалованье судебная чиновника, въ описываемое время составляли себе состоянія или имѣли
доходы, которые можно было бы сравнить только съ доходами крупных!, богачей времени крѣпостноя права.
Самые вкусы «общества» все более и болѣе падали.
Итальянская онера, бывшая некогда обычным!, мѣстомъ
радикальных!, демонстрацій, теперь пустовала; русская
онера, все еще робко заявлявшая о правахъ своихъ великих!, композиторов!,, посещалась только горстыо ПОКЛОННИКОВ!,.
Оба эти театра находили «скучными» и
сливки петербургская общества предпочитали имъ вульгарный театрикъ, где звездочки второй величины изъ

маленькихь парижских!, театров!, пожинали легкіе лавры
и составляли предметъ восхищенія золотой молодежи. Или
же ходили слушать «Прекрасную Елену», которая ставилась на русской сцене, тогда какъ наши великіе драматичсскіе писатели предавались забвенію. Музыка ()<]»фенбаха, царствовала безъ соперницъ.
Надо признаться, что политическая атмосфера была
такова, что они имели основанія, или по меньшей мѣрѣ
вѣскія извиненія, оставаться спокойными. После покушенія Каракозова на жизнь Александра И, въ апреле
1866 г., политическая полиція стала всемогущей. Всякій
человѣкъ, подозреваемый въ «радикальных!, взглядахъ»,
безотносительно къ тому, сдѣлалъ-ли онъ что-нибудь пли
ничего не сдѣлалъ, принужден!, былъ жить въ постоянномъ страхе быть ночыо арестованным!, за сочувствіе,
которое ему могло случиться показать кому-нибудь, запутанному въ то или другое политическое дѣло, или за
невиннейшее письмо, захваченное при ночномъ обыске,
и просто за свои «опасный воззрѣнія». А арестъ по
иолитическимъ нричинамъ часто равносиленъ былъ годам!, заключенія въ Петропавловской крепости, ссылке
въ Сибирь, или даже пытке въ казематахъ крепости.
До настоящая времени эта агитація каракозовскихъ
кружковъ оставалась почти совершенно неизвестной, даже
въ Россіи. Я въ то время былъ въ Сибири, и знаю о
ней только по наслышкѣ. Кажется, однако, что въ этомъ
движеиіи выяснилось два теченія. Одно изъ нихъ было
началом!, великая движенія «въ народъ», которое виослѣдствіи приняло такіе огромные размеры, тогда какъ
второе теченіе было главиымъ образомъ политическим!..

Группы молодежи, часть которой была на пути къ тому,
чтобы стать блестящими профессорами, историками или
серіозными этнографами, около 1864 г. объединились
съ намѣреніемъ доставлять народу просвѣщеніе и вносить въ него науку, наперекоръ препятствіямъ со стороны правительства.
Они устраивались въ качеств!, нростыхъ рсмесленииковъ въ круииыхъ промышленных!, центрах!,, основывали тамъ кооперативный товарищества и воокресныя
школы, въ надежд! иа то, что съ помощью большого такта
и териѣнія они въ сѳстояніи будут ь просвѣтить народъ
и создать такимъ нутемъ первые центры, откуда мало
по малу распространятся среди массъ лучшія и болѣе
свѣтлыя понятія. Цѣль эта была высока. Въ распоряженіи ихъ были значительный средства: и я склонен!, полагать, что эта попытка, въ сравнены съ
позднѣйшими предпріятіями того же рода, съ практической
точки зрѣнія опиралась на самыя прочныя основанія. Во
всякомъ случаѣ, учредители этого дѣла находились въ
еамыхъ тѣсныхъ сношеніяхъ съ рабочим!, иародомъ.
Съ другой стороны движеніе, иодъ вліяніемъ нѣкоторыхъ изъ членов!, этих!, кружковъ,—Каракозова, Ишутина
в ихъ друзей,—приняло политическое наиравленіе. Уже
съ 1862 года политика Александра I I стала отличаться рѣзко реакціониымъ характеромъ. Онъ окружить
себя самыми ретроградными людьми и едѣлалъ послѣднихъ своими ближайшими совѣтииками. Тѣ реформы, которыя прославили начало его царствованія, въ эту эпоху
были урѣзаны или упразднены частными правилами и
министерскими циркулярами. Въ реакніонномъ лагерѣ

открыто выражалась надежда на возстаиовлепіе въ томъ
пли иномъ скрытом!, вид! номѣіцичьяго суда и крѣпостного права, и никто въ это время не могъ надѣяться,
что главная реформа,—уничтоженіе крѣпостного права,—
устоитъ противъ натисковъ, направлявшихся противъ нея
и исходивших!, изъ самаго Зимняго дворца. Вотъ что
привело Каракозова и его друзей къ мысли, что продолженіе царствованія Александра II угрожало бы до
еихъ поръ достигнутым!, результатом!, и что если Александръ ІІ-й будетъ продолжать царствовать, Госсія снова
будетъ отдана во власть ужасамъ царствованія Николая 1-го.
Вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ это всегда бывает!,, несмотря на
постоянный разочарованія, болыиія надежды возлагались
на либеральный наклонности наслѣдника престола и его
дяди вел. кн. Константина Николаевича. Необходимо добавить, что до 1866-го года эти онасенія и соображенія
довольно часто высказывались и въ бол!е высоких!, сферах!,, нежели т ! , въ которых!,, невидимому, вращался Каракозов!,. Какъ бы то ни было, Каракозов!, стрѣлялъ въ
Александра 11-го, въ то время какъ тотъ, выйдя изъ Лѣтняго Сада, садился въ карету, промахнулся и тѵтъ же
на мѣстѣ былъ арестован!,.
Катковъ, глава московской реакціонной партіи, извѣстный своимъ умѣніемъ вышибать деньгу изъ каждаго политическаго волненія, немедленно сталъ обвинять всѣхъ
радикалов!, и всѣхъ либералов!, въ соучастіи съ Каракозовыми—что, разумѣется, было совершенной ложью.—
и сталъ въ своей газетѣ распускать,—да такъ, что вся
Москва иовѣрила е м у , - т у клевету, будто Каракозов!,
былъ лишь орудіемъ въ рукахъ вел. кн. Константина

Ш В Ѣ

*овательной

1 еповъ
вались этими о б в и н е н і я м п
Р
воспользоA j
Михаилъ Муравье™ ' Z L T ^ "
' e K C » П-го.
Ш п П
,і0
возстанія ,ф0ГÏ S
«Ре» ішьскато
П Ы у ч и ъ
произвести Г а т е Г н о е е Г
"Риазаніе
е
И
чтобы
раскрыть и р Г = ы Й Г
п°
- т о ни сташ

ооысковъ и хвастался « ч ™ n „ f f
ааклгоченныхъ р а ~ 4 Х »
nHfД6ТЪ
a m

едѣлать
С,,особъ

иловѣкомѴ чГнеітстгтпт 7 ° ™ ' ' ™ °

и общественное мнѣніе ъ H e S Z
V
Даао, что Каракозова и ы т і ш с ъ Е . Т я ™ 0
признаніе, которого онъ. щ о ч ^ Г с д ѣ Т а л Г
шейся нротивъ Зимняго^ — ' T T
и
В0 ѣв
вѣкд- столько ѵ ж а с п Г 7 Р (
Л шей
«Рем с х а л / Ѵ і Г й . с я Т ^ Г и П
^
Z
T
это дѣло.

^

Р

r

r

'

^

Ш Ь М0Жетъ

с о

™
«Лать

былъ

} ТВерж

"

7

НаХ0 я

" "
на своемъ
Г * Г

> нѣкогорый свѣтъ „а

наших ъ
ѴдерГъ
!
°ДИЪ
Ш1Й ІІЪ К0ІШѣ
года
изъ Россіи въ ИмутсТ
S
на
станціи щухъ В Ш Е ,
7
почтовой
б Ш
вождать дного Z t Z T
° Щ у ч е н о <t0"l>°теперь они в 1 р ~ с Т въ р ™ ° Н І Г ™ ™ '
«
офицеръ, очень милый малый
^
к
^
р
Г
™

"

ввемя когда они морозной зимней ночью пили чай, иодГ
й
столу и. пока мѣняли лошадей, сталь оесѣдовать съ ними. Оказалось, что одинъ изъ нихъ знаВа

7 х и Г ; 0 3 о н а ъ былъ здорово, заговорили онъ. « К о г ^
онъ былъ въ крѣпости, двоят, изъ насъ (мь с м Ш „ „ . ,-ЯЖІІЫР ива часа) было приказано мѣшать ему
Г т ъ Т в о т ъ ш его сажали на узкій табуретъ и какъ
т лько онъ начиналъ дремать, мы его в с т р я х — чтобы
оазбѵдить. Что подѣлаете? такъ было приказано! Іакъ
вотъ ш
поглядите, какой онъ былъ
і
Д
»
дѣлъ, скрестивъ ноги, и качалъ одну ногу ч'іобы мы ДУ
или что онъ не сиять; и въ это самое время про
должая качать ногой, онъ дремалъ. Но мъскоро^ рас
коыли его хитрость и разсказали про нее тѣмъ, которые
смѣнить насъ, такъ что его стали
в = а
и будить ежеминутно, независимо отъ того, качалъ ли
онъ ногой или нѣть».
«Сколько же времени

это продолжалось?»

„ппшчмъ
спросмъ

мой пріятель.
«Да нѣсколько дней, больше недѣли!» Самая ванн
ность этого разсказа уже доказываем егоп. правдивость
не можетъ быть, чтобы это было выдумкой, и ничто не
мѣшаетъ допустить, что Каракозова такимъ образомъ
" Ь " Когда Каракозова вѣшали, одинъ изъ моихъ товарищей но пажескому корпусу присутствовал при экзекуцш
00 своим!, вирасирскимъ пожомъ.
«Когда его вывели 'изъ тюрьмы, раз(жазьша.ъ миІ,
мой товарищъ, и я увидѣлъ его сидящимъ на высокой

нлатформе-телѣжкѣ, которая тряслась но ухабистому валу
крѣпости, мое первое внечатлѣніе было такое, что вешать будутъ резиновую куклу, а Каракозовъ уже умеръ.
Вообрази себѣ, что голова, руки и все тѣло были совершенно безжизненны, какъ будто изъ тѣла этого были
вынуты кости или же какъ будто иослѣднія были поломаны. Это было ужасное зрѣлище, и страшно было подумать о томъ, что это означало. Однако, когда двое
солдатъ ссадили его съ телѣги, я замѣтилъ, что онъ передвигал, ногами и дѣлалъ страшный усилія, желая идти
безъ посторонней помощи и самому подняться но стуненькамъ эшафота. Стало быть, это не была кукла, и въ
обморокѣ онъ быть не могъ. Бывшіе при этомъ офицеры
были сильно поражены всѣмъ этимъ и не знали чем'ь
это объяснить». Когда же я высказалъ моему товарищу
предположение, что Каракозова, быть чожетъ, пытали,
онъ покраснелъ и отвѣтилъ: «мы всѣ го же самое думали».
Одно уже лишение сна въ продолжении цѣлыхъ недель достаточно объясняло состояніе, въ которомъ находился въ моментъ экзекуціи этотъ человѣкъ, одаренный
большой нравственной силой. Къ этому я добавлю
фактъ, въ которомъ вполне убйжденъ, а именно,
что по крайней мѣрѣ въ одномъ случае одному изъ
заключенных!, въ крѣности, по имени Сабурову, въ
1871) году были даны снадобья.
Удовольствовалсяли Муравьевъ тѣмъ, что иыталъ Каракозова вышеописаннымъ
способом!,?
Помешали - ли ему
пойти
дальше?—Не знаю. Но что я отлично знаю, такъ это
то, что я многократно слышал!, ОТЪ некоторых!) выс-

сановниковъ въ Петербурге: именно, что въ этомъ

ШИХЪ

ііѣпѣ бы на применена пытка.
Мѵоавьевъ поклялся уничтожить

номъ С!ра\ь ііо ші
С

'

.

^

м о ш е ж ь ю

Г

і

—

р

радикальные

изъ

онасешя

ь

эле-

быть

o - - . n o -

сообщество. Тавимъ обраоо.ъ ~ Д а , « л № вро-

П боявпііеся даже оказать имъ поддержку въ борьбѣз,ши
вокую политическую свободу. И я вопрошаю себя, быіъ-ли
когда-нибѵдь въ исторіи подобный слѣдующему: ар» я
мошіыхъ людей, вступающая въ борьбу съ таким.,
стаашньімъ враго мъ какъ русское самодержавіе и покинутая своими отцам и и даже своими старшими братьями
хотя эти молодые люди стремились только провопи въ
тизнь то умственное наслѣдіе, которое досталось имъ
отъ ѣхъ же самыхъ отцовъ и братьевъ. Была-ли ког апибудь

борьба,

гичпыми?

условія

которой

были

бы

оолбѲ тра-

—

33

—

всрситетовъ. Поел!

1ЦЙНЪ ,

^

споря о

ныхъ совѣщаніях ь. О с н о в ы м
издателышцъ, тружениц-ъ
чтобы доставлять работу W ^ m m

д ѣ л а

III.
Преобразовательное движеніе среди русской м о л о д е ж и . —
Дѣятельность молодыхъ дѣвушекъ. ихъ горячее стремленіе къ образованію. — Учрежденіе большого числа ж е н скихъ к у р с о в ъ . — Н о в а я жизнь въ Старой Конюшенной.

Единственной свѣтлой точкой, которую я отъискалъ
въ Петербургской жизни, было движеніе, происходившее
среди молодежи обо ихъ иоловъ. Различный теченія сталкивались и производили сильное волненіе, которое скоро
приняло скрытый и революціонный характер!, и привлекало къ ссбѣ шшмапіе Россіи втеченіе іюслѣдовавшихъ
15-ти лѣтъ. Я буду говорить о немъ ниже; но здѣсь
необходимо упомянуть о томъ движеніи, которое открыто
опредѣлилось среди русских!, жеищинъ и имѣло нредметомъ допущеніе ихъ въ высшія учебный заведенія. Въ
то время Петербург!, былъ главнымъ очагомъ этого движем ія.
Каждый день молодая жена моего брата, но возвращеніи съ женскихъ педагогическихъ курсовъ, имѣла разсказать иамъ что-нибуді, новое но поводу царившаго
тамъ оживленія. Разрабатывался тамъ ироэктъ объ открытіи женскаго чедицинскаго института и женскихъ уни-

и иереплетчицъ,
Р
этих!,
член амъ
т т т
п р и бы-

^
Ж
І
на - і й трудъ ради подвали въ Петербургъ, готовый
надеждой въ
держки существованія и иод р .пляемыя
д д

онѣ прилагали всЬ

Ймъ говорили въ ми-

университетскихъ профессоров!,, сочувственно относившихся къ новому движенію, согласились читать имъ
лекніи. Хотя и сами они были небогаты, они предупредили устроительнинъ, что всякое предложеніе гонорара
будет!, ими сочтено за личную обиду. Кромѣ того, каждое
лѣто подъ руководством!, профессоров!, университета обыкновенно дѣлались экскурсы съ научными нѣлями но
окрестностямъ Петербурга, и большая часть экскурсантовъ были женщины.
Тѣ, кто слушалъ курсъ акушерства, требовали отъ
профессоровъ, чтобы иослѣдніе говорили о каждомъ предмет!, нодробнѣе, чѣмъ того требовала программа; онѣ
заставляли читан, дополнительные курсы. Онѣ пользовались всѣмъ, чѣмъ могли, пользовались всѣми трещинами
крѣпости, чтобы атаковаті, послѣднюю. Онѣ добились
допущенія въ анатомическую лабораторію старика д-ра
Грубера, и дѣлали тамъ такіе успѣхи, что всецѣло привлекли на свою сторону увлекающаяся анатома. Какъ
только онѣ узнавали, что какой-нибудь профессор!,
готовъ разрѣшить имъ работать въ его лабораторіи
но воскресеньямъ и вечеромъ по буднямъ, оиѣ пользовались разрѣшеніемъ и работали до глубокой ночи, въ
будни и каждое воскресенье. Наконецъ, несмотря на препятствія, который имъ ставило министерство, онѣ открыли подготовительные курсы, только подъ названіемъ педагогическихъ курсовъ. Можно ли было, дѣйствительно,
иоспретить будущимъ матерямъ семействъ изученіе методов!, иреподаванія? Но такъ какъ методы нренодаванія
гоганики и математики не могутъ быть ограничены от-

впеченной стороной, то въ программу педагогических!,
™ ъ
включено было изученіе ботаники, математики
и остального, и курсы эти стали подготовительными къ
женщины мало но малу
круга своихъ иравъ. Какъ только стало извѣстнымъ,
ч Г о д и н ъ профессор!, одного изъ нѣмецкихъ университетов!, допускает!, на свои лекціи нѣсколько женщин!,
русскія женщиныпостучались къ нему, и тоже
н = и
пазоѣшеніе Онѣ изучали право и исторпо въ Іейдель
б е р ^ и математику въ Берлин!, Въ Цюрихѣ боолие 1 0
молодыхъ дѣвушекъ и женщинъ слушали курсъ въ ниверситетѣ и въ политехнической школѣ. Тамъ онѣ прюбрѣли
чт
болѣе цѣішое, чѣмъ званіе Доктора медицины; онѣ нріобрѣли уваженіе ученѣйшихъ
и нослѣдніе постоянно заявляли это публично. Коіда
! 1872-мъ году пріѣхалъ въ Цюрихъ и познакомился
олыш съ нѣсколькими студентками я съ у д и в —
ѵвидѣлъ что совсѣмъ молодыя дѣвушки, одушавпш
кѵрсъ въ политехнической школѣ, разрешали сложшя
задачи теоріи теплоты съ помощью дифферент ал ьна о
счисленія также легко, какъ если бы опѣ
матикѵ годами. Одна изъ этихъ русских!, молодыхъ ді>
Г ш е і , изучавшая математику въ Бсрлинѣ подъ рук в дствомъ Вейерштрасса, Софія Ковалевская, стала вь дГщиМся математиком!, и была призвана въ Стокя ь
въ качествѣ профессора; это была, кажется нерва
ь
нашемъ вѣкѣ женщина, читавшая лекщи въ м}ж

скомъ университет!. А она была такъ молода, что въ
Швеціи се называли не иначе, какъ Соня. Несмотря
на открытую нелюбовь Александра I I къ образованнымъ женщинамъ, — когда онъ на прогулкѣ встрѣчалъ молодую дѣвушку въ очкахъ и гарибальдійской шляпѣ, онъ начиналъ безнокоиться, думая, что это
нигилистка, собирающаяся стрѣлять въ него,—несмотря
на яростныя преслѣдованія политической полиціи, считавшей каждую студентку революціонеркой; несмотря на
всѣ угрозы и низкія обвиненія, которыя Катковъ направлял! противъ совокупности движенія почти въкаждомъ номер! своей ядовитой газеты, женщинамъ удалось, вопреки желанію правительства, открыть цѣлый
рядъ высшихъ учебныхъ заведеній. Нѣкоторыя изъ нихъ,
получивъ заграницей зваіііе доктора, заставили правительство дать имъ разрѣшеніе открыть въ 1872-мъ году
на свои собственный средства женскій медицинскій институтъ. И когда правительство отозвало русскихъ женщинъ изъ Цюриха, чтобы иомѣшать имъ сноситься съ
русскими революціонерами-эмигрантами, он! добились отъ
него разрѣшенія основать въ Россіи четыре женскіе
университета, которые вскорѣ стали насчитывать около
1,000 слушателыіицъ. Какъ это ни кажется невозможным!,, достовѣрно, что несмотря на иресл!дованія, которыя пришлось вытерпѣть женскому медицинскому институту, несмотря на временное закрытіе его, въ настоящее время въ Россіи имѣется больше 670 женщинъврачей.
Это, безусловно, было очень сильное движеніе, успѣхъ

котораго былъ поразительный и вліяніе очень большое.
Эти женщины выказали во всѣхъ возможныхъ обстоятельствах!, полную самоотверженность и этому то прежде
всего он! и обязаны своимъ уснѣхомъ. Они уже работали въ качеств! сестеръ милосердія во время крымской войны, впослѣдствіи были устроительницами школъ,
горячо преданными своему дѣлу сельскими учительницами, образованными акушерками и фельдшерицами для
оказанія помощи крестьянамъ. Во время турецкой кампаніи 1878-го года они поступили сидѣлками и врачами
въ госпитали, гдѣ свирѣиствовалъ тифъ, и заслужили
глубокое воохшценіе военныхъ начальниковъ и самого
Александра Г І Я знаю двухъ дамъ (обѣихъ очень дѣятельно разыскиваетъ полиція), которыя на войн! служили сидѣлками иодъ вымышленными именами, подкрѣиленными фальшивыми паспортами; одна изъ нихъ, самая
«преступная» изъ обѣихъ, принимавшая дѣятельное участіе въ моемъ побѣгѣ, была даже назначена главной
сестрой милосердія большого госпиталя для раненыхъ, а
ея подруга чуть не погибла отъ тифозной лихорадки,
Словомъ, женщины принимали на себя всевозможныя
обязанности, какъ бы низко иослѣднія не стояли на
общественной лѣстницѣ и какія бы лишенія о н ! за собой не влекли; и тутъ идетъ рѣчь не объ отдѣльныхъ
лицахъ, а объ сотняхъ и тыоячахъ женщинъ. О н ! свои
нрава завоевали въ нолномъ смысл! слова.
Другой чертой этого движенія было то, что расколъ,
произошедшій между двумя поколѣніями,—старшими и
младшими сестрами,—не существовал!, или но большей

части исчезъ. Тѣ, кто руководить движеніемъ съ самаго
его возникновенія, никогда не порывали связей со своими
младшими сестрами, хотя послѣднія въ своихъ взглядахъ
заходили гораздо дальше нихъ.
Эти старшія сестры, преслѣдуя свои цѣли въ болѣе
высокихъ сферам,, строго держались въ сторонѣ отъ
всякой политической агитаціи. Но онѣ никогда не сделали той ошибки, чтобы забыть, что главная сила ихъ
кроется въ массѣ более молодыхъ женщину многія изъ
которыхъ кончили тѣмъ, что присоединились къ радикальнымъ и революціоннымъ кружкамъ. Эти главы движенія были воплощенной корректностью,—я считалъ ихъ
даже слишкомъ корректными, — но онѣ никогда не порвали связей съ болѣе молодыми студентками, которыя,
какъ настоящія нигилистки, носили короткіе волосы,
презирали кринолинъ и своими манерами и поведсніемъ
показывали свой демократизм!,. Руководительницы движенія не смѣшивались съ ними, и иногда происходили
пререканія, но онѣ ни когда не отрекались отъ нихъ, и
это, по моему мнѣнію, было очень знаменательнымъ явленіемъ въ ту эпоху яростныхъ гоненій.
Онѣ, казалось, говорили болѣе молодымъ и болѣе
демократическимъ, чѣмъ онѣ сами, женщинамъ: «Мы будемъ по прежнему носить наши бархатныя платья и
прически, потому что намъ приходится имѣть дѣло съ
глупцами, которые въ бархатномъ платьѣ и въ прическѣ
ви'дятъ залогъ «политической благонадежности»; но вы,
дѣвушки, можете сообразоваться съ своими вкусами и
склонностями. Когда русскія студентки въ Цюрихѣ ио-

лучили отъ правительства
приказаніе вернуться въ
Россію, эти корректныя дамы не обратились противъ
роптавшихъ. Онѣ просто сказали правительству: «Вамъ
это не нравиться? Ну, такъ откройте тогда женскіе универсйтеты въ Россіи; въ иномъ случаѣ наши дочери поѣдутъ заграницу еще въ болыпемъ числѣ, и, понятно,
завяжутъ тамъ сношенія съ политическими эмигрантами».
Когда ихъ упрекали, что онѣ воспитываютъ только революціонерокъ, когда имъ грозили закрытіемъ ихъ курсов!, и университетовъ, онѣ возражали: «Да, много студентов!, становится революционерами, но неужели надо
изъ-за этого закрывать университеты?» А какъ мало иолие
тическихъ главъ имѣетъ достаточно храбрости, чтобы не
пойти противъ болѣс крайнихъ членовъ ихъ партіи!
Настоящій секретъ избраниаго ими умнаго отношенія, увѣнчавшагося такимъ успѣхомъ, заключается въ
том!, фактѣ, что женщины, бывшія душой движенія, нбыли просто феминистками, стремившимися отвоевать
свою долю привилегированнаго положенія въ общсствѣ и
государствѣ. Наоборотъ. Симпатіи большинства ихъ шли
къ народнымъ массамъ. Я вспоминаю дѣятельное участіе,
которое принимала въ 1861-мъ году Н. В. Стасова,
старый руководитель феминистической агитаціи, въ воскресных!, школахъ, дружескія связи, которыя она и ея
подруги завязывали съ работницами на фабриках!,, интересу высказывавшійся ими къ суровой жизни этихъ
молодыхъ дѣвушекъ внѣ школы, борьбу, которую онѣ
вели противъ алчныхъ хозяевъ этихъ дѣвушекъ.
Помню

я, какой

живой

интерес!, показывали эти

женщины на своихъ
педагогических!, курсахъ къ
сельскимъ школамъ и дѣятельности той небольшой
группы людей, которые, подобно бар. Корфу, съумѣли
в!, теченіе нѣкотораго ' времени кое-чго сдѣлать въ
этомъ направленіи, и вспоминаю также тотъ соціальный
духъ. который царствовал!, на ихъ курсахъ. Права, за
который боролась большая часть этихъ женщинъ, были
не только правомъ на высокую личную культуру, но
еще болѣе того правомъ работать съ пользой для народмыхъ массъ. И этимъ-то объясняется ихъ успѣхъ.
За послѣдніе года, здоровье отца все болѣе и болѣе
ухудшалось, и когда мы съ Александром!, въ 1881-мъ
году навѣстили его, врачи сказали намъ, что онъ не
ііереживетъ первыхъ холодовъ. Онъ продолжалъ нопрежнему жить въ Старомъ Конюшенномъ кварталѣ, но вокругъ него все измѣнилось въ этой аристократической
части города. Богатые землевладельцы, нѣкогда игравшіе тамъ главную роль, исчезли. Быстро растративъ
суммы, полученный ими въ выкупъ земель во время
освобожденія крестьян!,, заложив!, и иерезаложивъ свои
земли въ новоучрежденныхъ земельных!, банкахъ, пользовавшихся ихъ стѣсненнымъ положеніемъ, они кончили
тѣмъ, что удалились въ деревню или ировинціальные
города, и тамъ о нихъ вскорѣ забыли. Дома ихъ были заняты «новыми людьми»,—богатыми купцами, строителями
желѣзныхъ дорогъ, и т. д . , — а во всѣхъ старинных!, семьяхъ, оставшихся жить въ Старомъ Конюшенномъ кварталѣ, кииѣла новая жизнь и старалась утвердить свои
права на развалинах!, старой. Единственным'!, обществом!,

моего отца были топеръ нѣсколъко отставных!, генералов!, метавшихъ молніи иротивъ новаго порядка вещей
и облегчавшихъ свой гнѣвъ, предсказывая Рооош скорую и несомнѣнную гибель, какъ слѣдствіе новаго строя,—
да еще нѣсколько родственников!,, проѣзжавшихъ черезъ
Москву Изъ нашихъ многочисленныхъ родственников!,,
которыхъ въ мои молодые годы въ одной Москвѣ оыло у насъ
около двадцати семействъ, въ столицѣ оставалось только
двѣ семьи, да и онѣ были увлечены теченіемъ новой
жизни, и матери ихъ разсуждали съ сыновьями и дочерьми о вопросахъ народныхъ школъ и женскихъ у т верситетовъ. Отедъ смотрѣлъ на нихъ съ презрѣніемъ.
Мачиха и моя младшая сводная сестра Полина, который
не измѣнились, утѣшали его по мѣрѣ силъ своихъ, но
и сами онѣ чувствовали себя чужими въ этой необычН Й

° Отецъвсегда относился жестоко и чрезвычайно несправедливо къ брату Александру, но Александръ былъ
совершенно неспособен!, сердиться на кого бы то ни оыло.
Войдя въ комнату больного отца, съ тѣмъ взглядомъ
темнооинихъ глазъ, проникающихъ и привѣтливыхъ, и съ
той улыбкой, въ которыхъ отражалась его безконечная
доброта, онъ немедленно нашелъ, что нужно сдѣлать,
чтобы удобнѣе устроить больного нъ его креслѣ, и сдел а л это такъ естественно, какъ будто онъ оставил!, эту
комнату всего нѣсколько часовъ тому назадъ. Отецъ
былъ пораженъ этимъ и смотрѣлъ на него, ничего не
соображая. Наше носѣщеніе внесло немного жизни въ
этоть грустный и одинокій домъ; больной сталъ ноль-

зоватьоя болѣе раціональнымъ уходомъ; мачиха, Полина
и даже прислуга стали болѣе внимательными, и отецъ
замѣтилъ эту перемѣну.
Однако, одна вещь его тревожила. Онъ разсчитывалъ,
что мы возвратимся съ раскаяніемъ и будемъ молить его
о помощи. Но когда онъ хотѣлъ навести разговоръ на
этотъ предметъ, мы такъ весело прерывали его, говоря:
«Не думайте объ этомъ; мы отлично идемъ себѣ своей
дорогой», что онъ еще болѣе разочаровался. Онъ ожидалъ сцены въ старинномъ духѣ думая, что сыновья будутъ умолять его о прощеніи и попросятъ денягъ,—и,
быть можетъ, одну минуту даже пожалѣлъ, что этого не
произошло; но съ этого времени онъ возымѣлъ къ намъ
большое уваженіе. Въ минуту отъѣзда мы всѣ трое были
сильно удручены. Онъ, какъ будто, почти боялся возвращенія нрежняго мрачнаго одиночества среди развалинъ
порядка, за который онъ стоялъ всю жизнь. Но Александру надо было вернуться къ мѣсту служснія, я же
отправлялся въ Финляндію. Когда меня оттуда вызвали
въ Москву, я страшно торопился,—но прибылъ какъ разъ
въ тотъ моментъ, когда начинался похоронный обрядъ
въ той самой, выкрашенной въ красный цвѣтъ, церкви,
гдѣ отца крестили и гдѣ происходило отнѣваніе матери.
Пока похоронное шествіе слѣдовало по улицамъ, каждый
домъ которыхъ былъ мнѣ съ дѣтства близко знакомъ, я
замѣтилъ, что дома мало измѣнились, но во всѣхъ нихъ
началась новая жизнь.
Въ домѣ, который нѣкогда принадлежалъ нашей бабушкѣ со стороны отца, а потомъ княгинѣ Мирской, и

который былъ купленъ нѣкимъ генераломъ N., стариннымъ жителемъ квартала, единственная дочь этой семьи
выдерживала болѣзненную борьбу со своими родителями,
людьми въ сущности славными, и обожавшими дочь; но
они упрямо не хотѣли позволить дочери слушать университетскіе курсы, которые только что были открыты
въ Москвѣ для женщинъ. Въ концѣ концовъ она добилась разрѣшснія ходить туда, но ее возили въ шикарной
каретѣ, въ соировождсніи матери, которая храбро просиживала часами среди студентокъ, рядомъ со своей любимой дочкой; и все татш, несмотря на всѣ эти заботы и
мѣры предосторожности, дочь ея спустя иѣсколько лѣтъ
поступила въ революціонную иартію: ее арестовали и
цѣлый годъ продержали въ Петропавловской крѣпос/ги.
Нанротивъ въ домѣ происходила жестокая борьба
между двумя деспотами—главами семьи, графомъ и графиней Z., и ихъ дочерьми, которымъ надоѣло жить въ
лѣиости, къ которой ихъ принуждали родители, и которыя хотѣли присоединиться къ другимъ МОЛОДЫМ!, дѣвушкамъ, стремившимся свободной и счастливой толпой
на университетскіе курсы. Борьба продолжалась годъ. На,
этотъ разъ родители не уступили и въ результат! старшая отравилась; тогда младшей позволили сл!довать своимъ
СКЛОННОСТЯМ!,.

Однажды я съ Чайковскимъ пришелъ въ сосѣдній
домъ, г д ! жило втеченіе года наше семейство и г д ! было
теперь назначено первое тайное собраніе одного кружка,
основаннаго нами въ Москв!; и я вновь узналъ комнаты,
которыя такъ близко знакомы были мнѣ въ д ! т с т в ! и

гдѣ я дыншъ столь отличной отъ настоящей атмосферой. Домъ этотъ принадлежалъ теперь семьѣ Натальи
Армфельдъ, столь симпатичной ссыльной Кары, о которой
такъ трогательно говоритъ Кенанъ въ своей книгѣ о
Сибири.
А въ домѣ, расположенномъ только на нѣсколько іпаговъ дальше того, гдѣ умеръ отецъ, и всего лишь черсзъ несколько мѣсяцевъ послѣ его кончины, я принималъ Степняка, иереодѣтаго крестьяниномъ; онъ только
что убѣжалъ изъ одной деревни, гдѣ его арестовали за
социалистическую нропоганду среди крестьянъ.
Таковы были перемѣны, произоіиедшія въ Старомъ
Конюшенномъ кварталѣ за послѣднія 15 лѣтъ. Новый
духъ проникъ даже въ послѣднее укрѣиленіе стараго дворянства.

IV.
Я ввожу контрабандой запрещенный к н и ж к и . — Н н г и л и з м ъ —
Движѳніе «въ н а р о д ъ » . — К р у ж о к ъ Ч а й и о в с и а г о . — П о л и т и ческія и общественный теченія. — Отсутствіе надежды на
р е ф о р м ы . — М о л о д е ж ь защищаетъ Царя.

Во время моего заграничнаго путешествія въ 1872-мъ
году я купилъ нѣкоторое количество книгъ и коллекцій
соціалистическихъ журналовъ. Въ Россіи этотъ родъ
литературы былъ строго запрещенъ цензурой; между тѣмъ
иныя изъ этихъ коллекцій журналовъ, нѣкоторыя изъ
этихъ отчетовъ о международныхъ конгрессахъ были чрезвычайно рѣдки и найти ихъ было почти невозможно,
даже въ Вельгіи и за болыиія деньги. «Неужели оставить ихъ, зная, какое удовольствіе доставить чтеніе ихъ
въ Петербург!» моему брату и друзьямъ?», спрашивалъ
я себя, и рѣшилъ такъ или иначе провезти ихъ въ Россію.
Я возвращался въ Нетербургъ черезъ Вѣну и Варшаву.
На польской границѣ промышляютъ контрабандой сотни
евреевъ, и я полагалъ, что если отыщу хоть одного изъ
нихъ, мои книги совершенно безопасно будутъ провезены
черезъ границу. Однако, я считалъ непрактнчиымъ выйти

на какой-иибудь маленькой станціи не доѣзжая границы
и искать тамъ контрабандиста, въ то время какъ оетальиые пассажиры будутъ продолжать путь; въ виду этого
я гіо боковой вѣткѣ отправился въ Ераковъ. «Бывшая
столица Польши лежитъ около границы, думалъ я, и тамъ
навѣрное найдется какой-нибудь еврей, который приведетъ меня кгь разъискиваемымъ мною людямъ».
Бъ этотъ, нѣкогда знаменитый и цвѣтущій, городъ
я иріѣхалъ вечеромъ и на- слѣдующее же утро началъ
кампаиію. Къ великому йоему удивленно, на каждомъ
перекресткѣ и всюду, куда я обращал!, свой взоръ на
базарной плошади, впрочемъ пустынной, я видѣлъ какогонибудь еврея въ традиціонномъ плащѣ и съ длинными
волосами, завѣщанными предками; всѣ они ждали, чтобы
какой-нибудь польскій барииъ или купецъ послалъ ихъ, за
мелкую монету, съ тѣмъ или другимъ порученіемъ. Мнѣ
хотѣлось найти одного такого; а оказалось, что ихъ даже
слишкомъ много. Къ которому обратиться? Я обошелъ весь
городъ и въ концѣ КОНЦОВ!, съ отчаянія рѣшился по• дойти къ тому, что стоялъ около входной двери моей
гостинницы, — стараго, огромнаго дворца, залы котораго
нѣкогда полны были изящной толпой танцоров!, въ парадных!, одеждахъ, а теперь имѣли прозаическое назначеніе доставлять кровъ и столъ немногочисленным!, случайнымъ ироѣзжающимъ. Я объяснил!, своему человѣку
мое намѣреніе ввезти контрабандой въ Россію довольно
тяжелый тюкъ книгъ и журналовъ.
— «Нѣтъ ничего легче, барииъ », отвѣтилъ онъ. «Я
сейчасъ пошлю вамъ ' представителя Бсемірной Компаніи

(скажсмъ) костей и тряпья. Эта компанія устраивает!,
самыя крунныя контрабандныя предпріятія всего міра, и
ея представитель навѣрное будстъ вамъ полезенъ». Черезъ полчаса онъ действительно вернулся въ сопровожден! и
представителя комнаши,—очень элегантнаго молодого человѣка, великолѣпно говорившаго по русски, но нѣмецки
и по польски.
Онъ осмотрѣлъ мой тюкъ, взвѣсилъ его рукой, и
снросилъ, какія въ немъ запакованы книги.
— Всякія, строжайше запрещенный русской цензурой; вотъ отчего ихъ надо провезти контрабандой.
— Книги, сказалъ онъ, собственно говоря не относятся къ нашей отрасли торговли; мы главным!, образом!, дѣлаемъ дѣла съ цѣнными шелковыми матеріями.
Если бы мнѣ надо было заплатить своим!, людямъ по
вѣсовому разсчету, прилагая нашъ тариф!, для шелка,
то я оказался бы ' вынужденнымъ запросить съ васъ поистине несообразную цѣну. И потомъ, по нравдѣ сказать, я не очень люблю имѣть дѣло съ книгами. Случись хоть что-нибудь, они сдѣлаютъ изъ этого политическое дѣло и Всемірной Компаніи костей и тряпья будетъ стоить бѣшеныхъ денегъ выпутаться изъ этой
исторіи».
Видъ у меня, должно быть, былъ очень грустный,
такъ как!, элегантный молодой человѣкъ, нредставлявшій
Всемірную Компанію костей и тряпья, сейчасъ-же прибавила* «Не тревожьтесь, онъ (коммиссіонеръ гостинницы) найдетъ другой сиособъ, какъ устроить вамъ ваше
дѣло».

— «Да, конечно; такую мелочь можно устроить
двадцатью способами, чтобы угодить барину», весело замѣтилъ коммиссіонеръ, уходя отъ меня.
Черѳзъ часъ онъ вернулся с/і, другимъ молодымъ человѣкомъ. Послѣдній взялъ мой тюкъ, иоложилъ его у
двери и сказалъ: «Ладно. Если вы ѣдете завтра, то
найдете свои книги на такой-то русской стандш>, и онъ
тутъ-же объяснилъ мнѣ, какъ устроитъ это.
— «Сколько это будетъ стоить?,» спросилъ я.
— «А сколько вы готовы дать?», возразилъ онъ.
Я высыпалъ на столъ содержимое своего кошелька
со словами:
— «Вотъ сколько нужно мнѣ на дорогу. Остальное можете взять себѣ. Я поѣду въ третьемъ классѣ».
— «Какъ такъ! воскликнули въ одинъ голосъ оба
моихъ собесѣдника, что вы говорите, баринъ? Чтобы такой вельможа, какъ вы, ѣхалъ въ третьемъ классѣ.' Никогда въ жизни! Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, это невозможно. Съ
насъ будетъ и восьми рублей, да рубль, если ужъ вы
такой добрый, коммиссіонеру, — въ этомъ ужъ мы на
васъ полагаемся. Мы не разбойники съ большой дороги,
а честные коммерсанты». И они на отрѣзъ отказались
взять больше.
Мнѣ нерѣдко приходилось слышать о честности иограничныхъ контрабандистовъ-евреевъ; но я никакъ не
ожидалъ, что наткнусь на такое ироявлеше ея. Позже,
когда нашъ кружокъ ввозилъ изъ-за границы много книгъ,
или еще позже, когда столько революціонеровъ и эмигрантовъ тайно переходили границу, направляясь въ Гос-

ci то или изъ пея, ни разу не было примѣра, чтобы контрабандисты хоть одного изъ нихъ предали или чтобы
они воспользовались обстоятельствами для требовані я
чрезмѣрной платы за свои услуги.
На слѣдующій день я нокинулъ Краковъ; и на указанной мнѣ русской станціи къ моему- купе иодошелъ
иосилыцикъ и громко, такъ, чтобы его могъ разелышать
жандармъ, прохаживав шійся вдоль платформы, сказалъ
чнѣ: «Вотъ чемоданъ, который Ваше Сіятельство вчера
оставили здѣсь», и при этомъ передал!, мнѣ драгоценный тюкъ.
Я такъ радъ былъ ему, что даже не остановился въ
Варшавѣ и иродолжалъ безъ остановокъ свой путь до
самаго Петербурга, чтобы показать брату свои трофеи.
Въ это время среди развитой русской молодежи росло
сильное броженіе. Крѣпостиое право было отмѣнено. Но
въ теченіи 250-ти лѣтъ его существовала образовался
цѣлый рядъ привычекъ домашняго рабства, внѣшняго нронебреженія человѣческой личностью, деспотизма со стороны отцовъ и притворной покорности со стороны жепъ,
сыновей и дочерей. Въ началѣ столѣтія въ Европѣ, какъ
о томъ свидѣтельствуютъ сочинеыія Теккерея и Диккенса,
повсюду царствовал о въ высшей степени сильный семейный деспотизмъ, но нигдѣ этатираннія не получила такого значительнаго развитія, какъ въ Россіи. О т в е ч а т ь
ея носила вся русская жизнь, въ семьѣ, въ отыошеніяхъ
между начальниками и подчиненными, между офицерами и солдатами, хозяевами и служащими. Мало по
малу создался цѣлый міръ привычекъ, образа мыслей,
4

предразсудковъ и нравственной трусости, обычаевъ, порожденныхъ жизиыо въ лѣности, и даже лучшіе люди
того времени въ широкой мѣрѣ платили дань этимъ проіуктамъ крѣиостническихъ временъ.
Законъ относительно всего этого безсиленъ. Только
мощное общественное движеніс въ состояніи было преобразовать привычки и нравы повседневной жизни, поражая зло въ самомъ кори!; и въ Роосіи это движете, —
это возмущеніе личности,—приняло гораздо болѣе энер! ическій и страстный въ своей критик! существующаго
порядка вещей характеръ, нежели въ какой-бы то ни
было другой стран! занадной Европы и Америки. Тургсневъ въ своемъ знаменитомъ роман! Отцы и дѣти
назвал I, это движеніе нигализмомъ,
и это имя за нимъ
было вс!ми оставлено.
Движеиіе это нер!дко ложно понималось въ Заи. Европѣ. Въ печати, напр., см!шивали нигилизмъ съ терроризмом!,. Революціонныя волиенія, вспыхнувшія въ Porcin къ концу царствоваиія Александра ІІ-го и закончившіяся его трагической кончиной, постоянно называются
пменемъ нигилизма, Тѣмъ не мен!е, это ошибочно. Смѣ1 пивать нигилизмъ съ терроризмомъ—заблуждеше столь
же важное, какъ отожествлять философское движете,
какъ стоицизмъ или позитивизмъ, съ движеніемъ политическим!,, напр. съ республиканизмомъ.
Терроризмъ появился подъ вліяніемъ н!которыхъ особых!, условій политической борьбы, въ извѣстный истоіическій момент!,. Онъ существовал!, и исчез!,. Онъ может!, снова возродитьоя и опять исчезнуть. Нигилизмъ-

же иаложилъ свой отпечатокъ на всю жизнь интеллигентных!, классовъ Россіи, и отпечатокъ этотъ останется
па много л!тъ. Именно нигилизмъ, очищенный отъ всего,
что было въ немъ тіреувеличеннаго,—а крайности были
неизб!жны въ такого рода движеніи, созданномъ молодежью,—еще но сю пору нридаетъ жизни большей части
образованных!, классовъ Россіи изв!сгный особенный характеръ, котораго мы, русскіе, съ сожал!ніемъ не находимъ въ жизни зап. Европы. ()нъ-же, нигилизмъ, въ
своихъ разно роды ыхъ проявленіяхъ, сообщаетъ большинству нашихь писателей ту удивительную искренность,
ту привычку «думать вслухъ», которая поражает!, западных!, читателей. Прежде всего нигилистъ объявлял!,
войну всему, что можно обозначить словами «условная
ложь цивилизованна™ общества». Его отличительной чертой была безусловная искренность, и во имя этой искренности онъ и самъ отрекался, и отъ другихъ трсбовалъ
отреченія отъ суев!рій, предразсудковъ и привычекъ,
которыхъ ихъ собственный разумъ не въ состояніи был ь
обосновать. Онъ отказывался отъ подчиненія какому бы
то ни было авторитету, кромѣ разума, и въ анализ!
каждаго соціальнаго установленія или привычки оіп, возставалъ иротивъ всякаго рода софизмовъ, болѣе или мснѣе замаскированных!,.
Разумѣется, онъ порывалъ съ суевѣрнымн воззрѣніями отцовъ, и его философскіе взгляды сходились съ
позитивизмом!,, а гностицизм омъ, эволюціонизмомъ врод!
Сііенсеровскаго или съ научным!, матеріализмомъ; и никогда не нападая на простую и искреннюю религіозность,
4*

когда она является душевной потребностью чувствующего
существа, онъ жестоко боролся съ ханжествомъ, заставляющимъ людей одѣвать маску религіозности, которую
они ежеминутно отбрасывают!, отъ себя прочь, какъ ненужную имъ обузу.
Жизнь цивилизованных!, народов!, полна этими случаями мелкой условной лжи. Встрѣчаясь на улицѣ, люди,
которые не въ состояніи выносить другъ друга, принимают!, сіяющій видь и радостно улыбаются; нигилистъ
оставался холоденъ и улыбался лишь тѣмъ, кого оігь
действительно радъ былъ встретить.
Все эти формы наружной вежливости, представляющіе одно лишь притворство, были ему противны, и въ
иротивовѣсъ плоской любезности отцовъ онъ нарочно
ноказывалъ некоторую грубость манеръ. Онъ видѣлъ,
что отцы на словах!, притворяются чувствительными
идеалистами и въ то-же время обращаются со своими
женами, детьми и крепостными, какъ настоящіе варвары;
и онъ возставалъ противъ такого сентиментализма, такъ
хорошо уживающагося съ условіями жизни, ничего идеальнаго въ себе не заключающими.
Къ искусству эта отрицающая критика относилась
не менее строго. Вся эта постоянная болтовня о красоте,
идеале, искусстве для искусства, эстетике и т. д., болтовня, которой такъ охотно занимались въ то время,
какъ за каждый предмет!, искусства платили деньгами,
выжатыми изъ голодающих!, крестьянъ или нищенскивознаграждаемыхъ рабочихъ, и въ то время, какъ такъ называемый «культ!, красоты» служил!, лишь маской, при-

крывающей самую низкую нравственную развращенность,—эта болтовня внушала ему лишь отвращеніе; и
та критика искусства, которую позднее такъ поразительно формулировал!, одинъ изъ величайшихъ художни-~
ковъ века, Толстой, выражалась нигилистом!, въ следующем!, категорическом!, утвержденіи: «Пара саиогъ
пораздо цѣннѣе, нежели все ваши Мадонны и все ваши
утонченный разсужденія о Шекспире».
Всякій бракъ безъ любви, всякая короткость безъ
дружбы осуждалась въ равной мере. Молодая девушканигилистка, которую родители принуждали быті, куклой въ «куколыюмъ доме» и выходить замужъ изъ
за денегъ, предпочитала лучше покинуть
домъ и
шелковые наряды: она одевала очень простое черное
шерстяное платье, стригла себе волосы и шла въ универснтегь, чтобы иметь возможность жить самостоятельной жизныо. Женщина, замечавшая, что ея бракъ перестал!, быть бракомъ, — что ни любовь, ни дружба не
соединяют!, больше тѣхъ, кто но закону оставался мужемъ и женой, — предпочитала разорвать узы, потерявшія свой существенный характер!,: и часто она брала
детей и уходила, смело взирая на бедственное будущее,
предпочитая одиночество и нужду чисто условной жизни,
которая стала-бы непрерывным!, иротиворѣчіемъ ея собственной личности.
Это стремленіе къ искренности нигилистъ проводили
вплоть до самыхъ мелкихъ подробностей повседневной
жизни. Онъ ототранялъ отъ себя принятия въ общесте, условный формы разговора и выражалъ свои взгляды

—

просто и безъ прикрась, и даже съ нѣкоторой наружной,
показной грубостью.
Въ Мркутскѣ мы имѣли привычку разъ въ недѣліо
собираться въ общественномъ сибраніи и танцовать. Некоторое время я былъ неизмѣннымъ посѣтителемъ этихъ
вѳчеровъ, но мало-по-малу, занятый работой, я перестал'!,
бывать на нихъ. Однажды, на одномъ изъ нихъ, noc.it>
того какъ я не показывался тамъ нѣсколько недѣль нодрядъ, одна изъ присутствующих!, дамъ спросила у одного молодого человѣка, моего пріятеля, отчего я не хожу
больше на ихъ собранія. «Онъ теперь ѣздитъ верхом!.,
когда ему хочется движенія», немного грубо отвѣчалъ
мой иріятель.
— «Но онъ МОП, - бы II не танцуя провести съ
нами нѣсколько часовъ»,—позволила себѣ замѣтить одна
дама.
— «Что ему здѣсь дѣлать?»— возразилъ ей мой
пріятель-нигилистъ. «Болтать съ вами о модахъ и трякахъ? Эти глупости ему надоѣли».
— «Однако, онъ изрѣдка бываетъ у г-жи ***», робки
замѣтила одна изъ присутствующих!, молодыхъ дамъ.—
«Правда, г-жа *** трудолюбивая дѣвушка,—сухо отвѣтилъ мой иріятель,— онъ помогает!, ей учиться но немецки». Долженъ добавить, что этотъ очевидно грубый
отноръ возымѣлъ то дѣйствіе, что Иркутскія барышни
оейчасъ-же стали осаждать насъ,—брата, иріятеля, и
меня,—вопросами, что мы имъ совѣтуемъ читать или
изучать.—Нигилист!, со всѣми своими знакомыми разговаривав съ одинаковой откровенностью, высказывая имъ,

55

—

что ихъ болтовня о «бѣдныхъ» остается однимъ пустым!, притворствомъ, пока они будутъ жить на счеть
дурно оплачиваемаго труда этихъ людей которых!, имъ
очень удобно жалѣть, болтая въ своихъ богато разукрашенный гостинныхъ. И съ той-же откровенностью нигилист!, заявлял!, высокопоставленному сановнику чіо
онъ сановникъ, не только нимало не заботится о благе
своихъ подчиненных!,, но наоборот!,, но правдѣ сказать,
1,0РЪ

Съ извѣстной грубостью нигилистъ упрекалъ женщину за ея любовь ' къ пустой болговнѣ и за то, что
она кичится своим!, изяществом!, и изысканными туалетами и говорил!, безъ обиняковъ барыіпнѣ: «Ьакъвамь
но стыдно говорить такія глупости и носить фальшивые
волосы?» Онъ желалъ видѣть въ женщинѣ товарища,
человѣка, а не куклу, не манекенъ, и ваотрѣзъ отказы палея оказывать тѣ мелкія услуги вежливости, ^которыми
мужчины окружаютъ тѣхъ, кого они такъ люоятъ считать «слабымъ ноломъ».
Если дама входила въ гоетинную, нигилистъ не сітйшилъ встать и предложить ей свое мѣсто, если только
она не выглядѣла усталой н больше въ комиатѣ не на
что было сѣсть. Онъ относился къ ней также, какъ ьъ
•товарищу своего пола: но если женщина, хотя-оы совершенно ему незнакомая, выражала желаніе научиться чему нибудь, что онъ зналъ, а она иѣтъ, тогда онъ безъ
нсякихъ колебаній каждый вечеръ ходил, на другой копецъ города, чтобы помочь ей въ занятіяхъ. Молодой человѣкъ, который не двинулся бы съ мѣста для того,

чтобы подать дамѣ чашку чая, предоставляла дѣвушкѣ,
нріѣхавшей въ Москву или Петербург!, учиться, "единственный частный урокъ, который ему удалось найти и
который доставлял!, ему скудное нропитаніе. Онъ очень
просто говорилъ ей: «мужчинѣ легче найти работу, чѣмъ
женщинѣ. Въ моемъ предложен]и нѣтъ ничего рыцарского:
это только вопрос!, равенства».
Два великих!, русских!, романиста, Тургенев!, и Гончаров!,, пытались изобразить въ своихъ романахъ этоті,
новый тинъ. Гончаров!, въ «Обрывѣ» парисовалъ каррикатуру нигилиста, взявши лицо, которое, правда, въ
действительности существовало, но никоимъ образомъ не
могло представлять типъ нигилиста. Тургенев!, былъ слишком!, крупным!, художником!, и слишком!, восторгался
этимъ новымъ типомъ, чтобы позволить себѣ сдѣлать
каррикатуру его; и все-таки его иигилистъ, Базаровъ,
пасъ не удовлетворил!,. Мы находили его слишкомъ жестокими, особенно по отношенію къ отарымъ родителями
в въ ^особенности упрекали его за то, что онъ, казалось,
пренебрегать своими гражданскими обязанностями. Русская молодежь не могла удовольствоваться чисто-отрицательнымъ характером!, Тургеневская героя. Нигилизмъ,
провозглашая нрава личности и осуждая всякое притворство, былъ лишь первымъ шагомъ но наиравленію к!,
болѣе высокому типу мужчинъ и женишнъ, въ равной
мѣрѣ свободныхъ и иосвящающихъ свою жизнь великому дѣлу. Гораздо вѣрнѣе изображены нигилисты въ
мужскихъ и женскихъ лицахъ романа Чернышевская
«Что дѣлать?», романѣ, конечно, невысоких!, художествен-

ныхъ качеств!,, но имѣвшимъ, въ виду содержащихся въ
номъ мыслей, огромное вліяніе на русскую молодежь.
Горекъ хлѣбъ крестьянскій, писал!, нашъ поэтъ Некрасов!,: молодое ноколѣніе твердо отказывалось ѣсть этот!,
хлѣбъ и пользоваться богатствами, собранными въ родительском!, домѣ трудами крѣпостныхъ, будь рабочіе
настоящими крѣпостными или наемными рабами существующая) промышленная строя.
Изъ обвинительная акта, представлен на го суду но
дѣлу Каракозова и его друзей, вся Россія ел, удивленіемъ узнала, что эти молодые люди, владѣльцы значительныхъ состояній, жили но три и но четыре вмѣстѣ
въ одной комнатѣ, расходуя на свое содержаніе не больше
10 руб. въ мѣсяцъ каждый, и отдавая всѣ свои деньги
потребительным!, и производительным!, коопераціямъ, въ
которых!, сами работали, и другим!, учрежденіямъ тогоже рода. Пять лѣтъ спустя этому примѣру стали следовать многія тысячи молодыхъ людей,—лучшая часть
русской молодежи. Ихъ лозунгомъ былъ кличъ: «въ народъ!»
Съ 1860-го года въ каждой богатой семьѣ завязалась жестокая борьба между отцами, которым!, хотѣлось
сохранить старые обычаи, и сыновьями и дочерьми, защищавшими свое право устраивать свою жизнь согласно
ихъ собственнымъ идеалам!,. Молодые люди оставляли
военную службу, контору, мастерскую и устремлялись
въ уииверситетскіе города. Молодыя дѣвушки изъ самыхъ аристократических!, семействъ иріѣзжали безъ гроша
денегъ въ Петербург!,, въ Москву и Кіевъ, страстно же-

лая выучиться какому-нибудь занятію, которое освобоіило-бы ихъ отъ ига семьи, а когда-нибудь, быть можетъ,
и отъ ига мужа, Многимъ изъ нихъ послѣ жестокой и
упорной борьбы удавалось пріобрѣети эту личную свободу. Тогда они старались ее использовать не для своего
личного удовлетворена, а для того, чтобы передать народу тѣ знанія, который имъ оамимъ дали свободу.
Въ каждомъ русскомъ городѣ, въ каждомъ квартале
Петербурга образовывались небольпііе кружки молодежи,
чтобы взаимно развивать и поучать другъ друга, Въ
этихъ кружкахъ читались философскіе труды, оочинонія
экономистов!,, изслѣдованія молодой русской исторической
школы, и за этими чтеніями следовали нескончаемые
споры. Цѣлыо всѣхъ этихъ чтеній и сноровъ было стремленіе разрешить тотъ великій вопрос!,, который господствовалъ надо всеми остальными: чѣмъ молодежь может!,
быть полезной массамъ? Мамо по малу они приходили
къ убежденно, что единственным!, способом!, было устроиться среди простого народа и жить его жизнью. И
вотъ молодые люди шли въ деревни въ качестве врачей,
фельдшеровъ, учителей, писарей, даже въ качестве земледельцев!,, Кузнецову дровосековъ и т. д...., и старались жить тамъ, близко соприкасаясь съ крестьянами.
Молодыя девушки держали экзамены на учительниц!-,
учились ремеслу акушерокъ, сидѣіокъ и сотнями отправлялись въ деревни, тѣлрмъ и душой отдаваясь беднейшей части населенія.
Они шли туда безъ какого бы то ни было идеала
соціальной реформы, безъ малѣйшихъ революціонныхъ

намѣреиій; а исключительно съ целью научить массу
крестьян!, грамоте, развивать ихъ, оказывать имъ медицинскую помощь и такъ или иначе помочь имъ выйти
изъ мрака невежества и нищеты, и въ то же время
узнать отъ этихъ массъ, каковъ ихъ любимый идеалъ
о лучшемъ общественном!, строе жизни.
По своемъ возвращеніи изъ Швейцаріи я нашелъ это
движеніе въ полномъ разгаре.
Разумеется, я поетгЬшихь поделиться съ друзьями
своими впечатлЬніями объ Интсрнадіоналъномъ товариществе работников!, и дать имъ мои книги. Въ Университете у
меня, собственно говоря, не было друзей; я былъ старше
возрастомъ, чѣмъ большая часть моихъ товарищей, а
между молодыми людьми разница нескольких!, лѣтъ въ
возрасте всегда служитъ препятствіемъ къ полному сблнжеиііо. Надо къ тому же сказать, что со времени введен'] я новыхъ правилъ о ностунленіи въ университеты,
съ 1851-го года, лучшіе молодые люди, самые развитые
и самые независимые въ умственном!, отіюшеніи, исключались изъ гимназій и не допускались въ Университет!,.
Въ виду этого большая часть моихъ товарищей были
славные малые, трудолюбивые, быть можетъ, но не иптересовавшіеся ничѣмъ, кроме своих!, экзаменовъ.
Подружился я только съ одним!, изъ нихъ. Назовемъ
его Дмитріемъ Кельницомъ. Онъ происходил!, съ юга
Россіи, и, несмотря на свое немецкое имя, плохо говорил!, по нѣмецки; да и лицо его скорее было южио-русскимъ, чѣмъ тевтонским!,. Онъ былъ очень уменъ, много
читалъ и основательно обдумывал!, прочитан

науку и глубоко поклонялся ей; но, подобно многимъ
изъ насъ, скоро заключилъ, что, избравъ научную деятельность, только увеличить ряды филистимлянъ, и что
•существуетъ множество другихъ, гораздо болѣе нужным,
дѣлъ. которымъ оцъ могъ бы посвятить себя. Два года
онъ пробылъ въ университет!, а потомъ ныінелъ изъ
него, чтобы всецѣло отдаться соціальному дѣлу. Какъ
онъ добывал, себѣ средства къ жизни, не знаю; ' не знаю
даже, была ли у него постоянная квартира. Отъ времени
до времени онъ нриходилъ ко мнѣ и спрашивалъ: «Есть
у васъ бумага?», бралъ запасъ послѣдней и, устроившись на уголкѣ стола, часъ или два работалъ надъ какимъ-нибудь переводрмъ. То малое, что онъ такимъ иутемъ зарабатывал!,, было болѣе чѣмъ достаточно для
удовлетворенія его скромныхъ потребностей. Потомъ онъ
бѣжалъ въ отдаленную часть города, чтобы повидать
товарищей или помочь нуждающемуся другу: или же
шелъ пѣшкомъ черезъ весь Петербурге», чтобы на дальней окраин! выхлопотать стипендию въ гимназіи мальчику, въ которомъ принимали участіе товарищи. Способности у него безусловно были очень большія. Въ Зап.
Евро и ! и менѣе одаренному человѣку удалось бы стать
во глав! политической или соиіалистической партіи. Но
Келышцу такая мысль никогда и въ голову не приходила. У него никогда не было стремленія руководить
людьми и нѣтъ той работы, какъ-бы она ни была ничтожна, за которую онъ не брался-бы. Надо сказать,
впрочемъ, что эта черта характера не составляла его
личной особенности; всѣ, кто нровелъ несколько лѣтъ

въ студенческой сред! того времени, отличались ею въ.
высокой степени.
Вскорѣ поел! моего возвращения Келыіицъ предложил!, мнѣ вступить въ кружок!,, извѣстный въ то время
среди молодежи подъ именемъ «кружка Чайковскаго».
Подъ этимъ именем!, онъ сыгралъ важную роль въ исторіи русского общественна™ движенія и подъ этимъ именемъ память о немъ перейдетъ къ потомству. «Члены
его, сказала, мнѣ Келышцъ, до сихъ норъ въ большимс т в ! были конституціоналистами; но это прекрасные люди,
сочувствующіе всякой честной мысли: у нихъ много друзей повсюду въ Росс і и и вы потомъ увидите, какую
пользу извлечете изъ нихъ». Я уже зналъ Чайковскаго
и нѣкоторыхъ другихъ членов!, этого кружка. Чайковскій плѣнилъ меня съ первой же встрѣчи и съ тѣхъ
норъ наша дружба оставалась иеизмѣнной втеченіе двадцати семи лѣтъ.
Вначал! кружокъ этотъ состояла, всего лишь изъ
небольшой кучки молоды.\ъ людей и женщинъ, — одной
изъ посл!днихъ была Софья Перовская,—которые соединились съ цѣлыо взаимно учить и развивать другъ друга.
Въ немъ участвовала, и Чайковскій. Въ 1869-мъ году
Нечаевъ пытался основать тайное революціонное общество среди молодежи, стремившейся, какъ мною сказано
выше, работать въ народ!; и для достиженія своей цѣли
онъ прим!нялъ средства заговорщиковъ старыхъ временъ, не отступая даже передъ ложыо, когда еще надо
было принудить своихъ товарищей къ послупіанію.
Такія дѣйствія не могли имѣть успѣха

въ Росс in.

и немного времени спустя общество это прекратило существованіе. Почти всѣ члены его были арестованы, н
некоторые изъ нихъ, самые лучшіе и чистые изъ всѣхъ
русскихъ молодыхъ людей, были сосланы въ ^ Сибирь
раньше, чѣмъ что бы то ни было сдѣлали. Кружокъ
самообразованія, о которомъ я говорю, создался въ иротивовѣсъ образу дѣйствій Нечаева. Несколько друзей очень
здраво разсудили, что всякая организація должна быть
основана на духовномъ развитіи ея членовъ, какую-бы
политическую окраску ни суждено было принять этой
организации въ будущемъ и какую-бы программу она ни
поставила себе подъ вліяніемъ хода событій. Вотъ почему кружокъ Чайковскаго. постепенно развивая свою
программу, получилъ такое значительное распространен!с
въ Россіи, и далъ столь важные результаты; вотъ почему
позднее, когда звѣрскія преслѣдованія правительства вызвали революціонную борьбу, онъ далъ замечательную
группу мужчинъ и женщинъ, навшихъ въ страишомъ
бою, въ который они осмелились вступить съ самодержавіемъ.
Но въ описываемое время,—т. е. въ 1872 г . , — к р у жокъ совершенно не былъ революціониымъ. Оставайся
онъ простымъ кружкомъ взаимнаго обученія, онъ закоснЬлѵбы въ монастырской неподвижности. Но члены
ічо нашли себѣ достаточно дела. Они стали распространить хорошія книги. Они покупали сочинепія Лассаля,
Верви (о положеніи рабочаго класса въ Россіи, и т. и.),
Маркса, труды но русской исторіи, и т. д., покупали
сразу все изданіе, и раздавали книги эти ировииціаль-

иымъ студентам!,. Черезъ несколько лѣтъ во всѣхъ
«тридцати восьми областях!, Россійской Имперіи», говоря
оффиціальнымъ языкомъ, не осталось ни одного маломальски значительнаго города, гдѣ-бы у кружка не
было группы товарищей, работающихъ надъ распространеніемъ ' этого рода литературы. Мало по-малу, слѣдуя
общему ходу событій, и поощряемый извѣстіями, приходившими къ нему изъ зап. Европы о быстромъ расиространеніи рабочаго движенія, кружокъ все более и более
становился очагомъ соціалистической пропаганды между
развитой молодежою и естественным!, посредником!, между
многочисленными нровинціальными кружками. И тогда
наступил!, день, когда ледъ между студентами и рабочими растаялъ, и между кружкомъ и рабочими Петербурга, а также и некоторых!, нровинщальныхъ городов!,,
установились непосредственный сношенія. Вотъ при каІ-ИХЪ условіяхъ вступил!, я въ кружокъ весной 1872-го
года.
Въ Россіи все тайныя сооощсства подвергаются
жестокимъ гоненіямъ, и западный читатель, быть можетъ, ждетъ отъ меня описанія моего посвященія и принесенной мной клятвы верности. Я принужден!, разочаровать его, такъ какъ ничего подобнаго не существовало
и существовать не могло. Мы первые иодняли-бы на
смѣхъ подобный церемоніи, и Кельницъ не пропустив
бы случая вставить одно изъ своихъ саркастических!,
замѣчаній, которое положило-бы коиецъ всякой обрядности. Не было даже устава. Кружокъ принимал!, въ
число своихъ членовъ только лицъ, хорошо ему извѣст-

нмхъ, въ разныхъ случаяхъ показавшяхъ себя, и относительно которых-!, онъ былъ увѣренъ, что имъ можно
слепо довѣриті>ся. Малѣйшій нризнакъ двуличности или
тіцеславія, замеченный въ кандидате, помѣшалъ-бы
принятие его. Кружокъ не придавать значеиія количеству своихъ членовъ, и у него также не было стремлеиія обнять всю деятельность, проявляемую молодежью,
или объединить въ одинъ союзъ многочисленные разные
кружки, оуществовашніе въ обѣихъ столицахъ и въ
лровинціи. Онъ находился въ дружескихъ сношеніяхъ съ
б о л ы 11 и н с т в о м ъ ихъ; они взаимно поддерживали другъ
друга, когда въ этомъ оказывалась нужда, но на ихъ
самостоятельность никто не пытался посягнуть.
Кружокъ иредпочиталъ оставаться кучкой тесно связанных!, дружбой людей; и нигдѣ я не встречал!, группы
мужчинъ и женщинъ, выше стояіцихъ въ духовномъ отношеніи, чѣмъ тѣ 20 или 25 лицъ, съ которыми я познакомился на первомъ собраніи кружка Чайковская. Я
до с ихъ поръ горжусь тѣмъ, что былъ принять въ эту
семыо.
Я встуиалъ въ кружокъ Чайковская въ то время,
когда члены его съ жаромъ спорили о томъ, въ какомъ
направлеыіи имъ слѣдуетъ действовать. По мнѣнію
однихъ, надо было продолжать радикальную и соціалистическую пропаганду среди развитой молодежи: другіеже считали, что единственной цѣлыо ихъ усилій должна
быть подготовка людей, способных!, поднять большую
массу рабочихъ, и что имъ надо всю свою деятельность
направлять на работу надъ крестьянами и городскими

рабочими. По всѣхъ кружкахъ и групиахъ, которым въ
это время во множестве основывались въ Петербурге и
въ ировинціи, происходили тѣ-же споры, и всюду вторая программа брала верхъ надъ первой.
Еоли-бы наша молодежь занималась только теоретическим!, ооціализмомъ, она удовольствовалась-бы простымъ заявлеиіем!, соціалистическихъ принципов!,, включая сюда, и обобществленіе средствъ производства, какъ
конечную цель, и въ то же время бросилась-бы въ политическую агитацію. Действительно, таковъ путь многихъ политических!, дёятелей-оощалистовъ изъ буржуазіи въ зап. Европе и въ Америке. Но наши молодые
люди пришли къ соціализму совершенно инымъ путемъ.
Они не были теоретиками соціализма, а стали социалистами, живя скромной жизныо рабочихъ, не делая различія между «твоим ь и моимъ» въ среде своего кружка,
и отказываясь пользоваться для удовлетворенія своихъ
личныхъ потребностей богатствами, унаследованными
отъ отцовъ. Они сделали для капитализма то-же, что
совѣтуетъ Толстой по отиошеиію къ в о й н е , — а именно,
чтобы люди, вместо того, чтобы осуждать войну, продолжая носить военный мундиръ, отказывались-бы, каждый
за себя, от!, службы въ солдатах!, и отъ употребленія
оружія. Точно также и наши русскіе молодые люди и
дѣвушки отказывались, каждый за себя, извлекать личную
выгоду изъ доходовъ ихъ отцовъ. Такая молодежь принадлежала народу,—и она и шла въ народъ.
Тысячи молодыхъ людей и молодыхъ женщинъ уже
бросили свой домъ и въ то время старались жить въ

дереішяхъ и промышленных!, городахъ. занимаясь самыми
различными занятіями. Это не было организованным!,
движеніемъ; это былъ одинъ изъ тѣхъ іюрывовъ, которые захватывают!, массы въ извѣстныя времена, когда
внезаино пробуждается человеческое самосознаніе. Теперь,
когда образовывались неболыиіе кружки, готовые произвести систематическое усиліе для распростраиенія въ
Россіи идей свободы и революціи, они но необходимости
пришли къ тому, что надо обратиться съ пропагандой въ
среду крестьянскихъ и городскихъ рабочих!, массъ.
Некоторые иисатели старались объяснить это движете «въ народъ» виѣшними вліяніями,—иностранными
агитаторами повсюду любятъ все объяснят!,. Несомнѣнно,
наша молодежь прислушивалась къ могучему голосу Бакунина, и агитація интернаціонала имѣла на насъ неотразимое вліяніе. Но движеніе «въ народъ» имѣло гораздо болѣе глубоко лежащія причины: оно началось
раньше, чѣмъ «иностранные агитаторы» заговорили съ
русской молодежью, раньше даже, чѣмъ былъ основанъ
Интернапіона ль. Оно началось уже въ кружкѣ Каракозова, въ І 8 6 6 году: Тургенева, наблюдалъ ого появленіе
и уже въ 1859-мъ году слегка обрисовалъ его. Я сдѣлалъ все, что могъ, чтобы поощрить это движеніе въ
кружкѣ Чайковскаго: но я только слѣдовалъ общему
теченію, безконечно болѣе могучему, чѣмъ всякія личныя
усилія. Увлеченный этимъ теченіемъ, кружокъ вскорѣ
сталъ главиымъ центром!, социалистической пропаганды
среди городских!, рабочихъ, начиная въ то-же время
заниматься и пропагандой въ деревнѣ.

Мы, разумеется, часто говорили о необходимости политической агитаніи, направленной противъ нашего самодержавна™ правительства. Мы уже замѣчали, что неблагоразумные налоги, обременявшіе крестьян!,, и еще
болѣе неблагоразумный продажи крестьянскаго скота, для
нокрытія недоимокъ, толкаютъ крестьян!, къ непоправимому и неизбѣжному разоренію. Мы «нровидцы», видѣли приближающееся полное разореніе цѣлаго населенія, разоренія, которое въ центр! Россіи приняло ужасающіе разм!ры и изъ котораго само правительство не
решается больше д!лать тайны. Мы знали, какъ Россію
со всѣхъ сторонъ самымъ безстыднымъ образомъ грабятъ.
Мы знали и ежедневно еще больше озиакамливались
съ противозаконными д!йствіями чиновниковъ и съ нев н я т н о й грубостью многихъ изъ них!,. Мы безнрестанно
слышали о друзьяхъ, къ которымъ полиція нагрянула
ночью, которые исчезли въ тюрьмы и, какъ мы въ состояли были уб!диті,ся лозднѣе, ссылались безъ суда
въ глухія деревеньки какой-нибудь отдаленной русской
губерніи. Въ виду всего этого мы чувствовали необходимость политической борьбы съ этой страшной властью,
разрушавшей в с ! лѵчшія умственный силы страны. Но
мы не находили возможна™, легальна™ или полулегальна™, основанія, чтобы начать такую борьбу.
Наши стар m іе братья не разд!ляли нашихъ соціалисгическихъ взглядовъ, мы же не могли отказаться отъ
нихъ. Даже если-бы н!которые изъ насъ и сд!лали это,
это ни къ чему не ноелужило-бы. Все молодое нокол!—

л.

ніе, иезъ разоора, считалось «неблагонадежнымъ», и старики боялись сходиться съ нами, чтобы не вызнать такъ себѣ
отношенія. Всякій молодой человѣкъ съ
демократическими наклонностями, всякая молодая женщина
. упіавшая курсъ въ высшемъ учебномъ заведеніи,
S
K L ™ п о л и т и ч е с к о й полиціи подозрительными и
™ Т г Г я Ы В а Л Ъ ИХЪ 1 ф а Ш Ш
Если молодая дѣв^шка стригла волосы и носила синіе очки если
студентъ зимой вмѣсто пальто носилъ шотландскій пледе
Г ; ; Г ш Г С Т а Т ° Ч І Ю ' Ч Т О б ы З а я в и т ь й х ъ нсблагонадеж і ь МИ, въ то время какъ въ действительности они просто
СБ И
Я
™
™
° ? е б 0 В а Т е Л ь н ы е и Демократиз м е вкусы нигилистовъ. Если къ студенту на квартир у часто ходили другіе студенты, то въ ату квартиру
е о пчески врывалась полиція и делала обііскъ Р Э т і
о іь Ш носѣщенія полицейскихъ были такъ обычны въ
некоторыхъ студенческихъ квартирахъ, что однажды
Еельницъ, со свойственнымъ ему ^ р к а с т и ч е с к в д Г
Г Т Г м ^ Г Т
Г Л Й Ц е Й С К 0 М у ° ф и ц е ^ обыскивавшем} комнаты. «Зачѣмъ вы даете себе столько труда
ьъ каждое свое посѣщеиіе пересматривать все наши книги?
Л} чше оыло-бы вамъ иметь списокъ ихъ и приходить
разъ въ десяцъ посмотрѣть, всѣ-ли онѣ с т о я т ъ ™
ь л ъ , прибавляя отъ времени до времени къ своему списку
н ш заглавія >. Самаго легкаго подозрѣнія бьк о д етаточно чтобы оторвать молодого человека отъ занятій
заключить его на несколько мѣсяцевъ въ тюрьм
и въ
конце концом, отослать его въ какую - н и б у д ь т і е н
ную местность Урала, «на неограниченныйУсрокъ
по

обычному выражение бюрократическая жаргона... Даже
въ то время, когда кружокъ Чайковская ничего не дТ,лалъ, кроме раздачи книгъ. который всѣ были дозволены
цензурой, Чайковскій дважды былъ арестованъ и 4 или
6 месяцевъ просидѣлъ въ тюрьме,—второй разъ въ то
время, когда решалась судьба его карьеры, какъ химика:
его изысканія только что были напечатаны въ Занискахъ Академіи Иаукъ и ему предстояло держать въ университете выпускные экзамены. Въ конце конновъ его
освободили, такъ какъ полиція не въ состояніи была
найти достаточный предлогъ для онравдаыія высылки его
на Уралъ! «Но если мы васъ еще разъ арестуемъ, тогда
мы сошлемъ васъ въ Сибирь», было ему сказано. Действительно, любимой мечтой Александра I I было иметь
где-нибудь въ отеияхъ особый городъ, днемъ и ночью
охраняемый отрядами казаковъ, куда посылались бы всѣ
неблагонадежные молодые люди, такъ, чтобы тамъ собрано
было-бы 10 или 12 тысячъ ихъ. Только опасность, которую МОП,-бы когда-нибудь представить такой городъ,
помешала ему осуществить эту поистине азіатскую
мечту.
Одгшъ изъ членовъ нашего кружка, офицеръ, принадлежал!, къ группѣ МОЛОДЫХ!, людей, честолюбіе которых!, заключалось въ томъ, чтобы служить въ провинціалыіыхь земствах!,. Это дело они считали великой
миссіей и подготовлялись къ нему основательным!, изученіемъ экономическихъ условій центра Россіи. Тѣ-же
надежды питали въ то время многіе молодые люди; но
все эти надежды улетучивались при иервомъ-же сопри-

70

-

—

восновеніи съ действующими правительственными строемъ
іідва успѣло правительство даровать нѣкоторымъ губершяиъ Росши извѣстную автономію, въ сущности очень
о. pa иченную какъ оно стало всѣ свои усилія прилагать

Y'Ju
I-JZ
всяьую цѣну

уничтожить

и значеніе.

ат

У реформу и отнять у нея

ограничиться
ролью юсударственнаго учрежден!я, на обязанность кодобавочныхъ мѣстныхъ
в ь ш возложено взиманіе
ПО

" Т Г

Я Т Е Л Ь Н О Е

З Е М С

™°

Д М Ж Н О

Б Ь Ш

Г
, ! f Ч е н і е , І 0 с л ѣ д н и х ъ н а государственный
нужды въ предѣлахъ территоріи земства. На всякую вонь п у со стороны уѣздныхъ земствъ взять на себяиниУдь
пеаіьнuy-I аКИХ
У л У ч| пеній,—устройства школъ,
реальныхъ училищъ, нринятія санитарныхъ мѣръ усоЗѲМеДѢЛІЯ
Г Г ° Г Я
' И Т- Д " "равительство
смотрѣло подозрительно, полагало ее даже опасной а
Московски
Вѣдомости провозглашали въ этомъ случае к а ш - т о «сеиартистскія» стремления, желаніе создать
ТВ0 ВЪ , 0 С у Д а р С
жавія
™ Ь - б у н т | ' «Ротинъ самодер

Ёсли - бы кто - нибудь захотѣлъ разсказать нанн
истинную исторію Тверского реал,,наго училн.ца или ^ у -

ь eZZ TT

сдѣланной въ

™ в емя

m

нзь земствъ. со всѣми мелочными преслѣдованіями занр щешямн, упразднениями и другим/мѣрами, которыми
Д} шили этого рода учебньш зЯведенія, то ни одинъ за
тшо-евронейскт, а въ особенности а м е р и к а н с Г ч и аг ль не согласился-оы повѣрить правдивости этого раз0яъ о т
™ ъ 0 " книгу въ сторону, говоря: «Это

71

—

немыслимо, это елишкомъ нелѣио для того, чтобы быть
иравильнымъ» Однако, такъ оно и было. Цѣлыя группы
представителей, избранныхъ несколькими земствами, устранились отъ исполнен!я обязанностей и получали приказаніе оставить губернію и свои имѣнія, или же просто
ссылались, за то, что дерзнули самымъ почтительным!,
образомъ представить Императору петицію но поводу
иравъ, обезпеченныхъ закономъ за земствами.
«Выборные члены губернскихъ земствъ должны оыть
простыми министерскими чиновниками и повиноваться
министру внутренних!, дѣлъ>. Такова была теорія иетербургскаго правительства. Что же касается до маленьких!, людей, —учителей, врачей и т. д., — служивших!,
по земству, то ихъ полиція забирала и высылала въ
24 часа безъ всяких!, церемоній; для этого достаточно
было приказа всемогущаго Третьяго Отдѣленія Собственной Его Величества Канцеляріи. He далѣе, чѣмъ въ
нроіііломъ (1896-мъ) году, одна дама, мужъ которой,
богатый землевладѣлецъ, занимает!, высокій постъ въ
одном I, изъ земствъ, и которая сама много занимается
вопросами иреиодаванія, пригласила къ себѣ въ день
своего рожденія восемь сельскихъ учителей. «Бѣдные
люди, говорила она себѣ, очи вѣдь никогда никого, кромг,
мѵжиковъ, не видятъ». Па слѣдующій нослѣ празднества
день сельскій иолицейскій чинъ явился въ барскій домъ
и настоятельно добивался узнать имена этихъ восьми
учителей, чтобы сообщить ихъ своему начальству. Дама
отказалась назвать фамиліи. «Какъ угодно, промолвилъ
тотъ; я ихъ в і -таки разузнаю и доложу объ нихъ. Сель-

скіе учителя не должны собираться и я обязанъ доносить , если это случается». На этотъ разъ высокое положеніе- хозяйки защитило учителей, но если бы они сошлись у одноги изъ нихъ, то къ пимъ нагрянула бы
тайная полиція и половина ихъ была бы министерством!,
народная иросвѣщенія уволена: если же одинъ изъ ннхъ
ненароком!, ироизнесъ бы хоті, звукъ неодобреиія во время
полицейская обыска, е я сослали бы въ дальнюю губернію. Вотъ что происходить теперь, черезъ тридцать три
года послѣ учрежденія земствъ: но въ 1 8 7 0 — 1 8 8 0 г.г.
было гораздо еще хуже. Какую опору представляли пол об шля учрежденія для начала политической борьбы?
Когда отецъ, умирая, оставил, мнѣ свое Тамбовское помѣстье, я одно время очень серьезно собирался
устроиться въ этомъ имѣніи и посвятить всю свою деятельность местному земству. Нѣкоторые крестьяне и бѣднѣйшіе священники округи просили меня объ этомъ. Я
лично удовольствовался бы всякимъ дѣломъ, какъ'бы
оно ни было мелко, лишь бы быть въ еостояніи содействовать иодиятію умственная уровня п улучшенію положены крестьян!,. Но однажды, когда собрались несколько человѣкъ изъ тѣхъ, кто совѣтовалъ миѣ это, я
спроснлъ ихь: «Предположим!,, что я попробую основать
школу, образцовое хозяйство, кооперативное преднріятіе,
и В!, то же время заступлюсь за того крестьянина пзъ
нашей деревни, который недавно сталь жертвой несправедливости; дадутъ-ли мнѣ власти исполнить все это?» —
«Никогда»!—отвѣтили мне всѣ въ одинъ голосъ.
Старый иоиъ съ седой головой, которая глубоко ува-

жала вся округа, пришелъ ко мнѣ несколько дней спустя
съ двумя вліятельными главами раскольничьихъ сект ъ и
сказалъ:
— «Поговорите съ ними. Если можете, идите съ ними,
и проповѣдуйте крестьянам!, съ Вибліей въ рукахъ
Вы
сами знаете, о чемъ имъ надо проиовѣдывать... Если
они бѵдутъ скрывать васъ, никакая иолиція въ мірѣ
васъ не" найдетъ. Другого ничего нельзя сделать; вотъ
совѣтъ, который даю вамъ я, старика,».
И откровенно объяснила, ему, отчего не могу взять
на себя роли Виклефа. Но старика, былъ права,. Среди
русскихъ крестьян!, растет!, движете, схожее ел, движеніемъ Лоллардовъ. Муки, иричиненныя духоборамъ, отказывающимся воевать, гоненія, подобный «тѣмъ, который
въ 1887-мъ году имѣли место против!, крестьянъ-расколышковъ южной Россіи, у которых!, отнимали детей,
чтобы воспитывать ихъ въ православных!, монастырях!,,
все это только придает!, этому движете мощь, которой
оно не могло иметь 25 лѣтъ тому назадъ.
Такъ какъ въ нзншхъ сиорахъ всегда поднимался
вонросъ объ агитаціи съ цѣлыо добиться конституцш,
я однажды предложила, нашему кружку серюзио обсудить его и условиться относительно подходящая оораза
дѣйствій. i l уже тогда былъ того миѣнія, что когда кружокъ единогласно постановляла, что-либо, каждый члена,
должеиъ был ь оставить въ стороне свои личные взгляды
и посвятить все свои усилія предмету этого постановленья. «Если вы решите агитировать съ цѣлыо дооиться
конститѵціи, говорила, я, то вотъ мой планъ: я внѣ-

шнимъ ооразомъ покину насъ и останусь въ сношеніяхъ
только съ однимъ изъ членовъ кружка, напр., съ Чайковскимъ; черезъ него буду я узнавать о результатахъ
вашей агитацш и буду васъ извѣщать, въ общихъ чертахъ, чего достиг я. Мое дѣло будетъ состоять въ томъ
чтобы работать надъ придворными и высшими сановниками. А меня въ ихъ средѣ много знакомыхъ и мнѣ
извѣсгны нѣсколько лицъ, тяготящихся современнымъ
строемъ. Я сближу, объединю ихъ, по мѣрѣ возможности,
въ извѣстнаго рода организацію, a послѣ этого навѣрное представится когда-нибудь случай произвести помощью этихъ объединенных!, силъ давленіе на Александра I I И уговорить его дать Россіи конститѵцію
Иридетъ, несомнѣнно, время, когда всѣ эти лица почувствуютъ себя запутанными и въ своихъ же собственным, выгодахъ сдѣлаютъ рѣшительный шагъ. Въ случай необходимости нѣкоторые изъ насъ, бывшіе офицеры
могутъ оказать намъ большую поддержку, распространив!, пропаганду и на офицерскіе круги, но эта работа
должна вестись совершенно независимо отъ агитаціи
среди раоочихъ, происходя одновременно съ послѣдней Я
основательно обдумалъ это. Мнѣ хорошо извѣстны мои
знакомые и я знаю, къ кому могу питать довѣріе: мнѣ
кажется даже, что иные изъ недовольныхъ уже обращали
ПІ)И взоры на меня, какъ на возможный центръ подобна™ нредиріятія. Не такой планъ я принялъ бы, если бы
мне оыла предоставлена свобода выбора: но если вы
ръшите, что онъ хорошъ, я всѣ свои силы приложу къ
его успѣніному выполнеиію».

Кружокъ моего нредложенія не принял!,. Мы отлично
энали друп» друіа, и товарищи мои вероятно думали,
что принявъ такую систему дѣйствій, я перестану дѣлать то, къ чему предназначила меня природа. В!, интересах!, моего собственна™ счастья, моей собственной
жизни, я никогда не съумѣю какъ слѣдуетъ отблагодарить ихъ за отклоненіе моего предложенія. Въ случаѣ
принятія послѣдняго я иошелъ бы но пути, несоотвѣтствовавшемъ моему характеру, и не нашеэгь бы того
счастья, которое встрѣтилъ на иныхъ путям».
Но когда, шесть или семь лѣтъ спустя, террористы
начали свою страшную борьбу противъ Александра И,
я сожалѣлъ, что кто-нибудь другой ие попытался осуществить среди высшихъ сферъ Петербурга предложенный мною проэктъ. Если бы почва была подготовлена, то
движеніе, развѣтвленія котораго охватили бы, по всей вероятности, всю страну, несомнѣнно иомѣшало бы тому,
чтобы гекатомбы жертвъ погибли безрезультатно. Во
всякомъ случаѣ, подпольная работа Исполнительна™ Комитета должна была имѣть поддержку въ вид! соответствующей дѣятельности въ Зимнемъ Дворцѣ.
Такимъ образомъ въ нашемъ кружкѣ постоянно возвращались къ обсуждение необходимости политической
работы, но споры эти были безнлодны. Аиатія и равнодушіе богатыхъ классовъ не оставляли никакой надежды,
a отчаяніе гонимой молодежи не дошло еще до того пароксизма, который шесть лѣтъ спустя нривелъ къ борьбѣ,
начатой террористами подъ руководством!, Исполнительна™
Комитета. Мало т о г о , — и въ этомъ можно видѣть одну изъ

са.мыхъ трагическихъ насмѣшекъ исторіи, -именно та
самая молодежь, котирую Александръ II, ослѣггленный
страхомъ и гнѣвомъ, сотнями ссылалъ на каторгу и осуждал!, на медленную смерть въ ссылкѣ, именно "эта самая молодежь защищала его въ 1 8 7 1 — 1 8 7 8 гг ІІо
самымъ убѣжденіямъ соціалистическихъ кружковъ ' иослѣдніе противодѣйствовали повторение покупіенія на
жизнь Даря, нодобнаго Каракозовскому. «Подготовляйте
къ іоссш широкое крестьянское и рабочее движеніе» —
в отъ каковъ былъ лозунгь того времени. «Не заботьтесь
О царь и его еовѣтникахъ. Если подобное движеніе
начнется, если крестьяне массами стапутъ присоединяться
къ нему, требуя земли и отмѣны выкуішыхъ платежей
то императорское правительство иервымъ дѣломъ обратится за поддержкой къ богатымъ классамъ и землевладѣльцамъ, и созовет!, парламент!,, - точно также, какъ
во
ф анцш
въ
''
1789-мъ году возстаніе крестьянства
заставило королевскую власть созвать Надіональное Соораніе;—въ Росши произойдет!, тоже самое»
Но этимъ не кончалось все. Отдѣльные люди и группы
} оъждаясь, что царствованію Александра I I суждено все
глубже и глубже погружаться въ пучину "реакціи и
возлагая въ то-же время смутныя надежды на воображаемую «либеральность» иаслѣдника престола (всѣхъ
молодыхъ наслѣдниковъ считаютъ либералами), упорно
полагали, что должно иослѣдовать примѣру Каракозова.
организованпые-же кружки энергически боролись съ
этимъ взглядом!, и отговаривали товарищей отъ пусканія
КЪ ХОД!, такого средства. Въ настоящее время я могу

огласить слѣдующій фактъ, до сихъ норъ остававшейся
неизвѣстнымъ. Однажды изъ одной изъ южныхъ гуоерній прибылъ въ Петербургъ молодой человѣкъ съ твердымъ намѣреніемъ убить Александра II. Объ этомъ стало
извѣстно нѣкоторымъ членам!, кружка Чайковскаго, и
они пустили въ ходъ самыя вѣскія доказательства, чтобы отговорить молодого человѣка, а такъ какъ имъ не
удавалось убѣдить его, они заявили ему, что оудутъ
за нимъ наблюдать и силой помѣшаютъ ему произвести
такое иокушеніе. Я знаю, какъ плохо охранялся въ это
время Зимній Дворецъ и могу утверждать, что они спасли
Александру I I жизнь. Вотъ до какой степени молодежь тогда не хотѣла той войны, въ которой она приняла такое участіе черезъ нѣоколько лѣтъ, когда чаша
ея страданій переполнилась до краевъ.

v.
Вліятельные члены к р у ж к а Ч а й к о в с к а г о . - М о я д р у ж б а со
Стелнякомъ.
Пропаганда въ деревнѣ и среди петербургскихъ ткачей.

. T f ->ва г °Д а До моею ареста, которые я ировелъ въ
раоотѣ съ кружкомъ Чайковскаго, наложили неизгладимый отнечатокъ на всю мою послѣдующую жизнь Втеченіе этихъ двухъ лѣтъ я велъ жизнь, полную кипучей
деятельности: я узналъ тотъ избытокъ жизненныхъ силъ
при которо.чъ каждую секунду чувствуешь, какъ тре-'
нещутъ всѣ фибры внутренняго
существа, — единственную жизнь, которой действительно стоитъ жить
вх
°Ди.гь въ семыо мужчинъ и женщинъ, столь тесно
между сооой связанную общностью преследуемой цели
и въ своихъ взаимныхъ отношеніяхъ проникнутую та-'
кимъ глубокимъ и мягкимъ чувством], человечности что
Я не могу вспомнить ни одного момента, когда-бы жизнь
нашего кружка была взволнована хотя - бы незначительным!, столкновеніемъ. Те, кто хотя-бы отчасти
знаетъ, что такое политическая агитація, оцѣнятъ мои
слова но достоинству.

Прежде, чѣмъ окончательно бросить свою научн>ю
карьеру я считал, себя обязанными закончить свой
отчеть
Географическому Обществу о путешествш моемъ
въ Финляндію, а, также и другіе труды, предпринятые
мной для того-же общества; и мои новые друзья первые
укрепили меня въ этомъ наыѣренм. Поступить иначе,
говорили они, было-бы нехорошо. Итакъ, я ревностно
принялся за работу, чтобы закончить свои труды по
геолог) и и географіи.
Собранія нашего кружка происходили часто, и я ни
одного изъ нихъ не пропускал .,. Мы обыкновенно сходились въ одном-., изъ пригородом, Петербурга, въ маленькомъ домике, который Софія Перовская нанимала о.
вымышленное имя и съ фалы.швымъ наспортомъ жены
рабочаго. Она принадлежала къ очень аристократической семье и отецъ ея одно время былъ Петербур.скимъ военпымь губернаторомъ; но, съ соглас.я ооожаемой ею матери, она покинула родительскій домь,
чтобы поступить въ высшее учебное заведете, и
вместе съ тремя сестрами Корниловыми, дочерьми
богатаго фабриканта, она образовала небольшой образовательный кружокъ, который шіослѣдстши превратился
въ наш-ь И теперь, глядя на эту «жену ремеслеиника»,
въ ситцевомъ платье, обутую въ мужски, сапоги, ел,
головой покрытой бумажнымъ платкомъ, и несущую на
плечахъ два ведра воды, которыя она сама достала изъ
Невы никто не узналъ-бы въ ней той барышни, которая несколько лѣтъ передъ темъ блистала въ самых ь
аристократических!, гостинныхъ столицы. Она была нашей

оощей люоимицей, и каждый, входя въ домикъ, находилъ
для лея особенно ласковую улыбку, даже когда она ссорилась съ нами за грязь, которую мы наносили въ домъ
нашими груоыми мужицкими сапогами и овечьими тулупами
послѣ хожденія но покрыгымъ слякотью улицамъ предмѣстія: она гордилась тѣмъ, что держитъ домъ въ относительной опрятности. Тогда она старалась придать
своему дѣвическому личику, чистому и искрящемуся
умомъ, самое строгое выраженіе. Съ точки зрѣнія нравственности она была «ригористкой», монахиней но нисколько не была нроповѣдницей. Когда она была недовольна чьимъ-нибудь иоведеніемъ, она бросала ему изъ
нодъ рѣсницъ строгій ВЗГЛЯД!,; но въ этомъ взглядѣ
скрывался ея открытый и великодушный характеръ понимавшей всѣ человѣческія слабости. Только въ одномъ
отношенш была она неумолима. «Это юбочникъ» сказала она однажды, говоря о комъ-то, и выражеше'лица
съ которымъ она, не прерывая своей работы, произнесла
эти слова, навсегда запечатлѣлось въ моей памяти
Перовская была до глубины души «другомъ народа»
И въ то-же время революиіонеркой, бойцомъ честнымъ и
твердым!,, какъ сталь. Ей не нужно было украшать раоочихъ воображаемыми добродѣтелями,
работать
для нихъ и любить ихъ. Она брала ихъ какъ есть и
однажды сказала мнѣ: «Мы взялись за великое дѣло- два
иоколѣнш, можетъ быть, иадутъ нодъ бременемъ его и
все таки оно должно быть сдѣлано». Ли одна изъ женщинъ-членовъ нашего кружка не отстуиила-бы иередъ
вѣрной смертью или эшафотомъ. Всѣ смѣло глядѣли-бы

чтобы

смерти ві, глаза. Но въ это время мирной пропаганды
никто не из!, нихъ не думалъ о такой участи. Хорошо
извѣстный нортретъ Перовской замѣчательно хоронгь;
онъ отражаетъ въ себѣ и ея обдуманную храбрость, и
ея выдаюіційся умъ и любящую натуру. Никогда женщина не выражала лучше чувствъ любящей души, нежели Перовская въ своемъ письмѣ матери, написанномъ
ею за несколько часовъ до казни.
Слѣдующій случай показывает!,, каковы были женщины нашего кружка Разъ ночыо мы съ Кунріяновымъ
отправились къ Варварѣ В., которой должны были
снѣшно сообщить кое - что. Выло уже за полночь,
но мы замѣтили въ окнѣ свѣтъ и поднялись. Она сидѣла за столикомъ въ своей тѣсной комнаткѣ и списывала программу нашего кружка. Мы знали ея рѣшительность и намъ пришло въ голову сыграть съ ней одну
изъ тѣхъ глуныхъ шутокъ, которыя иногда кажутся
остроумными. «В., сказалъ я, мы пришли за вами; мы
хотимъ попытать немножко отчаянный шагъ, чтобы
освободить изъ крѣности нашихъ друзей». Она ни о
чемъ не стала разснрашивать, спокойно положила перо,
встала со стула и просто сказала: «Идемъ». Голос!, ея
былъ такъ нростъ, такъ лишенъ всякой аф>фектаціи, что
я вдругъ почувствовал!,, какъ легкомысленно я ноступилъ, и разсказал!, ей правду. Она упала обратно на
стулъ со слезами на глазахъ и спросила меня съ отчаяніемъ въ голосѣ: «Это была только шутка? Какъ
можно такъ шутить!» Тогда только и виолнѣ понялъ
всю жестокость СВОИХЪ СЛОВ!,.
о

Другимъ общимъ любимцемъ всѣхъ членовъ кружка
былъ Сергѣй Кравчинскій, который пріобрѣлъ такую
славу въ Англіи и Соединенныхъ Штатахъ подъ именемъ Степняка. Его часто называли «дитя», такъ мало
онъ думалъ о своей безопасности; но эта беззаботность
относительно себя происходила просто отъ того, что ему
незнаком!, был!, страхъ, что, въ концѣ концовъ, является
лучшимъ способом!, ускользнуть ОТЪ рОЗЫСКОВЪ ІІОЛИЦІИ.
Онъ скоро сталъ очень извѣстнымъ изъ-за пропаганды,
которой онъ занимался въ рабочихъ кружкахъ подъ
своимъ настоящим!, именемъ Сергѣя, и полиція, разумеется, деятельно разыскивала его. Несмотря на это
онъ не принимал!, никаких!, предосторожностей, не скрывался, и я помню, что однажды на одномъ изъ нашихъ
собраній его строго осуждали за важную неосторожность,
въ которой оіп, провинился. Поздно засидѣвшись разъ
въ кружке, какъ это съ нимъ часто случалось, и оказавшись в!, необходимости пройти до дому большое разотояніе, онъ побежалъ бѣгомъ по людной улице, по самой середине мостовой, одетый въ крестьянскій нолушубокъ. «Какъ могли вы это сделать?» съ унрекомъ говорили
ему; «вы могли-бы пробудить нодозрѣнія и васъ арестовали-бы, какъ вора». Но я хотѣлъ-бы, чтобы всякій
былъ также осторожен!,, какъ онъ, когда въ дѣло замешаны были другіе.
Мы впервые близко познакомились съ нимъ но поводу книги Стенли „ К а к ъ si нашелъ
Ливингстопа".
Однажды вечеромъ, после собранія, затянувшаяся до
полночи, мы собирались уже уходить, когда вошла одна

изъ Корниловыхъ съ книгою В!» рукахъ и спросила, кто
МОП, бы взять на себя перевести къ 8 часамъ следующ а я утра шестнадцать печатных!, страниц!, книги
Стенли. Я носмотрелъ форматъ книги и сказалъ, что
если кто-нибудь возьмется помочь мне, работа будетъ
за ночь сделана. Сергей нредложилъ себя и въ 4 часа
утра все шестнадцать страницъ были закончены. Мы
прочитали другъ другу свои переводы, причемъ одинъ
изъ насъ слѣдилъ но англійскому тексту, иотомъ мы
опустошили оставленный намъ на столѣ горшокъ гречневой каши, и вместе вернулись домой. Съ этой ночи
мы стали близкими друзьями.
Мне всегда нравились люди деятельные и серіозно
относящееся къ работе. Перевод!, Сергея и его легкость
въ работе уже произвели на меня благоиріятное впечатлѣніе. Но узнавъ его ближе я искренно полюбил!, его
за честный и открытый характеръ, за юношескую энергии и здравый смыолъ, за смелость и выдержку. Онъ
много читалъ и много думалъ, и мы, повидимому, были
однихъ и ч е х ъ же взглядов!, относительно революціоннаго характера начатой нами борьбы. Онъ былъ на 10
лѣтъ моложе меня и, можетъ быть, не отдавалъ себе
ясная- отчета о томъ, какой важный конфликт!, нородитъ предстоящая революція. Впоследствіи онъ очень
остроумно разсказывалъ намъ о томъ времени, когда онъ
работалъ въ деревне, среди крестьян!,. «Разъ, сказалъ
онъ намъ, ехалъ я но дороге съ товарищем!,, и насъ
нагналъ крестьянин!, въ саняхъ. Я сталъ говорить мужичку, что оіп, не долженъ платить податей, что чиновj
о*

ники грабятъ народъ, и пытался съ помощью библейских!, текстов!, убѣдить его въ томъ, что онт, должен!,
бунтовать. Крестьянинъ стегнулъ лошаденку, но мы не
отстали; онъ пустился рысыо, — м ы погнались за нимъ;
я. не переставая, говорил!, ему все время о нодатяхъ и
бунтѣ. Въ концѣ концовъ онъ ногналъ клячу галопомъ,
но она была неважная, голодная крестьянская лоіиаденка,
и мы съ товарищем!, могли не отстать отъ него, и продолжать свою пропаганду, пока не выбились совершенно
изъ

СИЛ!,».

Сергѣй нѣкоторое время оставался въ Казани и мнѣ
пришлось съ нимъ переписываться. Такъ какъ онъ никогда не любиль писать шифрованный письма, я предложил!, ему тотъ способ!, переписки, который въ старину часто примѣняли заговорщики. Пишется обыкновенное письмо о разныхъ разиостяхъ, но въ этомъ письмѣ
действительное значеніе имѣютъ только нѣкоторыя слова,
напр., каждое пятое слово. Вы, напр., пишете: « П р и х о дите ко мнѣ сегодня вечеромъ; завтра я должен!, ненремѣныо пойти къ сестрѣ. A вѣдь братъ Николаи
болеиъ: сдѣлать операцію уже поздно». Читая каждое пятое слово, находимъ: «Проходите завтра къ Николаю,
поздно ». Намъ приходилось писать письма въ пять иіги
шесть странпцъ, чтобы сообщит«, одну страничку новостей, и надо было напрягать всѣ силы воображенія, чтобы
наполнять письма разными разностями, вставляя туда
нужныя слова. Сергѣю, отъ котораго невозможно было
добиться шифрованна™ письма, этотъ способъ переписки
понравился, и онъ посылали, мнѣ письма, полныя ис-

горій. захватывающих'!, случаев!, и трагических!, разв я з о к Впослѣдствіи онъ говорил!, мнѣ, что эта переписка послужила ему на пользу, развивъ въ ^ ъ литературный таланть. Когда есть талант!,, все сноооо1874 г . я б ь и г в г М о ^
въ одномъ изъ домовъ, гдѣ я провел дѣтство. Одиждн
утромъ мнѣ говорить, что меня хочегь видѣть ь а м М о
мужики. Я вышел, и увидѣлъ нередъ собою СеріКя,
Г к о ЧТО убѣжавшаго L
Твери. Онъ былъ одарень
страшной
физической силой, и вмѣстѣ съ другими бывшими офицеромъ, Рогачевымъ, тоже очень
сильными, ходили но деревнями и плотничали.
1абота была тяжелая,
особенно
для
непривычныхъ
пуки, но оба работали съ удовольстшемъ. Никому
бы не пришло въ голову признать въ этихъ здорово ныхъ нлотникахъ двухъ иереодѣтыхъ офицеровъ Они
путешествовали въ такомъ видѣ уже около I D дней, не
пробудил, ни тѣни нодозрѣнія, и безбоязненно пропагандировали революцію направо и налѣво. Сергѣй, знавшш
Новый Вавѣтъ почти наизусть, часто говорили крестьянами проповѣди, доказывая имъ библейскими текстами,
ЧТО они должны взбунтоваться. Крестьяне слушали ихь,
какъ двухъ апостолов'!,, гостеприимно водили ихъ изъ
одного дома въ другой и отказывались брать деньги за
угощевіе. За пятнадцать дней они вызвали въ извѣстномъ
числѣ деревень настоящее броженіе. Слава о нихъ распространилась далеко кругомъ. Крестьяне, молодые и старые начинали тайкомъ, въ овинахъ говорить о «послан-

цахъ»; они стали громче обыкновенная говорить, что
скоро у крупныхъ землевладѣльцевъ отнимусь землю и
что взамѣнъ послѣдией имъ будетъ назначено отъ царя
жалованье. Молодежь стала болѣе дерзкой по отношенію
къ полицейскимъ, говоря: «ГІогодите-ка, иридетъ и вашъ
чередъ; недолго ужъ вамъ, Иродамъ, царствовать». Послана объ обоим, нлотникахъ дошла до какого-то полицейская чиновника, и ихъ арестовали. Приказано было
отвести ихъ къ ближайшему полицейскому чиновнику,
за 15 верстъ оттуда. Ихъ помѣетили подъ . охрану нескольких!, крестьянъ, и по пути имъ довелось попасть
въ село, гдѣ праздновался церковный праздник!,. «Что?
Арестантики? Отлично! Идите-ка къ намъ»,—говорили
мужички, нившіе въ честь праздника.
Почти весь день пропели они въ деревнѣ, крестьяне
же водили ихъ изъ одной избы въ другую, и всюду ихъ
угощали домашнимъ нивомъ. Сторожа не заставляли себя
упрашивать, они пили и настаивали, чтобы и арестанты
пили. «Къ счастью, говорилъ Сергѣй, они угощали насъ
нивомъ изъ болыиихъ деревянныхъ жбановъ, ходивших!,
по рукамъ, такъ что я могъ только прикоснуться къ
жбану губами и дѣлать только видъ, что я пыо, и никто
не въ состояніи былъ видѣть, сколько именно я выпилъ».
Къ вечеру всѣ сторожа оказались пьяны, и, не желая показаться въ такомъ видѣ полицейскому офицер}',
рѣшили остаться на ночь въ той-же деревнѣ. Сергѣй
говорилъ съ ними и они удивлялись, какъ это могли арестовать такого славнаго малаго. Когда они пошли снать
одинъ молодой парень нрошепталъ Сергѣю на ухо: « Когда

пойду запирать ворота, засова не задвину». СсргЬй и
его товарип ъ поняли преду..рожден.е и, какъ т о ^ 0 " ѣ
заснули, вышли на дорогу. Они ускорили шагъ и ъ
пят.? часов!, утра были за двадцать пять верстъ
деревни, у маленькой желѣзнодорожной станщи, гдЬ они
I
на первый поѣздъ, и пріѣхали въ Москву. U p i M
тамъ и остался, и впослѣдстши, когда насъ воѣхъ . ъ
Петербург!, арестовали, Мооковсюй кружокъ сталь под.,
его вліяніемъ главным!, очагомъ агитащи.
Тамъ и сямъ, въ разныхъ городах!, и селах ь ооразовывались подъ различными видами мменыши
таторовъ. Устраивались кузнечныям астсрск.я и маленьш
ферш, гдѣ работали молодые люди изъ достаточных
2?совъ, чтобы быть въ ежедневном'., соприкосновен.«
съ вабочими массами.
Въ Москвѣ нѣкоторыя молодыя дѣдушки принадлежавпгія къ богатымъ семьямъ, учившіяся въ Цюрихскомъ
университетѣ и основавшія особое общество, шли даже в
хлопчатобумажный фабрики, гдѣ онѣ работали П І 4 - 1
часовъ въ день, живя въ этихъ фабричныхъ казармахъ
той - же полной нужды жизнью, что и русскш рабочш
женщины Это было огромное движеніе, въ которомъ при: " я в н о е участіе отъ двухъ до трехъ
Вѣкъ но меньшей мѣрѣ, въ то время какъ вдвоеили
втрое большее число сочувствующих-., друзей разными
способами поддерживали зтотъ доблестны
Р ъ
=
Нашъ Петербургскій кружокъ находился въ правильно
перепискѣ,—разумѣется, только шифрованной,-съ добро,,
половиной всей этой агитащоиной арміи.

Тѣ сочиненія, который можно было печатать въ Росши при строжайшей цензурѣ (малѣйшая соціалистическая окраска строго запрещалась) скоро были сочтены
недостаточными, и мы устроили за-границей свою собственную тииографію. Наше дѣло заключалось въ томъ,
чтобы составлять брошюры для рабочихъ и крестьяне,
и у нашей маленькой «литературной комиссіи», къ которой принадлежал!, и я, работы было по горло. Сергѣй
написалъ двѣ такихъ брошюры: одна была въ стиле Ламменэ, другая содержала изложеніе учепій соціализма въ
формѣ волшебной сказки; обѣ получали очень широкое
раснространеніе. Книги и брошюры, напечатанный заграницей, контрабандой ввозились въ Россію тысячами,
сосредоточивались въ опредѣленныхъ мѣстахъ и оттуда
разсылалисі, мѣстнымъ кружкамъ, которые раздавали ихъ
крестьянам!, и рабочим!,. Все это требовало обширной
организаціи, множества разъѣздовъ и огромной переписки,
въ особенности въ цѣляхъ охраны on, полиціи тѣхъ
лицъ, которые помогали намъ, а также и для того, чтобы
не обнаружились места наши.ѵь книжныхъ складовъ. Для
разныхъ нровинціальныхъ кружковъ у насъ были особые шифры и часто, послѣ шести или семи часового
спора о всякихъ подробностях!,, наши дамы, не вѣря,
что мы наітишемъ шифрованный письма ел, желательной
тщательностью, проводили всю ночь за покрывши,емъ
ЛИСТКОВ!, бумаги таинственными знаками и дробями.
На нашихъ собраніяхъ всегда царствовала, полная
непринужденное!!,. Русской мысли до такой степени нретитъ всякая рода формализм!,, что у насъ никогда не

было председателя, и хотя наши нренія иногда бывали
въ высшей степени оживленными, въ особенности въ тѣхъ
случаяхъ, когда обсуждались нрограмные вопросы, тѣмъ
не менѣе мы всегда отлично приходили къ соглашение,
никогда не нуждаясь прибегать къ формальностям!,, вошедшим!, въ обычай на Занадѣ. Для этого намъ достаточно было полной искренности, единодушная желанія
возможно лучшим!, образомъ разрѣшить все трудности и
ясно выраженная нрезрѣнія ко всему, что мало-мальски
похоже на актерство и ломанье. Если-бы кто-нибудь изъ
насъ решился произнести речь съ ораторскими нріемамп,
ему-бы немедленно показали дружескими насмешками, что
онъ плохо выбралъ место для унражненія въ краснорѣчіи. Часто приходилось намъ во время этихъ собраиій
завтракать или обедать, причем!, завтракъ и обѣдъ неизменно состояли изъ черная хлеба съ солеными огурцами и куска сыру, въ дополненіе къ чему выпивалось
большое количество слабая чая. Не то, чтобы у насъ
было мало денегъ; ихъ всегда было достаточно въ кассе,
и все-таки ихъ постоянно недоставало на нокрытіе непрерывно возраставшихъ оасходовъ по печатанью и перевозке КНИГ!,, по скрыванію друзей ОТЪ РОЗЫСКОВ!, ПОЛИЩИ и по осуществлении новыхъ предпріятій.
Въ Петербурге мы вскоре завязали много знакомств!,
въ рабочей среде. Сердюковъ, молодой человѣкъ съ высоко развитым!, умомъ, подружился съ несколькими механиками, работавшими частью въ государственном!, арсенале, и устроил!, кружок!, изъ 30-ти или около того
членовъ, которые собирались для совместных!, бесѣдъ и

споровъ. Механики въ Петербурге получали хорошее жалованье и тѣ изъ нихъ, которые не были женаты, жили
въ относительном!, достатке. Они скоро освоились съ
главнѣйшими сочиненіями радикальной и сощалистической
литературы,—имена Бокля, Лассаля, Милля, Дрепера,
Шпильгагена не были имъ чужды; а въ отношеніи взглядов!, эти механики мало чѣмъ разнились отъ студентов!,.
Когда Кельницъ, Сергей и я вошли въ кружокъ, мы
стали часто посѣщаті, ихъ группу и дѣлали у нихъ сообщения на разныя темы. Однако, наши надежды на то,
что эти молодые люди станут!, ревностными агитаторами
В!, средѣ менѣе нривиллегированныхъ слоевъ рабочихъ,
не вполнѣ осуществились. Въ свободной странѣ они стали
бы обычными' ораторами въ нубличныхъ собраніяхъ; но,
подобно женевским!, привиллегированнымъ рабочимъ ювелирнаго цеха, они смотрѣли на массу фабричныхъ рабочих!, съ нѣкотораго рода ирезрѣніемъ и, повидимому, не
спѣшили стать мучениками соціализма. Только послѣ того,
какъ их!, арестовали и они но три или четыре года провели въ тюрьмѣ за то лишь, что осмѣлились имѣть соціалистическій обралъ мыслей, послѣ того, какъ они
узнали всю пучину русскаго абсолютизма,—только послѣ
этого нѣкоторые изъ них!, посвятили себя страстной
пропаганда главным!, образомъ съ цѣлыо вызвать политическую революцію.
Мои симпатіи склонялисі, въ особенности къ ткачамъ
и къ рабочимъ хлопчато-бумажныхъ фабрикъ. Таких!,
въ Петербургѣ тысячи; они работаютъ тамъ всю зиму,
а на три лѣтпихъ мѣсяца возвращаются на родину, въ

деревню, чтобы обрабатывать свою землю. Будучи наполовину крестьянами, наполовину рабочими, они большей частью сохранили въ себѣ общинный духъ русскихъ
деревенских!, жителей. Движеніе распространилосі, между
ними, какъ но пороховому слѣду. Намъ приходилось
умѣрять рвеніе нашихъ новыхъ друзей: а то они стали
бы приводить къ намъ заразъ сотни своихъ пріятелей,
молодыхъ и стариков!,. Большинство ихъ жило артелями
изъ десяти или двѣнадцати человѣкъ: артель нанимала
общую квартиру и вмѣстѣ готовила пищу, причем!, каждый ежемѣсячно нлатилъ свою долю общихъ расходов!,.
Вотъ въ эти-то квартиры мы обыкновенно и ходили, и
ткачи сводили иасъ съ другими артелями: каменыциковъ,
плотниковъ и других!, ремесленников!,. Въ иныхъ изъ
этихъ артелей Сергей, Кельницъ и двое или трое других!, нашихъ товарищей были приняты, какъ свои люди,
и они цѣлыя ночи проводили тамъ въ бесѣдахъ о соціализмѣ. Кромѣ того, у насъ въ различных!, частях!,
Петербурга были особыя квартиры, нанятыя некоторыми
изъ нашихъ, гдѣ каждый вечерь собиралось десять или
двѣнадцаті, рабочихъ, чтобы учиться читать и писать,
а потомъ бесѣдовать. Отъ времени до времени кто-нибудь изъ насъ отправлялся въ родную деревню нашихъ
городских!, друзей и иосвящалъ недѣли двѣ почти открытой пропаганд!, среди крестьян!,.
Понятно, всѣ тѣ изъ насъ, которые работали съ
этимъ классом!, рабочихъ, должны были одѣваться точно
также, какъ нослѣдніе, т. е. носить крестьянскій кафтанъ. Пропасть, отдѣляющая крестьян!, отъ интеллиген-

ціи, въ Россіи та in. глубока, a соприкосновение между
ними составляет!, такую рѣдкость, что одно нрисутствіе
въ деревиѣ человѣка, одѣтаго по городскому, уже привлекает!, всеобщее вниманіе. Но даже и въ город! достаточно человѣку, р!чи и одежда котораго отличаютъ его
от!, рабочихъ, показаться въ сред! иосл!днихъ, чтобы
сейчас/ь же пробудились иодозрѣнія иолиціи. «Вач!мъ
бы ему ходить къ простонародно, не будь у него дурныхъ намѣреній?» Часто, пообѣдавши въ богатомъ дом!,
или даже въ Зимнемъ Дворц!, куда я иногда ходил!, повидаться съ кѣмъ-иибудь изъ пріятелей, я садился на
извозчика и скакал!, въ бѣдную студенческую квартиру,
на отдаленную окраину города. Тамъ я мѣнялъ свое элегантное платье на холстяную рубаху, грубые крестьянские сапоги и овечій нолушубокъ и отправлялся, перебрасываясь шутками со встречавшимися мнѣ по дорог!
мужиками, къ своимъ нріятелямъ — рабочим!,. Имъ я
разсказывалъ о томъ, что мн! удалось видѣть за границей изъ рабочаго движенія, о могуществ! Интернаціонала, о Коммун! 1871 года. Они слушали меня съ величайшим!, вішманіемъ, не пропуская ни слова изъ того,
что я говорю; и тогда наступали вопросы: «что же можем!, мы сдѣлать в!, Госсіи?»--«Агитировать, организоваться», отвечали мы имъ; «это единственный путь,
которым!, можно достичь цѣли»; и мы читали имъ популярную исторію французской революціи, или псредѣлку
прекрасной Исторіи
' одного крестьянина
ЭркмаиаШатріана. Всѣ восхищались Шовелемъ, ходившим!, по
деревнямъ съ цѣлыо агитацін и разносившим!, занрещен-

ныя КНИЖКИ, и гор! л И желаніемъ ПОЙТИ ПО его слѣдамъ.
«Говорите съ другими» говорили мы, «сооираите народъ,
и когда насъ будетъ побольше, тогда мы поглядим!,, чего
мы можем!, добиться». Они отлично понимали насъ и
иамъ приходилось только умѣрять ихъ рвеніе.
Именно среди нихъ я и провелъ лучине часы моей
жизни. День новаго 1874-го года, - послѣдняго новаго
года, ироведеннаго мной въ Роосіи на вол! -особенно
сильно запечатлѣлся у меня въ памяти. Наканунѣ я
оказался въ избранном!, обществ!. Тамъ говорились .благородный и воодушевленным слова о гражданском!, долги,
благ! страны и т. д. Но всѣ эти патетически! рѣчи проникнуты были одним!, и тѣмъ же духомъ:^ каждый изъ
присутствовавших!,, казалось, главным!, ооразомъ заоотилея о томъ, чтобы обезпечить свое личное олаго, хотя
НИ У кого и НС хватило емѣлости открыто и откровенно
сказать, что онъ готов!, сдѣлать только то, что не угрожает!, его личной безопасности.
Софизмы, софизмы безъ конца, о^ медленности
эволюціи, о косности низших!, классов!,, о безполезности
жертв!,' вотъ чѣмъ оправдывались слова, которых!, громко
не рѣшалисі, произнести, и каждый ко всѣмъ этимъ соображениям!, присоединял!, ув!ренія, что онъ лично готовъ
на какія ѵтодно жертвы, i l вернулся домой, внезапно
охваченный глубоким!, отвращеніемъ ко всей этой болтовнѣ
Т0ВН
На слѣдующее утро я пошел!, на одно наъ собраній
нашихъ ткачей. Мѣотомъ его былъ темный подвалъ. H
былъ од!тъ крестьянином!, и терялся въ толп! присут-

ствующихъ, подобно мнѣ одѣтыхъ въ овечьи полушубки.
Мой товарищъ, котораго рабочіе знали, представилъ меня
имъ въ слѣдующихъ простыхъ словахъ: «Бородинъ,
другъ». «Разскажите намъ, Бородинъ, сказалъ онъ, что
вы видѣли за-границей», и я сталъ имъ рассказывать
о движеніи пролетаріата въ Западной Европѣ, объ его
борьбѣ, обі, его затрудненіяхъ и надеждах!,.
Аудиторія состояла главным!, образомъ изъ людей
зрѣлаго возраста. Они были сильно заинтересованы; ставили мнѣ вопросы, все толковые, о подробностях!, рабочего движенія, о цѣляхъ Интернаціонала и о возможности усиѣха; потомъ шли вопросы о томъ, что мы можем!, сдѣлать въ Россіи, и о результатах!, нашей пропаганды. Я никогда не смягчал!, опасностей нашей агитаціи и откровенно высказывал!, свои мысли. «Насъ вѣроятно сошлютъ на этихъ дняхі, въ Сибирь; а в ы , — п о
крайней мѣрѣ, нѣкоторые изъ васъ,—проведете нѣсколько
мѣсяцевъ въ тюрьмѣ за то, что слушали насъ». Эта
мрачная перспектива не охладила ихъ. «И въ Сибири
люди живутъ, не одни медвѣди», «Гдѣ одни люди- живутъ, тамъ и другим!, можно прожить», «Не такъ страшен!, чортъ, какъ его малюютъ», «Волковъ бояться—въ
лѣсъ не ходить»,—вот!, что они говорили, когда мы
уходили отъ нихъ. И когда нѣкоторыхъ изъ НИХЪ ВІІ0с.іѣдствіи арестовали, всѣ они, почти безъ исключенія,
показали себя молодцами; они покрыли насъ и никого
но выдали.

VI.
Многочисленные аресты агитаторовь
в ^
гообшеніе въ Географическомъ о б щ е с т в ! . - М о и а р е с т ы
Безп ол ѳзн ы й д о п р о с ъ — Меня з а к л ю ч а ю ™ въ П е т р о п а в л о в скую крѣпость.

Впродолженіе тѣхъ двухъ лѣтъ о которыхъ я въ
настоящее время говорю, какъ въ Петербург*,, там, и
въ нровиндіи имѣли мѣсто многочисленные аресты.^
проходило мѣсяца, чтобы мы не потеряли_ кого-нибудь
изъ своихъ или не узнали объ исчезновеши тагагъ-то
членовъ того или другого провищальнаго кружка. Ьл,
концѵ 1873 г. аресты стали производиться все чаще и
чаще Въ ноябрѣ нолиція нагрянула въ одно изъ главн ы е мѣстъ нашихъ собраній, находившееся въ одномъ
изъ предмѣстій Петербурга. Мы потеряли Перовскую и
трехъ другихъ друзей, и намъ пришлось нрекратить
всякія сношенія съ рабочими этого предмѣстья. Мы нашли
новое помѣщеніе, подальше отъ города, но вскорѣ принуждены были покинуть и его. Полиція становилась очень
внимательной и о щшсутствіи въ рабочихъ кварталахч,
студента немедленно становилось извѣстно. Между раоочими сновали шпіоны и тѣсно наблюдали за ними.

Дмитрій Кельницъ, Сергѣй и я. съ нашими овечьими
полушубками и мужичьей внешностью, оставались незамеченными и продолжали посещать эти опасный места.
Но Дмитрія и Сергея, имена которыхъ пріобрѣли большую известность въ народныхъ кварталахъ, полиція
деятельно разыскивала и если-бы ихъ случайно встретили во время полицейская обыска у друзей, они былибы немедленно арестованы. Бывали моменты, когда Дмитрии приходилось каждый вечеръ искать себе новый
пріютъ, гдѣ-бы онъ могъ провести ночь въ относительной безопасности. «Могу-ли я провести у Васъ ночь?..»
снрашивалч, онъ, входя въ комнату къ какому-нибудь
товарищу въ 10 час. вечера. «Немыслимо! за моей квартирой тесный иадзоръ. Подите лучше къ N***». — «Я
какъ разъ отъ него, онъ говоритъ, что но соседству
все кишитъ шпиками».—«Тогда идите къ Ж***; это одинъ
изъ лучшихъ моихъ друзей и онъ въ стороне отъ всяк а я нодозрѣнія. Но это далеко отъ сюда, надо взять
извозчика, Вотъ тутъ деньги!» Но Дмитрій принципіально не ѣздилъ на извозщикахъ и шелъ пѣшкомъ на
другой конецъ города, искать пріютъ, и кончалъ тѣмъ,
что шелъ къ пріятелю, квартиру которая ежеминутно
могла посетить нолиція.
Въ начале января 1877 года открыто было еще одно
место нашихъ собраній,—главный очагъ нашей пропаганды между ткачами. Несколько лучшихъ нашихъ агитаторов!, исчезли за воротами таинственная Третьяго
Отдѣленія. Кружокъ нашъ таялъ, общія собранія становились все затруднительнее, и мы прилагали энергиче-

скія усилія къ тому, чтобы образовать новые кружки
молодежи, которые могли бы продолжать наше дело после
того, какъ все мы будем!, арестованы. Чайковскій былъ
на юге и мы настояли на томъ, чтобы Дмитрій и Сергей оставили Петербург!,. Для исиравленія всѣхъ дѣлъ
нашего кружка насъ оставалось всего пять или шесть
человекъ. Я также собирался немедленно после своего
доклада въ Географическом!, Обществе отправиться на
юго-западъ Росоіи и основать тамъ родъ аграрной лиги,
подобно той, которая пріобрѣла такое могущество въ
Ирландіи около 1880 г.
После двух!, месяцев!, относительная сиокойствія,
мы въ серѳдЕнѣ марта узнали, что почти все члены
кружка механиков!, арестованы и между ними одинъ молодой человекъ, но имени Низовкииъ, бывшій студентъ,
къ несчастью пользовавшійся ихъ довѣріемъ, который,
какъ мы были уверены, не замедлить постараться выпутать себя из!, дйла, разсказавъ все, что онъ объ наел,
знаетъ. Кроме Дмитрін и Сергѣя, онъ зналъ Сердюкова,
основателя этого кружка, и меня, и было несомнѣннымъ,
что онъ выдастъ насъ, какъ только его станутъ настойчиво допрашивать. Спустя несколько дней арестовали
двухъ ткачей, - очень подозрительных!, молодцовъ, которые даже пойманы были иа краже денег!, у товарищей, и которые знали меня подъ именем!, Бородина.
Эти люди наверное не замедлили навести нолицію на
слйды Бородина, человека, переодетая крестьянином!,,
говорившая на собраніяхъ ткачей. Въ течоніи недели
арестованы были все члены нашего кружка, за исключепіемъ Сердюкова и меня.

Намъ оставалось только бѣжать изъ Петербурга; но
этого какъ разъ мы не хотѣли дѣлать.
А наша огромная организація для нечатанія заграницей брошюръ и ввоза ихъ контрабандой въ Россію? А
вся эта сѣть кружковъ, фермъ и другихъ очаговъ агитаціи, устроенныхъ въ деревнѣ, съ которыми мы поддерживали переписку въ 40 губерніяхъ изъ всѣхъ 50-ти,
которыя насчитываетъ Европейская Россія, и которые
мы съ такимъ трудомъ основали за иослѣдніе два года?
Наконецъ, а наши рабочія группы въ Петербурге, и
наши четыре отдѣльныхъ кружка для пропаганды среди
столцчныхъ рабочихъ,—какъ могли мы оставить все
это раньше, чѣмъ найдутся люди, способные сохранить
наши связи и продолжать нашу переписку? Мы съ Сердюковымъ рѣшили принять къ намъ въ кружокъ двухъ
иовыхь членовъ и поручить имъ вести дѣла его. Мы
каждый вечеръ встречались въ различныхъ частяхъ города, а такъ какъ мы никогда не носили сь собой писанныхъ адресов'ь и именъ,—только шифрованный список!, контрабандистов!, былъ ноложенъ въ безопасное
мѣсто,—намъ пришлось но памяти сообщить нашим!,
новымъ членамъ сотни именъ и адресовъ и дюжину
шифровъ, повторяя ихъ имъ много разъ до тѣхъ поръ,
пока наши друзья не выучатъ ихъ наизусть. Каждый
вечеръ мы пробѣгали всю карту Россіи, останавливая
вниманіе главным!, образомъ на западной границѣ, гдѣ
жило много мужчинъ и женщинъ, которымъ поручено
было получать книги изъ рукъ контрабандистов!,, а
также на восточныхъ губерніяхъ, гдѣ находились наши
главные очаги пропаганды.

Затѣмъ слѣдовало познакомить новых!, членовъ, опятьтаки переодѣтыхъ, съ нашими городскими друзьями, и
поставить ихъ въ сношеиія съ тѣми, кого не успѣли
еще арестовать.
Самое трудное въ то время было исчезнуть изъ дому
и появиться въ другом!, мѣстѣ ПОД!, вымышлен!,1M b именем!,, съ фалынивымъ паспортом!, въ полном!, порядкѣ.
Сердюковъ нокинулъ свою квартиру, но, не имѣя паспорта, скрывался у друзей. Мнѣ-бы слѣдонало поступить
также, но помѣшало одно странное обстоятельство.
Я только что закончилъ свой отчетъ о ледниковых!,
формаціяхъ въ Финляндіи и Россіи и долженъ былъ прочитать этотъ отчетъ въ засѣданіи Географическаго Общества. ІТовѣстки были уже разосланы, но случилось
такъ, что въ назначиый день у обоихъ петербургских!, геологических!, обществъ должно было состояться
общее собраніе, и они обратились къ Географическому
Обществу съ просьбой отложитъ мое сообщеніе до следующей недѣли. Было извѣстно, что я намѣренъ представить нѣкоторыя соображенія о протяженіи ледниковых!, формацій вплоть до центра Россіи, и наши геологи,
за исключеніемъ моего учителя и друга Фридриха Смита,
считали это мнѣніе нреувеличеинымъ и желали подвергнуть его подробному обсужденію. Пришлось поэтому
остаться еще на недѣлю.
Какіе-то чужіе люди рыскали вокругъ моего дома и
являлись ко мнѣ нодъ всякими фантастическими предлогами: одинъ из!, нихъ желалъ купить у меня лѣсъ въ
моемъ Тамбовском!, имѣніи, гдѣ были только луга безъ
7*

единая деревца. На улицѣ, гдѣ я жилъ,—на шикарной
Морской,—я замѣтилъ одного изъ арестованных!, ткачей,
о которыхъ шла рѣчь выше. Такимъ образом!, я узналъ,
что за моимі, домом!, установлен!, надзор!,. Надо было
тѣмъ не менѣо поступать такъ, какъ будто не произошло
ничего необыкновенная, такъ какъ въ следующую пятницу вечеромъ я должен!, былъ быть на' собраніи Географическая Общества.
Насталь день засѣданія. ІІренія были очень оживленный и въ ОДНОМ!,, по крайней мере, пункте я победил!,. Было признано, что все прежнія теоріи, относящаяся къ допотопному неріоду въ Россіи, не имели никакого обоснован!я, и что вопрос!, следует!, переизсдѣдовать заново. Я имѣлъ удовлетворено слышать,
какъ нашъ почтенный геологъ, Барбо-де-Марпи, сказалъ;
«Независимо отъ ледииковыхъ формацій, мы должны
признать, господа, что все, что до сихъ порт, говорилось
но поводу дѣйствія плавучих!, льдовъ, ничѣмъ серіозпымъ не' обосновано». И па этомъ засѣданіи мне предложили быть председателем!, отдѣленія физической географіи, въ то время какъ я спрашивали себя, не придется-ли мпѣ провести ночь въ тюрьме Третьяго Отдѣленія.
Лучше бы мне было не возвращаться вовсе къ сеот,
на квартиру, по я за эти дни страшно утомился и вернулся домой. Въ эту ночь обыска не произошло. Я
пересмотре.!!, все свои бумаги, уничтожил!, все, что
могло бы кого-бы то ни было запутать, уложился и приготовился къ отъезду. Я зналъ, что за моей квартирой

слѣдятъ, но надеялся, что полиція не явится раньше
глубокой ночи, и что я благодаря мраку въ состояніи
буду выскользнуть изъ дома незамеченным!,. Настал!,
вечор!,, и я уже собирался выйти, какъ вдругъ одна
изъ нашихъ служанокъ сказала мнѣ: «Вамъ бы лучше
пройти но черной лестнице». Я ионялъ, что она хотела
сказать; быстро спустился но лѣстницѣ и вышелъ изъ
дому. У подъезда стоялъ одинъ единственный извозчикъ;
я поспешил!, сесть на него. Онъ направился къ Невскому. Вначале меня не преследовали и я подумал!,,
что спасен'!,. Но тутъ я заметилъ, что за нами во весь
опоръ гонятся другія дрожки; наша лошадь, не знаю отчего, замешкалась, и другія дрожки,—открытый, какъ у
всѣхъ петербургских!, извощиковъ,—нагнали насъ.
Къ великому своему удивленно, я увидѣлъ на
нихъ одного изъ арестованныхъ ткачей, въ сопровождены другого лица. Онъ сдѣлалъ мне рукою знак!,,
какъ бы желая мне что-то сказать. Я велѣлъ своему
извозчику остановиться. «Можетъ быть, думалъ я,
его ВЫПУСТИЛИ и ему надо сообщит!, мнѣ что-нибудь важное». Но едва успели мы остановиться,
какъ человекъ, сидѣвшій рядомъ ел, ткачемъ, — это
былъ полицейскій агентъ — кпикнулъ мнѣ: «Господин!»
Вородинъ,-князь Крапоткинъ, я васъ арестую».
Онъ нодалъ знак!,

агентамъ,

которыми кишитъ эта

большая петербургская улица, и въ то же время вско-

чилъ въ мои дрожки и показал!, мне бумагу съ печатью
петербургской тайной полиціи. «Мне приказано доставить васъ къ генералъ-губернатору для объяснеиій»,

сказалъ онъ. Сопротивляться было невозможно,—насъ
уже окружило нѣсколько сыщиковъ,—и я приказалъ
своему извозчику повернуть и ѣхать къ генералъ-губернаторскому дому. Ткачъ, остававшійся на своихъ дрожкахъ, иослѣдовалъ за нами. Было очевидно, что иолиція
десять дней колебалась, арестовать ли меня, не будучи
увѣренной, что Бородинъ и я—одно и то же лицо. Мой
отклик!, на обраіценіс ткача разсѣялъ послѣднія сомнѣнія.
Случилось такъ, что какъ разъ въ то время, когда
я собирался уйти изъ дому, одинъ молодой человѣкъ,
иріѣхавшій изъ Москвы, нривезъ мнѣ письмо отъ моего
друга Войнаровскаго, и другое, отъ Дмитрія нашему товарищу Полякову. Первое сообщало мнѣ, что въ Москвѣ
образовалась тайная типографія, и было нанолиеио цѣнными новостями о дѣятельности въ Москвѣ нашей партіи. Прочитавъ, я уничтожилъ его. Въ другомъ не было
ничего, кромѣ невинной дружеской болтовни, и я оставилъ его при себѣ. Но теперь, будучи арестованным!,,
я счелъ, что его лучше тоже уничтожить, и попроси въ у нолицейскаго агента, чтобы онъ еще разъ ноказалъ мнѣ приказъ о моемъ арестѣ, я воспользовался
тѣмъ времснсмъ, пока онъ шарилъ у себя въ карман!,
и вырониль письмо на мостовую такъ, что онъ ничего
не замѣтилъ. Но но ирибытіи къ генералъ-губернаторскому дворцу, ткачъ иодалъ его агенту со словами: «я
видѣлъ, что баринъ уронилъ это письмо на мостовую, и
поди ял!, его».
Въ теченіи долгих!» часовъ пришлось мнѣ дожидаться

представителя судебной власти, прокурора. Этотъ чиновник! играетъ роль манекена, и назначеніе его состоит!,
въ томъ. чтобы покрывать дѣйствія тайной • гюлищи и
давать имъ видимость законности. Понадобилось нѣсколько часовъ на то, чтобы отыскать его, и чтобы оіп, могъ
исполнить свою обязанность подставного представителя
правосѵдія. Меня отвезли домой и произвели правильный
обыскъ въ моихъ бумагахъ; это затянулось до трехъ
часовъ утра, но открыть хоть малѣйшій клочекъ бумаги,
компрометирующей меня или кого-нибудь другого, имъ не
5 Да

О т т а меня доставили меня въ третье отдѣленіе,
это всемогущее учрежденіе, управлявшее Росшей съ начала царствованія Николая 1-го до нашего времени,—
настоящее «государство въ государств!». Оно зароди,юсь при Петр! 1-мъ въ вид! «тайнаго приказа», г д ! противников!, основателя русской военной имперш подвергали самымъ возмутительным!» пыткамъ, среди которыхъ
они испускали духъ; его во время царствовашя императрицъ зам!нила „тайная канцелярія", и тогда заст!нокъ
всемогѵщаго Миниха наполнялъ ужасомъ всю Россио,
наконецъ, свое настоящее устройство оно получило при
Никола! 1-мъ, который соединилъ съ нимъ корнусъ
жандармовъ, т. ч. шефовъ жандармов!, стали въ 1 оссгйской Имперіи бояться гораздо оолыпе, ч!мъ самаго ммпеРа1

°Въ каждой губерніи Россіи, въ каждомъ многолюдном!, город!, даже на каждой жел!знодорожной станщи
имѣются жандармы, которые обращаются со своими до-

кладами къ своимъ собственным!, генералам!, и полковникам!,, которые, со своей стороны, находятся въ непосредственных!, сношеніяхъ съ шефомъ жандармовъ; иослѣдній же видитъ императора ежедневно и доноситъ ему
то, что считает!, необходимым!, ему сообщить. Всѣ чиновники имперіи подчинены надзору жандармовъ: генералы и полковники ихъ обязаны слѣдить за общественной
и частной жизныо каждаго изъ подданных!, Царя,
даже губернаторов!,, министровъ и великихъ князей.
Самъ Император!, подчинен!, тѣсному надзору съ ихъ
стороны, и такъ какъ они отлично знакомы со всѣми
дворцовыми сплетнями и освѣдомлены о каждомъ шагѣ
Императора внѣ дворца, то шефъ жандармовъ является,
такъ сказать, повѣреннымъ въ самыхъ интимныхъ дѣлахъ
русских!, Императоровъ.
Въ этотъ періодъ
царствованія Александра Л
Третье отдѣленіе было совершенно всемогущим!,. Жандармскіе полковники дѣлали обыски тысячами, нимало не
заботясь о существованіи русских!, свода законовъ и
нравосудія. Они арестовывали, кого хотѣли, держали людей въ тюрьмѣ такъ долго, какъ имъ было угодно и
ссылали ихъ сотнями на сѣверо-воетокъ Россіи или въ
Сибирь, смотря но тому, что иаходилъ нужнымъ генерал!, или они сами; подпись министра внутрешшхъ дѣлъ
являлась простой формальностью, такъ какъ у него не
было надъ ними никакого контроля и онъ даже ничего
не зналъ объ их!, дѣйс/гвіяхъ.
Когда меня начали допрашивать,
часа утра.

было уже четыре

— «Васъ обвиняют!,, торжественно сказали мнѣ, въ
принадлежности къ тайному сообществу, имѣющему цѣлью
нисгіроііерлсеніе существующаго строя, и въ заговорѣ против!, священной особы Его Императорскаго Величества.
Признаете-ли себя виновнымъ въ этомъ преступленіи?
— Пока я не буду находиться нередъ судом!,, гдѣ
я въ состояніи буду говорить публично, до тѣхъ иоръ я
не дамъ вамъ никакого отвѣта.
— Пишите,—нродиктовалъ прокурор!, своему нисцу,
что онъ не признает!, себя виновнымъ. Я должен!, поставить вамъ еще нѣсколько вопросовъ, продолжал!, онъ
нослѣ паузы. Мзвѣстио-ли вамъ лицо, носящее имя Николая Чайковскаго?
— Если вы настаиваете на своих!, вопросах!,, пишите: «Нѣтъ» на всѣ тѣ, которые вамъ угодно будетъ
поставить мнѣ.
— Но если я спрошу васъ, знаете-ли вы Полякова,
о которомъ вы только что говорили?
— Разъ вы миѣ ставите такой вонросъ, я не колеблюсь, пишите: «Нѣтъ». И если вы меня сиросите,
знаю-ли я своего брата, свою сестру или свою мачеху,-—
пишите: «Нѣтъ». Другого отвѣта вы отъ меня йе добьетесь; ибо отвѣть я о комъ-нибудь: «да», вы сейчасъ-жс
подстроили-бы ему какое-нибудь злое дѣло, сдѣлали-бы у
него обыскъ или еще что-нибудь похуже и потом!, сказали-бы, .что я его назвалъ».
Мнѣ прочли длинный сиисокъ вопросовъ, на которые
я тернѣливо отвѣчалъ: «пишите: «нѣтъ». Это заняло цѣлый част,, въ теченіи котораго я узналъ, что всѣ аре-

стованные, за исключеніемъ обоихъ ткачей, вели себя
молодцами. Ткачи-же знали только, что я два раза сходился съ дюжиной рабочихъ, и жандармамъ ничего не
было извѣстно о нашемъ кружкѣ.
— Что вы дѣлаете, князь?—сказалъ мнѣ жандармскій офицеръ, отводя меня въ мою камеру. Изъ вашего
отказа отвѣчать на вопросы создадутъ страшное оружіе
противъ васъ.
— Я вѢдь имѣю на это право, не правда-ли.'
— Конечно, но знаете-ли... Надѣюсь, что вы найдете
свою комнату удобной. Со времени вашего ареста ее
топили.
Я нашелъ ее очень удобной и ночь проспалъ глубоким!, сном!,. На слѣдующее утро меня разбудилъ жандарм!,, который принесъ мнѣ утренній чай. За нимъ
вскорѣ послѣдовало другое лицо, которое совершенно неожиданнымъ образом!, прошептало мнѣ: «вотъ клочекъ
бумаги и карандашъ, напишите письмо». Это былъ одинъ
изъ нашихъ, я его зналъ по имени: онъ всегда передавал!, наши письма плѣнникамъ Третьяго Отдѣленія.
Со всѣхъ сторонъ слышалъ я быстро слѣдуюшде одни
за другими удары въ стѣну. Этимъ средствомъ пользовались заключенные, чтобъ сообщаться между собой; но
я въ качеств! новичка ничего не могъ разобрать въ
этой систем! ударовъ, которые, казалось, шли одновременно изъ вс!хъ пунктовъ зданія.
Одна мысль меня мучила. Во время обыска въ моей
квартир! я зам!тилъ, * что прокурор!, ирошепталъ н ! сколько СЛОВ!, на ухо жандармскому офицеру, о скор!й-

_
H a mern обыск! въ квартир! моего друга Полякова, которому было адресовано письмо Дмитрія. Поляковъ былъ
молодой студентъ, очень способный зоологъ и ботаникъ,
съ которым!, я совершил!, въ Сибири свою иоѣздку въ
Витинъ. Онъ происходил!, ИЗ!, бѣдной казацкой семьи,
съ границы Монголіи, и преодолѣвши безчисленныя преиятствія, прибылъ въ Петербург!,, поступил!, въ университет!,, г д ! онъ иріобрѣлъ изв!стность зоолога съ
великими будущимъ, и въ описываемое время ему предстояло держать выпускные экзамены. Со времени нашего
долгаго путешеотвія мы стали большими друзьями и нѣкоторое время даже жили в м ! с т ! въ Петербург!; но онъ
совсѣмъ не интересовался моей политической деятельностью.
Я заговор и лъ о немъ съ прокурором!,. «Даю вамъ
честное слово, сказалъ я ему, что Поляковъ никогда не
принимал!, участія ни въ какомъ политическом!, д ! л ! .
У него завтра экзаменъ и не пожелаете же вы навсегда
разбить научную карьеру молодаго челов!ка, который
нрошелъ черезъ тяжслыя испытанія и годами боролся со
всевозможными иреиятствіями, чтобы добиться своего настоящаго иоложенія. Я знаю, что для васъ все это не
важно, но въ университет! его считаютъ одной изъ будущих!, знаменитостей русской науки».
Обыскъ все-таки былъ произведешь, но ему дали 3
дня на окончаніе экзаменов!,. Немного времени спустя я
былъ вызваиъ къ прокурору, и поел!дній съ торжеством!,
ноказалъ мнѣ надписанный моей рукой конверт!,, въ которомъ заключалась записка, тоже моимъ ночеркомъ

гласившая следующее: «будьте добры передать этотъ
пакетъ В. Е. и попросите сохранить его до тѣхъ поръ,
пока его не потребуют!, въ должной формѣ».
Кому записка была адресована, въ ней упомянуто
не было. «Это письмо, сказалъ прокурор!,, было найдено у Полякова, и теперь, князь, его судьба въ ваших!, рукахъ. Если вы мнѣ скажите, кто такое В. Е.,
тогда я прикажу освободить Полякова; но если вы откажетесь отъ этого, я прикажу держать его въ заключеніи до тѣхъ поръ, пока онъ не рѣшится назвать намъ
имя этого лица».
Разсмотрѣвъ конвертъ, адресъ на которомъ былъ иаиисанъ итальянским!, карандашемъ, тогда какъ записка
была написана обыкновенным!,, я сейчасъ же вспомнилъ,
въ каких!, условіяхъ было написано и то и другое.
«Я знаю навѣриос, воскликнул!, я вдругъ, что записку и письмо нашли не вмѣстѣ! Это вы положили записку въ конвертъ». Прокурор!, нокрасиѣлъ. «Вы не
заставите меня повѣрить, продолжал!» я, что вы человѣкъ опытный, не замѣтили, что эти двѣ бумаги написаны разными карандашами. А вы теперь пробуете увѣрить меня, что этотъ конвертъ относится къ этому
письму! Ну, такъ я милостивый государь, заявляю вамъ,
что письмо это было адресовано не Полякову».
ОН!, НѢСКОЛЬКО МИНуТЪ 6ЫЛЪ ОІІіеЛОМЛеіГЬ, ПОТОМ!, к ъ

нему возвратилась смѣлость и онъ сказалъ: «Поляков!,,
однако, призналъ, что письмо это было вами адресовано
ему». Тутъ ужъ я убедился, что онъ лжетъ. Поляков!,
призналъ бы все что угодно, что касалось его самаго;

но онъ лучше предпочел!,-бы быть сосланным!, въ Сибирь, чѣмъ выдать другого. И я въ упоръ смотря въ
глаза прокурору, отвѣчалъ: «Нѣтъ. милостивый государь,
онъ этого и не думам
говорить, и вы отлично знаете,
что говорите неправду». Онъ взбѣсился, или одѣлалъ видь,
что взбѣсился. «Ну, в!, такомгь случаѣ, сказалъ онъ,
если вамъ угодно подождать здесь одну минуту, я принесу вам!, письменное показаніс Полякова. Его допрашивают!, въ сосѣдней комнате».— «Я готов!, ждатг»,
сколько вамъ угодно».
Я усѣлся на диванъ и сталъ курить папиросу за
папиросой, но иоказаніе не приходило. Оно такъ и никогда и не появилось.
Само собой разумеется, что никакого такого ноказанія не существовало. Я встретился съ Поляковым!, въ
1878 году въ Женеве, откуда мы совершили очаровательную прогулку па Алетчскій ледникъ. Нѣтъ надобности упоминать о томъ, что его ответы въ действительности вполне соответствовали моимъ иредположеніямъ: онъ отрищш> всякое знакомство какъ съ запиской,
такъ и сь лицомъ, обозначенным!, буквами В. Е. Мы
обыкновенно давали другъ другу множество книг!, и записка эта была найдена въ какой-нибудь книге, конверт!, же былъ отыскан!, въ карманѣ стараго пальто.
Полякова несколько недель продержали нодъ замкомъ, а
иотомъ отпустили, благодаря вмешательству его университетских!, друзей. Кто такое былъ В. Е., такъ никогда
и не узнали, а мои бумаги въ нужный моментъ были
отобраны назад!,. Впослѣдствіи, каждый разъ, когда

л вновь видѣлъ прокурора, я дразнил, его вопросом!,:
«Ну, а что-же ноказаніе Полякова?».
' Меня уже не отвели назад!, въ мою камеру, по часъ
спустя иріжуроръ вошелъ въ соировожденіи жандармскаго
офицера. «Вапіъ допросъ теперь закончен!,, сказал!, онъ
мнѣ; васъ препроводят!, въ другое мѣсто».
Перед!, иодъѣздомъ стояла четырехколесная карета.
Меня пригласили сѣсть въ нее и рядом!, со мной сѣлъ
здоровенный жандармскій офицеръ, по ироисхожденію
грузинъ. Я заговорилъ съ нимъ, но въ отвѣтъ добился
только ворчанія. Карета ироѣхала Цѣпной мѣстъ, Марсово поле и направилась вдоль каналовъ, какъ будто
они хотѣли избѣжать людныхъ улицъ. «Не въ Литовскуюли тюрьму мы ѣдемъ?» — сиросилъ я у офицера, зная,
что тамъ уже находилось нѣсколько моихъ друзей. Онъ
мнѣ не отвѣчалъ. Режима, полнаго молчанія, которому я
подвергся въ продолженіи слѣдующихъ двухъ лѣтъ, начался уже въ этой каретѣ; но когда мы иереѣхали Дворцовый мостъ, я уже сама, понялъ, что меня везли въ
Петропавловскую крѣиость.
Я любовался прекрасной рѣкой, зная, что не скоро
увижу ее снова. Солнце садилось. Тяжелый сѣрыя тучи
тянулись съ запада надъ Финским!, заливомъ, а надъ
моей головой плыли легкія облака, въ промежутках!
между которыми виднѣлись тамъ и сямъ клочки синяго
неба. Наконецъ, карета повернула налѣво и загрохотала
подъ темным!, сводомъ,—воротами тюрьмы.
«Ну, теперь ужъ это на нѣсколько лѣтъ»—замѣтилъ я офицеру.

«Ну, зачѣмъ-же так!, долго» возразил!, грузинъ,
къ которому теперь, но въѣздѣ въ крѣность, возвратился
даръ слова." Слѣдствіе но вашему дѣлу почти закончено
и васъ могут!, судить дней черезъ пятнадцать».
«Дѣло мое весьма несложно,—отвѣчалъ я, но прежде,
чѣмъ судить меня-вы захотите арестовать всѣхъ русских!, соціалистовъ, а ихъ много, очень много; вы и въ
два года не успѣете кончить». Въ то время я и понятая не имѣлъ, какое нророческое это было замѣчаніе.
Карета остановилась у подъѣзда военнаго коменданта
крѣпости и мы поднялись къ нему въ иріемную. Генерал!, Корсаковъ, худой старикъ, вошелъ съ нахмуренным!,
видомъ. Офицер!, ' что-то сказалъ ему вполголоса и
старый генералъ отвѣтилъ: «хорошо», бросивъ на него
недобрый взглядъ; потомъ онъ обратилъ взоръ въ мою
сторону. Было ясно, что ему совсѣмъ не было пріятио
принимать новаго пансіонера и что онъ немного совѣстился своей роли; но онъ, казалось, говорилъ: «я солдатъ и долженъ исполнять данныя мнѣ приказанія». Затѣмъ мы снова сѣли въ карету и вскорѣ остановились
нередъ другими воротами, гдѣ довольно долго пришлось
ждать, чтобы отряд!, солдатъ открыл!, ихъ извнутри.
Тогда мы пошли нѣшкомъ но узкимъ корридорамъ и
пришли къ третьей желѣзной двери, выходившей въ мрачный сводчатый ироходъ, пройдя который, мы вошли въ
тѣсную, темную и сырую комнату.
Нѣсколько уитеръ-офицеровъ крѣностнаго гарнизона
ходили взадъ и внередъ въ своихъ войлочных!, сапогахъ, заглушавшихь звукъ шаговъ, не произнося ни

слова, въ то время какъ комендантъ росписывался въ
книгѣ грузина и удостовѣрялъ полученіе имъ новаго заключенного. Меня пригласили снять все мое платье и
одѣться въ тюремное,—зеленый фланелевый халатъ, іиирочайіпіе шерстяные чулки невероятной толщины и желтый туфли въ форме челнока, такія широкія, что когда
я пытался ходить, я не могъ удержать ихъ на иогахъ.
Я всегда терпеть не могъ халатовъ и туфлей, а, толстые шерстяные чулки внушали мне отврагценіе Пришлось снять мне даже нижнюю шелковую рубашку, которую мне особенно хотелось сохранить въ этой сырой
тюрьме, но которой мне не хотели оставить. Я, разумеется, сталъ шумно протестовать, и черезъ часъ, по
приказанію генерала Корсакова, мне ее отдали. После
этого меня повели черезъ темный корридоръ, где я заметши» ходящихі» взадъ и впередъ часовыхъ, и ввели
меня въ камеру. Тяжелая дубовая дверь закрылась за
мной, въ замке повернулся ключъ и я оказался одинъ
въ комнате, погруженной въ полумрака..

Продолженіемъ с л у ж и т ь „Петропавловская крѣпость и
мой п о б ѣ г ъ " .

ТОГО-ЖЕ

АВТОРА:

Ссылка въ Сибирь. Цѣна 15 кои.
Тюрьмы, ссылка и каторга въ Россіи. Цѣна 15 коп.
Петропавловская крѣпость и мой побѣгь. Цѣна 15 коп.